6 39 2
Р93
Редакционная коллегия
В. В. Архангельский (отв. редактор),
Я. Е. Киселев, А. А. Клыков, Н. И. Ко-
валь, 5. С. Орешкин, Г. И. Попе с ко,
Д. А. Самарин (зам. отв. редактора),
Ю. А. Смирнов
Рыболов-спортсмен
Альманах № 29
Редактор В. Д. Оченкова
Художник А. П. Ерасов
Художественный редактор О. И. Айзман
Технический редактор 3. Д. Гусева
Корректор С. Н. Замула
А 09161. Сдано в набор 21/XI-68 г. Подписано к печати 29/VIII-69 г. Формат
84Х1081/з2. Печ. л. 8,25. Усл. печ. л. 13,86. Уч.-изд. л. 15,57. Бум. л. 4,125.
Бумага типографская № 2. Тираж 75 000. Цена 63 коп. Зак. 1489.
Издательство «Физкультура и спорт»
Комитета по печати при Совете Министров СССР
Москва, К—6. Каляевская ул., 27.
Ярославский полиграфкомбинат Главполиграфпрома Комитета по печати
при Совете Министров CCQP.
Ярославль, ул. Свободы, 97.
6-9—2
Тем. план
1969 г. № 120

В. Свинцов
САМАЯ УДАЧНАЯ.
Августовская ночь. Кажется, прохладный
воздух сам нежно закутывает землю в темное покрывало.
И только яркие, глазастые звезды беспрепятственно
смотрят сверху. Городская пыль улеглась. Откуда-то
исходит едва ощутимый запах цветов. Город спит. Улицы
пустынны. Лишь иногда торопливые шаги рыболовов,
собирающихся около подъезда большого здания, и слова
приветствий нарушают мягкую тишину ночи. Людей
можно и не заметить, если бы не огоньки папирос,
вспыхивающие при очередных затяжках. Но вот издалека
доносится неясный шум. Он все ближе и ближе. И вдруг
из-за поворота появляется чудовище с огненными
глазами-фарами, длинным серым телом, поблескивающим
чешуей окон, и, грозно зарычав тормозами, останавливается
около рыболовов. Тишина взрывается смехом, шутками...
Укладываемся, усаживаемся. Наконец все. Отправляемся
в путь.
Эта поездка ничем не отличается от других. Вот уже
на протяжении нескольких лет мы, рыболовы, по
договоренности с администрацией нашего предприятия берем
автобус на воскресенье. Выезжаем обычно в час ночи и
к четырем часам утра мы уже на месте. Как раз к
утреннему клеву. Вечером, отдохнувшие, загоревшие,
возвращаемся домой.
Состав нашей группы постоянный. Иногда
присоединится кто-нибудь из новеньких. Вот как сегодня осетин
Слава Кануков — веселый парень. Около него уже
собрались человек пять-семь «старых зубров», и начались
бесчисленные советы...
Но ночь все-таки берет свое. Голоса постепенно
стихают. Все спят. Лишь Петя Сафронов возится с
поплавками, да я смотрю в окно. Свежий, напоенный ночными
запахами леса и травы воздух врывается в приоткрытые
окна. Это почему-то вызывает легкую грусть. Ровно
гудит двигатель. И кажется, что автобус стоит на месте,
освещая фарами серую ленту асфальта, а мимо него бегут
4

деревья, столбы, деревни, поля. Проходит час-другой.
Скоро прибудем на место. Рыболовы каким-то шестым
чувством узнают о приближении водоема и просыпаются.
Костя Смыков поправляет фуражку и заглядывает з
окно:
— Далеко еще?
Иван Иванович лезет в карман за папиросами. Гул
голосов усиливается, вспыхивает смех. И вдруг
раздается взволнованный голос Кости:
— Ребята, а ведь это пожар!
— Где? Где? Неужели ток?
— Ребята, точно — ток горит, а там зерна полно.
— Стой!
Но шофер уже открыл дверцы. Вываливаемся из
автобуса и бросаемся к огню. Красное прожорливое
пламя лижет крыши навесов. На кучах зерна, на
деревянных лопатах, на лицах трех колхозников, спасающих
хлеб, на веялках —кровавый отсвет.
— Спокойно, — голос Ивана Ивановича прорывается
сквозь шум. — Берите лопаты. Отгребайте зерно. Костя,
узнай, где здесь пожарный щит. Федя, поезжай на
автобусе в деревню за людьми.
Трещат навесы под дружным натиском ломов,
крючьев и рыбацких топориков. Мелькают лопаты. Сыплется
зерно подальше от огня. Тут не до шуток. Слышно
только пыхтение, плеск воды. Огонь жжет лицо, хватает за
волосы. Дым ест глаза, лезет в нос, рот. Тяжело.
— Ура! Помощь идет!
Колхозники с ходу бросаются к огню. У них
получается лучше, чем у нас. Работаем с ожесточением.
— Давай, братцы! Давай, рыбачки!—орет бородач,
умело орудуя крюком.
Даем. Разбиваем головни. Обливаем водой
дымящиеся столбы.
— Всё-ё-ё!!!
— Который час?
— Семь.
Подсчитываем потери. Зерно почти не пострадало.
Только Олег Федорович потерял очки. Как будто всё,
если не считать легких ожогов, грязной одежды и
опаленных волос и бровей Но это уже мелочи.
Выслушав благодарность колхозного бригадира,
быстро садимся в автобус.
5

Наш новенький, да какой он теперь новенький, раз
испытан огнем, со свойственным ему кавказским
темпераментом рассказывает, как Олег Федорович, потеряв очки,
лез в огонь.
Я его за штаны. Э-э! Падажды намного! Куда лэ-
ззшь! Горячо там! А он не слушает...
Хохот заглушает последние слова. И сам Олег
Федорович улыбается, посматривая голубыми близорукими
глазами.
Река встречает нас, лениво перекатывая волны, играя
зайчиками солнца.
Еще переживая случившееся, усаживаемся на берегу.
Святую тишину рыбалки соблюдаем плохо. Да и какая
теперь рыбалка? Утренний клев кончается, вечернего
ждать не хочется. Стираем одежду, купаемся. Домой
уезжаем намного раньше обычного. Конечно, жаль
покидать любимое место без дани, которую всегда увозим
отсюда, вдоволь надышавшись живительным воздухом
всегда свежей и всегда немного новой гостеприимной
реки. Потом всю неделю вспоминаем тех небольших рыбок,
что потревожили покой наших поплавков, ту стрекозу, что
вилась над головой и садилась на кончик удилища, ту
рыбку, которая сорвалась, и ждем следующего
выходного, чтобы начать все сначала.
Сегодня все заметно устали. Кто-то тяжело вздыхает.
— Самая удачная рыбалка в моей жизни, — говорит
Иван Иванович. — Сколько хлебушка-то отстояли.
Ой-ё-ёй!.. Мы молча соглашаемся с ним.
Опять ровно гудит труженик —двигатель, автобус
покачивается на неровностях асфальта. И опять все
засыпают, откинувшись на сиденья, положив голову на плечо
соседа. Лишь один шофер не спит. Он везет моих
товарищей-рыболовов домой,, чтобы через неделю вернуться
сюда — к ней, никогда не стареющей, вечно желанной
природе.
До следующего выходного, дорогие друзья!

Василий Бочарников
КОРЯЖОНОК
Это я прозвал его Коряжонком. На речке
Сутке есть у меня заветное местечко: ивовый куст,
нависший над водой, под ним серо-желтая рогастая, у берега
прикрытая травой коряга, в солнечный день видимая, а
в пасмурный нет. Не легко тут ловить. Прозевал, и
течением подобьет леску вплотную к коряге. Как случится
это, так считай, что остался без крючка. За три лета я
уже знал дозволенную для ловли границу, как доходит
поплавок до нее, так вновь закидываю удочку.
Под ивовым кустом хорошо брали окуни, случалось и
голавлика обмануть. Однако это местечко я берег и
приходил сюда, когда нигде не клевало.
Вот тут и жил-поживал Коряжонок, окунь с
красными, как огонь, плавниками и со светлой точкой пониже
спинного плавника. Придешь — он тут, пошевеливает вес-
лецом хвоста и жабрами.
— Здравствуй, Коряжонок! — говорил я. Другие
окуни испуганно уходили вглубь, под корягу, а этот
презрительно пускал пузыри. Всем своим видом он показывал,
что не считает меня за настоящего рыболова. Почему?
Да потому, что захочет он обмануть меня — и обманет.
Если я у крыльца своего дома прилаживал к
удилищу новую леску, то уже все лотковские ребята знали,
что оборвал ее Коряжонок. И все мои зацепы он, бестия,
подстраивал очень хитро. Даже когда я вовремя
перезакидывал удочку, он все равно выкидывал ка]шй-нибудь
номер, и я попадал впросак.
Коряжонок, не в пример своим братьям, никогда не
трогал крючок, когда я насаживал половину червяка.
А при целом червяке применял'ловкий прием,
унаследованный им, видимо, от окуней — дедов. Не как другие —
быстро и жадно, а со всей предосторожностью подходил
он к червяку и трогал его губами. Поплавок при этом
почти не давал никакого сигнала: чуть дрогнет — и все.
Рыболову этого мало, он ждет. Тогда Коряжонок зажимал
жесткими губами самый кончик червя и дерзко тащил
его вниз. Поплавок погружался, ликуя, я дергал удочку
и находил на крючке оборванного червяка.
7

— Тонкая работа! — не скрывая восхищения, я
смотрел, как довольный Коряжонок, сделав круг у коряги,
снова ждал от меня дармовой подачки.
Мою расчетливость он преодолевал расчудесно.
Самое большее, чего я мог добиться, это раза два-три в
месяц поднять его над водой: червяк был тугой, не
сдергивался, и Коряжонок ради развлечения какое-то время не
отпускал его, а затем выплевывал и бодро плюхался в
родную речку. По воде шли круги, а он, посмеиваясь
надо мной, прогуливался взад-вперед, дескать, не думай,
что ты мне причинил неприятность, это я сам захотел
поиграть и поиграл...
Были у Коряжонка и другие приемы. Например, так
же осторожно трогал он губами кончик червяка, так же
прилаживался, потом брал его и —стрелой под корягу.
Я дергал, и крючок вместо упругой окуневой пасти
вонзался в корягу. Рывок-другой — и обрыв. В
просвечиваемой июньским солнышком воде я видел, как к моему
крючку подплывал Коряжонок и по кусочку отрывал
червя.
Я менял крючки, лески, удилища — и все напрасно!
Коряжонок вновь и вновь торжествовал победу. И рос
Теперь он стал порядочным окунем... Иногда он мне
снился, но даже во сне не я его, а он меня проводил.
Бывало и так: не выдержишь и «концом удилища
пырнешь в него. На такие грубые, явно не рыбацкие
действия Коряжонок сразу обижался и уходил на быстринку.
А я, пристыженный, валился на траву и лежал, не
шевелясь. Я радовался, что Коряжонок ушел, что можно
спокойно половить, но в то же время хотел еще и еще раз
увидеть его.
Рассказывая знакомым о Коряжонке, я не раз ловил
себя на мысли, что горжусь им, что, не будь в речке его,
моя самая удачная рыбалка была бы обычной, без
намека на праздник.
В ольховых зарослях заливались соловьи, речка виш-
невела от зорьки, и вокруг тихо-тихо. И до чего же
сладко снимать с мотовилец леску, с нежным скрипом
переводить на нужную глубину поплавок и думать: «Сегодня
поймаю настоящую рыбу... А может, и самого
Коряжонка»...
У каждого рыболова есть любимая удочка. И у меня
тоже — ореховая, легкая, гибкая. Такую в руке держать
8

одно удовольствие. Но частые обманы Коряжонка
сделали свое дело — я все чаще стал думать о новой удочке,
какой-то особенной. И вот приглядел я березовое
удилище. Тонкое и длинное-длинное. Наполовину снял кору,
дал вылежаться на солнышке. Хорошее удилище вышло.
Наступил день, и, как обычно, у крыльца я стал
ладить новую удочку. Подсоблял мне Сергунька: плющил,
на выпуклом железном круге, вкопанном у крыльца,
свинец на грузило, подбирал небольшой и надежный
крючок.
— Как назовете, Михаил Петрович, свою новую
удочку? — сидя на корточках, спросил Сергунька.
— Хитрой.
— А почему же хитрой?
— Гм... Потому, что обману ею любую рыбу в нашей
Сутке.
— И Коряжонка?
— Может быть...
Еще никогда я не ловил так, как хитрой удочкой.
Изобрел новый способ. Я на старом, долбленом из двух
деревьев, скрепленных перекладинами по концам,
челне, по-местному коротень, отправлялся к месту
ловли. Недалеко от ивового куста с корягой заводил
коротень в заросли кувшинок и закидывал две удочки:
сперва хитрую (когда поплавок ложился там, где мне
хотелось, закреплял конец удилища в скобе кормы), а
затем легкую бамбуковую — и принимался легонько
покачивать коротень. Хитрая удочка все время
дергалась, поплавок пританцовывал, а червяк извивался так,
что рыба не могла преодолеть соблазна отведать его.
Брали окуни. И несмотря на то, что я не всегда успевал
вовремя подсекать, они не срывались В обоих отсеках
коротня была вода, и я кидал окуней то в один, то в
другой.
Бамбуковой удочке сегодня определенно не везло.
Вот опять поклевка на хитрой — поплавок стремительно
пошел вниз. Я поспешно схватил удилище и потянул
леску. Рыба метнулась вглубь, рванулась раз, два, и вдруг
леска ослабла. Неужели оборвала? Я осторожно
потянул леску на себя и почувствовал короткий, но сильный
толчок: «Здесь!» Теперь рыба Поняла — скрываться
бесполезно— и поднялась кверху — здоровый окунь—-и тут
же метнулась под листья кувшинок. Но одного этого
9

мгновения мне было достаточно, чтобы признать в окуне
на крючке своего старого врага и друга Коряжонка.
«По-пал-ся-я!» Сердце зашлось от радости. Коряжонок
метался, боролся. И я угадал его маневр: хочет запутать
леску в лиловых стеблях кувшинок, чтобы я потянул и
оборвал ее, и тогда он и на этот раз уйдет, пусть, раз уж
так вышло, с крючком в пасти, но уйдет. Что он
вытворял! То вскидывался над водой, то опять уходил вглубь,
то юлой крутился на месте... И запутал-таки леску.
Начни я дергать, так бы и было, как он рассчитывал. Но не
учел окунь, что не было вблизи родной коряжины и что я
был не на берегу, а в челне. Я уперся веслом в дно, чуть
подал челн влево, к месту боя, и дотянулся рукой к
леске, обвившей стебель. Уже в руке Коряжонок царапнул
ладонь наждачной твердости чешуей, изогнулся,
сгорбился, выставил все иглы спинного плавника, но я
другой рукой успел схватить его за жабры. Любуясь им,
вынул из пдсти крючок.
Итак, я сделал главное, заветное. И конец рыбалки
меня уже не интересовал, хотя я взял еще трех окуней и
сорожку. А в коротне бушевал, обдавая меня брызгами,
Коряжонок.
Улов обычно я складывал в полиэтиленовый мешочек,
наполненный речной водой, и нес к Займовскому ключу,
в яму, отгороженную доской, где мыли потрошеную
рыбу.
Всю свою добычу — полтора десятка окуней с
заветным Коряжонком и сорожку — я выпустил под струю
ключа, а сам, довольный собой, сел на склоне оврага
покурить. «Дождался-таки! — взять такого хитреца, как
Коряжонок, не шутка!..»
Потом я достал острый нож и пошел к яме. И... и...
обомлел — Коряжонка не было. Где же он? Не улетел
же!.. Оглядев запруду, под замшелой доской я
обнаружил небольшую щель. Через нее и ушел Коряжонок.
Навсегда осталось для меня загадкой: сам он выкопал эту
лазейку или и на этот раз улыбнулось ему счастье. Все
окуни и сорожки здесь, а он улизнул.
Никогда я еще так не волновался, как в тот вечер,
когда торопливо шагал на рыбалку, к ивовому кусту с
корягой: «Там он или нет?».
10

Приглядевшись, я увидел знакомый корпус с
темными полосами, огнистыми плавниками и светлой точкой
пониже спинного плавника,
— Здравствуй, Коряжонок! — Я выбрал из банки
самого большого червя и кинул ему. Но окунь даже
хвостом не вильнул. Обиделся? Нет, всем своим видом он
презирал меня, рыболова.
е. Кострома
А. Зимин
ИВОЛГА
Всходит солнце. Розовый пар скользит по воде
поземкой. Бегут от шумного переката хлопья пены, тоже
розовые. Рыба просыпается. Слышатся озорные всплески
плотвичек и тяжелые удары щук. Сейчас начнется
утренний клев.
Стою по пояс в мокрой траве и жду.
С берега сверху иволга звонко-звонко спрашивает:
«Рыбы-то наудил?».
Я молчу.
Но иволга спрашивает снова: «Рыбы-то наудил?».
Я отмахиваюсь: «Отстань!».
Но она заладила свое и не отстает. Сидит где-то в
березовой листве и высвистывает; «Рыбы-то наудил? Рыбы-
то наудил?».
Вот пристала!
— Какая тебе,—говорю,— рыба, если клев не
начался?
Я, пытаясь разглядеть иволгу, смотрю на березу.
И пока смотрел, прозевал поклевку. Почувствовал, как
дернулось в руках удилище. От неожиданности рванул
удочку на себя. В воде золотом сверкнул широкий бок
леща. Еще бы немного, и тонкая леска лопнула, но сейчас
лещ глотнул воздуха и лег на бок. Теперь его нетрудно
подвести к берегу, гораздо труднее вытянуть из воды.
Нужен сачок, но он остался у костра. Это метров тридцать
вверх по течению. Веду рыбу туда. Вот и костер. Сачок
11

слишком далеко от берега. Мне не дотянуться до него, не
выпустив из рук удилища. Если ослабить леску, лещ
уйдет.
Была не была — попробую без сачка. Вывожу леща на
отмель и хватаю его двумя руками. Мой!
Держу в руках и любуюсь им. Показать бы его кому-
нибудь, похвастаться бы, а показать некому. Обидно!
И вдруг сверху иволга: «Рыбы-то наудил?».
— Наудил! Наудил!—кричу.— Во какая!
ДОВЕРИЕ
Я возвращался с рыбалки. Проселочная дорога
шла по пригорку, заросшему вереском и редким мелким
березняком. Вдруг из вереска прямо под ноги выкатилась
и забилась, подымая крыльями пыль, небольшая серая
птичка. «Пеночка»,— узнал я и подумал: «Подбитая».
Хотел взять ее в руки, не далась. Отлетела и побежала
впереди меня, оставляя на дороге крохотные
следы-крестики. Прибавил шаг, догнал ее. Но она вспорхнула, села
на придорожный куст и жалобно засвистела: «тиу-тиу».
«От гнезда отводит»,— догадался я.
Я увлекся погоней. Пеночка все дальше уводила меня
от дороги. И когда я сделал последнюю попытку схватить
ее, она легко взлетела на самую вершину березы и
снова жалобно засвистела.
«Отвела от гнезда»,— решил я. Только хотел было
повернуть к дороге, как услышал шорох. Отвел рукой
березовую ветку и увидел прямо на земле гнездо с тремя
птенцами и гадюку. Птенцы почти взрослые, оперившиеся.
Небольшая пестрая гадюка, растянув широко, не по росту
пасть, заглатывала одного из птенцов.
Палку искать было некогда. Я отбросил сапогом змею
от гнезда и начал бить ее связкой удочек. Птица мешала
мне размахиваться. Она вертелась тут же, норовила
клюнуть змею в голову. Через минуту с гадюкой все было
кончено. Я вернулся к гнезду. Пеночка сидела рядом и
выводила свое жалобное «тиу-тиу»...
Выходит, не отводила, а наводила меня на гнездо!
Защиты у человека искала.

ОДОЛЕНЬ-ТРАВА
Одолень-трава! Одолей мне горы
высокие, долы низкие, озера синие,
берега крутые, леса темные, пеньки
и колоды,,.
(Из народного заговора)
Хорошо рыбачить на тихом лесном озере!
Подступают к самой воде старые ели, смотрятся в озеро. Вода
кажется темно-зеленой. Наклонишься к ней, чтобы
напиться, и видишь, что она совсем черная! И живут в этой
черной воде черные окуни. Поймать их ой как трудно!
Я плыву вдоль берега на плоту. Бегут впереди плота
мелкие-мелкие волны. На темных отражениях елей
покачиваются белоснежные цветочки одолень-травы, или руса-
лочьи цветы, или царицы озер, или белые водяные лилии,
или совсем просто кувшинки. Разбегаются в стороны
водомерки. Листья лилий со скрипом трутся о шершавые
бревна. Дальше озеро сплошь выстлано их широкими
круглыми листьями. Только кое-где среди зелени чернеют
окна воды. В одно из окон бесшумно ложится мой
поплавок.
Над головой шелестят стрекозы. Чмокают окуни. Они
находят под листьями лилий что-то очень вкусное —
вкуснее моих червяков.
Совсем рядом крупная белая лилия. Не поможет ли
она мне?
Я осторожно срываю цветок и шепчу:
— Одолень-трава! Одолей мне окуня полосатого, щуку
зубастую, карася золотистого, ерша колючего...
Шепчу прямо в нежные благоухающие лепестки. Но
не помогает мне цветок —ни ерша, ни карася, ни окуня.
Все так же шелестят стрекозы, все так же чмокают
окуни...
И вдруг от поплавка бегут частые круги, поплавок
плывет, плывет... и ныряет под листья Ловко подсекаю —
и окунь мой! Я прижимаю его к себе, мокрого, упругого;
он бьется, мне щекотно и радостно. И я хохочу.
Набегает легкий ветерок, рябит воду Озеро начинает
играть золотом. Плывет по золотым волнам к берегу
брошенный в спешке цветок одолень-травы.
— У меня окунь! — кричу я.
13

Приятель мой ловит с берега. Он слышит меня и тоже
кричит:
— А у меня восемь!
«Ну и пусть!—думаю я.— Зато у меня не простой
окунь, а «заколдованный».
Снимаю окуня с крючка и осторожно опускаю в садок.
гш Ленинград
Анатолий Коршунов
РАССВЕТ
Еще темны прибрежные кусты...
Но с удочкою сидя терпеливо,
В какой-то миг вдруг замечаешь ты,
Как горизонт светлеет над заливом.
Сначала робко вспыхнет полоса
И заиграет сполохом лиловым.
Потом подкрасит желтым небеса
И разольется заревом багровым.
И запылает тихая вода,
Как льющаяся огненная лава.
В кустах туман растает без следа,
И засверкают росы в мокрых травах.
И пусть еще прохладен ветерок,
Ты плащ в рюкзак без сожаленья прячешь
И смотришь вдаль, забыв про поплавок,
Весь ощущеньем радости охвачен.
г, Ленинград

А. Синельников
ДРУЗЬЯ И ВРАГИ ФЕДОРА
КУЗЬМИЧА
Айдар в нижнем своем течении узкий, но,
благодаря извилистости, то и дело перемежается
широкими и глубокими плесами с причудливыми и не всегда
понятными названиями: Ларичкино, Валуйская Яма, Сквор-
цовский плес и другие.
Ларичкино... До чего же хорош этот плес! Ширина сто
метров, глубина десять. Там, где узкое русло реки
раздается вширь, быстринка. У левого берега, в воде, стоит
невысокая, взлохмаченная вербочка с тонкими,
свисающими в воду ветвями, а дальше то в воде, то на суше —
непролазная чащоба ярко-зеленой лозы. Напротив
увенчанные султанами темными грядами высятся камыши, а
под их защитой, распластав на воде круглые широкие
листья, цветут белые и желтые кувшинки.
Разве можно пройти мимо такой красоты!
Федор Кузьмич расположился чуть ниже
приглянувшейся ему вербочки.
Погода стояла тихая и ясная, но рыба почему-то не
рябила безмятежную водную гладь. Клева тоже нё было.
Просидев часа два и не дождавшись желанной поклевки,
старик решил переменить место. «Глубоко. Сяду где
помельче»,— подумал он.
Вдруг около вербочки раздался всплеск, по-видимому,
очень крупной рыбы. Не успел рыболов опомниться,
как рыба ударила снова. Да как ударила! Изумрудные
брызги воды вместе со стайкой обезумевшей от страха
уклеи веером «рассыпались вокруг.
От недавней апатии рыболова не осталось и следа.
Рыба била часто. Порой она взлетала над водой, и Федор
Кузьмич, на какое-то мгновение видел ее всю: от головы
до хвоста.
— Жерех! — изумленно воскликнул он.
В Айдаре жерех встречался редко, но рыболов не
ошибся.
— Вот тебе и рыба,— сказал себе Федор Кузьмич,—
подбрось ему узкую белую блесну, наверняка схватит.—
15

Хотя спиннинг лежал под рукой и набор блесен — в
рюкзаке, рыболов почему-то медлил с забросом. «Еще
успею,— подумал он,— пусть порезвится».
Время шло, поклевок все не было, а жерех продолжал
охоту. Сильные всплески следовали один за другим
Несколько раз Федор Кузьмич хватался за спиннинг, но тут
же откладывал его. «Нет, не теперь,— думал он.— Пусть
уж завтра, под занавес».
К концу дня неожиданно стала ясна причина бескле-
вья. Погода быстро испортилась: подул сильный западный
ветер, тихий плес подернулся крупной рябью, закачались,
зашумели лозы и камыши. Торопясь укрыться от
ненастья, над головой Федора Кузьмича со свистом
пролетела стая скворцов Небо заволокли темные грозовые тучи,
послышались далекие, глухие раскаты грома. Федор
Кузьмич начал устанавливать палатку.
Жерех ударил еще несколько раз, но когда черная
туча закрыла почти все небо, а ослепительные молнии,
сопровождаемые треском и грохотом, засверкали уже над
Ларичкином, жерех притих. С неба сорвались первые,
редкие, но крупные и тяжелые, капли дождя.
Забираясь в палатку, Федор Кузьмич услышал звон
колокольчика Он мигом очутился у донок и увидел, что
один из тонких тальниковых сторожков гнется к самой
воде.
— Наконец-то! — радостно воскликнул рыболов,
торопливо выбирая тридцатиметровую леску. Через
несколько секунд в подсачеке забился широченный
красавец лещ. Дождь усиливался. Забросив снова счастливую
донку, Федор Кузьмич поспешил к палатке, но ему не
суждено было воспользоваться ее уютом: зазвонила
вторая донка. Говорят: лиха беда начало... За десять минут
Федор Кузьмич вытащил трех увесистых лещей.
Дождь быстро кончился. Ветер утих. Клев рыбы
прекратился. Надвигалась ночь. Надо было позаботиться о
костре. После сильного дождя разжечь костер не так
просто, но Федор Кузьмич сделал это мастерски.
Утром рыба хотя и плескалась по всему плесу,
поклевок по-прежнему не было Жерех бил раз за разом, но
Федор Кузьмич уже не хватался за спиннинг. В садке
плескались пойманные лещи, и всплески в сочетании с
окружающей природой наполняли сердце рыболова
неизъяснимой радостью, довольством и миролюбием.
16

«Теперь это ни к чему, — подумал он.— Этот жерех
может быть один на весь Айдар. Пусть живет, пусть
плещется и радует сердце рыболова».
В семь утра к нему подошел белобрысый парень в
потертой кожаной куртке с кошелкой, обтянутой клеенкой,
в руке. Поставив кошелку на траву и присев на корточки,
он спросил:
— Ну как рыбка?
Парень Федору Кузьмичу не понравился. Ни удочек,
ни донок, ни спиннинга у него не было — одна сумка.
А что в ней: сеть? Или накидка? Во всяком случае, что-то
такое, чего не должен видеть посторонний глаз.
— Да так... — неопределенно ответил старик.
— «Так» у нас у самих хоть отбавляй,— усмехнулся
пришелец.— Не скрытничай дед, скажи, поймал чего или
нет?
— Ничего не поймал.
Парень покосился на опущенный в воду садок и
снова спросил:
— Ну, а играет здесь крупная рыба?
«Вот пристал», — зло подумал Федор Кузьмич и
ответил: «Нет, не играет!» —но тут под вербочкой ударил
жерех.
— Ух, ты-ы! — вскочил парень. — Вот это да-а, р-ры-
ба! — Он смерил растерявшегося Федора Кузьмича
насмешливым взглядом и с укоризной произнес:
— А говоришь не играет.
— Первый раз плеснулась, — солгал старик. Теперь
он был готов всеми силами и средствами оберегать
своего друга-жереха от каких бы то ни было посягательств
на его свободу и жизнь. — Видно проходящий, —
пояснил он.
Надоедливый «гость» подмигнул ему белесым глазом:
— Ну и врешь ты, дед.
Федора Кузьмича так и подмывало сказать ему что-
нибудь нарочито грубое и обидное, но, взглянув на
мускулистые руки парня, он счел за лучшее промолчать.
«Только бы он ушел поскорее. До того, как жерех ударит
снова», — подумал он.
— Молчишь? — ухмыльнулся парень. — То-то! — И,
взяв кошелку, ушел.
— Попутного ветра, — с облегчением прошептал ему
вслед Федор Кузьмич.
17

В девять часов утра зазвонил колокольчик. Старик
вытащил хорошего язя. «Хватит! — сказал он себе и,
смотав донки, поклонился реке: — Спасибо за рыбу, за
чудесный отдых, а тебе, дружище-жерех, за веселую
компанию, за то, что не давал мне скучать, когда рыба не
клевала. Счастливо оставаться!..»
С тех пор Ларичкино стало постоянным местом
рыбалок Федора Кузьмича. Иногда он приезжал туда с
друзьями-рыболовами. Они советовали старику попытаться
поймать жереха, но он отнекивался.
— Пробовал. Пустая трата времени. Ничего не берет.
Я ему и одну блесну и другую, — с упоением лгал Федор
Кузьмич.—Живую уклею ему подпускал, а он ходит
вокруг и только что не хохочет шельмец.
Во избежание подобных разговоров старик чаще
приезжал в Ларичкино один, но чувства одиночества он не
испытывал. Жерех бил почти беспрестанно, рождая в
душе Федора Кузьмича хорошее настроение. А при
хорошем настроении искра надежды на успех никогда не
угасает.
В Ларичкине, разумеется, бил не только жерех.
Играла и другая рыба, но ее всплески не шли ни в какое
сравнение с боем жереха.
«Хозяин всего плеса», — одобрительно думал о нем
Федор Кузьмич.
Случалось, что старик возвращался с Ларичкина
без рыбы, но его любовь к заветному плесу не
остывала. «Не велика беда, — говорил он себе. — Не поймал,
зато бой жереха послушал». — Ему казалось, что жерех
перестал его бояться: если вначале он бил только у
вербовки, то теперь — у самых донок.
Однажды в конце лета Федор Кузьмич приехал в
Ларичкино и, не разматывая донок, стал ждать привычного
всплеска жереха. Но его не-было.
«Наверно, сыт и отдыхает», — подумал старик и
начал устанавливать донки. Уже забросил последнюю, а
жерех не отзывался. Не плескалась и другая рыба.
Клева тоже не было.
«Неужто опять дождь будет?» — Запрокинув голову,
Федор Кузьмич оглядел все небо, но никаких признаков
перемены погоды не обнаружил.
Забыв о донках, обеспокоенный старик безотрывно
глядел туда, где, как ему казалось, вот-вот должен был
18

прозвучать ставший для него необходимостью сильный
всплеск. Но под вербочкой было тихо.
«Неужели с ним что-нибудь случилось? — не на
шутку встревожился Федор Кузьмич. Но он не хотел, не мог
примириться с мыслью, что «его» жерех пропал. — Нет,
нет! Ничего с ним не могло случиться, — твердил он
себе. — Не так просто взять его».
Так прошел день. Незаметно спустилась ночь.
Укладываясь спать, старик все еще не терял надежды на то,
что утром все образуется и жерех разбудит своим боем
плес. Но и утром ничего не изменилось. В Ларичкине
тихо, будто в нем никогда и не было ничего живого.
Мимо проходило стадо коров. Пожилой пастух,
приказав подпаску присмотреть за стадом, завернул к
Федору Кузьмичу. Присев рядом, он закурил и, указав на
донки,спросил:
— Не трогает?
Приятное лицо пастуха с добрыми карими глазами
располагало к откровенности, и Федор Кузьмич рассказал
ему о странном затишье в Ларичкине, не преминув
упомянуть и о «своем» жерехе.
—• Словно в корыте! — пожаловался он. — Ни клева,
ни всплеска!
— И не будет.
— Это почему же? — изумившись не столько
значению сказанного, сколько тому, каким тоном сказал это
собеседник, спросил Федор Кузьмич.
— Теперь долго рыба сюда носа не покажет, — то ли
старику, то ли самому себе сказал пастух.
— Но почему же, что здесь произошло?
— Вчера тут один обормот тол бросил.
Ответ пастуха произвел на Федора Кузьмича
впечатление пушечного выстрела.
— То-ол?!— изумленно воскликнул он.
— Ну да. Тол. Мелочи уйму оглушил, ну а путного
ничего не было.
— Как, ничего не было? — подумав о жерехе,
встрепенулся старик.
— Не было, —развел руками пастух.
— По-вашему, в Ларичкине крупной рыбы не было?
— Как не быть, — усмехнулся пастух. — Была, да
уплыла!
Федор Кузьмич с сомнением покачал головой:
19

^- От тола далеко не уплывешь.
— Куда уж уплыть, — согласился пастух.
— Ну?1 — уставился на него старик.
— Что «ну»? Ах, да-а, насчет тола? Не вышло у него
с первым зарядом. Швырнул, шуму наделал, а тол не
взорвался.
— Ну, ну! — заторопил его Федор Кузьмич.
— Пока он другой заряд ладил, рыба, которая
покрупнее да пугливее, и разбежалась. Второй-то заряд
сработал, да что толку, ласкирей да плотвичек оглушил,
только и всего.
— А вы, вы что же? Стояли и смотрели, как этот
негодяй народное добро губит?
— Так я где был? — вскочил пастух. — На той
стороне речки я был!.. Стоял, смотрел... До моста пять
километров, а плаваю я, как топор. Вот и стоял, и смотрел.
— Постойте-ка, постойте! — спохватился старик. —
Как он выглядел, тот... вчерашний?
— Обыкновенно,— сказал пастух,— молодой,
белявый.
— В кожаной куртке?
— Да, в старой, потертой.
— Вы его знаете?
— Как же не знать. Мы из одного села. Передельска.
— Так вы, наверное, и фамилию его знаете?
— Конечно. Бровкин фамилия, а зовут Генкой.
— Вы не сообщили участковому милиционеру о том,
что видели вчера на реке?
Опустив глаза, пастух внимательно разглядывал
носки сапог и молчал.
— Значит, нет. Земляка пожалели. Эх вы-ы, не
знаю, как вас звать-величать... —донимал его Федор
Кузьмич.
— Не принято у нас доносить, — заговорил пастух. —
По своей работе я больше с бабами дело имею, так они
же меня со свету сживут.
— Ну, а если я сообщу, а вас в свидетели возьму,
подтвердите?
— Это я с удовольствием, — ответил пастух.
Федор Кузьмич рассмеялся:
— Не все ли равно, самому сообщить или дать
свидетельские показания?
— Доносчиков у нас со школьной скамьи не жалу-
20

ют, — не сдавался пастух. — Ну, а свидетель — дело
почетное. Потому, как за правду... Записывай, все, как
было, расскажу. Моя фамилия Веселое, а зовут Афанасием
Степановичем.
— Ну хорошо. Спасибо и за это, Афанасий
Степанович. Кстати, меня зовут... — Федор Кузьмич назвал
себя. — Я сейчас же отправляюсь в ваше село.
— Днем у тебя, Федор Кузьмич, ничего не
получится, — заметил Веселов. — Конец лета. Уборка. Все в
разъезде, да и участковый в район уехал.
— Как же быть? — спросил Федор Кузьмич.
— Подожди до вечера, — сказал пастух, — погоню
стадо в село и тебя прихвачу. Переночуешь. А завтра
пораньше, пока не разъедутся кто куда, заявишь. Мне пора
к стаду. А ты, Федор Кузьмич, отправляйся на Скворцов-
ский плес. Тут недалеко. Проходил нынче мимо, так там
аж вода бурлит. Тут... — он махнул рукой на воду, —
мертвое дело!..
На Скворцовском плесе, так же как и в Ларичкине,
узкая речка, журча у берегов, вливалась в широкую и
глубокую яму. Не хватало только вербочки, а в
остальном оба плеса были похожи один на другой.
Глядя в угол Скворцовского плеса, туда, где
качались росшие в воде лозы, Федор Кузьмич подумал: «Это
место создано для жереха». И... в тот же момент у лоз
ударила какая-то рыба.
— Жерех! Мой жерех! — радостно закричал Федор
Кузьмич. Вдруг рыба ударила сразу и у правого и у
левого берегов.
«Два жереха, — подумал старик. — Один, видно,
живет тут с весны, а другой, несомненно убежавший с
Ларичкина, мой старый знакомый». Был ли один из
жерехов действительно тот, которого знал и любил Федор
Кузьмич, или это были совсем другие жерехи —
неизвестно. Но старику очень хотелось, чтобы все было именно
так, как он думал.
Клев был неплохой. Федор Кузьмич поймал двух
лещей и одного язя, но ничего не радовало его. Нетерпелось
скорее пресечь действия опасного браконьера. И,
удивительное дело, только старик подумал о нем, как тот не
замедлил засвидетельствовать ему свое почтение.
— Ты уж сюда притопал, — остановившись над
обрывом, сказал он. — А там, что же, не клюет? — В голосе
21

Бровкина звучала издевка. В душе старика бушевал
огонь.' Но он сдержался и, решив до поры до времени не
выдавать своих намерений, дружелюбно ответил:
— Надоело на одном месте сидеть. Присаживайся,—
пригласил он. Бровкин спустился с обрыва и, поставив
сумку, спросил:
— Городской?
— Да, а ты?
— Я из Плужного, — солгал браконьер. Закурив, он
спросил: — Ну и как оно... на новом месте?
— Поймал, — ответил Федор Кузьмич.—Немного, но
рыба хорошая.
— Главное, чтоб крупная была, а мелочь... —
браконьер выругался.
— Не пойму я тебя, парень, — косясь на кошелку,
сказал старик. — Рыболов — не рыболов, а вижу: речкой
и рыбой очень интересуешься.
—• Чего тут понимать? — зло ответил белявый.—
Закидушки у меня в кошелке лежат. Только сидеть, как
ты сидишь, смерть не люблю. Терпения у меня не
хватает.— Помолчав, он добавил: — Я их, закидушки-то, на
ночь ставлю.
Под лозами гулко ударил жерех.
— Вон где рыба, — оживился Бровкин. —- Ничего,
размер подходящий.
Федор Кузьмич задохнулся от гнева.
«Ишь, скотина, размер ему подошел», — подумал он,
украдкой поглядывая на зловещую кошелку.
На быстринке всплеснулись сразу два жереха.
— Вот бы туда шарахнуть... противотанковой. —
Сообразив, что сболтнул лишнее, Бровкин сказал: — Да это
я так... к слову... Где ее взять, противотанковую?
Федор Кузьмич не выдержал:
— Значит, если бы подвернулась противотанковая —
бросил бы.
— А чего ж... Разок можно.
— Но это же запрещено! — срываясь на фальцет,
выкрикнул старик.
— Не ори! — рявкнул браконьер. — Рыбу
распугаешь. Запрещено... Рыба-то в речке ничья.
«Такому дай волю, всю реку опустошит, — подумал
Федор Кузьмич. — Не будь меня, он бы и здесь
«шарахнул».
22

— Чего тебя трясет?—спросил Бровкин.
— Ноги отсидел.— Старик поднялся и, делая разми-
ночные движения, подошел к кошелке. Примерившись,
он схватил ее и, размахнувшись, щвырнул в реку.
— Ты что-о! Сказился, старый черт!—вскочил
браконьер.
— Не подходи! Убью-у!—охватив топорик, закричал
старик.
Парень постоял в нерешительности и прошипел:
— Ну, помни!—Он вылез на кручу, остановился и,
скривив побелевшие губы, пригрозил: —Еще
наплачешься у меня!
Когда Бровкин ушел, Федор Кузьмич взял спиннинг
и, подвязав грузило потяжелее, начал выуживать
заброшенную кошелку,
Под вечер мимо Скворцовского плеса потянулось
пестрое передельское стадо. Прошел Веселов. Федор
Кузьмич ждал его на краю обрыва. У ног старика
стояла злополучная кошелка с толом.
— Что это?—спросил пастух.
— Это?— переспросил Федор Кузьмич.—Это
вещественное доказательство злостного браконьерства
вашего односельчанина Геннадия Бровкина!—довольно
ответил он и, подхватив кошелку, добавил:—Пошли.
г, Луганск
Г. Сазонов
КИЛОГРАММ СЧАСТЬЯ
Отважный голавль — первая пойманная мною
рыба — остался в памяти навсегда. Он даже не был
пойман, потому что вырвался тогда из моих детских рук и
скрылся в непроглядной глуби, как сказочное существо.
Позднее я не раз видел в нашей речке черные спинки
голавлей и следил за ними зачарованным взглядом. Но
голавли упорно не желали иметь со мной дела,
пренебрежительно смотрели на приманку, сохраняя
задорность осторожного зверя. И если я был назойливым —
уходили.
23

Еще позднее, когда возросло мое искусство
обманывать рыбу и мне везло, я убедился, что и в трудные
минуты жизни, попавшись на крючок, голавль умеет за
себя постоять. Тогда он выказывает всю дарованную ему
природой безрассудную силу, сражается с непобедимой
отвагой, как бы сознавая, что ему не придется иметь
дело с прочной снастью, потому что даже самую
соблазнительную приманку на толстой леске он ни за что не
возьмет. Впрочем, эту рыбу я люблю не только за
буйный характер и силу.
Красив и статен голавль. Широколобая голова с
властно очерченным ртом и отлично слаженное туловище
придают ему величественный вид. Блестящие глаза с
радужным ободком и буровато-зелеными искорками
неподвижны, но любая падающая в воду мушка или
маленький рябой пескарик не останутся им не замеченными.
Крупные чешуйки, словно звенья старинной кольчуги,
защищают его широкую иссиня-черную спину и
серебристо-желтые бока.
Природное любопытство постоянно терзает его.
Упадет в воду листик чернотала, подсохшая скорлупка
древесной почки, завихрит слабенький водяной смерч,
покажется сгусток лягушечьей икры или темная щепочка,
голавль тут же устремляется к цели — посмотреть, а
может, что-то живое настичь, пока оно не исчезло, не
спряталось. Быстрая реакция, страсть ко всему новому
отличают голавля. Стоит подуть сильному ветру, как он
тут же переметнется на быстрину к наветренной стороне,
туда, где берега повыше, откуда ветер сдувает, а
течение приносит живность.
Голавль всеяден. Он меняет свой вкус в зависимости
от появления новой пищи. Весной — любые черви и
выползки, с появлением сережек на березе — майские
и другие жуки, летом — раки, стрекозы, кузнечики и,
начиная с августа, молодые лягушата. В теплые месяцы
взрослый голавль охотится за пескарями, мелкими
белыми рыбками. А желание поймать стрекочущего
кузнечика не покидает его даже сытого.
Голавль держится у плотин, шлюзов, мельничных
запруд, возле мостов, пристаней, купален; кормится он на
речных перекатах и других быстринах, где вьются косы
зеленого шелковника. Но ловить его на кузнечика надо
вдоль берегов, омываемых струями несильно бегущей
24

воды. Лучшие места для ловли — крутые берега,
заросшие травами и кустами, нависшими над водой. При всем
своем любопытстве голавль подозрителен и осторожен.
Даже живые насекомые, брошенные в открытую воду,
а не у берега, вызывают у него недоверие, и он их не
трогает. С таким же недоверием относится он к
соблазнительно плывущей у берега приманке, если рыболов плохо
маскируется.
Для ловли нужно иметь много кузнечиков. А ловить
их нелегко. Но рыболовы придумали простой способ:
ловят их в мокрой от росы траве.
Однажды утром на берегу небольшой речки я
встретил двух ребятишек со стеклянной банкой в руках,
наполненной кузнечиками.
— Зачем они вам?—поинтересовался я.
— Хотите видеть, как наш папа будет ловить на них
голавлей? Во каких!—показал мальчуган ладошками
размер небольшой рыбы. — Только надо лежать на
берегу и не шевелиться. Мы тоже смотреть будем.
Один из ребят спустился в прибрежные кусты —
передал рыболову банку с кузнечиками, и мы улеглись,
свесив головы над обрывом. И тут я увидел незабываемое
зрелище.
— Вот, вот, смотрите, уже плывут кузнечики.
Я присмотрелся. По верху береговой струи
действительно плыли кузнечики. Через несколько минут на
воде показалась еще одна партия насекомых, брошенных
для прикормки. И вдруг около одного кузнечика вода
всколыхнулась. Мы услышали: бульк!—и кузнечик
исчез. А вскоре заволновалась вода в других местах, где
плыли кузнечики, и даже там, где их не было.
Интересно было наблюдать возню и бульканье непуганых
голавлей. Соперничая друг с другом, они жадно хватали
плывущих поверху насекомых.
И тут вслед за кузнечиками появилась на воде
маленькая пробочка, а из-за куста выдвинулся кончик
удилища. Вот пробочка быстро побежала в сторону, и
только бы ей исчезнуть под водой, как кончик удилища
вздрогнул и тут же изогнулся под тяжестью рыбы.
Голавль взял насадку срыву и, испугавшись подсечки,
резко потянул леску к середине реки. Рыболов,
приподняв удилище, дал голавлю отойти от берега и начал
вываживать его за куст» к своей стоянке, так, чтобы не
25

распугать остальную рыбу. Вываживание закончилось
благополучно. На воде снова появились кузнечики и
маленькая пробочка.
Я с удовольствием наблюдал за ловлей голавлей,
поглядывал на ребят и даже завидовал тому, как
воспринимают они рыбную ловлю.
На поверхности воды появился большой бурун,
означавший стремительное приближение крупной рыбы.
Мы умолкли и затаили дыхание. Пропал один кузнечик.
Взметнувшаяся рыба развернулась, и в образовавшейся
водяной воронке исчез другой кузнечик, насаженный на
крючок удочки.
— Ой, схватил!—запищал тоненьким голосом
младший ^альчик и прижался лицом к траве, как бы
отгораживаясь от ужаса, который должен произойти. Спустя
мгновение он прошептал: — Я его видел. Большой!
Такой обязательно оборвет!
При подсечке леска со свистом вспорола воду.
Удилище сильно изогнулось. Подсеченный голавль бросился
от берега на стрежень реки и, вытянув леску, яростно
толкал головой, отчего удилище еще больше сгибалось.
На какое-то время голавль задержался, приискивая куда
бы уйти. Затем кинулся вверх, да так, что чуть не
выскочил из воды, но тут же развернулся и снова потянул
в глубину. Борьба накалялась. Из-за кустов
послышался тревожный голос рыболова:— Ребята! Подсачек!
Оба паренька опрометью бросились на помощь отцу.
Лишь теперь, выйдя из-за куста, мог я разглядеть и
оценить создавшееся положение. Голавлю удалось
спустить с катушки весь запас лески, и он снова с
ожесточением порывался уйти, делая сильные рывки. Рыболов
одной ногой уже ступил в воду. Казалось, еще удар
хвостом, один стремительный бросок вперед, и леска
лопнет. Или этот бросок заставит рыболова наклонить
удилище, и тогда... Тогда тот же исход! Но кончик
удилища опускался и поднимался, рука рыболова
напряженно покачивалась, парализуя слабеющие движения
рыбы. Наконец она всплыла. Рыболов получил
возможность выйти из воды и подняться на берег.
Но не все еще было решено. Рука рыболова дрожала
от усталости и возбуждения. Маленькая катушка
исключала подмотку лески при вываживании рыбы. А отход
от берега с длинной леской осложнял борьбу: было
26

трудно наблюдать за движениями сопротивляющейся
рыбы. Я понял, что наступила пора помогать. С
безмолвного согласия рыболова взял у ребят подсачек и
притаился у кромки воды. Натянутая леска жалобно
дребезжала. Наконец голавль выбился из сил, перевернулся
с боку на бок и в полном изнеможении лег на воду.
Я подвел под него подсачек и выволок на берег. Ребята
вцепились в голавля и вместе с подсачеком потащили
наверх, подальше от воды.
Сколько волнений, сколько радости принесла ребятам
эта победа! Они приплясывали, громко кричали,
перебивали друг друга.
Каким волшебством обладает сохранившееся в
человеке стремление ко всему загадочному, чудесному,
стремление разыскать что-нибудь диковинное, редкое! Какая
пылкая деятельность и трепет охотничьей страсти
разгораются даже в маленьком человечке, который, еще
не умея толком бегать, погнался за пролетающей
бабочкой, намереваясь догнать ее.
Целая гамма чувств пробежала по лицу рыболова за
несколько минут. То выражение отчаянной мольбы, то
растерянное^, то испуг, то ожесточение: «Будь что
будет! Уж если рвать, так рви поскорее, только
перестань меня мучить».
Садка у рыболова не было, поэтому он срезал
ракитовый прут с сучком, просунул его сквозь жабры и
торжественно поднял добычу. Он чувствовал себя
героем.
Кто-кто, а я по своему опыту знаю, что по дороге
домой их окружит орава вездесущих ребят, у калитки
соберутся соседи, прохожие. А на поднятый шум на
крыльцо выйдет мамаша. Увидев огромную рыбу, она
обворожительно улыбнется и скажет:
— Ну и молодцы! Какое счастье! Ведь это, подумать
только, — целый килограмм!

Игорь Лашков
ПЕРВЫЙ ЛЕД
Первый лед, первый лед.
У меня в душе поет.
И мороз еще не знатный,
И снежок еще не тот.
Вам, наверно, непонятно,
Почему душа поет?
Я мормышки подналадил
И проверил сторожки.
Путь держу по тонкой глади
Ставшей на зиму реки.
Лунка смотрит синим глазом.
Сердце млеет, сердце ждет.
И уже, как по заказу,
Окунь в руку током бьет.
А за ним второй и третий
Расправляют плавники.
Не желаете — не верьте:
Врут, мол, часто рыбаки.
Сядьте рядышком со мною,
И у вас душа замрет.
Вы поймете, что такое
Тонкий синий первый лед.
А СЕЙЧАС ДУША СОГРЕТА...
Если в небе бродят тучи
И холодная пора,
Ничего на свете лучше
Нет рыбацкого костра.
Ты продрог, как цуцик малый,
Но понять того не мог
Потому, что все нырял он
В черный омут — поплавок.
28

Рыбу ты таскал умело
На бревенчатый причал
И не видел, как стемнело,
И дождя не замечал.
Если б звезды дали света,
Ты ловил бы до утра.
А сейчас душа согрета
У рыбацкого костра.
Н. Коваль
ШЕСТОЙ ПАЛЕЦ
Виктор привычно затормозил машину у
глубокой впадины, заросшей молодым сосняком. Последний
километр до реки шеф всегда проходил пешком, что было
нарушением инструкции. И Виктор это знал, но спорить
с начальником КБ он никогда не пытался — бесполезно.
Шеф терпеть не мог никакой опеки.
Левый край впадины круто уходил вверх,
заканчиваясь почти голой песчаной бровкой. С нее было отлично
видно и машину, и тропу, сбегавшую к реке, а в бинокль,
который Виктор постоянно носил с собой, даже
облюбованную шефом ветлу, в тени которой он всегда рыбачил.
Виктор запирал машину и бегом поднимался на бровку.
Водитель провожал своего хозяина взглядом до самой
реки, и, лишь когда тот, закинув удочку, благополучно
усаживался на раскладном стульчике, он успокаивался.
Сняв ковбойку, он расстилал ее на песке, ложился на
живот и, подставив веснушчатую спину колючему солнцу,
раскрывал очередной томик стихов.
Дальше все шло своим чередом: страничка стихов,
взгляд на реку, потом на машину И снова: страничка
стихов, взгляд на реку... Когда шеф возвращался к машине,
он всегда заставал Виктора в кабине, а мотор —
заведенным. В дороге начиналось обсуждение только что
прочитанных стихов. Стихи были страстью Виктора, к
рыбалке же он относился иронически и простить начальнику
этого увлечения не мог. Просто удивительно, как такой
29

умный, уважаемый всеми человек может часами сидеть
у воды, уставившись на поплавок. Это в наш-то атомный
век... Любую строчку, написанную шефом, переводили
чуть ли не на все европейские языки. А он... Регулярно по
выходным усаживался под своей ветлой и преспокойно
потягивал пучеглазых ершиков. Нет, что ни говори, а,
видно, у каждого ученого — свой «бзик»...
Что касается нас — Вадима, Петюнчика и меня, то от
общежития до реки мы добирались на попутных
машинах, а чаще всего —своим ходом, сокращая дорогу по
луговой целине к лесным овражинам.
Мы любили нашу речку. Берега, заросшие ивняком.
Омутки за крутыми излучинами. Вдоволь ерша и мелкого
окуня. А порой — увы, только порой! — на крючок
садился отличный окунище.
Главным достоинством реки было относительное
безлюдье. Да и откуда тут взяться людям, если до
ближайшего поселка не меньше десяти километров, а до города —
ого! ехать да ехать... Лишь на противоположном берегу
постоянно маячила чья-то одинокая фигура с удочкой в
руке. Да в редкие дни, когда июльское солнце вконец
допекало деревушку, крыши домов которой едва
виднелись за дальней грядой облысевших от жары холмов, на
реке появлялись ребятишки. Скудная красота речной
поймы навевала такой безмятежный покой, что всякий
раз расставаться с ней было жаль.
Рыбалке мы отдавали выходные. Но случалось и так:
в группе вдруг что-то «заедало». Прочно и надолго.
Привычные допинги — сигареты и черный кофе — вызывали
только раздражение и головные боли. Мы слонялись из
угла в угол, зеленые от тоски. Тогда шеф стирал с доски
длинноязыкие формулы наших бесплодных раздумий и
писал своим острым крупным почерком: «Тупицы! Всем—
трое суток на вентиляцию мозгов!» — и вынимал из сейфа
с секретными чертежами чехол со складными удилищами.
Впрочем, была еще одна причина, тянувшая нас на
знакомый мысок у прозрачной воды. На рыбалке мы
встречались с Редькой.
Реджинальд не тяготился своим нерусским именем,
но на шутливое прозвище не обижался. Он был отличным
товарищем, а пять институтских лет, общая дипломная
работа объединили нас в неразлучный квартет. Если бы
не судьба в образе нашего шефа.
30

Незадолго до выпуска, отбирая группу молодых
инженеров для своего нового КБ, он озадачил всех:
— Четыре слагаемых: наблюдательность, память,
воображение, логика. В сумме это то, что определяет
ученого. Кто не развивает в себе этих качеств — из того
ученого не выйдет. Запомните, не вый-дет!.. А сейчас
потрудитесь каждый нарисовать кисть своей левой руки. Даю
вам полминуты.
На Редькином рисунке оказалось шесть пальцев. Это
решило все. Шеф наотрез отказался включить Редьку в
свою группу. Мы бушевали: причуды старика! нелепый
случай рассеянности! с кем не бывает? Шеф остался
неумолимым. Так мы трое очутились в КБ, а Редька — на
заводе рядовым инженером. И, хотя завод был нашим
предприятием и располагался по соседству, как-то так
получалось, что с тех пор мы встречались только на
рыбалках. Может быть, и рыбачить-то Редька начал ради
этих встреч? Не знаю. Но как-то быстро из новичка он
вырос в отличного рыболова. Появились внутренняя
собранность, придирчивое внимание к окружающему.
Последнее качество и привело однажды к разногласиям в нашей
среде...
Мы шли почти «на рысях», потому что проспали эту
зорьку. Причина была уважительной. Заводская
телефонограмма, полученная накануне, сообщала: «Малыш»,
над капризами которого мы долгое время ломали
головы, вел себя безукоризненно. Можно запускать в
серийное производство». И по этому поводу в КБ состоялся
небольшой сабантуй. Легли поздно.
На реке нас подстерегали неожиданности. Во-первых,
у оврага стояла машина, значит, шеф уже устроился
под своей ветлой. Пришлось сделать солидный крюк,
чтобы не встретить хорошо знакомой саркастической
улыбки. Во-вторых, невдалеке от нашего мыска мы
обнаружили палатку. Кто-то расположился всерьез и надолго на
этом обычно безлюдном берегу. В-третьих...
— Этого е!це йе хватало, — проворчал Вадим.
Редьки не было. Вместо него йа мыске был
незнакомец. Судя по остаткам костра, он сидел тут по меньшей
мере со вчерашнего вечера. Три удочки были привольно
раскинуты в том едийственнок прогале между кустами
ивняка, где мы умудрялись ргыбачить вчетвером. Мне
показалось, что щ>за рыболова была неестественно напря-
31

женной, и смотрел он не на поплавки, а в сторону ветлы,
где, зажав коленями легкую тростниковую удочку, шеф
что-то быстро писал в блокноте.
Внешне незнакомец мало чем отличался от тех редких
рыболовов, что мы встречали тут раньше. Старые
латаные брюки, заправленные в резиновые сапоги.
Потрепанный ватник, накинутый на плечи. Почерневшая от
времени соломенная шляпа. И в том, как сидела на нем ничем
не примечательная одежда, и в клоке волос, выбившемся
из-под шляпы, и в том беспорядке, в котором у костра
были разбросаны рыболовные доспехи, была какая-то
нарочитость, умышленная неряшливость, что ли... Впрочем,
все это пришло мне в голову позже. А тогда ничего,
кроме искренней досады, что наше любимое место занято,
ни я, ни мои товарищи не испытывали.
Мы спустились к воде. Человек встал, улыбка
раздвинула его сухие, резко очерченные губы.
— Чую: чужое место занял... Ну, не огорчайтесь —
сейчас освобожу. Он поднял удилище и вытащил леску.
На конце ее висел небольшой окунек.
— Нет, что же, — оглядываясь на нас, нерешительно
протянул Петюнчик, — может, уместимся...
— Зачем тесниться? — возразил незнакомец. — На
реке места хватит... Вот, паршивец, как заглотал... — Он
резко и брезгливо дернул леску и вырвал крючок из
пасти окуня вместе с внутренностями. — Не понимаю, как
вы тут ловите — сплошные зацепы.
— Мы этого не замечали, — удивился Петюнчик.
— Как же? Пять крючков оборвал! Клюет, а взять не
могу. Может, вы счастливые... Заводские небось? Или
практиканты, студенты?
— Ага. Вечные, — отозвался Вадим. — А вы откуда?
— Учительствую там... в колхозе. — Незнакомец
махнул рукой на противоположный берег. — У ребят
каникулы, ну а я сюда. Люблю! Прежде на этой реке таких щук
ловил! Теперь не то, оскудела водица.
— Это ваша палатка? — спросил я.
— Моя... А что?
— Так просто.
— Далеко до села-то, не находишься. Да еще речку
переезжать... Вот и решил на недельку-другую
обосноваться. Не бойтесь, не помешаю, я старый рыболов,
аккуратный. Тишину сам люблю.
32

Он быстро собрал разбросанные вещи, запихнул их в
рюкзак и закинул удочки на плечо.
— Надоест на поплавки глядеть — заходите к моему
шалашу. Ушицу вместе сварим...
— Деликатный дядька, — заметил Петюнчик, когда
учитель скрылся в кустах, — другой бы не ушел.
Солнце давно уже вылезло из-за холмов, и мы
торопливо развязали снасти в надежде захватить хоть конец
утреннего клева. При первом же забросе у меня повело
эплавок. Подсечка и... ни туда ни сюда! Крючок
основательно зацепился за что-то упругое. Через минуту то
же повторилось у Вадима. Он дернул и оборвал леску.
— В чем дело, черт возьми?! Здесь всегда было
чистое место.
Было... А сейчас, приглядевшись к воде, мы заметили
какие-то ветки. Нанесло течением? Невероятно.
Затрещал сушняк, посыпалась галька, и на мысок
мячом выкатился красный, запыхавшийся Редька.
— Привет, мудрецы! Что, опоздал? Все снастишки
уже пооборвали?
Вадим угрожающе взмахнул удилищем с оборванной
леской.
— Так это ты напакостил?
— Тихо, тихо... — Редька сбросил с плеч свой
рюкзак. — Вспомни-ка, где мы чаще всего находили крупных
окуней? В закоряженных омутах. Так вот: я привязал к
четырем вязанкам хвороста и травы здоровенные каме-
нюги и затопил их. Вас не было два выходных, а я не
поленился несколько раз на неделе проделать путь сюда
и обратно лишь затем, чтобы в прогалы между
топляками бросить приваду. А теперь смотрите и учитесь.
Насадка должна держаться не ближе чем на полметра вот
от тех веток, что торчат из воды.
Редька размотал свою удочку и, сделав заброс,
остановил поплавок точно в указанном месте. Поклевка
последовала почти мгновенно, и... под общий хохот наш
друг вытянул окунишку величиной с сигарету.
Еще минут тридцать мы манипулировали удочками,
теряя крючки и состязаясь в изобретательстве
проклятий в адрес «академика» рыбной ловли. Потом клев
кончился.
— Ничего, — утешал нас Редька, вытягиваясь на
песке,— через некоторое время вы еще увидите!
2—1489
33

Он знал, что говорил. Позже, когда окунь привык к
искусственному укрытию и пришло ему время брать
малька, мы приспособились играть блеснами с помощью
длинных удилищ, опуская их в заводинку, как в
аквариум. И на смену мелюзге все чаще стали попадаться
крупные полосатые красавцы. Нет, баснословных уловов
у нас не было, но без хорошей рыбы мы домой больше
не возвращались.
Шли дни. При встречах новый знакомый не раз
пытался причалить к нашей четверке или затащить всех к
своей палатке. Он был словоохотлив, необыкновенно
радушен и, по выражению Редьки, «явно лез в дружбу». Но
дружбы как-то не получалось, хотя на всех нас, кроме
Редьки, он производил приятное впечатление.
В этот раз все были на прежних местах: все та же
одинокая фигура рыболова на противоположном берегу,
шеф под своей ветлой, мы — на мыске и недалеко от него,
у береговой тропы, палатка учителя.
— А дядька-то, видимо, устроился не на недельку, а
на все лето, — сказал Петюнчик, кивнув в сторону
палатки.
— Не нравится мне этот типок, — почему-то
вполголоса заметил Редька.
— Чем? Что в приятели напрашивается? —
усмехнулся Вадим. — Учти: коммуникабельность — основа
развития человеческих отношений.
— Учитываю. Удочки у него... Словно вчера из
магазина.
Мы переглянулись и дружно рассмеялись.
— Погодите гоготать, — все так же вполголоса
продолжал Редька. — Удочки новехонькие, а вам говорил,
что он старый рыболов.
— Ну и что? — Петюнчик недоуменно поднял свои
рыжие брови. — Разве старый рыболов не мог купить
новые удочки?
— Мог. Но обычно он их делает сам или
приспосабливает покупные на свой манер... «Старый рыболов». Как
он крючок выдирал из окуня, помнишь? С потрохами...
— Подумаешь! Просто торопился освободить
оккупированную территорию.
— Торопился... Назвался местным жителем и
вдобавок хорошо знающим эту речку...
34

— Ну?
— Ну-ну! — передразнил Редька. — Если ты такой
умник, объясни мне дураку: чего ради этот местный
житель сидит на самом неудобном для ловли месте?
— А где он?
— Поищи — увидишь.
Мы проследили за взглядом Редьки. С нашего мыска
был хорошо виден шеф, в задумчивой позе
прислонившийся спиной к ветле. Удилище у его ног, пристроенное
на рогульках, дрожало, но он не замечал этого. Вот шеф
отклонился от дерева, но не за тем, чтобы схватить
удочку, а только вырвать листок из блокнота и порвать его
на мелкие клочки. Часть их упала на воду и поплыла по
течению, остальные разлетелись по береговой траве.
А рыболов уже торопливо писал что-то на новом листке.
Удилище продолжало плясать.
— Это ж надо... — пробурчал Вадим. — Я сейчас
крикну...
Но шеф кончил писать, сунул блокнот в карман и
сладко потянулся. И тут он заметил наконец необычное
поведение снасти. Через минуту, повернувшись к нам, он
уже гордо размахивал над головой крупной рыбиной.
— Салют! — гаркнул Вадим. — Как ее фамилия?
— Окунище! — прокричал шеф. — Нашли? —
нетерпеливо спросил Редька.
За ветлой и от нее до нашего мыска без единой
прогалины рос густой ивняк.
— Не вижу, — сказал Петюнчик.
— Я тоже, — признался я.
— Стойте-ка, — Вадим пригнулся к земле, — вон из-
под зеленой метелки над самой водой чего-то... Или нет?
Сейчас проверим.
Он встал и ушел по тропе. Минут через десять
вернулся.
— Живцов ловит на мели. Надеется, что в реке еще
уцелела щука. И кстати, потрясно устроился. Это отсюда
не видно, да и с тропы не сразу заметишь, а у него там в
ивняке номер люкс... Такую себе площадочку вырезал! —
Вадим щелкнул языком и повернулся к Редьке: —
«Академик», учитель тебе еще нос утрет по рыболовной части.
Последние слова не произвели на Редьку никакого
впечатления.
— С тропы не заметишь, — подтвердил он. — Если
2*
35

хочешь знать, даже Виктор в бинокль не видит его со
своего «нп». А сам он из «люкса» видит все
великолепно.
— Что? Кого?
— Тот берег. А на этом — вашего шефа.
— Слушай-ка... Переходи с кода на открытый текст.
Что это за бесконечные ребусы?
Ответить Редька не успел. Резкий, истошный крик
«Помогите!» заставил всех нас вскочить на ноги. Крик
повторился еще и еще... Он шел с противоположного
берега.
— Это же тот рыбачок! — воскликнул Вадим.
В самом деле, знакомый одинокий силуэт на другом
берегу исчез.... Но и на воде никого не было... На тропе
раздался топот ног: бежал учитель, сбрасывая на ходу
рубашку.
— Где кричат?
— С той стороны. Но никого не...
— Помоги-иии!
— Там...— учитель махнул рукой на высокий красно-
бурый холм, за которым река делала крутой поворот и
русло ее и берега исчезали из виду.
Мы стали поспешно раздеваться.
— Вы чего? Ждите здесь!—тоном приказа и
довольно грубо бросил учитель. — Реки не знаете, а тут
водовороты есть... Нужна будет ваша помощь, крикну.
Не снимая брюк, сбросив только сапоги, он прыгнул
в воду и отличным брассом стремительно поплыл к
другому берегу. Мы все-таки разделись и напряженно
следили за пловцом, готовые в любое мгновение
последовать за ним. Крик о помощи повторился, но уже слабее.
К нам подошел шеф.
— Гм, гм... Я думал, это кто-то из вас,— кивнул он
на плывущего.
Мы коротко рассказали о новом знакомце.
— Плывет, как спортсмен. Залюбуешься, — отметил
шеф.
Между тем учитель достиг противоположного берега,
бегом поднялся на холм и исчез за его гребнем. Нам не
было видно, что происходит на реке там, за холмом. Мы
с Вадимом не выдержали, вошли в воду и уже хотели
замельтешить саженками. Но тут на холме выросла
знакомая фигура. Учитель махнул нам рукой —все, мол, в
36

порядке, неторопливо спустился к реке и стал смывать
с себя налипшую желтую грязь. Затем так же
неторопливо поплыл к нашему мыску.
— Рыбачок-чудачок!—добродушно посмеиваясь,
рассказывал он, отжимая брюки. — Нашенский, кладовщик
колхозный. Рыба, видно, взяла здоровенная. Рванула
из рук удилище, он и соскользнул за ним. Омуток там
изрядный, а рыбачок искусством плавания не умудрен.
Да вроде еще... Любит прикладываться... Опоздай я на
минуту, поминок бы не миновать... Жаль рыбу упустили,
хоть поглядеть бы, какая...
— Сам-то рыболов, как? — поинтересовался шеф.
— Отудобел! Поплелся домой. После страха, что
натерпелся, не до рыбалки ему...
— А вы молодец, — сказал шеф. — Где научились так
отлично плавать?
— Была возможность, — учитель уклончиво повел
плечами.
— М-да... Нет, вы определенно молодец. — Шеф
повернулся к нам. — Ну-с, мне пора домой. А вам желаю.
Как это? Ни чешуйки, ни хвоста...
Кивнув на прощание, шеф зашагал к своей ветле,
происшествие для него было исчерпано. А нас все еще не
покидало напряжение последних минут. В наших глазах
учитель стал героем, и на его предложение «сообразить»
по поводу случившегося коллективную уху мы
согласились безоглядно и даже с облегчением. Учитель
обрадовался и не скрывал этого. Мне даже показалось, что в
глазах его мелькнуло нечто вроде удовлетворения:
«наконец-то» или «ну, дело сделано»...
— Но где же ваш четвертый друг?
Редьки с нами не было. Мы и не заметили, когда и
куда он исчез.
— Реджина-альд! — басовито прогремел Вадим в
сложенные ладони.
Редька не отзывался.
— Ладно, отыщется. Приходите через полчасика к
палатке. Ершей я натаскал сегодня с лихвой, а пескарей
таких выудил, что и на жареху сгодятся.
— Так и у нас садок не пустой, — не без гордости
заявил Петюнчик.
— Ну и добре. А я обсушусь, пока солнышко, а то
облачка заходят подозрительные...
37

Учитель собрал в узел одежду и зашагал к палатке,
— Куда мог убежать Редька? — вслух раздумывал я.
Петюнчик пожал плечами.
— В последнее время с ним что-то творится.
— А ничего с ним не творится,—отмахнулся Вадим. —
Травмирован парень. Да, да! С той самой поры, с
анекдотического эпизода в институте Ты бы себе такое
простил? Нет. А он самолюбивый, настырный Вот теперь и
изощряется в наблюдательности И недаром... Ты
смотри: мы втроем едва столько нарыбачим, сколько он один.
— Это все так, — согласился Петюнчик. — Ну,
рыбалка, я понимаю... Но при чем тут... ну, поведение учителя,
например?
— Я же говорю — травма! Он сейчас старается
заприметить все. Потом сопоставляет, анализирует...
— И фантазирует, — добавил я.
— И пусть фантазирует. Со временем успокоится, и
это пройдет. Вреда я не вижу.
Подозрительные облачка не обманули
предположений учителя. Они быстро затянули небо, и вскоре засеял
теплый частый дождь. Наскоро собрав снасти, мы втроем
отправились к палатке. Учитель уже ждал нас, но,
обнаружив, что Редьки с нами все еще нет, забеспокоился.
И часто он вас так бросает? Странный товарищ.
— Кажется, я догадываюсь, куда он помчался, —
сказал Вадим. — На перевоз за лодкой. Плавать он не
умеет, так что...
— Маловероятно, — перебил учитель. — Это далеко
отсюда. Да и зачем?
— На всякий случай, наверно, — предположил
Петюнчик. — Он же не знал, как все обернется.
— Реджинальд! — снова прогудел бас Вадима.—
Вернется он, все его вещи здесь К ухе непременно
вернется. Он ее за сто километров учует.
— Посмотрим, — сказал учитель. — Давайте тогда
делом заниматься.
А дело нашлось всем. Вадим и Петюнчик вызвались
чистить рыбу и, раздевшись до трусов, чтобы не мочить
под дождем одежду, устроились у бочажка поблизости от
палатки, прибавив к ершам учителя наших отменных
окуней Учитель принялся чистить картошку, а мне
предложил заняться костром, что оказалось сложной задачей.
38

Нависшие над тропой кусты хорошо защищали костер от
дождя, но удивительно: где так быстро успел намокнуть
валежник? Не в воде же его собирал хозяин?
— Не получается? — участливо улыбнулся учитель.—
Ну, вы тут попытайтесь еще, а я сейчас раздобуду что-
нибудь посуше.
Он набросил на плечи телогрейку и скрылся в
кустах. Минуты три я еще пробовал раздуть огонь, а потом
вспомнил: у меня же припасен отличный сушняк в
тайнике на всякий случай! Недалеко от места, где рыбачил
шеф, под вздыбленными корнями старой сосны
осыпалась земля, образовав небольшую недоступную никаким
дождям пещеру. Набрав охапку сушняка, я повернул к
палатке, когда вдруг увидел учителя. Ползая на коленях
по берегу, он торопливо перебирал руками мокрую
траву под ветлой, что-то выискивал в ней и запихивал в
карман. Я хотел было окликнуть его, но любопытство — что
он там собирает? — заставило меня промолчать и
подойти ближе. Еще не сознавая всей важности увиденного, я
инстинктивно, как можно осторожнее, пробирался к
ветле. Дождь намочил тропу, и сырость скрадывала
шорох моих шагов. Прячась за кустарником, я вскоре
подошел так близко, что каждую секунду учитель мог меня
обнаружить — стоило ему только обернуться. Зато
теперь я хорошо видел, что он собирал маленькие клочки
бумаги, быстро проглядывал их и аккуратно прятал в
карман ватника «В правый карман», — отметил я про
себя и невольно вспомнил Редьку В том, что бумажные
клочки — остатки разорванного листка из блокнота шефа
и ничто другое, я не сомневался. От этого открытия у
меня засосало под ложечкой и стало так знобить, что я до
боли стиснул зубы.
А учитель спешил. Он, наверное, знал, чем рисковал
сейчас, — ведь подобрать бумажки можно было и после
нашего ухода. Но дождь! Дождь грозил потопить их и
смыть написанное...
Надо было уходить. Пригибаясь за кустами, почти
ползком, я долго отступал по тропе, а затем, едва не
растеряв набранный сушняк, почти бегом вернулся к
палатке.
— Где же костер?! — встретили меня грозно друзья,
но, взглянув на мое лицо, тут же осеклись.
— Ты чего побелел? — спросил Вадим. — Такой вид,
39

словно тебя только что вытащили из аэродинамической
трубь*.
Я не знал, что ответить. Недавний спор с Редькой, его
подозрения и то, что я видел сейчас, — все складывалось
в стройное целое, нарушаемое только одним — спасением
утопающего. Последнее не укладывалось в моей голове,
не вязалось со всем остальным. Рассказать о своем
открытии ребятам? Но каждую секунду мог вернуться
учитель и застать меня на половине фразы, а неосторожное
слово моих друзей — насторожить его.
— Я промок, — сказал я. — И, кажется, озяб...
здорово...
— Чудила! Надо же было раздеться или взять мой
плащ. А дождь теплый, и вообще он кончается.
Дождь действительно затихал. Петюнчик сложил
колодцем принесенный мною сушняк и чиркнул спичкой.
Вспыхнул огонь, пламя лизнуло висящую над костром
зеленую ветку.
— Эге! Без меня справились, — раздался веселый
голос учителя. — Сейчас еще подбавим жару.
Он шел улыбающийся, довольный. Подойдя к костру,
он выгреб из кармана ватника ворох бумажных
обрывков и... сунул их под сушняк. Пламя взвилось кверху с
удвоенной силой. Учитель снял ватник и повесил его на
ивовый сук у костра...
Я почувствовал себя так, словно с плеч моих
свалилась огромная тяжесть. И, будто угадав мое состояние,
лопнула серая пелена в небе, и солнечные зайчики
засверкали на политой дождем траве. Боже, как легко
стать жертвой собственной впечатлительности и
недоверия к людям!
Перескакивая с темы на тему, завязалась та милая
болтовня, которая всегда возникает у костра под
ворчание и потрескивание сгорающих сучьев и незатейливую
песенку котелка. Разговор все время возвращался к
недавнему происшествию, хотя учитель всячески старался
нас от него увести. Но когда речь зашла о спортивном
азарте, он сказал:
— Осторожность никогда не мешает. Рыба — рыбой,
а головы не теряй. На рыбалке и не такое случается... Вы
вот сказались студентами; и я вас понял. Я вам человек
посторонний, неизвестный... И, хотя даже в той
деревне, — учитель кивнул головой на противоположный берег
40

реки, — известно, какие вы студенты, — значения это не
имеет. Мало ли? Всякого человека встретить можно.
И на рыбалке тоже. Время сейчас такое... Во всем
осторожность нужна. Так ведь?
Вдруг новая мысль чуть не заставила меня вскочить
на ноги. Учитель сжег бумажки... Сжег! Но он вытащил
их из левого кармана. Из ле-во-го!.. Значит, те — целы?
Ладно. Так можно совсем запутаться, невесть что
нагородить, сделать из мухи слона и в результате самому
остаться в дураках. Это же элементарно просто: встать,
подойти к телогрейке учителя и незаметно ощупать
правый карман. Она еще висит на суку, сохнет... И я встал.
С тропы послышались шаги.
— Редька! Наконец-то, — не поднимая головы,
проворчал Вадим, вольготно растянувшийся на своем
непромокаемом плаще. — И, слышь, идет-то как, не торопится,
собачий сын...
Но это был не Редька. С недовольным, сердитым
лицом, промокший до последней нитки к палатке подошел
шеф.
— Разрешите к вам присоединиться... Я вернулся
потому, что ни Виктора, ни машины на месте нет. Я
прождал тридцать минут. Можете вы мне объяснить этот
из ряда вон выходящий случай?
Еще новости! Что мы могли сказать? Мы были
удивлены не меньше шефа и в растерянности
переглядывались друг с другом. Я взглянул на учителя. Он вертел в
руках сигарету, потом нагнулся к костру, прикурил. Лицо
его было серьезно, но спокойно. Вадим, как всегда,
оказался находчивей всех.
— 'Прежде всего раздевайтесь, Алексей Платонович.
Вам необходимо высушить костюм. Виктор, вероятно, не
рассчитывал, что вы так рано сегодня соберетесь домой,
и за чем-нибудь отлучился. Он, конечно, скоро вернется,
а вы тем временем испьете с нами из этого роскошного
сосуда, — Вадим широким жестом указал на
закопченный котелок с закипавшей ухой, — такой нектар,
отказаться от которого было бы просто глу... то есть
нецелесообразно.
— Благодарю, — улыбнулся шеф, раздеваясь. — Я
вижу вы тут времени не теряли... А я так расстроился, что
даже забыл на стоянке свои удочки, а главное
—единственного окуня, И какого окуня!
41

— Не пропадет, — успокоил Вадим. — Посторонних
тут нет.
Вадим не верил в то, что говорил. Не мог верить.
Виктор не имел права отлучаться, — мы это знали, но
старались успокоить Алексея Платоновича, а вместе с ним и
себя.
— Какие тут посторонние? — подхватил учитель. —
Тут километров на десять вокруг никого нет, кроме нас.
Он поднялся и вышел на тропу. И понял, что ошибся.
По тропе медленно двигалась машина шефа. Впереди нее
бежал Редька. А навстречу им с другой стороны к
палатке приближались двое незнакомых нам молодых
людей. На рыболовов они похожи не были.
— Редька!—обрадовался Петюнчик.
— Ну вот и нашелся ваш друг, — сказал учитель,
возвращаясь к палатке. — И даже вместо лодки привел с
собой вашу машину.
Он неторопливо стянул с сука телогрейку, вытащил
из правого кармана горсть бумажных клочков и, прежде
чем я мог что-либо сообразить, бросил их в костер
Я метнулся к огню, но было уже поздно.
— Да-а! — словно не заметив ни моего движения, ни
удивленных взглядов всех остальных, спохватился
учитель. — Водицы-то набрать для чайку мы и забыли. Это
я мигом...
Он поднял чайник (и я увидел, как задрожала его
рука), все так же неторопливо сделал несколько шагов
в сторону от палатки и вдруг побежал к реке...
Но тут ему под ноги бросился подоспевший Редька.
Последующие обстоятельства на некоторое время
прекратили наши встречи на мыске. А потом мы блеснили
окуня в знакомой заводинке и слушали нашего друга.
— То, что для тебя было ребусом, — говорил Редька,
обращаясь к Вадиму, — для меня загадкой почти не
представлялось. Я однажды видел, как «учитель»
обшаривал каждый кустик после ухода Алексея Платоновича.
Зачем, спрашивается?.. А потом спектакль со спасением
утопающего. Дешевка!. Думал снискать доверие?
«Растают» мальчики, разболтаются. Меня тогда, словно
ветром, понесло на горку к Виктору. Прибегаю, а он
смеется. Какой-то чудак, говорит, на том берегу за бугром
сидит на земле в полном одиночестве и вопит: «Помогите!».
42

Ну, мы завели мотор и на четвертой скорости помчались
делиться своими впечатлениями, с кем в таких случаях
следует... Вот и все. А в общем... шестой палец.
— Чего-чего? — переспросил Вадим.
— Проморгали, не подумали эти субчики, что у
Виктора может оказаться полевой бинокль... А вас все-таки
«купили» на дешевой инсценировке, — улыбнулся
Редька.— Кстати, Вадим, у тебя он тоже намечается.
— Кто еще намечается?
— Шестой палец.
— Пошел ты...
— Честное пионерское... Развесил уши на мои байки,
а он давно уже сидит и за ухом чешет.
— Да кто сидит?!
— Окунь. Окунь! Удилище-то подними!
«...Шестой палец? — думал я. — Нет! Ошибка
преступников куда серьезнее, чем говорит Редька. Ведь где бы
мы ни были — на рыбалке, так на рыбалке — мы прежде
всего советские люди. А это — главное...»
НАШИ
ДЕТИ
Н. Волокитин
СТАРЫЙ ТОГУР
Недалеко от рабочего поселка Тогур, в Нары-
ме, на правом берегу Кети, есть необыкновенное озеро
Старый Тогур. Неширокое, заросшее у берегов лопухами
и стрелолистом оно протянулось на сорок километров,
теряясь в бесконечном просторе заливных лугов, в
частых зарослях тальников и ольховников.
— Вот где рыбы-то! — сказал как-то Витьке Меденце-
ву его дружок Ленька Трифонов. — Мы в прошлом году
с дедом там ведро наловили .. Махнем завтра на Старый,
а?.. Костер палить будем, рыбу жарить.
— Пойдем, — обрадовался Витька. — Я еще там ни
разу не был.
43

Кто знаком с рыболовной страстью, тот поймет, с
каким волнением собирались ребята. Еще бы! Ведь
нечасто родители отпускают детей на ночь в тайгу.
Уже в полдень у них было все наготове:
накомарники, банки с червями, удочки, котомки с едой; чтобы
не томиться до вечера, они тут же двинулись в путь.
И, конечно, пришли на озеро не ко времени. Стояла та
послеобеденная знойная тишина, когда все в мире
дремлет: и трава, и птицы, и облака, и рыба.
Поплавки игриво булькнули в воду, однако тут же
замерли, будто прилипли к поверхности воды.
— Вот тебе раз, — расстроился Витька. — Хоть бы
нарочно разок клюнула. Тут и рыбы, наверно, нет.
— Погоди до зорьки, а потом и говори, — огрызнулся
Ленька. — Рыба тоже не дура, знает, когда брать... А чем
сидеть без дела, пойдем лучше осмотрим озеро.
Прикинем, куда жерлицы ставить.
— Как хочешь, — согласился Витька, сматывая
удочку.
А через несколько минут ребята уже осторожно
пробирались вдоль берега, бесшумно раздвигая жесткую
осоку, — Ленька впереди, Витька сзади.
— Тсс! — то и дело командовал Ленька, и оба
замирали, глядя в воду, где среди зеленых водорослей
бесшумно, как тени, двигались щуки.
«Сколько их здесь!—думал каждый. — Оказывается,
не зря прихватили жерлицы».
В одном месте ветвистая ива так близко подступала к
воде, что под ней невозможно было пройти, и ребятам
пришлось подняться повыше на берег. И тут, выбежав
вслед за Ленькой на поляну, Витька увидел слева, за
кустами смородинника, яркую, сверкающую на солнце
полосу воды.
— Ой, да там еще одно озеро! — удивленно
воскликнул он.
— Ну да, озеро! — прислонив ладонь к загорелому
лбу, ответил Ленька. — Протока, наверно. Он ведь,
старый Тогур, местах в десяти сливается с Кетью.
— Заглянем, а? Может, там щук побольше. Может,
жерлицы лучше там поставить?
— А что? — загорелся Ленька. — Давай.
Предположения ребят оказались жалкой малостью
по сравнению с тем, что они увидели...
44

Витька сначала даже онемел от удивления, а Ленька
только и смог произнести чуть слышно:
— Ого!
Мелкая узенькая протока буквально кипела от рыбы.
Метались от берега к берегу огромные щуки, косяками
ходили меж водорослей головастые окуни, серебристые
ельцы, язи. Рыбы было так много, словно собралась она
в этот крохотный водоем на свой рыбий праздник со
всего Старого Тогура. Но не чувствовалось в ее поведении
благополучия и веселья, а, наоборот, царила паника.
В протоке явно были нарушены рыбьи законы. Щуки
плавали рядом с ельцами и не нападали на них, а язи,
эти чистюли-язи, баламутили воду, смешивая ее с илом,
и не уходили на чистое место. И потом, где это было
видано, чтобы рыба собиралась в одном месте, когда
вокруг столько воды?
— Леня, что же это? — испуганно спрашивал Витька,
хватая за рукав друга. — Что это такое, а?
— Я не знаю, — глухо ответил Ленька и вдруг
встрепенулся.— А может... Может, это самое... Бежим к
устью!
Они бросились вперед...
— Вон! — громко воскликнул Ленька. — Смотри!
Через всю протоку, отрезая ход рыбе, тянулся ровный
частокол из толстых ивовых прутьев.
— Что же это? — снова спросил Витька.
— А, бестолочь, — цыкнул Ленька, потирая шею,
которую нещадно жгли комары, и, резко повернувшись,
побежал обратно. Царапая ноги о жесткую осоку, Витька
побежал вслед за ним. И примерно метрах в трехстах от
устья, в самом узком месте протоки, увидел точь-в-точь
такой же частокол. Он уже начинал кое о чем
догадываться, но все же не мог понять, как удалось кому-то
согнать столько рыбы в одно место и запереть ее.
— Вот, пожалуйста. А еще не верил, — заговорил
Ленька. —^Мне дед рассказывал, а я не верил, что
бывают на свете эти самые хапуги. Видишь, что натворили.
Это они еще весной, в половодье, перегородили протоку,
когда она была широкая, и рыбы зашло в нее
видимо-невидимо. Потом вода между колышков ушла, а рыба
осталась. Теперь ее хоть руками бери,
— Лень, неужто до нас никто этого не заметил? —
спросил Витька.
45

— Попробуй, заметь, — рассудил Ленька. — Озеро —
конца-края не видать. Лес, болото кругом. А проток этих
сколько...
Витька сидел, плотно прижавшись к Леньке,
подавленный увиденным и услышанным. Он был на три года
моложе друга и все переживал гораздо сильнее. Солнце
начало клониться к западу, над водой закружились
серенькие мотыльки — самое время клева. Но о рыбалке
ребята забыли совсем.
— Что же делать-то? — шепотом спросил Витька.
— Что делать? Разобрать надо эту изгородь,
выпустить рыбу.
— А вдруг увидят?
— Кто?
— Кто сделал это...
Кажется, Витькин страх передался и Леньке, потому
что щеки его побелели и весь он как-то сжался,
насторожился. Однако, упрямо бросив: «Ну и пусть!» —
засучил штаны выше коленей и полез в воду. Витька сделал
то же самое, уже привыкший подчиняться старшему
Другу.
Озираясь по сторонам, задыхаясь от волнения,
обгоняя друг друга, они стали судорожно выдергивать
толстые прутья. Не так-то легко это было делать. Прутья
уже всосало в грунт, затянуло илом, и подавались они
с трудом. Но все же через полчаса один заслон был
уничтожен. Передохнув, ребята бросились ко второму и
расправились с ним так же быстро.
Сначала рыба по привычке «топталась» на месте,
плавая от берега к берегу и, видимо, не чувствовала, что
ей открыли дорогу. Но потом бросилась как-то разом в
обе стороны, на простор: и в Старый Тогур, и в Кеть.
— Всё, — стараясь казаться спокойным, проговорил
Ленька и вытер рукавом рубахи вспотевший лоб. —
Пошли. Вечер уже.
Солнце висело над самой кромкой леса. По берегу, в
тенистых зарослях тальника, зарождались первые
клочки тумана. От озера, от лугов тянуло сыростью и
прохладой.
— Может, костер разведем? — спросил нерешительно
Витька, когда они пришли на старое место.
— А вдруг они заявятся на озеро этой ночью и
заметят огонь? — в свою очередь, спросил Ленька. — Что
46

тогда? Давай лучше под каким-нибудь кустом сделаем
шалаш. И тепло будет, и незаметно. А костер, если что, и
утром развести не поздно.
— Правильно, —согласился Витька.
Шалаш получился хороший. Поужинав хлебом и
луком, друзья натаскали в шалаш сухой душистой травы и
устроились на ней, как на перине.
— Хорошо, — проговорил Ленька.— Он совсем
успокоился.
— Лучше не надо, — ответил шепотом Витька.
Вокруг темная ночь, холодно, сыро. Звенят где-то
снаружи комары, а тут уютно, тепло и тихо — вход в шалаш
плотно забит травой. Спи себе спокойно, отдыхай,
набирайся сил Витька уже закрыл глаза, как вдруг возле
самого уха послышалось неприятное и тоскливое:
«з-з-з-ы». «А, чтоб тебя!» Он весь сосредоточился,
приготовившись прихлопнуть невидимого комара, как только
почувствует его на теле. Но комар словно дразнил: все
звенел и никак не садился. Витька заворочался,
прикрывая лицо рубахой. Тут же заерзал Ленька, захлопал
ладонями.
— Ты что? — спросил Витька.
— Да разве не слышишь!
В неведомые лазейки комары все лезли и лезли в
шалаш.
— Давай зароемся в траву, — предложил Витька.
Но и это не помогло. Комаров становилось все
больше и больше, и трава им была нипочем.
— Нет, не могу, — сказал Витька. — Они нас съедят
до утра.
— Точно, — ответил Ленька. — Вылезай из шалаша.
Пойдем лучше на берег, на ветерок.
Ребята выбрались наружу и, поеживаясь от холода,
побрели к воде. И тут из темноты до них долетели скрип
уключин и приглушенные голоса. Кто-то плыл на лодке в
сторону протоки, где они разрушили частокол.
— Так я и знал, что они ночью приедут. А ну-ка
пошли... — прошептал Ленька.
Раздвигая траву и кустарник, ребята осторожно, на
ощупь, стали пробираться к протоке. Любопытство было
сильнее страха. Ближе, ближе. Вот уже до воды осталось
совсем немного.
— А, дьявольщина! — послышалось впереди, почти
47

рядом. — Вся рыба выпущена. Раньше нас побывал здесь
проклятый рыбнадзор. У-у-у, блюстители! Успели...
— Пропала рыбалка, — в тон ему проговорил другой,
тоненький, голосок.
— Попался бы мне сейчас тот, кто сделал это,—
прохрипел третий, — задушил бы своими руками!
Ребята припали к земле и не шевелились. Что-то будет
дальше? Судя по голосам, в лодке было трое.
— Ну, что теперь будем делать? — снова заговорил
тот, первый, грубым голосом.
— Ладно, не ной, — прохрипел третий. — Прохлопал
ушами, так нечего теперь ныть. Еще неделю назад
говорил тебе, надо ехать. Все выжидал, вот и дождался.
— Сколько рыбы, сколько денег потеряли! — глухо
проворчал второй.
— Потеряешь, — снова пробасил первый, — когда их
столько развелось, блюстителей. Все, отошла лафа! Того
и гляди самих прихлопнут, как мух.
— Хватит! — снова отрезал третий. — Давай, греби.
Уезжать надо отсюда. Болтовней делу не поможешь.
Снова послышались скрип уключин, пыхтение, ругань.
Ребята вскочили с земли и стали пробираться вдоль
берега. Комары кусали нещадно, намокшие от влажной травы
рубашки кололи тело, но ничего нельзя было сделать,
даже попрыгать на месте. Лодка была еще близко. Но вот
всплеск воды стал глуше, а потом и вовсе стих.
— Уехали разбойники, — прошептал Ленька,
поблескивая во тьме белыми как мел зубами. — Теперь долго
сюда не приедут.
— Ловко мы их, — возбужденно проговорил Витька.—
Рыбнадзор, говорят, побывал. Мы с тобой, Лейька, теперь
рыбнадзор, понял? Давай теперь все время вот так...
Следить за озером.
— Давай, — серьезно ответил Ленька.
Ни сырости, ни холода ребята теперь не замечали.
Всю ночь они просидели у воды, прислушиваясь к
ночным звукам, вглядываясь в озеро, как настоящие его
хозяева.
...А утром, когда забрезжил рассвет, и над водою, над
лугами стал медленно рассеиваться туман, и ночные
пришельцы были уже совсем далеко, они вернулись к
шалашу, позавтракали, наладили снасти и стали рыбачить.
— А ведь клюет рыбешка, — радовался Витька. — Мо-
48

жет быть, возле наших крючков крутятся сейчас и те,
которым мы свободу дали.
— Точно, — подтвердил Ленька.
Все выше и выше поднималось солнце. Распускались
кувшинки. И нежно-нежно голубела вода, отражая в
прозрачной глубине чистое, ясное летнее небо.
Старый Тогур искрился. Он улыбался детям каждой
каплей воды, каждой кувшинкой.
с. Казачинское, Красноярский край
М. Шильников
«СКОРАЯ ПОМОЩЬ»
Я стоял на небольшой плотине,
перегородившей лог недалеко от его сухого устья, и, приятно
удивленный, любовался длинным, в два километра, не
широким прудом. Видно было, что не кое-как, не наспех, а
надолго, прочно строили плотину. Умелые руки сделали
надежный водослив и донный водоспуск.
Не прошло и трех лет, как я здесь был, и никакого
намека на пруд тогда не видел.. От маленькой речушки,
пересыхающей к конйу лета, уходил к юго-востоку почти
параллельно Иртышу сухой, довольно глубокий лог.
Когда-то здесь нес-в могучую Обь свои воды Иртыш. По дну
его тянулась длинная глубокая борозда между узкими
возвышенностями-отмелями, выросшими потом в острова.
Иртыш постепенно подмывал правый берег — он и теперь
его подмывает, — и незаметно отходил — да и теперь
отходит — к востоку от своей долины, вдоль которой и
теперь еще встречаются такие же лога, только много
короче, мельче и уже.
И вот вместо унылого сухого лога — чудесный пруд-
озеро не меньше десяти гектаров площадью, а по
берегам, поодаль от воды, стройной полосой стоят
молоденькие веселые березки, осинки, тальники, кусты
боярышника, калины, черемухи и даже4 шиповника. Все это
появилось тоже недавно и очень кстати: красиво, весело
и снег задерживает — воду бережет.
Заботливые хозяева убрали всю надводную жесткую
49

растительность — осоку, камыши, тростники, poroS,
стрелолист— и только в самом верховье пощадили заросли,
и не случайно, как оказалось. А вот мягкая
растительность, без которой не жить пруду, такая, как ряска, водо-
крас, водяной лютик, роголистник, белые кувшинки,
оставлена, только в меру; водяной же чумы (элодеи) и
телореза не видел, хотя прошел берегом не меньше
километра. Около воды спокойно бродили кулики, в конце
пруда над камышами летали чирки и шилохвостки.
Путь мой лежал на Иртыш, а я бродил по берегу и не
мог насмотреться на чудесный пруд-озеро. И захотелось
мне узнать историю его рождения, его добрых
трудолюбивых хозяев. И узнал. Даже скорее, чем думал.
Подошел ко мне один из первых членов здешнего
колхоза Илья Прохорович, самый лучший плотник, герой
труда. Он уже на заслуженном отдыхе, а все еще
помогает колхозу. Разговорились.
— Два года этому пруду, — сказал Илья
Прохорович.— Затея вся от школы, от учеников вышла В
книгах ли нашли, может, учителя подсказали, либо еще
кто — не знаю. Ну и решили.
— Дело-то тяжелое, под силу ли одной школе? —
заметил я.
— Ребята, знаешь, нынче какие! Они делегацией,
человек десять, к председателю колхоза пошли за помощью.
Председателю, конечно, не до пруда, дел всяких... А
делегация на своем стоит. Какая, говорят, у нас возле села
река — грязь одна, а тут, почти рядом, озеро разольется!
Рыбу разведем, на лодке прокатиться будет где, зимой —
каток, а весной, летом в камышах птица поселится. Даже
припомнили, как писатель Аксаков сказал, что вода —
краса всей природы... Мы, говорят, и просим-то
всего-навсего в самом узком месте сухого лога помочь плотину
построить. Долго ли это с техникой?
Уговорили ведь. Согласился председатель. Да и как не
согласиться: ребята, школа — первые помощники во всех
делах колхозных. Меня вроде как руководителем
поставил — на глаза ему подвернулся.
Сделали, конечно, много. Как муравьи, по сухому логу
рассыпались: кто кочки убирал, кто кустарники, коряж-
ник корчевал, кто корневища вырывал. Даже дно местами
выравнивали. А камыши в вершине лога оставили.
Припомнилось мне — раньше ключи тут были, да поза-
50

сорились или иссякли... Расчистили — водица показалась,
хотя и мало, но все же на пользу. К зиме после осенних
дождей воды стало больше, местами до полуметра, а
весной после снежной зимы совсем много, уже метра два с
половиной.
Потом надумали деревьев и кустарников насадить.
Даже шиповник посадили, чтобы знать, когда карась
икру мечет: зацветет шиповник — у карася икромет
начинается.
— И рыба есть в пруду?
— Как не быть. Караси есть, линей малость, а другой
никакой нет, она, пожалуй, не выдюжит зиму, задохнется.
Да хищная рыба, как щука, окунь, и не нужна. Или взять
ерша с пескарем: эти всю икру порешат. А с карасями —
история!
Как-то пришли ко мне ребята и учитель с ними и
попросили показать дорогу к Глухому озеру, что в пяти
километрах от села. Они, видать, прослышали, что в озере
караси и лини водятся. А как, спрашиваю, добывать
надумали? «Может, — говорят, — сеткой, может удочкой».
Не ладно надумали они — корчажками надежнее.
Словом, повел я их на озеро — туда только пешком и
проберешься, потому что кругом болота. На ночь
отправились человек двадцать учеников и учитель. На гриве
около болота стан устроили. Показал ребятам, какой
прут на корчажки резать, как плести их, и пошла работа.
Вечером готовые корчажки с хлебными корками
забросили в озеро на веревках с грузом, чтобы на дно
опустились. Чуть свет пошли проверять. Гольянов обратно в
озеро пустили, а сотни полторы небольших карасей и
малость линьков — крупных нашими ловушками не
возьмешь— по ведрам с водой распределили, прикрыли мохом
да по холодку скорым шагом к своему озеру... Ничего,
донесли. Живучие они караси-то, да и лини тоже. И так три
раза сходили на Глухое. Прижилась рыба. Приезжал
раза два из города, с рыбзавода, инструктор. Одобрил.
За порядком следят сами ребята. Чтобы стрелять
птицу какую здесь или другое озорство — ничего этого нет...
Только к вечеру я пришел на Иртыш. Клев был
неважный, зато утром рыба брала хорошо. Часов около
восьми на берегу появились четверо ребят с удочками.
Принесли они с собой странный для удильщиков
инвентарь: две железные лопаты, большое ведро, сачок из мар-
51

ли и что-то вроде маленького бредешка из тюлевой
занавески.
Веселая компания приветливо поздоровалась.
Оказалось, что они — «скорая помощь». Пришли спасать от
гибели мелкую рыбешку. Вода в Иртыше на убыль пошла,
по низинкам да ложкам отлогого берега остается много
мелочи. Зачем же ей погибать? Только поставят удочки-
донки, один останется около них дежурить, а трое пойдут
по своему двухкилометровому участку —на других
участках дежурят другие бригады. Я предложил ребятам
последить за их донками, сварить уху.
«Скорая помощь» ушла, а я сразу начал менять
негодную оснастку: донные удочки ребят не обещали
сносного улова. Лески короткие, узловатые; крючки слишком
крупные, тупые, вместо грузил гайки, болтики...
Возвратились ребята около часа дня, возбужденные,
довольные. Нашли в небольшой низинке много мальков,
прорыли канавку и всех мальков проводили в Иртыш —
пусть растут! Из второй небольшой низинки мальков
пришлось вылавливать и переносить в Иртыш в ведре с
водой. Тоже всех спасли. Из ложка сделали канавку, пока
она не обмелеет — мелочь по ней пойдет в реку. Через
день бригада снова придет с обходом.
Поинтересовались уловом. На куканах у меня были
подъязки, окуни, чебаки (плотва сибирская). Неплохо.
А когда взяли свои удочки — удивились.
— Не смущайтесь. Я заменил ваши снасти —
неважные они у вас были. Ловите на эти, — успокоил я ребят.
— Крючки-то были никудышные, это верно, да ведь
негде купить их ни у нас, ни в городе.
— Крючков я вам хороших оставлю. На днях поеду в
Омск и оттуда еще вышлю.
— Лучше сами приезжайте. Из Омска ведь по пути,
если на автобусе, — пригласили ребята.
— На теплоходе собираюсь.
— Ну и на теплоходе по пути: пристань ведь почти
рядом. Обязательно приезжайте!..
Любят здесь природу, заботятся о ней, берегут. А ведь
и всюду это возможно. Хочется верить, что всюду такое
будет.
Омская обл.
52

С. Захаров
ПЕРЕХИТРИЛИ
Это было вечером на берегу Терпигорьевского
залива Клязьминского водохранилища.
Два подростка, озираясь по сторонам, торопливо
складывали большую еще мокрую сеть. Заинтересовавшись,
мы спрятались и стали наблюдать за их дальнейшими
действиями.
Наспех собрав снасть, ребята, кряхтя, взвалили ее
на плечи и быстро пошли оврагом в сторону села. Жерт-
эуя отдыхом, мы решили задержать юных браконьеров и
проучить их раз и навсегда. Поэтому побежали им
наперерез. Спустя несколько минут ребята поднялись на
пригорок. Увидев нас, они весело заулыбались и
направились в нашу сторону.
Такое странное поведение браконьеров удивило нас
Поравнявшись с нами, ребята остановились и сняли с
плеч тяжелую ношу. Вытирая рукавом пот со лба, один
из них спросил:
— Дяденьки, вы в село идете?
— Да, в село, — ответил я.
— Разрешите, пожалуйста, с вами дойти, а то мы
боимся, как бы нас не настигли браконьеры, —
скороговоркой выпалил мальчик.
Мы опешили. Стоим и не можем понять, что же
произошло?
Лишь потом, узнав правду, мы долго от души
смеялись и удивлялись смекалке ребят.
А произошло вот что. Они сидели на крутом
берегу залива, держа в руках портативный радиоприемник и
слушали репортаж о футбольном состязании. Вдруг
раздались всплески воды. Подойдя ближе к обрыву,
мальчики увидели, как здоровый парень, забравшись в воду,
расправлял сеть, чтобы перегородить ею залив. А на
другом берегу стоял старичок и давал советы.
Ребята крикнули:
— Дядя, мы голубой патруль! Просим прекратить
установку сети,\— это браконьерство!
В ответ раздался грубый окрик:
53

— Не ваше дело, чем мы занимаемся! Уходите
отсюда, пока целы. Малы еще нас поучать.
Ребята не растерялись. Один из них громко сказал:
— Матвей, передай по радио в штаб о случившемся,
проси срочную подмогу, а я буду фотографировать
браконьеров.
Матвей выключил приемник и стал кричать:
— Штаб, штаб!.. Я патруль номер один, обнаружены
браконьеры, начинаем их фотографировать.
Сопротивляются. Высылайте срочную подмогу. Перехожу на прием...
Прием. Прием. Прием...
Трусливые злоумышленники, услышав разговор,
закрыли лицо руками и пустились наутек, оставив сеть в
воде. Разумеется, никакого фотоаппарата, да и
передатчика у ребят не было.
Так ребята из местного села перехитрили
браконьеров. Сеть сдали в милицию.
Побольше бы таких смекалистых ребят!
Валентин Смирнов
СПАСИБО РЕЧКЕ!,
Лучист июль — макушка лета.
Грустят о ветре камыши.
Всплывают сонные рассветы
В простор распахнутой души.
Тропа к реке бежит знакомо.
Ты помнишь это место? Нет?
Рябая зыбь. Бездонный омут.
Высокий луг. И росный след.
Парит река. Трава по пояс.
И даль задумчиво-легка,
Как в детстве читанная повесть,
Как в синем небе облака.
Я — рядовой семьи рыбацкой,
По рангу ниже нет меня.
Но от Таймыра до Аляски
Все рыболовы — мне родня!
54

УЛОВ
Закинем удочку. Вторую.
Волна качает поплавки.
Люблю я, братцы, жизнь такую:
Полупоходно-кочевую
На берегах родной реки!
А поплавок бочком к осоке...
Затих. Качается едва.
Рывок! Подсечка! Жарким боком
На солнце вспыхнула плотва.
А вот и ерш, что всеми признан
Великим королем, ухи.
О нем и сказок том написан,
И анекдоты, и стихи.
Клюет он жадно, нагло, смело,
И топит в воду поплавок.
А вытянешь —он очумело
Топорщит жабры, рвется вбок!
Попался, братец! Брось ершиться!
Ах, до чего же хороша
С дымком и перчиком ушица...
...Спасибо речке за ерша!
г. Алма-Ата
В. Нефедов
ВЕЧЕРНЯЯ ЗОРЬКА
Дедусь, а правда, что рыболовы обманывают,
ну, не обманывают, а, знаешь, чуть-чуть увеличивают
рыбу?
Наталка вопросительно смотрит Матвею в глаза, и
ему становится как-то неудобно.
— Ишь ты, додумалась до чего!
Вопрос каверзный, поставлен с детской прямотой.
— Нет, внучка, тут, понимаешь, кто как глянет на
рыбу. Вот у тебя куклы большие, а для меня они
маленькие. Так и с рыбой.
Матвей подается вперед, нацелясь рыжеватыми
глазами на куст смородины, и почти шепчет:
65

— Знаешь, утречком, когда река туманится,
закинешь удочку и... ждешь. Тишина! Дух свежий, утренний,
а перышко на воде, как парус маленький...
Наталка с серьезным лицом смотрит на смородину.
Может быть, она даже видит маленький парус и,
завороженная влюбленным шепотом деда, ждет, когда он
вздрогнет, горделиво качнется, накренится и нырнет под
воду. Дед тянет рыбу.
— Упирается она, аж пищит. Дергаешь ее за, губу,
злишь, чтобы кинулась к тебе. Она выгнется, хвостом
шлепнет по воде и к ногам. Я на берегу стою, значит, и
рыба рядом!
Наталка хохочет:
— Так только собака делает!
— А щука — собака и есть.
Матвей разминает махорку и сворачивает цигарку.
Вечереет. Надсадно ревут коровы. Их не видно,
только облако пыли над стадом. Становится прохладно.
Наталка бежит в избу и приносит шаль. Матвей кутает ее
и усаживает рядом с собой.
— Дедушка, на реке столько комаров, как ты
терпишь?
— Ну и что же? Я на лодку да на середину реки, а
там их не гораздо. Вечером да ночью только и рыбачу.
Прарда, удовольствия мало, рыбу руками беру.
Наталка подозрительно смотрит на деда.
— Как так руками?
— Я вот поправлюсь, возьму тебя с собой. Вода
ночью черная, глубокая. На середине дорожка лунная,
по ней и поплывем. Налимы ночью нежатся, как бы
загорают. Они всплывают и лежат на дорожке ровно
чурки, — дед лукаво улыбается. — Потихоньку
подплываешь к налиму и куряешь его в воду. Так его не возьмешь,
на то он и налим. А когда курнешь, он хлебнет воды и
наверх! Пасть разинет, чтобы вдохнуть, а тут ему руку
в пасть и за жабры! Ну и в лодку.
Наталка задумывается. В чем-то ее обманывает
дедушка, а в чем — не поймет. Смотрят друг на друга и
смеются.
— Ты не обманываешь, дедусь, только правду скажи?
— А вот на речке покажу, только хворь осилю.
Два месяца Матвей лежал в госпитале. Осколок —
память войны — в спине можно нащупать, а вынимать
55

не берутся. Сейчас что-то новое, какая-то редкая
болезнь, по словам худущего и рябого профессора.
Матвей улыбается, вспомнив первую встречу с ним.
В разговоре с профессором у Матвея с горечью
вырвалось: «Лежу, как чебак снулый».
— Вы что, рыболов?
Профессор оживился. Слова «температура, боль»
пересыпались «ершами, удочками» и т. д. А когда Матвей,
поддернув рукав рубашки, показал размер средних
окуней, доктор усомнился.
— Вздор, милый, вздор!
Матвей приподнялся, потянул рукав выше.
— Да у нас в станице водятся...
— Лежите, дорогой, лежите! Я могу допустить, что
возможны единичные экземпляры. Весьма вероятно,
весьма. Но вы не поднимайтесь!
Звал его Матвей приехать порыбачить. Приедет ли?
Может быть.
Матвей повел бы его по омуткам и любимым местам.
Он знает речку, как характер своей жены.
Речка... Она ласкала его, когда у него еще водились
цыпки на ногах, а позднее — смывала усталость после
работы. Он даже на фронте, в свободное от боев время,
сплел волосяную леску и сделал крючок. Однажды даже
сходил к безымянной речке.
Наталка пригрелась и спит, уткнувшись деду под
мышку. Ей снится желтая, как подсолнух, лунная
дорожка, а налим похож на поросенка Борьку.
Сейчас Матвей не ходит даже на берег. Никогда не
узнаешь, когда появится во рту теплая соль и сплюнешь
кровь. И тут уж ложись. Однажды забрался он на
крышу дома, откуда виден противоположный берег и узкая
полоса воды. Не успел поудобней сесть, как внизу
охнуло, заскрипела лестница и появилось встревоженное
лицо жены.
— Господи! Тебя зачем понесло на сквозняк? Ну-ка
слазь!
Сегодня жена придет поздно, и Матвей, пользуясь
случаем, жадно ловит скрип коростеля и дальний
ленивый брех собак.
Слушает, а мысли где-то далеко.
...Идет Матвей по густой ежевике, через черемушник,
малинник все дальше от деревни к заветным местам.
57

В такой вот час гоняют молодь горбачи. Мелюзга сигает
из воды и веером рассыпается с чуть слышным звоном...
Матвей давно приготовил удочки, много раз
перебрал свое нехитрое хозяйство. Оно у него везде: и в
тумбочке, и в старых коробках, и на чердаке. Даже сейчас
лежат в кармане крючки — подарок друга.
Звякает кольцо калитки. Жена с укоризной смотрит
на Матвея. Он виновато улыбается. Она мягко берет на
руки внучку.
— Засиделся без присмотра и девчонку заморил!
— Засиделся,— ворчит Матвей, залежался, это
вернее... Иду, мать, иду.
г. Барнаул, Алтайский край
Г. Меляков
ДОБРОТА
Обычно на пароходе мы узнаем, кто вчера или
на днях рыбачил там-то и там-то. Верить, конечно,
полностью этому нельзя. Но все же... Некоторые
добросердечные спутники охотно делятся опытом Пусть в
каждом совете и рассказе есть пять процентов правды, и это
уже кое-что значит Большинство же не говорит точно,
где были и как ловили. Все вокруг да около Только по
едва заметным приметам опытный рыболов может
догадаться, где, особенно если знает хорошо местность.
Мое внимание привлек юркий старичок небольшого
роста с седенькой бородкой типа «буланже». На вид ему
было лет шестьдесят пять. Он без умолку рассказывал
нелепые истории из своей практики. Окружающие
подшучивали над ним, но он не обижался, лишь добродушно
улыбался. Старичок звал всех идти на Лопушки—это
от пристани километров девять. Я согласился, человек
шесть присоединились к нам Они, как и я, ехали в эти
края впервые
Сойдя с парохода, все быстро разбрелись, кто куда.
Старичок сразу же засеменил ровными быстрыми
шагами так, что мы еле поспевали за ним. Дорогой он
щебетал, как птичка.
58

— Вечернюю зорю захватим! Это прекрасно!
Лопушки. Трудно передать красоту этих мест. Лесное
озеро шириной метров шестьдесят-восемьдесят, длинное,
заросшее кугой и осокой. Начиналось оно с
поляны-луга, похожего на разлившееся болото, а дальше уходило
в лес, извиваясь словно змея. На озере много лопухов.
Распустившиеся белые кувшинки сверкали на
заходящем солнце.
Старичок замедлил шаг. Замолчал. Медленно стал
пробираться вдоль берега меж кустов. Мы последовали
его примеру. Со стороны можно было подумать, что мы
крадемся, как охотники.
— Тише! — прошептал наш проводник. — Теперь
шутки в сторону!
Приятели разбрелись по берегу в поисках хороших
мест. Я остался возле старика. Он остановился у
крутого бережка, посмотрел по сторонам, осторожно, словно
хрустальные вещи, положил удилища ня траву и
прошептал:
— Вы садитесь вот здесь. Видите проталину в куге?
Это в прошлый раз я залез туда, глубина по шейку, и,
вырвав руками всю траву, расчистил место для заброса.
А я тут сяду,— и он показал на затонувшее дерево,
крона которого виднелась из воды.
Старик быстро размотал свои снасти. Закинул. Не
прошло и пяти минут, как в траве затрепетал
приличный окунь. Потом еще и еще... У меня же не клевало.
Я уже начал завидовать, как вдруг... Что это? Поплавок
слегка закачался, подпрыгнул и пошел по зеркальной
поверхности озера в кугу, под лопушки. Потом как-то сразу
ушел в воду. Я подсек и вытащил солидного горбача,
примерно граммов на пятьсот-шестьсот. Затем второго,
третьего... Садок быстро наполнялся. Рыба была
ровной, мерной. Я так увлекся, что забыл обо всем.
Видимо, отлично ловилось и у соседей. Их громкие возгласы
заставили меня оглянуться. Что такое? Старичок
складывал удочки.
— Вы куда же?
— Да мне ведь на Ахтубу надо. Скоро луна взойдет,
светло будет! — спокойно ответил старик.
— Так это же еще девять километров надо идти, да
притом в другую сторону.
— Неважно. Через часок с минутами буду на месте.
59

Ночку захвачу. Сомят половлю, дай судачок не
сорвется.
— Зачем же вы такую даль шли с нами? — все более
удивляясь, спросил я его.
— Просто мне хотелось доставить вам удовольствие,
показать, какие у нас в Заволжье есть красивые места
и как они богаты рыбой.
Мы горячо поблагодарили старика. Он ушел
быстрой походкой. Я задумался. Удивительно хорошие люди
есть среди рыболовов!
Наступил вечер. Повеяло прохладой и ветерком с
озера. Начался концерт квакуш и комаров. Клев
прекратился. Надо разжигать костер и коротать летнюю ночь,
теплую, наполненную таинственными шорохами и звуками
ночных обитателей леса.
Мы еще долго вспоминали нашего проводника, имени
которого даже не удосужились узнать. Он дал нам
почувствовать, как приятно и радостно сделать людям
добро — будь оно даже самое маленькое. Где-то еще
он встретится нам на рыбачьих тропах?
е. Волгоград
Алексей Бадаев
НА БЕРЕГУ ГОРНОЙ РЕЧКИ
Вдоль быстрой горной речки иду я не спеша.
Куда мне торопиться, когда я как в раю?
Поет вода шальная у камня голыша,
Чтоб в эхо превратиться у леса, на краю.
Шушукаются травы. Смешно лопочет лист.
Медвяный дух июля заполонил тайгу.
Кукушкин счет надолго над головой повис —
Но я ведь надышаться до смерти не смогу.
Что рыбакам захожим попалось? Ты взгляни:
Сбылось ли ожиданье — рыбацкой жизни суть?
Охотник без трофеев — шагну я тихо к ним,
Чтоб не спугнуть добычу, знакомства не спугнуть.
Про то, про се, про это — глядишь, и разговор.
Уже и я со снастью — была иль не была!
60

Уже моя добыча — не разглядишь в упор —
Летит в бурлящий хаос артельного котла.
Уха, да на природе,— не чудо ли она?
В ней жир плывет янтарный, огнем на нас дыша.
Так вкусен хлеб домашний! Вода так холодна!
И дружеской беседы так жадно ждет душа!
Один рыбак припомнит минувшие дела:
— Поймал здесь как-то щуку...— И то ли сгоряча
Бессовестно покажет, какой она была:
Ну ладно бы — по локоть, а то ведь —до плеча.
Ну, я дипломатично на это промолчу,
И он еще прибавит, все пуще расходясь...
А ведь речушка наша —она сродни ключу,
И щук — уж я-то знаю — в ней нету отродясь.
Да, рыбаку охотник — родня, куда родней!
Послушай наши байки — потом не разберешь:
Вот это ложь, пожалуй, но есть и правда в ней,
А это вроде правда, а выглядит, как ложь.
Рыбацкие рассказы, их неизбывный дух!..
Поет вода шальная припевочку свою...
Вдоль быстрой горной речки неспешно я иду —
Куда мне торопиться, когда я как в раю.
Перевел с бурятского Юрий Решенцев
г. Улан-Удэ
ML Беркович
ВОТ ЧТО ТАКОЕ ФОРЕЛЬ!
Чувство собственности отмирает, но я
бесстрашно утверждаю, что собственнические пережитки
вроде держания мужа при себе исчезнут последними.
Пока мне известна лишь одна женщина, не только
одобряющая спортивное хобби мужа, но и разделяющая
его,— это жена режиссера С Зимой они мерзнут около
лунки рядом, а летом вместе жарятся на песчаных
отмелях реки. Или... Но это — редкий случай.
Большинству приходится прибегать к сложным
дипломатическим маневрам, виртуозной выдумке и незауряд-
61

ному актерскому мастерству. Но и этого порой бывает
недостаточно. Дипломатов, разведчиков и рыболовов
всегда губит мелкая случайность.
Целую неделю вел искусную подготовку к воскресенью
наш товарищ звукооператор П. Ежедневно говорил он о
сверхурочной записи шумов на натуре. Для вящего
правдоподобия даже магнитофон не поленился притащить.
И вот в четыре часа утра мы тихо подъехали к его дому.
Он вышел на балкон с сапогами в руках и, приложив
палец к губам, помахал нам. Но с нами был один коллега,
не посвященный в обстоятельства.
— Удочки не забыл? — гаркнул он весело. В
предутренней тишине его звонкий голос был слышен, наверное,
на вершинах Тянь-Шаньского хребта. Схватившись за
голову, П. виновато юркнул в комнату. Через несколько
минут он вышел. Бесполезный теперь магнитофон остался
дома. Если и вправду он захотел бы записывать шумы, то
более ярких, чем те, которые он сейчас выслушал от
жены, ему все равно не найти.
Рыболовами не рождаются — ими становятся! Я стал
сравнительно недавно. Просто удивительно, почему я не
совратился раньше. Ведь, благодаря профессии
кинооператора, я бывал в самых заповедных рыбных кущах — на
знаменитой Сосьве, на Кубани, в Карелии, на севере
Урала, в заповеднике «Денежкин камень», ездил и вдоль
извилистых берегов капризной Аму-Дарьи. Может быть,
потому, что редкая возможность побывать на лоне
нетронутой природы, составляющая для иных — сидящих
неделями в душных помещениях — главную привлекательную
силу рыбалки, была для меня привычным и потому не
столь сильнодействующим фактором.
Каких только аристократов рыбного мира не ловили
мои товарищи! И могучих таймырских гольцов, и
нежнейшую нельму, и жирных волжских сазанов... Маленькая,
совсем не промысловая форелька-пеструшка сделала то,
что не удавалось признанным всеми красавцам,—
завербовала меня в число бескорыстных подданных рыбалки.
Хотя и растет число рыболовов, фабрики и заводы
усердно направляют в реки и озера мощные потоки
разной мерзости. С каждым годом места рыбалок все
удаляются и удаляются от Алма-Аты.
В тот знаменательный день мы поехали в Кара-Кастек.
Это примерно километров пятьдесят от Узун-Агача по ас-
62

фальту, затем двадцать два километра по щебенке, и
километров девять-десять в ущелье по дороге... Но по
какой дороге!
Перед нами бурлила и бесновалась горная речка с
прозрачной водой, с пенистыми водопадами и глубокими
ямами за многотонными валунами. Мне, новичку, поначалу
никак не верилось, что в бешеной, но узенькой речушке
вообще может быть рыба. Однако, забрасывая в заводи
за камни, я, к своему удивлению, быстро поймал
несколько форелек, величиной с авторучку. Потом клев
прекратился. Без всякой надежды я забросил на самую
стремнину и вдруг... Леска, вместо того, чтобы с привычной
легкостью взвиться за удилищем, за что-то зацепилась.
Инстинктивно я потянул сильнее, и она поддалась. Из
воды многоцветной радугой вылетела большая настоящая
форель. С жадностью новичка я рванул, что было силы.
Увернуться не успел, и большая рыбина, звучно шлепнув
меня по лицу, упала на камни. Обдирая колени, я
бросился ловить ее дрожащими руками и, водворив в ведро, унес
подальше от реки.
Красивая эта рыба! Стремительная, обтекаемая по
форме, окраской своей она^напоминает картины
французского импрессиониста Поля Синьяка. Ярчайшие красные
и желтые, черные и синие, белые и зеленые пятнышки-
конфетти живописно рассыпаны по бокам. Ее легко
чистить из-за отсутствия чешуи. Она поразительно вкусна.
Впрочем, об этом позже.
Удивительно еще и другое: специалисты ухитряются
отрицать самый факт ее существования в Казахстане.
«Нет никакой форели, есть голый осман!» Но почему?
Форель обитает в порожистых реках с чистой холодной
водой. Наша пеструшка — тоже. Форель — хищница. И
наша маленькая форелька — тоже. Ей подавай червя или
кузнечика. Преодолевая пороги и водопады, форель
совершает немыслимые прыжки. Я много раз наблюдал, как
в лучах утреннего солнца серебряным дождем буквально
взлетали на два-три метра самозванные казахстанские
форели. Ничего подобного себе осман не позволяет.
Живет он в реке Или и в озере Балхаш, где летом вода
напоминает полуостывший суп. Внешнего сходства с
османом у нашей форельки не больше, чем у жирафы со
стрекозой. И все-таки голый осман!
Так вот, та первая крупная форель была не из самых
63

крупных — граммов на четыреста-пятьсот. Позднее
попадались мне и побольше — шестьсот-шестьсот пятьдесят.
Но не торопитесь улыбаться! Если бы вам довелось, как
мне, разок постоять на коленях над ведерком с форелью,
вы бы снимали шляпы перед двухсотграммовой форель-
кой скорее, чем перед пятикилограммовым сазаном. Как
раз нынешним летом мне довелось ловить таких сазанов
на Бугуньском водохранилище под Чимкентом. Ничего
не скажешь, сазан —это боец! И все-таки лучше форели
я рыбы не знаю!
Южный Казахстан — сторона степная. Деревьев мало,
даже по берегам озер и рек. Карагачьи тугаи — так
сквозь них лишь сапер пробьется. А летом на берегу Или
все равно что в духовке, и пыли наешься досыта. А
поедешь в самый жаркий полдень в ущелье Кастек на
форель...— прохладно, и воздух свежий, душистый, и ни
пылинки. Гладкие валуны отшлифованы и отмыты. Вода
в реке холодная и кристально чистая. Крутые склоны
ущелья заросли живописной зеленью, и почти круглый год
что-нибудь да цветет. Конечно, ни дождь, ни пыль, ни
жара никогда не остановят настоящего рыболова, но
когда вокруг непередаваемая красота — кто же откажется
от поездки?
Если рыбалка — спорт, то в первую очередь это
касается ловли форели. Охотника за форелью кормят ноги.
Незаметно для себя он вышагивает за день километров
пятнадцать-двадцать, причем по скалам, каменным
осыпям, сквозь колючие кустарники. Сидя на одном месте,
форели не наловишь! Если в какой-нибудь заводи или
стремнине она есть и сегодня в «настроении», то будет
клевать. Поймал одну, две, три — затихло. Шагай
дальше!
Ловля форели интересна еще и потому, что почти не
бывает двух похожих рыбалок. Сегодня хорошо берет в
заводях, завтра все заводи пустые, зато на быстрине
молниеносным броском хватают крупные форели. А завтра ни
в заводях, ни на быстрине — ни одной поклевки. Иди,
ищи! Оказывается — жарко, и вся форель подалась в
верховая реки, к снегу поближе. В другой раз пойдешь
уверенно наверх и долго хлещешь по пустым заводям и
перекатам. Догадался спуститься — будешь с рыбой.
Иной раз вся река как будто вымерла. А назавтра
начинается дождь, ветер, мокрый снег. Форель удивительно
64

чувствительна к перемене погоды и предчувствует ее за
день-два.
Если форель ловят удочкой с поплавком, го грузило и
поводок с насадкой надо волочить по дну. Легкий
поплавок в этом случае служит хорошим индикатором клева.
Форель хватает наживку молниеносно, и поплавок
убегает в сторону почти на полметра. Но лучше всего ловить
удочкой брз поплавка с тяжелым стограммовым грузилом
и одним или двумя поводками. При ловле встают
несколько выше облюбованного места, опускают грузило в воду и
медленно тянут против течения. Форель любит хватать
насадку вдогонку. Наживка должна лежать почти на дне.
С поверхности форель-пеструшка в отличие от голого
османа не берет никогда. Несколько раз пробовали мы
ловить нахлыстом на мушку, бабочку, стрекозу, но
безуспешно. Этот способ ловли речной «королевской» форели
у нас в Казахстане неприемлем.
Однажды мы отправились за форелью в январе. Не
только приятели, но и прохожие смеялись при виде
чудаков с удочками, марширующих по колено в снегу. Стоял
сильный мороз. Даже любители подледной ловли сидели
дома. А мы увязались за охотниками и вернулись с рыбой
А вкус форели! Как-то с одной из первых рыбалок
вернулся я домой позже, чем обещал. Жена встретила меня
арктическим холодом, на рыбу даже не взглянула. И хотя
я страшно устал за день, но — не пропадать же
выстраданной добыче — стал чистить и жарить форель сам. И
пошел по дому аромат. Вышла жена, с презрением
попробовала одну рыбешку, потом взяла еще две, потом
наполнила терелку, а потом унесла все блюдо. А я улыбался, как
змей, совративший Еву.
В следующую субботу жена гнала меня на рыбалку,
а я для вида ломался. Сами понимаете, что ей удалось
меня уговорить. С тех пор все в порядке!
Думаю, что все могут оценить достоинства форели —
ведь не один я женат.
г. Алма-Ата
3—1489

П. Филимонов
ВЕРНАЯ ПРИМЕТА
На нашей спортивной рыболовной базе Шура
Кирьянов был самым удачливым.
Задолго до рассвета исчезал он из палатки, а к
завтраку возвращался с уловом разнообразной рыбы.
Больше всего он ловил карасей и линей.
Золотисто-бронзовые и золотисто-зеленые они всегда вызывали у нас
нескрываемую зависть.
— Почитаешь рыболовную литературу, так выходит
линь и карась в эту пору не клюют, а у тебя их вон
сколько,— задумчиво говорил Шурке его сосед по палатке
степенный Иван Гордеевич.— Вот и верь после этого
«Справочникам рыболова», «Календарям»...
— То теория, а то практика,— обрывал на полуслове
Шура,— уметь нужно. Тогда всегда клюет.
Кирьянов брал с собой только одну удочку, мы же
набирали целый букет — донки, поплавочные, спиннинги.
И вот у нас слезы, а у него рыба. Выезжал Шура раньше
всех, а куда — никто не знал. Видно, место хорошее
нашел и скрывал.
Однажды, к&к обычно, мы собрались у причала, где
Кирьянов выгружал очередной улов. И снова охи да
ахи... Подошел к нашей группе и новенький, вчера
приехавший на базу судостроитель из Николаева Никифор
Андреевич. Взял он в руки одного линька, другого,
зачем-то окуня по спинке погладил и потом спокойно
спросил:
— Сеткой-поставушкой ловишь или вентерями?
— Ты что болтаешь?! — закричал Кирьянов.—Топай
отсюда...
Никифор Андреевич снова взял в руки рыбу и
показал нам.
— Видите, за головками потертости, у линей слизь
в этом месте сошла, а у красноперки даже чешуйки
повреждены. Верная примета, что сеткой пойманы.
Застрянет рыба в очке сетчатом, вырывается и трет холку...
Действительно, на спинках — полосочки, будто кто-то
головы отпилить собирался. Не очень заметно, но, если
присмотреться, видно.
66

Пришлось Шурке-браконьеру показать заросший
лиман и место, где прятал сетки. Запрещенные орудия
ловли рыбинспектор конфисковал, Шурку оштрафовали и с
базы восвояси отправили.
А мы теперь различать можем, какая рыба сетями
поймана, а какая — удочкой. При борьбе с браконьерами это
важно знать.
г, Киев
3*

НАША
УХА
Сергей Шевцов
РЫБАКИ-ЧУДАКИ
РЫБАЧОК-БОДРЯЧОК
Он возвращается с рыбалки
Вконец измученный и жалкий,
Но дома, плюхнувшись на стул,
Бубнит: «Прекрасно отдохнул!».
СТРАСТОТЕРПЕЦ
Он сидит от зари до зари
В ожиданье солидного клева,
Но червей его снова и снова
Поедают одни пескари.
ОЧКОВТИРАТЕЛЬ
Ничтожен был улов у горе-рыбака,
Но он приврать имел обычай,
И даже рыб, сорвавшихся с крючка,
Считал своей реальною добычей.
68

ЭКСПЕРИМЕНТАТОР
Он целый день бросает в речку
Разнообразную приманку:
Картофель, рожь, пшеницу, гречку,
Овес, горох, пшено и манку.
Все это он с женою в паре
Размачивал, варил и парил.
Имеется насадок масса
В его вместительной корзинке:
Есть червячки, есть хлеб и мясо,
Кузнечики, жуки, личинки...
Нет одного у рыболова:
Клева!
ЧРЕВОУГОДНИК
Идет рыбак
Прибрежным лесом,
Несет рюкзак
В два пуда весом.
В том рюкзаке большой запас
Разнообразнейших продуктов:
Сыров, копченостей, колбас,
Яиц, консервов, вин и фруктов.
Со лба стирая пот рукою,
Рыбак идет по-над рекою.
Вы думаете он рыбу ищет,
Нет, место для приема пищи!
Рисунки Г. Кованова
69

Мемориал
Рисунок Ot Марковича

Рисунок О. Марковича
Клев бешеный, но все время обрывает

Рисунки О. Марковича
Сейчас в моде кованые крючки
Я вчера поймал вот такого карася

Рисунок О. Марковича
Рисунок Г. Кованова,
тема В. Лебедева

Н. Галковский
ОДЕРЖИМЫЙ
— Где же больной?
— Простите, доктор!.. Это я вызывала неотложку.
А больной убежал на реку. Наш дом, к сожалению, на
самом берегу. Подойдите, пожалуйста, к окну, вот сюда...
Вон он лежит на льду. Как тюлень. Я ходила в магазин,
а этот одержимый сбежал на рыбалку! Он серьезно болен.
Всю ночь метался, даже разговаривал во сне. Ему
нужно лежать в постели, а он — на льду. Доктор, умоляю вас,
сделайте что-нибудь!
— Посмотрим, посмотрим...
Автомашина остановилась у лунки, около которой
лежали кучка окуней и рыболов.
— Ну-с, больной, сядьте на ящик. Поставим
градусник. Так. Теперь не шевелитесь... Дайте сюда удочку.
— Ах, доктор, какой окунь сейчас сорвался!
— Посмотрим, посмотрим...
Пока градусник улавливал температуру, доктор
поймал солидного горбача.
— Держу уже пятнадцать минут.
Врач с сожалением отложил удочку.
— Давайте... Температура нормальная.
Незначительное ее повышение можно объяснить спортивными
переживаниями... Но лежать на льду запрещено.
— Я на рыбалке не простужаюсь, наоборот,
выздоравливаю, если болен. И если бы вы уложили меня сейчас
в постель, я бы сразу расслабился и заболел.
Доктор заехал к жене рыболова.
— Ничего опасного. Окуневая лихорадка.
— Ах, нет, доктор, говорю вам — он ночью бредил!
Дайте ему хоть что-нибудь успокаивающее.
Любящая жена побежала с рецептом в аптеку.
Провизор удивленно посмотрел на нее.
— У нас этого нет. И вообще... Вам надо в соседнюю
дверь.
74

— Позвольте, но там... столовая! Жена взглянула на
рецепт. В нем было написано: «Заливное из окуней —
1 тарелка, портвейн— 1 рюмка.
Принимать три раза в день».
РАЗОБЛАЧИЛИ...
Озеро было большое, а хуторок,
приткнувшийся к нему,— маленький. Из всех его жителей зимой
баловался блесной только Пахомыч. Он был очень стар, и
долбить лунки ему было трудно. И вот, что он придумал.
Когда резали поросенка, он набрал банку крови и
спрятал в снег. А по субботам на уловистом месте пробивал
пару лунок и пачкал кровью возле них лед, чтобы
подумали, что здесь много рыбы с блесен снимали.
В воскресные дни, как всегда, приходили из города
автомашины с рыболовами, которые, заметив кровь у
лунок, начинали кругом сверлить и долбить десятки новых.
Так как Пахомыч знал озеро и првадки окуня при любой
погоде, приезжие всегда были с уловом.
После выходных дней Пахомыч всю неделю расчищал
лунки, посмеиваясь в бороду над приезжающими — рас-
чищать-тр ведь не долбить, — и вынимал то тут, то там
увесистых окуней.
Однажды рыболов с седыми волосами сказал Пахо-
мычу.
— Вы нам подсказываете места — мы вам оставляем
лунки. Зачем же хитрить, мазать снег кровью и потом над
нами подсмеиваться? Среди нас два судебных эксперта.
Они сделали анализ и установили: темная кровь у лунок
не рыбья, а свиная. Так что больше не делайте этого.
Мы вашим лункам и так верим, без рекламы.
Пахомыч смущенно крякнул, почесал затылок и
прошептал в бороду:
— Перехитрил...
г. Новоаннинский, Волгоградская обл.
75

ПОГОВОРКИ
Насадка в движении — удача в ужении.
Хоть и два ерша — все ж полна душа.
И термос хорош, да котелок на костре веселее.
Когда рожь колосится, тогда раки линяют.
Присматривай летом места, где рыба может
останавливаться на зиму.
Выбирай удилище подлиннее, оснастку
потоньше, а червячка помельче.
Тень твоя на воду упала — рыба клевать
перестала.
С удочкой дружить — никогда не тужить.
Собрал Я* Пастерман
г. Ленинград

Сергей Лысогоров
В НИЗОВЬЯХ ДНЕПРА
Если вы подниметесь над городом Херсоном
на высоту птичьего полета, перед вами откроется
сказочная панорама. Внизу, сколько видит глаз, расстилается
зеленая долина шириной почти 20 километров. Ее
разрезает водная гладь Днепра. Сверху он кажется небрежно
кинутой лентой стального цвета, и нет у нее ни конца, ни
края... Спуститесь пониже, и вас поразит величие
многоводной реки. Спокойно и торжественно текут ее воды к
Черному морю. Набегут тучки — и вода кажется темной
и тяжелой, как ртуть; выглянет солнце — она светлеет,
становится прозрачной. В ней отражается весь живой
трепетный мир: и синее небо с вольным полетом птиц, и
зеленые раскидистые вербы, и густой шатун-тростник, и
тонкая хрупкая осока...
Но поднимитесь повыше, оглядите всю ширь долины:
как причудливо сочетается в ней буйная растительность
плавней с системой больших и малых рек, извилистых
ериков, озер, лиманов — все это дети Днепра, и нет им
числа. Реки: Чайка, Конка, Кошевая, Серединка, Нетреб-
ка, Джигирка, Домаха, Ольховая, Литвинка... сколько
их — нй упомнить, ни перечесть! А озера и лиманы: Крас-
нюковое, Гапка, Козулиха, Бублица, Погорелое, Круглик,
Китцевое, Стеблеевские, Кардашинские, Сопонецкие...
назвать их все не хватит ни времени, ни места.
От Херсона вниз по течению Днепр — многоликий.
Между Большим и Мальщ Потемкинскими островами
идут морские пароходы. Это Ольховый Днепр. А
выгнувшийся дугою*к Голой Пристани водный проспект, по
которому без конца снуют катера, речные суда,— это
Старый Днепр. Вот русла Старого и Ольхового Днепра
соединяются, чтобы через несколько километров снова дать
начало двум полноводным рекам —Бакай и Рвач,
которые разделяют остров Нестрига. На нем богатейшие озера
78

Круглик, Бублица, ерики, заводи... Рвач — судоходная
река. А из Бакая течет в Днепровско-Бугский лиман
скромная малозаметная речушка Старый Днепр. Давным-давно
отшумели его воды, поубавились силы, и он уступил
верховную власть на «низах» могучим сынам — Бакаю и
Рвачу.
По рекам, озерам, лиманам движутся моторные
лодки. Одни вверх по течению, в сторону Каховки, туда, где
раскинулись охотничьи и рыбные угодья дома отдыха
«Крынки», где любил отдыхать страстный любитель
природы писатель-юморист Остап Вишня; другие —вниз,
поближе к лиману.
Среди этих лодок й моя. Она тяготеет к «низам». Там
обычно и происходят события, радующие или печалящие
меня.
МОКВА
Сентябрь, золотая пора года. Рука времени,
чуть тронув листья деревьев, оставила на них легкий
след. След грусти. В природе — торжественная тишина.
Раздумье. Дни плывут один за другим, как легкие челны...
Но вот хрустальные дни начинает теснить ненастье,
и тогда показывает свое лицо холодная серая осень. Не
грустите, не надо — еще вернутся теплые дни, будет еще
ясное спокойное бабье лето с летающими в воздухе
паутинками...
У меня гость — муж дочери — Валентин. Он большой
любитель рыбной ловли и обладает завидной
способностью готовить снасти с тщательностью часовщика.
Погода отличная, завтра утром едем на большую рыбалку.
Вот мы на причале, готовим лодку, мотор. С «низов»
прибывают знакомые рыболовы-любители. Они были на
ночной ловле. Разгружает свою лодку и Женя Холодный,
рабочий кирпичного завода, выросший, как утка, на воде.
Он знает все закоулки на «низах», все причуды
днепровского климата.
— Небо кондубасится, моква будет,— сказал он,
внимательно поглядев вверх. Небо действительно выглядит
необычно. Цвет откуда-то появившихся туч все время
меняется: светло-серый, темный, черный. «Действительно...
кондубасится»,— думаю я и вопросительно смотрю на
Валентина. Тот невозмутимо укладывает в лодку вещи.
79

Значит, поездка не отменяется. Плащи с нами, есть полог.
Дождь настигает нас в самом начале пути и дразнит в
течение всего полуторачасового плавания: то пойдет, то
прекратится.
Позади остается остров Байдак в устье реки Кошевой.
Это название сохранилось, по-видимому, со времен
Запорожской Сечи. Остров и в самом деле напоминает
огромную запорожскую ладью с широкой округлой кормой-и
удлиненным, постепенно суживающимся носом. С правой
стброны остается остров Нестрига Еще 2 километра по
Бакаю, поворот налево — и мы в уютной неширокой
речушке Серединке Идем дальше через Конку, Нетребку —
и вот наконец перед нами необъятные просторы Днепров-
ско-Бугского лимана Перед входом в лиман стоит
инспекторская «красная хатка» — за ней начинаются
запретные места, дальше ехать нельзя.
Находим знакомую отмель глубиной 1—1,5 метра.
В противоположной стороне от лимана среди тростника
вьется узкий глубокий ерик. Он впадает в широкое гирло
целой системы озер Это — цель нашего путешествия.
Становимся на якорь, подготавливаем спиннинги Но
ненастье как будто только и ждало этого момента — на нас
обрушивается сильный осенний дождь, дует
пронизывающий ветер Быстро натягиваем на лодку полог. Вот она,
предсказанная Женей, моква.
Решаем завтракать.
Через час ветер утихает, ослабевает дождь.
Снимаемся с якоря и плывем к глубокому ерику. Ширина его
всего 5—6 метров. Сильное течение из озер через ерик
врывается мощными струями на мелководье. Легкий ветерок
дробит волну на части. Чтобы не забрасывать блесну
против ветра, делаю первый заброс поперек течения
и сразу же чувствую рывок и упругое сопротивление
довольно увесистой рыбы.
— Е-есть! — вырывается у меня торжествующий
возглас Минута-две борьбы — ив лодке первая щука весом
около двух килограммов.
Не успеваю успокоиться после первой удачи, как в
лодке оказывается вторая щука. И начинается... Каждые
2—3 минуты поклевка Щуки гонятся за блесной до
самой лодки Кажется, они окружают и атакуют нашу
лодку Спокойствие покидает даже Валентина. Но все это
продолжается лишь 30—40 минут. Потом щуки куда-то
80

уходят. Ветер останавливает свой бег. Мы отправляемся
домой. Солнце прорывает блокаду туч. Рокочет мотор.
Птицы поют о нашей удаче.
ТРОЕ В ЛОДКЕ
Последний день октября. Я, Костя и Коля
отправились на рыбалку еще до рассвета. Ни луны, ни
одной звезды не видно: небо затянули серые облака. На
рассвете начал моросить дождь.
В начале десятого мы были уже возле озера Коренья.
При первом же забросе на тяжелую блесну взяла
небольшая щука. Затем нас долго преследовали неудачи.
Потеряли две блесны. Причина — слишком тонкая леска —
0,35 мм. У Кости отличный спиннинг: удилище из
стеклопластика, киевская катушка, блесны. Он обычно удачно
ловит спиннингом, но сегодня ему не везло: поймал одну
небольшую щуку. А Коля — одного окуня на мелководье
и две щуки.
Около 11 часов мы уже были в расширенной части
гирла озера Гапка. Глубина там 1—1,5 метра, местами
менее одного метра. Вода чистая, просматривалось дно.
Плыли вдоль берега, распустив две дорожки. Но рыба не
брала. Тогда пришлось пустить в ход спиннинги, но и это
не принесло успеха, поймали одну небольшую щучку.
Решили еще раз обойти озеро, а затем пообедать и
немного отдохнуть. Медленно двигались на расстоянии
15—20 метров от берега. Вдруг Костя взволнованно
прошептал:
— Там рыба стоит... Вот такая!
Костя большой фантазер, и мы не всегда доверяли его
сводкам. Поэтому и в этот раз мы продолжали спокойно
плыть. Моя блесна описала дугу примерно в том месте,
где Косте привиделось водяное чудовище. Но что это,
зацеп? Нет, я ясно почувствовал сопротивление сильной
рыбы и велел выключить мотор и приготовить подсачек!
Леска сильно натянулась. Неожиданно сопротивление
прекратилось. Но вот леску потянуло в сторону. Я начал
быстро подматывать ее, пока снова не почувствовал
упругого натяжения. Вскоре возле борта показалась
красивая большая щука. Пришлось повозиться с ней еще
несколько минут. Прижав хищницу ко дну лодки, мы
обнаружили, что тройник не в пасти, а под жабрами, с
81

брюшной стороны. Так мй и не поняли, что же это было—
неточная хватка голодного хищника или случайный
зацеп?
Погода начала портиться. Усилился ветер, пошел
сильный дождь. Стало холодно. Пришлось поворачивать
домой. Вокруг мелькали хорошо знакомые места, но как они
изменились за последнюю неделю. Густые стройные
тополя уже потеряли часть листьев и теперь просвечивали, как
кружева. Поблекли когда-то зеленые кудри прибрежных
верб.
Вот знакомая семья дубов на берегу Кошевой. В
центре— крепкие старые два дуба, как отец и мать, подняли
выше всех свои вершины. Их окружила группа дубов чуть
помоложе (сыновья и дочери), а дальше совсем молодые
дубки (внуки, правнуки). Нет, пожалуй, это не семья, а
целый род, отвоевавший себе большую площадь.
Ветер неожиданно утих, но листья беззвучно
срывались с деревьев и, как крупные снежинки, медленно
кружились в воздухе и падали, падали на землю и в воду.
Еще недавно густо-зеленые листья целовались с
солнечными лучами, вступали в перебранку с ветром,
таинственно шептались по ночам с глухими зарослями камыша, с
восторгом встречали утренний рассвет, любовались
своим отражением в чистой прозрачной воде. А сегодня,
оторвавшись от родимой ветки, желтые листья тихо плыли
мимо лодки. Это их последнее погребальное плавание.
Вечный сон...
Грустно. Сегодня я оставил здесь частицу своего
сердца.
гь Херсон
Н. Вельский
СВИРЬ —РЕКА РЫБНАЯ
Свое начало Свирь берет у поселка Вознесенье
Ленинградской области. Широким полотном она выносит
воды из Онежского озера и, преодолев около 220
километров, отдает их Ладожскому озеру в 6—7
километрах от поселка Свирица. В нее впадает свыше 30 рек и
82

речек. Самые большие из них — Оять, впадающая в Свирь
недалеко от поселка Околок, и Паша — у поселка Сви-
рица.
В царской России Свирь была мелководной рекой,
связывающей старый Петербург с Мариинским каналом. Она
изобиловала каменистыми порогами, песчаными
перекатами, а потому была малопригодна не только для
судоходства, но и для лесосплава. Небольшие пассажирские
и грузовые суда часто застревали.
После постройки двух плотин — Свирьстройской и
Подпорожской — резко изменился общий вид и режим
Свири. Разность между уровнем воды у ее истока и в
устье достигает теперь более 20 метров. Свирь
превратилась в широкую, глубокую, полноводную и мощную реку.
Изменились и биологические условия расселения и жизни
различных видов рыб.
Благодаря плотинам в верховье ее образовалось
Верхне-Свирское водохранилище {иногда его называют
Ивинским разливом), протянувшееся от поселка
Вознесенье и почти до поселка Плотично. По своему очертанию
оно напоминает гриб, длинная слегка изогнутая ножка
которого ответвляется от Онежского озера.
Длина водохранилища — 43, а ширина отдельных
участков 24 километра. Глубина также различна. На месте
затопленного села Остречины в хорошую погоду
отчетливо виднеется один из показателей глубины —
выступающий из воды крест церковной колокольни.
В Верхне-Свирское водохранилище с западной и
северной стороны впадают 9 речек, таких, как Остречинка,
Ивина, Ржаной, Сельга. На водохранилище, особенно в
его восточной части, много островов и островков, на
которых гнездятся утки. Берега водохранилища изрезаны
большими и малыми, мелкими и глубокими заводями,
богатыми рыбой. Побережье покрыто хвойным, реже
лиственным, густым лесом, в котором водятся тетерева,
глухари, рябчики, белки, зайцы, медведи. Много грибов и
ягод.
Ниже Верхне-Свирского водохранилища ширина
Свири от 0,5 до 1 километра и более, максимальная ширина —
между поселком Верхняя Мандрога и Свирьстрой. Выше
Подпорожской плотины, а также между ней и
Свирьстройской плотиной Свирь, как и в зоне водохранилища,
затопив низменности, болота, овраги, образует многочис-
83

ленные заливы и бухты. Горы и холмы Олонецкой
возвышенности превратились в острова и островки,
покрытые кустарником и деревьями, которые здесь называют
«плавучими» или «поплавочными», потому что они не
плавают, а держатся на воде, как поплавки. Время
от времени появляются и «бродячие» островки.
Острова длиной до 1 и шириной до 0,25—0,5
километра расположены главным образом в районе Верхнего и
Нижнего Гакручья, Никольского, Важин, Мандроги и
других мест. Надводная часть этих островов
представляет собой трясину, обычно покрытую густым кустарником.
Поэтому, прежде чем высадиться на такой островок,
необходимо веслом или шестом прозондировать его берег,
иначе можно провалиться.
От Свирьстроя до устья Свирь течет среди песчаных
берегов, бедных лесом. Заводей очень мало.
А как же на Свири с рыбой? Где, в каких местах
лучше всего рыбачить?
Если с этими вопросами обратиться к местным
любителям-рыболовам старшего возраста (60—70 лет),
проживающим выше Подпорожской и ниже Свирьстройской
плотин, то все они, точно сговорившись между собой,
скажут:
— Эх, батенька! Да, в Свири рыбка была, да сплыла.
В наши молодые годы ловилась всякая и много ее было
А теперь запруды сделали. Вот ей и нет раздолья.
Теперь уловы неважные.
Еще больший пессимизм звучит в голосах рыболовов,
проживающих между плотинами — Подпорожской и
Свирьстройской. Что же, доля правды в этих сетованиях
есть. Действительно, участок реки, замкнутый между
двумя плотинами, напоминает громадный аквариум. А ведь
аквариум есть аквариум, и раздолья рыбе в нем не так
уж много. Кроме того, существует еще один фактор,
отрицательно влияющий на жизнь рыбы. Это — резкое и
частое колебание уровня воды, вызываемое работой
шлюзов обеих плотин. При прохождении судов и гонок
(плотов) шлюзы то открываются, то закрываются, в
результате чего на громадном расстоянии по обе стороны
каждой плотины уровень воды резко меняется. Происходят
повторяющиеся много раз в сутки приливы и отливы.
Берега то затопляются, то осушаются. В период нереста
84

частые колебания уровня воды оказывают отрицательное
действие на размножение рыбы: во время отлива икра
остается на берегу и сохнет на солнцепеке. Все же,
несмотря на эти неблагоприятные условия, опытный
рыболов и здесь никогда не бывает без рыбы.
Где же, в каком месте Свири больше всего рыбы?
Давайте вместе со мной совершим вояж по Свири на
моторной лодке. Я покажу вам все рыболовные места, и вы
сделаете выбор.
Такое предложение пришлось по сердцу моему
приятелю-ленинградцу рыболову и охотнику Виктору
Константиновичу. Мы оборудовали моторную лодку.
Приспособили тент. Взяли на всякий случай двухместную
палатку. Запаслись рыболовными снастями, продуктами,
горючим. Захватили тару для вяленой рыбы, грибов и
ягод. Виктор Константинович не забыл взять двустволку.
Решили сначала бегло осмотреть Свирь, а потом...
Из Ленинграда мы двинулись вверх по Неве до Пет-
родворца. Затем повернули в Новоладожский канал, по
которому добрались до поселка Свирица, где вошли в
реку Свирь, и уже по ней направились к поселку Вознесенье.
Мы не особенно торопились и все расстояние от
Ленинграда до Вознесенья, равное приблизительно 450
километрам, преодолели за трое суток с остановками в
поселках Сясьские Рядки, Свирица, Никольский. В Вознесенье,
пополнив запасы продуктов и горючего, отправились вниз
по Свири.
Первый привал и первая наша рыбалка — в поселке
Верхний Гакручей, на правом берегу Свири. Там есть
рыболовно-охотничья база, на которой можно
остановиться. Не откажут в гостеприимстве и местные жители. Они
охотно предоставляют приезжим не только жилье, но и
лодки. У хозяек можно купить яйца и молочные продукты.
Кроме того, есть продуктовый магазин. В 3—4 километрах
от Верхнего Гакручья — Нижний Гакручей. Это
небольшой поселок. Магазина в нем нет. Жилье и лодку достать
трудно.
В районе Гакручья Свирь образует много бухт,
заводей, заливов, иногда очень глубоких. Немало плавучих
островов и островков. Особенно привлекательны две
безымянные, покрытые цепью островков заводи,
раскинувшиеся у левого берега Свири. Одна из них — небольшая —
почти напротив Верхнего Гакручья, другая — большая —
85

в 0,5 километра от Нижнего Гакручья вниз по реке. По
берегам обеих заводей — вековой сосновый лес, богатый
грибами, ягодами, птицей. На вечерней зорьке поют
соловьи.
Здесь в небольших заводниках на червя берет
подлещик, окунь, плотва, язь. Останавливаемся в нижней
заводи. Ловим живцов и ставим жерлицы. Затем,
примостившись в одном из проливов, закидываем удочки.
Вдруг у небольшого мысочка в 3—4 метрах от нашей
лодки раздается всплеск. Глубина всего 20—30
сантиметров. Быстро делаю заброс. Поплавок моментально
ныряет в воду. На крючке — язь весом килограмма полтора.
За ним — второй, третий...
Пока мы возимся с язями, призывно начинают
качаться кусты, к которым прикреплены жерлицы. Проверяем.
На двух крючках —по щуке, на третьем — хороший язь.
Виктор Константинович в восторге.
Вечером возвращаемся в Нижний Гакручей. Где, как
я и ожидал, мы встретили полковника в отставке
добродушнейшего Николая Николаевича из Москвы, который
вот уже пятый год вместе с женой приезжает сюда
отдыхать.
Николай Николаевич — большой охотник и
специалист по ловле крупных окуней. Другой рыбы он не
признает и не ловит. В прошлые годы я не раз наблюдал за
его способом ловли. Собираемся порыбачить вместе и на
этот раз.
На следующее утро, двигаясь за лодкой Николая
Николаевича, мы спускаемся вниз по Свири и в 3—4
километрах от Нижнего Гакручья почти на самом фарватере
бросаем якорь. Николай Николаевич распускает сразу
пять поплавочных удочек. Комель каждого удилища
вставляет в отдельное, специально сделанное на борту
лодки гнездо. Насадка — червь. Глубина — 5 метров.
Дно — каменистое.
За час Николай Николаевич вытаскивает 10 окуней
весом примерно граммов по 400—500 каждый, как
говорится, один к одному, в то время как мы с Виктором
Константиновичем вылавливаем всего по нескольку
небольших окуньков. В чем дело? Удилище, леска, поплавок,
грузило, крючок, насадка — все одинаковое, отпуск тот
же, и поплавки стоят почти рядом с его поплавками. А
результат разный! Почему?
86

— Я такое слово знаю,— шутливо говорит Николай
Николаевич.
Ясно, что дело — не в слове. Но в чем? Почему у него
клюет, а у нас нет? Возможно, что в том месте, куда
забрасывает полковник, имеется рыбья тропа, или
ямка, или коряга, или что-то вроде гнезда из камней и
потому у него поклевки следуют одна за другой.
Пожелав Николаю Николаевичу, как принято
говорить, ни хвоста ни чешуйки, мы отправляемся вниз по
реке, взяв курс на северо-восточную губу Верхне-Свирско-
го водохранилища. Идем по фарватеру, ориентируясь на
указывающие путь белые и красные бакены. По берегам
не видно населенных пунктов. Вот река круто
поворачивает влево, огибает безымянный мыс, расположенный в
юго-восточной части водохранилища, и приводит нас к
поселку Плотично. Однако наш путь к северо-восточной
губе. Поэтому, не доезжая до мыса, мы поворачиваем
вправо, в сторону устья сливающихся перед своим
впадением в Свирь речек Сельги и Ржаной.
Пройдя после поворота 5—6 километров, замечаем в
различных местах выступающий из воды кустарник. Это
затопленные холмы и горки, а не поплавочные островки.
Иногда эти холмы, соединяясь в причудливые цепочки
длиной 2—3 и шириной 1—2 километра, образуют
небольшие проливы, проливчики, заводи глубиной от 20 до
100 сантиметров. На подходе к одной из таких цепочек
выключаем лодочный мотор. Передвигаемся на веслах.
Зацепившись за кустарник, пристраиваемся у одного из
холмиков. Закидываем удочки. Берет крупный окунь, лещ,
плотва. Ловить такую рыбу — большое удовольствие!
Вдруг недалеко от лодки вода начинает бурлить,
точно в котле. Это подошедшая стая крупных окуней гонится
за мелкой рыбешкой. Удивительное, чарующее зрелище!
Оно захватывает так сильно, что забываешь об удочках.
Особенно тот, кто видит такую картину впервые, сидит,
как зачарованный, не верит своим глазам. А когда
очнется — уже поздно: стая окуней уходит.
Тоже случилось и с Виктором Константиновичем,
переживаниям которого я сознательно не мешал — пусть
насладится вдоволь.
— Вот неудача,— с горькой досадой восклицает
Виктор Константинович, когда стая окуней исчезает и буря
на воде утихает.
87

= Не унывайте! Через 10—15 минут все повторится
сначала,— успокаиваю я.
Действительно, через некоторое время вода опять
начинает кипеть. Мы пускаем в ход спиннинг и в течение
нескольких минут извлекаем каждый по 5—6 окуней
весом 600—700 граммов.
Солнце садится. Мы с Виктором Константиновичем
подъезжаем к барже, причаленной к северо-восточной
губе водохранилища, километрах в 6—8 от устья рек Сель-
ги и Ржаной. Эту баржу ежегодно приводят сюда с
Никольской судоверфи на время сенокоса, с июля и почти до
октября. На берегу, рядом с баржей,— дощатый барак,
где расположена кухня и столовая для косцов. Спят они
на барже на сене.
Мы выходим на берег, нас приветливо встречают
косцы. С некоторыми из них я знаком, так как в поселке
Никольский еще в 1961 году прожил 6 месяцев и еще тогда
по выходным дням вместе с любителями рыбной ловли
не один раз рыбачил.
После ужина нашу беседу нарушает группа
москвичей, гостивших здесь уже третий день Они прибыли сюда
с единственной целью — ловить щук. А щук здесь много
У москвичей — свой метод ловли щук: небольшого
живца они насаживают на маленький двойник, не
больше № 5—6. Щука, схватив живца, сразу же заглатывает
его вместе с двойником и никак не может уйти. Большой
же тройник застревает в пасти или в губе, и щука может
его выплюнуть. Конечно, такой способ ловли щук не
открытие.
Ночь мы проводим на барже. Утром, облюбовав
хорошее местечко, вновь закидываем удочки. В этой зоне
водохранилища, особенно у островков и в прибрежных
заводях, водится разнообразная рыба. Хоргошо берет
густера, окунь, подлещик, плотва, лещ, судак, щука, язь.
Попадается хариус.
Пользуясь гостеприимством косцов, мы пробыли здесь
неделю За это время много наловили рыбы, набрали
грибов, ягод. Виктор Константинович настрелял уток.
Большая часть наших трофеев, конечно, пошла в общий
котел. Порядочно осталось и на нашу долю. Мы
насушили белых грибов, черники, навялили рыбы, намариновали
маслят, брусники.
Отсюда мы едем в поселок Плотично. Почему он так
88

назван? Потому ли, что здесь водится крупная плотва
весом 600—800 граммов или потому, что на реке около
этого поселка делают плоты, не знаю. Но для рыболова
важно другое: в здешних заводях, особенно
правобережных, и, в частности, несколько выше самого поселка,
кроме крупной плотвы водятся красноперка, щука, лещ.
подлещик и окунь. В Плотично можно удобно устроиться.
Жилье не проблема. Найдется и лодка. Магазин есть.
Поскольку ловля плотвы нас не соблазняет, мы едем
дальше. Проезжаем мимо малопривлекательных
поселков Гришинская, Хавроньино и города Подпорожье.
Останавливаемся в поселке Никольский. Здесь можно неплохо
провести весь отпуск. Жилье и лодку найти нетрудно.
Снабжение продуктами хорошее. Лес беден птицей, но
богат грибами и ягодами. За 1—1,5 часа можно набрать
250—300 штук белых грибов, груздей. Угодий,
заманчивых для рыболова, маловато, но все же есть очень
хорошие места. Например, заводи у железнодорожного моста
через Свирь; в зоне порлавочных островков напротив
камнедробильного завода; вокруг островка чуть выше
поселка. В этих местах водятся крупный окунь,
плотва, лещ.
Переночевав в Никольском, плывем дальше вниз по
Свири, мимо поселка Важины, где местные рыболовы
удовлетворяются небогатым уловом, закидывая удочки
в окна между плотами на речке Важинке. Рыболовы,
имеющие лодки, ездят на рыбалку за 20—30 километров
вверх или вниз по Свири.
На несколько дней мы задерживаемся в поселке
Нижняя Мандрога. В омутах местных речушек Сарки и Манд-
роги, впадающих в Свирь, водятся форель, хариус. В
водоемах Свири близ поселка — щука, лещ, судак, окунь
Подробности о природных богатствах этого края вы
найдете в очерке Н. Вельского «Забытый уголок»,
помещенном в альманахе «Рыболов-спортсмен», № 22. Если
до опубликования его о природных дарах Нижней Манд-
роги знали лишь местные жители, то теперь с каждым
годом Нижняя Мандрога все больше и больше
привлекает к себе внимание многочисленных, главным образом
ленинградских, рыболовов и охотников, которые с
удовольствием проводят здесь свой отпуск. Но следует
заметить, что в настоящее время в Нижней Мандроге стоит
лишь одна обветшавшая изба, в которой живут преста-
89

релые супруги. Поэтому приезжающим сюда рыболовам
необходимо иметь палатки. Продукты можно купить в
Свирьстрое — вниз по Свири 8 километров.
Причаливаем в Свирьстрое (Свирь-3). Здесь, выше
плотины, Свирь образует заводи, богатые щукой и
окунем. Есть лещ. Местных рыболовов в Свирьстрое много.
Они даже имеют свое общество. Проводят соревнования.
Победителям выдают призы, причем нередко за весьма
оригинальные показатели. Например, в 1965 году по
условиям конкурса первая премия, состоящая из набора
рыболовных снастей, была присуждена рыболову,
который быстрее всех поймал ерша. Остроумно! Неправда ли?
В Свирьстрое легко найти жилье и лодку. Снабжение
продуктами хорошее и регулярное. Однако приезжим
проводить отпуск рациональнее в другом месте, потому что
на рыбалку приходится ездить на дальние расстояния.
Не получит здесь полного удовлетворения и охотник, а
также любитель грибов и ягод. Излюбленное место
Свирьстройских рыболовов, охотников, грибников,
ягодников— Нижняя Мандрога.
Из Свирьстроя мы продолжаем спускаться вниз по
Свири. Вскоре добираемся до устья реки Оять,
впадающей в Свирь недалеко от поселков Околок и Доможирово.
Устье реки перегорожено запанью, которая перекрывает
путь бревнам из Ояти в Свирь.
Река Оять образует несколько рукавов, в которые
впадают небольшие речушки. Здесь много крупного язя,
судака, окуня, плотвы, щуки. И это неудивительно —
короеды и другие насекомые, падающие с гонок в воду,
привлекают рыбу. В Доможирове и близлежащих
поселках можно найти жилье. С лодкой трудновато. Есть
продуктовый магазин, молоко. Неделю-другую здесь
неплохо посидеть с удочкой, что мы и сделали, и не без
успеха.
Километрах в 10—12 ниже устья Ояти расположен
поселок Свирица, он разбросан на шести островах. Это
своего рода Венеция ленинградской земли, берега
которой омывают воды шести рек (Свири, Лепаранды, Долгой
Свирицы, Бабьей Речки, Викшеньги, Паши) и двух
каналов (Староладожского и Новоладожского). Свирица —
крупный диспетчерский узел Вол го-Балтийского канала,
регулирующий движение всего водного транспорта,
включая и гонки. Здесь есть рыболовецкий колхоз, пассажир-
90

екая пристань, к которой причаливают теплоходы,
курсирующие от Ленинграда в сторону Онежского озера. По
реке Паша ходит речной трамвай (4—5 рейсов в день
между поселками Пашский Перевоз и Свирица). В Сви-
рице можно хорошо провести отпуск. Жилье, лодку, даже
моторную, найти легко. Снабжение продуктами хорошее.
Рыболовных угодий много, рыба самая разнообразная.
Раздолье!
Вдоль правого берега Свири, напротив пристани, стоят
на приколе гонки. В сторожке, что на берегу реки, в
случае необходимости можно укрыться от дождя, согреть
чай, сварить уху, переночевать.
Между звеньями гонок имеются промежутки, окна,
глубиной 7—10 метров. Забравшись на гонки, мы с
Виктором Константиновичем ловим зимними удочками.
Хорошо берет лещ, подлещик, плотва, окунь.
Большое удовольствие мы получаем от рыбалки в реке
Карелке, вытекающей из Свири недалеко от поселка
Околок. Обогнув безымянный островок, она
возвращается в Свирь километрах в 6—7 выше поселка Свирица. По
берегам Карелки — свисающие в воду кусты. Глубина
местами 5—7, а ширина 30—40 метров. На дне топляк,
коряги. Здесь особенно много щук. Они жадно хватают
не только живца на жерлице, но и червя на поплавочной
удочке. Также много щук и в Бабьей речке, впадающей
в реку Пашу около Свирицкого лесопильного завода.
Перед впадением в Ладожское озеро Свирь широко
разливается и образует большую Загубскую губу, в
южной части которой расположен поселок Загубье. В губу
впадает короткая (1—1,5 километра), но глубокая река
Куйвасарь, соединяющая Староладожский и
Новоладожский каналы с рекой Свирь. В губе и Куйвасаре
ловятся лещ, подлещик, густера, окунь, щука, ерш, плотва.
Поднимаемся вверх по Куйвасари. В километре от ее
устья на правом берегу находится несколько строений,
принадлежащих Загубскому рыболовецкому колхозу, а
напротив — рыболовно-охотничья база, на которой можно
неплохо устроиться.
Из Куйвасари входим в Новоладожский канал, затем
в Староладожский и резко поворачиваем вправо. Пройдя
около километра, оказываемся в поселке Загубье. Это
большой поселок, раскинувшийся на берегах обоих
каналов. Жилье и лодку всегда можно достать довольно сво-
91

бодно. Имеется магазин. Близко подступающий к поселку
большой девственный сосновый бор богат грибами и
ягодами. Много дичи.
Вдоль обоих берегов Старого канала, в направлении
к поселку Свирица, примерно в 800 метрах от Загубья,
есть несколько обширных поросших кустарником и
камышом заливов, изобилующих окунем, щукой, плотвой и
крупным карасем. Мы с Виктором Константиновичем
поймали в этих заводях немало карасей весом 400—600
граммов. Но встречаются здесь и караси весом до 2—2,5
килограмма. Признаюсь, таких гигантских карасей, как
в водоемах Загубья, мне за всю свою шестидесятилетнюю
рыболовную практику видеть еще не приходилось.
После двухдневного пребывания в Загубье едем на
маяк Чомба, что в 6—7 километрах от поселка Свирица.
Вблизи маяка берег покрыт густым кустарником и
хвойным лесом. Вдоль берега — заросли камыша. Дно около
берега песчаное, а в 20—50 метрах от него — каменистое.
Дальше, в сторону озера, в 3—4 километрах от маяка —
каменистые гряды, огромные каменные глыбы с
выступающими из воды верхушками. Глубина от 2 до 15
метров. Рыба здесь самая разнообразная: крупный окунь,
лещ, густера, язь, судак, плотва, щука, подлещик, хариус.
Неудивительно, что в субботу и воскресенье сюда
приезжают много рыболовов не только из близлежащих мест
(Свирица, Загубье, Пашский Перевоз), но и издалека
(Никольский, Свирьстрой, Лодейное Поле, Сясьстрой).
Посещают эти места и ленинградцы. Они ездят
автобусом, который 3 раза в день курсирует между Ленинградом
и поселком Пашский Перевоз, или поездом до станции
Паша. Затем речным трамваем добираются до поселка
Свирица, где берут лодки и направляются к месту ловли.
Большинство спортсменов ловят спиннингом. Есть
любители дорожки. Можно опустить якорь около любой
каменной гряды и ловить поплавочной удочкой. При
ловле любым способом и любой снастью улов обеспечен.
Посещаем мы и маяк Свирский, что в 7—8 километрах
от маяка Чомба. Здесь берег и дно такие же, как и у
маяка Чомба. Аналогичный и ассортимент рыбы, только
в большем количестве. Маяк Свирский утопает в зелени
старого леса, богатого птицей, ягодами, грибами. С
жильем просто: в большом кирпичном доме всегда
найдутся свободные комнаты. Лодки тоже есть. Рядом с мая-
92

ком нет ни одного поселка. Полное раздолье!
Единственное неудобство — за продуктами приходится ездить в
Свирицу. Но для тех, кто имеет моторную лодку,— это не
проблема.
Да, хороша Свирь в своем устье! Красивы
прилегающие к нему водные просторы, богатые рыбой, уткой, и
почти непроходимые сосновые леса.
В этих местах любил проводить отпуск Сергей
Миронович Киров. Он обычно останавливался в деревянном
двухэтажном доме, выстроенном на берегу речки Косо-
паши, неподалеку от поселка Кондратьево. С ружьем или
удочкой ходил, а иногда ездил на лодке в самые разные
места, в том числе и на оба маяка. Местные старики до
сих пор тепло вспоминают и охотно рассказывают о
встречах с Сергеем Мироновичем, о его пристрастии к охоте
и рыбной ловле, о его добром, душевном отношении к
людям.
Маяк Свирский — конечный пункт нашего
рыболовного турне. Мы проехали всю Свирь. Ловили рыбу,
собирали ягоды, грибы. Виктор Константинович стрелял уток
В итоге «трюм» нашей моторной лодки мы набили дарами
природы.
В Ноябрьские праздники у Виктора Константиновича
собрались гости. На столе — вяленая и копченая рыба,
маринованные маслята, пирожки с сушеными белыми
грибками, черничное варенье, маринованная брусника...
Разумеется, нас попросили рассказать о поездке по
Свири.
— И все-таки мне больше всего понравились Верхне-
Свирское водохранилище и маяк Свирский,— заявил
Виктор Константинович. — В будущем году, если буду
жив-здоров, то одну половину отпуска проведу на
водохранилище, а другую — на маяке.
— А как попасть в эти чудные края?—-спросил один
из гостей.
— Очень просто. Из Ленинграда от Озерной пристани
3 раза в неделю отходит теплоход до поселка Вознесенье.
Он и доставит вас в намеченное место.
г. Ленинград

Н. Кожурин
ОЗЕРО ПОД РОСТОВОМ ВЕЛИКИМ
Озеро Неро я впервые увидел морозным
декабрьским днем 1957 года.
С изумлением любовался я открывшимся видом.
Слева, километрах в трех-четырех, проступали неясные
очертания деревушки; справа, насколько хватал глаз,
расстилалась белоснежная равнина озера с голубым леском
над еле различимой полоской берега. Такая же равнина
шла прямо, на север. Там, в морозном мареве солнечного
утра, золотыми звездами сверкали купола и белели стены
древнего Ростовского кремля.
«Красота-то, красота какая!»—мысленно
восклицал я.
Да и было чем восторгаться. Посреди огромной белой
скатерти стояли башенки, главки, купола. Они искрились
в лучах солнца. А само солнце будта смеялось: «Вот
какое чудо я сотворило!»
Но пора было подумать и о рыбалке. Оглянулся на
своих спутников, но разве их найдешь! На льду, куда ни
повернись, сотни, нет, тысячи людей. Они напоминали
большое войско, потерявшее военачальника, и потому
беспорядочно разбредшееся во все стороны.
Потом еще не раз доводилось мне бывать здесь,
подробнее изучить и само озеро, и речку Сару, питающую
его. Впадают еще в озеро несколько ручьев, но куда им до
Сары! Познакомился я с его подводными обитателями,
кажется самой природой созданными специально на
радость рыболовам-любителям.
Сейчас... Впрочем, все по порядку.
Прошло несколько лет. Очень мне захотелось
побывать на озере летом. «Щуки и окуня много, интересно
будет половить спиннингом»,—рассуждал я. И в один из
последних дней мая уговорил своего постоянного
спутника по рыбалке, хорошего спиннингиста, весельчака и
балагура Анатолия Виноградова поехать на Неро. Его
довольно потрепанный, но все еще надежный и быстрый «ИЖ»
с каждой минутой приближал нас к заветной цели.
Остановились в Поречье-Рыбном. Это село с высокой, далеко
видной колокольней старой белокаменной церкви выст-
94

роилось шеренгами домов по обоим берегам речки Сары.
От села до впадения ее в озеро — километров пять.
Один из местных жителей укрыл под навес мотоцикл,
дал нам лодку и шест.
— Далеко-то не заплывайте, к траве жмитесь,—
посоветовал он напоследок.
Мы плыли по реке. Позади оставались то заросшие
кустарником, то совсем голые берега. Сейчас, в летнюю
пору, их нельзя было узнать, только петли поворотов
позволяли судить о местах. Вот и тростниковые заросли.
Над ними вились сотни, а может, и тысячи чаек,
гнездившихся здесь же, на плавучих островках из сухого
прошлогоднего тростника.
Под неумолчный птичий гомон выплыли, на простор
озера. На севере — знакомые очертания города. Только
теперь он возвышался прямо из воды и поэтому предстал
в новом, но тоже прекрасном виде.
Места, заросшие водяной растительностью, мы хорошо
знали по многолетним зимним рыбалкам, но такого, почти
сплошного, ковра из круглолистых кувшинок я не ожидал
увидеть. Кое-где среди зарослей темнели окна чистой
воды.
У кромки водорослей стали на якорь, воткнули шест
в дно и привязали к нему лодку веревкой. При этом
обнаружили, что слой ила не имеет «дна»: пятиметровый шест
без всякого усилия ушел в него целиком.
...Вот где богатство! Донный ил — сапропель —
ценнейшее удобрение. Большое спасибо сказали бы
землепашцы, если бы организовали здесь добычу ила и давали
его на поля!..
Дно просматривалось хорошо. Глубина озера почти
повсеместно не превышала метра..Более глубокие места
ближе к городу, да у восточного берега. Но и то не более
чем полтора, от силы два метра.
Первый заброс. Блесна описала плавную дугу,
прозрачная ниточка лески легла на воду. Вначале мы никак
не могли приспособиться: блесна раз за разом приходила
с травой. Уж очень мелко. Но вскоре несколько
небольших щучек и порядочных окуней все же оказались на дне
лодки.
Солнце почти село, но ловля была такой
увлекательной, что жалко было убирать снасть! Еще немного — и на
ночлег! Пока выбирали место для палатки, стемнело.
95

На берегу мы в первую очередь отправились за дровами,
с которыми на речке Саре плохо. Здесь растет лишь
тощий лозняк, да и тот вырубают местные жители. Поэтому
на хороший костер мы не рассчитывали. Вдруг снизу
послышались всплески воды, и вскоре к берегу, на скудные
язычки пламени нашего костра, подошел катер с
выключенным мотором. Мы разглядывали нежданных
«гостей», они —нас. Поздоровались.
— Ну, как рыбка?
— Ничего, довольны!
— В устье сеть вы поставили?
— Какую сеть?
— Обыкновенную. Говорите прямо!
Мы показали наши снасти и улов. Поняв, что перед
ними настоящие рыболовы-любители, спиннингисты, а
вовсе не браконьеры, приехавшие (это был инспекторский
катер рыбнадзора) резко изменили отношение к нам
Рассказали, где держится щука, об особенностях
водоема. Поведали и о своей беде: не заметили поставленную
кем-то сеть, и она почти целиком намоталась на винт. Вот
почему и подошли к нашей стоянке с выключенным
мотором.
Пока разговаривали, моторист, молодой парень, влез
в воду. Шумно плескаясь, фыркая и проклиная хапуг-
браконьеров, долго освобождал винт от сети.
— Счастливо оставаться!—раздалось с катера.
— Да вот что, ребята! Мы уж ночевать не будем, а
дровишки есть. Держите!..
И с катера на берег полетели сухие поленья.
— Как манна с неба!—пошутил Толик.
— Только не боги ее дарят,— ответили с катера.—
Ну, грейтесь! Ни хвоста, ни чешуи!
Костер получился отменный, и мы не раз помянули
добрым словом славных собратьев. Да, в какие только
ситуации не попадает иной раз рыболов, но он может
всегда рассчитывать на бескорыстную помощь такого же
любителя, если только тот окажется поблизости.
Незаметно подкрался рассвет. Крикнула одна чайка,
другая, пискнула какая-то пичуга, и вот над озером
разнесся птичий гвалт...
Стали на вчерашнее место. Жировали окуни. Мальки
бисерным дождем на миг устилали спокойную гладь
озера. То Анатолий, то я торопливо снимали с тройника по-
96

лосатого разбойника или щуку. Окуни не очень крупные,
граммов до двухсот, но брали жадно и сходили редко.
Немного весили и щучки. Зато удовольствие, которое мы
получили от рыбалки, имело куда больший «вес».
Часов в 7 утра клев стал ослабевать. Подул ветерок.
Задолго до полуденного часа закончили ловлю и
отправились на берег речки. Искупались, сварили еще раз уху,
отдохнули. Пора домой!
Много раз я бывал на озере Неро и никогда не
возвращался без улова. Но самой интересной была все же
первая летняя рыбалка на нем. Должен сказать, что в
последние годы озеро оскудело рыбой. Тем не менее, смело
могу рекомендовать спиннингистам посетить озеро у
Ростова Ярославского. Лучшее время — со второй декады
мая до третьей июня. Испортить рыбалку может только
сильный северный ветер, который буквально
перемешивает воду с илом.
Лодку можно найти у деревенских рыболовов или в
самом городе Ростове, но оттуда далеко плыть на веслах.
Удобнее всего останавливаться во Львах (деревня на
восточном берегу) или в Поречье-Рыбном.
Нельзя не задуматься о будущем озера. Я уже
говорил, что озеро оскудевает рыбой. Несмотря на то, что
в Ростове имеется инспекция рыбоохраны, здесь вовсю
действуют браконьеры. Ловят сетями, мережами, бьют по
весне острогами... Трудно перечислить все способы
добывания (именно добывания!) рыбы и варварского ее
истребления. Ловят, например, жерлицами, но ставят их
сразу по 150—200 штук каждый!
Кому доводилось ловить рыбу на озере Неро зимой,
тот видел, как расправляются с косяками леща и
«багрильщики», как буквально переворачивают озеро вверх
дном «черпальщики». После них оно напоминает Мамаево
побоище. Сюда слетаются тучи воронья, склевывая
оставшихся на льду мальков.
Не менее опасен озеру другой враг — заиление. Зимой
вода промерзает до дна, громадное количество рыбы
гибнет. Не стало мертвым озеро лишь потому, что связано
с Волгой.
Озеро надо спасать. То, что предпринималось до сих
пор,— лишь полумера. Нужно решительно взяться за
очистку озера у стен древнего Ростовского кремля,
г. Ивантеевка, Московская обл.
4—1489
97

Б. Гусев
ВОТ ТАК ПИХТ!
Речка Красавица хоть и на самом деле
красива, но я поморщился, подойдя к ней поближе: три метра
ширины и по колени глубины: никакого утешения
сердцу! Посередине ее иногда мелькали черными молниями
рыбешки длиной с палец.
Еще больше я расстроился, когда нужного мне
человека не застал дома. Пропадал такой чудесный
августовский вечер. И черт меня дернул уйти от Унжи: сейчас
бы там!.. Эх!
Ничего не оставалось делать, как потрошить сумку
с книгами и блокнотами. И сидя у окна, изредка
переговариваясь с хозяйкой, я поглядывал на эту самую
Красавицу, которая поблескивала там, внизу, у подножия
холма. Про себя стыдил ее, но речка от этого не
становилась глубже, и я оставил всякие думы о рыбалке и
приказал сердцу молчать.
Оно молчало до тех пор, пока в избу не вбежал
хозяйский сын. Мать мигом мобилизовала его:
— Костя, сходи-ка с дяденькой отца поищи: что-то
его сегодня не видать.
Костя повел меня к реке. Чтобы совсем отрешиться
от рыболовных дум, я спросил:
—- Рыба-то есть в Красавице?
— Есть.
— Пескари?
— Пескари. И сорожка есть, и сорьез.
— Кто-о-о?
— Сорьез...
— Это что за штука?
— Рыба.
— И клюет?
— Клюет.
— А удочки есть?
— Есть.
— Вернись-ка, а?
Костя послушно побежал назад и вскоре догнал меня
с коротким удилищем и леской, оснащенной
пенопластовым белым поплавком.
98

Прязнаюоь, такая серьезность меня рассмешила.
Я просто решил посмеяться над Костей и тоже принял
серьезный вид. Мы спустились к реке и ступили на
мостик из круглых бревен.
— Здесь, что ли, сядем?—съязвил я, указывая Косте
на самое узкое место. На дне речки отчетливо были
видны следы коров и овец, а на поверхности воды
плавали космы зеленых водорослей. Среди следов и косм
тщетно искал я что-нибудь живое: ни блошки, ни
мошки, ни тем более рыбы.
Костя насмешки моей не понял и вполне серьезно
стал отговаривать меня от ловли в таком неудобном
месте.
— Тут и машины ездят, да и скотина ходит. Вот
ежели папку не найдем, на Пихты подадимся.
— Куда?
— На Большой, либо на Малый Пихт. Здесь близко,
в Красавицу впадают, в любом клюет...
Я понял, что рыбалка не состоится и что Костя один
из тех бедных мальчиков, которые, не видав сроду ни
настоящей воды, ни настоящей рыбы, за реку принимают
всякий ручеек, а за рыбу любую водяную живность.
Костя между тем, пыхтя, вел велосипед в гору, я
спешил за ним, обливаясь потом и проклиная затею с
поисками пастуха и с намерением порыбачить: сидел бы
спокойно в чистой крашеной избе, слушал бы, как шумит
ветер, да читал бы себе книжку. Так нет же — половить
рыбки захотелось!
Костя долго водил меня по оврагам-буеракам, потом
вывел на огромное клеверище, круто уходившее вниз,
к густому ольшанику.
Сквозь ольшаник мы пробились к какой-то ржавой
мочажине, а перейдя ее, очутились перед ручейком,
который еле-еле перекатывался через мелкий галечник, по
которому прямо в ботинках я перемахнул вслед за
Костей на ту сторону. А он, уже взобравшись на крутой
берег, поросший лесом и усыпанный желтым листом,
сообщил:
— Это Пихт Большой.
Настроение у меня окончательно испортилось. Костя
водил меня по пашне молча Батьки не слышно и не
видно, и сын решил:
— Ну его! Вечером найдется!
4*
99

Я видел, что ему надоело ходить со мной и что только
вежливость не позволяет ему послать меня ко всем
чертям, что он горит желанием вскочить на велосипед и
умчаться к приятелям, которые ждали его, чтоб всем
кагалом идти в кино.
Я хотел пожалеть Костю, но вдруг вспомнил его
рассказы о рыбалке и решил наказать хвастовство:
— Червяков-то покопаем?..
Против ожидания мой провожатый обрадовался.
Бросив велосипед в траву, он кинулся на пашню и
руками остервенело стал разрывать не задетый бороной
пласт. Червяков было мало, но зато они были
небольшие, мускулистые и упругие.
— Эх, с такими бы...— подумал я вслух про Унжу,
а Костя, поняв меня по-своему, пустился обучать меня:
— Вы только тихонько... А то они, как увидят —
сразу убегут... Стромкие очень.
— Какие?
— Стромкие...
Я не знал, что значит это слово, но догадался, что
к сорьезам надо подходить осторожно.
Мои предположения подтвердились сразу же, как
только парнишка умчался вправо, а я пошел влево, по
нашему же следу, проложенному через пашню.
Тракторист из кабины и сеяльщик с подножки смотрели на
меня, как мне казалось, с насмешкой, да и сам я понимал
всю нелепость своего поведения: по сухому пыльному
полю, что в десяти километрах от приличного водоема,
с удочкой идет великовозрастный дядя. Если б это был
дошкольник, приехавший из Средней Азии, тогда все
было бы понятно. А тут: отец двоих почти взрослых
детей, родившийся на реке, живущий на самой Волге,
торопится к Пихту, через который он переходил в
ботинках не замочив ног! Срам!
Пихт Большой, конечно, ничуть не стал больше, пока
мы лазали по горам и бродили по вспаханному полю.
Я опять перешел его по камешкам и отправился искать
приличное место. Под ногами зачавкало, и я набрал
полные туфли ржавой воды. Крапива выше меня ростом
преградила путь. Но я, злой на весь свет, лез вперед
с ожесточенным упрямством, опасаясь лишь за леску:
не было запасной. Наконец я вышел на сравнительно
сухой мысок, по которому шла выбцтая скотом тропа.
100

спускавшаяся к миниатюрному перекату, правее зерка*
лился спокойный бочажок, показавшийся мне в тени
даже глубоким.
Однако, присмотревшись, я увидел на дне острые
камни, палые листья, а рыбы не было. Я подумал, что
сейчас выгляжу глупее того чудака, который блеснит
в ванне: он знает, что там ничего нет, но ему интересно
поглядеть на игру блесны...
Насаживая красного червя на тонкий с круглым
изгибом крючок, я все время озирался — настолько
кощунственным казалось мне это занятие.
Но такова уж натура нашего брата-удильщика! Едва
грузило ткнулось в каменистое дно и белый
пенопластовый поплавок замер на воде, я забыл про все на свете,
забыл про ширину и глубину речки, забыл, что я в
служебной командировке, забыл... Эх, да что там говорить!
И вдруг! Да, именно вдруг, так неожиданно, что я
не успел удивиться, поплавок поплыл вдоль бочажка.
Это была невиданная мной доселе поклевка — стреми:
тельная, но не дерзкая, не хищная. Я знал клев окуня,
который берет жадно и наверняка, уверенный в
неоспоримых своих правах на найденного им червя, и хищнд-
трусливую хватку Голавля, и упрямое подергивание
леща. Я ловил беспечных сорожек, которые рвут червя на
ходу. И бестолковая ершиная возня с червяком, бывало,
портила мне настроение.
На этот раз было совсем не так! Впрочем,
размышлять над характером поклевки мне удалось не больше
полминуты только после того, как я поправил червя и
снова закинул удочку в то же место.
Едва пенопластовый кубик занял исходное
положение, как!.. Это была удивительная по красоте поклевка:
поплавок ровно и стремительно пошел вперед, словно
тот, кто был под водой, зная о присутствии рыболова,
бросал ему вызов: «А ну, кто кого?».
Подсечка —и рыбка размером сантиметров восемнад-
цать-двадцать забилась на крючке. Ее изящное,
вытянутое тело, заостренное с головы, ее серебристая без
каких-либо оттенков чешуя, вернее, вся ее внешность
говорила о благородстве и изысканности. «Это и есть
сорьез», — подумал я с восторгом, что открыл для себя
нечто новое, и закинул удочку.
И снова блеснула в бочажке серебряная дуга, и сно-
101

ва с реактивной скоростью чиркнул поверху поплавок —
и второй сорьез затрепетал на траве рядом с уже
угомонившимся первенцем. Третий сорьез сошел.
Помня наставления Кости, что сошедший сорьез
предупреждает об опасности своих братьев и те уже не
тронут червя, пошел искать другой бочаг. Тропа теперь
вела меня мимо ржавых мочажин и мусорных завалов.
Наконец я увидел удобное местечко.
Новый бочажок, затененный кустами, между
которыми небольшой прогал, — как раз для рыболова с
удилищем. А ближе к воде, чтоб не держать удилище на весу,
изогнулась, подставила дужку лоза: на, мол, размещайся.
Бочажок совсем не освещался солнцем и казался
глубоким. Чуть не доставая вершиной до противоположного
берега, нагнулся в воду ивовый куст.
«Ну, уж возле этого кустика!»— мысленно
воскликнул я и, трепеща от ожидания и осторожности,
притаившись так, что помехой казался стук собственного сердца,
закинул удочку. Все повторилось — и вот он, третий
сорьез. Он крупнее первых и не желает спокойно лежать
на траве. Накрываю его фуражкой.
Бочажок, видно, кишел сорьезами. Они брали лихо,
требуя моментальной реакции. Сначала я считал их,
потом сбился. Шесть последних червяков стравил в
несколько минут. Пришлось бежать вверх по течению, чтоб
не тревожить рыбу в нижних бочагах и накопать в
прибрежных кочках неопрятных, синевато-серых верзил,—
иного выхода у меня не было. Я торопился, потому что
клев был без передышки, а кто его знает, этого сорьеза,
надолго ли у него такой запал, может, только до заката,
а закат уже близок.
К счастью, мои новые знакомцы оказались
непривередливыми, они бросались и на плохого червя и брали
наверняка. Видно, мы уже привыкли друг к другу,
потому что рука моя действовала уже сама, а я только
видел, как пенит воду поплавок, да чувствовал в руке
холодную упругость рыбок, когда снимал их с крючка.
Сорьез в этом бочаге был крупнее — сантиметров
двадцать пять-тридцать, и я, поглядывая, как шевелится
фуражка, все еще не верил своему счастью и уж никак
не верил, что здесь глубина ниже коленей.
Такого наслаждения я никогда не испытывали
чувствовал себя ловким, быстрым, стремительным. Мне бы-
102

ло весело. Время перестало существовать, я про себя
смеялся над городскими рыболовами, которые всерьез
верили, что рыба «ищет где глубже». Я уже строил рожи
тем хвастунам, которые после каждого воскресенья
распинались в курилке насчет каждого окунька.
Р-р-раз! Я подсек, но... «Уходить не
уходить?—мучился я, помня Костины наставления. — А! Была не
была! Еще разок!» Потом я, опять же про себя — на речке
только самому с собой и разговаривать, — сочинял
инструкцию по ловле сорьеза и для Кости:
«Распространенное мнение о том, что сорьез прекращает клев тотчас
после схода одного из них, не соответствует
действительности». В самом деле, я поймал еще несколько сорье-
зов, причем мне казалось, что каждый следующий был
тяжелее предыдущего. У меня сошло еще несколько
рыбок, но соревнование на ловкость и быстроту реакции
продолжалось.
И, снимая один, особенно «весомый», экземпляр, я
вдруг сообразил, что ниже по течению сорьез должен
быть крупнее. Ведь начал-то я с малявок вверху,
здесь — вон какие пошли, а там...
Это меня и сгубило. Бочаг я нашел хороший, но меня
залихорадило, и, закидывая второпях удочку, я леской
зацепил за еловую ветку, что нависла над самой водой.
Дерганье ничего не дало. На ель взобраться я не мог —
она стояла очень удобно для себя и совсем неудобно для
меня: неприступная с берега из-за крутизны обрыва и
недоступная из речки. Я дернул раз, другой. Мне не
терпелось поймать громадного сорьеза, и я дернул сильнее...
Леска спружинила, в воде что-то булькнуло, и я понял,
что все кончено. По тому, как свободно парила на легком
ветерке капроновая жилка, можно было догадаться, что
грузило потонуло вместе с крючком. Я чуть не плакал
от досады и злости на себя: зачем не поверил Косте?
Зачем не поверил в Пихт, да еще в Большой? Поверил
бы —взял бы запасной крючок с грузилом. А теперь?!
Теперь я смотал то, что еще недавно служило
удочкой, и, взяв фуражку, уныло направился к дому.
Торопиться было некуда, солнышко уже село, и возвращаться
на Пихт с новой снастью было бесполезно!
Вечером пришел хозяин. Сорьезов почистила и
зажарила, залив яйцом, дочь пастуха. Приступая к трапезе,
я пошутил:
103

— Ну-ка, что это у вас за сорьез — вкусен ли?
— Как не быть вкусну!— ответствовал хозяин.—
Дворянская рыба! Это у нас его по-местному сорьезом
зовут. А по-настоящему званье ему — хариус.
Я обомлел от неожиданности: только что меня
произвели в рыболова высшего класса.
Кто хочет проверить правдивость рассказанного, для
тех привожу точный адрес: деревня Красавица, Коло-
гривского района, Костромской области.
г. Кострома
Н. Крынкин
УРАЛ — СЫН КАСПИЯ
Еще весной, задолго до отпуска, мы начали
разговоры о том, куда ехать. Вносили и отвергали
бесчисленные предложения. Наконец решили: едем в
низовья реки Урал. Куда-нибудь южнее Уральска
километров на двести. Нам всегда казалось, что чем дальше
заедешь, тем лучше места.
На попутных машинах по тракту Уральск — Гурьев
добираемся до маленького городка Чапаево. В центре
его на площади стоит памятник В. И. Чапаеву.
Лагерь разбиваем на восточном берегу ниже города,
километрах в трех от впадения в Урал реки Солянки.
На песчаном пляже устанавливаем четыре палатки, на
высокой мачте поднимаем красный вымпел. Сооружаем
стол на восемь человек, а у самой воды под старым
могучим пнем копаем «холодильник» для продуктов.
Вдоль берегов Урала тянется лес. За лесом — степь.
Дальше — солончаки и пески пустыни. Иногда в лесу
кажется, что находишься где-то в средней полосе. Идешь,
и вдруг перед тобой словно светлая березовая роща —
это белоствольные тополя тянут к палящему солнцу свои
кроны. Вскоре попадаешь в мрачные, темные уголки:
стволы деревьев до середины обросшие высохшей
бородой — тиной.
Засуха. В этом году ежевика и терн не уродились.
Грибы к нашему приезду исчезают. В некоторых местах
104

земля разрисована трещинами. Температура в тени
доходит до сорока градусов. Все жаждет дождя. Но его
нет и нет...
По берегам Урала много стариц. Некоторые из них
изобилуют рыбой. На старицах, заросших осокой,
держатся утки. Но мы решаем сначала попытать счастье на
реке Солянке.
О соленом озере Челкор мы читали в альманахе
«Рыболов-спортсмен», № 21. Но о Солянке, вытекающей из
этого озера, у нас никаких сведений не было. Знали
только, что она пересыхает летом.
Втроем на одной байдарке даже против течения и
встречного ветра мы довольно быстро добираемся по
Уралу до места впадения Солянки. Устье — узкий ручеек,
а немного выше ширина уже метров 20—30. Берега
крутые, поросшие кустарником. Глубина небольшая,
временами веслами достаем до дна, но мы продолжаем
плыть. Метров через триста прочно садимся на мель.
Вылезаем из байдарки и по пояс увязаем в иле. Итак,
шаг за шагом — то в лодке, то волоком. Наконец река
становится глубже. Причаливаем к берегу.
С собой у нас только спиннинги. Бросаем втроем
минут пятнадцать, а результат — одна-единственная
небольшая щучка. Отправляемся дальше. На Урале ветер,
а здесь полный штиль. Речка вьется между невысоких
крутых берегов. Изредка поднимаются выводки
куропаток, но чаще при нашем приближении они с тихим
квохтаньем убегают в лес.
Но вот берега реки немного раздвигаются, и впереди
обрисовывается глубокий бочаг. Берег, к которому мы
причаливаем, пологий, удобный для ловли спиннингом, а
противоположный — крутой, заросший густым
кустарником, нависшим над водой. Из воды торчат стволы
поваленных деревьев. Очевидно, будет много зацепов.
— Блесен не жалеть!— весело раздается команда, и
я первый бросаю блесну. Начинаю подматывать Сразу
же рывок и сход рыбы.
Снова забрасываю, на этот раз под кусты
противоположного берега. Чувствую стук — взяла крупная
рыба. Тащу напрямую, надеясь на прочность лески,— ведь
кругом коряги. И вот рыба на берегу — голавль, да еще
какой! Еще четыре заброса — и еще четыре голавля.
Вот это удача!
105

Ребята тоже вытаскивают по нескольку голавлей.
Вскоре клев прекращается.
Плывем дальше. Река постепенно мелеет.
Начинаются заросли осоки. Вылезаем из байдарки и пешком идем
дальше. Впереди только болота. Путешествие по Солянке
окончено. Она проходима всего лишь на 3—4 км от
устья.
Обычно мы ловим рыбу с байдарки спиннинговьш
удилищем с катушкой, оснащенным, как донка. Леска
0,5 мм, на конце ее грузило весом 60 г, а чуть выше —
два поводка с коваными крючками № 5 или № 6. Такое
оснащение дает возможность забрасывать приманку на
значительное расстояние от лодки. Поклевки, даже очень
осторожные и в случае, когда рыба поднимает насадку
со дна, определяем по колебанию кончика удилища.
Подсечку делаем вслед за поклевкой, то есть принцип
ловли такой же, как и поплавочной удочкой.
Червей для насадки (на весь отпуск) мы привезли с
собой из Москвы. Везли их в земле в двух больших
деревянных ящиках размером 50X30X20 см. На берегу
для ящиков выкопали углубление до грунтовой воды,
укрыли от солнца. Поливать землю надо очень
умеренно. Подкармливать червей лучше всего арбузными
корками.
Ловле с байдарки на Урале мешают грузовые
баржи. Шум от приближающегося каравана слышен
километров за десять. Река сильно петляет, и поэтому шум
раздается то сзади, то сбоку. Определить, где плывут
баржи, невозможно. Наконец, совершенно неожиданно
из-за поворота со стороны переката показывается
караван барж. Тут уж не зевайте, быстро поднимайте якорь,
выбирайте донки и плывите к берегу.
Солнце еще не взошло, но уже рассвело. Плыву по
омуту (напротив нашего лагеря — перекат, который
ниже по течению обрывается в глубокий омут). На воде
легкий туман, словно льдины, огромные хлопья серой
пены, и омут кажется сказочным и таинственным. Такое
впечатление, что тут дна вообще нет.
Ставлю байдарку на якорь посредине фарватера.
Забрасываю донки ближе к правому крутому берегу.
Клева нет. Красный диск солнца уже полностью по-
106

казался над горизонтом, а у меня только один
маленький подлещик. Одну донку забрасываю на
противоположную сторону. Теперь одна удочка заброшена в
Европу, а другая в Азию. Поклевок все равно нет.
Но вот слегка начинает дрожать кончик удилища.
Машинально беру удочку и подсекаю. Чувствую, что
тяну довольно увесистую рыбу. Она идет без особого
сопротивления. На всякий случай катушку ставлю на
тормоз. Рыба уже почти у лодки, но я пока не вижу ее.
Вдруг удилище сгибается в дугу, раздается треск
катушки и что-то огромное, золотистое мгновенно уходит
в глубину. Сазан!
Рыба спокойно плавает около лодки. И в этом ее
спокойствии чувствуется необычайная сила и уверенность.
Днем раньше товарищ упустил сазана: лопнула леска
0,5 мм, такая же, как сейчас у меня. Надеясь на свою
выдержку, твердо решаю взять сазана измором.
Одной рукой держу удилище, другой — багорик.
Вторая донка мне не мешает. Хорошо, что я забросил ее на
противоположную сторону. Наконец удается немного
подкрутить катушку. Сазан уже виден, но снова треск — и
он снова уходит. Леска, натянутая вдоль спины рыбы,
может задеть за острый луч спинного плавника. Отвожу
удилище з сторону, сазан описывает полукруг и идет
прямо на байдарку. Теперь задача — не пустить его под
лодку, тем более что с другого борта — якорные
веревки. Быстро подматывая леску, с усилием отвожу сазана
от лодки. Все очень удачно. Теперь он перед байдаркой
описывает круги, а я удилищем управляю его
движениями. И так довольно долго, даже слишком долго!-
Сазан не делает никаких попыток освободиться, я же не
пытаюсь его подтянуть ближе. Сильно устают руки, все
время приходится внимательно следить за тем, чтобы
леска не зацепилась за луч спинного плавника.
Вдруг сазан снова бросается к байдарке, у борта
резко разворачивается и стремительно уходит в
глубину. Видимо, собрав последние силы, рыба пытается
оборвать леску. Но леска выдерживает. Сазан
останавливается. Я начинаю его подтягивать. Вот на поверхности
появляется воронка. Из воды выступают только его
губы. Сазан глотает воздух. Крючок — в уголке рта.
Подвожу багорик. Рыба, очевидно, понимает мои
намерения и, развернувшись, бросается в сторону. Катушка
107

снова раскручивается, но ненадолго. Сазан всплывает с
раскрытым ртом. Держа удилище левой рукой, правой
подвожу сазана к самому борту и багориком втаскиваю
его в лодку. Сижу и не могу отдышаться. Только теперь
начинаю переживать происшедшее.
В лагере меня считают героем, потому что мой сазан
оказался не только рекордным по весу (5 кг), но и
единственным в нашем улове за эту поездку.
Как видно, интенсивный клев сазана прошел, зато
на малька мы успешно ловим судака (иногда весом 3—
4 кг) и чехонь; на червя — подлещика, синца и
небольших лещей. На блесну рыба берет плохо.
За день до отъезда в Москву подул сильный ветер.
Пыльная мгла закрыла небо, и не стало видно солнца.
Миски и ложки нельзя было выпустить из рук — их
уносил ветер. Пришлось разводить костер и обедать в лесу.
На следующий день пыльная буря сменилась дождем.
Ветер не стихал. Резко похолодало. Наступил день
нашего отъезда.
А. Гогешвили
В БУХТЕ ЛАСПИ
Известно, что спиннингист получает тройное
удовольствие от своего увлечения: тихую радость он
испытывает, сидя за столом и перебирая любимые блесны,
всю полноту счастья —на рыбалке, справившись с
очередной бородой, и, наконец, более всего счастлив он,
когда удается доказать, что пойманная щука была
только в два раза меньше, чем он говорит.
Этим .летом мы с товарищем потеряли немало блесен,
распутали много бород, но тем не менее порыбачили
неплохо.
В 1966 году в Ласпи на закидушку с камней отлично
брал крупный ласкирь (морской карась) — красивая
золотистая рыба, похожая на тропических рыб, жительниц
коралловых рифов. Но ловить закидушкой с камней
довольно неудобно — при вываживании леска задевает за
камни и рвется. Поэтому на следующий год, отправля-
108

ясь, как обычно, в середине августа в Ласпи, я захватил
старый металлический спиннинг, намереваясь
использовать его для закидушки, бросил в коробку с леской и
крючками несколько «Шторлингов» и белый «Байкал».
Однако ласкирь на этот раз клевал плохо. В конце
августа мы с другом с дощатого пирса на пионерском
пляже ловили смариду и каменных окуней. К нам подошел
пожилой мужчина, приехавший сюда на воскресенье из
Орлиного половить смариду.
Приходите сюда в четыре утра. К берегу подходит
зубарь. «Вот тогда и ловите спиннингом»,— сказал он,
увидев наши снасти и скромный улов.
Непонятно было, о какой рыбе он говорил, потому что
по его описанию она совсем не напоминала нам
известного зубарика. Но утверждение о том, что море крцит
при подходе этой таинственной рыбы к берегу,
произвело впечатление.
На следующее утро мы торопливо прошли по тихим
дорожкам пионерского лагеря и спустились к морю.
Берег здесь завален камнями. При слабом свете фонаря,
распугивая разбегающихся в разные стороны мелких
крабов «пауков», мы взобрались на камень,
выступающий в море. Прямо над головой сверкал великолепный
Орион. Граница воды угадывалась по отблескам звезд.
Лева, наживив закидушку мясом краба, забросил ее.
Я стал прочесывать маленькую бухту, проводя блесну
на разных глубинах.
Прошло около часа. Лева поймал несколько скорпен и
окуней, у меня же поклевок не было. Быстро светало,
с дальних камней Батилимана с криком пролетела стая
чаек. Пожалуй, пора собираться домой. Вдруг — удар
по леске. На мгновение перехватило дыхание. В зеленой
глубине металась серебристо-голубоватая рыба. Леска
сильно натянулась. Временами сила тяги была так
велика, что я не мог повернуть катушку. С большим трудом
удалось смотать метров тридцать пять лески.
Сопротивление рыбы не ослабевало. Больше того, уже вблизи
берега она сделала целую серию прыжков. Лева закричал:
«Это не рыба, это мустанг!» — и бросился к воде.
Уткнувшись носом в камень, рыба на мгновение замерла.
Мой крик «Не хватай леску!» совпал с сильным
всплеском. Лева разогнулся и зачем-то показал мне
оборванный конец лески. Не очень веря в возможность ловли

на блесну в море, да еще с берега, мы не захватили
другой блесны, а подсачека у нас вообще не было.
Пришлось с горечью констатировать, что на сегодня ловля
кончена.
Весь день прошел в подготовке. Из садка сделали
подсачек, леску 0,4 миллиметра заменили на 0,6. Блесен,
к сожалению, было мало.
На следующее утро в половине пятого мы уже были
на старом пирсе, представляющим собой бетонную
площадку размером приблизительно 2 на 2 метра с тремя
кнехтами. Над морем он поднимался на 1,5 метра. Под
пирсом в черно-зеленой воде вспыхивали призрачным
огнем ночесветки. Бегущая блесна оставляла
светящийся затухающий след.
Как и вчера, до рассвета поклевок не было. Мы опять
начали сомневаться в успехе. Но вот у мыса,
выступающего в море, на спокойной поверхности воды
появилось темное пятно. Оно двигалось вдоль берега, быстро
приближаясь к нам. Рябь на воде и шум очень
напоминали дождь. Стало видно, как серебристые мелкие
рыбешки выпрыгивали из воды, спасаясь от
преследователей, темные спины которых бороздили поверхность моря
во всех направлениях. Вот прямо под пирсом пронеслись
зеленые тени.
«Есть!»—закричал я. Лева стоял с подсачеком
наготове. Сделав несколько оборотов, я почувствовал, что
леска натянута до предела. Стоило чуть ослабить
натяжение— и сход. Но едва блесна успела пробежать
несколько метров, как снова удилище согнулось. Теперь
уже не думая о классических способах вываживания,
подматывал леску безостановочно, только особенно
сильные рывки амортизировал удилищем.
Подсачить эту необычайно подвижную рыбу трудно.
Еще труднее удержать ее на короткой леске. Наконец,
изловчившись, мы выбросили полуметровую рыбу на
пирс. Крутой лоб и зубастая пасть помогли сразу узнать
ее Это — луфарь. Он отчаянно бился в сачке и сам
освободился от тройника. Вытащив дрожащими руками
блесну, я снова закинул туда, где были особенно
сильные всплески. Вот бы на подмосковных реках такой
клев! Вскоре взяли второго упирающегося луфаря. Он
крупнее первого, но в подсачек влетел с разгона.
Дело пошло! Каждый заброс (ради экономии време-
110

йй закидывали близко, метров на пятнадцать)
завершался поклевкой, и Лева укладывал в корзину очередного
бурно сопротивляющегося луфаря.
Но вскоре один крупный луфарь оставил нас без
последней блесны. Пришлось из найденной на свалке
полоски оцинкованного железа сделать несколько блесен
типа «Зигзаг». Для утяжеления среднюю часть блесны
мы обертывали полоской свинца. А на вращающуюся
блесну за все время так ни одной поклевки и не было,
хотя мы много раз пытались ловить на белый «Байкал».
Ловля луфаря продолжалась всего 15—20 минут,
пока стая проходила около берега. Но зато это время
мы работали с полной нагрузкой. Полученное
удовольствие от борьбы с неутомимой и сильной рыбой велико!
В Ласпинской бухте можно встретить почти все виды
черноморских рыб. Прозрачные, прогреваемые слои
воды, разнообразное по рельефу и характеру дно,
множество пищи привлекают в бухту целые косяки рыбы.
Прекрасно ловится самодуром, особенно в конце августа —
сентябре, ставрида, пикша.
На траверсе маяка, что на мысе Сарыч, есть
крохотный каменный островок, где на самодур часто
попадаются катраны, черноморские колючие акулы.
Серо-голубой изящный катран оказывает сильное
сопротивление при подъеме наверх (он берет на глубине 40—
50 метров), но быстро сдается на поверхности.
В последние два года среди коренных жителей
Ласпинской бухты (рыб) появились новые обитатели —
люди. На глубине 15 метров среди подводных скал легла
трехлучевая черно-желтая звезда. Это подводный дом,
в котором живут и работают ихтиандровцы —
спортсмены донецкого клуба «Ихтиандр». У иллюминаторов
подводного дома толкутся тысячные стаи атеринки и
мелкой ставриды, как будто они хотят заглянуть к
новым соседям на новоселье.
Живут в Ласпинской бухте и «дрессированные»
дельфины. Может быть, вам очень повезет и вы встретите
дельфина, который заговорит с вами и пригласит с
собой на прогулку. И, конечно, такой провожатый
расскажет вам о бухте и ее обитателях гораздо больше и
интереснее, чем это удалось сделать мне.
ст. Апрелевка, Московская обл.
111

Н. Попов
ПО ХАМСАРЕ И БОЛЬШОМУ
ЕНИСЕЮ
В очередной отпуск мы с сыном и четыре
друга из Абакана спустились на лодке по реке Хамсаре и
Большому Енисею.
Путь от Москвы до Хамсары не представляет особых
затруднений. Тем, кто предпочитает железнодорожный
транспорт, можно доехать поездом до Абакана, затем
автобусом до Кызыла, административного центра Тувы.
Из Кызыла до поселка Хамсара, начального пункта
нашего маршрута, путь один — самолетом местной
авиалинии, совершающим два рейса в неделю.
Поселок Хамсара, в который мы прилетели,
расположен на левом берегу одноименной реки, в 240
километрах северо-восточнее Кызыла. Вокруг поселка горы и
тайга с обилием голубики, брусники, смородины.
Рабочие промхоза заготавливают рыбу, орехи, ягоды и
пушнину.
У местных жителей или в промхозе «можно купить
лодку, что мы и сделали. Уложив вещи, мы тронулись в
путь — хотелось скорее начать походную жизнь и
рыбную ловлю.
Сравнительно спокойные плесы сменяли
стремительные шиверы. В начале пути нам предстояло пройти два
порога — Круглый и Куцый.
Оба порога видны и слышны издали, поэтому можно
остановиться, осмотреться и предварительно наметить
схему движения. В обоих случаях четверо из шести
высаживались на берег, а двое — проходили пороги.
Через несколько дней мы спустились в устье реки Бе-
дий, к порогу Рябой. Погода нас не баловала. Было
холодно, моросил мелкий нудный дождь. В тайге сыро:
даже в болотных сапогах из леса приходили с мокрыми
ногами. Поэтому мы решили спуститься в «теплые края».
В первый же ясный день подготовились к штурму
коварного порога Рябой. Валуны в нем разбросаны как-то
беспорядочно,— вероятно, это и определило его
название. Сильный поток воды стремительно несся зигзагами
иг

между камнями. На нашей неповоротливой и
перегруженной лодке было бы невозможно вовремя
сманеврировать, что заставило нас спустить лодку на бечеве.
После Рябого течение стало спокойным, и мы,
воспользовавшись этим, плыли, слегка подгребая на плесах и
отдыхая на небольших шиверах.
Почти весь день ушел на преодоление Кижи-Хемско-
го порога, представляющего собой цепь шивер
протяженностью 2—3 километра. Ниже — его основная
часть —Щеки, где Хамсару сжимают высокие
обрывистые берега, состоящие из красных скалистых пород.
Щеки прошли вдвоем на облегченной лодке по основной
струе, немного ближе к правому берегу. Ниже Щек
километров 10—12 мы плыли вдоль цепи шивер. На этом
участке пути мы двигались со скоростью 20—25
километров в час. С мчащейся лодки дно казалось бесконечной
лентой, которую кто-то невидимый разматывал перед
нами. От рулевого требовалась максимальная
осторожность и внимательность.
Быстро проплыли устье реки Узю, а на берегу Кадыр-
Ос решили отдохнуть. Э/го — небольшая горная река с
мелкими перекатами. Вода в ней настолько прозрачна,
что лодка казалась висящей в воздухе. Берега завалены
буреломом. После Кадыр-Ос началась цепь сплошных
шивер — это река Катушка. На ее левом берегу много
кедра с шишками. Еще день пути — и больше
лиственных деревьев, травы, меньше голубики и брусники. Горы
стали ниже, реже встречался кедр... Впереди Большой
Енисей. В месте слияния Хамсары и Большого Енисея
Хамсара кажется шире и полноводнее своего старшего
брата. Вода становится менее светлой и приветливой.
В Ырбан, первый населенный пункт после Хамсары,
мы прибыли к вечеру. Это крупный поселок,
расположенный на правом берегу Большого Енисея, жители
которого работают в основном на лесозаготовках. Здесь
формируют и отправляют вниз по реке большие плоты
саянского леса.
Утром, несмотря на дождь, отправились дальше.
Устье реки проплыли, не останавливаясь. Отсюда почти
до самого поселка Севи Большой Енисей разветвляется
на множество проток. Недаром этот участок называют
Сорок Енисеев. С выходом в Енисей выбирать нужное
русло легко — по берегам установлены створы. Берега,
113

особенно косы, завалены топляком и деревьями. Долина
реки широкая, берега в основном низкие. Вероятно, в
верховье прошли большие дожди, потому что вода
значительно прибыла. По реке плыли смытые с берега
деревья. Так при дожде шли весь день. Высокого и сухого
места для ночлега не нашли — остановились на
маленькой полянке в черемушнике.
На следующий день утром прояснилось, слева
появились Семибратцы — семь почти одинаковых вершин,
сопровождающих нас до самого поселка Севи, в который
мы прибыли в середине дня. Вскоре видимость
ухудшилась— надвинувшаяся дымка скрыла горы. Перед Севи
Сорок Енисеев превратились в один мощный поток.
Горы вплотную подступили к посуровевшей реке.
Ниже устья реки Хут Енисей и сжимающие его Саяны
стали еще красивее. Часто казалось, что река уходит
под скалистый берег, и дальнейший путь невозможен.
При резких поворотах русла поток с силой ударялся в
отвесный противоположный берег. Здесь зевать нельзя,
надо торопиться попасть в улово, иначе выбросит на-
скалу. Чувствовалось приближение к п9рогу. Все выше
и круче становились горы, все заметнее — уклон реки.
Хутинский порог красив и суров. Енисей пробил себе
дорогу через хребет Таскыл высотой 2500 метров.
Огромная масса воды со скоростью 20 километров в час
низвергается вниз с шестиметровой высоты на
протяжении около километра. Порог имеет три вала. Самый
мощный и опасный — первый вал. Плоты и катера
проходят его ближе к правому берегу, где в русле нет
препятствий. Мы наблюдали, как проходил порог буксирный
катер. Вода залила верхнюю носовую палубу, волны
почти скрыли катер, с берега была видна только
капитанская рубка.
Впервые на моторном судне этот порог преодолели
только в 1952 году. Теперь же подъем катеров и спуск
их с плотами стали обычным явлением.
Разгрузив лодку и перетащив имущество за второй
вал, где решили остановиться, начали спуск лодки на
бечеве. Мы так устали, что даже не хотели думать о
прохождении второго вала порога. Еще на хамсаринских
порогах и камнях мы немного побили лодку, а после
преодоления этих двух течь так усилилась, что каждые
полчаса приходилось вычерпывать воду. Плыть было
114

очень трудно. Решили ночевать между вторым и третьим
валами, а утром, если подойдет катер, договориться с
капитаном о переброске нас через третий. Если же
катера не будет, продолжим спуск на бечеве. Площадок
для палаток не было — кругом большие валуны и почти
вертикально уходящий вверх берег. Пришлось развести
костер на ночь и расположиться в спальных мешках
вокруг него в расселинах и на валунах. Ночью пошел
дождь. Темнота была такая густая, что все
находящееся за пределами костра казалось сплошной черной
стеной. Кругом горы, окутанные облаками, похожими на
клубящийся туман, и ни души вокруг. Только Енисей
не переставал шуметь. Вода продолжала прибывать.
Из второго вала выбрасывало коряги, мусор и свежие,
видно недавно поваленные, зеленые деревья с корнями.
Наутро подошел катер, который и доставил нас на
проходящий буксир с плотом. Так закончилась
самостоятельная часть нашего похода — мы стали пассажирами
Живописен Большой Енисей и ниже порога, особенно
изгиб Маралья шея. Отроги хребта академика Обручева,
вдоль которых течет Большой Енисей, еще пытаются
удержать могучий поток в горах, не дать ему
прорваться в долину. Но богатырь, оставив на пути
стремительный перекат у устья реки Ожу и пороги Бусы, рвется
навстречу Малому Енисею. Постепенно горы
отодвигаются, тайга отступает. На берегах появились отары
овец А вот и место встречи двух братьев — начало
Верхнего Енисея. Через 12 часов наш катер пришвартовался
у Кызыльской пристани.
Путешествие по этому маршруту доступно всем лю-
битрлям природы и рыбной ловли. Оставляет
неизгладимое впечатление красота рек Хамсары, Большого
Енисея и впадающих в них речек и ручьев, удаленных от
крупных населенных пунктов. Поросшие тайгой Саяны
придают им величественность, суровость и делают их
труднопроходимыми. Движение по рекам требует
большой осторожности: по пути мы неоднократно встречали
остатки плотов, посаженных на камни или мели, а
иногда и выброшенные на залом.
Спортивная ловля рыбы на Хамсаре очень интересна,
увлекательна, но требует определенного терпения,
настойчивости и навыка. Это объясняется, видно, тем, что
количество рыбы на Хамсаре с каждым годом
уменьшала

ется. В Хамсаринском промхозе по плану каждый
рабочий должен сдать одну тонну рыбы в год. Лов в верхнем
и среднем течении Хамсары производится сетями, и план,
как правило, перевыполняется. Воспроизводством рыбы
никто не занимается. Охрана природы организована
слабо. Однако рыболовы-любители всегда могут
рассчитывать на удачную рыбалку.
В бассейне Хамсары и Большого Енисея водятся
хариус, ленок, таймень, налим, сиг, окунь, щука, елец, со-
рожка. Места ловли хариуса и мелкого ленка — обычные
для'небольших рек: на перекатах, за поваленными
деревьями, выступающими мысами. В верховьях Хамсары
и на малых реках попадается довольно крупный
хариус— до 800 граммов, в низовьях — более мелкий. Они
имеют разную окраску: синевато-дымчатую,
серебристую, светло-сиреневую и даже попадаются пятнистые.
Особенно красивы хвосты и спинные плавники,
переливающиеся фиолетовыми и лиловыми красками,
украшенные черными пятнами и темно-коричневыми
узорами.
Ловили мы его обычной удочкой или спиннингом с
небольшой проволочной катушкой (леска 0,3 мм, крючки
№ 5 и 6) на кузнечика, двухвостку, короеда и больших
черных муравьев, обитающих в старых трухлявых пнях,
особенно самок с крылышками. Применяли и
искусственные мушки, определяя их оттенок по содержимому
желудка первого из пойманных хариусов. Хариус очень
чувствителен к цвету, размеру и качеству мушки, к
способу ее ведения.
Местные жители чаще ловят удочкой на
искусственную мушку с лодки, поставленной на якорь. Длина
удилища до 5—6 метров.
При ловле удочкой обычно приходилось
маскироваться, так как вода в Хамсаре и ее притоках прозрачная
даже во время дождя. Однако были и исключения.
Как-то в заливе у всех на виду ходил одинокий хариус-
черноспинник. Я забросил удочку, не рассчитывая на
успех. Хариус степенно подошел к насадке, немного
постоял, пошевелил плавниками и вдруг молнией бросился на
кузнечика. Ни разговор, ни наши движения не помешали
черноспиннику взять насадку. Условия ловли мелкого
ленка такие же, как и хариуса. Ленок и таймень весом
1,5—2 килограмма хорошо берут на блесну. Особенно ус-

пешна ловля при блеснении на глубоких плесах по
движению лодки. Леску следует наматывать непрерывно, не
допуская ее слабины. Наиболее уловистой была
колеблющаяся блесна типа «Женева» с покрашенной красной
эмалью внутренней поверхностью.
В августе клев хариуса и ленка на Хамсаре
наблюдался главным образом во второй половине дня. К этому
времени воздух прогревался, роса высыхала и
большинство насекомых вело себя активно. К вечеру клев
усиливался и продолжался до самой темноты. В хорошую
солнечную погоду ловля была лучше, чем в дождливую.
Прибыль воды в реке заметно ухудшала клев.
Налим хорошо брал ночью на донки с насадкой
кусочков мяса хариуса. Места его стоянок — улова с
каменистым дном, образованные отбойной струей. Щук
ловили жерлицами, устанавливая их в курье —
травянистом узком заливе, оставшемся от весеннего паводка.
Наиболее уловистые места на Хамсаре — выше Кижи-
Хемского порога.
Неповторимая красота, богатство и разнообразие
растительного и животного мира Саян, увлекательная
рыбная ловля, сбор ягод, орехов, трудность преодоления по*
рогов делают отдых на Хамсаре интересным,
увлекательным и надолго запоминающимся.
В. Антропов
В МЕСТАХ НЕХОЖЕНЫХ
Скоро отпуск. Куда ехать? Хочется
по-настоящему отдохнуть, порыбачить. Но отпуск на ноду, а
решение так и не принято. К счастью, встретил Валерия
Фридмана, старого товарища по работе и охоте.
Валерка, усатый молодой человек, сразу же обратился ко мне
с вопросом:
— Kof&a в отпуск идешь?
— Через неделю.
— Куда собираешься?
— Точно еще не решил. Вероятнее всего, в деревню.
Рыбу половлю, поброжу по лесу...
117

— А не хочешь с нами на Пелым? Нас трое. Ребята
надежные. Места хорошие. Едем?
— Подумаю.
На другое утро я позвонил ему: — Согласен. Где
встретимся?
Договорились встретиться на квартире одного из
участников, чтобы познакомиться, окончательно выбрать
маршрут, обсудить предстоящую поездку.
В назначенный день собрались все вместе. Ребята,
как видно, бывалые охотники, хотя и не старше меня.
Обсудив маршрут, принялись за распределение
обязанностей, договорились, кому что брать из продуктов, из
снаряжения.
Пелым не Нижне-Тагильский пруд! Но нас утешало
то, что там уже побывал наш брат-рыболов, готовый
всегда поделиться секретами и наблюдениями.
В секции рыболовов и охотников нам сказали, что
весной на Пелым ездил Шамин, страстный рыболов.
Дали его адрес и посоветовали к нему сходить. Шамин
охотно поделился своим опытом. Ездил он на Ем-Юган.
где отлично половил рыбу. Одобрив наше намерение, он
посоветовал, что брать с собой; рассказал, где хорошо
клюет рыба; нарисовал на листке бумаги наш
предполагаемый маршрут, так как карты у него не было. Не
было карты и у нас. Как-нибудь обойдемся и без нее.
На вокзале кассирша так и не нашла в справочнике
полустанок Юган. Поэтому билеты выдала до конечной
станции. В Серове, где мы делали пересадку на поезд
Свердловск — Пантынг, какой-то дядя подошел,
посмотрел на наше снаряжение и поинтересовался:
— На рыбалку?
— Да.
— А далеко?
— На Ём-Юган.
— Куда? Да там и рыбы нет, притом речушка совсем
маленькая. Езжайте лучше на Ехлому, там нынче много
сырка зашло.
Куда ехать? Снова и снова спорили мы в вагоне.
Слушавший наш спор пожилой сосед неожиданно вступил
в разговор:
— Если хотите хорошо половить, вылезайте на Ляв-
линке, а там на попутных лесовозах доедете до озер.
Поверьте мне, я здесь в леспромхозе работаю.
118

Все же решили ехать до Югана, найти охотничью
избушку, указанную Шаминым, а там на месте увидим.
Поезд Свердловск — Пантынг, громыхая на стыках,
мчался среди бесконечного зеленого коридора. Могучей
стеной стояли вековые кедры, медные сосны, мрачные
ели, белоствольные березы. Иногда железнодорожное
полотно пересекало болота, и тогда до самого горизонта
шли низкорослые сосенки, перемежающиеся черными
пятнами воды —- окнами. Изредка мелькали участки
горелого леса. Печально было смотреть на обугленных
лесных великанов, на их корявые сучья, которые,
словно руки с мольбой, вздымались к небу. Кругом
сломанные, наклоненные к земле, вывороченные с корнем
деревья.
Тайга расступилась перед человеком, вернее, человек
раздвинул тайгу, проложил железнодорожное полотно
через топкие болота, построил сотни мостов через реки,
безымянные речушки и ручейки. Мы восхищались
титаническим трудом строителей этой дороги. Восхищение
восхищением, а неизвестность тревожила: какой он Ем-
Юган, не обманет ли наших надежд, не разочарует ли?
Утром поезд остановился на небольшом полустанке.
— Юган,— объявил заспанный проводник.
Приехали! Маленькое станционное здание, песчаный
карьер, и кругом тайга. Солнце еще не встало. Над
землей клубился туман. Блестели паутинки в каплях росы.
Мы шли по сонной тайге. Ноги утопали по колено во
влажном мху (иногда встречались участки, сплошь
покрытые оленьим мхом — ягелем). Наконец мы вышли
к реке у развалившейся мансийской избушки. Шли по
плану, нарисованному Шаминым. Вскоре добрались до
охотничьего домика. Сбросили рюкзаки. Осмотрелись.
Кругом сосновый бор, чистый, сухой, светлый. Рядом два
озера: одно в окружении молодых берез и черемухи,
другое— болот. Домик стоял на высоком берегу реки. Внизу
петлял Ем-Юган. Река неширокая, быстрая, с
прозрачной водой: отчетливо виден каждый камешек на дне, но
рыбы мы что-то не заметили.
Быстро устроившись, начали готовить завтрак. Все
были голодными, усталыми, но сознание, что мы уже в
отпуске, что кругом тайга, а рядом речка и впереди
целый месяц отдыха, наполняло душу необыкновенной
радостью.
119

Валерий разжег костер и подвесил котелок с водой.
Николай нарубил дров. Владимир взял ружье:
— Я тут недалеко. Посмотрю только.
Мы с Валерием собрали удочки, накопали червей и
спустились к реке «помочить крючки». Закинули
удочки и застыли в томительном ожидании первой поклевки.
— Есть! — радостно закричал Валерий и вытащил
крупного окуня.
Когда же я перевел взгляд на свою удочку, то
сначала не мог ничего понять: поплавка нигде не было
видно. От неожиданности я растерялся, но потом быстро
подсек, и серебристый с фиолетово-серой спиной чебак
забился в траве.
К тому времени, когда закипела вода в котелке, мы
уже наловили полведра рыбы.
После ухи, каши и традиционного чая, оставив
одного дежурного у костра, отправились осматривать
окрестности. Как ни странно, но боровой дичи не было, зато
рыбы — в изобилии. Клевала она отлично на любую
насадку: червей, муравьев, короедов. Спиннингом не
удалось поймать ни одной рыбки, напрасно я менял блесны
и темп проводки. Пробовали ловить на гольянов, но тоже
без успеха. Отлично ловилась рыба донной удочкой,
особенно на закате солнца. Очень слабо, а то и вовсе не
клевала ранним утром.
Через несколько дней возмутились наши охотники:
— Не нравится. Дичи нет, а рыба надоела, приелась.
Единогласно решили ехать на реку Крестьянку.
Доехали на мотодрезине. Ночевали на берегу. Утром
глянули на реку — широкая, но мелкая. Сколько ни
пробовали ловить, рыба не клевала. По пояс в траве, мокрой
от росы, по грязи пошли вниз по реке до слияния
Крестьянки с Нягынью. Насколько хватал глаз вверх и вниз по
течению реки была трава, иногда доходящая до плеч.
С резкими криками летали чайки — чувствовалась
близость Оби. То тут, то там с реки и озер поднимались в
воздух утки: чирки, кряковые, серые. Собираясь в стаи,
они летели в сторону Оби и вверх по Крестьянке.
Рюкзаки оттягивали плечи, высокая трава, топкая
грязь и кочки мешали идти. Столбом вилась мошкара,
попадая в глаза и нос. Нестерпимо палило солнце. Под
вечер добрались до места. Нягынь не шире Крестьянки,
но быстрая, глубокая. Расставили донки, закинули спин-
120

нинги. С первого же заброса на желтый «Байкал»
попался щуренок граммов на шестьсот. Затем еще и еще.
На донки не было ни одной поклевки. Спиннингом
ловили только щурят. Настроение у нас упало, зато
охотники были довольны — еще бы, столько уток. Лес
километрах в трех. Пора думать о ночлеге. Пока дошли до леса,
солнце уже село.
Стемнело. Лес глухо шумел. Где-то далеко заухал
филин. Нам казалось, что все это происходило где-то
в окрестностях Тагила. Ужинали по-царски: уха,
жареная утка, чай.
Поохотившись несколько дней, мы снова вернулись
на Ем-Юган в гостеприимную избушку, где и провели
остальные дни отпуска. Бородатые, с похудевшими
рюкзаками, но хорошо отдохнувшие, вернулись мы в Тагил.
Договорились на следующий год обязательно
побывать на Конде.
г. Нижний Тагил
Виктор Кирюшкин
ЧЕХОНЬ ИДЕТ
Ночь теплая звездная опускается над
притихшей Волгой. Куда ни взглянешь — огни, огни...
Электрической россыпью сверкают они вверху, там, где
перегородила реку плотина Волжской ГЭС имени
Владимира Ильича Ленина. До плотины километров десять
запретной зоны, где ловля рыбы полностью запрещена.
Горят огни и за Волгой. Они тянутся бесконечной
неровной линией словно живые, то ярко вспыхивая, то еле
проглядывая красноватыми глазками сквозь мглу ночи.
Они отличаются от электрических частым мерцанием.
Это горят рыбацкие костры. Около них сейчас сидят
люди, варят уху, что-то рассказывают, смеются, а кое-
кто уже ложится спать, чтобы подняться на заре.
Мы тоже сидим у костра на левом берегу под
песчаной кручей. Внизу плещется темная вода, при яркой
вспышке костра виднеется лодка. Вокруг нас—-костры,
костры, сколько их — не сочтешь.
121

Многие волжане давно уже поняли, что совершенно
не обязательно отдыхать где-то на юге. Они хорошо и
интересно проводят свой отпуск на берегу Волги в
палатках. Солнце, воздух, вода, рыбалка — что еще надо для
настоящего отдыха?
Спать ложимся на песке у костра, прикрывшись
палаткой. По Волге, гулко хлопая плицами колес, идет
старый буксирный пароход. Костры начинают гаснуть.
Где-то плеснула крупная рыба. Золотой искоркой
пролетел метеорит. Набежал теплый ветерок, зашелестел
листьями и снова тишина-
Рыболовам полагается вставать на заре, но мы эту
заповедь намеренно нарушаем. Рыба, которую мы
собираемся ловить, берет в основном днем, часов с десяти.
Первым поднялся Геннадий. Он, конечно, не встал 0ы,
если бы его длинные ноги не высунулись наружу. Кто-то
настойчиво дергал его за ногу. Геннадий нехотя открыл
глаза.
— Дяденька, у вас лодку уносит,— говорит ему
чумазый мальчишка лет тринадцати, одетый не по сезону в
старенькую черную шапку-ушанку и короткие трусы.
— Где?.. Что?
— Вон плавает.
Геннадий протирает глаза. Лодка спокойно плывет по
течению уже метрах в двухстах от стана.
— Вставайте! — во всю мочь кричит Геннадий,
сбрасывая вчетверо сложенную палатку.
Начинается утренняя физзарядка — бег с купанием.
Лодку водворяем на место. Сон как рукой сняло.
— Непонятно, как могло унести? — спрашивает
Анатолий.— Ведь мы вечером наполовину .вытащили ее на
берег. Правда, привязать было не к чему, но она и так
крепко стояла.
— Вода прибывает,— солидно заявляет стоявший
рядом мальчишка в шапке-ушанке.
— А ты откуда взялся? Здешний?
— Нет, мы из Куйбышева.
— Кто вы?
— Мы с другом одним... Димкой.
— Что же вы здесь делаете?
— Мы здесь вторую неделю живем, рыбачим.
Мальчики устроились хорошо. Они сделали маленький
шалаш из веток, выбрав для него очень удобное место
122

под крутым песчаным откосом. Шалаш покрыли
обрывками старого толя, придавив их обломками досок,
подобранных на берегу. Внутрь натаскали сена, а вход завесили
старой плащ-палаткой.
Мы осматриваем этот «вигвам» с тайной завистью
бывших мальчишек. Никто из нас не отказался бы в свое
время пожить так на берегу реки. Днем ловить рыбу,
купаться, а вечером сидеть у яркого костра, мечтать о
дальних странах и подвигах.
У ребят — целое рыбацкое хозяйство. Вдоль берега
стоят четыре донки с колокольчиками. К крыше шалаша
прислонены удилища, сделанные из прутьев ветлы, и
легкий бамбуковый спиннинг с красненькой катушкой. Около
шалаша дымит костер, над которым висит круглый коте*
лок. Димка ковыляет вокруг костра, прихрамывая на
левую ногу. Он вчера неудачно спрыгнул с песчаного
откоса, подвернул ногу в щиколотке. Димка гак курнос,
веснушчат и голубоглаз, как только могут быть мальчишки.
— Уха? — заглядывает Анатолий в котелок.
— Вчера щуку поймали вот такую,— Димка широко
разводит руки в стороны.
— Ну, брат, прибавляешь. Как же вы ее в котелок
поместили?
— А мы ее туда не клали, щука на кукане. Уху из
чехони варим, она вкусней.
— А идет чехонь?
— Идет... здорово идет. Вон там уже ловят.
Валерка показывает вниз по течению, где на пологом
песчаном берегу виднеется длинная цепочка людей. То
один, то другой из них резко взмахивает рукой
Раздаются глухие всплески падающих в тихую воду грузил.
Сделав заброс, рыболовы тотчас нагибаются и, медленно
перебирая леску обеими руками, вытягивают снасть, не дав
ей ни минуты постоять. В ярких лучах утреннего солнца
живым серебром трепыхаются узкие длинные рыбешки.
— Кто как, а я начинаю! — говорит Геннадий.—
Люди ловят, а мы зеваем. Только я с лодки стану ловить, на
глубине чехонь крупнее.
— С лодки хуже... она у берега больше водится, —
замечает Валерка.
— Ну да... Много ты знаешь... С лодки рыбачить
лучше.
Геннадий, захватив с собой вместо завтрака краюху
123

хлеба и несколько яблок, отплывает на лодке метров
двести от берега и встает на якорь. Мы с Анатолием
остаемся на берегу. Для всех нас такой способ ловли чехони был
знаком только понаслышке. Обычно чехонь попадалась
нам при ловле леща и язя донной удочкой с лодки.
Однако закидушки для чехони мы приготовили заранее,
следуя советам сведущих людей.
Анатолий живо растягивает на сырой песчаной полосе
возле самой воды метров пятьдесят лески 0,8 мм с
тяжелым ложкообразным грузилом на конце. В метре от
грузила привязан первый короткий, сантиметров в десять,
поводок с мелким крючком. Дальше на таком расстоянии
один от другого, чтобы крючки не цеплялись друг за
друга, еще четыре поводка. Для удобства заброса Анатолий
привязывает к грузилу короткую веревку, а к ней круглую
палочку-держалку. На каждый крючок насаживает по
два опарыша. Зажав держалку в правой руке, Анатолий
начинает раскачивать свинцовое грузило.
— Отойдите,— кричит он Димке и Валерке,
подошедшим посмотреть его снасть. Те отступают на несколько
шагов.— Давай на соревнование, Владимирович, кто
дальше закинет?
— Давай! — охотно соглашаюсь я, рассчитывая на
легкость своей снасти. Леска у меня потоньше — 0,6 мм,
да и крючков поменьше, всего три. Два грузила разом
взвиваются вверх. Впрочем, устремляется в небо одно
мое грузило. Оно почему-то оказывается у меня над
головой и, свистнув в воздухе, тяжело шлепается на песок
рядом с мальчишками. Грузило Анатолия, мелькнув
черной птичкой, взметает фонтанчик брызг далеко от
берега. Следом за грузилом из-под его ног летит в воду еще
какой-то предмет и сразу же исчезает.
— Учись бросать закидушки, пока я жив! —
самодовольно восклицает победитель, а затем, растерянно
оглянувшись, добавляет на тон ниже:— А где же моя леска?
— Дядя Толя, у вас из-под ног какая-то железяка
улетела,— говорит Валерка.
— Железяка... Эх ты, разиня... Надо было ловить ее.
То не железяка, а алюминиевая пластинка с намотанной
леской. Что же я наделал... выбросил в Волгу всю
закидушку!
Учитесь, мальчики, бросать закидушки,— замечаю
я. — У вас закидушек, наверное, много?
124

— Не... мы свои вчера тоже забросили, — улыбаясь
каждой своей веснушкой, ответил Димка,— забыли
привязать к палкам и воткнуть в берег.
— Это ты забыл,—возразил Валерка,— у меня
закидушку рыба какая-то большая утопила вместе с
палкой... только что была, потом смотрю — нет!
— Плохие вы все рыболовы! — Подобрав на берегу
обломок ивового удилища, я прочно втыкаю его в песок,
привязываю к нему конец лески и только после этого
делаю довольно удачный заброс. Грузило падает в воду в
тридцати метрах от берега. Как только оно ложится на
дно, я сразу же начинаю вытягивать закидушку,
медленно перебирая леску обеими руками и изредка подергивая,
чтобы придать более естественный характер движению
наживки по дну. Грузило идет тяжело. Вскоре чувствую
частые рывки, оповещающие о первом улове.
— Есть одна!.. Вторая!.. Третья! — едва успеваю я
регистрировать все новые толчки.— Ого, ребята, наверное,
на всех крючках по чехони сидит!
В самом деле, три длинные узкие рыбки бьются на
песке. Положив улов в ведерко, я снова насаживаю
опарышей.
— Вы на опарыша ловите, а мы вчера на шляпу
рыбачили.
— Как это на шляпу? — удивляюсь я.
— А вот на Димкепоролоновая шляпа Нарезали
маленьких, как опарыш, кусочков... хорошо берет.
— Правда, — подтверждает Димка. — Чехонь
думает, что это опарыш, и хватает.— Он снимает с головы
желтоватого цвета шляпу. Вот целый край отрезали.
— Давай мы попытаемся.— Отхватив от шляпы
кусочек поролона острым складным ножом, я нарезаю из него
несколько мелких, как опарыш, кусочков и
насаживаю на два крючка. — Посмотрим, на что лучше будет
брать.
Клюет одинаково. Чехонь в глубине, видимо, не
особенно разбирается, где опарыш, а где поролон. Каждый
заброс закидушки приносит две-три рыбки, хватающих
наживку при ее движении по дну, в чем мы убеждаемся,
оставив закидушку на несколько минут в воде. На
неподвижную наживку чехонь не обращает внимания,
попадается один окунек размером с палец. Но стоит мне снова
забросить закидушку и начать вытягивать ее, немедленно

следуют поклевки. Валерка бросается снимать рыбу с
крючков, а Анатолий смотрит на меня умоляющими
глазами.
— Дай бросить пару раз, а?
— Пожалуйста,— великодушно соглашаюсь я,—
только не так, как свою забрасывал.
Анатолий, охваченный азартом, с усердием
принимается ловить чехонь, бросая закидушку намного дальше
меня. Чехонь клюет беспрерывно. ,
Я подхожу к разожженному Димкой костру.
Мальчишка пристраивает около огня заостренные палочки с
насаженными на них только что пойманными рыбками.
Присев у костра, я вполголоса напеваю привязавшуюся
со вчерашнего вечера песенку:
— Здравствуй, милая картошка,
Пионеров идеал.
Тот не знает наслажденья,
Кто картошки не едал.
— Знакомая песня? — спрашиваю я у Димки.—
В пионерском лагере вы, наверное, пели ее?
— Нет, первый раз слышу.
— Не может быть! Что же тогда петь у костра, когда
напечешь вкусной, ароматной картошки?
— У нас в лагере прошлый год картошку давали
мятую... пюре называлась, а костер был электрический...
лампочки горели под нарисованными дровами. Испечешь
там картошки!
Сразу стало ясно, почему мальчишки вместо
пионерского лагеря оказались на волжском берегу.
— Тише, тише! — раздается с берега крик
Анатолия. — Судак...
Даже от костра хорошо видно, как натянутая леска
резко идет в сторону против течения. Видимо, щука или
судак, а может быть и другая хищная рыба, схватили
попавшуюся на пути чехонь. Анатолий, перехватив у
испуганного Валерки леску, пытается вывести хищницу, да не
тут-то было. Рывок-другой, леска ослабевает, идет
свободно. На двух крючках болтаются чехони, а самого
дальнего поводка совсем нет. Крупная рыба легко оборвала
тонкую леску. Анатолий сокрушается:
— Какого судака упустили, а...
126

— Почему судака?.. Может, щуку,— замечает Йалер-
ка, — нам вчера щука попалась.
— Это вам по блату... Щука давно здесь, вблизи
плотины, перевелась. Судак не дает ей расплодиться, всю
молодь поедает.
Анатолий прав. От самой плотины Волжской ГЭС
до Куйбышева щука — редкая рыба, а судак, раньше
почти исчезнувший, вновь появляется. Но он более
осторожен и привередлив, чем прожорливая щука. Судаку
подавай не блесну, а живую рыбку. На живую он берет
куда чаще.
Пока мы обсуждаем «неэтичный» поступок судака,
оторвавшего поводок вместе с крючком, к берегу
подъезжает на лодке Геннадий. Заглянув в наполненное ровной
чехонью ведро, он напускается на нас с упреками за то,
что мы сами ловим, а ему не крикнем, чтобы он
подплывал к берегу. С лодки чехонь ловится плохо.
— Сам виноват, — говорю я.— Тебя же
предупреждали.
Нещадно жарит солнце. Кажется, в такую жару
никакая уважающая себя рыба не должна брать. Десятка
полтора рыбацких лодок начинают разъезжаться.
Остается одна узкая плоскодонка. Рыболова на ней не видать.
Он спит на дне лодки в ожидании вечернего клева.
У чехони совсем другие повадки, чем у леща, язя,
густеры, подуста, плотвы. В обычное для других рыб
время клева чехонь почти не берет, но зато усиленно
питается днем. В тихую, безветренную погоду, когда поверхность
реки напоминает зеркало, на Волге у Жигулей нет ни
одной другой рыбы, которая брала бы весь день до
заката солнца. Клев чехони усиливается, когда дует мягкий
южный ветер и гонит волну. Накатывающиеся на низкий
песчаный берег волны смывают мусор, а вместе с ним
насекомых: червяков, личинок. В это время стаи чехони
подходят ближе к берегу. Однако, как только солнце
скрывается за Жигулевские горы, клев сразу же прекращается.
Снова ночь опускается над притихшей Волгой. Вокруг,
куда ни глянь, загораются огни, огни...
Где-то вдали гудит пароход. Плещут неведомо откуда
набежавшие волны, и над нами глубокое темное небо,
усыпанное такими яркими звездами, каких вовек не
увидишь в городе.
г. Куйбышев
127

К. Фарутин
ЗА РЫБАЦКИМ СЧАСТЬЕМ
«...Метеор» мчится вверх по Волге. Несколько
минут на шлюзование в районе Городца — и раскинется
широкое, неоглядное Горьковское море.
СкЬро я буду там, куда меня позвала телеграмма,
похожая на военное донесение. В ней два слова:
«Приезжаете, началось». Для меня это долгожданное известие, как
для жаворонка весна. Ему —скорей в голубизну
весеннего неба да за песню, а мне — на рыбалку.
Вот и моя пристань. «Метеор» в том городишке, в
который я направляюсь, не останавливается, а потому
придется пересесть на автобус.
В толпе встречающих стоял Павел Михайлович. Это
его телеграмма заставила меня мчаться на «Метеоре» за
рыбацким счастьем в благословенные уголки Горьковско-
го моря.
Через час автобус доковылял до города Наволоки. Не
завидую шоферам этого маршрута. Попробуйте вести
современный автобус со " скоростью от 5 до 15 километров
в час. Скорее нельзя. Такова дорога. Крепкая, булыжная,
но ухабистая. Прибавь скорость — изувечишь й
пассажиров, и автобус.
«Городок не велик и не мал» —поется в песне. И
кажется, что песня сложена про этот город. Он
занял-склоны нескольких оврагов на правом берегу Горьковского
водохранилища. По дну оврагов весело бегут ручьи с
холодной ключевой водой. Идешь по улице, а тут вода
журчит, падает из деревянного лотка — хочешь пей
ладошками, хочешь подставляй ведро.
Автобус развернулся на маленькой неуютной площади
и остановился. Мы перешли выщербленную булыжную
мостовую, мост, и вот он уютный, чистый, прилепившийся
к высокой круче домик Павла Михайловича.
Татьяна Александровна заботливо хлопотала вокруг
стола. Беседа за гостеприимным столом закончилась
поздно вечером. Утром на рыбалку!
Быстрые, когда-то порожистые реки, как бы радуясь
встрече с великой рекой, впадали в Волгу. В их устьях
было много рыбы. Бойкие голавли, не менее проворные
128

ельцы резвились в чистых водах, а про пескарей, окуней
и говорить нечего.
После образования Горьковского водохранилища
устья рек превратились в широкие заливы. Веселая,
журчащая на перекатах вода ушла выше. Голавль, елец,
пескарь— любители чистой проточной водьь—перебрались
вверх, а в затопленных устьях остались язь, плотва и,
конечно, окунь. А щука? Щуки было много в первые годы
затопления. Любители-рыболовы успешно ловили тогда
зубастых хищниц кружками, жерлицами, спиннингом,
^ейчас щука вывелась. Одни объясняют это какой-то
болезнью рыбы, другие — тем, что весной во время
нереста десятки и даже сотни браконьеров били из ружей
щук-икрянок на мелководье. Объяснить исчезновение
щуки трудно, но скорее всего повинно браконьерство.
Печальная история. Сейчас в районе Горьковского
водохранилища от Кинешмы до Плёса щука стала редким
трофеем рыболова.
— Быть может, махнем за ельцами на речку Кисти-
гу? — предложил Павел Михайлович за вечерним чаем.
Там и окунь клюет, и пескарь, а ежели умеючи, то и го-
лавлика обхитрим. Согласны?
— С удовольствием. «Побуду в детстве», — подумал
я, вспомнив в эти минуты свои ребяческие годы, когда с
успехом удил на уху пескарей и уклеек.
Быстрый катер «Москвич» доставил нас на левый
берег Волги недалеко от устья речки Кистиги. Час
ходьбы — и мы на Кистиге, лесной, быстрой, порожистой
речке. Приветливо журчала вода.
Выше переката — ровный речной плес, окаймленный
по берегам деревьями и кустарником. Раздвинув ветви,
я всмотрелся в неглубокую воду и замер от
неожиданности. Несколько крупных рыбин, видимо испугавшись моих
шагов, медленно плыли к противоположному берегу.
Голавли!
Как мы ни старались с Павлом Михайловичем
привлечь осторожную рыбу поближе к себе и соблазнить ее
насадкой, ничего не получилось. Голавли спокойно
уходили от наших удочек, и игра с ними — кто кого
перехитрит— окончилась вничью.
Ну, а ельцы и пескари потешили нашу рыбацкую
страсть. Ельцы были на редкость крупные и хорошо
брали на червя. Окуни тоже попадались, но небольшие.
5-1489
129

Дни, проведенные в городе на берегу Горьковского
моря, доставили много приятных переживаний. Из-за
недостатка времени мы не совершили поход за жерехом.
— Там, в районе Плёса и дальше к Костроме, —
сказал Павел Михайлович, — вовсю хозяйничают жерехи.
Съездить бы, а?
— Обязательно, — обещал я. — В следующий приезд
попытаем рыбацкое счастье в ловле жереха. А почему
бы и нет?
г, Кстово, Горьковская обл,
ЗДЕСЬ
СТОИТ
ПОБЫВАТЬ
Приазовье. Километрах в сорока от города Жданова
на берегу Азовского моря привольно раскинулись
поселки курортного типа — Юрьевка, Ялта, Урзуф и другие.
Здесь замечательный пляж с чистой малосоленой водой.
Побережье защищено от моря Белосарайской косой,
поэтому даже в сильные штормы волн больших здесь не
бывает.
Очень многие приезжают сюда семьями на весь отпуск,
ставят палатки в сосновом бору на берегу моря. В Ялте
недалеко от пляжа есть столовая, продовольственные
магазины. За питьевой водой далеко ходить не надо: стоит
только копнуть песок на полметра в любом месте, и
колодец готов.
Но мало кто знает, что места эти хороши не только
для отдыха, но и для спортивной ловли рыбы. Ранней
весной, как только угонит в море лед, начинается ловля
бычков и продолжается с неизменным успехом до поздней
осени. Снасть — обычная закидушка. Насадка —
навозный червяк или кусочки бычка. Если есть лодка, даже
надувная, то лучше проехать «на камни», то есть в места
с каменистым дном. Там бычок значительно крупнее.
С лодки ловят в отвес одной удочкой с двумя крючками и
грузилом весом 30—40 г.
Интересна и ловля тарани. Она здесь крупная —
от 100 до 500 г. Ловят ее поплавочной удочкой,
прикармливают подсолнечным жмыхом и сухарями. Насадка —
130

червяк или опарыш.. Удят тарань с середины мая до
конца сентября.
В середине августа к побережью подходит шемая,
поместному— селява. Ее ловят с лодки поплавочной
удочкой или спиннингом, оснащенным как закидушка, и в
проводку. Рыба эта осторожнее тарани, и ловить ее
значительно интереснее.
А. Петров
г. Жданов, Донецкая обл*
Кзыл-Ординские каналы. Летом 1966 г. мне довелось
побывать в Казахстане, городе Кзыл-Орда, много
поездить по области. Естественно, захотелось узнать, какая
рыба водится в местных водоемах, как и на что ее ловить.
Оказалось, что здешние жители почти совсем не
занимаются рыбной ловлей, и посоветоваться было не с кем. Для
начала решил попробовать ловить на хлеб и тесто. Успех
превзошел ожидания. На хлеб и тесто хорошо брали
довольно крупные сазаны, а на кусочки сырого мяса — усач
и сомята, которых тут оказалось великое множество.
Мой совет рыболовам, желающим провести отпуск
в местности, богатой рыбой, — поезжайте в Кзыл-Орду.
Стоит отъехать 3—4 км от города по Сыр-Дарье или по
любому каналу, и вы получите огромное удовольствие от
интересной и добычливой ловли.
Любой поезд на Ташкент, Фрунзе, Ашхабад, Алма-Ату
довезет вас из Москвы до Кзыл-Орды за двое суток.
Поезжайте, не пожалеете!
В. Плюснин
г. Петрозаводск
Цна. Эта сравнительно небольшая река протекает по
Тамбовской области и впадает в реку Мокшу, приток Оки.
На большом протяжении берега Цны покрыты лесом.
Лучшими местами для ловли считаются Трегуляево,
Горелое, Воронцовка, Отъяссы. Ловятся здесь лещ, карась,
щука, окунь, плотва, язь; реже — жерех, сазан, голавль,
сом и судак.
Доехать несложно. В любом из указанных сел можно
снять комнату, получить лодку Места исключительно
красивые. Здесь можно хорошо отдохнуть.
С. Паченский
г. Тамбов
5*

Река Катушка. Эта небольшая речка, впадающая
в Волгу, протекает в Стрелецком районе Астраханской
области. Славится она обилием воблы. Кто хочет
половить эту рыбу, пусть приезжает на Катушку в конце
апреля— начале мая. Ехать надо до Астрахани, затем на
автобусе № 8 до села Стрелецкое, а там — спросить, как
пройти на Катушку. Хорошо захватить с собой резиновую
надувную лодку.
В селе есть продовольственный магазин и универмаг.
На берегах реки достаточно топлива для костра. Одним
словом, условия вполне нормальные для любителя
рыбалки. Надо только учесть, что летом здесь рыба
совершенно не клюет. Поэтому приезжать следует только
весной.
г. Астрахань
В. Хотенко

fi. Козлов
В КРАЮ ГОЛУБЫХ ОЗЕР
Видавший виды «Москвич-407» загружен до
предела. Надувная лодка, надувные матрацы, палатка,
маски, ласты, ружья, гидрокостюмы и другое не менее
нужное снаряжение. Когда мы втроем втиснулись в
машину я, честно говоря, стал опасаться за целостность
рессор. Но до Ленинграда добрались благополучно,
откуда направились на Карельский перешеек, где всюду озера
и реки с чистой водой, богатые рыбой.
Мы выбрали дорогу вдоль западного берега
Ладожского озера —на Приозерск и Сортавалу.
Дорога сразу покорила нас своей красотой. Она то
вилась между лесистыми холмами, то вырывалась в
долину, то вдруг начинала ползти вверх так круто, что мотор
нашего «Москвича» натужно завывал и с трудом тянул
машину вверх, вверх... Но вот перевал — и перед нами
тысячи озер, да каких озер. Мы не знали к какому
кинуться. Чуть не у каждого останавливали машину и
стремглав бежали к воде. Удержаться от соблазна понырять
не было сил, В одних вода очень холодная, в других не
очень, но почти везде прозрачная. Ныряли уже в шестое
озеро, а добыча — всего две небольших красноперки.
В чем дело? Неужели нам грозит разочарование? Не
может быть! Ведь сколько рыболовы рассказывали о
Карельских озерах!
За обедом, приготовленным из предусмотрительно
взятых с собой консервов, единодушно решили не
метаться от озера к озеру, а обосноваться на одном из них,
разведать рельеф дна, понаблюдать. Только тогда можно
рассчитывать на успех.
Для начала выбрали озеро Отрадное, очень
живописное, с несколькими островками, уютными заливчиками
и бухтами.
Долго петляли по лесистым берегам, то удаляясь, то
приближаясь к озеру, и наконец после двух часов
изнурительной езды нашли отличное место для лагеря.
134

Солнце клонилось к закату, мы устали и решили
немного отдохнуть — просто поудить рыбу.
Вдоль берега стеной тянулись заросли камыша и
тростника, но поблизости нашлись две прогалины, куда мы и
забросили удочки, наживленные навозным червем.
Просидели час — клева не было. Оставив Женю возле удочек,
мы с Димой пошли готовить ужин. За хлопотами не
заметили, когда солнце скрылось за лесом. И вдруг крик:
«Подсачек, скорее подсачек!». Лихорадочно разбросав
вещи в поисках подсачека, я стрелой понесся к Жене. Он
вываживал какую-то рыбину. Лещ, да еще какой!
Забыли все —и устройство лагеря, и ужин.
Вооружившись удочками, мы следили за поплавками. Рыба
словно ждала нас. Поклевки следовали одна за другой,
но брал в основном подлещик весом не более 500
граммов. Через некоторое время клев также резко
прекратился, как начался. Первый лещ так и остался единственной
крупной рыбой, пойманной в тот день. Но зато узнали,
что крупная рыба в озере была, и мы должны ее найти.
На следующий день, когда солнце стояло уже
довольно высоко, вышли на подводную разведку.
Первое погружение в незнакомый водоем всегда
волнует. Встреча с неизведанным всему придает некоторую
таинственность. Настроение приподнятое, наверно такое
же, только в более сильной степени, будет у людей,
высаживающихся на другие планеты. Видимость под водой
была хорошая, не меньше 3—4 метров, но вода холодная,
как в большинстве озер Карелии. Вначале я медленно
плыл вдоль камышей, внимательно разглядывая все
вокруг.
Попадалась плотва, но пока не того размера, чтобы
заинтересовать подводного охотника. Глубина около
камышей 2—2,5 метра. Я внимательно разглядывал, что
делалось там. Неподалеку между стеблями сновали
окуни и красноперки. Стрелять сквозь камыши бесполезно.
Поднялся наверх и снова поплыл вдоль камышей. Вдруг
заметил щуку, стоящую вполводы. Я не двигался,
неподвижна была и щука. Перед ее мордой мелькали
плотвицы, однако она на них не обращала внимания. Сыта ли
была или видела меня и насторожилась? Медленно
направил ружье на щуку, но не успел спустить курок, как
она исчезла. Жаль!
Отплыл от камышей. Глубина постепенно увеличива-
135

лась. Уже с трудом просматривалось дно. Приходилось
все время нырять и проходить под водой значительное
расстояние. Виднелись большие разбросанные по дну
камни. Между двумя камнями заметил хвост сома или
налима. Быстро спустился. Решил стрелять параллельно
дну. Ружье подвел сравнительно близко к рыбе. Выстрелил
и стал обладателем налима около килограмма весом. Для
первого раза неплохо. Стало холодно. Отправился назад,
не заряжая ружья, и вскоре горько пожалел об этом.
У самого берега, возле камышей, величественно
проплыли два великолепных леща, не меньше вчерашнего
красавца. Огорченный вышел из воды. Дима уже сидел на
берегу, а Жени еще не было.
Возле Димы на траве рядком лежали три судака.
— Вот это да! Где подстрелил?
— Понимаешь, нашел в заливе яму метров шесть
глубиной. В яме бревна и много коряжника. Всех трех
судаков там и взял. Замерз только.
Женя вернулся с пустым куканом.
— Где же рыба?
— Да ну их к шуту! — выругался неудачник. Целый
час гонялся за крупными окунями и все без толку.
Близко не подпускали. Стрелял издали, но мимо. И вот что
интересно, после выстрела, пока я перезаряжал ружье,
окуни обязательно делали один-два круга вокруг меня,
да так близко, что рукой можно дотянуться. Как только
заряжу ружье, они снова на безопасном расстоянии.
Однако все время в пределах видимости. И даже когда я
плыл назад, они провожали меня до самого берега, черти
полосатые.
Мы быстро утешили Женю, показав нашу добычу,—
на уху хватит.
Вечером мы снова сидели с удочками, и опять клевали
некрупные лещи, которых засаливали и вялили. На
четвертый день поднялся ветер, появились крутые волны,
вода стала мутной. Мы покинули озеро Отрадное и
направились к Приозерску.
По-прежнему встречалось много небольших озер, но
наша цель — лесное озеро Воробьево, что километрах в
30 от Приозерска. После путаных объяснений местных
жителей мы долго колесили по колдобинам лесных дорог
в поисках этого озера. Наконец, по рельефу местности мы
решили, что озеро должно быть слева за холмом. Оставив
136

машину, поднялись на холм — и озеро у наших ног.
Точнее, не озеро, а цепочка озер, соединенных проливами и
горловинами, а еще вернее, одно озеро, разделенное
полуостровами и островами на отдельные части. Выбрав место
для машины, разбили лагерь, устроились на ночлег. Утром
пошли на разведку. Вода теплее, чем в озере Отрадном.
Спускались под воду по очереди, чтобы получить более
полное представление. Заливов и тихих заводей было
даже больше, чем в Отрадном. Правда, все заливы
мелководные, с ровным песчаным дном. К середине озера
глубина достигала 12 метров. Зеленовато-голубая вода очень
прозрачна. В редких местах не просматривалось дно
озера (до 4—5 метров глубины — песчано-галечное, на
большей глубине — заиленное). Подводная
растительность в основном только в заливах и в центре озера.
Сколько мы ни плавали, никакой рыбы, кроме мелкого
окуня, не встречали. Стрелять в него не было смысла.
К тому же, как рассказали встретившиеся нам туристы,
окунь брал на любую наживку, даже на окуневое филе.
Мы пробыли на озере три дня. Ежедневно
погружались с надеждой повстречать рыбу, достойную внимания
подводного охотника, но напрасно. Встречались лишь
окуни, одни только окуни.
В последний день я дошел по берегу до бухточки,
исследованной нами вдоль и поперек. Там, в воде, было
дерево, крона которого уходила на глубину 3 метров, а
комель лежал почти на берегу. Сев на ствол, я натянул
ласты, ополоснул маску и, приготовив ружье, поплыл
вдоль ствола. Сколько я ни смотрел сквозь ветки — ни
одной приличной рыбки. Я периодически заглядывал под
ствол, зная, что рыба любит стоять под такими навесами.
Вдруг я увидел шевелящиеся листья кувшинки. Но
кувшинок-то в озере не было! Что же это? Снова заглянул
под ствол и от удивления чуть не захлебнулся: это — бок
огромнейшей щуки, а то, что я принял за листья
кувшинки,— грудные плавники. Стрелять неудобно. Я с одной
стороны дерева — щука с другой. Нырять нельзя —
глубина всего полметра. Что же делать? Согнув до предела
кисть руки, подвел ружье под дерево и нажал на спуск.
Но щуки и след простыл. Зря я поспешил, надо было
стрелять из более удобного положения. Обиднее всего,
что по такой крупной мишени промазать непростительно
даже новичку, а я считал себя опытным охотником.
1В7

На обратном пути мы остановились на часок
поплавать в лесном таинственном озерке с коричневой водой.
Вода оказалась прозрачной, а коричневый цвет
придавало ей дно. Озеро напоминало собой воронку — его
глубина резко увеличивалась к центру. Все озеро в
поперечнике не более 100 метров. На глубине рыбы почти не было.
Зато под плавучими берегами стояло столько окуней, к
тому же крупных и совершенно непугливых, что глаза
разбегались. Мы выбирали самых крупных и стреляли
без промаха. Даже бьющийся на гарпуне окунь не очень
пугал своих сородичей. Они отходили на 2—3 метра и
вскоре снова собирались на том же месте. За час мы
втроем добыли десятка три отборных окуней, которыми
поделились с встретившимися туристами. Конечно, нам
были приятны их «охи» и «ахи». Мы не делали секрета из
нашего открытия и рассказали про озерко. Правда, у
туристов не было снаряжения для подводной охоты, но,
может быть, им удастся наловить таких же окуней
удочкой.
До конца отпуска мы побывали еще на
Комсомольском, Красном, Мичуринском и нескольких безымянных
озерах. Прозрачность воды в них различная. В одних —
всего 1,5—2 метра (например, в Красном); в других —
10—12 метров (в Голубых озерах и Воробьином).
Охотиться можно везде, однако охота без предварительной
разведки может быть успешной только случайно, как
было у нас на лесном озерке с окунями.
Большие возможности на водоемах Карельского
перешейка для подводного фотографирования. Сколько
таинственного, удивительного и прекрасного скрывается под
водой!
О. Б. Мокиевский
НА БЕРЕГАХ ХОНСЮ
О выпавшей на мою долю интересной поездке
в Японию рассказать на нескольких страницах почти
невозможно. Об участии в Тихоокеанском научном
конгрессе в Токио и передвигавшемся по южным берегам Хон-
138

сю симпозиуме «Морские парки», о знакомстве с этими
парками — подводными заповедниками, создаваемыми в
15 префектурах Японии, о посещении жемчужных
плантаций и дельфиньего цирка, морских экскурсиях в залив
Сагами и во внутреннее Японское море — обо всем этом
можно рассказывать бесконечно. Здесь же я хочу
поделиться лишь некоторыми впечатлениями о поездке по
Японии — этой удивительной морской стране.
И действительно, в ней нет ни одной точки, которая
была бы удалена от моря дальше чем на 150 километров.
Вряд ли можно найти другую страну, в жизни которой
море играло бы столь большую роль. В перенаселенной
Японии лишь одна пятая часть территории пригодна для
земледелия, четыре пятых занимают горы и тщательно
культивируемые леса, предохраняющие почву от эрозии.
Не удивительно поэтому, что рыба и другие морские
продукты занимают в рационе японцев второе место, вслед
за традиционным для всей Юго-Восточной Азии рисом.
На каждых четверых работающих японцев приходится
один рыбак или моряк, а по добыче из моря пищевых
продуктов Япония прочно занимает первое место в мире.
Видный японский специалист по рыбному хозяйству
Накаи говорит, что если американцы потребляют девять
фунтов мяса на один фунт рыбы, то у японцев пропорция
обратная. В Японии обитает более 400 видов
промысловых рыб, не считая многочисленных так называемых
нерыбных организмов: моллюсков, брюхоногих,
двустворчатых, головоногих (осьминоги, кальмары и
каракатицы), ракообразных (креветки и крабы), иглокожих
(морские ежи и голотурии) и водорослей. Однако основу
промысла (70—75% вылова) составляют всего 14 видов рыб,
из беспозвоночных животных — кальмары, устрицы,
моллюск галиотис (морское ухо), а из водорослей —
искусственно разводимые морская капуста и порфира,
дающая в год несколько урожаев.
Но море здесь не только кормилец. Оно часто
оборачивается коварным и жестоким врагом. Ведь Япония —
страна тайфунов и наводнений. Нередко посещают ее и
зловещие моретрясения — цунами.
Все это объясняет то особое внимание, которое
уделяется в Японии мореводческим наукам. На
Тихоокеанском конгрессе проблемы рыбного хозяйства, морской
биологии и океанографии заняли господствующее по-
139

ложение. Только по морской биологии было прочитано
более ста докладов.
Сердечный и непринужденный прием устроили для
нас японские биологи в парке Кораку-эн, сочетающем в
себе традиционные элементы «сада деревьев», «сада
цветов», «сада камней», «сада мхов» и «сада воды»
(правда, в то жаркое лето пересох знаменитый водопад
парка).
Ужин состоял преимущественно из даров моря. Нас
угощали «суши» — блюдом из сырой рыбы, сдобренной
пряными приправами, жареными в кипящем соевом
масле и покрытыми тонким слоем теста; крупными,
похожими на лангустов, креветками, так называемой «темпу-
рой». Фарш из мяса моллюсков тоже был запечен в
крупных конических раковинах трохусов. Все это
дополнялось кушаньями из водорослей, подаваемых в самых
различных видах и сочетаниях.
На прощание всем нам вручили объемистые пакеты с
полуфабрикатами блюд из водорослей «нори»
(порфира) и «комбу» (ламинарии), а также подробнейшую
инструкцию по их приготовлению.
Заботливые организаторы конгресса предусмотрели
ряд экскурсий как в самом Токио, так и в его
окрестностях.
Трехэтажный аквариум в парке Уэно (в этом парке
сконцентрированы сокровищницы научных и
художественных музеев Японии) представляет собой своего
рода климатрон, где при температуре +16° содержатся
холодолюбивые рыбы, такие, как наши лососевые (кета,
чавыча, мазу), треска, сельдь, некоторые виды камбалы,
а также глубоководные рыбы, привыкшие к постоянной,
относительно низкой, температуре; в воде же, нагретой
до +26°, по-видимому, хорошо чувствуют себя
подвижные обитатели коралловых видов: яркие рыбы-бабочки —
щетинозубы, пестрые рыбы-клоуны — амфиприоны,
изысканные хромисы, помацентрусы и другие рыбы-барышни,
нежные, выглядевшие рахитичными алектисы и
массивные с «крашеными» губами балисты-спинороги. В
большом аквариуме плещется стая некрупных акул триакис,
в другом — скалят злые морды мурены различных
расцветок. Неплохо представлены и морские
беспозвоночные— моллюски, ракообразные, иглокожие, среди них
небольшой осьминог. В одной из комнат создан периоди-
140

чески осушаемый уголок фауны приливо-отливной
полосы — литорали.
Хорош и пресноводный отдел. Его гордость — две
бревноподобные двухметровой длины южноамериканские
арапаимы, выращенные здесь из десятисантиметровых
рыбок. Рядом стайка упитанных пираний — грозы
Амазонки и ее притоков, — могущих превратить за
несколько минут попавшего в воду человека или лошадь в голый
скелет. Здесь же и продукты тысячелетнего
культивирования— окрашенные карпы и разнообразные золотые
рыбки.
Неподалеку от Токио, на окруженном лесом холме
Тама, расположен другой аквариум, вернее, целый
водный зрелищный комплекс: морской аквариум и «морской
дворец Риугудзо» — своеобразный подводный театр, где
на сцене — аквариуме глубиной 11 метров — подводные
балерины разыгрывают красочные феерии.
В морском аквариуме много ярких и выразительных
живых экспонатов: среди кокосовых пальм ползают
внушительный кургузый «пальмовый вор» и сухопутные
раки-отшельники. В находящемся рядом водоеме
располагаются литоральные крабы, морские звезды, моллюски,
актинии. В соседнем большом аквариуме — прибрежные
акулы, скаты, гигантские рыбы — груперы, огромные
морские черепахи и самый крупный в мире (да и вообще
самый крупный из членистоногих) королевский краб с
колючим панцирем и неправдоподобно длинными ногами.
Обычно он обитает на значительной глубине, и притом
только на тихоокеанском побережье Южной Японии, в
неволе же он может существовать лишь при температуре
+13—15° С и только в проточной воде.
Показали нам и «дельфиний цирк», расположенный в
древнем городе Камакура. Я не буду останавливаться
на его программе, а лишь отмечу, что, поскольку
спектакли даются только летом, администрация цирка
считает рациональным осенью выпускать дельфинов на волю с
тем, чтобы весной наловить и выдрессировать новых,—
вещь немыслимая для любых других представлений с
животными. Очень непродолжительное обучение
дельфинов распадается на две фазы — сначала приручают и
дрессируют вожаков, которые затем помогают
дрессировщику в работе с остальным стадом.
Побывали мы как-то на Центральном рыбном рынке
141

в Токио. Мы немного опоздали к разгрузке рыболовецких
судов и попали на рынок, когда рыбу уже распродавали
в розницу на нескольких очень колоритных, как и вся
обстановка рынка, аукционах. Мы как биологи были
даже несколько разочарованы тем, что в отличие от других
рыбных базаров совершенно не видели, здесь так
называемого прилова и разнорыбицы — весь товар был
тщательно рассортирован не только по видам, но и по
размерам. Мелкую рыбу, видимо, сразу же сдают на тук и
кормовую муку, а крупную разделывают еще на борту.
Тем не менее мы все же увидели груды акул, лобастых
корифен. Бесконечными рядами возвышались
массивные обтекаемые тела тунцов. Я не очень
разбираюсь в их систематике, но названия этих
многокилограммовых живых торпед так выразительны, что я довольно
свободно мог отличить длинноперого тунца от
желтоперого, полосатого от большеглазого. Интересен способ
лова тунцов. Наряду с добычей на длинные ярусы их
промышляют и удочкой. Каждый крючок, вернее крюк,
прикрепляют одновременно к двум удилищам. Вытащить из
воды тунца, даже не самого крупного, под силу только
двум здоровым рыбакам.
На причалах бесконечными рядами лежали меч-рыбы
с уже обрубленными мечами. На прилавках копошились
еще живые осьминоги, окрашенные от возбуждения в
самые различные цвета — от карминового до пунцового.
В больших корзинах лежали подобранные строго по
длине, и толщине сарганы, стройные сайры, упитанные
кефали и молочные рыбы. В другом месте мы увидели
дальневосточных лососей и камчатских крабов (среди
последних большинство мне показалось недомерками). Из
более мелких крабов преобладали волосатые пятиугольные
тельмессусы, переложенные свежими листьями.
Поразило нас обилие больших и удивительно вкусных креветок-
пенеид. Ракообразных других видов что-то не было
видно, зато во всем разнообразии были представлены
двустворчатые и брюхоногие моллюски. Большинство
водорослей продавалось в уже обработанном виде. Из свежих
я углядел только близкую к нашей морской капусте ун-
дарию. И всюду — вода и лед, лед и вода. И никакого
запаха рыбы! Говорят, к полудню торговлю прекращают,
все, что не куплено придирчивыми хозяйками и ресторац-
ными агентами, оптом продают на тук.
142

Японские морские биологи организовали для нас
однодневную экскурсию на литораль острова Эпосима,
расположенного против входа в залив Сагами, почти у
самого берега, и соединенного с ним мостом. По каменной
лестнице мы спустились на прибрежные скалы.
В верхней части уже раскаленной солнцем скалистой
платформы из-под ног стаями разбегались похожие на
тараканов равноногие рачки лигии. Немного ниже по
берегу возвышались светлыми холмиками крупные морские
желуди тетраклиты, еще чуть дальше — брюхоногие
моллюски литторины и плотно присосавшиеся к скалам
морские блюдечки, плоские конические раковины
которых похожи на плетеные шляпы земледельцев
Юго-Восточной Азии. В расселинах между скалами укрываются
плотно прирастающие к ним аппетитные морские уточки-
мителлы. Водоросли появляются лишь в нижней
половине литорали, на крутых берегах проток.
К экскурсии для сбора необходимого ученым
материала специально приставлены аквалангисты.
Вооружившись аквалангом одного из них, я осторожно
спустился по крутому склону на дно. Во многих местах
каменистое дно было покрыто толстыми корками губок,
попадались морские ежи, офиуры со змеевидными
извивающимися лучами, крупные раковины брюхоногих
моллюсков. Промелькнула похожая на терпуга рыба.
По окончании конгресса — симпозиум «Морские
парки», но не стационарный, а путешествующий.
В Японии развитию подводных парков придается
очень большое значение. Поэтому посвященный им
симпозиум пользовался исключительным вниманием местных
властей и научной общественности. Путь симпозиума
пролегал по юго-восточному и южному побережьям
острова Хонсю (Нагойя, Инуяма — на берегах реки Кисо).
Возили нас и в морские парки на островах Тоши и
Шино, которые делегаты симпозиума осматривали на
лодках со стеклянным дном. Тем же, кому этого было
недостаточно, удалось поплавать над заповедным дном
в маске, а при удаче — и с аквалангом.
Здесь подводные пейзажи немного отличались от тех,
что нам раньше привелось видеть на Эносиме. Но
позднее в морском парке Ширахамы с его коралловыми
рифами мы почувствовали себя словно в тропиках. Правда,
рифы, такие, как ветвистые кораллы-акропоры, выгля-
143

дят довольно чахло (здесь проходит северная граница их
распространения, и, кроме того, до недавнего времени их
повреждали рыбаки сетями и добытчики сувениров).
Зато это окупается обилием ярких и красочных, похожих на
расписные блюда, рыб-бабочек или щетинозубов, иссиня-
голубых хромисов, как бы облаченных в вызывающе
пестрый клоунский наряд амфиприонов, красных
большеглазых рыб-белок.
Познакомили нас и с индустрией культивированного
жемчуга, которым славится залив Исэ. Почти вся его
акватория покрыта плотами с подвешенными к ним
садками с жемчужницами. Зимой, когда температура воды в
заливе падает до +8°С — предела выживания
жемчужниц, эти бесчисленные флотилии плотов временно
отбуксировывают в открытое море. На мемориальном острове-
музее Микимото нам показали все этапы этого
интересного процесса, начиная от добычи ныряльщицами-ама
маточного материала и кончая сортировкой готового
жемчуга. Под мантию достигшего трехлетнего возраста
моллюска вводят шарик, как правило, изготовленный из
толстостенной раковины пресноводной двустворки,
обитающей в Миссисипи. Главный секрет в том, что этот
шарик следует завернуть в кусочек мантии от другой
жемчужницы, иначе он не приживается.
Прооперированную раковину помещают в подвешенный к плоту садок
и через три года из нее извлекают «созревшую»
жемчужину, иногда две, редко три.
Кроме плотов с жемчужницами все мелководья
заливов были покрыты шестами и щитами-циновками для
выращивания устриц и водорослей.
В аквариуме Сето, где благодаря тому, что система
замкнутой циркуляции дополнена водозабором
непосредственно с Кораллового рифа, успешно выживают такие
прихотливые беспозвоночные, как мягкие кораллы-аль-
циоцарии, рифообразующие мадрепоровые кораллы и
кораллы роговые — горгонарии. Посещение этого
замечательного аквариума, где содержится 540 видов
животных, из которых половину составляют рыбы, было
заключительным аккордом этой интересной и поучительной
поездки.

В. Шипков
ПОЕДИНОК ПОД ВОДОЮ
Это произошло в начале лета в водах озера
Большой Кисегач. Наша секция подводных охотников
Челябинского индустриально-педагогического техникума,
образованная прошлой зимой, теплым субботним
вечером направилась в горноозерный край Чебаркульского
района. Красота природы, зеркальная гладь и
прозрачная вода уральских озер-жемчужин привлекают
внимание туристов и любителей пДдводного спорта. Лагерь мы
разбили на нашем традиционном месте, названном
«бездной» за неровное дно и большую глубину (более
10 м).
Наутро я решил попытать счастья в Долгой курье
(накануне товарищ видел там линя). Подплывая к
месту, я заметил на озере лодку. Меня опередили два таких
же, как и я, подводных охотника. Настроение упало,
так как я решил, что у берега они уже охотились. Тем
не менее надел ласты, маску, приготовил ружье. Толчок
ногами от лодки — и я в воде. Мягкая дымка заволокла
все вокруг. Как призрачно и таинственно и в то же время
светло и радостно под водой! Вот хороводится в
прибрежном прошлогоднем тростнике стайка маленьких че-
бачков, а по дну величественно вышагивает рак. Сколько
же здесь щучек-стрелок! Сливаясь с окружающей
средой, маленькие хищницы настойчиво поджидают свои
жертвы. Не встретив ни одного линя, я решил срезать
угол залива, чтобы скорее добраться до
противоположного берега и настрелять хотя бы окуней. Я не плыл, а
летел, словно птица, над безбрежной пустыней. И вдруг
заметил на дне бревно! На чистом дне оно выглядело
слишком подозрительно. И тут же я понял, что это та
самая щука, за которой я безуспешно охотился все лето
в прошлом году. Молнией пронеслась мысль: атаковать!
Глубокий вдох — и быстро сократилось расстояние,
отделяющее меня от щуки. Уже было видно, как плавно
двигались жаберные крышки. Нажал на спуск. Гарпун,
сверкнув в ослепительном блике солнца, замер в теле
рыбы. Какое-то мгновение щука оставалась неподвиж-
145

ной. Потом снизу поднялось густое облако ила. Все мой
старания как можно скорее схватить гарпун рукой —
тщетны. Он в полном смысле слова плясал. А воздух
уже был на исходе. Устремился наверх, оставив на дне
ружье и смертельно раненную щуку. Сделал вдох — и
снова вниз, на дно. Наконец гарпун у меня в руках.
Взяв правой рукой щуку под жабры, я быстро всплыл
и ухватился за борт лодки. Немного отдохнув, бросил на
дно лодки ружье, а потом и рыбину. Перевалившись
через борт, взял весла и направился к «бездне», где меня
уже заждались. Друзья поздравили меня. Еще бы, щука
оказалась длиной 1 м, а весом 12 кг 100 ге
е. Челябинск

А. Толстяков
РАЗГАДАННЫЙ СЕКРЕТ
Маршрут этой рыбалки наметил Николай
Михайлович. Годы и недуги не пускают его в дальние пешие походы. Вот
он и предложил: добраться автобусом до Бобровки, соорудить плот
и на нем спуститься по реке Усьва до самого города,
останавливаясь в тех местах, где водятся хариусы, по-местному харюзы.
Обловил перекат — и дальше на плот. И ноги не намнешь, и сердце
не натрудишь.
От Бобровки до города рекой сорок три километра. Пройти их
в резиновых болотных сапогах с рюкзаком за плечами, набитым
нужным и ненужным рыбацким скарбом, тяжело даже молодому
человеку. Что же делать человеку, которому под шестьдесят, у
которого объем талии намного больше объема груди, у которого в
кармане валидол. До такого доживешь, поневоле начнешь
комбинировать автобусы с плотами.
Меня пока ноги носят. И я предпочитаю Утку, Супыч, Кутамыш
и другие глухие речушки, где не так людно, где не трещат лодочные
моторы и не сбивают с ног плывущие бревна. Но раз нужно
составить компанию другу, почему бы не побывать на Усьве?! Есть и там
хорошие места.
В Бобровку — поселок лесозаготовителей, раскинувшийся на
правом берегу Усьвы, — мы прибыли уже в третьем часу после
полудня. На пыльной улице было так же душно, как в автобусе. От
прокаленной июльским солнцем земли пыхало сухим жаром. Не
чувствовалось, что река рядом. Свежестью повеяло, только когда
мы перебрались на левый берег Усьвы.
Чуть выше первого переката, что в полутора километрах от
поселка, работала бригада сплавщиков. Орудуя баграми и рычагами,
они вытаскивали из прибрежных кустов и скатывали в воду бревна,
вынесенные на берег половодьем.
Один из сплавщиков — молодой широкогрудый парень, увидев
нас, сказал:
— Смотрите! На наших хариусов покушение готовится!
— Да, потревожим хариусов, которых бобровцы считают
своими,— в тон ему ответил я.
— И вы думаете, что у вас что-нибудь получится? Пустая
затея: наш хариус чужим не дается! А вот я после работы пойду и
поймаю! — Я невольно подумал: «Такой симпатичный парень, а
хвастун».
— А на что вы их тут ловите? — поинтересовался Николай
Михайлович.
— Ну, это —бабушкин секрет! Мне приказано хранить его, как
военную тайну, — заулыбался парень.— И хотел бы сказать, да,
148

Сам понимаешь, йе могу. Ты потом из-за кустов подсмотришь, когда
я начну ловить.
Николай Михайлович хотя и недавно приобщился к ловле
хариусов, но знал, на что сейчас можно взять эту интересную рыбу.
А вопрос он задал просто так, ради разговора.
Рассчитывали мы главным образом на искусственные мушки.
Сейчас самая пора: третью неделю стоит жара, реки обмелели, вода
в Усьве потеплела, весь хариус вышел на перекаты. Начался
сенокос—-лучшее время для ловли хариуса на мушку. На всякий случай
Николай Михайлович накопал червяков, а я не стал копать, так как
твердо уверовал в искусственные мушки.
Как только подошли к перекату и увидели всплески хариусов,
нас сразу же охватила лихорадка, знакомая всем нетерпеливым
рыболовам. Мигом сбросив рюкзаки с плеч, как бы соревнуясь в
скорости и сноровке, мы быстро смонтировали удилища,
отрегулировали длину лесок, прицепили мушки и, на ходу поднимая голенища
болотных сапог, полезли в воду. Если бы кто-нибудь увидел нас
в тот момент, наверняка сказал бы: «Ну, рыболовы, дорвались!».
Да, дорвались! Но пыл наш скоро начал остывать. Хариус был.
Поминутно то там, то тут мы видели его всплески. Рыба кормилась,
хватая что-то плывущее по воде и летающее над ней. Судя по
всплескам, это были небольшие хариусы, в лучшем случае весом
100 г. Таких здесь называют ушники. Вот ушники-то и были нам
сейчас нужны. Впереди — вечер, костер, ночлег и, конечно, должна
быть уха. Если над рыбацким костром нет котелка с бурлящей
ухой, то костер не греет, нет от него сердцу радости. А ушники
нашими мушками не интересовались. Вернее, не то, чтобы не
интересовались, хуже —они их боялись: бросится к мушке, но, даже не
притронувшись к ней, в панике отскакивает, будто кто его по носу
щелкнул. Мушки у меня испытанные. Ловил я на них уже не один
раз. Никогда еще хариусы не впадали в панику при виде моих
мушек. А тут происходило что-то непонятное. Опробовал я мушки всех
цветов, какие только у меня были, — результат один, то есть ни
одной поклевки. У Николая Михайловича то же самое.
Применяемый уральцами способ ловли хариуса на мушки далек
от так называемого нахлыста: снасть состоит из трехметрового
удилища и двенадцатиметровой конической лески. На малых реках,
берега которых заросли ивняком, черемушником, ольхой, с таким
нахлыстом не развернешься. У нас пятиметровое удилище с
обычной леской на метр длиннее его и грузилом-дробинкой на
соединении поводка с леской. Очень часто мушки приходится забрасывать
с руки, так как за спиной кусты, хотя и стоим на перекате.
Забрасываем так же, как поплавочную удочку, только более энергичными
движениями. Мушки направляем к противоположному берегу,
удилище держим так, чтобы леска не касалась воды, чтобы грузило
всегда висело над водой. В настрое, как правило, две мушки. Одна,
выполняющая роль паруса, обычно погружена в воду, ее тащит
струей, благодаря чему леска натягивается. Главная мушка
—верхняя, которую привязывают к поводку на двадцатисантиметровом
отрезке лески. Верхняя мушка должна скользить по воде,
подпрыгивать на ряби переката, иногда проноситься над самой водой. Из
десяти поклевок девять приходятся на верхнюю мушку. Иногда за
целый день на нижнюю мушку не бывает ни одной поклевки.
149

Короткая леска позволяет рыболову принимать подсеченного
хариуса на грудь. Опытный рыболов без промаха прихлопывает
левой рукой стукнувшегося о грудь хариуса. Промах почти всегда
кончается сходом. Крупного хариуса, конечно, не поднимают. Ему
только дают глотнуть воздуха (после чего он быстро цепенеет), а
затем спокойно подводят и прижимают к ногам. Уж тут промах
всегда кончается потерей и добычи, и мушки.
Так мы ловим хариуса на малых реках, иногда, по привычке, и
на больших, где можно применять нахлыст. Этим же способом
ловили мы с Николаем Михайловичем и в этот раз. Точнее сказать,
пытались ловить. Бросков на верхнюю мушку у нас было много, а
поклевок —ни одной.
— Выходит, и в самом деле, здешний хариус чужим не
дается,— заметил Николай Михайлович, когда мы дошли до конца
переката. Факт, как говорится, налицо. Но я объяснил его капризами
хариуса. Известно, что эта рыба — одна из самых прихотливых.
Нередко хороший клев внезапно прекращается, хотя солнце как
светило, так и светит, ветра не было и нет... Хариус никуда не ушел,
плещется, как и прежде, но ни на какую насадку не обращает внимания.
Часа через два на этом же месте снова начинает брать на ту же
насадку. В чем дело? Никто не знает...
Иногда хариус требует смены насадки или мушки. Только что
брал на овода — перестал. Подавай ему кузнечика, да не первого
попавшегося, а только серого! На зеленого и смотреть не хочет.
Остается одно — угадывать его капризы и приспосабливаться.
Ловля рыбы на крючок — дело непростое, а уж ловля
хариуса— очень хитрое и тонкое дело, отличающееся особым интересом
и спортивностью.
Мы забрали свои рюкзаки и перешли на следующий перекат, что
метров на двести ниже, у поворота Усьвы. Однако и здесь удачи не
было. Пробовали ловить на червя — брали одни пескари.
Николай Михайлович захотел пить, но сырую усьвинскую воду
пить не решался. В тени черемуховых кустов он развел небольшой
костер, повесил над ним котелок и сел в ожидании чая.
Обычно из речек, в которых водится хариус, можно пить без
опасений, потому что он живет в чистой и всегда холодной воде.
Такой когда-то была вода в Усьве. Теперь же леса на ее берегах
вырубили, появилось много селений и вода потеплела, загрязнилась,
хоти и осталась сравнительно прозрачной. Пить из Усьвы стало
опасно, особенно в жаркую погоду.
Меня тоже мучила жажда, и, чтобы напиться, мне пришлось
идти к Зверинке, вытекающей из лесного лога в километре с
небольшим от того места, где мой приятель кипятил чай. Конечно, кто
боится ангины, тому к Зверинке прикладываться не советую. Вода в
ней чистейшая, но такая холодная, что ломит зубы.
Еще не редко можно услышать старую поговорку: «Чудак —
рыбак: на реке рыбу ловит, а пить домой ходит». Устарела
поговорка. Сейчас уже далеко не всегда можно назвать чудаком того
рыболова, который отказывается пить воду из реки, на берегу которой
он сидит с удочкой. Из некоторых рек даже на чай и на уху воду
нельзя брать — очень сильно она пахнет химикалиями. Тяжело
бывает рыболовам, а рыбе — тем более!
Полчаса потратил я на то, чтобы напиться. Когда вернулся,
Николай Михайлович встретил меня язвительным замечанием:
150

— Настоящие-то рыболовы хариусов ловят, а которые так себе;
те прохлаждаются, — не отрываясь от кружки с дымящимся чаем,
он кивнул головой по направлению к тому перекату, с которого мы
начинали.
Я посмотрел туда. На перекате стоял парень, который предрек
нам неудачу. Только его наряд дополняла сумка через плечо. Он
методично взмахивал длинным белым удилищем. По его движениям
было ясно, что он лрвит на мушку. Вот в воздухе блеснула
рыбешка. Описав дугу, она ударилась ему в грудь, где тут же была
прихлопнута и отправлена в сумку.
— Пятый, — заметил Николай Михайлович. Он неотрывно
наблюдал за парнем, как только тот появился.
Через несколько минут рыболов поймал шестого хариуса.
— Значит, Орать начал, — сказал я.— Кончай чаепитие, полезем
в воду.
— Нет, вначале посмотрю, как у тебя получаться будет. Пока
мне и тут хорошо.
У меня повторилось все сначала: хариусы подлетали к мушке и
в панике отскакивали от нее. Обескураженный, вернулся^ я к
Николаю Михайловичу. Он встретил меня с улыбкой:
— А рыболов-то уже десятка полтора поймал. {
Оставалось только признать, что у меня ничего не получилось.
Видимо, я чего-то не знал, делал не так, как нужно.
— Сходи, поучись у настоящего рыболова, — предложил мне
товарищ. — Что нового узнаешь — мне расскажешь, а я пока
отдохну.
Учиться не зазорно. Пошел я к парню. Встал слева от него,
чтобы не мешать.
— Ну как у вас? — дружелюбно спросил он.
— Ни одной поклевки...
— Почему же так? Хариус берет! На мушку ловить надо, на
серенькую, вот на такую. — И он показал свои мушки — грубую
имитацию овода. Мои мушки рядом с этими казались произведением
искусства. Но хариус почему-то от моих отворачивался, а на его
набрасывался.
Минут пятнадцать стоял я рядом с парнем, внимательно
наблюдал за каждым его движением, присматриваясь ко всему, старался
разгадать его секрет. Но никакого секрета не обнаружил. И снасть,
и все приемы у него были в принципе такие же, как у нас, только
все хуже, грубее, примитивнее.
Настрой у него тоже из двух мушек. Березовое удилище,
недавно очищенное от коры, тяжелое. У меня удилище бамбуковое,
легкое, окрашенное в серо-зеленый цвет. Забросы он делает из-за
плеча обеими руками, удилище при этом с гулом рассекает воздух,
а мушки с силой ударяются о воду. Я же забрасываю плавно,
стремясь к тому, чтобы мушки сели на воду, как обессиленные
насекомые. Из-за того, что у него удилище тяжелое, а может, и потому,
что реакция замедленная, он зачастую не успевает вовремя сделать
подсечку. Я опаздываю с подсечкой гораздо реже. Но сегодня до
подсечек дело даже не доходило: рыба не прикасалась к моим
мушкам.
В моем присутствии парень поймал трех хариусов. Я
недоумевал:
— Не пойму, в чем твой секрет...
151

— Да нет никаких секретов, просто ловлю, и все тут, —
искренне сказал он. — Вот натаскаю на уху и домой отправлюсь.
Пожимая плечами, я пошел к Николаю Михайловичу.
— Ну как? Научился? Уху-то вечером будем варить или чайком
утешимся?
Мой рассказ о снасти и о приемах удачливого рыболова вызвал
новые замечания товарища.
— Выходит, все у него хуже, только сам рыболов лучше, чем
некоторые. С кем я только дружбу вожу. Давай пока плот сделаем.
Хоть это ты умеешь делать не теоретически, а практически? Если
не умеешь, то научу. Это проще, чем хариусов ловить. Только
выполняй мои указания.
Следуя советам Николая Михайловича, сидящего под кустом, я
вытащил из воды пять толстых еловых бревен и скрепил их двумя
поперечинами и десятью большими гвоздями.
— Ну вот, корабль мы сделали, — взобравшись на плот, с
удовлетворением сказал мой руководитель. — Теперь пойди найди
шест, принеси рюкзаки, и я поплыву.
Николай Михайлович отчалил. Договорились, что он пристанет
к острову, который выше деревни Селишной, и что ночевать будем
на этом острове. Приятель оставил мне половину своего запаса
червей и строгий наказ — к вечеру наловить рыбы на уху, хотя бы
пескарей. Я остался на перекате выше Зверинки. Место хорошее.
И хариус тут есть. Вот он мечется, дразнит, а в руки не дается.
В наш котелок ему лезть не хочется.
Солнце склонилось к западу. Зной заметно спал. Дышать стало
легче. Только ворчание переката да стрекот кузнечиков нарушали
тишину. Я решил соблазнить хариуса этими звонкоголосыми
прыгунами. Для проверки бросил одного на воду. Струя подхватила его.
Раздался всплеск, и кузнечик исчез. Однако, когда насадил
кузнечика на крючок, рыба не заинтересовалась им.
Снова перебрал мушки всех форм и расцветок. Та же картина:
хариус и хочет ухватиться за мушку, и боится. Испробовал ловлю
в проводку на червя, но одолевали пескари. Помня наказ Николая
Михайловича, я их не выбрасывал, а складывал в ящик. На боку у
каждого из нас (охотников за хариусами) висит ящик — такой же,
как у рыболовов-зимников, только размером поменьше. Удобно.
Рыба не мнется.
Осталось испытать еще одно средство — блесцу. Блесна для
ловли хариусов напоминает зимнюю окуневую, только крючок
крупней — № 7 или № 8. Крючок наживляют червем или кузнечиком.
Иногда хорошие результаты дает крупный короед.
Вскоре на блесну с червем я поймал приличного хариуса. А
затем в течение часа еще четырех. Появилась реальная надежда на
хорошую уху. Еще столько же, и Николай Михайлович уже не
посмеет смеяться надо мной.
К тому времени, когда солнце спрягалось за лес, у меня в
ящике лежало шестнадцать хариусов — общим весом килограмма два.
По мелкой правой протоке я перебрался на остров, где уже
дымил костер, разведенный Николаем Михайловичем.
— Какая будет уха: из хариусов или из пескарей? — был его
первый вопрос.
Я молча снял с плеча ящик и передал его приятелю. Он
заглянул в него, хмыкнул, но и тут без шуток не обошлось:
152

— Это что у того парня выклянчил или сам поймал?
— Сам поймал.
— На что?
— Не скажу.
— Это почему же?
— В наказание за зубоскальство.
— Ладно! Проживем и так. Между прочим, мы тоже хариуса
поймали. Вот, полюбуйся. — Он достал из своего ящика и помахал
у меня перед носом рыбешкой величиной чуть больше пальца.—
И между прочим, не зазнаемся. Секретов не делаем. Открыто всем
говорим: поймали на червя. Не то что некоторые.
— Таких малышей следует отпускать обратно в воду. Во
всяком случае, порядочные рыболовы поступают именно так, — за все
отыгрался я.
Пока Николай Михайлович чистил рыбу, я натаскал к месту
ночлега кучу дров.
И вот мы сидели у весело потрескивающего костра. В
трехлитровом котелке клокотала уха. Рыбу уже давно заложили, бросили
мелко изрезанный лук, лавровый лист и перец. Аромат разносился
такой, что не только в носу — в горле щекотало. Мы ждали, глотали
слюнки.
Говорят, ершиная уха очень внусная. Чепуха это, братцы!
Конечно, на безрыбье и рак рыба. Спорить не буду —ершиная уха,
действительно, лучше, чем, допустим, уха из плотвы. Только стоит
ли сейчас плотву вспоминать! Говорят, стерляжья уха — еще
вкуснее. Опять же, спорить не буду. Коли хариуса нет, можно и стер-
ляжьей ухи похлебать. Куда денешься!.. По-моему, не может
считать себя изведавшим главные радости жизни человек, который
вечером у костра на берегу реки не ел ухи из хариусов.
Но есть один секрет. Так и быть, открою его. Уха из хариусов
только тогда бывает вкусной, когда воду для нее берут из той
речки, в которой он жил. Возьмешь воду из другой речки, уха будет
не та.
Многое еще зависит и от того, как вы будете ее есть. Это
тоже надо уметь. А делают это так: разваренных хариусов
вылавливают из котелка и раскладывают на хорошо промытые лопушки, в
худшем случае — на газету. Большую ошибку делают те, кто
снимает котелок с огня, как только у рыбы побелеют глаза. Уха из
хариусов после побеления глаз у рыбы должна побурлить минимум
полчаса. Не беспокойтесь, хариус не разварится. Он полопается, но
мясо от косточек не отстанет, если он был свежий. Уху наливают
в кружку. Затем откусывают изрядную порцию черного хлеба,
такую же порцию мяса хариуса и запивают бульоном из кружки.
Хлебать эту уху ложкой, даже деревянной, не советуем: рыба
«ловиться» не будет.
Таким вот способом мы с Николаем Михайловичем одолели
котелок ухи. При этом не проронили ни слова, наслаждались молча.
Разомлевшие от удовольствия, мы еще некоторое время молчали.
Я курил, а друг мой только отдувался. Молчание нарушил он:
— А все-таки скажи, на какую насадку ты поймал этих
хариусов?
— На блесну с червем.
— Ага, значит, пригодились мои червяки. Утречком и я блесну
прицеплю.
153

Отдохнув после ухи, Николай Михайлович сварил чай. Он
столько насыпал заварки, что выпитые две кружки чаю
окончательно прогнали сон. Я лежал на спине, смотрел в небо, подернутое
мутно-серой пеленой, сквозь которую еле пробивался тусклый свет
далеких звезд. Чуть слышно журчала вода, потрескивали дрова,
пожираемые огнем, и похрапывал мой друг. Я курил папиросу за
папиросой и думал: почему тот парень ловил на примитивные мушки,
а я на лучшие ничего поймать не мог? Дело, очевидно, не в мушках,
а в чем-то другом. Но в чем же? В чем?
Коротка июльская ночь. Когда стало светло, я пошел на
перекат, туда, где струи обеих проток сливались вместе. Червей у меня
еще немного оставалось.
До восхода солнца был отличный клев. На блесну с червем за
час с небольшим я поймал двенадцать хариусов. Все ровненькие —
300—400 г. Кроме того, было много сходов. Почему-то с блесны
сходов больше, чем с простого крючка.
Николай Михайлович проснулся, когда я поправлял костер,
чтобы вскипятить чай.
— С добрым утром, — приветствовал я его.
— А тебе как спалось?
— С тобой разве уснешь. Ты же рычишь, как медведь.
— Подумаешь, какие нежности. Что же ты делал?
— Рыбу ловил, конечно.
Николай Михайлович принял мои слова за шутку. Только после
того, как мы напились чаю и я попросил у него червей, он заглянул
в мой ящик.
— Это по-товарищески?! Да?! Я сплю, а он хорошую рыбу
ловит! Это честно?! Нет, это бессовестно! Я тебя знаю! Если бы не
кончились у тебя черви, ты бы и сейчас не пришел. Я бы проспал
до обеда, а ты бы ловил хариусов. Такие красавцы! Не дам тебе
больше червей! Не дам!
Мне стоило большого труда упросить его поделиться червями.
Он выбрал мне шесть покалеченных, полудохлых червей.
На перекате Николай Михайлович вскоре одного за другим
поймал двух хариусов, но небольших.
— Крупных-то всех вытащил, — ворчал он. Мне хотелось,
чтобы у друга клюнул приличный хариус. Но солнце уже осветило
струю, и приличные хариусы, очевидно, спустились ниже, на слив
переката. На выделенных мне дохлецов хариус, конечно, не брал.
Эта рыба любит только живого бойкого червя. Что же мне делать?
Сходить за червями в Селишную или попытаться ловить на мушку?
Прицепил мушки, сделал десятка два безрезультатных забросов и
тут припомнил такую деталь: у того парня расстояние между
верхней и нижней мушками было значительно больше полуметра, а у
меня 20 см. Неужели это играет какую-то роль? Надо проверить.
Я быстро переделал настрой с рыжими мушками, и произошло чудо.
После первого же заброса последовала поклевка хорошего хариуса.
Второй заброс — поклевка. Четыре заброса — четыре поклевки.
Николай Михайлович опять возмутился:
— Сам на мушку ловит, а мне ничего не говорит! Совсем
человек потерял совесть.
Он тоже начал ловить на мушку. Но поклевок у него не было.
— В чем дело? — спрашивал он.
«— Дашь червей, так скажу.
154

*- Ёозьми хоть всех самых лучших!
— Не надо! Дело вот в чем... — И я рассказал о раскрытом
секрете, о котором сам владелец его, наверное, и не подозревал.
Николай Михайлович переделал настрой, и у него начались
поклевки. Он расплылся в улыбке. Но и тут он напустился на меня:
— Что же ты раньше до такого пустяка додуматься не мог.
Тоже мне, умная голова!
Через некоторое время поклевки на этом перекате стали
редкими. Николай Михайлович вернулся на стан, погрузил все наше
имущество на плот и поплыл вниз, а я берегом отправился на перекат,
что выше Рыбинских островов.
Отмель справа была забита бревнами. Наполовину суженная
река бурлила у левого глинистого берега. Струя неслась с такой
силой, что валила с ног. Хариус стоял в самом «пекле», стараясь
сбить с себя клопов, которые его одолевали. На каждой пойманной
рыбке сидели эти паразиты. Противными серо-зелеными блинчиками
они прилепились у хариуса на спине, на боках ближе к голове,
стараясь забраться рыбе в жабры. Нападает клоп только на хариусов
и тайменей. На другой рыбе водяного клопа ни разу не видел.
Тайменю, рыбе крупной и не такой быстрой, как хариус, в жабры
иногда забирается столько этой твари, что богатырь гибнет.
Стремительный хариус в бурной струе сбивает присосавшегося
к нему клопа. Во всяком случае, я никогда не встречал хариуса,
погибшего от клопов, которые появляются в Усьве и нападают на
рыбу, когда потеплеет вода. В речках, где вода остается холодной
даже в самую жаркую пору, клопов не бывает.
Хариус не пропускал мою мушку. Его броски были быстрыми и
точными. Николай Михайлович своими дальнозоркими глазами еще
с середины плеса увидел, что у меня хариусы один за другим
мелькают в воздухе. Проносясь мимо меня, он крикнул:
— Опять ловишь? Меня не дождался.
Приткнув плот к правому берегу, друг подошел ко мне и,
не говоря ни слова, бесцеремонно поднял крышку моего ящика:
— Вот хапуга! Уже полный ящик нахватал!.. Ну и человек!..
Ну-ка пусти меня! — И Николай Михайлович решительно встал
впереди меня.
Я уже прошел почти половину переката. До слива оставалось
недалеко. Струя здесь была значительно спокойней и поклевки
реже. Желая другу добра, я предложил ему подняться выше и начать
ловлю оттуда. Но он обиделся:
— Ты что? За дурака меня считаешь? Посылаешь туда, где все
обловил.
Спорить с ним я не стал и решил доказать на практике.
Поднявшись немного выше, я пошел по перекату второй раз. С первого
захода никогда не заберешь всех хариусов. Они останутся и после
второго, и даже после третьего захода.
Вытаскивая хариуса, я всякий раз окликал Николая
Михайловича. Он оглядывался и ругался, потому что оглядываться ему
приходилось частенько. Крышку своего ящика он открывал по крайней
мере в три раза реже меня.
— Ну, понял или еще объяснить? — спросил я его, когда мы
сошлись,
— Понял, понял. Только давай договоримся так: ты оставайся
тут, а я поплыву ниже. Не мельтеши у меня перед Глазами, не
165

Заскакивай вперед. Дай мне потешиться на нетронутых местах.
Возьми себе что там есть на обед, а рюкзак оставь на плоту. Буду
ждать тебя у тропки на Антыбары. Договорились?
— Договорились. Только напрасно ты думаешь, что перекаты,
которые ниже, не тронуты. Пожалуй, на каждом увидишь
рыболова.
— А пусть их. Лишь бы тебя не было.
Он уплыл, а я выбрался на Малый Рыбин остров и занялся
пойманными хариусами. Начало припекать солнце, нужно было
немедленно почистить и подсолить рыбу. В жаркий день хариус даже
в мокрой крапиве портится через два часа. Это — очень
нежная рыба.
Обработав улов, я решил отдохнуть, для чего забрался в густой
тальник. Я лежал, перебирая в памяти события вчерашнего и этого,
еще не кончившегося, дня, заново переживая каждую поклевку
И тут я понял, почему на мои старые мушки, на которые прежде я
успешно ловил, на этот раз поклевок не было. Когда хариус
подскакивал к верхней мушке (которую он обычно держит на прицеле),
нижняя оказывалась у него над спиной, так как расстояние между
ними было всего сантиметров двадцать. Он видел или чувствовал,
что над ним что-то двигается. Боясь нападения клопа и принимая
нижнюю мушку за этого паразита, он отскакивал. Когда же
расстояние между мушками более полуметра, нижняя мушка оказыва*
ется далеко от него и он ее не боится. Прежде на мушки я ловил
в реках с холодной водой, где клоп этот не водился, где хариусу
нечего было опасаться. И на Усьве ловил, но весной и осенью, когда
клопа не бывает. Вот и весь секрет. Непонятно только одно: почему
на перекатах выше Селишной на хариусах клопов нет?
Конечно, все капризы хариуса объясняются вполне
определенными причинами. Без причины ничего не бывает. Когда мы их не
знаем, то действуем вслепую. Поэтому и удача нам сопутствует не
всегда.
Зной спал, и я двинулся вниз, к условленному месту. Еще
издалека услышал богатырский храп Николая Михайловича.
Проснувшись, он весело отрапортовал об успешном улове.
Сверху на моторной лодке спускался наш общий знакомый. Он
быстро довез нас до города.
г. Чусовой, Пермская обл.
В. Пельман
ЛОВЛЯ СОМОВ НА АХТУБЕ
Река Ахтуба изобилует сомами. Особенно много их
водилось до постройки Волжской ГЭС, но и сейчас обижаться не
приходится. Еще часто сомы доставляют рыболовам немало огорчений,
обрывая миллиметровые лески. Поэтому я хочу подробно
рассказать, как ловят сомов на Ахтубе.
Спортивной ловлей на Ахтубе занимаются многие. Большинство
из них любят ловить сомов, причем каждый считающий себя
«специалистом» в этой области имеет свои «секреты» в приемах и спо-
156

собах ловли. Однако у всех местных рыболовов есть много общего.
Прежде всего для всех характерна одна черта — не знают образа
жизни и повадок сома, а поэтому не умеют правильно ловить его.
И только обилие рыбы выручает их. Они получают удовлетворение
отнюдь не моральное, а, скорее, чисто потребительское. Самый
распространенный здесь способ ловли сомов довольно прост. Рыболов
приходит на яму, в которой водятся сомы (они выдают себя
сильными ударами хвоста по воде), разматывает свои нехитрые
закидушки из толстых лесок с крупными крючками и тяжелыми
грузилами. На крючки сажает мелких лягушек или рыбок. Закончив все
приготовления, он опускает снасть в яму и, поглядывая на
сторожки, ждет, когда сом клюнет. И если он ловит после спада воды в
конце июня — июле, то сом действительно нет-нет да и клюнет.
Ждет рыболов настоящего, непременно крупного, сома, а берут
одни «поршни». Так называют местные рыболовы мелких сомят.
Бранится рыболов и переходит на другое место, да только и там не
лучше, от мелкого берша да «поршней» нет покоя. Стоит рыболову
задремать на солнцепеке, как клюет «настоящий» сом. Рыболов
открывает глаза и видит, что одного сторожка нет и толстая леска
натянута так, что даже в грунт врезалась. Быстро перебирая леску
руками, подводит он усатого к берегу. Услышав возню, глядишь,
сосед подоспеет с огромным подсачеком. Так сообща и вытащат
сома с пуд весом.
Все же чаще всего добычей рыболовов бывают «поршни».
Испытав все радости и горести такой ловли, я пришел к выводу, что
ловить сомов закидушкой больше не буду, потому что ловится в
основном мелочь. Сомята величиной меньше ладони меня не
устраивают. Таких я всегда бросаю обратно в воду, как и другую мелкую
рыбу. Я считаю, что всякий уважающий себя спортсмен не имеет
права истреблять мелочь. Куда интереснее поймать одного
хорошего сома, чем десяток мелких.
Я хорошо изучил образ жизни и повадки сомов и начал ловить
их особыми способами. О некоторых из них и хочу рассказать.
Прежде всего несколько слов о времени ловли. Лучший клев
сомов, как и другой рыбы, на Ахтубе наблюдается после спада
полой воды (конец июня и первая половина июля), что совпадает с
посленерестовым жором. В это время в реку из озер и полоев
стекают ручьи, по которым скатывается малек и прочая мелочь. Днем
в таких местах на живца и блесну хорошо ловятся жерех и судак,
изредка попадаются и мелкие сомята. Крупные же сомы подходят
с наступлением темноты и охотятся до рассвета. В сумерки иногда
клюют крупные судаки. Обычно в это время я и ловлю сомов дву-
мя-тремя удочками на крупных 15—20-сантиметровых живцов —
щурят, подъязков, голавликов или густерок. Подлещиками и
сазанчиками, что, к сожалению, делают некоторые рыболовы, я сомов не
балую. Это слишком ценные живцы. Такую рыбу беречь надо.
Удочки применяю обычные для ловли сомов. Крепкое, жесткое
удилище длиной 2—3 м (короткое удобнее), леска жилковая
диаметром 1—1,2 мм, длиной 10 м. На конце лески петля, к которой
привязываю тяжелое (100 г) свинцовое грузило. На 50 см выше грузила
прикрепляю 30-сантиметровый поводок с крючком-двойником № 20.
Живца забрасываю в самое устье ручья на 1—1,5 м от берега.
Удилище крепко втыкаю в берег и привязываю бечевой за вбитый в
землю кол. Запас лески складываю на берегу.
157

Поклевка выглядит весьма своеобразно. Тихо появляется сом и
втягивает живца в пасть вместе с водой. В этот момент на
поверхности воды появляется вращающаяся «воронка» и раздается звук,
подобный тому, что создается насосом, когда он забирает из
резервуара последние литры воды. Леска начинает сбегать в воду. Это
сом, заглатывая живца, старается уйти в сторону. Как только он
вытянет весь запас лески, делаю мощный рывок, в результате
которого крючок глубоко вонзается в мясистую пасть. Если удочка
надежна и выдержала первый, самый сильный, бросок рыбы, то сом
на некоторое время останавливается, как бы соображая, что делать
дальше При этом он иногда подходит к тому месту, где взял
живца, и высовывает из воды широченную морду с полуметровыми
усищами. Затем он идет в новую «атаку» напролом. По-видимому, сом,
стараясь освободиться от крючка, надеется только на свою силу и
вес. Рывки повторяются до тех псф, пока рыба не устанет.
Утомившись, сом обычно уходит вниз от устья ручья, насколько это
позволяет леска, и залегает в какое-нибудь углубление или за камень.
Если крючок сидит в глотке, что, вероятно, особенно болезненно,
сом несколько ослабляет леску.
Опытный рыболов по ходу действий сразу видит, с какой по
величине рыбой имеет дело. Сомов весом 8—10 кг можно смело без
всякого риска вываживать без посторонней помощи. Сомы 1,5 и
более метров длиной не скоро утомляются, и потому вываживать их
ночью одному рискованно, лучше дождаться рассвета. На ночную
ловлю сомов надо всегда ходить с хорошим товарищем.
Утомившегося крупного сома подводят к берегу, подбагривают и, как только
голова окажется на суше, оглушают ударом колотушки.
Когда река войдет в межень, клев сомов ослабевает. С
половины августа, когда спадает жара, клев возобновляется и
продолжается почти весь сентябрь, если стоит хорошая теплая погода. В это
время сомов ловят ночью с наплавных мостов, а также вблизи
затопленных коряг на живца и на блесну. Обычно блеснение с
наплавных мостов связано с досадными зацепами и потерей любимых
блесен, но вполне оправдывает себя.
Для блеснения применяют короткое (1,5—2 м) удилище, лучше
бамбуковое, но в меру упругое и жесткое. Леска 0,8—1 мм на 0,5 м
длиннее удилища. Блесны — колеблющиеся, 100—120 мм длиной,
оснащенные крепкими тройниками. Применяю я и вращающиеся
типа «Байкал» Блесны лучше брать никелированные, так как
ночью они заметнее. Как правило, на блесну попутно с сомом
ловится судак. Ловят на сравнительно мелком, с замедленным
течением месте. Легким взмахом удилища блесну посылают в нужную
точку и ведут ее как можно ближе к мосту и даже несколько под
ним. Затаившийся под мостом сом, заметив проплывающую поперек
течения блесну, успевает выбраться из укрытия и схватить ее.
Рыболов ощущает легкий и мягкий стук. Судак же берет более
резко.
Подсеченный сом сразу же проявляет себя: мощным, хотя и не
стремительным, рывком уходит под мост, сгибая удилище. Чтобы
немного смягчить такую сильную потяжку рыбы, иногда приходится
опускать удилище в воду. Когда сом чуть «сдаст», нужно
попробовать осторожно стронуть его с места. Зачастую он подается, но
медленно, тяжело переваливаясь с боку на бок, и, поднятый на
поверхность воды, вновь уходит под мост.
158

Однажды мне удалось подсечь сома длиной около 1,5 м на
леску 0,6 мм и только после полуторачасовой борьбы я смог взять его
за нижнюю губу. В такой борьбе побеждают умение, выдержка и
хладнокровие рыболова.
На Ахтубе много хороших мест, где можно ловить сомов
на квок.
Астраханская обл.
Ю. Зайцев
ЛОВЛЯ ДОРОЖКОЙ
СПИННИНГОВЫМ УДИЛИЩЕМ
Залог успеха при ловле дорожкой — беспрерывная,
привлекающая рыбу игра блесны вблизи дна. Для этой ловли
можно использовать спин-
нинговое удилище
(лучше двуручное),
оснащенное катушкой с
тормозом, жилковой леской
0,6 мм (60—70 м);
поводком из лески 0,4—
0,5 мм, грузилом и
блесной. Длина поводка
должна быть равной
расстоянию от катушки
до тюльпана, что дает
возможность при
необходимости зацепить
тройник блесны за
катушку, убрать
подмоткой излишек лески,
вести приманку выше
грузила и подводить
вплотную к лодке пойманную
рыбу. Грузило,
закрепленное в месте
соединения основной лески с
поводком, должно немного
не доходить до
тюльпана.
Для удобства при
роспуске дорожки леску
на 40-метровой отметке
красят красной нитрокраской или лаком, чтобы вовремя затормозить
катушку (когда отметка дойдет до тюльпана). На катушке должно
остаться 15—20 м лески на случай зацепа или поимки крупного
хищника.
Грузило весом 20—25 г (обычно спиннинговое) ставят на
отдельном поводке длиной 20—30 см, что создает добавочный угол
159

между поводком и основной леской. Но лучше ставить специальное
грузило обтекаемой формы с центром тяжести в нижней части.
Хорошо зарекомендовало себя грузило каплеобразной формы, слегка
изогнутое по длине, так называемая «кочерга» (рис. 1). Такое
грузило легко отлить в фунтике из
плотной бумаги, поставленном
в банку с песком. Только перед
отливкой не забудьте надеть
на петельку карабин. Обычно
соединяют грузило с леской и
поводком тройным карабином.
Так как наша промышленность
таких карабинов не выпускает,
то приходится либо делать их
самому, либо пользоваться
простым.
Блесна при ловле
дорожкой должна легко играть (без
залипаний), иметь
сравнительно небольшой вес при
довольно большом размере и быть
достаточно светлой, так как на
глубине тусклую блесну плохо
видно.
К таким блеснам
относятся колеблющиеся
(«Московская дорожечная», «Московский
спиннер», «Шторлек»,
«Уральская», «Лососевая» «Норвега»
и др.) и вращающиеся («Байкал», «Трофимовская»,
«Универсальная»).
Увлекаться большим разнообразием блесен не следует. Многие
спиннингисты ловят только на свои любимые блесны двух-трех
типов. И при ловле дорожкой их должно быть не больше. Опробовав
различные блесны, я выбрал две. Это — «Шторлек» (довольно
крупный) и вращающаяся блесна, описанная в альманахе
«Рыболов-спортсмен» № 22. После некоторой модернизации я сделал ее
двух типов — для ловли спиннингом и дорожкой (рис. 2).
ТЕХНИКА ЛОВЛИ
Распускание дорожки. Ловля дорожкой начинается с
ее распускания Блесну отцепляют от катушки и опускают за борт
лодки, удилище кладут на рюкзак, который лежит на корме, комель
прижимают ногой к днищу лодки. Катушку снимают с тормоза и,
отпустив метров 10 лески, катушку затормаживают, слегка
прижимая ее носком ноги. Продолжая грести, через 3—5 сек. отпускают
еще метров 8 и так повторяют до тех пор, пока не появится
отмеченное краской место на леске. После этого катушку ставят на
тормоз и начинают ловлю.
Ведение дорожки. После роспуска дорожки блесна еще идет
вполводы. Наша задача заставить блесну играть у самого дна. Для
160

этого перестают грести, внимательно наблюдая за концом удилища.
При быстром движении лодки он слегка согнут и почти неподвижен.
Но вот ход лодки замедляют, кончик удилища выпрямляется и
начинает ритмично колебаться. Это —верный признак игры блесны.
Постепенно лодка теряет скорость, грузило приближается ко дну,
колебания кончика удилища замедляются. И вот первый сигнал,
пришедший со дна, — кончик кивнул. Это грузило чиркнуло по дну.
Сразу же надо сделать сильный гребок, дождаться той же
ритмичности колебаний кончика удилища, которая была перед тем, как
грузило коснулось дна, и начать легко грести, выдерживая ритм.
Такая гребля очень приятная и совершенно не утомляет. Со
временем вы научитесь следить за кончиком удилища не напрягаясь.
Итак, блесна на определенной глубине. Но рельеф дна может
изменяться. Если глубина станет меньше, «сторожок» даст знать об
этом, и вы на время должны увеличить скорость лодки; если
больше, то вам придется замедлить ход лодки. Но об этом изменении
глубины вы можете и не подозревать. Поэтому процесс ловли
необходимо отработать следующим образом: соблюдая ритм гребли,
после каждых 5—10 гребков надо проверять глубину, замедляя ход
лодки и чиркая грузилом по дну. Тогда блесна будет всегда идти
вблизи дна. Иногда, особенно на реках, число поклевок
увеличивается при частом чирканье по дну.
При ловле на знакомом месте, заходя на яму, следует замедлять
ход лодки заранее, чтобы дать возможность спикировать блесне.
Если вы видите, что игра «сторожка» нарушилась (он почти
перестал колебаться, хотя скорость лодки та же), значит, блесна набрала
травы (мусора). Правда, при такой оснастке это случается довольно
редко. Обычно при прохождении блесны через высокую и редко
растущую траву грузило не задерживается. Но и в этом случае
вовсе не обязательно выбирать дорожку. Почти всегда удается
стряхнуть сор сильным рывком удилища, как бы делая подсечку.
Поставив судилище на место и убедившись, что игра блесны
возобновилась, можно продолжать ловлю. Если игры нет, надо срочно
выбрать дорожку и освободить ее от мусора, после чего начинать
все сначала.
Поклевка. Вы уже изучили игру вашего «сторожка». Но вот он
необычно кивнул. Это поклевка. Не зевайте, дорога каждая секунда.
Не ждите трещотки тормоза, ее может и не быть. Быстрее бросайте
весла и размашисто подсекайте. Удилище сгибается. Некоторое
время держите его в этом положении, и если оно не сгибается еще
больше (что бывает при мертвом зацепе), а дрожит и передает
толчки, начинайте подмотку. Через некоторое время метрах в 10—
15 от лодки на поверхности воды появляется бурун и показывается
ваш пленник. Более крупные рыбы доходят по дну прямо до лодки,
и только здесь их приходится поднимать. Но вот грузило подходит
к тюльпану, зажимайте левой рукой катушку, а правой берите
подсачек, мгновение — и рыба в лодке.
ТАКТИКА ЛОВЛИ
Как правило, дорожкой специально не ловят, ее
применяют попутно, направляясь к месту ловли. Но есть любители только
дорожки. Они с утра до вечера бороздят водоем. Я обычно ловлю
6 1489
161

одноручным спиннингом в заброс, а двуручный всегда оснащен
дорожкой. Если я только что приехал на базу (обычно это бывает во
второй половине дня), то распускаю дорожку и плыву на знакомое
место на ночлег. Утреннюю зорю я всегда со спиннингом. После
небольшого отдыха ловлю дорожкой. Если в этот же день надо
возвращаться домой, то маршрут строю так, чтобы к вечеру быть на
базе. Если впереди несколько дней, то утреннюю и вечернюю зорю
спиннингую, а днем плаваю с дорожкой, и результаты хорошие.
Я. Киселев
В ГЛУХОЙ, НЕВЕДОМОЙ ТАЙГЕ.,
Чага — это уже не ручей, но еще и не речка. Течет этот
приток Золотицы среди дремучей, нетронутой тайги. Чтобы
добраться до Чаги, нам пришлось преодолеть десять трудных километров.
Никакой, даже самой плохонькой тропки не было к ней. Мы шли то
через болотные трясины, то через огромные, тянувшиеся на сотни
метров завалы из елей и берез, то через почти непроходимую
чащобу молодняка. Кроме того, переправлялись через три ручья.
Наконец мы достигли цели. В овраге с крутыми берегами,
заваленными полусгнившими деревьями и поросшими карликовой ивой,
среди камней стремительно бежал ручей, вода которого была
коричневой, как крепкий чай. Лишь кое-где встречались чистые участки,
где можно было ловить.
Мы уже стали готовить удочки, когда Виктор, несший в
рюкзаке весь запас червей, сказал:
— Ни одного не осталось!
Это была страшная весть. В дороге Виктор несколько раз падал,
и в мешочке от червей осталось только грязно-красное месиво.
Конечно, на его голову посыпались проклятья.
—- Не беда, ребята, — раздался чужой и спокойный голос.
Обернувшись, мы увидели пожилого человека невысокого роста
с буйной шевелюрой и такой густой растительностью на лице, что
виднелись только нос да внимательные, с хитрецой глаза. Он
назвался Максимом Исаевичем, работником рыбоохраны.
—- Заметил вас в километре отсюда. Думаю, не на речку ли
Золотицу за семгой направились. А вы, оказывается, закон знаете.
Насчет насадки не беспокойтесь — сейчас будет.
Максим Исаевич подошел к ближайшей поваленной ели, легко
оторвал кору и сказал:
— Берите сколько угодно! А вообще-то, по одной на брата
хватит.
Под корой были мягкие белые личинки. Почему же одной хватит?
— Главное — первого хариуса поймать, — продолжал Максим
Исаевич. — Разрежьте его на кусочки — вот и насадка. Особенно
хороший клев на кусочки от брюшка — они белые с обеих сторон.
Маскироваться на Чаге было легко — кругом кроны поваленных
ветром деревьев и кусты ивы. А вот забрасывать насадку —
настоящее мученье. Леска цеплялась за ветки. Вскоре выяснилось, что ни-
162

какой рыбы, кроме хариуса, в Чаге нет. Впрочем, это нас не расстро-
ило, ведь за ним-то мы сюда и забрались.
Это очень проворная и сильная рыба. Она хватает насадку с
налета и тут же или заглатывает ее, или выплевывает. Поэтому мы
все время были начеку. Очень пригодились самодельные тройники
из крючков № 3, выплюнуть их хариусу в большинстве случаев не
удавалось.
Сначала мы ловили в проводку, но потом поняли, что такой спо«
соб здесь не подходит. Это стало ясно даже после совета Максима
Исаевича время от времени подтягивать насадку на себя и тем
дразнить хариуса, что действительно помогало. Поклевки были редки не
только потому, что поплавок мог проплывать всего 1,5—2 м, но и
потому, что хариус его боялся. Поэтому к концу лески привязали
грузило весом 20 г, а немного выше его — поводок длиной 20 см.
Но было много пустых поклевок. Когда же удлинили поводок до
50 см, хариусу уже не удавалось обманывать нас, потому что,
схватив насадку, он дольше не чувствовал сопротивления и заглатывал
ее. Кроме того, стало ясно, что, когда насадку подбрасывали к
коряге или кроне свалившегося дерева, поклевок было больше.
Забросы по течению выше валунов, торчавших из воды, но с таким
расчетом, чтобы насадка прошла за ними, тоже приносили успех: здесь,
в затишье, хариус не только поджидал добычу, но и отдыхал.
За поворотом я нашел участок метра полтора шириной и метров
пять длиной, покрытый пеной. Первый же заброс в пену подтвердил
мою догадку: под ней скрывались хариусы. Они не видели меня, и
можно было подойти совсем близко к берегу. Выведенный из пены
хариус казался белым. Но стоило провести рукой, и он представал
во всей своей красе.
Я долго не мог понять, почему на мои пять хариусов у Олега
оказался только один. И лишь когда посмотрел на его удилище, все
стало ясно. Кончик удилища был толстым А ведь только по нему
можно узнать о поклевке. У моего удилища кончик был очень
тонким и реагировал даже на слабые потяжки. Когда же я удлинил
удилище, надев на кончик кивок (отрезок тонкой резиновой трубки),
чувствительность его еще повысилась.
Хариус обитает преимущественно в реках с быстрым течением
и низкой температурой воды, иногда встречается и в чистых
проточных озерах. Только на время нереста хариус собирается в стаи.
В обычное время держится небольшими группами, а крупные особи
живут в одиночку. У каждого хариуса, даже небольшого, свой
участок реки. Если его поймать, то этот участок некоторое время
пустует. Хариус, как правило, уходит с излюбленных мест только на
нерест и на зимовку, для которой выбирает глубокие места. Мелкие —
обитают главным образом в ручьях, крупные — выходят в реки.
Некоторые экземпляры достигают веса три килограмма, а обычно —
не более одного.
У хариуса очень много общего с форелью —он так же осторожен
и стремителен, ведет примерно такой же образ жизни. Питается он
тем же, что форель: водяные беспозвоночные, различные личинки,
икра, а взрослые — молодью других рыб. Большое место в рационе
занимают насекомые. В погоне за ними хариус нередко выпрыгивает
из воды. Поэтому ловля хариуса нахлыстом очень спортивна.
Можно его ловить и спиннингом на небольшие блесны для ловли
голавлей. Нерестится хариус весной, вскоре после того, как сойдет лед...
6*
163

Мы так спешили на Чагу, что почти не обращали внимания на
тайгу. И только на обратном пути, довольные рыбалкой, мы шли уже
неторопливо, любуясь ее суровой, своеобразной красотой. Хотя стоял
июль, березы только распускались. Их кроны из небольших светло-
зеленых листочков просвечивались. У осины листочки были еще
меньше. На редких небольших полянках росло такое обилие купавок,
что если бы их бутоны распустились одновременно, то полянки
стали бы золотыми. И кто знает, может быть, первые поморы,
поселившиеся в этих краях, потому и назвали Золотицей и речку, и
деревню. Цвел багульник. Его нежно-белые цветочки издали походили на
большие снежинки, упавшие на молодую сочную зелень. На болотах
попадались кочки, покрытые прошлогодней брусникой. Перезревшие,
очень мягкие ягоды приятно освежали рот. А сколько было радости,
когда на одной из полянок мы увидели цветущие дикие пионы. И это
в пятидесяти километрах от Полярного круга. Букет таежных
пионов долго стоял в охотничьем домике — нашем постоянном
пристанище...
В каюте теплохода «Буковина», которым мы возвращались в
Архангельск, один из пассажиров, слушая наши разговоры, сказал:
— А зимой хариуса ловить, пожалуй, интереснее.
С наступлением холодов хариус собирается в омутах, где era
ловят поплавочной удочкой, но более успешно — на блесны. Зимой
его поклевки слабее летних. С блесны срывается довольно редко, так
как быстро заглатывает ее.
— Клюет хариус всю зиму, — рассказывал наш новый
знакомый. — Впрочем, как и другая рыба, успешнее ловится по перволе-
дью. Наши рыболовы придерживаются правила: лунку обязательно
надо припорошить снегом. Дело в том, что свет, проникающий под
лед, очень настораживает хариуса...
Неведомая тайга, благородный хариус и дикие пионы долго
были темой наших рассказов друзьям.
Дер. Нижняя Золотца, Архангельская обл.
Ю. Сотсков
В ПРОВОДКУ ЗА ЛОДКОЙ
Вуокса сверкает под первыми лучами солнца. Тихо
шелестят камыши. Легкое подергивание поплавков указывает на то, что
мальки на крючках подвижны. Моя лодка на якоре вблизи камышей,
около которых играет рыбья молодь. Она появилась с восходом
солнца. Иногда то в одном, то в другом месте затевают возню
окуни— бьют малька.
Поклевок нет.
Не в том ли причина, что моя наживка теряется среди других
мальков?
Вспоминаю одну из стариц на Днепре, где приходилось бывать
раньше. Ее преграждала гребля, ниже которой носились мириады
мальков. Казалось, запали рядом большой костер, чтобы вскипела
вода, посоли — и готова наваристая уха.
В яме, ниже гребли, мальков бил окунь и жерех, хватала щука.
На мели их ловко брали вороны. Больше всего тогда удивил меня
уж. Удобно расположившись на камне, он, совершая молниеносные
№

движения головой, хватал зазевавшихся мальков. Позже мы с сьь
ном обнаружили еще трех ужей-рыболовов.
Решили и мы использовать мальков для ловли хищной рыбы.
Быстро поймав несколько рыбок, закинули удочки и стали ждать.
Но безуспешно. Наши мальки спокойно плавали среди им подобных
и ничем не привлекали внимания хищников. А на воде то здесь, то
там поминутно раздавались всплески довольно крупной рыбы.
Прошло около получаса. Я решил перезабросить одну из
удочек. Когда я начал вытягивать ее, последовала поклевка. Немного
волнений — и окунь на берегу. Попробовал еще раз! Заброс, потяж-
ка —и вновь поклевка. Теперь был небольшой жерех. Так вот в
чем дело. Хищники только тогда замечают наживку, когда она
выделяется необычным поведением среди тысячи подобных ей. Решили
ловить в проводку и принесли домой хороший улов.
. Сильный всплеск «возвращает» меня на Вуоксу. А не
попробовать ли ловить в проводку здесь, сейчас. Беру одну из удочек и тихо
тяну. Безрезультатно. Забрасываю насадку подальше от лодки и
тяну. Малек играет, как блесна. Бурунчик — и желанная добыча в
лодке. Еще проводка — опять красноперый трофей. Полчаса
успешной ловли, и снова затишье.
Может быть, пора сменить место? Первая заповедь рыболова:
«Рыбу надо искать». Снимаюсь с якоря, пару удочек забрасываю с
кормы и направляюсь к камню. Несколько ленивых взмахов
веслами — и вдруг кончик одного из удилищ начинает кивать. Поклевка
в проводку за лодкой. Продолжаю медленно плыть. Поплавки то
один, то другой, то оба вместе резко скрываются под водой, а вслед
им кивают концы удилищ. Подсекаю — и очередные окуни в корзине.
Солнечное утро заканчивается богатым уловом и хорошим
настроением.
Необычная рыбалка наводит на некоторые размышления.
Годится ли обычная удочка с легкой оснасткой для ловли в проводку
за лодкой? Нужен ли поплавок? Можно ли ловить таким способом
глубоководных хищников — судака, например?
Ловля обычными удочками приносит успех на глубине 1,5—2,0 м,
на большей глубине поклевок почти нет — слишком высоко тащится
малек. Значит, следует иметь более тяжелое грузило. Поплавок, как
всегда, сигнализирует о поклевках, но о них можно судить и по
концу удилища. Следовательно, поплавок не нужен.
К очередной рыбалке мы оснащаем свои удилища по-новому.
165

Леска 0,25—0,3 мм длиной 25—30 м, грузило весом 30—50 г
конусообразной формы, поводок 1,5 м, крючок .№ 4—6 для мальков
размером 4—6 см, которых насаживаем за обе губы.
Теперь можно ловить на любой глубине. Решаем охотиться за
судаком и выезжаем на глубину 8—10 м. Слабый ветерок
перемещает лодку по течению. Иногда приходится помогать веслами. С
кормы забрасываем по два удилища. С катушек сматываем по 15—18 м
лески.
Легкое покачивание вершинок удилищ свидетельствует о том,
что грузила волочатся по дну, а поводки, привязанные выше грузил
на 0,5—1,0 м, тянут мальков на нужной глубине. Вдруг конец одного
удилища резко сгибается, немного выпрямляется и снова кивает,
лватаю удилище и чувствую приятную тяжесть. На крючке судак.
Опускаю подсачек в воду — и полуторакилограммовый красавец
у ног.
Мы еще раз убеждаемся, что надо искать не только рыбу, но и
способы ловли — в этом тоже залог успеха.
Попробуйте проводку за лодкой на малька.
г, Ленинград
Н. Величко
О НАСАДКАХ ДЛЯ РЫБНОЙ
ЛОВЛИ В МОРЕ
Для ловли рыбы на Черноморском побережье Кавказа
применяют различные насадки: креветок, мидий, червей, хамсу,
мелкую ставриду и пикшу, селезенку животных; из растительных — хлеб
и другие мучные изделия.
Креветку следует насаживать целиком с хвостика, закрывая
полностью цевье крючка. Для насадки на крючок с коротким цевьем
часть хвостика отрывают, а с головки снимают панцирь, под которым
находится самая лакомая для многих рыб часть креветки. На
крючок с длинным цевьем можно насадить сразу две мелких креветки.
При любых способах насадки у креветок всегда следует обламывать
игольчатый носик, что имеет значение при ловле таких осторожных
рыб, как горбыль, который берет неподвижную насадку
настороженно. Достаточно такой рыбе почувствовать острие носика креветки
или крючок, как она моментально выбросит изо рта насадку и уйдет.
Раскрыв створки мидии, снимают с их краев длинный
червеобразный запирающий мускул желтовато-черного цвета. У крупной
мидии он мясист и хорошо держится на крючке. Насаживают его так
же, как и червя. Мясо мидии (один из твердых маленьких мускулов
с белым кончиком) довольно нежное, и чтобы оно хорошо
держалось на крючке, его прокалывают после каждого оборота. Наиболее
мягкие части мяса мидии, желтые по цвету, плохо держатся на
крючке, поэтому их следует обрывать еще до насадки. Совет привязывать
тонкими нитками тельце мидии, чтобы оно прочно держалось на
крючке, не оправдывает себя. Уж очень это кропотливая работа.
166

При всем многообразии приманок навозный и земляной черви
Наряду с креветкой остаются одной из лучших насадок для ловли
знаменитой черноморской барабульки, которая хорошо ловится
донными удочками в мае и с сентября до половины октября.
Червей насаживают на крючки различными способами.
Прокалывают несколько ниже головки и, натянув на цевье, не обнажая
жала крючка, оставляют свободным хвостик червя Извивающийся
хвостик в воде привлекает рыбу к насадке лучше, чем целиком
насаженный червяк. На мелкие крючки червя насаживают кусочками
тем же способом. При хорошем клеве на одного червя, поправляя
его на крючке до тех пор, пока рыба не сорвет его почти полностью,
можно поймать несколько барабулек.
На мелкую рыбу или на кусочки рыбы ловят обычно весной и
зимой, когда нет более универсальной насадки — креветок. В
апреле—мае отличной насадкой может служить хамса для ловли
ставриды, бычков, камбалы, пикши и другой рыбы. Хамсу насаживают
целиком или кусочками в зависимости от размера крючка и рыбки.
Так, например, для ловли ставриды пользуются крючками № 7 и
8,5, на которые мелкую хамсу можно насаживать целиком. Крупную
хамсу, мелкую ставриду и пикшу, а также кусочки саргана
наживляют на более крупные крючки для ловли камбалы, катрана и
другой рыбы. На кусочки крупной хамсы, мелкой ставриды и
пикши ловят ставриду, смариду, морского карася (ласкиря),
бычков, саргана, мелкого луфаря, пикшу... Тушку хамсы или ставриды
сначала разрезают вдоль (со стороны хвоста), затем, отделив
спинную кость, половинки разрезают поперек на кусочки соразмерно
крючкам. Кусочек рыбы следует насаживать с брюшной части, так
как она более плотная и хорошо держится на цевье, а мягкая
спинка, под которой скрыто жало крючка, остается открытой, как более
привлекательная.
Уловистой насадкой для ловли кефали считается селезенка
животных. На нее особенно хорошо берет средняя кефаль-сингиль.
Однако следует учесть, что у кефали вкусы часто меняются.
Когда нет рачков, на селезенку можно ловить карася и
смариду.
Зимой кефаль ловят на разные насадки, но предпочитают
кусочки свежей, соленой и слегка вяленой рыбы (сельдь, ставрида). На
вяленую (в течение суток) ставриду кефаль берет особенно хорошо.
Со свежей или вяленой рыбы, предназначенной для насадки,
снимают кожу (начиная с затылка), а затем отрывают кусочки, а не
отрезают ножом. Оторванный кусочек рыбы быстрее размокает и легче
отдает в воду жир и питательные вещества, чем кусочек, отрезанный
ножом.
Применяя различные приманки и способы их насадки,
необходимо учитывать активность рыбы в различные времена года. Если
рыба голодна (например, весной), то она жадно берет насадку, с ходу,
и в этом случае лучше пользоваться крючками большего размера.
Например, для ставриды целесообразно применять крючок <№ 8,5,
а для карася и смариды — № 7. Зимой, когда рыба держится в
придонных слоях, слабо питается, и клев ее вялый, разумнее применять
крючки меньшего размера: для карася № 6, смариды № 5 и 6,
ставриды № 7.
167

КАК ЛУДИТЬ КРЮЧКИ
Для самодура необходимы хорошие луженые крючки;
Чем сильнее блестит крючок, тем лучше он привлекает рыбу. В
продаже такие крючки бывают очень редко.
Каждый рыболов может сам отлудить крючки. Для этого нужно
иметь олово и немного концентрированной чистой и травленой
соляной кислоты (последняя получается из первой путем добавления в
нее небольшого количества цинка).
Если крючки нужно очистить от ржавчины или остатков
антикоррозийного покрытия, их опускают на несколько минут (в
зависимости от крепости кислоты) в чистую соляную кислоту. Очищенные
крючки пинцетом перекладывают в травленую кислоту. Если же
крючки требуют повторного лужения, то используют только
травленую кислоту. Затем плавят олово. Температура его нагревания
должна быть такой, чтобы на поверхности расплавленного олова не
появилась окисная пленка с синим оттенком, что говорит о перегреве
металла. Из травленой кислоты каждый крючок в отдельности с
помощью плоскогубцев опускают в расплавленное олово. Если на его
поверхности образуется пленка, то ее надо картонной полоской
отвести в сторону. Вынув луженый крючок из олова, его следует
быстро встряхнуть, а лучше слегка ударить плоскогубцами о твердый
предмет, тогда все лишнее олово сойдет. Луженый таким способом
крючок становится гладким и блестящим.
Ловля самодуром с лужеными крючками будет успешной, и вы
не пожалеете потраченного времени.
г. Сухуми
А. Волков
ИЗ КОПИЛКИ КУРЬЕЗОВ
А КАК ОНИ — «ЗИМНИКИ» — ЖИВУТ?
Мне жаль вас, товарищ. Искренне жаль. Потому что вы
не знаете, что такое зимняя рыбалка, другими словами — ужение
рыбы из-подо льда.
Вы признаете только летнюю. С нетерпением ждете конца
весеннего паводка. Как только вода станет достаточно прозрачной, вы
спешите на реку, вооружившись спиннингом или парой поплавочных
удочек. А может быть, вы поклонник закидушек? Не исключено, что
самым волнующим зрелищем для вас является неровная шеренга
кружков, подгоняемых слабым ветерком, доносящим с берега
аромат свежего сена.
Вы отлично разбираетесь в обширном арсенале летних
рыболовных снастей и принадлежностей. Разумеется, это делает вам честь.
И все же ваша эрудиция выглядит однобоко, потому что вы не
знакомы или знакомы весьма поверхностно с маленькой зимней
удочкой, умещающейся в кармане полушубка или за голенищем валенка.
168

Вы наслушались праздных и зачастую предвзятых россказней
об обмороженных носах и щеках, о промоченных валенках, о
скрытых под снегом полыньях и о других «ужасах» и на зимнюю
рыбалку смотрите с явным предубеждением.
Что же я вижу? Едва заволокут небо хмурые осенние тучи и
посыплется мелкий, серый дождик, как вы связываете свои удочки в
пучок и засовываете их куда-нибудь на чердак, в чулан или под
крыльцо. Этим самым вы лишаете себя большого удовольствия на
несколько месяцев.
В наших краях по народной поговорке девять месяцев зима,
остальное лето, а если не очень преувеличивать, на зиму выпадает
пять, пять с половиной месяцев.
Длинная пауза... А собственно, чего вы боитесь?
Мороза? Но разве плохо получить дополнительную дозу
здоровья, проведя денек-другой на льду?
Неудачи? Но разве истинный рыболов-спортсмен только тем
и озабочен, чтобы побольше наловить рыбы? Он ведь не хапуга!
Мне кажется, вы не прочь отправиться на зимнюю рыбалку, но
вас одолевают сомнения — справитесь ли.
Ну что ж, я готов вам помочь. Вообразите себя не начинающим
рыболовом-зимником — пока что мысленно — и проведите один день
на льду.
С чего вам начинать?
Накануне вставайте пораньше, около шести часов утра, и
отправляйтесь к магазину «Природа» за мотылем — универсальной и
чуть ли не единственной зимней насадкой.
Опыт у вас есть, и вы не рассчитываете оказаться у магазина
первым или почти первым. Такого в вашей практике еще не было
Но все же вас обескураживает длиннющая очередь перед закрытой
на пудовый замок дверью магазина. Очередь встречает вас
притопыванием и прихлопыванием. Вы пристраиваетесь в ее конец. Время
ожидания мучительно, но вас выручают рыболовные байки — сосед
по очереди знает их очень много. Попутно вы ревниво следите, чтобы
кто-нибудь не влез без очереди. Занятие, прямо скажем,
малопродуктивное.
Однако всему приходит конец, в том числе и вашему ожиданию.
Вы возвращаетесь домой с чувством исполненного долга и
двадцатиграммовым пакетиком мотыля. Стоит ли добавлять, что вы
бережете его пуще глаза.
На следующий день первый утренний поезд уносит вас к
водоему. Разумеется, и тут вы не первый. На льду кое-где уже
виднеются группы рыболовов. Это местные жители, встречающие всех
прибывающих стереотипным вопросом, нет ли у них лишнего мотыля.
Конечно, ни у кого нет, и, надо полагать, по этой причине
местные рыболовы ловят преимущественно на блесну, иногда на червя
или рыбий глаз.
Есть тут и горожане. Они приехали накануне и переночевали у
знакомых.
Первым делом вы интересуетесь, как клюет, кто клюет, где
клюет. Рыболовы свои тайны хранить не любят и дают вам
исчерпывающую информацию: какая здесь глубина, есть ли течение (рыболовы
говорят «тяга»), какая водится рыба и какую мормышку она
предпочитает— легкую или тяжелую, темную или светлую... В
заключение следует резюме: сегодня не клюет.
169

Вскоре начинается дискуссия о вероятных причинах сего
прискорбного явления. Первым высказывается низенький гражданин в
оленьей дохе и пыжиковой шапке, из-под которой выглядывает
морщинистое личико. Густым басом он произносит:
— Ветер нынче не тот! А раз не тот, младенцу ясно, что ни о
каком клеве и речи быть не может.
Спутник гражданина в оленьей дохе (он почему-то в кепке и
уши закрывает поднятым воротником) всю ответственность
возлагает на атмосферное давление.
С этим нельзя не согласиться. Что же касается конкретной
формулировки, то тут существует довольно много вариантов. Вот
главные из них: давление слишком высокое (слишком низкое); давление
быстро (медленно) поднимается; давление медленно (быстро) падает;
даже могут сказать, что давление чересчур нормальное. Не
удивляйтесь. Настоящий рыболов всегда найдет причину, почему не клюет
рыба.
Все высказанные предположения равноправны, поскольку
проверить их просто невозможно. Во-первых, потому, что ни у кого из
присутствующих, включая и автора барометрической теории, нет с
собой даже простенького анероида, а во-вторых, спросить кого-либо
под водой, как они там реагируют на перемены давления, вы не
можете.
— А вот на той неделе... — мечтательно произносит сидящий на
самодельном алюминиевом ведре рыболов, — на этом самом месте
был потрясающий клев.
Может быть, вам покажется странно, что когда бы вы ни
пришли на реку, вас обязательно встречают словами:
— А вот вчера (позавчера, намедни) во каких горбачей таскали!
Но вы верите. Уж очень искреннее лицо и правдивые глаза у
вашего собеседника А когда он концом удильника проведет на
снегу две черточки, изображающие размер только «вчера» пойманного
здесь судака, вам ничего не остается, как прищелкнуть языком, если
он еще не примерз к нёбу, и несмело спросить:
— Небось пирог сделали?
Сами вы обожаете пирог с рыбой.
Рыболов, чуть замявшись, кивает головой:
— Да, вкусный был пирог!
В конце концов, вам становится ясно, что приезжать сюда надо
было вчера. А сегодня тут делать нечего. Но не возвращаться же
домой, не испытав судьбу! И вы оглядываетесь, выбираете место, где
бы просверлить первую лунку. Вас привлекает уютная, защищенная
от ветра бухточка. Она почему-то безлюдна, но это вас как раз и
устраивает. Придя на место, разгребаете валенком снег и
запускаете в лед свою испытанную «лопаточку».
Сверление лунок — занятие здоровое и полезное. Оно
разогревает кровь и делает спину влажной Тем более что за первой
лункой вам сразу же приходится сверлить вторую, а потом и третью
(толщина льда сантиметров шестьдесят с гаком).
Процедура настройки удочки не отнимает много времени, но ее
приходится выполнять без рукавиц. А мороз градусов двадцать, все
предметы холодные, и пальцы теряют чувствительность. В этом вы
наглядно убеждаетесь, когда, запустив руку в ящик в поисках
глубомера, вынимаете ее оттуда сплршь увешанную блеснами и
мормышками.
170

Говорят, есть люди, у которых все их колющее и жалящее
имущество разложено по коробкам и пакетам, но вы таких не
встречали. Я тоже-
Наконец вы начинаете священнодействовать. Промеряете
глубину и регулируете длину лески. Настраиваете кивок и насаживаете
мотыля. Наступает долгожданный момент! Делаете первый заброс.
Теперь вы — весь внимание.
Конечно, поклевок нет, как нет их и у ваших соседей. Однако вы
не теряете надежды. Заманить окуня — ваша цель, ваша мечта.
И вы начинаете стараться. К каким только ухищрениям ни
прибегаете: поднимаете мормышку толчками, заставляя ее покачиваться при
каждой остановке, вибрировать или оставаться неподвижной. Вы
держите удильник одной рукой, а второй легонько постукиваете по
его комлю, отчего мормышка там, в глубине, «испуганно»
вздрагивает. Изредка кладете мормышку на дно на несколько минут в
надежде, что мотылем заинтересуется какая-нибудь рыба.
Ваша изобретательность не знает границ. А результат?
Нельзя же считать за улов двух совершенно прозрачных ершей,
на которых вполне можно без анатомирования изучать устройство их
внутренних органов. Ерши терпеливо стынут на снегу. По совести
говоря, их следовало бы отправить обратно в воду, но по
рыбацкому сговору ерши вне закона.
Влажная спина и легкий ветерок тем временем делают свое
черное дело. Вы начинаете мерзнуть, где-то внутри чувствуете слабую
дрожь. Правда, со стороны незаметно, что вы мерзнете. Просто
сжался человек в комок и сидит, нахохлившись, над лункой. Думает,
сейчас клюнет. Вам бы вскочить на ноги да отбить чечетку или
побороться с соседом, но вы боитесь встать. Вам кажется, что вы тут
же растеряете остатки тепла. А дрожь тем временем нет-нет да и
пробежит вдоль спины.
Не отчаивайтесь! Именно в эти минуты вас ждет неожиданная
удача. С зажатым в руках удильником вы пытаетесь сдержать
дрожь. А она то заставляет выбивать зубами какой-то мотив, то
перебрасывается на руки.
И вот он, долгожданный миг! Дрожь передается по руке на
удилище, а с него по леске на мормышку. Ее «игра» становится
необычной, особенной, против которой уже не в силах устоять полосатый
красавец-горбач, до сей поры равнодушно взиравший на мормышку.
Кивок вашей удочки чуть приподнимается, чего вы, по правде
говоря, не успеваете заметить, а потом следует рывок, от которого
удильник едва не вылетает из рук.
Дрожь мгновенно исчезает. Вас бросает в жар. Там, на другом
конце удочки, вы ощущаете тяжесть, сопротивляющуюся, рвущуюся
в глубину. Начинается борьба, а вокруг уже толпятся болельщики.
Кто-то кричит: «Осторожнее, а то леску порвет!», кто-то суетится
рядом с пешней (вдруг придется расширять лунку), а кто-то стоит
наготове с маленьким багориком в руке.
Вот шуга в лунке вспучивается, и сквозь нее протискивается
разинутая пасть гигантского окуня. Это только первое впечатление. Но
окунь на самом деле большой, в чем вы убеждаетесь, как только
ваша добыча, подхваченная багориком, оказывается на льду.
По крайней мере два десятка болельщиков толпятся вокруг
вас, вернее сказать, вокруг окуня, — до вас им дела нет,—
обмениваясь мнениями о величине и прочих его качествах. Хорошо, что
171

реплики относятся к окуню. А то можно услышать и такое:
«Дуракам счастье!», «Расселся тут, на лучшем месте!», «Жаль, жилка не
оборвалась!».
Вам некогда слушать праздные разговоры. Лихорадочно сменив
мотыля, вы отправляете мормышку под лед в полной уверенности,
что немедленно последует новая поклевка. Но увы! Поклевок нет.
Нет потому, что вы согрелись, от дрожи не осталось и следа. А все
ваши испытанные приемы «привлекать» окуней бесполезны.
Зрители пока не расходятся. Рыболов в пыжиковой шапке,
видать завистник, произносит деланно равнодушным тоном:
— Ничего окунек. Граммов триста потянет.
На ваш взгляд, в окуне верный килограмм, но вы помалкиваете.
Все внимание — на кивок. Только дома, взвесив горбача на
пружинных весах, вы запишете в свой дневник: окунь весом семьсот
граммов пойман там-то и при таких-то обстоятельствах. А сейчас вы
мысленно умоляете: «Ну, клюнь же, клюнь!».
За спиной у вас в нескольких местах слышится шуршание ледо-
буров. Вас «обрубают». Но вы не сердитесь, вы еще переживаете
борьбу с крупной рыбой. Только позднее соображаете, что два
десятка лунок вокруг вас осветили дно, и если даже здесь и были друзья
вытащенного вами окуня, то они предпочли удалиться.
Конечно, то же самое следовало сделать и вам, но уж таков
гипноз однажды пойманной крупной рыбы. Вы остаетесь сидеть,
досадуя на себя, терзаясь сомнениями и все же надеясь на одну (хотя
бы одну!) поклевку.
Постепенно окружение редеет, то один рыболов, то другой,
подхватив свои пожитки, отправляются в поисках счастья.
А вы все сидите. Брошенные лунки быстро затягивает ледком,
идет легкий снежок, что, наверное, играет свою роль. Один окунь
все-таки клюет буквально за минуту до конца рыбалки.
И вот вы последним поездом едете домой, мокрый, усталый и
довольный! Разговоров о пойманных горбачах вам хватает на всю
дорогу. Нет, не только на дорогу. Еще долго, до следующей поездки,
а может быть и до следующего зимнего сезона, вы будете обсуждать
с друзьями перипетии так удачно сложившейся рыбалки и намечать
план новой поездки.
Вот и все. Так выглядит один более или менее типичный день
рыболова-зимника. И если вы, внимательно прочитав правдивое
описание этого дня, не поспешите в магазин покупать ледобур, нам не
о чем больше разговаривать.
г. Пермь
Н. Безруков
ПОЛЕЗНЫЙ ОПЫТ
В феврале 1967 года редакция газеты «Уральский
рабочий» совместно с областным обществом рыболовов и охотников
объявила конкурс на ловлю самой крупной рыбы в водоемах Сверд-
172

ловской области. Такие соревнования проводились впервые и
продолжались два месяца — с 20 февраля по 20 апреля.
Ни число участников, ни водоемы заранее не определялись.
Каждый рыболов ловил рыбу там, где ему удобно (в пруду, озере,
водохранилище, реке).
Обязательные условия конкурса: ловля удочкой и
достоверность улова. Выловленную рыбу регистрировали в городском или
районном обществе рыболовов и охотников по месту жительства
участников.
В жюри конкурса представляли протоколы, в которых указаны:
где и какая именно поймана рыба, ее размер и вес, способ и место
ловли, фамилия рыболова и его адрес; и как вещественные
доказательства к протоколам прилагали чешую рыбы и фотоснимок.
Рыболовы из Свердловска представляли свой улов в натуре для
измерения, взвешивания и фотографирования непосредственно в
жюри, в которое входили работники газеты из отдела информации и
спорта, представители городского общества рыболовов и охотников.
В качестве консультантов выступали научные сотрудники
Уральского отделения научно-исследовательского института рыбного
хозяйства.
Информацию о ходе соревнований (основные сведения о
способах и местах ловли, удачливых рыболовах и пойманной ими рыбе)
регулярно печатали на страницах газеты. Там же научные
сотрудники давали консультации о жизни рыб, их развитии, условиях
существования, делились опытом, давали полезные советы.
Жюри отправляло чешую, а иногда и выловленную рыбу в
институт на исследование.
Этот конкурс напоминал заочные соревнования любителей
подледной ловли на разных водоемах области. Среди участников были
люди разных профессий (рабочие, инженеры, шоферы, служащие,
пенсионеры). Все они представляли на конкурс из разных водоемо»
различные виды рыб. Самыми крупными оказались: окунь весом
2,2 кг на леску 0,2 мм с блесенкой, наживленной мормышом;
стремительный сиг—1,5 кг, выловленный в озере на самую тонкую из
применявшихся лесок — 0,12 мм с простым крючком с насадкой мор-
мыша; карп— 1,4 кг; чебак (плотва) — 1,2 кг; большой
неповоротливый лещ весом 4,1 кг—-в пруду на леску 0,2 мм с блесенкой,
наживленной мотылем (все эти рыбы пойманы обычной зимней удочкой);
щука — 9,6 кг и налим — 3,2 кг (пойманы удочкой на живца).
Проведенный конкурс помог уточнить, в каких водоемах
водится крупная рыба и какая. Он вызвал живой интерес у рыболовов и
принес определенную пользу: получили дополнительные сведения об
условиях существования разных видов рыб, в особенности сиговых;
выделили более рыбные водоемы; узнали о повадках и клеве
некоторых рыб зимой, в частности карпа.
Во время соревнований, в последних числах марта, в Шарташ-
ском озере непродолжительное время наблюдался клев карпа. Среди
высоких и густых водорослей на небольшой глубине выловили
удочкой двух сородичей: зеркального и чешуйчатого карпов. Клев
преимущественно был в утренние часы. Значит, в зимнее время они
интересуются насадкой и прикормкой. Следовательно, карп не
впадает в зимнюю спячку, находится как бы в полусне и не перестает
питаться.
Нужно отметить, что на доведение карпа зимой немалое влия-
173

ние оказывает промысловый отлов рыбы в озере. Не попавшие в
сети, но потревоженные карпы вынуждены перемещаться в другие
места.
И, наконец, в процессе соревнований выявили наиболее подходя-
щие в зимних условиях способы и места ловли крупной рыбы.
В чем же особенности ловли? Прежде всего в оснастке удочек
и насадке.
Зимняя удочка. Удилище складное, длиной 80—85 см, с тремя
мотовильцами. К вершинке удильника прикреплен металлический
наконечник с отверстием или спиралькой для ниппельной резинки-
кивка.
На мотовильца наматывают лески 0,12—0,2 мм. На каждую из
них надевают ниппельную резинку. К более прочной леске
привязывают самотряс*, ко второй — блесенку** и к третьей — крючок с
дробинкой.
Оснастив одну из лесок поплавком, зимней удочкой можно
пользоваться как поплавочной. В зависимости от выбранного способа
ловли с мотовильца распускают на необходимую длину оснащенную
леску, вводят ниппельную резинку в отверстие наконечника (или в
витки спирали) — и удочка готова.
Самотряс. Этим способом во время соревнований ловили редко
и, по имеющимся сведениям, безуспешно, особенно в марте и первой
половине апреля. В ноябре—декабре и по последнему льду способ
самотряс применяют чаще и успешнее.
Наиболее распространены зимние блесны «Малек», «Уральская»,
«Гвоздик» — выгнутые, светлые с утолщенной расширенной частью
внизу, узкой и тонкой — вверху, длиной 30 мм, крючки № 4 и
JSfc 5.
Самотрясом ловят окуня, сига, рипуса и небольшую щуку с
насадкой на блесну мотыля, мормыша или окуневого глаза. Иногда
вместо насадки привязывают красные шерстинки.
При ловле необходимо периодически встряхивать удилищем,
чтобы играла, двигалась блесна. Ее движения в воде напоминают
убегающую рыбку.
Блесенка с насадкой (мормышка). Мормыш известен с давних
лет. Большинство средних и крупных рыб предпочитает всем другим
насадкам вкусного мормыша, даже в тех водоемах, где он и не
водится.
Используют в качестве насадки и мотыля, но, как показала
практика зимней ловли, он больше пригоден для ловли мелкой и
средней рыбы, а крупная прельщается им редко, и только лещ
остается еще «верен» ему, особенно если на крючке блесенки кисточка
из 4—5 мотылей.
Учитывая период ловли и повадки рыб, участники соревнований,
как видно из информации, умело подбирали форму и цвет блесенок,
а также насадки к ним Заслуживает внимания простой крючок с
насадкой мормыша и особенно с насадкой червя.
* Самотряс — старинный уральский способ ловли и в то же
время название зимней блесны.
** Блесенка — металлическая пластинка обтекаемой формы с
впаянным крючком. В рыболовной литературе ее называют
мормышкой.
174

Ассортимент блесенок Не велик: «Лодочка» и «Конусообразная»,
по форме напоминающие мормыша. Их делают умельцы-рыболовы.
На них успешно ловится средняя и крупная рыба.
Живой мормыш темно-серого цвета с зеленоватым оттенком, а
полуживой — желтоватого.
Трудно покрасить блесенку «под мормыша», но получаются
неплохие результаты от сочетания серого и желтого цветов.
Например, «Конусообразные» красят в желтый цвет, а «Лодочки» —
сверху в желтый, а снизу в серый.
При ловле со дна такая окраска соответствует цвету грунта, и
блесенка не вызывает подозрений со стороны осторожной рыбы
(лещ, чебак). Блесенки таких цветов, как правило, изготовляют из
латуни, свинца и олова. Длина их— 12—13 мм, ширина — 3—3,5 мм,
крючки № 3,5—4. Распространены блесенки и красные (из меди) и
блестящие (из олова, белого металла, посеребренные). Они
преимущественно одноцветные, конусообразной формы.
Блесенки, как известно, в воде служат искусственной
приманкой, привлекающей внимание рыб к насадке, и грузилом — для
потопления лески. При ловле встряхивания удилищем через леску
поступают на блесенку, колебательные движения которой, в свою
очередь, заставляют шевелиться насадку (мормыша или мотыля).
Колебательные движения блесенок привлекают внимание таких рыб,
как окунь, сиг, реже — чебак. Известны случаи, когда при ловле
вполводы небольшие щуки с ходу хватали блестящую блесенку,
принимая ее за молодь чебака.
При ловле поплавочной удочкой блесенка с насадкой
неподвижна, поэтому ее необходимо «пошевеливать», то есть приподнимать
и опускать удилище или слегка потряхивать его вершинку над
лункой.
Говоря об «игре» блесенок, мы не склонны приписывать им
чудодейственную силу и свойство воспроизводить в воде естественные
движения рачка-бокоплава. Несмотря на некоторое сходство с ним
отдельных блесенок по цвету и форме, они лишь в малой степени
подражают его движениям, и утверждать о замене мормыша
блесенкой у нас нет оснований. Поэтому ловля на блесенку без насадки
у нас распространения не имеет. Даже на соревнованиях рыболовы
не ловили на пустую блесенку.
ещ Свердловск
В. Рубцов
КОГДА РЫБА ЛУЧШЕ КЛЮЕТ?
Многие опытные рыболовы-любители неоднократно
отмечали, что рыба в течение года питается с различной
интенсивностью. Так, Сабанеев писал: «Несомненно одно — что большая часть
рыб кормится, а следовательно, и берет на удочки периодически.
После периода жора, продолжающегося около недели, рыба как бы
175

отдыхает значительно большее время, и если и берет, то очень
редко, вяло и неохотно. Периоды эти для различных рыб
различны» *.
Это предположение Сабанеева подтвердилось. Ученые выяснили,
что интенсивность питания рыб в течение года не постоянна,
периоды усиленного питания чередуются с периодами ослабленного
жора, и каждый вид рыб имеет свой ритм питания. Кроме годового
у рыб хорошо выражен и суточный ритм питания, каждый вид рыб
интенсивно питается в определенное время суток (только днем, в
сумерки, ночью). Приведем несколько примеров суточных и
годовых ритмов питания у самых распространенных рыб в центральной
полосе нашей Родины.
Наиболее интенсивное питание щуки наблюдается весной и летом.
В мае потребляется около 23—25% пищи, съедаемой за год, в
июле—24—26% и осенью (конец сентября — октябрь)—20%. Зимой
интенсивность питания низкая. В течение суток щука активно
питается 2 раза: утром с 2 до 5 час. и вечером с 17 до 21 час.
Рыболовы считают, что интенсивность питания щуки зависит от смены
зубов, то есть периоды слабого питания они объясняют сменой
зубов. Однако, по наблюдениям Задульской (1960 г.), смена зубов не
приурочена к какому-то определенному времени, а происходит
непрерывно в течение года. Например, в мае количество недостающих
зубов достигает в среднем 60%, и, несмотря на это, щука усиленно
питается. Таким образом, выпадение зубов и связанные с этим
болезненные явления не оказывают решающего влияния на питание
щуки.
Период интенсивного питания судака приходится на весну и
осень. В мае потребляется около 20% пищи, съедаемой за год, в
июле—18% и в сентябре — 20%. Судак сумеречно-ночной хищник,
в течение суток более интенсивно питается в часы восхода солнца
(2—3 час. утра) и захода солнца (21—23 час). Питание в утренние,
дневные и вечерние часы -незначительное. В холодное время года —
с октября по март — судак почти не питается.
Налим относится к холодолюбивым рыбам. Более интенсивно он
питается осенью (октябрь — ноябрь), когда потребляет около 50%
годового рациона, и весной (апрель) — 15—20%. Налим сумеречно-
ночной хищник, хорошо ловится в темное время суток. Летом налим
не питается.
Период самого активного питания сома приходится на весну
(май — начало июня). За это время он потребляет около 70—
75% пищи, съедаемой за год. Сом ведет сумеречный образ жизни.
Более интенсивно жерех питается летом (июнь—июль), когда
съедает около 45% годовой пищи, и осенью (конец августа,
сентябрь, октябрь)—около 40%. Питается он преимущественно в
утренние и вечерние часы.
Окунь в мае — июне потребляет около 30—35% и в сентябре —
20% годового рациона. В течение суток он в основном кормится
утром и вечером.
Плотва летом (июнь) съедает около 30% и осенью
(сентябрь) — 20% годового рациона. Резко выраженного суточного
ритма питания у плотвы нет, однако более активно она питается в пред-
* Сабанеев Л. П. Жизнь и ловля пресноводных рыб. Киев,
Госсельхозиздат, 1959.
176

рассветные (с 2 до 4), утренние (с 8 до 10) и послеполуденные
(с 16 до 20) часы.
Лещ кормится в основном в мае, потребляя около 35%, и в
июле — около 30% годового рациона. Суточный жор приходится на
полдень.
Язь в июне потребляет около 20—25% и в августе — 20%
годового рациона! Суточный ритм ярко не выражен, так как он
питается равномерно с рассвета до наступления темноты.
Ерш питается круглый год, но интенсивно весной. В мае
потребляет около 25%, в июле — 20% и в октябре—15% годового
рациона. В течение суток он питается преимущественно в утренние,
ночные и вечерние часы.
Линь кормится с мая по октябрь. Суточный ритм питания линя
не изучен.
Самое активное питание карася приходится на июль. Суточный
ритм его питания не изучен.
Некоторые исследователи периодичность в питании рыб
связывают с изменением различных факторов среды, как внешних
(температура воды, содержание кислорода, освещение, давление и т. п.),
так и внутренних, физиологических (скорость переваривания пищи,
жирность рыб и т. п.). Другие считают, что ритм питания рыб в
первую очередь определяется наличием и составом корма.
Одним из важнейших факторов, влияющих на питание рыб,
является температура воды. Температура тела рыбы близка к
окружающей среде и меняется с изменением температуры воды. Каждый
вид рыб питается в условиях определенной зоны температур. От
температуры воды зависит интенсивность обмена веществ, а
следовательно, и количество потребляемой пищи. Однако исследования
показали, что даже при относительно постоянных летних
температурах воды наблюдается резко выраженный ритм питания рыб.
В рыболовной литературе часто высказываются предположения,
что атмосферное давление, ветер, дождь влияют на клев рыбы. Но
мы не нашли ни одной работы ни в отечественной, ни в иностранной
литературе, где бы доказывалось влияние атмосферного давления
на питание, обмен веществ и другие стороны жизни рыб. Очевидно,
незначительные перепады величин атмосферного давления (около
0,06 атмосферы) не оказывают заметного влияния .на поведение рыб.
Падение атмосферного давления обычно сопровождается
появлением облачности, ветра и осадков. При этом освещенность воды
уменьшается примерно в 8—10 раз. Такое резкое изменение
освещенности несомненно сказывается на поведении рыб и в какой-то
степени на интенсивности их питания, так как каждый вид рыб
питается при определенной освещенности (суточный ритм питания
рыб). Непосредственно ветер тоже может оказывать незначительное
влияние, но только в исключительных случаях, то есть тогда, когда
рыба держится в самых верхних слоях воды.
Неверно предположение некоторых рыболовов, что в период
дождей рыба не питается. Во время дождей в водоем стекают
воды, богатые органическими веществами, способствующими* бурному
развитию фитопланктона, зоопланктона, бентоса — основного
естественного корма рыб. Поэтому клев несколько ослабевает.
Периодичность в питании рыб, замеченная рыболовами, явилась
причиной возникновения различных примет. Например, рыболовы-
любители связывают время лучшего клева рыбы с некоторыми яв-
177

лениями природы (цветением черемухи, прилетом птиц, появлением
насекомых и т. п.), но очень часто приметы не оправдывают себя.
Знание же ритма питания рыб поможет рыболовам лучше узнать
жизнь рыб в водоеме, их биологию и поведение.
К. Чумаков
СПОРТИВНАЯ ЛОВЛЯ РЫБЫ с плотин
Недалеко от плотин электростанций и мельниц в нижнем
бьефе всегда интересна и успешна ловля рыбы с лодки на все виды
спортивных снастей. Но не всегда рыболов располагает лодкой.
Поэтому приходится выискивать способы ловли рыбы с плотин без
лодки.
Осенью мне довелось побывать на плотине на реке Оке.
Сильный водопад гремел и пенил воду в нижнем бьефе. Метрах в
тридцати от плотины потоки воды образовывали водовороты, около
которых были видны всплески рыбы. Подходов с берега не было.
Оснастив спиннинг блесной, я стал с кладей облавливать нижний
бьеф. Блесна проходила водоворот на разной глубине, но поклевок
не последовало. Возле плотины у берегов держались большие стаи
уклеек. За ними охотились хищники, а на блесну не обращали
никакого внимания.
Тогда я решил ловить спиннингом, как обычной удочкой. Для
чего вместо блесны надел на леску большой поплавок (40X150 мм)
из пробки. К концу лески привязал за одно ушко спиннинговое
грузило весом 20—30 г, а за второе — поводок длиной 0,5 м с
одинарным большим крючком, наживленным крупным червем-выползком.
На 1 м выше грузила прикрепил второй поводок такой же длины и
на его крючок насадил за ноздрю уклейку.
Прежде чем забросить снасть, я отмерил глубину отпуска
поплавка. Забрасывать далеко не было надобности, потому что сильные
потоки воды быстро сносили поплавок вниз по течению. Важно
установить глубину отпуска так, чтобы грузило лежало на дне, а
поплавок стоял вертикально.
Так как грузило весом 20—30 г маловато для такого большого
поплавка, я ловил в проводку, отпуская поплавок на длину всей
лески спиннинга (100 м) и проводя насадку по всему нижнему
бьефу плотины.
Мне попадались в основном подлещики и плотва. Крупную
рыбу (щук) приходилось выводить на берег на песчаную отмель.
Ловля спиннингом в проводку очень занимательна. Крупный
поплавок с ярко-красной верхушкой виден на расстоянии 70—90 м
(белый поплавок с такого расстояния не виден, потому что в
водоворотах много белой пышной пены). Поплавок бороздил по воде,
меняя свой курс в зависимости от направления струй в водоворотах.
Как-то вместо червей на крючки обоих поводков (один из
которых был привязан ближе к грузилу, а другой вполводы) я насадил
живцов (уклеек). В результате ловли на живца в проводку я вы-
178

тащил несколько щук, которых тоже пришлось выводить на песча*
ную отмель.
Весной следующего года я отправился на другую плотину,
вернее, запруду старой мельницы на реке Медведица в Калининской
области. Стояли погожие майские дни. Цвела черемуха, летали
майские жуки. Стоило под вечер потрясти молодую березку, как
десятки майских жуков падали на траву. Итак, наживкой я был
обеспечен.
Плотина старой мельницы вся заросла мхом, и передвигаться
по ней было очень трудно (скользко). Вода с верхнего бьефа падала
через бревна с высоты не более 1 м. Ниже плотины за десятки лет
образовался большой омут с водоворотами глубиной до 10 м и
шириной 150 м. Я забрался на старую сваю бывшей мельницы
посередине реки и бросил майского жука в водоворот. Быстрое течение
подхватило его и понесло вниз. Издали я увидел сильный всплеск
рыбы —и жук пропал. Понятно, что его схватила какая-то рыба.
Я тотчас оснастил спиннинг поплавком-грузом и поводком из
лески 0,6 мм длиной 2 м с крючком-тройником, на который
наживил майского жука. А чтобы жук не тонул, на поводок надел три
маленьких поплавка из пробки в виде кубиков (8X8X8 мм).
Поплавок-груз и поводок с насадкой удавалось забросить в нижний бьеф
плотины на 20—25 м, а далее их уносило течением на 50 и более
метров. Голавли, охотившиеся за майским жуком, охотно брали
мою насадку.
Летом в августе я на ту же снасть вместо майских жуков
насаживал кузнечиков или стрекоз. Успех был обеспечен. Изредка
кузнечика я заменял живцом, а пробки-поплавки на поводке сдвигал к
поплавку-грузу, чтобы живец мог уходить в глубину. Иногда он
опускался на всю длину поводка, а иногда, подхваченный струей
водопада, выходил на поверхность воды. Ловля на живца тоже была
очень увлекательной и спортивной.
В заключение хочу сказать, что удильщики, которым по
возрасту трудно ловить спиннингом на блесну, могут использовать его как
удочку для ловли в проводку и со дна Особенно интересно
применять такую снасть на реках с быстрым течением.
Н. Кабанов
ПОПЛАВОК-СТАБИЛИЗАТОР
При любом способе ловли рыбы как поплавочными, так
и донными удочками важное значение имеет положение крючка с
насадкой в воде. Движется ли насадка или лежит на дне водоема,
наиболее выгодным и уловистым положением крючка в насадке
считается такое, когда он находится в вертикальной плоскости
жалом вверх. При захвате насадки и подсечке крючок легко и прочно
вонзается в верхнюю губу или небно-горловую мякоть. При этом
сходов рыбы почти не бывает. И чтобы при каждом забросе
крючок с насадкой всегда принимал и сохранял такое положение в
воде, на леске между крючком и грузилом надо установить
специальный поплавок-стабилизатор, фиксирующий заданное положение
179

крючка. Устройство и принцип действия такого поплавка состоит в
следующем (размеры даны ориентировочно — для лески 0,4 мм и
крючка № 8).
Из натуральной пробки или из такого же легкого, но более
прочного мелкопористого пенопласта вырезают заготовку длиной
около 20 мм в форме трехгранной призмы, основание которой —
равнобедренный треугольник со сторонами 12X12X7 мм В 2—3 мм
выше угла, образованного сторонами 12X12 мм, вдоль
призмы-заготовки (параллельно ее грани) прокалывают иглой сквозное отверстие,
примерно равное диаметру лески. Потом продольные грани
заготовки округляют напильником, а в сторону оснований заготовку
сгоняют на конус, то есть поплавку придают обтекаемую
эксцентрическую форму.
Сначала на леске крепят грузило, затем свободный конец ее
продевают в отверстие поплавка-стабилизатора и привязывают крючок
Поплавок-стабилизатор устанавливают в 6—7 см от крючка и
наглухо закрепляют. Для чего надо тонко острогать конец спички,
смазать его казеиновым клеем или клеем БФ-2 (можно нитролаком)
и прочно заклинить леску в отверстиях поплавка сначала с одной
торцовой стороны, потом с другой; свободные концы спичек
аккуратно срезать.
Если оснащенную таким способом леску опустить на дно реки
(донная удочка) или с помощью основного поплавка удерживать ее
вполводы (поплавочная удочка), то эксцентрический по форме
поплавок-стабилизатор, стремясь всплыть, будет постоянно обращен
вверх утолщенной частью и удерживать в почти горизонтальном
положении или под незначительным углом леску между грузилом и
поплавком-стабилизатором. А так как леска наглухо заклинена в
поплавке, то при забросах поплавок-стабилизатор будет неизменно
фиксировать заданное крючку положение как у дна водоема, так
и вполводы.
Конечно, в зависимости от толщины лески, размера крючка и
величины (веса) насадки меняется размер (грузоподъемность)
поплавка-стабилизатора и соответственно расстояние между поплавком
и крючком. Надо иметь в виду, что поплавок большой
грузоподъемности будет круто поднимать леску (от грузила до
поплавка-стабилизатора), а большой крючок с тяжелой насадкой на
тонкой леске — опускаться почти отвесно, что в целом сведет на нет
роль поплавка-стабилизатора, и снасть в таком положении не
принесет желаемых результатов при ловле рыбы. Поэтому при
оснащении любой удочки с учетом ее назначения, толщины лески, размера
крючка и веса предполагаемой насадки необходим соответствующий
150

поплавок-стабилизатор. К тому же в каждом отдельном случае
надо практически выверить его положение в воде: довести до
необходимого размера (грузоподъемности) и правильно установить по
отношению к крючку. Делают это следующим образом.
Поплавок изготовляют несколько большего размера, чем
требуется по предварительным расчетам, и устанавливают на леску.
В ванну или другую емкость, заполненную водой, опускают леску,
оснащенную грузилом, поплавком-стабилизатором и крючком, а
если удочка поплавочная, то и основным поплавком. Наблюдая за
поведением поплавка-стабилизатора в воде (постепенно обтачивая
его напильником и каждый раз после обточки проверяя его действия
в воде), доводят размер поплавка до требуемой грузоподъемности.
После этого правильно устанавливают поплавок по отношению к
крючку (передвигают его то ближе к крючку, то дальше от него) и,
выбрав более выгодное положение, наглухо закрепляют его на леске.
На практике установлено, что самая удачная настройка снасти,
когда леска от поплавка-стабилизатора до крючка плавно
отклоняется вниз примерно под углом 20—25° к горизонтали, леска же от
грузила до поплавка-стабилизатора должна быть близка к
горизонтали, или опускаться под незначительным углом у поплавочных
удочек, или приподниматься под таким же углом у донных, чтобы
крючок с насадкой находился в 4—5 см ото дна и свободно «играл» на
течении. В противном случае удочка с поплавком-стабилизатором не
будет уловистее любой другой аналогичной рыболовной снасти без
него.
с. Волоконовка, Белгородская обл.
А. Литвинов
О ЛОВЛЕ ХАРИУСА ПОДЕРГУШКОЙ
П одергушка — немудрящая снасть. Она очень удобна и
уловиста. Устройство ее необыкновенно простое. Отправляясь на
рыбалку, необходимо иметь плоскогубцы, шило и проволоку.
Удильник длиной не более 45—50 см делают из березового
прута, который очищают от коры, подсушивают и коптят над костром —
181

чариус боится всего яркого, блестящего. Удильник должен быть не
гибким, иначе неизбежны неудачи при подсечке рыбы. Толщина его
комлевой части — не больше 10—12 мм, вершинки — 5—6 мм.
В средней части удильника делают мотовильце. Для этого шилом
протыкают два отверстия, в которые втыкают отрезки алюминиевой
проволоки. Концы ее загибают вдоль удильника и закрепляют.
Основным концам проволоки с помощью плоскогубцев придают нужную
форму. На все это уходит 5—10 мин.
На мотовильце наматывают 25—35 м жилковой лески
диаметром 0,2 мм. К концу лески привязывают острый крючок № 4 или № 5,
но не крупнее. Хорошо, когда в кармане есть мелкий напильник или
брусок, так как подтачивать крючок, скользящий по валунам и
гальке, приходится довольно часто. Жало крючка должно смотреть
несколько в сторону, это увеличивает шансы на удачную подсечку.
Поплавок не нужен. Иногда к основной леске с помощью взаимонаде-
вающихся петель привязывают поводок сечением 0,15 мм и длиной
до 0,5 м. Но можно обойтись и без поводка. Грузило не ставят ни на
основную леску, ни на поводок.
Мы, как правило, ловим хариусов на некрупных, но бойких
красных червей. Насадив на крючок червяка, в длинных резиновых
сапогах выходим на перекат и пускаем насадку по течению. Быстрые струи
воды несут ее почти поверху. Слегка подергивая леску и не давая
насадке лечь на дно, мы постепенно сбрасываем с мотовильца леску
и отпускаем от себя насадку на 20—25 м. Не спеша ходим по
перекату от одного берега к другому, через каждые 1—2 сек. подергивая
удильником леску, закрепленную в расщепе вершинки.
Хариус почти всегда стоит или на самой быстрой струе, или за
камнем. Как только насадка проходит над ним или рядом с ним, он
молниеносно бросается и хватает ее, главным образом в момент
подергивания лески, когда насадка приподнимается в воде, словно
убегает от рыбы, что и побуждает хариуса к хватке. Нельзя резко
дергать удильник, так как можно легко оборвать не очень крепкие губы
хариуса, и тогда... Не трудно представить себе, что тогда бывает.
Обловив один перекат, мы спускаемся вниз по реке к другому.
Глубокие места обходим берегом. Ночуем тут же, на берегу. В тайге
много сушняка, так что для костра топлива более чем достаточно.
При ловле подергушкой, рыба не пугается, если даже видит нас,
так как мы стоим в воде, что, как известно, рыбу не настораживает;
во-вторых, одежда наша темно-серых расцветок, удильники, как
сказано выше, тоже темные; в-третьих, насадка находится в 25—30 м
от нас Все это способствует успешной ловле.
Вот почему я недоумеваю, когда слышу или читаю, что
удильщики хариуса вооружаются шести- и даже восьмиметровыми
удилищами, прячутся за кустами. Допускаю, что встречаются и такие водое-
182

мы, где в самом деле не обойтись без громоздкой снасти Но чаще
всего хариусов ловят в быстрых таежных речках, изобилующих
перекатами, перепадами и мелями, где подергушка просто незаменима
Теперь несколько слов о хранении пойманной рыбы. Во время
ловли мы складываем рыбу в небольшие холщевые мешочки
(размером 25X28—30 см), пристегнутые тремя булавками спереди к
пиджаку или куртке.
Для длительного хранения рыбы мы имеем фанерный ящик,
довольно простой по своему устройству.
Торцевые стенки делаем из сухой еловой или сосновой
доски толщиной 20 мм и обрезаем, как показано на рисунке. К ним
кими шляпками.
Неплохо между прибиваемой фанерой и торцовыми досками проложить
нетолстую резиновую ленту.
Крышку из тонкой дощечки прикрепляем к верхней части
торцовой доски с помощью маленьких металлических навесок или
ремешков. А чтобы при закрывании крышка не проваливалась, на боковые
стенки с внутренней стороны ящика прибиваем рейки, на которые
плотно ложится крышка. Кроме того, обязательно вырезаем дощечку
по внутреннему размеру ящика, которую накладываем на засоленную
рыбу и сверху прижимаем камнем.
Ящик переносим на спине или на лямках, прикрепляемых к нему,
как к рюкзаку, или в мешке с лямками, сшитом строго по размерам
ящика.
Тем, кто впервые собирается удить хариусов, хочу дать
несколько советов. Так как при ловле хариуса подергушкой леску отпускают
на 20—25 м, то при вываживании рыбы леску приходится выбирать
обеими руками, хотя одна рука занята (в ней удильник). Что же
делать? Нужно комель удильника засунуть за голенище сапога.
Выбираемая леска будет оставаться в воде, не обращайте внимания, она
вам не помешает.
прибиваем лист
пропаренной в кипятке
фанеры, наружный слой
которой не имеет
больших сучков, так как при
изгибе они могут
вылететь. Пропариваем
фанеру обычно в ванне или
корыте, причем не весь
кусок фанеры, а лишь
среднюю часть, которая
подлежит изгибу.
Советуем изгибать фанеру,
пока она не остыла.
Сама пропарка не
занимает много времени,
достаточно 15—20 мин., а
иногда и меньше.
Прибиваем фанеру к
торцовым доскам небольшими
трехсантиме т р о в ы м и
гвоздиками, а еще
лучше мебельными с широ-
183

В жаркие дни хариус очень быстро портится. Поэтому
необходимо периодически выходить на берег, потрошить рыбу и, засыпав
немного соли в распоротую брюшину и жаберные щели, складывать
ее в ящик, где снова надо слегка присыпать сверху солью и
наложить дощечку и камень. Ящик с рыбой следует ставить в прохладное
место.
Охотникам за хариусами рекомендуем нашу удочку-подергушку
и рыболовное оснащение. Желаем успеха!
г, Губаха, Пермская обл.
В. Мясникова, А. Борисов,
Е. Лауберг, А. Маврин
ЧТОБЫ БЫТЬ ВСЕГДА С УЛОВОМ
М ы относимся к категории рыболовов, посещающих
близко расположенные от Москвы водоемы, и не любим ездить на ночь
на автобусах или электропоездах. Да и не всякому рыболову по
плечу довольно утомительная езда и бессонная ночь. Во всяком случае,
не приходится говорить о пользе рыбной ловли для здоровья, если в
дороге 4—6 часов в один конец, да еще бессонная ночь. К тому же
часто возвращаются с уловом не более килограмма.
Мы убеждены, что в подмосковных водоемах рыбы не меньше.
А чтобы быть всегда с уловом, надо совершенствовать свое
мастерство, изучать водоемы и систематически наблюдать за окружающей
природой. Так, например, зимой мы ловим рыбу несколькими
способами. В зависимости от места, погоды, времени года, обычно
опробовав некоторые из них, останавливаемся .на более успешном. Часто
ловим одновременно несколькими способами, о которых расскажем
ниже.
ТРИ ЛУНКИ
Этим способом мы ловим на Пяловском и Пестовском
водохранилищах на глубине 3—6 м на маленькую мормышку любой
формы. Леска 0,15 мм. Мотыля надеваем «чулком», и, играя
мормышкой, шевелим его.
Самая успешная рыбалка бывает весной, во время оттепели,
когда идет крупная плотва, подлещик, густера. Обычно ловим сразу в
3 лунках, расположенных в 4—10 м друг от друга в любом
направлении.
Во время ловли лунки можно менять. В них систематически
бросаем подкормку — крупный мотыль (10—15 шт.) или мелкие крошки
черствого хлеба. Если поклевка не последует сразу, то мы ловим в
этой лунке не дольше 2—3 мин., а затем переходим на следующею, не
оставляя в предыдущей удочек. В данном случае в основном
используется эффект от сочетания подкормки с «отдыхом» лунки.
Вероятно, во время" «отдыха» лунки рыба забывает об осторож-
184

ности, поэтому в момент опускания мормышки вновь (после
некоторого перерыва) следует поклевка. Подкормка привлекает рыбу к
лункам и повышает ее активность.
ЛОВЛЯ НА ГОЛОВКУ МОТЫЛЯ И БЕЗ НАСАДКИ
Ловля на мормышку с насадкой головки мотыля
основана на определенной «игре» мормышкой в сочетании с мгновенной
подсечкой.
Таким способом мы чаще всего ловим рыбу на Истринском
водохранилище в районе Конькова, Пестовском — в районе Тишкова
и реки Кокотки, а также на Пироговском — недалеко от пансионата.
Обычно ловить начинаем со дна, постепенно поднимаясь до
0,5 м глубины, все время играя мормышкой в форме капли с
отверстием для лески под углом 30—45° к цевью крючка. Мормышка
должна быть как можно меньше, но такой, чтобы хорошо
оттягивала леску. На кончик крючка насаживаем головку мотыля или
небольшой кусочек его (1—2 мм). Ловим удилищем длиной 8—12 см,
все время подергивая им. Амплитуда колебаний кивка — 3—5 мм,
частота —80—120 колебаний в минуту.
Во избежание зацепов довольно часто очищаем лунку и леску
ото льда.
При малейшем подергивании или мимолетной остановке кивка
и, вообще, при любом изменении характера колебаний кивка
незамедлительно делаем резкую подсечку.
Сначала мы ловим на головку или кусочек мотыля. Когда же
интенсивность клева повышается, ловим без насадки на «голую»
мормышку.
Пойманную рыбу быстро снимаем с крючка и вновь опускаем
мормышку в лунку. Иногда для привлечения окуней предварительно
блесним в течение 3—5 мин.
ЛОВЛЯ НА ЧЕРНУЮ НИТКУ
Особенно успешна ловля на черную нитку на
Истринском водохранилище в районе реки Катыш. На наш взгляд, этим
способом можно ловить не на всех водоемах. Например, на
водоемах системы канала им. Москвы на черную нитку рыба не клюет, а
в заливах и речках Истринского водохранилища и на озере Се-
неж — берет очень хорошо, особенно поближе к весне.
При ловле на черную нитку колебательные "движения более
резкие, амплитуда колебаний до 2—3 см при меньшей частоте (30—
80 колебаний в минуту). Особенно хорошо зарекомендовали себя
маленькие белые мормышки-овсянки. На цевье мормышки
наматываем черные нитки, желательно шерстяные. В воде нитки
разбухают, и мормышка приобретает вид черного жучка с небольшой
светлой точкой.
Применяя более тяжелые, хорошо оттягивающие леску
мормышки, иногда вместо нитки мы ловим на черную пористую резину.
Применяя тот или иной способ ловли, мы никогда не
возвращаемся домой без улова. Особенно часто мы ловим на головку
мотыля или без насадки. Нам не приходится испытывать тягостного
ожидания поклевки с утра до вечера. У нас всегда клюет.
185

А. Клыков
РЫБЫ НАШИХ ВОДОЕМОВ
ЛЕЩ
Лещ в нашей стране представлен двумя видами:
аральский и амурский. Есть и другие названия этой рыбы: чебак — на
реке Дон, белак и подлещик.
Обитает лещ в водоемах с пресной водой бассейнов Черного,
Каспийского и Аральского морей, а также, правда значительно
реже, в бассейне Белого моря. Изредка он встречается и в
солоноватых водах, например в Каспийском море. Но держится
преимущественно вблизи берегов, недалеко от устья Волги и других рек, куда
приходит весной на икрометание, а также осенью на откорм. Лещ
почти не водится в сибирских реках.
Тело леща высокое, сильно сжато с боков. Нижняя лопасть
хвостового плавника больше верхней, что помогает движению рыбы
вниз. Рот — в виде трубочки и без зубов. Жир отлагается на
внутренностях.
Лещи достигают половой зрелости на четвертом-пятом году
жизни. Как правило, чем старше (крупнее) лещ, тем больше у него
икринок.
Нерестятся лещи весной (конец апреля — май) при температуре
воды +12—17° и даже несколько выше. Икринки откладывают на
водяные растения. Время, необходимое для появления из икринок
мальков леща, зависит от температуры воды водоема. Чем выше
температура воды, тем быстрее идет развитие зародышей. Мальки
начинают вылупляться из икринок на пятые сутки.
Необходимо заметить, что соленость воды очень сильно влияет
на состояние икринок. В воде при солености более 10% икринки
леща гибнут.
Мальки первые двое-трое суток держатся, прикрепившись к
стеблям водяных трав, пока не рассосется желточный пузырь, после
чего они уплывают в открытые места водоема или в заросли
водяной растительности.
Рост леща зависит от питания и режима водоема, где он
обитает. В частности, необходима хорошая прогреваемость воды (+15 —
18°), а также полное отсутствие стоков загрязненных вод. В южных
водоемах лещи растут гораздо быстрее, чем в северных, и бывают
иногда длиной 75 см.
Мальки леща питаются планктоном, главным образом
ракообразными. Взрослые лещи — мотылем, моллюсками, личинками
насекомых, мелкими беспозвоночными, червями и водорослями. При
температуре ниже +10° лещи почти не питаются. Перед наступлением
холодов они уплывают далеко от берегов, добывая себе пищу (чаще
это бывает в южных морях, например в Каспийском). Лещи,
обитающие в Аральском море, уходят после икрометания на большую
глубину для нагула.
Врагов у леща мало. Взрослого леща, по наблюдениям
удильщиков, даже щуки не хватают, потому что тело его очень высокое.
186

язь
На Урале язя называют вязь, на Амуре — чебак, а
мелкого — подъязок.
В СССР язь водится главным образом в реках, речках и озерах
с чистой, проточной пресной водой: например, в реках Каспийского
(за исключением Терека и Кумы), Черного (в реках Крыма и
Закавказья его нет), Азовского и Балтийского морей, а также в
Ботническом и Финском заливах. Довольно часто язь встречается в
больших проточных озерах — Чудском, Онежском, Ладожском и
Ильмень. Эта рыба способна переносить весьма резкие колебания
температуры воды, что заслуживает особого внимания. Заметим, что
язь встречается в мелких озерах и прудах, где летом вода иногда
прогревается до дна.
Тело язя удлиненное, рот маленький, косой, глоточные зубы дву*
рядные, спинной плавник усеченной формы.
Нерестится язь в возрасте трех-четырех лет. В Европейской
части СССР икрометание обычно бывает в конце апреля — начале мая
при температуре воды +3—5°. Икру откладывает на водяные
растения, к которым она, будучи клейкой, быстро прилипает.
Мальки язя довольно быстро растут и к осени достигают длины
5,2—6,7 см. Рост и вес его увеличиваются с возрастом. Так,
язь-трехлетка весит 80—95 г, в возрасте 6—7 лет достигает длины 26—27 см
и весит 250—280 г, 9 лет —800 г, 13 лет — 1400—1500 г.
Питаются язи личинками насекомых, мелкими моллюсками,
червями, водорослями (нитчатыми и диатомовыми). Весной, когда язи
голодны, они кормятся круглые сутки. Однако после половодья, когда
вода становится чистой, они начинают питаться ночью.
Летом, в жаркую пору, они держатся чаще всего около берегов
водоема. Зимой, собираясь стайками, уплывают на более глубокие
места, а после спада весенних вод плывут обратно в реки и крупные
протоки, где и начинают икрометание. В это время они чаще
встречаются на песчаных местах, как бы выбирают тихое течение. Однако
если плывущим язям на пути встречается какое-либо препятствие,
например закол (правда, невысокий — 40—50 см), то рыбы
перепрыгивают через него.
Язь — рыба очень осторожная. Он предпочитает места с
неровным коряжистым дном, часто держится под крутоярами.
БЕРШ
Есть и другие названия этой рыбы: чоп (Дон и Днестр),
секрет, бершник.
Обитает берш в Волге и ее главнейших притоках (но
удильщики-волгари отмечают, что выше г. Рыбинска бершей почти нет, хотя
в реке Шексне его ловят), встречается он в реке Вятке, изредка
попадается в речках, впадающих в северную часть Черного моря,
Азовского и Каспийского морей, в реках Урал, Днепр, Дон и Донец.
Рыболовы отмечают, что в реках он почти всегда, кроме поздней
осени и ранней весны, держится на глубоких местах водоема.
Окраска берша почти такая же, как у судака. Эта рыба
достигает длины — 20—25 см, а веса — 250—300 г. В спинном плавнике
берша 15—18 ветвистых острых лучей, которые всегда
соприкасаются. Лоб почти вдвое больше диаметра глаза.
167

У молодого берша имеются слаборазвитые клыки. У взрослой
рыбы— клыков нет, щеки покрыты довольно крупной чешуей.
Половозрелым он становится на 3—4-м году жизни. Икру
мечет ранней весной или несколько позднее, если стоит неблагоприятная
погода.
Берш, как и судак, к осени нагуливает небольшое количество
жира, который теряет в течение зимнего и весеннего периодов.
Попутно заметим, что берш, придерживающийся тех же мест в
водоеме, что и судак, часто становится добычей взрослого быстрого и
чрезвычайно прожорливого судака.
ГОЛАВЛЬ
Существуют и другие названия этой рыбы: голов
(Кострома), головач, головня, головля (Саратов), ясень, прыгун, оголов
(Астрахань), головень (Украина), турбак (Луга и Нарва), клень
(Днестр).
Обитает голавль почти во всех реках, начиная от западной
границы СССР до реки Дон; в Волге, Урале, Северной Двине; в реках,
впадающих в Балтийское море; в реках Кавказа, а также в озерах:
Псковском, Чудском, Ладожском и Ильмень.
Довольно часто он встречается в небольших реках и прудах с
песчаным, каменистым, а иногда даже илистым дном. В таких
водоемах крупные голавли держатся в одиночку преимущественно на
песчаных отмелях или на перекатах с быстрым течением. Мелкие же
голавли стайками стоят около берегов у самой поверхности, там,
где ветви деревьев свешиваются над водой. К этим местам их
привлекают насекомые, падающие в воду.
У голавля длина головы меньше высоты тела, рот — конечный,
спинка обычно темно-зеленого цвета, плавники (грудные, брюшные и
анальный) красного или оранжевого цвета. Зубы крючковидные.
Обычная длина голавля — 50—60 см, вес — до 1 кг, однако изредка
они достигают 4 кг веса и 80 см длины.
Для икрометания голавли собираются стайками и плывут в
ближайшие мелкие притоки рек. Обычно крупные рыбы нерестятся
раньше мелких. Нерест происходит на речных перекатах,
преимущественно в тех местах, где дно покрыто мелкими камешками или галькой.
Взрослый голавль (весом 700—800 г) в конце весны и самом
начале лета питается главным образом рыбой и раками, кроме того,
падающими в воду майскими жуками, поденками и другими
насекомыми. А с наступлением осени-—лягушатами и пескарями. Можно,
пожалуй, сказать, что он — рыба хищная.
Голавль принадлежит к тем рыбам, которые для нормального
дыхания и кровообращения нуждаются в воде, богатой кислородом.
ЕЛЕЦ
Эта рыба в различных областях Советского Союза имеет
свои названия: елей (самое распространенное), сибирский елец (он
же байкальский) — от Оби до Колымы, иссык-кульский чебак и че-
бачок, угай (Дальний Восток), яльчик, клён и корбус.
Ельцы обитают почти во всех реках и озерах Европейской части
СССР; в Западной и Восточной Сибири (от реки Обь до реки Колы-
188

ма), а также в озерах Иссык-Куль и Байкал; в восточной Азии —
во всех реках до реки Амур.
Ельцы живут в реках и озерах с чистой водой и песчаным дном.
Они почти всегда держатся на глубине, на быстром течении; днем —
в русле реки, а ночью плывут в длинные и узкие заливы, где
находят более богатую пищу: мотыля, комара и поденку.
Спина у ельцов черноватая, бока — серовато-голубые, живот —
серебристо-белый. Грудные и брюшные плавники — желтоватые,
хвостовой и спинной — темно-серые, глаза золотистые.
Ельцы достигают длины 30 см и веса 0,5 кг. Жаберных
тычинок — 20—30, рот — нижний, но у иссык-кульского — конечный.
Усиков у них нет. Внутри кольца первого года жизни, на чешуе есть
«мальковое кольцо», которое появляется во время перехода ельца от
питания планктонными организмами к питанию донными. Высота
тела немного больше длины головы, рыльце короткое (его длина
меньше ширины лба).
Половой зрелости ельцы достигают на 5—6-м году жизни.
Нерестятся обычно в марте — апреле, а в иные холодные весны — в начале
мая. Немногочисленные икринки ельца мелкие и довольно бледные.
Нерестятся они, как правило, в тиховодье (в заводях или около
берегов водоема) не сразу, а в два или три приема с довольно
значительными промежутками во времени. Обычно нерестятся
одновременно несколько стаек недалеко друг от друга.
Некоторые натуралисты считают, что время нереста самок в два
раза больше, чем самцов.
Что касается роста ельцов, то они растут довольно быстро в
первые годы своей жизни. К четырем годам они достигают длины 26 см.
Очень редко попадаются ельцы весом более 300—400 г, но иссык-
кульский елец бывает весом от 800 г. до 2 кг, а елец-угай достигает
длины 50 см и веса 1,5 кг.
Молодые ельцы чаще всего питаются шелковником (зеленью) и
комарами-толкунцами.
С наступлением холодов молодые ельцы от берегов уходят на
перекаты, а взрослые — покидают мелкие места и собираются в
глубоких.
ПЛОТВА
Эта рыба имеет много названий: плотва, чебак
(сибирская плотва), серушка (реки Урал, Кама, Нижняя Волга), тарань
(Азовское и Черное моря), аральская плотва, вобла (Каспийское
море), библица (УССР), сорога, бобла и облуха (озеро Ильмень), горь-
ва (Псков), гарюга (Новгородская область) и серуга (Урал)Г
Плотва (особенно ее подвиды — вобла и тарань) водится почти
во всех водоемах СССР (кроме реки Колымы).
Тело плотвы уплощенное с боков. Цвет и величина плавников
изменяются в зависимости от состава воды и возраста рыбы. Чем
старше плотва, тем ярче цвет ее плавников. Спинка плотвы — темного
цвета часто с зеленоватым отливом, бока и брюшко — белые
(серебристые), плавники (спинной и хвостовой) — серые, грудные —
желтоватые, а брюшные — красноватые. Но попадаются рыбы с золотистой
чешуей и ярко-желтыми плавниками. Летом тело плотвы частенько
бывает покрыто слизью.
189

Плотва становится половозрелой в возрасте 4—5 лет.
Нерестится весной (обычно в конце апреля — начале мая), но, конечно, могут
быть изменения в зависимости от температуры воздуха (+12—18°).
Икру мечет обычно вблизи берегов водоема, где много подводных
зарослей, остатков камыша или других растений. Больших нерестовых
миграций плотва никогда не делает.
На созревание ее икры оказывает огромное влияние температура
воды, а также количество корма и света.
Молодь плотвы питается в основном мелкими рачками,
зелеными водорослями и личинками насекомых, взрослая — животной и
растительной пищей: из беспозвоночных — моллюсками, личинками
поденок, ручейников, хирономид, кроме того, насекомыми — комарами-
толкунцами, падающими в воду, а также гаммарусом.
Надо отметить, что плотва может жить в бедной кислородом
воде (4 см3 кислорода на литр воды). Ранней весной она обычно
держится недалеко от берегов водоема, но иногда в реках, правда на
короткое время, уходит вверх по течению. С появлением в водоеме
зелени (травы) плотва уплывает в протоки, заливы и затоны.
Жарким летом с повышением температуры воды плотва уходит
в самые глубокие места водоемов, где и держится некоторое время.
По сравнению с другими нашими рыбами плотва растет
медленнее. Обычная длина взрослой плотвы 27—34 см, вес 100—200 г.
В. Орлов
РЫБАЦКАЯ БЫЛЬ
ДЯТЕЛ
Высокое трухлявое дерево стояло почти у самого
берега. Я садился у воды, закидывал удочки и терпеливо наблюдал за
поплавками. ^Здесь мне удавалось вылавливать крупных карасей, но
не всегда. Время суток и погода влияли на клев, а еще...
На сухое дерево иногда прилетал дятел, и я с удовольствием
слушал, как лесной плотник долбил дырки в древесине. Однажды я так
заслушался его, что едва не прозевал поклевку, но успел подсечь и
только с помощью подсачека вытащил крупного карася, затем
второго и еще трех поменьше.
Клев прекратился. Увлеченный успехом, я не заметил, когда
улетел дятел. Над лесным озером, покрытым листьями белых кувшинок,
стояла тишина. И сколько потом я ни сидел — клев не возобновился.
На другое утро все повторилось: начался стук дятла — начался
клев, стоило дятлу улететь — и мои поплавки замирали на воде.
В последующие дни, придя на рыбалку и усевшись на берегу, я
напрягал не только зрение, но и слух. Я ожидал стука дятла. И если
дятел не прилетал, приходилось возвращаться домой с пустым
садком.
Между прилетом дятла и клевом карасей была прямая связь. Но
какая?
190

Я стал наблюдать. Все оказалось Очень просто: дятел, работая
клювом, как долотом, щедро сыпал в воду древесную труху. С
кусочками древесины рыбам, видимо, перепадало еще кое-что...
Дятел был моим лучшим союзником. И, скажу честно, ни разу
не подвел меня.
яйцо
Окуни отказались от нашей насадки. Что они были в
озере, мы знали — на кукане у нас уже сидело шесть рыб граммов по
триста каждая. Но наступила минута, когда окуни перестали
интересоваться нашими крючками с наживкой. Мы, в свою очередь, не
сидели сложа руки, а старались им угодить: в ход пошли кусочки
рыбы, кузнечики, ручейники, дождевые черви, мотыль. Старались
впустую — ни одной поклевки.
— Жаль, но впору сматывать удочки,— с досадой сказал
приятель.—Посидим еще полчасика,—попросил я.
Прошел час. Солнце уже давно оторвалось от верхушек деревьев,
а поплавки молчали.
— Вот что,— решительно заявил мой напарник,— давай
завтракать.
Разложив свою снедь на траве, мы вели нескончаемые
разговоры о рыбалке...
Доедая очередное яйцо, я подумал: а что если на яйцо
попробовать? Вытащил удочку, насадил кусочек белка на крючок. Забросил
и... с ходу знакомая озорная хватка. Я вытащил полукилограммового
окучя. И пошло...
Белок последнего вареного яйца мы разделили на граммы, и
каждый грамм давал нам по окуню...
Каких только открытий не бывает на свете!
РЯСКА
Рыба кишела в воде, но на удочки не шла —то ли
насадка не нравилась ей, то ли была еще какая-то причина. Несколько
скромных плотвичек — весь мой улов.
С досады я собрал у самого берега зеленую ряску, вытер ею
руки и швырнул в воду подальше от берега. Не успела ряска потонуть,
как ее начали подхватывать и растаскивать рыбы. Я глазам своим
не поверил. В чем дело?
Не долго думая, я вытащил одну удочку, снял грузило и
нацепил на крючок два листочка ряски. Как только погрузилась леска в
воду, поплавок повело в сторону. Подсек — ив руках первая
приличная плотва. С этого началось...
Столько плотвы наловить за один раз мне ранее никогда не
удавалось.
Когда солнце стало припекать, клев прекратился.
— На что ты ловил? — спросил меня приятель, возвращавшийся
домой с жалким уловом.
— На ряску,— ответил я.
— Брось шутить,— поглядывая на мой пузатый садок, ответил
он.— Я старый воробей, меня на ряске не проведешь.
Вот и поделись опытом.
191

БУТЕРБРОД
С годами человек становится мудрее. Так и у
рыболовов— опыт приходит не сразу.
Однажды я отправился на Камышовое озеро. Дошел до меня
слух, что в озере лини крупные водятся.
Пришел. Все утро просидел, воюя с комарами, и ничего. Два ка-
расика с палец величиной, да шальной окунек. Обидно даже
называть уловом такую добычу.
Надо уходить. Чтобы продлить пребывание на свежем воздухе у
воды, я решил позавтракать. Окончив трапезу, закурил, и вдруг...
поклевка. Да такая, что замерло сердце. Рывок — и долгожданный линь
на берегу. Если бы вы видели, какой это был красавец! Я не мог на
него наглядеться.
«Рыба-то в озере есть», — идя домой, размышлял я.
Дома меня вознесли на седьмое небо. Даже сосед пришел с
фотоаппаратом, чтобы запечатлеть моего линя.
Но, увы! Сколько потом провел я дней на том «счастливом»
месте, и все попусту. Лини словно сговорились и обходили мои крючки.
А я все ждал и не терял надежды.
Как-то, завтракая на берегу, я бросил в воду остатки сыра.
«Покурю и домой».
Но не успел сделать затяжку, как один из моих поплавков начал
медленно тонуть. Я быстро подсек и вытащил линя, затем второго...
Теперь я не хожу на рыбалку без сыра
Кстати сказать, и первого линя я поймал после того, как кинул
в воду остатки бутерброда с сыром.
А. Челноков
ЕЩЕ О РЕГУЛИРУЕМЫХ КИВКАХ
В альманахе «Рыболов-спортсмен» № 26 была
опубликована моя статья о регулируемом кивке (стр. 159—161). Я пытался
создать универсальный кивок, дающий возможность ловить рыбу на
различные по-размерам мормышки. Хотя его конструкция и имела
некоторые недостатки (громоздкость и необходимость при каждом
изменении глубины ловли выпутывать леску из колечек спиральки и
заводить снова, что зимой не особо приятно), в принципе она себя
полностью оправдала.
В процессе пользования этим кивком мне удалось
усовершенствовать его и, устранив указанные недостатки, сделать более удобным.
Основными конструктивными изменениями являются: замена
регулирующего свободно передвигающегося в спиральной пружинке
изогнутого проволочного стержня регулирующим движком со свободно
передвигающейся в нем спиралькой, длина которой 15 см, диаметр
1,75 мм; замена свободно перемещающегося по спиральке усилителя
усилителем, плотно надевающимся на регулирующий движок (рис. 1).
Определить пригодность той или иной спиральки для кивка
можно по ее изгибаемости под влиянием собственного веса. Для этого
192

спиральку длиной 15 см берут двумя пальцами за один конец и
поднимают горизонтально. Она в зависимости от упругости будет
занимать различные положения:
строго горизонтальное (рис. 2, а). Такая спиралька из-за
жесткости для ловли мормышками распространенных размеров не пригодна;
отклонится книзу на незначительную величину (рис. 2, б) —
годится при ловле на мормышки весом 1—3 г;
при большем отклонении книзу (рис. 2, в) — можно ловить на
мормышки «Большой клопик» весом 0,4—1,65 г;
при дальнейшем увеличении отклонения (рис. 2, г) — годится
только при ловле на средние и маленькие мормышки весом 0,15—
0,4 г;
круто опускается (рис. 2, д) — совсем не может быть
использована для кивка из-за мягкости.
Чтобы не увеличивать длину пружинки, а значит, и размер кивка
и в то же время расширить возможности применения данного кивка,
на движок в случае необходимости повысить мощность имеющейся
спиральки надевают усилитель из спиральной пружинки диаметром
3,2 мм, длиной 3—7 см. Применять более короткие или более
длинные усилители нецелесообразно, потому что усилитель длиной 6 см
увеличивает мощность относительно слабой спиральки (рис. 2, г) в
3—4 раза, то есть спиральку, годную при ловле мормышкой весом
0,15—0,4 г, с таким усилителем можно использовать при ловле на
мормышку (0,4—1,65 г). С этим же усилителем более жесткая
спиралька (рис. 2, в) обеспечивает успех ловли на мормышку весом от
0,8 до 3,3 г, а с усилителем длиной 7 см — до 6 г.
г1% 8—1489
193

Из этого следует, что, имея две пружинки (мягкую и более
жесткую) и усилитель длиной 5—6 см, рыболов сможет спокойно ловить
на любые мормышки (от 0,15 до 3,3 г), а любитель ловли только на
мелкие и средние мормышки обойдется одной мягкой спиралькой с
усилителем.
Регулирующий движок делают из латунной (из красной меди не
годится, так как ее трудно изгибать) трубочки диаметром 3 мм и
длиной 4,5 см. Ее плавно изгибают посередине под углом 60—70° с по-
мощью тонкого металлического стерженька (просто гвоздя),
вставляемого в один из концов трубочки на глубину 0,5—1,0 см. После
этого к изогнутой трубочке снизу припаивают полозок из тонкой
латунной полоски шириной 2,5—3,0 мм и длиной 10—12 мм,
удерживающий движок параллельно оси шестика и одновременно
препятствующий вращению его вокруг последнего.
Чтобы легче было натягивать спиральку усилителя на движок,
его верхний конец опиливают на конус. Кроме этого, рекомендуем
3—4 нижних витка спиральки немного растянуть предварительным
натягиванием на какой-либо острый конический предмет, например на
кончик шила.
До установки движка на шестик необходимо надеть резиновое
кольцо-фиксатор шириной 2—3 мм, предназначенное закреплять
свободный конец спиральки кивка после его настройки. Иначе
спиралька при длительной ловле может произвольно сместиться, что
нежелательно.
Движок крепят на шестике резиновым кольцом шириной 1 см.
После установки его к вершинке шестика необходимо примотать
проволочную петлю шириной 4—5 мм, длиной 2,0—2,5 см. Удобнее
сделать ее съемной, припаяв к латунной трубочке соответствующего
диаметра.
Спиральку в движке, а при необходимости и усилитель
устанавливают одновременно с привязыванием к леске мормышки. Леску
сначала пропускают через фиксатор, а потом уже через канал
спиральки и вытаскивают конец длиной 15—20 см. Затем спиральку
проталкивают через трубочку движка. После этого в случае
необходимости на спиральку плотно надевают усилитель (на верхний, немного
заостренный спиливанием, конец движка). Леску продевают сквозь
петельку и к ней привязывают мормышку.
194

Настраивают кивок после опускания мормышки в воду
перемещением по шестику как движка, так и спиральки внутри него.
Регулировку производят до тех пор, пока не найдут такое положение
движка и спиральки по отношению к петельке и друг к другу, при
котором кивок будет работать нормально.
Кивок предлагаемой конструкции настолько чувствителен, что при
ловле на тяжелую насадку (например, при ловле лещей и плотвы на
хлеб) сигнализирует наличие насадки на крючке. Если она сбита,
кончик спиральки обязательно немного приподнимается. Поэтому при
ловле на тяжелую насадку целесообразно настраивать кивок на
опущенную в воду мормышку без насадки. Заметив, какое положение
займет при этом кончик спиральки, надо закрепить на крючке
насадку и„ вновь опустив мормышку в воду, внимательно посмотреть, как
изменится положение кончика спиральки для того, чтобы в
дальнейшем по его положению можно было судить о наличии насадки на
крючке.
г. Вильнюс.
И. Кожурин
КУКАН СПИННИНГИСТА
В альманахе не раз описывали различные куканы для
щук. В частности, интересно устройство кукана, предложенное
тов. С. Козловым из Кировограда («Рыболов-спортсмен», № 21).
Однако он неудобен тем, что на него можно посадить только одну
щуку. Если же поймаете несколько рыб, то как быть? Не сажать же
каждую из пойманных щук на отдельный кукан.
Я хочу рассказать об устройстве кукана, которым пользуюсь не
один год. На него можно посадить 5—6 рыб.
Прежде всего из сталистой (хорошо из антикоррозийной)
проволоки сечением 1—1,2 мм нужно сделать прочные застежки длиной до
50 мм, похожие на застежки вращающихся блесен. Необходимо
обратить внимание и на то, чтобы при застегивании на кольцевом сгибе
застежки не было зазора. Затем в ушки готовых застежек продевают
прочную тесемку, сложенную вдвое, и приматывают к шнуру (для
этой цели удобен эластичный, в оплетке электропровод или
телефонный шнур длиной около 1,5 м) так, чтобы не было узлов, то есть
концы нити пропускают под витки, как это делают при прикреплении
колец к спиннинговому удилищу. Первую застежку привязывают на
конце шнура, следующую — через 10—15 см и т. д. После этого из
того же или более мягкого провода делают столько скобок с петлями
на концах, сколько застежек. В согнутом виде длина скобки равна
50—60 мм. Вот и все — кукан готов!
Как им пользоваться? Очень просто. В нижнюю челюсть
пойманной щуки продевают скобку. Вся процедура занимает 1—2 мин. и
выполняется в следующем порядке: расстегивают застежку, снимают
скобку и продевают ее через нижнюю челюсть рыбы, затем надевают
на застежку и последнюю застегивают. После этого кукан привязы-
195

вают. При поимке второй щуки его не надо отвязывать, а следует
лишь вытащить из воды, посадить на него рыбину и снова опустить
за борт лодки. Такой кукан годится и для крупных окуней, но не
будет лишним для них сделать отдельный кукан с большим числом
застежек «меньшего» размера.
«карманный» багорик
Обязательно ли носить о собой багорик? Считаю, что да,
если в водоеме попадаются крупные щуки и если приходится ловить
с лодки. Для удобства перевозки рекомендую разборный багорик.
Основная (главная) часть
предлагаемой конструкции — крюк. В
магазине продаются "крючки № 45,
подходящие для багорика. Со стороны
лопаточки крючок отпускают на огне
и в раскаленном виде его конец
сгибают под прямым углом на 10—
12 мм. Затем загнутый конец остро
затачивают так, чтобы его можно
было легко воткнуть в палку. А
чтобы крюк лучше прилегал к палке, часть цевья со стороны загнутого
конца немного стачивают. Необходимо также заточить и жало
крючка.
По размеру крюка из плотного брезента (можно из кожи) шьют
чехол, в котором и носят его на рыбалку. В чехле его можно
положить даже в карман.
Перед началом ловли на берегу подбирают подходящую палку,
к концу которой прикрепляют крюк, то есть загнутый конец его
втыкают в палку и приматывают к ней.-Удобно для этой цели
использовать изоляционную ленту. «Сборка» багорика занимает несколько
минут. После рыбалки крюк отвязывают, насухо вытирают, чтобы не
ржавел, и убирают в чехол.
г. Ивантеевка, Московская обл.
А. Пьянков
еще раз о ловле хариусов
спиннинговым удилищем
на «мушку»
в альманахе «Рыболов-спортсмен» (№ 22, 1965 г.)
была опубликована статья Е. Белоусова «Ловля хариуса спиннинго-
вым удилищем на «мушку». Предложенный автором способ я испро-
196

бовал на сибирской горной речке Терси. Во время ловли выявились
некоторые недостатки описанной снасти. Во-первых, Ограниченная
дальность заброса (вес поплавка не регулируется), во-вторых,
довольно частые сходы рыбы с крючка.
Предлагаемые изменения значительно улучшают снасть.
Поплавок следует делать не из древесины, как советует автор, а из
оргстекла толщиной 3—5 мм. Для его изготовления надо иметь: 2 куска
оргстекла размером 70X70 мм; стальной шарик диаметром 45—50 мм;
пустотелый цилиндр диаметром 40—45 мм (в зависимости от
диаметра шарика) {/электроплитку; дихлорэтан и 2 карабинчийа.
В разогретом над плиткой до размягчения оргстекле,
положенном на цилиндр, шариком выдавливают 2 полусферы. Излишки
оргстекла аккуратно опиливают лобзиком В одной из полусфер сверлят
отверстие диаметром 2,5—3 мм. Затем подогнав обе полусферы,
склеивают дихлорэтаном шарик (поплавок). Нагретый на открытом огне
карабинчик, необходимый для крепления поплавка к леске, вводят в
место склейки полусфер, и поплавок готов. Отверстие в шарике
служит для регулирования его веса. Перед началом ловли шарик
заполняют водой (в зависимости от дальности заброса), чем дальше
заброс, тем больше воды следует налить в поплавок.
Хотя хариус клюет жадно и верно, со снасти Е. Белоусова были
случаи схода. Изменение в конструкции «мушки» практически
избавляет от этого. Тройник для «мушки» паяют оловянным припоем из
крючков JSfe 3,5—4, а дальше все делают так, как'предлагает Е. Бело-
7^1489
197

усов. Чтобы тройник не отпугивал рыбу, следует примотать немного
медвежьей или барсучьей шерсти так, чтобы она чуть-чуть выступала
перед тройником.
Изготовленная таким способом снасть позволяет облавливать
места, недоступные для ловли удочкой. Известно, что на одном и том
же месте, как правило, удается поймать не более 2—4 хариусов.
Поэтому, обловив один перекат, приходится спускаться к другому. Во
время переходов такой снастью (без переделок) можно успешно
ловить чебака и ельца.
г. Новокузнецк
П. Мочалов
НЕОБЫЧНЫЙ ПРИКОРМ
Сыплет нудный мартовский снег, похожий больше на
дождь. На одной из многочисленных заводей реки Мокши у лунок
сидят рыболовы, нахохлившись, как мокрые куры. Клева нет. На
душе тоскливо. Вспоминается теплая- квартира, уютный диван и
недочитанная интересная книга.
Посетовав на неудавшуюся рыбалку, я собираю снасти и не
спеша направляюсь к месту сбора, где стоят доставившие нас на реку
машины.
За крутым поворотом заводи, в стороне от остальных рыболовов,
замечаю своего старого приятеля Ферапонтыч-а. Около его лунок
валяется какая-то зелень, а сам он то и дело делает подсечки. На снегу
лежат десятка два красноперок и плотвы в среднем величиной с
ладонь.
— Как же ты ловишь? Ведь абсолютно ни у кого не клюет,—
удивляюсь я.
— А вот слушай как, — и Ферапонтыч раскрывает мне «секрет»,
который он открыл случайно.
— Ты же знаешь меня. На одном месте сидеть не люблю, хожу и
ищу, где стоит рыба. Сначала на глубине больше десятка лунок
пробил, а поклевок нет и нет. И вот пришел сюда, пробил лунку, воды
не многим больше метра. Минут десять просидел, не клюет. Потом
мормышкой случайно зацепил какую-то траву, вытащил, а на ней то
ли ил, то ли грязь. Взял я эту траву и пополоскал в лунке. Грязь на
дно стала оседать, а вслед за ней моя мормышка с мотылем — и
вскоре вытащил красноперку.
Вот так и приспособился ловить «с прикормом», — закончил
мой друг.
Я последовал его примеру и, действительно, только пополоскал
траву в лунке — поклевка, за ней другая. Но как только кончался
«прикорм», рыба переставала клевать, словно ее и не было.
Чтобы ускорить и облегчить добычу травы, я взял два тройника,
оказавшихся вместе с запасными мормышками и блеснами в-коробке,
прикрутил их проволокой к палке, опустил на дно, повернул раза три
вокруг оси и вытащил на лед ком травы. Таким образом я делал два
198

дела одновременно: очищал дно очередной лунки от травы и
заготовлял «прикорм».
Я настолько увлекся рыбалкой, что забыл и о мягком диване, и
о недочитанной книге. И погода, хотя по-прежнему шел снег с
дождем, уже не казалась плвхой.
г. Арзамас
П. А. Шехин
ОБЕРЕГАЙТЕ МУРАВЬЕВ
Рыбную ловлю на муравья описывали в альманахе
«Рыболов-спортсмен» и журнале «Рыбоводство и рыболовство».
Разорение гнезд лесных муравьев при добывании их для
насадки наносит огромный вред сохранению леса. .К сожалению, еще нет
закона об охране муравьев. Но мы, рыболовы, должны
способствовать охране защитников леса и при добыче муравьев не разорять
их гнезд.
На спортивной станции МДО «Рыболов-спортсмен» Н. Мелково,
под г. Калинином на Волге, муравьев добывают очень простым
способом. Берут два хлопчатобумажных мужских носка или старых
дамских капроновых чулка. Носок выворачивают на левую сторону
(более ворсистую), надевают на руку и накладывают попеременно
то одной, то другой стороной на муравейник до тех пор, пока на
носок не перейдет несколько десятков муравьев. После этого носок с
муравьями выворачивают на лицевую сторону и скатывают валиком.
Добытых муравьев хватает на весь день ловли при хорошем клеве.
Если считать, что в гнезде лесного муравья ежеминутно
откладывают яйца всего три десятка насекомых, то за час яиц будет
свыше полутора тысяч, а за двенадцать часов светлой части суток около
двадцати тысяч (по Халифману). Зная это, можно подсчитать, какой
незначительный урон наносит вышеприведенный способ добывания
муравьев.
Л. Фомин
ЧЕЛНОК-ИГЛИЦА ИЗ ПРОВОЛОКИ
Купленные в магазинах «Рыболов-спортсмен» малявоч-
ницы, садки и подсачеки не всегда устраивают рыболова по своей
форме или размеру ячей. Часто приходится вязать и делать их
самому.
Предлагаемый челнок-иглица из проволоки для вязания штоко-
вым узлом сетей с малыми ячейками (10X10 мм и меньше) прост в
7* 199

изготовлений. Кстати сказать,» у рыболовов этот инструмент известен
под названием иглица, а не челнок.
Как правило, челнок-иглицу (три варианта) делают из сталистой
проволоки диаметром 1,5—2 мм, длиной 200—220 мм.
~ Вариант а. Конец основного стержня и загнутый конец головки
затачивают. Конец головки, выступающий над основным стержнем
на 1—2 мм, образует небольшую ддель-просвет 0,3—0,5 мм.
Вариант б. Конец основного стержня тоже затачивают и
изгибают, как показано на рисунке. Между заточенным концом шпенька
и изгибом основного ' стержня должен быть небольшой просвет
0,3—0,5 мм.
Головку (вариант а) и шпенек головки (вариант б), сделанные из
проволоки^ диаметром 1 мм, припаивают к основному стержню (на
рисунке точки пр).
Вилку хвостовой части челнока-иглицы можно выполнить двумя
способами. Первый —конец проволоки (10—15 мм) расплющивают и
разрубают вдоль. Образовавшиеся усики обрабатывают напильником,
надфилем, шкуркой и оставляют их либо параллельными с
просветом 1 мм (а), либо слегка изгибают (б). Второй — конец проволоки
(10—15 мм) спиливают на половину толщины, зачищают и
затачивают. После чего к нему припаивают кусок проволоки диаметром 1 мм.
Усики, как и в первом случае, или оставляют параллельными с
просветом 1 мм, или изгибают. Мы считаем, что второй способ
оформления хвостовой части челнока-иглицы легче, удобнее и практичнее.
Несмотря на небольшие размеры просветов на головке и
хвостовой части челнока-иглицы (а и б), на него можно намотать от 5—6м
кордовой лески до 18—20 м тонкой шелковой нитки или
катушечной № 10.
Челнок-иглицу (вариант в) обычно делают из целого отрезка
проволоки (без припайки). С одной стороны ее затачивают и
трижды изгибают, как показано на рисунке. Самый конец-шпенек должен
быть как бы продолжением основного стержня. Просветы между ним
и сторонами головки равны 1 мм. Хвостовую часть оформляют рас-
200

плющиванием, можно и вторым способом. Таким челноком-иглицей
плетут сети с ячейками не менее 10X10 ммГ
При вязаниихети челноком-иглицей б необходимо учитывать одну
особенность, а именно: для поддевания и пропускания нити его
следует направлять выпуклой частью головки только кверху или в
сторону. В противном случае поддеваемая нитка будет попадать в про*
свет между шпеньком и стержнем, что очень неудобно.
г. Балашов, Саратовская обл.
Л. Борисовец, К. Полещук
ПОЛЕЗНЫЕ СОВЕТЫ РЫБОЛОВУ-
ПУТЕШЕСТВЕННИКУ
Чтобы рыба (линь, карась, озерная плотва) не пахла
тиной, перед приготовлением ее надо промыть в крепком растворе
соли.
Запах тины оттянут два-три раскаленных уголька (березовых),
если их опустить в кастрюлю при варке ухи.
* * *
Чтобы со сковородки при жарении не разбрызгивался жир,
насыпьте на дно сковородки немного соли.
* * *
При* варке ухи или рыбного супа не давайте бульону сильно
кипеть. От этого ухудшается вкус рыбы.
* * *
Разная рыба вкусна не во все времена года. Угорь вкуснее
всего в июле — августе; сазан и карп — в сентябре — апреле; форель —
в мае —- августе; щука —в феврале — апреле; налим—в январе
* * *
Если вы пересолили уху или суп, не огорчайтесь. Опустите в
кипящую уху в чистом марлевом или полотняном мешочке 50—70 г
риса или муки, которые впитают в себя соль.
* * *
Чтобы кожа сома стала чистой и светлой, перед разделкой его
намажьте кожу^кашицей из соли и золы, смешанных в равных
количествах. Через 5—8 мин. тщательно промойте в воде,
201

* * *
Чтобы яйцо сварилось всмятку, его следует опустить в кипящую
воду на 2—3 мин.; в «мешочке»—на 4—5 мин.; вкрутую — 8—10 мин.
Яйцо с треснувшей скорлупой следует варить в, соленой воде,
иначе оно вытечет.
* * *
Картофель, сваренный в мундире, обдайте холодной водой —
будет легко чистить кожуру.
* * *
При варке кашу размешивайте медленными движениями. При
быстром размешивании каша варится дольше.
* * *
Жесткое, старое мясо при варке станет мягким, если в бульон
добавить уксус (на 1 л воды — столовая ложка).
Жаркое из мяса станет душистым и мягким, если за 15 мин. до
приготовления куски мяса намазать с обеих сторон горчицей.
* * *
Молоко не «убежит» при кипячении, если края посуды смазать
жиром.
* * *
Чтобы определить готовность жареной птицы (дичи), надо слить
из тушки образовавшийся внутри нее сок. Если последние капли
сока будут прозрачными — птица готова.
* * *
Чтобы легче отмывалась копоть, посуду перед тем, как
поставить на костер, надо смазать снаружи мылом или кашицей из мела
с водой.
* * *
Чтобы спать на земле, не опасаясь змей, ложитесь на .овчину или
окружите постель полоской из овечьих шкур.
* * *
При укусе гадюки вблизи селения достаньте обыкновенную
герань. Кашицу из свежих листьев герани и небольшого количества
воды прикладывают к месту укуса и меняют по мере высыхания.
Сок герани нейтрализует яд гадюки. Боль и опухоль вскоре
исчезают.
202

* * *
Все комары немедленно улетят из палатки, если вы в
раскаленную на костре жестяную банку насыплете 2—3 порошка камфары и
дымом обкурите палатку.
* * *
Если вас ужалила пчела,©приложите к месту укуса носовой
платок (или тряпочку), смоченный в очень соленой воде, и боль быстро
пройдет; а если укусила оса, приложите тряпочку, смоченную
насыщенным раствором соды. Когда боль утихнет, протрите место укуса
слабым раствором уксуса, и не будет опухоли.
* * *
Осиные гнезда обычно уничтожают кипятком. Не выбрасывайте
такое гнездо. Разорвите ею и соберите личинки, на которые хорошо
клюют лещ, сазан и линь.
* * *
«Походные» дрожжи. Полстакана муки размешать в полстакане
теплой сырой воды. Выдержать 5 чаеов. Затем влить полстакана
теплого (30°) пива и всыпать чайную ложку сахарного песку.
Размешать и поставить в теплое месго (на солнце). Когда масса начнет
пузыриться, ее можно употреблять, как дрожжи.
Г. Ворсулев
ЛЯГУШИНАЯ СНАСТОЧКА
Многие рыболовы знают, что лягушка — прекрасная
приманка при ловле щук спиннингом. Но следует заметить, что на
лягушку ловятся форель, голавль и другие хищные рыбы. Редкое
применение этой приманки объясняется неудобством крепления
лягушки к крючкам или снасточке.
Применяемая рыболовами города Петродворца снасточка для
ловли щук на лягушку оригинальна, удобна (позволяет быстро менять
насадку) и проста в изготовлении. Поэтому здесь она почти
полностью вытеснила блесны
Снасточка состоит из свинцового брусочка А размером 15 X 10 X
Х5 мм с закругленными углами, наглухо закрепленного на стержне Б
из проволоки диаметром 0,6—0,8 мм. Ушко длинного конца
проволоки (50 мм — по длине лягушки) подвижно соединяют с ушком
тройника. Второй конец проволоки в виде скобочки чуть-чуть
выглядывает из брусочка и служит для свободного крепления поводка или
лески. ~
При ловле умерщвленную лягушку кладут головой на снасточку и
чуть выше глаз прокалывают скобочкой Б, концы которой
пропускают в отверстия, подгибают и плотно прижимают к брусочку. Неплохо
203

под скобочку положить кусочек спички или тонкий^учок Е для того,
чтобы при забросах не перетиралась кожа лягушки Г. Насадка на
снасточке держится • долго. Как правило, на одну лягушку удается
поймать несколько рыб. Так как скобочка сжимает рот лягушки, вода
в брюшко не проникает. В воде свинцовый брусочек всегда держит
лягушку брюшком вниз.
Лягушек лучше выбирать небольших. Некоторые рыболовы «для
верности» привязывают ниткой 3 (или прихватывают резинкой)
^лягушку посредине к снасточке, но это не обязательно. При ловле леску
на катушку нужно наматывать не торопясь, подергиваниями
имитируя толчки лягушки при плавании. Во время движения снасточки
тройник Д, расположенный между задними лапками лягушки и
прикрытый ими от глаз хищника, свободно колеблется в ушке заднего
конца снасточки.
Снасточку делают в следующем порядке. Берут ком обычной
глины, разводят до консистенции густого теста и раскатывают. Из
обычной ученической резинки нарезают брусочки определенного размера и
с их помощью в глине выдавливают нужной формы углубления,
укладывают поводки Ж с закрепленными крючками. Затем углубления
заливают расплавленным свинцом и охлаждают. В застывших
брусочках пробивают гвоздем по два отверстия, заготавливают скобочки из
мягкой латунной или другой проволоки, и снасточка готова.
204

Рыба на лягушку ловится на всех водоемах. Особенно уловиста
снасточка в июле, когда щука на блесну берет плохо." Лучший клев —»
в вечернее время й утром, часа через два после восхода солнца,
г, Ленинград
Л. Левит
ЛуНКА БЕЗ ЗАЦЕПОВ
Кому из тех, кто занимается подледной ловлей рыбы, не
знакомо чувство досады, возникающее в момент, когда пойманная
рыба в глубине лунки сходит с крючка. Особенно яасто это бывает,
если лунка сделана не пешней, а ледобуром или коловоротом.
Нижняя кромка такой лунки имеет прямой угол, что и ведет к зацепам
крючков и сходам рыбы. Опасаясь этого, рыболов, выбирая
последние метры лески, невольно ослабляет бе натяжение, что также
способствует сходам.
Однако можно избежать згой неприятности, если оборудовать
свой ледобур специальным добавочным лезвием, снимающим с ниж-
2Q*

ней кромки лунки коническую фаску. Лезвие 1 крепят шарнирно на
штанге 2 выше основного р'ежущего инструмента 3. При сверлении
лунки лезвие находится в положении I и не мешает работе основного
режущего инструмента.
После того как лунка готова, снимают фаску. Для этого лезви^
сначала переводят в положение II и опускают в лунку, а затем — в
положение III и, вращая штангу, снимают фаску 4. Угол между
лезвием и осью штанги составляет приблизительно 45°. Поэтому длина
лезвия должна быть примерно в 1,6 раза больше диаметра лунки.
Передвигают лезвие с помощью жесткой или гибкой тяги 5,
закрепленной в верхней части штанги хомутиком с барашком 6. При
достаточно длинной штанге хомутик можно укрепить на вертикальной
части коловорота, при более короткой — на нижнем изгибе, как
доказано на рисунке. В последнем случае необходимо применять
гибкую тягу (оцинкованный сталистый тросик) fи устанавливать
проушину 7 в точке изгиба, через которую эта тяга должна проходить.
Лезвие обычно делают из обрезка трубы диаметром, несколько
большим диаметра штанги, предварительно заточив его рабочий
конец (см рисунок}-» На лезвии делают прилив 8 с отверстием для
крепления тяги. Расстояние от прилива до оси вращения лезвия должно
быть не более половины полного пути перемещения хомутика.
Мы изложили основную идею приспособления для снятия фаски,
не останавливаясь на тонкостях изготовления деталей, так как знаем
беспредельность творческой инициативы рыболовов, которые все
любят делать по-своему.
г. Ленинград
Ф. Соколов
УЛОВИСТЫЕ БЛЕСНЫ
В результате длительных поисков более совершенной
блесны мне удалось сделать блесны, которые не только по моей
оценке, но и по оценке тех, кто ими пользовался и пользуется, являются
уловистыми и более удобными по сравнению с другими. Эти блесны
прошли длительное испытание на реках Сейм, Псел, Сула, Ворксла и
на других мелких речках, прудах и озерах Украины. С 1967 г. они
получили широкое распространение на Сумщине, среднем Урале и в
Забайкалье. На них хорошо берут щука, окунь, судак, язь, голавль,
жерех, ленок и сом.
Рекомендуемые 'блесны, показаны на рисунках. Состоят они из
следующих частей: корпус — /, головка — 2, стержень — 3, скоба — 4%
подшипник-бусинка —5 и буфер — б..
Блесну изготовляют из латуни толщиной 0,8—1,2 мм. После
обработки ее с внутренней стороны покрывают чистым оловом, а на
«лицевой стороне делают чешуйчатую насечку. Готовую блесну
необходимо тщательно отполировать. Блесна имеет форму эллипса, немного
зауженного в хвостовой части Характер и глубина изгиба показаны
на рис. 1. Более глубокий, изгиб ухудшает интенсивность вращения
206

блесны. Закругленную хвостовую часть (примерно У4 длины блесны)
плавно отгибают вверх на 1—2 мм для того, чтобы при движении
блесна прижималась как можно ближе к стержню и не давала
большого разлета, угол которого не должен превышать 30°. Правильно
изогнутая блесна имеет большую скорость вращения. При большем
угле разлета и меньшей скорости вращения уловистость блесны
снижается. Следует иметь в виду, что при том же изгибе блесна,
сделанная из более тонкой латуни, имеет больший угол разлета и боль*
шую скорость вращения, и наоборот. Лучший материал для
изготовления блесны — латунь толщиной 1 мм. Легкие сплавы, такие, как
дюраль и алюминий, не годятся, так как блесна работать не будет
из-за своего веса, оказывающего большое влияние на ее игру. Опыт
показывает, что на блесны, изготовленные из белых металлов, даже
из серебра, поклевок меньше, независимо от того, какими рыбами
питаются хищники в данном водоеме.
207

Обязательна ли чешуйчатая насечка на лицевой стороне блесны?
Установлено, что в солнечный день в водоемах с прозрачной водой
на блесну с насечкой поклевки бывают чаще, чем „ на блесну без нее.
Это объясняется, очевидно, тем, что блесна без насечки отражает
свет всей поверхностью и отпугивает рыбу. От блесны с насечкой
отражаются мелкие искристые блики.
Все сказанное в равной мере относится и к блесне,
изображенной на рис. 2.
Головка является грузилом и в то же время в движении делает
блесну похожей на рыбку. Отливают головку из свинца на
проволочный стержень, предварительно изогнутый в месте заливки, чтобы
обеспечить надежное крепление головки. Стержень должен проходить
как можно ближе к верхней части головки, потому что она
выполняет в какой-то мере и роль противозакручивателя. После обработки
головку покрывают бронзой, разведенной на клее БФ-2,
разжиженном спиртом. Глаза и поджаберные впадины красят яркой красной
нитроэмалью или нитролаком. Верхнюю чъсть головки покрывают
темно-зеленой краской.
Стержень служит основанием для монтирования всех частей
блесны. В передней части его загибают колечко для лески, в задней —
застежку-булавку для тройника. На переднюю часть застежки
опирается бусинка-подшипник.
Передняя часть стержня (от головки до кольца) длиной 50 мм
служит поводком^ Но главное назначение стержня — предотвращать
захлестывания тройника за леску при забросах, что часто случается
у блесны с подвижным поводком. Наличие жесткого
поводка-стержня у рекомендуемой блесны полностью исключает захлестывание
тройника за леску, а следовательно, и «холостые» забросы даже у
начинающего, неопытного спиннингиста. Это — очень важное
преимущество. Для стержня применяют сталистую (рояльную) проволоку диа-
метром 1 мм.
Скоба служит для подвески блесны на стержень и обеспечения
большей свободы блесне в полете и при ее вращении в воде.
Можно ли обойтись без скобы и подвесить блесну на стержень
через отверстие, проделанное в ее передней части? Можно, но в этом
случае работа блесны ухудшается. Во-первых, потому, что она имеет
меньшую свободу, при проводке в воде часто западает и 'вращается
хуже, чем блесна с подвеской на скобе; во-вторых, при забросе, в
полете, блесна без скобы располагается под углом, примерно 45° к
линии полета, в результате чего возникает очень большая сила
сопротивления, направленная назад-в сторону, и поэтому дальность и
точность заброса значительно уменьшаются.
Скобу изготовляют из полоски латуни шириной 2,5—3 мм и
толщиной 0,8—1 мм. Высота скобы от центра отверстий 3,5—4 мм.
Подшипник-бусинка обеспечивает лучшее вращение блесны. Для
этой цели пригодны бусинки из пластмассы, плексигласа и керамики
диаметром 3—5 мм. Желательно красные. Стеклянные бусинки не
годятся, так как они быстро колются от ударов скобой. Бусинки можно
заменить отрезком цветной хлорвиниловой изоляции, нарезав из нее
трубочки соответствующей длины и закруглив их опорную часть
напильником.
Буфер предохраняет заднюю часть головки от ударов скобой во
время заброса блесны. Делают его длиной 3—4 мм из цветной
хлорвиниловой изоляции.
208

Выгибать блесну лучше вручную, потому что при
соответствующем навыке ей можно придать любую форму и степень изгиба.
Каким же требованиям должна отвечать правильно -сделанная
блесна?
1. При-незначительной потяжке в воде она должна вращаться без
за паданий.
z. При нормальной скорости проводки скорость вращения блесны
должна быть как можно больше, что определяется силой ее
сопротивления. При хорошей блесне создается впечатление, что на тройник
села небольшая рыбка, и кончик удилища, поставленный к леске под
углом 90°, несколько изгибается.
3. Блесна должна вращаться с небольшим разлетом, как можно
ближе к стержню.
Применяемые тройники обязательно следует оснащать красным
пушком, закрепленным на цевье тройника не ниткой, а тонкой,
гибкой проволокой.
На рисунках указаны самые удобные размеры блесны.
Значительные отклонения от этих размеров ухудшают ее работу.
г. Шадринск
Д. Самарин
ИЗ ПРАКТИКИ РЫБОЛОВА-УДИЛЬЩИКА
Шрвое время начинающему рыболову трудно правильно
определить момент подсечки клюнувшей рыбы. Он обозначается
различными движениями поплавка (или сторожка донной удочки) в
зависимости от повадок рыбы, от вида и положения насадки и способа
ужения.
При ужении в отвес наиболее удачной будет подсечка в момент
погружения поплавка в воду или его движения в сторону с
постепенным погружением. Так обычно отмечаются поклевки окуня на
червя и малька. Схватив насадку, он немедленно отплывает, заглатывая
ее на ходу. Такое заглатывание, часто глубокое, связано с
малоприятным и трудным извлечением крючка. Чтобы этого не случалось,
подсечку надо делать в момент начала погружения поплавка,
сигнализирующего о том, что насадка находится во рту рыбы.
Так же решительно берут насадку ерши, пескари, голавли, язи.
Значительно сложнее заметить поклевки плотвы; красноперки,
карася, линя. Погружению или движению поплавка в сторону
предшествуют мелкие дрожания-нажимы его на месте, иногда с небольшими
смещениями. Рыба трогает насадку, но не захватывает ее. Часто
такие сигналы обозначают поклевки мелочи, теребящей и отрывающей
частички насадки.
Подлинным испытанием терпения и выдержки рыболова
являются поклевки линя на Животные насадки. Поплавок долго колеблется
на месте, немного смещается в сторону, наклоняется, замирает на
некоторое время и т. п Чем крупнее насадка (выползок, раковая
шейка), тем дольше продолжается «опробование» ее, заканчивающееся
209

по-разному: понравившуюся насадку линь засасывает и отплывает
(погружение поплавка), если не пришлась по вкусу — бросает
(поплавок замирает).
Характерной особенностью отличаются поклевки- крупных
подлещиков и лещей-. Захватив насадку, лежащую наг дне, они, принимая
горизонтальное положение, приподнимают ближнее к крючку грузило,
и вертикально стоящий поплавок ложится на бок. При ужении на
растительные мягкие насадки такое положение поплавка служит
сигналом для немедленной подсечки. При наживке червя, выползка и
других животных насадок торопиться с подсечкой не следует,
надо дождаться движения поплавка в сторону с медленным
погружением.
Поклевка красноперки часто обозначается быстрым движением
поплавка в сторону без погружения. Посекать надо при явно
определившемся движении поплавка.
Особой резкостью с быстрым погружением поплавка отличаются
поклевки щук на живца, которым обычно предшествуют небольшие
смещения и погружения поплавка, сигнализирующие о беспокойстве
живца, увидевшего хищника. Иногда погруженный щукой в воду на
10—15 4см поплавок некоторое время остается на месте, а затем
начинает уходить в сторону и глубину. Это — самый подходящий момент
для подсечки. Если при первом погружении поплавок скрылся в
глубине, подсечку следует делать при явно обозначившемся натяжении
лески. Последний вид поклевки обычен и для судака.
При ужении поплавочной удочкой со дна и донными удочками
рыбу подсекают при потяжке лески в глубину. Потяжка может быть
плавной — сторожок медленно поднимается — или ступенчатой — с
короткими остановками и мелкими дрожаниями сторожка.
Особенно резки поклевки карпа и голавля. Обычно следует
неожиданный сильный рывок, к которому рыболов не успевает
приготовиться. Такие поклевки заканчиваются или самоподсечкой рыбы или
срывом насадки.
Как правило, малозаметны поклевки налима. Захватив насадку,
он заглатывает ее и долгое время остается на месте. Сторожок
удочки после небольших подергиваний1 успокаивается, и обнаружить
попавшуюся рыбу удается только при очередной проверке снасти.
Поэтому при ужении налима рекомендуется периодически проверять
состояние насадки на поставленных "удочках.
Можно считать, что в подавляющем большинстве поклевок
всегда различаются два момента: начальный, предупредительный,
сигнализирующий о том, что рыба, обнаружив насадку, трогает ее, и
заключительный, обозначающий, что рыба взяла насадку.
При первом предупреждающем движении поплавка или сторожка
удилище надо взять в руку и быть готовым к подсечке. Натягивать
леску не следует, но надо убрать слабину, если она имеется, между
вершинкой удилища и поплавком. При этом необходимо избегать
резких движений, стараться не шуметь, удочку брать тихо, чтобы не
насторожить подошедшую к насадке рыбу.
Подсечку выполняют поднимая вершинку удилища вверх и на
себя. При применении мягких растительных насадок подсечка должна
быть более мягкой, конечно, при наличии хорошо заточенного крючка.
Животные насадки, в которых жало крючка скрыто, требуют
большего усилия. Не следует подсекать слишком резко, особенно при
жестком удилище, в результате на крючке может оказаться часть рыбьей
210

губы. Резкие с приложением большого усилия подсечки нужны при
ужении щук и судаков на живца.
При вытаскивании подсеченной рыбы, учитывая ее
сопротивление, поступают по-разному. Мелкую и среднюю рыбу медленно
подводят к берегу и плавным движением поднимают на леске из воды.
Не следует выбрасывать рыбу рывком, такой прием может стать
привычным и в дальнейшем принесет рыболову много неприятностей.
Крупную рыбу, способную оказать большое сопротивление,
вытаскивают не торопясь, не ослабляя, но и не перенапрягая лески,
используют для смягчения ее рывков пружинящие свойства удилища и
лески. После подсечки рыбе дают походить некоторое время на
согнутом удилище, предупреждая движениями удилища ее попытки уйти
в водные заросли или коряжник Постепенно сила сопротивления
рыбы снижается, появляется возможность подвести ее ближе к
поверхности и поднять голову над водой, то есть дать рыбе глотнуть
воздуха, и уже более спокойно подтянуть к сетке заранее опущенного под-
сачека. Такой прием вытаскивания рыбы именуется вываживанием.
Он требует от рыболова хладнокровия, пристального внимания,
точного расчета в действиях и терпения.
Сила сопротивления и повадки отдельных видов рыб при выва-
живании различны. Известно, что рыба может оказать
сопротивление, равное в килограммах ее весу, увеличенному в два и даже в три
раза. В то же время практикой установлено, что рыболов с леской*
выдерживающей 1 — 1,5 кг, может вытащить рыбу в два раза
тяжелее. Успех вываживания во многом зависит не только от
качественно подготовленной снасти, но и/уо? навыка, умения, выдержки рыбо-
Л9ва и знания повадок рыбы, которую он ловит.
При вываживании леща неизбежно его упорное, но обычно
недолгое сопротивление в глубине, преодолев которое рыбу
сравнительно легко подтянуть к поверхности, дать ей лечь на бок и в таком
положении подвести к берегу или лодке. Однако следует помнить, что
такое спокойное состояние внезапно сменяется резким мощным
рывком в глубину, если рыбу не удалось вовремя поднять подсачеком.
Такое же упорное сопротивление в глубине оказывают крупный
окунь, линь, язь и карп. Оно несколько снижается, когда их удается
вывести ближе к поверхности, но не прекращается до тех пор, пока
рыба не попадет в подсачек. Для язей при вываживании характерно
кувыркание на поверхности воды, часто заканчивающееся сходом
рыбы, если крючок недостаточно надежно зацепил ее, а рыболов из%
лишне ослабил натяжение лески. Надо помнить и о постоянной
повадке язя — неожиданно резко вырываться из рук, если его небрежно
опускают в садок или корзину Таким же резким броском язь может
выскочить из корзины с неплогно прикрытой крышкой.
Особенно ожесточенно сопротивляется щука, не
успокаивающаяся даже в подсачеке. При вываживании щука неизменно старается
забраться в самую гущу водяной растительности, откуда вытащить
ее подчас довольно трудно. Значительно слабее сопротивление
судака. Сильное после подсечки, оно быстро спадает, и рыба спокойно
дает подвести себя к берегу и подхватить подсачеком.
211

В. Гребенкин
ВНОВЬ О СУДАКАХ
Не я один несколько лет подряд охотился за судаком на
реке Вуоксе. И писали о ловле судаков неоднократно, в том числе и
мне редакция альманаха «Рыболов-спортсмен» в одном из выпусков
предоставила возможность поделиться с читателями опытом этой
особо интересной ловли. Годы идут, но я по-прежнему увлекаюсь ловлей
судаков на Вуэксе, где ежегодно провожу летний отдых. Позволяю
себе обратиться к любителям-рыболовам с тем новым, что приобрел
за это время.
Прежде всего хочу дать совет: не гоняйте свои моторные лодки
на большие расстояния в поисках добычливых мест — стоянок
судака. Он в Вурксе встречается всюду, и успех зависит главным
образом от способа ловли.
Известно, что река Вуокса своим руслом проходит по озерам,
подчас очень глубоким. Я ловил судака в этих озерах, в частности в
озере, не имеющем названия, у г. Каменногорска. Удачной была
рыбалка у юго-западного,-высокого, берега с гранитными высокими
скалами, местами почти вертикально уходящими в воду. Приходилось
рыбачить В'русле реки на глубине 10—12 м, но чаще успешнее всего
на плесе озера у противоположного северо-восточного берета на
глубине 12—14 м (в этих местах^ глубина достигает 30 м). •
Обычно я выбирал места с относительно умеренным течением в
40—50 м от берега. Установив лодку на 2 якоря поперек течения,
приступал к ловле. Из снастей в моем распоряжении были три донки на
спиннинговых удилищах с катушками. На одной донке — грузило
отлитое в чайной ложке; на двух — обыкновенные довольно крупные
поплавки. Перед ловлей обязательно проверял скольжение поплавков
по* лескам с расчетом, %чтобы при работе катушки лески легко
проходили через поплавки, лишь задерживаясь у верхнего кольца удилища.
Крючки на поводках обычной длины (35—40 см), средние, одинарные,
очень острые? кованые. Насадка — к^сок небольшой плотвички,
лучше половинка ерша, в обоих случаях с хвостиками Третья донка
была без поплавка, с грузилом, отлитым в десертной ложке. Эту донку
забрасывал на глубину, а первые две с поплавками опускал с борта
в отвес. Когда грузило касалось дна, спускал подлавок так, чтобы
он находился на поверхности воды в косом положении. Положив
удилища на борт, дожидался поклевки.
Судак брал уверенно, поплавок' быстро тонул. Сходов почти не
бывало, так как небольшой крючок с острым жалом и небольшим
кусочком рыбы (2—3 см от хвоста) судак заглатывал сразу, и-часто
приходилось вытаскивать крючок из глотки рыбы большим пинцетом.
Лучшее время ловли — вечернее, активный клев, как правило,
начинался с 5—6 часов вечера.
Я ловил в разных местах и всегда был с добычей. Пробовал
наживлять крючки живыми ершами, но спортивность ловли сразу,
снижалась, потому что начинали брать щуки, которых в этих местах
очень много и ловить их можно без труда различными давно
известными способами.
г. Ленинград
212

Г. Троший
ГОЛУБОЕ ДИВО
Спит Волга. Прибрежный камыш нашептывает ей
удивительные сны и лишь озорники-пароходы нет-нет да и нарушат
протяжными гудками покой спящей красавицы. Начищенным дном
рыбацкого котелка сияет в золотистой россыпи угольков-звезд луна.
Она серебрит воду, листья, траву. И даже воздух, пронизанный ее
светом, кажется серебряным. Как через легкую кисею проглядывает
вдали противоположный берег. Красным огоньком подмигивает
оттуда бакен: знаю-знаю, снова на рыбалку пожаловали...
Мы сидим у костра, дымим папиросами после сытной, ароматной
ухи. «Ой, ты, Волга-река, голубое диво...» — тихо доносится из
транзисторного радиоприемника. Весело потрескивают сучья, бойко
курится дымок. Скоро рассвет. Что сулишь ты нам, голубое диво?
Какой на этот раз преподнесешь сюрприз?
В памяти оживают незабываемые картины прошлых встреч. Они,
как всегда, волнуют, будоражат мысли.
— А помнишь?.. Однажды по перволе^ку... — басит один из
моих приятелей.
— Ох, и клев был! — с восторгом подхватывает другой.
«А помнишь? Не забыл?»— то и дело слышится- в разговоре.
И уже кажется, что об этом говорят прибрежный тальник,
серебряная лента реки, небо, звезды. Диво, да и только!
ПРИВЕРЕДЛИВЫЕ ЛЕЩИ
Волга встала! — эта весть волнует душу. Вечером
осматриваю снасти. На одной катушке зимней удочки леска 0,2 мм,
на другой —0,15. На каждой по свинцовой мормышке — капельке.
«А что, если будет хороший клев?» —думаю я и на всякий случай
на четверть . выше привязываю по второй мфмышке — овсинке.
К крючкам прикрепляю кисточки красного мулине, имитирующие
мотыль.
Утро теплое, пасмурное. С юга наплывают низкие мутные
облака, сливаясь с белой пеленой тумана. Видимость ухудшается с
каждой минутой, но протоптанная рыболовами тропа безошибочно
выводит меня к Волге. Останавливаюсь над глубокой ямой с илистым
дном. Несколько ударов пешней — и лунка готова. Разматываю
леску 0,2 мм, на крючок нижней мормышки нанизываю мотыль. Не
успеваю опустить до дна, как сторожок начинает дрожать,
сигнализируя о поклевке. После подсечки леска идет легко. На обеих
мормышках—по прозрачному ершу. Даже на мулине соблазнились.
Опускаю вторично — снова такая же картина. Беру пешню, долблю
поодаль другую лунку. Глубина около 8 м, но поклевок нет.
Неужели день пройдет зря? Лунка за лункой не приносит успеха.
Пробиваю последнюю и решаю сидеть до победного конца. Но что это?
Сторожок легонько колеблется. Подсекаю и чувствую тревожные
толчки на конце лески. Тяну "осторожно, вывожу в лунку "леща,
которого снимаю с верхней мормышки, той, что с мулине. Снова
торопливо опускаю приманку, Леска^ провисает. Опять лещ. Не верит-
213

ся! Рыба упорно хватает овсинку с кисточкой красных ниток,
отвергая капельку с мотылем.
Может быть, лещ стоит выше и поэтому отдает предпочтение
верхней мормышке? Меняю мормышки местами. Поклевка, и снова
лещ берет на мулине.
Время к вечеру. Туман становится все гуще и гуще. Снимаю
мотыль с капельки, цепляю и на нее кисточку ниток. Что будет
теперь? Кивок сторожка, кто-то рвет из руки удилище. Пытаюсь
удержать его, но... рывок, щелчок лески и... странная легкость в руке.
Какую мормышку предпочли на этот раз- привередливые лещи, мне
так и не удалось узнать. А может быть, взяла другая рыба?..
ЗАКОЛДОВАННАЯ ЛУНКА
Мой вчерашний улов произвел на друзей ошеломляющее
впечатление. «Веди, показывай свою необыкновенную лунку», —
требуют они. И вот мы на месте. С трудом нахожу ее, очищаю ото льда.
Друзья пробивают лунки рядом. С трепетом ожидаю поклевку.
Проходит минута, другая — есть! Выбираю леску и вывожу... щуку.
Да какую! Около полуметра длиной! Встала поперек лунки, лениво
шевелит плавниками «Нужен багорик», — мелькает тревожная мысль.
Тянусь левой рукой к ящику. Щука словно разгадывает мои
намерения. Легонько бьет хвостом, и леска лопается, словно гнилая
нитка.
— Чего молчишь?! — выводит меня из раздумья голос Михаила
Павловича. — Где же твои лещи?
— У меня щука ушла, — будто в полусне'бор мочу я.
— Щука? Бывает. Забрела какая-нибудь шальная.
Привязываю новую мормышку, насаживаю мотыль. Друзья
бьют лед метрах в тридцати от меня, ищут стоянки рыб. А я не
меняю места, сижу, надеюсь. И вот на конце удилища поросячьим
хвостиком повисает леска... Уходит очередная добыча.
Нервы не выдерживают, иду к друзьям ловить сорожек и
окуней. Первым попадает окунишка-сеголеток. Бегу на берег,
выламываю гибкий прут тальника, втыкаю его у старой лунки. На верхний
конец накидываю петлю лески 0,5 мм, на тройник за спинку цепляю
живца. Зарядив жерлицу, возвращаюсь к друзьям.
На мормышку рыба идет бойко. До того увлекаюсь, что забываю
про жерлицу.
— Спеши, а то упустишь! — кричит мне Михаил Павлович.
«Разыгрывает», — думаю я, но тем не менее смотрю. Тело пронзает/
будто током. Прут согнут дугой, конец его все глубже уходит в
воду. Стремглав бегу туда. Леску тяну напролом,.как якорь со дна
реки перед приближением бури. В лунке щука делает последний
рывок, но тройник сидит в зубастой пасти надежно. Разбойница
смиряется, и я, подхватив за жабры, выкидываю ее на лед.
— Цепляй другого живца, — советует Михаил Павлович, — вдруг
еще возьмет.
— Что ж можно. —- Снова налаживаю снасть... К вечеру вторая
щука становится моей добычей.
Подходит мужчина в унтах и тулупе. Стоит, смотрит.
— Здесь взяли?
— Здесь, — с гордостью отвечаю я.
А глубина?
214

— Метра два с половиной.
— Скажите, пожалуйста. А я под берегом на глубине
обосновался. Представьте себе, ни одной поклевки. Видимо, рыба тепло
почуяла, на мель подалась.
Смеркается. Собираем снасти. Завтра второй выходной день,
договариваемся снова прийти сюда.
Утром, подогреваемые страстью, мы прибегаем на знакомое
место и... Вокруг моей лунки стоит частокол из прутьев. На каждом —
красный флажок. В центре частокола, горделиво выпятив грудь,
расхаживает вчерашний незнакомец в унтах и тулупе. Делает вид, что
не замечает нас.
— Вот так «Тулуп»,— присвистывает от удивления Михаил
Павлович.
— Двадцать три жерлицы,— бормочет Саша.— Здесь нам
делать нечего. Чего доброго, обложит, как стаю волков, флажками.
— Насчет волков верно. Только не мы, а он на них смахивает.
Ты все же свою жерлицу настрой,— дергает меня за рукав Михаил
Павлович.— Хоть и совести у этого «Тулупа» ни на грош, а твою
лунку \е занял.
— Через такой частокол ни одна щука не проскочит.
— Ставь знай. День покажет, кому повезет.
Поймав окунишку, я стыдливо пробираюсь к лунке и
налаживаю жерлицу. Чтобы не спутать ее со снастями «Тулупа», на конец
прута надеваю пустую пачку «Беломора».
День проходит неплохо Клев неплохой. После обеда решаю
смотать жерлицу. Смотрю на частокол, но знакомого прута не
вижу. Подхожу ближе. Один из прутьев дергается, а «Тулуп» стоит
рядом и безучастно наблюдает эту картину. Да это же моя
жерлица! Вон и пачка «Беломора» валяется! Хватаюсь за леску — не
тут-то было. Натягивается, как тетива, того гляди лопнет. Михаил
Павлович, видя упорную борьбу, спешит на помощь с багориком в
руках. Общими усилиями мы с трудом выводим хищницу и
облегченно переводим дыхание.
— Везет,— с завистью говорит* «Тулуп».— А у меня пусто.
— Так оно и должно быть,— смеется Михаил Павлович.—
Впредь не жадничай!
ЛЕЩИ ПОД БОКОМ
Наша улица — на склоне горы, обращенном к Большой
Волге. До берега рукой подать. Рокот лодочных моторов слышен
даже в комнате. В тот день я встал с первыми петухами, чтобы
наколоть дров. Складываю поленницу и вдруг вижу от реки бежит
Михаил Павлович. Он чем-то взволнован.
— Э-гей! — окликаю его.
— Лещ! Вот такой лещ сошел! — залпом выпаливает он,
разводя руки в стороны. — Бегу за подсачком. А ты дровишками
забавляешься? Плюнь! Лещи ждать не будут.
— А где они?
Михаил Павлович наклоняется и шепчет, словно боится, что нас
могут услышать:
— Под боком. Мне что-то не спалось сегодня. Вышел с
удочкой на берег для забавы. Сел в лодку, забросил насадку и... оборвал
леску, как ржавую балалаечную струну.
215

Я с сомнением смотрю на друга. Там же целыми днями белье
полощут, купаются, моторы тарахтят. Шум, гвалт.
— Экий Фома неверующий! — сердится Михаил Павлович.—
Бери удочку, тебе говорят!'
" Забросив колун и схватив снасть^ я бегу на берег. Там, где
привязаны лодки, возвышается внушительных размеров куча старой
ботвы, опилок и прочих отбросов. Когда-то мы протестовали против
захламления берега, а потом пришли к выводу, что нет худа без
добра. -Здесь завелись черви, а это для рыболовов главное. Насадка
всегда под рукой.
Садимся каждый в свою лодку, благо они стоят рядом.
Меня разбирает любопытство: неужели клюнет? Неожиданно
поплавок удочки у друга медленно идет в сторону, затем в другую.
Слегка задрожав, он ложится на бок и скрывается в воде. Михаил
Павлович привстает на носки и, затаив дыхание, делает подсечку.
Вываживает он мастерски. Мне, правда, некогда завидовать, потому
что мой поплавок тоже начинает кивать красной головкой...
Когда берег оживает, у нас уже )до несколько бронзовых, как от
загара, лещей. То здесь, то там завывают моторы, стучат о борта
лодок весла. Один из рыболовов с остервенением дергает шнур
стартера мотора «Ветерок» рядом с поплавком удочки Михаила
Павловича. Я сматываю леску. Рассчитывать на улов при таком
шуме, по-моему, нросто наивно. Михаил Павлович, равнодушно
смотревший на воду, внезапно вскакивает и на глазах изумленного
рыболова выхватывает подсачеком здоровенного леща из-под его
мотора.
Мы покидаем берег. Нас провожают озадаченными взглядами
соседи.
— Удивительно! Гоняем лодки по всему водоему, ищем леща
у черта на куличках, а он рядом. У самого дома,—не
выдерживаю я.
Михаил Павлович авторитетно заявляет:
— По-моему, все объясняется просто. Взгляни на свалку.
Сколько лодок проезжает мимо за день] И каждая поднимает волны.
Они бьют в берег, вымывают червей. Опять же ветры. А вспомни,
как ты поступаешь с насадкой и прикормкой, когда возвращаешься
с рыбалки.
—- Выбрасываю, разумеется, в воду. Не тащить же домой,—
смутно начинаю догадываться я.
— Верно. Также поступают и другие. Ну, чем не столовая?
Разнообразная пища в любое время дня к услугам подводных
обитателей. А мы упустили это из виду. Наблюдать надо больше,
анализировать...
ЗЕЛЕНАЯ МЕДЬ
Галчий проран — глубокий овраг, затопленный во
время образования водохранилища. Вокруг когда-то росли развесистые
тополя, густой кустарник. Переплетение коряг на дне — это все, что
осталось от них. Проран сообщается с Волгой и Свиягой.
Идеальнее места для ловли хищников не сыщешь.
В то утро щуки били часто. Выпрыгивающие из воды мальки
и характерное чавканье говорили о том, что и окуни вышли на
охоту. Я торопился быстрее наловить живцов. Опустил кормушку, на-
216

садил на крючок поплавочной удочки червя и стал ловить в
проводку. Сделал заброс, второй... Безуспешно. Заменил червя опарышем,
но и это ничего не дало. Солнце уверенно перемещалось по
небосклону, всплески хищников раздавались все реже и реже, а у
меня по-прежднему не было ни одного живца, и жерлицы
бездействовали.
В ход пошли^ тесто, хлеб, пареный овес. Поплавок резво
пробегал отмеренную дистанцию, ложился на бок, и все начиналось
сначала.
Мне хорошо было видно дно около носа лодки, коряги с
зелеными бородами шелковистой .тины. Выловил прядку, нацепил на
крючок. Рыба некоторое время продолжала оставаться
равнодушной.-Но вот у тины вездесущие мальки заискрились серебряными
капельками. Под корягой зашевелились какие-то рыбы.
Присмотрелся—окуни. Один из них стремительно вылетел из укрытия, схватил
добычу и быстро юркнул под корягу.
«Не подбросить ли им блесну?» — мелькнула мысль. Достал
коробку, в которой с трудом отыскал одну-единственную блесну из
когда-то красной, но от времени позеленевшей меди.
Переоборудовал удочку и медленно погрузил блесну в воду. Глубина-то всего
сантиметров двадцать. Из-под коряги метнулась TeHb^JI молниеносно
приподнял удилище из воды. Красноперый красавец!, описав дугу,
шлепнулся в лодку.
Дело пошло как нельзя лучше. Окуни наперегонки кидались к
блесне и становились моей добычей. С чазартом пропала
осторожность. После очередного заброса блесна зацепилась за корягу.
Пришлось раздеться, лезть в воду, а потом ставить лодку на новое
место. Но поймал несколько окуней — и снова зацеп. Чтобы избавиться
от зацепов и не лишиться единственной блесны, я зажег спичку и над
пламенем отпустил крючок.
Двигаясь к выходу из прорана, я изредка вытаскивал крупных
полосатых хищников. Уже у самого выхода блесной соблазнился
шустрый щуренок. Перекусив леску, он благополучно ушел в
глубину. Я особо не огорчился. Блесна из зеленой меди сослужила
хорошую службу.
«Вот тебе и зеленая медь,— думал я, возвращаясь с рыбалки.—
А мы порой чистим блесны до блеска, как солдаты пуговицы перед
парадом, полируем их, чтобы не было ни единого пятнышка...»
е. Зеленодольск
Н. Второв
ЛОВЛЯ ЗМЕЕГОЛОВА
Родина змееголова (китайской щуки) — Дальний
Восток, бассейн реки Амура. В Средней Азии в бассейне реки Сыр-
Дарья эта интересная рыба появилась несколько лет тому назад.
Говорят, что змееголова разводили в пруду, но плотину размыло,
217

и вся рыба ушла в Сыр-Дарью. Так это или нет; но 4 года назад
поймать змееголова было целое событие. Сейчас же змееголов
встречается как в Сыр-Дарье, так и в арыках, прудах, каналах и даже
в озерах Сыр-Дарьинского бассейна. Он стал одним из самых
частых трофеев рыболовов. Попадаются экземпляры весом 3—4 кг.
Змееголов — сильная, энергичная рыба, по внешнему виду
напоминающая налима, только маленькие глаза у него расположены
ближе ко рту. Поэтому если прикрыть рукой голову выше глаз, то
она напоминает голову змеи. Очевидно, отсюда и пошло его
название.
Змееголов ведет преимущественно дневной образ жизни. Ночью
он ловится довольно редко. Зато в жаркие летние дни клюет по всему
бассейну до самого заката.
Берет змееголов жадно и энергично на самую различную
насадку. За его неприхотливость к наживке, энергичный и, я бы сказал,
нахальный клев, а также за «китайское» происхождение рыболовы-
острословы прозвали змееголова «хунвейбином».
Весной он предпочитает червя и малька. Летом хорошо берет
на живца, мертвую рыбку и кусочки рыбы («резку», как называют
ее местные рыболовы). Лучшей наживкой считается лягушка.
Можно смело сказать: сколько лягушек, столько и змееголовов. А
иногда и того больше. Мне однажды на одну лягушку удалось поймать
трех змееголовов подряд. Ничего, что лягушка была уже мертвой
и изжеванной, он ею не брезговал и брал так же хорошо, как
и живую. Снасть для ловли змееголова применяется двух видов:
закидушки и ставные удочки.
Закидушкой ловят на быстром течении, а также при дальних
забросах в ямы. Лучше всего ее сделать с двумя парами крючков
на поводках и лягушку сажать так: один крючок зацепляют за
губу лягушки, другой за ножку. Рыбу тоже насаживают за губу и
спинку около плавника. Такая насадка предохраняет от срывов
наживки при забросе закидушки и обеспечивает надежную поимку
змееголова. Клев его имеет свои особенности.
, Змееголов — страшный хищник и берет он на любую рыбу.
Поэтому живцом может быть карась, красноперка, пескарь, чехонь
и т. п. Мне попадались двухкилограммовые змееголовы даже на
живца размером 25 см.
«Резку» лучше насаживать на одинарные крючки, которые
должны быть прочными, большого размера — № 12—14, а леска
толщиной не менее 0,6 мм. В тех же местах, где на дне много травы,
а также при ловле ночью лучше пользоваться леской 0,8—0,9 мм.
Тонкие лески змееголов легко обрывает. В качестве сторожка на
закидушку лучше всего ставить звонок.
Ставная удочка представляет собой толстое удилище с
короткой леской и большим (30 X 60X15 мм) пенопластовым поплавком.
Такую удочку используют для ловли в зарослях травы, около
кустов, в захламленных местах и т. д. Грузило применяют небольшое
(10—12 г), а живца,>пускают вполводы. Удилище втыкают в берег
и конец его привязывают веревкой к колышку или кусту для того,
чтобы змееголов не утащил снасть. Главное назначение поплавка —
обеспечить движение наживки на заданной глубине, а в качестве
сторожка, так же как и на закидушке, лучше использовать
звонок.
Спиннингом змееголова не ловят: за 4 года я не видел, чтобы
218

он попался на блесну или на быстро передвигающуюся насадку. Это,
очевидно, также объясняется характером клева змееголова.
Итак, вы наживили снасть и сделали заброс. Не ждите
поклевки. Берите другую удочку и ловите другую рыбу. Отчаянный звон
колокольчика даст вам знать, что змееголов заинтересовался
наживкой. Не спешите, спокойно идите к снасти.
Колокольчик продолжает звонить. Вам хочется схватить леску
и подсечь рыбу. Но не делайте этого опрометчивого шага, не
подсекайте: змееголов все еще играет наживкой и не взял ее.
Характерная особенность клева змееголова заключается в том, что он очень
долго играет с наживкой, кусает ее, иногда по нескольку раз, и
только после продолжительной игры заглатывает. Если змееголов
заинтересовался наживкой, то в1 девяноста случаях из ста он глотает ее.
Вот тут-то и #ужны два крючка..Редкий случай, когда он засекается
сразу на два крючка, но часты случаи, когда, попав на один
крючок, он обрывает наживку во время игры с ней и уходит
безнаказанно.
Наконец-то леска резко идет в' сторону. Взял! Подсекайте и
тащите. Сильная рыба рвет леску, иногда до крови режет руки
(поэтому и нужна толстая леска — безопаснее для рук). Отчаянно
сопротивляясь, рыба движется к берегу. Тут уж не стесняйтесь, тащите^
Змееголов, взявший хорошо наживку, если вы не поспешите с
подсечкой, редко сходит с крючка Он не щука — рта не раскрывает.
Он берет наживку мертвой хваткой. У меня было несколько
случаев, когда я вытаскивал змееголова, взявшего в рот лишь
половину живца и не севшего на крючок. Так крепко он держит
наживку.
Вытащив змееголова на берег, возьмите сначала в руку горсть
песка, а потом уже берите рыбу за жабры и энергично сжимайте.
В противном случае, сняв с крючка, вы рискуете не удержать ее.
Тело рыбы покрыто толстым слоем густой слизи. Крутанет
змееголов своим мускулистым телом — и, как кусок мыла, выскользнет из
рук и немедленно окажется в воде.
Заглатывает наживку змееголов обычно глубоко, крепко
сжимает челюсти, и раскрыть рот его довольно трудно. Не пытайтесь
сделать это руками — не выйдет. Лучше обрезайте поводок и
привязывайте другой. Крючок вы достанете, когда будете чистить
рыбу. Если нет запасного поводка, то откройте рот рыбы ножом,
вставьте в рот палку (палец не суйте — кусается) и экстрактором
достаньте крючок. Не бойтесь повредить внутренности рыбы:
змееголов — рыба живучая. Однажды я, не запасшись поводками,
выдирал крючок без экстрактора, и, несмотря на это, змееголов жил
еще двое суток.
По своей живучести змееголов, пожалуй, превосходит даже
карася. Во всяком случае, в нежаркую погдду (по-ташкентски при
4-25—30°) я змееголовов держал без воды по 5 часов, а потом,
когда пускал их в ванну с водой, они оживали и жили целую неделю.
Это объясняется тем, что змееголов имеет особый наджаберный
орган, в котором возможно обогащение крови кислородом не из воды,
а из воздуха Заглатывая ртом воздух и прогоняя его через
наджаберный орган, змееголов долгое время может обходиться без воды
Он даже может ползать по суше.
Садок следует делать из прочных ниток, иначе он разорвет его и
уйдет.
119

Берет он как на быстром течении, так и в стоячей воде. Но
лучшими местами для ловли его считаются глубокие омуты, ачгакже
заросли водяных растений.
Ловят змееголова с конца марта и до середины ноября, однако
лучший клев бывает в середине лета в жаркую погоду. С осенним
похолоданием воды змееголов уходит в ямы на зимовку. Зимой он
совсем не клюет. И только весной, когда вода основательно
прогреется,'он выходит из ямы в поисках пищи перед нерестом.
Мясо змееголова сочное, вкусное, без мелких костей (как у
сома или налима), но не жирное; Его хорошо жарить, а еще лучше,
на мой взгляд, из него уха: густая, наваристая, ароматная.
Неплохое получается заливное — крепкое и прозрачное, не хуже, чем из
судака или щуки.
Только чистить змееголова трудно и неприятно. Слизь не дает
возможности держать его в руках, а мелкие-мелкие чешуйки,
расположенные не только на теле, но и на голове и даже на жаберных
крышках, сдираются с большим трудом. Чтобы не мучиться, обва-«
ляйте змееголова в песке и слизь вместе с песком соскребите ножом,
а затем оботрите рыбу сухой тряпкой. Только после этого можно
будет спокойно очистить и чешую.
Приезжайте ловить змееголова! Получите истинное
удовольствие во время рыбалки и после нее.
г. Ташкент
А. М. Савельев
НА МОРМЫШКУ СО ДНА
Известны способы ловли со дна летней удочкой на
мормышку р с насадкой червя, ручейника, личинки стрекозы.
Забрасывают мормышку с насадкой как по течению, так и против него.
Когда мормышка ляжет на дно, ее начинают медленно подтягивать,
подергивая концом удилища, оснащенного катушкой и сторожком.
Таким образом мормышку то поднимают, то опускают на дно. В
момент отрыва или касания -и следуют поклевки. Так, например, мы
ловим язя на реке Ялме в Мещерском крае.
Успешно ловится рыба на мормышку со дна и зимой. Но
подледная ловля несколько отличается от летней и от известных
способов ужения рыбы на мормышку в придонных слоях воды. Этот
способ ужения со дна применим в основном на водоемах, где есть
течение.
Однажды зимой на Московском море со мной произошел такой
случай. Сезон был «глухой», рыба клевала вяло. Лишь изредка брал
мелкий окунь и ерш. Разнообразные способы игры мормышкой с
насадкой мотыля и репейника не принесли успеха. Рыболовы
бродили по водоему — первый признак отсутствия клева.
К середине дня, испробовав различные приемы ловли на
мормышку вблизи берега на небольшой глубине, я перешел на
середину водоема. Измерив глубину и смотав нужную длину лески, опус-
220

тил мормышку с насадкой репейника в лунку. Отмеренная длина
Лески кончилась, но сторожок не сигнализировал, что мормышка
опустилась на дно. «Течение», — решил я. Чуткий сторожок
прогибался под напором течения. Отпустил еще немного лески, и
мормышка коснулась дна. Сторожок на мгновение выпрямился и снова
прогнулся.
Не надеясь на успех, я начал приподнимать мормышку.
Несколько попыток — и на льду снова забились мелкие ерши. Но вот
я почувствовал, что мормышка не достает дна. Сторожок не
выпрямлялся. Еще раз увеличил длину лески, но по-прежнему мормышка
не касалась дна. Рассчитывая на то, что легкую мормышку снесло
течением и что она находится где-то вблизи дна, я продолжал
ловить при том же отпуске лески. Легкими рывками поднимал и
опускал удочку. Поклевка и через несколько секунд я вытащил
окуня граммов на двести. Еще раз Опустил мормышку на дно Только
теперь лишняя леска длиной около 80 см^ почему-то не уходила под
лед. Тогда, приподнимая и опуская конец удилища, заставил леску
под действием течения медленно погрузиться на прежнюю длину.
Опять начал покачивать удилищем. Сторожок четко реагировал на
движения руки, как будто мормышка не доставала дна и
двигалась в нижних слоях воды. Сторожок согнулся и сразу же
выпрямился. Подсечка — и такой же окунь вылетел из лунки.
Рассказал о.своем открытии товарищам по рыбалке и показал,
как ловлю. После этого у них тоже начал брать крупный окунь, и
лишь изредка клевал ерш, но крупнее, чем всегда. Мелкий окунь
совсем перестал клевать. Дорогой домой мы обсуждали причины
клева окуня на мормышку со дна.
Теперь, после многократных поездок "ha рыбалку и наблюдений
за клевом рыбы на мормышку со дна, стало ясно, почему в основном
брала только крупная рыба. Секрет, оказывается, в маленькой
насадке.
Рыболовы знают, -что рыба всасывает мелкуюч насадку или корм
(мотыль, опарыш, зерно) вместе с водой. Достаточно большую
насадку, но легкую — крупный мотыль или червь — рыба также легко
всасывает. Если же насадка тяжелая (например, хлебный шарик,
внутри которого спрятана свинцовая дробинка), рыба не может
втянуть в себя, тем более поднять со дна. Тогда она пытается взять
ее губами.
Окунь — осторожная рыба, особенно зимой. В отдельных
случаях он берет мелкую насадку за самый край и слегка сжимает ее
губами. Рыболов же при подсечке вырывает насадку изо рта и
зачастую вытаскивает "пустую мормышку, что несколько противоречит
утверждениям о простоте ловли окуня.
Так, случайно, нам удалось установить уловистый способ ловли
на мормышку с насадкой со дна.
Теперь на течении со дна мы ловим только этим способом. Мы
научились определять величину мормышки (ее вес) и толщину
лески в зависимости от силы течения.
При ловле мы сначала опускаем мормышку на дно. Затем
поднимаем ее на несколько сантиметров. Мормышка не только
колеблется, но даже плывет, двигаясь из стороны в сторону. Или,
наоборот, при слабом клеве сначала держим мормышку над дном, а
потом опускаем ее и тащим по дну. Мормышка как бы ползет,
привлекая к себе рыбу. Когда мелкая рыбешка пытается втянуть в себя
221

приманку, то не может приподнять относительно тяжелую
мормышку с маленькой насадкой (головкой мотыля, репейника), не говоря
о крупной насадке (целом мотыле).
Несколько слов о самой мормышке. Почти все виды мормышек
при ловле этим способом оказались уловистыми. Однако лучшие
результаты дают мврмышки типа «Уральская», «Ножка кузнечика»
и другие продолговатой формы. Отверстия для лески рекомендуем
делать перпендикулярно основанию. Такие мормышки Движутся по
дну естественнее, не разворачиваются на течении и реже задевают
крючками за дно.
Разумеется, мормышки небольших размеров удобнее. В глухой
сезон рыба менее активна и не всегда может поднять со дна
крупную мормышку. К тому же на течении маленькую мормышку
сносит в сторону от лунки на большее расстояние, тем самым
увеличивается путь движения мормышки по дну Двигаясь, она все время
то подымается, то опускается, чем и привлекает рыбу.
Интересно отметить, что, несмотря на то, что леску изгибает
течение, прямая и обратная связь между сторожком и мормышкой
четко выражена: сторожок хорошо реагирует как на подъем
мормышки со дна при поклевке, так и на задержку насадки во рту
рыбы Объясняется это тем, что и мормышка, и течение вытягивают
леску. Натянутая, но с небольшим прогибом, леска сохраняет
свойство передавать движения мормышки на сторожок.
Для ловли на мормышку со дна необходимо иметь хорошо
отлаженную снасть с тончайшей леской плюс рыбацкое упорство и
мастерство! Поначалу вам будет трудно определить, достает ли
мормышка до дна и движется ли она. Но не теряйте надежды, и вы
освоите этот* способ ужения. Со временем мелочь не будет вас
беспокоить, а домочадцы не будут отказываться чистить ваш улов.
Е. Зайцев
ИНТЕРЕСНАЯ БЛЕСНА
Как мы -знаем, спиннингом ловят на искусственные
(различные виды блесен, девоны и самодельные рыбки) и
естественные (живые, уснувшие и консервированные рыбки) приманки.
Как правило, приманку выбирают при ловле той или иной рыбы
в зависимости от сезона, времени суток, глубины водоема, скорости
течения, цвета воды и погоды. Большое значение при ловле
спиннингом имеет форма и отделка блесны.
Предлагаемая блесна проста в изготовлении. Обычно делают ее
из алюминиевой столовой или чайной ложки (можно из стальной,
применяемой для ловли в глубоких водоемах поздней осень.ю в
пасмурные или туманные дни, и из серебряной, пригодной в
любое время года, конечно исключая период нереста). На
выпуклую сторону ложки сначала острым ножом или гвоздем аккуратно
наносят рисунок, напоминающий голову и чешую карася, а потом
222

новым трехгранным напильником делают глубокие надрезы по
намеченному рисунку рыбки. В головной части блесны выпиливают
углубление — открытый рот карася и обозначают глаз. Затем
сверлят 2 отверстия: одно — в хвостовой части блесны — для заводного
кольца и карабина-вертлюжка; другое — в передней — для
тройника с заводным кольцом. В зависимости от оснастки одна и та же
блесна-ложка может быть и колеблющейся (для ловли щук) и
вращающейся.
Как правило, блесну-ложку «Карась» красят масляной
краской (а при необходимости — нитрокраской). Выпуклую сторону
ложки полностью покрывают бронзой; обратную сторону — одну
половину под медь, другую — под красную медь.
Такая алюминиевая блесна, оснащенная свинцовым противоза-
кручива(гелем (облегчающим заброс ее), в небольших, но глубоких
водоемах с умеренным течением, очень уловиста. Особенно хорошо
берут ее щуки.
г. Орша
ОТ РЕДАКЦИИ
Опыт и наблюдения автора при ловле рыбы в водоемах
Белоруссии — основной материал данного календаря." Однако
советы и выводы, приведенные в нем, могут заинтересовать и
рыболовов других мест.
Н. Лопатин
КАЛЕНДАРЬ РЫБОЛОВА
«Год на год не приходится» — говорит народная
пословица, то есть сроки наступления различных явлений-*природы не
постоянны, из года в год меняются. Например, реки вскрываются
всегда в начале бурного таяния снегов, что быаает то в середине
марта, то в апрел.е. Каждый год в разное время пробуждается и
223

замирает растительный мир, прилетают и улетают многие птицы
и т. п.
Рыболовы давно заметили бесспорную, связь жизни рыб с явле-
нвдми природы.
В данном календаре я пытаюсь разумно связать спортивную
ловлю пресноводных рыб с явлениями природы.
ЛЕТО
В начале лета рыба, закончившая нерест, разбредается
по водоему и занимает более или менее постоянные места:
Разрастаются водоросли, в воде появляется1 разнообразная пища.
Отъевшись, рыба становится привередливой. Поэтому совершенно-
необходимыми становятся привада или хотя бы прикорм с примесью
10% тех приманок, на которые собираетесь ловить. Например, при
ловле на опарыша надо прикармливать перловкой .с опарышем; на
размятый хлеб и корочку — размоченными сухарями и хЛебом,
пропущенными через мясорубку, и т. п. Прикармливают мелкими
порциями: бросают по щепотке через 3—5 мин. или опускают сетчатые
кормушки или вязкие, глиняные шары, из которых непрерывно
вымывается корм (рыба боится металлических, открывающихся
кормушек). В стоячей воде прикорм разбрасывают рукой.
Следует обратить особое внимание на периодичность в
применении приманок. Любая приманка хороша только в свое время.
Часто местные удильщики грубой снастью ловят значительно
больше рыбы, чем приезжие — тончайшей. Причина не только в знании
уловистых мест. Главное — знать вкус рыбы данного водоема.
Иногда в середине лета лучшей наживкой бывают живые насекомые:
муравьи, кузнечики, оводы, жуки и др.
Светлая вода заставляет рыболова маскироваться. Поводки
поплавочной и проводочной удочек лучше красить под цвет
водорослей, а донной — под цвет дна, грузила— в темно-коричневый,
удилища—в серо-зеленый или бурый, удочку забрасывать надо так,
чтобы снасть ложилась на воду без всплеска.- И, наконец, самое
главное — движения рыболова не должны быть резкими.
Рыба предпочитает держаться у зарослей тростника, камыша,
кувшинок и особенно рдестов и избегает роголист и элодею
(водяную чуму).
Массовый, вылет насекомых, особенно ручейника и поденки,
заставляет рыбу, питающуюся ими, подниматься к поверхности воды.
Это прежде всего язь, голавль, форель, ха*риус, уклея, красноперка,
елец; чехонь и жерех, jl также плотва, густера и лещ. Иногда даже
окунь, судак, карп и карась не прочь полакомиться падающими в
воду поденками и выбирающимися из воды их личинками.
Если рыба плавится, хватая с поверхности воды насекомых, ее
следует ловить нахлыстом или поплавочной удочкой без грузила с
легким, небольшим поплавком на вылетевших насекомых или их
личинки. Другие приманки в это время рыба почти не берет.
В жаркую погоду ветер, облачность, небольшое похолодание и
туман значительно улучшают клев рыбы, особенно в малопроточных
водоемах, где ветер снижает температуру воды, насыщает ее
кислородом, создает течение, несущее корм. Чем значительнее течение,
тем лучше клев, особенно в протоках между островками и в
протоках, соединяющих озера.
224

Если большие волны, то при ловле поплавочной удочкой
следует ставить дополнительное грузило на отдельном поводке и, сильно
увеличив отпуск, ловить со дна; при ловле в проводку — прыгающая
приманка отпугивает рыбу, поэтому крючок надо заменить
мормышкой.
Летом в водоемах со стоячей и малопроточной водой рыба
обычно держится в верхних слоях воды, более богатых кислородом,
и какая бы глубина ни была, приходится ловить вполводы или у
поверхности.
В озерах, водохранилищах, прудах и на широких плесах рек в
сильный ветер мелочь уходит с прибоя на глубину шда к тихому
берегу. За мелочью обычно следуют хищники. Большинство крупной
рыбы также уходит с прибоя, но хариус, окунь и голавль не
боятся волн, а лещ и карп зачастую подходят к обрывистому,
глинистому берегу, где примой вымывает из глины разные личинки.
В хорошую погоду чайки и окуни постоянно преследуют стаи
мелочи. Чайки, кидаясь сверху, загоняют мелочь в глубину, где оку*
ни, поджидающие добычу, тотчас бросаются на нее и вновь
выгоняют рыбок к поверхности на расправу чайкам. Где вьются чайки,
периодически бросающиеся вниз, там есть и окуни. Кроме того, оку-
лей всегда можно найти на каменистом дне, поросшем кустиками
водорослей.
Форель и хариус в жару клюют лишь в родниковых водоемах
в затененных местах, на перекатах, порогах. Клев улучшается при
похолодании, в пасмурную, дождливую погоду.
Прибыль воды в реках заставляет рыбу подниматься против
течения, подходить к берегам, входить в разливы, усиливать клев,
иногда до жора. Но ^когда вода становится мутной, клев сначала
ухудшается, а потом прекращается до начала спада паводка.
Плотву лучше всего ловить в ненастную погоду (во время
моросящего теплого дождя и перед ним), когда дым костра стелется
по земле.
Щука берет лишь в предрассветные сумерки. В ветер она
отходит от берегов к водорослям. Во время дождя подходит к
берегам. В тихую, ясную погоду держится на отмелях, заросших
водорослями. На жЪвца берет лучше, чем на искусственные приманки.
Интересно ловить щуку в окнах между водорослями поплавочной
удочкой на живца или крупную мормышку с мальком.
Летом погода оказывает большое влияние на клев и
местопребывание рыбы. Чтобы правильно составить план ловли и выбрать
место рыбалки, необходимо знать прогноз погоды. Однако логода
данного района может сильно отличаться от ^предсказанной погоды
для области, края, республики. Поэтому каждый рыболов должен
уметь предугадывать изменения погоды, учитывая местные
признаки и явления.
ПОДНЯЛАСЬ КРАПИВА (6—8 ВЕНЦОВ ЛИСТЬЕВ)
В зарослях крапивы, часто встречающейся в речных
поймах, появляются буро-зеленые с желтыми колечками гусеницы
бабочки-крапивницы, которым отдают предпочтение язь и голавль.
Наживлять гусениц (1—2 шт.) следует на крючок № 5 или № 6,
стараясь сохранить их живыми. Жало крючка оставляют свобод-
225

ным. В сухую погоду лучше ловить нахлыстом или поплавочной
удочкой без грузила. .После сильного грозового дождя весьма
успешна ловля у дна в проводку. На гусеницу также ловят плотву,
красноперку и ельца.
Клев красноперки начинается с восходом солнца. Даже в
жаркую'погоду среди водорослей она берет в течение всего дня, но
самая крупная чаще попадается на рассвете. Ловить следует по верху
на муравья, гусеницу, опарыша, бабочку, ручейника, овода, муху и
мелкого жучка. На червя и хлеб клев хуже%
В лесных речушках клюет хариус на те же наживки (кроме
хлеба), что и красноперка. Там же на выползка и червя, а еще
лучше на прибрежных насекомых берет форель. Характерно, что хариус
чаще хватает насекомых с поверхности, а форель затонувших.
Ерши, избегая света и тепла, держатся у илистого дна на
слабом течении.
Улучшается клев подуста. Он, как правило, стоит на умеренном
и быстром течении, в бороздах на галечном и песчаном дне, на
прямых участках реки, встречается в конце переката. Хорошо ловится
только в проводку на опарыша и кусочки червя. При правильном
выборе места и прикорме ловля может быть успешной, так как
подуст держится стаями, часто довольно многочисленными.
После нереста судак начинает усиленно питаться. В реках он
держится в закоряженных ямах и захламленных топляками
омутах—всегда вблизи галечных и песчаных отмелей. Часто стоит у
потоков, падающих с плотин. В водохранилищах и озерах
предпочитает скаты затопленных русел и оврагов, ключи, глубины у
впадающих притоков, у подводных возвышенностей и отмелей. Очень
любит каменистые места на глубинах.
ТЕПЛО. НАЧАЛСЯ КУПАЛЬНЫЙ СЕЗОН
Ухудшается клев рыбы на многие животные приманки—
пора применять растительные: размятый хлеб, корочку хлеба, тесто,
различные каши, пареные зерна и т. п. Наступает пора ловли на
зелень (водоросли) — тонкие шелковистые нити, растущие длинными
прядями в воде на течении, прикрепившись к сваям, камням и
корягам. Для насадки выбирают нежные водоросли самой яркой
зеленой окраски. Во время манипуляции при насадке остерегайтесь
растерять живность, усеивающую водоросли — это едва ли не самое
ценное в них. Хранить зелень можно только возле мест сбора — тут
же на течении, связав шнурком в небольшие пучки.
О начале ловли на зелень сигнализирует Ълотва, у которой при
сжатии брюшка из анального отверстия выступает зеленоватая
масса. Удят в проводку. Место ловли выбирают на тихом или
умеренном течении с глубиной не более 2 м обязательно вблизи или чуть
ниже зарослей водорослей. Лучше ловить с лодки, которую следует
ставить вдоль течения, что дает возможность увеличить путь
проводки. При ловле с берега предпочитают места с тихим* или
обратным течением. Насадку проводят у самого дна, даже чуть касаясь
его. При отсутствии поклевок у дна начинают ^постепенно
уменьшать отпуск, сдвигая каждый раз поплавок на 4—5 см, пока не
последует поклевка При прекращении поклевок вновь начинают
искать нужную глубину отпуска.
22$

Самая успешная рыбалка на зелень во время прибыли воды от
дождей. При ловле на водоросли обычно не применяют прикорм,
а зря. Известно, что, когда проходят суда, нагоняющие большую
волну и сбивающие водоросли, клев всегда на короткое время
улучшается. Кроме плотвы на зелень клюют язь, голавль и густера.
Рыба уходит от берегов, держится на течении, у перекатов,
устьев ручьев, ключей, в водорослях, в тени нависших над водой
кустов и деревьев. С восходом солнца она забивается на весь день
в норы, коряги, под камни и глыбы земли, смытой с крутых берегов.
Кормиться выходит по холодку, чаще во второй половине ночи,
и клюет до восхода солнца. Дневной клев наблюдается только при
небольшом похолодании, пасмурной с ветром погоде. Обычно рыба
начинает лучше брать с уменьшением освещенности. В ясную,
жаркую погоду в местах, защищенных от солнца, утром клев
продолжается на 1—2 часа дольше, чем на открытых.
Продолжается ловля язя, который отходит *от берегов и
кормится на умеренном и быстром течении на сравнительно тихих
плесах. Во второй половине ночи язь посещает отмели у быстрин и
места под нависшими над водой кустами и деревьями. В это время его
ловят донными удочками на черную пиявку, дождевого червя,
выползка, мясо ракушки-перловицы, кашу и хлебную корку. При ловле
на пиявку необходимо выбирать не очень глубокие места с твердым
дном: она легко забивается в ил или мусор.
Очень успешна и интересна ловля язя на средних и крупных
реках в проводку с лодки. Прикорм обязателен. Приманку следует
отпускать как можно дальше от лодки. Место для ловли лучше
занимать за час-полтора до рассвета. Лучшими приманками являются:
отборный распаренный горох; опарыш; тесто, замешанное на желтке;
размятый хлеб, смешанный с медом; каша, сваренная на молоке, и
мясо ракушки-прудовика.
Мелкая- и средняя рыба охотно собирается у мест купания
людей. Не плохо клюет крупная рыба на слепней, оводов и опарыше^,
когда на водопой приходит скот. Ранним утром, еще в сумерки,
крупная рыба посещает Мелкие места без течения, где вода хорошо
охлаждается за ночь.
Прекращается клев сырти — у нее начинается нерест, после
которого она скатывается в низовья рек и пресные морские заливы.
Нерестится карась, линь, карп и сом
Ухудшается ловля дорожкой, спиннингом и кружками.
Сначала слабеет клев щуки, а затем и окуня. Впрочем, при
похолодании, пасмурной погоде и после дождей окунь хоть и слабо,
но берет на малька, пиявку, веретенку, выползка и мясо перловицы.
Днем судака на живца можно поймать вдали от берега на течении,
а в сумерки — на отмели и в тиховодье у берега. Лучший живец —
пескарь и уклея.
КОЛОСИТСЯ РОЖЬ
Начинается посленерестовый клев леща, наиболее
интенсивный .вечером и в первой половине ночи. В реках лещ
держится в глубоких тихих заводях, в ямах под крутыми берегами.
Любит стоять в запанях и под стоящими плотами; в озерах и
водохранилищах— на глубинах вблизи камышей и рдестов. Предпочитает
неровное илистое дно. Подлещики часто встречаются и на песчаном
227

дне. Вечером лещ выходит кормиться в неглубокие заливы,
подходит к отмелям и краю водорослей. Ночью после ливневых дождей
лещ появляется у обрывистых берегов, у устьев оврагов, канав и
ручьев, если глубина не менее 1 м. Приманкой служат: пучок
навозных червей, мясо перловицы, пучок опарышей, пшенная каша,
сваренная на молоке, и распаренный горох.
t Поплавочными удочками леща ловят со дна. Леска должна
быть вдво^е длиннее удилища, приманку необходимо забрасывать
подальше от берега. Полна романтики ловля в лунную ночь.
Поплавок располагают в отражении лунного диска на аоде или на лунной
дорожке.
На мормышку с червем, короедом или опарышем лещ хорошо
клюет в вечерние и утренние сумерки в запанях и с плотов. С
фонарем такая ловля возможна и ночью.
Донными удочками, наживленными пучком навозных или
дождевых червей или черной пиявкой, ловят леща в сумерки и ночью,
когда он идет с глубин в заливы, на мели и по краю зарослей
водорослей на кормежку. Важно выбрать место с твердым, не сильно
заиленным дном.
Отличной наживкой становится рак (когда линяет) и рачье
мясо. На рака ловят всю ночь (с заката до восхода солнца), и берет
его крупная рыба, а на рачье мясо —любая.
Язь держится на глубинах, удаленных от берега. Лишь
нависшие над врдой кусты и деревья иногда привлекают его к берегу.
Посещает такие места и голавль, но стоит на перекатах с сильным
течением.
Начинает клев отдохнувший после нереста усач. Предпочитает
веретенку, выползка, пучок крупных червей, мясо перловицы, рака
и пшенную кашу. Он кочует по водоему небольшими стайками, чаще
встречается в одиночку. Любит двигаться по «бороздам» —
углубленным участкам реки с ровным дном. Задерживается только на
прямых участках русла, особенно там, где песчаная мель переходит
в глубину, где непрерывно движется песок, слегка взмучивая воду
у дна. Ловить можно донными и поплавочными удочками.
Сомята выходят из ям и постоянно держатся на дне перекатов.
ЗАЦВЕТАЕТ ШИПОВНИК
Улучшается клев окуня, подуста, карася, карпа и сома.
Наступает лучшее время ловли сома на квок Окунь охотно берет
на пиявку, но только ранним утром, до восхода солнца. Не
отказывается от черной пиявки любая крупная рыба. Подуст хорошо
клюет на опарыша и на кусочки червя. В проводку с лодки ловля более
добычлива. Подуст выходит кормиться на перекаты, держится в
бороздах фарватера на умеренном и быстром течении. Особенно
привлекает его прикорм, смешанный наполовину с дорожной пылью или
жидкой глиной. Подуст охотно подходит к струе донной мути.
Приманка во время проводки должна волочиться, чуть задевая дно, или
проходить у самого дна. Неподвижные приманки подуста не
соблазняют. В верхние слои воды он не поднимается.
Поплавочной удочкой в окнах между водорослями хорошо
ловится серебристый карась Всем приманкам он предпочитает
навозного червя с раздавленным кончиком. Слегка шевелящуюся
приманку или плавно двигающуюся карась берет охотнее, чем непо-
228

движную. Лучше ловить без грузила или сдвинув его к поплавку.
Величина отпуска должна соответствовать глубине. Прикорм
значительно улучшает ловлю, но бросать его следует небольшими
щепотками и не часто. Перекормленный карась уходит в заросли
водорослей, где отстаивается до следующей зори. Берет он и размятый
хлеб, если привык к нему, и опарыша.
Карпов ловят не на ямах и глубинах, где он часто вскидывается,
а выше по течению, на пути к местам кормежки, которые нетрудно
обнаружить. Он кормится с вечера до утра в заросших заливах с
илистым дном, по дороге к которым обязательно заходит на
отмели, особенно если они отделены от берега бороздой. Карп —
бродяга, постоянный разведчик кормных мест. Определив возможные
пути его хода, надо засветло приготовить замаскированную сижу на
берегу. Участок с чистым дном должен быть не ближе 10—12 м от
обнаруженной стоянки. Особенно далеко уходить не следует: с
увеличением расстояния можно ошибиться при определении его пути.
Вечером надо ловить на глубине 3 м, а ночью при луне— 1,5 м.
Лучший прикорм — конопляный жмых, слегка поджаренный. Годятся
и поджаренные семечки подсолнуха, пропущенные через мясорубку,
вареный картофель, рубленые черви, размятый хлеб и пареные
зерна. Ловить следует на приманку, примешиваемую в прикорм:
вареный картофель, пареный горох, червь, вишолзок, мясо перловицы
и прудовика.
ЦВЕТЕТ РОЖЬ
В малопроточных водоемах и мелководных озерах
зацветает вода, клев рыбы ослабевает, а иногда совсем замирает.
Рыба уходит на большую глубину, к ключам, собирается у устьев
притоков, а иногда и входит в них. Наступает лучшее время для ловли
угря. Он держится на дне с толстым слоем жидкого ила, откуда
с наступлением темноты выходит кормиться на отмели и к пологим
берегам, заросшим травой. Берет со дна на живца, выползка, червя,
веретенку и пиявку. Ловят его обычно донными удочками и
кружками.
Несколько ухудшается клев язя, плотвы и ельца. Плохо берет
судак и крупный окунь. Временно прекращается клев линя. Годятся
всевозможные растительные приманки и насекомые, только черная
пиявка, как и рачье мясо, опарыш да ручейник (шитик), мясо
перловицы еще могут соперничать с ними. Крупная рыба особенно
охотно берет рака, пиявку и мясо перловицы.
Донной удочкой во второй половине ночи и ранним утром
можно поймать крупную рыбу.
В числе растительных приманок особое место занимает молодой
вареный картофель размером от горошины до грецкого ореха.
Картофель варят в кожуре в слегка подсоленной воде. Лучше
насаживать еще теплый картофель, он очень пахуч. Поводок, отсоединенный
от лески, продевают через картофелину с помощью шпильки из
проволоки. Затем в картофелину втыкают тройник № 4—6 или крючок
№ 6—8,5, а поводок вновь присоединяют к леске. Потом ногтем
соскребают часть кожуры, но не отрывают ее: картофелина с
лохмотьями— привлекательнее. Насаженный таким способом
картофель прочно держится на крючке. Берет на него преимущественно
крупная рыба: голавль, язь, лещ, усач, карп, карась и плотва.
229

МАССОВЫЙ ВЫЛЕТ ПОДЕНКИ
Вылет поденки вызывает жор всей белой рыбы. Даже
неповоротливый лещ поднимается за нею к поверхности. 3—4 дня
рыба пирует, хватает поденок, падающих на воду. Кратковременна
увлекательная и успешная ловля на поденку. Особенно интересна
она в лунные ночи. Клев рыбы продолжается круглые сутки, но
вечером и ночью он лучше. После вылета поденки 5—7 дней рыба
не берет никаких других приманок. С этого времени до конца лета
прекращается клев леща, который переходит на питание мелкими
донными организмами, в том числе мотылем.
ЗАМОЛКЛИ СОЛОВЬИ. ЦВЕТЕТ ЛИПА
Плохо клюет окунь. Зато голавль, подуст, карась, карп,
густера, красноперка, жерех и сом продолжают интенсивно
питаться. В это время часто бывают длительные засухи, что вызывает
сильное падение уровня воды в равнинных реках. Рыба покидает
свои обычные места. Она уходит вниз по течению, задерживаясь на
глубоких ямах и у значительных притоков. Дальнейшее понижение
уровня воды заставляет ее уходить еще ниже. Клев в верховьях рек
замирает, а в низовьях усиливается, что особенно заметно на
небольших реках.
Весь период на течении, перекатах и над ключами ловля
значительно лучше. Днем можно ловить донными удочками и в
проводку, ночью — только донными.
НАЧАЛО СЕНОКОСА. СОЗРЕЛА ЧЕРНИКА
Начинается интересная ловля нахлыстом на кузнечика.
Можно ловить и поплавочной удочкой без грузила, но с поплавком.
Насадку хорошо берут: голавль, язь, красноперка, елец и плотва.
Наживляют кузнечика на крючок № 6—8,5 с хвоста, не прокалывая
грудку, чтобы он оставался живым и шевелил ножками. Рыба чаще
хватает кузнечика с головы.
В проводку на опарыша и мясо прудовика ловят: плотву,
густеру, подуста и ельца, редко голавля и язя. Поплавочной удочкой
с наживкой мяса перловицы хорошо клюют голавль, язь, сом,
крупная плотва и густера.
Во время прибыли воды (после ливней), особенно когда она
становится мутной, плотва, густера и язь подходят к берегам, входят
в устья речушек. Голавль уходит в ямы и стоит там, пока вода не
просветлеет.
На мормышку успешнее ловят в водорослях и на глубине более
5 м. Наживками служат: опарыш, ручейник, личинка поденки
(бабка), кусочки мяса перловицы. Для ловли на течении под плотами
привязывают на отдельном поводке длиной 30 см дополнительное,
окрашенное под цвет дна грузило весом 25 г.
В этот период особенно плохая рыбалка в жаркие и
безветренные дни. Через 10—15 дней после начала сенокоса усиливается клев
линя. Ловят его поплавочной удочкой на кусочки рачьего мяса,
пучки опарышей, размятый хлеб с медом, тесто с творогом и на на-
230

возные черви в окнах между густыми мягкими водорослями или на
специально расчищенных площадках.
НАЧАЛО ЖАТВЫ
Ослабевает клев рыбы на зелень. Водоросли приобретают
темно-зеленый цвет и становятся грубыми. По-прежнему
избалованная обилием пищи рыба разборчива к приманкам. Необходим
прикорм. Лучше ловить на постоянных местах знакомых водоемов.
Большое значение имеет точное знание топографии дна, мест скопления и
путей передвижения рыбы.
ПОСПЕЛА БРУСНИКА.
СКВОРЦЫ СОБИРАЮТСЯ В СТАИ
Улучшается клев линя на червя. Донными удочками
ловят на лягушат. На небольших реках возможна ловля в проводку.
Лягушонка, насаженного на крючок за кожу на спине, хорошо берут
голавль и язь. Лещ начинает искать места для зимовки. Миграция
длится до заморозков. С началом миграции возобновляется клев леща,
особенно — вечером и ночью.
В середине ночи рыба перестает клевать.
НАЧАЛО ОСЕННЕЙ РАСКРАСКИ ЛИСТЬЕВ
Ночи заметно удлиняются, вода становится холоднее.
Клев белой рыбы начинается за 3 часа до заката солнца и
продолжается до 24 часов. В середине ночи прекращается. Возобновляется за
1—2 часа до рассвета и длится до восхода солнца.
Ухудшается клев сома и жереха в реках, а в прудах и озерах —
золотистого карася. Красноперка реже поднимается к поверхности,
держится вполводы и у дна. Часто выходит на плесы с тихим
течением. Ослабевает клев линя, немного улучшаясь в жаркую, солнечную
погоду.
На озерах прекращается цветение воды, и возобновляется клев
рыбы, особенно после дождя. Судак покидает места летних стоянок,
направляется к самым глубоким участкам рек, озер и водохранилищ.
Во время миграции нередко подходит к берегам. Лучше берет на
малька и мелкого живца (особенно пескаря). Ловят кружками и
дорожкой, спиннингом и отвесным блеснением. На зимнюю блесну
лучше насаживать малька, можно снулого. Поплавочной удочкой на
крупного червя ловится небольшой судак. На глубоких местах его
ловят с лодки коротким, удилищем. Донные удочки лучше всего
забрасывать у выходов на отмели с твердым, каменистым или песчаным
дном. На пучок крупных червей, выползка, веретенку, малька,
мелкого живца и мясо перловицы попадается крупный судак.
Улучшается клев окуня, язя, голавля, плотвы, густеры, форели,
хариуса, серебристого карася и карпа. Особенно охотно начинают
клевать на личинку поденки язь, окунь и плотва, не отказывается от
нее и лещ. На пиявку рыба почти перестает ловиться. Окунь охотно
хватает малька На живца улучшается клев щуки, на лягушат — язя
и голавля. Лучший для наживки лягушонок с узким, нераздутым
231

брюшком. Наживляют его на снасточку с двумя одинарными
крючками № 6 и № 8,5 с коротким цевьем. Один крючок вводят в заднюю
лапку, второй — за губки.
Наибольший успех приносит ловля донными удочками, но
возможна поплавочными и в проводку.
Продолжается ловля с плотов, бонов, запаней, плотин и в окнах
между водорослями на мормышку.
Улучшается ловля ельца. В это время он собирается большими
стаями. Становится жадным. Прикармливать его надо беспрерывно,
но маленькими порциями. При обильном прикорме он быстро
насыщается и уходит. Ловят ельца в проводку на опарыша за
перекатами, на слабом течении.
е. Минск
ПО ПИСЬМАМ
НАШИХ
ЧИТАТЕЛЕЙ
Большого внимания заслуживает конструкция зимней удочки,
предложенная тов. Иринарховым С. М. Корпус удочки / сделан из
пенопласта. Внутри корпуса по длине вмонтирована дюралевая труб-,
ка 2 для кончика удочки 3 и в уширенной части вырезано гнездо для,
катушки 4. В нижней части корпуса имеется углубление для
размещения при транспортировке кивка и мормышки, которое закрывается
деревянной узкой крышкой 5, закрепленной на оси 6. В верхней
части гнезда для катушки просверлено отверстие, в которое вставляют и
закрепляют на клею отрезок хлорвиниловой трубки 7 для лески,
сходящей с катушки или наматываемой на нее. Катушку вытачивают из
плексигласа. На щечки по всей окружности наносят зубья глубиной
1,5—2 мм. В центре катушки сверлят отверстие для крепления на
оси 8. Осью служит отрезок медной трубки, внешний диаметр
которой равен диаметру отверстий в катушке и стенках гнезда. Трубочка-
ось должна туго входить в отверстия стенок и свободно — в
отверстие катушки. Один из концов трубочки укреплен в центре
небольшого кружка из плексигласа. Трубочка-ось должна легко проходить че-
в
232

рез отверстия в гнезде с любой стороны и прочно закреплять катушку
в гнезде.
Основное достоинство такой удочки — возможность, не снимая
рукавиц, изменять длину рабочей части лески, вращая зубчатую
катушку по сапогу, валенку, колену, рукаву полушубка. Сбрасывать
леску с катушки также легко, вытягивая ее, не снимая рукавиц.
При такой конструкции удочки можно иметь в запасе несколько
катушек с разными лесками, мормышками и сторожками.
Заменить одну катушку другой очень просто» — отнимают ось,
убирают катушку, вставляют в гнездо новую и закрепляют осью. При
транспортировке кончик удочки убирают в корпус.
О применении кронштейна для сторожка зимней удочки написал
Е. Прядченко. По утверждению автора, при наличии кронштейна, к
которому крепится сторожок из щетинки или пружинки, удобнее
наблюдать за поведением сторожка и проще при надобности заменять
его и мормышку.
Кронштейн выгибают из стальной проволоки 0,8 мм. Ровный
конец его расплющивают молотком и закрепляют на вершинке удилища
мендует припаивать крючок с выпуклой стороны блесны,
изображенной на рисунке.
Тов. Прядченко, основываясь на своем опыте, утверждает, что
блесна такого типа при подергивании переворачивается через
выпуклую сторону и предлагаемая установка крючка надежно
обеспечивает подсечку рыбы.
обмоткой шелковой или
капроновой нити. Сторожок из
щетинки, предварительно покрытой
2—3 слоями резинового клея
(для сохранения упругости),
крепят на кронштейне отрезком
хлорвиниловой трубочки. На
одном из концов щетинки
делают петельку для лески.
Сторожок из пружинки натягивают
на конец кронштейна.
Второе предложение автора
касается изменения
местоположения крючка на блесне для
отвесного блеснения. Он реко-
9-1489
233

♦ • •
О своем удачном опыте сохранения мотыля в течение всей зимы
сообщил тов. Шашков В. Д. (Кострома).
Заготовленного в ноябре мотыля (300 г) он поместил в две
металлические банки из-под селедок. В одну из них положил немного
грунта с донной растительностью, извлеченного черпаком при
добывании мотыля. Обе банки залил водой. Воду первое время менял через
день, а спустя месяц-полтора — через 2—3 дня Банки держал в
подполье, в туалете, на балконе при температуре +4—6°, но не
ниже + 1—2° и не выше +8—10°.
Отходы личинок были незначительными, особенно в банке с
придонной растительностью.
Таким способом мотыль удалось сохранить в обеих банках до
апреля.
* * *
Может быть полезным для рыболовов предложение П. Буктеева
(Кузнецк) о применении для отдыха на рыбалке сетки, подвешенной
на четырех колах, вбитых в землю. Сетку вяжут из капронового или
бельевого шнура толщиной б мм в форме прямоугольника размером
180X70 см (длину изменяют в зависимости от роста рыболова).
Размер ячей 10X10 см. На углах сетки делают петли, по краям
протягивают прочный шнур. На рыбалке подбирают 4 кола длиной 1 м.
Концы кольев с одной стороны заостряют, с другой делают выемки в
виде рогулек. Колья обычно вбивают в землю на 25—30 см и затем
на них натягивают сетку.
При возможности в подвешенную сетку желательно настелить
сено, солому или лапник. На такой «постели» можно хорошо
отдыхать не боясь простуды.
* ♦ *
В снаряжении рыболова в зимнее время, несмотря на
применение получивших широкое распространение ледобуров различных
конструкций, пешня не потеряла своего значения. Она крайне
необходима в условиях перволедья и весной, по последнему, подтаивающему,
льду. Удобна она и зимой, пока лед не достиг большой толщины.
П. Гунало (Харьков) предложил оригинальную конструкцию
пешни, применяемой им в течение ряда лет. Особенностью этой
пешни является ее рубящая часть, состоящая из двух копьевидных
лезвий разной длины а и /с.
234

При работе сила удара сосредоточивается в одной точке, на
конце удлиненного лезвия к с одновременным быстрым и легким
прохождением в толщу льда укороченного лезвия а. Для удобства
транспортировки пешню делают разборной. Достаточно вывинтить стопорный
винт / из муфты 2, чтобы рубящая часть легко отделилась от муфты
и ручки. Угол заточки лезвий 30—-60°.
Передвижение зимой на водоеме по чистому скользкому льду
трудно и опасно для рыболова. А. Челноков (Вильнюс) описал
надежные противоскользители, которые легко сделать в домашних
условиях из дешевого лыжного крепления. Нужно иметь 12 болтов с
9*
235

головками «впотай» диаметром 4—б мм, длиной 15 мм, 2
соединительные пластинки из листового алюминия толщиной 1,5—2 мм, ширина
их зависит от размера обуви, к которой будут прикреплять противо-
скользители. При определении ширины пластинок надо иметь в виду,
что противоскользители должны находиться под подъемом ноги, иметь
достаточную ширину, чтобы не жать ногу, но плотно прилегать к
обуви. Болты, которые соединяют пластинки с креплениями,
являются шипами, а потому для увеличения их сопротивления изгибу и
большей устойчивости на каждый болт навертывают по три гайки.
Соединительная
пластинка
Передние ремешки креплений, имеющие достаточную длину для
крепления противоскользителей на сапогах, разрезают по середине и
каждую половинку пришивают к имеющейся на скобе крепления
петле. Для валенок эти ремешки коротки, нужны более длинные. Задние
ремешки креплений следует немного укоротить, так как они
рассчитаны на установку крепления под носком обуви.
Второе предложение автора — спиральный экстрактор из
стальной миллиметровой проволоки с 3—4 витками на конце (см рис. на
стр. 237). Внешний диаметр спиральки 4 мм Таким экстрактором
можно пользоваться для извлечения крючка из пасти или
внутренностей мелкой и средней рыбы (окуня, плотвы).
* * *
В. Кирюшкин (г. Куйбышев) рекомендует для насадки при
ужении леща, язя, плотвы, подуста, густеры и чехони вместо опарышей
применять нарезанное небольшими кусочками свиное сало.
За несколько дней до рыбалки солят кусок сала. Соленое сало
уплотняется, лучше держится на крючке, его удобнее резать на
небольшие дольки, не крупнее среднего опарышу. Нарезанные дольки
236

перед рыбалкой (лучше с
вечера) надо опустить в банку с
водой, они станут белее и
мягче. Рыба охотнее клюет на
мелкие кусочки.
Вторая рекомендация
автора — способ приготовления
манного теста. Полстакана
манной крупы заливают
теплой или холодной водой
(только не горячей), размешивают
и ставят в теплое место на
5—6 часов Разбухшую манку
завертывают в тряпку и
опускают в кипящую на тихом
огне воду на 2 часа. Получается
тугой комок теста, кусочки
которого долго и прочно
держатся на крючке. На такую
насадку в Волге ловятся все
карповые рыбы.
В практике рыболовов
часто возникает потребность
красить мормышки в разные
цвета. Тов. Михайлов Р. П.
(Лепель) рекомендует в
качестве красителя специальный
раствор (мелкие кусочки
полистирола или целлулоида растворяют в ацетоне), близкий по
консистенции к сметане или сливкам. Для получения краски черного
цвета в раствор добавляют газовую сажу, для других цветов —
порошковые красители.
Перед окрашиванием мормышку зачищают шкуркой, промывают
в ацетоне, а затем окунают в подготовленный раствор. После
высыхания на ней образуется прочная цветная пленка. Особенно уловиста
мормышка, окрашенная темно-серой краской под «мокрицу».
Получается матовое, слегка морщинистое покрытие. Такая мормышка с
насадкой мотыля часто приносит успех при лов^е в солнечные дни в
водоемах с темным илистым дном.
Читатель тов. Захаров С. Ф. написал о ловле на мормышку с
поплавком и насадкой на мякиш черного или серого хлеба,
сдобренного растительным маслом. В ериках Волги, в Астраханской области,
ловят этой снастью «лопушков» (так называют местные рыболовы
сазанчиков весом от 500 до 1000 г). Наживленную крупную
мормышку в форме капельки, рассчитанную на горизонтальное положение в
воде с несколько приподнятым по отношению к корпусу мормышки
поддевом и жалом крючка, опускают на дно. Сигнализатором служит
поплавок с утолщенной нижней частью и длинным стержнем. Попла-
237

вок устанавливают на леске в месте, равном глубине погружения
опущенной на дно мормышки. Такой поплавок удивительно точно
передает поклевку подъемом
Надо отметить, что эту снасть и способ ловли можно применять
при ужении леща и крупной плотвы и в других водоемах с чистым
песчаным или галечно-каменистым дном.
* * *
Оригинальную конструкцию зимней удочки с вибратором для
ловли на мормышку предложил тов. Корсаков В. А. (Железногорск).
Корпус-ручку изготовляют из двух деревянных планок твердых пород
(бук, клен, дуб). Планки после закрепления между ними пружины с
фиксатором, вибратора и зубчатки соединяют пятью шурупами.
Вращением зубчатки с помощью большого или указательного пальца
вводят в действие вибратор, передающий через кончик шестика и леску
вибрирующие колебания мормышке. Темп колебаний зависит от ско-
238

рости -вращения златки, величина амплитуды — от длины шестика
(размеры и вид каждой детали приведены на рисунке).
Конечно, это предложение следует рассматривать как первую
попытку управления колебаниями мормышки с помощью вибратора и
зубчатки. В конструкцию4 удочки могут быть внесены изменения и
улучшения (например, уменьшение веса, более рациональная
монтировка деталей в корпусе, в томх числе и мотовилец или катушки для
наматывания лески, а также места для хранения кивка и шестика при
транспортировке). В авторском образце шестик прижимают к
корпусу двумя резиновыми кольцами. Мотовильца, видимо, надо
разместить на одной из плоских сторон корпуса.
* * •
Интересную конструкцию экстрактора с втулкой предложил
тов Корзихин Н. И. Рукоятку экстрактора 2 выгибают из стальной
проволоки толщиной 2,5—3 мм. Втулку 1 изготовляют из отрезка
латунной трубки с наружным диаметром 5 мм и толщиной стенок 0,4—
0,5 мм или из листовой латуни этой же толщины Длина втулки 22 мм.
Втулку зажимают в тиски так, чтобы из губок тисков выступала
половина диаметра трубки. Шлицевой ножовкой или лобзиком по
металлу под углом 10° к оси симметрии трубки делают прорезь по всей
длине. Готовую втулку припаивают к концу рукоятки. При пайке
необходимо выдерживать соосность расположения втулки с рукояткой
После пайки образовавшийся шов надо запилить, зачистить и промыть
в горячей воде. Для предохранения от ржавления экстрактор следует
цинковать или лудить. При пользовании экстрактором поводок
заводят в разрез втулки-трубки, которую продвигают по натянутому
поводку до поддева крючка, и нажимом освобождают крючок.
* * *
Особого внимания заслуживает предложение тов.
Трофимова Н. В. Автор справедливо озабочен тем, что многие рыболовы-
удильщики, придя на рыбалку, рубят береговую растительность
(включая молодые деревца) для изготовления рогулек — подставок
239

для удилищ. Свой призыв к сохранению леса автор подкрепляет
разумной рекомендацией изготовить несложные ^приспособления, имея
которые удильщик не будет прибегать к такому варварскому
уничтожению леса.
Дома из дюралевой или латунной проволоки диаметром 3—4 мм
надо согнуть короткие рогатки или крюки и привязать к ним
веревочки или тесемки. На берегу (в лесу) всегда можно найти валяющиеся
палки подходящей длины и толщины. К ним-то и следует привязать
эти нехитрые приспособления. Палки втыкают в грунт, то есть
используют их в качестве держателей для удилищ. Просто, удобно и
разумно1
* * *
О своем способе изготовления мормышек написал тов Лосьвид-
ский А. И. (Витебск). Мормышку нужной формы выпиливают на
конце круглого прута из латуни, меди или другого металла.
Выпиленную мормышку не отделяют от прута для облегчения дальнейшей
обработки. Затем ножовкой в корпусе мормышки по длине с узкого
конца делают пропил до середины ее В конце пропила вставляют
деревянную втулку соответствующей толщины Втулка должна
выступать на 0,5 мм над верхней и нижней кромками пропила Цевье
крючка со спиленной предварительно лопаточкой или колечком вставляют
вдоль пропила Если крючок держится слабо, пропил надо немного
сжать. Готовую мормышку пропаивают по одной из сторон пропила,
а при надобности (если олово не заполнило пропил полностью) и по
другой стороне. Когда олово остынет, мормышку зачищают и
обозначают место, где была вставлена в пропил деревянная втулка.
Тонкой швейной иглой обуглившиеся остатки втулки выталкивают
из образовавшегося отверстия для привязывания мормышки к
леске.
Подготовленную из латуни или меди мормышку можно при
надобности полностью или частично облудить или посеребрить. Шли-
240

фу ют ее штопальной иглой. После окончательной отделки мормышку
отделяют от прута, а место соединения зачищают напильником и
шлифуют.
О двух интересных способах отвесного блеснения налимов со
льда в Чудском озере сообщил тов. Илларионов Н. Ф.
(Ленинградская обл.). Лучшее время для такой ловли декабрь — начало
января, до нереста.
Ловят сразу на две блесны длиной 70—80 мм различные по
цвету, но одинакового веса. Обе блесны на коротких поводках (0,5 м)
подвещивают на коромысло, согнутое из миллиметровой проволоки
Ширина коромысла 100—120 мм, к основной леске его прикрепляют
за колечко в центре. При ловле коромысло с блеснами опускают на
дно и постукивают ими о грунт. Быстрым взмахом руки их
поднимают на 30—40 см, затем, ослабляя леску, дают им свободно падать,
снова стучат по дну и снова поднимают и дают возможность
свободно падать. Такие движения продолжают до поклевки рыбы.
Иногда резкие подъемы вверх заменяют медленным подтягиванием с
покачиванием. Поклевки чаще
бывают при отрыве блесен ото дна
Второй способ — блеснение на
три блесны разных цветов,
подвешенные на фасонное коромысло с
карабином с помощью заводных колец. Техника ловли такая же, как
и на две блесны, но больше времени уделяют постукиванию блеснами
о грунт. Замечено, что позвякивание блесен привлекает налимов.
Они хватают приманку в момент начала ее подъема.
Ловят налимов в это время недалеко от берегов на песчано-ка-
менистых местах глубиной 1,5—2 м. Клев налимов, прерывающийся
во время нереста, возобновляется в марте и продолжается до само*
го ледохода. В это время ловят дальше от берегов на каменистых
241

отмелях — «шапках» на крупные оловянные и свинцовые блесны с
насадкой свежего снетка, которого легко наловить на мормышку с
мотылем в прибрежной зоне озера. Лучшие места на озере: у дамбы,
где вытекает река Нарва, напротив Ьеревень Скамья, Кирички, Хи-
тово, Козлов берег, Дыможирка, Лаптовицы. Добраться до этих
мест ближе с восточного побережья озера (район г. Гдов).
* * *
Полезно предложение тов. Ткалича Ю. Н. (г. Октябрьский) об
устройстве мотовильца ив фанеры для хранения лесок с поводками
и крючками, подготовленных для ловли донными удочками. Форма
мотовильца показана на рисунке. Размеры произвольные, сквозные
отверстия вдоль одной из сторон предназначены для закрепления в
них крючков. Поводки с закрепленными в отверстиях^ крючками,
туго намотанные на мотовильца, сохраняют прямолинейность и при
ловле не закручиваются вокруг основной лески.
♦ * *
Практично предложение тов. Борисова П. Н. (Киевская обл.) о
применении простого приспособления для чистки окуня. В тушку
рыбы вводят через рот круглую деревянную палочку с заостренным
концом толщиной 1—1,5 см, длиной примерно 20 см (в зависимости
от величины рыбы) и проталкивают через всю тушку до анального
отверстия. Начиная чистку, свободный конец палочки берут в левую
руку, при этом большим пальцем придерживают голову рыбы. В
таком положении окунь чистится быстро и без особых усилий.
У НАШИХ
ДРУЗЕЙ
В. Зуев
НА СЕЛЕНГЕ
По службе мне дважды пришлось побывать в Монголии
на реке Селенге. Места там дикие, необжитые, для рыболовов и
охотников—приволье. На участке Ахайгунский разбой много проток.
242

проточек и островков. В двух основных протоках очень быстрое
течение, а в одной — потише. Ее-то и облюбовали мы для рыбалки
Протока хотя и не широкая, но длинная —- около 20 километров
Мели и быстрые каменистые перекаты чередуются с тихими плесами
Особенно глубокие ямы расположены, как им и положено, у высоких
берегов, густо заросших тополем, черемухой и шиповником. Низкие
берега сплошь покрыты тальником. Способ передвижения по протоке
один — садишься в лодку и спускаешься вниз по течению,
отталкиваясь шестом, а кое-где приходится браться за весла, чтобы на
быстрине не опрокинуло лодку. Добравшись до конца протоки,
включаешь подвесной мотор и возвращаешься вверх по течению в лагерь,
завершая тем самым рыбацкую «кругосветку». За время пребывания
на Селенге мы совершили несколько подобных поездок. И каждая —
незабываема.
Обитает в протоке обычная для Селенги рыба: щука, окунь, елец,
налим. Осенью, ближе к зиме, удостаивает своим вниманием протоку
и таймень, приходящий сюда на зимовку из горных речек. Весной и
в начале лета на заиленных тихих участках гуляет осетр. Летом он
не встречается, вероятно, уходит от быстрых и мутных дождевых
паводков вниз, ближе к Байкалу. На островах и берегах протоки
много зверей и птиц. Если тихо плыть вниз по течению, то на фоне
розовеющего вечернего заката можно увидеть силуэты оленей, диких
коз, выходящих на водопой или медленно переплывающих на другой
берег. Летом самая удачная рыбалка в протоке (как и вообще на
Селенге) наблюдается в период спада дождевых паводков, когда
уменьшается скорость течения и вода становится более чистой.
Обычно на рыбную ловлю ездили мы вдвоем с Франциском.
Сплавщик по специальности, любитель природы, рыбалки и охоты,
он, помимо всего прочего, совершенно невозмутимый человек.
Спросишь его о чем-нибудь, ответа сразу не жди. Вроде бы не слышит,
но по глазам видно, что готовит ответ, который всегда дает в связи
с каким-нибудь историческим событием и чаще всего в виде
полувопроса и обязательно с подвохом. И на рыбалке, и на охоте он
старается быть невозмутимым, но по дрожанию рук видно, что это
спокойствие чаще всего напускное, в душе его бушует пламя.
Лодка наша обычно стоит под берегом метрах в десяти от
палаток. Снасти, телогрейки, сапоги, миски, кружки так и не вынимаем
из багажника — ведь каждый день работаем на реке. Казалось бы,
сел в лодку и рыбачь. Но самая главная трудность в ловле рыбы на
Селенге —это добыча насадки. Легко копать червей где-нибудь под
Москвой, где земля черная и жирная. На Селенге не то — галька
вперемешку с песком. В такой почве червяку жить нечем. Ходим по
берегу, как медведи ворочаем колоды и камни, собираем
трехсантиметровых заморышей. Десять минут — один червяк, полчаса — три.
Несколько проще ловить кузнечиков. Идешь по траве и гонишь
кузнечика перед собой. Ноги у него короче и устает он быстрее.
Последний судорожный прыжок — и обессиленная жертва падает. Ты
бросаешься на землю и хлопаешь обеими руками по траве.
Поднимаешься—т в руках какой-то мусор... Кузнечик, предвидя события,
заранее юркнул куда-то в сторону. Все начинаешь сначала.
Ну и быстра Селенга! Вниз по течению лодка идет со скоростью
30—40 километров в час. Только успеваешь поворачивать на
излучинах. Пять минут ходу, и мы, заглушив мотор, входим в протоку.
Первые 3 километра плывем не останавливаясь. Русло узкое и мелкое,
243

нет ни одной заводи. Лодку легко несет течением. То и дело
поднимаются утиные выводки. Вот впереди, в заводи, что-то переливается
серебром. Мальки веером рассыпаются в разные стороны. В лодке
начинается тихая паника. Хватаемся за шест, весла и, стараясь не
греметь, подгоняем лодку к берегу и привязываем ее за куст. Теперь
нужно поймать ельца. Пять, десять проводок — елец не берет. Ходит
стаями, играет, но клевать не хочет. В это время снова сверкает
мелочь. Окуни—речные волки—врываются в заводь и со всех сторон
окружают мелочь. Наконец-то ныряет поплавок — ив руках
Франциска бьется елец. Снасть для ловли хищников у нас не блещет
красотой и не отличается сложностью. Это обыкновенная закидушка.
К леске сечением 1,0 мм привязываем груз, а выше него на
металлическом поводке — крючок с длинным цевьем. Но ельца сажать на
крючок целиком для ужения на Селенге не принято. Режем его на
дольки, затем цепляем за спинку и закидываем снасть в центр
серебряного веера. Леску держим в руках. Это удобнее и приятнее, так как
при поклевке она почти сразу оживает и пальцы чувствуют, как окунь
старательно тащит наживку. Подсекаю и бесцеремонно тащу добычу.
Губы окуня крепкие, не оборвутся. Упирается полосатый, то боком
встанет, то норовит нырнуть под кусты. Но леска крепкая «с запасом»,
и вот уже разрезает плавник воду около лодки. Вода прозрачная и в
бликах солнца видна каждая полоска на боку окуня, красные
кисточки плавников. Бросаю окуня в лодку. Осторожно поправляю на
крючке насадку (все тот же кусок ельца) и бросаю снова. Так повторяется
раза 3—4. Окуньки «ровненькие», каждый 700—800 граммов.
Солнце поднимается выше, окуни уходят в тень, под кусты и
коряги. Теперь уже не так жадно хватают они насадку. Лучи
солнца пронизывают насквозь трехметровый слой воды. Течение шевелит
поводок с крючком и насадкой. Но окуни или сыты или лень им
выплывать из лабиринта сучьев. Приходится возбуждать их аппетит
Медленно двигаю наживку вверх и вниз, то потравлю, то подберу
леску. Хищник не выдерживает и выскакивает из-под коряг, а за
ним еще несколько, поменьше. В прозрачной воде видно, как
большой окунь бросается к наживке и хватает ее. Подсекаю и начинаю
вытаскивать. Рядом с пойманным крутятся остальные окуни,
стараясь ухватить край наживки, торчащей у него изо рта. Провожают
его до поверхности и вновь уходят в тень. Опять начинается игра.
Но теперь из-под веток выходит «зверь» посерьезнее — щука. Но мы
и с ней не церемонимся.
Все-таки несправедливо относятся люди к щуке. Правильно,
разбойник она, хищник Но ведь много раз приходилось наблюдать
такую картину. Стоит в заводи целая стая ельцов. Рыбки чуть
шевелят плавниками, отдыхают на легкой струе течения Вдруг
появляется щука. Зло блестят маленькие глазки, зубастая пасть чуть
приоткрыта, равномерно поднимаются и опускаются жабры. Подходит
щука к ельцам, те не спеша уступают ей дорогу, чуть отплывая в
сторону. Щука спокойно проходит сквозь стаю. Так и ходит она
*вверх и вниз по течению, словно вахту несет, охраняя порядок в
рыбьем царстве. Но стоит бросить живца, насаженного на крючок,
все сразу меняется. Начинают волноваться, метаться ельцы, резко
изогнувшись, ударяет щука. И нет живца. Природа мудро
поддерживает равновесие в животном мире — больные и слабые погибают, а
рбль сащггароз играют хщдщщи.
244

Так вот и плывем по течению от заводи к заводи и собираем
окуней, изредка попадаются щуки. Но заранее знаем, что щуки в
уху не пойдут. Избаловались мы здесь — гораздо наваристее и
вкуснее уха из окуней. Щук жарим или коптим. Дневная добыча 9—
10 килограммов, что вполне достаточно для всей нашей компании
и для угощения" монгольских друзей
До последнего времени местные жители мало употребляли в
пищу рыбу, предпочитая ей мясо. Но теперь уже можно часто увидеть
на реке монгола со спиннингом или удочкой в руках. Хороши
быстрые перекаты и прозрачные плесы Селенги!
В СЕКЦИЯХ
И ФЕДЕРАЦИЯХ
Б. Башенин,
председатель Львовской
городской федерации
спортивного рыболовства
НАШИ РЯДЫ РАСТУТ
В 1961 г. было утверждено Положение о Федерации
спортивного рыболовства Украинской ССР. После чего активисты-
рыболовы города Львова создали секцию, которую через три года
преобразовали в федерацию при городском совете Союза
спортивных обществ и организаций. Федерация с первых дней своего
существования поставила задачу: вовлечь в спортивные общества всех
неорганизованных рыболовов, повысить их мастерство, полнее
использовать рыболовный спорт, как средство активного отдыха
трудящихся.
Для этого при всех коллективах физической культуры
предприятий и учреждений, при обкомах профсоюзов и при спортивных
обществах стали создавать секции. Затем в календарь массовых
физкультурно-оздоровительных мероприятий Львовский городской совет
Союза спортивных обществ и организаций по нашей просьбе
включил соревнования на первенство города: лично-командные по
подледной ловле; комплексные лично-командные по ловле удочкой и
технике владения снастью; комплексные лично-командные по ловле
спиннингом и технике владения снастью. Календарь и письмо с
примерным положением о соревнованиях разослали всем коллективам
физкультуры, обкомам профсоюзов и советам спортивных обществ.
В настоящее время в нашем городе аочти во всех коллективах
физкультуры крупных промышленных предприятий (заводов,
фабрик, трестов), строительных и транспортных организаций,
учреждений и учебных заведений, а также в двадцати областных комитетах
профсоюзов, в спортивных обществах «Авангард», «Спартак»,
«Локомотив», «Буревестник», «Динамо», «Колхозник», «Трудовые
резервы», в Украинском обществе охотников и рыболовов и в подразде-
245

лениях Всеармейского военно-охотничьего общества есть секции
рыболовов-спортсменов.
Если в начале 1961 г. во Львове не было секций, то в
следующем году уже работало 285 секций, в которых состояло 4896
рыболовов; в 1963 г. —367 секций и 6800 членов; в 1964 г. —389 и 8963;
в 1965 г. —420 и 11 320; в 1966 г. —468 и 14 567; в 1967 г.— 497 и
17 083. Приведенные цифры говорят о том, что с каждым днем нас
становится все больше и больше.
За эти годы в секциях подготовили 1325 общественных
инспекторов рыбоохраны, 1496 спортивных судей и 1678 разрядников,
которые ведут большую работу и являются опорой федерации во всех ее
делах.
Федерация широко использует печать, кино, радио и
телевидение для пропаганды рыболовного спорта. Наши заметки и статьи
регулярно публикуют областные, республиканские и всесоюзные
газеты, такие, как «Львовская правда» (областная), «Спортивная
газета» (республиканская на украинском языке) и «Советский спорт»,
«Рабочая газета» (республиканская на русском и украинском
языках), «Правда Украины» (республиканская). Материалы наших
авторов публикуются также в журналах «Рыболовство и рыбоводство»
и «Украина» (республиканский на украинском языке). Мы
стараемся использовать и отраслевые периодические издания. Так, о
соревнованиях рыболовов-строителей мы печатаем заметки в
«Строительной газете», железнодорожников — в «Гудке», работников лесной
промышленности в газете «Лесная промышленность», работников
охраны общественного порядка — в газете «Советский милиционер»
и журнале «Советская милиция», а о результатах соревнований
колхозников и работников совхозов — в газете «Сельская жизнь».
Часто публикуем заметки на рыболовные темы в заводских
многотиражках, в стенных газетах учреждений и учебных заведений.
Конечно, в статьях и заметках речь идет не только о соревнованиях. Мы
пишем, налример, о Единой всесоюзной классификации, семинарах
руководителей секций, об участии львовских рыболовов-разрядников
в борьбе с браконьерами, о подготовке инструкторов-общественников
и спортивных судей. По просьбе федерации газета «Львовская
правда» регулярно отводит место для уголка рыболова.
Интересно проходят вечера, на которых показываем
кинофильмы на рыболовные темы. Например, фильм «Большой улов»
посвящен борьбе за сохранение рыбных запасов; «Остров с именем
чайки» рассказывает о работе инспекторов рыбоохраны. Много
поучительного в кинофильме «Тайны мудрого рыболова». Заинтересовала
зрителей комедия о подледной ловле «Рыбки захотелось».
По договоренности с федерацией Львовская студия телевидения
посылает операторов на съемки коллективных выездов и
соревнований. Так были созданы телефильмы: «На рыбалке всякое бывает» —
о забавных происшествиях, «Больше зеркальных карпов» — об
организации рыбного хозяйства. Несколько телефильмов посвятили
соревнованиям. Так, «Щедрый улов» рассказывает о соревновании на
Ходоровском озере, «Ловим рыбу» — о соревновании в районе
города Тернополя. В фильме «На озерах близ Любеня Венского»
показан один из наших коллективных выездов, а «С удочкой и
спиннингом» — поход рыболовов по Карпатам.
Все рыболовы активно участвуют в охране рыбных запасов
нашей области. Зимой, чтобы предотвратить заморы, особенно в водо-
246

емах, густо заросших растительностью, кроме лунок делаем
проруби размером 1,6X1,5 м. В последнее время все чаще участники
коллективных выездов патрулируют водоемы, охраняют их от
браконьеров.
За активную работу Львовский городской и Украинский
республиканский советы Союза спортивных обществ и организаций
наградили нашу федерацию грамотами. Успехов мы добились благодаря
хорошей работе многочисленного актива.
г. Львов
К. Козынцев,
председатель комиссии
по работе среди детей
при Пермской областной федерации
спортивного рыболовства
ЮРС, ЧТО ЭТО ТАКОЕ?
Природные условия нашей области благоприятны для
развития спортивного рыболовства — много озер, рек и малых речек.
Летом на водоемах полным-полно ребят. Однако из-за того, что они
не были организованы, бывали порой неприятные случаи. Поэтому
областная федерация спортивного рыболовства решила организовать
комиссию по работе среди детей.
Начали с того, что областной отдел народного образования и
областной совет Союза спортивных обществ и организаций
разослали всем районным отделам народного образования и районным
советам добровольных спортивных обществ письмо, в котором
говорилось не только об оздоровительном значении рыболовного спорта, но
и о необходимости создавать секции при школах и детских кдубах.
К письму приложили составленную федерацией программу занятий
юных рыболовов и рекомендации о проведении соревнований.
Правда, письмо не дало ожидаемых результатов. Не во всех
школах удалось организовать секции юных рыболовов. Но там, где
их создали (например, в пермских школах № 117 и 82, Ильинской
и Осинской), вскоре начались занятия.
Во время весенних каникул наша комиссия провела первые
областные соревнования юных рыболовов на реке Тулве в районе села
Крылово. Перед' началом соревнований выступили взрослые
рыболовы. Они рассказали ребятам про Положение о спортивном
рыболовстве, объяснили правила соревнований. Первенство оспаривали
девять команд. Переходящий кубок завоевала команда Осинской
средней школы. Ребята за четыре часа выполнили все условия,
предусмотренные Положением о соревновании.
Йо вторых областных соревнованиях на реке Обве в районе
поселка Ильинское участвовало уже пятнадцать команд. Большую
материальную и организационную помощь оказал областной совет
общества «Урожай» и областной отдел народного образования.
247

Эти соревнования прошли более интересно. В их программу
входила не только ловля рыбы и сверление лунок на скорость, но и
эстафета на льду. Побеждала та команда, которая за час успевала
выбрать хорошее место для ловли, просверлить лунку и, поочередно
пользуясь одной удочкой для отвесного блеснения, быстрее наловить
норму. Ребятам, занявшим 1—5-е места, были выданы справки для
присуждения юношеского спортивного разряда. Отличившихся
юных рыболовов наградили дипломами, грамотами и подарками.
Кубок на этот раз завоевала команда пермской школы № 19.
Юные рыболовы, члены секций при школьных коллективах
физкультуры, активно участвовали в областных фестивалях рыболовов-
спортсменов.
Конечно, это только первые шаги. Но уже можно сказать, что
число рыболовов-школьников растет. Недавно по нашей просьбе
областной совет профсоюзов разослал методическое письмо о
создании отрядов ЮРС — юный рыболов-спортсмен — при пионерских
лагерях, расположенных вблизи рек или озер. Мы думаем, что такие
отряды позволят значительно расширить ряды юных рыболовов
нашей области.
г. Пермь

А. Сёлкин
ДВА ЧАСА У ДМИТРИЯ ЗУЕВА
Давно это было. Попалась мне маленькая заметка в
газете про лесных птичек-певичек. Й почудилось мне, будто запахло
в комнате смолой и прелым валежником, а сверху «посыпалась
горошком» соловьиная трель.
С тех пор стал всматриваться в газетные страницы, искать
подпись «Дм. Зуев».
И о чем только не писал этот мудрый сказитель: о грибах и
ягодах, о пчелах и цветах, о муравьях и лосях, о садах и рощах,
о ершах и щуках и даже о медведе-вегетарианце, берлогу которого
подсмотрел в наших луховицких лесах...
Позже с трепетным чувством распечатывали мы в редакции
пухлые зуевские конверты. Читали длинные, склеенные л
исты-полотнища, заполненные плотным машинописным текстом вперемешку
с размашистым почерком автора, и от души сожалели, что
многовато написано для небольшой районной газеты Нужно «урезать»,
а жалко. Каждая строчка, как чистый родничок, несет в себе
свежесть, образность, неповторимость самобытного таланта одаренного
художника.
Переписка с Дмитрием Павловичем Зуевым доставляла
большое удовольствие всему нашему редакционному коллективу и
давала «пищу для души читателя. На четвертой странице газеты часто
появлялись заметки фенолога. Хотелось свидеться с этим
удивительным человеком — живой энциклопедией лесов, полей и речек
Подмосковья.
Мы встретились в солнечное майское утро 1967 года в Москве,
на улице Осипенко. С трудом протиснулся между громоздкими
книжными шкафами в комнату. Навстречу вышел старик с
удивительно молодыми ясными глазами и доброй улыбкой. Он выглядел
точно таким, как на фотографиях: с длинной жидкой бородой, в
своем неизменном берете. Мы обнялись...
— Переписываемся годов пятнадцать, а приехать еле
собрался,—упрекнул Зуев.— Ну ладно, садись, — указал Дмитрий
Павлович на единственный стул.
Я осмотрел комнату. Она была буквально до потолка завалена
грудами бумаг, кипами пожелтевших газет, книгами. Хозяин не по
возрасту резво перешагнул через металлический бачок, тоже до
верху наполненный бумагой, и уселся, точно в гнездо, на свое рабочее
место. Трудно было определить, на чем он сидел, ибо вокруг него
были все те же бумаги, газеты, книги...
— Садись! — повторил хозяин. — На этом стуле когда-то сидел
человек, который расписывался на червонцах...
Я знал от тех, кто встречался с Зуевым, что Дмитрий Павлович
250

любит рассказывать о своих уникальных вещах. О ружье, какое
имеется лишь у К. Е. Ворошилова. Йот и стул в своем роде
уникум...
— А смотри, как «дуб «играет» цветом, — показал он на стол,
тоже заваленный бумагой, из-под которой едва виднелся уголок, где
приютилась старая пишущая машинка, чернильница и пузырек
клея.
Я взглянул туда, куда показывал Зуев, и мне показалось, что
действительно старый мореный дуб излучает какой-то
необыкновенный свет...
Наконец я подал Дмитрию Павловичу подарок — две щуки.
Рыболовы с Оки прислали.
— Ого! Да они никак живые?! — воскликнул он, рассматривая
крупных рыбин. — Неужели меня у вас там знают? Спасибо передай
от Зуева...
— Ну а теперь рассказывай быстрее, — торопил хозяин, взяв
карандаш и бумагу. — Что там, на луховицкой земле, нового?
Домоседом стал... Годы набегают, почти восемьдесят... Давно лесной
воздух не нюхал... Небось лист березовый большой?
— С трехкопеечную монету будет, — попытался я подобрать
наглядное сравнение.
— Это в городе, у тебя под окном, — лукаво прищурившись,
сказал Дмитрий Павлович. — А в лесу лист не больше копейки.
Приедешь домой — проверь... А трава пошла в рост?
— Пошла, с четверть уже...
— Это в городском парке такая, а на лугах, да притом на
ваших, приокских, -только наклюнулась... Вода-то с поймы недавно
ушла... А слива цветет? Говоришь, нет? Завтра же сходи в сад.
Теперь слива вся в белой кипени стоит. И черемуха завтра
распустится— смотри, теплынь какая...
Я удивлялся: сидит дома, а все знает, что * творится в природе.
Зуев спрашивал без конца. Много ли снега было на полях и в
садах, как перезимовали обитатели «многострадальной» Оки. Он
называл нашу реку так потому, что знал о загрязнении ее в прошлом
сточными водами, искренне обрадовался, что теперь в Оку меньше
попадает всякой гадости.
Я, в свою очередь, спросил, что это за бумаги вокруг, которые
того и гляди выживут из дома самого хозяина.
— Это — фенология. Семейная, зуевская, — не без гордости
сказал Дмитрий Павлович. — Лет за сто вся по дням, месяцам,
годам расписана. Перед тобой заходил генерал Артемьев, который
парадами на Красной площади командовал. Говорил, что новую
квартиру мне где-то в Черемушках дают и что он~пришлет пионеров,
и пусть, мол, они мой архив в порядок приведут... Нет, сказал я,
никуда отсюда не поеду. В этом доме рядом с Кремлем полвека живу...
И к архиву никого не допущу. Тут каждая бумажка на своем месте
лежит. Мне одному ведомо, что к чему. Потребуется, сразу найду
нужную.
И Зуев стал рассказывать, как организовывал охоту и рыбалку
в Союзе писателей, как с шахматным гроссмейстером Алаторцевым
мерзли с удочкой в «ледяном забое» на нашем Осетре...
Затем он подал мне папку в кожаном переплете. На ней золотое
теснение: «Дмитрию Павловичу Зуеву»
— Почти семьдесят лет назад из Парижа прислали, — пояснил
25J

он. — Девятилетним мальчонкой написал я сочинение о природе.
Понравилось оно попечителю нашего учебного заведения. Он отправил
мое сочинение в Москву, а оттуда в Париж на Всемирную выставку
детского творчества переслали. Там и наградили меня этой папкой.
С тех пор стал я писать короткие рассказы. А любовь к природе
унаследовал от отца-лесника из Калужской губернии.
Он достал толстый томик, заботливо обернутый газетой. Это
была книга Василия Пескова «Следы по росе», за которую автор
удостоен Ленинской премии. Я прочитал дарственный автограф и
переписал его в свой блокнот. Вот он*
«Патриарху природолюбов. Самому.. Дмитрию Павловичу
Зуеву от робкого ученика — автора этой книжки В Песков».
Прошло незаметно около двух часов нашей беседы. Надо было
уходить. Спешил на собрание журналистов.
— А как же щуки? — вспомнил Дмитрий Павлович. — Что с
ними делать? Ведь я один...
Мне было известно, что Зуев никогда не имел семьи. Поэтому
я не стал расспросами бередить сердце старого человека, который
на закате жизни, видимо, стал заметно ощущать свое одиночество,
А Дмитрий Павлович, догадавшись, о чем я думаю, добавил:
— Не один я, с природой прожил.. А природа — это солнышко,
самый верный бескорыстный друг человека... Куда же все-таки девать
щук? Стоп, придумал... Ты будешь на собрании, вот и поищи там
моего друга Владимира Владимировича Бонч-Бруевича. Обязательно
найди и скажи, что Зуеву с Оки щук привезли. Хвостами шевелят,
глазами мигают... Пусть заедет, а на всякий случай,вот его телефоны,
позвони.
И Дмитрий Павлович быстро написал на клочке бумажки
номера телефонов журналиста Бонч-Бруевича.
...К вечеру я вместе со своим спутником снова заглянул к
Зуеву. Он обещал подготовить автографы.
Фенолог сидел за столом и выстукивал что-то на машинке...
— Не нашел Бонч-Бруевича? Жаль, жаль...
Для вашей газеты пишу. Немного не закончил...
Мы подождали. Дмитрий Павлович встал из-за стола и
прочитал вслух только что родившееся на свет творение. Это была
чудесная новелла о весне, о зеленом шуме, о радости обновления в
природе. Он читал то громко, то тихо, то нараспев, то очень быстро.
И нам казалось, что где-то рядом журчит лесной ручей и хор
пернатых музыкантов исполняет торжественный гимн весне и
солнцу...
...На моем столе лежат книги Зуева «Дары русского леса» и
«Времена года». В них многолетний труд всей жизни знаменитого
русского фенолога. Еще и еще раз перечитываю автографы,
перелистываю страницы, всматриваюсь в знакомые и дорогие мне черты
лица на фотографии. Не хочется верить, что Дмитрия Павловича
Зуева не стало...
А за окном с деревьев спадает желтый лист... Хмурится осеннее
небо. В воздухе носятся стаи грачей, собираясь в дальнюю дорогу...
Кажется, что осиротела подмосковная природа, потеряв своего
верного друга и певца.
г, Луховицы, Московская об л,
252

В. Д. Пельт
СТРАНИЦЫ РЫБОЛОВА
В ПЕРВОМ ОХОТНИЧЬЕМ ЖУРНАЛЕ
История любительского рыболовства уходит своими
корнями в глубокую древность. Для многих друзей природы
охота и рыбная ловля еще в давние времена превратились из
средства добывания пищи в любимое з'анятие, отдых, а потом в спорт.
Любителей-рыболовов в России всегда было много. Особенно
возрос интерес к удочке после опубликования замечательной книги
С. Т. Аксакова «Записки об уженье рыбы» (1847 г.). С этого времени
во многих журналах стали появляться, правда еще довольно редко,
статьи и заметки об устройстве снастей и способах ловли. Однако
рыболовы, как и охотники, долго еще не имели своего
специализированного печатного органа.
Первую попытку наладить выпуск охотничьего журнала сделал
Сергей Тимофеевич Аксаков. В начале 50-х годов прошлого века он
подал прошение об издании «Охотничьего сборника». Однако его
просьбу отклонили по политическим соображениям. Царское
правительство считало его «недостаточно благонадежным». Только уже на
склоне лет больной, почти ослепший писатель увидел осуществление
своей мечты. Пусть не он, пусть другой человек это сделал,
главное— журнал для охотников стал выходить.
Первым охотничьим периодическим изданием в России стал
«Журнал охоты» (1858—1862 гг, Москва). Редактировал и выпускал
его охотник и литератор Георг Мин.
Программу журнала горячо поддержал Аксаков Он обещал
сотрудничать в нем и оказывать посильную помощь Обещание не
осталось формальной любезностью. Несмотря на тяжелую болезнь,
Сергей Тимофеевич внимательно следил за журналом, помогал ему
советами, писал статьи и стихотворения.
Первый, январский, номер за 1858 год открывался
замечательной статьей Аксакова «Несколько слов о раннем весеннем и позднем
осеннем уженье», за которой следует стихотворение «31 октября
1856 года». Прощаясь с рыболовным сезоном, он писал:
Довольно спорил я с природой,
Боролся с снегом, с непогодой,
Бродя по берегам реки,
Бросая вглубь ее крючки.
Метель вокруг меня кипела,
Вода и стыла и густела;
А я на мерзнувших червей,
Я удил сонных окуней.
Прощай, мое уединенье!
Благодарю за наслажденье
Природой бедною твоей,
За карасей, за пескарей...
Во втором номере журнала впервые опубликовали другое,
ставшее популярным поэтическое произведение С. Т. Аксакова — «17
октября (А. Н. Майкову)». Не могу удержаться, чтобы не напомнить его
целиком:
253

Опять дожди, опять туманы,
И листопад, и голый лес,
И потемневшие поляны,
И низкий, серый свод небес.
Опять осенняя погода!
И, мягкой влажности полна,
Мне сердце веселит она;
Люблю я это время года.
Люблю я звонкий свист синицы,
Скрип снегирей в моих кустах
И белые гусей станицы
На изумрудных озимях.
Люблю я, зонтиком прикрытый,
В речном изгибе, под кустом,
Сидеть от ветра под защитой,
Согретый теплым зипуном —
Сидеть и ждать с терпеньем страстным,
Закинув удочки мои
В зеленоватые струи,
В глубь Вори тихой и неясной.
Глаз не спускаю с наплавка,
Хоть он лежит без измененья;
Но вдруг —чуть видное движенье,
И вздрогнет сердце рыбака!
И вот он, окунь благородный,
Прельстясь огромным- червяком,
Подплыл отважно и свободно,
С разинутым, широким ртом
И, проглотив насадку смело,
Все поволок на дно реки...
Здесь рыбаку настало дело,
И я, движением руки,
Проворно рыбу подсекаю,
Влеку из глубины речной
И на берег ее бросаю,
Далеко за моей спиной.
Но окуни у нас на диво!
Люблю ершей осенний клев:
Берут они не вдруг, не живо,
Но я без скуки ждать готов.
Трясется наплавок... терпенье!
Идут кружочки... пустяки!
Пусть погрузит! Мне наслажденье
Ерша тащить со дна реки:
Весь растопыренный, сердитый,
Упорно лезет из воды,
Густою слизью ерш покрытый,
Поднявши иглы для защиты,—
Но нет спасенья от беды!
Теперь не то. Внезапной хвори
Я жертвой стал. Что значит мы?
Гляжу на берега я Вори
В окно, как пленник из тюрьмы.
Прошло и теплое ненастье,

Сковал мороз поверхность вод,
Й грустно мне. Мое участье
Уже Москва к себе зовет.
Опять прости, уединенье!
Бесплоден летний был досуг,
И недоступно вдохновенье.
Я не ропщу: я враг докук.
Прощайте, горы и овраги,
Воды и леса красота,
Прощайте ж вы, мои «коряги»,
Мои «ершовые места»!
Это —• последнее стихотворение, созданное в милом сердцу
писателя Абрамцеве. С. Т. Аксаков перебрался в Москву, поближе к
докторам.
В 1858 году Сергей Тимофеевич написал два письма редактору
«Журнала охоты». Они были напечатаны в № 4 и 10. Будучи
«ревностным читателем и почитателем» журнала, Аксаков опубликовал
на него восторженную рецензию в «Русском вестнике» (1858 г.,
месяц истинное удовольствие своими статьями, удовольствие в то
же время совершенно новое, потому что охотничьего журнала на
русском языке у нас никогда не бывало», — писал Сергей
Тимофеевич. Он считал, что журнал поистине заслуживает полного одобре-'
ния всех образованных читателей. Рассмотрев некоторые статьи,
писатель-охотник и рыболов высказал два пожелания: «1) чтобы
книжки были потолще и 2) чтобы они состояли из статей об охотах
преимущественно русских».
Хорошее начало — наряду с охотничьими материалами помещать
статьи и о рыбной ловле, к сожалению, не было продолжено.
В 1858 году напечатали только одну заметку: «Фабрикация
рыболовных крючков» (№ 3), в 1859 и 1860 годах тоже по одной — «Как мы
рыболовствовали и как охотились в Канаде» и «Рыбные ловли в
водополье на Проне, Спасского уезда, Рязанской губернии».
За три года журнал не оброс читателями. Как сообщала
редакция, «число подписчиков не только не вознаграждало трудов, но и не
покрывало издержек по изданию». В декабрьском номере за 1860 год
было помещено «Последнее слово редактора»: «Журнал охоты»
кончился. Он не умер, а только обмер. Летаргия его может завершиться
или истинною смертью, или пробуждением к новой жизни, смотря
по обстоятельствам в будущем» Редактор говорил, что он начал
журнал «при благословении «патриарха русской охоты»,
незабвенного Сергея Тимофеевича Аксакова, который принимал живейшее
участие в предприятии, давал напутственные советы, на одре
тяжелой болезни продиктовал несколько статей — может быть, последних
из всего, чем русская литература ему обязана, — статей,
исполненных неподдельного чувства честного охотника».
В 1861 году «Журнал охоты» не выходил, а в 1862 году Георг
Мин возобновил издание. Печаталось всего по 400 экземпляров.
Журнал на два-три месяца запаздывал с выходом. Агония
продолжалась недолго: надежда на поддержку не сбылась. Возродившееся
было издание вновь зачахло, и редактор вынужден был в
декабрьском номере за 1862 год написать: «...Редакция отерла свое перо и,
оставляя за собою право будущего издания «Журнала охоты» по
журнала доставляла мне каждый
255

программе для него утвержденной, прикрыла до поры до времени
свое любезное детище покровом успокоения и по тонкому слою
пыли, уже успевшей лечь на него, написала пальцем: «Requiescat in
расе» (Покойся с миром).
Г. Каленов
БЕДНЯГА ДЖЕХАНГИР
Если верить П. Сигунову^ в XVI веке в Индии жил
необыкновенный император Джехангир. Он очень любил ловить рыбу,
которую считал выражением совершеннейшей грации. Когда ему
попадалась рыба, он «ласково снимал ее с крючка, вешал ей на
грудные плавники жемчужное ожерелье и отпускал обратно в воду».
И как бы под впечатлением этого,предания П. Сигунов начинает
свою книгу «Ожерелья Джехангира» (издательство «Мысль», 1967 г.)
радостным описанием природы на берегу таежной реки, где
«теснились громадные розоватые кедры, темные синеватые пихты с
косматыми бородами черного лишайника, пушистые зеленые лиственницы
и пестрые березы — такие же веселые, праздничные, как в маленьких
рощицах возле моей родной деревушки». А потом захваченный
азартом ловли тайменей автор все реже и реже обращает внимание
на окружающую красоту. До нее ли, когда катушка спиннинга
восторженно рокочет, леска гудит веселым басом, а сердце колотится
от счастья: «С пуд! С пуд!». А когда тайменя удается подвести к
берегу, снимает с плеча мелкокалиберную винтовку: «Щелкнул
выстрел. Таймень вздрогнул, перевернулся кверху брюхом».
На следующий день автор вылавливает шеаь рыбин. «Все они
были не меньше метра... ,Я с 1рудом волок по гальке две рыбины».
Как-то с шести до восьми утра автору удается поймать
четырнадцать штук. «Слава обо мне как о знаменитом рыболове, который
запросто вытаскивает тайменей чуть ли не с себя ростом, разнеслась
через эфир по всем закоулкам Севера», — бахвалится автор.
А однажды, обнаружив скопление тайменей в «Круглой яме
Кельмагера», ему «захотелось» выловить их всех, чтобы проверить,
сколько их там и какой самый крупный. Какая «спортивная»
любознательность, не правда ли?
В другой раз у автора появилось «смутное желание» отпустить
выловленных тайменей обратно в воду... Но вместо этого он «сбегал
за резиновой лодкой, сплел из веревок узду и надел ее тайменю на
голову. Так я запряг трех «жеребцов», хотел направить их через
порог, но «рысаки» взбунтовались... я подъехал к берегу».
А в верховьях Горбиачина автор пойманных тайменей связывает
прутьями и тащит волоком по воде. «Рыбины то и дело цеплялись
крючкастыми зубами за валуны. Хорошо, что догадался зашить им
пасти* нитками».
Накануне похода геологи (в том числе и автор) решают
наловить рыбы как можно больше и накоптить «Я сегодня
промысловик. Прочь поэзия тайменьих «свечей» в лучах восходящего солнца!
256

Кончай,—кивнул я Павлу.— Он вскинул мелкокалиберную
винтовку...»
«Вы обхватываете тайменя руками, — откровенничает автор, —
гордо несете к плоту. Вы готовы осыпать его поцелуями, увешать
изумрудами и алмазами, но ни за что не согласитесь пустить обратно
в воду. Нет, вы не такой чудак, как индийский император» — вот
искреннее заявление автора А его рассуждения в книге о том, что
следует беречь богатство Родины, умножать запасы рыбы, думать не
только о собственных выгодах, звучат фальшиво.
Автор описывает и ловлю хариусов. Он советует ловить их на
мушку из перьев живого петуха или из волос из бороды: «то ли дело
борода, только обязательно рыжая». «Поэтому, — заявляет он,—
много лет я принимал на работу в свой геологический отряд только
рыжеволосых мужчин».
Надо отдать должное П. Сигунову, он интересно, красочно и
содержательно описывает жизнь и поведение рыб семейства
лососевых, представителем которого является и сибирский таймень. Однако
эти сведения взяты из работ Л. П. Сабанеева, Л. Берга, С. П.
Крашенинникова, И. Ф. Правдина и других авторов. А его личные
наблюдения носят фантастический характер. Например: геологи
вытащили из брюха тайменя четырнадцать белок, выдра загрызла
тайменя, или как одни таймени залегли поперек протоки, перегородив
ее, а другие настигли большой косяк сигов и погнали их к засаде,
или... Все эти случаи описаны автором очень живо, но в основном
со слов других лиц
Однажды П Сигунова «озарила блестящая идея» составить
коллекцию неизвестных колючих рыбок, извлеченных из желудка
хариуса. И автор опустил неведомых рыбок в банку со спиртом. Но...
друзья-геологи спирт выпили, «а коллекцией закусили. Так навсегда
была похоронена идея о коллекционировании».. — вздыхает автор.
«Пора рассказать, — говорит он, — как ловят тайменя в наш
просвещенный век», — и сразу приступает к описанию снастей, многие
из которых явно браконьерские, давным-давно запрещенные
правилами спортивного рыболовства Тут и сверхпрочные капроновые
сети, и стальные переметы, и стрельба из карабинов, копья, петли из
стальной проволоки. Почему автор занялся их популяризацией, нам
понятно: к браконьерству он относился безучастно. Он спокойно
повествует: «Начальник нефтебазы уехал ловить сетями стерлядь»;
«Мы не стали вынимать сети. Хозяин метеостанции не любил, когда
прикасались к его вещам».
Автор считает своим долгом вовлечь в «бродяжье племя» ни
больше ни меньше как «всех знакомых», но не описанием красоты и
богатств природы Сибири. Нет! «Для этой цели, — говорит он, —
желательно привезти сибирского «короля» целиком — с головою и
хвостом, а также эмалированное ведерко соленых хариусов, а
любителям пива — вяленых хариусов».
От этого угара автор опомнился только в родной деревушке
близ Ельца, когда он увидел, что березовые рощицы поредели, на
лугу вместо цветов бурьян, вода в реке отравлена, рыба погибла...
И только тогда он вспомнил, что таймени быстро исчезают в
Северном Енисее, где безнаказанно орудуют браконьеры; что большой вред
приносят алмазодобывающие, химические, металлургические
предприятия, погубившие жизнь во многих водоемах.
Не лучше, говорит автор, положение и в Сибири: «Вооруженные
257

спиннингами хапуги ловят тайменей без стыда и совести. Один
«спортсмен» хвастал, что он за утро взял на реке Северной 32
тайменя, а два «рыболова» поймали за несколько часов 49 лобанов весом
от 8 до 18 кг каждый».
Справедливо возмущаясь этим, автор забыл, что и он «выловил
больше двухсот лобанов», причем добывал их, как браконьер,
применяя огнестрельное оружие.
А ведь настоящий хозяин своей земли — тот, кто не на словах,
а на деле дорожит ее красотой. Бережное, любовное отношение к
природе — отличительная черта людей высокой культуры.
В. Сизов
А ОШИБОК МОГЛО НЕ БЫТЬ
Побывать на водоемах Белоруссии и половить рыбу
мечтают многие рыболовы-спортсмены. Подготовиться к такой
поездке им поможет книга Н. Б. Лопатина «Спортивная ловля рыбы»
(2-е изд. Минск, изд-во «Беларусь», 1967). Тем, кто интересуется
литературой по рыболовному спорту, автор известен по статьям в
журнале «Рыбоводство и рыболовство».
Книга неплохо оформлена, удачны рисунки.
Первая глава названа «Рыболовные снасти». Основная мысль
второй главы ясна из следующей фразы. «Одним из решающих
условий успеха рыбной ловли является правильный выбор приманки,
уменье добыть ее или приготовить, сохранить и подать рыбе».
В третьей главе приводятся достаточно подробные сведения о
местах ловли и обо всех основных видах рыб, обитающих в водоемах
Белоруссии и большинства других районов страны. Эта глава — одна
из лучших в книге.
Полезные для всех советы содержат главы: четвертая —
«Особенности зимней ловли», пятая — «Некоторые советы рыболову»,
шестая— «Особенности ловли в водохранилищах и каналах» и
седьмая— «В отпуск с удочкой»
Для жителей столицы Белоруссии полезна и последняя глава
«Водоемы для рыбной ловли в окрестностях г. Минска». В ней
описываются места ловли и подъезд к ним.
Хорошо, что книга знакомит с такими новинками, которые в
рыболовно-спортивной литературе еще не освещались. Например,
устройство лунки, удобной для вываживания крупной рыбы, зажим
лески к удильнику для донного ужения. Читатель может также
познакомиться с конструкцией оригинальной малявочницы и с новыми
способами ужения. Книга безусловно принесет пользу не только
рыболову-новичку, но и умудренному опытом спортсмену.
Однако есть в тексте и противоречия, спорные утверждения и
рекомендации.
Первая глава называется «Рыболовные снасти», а фактически в
ней разбираются способы спортивной ловли спиннингом, на
мормышку, поплавочной удочкой и т. д. Описывая ловлю спиннингом, автор
258

указывает: «. .необходимо предостеречь от утверждения, будто
скачкообразное и ступенчатое движение приманки с переменной
скоростью приносит успех В сильно закоряженных реках ведение блесны
уступами часто угрожает зацепами, кроме того, падающую
приманку хищная рыба обычно не схватывает, а если бы хватка и
последовала, то ослабленная леса не передаст ее рыболову.
Частое изменение скорости ведения приманки скорее отпугнет рыбу,
чем вызовет ее нападение» (стр 8). После этого утверждения
непонятной становится рекомендация о необходимости разнообразить
приемы ведения блесны. На стр. '17 автор пишет* «Забросы надо
делать за центр ямы на 8—10 метров и, подавая жилку, класть блесну
на дно, затем, подняв ее движением удилища, вести у дна, через
30—40 оборотов приостанавливая подмотку для проверки глубины
ведения». Разве это не ступенчатое ведение блесны?
Неудачна фраза: «Если эта яма на судоходной реке, то самое
глубокое место должно быть хотя бы на 80—100 м в стороне от
фарватера» (стр. 16). Но ведь на таком расстоянии может быть уже
берег!
Неудачны такие термины: «порода хищника» (стр. 10),
«вертикальная блесна» (стр. 20) и некоторые другие.
Автор утверждает, что «...На реке большого скояления окуней
не наблюдается, а за одиночными охотиться нет смысла» (стр. 15),
однако на стр. 118 он пишет совсем иное: «Осенью окуни
постепенно собираются во все большие стаи, сначала не покидая своих летних
мест охоты и путей передвижения, усиливают охоту за мальком, а с
отходом малька в глубину следуют за ним».
На стр. 39 Н. Б. Лопатин пишет: «Мормышка представляет
собой крючок малых размеров № 2,5—3,5, заделанный в свинцовый
или оловянный припой, чаще с лепестками-формочками из латунной
или медной фольги». Это очень неполное определение мормышки.
Рекомендацию применять для намотки лески на поплавочной
удочке мотовильца, а для крепления лески на конце удилища —
петельку из толстой жилки можно назвать устаревшей. Многие
рыболовы оснащают удочки катушками и пропускными кольцами, что
очень удобно, особенно при ловле в проводку. Катушечную снаСть
и следовало бы рекомендовать как наиболее спортивную. Явно
плохо построена фраза. «Ловля на личинку производится поплавочной
удочкой, а еще лучше мормышкой (!) в местах ее выхода (?)»
(стр. 92). И, наконец, никак нельзя согласиться с утверждением, что
«густера — постоянный спутник окуня» (стр. 120).
В рецензиях на книги по рыболовному спорту уже говорилось,
что многие недостатки в них можно устранять, привлекая к
рецензированию и редактированию мастеров рыболовного спорта Стоило
бы и издательству «Беларусь» прислушаться к этому совету.
г. Пушкин, Ленинградская обл,

Вл. Архангельский
В ПАМЯТЬ ОБ УШЕДШЕМ ДРУГЕ
Ранней весной после изнурительной болезни скончался Хрисанф
Николаевич Херсонский (1897—1968), который был одним из
учредителей нашего альманаха. Он активно работал в редакционной
коллегии над выпуском с пятой по пятнадцатую книги альманаха
(1955—1960). Не порывал он связи с нашим коллективом и в
последующие годы, хотя главной его работой были книги о советских
X. Н. Херсонский опубликовал в нем первый свой рассказ
«Неотразимая мормышка».
За годы Великой Отечественной войны массовый читатель
изголодался по хорошим книгам об охоте и рыбной ловле, и книгу «На
охоте» встретили очень тепло. Хороший почин явился толчком
Постепенно начала складываться группа авторов, увлеченная
рыболовной тематикой Ровно через год вышел из печати первый номер
нашего альманаха, в котором приняли участие московские писатели —
К. Паустовский, Е. Пермитин, А. Шахов и автор этих строк. Кроме
того, вокруг альманаха сплотилась большая группа опытных маете*
ров рыболовного спорта — Ф. Кунилов, В. Макаров, И. Шубин,
Д. Колганов, М. Никольский, Д. Самарин, А. Авилов, А. Красильни-
ков, А. Лапутин, С. Бернштейн, Ф. Цетельман и другие.
Со второго номера составителем альманах стал Д. А. Самарин,
а с пятого во главе альманаха была поставлена редакционная
коллегия, работающая тринадцать лет на общественных началах.
X. Н. Херсонский на протяжении пяти лет был душой альманаха.
Обычно мы собирались в Центральном доме литераторов на улице
Воровского. Хрисанф Николаевич появлялся раньше других —
высокий, несколько грузноватый, с неизменной тростью и огромным
портфелем, — он читал почти все рукописи, полученные
редакционной коллегией, и приносил их с собой на заседания. Встречая това-
мастерах искусств (вышли в свет
его художественные биографии
двух выдающихся деятелей
советского театра — Евгения
Вахтангова и Бориса Щукина).
У нашего альманаха есть уже
некоторая история. Первый
номер появился у читателей осенью
1950 года (составитель И. Я.
Шубин). Но это было как бы
завершением первого этапа — поисков
формы и собирания сил. Истоком
надо считать деятельность группы
московских писателей — И. Ара-
милева, М. Пришвина, Е. Перми-
тина и А. Яковлева, которые
летом 1949 года выпустили в
издательстве «Московский рабочий»
большой том «На охоте», в
котором был раздел «Рыбная ловля».
260

рищей доброй улыбкой, он готов был через несколько минут
ринуться в спор Спорщик был он страшный: и по поводу неудачного слова,
обнаруженного в рукописи, и по поводу незнакомого ему способа
ужения, и в оценке начинающего автора. При этом он любил
пространно поговорить по широкому кругу вопросов, связанных с
рыболовным спортом: о чистоте водоемов, о борьбе с браконьерством,
отчего наши заседания превращались во многочасовые диспуты
Иногда нам приходилось умерять полемический пыл Хрисанфа
Николаевича, так как многие из нас уважали стиль заседаний более
деловой и краткий. Но шум и споры не проходили даром* они помогали
нам лучше видеть свои недостатки и исправлять их по ходу дела.
Сам Хрисанф Николаевич писал в альманахе не так уж много.
За десять лет опубликовано десять его больших рассказов, очерков
и статей: «Страницы воспоминаний» (№ 2), «Слепой рыбак» (№ 3),
«Лещ в канале» (№ 4), «Возвращение юности» (№ 5), «Реки найдут
защиту» (№ 7), «Тайна притяжения» (№ 10), «Поэты-рыболовы»
(№ 13), «Весна — мы едем на Вёксу» (№ 16), «У светлой воды»
(№ 17 и 18). Последняя работа X. Н. Херсонского в альманахе —
перевод с латышского двух рассказов Арвида Григулиса (№ 20).
Нельзя не отметить его очень доброжелательное отношение к
нашим авторам, особенно начинающим. Если ему нравился сюжет,
но сам автор не обладал должным литературным навыком, Хрисанф
Николаевич переделывал, а то и заново переписывал заметку и
затем долго обменивался письмами с далеким корреспондентом. И
добивался того, что со временем тот становился активным автором
нашего альманаха.
Зная о блестящих ораторских возможностях Херсонского, мы
старались направлять его на всякие собрания и заседания, где нужен
был златоуст. И он с успехом представлял наш альманах везде и
всегда.
Последние три-четыре года Хрисанф Николаевич был занят
книгой «Юность кино» и воспоминаниями о тех суровых и радостных
днях, когда он — красногвардеец двадцати лет — участвовал в
уличных боях за власть Советов в Москве (октябрь 1917 года)...
Критик кино, журналист по вопросам искусства, драматург
будто вдруг сделался заядлым рыболовом и одним из авторов нашего
альманаха. Но если вникнуть глубже, это была такая страсть,
которая, по словам К. Маркса, «есть энергично стремящаяся к своему
предмету сила человека».
Страсть его была благородная: любовь к природе, к сменам ее
красок; любовь к спорту, связанная с победами и поражениями.
С детских лет Хрисанф Николаевич рыбачил весной и летом. И очень
увлекался сбором грибов. Ловить рыбу зимой обучили его мы:
Е. Пермитин, Д. Самарин, А. Шманкевич, А. Шахов, я и инструктор
по рыболовному спорту у писателей Г. И. Ермаков. Это было в
1948 году. И первый рассказ Хрисанфа Николаевича «Неотразимая
мормышка» был данью восхищения этой новинкой (кстати, и сама
мормышка, теперь так распространенная далеко за пределами
СССР, тогда только-только появилась у московских
рыболовов-практиков).
Сначала мы ловили только на зимние блесны: делали их сами,
а удилищем служил допотопный можжевеловый прут. Обычно
выезжали на Ламу и Шошу, где начинается Московское море и где после
долгих лет войны было очень много хорошей рыбы. Окунь брал так
261

жадно, что 19 декабря 1948 года на глазах у изумленного Хрисанфа
Николаевича я поймал на блесну с одним крючком двух
стограммовых окуней (на реке Шоше, под деревней Городище). Он ахал,
жалел, что нет фотоаппарата, и долго вспоминал об этом случае. Зато
фотограф оказался на месте, когда Херсонский поймал в
Переделкинском пруду карпа весом более двух килограммов
Три раза попадал с нами Хрисанф Николаевич на уникальную
рыбалку. В мае 1947 года М. М. Пришвин пригласил нас на реку
Вёксу, что вытекает из озера Плещеева под Переславлем-Залесским,
чуть выше села Усолье. Тогда это было «Эльдорадо»! Мы на второй
день уже перестали ловить плотву: она клевала при каждом
забросе. Да какая — мерная, крупная! В ноябре 1950 года мы «открыли»
залив Чернышиху (на реке. Оке, ниже станции Шилово) и ловили
судаков так, как можно ловить один раз в жизни! А в декабре
1952 года мы напали на судака на Волге, выше города Углича, в
районе станции Высокое, и почти повторили рекорд, достигнутый на Чер-
нышихе.
Летом мы встречались реже: иногда — на пруду в Малеевке
(между Старой и Новой Рузой), где у него было излюбленное место
неподалеку от моста, иногда — на канале имени Москвы. Я обычно
уезжал надолго в поисках интересной рыбы и материала для новой
книги. У Хрисанфа Николаевича — степенного и медлительного —
были свои заветные бочаги — на реке Луже возле станции Суходрев,
или на Истринском водохранилище, или на реке Сестре, неподалеку
от Большой Волги, где попадались ему хорошие лещи...
Много можно вспоминать о товарище и друге: пути наши
перекрещивались не раз. Но дело не в этом: жаль утраты товарища и
соратника, человека несомненно талантливого, весьма чуткого к слову,
внимательного к начинающим авторам, всегда призывавшего
рыболовов к борьбе за чистоту водоемов, к борьбе с браконьерством и
хищничеством.
Он любил говорить в нашем кругу:
— Все надо делать чистыми руками: и ловить рыбу, и писать
рассказы, и беспощадно бить всяких нарушителей!..
ОТ РЕДАКЦИИ
Материалы, предназначенные для опубликования в
альманахе «Рыболов-спортсмен» (рассказы, стихи, очерки, путевые
зарисовки, статьи об опыте и др.), следует присылать в
редакцию в одном экземпляре, отпечатанными на машинке через
два интервала, обязательно с подписью автора (фамилия, имя.
отчество полностью) и почтовым адресом.
Непринятые материалы не возвращаются.
Альманах «Рыболов-спортсмен» выходит два раза в год.

СОДЕРЖАНИЕ
СТИХИ, РАССКАЗЫ, ОЧЕРКИ
B. Свинцов Самая удачная... 4
Василий Бочарников Коряжонок 7
А. Зимин Иволга И
Доверие 12
Одолень-трава 13
Анатолий Коршунов Рассвет (стихи) 14
A. Синельников Друзья и враги Федора Кузьмича 15
Г. Сазонов Килограмм счастья 23
Игорь Дашков Первый лед (стихи) 28
А сейчас душа согрета.., (стихи) —
Н. Коваль Шестой палец 29
Наши дети
Н. Волокитин Старый Тогур 43
М. Шильников «Скорая помощь» 49
C. Захаров Перехитрили 53
Валентин Смирнов Спасибо речке!., (стихи) 54
Улов (стихи) 55
B. Нефедов Вечерняя зорька —
Г. Меляков Доброта 58
Алексей Бадаев На берегу горной речки (стихи) 60
М. Беркович Вот что такое форель! 61
1/7. Филимонов1 Верная примета 66
Серг^еГшевцов Рыбаки-чудаки (стихи) 68
НРГалковскЧий gJSSS^ ?54
Поговорки 76
ПО ВОДНЫМ ПРОСТОРАМ НАШЕЙ РОДИНЫ
Сергей Лысогоров В низовьях Днепра 78
Н. Вельский Свирь — река рыбная 82
Н. Кожурин Озеро под Ростовом Великим 94
Б. Гусев Вот так Пихт! 98
Н. Крынкин Урал— сын Каспия 104
A. Гогешвили В бухте Ласпи 108
И. Попов По Хамсаре и Большому Енисею 112
B. Антропов В местах нехоженых 117
Виктор Кирюшкин Чехонь идет 121
К. Фарутин За рыбацким счастьем 128
Здесь стоит побывать 130
ПОДВОДНАЯ ОХОТА
Н. Козлов В краю голубых озер 134
О. Б. Мокиевский На берегах Хонсю 138
В. Щипков Поединок под водою 145
263

ИЗ РЫБОЛОВНОЙ ПРАКТИКИ
Л. Толстиков Разгаданный секрет 148
В. Пельман Ловля сомов на Ахтубе 156
Ю. Зайцев Ловля дорожкой спинниговым удилищем 159
Я. Киселев В глухой, неведомой тайге... 162
Ю. С отеков В проводку за лодкой 164
Н. Величко О насадках для рыбной ловли в море 166
A. Волков Из копилки курьезов 168
Я. Безруков Полезный опыт 172
B. Рубцов Когда рыба лучше клюет? 175
К. Чумаков Спортивная ловля рыбы с плотин 178
Н. Кабанов Поплавок-стабилизатор 179
A. Литвинов О ловле хариуса подергушкой 181
B. Мясникова, Чтобы быть всегда с уловом 184
Л. Борисов,
Е. Лауберг,
А. Маврин
A. Клыков Рыбы наших водоемов 186
B. Орлов Рыбацкая быль 190
Л. Челноков Еще о регулируемых кивках 192
И. Кожурин Кукан спиннингиста 195
«Карманный» багорик 196
Л. Пьянков Еще раз о ловле хариусов спиннинговым
удилищем на «мушку» —
П. Мочалов Необычный прикорм 198
П. Л. Шехин Оберегайте муравьев 199
Л. Фомин Челнок-иглица из проволоки —
Л. Борисовец, Полезные советы рыболову-путешествен-
/(. Полещук нику 201
Г. Ворсулев , Лягушиная снасточка 203
Л. Левит Лунка без зацепов 205
Ф. Соколов Уловистые блесны 206
Д. Самарин Из практики рыболов а-удильщика 209
В. Гребенкин Вновь о судаках 212
Г. Трошин Голубое диво 213
Н. Второе Ловля змееголова 217
Л. М. Савельев На мормышку со дна 220
Е. Зайцев Интересная блесна 222
Н. Лопатин Календарь рыболова 223
По письмам наших читателей 232
У наших друзей
В. Зуев На Селенге 242
В секциях и федерациях
Б. Башенин Наши ряды растут 245
К. Козынцев ЮРС. Что это такое? 247
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Л. Сёлкин Два часа у Дмитрия Зуева 250
В. Д. Пельт Страницы рыболова в первом
охотничьем журнале 253
Г. Каленое Бедняга Джехангир 256
В. Сизов А ошибок могло не быть 258
Вл. Архангельский В память об ушедшем друге 260
264