БИБЛИОТЕКА	ПРИКЛЮЧЕНИИ
И НАУЧНОЙ ФАНТАСТИКИ
---— 'iimifiH ®	•>
ЛЕНИНГРАД 1970
АЛЕКСАНДР ШАЛИМОВ
..niiiiniiiiiMiMii} О |тш<и11миап»д
ЦЕНА
БЕССМЕРТИЯ
С§3
(Научно-фантастические повести)
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА:
Р2 ср + ст«
Ш = 18
Это книга о людях далекой, а
может быть, уже и не очень дале-
кой от наших дней эпохи, когда
укрощенные земные вулканы да-
дут человеку свет и тепло, а в
Большой Космос отправятся пер-
вые фотонные корабли.
Это Книга о стойкости, мужест-
ве, сомнениях и любви людей бу-
дущего. Жизнь ставит перед ними
много вопросов...
Можно ли победить время, и
дождется ли Леона своего люби-
мого, который улетел к далекой
звезде?
Прав ли профессор Гомби, скрыв
от людей великое открытие, кото-
рое ему удалось совершить?
Имел ли право Лар, герой по-
вести «Планета туманов», во имя
научного подвига нарушить при-
каз командира корабля?
Эти вопросы встанут перед вами,
дорогие читатели.
Как вы ответите на них?
Рисунки Б. Стародубцева.
Т—С—3
ПРЕДИСЛОВИЕ
Мало есть людей (особенно ребят), которые не любят
или не любили Жюля Верна. Жюль Верн писал свои
произведения, на первый взгляд, для того, чтобы
научить читателей любить и знать науку. Говорят,
что в них есть и другой смысл: Жюль Верн опережал
науку и технику своего времени, как бы давал советы
ученым и инженерам, чем бы им стоило заняться. И —
с успехом. Он придумал подводные лодки, и люди, уди-
вившись, стали их строить. Он послал снаряд вокруг
Луны, и мы стали посылать вокруг нее ракеты. Все
это — верно.
Но внимательный читатель знает: кроме подводной
лодки «Наутилус», в романе «80 000 верст» живет и ка-
питан Немо — человек благородных убеждений и геро-
ического характера. И нам не менее интересно следить
за его судьбой, чем за судьбой его творения. Нас инте-
ресует «Наутилус», но любим мы капитана Немо.
Возьмем гениального писателя Г. Дж. Уэллса. Если
вдуматься, его роман «Борьба миров» написан не только
для того, чтобы удивить нас чудесной, техникой мар-
сиан. Он написан, чтобы обличить современных Уэллсу
капиталистов-колонизаторов: они поступали с Афри-
кой, Австралией и их жителями точно так, как уэл-
лсовы марсиане с человечеством.
И «Человек-невидимка» не просто повесть о чудес-
нОхМ (и невыполнимом) открытии. Это рассказ о страш-
ном мире себялюбивых и самоуверенных собственни-
ков, которые травят и убивают, как зверя, охваченного
облавой, непокорного гения-одиночку. Как же: он
осмелился пойти против их гнусных законов и власти!
А попутно и Жюль Верн, и Уэллс и впрямь ставят
5
перед нами множество научных, технических, фило-
софских вопросов. От этого нам становится интереснее
читать о главном. Но, читая фантастику, мы хотим ве-
рить ей, как правде. А чтобы это случилось, нам необ-
ходимо, чтобы она или не противоречила тому, что нам
представляется доказанным научно, или чтобы пи-
сатель убедил нас, что такого противоречия в его рас-
сказе нет. И Жюль Верн, и Уэллс нас в этом убеждают.
Вы взяли в руки сборник рассказов писателя Алек-
сандра Ивановича Шалимова. Прежде чем заняться
фантастической литературой, А. Шалимов написал не-
мало книг научно-художественных. Это не удивитель-
но: Шалимов — ученый-геолог, специалист по вулка-
нической и тектонической (связанной с землетрясени-
ями) деятельности Земли. Он любит свою науку; он
знает язык, на котором с нами говорит старая наша
планета. Ему известны многие тайны ее. Уже поэтому
читать его не фантастические книги было чрезвычайно
интересно. Интересно тем более, что Шалимов никогда
но был узким специалистом, человеком односторонним,
«флюсу подобным», как сказал когда-то премудрый
Козьма Прутков.
Прекрасное чувство природы и любовь к ней, уменье
видеть и понимать людей, встречавшихся ему во время
научных странствий, превращали его книги в живые,
написанные чудесным языком, умные и остроумные
повести о мире. И вполне понятно, что постепенно в его
душе рядом с ученым все чаще стал подавать голос
писатель. И так же понятно, что, размышляя о том, что
и как писать, А. И. Шалимов пришел к решению: пи-
сать научно-фантастические произведения. Теперь его
перу принадлежит немало таких книг. Они читаются
множеством людей. Их любят, их ценят, ими увлекают-
ся. За что же?
Шалимов-фантаст не потерял своей любви к той
науке, которой он занимается всю жизнь, — к геологии.
Вот маленькая повесть (или большой рассказ) «Тихо-
океанский кратер». Геолог-американец возглавляет не-
большую экспедицию на один из островков Тихого
океана. Он должен разведать, нет ли на этом островке
«кимберлитовых глин», в которых нередко встречаются
6
алмазы. Он производит все нужные работы, и вы, чи-
тая, узнаете многое о «кимберлитовых трубках», о тех-
нике бурения, о строении океанических коралловых и
вулканических островов.
Но главное не в этом. На островке счастливой
жизнью, никому неведомое, живет маленькое полине-
зийское племя. Во главе его стоит не обычный вождь,
а белокожий ученый, глубоко разочаровавшийся в мире
белых людей, в мире денег, в мире, где человеческие
существа живут, как волки в свирепой дикой стае. По-
добно капитану Немо под конец его жизни, он посе-
лился на Муаи, в подземных и подводных пещерах
островка.
Он мудр и благожелателен ко всем людям. Но зло-
вещие щупальца капиталистической цивилизации тя-
нутся и к этому клочку земли. И хотя профессору Гом-
би—Карлссону удалось «закрыть» свой островок для ма-
ленькой экспедиции, все же спустя некоторое время
возле него была взорвана водородная бомба, случайно
отклонившаяся от курса, и от Муаи не осталось и
следа...
Бывший руководитель-геологической партии читает
газетную заметку об этом ужасном событии. Он думает,
он тяжело задумывается... Вероятно, следовало бы
поднять шум в газетах, разоблачить тех, кто, раз-
брасывая по миру снаряженные страшными бом-
бами ракеты, ни в грош не ставят безопасность малых
племен, крошечных островков, отдельных людей...
Но поступить так опасно. Это может не понравиться
начальству. Оно может уволить неудобного служащего,
а тогда...
И история гибели Муаи остается никому не ведомой.
Вот и спросите себя, для чего написана повесть: что-
бы сообщить вам несколько занимательных сведений о
вулканических островах, или для того, чтобы рассказать
о нравственных проблемах, которые ставит перед чело-
веком жизнь, пока в ней еще существует жестокий мир
империализма.
В книге есть повести, в которых вы встретите все
основные черты космической, «междупланетной», фан-
тастики. Экспедиция «землян» совершает разведыва-
тельный полет на Венеру. Сверхсовершенные ракеты,
основанные на принципе, пока еще спорном и для мно--
7
гих сомнительном, улетают в неисповедимую даль и,
возвращаясь благополучно, открывают землянам путь
к неведомым галактикам.
В этих повестях и науки и техники — сколько угод-
но. Есть в них и необычные приключения, и такие вне-
запные повороты сюжета, что дух захватывает. Но и
тут, за всем этим внихмательньш читатель почувствует
как бы второй, задний план. Что выше, что желатель-
ней в человеке: ни с чем не считающаяся личная отва-
га, нетерпеливое стремление своевольно идти на пре-
дельный риск или мудрая осторожность, которая позво-
ляет добиться тех же результатов усилиями не одного
человека, а многих, стремящихся к одной цели локоть
к локтю, дружно и планомерно?
Или: что испытывает тот, кому судьба его предназ-
начила пуститься в дали космоса, если он хорошо зна-
ет, что ему уже никогда не придется увидеть любимых
людей, оставшихся на Земле, — ведь время на быстро
движущихся ракетах и на Земле течет по-разному. И
когда он вернется домой, на его родной планете пройдут
уже долгие века. Все переменится, не останется никого
из его современников. Так какая же сила влечет чело-
века к такому самопожертвованию? И есть ли в нем
смысл, надо ли признать эту силу благой и правильной?
Прочтите «Планету туманов», прочтите «Когда мол-
чат экраны» — и вы узнаете, как автор отвечает на эти
вопросы.
А. И. Шалимов выпускает не первую книгу. Люби-
тели фантастических приключений знают его творче-
ство, и мне не надо вам его рекомендовать. Но я могу
сказать, что это писатель умный, острый, пишущий
увлекательно, умеющий в мире увидеть многое такое,
чего не заметит другой, менее пристальный взгляд.
Если вам подарили книжку, к которой я пишу пре-
дисловие, вам сделали отличный подарок. Если вы сами
приобрели ее, вы не допустили промаха.
А теперь мое дело выполнено. Остальное за вами:
читайте, радуйтесь, думайте, и вы оцените, прав ли был
я в том, что только что сообщил вам.
Лев Успенский
ТИХООКЕАНСКИЙ
КРАТЕР

Jto была короткая заметка в утренней газете;
всего десяток строк в нижнем углу восьмой полосы.
Знакомое слово — Муаи — привлекло внимание.
Муаи — атолл в экваториальной области Тихого океана.
Когда-то мне довелось побывать там... Однако теперь
заметка была озаглавлена: «Существует ли остров
Муаи?»
Я невольно пожал плечами... Опять какая-нибудь
чернильная утка! Неужели журналисты считают чита-
телей утренних газет глупцами?.. Лет пятнадцать на-
зад мы разбурили коралловую постройку Муаи Глава
фирмы воображал, что риф Муаи покоится на подвод-
ном кимберлитовом вулкане. Тогда, после открытия
профессора Гомби, все бредили кимберлитовыми вул-
канами. Поговаривали, что в лаве этих вулканов алма-
зов больше, чем дырок в голландском сыре.
Геологи до сих пор спорят, есть ли на дне Тихого
океана кимберлитовые вулканы. Пусть спорят. Я-то
хорошо знаю, что цоколь Муаи сложен обычным оли-
виновым базальтом. Что же касается других подводных
вулканов... Единственным свидетельством могут слу-
жить слова профессора Гомби. Надеюсь, у него не было
оснований обманывать меня...
«Существует ли остров Муаи?» Выдумают тоже...
Я нацепил очки, отхлебнул кофе и пробежал глазами
мелкие скупые строки...
Так вот оно что!.. Автор заметки вправе сомне-
ваться. .. Выходит, что тот неудачный эксперимент с
водородной ракетой, сошедшей с курса, не был так без-
обиден, как хором твердили генералы месяц назад.
Черт побери!.. Когда начались эти проклятые экспери-
менты над Тихим океаном, стоило призадуматься...
Ведь они устроили свою адскую кухню невдалеке от
11
Муаи. Если бы вовремя рассказать о том, что знаю...
Конечно, я виноват... Молчать было нельзя.
Я почувствовал, что не могу собрать мысли... Не-
ужели правда?.. Это не помещалось в голове... Не раз
в трудные дни я вспоминал Ку Мара, и Справедливей-
шего, и остальных... И становилось легче на душе.
Иногда даже задумывался: не вернуться ли на Муаи?
Кажется, только теперь я понял, что означали для меня
воспоминания пятнадцатилетней давности.
Надо что-то делать... Делать немедленно... Прежде
всего надо рассказать правду. Если ядерный взрыв
действительно уничтожил маленький, затерянный в
океане островок, пусть люди узнают о жертвах «не-
удачного испытания» водородной смерти! Никто не
смеет утверждать, что Муаи — необитаемая скала, ни-
кто не имеет права сомневаться в существовании ост-
рова до водородного взрыва. Подлые лжецы!.. Ведь
я-то знаю, как было дело...
* * *
В те годы я вел дневник. Листаю выгоревшие на
солнце страницы. Вот несколько записей, сделанных в
первые недели нашего пребывания на Муаи.
«21 декабря. Вчера закончили выгрузку бурового
оборудования и горючего.
Наш «Арли» прогудел трижды, развернулся и, ос-
тавляя бурые пятна нефти на голубовато-зеленой воде
лагуны, неторопливо выбрался за полосу бурунов...»
Да, да, все это началось именно так... «Арли» напра-
вился на север, к Гаваям, а мы вчетвером остались на
горячем белом песке пляжа. Позади громоздились шта-
бели железа, ящиков, бочек. Впереди искрился и бле-
стел под тропическим солнцем океан. Волны тяжело
ударяли в гряду рифов, опоясывающих остров. Пени-
стые фонтаны взлетали к небу. Тяжелый гул, похо-
жий на дальнюю канонаду, накатывался и затихал вме-
сте с порывами горячего влажного ветра.
Невдалеке на плоском песчаном берегу росли
пальмы. Их бурые узловатые корни были похожи на
клубки исполинских гусениц. Из-под пальм, оседлав
причудливые сплетения корней, за нами с любопытст-
12
вом следили курчавые, коричневые, как шоколадки,
мальчишки. Домики поселка чуть проглядывали вдали
за высокими мохнатыми стволами.
Питер первый нарушил молчание.
— Пошли, — сказал он и мотнул головой в сторону
деревни.
Питер Гутман — мой заместитель. Он мастер глубо-
кого бурения. Ему нет и тридцати, а на его счету сотни
тысяч метров буровых скважин, пробуренных на всех
шести континентах...
Джо горестно вздыхает:
— Шесть месяцев... Сто восемьдесят четыре дня...
Кажется, он нытик, этот Джо Перкинс. Уже считает
дни до возвращения. Впрочем, в свои двадцать шесть
лет он превосходный моторист и шофер и запросто под-
нимает на плечи стокилограммовый ящик.
Но на островах Полинезии он впервые...
— Месяца через два должен быть почтовый па-
роход. ..
Это сказал Тоби, долговязый, молчаливый Тоби
Уолл, которого Питер зовет «штангой». Видно, Тоби хо-
чется утешить Джо, а заодно и самого себя.
— Выше головы, мальчики, — советую я. — Ску-
чать не придется. За полгода надо продырявить остров
насквозь. Четверо на такую скважину — это немного...
— Еще бы, — ворчит Питер. — Здесь и восьми пар-
ням из Штатов хватило бы дела. Наше начальство хо-
чет сэкономить, шеф.
— Наймем туземцев, — оправдываюсь я.
— И возможно скорее. С этим, — Питер кивает на
Ящики, — мы одни не управимся.
— Надо сначала получить согласие местной власти.
— Кто она? — деловито осведомляется Питер.
— Вождь Муаи. Его зовут Справедливейший из
справедливых, мудрейший из мудрых, вышедший из
синих волн Великого моря.
— Когда?
— Что когда?
— Когда он вышел оттуда? — Питер презрительно
сплевывает вслед откатывающейся волне.
— Британский резидент на Такуоба говорил, что
Справедливейший правит тут не менее десяти лет. Ни-
кто из европейцев его не видел и, кажется, никто тол-
13
ком не знает, откуда он и когда появился на острове.
Корабли заплывали сюда редко. Здесь до сих пор нет
ни врача, ни колониальных чиновников. А миссионера,
присланного с островов Фиджи, Справедливейший от-
правил обратно.
— Они язычники? — удивляется Джо. — А может,
они и людоеды, — добавляет он, встревоженно глядя
на нас.
— Только по большим праздникам, — успокаивает
Питер, призывно взмахнув рукой.
Шоколадные мальчишки точно ждали сигнала. Они
мгновенно окружают нас.
— Тебя как звать? — строго спрашивает Питер са-
мого старшего.
Питер свободно владеет удивительным языком, на
котором разговаривает большинство жителей остров-
ного мира в экваториальной части Тихого океана. Это
«эсперанто» южных морей — единственный способ до-
говориться с обитателями сотен островов, где в ходу не
менее пятисот местных наречий. Англичане называют
этот невообразимый жаргон «пинджин инглиш» — «анг-
лийский пингвиний». Но это не просто исковерканный
язык потомков Шекспира. Конечно, в нем немало слов,
похожих на английские, но еще больше немецких, ма-
лайских, французских, наконец местных словечек и вы-
ражений, почерпнутых из пятисот, островных наречий
Полинезии, Меланезии и Микронезии.
Мальчишка, которому задан вопрос, отвечает не
сразу. Он критически разглядывает нас по очереди и
наконец, прищурившись, говорит:
— Лопана Намабу Ку Мар.
— Это длинно, — морщится Питер. — Будем назы-
вать тебя просто Комар. Согласен?
Мальчишка сосредоточенно скребет курчавую го-
лову и недоверчиво смотрит на Питера.
— Ку Мар, Ку Мар! — восторженно кричат осталь-
ные и наперебой что-то объясняют нам.
— Понятно, — объявляет Питер. — А теперь рас-
сказывайте: как повидаться с вашим вождем?
Мгновенно становится тихо. Парнишки смущенно
глядят друг на друга, потом на нас, потом опять друг
на друга. Молчание прерывает Ку Мар.
— Тебя как зовут? — спрашивает он по-английски.
— Ну, Питер...
— Ты паиглавный?
— Нет... — Питер явно обескуражен. — Вот на-
чальник. .. Он — самый главный, — Питер кивает в
мою сторону.
— Зачем тебе вождь? — деловито осведомляется у
меня Ку Мар.
— Надо поговорить о разных делах, — возможно
серьезнее объясняю я.
— О, — говорит Ку Мар. — О-о, — повторяет он,
презрительно надувая толстые губы. — Нельзя...
— Что нельзя?
— Нельзя видеть вождь Муаи. Совсем нельзя раз-
говаривай вождь Муаи. Он не разговаривай белый чело-
век. Никакой белый человек... Совсем, совсем, сов-
сем. ..
— Почему? — недоумеваю я.
— Такой закон Муаи.
— Гм... — это сказал Питер.
— Такой закон, — серьезно повторяет Ку Мар.
— Слушай, парень, — шепчет Питер, страшно вы-
таращив глаза. — Знаешь, зачем мы приехали?
Ку Мар поспешно пятится и отрицательно трясет
головой.
— Видишь эти железные трубы, — Питер указы-
вает на лежащие возле ящиков буровые штанги. — Мы
сделаем дырку в вашем острове. Понимаешь, насквозь.
Вот так, — Питер достает из кармана полотняных шта-
нов большой банан и неторопливо протыкает его указа-
тельным пальцем.
Парнишки затаив дыхание следят за этой операцией.
Когда черная обводка ногтя появляется на противопо-
ложной стороне банана, они дружно вздыхают, а Ку
Мар одобрительно шмыгает носом.
Питер извлекает палец из банана и, прищурившись,
глядит сквозь продырявленный банан на Ку Мара.
— Через такую дыру, — мечтательно продолжает
Питер, — можно заглянуть на ту сторону Земли — в
Америку. Если будешь помогать, позволю тебе загля-
нуть туда.
— Как помогать? — спрашивает Ку Мар. — Я не
умею вертеть такой дыра.
— Проводи нас сейчас же к вождю.
15
— А если не буду помогать? — в голосе Ку Мара
слышится откровенная насмешка.
— Тогда я сделаю дыру сам... Спущу в нее всю
воду из этого моря, всю рыбу и всех черепах. У вас
больше не будет моря...
Ку Мар что-то быстро говорит своим товарищам.
Парнишки прыскают со смеху, приседают и бьют себя
ладонями по коричневым коленям.
— Мой старый бабка, — очень серьезно говорит Ку
Мар, — когда я был совсем-совсем маленький, расска-
зывал старый-старый сказка. Один большой обезьян
рассердился и хотел выпить целый море. Пил, пил,
лопнул вот тут, — Ку Мар трет себя ладонью по жи-
воту, — упал в море, его рыбы съели. Интересный
сказка, что?
Мы ехидно ухмыляемся, но Питер не обижается.
— А ты, оказывается, парень не промах, — говорит
он Ку Мару, похлопывая его по плечу. — Ну как? По-
шли к вождю?
— Нельзя, — решительно возражает Ку Мар. —
Я правда говорил. Совсем нельзя... Совсем, совсем, со-
всем. ..
«4 января. ... Прошло две недели, как мы выса-
дились на остров, а дело не продвинулось ни на шаг.
Ку Мар не обманывал: добиться аудиенции у местной
власти оказалось потруднее, чем получить благосло-
вение папы римского. Этот Справедливейший не вы-
лезает из своего коттеджа. А попасть в коттедж, не
затеяв драки со стражами, невозможно.
У входа на веранду постоянно дежурят двое парней
из местной «гвардии». Они стоят, широко расставив ко-
ричневые босые ноги. Из-под шикарных, шитых золо-
том камзолов выглядывают белые полотняные трусы.
На курчавых волосах — ярко начищенные пожарные
каски с перьями; из желтых кобур торчат черные руко-
ятки автоматических вальтеров. Караульные молча-
ливы и надменны. Нам не приходилось наблюдать, как
они сменяются. Я вообще не видел «гвардии» Муаи в
количестве большем, чем эта бравая пара... Теперь я
уже хорошо знаю многих обитателей единственного по-
селка. Это веселые общительные парни, всегда готовые
помочь, пренебрегающие любой одеждой, кроме белых
16
полотняных трусов. Питер уверяет, что почетный ка-
раул у резиденции Справедливейшего из справедливых,
мудрейшего из мудрых несут по очереди все жители
Муаи мужского пола старше четырнадцати лет. Если
это правда, значит, при смене караула они передают
друг другу не только широкие пояса и вальтеры, ши-
тые золотом камзолы и медные каски, но и свою вели-
колепную надменность, которой каждому хватает
только на время почетного дежурства. Впрочем, они
изрядные хитрецы, эти обитатели Муаи... И самое
странное — они категорически отказываются быть по-
средниками между нами и вождем. Ни уговоры, ни по-
дарки не помогают...»
Помню, как обитатели Муаи трясли курчавыми го-
ловами и повторяли одну и ту же фразу:
— Нельзя! Совсем нельзя...
А стоило кому-нибудь из нас приблизиться к рези-
денции Справедливейшего, как молчаливые и надмен-
ные стражи в трусах и шитых золотом камзолах начи-
нали расстегивать кобуры вальтеров.
При всем этом^ мы вначале не имели ни малейшего
повода жаловаться на обитателей острова. Они зазы-
вали в гости, угощали островными яствами и пи-
вом, танцевали в нашу честь. Однако «железный зана-
вес» опускался каждый раз, лишь только я начинал
говорить о встрече с вождем или просил принять уча-
стие в переноске бурового оборудования. Островитяне
охотно помогли поставить палатки, натаскали камней
для очага, перенесли к лагерю ящики с продуктами. Но,
сколько мы ни уговаривали, ни один муаец не хотел
прикоснуться к оборудованию и буровым трубам.
Чертыхаясь, мы принялись таскать на собственных
плечах тяжелые ящики, штанги и звенья буровой вы-
шки. Это была адская работа, если принять во внима-
ние влажную жару, рыхлый песок под ногами и рас-
стояние в три четверти мили, отделявшее место вы-
грузки от площадки возле лагеря, на которой мы соби-
рали буровую. Транспортировка шла ужасно медленно;
за неделю мы не * еретаскали и десятой части того, что
у нас было. Мои ребята приуныли
— Нет, так дальше не пойдет, шеф, — заявил од-
нажды утром Питер, сбрасывая на горячий песок длин-
2 Цена бессмертия
17
ную буровую штангу, которую притащил на плечах,
как коромысло.
Следом за Питером приплелся Джо, сгибаясь под
тяжестью ящика с инструментами. Опустив ящик на
песок, Джо присел на корточки и молча закурил.
Питер, насупившись, глядел в пустой океан. Джо
склонил голову набок и, шевеля губами, принялся чи-
тать надпись на ящике. Потом вопросительно глянул
на меня, перевел глаза на Питера.
Рассеянный взгляд моего помощника продолжал
блуждать где-то среди искристого простора тяжелых
голубовато-серых валов.
Джо тихонько кашлянул:
— Слышь, Питер, а Питер, сколько мы взяли комп-
лектов вот этого? — он похлопал рукой по ящику, ко-
торый только что принес.
Питер глянул через плечо.
— Дурацкий вопрос... Сколько? Ясно — один!..
— Нет, ты припомни точно, Питер, — мягко настаи-
вал Джо. — Сколько?
— Чего привязался, — вспылил Питер. — Это ящик
с запасными шестернями... Конечно, он был один.
— А вот и не один, — возразил Джо. — Я уже тре-
тий такой ящик сюда притаскиваю. Тащу, понимаешь,
и думаю: зачем нам столько запасных шестеренок?..
— Это у него от жары, шеф, — мрачно пояснил Пи-
тер и отвернулся.
— Ничего не от жары, — обиделся Джо. — Правду
говорю... Ей-богу, третий...
— Не может быть, Джо, — сказал я. — Ящик с за-
пасными шестернями был один. Вы что-то спутали.
— А вот и не спутал, шеф, — возразил, удивленно
помаргивая, Джо. — Извините меня, но, право, я не
спутал. Хотите покажу?
— Ну, покажи, покажи, — сплевывая сквозь зубы,
процедил Питер.
Джо молча поднялся и стал разглядывать площад-
ку, на которой лежало перетащенное оборудование. По-
том принялся шарить среди ящиков.
— Ну как? — поинтересовался через несколько ми-
нут Питер.
Джо смущенно кашлянул и, закусив губы, отпра-
вился к месту выгрузки.
18
— Так дальше не пойдет, — повторил Питер, подни-
маясь. — У ребят винтик за винтик заскакивает. Чего-то
надо предпринимать, шеф.
И Питер неторопливо зашагал по белому песчаному
пляжу вслед за Джо.
Вечером мы устроили совет. Питер первым взял
слово и предложил прорваться силой в резиденцию
вождя и потребовать встречи со Справедливейшим.
Я поинтересовался мнением остальных.
Тоби по обыкновению молчал. На мой прямой воп-
рос он только передвинул потухшую трубку из пра-
вого угла губ в левый и пожал плечами.
Джо на вопрос ответил вопросом:
— А если стрелять будут?
— Сначала они в воздух, — успокоил Питер.
— Кто их знает, — продолжал сомневаться Джо. —
И все-таки, как ни считай, нас тут четверо, а их — че-
тыре десятка одних мужчин наберется... И гости мы
вроде...
— Вот это самое главное, — сказал я. — Мы здесь
гости... Хоть и незваные, а гости. Поэтому будем вести
себя прилично. Начать войну — не штука... Попробуем
достигнуть цели мирными средствами. Завтра я пойду
еще раз в деревню, постараюсь добиться свидания с
кем-нибудь из приближенных Справедливейшего. Ведь
должны же быть у него приближенные? Возьму подар-
ки Вуду уговаривать...
— Если нс вернетесь к обеду, придем вас выручать,
шеф, — объявил Питер.
На том и порешили.
«6 января. Очередной поход в деревню оказался
безрезультатным. Я не встретил никого, с кем можно
было бы поговорить. Деревня словно вымерла. В лег-
ких хижинах было тихо. Не видно ни женщин, ни дет-
воры. Только стражи в шитых золотом камзолах
топтались на солнцепеке у входа в резиденцию. С ними
разговаривать было бесполезно...»
Хорошо помню тот день... Я бродил по притихшей
деревне. Заглядывал в хижины. Всюду было пусто.
Лишь в крайней хижине на цветной циновке лежала
2*
19
седая злого вида старуха в короткой полосатой юбке
и с увлечением... читала книгу.
Я поздоровался и вежливо спросил, куда девались
обитатели деревни.
— Уехал ловить рыба, — отрезала старуха.
— А Справедливейший?
Не удостаивая меня взглядом, старуха пожала пле-
чами.
Я подождал немного. Старуха продолжала читать.
Пришлось уйти ни с чем.
Вернувшись в лагерь, я застал своих ребят в край-
нем возбуждении.
— И все-таки я был прав, я был прав, — твердил
Джо, красный, как божья коровка.
— Полюбуйтесь на него, — возмущенно кричал Пи-
тер. — Он — прав! Эти обезьяны потешаются, разы-
грывают нас, как последних ослов, а он радуется, что
был прав. Заметил, надо было сразу сказать...
— А вы не хотели меня слушать, — оправдывался
Джо.
— В чем дело, мальчики? — поинтересовался я.
— Видите ли, Шеф, — начал Джо, — вчера, когда
мы говорили насчет этого, вот этого, — Джо указал на
ящик с запасными шестернями, — я подумал, что с
этим ящиком что-то не чисто, но я не был уверен и по-
тому не настаивал, а вот сегодня, — Джо тяжело вздох-
нул, — сегодня я...
— Сегодня он в четвертый раз припер ящик с шес-
тернями с причала в лагерь, — сказал Тоби, не разжи-
мая зубов, в которых торчала трубка.
— Зачем? — спросил я.
— Так он был там, у причала, — объяснил Джо. —
Понимаете, шеф, не здесь, где я его вчера оставил, а
там... Я думал, четвертый. Приношу, а он тут один...
— Короче говоря, — прервал Питер, — днем мы та-
скали все это барахло сюда, а ночью оно возвращалось
обратно к причалу. Мы по ночам храпели, как святые,
а днем удивлялись, что так чертовски медленно идет
транспортировка.
— Возможно ли? — все еще не веря, начал я. —
Неужели они...
— А кто же еще, — зло бросил Питер. — Не мы же
станем этим заниматься. Ну ладно, сегодня я их вы-
20
слежу,.. Ручаюсь, шеф, после сегодняшней ночи ни у
одной из здешних обезьян не останется охоты для та-
ких штучек...
Мы до вечера таскали оборудование с причала в ла-
герь. Перед заходом солнца ознаковали суриком все,
что уже находилось на площадке, выбранной под буро-
вую. Я составил список, показал его Питеру.
— Да, — сказал мой помощник. — Если бы сразу
заметили, можно было бы уже собирать вышку... Еще
никогда в жизни меня так не болванили. Вас, наверно,
тоже, шеф?.. Интересно, зачем им это понадобилось?
«Зачем им это понадобилось?» Я с обеда ломал го-
лову над этой загадкой. Почему они не хотят, чтобы мы
просверлили дырку в их острове? Ведь они совсем не
выглядят суеверными — эти обитатели Муаи. Питер,
конечно, прав. Меня тоже нигде и никогда так не оду-
рачивали. ..
Ночью мы решили дежурить по очереди. Дежурные
сменялись аккуратно каждые два часа. Ночь прошла
спокойно. Никто из часовых не заметил ничего подо-
зрительного. Тем не менее, когда рассвело, мы недо-
считались трех тяжелых ящиков И четырех буровых
штанг. Разумеется, все это снова оказалось у причала,
в куче оборудования, приготовленной для переноски.
— Признавайтесь, кто из вас спал, — допытывался
Питер у Джо и Тоби.
Те клялись, что во время дежурства не сомкнули
глаз.
— Но и мы с вами не могли проспать, шеф, не
так ли?
Я согласился, что не могли. И все-таки у нас из-под
носа уволокли целый штабель железа. И ни одна
штанга не звякнула, ни один ящик не скрипнул.
Днем я снова наведался в деревню — и опять без ре-
зультата. Не видел даже вчерашней старухи. Только
охрана была на месте у коттеджа Справедливейшего.
Я попытался приблизиться, но, остановленный преду-
преждающим окриком и совершенно недвусмыслен-
ными жестами, вынужден был повернуть обратно.
За ужином мы рассуждали, каким путем возвраща-
ется к причалу наше оборудование.
— Может, они перевозят его на пирогах вдоль берега
лагуны? — предположил Джо.
21
Питер покачал головой:
— Нет, таскают на плечах, как и мы.
— А следы... Почему не остается следов?
• — Просто мы не обращали внимания. Сами тоже хо-
дим босиком.
— Сегодня им не удастся, — подмигнул Джо. — У
нас сигнализация...
— Мы привязали к ящикам капроновые лески, —
пояснил Питер. — Трубы и штанги обвязали веревками.
Всюду в промежутках натянули нитки и повесили пу-
стые жестянки. В случае чего такой звон поднимется...
— Можно даже не караулить, — мечтательно про-
тянул Джо. — Все равно услышим и проснемся...
— Но-но, — предупредил Питер. — Ты, наверное, и
вчера тоже...
Невдалеке послышался шорох. Солнце село не-
сколько минут назад, было уже почти темно... Мы по-
вскакали с ящиков, заменявших стулья, и Питер, как
тигр, устремился в темноту. Джо еще не успел после-
довать его примеру, когда Питер уже возвратился.
С торжествующим криком он тащил за собой малень-
кую упирающуюся фигурку.
Когда луч фонаря упал на лицо пленника, мы все
ошеломленно ахнули. Это был Ку Мар.
— Ах ты, чертенок, — удивленно протянул Пи-
тер. — Ты что делал там в темноте?
Ку Мар сердито вырвал руку из широкой ладони
Питера, оправил рубашку и присел на край ящика.
— Зачем хватаешь? — сказал он, не глядя на нас. —
Я в гости шел. Вот, рыба вам принес...
И он положил передо мной большую связку рыбы,
блеснувшую влажной чешуей.
Мы смущенно молчали. Питер глядел исподлобья на
Ку Мара и сердито сопел.
— Ну, здравствуй, — продолжал Ку Мар как ни в
чем не бывало. — Я вас давно не видел. Три дня мы все
море плавал, рыба ловил. Много рыба. Хороший. Се-
годня вечер приехал...
— Здравствуй, Ку Мар, — сказал я. — За рыбу спа-
сибо. А Питера извини. Он испугался. Ему показалось,
кто-то ящики взять хочет.
— Кому нужен такой твой ящик, — презрительно
надул губы Ку Мар. — Муаи нет вор. Муаи все человек
22
честный. Самый честный на целый океан. Как здесь
работал? Хорошо работал? ..
В тоне, каким был задан последний вопрос, мне по-
чудился оттенок иронии. Я внимательно глянул на
мальчишку, но глаза Ку Мара были устремлены в от-
крытую банку с шоколадом. Мы угостили парня шоко-
ладом и чаем. Ку Мар не торопился уходить. Он выпил
большую кружку чаю, попросил налить еще. Расска-
зывал, как обитатели поселка ловили рыбу в океане.
— Хорошо было, интересно. Рее муаи пошли океан.
Дома никто не остался.
— Неужели все уезжали? — усомнился я.
— Все... Деревня один-два старый человек оста-
вался. .. Больше никто.
— А Справедливейший? ..
Ку Мар замотал курчавой головой.
— Я не знает.
— Так был он на рыбной ловле или не был?
— Я не знает.
Когда чай был выпит и банка с шоколадом опустела,
Ку Мар пожелал нам спокойной ночи и отправился до-
мой. Маленькая его фигурка сразу растаяла в непро-
глядной тьме, но мы еще долго слышали его гортанный
петушиный говорок. Удаляясь, Ку Мар распевал еэ
все горло. Он пел о маленьком острове, большом море и
глупом старом обезьяне, который не знал, чего хо-
тел. ..
— Как тихо, — сказал Джо. — Даже волн не
слышно...
— Это к буре, — проворчал Питер. — Тихо, и душно,
и звезды закрыло. Идет ураган...
И, словно в подтверждение его слов, далекая оран-
жевая зарница полыхнула над океаном...
Гроза началась глубокой ночью. Налетел порыв
теплого влажного ветра, зазвенели пустые консервные
банки, развешанные Джо среди склада оборудования.
И сразу же крупные капли дождя забарабанили по
тенту палатки. Потом небо треснуло у нас над головой.
Ослепительная белая молния озарила пустой берег,
пальмы, гнущиеся от порывов ветра, косые струи стре-
мительно надвигавшегося ливня... И началось...
Мне не в новинку ярость тропических гроз. Но такой
грозы, как в ту ночь, не припоминаю. С неба, озаряе-
23
мого непрерывными всплесками белых и зеленоватых
молний, на лагерь обрушился громыхающий водопад.
Струи воды, толстые, как канаты, при гиену пи
тент к потолку палатки. Палатка наполнилась водяной
пылью. Я сидел на койке, закрывшись плащом, и чув-
ствовал, как потоки теплой воды бегут под ногами Гул
дождя заглушал удары грома. Питер сидел напротив
меня. При наиболее ярких вспышках молний он при-
поднимался и выглядывал в открытую дверь палатки.
Что-то кричал мне, но его голос тонул в шуме дождя и
раскатах грома...
Гроза бушевала около двух часов. Потом утихла
так же стремительно, как и разразилась.
О сне нечего было и думать. Все промокло насквозь.
Мы разломали несколько ящиков. Полили бензином.
Питер щелкнул зажигалкой — ив темное небо, где в
разрывах облаков уже поблескивали звезды, взметну-
лись языки пламени. Присев на корточки на мокром
песке, мы молча глядели в огонь. Джо сушил мокрый
носовой платок. Тоби старательно раскуривал трубку.
— В такую грозу можно было утащить весь ла-
герь, — заметил Джо, поднося платок к самому огню.
— Они, пожалуй, предпочли сидеть в хижинах, —
проворчал Питер.
Тоби ничего не сказал, только осторожно отвел пла-
ток Джо подальше от пламени.
— Они придут под утро, — сказал Питер. — Это
просто, как манная каша, которую Тоби приготовит на
завтрак. Не так ли, Тоби?
— Нет, — возразил Тоби. — Сегодня дежурит Джо.
— Это не меняет дела, — сказал Питер и отвернулся.
Мы сидели у костра, пока не забрезжил рассвет.
Влажный ветер угнал облака. Солнце выкатилось над
фиолетовой гладью океана и засияло с туманного без-
облачного неба. Воздух был так насыщен влагой, что
Джо не удалось высушить своего носового платка. Те-
перь Джо разложил его на ящике и придавил осколком
большой раковины, чтобы не улетел.
Покончив с этим, Джо огляделся.
— Кажется, все на местах, — объявил он и облег-
ченно вздохнул.
— Все, — подтвердил Питер, который тоже внима-
тельно оглядывал склад оборудования. — Все на мес-
24
тах, парни, за исключением твоего ящика с шестерен-
ками, Джо, десятка штанг и еще кой-какой мелочи ве-
сом килограмм на триста...
И Питер закончил свою тираду замысловатым не-
мецким ругательством, которое, немного подумав, сам
же перевел на английский и потом на французский. Мы
слушали молча. Ящика с шестеренками, который вече-
ром стоял возле самой палатки Джо, действительно не
было, и штабель штанг заметно уменьшился
— Что же это? — сказал наконец Джо. Мне пока-
залось, что он готов расплакаться.
— Принимайся за свои обязанности, Джо, — посо-
ветовал Питер. — Приготовь нам хороший омлет и не
забудь положить побольше перца. После завтрака пред-
лагаю окружить деревню и поджечь ее с четырех сто-
рон. ..
После завтрака мы вчетвером отправились в дерев-
ню. Стражи у коттеджа вождя торчали на своих местах.
Снова, уже в который раз, я попытался начать пере-
говоры с расстояния в двадцать шагов. Ответом было
молчание... Потом выступил вперед Питер. С той же
самой дистанции он прокричал все известные ему ру-
гательства, вошедшие в словарь «пинджин инглиш». В
замысловатой вязи непереводимых эпитетов выраже-
ние «полосатые канальи, нафаршированные глазами
дохлых кальмаров» звучало почти комплиментом.
Стражи равнодушно поглядывали в нашу сторону.
Словоизвержение Питера явно не произвело на них
впечатления.
— Довольно, Питер, — попросил я. — Вы же видите,
это бесполезно...
Питер послушно умолк. Его словарный запас был
исчерпан. Мы молча переглядывались.
Внезапно Джо осенила блестящая идея.
— Послушайте, шеф, — выпалил он, широко раск-
рыв глаза, — а не сыграть ли нам в телефон?
— Что такое?
— У парня горячка, — хрипло пробормотал Питер.
— Нет-нет, — запротестовал Джо. — Это такая
игра. Знаете? Хотя это будет не телефон, а скорее...
громкоговоритель.
— Какой еще громкоговоритель?
— Послушайте. Мы стоим вот тут, где стоим, и по
25
команде хором крикнем, что нам надо. Понимаете, все
вместе. Может, он там услышит.
— Мысль, достойная головы Джо, — заметил Пи-
тер. — Но мы ничего не теряем. В нашем положении
можно попробовать даже это.
Мы посовещались, и я составил краткий текст уст-
ного обращения к «власти Муаи». Питер перевел «обра-
щение» на «пинджин инглиш» и записал латинскими
буквами. Каждый из нас потренировался шепотом в
произношении каскада непонятных звуков.
— А теперь повторяйте хором за мной, — сказал
Питер. — Хором и возможно громче...
Зычный вопль четырех здоровых глоток разорвал
знойное штилевое безмолвие. Серые попугайчики,
гнездившиеся в кронах пальм, всполошились не на
шутку. Стремительными стайками они заметались над
поселком, оглашая окрестности пронзительными кри-
ками Залаяли собаки, заблеяли козы и овцы. В бли-
жайших хижинах зашевелились яркие циновки, из-за
них появились удивленные и встревоженные физионо-
мии обитателей Муаи. Даже надменные стражи в мед-
ных касках растерялись. Они завертели головами, не-
уверенно поглядывая друг на друга, на нас, на двери,
которые охраняли.
А мы продолжали хоровую мелодекламацию. Гудел
бас Тоби, высоким дискантом надрывался Джо, мы с
Питером вторили им по мере сил. Мы отчетливо чека-
нили слова, которые потихоньку подсказывал Питер, и
после каждого слова оглушительно орали:
— В-ва-а!..
Это «В-ва-а!..» звучало особенно мощно. Питер уве-
рял, что оно не переводилось, но подчеркивало много-
значительность и важность всего остального. Не сом-
неваюсь, что, окажись мы на эстраде в Чикаго, наш ан-
самбль имел бы ошеломляющий успех. Но мы были на
Муаи ..
Проревев в последний раз «В-ва-а», мы замолчали
и поглядели друг на друга. Стало тихо. Покачивая го-
ловами, обитатели Муаи исчезали в своих хижинах.
Стражи, присев на корточки, выжидательно погляды-
вали в нашу сторону. Лишь серые попугайчики не мо-
гли успокоиться. Они кружились над деревьями и
оживленно обсуждали удивительное происшествие.
26
Из коттеджа так никто и не появился И тогда впер-
вые мне пришла в голову странная мысль, что, может
быть, он пуст. И вождя там нет. И эти экзотические
стражи никого не охраняют. И загадка Муаи совсем в
другом...
Кто-то осторожно потянул меня за рубаху. Я огля-
нулся. Сзади стоял Ку Мар.
Он одобрительно кивал курчавой головой.
— Что скажешь? — поинтересовался я.
— Хорошо орал! — со знанием дела похвалил Ку
Мар. — О-о... Очень хорошо. Да!
— Нам необходимо видеть вождя, — сказал я. Это
прозвучало, как попытка оправдаться.
— А там что? — поинтересовался Ку Мар, указывая
на свертки, которые держали Джо и Тоби.
— Подарки вождю.
— А, — равнодушно протянул Ку Мар и отвернулся.
— Ну, шеф,’ что дальше? — хрипло спросил Питер,
исподлобья поглядывая на меня.
— Право, не знаю... Может, попытаться войти в кот-
тедж силой? .. Может, пистолеты у них не заряжены...
Может...
— Заряжен, хорошо заряжен, очень хорошо заря-
жен! — быстро закричал Ку Мар. — Паф-паф. Убивать
будет...
— Нам необходимо видеть вождя, — повторил я.
— Ай-я-яй, — сочувственно закивал Ку Мар, — ай-
я-яй! Нельзя... Плохо будет. Совсем плохо будет...
Слушай, — Ку Мар вдруг перешел на шепот. — Положи
подарка вот тут. Вот тут на земля. И записка поло-
жи. Такой большой записка. Напиши там, чего надо.
Хорошо напиши... Как орал! И подпись сделай. Пусть
лежит вот тут... А завтра утром приходи... Может, хо-
рошо будет.
— Придется так и поступить, — сказал я по-не-
мецки Питеру. — Вероятно, парнишка специально по-
дослан. .. Может быть, завтра нам удастся добиться
аудиенции.
— Попробуем, — не очень уверенно согласился Пи-
тер. — Во всяком случае, это ничуть не хуже, чем
«громкоговоритель», придуманный Джо.
— Или твое сольное выступление, — отпарировал
Джо, густо покраснев.
27
— Ладно уж, — примирительно махнул рукой Пи-
тер. — Все мы тут не выглядим мудрецами. Пишите,
шеф. Я попробую перевести ваш меморандум на «пин-
джин инглиш»...
Я быстро написал записку. Наши пожелания и тре-
бования выразил предельно лаконично в трех пунктах:
встреча с вождем, помощь при постройке буровой выш-
ки, в остальном — невмешательство и взаимное ува-
жение суверенитета... Помощь обещал оплатить нату-
рой или долларами. Предупреждал, что с этой ночи ла-
герь охраняется. В незваных гостей будем стрелять
без предупреждения.
Питер с тяжелым вздохом взял у меня записку и
принялся переводить на «пинджин инглиш». Написав
несколько слов, он закусил губы и стал сосредоточенно
скрести голову. Ку Мар с интересом следил за ним. Пи-
тер написал еще слово, перечеркнул и вполголоса вы-
ругался. Крупные капли пота скатывались по его со-
средоточенному лицу и падали на бумагу.
— Да ну, Питер, ты попроще, — не выдержал
Джо. — Это тебе не школьное сочинение...
— А ты заткнись! — посоветовал Питер, посасывая
кончик авторучки. — Попробуй переведи просто, если
у них, к примеру, вместо того, чтобы сказать «зонт»,
говорят: «не очень большой дом, который носишь под
мышкой и поднимаешь навстречу дождю, если не хо-
чешь повстречаться с ним». А если, например, надо
сказать «болван», то приходится говорить: «облезлая
обезьяна, у которой хвост на месте головы, а вместо го-
ловы пустая тыква, набитая прокисшими отрубями». И
еще надо к этому трижды прибавить: «в-ва-а...»
— Правильно, — подтвердил Ку Мар, внимательно
слушавший Джо.
— А ты лучше помог бы, если понимаешь в чем
дело, — сердито бросил Питер, вынимая авторучку изо
рта.
— Давай, — просто сказал Ку Мар.
— Что тебе давать?
— Бумага давай.
— Зачем?
— Помогать буду.
— Ты умеешь писать? — изумился Питер.
— Немного... Немного лучше, чем ты.
28
— Что?..
— Давай покажу.
— И понимаешь, что написано здесь — в этой за-
писке?
— Где начальник написал английский слова? Не-
много понимаю.
— Гм... Ну, вот тебе перо и бумага. Попробуй пе-
реведи.
— Попробовать что?
— Попробуй напиши словами муаи то, что началь-
ник писал в своей записке.
— Давай чистый бумага, — решительно сказал Ку
Мар.
— Зачем? Ты продолжай то, что я начал.
— Нельзя, — заявил Ку Мар, возвращая Питеру
листок перевода.
— Почему нельзя?
— Там, — Ку Мар застенчиво улыбнулся, — там
немного неправильно писал... Кто будет читать, очень
обижайся. А если не обижайся, будет сильно смеяться.
Вот так: хо-хо-хо... — И Ку Мар, широко улыбаясь,
потер себя ладонью по животу.
— Хи-хи, — не выдержал Джо, а Тоби вынул
трубку изо рта и принялся громко сморкаться.
Питер выглядел несколько обескураженным, но не
хотел сдаваться.
— А где не так? — придирчиво поинтересовался он,
подозрительно поглядывая то на Ку Мара, то на свое
сочинение.
— О, вот тут и тут, — Ку Мар бесцеремонно тыкал
коричневым пальцем в каракули Питера. — И еще
тут... О, совсем много.
— Ладно... — сказал Питер. — Пиши ты. Посмот-
рим.
— Давай бумага и садись вот тут на землю.
— Это еще зачем?
— Как писать буду? Твой спина писать буду. Дру-
гой столик нет. Садись, пожалуйста.
— Гм... — сказал Питер, но подчинился.
Ку Мар присел на корточки, положил чистый лист
бумаги на спину Питера и принялся писать ровным, до-
вольно правильным почерком, время от времени по-
29
глядь/вая на мою записку. Исписав сверху донизу один
лист бумаги, он попросил второй, потом третий.
Мы терпеливо ждали.
— Все, — объявил Ку Мар и поставил жирную
точку.
— Ну-ка, давай я проверю, — сказал Питер, с тру-
дом распрямляя затекшую спину.
Ку Мар отдал ему исписанные листки. Питер вни-
мательно прочитал их и, кажется, остался доволен.
— Грамотей, — с оттенком уважения заметил он. —
Чисто написал и, в общем, понятно. Лучше, чем я. Кто
это тебя успел научить?
— Кто! — презрительно надул губы Ку Мар. —
Муаи много грамотный. Все грамотный... Один старый
бабка Хмок Фуа Кукамару немного неграмотный. Сей-
час учится.
— Интересно... — протянул Питер. — Если, ко-
нечно, не врешь. Так, может, муаи и по-английски по-
нимают?
— Немного понимают.
— А вождь? — не выдержал я. — Может, и он
тоже?..
— Не знаю... — сказал Ку Мар и посмотрел на меня
с откровенной издевкой.
— Так чего ради мы здесь морочили себе головы с
переводом? — сердито спросил Питер. — Зачем мы все
это делали, шеф, если каждый, гм... Ку Мар мог пере-
вести ваше письмо этой загадочной местной власти.
А ты чего не сказал? — напустился Питер на Ку Мара.
— Зачем говорить? — удивился Ку Мар. — Ты про-
сил, я помогал. А зачем, я не знаю. Зачем так писал, не
знаю... Зачем орал там, тоже не знаю. Зачем дырка
остров делать хочешь, тоже не знаю. Я ничего не знаю.
Я только помогал немного, что просил.
— Вождь Муаи поймет в чем дело, если ему оста-
вить только записку начальника и подарки? А то, что
писал ты, не оставлять?
— Не знаю...
- — Ладно, Питер, — вмешался я. — Положите по-
среди площади обе записки вместе с подарками и по-
шли. Мы и так потеряли здесь полдня. Спасибо за по-
мощь, Ку Мар. Приходи в гости
— Приду, — обещал Ку Мар и побежал домой.
30
♦ * *
Еще не дойдя до лагеря, мы почувствовали, что дело
неладно. Прерывистые полосы, словно глубокие колеи,
тянулись вдоль всего пляжа. Местами их уже заров-
няли волны, но на сухом белом песке они были видны
очень отчетливо. Каждый из нас готов был поклясться,
что утром, когда мы шли в деревню, этих полос не
было.
— Штанги, — твердил, сжимая кулаки, Питер. —
Говорю вам, парни, это штанги. Пока мы горланили на
площади, эти обезьяньи дети снова околпачили нас...
Однако то, что мы застали в лагере, превзошло са-
мые худшие ожидания. Площадка, на которой утром
лежало оборудование, была пуста. Штанги, обсадные
трубы, секции буровой вышки, инструменты — все ис-
чезло. Не осталось ни одного болта, ни одной гайки.
Только кухонная утварь, продукты и наши палатки.
И, словно чтобы подчеркнуть всю бездну издеватель-
ства, жертвой которого мы стали, на обеденном столе
возле палаток высилась целая гора «подарков»: фрук-
ты, свежая рыба, поднос с устрицами, оплетенные
тыквы с местным пивом.
Ребята безмолвно повалились на песок в тени на-
веса. Молчание длилось долго.
Первым его нарушил Тоби.
— А не сыграть ли нам в телефон? — негромко
предложил он, не выпуская изо рта потухшей трубки.
И, не дожидаясь ответа, наградил Джо звонким шлеп-
ком.
— Ну ты, полегче, — возмутился Джо, поспешно от-
катываясь в сторону.
— Начинаем войну, шеф? — спросил Питер.
— Вернемся в деревню и потребуем объяснений.
Надо только проверить, где оборудование: снова у при-
чала или исчезло совсем...
— Если бы исчезло, мы его под землей нашли бы.
Тогда нашлись бы и виновники. Разумеется — опять у
причала...
— Сегодня любой ценой войду в дом вождя, — за-
пальчиво сказал я. — Если они станут стрелять, мы
тоже откроем огонь.
— А не снять ли сначала часовых? — предложил
Питер. — Берусь сделать это с трехсот метров.
31
— Первый выстрел — объявление войны. Пусть от-
ветственность за начало военных действий падает на
них.
— Превосходно, шеф. Если останусь жив, обещаю
каждый день до отъезда убирать вашу могилку све-
жими цветами.
— Но я не хочу... — начал Джо.
— Смирно! — прервал Питер. — Шеф объявил мо-
билизацию. Берите карабины и — шагом марш.
— Но я...
— Молчать! Вот твой карабин, проверь его. А ты
чего ждешь, Штанга?
— Я за мирное разрешение споров, — спокойно объ-
явил Тоби, выколачивая трубку. — Я сохраняю нейтра-
литет.
— Ага, и я тоже! — крикнул Джо, откладывая ка-
рабин.
— Трусы, — взорвался Питер. — Бабы, слюнтяи.,.
— Попридержи язык! Ты ведь тоже заключал конт-
ракт на бурение, а не на службу в колониальной по-
лиции
— Вот именно, — подтвердил Джо.
— Все равно — трусы. Над вами потешаются, а вы
бормочете о нейтралитете. Трусы!
— Если еще раз повторишь это слово, Питер, пода-
вишься им вместе с осколками зубов, — сурово преду-
предил Тоби.
— Довольно, мальчики, — вмешался я. — Пошли к
причалу, а оттуда, кто не боится, — в деревню.
Тоби и Джо поднялись без слова. Мы в молчании
покинули лагерь. По пути, оглянувшись на своих спут-
ников, я убедился, что только Питер вооружен. Тоби и
Джо демонстративно оставили карабины в лагере.
«10 января. ... Наши вчерашние перипетии кон-
чились довольно неожиданно. Убедившись, что все ис-
чезнувшее оборудование снова находится у причала,
мы отправились в деревню. Тут нас ожидал новый
сюрприз. Посреди площади, на том месте, где мы оста-
вили подарки и меморандум, лежала красивая циновка,
сплетенная из пальмовых волокон. На ней громозди-
лась куча ответных подарков — копченая рыба, тыквы
с напитками, рыболовные снасти, миски из панциря
32
морской черепахи и гигантские перламутровые рако-
вины, отливающие на солнце всеми цветами радуги.
В одной из раковин торчала свернутая трубочкой за-
писка.
Она была нацарапана по-английски.
Всего три фразы без подписи:
«Справедливейший приветствует гостей и благода-
рит за подарки. Справедливейший всемилостивейше
обещает аудиенцию в полдень через три ночи. Спра-
ведливейший просит не делать дырок в острове до
встречи с ним...»
Помню; я тотчас же прочитал записку ребятам.
— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Джо.
— Если это не попытка оттянуть время, — добавил'
Питер.
Тоби по обыкновению ничего не сказал, только поса-
сывал свою трубку.
Мы забрали подарки и вернулись в лагерь.
Вечером за ужином Питер задал вопрос, который в
равной степени волновал всех:
— Завтра опять начнем бычить, шеф?
— А что ты предлагаешь? — поинтересовался я.
Питф испытующе глянул на меня:
— Я предлагаю, шеф, изменить место бурения. На-
чать собирать вышку возле причала. Какая разница, где
продырявить этот паршивый остров?
— Место скважины было согласовано с начальст-
вом. Древние лавы, а значит, и алмазоносные кимбер-
литы тут, возле нашего лагеря, вероятно, залегают
ближе к поверхности.
— Вы сказали «вероятно», шеф?
— Разумеется! Точно этого никто не знает.
— Ну, вот видите. Значит, все равно, где бурить.
— А если скважина в районе причала вообще не
встретит лав? — не сдавался я. — Если проектной глу-
бины не хватит и скважину придется остановить в теле
кораллового рифа, венчающего древний вулкан? С меня
начальство голову снимет...
— Проектной глубины может не хватить и возле
лагеря. Мы ведь не знаем толщины рифа.
— Конечно. Но тогда пусть беспокоится началь-
ство.
3 Цена бессмертия
33.
— Выходит, завтра опять начнем таскать штанги к
лагерю?
— Выходит, так, Питер... В конце концов, нам за
нашу работу платят. И уже теперь не будем так легко-
мысленны. .. Установим круглосуточное дежурство.
— Вопрос, поможет ли оно на этом проклятом ост-
рове, — проворчал Питер.
* * *
Наконец наступил долгожданный час аудиенции у
Справедливейшего.
Чтобы скоротать время ожидания, мы три дня в поте
лица снова таскали оборудование от причала к лагерю.
Ночью по очереди охраняли лагерь. Ночные гости
больше не появлялись. То ли сыграло роль наше пре-
дупреждение, то ли островитяне выжидали...
Я не сомневался, что в дальнейшем все будет зави-
сеть от исхода встречи с вождем.
Начали готовиться к ней с утра. Решено было, что
на аудиенцию идем вдвоем с Тоби. Питер и Джо оста-
ются охранять лагерь и в случае необходимости при-
дут нам на помощь.
Мы с Тоби побрились, надели чистые рубашки и но-
вые сандалии. Я засунул в задний карман штанов пло-
ский автоматический пистолет. Посоветовал сделать то
же самое Тоби. Однако он категорически отказался и
объявил, что пойдет без оружия. С собой мы захватили
подарки — тропический шлем, авторучку и бутылку
коньяка. Все это Тоби завернул в большой кусок яркой
ткани и перевязал широкой красной лентой.
— Не беспокойся, Штанга, — сказал на прощанье
Питер. — В случае чего мы с Джо устроим вам вполне
приличные похороны...
Тоби молча погрозил Питеру кулаком, и мы пошли.
Признаться, мы втайне ожидали торжественного
приема, толпы на площади, танцев в нашу честь. Ни-
чего этого не было. Площадь оказалась пустой. Только
стражи в медных касках и расшитых камзолах были
на своем посту у входа в коттедж. Мы с Тоби не очень
уверенно приблизились к ним. На этот раз они вытя-
нулись и приложили коричневые кулаки к белым
перьям султанов, украшавших каски. Затем один из
стражей жестом предложил нам войти.
34
Не скрою, я вступал в это святая святых Муаи с
легким трепетом. Не от страха, нет... Скорее из любо-
пытства. И, кроме того, за трехнедельное пребывание
на острове я проникся невольным уважением к недося-
гаемому и таинственному властелину, подданные кото-
рого, без сомнения выполняя его волю, так блестяще
разыграли нас.
Мы с Тоби поднялись по нескольким ступеням на
открытую веранду и вошли в коттедж.
Убранство первой комнаты поразило нас. Оно было
вполне европейским. У окна стоял низкий столик. На
нем графин и несколько хрустальных бокалов. Возле
стола низкие плетеные кресла. На полу и на стенах
яркие циновки. Повсюду ослепительная чистота.
Мы остановились в легком замешательстве.
Идти дальше или ждать здесь?
Тоби вытащил изо рта потухшую трубку и сунул в
карман.
Шорох заставил нас оглянуться. Легкая перего-
родка вместе с закрывавшей ее циновкой скользнула
в сторону. Из-за перегородки появился невысокий
коренастый человек в белом плаще до пят и круглой
черной шапочке с белыми перьями. У него было непод-
вижное темно-коричневое лицо без бровей, с удиви-
тельно толстыми губами. Глаза, полуприкрытые тяже-
лыми складками век, внимательно оглядели нас. Я го-
тов был присягнуть, что никогда не встречал этого
человека в поселке.
Я молча поклонился, и Тоби последовал моему при-
меру.
Человек в белом плаще чуть шевельнул веками и
продолжал разглядывать нас. Молчание явно затягива-
лось, и я почувствовал смущение.
— Мы хотели бы видеть вождя, — пробормотал я,
чтобы что-нибудь сказать.
— Вы готовы говорить со Справедливейшим из
справедливых, мудрейшим из мудрых, вышедшим из
синих волн Великого вечного океана? — спросил по-
английски человек в белом плаще.
Признаться, меня поразило его правильное произно*
шение
— Д-да, — сказал я не очень уверенно.
— Следуйте за мной!
з*
35
Мы прошли через несколько небольших комнат.
Красивая удобная мебель. Картины, часы, барометр...
Лишь циновки на полу и на стенах напоминали, что мы
находимся на острове в центральной части Тихого
океана. В углу последней комнаты оказалась винтовая
лестница. Она вела куда-то вниз.
Коттедж вождя был одноэтажным. Значит, это вход
в подземелье... Не ловушка ли?
Человек в белом плаще начал было спускаться, по-
том оглянулся.
— Не бойтесь, — сказал он, заметив мое колеба-
ние. — Здесь ничто не угрожает. Справедливейший
ждет вас. Он внизу. Можете оставить вашего товарища
здесь, если сомневаетесь.
’— Нет, — ответил я. — Мы верим и пойдем вместе.
Наш провожатый отвернулся и начал спускаться.
Мы с Тоби последовали за ним.
Впоследствии, вспоминая об этой первой аудиенции
у Справедливейшего, я всегда испытывал чувство не-
ловкости, граничащее со стыдом. Хороши же мы ока-
зались. .. И особеннно этот узелок с подарками.
Спустившись по винтовой лестнице, мы очутились в
обширном, довольно мрачном помещении. Свет про-
никал откуда-то сверху через небольшие оконца, рас-
положенные под потолком. Приглядевшись, я рассмот-
рел, что стены этого странного зала увешаны разнооб-
разным оружием. Здесь были луки и колчаны со стре-
лами, копья, дротики, боевые топоры, короткие мечи,
остроги и какие-то странные приспособления, похожие
на орудия пыток.
Мне стало не по себе, и я незаметно дотронулся до
заднего кармана. Пистолет был на месте. Я мог выта-
щить его в любой момент.
В дальнем конце зала находилось что-то похожее
на возвышение. Драпировка из тяжелой, золотисто по-
блескивающей ткани оставляла открытыми только
нижние ступени.
Не дойдя нескольких шагов до занавеса, провожа-
тый остановился и жестом предложил нам сесть.
Я с недоумением оглянулся. Однако оказалось, что
на полу лежат подушки, набитые морской травой. Мы
с Тоби сели, и Тоби аккуратно поставил на колейи
сверток с подарками, перевязанный красной лентой.
36
Наш провожатый исчез за занавесом. Очевидно, по-
шел докладывать. Мы напряженно ждали.
«Кто мог предположить, что под коттеджем имеется
подземелье, — думал я. — Зал не меньше двадцати
метров в длину. Конечно, он высечен в скале. Ведь
домик вождя стоит прямо на выступе кораллового ри-
фа. Зачем все это понадобилось? И оружие, — я
глянул по сторонам, — без сомнения, это одна из самых
больших коллекций оружия тихоокеанских островитян.
Даже в Мельбурнском музее не видел такой... Ей
цены нет».
Тоби шевельнулся на своей подушке. Я глянул на
него. Он чуть заметно покачал головой.
— Все будет в порядке, — успокоительно шепнул я.
— Не в этом дело, — тихо ответил он. — Поку-,
рить бы...
— Придется потерпеть. Сейчас неудобно...
Занавес дрогнул и раздвинулся.
На возвышении, покрытом яркой циновкой, скрестив
ноги, сидел человек. Его тело, руки и ноги были оку-
таны складками белого плаща, широкое коричневое
лицо с толстыми губами и крупным носом казалось вы-
сеченным из камня. Массивные веки прикрывали глаза.
В курчавых черных волосах блестел золотой обруч.
Очевидно, это и был вождь Муаи собственной персоной
и... в полном одиночестве. Больше в зале никого не
было видно. Исчез даже наш таинственный провожа-
тый, говоривший по-английски.
Мы с Тоби встали; я неловко поклонился. Ни один
мускул не дрогнул на лице человека, сидевшего на воз-
вышении. Если бы не дыхание, слегка колеблющее
складки плаща, восседающую перед нами фигуру мож-
но было бы принять за каменное изваяние.
Я скосил глаза на Тоби. Он переступал с ноги на
ногу и крутил головой с таким видом, точно ему давил
горло несуществующий воротничок.
Приветственная речь начисто вылетела у меня из
головы. К тому же я понятия не имел, на каком языке
говорить.
Молчание явно затягивалось, и меня начала разби-
рать злость. Что означает все это представление? Мо-
>кеть быть, над нами опять хотят позабавиться?
Вождь первый нарушил молчание.
37
— Ну? — сказал он.
Это «ну» могло быть произнесено на любом из ты-
сячи пятисот языков Земли, и я снова очутился в за-
труднительном положении — на каком же языке отве-
чать?
— Ну, — повторил вождь. — Вы собираетесь мол-
чать до вечера?
Он говорил на довольно правильном французском
языке.
Я торопливо ответил по-французски.
Это оказалось нелегко — с ходу переводить привет-
ствие на французский язык. К тому же я забыл начало
и переиначил титул вождя.
Он прервал меня, махнув рукой:
— Переходите ближе к делу!
Я принялся пространно объяснять цели нашей экс-
педиции, задачи бурения, сам способ бурения скважи-
ны. Подчеркнул, что скважина не причинит никакого
вреда острову и его обитателям. Я старался говорить
как можно более популярно: упрощал терминологию,
по возможности заменял технические выражения сло-
вами, которые должны были быть ему понятны.
Он слушал довольно внимательно, потом спросил:
— Зачем нужна эта скважина?
Он употребил именно слово «скважина», а не «дыр-
ка в острове» — выражение, которым пользовался я в
своих объяснениях.
Вопрос поставил меня в тупик. Объяснять ему стро-
ение кораллового атолла? Рассказывать о кимберлитах,
которые мы надеялись обнаружить на глубине под
коралловой постройкой?.. Я уклончиво ответил, что
мы хотим «заглянуть внутрь острова», убедиться, нет
ли там чего-нибудь, что в дальнейшем могло бы прине-
сти пользу жителям Муаи.
— Например? — резко перебил он.
Я почувствовал себя как на экзамене. Пот ручьями
струился по щекам, стекал за воротник рубашки.
— Разные вещи могут оказаться на глубине, — про-
бормотал я не очень уверенно.
Он чуть приподнял тяжелые веки и принялся рас-
сматривать меня с явным любопытством. Потом он ска-
зал:
38
— Это верно... Разные вещи могут оказаться на
глубине. Например, и такие, которые вам даже не сни-
лись .. Допустим, вы не знаете, зачем эта скважина,
допустим, ваш начальник, которого тут нет, не объяс-
нил вам этого. Но я— верховная власть на острове —•
должен я знать, что, где и зачем вы хотите делать?
Или вы не согласны со мной?
Судя по языку, по манере выражаться, он получил
кое-какое образование и производил впечатление до-
вольно цивилизованного человека. Поэтому я ре-
шился. .. Я рассказал ему об устройстве атолла, о том,
что под коралловой постройкой должен находиться
скальный цоколь. Этот цоколь скорее всего является
древним вулканом. До вулкана мы и хотим добраться
скважиной.
Я готов был побиться об заклад, что он обязательно
заинтересуется древним вулканом и захочет узнать,
не начнет ли вулкан извергаться после бурения сква-
жины.
Но он только сказал:
— Там, где собираетесь бурить, вы не достигнете
цоколя.
— Почему же?
— Там цоколь глубоко.
Счастье еще, что Тоби не понимает по-французски.
По-видимому, мне давно пора было возмутиться... Ка-
жется, этот коричневый монумент собирается учить
меня.
Я сказал возможно более решительно и холодно:
— О том, какое место подходит для бурения, разре-
шите судить мне.
Слово «мне» я подчеркнул.
Неожиданно он согласился:
— Разумеется... у вас могут быть свои соображения.
Это ваше право.
Он помолчал и добавил:
— Но я не могу разрешить вам бурить там, где вы
задумали.
— Почему?
Дипломат никогда не задал бы подобного вопроса.
Но я был плохим дипломатом... Он тотчас дал мне это
почувствовать: он даже не счел нужным ответить,
только пожал плечами.
39
— Однако я должен бурить, — пробормотал я, чтобы
прервать наступившее молчание.
Юн снова пожал плечами.
— Пожалуйста, бурите, но в другом месте. Напри-
мер, там, где вы высадились.	»
Кажется, я начал понимать... Для него это был воп-
рос амбиции. Ах, коричневая мумия! Но я тоже
упрям... Недаром моя бабка была ирландкой!
— Вы можете выбрать и какое-нибудь иное место, —
сказал он, словно поняв мои мысли, — исключая всю
западную половину острова.
«Ага, идешь на попятную! — со злорадством поду-
мал я. — Нет, так легко не уступлю...»
— Мы устроили лагерь как раз на западе, — заме-
тил я вслух. — И уже успели перенести туда часть
оборудования...
Тут я осекся. Он не мог не знать, что происходило
с нашим оборудованием.
Однако на этот раз он не воспользовался моим про-
махом. Он только сказал:
— Обдумайте условие. Если оно вас не устраивает,
от бурения придется отказаться.
Это прозвучало как ультиматум.
— Но... — начал я.
— Никаких «но». С первым вопросом покончено. Пе-
реходим ко второму.
Не скрою, я снова растерялся. Этот муаец оказался
более решительным, чем можно было предполагать.
Я не знал, что отвечать, и молчал.
- Ну?
У меня мелькнула мысль, что его «ну» звучали не
очень вежливо... Я попытался собрать расползав-
шиеся мысли: «Ближайший пароход будет через пол-
тора месяца, нас четверо, а их...»
- Ну?
«Клянусь Плутоном, он, конечно, понимает, что сила
на его стороне. Значит... Значит, надо быть дипло-
матом, хотя это чертовски трудно...»
— Второй вопрос связан с первым, — сказал я воз-
можно спокойнее. — Мне нужна помощь при монтаже
буровой установки. Десяток-полтора здоровых ребят.
Конечно, я заплачу и вам тоже... Цена...
— Цена потом, — нетерпеливо прервал он. — Если
40
вы согласитесь изменить место бурения, дам вам де-
сять человек.
— Еще одно... У нас исчезало оборудование... То
есть не совсем исчезало. Кто-то перетаскивал его ночью
обратно...
— А, — сказал он. — Кто-то из... моих подданных.
Им тоже не нравилось место, которое вы выбрали?
Это было уже слишком!
— Послушайте... — начал я.
Он не дал мне продолжать:
— Не сердитесь на них, они славные ребята. Я
скажу им, и... они перестанут шутить...
— А мы и не позволим больше дурачить нас; я уже
отдал распоряжение...
— Зачем ссориться? — сказал он. — Кажется,
вы тоже неплохие ребята... Раз уж вы приехали,
сделайте свое дело, и жители Муаи с радостью про-
водят вас. Но не забывайте о наших... о моих условиях.
— Хорошо, — ответил я. — Я изменю место буре-
ния. У меня не остается другого выхода, однако...
— Ну вот и хорошо, — сказал он неожиданно мяг-
ким тоном. — И советую вам подумать о районе вы-
грузки, тем более что, как вы вскоре убедитесь, «сде-
лать дырку» в атолле Муаи — задача трудная... Неза-
висимо от того, где бурить.
— Послушайте, — возмутился я, — если это
намек...
— Это не намек, — резко прервал он. — Вы уже
«делали дырки» на островах, подобных Муаи?
— Нет.
— Ну, вот видите...
— Хорошо, — сказал я. — Эту заботу предоставьте
мне. Каковы же окончательные условия?
— Условие одно. Вы его слышали.
— А цена?
— Вы имеете в виду оплату рабочих? С ними дого-
воритесь сами.
Он решительно не хотел понять меня.
— Я имею в виду... стоимость аренды площадки
под скважину и.. все прочее... Сколько?
— Я не думал об этом, — объявил он. — Пожалуй,
вы правы. Кое-что вам придется заплатить. Немного.. •
Об этом договоритесь после с моим советником.
41
Еще не легче. У него, оказывается, есть советник.
Интересно, кто такой?
— А где я могу увидеть вашего советника?
— Он придет сам... Позже.
— Но я бы хотел быстрее начать.
— Начинайте, рабочие придут завтра.
— О’кэй. Тогда, кажется, все... Может быть, вам
что-нибудь надо от меня... от нас?
Вместо ответа он сделал какой-то знак рукой. Тот-
час беззвучно опустился занавес, скрывший его от
наших глаз.
Он даже не счел нужным попрощаться. Мы с Тоби
переглянулись.
— Кажется, уладили, — пробормотал я без особой
уверенности.
— А это? — спросил Тоби, указывая глазами на узел,
который держал в руках.
Занавес дрогнул. Из-за него снова появился прово-
жатый, который привел нас сюда.
— Пойдемте, — сказал он. — Я провожу вас.
Тоби протянул ему узел.
— Что это?
— Это... сувениры, — пояснил я. — На память.
— Справедливейшему из справедливых... или мне?
Я махнул рукой:
— Сделайте так, как сочтете более удобным.
Он молча взял узелок и жестом пригласил нас сле-
довать за ним.
» * *
Какое множество подробностей способна сохранить
человеческая память! Нужна только маленькая за-
травка, чтобы начать вспоминать... А потом воспоми-
нания набегают, как морские волны. Одно за другим —
без конца... Затравка — мои записные книжки. Я ли-
стаю страницы, и корявые сухие строчки оживают. Ка-
жется, я слышу шум океана и звенящие удары ме-
талла о металл. Это ребята соединяют звенья вышки.
Вот запись от 15 января:
«Мы полным ходом собираем буровую. Новое место
я выбрал на внешней восточной стороне атолла, метрах
в трехстах от причала. С помощью десятка молодых
42
муайцев, присланных Справедливейшим, мы уже пере-
тащили на новую площадку все оборудование и па-
латки лагеря. Мы живем теперь на самом берегу
океана, возле остова буровой. Вышка растет не по
дням, а по часам. Скоро можно начинать бурение».
... Как мы все ждали этого волнующего момента! И
наконец он наступил... Питер включил двигатель, мо-
тор заработал. Через несколько минут буровая коронка
с вчеканенными в нее алмазами впервые впилась в
тело рифа Муаи. Бурение началось.
За первый день мы прошли немного — всего не-
сколько погонных метров. Перед заходом солнца Питер
остановил мотор, и мы подняли на поверхность первый
керн — желтоватый столбик кораллового известняка/
частицу тела рифа.
Торжественное событие решено было отметить за
«праздничным столом». Большой брезент расстелили
прямо на чистом коралловом песке пляжа. Вокруг бре-
зента заняли место мы вчетвером и шестеро коричне-
вых помощников. Эти шестеро показались мне наи-
более умелыми и ловкими. И я не ошибся. Неделю
спустя они работали на скважине, как заправские бу-
ровики.
Одиннадцатым за нашим праздничным столом был
Ку Мар. Он торчал возле буровой с утра до вечера.
Праздничный обед был великолепен. Его приготовил
молчаливый Тоби. Теперь, сидя за столом и слушая
похвалы по адресу черепахового супа, запеченных в
тесто тунцов, маринованных крабов и прочих яств,
Тоби лишь скромно улыбался и молча посасывал
трубку.
— Ну, а как там поживает вождь Муаи? — спросил
Питер, подмигивая Ку Мару. — Не выпить ли нам за
его здоровье?
— Я не знает, — сказал, улыбаясь, Ку Мар.
— Неужели он никогда не выходит из своего дома?
— Я не знает.
— Ты все знаешь, чертенок, только говорить не хо-
чешь. Почему? Верно, вы все его очень боитесь.
— Никакой муаи не боится. Никто не боится; я то-
же, — гордо сказал Ку Мар, протягивая руку за оче-
редной горстью засахаренных орехов.
43
— Муаи вождь очень хороший, о-о! — на ломаном
английском языке сказал Ну Ка Вонг Танну, которого
мы все, называли Нука, — самый молодой из наших по-
мощников.
— А чем он хороший? — поинтересовался Питер.
— О, — сказал Нука. — О-о!—повторил он, широко
разводя руками и поднимая глаза к звездам.
— Ясно, — объявил Питер. — Святой, наверно?
— Что такое «святой»? — быстро спросил Ку Мар.
— Это такой, которому все молятся.
— Что такой «молятся»?
— Ну, кланяются, поднимают руки вверх и бьют
лбом об землю.
— У-у, — разочарованно протянул Ку Мар. — «Мо-
лятся» — это очень плохо. Голова будет болеть. Нет,
вождь Муаи не святой...
— Надо было пригласить вождя к нам на празд-
ник, — заметил Джо.
— Сделаем это, когда кончим бурение, — пообе-
щал я.
Ку Мар тихонько захихикал в темноте.
«26 января. Бурение продвигается чертовски мед-
ленно. За десять дней мы не прошли и пятидесяти мет-
ров. Риф оказался сильно кавернозным. Пока пустоты
были небольшими, мы еще кое-как справлялись с ними.
Но вчера буровой инструмент провалился сразу на не-
сколько метров. Алмазная коронка вышла из строя. На
ликвидацию аварии ушел целый день. Если дело пойдет
так и дальше, мы не кончим скважину в установлен-
ный срок...»
Помню, я тогда сказал Питеру:
— Можно подумать, что этот Справедливейший
знает кое-что о строении рифа Муаи. Он намекал при
нашей встрече, что бурить будет трудно...
Питер насмешливо глянул на меня:
— И вы, шеф!..
— Что — ия?
— Готовы уверовать в его необыкновенность. Все
это чепуха!
44
— Кроме вчерашней аварии.
— Пустяки. Теперь будем бурить осторожнее...
Питер еще не закрыл рта, как мотор на буровой
начал чихать и заглох.
Тотчас прибежал встревоженный Джо.
— Идите скорей. Опять!
— Что опять?
— Инструмент провалился.
На этот раз дело оказалось гораздо серьезнее Веро-
ятно, произошел обвал стенок каверны: буровой ин-
струмент зажало в скважине. Мы провозились до ночи,
но так и не смогли извлечь коронку на поверхность.
Весь следующий день ушел на безуспешные по-
пытки освободить инструмент. Скважина зажала его
мертвой хваткой. Мы никак не могли заставить ее при-
открыть каменные челюсти.
К вечеру третьего дня Питер, который все это время
раскрывал рот лишь для замысловатых ругательств,
швырнул на песок тяжелый ключ и сказал:
— Все! Я испробовал все знакомые мне штучки,
шеф. Придется бросить эту скважину и начать рядом
новую. Считайте эти пятьдесят метров разведкой.
— Подождем до завтра, — предложил я. — Утро
вечера мудренее.
Утром я стал к станку сам. Я знал один хитрый при-
ем, которому научился у буровиков на Аляске. Он за-
ключался в особом раскачивании инструмента. Способ
был рискованный. Можно было разорвать буровые
штанги. Но иногда он помогал.
Я расставил ребят по местам. Объяснил каждому,
что делать. Восемь пар глаз впились в меня с напря-
женным вниманием, ожидая команд. Не было только
Питера. Он считал затею бесполезной и ушел ку-
паться.
— Включить мотор! — крикнул я.
Мотор заработал.
Я легонько нажал на рычаг подъемного механизма
и, к моему величайшему изумлению, инструмент пошел
вверх, как нож из куска масла. Это было непости-
жимо. ..
Мы подняли колонну штанг на всю высоту буровой,
СвинтиЛи их.'Мотор снова заработал. Вскоре над устьем
скважины появилась коронка...
45
Мы прокричали троекратное «ура».
На наши вопли прибежал Питер в купальных тру-
сах и заморгал выгоревшими ресницами.
— Как это удалось вам, шеф? — спросил он, вни-
мательно осматривая покореженную алмазную коронку.
— Шеф такое слово знает, — объяснил Джо. — По-
шептал — и конец...
— Инструмент не был зажат, я поднял его наверх
без всякого дополнительного усилия.
— Бросьте шутить, — хрипло проворчал Питер.
— Я говорю вполне серьезно.
— Посмотрите, что с коронкой и керноприемни-
ком, — сказал Питер. — Их расплющило. Такие аварии
не ликвидируются сами.
— И тем не менее я поднял инструмент без труда.
— Чудеса какие-то.
— Можеть быть, куски породы, зажавшие инстру-
мент, сами провалились на глубину в следующую ка-
верну?
— Вы когда-нибудь слышали про такое? — прищу-
рился Питер.
— Нет, но, в конце концов, скважин на коралловых
атоллах пробурено не так уж много.
— Все равно чудеса, шеф...
«2 февраля. После той загадочной аварии бурим
с большой осторожностью. Скважина постепенно уг-
лубляется. Наши ящики заполняются желтоватыми
столбиками керна. Известняк продолжает оставаться
сильно кавернозным. Этот риф — как гигантская губка.
Дырок в нем больше, чем породы. Мы прошли уже
около четырехсот метров, а керна подняли всего сто
пятьдесят. Остальное приходится на каверны...»
Кажется, это произошло именно 2 февраля... Потом
я не вел записей несколько недель...
Утром Ку Мар настойчиво допытывался, какой глу-
бины достигла скважина. Когда я сказал, он глянул на
меня недоверчиво:
— Чистый правда говоришь?
— Конечно. А собственно, зачем тебе точная глу-
бина скважины?
— Надо...
— Ну, а все-таки, зачем?
46
Ку Мар заулыбался.
— Один маленький задача решаю. Сколько дней бу-
рить будешь, чтобы сделать дырка через вся Земля.
— Ну и что получается?
— Ничего не получается...
Он, конечно, хитрил. Кто-то из островитян поручил
ему узнать глубину скважины. Может быть, даже сам
Справедливейший... Непонятно только, зачем для этого
понадобился Ку Мар. Каждый вечер наши помощ-
ники уходили ночевать в селение, и от них можно было
получить все сведения.
Вскоре Ку Мар куда-то исчез. В обед его никто не
видел.
Когда спала жара, мы вернулись на буровую. К
станку стал Питер. Я присел под тентом, чтобы опи-
сать недавно вынутый керн.
Вдруг кто-то окликнул меня. Голос был незнакомый.
Я поспешно оглянулся. Под тент заглядывал невысо-
кий коренастый человек в белой полотняной рубашке и
шортах. На голове у него красовалась маленькая белая
панамка. Черные очки прикрывали глаза. На вид ему
было лет пятьдесят, хотя могло быть и гораздо больше.
Его гладко выбритое лицо, руки и ноги покрывал тем-
но-коричневый тропический загар. Тем не менее у
меня ни на миг не возникло сомнения, что передо мной
белый.
— Мое почтение, сэр, — вежливо сказал он по-ан-
глийски. — Надеюсь, я не помешал вам. Меня зовут
Карлссон. Дэвид Карлссон.
«Вероятно, советник Справедливейшего», — мельк-
нуло у меня в голове.
— Очень приятно, — сказал я, поднимаясь.
Мы обменялись рукопожатием, и я назвал себя.
— О, вас я знаю, — улыбнулся он.
«Еще бы, — подумал я. — Интересно только, где
ты прятался полтора месяца? И главное, зачем?»
Он словно понял мои мысли.
— Мне говорили о вас и ваших товарищах давно, —
пояснил он. — А сам я возвратился на остров лишь
вчера. Я находился... на соседнем атолле.
«Бабке своей рассказывай!» — подумал я. Но ему
вежливо сказал:
— Очень приятно познакомиться. Я тоже догады-
47
вался о вашем существовании. Вероятно, вы советник
здешнего правителя?
— И да, и нет, — скромно объявил он, усаживаясь
под тентом.
— Выпьете чего-нибудь?
— Благодарю. Я пью только воду. Чистую морскую
воду.
— Морскую? — вырвалось у меня.
— Почему вас это удивляет? Каждый при желании
может приучить свой организм к морской воде. Все
это дело привычки. Морская вода даже полезнее для
организма, чем опресненная. Многие обитатели остров-
ного мира пьют морскую воду, когда у них под рукой
нет пресной. А для себя я это сделал правилом.
— Вот как, — произнес я, чтобы сказать что-нибудь.
Мы помолчали. Как гостеприимный хозяин я попы-
тался снова поддержать разговор:
— Вы уже давно живете на островах?
- Да.
— Но, вероятно, часто ездите отдыхать на конти-
нент — в Европу или в Америку, не так ли?
— Нет.
Он не отличался многословностью во всем, что ка-
салось его особы. Я попробовал переменить тему разго-
вора:
— Кажется, погода начинает меняться. Побаиваюсь
урагана. Крепления вышки не очень надежны.
Он окинул буровую испытующим взглядом.
— Выдержат. Это превосходная конструкция. Ве-
роятно, последняя модель?
— Самая новая. Облегченного типа.
— Да-да, — он кивнул с видом знатока. — Научи-
лись наконец делать буровые установки. Пятнад-
цать лет назад о таких не могли и мечтать. А как
глубина?
— Рассчитана до полутора километров, но, при же-
лании, может вытянуть и два. Правда, с глубиной
скорость бурения сильно замедляется...
— Разумеется, — он снова кивнул. — Кстати, о по-
годе не тревожьтесь. В ближайшие недели она не изме-
нйтсй.
— Вы располагаете столь долговременным прогно-
зом? — удивился я. — Здесь на островах?
*48
— Да, причем надежным прогнозом, — он много-
значительно поднял палец.
— Мы регулярно слушаем прогнозы по радио, —
заметил я. — На этот район они крайне неопределенны
и, как правило, кратковременны.
— Вы имеете в виду радиостанцию в Такуоба? — он
пренебрежительно махнул рукой. — Что они знают!
— Там ближайшая метеостанция. Другие источники
мне не известны.
— Да-да, конечно, — сказал он. — Но в этой части
Тихого океана особая климатическая зона. Циклоны
обычно обходят нас стороной. Прогнозы Такуобы для
Муаи не подходят. Мы вынуждены составлять свои
собственные. Вы убедитесь, что они довольно точны,
если пробудете тут еще некоторое время.
— Вынужден пробыть, — я подчеркнул слово «вы-
нужден». — Скважина еще далека до завершения.
— Значит, вы полны решимости вскрыть вулкани-
ческий цоколь Муаи? — спросил он равнодушным то-
ном. ,
«Ого, — подумал я, — Справедливейший точно пе-
редал содержание нашего разговора».
— Такова поставленная передо мной задача, —> по-
яснил я, рисуя карандашом на песке разрез атолла.
— Значит, как только вы убедитесь, что цоколь
Муаи сложен обычным базальтом, а не алмазоносным
кимберлитом, вы прекратите бурение и покинете
остров?..
Я с изумлением посмотрел на него... Однако он
внимательно разглядывал мой рисунок на песке.
— Послушайте, господин Карлссон, — сказал я. —
Давайте уточним нашу... гм... игру. Вам что-нибудь
известно о строении атолла Муаи?
— Допустим.
— Но глубокого бурения тут не было?
— Глубокого... нет.
— Однако вы знаете, на чем покоится коралловая
постройка острова?
— Предположим, что да.
— И могли бы доказать это?
— Могу дать вам несколько метров керна, состоя-
щего из обычного базальта тихоокеанского типа.
— Зачем?
4 Цена бессмертия
49
— Как доказательство, что вы вскрыли цоколь
Муаи. А на какой глубине, это вы придумаете сами.
Ведь вашей фирме важно получить породы цоколя и
убедиться, что искать кимберлиты тут бесполезно.
— Послушайте, вы...
— Нет, сначала вы послушайте меня. Прежде всего
не воображайте, что предлагаю вам жульническую
сделку. Я хочу лишь ускорить ваш отъезд отсюда.
— Значит...
— Пока еще ничего не значит. На какой глубине
вы предполагаете встретить.. вулканические породы?
Я пожал плечами:
— Никто из нас этого точно не знает, включая и
главного геолога фирмы. Может быть, от пятисот до
тысячи пятисот метров...
— Очень хорошо, — сказал он, беря у меня из рук
карандаш. — Все, вероятно, так и было бы, если бы
внизу под рифом Муаи находился правильный вулка-
нический конус. А если этот конус разрушен, напри-
мер, вулканическим взрывом или волнами еще до
образования рифа?
— Тогда может быть все, что угодно...
— Вот именно, — согласился он. — Позволю себе
немного исправить ваш рисунок,—он провел на песке
несколько линий. — Что скажете теперь?
— Теперь каждый профан скажет, что надо бурить
вот здесь — в западной части острова. В восточной —
вулканические породы залегают слишком глубоко.
— Превосходно. Готов поставить вам отличную
оценку по геологии, но... есть одно «но». На западе
ваша скважина встретит вулканические породы на не-
большой глубине только в одном случае — если бурить
вертикально. Обратите внимание, что на рисунке я
изобразил склон вулканического конуса достаточно
крутым. Если скважина* искривится, — он сделал уда-
рение на последнем слове, — я повторяю, если она ис-
кривится, вулканических пород вы вообще не встре-
тите. Скважина пойдет в теле рифа параллельно им.
— Все это теоретические рассуждения, — заметил
я. — И не понимаю...
— Не понимаете... Жаль! — сказал он, выпрям-
ляясь и стирая ногой рисунок на песке. — Полагал, что
вы более догадливы... Тогда сделаем несколько пред-
50
положений. Чисто теоретических предположений, ра-
зумеется. .. Первое: предположим, что появление на
некоем острове гостей не вызвало восторга у населения
этого острова. Второе: допустим, что жители острова
очень миролюбивы; не желая портить отношений с го-
стями, они тем не менее хотят предельно сократить
пребывание гостей на своей земле. Третье: учитывая
необычность обстановки, позволим себе сделать еще
одно совершенно невероятное допущение, что жители
острова подсказали гостям кое-что по существу дела...
Ну, например, подсказали место бурения скважины с
таким расчетом, чтобы гости как можно скорее выпол-
нили свою задачу и распрощались с островом. Если вам
всего этого мало, я готов сделать четвертое предполо-
жение: что гостям на этом острове ужасно не везет.
Начав бурить в таком месте, где можно было встретить
древние лавы на глубине пятьдесят—шестьдесят метров
от поверхности, гости так искривили скважину, что те-
перь едва ли встретят их вообще.
Он умолк и быстро набросал еще один рисунок на
песке: разрез рифа, положение вулканического цоколя,
линию искривленной скважины.
Я начал кое-что соображать. Я прямо спросил его:
— Вы имеете возможность проникать внутрь ост-
рова?
Он кивнул.
— По кавернам внутри рифового массива?
— Да, тут есть целая система пещер, заполненных
морской водой. На глубине риф Муаи состоит чуть ли
не из одних дыр. Лабиринты подводных пещер откры-
ваются прямо в океан.
— У вас есть скафандр?
— Есть.
— Проникнув в лабиринт, можно добраться и до
вулканического основания рифа, не так ли?
— Да, местами древние лавы находятся совсем не-
глубоко.
— Хорошо, — сказал я. — Возьму у вас эти не-
сколько метров базальтового кеона, и мы уедем с пер-
вой же оказией; но сначала я должен убедиться, что
все это правда.
— Вы сможете сделать это завтра же. Но вы дол-
жны дать мне слово джентльмена и честного чело-
4*
51
века, что все останется между нами. Никто, даже ваши
помощники, не должны узнать о тайне Муаи. Мы хотим
жить спокойно. Одни и спокойно... Вы поняли меня?
— Кое-что понял... И буду молчать. Обещаю вам,
Карлссон.
— Хорошо. Приходите завтра утром к коттеджу.
Он легко поднялся, пожал мне руку и ушел.
Ребятам я сказал, что приходил советник Справед-
ливейшего и пригласил меня на новую аудиенцию к
вождю. Я даже и не подозревал, что говорю чистейшую
правду.
♦ ♦ ♦
Карлссон встретил меня на центральной площади
поселка и провел прямо в коттедж мимо стражей, ко-
торые сделали вид, что не замечают нас. Миновав не-
сколько обставленных по-европейски комнат, мы очу-
тились. .. в небольшой библиотеке. Это было совер-
шенно круглое помещение без окон со стеклянными
потолком. Вдоль стен тянулись стеллажи, сплошь
заставленные книгами. Посредине стоял небольшой
рабочий стол. Возле него кресла.
Я надеялся, что Карлссон объяснит мне как-то ев-
ропейский облик всего этого дома, его странную пу-
стоту, наконец присутствие здесь библиотеки, однако
он молчал. Порывшись в ящиках стола, он достал два
электрических фонаря, один положил в карман, другой
протянул мне. Потом он отодвинул ногой циновку на
полу, открыл небольшой люк. Под крышкой люка ока-
залась узкая винтовая лестница, ведущая куда-то вниз.
По-видимому, это был второй вход в подземелье.
— Тут у меня внизу кое-какие лаборатории, — ска-
зал Карлссон. — Но последнее время я в них бываю
редко, поэтому освещение выключено. Нам с вами при-
дется воспользоваться фонарями.
— Здесь есть электрическое освещение? — уди-
вился я.
Он сделал вид, что не расслышал вопроса. Мы спу-
скались ощупью в темноте. Я насчитал шестьдесят сту-
пенек. Потом Карлссон включил свой фонарь. Сильный
луч света вырвал из темноты шероховатые стены до-
вольно широкого извилистого коридора. В стенах кори-
дора темнели двери. Вее они были закрыты на засб^ы.
52
По правде сказать, это больше походило на подземную
тюрьму, чем на лаборатории. Мне стало жутковато.
— Идемте, — сказал Карлссон. — Мы уже внутри
рифового массива, но еще находимся выше уровня
океана. Эти пещеры — естественные. Мы тут только
кое-что подровняли...
Не дожидаясь моего ответа, он двинулся вперед.
Мне не оставалось ничего иного, как включить фонарь
и последовать за ним. Коридор изгибался, петлял, раз-
ветвлялся, и вскоре я совершенно потерял ориенти-
ровку. Чувствовал только, что мы постепенно спус-
каемся все ниже и ниже.
Внезапно я услышал плеск. Где-то совсем близко
была вода. Стены коридора ушли в стороны, и мы очу-
тились в довольно большой пещере. Своды ее тонули
во мраке, а совсем близко у наших ног с тихим шеле-
стом ударяли в каменный пол волны. Это было подзем-
ное озеро, а вернее, небольшой подземный залив.
В сдержанном непокое его вод отражалось дыхание
близкого океана.
— Мы почти у цели, — услышал я голос Карлс-
сона. — Сейчас прилив, и вода поднялась высоко. Пока
мы наденем скафандры и приготовимся к спуску, вода
начнет спадать. Вам приходилось когда-нибудь погру-
жаться на тридцать-сорок метров?
— Нет, — признался я.
— Ну, не беда. У меня хорошие скафандры — лег-
кие и надежные. Надеюсь, вы справитесь. Единствен-
ная опасность нашей экскурсии у— мурены. Они за-
плывают в эти лабиринты. Придется взять оружие. По-
падаются и спруты, но небольшие. Крупные сюда за-
бираются редко.
«Еще не легче, — подумал я. — Прогулка к вулка-
ническому цоколю Муаи может оказаться богатой впе-
чатлениями. .. Черт меня дернул согласиться! Впро-
чем, теперь отступать поздно... Пусть лучше вообра-
жает, что для меня все это — раз плюнуть...»
Скафандры действительно оказались превосход-
ными. Я натянул свой без труда, и Карлссон помог мне
закрепить шлем. Дышать было очень легко. Гибкий
металлический шланг соединял шлем с небольшими
баллонами, укрепленными за спиной. В баллонах, по-
видимому, находился кислород.
53
— Сделайте несколько глубоких вдохов, — услы-
шал я голос Карлссона. — Так, хорошо. Можете отве-
чать мне, скафандры радиофицированы.
— Замечательная штука, — сказал я, имея в виду
скафандр. — Последняя модель?
— Нет. Они изготовлены лет пятнадцать назад.
Впрочем, я не уверен, что сейчас научились делать
лучше.
— Я и таких не видел.
— Эти сделаны по специальному заказу. Они рас-
считаны для глубин до трехсот метров.
— Ого! Разве возможно такое погружение в легком
скафандре?
— После небольшой тренировки вполне возможно.
Мне приходилось погружаться в нем и глубже...
Я с сомнением покачал головой, но Карлссон не
заметил этого движения. Мой шлем остался непод-
вижным, и я убедился, что он очень просторен: в
нем можно было свободно вертеть головой.
— В гребне шлема находится осветитель. Вклю-
чающее устройство под левым баллоном, — снова ус-
лышал я голос Карлссона. — Вы можете включать и
выключать свет левой рукой.
Я засунул руку за спину и нащупал какой-то язы-
чок. Дернул за него. Вспыхнул яркий свет, похожий на
свет автомобильных фар. «Фары» находились где-то
над головой. Это напоминало фонарь шахтерской лам-
почки, только свет был гораздо сильнее. Поворачива-
ясь, я теперь мог осмотреть подземелье. Ребристые
стрельчатые своды уходили высоко вверх. Местами с
них свисали ажурные каменные драпировки, похожие
на белоснежные кружева. Сталактиты опускались к са-
мой воде и отбрасывали на ее поверхность резкие при-
чудливые тени. Под водой скалы круто обрывались.
В глубине царил густой фиолетово-синий мрак; там
вспыхивали и гасли удивительные красноватые ис-
корки. Картина была настолько фантастической, что,
кажется, я даже позабыл на время о своих страхах.
— Вы готовы? — прозвучал голос Карлссона.
— Д-да... — сказал я. Для меня самого это «да»
прозвучало не очень убедительно.
— Тогда в путь! Не отставайте от меня и посматри-
вайте по сторонам...
54
Он спустился по каменным ступеням и исчез. Тем-
ная вода сомкнулась над его шлемом, но тотчас же оза-
рилась изнутри. Это Карлссон включил свой освети-
тель. Я увидел на глубине красновато-оранжевые ребра
подводных скал. Тени крупных рыб метнулись в сто-
роны.
— Ну, где вы там? — послышался издалека голос
Карлссона.
Я вдруг вспомнил слова Питера: «В случае чего,
шеф, мы устроим вам вполне приличные похороны...»
В данной ситуации о похоронах не могло быть и речи.
Я просто исчезну бесследно — и меня сожрут гнездя-
щиеся в непроглядном мраке мурены. Боже, на какие
идиотские выходки решаются иногда вполне благора-
зумные и уравновешенные люди.
— Ну? — прозвучало издали.
Мне пришло в голову, что это «ну» я уже слышал
однажды... Впрочем, предаваться воспоминаниям было
некогда. Свет фонаря Карлссона заметно ослабел, пре-
вратившись в размытое золотистое пятно.
Если я не заставлю себя тотчас же войти в воду,
Карлссон исчезнет на глубине...
—• Ух ты, бултых! — сказал я сам себе. Лет сорок
назад так приговаривала моя бабушка, когда сажала
меня в большой эмалированный таз, чтобы искупать.
Я сделал шаг, потом другой. Тело вдруг стало уди-
вительно легким, и я почувствовал, что плыву.
Карлссона удалось догнать без труда. Мы поплыли
рядом. Странные большеглазые рыбы с прозрачными
плавниками неторопливо уступали нам дорогу; некото-
рые с любопытством разглядывали нас. Подводное
ущелье, по которому мы спускались, постепенно су-
жалось.
— Мурен сегодня не видно, — раздался у меня в
ушах голос Карлссона. —'Ушли с началом отлива. Зато
вижу кальмара. Неплохой экземплярчик. Этот может и
атаковать.
Впереди появилось что-то похожее на веретенооб-
разную торпеду. Торпеда неторопливо плыла нам на-
встречу. Кажется, она была длиной в несколько мет-
ров.
Мне вдруг ужасно захотелось очутиться на берегу,
на горячем песке пляжа... Во рту сразу пересохло...
55
Карлесон обогнал меня. Я заметил, что он засунул
левую руку за спину и поворачивает диск на конце од-
ного из баллонов.
Бледная торпеда побагровела, изогнулась гигант-
ской запятой и вдруг превратилась в темное мохнатое
облако.
— Удрал, — с удовлетворением в голосе сказал
Карлссон. — Обозлился, покраснел и удрал. Они всегда
багровеют, когда взволнованы... Ультразвуковой излу-
чатель, — пояснил он, похлопывая по левому балло-
ну. — Спруты не выносят его действия. Сразу выпу-
скают «дымовую завесу» и ретируются. Тонкая нервная
организация! С муренами хуже... Эти бестии — «тол-
стокожие». Иногда приходится их потрошить.
Но мурен мы так и не встретили.
Мы спускались по ущелью еще минут десять. По-
том оно резко расширилось, и мы оказались в огромной
подводной пещере. Наши осветители словно пригасли.
Их свет потерялся в толще воды, заполняющей гигант-
скую полость.
— Эта пещера возникла вдоль границы вулканиче-
ского конуса и рифа, — сказал Карлссон. — Видите
черные породы? Это древние лавы — базальты. Обыч-
ные тихоокеанские базальты, а не кимберлиты...
Мы подплыли ближе, и я убедился, что Карлссон
прав. Конечно, это был базальт. Вульгарный базальт.
Риф Муаи покоился на обыкновенном вулкане. В за-
падной части Тихого океана таких вулканов сотни. Их
лавы выходят прямо на поверхность, образуя вулка-
нические острова.
— Я хотел бы взять образцы...
— Надо опуститься немного глубже, там, у подно-
жия обрыва, можно найти обломки.
Мы погрузились еще на десяток метров, и я увидел
осыпь темных камней. Некоторые были покрыты на-
ростами коралловых стеблей. Выбрав несколько не-
больших обломков, я опустил их в карман скафандра.
— Как с дыханием? — поинтересовался Карлссон.
— Отлично.
— Тогда опустимся еще немного. Вы сможете уви-
деть вашу сважину.
«Здорово!» — подумал я.
Мы углубились в запутанный лабиринт коралловых
56
скал, похожий на гигантское каменное кружево. Как
ухитрялся Карлссон находить правильный путь в этих
сотах?..
В одном месте, кажется, он заколебался: куда плыть
дальше... Мне снова стало не по себе, и я уже готов
был пожалеть, что не отказался от продолжения про-
гулки. Впрочем, через секунду в наушниках шлема по-
слышался его голос:
— Ага, вот она, чуть правее...
• Еще несколько движений, и я увидел в скальной
нише металлический стержень. Всякие сомнения ис-
чезли. Это действительно была обсадная труба нашей
скважины. Уже тут было заметно, что скважина накло-
нена.
— Какая здесь глубина? — поинтересовался я.
— Метров шестьдесят. Авария у вас произошла вы-
ше, но сейчас туда трудно проникнуть.
— Значит, вы помогли тогда освободить инструмент?
— Вначале вы бурили очень неосторожно, — сказал
Карлссон. — Совсем не учитывали особенностей этих
пород. Получился обвал. Чтобы освободить ваш инстру-
мент, пришлось применить заряд взрывчатки. Но, ка-
жется, взрыв сильно повредил буровую коронку?
— Пустяки, у нас были запасные. Примите мою бла-
годарность за помощь.
— Не за что! Просто мы боялись, что вы не сможете
ликвидировать аварию и измените место скважины. Это
сильно задержало бы ваши работы.
—- Однако вы очень заинтересованы в окончании на-
ших работ и, очевидно, в нашем быстрейшем отъезде...
— Сегодня вы догадливее, чем вчера.
Обратный путь мы совершили без всяких приклю-
чений. Я не мог не признать, что Карлссон великолепно
ориентируется в подводных лабиринтах Муаи. Без
сомнения, он занимался их исследованиями не один год.
♦ ♦ ♦
Через час мы уже отдыхали в библиотеке коттеджа.
Карлссон принес поднос с напитками. Я налил себе
виски с содовой. Карлссон ограничился стаканом воды.
Подозреваю, что это действительно была морская
•вода...
57
Мы легко согласовали план дальнейших действий.
Жители поселка пригласят нас всех на рыбную ловлю.
В последний момент я под каким-нибудь предлогом
останусь. Непогода задержит моих товарищей и их
спутников на соседнем острове на несколько дней. За
это время я постараюсь предельно углубить скважину
и получу от Карлссона базальтовый керн, как доказа-
тельство того, что скважина вошла в вулканический
цоколь острова. Потом вернутся мои товарищи, мы де-
монтируем буровую и уедем с пароходом, который
должен прибыть на Муаи через три недели.
У меня вертелся на языке один вопрос, и я не пре-
минул задать его, кончая второй стаканчик виски с
содовой.
— Кто, собственно, был инициатором всего этого
плана — Справедливейший или вы, Карлссон?
— Считайте, что мы оба, — скромно ответил Карлс-
сон.
— Но почему, черт побери, вы так'заинтересованы
в нашем исчезновении с острова?
— Вероятно, отвечать не обязательно, — задумчиво
произнес Карлссон. — Вы поймете сами... Впрочем,
кое-что я могу сказать... перед вашим отъездом.
— А, однако, этот Гомби наврал, — переменил я
тему разговора.
Карлссон с изумлением взглянул на меня.
— Я имею в виду кимберлитовые вулканы в Тихом
океане, - пояснил я, отхлебывая виски. — Удивитель-
но, как ему сразу все поверили... И уже несколько лет
гоняются за призраками.
— Ах, вот вы о чем, —тихо сказал Карлссон. — Нет,
Гомби говорил правду.. Кимберлитовые вулканы в
Тихом океане есть. И их множество. Но они глубоко —
там, под пятикилометровой толщей воды. Они на дне
глубоководных котловин. И над ними нет вулканиче-
ских конусов. Это всего-навсего воронки взрыва, как
и на суше, — в Африке, в Сибири. Извержение кимбер-
литового вулкана чудовищный взрыв на большой
глубине; в результате взрыва земная кора оказывается
как бы простреленной насквозь. Продукты взрыва не
образуют вулканического конуса. Они улетают в меж-
планетное пространство, если хотите — превращаются
в метеориты. А на месте взрыва остается труба или во-
58
ронка, заполненная алмазоносными обломками. Это и
есть кимберлит, загадочный кимберлит — свидетель
взрыва под земной корой.
— Никогда не слышал об этом, — признался я. —
Я читал книгу профессора Гомби, но там написано
иначе..,
— Гомби вначале и думал иначе. Позднее он изме-
нил свои представления.
— А где написано об этом?
— Нигде...
— Вы знали его?
-Да.
— При каких обстоятельствах он погиб?
— Это была чудовищная подлость, — тихо сказал
Карлссон. — О, чудовищная! Дельцы из Алмазной кор-
порации перепугались, что открытие алмазов на дне
океана уменьшит их доходы. Последовала серия дивер-
сий. Сначала уничтожили глубоководную станцию, соз-
данную Гомби у Маршалловых островов. В газетах пи-
сали, что это несчастный случай, но это была диверсия.
Потом та же участь постигла главную базу экспедиции.
Она находилась на одном из атоллов невдалеке отсюда.
Когда Гомби и его уцелевшие товарищи эвакуировались
с острова, теплоход наскочил на мину, а вернее, был
торпедирован неизвестной подводной лодкой. И снова
миру была рассказана басня: басня о гибели судна во
время шторма.
— Возможно ли! — сказал я. — Это в наши дни! И
неужели никто не спасся?..
— В наши дни случаются и худшие вещи, — возра-
зил Карлссон.
Меня удивило, что он не ответил на мой вопрос. Я
хотел повторить его, но Карлссон продолжал:
— После этой истории, я имею в виду историю Гом-
би, я окончательно разуверился в людях — в так назы-
ваемых цивилизованных людях. Я навсегда ушел из их
мира и поселился тут, на этом атолле.
— И вы... счастливы?
— Пожалуй, да. Люди тут примитивны, но они че-
стны и не испорчены цивилизацией. Они ловят мне
рыбу, а я учу их понимать мир и самих себя. И лечу,
если кто-нибудь захворает. Но болеют тут редко.
— Вы, вероятно, ведете и научные исследования?
59
— Так, пустяки, для души.
— Какова же ваша главная профессия?
— У меня их много. Вам наскучит, если начну пере-
числять. ..
— А Справедливейший?
— Что Справедливейший?
— Он не мешает вам?
Карлссон улыбнулся:
— Мы встречаемся очень редко.
— Но вы живете в одном доме с ним?
— И тем не менее встречаемся редко.
— Например, когда приходится давать аудиенцию
незваным гостям?
Он окинул меня проницательным взглядом.
— О, — сказал он, — оказывается, вы более догад-
ливы, чем я вначале думал. Вы не ошиблись... Но
пусть все это останется между нами. И простите меня
за тот маленький маскарад. В глазах окружающего
мира Муаи должен быть одним из тысяч обычных ост-
ровов. А на каждом острове Микронезии есть свой бо-
лее или менее странный вождь...
Я не мог скрыть изумления:
— Значит, вы и есть Справедливейший! Я-то ведь
думал, что вы тот таинственный гид, который встречал
нас и провожал.
Карлссон весело рассмеялся:
— Все-таки я чуть-чуть переоценил вас. Я и то, и
другое. Для этих мистерий у меня имеются две превос-
ходные маски. Не хочу, чтобы мои сограждане прини-
мали участие в таких инсценировках. Кое-кто из них
не отказался бы и даже неплохо сыграл бы отведенную
роль, но я оставляю за собой... всю внешнюю политику.
Мы так условились. Внешняя политика — моя сфера,
внутренняя — их. Достаточно и того, что во время ви-
зитов они не отказываются торчать у дверей этого дома.
— Значит, у вас демократия?
— Самая полная.
Я чувствовал, что мне давно пора уходить и... все
не мог заставить себя расстаться с этим удивительным
человеком. Несмотря на внешнюю жесткость, от него
исходило какое-то особенное обаяние. Население остро-
ва, должно быть, боготворило его...
— Послушайте, Карлссон, — сказал я. —» Если
60
когда-нибудь я разочаруюсь в благах цивилизации, по-
добно вам, примете меня в свою общину? Я буду хоро-
шим подданным, обещаю.
— Это должны решить они все, — очень серьезно
ответил Карлссон. — У нас ведь демократия...
♦ ♦ ♦
«10 марта. Завтра прибывает пароход. Наш груз
сложен на берегу: звенья буровой, штанги, ящики с кер-
ном. Кажется, мои ребята довольны. Вместо шести —
два с половиной месяца. А свои деньги они получат
полностью. Ведь задача выполнена. Разумеется, на-
чальство не будет в восторге. Алмазоносных кимберли-
тов мы не нашли на Муаи. К счастью для населения
острова... В любом случае один проигрывает, другой
выигрывает. Я лично доволен, что выиграли наши
друзья — муайцы и старик Карлссон. Их идиллия бу-
дет сохранена... Вопрос, надолго ли?»
Тогда все удалось сделать именно так, как мы заду-
мали с Карлссоном. Ребята отсутствовали восемь дней.
Правда, они вернулись злые и встревоженные.' Они
опасались какого-нибудь нового подвоха со стороны
островитян. Однако когда я рассказал, что все эти дни
скважина бурилась и мне удалось вскрыть базальт, они
пришли в восторг.
Даже молчаливый Тоби произнес целую речь. Толь-
ко Питер, придирчиво оглядывая базальтовый керн,
проворчал, ни к кому не обращаясь:
— Чудеса творятся на здешних проклятых остро-
вах. .. Ну, если за них платят...
Он пожал плечами и больше не возвращался к этой
теме.
В последний вечер островитяне пригласили нас в
деревню на праздник. Это был прощальный праздник
в нашу честь. На центральной площади, напротив кот-
теджа вождя, собралось все население острова. Нас
посадили на самое почетное место — на возвышение,
устланное мягкими циновками. Пир начался с заходом
солнца и продолжался до восхода луны.
Когда бледный диск всплыл из темных вод океана
и проложил широкую серебристую дорогу к берегу
атолла, начались танцы. Гибкие темные фигуры то
61
стремительно двигались в едином согласованном рит-
ме, то застывали четкими изваяниями на фоне искря-
щейся поверхности океана. Танцам вторило негромкое
мелодичное пение. Порой оно затихало, словно задувае-
мое порывами теплого ветра. Ветер шелестел листьями
пальм и увлекал в темноту белые плащи танцовщиц...
Мне вдруг стало очень грустно. Грустно оттого, что
это была последняя ночь на чудесном острове, где мы
пережили столько удивительных и забавных приклю-
чений. .. А еще грустно потому, что Карлссон так и не
пришел на прощальную встречу. Мне хотелось пого-
ворить с ним еще раз перед отъездом. Хотелось, чтобы
он объяснил...
Кто-то тихонько потянул меня за рукав. Я оглянул-
ся; позади сидел на корточках Ку Мар. У него тоже
был не очень-то веселый вид.
— Ну, что скажешь? — спросил я возможно более
бодрым тоном.
— Завтра поедешь?
— Поеду.
— А куда?
— Далеко. Сначала на Гаваи, потом в Америку.
— Зачем?
— Гм, зачем!.. Работать... надо работать дальше..
— Делать дырки на других островах?
— На островах или на большой земле.
Кум Мар вздохнул:
— Так целый жизнь будешь делать дырки?
— Надо работать, Ку Мар. Каждый человек дол-
жен делать свою работу. Вы здесь ловите рыбу и чере-
пах. ..
— О, — перебил Ку Мар, презрительно надувая гу-
бы, — рыба жарить можно, черепаха — суп варить. А
твой дырка что?
— Мы с тобой не поймем друг друга, дорогой, —
сказал я, обнимая его за плечи. — Люди чаще всего не
понимают один другого, и это очень плохо.
— Плохо, совсем плохо, — согласился Ку Мар.
— Поедем с нами, — предложил я.
•— Зачем?
— Научу тебя работать на буровом станке. Будешь
ездить по всему свету и делать дырки. Заработаешь
много денег...
62
— Нет, — серьезно ответил Ку Мар. — Не поеду.
Мне тут хорошо... Здесь мама и бабка Хмок Фуа Ку-
камару...
— И отец?
— Отец — нет. Он ушел туда, — Ку Мар указал в
океан, — и не пришел назад.
— Утонул?
— Я не знаю. Никто не знает... Может, утонул, мо-
жет, ушел Америка. Назад не пришел
— Так поедем со мной. Может быть, мы разыщем
твоего отца. Или, если захочешь, я буду твоим отцом.
— Спасибо, — сказал Ку Мар. — Нет, лучше ты
приходи на Муаи, когда надоест делать дырка. Прихо-
ди, пожалуйста...
— А Справедливейший? Если он не захочет?
— Захочет. Очень захочет.
— Откуда ты знаешь!
— Знаю. Все знаю, — Ку Мар хитро улыбнулся. —»
Ты два раза говорил с ним и даже ходил далеко ту-
да. — Ку Мар постучал коричневым пальцем по цинов-
ке, на которой мы сидели.
— А ты сам бывал там, в подводных пещерах
внутри острова?
— О, — Ку Мар надул губы. — Каждый муаи ходил
туда. Мы там ловим рыба. Там всегда самый лучший
рыба. А еще там есть школа, и книжки, и машина, ко-
торая может делать свет. Много разных вещей.
— Под водой?
— Зачем под водой? Там есть много пещера без во-
ды. Очень хороший пещера. Сухой. Там — на другой
сторона острова.
— Где мы сначала хотели бурить?
-Да.
— Понимаю... Почему же сразу никто не сказал нам
об этом?
— Муаи не знал, какой вы человек. Может, плохой
человек?..
— А теперь знаете?
Ку Мар широко улыбнулся:
— Теперь знаем.
— Кто же сделал все это: пещеры, школу, свет?
Научил ловить рыбу внутри острова?
Ку Мар снова улыбнулся:
63
— Ты знаешь... Он говорил тебе. А пещера всегда
был. Такой пещера есть и на других островах, только
поменьше.
— А машина, которая делает свет?
— Машина мы привезли с другой остров, — шепнул
Ку Мар, наклоняясь к самому моему уху. — Есть та-
кой остров недалеко. Там тоже ученый человек делал
дырка. Давно... Потом все пропало. Плохой человек
все испортил. Муаи привезли оттуда много разный ма-
шина, вещи, книга. Хороший книга.
— Это Справедливейший показал?
— Он. Он все показывал, учил. Хорошо учил. Всех
учил, и большой и маленький. Муаи теперь все ученый.
Ученый и сильный.
— И хитрый?
— Немножко хитрый. Каждый ученый человек не-
множко хитрый.
— Слушай, Ку Мар, но теперь, когда все муаи стали
учеными и хитрыми, многие, наверно, хотят уехать с
острова на большую землю? И уезжают?
Ку Мар отрицательно покачал курчавой головой:
— Нет. Раньше хотел уезжать, когда плохо жил.
Как мой отец. Теперь нет.
— Значит, Справедливейший сделал вас всех сча-
стливыми?
Ку Мар задумался, сморщил нос и нахмурил брови.
Потом сказал:
— Я так думаю: он помогал муаи, учил. А счастли-
вый муаи стал сам. Муаи хотел стать счастливый, на-
учился и стал... Понимаешь?
— Кажется, понимаю. А скажи мне еще, как вы зо-
вете его, когда встречаетесь с ним? Вы ведь часто
встречаетесь, не правда ли? Неужели каждый раз, об-
ращаясь к нему, муаи говорят: Справедливейший из
справедливых, мудрейший из мудрых, вышедший из
синих вод... и как там дальше?
Ку Мар звонко расхохотался:
— Нет, это вы его так зовете. Мы так не можем.
Долго говорить надо. Если столько говорить, муаи ни-
чего не успеют сделать. Мы его зовем дядюшка Гомби,
но тс... — Ку Мар прижал палец к губам. — Это не го-
вори никому. Он не хочет, чтобы это знали... И никакой
другой человек пусть не знает. Обещаешь?.
64
— Обещаю, — машинально повторил я. «Так вот
оно что: дядюшка Гомби! Ну конечно, если б я имел
время подумать немного, не грех было додуматься и
самому».
Ку Мар шептал мне еще что-то в самое ухо. Я уже
не слушал. Я думал об этом удивительном и странном
человеке ., Сила или слабость двигали его поступками?
Допустим, что он помог группке островитян стать счаст-
ливыми. .. Но он сошел с избранного однажды пути;
встретив сопротивление, сам перечеркнул свои откры-
тия. Отказался от борьбы с несправедливостью. А по-
гибшие товарищи?.. Разве не его обязанностью было
рассказать миру правду? Конечно, он гениальный уче-
ный, но, остановившись на полпути, он, кажется, хочет
теперь, чтобы люди забыли об его открытиях? Поче-
му? .. Если каждый честный человек, разуверившийся
в справедливости современного мира, захочет бежать
на далекие острова?.. Уход на Муаи разве не бегство?
Фу, черт, я ведь тоже последние дни всерьез подумы-
ваю о райской жизни на этих островах... Правда, не
сейчас, а позднее. Но не все ли равно!..
— Ты совсем не слушаешь меня, — с обидой объя-
вил Ку Мар, отодвигаясь.
— Прости, Ку Мар. Я думал немного о разных ве-
щах. .. Смотри-ка, ветер совсем стих. Стало душно.
Пойдем на берег океана.
— Ступай... Приду потом...
Осторожно обходя сидящие на земле фигуры, я вы-
шел на освещенную луной площадь. Два темных си-
луэта маячили возле веранды коттеджа. На головах у
них поблескивали каски. Даже и в этот последний ве-
чер вход в коттедж был по-прежнему закрыт для нас.
Интересно, где сейчас Карлссон... то есть Гомби?..
Света в окнах не видно... Наверно, сидит в одной из
своих лабораторий, а может быть, плавает в подводных
лабиринтах острова...
Я подошел к самому берегу и присел на шерохова-
тый выступ кораллового известняка. Камень был теп-
лым. Он еще хранил остатки дневного тепла.
Волны с легким шелестом набегали на влажный пе-
сок и спешили обратно сетью серебристых струй. Начи-
нался отлив... Издали с внешнего кольца рифов време-
нами доносился негромкий гул. Там продолжалась
5 Цена бессмертия
65
вечная работа прибоя. А в деревне все пели. Теперь в
хор включились и мои товарищи. Я явственно различал
хрипловатый голос Питера и высокий дискант Джо.
Они не прислушивались к общей мелодии и тянули
каждый свое. Значит, пальмовое вино начало действо-
вать. .. Наверно, оно подействовало и на меня, потому
мне так чертовски грустно в эту последнюю ночь.
Две фигуры — большая и маленькая — вышли из
тени пальм на освещенный луной белый пляж и напра-
вились в мою сторону. В маленькой я сразу узнал Ку
Мара. А большая?.. Ну конечно, это был Карлссон.
— Добрый вечер, профессор Гомби, — сказал я, ко-
гда они приблизились.
— Этот маленький злодей проболтался-таки, — ска-
зал Карлссон, положив руку на курчавую голову Ку
Мара. — Цените откровенность!.. Это случилось благо-
даря его огромной симпатии к вам. Но и я не обманул
вас. Карлссон — фамилия моей матери. Я носил эту
фамилию в студенческие годы.
— Мы видимся, вероятно, в последний раз. По-
звольте задать вам еще один вопрос, профессор... И,
поверьте, не из праздного любопытства. Мне хотелось
бы разобраться в собственных мыслях и сомнениях.
— Спрашивайте.
— Почему вы отказались от борьбы? Тогда — пят-
надцать лет назад?..
— Ах, вот что... — задумчиво протянул он и отвер-
нулся. И он долго глядел в океан, на переливающееся
серебро лунной дороги. — На наш вопрос нелегко отве-
тить, — сказал он наконец. — Вы, вероятно думаете,
что я просто испугался, испугался тех, кто поставил
целью уничтожить меня и моих товарищей... Но знаете
ли вы, что такое ответственность за открытие? Я имею
в виду ответственность исследователя. Ведь те, кто
прокладывают пути в неведомое, почти всегда идут впе-
реди своего времени... Так вот, жизнь в какой-то мо-
мент может поставить перед ученым парадоксальный
на первый взгляд вопрос: а не пора ли остановиться?
Остановиться потому, что следующий шаг на пути ис-
следований принесет уже не блага, а неисчислимые не-
счастия миру и человечеству. Вспомните хотя бы об от-
крытии ядерной энергии. Физики ухитрились получить
ее лет на сто раньше, чем следовало. А результат —
66
величайшее открытие обернулось миру кошмарОхМ не-
престанной угрозы термоядерной войны... Поймите,
человечество просто не доросло до некоторых «игру-
шек», которые торопятся дарить ученые...
Вы вправе спросить, что все это имеет общего с ис-
следованиями геологии океанического дна, которыми
занимался некий профессор Гомби. и с открытием ким-
берлитов на дне Тихого океана. Увы, кое-что общее
имеет. На дне океанов таится еще множество порази-
тельных вещей... Мне посчастливилось, а вернее я
имел несчастье, приблизиться к разгадке одной из ве-
личайших тайн Тихого океана. Я имею в виду его ог-
ненное обрамление — кольцо вулканов, опоясывающее
Тихий океан. Что-то пугающее есть в той щедрости, с
какой энергия земных недр выплескивалась тут наружу-
миллионы лет. И потом — открытие кимберлитов...
Вообразите себе десятки тысяч кимберлитовых жерл,
похороненных под толщей океанических вод. Я начал
смутно догадываться, что тут таится ключ к понима-
нию процессов, происходящих в недрах планеты...
И вот настал момент, когда я должен был спросить
себя: а не пора ли остановиться?..
Мне удалось доказать, что Тихий океан — это ги-
гантский вулканический кратер — самый огромный
кратер нашей планеты. Чудовищным извержением не-
давнего геологического прошлого из него был извергнут
сгусток глубинного^ вещества, образовавший Луну. То,
о чем сто лет назад писал Джордж Дарвин и что впо-
следствии многие поколения геологов считали фанта-
зией, оказалось истиной. Когда я подсчитал энергию
вулканических выбросов Тихоокеанского кратера, мне
стало страшно... Страшно за человечество, которое мо-
жет протянуть руку к этой энергии и, конечно, с ней не
справится... А ведь эта энергия сравнительно легко до-
стижима. Вероятно, впоследствии, через сотни лет,
энергия земных недр станет благодеянием свободного и
мудрого человечества. Но сейчас путь к неведомому
энергетическому океану должен быть надежно закрыт
для мира, раздираемого враждой и подозрениями...
И вот я сделал то, что на моем месте должен был сде-
лать каждый благоразумный и честный человек Земли.
Я утаил от людей свое открытие, а ключи от него похо-
ронил в глубинах Тихого океана. Вот теперь и судите,
5*
67
прав ли был профессор Гомби, когда он решил снова
стать Карлссоном?
— Но эта энергия, энергия недр, что она такое? —
спросил я, будучи не в силах сдержать свое любопыт-
ство.
— Об этом больше ни слова... Она — все то, что
притаилось там, в глубинах планеты, чем вздыблены
горы и рождены провалы морей... Взрывы вулканов,
землетрясения, образование алмазоносных кимберли-
товых труб — это ее слабые отзвуки. Энергия недр еще
страшнее той дьявольской силы, которая скрыта в
смертоносных цилиндрах водородных бомб...
— Значит, взрывы на ваших научных станциях?..
— Нет, нет, то действительно были диверсии. И они
лишь ускорили мое окончательное решение. Миру, в
котором возможно такое, нельзя завещать новых от-
крытий. Во время катастрофы судна мне одному слу-
чайно удалось спастись. Волны выбросили меня на этот
берег. И я остался тут. Своим открытием я чуть было
не привел все человечество на край гибели. В искупле-
ние этого я решил сделать счастливыми хотя бы немно-
гих — тех, кто населял клочок земли, давший мне спа-
сение. И, кроме того, здесь, на этом острове, я оста-
вался хранителем своей тайны и... Тихоокеанского
кратера.
— Но один человек практически бессилен... И если
кто-то пойдет по вашим стопам в исследовании тихо-
океанского дна... Сейчас организуется столько экспе-
диций. ..
— Да, конечно... Рано или поздно мое открытие
кому-то удастся повторить. И если это сделают в бли-
жайшие десятилетия, мне остается лишь утешаться
мыслью, что человечество будет проклинать не меня.
— Но разве нельзя придумать что-нибудь?..
— Я не сумел...
— Это потому, что вы один.
— Я не один, — возразил он, обнимая Ку Мара. —
Со мной вот — все они... и, право, мы кое-какая сила!
— Правильно, — подтвердил Ку Мар.
— Вы хотите сказать, что если кто-то попытается
повторить ваше открытие и приблизится к истине, вы
помешаете исследователям так же, как когда-то Ал-
мазная корпорация хотела помешать вам?
68
Он нахмурился:
— Возможно... Да, возможно, что мы попытаемся
помешать. Впрочем, не теми методами, которые исполь-
зовала Алмазная корпорации. Безумцев надо остано-
вить. Вовремя остановить!.. Если иного выхода не ока-
жется, я готов буду вмешаться... Да-да, я и мы все...
— Но что же вы можете?..
— О, — живо перебил он, — вы недооцениваете на-
ших сил и возможностей. Уверяю вас, кое-что мы мо-
жем. .. Моя сила в знании того, что может случиться...
А знать — это значит уметь предвидеть...
— Но одного предвидения событий, даже самого
точного, недостаточно, — не сдавался я. — Между пред-
видением и реальной возможностью противодействия
зачастую существует пропасть. Как вы преодолеете
эту пропасть? Можно ли вообще преодолеть ее в дан-
ном случае?
Он испытующе посмотрел на меня:
— Хотите, чтобы я раскрыл перед вами частицу
моих... наших планов? Не удастся... Скажу лишь
только: время работает на нас. Надеюсь, даже почти
убежден, что повторить мое открытие сумеют еще не
скоро. И пока я жив, тайна Тихоокеанского кратера бу-
дет сохранена.
— А вы не боитесь, что я могу рассказать обо всем
этом другим ученым?
— Нет, — очень серьезно ответил он. — Во-первых,
потому, что вы обещали мне хранить тайну Муаи, а
ведь вы порядочный человек, не так ли?
— Правильно, — снова подтвердил Ку Мар.
— А во-вторых, я же не сказал вам ничего, что мо-
гло бы... натолкнуть на след. Я говорил лишь в самых
общих чертах... А они известны каждому геологу.
— И все же мне кажется, — сказал я, — что вы не
совсем правы. Вы могли молчать о самом открытии, но
надо было бороться* с несправедливостью, добиваться
наказания виновников гибели ваших товарищей. Есть
же на свете честные люди, даже и в нашей стране. Вас
бы поддержали. И надо было рассказать правду о ме-
сторождениях алмазов. Они нужны всему человече-
ству.
— Да поймите вы, — с легким раздражением возра-
зил Гомби, — что все это гораздо сложнее и алмазы —
69
не самое главнее... И даже гибель моих товарищей.. <
На карту поставлено большее — судьба человечества...
— Судьбу человечества вы не решите, сидя на этом'
острове. Мне кажется, вы все-таки переоцениваете свои
силы... Правда, столкнувшись с нами, с маленькой
группкой посланцев большой Земли, вы одержали верх;
вы заставили нас поступить так, как считаете сами бо-
лее правильным и удобным... Удобным для себя. Но
ведь есть еще целый огромный мир, и перед ним вы
совершенно бессильны, потому что, несмотря на все, вы
ужасно одиноки. Вы, профессор, помогли стать счаст-
ливыми обитателям этого острова. Это правда. Но ведь
вы могли сделать гораздо больше...
— Не знаю, — задумчиво сказал он. — Пожалуй,
мы не сможем сейчас убедить друг друга. Будущее по-
кажет. .. Прощайте...
И он ушел и увел с собой Ку Мара...
* * *
С тех пор прошло пятнадцать лет. И теперь эта га-
зетная заметка... Муаи больше нет. «Будущее пока-
жет». .. Вот и ответ на наш спор... Нет больше Храни-
теля тайны Тихоокеанского кратера и его маленькой
колонии. И Ку Мара нет — Ку Мара, который за эти
пятнадцать лет успел стать взрослым...
А может быть, кто-нибудь из них все-таки уцелел?
Может, они все уцелели, давно разъехавшись по другим
островам Тихого океана? Ведь Гомби воспитывал их,
чтобы тоже сделать хранителями тайны Тихоокеан-
ского кратера. И может, он сам уже вернулся на Боль-
шую землю?..
Нет, пожалуй, я должен повременить с разоблаче-
нием. Надо подождать еще некоторое время... Год...
несколько лет... Кроме того, если они действительно
все погибли, им-то я уже не помогу... И еще неизве-
стно, как на это посмотрит мое начальство... Ведь я
тогда недобурил свою скважину. А мои сбережения не-
велики. Да и стоит ли сейчас снова привлекать внима-
ние к открытию Гомби? ..
Так я думал, сидя над раскрытой утренней газетой
возле чашки остывшего кофе. И не знал: прав я или
нет...
ЦЕНА
БЕССМЕРТИЯ

СОЛНЦЕ ЗАХОДИТ НАД ПУСТЫНЕЙ ..
Закат угасал над красно-бурой каменистой равни-
ной. Вершины плоских скалистых гряд еще багровели
в лучах невидимого солнца, а в широких долинах уже
густел фиолетовый сумрак. Цепи холмов тянулись к
пустынному горизонту и исчезали в туманной оранже-
вой мгле. Небо темнело, мгла разрасталась, заволаки-
вая далекие холмогорья, безжизненные голые долины,
зубцы приземистых скал, похожие на проржавевшие
развалины.
Стало темно и в большом кабинете Главного аст-
ронома. Лишь овал широкого окна светился туск-
лым красноватым пятном да на сферическом своде
потолка тысячами застывших искр блестела звездная
карта.
Ассистент не отрываясь глядел в окно на темнею-
щую каменистую пустыню.
— Ночью придет ураган, — сказал он. — Опять не
смогу продолжать наблюдения... Момент наиболее бла-
гоприятен. .. Мауна так близка к нам... Эти порази-
тельные ночные блики по краям ее континентов... Они
стали светлее, учитель... Чем больше думаю о них...
Главный астроном, неслышно ступая, приблизился
из темноты. Откинув складки плаща, коснулся тонкими
пальцами холодного стекла. Не глядя на ассистента,
процитировал поэта эпохи Древних царств:
— «Мудрец, познающий законы беспредельного
мира, будь бесстрастен, как высший из судей, холоден,
как ночной сумрак плоскогорий Эны, нетороплив, как
время... И когда в закатный час обе вечерние звезды
блеснут одинаково ярко, перечеркни дневные мысли и
еще раз начни сначала».
73
Он указал на две зеленоватые звезды, которые за-
жглись в потемневшем небе над бледнеющей каймой
зари.
— Вот она — Мауна! — прошептал ассистент. —
Моя Мауна... Самая прекрасная и самая таинственная
из планет Системы...
— «Бесстрастен, как высший из судей, холоден, как
ночной сумрак», — повторил Главный астроном, и в
его голосе прозвучало осуждение. — Ученый не должен
увлекаться, ассистент Од. Древний поэт* не ради рифмы
упомянул о двух вечерних звездах Эны... Сейчас ря-
дом с Мауной видна ее ближайшая соседка — Вея.
Разве она менее интересна? Разве ее тайны разга-
даны?
— Главная разгадана, учитель. На Вее нет и не мо-
жет быть разумной жизни. Вея слишком близка к
Солнцу. Под непроницаемой пеленой ее облаков — хаос
бурь, огненные вихри вулканических взрывов, превра-
щенные в пар океаны. Может быть, там уже зароди-
лись живые клетки, но разум, прекрасный всемогу-
щий разум, появится через сотни миллионов лет. А
Мауна...
— О, — прервал Главный астроном, — что-то но-
вое. .. Твоя скромность делает тебе честь, ассистент
Од! Ты предсказываешь законы развития на сотни мил-
лионов лет вперед.
— Простите, учитель! Мне не следовало говорить о
Вее, ведь ее изучает астроном Тор... Но Мауна...
— Мауна так же лишена разумной жизни, жизни
вообще, как и Вея, — резко возразил Главный астро-
ном. — Можно фантазировать о смене температур на
поверхности Мауны, о том, что белые спирали — это
облака, а зеленоватые пространства — моря, заполнен-
ные жидкой водой; можно бездоказательно твердить,
что в ее атмосфере, состоящей преимущественно из
азота, кислорода больше, чем на Эне; можно рассказы-
вать сказки о скоплениях льда близ ее полюсов, но не-
льзя забывать главного... Главного, ассистент Од!..
Мауна почти в два раза ближе к Солнцу, чем Эна.
Ультрафиолетовое излучение там во много раз силь-
нее. Живые клетки были бы разрушены... Ты забы-
ваешь о границе жизни. Она проходит близ орбиты Эны.
За этой границей — зона смерти. Мауна безжизненна!
74
В ее атмосфере, насыщенной парами и электричеством,
убийственно горячее солнце пылает над мертвыми пу-
стынями, и реки, если они существуют, несут мертвые
воды в безжизненные моря.
— Я полон уважения к вашим словам, учитель, но...
Разве история Эны не свидетельствует о том, как уди-
вительно вынослива жизнь? Уже несколько тысячеле-
тий жители Эны находятся под воздействием излуче-
ний гораздо более сильных... Без них мы даже не мо-
гли бы...
— Молчи!.. Ты забываешь, что наши лучевые поля
созданы искусственно. Их регулировали веками, при-
учая все живое к новым условиям. Разумеется, это был
опасный эксперимент, но иного выхода у нас не было...
Кроме того, в новые условия попали высокоразвитые
организмы; они более гибки, легче приспособились к из-
менениям. .. А на Мауне жесткие природные излуче-
ния постоянно обрушивают всю чудовищную мощь
своих импульсов на поверхность планеты. В минувшие
эпохи, когда Солнце пылало ярче, интенсивность же-
сткого излучения была еще более сильной... Живая
плазма, даже если она и возникала при каких-то при-
родных реакциях, должна была гибнуть в момент за-
рождения. Нет, дорогой мой, Мауна и Вея одинаково
безжизненны; безжизненны, как и все остальные пла-
неты Системы, за исключением... Эны... Да, теперь...
за исключением Эны...
— Теперь, учитель?.. Как странно прозвучало ваше
теперь? А раньше7 ..
— Раньше?.. Я, вероятно, оговорился, ассистент Од.
Я думал только об... одной Эне...
— Об одной... Эне!.. Много раз вы повторяли до-
воды о границе жизни в Системе. Разумеется я должен
верить, как верят все... почти все. Но что-то восстает
во мне... Не дает примириться. Неужели наша Эна —
единственный оазис разумной жизни, жизни вообще в
целой Системе7
— Жизнь — редчайшее явление материи. Разумная
жизнь — редчайшее в редчайшем. Эна — исключение.
Вся история ее цивилизации — трехсотвекоьая история
народов Эны — подтверждает это. За тридцать тысяч
лет ни один межпланетный, ни один межзвездный ко-
рабль не опустился на поверхность нашей планеты.
75
А каждый путешественник, проникший в Систему, по-
нял бы, что Эна населена разумными существами. Гео-
метрически правильный узор больших плантаций ви-
ден с громадного расстояния. В хорошие телескопы его,
наверное, можно разглядеть даже с Мауны и Веи...
— Но узор плантаций обитаемой зоны существует
лишь восемь тысяч лет, учитель...
— Я не забыл об этом, — голос Главного астронома
снова стал резким — А вот ты забываешь, что и в ми-
нувшие эпохи на Эне было немало знаков высокой ци-
вилизации. Эти знаки должны были привлечь внима-
ние космических путешественников... И никого... Ве-
личайшие ученые древности думали о пришельцах с
иных планет. Искали их следы. Сохранилось описание
лика Эны, составленное до первой термоядерной вой-
ны, — пятнадцать тысяч лет назад. Тогда на Эне су-
ществовали моря, стояли руины циклопических городов
эпохи Древних царств, остатки каких-то еще более древ-
них сооружений... Но среди них не было следов при-
шельцев. А космодромы сохранялись бы десятки тыся-
челетий. Нет, не триста веков нашей цивилизации, а
пятьдесят—шестьдесят тысяч лет — вот время, за кото-
рое можно поручиться. И если за шестьдесят веков ни
один космический корабль не приблизился к такой
планете, как Эна, значит...
Бесшумно отворилась дверь в глубине кабинета. По-
лоса неяркого света легла на плиты пола, осветив их
причудливый узор. Высокая фигура, закутанная в
длинный белый плащ, появилась в дверях и останови-
лась, словно в нерешительности.
— Мы здесь, Ия, — сказал Главный астроном. —
Тебя прислал Председатель?
— Да, учитель. Он хочет говорить с вами. Экраны
волновой связи включат через пять минут. Он обра-
тится ко всем членам Совета.
— Иду, Ия... А ты, — Главный астроном повер-
нулся к ассистенту, — ты все-таки будешь сегодня де-
журить у большого телескопа?
— Не знаю, учитель. Ночью придет ураган...
— Да, — сказала Ия. — Ураган уже начался в за-
падной пустыне. Через час он будет здесь. Лучше идем
слушать музыку, Од.
— Я так ждал эту ночь...
76
— Од рожден фантазером, — усмехнулся Главный
астроном. — Он все еще мечтает доказать, что на Мауне
есть жизнь, даже разумная жизнь, Ия. Я не в силах
разубедить его. Попробуй ты, девочка...
Главный астроном шагнул в светлый прямоуголь-
ник двери и исчез.
— Идем, Од, — тихо сказала Ия. — Идем, потому
что ты уже ничего не успеешь доказать... Они... Они
хотят повторить Великую Жертву... И выбор сделан —
это Мауна...
ДРУГОГО ВЫХОДА НЕТ...
Главный астроном задумчиво покачал головой:
— Не все члены Совета думают, как мы с вами.
— За Совет я ручаюсь, — голос Председателя был
тверд и холоден. — Но молодежь...
— Молодежь! Если бы на Эне была молодежь...
— Я имею в виду таких, как ассистент Од...
— Од родился семьдесят лет назад.
— Я и в мои девятьсот сорок лет не считаю себя
стариком!
— Если бы понятие старости исчерпывалось сум-
мой лет... — сказал Главный астроном. — Жители Эны
слишком дорого заплатили за свое бессмертие.
— До полного бессмертия нам еще далеко, — резко
возразил Председатель. — Удалось лишь продлить
жизнь...
— Тем более. Но две-три тысячи лет — практиче-
ски бессмертие...
— Те, кто заседают в Кругу Жизни и Смерти, так не
думают.
— Еще бы! Некоторым из них перевалило далеко за
две тысячи. Думают ли они? Могут ли они вообще ду-
мать или окаменели заживо?..
— Это говорит Главный астроном Эны, — в голосе
Председателя прозвучало удивление. — Дорогой Ит,
так, кажется, тебя называли тысячу лет назад, позволь
спросить: что с тобой? Наши предки сами выбрали то,
что мы зовем бессмертием. Смерть или бессмертие —
другого пути не было. Если бы не удалось продлить
77
жизнь немногих, Эна давно была бы мертва. И пески
уже засыпали бы руины великой цивилизации.
— Все это не более чем отсрочка. Нас осталось сли-
шком мало — «бессмертных»... Добившись бессмертия
единиц, мы окончательно потеряли бессмертие народа
и обречены на исчезновение.
— Ты теряешь ценное чувство объективности,
Главный астроном Эны. Рождаемость начала падать
задолго до опытов продления жизни. Вспомни...
— Кто не помнит... Три термоядерных войны, лу-
чевое заражение вод, воздуха и почвы. Гибель всего
живого... Уцелели лишь немногие растения и горстка
энов. Здесь все отравлено... И на Эне, и на ее спутни-
ках. Ия последняя, рожденная на Эне.
—• Да. Это правда. Ия была последней. С тех пор
минуло... пятьдесят лет.
— Вот главное. Председатель, а не опыты дальней-
шего продления жизни. Последняя дочь Эны рождена
полвека назад. За полвека ни одного рождения. А ско-
лько «бессмертных» умерло — это тайна Круга Жизни
и Смерти, не так ли? Выход остался один... Если он
еще существует.
— Нет, старый Ит. То, что ты предлагал, — не вы-
ход. .. Нас слишком мало. Мы не имеем права риско-
вать даже немногими. Надо действовать наверняка.
Вторая Жертва сейчас необходима... И не только за-
тем, чтобы искать пути продления жизни давно живу-
щих. Нет, Ит, дело обстоит гораздо серьезнее... В бли-
жайший год положение Мауны наиболее благопри-
ятно. ..
•— Не Жертва, а межпланетная экспедиция, Предсе-
датель. Нашлись бы смельчаки... И хватило бы для
нее энергии, если прекратить...
— Молчи! Это страшно, что ты хочешь сказать.
Подумай об ответственности перед Кругом Жизни и
Смерти.
— Подумай и ты, Председатель, о... заколдованном
круге, из которого нет выхода...
Главный астроном умолк. Председатель тоже мол-
чал, устремив взгляд на серебристые экраны.
«Через минуту они осветятся — и надо говорить.
Члены Совета ждут... — Председатель вдруг ощутил
78
усталость и пустоту. — Что сказать, если даже ста-
рый Ит...»
Из-под густых седых бровей он бросил быстрый
взгляд на Главного астронома. Их глаза встретились...
— Ты не поддержишь меня, Ит? — тихо спросил
Председатель.
Главный астроном печально покачал головой.
— Поддержу. У меня тоже нет... выхода. Ни у кого
из нас нет выхода. Мы сами создали свой заколдован-
ный круг.
ТАМ СВЕТИТ ЗЕЛЕНАЯ МАУНА...
Ия и Од поднялись по винтовой лестнице в башню
большого телескопа. Огромный слабо освещенный зал
был пуст. Сплетения металлических рам поддержи-
вали гигантскую трубу — самый зоркий глаз Эны, по-
стоянно нацеленный в дали космоса.
Од подошел к пульту управления, бросил взгляд на
приборы.
— Остается двадцать минут до начала моих наблю-
дений, но...
— Ты ничего не успеешь сделать, — повторила Ия.
Од взял девушку за руку.
— Говори, — попросил он.
Ия пугливо оглянулась.
— Здесь нет никого, — успокоил Од. — Сегодня
ночью дежурю только я.
— Выйдем на наружный балкон, — предложила
Ия.
— Солнце зашло два часа назад. Холод уже очень
силен.
— Выйдем, Од...
Не выпуская руки Ии, Од провел девушку между
ажурными сплетениями матово поблескивающего ме-
талла к маленькой двери в стене зала. Нажал кнопку.
Дверь бесшумно скользнула в сторону. Из открывше-
гося коридора пахнуло холодом. В небольшой нише у
входа висели длинные красные плащи с коническими
капюшонами.
Од взял один из них, набросил на плечи Ии. Поднял
79
высокий капюшон. Эластичная ткань капюшона спе-
реди была совершенно прозрачна и не скрывала лица.
Закутавшись в другой плащ, Од шагнул в коридор.
Ия последовала за ним. Коридор плавно изгибался. Не-
сколько шагов — и они очутились перед второй две-
рью. Од повернул рычаг в стене, и дверь отодвинулась.
Открылась чернота неба, пронизанная колючими иск-
рами звезд. В лицо ударил леденящий вихрь.
Взявшись за руки, пригибаясь при порывах ветра,
Од и Ия добрались до каменной балюстрады, опоясы-
вающей широкую террасу. Под ногами скрипел песок,
занесенный ураганом снизу, из пустыни. У подножия
башни ярко светились окна массивных зданий обсер-
ватории. Временами их свет мутнел в струях песка и
пыли, которые гнал ураган. На западе звезды уже ис-
чезали в непроглядной пылевой завесе.
— В неудачном месте построили обсерваторию, —
шепнула Ия, приблизив свой капюшон к самому лицу
Ода.
Ассистент отрицательно качнул головой:
— Раньше здесь не было таких, бурь. Воздух днем
и ночью был чист и прозрачен. Климат Эны ухуд-
шается год от года.
— Почему, Од?
— Наши предки лишили Эну ее океанов. Теперь мы
бессильны перед наступлением песков. Дыхание пу-
стынь в этих порывах урагана, голос смерти в его сви-
сте. Мы — последнее поколение умирающей планеты...
— Но мы овладели бессмертием.
— А зачем оно, если мы не способны продолжить
жизнь, не способны дать новых поколений. Для кого
наш труд? Для самих себя?.. Предки, дав нам бессмер-
тие, отняли будущее.
— Страшно, что ты говоришь, Од. Но должен же
быть выход... Наши ученые знают так много...
— Увы, Ия, они знают бесконечно мало. Они знают
только страшный опыт своей многовековой истории.
А что такое Эна и ее цивилизация в бездне Вселенной?
Учитель считает, что мы одиноки в космосе, что разум
неповторим. За ним опыт трехсот веков. Но наши три-
ста веков — ничтожные секунды бесконечного времени
Вселенной. Посмотри, сколько миров вокруг. У этих
далеких солнц есть планеты. Неужели они безжизнен-
80
ны? Нет, Ия, не могу поверить в наше одиночество...
И если мы не одиноки, в этом величайшая сила жизни.
Может быть, в этом спасение древней цивилизации
Эны...
Вот ты сказала, что наши ученые знают много. До-
пустим, это правда. Однако знать недостаточно. Надо
еще и уметь: уметь дерзать, уметь добиваться постав-
ленной цели, уметь доказать силу знания. Но, опасаясь
за свою бессмертную жизнь, жители Эны давно пере-
стали дерзать, они страшатся риска. Мы до сих пор
остаемся пленниками Эны. Наши предки построили ог-
ромные искусственные спутники, целые планеты, а
мы — продолжатели их дел — не осмеливаемся про-
никнуть дальше орбит этих спутников.
Посмотри, там светит зеленая Мауна — наша бли-
жайшая соседка в Системе. Что мы знаем о ней? О,
с какой радостью я отдал бы бессмертие за возмож-
ность межпланетного полета. Я был бы счастлив от-
дать жизнь ради доказательств жизни на других пла-
нетах.
— Молчи, Од, это страшное кощунство. Ничего нет
ценнее жизни. Если тебя услышат...
— Я готов повторить перед Кругом Жизни и
Смерти...
— Молчи! Мне страшно..» за тебя. Не надо об этом.
Слушай... Мне кажется, ты не совсем прав. Они ищут
выход. Поэтому и хотят повторить Жертву...
— Решение уже принято?
— Нет. Сначала будет обсуждение на Совете. Пред-
седатель приехал к твоему учителю. Он ищет под-
держки. Отсюда они обратятся по каналам волновой
связи к членам Совета и объявят о заседании. Рекомен-
дацию Совета утвердит Круг Жизни и Смерти.
— Когда назначена Жертва?
— Это держат в секрете, но... мне кажется, я слы-
шала. .. Они торопятся. В ближайшие месяцы положе-
ние Мауны наиболее благоприятно.
— Но какое у нас право для этого?.. Какое право,
Ия... А если на Мауне есть жизнь? Если ее населяют
разумные существа? Мы же ничего не знаем...
— Ты увлекаешься, Од. С равным основанием мо-
жно предполагать жизнь и на Вее... и на Орте с его
удивительным кольцом...
6 Цена бессмертия
81
— Ия, ты когда-нибудь смотрела на Мауну в боль-
шой телескоп Эны?
— Никогда...
— Тогда идем. Наступает мое время наблюдений.
У нас еще есть несколько минут, прежде чем песчаная
туча скроет Мауну...
ВЫСШИЙ СОВЕТ ЭНЫ РЕШАЕТ...
Заседание Высшего Совета Эны продолжалось уже
несколько часов. Десятки ораторов сменили друг друга
на высокой трибуне, вознесенной над огромным ам-
фитеатром.
Ассистент Од сидел рядом с Ией в одной из боковых
лож; он тихо сказал:
— Этот старинный зал помнит далекие времена, ко-
гда на заседаниях Совета бывал полон, а сейчас...
Од кивнул на пустые ряды колоссального амфите-
атра. Всего несколько сот энов находилось под про-
зрачным параболическим куполом древнего здания.
— Сейчас все население Эны поместилось бы
здесь, — грустно шепнула Ия.
— И еще осталось бы немало свободных мест...
Осветился широкий голубой экран над столом пре-
зидиума. Председатель встал, поднял руку.
— Будет говорить высокочтимый учитель Хор. Он
не мог прибыть на заседание. К членам Совета и при-
глашенным он обращается из города Уединения...
Шелест пробежал по рядам присутствующих.
Сзади зашумели. На балконе высокий меднолицый
человек с бритой головой протестующе взмахнул ру-
кой и крикнул:
— Неправильно, Председатель. Члены Совета дол-
жны выступать лично тут, в этом зале! Иначе все го-
лоса мертвецов Эны...
Его крик потонул в общем гуле.
— Это Шу — математик и философ, — сказал Од в
ответ на вопросительный взгляд Ии. — Он член Совета,
но он тоже против...
Председатель покачал головой, протянул руку, тре-
буя тишины. Гул постепенно затихал.
82
— Мне тяжело и больно слышать твой упрек,
Шу, — резким звенящим голосом бросил Председа-
тель. — Чему ты веришь, если перестал доверять Выс-
шему Совету? И какой пример даешь молодежи!..
Я мог бы проголосовать вопрос о доверии. И ты был бы
посрамлен. Но не сделаю этого. Я напомню всем ста-
ринный закон Эны. Каждый член Круга Жизни и
Смерти имеет право один раз выступить на Совете, не
присутствуя лично в этом зале. Знайте все, высокочти-
мый учитель Хор — член Круга Жизни и Смерти. На
этот раз он воспользуется своим правом. Слушайте все!
Будет говорить член Круга Жизни и Смерти — высоко-
чтимый учитель Хор.
Огромный зал замер в напряженной тишине. Все
взгляды обратились к голубому экрану. Од почувство-
вал, что пальцы Ии сжали его руку.
Экран постепенно светлел, становился глубоким и
прозрачным. Потом он исчез. В возникшей пустоте по-
явилась белая фигура. Она приближалась, заполняя
провал экрана.
Что-то похожее на вздох пронеслось над залом.
На месте экрана в глубоком кресле полулежал древ-
ний старик. Его голова — обтянутый коричневой ко-
жей череп — бессильно опустилась на грудь, высох-
шие руки беспомощно раскинулись на складках белого
плаща. Казалось, старик спал.
В тишине негромко прозвучал голос Председателя:
— Учитель Хор, Совет слушает тебя...
Старик медленно поднял голову. Приоткрыл тяже-
лые складки век. Тусклый взгляд его глаз был непод-
вижен. Лицо, изрытое темными морщинами, казалось
окаменевшим. Он беззвучно пожевал тонкими фиоле-
товыми губами и снова закрыл глаза.
Потом, не поднимая век, глухо заговорил:
— Бессмертные дети Эны, я слышал все, что вы гово-
рили сегодня. Правы те, кто видят выход в повторении
Великой Жертвы. Мы имеем на нее право; мы — един-
ственные хозяева Системы и, быть может, единствен-
ные дети Разума этой галактики. У нас хватит сил осу-
ществить Вторую Жертву... Уже через год каскады
радиоактивных метеоритов обрушатся на поверхность
Эны, неся нам залог дальнейшего бессмертия. Они не
страшны подземным городам, а если пострадают на-
6*
83
земные сооружения, мы легко восстановим их после
того, как метеоритные потоки пойдут на убыль. Вы
слышали расчеты... В течение ста двадцати лет после
осуществления Жертвы дважды в год Эна будет про-
ходить через облака радиоктивной пыли. Метеориты
принесут новые запасы радиоактивных веществ, кото-
рых должно хватить на сорок—пятьдесят тысяч лет За
этот срок ученые найдут иной рецепт бессмертия, чем
непрерывное радиоактивное облучение...
Короткий прерывистый смешок прозвучал в глубине
огромного зала.
— Ты напрасно смеешься, Шу, — не поднимая век,
продолжал старый Хор. — Напрасно смеешься над мо-
ими словами. Я гораздо старше тебя и все-таки верю,
что доживу до того момента, когда цена бессмертия бу-
дет иной, чем сейчас. А сейчас, бессмертные дети Эны,
у нас нет иного выхода. Круг Жизни и Смерти поручил
мне открыть вам одну тайну... Запасы металла, кото-
рый дает нам бессмертие, на исходе. Месторождения
нашей планеты выработаны. Метеоритные потоки ос-
лабели. Спорить не о чем. Единственный выход — Вто-
рая Великая Жертва. Единственный объект Второй
Жертвы — ближайшая к нам планета Мауна... Я кон-
чил. ..
Давно исчезла сгорбленная фигура старого Хора,
давно погас широкий голубой экран, а в огромном зале
еще царила глубокая тишина. Пораженные словами
Хора, члены Совета и гости молчали. Никто не перего-
варивался с соседями, никто не просил слова.
Потом на балконе встал со своего места математик
и философ Шу.
— Я имею вопросы к Совету и к тебе, Председа-
тель, — громко произнес он. — Почему никто из нас —
членов Совета — до этой минуты не знал, что поло-
жение так серьезно? Почему от нас все скрывают?
И еще вопрос: слабость, апатия, потеря интереса к
жизни, на которые последнее время жалуются многие
эны, не результат ли это падения мощности реакторов
бессмертия?
— На первый вопрос я не могу дать ответа, коллега
Шу, — медленно сказал Председатель. — Так решил
Круг Жизни и Смерти. Обратись лично к членам Кру-
га. .. если ты знаешь их...
84
— Если бы мы знали их, — скривился Шу, — впро-
чем теперь-то я знаю, что старый Хор — один из чле-
нов Круга, но, право, я не уверен...
Шу умолк, испытующе глядя на Председателя, по-
том добавил:
— Ты еще не ответил на последний вопрос...
— Я не ответил бы и на твой последний вопрос, Шу,
ибо все, что связано с работой реакторов бессмертия,
является тайной Круга Жизни и Смерти. И ты превос-
ходно знаешь об этом. Но Круг приказал мне допол-
нить сообщение высокочтимого учителя Хора. Дело в
том, что для поддержания индексов бессмертия на по-
стоянном уровне мощность реакторов должна система-
тически увеличиваться... Постепенное уменьшение за-
пасов радиоактивного горючего заставило Круг Жизни
и Смерти последние несколько лет сохранять мощ-
ность реакторов постоянной. Возможно, что некоторые
эны уже почувствовали...
Шум в зале заставил Председателя умолкнуть. По-
слышались возмущенные возгласы. Многие из присут-
ствующих поднимали руки, требуя слова.
— Кончайте глупую комедию! — громко кричал со
своего места Шу.
— Мы хотим знать...
— Позор!..
— Конституция Совета и Круга должна быть пере-
смотрена! ..
— Уже столетия мы лишены правдивой инфор-
мации.
— Слова, слова!..
— Слово имеет член Совета, Главный астроном
Эны, — объявил Председатель.
— Он-то как раз не просил слова, — насмешливо
крикнул Шу.
В зале зашикали. Главный астроном уже подни-
мался на высокую трибуну.
Опершись руками о резную балюстраду, он дож-
дался, пока стало тихо. Потом заговорил, глядя поверх
голов присутствующих:
— Уважаемые члены Совета, гости, все жители
Эны, вопрос слишком важен, чтобы его можно было
решить не обсуждая. Совет хотел знать мнение боль-
шинства энов и, уже взвесив его, раскрыть то, что до
85
сегодняшнего дня было известно немногим. Некоторые
из присутствующих высказались за повторение Жертвы
еще до того, как узнали все. Те, кто был против,
имели время одуматься, сопоставить весомость возра-
жений с серьезностью ситуации... Я... высказываюсь
за повторение Великой Жертвы и предлагаю, поста-
вить вопрос на голосование. И еще я предлагаю, чтобы
в голосовании участвовали не только члены Совета, но
и все присутствующие здесь. Я напомню, что, когда
решался вопрос о Первой Be никой Жертве — о судьбе
планеты Фои, — решение принималось на всеобщем
референдуме. Тогда все жители Эны сказали свое
«да»...
— И многие из них поплатились за это своей бес-
ценной жизнью! — крикнул Шу.
— Верно, коллега Шу, — повысил голос Главный
астроном, — Первая Великая Жертва повлекла за со-
бой гибель части наших граждан Но, во-первых, уче-
ные Эны еще не умели в те времена точно рассчитать
силу поражающего удара; во-вторых, орбита Фои про-
ходила гораздо ближе к нашей планете, чем орбита
Мауны, и, в-третьих, часть населения в ту эпоху7 жила
•в городах, расположенных на поверхности Эны. При
всем несовершенстве Первой Жертвы она дала горю-
чее для реакторов бессмертия почти на две тысячи лет.
Я могу подтвердить цифры, которые назвал высоко-
чтимый учитель Хор. Превращение Мауны в радио-
активное пылевое облако обеспечит нас необходимой
энергией на сорок—пятьдесят тысяч лет...
— И конечно, можете подтвердить, что Мауна так
же безжизненна, как и Фоя?! — снова крикнул Шу.
Главный астроном испытующе глянул на матема-
тика, потом отвел глаза и, уже сходя с трибуны, не-
громко сказал:
— Я могу подтвердить, что Фоя и Мауна — пла-
неты одного типа, со сходным строением и... близ-
кими условиями на их поверхности.
— Кто возражает против общего голосования? —
спросил Председатель.
Ответов было молчание. Ассистент Од хотел встать,
но Ия удержала его.
— Есть ли желающие выступить еще? — снова по-
слышался голос Председателя.
86
— Есть, — негромко, но внятно произнес Од.
Все взгляды обратились на его ложу.
— Од, — умоляюще шепнула Ия.
Но ассистент Од уже стремительно шел к трибуне.
-— Простите за дерзость, высокочтимые члены Выс-
шего Совета Эны, глубокоуважаемые учителя и настав-
ники, — взволнованно начал Од, взбежав на трибу-
ну. — Вероятно, мне не следовало выступать здесь...
И я не дерзнул бы, если бы не роковое решение, кото-
рое все готовы принять. Прошу выслушать меня, пре-
жде чем вы нажмете клавиши голосования. Некото-
рые из присутствующих знают, что я уже тридцать лет
изучаю Мауну...
— И теперь боишься лишиться объекта исследова- '
ний! — насмешливо крикнули из зала.
— Не прерывайте, — загудел на балконе бас
Шу. — Ассистенту Оду есть что сказать...
— ... уже тридцать лет изучаю Мауну, — повторил
Од, — с того времени, как на нее был запущен термо-
ядерный зонд. Вы знаете, что взрыв произошел в ат-
мосфере Мауны при отсутствии облаков в области
большого темного пятна в северном полушарии. Ре-
зультаты взрыва тогда ни у кого не вызвали сомне-
ний. Напомню их. Темная окраска эпицентра взрыва
вначале не изменилась. Это дало основание некоторым
ученым утверждать, что взрыв произошел слишком
высоко и зона высоких температур не достигла поверх-
ности планеты.
Мой высокочтимый учитель — Главный астроном
Эны, производивший расчеты траектории термоядер-
ного зонда, предположил, что большое темное пятно
Мауны — это выходы скальных пород, на которых
эффект взрыва никак не отразился... Через некоторое
время облака покрыли место взрыва, и, когда они ра-
зошлись, эпицентр представлял собой отчетливый бе-
лый овал. Такой же белый, как полярные области
Мауны. В течение нескольких лет пятно на месте
взрыва вызывало ожесточенные споры. Одни его ви-
дели, другие нет. Сопоставив моменты наблюдений,
удалось доказать, что эпицентр взрыва был виден
лишь тогда, когда в северном полушарии Мауны на-
ступала зима и граница северной полярной шапки сме-
щалась далеко к югу.
87
— Короче, — закричали из зала. — Это известно’.,
— Говори о главном, Од, — снова послышался го-
лос Шу.
— Главное в том, что через несколько лет после
зондирования пятно в эпицентре взрыва постепенно
исчезло и больше никто его не видел, ни в зимние, ни
в летние периоды Мауны.
Од замолчал.
— Ну и что же? — раздалось несколько голосов.
— А то, — медленно произнес Од, — что все эти
явления могут быть объяснены только однозначно.
Большое темное пятно в северном полушарии Мауны —
огромный массив растительности. Это не травы и не
кустарники Эны, а что-то более крупное. В слоях ми-
нувших геологических эпох Эны тоже известны ос-
татки таких растений-гигантов, более высоких, чем
многоэтажные здания. Кроны этих гигантских расте-
ний сохраняются и в зимние периоды. Атмосфера
Мауны очень подвижна. Ветра сдувают иней или снег
с этих растений, а почва не просвечивает сквозь гу-
стые кроны. Поэтому большое темное пятно всегда
остается темным, хотя его структура зимой несколько
иная, чем летом. Взрыв уничтожил и крупные расте-
ния и снег на поверхности Мауны. Поэтому эпицентр
взрыва вначале был темным и не отличался от окру-
жающих пространств, занятых растительностью. После
выпадения атмосферных осадков, инея или снега, эпи-
центр взрыва, лишенный растительности, стал белым.
Мы его увидели. По этой же причине его всегда видели
в зимние периоды северного полушария. Летом цвет
грунта, покрытого быстро восстановившейся мелкой
растительностью, был неотличим от цвета окружаю-
щих пространств. С течением лет восстановилась и
крупная растительность в эпицентре. Место взрыва
стало невидимым.
— Все было бы очень стройно, если бы не одно
«но», — заметил Председатель. — Это «но» — спектр
большого темного пятна Мауны. Спектр коренным об-
разом противоречит твоей гипотезе, Од.
— А почему цвет растительности должен быть
обязательно красным, как у нас на Эне? — быстро
возразил Од. — Почему не предположить, что растения
Мауны, возникшие в густой атмосфере, богатой па-
88
рами воды, в условиях большей близости к Солнцу,
обладают иной окраской?
— Какой?
Од замялся:
— Ну, например... синей, голубой, даже зеленой...
— В этом твоя слабость, ассистент Од, — сказал
Председатель. — Чтобы доказать одно маловероятное
предположение, ты вынужден прибегать к еще менее
вероятным. Такой растительности мы не знаем ни
сейчас, ни в прошлом Эны. Молодость в какой-то сте-
пени извиняет тебя... Однако здесь, в этом зале, нельзя
выступать с непродуманными фантазиями. Запомни
сегодняшний день, ассистент Од.
Од опустил голову. В зале насмешливо улыбались.
— Ты кончил? — спросил, помолчав, Председатель.
Од отрицательно покачал головой.
Председатель пожал плечами и укоризненно взгля-
нул на Главного астронома, сидевшего рядом за столом
президиума.
— Может быть, достаточно? — процедил, почти не
разжимая тонких губ, Главный астроном.
— Может быть, — как эхо повторил Од. — Может
быть, потому что не знаю, как пробить броню вашей
убежденности в однажды установленных истинах.
И еще одно... Нас осталось так мало. Круг изучаемого
бесконечен. Каждым исследованием может заниматься
только один из нас. Все мы чудовищно одиноки в своих
интересах и знаниях. Спорить, как равный с рав-
ными. ..
— Ассистент Од! — строго перебил Председатель.
— Обсуждать открытий не с кем, — словно не слы-
ша, продолжал Од. — Раньше результаты исследова-
ний размножались на копировальных машинах, рассы-
лались во многие библиотеки. Сейчас все остается в ру-
кописях. В мои рукописи целые десятилетия не загля-
дывал никто... и вот что теперь получилось... Я убеж-
ден, что на Мауне есть жизнь, которую вы готовы
уничтожить. А как убедить вас? Не хватит ночи, что-
бы рассказать... о том... что знаю...
— Скажи о главном, самом главном, Од! — крик-
нул Шу. — Расскажи о ночных бликах на Мауне...
А потом я напомню им кое о чем. Какой злой дух ми-
нувших эпох подсказал тебе начать с термоядерного
89
зонда? Слишком многие из сидящих здесь опозорились
с этим зондом, в том числе и твой учитель. И ты не
придумал ничего лучше, как напомнить им...
Возгласы возмущения заглушили слова Шу. На
толстых губах математика появилась уничтожающая
усмешка. Он скрестил руки на широкой груди и умолк.
— Я лишаю слова ассистента Ода, — объявил Пред-
седатель.
— Не имеешь права! — закричал, сложив рукч
рупором, Шу. — Меня, вероятно, уже можешь, а его
еще нет, если, конечно, он хочет продолжать...
Зал загудел с новой силой.
Председатель, пошептавшись с соседями, встал.
Прошло несколько минут, прежде чем в зале стало от-
носительно тихо.
— Президиум дает ассистенту Оду три минуты, что-
бы закончить... гм... выступление. Президиум лишает
члена Высшего Совета математика Шу права голоса до
начала голосования. Включаю часы оставшегося вре-
мени.
Послышалось негромкое щелканье метронома.
Од поднял голову:
— Благодарю, высокочтимый Председатель. Три
минуты, чтобы рассказать о работах тридцати лет ..
Я воспользуюсь лишь двумя, третья нужна для дру-
гого. Слушайте. Вот итоги исследования Мауны. Тот,
кому они не покажутся чрезмерно фантастичными, мо-
жет найти все подробности в моем архиве. Главный
вывод: Мауна населена разумными существами с вы-
соким уровнем культуры. Я не знаю, как они перено-
сят убийственное ультрафиолетовое излучение Солнца,
но... приспособились же наши организмы к радиоак-
тивному излучению. Мы даже не могли бы существо-
вать без него...
Вы знаете о вспышках в атмосфере Мауны. Там
наблюдаются искры грозовых электрических разрядов.
Ряд световых явлений связан с извержениями вулка-
нов, возникают какие-то пока непонятные свечения в
атмосфере вблизи полюсов... Я назвал их «медлен-
ными грозами». Однако, кроме всего этого, большой
телескоп Эны позволил установить, а фотопленки за-
печатлели постоянные блики в одних и тех же точках
планеты. Многие блики располагаются по краям серо-
90
ватых пятен, которые мы называем континентами Мау-
ны. Эти блики видны только на ночной стороне пла-
неты, и, по-моему, не могут быть ничем, кроме...
отблесков больших наземных городов. Яркость бликов
за последнее десятилетие увеличилась. Значит, города
жителей Мауны растут.
В отдельных точках удалось фиксировать мгновен-
ные вспышки огромной яркости. Причина вспышек —
термоядерные взрывы. Эти взрывы не могут быть при-
родными. Они искусственные... Сначала мне пришла
в голову мысль о термоядерной войне, которую ведут
друг с другом жители Мауны, подобно тому как не-
когда воевали наши предки. Однако местоположение
термоядерных вспышек скорее говорит о другом. Это
испытательные взрывы. Они пока производятся на
очень больших расстояниях от ближайших «городов».
Наконец...
— Осталась одна минута, ассистент Од, — раздельно
произнес Председатель.
— Кончаю. Обращаюсь с просьбой к присутствую-
щим здесь: отложите голосование В ангарах Большого
спутника еще сохраняются межпланетные корабли,
построенные тогда, когда жители Эны не были... бес-
смертными. Я готов лететь один на Мауну и при-
везу оттуда доказательства разумной жизни. Пой-
мите, установление связей с жителями иных пла-
нет — единственный путь к бессмертию культуры энов
и... самого нашего народа. Разрушение других пла-
нет — только отсрочка, бессмертные жители моей
родной планеты. .
— Все! — сказал Председатель.
С высоко поднятой головой Од сошел с трибуны.
— Вот когда нужно было выступать учителю
Хору, — шепнул Главный астроном, — Мы ошиблись,
Председатель. Од оказался сильнее, чем мы думали.
— Ив этом виноват ты. Ведь он твой ассистент, —
бросил Председатель, вставая.
— Есть ли еще желающие выступить? — произнес
он традиционную формулу, обязательную перед нача-
лом голосования.
Зал нерешительно гудел.
— Нет? — повторил Председатель. — Тогда...
Однако несколько голосов прервали его.
91
«Придется продолжать прения, — устало подумал
Председатель. — Глупцы!»
К трибуне уже ковылял кругленький, маленький
старичок — философ и лингвист Эг, знаток ста пяти-
десяти мертвых языков Эны, один из старейших чле-
нов Совета.
— Задачу нам задал молодой человек, этот, ну, как
его, — начал Эг и закашлялся. — Да-с... Теперь, пожа-
луйста, решай. С Фоей было просто. Хорошо помню...
Это, как его... референдум. Проголосовали: девятьсот
девяносто девять из тысячи «за»... Подготовили транс-
планетный корабль с аннигилиновым зарядом. Запу-
скали, не соврать бы, с космодрома, что был в Черной
пустыне. Запустили прямо в сторону Фои... Это была
ошибка, да-с. Через месяц... Трах... На небе новая
звезда размером с маленькую луну. Правда, погасла
быстро... А через полгода началось. Пришлось переби-
раться в подземные города... Кошмар... Я тогда юнцом
был, а помню хорошо... Самый крупный метеорит упал
на руины Заки-Оба. Был в древности такой город...
Да-с... Жителей там, чтобы не соврать, числилось до
пяти миллионов. Досталось ему во время Второй тер-
моядерной войны, а окончательно сожгли в Третью.
Но руины кое-какие стояли. Одно время думали пре-
вратить в музей. А после падения метеорита получи-
лась воронка площадью примерно в четыре Заки-Оба...
И метеорит вдобавок почти пустой оказался — осколок
внешней оболочки Фои. Радиоактивных элементов
меньше, чем воды на экваторе. Даже не стали разра-
батывать. ..
Позвольте, а о чем я, собственно, хотел сказать?..
Повторение Великой Жертвы? Ну как же, помню,
помню... Мауна? Но я позволю себе задать один во-
прос. Только один, высокочтимые члены Совета. А по-
чему, собственно, Мауна? Почему? Почему, скажем, не
Вея, не Орт, не еще там что-нибудь... Молодым лю-
дям, конечно, свойственны заблуждения... Ну, а вдруг
этот юноша не совсем ошибается? Даже если на чет-
верть он прав, и то надо подумать... Да-с. Я-то, ко-
нечно, во все эти бредни не верю, — вдруг закричал
старичок, — не верю, но от голосования воздержался
бы... Да-с!..
— Что за жаргон, — шепнула Ия.
92
— Он владеет сотнями мертвых языков и разу-
чился говорить на единственном живом, — тоже шепо-
том ответил Од.
— Какой же выход вы предлагаете, учитель Эг? —
покусывая губы, спросил Председатель.
— А никакого, да-с! — снова крикнул старичок. —
Думайте... — И он начал спускаться с высокой трибуны,
озабоченно поглядывая себе под ноги и придерживаясь
обеими руками за блестящие металлопластовые перила.
Прения разгорелись с новой силой. В потоке насме-
шек и обвинений, адресованных ассистенту Оду, про-
звучало несколько голосов, требующих изменить объ-
ект Великой Жертвы. Называли Вею и даже Мео —
ближайшую к Солнцу самую маленькую планету Си-
стемы.
— Ты должен выступить еще раз, — сказал Пред-
седатель, наклоняясь к самому уху Главного астро-
нома. — Ты производил расчеты. Объясни им, что уни-
чтожение Веи не даст и десятой доли того, что рассчи-
тываем получить от Мауны. Скажи, наконец, что ас-
систент Од фантазер и глупец...
— Ты требуешь от меня слишком многого, Предсе-
датель, — покачал головой Главный астроном. — Я обе-
щал тебе поддержку и выступил на Совете... Но я не
могу выступать еще раз... Вспомни Канон Высшего
Совета... И потом, я не хотел бы разделить судьбу аст-
ронома Уота. Имя его предано проклятию и забвению,
а сам он... Ты должен знать это...
— Клянусь, не знаю. И не понимаю, какое отноше-
ние. ..
Главный астроном проницательно глянул в насторо-
женные глаза Председателя.
— Не понимаешь? И не слышал о метеорите Заки-
Оба, о котором здесь так некстати напомнил старый
Эг?
— О метеорите что-то припоминаю. Это было да-
вно. ..
— Но сейчас это так близко нам... Астроном Уот
много лет изучал Фою. Уот утверждал, что она лишена
атмосферы, воды, жизни. Он твердил, что Фея самый
подходящий объект для Великой Жертвы... Произвел
рее расчеты... Перед референдумом он публично ..
— Да-да... Его выступление принесло успех рефе-
93
рендуму. А потом, когда метеоритные потоки начали
разрушать города Эны, Уота поставили перед Кругом
Жизни и Смерти. Разумеется, несправедливость. ' Но
ведь зто случилось две тысячи лет назад...
— Круг Жизни и Смерти судил астронома Уота не
за разрушительные метеоритные потоки, Председа-
тель. Здесь не место для... этих воспоминаний. Очеред-
ной оратор кончает. И никто не просит слова. Тебе надо
вести заседание.,.
Последний из выступавших умолк и сошел с три-
буны. Желающих говорить больше не было. Зал напря-
женно ждал.
Председатель обменялся взглядами с членами пре-
зидиума и, чуть заметно покачав головой, поднялся на
трибуну.
— Высокочтимые члены Совета и гости, — медленно
начал он, — уже поздно. Все утомлены, многие де-
зориентированы и колеблются. Президиум полагает,
что сейчас не время принимать столь важное решение.
Голосования сегодня не будет. Результаты обсуждения
рассмотрит Круг Жизни и Смерти. Круг назначит новое
заседание либо примет на себя тяжесть окончательного
решения. Учитывая, конечно, все высказанные здесь
доводы. Заседание закрывается.
Сквозь шорох шагов явственно донесся громкий,
отрывистый смех Шу.
ТАЙНА ЗАКИ-ОБА
Ассистент Од сидел в своей лаборатории. Он задум-
чиво перебирал большие фотографии Мауны. Он знал
на память все их детали, все до мельчайших черточек
и чуть заметных пятен, просвечивающих сквозь голу-
бовато-зеленую, пронизанную белыми спиралями обла-
ков атмосферу планеты. Вот самый большой из океа-
нов, простирающийся от одной полярной шапки до
другой, вот второй — поменьше, два треугольных кон-
тинента между ними. Огромный, причудливо изрезан-
ный материковый массив с неясными разноцветными
пятнами... Закрыв глаза, Од мысленно представил себе
зеленоватые моря с крутыми скалистыми берегами, не-
94
виданные заросли фантастических голубых растений,
города, словно сотканные из прозрачного металла,
толпы удивительных существ, веселых и оживленных,
чем-то напоминающих энов и не похожих на них. Вот
здесь, и здесь, и там находятся их города, огромные го-
рода, свет которых проникает даже сквозь космические
дали. Обитатели Мауны живут, грустят и радуются,
трудятся и отдыхают, грезят о будущем, и никто из
них, ни один не подозревает о страшной, неотвратимой
опасности, угрожающей всем от мала до велика, всем
без исключения, всей их планете... Правда, решение,
кажется, еще не принято, но Круг Жизни и Смерти мо-
жет и не объявить его. Ия вчера уехала вместе с Пред-
седателем. Она всегда сопровождает Председателя в
поездках. Говорят, что Ия его дочь, но даже она сама не
уверена в этом. На Эне почти никто не знает своих ро-
дителей. Все — дети всех... Этот закон был принят еще
за тысячу лет до рождения Ода.
Бессмертные эны!.. И вот — цена их бессмертия!
Если развитие жизни во Вселенной идет по одному
пути, может, даже и лучше, что жители Мауны по-
гибнут теперь и не доживут до «эры бессмертия»?
Од сжимает руками голову.
«Вздор, разумеется, вздор! Эны сами виноваты во
всем. Три термоядерных войны... Если бы не войны,
все пошло бы иначе. Можно было сохранить моря,
жить на поверхности планеты. Пустыни не разрослись
бы с такой быстротой, атмосфера не лишилась бы боль-
шей части кислорода. А сами эны... Как не похожи они
на своих далеких предков, живших тысячелетия на-
зад, — сильных, веселых, красивых, настойчивых и
смелых. Теперь они кажутся нам великанами, а в дей-
ствительности это мы измельчали, стали уродцами-
карликами. Сохранились, как шлак после чудовищных
термоядерных шквалов, как новый вид плесени, по-
крывшей необрабатываемые участки больших планта-
ций. .. Сохранились для бессмертия!»
Двери лаборатории бесшумно раздвинулись. На по-
роге стоял Шу.
— Ты здесь один, Од? — взгляд математика обежал
столы, заваленные картами и фотографиями. — Мне
надо поговорить с тобой.
— Я уезжаю, — тихо сказал Од.
95
— Знаю, — кивнул Шу. — Потому и пришел Ко-
гда ты летишь?
— Ракета отправляется на малый спутник раз в
полгода. Старт через три дня.
— Изгнание?
— Так решил Главный астроном. Год я должен буду
провести на малом спутнике, наблюдая интенсивность
метеорных потоков.
— Теперь это очень важно!.. Метеорные потоки...
Кому это нужно, скажи, пожалуйста?..
— Эти наблюдения ведутся постоянно. На малом
спутнике работает автоматическая внешняя обсервато-
рия. Там сейчас астроном Тор. Я сменю его.
— Ты будешь там совсем один?
— Вероятно. Если не считать автоматов...
— Это хорошо. Там тебе никто не помешает наблю-
дать Мауну.
— Увы, там нет большого телескопа.
— Но там нет и запыленной атмосферы Эны. Одно
другого стоит. Я тебе дам усиливающее устройство к
обычному телескопу.
— Зачем?
— Это потом... А сейчас едем со мной.
— Куда?
— Далеко... В метеоритный кратер Заки-Оба.
Од удивленно поднял голову:
— Зачем?
— Там узнаешь. Ты бывал в нем?
— Очень давно, когда учился.
— Тебя возили туда? — удивился Шу.
— Нет, я был один. В юности я много ездил и бро-
дил по поверхности Эны.
— В юности, — недобро усмехнулся Шу. — А сей-
час какую пору своей бессмертной жизни ты пережи-
ваешь, глубокочтимый ассистент Од?
— Никогда не задумывался над этим, учитель Шу.
— И напрасно... Так едешь со мной?
— Если вы этого хотите.
— Не терплю пустословия. Идем!
— Когда мы вернемся?
— Когда ты захочешь.
— Но...
— Никаких «но». Мы не воспользуемся подзем-
96
ними трассами. Я прилетел на гравилете. Он стоит на
посадочном круге обсерватории.
Они вышли из лаборатории, в кабине лифта стре-
мительно вознеслись в первый подземный этаж. По
узкой винтовой лестнице поднялись в наземный па-
вильон. За прозрачными стенами павильона все тонуло
в мутной красноватой мгле. Сквозь завесу стреми-
тельно увлекаемой ураганом пыли чуть просвечивало
маленькое багровое Солнце.
— Ничего, — сказал Шу. — Здесь близко. Добе-
жим.
В низком прозрачном коридоре двери бесшумно
раскрывались и снова задвигались за спиной. В наруж-
ных секциях под ногами заскрипел песок. Раздвину-
лась последняя дверь — ив лицо ударил пыльный
вихрь. Шу пригнулся и побежал, Од последовал за ним.
Ветер зло и упруго бил в лицо. Под ногами текли ко-
ричневые струи песка, похожие на быстрых, изви-
вающихся змей.
Синеватое полушарие гравилета выросло неожи-
данно в разрыве между двумя облаками крутящейся
пыли. Корпус аппарата покоился на восьми невысо-
ких коленчатых ногах-амортизаторах, глубоко ушед-
ших в песок.
Шу и Од пробрались между амортизаторами под
плоское дно гравилета. Люк открылся. Еще поворот
рычага, площадка поднялась. Автоматически вклю-
чился аппарат продувки тамбура. Пыль с лица и оде-
жды исчезла, воздух стал прозрачным. Од облегченно
вздохнул, шагнув вслед за математиком в центральную
кабину гравилета.
Шу опустился в кресло перед пультом управления,
указал Оду место возле себя. Аппарат дрогнул и бы-
стро пошел вверх. Дно кабины стало прозрачным; Од
увидел под ногами сферические крыши башен обсерва-
тории. Они стремительно проваливались вниз, то по-
являясь, то снова исчезая в тучах красноватой пыли.
Быстро светлело, солнце светило все ярче. Зона ура-
гана осталась где-то внизу. Гравилет перестал подни-
маться и полетел на юго-восток.
Скорость не ощущалась. Казалось, аппарат висит
неподвижно под синевато-фиолетовым куполом неба,
а внизу плывут на северо-запад красноватые равнины,
Т Цена бессмертия
97
местами задернутые клубящейся коричневой завесой
песка и пыли.
Пустыня сменилась плоской буроватой низменно-
стью — дном давно исчезнувшего моря. Пересекли по-
лосу больших плантаций, заброшенных тысячелетия
назад. Пыльная мгла внизу исчезла.
Летели молча. Шу откинулся в кресле и прикрыл
массивной волосатой рукой глаза. Лишь изредка он
бросал быстрый взгляд на контрольные приборы.
Од внимательно глядел на плывущие под ногами
равнины. Он не был в этих краях много лет. Впрочем,
тут мало что изменилось. Вот разве полосы брошенных
плантаций разрослись гуще и, наверно, стали совсем
непроходимыми.
Од представил себе бесформенные красноватые на-
росты, покрытые броней игл. Лишь эти растения уце-
лели в отравленной атмосфере планеты. В течение
тысячелетий эны вырабатывали из их мясистых стеб-
лей все продукты питания. Было время, когда полосы
тщательно обработанных больших плантаций паутиной
геометрически правильной сети опутывали экватори-
альную область планеты. Но с уменьшением числа жи-
телей все большие участки плантаций забрасывались
и дичали. Однако и предоставленные самим себе урод-
ливые. растения не погибли. Они разрослись непрохо-
димыми чащами, переплели бесформенные тела, скре-
стили чудовищные шипы и тысячекилометровыми сте-
нами протянулись по пустынной поверхности планеты.
Они противостоят натиску ураганов, кочующие пески
отступают перед ними. Когда-нибудь они, наверно,
покроют сплошным красноватым наростом всю по-
верхность планеты — дно исчезнувших морей и пло-
ские континенты, развалины древних городов, русла
пересохших рек, остатки наземных трасс, посадочные
площадки, руины обсерваторий. И под этой живой ко-
рой в глубоких подземельях планеты, словно термиты,
будут доживать отведенное им время бессмертные
эны...
Од вздрогнул, стиснул зубы.
Шу внимательно глянул на него, усмехнулся и кив-
нул на лежащие позади скафандры:
— Одевайся. Мы у цели. Вот Заки-Оба.
На краю скалистого плоского красногорья, словно
98
прочерченная гигантским циркулем, лежала воронка.
Ее обрамлял невысокий вал.
Далекий горизонт плавно наклонился, низкое оран-
жевое Солнце заглянуло сквозь прозрачный пол ка-
бины. Шу выключил гравитационный генератор.
Корпус аппарата чуть заметно колыхнулся на ко-
ленчатых ногах-амортизаторах и замер.
Од молча пристегнул к поясу скафандра кониче-
ский футляр с лучевым пистолетом, повесил на грудь
рефлектор и вопросительно взглянул на матема-
тика.
— Ты был здесь пятьдесят лет тому назад, ассис-
тент Од, — усмехнулся Шу. — За это время новый вид
плесени начисто сожрал целый пояс больших планта-
ций в западном полушарии... В этих необитаемых ме-
стах тоже могло кое-что измениться. Особенно за по-
следние недели...
— Что вы имеете в виду, учитель Шу?
— Что имею в виду? Гм... посмотрим. Может быть,
И ничего важного.
— Учитель Шу, объясните, наконец, зачем...
— Привез тебя сюда, так? Чтобы поискать доказа-
тельств твоей гипотезы.
— Моей гипотезы?
— Ну да. Гипотезы обитаемости иных миров. На-
сколько понимаю, ты утверждаешь, что не только на
Эне существует жизнь.
— Я говорил о Мауне, учитель Шу.
— Это одно и то же. Ты твердишь, что не только
на Эне могла возникнуть жизнь, более того — разумная
жизнь... А наш общий друг — Главный астроном —
утверждает, что Эна — единственная колыбель жизни,
если не во всей Вселенной, то, по крайней мере, в Га-
лактике.
— Не понимаю.
— Жаль... Может быть, поймешь позже. Идем.
Выйдя из гравилета, Шу долго осматривался, загля-
дывал в окуляр рельефной микрокарты, которую за-
хватил с собой.
Ассистент Од с любопытством глядел вокруг. Пло-
ское дно гигантской воронки было покрыто красным
песком. Местами из-под песка торчали куски шлака,
ребра оплавленных каменных глыб, похожие на брызги
7*
99
пятна окисленного металла. Вдали, замыкая со всех
сторон горизонт, тянулся зубчатый внешний вал метео-
ритного кратера. Трудно было вообразить, что в былые
времена где-то тут располагался огромный город и еще
сейчас на глубине, вероятно, сохранились остатки под-
земных сооружений.
— Найти будет нелегко, — сказал наконец Шу. —
Все засыпал проклятый песок.
— Что вы хотите искать, учитель Шу? — поинте-
ресовался Од.
— Самую большую из метеоритных глыб. Она где-
то в центре кратера. На карте хорошо видно... Вот
смотри. А в действительности один песок вокруг.
— На этой карте кратер показан более глубоким, —
заметил Од.
— Еще бы, карта составлена около двух тысяч лет
назад, когда разведывались метеоритные глыбы. С тех
пор ураганы немало потрудились, засыпая воронку.
— Я, кажется, помню, где была центральная глы-
ба, — сказал Од. — По-моему, это восточнее, за той пе-
счаной грядой. Идемте.
— Да, это, конечно, она, — кивнул Шу, когда после
долгого блуждания среди плоских гряд рыхлого песка,
покрытого ветровой рябью, Од подвел его к невысоким
зеленовато-серым скалам. — Сразу видно, не наши
породы.
— В центре находился вход в шахту, — припоми-
нал Од. — Там была предупреждающая надпись, и я не
посмел...
— Вот-вот, — обрадовался Шу, — он-то нам и ну-
жен, этот вход. Показывай.
Солнце уже коснулось далекого гребня кольцевого
вала кратера, когда Од разыскал среди лабиринта оп-
лавленных зеленоватых скал воронкообразное устье
наклонной шахты. В глубине шахты цари*л непрогляд-
ный мрак. Шу включил рефлектор, но яркий луч, ос-
ветив отполированные стены и ступеньки узкой кру-
той лестницы, потерялся в бескрайней тьме.
— Да, очень глубокая, — сказал Шу, словно отве-
чая на чей-то вопрос. — Это должно быть там...
Од указал на остатки надписи, вырезанной лучевым
метателем прямо в скале, возле входа в шахту
«Опасность обвалов. Вход категорически запрещен
100
кому бы то ни было в любых целях. В случае на-
рушения. ..»
Дальше надпись не читалась.
— Это должно быть там, — повторил Шу. — Это
очень важно... Ты боишься?
Од посмотрел вокруг. Солнце почти исчезло за
кольцевым хребтом. Быстро темнело. Вдали из-за кра-
сно-фиолетовых песчаных гряд и зеленоватых скал
чуть виднелась вершина блестящей полусферы гра-
вилета.
— Ночь наступает. Может, отложить до завтра? —*
Од вопросительно взглянул на математика.
— Там внизу все равно темно, — нахмурился Шу. —«
Если сигнализация еще работает, нам могут помешать
Надо торопиться.
— Сигнализация?
— Да, была раньше. Давно... На случай, если бы
кто-то отважился спуститься. Но думаю, что она вы-
шла из строя. Многие сети связи и сигнализации не
действуют уже сотни лет. Надеюсь, эта также...
— Учитель Шу...
— Идем, идем. Там все станет ясно. — Шу реши-
тельно шагнул к отверстию шахты.
Они долго спускались по разбитым ступеням кру-
той каменной лестницы. Высокий, иссеченный трещи-
нами свод матово поблескивал в лучах рефлекторов.
Позади, далеко вверху, глаз едва различал чуть замет-
ное красноватое свечение вечернего неба. Потом шахта
изменила направление, и светлое пятно входа исчезло.
Мрак, пронизываемый лишь дрожащими лучами реф-
лекторов, плотно окружил Ода и Шу. Ствол шахты на-
чал ветвиться. В стенах появились отверстия, ведущие
в целый лабиринт боковых ходов. Некоторые ходы
были горизонтальны, другие круто уходили вниз, тре-
тьи вели наверх.
Шу уверенно продвигался вперед. Он свернул в
один боковой ход, потом в другой; потом они долго
шли чуть наклонным коридором. Од совершенно поте-
рял ориентировку и слепо следовал за математиком.
Два или три раза Шу останавливался, заглядывал в
окуляр микрокарты и снова шел дальше. Бросив взгляд
на счетчик времени, Од сообразил, что спуск продол-
жается уже более часа.
101
«Мы углубились километра на полтора, — думал
он. — Огромная глыба. Пожалуй, самая крупная из из-
вестных метеоритов. Разумеется, это была чудовищная
катастрофа — падение такого обломка Фои».
— Оно должно быть где-то здесь, — сказал вдруг
ТПу. — Внимательно осматривай стены, ассистент Од.
Оно может быть только здесь...
— Обвал, — объявил Од. — Впереди обвал. Пути
нет.
Шу раздраженно пробормотал что-то.
— Эта часть метеоритной глыбы, кажется, состоит
из осадочных формаций, — продолжал Од. — Видна
отчетливая слоистость. Породы непрочные. Получился
обвал...
Шу осветил рефлектором нагромождение угловатых
глыб, преградивших путь.
— Обвал совсем свежий, — заметил он. — Недав-
ний. ..
— Вероятно, не старше нескольких лет, — согла-
сился Од.
— Или дней, — возразил математик. — Это искус-
ственный обвал, ассистент Од. Взгляни на трещины.
Нас опередили...
— Опередили? Кто и в чем?
— Кто, можно лишь догадываться, а вот в чем..
Гм... посмотрим, какова глубина завала.
Шу вынул из кармана скафандра маленький луче-
вой зонд и, отойдя на несколько шагов от нагроможде-
ния камней, направил на них антенну излучателя.
Стрелки прибора заколебались и замерли неподвижно.
Шу быстро прикинул в уме результат.
— Ну разумеется, — зло усмехнулся он. — Зава-
лено до самого конца. Этот тоннель кончался тупиком.
Точная работа... Без роботов тут ничего не сделаем.
Надо возвращаться.
Од вопросительно глянул в глаза математика.
Шу пожал плечами:
— Я хотел показать тебе кое-что интересное, Од.
Не получилось. Извини!
— Что здесь было?
— Одна из тайн... Круга Жизни и Смерти. Ты не
ошибся, ассистент Од. Это действительно осадочные
породы. Кусок самой внешней оболочки планеты Фои.
102
Планеты, уничтоженной для того, чтобы сохранить
бессмертие энов. Она ведь была необитаема и безжиз-
ненна, эта Фоя, взорванная нами два тысячелетия на-
зад. Необитаема и безжизненна, не так ли? Это было
установлено самой точной наукой — астрономией, хо-
ха!.. И знаменитый астроном Уот подтвердил это.
Архивы Уота были потом уничтожены, а может, их
просто припрятали. Но кое-что сохранилось. Я вспом-
нил, благодаря этому древнему олуху — учителю
Эгу... Вчера мне удалось разыскать один очень старый
и очень секретный документ. В свое время он послу-
жил главной причиной осуждения Уота. Когда разве-
дывали метеорит Заки-Оба, тоннель, в котором мы
сейчас находимся, вскрыл во внешней оболочке Фои
останки существа, чрезвычайно похожего на нас —
энов, останки одного из разумных обитателей уничто-
женной нами «необитаемой» планеты... Хо-ха...
ИЗГНАНИЕ
Од молча следовал за астрономом Тором по беско-
нечным переходам, заброшенным лабораториям и пу-
стынным залам малого спутника Эны. Тор показывал
немногие действующие приборы, автоматические са-
мопишущие установки, регистраторы метеоритной пы-
ли, фотографирующие устройства внешней обсервато-
рии, размещенной на давно покинутом спутнике. Аст-
роном Тор торопился вернуться на Эну. Ракета отправ-
лялась через несколько часов.
— Год провести здесь, конечно, нелегко, — говорил
Тор. — Сказывается расстояние до Эны, до ее генера-
торов бессмертия... Я чувствую себя очень усталым и,
кажется, за один год постарел на много лет. Генераторы
прочно привязывают нас к Эне. Достаточно отдалиться
хотя бы на время — и прощай бессмертие. Тебе, впро-
чем, это не страшно, ассистент Од. Ты очень молод,
легко выдержишь. А в моем возрасте... Склады про-
довольствия внизу. Для жилья выберешь любую каби-
ну. Их тут десять тысяч. Я жил в самом низу. Безопас-
нее на случай метеоритов; особенно после того, как
осуществят Великую Жертву. Аварийная ракета в
центральном ангаре. Но ею разрешается пользоваться
юз
лишь в случае прямого попадания крупного метеорита
и разрушения обсерватории. Кстати, утверждено ли ре-
шение о Великой Жертве?
— Не знаю, — тихо сказал Од. — Голосования на
Совете так и не было. А что решил Круг Жизни и
Смерти...
— Разумеется, Круг должен решить это сам, — веско
заявил Тор. — И он решит; это вопрос его компе-
тенции. Обсуждение на Совете — пустая болтовня.
Великая Жертва необходима, необходима нам всем.
Лишь глупцы и чудаки могут колебаться.
— Но если Мауна обитаема, — возразил Од.
— Вздор. ..Ив конце концов дело даже не в этом.
Речь идет о большем — о нашем бессмертии. Не так
ли, ассистент Од?
Од не ответил.
— Кстати, — продолжал Тор, — чуть не забыл...
В поле локаторов несколько недель назад попал какой-
то странный предмет. Вероятно, крупный метеорит,
хотя размеры и форму определить еще нельзя. Он пока
далеко, но идет на сближение с Зной. Я не успел про-
извести точного расчета траектории. Если это осколок
Фои — они иногда еще пересекают орбиту Эны, — надо
сообщить наводящим станциям, чтобы попробовали
перехватить. Может, он содержит радиоактивные ве-
щества? Ты займись им, ассистент Од. Теперь важен
каждый крупный метеорит. Вопрос только, попадет
ли он в радиус действия наводящих станций... Сей-
час он движется в секторе В-В-сто восемьдесят один.
Ты понял меня?
Од молча кивнул.
— Раньше на этом заброшенном спутнике не было
постоянных наблюдателей, — снова заговорил астроном
Тор, когда осмотр приборов был закончен. — Я сидел
тут год, чтобы выверить и отрегулировать автоматиче-
ские приборы. Эта работа выполнена, и, откровенно го-
воря, у тебя, ассистент Од, будет не много дела. Авто-
маты превосходно справляются сами. Можно подумать,
что на Эне появился избыток астрономов и Совет ре-
шил снова сделать обитаемыми спутники. Или тебя
послали потому, что Мауна скоро превратится в метео-
ритное облако и Главный астроном еще не нашел тебе
достойного дела? Как, ассистент Од?
104
— Не знаю...
— Однако ты не очень разговорчив... Не грусти;
год пройдет — и ты возвратишься. А может, после Ве-
ликой Жертвы тут станет «горячо» и тебе придется уб-
раться раньше... Метеоритные потоки Мауны могут
так издырявить оба спутника, и Большой и этот, что
сделают их окончательно негодными для использова-
ния. Наши далекие предки действовали с размахом, но
не очень задумывались о будущем. Создали в космосе
чудовищные конструкции, а мы теперь не знаем, как
их использовать.
— Наши далекие предки не рассчитывали, что по-
томки предпочтут остаться пленниками Эны, — возра-
зил Од; его начала раздражать самоуверенная бол-
товня астронома Тора.
— «Предпочтут остаться пленниками», — усмех-
нулся Тор. — Прав Главный астроном. Любишь ты
громкие фразы, ассистент Од. Просто удивительно, как
ты не понимаешь наиболее важного. Иногда мне начи-
нает казаться, что некоторые из наших бессмертных
морально не доросли до бессмертия. И не заслуживают
его... Вот ты, например...
— Я не добивался его, — резко перебил Од.
— Разумеется. Оно теперь дается каждому, рож-
денному на Эне. Каждому, ассистент Од. Раньше суще-
ствовал отбор: право на бессмертие приобретали до-
стойнейшие. Теперь все... Исторический закон про-
гресса. ..
— Или закон убывающей рождаемости, которая
стремится к нулю, а может, и достигла нуля?
— Фи, ассистент Од. Отвратителен этот твой кри-
тицизм. Во всем ты видишь отрицательное. Даже высо-
чайшую гуманность готов истолковать с другой сторо-
ны. .. Прекратим этот спор... Лучше расскажи послед-
ние новости. Здесь так скверно работают каналы луче-
вой связи, что мне почти ничего не известно...
— Какие новости могут быть на Эне? Каждый за-
нят своим делом — и все.
— Никто не умер?
— Не знаю. Ведь это держат в тайне.
— Ну, любая тайна рано или поздно перестает быть
тайной, а кое о чем можно догадаться.
— Не слышал... Впрочем, на последнем заседании
115
Высшего Совета, по каналу лучевой связи выступил от-
сутствовавший в зале высокочтимый учитель Хор. Пе-
ред выступлением Председатель объявил, что учитель
Хор — Член Круга Жизни и Смерти. Кажется...
— Все ясно, ассистент Од! А ты говоришь, нет ново-
стей. Значит, эта древняя мумия дожила-таки до пре-
дела бессмертия. Интересно, сколько ему могло быть
лет? А?
— Не знаю.
— Верно, не меньше трех тысяч. Да, я уже не раз
слышал, что три тысячи — это пока предел. Три ты-
сячи. .. Ну, ничего, когда мы доживем до такого воз-
раста, надеюсь, он перестанет быть пределом. Недаром
больше половины жителей Эны работают над пробле-
мой расширения границ бессмертия.
— Откуда вы знаете все это, астроном Тор?
— А не надо быть наивным глупцом, мой милый.
Вздор, что у нас нет информации. Есть! Надо только
уметь ее достать. Вот так. ..Ав отношении старого
Хора можешь не сомневаться. Состав Круга Жизни и
Смерти — величайшая тайна. Тут почти все каналы ин-
формации бессильны. Известными становятся только
имена членов Круга, которые умерли или должны уме-
реть. Старого Хора уже больше не существует. Это так
же верно, как и то, что я через несколько часов буду
на Эне.
— Хор был великим ученым.
— Был... две тысячи лет назад. Признаться, я ду-
мал, что он уже давно умер. А он, вот как... Разуме-
ется, последние столетия пользы от него было, как от
мумии.
— Простите меня, астроном Тор, но можно ли так
говорить о великом учителе Хоре?!
— Святая наивность! Здесь никто не услышит. Си-
стема тайной сигнализации и связи на спутниках ни-
когда не закладывалась. Ее изобрели, когда спутники
были уже покинуты. Здесь можно говорить что угодно,
когда угодно, о ком угодно. Конечно, с глазу на глаз.
— Астроном Тор, а вы никогда не думали, что рано
или поздно доживете до того же предела, до которого
дожил учитель Хор? Я имею в виду не его бессмертные
открытия, а... состояние... живой мумии, как вы ска-
зали.
106
— Гм... А об этом не надо думать, ассистент Од.
Есть вещи, о которых не надо думать. И потом, за ты*
сячи лет нашей практически бессмертной жизни гра*
ницы бессмертия обязательно отодвинутся, обязательно,
ассистент Од... Разве вы думаете иначе? Скажите?
Од молчал.
— Скажите же, — настаивал Тор. — Не бойтесь.
Никто не узнает, а мне интересно ваше мнение... Вы
не глупы и, значит, не могли не думать об этом.
— Я не боюсь говорить о том, что думаю, — сухо
сказал Од. — Даже там, на Эне... Поэтому я сейчас
здесь. Но теперь мне не хотелось бы продолжать раз-
говор на эту тему... с вами, астроном Тор. Не обижай-
тесь. .. Мы слишком разные и все равно не поймем
ДРУГ друга. Позвольте, лучше я помогу вам собраться.
Время истекает.
— А у меня уже все собрано, — обиженно произнес
астроном Тор. — Давно собрано... Ты чудак. Тебе
надо было родиться раньше, гораздо раньше, ассистент
Од!
♦ * ♦
Ракета с пилотом-автоматом стартовала точно по
расписанию, увозя астронома Тора. Од остался на ма-
лом спутнике один. Выйдя из стартового зала, Од не-
сколько часов бесцельно бродил по пустым коридорам,
спускался и поднимался по бесконечным винтовым
лестницам, ведущим с этажа на этаж. Мягкий красно-
ватый свет, наиболее привычный для глаз энов, зали-
вал внутренние помещения малого спутника. Свети-
лись стены, а в некоторых залах — потолки. Тысяче-
летия светился металлопласт, изготовленный руками
далеких предков Ода. Пройдут еще сотни и тысячи лет,
а здесь, в этом полом металлическом шаре, по-преж-
нему будет светло и тепло. Так будет все время, пока
солнечные лучи нагревают внешнюю оболочку малого
спутника.
Для жилья Од выбрал небольшую кабину в самом
верхнем этаже, возле зала с телескопом. В полусфери-
ческом потолке кабины находилось овальное окно. Од
отодвинул наружную бронирующую штору и увидел
черное небо с россыпью ярких немигающих звезд и
красноватый край огромного диска Эны.
107
Сквозь буро-оранжевую вуаль насыщенной пылью
атмосферы чуть просвечивали метеоритные кратеры и
геометризированный узор больших плантаций запад-
ного полушария. Это были древнейшие линии больших
плантаций. Их закладку начали очень давно: тогда еще
существовали остатки морей. По первоначальному за-
мыслу линии плантаций должны были графически
воплотить основные положения геометрии сферических
фигур. Потом от первоначального плана пришлось от-
ступить: не везде удалось создать зоны подземных во-
дохранилищ, питающих плантации. Многое погибло во
время термоядерной войны, часть полос уничтожила
плесень.
План был грандиозен. В его реализации сотни лет
участвовало все многомиллиардное население Эны.
Удалось спасти влагу поверхностных водоемов; остатки
высыхающих морей, почти испарившихся от взрывов
гигантских термоядерных бомб второй войны, были
спущены в подземные хранилища. Созданная над водо-
хранилищами сеть плантаций разрешала главную
проблему Эны. Все народы были обеспечены пищей.
Началось стремительное развитие техники, постройка
космических кораблей, гигантских искусственных спут-
ников. Поэты писали о вечном мире, о золотом веке
Эны, об эпохе космоса. Ученые ждали братьев по ра-
зуму из систем ближайших солнц. Узор больших план-
таций Эны должен был стать надежным маяком для
космонавтов иных миров, когда они проникнут в Си-
стему.
А потом — кошмар третьей термоядерной войны.
Так и не удалось установить, что явилось ее причиной.
Безумная рука нажала кнопки — и взвились из под-
земных укрытий аннигилиновые ракеты. Третья война
была самой короткой и всеуничтожающей. Погибло
многомиллиардное население Эны, сгорели плантации,
испарились последние капли воды с поверхности пла-
неты, расплавились и растеклись потоками огненной
лавы горные хребты. Самое удивительное, что не-
сколько тысяч энов все-таки ухитрились пережить все
это... Уцелели те, кто находился глубоко в недрах пла-
неты: в зоне подземных водохранилищ, в секретных
лабораториях, на постройке подземных городов, кото-
рые тогда только начали создавать.
108
Они уцелели — тысячная или миллионная доля на-
селения плацеты. И начали все сначала. Им на помощь
пришла природа. Часть плантаций постепенно восста-
новилась после того, как ослабели чудовищные радио-
активные ураганы. Растения видоизменились, стали
низкорослыми и уродливыми, но, даже отравленные
излучением, еще годились в пищу. И часть уцелевших
энов, тоже изуродованных физически и морально, от-
равленных радиоактивностью, выжили. В этой порази-
тельной, ни с чем не сравнимой борьбе эны еще раз
одержали победу. Во всяком случае, они думают так.
Радиоактивная пустыня не убила их. Более того, она
вынудила искать пути к бессмертию.
Глядя на едва различимый сквозь красноватую мглу
узор плантаций, Од горько улыбается.
Бессмертные эны! Учитель Хор, Председатель,
старый Эг, астроном Тор... Разве эта мумификация
заменяет бессмертие жизни с ее вечным обновлением!
Настоящее бессмертие — там, на Мауне. Оно было на
Фое, преступно уничтоженной две тысячи лет назад.
Оно на миллионах планет бесчисленных солнц.
А здесь — тупик, ужасающий тупик без выхода, как
тот, в котором Од побывал вместе с Шу. Мир живых
мертвецов, мир призраков, рвущихся к бессмертию.
Этот мир во что бы то ни стало, вопреки всем законам
жизни, хочет существовать. И, подобно раковой опу-
холи, уничтожает все живое. Что делать, где найти
выход? О, они не случайно отправили сюда его — Ода.
Там был хоть Шу... Трудно понять, чего он хочет, этот
Шу, но он не такой, как все. Там — Главный астроном.
Он не разделяет мысли и чувства Ода, но он и не с те-
ми, кто голосовал бы... Од убежден в этом.
А здесь Од совсем одинок; один внутри пустой
металлической конструкции мертвого спутника. И все
же выход должен быть. Можно найти его. Надо только
что-то придумать...
ИЯ ХОЧЕТ ЗНАТЬ ПРАВДУ
Главный астроном провел половину ночи у боль-
шого телескопа. Только с рассветом, когда зеленая
Мауна поблекла в солнечных лучах, он оторвался от

окуляра оптической трубы и выключил автоматические
регистрирующие устройства.
Ночь выдалась тихая. Атмосфера Эны была на ред-
кость прозрачна. Разноцветные пятна на поверхности
Мауны различались отчетливо. Кажется, на этот раз
он видел и ночные блики, которые Од называет от-
блесками городов. Интересно, что покажут фото-
графии? ..
Главный астроном откинулся в кресле. Опустил под-
бородок на сплетенные тонкие пальцы. Думал...
«Конечно, Од — увлекающийся фантазер. Но он
превосходный наблюдатель. Его карты Мауны порази-
тельно точны. С веками придет рассудительность — и
из Ода выйдет талантливый астроном. С веками... Но
как уберечь его? Если бы Ия согласилась... Она была
дружна с Одом...»
Главный астроном встал и принялся ходить по ог-
ромному залу.
«Ия обещала приехать. Скоро она должна быть
здесь. Председатель и почти все члены Высшего Совета
сейчас на космодроме Черной пустыни. Может быть,
отсутствие Ии пройдет незамеченным. Если бы она со-
гласилась. .. Ракета отправится на малый спутник
сегодня. Сколько времени Од там один? Астроном
Тор возвратился полгода назад. Ну конечно... Уже
более полугода минуло со дня того заседания... Эх,
Од, Од...»
Осветился экран внутренней связи. Монотонный,
похожий на жужжание голос робота-наблюдателя ин-
формировал:
— На площадке обсерватории совершил посадку
гравилет. Пилот хочет видеть Главного астронома.
— Хорошо, — сказал Главный астроном. — Пере-
дать: жду в инструментальном зале большого теле-
скопа.
— Понял, — прозвучал голос робота-наблюдателя.
Главный астроном переключил экран. На матовой
поверхности появились контуры приземистых зданий
обсерватории. По засыпанной красноватым песком до-
рожке в развевающемся белом плаще с откинутым ка-
пюшоном бежала Ия.
— Хорошо, — повторил Главный астроном и вы-
ключил экран.
110
* ♦
— Я не опоздала, учитель? Что надо делать?
— Садись и поговорим. Здесь никто не помешает.
Рад, что ты приехала...
— Могло ли быть иначе, учитель!.. Од?..
— Да. Сегодня объявят о Великой Жертве. Если Од
услышит...
— Я думала об этом. Но лучевой связи с малым
спутником почти нет.
— Помехи. Последние месяцы генераторы бессмер-
тия снова увеличили мощность.
— Да... После того, как Круг Жизни и Смерти ре-
шил повторить Великую Жертву...
— Ия, недавно мне удалось побеседовать с Одом.-
Он твердит еще об одном важном открытии... О ка-
ком-то космическом снаряде... Кажется, он считает,
что снаряд запущен с Мауны.
— Вы рассказали об этом Председателю, учитель?
— Нет. Я плохо понял Ода. Мог ошибиться. Кроме
того, теперь... все равно... Судьба Мауны решена.
Старт аннигилиновой ракеты...
— Отложен, учитель. На два-три дня.
— Причина?
— Кажется, в ракете должны установить еще ка-
кой-то навигационный прибор. Когда я улетала с кос-
модрома, видела, как его привезли.
— Срок годности расчетов истекает через три дня.
Если старт не состоится, все вычисления траектории
придется производить заново. Это потребует несколь-
ких месяцев. Тогда старт...
— Нет-нет... Ракету должны отправить в назна-
ченное вами время. Председатель помнит. Поэтому не
покидает космодрома и сам торопит всех.
— Так... Твое присутствие там обязательно?
— Сейчас нет, но перед самым стартом... Думаю,
что в моем распоряжении почти два дня... Что надо
делать?
— Лететь на малый спутник. К Оду.
— Хорошо. Что еще?
— Значит, согласна?
— Конечно. Что еще?
— Предупредить его. Ведь он не знает о Шу.
Ш
— Учитель, Шу был в Заки-Оба один.
— Возможно, но многие считают, что и Од...
— Я сама слышала слова Шу, что в подземельях
Заки-Оба он был один...
— Тем не менее некоторые считают, что Од также
должен предстать перед Кругом Жизни и Смерти...
— После Великой Жертвы об этом забудут.
— Поэтому хочу предупредить Ода, чтобы он ни в
коем случае не покидал спутника. Я не мог прямо
сказать ему об этом по каналу лучевой связи. Узнав о
Великой Жертве, он может... Ты должна побывать у
него. Успокой его и предупреди. Расскажи о судьбе Шу.
Передай мой приказ. Он должен оставаться на малом
спутнике до конца этого года и весь следующий... Весь
следующий год!.. Ты поняла? А потом он может вер-
нуться на главную обсерваторию. Я буду ждать его.
Поняла?.. Ия?
— Учитель, я знаю, последние недели вы наблю-
дали Мауну. Что?..
— Ничего нового, девочка...
— Значит, Од ошибался?
— Од всегда был немного фантазером. Разве ты не
знаешь?
— Вы не отвечаете на мой вопрос, учитель. Од за-
блуждался, или... он в чем-то прав?
Главный астроном устало опустил веки. Покачал
Головой. Потом чуть слышно сказал:
— Я не могу ответить на такой вопрос. Поверь
мне... я просто не знаю... Одно — предполагать, а дру-
гое — быть уверенным. Да, множество ночей провел я
у этого телескопа. И не видел многого из того, что как
будто видел Од, а то, что я наблюдал, можно истолко-
вать совершенно иначе. На Мауне все так загадочно,
но... И самое главное, теперь уже ни я, ни ты, ни Од —
никто ничего не сможет изменить.
— Я это знаю, учитель.
— Лети, Ия, и сделай так, чтобы Од ни при каких
обстоятельствах не покинул спутника. Ты это мо-
жешь. .. И еще одно: там, на спутнике, есть аварийная
ракета... Она должна стать неисправной после твоего
отлета... Пойми, мы должны сделать все, чтобы Од не
смог покинуть малого спутника...
112
ОД ПРОБУЕТ НАЙТИ ВЫХОД
Ракета уже дважды обогнула малый спутник. Од
отчетливо видел на фоне звезд сигнальные огни и све-
тящийся хвост плазмы, извергаемой дюзами.
«Скорей бы...» Од кусает губы от нетерпения. Он
полетит, несмотря на все запреты. Он должен знать,
что происходит сейчас на Эне. Неужели эти безумцы
решились? И это теперь, когда получены бесспорные
доказательства...
Стоя на поблескивающих металлических плитах
посадочной площадки, Од вглядывается в черноту зве-
здного неба.
Высоко над головой слабо мерцают перекрещиваю-
щиеся полосы пунктиров — противометеоритная сеть.
Она создает защитное гравитационное поле — и рои
метеоритов огибают малый спутник. В зените темные
полосы сети вдруг ярко вспыхивают и затем исчезают.
Сеть раскрылась, чтобы принять корабль. Вот и он сам.
Плазменный двигатель уже выключен. Голубоватый,
заостренный с концов цилиндр вертикально снижается
к посадочной площадке, выставив растопыренные ко-
ленчатые ноги.
Легкое сотрясение поверхности спутника. Ноги ра-
кеты коснулись плит посадочной площадки... Сейчас
откроется люк — и роботы начнут выгрузку. Люк от-
крывается. В нем вырастает высокая фигура в белом
скафандре.
Од слышит в разговорном диске своего шлема зна-
комый голос.
— Ия? Ия здесь?..
И он бежит к огромному корпусу ракеты.
♦ ♦ ♦
Малочисленность энов давно приучила их не тяго-
титься одиночеством. Но провести полгода в пустой
металлической сфере в обществе одних роботов — не
легко даже влюбленному в свое дело исследователю.
Од вдруг почувствовал это необычайно остро. А еще
он почувствовал, что никого так не хотел бы увидеть
здесь сейчас возле себя, как Ию. Ее прилет был похож
да чудо.
— Ты? — еще не веря глазам, спрашивает он и
8 Цена бессмертия
113
осторожно касается металлопластовыми рукавицами
гибкой ткани ее скафандра.
Она улыбается:
— Конечно... Неужели я так изменилась за пол-
года?
— Нисколько. Хотя впервые вижу тебя в ска-
фандре.
— Ия тоже.
Первые ничего не значащие фразы. Вопросы, ответы
на которые не дослушиваются до конца. Од ведет
Ию во внутренние помещения спутника. Сброшены
скафандры. Ия закручивает узлом длинные бронзовые
волосы и рассказывает о чем-то совсем не важном. Од
глядит на нее с непостижимым для него самого удив-
лением. Там, внизу, на Эне, она не казалась ему такой
красивой. В ней есть что-то от женщин эпохи Древ-
них царств — бесконечно далекой эпохи мужества,
звучных стихов, поклонения красоте. Словно одна из
прекрасных статуй, украшающих подземный город
Искусств, сошла с высокого постамента и перенесена
сюда, на мертвый спутник.
Од впервые замечает, как красивы руки Ии, как
нежна смуглая кожа, как блестят большие синевато-
зеленые глаза. Чуть откинув голову, она все еще не
может справиться с тяжелыми прядями волос и сму-
щенно улыбается. Вместо широких белых одежд, ко-
торые носят женщины на Эне, скрывающих фигуру,
шею и руки, на ней короткая красная, шитая серебром
туника. Ожерелье из мерцающих красноватыми ог-
нями камней на смуглой шее. Тонкая серебристая ткань
трико плотно облегает стройные длинные ноги. Красота
давно минувших поколений возродилась еще раз в
этой последней дочери энов.
— Как ты прекрасна, Ия, — неожиданно для себя
говорит Од.
— Тебе кажется, — смеется она. — Просто ты долго
был один.
— Нет, не кажется, — неуверенно возражает он. —
Это правда. Но я только теперь разглядел...
— Если не забудешь, можешь вернуться к этой
теме там, внизу... — Ия с улыбкой указывает в окно,
на багрово-красный диск Эны. — Там, внизу... через
полтора года..,
114
— Полтора года?
— Да, Од. Это приказ твоего учителя.
— Но...
— Ты должен подчиниться. Пойми, изменить ни-
чего уже нельзя. Круг Жизни и Смерти принял беспо-
воротное решение. Его объявят завтра. А послезавтра
на рассвете с космодрома Черной пустыни стартует
межпланетный корабль. Он унесет с собой все запасы
аннигилина Эны, выработанные реактором бессмертия
за две тысячи лет. Через несколько недель на субсвето-
вой скорости он встретится с Мауной...
Как видишь, до Второй Великой Жертвы остался
один шаг. И теперь этот шаг уже не может быть не
сделан. Последние недели твой учитель наблюдал Мау-
ну. .. Он...
— Передал ли он Совету о моем последнем откры-
тии? ..
— Он плохо понял, о чем шла речь, Од... Помехи
в лучевой связи.
— Так...
— Не грусти. Множество открытий не получило
признания и... в конце концов были опровергнуты.
У тебя еще все впереди.
— И ты можешь говорить так! Я же показывал тебе
в большой телескоп отблеск городов Мауны.
— Но твой учитель утверждает...
— Что он может утверждать! Имеет ли он для этого
право?.. Пусть, пусть это не отблеск городов... Вот
запись электронных машин. Анализ пути того косми-
ческого тела, о котором мне сказал астроном Тор. Вот
записи локаторов, расчеты траектории. Я повторил их
десятки раз. Смотри... Это космическое тело отправ-
лено с Мауны. В пути оно меняло направление и ско-
рость. Это космический корабль. Либо на нем летят
разумные существа, либо он управляется по каналам
лучевой связи с космодрома, с которого взлетел. Он
шел на сближение с Эной, но потом отклонился. Я не
знаю, в чем дело. Может быть, их вообще не интересо-
вала наша планета и цель корабля совершенно другая.
Либо это неудачный эксперимент? Главное в том, что
на Мауне есть жизнь, разумная жизнь, Ия... А мы...
— Бедный Од, даже если ты и прав, уже поздно...
Пойми... Но для нас всех было бы лучше, гораздо
8*
115
лучше, если бы на этот раз ты ошибся. Ах, я так мало
знаю, чтобы решать сама... За твоим учителем и дру-
гими опыт веков... Твоим открытиям не хотят ве-
рить. ..
— Ия, где сейчас Шу?
— Шу? Зачем... он тебе?
— Он один мог бы еще помочь, посоветовать. Где
он?
— Од, видишь ли... Это страшно, но ты должен
узнать. Шу еще пять месяцев назад был поставлен пе-
ред Кругом Жизни и Смерти. Он осужден и... исчез.
Еще и поэтому твой учитель хотел... Понимаешь, дело
в том, что...
— Понимаю. Значит, как только я возвращусь на
Эну, меня тоже...
— Нет, нет, Од. Шу осужден не за выступление на
Совете. Уже после этого он... нарушил один запрет...
Проник в подземелья...
— Заки-Оба? Я был с ним там, Ия.
— Нет, нет! Не наговаривай на себя. Шу сказал, что
был один. Совсем один. Его сопровождал робот.
— Я был с ним. Я... Он солгал, чтобы спасти ме-
ня. Ты знаешь, почему под страхом смерти запрещен
вход в то подземелье? Там доказательства обитаемо-
сти Фои; Фои, которую мы уничтожили ради своего
бессмертия.
— Невозможно, Од... Что же это? Ты видел... их?
— Нет. Кто-то побывал в подземелье незадолго до
нас с Шу. Конец тоннеля, где находились останки ра-
зумного обитателя Фои, взорван. Но Шу разыскал в
каком-то архиве документы...
— Все это похоже на страшный сон. Что же делать?
— Надо попытаться спасти их... там, на Мауне.
— Но как, Од? Это уже невозможно. Послезавтра
на рассвете... Ты даже не успеешь собрать сторонни-
ков для своих доводов. Едва появишься на Эне и на-
чнешь что-то доказывать, тебя схватят роботы Круга
Жизни и Смерти.
— Доказывать поздно, надо действовать...
— Как?
-— Задержать отлет корабля на несколько дней.
Потребуются новые расчеты пути. Будет выиграно
время...
1Э6
— Пойми, в ближайшие два дня корабль может
быть отправлен в любой миг. Для этого достаточно на-
жать кнопку. В случае угрозы задержки Председатель
так и сделает. Дополнительное наведение осуществят
потом по каналам лучевой связи.
— Попытаться испортить что-то в системе управ-
ления?
— Как туда проникнешь?.. Корабль стерегут ро-
боты.
— Тогда остается одно...
— Что?
— Уничтожить корабль!
— С его зарядом аннигилина? Это может привести
к гибели всей Эны...
— Что ж, она заслуживает такого конца!
— Од, ведь это наша родина...
— Да, конечно... Неужели нет выхода? Иного вы-
хода, Ия?
— Боюсь, что нет... Надо покориться...
— Ни за что! Возвращаемся на Эну, Ия. Немедлен-
но.
— Это гибель. Ты погибнешь, Од.
— Неужели ты думаешь, что, зная обо всем, я ос-
танусь тут... Останусь, зная, что Мауна населена ра-
зумными существами. Останусь, чтобы этой ценой,
может быть, спасти самого себя... Ты первая была бы
вправе презирать меня.
— Почему ты... один такой? Од!..
— Я не один... Вспомни обсуждение на Совете.
Они побоялись голосовать... Нас таких много: Шу, ты,
я и еще другие. Мы разобщены, плохо знаем друг дру-
га, лишены правдивой информации, но мы существуем.
И, раз существуем, должны действовать... Итак?
— Летим, Од!
— Подожди... Лучше сделать немного иначе. Ты
останешься тут. Как будто я силой оставил тебя. Это
снимет с тебя всякие подозрения...
— Неужели ты думаешь, что я могла бы... Ты
первый был бы вправе презирать меня... Помнишь,
чьи это слова? И потом, без меня ты там ничего не смо-
жешь сделать.
— Ия, назад пути не будет.
— Я уже сделала свой выбор, Од.
117
КОСМОДРОМ В ЧЕРНОЙ ПУСТЫНЕ
Ночь. Холодные вихри гонят песчаную Ныль, прон-
зитсльно свистят и завывают среди черных изуродо-
ванных скал. Низко над горизонтом, словно тусклый
красноватый фонарь, светит большой спутник Звезд
почти не видно сквозь пыльную мглу.
Исполинский конус космического корабля нацелен
ввысь. Шесть гигантских ног-амортизаторов поддержи-
вают кольцо стартовой ракеты. Она должна поднять и
вынести за пределы атмосферы коническое тело ко-
рабля — чудовищного снаряда, несущего в себе смерть
для целой планеты. Высоко над поверхностью Эны
включатся двигатели космического корабля. Струи
плазмы сожгут стартовую ракету, и освобожденный
снаряд устремится прочь от Солнца, к окраинам пла-
нетной системы. Там, в пустоте космического прост-
ранства, он опишет гигантскую петлю и, разогнавшись
до субсветовой скорости, пойдет навстречу обреченной
Мауне.
Но пока корабль неподвижен. Момент старта еще не
наступил. Пусто вокруг. Лишь пыльные вихри кружат
между ногами-стабилизаторами да красноватыми точ-
ками горят во тьме круглые неподвижные глаза робо-
тов, охраняющих космодром.
♦ * *
Гравилет совершил посадку в непроглядной тьме.
Од и Ия молча выбрались наружу и торопливо пошли
на север к космодрому. Полушарие гравилета сразу же
растаяло во мраке.
Ия откинула шлем скафандра, и Од последовал ее
примеру. Ледяной воздух обжег воспаленные лица.
Дышать стало трудно, но они не замедлили шагов. Во-
круг лежала самая большая из пустынь Эны — зага-
дочно притаившаяся, безмолвная, враждебная. Лишь
вихри заводят вдали свою извечную песнь да песок
поскрипывает под ногами...
В зените чернь неба искрится россыпью звезд.
Ближе к горизонту звезды словно пригасают. Их свет
почти не доходит сквозь пыльную мглу, взметенную
ураганами. Грань пустыни и неба неуловима во мраке.
118
Лишь на востоке, у самого горизонта, тьма чуть багро-
веет. Скоро взойдет большой спутник.
Справа и слева появилось что-то более черное, чем
окружающий мрак.
— Скалы... Сейчас начнется спуск в котловину. Мы
на месте, Од.
— Ты останешься здесь. Я спущусь один. Если я...
— Нет, Од. Один не найдешь... И потом, там ро-
боты. ..
— Ия!
— Нет, Од, я с тобой.
— Ты понимаешь?
— Конечно. Но один ты погибнешь наверняка, а так
есть какой-то ничтожный шанс. Быть может, удастся
осуществить то, что мы задумали...
— Идем! До старта еще более пяти часов.
— Да. Если только они...
— Что, Ия?
— Нет, так... ничего... Идем быстрей.
Лабиринт темных скал, потом пологий спуск, снова
скалы.
Багровый глаз большого спутника выглянул из-за
горизонта. Невдалеке, в центре плоской котловины, Од
увидел темную громаду космического корабля.
Приглядевшись, Од вздыхает с облегчением:
— Это «Красный вихрь». Он хранился на большом
спутнике. Я был не один раз на этом корабле. Хорошо
знаю расположение внутренних помещений. Когда-то
его строили для полета на Вею...
— Внутри многое переделано, Од.
— Главное должно сохраниться. Входы в стабили-
заторах стартовой ракеты?
— Да. Но надо попытаться проникнуть через бли-
жайший к нам стабилизатор. Он не попадает в поле зре-
ния центрального экрана. Если на посту управления
кто-то уже есть...
— Я успею. Достаточно лишь отключить реле вре-
мени. Тогда вся контрольная система перегорит при на-
жатии стартовой кнопки. Исправления потребуют не-
скольких недель. Придется снова рассчитывать траек-
торию За это время противники Великой Жертвы ус-
пеют объединиться...
— Тише, Од! Подожди минуту...
119
Ия направила на ракету объектив «ночного глаза».
На зеленоватом экране прибора появились четкие кон-
туры стабилизаторов корабля.
— Возле каждого стабилизатора — робот охраны, —
шепнула девушка. — Кажется, это те, что были тут
раньше... В ячейках их памяти должен запечатлеться
мой образ. Сделаем так: я подойду прямо к роботу. Он
попытается схватить меня, и это должно отвлечь его
внимание. Ты в это время проникнешь внутрь стабили-
затора и поднимешься в аппаратную корабля. Если ро-
бот, узнав, отпустит меня, я останусь ждать тебя и
потом дам приказ роботу пропустить нас. Если он схва-
тит меня и поднимет тревогу, постараюсь устроить воз-
можно больший переполох. Внимание всех роботов пе-
реключится на меня. В этот момент тебе необходимо
незаметно выбраться с корабля. Спеши прямо к грави-
лету и улетай, не дожидаясь моего возвращения. Вот
тебе «ночной глаз» и лучевой пистолет — на случай,
если кто-нибудь из роботов будет преследовать...
— А ты, Ия?
— Если меня схватят и потащат на пост управле-
ния, объясню, что заблудилась, возвращаясь на кос-
модром.
— Может быть, лучше подождать момента ухода
роботов?
— Останется слишком мало времени, Од. И может
случиться, что роботов... вообще не уберут перед стар-
том. ..
— Тогда...
— Подползем ближе, и каждый попытается выпол-
нить свою часть... нашего безумного плана...
В темноте они бесшумно двинулись вперед. Потом
поползли. Од не отрывал взгляда от экрана «ночного
глаза». Гигантский корпус корабля был уже совсем
близко. Он закрывал половину неба.
— Робот забеспокоился, — чуть слышно шепнул
Од. — Крутит головой. Вероятно, обнаружил нас.
— Иду... Будь внимателен, Од. Тебе придется
пройти через камеры сгорания стартовой ракеты. Не
задерживайся там... Ну, пусть все будет хорошо...
Ия опустила на лицо прозрачное забрало шлема,
поднялась и быстро пошла навстречу роботу Красные
точки глаз стального стража вспыхнули ярче. Робот
120
присел на кольчатых ногах, расставил лапы-клешни и
двинулся в сторону Ии. Не дойдя до робота нескольких
шагов, Ия резко повернулась и побежала в темноту
прочь от корабля. С неожиданной легкостью робот
вприпрыжку последовал за ней.
Од вскочил и бросился к стабилизатору. Входное от-
верстие плотно закрыто. Од пытается ощупью найти
рычаг или клавишу. Их нет.
«Что же делать? Как проникнуть внутрь? Убегают
бесценные минуты...»
За стабилизатором на противоположной стороне
стартовой площадки слышно какое-то движение, звон-
кая поступь металлических ног... Роботы?
Темная фигура появилась совсем близко. Од подни-
мает лучевой пистолет... Но это Ия.
— Что случилось, Од? — слышит он ее голос в раз-
говорном диске шлема.
— Не могу открыть люка! — в отчаянии кричит
Од.
— Я забыла сказать... — Ия наклоняется, шарит
внизу в песке. Стальная плита бесшумно уходит в сто-
рону.
— Спеши, Од, я буду ждать здесь. Спеши. Робот,
который преследовал меня, вдруг повернулся и побе-
жал куда-то. Похоже, что они получили приказ поки-
нуть посты. Торопись, Од.
Од исчезает в овальном отверстии люка.
Ия ждет, приелонившись к отполированной поверх-
ности стабилизатора.
Проходит минута, две, три... Од, без сомнения, уже
миновал камеры сгорания. Еще недолго — и все кон-
чится.
— Скорей, Од, скорей, — молит Ия, сжимая пальцы.
Может быть, эта безумная затея удастся. Мауна будет
спасена, и они с Одом останутся живы. — Скорее, мой
Од!
Нет... Не удалось...
Яркий свет заливает стартовую площадку. Их за-
метили.
«Неужели конец всему?..»
Ия метнулась в тень стабилизатора. Сейчас ее не
видно с поста управления...
Но прятаться нельзя. Если поднялась тревога, старт
121
может быть дан каждую секунду. А там внутри Од. Он
еще ничего не знает...
«Надо отвлечь на себя их внимание, — думает Ия. —
Может быть, меня узнают, и тогда Председатель не на-
жмет стартовую кнопку. Может быть, я отвлеку их, и
Оду удастся незаметно скрыться...»
Не раздумывая больше, Ия выбегает на ярко осве-
щенную площадку, прямо под стартовые воронки ра-
кеты.
♦ ♦ *
В подземном зале, глубоко укрытом на окраине
космодрома, перед экранами управления — Председа-
тель Совета, Главный астроном, Главный кибернетик
и еще несколько энов. Они молча сидят в глубоких кре-
слах, поставленных полукругом перед центральным
экраном. На экране темные контуры космического ко-
рабля. Время от времени Председатель бросает взгляд
на светящиеся указатели пульта управления.
Один из энов нарушает молчание:
— Правильно, что в официальном сообщении на-
звано более позднее время старта. К утру могут на-
чаться волнения... Но будет уже поздно. Сколько оста-
лось?
— Час двенадцать минут, — отвечает кто-то.
— Старт можно произвести в любой момент, —
скрипучим голосом замечает Главный кибернетик. —
Не так ли, отец астрономии?
Главный астроном молча кивает.
— Надо сначала убрать роботов охраны, — говорит
Председатель. — Полчаса им будет достаточно, чтобы
укрыться.
— Пусть горят, — скрипит Главный кибернетик. —
То, что улетит, стоит дороже.
— У нас осталось не так много роботов, — возра-
жает Председатель. — К чему бессмысленное расточи-
тельство? Мы сейчас лишены возможности произво-
дить новых.
— Убрать роботов — значит оставить на время ко-
рабль без защиты, — продолжает брюзжать Главный
кибернетик. «— Нет гарантии, что на нашей планете не
найдется фанатика... Слышали вчера реакцию на
122
чрезвычайное сообщение о Великой Жертве? Многие, о,
многие возражали, и весьма резко. Вспоминали ассис-
тента Ода... Кругу Жизни и Смерти стоит призаду-
маться. А тут, — старик указал на экран, — поставлено
на карту все. Аннигилина на Эне больше не осталось.
Между прочим, отец астрономии, если промахнемся,
повторить Великую Жертву уже не сможем. Это, ко-
нечно, тайна Круга Жизни и Смерти, но здесь все
свои... Если промахнемся, реакторы бессмертия через
несколько лет придется остановить... Понимаете, что
это означает?
— Промахнуться не можем, — резко говорит Пред-
седатель. — Все рассчитано предельно точно. Прове-
рено много раз. В полете возможна корректура траек-
тории. Мы поставили на карту все, но действуем навер-
няка. Приборы абсолютно надежны.
— Не нравится мне только последний «прибор», по-
груженный вчера, — ворчит Главный кибернетик. —
Зачем? Кому это надо?
— Довольно, — предупреждает Председатель. —
Даже в этом кругу — ни слова. Этой темы не касаться,
бессмертные эны.
— Не касаться, так не касаться... Но все равно аб-
сурд!
— Сколько осталось?
— Час семь минут...
— Зачем тянуть? Какое значение имеет час?
— Это один из точно рассчитанных моментов
взлета. Если он будет выдержан, корректура в пути
вообще не потребуется.
— Можно позднее ввести поправки.
— Куда вы спешите?..
Главный астроном рассеянно слушает обрывки
фраз. Мысли его далеко.
«Почему Ия не возвратилась? А может быть, ее
куда-то послал Председатель? Вчера он не вспоминал
о ней... И малый спутник молчит. Од не ответил на
вызовы... Неужели он совершил ошибку, послав Ию
на спутник? Нет-нет!.. Чрезвычайное сообщение было
передано восемь часов назад. За это время Од успел
бы вернуться. Страшно подумать, что произошло бы...
Ия любит его... Может быть, они просто решили про-
вести несколько дней вдвоем там, вдалеке от Эны.
123
Если бы было так... Как тихо... И как невыносимо
медленно тянется время».
— Пора убирать роботов, — это сказал Председа-
тель.
Вокруг зашевелились. Председатель склонился над
клавишами пульта.
На экране началось движение. Массивные металли-
ческие тела на высоких кольчатых ногах с длинными
лапами-клешнями появились из темноты. Они, словно
в нерешительности, затоптались на освещенной инф-
ракрасными излучателями площадке между гигант-
скими ногами-стабилизаторами космического корабля.
Конические головы роботов были украшены высокими
зубчатыми гребнями. Маленькие глазки горели словно
раскаленные угли.
— Восемь, девять, — считал кибернетик. — Должен
быть еще один... И это называется программирова-
нием! Они едва реагируют на сигналы.
— Устаревшие модели...
Роботы построились парами и маршировали на ме-
сте, готовясь уйти.
— Надо включить полный свет, — проворчал ки-
бернетик, — и осмотреть всю площадку.
— Вот последний, — тихо сказал Председатель.
Из темноты появился еще один металлический
страж и неторопливо заковылял к остальным.
— Теперь все. Скомандуйте им «бегом», Председа-
тель!
— Все команды даны.
— Однако они не торопятся их выполнять.
— Не кажется ли вам, что они чем-то встрево-
жены?
— Вздор! Это наши нервы напряжены. Впрочем,
скоро конец... Осталось сорок минут.
Маршируя парами, роботы медленно покидали стар-
товую площадку. Опоздавший робот ковылял в послед-
ней шеренге. Он крутил конической головой; краснова-
тые точки глаз ярко вспыхивали и пригасали. Казалось,
что робот подмигивает наблюдавшим за ним энам.
— Это он от смущения, что опоздал, — усмехнулся
кто-то за спиной Главного астронома.
— Не нравится мне этот робот, — раздельно произ-
нес Главный кибернетик.
124
— Прикажите проверить его и размонтировать, если
понадобится, — сказал Председатель, не отрывая
взгляда от центрального экрана. — Роботы — ваше
дело... Через двадцать минут они все будут в укры-
тии, тог^ца...
— Поверьте, я не хуже вас знаю, что мне де-
лать, — огрызнулся Главный кибернетик. — А этот
робот мне не нравится... И не следовало снимать их с
постов до старта. Поставили на карту все, а хотим
сэкономить на десятке старых роботов...
— Успокойтесь, вокруг пустыня. И, кроме того, бес-
смертные эны уже давно не способны на риск. Они мо-
гут возмущаться, кричать, но рисковать своей бесцен-
ной жизнью...
— Сколько роботов было в охране? — быстро пере-
бил один из энов.
— Ровно десять. Те, что ушли...
— А тогда кто же там остался?
— Где?
— Да вот там. Посмотрите на боковой экран...
Главный астроном, сидевший против бокового эк-
рана, поднял глаза и... сразу все понял. Еще не успев
отдать себе отчета, что теперь делать, он инстинктивно
встал, закрыв собой экран.
— Где, где? — спрашивали вокруг.
— Да вот тут, на малом... Отец астрономии, посто-
ронитесь, вы все заслонили.
— Сейчас, сфокусирую, — спокойно сказал Глав-
ный астроном и выключил экран. Две маленькие фи-
гурки в скафандрах, копошившиеся возле одного из
стабилизаторов космического корабля, исчезли.
— Регулируйте свои телескопы! — кричал Глав-
ный кибернетик. — А тут позвольте нам...
— Я тоже умею обходиться с этим, — медленно
проговорил Главный астроном. — Сейчас... А что вы,
собственно, увидели? Кажется, там ничего не было...
«Безумцы, безумцы, — в отчаянии думал он, пере-
бирая клавиши пульта, — безумцы, что вы натворили.
Зачем вам это?»
— Смотрите, тот робот возвращается! — крикнул
кто-то.
Все взгляды снова обратились на центральный
экран.
.125
Подпрыгивая на полусогнутых ногах, робот выбе-
жал на стартовую площадку и остановился, словно в
нерешительности. Он настороженно вертел конической
головой. Красные глазки горели, как раскаленные угли.
Руки-клешни были растопырены.
— Полный свет, быстро! — крикнул Главный ки-
бернетик.
Ярко полыхнули экраны. Потоки зеленоватого света
залили стартовую площадку. Перекрещивающиеся
черные тени стабилизаторов легли на гладкую поверх-
ность металлопласта. Ослепленный робот поспешно от-
ступил к краю площадки.
— Ну и программирование, позор! — прошипел
Главный кибернетик. — Света испугался.
Главный астроном мысленно поблагодарил неза-
дачливого робота за несколько секунд отсрочки.
— Что было на малом экране? — тревожно спросил
Председатель.
Все молчали.
— Мне показалось... — начал один из энов.
— Именно «показалось», — перебил Главный аст-
роном. — Что там могло быть? Хотя, впрочем, может
быть, этот бродячий робот...
Главный астроном включил боковой экран. Нето-
ропливо фокусировал. В глубине экрана постепенно
всплывал конический корпус корабля. Только корпус
и тени ног-стабилизаторов на металлопласте. Возле
стабилизатора никого не было.
Астроном медленно опустился в кресло. Ему каза-
лось, что он задыхается. Кибернетик уставился на эк-
ран, потом смерил Главного астронома долгим испы-
тующим взглядом, но ничего не сказал. Только поже-
вал тонкими синими губами и отвернулся к централь-
ному экрану.
Главный астроном бросил быстрый взгляд на боко-
вой экран.
Яркий свет и тени... Может быть, ему показалось?..
— Ничего не видно, — вздохнул его сосед. — Как
со стартом, Председатель?
— Двадцать пять минут...
— Девять роботов уже подходят к укрытию. А этого
заблудившегося все равно придется сжечь. Он не
успеет уйти. Интересно, что заставило его вернуться?..
126
— У него что-то не в порядке с настройкой, — ска-
зал Главный астроном. — Попробуйте включить зву-
ковой сигнал, предупреждающий о старте.
— А это зачем? — подозрительно спросил киберне-
тик — Кого хотите предупредить7
— Вашего робота. Звуковой сигнал должен подей-
ствовать на его реле самозащиты. Может быть, он еще
успеет скрыться.
— Вас так тревожит судьба этого робота?
Главный астроном устало пожал плечами.
— Звукового сигнала не будет, — объявил Предсе-
датель. — Осталось двадцать минут.
Все умолкли.
— Девятнадцать...
— Восемнадцать...
— А где же робот?
— Он должен быть сейчас на площадке прямо под
дюзами стартовой ракеты. Он только что направился
туда.
— Семнадцать минут...
Поле зрения центрального экрана снова перемести-
лось. Теперь на экране был виден весь корабль, от мас-
сивных ног-стабилизаторов до конической вершины.
В ярком свете блестели металлопластовые плиты стар-
товой площадки, на которые опирались стабилизаторы.
Дальше все тонуло во мраке.
— Вот робот. Не ушел...
— А-а!.. Смотрите, там еще кто-то.
Главный астроном принудил себя бросить взгляд на
экран.
«Ну конечно...» В глазах потемнело, пол начал уп-
лывать из-под ног.
«Неужели умираю?» — подумал без страха. Он уже
ничего не видел. Только слышал голоса вокруг. И они
звучали, как удары огромного гонга.
— Так ведь это эн...
— Эн в скафандре!
— Что это значит?
— Почему он здесь?
— Ну вот его-то я и видел! — торжествующе кри-
чит кто-то. — Только мне показалось, что их было
двое...
— Что же делать?
127
— Может, это кто-нибудь из контрольных наблюда-
телей? ..
— Кто бы ни был, он не смел появиться здесь.
— Смотрите, робот пытается схватить его. Вот по-
чему он вернулся...
— Молодец робот!
— Как машет руками эн! Похоже, он хочет при-
влечь наше внимание. И робот отступает перед ним...
Робот узнал его... Это кто-то из допущенных к тайне!
Может быть, удастся спасти его?..
-— Поздно, — звучит голос Председателя. — Кто бы
он ни был, он — преступник. Сейчас он погибнет. Даю
старт!..
Последним усилием воли Главный астроном размы-
кает веки и глядит не мигая на центральный экран.
♦ ♦ ♦
Од стремительно бежит вверх по винтовой лестнице.
Вот и похожая на огромную полутемную пещеру ка-
мера сгорания стартовой ракеты. Зияют черными про-
валами огромные отверстия, подводящие горючую
смесь.
Од чувствует невольную дрожь.
В момент старта температура в этой темной пещере
достигнет ста тысяч градусов и ее массивные жароус-
тойчивые стены начнут испаряться.
«Вперед! Скорее вперед!»
Узкий проход, ведущий из стартовой ракеты в кос-
мический корабль. Длинная винтовая лестница. Вверх,
быстрее вверх! Здесь, за толстыми металлопластовыми
стенами, находятся фотонные двигатели космического
корабля. Выше все кабины заняты грузом аннигилина.
Тысячи тонн аннигилина на одном корабле.
Наконец — центральный коридор верхней части ко-
рабля. Тут должны были находиться кабины космонав-
тов. Сейчас здесь тоже сложен аннигилин. Некоторые
кабины остались пустыми. Вот и аппаратная. В ней все,
как было: экраны, контрольные приборы, главный
пульт.
Ярко горят глазки сигнальных ламп. Вот автопилот,
соединенный с мощным приемником лучевой связи
и реле времени.
128
Од протягивает руку к выключающему устройству,
но, прежде чем пальцы успевают коснуться длинной
изогнутой рукоятки, невероятной силы удар сотрясает
тело корабля. Неодолимая стремительная сила бросает
Ода на эластичный пол кабины, вдавливает в него, рас-
плющивая скафандр, лишая дыхания.
«Красный вихрь» стартовал», — проносится послед-
ний всплеск мысли в мозгу Ода.. t
♦ ♦ ♦
Вспышка в момент старта ослепила всех, кто нахо-
дился в убежище. Когда эны раскрыли глаза, на месте
стартовой площадки клубился огненный кратер, а ноч-
ное небо с померкшими звездами было перечеркнуто
ярким бело-голубым хвостом, оставленным улетающей
ракетой.
— Лети, лети, — пробормотал, потирая руки, Глав-
ный кибернетик. — Счастливой тебе дороги, вестник
бессмертия... Председатель, а не ассистент ли Од
расстался с бессмертием там, под дюзами ракеты,
в момент старта? Как вы думаете? И кто мог быть
вторым?
Председатель молчал. Он тоже думал, кто мог
быть вторым... Он был так погружен в свои мыс-
ли, что даже не сразу понял, о чем шепчутся окру-
жающие.
А они, глядя на неподвижное тело Главного астро-
нома, шептали:
— Умер... умер во время старта... Как же так, бес-
смертные эны?
«КРАСНЫЙ ВИХРЬ» НЕСЕТСЯ ВПЕРЕД...
Тело кажется невыносимо тяжелым. Каждое дви-
жение причиняет тупую пульсирующую боль. Легкие,
сдавливаемые ускорением, не могут зачерпнуть воз-
духа. Еще не успев прийти в себя, Од чувствует, что
задыхается. Он срывает шлем скафандра, пытается
чуть приподнять налитую свинцом голову. На пульте
управления мигают разноцветные глазки сигналов. Од
b Цена бессмертия
129
хочет понять, о чем они сообщают. Если бы удалось
добраться до пульта! Расстояние в несколько шагов
при таком ускорении совершенно неодолимо...
«Они отправили корабль раньше назначенного сро-
ка. Обманули... Боялись... Ия погибла...» Он один в
этом гробу, начиненном смертью. Все впустую, если те-
перь он не сможет добраться до пульта управления...
Он.должен, должен сделать последние несколько ша-
гов. ..
С необычайной отчетливостью Од вдруг понимает,
что ради этих последних шагов своего пути он жил.
Любой ценой он должен совершить их, чтобы не умерла
жизнь на прекрасной, загадочной, далекой планете.
В память Ии он не может их не сделать... Закрыв
глаза и стиснув зубы от невыносимой боли, Од пы-
тается ползти. Проходят минуты, часы, может быть,
дни времени Эны, а он все ползет, преодолевая коро-
тенький путь. Сознание покидает его и снова возвра-
щается. .. «Красный вихрь» продолжает мчаться впе-
ред. Ускорение не уменьшается. Какую часть пути уже
совершил корабль? Пальцы Ода скребут эластичную
обивку пола... Какую часть своего пути совершил Од?
Пространство и время давно исчезли. Они растворились
в боли и цветных вспышках на пульте...
И потом, в какой-то момент исчезнувшего вре-
мени, — последний бросок. Тело, чудовищно утяже-
ленное ускорением, падает на клавиши пульта. Негну-
щиеся пальцы неощущаемой руки отключают автопи-
лот Нити лучевой связи, протянутые к далекой Эне,
рвутся. «Красный вихрь» стал неуправляемым...
И какое облегчение при мысли, что теперь можно
умереть...
* * ♦
Но он не умер. Сознание возвратилось, когда ис-
чезло ускорение и «Красный вихрь» перешел на сво-
бодный полет. Вернулось ощущение пространства и
времени... Тело парит в воздухе. Вспыхивают и уга-
сают огни на пульте. Од начинает читать их безмолв-
ные сигналы. Там, на Эне, поняли, что вдруг утратили
власть над кораблем. Там предпринимают отчаянные
попытки, чтобы вернуть ее. Но они бессильны. С каж-
130
дым мгновением «Красный вихрь» все больше откло-
няется от своего точно рассчитанного пути. Никогда он
не встретится с Мауной...
Ия погибла не напрасно, и Шу и он — Од... Впро-
чем, он даже получил небольшую отсрочку...
Од взмахивает руками и подплывает к пульту.
Включает поле искусственной гравитации; падает в
кресло. Если могучая жизнь дарит ему еще частицу
времени, надо подумать, как теперь поступить с «Крас-
ным вихрем». Эны, очутившись перед лицом неизбеж-
ной катастрофы, могут организовать погоню за «Вих-
рем». На большом спутнике остались еще космические
корабли... Надо увести «Вихрь» далеко за пределы Си-
стемы и там включить детонаторы аннигилиновых за-
рядов. ..
Пальцы Ода нажимают клавиши пульта. Вычисли-
тельные машины получают приказ определить поло-
жение корабля и дальнейший путь. Уронив голову на
руки, Од ждет ответа. Наконец ответ готов.
Од подносит к глазам ряды цифр. Пока он, преодо-
левая ускорение, полз к пульту управления корабля,
«Красный вихрь» успел совершить свою гигантскую
петлю за пределами Системы. Сейчас он мчится к
Солнцу. Через несколько часов пересечет орбиту Ма-
уны. Так как скорость корабля перестала возрастать,
Мауна успеет уйти далеко от точки встречи. «Красный
вихрь» минет Мауну на расстоянии, в сотни раз пре-
вышающем ее диаметр.
Од включает экраны внешнего наблюдения. Они ос-
вещаются. Од еще раз сможет увидеть свою мечту.
Теперь — вблизи... Но скорость «Красного вихря»
очень велика, а Мауна еще далеко.
Откинувшись в кресле, Од ждет. Голубовато-зеле-
ный диск далекой планеты, окруженный россыпью
звезд, постепенно увеличивается в размерах.
В ритмическое позванивание счетчика времени
вплетается какой-то посторонний звук. Од прислуши-
вается. Похоже на далекий стук... Что это может
быть? Ведь двигатели корабля выключены. Стук по-
вторяется. Он доносится из коридора, ведущего в рубку
управления.
Од встает из-за пульта и, придерживаясь руками за
стену, медленно бредет в направлении стука. В
9*
131
коридоре стук слышен явственнее. Похоже, что он
доносится из кабины в носовой части корабля.
Удары следуют один за другим с небольшими проме-
жутками.
Это здесь. Источник стука за этой дверью. Впро-
чем, двери тут сейчас нет. Раньше была, но теперь
металлопласт двери и стены сплавлен широким швом.
«Замурованная дверь! — от этой мысли потемнело
в глазах. — За дверью кто-то есть! Кто-то живой?»
Стук изнутри прекратился. Од изо всех сил три-
жды ударяет в то место, где была дверь, и слышит три
слабых ответных удара.
Значит, он не один на «Красном вихре». Кто же
там? Кричать и спрашивать сквозь стену бесполезно.
Металлопласт непроницаем для голоса. Перестуки-
ваться долго. Корабль приближается к орбите Ма-
уны. .. И потом, тот, за замурованной дверью, быть мо-
жет, нуждается в помощи?..
Од вспоминает о лучевом пистолете. Это единствен-
ный выход.
Од торопливо извлекает маленький блестящий ци-
линдр с изогнутой рукоятью. Отступив на несколько
шагов от двери, направляет излучатель на заплавлен-
ный шов. Нажимает спуск. Тонкая шипящая струя бе-
лого пламени ударяет в металлопласт. Коридор запол-
няется голубоватым, остро пахнущим паром. Светя-
щиеся струйки металла стекают на темный пол и за-
стывают, словно тонкий блестящий ледок. Горячего
«льда» на полу становится все больше. Од чувствует
жар даже сквозь теплонепроницаемую ткань ска-
фандра. Клубы голубоватого пара густеют.
Од опускает пистолет и толкает нагревшуюся дверь.
Она заметно колеблется. Осталось еще немного. Снова
вспыхивает струя ослепляющего пламени, снова течет
расплавленный металл. Пожалуй, довольно... Од хо-
чет подойти к двери, но она содрогается от удара из-
нутри, и падает. Голубоватый пар постепенно рассеи-
вается. В овальном проеме двери Од видит фигуру в
длинном белом плаще. Это древний старик. Его угло-
ватая, заросшая седой щетиной голова и изрытое глу-
бокими морщинами лицо кажутся Оду странно знако-
мыми.
132
Старик пристально глядит на Ода, не делая попытки
переступить порог своей кабины.
— Кто вы? — спрашивает Од.
— У меня нет имени, — глухо отвечает старик. —
Круг Жизни и Смерти лишил меня его. Лучше ска-
жите, кто вы и откуда взялись, и где мы находимся?
— Это «Красный вихрь». А меня зовут Од, ассис-
тент Од.
Старик глядит с недоверием, и вдруг из его горла
вырывается что-то похожее на смех.
— Невозможно... Невозможно!.. Разве прошли ты-
сячелетия моего заточения тут? Я знал Ода... Он был
молодым. Или все это сны... Сны смерти?
•— Как звали вас?! — кричит Од.
— Там, на Эне, сотни или тысячи лет назад, меня
звали Шу.
— Шу, это вы? Что они сделали с вами?.. Не уз-
наете меня?.. Ведь я — Од! Од!..
— Нет, нет, — бормочет старик. — Од был моло-
дым. Это время... Сотни, тысячи лет... И сны смер-
ти. ..
— Очнитесь, Шу, постарайтесь узнать меня. Не бо-
лее десяти дней минуло с момента старта «Красного
вихря». Всего десять дней времени Эны... Неужели вы
не узнаете меня?..
— Я не безумен, — медленно говорит старик. — .
Мой ум ясен. Я помню все... И если ты действительно
Од... Вон застывший металл на полу. Он как зеркало.
Вглядись в свое изображение... Станешь ли ты и после
этого утверждать, что прошло десять дней... И, зна-
чит, всего полгода с того часа, когда философ Шу и ас-
систент Од сошли в подземелья Заки-Оба?..
Пораженный словами старика, Од опускается на ко-
лени. Перед ним отражение в блестящей поверхности
металла. Но кто это?.. Од с трудом удерживает вос-
клицание ужаса. Отраженное в металле, на Ода глядит
изможденное старческое лицо. Глубоко запали туск-
лые глаза, клочья седых волос на лысом черепе, бо-
роздами темных морщин изрыты бледные восковые
щеки ..
— Что же это? — шепчут губы Ода.
В ответ звучит булькающий горловой смех:
— Десять дней Эны..Хо-ха... Десять дней!..
1Э6
♦ ♦ ♦
Два глубоких старика склонились над внешним эк-
раном космического корабля. Мауна приближается.
В разрывах спиральных облаков уже видны блики
света, отражаемые ее океанами
— Все труднее дышать, — бормочет один из стари-
ков, не отрывая взгляда от экрана.
— Мы умираем, ассистент Од, — шепчет другой. —
Генераторы бессмертия далеко. Они остались на Эне.
Вне поля их действия мы состарились стремительно.
Десять дней, о которых ты говорил, стали для нас ве-
ками. Круг Жизни и Смерти знал, что космический по-
лет — это смерть. Они и приговорили меня к забвению
и смерти. Бессмертие сделало энов пленниками своей
планеты. В бессмертии главный источник наших бед
и зол. Бессмертие означает прекращение развития.
Всякого развития, Од. За тридцать веков бессмертия
эны не создали ничего. Они лишь цеплялись за свое
существование, старались продлить его, сделать абсо-
лютным. И, добиваясь абсолютного бессмертия, рвали
последние связи с жизнью. Величайшая из закономер-
ностей природы оказалась нарушенной... Возмездие не
заставит себя долго ждать.
— Может быть, они еще поймут... Теперь, когда
горючее генераторов бессмертия на исходе... Они вы-
нуждены будут искать иного пути...
— Может быть... Не все на Эне думают так, как
думал старый Хор...
— Мауна приближается, Шу. Ты видишь?
— Да. И это все они хотели уничтожить.
— Смотри!
— О!..
— А тут...
— Ты был прав. Это города. Их города, Од!
— А вот они сами. Подумай, похожи на нас.
—• Да. И тот, с Фои, был похож...
— Неужели все это ждет судьба Эны, Шу?
— Пути жизни и пути цивилизации — не одно и то
же Жизнь, вероятно, развивается по сходным дорогам,
цивилизация — разными. История народов Эны не обя-
зательно должна быть законом. Просто мы забрели в
тупик. А они... Все зависит от них самих.
134
— Расстояние начинает увеличиваться. Пошлем им
прощальный привет, Шу.
— Это придется сделать тебе... Силы покидают
меня. Глаза перестают видеть...
— Подожди, Шу, еще немного. Не оставляй меня
одного...
— Торопись... Можешь не успеть... И не забудь...
последний приказ вычислительным машинам... Пусть
включат детонаторы там... за границами Системы.
Проклятие должно быть снято... Космический корабль
... с таким грузом, как наш, должен исчезнуть...
— Ты прав. Послушай, Шу! Не слышит... Все-таки
поспешил... Жители Мауны, примите прощальный
привет и предупреждение. Эстафета переходит к вам!
Вам нести факел разума в иные миры... Будьте муд-
ры! Мудры!.. Мудры!..
НА МАУНЕ
— В потоке радиоизлучения эти сигналы были
очень отчетливы, — взволнованно говорил ассистент. —
Последний повторен трижды. Это не природное радио-
излучение.
— А что же, по-вашему? — вежливо улыбнулся
астроном.
— Сигналы разумных существ.
— С иной планеты?
— Или с космического корабля, пролетевшего не-
вдалеке от нашей. Источник сигналов смещался с боль-
шой угловой скоростью.
— Почему же ваши космические гости не удосто-
или нас визитом?
— Кто может знать, с какой целью они пролетали!
— Ну и фантазер же вы, дорогой мой. Передайте
все эти данные электронно-счетным машинам. Пусть
подвергнут всестороннему анализу.
— Анализ должны прежде всего произвести мы.
— Вы, кажется, его уже произвели, и он... выгля-
дит несколько неожиданно. Я больше полагаюсь на
машины, дорогой коллега... И никогда не позволяйте
чувствам опережать рассудок. Это скверная черта для
135
будущего ученого. Мы с вами прекрасно знаем, что ус-
ловия на остальных планетах Системы не таковы,
чтобы там можно было предполагать наличие жизни,
тем более — высокоорганизованной разумной жизни.
— Мы еще не побывали там, профессор...
— Разумеется. И потому в своих суждениях должны
оставаться на позициях науки, логики, смысла.
Если пожелаете, мы еще вернемся к этой теме после
получения результатов машинного анализа ваших сиг-
налов. И, пожалуйста, никаких сенсационных интервью
журналистам! За последние годы «космические утки»
приняли угрожающие размеры. Нельзя опошлять
науку.
За стенами радиообсерватории текла обычная
жизнь... Трехмиллиардное население планеты, раз-
бросанное по пяти континентам и тысячам островов,
жило своими большими и малыми успехами и неуда-
чами, надеждами, планами, свершениями. Его бесчис-
ленные представители трудились и отдыхали, спали и
бодрствовали, любили и ненавидели, готовились на-
чать жизнь или проститься с ней... Они не сомневались
в незыблемости своей колыбели. Их волновали другие
вопросы: война и мир, болезни и голод, труды завтраш-
него дня, проблемы будущего года. За ними была дол-
гая история веков и поколений, а перед ними — неиз-
веданные пути будущего. Какой путь изберут жители
Мауны и куда он приведет их? Каждый путь имеет
свое начало, свои повороты и... свой конец. Бесконеч-
ны лишь пространство, время и жизнь. И бесконе-
чен разум, если это разум гуманистов — тружеников
и творцов.
ПЛАНЕТА
ТУМАНОВ

НА ВЫСОКОЙ ОРБИТЕ
'— Выжидание, бесконечное выжидание, — раздра-
женно бросил Лар, — кружимся на этой орбите третий
месяц — и ничего... Как вы все это собираетесь объяс-
нять после возвращения?
— Ну, до возвращения еще срок немалый, — Стро-
гов осторожно вращал рукояти настройки. — Кроме
того, кое-что выяснили...
— Вы, конечно, имеете в виду ионосферу... По-
звольте вам напомнить, Николай Петрович: еще десять
лет назад профессор Тумов предположил, что
у Венеры должна быть именно такая периодиче-
ски меняющаяся ионосфера, то мощная, непро-
ницаемая, окутывающая планету сплошной оболоч-
кой, то почти исчезающая. Он предположил это
по результатам полетов ракет-зондов. Ну что же,
мы подтвердили его гипотезу. Прилетели и
действительно обнаружили переменную ионосферу.
Последние месяцы активность ее все возраста-
ла, а сейчас она не пробивается ни одним из до-
ступных нам средств зондирования. Сколько времени
продлится эта активность? И что под ионосферой, что
скрывают туманы, застилающие поверхность плане-
ты? Мы даже не смогли выяснить толщину облачно-
го слоя. Тумов высказал свою гипотезу, не покидая
Земли. Стоило лететь лишь затем, чтобы подтвер-
дить гипотезу, высказанную десять лет тому назад
на Земле!
— Не спеши, Лар. Проверка гипотез тоже входит в
задачу Первой венерианской экспедиции. Разных гипо-
тез. .. — Строгов умолк, внимательно вглядываясь в эк-
ран локатора, потом продолжал: — Ты прав, отражение
139
снова от ионосферного слоя, но не от самой его поверх-
ности, а откуда-то из глубины... Твердый орешек, эта
венерианская ионосфера...
— У нас есть еще одно средство, Николай Петро-
вич. Давно пора его использовать! Твержу второй ме-
сяц. .. А вы отмалчиваетесь, уходите от ответа.
— Я тебе уже говорил: надо осмотреться, прики-
нуть, все взвесить. Это, братец ты мой, не посадка ыа
Луну. Да и туда не сразу сели. Нырнуть на атмосфер-
ной ракете в эту молочную муть никогда не будет по-
здно. ..
— А если опередят?
— «Опередят», — передразнил Строгов, — кто и
как, скажи на милость? Они смогут послать первую
экспедицию не раньше будущего года... И, это говорю
тебя я — космонавт первого класса Николай Строгов,
они не рискнут на атмосферную разведку. Они стали
чертовски осторожными после тех катастроф в горных
районах Луны... Вот ты второй месяц морочишь мне
голову полетами на малых ракетах. А где гарантия,
что атмосферные ракеты не исчезнут бесследно вместе
с людьми, как исчезали наши автоматические станции,
как исчезли перед этим ракеты-зонды, запущенные с
Земли? Ведь мы не знаем, что происходит там, в этом
непроницаемом тумане...
— В атмосферной ракете полетит пилот. Не авто-
мат, работающий по заданной программе, а живой че-
ловек. .. Если потребуется принять какое-то особое ре-
шение. ..
— Ты можешь просто не успеть... Посмотри
сюда, — Строгов провел пальцем по экрану лока-
тора, — эти обрывки спиралей — области таких урага-
нов, рядом с которыми земные тайфуны — майский
бриз. Если они пронизывают всю толщу венерианской
атмосферы, тебя закрутит, как бумажный кораблик в
водовороте, и разобьет о поверхность планеты. А ты
говоришь — «особое решение»... Да если бы только
ураганы... Активность ионосферы нарастала не-
спроста. .. Что мы знаем об условиях атмосферного
полета?
— Кое-что мы все-таки выяснили, а кое о чем дога-
дываемся. .. Догадываемся, что высокие температуры,
фиксированные с Земли, — это, в основном, эффект
Ив
ионосферы и облачного слоя; догадываемся по движе-
ниям самого облачного слоя, что планета вращается, и
довольно быстро; догадываемся, что под облаками не
только суша, но и океаны...
— И что там жарковато, — проворчал начальник
экспедиции, вставая из-за пульта управления.
— Быть может... Но пора начать проверку догадок,
чтобы привезти на Землю не только подтверждение
«земной» гипотезы Тумова.
— Повтори-ка всю программу наблюдений, — ска-
зал начальник, — повтори на предельной мощности
излучателя. Тебя сменит Коро, а после его вахты посо-
ветуемся. ..
♦ * *
Они собрались в центральном салоне межпланет-
ного корабля-лаборатории — первого из кораблей этого
класса, запущенного с людьми в сторону Венеры. Их
было четверо. Четверо, впервые совершивших меж-
планетный перелет такой дальности.
Теперь они кружили по экваториальной орбите на
высоте трех с половиной тысяч километров над морем
облаков, окутывающих планету. Каждые пять часов —
новый виток. Этих витков уже тысячи. За массивными
терранитовыми стенами «Землянина» — тьма и хо-
лод космоса. Тьма густо утыкана застывшими искрами
звезд. Самая яркая голубая звезда — Земля. До нее
сто миллионов километров. С каждым земным днем это
расстояние увеличивается. Земля и Венера удаляют-
ся друг от друга. Через два земных месяца планеты
снова начнут сближаться. Тогда «Землянин» отпра-
вится в обратный путь. В их распоряжении еще два
месяца...
— Это и много, и ужасно мало, — говорит плането-
лог Коро Ференц, покачивая головой. — Я согласен с
Ларом — надо начинать разведочные полеты на ат-
мосферных ракетах. Мы не можем ждать уменьшения
активности ионосферы. За два месяца его может не
произойти. Периодичность колебаний нам неизвестна.
Коро — самый молодой участник экспедиции, он на
несколько месяцев моложе Лара. В день старта «Зем-
141
лянина» Коро исполнилось двадцать шесть лет. Двад-
цать пять из них он провел в родном Будапеште, а год —
на международной обсерватории «Луна-централь-
ная» в море Ясности. Блестящая диссертация о при-
роде лунных морей открыла Коро путь к участию в
Первой венерианской экспедиции.
— Теперь ваше мнение? — начальник экспедиции
Николай Петрович Строгов, хмурясь, переводит испы-
тующий взгляд на кибернетика и физика Станислава
Порецкого — главного навигатора экспедиции. В непо-
средственном ведении Порецкого находится вся слож-
нейшая электронно-вычислительная аппаратура «Зем-
лянина».
Порецкий долго молчит, подперев сплетенными
пальцами подбородок. Его узкое худощавое лицо не-
подвижно. Глаза устремлены в иллюминатор. Строгов
тоже глядит в иллюминатор. В блестящем металличе-
ском кольце непроглядный мрак: «Землянин» летит
сейчас над ночным полушарием Венеры.
— Я много раз анализировал характер ионосфер-
ных возмущений, — говорит наконец Порецкий. —•
Даже при максимальной интенсивности в них перио-
дически возникают «окна». Понимаете, все-таки не ис-
ключен пропуск ослабленных сигналов с наших авто-
матических станций или с ракет-зондов, запущенных
в минувшем году. Надо во что бы то ни стало попы-
таться поймать эти сигналы...
— Значит... — возмущенно перебивает Лар.
Строгов резко оборачивается, и Лар умолкает.
— Коллега Ларион извинит меня, — покусывая
тонкие губы, продолжает Порецкий. — Понимаете, я не
против атмосферных полетов... Но поспешность .
Если бы удалось получить хоть какие-то параметры
приповерхностных условий, полеты атмосферных ра-
кет стали бы более целенаправленными, конкретными,
необходимыми и... так сказать...
— Менее опасными, — подсказал Строгов. — Яс-
но. .. Двое — за, и двое пока против... Тебе придется
еще потерпеть, Лар.
— Пока вы не поймаете нужных «параметров», не
так ли? — Лар с трудом сдерживал закипавший
гнев. — В который раз одно и то же. Ждать... Ждать...
Столько сил, энергии, средств, мечты вложено в нашу
142
экспедицию, а мы, простите меня, ведем себя, как... —
Лар махнул рукой и отвернулся.
— Я очень понимаю ваше нетерпение, Лар, —
снова начал Порецкий, обменявшись взглядом со
Строговым. — Вас, как геолога, прежде всего интере-
суют каменные формации там внизу. Мы не имеем о
них никакого представления. Четких отражений от по-
верхности планеты получить пока не удалось... Сквозь
«окна» в ионосфере мы можем поймать такие отраже-
ния. Надо искать «окна» и ждать ослабления общей ак-
тивности. Поэтому я имею сделать одно предложение.
Можно?
— Разумеется, — закивал массивной квадратной
готовой Строгов, — разумеется, выкладывай, профес-
сор.
— Сегодня утром я закончил один расчет. Полу-
чается, что ионосфера, за пределами которой мы сей-
час кружим, слоиста. Примерно в тысяче — тысяче
двухстах километрах под нами должна существовать
зона ослабленной ионизации. Предлагаю перевести
«Землянина» на круговую орбиту внутрь этой зоны...
Строгов нахмурился, начал постукивать пальцами в
полированную поверхность стола.
— Ниже, непосредственно под нами, окажется зона
очень высокой ионизации, — спокойно продолжал По-
рецкий. — Скорее всего, она представляет собой еди-
ный слой, простирающийся до высоты семисот—восьми-
сот километров над поверхностью планеты. Сквозь
окна в нижнем слое легче поймать сигналы автомати-
ческих станций, тем более, что их будет отражать к нам
верхний ионосферный слой. Сейчас можно рассчиты-
вать только на те сигналы, которые пройдут сквозь оба
слоя ионизированного газа. На нижней орбите вероят-
ность получения сигналов резко возрастает, а опас-
ность проникающей радиации увеличивается незначи-
тельно,
— Радиация для «Землянина» не проблема, — за-
метил Строгов. — Некоторое время мы могли бы кру-
жить в ионосфере максимальной плотности. Хуже дру-
гое: «нырнув» в ионосферу, мы можем пртерять связь
с Землей.
— Зато не надо будет уделять столько внимания
солнечной активности, — быстро сказал Коро Фе-
143
ренц. — Верхний слой ионосферы защитит в случае
солнечных вспышек. А для связи с Землей всегда мо-
жно выйти на более высокую орбиту.
— М-да... — протянул Строгов. — Все это, ко-
нечно, так, хотя может оказаться и не совсем так. Дай-
ка твои расчеты, — повернулся он к Порецкому, — по-
думаю... Погружение «Землянина» в глубь ионосфер-
ной оболочки не предусмотрено программой. Конечно,
оно возможно... Нам запрещено вводить корабль в об-
лачную атмосферу... Если промежуточный слой рас-
положен значительно выше... В конце концов, мы в
любой момент можем возвратиться на нашу тепереш-
нюю орбиту.
* * *
Прошло еще трое суток, трое земных суток, отме-
ренных атомными часами «Землянина». По-прежнему
велись наблюдения, сменялись вахты у пульта уп-
равления. Наконец за обедом, на который собирался
весь экипаж, включая и вахтенного, Строгов объявил,
что «Землянин» меняет орбиту.
— Мы с Порецким уточнили расчеты, — покашляв,
пояснил Строгов. — Попробуем опуститься на пол-
торы тысячи километров к нижней границе промежу-
точного слоя. Облачная атмосфера окажется в двух
тысячах километров под нами. С новой орбиты повто-
рим всю программу зондажа...
— Но атмосферные ракеты... — начал Лар.
— Вот тогда и решим, что делать с атмосферными
ракетами, — спокойно перебил Строгов. — Прошу при-
готовиться к изменению орбиты. Двигатели корабля
будут включены через сорок минут.
Полулежа в стартовом кресле, Лар не отрываясь
глядит на экран. Непосредственное наблюдение сейчас
невозможно: иллюминаторы кабин закрыты броне-
выми шторами. Строгов мастерски ведет корабль. Пе-
регрузки почти не ощутимы. Лишь легкая вибрация
звуконепроницаемых стенок кабины выдает работу
двигателей. По гигантской спирали «Землянин» посте-
пенно приближается к поверхности планеты.
Если продолжать скручивать эту спираль, корабль
войдет в молочно-белый туман, окутывающий пла-
144
нету, и через несколько минут глазам путешественни-
ков откроются картины неведомого инопланетного
мира. Что скрывает белая пелена? Каменистые пу-
стыни, иссеченные гигантскими трещинами, из кото-
рых багровыми змеями ползут вулканические пары и
смешиваются с низко нависающим покровом облаков?
Или гигантские горные цепи, усаженные дымящими
вулканами? Или заросли фантастических растений на
бескрайних болотах, дышащих ядовитыми испаре-
ниями?
Ответ будет получен не сегодня и не завтра... Скру-
чивание спирали скоро прекратится: «Землянин» снова
ляжет на круговую орбиту над серебристым морем ту-
мана, и потекут дни осточертевших «экспериментов
издалека», осторожного ощупывания неведомого.
Разумеется, Строгов великолепный пилот космиче-
ских трасс. За его спиной многие месяцы полетов,
сотни миллионов километров, десятки посадок на Луну.
Но эта его нерешительность, эта безграничная осто-
рожность, твердое убеждение, что новое можно соби-
рать лишь по зернышку... Он не признает риска .
А ведь рассказывают, что когда-то и он рисковал.
И еще как! Этим и прославился в молодости... В мо-
лодости! Ему и теперь немногим больше сорока. Но на
«Землянине» он старше всех.
Слышен негромкий звонок — знак, что маневриро-
вание подходит к концу. Лар невольно поворачивает
голову в сторону переговорного динамика. И действи-
тельно, из динамика тотчас же доносится хрипловатый
голос Строгова:
— Выключаю двигатели. Приступить к выполне-
нию распорядка дня через пять минут после стабили-
зации гравитационного поля. Внимание, включается
искусственное гравитационное поле.
Почти осязаемые волны тяжести бегут сквозь отя-
желевшее тело Ноги наливаются свинцом, потом вдруг
словно исчезают; кровь в висках начинает стучать, по-
является знакомое ощущение раскачивания на гигант-
ских качелях. Раскачавшись, качели начинают замед-
лять свои взлеты и падения и наконец останавли-
ваются. .. Лар открывает глаза. Зеленая лампочка ин-
дикатора искусственной гравитации светит, не мигая,
мягким ровным светом. Лар осторожно поднимает
10 Цена бессмертия
145
руку. Ощущение тяжести возвратилось. На этот раз
Строгову удалось стабилизировать поле удивительно
быстро. Еще пять минут — и можно встать и задвинуть
стартовое кресло в стену кабины. Теперь они не скоро
изменят орбиту. Все надо начинать сначала...
НА НИЗКОЙ ОРБИТЕ
Удивительная штука — время! Иногда, словно под-
хваченное неведомым порывом, оно вдруг устрем-
ляется вперед с непостижимой быстротой; не успеваешь
отсчитывать часы, дни, недели, некогда осуществлять
задуманное; десятки незавершенных дел наваливаются,
как перегрузки в ускоряющем бег космическом ко-
рабле. Но бывает и так, что время словно останавли-
вается. .. Тогда дни, во всем похожие один на другой,
тянутся с медлительностью улитки. Они неотличимы
друг от друга, заполнены одними и теми же движе-
ниями, словами, встречами, поступками и мыслями.
Все плотно упаковано в распорядок дня, утверж-
денный еще там... на Земле.
Распорядок — святая святых их жизни на орбите.
Восемь часов принудительного сна; специальный инди-
катор следит, спишь ли ты в действительности и
сколько раз повернулся за ночь. А «утром» бесстраст-
ный совет-приказ: принять снотворное на следующую
«ночь». Завтрак, дежурство, обед всем экипажем. Одни
и те же обрывки фраз:
—... Интенсивность ионизации заметно меняется.
— Да, но «окна»... Где они?
— Нет, сигналов не поймал.
— У меня тоже — ничего.
— Просто любопытно, что происходит с нашими
автоматическими станциями?
— Проклятый туман!
— Послушайте, этот консервированный компот ос-
точертел! Неужели нельзя найти что-нибудь другое?..
После обеда — «вечерняя вахта»: чуть слышно по-
пискивают самописцы, бегут на экранах зеленоватые
кривые. Их знакомый облик вызывает неистребимый
позыв зевоты. Ионосфера словно издевается, отражая
146
атаки приборов: непробиваемый невидимый щит, по-
висший над океаном белого тумана. Вчера, сегодня, за-
втра — отражения от нижнего ионосферного слоя...
И тишина — слепая, мертвая тишина на всех диапа-
зонах, на которых должны работать автоматические
станции, заброшенные с «Землянина». Даже по запи-
сям в журналах наблюдений не отличить дни один от
другого. Сколько времени они кружат так на этой ор-
бите — неделю, месяц, годы?
Сидя у пульта управления, Лар рассеянно листает
журнал. До конца вахты еще час. А потом?.. Смотреть
микрофильмы, читать? Опять слушать музыку? Снова
до одурения спорить с Коро? Ведь не за этим же он ле-
тел. .. В двух тысячах километров мир неведомый, с
миллионами загадок! Это час с небольшим на атмос-
ферной ракете. Всего один час!.. А они кружат над
этими облаками уже несколько месяцев, драгоценных
месяцев, которые могли быть заполнены потрясаю-
щими открытиями... В конце концов, и Порецкий и Коро
Ференц кое-что уже сделали, даже немало; но его,
Лара, работа внизу, под этим янтарным туманом...
Как он радовался, что летит, и вот что получилось!
Даже на Луне удалось бы сделать больше, особенно
если бы состоялась экспедиция в западную часть лун-
ных Апеннин...
И все Строгов!.. Любой другой начальник экспеди-
ции давно сам предложил бы использовать атмосфер-
ные ракеты. А этот все выжидает. Чего? Чуда?.. Ведь
они уже убедились, что ионосфера сейчас непрони-
цаема, что разрывы в облачном слое не возникают.
Лар раздраженно захлопывает журнал; смотрит на
большой центральный экран, постоянно обращенный к
Венере. Желтовато-перламутровый отблеск планеты,
ослабленный мощными светофильтрами, заметно пуль-
сирует. В двух тысячах километров под терранитовым
диском «Землянина» в наружном слое облаков струи
тумана находятся в неустанном движении, свиваются
в гигантские спирали, сходятся и расходятся, подни-
маются грибоподобными шапками, напоминающими
скопления кучевых облаков Земли, и уходят куда-то
на глубину в открывающиеся темные воронки. Ко-
нечно, маленькой разведочной ракетке «Землянина»
придется нелегко в тисках чудовищных ураганов. И
«♦
147
все-таки атмосферный полет необходим. Разве не в нем
главная цель экспедиции?
Бесшумно открылась дверь. Вошли Строгов и Коро.
В ответ на вопросительный взгляд начальника Лар по-
жимает плечами.
— В спектре атмосферы не уловил изменений? —
помолчав, спрашивает Строгов.
Лар молча протягивает пачку спектрограмм.
Строгов внимательно рассматривает спектрограммы,
потом передает их Коро.
— Тут, кажется, ничего нового, — задумчиво гово-
рит Строгов, глядя на центральный экран. — Углекис-
лота, азот, вода, немного водорода, как всегда, гелий и
аргон. Все по-старому...
— Вот, — Коро быстро откладывает одну из спек-
трограмм. — Здесь тоже. И здесь...
Строгов склоняется над спектрограммами, разгля-
дывает их, покусывая губы.
— Верно, — говорит он наконец. — И здесь тоже.
Ты, брат, прозевал, — обращается он к Лару, похло-
пывая его по плечу. — Во вчерашних спектрограм-
мах Коро обнаружил признаки озона. И в сегодняшних
они, оказывается, есть. Вот видишь? Ионизированный
кислород... А ведь это, быть может, жизнь. Жизнь... —
повторяет он и снова смотрит на центральный
экран.
Но экран уже потемнел, быстро наплывает покров
густой непроглядной тени. «Землянин» снова, уже в ко-
торый раз, пересек линию терминатора.
* * *
— Как же с атмосферной разведкой? — Лар ста-
рается говорить безразличным тоном, но в голосе вдруг
появляется противная хрипота, и пальцы начинают
слегка дрожать.
Строгов задумчиво катает хлебный шарик по глад-
кой пластмассовой поверхности обеденного стола и
молчит.
Неожиданно вмешивается Порецкий:
— Если скорость движения облаков растет с глуби-
ной, атмосферный полет на наших ракетах, пожалуй,
неосуществим: ракету закружит и разобьет о поверх-
148
ность планеты. Я начинаю приходить к выводу, что
для атмосферной разведки мы недостаточно воору-
жены. ..
— Другими словами, вы предлагаете отказаться от
выполнения главного пункта программы «Земляни-
на»? — спрашивает Лар, сжимая под столом кулаки
— Я не берусь сформулировать окончательное мне-
ние, — мягко говорит Порецкий, не глядя на Лара, —
но вы должны согласиться, что опасность исключи-
тельно велика.
— Любая первая разведка опасна. Любой пер-
вый полет — это риск. Мы все рискуем с момента
старта...
— Разумеется, однако риск не должен выходить за
пределы здравого смысла.
— А вы слышали, профессор, что во время послед-
ней войны люди закрывали грудью амбразуры враже-
ских укреплений? Это был уже не риск в пределах
здравого смысла, а...
— Я допускаю возникновение ситуации, когда че-
ловек вправе принести себя в жертву ради общей цели.
Но в данном случае аналогия не кажется удачной. Ни-
кто не требует от нас штурма любой ценой. Самое
главное условие — возвращение экспедиции, всех ее
участников. Мы — ученые и должны поступать
разумно...
Лар гневно встряхивает головой.
— Простите, я... я перестаю понимать ситуацию...
Николай Петрович, — обращается Лар к Строгову, — я
настаиваю на обсуждении вопроса об атмосферной раз-
ведке. В нашем распоряжении остается чуть больше
месяца. Мы кружили без конца на верхней орбите, те-
перь все повторяется на нижней... Время уходит...
Строгов перестал катать хлебные шарики и, чуть
прищурившись, слушает Лара. Где-то в глубине его
глаз притаилась усмешка. Лар сбивается и умолкает.
В салоне «Землянина» наступает тишина.
— Пожалуй, буду собирать со стола, — говорит
Коро, ни к кому не обращаясь.
— Постой-ка, — Строгов откинулся в кресле и, под-
перев массивной ладонью квадратную с проседью го-
лову, обвел всех задумчивым взглядом. — Вот ты, Лар,
говоришь — обсуждать. А что обсуждать? И так все
149
ясно Ты готов очертя голову нырнуть в этот взбесив-
шийся туман, мы со Станиславом считаем атмосфер-
ные полеты с людьми преждевременными. В подобной
ситуации, независимо от мнения Коро, «ученый совет
экспедиции» большинством голосов выскажется против
атмосферного полета... Против — в данный момент...
Но кое-что может измениться. Месяц — это, брат ты
мой, такой срок в космической экспедиции! Могу тебе
напомнить, если ты забыл, что два года назад за месяц,
всего за один месяц, наши заокеанские коллеги угро-
били три ракеты с людьми в лунных Апеннинах. Вот
цена неоправданного риска. Четырнадцать жизней, и
каких! Там был мой приятель Джек Мэффи, — Строгов
тяжело вздохнул. — Вот так, душа моя.
— Надо изучить особенности циркуляции атмосфе-
ры, — сказал Порецкий. — Выяснить хотя бы самые
общие закономерности, чтобы во время разведочного
полета войти в туман с «попутным ветром», и, конечно,
не в момент максимальной турбуленции...
— Здесь, как и на Земле, должны быть свои «реву-
щие сороковые» и свои «зоны затишья», — кивнул
Строгов. — Попробуем отыскать их, чтобы совершить
первый полет не при тайфуне, а хотя бы при урагане
средней силы. Конечно, хорошо бы сделать один-два
разведочных полета, но определенно я ничего не могу
обещать. Ничего!.. Однако атмосферные ракеты можно
подготовить. Приведем их, так сказать, в полную бое-
вую готовность. И посмотрим... Время у нас есть.
С этой стороны пока все в порядке... Хуже другое: по-
грузившись в ионосферу, мы потеряли связь с Землей.
Хоть мы и предупредили наши следящие станции, все
равно они беспокоятся и ждут сигналов. Об этом тоже
нельзя забывать...
♦ * ♦
Прошло еще несколько дней. Две атмосферные ра-
кеты из четырех были подготовлены к полетам. На них
погрузили аварийные запасы воды, пищи и кислорода,
все механизмы тщательно отрегулировали и проверили.
Теперь достаточно лишь нажать кнопку... Откроется
выводной шлюз, ракета сама выскользнет наружу и
будет продолжать полет в нескольких десятках метров
150
от огромного диска «Землянина». И вот тогда можно
включать двигатели...
Если спуститься в нижний отсек, надеть полетный
скафандр, нажать кнопку двери, ведущей в ракетную
камеру... через полтора — два часа полета ракета до-
стигнет поверхности планеты.
Лар часто думал об этом. Он не сомневался, что
первый полет предстоит совершить ему, может быть,
вместе с Коро. Во время тренировок на Земле, а потом
на окололунной орбите именно они с Коро отрабатывали
технику пилотирования маленьких атмосферных
ракет. Эти ракетки оказались надежными и легко уп-
равляемыми. Они превосходно вели себя и в безводуш-
ном пространстве, и в плотной земной атмосфере. Лар
десятки раз стартовал на них с большой стационар-
ной базы — обсерватории «Ц-3», неподвижно висящей
над Северным полюсом Земли. Обычно он нырял во
мрак ночного полушария и, проникнув в плотные слои
атмосферы, переводил ракету в горизонтальный полет
на высоте десяти — двенадцати километров над земной
поверхностью. Он видел внизу огни городов и посел-
ков, сигнальные вспышки далеких аэродромов и раке-
тодромов, светлые пунктиры стартующих межконти-
нентальных самолетов-ракет. А однажды с высоты
двадцати километров ему даже довелось наблюдать
извержение одного из камчатских вулканов...
В арктическом секторе разрешали приближаться к
поверхности на четыре — пять километров. Лару осо-
бенно запомнился последний полет, завершивший тре-
нировки на околоземной орбите. Он вылетел с «Ц-3»
один, в направлении Северного полюса Земли. На вы-
соте десяти километров ракета вошла в плотные обла-
ка. Непроницаемая тьма вокруг. Быстро приближается
поверхность Земли: семь километров, шесть, пять. Лар
переводит ракету в горизонтальный полет. Теперь курс
на юг...
Видимость — ноль. Лар явственно ощущает стреми-
тельные порывы ветра. Вибрируют педали и рули руч-
ного управления. Тьма... В ушах позывные «Ц-3» и
далекая перекличка полярных станций. Проплыли на
экране зеленоватые контуры занесенного снегом
Шпицбергена.
В иллюминаторах по-прежнему ни зги. Ураган уси-
151
ливается. Трудно удерживать рули управления На
экране — бесконечные поля торосов. И вдруг — легкое
сотрясение корабля, всплеск неяркого света в иллюми-
наторах. Тучи разом исчезают, словно обрезанные ги-
гантским ножом. Впереди — освещенная луной ледяная
равнина и далекие огни Северной Норвегии...
Лар оглянулся. Тучи, сквозь которые он только что
пролетел, громоздились исполинской стеной. Освещен-
ные луной, они казались неподвижными, но он-то хо-
рошо знал, что творилось там внутри...
Туманная оболочка венерианской атмосферы даже
издали не кажется неподвижной. Что ждет того, кто
первым погрузится в нее?
Но что бы ни ждало, он полетит. Кто-то должен
быть первым. А путь открытий всегда нелегок и порой
опасен. Впрочем, Лар уверен в атмосферных ракетах
«Землянина», уверен и в самом себе. Не страх, а лишь
нетерпеливое ожидание встречи с неведомым томит его
и мешает спать в часы, отведенные для отдыха.
И еще — гнетущая тревога...
Она появилась два дня назад, после разговора с
Коро...
Венгр продолжает изучать спектральный состав об-
лачного слоя планеты. Этот состав во многом загадо-
чен; кроме известных газов, Коро удалось уловить в
атмосфере Венеры присутствие каких-то странных ве-
ществ, которые он назвал «обломками молекул».
Коро считает, что это «обрывки» углеводородных
цепочек, неустойчивые в нормальных условиях. Как
они могли очутиться в верхних слоях венерианской
атмосферы?
— Мне вначале пришло в голову, — говорил Коро,
показывая Лару спектрограммы, — что эти странные
углеводороды возникают в верхних слоях атмосферы
под воздействием ультрафиолетового излучения солнца.
Потом я понял, что это невозможно. Это именно «об-
ломки» гораздо более сложных соединений. Вероятно,
они образуются в глубине облачного слоя, может быть,
у самой поверхности планеты. Понимаешь, там проис-
ходят какие-то взрывы... Сила взрывов так велика,
что их продукты уносит в верхние слои атмосферы.
Тут они окончательно разрушаются. Поэтому их не
удается наблюдать длительное время..,
152
— Что же это могут быть за взрывы? — осторожно
поинтересовался Лар.
— Ну, например, мгновенное возгорание, мгновен-
ная вспышка громадных порций вещества, сходного с
земной нефтью...
Лар недоверчиво покачал головой:
— Еще одна гипотеза...
— Разумеется, гипотеза, — подтвердил Коро, — но
если окажется, что она имеет под собой основание...
Ты же понимаешь... Атмосферные полеты...
— Строгов знает? — быстро спросил Лар.
— Я еще не сказал ему... Надо повторить наблю-
дения. .. Мне и самому все это кажется очень стран-
ным, но другого объяснения пока не могу придумать...
Однако атмосферные полеты...
— Послушай, Коро, — взволнованно перебил Лар. —
Остается двадцать пять дней до возвращения. Ты зна-
ешь отношение Строгова... Сейчас, он, кажется, готов
согласиться на атмосферную разведку. Но если расска-
зать ему это, он снова начнет колебаться. Оставшиеся
дни уйдут на проверку твоих предположений, время
будет безвозвратно упущено. Предположения могут не
подтвердиться, а атмосферную разведку мы не успеем
осуществить. Нам придется лететь обратно, так и не
заглянув под облачный покров Это же совершенно не-
возможно. .. И еще одно: подобную гипотезу проще
всего подтвердить или опровергнуть именно путем
атмосферной разведки на малой ракете. Ведь,
может быть, эти твои «взрывы» не так уж катастро-
фичны. ..
— Что ты предлагаешь? — нахмурился Коро.
— Не говори пока Строгову о своем открытии, ну,
об этих обрывках углеводородных цепочек или как
там ты их называешь. Иначе... Мы лишимся послед-
них шансов.
— Разумеется, если бы я был уверен, что не оши-
баюсь, я... я не смог бы согласиться с тобой, Лар, —
тихо сказал Коро. — Но пока я совсем не уверен. Это
лишь предположение, даже не гипотеза. Буду продол-
жать наблюдения и поступлю так, как ты просишь Но
если появятся новые данные — более определенные, я
тотчас же поставлю в известность шефа. Это слишком
серьезно...
153
* * *
Четвертый день все свободное от сна и вахты время
Коро проводит над спектрограммами — старыми и те-
ми, которые непрерывно поступают. В ответ на встре-
воженные взгляды Лара он лишь чуть заметно пока-
чивает головой. Ничего... Пока ничего... А что будет
завтра?
Строгов молчит, выслушивая краткие сообщения
вахтенных. Он явно избегает Лара и старается не оста-
ваться с ним наедине.
«Итак, лишь две недели до возвращения, — думает
Лар. — Всего две недели. В любой момент Строгов мо-
жет увести «Землянина» на более далекую стартовую
орбиту. Потом обратный путь — и снова Земля... Зем-
ля! .. Конечно, все они истосковались по ней за долгие
месяцы пребывания в тесных кабинах корабля. Беско-
нечный путь, бесконечное кружение по орбите. Ворохи
спектрограмм, фотографий, графиков, километры пер-
форированных лент, сотни исписанных страниц в жур-
налах наблюдений, десятки километров магнитных за-
писей. .. И ни одного образца пород неведомой планеты,
ни одной пробы газов ее атмосферы, ни одного разве-
дочного полета... Утренняя звезда Земли, Планета Ту-
манов, останется такой же загадочной, какой была и
раньше. Другие приподнимут покров ее тайн, более ре-
шительные, более смелые, более настойчивые...
Конечно, это счастье — вернуться. Выйти на волю
из металлических внутренностей корабля, полной гру-
дью вдохнуть воздух земных полей, почувствовать на
лице порывы земного ветра, ощутить тепло земного
солнца, тепло дружеских рук. И снова встречать за-
каты и восходы на морском берегу, слушать шорох
волн, набегающих на обточенную гальку, и... мечтать
о новых полетах. А когда солнце зайдет и заблестит в
темнеющем небе яркая вечерняя звезда, думать о том,
что вот совсем недавно ты побывал вблизи нее...
Но во всех этих мечтах, думах, воспоминаниях не-
зримо и неотступно будет присутствовать укор... Ты
был так близко и не смог, не сумел! И для тебя, как
для тех, кто смотрит на нее из безмерной дали, она
осталась загадкой Планета Туманов .. Неужели там,
в этих облаках, лишь хаос, мрак, смерть? Не может
этого быть!.«
154
Конечно, их полет — первая разведка. Конечно, они
пионеры новых трасс. Кое-что им удалось. Возможно,
их даже назовут героями. А укор останется. На всю
жизнь! Ты был так близко — и ты не дерзнул...
Но если все-таки в последний момент Строгов раз-
решит атмосферный полет? Разумеется, так просто
не вернуться из клубящегося котла туч, в котором
Коро почудились какие-то чудовищные вспышки —
взрывы. Кануть в эту колеблющуюся пелену и, может
быть, навсегда исчезнуть в ней, как исчезли бесследно
беспилотные ракеты?..
Лар откидывается в кресле и закрывает рукой глаза.
Круговорот одних и тех же мыслей... Одних и тех
же в течение бесконечных месяцев.
«Нет, нет... Не может этого быть... И потом... Если
даже атмосферная ракета «Землянина» не вернется,
если Планета Туманов станет могилой для ее пилота,
разве этот пилот не испытает величайшего, ни с чем
не сравнимого счастья первооткрывателя, особенно
если он успеет передать «Землянину» то, что разглядит
и поймет?
«Конечно, лететь надо, надо, надо, — думает Лар. —•
И я готов, я хочу это сделать, я это сделаю без промед-
ления в любой момент».
♦ ♦ ♦
У входа в кабину управления корабля Лар встре-
тил Строгова. Что-то в выражении лица начальника за-
ставило Лара насторожиться. Неужели Строгов взвол-
нован? Он — и взволнован... Невероятно! Лар в упор
глянул в глаза шефа. Строгов выдержал взгляд, на
лице его появилась улыбка, но где-то в глубине глаз
Лар прочитал сомнение, тревогу и даже нерешитель-
ность.
— Идешь сменять Коро? — Строгов явно не торо-
пился уступить дорогу в узком коридоре.
- Да.
— Постой-ка! Коро останется на вторую вахту.
— Почему?
— Сам захотел. И потом...
— Что еще?
— Видишь ли, Лар... Ты не раз напоминал об ат-
мосферном полете...
155
Лар весь напрягся, но нашел в себе силу небрежно
кивнуть в ответ:
— Разумеется... Ведь это важнейший пункт нашей
программы ..
— Ну, не совсем, мой мальчик. Однако... Видишь
ли, Порецкий тщательно изучил структуру наружных
слоев атмосферы. Есть одно поле в средних широтах со
сравнительно спокойным движением облаков. Я не
хочу сказать, что там штиль, но резких турбуленций
не наблюдается уже много дней. Мы с ним посоветова-
лись и решили .. То есть нет, мы ничего не решали, но
мы подумали, что если идти на риск атмосферной раз-
ведки, то только там. Это не приказ, Лар, и даже не со-
вет. .. Я ничего не могу тебе посоветовать. Но если хо-
чешь, ты можешь совершить там полет .. Разумеется,
в верхних слоях, не уходя глубоко в этот проклятый
туман. Ты взял бы пробы газов, попытался зондиро-
вать облачный слой...
Лар вдруг почувстовал слабость и поспешил при-
слониться к металлической стенке коридора.
Вот этот момент, о котором он столько думал, ради
которого, собственно, и летел...
Строгов говорил что-то еще назидательным и не-
привычно мягким тоном, положив руку на плечо Лара.
Лар не слушал В висках стучала кровь, и в унисон ее
ударам все оглушительнее звучало одно лишь слово:
«В полет... В полет... В полет...»
Лар облизнул сухие губы и, глядя в лицо Строгову,
улыбнулся впервые за много дней:
— Я готов. . Когда?
— Видишь ли .. Я все-таки хотел бы, чтобы ты еще
подумал .. Время у нас есть... Ты, конечно, пони-
маешь, меру опасности мы предугадать не можем. Ве-
роятно, это очень опасно. Тысячу раз предпочел бы ле-
теть сам, но, как капитан «Землянина»... Ты пони-
маешь. .. Вот Коро, он сейчас против полета, но мы с
Порецким думаем... В общем, я рад, что ты не изменил
своего решения, но торопиться не будем. Составим по-
дробный план взаимодействия, еще раз проверим атмо-
сферную ракету ..
— План составлен, а ракета проверена много раз, —
решительно перебил Лар — Все в полной готовности, и
я — тоже. Нет, я предпочел 5ы лететь сейчас же, если
156
вы не возражаете, Николай Петрович. Ведь пятни до-
полнительные указания не займут много времени?
— Нет, конечно... Ну ладно, будь по-твоему... Мо-
жет быть, ты и прав. Иди готовься! После твоего вы-
лета я сменю Коро. Он вылетит на помощь в любой мо-
мент.
СТАРТ
Последние минуты перед стартом атмосферной ра-
кеты. Уже проверен скафандр, контрольная аппара-
тур3, Уже задвинулись непроницаемые переборки, от-
делившие шлюз ракеты от внутренних помещений
«Землянина».
Лар полулежит в стартовом кресле, положив руки
в эластичных перчатках на рычаги управления. В пе-
реговорном устройстве шлема отчетливо слышны го-
лоса товарищей, собравшихся у пульта управления
«Землянина». Собственно, слышен лишь хрипловатый,
отрывистый голос Строгова и короткие спокойные реп-
лики Порецкого. Коро молчит. Он молчал и при про-
щании в салоне «Землянина», тщатно пытаясь скрыть
волнение и тревогу. Губы его были плотно сжаты,
словно он боялся, что заговорит помимо воли; на блед-
ном красивом лице, обрамленном черной бородкой, вы-
ступили багровые пятна. Пожимая руку- Лару, он
только шепнул сквозь стиснутые зубы:
— Помни, что говорил... Взрывы... Они возмож-
ны. .. Ну, попутных бурь!
Он приложил вытянутый указательный палец левой
руки к своему носу — условный дружеский знак, ко-
торым провожают улетающего космонавта и желают
ему счастливого возвращения. И Строгов, и даже изы-
сканно вежливый Порецкий повторили этот жест, став-
ший традиционным много лет назад...
Полулежа в стартовом кресле, Лар улыбается. Он
вспомнил рассказ своего инструктора по атмосферным
полетам. Старик уверял, что этот жест появился после
того, как провожали на окололунную орбиту одного из
первых космонавтов. В день отлета с утра моросил
дождь и к моменту старта у всех провожающих на-
чался насморк...
157
— Ты готов?
Эти слова обращены к нему.
— Да, Николай Петрович.
— Значит, помни: три часа полета.
- Да...
— Глубоко в туман не погружаться.
— Да...
— Главные задачи: пробы газов и определение тол-
щины облачного слоя зондированием.
- Да...
— Двигаться по трассе, близкой к вертикали.
— Да, да...
— «Землянин» будет висеть над трассой твоего
пути.
— Николай Петрович, вы все это повторяли уже де-
сять раз.
— Знаю! Ионосферу пройдешь на предельной ско-
рости, торможение — с приближением к поверхности
облаков.
— Да, да...
— Ну, в добрый час... Даю обратный счет. Десять,
девять, восемь...
«Вот она, эта минута, — думает Лар, — последний
шаг навстречу мечте, на порог великой тайны...
Странно: никаких возвышенных мыслей, никаких осо-
бых ощущений. Впрочем, нет, одно ощущение появи-
лось — зачесалось левое ухо. Фу ты, черт! Как бы по-
чесать его?»
Лар крутит головой, пытаясь потереться ухом о сте-
кло шлема
.. .Два, один, старт!
Руки сами нажимают на рычаги. Знакомое ощуще-
ние падения в стремительном лифте, легкое сотрясе-
ние — и тело словно исчезает. Плоский диск атмос-
ферной ракеты отделился от материнского корабля и
парит в нескольких десятках метров от него, уже за
пределами искусственного гравитационного поля «Зем-
лянина».
Теперь только эластичные крепления удерживают
Лара в стартовом кресле. Взгляд на контрольные при-
боры: все в порядке... Взгляд в иллюминатор, распо-
ложенный над головой: там огромный, тускло побле-
скивающий зонт «Землянина», а справа за его краем —
158
черный провал, и в нем — яркая густая россыпь немер-
цающих звезд. Взгляд в иллюминатор под ногами: там
светит ровная медовая желтизна венерианской атмос-
феры. Итак, в его распоряжении три часа... Вот только
бы перестало чесаться ухо...
Голос Строгова в переговорном устройстве:
— Как дела? Как слышишь?
— Все в порядке, пока слышу хорошо.
— Стабилизация?
— Нормально. Включаю двигатели.
— Подождите-ка, Лар...
Это голос Порецкого. Что еще такое?..
В переговорном устройстве неразборчивый шорох
голосов.
Похоже, что говорят все сразу. Лар напрягает слух
и улавливает взволнованные реплики Коро:
— Там... это там... смотрите... Да, я уверен...
И сразу густой хриплый бас Строгова:
— Внимание, Лар. Придется задержать полет. Ты
слышишь меня? Приказываю немедленно вернуться.
Открываю входной шлюз...
Лар бросает стремительный взгляд в верхний иллю-
минатор. В терранитовом корпусе «Землянина» уже
появилась темная воронка — шлюз открывается.
«Как быть? Неужели от полета придется отказаться?
Что они там обнаружили? Его ракета в порядке. «Зем-
лянин», конечно, тоже. Значит, Коро?»
— Лар, почему не отвечаешь? Приказываю вер-
нуться! Немедленно!
Лар молчит, стиснув зубы. Руки сжимают рычаги
стартовых двигателей. В голове обрывки мыслей:
«.. .Приказ капитана... Он обязан подчиниться...
Но полет... Это не отсрочка, это — отмена... Опас-
ность?.. Но «меру опасности мы предугадать не мо-
жем». Кто это сказал?..»
— Лар, почему молчишь? Ты слышишь меня? При-
казываю. ..
Голос Порецкого:
— Он не слышит... Нарушилась связь. Но он еще
не включил двигателей. Ракета в радиусе внешнего
гравитационного поля «Землянина»...
«Ах, вот что! Хотите силой втянуть меня обратно?
Вы это еще можете... Но на стабилизацию поля вам
159
потребуется некоторое время... Десять—двенадцать се-
кунд. .. Значит, пять секунд на решение.. »
Но тело уже наливается невообразимой тяжестью.
Неужели Строгов переключил поле мгновенно? А как
же они там? Ведь и они не успели к этому пригото-
виться Значит, им сейчас гораздо труднее, чем ему
здесь. По инструкции мгновенное переключение искус-
ственного гравитационного поля допускается лишь в
случае крайней опасности. Лар с трудом поднимает
отяжелевшие веки... кому грозит эта опасность?
Ему? Но он уже за пределами «Землянина», где ко-
мандует Строгов... Это как раз тот момент, когда он
вправе решать сам. Ведь он сам решал, идя на этот
полет...
Нет, он не хочет возвращаться... Он должен выпол-
нить свое решение... Должен...
Лар пытается нажать на рычаги стартовых двиг^-
телей, но слишком велика охватившая его тяжесть. Он
не в силах даже пошевелиться. Краем глаза он заме-
чает, что полированная поверхность исполинского ди-
ска «Землянина» постепенно приближается. Сейчас его
маленькую ракетку втянет в отверстие шлюза. Лар
чувствует во рту соленый вкус крови. Это все гравита-
ционная перегрузка...
Задыхаясь, он в последний раз пытается надавить
на стартовые рычаги, и именно в этот момент ощуще-
ние сковавшей его тяжести немного ослабевает: неста-
билизированное поле так неустойчиво ..
Рычаги уступают нажиму пальцев, и вдруг резкая
дрожь сотрясает тело атмосферной ракеты. Стартовые
двигатели заработали. Расстояние между «Земляни-
ном» и ракетой Лара снова начинает увеличиваться.
Двигатели маленькой ракеты пытаются разорвать опу-
тавшую ее гравитационную сеть.
Перегрузка становится невыносимой. Лару кажется,
что его расплющивает в стартовом кресле. Теперь он
не в состоянии даже шевельнуть пальцем. Перёд гла-
зами стремительный радужный калейдоскоп. В ушах
оглушительно стучит кровь, и сквозь ее удары изда-
лека доносится голос Строгова:
— Лар... Лар... Лар...
Затем сразу тишина и мрак...
Маленький блестящий диск атмосферной ракеты,
160
разорвав гравитационный плен, все стремительнее
скользит в пустоте навстречу колеблющемуся туману,
унося бесчувственное тело космонавта.
* * *
— Что же, в конце концов, произошло, черт меня
побери, — бормочет Строгов, с трудом поднимая отяже-
левшую голову от пульта управления. Его багровое
лицо залито потом. Толстые короткие пальцы, лежа-
щие на кнопках пульта, дрожат.
Порецкий вытирает платком залитую кровью щеку.
Скривившись от боли, пожимает плечами:
— Вероятно, результат ионизации... Радиосвязь от-
казала, он включил двигатели в тот самый момент,
когда вы переключили гравитационное поле.
— Чепуха! Мне удалось подтянуть его ракету почти
к самому шлюзу. Это все получилось позднее ..
— Я не удивлюсь, если его расплющило, несмотря
на скафандр и амортизаторы кресла.
— Ерунда! Он крепче нас всех. А мы, однако, целы.
— Но ты забываешь о тяге его двигателей. В конце
концов они пересилили действие гравитационного поля.
На него действовала суммарная нагрузка...
— А по-моему, он слышал нас, — тихо сказал Коро,
склонившись над экраном большого локатора. — Слы-
шал все, но решил лететь. Ведь я... я говорил ему
раньше. Он знал о моих предположениях и, наверно,
догадался, что отмена полета связана с этим...
— Ваше поведение, коллега Коро, не заслуживает
никакого оправдания, — гневно прервал Порецкий. —
Если он погибнет, вы и только вы будете в этом вино-
ваты. Как вы могли молчать!
— Но у меня не было никакой уверенности, — про-
бормотал Коро. — Понимаете, никакой... Лишь предпо-
ложение. .. Только в момент его старта удалось непо-
средственно наблюдать этот процесс. И как раз на краю
того поля спокойных облаков, к которому он должен
был лететь Вы сами наблюдали за этим районом много
дней, и вы сочли его наиболее благоприятным объек-
том, профессор.
— Но я не знал о ваших предположениях. Если бы
вы сочли нужным сообщить мне...
— Оставьте, — махнул рукой Строгов. — Не в этом
11 Цена бесе иертия
161
теперь дело. Мы все виноваты, и больше всех я — ка-
питан «Землянина». Меру нашей вины определят дру-
гие. Сейчас надо решить, что делать.
— Я полечу следом за его ракетой, — быстро пред-
ложил Коро, — попытаюсь установить контакт до того,
как он погрузится в облака, или произведу стыковку и
отбуксирую его ракету к «Землянину».
— Поддерживаю, — сказал Порецкий. — Его ракета
еще видна на экранах радаров. Она пока идет не с мак-
симальной скоростью; можно ее догнать за пятнад-
цать — двадцать минут. Догнать и вернуть.
— Он все-таки слышал нас, — повторил Коро, — и,
может быть, слышит еще сейчас. Но не хочет отве-
чать. Решил сделать по-своему... Может быть, он и
прав...
— Чушь, — грубо прервал Строгов, — не мог он
так... Готовьтесь к полету. Полетите следом и вернете
его. Только догоните и вернете. Понятно? Никакой раз-
ведки. ..
— Но если я догоню у самой границы облаков? Мо-
жет быть, пробы?..
— Ты должен догнать гораздо раньше При такой
скорости его ракета будет лететь до границы облачного
слоя еще не меньше часа. По-видимому, он без созна-
ния. Ракета идет на минимальной скорости, а я прика-
зал ему проходить ионосферу на максимальной. Иди
готовься! Старт через пять минут.
— Слушаюсь.
Коро вышел.
Строгов откинулся в кресле, вытер ладонью пот со
лба.
— Я не должен был ему мешать, — пробормотал он,
насупившись. — Черт меня дернул послушать... Этот
взрыв произошел в трех тысячах километров от места
разведки. Ну и что, подумаешь! Там могут быть штуки
похуже... Он парень осторожный... Знал, на что
идет...
Строгов покачал квадратной головой и задумался.
— Его ракета ускоряет движение, — послышался
голос Порецкого. — Он маневрирует ею.
Строгов быстро повернулся к экранам. Некото-
рое время пристально следил за ними. Потом кивнул
головой.
162
— Верно... Если он и был без памяти, то всего не-
сколько минут. Сейчас его ракета явно стала управляе-
мой. Коро уже не догонит ее до границы облаков. При-
дется пока задержать вылет...
Строгов повернулся к внутреннему переговорному
динамику, бросил несколько быстрых, отрывистых
фраз; потом встал, подошел к Порецкому.
— Ты не пытаешься установить с ним связь?
— Пилот-автомат все время передает ему приказ
о возвращении, записанный на магнитную ленту, и со-
общение о наблюдавшемся атмосферном взрыве, но он
не отвечает.
Сейчас его ракета уже проходит нижний ионосфер-
ный слой, и вероятность прямой радиосвязи все умень-
шается.
Возвратился Коро Ференц в полетном скафандре, но
без шлема.
— Все готово, шеф. Почему вы задержали вылет?
— Его ракета увеличила скорость. Он уже управ-
ляет ею Подождем немного. Но будь готов. Возможно,
все-таки придется лететь.
— Есть, — сказал Коро, присаживаясь в свободное
кресло.
— Второй взрыв, — негромко произнес Порецкий,
склоняясь над экраном. — Еще более сильный и тоже
на краю спокойного облачного поля, но чуть севернее.
Значит, и я ошибся — это кажущееся спокойствие,
всего лишь затишье перед грозой.
— Лететь? — спросил Коро.
— Нет, — отрезал Строгов, впиваясь глазами в зе-
леноватый экран.
Некоторое время они сидели молча, не отрывая
напряженных взглядов от матовой поверхности глав-
ного экрана. На экране чуть заметно пульсировала ша-
грень неведомой и враждебной атмосферы. Клубя-
щийся туман находился в неустанном движении: ко-
варное и загадочное покрывало, которым окутана по-
верхность планеты. Сейчас к нему приближается их
товарищ...
Негромко затрещал динамик внешней радиосвязи.
Все взгляды обратились на него. Треск сменился тон-
ким писком и завываниями, сквозь которые, искажен-
ный громадным расстоянием и шумами ионосферы,
п*
163
чуть слышно, но вполне явственно прозвучал голос
Лара:
— Все в порядке .. приближаюсь к границе ту-
мана. .. все в порядке... поразительно...
Писк усилился, голос утонул в нем и больше не по-
являлся.
Трое космонавтов долго прислушивались. Лар не от-
зывался.
— Значит, так, — вздохнул Строгов, вставая, — он
уже в атмосфере... И не сказал, слышит ли нас...
А ведь, пожалуй, не мог не слышать, не мог...
Строгов насупился и покачал головой.
— Идите отдыхать, — посоветовал он товари-
щам. — Я принял вахту.
Но Порецкий и Коро не шевельнулись.
Минул час, второй, третий. Контрольное время, от-
веденное на разведочный полет, истекло. Потрескивал
динамик внешней связи. Экраны радаров оставались
пустыми. Светлая точка атмосферной ракеты на них не
появлялась Лишь чуть заметно пульсировал желтова-
тый туман.
В СВОБОДНОМ ПОЛЕТЕ
Сознание возвращалось постепенно... Сначала вы-
плыли из темноты зеленоватые шкалы приборов,
прямоугольники экранов. Потом послышался голос
Строгова, монотонно повторяющий одни и те же слова.
Лар шевельнулся.
Голос Строгова продолжал повторять:
— Приказываю вернуться... Наблюдали атмосфер-
ный взрыв... координаты эпицентра... Приказываю
вернуться...
Лар улыбнулся, облизал засохшие губы, почувство-
вал на них корочку запекшейся крови.
«Вырвался-таки... Разумеется, эго Коро... Его ра-
бота. .. Не выдержал... А я выдержу, должен выдер-
жать. .. Если я вернусь, данные, которые привезу, за-
ставят забыть, что не выполнил приказ командира, ну
а если...»
Лар привстал, уселся поудобнее.
164
Теперь все зависело только от него одного, от его
умения, настойчивости, сил, ну и, конечно, от прочности
корабля...
Он окинул взглядом контрольную аппаратуру.
Прошло всего десять минут с момента старта. Его ра-
кета уже успела отклониться от заданного курса Не-
сколько минут он потратил на ориентировку, потом
резко увеличил скорость. Счетчики ионизированных
частиц затрещали чаще. Давала о себе знать нижняя
зона повышенной ионизации. Скорость корабля нара-
стала Сказывалось уже и притяжение планеты. Лар
почувствовал, как упругая сила снова вдавливает его в
кресло. Ничего, это пустяки по сравнению с тем, что
он испытал при старте, когда Строгов пытался задер-
жать ракету ..
«Землянин», несколько минут назад сиявший в зе-
ните, как маленькая голубая луна, уже превратился в
яркую звезду. Океан слабо колеблющегося тумана за-
метно приблизился. Теперь его поверхность не каза-
лась тайой ровной, как с «Землянина». Она напоми-
нала бугристый покров исполинских грозовых туч.
Клубящиеся грибообразные массы облаков поднимались
навстречу ракете Лара, а между ними темнели глу-
бокие темные провалы. Это и была область «спо-
койной облачности» Порецкого... Значит, в других ме-
стах. ..
Счетчики ионизированных частиц трещали все
пронзительнее. Ионизация газа за пределами корабля
быстро нарастала. Голос автопилота «Землянина»
почти потерялся в шорохе и треске помех. Еще не-
сколько минут — и радиосвязь с «Землянином» прер-
вется окончательно. Надо известить товарищей, что у
него пока все благополучно.
Лар вызывает «Землянина», начинает докладывать
обстановку, рассказывает о структуре поверхности
облачного слоя ..
Если там, на «Землянине», товарищи и не расслы-
шат всего, слова сохранит магнитная запись, которую
производит аппаратура его ракеты.
— Вершины наиболее крупных облачных грибов
всего в нескольких десятках километрах подо мной, —
говорит Лар — Их высота достигает тридцати — сорока
километров. Движение облачных масс происходит со
165
значительной скоростью. Это очень красиво, но устра-
шающе. .. Перехожу на горизонтальный полет и начи-
наю торможение. Попробую проникнуть в глубь облач-
ного слоя в промежутке между «грибами». Ионизация
за бортом заметно уменьшилась При прохождении
ионосферы радиация, проникшая внутрь корабля, на-
ходилась в допустимых границах. По предваритель-
ным данным разреженная атмосфера за бортом состоит
преимущественно из азота и углекислоты с при-
месью благородных газов. Взял первые пробы...
Лар умолкает. Голоса автопилота «Землянина» уже
совсем не слышно. В переговорном устройстве лишь
шорох и треск помех. Значит, и его теперь не слы-
шат. .. Лар бросает взгляд на иллюминатор. «Земля-
нин» неразличим на фоне звезд, однако Лар быстро на-
ходит его: вот созвездие Кассиопеи, чуть иных очерта-
ний, чем с Земли, и в нем новая звезда второй величи-
ны — «Землянин».
Приближается один из облачных грибов. Снижаясь,
Лар обходит его стороной. Клубящийся туман, осве-
щенный солнцем, вблизи кажется ослепительно белым.
Лар бросает взгляд на экран спектрографа. Не веря
себе, наклоняется к самой шкале.
— Поразительно, — говорит он вслух, — порази-
тельно! Вода, кристаллы льда. Верхняя зона облаков
состоит из мельчайших кристалликов льда и еще чего-
то... Минутку, да, это аммиак... углеводороды. На
«Землянине» — слышите меня? Туман из ледяных
кристаллов: вода, углеводороды, аммиак; вода,
аммиак...
Он несколько раз повторяет эту фразу: может быть,
на «Землянине» все-таки услышат.
В промежутке между тремя гигантскими столбами
белых обликов атмосферная ракета приближается к
поверхности облачного слоя. Вот уже стремительно
мелькают за иллюминаторами первые, похожие на ву-
аль полосы, надвигаются и исчезают черные тени, от-
брасываемые клубами тумана. Ракета резко вздрагива-
ет — первое прикосновение к облачному слою. Еще ры-
вок, похожий на удар, еще и еще...
Слепящий блеск в иллюминаторах тускнеет, гаснет.
В последний раз мелькнул и исчез кусок черного неба
с россыпью звезд. Теперь за иллюминаторами непро-
166
ницаемая молочная муть. Ракету колеблют и увлекают
куда-то струи атмосферных течений. Они сталкиваю-
тся, свиваются в спирали, клубки. Лар уже с трудом
удерживает рули управления и сохраняет ориенти-
ровку.
— Надо мной десять километров облачной атмос-
феры! — кричит он в микрофон. — Здесь область
полумрака .. Зондирование показывает, что поверх-
ность планеты находится в пятидесяти километрах
подо мной. В этих районах она как будто бы ровная.
Попытаюсь пробить облака и осмотреться... Надеюсь,
облачный слой не достигает поверхности...
НА «ЗЕМЛЯНИНЕ»
— Шесть часов, — устало произносит Порецкий, —
ровно вдвое больше, чем ёремя, отведенное на полет.
По-видимому, конец... Внизу какая-то ловушка, непо-
нятная ловушка...
— В атмосферной ракете запас воды и пищи на де-
сять дней, а кислорода на две земных недели, — про-
бует возразить Коро.
— Так ведь дело не в этом...
— Николай Петрович, разрешите лететь, — в го-
лосе Коро слышно отчаяние.
— Зачем? — спрашивает Строгов, не отрывая вос-
паленных глаз от экрана. — Это даже не иголка в стоге
сена.
— Спустившись к поверхности облаков, я, может
быть, услышу его сигналы. Он мог просто заблудиться.
Нижний слой ионосферы непроницаем для радиоволн.
Лар не знает, где нас искать.
— Он знает, что обратный путь ведет наверх. А
поднявшись над облаками, он легко найдет нас. Ведь
ему хорошо известно положение «Землянина» на не-
бесном своде в каждый момент времени.
— Николай Петрович...
— Нет!
— А если опустить планетолет ближе к поверхности
облачного слоя? Радиопередатчик «Землянина» так
мощен...
167
— Вот тогда он может не найти нас при возвраще-
нии. Он должен возвратиться в ту точку, где мы на-
ходимся сейчас. А нас там не будет. И если подведет
радиосвязь... Кроме того, я просто не имею права при-
ближать планетолет такой конструкции, как «Земля-
нин», к планете с густой атмосферой. Вы забыли, что
«Землянин» стартовал с Луны? Я уже нарушил инст-
рукцию, переведя корабль на нижнюю орбиту внутрь
ионосферы.
— Что же делать?
— Ждать, пока ждать...
— Но если ему уже нужна помощь?
— Если он нарушил мой строжайший приказ и по-
пытался проникнуть в нижние слои атмосферы, мы не
в состоянии ему помочь.
— Лар мог это сделать...
— Если он это сделал и чудом возвратится, это бу-
дет его последний межпланетный полет; последний
даже в том случае, если его открытия перевернут все
представления о Вселенной.
— Ну, если бы риск оправдал себя, вы первый за-
говорили бы иначе.
— Никогда. Безрассудному авантюризму не место
при исследовании космоса и чужих планет. Ему во-
обще не должно быть места в нашу эпоху! За авантю-
ризм люди уже платили не раз слишком дорогой це-
ной. .. Все придет своим чередом. Никто не ждет от нас
разгадки всех тайн Венеры. Нам поручили изучить
подступы, не более...
— И все-таки мы обязаны ему помочь.
— Коро, конечно, прав, — серьезно сказал Порец-
кий, положив руку на плечо Строгова, — со своей сто-
роны, я готов поддержать его, хотя отнюдь не одобряю
его предыдущего поведения. Я думаю, ты должен раз-
решить ему полет до границы облачного слоя и раз-
ведку над облаками, разумеется, не погружаясь в них,
даже не приближаясь к ним на определенную ди-
станцию ..
— Хорошо, в таком случае лечу сам.
— Но, прости меня, Николай, как командир «Земля-
нина» ты не можешь и, пожалуй, не имеешь права так
поступать. .
— Именно как командир «Землянина» я могу так
168
поступить, — резко возразил Строгов. — Ия обязан
так поступить, ибо не хочу подвергать неоправданному
риску жизнь еще одного участника экспедиции. Мы не
знаем, с какими опасностями связан полет на атмо-
сферной ракете даже за пределами облачного слоя.
Последние сигналы Лара мы слышали задолго до того,
как он приблизился к границе облаков. Можете вы по-
ручиться, что Лар благополучно достиг облачного слоя,
что еще до этого с ним ничего не случилось?
— Но, видишь ли... Я полагаю... Ты, вероятно,
имеешь в виду область высокой ионизации?
— Хотя бы и ее
— Гм... у атмосферных ракет неплохая защита.
— А энергия частиц в ионосфере Венеры хорошо
известна?
— Признаюсь, ты припираешь меня к стенке, капи-
тан. Тем не менее, если ты полетишь и, не хочу быть
дурным пророком, если с тобой что-то... произойдет,
ну, словом .. ты не вернешься... Кто отведет «Земля-
нина» к Земле?
— Вы с Коро. Ведь ты второй пилот, не так ли?
— Рядом с тобой, не более, дорогой Николай Петро-
вич.
— Так, — Строгов сжал руками голову, — хоро-
шо. .. Другого выхода не вижу... Лети, Коро! Два часа
полета с единственной целью установить с ним связь.
Пробейся сквозь зону высокой ионизации и покружи
над районом, где он должен был войти в облака. Но не
приближайся к этому чертову туману больше чем
на сто километров. Давай! Даже если услышишь его
сигналы, передай, что следует, и возвращайся. Если
понадобится нырнуть в облака, я это сделаю сам ..
Старт через десять минут. Через два часа десять ми-
нут ты должен быть здесь. Понял? Ну, попутного кос-
мического ветра!
• * ♦
Связь с атмосферной ракетой удалось поддерживать
в течение пятнадцати минут. Затем голос Коро потонул
в шорохе помех и светлая точка на экране радара ис-
чезла.
— Проклятая ионосфера! — пробормотал Строгов.
169
Больше он не проронил ни слова. Порецкий задре-
мал в своем кресле, потом проснулся, вскочил, начал
ходить по темной аппаратной. Строгов сидел не шеве-
лясь и не отрывал взгляда от центрального экрана.
Когда подходила к концу сто десятая минута с момента
старта, на экране снова появилась светлая точка.
— Возвращается, — прошептал Строгов и, откинув-
шись в кресле, закрыл глаза.
Порецкий торопливо склонился к передатчику.
Не отключая сигналов радиомаяка, принялся вызы-
вать Коро. Коро не отвечал, и Порецкий встревоженно
взглянул на капитана
— Однако он сам ведет ракету, это ясно, — сказал
Строгов. — Через пять минут все узнаем.
Они встретили Коро у тамбура ракетного шлюза.
Световые сигналы над внутренней дверью погасли
один за другим, подтверждая, что атмосферная ракета
заняла свое место в шлюзе и что все в порядке. Потом
прошелестела наружная дверь тамбура, послышалось
шипение дезинфицирующей смеси, которой обрабаты-
вался скафандр космонавта. Еще несколько секунд —
внутренняя дверь бесшумно скользнула в сторону,
Коро переступил невысокий порог и, пошатнувшись,
оперся рукой о стену.
Строгов поспешил поддержать его, но Коро сделал
рукой отрицательный жест и указал на шлем. Мешая
друг другу, Порецкий и Строгов помогли Коро освобо-
диться от шлема и скафандра.
Коро облегченно вздохнул и, обведя взглядом то-
варищей, чуть заметно покачал головой:
— Нет... Ничего... Никаких следов... И сигналов
не слышно .. Исчез совсем...
Голос его прерывался, а в глубоко запавших гла-
зах появилось что-то новое. Даже выражение лица
стало каким-то иным... Строгов вначале не понял, что
оно означает, и настороженно уставился в лицо Коро.
Порецкий же, сообразив в чем дело, присвистнул от
изумления:
— Однако, коллега, досталось вам... И это за один
полет...
Лишь после слов профессора Строгов наконец со-
образил, что его так поразило, когда он увидел лицо
Коро. Левая половина густой бороды молодого пла-
170
нетолога стала совершенно белой, а в черных вьющих-
ся волосах надо лбом появилась широкая серебристая
прядь.
Коро стоял не шевелясь и молча глядел на товари-
щей:
— Это невозможно вообразить, пока не увидишь
вблизи... — произнес он наконец. — Нет таких слов на
земных языках... Самая спокойная область атмо-
сферы! — Коро отрывисто рассмеялся. — Спокойная!..
Тысячи вулканов должны действовать там одновре-
менно, чтобы творилось такое. И это на границе атмо-
сферы. А внизу! Я летел на высоте около ста километ-
ров над облачным слоем, когда оттуда выстрелил чудо-
вищный столб облаков, наподобие протуберанца. Я не
успел увернуться — и меня засосало в возникшую по
соседству воронку. Как уцелела ракета, непостижимо...
Я уже считал, что все кончено, когда меня выбросило
над облаками следующим «вздохом» этого адского
котла. Двигатели ракеты еще работали, и это спасло. Но
вся аппаратура для анализов и радиопередатчик вышли
из строя... Кажется, я не решился бы лететь еще раз...
Нет, ни за что ..
Коро покачал головой и закрыл лицо руками.
Не проронив ни слова, Строгов повернулся и мед-
ленно побрел в свою кабину.
В эту ночь, отмеряемую земными часами «Земля-
нина», никто не нес вахты у пульта управления ко-
рабля. Бесшумно змеились ленты самописцев, светили
пустые экраны, чуть слышно гудело электронно-ре-
шающее устройство да вечно бодрствующий автопилот
слал в окружающую пустоту к далекой бушующей
атмосфере чужой планеты один и тот же призыв:
— Лар... возвращайся... Лар...
♦ * ♦
Заглянув в кабину управления, Порецкий обнару-
жил на главном пульте записку:
«Полетел посмотреть, что можно сделать еще. Конт-
рольный срок возвращения — двадцать четыре ноль-
ноль двадцать пятого мая. Если не вернусь, двадцать
шестого мая переводите корабль на верхнюю орбиту,
171
установите связь с Землей и двадцать восьмого мая
отправляйтесь в обратный путь. Трасса запрограмми-
рована на главном счетно-решающем устройстве. Ис-
ходные параметры...» — дальше следовали колонки
цифр.
Порецкий пробежал их глазами и задумался. Рас-
полагая этими данными, он, конечно, доведет «Земля-
нина» к Земле, а наводящие лунные станции помогут
произвести посадку... Но Строгов... Чтобы подгото-
вить эти колонки цифр, он не смыкал глаз всю ночь,'
а окончив расчеты, спустился к шлюзам атмосферных
ракет и тотчас улетел.
Улетел, несмотря на вчерашний рассказ Коро...
Что же это — безумие, безграничная смелость, чув-
ство товарищества или что-то еще, чего Порецкий
просто не в состоянии был понять?
Внизу была приписка:
«...Я не мог иначе... Уверен, что, в случае необхо-
димости, доведете корабль. Счастливого обратного пу-
ти! И поклонитесь за нас Земле...
Строгов.
22 мая 6 ч. 30 м.».
— Написано четверть часа назад, — пробормотал
Порецкий.
Он быстро взглянул на центральный экран. На фоне
желтоватого диска планеты плыла, поблескивая, яркая
точка Она светила все слабее и наконец растаяла в
тумане.
«УТРЕННЯЯ ЗВЕЗДА ЗЕМЛИ»
Мрак, непроглядный мрак за бортом. Лар ведет ра-
кету на пониженной скорости. Внутреннее освещение
выключено, слабо светят лишь шкалы приборов и эк-
раны локаторов. Мощные вспышки наружных рефлек-
торов не в состоянии пробить осязаемо плотного тума-
на По показаниям радаров, плоская поверхность пла-
неты находится всего в тридцати километрах, но Лар
уже не верит приборам... Ему начинает казаться, что
172
он просто заблудился в этой массе густых тяжелых об-
лаков.
«Как на дне земного океана, — думает Лар, —
только нет той тишины ..»
Мгновенно сменяющие друг друга порывы, струи,
вихри, стремительные неодолимые смерчи беснуются
за бортом. Если бы не дисковая форма ракеты, проти-
востоящая боковым ударам атмосферных течений,
корабль Лара уже давно был бы увлечен неведомо ку-
да. Но он пока еще сопротивляется враждебной стихии
и неуверенно, рывками и скачками, продолжает путь.
Судорожно вцепившись в рычаги управления, Лар
чувствует, что ионные двигатели ракеты временами
работают на пределе. Если хоть один из них выйдет
из строя — конец... Пробиться наверх ракета тогда не
сможет. Впрочем, Лар заставляет себя пока не думать об
обратном пути. Надо сначала достигнуть твердой по-
верхности планеты.
Прекрасная утренняя звезда Земли!.. Лар снова
включает наружные рефлекторы. Все тот же мрак,
густой и плотный. Температура за бортом около шести-
десяти градусов. Это на высоте тридцати километров,
а у поверхности?
Лар вспоминает свой последний тренировочный по-
лет в облаках полярного земного циклона и вздыхает:
какая это была восхитительная прогулка...
Впрочем, он, кажется, начинает понемногу прино-
равливаться к здешней бешеной циркуляции. Когда
ракета попадает в невидимые нисходящие потоки, Лар
уменьшает тягу двигателей и старается «плыть по те-
чению», увлекающему его к поверхности планеты.
Если бы только эти потоки не меняли так стреми-
тельно свое направление...
Сильнейший удар обрушивается на ракету слева
снизу. Корабль Лара начинает стремительно вращаться
вокруг вертикальной оси; потом еще удар, прямо снизу.
Верх и низ успевают десятки раз поменяться местами,
прежде чем Лару удается стабилизировать ракету. Но-
вое течение подхватывает ее и увлекает вниз по поло-
гой кривой. Лар не сопротивляется. Его цель — до-
браться до твердой поверхности планеты. Хоть один
взгляд на нее, хоть одно прикосновение механических
173
манипуляторов, которые оторвут пробу твердого грунта.
И тогда наверх... если это возможно
Расслабив мышцы, Лар полулежит в кресле. Руки
на рычагах управления, ноги на педалях, глаза обе-
гают шкалы приборов. И все-таки это мгновения отды-
ха. Устойчивое атмосферное течение увлекает диск
корабля к поверхности. Двадцать километров, десять,
восемь, семь. Радары фиксируют близкую уже, одно-
образно плоскую равнину, поразительно плоскую! Ни
одной возвышенности на десятки километров вокруг.
Но вот... Лар вздрагивает... Что-то изменилось за
бортом. Изменилась сама среда, сквозь которую плывет
корабль Лара Сопротивление движению заметно воз-
росло, хотя скорость атмосферного потока остается
почти постоянной. Неужели за бортом ливень7 .
Вспышка наружных рефлекторов. Ракета летит среди
почти горизонтальных струй. Они бьют в иллюмина-
торы Маслянистая желтоватая жидкость стекает, сра-
зу же испаряясь.
— Нефтяной дождь, нефтяной ливень! — забыв обо
всем, кричит Лар в микрофон. — На «Землянине» —
слышите? У поверхности планеты проливной дождь
из нефти...
Лар тут же умолкает, вспомнив, что его никто не
может услышать.
Прильнув к верхнему иллюминатору, видит, как
сверкают в лучах рефлекторов мощные косые струи
нефтяного дождя, увлекаемые порывами стремитель-
ного урагана.
Дождь прекратился так же неожиданно, как и на-
чался. И снова густая, как патока, тьма, набитая тума-
ном. Поверхность планеты всего в двух километрах, но
нет никаких признаков, что черный туман редеет. По-
жалуй, он даже становится гуще. Впрочем, тут, в са-
мых нижних слоях атмосферы, немного тише... Ско-
рость попутного ветра ослабела настолько, что ее даже
можно измерить.
Лар производит несложные манипуляции с кноп-
ками аппаратуры, датчики которой выведены наружу
в терранитовую броню ракеты.
«Около двухсот километров в час... Плюс скорость
самой ракеты. Сколько же было наверху? Что пред-
стоит преодолеть на обратном пути?»
174
Высота тысяча метров, восемьсот, шестьсот, пять-
сот, четыреста пятьдесят... Гася скорость, Лар перево-
дит ракету в горизонтальный полет. Неужели облач-
ность до самой поверхности?.. Нет... Рефлекторы на-
щупывают бреши в стремительно проносящихся чер-
ных тучах. Черных дыр в плотной стене облаков ста-
новится все больше, и вот облака уже наверху. Они
образуют низко нависающий черный клубящийся свод,
а внизу, в сотне метров под диском ракеты, взлетают
на огромную высоту гигантские черные валы бушую-
щего моря.
Вот почему поверхность планеты выглядела такой
ровной на экранах радаров. Море... Глаза человека
Земли впервые видят море чужой планеты.
Лучи рефлекторов впервые осветили эти волны...
«Как не похоже оно на ласковые земные моря», —
мелькают мысли в голове у Лара.
Но у моря должны быть берега. И, забыв обо всем,
Лар направляет свой корабль в ту сторону, куда стре-
мительно катятся громадные черные валы.
♦ ♦ ♦
Сколько часов летит он так? Лар бросает взгляд на
счетчик времени. Десять часов минуло с момента
старта. Трижды истек назначенный ему срок. Веро-
ятно, товарищи считают его погибшим. Кто знает, мо-
жет быть, они и не ошибутся...
Закусив губы, Лар увеличивает скорость полета.
Море кажется бесконечным. Неужели оно покрывает
всю поверхность планеты? Удивительная смесь воды и
нефти и каких-то солей, состав которых аппаратура
ракеты определить не в состоянии.
Температура близка к температуре кипения. И ме-
стами эта странная смесь действительно кипит, кипит
и бушует под порывами нескончаемого урагана.
«И все-таки берег должен быть, — думает Лар. —
Тем более, что глубина моря невелика, всего несколько
сотен метров...»
Здесь, у самой поверхности, скорость атмосферной
циркуляции немного ослаблена. Возможно, это резуль-
тат трения на границе газовой и жидкой оболочек пла-
неты. Потолок черных туч то приближается к кипя-
175
щим гребням волн, то уходит вверх, и тогда рефлек-
торы ракеты пронизывают окружающий мрак на не-
сколько километров. Но видны лишь стремительно
бегущие черные валы...
По-видимому, ракета уже приближается к границе
той области, которую Порецкий сверху определил как
область относительно спокойных движений атмосферы.
«Относительно спокойных»!.. Что же ожидает Лара на
границе этой области и за ее пределами? Однако он
должен долететь до этой границы. Может быть, именно
там находится берег.
Еще полчаса полета на уменьшенной скорости. По-
TOxM еще час. Время от времени полосы маслянистого
дождя хлещут в море, заставляя его чуть успокаи-
ваться. Но кончается дождь — и громадные валы снова
вздымаются к диску ракеты.
«Царство мрака, воды и нефти, — думает Лар. —
А может быть, и Земля переживала нечто подобное в
бесконечно далекое архейское время; может быть,
именно тогда в таких кипящих морях зародилась на
Земле жизнь? Здесь нет кислорода... Приборы пока-
зывают его полное отсутствие. Да иначе и быть не мо-
жет. Если бы вдруг появился кислород, все это море и
облака мгновенно воспламенились бы. Но в верхних
слоях атмосферы наблюдался углекислый газ и даже
озон. Значит, возгорание возможно? Не оно ли причина
тех атмосферных взрывов, о которых говорил Коро?
Ведь он предполагал именно возгорание громадных ко-
личеств вещества, «сходного с земной нефтью». Моло-
дец Коро!.. Блестящая догадка... Однако, если такое
возгорание произойдет вблизи ракеты, терранит, ко-
нечно, не выдержит... Смерть в мгновенно воспламе-
нившемся нефтяном океане! А откуда кислород? Ско-
рее всего — оттуда же, откуда и вода и нефть, — из
недр планеты Надо во что бы то ни стало разыскать
берег этого моря и узнать, чем он сложен».
• Лар начинает диктовать в микрофон результаты на-
блюдений, показания приборов, свои выводы. Радио-
передатчик ракеты включен, но это так — на всякий
случай, слова фиксирует магнитная запись. Она дол-
жна сохраниться при любых обстоятельствах...
Минул еще час. Теперь Лар убежден, что пересек
границу области с более спокойной облачностью на-
176
верху Впрочем, тут у самой поверхности особых изме-
нений за бортом ракеты пока не улавливается
Запасы энергии для двигателей позволили бы обле-
теть вокруг планеты, но Лар уже и так нарушил все
приказы и запреты Строгова. Решительно пора поду-
мать о возвращении. Тем более, что и силы на исходе.
Четырнадцать часов непрерывного полета, да еще в та-
ких условиях. Однако перед возвращением надо попы-
таться немного проникнуть к югу, в сторону экватора
планеты. Может быть, берег там?
♦ * *
Сколько времени прошло? Лар боится бросить
взгляд на часы. Он твердо убежден, что поступает
подло, продолжая полет; подло по отношению к своим
товарищам. Возможно, они еще пытаются искать его,
предполагая, что он попал в аварию или заблудился.
А его гонит вперед ненасытная жадность первооткры-
вателя ..
«Я поступаю как подлец, — думает Лар и... стис-
кивая зубы, продолжает полет. — Хотя бы островок,
небольшой островок, — твердит он, — и я сразу попы-
таюсь возвратиться».
Порыв урагана, более мощный, чем все предыдущие,
прижимает диск ракеты к самой поверхности моря.
Волны тяжело бьют в плоское дно корабля. Пенис-
тый маслянистый вал перекатывается через верхние
иллюминаторы. Этого еще не хватало! Утонуть в
нефти!
Лар с трудом стабилизирует ракету, поднимает ее
над гребнями волн. Ураган разметал облака. Потолок
черных туч высоко. Взлетев на сотню метров, Лар с
изумлением видит, что море на громадном пространстве
закипает. Кипение усиливается. Гигантские пузыри
газа бьют из бурлящей нефти, взрываясь над волнами,
как бомбы.
Лару начинает казаться, что он различает вдали ба-
гровое зарево. Без сомнения, он не ошибся... Низкий
горизонт светлеет, потом пригасает и снова начинает
багроветь. Там впереди происходит что-то невообрази-
мое. .. Надо бежать, но куда — назад, вверх?.. Ракета
крутится, как волчок, в тисках чудовищного смерча.
12 Ценз бессмертия
177
Лар включает двигатели на полную мощность. Нет...
Пробиться наверх сейчас невозможно. Ураган снова
прижимает диск корабля к кипящим волнам.
«Неужели конец?» — проносится в мозгу Лара.
Еще нет... Неодолимый вихрь вдруг подхватывает
ракету и уносит прочь от багрового пятна, мигающего
у горизонта
Снова мрак. Корпус корабля вибрирует. Лару ка-
жется. что его тело рассыпается на части. Он тщетно
пытается сообразить, куда увлекает корабль атмосфер-
ная струя. Перед глазами пляшут экраны локаторов,
шкалы приборов. Бессмысленно скачут стрелки Ка-
жется, уносит на юг, в сторону экватора планеты...
А может быть, к северу или назад — к тому страшному
багровому пятну? Наконец вихрь ослабевает настолько,
что корабль снова становится управляемым. Море
внизу еще кипит, но температура за бортом стала ниже.
«Кажется, вырвался, — думает Лар. — Вот теперь
я знаю, что Порецкий не ошибся. За пределы «спокой-
ной облачности» пути нет. Во всяком случае, на такой
ракете, как моя... Надо возвращаться... Надо... А как
же твердая кора? Так и не увижу ее? Сделаю еще одну
попытку. Последнюю... Должны же быть острова в
этом море. Покружу южнее. Слишком многое позади,
чтобы теперь отступать...»
Внезапно на экране радара появляется резкий зуб-
чатый контур. И тотчас луч рефлектора нащупывает
что-то неподвижное в мятущемся хаосе туч и масляни-
стых черных волн. Берег, остров?.. Лар снижает ско-
рость. Ракета медленно приближается, ощупывая лу-
чом неподвижный предмет, о который разбиваются
тяжелые черные валы. Это небольшой плосковерхий
островок, с крутыми ступенчатыми берегами. В ярких
лучах рефлекторов обрывы поблескивают, как черное
стекло.
Страшная слабость приходит на смену напряжению
последних часов. Твердая кора планеты!.. Вот оно, то,
к чему он стремился! Что это, лава или?.. Негнущи-
мися пальцами Лар сжимает рычаги управления. Ниже,
еще ниже. С трудом преодолевая порывы урагана, диск
ракеты повисает над самой поверхностью островка. Ме-
ханический манипулятор пытается взять пробу... Не-
удачно. Новая попытка — и опять неудача. Смерч от-
178
брасывает диск ракеты далеко в сторону. До крови за-
кусив губы, Лар приближается к поверхности островка
в третий раз. И в этот момент атмосферная струя бро-
сает корабль на плоскую вершину острова. Сильней-
ший удар. С треском лопаются эластичные пояса креп-
ления. Наружные рефлекторы меркнут. Теряя созна-
ние, Лар скорее чувствует, чем слышит, как умолкает
негромкий пульс двигателей.
* * *
Сколько часов или дней находится он на этом ост-
рове? .. Периоды беспамятства сменяются краткими
мгновениями просветления. Шлем спас его — ослабил
удар Это как насмешка судьбы. Лучше бы сразу...
Руки целы, и Лару удалось освободиться от повреж-
денного шлема. Зато нога... Вероятно, она сломана в
нескольких местах. При малейших движениях он те-
ряет сознание от боли.
Герметичность кабины не нарушена, и прибор, очи-
щающий воздух, пока работает. Его индикатор светит
в темноте неярким зеленым светом. Может быть,
Лар умрет раньше, чем прекратит работу этот при-
бор. .. Лучше бы сразу, чем задыхаться несколько
часов.
Почти все приборы вышли из строя, лишь слабо
светит экран одного из локаторов и каким-то чудом
уцелел передатчик, автоматически переключившийся
на аварийный сигнал. Он шлет в ревущую темноту тре-
вожный зов о помощи. Выключить бы его, но для этого
надо доползти до панели управления, а боль не позво-
ляет шевельнуться.
«Плата за жадность, — думает Лар. — Разумеется,
так и должно было случиться. Строгов был прав...
Впрочем, теперь это уже безразлично. Вот только
жаль, так жаль, что пропали все наблюдения. Конечно,
их повторят позднее, но сколько еще времени люди не
будут знать, что скрывает облачный покров этой пла-
неты. Я-то теперь знаю, но какая от этого польза...
Если когда-нибудь и найдут мою ракету, все, что я
узнал за последние часы, уже не пригодится... А ско-
рее всего — ураган просто сбросит ракету в нефтяное
море. Впрочем, пока она лежит как приклеенная на
12*
179
вершине... Интересно, что это за породы? Эх, так и не
успел узнать...»
Беспамятство... И снова ощущение яви... Зелено-
ватый экран локатора. Еще работает. Фосфоресцирую-
щие отблески в иллюминаторе... Конечно, бред... от-
куда там взяться свету!..
И все же, чуть приподнявшись, Лар отчетливо ви-
дит гребни огромных валов, лижущих берега острова...
Бесформенные светящиеся тела, похожие на гигант-
ских остроносых мокриц, выползают из кипящих волн
и, окружив ракету, что-то вынюхивают...
Какие странные галлюцинации! Теперь голос Стро-
гова. .. Он настойчиво повторяет что-то, и гигантские
черные тела исчезают в волнах...
«Это уже конец — умираю... Земля, моя Земля...»
Лар хотел бы улыбнуться, но чувствует лишь, как
по щекам скатываются слезы...
СНОВА НА «ЗЕМЛЯНИНЕ»
— Конечно, это чистейшая случайность, что уда-
лось разыскать его ракету, — сказал в заключение
Строгов. — Такое бывает раз в жизни... У него работал
аварийный передатчик и потом — свечение вокруг
острова...
— Но что это могли быть за живые существа, кото-
рых ты спугнул у его ракеты? — спросил Порецкий. —
Поразительно: паро-углеводородная атмосфера, нефтя-
ной океан — и крупные живые организмы. Расскажи о
них чуть-чуть подробнее, Николай.
Строгов усмехнулся.
— У меня было время их разглядывать! Я думал
лишь о том, как произвести стыковку при таком ура-
гане и как оторвать его ракету от полужидкого ас-
фальта, в который она влипла.
— Весь остров был из асфальта? — поинтересо-
вался Коро.
— Как будто весь целиком.
— И других островов вы не видели?
— Нет.
— Значит, все наши автоматические станции и
180
ракеты-зонды покоятся на дне нефтяного океана Ве-
неры
— Вероятно... Во всяком случае, я не слышал ра-
диосигналов ни одной из них. Скорее всего, на дне по-
коятся только их обломки.
— Не кажется ли вам, друзья, что наши уважаемые
предки дали маху, назвав эту планету именем богини
красоты? — заметил Порецкий. — Венера, а при бли-
жайшем знакомстве — мрак, бушующий нефтяной
океан, населенный гигантскими червями... Еще не так
давно писатели-фантасты отправляли своих героев воз-
делывать тропические джунгли Венеры, изменять кли-
мат, добывать уран...
Прав оказался профессор Тумов. Он возражал сто-
ронникам вулканического происхождения атмосферы
Венеры и писал о ее углеводородном составе... Впро-
чем, даже он не додумался до существования нефтя-
ного океана.
— Правда лежит посредине, — возразил Коро. —
Сторонники вулканической теории тоже правы. В
конце концов, вся эта нефть и вода на Венере, по-види-
мому, глубинного происхождения. Это продукты ка-
ких-то извержений. Ведь при извержениях земных
вулканов в атмосферу тоже выбрасывается громадное
количество водяных паров и различных газов. Среди
них есть и углеводороды. Венера ближе к Солнцу, и
преобразование глубинного вещества должно происхо-
дить здесь иначе, чем на Земле. А может быть, и Земля
переживала нечто подобное в давно минувшие геологи-
ческие эпохи.
Извержения здесь, конечно, продолжаются и сейчас;
в них одна из причин бурной атмосферной циркуляции.
Может быть, и активность ионосферы как-то связана с
периодическими усилениями вулканизма. Во всяком
случае, вулканические явления на Венере играют важ-
нейшую роль. Гигантские взрывы, отзвуки которых мы
наблюдали "с нижней орбиты, и зарево, которое видел
Лар, без сомнения, связаны именно с ними. При неко-
торых извержениях, вероятно, выделяется свободный
кислород; тогда происходят гигантские вспышки неф-
тяного океана и атмосферы, насыщенной парами нефти.
Лару и вам, Николай Петрович, крупно повезло, что вы
не наткнулись на вулканический очаг.
181
— Безумцам всегда везет, — проворчал Строгов.
— Это был настоящий героизм, — убежденно за-
явил Порецкий. — С большой буквы героизм. Вы оба —
герои. И ты и Лар. Я успел прослушать часть магнит-
ных записей, продиктованных им во время полета.
Этим записям нет цены...
— Он чертовски упрям и настойчив и, конечно,
смел, — задумчиво сказал Строгов. — И еще хорошо,
что он очень правдив. Едва придя в себя, он сразу ска-
зал, что сознательно действовал вопреки приказаниям
и готов за это отвечать. А ведь он мог придумать что
угодно... Но, конечно, он авантюрист... Рвется все сде-
лать сам. На такого нельзя положиться...
— Этот случай его многому научил, — возразил
Коро. — Ведь если бы не вы...
— Не знаю... У меня к нему очень двойственное от-
ношение. Мне нравится его смелость, но... при следую-
щем космическом рейсе я, пожалуй, не захочу иметь
его в составе своего экипажа
— Ты уже говоришь «пожалуй», — улыбнулся По-
репкий. — Если бы не его отвага и... недисциплиниро-
ванность, мы возвращались бы сейчас к Земле с го-
раздо более скромными результатами. Согласись, капи-
тан, что, если бы он послушал тебя и возвратился сразу
же после старта, ты не разрешил бы нового атмосфер-
ного полета.
— Нет... И был бы прав! Мы все трое наблюдали
тот атмосферный взрыв.
— Ну, вот видишь...
— Поэтому и говорю о своем двойственном отно-
шении.
— Победителей, как известно, не судят.
— Не знаю... Космическое право еще не создано, но
в космических рейсах существуют свои, особые за-
коны. .. Подумайте, что получится, если каждый ста-
нет поступать, как Лар. Ведь как одиночка он про-
играл. ..
— Ты тоже действовал как одиночка.
— Это совсем другое, — усмехнулся Строгов. —
Нет, я действовал как представитель коллектива...
Я не мог иначе... И каждый на моем месте поступил
бы так же.
182
И НА ЗЕМЛЕ...
Земля встречала их как героев. Академии наук
крупнейших государств Земли распахнули перед ними
свои двери. В научном мире самых высоких почестей
был удостоен Ларион Русин, первым совершивший бес-
примерный полет в пределах венерианской атмосферы.
Он был избран действительным членом Академии наук
СССР и почетным членом десятка иностранных акаде-
мий, Но высший Совет астронавтики тайным голосова-
нием на пять лет лишил академика Русина права уча-
ствовать в экспедициях на другие планеты.
* * *
Зачитав решение, генерал-председатель Совета ска-
зал Лару:
— Подумайте обо всем хорошенько... Мы ценим
вашу отвагу и энтузиазм исследователя. Даже те, кто
сегодня требовал навсегда дисквалифицировать вас как
космонавта, подчеркивали, что вы совершили выдаю-
щийся научный подвиг. И все же вы сознательно по-
ставили под угрозу успех экспедиции... Я уже не го-
ворю, что ваши открытия удалось сохранить только
благодаря мастерству и мужеству Строгова. А если бы
он погиб? Это означало бы не только безвозвратную
потерю всех собранных вами материалов. Вы забыли,
что в настоящей науке время подвигов ученых-одино-
чек давно миновало. Забыли, что теперь каждое круп-
ное открытие — результат усилий, труда, воли, геро-
изма больших коллективов. Ваша вина, дорогой Ларион
Викторович, не только в недисциплинированности, но
и в противопоставлении себя коллективу. Именно это
второе особенно утяжелило ее...
Мы говорили сегодня и о Строгове. Мнения разде-
лились, но лично я думаю, что в создавшейся обста-
новке Николай Петрович тоже был не совсем прав.
Он — опытнейший космонавт — проявил чрезмерную
осторожность. Вероятно, ему следовало разрешить ат-
мосферную разведку раньше. Тогда она пошла бы более
систематично... Однако мы все согласились, что по-
следующими действиями Строгов полностью искупил
свой грех. А вашу вину, уважаемый академик, вам
183
предстоит искупать пятью годами вынужденного пре-
бывания на Земле. Мы знаем о ваших планах, пони-
маем, что эти пять лет будут для вас нелегкими, но по-
ступить иначе мы не можем...
г
* * *
Уже стемнело, когда Лар вышел из здания Совета
автонавтики. Коро ждал у подъезда.
— Ну что?
— Пять лет... не буду летать.
— Они не должны так... — горячо начал Коро. —
Мы все заявим протест...
— Нет, — тряхнул головой Лар, — никакого про-
теста! Ведь в главном-то они правы... Но мы еще бу-
дем летать вместе...
— Смотри, это она, — Коро указал в темнеющее
небо.
За далекими башнями высотных зданий на фоне
угасающей оранжевой зари ярко блестела звезда.
Лар быстро взглянул и опустил голову.
— Пять лет, — пробормотал он. — За пять лет вы
много успеете... Счастливцы...
КОГДА
МОЛЧА Т
ЭКРАНЫ

1st
.11
“ Пока не совсем понятно, что происходит е
экспериментальными ракетами, — сказал профессор
Таджибаев. — Как только скорость приближается к
субсветовой, — теряем информацию. Экраны умол-
кают. ..
Он указал на матовые прямоугольники экранов.
— Ваши ракеты перестают существовать, кол-
лега, — старый академик Кранц желчно усмехнулся. —
Перестают существовать как физические тела. При до-
стижении критической скорости их масса превращается
в энергию.
— Стоит ли возобновлять старый спор, — мягко
возразил Таджибаев. — Все варианты расчетов пока-
зывают, что масса ракеты должна сохранять устойчи-
вость не только при субсветовых, но и при сверхсве-
товых скоростях. Поэтому мы и начали строить фотон-
ные ускорители, способные сообщать кораблю ско-
рость, превышающую скорость света... Достигают ли
наши ракеты такой скооости — другой вопрос. Этого мы
пока не знаем. Экраны молчат... Но все наши пред-
ставления покоятся на ваших выводах. Разве не вам
удалось доказать, что скорость света — совсем не такая
постоянная величина, как считали в двадцатом столе-
тии? Когда Высший Совет даст наконец согласие на от-
правку фотонной ракеты с людьми...
— Именно это я и считаю авантюрой! Эксперимен-
тальные фотонные ракеты с автоматами уже обошлись
человечеству дороже хорошо оснащенной звездной экс-
педиции. Труд миллионов людей, колоссальные коли-
чества энергии, по-видимому, израсходованы впустую.
Мы не знаем судьбы исчезнувших ракет и, вероятно,
никогда не узнаем. И вот теперь, еще ровно ничего не
доказав, вы готовы рисковать жизнью людей... Пой-
187
мите, мои выводы — гипотеза. Ни мне самому и никому
другому не удалось подтвердить их экспериментально.
И при жизни нынешнего поколения это едва ли уда-
стся. .. А вы пытаетесь воплотить их в конструкцию
космических кораблей. Вы фантазер, коллега, одержи-
мый фантазер .. На следующем заседании Совета я
буду голосовать за прекращение экспериментов с фо-
тонными ракетами.
— А я — настаивать на их продолжении, — тихо
сказал Таджибаев. — Ия убежден, что выводы вашей
гипотезы подтвердит нынешнее поколение астронавтов.
* * *
Профессор возвратился с заседания Совета акаде-
мии ночью. Сквозь прозрачный купол Главного пульта
управления Юрий увидел, как вспыхнули в долине зе-
леные сигнальные огни ракетодрома. Потом серебри-
стая сигара ртратоплана скользнула на фоне зубчатого
покрытого снегом хребта вниз, навстречу разноцвет-
ной россыпи огней далекого поселка.
Юрий взглянул на матовые контрольные экраны.
Они молчали. Глазки сигнальных ламп не светились.
Стрелки приборов замерли на нулевых отсчетах. С тех
пор как была потеряна связь с последней эксперимен-
тальной ракетой, гигантская обсерватория замерла в
напряженном ожидании.
Огромные радиотелескопы, установленные на высо-
чайшей вершине Зеравшанского хребта — ледяной пи-
рамиде Чимтарга — день и ночь нацелены в бескрайние
дали космоса — туда, где исчезли ракеты. Вся прием-
ная аппаратура настроена так, чтобы ловить и расшиф-
ровывать только сигналы фотонных ракет. Сложней-
шая система фильтров задерживает любые посторон-
ние излучения, начиная от земных радиопередач и кон-
чая потоками частиц, которые непрерывно шлет кос-
мос. Поэтому молчат экраны и не шелохнутся стрелки.
От исчезнувших ракет нет известий.
Конечно, если бы там были люди, они могли бы
что-то предпринять. Но там — автоматы. Совершен-
нейшие автоматы, которые когда-либо создавались зем-
ными кибернетиками. Автоматы выполняют заданную
программу. А каждая программа предусматривает ко-
188
нечное число операций. Перед непредусмотренной слу-
чайностью автоматы бессильны.
Юрий набросил легкую меховую куртку и через уз-
кую дверь вышел на круглую террасу, окаймляющую
прозрачный купол Главного пульта. Ночной воздух
высокогорья был неподвижен и обжигающе холоден.
Искрящаяся россыпь звезд казалась удивительно близ-
кой. Юрий отыскал глазами большой крест Лебедя.
Двадцать пять лет назад туда, к планетам голубой зве-
зды 61 Лебедя улетела Вторая звездная экспедиция.
Астронавты стартовали с Земли в год рождения Юрия.
Корабли Второй звездной были рассчитаны на обычное
ядерное горючее, каким пользуются ракеты в пределах
Солнечной системы. И сами межзвездные корабли мало
отличались от межпланетных. Они были лишь гораздо
больше по размерам и обеспечивали максимум удобств
поколениям людей, которым предстояло смениться во
время полета. Лишь правнуки астронавтов Второй
звездной возвратятся на Землю. Связь с кораблями
экспедиции давно утрачена, но это никого не тревожит.
Так и должно было случиться. Двадцать пять лет назад
радиоаппаратура еще не была столь совершенна, как
теперь...
За последнюю четверть века созданы новые ракеты.
На них уже можно осуществить путешествие к бли-
жайшим звездным мирам одному поколению людей.
И, вероятно, Третья звездная экспедиция, отправка ко-
торой запланирована через десять лет, возвратится на
Землю раньше Второй.
«Годы, бесконечные годы, — думает Юрий. — Даже
и теперь для звездного полета нужен целый век чело-
веческий. Конечно, Таджибаев прав... Путь в Большой
космос должен быть иным... Задачу решат не меж-
планетные «тихоходы», а фотонные корабли, пожираю-
щие пространство на субсветовых и световых скоро-
стях. Только они сохранят человеку бесценное время
и откроют пути в галактические дали. Время! Оно про-
должает оставаться загадочным, как в древности. . За-
гадочным и пока всесильным...
Если бы эксперимент с фотонными ракетами удал-
ся! .. Неужели скорость света — непреодолимый ба-
рьер, как считает академик Кранц, и дальше ничего
нет? .. Таджибаев не мог ошибиться!.. Абсолютных
189
пределов в природе не существует... Они противоречат
самой сути бесконечного развития... Значит... Значит,
скорость света — только один из многих порогов. Рано
или поздно человечество должно перешагнуть его...
Двести лет назад у людей были хлопоты даже с прео-
долением звукового барьера скорости...
Что же все-таки решил Совет?.. А если на этот раз
Кранц одержал победу?.. Он, конечно, великий ученый
и человек — Артур Кранц. Первая и Вторая звезд-
ные — его детища. Им он посвятил себя без остатка,
отдал всю энергию, весь свой огромный талант иссле-
дователя и конструктора космических кораблей. Отдал,
зная, ч1о ему не суждено узнать о результатах. Он
очень стар и болен и, как все старики, немного консер-
вативен. Прежде он не верил в успех опытов Таджи-
баева, но и не выступал против них. А теперь стал яро-
стным противником. Он опасается, что продолжение
экспериментов с фотонными ракетами задержит от-
правление Третьей звездной. Он уже возражал против
старта их последней ракеты, но тогда Таджибаеву уда-
лось убедить Совет...»
Три года Юрий работает в этих горах вместе с Тад-
жибаевым. Неужели время истрачено напрасно? Пер-
вая ракета должна была возвратиться два года назад.
Она не вернулась. Послали вторую. Она тоже исчезла
бесследно. И теперь третья... А если дело в относи-
тельности времени? Если Альберт Эйнштейн все-таки
был прав?.. В двадцатом веке его теория господство-
вала в физике... Позднее, когда удалось понять физи-
ческую сущность гравитационного поля, многое в пред-
ставлениях Эйнштейна было пересмотрено. Межпла-
нетные полеты также не подтвердили зависимости вре-
мени от скорости движения. Однако она может суще-
ствовать для субсветовых скоростей... Тогда стала бы
понятной потеря связи с ракетами... Несоизмеримость
времени! Для Земли фотонные ракеты уже мчатся
сквозь космическое пространство будущего. Находясь
на Земле, учесть несоизмеримость времени невозможно.
Человек должен сам совершить путешествие на такой
ракете. ‘ Когда он возвратится, станет известной по-
правка на время. Но год путешествия на фотонной ра-
кете может оказаться равным и двум земным годам, и
тысяче лет.
190
«А это значит... Это значит, что наши ракеты
могут вернуться гораздо позже, чем мы их ожида-
ем, — думает Юрий, — например, когда никого из
нас уже не будет в живых... И если лететь на такой
ракете...»
Юрий смотрит вниз на блестящие петли автомагист-
рали. Они пустынны. Профессор задержался внизу в
поселке. Пожалуй, это хорошо Если бы их постиг-
ла неудача, Таджибаев приехал бы прямо в обсерва-
торию.
Полной грудью Юрий вдыхает морозный воздух и
улыбается. Бросает взгляд на часы. Скоро одиннад-
цать. .. Значит, в Москве восемь. В восемь вечера по
московскому времени он каждый день разговаривает
по видеофону с Лю.
Лю — дочка Таджибаева. Собственно, ее зовут
Леона, но для Юрия она просто Лю, его самый близкий
друг и товарищ. Они любят друг друга. Раньше их на-
зывали бы «мужем» и «женой». Раньше было много не-
нужных слов и странных условностей...
Через год Лю окончит Академию кибернетики. То-
гда они смогут подолгу жить и работать вместе. Лю
мечтает расшифровать с помощью электронных ма-
шин таинственную письменность атлантов — древней-
шего из культурных народов Земли. А может быть,
если опыты Таджибаева окончатся успешно, Юрий и
Лю станут участниками «Первой звездной F» — пер-
вой экспедиции землян на фотонном космическом ко-
рабле. Они станут пионерами Большого космоса — пер-
выми исследователями планет далеких солнц. И, кто
знает, не там ли, на одной из неведомых планет, Лю
сможет разгадать великую загадку атлантов, таинст-
венных пришельцев из космоса, много тысячелетий ца-
зад обосновавшихся на Земле и передавших землянам
частицу своих знаний...
Юрий возвращается в башню Главного пульта уп-
равления. Матовые экраны молчат, стрелки не изме-
нили своего положения. Ленты самопишущих приборов
неподвижны. По винтовой лестнице Юрий спускается
на несколько этажей вниз. Открывает дверь в свою ла-
бораторию. Садится перед экраном видеофона. Сейчас
этот экран тоже молчит, но стоит нажать кнопку...
Юрий нажимает кнопку, и экран оживает. Стреми-
191
тельно сменяют друг друга десятки цветных кадров,
слышны обрывки фраз, смех, музыка. Осторожно вра-
щая рукояти настройки, Юрий отыскивает ту един-
ственную волну, которая свяжет его с Леоной...
Вот ..
На экране возникает знакомая комнатка. Здесь, на
двадцать шестом этаже огромного дома в юго-западном
районе старой Москвы, живет Лю. Видна спинка низ-
кого кресла, часть кремовой стены, окно. За окном
белые корпуса Академии кибернетики. Лучи захо-
дящего солнца отражаются в блестящих полусферах
башен.
Юрий ждет, но Лю не появляется на экране. В ком-
нате ее нет. Странно, что она опаздывает, обычно она
точна и аккуратна...
Проходит три, пять, десять минут. Юрий продол-
жает сидеть перед немым экраном. Яркий прямоуголь-
ник окна в комнате Лю постепенно темнеет. В Москве
заходит солнце...
Что помешало ей прийти? Юрий немного встрево-
жен. Может, не ждать, а вызвать еще раз ночью? Он
уверен, что так будет благоразумнее, и тем не менее
не отходит от видеофона... И вдруг на экране что-то
меняется. Юрий еще не видит Лю, но уже знает, что
она появилась в комнате.
На какой-то миг изображение тускнеет, но Юрий
не дает ему исчезнуть. Вот оно снова становится рез-
ким. Лю глядит с экрана. Рыжие пушистые волосы,
темные брови, чуть раскосые блестящие глаза. В глу-
бине зрачков притаилась смущенная улыбка. Губы
приоткрыты. Леона чем-то взволнована, а может быть,
просто торопилась...
Некоторое время они молча смотрят друг на друга.
Юрий щурится — там, в Москве, последние солнечные
лучи упали на экран.
Лю первая нарушает молчание:
— Прости, что опоздала... Но я не виновата. Это
декан... Зато теперь знаю, когда приеду... Ровно че-
рез неделю Пятого июня вечером встречай меня в Вар-
заминоре... Ты доволен?
Он отрицательно трясет головой:
— Это долго! Я приеду за тобой в Москву.
— Отец разрешит?
192
— Он уже обещал.
— А потом?
— Завтра все станет ясно. Может быть, освобожусь
на месяц-полтора и поедем путешествовать. Куда-ни-
будь в Полинезию...
— Ой, постарайся освободиться, Юр. Дело в том,
что я... — Она опустила глаза. — Я не буду стажиро-
ваться в вашей обсерватории. Во всяком случае этот
ближайший год. Академик Кранц предложил пройти
практику в кибернетической лаборатории его института
в Алма-Ате.
— Кранц — тебе?
— Я просто не ожидала. И, разумеется, не могла от-
казаться. Декан сказал, что это большая честь для дип-
ломантки академии... В начале августа я должна на-
чать работу в Алма-Ате.
— Когда ты видела Кранца?
— Только что. Поэтому опоздала. Два часа назад
Кранц возвратился из Ташкента.
— Понимаю... Больше он ничего не говорил?
— Нет, а что?
— Так...
— Ты расстроен?
— Не знаю. Это очень неожиданно.
— Но ты понимаешь, что отказываться было глупо.
— Конечно .. Впрочем, не понимаю, почему Кранц
заинтересовался твоими атлантами.
— Ия еще не понимаю. Но в его алма-атинской ла-
боратории самые совершенные электронные машины.
Это как раз то, что мне надо. Ну, не хмурься, Юр. Мы
будем почти рядом. Из Алма-Аты к вам полчаса по-
лета. ..
— Да-да... Если хребет не закрыт облаками...
Послышался легкий треск. На соседнем малом эк-
ране появилось лицо профессора Таджибаева.
— Прости, Лю! Вернулся твой отец и вызывает к
пульту управления. Я дежурю сегодня.
— Тогда торопись. Но ты еще не сказал: у вас ни-
чего нового?
Он отвел глаза в сторону.
— Пожалуй, ничего.
— Ты говоришь так, словно не очень уверен*
— Нет-нет! Пока ничего.
13 Цена бессмертия
193
— А экраны?
— Молчат по-прежнему. Спокойной ночи, малень-
кая Лю! И пусть время ускорит свой бег.
— Пусть время ускорит свой бег. На неделю. А по-
том пусть замедлит, Юр...
* * *
Таджибаев испытующе глядит на своего помощ-
ника.
— Ничего нового, профессор. Экраны молчат.
— Свяжись с нашим космодромом в Центральных
Каракумах, дорогой. Узнай, в каком состоянии монтаж
четвертой фотонной.
— Я разговаривал с ними вечером. Послезавтра на-
чнут монтаж главного ускорителя.
— Пусть не начинают.
— Не начинать?! Значит...
— Ничего не значит. Корпус необходимо подверг-
нуть еще раз термической обработке. Десятикратной...
С максимальной достижимой температурой и давле-
нием.
— Терранит может не выдержать, профессор.
— Если не выдержит, в ближайшие годы старта не
будет. А если выдержит, — в четвертой фотонной по-
летят люди.
— Когда?
— Ровно через год.
— Даже если ни одна из ранее отправленных фо-
тонных ракет еще не возвратится?
— Даже и в этом случае, дорогой!
— Значит, победа?
— Совет дал согласие на... последнюю пробу. Если
она окажется удачной, Третья звездная, вероятно, бу-
дет отправлена на фотонных ракетах. Если неудач-
ной, — опыты с фотонными ракетами придется прекра-
тить, — по крайней мере, до отправления Третьей зве-
здной. ..
— Неужели на Земле так плохо с энергией?
— В ближайшие годы ожидать увеличения энерге-
тических ассигнований на межзвездные полеты не при-
ходится. Мы существовали за счет энергии, отпускае-
мой Кранцу. С приближением срока отлета Третьей
194
звездной этот источник для нас закроют. Значит, надо
либо форсировать работы и доказать, что эпоха ракет,
приводимых в движение самыми быстрыми частицами
Вселенной — фотонами, уже наступила, либо признать
поражение и отступить — временно отступить, открыв
дорогу усовершенствованным звездолетам старой кон-
струкции. При таком размахе работ излишков энергии
на Земле в ближайшие десятилетия не будет. «Проб-
лема номер один» сейчас — улучшение климата пла-
неты. .. Она поглощает две трети всей энергии земных
станций. А в ближайшие годы начнутся .огромные ра-
боты по уничтожению льдов Антарктиды...
Кстати, я сегодня узнал, что и наш эксперименталь-
ный космодром в Каракумах доживает свой век. По
Плану Великих Преобразований решено превратить
Каракумы во внутреннее море. Представляешь, доро-
гой. через пять—шесть лет все работы там должны быть
прекращены, люди переселены — и начнется подго-
товка к общему погружению Каракумской плиты. Гео-
физики рассчитывают опустить ее почти на километр.
Хотят уплотнить подкоровое вещество мантии. Тогда в
Каракумах возникнет внутреннее море с глубинами
шестьсот—восемьсот метров. Это Каракумское море,
вместе с целой системой подобных внутренних морей,
должно изменить климат Центральной Азии.
Вот так, мой мальчик. В первую очередь надо сде-
лать уютной родную планету. «Проблема номер два» —
межпланетные связи, освоение планет Солнечной си-
стемы Конечно, очень важное дело!.. А наши фотон-
ные ракеты — часть, только часть «проблемы номер
три»: разведки межзвездных трасс. Так обстоит дело
с энергетикой нашей эпохи. Неплохо обстоит, но и не
так хорошо, как нам с тобой хотелось бы...
* * *
В курортном поселке на атолле Таэнга радио и ви-
деофоны включались один раз в сутки по вечерам и
только на полчаса. Уэми — главный врач курорта, по-
линезиец по происхождению — хотел создать у отды-
хающих иллюзию отрешенности от стремительного бега
жизни на шести континентах Земли. Он был убежден,
что для полноценного отдыха необходимы й доста-
13*
195
точны лишь тень пальмовой рощи, коралловый песок
пляжа и голубые воды внутренней лагуны атолла.
На Таэнга все было организовано так, чтобы жизнь
текла медленно и тихо, как столетия назад. Малень-
кие домики с микроклиматизаторами и душевыми ка-
бинами напоминали тростниковые хижины, крытые
пальмовыми листьями. Правда, и тростник, и пальмо-
вые листья, и яркие плетеные циновки на полу имити-
ровались сочетаниями разноцветных пластмасс... Изы-
сканные блюда, с точно подсчитанным количеством
калорий, изготовляемые сверкающими автоматами в
подземной электронной кухне, подавались к столу на
тарелках, похожих на плоские перламутровые рако-
вины.
Вечерами мягкие световые рекламы настойчиво ре-
комендовали обитателям курортного поселка не носить
ничего, кроме купальников таэнга — самой простой,
элегантной и гигиенической одежды, изобретенной або-
ригенами Полинезии еще в эпоху людоедства. Возле
кафе, баров, спортивных и танцевальных площадок ви-
сели строгие предупреждения: «Вход разрешен только
в купальных костюмах таэнга». Единственным видом
транспорта, допущенным на острове, были старинные
велосипеды без моторов и легкие пластмассовые яхты,
корпуса которых напоминали полинезийские пироги.
Даже к соседнему острову, где находился ракетодром,
отдыхающих увозили на медлительных белых электро-
ходах, в других местах давным-давно отправленных в
музеи.
Правда, местные шутники утверждали, что в под-
земном ангаре Таэнга хранится стремительный атомо-
ход на подводных крыльях, покрывающий расстояние
до соседнего острова за час с небольшим. Впрочем,
этому мало кто верил...
С давних времен известно, что даже вполне почтен-
ные серьезные люди, попадая на курорт, порой превра-
щаются в беззастенчивых болтунов. Одни острят по
каждому поводу, другие бранят все вокруг, третьи надо
всем издеваются... А потом все требуют книгу отзы-
вов и исписывают целые страницы в память о своем
пребывании.
Механик с Марса, человек солидный, крупный уче-
ный, оставил в книге отзывов на Таэнга запись в сти-
196
хах Старинным ямбом он объявлял, что с радостью
возвращается на Марс и без малейшего сожаления по-
кидает «райский осгров Таэнга», где даже сны, воздух
и белый песок лагуны — ненастоящие ..
Юрий и Леона листали книгу отзывов, дожидаясь
вечерней радиопередачи.
— Признаюсь, у меня отпала охота писать что-либо
сюда, — сказал Юрий. — Эта книга тоже какая-то «не-
настоящая», как и весь курорт. Когда-то давно суще-
ствовало понятие «бюрократия». Форма его с годами
менялась, но сущность оставалась одна и та же Она
заключалась в доведении всего до абсурда... Здесь, на
Таэнга, до абсурда доведено стремление заставить чело-
века отдыхать. Я понимаю этого коллегу с Марса.
Я тоже скоро начну писать стихи о тарелочках-рако-
винах, о синтетических ананасах и о цветах с нейтраль-
ными запахами. Бедные цветы! Их запахи стерильны.
Из них искусственно изъято все, что может подейство-
вать на человека возбуждающе или, наоборот, навеять
грусть .. Я устал дожидаться получасовой радиопере-
дачи, как награды за хорошее поведение, устал от все-
видящих электронных глаз с их вкрадчивыми сове-
тами: «Не пора ли вам выйти из воды», «Не пора ли
вам уйти в тень», «Не следует ли вам полежать на
солнце»...
— Это все делается с самыми лучшими намере-
ниями, Юр, — улыбнулась Леона.
— Вот это самое страшное, дорогая! И ты посмотри,
что написал наш общий друг доктор Уэми в ответ на
жалобу марсианина. «Стихи хороши, но: 1) на Таэнга
риф, пляжи, океан, пальмы, воздух и солнечный свет
являются абсолютно натуральными; 2) искусственная
климатизация на пляжах не применяется; 3) бабочки,
цикады и птицы, в основном, натуральные (большин-
ство видов завезено из Австралии). Автору стихов реко-
мендовать успокоительные ванны и электронную кли-
матизацию палаты, исключающую появление снов».
Каково! Все-таки хорошо, что мы послезавтра уезжаем.
А может быть, он и нас лишил снов, Лю...
— Нет. Вчера я видела во сне тебя... Но, пожалуй,
мы все-таки напрасно выбрали этот ультрасовремен-
ный курорт. Ты не привык так отдыхать...
— А ты, Лю?
197
— Я не жалею об этих трех неделях. Здесь нет ра-
дио и газет и слишком много синтетики, но зато здесь
каждое утро нас встречал простор океана, и ласковое
солнце, и легкие облака. И, засыпая, мы слушали звон
цикад...
— Австралийских!
— Земных, Юр. Наших земных цикад, а не каких-
нибудь чудовищ марсианской пустыни.
— Тебе нравится здесь?
— Не знаю... Но я так люблю океан... Пожалуй,
океаны — самое прекрасное, что есть на Земле.
Странно, правда? Мои предки были кочевниками пу-
стынь а я больше всего люблю океан.
— У тебя от твоих предков остались только глаза.
— И взгляд на природу, Юр... Опыт и история ми-
нувших поколений живут где-то глубоко внутри нас.
Поэтому мы все такие разные. И это хорошо, не так ли?
— Разумеется .. Не понимаю, однако, почему мол-
чит видеофон.
— Ты уже весь там, на вашем космодроме в Кара-
кумах, — с легким упреком сказала Леона, — или в
Чимтаргинской обсерватории. Я не должна была так
надолго отрывать тебя от твоей работы. Тебе уже скучно
со мной...
— Прием из числа запрещенных. Разве мы не обе-
щали друг другу...
— Разумеется .. Прости! Это так... Голос минув-
ших поколений... Я понимаю, тебе трудно теперь выси-
деть здесь после того, как сообщили, что терранитовый
корпус вашей ракеты выдержал испытания. Вопрос о
старте должен быть решен со дня на день... И может
быть, как раз сегодня...
Вспыхнул экран видеофона. Появилось знакомое
лицо диктора Юрий поспешно придвинул кресло ближе
к экрану.
В радиопередачи Центральной тихоокеанской стан-
ции, обслуживающей огромный курортный район эква-
ториальной области Тихого океана, включались только
известия особой важности. Чрезвычайное сообщение
Высшего Совета Народов было передано после краткого
отчета о ходе строительства Великого термоядерного
кольца Антарктиды — крупнейшей силовой установки,
когда-либо возводимой инженерами Земли и предназ-
198
каченной для уничтожения ледяного панциря Южного
континента.
«Успешные испытания терранита, — торжественно
читал диктор, — позволили внести изменения в планы
исследований Большого космоса. Летом будущего года
впервые в истории космической навигации с Земли бу-
дет отправлена фотонная ракета с людьми. Высший Со-
вет Народов постановил...»
— Ну. вот и все, — сказал Юрий. — Вот, решили. .
Он глубоко вздохнул и, дождавшись конца передачи,
тихо добавил:
— Все-таки кое-что изменилось в мире за время
нашего пребывания здесь... В официальных сообще-
ниях тема звездных перелетов перекочевала с третьего
на второе место. Работа твоего отца, Лю, становится
проблемой номер два...
Леона, полулежа в плетеной качалке, молча глядела
на темнеющий океан. Ее покрытое загаром тело каза-
лось бронзовым в лучах заходящего солнца.
— А тебя могут пригласить для участия в экспеди-
ции? — вдруг спросила она, и ее голос показался Юрию
странно изменившимся и далеким.
Он ответил не сразу. Следил за полетом большого
яркого мотылька. Мотылек приблизился и начал совер-
шать стремительные круги вокруг ионного светильника,
вспыхнувшего под тростниковым навесом.
— Кандидатов будет очень много, — сказал наконец
Юрий. — И, разумеется, строжайший отбор... У каж-
дого, кто захотел бы, шансы попасть в экспедицию не-
велики.
— А сколько человек могут полететь в вашей
ракете?
— Лететь могло бы много. Но в первый полет едва
ли пошлют больше трех-четырех. Обязанности осталь-
ных астронавтов будут выполнять автоматы.
— Ты лучше других знаешь новую систему ракет.
И у тебя есть свидетельство пилота-космонавта. — Она
сделала долгую паузу. — У тебя много преимуществ
перед другими, Юр...
Он молчал.
— А ты хотел бы лететь?
— Вместе с тобой — да.
Она засмеялась.
199
— Триста лет назад это, кажется, называлось га-
лантностью. Смешное слово, правда? В нем есть что-то
искусственное, как в этом курорте... Нет, серьезно, ты
хотел бы лететь?
— Вместе с гобой — да, — повторил он и закусил
губы.
Она удивленно посмотрела на него:
— Но меня не возьмут... Даже в случае твоей на-
стоятельной рекомендации. И потом, скажи, ты дейст-
вительно считаешь полет на фотонной ракете настолько
безопасным, что... — Она не кончила.
— Безопасность — понятие относительное, Лю, —
он старательно подбирал слова. — Первый полет всегда
остается... первым полетом... Всего предусмотреть
нельзя... Но я думаю... мне кажется... для нас с тобой
было бы безопаснее... нет — не то слово, было бы...
лучше, понимаешь, лучше лететь вместе, чем одному
лететь, а другому остаться...
— Не понимаю, — сказала она, заглядывая ему в
глаза. — Ты считаешь, что ваши три ракеты, с кото-
рыми потеряна связь, они... вернутся?
— Я думаю, что они вернутся, — твердо сказал он.
— Папа тоже так думает... Но тогда объясни, по-
чему они не вернулись в назначенный срок? Космиче-
ская навигация не допускает опозданий. Значит, рас-
четы были неточны, а в таком случае...
— Расчеты были точны Однако в них не учтено
возможное «несоответствие времени». Мы еще твердо не
знаем, существует ли оно и как учесть его... Многое
станет ясным по возвращении одной из фотонных ра-
кет. .. Конечно, если «несоответствие времени» влияет
на курс, ракета может затеряться в космосе. Автоматы
в этом случае окажутся бессильны: введение поправки
на время не предусмотрено их программой... Но если
в ракете будет находиться человек, он сможет, даже не
зная величины «несоответствия времени», ввести необ-
ходимые исправления в курс и рано или поздно найдет
путь к Земле. Вот почему в четвертой фотонной дол-
жны лететь люди.
— А это «несоответствие времени» может быть ве-
лико?
— Не знаю... Никто этого не знает... Впрочем, если
200
оно существует, то, вероятно, зависит от скоро-
сти ракеты.
— Оно имеет практическое значение?
— Если бы не имело, вероятно, наши ракеты уже
возвратились бы.
— Увы. Все это гипотезы... Но ты не ответил на
мой вопрос об участии в экспедиции — только твоем
участии, Юр
Он колебался:
— Ты задала трудный вопрос, дорогая... Разумеется,
я хотел бы лететь. Но... Если бы ты попросила ос-
таться. — может быть, я не стал бы настаивать на
полете
Она испытующе глянула на него и чуть отодвину-
лась.
— Но второго такого случая не представится. Вер-
нее, второй полет будет обычным полетом по прото-
ренному пути. . Ты мог бы отказаться от единствен-
ного шанса?.. От участия в великом свершении...
Ради меня?
— Тебя это удивляет?
Она рассмеялась:
— Нет-нет, я слишком хорошо знаю тебя. Иначе
могла бы поверить... Значит, у тебя действительно нет
шансов. Поэтому так легко из двух возможных ты вы-
бираешь меня, хитрец...
Он сокрушенно покачал головой:
— Ты ловко уличила меня. Но скажи, а ты хотела
бы лететь?
— Нет... И знаешь почему? Потому, что меня все
равно не возьмут.
— Это верно... В составе первого экипажа будут
только мужчины. Но если бы, если бы ты могла ле-
теть? ..
— Не знаю, не думала об этом, — она замолчала,-
отвернулась. — Не знаю .. На Земле так много пре-
красного и столько надо сделать... Не каждому дано
прокладывать пути... в неведомое. А я так люблю
нашу милую Землю. Всю ее... Этот океан и наши снеж-
ные горы, дни и ночи и рассветы над морем. И этих ци-
кад, ты слышишь... А там, — она вздрогнула, — мрак,
и холод, и пустота. Вечная пустота и тишина. Мне ка-
жется, я не могла бы жить без синего неба над голо-
201
вой... Понимаешь, это трудно выразить словами. На-
верно, я уж очень земная, — она улыбнулась и сму-
щенно опустила глаза.
— Полет на фотонном корабле не означает разлуку
с Землей навсегда, — тихо сказал Юрий. — Скорость
этого корабля даст возможность исследователям Боль-
шого космоса снова вернуться на Землю. А участники
Первой звездной, вспомни, ведь они принесли себя в
жертву. Улетая, знали, что не увидят Земли...
— Я не могла бы так, Юр... Мне страшно подумать
о разлуке с Землей даже на несколько лет. Я прекло-
няюсь перед работниками внеземных станций... И со-
всем не потому, что их жизнь полна опасностей, кото-
рых уже нет на Земле. Они нашли в себе силы рас-
статься с Землей надолго. По-моему, это высший
героизм... А я на такое, кажется, не способна.
— Когда-то я спросил тебя, Лю, почему ты выбрала
письменность атлантов. Тогда ты ответила шуткой.
Дело, конечно, не в том, что они были пришельцами из
космоса. Проблема атлантов и твоя любовь к Земле —
как это совместить?
Она протестующе замахала руками:
— Я не шутила, Юр. Меня действительно интере-
сует, почему они выбрали именно Землю. Наверное,
они посетили множество миров, а выбрали Землю...
Почему? Если удастся прочитать первые тексты, может
быть, мы поймем...
— Когда-нибудь ты обязательно прочитаешь их.
— Не знаю. Это очень трудно. Ведь это символы
неземного языка. Даже в эпоху поздней Атлантиды, о
которой писал Платон, их, вероятно, уже никто не по-
нимал. Но я буду стараться. И может быть, помощь
академика Кранца...
— А я часто думаю, почему он — старейший звездо-
летчик Земли — заинтересовался ' твоими атлантами?
— Пожалуй, он просто хочет испытать свои новые
электронные машины. Проблемой ранней письменности
атлантов уже несколько лет почти не занимаются Ки-
бернетика оказалась бессильной. Кранц сконструировал
более совершенные устройства для расчетов межзвезд-
ных трасс. Сейчас он проверяет их на решении всяких
головоломных задач. Мои атланты для него — одна из
таких задач, не больше...
202
— А может, он хочет узнать, на каких кораблях
прилетели на Землю предки атлантов. Если они при-
шельцы с планет иного солнца, у них, скорее всего,
были фотонные корабли.
— Но, Юр! Ведь Кранц... не очень верит в успех
опытов отца. Он считает фотонные ракеты слишком
дорогими и... не очень надежными.
— К сожалению, не он один. И многие еще. ,и Мне
иногда кажется, что и ты тоже.
— Я слишком мало знаю, чтобы судить...
— Пока мы все мало знаем. Но существует еще
внутренняя убежденность. В тебе ее нет. Что ж, может
быть, ты окажешься права. Будущее покажет.
Она запротестовала:
— Нет, нет, я не хочу этого. ..Ия, конечно, не
права, Юр. Я — маленькое слабое существо, недостой-
ное своего великого отца и такого друга, как ты. Во
мне нет ни твердости, ни внутренней убежденности.
Я презираю себя за это. И, верно, поэтому требую от
других так много... Я не знаю, кто прав — Кранц или
мой отец. Я даже не уверена, нужны ли сейчас звездные
экспедиции вообще. Но мне кажется, я потеряла бы ува-
жение к человеку, если бы он мог принять участие в
звездной экспедиции и сам отказался.... Странно, да?
Юрий встал, чтобы освободить мотылька, который
влетел за предохранительную сетку светильника.
— Ну, лети, лети, — тихо сказал он. — Здесь тебе
грозит гибель.
Мотылек выскользнул из рук и исчез в темноте.
— Он все равно вернется, — шепнула Леона.
— Теперь не вернется, — возразил Юрий и выклю-
чил светильник.
Надвинулась чернота тропической ночи. Мир исчез.
Остались только звезды и мерный шум океана. И их
двое на берегу... Он обнял ее, и они пошли к своей хи-
жине. Они шли и молчали. Он знал, что она думает о
Земле и звездных экспедициях... А еще он знал, что у
них остался только год... один год...
t *	*
Экраны продолжали молчать. Теперь Юрий редко
дежурил у главного пульта радиообсерватории. Боль-
шую часть времени он вместе с профессором Таджи-
203
баевым проводил в Каракумах на ракетодроме, где
сотни инженеров готовили к старту фотонную ра-
кету
Леона работала у Кранца. Однако каждую неделю
она прилетала или на радиообсерваторию, приютив-
шуюся у подножия Чимтарги, или в пустыню на раке-
тодром. Иногда она проводила с Юрием два-три дня,
потом снова возвращалась к своим электронным маши-
нам в алма-атинском институте, который возглавлял
академик Кранц. Об участии в экспедиции на фотонной
ракете Леона и Юрий больше не говорили...
В начале весны монтаж силовых агрегатов ракеты
был закончен Оставалась отделка кабин космонавтов,
погрузка приборов и снаряжения.
Теперь Юрий и Таджибаев могли возвратиться на
радиообсерваторию. Предстояло провести зондирование
трасс отправленных фотонных ракет. Разрешение Выс-
шего Совета было получено давно, но Таджибаев от-
кладывал зондирование, все еще рассчитывая на воз-
вращение одной из ракет.
— Если хоть одна из них находится вблизи орбиты
Плутона, то есть уже произвела основное торможение,
мы ее обязательно обнаружим, дорогой, — говорил
Таджибаев Юрию, когда они шагали по бетонной
дорожке к стратоплану. — А если в пределах Солнеч-
ной системы наших ракет еще нет, они все равно
уже не достигнут Земли перед стартом четвертой фо-
тонной.
— Вы допускаете, что какая-то ракета возвра-
щается и даже вошла в пределы Солнечной системы? —
удивленно спросил Юрий. — Почему же тогда молчат
экраны?
— Экраны, экраны, — пробормотал Таджибаев. —
Если бы мы знали, какую роль во всем этом играет па-
радокс времени. Я перепробовал разные варианты рас-
четов. .. По одному из них получается, что при значи-
тельном несоответствии времени ракета достигнет Сол-
нечной системы раньше, чем излучаемые ею сигналы.
Это похоже на абсурд, дорогой, но если рассматривать
время как энергию... Такие идеи развивает теперь
Кранц... Впрочем, не будем гадать и подождем резуль-
татов зондирования.
— Оно состоится послезавтра?
204
— Да. Все крупнейшие радиостанции Земли уже
получили необходимые указания. Общий поток радио-
излучения будет сконцентрирован Центральной стан-
цией Луны и оттуда направлен в космос. В течение су-
ток земные радиостанции четырежды прервут свои
передачи на тридцать минут, чтобы включиться в зон-
дирование Сигнал включения будет передаваться из
нашей обсерватории. А затем будем ждать отраженных
волн. Они могут поступить в течение недели. И если
нужные нам отражения не поступят...
Таджибаев сделал паузу.
— Придется лететь так, — закончил Юрий.
— Ты прав, мой мальчик. Придется лететь... не
зная, что сталось с нашими тремя ракетами...
Они уже подошли к стратоплану, когда из серебри-
стого ангара выбежал инженер-радист и, размахивая
руками, направился к ним.
— Что-то случилось, — заметил Юрий.
— Задержите отлет! — крикнул инженер. — Вас,
профессор, вызывают к видеофону. С вами хочет гово-
рить президент Всемирной академии наук.
Таджибаев направился к ангару. Юрий присел на
нагретый солнцем бетон взлетной дорожки и стал
ждать.
Профессор возвратился через несколько минут. Его
движения были спокойны, даже чуть медлительны, но
именно по этой медлительности Юрий понял, что Тад-
жибаев взволнован и расстроен.
— Мне придется сейчас же лететь в Москву и затем,
вероятно, в Рузвельт, — сказал он Юрию. — Если не
вернусь до вечера завтрашнего дня, радиозондирование
предстоит провести тебе. Отменить его уже нельзя.
Подробная инструкция, сигналы и все остальное у меня
на столе в обсерватории. Здесь есть реактивный само-
лет, бери его и лети в Варзаминор. Оттуда доберешься
до обсерватории машиной.
— Что-нибудь случилось? — спросил Юрий,
— Ничего особенного, но президент сообщил, что
Совет академии возражает против моего участия в
экспедиции. Полетит молодежь. Завтра в Рузвельте тай-
ным голосованием будут избраны участники экспеди-
ции из числа успешно прошедших все конкурсы. Я дол-
жен присутствовать на выборах.
205
— Понимаю, — сказал Юрий и тихо добавил: —
Я сделаю все, что необходимо.
— Не сомневаюсь, но будь внимателен. Радиозонди-
рование таких масштабов — чрезвычайно ответствен-
ная и оч^нь дорогая операция. Да ты знаешь... И еще
одно, Юр... Ты не изменил... своего решения?
— Нет.
— Если я должен буду остаться, твои шансы воз-
растают. Ты — мой ближайший помощник. Я буду на-
стаивать на твоем участии в экспедиции. Думаю, что
Совет примет во внимание мою просьбу.
— Благодарю, ата.
— Благодарность совершенно излишня. Я поступаю
так не ради тебя, а для успеха дела... И, откровенно
говоря, как человек я предпочел бы, чтобы ты ос-
тался. Со мной и с Лю... Ты еще не говорил ей?
— Нет.
— Надо бы сказать.
— Зачем? Пока все не решилось... Если решится,
она поймет...
— Конечно, но от этого ей не будет легче. Это не
обычная разлука на месяц, на год. Мы не знаем, что
такое время. При современном уровне представлений о
нем нельзя гарантировать вашего возвращения на
Землю... при жизни нынешнего поколения. А может
быть хуже... Вы возвратитесь молодыми, а на Земле за
время вашего отсутствия пройдут шестьдесят—семьде-
сят лет и твоя Лю станет старухой. Да ты знаешь обо
всем этом.
— Знаю! Но не верю.
— И я не хотел бы верить, мой мальчик. Надеюсь,
мы еще встретимся.
— Вы говорите так, точно вопрос о моем участии
уже решен.
— Вероятно, так и будет, если ты не изменишь сво-
его решения.
— Не изменю.
— Якши, дорогой. Помни о зондировании!
Профессор поднялся в кабину стратоплана. Метал-
лическая дверь бесшумно задвинулась. Через минуту
серебристая стрела, скользнув по бетонной полосе,
круто взвилась в небо и исчезла в фиолетово-синей
мгле.
206
Юрий медленно направился в сторону ангара. Итак,
его мечта близка к осуществлению. Странно, сейчас он
не испытывал радости при этой мысли.
* * *
— Всем радиостанциям Земли и Луны прекратить
передачи. Включение в зондирование через пять ми-
нут. Настраивайте антенны на Луну-главную. Увели-
чить мощности до предела!
С пульта управления Чимтаргинской радиообсер-
ватории Юрий в четвертый раз передает сигнал радио-
станциям планеты. Это последний этап большого зон-
дирования космоса.
«Удастся ли оно? — думает Юрий, глядя, как откло-
няются стрелки приборов. — На зондирование такого
масштаба решаются редко. Последний раз оно проводи-
лось после отлета Второй звездной и дало превосход-
ные результаты. Положение кораблей экспедиции было
точно установлено, хотя они уже давно находились вне
радиуса действия обычкой радиосвязи. Но сейчас речь
идет о фотонных ракетах, летящих в условиях какого-
то своего времени, может быть отличающегося от вре-
мени Земли. Они летят где-то в невообразимой дали
почти со скоростью света, как и радиоволны».
Юрий смотрит на глазок электронного счетчика вре-
мени. Вот он вспыхнул зеленым светом, оранжевым,
красным. Радиозондирование началось. На полчаса по-
гасли телевизоры и видеофоны на континентах Земли,
перестали работать радиомаяки ракетодромов и космо-
дромов, выключили свои передатчики и легли в дрейф
на круговых орбитах спешащие к Земле космические
корабли, задержаны старты стратопланов, выключены
мощные радиобуры, с помощью которых геофизики ис-
следуют состояние земных недр. Вся планета словно
затаила дыхание, пока ее передающие радиостанции
шлют сигнал в космические дали.
Уже три раза объединенная мощность всех земных
станций посылала поток направленного радиоизлуче-
ния в космос. Мощные импульсы радиоизлучения
мчатся теперь со скоростью триста тысяч километров в
секунду в направлении звезды 70 Змееносца навстречу
фотонным ракетам. Встретят ли они земные корабли в
207
бесконечных пространствах космоса? И, отразившись
от них, вернутся ли к Земле, чтобы оживить молча-
щие до сих пор экраны? Или никто не встретится на
пути радиоволн, и спустя десятки лет радиосигналы
Земли достигнут планетной системы Змееносца? Впро-
чем, для огромного расстояния, отделяющего Землю от
планет 70 Змееносца, поток радиоизлучения слишком
слаб. Он затухнет где-нибудь на середине пути. Радио-
связь, на которую ученые возлагали столько надежд,
еще не сдала экзамена в Большом космосе. Она обеспе-
чивает контакты центров цивилизации в пределах Сол-
нечной системы, но бессильна на межзвездных трассах.
Космос обитаем — земляне давно знали это, но уста-
новить связи с жителями иных миров не могли. Остава-
лась надежда на звездные экспедиции и особенно на
фотонные ракетные звездолеты.
Юрий переводит взгляд на приемные экраны. Мато-
вые прямоугольники безмолвствуют. За стеклянным
куполом Главного пульта управления медленно кру-
жатся снежинки. Они исчезают, не успев коснуться
прозрачной поверхности. Снег не может покрыть ку-
пола. Отсюда всегда должны быть видны огромные ан-
тенны радиотелескопов на ледяной вершине Чимтарги.
Впрочем, сейчас вершина задернута облаками.
«Голосование, конечно, уже закончено, — думает
Юрий. — Если бы не космическое зондирование, радио-
станции сообщили бы имена участников экспедиции.
Вероятно, сообщат сегодня вечером. А может быть, за-
втра. Кто полетит?..»
Что-то мелькнуло в просвете облаков. Стратоплан,
сделав полукруг над обсерваторией, стремительно идет
на посадку в долину. Что за безумец прилетел сюда в
такую погоду при выключенных радиомаяках? Сумеет
ли благополучно приземлиться? Бетонная полоса раке-
тодрома очень коротка. Юрий встревоженно глядит
вниз в долину. Но стратоплана уже не видно, он исчез
в облаках за отрогом хребта. Надо бы связаться с ра-
кетодромом, узнать, как прошла посадка и кто приле-
тел, но сейчас нельзя отходить от приборов...
Снизу по винтовой лестнице поднимается лаборант.
— Как дела? — спрашивает Юрий.
— Все великолепно. Эфир воет, как взбесившийся
океан. Этот импульс будет наиболее мощным.
208
— Сколько еще осталось?
— Двенадцать минут.
— Еще двенадцать минут — и великое зондиро-
вание будет окончено. Жизнь возвратится в нормаль-
ную колею... Если оно окажется удачным, эго станет
общей победой всех людей Земли.
Слышен негромкий щелчок, и на пульте вспыхивает
зеленая лампочка.
Пять минут... Юрий проверяет интенсивность сум-
мированного радиоизлучения, которое высылает сейчас
в космос радиостанция Луна-главная. Оно значительно
выше расчетного. Радиоинженеры Земли выжали из
земных станций все, что они могут дать.
Пройдут десятки лет. Людям будущего это великое
зондирование покажется детской игрой. Они научатся
поддерживать радиосвязь с отдаленнейшими мирами
космоса и со стремительными звездолетами, мчащи-
мися сквозь пространство и время. Возможности радио
станут безграничными. Но сейчас люди Земли не в со-
стоянии совершить больше того, что они только что
совершили Раздается серия звонков, красные глазки
электронных машин гаснут. Великое зондирование
окончено. Теперь остается ждать результатов...
Юрий откидывается на спинку кресла и сразу же
слышит быстрые шаги Кто-то бежит по винтовой ле-
стнице. Он оглядывается. Это Леона. На ней серый,
отороченный мехом комбинезон пилота. В руках шлем
с выпуклыми стеклами очков. Рыжеватые волосы рас-
трепались, в глазах смятение и тревога
Юрий вскакивает:
— Ты? Твой стратоплан? Как ты могла?.. Без мая-
ков! ..
Она касается рукой его губ:
— Потом, Юр .. Ты уже знаешь?
— О чем?
— Радио Рузвельта передало чрезвычайное сооб-
щение о составе экспедиции...
- Да?
— Полетят четверо... Названо твое имя.
- Да...
— Ты не удивлен. Ты знал?
— Нет.
— Но ждал этого?
14 Ц°иа бессмертия	20*)
- Да.
— Но почему...
— Прости, Лю. Все зависело от результатов голосо-
вания. Я не хотел раньше времени... Ты не сердишься?
— Нет... Рада .. за тебя, Юр. Очень... И... позд-
равляю. Я часто думала об этом... с того вечера на
Таэнга. И боялась...
— Что меня не возьмут?
— Именно... — голос ее прерывается. Глаза полны
слез.
Юрий осторожно обнимает ее:
— Ну-ну, успокойся. Все будет хорошо.
— Конечно. Все должно быть хорошо. Я твердо
верю... До чего я глупа... до чего глупа...
— Лю, дорогая, не надо!
— А старт... когда?
— В середине июня.
— Значит, еще два месяца... Так мало...
Вспыхивает экран внутреннего видеофона. Кто-то
зовет Юрия в центральную аппаратную. Несколько раз
повторяет одну и ту же фразу. Наконец Юрий понял —
вызывают к большому видеофону из Рузвельта. Он
осторожно усаживает Леону в кресло.
— Подожди здесь. Я сейчас...
Леона сидит неподвижно, устремив широко раскры-
тые глаза на матовые прямоугольники экранов. Окна,
нацеленные в невообразимые дали космоса, кажутся
непроницаемыми.
— Ну и что теперь делать, что? — спрашивает
Леона, не отрывая взгляда от экранов.
Экраны молчат...
* * *
Наступил день старта. Юрий и Леона приехали на
космодром к рассвету. По бетонной дорожке, кое-где
уже засыпанной песком, добрались до корабля.
Шесть ног-стабилизаторов, напоминающих исполин-
ские колонны, поднимались с бетонных площадок к ог-
ромному кольцу, опоясывающему нижнюю, цилиндри-
ческую часть корпуса ракеты. На обращенной вниз
стороне кольца чернели раструбы воронок. Через не-
сколько часов из них вырвутся ослепительно сияющие
струи превращенного в энергию вещества.
210
Ажурная конструкция лифта, прислоненная к кор-
пусу звездолета, казалась нитью паутины, зацепив-
шейся за ствол векового дуба. Нить вела на высоту ста
метров над землей к верхней — веретенообразной
части космического корабля, в которой помещались ка-
бины астронавтов.
Восток постепенно светлел. Ярко разгоралась заря,
окрашивая облака и гребни барханов.
— Ну, вот и все, — сказал Юрий и вздохнул.
Леона покачала головой:
— Нет, еще целых шесть часов.
Они долго стояли рядом, держась за руки, и смот-
рели на звездолет.
— Какой колосс, — прошептала Леона. — Возле
него мы как песчинки...
— Но это мы и построили его, — возразил Юрий. —
Знаешь, он кажется мне почти живым. Это самая со-
вершенная машина, когда-либо созданная на Земле.
Что по сравнению с ним наши первые фотонные ра-
кеты! ..
— Помню, когда запускали их, ты говорил то же
самое.
— Конечно. Ничто не стоит на месте. Тогда они
были самыми лучшими.
— И исчезли... бесследно.
— Не исчезли. Это ничего, что зондирование не
дало результатов. Значит, ракеты еще слишком да-
леко. Но они вернутся. Вот увидишь. Может быть, не
все, но вернутся. Не забывай, там были только авто-
маты.
— Солнце встает, — шепнула Леона. — Побежим
посмотрим.
Они побежали по бетонной дорожке к песчаным
холмам, окружающим космодром. Поднялись на гре-
бень высокого бархана.
На востоке розовые облака таяли на глазах в свет-
леющем перламутровом небе. Линия горизонта стано-
вилась все четче. Потом из-за нее выстрелили золоти-
сто-оранжевые лучи и пронзили прозрачную рябь об-
лаков. И сразу налетел прохладный ветер, зашелестел
пучками сухой травы, принес едва уловимый горько-
ватый запах пустыни. Край золотого диска сверкнул у
самого горизонта, и однообразная плоская поверхность
14*
211
песков расцвела красками, стала рельефной и четкой.
Пустыня просыпалась.
— Как хорошо! — вырвалось у Леоны.
— Конечно. Ведь это Земля... Наша Земля!
* * *
К девяти часам утра у приземистых зданий космо-
порта, расположенных в глубокой котловине в десяти
километрах от ракетодрома, собрались провожающие —
небольшая группа инженеров и ученых, представители
Академии наук, родственники астронавтов. Корреспон-
денты телевидения и радио устанавливали микрофоны
и экраны видеофонов.
Проводы и старт ракеты транслировались всеми
крупнейшими радиотелевизионными станциями Земли.
Сотни миллионов людей в Азии и Африке, Америке и
Австралии прервали труд, сон и отдых и прильнули к
экранам видеофонов. На крупнейшей среднеазиатской
радиотелестанции на Памире и на станции Луна-глав-
ная все было готово для ретрансляции отчета о вели-
ком событии колониям землян на Венере и Марсе.
С кратким напутствием к астронавтам обратился
один из старейших людей на Земле — почтенный Во
Цинь, заместитель Главы Высшего Совета Народов, из-
вестный философ и поэт.
Он говорил о давней мечте освобожденного челове-
чества — установить связи с разумными существами
иных миров. О тех преградах, которые поставлены про-
странством и временем на путях к объединению ра-
зума. Говорил об отважных пионерах Большого кос-
моса, навсегда покинувших родную Землю в составе
первых звездных экспедиций.
— Они еще живут где-то там, в безмерных далях
галактики, — говорил старец, — а мы уже поставили
им памятники как умершим героям. Лишь наши внуки
будут встречать на Земле их внуков, если счастье и
успех сопутствует экспедициям. Сегодня мы провожаем
в далекий и трудный путь еще четырех посланцев зем-
ного человечества. Мы поручили им донести факел ра-
зума, зажженный на Земле десятки тысяч лет назад, к
неведомым планетам далеких солнц. Пусть счастье и
удача сопутствует вам, сыны Земли. Наши мысли все-
гда будут с вами. Мы будем ждать вашего возвраще-
212
ния. Гением и трудом людей Земли создан ваш чудо-
корабль. Он может летать быстрее мысли. Перед его
скоростью отступят пространство и время и откроют
вам доступ к заветной цели. Мы будем ждать! Я стар,
но верю, что смогу приветствовать вас в счастливую
минуту вашего возвращения на Землю.
Он говорил еще о чем-то негромким, но внятным
голосом.
Леона не слушала... Она стояла рядом с Юрием,
крепко держа его за руку, и считала удары крови в ви-
сках. Шестьдесят... Значит, прошла еще минута. Еще
минутой меньше .. Как стремительно бежит сейчас
время... Ей казалось, что она поняла наконец, в чем
относительность времени — безжалостного и неумоли-
мого времени, неведомые законы которого еще не по-
няты людьми. Человек сам своим разумом, своими
мыслями и ощущениями ускоряет и замедляет время.
Нужна лишь огромная сила воли, и можно научиться
управлять временем. Сила воли!.. Но где взять ее в та-
кие минуты?
Леона подняла голову и прислушалась. Теперь гово-
рил академик Кранц. Его голос звучал резко и властно:
— Успех вашего полета определит пути и цели но-
вой большой звездной экспедиции, которую мы сейчас
готовим. Помните, вы только разведчики, авангард. Что
бы вы ни встретили, вы не имеете права увлекаться.
Ваша задача — установить пригодность фотонных ко-
раблей для далеких космических полетов. Ваш звездо-
лет может совершить посадку на чужой планете, но
помните, что у вас мало времени. Ограничьтесь обле-
том, фотографированием. Если на планете обитают
разумные существа, дайте им знать о себе по радио,
сбросьте вымпелы и малые ракеты с автоматами и ло-
житесь на обратный курс. Мы рассчитываем, что ваш
полет продлится десять лет. Десять земных лет. Однако
условия и обстановка полета могут внести свои кор-
рективы. ..
Юрий почувствовал, как дрогнули пальцы Леоны.
Он быстро взглянул на нее. Откинув назад голову, она
слушала Кранца. Губы были плотно сжаты. Покрытое
загаром лицо казалось выточенным из камня. Только
выбившаяся из-под шапочки прядь волос трепетала от
порывов ветра.
213
Еще несколько человек сменились на высоком по-
стаменте. Потом все задвигались и заговорили сразу.
Юрий обнял Леону.
— Уже? — спросила она, словно пробуждаясь ото
сна.
Юрий что-то шепчет ей, но она различает лишь са-
мые последние слова:
— ... и пусть время ускорит свой бег.
— И пусть время ускорит свой бег, — как эхо, по-
вторяет Леона.
Юрий целует ее. Потом обнимает Таджибаева, по-
жимает руки окружающим. На несколько секунд он
исчезает в толпе, но вот Леона снова видит его в окне
вездехода. В вездеходе их пятеро — четверо астронав-
тов и шофер. Шофер — единственный, кому дано
право проводить их до самого звездолета. Это знаме-
нитый математик — резервный участник экспедиции.
Он полетел бы в случае, если бы один из астронавтов
не смог принять участия в экспедиции. Теперь он ос-
тается на Земле. Он проводит их до космического ко-
рабля и возвратится. А они...
Вездеход трогается.
— До скорой встречи... Я буду ждать! Ждать!.. —
кричит Леона, но ее крик тонет в разноголосом хоре по-
желаний.
Уже давно исчез вездеход, осела поднятая им пыль,
а Леона все еще не может оторвать взгляда от дале-
кого поворота бетонной дороги.
Кто-то касается плеча Леоны. Это отец.
— Идем, — говорит он, — надо спуститься в убе-
жите. Старт через пятнадцать минут.
Леона послушно спускается по бесконечным на-
клонным коридорам. Она считает ступени... Двести...
двести пятьдесят... триста, — значит, еще пять минут.
Она пытается сообразить, сколько же осталось, и не
может.
Наконец спуск окончен. В низкой комнате подзем-
ного убежища несколько десятков человек. На стенах
пульты управления, ряды указателей, кнопок, лампо-
чек. В центре большой экран. У экрана Кранц и Во
Цинь.
Отец подходит к экрану и нажимает клавиши
пульта. Экран освещается. Леона видит звездолет.
214
Лифта уже нет. Прямоугольное отверстие в верхней
части ракеты исчезло.
— Они уже внутри, — слышит Леона, — осталось
пять минут...
«Пять минут, — думает она, — это еще триста сту-
пенек вниз...»
Раздаются отрывистые фразы команд. На боковом
экране появляется чье-то лицо. Это капитан корабля.
Он докладывает о готовности. Кто-то встал за спиной
капитана. Изображение нерезко, и Леона не может по-
нять, кто это.
Команды превращаются в серии цифр.
Потом слышен голос отца:
— Приготовьтесь...
Оба на экране надевают шлемы.
В последний момент Леона поняла: за плечами ка-
питана был Юрий. Она поднимает руки над головой и
машет ему. Машет изо всех сил...
— Старт!
Малый экран вдруг гаснет, а большой вспыхивает
ослепительным пламенем. Леона зажмуривает глаза.
Вздрагивают стены убежища. Издалека доносятся рас-
каты тяжелого грохота.
— Ну, в добрый час, — произносит кто-то старин-
ную формулу счастливого пути.
Леона смотрит на экран. Там, где стоял звездолет,
клубится песчаный смерч. Поле зрения смещается,
земля уходит вниз, и Леона видит в фиолетово-голубом
небе стремительно уносящийся корабль. Оставляя си-
яющий хвост, яркий как солнце, звездолет превра-
щается в едва заметную точку и исчезает. Хвост
остается висеть в небе, он постепенно гаснет и превра-
щается в белую облачную полосу.
* * *
Пока звездолет находился в радиусе телерадио-
связи, Леона жила на Чимтаргинской обсерватории.
Она работала дежурным наблюдателем большого ра-
диотелескопа. Дважды она видела Юрия на экране
Главного пульта управления и даже могла обменяться
с ним несколькими фразами Но с каждым новым се-
ансом видимость все ухудшалась. Наконец изображе-
215
ния на экранах исчезли совсем. Это произошло, когда
звездолет достиг орбиты Нептуна. Расстояние, которое
межпланетные корабли проходили за три, три с поло-
виной месяца, фотонный гигант проделал за две недели.
А главные ускорители ракеты еще бездействовали. Их
должны были включить лишь тогда, когда корабль
достигнет орбиты Вотана — последней из планет Сол-
нечной системы, открытой всего несколько десятков
лет назад.
Таджибаев считал, что до момента включения глав-
ных ускорителей мощная радиостанция звездолета смо-
жет поддерживать связь с Землей непосредственно или
через радиообсерваторию, недавно выстроенную на
Плутоне. После того как будут включены фотонные
ускорители, скорость корабля увеличится до субсвето-
вой. Тогда указателями положения звездолета оста-
нутся только мощные энергетические импульсы, высы-
лаемые раз в сутки в направлении Земли. Если удастся
поймать эти импульсы радиотелескопами Чимтаргин-
ской обсерватории, возникнет возможность определить
несоответствие земного времени и времени звездолета.
Семь суток корабль будет двигаться с субсветовой
скоростью и семь раз в течение этого времени сигнали-
зирует Земле свое положение кратковременными, но
необычайно мощными энергетическими разрядами. Эти
семь сигналов, если они достигнут Земли, подтвердят
или опровергнут идею относительности времени, вы-
двинутую более двухсот лет назад.
Этих семи сигналов Леона ждала как приговора.
Если время в звездолете сильно замедлится, рушатся
последние надежды. Тогда десять лет на звездолете мо-
гут оказаться равными земным векам. Астронавты вер-
нутся постаревшими на десять лет, а на Земле их будут
встречать правнуки. Иногда Леона думала, что было
бы лучше, если бы эти семь сигналов вообще не до-
стигли Земли. Можно было бы жить надеждой ..
Впрочем, даже если несоответствие во времени при
субсветовой скорости окажется небольшим, неизве-
стно, что произойдет, когда звездолет еще увеличит
скорость. После того как световой порог будет перей-
ден, всякую связь с Землей корабль потеряет. Но это
будет еще не так скоро. Сейчас звездолет прибли-
жается к орбите Плутона, его положение точно изве-
;1б
стно, несоответствия во времени нет, и раз в сутки се-
рией радиосигналов условного кода капитан сообщает,
что все в порядке, что они слышат передачи Земли и
Марса, ведут наблюдения, шлют привет землянам.
Под прозрачным куполом Главного пульта управ-
ления обсерватории день и ночь шла напряженная ра-
бота. Кроме Леоны, здесь трудились еще несколько
наблюдателей и лаборантов. Каждый дежурил три часа
в сутки. Гигантские антенны сверхчувствительных ра-
диотелескопов медленно поворачивались на ледяном
гребне Чимтарги. Их движения управлялись сложней-
шей системой электронных машин. Учитывая собствен-
ное вращение Земли, движение ее по орбите, смещение
всей Солнечной системы в пространстве и еще сотни
разнообразных поправок, умные машины все время на-
целивали антенны в ту точку небесного свода, где на-
ходился удаляющийся от Земли звездолет. Как только
эта точка опускалась за линию горизонта, в действие
вступали радиотелескопы обсерватории Амбарцумян,
недавно построенной в Андах и названной в честь од-
ного из выдающихся астрономов двадцатого столетия.
Ежедневно радиостанция Луна-главная и централь-
ная станция Марса передают на звездолет длинные ко-
лонки цифр, которые облегчат работу астронавтов, ко-
гда корабль окончательно потеряет связь с планетами
своего солнца.
Профессор Таджибаев доволен. Автоматы хороши,
но только тогда, когда возле них находятся люди. Ана-
лизируя разнообразные данные, поступающие теперь со
звездолета, он гораздо лучше понимает те сигналы, ко-
торые в свое время были переданы автоматическими
устройствами первых фотонных ракет. И он еще более
утверждается в мысли, что ракеты не погибли, что
рано или поздно они возвратятся к Земле.
Однажды он сказал об этом Леоне, дежурившей у
экранов Главного пульта управления.
— Значит, действительно все дело в относитель-
ности времени? — тихо спросила Леона.
— Почти наверное так.
Молодая женщина тяжело вздохнула
В начале августа звездолет пересек орбиту Плутона.
По расчетам Таджйбаева через восемь-десять дней ка-
питан должен будет включить главные ускорители.
217
Наступала наиболее ответственная фаза наблюдений.
Таджибаев уже не покидал обсерваторию и все дольше
просиживал сам у контрольных экранов. Его возбуж-
дение передалось другим сотрудникам. Многие теперь
не уезжали в свободные часы вниз, в поселок, а оста-
вались на обсерваторий и даже спали в кабинетах де-
журных наблюдателей.
Момент включения главных ускорителей был от-
четливо уловлен радиотелескопами, а затем контроль-
ная аппаратура замолкла. Теперь Таджибаев проводил
дни и ночи на пульте управления. Спал он не более
двух-трех часов в сутки.
Все эти дни Леона не находила себе места. В сво-
бодные от дежурства часы она бесцельно бродила по
огромному зданию радиообсерватории или подолгу смо-
трела на сверкающую в лучах солнца ледяную вер-
шину Чимтарги, на которой медленно поворачивались
сетчатые чаши гигантских антенн. Но даже Леоне бодр-
ствование отца возле молчавших экранов казалось не-
понятным.
«Неужели он больше доверяет себе, своей интуиции,
чем точнейшей электронной аппаратуре? Десятки са-
мопишущих приборов и магнитных лент запишут каж-
дый шорох экранов, каждый уловленный сигнал, пусть
даже самый слабый».
На четвертые сутки бессменной вахты отца Леона
сказала ему об этом.
Таджибаев поднял покрасневшие усталые глаза. >
Скользнул по лицу дочери отсутствующим взглядов
Сказал чуть раздраженно:
— Да-да, конечно... Но ты ошибаешься. Моя вахта
необходима... Лишь проведя сам все наблюдения, буду
уверен, что сделано все... все, что сейчас в силах чело-
веческих. .. Да... А вот тебе советую уехать. Твое при-
сутствие теперь не обязательно. Возвращайся в Алма-
Ату .. Ты забросила работу...
— Но, отец, я хотела бы знать...
— Что?
— Результат...
— Это граничит с наивностью, Леона. Мы не знаем
даже, сколько времени потребуют наблюдения. А по-
том еще обработка, сложнейшая обработка, которая
продлится не один месяц. И чем меньше сигналов при-
218
мем, гем сложнее будут расчеты. И никаких предвари-
тельных гипотез... Сообщу лишь окончательные вы-
воды. И для тебя не сделаю исключения, дочка... На-
деюсь, понимаешь, почему...
— Но, отец...
— Что еще?
— Я бы хотела помочь... тебе и всем.
Таджибаев махнул рукой и отвернулся.
* * *
На другой день Леона возвратилась в Алма-Ату.
Академик Кранц встретил ее своей обычной колючей
усмешкой.
— Ну-с, что думаем делать?
— Работать.
— Гм... Так-так... Ну, а что там слышно? Что Тад-
жибаев? Хоть один сигнал принял?
— Вероятно, нет, а впрочем, не знаю.
— Так, так!.. Даже тебе ни слова. Молодец! Раньше
таких называли фанатиками. Пожалуй, он добьется.
— Чего добьется? — не поняла Леона.
— Того, что фотонные корабли будут летать в Боль-
шом космосе Принесет в жертву десять, двадцать
экспедиций, но своего добьется.
— Принесет в жертву?
— Это я в переносном смысле, девочка. Не обращай
внимания на сварливого деда... Великие перемены не
обходятся без жертв... А фотонная ракета — величай-
ший перелом в истории техники. Мне вот казалось, что
время еще не пришло... Слишком многого не знаем. Но,
быть может, твой отец опередил время или... я стал
отставать... Интересно, интересно...
— Что мне надо делать? — спросила Леона.
— А что бы тебе хотелось?
Она закусила губы, пытаясь собрать разбегающиеся
мысли:
— Не знаю... Может быть, взяться за более позд-
ние тексты? С ранними не получается... А поздние —
сопоставить с древнегреческими, с шумерскими. А еще
я думала о ранних иероглифических текстах. Но не
знаю, как лучше все программировать... Новые ма-
шины. .. — Она сбилась и умолкла.
219
— Ты о чем это? — поднял седые брови Кранц.
— О письменности атлантов. Моя работа... Но, быть
может, вы хотите, чтобы я занялась сейчас чем-то дру-
гим? Говорите, что мне надо делать?
— Тебе? — Кранц устремил на нее проницательный
взгляд, перед которым она опустила глаза. — Тебе? —
повторил он, покачивая головой и глядя на похудев-
шее лицо Леоны и тонкие морщинки в углах губ. —
Да-да, конечно, я скажу. Сейчас... Тебе необходимо
сделать следующее: поезжай в старую Вену, потом в
Париж, потом в Лос-Анжелес, в Джакарту, потом... в
Каир. Постарайся забыть на время о космосе и фотон-
ных кораблях, выкинь из своей рыжей головки все чер-
ные мысли, слушай шум моря и старинную музыку.
И обязательно проведи ночь у пирамид. Подумай там
о вечности и безграничности мира. Потом...
— Но я не хочу... — тихо начала Леона.
— А я не спрашиваю, хочешь ты или нет, — птичье
лицо Кранца стало багровым. — Я не спрашиваю, а
велю... Понятно?
— Вы гоните меня?..
— Гоню? — старик откинулся на спинку кресла и
вдруг тихо рассмеялся. — Глупая девочка! Просто я не
могу сейчас заниматься... твоей стажировкой... За-
нят. .. Твоя поездка... нужна мне... для нашей ра-
боты. .. В Вене ты должна будешь покопаться в старых
архивах, поговорить с этим... ну... забыл его имя.
Потом в Париже... Впрочем, ты получишь подробную
инструкцию... Сюда вернешься, — Кранц умолк и ус-
тремил вопросительный взгляд на сверкающие снега
Заилийского Алатау. — Сюда вернешься через... пол-
года. Ровно через полгода. Тогда продолжим работу...
Письменность атлантов! Да-да... Это очень важно. Сей-
час особенно важно. И обязательно посмотри старые
тексты — самые старые, открытые недавно в подзе-
мельях пирамиды Джосера. Джосер... Впрочем, пого-
ворим, когда возвратишься...
♦ * *
Леона не раз с благодарностью вспоминала стапэго
академика Впечатления поездки позволили уйти от
самой себя, немного забыться... Леона не торопилась.
220
Нарочно выбирала самые медлительные виды транс-
порта, еще сохраняемые кое-где в Европе. А из Вены в
Париж ехала по старинной железной дороге.
Это путешествие заняло много часов. Постукивая,
мчалась вереница вагончиков, увлекаемая смешным
тупоносым электровозом. Плыла за окном зеленая до-
лина Дуная, сменяли друг друга маленькие старинные
городки-музеи.
Над мозаикой разноцветных крыш в синее небо
были устремлены каменные стрелы древних башен.
А рядом — легкие, прозрачные конструкции отелей,
словно сотканные из воздуха, стекла и металла. Потом
поезд нырнул в Альпы. Мелькали ребристые скалы,
тоннели, колеса стучали на мостах, переброшенных че-
рез глубокие ущелья. В просветах долин белели близ-
кие снега, синевато сверкали льды.
Высунувшись в окно и подставив лицо прохладному
ветру, Леона снова и снова думала о ракете Юра, кото-
рая летит где-то там, бесконечно далеко в черной пу-
стоте. Эту гнетущую пустоту Леона ощущала совсем
рядом — вокруг и в себе самой — и от этого горько
становилось во рту и неуловимая тень бежала за поез-
дом.
«Время, время, — думала Леона, — удивительное и
загадочное время, медленное и стремительное здесь на
родной Земле, но такое незнакомое и угрожающее в
далях космоса... Что ты таишь, время? Догадывается
ли он, что сейчас думаю о нем?.. Сейчас... Что такое
сейчас? Земное «сейчас^ для них может быть уже да-
леким прошлым. Что, если нас разделяют века? Тогда
для них все это, весь этот зеленый мир, и люди там в
горах, и сама я, давно мертвы. И ничего этого уже
нет...»
Стремительно надвинулся мрак тоннеля. Леоне
вдруг стало очень страшно, показалось, что не хватает
воздуха, что она задохнется в душной тьме. Она отки-
нулась в угол дивана, закрыла лицо руками.
А поезд уже вырвался из тоннеля к зеленым горба-
тым холмам, и впереди засверкали голубые зеркала
тихих озер...
В Париже Леона провела несколько недель. Выпол-
нив поручения Кранца, она стала работать в музее, где
хранились остатки таинственной культуры атлантов,
221
обнаруженные первыми экспедициями, проникшими на
дно Атлантического океана. В тихих залах Леона ча-
сами вглядывалась в загадочные письмена, которые
сохранились на металле и камне. Удивительная вязь
знаков не была похожа ни на один из древнейших ал-
фавитов Земли. Что они такое? Символы, может быть
связанные с понятиями, недоступными земному ра-
зуму. .. Что скрывают? Как заставить их заговорить
земным языком?
Еще задолго до объединения землян академии мно-
гих стран установили медали и премии для ученых,
которым удастся расшифровать письменность атлантов.
Эти премии и медали никому не были присуждены.
Письмена атлантов продолжали оставаться одной из
величайших загадок истории Земли.
О древней культуре Атлантиды было известно уже
немало Эта культура достигла необычайной высоты: ат-
ланты знали с 1 роение атома и геологию, астрономию и
медицину, они воспитывали талантливых инженеров и
гениальных зодчих. Однако расцвет техники и куль-
туры находился в необъяснимом противоречии с низ-
ким уровнем общественного развития, с примитив-
ностью философии, изощренной жестокостью меньшин-
ства по отношению к большинству. Существовала ги-
потеза, что первые атланты прибыли на Землю из иной
солнечной системы. Они создали могущественную ко-
лонию, но, лишенные связей с родиной, замкнувшись в
своих кастах, постепенно утратили возможности даль-
нейшего развития. Наука их окостенела, стала метафи-
зикой, превратилась в магию и легенды и в конце кон-
цов погибла вместе с последними жрецами во время
грандиозной тектонической катастрофы. Лишь отбле-
ски огромных знаний атлантов унаследовали древней-
шие народы Земли, с которыми на протяжении тысяче-
летий соприкасалось государство атлантов.
Однако все это оставалось гипотезой. Были и другие
гипотезы... Чтобы подтвердить или опровергнуть их,
надо было расшифровать письменность атлантов.
Кранц сказал, что это очень важно... Именно сейчас.
Почему? Может быть, в древних письменах скрыта за-
гадка времени? Ведь атланты могли прийти на Землю
из какого-то иного времени...
Вечерами, бродя по тихим бульварам и горбатым
222
улочкам старого Парижа, Леона думала о том, что по-
ставила перед собой неразрешимые задачи. Сколько
ученых отступили... Не дерзость ли начинать все
сначала? И тайна времени... Просто невыносима эта
неизвестность. Последний раз, когда она вызвала
Чимтаргинскую радиообсерваторию, отец отказался
подойти к видеофону. Кто-то передал ей, что профес-
сор занят, и экран погас. Лучше любая правда, чем вот
так...
Леона избегала шумных магистралей нового города
с их движущимися тротуарами, потоками стремитель-
ных машин, воздушными поездами, проносящимися
как тени над головой. Она поселилась в старинном доме
с медлительным лифтом и древними каминами, в ко-
торых по вечерам горел настоящий каменный уголь.
Дом стоял на берегу Сены, невдалеке от квартала, за-
нятого Археологическим музеем атлантического сек-
тора.
В фондах музея Леона познакомилась с маленькой
пожилой женщиной-археологом. Ее звали Тея. У Теи
были совершенно белые волосы, блестящие, молодые
глаза, приветливое смуглое лицо без единой морщинки.
Она родилась на юго-востоке Азии, но всю свою жизнь
провела в Париже. Тея помогла Леоне найти нужные
материалы, много рассказывала об Атлантиде. Она
своими глазами видела развалины древнейших городов
во время подводных экспедиций.
— Вам, мой друг, надо обязательно встретиться со
старым Рутом, — говорила Тея. — Он живет недалеко
от Каира и, вероятно, еще работает в Каирском музее.
В молодости он пытался расшифровать письмена ат-
лантов. .. У него тоже были интересные мысли о сопо-
ставимости некоторых знаков атлантов с ранними еги-
петскими иероглифами. Правда, ключа он не нашел. Но
его мысли могут помочь вам.
— Я буду в Каире через месяц, — сказала Леона.
— Предупрежу его о вашем приезде, — обещала
Тея.
Как-то вечером, возвращаясь вместе с Леоной из
музея, Тея тихо спросила:
— Почему вы всегда молчите? Кажется, я догады-
ваюсь о том, что с вами случилось. Надо ли так за-
мыкаться в себе?..
223
— Вы что-нибудь знаете обо мне? — удивилась
Леона.
— Немного... Я ведь тоже пережила подобное.
Правда, очень давно, очень...
— Вы, Тея?
— Да... Слышали про Ива Русина?
— Конечно. Он — участник Второй звездной.
— Это был мой... друг. Самый близкий друг, Леона.
— Почему вы не полетели с ним?
— У меня была слишком земная профессия, де-
вочка. .. Конечно, Ив мог отказаться. Но мы решили,
что он не сделает этого... Мы оба так решили... Впро-
чем, все это было ужасно давно... Да, в молодости все
кажется иным. Трудно решить, что главное. Но вы,
разве вы не могли лететь с вашим другом?
— Нет, брали только мужчин. И потом, мне самой
казалось, что я не гожусь. Я слишком любила Землю.
— Вы говорите — любила. А теперь?
— Не знаю. Это трудно объяснить.
— У вас все впереди... Вы так молоды, Леона. Вы
еще будете очень счастливы.
— А вы нашли свое счастье?..
— Теперь нашла...
— Нашли?
— В моей работе и... ожидании.
— Понимаю... Вероятно, у меня это... тоже будет,
но потом... А пока я еще не могу найти себя...
— Нельзя замыкаться. Ни в коем случае нельзя за-
мыкаться! .. Вам надо окунуться в самую гущу жизни.
А вы избегаете людей...
— Не избегаю, но и не ищу.
— Надо искать. Друзья повсюду. С ними станет
легче.
— Не знаю. Я хочу все понять сама. И сама ре-
шить. .. Кое-что уже поняла: знаю, что ошибалась. Но
теперь об этом поздно говорить... Время не догонишь.
— А может быть, его и не надо догонять?
— Кто знает...
— Ваш отец скоро будет знать...
Они долго стояли над тихо струящейся, сонной ре-
кой. Говорили о прошлом и будущем. А над ними тем-
нели громады старых зданий и в далеком небе искри-
лись вечные звезды...
224
Через несколько дней ранним солнечным утром Тея
проводила Леону на западный ракетодром. Последнее
дружеское рукопожатие — и вот стремительный стра-
топлан уже мчится на громадной высоте над поверхно-
стью планеты. Внизу голубоватая мгла Атлантического
океана. Наверху яркие звезды. Стратоплан обгоняет
солнце, и оно снова садится в оранжево-голубой заре на
востоке. Над американским побережьем стратоплан
нырнул в черноту ночи, той самой ночи, которую Леона
провела в Париже.
— Догоняем вчерашний день, — смеется кто-то за
спиной.
«Это как возвращение в прошлое, — думает Лео-
на. — В то наше прошлое, перед стартом. Но ведь это
невозможно...»
Вчерашнего дня они не догнали. Глубокой ночью
стратоплан приземлился на центральном ракетодроме
Сан-Франциско.
Неделя в Лос-Анжелесе — и следующий прыжок
через просторы Тихого океана в Джакарту. Леоне очень
хотелось снова побывать на Таэнге в ненастоящем цар-
стве доброго доктора Уэми. Она мечтала о встрече с не-
давним прошлым и... страшилась ее. В конце концов
боязнь затосковать еще сильнее победила. Леона оста-
лась в Джакарте — столице островного мира, ставшей
в последние десятилетия крупнейшим городом юго-во-
сточной Азии.
Из Джакарты Леона попыталась связаться с отцом.
В видеофонном зале пришлось ждать около часа. В от-
крытые окна была видна бело-зеленая панорама уди-
вительного южного города, горбатые кряжи далеких
гор, голубая гладь моря, окаймленная золотыми пля-
жами. Снизу, с тенистых улиц, доносилась мелодичная
медленная музыка.
«Как все спокойно, — думала Леона. — Когда так
спокойно вокруг, время течет невыносимо медленно».
Наконец экран видеофона вспыхнул для Леоны. Она
узнала лицо одного из ассистентов отца. Торопливо,
срывающимся голосом начала спрашивать. Выслушав,
юноша устало улыбнулся.
— Профессор передает привет. Нет, подойти к ви-
деофону он не сможет. Вообще все видеофоны обсер-
ватории сейчас выключены. Для вас центральный пост
15 Цена бессмертия
225
видеосвязи в Варзаминоре сделал исключение. Да, не-
сколько сигналов ракеты принято...
Леоне показалось, что она ослышалась. Ей стало
вдруг очень душно, она с трудом перевела дыхание,
еще не веря, повторила вопрос.
— Да-да, несколько сигналов принято, — кивнул
собеседник. — Ракета продолжает полет на субсвето-
вых скоростях. Несоответствие во времени? Оно, ко-
нечно, есть. Оценить его еще трудно. Профессор ду-
мает, что оно невелико...
Больше Леона не могла слушать. Она прижала к
губам тонкие пальцы и послала далекому собеседнику
самый благодарный поцелуй, который когда-либо пе-
редавали волны видеосвязи. Странная пелена подер-
нула резкие контуры экрана. Леона едва разглядела,
как юноша на экране поднял руку, прощаясь с ней.
Потом Леона стремительно бежала вниз по беско-
нечным белым лестницам, на которых стояли высокие
вазоны с букетами пурпурных роз. Ее обгоняли мча-
щиеся вниз лифты, лифты неслись навстречу ей, а она
все бежала, плача и смеясь, что-то говорила незнако-
мым людям, которые поспешно уступали ей дорогу и
понимающе улыбались, встретив взглядом ее залитые
слезами, счастливые глаза...
И потом была горячая тропическая ночь, полная
музыки, людей и песен. Леона пила вместе со всеми
прохладное местное вино, пела удивительные песни,
которые она впервые услышала в эту ночь, и танце-
вала на освещенной луной площадке под неподвиж-
ными кронами широколистных пальм.
* * *
Каир. Старинный, насчитывающий не одну сотню
лет Институт египтологии. Вереницы гулких залов.
В прозрачных витринах ряды золотых саркофагов, рез-
ные троны, папирусы, мумии, совершеннейшие памят-
ники из песчаника и диорита, созданные руками не-
известных скульпторов древности. С террасы на крыше
главного здания видны желтоватые громады пирамид,
вздымающиеся над бескрайней зеленой равниной. Де-
сятилетия назад зелень пришла на место песков. Пу-
стыня отступила далеко на запад и восток от Нильской
226
долины и продолжает отступать. Голубые озера роди-
лись в скалистых котловинах Нубии. Их блестящие
глазки видны далеко на востоке среди зелени полей,
исчерченных тонкой сетью каналов.
Полированная плита из красного песчаника. На
плите простая надпись: Рут Синг — археолог — и две
даты.
«Он отдал всю жизнь египтологии, — думает Лео-
на, — и завоевал право покоиться здесь, возле пира-
мид, на древнем кладбище древних владык этой
страны.
Старый Рут прожил очень долгую жизнь. Он умер
за рабочим столом в один из тех летних дней, когда
Тея и Леона говорили о нем в Париже. Теперь Леона
работает в его архиве, знакомится с его ранними руко-
писями, слушает его голос, записанный на магнитной
ленте. Какая жалость, что она не успела встретиться с
ним. Не успела задать ему своих вопросов... Каждый
вечер Леона приносит цветы на могилу старого архео-
лога.
Кранц посоветовал провести ночь у подножия пира-
мид, подумать о вечности и безграничности мира.
Что ж, послушная ученица — она выполнит и этот со-
вет. Если бы здесь была еще Тея. Но Тея далеко.
А старый Рут заснул навсегда.
Медленно опускается на туманный горизонт горя-
чее оранжевое солнце. Вспыхивают огни над блестя-
щими лентами дорог, ведущих к Каиру. В Нильскую
долину приходит ночь.
Леона присела на шероховатую теплую плиту из-
вестняка. За спиной — темная громада пирамиды,
вдали — искристая россыпь огней Каира, у ног — мо-
гила археолога Рута. Ветер приносит пряный запах
цветов, влажную прохладу нильских вод. Млечный
Путь раскинулся над головой. В нем большой крест
Лебедя.
«Едва различимый светлый пунктик в россыпи
звезд — это, вероятно, 61 Лебедя — огромное солнце,
подобное нашему, — думает Леона. — К нему сквозь
пустоту космического пространства уже много лет
стремятся ракеты Второй звездной. Теперь их догоняет,
а быть может, уже и обогнал фотонный корабль Юра.
Где ты теперь, Юр?.. Вспоминаешь ли сейчас Землю
15*
227
и... меня? Сейчас?.. На Земле скоро минет год. А
сколько дней отмерил таинственный счетчик времени
еп твоем корабле, Юр?! Что же ты такое, время?
Люди постигли безграничность и многие тайны про-
странства, а время продолжает задавать свою вечную
загадку. Не может же так быть всегда. Человек силен
и настойчив.., Сколько раз здесь, у подножия пира-
мид, он поднимал глаза к звездам и хотел понять, как
устроен мир. Сам придумывал вопросы и искал ответ.
И находил... Вот и она... Жизнь поставила перед ней
трудные вопросы... Главное, не ошибиться... А она
уже ошиблась... Или то была не ошибка? Ведь полет
людей на фотонной ракете когда-то должен был со-
стояться. И время обязательно разлучило бы кого-то...
Что такое чувства одного человека перед бесконеч-
ностью звездного мира?».
Ветер дохнул прохладой в разгоряченное лицо.
Леона поднялась с шероховатого камня, поправила
растрепавшиеся волосы.
— Кажется, я пытаюсь обмануть себя, — прошеп-
тала она, сжимая пальцы. — Что мне эта безгранич-
ность большого мира, если мой внутренний мир опу-
стел. .. Я люблю тебя, Юр! — крикнула она далеким
звездам, сложив рупором маленькие руки. — Слышишь
ли? Люблю!. На всю жизнь! До такой же плиты, как
эта, у моих ног! И я не хочу ждать, как Тея. Не хочу!
Я не уступлю нашу любовь времени. Нет... Нет...
Нет!
И, не оглянувшись на темные громады пирамид, она
быстро пошла навстречу ветру и сияющим огням до-
рог.
* * *
Прошел еще год. Леона кончила академию и все-
рьез занялась расшифровкой письменности атлантов.
Она работала в лабораториях академии, ездила в Па-
риж, в институт Кранца в Алма-Ате. Все это время она
ни разу не встречалась с отцом. Он почти не покидал
нагорной обсерватории, вел наблюдения, производил
бесконечные расчеты. Во Всемирной Академии наук
стало известно, что профессор Таджибаев скоро пред-
ставит доклад о результатах наблюдений за полетом
фотонной ракеты с людьми.
228
Разговаривая с отцом по видеофону, Леона спраши-
вала о здоровье, рассказывала о работе, о поездках, но
ни разу не задала того единственного вопроса, кото-
рый постоянно готов был сорваться с ее губ. И профес-
сор Таджибаев не упоминал о судьбе фотонного ко-
рабля. Он молчал, иногда про себя удивлялся выдержке
дочери, а иногда думал: «Уже успокоилась. Время все
стирает. Что ж, может, и к лучшему...»
Они говорили об атлантах, о Кранце, об удивитель-
ном знаке загадочной письменности, похожем на иеро-
глиф «время».
— Но в письменности атлантов этот знак означал
что-то другое, — уверяла Леона. — Позднее в изменен-
ном виде он сопровождал имена и титулы царей Ат-
лантиды. Был символом могущества? Время — могу-,
щество .. Тут есть какая-то нить. Но она так тонка,
отец. На каждом шагу рвется.
— Кранц еще интересуется твоей работой?
— Постоянно. Он ищет в ней ответа на какой-то
свой вопрос. Понимаешь, он уверен, что атланты были
пришельцами из иной Системы.
— Все-таки странный он человек. Гениальный и
очень странный
— А ты, отец, не веришь, что атланты — при-
шельцы?
— Меня это просто не интересует. Все это было так
давно... Если даже ты и разгадаешь их письменность,
это едва ли поможет нам всем в трудах сегодняшнего
дня. Я не хочу сказать, что твоя работа бесполезна...
Заговорят на мертвом языке еще несколько черепков.
Прочтем еще страницу минувшего. Их, конечно, надо
прочитать, эти страницы, но...
— Я поняла, отед. И все-таки буду продолжать.
«Настойчива, да... В этом похожа на меня», — ду-
мал Таджибаев, когда Леона, задумчиво улыбаясь, же-
лала ему с экрана «доброй ночи».
Так они разговаривали много раз и говорили обо
всем на свете, кроме лишь одного...
Но когда слухи о докладе Таджибаева подтверди-
лись и доклад был включен в план заседаний Совета
академии, Леона не выдержала. Она вызвала радиооб-
серваторию, прервала отца на полуслове и, опустив
глаза, задала свой вопрос*
229
Таджибаев долго молчал. А она не поднимала глаз
и ждала. Ее лицо казалось совсем спокойным, лишь
чуть дрожали длинные ресницы и высоко поднималась
и опадала грудь
Когда отец заговорил, она вздохнула, но так и не
подняла глаз
— Ты давно вправе задать этот вопрос, Леона, —
тихо сказал Таджибаев. — Может быть, мне не следо-
вало ждать его, но мне казалось... Видишь ли, к сожа-
лению, мой ответ в значительной степени будет пред-
ставлять собой гипотезы. Мы приняли только часть
сигналов звездолета. Последний был очень слабым.
Теперь вычисления почти окончены. Я сделал, что мог.
Через неделю сообщу тебе окончательные результаты.
Вернее, несколько возможных вариантов. Несоответст-
вие во времени существует.. Но задача будет иметь
три или четыре решения... Свести все к одному реше-
нию я... не сумел... А три решения, ты понимаешь,
сохраняют неопределенность.. Вот если бы возврати-
лась одна из экспериментальных ракет... Но о них по-
прежнему ничего не известно... Большое зондирование
Kocrvioca, которое проводил Юр, не дало результатов,
однако в ближайшее время мы думаем повторить...
Может быть, тогда? . .
Впервые в жизни Леона выключила видеофон, не
пожелав отцу доброй ночи. Она не хотела, чтобы он ви-
дел ее в эти минуты...
А на другой день радио и видеофоны всей планеты
передали экстренное сообщение.
С исследовательского межпланетного корабля «За-
ря», совершающего полет в секторе Е-7-17 за преде-
лами орбиты Плутона, на радиостанцию Луна-главная
поступила радиограмма следующего содержания:
«Локальным зондированием, произведенным в соот-
ветствии с программой исследований в направлении 70
Эридана, установлено космическое тело, приближаю-
щееся с субсветовой скоростью. Тело оказалось источ-
ником радиосигналов, часть которых удалось расшиф-
ровать. При пересечении орбиты Плутона тело начало
торможение, и в настоящий момент скорость его умень-
шилась до двух тысяч километров в секунду. Харак-
тер расшифрованных радиосигналов и торможения
позволяет считать, что возвращается одна из фотон-
230
них ракет, отправленных с Земли в направлении
70 Эридана. Иду параллельным курсом. Жду указа-
ний».
Экстренное заседание Совета Всемирной академии
началось через час после передачи сообщения. Акаде-
мик Кранц опоздал к началу заседания на полчаса.
Проходя в зал Совета, он увидел Леону, которая только
что прилетела из Парижа.
— А он молодец, этот Таджибаев, — на ходу объя-
вил Кранц Леоне, скривив морщинистое лицо не то в
улыбку, не то в гримасу. — Пожалуй, все его ракеты
возвратятся. Все до одной, девочка...
Заседание Совета продолжалось два часа. Решение
состояло из двух пунктов. Первый пункт гласил:
«Используя наводящие станции Марса, вблизи ко-
торого должна пройти фотонная ракета, посадить ее на
один из ракетодромов в северном полушарии этой пла-
неты».
Вторым пунктом Совет единогласно рекомендовал
конгрессу академии принять профессора Мухтара Тад-
жибаева в действительные члены Всемирной Академии
наук.
Еще через час специальной скоростной межпланет-
ной ракетой Таджибаев улетел на Марс. Перед отлетом
Леона так и не смогла поговорить с отцом.
* * *
Радио и видеофоны непрерывно передавали изве-
стия с Марса.
«Фотонная ракета-2 — теперь она была точно опоз-
нана — пересекла орбиту Юпитера и, экскортируемая
«Зарей» и еще двумя исследовательскими межпланет-
ными кораблями, идет на сближение с Марсом. Акаде-
мик Таджибаев прибыл на Марс. Для посадки фотон-
ной ракеты выбран ракетодром Скиапарелли в пустыне
Призраков. Наводящие станции Марса начали работу.
Фотонная ракета, продолжая торможение, прибли-
жается к Марсу. Посадка ожидается на третьи земные
сутки. Академик Таджибаев отказывается давать ин-
тервью до осмотра аппаратуры ракеты. Фотонные ко-
рабли открывают землянам надежный путь к иным
солнечным системам. Монтаж ракет Четвертой звезд-
231
ной приостановлен. Следующая звездная экспедиция
покинет одну из планет Солнечной системы на фотон-
ных космических кораблях конструкции академика
Таджибаева. Специалисты считают, что большую, хо-
рошо оснащенную звездную экспедицию можно отпра-
вить через пять—семь лет. Возвращения первой ракеты
с людьми, отправленной два года назад, можно ожи-
дать через шестьдесят—семьдесят земных лет. Для
астронавтов продолжительность их полета не превы-
сит десяти—двенадцати лет».
Леона бросилась к разговорному видеофону. Вы-
звала институт в Алма-Ате. Ей ответили, что Кранц
чувствует себя плохо, подойти к экрану не может.
Через два часа Леона была в Алма-Ате Атомобиль
за несколько минут домчал ее с ракетодрома к старин-
ному коттеджу у подножия гор, в котором жил Кранц.
В полутемном прохладном холле никого не было, и
Леона пробежала наверх, в рабочий кабинет Кранца.
Старик лежал на широком топчане, выдвинутом из
стены. Две незнакомые женщины — пожилая и моло-
дая — в белых одеждах стояли возле него. На шорох
приоткрываемой двери одна из них обернулась и сде-
лала Леоне предостерегающий знак пальцем. Леона по-
слушно отступила, бесшумно закрыла дверь.
Однако молодая женщина тотчас же вышла в кори-
дор и пригласила Леону войти:
— Он видел вас и хочет говорить Но не волнуйте
его. Он очень слаб.
Кранц жестом пригласил Леону присесть на край
топчана. Тихо, разделяя слова длинными паузами, за-
говорил:
— Рад, что ты приехала, девочка... Молчи — знаю,
почему ты здесь. Хотел сам позвать тебя... Расчет, пе-
реданный в полдень, сделал я. Твой отец по возвраще-
нии назовет более точные цифры, но порядок их не из-
менится.
— Значит...
— Нет, еще ничего не значит. Время — трудный и
упорный противник, но оно отступит перед нами. Как
твоя работа? По-прежнему ничего?..
— Ничего...
— Ты испробовала варианты, которые мы обсуж-
дали?
232
— Все. Мне кажется, машины... бессильны. Даже
ваши машины.
— Так. Это хорошо. Пойми, это хорошо, Леона. Это
еще одно доказательство, что письменность неземная.
Машины опираются на логику нашего земного мышле-
ния. А там логика мышления была иной, совершен-
но иной. Отстаивай это в диссертации. И ищи дру-
гих путей.
— Но задача может остаться нерешенной.
— Пока да... Возможно, мы еще не доросли до ре-
шения такой задачи. Ее решат потом... Мы только раз-
ведчики.
— Что же делать мне?
— Да-да, конечно. Прости меня, забыл... Сейчас это
самое главное... Шестьдесят лет, Леона... Понимаешь,
я еще не закончил одну работу; может быть, уже не
успею закончить... Она посвящена проблеме вре-
мени. .. Возвращение ракеты твоего отца подтверждает
мои предположения, превращает их в уверенность.
Время — один из видов энергии. И овладение им от-
кроет перед людьми небывалые возможности. Превра-
щая время в другие формы энергии, мы разорвем
оковы тяготения, пространства, межзвездных расстоя-
ний. Это еще почти невозможно понять, девочка. Наш
ум не подготовлен. Но это свершится. Я думаю, я по-
чти уверен, твои пришельцы владели тайной времени.
Может быть, даже энергия времени была движущей си-
лой их кораблей. Иначе как бы они долетели? Вот по-
чему так важна разгадка их письменности... Фотонные
корабли твоего отца — лишь этап в овладении космо-
сом. Им на смену придут совершенно иные — звездо-
леты времени. Понимаешь, само несоответствие вре-
мени люди станут превращать в энергию кораблей бу-
дущего. Тогда... — Кранц откинулся на подушки, тя-
жело дыша.
— Молчите, — шепнула Леона. — Спасибо вам за
это видение. О, это будет как свершившаяся сказка.
Победа над временем... Но мне придется и тут отсту-
пить, как перед письменностью атлантов.
Кранц протестующе шевельнул рукой:
— Не к этому зову тебя. Ты не смеешь так гово-
рить. Ты, моя любимая ученица... Продолжай работу...
Звездолеты времени — это далекое будущее. Даже вы
233
можете не дожить. Продолжай свою работу, Леона.
А время... Есть еще один выход. Простой... Совсем
простой... Ты знаешь его?
— Конечно... Но меня могут не взять.
— Должны! Добивайся. Это ты можешь. Будешь
добиваться?
— Конечно... Если бы меня взяли...
— Это будет зависеть только от тебя. Помни, сле-
дующая звездная полетит, по моим планам, на фотон-
ных кораблях, созданных твоим отцом
— Но я...
— Все знаю... Обещай сделать, что в твоих силах,
чтобы участвовать... Обещай это.
— Обещаю, учитель!
— Хорошо. А теперь иди. Или нет... Поцелуй
меня... на прощанье.
Леона коснулась губами сухого холодного лба ста-
рика. Чуть слышно ступая, вышла из кабинета.
Вечером видеофоны Земли сообщили печальную
весть: на сто двадцать восьмом году жизни умер вели-
кий ученый Артур Кранц.
* ♦ ♦
Центральным пунктом программы ежегодного кон-
гресса Всемирной Академии наук было выступление
академика Таджибаева, недавно возвратившегося с
Марса.
Тысячи крупнейших ученых Земли как один чело-
век поднялись со своих мест, когда в огромный бело-
колонный зал больших заседаний вошел Таджибаев в
сопровождении президента академии. Представители
всех отраслей знания стоя приветствовали человека,
открывшего новую эру в истории изучения простран-
ства и времени. Выступление Таджибаева транслиро-
валось всеми станциями Солнечной системы.
Леона вместе с десятками тысяч молодых ученых и
студентов слушала его на площади перед Дворцом кон-
грессов.
Таджибаев говорил лаконично, короткими, словно
отрезанными фразами. Казалось, он лишь отвечал на
вопросы, заданные миллиардами слушателей.
— Да, величайший ученый двадцатого века Альберт
234
Эйнштейн был прав. Время зависит от скорости движе-
ния. Фотонная ракета-2 возвратилась в соответствии с
заданной программой и в предусмотренное программой
время. Но время в ракете текло иначе, чем на Земле.
Поэтому девять месяцев и семнадцать суток полета, за-
фиксированные атомными счетчиками ракеты, соответ-
ствуют пяти с половиной земным годам. Астронавты,
если бы они находились в рэкете, постарели бы всего на
девять месяцев и семнадцать дней, а их друзья на
Земле — почти на шесть лет.
Да, четвертая фотонная ракета с первыми астронав-
тами продолжает полет. Если пилоты не внесут изме-
нений в программу, их возвращения можно ожидать по
земному календарю через пятьдесят восемь лет и
семь—восемь месяцев. Но по сравнению с моментом
старта они возвратятся постаревшими всего на десять—
одиннадцать лет. Да, я уверен, они возвратятся здоро-
выми, бодрыми и... молодыми...
Нет, перед фотонной ракетой-2 не ставилась за-
дача достичь планет иной солнечной системы. Это
была лишь глубокая разведка Большого космоса. Фо-
тонная ракета-1 тоже должна вернуться. Учитывая ее
программу и скорость, можно ждать возвращения че-
рез 4—5 лет, как раз к моменту отправления новой
звездной экспедиции...
Заключительную часть выступления Таджибаев по-
святил памяти Артура Кранца, гениальные открытия
которого сделали возможным полет фотонных кораблей
и заложили основы для создания еще более совершен-
ных и быстрых звездных кораблей будущего.
Дальше Леона почти не слушала. Она вспоминала...
Последние недели на Таэнга, день старта четвертой фо-
тонной, бесконечный спуск в подземелья ракетодрома и
последний взгляд Юра с экрана видеофона... Знает
ли Юр о несоответствии времени? Догадывается ли о
ее решении? Они должны победить время! И ее работа
над древней письменностью теперь тоже становится
вызовом времени.
Если до отлета новой звездной не удастся расшиф-
ровать письменность здесь, на Земле, она будет искать
разгадку таинственных знаков на планетах иных
солнц.
235
♦ ♦ ♦
Прошло пять лет. Древние знаки продолжали мол-
чать.
Когда Леона сказала отцу, что хочет принять уча-
стие в звездной экспедиции, академик Таджибаев удив-
ленно поднял брови:
— Конкурс будет серьезный, дочка. И ты, конечно,
понимаешь, что я не стану...
— Я все знаю, отец, — поспешно прервала она. —
Я пойду на конкурс, как и все. Но я буду бороться за
свое право лететь.
— Это гораздо сложнее, чем ты думаешь... По-
дожди несколько лет, закончи работу над письменно-
стью атлантов. Даже отрицательное решение проблемы
позволит тебе защитить первую докторскую диссер-
тацию. Тогда...
Леона закрыла ему рот ладонью.
— Я хочу лететь с этой экспедицией. Именно с этой!
Кроме того, я недавно защитила первую докторскую,
как раз с отрицательным решением проблемы. Ты быт
очень занят в те дни, а потом... забыла сказать... И,
между прочим, теперь многие у вас в академии скло-
няются к тому, что письменность атлантов создавалась
не на Земле...
Таджибаев откинулся в кресле. Смущенно потер
лысину.
Действительно, он слишком ушел в работу. После
смерти Кранца возглавил институт. Все время строго
распределено между работой в Алма-Ате, ракетодро-
мом, на котором монтируются звездолеты новой экспе-
диции, и нагорной радиообсерваторией. Он вспоминал о
дочери лишь тогда, когда видел ее или разговаривал с
ее изображением на экране.
— Прости, Леона. Я действительно слишком мало
думаю о тебе. Что поделаешь, главное — работа... По-
здравляю тебя с докторатом, дочка. Но откуда у тебя
появилась эта мысль? Неужели не жаль расстаться с
Землей, с твоей работой, друзьями?..
Он хотел сказать «и со мной», но не решился.
— Ты не понимаешь, отец?
Он внимательно посмотрел в глаза Леоны:
— Не понимаю.
— Академик Кранц пять лет назад понял... — Это
236
было жестоко — сказать ему так, но пусть он поймет
и не ставит ей преград.
— При чем тут Кранц?
— Он тоже считал, что я должна лететь.
Таджибаев чуть заметно пожал плечами:
— Если бы Артур Кранц был жив ..
— Не то, отец... Я буду добиваться участия в экс-
педиции, как все... Пойми, как все... И только одному
тебе сказала о Кранце. Чтобы ты понял. Постарай-
ся понять меня, отец... Тогда нам легче будет рас-
статься.
— Наша разлука может оказаться разлукой на-
всегда, дочка. Я не мечтаю прожить столько, сколько
прожил Кранц.
— Ты проживешь еще дольше, отец. С каждым де-
сятилетием люди будут жить дольше. Я уверена, мы
еще встретимся все вместе — ты, я, Юр...
* ♦ *
Конкурс предстоял серьезный. Но, странно, Леона
почти не волновалась. Она была убеждена, что поле-
тит. В составе экспедиции девять инженеров-киберне-
тиков. Она будет одним из них. Если бы у нее спросили,
откуда эта уверенность, она не смогла бы объяснить...
Мысленно она уже прощалась с Землей. Думала о том,
что долго не увидит этого удивительного неба, горячего
и ласкового солнца, ярких цветов, и океана, и старых
городов, по тихим улицам которых так любила бродить
в вечерние часы. Эти думы были с ней постоянно, но
теперь они не причиняли боли. Только овевали все по-
кровом тихой задумчивой грусти. И уже не пугали
годы, которые предстоит провести в тесном простран-
стве звездолета. Там с ней будут воспоминания о Земле.
Все, что ее окружает сейчас, сохранится в памяти, бу-
дет при ней всегда, как величайшее из сокровищ, кото-
рыми когда-либо владел человек. О возвращении Леона
сейчас не думала. Это слишком далеко; оно, конечно,
наступит, как наступает солнечный восход после дол-
гой трудной ночи. Но ночь еще только начинается. Ее
надо пережить...
Вступительные испытания и первые два тура кон-
курса Леона прошла успешно. Третий тур должен был
237
состояться во Всемирной академии в Москве. Здесь го-
лосование было открытым и одним из членов конкурс-
ной комиссии был отец.
Когда наступила очередь Леоны, академик Таджи-
баев поднялся и хотел покинуть зал заседаний. Пред-
седательствующий остановил его.
— Эта кандидатура, вероятно, не потребует голосо-
вания, — сказал председательствующий. — Я не со-
мневаюсь, что доктор Леона Таджибаева получила бы
необходимое число баллов, чтобы участвовать в экспе-
диции Но, выполняя предсмертную волю Арту-
ра Кранца, выраженную им в завещании, прошу ут-
вердить кандидатуру Леоны Таджибаевой вне кон-
курса. Вот соответствующий пункт завещания Артура
Кранца,
Председательствующий нажал кнопку иа неболь-
шом пульте, и в тишине зала послышался хрипловатый
резкий голос умершего академика.
— Я, Артур Кранц, уходя из жизни, прошу вклю-
чить мою ученицу Леону Таджибаеву в состав участни-
ков четвертой звездной экспедиции, если она захочет
принять в ней участие и в соответствии с ее научными
квалификациями.
Голос Кранца умолк. В зале по-прежнему было тихо.
— Есть ли возражения? — спросил председатель-
ствующий. — Нет... Значит, решено. Доктор Леона
Таджибаева летит...
♦ ♦ *
И она полетела. Ранним весенним утром огромные
звездолеты экспедиции одни за другим оторвались от
гобийского космодрома и исчезли в безбрежных далях
земного неба.
Прильнув к окуляру оптического прибора, Леона
смотрит на окруженную голубым сиянием Землю, с
которой расстается на семь долгих лет: семь лет, в те-
чение которых на Земле минет полвека.
— Начат мой путь, — шепчет Леона. — Путь к тебе,
Юр. Наконец-то я разорвала паутину времени! Это не
измена Земле. Мы все обязательно вернемся. Вер-
немся, какие бы преграды и опасности ни встали на
нашем пути. И если даже мы не встретим братьев по
238
разуму среди звездных миров, все равно наш полет не
будет бесполезным. Мы бросили вызов времени. Кранц,
Юр, отец, мы все... Слышишь, время? Тебе придется
отступить, ведь за нами вся сила Земли, ее прошлое и
ее будущее. Я верю в нашу встречу, Юр, здесь на Зем-
ле. Верю...
* * ♦
А у приземистых зданий гобийского космодрома
стоит академик Таджибаев. Давно разъехались прово-
жающие, а он все стоит, устремив неподвижный взгляд
в пустое знойное небо. Академику Таджибаеву теперь
некуда торопиться. Экспедиция улетела. И он остался
один. Совсем один. Может, это и хорошо. Последние
годы он был так занят. Надо собраться с мыслями, по-
думать о многом. Теперь времени для этого более чем
достаточно. Ведь они возвратятся через пятьдесят
лет... Пол века! Если он доживет, ему будет...
Таджибаев резко встряхивает головой. Хорошо, что
впереди такая масса дел. Экраны на главном пульте
обсерватории скоро снова умолкнут. А когда молчат
экраны, решать и действовать должны люди... За ра-
боту! .. Через три года полетит следующая звездная...
ОГЛАВЛЕНИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ. Лев Успенский .......................  5
ТИХООКЕАНСКИЙ КРАТЕР .............................. 9
ЦЕНА БЕССМЕРТИЯ .................................. 71
Солнце заходит над пустыней... ...........   73
Другого выхода нет... ...................... 77
Там светит зеленая Мауна.................... 79
Высший Совет Эны решает..................... 82
Тайна Заки-Оба ............................. 94
Изгнание .................................. 103
Ия хочет знать правду...................... 109
Од пробует найти выход .................... 113
Космодром в Черной пустыне ................ 118
«Красный вихрь» несется вперед............. 129
На Мауне .................................. 135
ПЛАНЕТА ТУМАНОВ ................................. 137
На высокой орбите .......................   139
На низкой орбите .......................... 146
Старт ..................................... 157
В свободном полете ......................   164
На «Землянине» ............................ 167
«Утренняя звезда Земли» ................... 172
Снова на «Землянине» ...................... 180
И на Земле... ............................. 163
КОГДА МОЛЧАТ ЭКРАНЫ ............................. 185
ДЛЯ СРЕДНЕГО И СТАРШЕГО ВОЗРАСТА
Шалимов Александр Иванович
ЦЕНА БЕССМЕРТИЯ
Ответственный редактор Н. К. Неу й м и на.
Художественный редактор Ю н. Киселев.
Технический редактор Л Б Куприянова.
Корректоры К Д. Немковская и Л. К. Малявко.
Подписано к набору 14/XI 1989 г. Подписано к печати 18/V 1970 г. Формат
84X108'/з'. Бум. № 2. Печ. л. 7,5. Усл. в. л. 12,6. Уч-изд. л. 12,26. Тираж
50 000 экз. ТП 1970, № 593. Ленинградское отделение ордена Трудового
Красного Знамени издательства «Детская литература» Комитета по
печати при Совете Министров РСФСР. Ленинград, Д-187, наб. Кутузо-
ва, 6 Заказ 3185. Типография «Пунане Тяхг,», Таллин, ул Пикк, 54/58.
Цена 54 коп.



Сканирование - Беспалов
DjVu-кодирование - Беспалов