Ю. Жилин
Издательство ЦК ВЛКСМ
«Молодая гвардия»
1956

СОДЕРЖАНИЕ
Муки слова	4
«Моральная революция»	5
Кто кого контролирует?	8
Технократия или плутократия?	12
«Диффузия собственности»?	14
Еще одна «революция»	17
Прогресс в искусстве выжимания пота ... 21
Электромистификация	24
Держитесь фактов!	27
И еще несколько слов	31

Изменился ли капитализм со времен Маркса? Этот
вопрос задают теперь на Западе довольно часто. Ха¬
рактерно: его ставят, как правило, не марксисты, а ча¬
ще всего враги марксизма.
По сути дела, поставить вопрос, изменился ли капи¬
тализм за последние сто лет, — значит, уже ответить
на него. Ибо кто же будет отрицать, что за этот период
гигантские монополии, эти подлинные государства
в государстве, вытеснили свободную конкуренцию из
подавляющего числа важнейших отраслей? Известно
равным образом, что банки превратились за это время
из скромных посредников во всесильные финансовые
центры, держащие в своих щупальцах экономику целых
стран. Вывоз капитала — явление почти неизвестное
во времена Маркса — стал основой экономического
закабаления многих стран финансовой олигархией не¬
скольких государств-ростовщиков. Паразитические
черты капитализма усилились до последней степени...
Да, капитализм изменился, и это смешно было бы
оспаривать. Но что же вызывает возражение, когда
читаешь в американском журнале «Форчун», что «аме¬
риканский капитализм сегодня в действительности не
имеет ничего общего с прошлым»? В чем нельзя согла¬
ситься с Альфонсом Дэксом, который пишет во фран¬
цузском журнале «Эспри», что «капитализм более не
соответствует старым схемам»? Очевидно, суть дела
заключается не в том, изменился ли капитализм,
а в том, как он изменился, в каком направлении идут
его изменения.
3

МУКИ СЛОВА
Несколько лет назад американский журнал «Зис
уик мэгэзин» (еженедельное иллюстрированное прило¬
жение к газете «Нью-Йорк геральд трибюн») выступил
со статьей, заглавие которой звучало как газетное
объявление: «Требуется новое название для капита¬
лизма». Журнал писал:
«Замена всего лишь одного слова другим может
содействовать изменению хода истории».
Так вот где зарыта собака! Оказывается, нужно
«изменить ход истории»!
Спрос создает предложение. Названий для совре¬
менного капитализма появилось на литературном рын¬
ке немало. Товар преподносится под различными эти¬
кетками, но упаковка всегда преследует одну цель:
доказать, что капитализм стал «лучше». Одни теорети¬
ки уверяют, что капитализм уже не тот капитализм,
что был раньше, так как он якобы стал более гуман¬
ным, прогрессивным, демократичным, что это теперь
уже «народный капитализм», «организованный капи¬
тализм», «плановый капитализм», «динамичный капи¬
тализм», «ограниченный капитализм» или, если угод¬
но, «неокапитализм». Другие боятся оставить на своем
товаре даже след клейма обанкротившейся фирмы.
Они утверждают, что капитализм уже не капитализм,
а «регулируемая экономика», «сбалансированная эко¬
номика», «стабилизированная экономика», «смешан¬
ная экономика», «двойная экономика», «государствен¬
ная экономика», «демократический социализм» и так
далее и тому подобное. «Нет на свете мук, сильнее
муки слова», — писал в XIX веке поэт Надсон. Это
чувство, вероятно, испытывает не один западный
экономист. «Мэнеджментизм» \ — аукнул в Соединен¬
ных Штатах Фредерик Аллен. «Стейтизм» 2, — отклик¬
нулся в Англии Кросслэнд...
Из естествознания известно такое понятие —
мимикрия. Это способ самозащиты некоторых живот¬
ных, которые выживают лишь потому, что подражают
1 От слова «управление».
2 От слова «государство».
4

своим цветом или формой другим животным или рас¬
тениям. В этом все их спасение. Не являемся ли мы
свидетелями своего рода «идеологической мимикрии»?
Морально обанкротившийся строй усилиями своих
идеологов пытается не только замаскироваться, но
и подделаться под своего противника — социализм.
Капитализм прячет свои идейные знамена и пытается
протянуть свое существование под чужим флагом. Де¬
лается все, чтобы уверить общественность, будто до¬
стоинства, присущие социалистическому обществу, в на¬
ши дни свойственны капитализму. Впрочем, американ¬
ского экономиста Ф. Аллена и это не может удовле¬
творить. Он пишет:
«Соединенные Штаты находятся не на пути к со¬
циализму, а уже в стадии после социализма».
Чего лучше: миновать социализм, не вступая в него!
«МОРАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»
Немецкая пословица гласит, что желание — отец
мысли. Страх перед революционным преобразованием
капиталистического общества побуждает говорить
о революции в прошедшем времени, как о якобы прой¬
денном этапе. Может ли угрожать революция, если она
уже совершилась?
Американский экономист Адольф Бэрли пишет
о «моральной революции». По его мнению, в западном
мире «наметилась здоровая тенденция к повышению
морального уровня корпораций» (!), так как стремление
к монопольно высокой прибыли якобы уже не являет¬
ся побудительным мотивом производства. По мнению
французского писателя Альфонса Дэкса, высокая при¬
быль все же остается целью и теперь.
«Но о какой прибыли идет речь? — спрашивает
Дэкс. — О прибыли предпринимателя или прибыли
нации? В узком смысле или в широком?»
«Прибыль нации», — если подобное словосочетание
имеет какой-либо смысл, — это, видимо, прибыль, иду¬
щая на удовлетворение потребностей всей нации. Итак,
целью капиталистического производства объявляется
удовлетворение национальных потребностей. Во вся¬
ком случае, пишет Дэкс, «крупные компании избегают
5

принимать решения, слишком противоречащие тому,
что они понимают под национальным интересом».
Но что понимают крупные компании под нацио¬
нальным интересом?
По мнению некоторых западных экономистов, в ус¬
ловиях военной экономики сверхприбыли как цель
производства уже совершенно отодвигаются на задний
план по сравнению с «потребностями нации в самообо¬
роне». Именно в условиях войны, если верить англий¬
скому экономисту Р. Кларку, как раз и происходит
«революция в социальных ценностях. Капиталистиче¬
ская милитаризация — это не более и не менее, как
«военный коллективизм». Но обратимся к фактам.
Миллионы людей знают, что военная экономика —
это интенсификация труда, удлинение рабочего дня,
рост цен, инфляция, снижение реальной заработной
платы. А что дает военная экономика «морально оздо¬
ровленным» капиталистическим корпорациям, пусть
расскажут беспристрастные цифры.
Среднегодовые прибыли корпораций
в Соединенных Штатах
(в миллиардах долларов)
1936—1940	(предвоенные годы)	6,2
1941 —	1945	(вторая мировая война)	21,5
1946—1949	(начало «холодной войны») 28,7
1950—	1953	(война в Корее)	42,3
Ясно, не правда ли?
Военная экономика финансируется за счет государ¬
ства, то-есть за счет налогов, займов и инфляции. Ми¬
литаризация является тем насосом, который выкачи¬
вает деньги из кармана бедняка в сейф капиталиста,
приумножая тем самым обычные, «нормальные» при¬
были последнего.
Многих буржуазных экономистов увлекают не
столько «моральные ценности» милитаризации, сколь¬
ко ее «лечебные свойства». Они видят в ней средство
ликвидации кризисов перепроизводства. «Капитализм
с его тенденцией к неограниченному росту, — пишет
американец Пауль Суизи, — больше уже не сдержи¬
6

вается ограниченным потреблением населения, теперь
он находит условия для реализации на обширном
рынке средств разрушения, и это является его сти¬
мулом».
Общественный строй сам себе выносит моральный
приговор, если он в лице своих идеологов видит в ми¬
литаризации и войнах избавление от свойственных
ему пороков. Но это лечение хуже самой болезни.
Больше того, оно не лечит болезнь, а загоняет ее
внутрь, делая еще более губительным и неизбежным
обострение.
Есть такое изречение: на штыки можно опираться,
но на них нельзя сидеть. Можно опираться на поли¬
тику милитаризации, но нельзя из военной экономики
сделать фундамент народного хозяйства. Развитие
военного производства не устраняет экономических
противоречий капиталистического строя, а лишь углуб¬
ляет их. Милитаризация прежде всего вызывает застой
и свертывание гражданских отраслей народного хозяй¬
ства. Она резко отрывает производство в целом от по¬
требления. Уменьшение производства в гражданских
отраслях приводит к сокращению спроса с их стороны
на средства производства — машины, оборудование,
сырье. Рано или поздно это сокращение спроса нельзя
будет компенсировать возросшим спросом на средства
производства со стороны военных отраслей. Неизбеж¬
но наступит кризис, выход из которого становится еще
более мучительным и трудным.
Обратимся к другим показателям мнимой «мораль¬
ной революции». Известно, что после второй мировой
войны во Франции и в Англии были национализирова¬
ны отдельные крупнейшие банки и некоторые отрасли
промышленности; в Соединенных Штатах широкое раз¬
витие получила практика строительства предприятий,
главным образом военных, за государственный счет.
Именно эти явления современного капитализма послу¬
жили основанием для утверждения, будто целые сек¬
торы экономики работают ныне не в интересах мень¬
шинства, не в целях извлечения прибылей, а в инте¬
ресах всего общества. Но утверждать это — значит
рассчитывать на неосведомленность легковерных
людей.
7

Достаточно напомнить, что и в Англии и во Фран¬
ции национализация была осуществлена на условиях
полного и даже превышенного возмещения бывшим
собственникам стоимости их национализированных
предприятий. В Англии, например, они получили ком¬
пенсацию, превышающую 2,8 миллиарда фунтов стер¬
лингов. Но это еще не все. Не случайно были нацио¬
нализированы именно те отрасли и предприятия,
которые тогда требовали наибольших вложений.
Последние были сделаны за счет государства, за счет
налогоплательщика. Национализация обеспечила
устойчивые поступления доходов владельцам как раз
убыточных или отсталых в техническом отношении от¬
раслей. Таким образом, она явилась средством закреп¬
ления доходов бывших владельцев. Национализация
расходов и обеспечение доходов монополий — вот что
такое капиталистическая национализация.
Национализированные предприятия превращаются
не только в прямой, айв дополнительный рычаг обо¬
гащения богатых.
Так, во Франции капиталистические монополии
пользуются льготными тарифами при перевозках их
продуктов по национализированным железным доро¬
гам. Монополиям предоставляется также право на
льготы при оплате электроэнергии, получаемой с на¬
ционализированных электростанций. В Соединенных
Штатах предприятия, построенные на государственные
средства, то-есть за счет налогоплательщика, зачастую
продаются по дешевке монополистам.
Расхищение государственных средств приобретает
силу государственного закона, становится официаль¬
ной моралью — такова эволюция капиталистического
общества, или, если угодно, его «моральная рево¬
люция».
кто КОГО КОНТРОЛИРУЕТ?
Американский экономист Д. М. Кларк открыл не¬
сколько иную «революцию» в капиталистическом
способе производства. Он пишет о «революции в эко¬
номических функциях государства»:	раньше государ¬
ство было только «ночным сторожем», теперь оно ста¬
8

ло «ведущей и организующей силой хозяйственного
развития».
Буржуазная экономическая литература переполне¬
на рассуждениями о государстве-«хозяине», о госу-
дарстве-«предпринимателе», о государстве — «беспри¬
страстном надклассовом арбитре», о государстве —
«регуляторе экономической жизни», который имеет
якобы возможность обеспечить «полную занятость».
Последователи английского экономиста Кейнса, одно¬
го из наиболее рьяных защитников интересов монопо¬
листов, видят причину безработицы в «свободной игре»
экономических сил капиталистического общества и вос¬
хваляют государственное «регулирование» как метод
избавления от пороков капитализма. Но как можно
проходить мимо того факта, что за последние десяти¬
летия «свободный» капитализм уже превратился в го¬
сударственно-монополистический капитализм, государ¬
ственное «регулирование» действительно получило
широчайшее, не виданное никогда ранее развитие, меж¬
ду тем резервные армии безработных превратились
в нашу эпоху в постоянные армии?
Порочность всех этих теорий в том, что они пытают¬
ся доказать недоказуемое: будто буржуазное государ¬
ство может ныне отменить законы капиталистической
экономики. А это логически подводит к идее о посте¬
пенном «вызревании» социализма в недрах капитализ¬
ма. При этом отметим любопытное явление.
Французский социалист Андрэ Филип, побывавший
в мае 1956 года в Советском Союзе, утверждал, будто
в Советском Союзе господствует государственный ка¬
питализм. Впрочем, он не рассказывает, удалось ли ему
при этом обнаружить капиталистов. Другой член фран¬
цузской социалистической партии, Пьер Рэмбер, ха¬
рактеризуя экономику современных буржуазных стран,
писал, что «естественное развитие капитализма поро¬
дило переходный режим», который нельзя, назвать
даже государственным капитализмом, а следует име¬
новать «государственной экономикой». Пьер Рэмбер
не отрицает при этом существования капиталистов, но
они, по его мнению, в таких странах, как Соединенные
Штаты, Франция, Англия, утратили свою руководящую
роль в народном хозяйстве в пользу государства. Из

выступлений английских лейбористов мы уже давно
узнали о якобы социалистическом развитии экономики
Англии...
Итак, выходит, что в Советском Союзе — госкапи¬
тализм, но нет капиталистов, а в Англии и Франции
нет капитализма, но есть капиталисты. Странная
логика: развитие общенародной собственности в Со¬
ветском Союзе и странах народной демократии харак¬
теризуется как государственный капитализм, а огосу¬
дарствление отдельных капиталистических предприя¬
тий в буржуазных странах квалифицируется как
социалистическое преобразование. Нет ли в этом ло¬
гическом беспорядке своего порядка?
Впрочем, как понимать социализм! Пьер Боннель,
например, писал в 1954 году во французском журнале
«Ревю сосиалист»: «Демократический социализм... не
осуждает систематически ни частную собственность на
средства производства, ни, вообще говоря, характерные
учреждения капитализма». Комментарии, как говорит¬
ся, излишни.
Воззрения и высказывания буржуазных и социал-
реформистских деятелей по вопросу о новой роли го¬
сударства в экономике порождены процессом развития
государственно-монополистического капитализма. Но
они отражают этот процесс в кривом зеркале.
Слов нет, экономическая роль капиталистического
государства за последние десятилетия значительно
возросла. Например, по подсчетам американского эко¬
номиста С. Фабриканта, доля государственной соб¬
ственности в общем богатстве Соединенных Штатов
увеличилась с 6,6 процента в 1902 году до 20,6 про¬
цента в 1946 году. Можно напомнить также о развитии
государственной собственности во многих других стра¬
нах. Однако означает ли это, что капиталистическая
экономика стала отныне «регулируемой» или «контро¬
лируемой» экономикой? Не сводится ли сам вопрос
о контроле к вопросу о том, кто кого контролирует?
Кто контролирует государство в Соединенных Шта¬
тах? На этот счет имеется авторитетное свидетельство
председателя «Дженерал моторе» Слоуна, который
заявил:
«Наша страна — это преимущественно общество
Ю

бизнеса... Наше правительство отчасти является ге¬
неральным штабом нашего общества, а поэтому и
бизнеса».
Здесь нужно только уточнить: это генеральный штаб
преимущественно большого бизнеса — бизнеса Морга¬
на, Дюпона, Меллона, Форда. А кому не известно, что
нефтепомазанная власть Рокфеллера могущественней
власти многих монархов?
Основатель известного банкирского дома Ротшиль¬
дов писал в конце XVIII столетия: «Дайте мне контроль
над финансами нации, и я не буду беспокоиться о том,
кто издает ее законы». Но кто контролирует финансы
нации? Может быть, министерство финансов? Допу¬
стим, что это так, но что это за контроль, говорит уже
один только факт: среди высших чиновников министер¬
ства финансов Франции нет ни одного выходца из ра¬
бочих или крестьян.
Эттли в свое время признал, что в руководстве
центральных управлений национализированными пред¬
приятиями Англии в 1950 году находился 131 бизнес¬
мен. Аналогичная картина во Франции. Вот несколько
примеров: управляющий «Банк де Франс» и пред¬
седатель Национального совета по делам кредита
Вильфрид Баумгартнер — зять магната электропро¬
мышленности Эрнеста Мерсье. Генеральный директор
«Кэсс де депо э де консиньясьон» Франсуа Блок Лэ-
не — сын одного из хозяев банка «Лазар фрэр э ком-
пани». Подобные примеры можно было бы при¬
умножить.
Спасение фирм, находящихся под угрозой банкрот¬
ства, путем их национализации; перекачка бюджетных
средств в сейфы монополистов путем различного рода
правительственных заказов; государственное «регули¬
рование», обеспечивающее систематическое отставание
заработной платы от роста цен, — эта новая роль госу¬
дарственной власти не сглаживает, а обостряет проти¬
воречия капитализма.
Более ста лет назад Маркс и Энгельс определяли
буржуазную государственную власть как комитет,
заведующий общими делами буржуазии. Что измени¬
лось с тех пор? Теперь это комитет, управляющий об¬
щими делами финансовой олигархии.
11

ТЕХНОКРАТИЯ ИЛИ ПЛУТОКРАТИЯ?
«Революция управляющих» — так называется кни¬
га американца Джеймса Бернхэма. Квинтэссенция
книги в следующем. Торжество социализма на разва¬
линах капитализма является, мол, «невероятной гипо¬
тезой». Действительным преемником капитализма мо¬
жет быть лишь некий «директоральный режим»,
знаменующий «эру организаторов». На смену капита¬
лизму идет господство технической интеллигенции.
Эту точку зрения в свое время отстаивал и покойный
лидер французской социал-демократии Леон Блюм.
Он писал, что, ввиду сложности технического аппа¬
рата современного производства, управление им все
больше сосредоточивается в руках «избранных орга¬
низаторов производства».
«По мере экономического развития, — писал
Блюм, — директоры конституируются в класс, с клас¬
совым сознанием, классовыми интересами, классовыми
привилегиями... С исчезновением частной собственно¬
сти исчезают собственники, акционеры, финансисты, но
класс директоров продолжает существовать».
Но что такое класс? Разве классы различаются не
по их отношению к средствам производства? А разве
частная собственность магнатов капитала на фабрики
и заводы исчезает где-либо, кроме как в фантазии
Блюма?
Ехли Бернхэм и Блюм изображают господство тех¬
нократии как вероятную перспективу, то американский
экономист Фредерик Аллен видит ее в сегодняшней
действительности: по его словам, в Соединенных Шта¬
тах уже нет хозяев, есть лишь «хозяйственные руково¬
дители». Норс, бывший экономический советник быв¬
шего президента США Трумена, пишет о «почти рево¬
люционном» (!) переходе американского хозяйства от
основы «собственности» к основе «управления». По
мнению профессора С. Сличтера, экономическая систе¬
ма Соединенных Штатов — это «трудовая экономика».,
так как, мол, «служащие по найму составляют наибо¬
лее влиятельную группу в обществе». Все подводится
к мысли, что если эксплуатация и имеет место, то она
уже не является по своей природе капиталистической,
12

а отражает «вечную», «внеисторическую» зависимость
«руководимых» от «руководителей».
Господствующий класс, особенно когда его господ¬
ство становится шатким, заинтересован в том, чтобы
изображать свою власть как якобы внеклассовую и
надклассовую. Этой цели, несомненно, служат и упо¬
мянутые технократические теории. Правильный учет
потребностей производственного процесса — вот что
якобы движет современной капиталистической эконо¬
микой и ее руководителями, а отнюдь не стремление
к сверхприбылям — такова главная идея, внушаемая
рассуждениями о «революции управляющих».
Нельзя сказать, что технократические теории никак
не связаны с новыми явлениями в капиталистическом
обществе. Правильнее было бы сказать, что эти теории
выхватывают одну характерную черточку новых явле¬
ний из всеобщей связи и превращают ее в абсолют,
оторванный от действительности.
Для современной эпохи действительно характерно,
что многие капиталисты теряют связь с процессом про¬
изводства и превращаются в рантье, то-есть людей,
стригущих купоны. Это широко распространенное
явление нашей эпохи лишь подчеркивает тот факт, что
капиталист как деятельный участник производства стал
излишним, оказался ненужным, что капиталистические
доходы — паразитические доходы. Но означает ли это,
что «организаторы хозяйства» не зависят целиком и
полностью от своих хозяев-капиталистов? Что они мо¬
гут действовать вопреки их воле? Что они подчинены
лишь требованиям технического процесса производства,
а требование извлечения прибылей уходит для них на
третий план? Конечно, нет! «Управляющего» держат
на службе лишь постольку, поскольку он умеет обеспе¬
чивать доходы собственника. Можно говорить о его
независимости от тысяч мелких держателей акций. Но
эта независимость есть лишь основа и условие подчине¬
ния «организаторов производства» узкой кучке монопо¬
листов, с которой они срослись тесно и неразрывно.
Американский экономист Страус-Хюпе утверждает,
что Соединенные Штаты управляются иерархией чинов¬
ников. Пусть так. Но кто стоит на вершине этой
иерархии?
13

Нынешний министр обороны Соединенных Штатов
Чарльз Вильсон в бытность свою президентом «Джене-
рал моторе» получил в 1951 году 201 200 долларов
в виде жалования, 365 тысяч долларов в виде «наград¬
ных», 17 056 долларов в виде взноса компании в пен¬
сионный фонд. Но чем отличается такой «организатор
производства» от капиталистов? Может быть, нами взят
не типичный, исключительный случай, не отражающий
общей тенденции? Вот некоторые другие члены нынеш¬
него кабинета Соединенных Штатов: государственный
секретарь Даллес — бывший директор компании «Ин¬
тернэшнл никел», председатель Рокфеллеровского
фонда; министр финансов Хэмфри был директором
свыше 30 угольных и других компаний; министр торгов¬
ли Уикс был директором «Ферст нэшнл бэнк оф Бос¬
тон»; министр почт Саммерфилд — бывший глава одно¬
го из филиалов компании «Дженерал моторе».
Современное капиталистическое государство не
технократия, а плутократия: власть богатых в интере¬
сах богатых.
«ДИФФУЗИЯ1 СОБСТВЕННОСТИ»?
...Итак, «выяснено», что капиталисты Соединенных
Штатов отдали власть своим наемным служащим.
Осталось доказать, что собственность они отдали своим
наемным рабочим. Для этого берется факт распростра¬
нения акций среди некоторой верхушечной части рабо¬
чих и делаются широковещательные выводы: «диффу¬
зия собственности», «демократизация капитала» и,
конечно же, снова — «экономическая революция»!
«Это революция, которая должна стереть разницу
между рабочими и капиталистами, делая рабочих их
собственными капиталистами и заставляя большинство
капиталистов стать в том или ином виде рабочими, по¬
тому что немногие из них будут в состоянии жить толь¬
ко на доходы от капитала. Это что-то новое в истории
мира».
С тех пор, как профессор Гарвардского университета
Карвер изрек эту новость, прошло 30 лет. Крупнейшие
1 Диффузия — распыление.
14

капиталисты уже вполне усвоили ту истину, что на
обычные проценты они жить «не в состоянии» и что
неплохо стать «в том или ином виде рабочими» — в ка¬
честве директоров компаний и корпораций, получая
в форме жалованья десятки и сотни тысяч долларов
в год. Рабочие же, вопреки авторитетным разъяснени¬
ям, до сих пор не догадываются, что они на самом
деле — капиталисты. Вероятно, поэтому буржуазная
литература продолжает втолковывать им это научное
открытие...
Но вот факты, показывающие подлинную цену сен¬
тиментальным сказкам насчет «диффузии собственно¬
сти»: 80 процентов всех акций в Соединенных Штатах
сосредоточено в руках 0,6 процента от общего числа
американских семей; только 3 процента от общего чис¬
ла квалифицированных и полуквалифицированных
рабочих владеют какими-нибудь акциями. Не состав¬
ляет секрета и коренное различие в положении мелких
акционеров и крупных держателей акций. Кому не
известно, что мелкие держатели акций никакого вли¬
яния на дела акционерного общества не оказывают и,
как правило, даже не участвуют в общих собраниях
акционеров? Разве не факт, что зачастую крупному
капиталисту достаточно сосредоточить в своих руках
20 процентов акций, чтобы он мог полностью контроли¬
ровать все дела акционерного общества?
«Рабочая акция» означает, что руководители кор¬
пораций получают возможность распоряжаться сбере¬
жениями рабочих. Она имеет назначение также привя¬
зать рабочего к предприятию и усилить его зависимость
от хозяев. Некоторые компании, продавая акции рабо¬
чим, оговаривают за собой право аннулировать их,
если рабочий по своей воле уходит с предприятия или
участвует в забастовке.
Говорят, что «рабочие акции» и «участие в прибы¬
лях» свидетельствуют об исчезновении классов или, по
крайней мере, классовых противоречий. На деле же,
напротив, они порождены обострением классовой борь¬
бы и призваны ее заглушить.
Теоретик французской социалистической партии
Андрэ Филип пишет:
«Несмотря на многочисленные опыты, проделанные
15

в течение века, можно сказать, что участие в прибылях
потерпело крах».
С этим нельзя не согласиться: сама жизнь разруша¬
ет в глазах рабочего иллюзии, создаваемые этой систе¬
мой. Однако, по нашему мнению, Андрэ Филип ищет
причины краха не там, где они находятся. Он ратует
за «промышленную демократию», за то, чтобы допол¬
нить «участие в прибылях» «участием в управлении».
Он пишет:
«Основная проблема современного цеха — это чув¬
ство зависимости, от которого страдает рабочий, чув¬
ство еще более важное, чем чувство эксплуатации...
Трагедия нашей эпохи в том, что завод остается авто¬
ритарным учреждением...»
Основная проблема для рабочего движения, если
верить Андрэ Филипу, — это «изменить психологичес¬
кую атмосферу самого завода».
Как ни добры сами по себе эти пожелания, в них
упускается основной факт: рабочий класс испытывает
«чувство зависимости», потому что он действительно
зависит от капиталистов — собственников средств про¬
изводства, так как у него нет других средств к сущест¬
вованию, кроме продажи своих рук. Пока рабочему
классу не будут принадлежать средства производства,
а с ними — власть в стране, нельзя изменить «психо¬
логическую атмосферу завода». Пока рабочий на самом
деле не станет хозяином, нельзя добиться, чтобы он
чувствовал себя хозяином.
Во Франции довольно широкое развитие получили
«комитеты на предприятиях», где представители рабо¬
чих совместно с администрацией и инженерно-техничес¬
ким персоналом могут обсуждать производственные
и социальные вопросы своего завода или фабрики.
И это, конечно, положительный факт, известное завое¬
вание рабочего класса Франции. Но можно ли считать
подобные реформы «основной проблемой рабочего дви¬
жения»? Разве французский рабочий — член «комитета
предприятия» чувствует себя хозяином на заводе? Ко¬
нечно, нет! Это признает и Андрэ Филип. Известно, что
во Франции роль «комитетов предприятий» в настоящее
время значительно уменьшилась по сравнению с той,
какую они играли в первые послевоенные годы.
16

Поскольку капиталист остается собственником
средств производства, в его руках реальная власть на
заводе, решающее слово остается за ним. «Диффузия
собственности» и «промышленная демократия» создают
лишь иллюзии путей разрешения социального вопроса.
Но иллюзии гибнут, а факты остаются.
Уже несколько десятилетий рабочему классу распи¬
сывают прелести «участия в прибылях», «участия в уп¬
равлении»... Слишком стары сами эти формулы, чтобы
выражать нечто новое в капитализме, а тем более,
чтобы видеть в них завтрашний день.
ЕЩЕ ОДНА «РЕВОЛЮЦИЯ»
На этот раз речь идет о «революции в доходах».
Ее возвестил экономический советник президента Сое¬
диненных Штатов д-р Артур Берне. Идею Бернса
в ином виде развил американский экономист Симон
Кузнец. «Революции в доходах» почему-то никто не
замечал, пока о ней не сообщили профессора полити¬
ческой экономии.
«Богатые становятся беднее, а бедные — богаче», —
к этой формуле сводится в конечном счете теория
Симона Кузнеца.
«За последние полвека разрыв между экономи¬
ческим и социальным положением различных слоев
уменьшился», — уверяет французский профессор-со¬
циалист Робер Моссе.
Можно было бы ожидать, что почтенные ученые
постараются обосновать свои взгляды фактами. Нужно
отдать должное: цифр в их книгах много. Нет среди
этих цифр только одного — данных,- раскрывающих,
как же на деле распределяется национальный доход
между различными классами. Восполним этот пробел.
В Соединенных Штатах доля трудящихся в нацио¬
нальном доходе до войны составляла 54 процента, а
в 1951 году — 42 процента. В Англии доля трудящихся
в национальном доходе уменьшилась с 45 процентов
в 1924 году до 40,5 процента в 1948 году и до 39,6 про¬
цента в 1954 году. В национальном доходе Франции
доля заработной платы снизилась с 45 процентов в до¬
военное время до 30 процентов в 1952 году. Цифры эти
2 Ю. Жилин
17

лучше всяких слов свидетельствуют, что не только не
происходит никакого уравнения доходов, не только не
стираются различия между классами, но и продолжает¬
ся обнищание пролетариата.
Следует отметить, что в Западной Европе меньше,
чем в Соединенных Штатах, любителей громких рек¬
ламных фраз насчет «революции в доходах». Здесь
предпочитают доказывать примерно следующее: какое
рабочему классу дело до его доли в национальном до¬
ходе, если его положение якобы все-таки улучшается —
пусть не по сравнению с положением капиталистов, но,
по крайней мере, по сравнению с предшествующим пе¬
риодом? Но ведь и это неверно! Правда, относительное
обнищание выступает более наглядно, но и абсолютное
ухудшение положения рабочего класса — несомненный
факт.
Конечно, нун?но правильно понимать смысл этого
явления. Ни Маркс, ни Ленин никогда не отрицали,
что пролетариат путем классовой борьбы может до¬
биться от буржуазии существенных уступок и в извест¬
ном смысле облегчить свое положение. Далее, известно,
что в период промышленного подъема может проис¬
ходить известное повышение заработной платы. На¬
конец в период империализма буржуазия передовых
стран имеет возможность создавать привилегирован¬
ное положение для верхушечной прослойки рабочих
за счет сверхэксплуатации трудящихся колоний и
полуколоний. Если бы пролетариат не мог тормозить
или даже временно приостанавливать наступление
капиталистов на свой жизненный уровень, он давно
бы превратился в безразличную массу надломленных
бедняков, для которых уже нет спасения.
Сама тенденция развития капиталистической эко¬
номики видна из того, что пролетариат вынужден ве¬
сти постоянную и непрерывную, стоящую ему огром¬
ных усилий и жертв борьбу, для того чтобы затормо¬
зить падение своего жизненного уровня по сравнению
с предшествующим периодом. Но находятся теоре¬
тики, которые все завоевания рабочего класса, выр¬
ванные у капиталистов с величайшими трудностями,
записывают в кредит капитализму, изображают как
благодеяние капитализма.
18

Отметим далее следующее. Если что новое и ха¬
рактеризует в этом смысле нашу эпоху по сравнению
с прошлым веком, то именно такой факт: периоды
некоторого повышения заработной платы становятся
короче, чем раньше, а периоды ее снижения делаются
все более продолжительными. В то же время ряд
показателей говорит о прямом ухудшении положения
рабочего класса по сравнению с прошлым.
Возьмем, например, данные известного англий¬
ского ученого лорда Джона Бойд-Орра. Они пока¬
зывают, что в 1935 году уровень питания 15 миллио¬
нов англичан был ниже уровня питания трудящихся
в XVIII веке. Может быть, их потребление выросло
после войны? Нет. По официальным данным, потреб¬
ление мяса в 1954 году (в сравнении с довоенным
периодом) уменьшилось более чем на 6 процентов,
рыбы — более чем на 13 процентов, масла — свыше
чем на 43 процента; уменьшилось также потребление
овощей, и фруктов. Во Франции в 1865 году каждый
городской житель потреблял в среднем 215 граммов
мяса в день, а в 1948 году — только 112. В Соеди¬
ненных Штатах в 1953 году потребление масла
(в сравнении с довоенным временем) уменьшилось
почти вдвое, снизилось также потребление фруктов
и пшеничной муки. По данным Организации Объеди¬
ненных Наций, в мире, подвластном капиталу, ко¬
личество людей, не имеющих достаточного питания,
увеличилось с 31 процента в 1939 году до 59 процен¬
тов в настоящее время.
Буржуазные экономисты охотно говорят о росте
реальной заработной платы некоторых прослоек ра¬
бочих. Но они забывают о росте армии безработных,
содержание которых в основном ложится на плечи
занятой части рабочего класса. Они забывают о ро¬
сте женского и детского труда *, который оплачивается
значительно ниже мужского.
Говорят о расширении социального законодатель¬
ства. Но забывают, каких классовых битв стоило это
1 В Соединенных Штатах в 1920 году работало 20 процентов
женщин трудоспособного возраста, а в 1954 году — 30,9 процента.
В 1940 году число работающих подростков от 14 до 17 лет состав¬
ляло 872 тысячи, в 1949 году — 2 миллиона.
2*
19

расширение рабочему классу. Забывают, что наряду
с социальным законодательством за последние годы
расцвело антирабочее законодательство наподобие
закона Тафта—Хартли. Забывают, что пособия по со¬
циальному страхованию зачастую лишь частично ком¬
пенсировали снижение реальной заработной платы.
Забывают непрочный характер социальных завоеваний
рабочего класса при капитализме: достижения Народ¬
ного фронта во Франции в 1936— 1937 годах были
весьма ощутимы, но они не были закреплены ликвида¬
цией капиталистических порядков, и пролетариат вско¬
ре их лишился.
Говорят, наконец, о том, что пролетариат пользует¬
ся успехами цивилизации — телевидением и радио, бо¬
лее совершенной медицинской помощью, что рабочие
Соединенных Штатов имеют собственные автомобили.
Но при этом-, вопреки прогрессу цивилизации, миллионы
трудящихся живут в невыносимых жилищных услови¬
ях; вопреки прогрессу цивилизации, растет число тяж¬
ких заболеваний, а медицинская помощь невероятно
дорога; вопреки прогрессу цивилизации, смертность
среди трудящихся значительно выше, чем среди экс¬
плуататорских классов; вопреки росту цивилизации,
все больше увеличивается разрыв между материальны¬
ми и культурными потребностями трудящихся и их
удовлетворением.
Один из постоянных авторов французского журна¬
ла «Ревю сосиалист», Пьер Рэмбер, формулирует сле¬
дующий тезис: рост производительности труда в соеди¬
нении с борьбой рабочих уже на почве капитализма
преодолевает тенденцию к обнищанию. По его мнению,
развитие капитализма в целом ведет к повышению
жизненного уровня трудящихся.
Пьер Рэмбер, вероятно, не будет отрицать, что про¬
мышленное производство во Франции по сравнению
с началом нынешнего века значительно возросло, что
французское рабочее движение за этот период стало
более мощным и сильным. А что за этот период стало
с жизненным уровнем французского пролетариата?
Возьмем данные самого Пьера Рэмбера: в 1950 го¬
ду часовая реальная заработная плата французского
рабочего была на 27 пунктов ниже, чем в 1896 году,
20

на 19 пунктов ниже, чем в 1906 году, примернс
в 2,4 раза меньше, чем в 1935 году. Эти циф¬
ры говорят не в пользу теории Рэмбера, а против нее.
Они свидетельствуют, что нет и не может быть ника¬
кого параллелизма в капиталистическом обществе
между ростом производства и жизненным уровнем тру¬
дящихся. Они показывают, что пока существует капи¬
талистический строй и власть принадлежит капитали¬
стам, классовая борьба пролетариата может лишь
затормозить, но не ликвидировать абсолютное обнища¬
ние трудящихся.
Но, стоп! — скажет нам Пьер Рэмбер. Почему
вы сравниваете современное положение с концом прош¬
лого века? Сравните его с началом, и вы убедитесь
в росте заработной платы.
Допустим, что это так. Однако жизненный уровень
трудящихся определяется не только заработной платой,
но и жилищными условиями, условиями труда и т. п.
Между-тем при рассмотрении вопроса об обнищании
пролетариата Пьер Рэмбер полностью игнорирует по¬
следствия огромного роста интенсификации труда, име¬
ющего место в капиталистических странах. Спраши¬
вается, можно ли говорить о жизненном уровне рабо
чего класса, учитывая только то, что он получает
и игнорируя то, что он отдает?
ПРОГРЕСС В ИСКУССТВЕ ВЫЖИМАНИЯ ПОТА
«Куда идет человеческий труд?» — назвал свою
книгу французский экономист Жорж Фридманн. Если
верить ему, старое проклятие — «в поте лица твоего
будешь есть хлеб» — теперь уже устарело. «Хлеб, ко¬
торый ест рабочий современной промышленности, боль¬
ше не оплачивается потом...» От этого, мол, рабочий
избавлен машиной. Единственный недостаток: работа
идет «в унынии и скуке», от чего можно избавиться,
если «гуманизировать» труд, в частности путем «психо¬
физиологии»...
Атомная энергия, электронные счетно-вычислитель¬
ные машины, заводы-автоматы и другие технические
достижения последнего времени дают пищу подобного
рода воззрениям. Поют гимны капиталистической ра¬
21

ционализации, «второй промышленной революции».
Доказывают, что новая техника, мол, решающим обра¬
зом изменила и изменяет условия труда. Рабочий боль¬
ше якобы не надрывается от непосильной работы. Так
же как и хозяин, он заинтересован в рационализации
производства.
Разумеется, огромны завоевания технического гения
и величественны возможности, которые раскрываются
в связи с этим перед человечеством. Весь вопрос в том,
кому служат в капиталистических странах новейшие
научные и технические открытия? Облегчают ли они
участь труженика?
Мы склонны думать, что ближе к истине, чем Жорж
Фридмаин, французский социалист Андрэ Филип, ко¬
торый следующим образом описывает положение спе¬
циализированного рабочего при капитализме:
«Его труд является монотонным и неинтересным,
и нельзя более говорить ему: «в поте лица твоего бу¬
дешь есть хлеб». Скорее можно сказать: «за счет исто¬
щения твоих нервов и отупения твоего рассудка бу¬
дешь есть бифштекс».
Тысячи фактов свидетельствуют о том, что новое
проклятие во многом страшнее старого. Нервные забо¬
левания становятся профессиональными заболеваниями
тех категорий рабочих, которые особенно опутаны ме¬
ханизмом капиталистической рационализации.
«Нечеловеческая быстрота ритма не столько изну¬
ряет тело и руки, сколько нервную систему и, как гово¬
рил Маркс, жизненную силу», — пишет доктор
Ле Гийан, главный врач психиатрических больниц де¬
партамента Сены. На заводе Рено за 1952 — 1953 годы
количество нервно-психических заболеваний повысилось
с 290 до 421 (на 45 процентов). Таковы новые явления
в области условий труда при капитализме.
Однако было бы неверно делать вывод, будто в на¬
стоящее время труд на капиталистических предприя¬
тиях связан лишь с чисто нервным истощением. Во
французском журнале «Экономи э политик» (№ 12 за
1955 год) приведен такой пример.
На одном из химических заводов в Обервилье рань¬
ше на упаковочном конвейере каждая машина достав¬
ляла 64 пакета в минуту, а каждый пост у конвейера
22

насчитывал 6 работниц. Затем были введены новые
машины. С тех пор каждая из машин подает 140 па¬
кетов в минуту, а на каждый пост имеются всего 3 ра¬
ботницы. Одна из этих работниц писала в «Юманите-
диманш» в прошлом году:
«140 раз в минуту (более чем два раза в секунду!)
мы должны схватить пакет, проверить его, положить
на дно маленький кусок картона и снова поместить
пакет на конвейер. Из негодного пакета мы должны
вытряхнуть порошок в один ящик и бросить пустой
пакет в другой, и все это, не теряя ни одной секунды...»
Когда говорят о якобы благотворных для рабочего
класса последствиях капиталистической рационализа¬
ции, невольно возникает вопрос: чем же объясняется,
что приходится прибегать к самому грубому давлению
при ее внедрении? Вот, например, что писала Ассоциа¬
ция по исследованию проблем труда в США: «Увели¬
чение нагрузки на одного рабочего производилось по¬
средством ускорения движения конвейера, общего
ускорения ритма" работы, а также путем угроз и по¬
средством административного нажима главным обра¬
зом в тех отраслях промышленности, в которых воз¬
росла безработица и страх перед увольнением был
особенно велик».
Черной тенью технического прогресса, неумолимо
следующей по его пягам в условиях капитализма, яв¬
ляется безработица. По признанию руководителей ав¬
томобильной промышленности Соединенных Штатов,
при нынешних темпах автоматизации в этой отрасли
число рабочих в ней сократится в течение ближайших
10 лет в пять раз, то-есть на 800 тысяч человек. Приме¬
нение электронных вычислительных машин ведет в ка¬
питалистических странах к массовой безработице слу¬
жащих. Так, американский «Уэстчестер бэнк» сократил
почти 75 процентов своих счетных работников.
И все же, вероятно, самым тяжким для рабочегг
класса последствием капиталистической рационализа
ции является рост числа несчастных случаев на про
изводстве: в Федеративной Республике Германии зг
период с 1950 по 1955 год число несчастных случаев
на производстве увеличилось с одного до почти двух
миллионов. Во Франции число несчастных случаев на
23

производстве (не считая шахт и общественных работ)
увеличилось за период с 1937 по 1953 год с 601 762 до
1 829 164. В Соединенных Штатах в 1938 году было
1 376 тысяч несчастных случаев на производстве,
а в 1953 году — более двух миллионов.
Подобно Молоху — богу древних финикиян — ка¬
питалистический строй требует на свой алтарь челове¬
ческие жертвы. Количество этих жертв никогда не было
так велико, как в настоящее время.
ЭЛЕКТРОМИСТИФИКАЦИЯ
Кто сказал «а», должен сказать «б». Кто утверж¬
дает, что различия между буржуазией и пролетариа¬
том на современной стадии капитализма исчезают,
должен прийти к выводу, что ныне растет и расширяет¬
ся некий промежуточный «средний» класс, вытесняя
все остальные, а сам пролетариат исчезает, «депро-
летаризируется»...
Перу известного французского социалиста Жюля
Мока принадлежит книга «Сопоставления». Он пишет:
«Быть марксистом отнюдь не значит повторять
то, что писал Маркс столетие назад, но умело руковод¬
ствоваться его учением, использовать его методы ана¬
лиза, чтобы делать выводы из современной обстановки,
которая является иной, чем в его эпоху...»
Умные речи приятно слушать. Беда только в том,
что метод Мока и метод Маркса — диаметрально про¬
тивоположны. И именно по этой причине Мок приходит
к выводам, противоположным выводам Маркса.
Как известно, Маркс доказал, что развитие капи¬
тализма ведет к постоянному росту концентрации про¬
изводства. Мок же пытается доказать, что на современ¬
ной стадии дело идет к его «относительной деконцент¬
рации». Каким образом? Очень просто: технический
прогресс ведет к удешевлению средств производства.
Отсюда делается вывод, что капитал якобы «обесце¬
нивается по отношению к заработной плате». Наемные
рабочие имеют возможность купить в личную собствен¬
ность средства производства. Возрождается новое
«среднее», ремесленное сословие, которое быстро ра¬
стет за счет пролетариата индустриальных центров. Это
24

новое сословие не имеет того классового сознания, что
наемные рабочие крупных предприятий. Классовые
антагонизмы смягчаются и затухают...
Мок утверждает, ссылаясь на данные французско¬
го буржуазного экономиста Фурастье: деревенский сто¬
ляр получает в настоящее время электрическую пилу
по цене, соответствующей меньшему количеству часов
труда, чем его дед отдавал для приобретения обыкно¬
венной пилы.
Известно, что под любой теоретический тезис можно
подобрать подходящий фактик. Такие фактики опро¬
вергаются фактами другого рода: удешевляя одни,
простейшие, орудия, технический прогресс приводит в то
же время к появлению весьма производительных, но
очень дорогих машин и оборудования, приобрести ко¬
торые способны лишь очень крупные предприятия...
Однако последуем за Моком.
Столярный инструмент подешевел... Допустим. Но
при чем тут деконцентрация производства? Какое это
имеет значение для рабочего, которому только-только
хватает его заработной платы на продукты питания,
на одежду, на квартирную плату? Да и достаточно ли
купить инструмент, чтобы стать самостоятельным про¬
изводителем? Разве не нужно сделать еще затраты на
сырые материалы, рабочее помещение и тому подобное,
что значительно увеличивает необходимые предвари¬
тельные расходы? Разве не -нужно завоевать рынок
и выдержать конкуренцию? Как бы ни выигрывали
ремесленники от применения новых орудий труда, от
этого выигрывают в гораздо большей мере крупные
собственники. Дело решается в конкурентной борьбе
на рынке, и в этой борьбе последнее слово всегда
остается за крупными предприятиями.
В пользу своей теории Мок выдвигает следующее
соображение. Маркс исследовал якобы лишь резуль¬
таты изобретения паровой машины, но не мог преду¬
смотреть последствий появления электрического дви¬
гателя. По замечанию Мока, пар — это «марксистский*
источник энергии, а электричество — «постмарксист-
ский».
Логика Мока сводится к следующему. Паровая ма¬
шина отличалась большими размерами и большой стои¬
25

мостью. Ее могли приобретать лишь крупные пред¬
приятия. Она подталкивала концентрацию. Ныне же
главным источником энергии является маленький элек-»
трический мотор. Этот портативный двигатель и движет
весьма портативную теорию. Электромотор, дескать,
высокопроизводителен и сравнительно дешев; десятки
миллионов таких моторов разбросаны по земному ша¬
ру и способствуют возрождению мелкого производства
на новой технической основе.
Несколько предварительных замечаний. Во-первых,
сама электрическая энергия является продуктом весьма
высококонцентрированных предприятий — электростан¬
ций. Во-вторых, электрические моторы также произ¬
водятся на крупных и крупнейших предприятиях, и
никакие ремесленники не способны наладить их мас¬
совое производство. В-третьих, электрическая энергия
зачастую язляется непосредственным фактором укруп¬
нения производственного процесса, что особенно на¬
глядно видно в таких производствах, как электрометал¬
лургия, электрохимия, кузнечно-прессовое дело и
Другие.
Далее, приходится напомнить о некоторых баналь¬
ностях: электромотор является двигателем, и не боль¬
ше; он не производит ни тканей, ни обуви, ни автомоби¬
лей, ни бумаги. Но где доказательства того, что
оборудование, на котором производится все это, испы¬
тывает «техническую деконцентрацию»? Допустима ли
сама по себе мысль о его распылении по мастерским
ремесленников?
Маркс неоднократно подчеркивал, что промышлен¬
ная революция начинается не с двигательной силы, а
с того, что он называл «рабочей машиной» или «испол¬
нительным механизмом», который непосредственно об¬
рабатывает продукт. Совершенствовалась рабочая ма¬
шина — вырастало количество ее одновременно
действующих орудий. Кооперация однородных машин
перерастала в систему машин, совершающих последо¬
вательный ряд взаимно связанных процессов. Таков
был путь к современным конвейерам и заводам-авто¬
матам. Вытеснение пара электрической энергией лишь
способствовало этому процессу, но отнюдь не отменило
его.
26

Небезинтересно провести сопоставление теории
Мока и французской действительности. В настоящее
время из 19 миллионов человек, проживающих в ком¬
мунах с числом жителей менее 2 тысяч, около 8 мил¬
лионов, то-есть шестая часть французов, не имеет тока
для электромоторов, а 2 миллиона лишены даже про¬
стого электрического освещения. Сама система госу¬
дарственно-монополистического капитализма предостав¬
ляет зачастую внеэкономическими средствами, силой
правительственных декретов преимущества в пользова¬
нии электроэнергией именно крупному производству.
Так, если для домашнего потребления французское
население платит за 1 киловатт 26 франков 40 сантимов,
а при промышленном потреблении обычно взимается
от 7 франков 20 сантимов до 18 франков 30 сантимов,
то тресты металлургической промышленности платят
за 1 киловатт 5 франков, а тресты химической про¬
мышленности— 2 франка. Таковы «выгоды для мел¬
кого производства», обусловленные «новым источником
энергии»...
Теория Мока является оригинальной в качестве
электроутопии. Но она не блещет новизной как утопия.
Еще в прошлом веке выдвигались проекты скупить
всю Францию на пролетарские сбережения. И еще
в прошлом веке Энгельс по этому поводу заметил:
«Раз уж придуман такой великолепный план и со¬
бираются проделать подобный фокус, то не проще ли
сразу начеканить пятифранковых монет из серебристого
лунного света?»
ДЕРЖИТЕСЬ ФАКТОВ!
Говорят, что факты — упрямая вещь. Есть нечто
не менее упрямое. Это теоретик, который чего желает,
тому и верит.
Никаких фактов, свидетельствующих о существова¬
нии наэлектризированного ремесленного сословия, об¬
наружить ни в жизни, ни в книге Мока не удалось.
В поисках таких фактов Мок наталкивается на фран¬
цузскую автомобильную промышленность. «Высококон¬
центрированная отрасль», — признает он. Но она, как
пишет Мок, породила тысячи крошечных и распылен-
27

кых предприятий. Так, по его данным, фабриканты ав¬
томобильного оборудования, содержатели гаражей,
владельцы машин, дающие их напрокат, нанимают
несколько больше рабочих и служащих, чем предприя¬
тия, производящие автомобили. Отсюда делается
вывод, что концентрация побивается распыленностью.
Жюль Мок пишет:
«Конечно, содержатели гаражей связаны с мощными
предприятиями, финансируемыми или контролируемы¬
ми крупными нефтяными компаниями и зависящими от
фабрикантов насосов и агентов больших фирм. Но это
не меняет того факта, что полдюжины их служащих
имеют и не могут не иметь иное классовое сознание,
нежели рабочие больших заводов».
На таких предприятиях, если верить Моку, возни¬
кают «человеческие отношения» между хозяевами и ра¬
бочими. Первые приходят.«к более здоровому понима¬
нию вторых», а вторые «полуобуржуазиваются».
Говорить о деконцентрации автомобильной промыш¬
ленности в связи с ростом предприятий, обслуживаю¬
щих автомобильный транспорт, — это все равно, что
доказывать деконцентрацию производства локомотивов
или речных судов фактами расширения железнодорож¬
ной сети или строительством новых пристаней. Необхо¬
димо делать правомерные сравнения и брать сопоста¬
вимые величины.
Сравнение ремонтных предприятий с основными
производствами говорит лишь о различной степени
концентрации в различных производствах. Но кто же
оспаривает, что в различных отраслях степень концен¬
трации различна? В то же время Мок признает, что кон¬
центрация в производстве автомобилей за последние
десятилетия резко усилилась. Не сможет он не признать
также, что сто тысяч рабочих ремонтных и других
предприятий, обслуживающих автомобильный транс¬
порт, пришли на смену сотням тысяч работников кус¬
тарных мастерских, обслуживавших в прошлом извоз¬
ный транспорт (каретники, кузнецы и тому подобное).
Таким образом, концентрация отнюдь не побивается
распыленностью. А главное здесь — в самой тенденции
развития, которая свидетельствует о преимуществах
крупного производства перед мелким.
28

Конечно, рабочие небольших предприятий нередко
заражены мелкобуржуазными иллюзиями и предрас¬
судками в большей степени, чем пролетариат крупных
заводов и фабрик. Но иллюзии потому и называют ил¬
люзиями, что они рано или поздно разрушаются. Мел¬
кобуржуазные настроения не могут быть причиной «воз¬
рождения» мелкой буржуазии. Может быть, возникно¬
вение небольших придаточных предприятий — это новое
явление, не отмеченное еще марксистской мыслью и раз¬
рушающее все прежние представления об эволюции
капиталистического общества? Нет, ибо еще в 1908 году
Ленин писал:
«Целый ряд «средних слоев» неминуемо вновь соз¬
дается капитализмом (придаток фабрики, работа на
дому, мелкие мастерские, разбросанные по всей стране
ввиду требований крупной, например, велосипедной
и автомобильной индустрии, и т. д.). Эти новые мелкие
производители так же неминуемо опять выбрасываются
в ряды пролетариата. Совершенно естественно, что
мелкобуржуазное мировоззрение снова и снова проры¬
вается в рядах широких рабочих партий. Совершенно
естественно, что так должно быть и будет всегда вплоть
до перипетий пролетарской революции, ибо было бы
глубокой ошибкой думать, что необходима «полная»
пролетаризация большинства населения для осуществи¬
мости такой революции».
За 44 года до появления книги Мока Ленин дал яс¬
ную характеристику рассматриваемого экономического
явления, его общественно-политической роли, идеоло¬
гии, которую оно порождает. Но этим самым вскрыты
и социально-экономические корни теории Жюля Мока
как мелкобуржуазного мировоззрения, превращенного
в «социалистическую» догму.
Пытаясь доказать, что пролетариат в настоящее вре¬
мя «депролетаризируется», Мок ссылается и на распро¬
странение электродвигателей, и на возникновение при¬
даточных предприятий крупной индустрии, и на то
обстоятельство, что в главных капиталистических стра¬
нах наблюдаются сокращение числа рабочих в крупных
отраслях промышленности и в то же время увеличение
административного и торгового аппарата. Но как мож¬
но относительным уменьшением занятости в матери¬
29

альной сфере производства — промышленности и сель¬
ском хозяйстве — доказывать деконцентрацию произ¬
водства? Эти явления совершенно различного
порядка.
Мок вслед за такими буржуазными экономистами,
как Колен Кларк и Фурастье, видит «депролетариза¬
цию» и «социальный прогресс» в том, что в капитали¬
стическом мире рее больше растет число лиц, не связан¬
ных с материальным производством. Но на самом деле
это «социальный регресс», рост паразитического ха¬
рактера современного капитализма.
Нельзя отрицать, что увеличивается число чиновни¬
ков, полицейских, торговых и банковских служащих,
лиц, обслуживающих прихоти буржуазии, численность
армии. Непроизводительное население увеличивается
также за счет армии безработных. Но при чем тут «де¬
пролетаризация» пролетариата? Не означает ли все
это лишь увеличение бремени, лежащего на его плечах?
Объективный анализ современного капитализма со всей
убедительностью свидетельствует, что в реальной жизни
пролетариат не «деконцентрируется» и не «депролета-
ризируется». Это реальная сила, за которой будущее.
Существует твердое мнение, что факты говорят сами
за себя. Посему предоставим им слово. В США 62 про¬
цента всех рабочих заняты на предприятиях, насчиты¬
вающих не менее 500 рабочих. В 1910 году к капита¬
листическому и «среднему» классу можно было отнести
примерно 27 процентов населения, а в 1940 году только
24 процента. Удельный вес рабочего класса возрос со¬
ответственно с 73 до 76 процентов. В 1954 году в рядах
пролетариата насчитывалось уже 79 процентов насе¬
ления.
В Англии почти одна треть рабочих обрабатываю¬
щей промышленности занята на 980 крупнейших пред¬
приятиях. В 1951 году рабочие и служащие составляли
здесь 87,5 процента занятого населения, а мелкие пред¬
приниматели, не пользующиеся наемным трудом, —
4,98 процента.
Во Франции с 1906 по 1950 год число промышленных
предприятий, имеющих более 500 рабочих, возросло
с 10 до 23 процентов общего числа предприятий. В на¬
стоящее время, по официальным данным, более 48 про¬
30

центов всей заработной платы во Франции выплачи¬
вается на 0,5 процента всех предприятий страны. Общий
объем работ, выполненных ремесленниками во Франции
за период 1947—1955 годов, сократился на одну
треть.
Таковы факты. Сопротивление же фактам, даже
самое героическое, никогда не вознаграждается.
И ЕЩЕ НЕСКОЛЬКО СЛОВ...
Сказать, что капитализм изменился — еще не все
сказать. Процесс становления, созревания, возмужания
есть изменение. Но и процесс падения, одряхления, уми¬
рания есть тоже изменение. Маркс впервые научно до¬
казал, что капитализм не является вечным, внеисто-
рическим, «естественным» общественным строем, что
так же, как он имел свое начало, он найдет и свой
конец.
Ледин впервые дал вполне точный анализ тех изме¬
нений, которые претерпел капитализм со времени
Маркса. Он, в частности, показал, что современный мо¬
нополистический капитализм — это умирающий капи¬
тализм. Все противоречия буржуазного строя углуби¬
лись и обострились. Но чем больше такого рода изме
нений, тем более очевидно, что все остается по-старому
в природе капиталистического строя, в его эксплуата¬
торской сущности.
Капитализм изменился. Это не «бонвиван» прошлого
века, бодро смотрящий вперед. Это умирающий банк¬
рот. Он сохранил все пороки молодости и утратил ее
оптимизм и самоуверенность. Это смертельно больной,
и его не спасут нашептывания профессиональных уте¬
шителей умирающего. Ему не помогут и предписания
социал-гиппократов — ни пиявки военной экономики,
ни «плановый режим» под наблюдением «специали¬
стов», ни электролечение, ни болеутоляющий гипноз
по древнему рецепту nominibus mollire licet mala — зло
подобает прикрашивать словами.
Сами подобные лекарства являются симптомами
обострения болезни. Капитализм переживает общий
кризис, который охватывает и экономику и политику.
Он отражается, естественно, в углублении идеологи¬
31

ческого кризиса. В отличие от живого организма уми¬
рающий общественный строй сам собой не умирает.
Умереть ему «помогают» люди, массы, народ. Капита¬
лизм в лице своих идеологов расписывает свои заслуги,
хочет себя реабилитировать, стремится хоть немного
продлить свое историческое существование. Но правде
в глаза он не может смотреть. Больной боится слы¬
шать даже собственное имя. Заботливые няни назы¬
вают его другими — ласкательными, более благозвуч¬
ными именами. Но капитализм от этого не выздо¬
ровеет. Приговор истории неумолим.
Жилин Юрий Александрович
ИЗМЕНИЛСЯ ЛИ КАПИТАЛИЗМ?
Редактор Я• Киселев
Оформление Н. Коробейникова	Техн.	редактор	JI. Волкова
А11199 Подп. к печ. 17/XI 195i г. Бумага 84хЮ31'3| = 0,5 бум. л. = 1,64 печ. л.
Уч.-изд. л. 1,51	Тираж 50 ООО экз.	Цена	35	коп.	Заказ 2177
Типография „Красное знамя“ изд-ва „Молодая гвардия“.
Москва, А-55, Сущевская, 21.