Автор: Сигэнори Т.
Теги: международные отношения внешняя политика дипломатия история история японии воспоминания
ISBN: 5-89036-054-Х
Год: 1996
Текст
Воспоминания
японского
дипломата
ТОГО СИГЭНОРИ
министр иностранных дел Японии в 1941-1942 и 1945 годах
ВОСПОМИНАНИЯ ЯПОНСКОГО ДИПЛОМАТА
Вступительная статья, оформление и редактирование —
Борис Н. Славинский
Предисловие Того Кадзухико
Москва, 1996
ББК 66.4 (5Я)
Т50
Книга издана
при финансовом содействии Японского фонда
(The Japan Foundation)
Научный редактор
В. Б. Рамзес
Того Сигэнорн
Т50 Воспоминания японского дипломата. /Введение
Б. Н. Славинского; Предисловие Того Кадзухико/.—
М.: «Новина», 1996. —528 с.: ил.
ISBN 5-89036-054-Х
Видный японский дипломат Того Сигэнори был министром ино-
странных дел в Кабинете Тодзе в 1941 — 1942 гг., во время нападения
Японии на Перл-Харбор, а затем занял ту же должность в Кабинете
Судзуки в апреле 1945 г., на завершающем этапе Тихоокеанской войны.
В условиях противодействия японской военщины он сыграл решающую
роль в принятии Японией условий Потсдамской декларации и выходе
страны из войны.
Того, занимавшийся в японском МИДе отношениями с СССР,
в 30-е годы прилагал большие усилия по нормализации японо-советских
отношений. Ему принадлежит идея заключения Пакта о нейтралитете
между нашими странами. В годы второй мировой войны Того выступал
за сохранение нормально-деловых, мирных отношений с СССР.
Российские читатели впервые получают возможность ознакомиться
с японскими оценками международных отношений на Дальнем Востоке,
в том числе взаимоотношений между Японией и СССР на почти
полувековом историческом отрезке первой половины XX века, не-
посредственно от человека, занимавшегося формированием внешней
политики Японии.
Книга предназначена для историков, специалистов-международни-
ков и всех тех, кто интересуется историей Японии и российско-японски-
ми отношениями.
~0802000000-049 v А ,-стх
Т—— Без объявления ББК 66.4 (5Я)
1996
ISBN 5-89036-054-Х
© Введение и оформление Б. Н. Славинского, 1996.
© Предисловие Того Кадзухико, 1996.
© Оригинал-макет Д. Б. Славинского, 1996.
"За многие годы своей работы на государст-
венных должностях я еще не встречал чело-
века. который столь серьезно и столь откро-
венно, как господин Того, отстаивал бы то,
в правильности чего он убежден. Я уважаю
господина Того не только как выдающегося
дипломата и государственного деятеля, но и
как человека".
Народный комиссар
иностранных дел СССР
В. М. Молотов
К 40-летию восстановления
дипломатических отношений
между Россией и Японией
Оглавление
Введение............................................9
Предисловие Того Кадзухико.........................38
Предисловие к английскому изданию..................41
Часть первая
ОТ ПЕРВОЙ ДО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Глава 1 Служба в Мукдене (начало первой мировой
войны и японо-китайские переговоры)...............83
Глава 2 Служба в Швейцарии (с середины первой ми-
ровой войны до падения Германской империи).... 89
Глава 3 Первый служебный срок в Берлине............98
Глава 4 Первый служебный срок в Токио
(1921-1926 годы).........................116
Глава 5 Работа в Вашингтоне (1926-1929 годы)......126
Глава 6 Поездка в Маньчжурию и плавание через Ин-
дийский океан....................................135
Глава 7 Второй служебный срок в Берлине...........142
Глава 8 На посту директора Европейско-Американского
бюро.....................................155
Глава 9 Посол в Германии..........................181
Глава 10 Посол в СССР.............................193
6
Часть вторая
ДОРОГА К ВОЙНЕ
Хронология событий, приведших к возникновению Тихо-
океанской войны..................................220
Глава 1 Я становлюсь министром иностранных дел...221
Глава 2 Японо-американские переговоры при Кабинетах
Коноэ.....................................237
Глава 3 Исторический фон переговоров.............273
Глава 4 Кабинет Тодзё определяет свою политику...285
Глава 5 Переговоры в Вашингтоне..................314
Глава 6 Нота Хэлла...............................334
Глава 7 Начало войны.............................354
Часть третья
В ПОИСКАХ МИРА
Хронология событий, приведших к окончанию Тихооке-
анской войны.....................................382
Глава 1 Дипломатия военного времени..............383
Глава 2 Министерство по делам Великой Восточной Азии ....402
Глава 3 Частное лицо.............................411
Глава 4 Вновь на посту министра иностранных дел...422
Глава 5 Курс на прекращение войны................436
Глава 6 Потсдамская декларация...................460
Приложения
Приложение 1 Ключевые фигуры японского правитель-
ства и высшего командования, июль
1940 г. — август 1945 г..........................493
Приложение 2 Проект соглашения о взаимопонимании
между Японией и США..............................496
Приложение 3 Решение совещания у императора от 2
июля 1941 г......................................500
Приложение 4 Решение совещания у императора от 6
сентября 1941 г.....................502
Указатель........................................504
7
Благодарности
В подготовке к публикации книги воспоминаний Того Си-
гэнори принимало участие большое количество людей, без
помощи которых выход ее в свет был бы невозможным. Пре-
жде всего следует упомянуть крупного российского японоведа
Рамзеса В. Б., являвшегося главным научным редактором
книги, который скрупулезно сверил японский и английский
тексты, выверил многочисленные документы и проделал ог-
ромную техническую работу по подготовке рукописи к печа-
ти. Мы благодарны сотрудникам Центра японских и тихооке-
анских исследований ИМЭМО РАН А. В. Загорскому за цен-
ные замечания при редактировании рукописи и Ю. В. Цыга-
нову за помощь в переводе на русский язык китайских назва-
ний. Большая признательность Т. А. Каргановой за помощь в
переводе рукописи с английского языка на русский. Неоце-
нимую помощь оказала нам моя жена, Л. Т. Славинская, ко-
торая набрала текст рукописи и вносила многочисленную
компьютерную правку, а также мой сын — Д. Б. Славинский,
который изготовил оригинал-макет.
Особо хочу сказать о помощи со стороны японцев. Внук
автора воспоминаний Того Кадзухико много рассказал инте-
ресных подробностей из жизни своего деда, предоставил фо-
тографии из семейного альбома. Мы получали помощь от за-
ведующего информационным отделом японского посольства
Акимото Ёситака и представителя Японского фонда г-на Та-
гути Эйдзи. Книга выходит в свет при финансовой поддержке
’Japan Foundation”. Всем им — большая благодарность.
Борис Славинский
8
Введение
Имя японского дипломата Того Сигэнори1 в советской ис-
ториографии встречается довольно часто. Так, например, в
Указателе имен 4-го тома "Истории дипломатии”2, посвящен-
ного событиям в годы второй мировой войны, Того упомина-
ется на тридцати одной странице, немногим реже, чем анг-
лийский министр иностранных дел Антони Иден, руководи-
тель внешнеполитического ведомства Германии Иоахим Риб-
бентроп или американский дипломат Аверелл Гарриман.
В этом фундаментальном труде, подготовленном в недрах
советского МИДа, предлагаемый вниманию читателей автор
оценивается достаточно сдержанно. Того ранее занимавший
пост посла Японии в Москве, так же как и возглавивший 18
октября 1941 года японское правительство Тодзё, в прошлом
служивший в Квантунской армии, "понимали громадные тру-
дности войны против Советского Союза. Они знали, что Со-
ветский Союз сохранил на Дальнем Востоке значительные си-
лы. Группа Тодзё решила выждать с нападением на Советский
Союз по крайней мере до того момента, когда в ходе советско-гер-
манской войны обнаружится перелом". В это время центральное
место в японской дипломатии занимали переговоры с Соединен-
ными Штатами. Того, став министром иностранных дел в Кабине-
те Тодзё, "опасался затяжной войны с США и надеялся вырвать
уступки у Вашингтона в последний момент”3.
1 Имена и фамилии в этой книге даются в соответствии с существующим в
Японии обычаем, т е. первой следует фамилия, а затем имя.
2 История дипломатии, том IV Дипломатия в годы второй мировой войны.
М, 1975, с 745
3 Там же, с. 238.
9
Воспоминания японского дипломата
С другой стороны, во многих советских публикациях, даже
претендующих на научность, Того безоговорочно относят к
реакционным государственным деятелям Японии, наряду с
Тодзё, Коноэ, Мацуока, Касима, Хасэгава и другими1. Им
всем инкриминируется разработка и проведение внешней по-
литики Японии, направленной на построение ’’нового поряд-
ка в Великой Восточной Азии” и установление в этой части
земного шара ’’сферы сопроцветания". Хотя японские лидеры
исходили из предпосылки, что страны Восточной Азии и рай-
она Южных морей, тесно связанные между собой с географи-
ческой, исторической, экономической и расовой точки зре-
ния, по предназначению ’’самой судьбы” должны сотрудни-
чать друг с другом, удовлетворять взаимные потребности в це-
лях обеспечения "взаимного благополучия и процветания"2, на
Токийском процессе они были обвинены в попытках установле-
ния империалистического господства Японии в этой части мира,
основанного на демагогическом лозунге "Азия для азиатов".
Д. И. Гольдберг назвал лицемерным выступление на То-
кийском процессе Того, который заявил, что японо-советские
отношения во время тихоокеанской войны были "как луч сол-
нечного света среди проливного дождя" и что его (Того) жела-
ния и намерения сводились к тому, чтобы "этот луч осветил
весь мир"3. Обвиняется Того и в том, что в своих послевоен-
ных мемуарах он пытался доказать, что своей победой над
гитлеровской Германией Советский Союз якобы в немалой
степени обязан политике нейтралитета, которую Япония про-
водила в течение Великой Отечественной войны4.
Гольдберг резко критикует Того за попытку извратить дей-
ствительное содержание и направленность Антикоминтернов-
ского пакта и дополнительного секретного соглашения к не-
му, в частности его утверждение о том, что пакт носил "мир-
ный" и "оборонительный" характер и был направлен не про-
1 Гольдберг Д. И. Внешняя политика Японии в 1941-1945 гг. М., Из-во со-
циально-экономической литературы, 1962, с. 303.
2 Hauserman, К Some Aspects of Japan’s Co-prosperity Sphere, South Mel-
bourne, 1945, p 3; Sadler, A. L. A Short History of Japan Sydney — London,
1946, p. 306, 308; ’’Стенограмма Токийского процесса”, с. 6271, 6307, 49297.
3 "Стенограмма Токийского процесса", с. 47363, 35777-35778, 47956
4 Гольдберг Д И Внешняя политика Японии в 1941-1945 гг., с 281
10
Введение
тив СССР, а лишь против Коммунистического интернациона-
ла1. Гольдберг считал, что за "антикоминтерновской” фразео-
логией и “оборонительным” характером Трехстороннего пакта
скрываются подлинные агрессивные и антисоветские планы, мас-
кируется формирование фашистской коалиции, подготовка к раз-
вязыванию войны против СССР, Китая, Англии и США2.
При этом он ’’забывает” упомянуть, что в Статье 5 Трехсто-
роннего пакта четко указано, что этот договор не направлен
против Советского Союза. Более того, и Япония, и Германия
добивались, чтобы СССР присоединился к Трехстороннему
пакту четвертым членом3.
Досталось от Д. И. Гольдберга и ’’фальсификаторам исто-
рии”, пытавшимся представить Того ’’борцом за мир’’4, сто-
ронником соблюдения "принципов дружбы и равенства” в от-
ношениях со странами Восточной Азии5, ярым противником
Тодзё и его политики войны, что якобы привело к разрыву
между ними. По мнению Гольдберга, этот разрыв объяснялся
вовсе не принципиальными разногласиями по поводу целей
агрессивной политики Японии, — расхождения между ними
касались лишь методов ее проведения. Приписываемые же
Того "заслуги” в прекращении войны на последнем ее этапе6
Гольдберг считает мнимыми.
Мне эти оценки кажутся очень странными, особенно пос-
ледний пассаж. Ведь Д. И. Гольдберг лично ознакомился с
воспоминаниями Того, которые появились в спецхранах Мос-
квы в 1956 году. Он несколько раз ссылается на эту книгу и
даже цитирует ее. Остается предположить, что идеологическая
ангажированность и всемогущая цензура не позволили совет-
скому исследователю быть объективным и показать, что в по-
следние дни тихоокеанской войны Того был единственным
государственным деятелем в Японии, который с угрозой для
1 См "Стенограмма Токийского процесса", с 35642, 35645-35646
2 Гольдберг Д И Внешняя политика Японии в 1941-1945 гг , с 298-299.
’ Болес подробно об этом см Б Н Славинский Пакт о нейтралитете между
СССР и Японией, дипломатическая история, 1941-1945 гг М , 1995, с 30-
35, 74
4 "The von Hassel Diaries 1938-1944", p 241.
' См "Стенограмма Токийского процесса", с 16619, 16622, 16628, 35642,
47480, 47930
Гольдберг Д И Внешняя политика Японии в 1941-1945 гг , с. 304-305.
II
Воспоминания японского дипломата
жизни сражался с военными. Он напрямую выходил на импе-
ратора, отстаивая идею необходимости для Японии немедлен-
ного выхода из войны.
Еще более непримиримое отношение к Того находим мы в
материалах Международного военного трибунала для Дальне-
го Востока (МВТДВ). Вот что говорится о нем в речи совет-
ского обвинителя А. Н. Васильева, с которой тот выступал 17
и 18 февраля 1948 года: ’’Того — действуя на дипломатическом
поприще в качестве министра иностранных дел Японии, осу-
ществлял резко враждебную деятельность по отношению к
СССР (выделено нами. — Б. С.), являлся активным членом
общества "Кокусаку Кэнкю Кай”, разрабатывавшего планы аг-
рессии против Советского Союза”1.
Но ведь это откровенная ложь. Никто в Японии так отча-
янно не выступал за урегулирование отношений с Советским
Союзом, как г-н Того. Даже сам обвинитель в этой же своей
речи отмечал доклад Того (апрель 1933 г.) о внешней полити-
ке Японии, в котором позиция СССР объективно оценива-
лась как вполне миролюбивая2.
Напомню читателям, что речь шла о секретном меморанду-
ме, составленном Того, в то время являвшимся начальником
Европейско-Американского бюро МИДа. В докладе говори-
лось: ’’Желание Советского Союза заключить с Японией пакт
о ненападении вызвано его стремлением обеспечить безопас-
ность своих дальневосточных территорий от все возрастаю-
щей угрозы, которую он испытывает со времен японского
продвижения в Маньчжурии”3.
В дальнейшем Того, ставший в японском МИДе главным
специалистом по отношениям с Россией, страстно отстаивал
идею необходимости нормализации отношений с СССР. Бу-
дучи послом в Москве, он способствовал мирному заверше-
нию переговоров по урегулированию Халхинголского инцидента,
заключению соглашения по рыболовству. Ему принадлежит идея
заключения пакта о нейтралитете между СССР и Японией, пере-
1 Цит. по Николаев. А Н. Токио суд народов М., 1990. с. 319
2 Там же, с 310; Стенограмма Токийского процесса от 17 февраля 194Х года
с 39795-96.
3 Цит по Рагинский М Ю и Розснблит С Я. Международный процесс
главных японских военных преступников М.. Л , 1950, с 237.
12
Введение
говоры о котором он начал в Москве в июле 1940 года.
Не случайно поэтому советские представители на МВТДВ
в отношении оценки преступлений г-на Того придерживались
позиции, весьма отличной от позиции США.
Российский исследователь А. А. Кириченко, имевший в
прошлой своей деятельности допуск к секретным документам
КГБ, в японском журнале "Гэндай” писал: оценка в Москве и
Вашингтоне дипломатической деятельности Того существенно
отличалась. В США это было ненавистное имя потому, что
там считали, что Того обеспечивал дипломатическое прикры-
тие внезапного нападения Японии на Перл-Харбор. По их
мнению, он на Токийском процессе ’’тянул” на высшую меру
наказания, но избежал смертного приговора благодаря пози-
ции, занятой советской делегацией. Как известно, эта пози-
ция определялась ’’директивными указаниями”, которые ут-
верждались лично Сталиным. Между тем, дипломатические
способности Того оценивались в Москве высоко. Его деятель-
ность была на виду советского руководства еще до войны, ко-
гда Того являлся японским послом в Москве. Особенно хоро-
шо знал Того нарком Молотов, который имел многочислен-
ные и многочасовые встречи и вел упорные переговоры с япон-
ским послом по советско-японским отношениям, в том числе по
урегулированию Халхинголского инцидента и рыболовству.
Однако трудно представить, что на этом основании Сталин
спас Того от эшафота. Можно, скорее, предположить, что его
судьба зависела от других факторов, а именно: намерение
спасти жизнь Того увязывалось с целью не дать осуществить-
ся американской мести — наказать ’’врага”, который организо-
вал Перл-Харбор, и тем самым подействовать на нервы, "на-
солить” американцам. Сталин делал все возможное, чтобы не
допустить реализации американских целей на процессе в То-
кио. Как бы там ни было, но смертной казни Того избежал1.
Мы так много внимания уделили анализу публикаций, от-
носящихся к деятельности Того, чтобы показать российским
читателям необходимость для них ознакомиться с позицией и
оценками событий прошедшей войны из уст самого этого че-
1 Кириченко, А. А Тайная борьба между СССР и США по секретным доку-
ментам КГБ. — Журнал ’’Гэндай”, № 9, 1993 (на яп языке)
13
Воспоминания японского дипломата
ловека, который занимал пост министра иностранных дел
Японии в самые критические моменты японской истории: пе-
ред “стартом” и в ’’финале” Тихоокеанской войны.
При этом для нас, россиян, первостепенный интерес пред-
ставляют сюжеты, связанные с российско-японскими отноше-
ниями. К сожалению, за годы "холодной войны" в их описа-
ние внесена масса искажений и фальсификаций. Тот факт,
что СССР, нарушив советско-японский Пакт о нейтралитете,
вступил в войну против Японии, вынудил советскую пропа-
ганду развернуть широкую кампанию с целью оправдать этот
шаг. В советской прессе, а затем и научных публикациях "до-
казывалось", что Япония — агрессивное государство, которое
всю войну только и делало, что готовилось напасть на Совет-
ский Союз. Поэтому последнему ничего не оставалось, как лик-
видировать угрозу, нависшую над советским Дальним Востоком.
Массовая кампания дезинформации в отношении Японии
началась с Токийского процесса над главными японскими во-
енными преступниками, для которого по специальному зада-
нию ЦК ВКП(б) Министерство иностранных дел СССР, Ге-
неральный штаб КА, штаб пограничных войск, КГБ, Проку-
ратура СССР, а также различные научно-исследовательские
институты подготовили многие десятки справок, документов
и карт, в которых искажались цифры, подтасовывались фак-
ты, фальсифицировалась история советско-японских отноше-
ний. Эти материалы были обобщены и изданы в виде отдель-
ных книг1 и стали документальной основой для школьных и
институтских учебников, а также разного рода публикаций о
Японии. С их страниц вставал зловещий образ японского са-
мурая, готового в любую минуту схватиться за меч.
К этому добавилась "холодная война", которую на Дальнем
Востоке вели между собой США и СССР. Япония в этой вой-
не была то полем дипломатической битвы (в годы оккупа-
ции), а то объектом, за который две сверхдержавы вели ожес-
точенную схватку.
1 Голунский С.А. Суд над главными японскими военными преступниками.
М., 1947; Рагинский М.Ю., Розснблит С.Я. Международный процесс глав-
ных японских военных преступников. М.-Л., 1950; Рагинский М.Ю., Ро-
зснблит С.Я., Смирнов Л. Н. Бактериологическая война - преступное ору-
дие империалистической агрессии (Хабаровский процесс военных пре-
ступников). М., 1950.
14
Введение
При подготовке мирного урегулирования с Японией США
практически отстранили СССР от участия в выработке мир-
ного договора. Это позволило Вашингтону вместе с ближай-
шими союзниками подготовить такой текст договора, кото-
рый закреплял Японию на стороне Запада, а заодно вбивал
клин во взаимоотношения между Японией и СССР, создавал
между ними долговременный барьер в виде территориального
тупика. В результате Москва не подписала в 1951 г. в Сан-
Франциско мирный договор, что привело к созданию пробле-
мы "северных территорий" — постоянно тлеющего конфликта
в российско-японских отношениях.
Неподписание Сан-Францисского мирного договора тоже
нуждалось в обосновании в глазах советской общественности.
Поэтому советская пропаганда пустила в ход тезис о Куриль-
ских островах как "об исконно русских землях", которые
японские реваншисты пытаются отнять у Советского Союза.
При этом Япония стала представляться как милитаристское
государство, которое с американской помощью стремительно
наращивает свой военный потенциал.
Если проанализировать советскую литературу по Японии,
то мы найдем в ней больше всего "исследований" о японском
милитаризме, о росте японского экспансионизма, о корруп-
ции в высших эшелонах власти, о противоречиях между тру-
дом и капиталом, которые имели своей целью выработать у
советских людей негативное представление об этой стране.
В последнее время в результате демократизации общест-
венной жизни в России начали регулярно появляться правди-
вые публикации о нашем дальневосточном соседе, издаются
газета "Япония сегодня" и журнал "Знакомьтесь — Япония".
Публикуются книги и научные статьи, призывающие к пол-
ной нормализации российско-японских отношений на основе
справедливого решения территориальной проблемы.
Однако в целом советская пропаганда нанесла такой серь-
езный урон российско-японским отношениям, дезинформа-
ция так глубоко проникла в поры сознания россиян, что по-
требуется еще длительная разъяснительная работа, чтобы они
избавились от целого ряда негативных стереотипов о Японии.
Поэтому публикация книги воспоминаний Того Сигэнори,
который в предвоенное время и в годы войны непосредствен -
15
Воспоминания японского дипломата
но занимался развитием японо-советских отношений, пред-
ставляет большой интерес, позволяет внести ясность в этот
вопрос, отделить зерна от плевел, выяснить подлинное отно-
шение Японии к Советскому Союзу.
Но прежде нужно сказать несколько слов о том. как поя-
вилась рукопись воспоминаний, как она превратилась в кни-
гу, сначала на японском, а затем и на английском языках.
Того Сигэнори писал в тюрьме Сугамо, где отбывал заклю-
чение по приговору Токийского трибунала. Он много болел и
почти половину времени проводил в американских военных
госпиталях. Однажды, в середине июля 1950 года, когда его
навестили в больнице жена и дочь, он передал им сверток те-
традей, мелко исписанных карандашом. Того попросил вни-
мательно ознакомиться с рукописью и высказать замечания.
Однако выполнить его просьбу оказалось невозможным: через
несколько дней он скончался.
Родственники и друзья, прежде всего его приемный сын.
профессиональный дипломат Того Фумихико1, понимали, что
рукопись представляет собой огромную ценность — это сви-
детельство активнейшего участника важнейших событий в ис-
тории Японии, которое необходимо было оставить на суд по-
томкам. Поэтому вскоре они опубликовали воспоминания То-
го Сигэнори на японском языке2, а затем и на английском3.
Переводчиками английского издания стали Того Фумихико
и Бен Блэйкни4. Последний был американским адвокатом.
1 Того Фумихико закончил Токийский университет в 1939 году и начал ра-
ботать в качестве профессионального дипломата После женитьбы на Исэ.
дочери министра иностранных дел Того и его жены, немки по националь-
ности, он, по японским обычаям, вошел в семью Того и принял его фами-
лию В японском МИДе Того Фумихико занимался проблемами безопасности,
был заведующим отделом США, заместителем министра иностранных дел. по-
слом в Соединенных Штатах Умер в 1985 году в возрасте 69 лет
2 Того Сигэнори. Дзидай-но итимэн. Дайсэн гайко-но сюки (Облик эпохи
Дневник дипломатии великой войны). Токио, 1952
3 Togo Shigcnori The Cause of Japan New York, Simon and Schuster, 1956
4 Бен Блэйкни впервые прибыл в Японию в качестве офицера разведки аме-
риканских ВВС. Затем он вернулся в Токио в роли защитника со стороны
США на МВТДВ, который начался в 1946 г В 1949 году Блэйкни начал
читать лекции по американскому праву в Токийском университете, затем в
ряде других японских высших учебных заведениях Он также занимался
адвокатской практикой в Токио. Погиб в 1963 году в возрасте 54 лет в ре-
зультате авиакатастрофы своего личного самолета "Сессна”
16
Введение
который со стороны США на МВТДВ защищал, среди других
обвиняемых, министра иностранных дел Того, начальника Ге-
нерального штаба армии генерала Умэдзу, начальника Гене-
рального штаба ВМФ адмирала Тоёда и других высокопостав-
ленных военных.
Хотя рукопись воспоминаний Того Сигэнори состояла из
трех частей, издатели английской версии книги, к сожалению,
поместили в нее только вторую и третью части.
Первая же часть рукопй&и, посвященная развитию собы-
тий между первой и второй мировыми войнами, немалое мес-
то в которой занимает описание взаимоотношений Японии с
Советским Союзом, также была переведена, но осталась не-
опубликованной. Когда возникла идея издать книгу воспоми-
наний Того Сигэнори на русском языке, его внук, Того Кад-
зухико предложил использовать все три части рукописи, что
мы с большой радостью и делаем.
Публикация воспоминаний Того Сигэнори в нашей стране
является событием весьма знаменательным. Российские чита-
тели впервые получают возможность ознакомиться с оценкой
японской стороны различных событий, имевших место между
Японией и Россией на довольно значительном отрезке исто-
рии их взаимодействия. Так, совсем по-иному, чем это имеет
место в советских публикациях, объясняются причины рус-
ско-японской войны 1904-1905 гг., корни японской экспан-
сии на континент, японо-американских противоречий. По-
иному трактуется Трехсторонний пакт, "новый порядок" в Во-
сточной Азии, состояние японо-советских отношений в годы
второй мировой войны и т.д. Даже, если некоторые суждения
автора и могут показаться спорными, знакомство с ними поз-
воляет глубже понять политику Японии.
Теперь хотелось бы остановиться на некоторых сюжетах из
воспоминай автора и прокомментировать их.
Итак, 18 октября 1941 года Того Сигэнори стал министром
иностранных дел в Кабинете Тодзё. До начала нападения
японской эскадры на Перл-Харбор оставалось менее двух ме-
сяцев. К этому времени вооруженные силы Японии уже за-
вершили подготовку к войне с Соединенными Штатами.
План удара по Перл-Харбору отрабатывался с января 1941 го-
да, и к концу сентября основные силы Объединенного флота
17
Воспоминания японского дипломата
были сосредоточены у острова Кюсю. В приказе № 1 от 1 но-
ября по Объединенному флоту указывалось: “Великая япон-
ская империя объявляет войну Америке, Англии и Голландии.
Указ об объявлении войны будет опубликован в день “X”. До-
вести до сведения данный приказ в день “Y”. 5 ноября сек-
ретным приказом № 2 день “Y” был установлен — 23 ноября.
Секретный приказ № 3 от 8 ноября устанавливал и день
“X” — 8 декабря (все даты по токийскому времени)1. 6 нояб-
ря приказом по армии соединения, входившие в группу
“Юг", переводились на военное положение в ожидании на-
ступательных операций.
26 ноября 1941 года США вручилй Японии памятную за-
писку, известную в истории как нота Хэлла. Японское прави-
тельство оценило ее как документ, равносильный ультимату-
му. Нота Хэлла означала, считали в Токио, что США взяли
курс на войну с Японией2.
В тот же день, 26 ноября в 6 часов вечера по токийскому
времени японское оперативное соединение, предназначенное
для нападения на Перл-Харбор, покинуло свою базу на Ку-
рильских островах и взяло курс на Гавайи. Приказ главноко-
мандующего Объединенным флотом этому соединению гла-
сил: “... В момент объявления военных действий атаковать
главные силы американского флота на Гавайях с целью нане-
сения ему смертельного удара”3.
Возникает вполне закономерный вопрос: мог ли министр
иностранных дел Того в условиях всесилия в стране военных
что-либо сделать для изменения планов нападения на Перл-
Харбор? Мой ответ однозначен — нет! Конечно, представите-
ли США на Токийском процессе имели формальные основа-
ния считать его соучастником этого преступления, так как он
входил в Кабинет, стоявший у власти в те роковые для Япо-
нии дни. Но, повторяю, чисто формальные. Изменить планы
генеральных штабов армии и флота он был не в состоянии.
Вот что писал после окончания войны японский посол в
1 АВП РФ. Стенограмма судебного заседания Международного военного
трибунала для Дальнего Востока от 13 ноября 1946 г.
2 ‘‘История войны на Тихом океане", т. 3. М., 1958, с 256-257.
* ‘‘Кампания войны на Тихом океане. Материалы Комиссии по изучению
стратегических бомбардировок авиации Соединенных Штатов". М., 1956. с. 63
18
Введение
Вашингтоне Номура Китисабуро: ’’Того говорил мне, что ос-
новы (японо-американского) конфликта были заложены до
его вступления на пост министра иностранных дел, и ему ни-
чего не осталось делать, как следовать этому курсу...”1.
Тем не менее Того, возражая военным, настоял на том, что
Японии следует направить Соединенным Штатам предупреж-
дение, которое, с To4$|f Прения международного права, долж-
но предшествовать началу военных действий. Решение о та-
ком предупреждении былд принято на Совете по межведомст-
венным связям. МИД, со своей стороны, сделал все возмож-
ное, чтобы оно вовремя было вручено американской стороне.
Однако по вине некоторых сотрудников японского посольства в
Вашингтоне вручение предупреждения было задержано и состоя-
лось уже после нападения на Перл-Харбор. Это позволило аме-
риканским обвинителям утверждать на МВТДВ, что, поскольку
атака на Перл-Харбор предшествовала декларации об объявле-
нии войны, она была вероломным актом, жестокой бойней.
В своих мемуарах Того уделил этому критически важному
моменту большое внимание. Комментируя пересылку в Ва-
шингтон длинной ноты из 14 частей, из которых 13 были по-
лучены посольством 6 декабря, и лишь обработка последней,
самой главной, пришлась на 7 декабря, он писал: работники
посольства в Вашингтоне проявили некоторую нерастороп-
ность при дешифровке телеграммы, которая пришла рано ут-
ром 7-го числа; они также проявили халатность при организа-
ции перепечатки и других мероприятий по изготовлению бе-
лового экземпляра ноты немедленно вслед за передачей ее ча-
сти предыдущей ночью. В своем тюремном дневнике Того
еще более резко заявил, что "неудача с своевременным вруче-
нием ноты нанесла колоссальный вред нации; это было уго-
ловное преступление’’2.
Обратимся еще к одному авторитетному источнику. На-
чальник Генерального штаба армии Сугияма Хадзимэ в своём
дневнике свидетельствует, что на заседании Совета по межве-
1 Nomura Kichisabnro "Stepping-stones to War", "United States Naval Institute
Proceedings", No. 9, 1951, p 931
2 Цит по: Хата Икухико. Путь к войне Кто задержал последнюю ноту? —
"Знакомьтесь — Япония", № 4, 1993/94, с 78-93, "Сэйрон", 1992, январь
(на яп языке).
19
Воспоминания японского дипломата
домственным связям, проведенном 29 ноября, когда было
принято окончательное решение начать войну, состоялся лю-
бопытный обмен мнениями. Флот, представленный начальни-
ком своего Генерального штаба Нагано Осами, министром
Симада Сигэтаро и заместителем начальника Генерального
штаба Ито Сэйити, решительно настаивал на принесении ди-
пломатии в жертву во имя победы. Министр иностранных дел
Того, якобы признав подобную необходимость, добавил, что,
по крайней мере, хотел бы знать, когда начнется война. До
тех пор он предполагал, что военные действия начнутся не
позже 1 декабря, но теперь, наконец, флотское начальство
раскрыло дату: Нагано сообщил ему, что этим днем станет 8
декабря. Хотя сегодня это и покажется странным, но тогда
военные держали свои наиболее важные планы в такой тайне,
что о них не знал даже министр иностранных дел. Того все
еще не знал о выборе Перл-Харбора в качестве объекта глав-
ной атаки, но, выяснив, что начало военных действий наме-
чено на 8 декабря, потребовал от военных позволить ему пе-
редать это в посольство в Вашингтоне. Ответили ему коротко
и резко: ’’Дипломаты также должны быть принесены в жертву.
Мы хотим, чтобы вы до последнего момента побуждали аме-
риканцев переоценивать свои позиции, продолжали задавать
им вопросы и поддерживали весь тот дипломатический декор,
который скрыл бы наши планы". Того ничего не оставалось,
как подчиниться1.
После получения 26 ноября ноты Хэлла — бескомпромисс-
ного набора требований, составленного государственным сек-
ретарем США Корделлом Хэллом, большинство членов пра-
вительства считали, что война, по существу, неизбежна. Как и
многие высшие руководители. Того считал эту ноту "явным
ультиматумом Японии", а "ультиматум", согласно гаагской
конвенции, был документом, равносильным объявлению вой-
ны. Однако логически вытекающий отсюда следующий шаг —
разрыв дипломатических отношений — был отложен.
Как Того признался в своем тюремном дневнике, "... Я ни-
когда не забуду охватившего меня отчаяния. До того момента
я боролся, работал с неослабным рвением, но сражаться даль-
1 Цит по Хата Икухико. Путь к войне Кто задержал последнюю ноту9, с. 81
20
Введение
ше (с военными) у меня не было никакого энтузиазма”.
Конечно, нужно с определенной долей осторожности под-
ходить ко всему ;нд$исанному г-ном Того. Как отмечал изве-
стный японский иСторик Хата Икухико, "мы должны иметь в
виду, что мемуары Того служили дополнением к материалам,
подобранным для его защиты перед Токийским трибуналом.
Значит, написанное им в мемуарах вовсе не обязательно было
точным отображением его мыслей перед войной”1.
В этой связи можно коснуться и версии Того об истинной це-
ли миссии Курусу. Напомню читателям, что этот японский дип-
ломат по инициативе Того в начале ноября 1941 года был напра-
влен в Вашингтон якобы для того, чтобы помочь послу Номура
на заключительной стадии японо-американских переговоров.
Однако в мировой историографии сложилось мнение, что
главная цель миссии Курусу, названной Сэмнером Уэллесом
’’миссией обмана”2, заключалась в том, чтобы создать у прави-
тельства США и мирового общественного мнения впечатле-
ние, что переговоры переходят в заключительную фазу, во
время которой Япония якобы намеревалась разрешить все
спорные вопросы заключения мирного соглашения с США.
Правящие круги Японии рассматривали миссию Курусу как
наиболее удобную маскировку последних военных приготов-
лений для внезапного нападения на США и Англию, для
обеспечения максимальной эффективности.
Ведь поездка Курусу в качестве специального посла про-
изошла уже после принятия правительством Тодзё окончатель-
ного решения о войне против США и Англии. "Наступившая
фаза японо-американских отношений, — писал орган штаба
Квантунской армии газета "Маньчжурия Дейли Ньюс", — на-
поминает последнюю неделю великого конфликта в 1904 году"3.
Курусу в своих мемуарах опровергает "ошибочное мнение"
о том, что во время переговоров в Вашингтоне он "действовал
с предательским намерением... сделать успешным нападение
на Перл-Харбор’’4. В воспоминаниях Того также отрицается,
что миссия Курусу являлась своеобразным "камуфляжем", ма-
1 Цит по Хата Икухико Путь к войне Кто одержал последнюю ноту9, с S2
2 Welles. S The Time for decision New York, 1944, p 229
3 "Manchuria Daily News", November 6, 1941
4 Курусу Сабуро. Нитибэй гайко хива Вага гайкоси, стр 173
21
Воспоминания японского дипломата
скировавшим истинные намерения Японии накануне нападе-
ния на США и Англию.
Для прояснения этого вопроса обратимся к фактам.
5 ноября, за два дня до вылета Курусу в США, Того напра-
вил в Вашингтон вслед за предложениями "А" и "Б" (мини-
мальные и максимальные уступки, на которые могла пойти
Япония) следующую телеграмму: "По различным обстоятель-
ствам абсолютно необходимо все приготовления к подписа-
нию соглашения закончить к 25 ноября. Я понимаю, что это
трудно, но при нынешних обстоятельствах его нельзя избе-
жать. Поймите, пожалуйста, это в полной мере... Я прошу вас
делать это с большой решимостью и не щадя сил. Эта инфор-
мация — только для вас, держите ее в строгом секрете"1.
Здесь впервые назначена предельная дата завершения пе-
реговоров — 25 ноября
15 ноября Курусу прибыл в Вашингтон. В этот же день То-
го послал послам телеграмму с директивой уничтожить шиф-
ры в случае наступления "чрезвычайных обстоятельств", а 17
ноября сообщил коды связи по радио
22 ноября Того направил в Вашингтон шифровку: "Нам
крайне трудно изменить дату, установленную в моей теле-
грамме за № 736... Я знаю, что вы работаете усердно. Оста-
вайтесь верными нашей установленной политике и делайте
все, что возможно. Не жалейте сил и постарайтесь добиться
желаемого нами решения. По причинам, о которых вы не мо-
жете догадываться, нам желательно урегулировать японо-аме-
риканские отношения к 25-му числу... Крайний срок — 29...
Мы хотим сказать, что эта предельная дата ни в коем случае
не может быть изменена. После этого события будут разви-
ваться автоматически. Учтите, пожалуйста, это самым внима-
тельным образом и трудитесь упорнее, чем когда-либо. На-
стоящее сообщение предназначено только для вас — двух по-
слов"2.
1 ’’Hearings Before the Joint Committee on the Investigation of the Pearl Harbor
Attack. Congress of United States Seventy Ninth Congress, First Session", part
12 Washington, 1946. p 100
2 Получение указаний окончить псреюворы к 25 ноября (’’Hearings..", part
II, р 539Х) Курусу подтверждает в своих мемуарах (см Курусу Сабуро.
Нитибзй гайко . с 120)
22
Введение
Телеграмма Того свидетельствовала о том, что, хотя вопрос
о войне против США и Англии был уже решен, японское
правительство считало крайне важным сохранить видимость же-
лания завершить вашингтонские переговоры. Такая тактика дол-
жна была максимально обеспечить эффективность нападения.
24 ноября Того направил телеграмму и в Берлин, в которой
сообщал, что японо-американские переговоры приближаются
к последней стадии и что ожидается внезапный разрыв отно-
шений с США и Англией. Поэтому возникает необходимость
сотрудничества держав Трехстороннего пакта. Япония, со сво-
ей стороны, принимает меры для устранения любых препят-
ствий, мешающих сохранению и действенности Трехсторон-
него пакта1.
22 ноября японская эскадра закончила сосредоточение в
бухте Хитокаппоу на южном побережье острова Итуруп. 25
ноября Ямамото издал приказ, детально определявший дейст-
вия оперативного соединения. В 6 часов вечера 26 ноября со-
единение вышло из бухты, 3-го декабря в море приняло топ-
ливо и начало движение в сторону Гавайев2. До начала тихо-
океанской войны оставалось четыре дня.
К этому можно добавить и то, что Того старается обходить
некоторые спорные вопросы, хотя многие из них нуждаются в
тщательном обсуждении. Это, например, относится к посла-
нию Рузвельта императору от 6 декабря, переданном Того
американским послом Грю за несколько часов до нападения
на Перл-Харбор.
Но это был очень важный документ. В нем Рузвельт, пол-
ностью отойдя от ноты Хэлла от 26 ноября, предлагал Японии
согласиться на нейтрализацию Индокитая, Таиланда, Гол-
ландской Индии и Малайи, что, по его мнению, могло бы
стать фундаментом мира в странах Южных морей. При этом
вопрос об огромных территориях, захваченных Японией у Ки-
тая, обходился молчанием. Президент, в свое время реши-
тельно отклонивший предложение о личной встрече с Коноэ
до достижения общей точки зрения по коренным вопросам.
1 "Hearings ", part 35, р 672
2 Shigcin Fukudoinc, Hawaii Operation, "United States Naval Institute Proeecd-
ings", vol 81, 1955, No 12
23
Воспоминания японского дипломата
предлагал теперь личную встречу с императором Японии.
Даже поверхностный взгляд на этот документ позволяет
придти к выводу, что последняя предвоенная акция Рузвельта
полностью совпадала с дипломатическим сценарием, предло-
женным японским послом в Вашингтоне Номура в его ком-
промиссном варианте, направленном в Токио 26 ноября еще
до получения им в тот же день ноты Хэлла. Как потом стало
известно, США расшифровали и эту телеграмму японского
посла. Можно предположить, что в Вашингтоне надеялись,
что в Токио к его мнению прислушаются.
Но Того отклонил инициативу Номура и запретил ему вы-
сказывать свое мнение, так как, мол, он не знает истинного
положения дел и должен лишь строго выполнять получаемые
инструкции.
Из этого можно сделать вывод, что машина уже была запу-
щена, ’’курок взведен" и ничто не могло остановить выстрела.
Тем временем, 22 ноября 1941 года Того Сигэнори вызвал
к себе советского посла в Токио К. А. Сметанина и потребо-
вал подтвердить позицию советского правительства, изложен-
ную Сметаниным его предшественнику, Тоёда, 5 и 13 августа,
которая заключалась в том, что СССР остается верным своим
обязательствам в отношении Пакта о нейтралитете и не вой-
дет в соглашение с третьей страной, направленное против
Японии. Особенно Того добивался ответа о том, не будет ли
СССР предоставлять базы для другого государства. На это
Сметанин ответил, что обе стороны уже подтвердили свои
обязательства соблюдать Пакт о нейтралитете и СССР выпол-
няет свои обязательства неукоснительно.
Но Того второй, третий, пятый раз спрашивал, есть ли ка-
кие-либо изменения в позиции СССР в отношении Японии
после заявления советского правительства от 13 августа. Сме-
танин отвечал: “Я уже говорил несколько раз, что отношения
между обеими странами базируются на Пакте о нейтралитете,
и, как мне известно, этот пакт не включает в себя обязатель-
ства о том, чтобы не заключать соглашений с третьими стра-
нами, и насколько мне известно, никаких изменений после
заключения пакта от 13 апреля не произошло". Сметанин го-
ворил, что он много раз беседовал на эту тему с Тоёда, вице-
министрами Охаси, Амау и Ниси.
24
Введение
Того: “Может быть вы и имели много бесед с теми или
иными лицами, но я напоминаю вам вашу беседу с Тоёда от
13 августа, которому вы передали ответ, полученный от ваше-
го правительства на его запрос о позиции Советского Союза в
отношении Японии. Если вы считаете необходимым еще раз
посмотреть записи бесед, то пожалуйста. Я задаю свой вопрос
ввиду того, что имеется необходимость уточнить этот вопрос
для правительств обеих сторон и хотел бы получить от вас на
днях ответ по моему вопросу”1.
Я специально так детально описываю беседу Сметанин-То-
го, чтобы подчеркнуть то большое значение, которое япон-
ская сторона придавала получению гарантий от СССР о не-
предоставлении им советских территорий для использования
Соединенными Штатами. Война с США стояла на пороге. И
для Токио наличие американских баз в Приморье или на
Камчатке, с которых можно было бы бомбить территорию
Японских островов с близкого расстояния, казалось кошмаром.
Кроме того, мы имеем возможность понаблюдать за стилем
работы японской дипломатии, возглавлявшейся тогда Того
Сигэнори, отличающуюся упорством и настойчивостью в дос-
тижении поставленных целей.
В то время, как японская эскадра уже третий день скрытно
продвигалась в направлении на Гавайи, Того прилагал дипло-
матические усилия для обеспечения благоприятных для Япо-
нии условий надвигавшейся войны с Америкой. 28 ноября он
вновь вызвал к себе К. А. Сметанина и попросил его дать от-
вет на поставленные на прошлой беседе вопросы.
Сметанин: “Я ознакомился с содержанием заявления от 13
августа и той беседой, которая была у меня с г-ном Тоёда в
связи с этим. Я лично полагаю, что, поскольку это заявление
основано на духе Пакта о нейтралитете, то никаких измене-
ний в этом заявлении до сегодняшнего дня, по-моему мне-
нию, не произошло. По крайней мере о каких-либо измене-
ниях или дополнениях я пока еще ничего из НКИД не полу-
чал”.
Того: “Я выслушал заявление посла о том, что советское
1 АВП РФ, ф 0146, (1940-1941 гг ), оп. 24, п. 224, д 7, лл. 367-374 Беседа
К А Сметанина с министром Того 22 ноября 1941 г.
25
Воспоминания японского дипломата
правительство не сделало никаких изменений или добавлений
к заявлению, сделанному послом от 13 августа. Таким обра-
зом, стало ясно, что советское правительство держится той же
позиции, что и раньше. Японское правительство понимает
этот вопрос таким образом, что распространение силы воен-
ного союза, заключенного советским правительством с треть-
ими державами на Восточную Азию, заключение Советским
Союзом в дальнейшем договоров, которые были бы направле-
ны против Японии, предоставление военных баз на Дальнем
Востоке третьим странам, а равно сдача в аренду или уступка
третьим странам своей территории и т.п. не могут быть сов-
местимы с духом Пакта о нейтралитете между Японией и
СССР. Поэтому японское правительство держится того мне-
ния, что, если советское правительство предпримет такие ме-
роприятия, как указано выше, то это означало бы нарушение
советским правительством Пакта о нейтралитете. Я принял к
сведению заявление посла о том, что советское правительство
до сих пор не сделало изменений в той позиции, которая была
выражена в заявлении посла от 13 августа".
Сметанин, видя настойчивость министра, пообещал ему за-
просить НКИД о том, произошли ли какие-либо изменения
или нет в советской позиции после 13 августа.
Между тем Того, продолжал: “Между Пактом о нейтралите-
те и такими действиями, как распространение военного союза
на Восточную Азию и т.п. имеется определенная связь. Об
этом же говорится во втором пункте заявления советского
правительства от 13 августа (зачитывает второй пункт). Таким
образом, советское правительство во втором пункте указало,
что оно свято соблюдает Пакт о нейтралитете и будет соблю-
дать этот пакт в будущем. Другими словами, оно заявило о
том, что таких действий со стороны СССР, относительно ко-
торых у министра Тоёда имелись опасения, не будет. Этим са-
мым советское правительство ясно указало, что подобные
действия СССР были бы несовместимы с обязательствами,
вытекающими из Пакта о нейтралитете. В пункте 4-ом того
же заявления также указывается, что это было бы несовмести-
мо с духом Пакта о нейтралитете (также зачитал полностью
пункт заявления от 13 августа, в котором советское прави-
тельство заверяет японское правительство в строгом соблюде-
26
Введение
нии Пакта о нейтралитете и об исключении возможности воз-
никновения ситуации, о которой говорил в свое время Тоёда).
Таким образом, в отношении этого стало ясно, что мнение
советского правительства совпадает с мнением японского
правительства. В то время советское правительство заявило,
что оно будет и в дальнейшем соблюдать Пакт о нейтралите-
те, и потому ясно, что никаких изменений не должно быть.
Беседа между нами сейчас носит официальный характер, и я
лично полагаю, что об этом нет необходимости запрашивать
мнение советского правительства”1.
По характеру состоявшихся в Токио бесед в НКИД явно
чувствовали, что готовится нападение на Соединенные Шта-
ты. Поэтому спустя всего лишь три дня, 1 декабря Сметанин
по своей инициативе попросил аудиенции у Того, чтобы со-
общить ему официальный ответ советского правительства.
Сметанин: “Советское правительство поручило мне зая-
вить, что СССР не думает нарушать Пакт о нейтралитете и
что мое заявление от 13 августа, сделанное бывшему минист-
ру Тоёда, остается в силе, конечно, при условии, что и Япо-
ния также будет соблюдать обязательства Пакта о нейтралите-
те с СССР”.
Того: Можно ли сделать таким образом, чтобы советская
сторона в письменной форме подтвердила это заявление? (выде-
лено нами. — Б. С.)
Сметанин раздраженно отвечает, что в японском МИДе
все это уже записано, и он не считает необходимым еще раз
писать о том же самом.
Того в примирительном тоне соглашается с тем, что вопрос
“можно оставить и в таком виде”2.
Тем временем события уже приняли необратимый оборот.
Японская эскадра на рассвете 7 декабря атаковала американ-
ские корабли в Перл-Харборе.
На следующий день Того вызвал к себе Сметанина и про-
информировал его о том, что с 8 декабря 1941 г. Япония на-
ходится в состоянии войны с Соединенными Штатами и Ве-
1 АВП РФ, ф. 0146, (1940-1941 гг.), оп 24, п. 224, д 7, лл. 375-379. Беседа
К. А. Сметанина с министром Того 28 ноября 1941 г
2 Там же, лл. 387-393 Беседа К А Сметанина с министром Того
I декабря 1941 г
27
Воспоминания японского дипломата
ликобританией. Того обвинил Америку в том, что она укло-
нялась от переговоров с Японией по существу имевшихся ме-
ждународных проблем, затягивала переговоры “и даже сдела-
ла приготовления на случай разрыва этих переговоров”. Он
сообщил, что японское правительство 7-го декабря пополуд-
ни, а по японскому времени рано утром 8-го декабря переда-
ло исчерпывающий ответ американской стороне. Содержание
ответа на английском языке, краткая история переговоров,
императорский рескрипт и заявление японского правительст-
ва министр вручил послу для передачи советскому правительст-
ву.
После того, как этот ответ был передан американской сто-
роне в- Вашингтоне, продолжал Того, между Японией, с од-
ной стороны, и Америкой и Англией — с другой, начались
военные столкновения, и сегодня с утра 11 часов 40 минут
Япония должна была объявить войну Америке и Англии.
Того: Самое главное в сегодняшней беседе состоит в том,
что между Японией, с одной стороны, и Америкой и Англи-
ей — с другой, имеется состояние войны, и я желал бы, чтобы
посол об этом доложил своему правительству... Но это нис-
колько не повлияет и не изменит взаимоотношения между
Японией и СССР. Об этом я хочу заявить особо. Советская
сторона относительно этого также заявила, что она будут со-
блюдать Пакт о нейтралитете между обеими странами, и кро-
ме того советская сторона недавно подтвердила заявление, сде-
ланное 13 августа господином послом от имени советского пра-
вительства, и об этом не стоило бы даже напоминать. Японская
сторона, в свою очередь, будет соблюдать Пакт о нейтралитете.
Интересны заключительные фразы этой беседы.
Сметанин: Я принимаю к сведению заявление министра о
том, что война между Японией, с одной стороны, и Америкой
и Англией — с другой, никакого влияния не окажет на отно-
шения между Японией и СССР, и что Япония по-прежнему
будет соблюдать Пакт о нейтралитете.
Того: Я заявил таким образом, что советская сторона будет
соблюдать Пакт о нейтралитете, и что советское правительст-
во подтвердило заявление, сделанное 13 августа г-ном послом
от имени советского правительства. Вот именно с этой частью
мое заявление будет полным, и я желаю, чтобы г-н посол мое
28
Введение
заявление передал полностью, а не часть его1.
Хотя Япония в первые месяцы Тихоокеанской войны до-
билась впечатляющих успехов, в японском руководстве име-
лись деятели, которые предвидели опасности, подстерегавшие
Японию уже в ближайшем будущем. Так, на координацион-
ном совещании армии и правительства, состоявшемся в фев-
рале-марте 1942 г., Того Сигэнори, министр-хранитель печати
Кидо Коити и некоторые старейшие политические деятели
высказали определенные опасения относительно дальнейших
перспектив войны. Они указывали на недостаток у Японии
сырьевых ресурсов, прежде всего нефти, растянутость комму-
никаций, трудности с восполнением потерянных кораблей и
самолетов. В этой связи они предлагали ограничиться тем,
что уже захвачено Японией, и приступить к поиску выгодного
мира. Однако японские военные, опьяненные первыми успе-
хами, настояли на ведении войны "до победы", что в конце
концов привело страну на грань катастрофы.
Тем временем Того продолжал подчеркивать необходи-
мость для Японии поддержания с Советским Союзом нор-
мально-деловых, мирных отношений. Подтверждением этого
стало мероприятие, организованное министерством иностран-
ных дел Японии с целью отметить первую годовщину подпи-
сания Пакта о нейтралитете между двумя странами.
Как следует из дневника поверенного в делах СССР в Япо-
нии Я. А. Малика, 14 апреля 1942 г. в официальной резиден-
ции МИДа состоялся обед, на котором присутствовали турец-
кий и французский послы, посланники Швеции, Афганиста-
на, Ирана, Португалии и Чили, а также поверенный в делах
Аргентины. То есть, обед был устроен для представителей
нейтральных стран, и именно тех стран, которых японцы не
относили к странам проосистской ориентации.
Приведем отрывок из разговора Того с Маликом.
Того: Сегодня годовщина подписания Пакта о нейтралите-
те между Японией и Советским Союзом. Ровно год тому на-
зад произошло это событие в японо-советских отношениях.
Этот хороший договор является краеугольным камнем япо-
1 АВП РФ, (|) 0146, (1940-1941 гг ), оп 24, п 224, д 7, ял 403-404 Беседа
К А Сметанина с министром Того 8 декабря 1941 г.
29
Воспоминания японского дипломата
но-советских отношений. Я рад, что мне пришлось вместе с
г-ном Молотовым вести начальные переговоры по этому воп-
росу, и поэтому прошу вас, если это возможно, передать г-ну
Молотову мои лучшие пожелания.
Этот пакт весьма полезен для хороших и дружественных
отношений между нашими странами. Я рад отметить, что и
советское правительство и посол Сметанин от имени совет-
ского правительства неоднократно заявляли о своем намере-
нии выполнять обязательства, взятые по этому пакту. И я ду-
маю, что эти обещания сохранят свою силу и на дальнейшее”.
Малик: Я полагаю, что всякое соглашение, подписанное
между двумя странами, и вытекающие из него обязательства
являются всегда двусторонними. Следовательно, всякий пакт
может быть хорошим, прочным и достигающим цели только в
том случае, если обе стороны в одинаковой степени хорошо
соблюдают свои обязательства по данному соглашению”.
Того: Взаимность — основа всякого соглашения. И я могу
вас заверить, что японская сторона в вопросе о выполнении
обязательств, вытекающих из Пакта о нейтралитете, придер-
живается также позиции взаимности и, со своей стороны, бу-
дет выполнять этот пакт”1.
Выводы, которые сделал Малик в своем донесении в
НКИД:
1. Обед был устроен для того, чтобы косвенно и в замаски-
рованной форме отметить годовщину подписания японо-со-
ветского Пакта о нейтралитете.
2. Специально подобранный нейтральный состав пригла-
шенных сделан был для того, чтобы подчеркнуть "нейтраль-
ность” Японии в отношении СССР.
3. Второй целью, преследуемой японцами подобным нейт-
ральным подбором участников обеда, по-видимому, является
их желание показать нам свое якобы стремление прикрыть
себя от подозрения немцев, создать у нас впечатление о том,
что это прикрытие ими применено, им понадобилось и ис-
пользовано лишь для того, чтобы “ввести в заблуждение нем-
цев”. Участие, однако, в этом рауте жены Того — немки и его
дочери, а также жен приглашенных послов и посланников
1 АВП РФ, ф. 0146, (1940-1941 гг ), оп. 24, п. 224, д 7, л. 138-140.
30
Введение
свидетельствовало о том, что японцы мало беспокоятся о том,
чтобы сохранить этот обед “втайне” от немцев. Из всего этого
и из необычности созыва подобного обеда в настоящее время
невольно возникает мысль, что, возможно, обед был устроен
по заранее продуманному и разработанному общему японо-
германскому плану “трипартитного очковтирательства”.
В заключение Малик записал: Устройство этого необычно-
го обеда, высказывания Того, а также “необычное” интервью
японского посла в Москве Татэкава1 об СССР дают некото-
рое основание допустить возможность того, что японцы, имея
еще нерешенные задачи на юге, и перед лицом неясности
перспектив на фронтах советско-германской войны решили
пока не спешить до поры до времени с проявлением откры-
той враждебности, продолжать свою старую тактику “игры в
дружбу” с СССР, стремясь даже к тому, чтобы в скрытой
форме создать у нас впечатление о том, что Япония якобы ра-
ди удержания награбленного на юге была бы не прочь сохра-
нить и впредь нынешние отношения с СССР и возможно-де
даже договориться в какой-либо форме с Советским Союзом
в пику англо-американцам и “за спиной” у Гитлера, не беря,
однако, при этом на себя никаких гарантий и тщательно маски-
руя свою подготовку против СССР2.
Важным событием в общественной жизни Японии стало
выступление Того 22 апреля 1942 г. на заседании Японской
экономической федерации. Того, в частности заявил: “... Еще
привлекает наше внимание позиция Советского Союза. Япо-
но-советские отношения производят впечатление фокуса, на
котором сосредоточено внимание всего мира за последнее
время. Враждебные страны ведут открытую пропаганду о ны-
нешней фазе этого положения. Советское правительство вре-
мя от времени ясно заявляет о своей политике соблюдения
(верности) советско-японского договора о нейтралитете. Яс-
но, что Советский Союз является слишком благоразумным
(мудрым), чтобы играть на руку англо-американским интере-
сам и таскать каштаны из огня в ущерб себе"3.
1 “Правда”, 1 апреля 1942 г
2 АВП РФ, ф. 06, 1942, оп 4, п. 27, д 300, лл 144-145
' Там же. л 158
31
Воспоминания японского дипломата
На следующий день японские газеты откликнулись на речь
Того такими заголовками: “Непоколебимость японо-советско-
го нейтралитета; Америка и Англия находятся в состоянии
растущих затруднений” (“Асахи”); “Советский Союз не будет
таскать каштаны из огня для Америки и Англии” (“Тюгай” и
“Кокумин”).
Малик в своем отчете в НКИД обратил внимание на то,
что проблема советско-японских отношений во всей япон-
ской прессе выделена на первое место. Он также отметил, что
Того опять умолчал по поводу того, как намерено само япон-
ское правительство соблюдать Пакт о нейтралитете, и являет-
ся ли Япония достаточно благоразумной, чтобы не подыгры-
вать на руку гитлеровским интригам, как он умалчивал об
этом во всех своих предыдущих выступлениях, в том числе на
79-й сессии японского парламента1.
2 сентября 1942 г. японское правительство объявило об от-
ставке Того и о назначении министром иностранных дел Тодзё.
Военщина Японии, опьяненная первоначальными успехами в
Тихоокеанской войне, не очень дорожила услугами дипломатии.
В Токио в дипломатическом корпусе распространилось
мнение, что этот шаг является ответом Японии на речь Гитле-
ра от 31 августа, в которой тот якобы недвусмысленно обра-
тился к Японии с просьбой о помощи. По мнению нейтралов,
Того будто бы в бытность министра иностранных дел обещал
немцам что-то конкретное. Японское правительство, не буду-
чи связано этим обещанием и не желая выступать против
СССР в настоящее время, решило пожертвовать Того, офор-
мив его уход в отставку.
Однако Малик делает другие выводы: основной причиной
ухода в отставку Того является его несогласие и расхождение
с Тодзё по вопросу о функциях нового министерства по делам
Восточной Азии и низведение МИДа на роль второстепенно-
го министерства. Это полностью соответствовало и тому, что
пишет сам Того в своих воспоминаниях.
Здесь же советский посол делает и другой, весьма важный
вывод: Япония, имея на руках тихоокеанскую войну, войну в
Китае и проблему юга (создание “сферы сопроцветания” и
АВП РФ, ф 06, 1942, он 4, п 27, д 300, л 160
32
Введение
трудности этого строительства) вряд ли желает навязывать се-
бе еще новую четвертую проблему — войну с СССР, пробле-
му весьма рискованную и опасную1.
Тем временем события стремительно развивались. То, о
чем еще в 1942 году предупреждал Того, свершилось: военные
позиции Японии ухудшились, на повестку дня встал вопрос о
выходе из войны с наименьшим ущербом для империи. Тог-
да-то в Токио вспомнили о нем и вернули на прежнюю долж-
ность: 9 апреля 1945 года Того стал министром иностранных
дел в Кабинете Судзуки Кантаро.
Японцы великолепно понимают, писал в это время в своем
дневнике Я. А. Малик, что решить кардинально все назрев-
шие между СССР и Японией вопросы дипломатическим пу-
тем невозможно, но, поскольку для Японии на данном этапе
главной опасностью является война с США, а главной зада-
чей — выход из этой войны, то “просоветский’1 (особенно в
глазах американцев) Того должен обеспечить нейтралитет
СССР, создать в пику США и Англии хотя бы внешнюю ви-
димость начала серьезных переговоров между Японией и
СССР и этим самым в известной степени облегчить для Япо-
нии решение главной задачи — добиться компромисса с Англи-
ей и США, припугнув их угрозой сговора с Советским Союзом
за счет англосаксов. Такова в основном миссия Того в новом
кабинете, считал советский посол2.
Первый визит Я. А. Малика к Того Сигэнори состоялся 20
апреля 1945 г. Во время беседы министр несколько раз повто-
рил фразу: “Я, как друг Советского Союза”. Он сказал: “Пос-
ле заключения Пакта о нейтралитете возникла германо-совет-
ская война... Весь мир был брошен в пламя войны. Небо по-
крылось черными тучами, однако на этом мрачном фоне япо-
но-советские дружественные отношения, основанные на Пакте о
нейтралитете, оставались единственным светлым местом (под-
черкнуто нами. — Б. С), и я надеялся, что это светлое пятно
разгонит тучи и станет тем ядром, при помощи которого на-
ступит мир во всем мире. Но сообщение о денонсации дого-
1 АВП РФ, ф. 06, 1942, оп. 4, п. 27, д. 300, л. 88.
2 ЛВП РФ, ф. 0146 (референтура по Японии), 1945 г., оп. 29, п. 269, д. 4, л. 194.
2 Зак. 181 33
Воспоминания японского дипломата
вора меня лично очень огорчило1... Поскольку договор будет
действовать еще целый год, то думаю, что у нас с Вами будет
немало случаев обстоятельно поговорить об этом, а пока про-
шу передать мое чувство сожаления г-ну Молотову”2.
Того выразил пожелание встретиться с Молотовым на его
обратном пути после конференции в Сан-Франциско 25 апре-
ля 1945 г. В этой связи он расспрашивал Малика, будет ли
Молотов лететь через Берингов пролив или через Атлантику.
Как следует из воспоминаний Того, в это время централь-
ное место в японской дипломатии занимал Советский Союз.
’’Если армия видела задачу в том, чтобы удержать СССР от
вступления в войну, — писал Того, — то руководство ВМФ
шло еще дальше: оно выразило пожелание склонить Москву к
занятию дружественной позиции...” Высшие руководители
японской армии и флота рекомендовали своему МИДу обра-
титься к СССР с просьбой выступить посредником в перего-
ворах с США для выхода Японии из Тихоокеанской войны.
Для реализации этой цели Того привлек видного полити-
ческого деятеля Японии, бывшего премьер-министра Хирота
Коки, который провел переговоры с советским послом Я. Ма-
ликом. Однако последний получил инструкции из НКИД вся-
чески ’’тянуть время", уходить от прямых ответов, а затем и
уклоняться от дальнейших встреч. Как известно, Москва уже
приняла решение объявить войну Японии и тщательно гото-
вилась к реализации своих планов.
Того, не ведая о советских планах, решил перенести основ-
ные японские усилия в Москву. При этом он спешил, так как
появилась информация об очередной встрече “большой трой-
ки” и нужно было начать японо-советский диалог до ее начала.
В этой связи возникла идея направить в Москву специального
японского представителя, наделив его широкими полномочиями.
Только 12 июля император одобрил кандидатуру Коноэ в
качестве своего специального посла. В тот же день Того на-
правил японскому послу в Москве Сато Наотакэ телеграмму,
поручив ему посетить наркома иностранных дел СССР и по-
1 Советское правительство 5 апреля 1945 года денонсировало Пакт о нейтра-
литете между СССР и Японией от 13 апреля 1941 года.
2 АВП РФ, ф. 0146 (референтура по Японии), 1945 г., оп. 29, п. 269, д 4, л. 191
34
Введение
ставить вопрос о приезде в Советский Союз специального
японского представителя. “Хотя и невозможно, чтобы специ-
альный представитель прибыл в Москву до отъезда русских
властей на конференцию трех держав, — писал Того послу
Сато, — но нужно устроить так, чтобы специальный предста-
витель мог встретиться с ними сразу же по их возвращении в
Москву”1.
После того, как 26 июля 1945 года была опубликована Пот-
сдамская декларация, заместитель министра иностранных дел
Мацумото Сюнъити заявил своему шефу, что “декларация, по
существу, является предложением о капитуляции с условиями” и
что единственный способ окончания войны — это принятие этих
условий в таком виде, как они предложены.
Того в принципе был согласен с такой точкой зрения. Но
он, предвидя трудности при обсуждении этого вопроса с во-
енными, хотел принятия такого решения правительством, по
которому, не комментируя Потсдамскую декларацию, можно
было бы усилить попытки получить согласие Советского Со-
юза выступить посредником. Если это удастся, то Япония, по
его мнению, сможет добиться более приемлемых условий, чем
те, которые провозглашались Потсдамской декларацией.
27 июля обстановка на совещании Высшего совета по ру-
ководству войной, а затем на заседании кабинета министров,
на которых обсуждалась Потсдамская декларация, была такой,
что не могло быть и речи о принятии ее условий. Тем не ме-
нее Того предложил не отклонять декларацию, чтобы не за-
труднять дальнейших переговоров с Москвой. С большим
трудом ему удалось убедить высших государственных советни-
ков и министров в том, что в создавшихся условиях лучше не
отвечать вообще.
Позицию Того поддержал премьер Судзуки, который зая-
вил, что правительство будет действовать по принципу “моку-
сацу' (буквально — ”убить молчанием”). При этом было так-
же решено избегать таких шагов, которые могли бы быть ис-
толкованы за границей как отказ Японии от условий Пот-
сдамской декларации.
Дальновидные японские дипломаты и политические деяте-
1 АВП РФ, ф. 4366, д. 21, лл. 36-37.
2* 35
Воспоминания японского дипломата
ли убеждали правительство принять условия Потсдамской дек-
ларации. Например, японский посланник в Швейцарии Касэ
Сюнъити писал, что условия Потсдамской декларации мягче,
чем условия Крымской декларации о Германии. Он подробно
анализировал отношение Вашингтона к Японии, подчеркивая
стремление к компромиссному миру со стороны влиятельных
американских кругов. Аналогичный подход продемонстриро-
вал и посол Японии в Москве Сато, который послал в Токио
телеграмму, поддерживая позицию Касэ1.
Однако в среде военных деятелей отсутствие официальной
реакции на Потсдамскую декларацию вызвало опасение, что
такая позиция может быть понята армией и народом как ее
молчаливое одобрение. Это означало бы, что военная каста
приносится в жертву и многие военные предстанут перед су-
дом как военные преступники. Поэтому они, уповая на стра-
тегию “сопротивления на материке”, т.е. продолжение войны
на территории собственно Японии потребовали от правительства
публично заявить об отказе принять Потсдамскую декларацию.
На следующий день, 28 июля военный министр Анами Ко-
рэтика и начальники штабов Умэдзу Ёсидзиро и Тоёда Соэму
на совещании в императорском дворце, воспользовавшись от-
сутствием Того, отозвали престарелого премьера Судзуки в
отдельную комнату и сумели убедить его, что отсутствие реак-
ции на Потсдамскую декларацию сильно отражается на бое-
вом духе армии. Они потребовали от Судзуки твердо заявить
об отклонении требований союзников о безоговорочной ка-
питуляции.
На созванной в тот же день пресс-конференции Судзуки
заявил: “Потсдамская декларация является дополнением Ка-
ирской декларации. Правительство не придает ей большого
значения, и мы игнорируем ее. Мы будем неотступно продол-
жать движение вперед для успешного завершения войны”2.
Заявление Судзуки радиовещание немедленно разнесло по
всему миру. Вашингтон тут же заявил, что использует всю аме-
риканскую военную мощь, чтобы буквально стереть с лица зем-
1 “Сюсэн сироку” (“Исторические документы об окончании войны”) МИД
Японии. Токио, 1952, с. 504.
2 Там же, с. 503.
36
Введение
ли Японию.
Возмущенный Того заявил Судзуки, что даже премьер-ми-
нистр не имеет права выступать вразрез с решением кабинета
министров. Да и сам Судзуки понимал, что этим его заявле-
нием подрывалась деятельность японских дипломатов по ус-
тановлению мира. “Но мне трудно, вернее, невозможно взять
назад то, что уже было сказано”1, — ответил он Того.
Этот роковой шаг в истории Японии привел к тому, что 6
августа США сбросили на Хиросиму свою первую атомную
бомбу, а затем СССР, в нарушение Пакта о нейтралитете, ко-
торый должен был остаться в силе еще до апреля 1946 года,
объявил войну Японии.
Так, Того Сигэнори, отдавший все свои силы проблеме
выхода Японии из Тихоокеанской войны, оказался в роли
Дон Кихота, который страстно, с искренним сердцем и неис-
сякаемой энергией сражался с ветряными мельницами истории.
Борис Н. Славинский
1 “Сюсэн сироку” (“Исторические документы об окончании войны”)- МИД
Японии. Токио, 1952, с. 503.
37
Предисловие
Мой дед был присужден к двадцатилетнему заключению
Международным военным трибуналом для Дальнего Восто-
ка и умер в Токийской тюрьме в июле 1950 года.
Мне тогда было пять лет. Естественно, я мало что помню о
дедушке. И все-таки один яркий образ, как кинокадр, до сих
пор стоит у меня перед глазами: это то ли больница, то ли
тюрьма. Он приближается к нам от конца коридора. На нем
красно-коричневый халат. Волосы совсем белые, а лицо уста-
лое. Но он улыбается.
* * *
Когда я был еще ребенком, моя мать (его дочь) и мой
отец, молодой японский дипломат, личный секретарь дедуш-
ки в бытность его министром иностранных дел, часто говори-
ли о нем. И сначала из разговоров, потом из рассказов его
друзей и знакомых, а позднее из документов о довоенной ис-
тории Японии и о периоде войны, мне постепенно стала по-
нятной та важная роль, которую сыграл дед в самый трудный
для японской дипломатии период.
Из всего этого в моей душе сложился такой образ: в семье
он был внимательным мужем, добрым отцом и дедом, но на
служебном поприще — сильным, волевым государственным
деятелем с железной логикой и непоколебимой убежденно-
стью в том, что считал справедливым. Вся его работа дипло-
мата и министра иностранных дел была направлена на то,
чтобы обеспечить мир и разрешить крайне сложные ситуации
путем переговоров, а не силой. И когда война все-таки разра-
зилась, он сделал все возможное, чтобы прекратить ее как мо-
жно скорее.
38
Предисловие
* * *
Дед стал министром иностранных дел в Кабинете Тодзё в
октябре 1941 года. Он приложил тогда все силы, чтобы при-
дать как можно больше динамичности переговорам с Амери-
кой и предотвратить войну, но, к его глубочайшему сожале-
нию, общая обстановка была уже настолько накалена, что его
усилиям не суждено было увенчаться успехом. В начале декабря
1941 года война между Японией и Америкой все же началась.
Дедушка вынужден был уйти с поста министра летом 1942
года. Вновь он стал министром иностранных дел в кабинете
Судзуки в апреле 1945 года, когда военная ситуация для Япо-
нии была уже безнадежной. Но военное руководство далеко
не было готово согласиться на капитуляцию.
И дед опять приложил все усилия, чтобы убедить военные кру-
ги в необходимости прекратить войну. На этот раз его старания не
прошли впустую: 15 августа 1945 года Япония приняла условия
Потсдамской декларации. Война была закончена.
Вот что пишет дед: ’’...Следует считать неоценимым благо-
деянием прекращение самой ужасной из войн, положившее
конец агонии нашей страны и спасшее миллионы человечес-
ких жизней. Дело моей жизни сделано, и то, что теперь выпа-
дет на мою долю, не имеет значения”.
* * *
Большая часть этой книги — "Воспоминания японского
дипломата” — была написана в тюрьме. Дед передал свои за-
писи моей матери в июле 1950 года, когда она посетила его
там. Этот визит к нему стал последним: через неделю дедушка
умер в полном одиночестве.
Книга вскоре была издана в Японии и несколько раз пере-
издавалась. Ее перевели на английский язык американский
адвокат Бен Блэйкни, который защищал деда в Токийском
трибунале, и Того Фумихико, мой отец. Книгу перевели и на
немецкий язык.
И вот теперь она издается на русском! Я особенно рад, что
впервые в иноязычной публикации помещена начальная часть
этой книги, — "От первой до второй мировой войны”, кото-
рая, хотя и была переведена Беном Блэйкни и моим отцом,
не вошла ни в английское, ни в немецкое издания. Эту часть
39
Воспоминания японского дипломата
крайне важно было включить именно в русское издание, по-
тому что мой дедушка много говорит в ней о японо-советских
отношениях, к которым он имел прямое касательство как
свидетель и активный участник: о начале своей карьеры в ка-
честве молодого дипломата-русиста в первой половине 20-х
годов в Токио, о своих попытках урегулировать отношения с
Советским Союзом во второй половине 30-х годов в связи с
проблемами Маньчжурии и Северной части Китая и, главным
образом о том, как он вел переговоры с В. М. Молотовым,
будучи Послом Японии в Советском Союзе в 1938-1940 годах.
Все это вместе с заключительной частью, где дедушка расска-
зывае! о предложении Советскому Союзу стать посредником
в переговорах между Японией и другими воюющими страна-
ми. нацеленных на прекращение войны, может быть, на мой
взгляд, весьма интересным для российского читателя
В заключение я хотел бы выразить свою признательность
всем тем, кто оказал содействие в издании этой книги и в
России, и в Японии, особенно г-ну Славинскому Б. Н., инициа-
тива которого, несомненно, сыграла в этом деле важную роль.
Того Кадзухико,
Министр
Советник-посланник
Посольства Японии в Москве
40
Предисловие к английскому изданию
Жизнь АВТОРА ЭТОЙ книги, Того Сигэнори, совпала с
эпохой, когда Япония перестала быть ’’ничем” на международ-
ной арене, достигла сначала статуса дальневосточной держа-
вы, а затем одной из великих держав мира. Она бросила воен-
ный вызов половине этого самого мира, быстро и блестяще
овладела большей частью Тихого океана и Азии и, в конце
концов, потерпела сокрушительное поражение. В последних
актах этой драмы автор, будучи профессиональным диплома-
том, играл все более важную роль, пока в момент развязки не
оказался на сцене главным действующим лицом.
Вскоре после того, как капитуляция Японии положила ко-
нец второй мировой войне, господин Того по приказу Вер-
ховного главнокомандующего союзных держав1 был арестован
по подозрению в "военных преступлениях”. Весной 1946 года
он предстал перед судом Международного военного трибуна-
ла для Дальнего Востока2, где ему было предъявлено обвине-
ние в "заговоре с целью ведения агрессивной войны” и в от-
ветственности за зверства, совершенные во время войны воо-
руженными силами Японии. Томительно долгие заседания
этого "трибунала” (он продолжался без перерыва с 3 мая
1946 г. по 12 ноября 1948 г.) завершились осуждением госпо-
дина Того за участие в заговоре, но обвинение в причастности
к зверствам с него было снято. Его приговорили к двадцати
годам тюремного заключения, и приговор этот явился своего
1 Американский генерал Д. Макартур (прим. ред.).
2 Далее при всех ссылках на этот трибунал используется сокращение
МВТДВ.
41
Воспоминания японского дипломата
рода исключением. Трибунал, преисполненный сознанием
своего долга, осудил, конечно же, беспристрастно всех ответ-
чиков, притянутых к нему обвинителями, и обрек семерых на
смертную казнь через повешение, шестнадцать — на пожиз-
ненное заключение, и только двоих на более короткие сроки
за решеткой. Несмотря на то, что обвинители были одержимы
идеей, согласно которой господин Того, занимавший в начале
войны на Тихом океане пост министра иностранных дел, не
мог не быть одним из главарей изобретенного ими ’’заговора”,
он единственный из осужденных за "преступления против ми-
ра” был приговорен к меньшему сроку, чем стандартно по-
жизненный. О причинах, в силу которых трибунал вынес
приговор, столь несоответствующий его вердикту о виновно-
сти господина Того в преступлениях, связанных с агрессией,
предлагается поразмыслить читателям этого описания куль-
минационного периода в его борьбе за справедливость и мир,
которую он вел всю свою жизнь.
К тому времени, когда господина Того в начале судебного
процесса поместили в тюрьму Сугамо, его здоровье, и без то-
го неважное на протяжении нескольких лет, было подорвано
напряженной борьбой за прекращение войны, которую он вел
как министр иностранных дел в Кабинете Судзуки, сформи-
рованном в 1945 году. Более половины своего тюремного за-
ключения он провел в американских военных госпиталях в
Токио. Однажды, когда жена с дочерью в очередной раз наве-
стили его в госпитале в середине июля 1950 года (такие полу-
часовые визиты разрешались им два раза в месяц), он, пере-
дав им сверток с блокнотами, густо исписанными каранда-
шом, попросил их внимательно ознакомиться с рукописью и
высказать свои замечания. Выслушать мнение родных ему так
и не пришлось, ибо эта встреча оказалась последней: вскоре
семья получила уведомление о кончине господина Того, кото-
рая последовала на рассвете 23 июля. В блокнотах, передан-
ных семье, содержалась рукопись этой книги.
В книге господина Того нет ни слова о последних годах
его жизни и о судебном процессе. Он говорил, что его цель
не состояла "ни в изложении автобиографии, ни в апологии
моих действий, ни даже в оправдании политики японского
42
Предисловие к английскому изданию
правительства, а в описании того времени таким, каким оно
мне виделось, в размышлениях о событиях, которые мне при-
ходилось наблюдать и в которых довелось участвовать, как о
культурных и исторических феноменах”. Господин Того, оче-
видно, чувствовал, что, будучи государственным деятелем, на
которого в свое время была возложена тяжелая обязанность
руководить внешней политикой своей страны, он должен ос-
тавить потомкам фактический отчет о роли, сыгранной им в
наиболее богатый событиями период истории Японии. Он
взялся за эту задачу в тюрьме и, зная, что долго ему не про-
жить, в последние месяцы жизни стремился довести свой труд
до конца, буквально вкладывая в рукопись таявшие силы. Он
был слишком слаб и не смог завершить работу над книгой
так, как ему хотелось: он намеревался увеличить ее объем, от-
точить язык, найти и вставить множество ссылок на источни-
ки, к которым, находясь в тюрьме, он не имел доступа. Одна-
ко, благодаря своей прекрасной памяти, ему удалось оставить
нам бесценное свидетельство очевидца и участника важного
периода истории Дальнего Востока.
Господин Того, отпрыск семьи самураев, родился в 1882
году в провинции Сацума на юге Японии. В то время страна
пребывала в состоянии брожения. Тридцатью годами раньше
американский командор Перри на своих “Черных кораблях”
пожаловал в Японию и, безжалостно пробудив ее от средневе-
ковой спячки, преподал урок, благодаря которому японцы по-
няли, что даже островная империя является частью мира, и
для того, чтобы выжить, она должна освоить мировые идеи и
мировую технику. Эгоцентрический феодализм Японии рух-
нул под натиском XIX века, и она "вышла в мир”: заимствова-
ла современную систему государственного управления и фи-
нансов, современные виды оружия, построила железные до-
роги, ввела телеграфное сообщение и установила дипломати-
ческие отношения с иностранными государствами. Япония
стала членом сообщества наций, правда, пока еще не полно-
правным, а проходящим испытательный срок.
Япония узнала у мира не только о его формах общения и
не об одной лишь мощи его флотов и батальонов, не только о
силе пара, но и о политике с позиции силы. Видя, что в мире
XIX века достичь успеха и даже просто выжить может только
43
Воспоминания японского дипломата
империя, Япония неуклонно продвигалась к достижению это-
го статуса. К концу XIX века она обрела все атрибуты совре-
менного государства. Образцом ей служила главным образом
Пруссия: она имела подготовленную пруссаками армию, кон-
ституцию и систему администрации на прусский манер. В
1894 году ссоры с великим континентальным соседом, Кита-
ем, вылились в серию столкновений. В короткой и легкой
войне недавно созданные вооруженные силы Японии разгро-
мили армию загнивающей, коррумпированной и праздной цин-
ской бюрократии, и Япония стала новой азиатской державой.
Но последствием японо-китайской войны явилось уско-
ренное прохождение Японией курса обучения политике с по-
зиции силы. Причины войны коренились в соперничестве за
контроль над Кореей. С доисторических времен японцы счи-
тали этот полуостров "кинжалом, нацеленным в сердце Япо-
нии", и поэтому любой ценой стремились не допустить того,
чтобы Корея попала в руки недружественного государства.
Международный статус полуострова в течение веков оставался
неопределенным, и в XIX веке Китай все еще выдвигал пре-
тензии на свой сюзеренитет. Однако в 1876 году Япония, точ-
но скопировав тактику Перри, "открыла" Корею и добилась
признания там особой сферы своих интересов. Китай не мог
смириться с тем, что Корея со всех мыслимых точек зрения
перестала быть от него зависимой, и непосредственной при-
чиной войны в 1894 г. послужили попытки китайцев восста-
новить и укрепить свое призрачное господство над ней. По
Симоносэкскому договору, который ознаменовал собой окон-
чание войны, Япония получила за победу контрибуцию (при-
знание независимости Кореи состоялось как само собой разу-
меющееся), а также не только Формозу и соседние Пескадор-
ские острова, но и Ляодунский полуостров на южной оконеч-
ности китайской провинции Маньчжурия. Даже мимолетный
взгляд на карту Северо-Восточной Азии убеждает, что Ляо-
дун, открывая ворота в Маньчжурию и одновременно пере-
крывая китайский доступ к Корее, обеспечивает тому, кто его
занимает, стратегическое доминирование над всем северным
Китаем с его исторической столицей Пекином.
Однако на мирной конференции 1895 года появились не-
прошеные гости. Европейским державам отнюдь не улыбалась
44
Предисловие к английскому изданию
перспектива участия новичков в дележе ’’китайской дыни”, от
которой они вкусили столько лакомых кусков во второй по-
ловине XIX века. Еще до встречи полномочных представите-
лей в Симоносэки японскому правительству стало известно о
закулисной подготовке недружественного вмешательства трех
держав с целью повлиять на условия мира. 23 апреля 1895 го-
да. непосредственно перед подписанием мирного договора,
министры-посланники России, Франции и Германии нанесли
визит в министерство иностранных дел в Токио и вручили
ноты с заявлением о том, что передача Ляодунского полуост-
рова во владение Японии ’’сделает независимость Кореи ил-
люзорной" и явится "вечным препятствием на пути к миру на
Дальнем Востоке", и с "советом" вернуть Ляодун Китаю. Пе-
ред лицом явно превосходящих сил Японии ничего не остава-
лось, кроме почтительного принятия этого "совета" и отказа
от столь желанной опорной базы в Маньчжурии в обмен на
дополнительную контрибуцию. Япония шла излюбленным
курсом империализма тех времен, но она вышла на сцену
слишком поздно: имперские реквизиты уже были расхватаны.
В Японии хорошо знали, что трехстороннее вмешательство
спланировала и направляла Россия. Было очевидно, что им-
периалистическая активность России в Северо-Восточной
Азии заставит Японию рано или поздно вступить в конфликт
с царской империей, если только японцы не согласятся отка-
заться от всех претензий на ту долю в эксплуатации конти-
нента, которая полагалась им на основании географической
близости и международных нравов того времени. Конфликт
не заставил себя долго ждать. Японо-китайская война показа-
ла, что Китай беспомощен в гораздо большей степени, чем
это ранее представлялось европейским державам, и вскоре
после ее окончания они резко усилили грызню за концессии,
аренды и сферы интересов в этой стране. Совершенно откро-
венно говорили о "развале Китая", и в высших европейских
ведомствах составлялись планы его действительного, офици-
ального раздела. Активнее всех действовала Российская импе-
рия. Прежде всего, одолжив Китаю золото для выплаты конт-
рибуции Японии, она в 1898 году приобрела для себя в аренду
сроком на двадцать пять лет южную часть того самого Ляо-
дунского полуострова, возможный японский контроль над ко-
45
Воспоминания японского дипломата
торым всего несколько лет тому назад вызывал у нее столь
благочестивые опасения. Вместе с этой арендой Россия полу-
чила право протянуть Транссибирскую железнодорожную ма-
гистраль через северную Маньчжурию до Владивостока, свя-
зать ее новой веткой с Ляодунским полуостровом и устано-
вить полицейский и административный контроль в прилегаю-
щих к железнодорожным путям зонах. Озабоченность США
надвигающимся разделом Китая заставила госсекретаря Хэя в
1899 году оперативно сформулировать доктрину ’’открытых
дверей" и равных торговых возможностей в Китае. Однако
грызня продолжалась, и вскоре появился предлог для более
широкой империалистической авантюры России. В 1900 г.
"боксерское восстание" вызвало совместную иностранную ин-
тервенцию в Северном Китае ради спасения миссий и граж-
дан и защиты интересов держав-участниц договора от боксер-
ской ксенофобии. Под прикрытием защиты своих интересов
Россия захватила всю Маньчжурию, установила над ней свой
фактический суверенитет и всячески демонстрировала наме-
рение закрепиться там навсегда. Начиная с 1895 года, царская
Россия осуществляла не менее энергичное и решительное
проникновение в Корею, и к концу века ни для кого не было
секретом, что Самодержец Всея Руси лелеял мечты о новой
Восточной империи, т.е. о присоединении к своим сибирским
владениям, ранее отторгнутым от Китая, Кореи, всей Маньч-
журии и Монголии, а также полмиллиона квадратных миль
территории Северного Китая вместе с Пекином.
Япония в смятении следила за развитием событий. Россия
с твердыми позициями и влиянием в Маньчжурии представ-
ляла собой препятствие законным устремлениям Японии на
материке. Но Россия, царствующая в Корее, т.е. получившая
тот самый "кинжал", представляла смертельную угрозу самому
существованию Японии как независимой страны. По мере то-
го, как Россия расширяла сеть своих железных дорог на Даль-
нем Востоке, строила в Маньчжурии новые военные и воен-
но-морские укрепления, а ее политическое проникновение в
Китай и Корею становилось все более широким и наглым,
Япония наблюдала — и осторожно вооружалась. В те годы
она неустанно стремилась добиться modus vivendi посредством
признания сферы своих интересов в Корее и интересов Рос-
46
Предисловие к английскому изданию
сии в Маньчжурии, но все усилия оказывались тщетными.
Наконец, в конце лета 1903 года Япония, пытаясь найти ре-
шение, начала официальные переговоры с Россией. Но полу-
годовые дискуссии также не дали никаких результатов. В кон-
це концов, устав от уклончивости и упрямства русских, пра-
вительство Японии 6 февраля 1904 года прекратило перегово-
ры и разорвало дипломатические отношения с Санкт-Петер-
бургом, сохранив за собой право ’’предпринять такие самосто-
ятельные действия, которые могут быть сочтены наиболее це-
лесообразными для укрепления и защиты своих находящихся
под угрозой позиций”.
8 февраля Тихоокеанская эскадра русского флота на рейде
Порт-Артура подверглась сокрушительной торпедной атаке, и
началась русско-японская война.
На сей раз Япония заранее подготовилась к тому, чтобы
избежать любых нежданных сюрпризов, которые могли бы
вновь лишить ее плодов заслуженной победы. В 1902 году был
заключен англо-японский союз, по которому Англия отказа-
лась от своей исторической политики ’’блестящей изоляции” в
пользу сотрудничества двух величайших военно-морских дер-
жав Запада и Востока для взаимной защиты их интересов со-
ответственно в Китае и Корее. Благодаря этому союзу, преду-
сматривавшему оказание помощи одного из союзников друго-
му, если последний, находясь в состоянии войны с какой-ли-
бо страной, подвергнется нападению третьей стороны, Япо-
ния обрела уверенность в своей способности вести дела с Рос-
сией без угрозы повторения вмешательства по аналогии с
1895 годом.
Если победа Японии в войне с Китаем была предрешена
слабостью противника, то в русско-японской войне дело об-
стояло совсем по-иному. Япония столкнулась с современной
военной державой, но в течение полутора лет после нападе-
ния на Порт-Артур победы японского оружия следовали одна
за другой. После каждого сражения царские силы оказыва-
лись выбитыми из очередного оплота в южной Маньчжурии и
на море. Хроника войны — это хроника последовательного и
неумолимого сокрушения российской мощи на Дальнем Вос-
токе: форсирование реки Ялу и марш на юг Ляодунского по-
луострова; жесткая осада Порт-Артура, "самой неприступной
47
Воспоминания японского дипломата
крепости в мире”, вплоть до его падения в первый день Ново-
го, 1905 года; мартовская битва под Мукденом, где потери
русских составили сто тысяч человек, и заключительное мор-
ское сражение в Цусимском проливе, где 27-28 мая был пол-
ностью истреблен Балтийский флот России, который про-
плыл полмира навстречу своей гибельной судьбе.
Эта война обошлась обеим сторонам немалыми материаль-
ными и людскими потерями, и они согласились принять при-
глашение президента Теодора Рузвельта встретиться в августе
1905 г. в Портсмуте, штат Нью-Гемпшир, для заключения ми-
ра. По Портсмутскому договору Россия отказывалась в пользу
Японии от своих прав на аренду южной части Ляодунского
(известный ныне как Квантунский) полуострова и на свои
железные дороги и другие интересы в южной Маньчжурии,
признавала фактический протекторат Японии над Кореей
(официальная аннексия которой последовала в 1910 году), а
также уступила ей южную половину острова Сахалин, кото-
рый находится к северу от Японского архипелага. В течение
следующих сорока лет, вплоть до краха в войне на Тихом оке-
ане, история Японии была историей превратных судеб ее
авантюр на континенте.
В результате русско-японской войны, то есть через каких-
нибудь полвека после пробуждения Японии от феодализма,
она обрела ранг мировой державы. Вступив в первую миро-
вую войну на стороне союзных держав, Япония вытеснила
Германию из Азии и Тихоокеанского региона. Затем, в соста-
ве пятерки великих держав, участвовала в переделе мира в
Версале и заняла место постоянного члена в Совете Лиги На-
ций. Однако, став мировой державой, Япония вступила в
конфликт со странами Запада, которые имели или стремились
иметь особые интересы в Азии. После русско-японской вой-
ны эти державы начали испытывать подозрения (не без при-
меси зависти) относительно возраставшего влияния Японии в
Маньчжурии и Китае. Англия, продлив и расширив заклю-
ченный ранее союз, стала тем не менее относиться с заметной
прохладой к японской внешней политике и солидаризиро-
ваться с усилиями, главным образом американскими, направ-
ленными на сдерживание Японии. Президент США Теодор
Рузвельт взирал на японский вызов русскому Голиафу с хара-
48
Предисловие к английскому изданию
ктерной для него симпатией к "малым и слабым", но прежде
чем покинуть свой пост, он счел политически необходимым
продемонстрировать военно-морскую мощь своей страны на
Тихом океане и направил в кругосветный поход, с заходом в
Японию, "Великий Белый Флот" из шестнадцати линкоров.
Именно в то время, в 1913 году, господин Того, выпускник
Токийского Императорского университета, где он изучал не-
мецкую литературу, начал дипломатическую карьеру в качест-
ве сотрудника консульства в Мукдене — городе, который тог-
да и в течение многих последующих лет был центром япон-
ской активности в Маньчжурии. Когда вскоре разразилась
мировая война, союзные державы приветствовали товарища
по оружию, чьим войскам предстояло занять германскую базу
Циндао на Шаньдунском полуострове, а флоту — изгнать
рейдеров графа фон Шпее, нападавших на торговые суда, из
центральной части Тихого океана, оккупировать принадле-
жавшие Германии Каролинские, Марианские и Маршалловы
острова и обеспечить надежное конвоирование кораблей с ав-
страло-новозеландскими армейскими корпусами (войска
ANZAC) в Европу. С гораздо меньшим удовольствием они
взирали на попытки Японии воспользоваться их занятостью
войной в Европе и стать сюзереном Китая, использовав для
этого так называемое "Двадцать одно требование" (1915 год),
которые, в случае принятия в полном объеме, по существу,
предоставили бы Японии экономический и политический
протекторат. Союзники также страстно желали, чтобы Япо-
ния поставила в 1918 году львиную долю войск для совмест-
ного экспедиционного корпуса в Сибири и взяла на себя ко-
мандование. Однако они стали гораздо менее обходительны-
ми с нею, когда после своего ухода оттуда в 1920 году им при-
шлось наблюдать за тем, как их восточный партнер продол-
жал оккупировать большую часть сибирского побережья (до
1922 года) и северную часть Сахалина, захваченную в отмест-
ку за большевистскую резню японских солдат и гражданских
лиц в Николаевске (до 1925 года).
Так или иначе, претензии Японии, как одной из стран-по-
бедительниц, на мирной конференции 1919 года получили
признание в виде мандата на управление бывшими герман-
скими островами в Тихом океане к северу от экватора, а так-
49
Воспоминания японского дипломата
же германскими концессиями и собственностью в Шаньдуне.
В составе японской делегации на Версальской конференции
был и господин Того, который в годы войны приобрел бога-
тый и разнообразный опыт. В середине 1916 года, будучи пе-
реведен из Мукдена в новую миссию в Швейцарии, он про-
следовал к новому месту назначения по Транссибирской ма-
гистрали и далее через Скандинавию, Англию и Францию. В
дороге он заболел тифом, и ему пришлось задержаться в Анг-
лии для лечения. Однако, по его мнению, за эту задержку он
был вознагражден возможностью составить впечатление о
британском национальном характере, которое он сохранил на
всю жизнь (с тех пор он никогда не работал в Англии).
Швейцария была наилучшим местом для объективных наблю-
дений за характером и последствиями войны, а также для по-
знания и оценки действующей демократии. После Версаля он
направился во вновь открывшееся посольство в Берлине, где
прослужил с 1919 по 1921 год. Пребывание в Германии позво-
лило господину Того воочию убедиться в том, что война —
дело неблагодарное, а также продолжить изучение европей-
ской цивилизации, в том числе и ее послевоенного проявле-
ния, — коммунизма. Кроме того, в Берлине у него появилась
невеста-немка, и в 1921 году в Токио состоялось их бракосо-
четание. Завершив службу за границей, он возвращался на ро-
дину через США, где, по его воспоминаниям, ощущал "радо-
стное возбуждение" души и "свежий прилив сил, вызванных
приездом в страну-поборницу свободы".
Одним из итогов первой мировой войны, которому пред-
стояло повлиять на ход дальневосточной истории вплоть до
второй мировой войны и последующего периода, явился па-
кет договоров, подписанных на Вашингтонской конференции
1921-1922 годов. Конференция преследовала две цели: во-пер-
вых. скорректировать новое соотношение сил, которое в годы
войны позволило Японии выдвинуться на доминирующие по-
зиции в Восточной Азии, и, во-вторых, — положить конец
гонке военно-морского строительства посредством введения
определенной системы ограничений для главных флотов ми-
ра. Вторая цель была достигнута подписанием Договора об
ограничении военно-морских вооружений, который устанав-
ливал соотношение линкоров американского, английского и
50
Предисловие к английскому изданию
японского флотов на уровне 5:5:3, ограничивал размеры под-
лежащих закладке судов в будущем и устанавливал десятилет-
ний мораторий на новое строительство судов, а также замора-
живал количество укреплений и военно-морских баз на Ти-
хом океане.
Первая цель Вашингтонской конференции, — корректи-
ровка баланса сил в Азии, — означала сдерживание Японии.
Для этого в первую очередь надлежало упразднить англо-
японский союз — тот оплот, благодаря которому Японии уда-
лось ликвидировать российскую угрозу в Северо-Восточной
Азии и твердо укрепиться в Маньчжурии. Далее, не без сето-
ваний японцев по поводу разрушения ’’краеугольного камня
внешней политики” последних двух десятилетий, этот союз
должен был быть заменен Договором четырех держав, соглас-
но которому США, Великобритания, Франция и Япония обя-
зывались взаимно уважать права и территории друг друга в
Тихоокеанском регионе. Затем предстояло узаконить в дого-
ворной форме традиционную американскую политику ’’от-
крытых дверей” в Китае. С этой целью был составлен Договор
девяти держав, который гарантировал суверенитет, независи-
мость и целостность Китая и обязывал участников воздержи-
ваться от использования тамошней ситуации для получения
особых прав и привилегий. Этот договор был подписан как
восемью державами, имевшими интересы в Китае (Соединен-
ные Штаты, Великобритания, Франция, Япония, Италия,
Голландия, Португалия и Бельгия), так и самим Китаем. По
отдельному договору Япония также соглашалась на возвраще-
ние Китаю суверенитета над Шаньдунским полуостровом, пе-
реданным ей в свое время в Версале.
На Вашингтонской конференции бросалось в глаза отсут-
ствие одной азиатской державы. Став с 1917 году страной
большевизма и террора, Россия была международным изгоем
и не включалась в список гостей на респектабельных собра-
ниях. Но Япония с ее интересами в Азии никогда не могла
быть индифферентной к отношениям с Россией и ощущала
необходимость немедленно урегулировать эти отношения. По
возвращении господина Того из Европы в середине 1921 года
его настоятельно попросили возглавить Первый сектор Аме-
рикано-Европейского бюро в министерстве иностранных дел,
51
Воспоминания японского дипломата
которое занималось российскими делами. Он согласился и в
итоге провел значительную часть своей последующей карье-
ры, работая в сфере отношений с Советским Союзом.
В 1921 году Японии требовалось срочно решить вопрос о
своем присутствии в Сибири, которое со всей очевидностью
оборачивалось увеличением счетов на уплату налогов и расту-
щими подозрениями со стороны недавних союзников Япо-
нии. Представители одного из теоретических направлений ут-
верждали, что Японии не следует устанавливать отношения с
советским режимом, а лучше поддерживать и использовать
казачьего атамана Семенова или каких-либо других авантюри-
стов, боровшихся за верховодство в Сибири, а также продол-
жить или расширить оккупацию российских территорий и за-
няться их постоянной эксплуатацией. Господин Того успешно
отстаивал иное мнение, согласно которому советское государ-
ство стало реальностью, оно будет стабильным, и его надо
признать; военная оккупация чужой территории неоправдан-
на, японские силы должны быть выведены, а нерешенные
спорные вопросы следует урегулировать путем переговоров с
преемниками Российской империи. В качестве первого шага
по пути реализации такой политики и в соответствии с обе-
щанием, данным на Вашингтонской конференции, Япония в
октябре 1922 года эвакуировала свои силы из Приморья. За-
тем были предприняты усилия, направленные на восстановле-
ние отношений, но несколько попыток обсудить этот вопрос
с представителями московского правительства или эфемерной
Дальневосточной Республики оказались безрезультатными.
Только после образования СССР затяжные переговоры, в ко-
торых большую роль играл господин Того, наконец-то в янва-
ре 1925 года завершились подписанием Конвенции об основ-
ных принципах взаимоотношений между Союзом ССР и Япо-
нией. Конвенция восстанавливала двусторонние отношения
на условиях подтверждения Советами Портсмутского догово-
ра, предоставления Японии угольных и нефтяных концессий
на севере Сахалина (откуда к тому времени были выведены
японские силы) и выражения сожаления по поводу резни в
Николаевске.
Двадцатые годы были тихими и спокойными при неболь-
шой активности на дипломатическом фронте. По завершении
52
Предисловие к английскому изданию
работы над российско-японской Конвенцией об основных
принципах взаимоотношений господин Того был направлен в
Вашингтон на должность первого секретаря посольства. С тех
пор его всегда сопровождали жена и единственный ребенок —
дочь. За время службы в Вашингтоне у него сформировались
точные и прочные впечатления об американском националь-
ном характере, об экономике и промышленной организации
страны — впечатления, которые оказывали на него большое
влияние в течение всех последующих лет общественной жиз-
ни. В Японии двадцатые годы начались, в общем-то, безмяте-
жно. В первые годы после Вашингтонской конференции
внешняя политика Японии под руководством такой властной
личности, как барон Сидэхара’, строго следовала духу вашин-
гтонских договоров — духу мирного сотрудничества, равных
возможностей и "открытых дверей". Внутриполитическая
жизнь с 1919 года характеризовалась властью партийных ка-
бинетов, и страна, казалось, впервые в своей истории находи-
лась на пути к созданию традиций ответственной парламент-
ской демократии.
Однако этот период, ошибочно именуемый "периодом нор-
мального управления", длился недолго. В ходе мировой войны
и в течение некоторого времени после нее Япония пережила
крупномасштабный "военный бум". Война обошлась ей недо-
рого и предоставила выгодные возможности бесконкурентно-
го доступа к азиатским рынкам, ибо в то время европейские
страны были слишком заняты своими делами, чтобы думать о
поставках на них товаров. Индустриализация Японии и тран-
сформация ее экономики шли нога в ногу, вызывая невидан-
ное процветание. Однако с восстановлением мира и возвра-
1 Барон Сидэхара Кидзюро (1872-1951 гг.), виднейший сторонник политики
примирения с Китаем, в 1919-1922 годах был послом в США и одновре-
менно членом делегации на Вашингтонской конференции. В двадцатые го-
ды был ’'непременной принадлежностью" официальной жизни страны: в
1924-1927 и 1929-1931 годах занимал пост министра иностранных дел в пя-
ти кабинетах, а в 1930-1931 годах исполнял также обязанности премьер-
министра во время неизлечимой болезни смертельно раненного премьера
Хамагути. После многолетней отставки вновь появился на политической
арене после Тихоокеанской войньг в течение нсдолгого периода в 1945-
1946 годах был премьером, а с затем, с 1949 года до конца жизни — спике-
ром Палаты представителей.
53
Воспоминания японского дипломата
шением западных стран в конкурентную борьбу "пузырь" лоп-
нул, и к легко предсказуемым беспокойствам добавились тру-
дности промышленности, продукция которой не находила
рынков, что спровоцировало возрождение устремлений к экс-
пансии по "старым" экономическим и политическим сообра-
жениям с добавлением "свежего" мотива о необходимости со-
хранить жизнеспособность новой экономики. К середине два-
дцатых годов милитаристы, непривычно тихие после сибир-
ского фиаско, вновь заговорили в полный голос, критикуя
"слабую в коленках дипломатию Сидэхара" и разглагольствуя
о необходимости "позитивной политики" в отношении Китая
и об угрозе национальной безопасности, таящейся в планах
разоружения. Шла ли речь о "позитивной" или "негативной"
политике, у них была одна цель: развивать торговлю с Китаем
и обеспечивать китайский рынок для японских товаров. Раз-
ногласия касались средств достижения этой цели. Сидэхара
настаивал на необходимости смягчать недоброжелательность
китайцев и культивировать подлинную дружбу и мирное сосу-
ществование на основе искреннего уважения суверенитета и
территориальной целостности Китая, а "позитивисты" рьяно
выступали за применение силы, необходимое, на их взгляд,
для продвижения особых интересов Японии в Китае и, осо-
бенно, в Маньчжурии.
Верх одержала позитивная политика. В то время гоминьда-
новские силы китайских националистов во главе с Чан Кай-
ши с боями продвигались с юга, имея целью "подчинение Се-
вера", и одерживали успех за успехом в революционной поли-
тике объединить Китай под властью одного правительства.
Поскольку такое объединение угрожало распространиться и
на Маньчжурию (появились свидетельства того, что маршал
Чжан Цзолинь, военный правитель Маньчжурии, хозяин Пе-
кина и пособник Японии, подумывал о переходе на сторону
Гоминьдана), было очевидно, что оно несовместимо с истори-
ческой задачей японской гегемонии в этом регионе. Громкие
требования прибегнуть к позитивной политике для отражения
угрозы изгнания из Маньчжурии имели результатом форми-
рование в Японии Кабинета, в котором посты премьера и ми-
нистра иностранных дел занял один из сторонников этой по-
литики — генерал барон Танака, и начало прямой военной
54
Предисловие к английскому изданию
интервенции в Китае. В 1927 и снова в 1928 году на Шань-
дунский полуостров были направлены военные экспедиции с
целью "защитить жизнь и собственность японских граждан" и
припугнуть националистов. Чжан Цзолинь был убит при
взрыве бомбы в личном поезде в 1928 году (этот инцидент так
и не получил удовлетворительного объяснения), а его сын,
"молодой маршал" Чжан Сюэлян получил при правительстве
националистов пост командующего войсками в Маньчжурии
и провинции Жэхэ во Внутренней Монголии. Бойкот япон-
ских товаров принял характер общекитайской эпидемии, а в
самой Маньчжурии сформировалось прогоминьдановское
движение. Что было хуже всего, китайцы начали строить или
планировать железные дороги, параллельные японской Юж-
но-Маньчжурской. Эта дорога, отторгнутая у России в 1905
году, проходившая от Порт-Артура на север и соединявшаяся
в Чанчуне с российской Китайско-Восточной железной доро-
гой (КВЖД), давно стала для Японии "дорогой жизни" в
Маньчжурии. Правительство Китая явно готовилось к искоре-
нению там японского влияния. Военные амбиции Японии
усиливались перед лицом растущей угрозы возврата этой тер-
ритории под управление Китая. "Инциденты" стали происхо-
дить все чаще и чаще.
В то время как развитие обстановки в Маньчжурии одно-
значно вело к испытанию сил, международные отношения ос-
ложнялись событиями в других областях. В 1924 году амери-
канский Конгресс счел целесообразным внести в новый им-
миграционный закон запрет на иммиграцию японцев в США.
Эта акция, предпринятая в полном отрыве от выдающегося
достижения всей американской национальной политики, —
так называемого "Джентльменского соглашения" 1907 года,
которое скрупулезно соблюдалось, — почти на двадцать лет
прекратила японскую эмиграцию в США. Как и в случае с
отказом союзных держав зафиксировать в Версальском мир-
ном договоре принцип расового равенства, японцы не могли
усмотреть в этой акции ничего иного, кроме беспричинного
оскорбления. Это был болезненный удар по добрым чувствам
японского народа. В 1930 году, когда собралась Лондонская
конференция для пересмотра и расширения рамок Вашинг-
тонского договора, встал вопрос о новых военно-морских ог-
55
Воспоминания японского дипломата
раничениях. Япония потребовала установить соотношение
10:10:7, получила отказ и, в конце концов, согласилась сохра-
нить прежнее соотношение до конца 1936 года, но уже тогда
был предсказан более или менее близкий крах системы воен-
но-морских ограничений.
Военная авантюра в чистом виде была отложена до 1931
года. Когда пробил назначенный час, ее организатором стала
расквартированная в Маньчжурии Квантунская армия. Будучи
поначалу обычным гарнизоном для охраны арендованной
Квантунской территории и зоны Южно-Маньчжурской же-
лезной дороги (ЮМЖД), это военное соединение со време-
нем принялось считать себя избранным инструментом япон-
ских устремлений на материке и, в качестве такового — элит-
ной частью японской армии. Квантунцы развили в себе ка-
кую-то нетерпимость в отношении гражданских правительств,
которые, по их мнению, не проявляли должной заботы о пре-
стиже Японии как континентальной державы. И именно
Квантунская армия развязала 18 сентября 1931 года ’’Маньч-
журский инцидент”.
Дело обстояло так. В Южной Маньчжурии неподалеку от
Мукдена якобы взорвалась китайская бомба. Было ли это на
самом деле, никому не известно. Но Квантунская армия пред-
приняла стремительные действия по ’’самообороне”. Она вы-
шла за пределы арендованной территории зоны железной до-
роги, захватила стратегические пункты, разоружила китайские
гарнизоны и ввела в районе Мукдена военное положение. Че-
рез сутки после получения этой информации правительство в
Токио решило не усугублять инцидент и направило соответст-
вующие инструкции военным властям и главнокомандующему
Квантунской армии. Но было слишком поздно: армия слуша-
ла зов судьбы, который заглушал голос правительства ’’ми-
рян”. Сражения разгорались в пунктах, все более и более уда-
ленных от места железнодорожного взрыва. Квантунская ар-
мия получила подкрепления. За несколько месяцев китайские
гарнизоны были изгнаны со всей территории Маньчжурии, и
все главные города оккупированы японскими войсками.
56
Предисловие к английскому изданию
Мацуока Есукэ
Китай передал ’’маньчжур-
ский инцидент’’ на рассмотре-
ние Лиги Наций. Это было
первым испытанием ее спо-
собности в принудительном
порядке добиться мирного
уре гул и рован и я м ежду н арод-
ного спора. Хотя в конце
концов Лига отказалась от
попытки такого принужде-
ния, вначале она действовала
достаточно энергично, напра-
вив для расследования инци-
дента в Маньчжурию знаме-
нитую Комиссию Литтона.
По результатам работы Ко-
миссии был подготовлен док-
лад, авторы которого едино-
душно отвергли японское зая-
вление о самообороне и при-
знали Японию виновной в аг-
рессии. Когда в феврале 1933 года Ассамблея Лиги практичес-
ки единогласно (42 голоса ’’за’’ и 1, японский, ’’против") про-
голосовала за принятие доклада Комиссии Литтона, японская
делегация под руководством главного представителя страны
г-на Мацуока1 покинула зал. Пока в Лиге шли дебаты, неодо-
лимое "движение за независимость" привело к отделению
Маньчжурии от Китая и образованию 1 марта 1932 года ново-
го государства Маньчжоу-го, "страны маньчжуров". В 1934 го-
ду Маньчжоу-го достигло статуса империи во главе с "мальчи-
ком-императором" Пу И (к тому моменту — император Кан
1 Мацуока Ёсукэ (1880-1946) в возрасте 12 лет отправился в США, где полу-
чил высшее образование По возвращении в Японию поступил на дипло-
матическую службу, но в разгар многообещающей карьеры покинул ее и в
течение двух лет, в 1927-1929 годах, занимал пост вице-президента Южно-
Маньчжурской железной дороги, затем переключился на политическую де-
ятельность в качестве члена Палаты представителей. После появления в
Женеве был президентом Южной Маньчжурии (1935-1939 гг), а в июле
1940 года стал министром иностранных дел. Умер от болезни во время
МВТДВ.
57
Воспоминания японского дипломата
Дэ), которого Китай лишил трона в 1912 году. В 1932-1934 го-
дах империя, расширяя свои владения, присоединила к себе
Жэхэ во Внутренней Монголии — безусловно, имперскую
провинцию Китая, контролирующую доступ к Пекину.
Такова была ситуация, когда господин Того вернулся из
Германии (куда он был переведен из Вашингтона на долж-
ность советника посольства в 1929 году.) и в феврале 1933 го-
да занял важный пост директора Европейско-Американского
бюро в МИДе. Это был судьбоносный час для Японии. Когда
господин Того приступил к своим обязанностям, маньчжур-
ский вопрос все еще находился на рассмотрении в Лиге На-
ций, но его исход был предрешен, и правительство уже при-
няло решение в случае неблагоприятного голосования выйти
из Лиги. К тому времени США предложили, а Лига одобрила
доктрину “непризнания плодов агрессии”, известную как
“доктрина Стимсона", и Японии, изолированной и находив-
шейся в полном одиночестве, грозил остракизм со стороны
международного сообщества. Первое поручение, полученное
господином Того на посту директора Бюро от министра ино-
странных дел графа Утида, заключалось в подготовке анализа
международного положения Японии с рекомендациями о ме-
рах по выводу страны из прискорбного положения, в которое
она попала. Он еще работал над заданием, когда 27 марта
Япония объявила о своем выходе из Лиги. В этой обстановке
господин Того написал работу “Внешняя политика Японии
после выхода из Лиги Наций”1. В этом убедительном и весьма
пространном документе автор указывал:
”В связи расхождением мнений между Японией и Лигой Наций, касаю-
щимся фундаментальных принципов установления мира на Дальнем Восто-
ке, Правительство Японии, считая невозможным дальнейшее сотрудничест-
во с Лигой, недавно уведомило о своем выходе из этой организации. Сейчас,
когда Япония не состоит в Лиге и, следовательно, будет вынуждена занять
весьма отличную от прошлого позицию в делах международной политики,
на нас возложена задача самым тщательным и внимательным образом рассмо-
треть и изучить внешнюю политику страны с тем, чтобы мы могли успешно и
безошибочно пройти через ожидающий Японию критический период”.
1 МВТДВ, Вещественное доказательство № 3609А. Стенограмма заседаний
Документ датирован "серединой апреля 1933 года."
58
Предисловие к английскому изданию
Далее господин Того представил обзор отношений Японии
с каждой из стран, находящихся в ведении его Бюро, и сфор-
мулировал ряд общих принципов, которым должна была ру-
ководствоваться Япония, имея дело с этими странами. Заклю-
чительную часть его исследования стоит процитировать доста-
точно подробно, ибо она не только интересна тем, что отра-
жает образ мышления одного из ведущих творцов политики
министерства иностранных дел в тот период, но и проливает
свет на характер и последующую деятельность автора, особен-
но в связи с событиями, описанными в данной книге.
"После Маньчжурского инцидента страны Европы и Америки обвинили
Японию в том. что она в нарушение своих договорных обязательств совер-
шила агрессивную акцию. Неоспоримым фактом являются опасения держав
относительно того, что Япония при любой возможности будет и в дальней-
шем совершать агрессивные действия. В результате Япония, начиная с поза-
прошлого года, утеряла международное доверие ровно настолько, насколько
повысила свой военный престиж В современном международном сообщест-
ве применение силы —исключительно серьезное дело, особенно с точки зре-
ния великих держав, и все возможные усилия должны предприниматься во
избежание такового. История знает немало примеров неоправданного при-
менения силы, которое приводило к катастрофе. Нам не следует продолжать
стремиться к новым приобретениям в нарушение принципов, а затем, опи-
раясь на эти же принципы, настаивать на удержании завоеванного Порядо-
чность столь же необходима в отношениях между странами, как и в отноше-
ниях между людьми, ибо ясно, что, когда страна лишается международного
доверия, она. в конечном итоге, окажется в проигрыше. В данный момент
насущной задачей Японии является развитие государства Маньчжоу-го, ко-
торое потребует немалых затрат времени, усилий и средств. Если мы преус-
пеем в решении этой задачи, положение на Дальнем Востоке стабилизирует-
ся, и тем самым будет подкреплено наше представление о месте Японии как
одной из великих мировых держав. Но если мы потерпим неудачу, все наши
усилия окажутся напрасными, и нам придется полностью уйти с континента.
В нынешних обстоятельствах мы должны проявлять чрезвычайную осторож-
ность до тех пор, пока нс продемонстрируем существенных достижений в
развитии Маньчжурии и Монголии Бездумно пускаться в авантюру без тща-
тельного учета всех военных, финансовых, экономических и прочих факто-
ров совершенно недопустимо. Совсем недавно, в феврале этого года, в Же-
неве более сорока держав согласованно выступили против Японии Угли, ос-
тавшиеся после этого пожара, еще нс остыли Для нас было бы чрезвычайно
трудно перетянуть на свою сторону любую из этих держав, и если перед ми-
ром вновь возникнет угроза такого столкновения, следует ожидать, что они
будут совместно действовать против Японии. Поэтому жизненно необходи-
мо, чтобы в течение многих лет, которые будут заполнены нашими усилия-
ми, направленными на должное развитие Маньчжоу-го, мы избегали кон-
фликтов с другими странами, если только конфликт не будет нам навязан.
59
Воспоминания японского дипломата
Что касается Китая, то сейчас мы сталкиваемся с вооруженным сопротивле-
нием. и нам, возможно, придется ему противодействовать, но нам следует,
как только представится такая возможность, сформулировать политику, на-
целенную на быстрое возрождение доброй воли, и, неукоснительно придер-
живаясь такой политики, доказать миру нашу добросовестность. ...
.. В основе политики по отношению к Соединенным Штатам должны
лежать меры, побуждающйе Америку к пересмотру ее дальневосточной по-
литики и ориентированные на предотвращение войны. Поскольку Соеди-
ненные Штаты не приветствуют попыток Японии установить гегемонию над
всем Дальним Востоком, Япония, со своей стороны, не должна в обозримом
будущем сводить свою политику к таким попыткам. Наша главная задача со-
стоит в развитии Маньчжурии и Монголии, в то время как истинное жела-
ние Соединенных Штатов заключается в освоении рынков и создании пред-
приятий в Китае и других регионах Дальнего Востока. Коль скоро это так,
то реализация на Дальнем Востоке принципа “открытых дверей и равных
возможностей’* могла бы сделать достижимым урегулирование интересов
обеих наших стран”.
Япония не пошла по пути, рекомендованному господином
Того. В то время как для него ’’Маньчжурский инцидент” был
уроком, в очередной раз подтвердившим необходимость со-
блюдения порядочности в международных вопросах, япон-
ские экспансионисты вынесли из него лишь уверенность в
возможности безнаказанно захватить добычу и увильнуть от
ответственности. Окрыленные явным успехом, они были пре-
исполнены готовности вновь попытать счастья, и для экспан-
сионизма с его прислужником, милитаризмом, наступила
эпоха возрождения. Невзирая на весь драматизм событий вну-
три страны, истинная история Японии в 1931-1937 годах, как
и в иные времена, писалась на континенте. История тех
лет — это монотонный рассказ о практически непрерывном
нарастании напряженности в Китае, ведущем к взрыву. Эф-
фективной военной экспедиции удалось умиротворить Мань-
чжоу-го, но еще до того, как Маньчжурия была окончательно
очищена от китайских сил, к югу от Великой стены, на тер-
ритории собственно Китая, начали вспыхивать многочислен-
ные ’’инциденты”. Наряду с другими державами-участницами
договора Япония по Боксерскому протоколу имела право раз-
мещать войска в определенных пунктах между Пекином и
морским побережьем, право, которое, в отличие от других
держав, она использовала, дислоцировав в Пекин-Тяньцзин-
ском районе значительную армию. Теперь инициатива пере-
60
Предисловие к английскому изданию
шла к этой северокитайской группировке японских сил. При-
сутствие оккупационной армии, да еще в традиционно запо-
ведной зоне господства местных военачальников и их армий
не могло не привести к столкновениям. Происходили или ут-
верждалось, что происходили, частые инциденты, в том числе
нападения на японские войска или японских граждан, унич-
тожение японской собственности, антияпонские бойкоты и
т.п. В связи с каждым инцидентом северокитайская группи-
ровка выдвигала требования о возмещении убытков и сопро-
вождала их ультиматумами, предписывавшими под страхом
применения японского оружия вывод китайских войск и де-
легирование политической власти центрального правительства
местным режимам. В то время как суверенитет Китайского
государства ослаблялся подобной инфильтрацией, его терри-
торию с флангов захватывала Квантунская армия, которая,
обнаружив явную тенденциею действовать без оглядки на то-
кийское правительство, распространяла свои операции от
Маньчжоу-го на запад в Монголию и порой даже переходила
через Великую стену, угрожая Пекину. По всей территории
Северного Китая и Монголии как грибы появлялись много-
численные ’’автономные режимы”, и японские силы, общаясь
в основном с этими марионетками, а не с центральным пра-
вительством Китая, вымогали из них во имя ’’экономического
процветания” все новые и новые отречения от суверенитета.
Как реакция на эти события, в Китае начался подъем нацио-
нализма, который, начиная примерно с 1935 года, позволил
Национальному правительству стабильно продвигаться по пу-
ти к внутреннему единству, подкрепляя это продвижение рас-
тущей решимостью очистить свою землю от японцев и всего с
ними связанного и восстановить контроль над страной. В зна-
чительной мере именно дух сопротивления Японии объеди-
нял Китай. Осознание неминуемой развязки ощущалось по-
всеместно.
В то время как в Китае происходили эти события, в самой
Японии после "Маньчжурского инцидента” поднялась мощная
волна шовинизма. Все те, кто выступал против экспансиониз-
ма и милитаризма, клеймились как "коррумпированные поли-
тиканы" или "эгоистичные финансовые магнаты”, которых на-
до было заставить замолчать. Под рукой было и издавна тра-
61
Воспоминания японского дипломата
дииионное для японской политики средство решения этой за-
дачи — убийство, к которому стали прибегать милитаристы и
примкнувший к ним сброд разного рода ультра-национали-
стов и прочих фанатиков. Еще в 1918-1932 годах, то есть в так
называемый ’’период нормального государственного разви-
тия”, три премьера и ряд других общественных деятелей умер-
ли насильственной смертью, ибо их взгляды по различным
вопросам, будь то разоружение, аграрная реформа или что
угодно еще, но всегда не очень далекое от проблем Китая
(убийцы обычно весьма туманно излагали свои мотивы), не
устраивали ура-патриотов.
Свидетельств роста тоталитаризма было множество. Вслед
за министром финансов и директором-распорядителем огром-
ного дзайбацу ’’Мицуи” весной того же 1932 года от руки офи-
церов армии и флота пал премьер И нукай. В 1933-1934 годах
последовала серия новых заговоров, которые, если и не при-
вели к большому кровопролитию, тем не менее способствова-
ли укоренению в стране атмосферы террора. Хотя к 1935 году
и в Китае, и в Японии серьезные нарушения порядка сдела-
лись нормой, наиболее ярые приверженцы авторитарной вла-
сти из числа военных все еще были недовольны темпами про-
движения к их целям. В том же 1935 году один из них в чине
полковника прямо в кабинете военного министерства зарубил
мечом директора Бюро по военным делам генерала Нагата:
умеренно настроенный генерал активно пытался расформиро-
вать армейскую клику, требовавшую "обновления” жизни на-
ции с тем, чтобы поставить ее в жесткие рамки военного аб-
солютизма.
Все это было лишь прелюдией к оргии терроризма, кото-
рым был отмечен 1936 гол. 26 февраля этого года (день запом-
нился японцам в виде аббревиатуры "2-26”) группа солдат
Первой армейской дивизии в Токио во главе с младшими
офицерами подняла бунт, захватила официальную резиден-
цию премьера, здания парламента, военного министерства и
других правительственных учреждений и на четыре дня пара-
лизовала деятельность государства. Тем временем другие офи-
церы и солдаты убивали всех попадавшихся им высших госу-
дарственных лиц. Знаменитый министр финансов Такахаси
Корэкиё. лорд-хранитель печати и бывший премьер адмирал
62
Предисловие к английскому изданию
виконт Сайто и член "Большой армейской тройки" Генераль-
ный инспектор военного образования были сражены винтово-
чным огнем; премьеру адмиралу Окада, бывшему лорду-хра-
нителю печати графу Макино и главному камергеру адмиралу
барону Судзуки более или менее повезло и, кому с ранения-
ми, кому без, удалось уцелеть в резне. Мятежники опублико-
вали манифест с изложением своих мотивов и с объявлением
государственных старейшин, финансовых магнатов, прави-
тельственных чиновников и политических партий виновными
в критическом состоянии международных отношений Япо-
нии, в разоружении и в неспособности принять необходимые
меры для защиты национальной чести во всем мире.
Поскольку даже армия, охваченная фашистскими настрое-
ниями, не могла стерпеть подрыв дисциплины, который стал
очевидным в день "2-26", главари мятежа были судимы воен-
но-полевым судом и расстреляны (их предшественникам, во-
енным и гражданским убийцам государственных деятелей,
традиционно удавалось избежать такого возмездия). Несмотря
на то, что попытки государственного переворота не достигли
поставленных целей (большая их часть была направлена на
установление в той или иной форме военной диктатуры), вы-
раженные ими настроения овладели воображением масс, и
они во многом подготовили страну к внутреннему "обновле-
нию" и очередным пиратским авантюрам последующих лет.
Этот результат был достигнут не без значительной борьбы
внутри страны. Голоса, звавшие к умеренности и порядочно-
сти, разумеется, поднимались против тоталитаризма и агрес-
сии за границей, но они не были слышны в грохоте военных
маршей. В атмосфере прославления милитаризма и силы, соз-
данной успехом "Маньчжурского инцидента", престиж армии
возрос настолько, что ей удалось обрести возможность дикто-
вать состав Кабинетов. Начиная с 1932 года, армия не допус-
кала формирования правительства, в том числе и надпартий-
ного, если во главе его не стоял генерал, адмирал или безопа-
сный для нее гражданский реакционер. В 1937 году даже один
из самых прославленных армейских офицеров генерал Угаки
не смог оправдать полученный от императора мандат на фор-
мирование кабинета, ибо ему не удалось найти ни одного ге-
нерала, готового занять пост военного министра и подчинять-
63
Воспоминания японского дипломата
ся человеку, который, занимая этот пост в двадцатых годах,
согласился на численное сокращение армии.
В Европе в это время всходила звезда Гитлера. Движимая
прежде всего осознанием собственной изоляции и отсутствия
друзей (неприятное чувство, знакомое обеим странам после
их выхода из Лиги Наций), Япония начала стремиться к сбли-
жению с авторитарной Германией. Традиционные для япон-
ской армии враждебность к России и симпатии к Германии, а
также все более теплое отношение к тоталитарной идеологии
вкупе с восхищением победами германского диктатора уско-
рили ’’помолвку”. В ноябре 1936 года, когда Япония заключи-
ла с Германией Антикоминтерновский пакт (на следующий
год к нему присоединилась Италия), фашизм превратился в
ее государственную политику. Так образовался альянс госу-
дарств ’’Оси”. Формально Антикоминтерновский пакт имел
одну единственную цель — остановить распространение ком-
мунизма, но фактически он подразумевал создание военно-
политического союза против Советского государства (что на
деле и предусматривалось секретным протоколом к пакту).
К концу 1936 года комбинация беспорядков в Китае и три-
умфа принципов авторитаризма в Японии явилась недвусмыс-
ленным предупреждением об “утробной” подготовке крупной
экспансионистской авантюры. ’’Роды" состоялись 7 июля 1937
года у Люгоуцяо — знаменитого "моста Марко Поло" в окре-
стностях Пекина, и вскоре авантюра эта была окрещена "Ки-
тайским инцидентом”.
"Инцидент’" начался со столкновения между японскими со-
единениями. которые проводили ночные маневры у Люгоу-
цяо. и расквартированными там китайскими войсками. Это
была очередная из ставших обыденными стычек, и лишь по
чистой случайности она, в отличие от предыдущих, не была
урегулирована на местном уровне, а воспринята обеими сто-
ронами как решающее испытание сил в борьбе за политичес-
кий контроль над Северным Китаем. Возможно, на суждения
командиров противостоящих войск повлияли господствовав-
шие тогда настроения беспокойства, но как бы там ни было,
на этот раз инцидент не уладили, стычки продолжались, обе
армии получили подкрепление и постепенно перешли к круп-
номасштабным сражениям. Японские войска заняли Пекин и
64
Предисловие к английскому изданию
Тяньцзин, продвинулись вглубь Внутренней Монголии, где
перекрыли коммуникации с СССР, и стали пробиваться на
запад, в провинцию Шаньси. В августе военные действия рас-
пространились на территорию Центрального Китая. Инци-
дент перерос в войну. Разгорелись бои в Шанхае, и после
трех месяцев ожесточенных сражений город пал под натиском
японцев с суши и с моря, что открыло путь вдоль реки Янцзы
к Нанкину, который был взят в декабре. Китайское прави-
тельство покинуло столицу и двинулось вверх по реке, найдя
убежище сначала в Ханькоу, затем еще дальше на западе, в
Чунцине. К концу 1937 года обе стороны уже не могли не
признавать факт войны. В 1938 году военные действия пере-
кинулись на юг Китая. В итоге десантной операции с моря
был взят Кантон. Однако, достигнув столь многого, японские
силы оказались слишком рассредоточенными, армии увязли в
огромных пространствах Китая и вынуждены были ограничи-
ваться удержанием захваченных городов, железнодорожных
линий и рек, блокировать побережье и бомбить Чунцин и
Бирманскую дорогу. В 1939 и 1940 годах успехи японцев были
ничтожными. Ситуация зашла в тупик и пребывала в нем до 7
декабря 1941 года, когда ’’Китайский инцидент” стал лишь ча-
стью гораздо более грандиозной войны.
Событиями в Китае, которым предстояло со временем под-
вести Японию к войне с Америкой и Британской империей,
господину Того, как директору Европейско-Американского
бюро, заниматься не приходилось (в 1934 году американское
направление было выделено в новое. Американское бюро). В
течение пяти лет его пребывания на посту директора главным
объектом деятельности его Бюро был Советский Союз. Об
остром осознании господином Того важности для Японии от-
ношений с Советским Союзом лишний раз говорит тот факт,
что этому сюжету он посвятил почти половину своей ’’Внеш-
ней политики Японии”, написанной в 1933 году Как указыва-
лось в этой работе, "между двумя странами существует множе-
ство трудных проблем, и не следует ожидать, что они могут
быть решены одним махом. Однако, если все оставить без из-
менений, то взаимное недоверие не удастся устранить, в от-
ношениях между двумя странами могут доминировать либо
наша озабоченность проблемой коммунизма, либо осложне-
3 Зак. 181 65
Воспоминания японского дипломата
ние проблем, существующих между Советским Союзом и
Маньчжоу-го”. Следуя своим убеждениям, г-н Того отвергал
все более популярную в то время идею разрыва дипломатиче-
ских отношений с СССР и вместо этого предлагал, чтобы
Япония установила с этим государством ’’добрососедские от-
ношения”. В частности, он рекомендовал договориться с Со-
ветами о покупке КВЖД, провести демаркацию границ между
Маньчжоу-го и Монголией, положить конец пограничным
спорам, а также подписать пакт о ненападении и торговую
конвенцию. Ему удалось увидеть, как в последующие годы,
по существу, все его рекомендации трансформировались в го-
сударственную политику Японии по отношению к СССР.
Особое место среди проблем российско-японских отноше-
ний, которыми занимался господин Того на посту директора
Бюро, принадлежало проблеме приобретения КВЖД. В тече-
ние четверти века после окончания русско-японской войны в
Маньчжурии негласно признавалось сохранение сфер влия-
ния: России — на севере и Японии — на юге. КВЖД, отрос-
ток Транссибирской магистрали, сокращавший путь до Вла-
дивостока через Маньчжурию, была средоточием советских
интересов в северной Маньчжурии, а ЮМЖД — интересов
Японии на юге. До ’’Маньчжурского инцидента” в этом регио-
не поддерживалось относительно мирное сосуществование, но
впоследствии, когда Япония и японские войска фактически
оккупировали территорию вплоть до сибирской границы, а
спокойствие на самой границе то и дело стало нарушаться,
положение советской стороны стало отнюдь не благоприят-
ным. Инциденты вокруг анклава КВЖД участились, дорога
стала восприниматься как тяжелое бремя, и в конце концов
СССР, приняв решение сократить убытки, весной 1-933 года,
вскоре после вступления господина Того в должность дирек-
тора Бюро, предложил продать ее. Это предложение послужи-
ло детонатором борьбы с армией. Все соглашались с тем, что
контролю России над дорогой следует положить конец, либо
в интересах улучшения советско-японских отношений, либо в
целях окончательного подтверждения независимости Маньч-
жоу-го, которая едва ли была достижима при наличии чужой
дороги, наследия империализма, врезавшейся в сердце его
территории. Однако русские поначалу запросили слишком
66
Предисловие к английскому изданию
высокую цену, "инциденты" вдоль дороги уже чрезвычайно
затрудняли ее эксплуатацию и, по имевшим хождение расче-
там, могли со временем предельно осложнить позицию совет-
ской стороны. Поэтому покупка за любую цену того, что, в
конце концов, должно было само упасть в руки, рассматрива-
лась в армии как экстравагантная причуда. В своей "Внешней
политике" господин Того дал исчерпывающий ответ на подоб-
ные аргументы. "Поскольку мы не можем оправдать присвое-
ние доли России насильственным путем, — писал он, — будет
только разумно, если мы эту дорогу купим. Цена действитель-
но высока, но обращение к другим средствам, таким, как си-
ла, сделает ее еще’выше, ибо приведет к утрате Японией и
Маньчжоу-го международного доверия". На этот раз апелля-
ция к честности возобладала, и было решено, что дорогу при-
обретет Маньчжоу-го. Проведение переговоров возложили на
господина Того (внешние сношения Маньчжоу-го были дове-
рены японскому правительству). Почти два года стороны не-
прерывно торговались в Токио, причем переговоры время от
времени нарушались новыми "инцидентами" на далеких рав-
нинах Маньчжурии. Наконец, сделка свершилась, и серьезная
угроза советско-японским отношениям была ликвидирована.
В то время многие верили, что продажа КВЖД знаменует со-
бой окончательный отказ Советского Союза от империали-
стической политики царизма на Дальнем Востоке.
Господин Того стремился воспользоваться атмосферой до-
брососедства, которое превалировало в советско-японских от-
ношениях после урегулирования проблемы КВЖД, для устра-
нения других многолетних причин конфликтов. Двум из них
он уделял особенно много времени и внимания, хотя в конеч-
ном счете его усилия были свёдены на нет событиями совер-
шенно в другой области. Первая причина — отсутствие де-
маркации границы между Маньчжоу-го и советской Внешней
Монголией. Где проходила подлинная граница, никто не
знал, ибо зона эта представляла собой пустынную местность и
ранее считалась недостойной какого бы то ни было обследо-
вания. Теперь же из-за нее происходили довольно частые
столкновения. Господин Того намеревался провести демарка-
цию границы для их прекращения и в качестве прелюдии к
заключению пакта о ненападении. Переговоры, которые он
3* 67
Воспоминания японского дипломата
вел, имея в виду эти цели, достигли стадии соглашения о соз-
дании комиссий по демаркации, когда объявление о заключе-
нии Антикоминтерновского пакта положило конец новой
эпохе благожелательства и нанесло смертельный удар согла-
шению о демаркации границы. Вторая причина — отсутствие
соглашения о переводе ежегодно возобновляемых сахалин-
ских рыболовных концессий на долговременную основу. Оно
продвинулось еще дальше (было уже подписано и находилось
в процессе ратификации), прежде, чем его постигла та же
судьба. Мудрость настояний господина Того на необходимо-
сти принятия мер по предотвращению пограничных споров
была доказана вскоре после этого, когда в 1938 году ’’инци-
дент", связанный с вопросом о принадлежности сопки Чанку-
фын1 в пункте, где сходятся границы Маньчжурии, Кореи и
Приморского края, вылился в крупное сражение и в течение
некоторого времени грозил перерасти в войну. Однако к тому
времени господин Того был уже переведен на должность по-
сла в Германии.
Будучи директором соответствующего Бюро, господин То-
го имел также отношение к Антикоминтерновскому пакту.
Переговоры об этом документе, нацеленном на создание обо-
ронительного военного союза против СССР, вел в Берлине
японский военный атташе, который следовал указаниям выс-
шего армейского командования. К тому времени, когда текст
получили директора Бюро, пакт уже воплощал государствен-
ную политику Японии, но господину Того он не понравился.
Не понравились ни вступление Японии в тесные контакты с
нацистской Германией, ни очевидные последствия этого пак-
та для советско-японских отношений, ни вызывающая опасе-
ния перспектива дальнейшего отчуждения Англии от Японии.
Однако самое большее, что он мог сделать, это несколько
смягчить формулировки (первоначальный проект, по его сло-
вам, "звучал как нацистский манифест"), а также добиться
включения в приложенный к пакту секретный протокол од-
ного прилагательного, которое устанавливало важное ограни-
чение: в новом варианте военная помощь предусматривалась
лишь в случае превращения другого участника пакта "в объект
1 Сопка Заозерная в районе озера Хасан. Приморский край (Прим рсл )
68
Предисловие к английскому изданию
НЕСПРОВОЦИРОВАННОГО нападения”. Кроме того, госпо-
дин Того настаивал на том, что, коль скоро политические ин-
тересы государства требовали заключения такого пакта с Гер-
манией, одновременно следовало бы предпринять усилия для
установления отношений ’’сердечного согласия” с Англией. Ка-
бинет одобрил его предложение, однако ’’Китайский инцидент”
расстроил начавшиеся было переговоры по этому вопросу.
И, наконец, предметом забот господина Того, как директо-
ра Бюро, была проблема ограничения военно-морских воору-
жений. В случае, если бы одна из стран-участниц Вашингтон-
ского договора использовала свое право на его денонсацию,
срок действия этих ограничений, установленных в Вашингто-
не в 1922 году и расширенных в Лондоне в 1930 году, истек
бы в 1936 году. Еще со времен Лондонской конференции бы-
ло очевидно, что японский ВМФ не согласится с дальнейшим
продлением системы, которая позволяла иметь число линко-
ров, равное только 60% от соответствующего показателя для
ее главных соперников, и возобновление гонки военно-мор-
ских вооружений казалось неминуемым. С приближением
1936 года в военных кругах пошли разговоры о том, что он
будет ’’годом кризиса". Подобные разговоры и сопровождав-
ший их ускоренный процесс вооружений, в свою очередь,
еще больше усиливали власть милитаристов. Взгляды госпо-
дина Того на проблему военно-морских ограничений и на
кризис Лондонской конференции 1935 года к тому времени уже
сложились и нашли свое отражение в его "Внешней политике”:
”В саете нынешнего развития международной обстановки, на конферен-
ции по ограничению военно-морских вооружений, назначенной на 1935 год,
возможно расхождение мнений между двумя странами (Японией и США).
Если пустить дело на самотек, то согласия, естественно, не удастся добиться,
и в результате договоренность о поддержании status quo в отношении форти-
фикаций в Тихоокеанской регионе будет аннулирована Следствием этого
явятся гонка вооружений и японо-американская война, что, в конце концов,
приведет к войне мировой Выше уже указывалось, насколько неблагоприят-
ным был бы такой ход событий для Японии Нам, со своей стороны, следует
приложить все усилия к тому, чтобы побудить Соединенные Штаты к пере-
смотру их дальневосточной политики, и в то же время пересмотреть нашу
линию поведения в области разоружения"
Работая в 1934-1935 годах над подготовкой к Лондонской
конференции, господин Того, в соответствии со своими пред-
ложениями, стремился убедить правительство пересмотреть
69
Воспоминания японского дипломата
политику в отношении разоружения. Его усилия оказались
тщетными: Япония денонсировала Вашингтонский договор,
потребовала паритета в Лондоне, получила отказ и покинула
конференцию, оставив мир без каких бы то ни было лимитов
на военно-морское строительство. И не прошло и десяти лет,
как пророчество господина Того сбылось.
Вскоре после начала "Китайского инцидента" господин То-
го был назначен послом в Германию, куда он прибыл в канун
Рождества 1937 года. Его пребывание в Германии едва ли мо-
жно назвать успешным в обычном смысле слова. Господин
Того знал Германию во власти резко отличавшихся друг от
друга режимов. Он был свидетелем хаоса первых послевоен-
ных дней, а затем — борьбы не на жизнь, а на смерть демо-
кратического правительства в начале тридцатых годов. На
этот раз, когда слава Гитлера находилась в зените, Германия
ему не понравилась. Не понравились нацизм и нацисты, и он
был против улучшения отношений с Германией за счет отно-
шений с Англией, СССР и США. И самое главное — он был
против любых шагов, которые вели Японию к альянсу, осно-
ванному на идеологии силы. В то время на повестке дня стоя-
ло формирование Трехстороннего союза Германии, Италии и
Японии. Это был задуманный Гитлером "великий треугольник
мировой политики", замаскированный под "укрепление Анти-
коминтерновского пакта". Сомнений в намерении Германии
встать на путь агрессии быть не могло. Господин Того пред-
видел, что, когда наступит час испытаний, она потерпит по-
ражение, и не хотел, чтобы Япония стала соучастником ее
преступлений и разделила ее судьбу (кроме того, он возражал
против метода ведения переговоров о заключении союза за
спиной посла, к которому прибегал военный атташе). В этом
единственном крупном вопросе японо-германских отноше-
ний, который обсуждался в период его пребывания в Берли-
не, господин Того проявлял крайнюю несговорчивость. Его
упорство, отнюдь не смягчаемое присущей ему недипломати-
ческой прямотой выражений, сделало его исключительно не-
популярной фигурой в глазах германского правительства, и
всего через десять месяцев службы в Германии, его внезапно
перевели в Москву. Он покинул Германию в октябре 1938 го-
да, через месяц после мюнхенских соглашений, чувствуя себя,
по его словам, как человек, спасающийся от пожара.
70
Предисловие к английскому изданию
* Господин Того давно стремился получить назначение в
Москву. К моменту его прибытия в 1938 г. советско-японские
отношения, и без того трудные после заключения Антико-
минтерновского пакта, достигли наихудшего состояния за
весь период с 1925 года. Даже создание Маньчжоу-го, поста-
вившее японских и советских солдат лицом к лицу по обе
стороны границы, не побудило СССР к какой-либо заметной
активности. Однако с началом полномасштабной войны в Ки-
тае появились свидетельства ускоренного наращивания совет-
ских сил на Дальнем Востоке и готовности принять любое
предложение испытать их. Китаю оказывалась существенная
помощь, широко пропагандировалась мощь Дальневосточной
армии, а столкновения на границе становились все более час-
тыми и острыми. Жесткость советской позиции проявилась
уже при обсуждении первого вопроса, которым пришлось за-
ниматься господину Того на посту посла — вопроса о рыбо-
ловном соглашении. После неудачи в 1936 году с заключени-
ем постоянной конвенции, предусмотренной Портсмутским
договором, было необходимо вести переговоры о годовых сог-
лашениях, определяющих условия реализации японских ры-
боловных прав. По прибытии в Москву в 1938 году господин
Того обнаружил, что из-за ухудшения отношений после Чан-
куфынского1 инцидента никакого прогресса в урегулировании
условий годового modus vivendi достигнуто не было. Только
после длительных переговоров с наркомом иностранных дел
Литвиновым он смог решить эту проблему, которая грозила
большими неприятностями, ибо близился сезон лова, и рыбо-
ловные флоты предлагали демонстративно выйти в море, не-
взирая на наличие или отсутствие соглашения.
Менее, чем через год после прибытия господина Того в
Москву началась война в Европе. Однако еще до того послу
Японии пришлось заняться урегулированием военного кон-
фликта в другой части планеты. В мае 1939 года патрули на
маньчжуро-монгольской границе вступили в перестрелку, сто-
роны обвинили друг друга во вторжении на их территории, и
для защиты своих ’’рубежей” были подняты войска — Кван-
тунская армия от имени Маньчжоу-го и Дальневосточная
1 Хасанский инцидент. (Прим ред )
71
Воспоминания японского дипломата
Красная армия, представлявшая Монгольскую Народную Рес-
публику. В июле-августе 1939 года в районе Номонхан1 за от-
даленные и безлюдные степи Внешней Монголии впервые в
истории разгорелись крупномасштабные танковые сражения.
Начались разговоры о советско-японской войне. На долю гос-
подина Того выпала обязанность предотвратить разрастание
столкновения в войну и обеспечить элиминирование пробле-
мы дипломатическими средствами, а не силой оружия. Задача
была не из легких: военные и с той и с другой стороны упря-
мо твердили о защите бесспорно своей территории от захват-
чика и проявляли готовность и стремление вести дело к воен-
ному решению. В конце августа господин Того получил от
своего правительства carte blanche на урегулирование конфли-
кта и после длительных переговоров убедил русских согла-
ситься на перемирие. Коммюнике о перемирии, подписанное
послом Японии и наркомом иностранных дел Молотовым и
обнародованное 16 сентября, положило конец боям, предпи-
сав обеим сторонам оставаться на занимаемых позициях и
предусмотрев назначение совместной комиссии для определе-
ния линии границы. Этим, однако, Номонханский2 инцидент
не был исчерпан. Комиссия в составе представителей Японии
и Маньчжоу-го, с одной стороны, и СССР и Монголии, с
другой стороны, не сумела на месте придти к согласию по
главным вопросам прохождения границы, и спор пришлось
вновь перенести в Москву для дальнейших переговоров меж-
ду послом и наркомом иностранных дел. Они достигли един-
ства взглядов, и в июне 1940 года было подписано "Соглаше-
ние Того-Молотова" с определением общей линии границы,
после чего, наконец, на месте началась практическая демар-
кация, которая завершилась в 1942 году. Так, уже во второй
раз за период службы господина Того в Москве, удалось избе-
жать разрыва.
Советско-японский пакт о нейтралитете или ненападении
обсуждался, с перерывами, на протяжении десяти лет, но по
разным причинам обсуждения эти не давали никаких плодов.
Господин Того давно считал заключение такого пакта sine qua
поп прочной дружбы между Россией и Японией. В своей
1 В районе реки Халхин-Гол (Прим рсд ).
2 Халхинголский инцидент (Прим рсд )
72
Предисловие к английскому изданию
“Внешней политике” он посвятил много страниц рассмотре-
нию всех ”за” и ’’против” в этом вопросе и пришел к выводу,
что ’’пакт о ненападении следует заключить как можно ско-
рее”. Теперь он был твердо уверен в том, что необходимо вос-
пользоваться периодом взлета дружеских чувств, который на-
ступил после мирного урегулирования Номонханского инци-
дента, для начала переговоров об этом пакте. Однако сначала
предстояло убедить в желательности такого шага правительст-
во Японии. В 1939 году сделать это было все еще трудно, но
после неоднократных настойчивых обращений он получил до-
бро на инициативу, и в конце года начались переговоры. Проект
пакта о нейтралитете был подготовлен, подписание откладыва-
лось только ввиду неудач с одновременным завершением подго-
товки торгового соглашения, но именно в это время, в конце ав-
густа 1940 года, господин Того был отозван на родину.
За два года, проведенные в Москве, ему в значительной
степени удалось реализовать свою политику по установлению
дружественных отношений с Советским Союзом, которую он
разработал еще в 1933 году и главные положения которой
предусматривали рационализацию порядка использования
рыболовных прав в водах к северу от Японии, соглашение о
методике установления границ между Маньчжоу-го и Монго-
лией и заключение пакта о нейтралитете. Признаком достиг-
нутого им сдвига в отношениях явилось выступление наркома
иностранных дел Молотова на прощальном банкете, который
он дал в честь посла перед его отъездом в Японию. Поднимая
тост за господина Того, Молотов сказал: ”3а многие годы сво-
ей работы на государственных должностях я еще не встречал
человека, который столь серьезно и столь откровенно, как
господин Того, отстаивал бы то, в правильности чего он убе-
жден. Я уважаю господина Того не только как выдающегося
дипломата и государственного деятеля, но и как человека”.
Если отношения с Советским Союзом становились все бо-
лее дружественными, то отношения с демократическими стра-
нами Запада погружались в бездну. Причина была все та
же — Китай. Образование Маньчжоу-го и последующее уста-
новление там японской экономической монополии в наруше-
ние принципа "открытых дверей” вызвало трения между Япо-
нией и державами, чье предпринимательство вытеснялось от-
туда. Особенно серьезные осложнения возникли с главным
73
Воспоминания японского дипломата
проповедником указанного принципа — Соединенными Шта-
тами. ’’Китайский инцидент” еще более обострил разногласия.
Он возник вскоре после сформирования Кабинета принца
Коноэ1, который, благодаря аристократическому происхожде-
нию и отсутствию связей с военными, производил впечатле-
ние либерала или, по крайней мере, умеренного, но собрал в
своем правительстве на удивление большую группу реакцио-
неров. Это правительство снова, как и его предшественники в
1931 году, на словах выступало за локализацию сражений и
необострение инцидента, и это самое необострение снова не
соответствовало желаниям или возможностям армии. По мере
распространения японской оккупации Китая, — от северных
провинций до Шанхая и долины Янцзы, до Кантона и южных
провинций, до Хайнаня и малых островов в Южно-Китай-
ском море, ’’открытые двери” громко захлопывались, исчезали
равные коммерческие возможности и страна быстро превра-
щалась в экономического сателлита Японии. Торговое и про-
чее предпринимательство иностранных государств неуклонно
ущемлялось и, в конце концов, оказалось перед лицом полно-
го искоренения, а в ответ на беспрестанные дипломатические
демарши с протестом против нарушения Договора девяти дер-
жав и японской монополизации доступа к Китаю звучало
только одно объяснение: дескать, создавшиеся условия явля-
ются неизбежными в ходе войны, и единственный способ по-
кончить с ними — прекращение помощи Китаю, которая
лишь затягивает войну. Дело в том, что Америка, за которой с
некоторым опозданием следовала Англия, немедленно при-
шла на помощь Китаю. Уже в октябре 1937 года президент
Франклин Рузвельт выступил с призывом ’’устроить карантин
для агрессоров”, и в 1938-1940 годах англо-американская по-
мощь Китаю стабильно шла по возрастающей: за американ-
1 Принц Коноэ Фумимаро (1891-1945), глава одного из самых высоко-
поставленных и древних дворянских родов при дворе и в качестве таково-
го — номинальный руководитель великого клана Фудзивара, который в те-
чение веков играл ведущую роль в государственных делах и жизни импера-
торского двора Японии. Родовитость, естественно, позволила ему занимать
в современной Японии такие посты, как председатель Палаты пэров (1933-
1937 годы) и председатель Тайного Совета (1939-1940 годы). Трижды зани-
мал пост премьер-министра: в 1937-1939 годах, 1940-1941 годах и в июле-
октябре 1941 года. После капитуляции Японии и объявления подозревае-
мым в ’’военных преступлениях” покончил жизнь самоубийством.
74
Предисловие к английскому изданию
ским ’’моральным эмбарго" на поставку военного снаряжения
Японии последовали миллионные кредиты Китаю, а затем
обязательное эмбарго на экспорт в Японию авиационного
бензина, станков и металлолома. Была открыта Бирманская
дорога, и через джунгли потек тонкий ручеек оружия и бое-
припасов, доставка которых с моря была блокирована; амери-
канские "Летающие тигры" оказывали моральную поддержку,
более ценную, чем эскадрильи Р-40. Готовясь к полномас-
штабным экономическим санкциям против Японии, США
аннулировали американо-японский торговый договор, кото-
рый действовал с 1911 года. События наглядно показывали,
что, как писал господин Того в 1933 году, "само собой разуме-
ется, Соединенные Штаты не позволят установления гегемо-
нии Японии над всем Дальним Востоком".
Что касается Японии, то она давно признала тот факт, что
ей предстоит тотальная война. К январю 1938 года Кабинет
Коноэ, осознав решимость китайского правительства бороться
до конца, заявил, что впредь отказывается вести дела с этим
правительством и будет "стремиться к установлению и укреп-
лению нового китайского режима, на гармоничное сотрудни-
чество с которым можно действительно рассчитывать". Вскоре
после этого Япония официально перешла на военные рельсы:
парламент принял Закон о всеобщей мобилизации, который
уполномочил правительство, не прибегая к помощи законода-
тельства, взять под контроль и использовать все людские и
материальные ресурсы страны. Японские войска в Китае на-
считывали миллион человек. Военные цели Японии были
раскрыты в ноябре 1938 года, когда появилась декларация об
установлении "Нового порядка" на основе взаимной помощи
и сотрудничества между Японией, Маньчжоу-го и Китаем во
имя "обеспечения постоянной стабильности в Восточной
Азии". Но для такого сотрудничества требовалось наличие но-
вого китайского правительства, и, соответственно, после не-
скольких лет неуклюжих попыток создать подходящие ло-
кальные режимы, в марте 1940 года в Нанкине возникло “ре-
формированное” (выделено редактором) Национальное Прави-
тельство Республики Китай. Японцам повезло: им удалось за-
получить на должность президента этого правительства такую
75
Воспоминания японского дипломата
крупную фигуру, как Ван Цзинвэй1, который увенчал долгое
и преданное служение Гоминьдану скандальным предательст-
вом и бегством из Чунцина в декабре 1938 года В ноябре 1940
года Япония подписала ’’Договор об основах отношений” с
ванцзинвэевским режимом, который посредством одновре-
менно опубликованной "Совместной декларации Японии,
Маньчжоу-го и Китая” признал независимость Маньчжоу-го.
Казалось, таким образом, что "Великая восточноазиатская
сфера совместного процветания" (более позднее воплощение
"Нового порядка" в Восточной Азии) стартовала довольно
удачно.
Параллельно с этими событиями, так или иначе связанны-
ми с войной в Китае, в самой Японии набирал силу тоталита-
ризм. С принятием Закона о всеобщей мобилизации усили-
лись естественные для военного времени господство военной
олигархии и подчиненность гражданского правительства. С
расширением стратегически важных отраслей, регулируемых
государством, и введением суровых ограничений для отраслей
невоенных, с установлением контроля над заработной платой,
продолжительностью рабочего времени и прибылью капита-
листическая система свободного предпринимательства усту-
пила место экономической диктатуре. Слово и даже мысли
становились объектом усиливавшейся цензуры. Широкую из-
вестность получил термин "новая национальная структура".
В то время как растущий антагонизм в отношениях с за-
падными державами сближал Японию с ее партнерами по
"Оси" , в стране происходила частая смена зыбких кабинетов,
пяти из которых пришлось заниматься главным образом под-
готовкой военного союза с Германией (того самого, против
которого столь безуспешно боролся господин Того в годы
службы в Берлине). Переговоры о заключении союза уже бли-
зились к завершению, когда подписание советско-германско-
1 Ван Цзинвэй (1885-1944) был доверенным помощником и политическим
наследником Сунь Ятсена в дни Китайской революции, а затем, на протя-
жении жизни целого поколения, одним из самых главных гоминьданов-
ских лидеров В период между ’’Маньчжурским инцидентом’’ и своим де-
зертирством в качестве министра иностранных дел и премьер-министра
Китая был известным противником японской агрессии Вплоть до самой
смерти, которая последовала в Японии в годы войны, оставался премьером
своего ’’Национального правительства"
76
Предисловие к английскому изданию
го пакта о ненападении в августе 1939 года временно их при-
остановило (как казалось тогда, перестала существовать и
"Ось” Берлин-Рим-Токио). Другим следствием пакта стала от-
ставка впавшего в столбняк реакционного Кабинета Хирану-
ма, который просуществовал всего семь месяцев. На смену
ему пришло правительство генерала Абэ, которое приняло по-
литику "невмешательства в войну в Европе и концентрации
усилий на урегулировании Китайского инцидента”. Оно про-
держалось у власти пять месяцев и рухнуло частично потому,
что оказалось неспособным достичь взаимопонимания с Со-
единенными Штатами, которое развязало бы руки Японии
для завоевания Китая. Следующим премьером стал относи-
тельно умеренный адмирал Ёнаи, которого вынудили подать в
отставку через шесть месяцев, когда армия возродила идею
союза с Германией и потребовала от не испытывавшего по этому
поводу энтузиазма правительства приступить к ее реализации.
На этой стадии, в июле 1940 года, принцу Коноэ вновь по-
ручили сформировать правительство. Второй Кабинет Коноэ
оперативно завершил создание новой национальной структу-
ры с фашистской ориентацией во внутренних и международ-
ных делах. Существовавшие политические партии (последние
остатки организованной оппозиции абсолютизму) были рас-
пущены, и на смену им пришла "Ассоциация помощи Трону”,
своего рода корпоративная партия ("в Японии содействие
Трону — дело чести всех подданных Его Величества”) во главе
с премьером. Последние возражения против союза с Германи-
ей были сметены блестящим маршем вермахта по Западной
Европе, и 27 сентября 1940 года Япония заняла свое место на
военной колеснице, подписав в Берлине пакт, который пре-
творил в жизнь Трехсторонний союз Германии, Италии и
Японии. Одновременно Германия оказала по просьбе Японии
давление на правительство Виши с целью вырвать у повер-
женной Франции передачу в дар "военных объектов" во
Французском Индокитае, что позволило Японии "в интересах
урегулирования Китайского инцидента” оккупировать север-
ную часть этой колонии и перекрыть основной сухопутный
маршрут поставок в Китай. К тому времени уже был подпи-
сан договор о дружбе с Таиландом. Весной следующего года
за ним последовали соглашения об экономическом сотрудни-
честве в Индокитае.
77
Воспоминания японского дипломата
Трехсторонний союз, какими соображениями ни определя-
лось бы время его подписания, был не просто отражением ду-
ха оппортунизма. С самого начала ’’Китайского инцидента” в
Японии осознали, что либо придется улаживать дело как ми-
нимум с Соединенными Штатами, либо "Китайский инци-
дент" станет неразрешимым. Япония даже предпринимала
кое-какие вялые шаги, нацеленные на достижение взаимопо-
нимания с Соединенными Штатами. Но было очевидно, что
ожидать от них чего-либо не приходится, коль скоро войну с
Китаем надо было волей-неволей продолжать. С началом в
мире раскола на сторонников демократии и тоталитаризма,
Японии пришлось сделать свой выбор, и при наличии "неиз-
менной государственной политики" в отношении Китая жела-
емой альтернативы для нее не существовало. Трехсторонний
пакт, которым она безоговорочно связала себя с "Осью", соз-
дал откровенно военный союз: объявляя о взаимном призна-
нии руководящей роли Германии, Италии и Японии в "уста-
новлении нового порядка" соответственно в Европе и Вели-
кой Восточной Азии и обязывая участников сотрудничать в
деле достижения этой цели, он предусматривал помощь "все-
ми политическими, экономическими и военными средствами
в случае, если одна из Договаривающихся Сторон подвергнет-
ся нападению Державы, которая в настоящее время не участ-
вует в европейской войне или в китайско-японском конфлик-
те". К этому предусмотрительно добавлялось заверение в том,
что пакт "никоим образом не влияет на политический статус,
существующий в настоящее время между каждой из Догова-
ривающихся Сторон и Советской Россией". Поговаривали да-
же о возможности побудить СССР присоединиться к Трехсто-
роннему союзу. Если Антикоминтерновский пакт был якобы
направлен против международного коммунизма, то Трехсто-
ронний союз по своему замыслу являлся откровенно антиде-
мократическим и, в частности, антиамериканским.
Вступая в этот союз, Япония, как утверждалось, руково-
дствовалась целью ускорить урегулирование "Китайского ин-
цидента". США, согласно японской аргументации, оказывали
Китаю все более активную поддержку и поэтому, чтобы за-
вершить "Китайской инцидент" победой или хотя бы избе-
жать его затяжки на неопределенно долгое время, необходимо
78
Предисловие к английскому изданию
было предотвратить какое бы то ни было существенное аме-
риканское вмешательство. Под угрозой использования Трех-
стороннего пакта, т.е. под угрозой иметь дело как с Японией,
так и с ее союзниками, США должны были удерживаться от
дальнейшего вовлечения в японо-китайский конфликт, и
Япония без помех смогла бы нанести поражение Китаю. С то-
чки зрения Германии, те же соображения были применимы к
войне в Европе. Таким образом, как разъяснил министр ино-
странных дел Японии, пакт не был направлен против США, а
на деле являлся для них благодеянием, ибо предназначался
для того, чтобы Америка оставалась нейтральной ради ее соб-
ственного блага.
Министром иностранных дел, ответственным за эти сен-
тенции и за всю японскую дипломатию при втором Кабинете
Коноэ, был Мацуока Ёсукэ. Под руководством этого блестя-
щего, но крайне неустойчивого во взглядах политика дипло-
матия страны оказалась весьма щедрой на сюрпризы, главный
из которых последовал весной 1941 года. В марте Мацуока
нанес визиты в столицы государств "Оси” с целью налажива-
ния отношений с новыми партнерами по Трехстороннему со-
юзу. На обратном пути он сделал остановку в Москве, где,
следуя примеру Германии, ко всеобщему изумлению неожи-
данно подписал с Молотовым Пакт о нейтралитете, который,
по существу, был идентичен проекту, составленному годом
ранее господином Того, предусматривая поддержание мирных
и дружественных отношений, взаимное уважение территори-
альной целостности и соблюдение нейтралитета в случае, ес-
ли одна из договаривающихся сторон подвергнется нападе-
нию третьей державы.
Нацеливаясь на заключение союза со странами "Оси”, Ма-
цуока провел повальную чистку дипломатической службы и
отозвал за малым исключением всех японских послов и ми-
нистров-посланников "ввиду их несоответствия тенденциям
новой эры". Одним из тех, кого смел с поста "Ураган Мацуо-
ка", был, разумеется, и господин Того.
Дальнейший ход событий представлен им самим.
79
Часть первая
ОТ ПЕРВОЙ ДО ВТОРОЙ
МИРОВОЙ войны
ГЛАВА 1
Служба в Мукдене
(начало первой мировой войны
и японо-китайские переговоры)
Мукден, называемый ныне Шэньяном, в преддверии
первой мировой войны был самым важном центром зарубеж-
ной экспансии Японии. В 1912 году, в последний год Мэйд-
зи, или в первый год Тайсё, сдав экзамены на допуск к дип-
ломатической работе, я в течение нескольких месяцев работал
в Первом секторе политического бюро и в Первом секторе
экономического бюро министерства иностранных дел, где
знакомился с общим состоянием наших дипломатических и
торговых отношений в Восточной Азии, а затем, в сентябре
1913 года, получил первое в моей дипломатической карьере
зарубежное назначение — в нашем консульстве в Мукдене.
Увидев маньчжурский пейзаж с его ярко-синим небом и не-
скончаемыми полями гаоляна, которые простирались до са-
мого горизонта, я сразу почувствовал, что нахожусь на конти-
ненте. Усыпальницы цинских императоров в Северных гроб-
ницах напоминали о периодах взлетов и падений в истории
Китая, а визиты в Гирин и Чанчунь позволили воочию на-
блюдать соперничество Японии и России. За годы своей дип-
ломатической службы мне два или три раза приходилось ез-
дить в Китай, но работал я там всего один раз в Мукдене. Тем
не менее, для меня имело значение то обстоятельство, что
первым моим зарубежным назначением была двухлетняя
служба в этом городе, который был тогда центром не только
дальневосточной дипломатии, но и континентальной экспан-
сии Японии. К началу русско-японской войны 1904-1905 го-
дов Японии удалось остановить продвижение России на юг и
83
Воспоминания японского дипломата
поставить заслон на пути ее агрессивной экспансии, но Анг-
лия и Америка жадно взирали на этот континент, учитывая
его стратегическую важность и большие ресурсы. (Предложе-
ние Америки о нейтрализации всех железных дорог Маньчжу-
рии и установлении над ними международного контроля —
лишь один из примеров ее позитивной политики в отноше-
нии этого региона; кроме того, Америка приобрела право на
строительство железнодорожного пути между Цзиньчжоу и
Айгунем, хотя впоследствии от этого плана отказались, так
как Япония заявила Китаю протест, поскольку эта дорога
должна была пройти параллельно японской Южно-Маньч-
журской железной дороге). Упорные старания Англии и Аме-
рики осуществить планы строительства пути, параллельного
Маньчжурской железной дороге, стимулировали достижение
компромисса между Японией и Россией, и эти страны достиг-
ли договоренности об установлении их сфер влияния соответ-
ственно в Южной и Северной Маньчжурии. В результате кон-
куренция держав в этой части света временно затихла, но бы-
ло очевидно, что если баланс сил будет по какой-либо причи-
не нарушен, то конфликта в этом регионе не избежать.
Вскоре весь мир пережил великое потрясение, начало ко-
торому положили события в Центральной Европе. Когда са-
раевский инцидент 1914 года стал известен во всех странах
мира, наш генеральный консул в Мукдене Отиаи сразу ска-
зал, что это событие непременно перерастет в общеевропей-
скую войну. Господин Отиаи, один из последователей Комура
Дзютаро, благодаря своей длительной службе в России, пре-
красно разбирался в европейской ситуации. Он говорил, что
эпизод в Сараево наверняка выльется в военное столкновение
между Германией и Австрией, с одной стороны, и Россией,
Францией и Англией, с другой, что война эта скажется на
Дальнем Востоке и особенно на Маньчжурии, и что Японии,
не теряя времени, следует готовиться к любым случайностям.
Нам неоднократно приходилось слышать от него разного рода
предупреждения. Европейская война разразилась в августе
1914 года. Впоследствии в нее вступила Япония, а в 1917 году,
когда к воюющим присоединились и США, она обрела все-
мирный размах. Мне до сих пор помнится напряженное воз-
буждение того дня, когда я, новоиспеченный дипломат в
Мукдене, впервые услышал об инциденте в Сараево, который
послужил началом великого мирового конфликта.
84
Служба в Мукдене
Вскоре после того, как вспыхнула война в Европе, Япония
предъявила Германии ультиматум с требованием передать ей
контроль над заливом Цзяочжоу. Когда ультиматум был от-
вергнут, Япония объявила Германии войну. В подробном рас-
сказе о быстром и легком захвате Циндао нет необходимости.
Сразу после его падения я отправился в провинцию Шань-
дун, где мне предстояло изучить все то, что осталось от не-
мецкой деятельности, а также ресурсы провинции. В этой ра-
боте мне помогали советник посольства Фунагоси (в Циндао),
консул Хаяси и полковой командир Хирано (в Цзинани). В
Тайшане я размышлял о добродетелях Конфуция, а, перепра-
вляясь через Желтую реку, погрузился в раздумья об истори-
ческом и экономическом значении этого великого водного
пути. Генеральным консулом в Тяньцзине был Мацудайра
Цунэо, с которым у меня в дальнейшем сложились близкие
отношения. Принимая меня однажды вечером, господин Ма-
цудайра рассказал о том, как он спасал концессии от навод-
нения, вызванного разливом Белой реки и грозившего им ог-
ромным ущербом. В Пекине меня, разумеется, восхитили па-
мятники самобытной культуры Китая — не только Храм Не-
ба, но и дворцы цинской династии, Маньцзюйшань и другие
места поразили меня своим величием и сказочной панорамой
превратностей прошлого, которые они олицетворяли. Пекин,
окруженный далекими горами и совершенно естественно об-
разующий огромный замок-столицу, самим местом своего
расположения прекрасно подходил для роли главного города
великой империи. Оставляя в стороне экономические и воен-
ные аспекты современности, могу сказать, что, наряду с Ве-
ной и Римом, где мне пришлось побывать впоследствии, я
считаю Пекин одним из трех наиболее величественных горо-
дов-замков мира.
Во время этой поездки у меня появился большой интерес к
истории ханьской расы, которая процветала в бассейне Жел-
той реки, а также к последующей истории и современному
положению китайцев. Я также пришел к выводу, что в то вре-
мя как Китай может существовать без Японии, Япония без
Китая существовать не может. (С одной стороны, такой вывод
будит идею жизненного пространства для Японии, с дру-
гой, — идею сосуществования и сопроцветания). Вскоре пос-
ле моего возвращения в Мукден состоялись японо-китайские
переговоры 1915 года. Министр-посланник Хиоки, который
85
Воспоминания японского дипломата
во время моей поездки в Пекин находился в Токио, получил
там инструкции от министра иностранных дел Като и, спеш-
но вернувшись к месту службы, начал переговоры с марша-
лом Юанем. Поскольку главная цель этих переговоров состо-
яла в обеспечении позиций Японии в трех восточных провин-
циях, генеральное консульство в Мукдене оказалось перегру-
женным различной аналитической работой, а также приемом
и отправкой телеграмм. В мае 1915 года Китаю был предъяв-
лен ультиматум, и на какое-то время в Мукдене сложилась
напряженная ситуация, ибо там сосредоточилась часть Пятой
дивизии и уже велась подготовка к эвакуации населения. Од-
нако в связи с тем, что Юань Шикай согласился с основной
частью японских требований, кризиса удалось избежать. Эти
переговоры, известные в связи с "Двадцать одним требовани-
ем", вызвали критику Японии не только со стороны Китая, но
и со стороны других стран, которые обвиняли ее в выдвиже-
нии излишне суровых требований. Поскольку о содержании и
ходе этих переговоров много писали, а ситуация с тех пор
претерпела значительные изменения, едва ли необходимо пу-
скаться здесь в пространные описания или пытаться найти
какие-то оправдания, но некоторые комментарии все-таки бу-
дут нелишними.
Во-первых, хотя эти требования часто называли чрезмер-
ными, ибо они состояли из двадцати одного пункта, боль-
шинство их было, по существу, нацелено на обеспечение по-
зиций Японии в Маньчжурии посредством продления аренды
Южно-Маньчжурской железной дороги, железной дороги
Аньдун-Мукден и Ляодунского полуострова, а также на полу-
чение части прав и интересов Германии в провинции Шань-
дун. Учитывая положение Японии в то время, наши требова-
ния отнюдь не являлись непомерными и рассматривались
просто как компенсация за оставление китайцам Маньчжурии
и провинции Шаньдун, невзирая на две войны (с Россией и
Германией), которые Япония вела за эти территории. Даже в
наши дни крупная держава часто размещает в других странах
свои войска, создает там военные базы или во имя гарантий
безопасности требует, чтобы эти страны снабжали их сырье-
выми ресурсами. Однако в тех случаях, когда две страны не
слишком разнятся друг от друга в части военного могущества,
культуры или чего-либо еще, осуществлять подобную полити-
ку становится не так-то легко. Ниже я еще вернусь к этой
86
Служба в Мукдене
проблеме. Некоторым из пунктов японского ультиматума, на-
пример, пункту о принятии советников, не придавалось боль-
шого значения, ибо в те времена иностранные советники, на-
нимавшиеся генерал-губернаторами провинций, по сути, иг-
рали чисто декоративную роль и не отправляли почти ника-
ких практических функций, так что Япония не связывала
больших надежд с их работой. Требование об эксплуатации
шахт в Маньчжурии также не имело большого значения. У
Японии не было причин для заинтересованности в каждой
отдельной шахте, ибо она не располагала надежными данны-
ми о них. Критиковали Японию и за то, что своим ультимату-
мом она оказывает на Китай непрерывное давление. Как
позднее прямо сказал мне министр-посланник Хиоки, Юань
Шикай, притворяясь, что он подвергается силовому давлению
и стремясь облегчить китайцам понимание событий, сам пы-
тался провоцировать Хиоки. Китайцы умело использовали не-
совершенство нашей техники ведения переговоров.
Как бы там ни было, после завершения переговоров япо-
но-китайские отношения в Маньчжурии значительно улучши-
лись. Отношения генерального консула Отиаи с военачальни-
ком провинции Фэнтянь Чжан Сюэляном и командующим
7-й армией Чжан Цзолинем, а, следовательно, и отношения
между генеральным консульством и военными правителями,
были весьма дружелюбными. При таких обстоятельствах в по-
следний год моей службы в Мукдене каких-либо серьезных
проблем практически не возникало. Вспоминается один ин-
цидент, когда в японскую аптеку была брошена бомба. По-
скольку при этом генеральный консул Отиаи был ранен, я
сам вел переговоры с Управлением внешних сношений про-
винции Фэнтянь, и после нескольких бесед вопрос был ре-
шен. Другая проблема была связана с земельной арендой,
практика которой распространилась в результате японо-ки-
тайских переговоров. Самым трудным оказался случай с фер-
мой Сакакибара неподалеку от Северных Гробниц. Хозяин
фермы предъявлял чрезвычайные требования, утверждая при
этом, что его поддерживают старшие офицеры Квантунской
армии. Я же настаивал, чтобы он пересмотрел свою позицию,
и предупреждал, что, если китайцы доведут дело до суда, то я,
как судья консульского суда, решу дело не в его пользу. Вско-
ре после моего отъезда из Мукдена этот инцидент урегулиро-
вали. Однако споры по поводу земельной аренды продолжали
87
Воспоминания японского дипломата
возникать в различных районах южной Маньчжурии вплоть
до ’’Маньчжурского инцидента” 1931 года, что создавало зна-
чительные трения в отношениях между двумя странами.
Еще один случай, правда, имевший место не в Мукдене,
также заслуживает упоминания. Имеется в виду так называе-
мое "дело Ба Бу Ча Бу”. В марте 1916 года консул Морита из
Политического бюро министерства иностранных дел посетил
генеральные консульства в Мукдене и Харбине в качестве
тайного посланника министерства и информировал их о том,
что Юань Шикай намеревается провозгласить себя императо-
ром и установить свое правление вопреки пожеланиям япон-
ского правительства, которое в связи с этим запланировало
использовать оппозицию Юаню в лице действовавшей в
Маньчжурии партии Сун Шэ и поддержать мятежников во
главе с Ба Бу Ча Бу — членом монгольской королевской се-
мьи, который в то время находился в глубинном районе Хай-
лар. Нам сообщили, что реализация этого плана может даже
привести к независимости Маньчжурии, что вопрос этот сов-
местно проработан армией, ВМФ и министерством иностран-
ных дел и что вскоре в Маньчжурию будет направлен полков-
ник японской армии. Действительно, вскоре прибыл армей-
ский офицер со своей группой, но, видя, как эта группа день
и ночь бьет баклуши и имея возможность больше узнать о ли-
чности Ба Бу Ча Бу, я все больше утверждался во мнении, что
из этой затеи ничего не выйдет. Затем я выехал из Мукдена в
Токио, ибо мне предстоял перевод в нашу миссию в Швейца-
рии. Как я слышал, с внезапной смертью Юаня движение Ба
Бу Ча Бу лишилось всякого смысла и сошло на нет.
Я покинул Мукден, чувствуя, что первая попытка обеспе-
чить независимость Маньчжурии сорвется. Было очевидно,
что этот край, расположенный между Японией, Китаем и
Россией, приобрел исключительно важное значение, особен-
но после русско-японской войны. В случае отделения Маньч-
журии от Китая и превращения ее в независимую страну она,
по-прежнему, оставалась бы источником различных бедствий.
Ее следовало бы превратить в буферное государство, связан-
ное с Китаем таможенным союзом. Без поддержания мира та-
кими средствами ни Япония, ни Китай не могли рассчиты-
вать на спокойное существование.
88
ГЛАВА 2
Служба в Швейцарии
(с середины первой мировой войны
до падения Германской империи)
НАША МИССИЯ В ШВЕЙЦАРИИ, куда я получил пере-
вод, к тому времени только что открылась и представляла со-
бой наблюдательный пункт, с которого следили за событиями
в Европе. Когда я перед отправкой в Швейцарию прибыл в
Токио, министр-посланник Миура спешно готовился к скоро-
му отъезду, и мне было приказано немедленно следовать за
ним. Поскольку, по мнению министерства иностранных дел,
европейская война должна была закончиться в недалеком бу-
дущем победой союзников, я должен был срочно выехать в
Швейцарию. Между прочим, к моему удивлению, Генераль-
ный штаб армии считал, что, хотя война завершится достаточ-
но скоро, победа будет на стороне Германии и Австрии.
Так или иначе, в июне 1916 года я покинул Токио и через
Сибирь направился к новому месту службы. Во Владивостоке
мой коллега Цубоками, сотрудник нашего Генерального кон-
сульства, рассказал мне о ситуации в Восточной Сибири. Во
Владивостокском порту шла напряженная работа по приему
приходящих с востока транспортов с боеприпасами и снаря-
жением, и все погранично-таможенные и прочие процедуры
были весьма строги. Проехав через Северную Маньчжурию по
Китайско-Восточной железной дороге, я проследовал далее на
запад через Читу, Иркутск и Омск. Сибирь показалась мне
пустынной и огромной: прошла целая неделя, прежде чем я
пересек Уральские горы и въехал на территорию Европы. Еще
через несколько дней я прибыл в Петроград (ныне Ленин-
89
Воспоминания японского дипломата
град). Россия, с ее огромной территорией и богатыми ресур-
сами, действительно могла испытывать недовольство по пово-
ду нехватки морских портов, но я не мог понять, почему она
должна была проводить политику панславизма или стремить-
ся аннексировать Маньчжурию.
В Петрограде наш посол Мотоно пригласил меня на обед и
рассказал, что союзники завязли в войне, а положение в са-
мой России нестабильно. Однако, по его словам, вскоре в
войну должна была вступить Румыния и ситуация — корен-
ным образом измениться. У меня уже несколько дней была
температура, но, хотя посол Мотоно предложил мне немного
передохнуть в Петрограде, я продолжил свой путь на запад.
Из-за этой температуры мне потом пришлось на достаточно
долгое время задержаться в Лондоне.
Поскольку путь через Центральную Европу, Балканские
государства и Турцию, воевавшие на стороне противника, был
для меня закрыт, мой маршрут в Швейцарию пролегал через
Скандинавию и Англию. Из Петрограда я двинулся на север
и, миновав Торнио и Хапаранду, которые в ином случае мне
никогда увидеть бы не удалось, прибыл в Стокгольм, а затем
из Бергена морем проследовал в Лондон. Это было всего не-
делю спустя после гибели фельдмаршала Китченера, и поэто-
му на Северном море соблюдались строгие правила осторож-
ности. Пассажирам на случай атаки подводных лодок выдали
спасательные средства. В эти дни я испытывал несвойствен-
ную мне сонливость и пересек Северное море, практически
все время пребывая в состоянии ступора. По прибытии в
Лондон через Ньюкасл у меня поднялась высокая температу-
ра, и доктор Цудзи (впоследствии он возглавил больницу Им-
ператорского университета в Киото) диагностировал тиф.
Очевидно, я подхватил бациллы во Владивостоке, и доктор
был удивлен, что в течение всего долгого пути я оставался на
ногах. Меня немедленно госпитализировали. В течение не-
скольких дней я был без сознания. Благодаря заботе доктора
Цудзи и английских врачей я постепенно рыздоравливал, а
посол Тинда, советник Хонда и сотрудники посольства Сигэ-
мицу и Хориноути проявляли ко мне исключительное внима-
ние. Как мне потом сообщили, некоторое время мое состоя-
ние было буквально критическим. Я часто удивляюсь тому,
90
Служба в Швейцарии
что до сих пор жив — ведь сколько раз мне удавалось избе-
жать смерти: в 1919 году у меня на почве свирепствовавшей
тогда испанки развилась пневмония; в Токио я попал в серь-
езную автомобильную аварию, а впоследствии, в своей обще-
ственной жизни, часто оказывался лицом к лицу с различны-
ми опасностями из-за политических пертурбаций. Я упоми-
наю об этих вещах, прекрасно понимая их очень личный ха-
рактер, потому, что они обогатили меня опытом, который
сильно помог мне в последующей политической деятельно-
сти, когда готовность рисковать жизнью была просто необхо-
димой. Во время пребывания в Лондоне, где я провел два ме-
сяца в больнице и полтора месяца выздоравливая, я многое
узнал о непреклонном и неутомимом духе британцев и об их
практическом образе мышления. Часто приходилось слышать
от англичан такие высказывания: ’’История Великобритании
доказывает, что, даже терпя вначале поражение, в конце кон-
цов она все равно побеждает", "дело есть дело, даже во время
войны", "на фронте или в тылу, каждый выполняет свой долг,
так что нет нужды беспокоиться друг о друге". Хотя осенью
1916 года война принимала неблагоприятный для Англии
оборот, люди работали как обычно. Это производило на меня
большое впечатление, и я часто ловил себя на мысли о том,
что именно так должна вести себя великая нация. Впоследст-
вии, каждый раз, когда мне приходилось изучать действия Ве-
ликобритании, я всегда вспоминал увиденное в те месяцы
1916 года. Все имеет свои плохие и хорошие стороны, и моя
серьезная болезнь в Лондоне помогла заложить первые кир-
пичики в фундамент моих знаний о Великобритании.
В Ла-Манше было очень неспокойно из-за немецких под-
водных лодок, и нас предупредили, что во время переправы
нужно быть в спасательных жилетах. Благополучно добрав-
шись до Гавра, я поспешил в Берн. Министр Миура неодно-
кратно просил меня приехать побыстрее, и я всего на одну
ночь остановился в Париже, где Лувр и другие музеи из-за
войны были закрыты.
Оставив позади воюющие государства и въехав на террито-
рию Швейцарии, я с радостью ощутил царившую там мирную
атмосферу. Однако в этой маленькой и довольно бедной ре-
сурсами стране контролировался сбыт даже таких традицион-
91
Воспоминания японского дипломата
ных видов ее продукции, как масло и сыр, а белый хлеб мог-
ли получать только инвалиды и дипломаты.
Цель открытия нашей миссии в Швейцарии заключалась в
наблюдении за европейской ситуацией, но в первое время
наш штат состоял только из министра-посланника, меня и
одного клерка. Миссия располагалась в маленьком номере
отеля "Бернерхоф", где проживали посланник и я. В то время
в Берне было довольно много японцев: те, кто обучался в
Германии или ехал туда учиться, перебирались в Швейцарию,
чтобы продолжить образование в университетах Цюриха или
Базеля. Было и множество других, кто, находясь в Европе, пе-
реехал в Швейцарию, чтобы оттуда следить за развитием си-
туации в центральных державах. Поэтому миссии приходи-
лось постоянно отвлекаться на работу, связанную с визами и
развлечениями для этих японцев. В дополнение ко всему их
цели вызывали у представителей союзных держав изрядную
подозрительность. Японцы вообще понимали и по сей день
часто понимают международные отношения так, что, коль
скоро их страна заключает союз с другой страной, граждане
этой последней сразу же становятся для них чуть ли родствен-
никами. Поэтому путешествовавших японцев, которые прояв-
ляли симпатии к странам Антанты, стали подозревать в сно-
шениях с противником, а некоторые наши представители, на-
пример, командированные министерством внутренних дел,
столкнулись с весьма оскорбительным отношением со сторо-
ны британских властей. Вплоть до самого последнего времени
самые разные слои населения Японии были склонны пола-
гать, что раз Япония вступила в союз, он будет вечным, и они
должны работать на благо союзника, даже жертвуя при этом
собственными интересами, Сейчас, когда мы испытали на се-
бе различные международные ситуации, настало время отбро-
сить столь незрелое представление о международных отношени-
ях.
Главная задача миссии состояла в подготовке докладов о
положении Германии и Австрии. Однако мои самые сильные
впечатления от Швейцарии связаны с ее демократическим го-
сударственным устройством и красотами ее природы. Когда я
по прибытии наносил обычные визиты вежливости высшим
чинам Федерального правительства, я с удивлением обнару-
92
Служба в Швейцарии
жил, что президент страны живет в ничем не примечательной
квартире около Барен Грабен, а встретив его в трамвае, уди-
вился еще больше. Приходилось только поражаться тому, на-
сколько глубоко укоренилось в Швейцарии чувство всеобщего
равенства. Меня также восхищал живой пример межрасовой
гармонии, которая проявлялась в парламентских обсуждениях
и в практической политике носителей немецкого, француз-
ского, итальянского и ретороманского языков. Демократичес-
кая система государственного управления в Швейцарии не-
сколько отличалась от американской, с которой мне довелось
ознакомиться позже, но та и другая служили для меня образ-
цом при рассмотрении общемировых тенденций развития го-
сударственного управления.
Еще одно сильное впечатление, полученное в годы службы
в Швейцарии, о котором следует сказать хотя бы вскользь,
связано с ее твердой приверженностью к постоянному нейт-
ралитету. Находясь на стыке границ Германии, Франции и
Италии, ей, естественно, было очень трудно сохранять нейт-
ралитет, когда три соседние страны пребывали в состоянии
войны, и искушение втянуться в нее было тем более силь-
ным, что поставки различного сырья в Швейцарию зависели
от воюющих государств. Затем, когда на западном фронте на-
ступил застой, швейцарцы начали опасаться, что их нейтра-
литет будет нарушен либо Германией, либо Францией, ибо,
атаковав противника через кантон Невшатель, любая из этих
двух стран получала бы значительные преимущества. Не толь-
ко швейцарское правительство, но и все жители страны стра-
стно проповедовали политику, предусматривавшую сопротив-
ление первому, кто вторгнется в страну, как врагу, и были
преисполнены решимости проводить эту политику в жизнь. Я
прекрасно знал, какое огромное внимание уделяло правитель-
ство Швейцарии поддержанию нейтралитета. Однако именно
непоколебимая солидарность швейцарского народа, который,
не дав сиюминутным политическим интересам ввести себя в
заблуждение, объединился вокруг столь простой политики,
рассматривавшей первого, кто вторгнется к ним, как врага,
позволила этой стране сохранять нейтралитет на протяжении
международного кризиса. Подобное единство народа было до-
стигнуто не за один день. Оно представляло собой воплоще-
93
Воспоминания японского дипломата
ние духа независимости и свободы, который передавался из
поколения в поколение еще с давних времен Вильгельма Тел-
ля. Любая страна, заинтересованная в поддержании нейтрали-
тета, может многому научиться у Швейцарии. (Учитывая свой
опыт в первой мировой войне, швейцарцы еще более внима-
тельно подходили к соблюдению нейтралитета во второй).
Не меньший интерес вызывала у меня и природа Швейца-
рии. Ее красота восхитила меня сразу же, как только я при-
был в эту страну и с восторгом взирал на пики Бернских Альп
с моста Корнхаус над долиной Аара. Позднее, когда я посетил
Интерлакен и Юнгфрауйох, когда, оправляясь от болезни в
1918 году, ездил по побережью Женевского озера, в Церматт,
Люцерн, на Фирвальдштатерзее, в Сен-Мориц и до итальян-
ской границы, любуясь лазурным небом, снежными пиками,
ледниками и зеленью деревьев и трав, я ощущал, что перед
мной предстала непревзойденная красота гор. Закат над Ин-
дийским океаном лучится светом благодати, которая словно
заключает в объятия мир и заставляет нас забыть о мирских
бедах и печалях. Когда же мы находимся на альпийских вер-
шинах и глядим на лежащий там, внизу, мир, все суетное ста-
новится незначительным, и мы возносимся ввысь, сливаясь в
единое целое со вселенной. Как мне часто доводилось слы-
шать, швейцарцы, которые долго прожили за границей, к ста-
рости начинают страдать от ностальгии, и на мой взгляд,
именно так и должно быть. Я также думаю, что горный ланд-
шафт страны оказал огромное влияние на формирование ха-
рактера швейцарцев.
Благодаря вступлению Румынии в войну, осенью 1916 года
ситуация на войне временно изменилась в лучшую для союз-
ников сторону. Однако контрнаступление центральных дер-
жав подрывало надежды союзников. К тому же в марте 1917
года рухнул царизм в России, а в ноябре там была установле-
на Советская власть. Центральные державы ожесточенно би-
лись на Балканском, Западном и Итальянском фронтах и в
марте 1918 года навязали Советам Брест-Литовский мирный
договор. Весеннее наступление этих держав в 1918 году напу-
гало Антанту, но они испытывали серьезный и все более ост-
рый дефицит боеприпасов и продовольствия, и чем дольше
затягивалась война, тем больше падал их моральный дух. В то
94
Служба в Швейцарии
время как вступление в войну Америки укрепило моральный
дух союзников, Германия осталась единственной воюющей
Центральной державой, ибо Болгария и Турция выбыли из
строя, а Австро-Венгрия жаждала мира. В октябре Германия
неожиданно предложила мир на базе "14 пунктов" Вильсона,
и И ноября военные действия прекратились. Одновременно в
Германии пала императорская власть, а кайзер бежал в Гол-
ландию. Так закончилось общемировое потрясение, которое
длилось четыре года и четыре месяца. Силы воителей были
почти полностью исчерпаны, и весь мир, и победители и по-
бежденные, испытывал огромную радость. Людям даже каза-
лось, что это действительно была "война за изничтожение
войн", как ее окрестили англичане и американцы.
Крах Германской империи и успех советской революции в
России способствовали активизации коммунистического дви-
жения в Европе. В Швейцарии даже поговаривали, что Гер-
мания находится на грани революции, а деятельность Гримма
и его группы набирала силу. Коммунистические агитаторы
появились даже на улицах Берна, и в какой-то момент ситуа-
ция, казалось, стала принимать угрожающий характер, но,
благодаря решительным мерам Федерального правительства,
мир и порядок были восстановлены за три дня.
Швейцария всегда уважала свободу как основу своей госу-
дарственной политики. Она предоставляла убежище полити-
ческим преступникам, и поэтому многие мыслители разной
идеологической окраски то и дело оседали там на жительство.
Во время первой мировой войны многие противники войны
из воюющих стран, спасаясь от все более жестокого давления
на родине, также находили убежище в Швейцарии. Вскоре
после прибытия в эту страну я узнал, что в Швейцарию съе-
халась довольно значительная группа левых социалистов. Эти
люди собирались в Кинтале или Циммервальде, а затем, с ве-
дома германских военных властей, вернулись в Россию, где и
предприняли успешную попытку свержения царского прави-
тельства. Сам я с этими революционерами не общался, но от
тех, кто был с ними знаком, узнал кое-что об их идеологии и
взялся за изучение большевизма по работе "Государство и ре-
волюция". Примерно с того времени, как в России произошла
революция, труды Маркса, Энгельса и Ленина появлялись у
книготорговцев довольно часто. Я обнаружил несоответствие
95
Воспоминания японского дипломата
между различными разделами марксовой экономической тео-
рии, испытывал сомнения в отношении большевистской ре-
волюции посредством насилия, и был недоволен материализ-
мом большевистского подхода к вселенной и к человеческой
жизни. Я хочу сказать, что коммунистической политике пря-
мого подхода к решению социальных противоречий следует,
конечно, воздать должное, но меня не удовлетворяло игнори-
рование этой политикой противоречий в самой природе чело-
века. Коммунизм не решал проблемы имманентного противо-
речия — того, что буддисты называют ’’самостью”. Как мне
думалось, без решения этого противоречия люди не могут до-
стичь вечного счастья, а один из дефектов коммунистической
теории заключался в игнорировании того факта, что человека
не может удовлетворить одно только материальное счастье.
Примечательно, однако, то, что научный социализм нацелен
на сотрудничество человеческих существ, и в этом отношении
он превосходит другие школы мысли. Однако поскольку мас-
штабы сотрудничества ограничиваются интересами личности,
одного только научного социализма недостаточно для дости-
жения человеческого счастья. Счастье людей не есть произ-
водное от реализации интересов личности, а проистекает от
взаимной любви. (Мать любит своего ребенка не потому, что
он ее ребенок, а потому, что он сам способен любить). Более
того, взаимная любовь в человеческой жизни превратилась в
инстинкт. Это не нечто, данное Богом, а следствие развития
человеческого существа. Отсутствие взаимной любви — вели-
чайший порок социализма и, особенно, коммунизма. Коль
скоро человеческое общество понимается как механизм сот-
рудничества, ориентированный на регулирование личностных
интересов, его цель должна заключаться в удовлетворении же-
ланий. Но за удовлетворением одного желания немедленно
следует другое желание, этот процесс бесконечен, и поэтому
счастье недостижимо. Необходимо стремиться к счастью, ко-
торое лежит за пределами "самости”. Чувствуя, что больше-
визм окажется серьезной угрозой капитализму и демократии,
ибо он проповедует определенный идеал будущего общества и
воинственен в своих усилиях по претворению этого идеала в
жизнь, я, переехав в начале 1919 года в Германию, занялся
его специальным изучением.
Я еще находился в Швейцарии, когда в июне 1918 года ми-
нистр-посланник Миура был внезапно отозван в Японию. Впер-
96
Служба в Швейцарии
вне в своей практике я столкнулся со столь неприятным инци-
дентом в кадровых делах министерства иностранных дел. Отзыв
министра Миура явился результатом его стычки с военным атта-
ше нашей миссии полковником Сато. Я прекрасно знал полков-
ника со всеми его достоинствами и недостатками, ибо в период
моей работы в генеральном консульстве в Мукдене он возглав-
лял местное отделение Южно-Маньчжурской железной дороги.
В Берне у меня сложились отличные, искренние отношения с
моим непосредственным начальником министром-посланником
Миура, и я предупреждал его насчет того, чем занимается пол-
ковник. Тем не менее, в конце концов между министром-по-
сланником и военным атташе возник конфликт в связи с рабо-
той миссии. Поскольку полковник Сато был знаком с новым
министром иностранных дел Гото Симпэй, он довел это дело до
сведения Генерального штаба армии и до министра иностранных
дел. В результате министра-посланника Миура отозвали. Как я
слышал, министр иностранных дел Гото даже намеревался повы-
сить полковника Сато и перевести его на место министра-по-
сланника Миура, но в то время престиж министерства иностран-
ных дел был достаточно высок, и даже Гото не сумел зайти столь
далеко. На смену министру-посланнику Миура из Лондона при-
был советник Хонда. И на этом, и на многих других примерах я
видел, что милитаристы пытаются осуществлять разного рода ма-
нипуляции, и обдумывал меры, которые помогли бы с ними
справиться. Тем не менее, поскольку в последующие годы и,
особенно, в период службы послом в Германии мне часто прихо-
дилось общаться с военными, я часто страдал от инцидентов, в
общем-то аналогичных тому, который произошел в Швейцарии
с министром-посланником Миура.
4 Зах. 181
97
ГЛАВА 3
Первый служебный срок в Берлине
(до и после заключения мирного договора с Германией)
После прекращения военных действий союзники про-
вели в Париже подготовительную мирную конференцию.
Президент США Вильсон самолично совершил беспрецедент-
ную для себя поездку в Европу, где какое-то время и победи-
тели, и побежденные взирали на него как на спасителя. Одна-
ко в ходе рассмотрения условий мира Англия и Франция, ис-
ходя из собственных интересов, вскоре высказали возражения
против ’’Четырнадцати пунктов” президента, на основе кото-
рых немцы объявили о своей капитуляции. И сам Президент,
стремясь реализовать свою заветную мечту о создании Лиги
Наций, пошел на уступки. Впоследствии историки раскрити-
ковали подписанный в подобных обстоятельствах Версаль-
ский договор, который, на их взгляд, содержал массу нера-
зумных пунктов и положений, чреватых созданием в Европе
взрывоопасных ситуаций. К этому договору я, возможно, еще
вернусь позднее в этой книге.
Когда мирная конференция открылась, в Японии решили
направить в Европу исследовательскую группу представителей
Министерства иностранных дел, армии, ВМФ и деловых кру-
гов с тем, чтобы изучить на месте политические, военные и
экономические условия, в которых находилась Германия, ее
намерения в отношении мирного договора, а также перспек-
тивы развития ситуации в этой стране. В этой связи мне было
приказано выехать в Германию в качестве представителя ми-
нистерства иностранных дел. Первым делом, в марте 1919 го-
да, я по указанию правительства направился в Париж. В то
98
Первый служебный срок в Берлине
время наша делегация в Париже активно занималась изучени-
ем не только вышеупомянутых проблем, но и проблем Шань-
дуна и расового равенства. Что касается шаньдунской пробле-
мы, то позиция Японии сводилась к следующему. Поскольку
Япония вытеснила Германию с этой территории собственны-
ми силами, представлялось естественным, что она займет мес-
то Германии, а Китай на последующих переговорах согласит-
ся с ее просьбой о передаче ей соответствующих прав и инте-
ресов. Эта позиция противостояла требованию Китая о неме-
дленном возвращении прав и интересов ему самому. Что же
касается вопроса о расовом равенстве, то Япония предложила
принять декларацию о недопустимости какой бы то ни было
расовой дискриминации в принципе. Хотя, как поясняла
японская делегация, Япония не предполагала немедленно
применять этот принцип в отношении иммиграции, предста-
витель Австралии Хьюз, твердый сторонник политики "Белой
Австралии", решительно воспротивился данному предложе-
нию. В конце концов, глава японской делегации Сайондзи
был вынужден снять одно из двух предложений (подобно
жертве в игре "го"), и японская делегация сосредоточила все
свои усилия на проблеме Шаньдуна. Такое решение было
принято потому, что, поскольку Шаньдун был занят в ходе
нашей войны против Германии, было бы трудно оправдать в
глазах японского народа столь скорый отказ от этой террито-
рии. Правда, Япония намеревалась рано или поздно вернуть
Китаю львиную долю прав и интересов в Шаньдуне, но пере-
говоры шли так плохо, что Япония в силу эмоциональных со-
ображений не могла принять требования Китая. В то время я
советовал членам делегации Тинда и Идзюин, а также гене-
ральному секретарю Отиаи спокойно уступить то, что мы так
или иначе должны были уступить в шаньдунской проблеме,
но энергично выступить за принятие декларации о расовом
равенстве. Как показал мой анализ ситуации на месте, гово-
рил им я, провинция Шаньдун не богата ресурсами, и хотя
поэтому цель ее оккупации должна состоять в создании стра-
тегически важного пункта давления на Пекин, позиции, кото-
рые мы приобрели в Маньчжурии в итоге недавних японо-ки-
тайских переговоров, достаточно сильны для решения этой
задачи, а любой выход Японии за пределы позиций, установ-
4*
99
Воспоминания японского дипломата
ленных в Маньчжурии, вызовет недовольство китайцев и при-
ведет к нашим экономическим потерям. С другой стороны,
доказывал я, настойчивая работа в интересах принятии декла-
рации о расовом равенстве не только соответствует общечело-
веческой справедливости, но и окажет нам огромную помощь
в получении ресурсов с Юга. Однако мои доводы восприни-
мались как чистое теоретизирование незрелого дипломата и
были оставлены без внимания. Но ведь это факт, что пример-
но с того самого времени отношения Японии с Китаем стали
постепенно ухудшаться и, в конце концов, привели к Тихо-
океанской войне. Если бы Япония, используя мирную конфе-
ренцию в Париже, отошла от того курса в отношении Китая,
которому предстояло быть названным агрессивным, и продол-
жала бы работать во имя нормального экономического про-
гресса, ее история выглядела бы по-иному.
Когда я был в Париже, неустанными усилиями посла Тин-
да была организована наша миссия в Германию, и я въехал
туда через Кельн вместе с представителями армии — полков-
ником Ватанабэ (впоследствии генеральный инспектор ар-
мии, был убит в ходе инцидента 26 февраля 1936 года), майо-
ром И май (скончался на посту заместителя начальника Гене-
рального штаба армии) и капитаном Камоаси (скончался в
молодом возрасте), а также представителями ВМФ — началь-
ником финансовой службы в отставке Уцуномия Канаэ и ка-
питаном Ёкои, вскоре вышедшим в отставку. Мы размести-
лись в отеле "Кайзерхоф” где жили до всеобщей забастовки в
марте 1920 года, толчком к которой послужил Капповский
путч. Много воспоминаний и чувств связано с этим отелем,
напротив которого впоследствии расположилась официальная
резиденция фюрера.
Мы прибыли в Берлин вскоре после беспорядков на Алек-
сандер-плац. Атмосфера все еще была неспокойной, и повсю-
ду можно было наблюдать последствия дефицита продоволь-
ствия военного времени. Помнится, предстал перед нами то-
щий, едва державшийся на ногах бывший сотрудник японско-
го посольства, хотя раньше, как мне говорили, он был круп-
ным и грузным парнем. В таких универмагах, как "Вертхайм”,
товаров хватало только для украшения витрин. Чрезвычайно
интересно сравнить ситуацию того времени в Берлине с поло-
100
Первый служебный срок в Берлине
жением в Японии после второй мировой войны. Тогда, за ис-
ключением рабочих и левых социалистов, все слои населения
Германии, в том числе интеллигенция, несмотря на свой бед-
ственный вид, вели себя так, будто виной их поражения яви-
лась не война, а нехватка продовольствия. Я воочию убедился
в суровости условий существования во время войны на вы-
ставке в Лейпциге, посвященной военной экономике. Почти
все представленные на ней продовольственные товары и оде-
жда были изготовлены из эрзац-сырья. Помню, с какой ог-
ромной радостью немцы встречали в Гамбурге первый паро-
ход из США, который привез товары первой необходимости.
Поскольку упрямым пруссакам пришлось пережить неудачу,
поскольку их наступательный марш был прерван, они выгля-
дели какими-то ничтожными и жалкими и по сравнению с
довоенными временами вели себя куда более скромно. Избав-
ленные от пороков, присущих выскочкам, они стали довольно
славными ребятами. Попадались люди типа Шинцингера, ко-
торый долгое время был почетным консулом Японии и кото-
рый после войны сбежал в Голландию, не желая жить в Гер-
мании без кайзера. Рабочие, однако, выступали за обобществ-
ление предприятий, а левые социалисты вместе с агитатора-
ми, засланными из России, активно стремились к установле-
нию советского режима. Социал-демократическая партия и
партия Центра сотрудничали в целях стабилизации внутрипо-
литического и экономического положения. Было созвано Уч-
редительное Собрание, принята Веймарская конституция и
вступил в должность президент Эберт. Однако, само собой
разумеется, что в первые месяцы 1919 года умы немцев были
более всего заняты проблемой мирного договора. Поскольку
пресса широко освещала парижские переговоры об условиях
мира, а главное, поскольку часто сообщалось не только о
чрезвычайной суровости условий, касавшихся территорий и
репараций, но и о том, что вся вина за войну, по-видимому,
будет возложена на Германию, отношение немцев к этим пе-
реговорам становилось все более отрицательным, и на каждом
углу можно было слышать дискуссии о том, как справиться со
сложившейся ситуацией.
Естественно, меня очень интересовали официальные и ли-
чные мнения немцев о проблеме мирного урегулирования,
101
Воспоминания японского дипломата
тем более, что изучение именно этих вопросов вменялось мне
в обязанность. У меня было такое ощущение, что, если бы
немцы захотели отвергнуть условия мира, навязывавшиеся им
союзниками, как слишком суровые, то единственным остав-
шимся для них путем был бы союз с Советской Россией, и
если бы они избрали этот путь, то решение это оказало бы ог-
ромное влияние на будущее Европы и всего мира. Иначе го-
воря, поскольку Германия по условиям соглашения о переми-
рии была лишена права самостоятельно прибегать к силе, а
немецкий народ был истощен войной, единственная имевша-
яся у него возможность отвергнуть условия мира состояла в
том. чтобы от отчаяния согласиться на сотрудничество с Со-
ветской Россией.
Находясь в Германии в первый раз, я не имел знакомств в
политических или каких-либо других сферах общества. Одна-
ко капитан Пустау, в прошлом военно-морской атташе в То-
кио и сотрудник Японо-Германской Ассоциации, любезно
взялся представить меня в различных кругах, чтобы я мог по-
знакомиться с членами Кабинета, лидерами политических
партий, влиятельными бизнесменами, учеными, журналиста-
ми и т.п., и обмениваться мнениями по разным вопросам, и
особенно, по вышеупомянутому вопросу о возможности сот-
рудничества между Германией и Россией.
Многие из моих собеседников выступали принципиально
против коммунизма как против учения, которое противоречит
сути человеческой природы и наносит вред свободе и про-
грессу. Они полагали, что коммунисты, несмотря на времен-
ную победу в России, обречены на скорый крах, что если ди-
ктат союзных держав —явление преходящее и его можно пе-
режить. то зло коммунизма глубоко укорененного свойства, и
полому Германии даже временно и даже в стратегических
целях не следует сотрудничать с коммунистами. Другие, тем
нс менее, утверждали, что, поскольку мирные условия союз-
ных держав в любом случае будут слишком жесткими и по-
скольку Германии, в конце концов, будет уготована судьба
Карфагена, то ей лучше уж сотрудничать с Россией и по мере
возможности оказывать сопротивление союзникам, чем сми-
риться с уделом рабства. Это, подчеркивали они, единствен-
ный путь, который позволит Германии выжить. Как выясни-
102
Первый служебный срок в Берлине
лось, за сотрудничество с Россией высказывался не только
Хазе из Независимой социалистической партии, но и многие
университетские профессора. В то время перспективы ста-
бильности Советского правительства выглядели весьма проб-
лематичными. Одно из самых интересных мнений о его буду-
щем и об отношениях России с Германией мне довелось ус-
лышать от Ратенау, в то время президента компании "Аллеге-
майне Электрик”, который впоследствии, находясь на посту
министра иностранных дел, был убит. Ратенау сказал букваль-
но следующее: "Не думаю, что Советское правительство скоро
рухнет, как о том все говорят. Даже если Советское прави-
тельство в России потерпит крах, не думаю, что исчезнет
коммунистическая идеология. Поскольку власть советов —
эксперимент в истории человечества, надо подождать и по-
смотреть, что из этого выйдет. Советская система не смогла
бы удержаться одна даже в рамках эксперимента, если бы, как
то имеет место с Россией, страна не располагала огромной
территорией и не была экономически независима. Поэтому в
Германии, которая бедна ресурсами и не может жить без тор-
говли со многими другими странами, коммунистическая сис-
тема не сработала бы”.
Кабинет Шейдемана, костяк которого состоял из социал-
демократов, не решался на революционные перемены. Дейст-
вуя в союзе с партией Центра, он следовал политике умерен-
ных социальных преобразований и давил на Независимую со-
циал-демократическую партию и другие левые силы, ибо счи-
тал опасным сотрудничать с Россией. Исходя из этих обстоя-
тельств, я пришел к заключению, что у Германии нет иной
альтернативы, кроме принятия условий мира (какими бы же-
сткими они ни были), навязывавшихся ей союзными держава-
ми. Поэтому вскоре после прибытия в Германию я направил
доклад с изложением своих выводов в Токио, а также нашей
делегации в Париже.
Что касается второго вопроса, о котором мне надлежало
доложить — вопроса о будущем Германии или о перспективах
ее восстановления, то тут превалировали пессимистические
взгляды. Повсеместно можно было слышать о том, что терри-
тория Германии будет урезана, а Саарская область — отторг-
нута, что все колонии будут отняты и что от нее потребуют
103
Воспоминания японского дипломата
огромные репарации, хотя вплоть до самого перемирия ожи-
далось избавление страны от необходимости возмещения
ущерба. Поэтому было естественным полагать, что будущее
Германии мрачно и перспектив на восстановление она не
имеет. Однако промышленное оборудование Германии от
войны не пострадало, а поражение не поколебало веры нем-
цев в свои научно-технические возможности. Поэтому моби-
лизация индустриальных резервов и личного фактора произ-
водительности немцев могли бы за короткие сроки вывести
производственный потенциал Германии на самые передовые
позиции в Европе. Далее, взыскание репараций было делом
отнюдь не легким, ибо продажа немецких товаров, которая
была единственным средством их выплаты, нанесла бы серь-
езный удар промышленности различных европейских стран.
Запрещение, к примеру, союза Германии и Австрии, которые
были населены представителями одного народа, противоречи-
ло одному из "Четырнадцати пунктов" Вильсона — принципу
национального самоопределения, а также базисным принци-
пам предложенного мирного договора. Было очевидно, что
союзные державы игнорировали международную справедли-
вость ради своих своекорыстных интересов.
Пересмотр восточной границы Германии не только нару-
шал принцип национального самоопределения, но и предста-
влял собой искусственный паллиатив, который мог сохра-
няться только в течение некоторого времени. История изоби-
лует примерами провала мирных договоров, составленных в
тщетных попытках сдержать подъем той или иной страны.
Было очевидно, что та же судьба постигнет и результаты Па-
рижской конференции. На конференциях с участием большо-
го количества стран каждый участник обычно настаивает на
своих собственных предложениях, и в результате принимается
решение, в котором все предложения приводятся к общему
знаменателю. Когда побежденные страны не участвуют в при-
нятии решения, результат компромиссов между участниками-
победителями бывает для них особенно суров. Политическим
лидерам, которые во время войны всеми средствами подогре-
вали вражду по отношению к странам-противникам, приходи-
лось формально расплачиваться за деяния того периода. Меж-
ду тем эмоции народов в странах-победительницах еще не
104
Первый служебный срок в Берлине
пришли в норму, ибо их переполняли ненависть и жажда мес-
ти, внушенные пропагандой времен войны, с ее историями о
немецком людоедстве и других зверствах. Поэтому в сурово-
сти условий мира не было ничего удивительного.
В то же время, мирное урегулирование, основанное на по-
добной психологии, не может надолго сохраняться, даже если
оно успешно навязывается побежденной стране. Рассматривая
перспективы восстановления Германии, я считал совершенно
естественным принимать во внимание этот фактор. Поэтому,
когда месяц спустя после своего прибытия в Германию я от-
правился в Париж, чтобы доложить нашей делегации о та-
мошнем положении дел, я подробно охарактеризовал ситуа-
цию, о которой говорилось выше, и заявил, что немцы при-
мут любые условия мира, какими бы суровыми они ни были,
но, чем суровее окажутся эти условия, тем более короткое
время они просуществуют. Что до восстановления Германии,
то я со всей определенностью отметил, что на него потребует-
ся время в пределах жизни одного поколения. Многие из чле-
нов делегации выразили несогласие с моей оценкой. Наши
ранее прогермански настроенные военные утверждали, что на
восстановление Германии понадобится как минимум сто лет.
Глубокое впечатление произвела на меня следующая ремарка
посла Идзюин: ’’Если Германия проглотит столь жесткие ус-
ловия мира, будущее германской расы действительно будет
мрачным”. В этом замечании был заложен глубокий смысл.
Еще одним членом делегации, который утверждал, что вос-
становление Германии - дело недалекого будущего, был гос-
подин Оно, которого сразу после мирного урегулирования на-
значили генеральным консулом в Гамбурге. Как он предпола-
гал, восстановление Германии будет завершено в течение пят-
надцати лет, и его прогноз оказался более точным, чем мой.
Непосредственно перед заключением мирного договора ру-
ководители Германии также были озабочены и проблемой ви-
ны за войну. Сразу же после свержения императорского пра-
вительства Каутский и другие предали гласности германские
дипломатические документы. Эти документы отнюдь не сви-
детельствовали о том, что Германия и Австро-Венгрия в одно-
стороннем порядке развязали войну. Более того, немцы вооб-
ще, в том числе и интеллигенция, в частности, были твердо
105
Воспоминания японского дипломата
убеждены: вину за войну несут не одни только Центральные
державы. В том же духе были выдержаны публикации газет и
журналов, и по прибытии в Германию мне часто приходилось
слышать доводы в пользу подобной позиции. В вопросе о не-
посредственной причйне войны имелось множество момен-
тов. которые требовали тщательного анализа: ответственность
за инцидент в Сараево; позиция Австро-Венгрии в отноше-
нии реагирования на этот инцидент; подстрекательские дей-
ствия Германии как союзника Австро-Венгрии; выбор време-
ни для мобилизации в России; сущность французских требо-
ваний к своему российскому союзнику, причины, в силу ко-
торых Англия четко не заявила о выступлении на стороне
Франции и России в чрезвычайных обстоятельствах, и т.д.
Некоторые из этих моментов даже сейчас, спустя тридцать с
лишним лет. остаются неразъясненными. Однако к настояще-
му времени беспристрастные историки уже согласились с тем,
что возлагать всю вину за войну на одну Германию несправе-
дливо. Следовательно, и в те дни у немцев были причины ис-
пытывать недовольство в связи с тем, что их считали единст-
венными виновниками войны. Что же касается ее истинных
причин, то невозможно судить о том, кто был прав и кто ви-
новат. ибо все державы эгоистично преследовали собственные
интересы, все они были империалистическими странами, и
каждая пестовала свои амбиции и стремилась увеличить воен-
ную мощь. Например, с понятием справедливости плохо увя-
зывается тот факт, что европейские страны давно вторглись в
другие части мира, поглотили их и с помощью насилия и раз-
ного рода ухищрений обзавелись колониями. С точки зрения
морали, представляется странным, что они до сих пор насла-
ждаются плодами давних вторжений и поглощений. Далеки от
бескорыстия, утверждения некоторых стран о том, что в по-
глощении ими чужих территорий и обретении колоний нет
ничего непристойного, ибо это — дела давно минувших дней,
но что в будущем подобные акции следует запретить, как аг-
рессивные й наносящие ущерб миру во всем мире и безопас-
ности. Ни одно совестливое государство не может ни высту-
пать с подобными утверждениями, ни высказывать их перед
лицом Бога. Если те страны Европы и Америки, которые без
стеснения совершали империалистические действия, действи-
106
Первый служебный срок в Берлине
тельно хотят попытаться элиминировать будущие войны, то
им следует, во-первых, тщательно изучить основные причины
войн, а во-вторых, откровенно признать грехи, совершенные
ими в прошлом. Разумеется, все это не подразумевает оправ-
дания империалистической агрессии в настоящем или буду-
щем, а означает лишь то, что до тех пор, пока державы, кото-
рые в прошлом совершали агрессию или занимались колони-
зацией, не пересмотрят свое прошлое поведение с точки зре-
ния морали, надеяться на надлежащее развитие международ-
ного сообщества будет невозможно.
Касаясь общемировой ситуации, нельзя не отметить, что,
поскольку практически вся поверхность земного шара уже
была поделена между различными странами и приобретать
новые колонии было негде, противоречие интересов между
"имущими” и ’’неимущими" становилось все более острым,
вследствие чего и произошло недавнее мировое потрясение.
Однако, в последнее время человеческое сообщество обнару-
жило заметную склонность к недопущению войны. Поэтому
если бы такая “неимущая” страна, как Германия, отказалась
от стремления участвовать в разделе мира или в отчуждении
территорий, просто рассудив, что из-за собственной беззабот-
ности или невезения время для этого уже упущено, она могла
бы процветать как держава среднего “калибра”. Однако по та-
кому показателю, как личный фактор производительности
труда, немцы значительно превосходили своих соседей и, бу-
дучи логически мыслящими, принялись, игнорируя интересы
других, действовать на основе теории, согласно которой дос-
тигнутое другими не должно быть недостижимым для них са-
мих. Более того, в силу прямолинейности своего характера
немцы тяготели к немедленному использованию силы вместо
попыток убедить других. Именно поэтому их часто обвиняли
в милитаристских настроениях, и причину недавно закончив-
шейся войны с роковой неизбежностью стали усматривать
главным образом в высокомерной позиции Германии. В "Тре-
тьем рейхе" Гитлера указанные настроения немцев еще более
усилились. Поиски своего Lebensraum в Европе они вели в на-
правлении Балкан и Украины и потерпели жестокое пораже-
ние под Сталинградом. Можно сказать, что немцы не только
не усвоили уроков первой мировой войны, но повторили ту
107
Воспоминания японского дипломата
же самую попытку, просто в большем масштабе.
Считая, что у немцев есть свои аргументы, касающиеся во-
проса о виновности в первой мировой войне, и что поэтому
несправедливо возлагать ответственность за нее на одну Гер-
манию, я в разговорах с немцами, которые выдвигали эти ар-
гументы, обычно советовал им подождать, пока этот вопрос
изучат историки. Однако данная проблема включала в себя и
более практический аспект. Союзники намеревались возло-
жить всю вину на Германию и тем самым оправдать требова-
ния репараций и наказания ответственных за войну. Поэтому
германские власти, знакомые с проблемой вины, проявляли
невероятную активность. Министр Науман, в то время дирек-
тор Информационного бюро министерства иностранных дел,
обсуждал со мной эту проблему, а министр финансов Дерн-
бург попросил меня встретиться с ним в Веймаре и в ходе бе-
седы сказал, что с нею трудно справляться внутри страны, что
она серьезно скажется и на условиях мира, что утверждения
об исключительной ответственности Германии не соответст-
вуют фактам и что ему хотелось бы узнать, нельзя ли добить-
ся смягчения указанных условий с помощью японского по-
средничества. С одной стороны, его просьба была отнюдь не
безосновательной, но, с другой стороны, учитывая атмосферу
на Парижской конференции, не было совершенно никакой
возможности изменить решения по этой проблеме посредст-
вом добрых услуг Японии. Поэтому я ответил, что, судя по
недавно увиденному мной в Париже, урегулирование пробле-
мы зависит главным образом от мнений Англии, Франции и
Америки, и в данный момент нельзя исправить что-либо, ими
согласованное. Так уж получилось, что сейчас от меня, как
министра иностранных дел Японии, побежденной в Тихооке-
анской войне, требуют обозначить свою позицию в вопросе о
виновности за войну. Тем более живо я вспоминаю боль, ко-
торую испытывали в то время правительство и народ Германии.
Когда делегату Германии в Париже Брокдорфу Ранцау
представили проект мирного договора, он под предлогом не-
согласия именно с положениями о виновности за войну, по-
кинул конференцию и вернулся в Берлин. Однако поскольку
никакого реагирования на силовое давление не наблюдалось,
делегат Герман Мюллер поставил под текстом свою подпись,
108
Первый служебный срок в Берлине
и Версальский договор был заключен. В Германии договор
вызвал резкую критику. Его называли "приказом, а не догово-
ром", а недовольство и жалобы по поводу различных его усло-
вий выражались на каждом углу. Однако позицию побежден-
ной страны никто не учитывал, и, само собой разумеется,
именно такое положение дел впоследствии в огромной степе-
ни способствовало приходу к власти нацистов. Учитывая ши-
рокое недовольство в Германии и опасаясь, что она может от-
казаться подписать договор, союзники сосредоточили свои
войска на предмостных укреплениях у Рейна. Однако внут-
реннее положение Германии было таково, что она едва ли ре-
шилась бы на столь смелый шаг. Поэтому японская исследо-
вательская группа оставалась в Берлине. Даже после пораже-
ния немцы были полны наступательной духовной энергией,
но проявляли готовность к замирению. Поскольку в студенче-
ские годы я был поклонником либеральных взглядов Гёте и
Канта, я в то время относился к Германии с достаточным со-
чувствием и пониманием.
Во время мирного урегулирования, когда я находился в
Берлине в качестве представителя министерства иностранных
дел, не существовало практически никаких острых вопросов
между Японией и Германией. Одна из текущих проблем была
связана с визитом контр-адмирала Като. Главной темой раз-
говоров повсюду были условия мира, и адмирал Като, неожи-
данно приехав ко мне в отель "Кайзерхоф", заявил: "Мне нуж-
на Ваша помощь, так как я приехал в связи с Вашей теле-
граммой". Ранее я направил в Токио телеграмму с рекоменда-
ций направить в Германию японских бизнесменов, ибо счи-
тал возможным организовать выгодный для нас импорт гер-
манской техники в Японию. Моя телеграмма, очевидно, вдох-
новила адмирала, и он прибыл в Германию с идеей наладить
военный импорт из этой страны. Однако, во-первых, мои на-
мерения предусматривали импорт техники для частных про-
мышленных предприятий, а, во-вторых, между Японией и со-
юзниками было достигнуто понимание в отношении военной
техники. Поэтому я отклонил просьбу адмирала, сказав, что в
силу своего положения ничем помочь не смогу. Тем не менее,
когда я вернулся в Токио, он пригласил меня на обед, где со-
общил, что, благодаря мне, наш флот теперь может строить
109
Воспоминания японского дипломата
прекрасные подводные лодки.
В связи с моей телеграммой в Берлин приезжала еще одна
группа японцев. Представитель компании "Сумимото" Судзу-
ки Масая в сопровождении многочисленных помощников
приехал в Германию для закупки лицензии на восстановление
азота по методу Хабера. Я очень заинтересовался этим делом
и всячески старался помочь нашим бизнесменам, водя их на
приемы, и т.п. Однако поскольку немцы по-прежнему высоко
оценивали собственную технику и недооценивали японскую,
а у японцев были и свои проблемы, то переговоры тянулись
до тех пор, пока путч Каппа не заставил гостей в спешном
порядке выехать из Германии в Голландию.
Что касается Капповского путча, то один из моих знако-
мыхи бывший офицер германской армии, за несколько дней
до беспорядков сообщил мне о возможности свержения пра-
вительства по возвращении войск из балтийской зоны. Одна-
ко я не обратил на его слова большого внимания и лишь ска-
зал, что, во-первых, в то время как международные отноше-
ния Германии находятся в критическом состоянии, безответ-
ственные действия ’’правых” нежелательны, и, во-вторых, у
них едва ли есть какие-либо шансы на успех. Однако полу-
ченная информация оказалось верной. Однажды утром, вско-
ре после этого разговора, меня разбудили звуки государствен-
ного гимна Германской империи, а из окон "Кайзерхофа” бы-
ли видны имперские флаги, развевавшиеся над всеми прави-
тельственными зданиями. Кабинет Шейдемана бежал из Бер-
лина, а группа Каппа сформировала правительство. Но Соци-
ал-демократическая партия и профсоюзы объявили всеобщую
забастовку. Транспорт и линии связи были парализованы, и
даже гостиницы и рестораны несколько дней были закрыты.
В конце концов, мятежники бежали из страны. Я заключил,
что, хотя поднять мятеж сравнительно легко, без достаточной
подготовки и разумной мотивации обеспечить его успех не-
возможно. Забастовка в то время была организована велико-
лепно и шла к цели буквально напролом.
Вскоре мирный договор вступил в силу, Япония и Герма-
ния восстановили дипломатические отношения, и, в соответ-
ствии с положениями договора, им предстояло обменяться
поверенными в делах. В Германии, но всей видимости, было
НО
Первый служебный срок в Берлине
много кандидатов на посольский пост, но заместитель немец-
кого министра иностранных дел, сообщив мне, что его прави-
тельство хотело бы направить послом бывшего министра ино-
странных дел Зольфа, запросил agrement японского правитель-
ства на его временное назначение в качестве поверенного в
делах. Я передал этот запрос вместе со своими рекомендация-
ми в Токио и вскоре получил инструкцию сообщить о нашем
согласии. Готовясь к поездке, господин Зольф спросил меня,
как ему лучше понять Японию. Я ответил, что, поскольку в
настоящее время между Японией и Германией нет серьезных
политических проблем, и, более того, поскольку изучение
Японии через призму политики может ввести в заблуждение,
ему следует начать с ознакомления с феноменами культуры,
особенно с такими, как буддизм, конфуцианство и синтоизм,
и прежде всего, коль скоро сам он является санскритологом,
приступить к анализу эзотерического буддизма. Позднее, во
время встречи в Токио, он говорил, что мой совет оказался
исключительно полезным. Как посланник побежденной стра-
ны, господин Зольф находился в очень трудном положении,
но ему удалось завоевать доверие официальных и неофици-
альных кругов Японии. Например, Гото Симпэй задавался во-
просом, много ли в Германии людей такого калибра, как
Зольф. Несомненно, своим высоким авторитетом он в боль-
шой степени был обязан своим личным качествам, знаниям и
опыту, но также и способности понять характер и образ мыш-
ления японцев. Если иностранец знакомится со страной пу-
тем концентрации внимания на политических или экономи-
ческих интересах, его мнение об этой стране будет меняться
по мере того, как меняются времена. С другой стороны, если
он наделен глубоким пониманием ее духовных и культурных
черт, его пристрастия или суждения никогда не будут ошибо-
чными. Об этом особенно должны помнить дипломаты.
Когда открылось наше посольство, первым прибыл пове-
ренный в делах Дэбути, а вскоре его сменил посол Хиоки. Я
занял должность старшего секретаря. Так как штат посольства
расширился и у меня появилось немного свободного времени,
я решил совершить поездку по странам Европы, в которых
раньше мне бывать не приходилось. В марте 1920 года я по-
ехал в Польшу, где понял, почему ее называют зерновой жит-
111
Воспоминания японского дипломата
ницей Европы. В Варшаве, в ходе встречи с польским мини-
стром иностранных дел Патеком, которая состоялась по его
просьбе, я услышал от него, что вскоре Польша станет вели-
кой державой с населением в восемьдесят миллионов человек.
Я заметил, что не могу согласиться с идеей, в соответствии с
которой одна только численность населения или территория
уже делают страну великой, и что рано или поздно идея эта
обанкротится. Хотя в то время Патек был в превосходном на-
строении и утверждал, что поляки вот-вот, несомненно, возь-
мут Одессу, ко времени моего возвращения в Берлин через
Лемберг (Львов) судьба самой Варшавы перед лицом контрна-
ступления красных стала весьма неопределенной. Как же рис-
кованно действовала эта и подобные ей страны - им было по-
жаловано благо независимости, а они ринулись дальше, стре-
мясь стать еще более великими!
У меня было еще три недели отпуска, и я отправился в пу-
тешествие через Центральную Европу на Балканы и в Тур-
цию. Для начала в феврале 1921 года я поехал в Вену. Инфля-
ция в Австрии уже достигла серьезных размеров, но, благода-
ря энергичным усилиям премьера Зайпеля и его подчинен-
ных, удалось добиться значительных улучшений в сфере жи-
лищного строительства и социального обеспечения для рабо-
чих. Однако по сравнению с Веной и ее пригородами терри-
тория страны была настолько мала, что уже тогда были оче-
видны трудности существования Австрии в качестве независи-
мого государства, как то и предвидели премьер Зайпель и
другие. Повсеместно приходилось слышать, что установлен-
ный Версальским договором запрет на объединение Австрии с
Германией неоправдан.
Плывя от Вены вниз по Дунаю, я осознал значение этой
реки, как важной транспортной артерии, для европейской ис-
тории. В Будапеште я встретился с графом Андраши, выслу-
шал его мнение о причинах мировой войны и узнал, что Вен-
грия, с ее благодатными условиями для сельского хозяйства,
лучше подготовлена к независимому существованию, чем Ав-
стрия. Венгры все еще обсуждали негодное правление крас-
ных революционеров во главе с Бела Куном весной 1919 года.
В Софии, где современной была только часть города, члены
кабинета министров и политики, с которыми я встречался,
все как один говорили о невыполнимости условий мира, осо-
112
Первый служебный срок в Берлине
бенно, связанных с репарациями. Румыния, напротив, выгля-
дела вполне довольной, ибо война принесла ей новые терри-
тории. Однако, несмотря на богатые сельскохозяйственные
ресурсы и запасы нефти, уровень цивилизации и жизни в
стране, за исключением Бухареста, был низок. Один англича-
нин, мой попутчик по дороге из Бухареста в Югославию, рас-
сказывал мне различные истории о неспособности румын к
делу, а французский и швейцарский министры-посланники в
Бухаресте говорили о не вполне безопасной социальной ситу-
ации в Румынии. Прошло уже три года после войны, но не
только в Румынии, но и повсюду на Балканах до сих пор бы-
ли видны следы разрушений. Разбитое стекло в окне вагона
так и не заменили, в спальных купе не было света, и провод-
ники говорили, что, если пассажирам нужно освещение, то
они должны покупать свечи. Мне казалось, что, если люди
все еще не устранили эти поломки, они, должно быть, очень
ленивы, но в то же время масштабы военных разрушений
производили на меня угнетающее впечатление. Много лет
спустя я был поражен сходством картины, которую можно
было наблюдать в Японии на последней стадии второй миро-
вой войны и в самом начале послевоенного периода, с уви-
денным после первой мировой войны в Балканских странах.
Поскольку к моменту отъезда из Бухареста я из-за положе-
ния на транспорте уже использовал две недели своего отпус-
ка, мне пришлось значительно урезать свои планы и вернуть-
ся в Германию через Югославию. Простираясь на значитель-
ное расстояние с востока на запад и имея крупные угодья
плодородных целинных земель, Югославия, казалось, могла
рассчитывать на светлые перспективы экономического разви-
тия. Границы Югославии в разных пунктах как бы врезаются
в территории Болгарии, Румынии, Венгрии и Австрии, и поэ-
тому на пути из Бухареста в Загреб в поезде часто проводи-
лись таможенные досмотры. У меня, обладателя дипломатиче-
ского паспорта, никаких проблем не возникало, но обычным
пассажирам приходилось довольно нелегко. Таможенные про-
цедуры длились долго, и вызывали сильное раздражение путе-
шественников, совершавших местные поездки. Кроме того,
наличие в каждой стране собственной валютной системы соз-
давало пассажирам дополнительные трудности. Вообще, это
еще вопрос, действительно ли независимость малых стран,
113
Воспоминания японского дипломата
полученная просто на основе национального самоопределе-
ния и при отсутствии экономической базы, и вправду принесла
счастье различным народам. Следовало более полно изучить
проблему валют и других средств защиты прав малых стран.
Проехав через Зальцбург в южной Австрии, я добрался до
Мюнхена и вернулся в Берлин. Вскоре я получил приказ вер-
нуться в Токио и стал готовиться к отъезду домой через Гол-
ландию, Англию и Америку.
Не только до первой мировой войны, но и после второй
министерство иностранных дел не поощряло и не поощряет
разъезды своих сотрудников. Возможно, причина заключается
в том, что правительству нелегко оплачивать путевые расходы.
Однако я считал, что лучше один раз увидеть, чем сто раз ус-
лышать, и поэтому еще со времени первого служебного срока
в Мукдене старался путешествовать как можно больше. Учи-
тывая обстоятельства, я совершал поездки с разрешения руко-
водителей соответствующей миссии и оплачивал все расходы
из личных средств. Именно таким образом я ездил по Европе
и именно таким образом возвращался домой. (Хотя и говорят
о сходстве характера немцев и японцев, но, пожалуй, схожи,
скорее, обстоятельства жизни, а не характеры этих двух народов.
Различия в манерах и обычаях не следует путать с различиями в
этике. Одна из причин, в силу которой я выбрал маршрут через
Америку, состояла в желании изучить расовую проблему).
В мае 1921 года я пересек Атлантику и прибыл в Нью-
Йорк. Отлично помню то радостное возбуждение, с которым
я взирал на Статую Свободы при входе в нью-йоркскую га-
вань, по-видимому, ощущая прилив свежих сил, вызванный
приездом в страну-поборницу свободы. Это был мой первый
визит в США, и, имея в своем распоряжении весьма ограни-
ченное время, я намеревался получить лишь общие представ-
ления об этой стране. Первое впечатление, даже если оно в
чем-то и ошибочно, как правило, всегда очень важно. В Нью-
Йорке я дивился на небоскребы, поражался красоте Манхэт-
тена и восхищался уровнем развития машинной цивилизации.
Однако на собрании Японо-Американской Ассоциации, куда
мне довелось получить приглашение, я слышал, как многие
американские дамы, обсуждая европейскую ситуацию, радова-
лись хорошей, как они говорили, возможности "прижать” Гер-
манию, что было воспринято мной как демонстрация одной
114
Первый служебный срок в Берлине
из черт американского характера. В Вашингтоне, размышляя
у горы Вернон о деяниях Джорджа Вашингтона и о герое Гра-
жданской войны в Линкольновском мемориале, я в то же вре-
мя имел возможность своими глазами наблюдать расовую
дискриминацию на практике. В Новой Англии, видя, как гу-
манизм Эмерсона и других превращается в прагматизм, я
осознал необходимость уделять внимание переменам в чело-
веческой культуре. Подобно всем туристам в Америке я побы-
вал на Ниагарском водопаде и на чикагских бойнях, увидел
Большой Каньон, а затем, любуясь красотами Тихоокеанского
побережья, которые чем-то напомнили мне приморские ланд-
шафты Японии, проехал от Лос-Анджелеса до Сан-Франци-
ско. Посещая фермы и иные предприятия японцев в Сакра-
менто и других местах, я обнаруживал все новые и новые
проблемы, стоявшие на пути межрасовой гармонии. Японские
иммигранты в районе Сакраменто до сих пор сохраняли обы-
чаи и традиции своей родины. Мне подумалось, что, хотя
Америка и является плавильным котлом для различных куль-
тур, проблема дискриминации цветных рас в будущем станет
весьма серьезной.
Вступив на борт судна пароходства Тоё "Тэнъё-мару", я
встретил множество японцев и вместе с ними отдыхал и на-
слаждался прекрасной погодой. По пути мы сделали останов-
ку на Гавайских островах, которые покорили меня своим жи-
вописным видом. Путешествие продолжалось, океан нес в се-
бе ощущение жизни и молодой энергии. Увидев в предрас-
светном небе восхитительную гору Фудзи, я до глубины души
прочувствовал красоту родной страны. Однако по сравнению
с недавно увиденным в Америке дорога от Иокогама до Токио
выглядела улочкой на окраине западной столицы, японские
дома по сравнению с американскими небоскребами казались
спичечными коробками, а прелестные зеленые рисорые поля,
хоть и ласкали мой взор, все-таки смахивали на нечто игру-
шечное. Впечатления резко расходились с теми, которыми я
обогатился, возвращаясь из Европы. Следует добавить, что
сейчас, когда прошло тридцать лет после моего прибытия из
первой зарубежной поездки, все эти сравнения нуждаются в
существенной модификации, ибо как в Европе и в Америке,
так и в Японии многое сильно изменилось.
115
ГЛАВА 4
Первый служебный срок в Токио
(1921-1926 годы)
Итак, в июне 1921 года я прибыл в Токио и представил
отчет различным службам министерства иностранных дел. В
то время у власти находилась партия "Сэйюкай", во главе Ка-
бинета стоял премьер Хара, а во главе министерства ино-
странных дел — граф Утида. В связи с новой послевоенной
ситуацией и благодаря опыту, накопленному на Парижской
конференции, в министерстве царила атмосфера бурного эн-
тузиазма. Одним из следствий обогащения опытом на Париж-
ской конференции явилось разделение Политического бюро
на Азиатское и Европейско-Американское, первое из которых
возглавил Ёсидзава Кэнкити, а второе — вновь назначенный
Мацудайра Цунэо, переведенный в МИД с поста начальника
Политического отдела экспедиционного корпуса наших войск
во Владивостоке.
Если говорить о главных дипломатических проблемах Япо-
нии в то время, то те из них, что были связаны с Китаем
(Маньчжурская и Шаньдунская) на какое-то время могли
считаться урегулированными, но одна из наиболее труд-
ных, — проблема России, — все более осложнялась ввиду ус-
тановления там советской власти и отправки вследствие этого
наших войск в Сибирь. В то время как инцидент в Николаев-
ске взбудоражил общественное мнение Японии, США неожи-
данно вывели свои войска из Восточной Сибири и принялись
возражать против дальнейшего присутствия там сил Японии.
Кроме того, в Сибири активизировались действия партизан, и
для Японии настало время пересмотреть свою политику в от-
116
Первый служебный срок в Токио
ношении России. Как поговаривали, США были недовольны
позицией Японии в сибирском вопросе. Однако, принимая во
внимание изначальную инициативу Соединенных Штатов,
обратившихся к Японии с просьбой о вводе войск в Сибирь,
становилось очевидным, что теперь они своей высокомерной
позицией явно срывали координацию действий обеих стран.
Впоследствии США продолжали придерживаться аналогичной
позиции в отношении Японии, но в свете нынешнего совет-
ско-американского противостояния представляется, что Со-
единенным Штатам следовало бы многое пересмотреть в сво-
их прежних подходах.
Директор Европейско-Американского бюро Мацудайра на-
стойчиво просил меня заняться российскими делами. С той
же просьбой обращался ко мне заведующий Первым сектором
этого бюро, который, говорил, что вскоре должен получить
назначение на работу за рубежом и что, в общем-то, уже было
принято решение о занятии мною его места. Поскольку еще
со времени своей поездки в Германию у меня возник чрезвы-
чайно большой интерес к отношениям с Россией, я согласил-
ся работать в Первом секторе Европейско-Американского бю-
ро, после чего почти вся моя дипломатическая карьера была
связана с российскими делами. (Первое, что меня удивило по
возращении на родину, была возросшая самоуверенность
японцев. Так, посол Мацуи уже говорил о ’’трех великих дер-
жавах”. Во-вторых, я был поражен безответственными дейст-
виями пребывавшего в эйфории молодого поколения. Напри-
мер, работа организации “Какумэйкай” в седьмой школе вто-
рой ступени. Но поскольку по прибытии в Токио я пять лет
занимался российскими делами, поначалу мой рассказ пойдет
только о них).
В то время в Японии имели хождение различные мнения о
будущем советского режима. Некоторые считали, что, по-
скольку Советы обречены на скорый провал, Японии следует
усилить помощь Семенову и другим деятелям на востоке Рос-
сии. Однако, на мой взгляд, советская власть была отнюдь не
столь беспомощной, военная интервенция была не только в
высшей степени непопулярной, но и не имела шансов на ус-
пех, и поэтому Японии следовало вывести свои войска из Си-
бири и попытаться решить имевшиеся вопросы путем перего-
117
Воспоминания японского дипломата
воров с Советами. Иначе говоря, было очевидно, что, по-
скольку японские войска оккупировали Северный Сахалин и
обращенное к нему континентальное побережье, Японии бы-
ло необходимо вести переговоры с советским режимом в це-
лях гарантирования компенсации за инцидент в Николаевске.
Было также необходимо обеспечить возврат правительствен-
ного кредита, предоставленного России во время войны, и за-
щиту прав частной собственности. Наконец, Японии надо бы-
ло предотвратить деятельность коммунистов на своей терри-
тории. Однако в стране существовала сильная оппозиция идее
прямых переговоров с советским режимом. Советы знали об
этом и. стремясь достичь компромисса с Японией, создали
Дальневосточную республику, которой предстояло сыграть
роль буферного государства между Россией и нами. Еще до
моего возвращения на родину некто Антонов встретился с на-
шим консулом во Владивостоке Симада Сигэру и в неофици-
альном порядке сообщил ему, что советский режим готов
принять различные требования Японии и хотел бы начать пе-
реговоры. Некоторые лица в Токио твердо придерживались
мнения о необходимости вступить в переговоры на основе
этого сообщения. В конце концов, было принято решение на-
чать их и с этой целью поручить начальнику Политического
отдела экспедиционного корпуса во Владивостоке Мацусима
Хадзимэ и консулу Симада встретиться с Антоновым в августе
того же года в Дайрене. Во время этой встречи Антонов не
брал на себя никаких обязательств в отношении различных
требований Японии, а под конец стал настаивать на необхо-
димости получения согласия от Советского правительства.
Прошло несколько месяцев, но ни к каким существенным ре-
зультатам эти переговоры не привели.
Тем временем Соединенные Штаты предложили провести
в Вашингтоне конференцию заинтересованных стран по воп-
росам ограничения военно-морских вооружений и по различ-
ным проблемам Дальнего Востока. На этой конференции они
намеревались не только установить принцип ’’открытых две-
рей” в Китае и решить проблему Шаньдуна, но и в связи с
проблемой России помешать распространению японского
влияния на Сибирь, которое могло бы создать угрозу амери-
канским интересам. В отсутствие советских представителей
118
Первый служебный срок в Токио
сибирский вопрос на вашингтонской конференции открыто
не обсуждался, но Соединенным Штатам удалось добиться от
нас обязательства о выводе войск и таким образом поставить
заслон на пути Японии. Американская политика недопуще-
ния японского продвижения берет начало еще со времен
окончания русско-японской войны, когда президент Теодор
Рузвельт сумел, с одной стороны, сдержать Россию, а, с дру-
гой, — убедить Японию в необходимости заключить мир. С
тех пор Соединенные Штаты в своей политике упорно исхо-
дили из представления о несоответствии энергичного продви-
жения Японии их интересам. Следует отметить, что такую же
политику президент Вильсон проводил и на Вашингтонской
конференции и что, следуя ей же, президент Франклин Руз-
вельт после начала "Маньчжурского инцидента" признал Со-
ветский Союз и пытался помешать заключению пакта о нейт-
ралитете между ним и Японией, чтобы добиться отчуждения
их друг от друга. Та же политика последовательно проводи-
лась вплоть до самого недавнего времени, когда на Ялтинской
конференции было принято совместное решение об изгнании
Японии с азиатского континента.
Естественно, что советский режим, видя эту политику Со-
единенных Штатов, направлял своему представителю в Дай-
рене все более жесткие инструкции, и. в конце концов, Япо-
ния приняла решение прекратить переговоры. Другая причи-
на прекращения этих переговоров состояла в том, что евро-
пейские державы должны были провести конференцию с уча-
стием Советов. Собравшаяся в Генуе, эта конференция, вско-
ре, однако, завершилась без каких-либо результатов, ибо ев-
ропейские державы потребовали от Советской России (1)
признания иностранных долгов довоенного и военного време-
ни; (2) предоставления режима особого благоприятствования
для иностранцев; (3) выплаты иностранцам компенсации за
ущерб, причиненный революцией, и т.д. Советская делегация
со своей стороны потребовала (1) официально признать со-
ветский режим; (2) взаимно отказаться от компенсации за
ущерб, причиненный блокадой и интервенцией, и от долгов
военного времени; (3) предоставить кредиты советскому ре-
жиму и т.д. Вслед за Генуэзской конференцией состоялась
конференция в Гааге, но и там дело не сдвинулось с места, и
119
Воспоминания японского дипломата
стороны лишь повторили требования, выдвинутые в Генуе.
Однако во время Генуэзской конференции состоялись перего-
воры между двумя изгоями того времени, Россией и Германией,
и в апреле 1922 года эти страны заключили Рапалльский договор.
Советский режим постепенно утверждался на международной
арене. (Примерно в это время я стал руководителем Сектора).
При таких обстоятельствах конференция в Чанчуне, где
японская сторона намеревалась предпринять очередную по-
пытку добиться удовлетворения своих требований до вывода
войск, не имела шансов на успех. Встреча между представите-
лем Японии, директором Европейско-Американского бюро
Мацудайра, и представителем Дальневосточной республики и
Советской России Иоффе была прервана в самом начале.
Прежде, чем переговоры в преддверии вывода войск дали ка-
кие-либо результаты, Япония, в какой-то мере руководствуясь
обязательствами перед Соединенными Штатами, приняла ре-
шение эвакуировать все войска из Сибири с оговоркой, что
продлит оккупацию Северного Сахалина в качестве меры, га-
рантирующей решение инцидента в Николаевске.
Из Чанчуня Иоффе перебрался в Пекин и оттуда продол-
жал наблюдать за развитием ситуации. Другой представитель
японской стороны, виконт Гото Симпэй, пытаясь решить
российскую проблему, пригласил Иоффе посетить Японию
для продолжения переговоров и поправки здоровья. Виконт
Гото давно, еще с царских времен, интересовался российски-
ми делами, и его интерес возрос еще более, когда он стал
президентом Южно-Маньчжурской железной дороги. Именно
Гото уговорил принца Ито отправиться за рубеж с важной
миссией, во время которой принц, к несчастью, умер в Хар-
бине. Виконт Гото пригласил Иоффе в Японию с согласия
премьера Като Томосабуро, и в начале 1923 года советский
представитель прибыл в Атами, где между ним и Гото состоя-
лось несколько встреч. На них обсуждались главным образом
такие вопросы, как признание Россией ее долгов и прав част-
ной собственности, а также урегулирование инцидента в Ни-
колаевске. В связи с этим последним обсуждалась и продажа
Северного Сахалина. Гото часто советовался о курсе перего-
воров с министром иностранных дел и запрашивал мнение
правительства. В частности, ранним утром 24 апреля, перед
120
Первый служебный срок в Токио
отъездом в Атами, он направил министру иностранных дел
пространное послание, в котором запрашивал мнение прави-
тельства о всех нерешенных вопросах. Министр иностранных
дел поручил мне немедленно составить проект решения Ка-
бинета дляхпредставления тем же утром на его заседании. Я
тут же выполнил поручение и, утвердив текст у только что
пришедшего на работу директора Бюро Мацудайра, поспешил
с ним на заседание Кабинета, где он был одобрен. Затем мне
поручили доставить ответ виконту Гото, и я срочно выехал на
поезде в Атами. Уже после двенадцати часов дня поезд при-
был на станцию Манадзуру, где в привокзальной закусочной
меня ожидал виконт с сопровождающими. Я быстро сошел с
поезда и поспешил ознакомить Гото с содержанием решения
Кабинета. Однако виконт уже успел утром повидаться с Иоф-
фе и, сообщив мне о том, что их встреча была очень прият-
ной, в течение полутора часов рассказывал мне об их беседе и
своих взглядах на всю российскую проблему в целом. Так как
министр иностранных дел поручил мне доложить о ситуации
премьеру Като, который отдыхал неподалеку от Атами на го-
рячих источниках Югавара, я сразу же после встречи с викон-
том Гото поехал к премьеру. Премьер подробно рассказал о
своих договоренностях с виконтом Гото и своей собственной
политике в отношении России. По его мнению, министерству
иностранных дел следовало приложить усилия в интересах ус-
пешного исхода переговоров между Гото и Иоффе. Он пору-
чил мне передать его пожелания министру иностранных дел
Утида и директору Бюро Мацудайра.
Ни премьер Като, ни виконт Гото не придавали большого
значения коммунистической деятельности, а заботились глав-
ным образом об урегулировании взаимных интересов на
Дальнем Востоке. В этом смысле их мнение отличалось от
мнения министерства иностранных дел, общая политика ко-
торого в отношении России содержала в себе и идеологичес-
кий элемент. Более того, со временем между министерством
иностранных дел, с одной стороны, и премьером с виконтом,
с другой, возникли ощутимые разногласия по вопросу о ли-
нии, адресованной Иоффе, и мне приходилось курсировать в
этом треугольнике в целях урегулирования взаимных отноше-
ний. Переводчик Мори Кодзо был в курсе дела. Хотя перего-
121
Воспоминания японского дипломата
воры Гото-Иоффе, ввиду неприемлемости некоторых выводов
обеих сторон, и не дали каких-либо немедленных результатов,
они создали благоприятную атмосферу для дальнейших обсу-
ждений и таким образом проложили путь к пекинским пере-
говорам. Поэтому усилия виконта Гото заслуживают высокой
оценки. Его политика сотрудничества с русскими в целях ре-
шения наших проблем с Китаем и Америкой выгодно отлича-
лась от более поздней политики президента Рузвельта в отно-
шении Японии и России.
Тем временем министр-посланник в Польше Каваками,
который давно занимался российскими делами, вернулся в
Японию, и ему было поручено взять на себя конкретные пе-
реговоры с Иоффе. Весь июнь 1923 года ушел на подготови-
тельные обсуждения, в ходе которых был достигнут значи-
тельный прогресс. Однако поскольку российская сторона (в
конце декабря был образован СССР) предлагала в связи с ин-
цидентом в Николаевске и компенсацией за него взаимно за-
честь наши требования и ее претензии на покрытие убытков
от интервенции, то дискуссия зашла в тупик. Поскольку
Иоффе отбывал на родину, переговоры так и остались неза-
вершенными. Сохранились от них лишь протоколы бесед. В
сентябре 1923 года в Японии произошло сильнейшее земле-
трясение, и при занятости правительства восстановительными
работами российские дела были на время отложены.
В то время у власти находился так называемый ’’Кабинет
землетрясения” Ямамото. Министр иностранных дел Идзюин
Хикокити. у которого были разные планы, касающиеся Рос-
сии и Китая, сам сожалел о невозможности их выполнения
ввиду своего преждевременного ухода с поста при общей от-
ставке Кабинета из-за инцидента у Тораномон. Вскоре этот
масштабно мыслящий и проницательный политик неожидан-
но скончался, что поистине достойно сожаления.
В январе 1924 года Советское правительство испытало
сильный шок в связи со смертью Ленина, но, как стало оче-
видно, заложенный им фундамент оказался прочным. В фев-
рале Великобритания, Италия и страны Северной Европы
официально признали СССР, поддержав тем самым новое
правительство. Однако японская оккупация российских тер-
риторий на Дальнем Востоке все еще продолжалась, и честь и
122
Первый служебный срок в Токио
интересы России не позволяли ей оставлять эту ситуацию без
внимания. Поэтому Карахан, назначенный посланником в
Китай, в сентябре 1924 года вступил в контакт с нашим ми-
нистром-посланником в Пекину Ёсидзава. В то время в То-
кио на смену Кабинету Ямамото пришел Кабинет Киёура, и
реализация программы ликвидации последствий землетрясе-
ния только-только началась. Разъяснив новому министру
иностранных дел Мацуи суть предыдущих переговоров с Рос-
сией, я рекомендовал ему учесть, что скорое решение россий-
ской проблемы соответствует нашим интересам, и отклик-
нуться на предложение Карахана. Министр Мацуи сразу же
поручил мне подготовить проект решения Кабинета. Я, не от-
кладывая, выполнил задание и утвердил проект у директора
Европейско-Американского бюро Хирота, который по причи-
не болезни находился дома, и у заместителя министра Мацу-
дайра. Знакомясь с документом, директор Хирота указал, что
в силу внутренних и внешних причин необходимо заставить
Россию подтвердить Портсмутский договор. Требованию о его
признании предстояло стать одним из основных принципов
нашей политики, и впоследствии оно было четко зафиксиро-
вано в Пекинской конвенции.
Министр-посланник Ёсидзава получил инструкцию начать
переговоры, и, в соответствии с решением Кабинета, наше
предложение было представлено российской стороне. Доволь-
но скоро после начала переговоров на смену Кабинету Киёура
пришел Кабинет партии “Минсэйто” во главе с премьером
Като Комэй, а министром иностранных дел стал барон Сидэ-
хара. Министр-посланник Ёсидзава был отозван в Токио на
совещание с руководством. Командование ВМФ, жизненно
заинтересованное в нефти Северного Сахалина, настаивало на
сохранении тамошних нефтепромыслов за Японией, и Ёсид-
зава получил задание отправиться туда для инспекции на мес-
те. Затем он вернулся в Пекин и продолжил переговоры. Дав-
нюю и самую трудную проблему кредита и прав частной соб-
ственности удалось урегулировать довольно просто: согласно
достигнутой договоренности, в дальнейшем для японских
кредитов и прав устанавливался не менее благоприятный ре-
жим, чем для кредитов и прав других стран. В связи с пробле-
мой договоров стороны пришли к согласию о подтверждении
123
Воспоминания японского дипломата
Советским Союзом Портсмутского договора, но все осталь-
ные договора подлежали пересмотру в соответствии с новой
ситуацией. После довольно долгих споров удалось решить
проблемы торгового договора и запрета на пропаганду. Рус-
ские согласились выразить сожаление по поводу инцидента в
Николаевске. В вопросе о концессиях стороны пришли к сог-
лашению о предоставлении Советским Союзом японским
бизнесменам долгосрочных концессий на добычу нефти и уг-
ля на севере Сахалина. Японцы получили право на разведку
месторождений нефти, но открытые нефтяные скважины под-
лежали совместной эксплуатации. Что касается этого метода
совместной эксплуатации, то после длительных дискуссий
мы, в соответствии с мнением наших военно-морских экспер-
тов, согласились с предложением русских. В результате пере-
говоров в январе 1925 года была, наконец, заключена Пекин-
ская конвенция. Министр иностранных дел Сидэхара отно-
сился к этим переговорам с большой серьезностью, и, по-
скольку текст конвенции был составлен на английском языке,
он проявлял особо пристальный интерес к редактированию и
поправкам. Это дало мне возможность значительно расши-
рить свои познания в сфере технических аспектов дипломатии.
Тем временем в Токио открылось посольство России, и
прибыл посол Копп. Представители отраслей промышленно-
сти, заинтересованные в концессиях на севере Сахалина, от-
правились в Москву для детального обсуждения их условий.
Танака Токити стал послом Японии в Москве. Таким обра-
зом, дипломатические отношения между двумя странами по-
степенно восстановились. К тому времени назрела необходи-
мость в пересмотре договоров о торговле и рыболовстве, но
Европейско-Американское бюро этими вопросами непосред-
ственно не занималось, так как они находились в ведении
Торгового управления МИД.
Итак, повторяю, отношения с Россией, над которыми я
усердно трудился пять лет, шаг за шагом восстановились.
Как-то раз, отвечая на вопрос директора Бюро Хирота, я вы-
сказал пожелание поработать за границей. Вскоре он неофи-
циально предложил мне занять должность старшего секретаря
посольства в Вашингтоне, и я с готовностью согласился.
124
Первый служебный срок в Токио
За эти пять лет в моей жизни произошло много событий,
включая и женитьбу, но все вопросы личного порядка лучше
оставить за рамками данного повествования. Различные поли-
тические и социальные события на международной арене
предвещали новые глобальные потрясения, но в целом это
был период нормализации после первой мировой войны, ко-
торый характеризовался тенденцией к сохранению затишья
после бури. Япония принимала участие в первой мировой
войне, но тогда она понесла относительно скромные жертвы
и получила сравнительно крупные приобретения. Поэтому в
течение некоторого времени японская экономика переживала
беспрецедентный бум, на смену которому в связи со стабили-
зацией мировых рынков пришла депрессия. Социальная ситу-
ация в стране ухудшалась, и одна из причин этого состояла в
активизации коммунистов. Однако впоследствии положение
стало постепенно улучшаться и пришло в большее соответст-
вие с общемировой тенденцией к стабилизации. Затем в сен-
тябре 1923 года в районе Канто произошло страшное земле-
трясение, начались пожары, и все это нанесло серьезный
ущерб Токио. Японцы испытывали искреннюю благодарность
за гуманитарную помощь Америки в связи с землетрясением,
но год спустя были крайне возмущены тем, что Соединенные
Штаты, игнорируя ’’Джентльменское соглашение”, внесли по-
правки в Закон об иммиграции и стали подвергать японцев
неприкрытой дискриминации. Многие приходили в мини-
стерство иностранных дел и критиковали его за ’’слабость” в
этом вопросе. Во всяком случае, проблема иммиграции яви-
лась трагическим эпизодом в истории японо-американских
отношений.
125
ГЛАВА 5
Работа в Вашингтоне
(1926-1929 годы)
Я направился в Вашингтон вскоре после того, как воз-
никла упомянутая выше проблема иммиграции, и поэтому
мой давний интерес к расовой проблеме вообще и ее “япон-
скому” аспекту, в частности, усилился еще больше. Невзирая
на большую занятость перед отъездом к новому месту назна-
чения. я изучал различные справочные материалы по этой
проблеме и встречался с представителями японских учрежде-
ний, в компетенцию которых входила эта область. К своему
удивлению, я обнаружил, что многие из этих представителей
не только имели весьма слабое представление о расовой проб-
леме, но и не слишком интересовались ею.
В 1921 году я вернулся из Европы на родину через Соеди-
ненные Штаты, а на этот раз, следуя из Иокогамы через Го-
нолулу до Сан-Франциско, пересек Тихий океан в обратном
направлении. Раньше я всегда путешествовал один, но теперь
ехал вместе с женой и ребенком. Спокойствие океана, синева
неба и воды и красота природы заставляли меня забывать о
мерзостях человеческой жизни. От Сан-Франциско мы по су-
ше двинулись дальше, и, миновав Чикаго и Нью-Йорк, при-
были к месту назначения, в Вашингтон. Как мне показалось в
Вашингтоне, американцы, видимо, чувствовали, что обошлись
с японцами в вопросе об иммиграции слишком сурово и, при
жесткости в делах, произвели на меня впечатление любезностью
и сердечностью в частных отношениях. Кроме того, недавно
прибывший посол и госпожа Мацудайра своей общественной
деятельностью во многом способствовали установлению лучшей
126
Работа в Вашингтоне
Того Сигэнори в Вашингтоне
127
Воспоминания японского дипломата
духовной гармонии между двумя странами. Во время пребы-
вания посла Мацудайра в Вашингтоне не возникало, пожа-
луй, никаких важных проблем, для решения которых требова-
лось бы проводить переговоры.
Мой приезд совпал по времени с филадельфийской вы-
ставкой в честь стопятидесятой годовщины образования
США, и по прибытии в Вашингтон я немедленно отправился
осмотреть ее. Я посещал Филадельфию во время первого при-
езда в США, но на этот раз, увидев различные документы,
рассказывающие о создании страны и ее впечатляющем раз-
витии, стал испытывать еще большее восхищение перед Аме-
рикой. С другой стороны, мне было чрезвычайно интересно
сравнить историю Америки с более чем двухтысячелетней ис-
торией Японии. Некоторые считают, что страна, не имеющая
истории, находится в более выгодном положении, ибо она
свободна от сдерживающего воздействия традиций. Как я од-
нажды заметил, любая страна или нация с течением времени
неизбежно достигает возраста пятисот или тысячи лет, но при
этом также совершенно очевидно, что наличие истории делает
им честь. Вопрос не в продолжительности истории той или иной
нации, но, коль скоро она сохраняет молодой дух и не страда-
ет от артериосклероза, долгая история есть не бремя, а благо.
В мои обязанности старшего секретаря входило ведение
общих дел вашингтонского посольства. Работы было невпро-
ворот, и мне приходилось почти все время проводить за пись-
менным столом, хотя, как сказано выше, важных проблем в
то время было не так уж много. Поэтому у меня редко появ-
лялась возможность поездить по стране, хотя время от време-
ни я бывал в Нью-Йорке, и по распоряжению министерства
совершил поездку по ряду университетов (Йель, Гарвард,
Браун, Амхерст и Принстон). В изучении Соединенных Шта-
тов я был вынужден, в основном, полагаться на кциги. Осо-
бенно полезными для меня оказались такие авторитетные ра-
боты, как “Американское содружество” Джеймса Брайса и
“Подъем американской цивилизации" доктора Биэрда. Счи-
таю своим долгом выразить признательность этим авторам,
хотя сейчас они уже покинули сей бренный мир.
Как отмечалось выше, значительность американского про-
мышленного оборудования произвела на меня огромное впе-
128
Работа в Вашингтоне
чатление. Вспоминаю, как мой однокашник и директор ком-
пании "Джапан Стил Уоркс” Ямагата Цунэсукэ, который при-
езжал в США знакомиться с американской сталелитейной
промышленностью, после поездки в Питсбург и другие города
говорил мне, что даже если бы японская сталелитейная про-
мышленность переняла комплексный метод, она не могла бы
позволить себе организацию по типу гигантских объектов ста-
лелитейной индустрии^ США из-за различных ограничений в
приобретении сырья и сбыте продукции. Он с сожалением от-
метил, что ему, наверное, лучше было бы поехать в Европу и
изучать метод узкой специализации, принятый в Германии.
На мой взгляд, следует постоянно учитывать тот факт, что разви-
тие японской промышленности лимитируется недостаточными
поставками сырья и узостью внутреннего и внешних рынков.
Не только материальная, но и духовная цивилизация лю-
бой страны зиждется на ее природной среде. Вполне естест-
венно, что демократическое устройство Америки отличается
от демократии в Великобритании или Швейцарии. Поскольку
Америка - молодая нация с молодой промышленностью, для
развития ремесленного производства у нее просто не было
времени, и она сразу совершила прыжок в машинную циви-
лизацию. Поэтому и социальная структура Америки отличает-
ся от социальной структуры европейских стран. При огром-
ной территории, обилии природных ресурсов, крупных и еще
не тронутых резервах в Америке все еще сохраняется куда бо-
лее широкий простор для свободного предпринимательства,
чем в Европе и других частях мира, где высокая плотность на-
селения и концентрированность производственного механиз-
ма обусловили наступление стадии зрелости. Даже в Англии
капитализм постепенно модифицируется, и тенденция к госу-
дарственному вмешательству в свободное предпринимательст-
во усиливается, между тем как в Америке наблюдается совер-
шенно иная картина, ибо, развив политическую и социаль-
ную демократию, она оставила ту форму предприятий, кото-
рая превалировала в минувшие полвека.
Я занимался российскими делами в Токио и не переставал
интересоваться ими и в Америке. Еще со времени работы в
Швейцарии я рассматривал противоречие между капитализ-
мом и коммунизмом как грандиозную проблему, с которой
5 Зак. 181 129
Воспоминания японского дипломата
нельзя не считаться. Поэтому я следил за американо-россий-
скими отношениями и выяснял у многих американцев их
мнения о коммунизме. Однако большинство моих собеседни-
ков, в том числе и сотрудники правительственных учрежде-
ний, не уделяли этой проблеме большого внимания. Они не
пытались осознать, что капитализм для коммунизма злейший
враг, и даже когда я разъяснял им методы коммунистической
пропаганды, они оставались к ним столь же равнодушными,
как к пожару на другом берегу реки, а разговоры об угрозе
коммунизма считали бреднями идиота. Учитывая нынешнее
положение в мире, я полагаю, что американцам есть о чем
подумать, оглядываясь на прошлое. В то время Соединенные
Штаты еще не признали СССР, но некоторые политики ука-
зывали на возможность японской агрессии против него и
симпатизировали Советам. Я пришел к выводу, что дальней-
шее следование Японии курсом антисоветской политики не-
избежно приведет к ухудшению ее отношений с США. Впос-
ледствии я не раз имел возможность убедиться в правильно-
сти этого наблюдения. Одним из примеров может служить
позиция, занятая американскими представителями на Вашин-
гтонской конференции. В те время японо-американские от-
ношения, по крайней мере на поверхности явлений, были за-
мечательными, и единственным событием, касавшимся основ
этих отношений и привлекавшим внимание вашингтонской
общественности, была афера с нефтяным месторождением
Типот Доум. Ее нельзя было квалифицировать как проблему
текущего момента. Но поскольку в данном случае речь шла о
попытках заручиться государственной поддержкой ввиду воз-
можности японо-американской войны, я не мог не содрогать-
ся при мысли о том, что на государственные власти в зависи-
мости от развития ситуации, могут снова повлиять скандалы
подобного рода.
При госсекретаре Келлоге в Дальневосточном секторе Го-
сударственного департамента работали профессор Хорнбек и
генеральный консул Джонсон, который впоследствии стал по-
слом США в Китае. Дела, связанные с Японией, находились в
ведении консула Кордуэлла. Отношения нашего посольства с
Государственным департаментом были весьма дружественны-
ми, но профессор Хорнбек к тому времени уже прославился
130
Работа в Вашингтоне
своими прокитайскими взглядами. Джонсон, умеренно мыс-
лящий человек, не был столь прокитайски настроенным, как
Хорнбек. Помню, однако, как незадолго до моего отъезда из
Вашингтона Джонсон сказал мне, что будущие дела Гоминь-
дана, который в то время находился в высшей точке своего
взлета, можно сравнить с реставрацией Мэйдзи в Японии, а
я, указывая на различия между ними, стал ему возражать. В
связи с дальнейшим развитием китайской проблемы и недав-
ней позицией США в отношении Гоминьдана я вспоминаю
тот разговор с особым интересом.
Хотя, как уже говорилось, в то время не имелось каких-ли-
бо серьезных вопросов, требующих переговоров между япон-
ским посольством и американскими властями, одна возник-
шая проблема - а именно, проблема Пакта Келлога-Бриана -
оказалось важной не только для Японии и Соединенных
Штатов, но и для всего мира. Поскольку официальная нота
государственного секретаря Келлога с рекомендацией заклю-
чить этот пакт была получена посольством незадолго до воз-
вращения посла Мацудайра, поверенный в делах Савада полу-
чил и выполнил инструкцию о том, чтобы обратиться к аме-
риканцам с просьбой изменить в тексте фразу "от имени на-
ших народов торжественно провозгласить". Первое предложе-
ние, об изъятии слов "от имени наших народов", было отверг-
нуто. Второе предложение, о замене слов "от имени" на "от
лица" было также отклонено ввиду однозначности этих двух
выражений, и в конце концов японский представитель под-
писал пакт в его первоначально предложенном виде. Впослед-
ствии этот вопрос вызвал горячие споры на заседании Тайно-
го Совета, и, в соответствии с его решением, при ратифика-
ции пакта была сделана оговорка. Выражение "от имени на-
ших народов" совершенно очевидно отражало демократичес-
кую идеологию и, следовательно, вступало в противоречие с
японской конституцией. Любая уловка в целях элиминирова-
ния этого противоречия, вне всякого сомнения, не могла
быть бы ничем иным, как паллиативом. Однако Соединенные
Штаты не принимали в расчет конституционное значение
указанного выражения в Японии. Общественное мнение
США, как это показали драмы на тему о падении европей-
ских династий после первой мировой войны, отрицательно
5* 131
Воспоминания японского дипломата
относилось к монархической форме правления и рассматрива-
ло ее как пережиток прошлого. Так же и в случае с пактом
Келлога-Бриана, Соединенные Штаты не пытались понять
позицию Японии, считая ее конституционную систему инсти-
тутом, довольно точно воплощающим концепцию "божествен-
ного права королей". Эта история очень помогла мне впослед-
ствии, когда накануне окончания Тихоокеанской войны я
должен был заниматься вопросом о пределах наших требова-
ний в связи с сохранением национального государственного
устройства Японии.
После подписания пакта в Париже и его обнародования в
августе 1928 года в Японии подняли вопрос о противоречии
между терминологией пакта и конституцией страны. Очевид-
но, чиновники министерства иностранных дел не поставили в
известность бывшего министра иностранных дел Утида, кото-
рый отправился в Европу на подписание пакта, о переговорах
с Соединенными Штатами в связи с формулировками данно-
го документа. Об этом граф Утида рассказал мне в Нью-Йор-
ке, когда он возвращался из Европы, и я по указанию мини-
стра иностранных дел встретился с ним, чтобы рассказать об
осложнениях, возникших в Токио в связи с этим вопросом, и
о пожелании министра, который советовал графу Утида воз-
держиваться от заявлений для прессы. Несомненно, одна из
причин осложнений заключалась в неумелом ведении этого
дела на рабочем уровне, что нередко было свойственно неко-
торым подразделениям министерства иностранных дел. После
заключения Лондонского договора 1930 года возникли силь-
нейшие разногласия, которые привели к убийству премьера
Хамагути, инциденту 15 мая 1932 года и еще более усилили
крен Японии вправо. А одна из причин этих разногласий за-
ключалась в том, что все вопросы, связанные с Лондонским
договором, решались без должной координации между мини-
стерством иностранных дел и Генеральным штабом ВМФ.
Опыт тех лет должен послужить для министерства иностран-
ных дел хорошим уроком.
После того, как токийские страсти по поводу пакта Келло-
га-Бриана несколько поостыли, я вернулся на родину. Однако
прежде чем завершить главу о работе в Вашингтоне, мне хоте-
лось бы особо упомянуть проблему сухого закона. Этот чисто
132
Работа в Вашингтоне
внутренний вопрос, тем не менее, заинтересовал меня как об-
щая социальная проблема. Сухой закон не был до конца пос-
ледовательным, ибо, наказывая продавца алкоголя, оставлял
безнаказанным его потребителя. У дипломатов, естественно,
никаких проблем не возникало, ибо они получали импортные
напитки для личного потребления и официальных нужд. Ну,
а в США тайное производство и контрабанда алкогольных на-
питков приобрели гигантский размах. По всей стране процве-
тала тайная торговля спиртными напитками, и молодежь под-
давалась искушению из любопытства или тщеславия. Амери-
канцы, казалось, не слишком заботились о соблюдении зако-
на. Сам он изначально был временной мерой военных лет, но
влияние сторонников запрета, которые требовали установить
его на вечные времена, пересилило противников. Тем не ме-
нее вредные последствия закона накапливались, и, в конце
концов, он был отменен Двадцатой поправкой к конституции
в 1933 году.
Наблюдая отношение к законодательному запрету спирт-
ного, я пришел к выводу, что введение любого неосуществи-
мого юридического акта, какие бы высокие идеалы ни лежали
в его основе, рано или поздно нанесет ущерб власти закона и
подорвет у народа дух законопослушания. Иначе говоря, если
тот или иной социальный институт не соответствует нравст-
венному уровню нации и потому не может быть реализован,
то, преследуя даже самые прекрасные идеалы, он принесет
этой нации больше зла, чем добра. Реформа социальной стру-
ктуры должна идти в ногу с совершенствованием обществен-
ной морали, и именно здесь пролегают границы законода-
тельства. Не следует стремиться к социальному совершенство-
ванию посредством законодательных мер. Напротив, совер-
шенствование морали должно упреждать или, по крайней ме-
ре. сопровождать законодательные меры. Сухой закон напом-
нил мне об общеизвестной тактике коммунистов, которая
предполагает сначала путем насильственной революции уста-
новить диктатуру пролетариата, а затем с помощью получен-
ной таким образом власти, совершенствовать социальную
структуру. Разумеется, работа в интересах совершенствования
человеческого общества чрезвычайно важна, и при этом не
следует просто цепляться за старую систему. Однако, как сви-
133
Воспоминания японского дипломата
детельствуют пример Французской революции и многие дру-
гие примеры, революционные меры, нацеленные на достиже-
ние социальной утопии, не могут достичь успеха, а если и до-
стигают, то успех этот оказывается кратковременным, если
только такие меры не сопровождаются нравственным и соци-
альным совершенствованием человека. Разумеется, даже при
провале революции послереволюционная ситуация наверняка
будет ближе к идеалу, чем ситуация предреволюционная. Од-
нако не лучше ли помочь людям понять ту же цель и выйти
на нее без обращения к насильственной революции, коль
скоро она способна сделать так мало? Я пришел к выводу, что
прогресс должен достигаться просвещением, а не насилием.
В мае 1929 году я покинул Вашингтон и, переночевав в
Новом Орлеане, пересек по “Закатному маршруту” юг Соеди-
ненных Штатов. Проехав через Лос-Анджелес, я добрался до
Сан-Франциско, сел там на пароход, переплыл через Тихий
океан и высадился в Иокогама.
134
ГЛАВА 6
Поездка в Маньчжурию и плавание
через Индийский океан
Мое прибытие в Иокогама совпало с отставкой Кабинета
Танака. Причиной отставки послужило не только противодей-
ствие Тайного Совета ратификации Пакта Келлога-Бриана,
но и внутренние разногласия в связи со смертью Чжан Цзо-
линя. На смену Кабинету Танака пришел Кабинет партии
“Минсэйто” во главе с премьером Хамагути, и портфель ми-
нистра иностранных дел принял барон Сидэхара. Поэтому по
возращении в Японию я представил отчет именно ему. Замес-
титель министра Ёсида Сигэру предложил мне должность со-
ветника нашего посольства в Германии, и я принял его пред-
ложение, ибо мне было интересно по прошествии нескольких
лет отправиться в Европу, ознакомиться с тамошней ситуаци-
ей, а также на основе наблюдений, сделанных в Америке за
последние несколько лет, провести сравнительный анализ ев-
ропейской и американской цивилизаций. Однако, поскольку
я до отъезда посетил Маньчжурию, а к новому месту службы
добирался через Индийский океан, то в Берлин я прибыл
лишь через шесть месяцев, описанию которых и посвящается
данная глава.
Принимая новое назначение, я не преминул заметить, что
практическое отсутствие возможностей совершать поездки по
своей стране вредно сказывается на работе сотрудников ми-
нистерства иностранных дел, и получил разрешение руково-
дства посетить Хоккайдо. Однако стоило мне вернуться с юга
острова Кюсю, где я навещал родителей, министр и замести-
тель министра приказали мне выехать в Харбин. Ввиду орга-
135
Воспоминания японского дипломата
низованного властями трех восточных провинций налета на
Генеральное консульство России там складывалась весьма на-
пряженная ситуация. Я получил задание ознакомиться с по-
ложением дел и помочь нашему генеральному консулу в по-
исках решения. Поэтому пришлось немедленно покинуть То-
кио. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как я был в Корее и
Маньчжурии, и мне было крайне интересно посмотреть, ка-
кие перемены произошли за это время.
Разнообразные сооружения в Корее и в районах, прилегав-
ших к Южно-Маньчжурской железной дороге, были вполне
современными. Существенный прогресс был налицо. Однако
китайско-японские раздоры в различных уголках Маньчжу-
рии меня удивили. Ведь пятнадцать лет тому назад, когда я
был в Мукдене, между китайцами и японцами как на офици-
альном, так и на бытовом уровне царили такие дружествен-
ные отношения! Теперь же от них не осталось и следа, и ста-
рые знакомые предпочитали не встречаться со мной днем, а
приходить ко мне в гостиницу только поздно вечером. Нахо-
дившиеся в Маньчжурии японцы, за исключением старожи-
лов, говорили о невозможности ладить с режимом Чжан Сюэ-
ляна, который проявлял по отношению к ним все более силь-
ное высокомерие. Разумеется, в то время, вскоре после убий-
ства Чжан Цзолиня, Чжан Сюэлян решительно отказывался
сотрудничать с японцами и энергично стремился вернуть пре-
доставленные ранее концессии, в связи с чем японцы стали
испытывать большие трудности в своей экономической дея-
тельности. Конфронтация между японцами и китайцами дос-
тигла опасной черты.
Расспросив о ситуации генерального консула Хаяси и сво-
их знакомых японцев и китайцев в Мукдене, я отправился в
Харбин выполнять данное мне поручение. Прежде всего я по-
просил генерала Чжан Цинхуэя (впоследствии он стал пре-
мьером Маньчжоу-го) ознакомить меня с фактами, связанны-
ми с китайским налетом на Генеральное консульство России,
но узнать что-либо от него мне не удалось. Тогда я стал рас-
спрашивать консульских работников о том, как был произве-
ден налет и какую позицию в данном вопросе заняли русские.
Многие связывали этот инцидент с попытками трех восточ-
ных провинций вернуть себе концессии, но никто не предви-
дел, что русские прибегнут к силе.
136
Поездка в Маньчжурию и плавание через Индийский океан
Я ежедневно наведывался в Генеральное консульство за
докладами о позиции русских и китайцев и одновременно
старался собирать информацию из упомянутых выше источ-
ников. Однако ничто не указывало на намерение СССР пред-
принять какие-либо действия, и дни проходили за днями в
полном спокойствии. Поэтому каждый день я посвящал пос-
леобеденное время осмотру Харбина, его окрестностей и реки
Сунгари. Так прошли три недели. Для человека, который
привык к активной жизни, проводить время там, где ничего
не происходит, было невыносимо, и я выехал из Харбина на
юг, сообщив в Токио, что никаких признаков надвигающихся
событий не наблюдается и что даже при возможности некото-
рых осложнений дело едва ли примет серьезный оборот. Я от-
правился на юг еще и потому, что считал японо-китайские
отношения в Южной Маньчжурии вопросом гораздо более
серьезным, чем российско-китайская стычка в Северной
Маньчжурии. В Чанчуне консул Нагаи рассказал мне о серь-
езности ситуации и о своих опасениях по поводу вооруженно-
го столкновения, которое, по его мнению, могло произойти в
любую минуту. Положение в Мукдене показалось мне еще
более тревожным. Поэтому я проследовал дальше на юг, что-
бы побеседовать в Порт-Артуре с главнокомандующим Кван-
тунской армией генералом Хата. По пути, в Дайрене, я видел,
как китайцы лишают японцев коммерческих прав.
Поскольку в тот период, когда я усердно трудился над уре-
гулированием последствий Сибирской экспедиции, генерал-
лейтенант Хата был директором Бюро по военным делам, а
позднее заместителем военного министра, мне часто приходи-
лось обращаться к нему с различными жалобами, и я хорошо
знал этого человека. Поэтому я откровенно изложил ему свои
впечатления от поездки по Маньчжурии и добавил, что, если
ситуация будет пущена на самотек, то рано или поздно япо-
но-китайское столкновение станет неизбежным. Если Япония
действительно намерена избежать такого столкновения и сле-
довать дальше курсом мирного развития, ей следует безотла-
гательно начать переговоры о решении различных проблем с
китайцами. Поскольку в*данный момент Чжан Сюэлян не же-
лает иметь дело с нашим Генеральным консульством в Мук-
дене и крайне возмущен в связи со смертью своего отца Чжан
Цзолиня, то для начала переговоров необходимо, чтобы глав-
137
Воспоминания японского дипломата
нокомандующий Квантунской армией, которого Чжан Сюэ-
лян ненавидит и страшно боится, сделался его другом и на-
ставником. В ответ генерал Хата со всей определенностью за-
явил, что его политика неизменно преследует цели развития
дружественных отношений между Японией и Китаем и что он
немедленно отправится в Мукден и постарается достичь при-
мирения с Чжаном. Расставаясь с генералом, я испытывал
удовлетворение от того, что мои рекомендации столь быстро
принесли плоды. Однако вскоре, находясь на пути в Европу,
я получил сообщение о смерти Хата. Вспомнив нашу послед-
нюю встречу, я пожалел об утрате генерала, которого я считал
весьма подходящим кандидатом на должность военного ми-
нистра в будущем. Как мне довелось узнать впоследствии, по
возвращении в Токио, вскоре после моего визита генерал по-
ехал в Мукден, посетил там Чжан Сюэляна и сразу же после
этой встречи заболел и скоропостижно скончался, что поро-
дило слухи о его отравлении. Если это было действительно
так. то мне тем более приходится сожалеть, ибо визит генера-
ла к Чжану состоялся по моей рекомендации.
Примерно в то же время произошел еще один инцидент, о
котором я вспоминаю не иначе как с сожалением. Когда пос-
ле поездки в Маньчжурию я вернулся в Токио, министерство
иностранных дел отбирало делегатов на Лондонскую конфе-
ренцию по разоружению. Собираясь в Берлин, я зашел по-
прощаться к министру ВМФ Такарабэ, с которым был лично
знаком, и в разговоре поделился с ним своим мнением о том,
что в Лондоне было бы желательно заключить соглашение и о
вспомогательных судах. Поскольку он согласился с моим мне-
нием о целесообразности такой меры и сослался в этой связи
на позицию делегата Вашингтонской конференции Като, я
заметил, что серьезное влияние на ход предстоящей конфе-
ренции будет оказывать ситуация в рядах нашего флотского
командования, и поэтому для успешного ее завершения ми-
нистру следует самому отправиться в Лондон и умерить тре-
бования представителей ВМФ. Как мне показалось, он не
счел мою идею абсолютно неприемлемой. Поэтому я вернул-
ся в министерство иностранных дел и посоветовал заместите-
лю министра Ёсида включить министра Такарабэ в состав де-
легации. Заместителю министр# мое предложение понрави-
лось, и он пообещал немедленно обсудить его с министром
138
Поездка в Маньчжурию и плавание через Индийский океан
иностранных дел. В дальнейшем я не имел возможности уз-
нать, в какой мере мои рекомендации повлияли на включе-
ние министра Такарабэ в состав делегации, но я действитель-
но сожалею о том, что после Лондонской конференции раз-
ногласия внутри флотского командования усилились, форси-
ровав восхождение правых сил в Японии, в результате чего
адмирал Такарабэ, исключительно достойный и способный
человек, оказался вынужденным уйти в отставку. Как стало
ясно еще во время Лондонской конференции, ситуация в
японских ВМФ принимала серьезный оборот, и я принес из-
винения адмиралу Такарабэ, когда он, возвращаясь с конфе-
ренции, остановился на несколько дней в Берлине. Мне при-
ятно сознавать, что советы и рекомендации, которые я давал
по различным случаям другим людям в прошлые годы, послу-
жили достойным целям, но в связи с двумя упомянутыми слу-
чаями я глубоко сожалею, что ни к чему хорошему мои реко-
мендации не привели. Увы, дела человеческие поддаются
прогнозированию с трудом.
В Дайрене я распрощался с генералом Хата, сел на катер,
пересек Бохайский залив, и, пройдя вверх по реке Байхо, вы-
садился в Таку. Походив по Тяньцзину, который я не видел
много лет, я направился в Пекин. В Тяньцзине меня удивило
значительно возросшее число японцев и соответственное рас-
ширение японских коммерческих прав, а в Пекине - пустын-
ность и безлюдность после переезда центрального правитель-
ства. Хотя поначалу я намеревался воспользоваться дорогой
Пекин-Ханькоу и посетить центральный Китай, здесь я ре-
шил сократить путешествие и из Пекина через Маньчжурию
и Корею вернулся в.Японию. Я доложил министру иностран-
ных дел и другим заинтересованным официальным лицам о
российско-китайских противоречиях и о положении дел в
Маньчжурии, а также, со ссылкой на свою беседу с генералом
Хата, представил рекомендации, которые ранее предложил
его вниманию.
Готовясь к отъезду в Германию и имея в этой связи возмо-
жность встречаться с различными влиятельными людьми, я
рассказывал некоторым из них о положении в Маньчжурии. В
частности, я подробно рассказал о ситуации лорду-хранителю
печати графу Макино Нобуаки, который на заре моей дипло-
матической карьеры был министром иностранных дел и впос-
ледствии по-прежнему во многом помогал мне. Услышав от
139
Воспоминания японского дипломата
меня, что. если пустить ситуацию на самотек, дело может в
любую минуту кончиться взрывом, он, казалось, изрядно уди-
вился и попросил меня информировать об этом принца Сай-
ондзи, причем взял на себя организацию моей встречи с
принцем. Как позднее сообщил мне граф Макино, принц
Сайондзи в то время отдыхал в Киото, и в преддверии скоро-
го отъезда у меня не было времени поехать к нему для лично-
го доклада, но мы договорились, что граф Макино выберет
подходящий случай и информирует принца о моем докладе.
Когда в 1933 году, после начала "Маньчжурского инцидента",
я вернулся на родину, граф Макино рассказал мне о том, ка-
кие меры были предприняты для его урегулирования, а я,
упомянув свой доклад о поездке в Маньчжурию, отметил, что
инцидент не явился для меня полной неожиданностью, да и
ему в свете моего доклада следовало ожидать чего-то в этом
роде. Граф Макино со мной согласился.
Я с семьей отплыл из Кобэ на судне "Харуна-мару" компа-
нии "Ниппон юсэн". Направляясь в Европу во второй раз, я,
однако, впервые следовал туда через Индийский океан, и все
к западу от Шанхая было мне в новинку. Шанхай, будучи ки-
тайским городом, в то же время город международный. Гон-
конг и Сингапур, несмотря на их китайское население, города
английские. Английская атмосфера сильно ощущается в Пе-
нанге и Коломбо, но в облике населения и в городских пейза-
жах сохраняются индийские черты. Следует воздать должное
усилиям британцев по превращению Адена в город, пригод-
ный для жизни белых людей. Нельзя не испытывать восхище-
ния от того, как им удалось оккупировать стратегические
пункты к западу от Гонконга и в течение столь долгого време-
ни править огромными территориями, которые простираются
от азиатского континента через Индию и дальше на запад.
Любуясь синевой вод южной части Тихого и Индийского оке-
анов. я имел возможность наблюдать примеры предприимчи-
вости британцев, ибо из каждого порта, куда мы заходили,
вывозились различные товары. С другой стороны, вспоминая
рассказ Мэколи о Клайве и других, который я проходил в
средней школе, я не мог не прочувствовать суровость британ-
ского империализма. У себя на родине англичане установили
парламентское правление раньше всех других стран и постро-
или правительство на демократических принципах, как бы
исполнившись решимости стать поборниками морали, но при
140
Поездка в Маньчжурию и плавание через Индийский океан
этом они беззастенчиво эксплуатировали огромные колонии,
которые раскинулись на всех пяти континентах земного шара.
Частично это объяснялось тем, что туземцы переживали вре-
мена упадка и были слабы духом, но при всем при том коло-
ниальные успехи англичан свидетельствует о напористости
британского империализма и о двойственности британского
национального характера. По мере того, как у коренных жи-
телей огромных колоний постепенно пробуждалось самосоз-
нание, росту которого особенно способствовал быстрый подъ-
ем Японии после русско-японской войны, англичанам стано-
вилось все труднее управлять своими колониями и находить
новые средства и методы для сохранения своих позиций. С
точки зрения политики, думал я, интересно будет посмотреть,
как практичные англичане справятся с такой ситуацией.
После Адена наш корабль вошел в Красное море и, про-
следовав мимо унылых пустынь Аравийского полуострова,
двинулся по Суэцкому каналу. Мне было интересно наблю-
дать за караванами, а при виде горы Синай я погрузился в
раздумья о древности. В Суэце я сошел на берег и в Каире,
любуясь пирамидами и сфинксом, размышлял о днях величия
египетской цивилизации и об историческом значении Нила.
Вновь взяв пассажиров на борт в Порт-Саиде, наш пароход
пересек Средиземное море и пошел по Мессинскому проливу
дальше на север. В Неаполе я сошел на берег и осмотрел раз-
валины памятников средневековой неаполитанской цивилиза-
ции. Пламя Везувия, несмотря на его всемирную славу, не
произвело на меня большого впечатления, возможно, потому,
что я сравнивал его с пламенем действующих вулканов в Япо-
нии. Раскопки Помпеи позволили увидеть, какой была жизнь
в давние времена. В Риме я был покорен историческими раз-
валинами и прекрасными произведениями искусства. Мне хо-
телось пробыть в Риме хотя бы неделю, но служебная поездка
не допускала такой роскоши, и уже через три дня я выехал во
Флоренцию, где целый день с восхищением осматривал кар-
тинные галереи. При въезде в Швейцарию через Симплон-
ский туннель я вспомнил о своем первом пребывании в этой
стране и чуть было не поддался искушению сойти с поезда,
однако лишь полюбовался знакомыми видами из окна вагона
и проследовал в Германию. По прошествии семи лет я вновь
поселился в берлинском отеле "Кайзерхоф".
141
ГЛАВА 7
Второй служебный срок в Берлине
(включая работу на женевской конференции
по всеобщему разоружению)
К весне 1922 ГОДА, когда меня еще не было в Германии,
беспрецедентное падение курса немецкой марки вызвало ко-
лоссальную инфляцию. В обесценении валюты сыграло свою
роль и пассивное сопротивление немцев, протестовавших
против оккупации Рура Францией и Бельгией в январе 1923
года. Кроме того, проблема репараций, образовавшая сердце-
вину инфляционной проблемы, так и оставалась нерешенной,
ибо ни одна из заинтересованных стран не умеряла своих тре-
бований. С другой стороны, стимулируемое Францией движе-
ние за отделение Рейнской области, вызывало у немцев глу-
бокое негодование. Однако с течением времени настрой об-
щественного мнения изменился, а принятие ’’плана Дауэса”
несколько смягчило даже проблему репараций. Во Франции
бескомпромиссное высокомерие Пуанкарэ отошло на задний
план, что создало условия для появления таких фигур, как
Эррио и Бриан. В то время как Германия при Штреземане
взяла курс на примирение, Франция в июле 1925 года завер-
шила вывод своей оккупационной армии из Рура, а в октябре
того же года был заключен Локарнский договор, который
способствовал значительному оздоровлению международных
отношений. Изменение ситуации привело к разительному
улучшению повседневной жизни немцев. Ее и сравнивать ста-
ло нельзя с их жалким существованием в первые послевоен-
ные годы. Бьющая через край энергия ощущалась во всех
уголках Германии.
142
Второй служебный срок в Берлине
Ярмо Версальского договора тяжелым бременем давило на
различные слои немецкого общества, и усиливавшееся в стра-
не чувство возмущения приближалось к взрывоопасному
уровню. Национальная экономика оставалась чрезвычайно
слабой и неустойчивой. Вопреки американской мечте о веч-
ном процветании, в Германии в октябре 1929 года разразилась
экономическая паника, которая имела далеко идущие послед-
ствия. По прибытии туда я заметил, что многие немцы испы-
тывают сильное беспокойство за будущее хозяйства страны. В
мае следующего года банкротство банка ’’Кредит-Анштальт"
вызвало финансовую панику, за которой последовал морато-
рий президента США на репарационные платежи.
Такой, вкратце, была ситуация в Германии и вокруг нее.
Что касается германо-японских отношений, то никаких
сколько-нибудь крупных проблем между двумя странами не
имелось. Правда, часть немцев питала недовольство в связи с
позицией, занятой представителями Японии в Лиге Наций по
вопросу о принадлежности Верхней Силезии, но, как пред-
ставлялось, народ в целом это совершенно не волновало. Ес-
ли говорить о проблемах, стоявших на повестке дня непо-
средственно после моего прибытия в Берлин, то следует упо-
мянуть проблему отмены столь неприятного для всех немцев
военного надзора над Германией. Помнится, посол Нагаока
вел среди дипломатического корпуса в Берлине большую ра-
боту в интересах отмены этого надзора. Вскоре посол отпра-
вился на родину, и в ожидании прибытия посла Обата я поч-
ти в течение года исполнял функции поверенного в делах.
Отношения между нашими странами в этот период не требо-
вали от меня какой-либо политической активности, и поэто-
му мои усилия были направлены в основном в сферу культу-
ры, в частности, на организацию выставки японского искус-
ства. Кроме того, в период исполнения обязанностей пове-
ренного в делах мне довелось принимать принца и принцессу
Такамацу. В последующие месяцы поток японцев значительно
усилился, и часть сотрудников посольства была загружена ра-
ботой по приему и изучению заявлений, оформлению виз и
решению прочих вопросов, которыми обычно занимаются ту-
ристические фирмы. Культурный обмен между Японией и
Германией после войны снова оживился, и многие мои сооте-
143
Воспоминания японского дипломата
чественники приезжали туда изучать искусство, технику и
различные научные дисциплины. Немцы также проявляли не-
малый интерес к Японии и всему японскому. Поэтому, полу-
чив предложение воспользоваться благоприятной возможно-
стью для организации выставки японского искусства в целях
пропаганды культуры страны, я вскоре после приезда вплот-
ную занялся его реализацией. Из Японии были доставлены
произведения искусства, и выставка, представленная внима-
нию немецкой общественности, имела успех. Кроме того, в
Германию прибыли известные ученые-искусствоведы и деяте-
ли искусства, завоевавшие признание своими талантами. С их
помощью мне удалось продемонстрировать самую суть япон-
ского искусства, что, на мой взгляд, было немаловажным дос-
тижением.
Их императорские высочества принц и принцесса Такама-
цу совершали свадебное путешествие по миру, и, поскольку
Германия находится на перекрестке дорог Европы, они заез-
жали туда несколько раз и знакомились как с духовными, так
и с материальными аспектами жизни страны. Я дважды, один
раз в Бремене, сразу по их прибытии в Германию, и затем в
Берлине, накануне их отъезда, рассказывал их высочествам о
послевоенной ситуации и современном положении Германии,
а также о ее перспективах на будущее. Кроме того, мне дове-
лось сопровождать их в поездке по стране. В Берлине у них
было много встреч, в том числе с канцлером Брюнингом и
министром иностранных дел Куртиусом. Президент Гинден-
бург оказал гостям особенно теплый прием и посетил их в
японском посольстве. Визит президента был беспрецедент-
ным событием. Он много вспоминал о прошлом и так увлекся
беседой, что время летело почти незаметно. До сих пор пом-
ню исполненную достоинства и терпимости позицию прези-
дента, который, несмотря на свой весьма солидный возраст,
горел страстным желанием внести вклад в восстановление
своего отечества.
После заключения Локарнского договора международная
ситуация, в которой пребывала Германия, похоже, несколько
улучшилась, но выветрить из немецких сердец недовольство
Версальским договором было чрезвычайно трудно. Коммуни-
сты, вдохновляемые и поддерживаемые Советами, проникали
144
Второй служебный срок в Берлине
в Германию с целью усилить влияние Социал-демократичес-
кой партии, которая в то время была самой крупной полити-
ческой партией страны. Оппозиционная социал-демократам
Немецкая национальная народная партия возбуждала недо-
вольство мирным договором и призывала немцев к его ликви-
дации. При таком положении дел приходилось констатиро-
вать наличие в стране серьезной политической смуты. В пе-
риод волнений умеренные часто уступают позиции радика-
лам. В Германии партию большинства, т.е. Социал-демокра-
тическую партию, шаг за шагом теснили с двух сторон. В нее
проползали левые элементы, а на всеобщих выборах 1932 года
верх над центристами одержала правоэкстремистская нацист-
ская партия. Большинство союзных держав относилось к по-
литической смуте в Германии с безразличием. Например, в
1931 году, когда министру иностранных дел Куртиусу удалось
подписать германо-австрийский протокол о таможенном сою-
зе, поднялся крик о нарушении Сен-Жерменского договора.
В результате протокол был передан на рассмотрение в Меж-
дународный суд, члены которого отменили его восемью голо-
сами против семи. Это нанесло тяжелый удар по центристам
и позволило нацистам обвинить Веймарское правительство в
бессилии и укрепить свое влияние призывая к изменению
status quo. С этого момента на первый план вышло острое со-
перничество между нацистами и коммунистами. Ежедневно в
северной части Берлина происходили жестокие стычки между
левыми и правыми, заканчивавшиеся обильным кровопроли-
тием. Однако нацисты постепенно обретали все большее вли-
яние и на всеобщих выборах в июле 1932 года набрали столь-
ко голосов, что стали крупнейшей партией в Рейхстаге. (В это
время один журналист, друг Розенберга, передал мне его
просьбу о беседе с ним. Однако я отказался, заявив, что
встретиться с ним вне здания посольства не могу).
Тем временем прибыл новый посол, Обата. Он хорошо
разбирался в делах Китая, и мы часто обсуждали с ним буду-
щее Дальнего Востока. Я рассказывал ему о виденном и слы-
шанном в Маньчжурии, и выражал пожелание о скорейшем
урегулировании тамошних проблем. Однако в сентябре 1931
года мы получили сообщение об инциденте в Мукдене, и с
тех пор думы о его дальнейшем развитии не давали нам по-
145
Воспоминания японского дипломата
коя. Примерно тогда же на основе решения, принятого не-
сколькими годами раньше Комиссией по всеобщему разору-
жению в Женеве, было достигнуто соглашение о проведении
в феврале 1932 года в том же городе Конференции по всеоб-
щему разоружению. Руководителем японской делегации на
ней предстояло стать послу в Англии Мацудайра. Помогать
ему должен был посол в Бельгии Сато. Они обратились ко
мне с просьбой принять пост генерального секретаря япон-
ской делегации. За несколько лет до этого я имел честь при-
сутствовать на сессии Лиги Наций и отметил недостаточно
серьезное отношение участников к ее работе. Поэтому пред-
ложение об участии в Конференции по всеобщему разоруже-
нию вызывало у меня определенные колебания. Однако два
упомянутых посла, да и сам посол Обата настойчиво меня
уговаривали, и я, согласившись, выехал в начале февраля 1932
года в Женеву.
Общая атмосфера в преддверии конференции была поис-
тине уникальной. Все отели в Женеве и ее окрестностях,
квартиры и виллы были заполнены людьми, съехавшимися на
это мероприятие. Японскую армию представлял генерал Ма-
цуи, а флот — адмирал Нагано. Оба прибыли в сопровожде-
нии своей свиты. Каждая европейская страна была представ-
лена делегацией во главе с премьером или министром ино-
странных дел. Делегацию США возглавлял Норман Дэвис, с
которым приехали многочисленные помощники. Другие стра-
ны также направили представительные делегации.
Начиная с сентября 1931 года. Совет Лиги Наций часто со-
бирался для обсуждения маньчжурской проблемы. Однако
найти ее решение никак не удавалось. Поэтому на место со-
бытий для получения информации "из первых рук" выехала
Комиссия Литтона. Затем договорились о проведении заседа-
ния Генеральной Ассамблеи Лиги, где предполагалось дос-
тичь окончательного решения проблемы Маньчжурии. Это за-
седание совпало по времени с созывом Конференции по все-
общему разоружению. Для участия в заседании Генеральной
Ассамблеи прибыли господа Мацуока и Нагаока с множест-
вом сотрудников, и штаб-квартира японской миссии, отель
"Националь", превратилась в центр кипучей деятельности.
При этом мне, как генеральному секретарю, прежде всего
146
Второй служебный срок в Берлине
требовалось заняться четким разграничением обязанностей
между теми, кто занимался Конференцией по всеобщему ра-
зоружению, и теми, кто прибыл решать маньчжурскую проб-
лему. Я делал все возможное, чтобы одним и тем же людям не
пришлось одновременно работать в двух ипостасях. Затем
возникла еще одна проблема: представители армии и флота
обратились с просьбой вывести их из-под контроля со сторо-
ны руководителя японской делегации. Однако после долгих
дебатов нам удалось отклонить эту просьбу. Генерал-майор
Татэкава возглавлял армейскую делегацию, а контр-адмирал Ко-
маки (который во время перерыва в работе конференции скон-
чался в Маньчжурии по пути в Японию) — делегацию ВМФ.
Конференция открылась в начале февраля под председа-
тельством министра иностранных дел Великобритании Ген-
дерсона. Как раз в это время поступили сообщения о высадке
японских сил в Шанхае, что, к нашему большому сожалению,
усилило антияпонские настроения в Женеве. Осуждение Япо-
нии прозвучало и в выступлении господина Гендерсона по
случаю открытия конференции. Затем выступили другие деле-
гаты, каждый из которых представил позицию своей страны в
отношении разоружения.
Проблема безопасности представляла собой наиболее труд-
ный аспект проблемы разоружения. Послевоенная эпоха хара-
ктеризовалась сильным стремлением к миру, и делегаты всех
стран-участииц Женевской конференции горячо обсуждали
пути и средства его сохранения. В ходе обсуждений участники
конференции составили и приняли так называемый ’’Женев-
ский мирный протокол”, в основу которого были положены
три принципа — безопасность, разоружение и арбитраж. Од-
нако Англия и ее доминионы выступили против этого прото-
кола, и он так и не был претворен в жизнь. В наш век огром-
ных достижений в развитии вооружений поиски абсолютной
безопасности чрезвычайно затруднительны. Если утверждать,
что не может быть разоружения без гарантии безопасности, то
оно становится недостижимым. Тем не менее на Женевской
конференции Франция заняла позицию, суть которой сво-
дилась к тому, что она не может согласиться на разоруже-
ние, если сначала ей не будет обеспечена безопасность
147
Воспоминания японского дипломата
Того Сигэнори с женой и дочерью в Женеве
148
Второй служебный срок в Берлине
от германской угрозы. Исходя из такой позиции, Франция
выдвинула предложение о коллективной безопасности по-
средством создания международных вооруженных сил, но
этот план едва ли был приемлем для других держав, в частно-
сти, для Англии и Америки, ибо они не проявляли склонно-
сти к ограничению своего суверенитета. На Конференции бы-
ли образованы различные комитеты, и, например, в военно-
морском комитете Англия и США стремились обеспечить
свою безопасность на основе неукоснительного соблюдения
Вашингтонского и Лондонского договоров, в то время как
Япония пыталась добиться той же цели, предложив ликвиди-
ровать линкоры, тяжелые крейсеры и авианосцы, ибо эти ти-
пы судов, как заявляли японские делегаты, используются в
наступательных операциях. Это всего лишь один пример, но
чем более привлекательно звучали доводы каждой страны для
нее самой, тем менее приемлемыми казались они представи-
телям других стран, и споры, казалось, будут длиться бесконе-
чно. Более того, поскольку в соответствии с Версальским до-
говором Германия была вынуждена разоружаться и разоружи-
лась раньше других, то немецкие делегаты заявляли, что, если
другие страны отказываются сокращать вооружения, то у нее
есть право на перевооружение. Идя навстречу этому требова-
нию Германии, английская и французская делегации рассмат-
ривали план, позволявший Германии перевооружиться в ма-
лых масштабах, но немцев, естественно, этот план удовлетво-
рить не мог. Тем не менее, он все-таки был представлен —
просто в пропагандистских целях, ибо план полного разору-
жения Германии, предложенный советской делегацией, был
абсолютно нереален. Итак, англо-французский план ни в ма-
лейшей степени не способствовал успеху конференции. Аме-
риканский делегат, памятуя о пожелании президента Гувера,
довольно решительно предложил сократить вооружения на
одну треть. Американцы также предложили, чтобы европей-
ские страны попытались погашать свои долги Соединенным
Штатам соразмерно с сокращением вооружений. Однако в то
время Америка была слишком озабочена выработкой мер, на-
правленных на прекращение экономической паники внутри
страны, и с приближением президентских выборов ее интерес
к разоружению постепенно сходил на нет. А избранному
149
Воспоминания японского дипломата
вскоре президенту Рузвельту пришлось заниматься не только
излечением страны от экономической паники посредством
"Нового курса", но и урегулированием различных междуна-
родных проблем, таких, как "Маньчжурский инцидент" и
признание Советского Союза. Никаких признаков интереса к
проблеме разоружения в целом президент не проявлял.
Когда стало очевидным, что, вопреки атмосфере, царив-
шей перед открытием Конференции, этот форум не завер-
шится блестящим успехом, участники договорились оставить
вопрос о военно-морском разоружении на усмотрение конфе-
ренции стран-участниц Вашингтонского договора об ограни-
чении военно-морских вооружений, которая должна была со-
стояться на следующий год. Делегаты Женевской конферен-
ции испытывали все более сильное стремление попытаться
сформулировать хоть какое-то соглашение о разоружении для
армии и ВВС, а также о "моральном" разоружении, но ввиду
множества сопряженных с этими вопросами трудностей было
принято решение объявить перерыв в работе конференции, а
затем собраться вновь. Внутри японской делегации также воз-
никли острые разногласия между представителями министер-
ства иностранных дел и военного командования. По мнению
представителей МИД, Японии следовало добиваться соглаше-
ния о запрещении воздушных бомбардировок городов и ис-
пользования крупных танков. Послы Мацудайра и Сато очень
хотели продолжить консультации по этому вопросу с токий-
ским руководством и поручили мне по возвращении в Япо-
нию после объявления о перерыве в работе Конференции за-
просить его мнение. Как только заседания были прерваны, я
через Россию отправился на родину. Моим попутчиком ока-
зался посол в Италии Ёсида Сигэру, который возвращался до-
мой из Лозанны, где он представлял Японию на конференции
по репарациям. В Москве я встретился с послом Хирота, и он
рассказал мне о недавно урегулированном вопросе о перевод-
ном курсе рубля и об общей ситуации в СССР. Пока я знако-
мился с городом, осматривал сокровищницы Кремля и Крас-
ную площадь, поступило сообщение о временном закрытии
Северо-Маньчжурской железной дороги из-за разлива реки
Сунгари. Тогда я решил изменить свой маршрут и сел на по-
езд "Москва-Владивосток". Поскольку я ехал вместе с госпо-
150
Второй служебный срок в Берлине
дином Ёсида и его семьей, которая возвращалась из Рима,
длительная поездка через Сибирь оказалась совершенно не
скучной. Прибыв во Владивосток, я остановился в гостинице
"Версаль”. Она считалась лучшей в городе, но поразила меня
грязью. Владивосток процветал, будучи оживленным центром
международного судоходства. Но теперь обстановка в нем и
его окрестностях характеризовалась высокой бдительностью.
Особенно поразила меня тишина в гавани. Однако мне уда-
лось сесть на корабль Северо-Японского пароходства, которое
все еще осуществляло регулярное сообщение с Цуруга. Из
Цуруга я, не задерживаясь, проследовал дальше и 9 сентября
добрался до Токио.
По прибытии в столицу я тут же запросил о встрече с соот-
ветствующими официальными лицами министерства ино-
странных дел и доложил им об исходе Женевской конферен-
ции. Кроме того, я довел до их сведения мнение наших деле-
гатов, стараясь при этом не упустить ни малейшей детали,
чтобы наше правительство могло определить свою позицию
по данному вопросу. Поскольку я сознавал необходимость
убедить наших военных, у меня состоялись совещания с ми-
нистрами армии и ВМФ, результатом которых явилась встре-
ча этих двух министров и министра иностранных дел. Однако
никто из участников не проявлял интереса к работе Женев-
ской конференции, ибо внимание их было поглощено разви-
тием ’’Маньчжурского инцидента”. Тем не менее, министры
договорились разработать политику в вопросе о разоружении
с учетом пожеланий посла Мацудайра и других участников
Женевской конференции. Но прежде чем это совещание ус-
пело осуществить свои планы, граф Утида обратился ко мне с
просьбой принять назначение на должность директора Евро-
пейско-Американского бюро, ибо моему предшественнику
господину Мацусима предстояло сменить господина Ёсида на
посту посла в Италии. Выше я говорил, что граф Утида был
министром иностранных дел и человеком, которого я глубоко
уважал как старшего коллегу еще в пору моих активных заня-
тий российскими проблемами. Поэтому мне было бы весьма
неудобно отказаться от его предложения. К тому же я созна-
вал, что надежд на успешное завершение Женевской конфе-
ренции нет, да и в Японии я довольно давно не работал. Но-
151
Воспоминания японского дипломата
вое назначение я принял, но, учитывая тот факт, что ранее
мне доверили пост генерального секретаря японской делега-
ции на крупной конференции и что я приехал для проведе-
ния консультаций с центральным аппаратом МИД, взять и
остаться в Токио мне было бы чрезвычайно трудно. Поэтому
я сказал, что до вступления в новую должность, мне необхо-
димо еще раз съездить в Европу и доложить результаты кон-
сультаций послам Мацудайра и Обата. Министр иностранных
дел согласился с моими доводами.
Я решил вернуться в Европу через США и 26 октября от-
плыл из Иокогама в Сиэтл. Хотя осень только начиналась,
волны на севере Тихого океана оказались довольно бурными,
и корабль очень сильно качало. В общем, плавание было
крайне неприятным, но мне все же удалось благополучно до-
браться до Сиэтла и продолжить свой путь через Чикаго в
Нью-Йорк. Я впервые путешествовал по северу Соединенных
Штатов, и поездка мне понравилась, ибо пейзажи разительно
отличались от увиденного на юге. Путешествие доставило мне
огромное удовольствие. Я поражался обилию яблок: тогда как
раз наступил сезон сбора урожая. В Нью-Йорке наш гене-
ральный консул Хориноути оказал мне теплый прием. Оттуда
я направился в Вашингтон, где не был три с половиной года.
Во главе нашего посольства стоял поверенный в делах госпо-
дин Сайто. Благодаря его гостеприимству, я прожил в посоль-
стве два дня. Было начало ноября, и вся столица была охваче-
на предвыборной лихорадкой. О результатах президентских
выборов и победе Рузвельта мы с Сайто узнали, находясь в
кинотеатре. На обратном пути в посольство мы обсуждали
возможную внешнюю политику новой администрации. Как
считал господин Сайто, она будет поддерживать Россию и по-
пытается предотвратить дальнейшее проникновение Японии в
Маньчжурию.
Потом я вернулся в Нью-Йорк, оттуда морем добрался до
Саутгемптона, проследовал далее в Лондон и через Голлан-
дию — в Берлин. Представив краткий доклад послу Обата, я
поехал в Женеву, сообщил нашим делегатам о позиции То-
кио, а они с пониманием отнеслись к моему новому назначе-
нию в министерстве. Женевская конференция по всеобщему
разоружению так и не достигла никаких существенных успе-
152
Второй служебный срок в Берлине
хов. 11 ноября появилась Декларация пяти держав, а в марте
1933 года было представлено ’’предложение Мак-Дональда”.
Без каких-либо ощутимых результатов заседания длились до
ноября 1933 года. В октябре 1933 года, когда Германия офи-
циально прекратила свое участие в конференции, мир окон-
чательно расстался с надеждой на пришествие новой, мирной
эпохи. Я был поражен эгоистическими позициями стран-уча-
стниц конференции и крайне разочарован отсутствием нрав-
ственных основ, необходимых для успешного исхода столь гу-
манного и преследовавшего мирные цели предприятия.
Самой очевидной из причин провала Женевской конфе-
ренции была упорная оппозиция немцев Версальскому дого-
вору. В связи с этим достойна упоминания позиция англий-
ской делегации в отношении Германии. Англичане предпочи-
тали иметь дело с волевой нацистской Германией, чем со сла-
бым режимом центристов. Этот прагматичный образ мышле-
ния британцев пробудил у меня глубокий интерес.
Прежде чем завершить женевский сюжет, следует коснуть-
ся еще одной проблемы, а именно проблемы "Маньчжурского
инцидента". Весь мир с немалым вниманием следил за ее раз-
витием, но в Женеве, где эта проблема должна была быть
окончательно решена на Генеральной Ассамблее Лиги Наций,
интерес к ней был настолько велик, что он заслонял, оставлял
в тени работу Конференции по всеобщему разоружению.
Прибытие японской делегации во главе с Мацуока еще более
накалило обстановку. Американскую делегацию возглавил
господин Стимсон, который, по-видимому, задался целью ис-
пытать возможности введения санкций против Японии. Есте-
ственно, что японская делегация, находившаяся в эпицентре
тайфуна, с пристальным вниманием следила за ходом и ре-
зультатами заседаний Генеральной Ассамблеи. Как отмеча-
лось выше, я, будучи генеральным секретарем японской деле-
гации на Конференции по всеобщему разоружению, делал все
возможное, чтобы избежать смешивания разоруженческих и
маньчжурских дел. Однако в силу обстоятельств мне приходи-
лось следовать по пути, на который меня увлекали потребно-
сти заинтересованных лиц. Мне довелось три раза совещаться
с Мацуока, и я особенно хорошо помню наш разговор при-
мерно в конце ноября после моего возвращения в Женеву из
краткого отпуска. Когда он сказал, что японцы будут боготво-
153
Воспоминания японского дипломата
рить его, независимо от того, удастся ли Японии остаться в
Лиге Наций, добившись признания ее требований, или ей
придется раз и навсегда выйти из нее, я понял одно: Мацуока
намерен всеми силами обеспечивать успешный исход ’’Маньч-
журского инцидента”, даже невзирая на риск выхода Японии
из международной организации. Поэтому однажды я пришел
к нему и сказал, что не следует чрезмерно форсировать про-
движение своей страны слишком быстрыми темпами и что в
США антипатии к Японии в связи с маньчжурской пробле-
мой сильнее, чем в Европе, а после вступления Рузвельта на
пост президента они еще больше усилятся. Однако Мацуока,
считая себя большим знатоком американских дел, полагал,
что, если США захотят применить к Японии силу, им должен
быть противопоставлен мощный фронт. По мнению Мацуока,
Японии следовало потребовать от США как минимум призна-
ния ее позиций в Маньчжурии. Однако, на мой взгляд, по-
добный жест с его стороны был обусловлен главным образом
заботой о личной репутации в Японии. Если же говорить о
международно-психологическом климате вокруг маньчжур-
ской проблемы, то я был поражен жесткой позицией США,
которая, в частности, ощущалась в стремлении господина
Стимсона к установлению строгих экономических санкций
против Японии. Это создавало основания для беспокойства:
ведь при администрации Гувера подобные стремления так
или иначе сдерживались. В отличие от Америки, Англия, в
силу различных причин, проводила в отношении Японии бо-
лее умеренную политику.
Вскоре я покинул Женеву и вернулся в Берлин. Уладив
свой дела и взяв с собой семью, которая ждала меня там, я
двинулся в обратный путь на родину. Проехал Швейцарию,
провел Рождество в Риме и в Неаполе сел на пароход. Я плыл
на восток тем же маршрутом, по которому три года назад
плыл на запад. Освежив в приятном путешествии свои полу-
ченные ранее впечатления и знания, я 28 января 1933 года
прибыл в Токио. За пять месяцев, прошедших с августа 1932
года, я несколько раз пересекал океан и совершил полтора
кругосветных путешествия. Немного утомился от поездок, но
плавание по Индийскому океану было настолько приятным,
что мне удалось преодолеть усталость и вернуться домой
вполне отдохнувшим.
154
ГЛАВА 8
На посту директора
Европейско-Американского бюро
Навестив своих родителей в нашем старом доме, куда
я обычно ездил по возвращении в Японию, я в конце февраля
1933 года принял дела директора Европейско-Американского
бюро. В то время во главе Кабинета стоял виконт Сайто. Ста-
рый граф Утида оставил пост президента Южно-Маньчжур-
ской железной дороги и принял портфель министра ино-
странных дел, а Такахаси Корэкиё, невзирая на преклонный
возраст, стал министром финансов. Самой главной проблемой
для министерства иностранных дел, а, скорее, и для всей
японской нации, была тогда проблема урегулирования ’’Мань-
чжурского инцидента”. Конкретно речь шла о том, следует ли
Японии подчиниться резолюции Генеральной Ассамблеи Ли-
ги Наций. Находясь в разъездах, я не знал всех деталей, но
насколько понимал, по господствующему в Японии мнению,
резолюцию следовало отвергнуть как неприемлемую. А за
этой проблемой возникала следующая — о выходе из Лиги.
Как мне стало известно, 20 февраля было принято оконча-
тельное решение, согласно которому в случае отказа Лиги
принять наши требования наша делегация должна была поки-
нуть заседание Ассамблеи. Я также знал, что выход из Лиги
неизбежен и что нашей делегации направлены соответствую-
щие инструкции.
Это факт, что Лига Наций старалась, и с немалым успехом,
гарантировать поддержание мира, но у нее не было средств
для реализации этих гарантий, поскольку предметом ее пер-
воочередных забот было уважительное отношение к суверени-
155
Воспоминания японского дипломата
тету каждой страны. Кроме того, эта международная органи-
зация настолько сильно склонялась к сохранению status quo,
что ни разу не предприняла никаких действий на основе по-
ложения Статьи 19 своего Устава, где говорилось о мирных
изменениях. Поэтому страны, не удовлетворенные status quo, в
конце концов, прекращали сотрудничество с Лигой, и вслед
за Японией, в октябре 1933 года о своем выходе из этой орга-
низации объявила Германия. Конечно, доведение Лиги до со-
стояния полного бессилия было крайне прискорбным с точки
зрения развития глобального механизма поддержания мира, и
при создании таких механизмов в будущем необходимо долж-
ным образом учесть указанные недостатки Лиги Наций.
Едва приступив к обязанностям директора Европейско-
Американского бюро, я обратился к директору Азиатского
бюро Тани, который занимался ’’Маньчжурским инцидентом”,
с просьбой направлять мне все документы до принятия окон-
чательных решений по важным вопросам, связанным с этим
инцидентом, ибо эта проблема имела большое значение для
наших отношений со странами Европы и Америки. Директор
Тани мою просьбу удовлетворил. Впоследствии наша догово-
ренность в общем-то соблюдалась, хотя некоторые документы
ко мне не поступали. Я также подробно рассказал министру
иностранных дел Утида о том, насколько непопулярна среди
мировых держав нынешняя внешняя политика Японии, и от-
метил, что, если нам не удастся так или иначе положить ко-
нец текущему положению дел, столкновение с Англией и
Америкой станет рано или поздно неминуемым. Я заявил так-
же, что, учитывая позиции России и США, следует всеми
средствами избегать войны с СССР, за которую выступали
некоторые круги Японии. Министр иностранных дел в общем
согласился со моими взглядами, попросил изложить их в
письменной форме и присовокупить к записке подробный
фактический анализ. Я оперативно изложил на бумаге свои
рекомендации и через заместителя министра Арита предста-
вил их министру. Несмотря на пространность этой записки,
приведу ее здесь полностью, ибо, во-первых, она может быть
подспорьем при изучении современной международной об-
становки, а, во-вторых, ее представляли в качестве вещест-
венного доказательства на судебном процессе МВТДВ. Нет
156
На посту директора Европейско-Американского бюро
нужды говорить о том, что этот документ, направленный ми-
нистру иностранных дел директором Бюро, разделяющим от-
ветственность за выработку внешней политики Японии, со-
держит рассуждения о реалистическом подходе к действитель-
ному положению дел и лишь в самой малой степени связан с
теоретическими или идеологическими аспектами дипломатии.
Более того, поскольку, в соответствии с разнарядкой мини-
стерства иностранных дел, китайская проблема не подпадала
под юрисдикцию Европейско-Американского бюро, в доку-
менте она прямо не затрагивалась. Проблема России осозна-
валась правительством и военным командованием второй по
важности после китайской. Она входила в компетенцию мое-
го Бюро и поэтому рассматривалась в документе более под-
робно, чем другие.
Основная идея, пронизывавшая текст записки, сводилась к
рекомендации хранить порядочность на международной аре-
не, строго соблюдать договоры и разрешать конфликты мир-
ными средствами. Всегда и везде любая страна должна непре-
рывно меняться и развиваться, ибо застой ведет к упадку, но
как нежелателен застой, так нежелательны и слишком быст-
рые перемены или слишком быстрое развитие. На основе
этой идеи, которая просматривается по всему тексту, и идеи о
том, что взаимная порядочность столь же важна в отношени-
ях между странами, сколь между людьми, документ призывал
к обеспечению упорядоченного прогресса стран. В истории
часто случалось так, что блестящие успехи быстро сходили на
нет из-за отсутствия должного фундамента. Такая судьба была
особенно характерной для многих революций прошлого. При
более глубоком рассмотрении этой проблемы в культурно-ис-
торическом контексте становится очевидным, что бурный на-
учный и материальный прогресс человечества в последнее
время не сопровождается духовным прогрессом. Социальные
революции не будут успешными или “преуспеют” в регрессе,
если их темп не совпадет с темпами развития социальной
этики. Рекомендуется поэтому всегда двигаться медленно, но
верно, идет ли речь о социальном прогрессе или о развитии
государства. Три года назад, то есть пятнадцать лет спустя по-
сле подготовки этих рекомендаций, я вновь прочитал их в
связи с МВТДВ и горько пожалел о том, что, как я и опасал-
157
Воспоминания японского дипломата
ся, отношения Японии с Китаем, Англией и Америкой ухуд-
шились, что мое беспокойство по поводу проблемы разоруже-
ния оказалось обоснованным, и что, в конце концов, непре-
одолимая сила событий ввергла Японию в пучину Тихоокеан-
ской войны.
Подача этих рекомендаций была первым заданием, выпол-
ненным мною на посту директора Европейско-Американского
бюро. Затем мне пришлось заняться вопросом о передаче Ки-
тайско-Восточной железной дороги. Вопрос этот возник в на-
чале мая 1933 года, когда посол в Москве Ота получил пред-
ложение Правительства СССР о ее продаже. Что касается
причины, по которой СССР выдвинул это предложение, то,
как можно было предположить, исходя из его слов и дел, он
намеревался ликвидировать империалистическое наследие ца-
ризма и, с одной стороны, получить максимально возможную
прибыль, а, с другой, — утвердить свою неимпериалистичес-
кую позицию. Однако более важная причина совершенно
очевидно состояла в стремлении устранить источник раздоров
с Маньчжоу-го и даже с Японией и тем самым обеспечить
мир на востоке. На западе еще в начале года Гитлер стал
канцлером, нацисты быстро наращивали могущество, и
СССР, должно быть, счел необходимым подготовиться к но-
вой ситуации.
Как отмечалось в моих рекомендациях, я давно считал не-
обходимым приобрести Китайско-Восточную железную доро-
гу. Поскольку она проходила через самое сердце Маньчжоу-
го, о его независимости не могло быть и речи, пока СССР
принимал участие в ее управлении. Поэтому я считал необхо-
димым согласиться с предложением о продаже. Поскольку, на
мой взгляд, Маньчжоу-го должна была приобрести эту дорогу
в целях своего собственного развития и ввиду ее важности для
международных перевозок, я разработал план покупки. Согла-
совав его в министерстве иностранных дел, я начал перегово-
ры с армейским командованием. В армии подобные перегово-
ры находились в ведении директора Бюро по военным делам
военного министерства, за которым стояли начальник Второ-
го управления Генерального штаба армии и начальник Тре-
тьего управления Генерального штаба ВМФ. В то время дире-
ктором Бюро по военным делам был генерап-майор Ямаока
158
На посту директора Европейско-Американского бюро
Сигэацу, военным министром — Араки, а заместителем воен-
ного министра — Янагава. Однако я прежде всего убедил в
необходимости приобретения дороги знакомого мне генерал-
майора Нагата Тэцудзан — начальника Второго управления
Генерального штаба армии. И ранее признавая необходимость
избегать столкновения с СССР, генерал Нагата немедленно
согласился с моей точкой зрения и пообещал продвинуть это
дело в армейских кругах. Но, как выяснилось, в армии, да и
не только в ней, имелись противники приобретения дороги
на основе мирных переговоров. Поэтому мне пришлось ’’про-
талкивать” этот вопрос на нескольких совместных совещаниях
представителей армии и министерства иностранных дел и од-
новременно контактировать с заместителем министра ино-
странных дел Маньчжоу-го Охаси. В конце концов было при-
нято решение, согласно которому Маньчжоу-го предстояло
пойти на переговоры о приобретении дороги, а Японии —
оказать добрые услуги в интересах их ускорения. Кабинет ут-
вердил это решение, и в конце мая мы направили Советскому
Союзу соответствующий ответ.
Переговоры проводились в Токио. В состав советской де-
легации входили посол СССР в Японии Юренев, заведующий
Дальневосточным отделом Народного комиссариата ино-
странных дел Козловский и специально прибывший в Токио
заместитель директора Китайско-Восточной железной дороги
Кузнецов. Маньчжоу-го представляли посол Цин Шиюань и
заместитель министра иностранных дел Охаси Тюити.
На начальном этапе переговоров русские указали на не-
правильное, с их точки зрения, обращение с русскими служа-
щими железной дороги (чем возбудили враждебность предста-
вителей Маньчжоу-го) и запросили за дорогу миллиард золо-
тых рублей. Пока переговоры топтались на месте, министер-
ство иностранных дел Маньчжоу-го, вступив в сговор с неко-
торыми офицерами японской армии, организовало захват
большого количества русского персонала дороги, после чего
представители СССР заявили, что не могут продолжать пере-
говоры до освобождения этих служащих. Переговоры оказа-
лись на грани краха. Генерал Нагата, переведенный к тому
времени на пост директора Бюро по военным делам, испыты-
вал серьезное беспокойство за их будущее. В это время новым
159
Воспоминания японского дипломата
министром иностранных дел стал Хирота Коки, крайне заин-
тересованный в урегулировании советско-японских отноше-
ний. В этой обстановке я несколько раз беседовал с советски-
ми представителями, особенно с Козловским, и, в конце кон-
цов, уладив все недоразумения и осложнения между совет-
ской и маньчжоугоской сторонами, мне удалось добиться во-
зобновления переговоров.
С этого момента они велись между СССР и Японией, и,
естественно, отвечать за них с японской стороны пришлось
мне. Русские вскоре пошли на значительную уступку, отка-
завшись от своих претензий на получение платы в золотых
рублях и согласившись с нашим предложением об уплате двух
третей цены японскими товарами, а мы, со своей стороны,
удовлетворили просьбу русских о выплате пенсий сотрудни-
кам дороги и о предоставлении гарантий уплаты со стороны
правительства Японии. Когда все спорные вопросы были ре-
шены и оставалось только написать текст соглашения, мой
старый отец тяжело заболел и скончался. Мне пришлось взять
двухнедельный отпуск и выехать на родину, доверив прора-
ботку деталей заведующему Первым сектором моего Бюро
Ниси. За исключением крайне малого числа непримиримых
противников СССР, японская общественность тепло привет-
ствовала урегулирование проблемы КВЖД, видя в нем возве-
дение мирными средствами преграды на пути экспансии Рос-
сии в восточном направлении.
К тому времени прошло уже несколько лет с тех пор, как в
1929 году заместитель наркома по иностранным делам Кара-
хан сообщил министру-посланнику Ёсидзава, находившемуся
тогда в Токио, о желании СССР заключить с Японией пакт о
ненападении. Японское правительство несколько раз заявляло
в ответ о несвоевременности такой меры. Я знал, что япон-
ская сторона попросту не готова к заключению такого пакта.
Но момент представился мне подходящим для реализации
моей давней идеи о создании комиссии по демаркации грани-
цы и урегулированию спорных вопросов между СССР и
Маньчжоу-го. Я намеревался заручиться согласием различных
кругов в Токио, а затем добиться понимания со стороны
Маньчжоу-го. Однако выполнение обоих пунктов моего плана
столкнулось с трудностями. Дело в том, что, хотя политика
160
На посту директора Европейско-Американского бюро
Японии в отношении СССР, казалось, в общем-то устоялась,
в рядах армии по этому вопросу все еще сохранялись весьма
острые противоречия. Противостояние между умеренно на-
строенным по отношению к СССР директором Бюро по во-
енным делам Нагата и сторонниками жесткого курса, адресо-
ванного Советам, становилось все более напряженным, и ле-
том 1935 года один из армейских офицеров убил генерала.
(Непосредственной причиной убийства российская проблема
не была). Незадолго до этого генерал Нагата приходил ко
мне, говорил о своем стремлении к стабилизации междуна-
родного положения, просил меня работать во имя достижения
этой цели и обещал приложить все усилия к тому, чтобы в
том же направлении вести и армию. Мы договорились рабо-
тать вместе ради достижения общей цели. Потом я на неделю
уехал отдохнуть в Каруидзава и там с прискорбием узнал о
неожиданной гибели генерала.
Как бы там ни было, я, твердо придерживаясь установлен-
ной линии в отношении СССР, принял решение начать пере-
говоры. Однако Маньчжоу-го и Квантунская армия настаива-
ли на том, что демаркация границы должна предшествовать
созданию предложенной комиссии, и переговоры не могли
сдвинуться с места. Но в марте 1936 года СССР согласился
провести демаркацию на определенных условиях. В ходе пе-
реговоров, которые продолжались с апреля по ноябрь, сторо-
ны согласились создать комиссии по демаркации и урегули-
рованию спорных вопросов на восточном участке границы
между СССР и Маньчжоу-го с последующим распространени-
ем этого соглашения и на остальные ее участки. Были также
обсуждены организационные структуры и полномочия таких
комиссий. Тем не менее претворить результаты переговоров в
жизнь не удалось, ибо незадолго до их завершения советско-
японские отношения ухудшились в связи с заключением япо-
но-германо-итальянского Антикоминтерновского пакта.
В те дни значительно возрос объем дел, связанных с
СССР, которые находились в ведении Европейско-Американ-
ского бюро. Объем этот возрос еще больше после принятия
решения о передаче проблемы рыболовства в северных водах
из ведения Торгового бюро в компетенцию Европейско-Аме-
риканского бюро, ибо она имела настолько важное политиче-
6 Зак. 181 161
Воспоминания японского дипломата
ское значение, что могла вызвать столкновение между Япони-
ей и СССР. В юрисдикцию Европейско-Американского бюро
передали и проблему разоружения. В подобной обстановке
дела, связанные с Северной и Южной Америкой, выделили из
Европейско-Американского бюро в новое подразделение.
Иными словами, Европейско-Американское бюро было раз-
делено на Европейско-Азиатское и Американское бюро.
Следует добавить, что проблемой Китая занималось Азиат-
ское бюро, которое одновременно с дроблением Европейско-
Американского бюро стало именоваться Восточно-Азиатским.
Но поскольку с возникновением ’’Маньчжурского инцидента”
и ’’Китайского инцидента" проблема Китая превратилась для
японской дипломатии в главную проблему, которая оказывала
громадное влияние на наши отношения с другими странами,
каждое утро все директора Бюро собирались не менее, чем на
полчаса в кабинете заместителя министра для ее обсуждения.
Более того, многочасовые обсуждения проблем Маньчжурии
и Китая проходили на совещаниях высшего руководящего
звена министерства. Однако эти дискуссии сводились просто
к изложению мнений или их обмену и ни к чему не обязыва-
ли директоров соответствующих Бюро. Нередко важные воп-
росы решались без выноса на совещания высшего руководя-
щего звена. Например, так называемая "Декларация Амау",
которую обыгрывали даже на МВТДВ, стала известна высше-
му руководящему звену, не считая его представителей, имев-
ших к этой декларации непосредственное отношение, только
после ее обнародования. В тот день, когда декларация была
опубликована в первых выпусках газет, ее подвергли резкой
критике на утреннем заседании высшего руководящего звена.
В этой связи я тогда же порекомендовал министру иностран-
ных дел Хирота оперативно принять надлежащие меры, ибо
радикальный характер декларации наверняка вызвал бы нену-
жные трения в отношениях со странами-участницами Догово-
ра девяти держав. Хирота сказал мне, что поскольку деклара-
ция была предана гласности без его ведома, я обязан при лю-
бой возможности разъяснять ситуацию послам и министрам-
посланникам стран Европы и Америки.
Следует упомянуть и о Совете пяти министров, который
был учрежден при премьере Сайто в конце 1933 года. В состав
162
На посту директора Европейско-Американского бюро
участников этого Совета входили премьер, министр финансов
Такахаси, министр иностранных дел Хирота, военный ми-
нистр Араки и министр военно-морского флота Окада. Совет
был организован сразу после возникновения “Маньчжурского
инцидента” и выхода Японии из Лиги Наций, когда в связи с
этим. началось быстрое восхождение к власти сторонников
жесткой внешней политики. В среде командования ВМФ все
громче звучали доводы в пользу отмены Договора об ограни-
чении военно-морских вооружений и независимого строи-
тельства военных судов, а в армии многие стали с твердой
уверенностью говорить о неизбежности войны против СССР.
Поскольку в такой ситуации составление бюджета столкну-
лось с огромными трудностями, то для рассмотрения всех
этих вопросов и был учрежден Совет, которому вменялось в
обязанность обеспечить надлежащую реализацию государст-
венной политики. Первый вопрос, который пришлось рассма-
тривать Совету, касался отношений с Россией и Конферен-
ции по всеобщему разоружению. От министерства иностран-
ных дел за подготовку повестки дня первого заседания отве-
чало мое Бюро. Заседание длилось несколько дней, после че-
го Совет принял решение, согласно которому в свете между-
народной ситуации и с учетом состояния государственных
финансов надлежало наращивать вооружения до максимально
допустимого уровня. Однако при обсуждении проблемы Рос-
сии умеренная позиция министров финансов и иностранных
дел возобладала над жестким подходом военного командования.
Принято думать или говорить, что Япония со времен япо-
но-китайской и русско-японской войн и, особенно, после
возникновения “Маньчжурского инцидента” следовала исклю-
чительно курсом военной агрессии. Но, судя по подспудным
течениям внутри страны, все было не так просто. Напротив,
как свидетельствует работа вышеупомянутого Совета пяти ми-
нистров, прилагались немалые усилия для перевода государст-
венной политики на верное направление. Не соответствуют
фактам и утверждения о том, что действия Америки и Англии
в их стремлении избежать войны всегда были воплощением
самой справедливости. Так, например, в то время, когда в
Японии предпринимались попытки избежать войны, Британ-
ское Содружество в 1932 году приняло в Оттаве решение об
6*
163
Воспоминания японского дипломата
установлении специальной системы льготных тарифов в его
рамках и планировало путем установления более высоких та-
рифов для аутсайдеров помешать импорту товаров извне, в
первую очередь, из нашей страны. Этот шаг Британского Со-
дружества можно было бы рассматривать как меру самооборо-
ны, последовавшую за мировой паникой 1929 года и призван-
ную справиться с притоком дешевых товаров из Японии. Од-
нако, поскольку примеру Британского Содружества последо-
вали многие другие страны, Японии, промышленность кото-
рой работала преимущественно на импортном сырье и кото-
рая экспортировала более 30% своей продукции, был нанесен
жестокий удар, вызвавший рост безработицы, падение цен на
сельскохозяйственную продукцию и дестабилизацию внутрен-
него положения. Именно в таких обстоятельствах Япония в
поисках сырья и внешних рынков обратила взоры на Маньч-
журию. Поэтому, если встать на позицию Японии, то можно
сказать, что причиной ’’Маньчжурского инцидента” стали та-
рифные барьеры типа тех, которые были установлены Оттав-
ским соглашением. Причины современных войн следует ис-
кать в экономических “вывихах”, которые случаются вследст-
вие развития капитализма. Поэтому те, кто искренне стремит-
ся предотвратить войну ради людского блага, должны не толь-
ко принимать формальные положения, вроде содержащихся в
Пакте Келлога-Бриана, но и обладать достаточным мужеством
для того, чтобы глубже вникать в истинные причины войн.
Тем не менее, действительно жаль, что и сегодня, даже после
второй мировой войны, идея свободной торговли, предложен-
ная до войны госсекретарем Хэллом, исчезает как сон.
Еще до второй мировой войны Соединенные Штаты, с их
гигантской промышленностью и богатейшими ресурсами,
располагали огромными возможностями внести вклад в про-
гресс мировой экономики. Однако на Всемирной экономиче-
ской конференции 1933 года в Лондоне США, энергично на-
стаивая на развитии здоровых внутриэкономических структур,
не проявили особого интереса даже к мерам, нацеленным на
стабилизацию валют, что привело к провалу конференции. На
это можно было бы возразить, что у США были основания
занять подобную позицию ради своих собственных интересов,
но по широко распространенному в то время мнению, им
164
На посту директора Европейско-Американского бюро
следовало бы пересмотреть ее, если они действительно хотели
обеспечить глобальную стабилизацию.
Вступив на пост президента в 1933 году, когда японо-со-
ветские переговоры о передаче Китайско-Восточной железной
дороги находились в тупике, Рузвельт пригласил Литвинова
посетить США и, отбросив долговременную политику непри-
знания, в ноябре того же года признал СССР. Эта мера была
истолкована как свидетельство намерения США сдержать по-
средством сотрудничества с СССР продвижение Японии.
Вряд ли можно назвать данное президентское решение вкла-
дом в глобальную стабилизацию. В любом случае это был
первый шаг на долгом пути к Ялте.
В столь напряженной, нелегкой международной ситуации
завершался 1935 год, когда истекал срок действия Договора об
ограничении военно-морских вооружений. В свете существо-
вавшего в Японии недовольства этим договором и позицией,
занятой другими заинтересованными странами на Конферен-
ции по всеобщему разоружению в Женеве, было очевидно,
что его пересмотр будет чрезвычайно трудным. В министерст-
ве иностранных дел было принято решение возложить всю
ответственность за проблемы, связанные с разоружением, на
Пятый сектор Исследовательского бюро, и сотрудники секто-
ра стали по совместительству сотрудниками Европейско-Ази-
атского бюро, т.е. перешли под мое руководство.
Поскольку для пересмотра Договора об ограничении воен-
но-морских вооружений требовалось придти к согласию в
рамках установленного срока, в октябре 1934 года в Лондоне
была проведена подготовительная конференция. В нашем
ВМФ агитация за отмену договора набирала силу, и мне, ко-
торому поручили заниматься этим вопросом в министерстве
иностранных дел, было ясно как день, что влиятельные эле-
менты флотского командования ведут соответствующую про-
пагандистскую кампанию в масштабах всей страны. Что каса-
ется инструкций, которыми предстояло снабдить нашу деле-
гацию, то переданный мне директором Бюро по военно-мор-
ским делам Ёсида план предусматривал установление общего
для всех верхнего лимита на строительство военных кораблей,
в пределах которого странам-участницам Договора предостав-
лялось право такого строительства по своему усмотрению. Эта
165
Воспоминания японского дипломата
формула весьма сильно отличалась от прежних формул, в том
числе и от формулы, воплощенной в нашей позиции на Же-
невской конференции. Принятие ее другими заинтересован-
ными странами было исключено, поскольку она создавала од-
носторонние преимущества для Японии. Указав на неразум-
ность и неуместность плана нашего ВМФ, я выступил против
него на том основании, что его выдвижение просто указывало
бы на желание Японии отказаться от участия в Договоре и
вызвало бы подозрения относительно ее мирных намерений.
Поскольку наше флотское командование упрямо не желало
откликнуться на мои попытки достичь компромисса, я указал
армейскому командованию и руководству министерства фи-
нансов на ущерб, который понесла бы Япония при отсутствии
Договора, и призвал их бороться за компромисс. И армейское
командование, и министерство финансов признали возмож-
ность ущерба, но не осмелились вступить в борьбу, утвер-
ждая, что сдержать флотское командование на данном этапе
совершенно невозможно. Было, однако, очевидно, что гонка
военно-морских вооружений между Японией и Соединенны-
ми Штатами будет усиливать убежденность обеих сторон в
собственной непобедимости и, в конце концов, может приве-
сти к их столкновению. Будучи твердо уверенным в том, что
военно-морская конкуренция подобного рода неизбежно ста-
нет источником серьезной опасности для мира во всем мире
и для будущего Японии, я продолжал споры с командованием
ВМФ, которые не раз проходили в весьма накаленной атмо-
сфере. Однажды директор Ёсида заявил, что следует ожидать
войны между Японией и США из-за китайской проблемы,
ввиду чего отмена договора была бы выгодна Японии. С уче-
том такой перспективы масштабы строительства судов при су-
ществующих договорных ограничениях крайне невыгодны для
нас. Я ответил, что соперничество в военном судостроении
может само по себе, без всякой китайской проблемы, привес-
ти к войне, а войны следует избегать ради Японии и мира во
всем мире. В течение нескольких месяцев я занимал беском-
промиссную позицию в отношении ВМФ, но с приближени-
ем начала подготовительных переговоров мои начальники и
руководящие круги правительства приняли решение в пользу
флотского командования. После того, как нашей делегации
166
На посту директора Европейско-Американского бюро
были направлены соответствующие инструкции, тогдашний
премьер адмирал Окада, которого я глубоко уважаю как даль-
новидного государственного деятеля и к которому впоследствии
не раз обращался за советом, сказал мне: "Вам бы лучше посту-
питься неуступчивостью и немного успокоиться".
В Лондоне делегаты Мацудайра и Ямамото Исороку вели
напряженную борьбу за нашу позицию с представителями
Англии и Америки, но предложенный нами план последние
не поддержали. Как сказал мне по возвращении из Лондона
контр-адмирал Ямамото, известный мне по Вашингтону, где
он служил военно-морским атташе, принцип общего верхнего
лимита неожиданно оказался настолько непопулярным среди
представителей других стран, что он будет рекомендовать ко-
мандованию флотом пересмотреть эту формулу. Впоследствии
мне стало известно, что за эту рекомендацию он получил на-
гоняй от начальства, и, кажется, с тех пор больше не зани-
мался проблемой разоружения. Я всеми силами сопротивлял-
ся отмене Вашингтонского договора, указывая, что это может
явиться причиной войны, но заручиться поддержкой флот-
ских и прочих кругов мне не удалось. Решение об отмене До-
говора состоялось, и 29 декабря 1934 года правительству Соеди-
ненных Штатов было направлено соответствующее уведомление.
При подготовке инструкций для нашей делегации на Кон-
ференции по ограничению военно-морских вооружений 1935
года вопрос состоял в том, следует ли Японии, в случае не-
удачи с заключением Договора, взять на себя обязательства в
отношении качественных ограничений и информирования о
постройке судов. Флотское командование выступало против
такого обязательства, поскольку оно, якобы, нанесло бы
ущерб обороне страны, но я настаивал на принятии хотя бы
таких ограниченных обязательств, ибо подобный шаг с нашей
стороны явился бы немалым вкладом в разоружение и помог
бы развеять опасения других стран. Однако мои усилия не
увенчались успехом. Тогда же в связи с проблемой информи-
рования о строительстве судов я указывал, что держать судо-
строительные программы в секрете от иностранных госу-
дарств практически невозможно, ибо по бюджетным сообра-
жениям их все равно придется разъяснять парламенту и ми-
нистерству финансов. Поэтому не будет никакого вреда в со-
167
Воспоминания японского дипломата
общениях об этих программах иностранным государствам.
Однако флотское командование не согласилось со мной, зая-
вив, что внутри страны программы можно "проталкивать” и
без каких-либо разъяснений парламенту или кому-либо еще.
Как оказалось, строительство военных судов велось в полном
соответствии с планами ВМФ, что лишний раз подтверждает,
насколько беспомощным был парламент того времени.
В такой обстановке адмирал Нагано и посол Нагаи выеха-
ли в Лондон, где в начале декабря 1935 года состоялась Кон-
ференция пяти держав об ограничении военно-морских воо-
ружений. Соединенные Штаты предложили сократить ВМФ
каждой из стран-участииц на двадцать процентов. Япония на-
стаивала на установлении общего верхнего лимита и отказы-
валась принять предложение Англии об установлении качест-
венных ограничений. В середине января 1935 года японская
делегация покинула конференцию.
До этого я в своих рекомендациях министру иностранных
дел Хирота указывал, что, если политика Японии в отноше-
нии Англии и Америки не будет твердо определена, следует
опасаться возникновения после отмены Вашингтонского до-
говора ситуации, которая в силу инерции может вызвать вой-
ну с этими странами. Поэтому необходимо установить фунда-
ментальный политический курс Японии в присутствии импе-
ратора. Министр иностранных дел советовался об этом с пре-
мьером Окада, но данная идея не была реализована. Пример-
но в то время я уже чувствовал, что, если события будут раз-
виваться в неизменном направлении, то Японии вследствие
ее континентальной экспансии придется выбирать между
фронтальным столкновением с Англией и Америкой и пол-
ным уходом с континента. Я также изучал возможность арен-
ды целого острова типа Новой Гвинеи или Борнео, полагая,
что для решения демографической проблемы освоение остро-
ва предпочтительнее экспансии на континент. Однако эта
идея оказалась бесперспективной ввиду противодействия со
стороны Голландии, Австралии и других стран.
Тем временем в Европе возникли осложнения в связи с
проблемой Эфиопии. В Лиге Наций разгорелись сражения по
вопросу о применении санкций к Италии. Общественное
мнение Японии оказалось небезразличным к этой проблеме и
какое-то время проявляло симпатии к Эфиопии, а затем
168
На посту директора Европейско-Американского бюро
склонилось в пользу Италии.
Даже политика Кабинета Окада, направленная на отмену
Договора об ограничении военно-морских вооружений, не
могла удовлетворить милитаристов, и идея реформации стра-
ны одним ударом настолько овладела умами некоторых моло-
дых офицеров, что 26 февраля 1936 года они прибегли к наси-
лию. Несколько молодых офицеров Первой дивизии в Адзабу
и находящиеся в их подчинении солдаты, пытаясь силой по-
ставить у власти военное правительство, атаковали официаль-
ную резиденцию премьера и резиденции виконта Сайто, ми-
нистра финансов Такахаси и других. В Токио в тот день шел
необычайно сильный снег, район от Акасака Мицукэ и зда-
ния Парламента до министерства иностранных дел и мини-
стерства военно-морского флота был занят восставшими вой-
сками, и функции правительства на какое-то время оказались
парализованными. Однако благодаря твердой позиции импе-
ратора мятежники осознали свою ошибку, и через три-четыре
дня акты насилия прекратились. Тем не менее, в результате
мятежа Кабинет Окада ушел в отставку, а поскольку принц
Коноэ отклонил предложение сформировать новый Кабинет,
выбор императора пал на министра иностранных дел Хирота.
Официальная резиденция министра иностранных дел превра-
тилась в штаб-квартиру по формированию нового Кабинета,
и поскольку ко мне обратились с просьбой оказать помощь в
этой работе, я выступал главным образом в качестве связного
между вновь назначенным премьером и лордом-хранителем
печати. Должен сказать, что меня весьма сильно удручало на-
личие мощного давления со стороны военного и, особенно,
армейского командования во главе с генералом Тэраути и бес-
силие лидеров политических партий.
Дела в сфере моей компетенции включали проблему про-
дления сроков работ по разведке нефтяных месторождений на
севере Сахалина. В результате поездки в Москву президента
Северо-Сахалинской нефтяной компании Накадзато срок
этот был увеличен на пять лет. Что касается проблемы рыбо-
ловства, то ввиду приближения даты пересмотра соответству-
ющего соглашения мы после длительной подготовки разрабо-
тали план стабилизации большого количества рыболовных
участков и вынесли его на переговоры в Москве. Во второй
половине 1936 года, после длительных препирательств, кото-
169
Воспоминания японского дипломата
рыми обычно сопровождались переговоры с русскими, они
завершились составлением текста соглашения на восьмилет-
ний срок.
Тем временем возникла проблема Антикоминтерновского
пакта. Как выяснилось на МВТДВ, идея пакта появилась в
ходе переговоров, которые военный атташе в Берлине Осима
вел с германскими властями по заданию Генерального штаба
армии. Цель переговоров состояла в создании оборонительно-
го союза против СССР. Учитывая нацистскую тактику взрыв-
ных действий, которые мгновенно ставили других перед faits
accomplis, я считал сотрудничество с Германией затруднитель-
ным, тем более, что радикальные действия Гитлера явно обе-
щали стать источником крупных потрясений в Европе и даже
во всем мире. Поэтому я возражал против того, чтобы Япония
связывалась с Германией. Однако армейское командование
упорно настаивало на своем плане и говорило о своем стрем-
лении работать с Арита, которого, по слухам, прочили в ми-
нистры иностранных дел и который в 1935 году в Берлине,
беседуя с Осима, якобы высказался в пользу германо-япон-
ского сотрудничества. Став новым министром иностранных
дел, Арита считал нежелательным завязывать слишком тесные
отношения с Германией, но склонялся в пользу заключения с
ней какого-нибудь ’’сероватого” соглашения. Я указывал ему
на негативный эффект, который такое соглашение произведет
на Англию и Францию, однако в высших правительственных
кругах было принято решение быстро направить посла Муся-
кодзи, находившегося в то время в Токио, обратно в Берлин и
поручить ему войти в контакт с германскими властями. В от-
вет немцы представили нам проект Антикоминтерновского
пакта и приложенный к нему секретный протокол. Я повто-
рял свои возражения и утверждал, что Антикоминтерновский
пакт станет всего-навсего инструментом нацистской пропа-
ганды, но премьер Хирота в виде особого предостережения
заявил мне, что все члены Кабинета министров выступают в
пользу этого соглашения. В конце концов мне пришлось сог-
ласиться с планом подписания предложенного пакта при ус-
ловии, что он будет заключен с учетом лимитирующего фак-
тора, каковым должно быть недопущение ущерба нашим от-
ношениям с Англией и СССР. Когда я высказал эту оговорку
на совместном совещании министерства иностранных дел и
170
На посту директора Европейско-Американского бюро
военного министерства, военный министр Тэраути укориз-
ненно спросил меня: ”Вы что, все еще беспокоитесь за наши
отношения с Англией?” Я ответил, что Япония всегда должна
принимать во внимание отношения с Англией, которая имеет
огромные интересы во всем мире и, особенно, в Китае, и что
поэтому одновременно с подписанием предложенного согла-
шения с Германией совершенно необходимо заключить поли-
тическое соглашение с Англией. Мне удалось не только пре-
одолеть сопротивление армейского командования, но и до-
биться от него принятия моего условия.
Пока шли переговоры в Берлине, я добился изъятия из
проекта фраз пропагандистской направленности, придания
тексту по возможности более делового характера и сокраще-
ния срока действия соглашения. Далее, мне удалось ослабить
его возможный эффект посредством изменения некоторых
формулировок. Так, формулировку "в случае нападения или
угрозы нападения” в приложенном Секретном протоколе я за-
менил на ”в случае неспровоцированного нападения или угрозы
такого нападения”, а также внес разъяснение о том, что такие
элементы японо-советских отношений, как соглашение о ры-
боловстве, соглашения о правах и интересах, демаркация рос-
сийско-маньчжоугоской границы и т.д., должны считаться не-
политическими, и относительно них консультации с Герма-
нией не являются необходимыми. С Италией Антикоминтер-
новский пакт был подписан без какого-либо секретного про-
токола. Будучи обнародованным, Антикоминтерновский пакт
вызвал резкую критику со стороны мировых держав, которые
усмотрели в нем создание японо-германо-итальянской ’’Оси”,
и наши отношения с этими странами значительно ухудши-
лись. Так, например, подписание упомянутого выше соглаше-
ния о рыболовстве было отложено на неопределенный срок.
Я был глубоко убежден, что коммунистическое проникно-
вение представляет собой проблему внутреннего характера.
Именно поэтому во время переговоров о заключении Пекин-
ской конвенции я настаивал на запрете пропаганды. Посол в
Москве Сигэмицу тщетно объяснял российскому руководству,
что, поскольку Антикоминтерновский пакт направлен только
против Коминтерна, а Коминтерн, в свою очередь, как утвер-
ждает Правительство СССР, есть нечто, совершенно отличное
от него, то этот пакт никак его не затрагивает и не имеет ни-
171
Воспоминания японского дипломата
какого отношения к рыболовному соглашению. Я и сам как-
то целый вечер убеждал в том же советского посла в Токио
Юренева, но он отказался доложить мои доводы своему пра-
вительству, ибо, по его словам, слишком дорожил своей жиз-
нью.
В соответствии с Антикоминтерновским. пактом в Герма-
нию были направлены представители нашего министерства
внутренних дел. Пакт, однако, едва ли внес вклад в предот-
вращение на практике распространения коммунизма. Напро-
тив, распространение это способствовало заключению Трех-
стороннего союза. Для Германии пакт оказался весьма полез-
ным в ее стремлении сдержать активность Англии, Франции
и СССР в Европе, но Япония от его подписания скорее про-
играла. Так, например, с точки зрения Европейско-Азиатско-
го бюро, реализация соглашения о рыболовстве стала весьма
затруднительной. Деловые отношения крайне усложнились,
ибо переговоры пришлось вести на ежегодно обновляемой ос-
нове и предоставлять Советскому Союзу крупные выгоды за
возобновление прав на рыболовство. Рассказ о том, как пакт
привел к созданию Трехстороннего союза и как дело дошло
до Тихоокеанской войны, пойдет в следующих главах. А пока
следует отметить, что при сравнении Антикоминтерновского
пакта с НАТО, созданным под руководством США после вто-
рой мировой войны, современная критика первого выглядит
бьющей мимо цели. Что и говорить, капризен этот мир!
Восстановив прежнюю систему, требовавшую назначать
министров родов войск из числа генералов и адмиралов дей-
ствительной службы, Кабинет Хирота стал весьма непопуляр-
ным. Политические партии, критикуя этот Кабинет, противо-
поставляли его Кабинету Ямамото, который в свое время сме-
ло расширил сферу отбора кандидатов, включив в нее отстав-
ных генералов и адмиралов. В конце концов, в феврале 1937
года военный министр Тэраути и политические партии всту-
пили в прямое столкновение, и Кабинет подал в отставку еп
bloc по причине внутренних разногласий.
Еще раньше, 11 августа 1936 года, премьер Хирота, воен-
ный министр Тэраути, министр военно-морского флота Нага-
но, министр иностранных дел Арита и министр финансов Ба-
ба приняли решение об Основах государственной политики,
которым обвинители на МВТДВ придали столь огромное зна-
172
На посту директора Европейско-Американского бюро
чение, что это решение, казалось, стало одним из главных
пунктов обвинения против Хирота. Как говорил мне Хирота в
тюрьме Сугамо, оно явилось результатом попытки ВМФ оп-
равдать свою программу развертывания строительства судов
после отмены Договора об ограничении военно-морских воо-
ружений и стремления армии извлечь выгоду из этой попыт-
ки. Военные составили этот документ в целях получения бюд-
жетных ассигнований, и никакого другого существенного зна-
чения Основы не имели. В то время мы даже и не знали о
подготовке этого документа. А он являет собой пример злост-
ной привычки, сложившейся после возникновения ’’Маньч-
журского инцидента’’, составлять композиции, изобиловавшие
высокопарными фразами.
После падения Кабинета Хирота император поручил фор-
мирование нового Кабинета генералу Угаки. Однако Угаки не
справился с задачей, не сумев подыскать кандидатуру на пост
военного министра, и на смену Хирота пришел генерал Хая-
си. Посол Сато, который в то время находился на пути в Япо-
нию, по прибытии на родину занял в новом Кабинете пост
министра иностранных дел. Кабинет Хаяси продержался всего
четыре месяца, после чего в июне 1937 года был сформирован
первый Кабинет Коноэ, и Хирота вновь получил портфель
министра иностранных дел.
Вступив в должность, Хирота немедленно предложил мне
пост посла. Предложение не явилось для меня неожиданно-
стью, так как первый разговор на эту тему состоялся еще в
начале 1936 года. Наверное, мне стоит рассказать, как это
произошло, ибо ввиду моего назначения послом в Германии
МВТДВ по окончании войны обвинил меня в прогерманских
настроениях. Когда был сформирован Кабинет Хирота, он
сам в течение примерно одного месяца одновременно зани-
мал и пост министра иностранных дел. Именно тогда Хирота
предложил мне поехать послом в Москву. Я с готовностью
принял его предложение, поскольку к тому времени уже до-
вольно долго проработал в Токио, и, кроме того, назначение
на пост посла означало особое должностное повышение, так
как производилось императором и считалось более важным,
чем назначение на пост заместителя министра или директора
Бюро. К тому же, конечно, меня особенно интересовали рос-
сийские дела. Однако новый министр иностранных дел Арита
173
Воспоминания японского дипломата
сообщил мне о своем желании направить в Москву бывшего
заместителя министра Сигэмицу, который в то время пребы-
вал в отставке, а мне предложил поехать в одну из наших
миссий в Европе. Я сказал Арита, что его предложение меня
не устраивает, поскольку оно противоречит планам премьера
Хирота, высказанным мне в то время, когда он по совмести-
тельству-занимал пост министра иностранных дел, и что, хотя
я сам не собираюсь просить должности посла, принять пост
министра-посланника не могу. Итак, я отклонил предложение
Арита и остался директором Европейско-Азиатского бюро.
Вновь став министром иностранных дел, Хирота, желая, оче-
видно. выполнить прошлогоднее обещание, опять предложил
мне посольский пост, но на этот раз в Берлине, ибо, по его
словам, столь скорая замена посла в СССР, только что при-
бывшего на свой пост, была бы нежелательной. При этом Хи-
рота добавил, что больше всего ему бы хотелось, чтобы я ос-
тался в Токио в качестве его заместителя. Однако, поскольку
ранее я уже отклонил назначение на этот пост и поскольку с
Германией меня связывали многие соображения личного по-
рядка,^ сказал Хирота, что предпочитаю отправиться в Бер-
лин. На том и порешили.
Принимая это назначение, я в разговоре с Хирота отметил,
что для Японии было бы лучше не вступать в слишком тес-
ные отношения с Германией, и мне хотелось бы в своей рабо-
те в Берлине опираться именно на такой подход. Хирота, со
своей стороны, заявил о полном совпадении между моими
взглядами и его позицией. Далее я сказал, что в течение мно-
гих лет (в том числе и при Кабинете Хаяси) настаивал на не-
обходимости сотрудничества с Великобританией, но что из-за
противодействия военных и иных кругов мои усилия оказа-
лись бесплодными. Поэтому я выразил пожелание отложить
на несколько месяцев отъезд в Германию с тем, чтобы пора-
ботать в интересах восстановления дружественных отношений
с Великобританией, хотя работа эта, возможно, и не подпада-
ла под юрисдикцию Европейско-Азиатского бюро, главная за-
дача которого состояла в решении китайской проблемы. Я
опасался, что без урегулирования отношений с Великобрита-
нией Япония со временем окажется в чрезвычайно трудном
положении. Министр иностранных дел Хирота с удовольстви-
ем поручил мне предпринять такую попытку, и мой отъезд в
174
На посту директора Европейско-Американского бюро
Германию был надолго отложен. Учитывая эти обстоятельства
моего назначения на пост посла в Берлин, нельзя не сказать,
что, вопреки общепринятому мнению, оно с самого начала
преследовало цель помешать сближению наших милитаристов
с Германией. Когда в ходе МВТДВ обвинение стало ссылать-
ся на мою службу в качестве посла в Германии, Хирота не раз
вспоминал в тюрьме Сугамо тогдашнюю обстановку и гово-
рил: "Если бы Вы, как мы поначалу планировали, поехали в
Москву, то у Вас не было бы неприятностей, да и для Японии
это было бы лучше".
Вспоминается еще один эпизод. На следующий день после
того, как генерал Хаяси вследствие падения Кабинета Хирота
получил мандат императора, ко мне неожиданно пришел Хо-
ри Ёситака, который, выйдя в отставку с поста министра-по-
сланника в Мексике, стал одним из директоров информаци-
онного агентства "Домэй". Он сообщил, что, зайдя в канцеля-
рию по формированию Кабинета, узнал о моем возможном
назначении на пост министра иностранных дел. Я попросил
его посодействовать тому, чтобы от этого плана отказались
прежде, чем он зашел бы слишком далеко. Я не мог принять
должность министра, ибо, во-первых, Япония еще не знала
примеров, когда директор бюро, перепрыгнув через несколько
ступенек, становился бы сразу министром иностранных дел,
а, во-вторых, меня не устраивал характер нового Кабинета.
Дело в том, что, как мне стало известно, некоторые из тех,
кто занимался его формированием, рассчитывали создать
промежуточное правительство, которому предстояло эволю-
ционировать в военное. К счастью, этот план не реализовался.
Великобритания обладает массой прав и интересов на
Дальнем Востоке, на приобретение которых она затратила
многие годы. Поэтому интересы Великобритании отличаются
от интересов США, нацеленных на обеспечение рынков для
торговли в будущем. После первой мировой войны Велико-
британия, следуя пожеланиям США, фактически прекратила
союзнические отношения с Японией, и после возникновения
"Маньчжурского инцидента" она действительно вступала в
многочисленные конфликты с Японией, Тем не менее, на
Дальнем Востоке у Великобритании и Японии по-прежнему
сохранялись немалые общие интересы. Кроме того, Велико-
британия с ее практическим подходом к ведению дел явля-
175
Воспоминания японского дипломата
лась весьма удобным партнером для переговоров. Исходя из
этого, я намеревался сначала заключить соглашение с Вели-
кобританией, затем улучшить отношения Японии с Соеди-
ненными Штатами, внося тем самым вклад в прогресс нашей
страны и в дело сохранения мира во всем мире. В этой связи
я рекомендовал различным кругам заключить соглашение с
Великобританией на основе того взаимопонимания с армей-
ским командованием, которое было достигнуто при заключе-
нии Антикоминтерновского пакта. Однако соглашение с Ве-
ликобританией должно было бы касаться не только проблемы
Китая, но и урегулирования общих торговых интересов обеих
стран. По этой причине не только военные ведомства, но да-
же кое-кто в министерстве иностранных дел не слишком жа-
ждали проведения переговоров. Тем не менее при первом Ка-
бинете Коноэ министр иностранных дел Хирота проявлял к
моей идее значительный интерес, и после моих настоятель-
ных рекомендаций в адрес различных кругов наконец было
принято решение сперва урегулировать японо-английские ин-
тересы в Северном и Центральном Китае, а затем добиваться
общего оздоровления отношений между двумя странами. Со-
ответствующие инструкции были направлены в Лондон наше-
му послу Ёсида.
Отвечая на инструкции, он рекомендовал оперативно за-
ключить соглашение по проблеме Китая в целом. В ходе об-
мена телеграммами послу было указано, что ситуация в Токио
не позволяет одним махом провести такие переговоры и что
ему следует начать с проблем, обозначенных в инструкции, и
постепенно перейти к другим, более широким проблемам.
Наконец, посла удалось убедить, и он договорился о встрече с
заместителем министра иностранных дел Батлером. Однако 7
июля произошел инцидент у Люгоуцяо, и по просьбе британ-
ской стороны, которая не считала возможным проведение
японо-английских переговоров до урегулирования этого ин-
цидента, назначенную встречу перенесли. Итак, мои усилия
оказались тщетными. Оглядываясь назад, можно сказать, что
инцидент у Люгоуцяо подорвал японо-английские перегово-
ры. Затем этот инцидент перерос в ’’Китайский инцидент”,
который, в свою очередь, привел, в конце концов, к Тихооке-
анской войне. Впоследствии я как-то упрекнул посла Ёсида за
то, что, если бы он так долго не упорствовал в стремлении
176
На посту директора Европейско-Американского бюро
сразу заняться всей проблемой Китая и пораньше вступил бы
в переговоры с Великобританией, развитие событий могло бы
пойти по иному пути.
Итак, разразился "Китайский инцидент", и осуществление
моих планов, связанных с проблемой Китая, стало невозмож-
ным. Как мы и договаривались с министром иностранных дел
Хирота, я был готов отправляться на работу за границу. Одна-
ко, прежде чем перейти к описанию этой зарубежной службы,
следует рассказать еще о кое-каких эпизодах.
Один из них — Цяньчацзыский инцидент, который про-
изошел летом 1937 года, когда советские войска неожиданно
высадились на амурский остров Цяньчацзы и оккупировали
его1. Бюро по военным делам военного министерства попро-
сило министерство иностранных дел поддержать рекоменда-
цию Квантунской армии, которая, исходя из необходимости
защищать силой любые пункты, считавшиеся территорией
Маньчжоу-го, предлагала решить возникшую проблему, на-
правив на остров войска. Я выступил против этого предложе-
ния, заявив, что данный остров является предметом спора ме-
жду Маньчжоу-го и СССР и что решение следует искать в хо-
де переговоров, а не посредством немедленного обращения к
военной силе. Послу в Москве Сигэмицу были незамедли-
тельно направлены указания вступить в контакт с советской
стороной по этому вопросу. В результате инцидент удалось
урегулировать путем переговоров и предотвратить его перераста-
ние в крупномасштабное столкновение между двумя странами.
Другой эпизод — возникновение "Китайского инцидента" в
июле 1937 года. Хотя, как уже отмечалось, проблема Китая не
входила в мою компетенцию, личный секретарь министра
иностранных дел Киси, вероятно, учитывая серьезность проб-
лемы, рано утром в воскресенье 9 июля уведомил меня о том,
что в этот день состоится чрезвычайное заседание Кабинета,
где будет рассматриваться предложение об отправке войск в
Центральный Китай, и что в этой связи министра иностран-
ных дел Хирота, который на выходные дни уехал отдохнуть,
1 Очевидно, речь идет о событиях 30 июня 1937 года у острова Сычевский
на Амуре, когда японо-маньчжурские войска открыли огонь с берега и
подбили советский бронекатер № 72 См. "Амурская правда", 17 июля
1937 г.; В. Н Багров, Н. Ф Сунгоркин. Краснознаменная Амурская фло-
тилия М., 1976, с 117 (прим, ред )
177
Воспоминания японского дипломата
по телефону срочно вызвали в Токио. Я поспешил в свое ми-
нистерство, где заместитель министра Хориноути и директор
Восточно-Азиатского бюро Исии сообщили мне, что на оче-
редном заседании Кабинета двумя днями раньше армейское
командование предложило направить в Китай войска, но Ка-
бинет решил отложить решение и понаблюдать за дальней-
шим развитием ситуации. Тем временем в министерство при-
ехал министр иностранных дел Хирота. Я вместе со своими
собеседниками прошел в его кабинет и стал утверждать, что,
поскольку Сун Чжэюань все еще заинтересован в перегово-
рах, решение о направлении войск было бы преждевремен-
ным, что за отправкой войск в Северный Китай обязательно
последует их отправка в Центральный Китай, а это создаст
необычайно серьезную ситуацию, ввиду чего от такой меры
следует воздерживаться как можно дольше. Министр ино-
странных дел согласился с моей позицией и, оставив нас,
проследовал на заседание Кабинета. Однако, вернувшись око-
ло полудня в министерство иностранных дел, он сообщил нам
следующее: Кабинет после обсуждения принял решение о на-
правлении войск, ибо, по уверениям представителей армии,
сложившаяся ситуация оказалась настолько серьезной, что без
немедленной отправки войск обеспечить должную защиту
японского населения не представляется возможным, а отправ-
ка, в конечном счете, форсирует наши переговоры с китай-
скими властями. Хотя я и указывал на абсурдность уверений
армейского командования, у меня не было ни власти, ни ав-
торитета для того, чтобы изменить уже принятое решение Ка-
бинета. Однако я убедил начальника Первого отдела Гене-
рального штаба армии Исивара, с которым за два-три дня до
этого мне довелось обсуждать китайскую проблему, в негатив-
ности последствий ввода войск и попросил его приложить в
этой связи соответствующие усилия. Ту же просьбу я выска-
зал по телефону директору Бюро по военно-морским делам в
министерстве ВМФ Тоёда.
Однако урегулировать положение в Северном Китае не
удалось. Более того, японские войска были направлены и в
Центральный Китай. ’’Китайский инцидент”, таким образом,
постепенно разрастался. Тем временем власти Маньчжоу-го
пригласили меня до отъезда в Европу посетить их страну и
воочию убедиться в ее бурном развитии с момента основания.
178
На посту директора Европейско-Американского бюро
Поскольку дел у меня было не так много, в начале октября я
совершил поездку через Сеул, Мукден, Синьцзинь (бывший
Чанчунь) и Дайрен. Со времени моей последней поездки в
Маньчжурию в 1929 году прошло восемь лет, и всестороннее
развитие действительно поражало. Особенно меня восхитил
Чанчунь, который из маленького китайского городка ч превра-
тился в современную столицу. Усилия японцев и маньчжур,
обернувшиеся таким развитием страны, поистине заслужива-
ли высокой оценки. В Синьцзине начальник штаба Тодзё
предложил мне слетать на самолете Квантунской армии во
Внутреннюю Монголию, но времени у меня оставалось мало,
и воспользоваться его предложением мне не удалось. За день
до прибытия в Синьцзинь я виделся с заместителем началь-
ника штаба генерал-майором Исивара, и мы с ним обменя-
лись мнениями о необходимости скорейшего урегулирования
’’Китайского инцидента". Как сказал генерал, если пустить его
на самотек, Японии придется направить в Китай миллионную
армию, и ресурсы ее будут исчерпаны.
По возвращении в Токио в конце октября я получил на-
значение на пост посла в Берлине и стал готовиться к отъезду
на новое место службы. Перед отъездом министр иностран-
ных дел Хирота сказал мне, что из-за настойчивых и явно за-
вышенных требований военных решение "Китайского инци-
дента" будет делом нелегким, что перспективы наших контак-
тов с Чан Кайши через германских послов Дирксена в Токио
и Траутмана в Китае весьма неопределенны и что по прибы-
тии в Берлин мне следует добиваться прекращения герман-
ской помощи Китаю (направление армейских офицеров и
продажа боеприпасов), которая затрудняет урегулирование
"Китайского инцидента".
24 ноября я с семьей выехал из Токио и на пароходе "Шар-
нхорст" Северогерманской линии "Ллойда" отплыл из Кобэ в
Европу. Уже в третий раз на пути туда я пересекал Индий-
ский океан. "Шарнхорст" останавливался на ночь в Маниле и
Медане, куда не заходили суда японской компании “Ниппон
юсэн”, и мне впервые представилась возможность ознако-
миться с этими городами. В Маниле меня на борту парохода
приветствовал секретарь президента Кезона. По его словам,
президент просил передать мне, что, к сожалению, из-за бо-
лезни не может лично уделить мне внимание, но приглашает
179
Воспоминания японского дипломата
остановиться в его официальной резиденции. Однако предло-
жение это пришлось отклонить, ибо, поскольку никаких дел у
меня с филиппинцами не было, я счел неуместным обреме-
нять их заботами обо мне на пути к новому месту назначения.
Я лишь посетил порт Медан в Голландской Индии. Но самое
большое впечатление на меня произвели богатство ресурсов и
красоты природы на Суматре.
За день до прибытия нашего корабля из Сайгона в Колом-
бо, я наблюдал, как солнце погружалось в темно-синие и не-
подвижные воды океана. Днем оно светило очень ярко, а при
закате освещало оранжевыми лучами все небо и превращало
его и море в единый золотистый мир. Все пассажиры бук-
вально купались в этой неземной атмосфере и словно вдыха-
ли дуновение вечной жизни. Небо, море, корабль, люди —
все было залито багрово-золотистым светом, и мне казалось,
что мои тело и душа попали в буддийский рай. До сих пор
помню, как в то время я ощутил величественность вселенной.
Во время пребывания в Швейцарии мне казалось, что я поз-
нал концентрированный дух вселенной, когда на закате дня с
вершины горы Низен любовался окутанными туманом доли-
нами и розоватыми, похожими на бабочек, облаками. Позд-
нее, во время путешествия по дороге Токайдо, мне вновь от-
крылась священная тайна вселенной, когда в свете исчезаю-
щей луны моему взору предстала прекрасная гора Фудзи,
очертания которой были как будто нанесены тонкими сереб-
ристыми линиями на фоне темного неба. Я бывал в различ-
ных уголках мира и повидал много красот природы, но эти
три картины оставили самое сильное и самое незабываемое
впечатление.
Мне не удалось встретиться с послом Мусякодзи: мы раз-
минулись с ним где-то около Порт-Саида. В Неаполе мы со-
шли на берег, затем, как всегда, съездили в Рим, где я вновь
погрузился в размышления о его древней цивилизации, и че-
рез Швейцарию прибыли в Германию. В здание японского
посольства в Тиргартене я прибыл в канун Рождества.
180
ГЛАВА 9
Посол в Германии
Прибыв в Берлин сразу после окончания первой мировой
войны, я увидел Германию в состоянии полного истощения.
Затем, работая там в 1930-1931 годах, я внимательно следил за
ситуацией, которая непосредственно предшествовала восхож-
дению к власти нацистов. Теперь же, когда я вновь приехал в
Германию шесть лет спустя, нацисты переживали, пожалуй,
пик своего процветания. Однако мое пребывание в стране
длилось недолго. Время летело быстро. Я прибыл в Берлин,
центр содрогавшейся Европы, как представитель Японии, ко-
торая не столь давно встревожила мир "Китайским инциден-
том". Неинформированному наблюдателю поэтому вполне
могло показаться, что я прибыл с целью сыграть важную роль
в установлении дружеских германо-японских отношений.
Кстати, англоязычные газеты Сингапура и Коломбо активно
обыгрывали этот сюжет и даже приписывали мне слова, кото-
рых я никогда не произносил. Явно удивленный фактом "Ки-
тайского инцидента", президент Рузвельт в октябре 1937 года
выступил в Чикаго с так называемой "карантинной речью" и
обратил особое внимание на священную неприкосновенность
договоров, сославшись в этой связи на пакт Келлога-Бриана,
Устав Лиги Наций и, особенно, на Договор девяти держав. Он
также отметил, что превентивная война предпочтительнее
поддержания нейтралитета, к которому он призывал в ходе
состоявшейся ранее кампании по выборам президента. Неко-
торые американские газеты критиковали речь, ибо она, на их
взгляд, свидетельствовала о тенденции к вовлечению США в
мировую войну. Однако позиция Рузвельта постепенно стано-
181
Воспоминания японского дипломата
вилась все более непреклонной и указывала на готовность
встать плечом к плечу с Англией, Францией и СССР против
так называемой ’’Оси” Берлин-Рим-Токио.
После выхода в октябре 1933 года из Лиги Наций в связи с
Женевской конференцией по всеобщему разоружению Герма-
ния произвела эффект разорвавшейся бомбы, объявив в марте
1935 года об отказе соблюдать условия Версальского договора,
связанные с вооружениями. Следующий удар последовал в
марте 1936 года: в то время, когда европейские державы нахо-
дились в замешательстве из-за состояния эфиопской пробле-
мы, Германия отбросила Локарнский договор и направила
войска в демилитаризованную зону — Рейнскую область. С
другой стороны, она, демонстрируя стремление к компромис-
су, заключила соглашение об ограничении военно-морских
вооружений с Англией, ввиду чего у последней исчезла необ-
ходимость следовать жесткой политике Франции. После крат-
кого периода значительных осложнений державы, в конце
концов, согласились на ремилитаризацию Рейнской области.
Успешные ”блиц-акции” Гитлера следовали одна за другой, и
немецкий народ доверял ему все больше и больше. Барон фон
Нейрат, тогдашний министр иностранных дел Германии, вы-
глядел совсем не таким, как во время нашей встречи в Жене-
ве на Конференции по всеобщему разоружению. Мыслящий
умеренно, он, тем не менее, пребывал в приподнятом настро-
ении. Помню, как он с гордостью заявил мне: "Националь-
ный престиж Германии возрос настолько, что европейские
министры иностранных дел не гнушаются теперь наведывать-
ся в Берлин, чтобы узнать мое мнение о перспективах евро-
пейской ситуации".
Гитлер называл Антикоминтерновский пакт Японии, Гер-
мании и Италии "великим треугольником Weltpolitik", а про-
паганда давала понять, что пакт преследует цель справиться с
Англией и Америкой и одновременно служит средством уси-
ления позиции самого Гитлера. Внутри страны Гитлер форси-
ровал механизацию армии и усиление военно-воздушных сил,
а также не жалел средств для повышения уровня благосостоя-
ния трудящихся и модернизации городов. В результате в Гер-
мании била ключом чуть ли не беспрецедентная энергия, а
строительство шоссейных дорог по всей стране и новых судов
182
Посол в Германии
в соответствии с идеей "Kraft durch Freude" весьма и весьма ра-
довало немцев. Когда я прибыл в Берлин, мой предшествен-
ник, сдавая дела, рассказал, что, поскольку для украшения го-
рода планируется создание площади Тиргартен, поступило
предложение (и изучаются конкретные меры) о переводе по-
сольства Японии, а также многих других посольств и миссий
в другое место, где для этой цели будут выделены участки и
здания. Следует добавить, что пока я был в Берлине, вопрос о
перемещении японского посольства продвигался очень быст-
ро. Нам выделили участок в районе Тиргартен, около италь-
янского посольства, и под особым наблюдением самого Гит-
лера завершалась подготовка планов строительства внуши-
тельного здания. Во всяком случае, дух кипучей деятельности,
царивший в Германии, был сравним разве что с американ-
ским. Замечательный прогресс демонстрировала германская
промышленность. Однако тоталитарный контроль был везде-
сущ, и никто из моих старых знакомых, кого можно было
считать либералом, не остался на государственных постах. Ев-
реи, которых я знал еще с первого приезда в Германию сразу
после первой мировой войны, например, редакторы или ру-
ководители ведущих берлинских газет, покинули страну. Как
говорили мне берлинские профессора-немцы, у них не оста-
лось времени на собственную научную работу, ибо после отъ-
езда всех ученых-евреев их нагрузка значительно возросла.
Активно действовавшие в городах СС, СА и Гитлерюгенд не
слишком радовали мой взор, но немцы восхищались нацист-
ской пропагандой и успехами, достигнутыми нацистами со
времени их прихода к власти.
В последнее время газеты, радио и кино широко использу-
ются в пропагандистских целях. Злостная пропаганда стала
довольно легким делом для правительства любой страны. Ни
одна нация, наделенная здравым смыслом, не совершит серь-
езных ошибок, будучи призванной выносить суждения на ос-
нове достоверной информации. Однако во всех странах суще-
ствует тенденция к предоставлению народу только тех инфор-
мационных материалов, которые выгодны данной стране, и
затем навязывать ему односторонние выводы. Разумеется, это
особенно справедливо в отношении тоталитарных государств,
где имеется лишь одна политическая партия, действует еди-
183
Воспоминания японского дипломата
ная коммуникационная система и где люди не имеют доступа
к правдивой информации и становятся жертвами предрассудков.
Впрочем нацисты вызывали восхищение не только у не-
мецкого народа, но и в соседних странах. В составе диплома-
тического корпуса в Берлине были послы и министры-по-
сланники многих стран, в том числе Франсуа Понсе из Фран-
ции и Гендерсон из Англии (посол США находился в отпус-
ке, а посол России Крестинский, также выехавший в отпуск,
обратно не вернулся), и многие из них, казалось, находились
под впечатлением энергии, источавшейся нацистской Герма-
нией, хотя одновременно испытывали страх перед возможны-
ми действиями ее в будущем. Один лишь посол Ватикана, ду-
айен дипломатического корпуса, возмущался, что нацисты за-
шли настолько далеко, что перестали считаться даже со сво-
бодой вероисповедания, да итальянский посол Аттолико опа-
сался их экстремистских поступков. Впоследствии, когда воз-
ник вопрос об укреплении Антикоминтерновского пакта, т.е.
о Трехстороннем пакте, итальянский посол в конфиденциаль-
ном порядке сообщил мне, что по поручению Муссолини он
советовал Гитлеру и Риббентропу не заходить слишком далеко
в отношениях с Россией, но что, к его огромному сожалению,
его не послушали.
Вскоре после моего прибытия в Берлин начались новогод-
ние каникулы, и я использовал это время для поездки через
Брюссель в Лондон, где, следуя пожеланию министра ино-
странных дел Хирота, подробно рассказал послу Ёсида о вну-
тренней ситуации в Японии и об озабоченности министра
перспективами ’’Китайского инцидента”. Посол Ёсида сооб-
щил мне об отношении Англии к Японии, а от Кано, руково-
дителя отделения Иокогамского Спеши Банка, я узнал, как
относится к Германии лондонский Сити. На обратном пути я
остановился в Париже и впервые по прошествии многих лет
встретился с послом Сугимура, который поделился со мной
воспоминаниями о Штреземане и наблюдениями за пере-
стройкой Германии.
В середине января я нанес визит канцлеру Гитлеру и вру-
чил ему верительные грамоты. Я впервые видел этого челове-
ка, и его телосложение и наружность напомнили мне одну из
фигур японской истории — Ода Нобунага. Его прямолиней-
184
Посол в Германии
ность и апокалипсическая манера действовать, должно быть,
усиливала это впечатление. После вручения верительных гра-
мот у нас состоялась беседа, которая длилась минут двадцать.
Поскольку в ответ на мои приветствия он стал настойчиво
призывать к установлению близких отношений с Японией, я
указал ему на необходимость прекращения военной помощи
Германии Китаю. Гитлер ответил, что продажа оружия и бое-
припасов Китаю необходима Германии для получения ино-
странной валюты. Благодаря его усилиям, сказал он, Герма-
ния восстала из пепла к нынешнему процветанию, и для под-
держания этого процветания ей необходима иностранная ва-
люта. Я же сказал, что слышал в Париже разговоры о войне
между Японией и Германией в Китае. Канцлер, казалось, за-
думался и пообещал тщательно изучить этот вопрос. Когда он
говорил о том, какие страдания пришлось пережить Герма-
нии, голос его перешел в крик, а лицо побагровело.
Впоследствии я неоднократно встречался с Гитлером. Пос-
ледняя встреча состоялась на вилле в горах, в Берхтесгадене.
Держался он любезно и, как всегда, не прибегая к дипломати-
ческим экивокам, сразу переходил к сути дела. Он действи-
тельно часто впадал в крайности, но будучи, несомненно, на-
турой творческой и сродни гениальной, являл собой фигуру
уникальную. Одна из его главных слабостей заключалась в
том, что он не держал в своем окружении подходящих людей
вообще и специалистов по международным отношениям в
особенности. Когда однажды наша беседа коснулась Соеди-
ненных Штатов, он сказал, что американцы — корыстолюби-
вые материалисты, и поэтому ему нет нужды опасаться США.
Но я указал ему на опасность столь поспешного суждения. По
моим впечатлениям, подобные идеи возникали у Гитлера под
влиянием рекомендаций таких подчиненных, как Риббентроп.
Геринг, при всех своих недостатках, обладал многими досто-
инствами, и я считал его фигурой, уступавшей по калибру
только Гитлеру. Он, казалось, относился к Гитлеру с большим
уважением и однажды в разговоре заметил: "Я могу давать
Гитлеру любые рекомендации, но решение всегда полностью
зависит только от него самого”. Затем он развел руки в сторо-
ны и добавил: "Вот какая разница между моей позицией и по-
зицией канцлера”. В Берлине часто приходилось слышать, что
185
Воспоминания японского дипломата
Риббентроп и Гиммлер стремились вытеснить Геринга и уп-
рочить собственные позиции. Действительно, в разговорах со
мной они не раз высказывали критические замечания в его
адрес. Как бы там ни было, это факт, что в нацистской пар-
тии шла серьезная борьба, и эти представители высшего на-
цистского руководства всеми силами старались угодить сво-
ему вождю. Риббентроп, например, в первые дни своего пре-
бывания на посту министра иностранных дел говорил, что он
желает Гитлеру завершить грандиозный труд по восстановле-
нию страны до того, как ему, Гитлеру, исполнится пятьдесят
лет. Возможно, именно эти проявления лести и угодничества,
в конце концов, и привели Гитлера к серьезным ошибкам.
В те дни я сам и видел, и слышал, что немцы все более
склонялись к тому, чтобы взирать на Гитлера как на сверхче-
ловека или приписывать ему качества полубога. Однако этим
вирусом были заражены не только немцы. Многие проживав-
шие в Германии японцы, не говоря уж о наших военных, вос-
хищались успехами Гитлера и превозносили преимущества со-
трудничества с его страной. В то время Япония направляла за
рубеж множество так называемых народных миссий с четко
заданной целью разъяснять позицию Японии в отношении
"Китайского инцидента". Одна из таких миссий прибыла в
Берлин еще до моего приезда и задержалась там. Эти группы,
смыкаясь с военными, занимались всякого рода деятельно-
стью, которая наносила немалый вред в вопросах, связанных
с германо-китайской торговлей или с Трехсторонним пактом.
Со временем деятельность эта затронула и меня как посла и
нанесла урон моему положению. Но что меня возмутило и
показалось особенно неприятным, так это присутствовавшая в
их интригах смесь из политических вопросов и личных инте-
ресов. Поскольку я тоже оказался втянутым в эти интриги,
лучше привести высказывания тех, кто в те дни находился в
Берлине и был непосредственным очевидцем происходивших
событий. В этой связи я сошлюсь на показания этих людей на
МВТДВ.
Во-первых, на письменное свидетельство торгового совет-
ника посольства Сюдо Ясундо, который ведал вопросами эко-
номических отношений между Японией и Германией (Прото-
колы заседаний МВТДВ, № 335, 16 декабря 1947 г., от колон-
186
Посол в Германии
ки 3d на стр. 11 до стр. 12).
Во-вторых, на письменное свидетельство о службе в Бер-
лине Сакайя Тадаси, который в качестве старшего секретаря
посольства принимал участие в его важных делах (Протоколы
заседаний МВТДВ, № 335, стр. 13 до колонки 3d на стр. 14).
В-третьих, — на письменное свидетельство генерал-майора
Касахара, который работал в аппарате военного атташе по-
сольства и который повез в Токио предложенный Германией
проект Трехстороннего пакта (Протоколы заседаний МВТДВ,
№ 335, стр. 10, колонка 3 до середины колонки 4)
В этих трех документах отражена общая картина моей дея-
тельности в Берлине в течение одного года. О некоторых до-
полнительных или вспомогательных вопросах будет рассказа-
но ниже.
Как уже отмечалось, я считал невыгодным для Японии ус-
тановление слишком тесных отношений с Германией и стре-
мился удерживать находившихся в Берлине японцев, опья-
ненных осознанием германского могущества, от попыток не
допустить ’’опоздания на поезд”. В то же время, ввиду необхо-
димости ускорить урегулирование ’’Китайского инцидента”,
моя первостепенная задача состояла в том, чтобы побудить
Германию к отзыву своих офицеров из Китая и прекращению
поставок в эту страну оружия и боеприпасов. В то время мно-
гие японцы считали необходимым срочно добиться призна-
ния Маньчжоу-го, и еще до моего прибытия в Берлин гер-
манской стороне была высказана соответствующая просьба.
Однако я занял позицию, в соответствии с которой Японии
было ни к чему умолять Германию о признании Маньчжоу-
го, поскольку в связи с закупками сои и других товаров нем-
цам рано или поздно все равно пришлось бы сделать это, а на
данном этапе надо было сконцентрировать усилия на том,
чтобы заставить Германию прекратить военную помощь Ки-
таю. Поэтому вскоре после прибытия в Берлин я начал обсу-
ждать этот вопрос с министром иностранных дел фон Нейра-
том и не оставлял попыток продолжать его обсуждение в ходе
последующих бесед с ним.
Тем временем посол Риббентроп однажды довольно не-
ожиданно пригласил меня на беседу. Ранее он был послом в
Великобритании, но в то время находился в весьма своеобраз-
187
Воспоминания японского дипломата
ных отношениях с министерством иностранных дел, распола-
гая за его пределами собственным офисом. Риббентроп начал
беседу с подробного рассказа о том, как он инициировал под-
готовку Антикоминтерновского пакта. Затем он заявил, что,
будучи сторонником тесного сотрудничества между Германи-
ей и Японией, хотел бы периодически беседовать со мной
tete-artete, причем ему было бы желательно держать эти встре-
чи втайне от германского министерства иностранных дел.
Столь необычный подход мне не понравился, но я согласился
на наши дальнейшие беседы.
Вскоре после этой встречи, в середине февраля, мы с суп-
ругой присутствовали на ленче, который давал фон Нейрат. В
то утро газеты опубликовали сообщение об увольнении воен-
ного министра Бломберга и самого министра иностранных
дел. Нейрат казался весьма недовольным этим неожиданным
увольнением, но его супруга просто кипела от возмущения.
По ее словам, прежде, чем приступить к обновлению отделки
официальной резиденции, она удостоверилась у канцлера, что
никакой неожиданной замены министра иностранных дел не
будет. В противном случае она просто не стала бы затевать
работы. Поскольку канцлер сказал, что “министр не будет за-
менен, так что действуйте”, неожиданное увольнение было ей
совершенно непонятным, и его, продолжала она, наверное,
организовал кто-то, метивший в кресло ее супруга. Частное
дело Бломберга послужило предлогом для реорганизации Ка-
бинета в целях укрепления влияния партии посредством на-
значения на министерские посты чистых партийцев.
Уяснив, что методика ведения дел у берлинских властей
часто бывает весьма своеобразной, я вскоре после вступления
Риббентропа в должность министра иностранных дел предло-
жил ему, чтобы в Берлине все важные вопросы политических
и экономических отношений между Японией и Германией
решались только между немецким министром иностранных
дел и японским послом, либо с их одобрения, и Риббентроп
со мной полностью согласился. Я проинформировал об этом
разговоре военного атташе Осима и прямо заявил ему, что он
должен воздерживаться от решения каких бы то ни было воп-
росов, кроме военных. Осима ответил: ’’Раньше я получал от
Генерального штаба армии инструкции и по невоенным воп-
188
Посол в Германии
росам, что ставило меня в неловкое положение. Ваше указа-
ние основательно, и впредь я буду следовать ему”.
Вскоре Германия признала Маньчжоу-го, отозвала военные
миссии из Китая и запретила продажу ему оружия и боеприпа-
сов. Таким образом, моя изначальная цель была достигнута.
В мае я узнал, что Риббентроп обсуждал экономические
проблемы Китая с японской экономической миссией, которая
в то время находилась в Германии. Я не замедлил недвусмыс-
ленно указать ему на факт нарушения нашей договоренности
и выразить свое неудовольствие. Однако спустя короткое вре-
мя стало известно о его конфиденциальных консультациях по
вопросам Трехстороннего пакта с нашим военным атташе.
Договоренность, таким образом, лопнула, как мыльный пу-
зырь. Германии, конечно, было очень удобно использовать
любого, кто мог бы оказаться ей наиболее полезным, но пре-
дательство со стороны и Риббентропа, и Осима явилось для
меня особенно неприятным.
Следующей крупной международной проблемой явился
гитлеровский Anschluss Австрии, который произошел вскоре
после реорганизации Кабинета. Германская пресса резко кри-
тиковала премьера Австрии Шушнига и в то же время восхва-
ляла Гитлера, которому удалось осуществить бескровное слия-
ние. Восхищение немцев Гитлером, казалось, достигло зенита.
Однако зная, что Anschluss явился результатом принуждения
Шушнига и заговора членов партии, я сожалел о неразборчи-
вости Гитлера в средствах, к которым он прибегал и которые,
на мой взгляд, в конце концов, должны были ему повредить.
Примерно с этого времени мое неприятие нацизма начало все
более и более усиливаться, о чем немцам, естественно, долж-
но было становиться известным. Я стремился улучшать отно-
шения Японии с другими державами и не видел причин де-
лать исключение для Германии. Однако, по-моему, было жиз-
ненно необходимым улучшить отношения Японии с Соеди-
ненными Штатами, Великобританией и Советским Союзом, и
я противился идее сближения с Германией за счет отношений
с этими державами. Более того, поскольку политика Гитлера
предвещала эвентуальную войну против Англии, Франции,
Америки и СССР, то, с точки зрения сохранения мира во
всем мире, поддерживать ее было бы недопустимо. При этом,
189
Воспоминания японского дипломата
пробыв в Германии много лет и изучив национальный потен-
циал этой страны, я не мог верить в ее окончательную побе-
ду. Поэтому я был убежден в том, что Японии не следует ста-
новиться союзником Германии и разделять ее судьбу.
В такой обстановке возникла проблема Трехстороннего па-
кта Германии, Италии и Японии^ Хотя в Японии значение
этой проблемы было сведено до минимума посредством ото-
ждествления ее с проблемой укрепления Антикоминтернов-
ского пакта, из германского предложения ясно следовало, что
суть нового пакта заключалась в создании союза против Анг-
лии и Америки. Именно поэтому, как показал генерал-майор
Касахара, Риббентроп, опасаясь противодействия с моей сто-
роны, обсуждал этот вопрос втайне от меня. Как только я уз-
нал о переговорах в связи с германским предложением, я, о
чем свидетельствуют упомянутые выше показания, стал одна
за другой направлять нашему правительству рекомендации, в
которых указывалось, что союз с Германией не соответствует
интересам Японии. Тот факт, что я был против нацистского
образа действий и что мою оппозицию предвидели, наглядно
подтверждается вступлением министра иностранных дел Гер-
мании и военного атташе Японии в переговоры о союзе за
моей спиной, несмотря на нашу четкую договоренность.
В Токио министр иностранных дел Хирота, который под-
держивал мою негативную политику в отношении Германии,
в мае вышел в отставку. Давление со стороны военных явно
усилилось, и меня заблаговременно уведомили о том, что пе-
реговоры с Германией начнутся в августе. Как показывают
упомянутые выше показания, я продолжал направлять в То-
кио телеграммы с рекомендациями, в которых высказывал
возражения против переговоров и указывал на нежелатель-
ность ведения столь важного дела офицером. В ответ министр
иностранных дел решил перевести меня в Москву. Я телегра-
фировал свой отказ, но после его повторной просьбы согла-
сился, и в октябре 1938 года был назначен послом в СССР.
Пока Япония и Германия вели переговоры о Трехсторон-
нем пакте, Гитлер предпринял новую попытку поглотить Су-
деты. В сентябре лозунг ’’Одна раса, один рейх, один фюрер”
и клич ’’Хайль Гитлер" стали звучать в этом районе все громче
и громче, и взрыв мог произойти в любой момент. Под силь-
190
Посол в Германии
ным напором Германии Англия и Франция проявили нере-
шительность и положились на ее заверение в том, что Судеты
станут последним немецким территориальным притязанием в
Европе, а чехи под руководством Бенеша, хоть и кипели воз-
мущением, поделать ничего не могли. 29 сентября 1938 года
на встрече Гитлера, Муссолини, Чемберлена и Даладье в
Мюнхене было заключено соглашение об уступке этой терри-
тории. Соглашение, уже подписанное четырьмя державами,
было зачитано чешским представителям, которые ожидали
исхода встречи. Так удалось избежать кризиса, а от имени
Чемберлена и Гитлера была опубликована совместная декла-
рация, в которой говорилось, что Англия и Германия никогда
не будут снова воевать друг против друга и будут решать все
вопросы путем переговоров. Нет необходимости говорить о
том, что эта декларация временно приободрила народы Евро-
пы, и, когда Чемберлен и Даладье вернулись в свои столицы
30 сентября, их встречали как генералов-победителей. Мюн-
хенская встреча явилась кульминацией так называемой поли-
тики умиротворения. Можно сказать, что она усилила само-
уверенность Германии, вселив в нее веру в малодушие Англии
и Франции, и побудила предпринять новые, еще более дерз-
кие шаги.
Как выяснилось в ходе МВТДВ, японский военный атташе
в Германии телеграфировал в Токио о моей непригодности
для роли посла в Германии, ибо я не поехал в Мюнхен, когда
там проходила указанная встреча. В Токио из этого создали
целую проблему. Я же в то время страдал от ревматизма и
еще до Мюнхенской встречи отклонил приглашение поехать
на съезд партии в Нюрнберге. По той же причине я отказался
и от участия в конференции в Мюнхене. Послы дружествен-
ных Германии стран, естественно, должны были собраться в
Мюнхене, ибо туда съехались их премьеры или министры
иностранных дел, и встреча затрагивала их национальные ин-
тересы. Но, поскольку Япония не имела непосредственного
отношения к этой конференции, японскому послу, в случае
его приезда в Мюнхен, пришлось бы либо стать просто любо-
пытным наблюдателем, либо отстаивать интересы Германии.
’’Офицерская дипломатия ”, проводившаяся теми, кто не по-
нимал даже эту альтернативу, причинила огромный вред Япо-
191
Воспоминания японского дипломата
нии, а источником такой дипломатии являлось, конечно, вы-
сшее командование в Токио.
С окончанием Мюнхенской конференции кризис исчез
подобно умчавшейся буре, и Европа радовалась, словно на-
ступила весна. Я покинул Берлин, когда Германия была одур-
манена успешным поглощением Судетской области. Как раз в
это время в посольство был доставлен подарок императора
Гитлеру, и частью для того, чтобы вручить его, частью, чтобы
попрощаться, я направился к канцлеру на виллу в Берхтесга-
ден. Из Берлина меня сопровождал специально прикоманди-
рованный шеф-секретарь канцлера Мейснер, а на вилле мне
был оказан сердечный прием. Выразив глубокую благодар-
ность за подарок императора, Гитлер произнес несколько теп-
лых слов, сожалея о моем отъезде. Как при всех встречах со
мной, так и на этот раз, он держался дружески, несколько раз
выразил сожаление по поводу кратковременности моего пре-
бывания и указал на важность моей работы в России, демон-
стрируя тем самым интерес к советской системе. Коснувшись
Мюнхенского соглашения, я сказал: ’’Прежде чем покинуть
Германию, мне хотелось бы задать Вам один вопрос. Сохра-
нится ли в Европе мир, как предусмотрено этим соглашени-
ем?” Гитлер, взглянув на присутствовавшего тут же Риббен-
тропа, сразу стал серьезным и ответил, что все зависит от по-
зиции Англии: до тех пор, пока Англия не предпримет акций,
враждебных Германии, мир в Европе будет обеспечен. Про-
должая эту тему, я спросил: ”Не означает ли это, что, если
Англия не будет действовать в соответствии с намерениями
Германии, мир сохранить не удастся?” Канцлер ответил, что
именно так и надо понимать ситуацию. Я откланялся и, по-
кинув виллу, стал спускаться вниз по горной дороге. Мышле-
ние Гитлера оказалось именно таким, каким оно мне и пред-
ставлялось, и я понял, что будущее Европы, нет, — всего ми-
ра, наверняка будет богато событиями. Я выехал из Берлина в
Москву 27 октября, чувствуя себя человеком, который, зави-
дев первые всполохи пламени, спешит спастись от пожара.
192
ГЛАВА 10
Посол в СССР
Я добирался из Берлина в Москву через Мюнхен и Вар-
шаву. Неописуемым одиночеством веяло от бескрайних рус-
ских равнин, погруженных в зимнюю спячку. Я и раньше бы-
вал в Москве, но на этот раз меня особенно поразила мелан-
холия на лицах прохожих. Вскоре после прибытия я встретил-
ся с наркомом иностранных дел Литвиновым и вместе с ним
(он в данном случае исполнял функции переводчика) отпра-
вился вручать верительные грамоты председателю Президиума
Верховного Совета СССР Калинину. Он принял нас в косово-
ротке, которые русские носят в повседневной жизни. Я и мои
сотрудники были в официальных костюмах, в связи с чем си-
туация выглядела несколько странной. Калинин оказался
очень человечным стариком. Однако, как выяснилось в даль-
нейшем, встретиться еще раз нам не было суждено1.
Я хорошо разбирался в российских делах, ибо занимался
ими довольно долгое время, начиная с назначения в Первый
сектор Европейско-Американского бюро министерства ино-
странных дел. Моя первая задача по прибытии в Москву со-
стояла в выработке modus vivendi о рыболовстве. Как было
подробно рассказано в главе, посвященной описанию моей
работы директором Европейско-Американского бюро, я пре-
красно сознавал тот факт, что пересмотр японо-советского * 7
1 Очевидно, автор воспоминаний запамятовал этот момент Мы приводим
ниже фотографию из Российского государственного Архива кино- фотодо-
кументов, на которой М И Калинин запечатлен в официальном костюме
и с галстуком (Прим. ред.).
7 Зак. 181 193
Воспоминания японского дипломата
Того Сигэнори после вручения верительных грамот председателю Верховного Совета СССР
М.Й. Калинину. Присутствует М.М. Литвинов, 1938 г.
Посол в СССР
соглашения о рыболовстве стал невозможным ввиду заключе-
ния Антикоминтерновского пакта и что нам едва ли удастся
продолжать лов рыбы на основе ежегодно возобновляемого
modus vivendi. К тому же, по мере укрепления международных
позиций Советского Союза, русские с каждым годом прояв-
ляли все большее рвение в попытках покончить с японскими
концессиями на рыболовство в северных водах и на добычу
угля и нефти на Сахалине. Отношения между Японией и
СССР стали крайне натянутыми из-за Чанкуфынского инци-
дента в августе 1938 года. Инцидент отрицательно сказался и
на урегулировании рыболовной проблемы, ибо русские в сво-
ей массированной пропаганде утверждали, что в ходе сраже-
ния японскую армию отогнали от границы. С приближением
конца года, когда рыболовное соглашение подлежало пере-
смотру, посол Сигэмицу предпринимал попытки договориться
о modus vivendi, но ситуация складывалась так, что от русских
не поступало никакого отклика. Тем не менее я настаивал на
проведении переговоров, указывая, что СССР обязан пойти
на них ввиду особого статуса соглашения о рыболовстве, ос-
нованного на Портсмутском договоре. Наконец, русские сог-
ласились начать переговоры и предложили закрыть значи-
тельное число рыболовных участков, находившихся под япон-
ской администрацией. Состоялось несколько обсуждений, но
из-за значительного расхождения мнений заключение согла-
шения стало невозможным. К концу года никаких признаков
решения этой проблемы не просматривалось.
В январе следующего года переговоры возобновились, но
Литвинов из раза в раз просто повторял свои доводы, и ничто
не предвещало примирения точек зрения. Из Токио поступи-
ла телеграмма с сообщением о том, что наш парламент также
занимает твердую позицию в этом вопросе и что в худшем
случае рыболовные суда выйдут в море на свой страх и риск.
Хотя Япония была наделена фундаментальным, договорно
оформленным правом на рыболовство, мы понимали, что по-
скольку лов должен был производиться в советских террито-
риальных водах, могли возникнуть нежелательные инциден-
ты. В этой обстановке было сочтено за лучшее временно при-
остановить переговоры с тем, чтобы могло спасть напряжение
прошедших дискуссий. Именно в этот момент из Германии
?♦ 195
Воспоминания японского дипломата
Того Сигэнори — посол Японии в Москве
196
Посол в СССР
поступила телеграмма посла Осима, который сообщал, что в
связи с проблемой укрепления Антикоминтерновского пакта
в Германию вскоре должен прибыть министр-посланник Ито,
и поскольку министерству иностранных дел направлен запрос
на разрешение собрать наших послов в странах Европы, посла
в Москве просят по прибытии министра-посланника в Бер-
лин приехать туда же, выслушать его доклад о положении дел
в Токио и обсудить проблему. Незадолго до получения этой
телеграммы я слышал от проезжавших через Москву японцев,
что на встрече японских послов в европейских странах (послы
в России и Польше в ней не участвовали) ощущался явный
настрой в пользу Трехстороннего союза, и что, когда посол
Осима поднял этот вопрос перед послами, они высказались за
его заключение. Поэтому я подозревал, что предлагаемая
встреча является попыткой создать единый фронт для давле-
ния на министерство иностранных дел в этом вопросе. Сам я
был против такого союза и считал, что, если дело пустить на
самотек, Японии будет нанесен серьезный ущерб. Поэтому я
решил ехать в Берлин.
Поскольку даже на самую быструю поездку из Москвы в
Берлин требовалось два дня, я подумал, что не успею на бер-
линскую встречу, если буду ждать ответа из Токио. А посему
просто направил в министерство иностранных дел телеграмму
с сообщением о своем отъезде в Берлин в связи с предложе-
нием посла Осима. Как я выяснил по прибытии в Берлин,
министерство иностранных дел не одобрило эту встречу, и,
кроме меня, на ней присутствовал только посол в Италии Си-
ратори. В тот вечер на приеме в японском посольстве я выра-
зил твердую убежденность в отсутствии необходимости в
Трехстороннем союзе, но, разумеется, достичь единства мне-
ний присутствующим не удалось.
На следующий день рано утром я посетил министра-по-
сланника Ито в отеле ’’Бристоль” и сказал ему, что, вопреки
расчетам сторонников Трехстороннего союза, он не будет
способствовать урегулированию ’’Китайского инцидента”, а,
скорее втянет Японию в какой-нибудь европейский кон-
фликт. Далее я напомнил министру-посланнику, что герман-
ское предложение имеет в виду Англию и Францию, и поэто-
му из него ничего не выйдет, ибо целевые интересы Японии
197
Воспоминания японского дипломата
Того Сигэнори с сотрудниками японского посольства
в Москве, 1939 г.
ограничиваются Советским Союзом. Я настойчиво призывал
его немедленно вернуться в Токио и противодействовать за-
ключению союза. На следующий день я выехал из Берлина в
Москву, и на этом мое участие в решении проблемы укрепле-
ния Антикоминтерновского пакта закончилось.
Что касается давнего вопроса о заключении рыболовной
конвенции, то переговоры о ней возобновились в феврале по-
сле моего возвращения в Москву. Я обнаружил, что Литвинов
начал мало-помалу идти на уступки. Я, со своей стороны,
принялся делать тоже самое, продвигаясь к заключению modus
vivendi. Ни на одних из моих дипломатических переговоров
мне не приходилось так много спорить, как в тот раз. Каждая
беседа с Литвиновым продолжалась четыре-пять часов, и час-
то я сильно уставал от его пустословия. Однако, как сообщи-
ла мне жена, Литвинов сказал ей, что его удивляет моя разго-
ворчивость.
Наконец, в апреле, буквально накануне открытия рыболов-
198
Посол в СССР
ного сезона, соглашение было подписано. Поскольку в Токио
одно время весьма опасались выхода японских судов на лов
по собственной инициативе и, как следствие, разрыва отно-
шений с СССР, министр иностранных дел позволил себе
крайне необычный жест, направив мне послание с поздравле-
нием и с благодарностью за чувство облегчения, которое он
ощутил в связи с решением проблемы.
Покидая Литвинова после наших длительных бесед, я обы-
чно встречал в его приемной британского посла Сидса, тоск-
ливо ожидавшего своей очереди. Он начал появляться там в
середине марта и, как правило, говорил мне: "Благодаря Вам,
меня сегодня опять заставляют ждать". Должно быть, подума-
лось мне, ведутся какие-то важные переговоры, раз британ-
ский посол так часто приходит на беседы. Позднее я заметил,
что он стал приходить в сопровождении французского посла.
Поскольку все это происходило сразу же после заключения
пакта о помощи Польше в конце марта, я понял, что они мо-
гут обсуждать только вопрос о трехстороннем сотрудничестве
Англии, Франции и СССР. Постепенно в европейских поли-
тических кругах распространились слухи о содержании пред-
стоящих переговоров. По моим наблюдениям, на обедах, уст-
раивавшихся в Москве, британский посол каждый раз был в
более мрачном настроении по сравнению с временем начала
его переговоров с Литвиновым. В начале мая Литвинова не-
ожиданно сместили, и народным комиссаром иностранных
дел по совместительству был назначен председатель Совета
народных комиссаров Молотов. По всем признакам стало
очевидным, что завершение переговоров столкнется с огром-
ными трудностями.
После вступления Молотова на пост народного комиссара
иностранных дел оставался еще ряд вопросов, связанных с
рыболовными и сахалинскими концессиями, но ни один из
них не представлял собой какой-либо сложности. Однако Мо-
лотов лично уделял так много внимания переговорам даже о
мало-мальски важных вопросах, что мне становилось неловко
беспокоить столь занятого человека тривиальными делами. В
то же время меня поражала его прекрасная осведомленность о
них. Более того, в отличие от условий, существовавших при
Литвинове, необходимости в затяжных спорах не возникало,
199
Воспоминания японского дипломата
и переговоры проходили довольно гладко. Однажды посол
Сиде, посетив меня, совершенно серьезно заявил: "Я веду пе-
реговоры с Молотовым, но, похоже, у меня ничего не получа-
ется. У Вас же, по всей видимости, все идет прекрасно, и ва-
ши переговоры быстро продвигаются вперед. Какую тактику
Вы применяете?” В ответ я отметил, что, во-первых, Молотов,
вопреки сообщениям министров малых стран, граничащих с
Советским Союзом, не занимает высокомерную позицию и
старается решать дела рациональными методами. Во-вторых,
указал я, Литвинов был недостаточно близок к Сталину и час-
то выдвигал жесткие доводы, с которыми приходилось спо-
рить, а затем резко отступал от своих слов, поскольку, по
всей видимости, ему не удавалось получать у Сталина одобре-
ние своей позиции. В результате наши споры, естественно,
заходили в тупик. В отличие от Литвинова, Молотов, напро-
тив, с готовностью шел на уступки, когда мое мнение пред-
ставлялось ему правильным, что облегчало переговоры. Вы-
слушав мои замечания, посол Сиде ответил: “Молотов не го-
ворит на языке дипломатии”.
Что касается военного союза Англии, Франции и России,
то российская сторона, по-видимому, находилась в благопри-
ятном положении. Дело в том, что еще до переговоров с
СССР Англия заключила пакт о взаимопомощи с Польшей,
но предоставление военной помощи оказалось затруднитель-
ным ввиду географического положения двух стран: помощь с
севера могла поступать в Польшу не иначе, как через Совет-
ский Союз. Поскольку в такой ситуации Англия стремилась
заручиться сотрудничеством СССР, русские имели возмож-
ность настаивать на благоприятных для себя условиях. Фунда-
ментальная политика Советского Союза состояла в том, что-
бы способствовать усилению соперничества между капитали-
стическими странами, оставаясь при этом в стороне. Поэтому
русские не видели большой необходимости в союзе с Англией
и Францией и, судя по всему, манипулировали ими, как хоте-
ли. Помимо всего прочего, Польша, объект предлагавшейся
помощи, отнюдь не желала получать таковую от России, и ее
позиция создавала дополнительные трудности для перегово-
ров. В этой связи в Москву направили англо-французскую во-
енную миссию, и трудности англичан и французов ни для ко-
200
Посол в СССР
Того Сигэнори и Ф. Шуленбург
го не были секретом. 20 августа неожиданно было объявлено
о заключении экономического соглашения между Германией
и Советским Союзом, а на следующей день в печати появи-
лось заявление о том, что в ближайшие два-три дня министр
иностранных дел Германии Риббентроп прибудет в Москву
для заключения германо-советского пакта о ненападении.
Именно в это время в Москве проходил веселый авиацион-
ный праздник и, как я понял, англо-французская военная
миссия, не имея возможности ни продолжать переговоры, ни
вернуться восвояси, пребывала в чрезвычайно неловком поло-
жении.
Переговоры о заключении пакта о ненападении были пол-
ностью завершены еще до прибытия Риббентропа в Москву,
и единственная нерешенная проблема касалась сроков его
действия. После непродолжительных переговоров в Кремле
было опубликовано официальное заявление об успешном за-
ключении пакта. Германский посол Шуленбург, присутство-
вавший на переговорах, на все лады восхвалял мудрость Ста-
201
Воспоминания японского дипломата
лина, который, по его словам, сам вел переговоры. Риббен-
троп говорил, что пакт можно подписать хоть на двадцать
пять или на тридцать лет, но Сталин счел столь длительный
срок нереальным и предложил десятилетний период. Предло-
жение приняли, и пакт был заключен. Следует, однако, отме-
тить, что каждая из сторон видела в пакте средство для дости-
жения своих собственных целей. Германия совершенно явно
старалась укрепить свои тылы с тем, чтобы иметь возмож-
ность сконцентрировать усилия на борьбе против Англии и
Франции, а Россия, в свою очередь, пыталась отвести от себя
германскую угрозу и обратить ее против Англии и Франции.
С подписанием пакта о ненападении вопрос о Трехсторон-
нем союзе между Японией, Германией и Италией на время
отошел на задний план. Между тем в Европе с начала августа
стали слышаться все более громкие требования Германии о
возврате Данцига и ’’польского коридора’’. Постепенно эти
требования оказались в центре внимания, и, несмотря на
серьезные усилия британского правительства, ситуация ухуд-
шалась с каждым днем. Наконец, под предлогом того, что
польские солдаты открыли огонь по немецким войскам непо-
далеку от польской границы, Гитлер ранним утром 1 сентября
отдал приказ о нападении на Польшу. Так началась вторая
мировая война.
В связи с днем начала войны мне вспоминается прием, ко-
торый я давал накануне в саду подмосковной виллы японско-
го посольства. Виллу, саму по себе довольно небольшую, ок-
ружал огромный сад, который прекрасно подходил для прие-
мов под открытым небом. За две-три недели до 31 августа
всему дипломатическому корпусу были разосланы приглаше-
ния. Однако крах переговоров между Англией, Францией и
Россией, заключение германо-советского пакта о ненападе-
нии и обострение проблемы ’’коридора” шаг за шагом ухудша-
ли и без того тяжелую ситуацию. В частности, именно 31 ав-
густа посольства соответствующих стран получали срочные
сообщения о серьезности кризиса в германо-польских отно-
шениях. Поэтому наш прием проходил в чрезвычайно напря-
женной атмосфере. Послы, министры-посланники и другие
дипломаты явились на прием в сопровождении членов семей,
но, похоже, все чувствовали себя неловко и ощущали тяжесть
202
Посол в СССР
на сердце. Присутствовали многие работники немецкого и
польского посольств, но они с мрачными взглядами стояли в
стороне от всех, в то время как дипломаты дружественных
стран беседовали друг с другом. Поспешные прибытия и отъе-
зды гостей являли собой поразительную картину. Как оказалось,
на том приеме дипломатический корпус Москвы в последний
раз собрался в полном составе перед второй мировой войной.
Англия и Франция объявили о состоянии войны с Герма-
нией 3 сентября, когда до полного захвата Польши герман-
скими войсками оставалось еще три недели. В тот же период
стало очень неспокойно на маньчжуро-монгольской границе.
Советские и монгольские войска вторглись в район Номон-
хан, права на который предъявляло Маньчжоу-го, и посте-
пенно вооруженные стычки переросли в крупномасштабные
сражения с участием танков и авиации. В этих условиях пра-
вительство Японии подняло Квантунскую армию, раскварти-
рованную в Маньчжурии, и в то же время поручило мне про-
вести с советскими властями переговоры об урегулировании
инцидента. В ходе обмена телеграммами с Токио я указывал,
что, коль скоро мы начнем переговоры, нам нужно преиспол-
ниться решимости продолжать их до успешного завершения,
ибо при огромной концентрации войск обеих сторон провал
переговоров может привести к тотальной войне. В результате
я был наделен полномочиями действовать исключительно по
своему усмотрению. Мое предложение об урегулировании
различных нерешенных вопросов было принято, и мы начали
переговоры с обсуждения Номонханского инцидента.
В ответ на мое предложение об обоюдном прекращений
огня при том, что войска обеих сторон останутся на занимае-
мых в данное время позициях, и о начале переговоров о де-
маркации границы народный комиссар Молотов стал настаи-
вать на отводе японской армии из района Номонхан, по-
скольку она-де проникла на территорию Монголии. Я, не со-
глашаясь с такой постановкой вопроса, подчеркивал, что
японская армия в своих действиях исходила из того, что тер-
ритория, о которой идет речь, является частью Маньчжоу-го,
и поэтому до установления государственной границы отвод
наших войск невозможен. Какое-то время я опасался краха
переговоров, но 16 сентября Молотов внял моим доводам и
203
Воспоминания японского дипломата
согласился на прекращение военных действий при сохране-
нии позиций, занимавшихся обеими армиями, а также на соз-
дание комиссии по демаркации границы. Таким образом, Но-
монханский инцидент удалось урегулировать. Из Токио я по-
лучил благодарность за устранение напряженной ситуации,
которая могла привести к краху отношений между двумя
странами. Этим успехом мне во второй раз после решения во-
проса о рыболовном соглашении с Россией, о чем говорилось
выше, удалось предотвратить разрыв.
Теперь инцидент подлежал урегулированию на месте, но,
поскольку четырехсторонние переговоры между Японией,
Маньчжоу-го, Монголией и СССР не прогрессировали, воп-
росы, связанные с обменом военнопленными и установлени-
ем линии государственных границ в Номонханском районе,
опять вынесли на обсуждение между Молотовым и мной в
Москве. Молотов согласился признать район Алушэнь, кото-
рый имел наиболее важное значение для Японии и Маньч-
жоу-го, частью последнего, а мы решили уступить Монголии
остальную часть спорной территории. Таким образом, урегу-
лирование было достигнуто. Практическую демаркацию гра-
ницы предстояло провести на месте. Итак, Номонханский
инцидент был полностью закрыт. В августе 1942 года я полу-
чил послание от премьер-министра Маньчжоу-го Чжана, ко-
торый сообщал о завершении демаркации границы и выражал
благодарность за проделанную мною работу. Как выяснилось
впоследствии, в разговоре со старшим офицером штаба Кван-
тунской армии, она не только не имела намерения раздувать
Номонханский инцидент в тотальную войну с Советским Со-
юзом, но и твердо верила в то, что район Номонхан является
частью Маньчжоу-го. Кстати, после Номонханского инциден-
та Квантунская армия проявляла большую осмотрительность,
чтобы не провоцировать Советский Союз.
За несколько дней до начала переговоров о Номонханском
инциденте меня посетил германский посол Шуленбург, кото-
рый сообщил о готовности Германии в случае необходимости
оказать любые посреднические услуги или помощь в этом во-
просе. Я ответил, что, поскольку Германия уже стала участни-
цей войны, то по зрелом размышлении её посредничество
или добрые услуги представляются неприемлемыми.
204
Посол в СССР
Свеж в моей памяти и еще один инцидент из тех, что про-
исходили в то бурное время. Переговоры о заключении рыбо-
ловного соглашения, которые велись во второй половине 1939
года, в последний момент, наконец, увенчались успехом, и
его подписание состоялось на заре 1 января. После подписа-
ния, в знак завершения переговоров, длившихся всю ночь в
стенах Кремля, по приказу Молотова были поданы кое-какие
hors d’oeuvres и напитки, и он поднял тост за улучшение со-
ветско-японских отношений, в котором также выразил благо-
дарность за мои усилия. В ответ поднял бокал и я, сказав о
знаменательности того факта, что первый день 1940 года, ко-
торый станет памятным для всего мира, я встречаю в Кремле.
Сразу же после подписания пакта о ненападении с Совет-
ским Союзом Германия стала стремиться к укреплению эко-
номических связей с Россией. С началом войны против Анг-
лии и Франции Германия удвоила свои усилия в экономичес-
кой области и направила в Москву министра-посланника
Риттера и опытных экономистов типа Шнурре, которым было
предписано обеспечить надежные поставки военных материа-
лов и продовольствия. СССР в то время старался удовлетво-
рять желания немцев. Между тем 28 сентября было подписа-
но советско-германское соглашение о разделе Польши и о пе-
редаче Советскому Союзу белорусской территории.1 Кроме
того, заключив пакты о взаимопомощи с тремя прибалтий-
скими странами, Эстонией, Латвией и Литвой, Советский Со-
юз получил в свое распоряжение военно-морские базы. С тре-
бованиями о предоставлении военно-морских баз и о терри-
ториальных уступках СССР обратился и к Финляндии, но
финны с их острым чувством независимости отказались удов-
летворить их. Тогда русские начали 30 ноября широкое насту-
пление, и, хотя финны сражались великолепно, пытаясь от-
бить его, они были вынуждены капитулировать, ибо находи-
лись в одиночестве и не получали никакой помощи. Наконец,
в марте 1940 года, согласившись уступить Карельский пере-
шеек и полуостров Ханка в долгосрочную аренду России,
Финляндия обрела мир.
1 Речь идет о территориях Западной Украины и Западной Белоруссии (прим,
ред.).
205
Воспоминания японского дипломата
В связи с этими инцидентами хотелось бы поделиться не-
которыми наблюдениями и впечатлениями. Во время раздела
Польши, как говорил мне Шуленбург, участвовавший в пере-
говорах, Сталин требовал передать ему только белорусскую
территорию, которая его интересовала, а остальное, в том чи-
сле и Варшаву, оставлял на усмотрение Германии. Этот факт
наглядно иллюстрирует реалистичность политики, проводив-
шейся российской дипломатией, и твердую решимость огра-
ничивать свою сферу деятельности необходимым минимумом.
Далее, мне представилась возможность сделать кое-какие ли-
чные наблюдения в мае 1940 года во время поездки по стра-
нам Северной Европы, которую я совершил, чтобы отдохнуть
после заключения соглашения о рыболовстве. В Ленинграде я
увидел одетых в жалкую зимнюю форму русских солдат, воз-
вращавшихся с финского фронта. Все они очень страдали от
обморожений, и их вид красноречиво свидетельствовал о жес-
токих сражениях, которые выпали на их долю. При въезде в
Хельсинки были видны следы русских бомбежек, и каждый
финн, с кем мне приходилось встречаться, со злобой говорил
о русских. Некоторые с гордостью демонстрировали захвачен-
ные у русских трофеи типа, например, флагов и оружия. Тог-
да я очень остро осознал, какая печальная судьба уготована
малым странам, граничащим с крупными державами. В то же
время меня глубоко тронуло горячее стремление финнов к
свободе и независимости. Поскольку с министром-посланни-
ком Финляндии в Москве Коскиненом мы дружили домами,
мне посчастливилось несколько раз встретиться с президен-
том Финляндии Паасикиви. Больше всего меня поразили ре-
шительное настроение и мужество престарелого президента
перед лицом чрезвычайного общенационального испытания.
В ходе поездки я также посетил Швецию и заметил, что и
шведы испытывают страх перед Россией. Опасаясь нападения
с ее стороны в любой момент, они по всей стране соблюдали
строгую светомаскировку.
В апреле 1940 года Германия совершила вторжение в Да-
нию и Норвегию, затем, пройдя маршем через Голландию и
Бельгию, оккупировала Париж и заключила перемирие с
Францией, в то время как германские войска давили на бри-
танские силы в Дюнкерке, а германские ВВС неустанно бом-
206
Посол в СССР
били территорию самой Англии. В июле СССР аннексировал
три прибалтийские страны и навязал Румынии раздел Бесса-
рабии и Буковины. Аннексия Буковины преследовала цель
создать базу для броска России на юг, но в то же время слу-
жила средством сдерживания германского Drang nach Osten че-
рез Чехословакию. Как я говорил, Россия стала нацеливать
свои копья в разных направлениях, и ее готовность снабжать
Германию товарами военного назначения постепенно поосты-
ла. Именно в это время посол Шуленбург и министр-послан-
ник Риттер, которого специально направили в Москву для ут-
ряски экономических проблем, стали говорить мне о своих
сомнениях в российской искренности.
Наблюдая за всеми этими событиями, я начал беспокоить-
ся о положении Японии. Пожар ’’Китайского инцидента” раз-
горался день ото дня, и Япония, не имея средств справиться с
чунцинском режимом, планировала урегулировать проблему с
помощью Ван Цзинвэя, который посетил Японию в конце
июня 1939 года. Соединенные Штаты после того, как прези-
дент Рузвельт выступил в Чикаго с антияпонской речью о
’’карантине для агрессоров", усилили помощь чунцинскому
режиму Чан Кайши и начали оказывать на Японию экономи-
ческое давление. В частности, в июле 1939 года Япония полу-
чила от США уведомление об отмене договора о торговле и
мореплавании между двумя странами. Япония, со своей сто-
роны, предприняла попытки достичь modus vivendi, но США
оставили их без внимания. Поскольку отмена Соединенными
Штатами договора о торговле и мореплавании совершенно
очевидно преследовала цель оказать давление на Японию, ее
надежды на modus vivendi без коренного изменения политики
в отношении Китая были абсолютно тщетными. В этот мо-
мент мне подумалось, что Японии не остается ничего иного
для укрепления своих позиций, кроме заключения пакта с
Россией и мирного урегулирования с чунцинским режимом
на умеренных и рациональных условиях. Свои соображения я
изложил в телеграмме министерству иностранных дел. Что ка-
сается методики достижения договоренностей с СССР, то я
рекомендовал министерству сформулировать политику, ори-
ентированную на заключение пакта о ненападении и торгово-
го соглашения. Такая политика должна была заблокировать
207
Воспоминания японского дипломата
антияпонский курс США и лелеемые ими меры по усилению
давления на Японию посредством сближения с СССР. Ожи-
далось, что таким образом США придется пересмотреть свои
позиции. Предлагавшаяся политика должна была бы быть
пассивной и не содержать и подобия вызова Англии и Амери-
ке. Однако Кабинет Абэ, который слепо надеялся на достиже-
ние modus vivendi с Соединенными Штатами, так и ушел в от-
ставку, не потрудившись даже рассмотреть эти меры. Поэтому
мне пришлось направить первого секретаря посольства Сайто
в Токио с поручением разъяснить суть моих предложений но-
вому министру иностранных дел Арита и другим ведущим де-
ятелям, связанным с российскими делами. В результате нам
удалось достичь взаимопонимания, и переговоры о заключе-
нии договоров о ненападении и торговле начались.
Бывший директор Торгового бюро Мацусима Сикао, на-
значенный министром-посланником в Швецию, по пути в
Стокгольм остановился в Москве, чтобы помочь мне. С со-
ветской стороны в переговорах участвовал лично министр
торговли Микоян, и, начиная с декабря 1939 года состоялось
несколько туров. После заключения перемирия в Номонхан-
ском районе в сентябре предыдущего года отношение Москвы
к Японии стало дружественным, и различные проблемы ре-
шались в атмосфере исключительной сердечности. Поэтому и
переговоры о заключении торгового соглашения продвигались
чрезвычайно гладко. Однако вопрос об объеме торговых опе-
раций, подлежащих включению в соглашение, а также давний
вопрос о полномочиях советской торговой миссии в Японии
завели их в тупик. Тем временем мне пришлось вернуться в
Японию, и завершения переговоров я так и не дождался.
В связи со вторым вопросом, а именно пактом о ненападе-
нии, инструкция нашего министерства иностранных дел пре-
дусматривала, что этот документ должен быть подписан в
форме пакта о нейтралитете, и именно на основе этой инст-
рукции я начал переговоры с Молотовым. В ответ на мой
план Молотов выдвинул контрпредложение, которое своди-
лось к тому, что каждая из договаривающихся сторон будет
воздерживаться от вступления в группировки со странами,
враждебными другой стороне-участнице пакта. Молотов далее
заявил, что он готов учесть мою просьбу о непредоставлении
208
Посол в СССР
помощи чунцинскому режиму, но, с другой стороны, Россия
хотела бы, чтобы Япония отказалась от своих интересов на
Сахалине (имелись в виду права на добычу нефти и угля). У
этих предприятий всегда были нелады с советской властью, и
им с трудом удавалось продолжать работу только благодаря
огромным субсидиям японского правительства. Поэтому я
давно пришел к выводу, что Японии следует отказаться от
интересов на Сахалине в обмен на другие права. Если бы
Япония была готова отказаться от них, а Советы —прекратить
помощь режиму Чан Кайши, переговоры о заключении пакта
о ненападении немедленно завершились бы успехом.
Однако именно тогда в ходе так называемой ’’чистки Ма-
цуока” меня отозвали на родину, и переговоры в преддверии
их завершения пришлось бросить. Американские представите-
ли в Москве, которые внимательно следили за улучшением
советско-японских отношений, по всей видимости, решили,
что переговоры о пакте о ненападении завершены, коль скоро
на моем прощальном приеме в японском посольстве присут-
ствовали, причем довольно долго, народный комиссар ино-
странных дел Молотов, народный комиссар торговли Микоян
и заместитель наркома Вышинский. Мне даже рассказывали,
что газетчики дежурили у здания посольства, ожидая подпи-
сания пакта. Во всяком случае, американцы настойчиво стре-
мились помешать сближению между Японией и Россией.
(Официальное подписание пакта о нейтралитете состоялось
на следующий год, когда в Москву прибыл Мацуока. Текст
пакта не содержал пункта о непредоставлении советской по-
мощи режиму Чан Кайши. Поведение Японии в то время едва
ли кто мог понять).
В конце августа, до того, как имели место описанные вы-
ше события, ко мне в посольство как-то пришел министр-по-
сланник Штамер. Я знал его давно, еще со времен работы в
Берлине, где он часто посещал меня по личному указанию
Риббентропа. На этот раз, как выяснилось в разговоре, Шта-
мер прилетел в Москву по пути в Токио через Сибирь. Он с
уверенностью объявил о чрезвычайно благоприятном положе-
нии Германии и предрек близкий крах Англии. Не тревожат
Германию, утверждал Штамер, и перспективы участия в вой-
не США. В Японию, по его словам, он направлялся, чтобы
209
Воспоминания японского дипломата
повидаться с друзьями. Наконец, мой гость заметил, что Гер-
мания рассмотрит вопрос о какой-нибудь политической дого-
воренности с Японией, когда для этого созреют условия, и в
этом случае сможет выступить в качестве посредника между
Японией и Советским Союзом в интересах улучшения их от-
ношений друг с другом. Я, со своей стороны, подчеркнул, что
он, возможно, помнит о резких возражениях против Трехсто-
роннего союза, которые имелись у меня еще во время службы
в Берлине, а затем поделился сомнениями, касавшимися от-
ношений между Германией и Россией. Германо-российские
отношения представлялись мне недостаточно прочными для
того, чтобы Германия могла выступать в качестве посредника
других стран. Так или иначе, я телеграфировал министерству
иностранных дел о цели поездки Штамера в Японию.
Наблюдая за развитием тогдашней политической ситуации
на родине, я отмечал, что большинство японцев невероятно
возбуждено поразительными победами Германии в Северной
и Западной Европе вслед за завоеванием Франции и вот-вот
ожидавшимся вторжением в Англию. Даже среди тех предста-
вителей политических и правительственных кругов Японии,
которые после заключения советско-германского пакта о не-
нападении относились к Германии с известной сдержанно-
стью (о пронацистской фракции я уж не говорю), превалиро-
вало желание “вскочить в поезд”, пока не поздно. Кое-кто и
в министерстве иностранных дел был в высшей степени взбу-
доражен успехами Германии, и ко времени падения Кабинета
Ёнаи высокопоставленные представители военного министер-
ства, министерства военно-морского флота и министерства
иностранных дел пришли к выводам, почти в точности совпа-
давшим с теми, которые впоследствии нашли отражение в ре-
шении об Основах государственной политики (приняло его
следующее правительство, т.е. второй Кабинет Коноэ). Эти
люди были близки к тому, чтобы добиться одобрения их у со-
ответствующих министров Кабинета Ёнаи. И тем не менее ра-
дикальные представители различных кругов считали политику
правительства Ёнаи слишком нерешительной и утверждали,
что. если Япония немедленно не займет твердую позицию,
для нее все будет потеряно. Они устроили заговор с целью
свержения Кабинета Ёнаи, и в конце июля был сформирован
210
Посол в СССР
Полпред СССР в Японии К.А. Сметанин (в центре)
с Мацуока Ёсукэ (слева) и Тодзё Хидэки
второй Кабинет Коноэ.
Еще до прихода к власти бывший премьер Коноэ, канди-
дат в министры иностранных дел Мацуока, военный министр
Тодзё и министр военно-морского флота Ёсида провели сове-
щание, призванное форсировать создание "Великой восточно-
азиатской сферы совместного процветания” и подготовить
эпохальные перемены в отношениях Японии с Германией,
Италией и Россией. Между тем в начале сентября в Токио
прибыл Штамер, который начал вести работу с Оттом, Осима
и Сиратори. Они встретились с Мацуока, и, поскольку с
предложенным планом согласилось командование не только
армии, но и ВМФ, их усилия увенчались заключением Трех-
стороннего союза, предусматривавшего установление контро-
ля Германии и Италии над Европой, а Японии — над Восточ-
ной Азии. Японские и немецкие архитекторы Трехстороннего
союза стремились посредством сдерживания Соединенных
Штатов приблизить окончание войны в Европе и урегулиро-
211
Воспоминания японского дипломата
вание ’’Китайского инцидента’’. Этому, по их расчетам, и дол-
жен был помочь новоиспеченный союз. Но, как я уже указы-
вал, это был просчет, и правильность моего мнения постепен-
но подтвердили события, о развитии которых будет рассказа-
но ниже. Отношение Трехстороннего союза к Советскому Со-
юзу было довольно странным, и об этом речь пойдет в главе,
где описаны беседы с премьером Коноэ, которые состоялись
у меня после возвращения домой. Здесь же следует лишь упо-
мянуть, что после подписания Трехстороннего пакта Молотов
неоднократно спрашивал меня об истинном значении ’’нового
порядка” и выражал серьезные опасения по поводу смысла
этих слов.
Как отмечалось выше, именно в то время, когда мы с Мо-
лотовым были уже близки к подписанию пакта о нейтралите-
те, я получил 29 августа распоряжение Мацуока вернуться в
Японию. Выяснилось, что за исключением посла в Лондоне
Сигэмицу и посла в Берлине Курусу были отозваны все по-
слы и большинство министров-посланников. В сообщении,
преподнесенном газетами как "беседа с заместителем минист-
ра”, говорилось, что причиной отзыва послужило их несоот-
ветствие тенденциям новой эры. Это означало их непригод-
ность для "осевой" дипломатии Мацуока.
В середине октября я покинул Москву и направился через
Сибирь в Японию. Ехал я с семьей, и поездка не была скуч-
ной. Подивило меня бурное развитие Западной Сибири. На
въезде в Маньчжурию нас приветствовал прекрасный закат
солнца над озером Байкал. В Маньчжули мне передали при-
глашение отобедать в Синьцзине с премьер-министром Чжа-
ном и главнокомандующим Квантунской армией генералом
Умэдзу. Поскольку в Синьцзине была отмечена вспышка чу-
мы, я отправил семью прямо в Дайрен, а сам сошел с поезда
и воспользовался гостеприимством премьер-министра и глав-
нокомандующего. Приветствуя меня, оба выразили благодар-
ность за урегулирование Номонханского инцидента, при ко-
тором он не развился в войну. В ответ я сказал, что не мог
поверить утверждениям русских о "плане Умэдзу", предусмат-
ривавшем агрессию против СССР. По окончании встречи я
продолжил свой путь до Дайрена и оттуда отплыл в Японию.
В Симоносэки я впервые ступил на родную землю после
212
Нарком иностранных дел СССР В.М. Молотов в своем рабочем кабинете, 1940 г.
Посол в СССР
Воспоминания японского дипломата
трехлетнего отсутствия. Я немедленно отправился в Токио,
так как мне сообщили о необходимости моего присутствия на
торжествах по случаю 2600-й годовщины основания империи.
В Киото на тот же поезд сел Осима, и от него я узнал о под-
робностях заключения Трехстороннего союза.
5 ноября, прибыв в Токио, я сразу встретился с премьером
Коноэ и выслушал его разъяснения о Трехстороннем союзе.
По его словам, Япония стремилась к тому, чтобы СССР также
стал его участником, и Штамер обещал приложить усилия в
этом направлении, а также обеспечить помощь Германии в
решении проблем русско-японских отношений. Я сказал, что,
как это следует из многих моих телеграмм, я был против та-
кого союза, но, поскольку пакт уже подписан, Японии в на-
стоящее время лучше всего способствовать поддержанию дру-
жественных отношений между Германией и СССР. Тем не
менее, добавил я, заставить Россию признать лидерство Гер-
мании и Италии в Европе невозможно, а в отношениях между
Россией и Германией возникает напряженность, и, о чем мне
уже довелось докладывать из Москвы, они стали даже хуже,
чем отношения между СССР и Японией, и поэтому, на мой
взгляд, о немецком посредничестве в японо-советских делах
не может быть и речи. Премьер Коноэ был, по всей видимо-
сти, весьма удивлен. Он сказал, что во время отъезда Штаме-
ра из Берлина в Токио не поступало никаких сообщений о
цели его визита, и сам он, Коноэ, впервые узнал об этом из
моей московской телеграммы. Он полагал, что между Герма-
нией и СССР существуют дружественные отношения, а, по
мнению нашего министерства иностранных дел, московское
заявление Штамера о возможной политической договоренно-
сти Германии с Японией было сделано по согласованию с
русскими. В министерстве иностранных дел, отметил далее
Коноэ, заключение пакта о нейтралитете с СССР при доми-
нирующих ныне обстоятельствах считают делом безнадеж-
ным. Я пояснил, что это мнение министерства идет вразрез с
реальными фактами и что подготовка пакта находится на той
стадии, когда отказ Японии от некоторой части своих интере-
сов на Сахалине может привести к его подписанию. Как ска-
зал принц, после моих разъяснений ситуация стала ему гораз-
до более понятной.
214
Посол в СССР
У японцев была плохая привычка немедленно принимать
на веру слова иностранцев и с непостижимой легкомысленно-
стью относиться к словам соотечественников. Поэтому могло
показаться, что именно японцы допустили просчет с пере-
оценкой германо-советских отношений. Между тем вскоре
после нашего разговора состоялся визит Молотова в Герма-
нию, и глубокая трещина в отношениях между двумя страна-
ми стала очевидной. Когда вслед за завершением молотовско-
го визита я указал на это принцу Коноэ, он сразу со мной со-
гласился и отметил правильность моей прежней оценки ситу-
ации. Но даже тогда определенная часть руководства мини-
стерства иностранных дел отказывалась признать факт ухуд-
шения германо-советских отношений.
Со времени своего возвращения в Японию и до января
следующего года я трижды встречался с министром иностран-
ных дел Мацуока. Первая встреча состоялась через несколько
дней после моей беседы с премьером Коноэ. Мацуока начал
разговор с рассказа об изменениях, которые произошли в
Японии после его возвращения из Женевы, а затем перешел к
трудностям, стоявшим на пути урегулирования ’’Китайского
инцидента”. По его словам, единственным средством выхода
из создавшегося положения был бы бескровный coup d'etat, и
именно с этой целью он ’’выдвинул Коноэ”. В заключение
Мацуока сказал: ’’Хотя я и не собираюсь пересматривать по-
литику в отношении России, которую вы проводили, мне же-
лательно, чтобы большинство послов и министров-посланни-
ков вышло в отставку. Поэтому прошу подать в отставку и
Вас”. Отвечая, я в порядке положенного по возвращении на
родину доклада министру иностранных дел вкратце повторил
все то, что уже говорил премьеру Коноэ, а затем прямо зая-
вил, что единственная возможность урегулировать ’’Китайский
инцидент” состоит в достижении договоренности с чунцин-
ским режимом на основе сдержанности самой Японии. Кроме
того, продолжал я, мне трудно согласиться с его политикой в
отношении Англии, США и Германии и считаю по-прежнему
проводившуюся мной политику правильной. Поэтому отстав-
ка представляется мне нецелесообразной. Далее я заявил, что
увольнение министром иностранных дел всего верхнего эше-
лона министерства создаст плохой прецедент для грядущих
215
Воспоминания японского дипломата
времен. Поэтому я не могу его одобрить и подавать в отставку
отказываюсь. Другое дело, если министр намеревается меня
уволить. Никаких возражений у меня в таком случае не будет.
Вопрос о моей отставке поднимался и впоследствии, но,
поскольку я стоял на своем, меня в конце концов оставили в
покое. Официальная причина моего отказа подать в отставку
изложена выше, но, честно говоря, мне главным образом хо-
телось досадить Мацуока за грубые методы ведения дел. По
возвращении в Японию я встречал многих, кто, помимо уво-
ленных послов и министров-посланников, был обеспокоен
кадровой политикой Мацуока, но, по всей видимости, никто
из них не упрекнул его. Поэтому мне, пожалуй, импонирова-
ла идея слегка обеспокоить его и позлить.
Тем не менее, вскоре после первой беседы с Мацуока мне
передали его пожелание выслушать мои соображения о ситуа-
ции в Европе. Мацуока, известный своей разговорчивостью, и
на сей раз начал с лекции о внутреннем положении Японии,
а затем стал вслух размышлять о возможном преемнике Ко-
ноэ. Наконец, он добрался до темы, ради которой и пригла-
сил меня к себе, — о возможности заключения пакта о нейт-
ралитете с СССР. Как я понял, за его вопросами стояло жела-
ние совершить поездку в Германию. Поэтому я сказал, что ко
времени моего отъезда из Москвы до завершения переговоров
по пакту о нейтралитете оставалось сделать лишь один шаг и
что русские намекали на готовность дать обещание воздержи-
ваться от предоставления помощи чунцинскому режиму при
условии согласия Японии рассмотреть возможность своего от-
каза от прав на Сахалине. Далее я заявил, что советско-гер-
манские отношения совсем не хороши и что в отношениях с
Германией Японии необходимо быть крайне осторожной. Эта
беседа, как и предыдущая, длилась более полутора часов, из
которых две трети времени ушло на разглагольствования Ма-
цуока. В январе следующего года Мацуока снова попросил
меня придти к нему для беседы о положении в Европе, и я
подробно изложил свои прежние соображения. Беседа опять-
таки продолжалась примерно полтора часа, причем более тре-
ти времени говорил он. В то время1 Мацуока только что вер-
1 Ошибка автора Советско-японский пакт был заключен в апреле 1941 года
(прим. ред.).
216
Посол в СССР
нулся из поездки в СССР, Германию и Италию и привез с со-
бой в качестве сувенира советско-японский пакт о нейтрали-
тете. Во время визита Мацуока намерения России были уже
не те, что годом раньше, когда я вел переговоры в Москве.
По-видимому, русские стремились застраховаться от наступа-
тельных действий Германии. После этой беседы с Мацуока я
долго его не видел, и встретились мы только много лет спус-
тя, уже после войны, в тюрьме Сугамо.
Вскоре после возвращения Мацуока из Европы, похоже,
начались переговоры с Соединенными Штатами. Я искренне
надеялся на их успех, но именно в это время распространи-
лись слухи о грядущей войне между Россией и Германией.
Как мне доводилось слышать в то время, в министерстве ино-
странных дел многие, начиная с самого Мацуока, приумень-
шали возможность такой войны. Я же и ранее указывал, что
следовало внимательно следить за ситуацией, что война меж-
ду СССР и Германией возможна, ибо желания Сталина и Гит-
лера были прямо противоположны, и что диктаторы имеют
привычку ставить мир перед faits accomplis и уже потом пы-
таться найти им оправдание.
Во всяком случае 22 июня германские войска вторглись в
Россию, и сообщение об этом вызвало серьезное беспокойст-
во японского народа. Министр иностранных дел Мацуока хо-
тел организовать нападение на Советскую Россию с двух
флангов, но у него ничего не получилось, так как премьер
Коноэ воспротивился этому плану. Как говорил мне некото-
рое время спустя принц Коноэ, он рассматривал возможность
ликвидации Трехстороннего союза, поскольку тот утратил
raison d'etre после того, как Германия без каких-либо консуль-
таций с Японией начала войну против России и тем самым
создала ситуацию, совершенно несовместимую с предположе-
ниями участников союза о вовлечении в него СССР. Однако
от плана ликвидации Трехстороннего союза отказались из
опасения перед неминуемой оппозицией со стороны япон-
ских милитаристов. По немецкой версии, Риббентроп во вре-
мя пребывания Мацуока в Берлине вроде бы предупреждал
его о возможности войны между Россией и Германией, одна-
ко мне об этом ничего не известно. В Токио высказывались
различные мнения об исходе советско-германской войны.
217
Воспоминания японского дипломата
Многие поклонники нацизма, например, в армии, предсказы-
вали крах советского режима. Различные круги интересова-
лись и моей точкой зрения. Отвечая на подобные вопросы, я
говорил, что фундамент у Советской России очень прочный и
рухнуть она не может, если только серия поражений не ока-
жется слишком длинной. Далее, учитывая огромные размеры
российской территории, я высказывал твердую убежденность
в способности русских эвакуировать свое правительство и
крупные промышленные объекты из зоны боевых действий.
Поэтому я считал, что они смогут вести затяжную войну.
Война с Советским Союзом стала главной причиной пора-
жения Германии в европейской войне. Сообщение о начале
немецкого вторжения оказало оживляющее воздействие на
Англию, да и США усмотрели в этом вторжении возможность
привлечь Россию на свою сторону. С 1939 года США резко
критиковали СССР за агрессию, клеймили как врага челове-
чества, но с началом советско-германской войны сразу забы-
ли о Финляндии, начали восхвалять его праведность и факти-
чески вступили с ним в союз. Такая позиция Соединенных
Штатов казалась эгоистичной, но при нынешнем, далеко не
совершенном состоянии международного сообщества, ничего
другого ожидать не следовало.
Вернувшись в Токио из СССР, где я испытал суровость
русских зим, я поразился, увидев во всех уголках города мно-
жество вечнозеленых деревьев, хотя уже был конец года. Под
чистым безоблачным небом я вовсе не замечал зимы и после
столь многих лет вновь наслаждался прекрасными ландшаф-
тами. Однако я испытывал беспокойство за Японию, ибо в
том неспокойном мире ее крен в сторону тоталитаризма пред-
вещал великие потрясения. С наступлением летнего тепла
мир еще глубже погрузился в пучину бедствий, но я, истоско-
вавшись по жизни в горах, удалился на свою летнюю виллу в
Каруидзава.
218
Часть вторая
ДОРОГА К ВОЙНЕ
ХРОНИКА СОБЫТИЙ, ПРИВЕДШИХ К
ТИХООКЕАНСКОЙ ВОЙНЕ
(События на Дальнем Востоке приводятся по датам восточной долготы)
1936 г. 25 ноября Подписание Антикоминтерновского пакта Японией и Германией
1937 г.
26 июля Отмена Соединенными Штатами японо-американского до- говора о торговле и мореплавании 1911 года
/ сентября Вторжение германских войск в Польшу и начало войны в Европе
1940 г. 30 марта Образование в Нанкине ’’реформированного" Националь- ного правительства Китая во главе с ем
17 июня 22 июля 22 сентября Просьба Франции о перемирии Формирование второго Кабинета Коноэ Оккупация северных районов Французского Индокитая по соглашению с правительством Виши
27 сентября Подписание Трехстороннего пакта Японии, Германии и Италии
1941 г.
13 апреля 14 апреля 22 июня 2 июля Подписание советско-японского пакта о нейтралитете Начало японо-американских переговоров Начало войны между СССР и Германией Утверждение совещанием у императора "Основ государст- венной политики"
18 июля 21 июля Формирование третьего Кабинета Коноэ Оккупация южных районов Французского Индокитая по соглашению с правительством Виши
26 июля 14 августа 6 сентября Замораживание японских активов в США Опубликование Атлантической хартии Утверждение совещанием у императора "Основ проведения государственной политики"
18 октября 1 декабря Формирование Кабинета Тодзё Утверждение совещанием у императора решения о начале войны
8 декабря Начало Тихоокеанской войны
220
ГЛАВА 1
Я становлюсь министром
иностранных дел
В 1940 ГОДУ я уже почти два года был послом в Москве и
за это время достиг хороших результатов в урегулировании
ряда острых споров между двумя странами. Мой отзыв был
следствием одного из порывов ’’Урагана Мацуока”, который
пронесся по всей дипломатической службе Японии, когда
осенью 1940 года готовилось заключение Трехстороннего со-
юза Германии, Италии и Японии. По возвращении в Японию
в ноябре 1940 года я не получил никакого назначения и оста-
вался в ранге посла без должности. Министр иностранных дел
Мацуока пару раз просил меня подать в отставку с диплома-
тической службы, но я отказывался. Я говорил ему, что такой
поступок был бы равносилен согласию с его политикой и что,
если он хочет избавиться от меня, то всегда может меня уво-
лить. Но ничего подобного так и не произошло.
В докладах, поданных мною по возвращении премьеру
принцу Коноэ, министру Мацуока и императору, я излагал
свое видение ситуации в Европе и особо подчеркивал, что по-
сле подписания Трехстороннего пакта отношения между Гер-
манией и СССР становятся недружественными, в то время
как наши переговоры о заключении советско-японского пакта
о нейтралитете близятся к завершению. В частности, в докла-
де Мацуока я отмечал, что Трехсторонний пакт не будет спо-
собствовать урегулированию ’’Китайского инцидента” и что
это урегулирование должно опираться главным образом на са-
мосдерживание Японии. В докладе императору я представил
внутреннюю ситуацию в СССР и сделал упор на возрастание
221
Воспоминания японского дипломата
там в ходе пятилеток производственных мощностей и на пре-
вращение коммунистической идеологии в религию, в основе
которой лежит идея мировой революции.
В тот период мне приходилось от случая к случаю встре-
чаться с высокопоставленными сотрудниками МИДа и других
учреждений, но, как сказано выше, я лишь номинально со-
хранял пост посла и совершенно не был связан с делами на-
шего министерства. При отсутствии каких-либо обязанностей
у меня было много свободного времени, и я использовал этот
“отдых" для частых поездок по Японии и обновления знаний
о своей стране.
За три года, миновавших после моего отъезда в Европу,
ситуация в Японии претерпела большие изменения. В некото-
рых кругах ощущалось разочарование по поводу отсутствия
каких-либо признаков завершения "Китайского инцидента",
который длился уже три года. Тем не менее, были заметны и
массовый энтузиазм в связи с заключением Трехстороннего
союза, а признаки уважительного отношения к Германии и
безграничное восхищение ею наблюдались на каждом шагу.
Люди, не сведущие в международной политике, даже говори-
ли о "вечности" союза стран "Оси". Сейчас, после войны, тру-
дно вообразить подобное положение дел, но в те дни его на-
личие было легко продемонстрировать. Меня удивляло не
только количество тех, кто доверился Трехстороннему пакту и
положился на него, но и их взлет: они преобладали в полити-
ческих, журналистских и даже интеллектуальных кругах. Воз-
можно, в какой-то степени это явление явилось результатом
германской пропаганды, но, думается, в основе его лежало
главным образом опасение "опоздать на поезд" в то время, ко-
гда Германия одерживала блистательные военные победы в
Европе.
Наибольшую озабоченность в тот период у меня вызывало
очевидное стремление правительства опираться в своей поли-
тике на идею о том, что Япония легко может справиться со
своими международными трудностями силой одного только
Трехстороннего пакта. При любой возможности я высказывал
свое мнение об этом заблуждении премьеру Коноэ и, более
конкретно, — министру иностранных дел Мацуока, но вскоре
понял, что упомянутая идея утвердилась в достаточно широ-
222
Я становлюсь министром иностранных дел
ких кругах. Кроме того, я видел, что в армии и на флоте мно-
гие, особенно молодые офицеры, заворожены растущей воен-
ной мощью Японии. Армия, которая с начала "Китайского
инцидента" направляла значительную часть выделенных ей
ассигнований на механизацию, ощущала огромное усиление
своей боеспособности, а флот, уверенный в своих кораблях (в
число их после отмены Договора об ограничении военно-
морских вооружений вошли новые для Японии типы судов)
считал себя непобедимым.
Таким образом, в то время как Япония испытывала раздра-
жение в связи с затянувшимся "Китайским инцидентом", в
ней едва ли просматривалось хоть какое-то намерение попы-
таться достичь разумного урегулирования с национальным
правительством посредством добровольного отречения от сво-
их требований. С другой стороны, было очевидно, что план
объединения Китая под властью нанкинского режима Вана,
за который цеплялись со времени первого Кабинета Коноэ,
нереалистичен, ибо этот режим демонстрировал полную не-
способность к такому объединению.
Именно в таких обстоятельствах можно было наблюдать
все большую поддержку, которую получала идея сдерживания
США угрозой применения Трехстороннего пакта и одновре-
менно урегулирования "Китайского инцидента" посредством
переговоров с американцами. Однако, как это с ясностью сле-
довало из текста Трехстороннего пакта, в его основе лежала
концепция раздела мира на три сферы господства каждой из
сторон-участниц. Поскольку в этом смысле пакт отражал вра-
ждебное отношение к США, переговоры с ними об урегули-
ровании "Китайского инцидента" были несовместимы с его
духом, и следовало ожидать, что в ходе любых подобных пе-
реговоров США выдвинут возражения против пакта. Узнав,
что примерно со времени назначения посла Номура1 высоко-
1 Адмирал Номура Китисабуро (1877-1964) был министром иностранных
дел в недолго просуществовавшем Кабинете Абэ (1939-1940 годы). На его
назначение послом в декабре 1940 года повлиял тот факт, что он, работая
в качестве атташе в Вашингтоне и являясь членом делегации на Вашинг-
тонской конференции, установил хорошие личные отношения с заместите-
лем министра ВМФ США Франклином Рузвельтом. После начала войны и
своего возвращения в Японию никаких официальных постов не занимал.
223
Воспоминания японского дипломата
поставленные представители правительства, армии и флота, а
также другие официальные лица, которые отстаивали или
приветствовали заключение пакта, рассматривают вопрос о
вступлении в переговоры с США, я был поражен масштабом
всеобщего непонимания международной политики в Японии.
Я опасался, что, если переговоры начнутся при отсутствии
перспективы успешного исхода и, в конечном счете, прова-
лятся, отношения станут еще хуже, чем на их старте, и конеч-
ным итогом явится столкновение между США и Японией.
Имея в виду примеры такого рода, я, будучи послом в Моск-
ве, вступил в 1939 году в переговоры по поводу Номонханско-
го инцидента только после того, как получил из Токио заве-
рения в том, что правительство не допустит разрастания ин-
цидента в войну даже в случае провала усилий, направленных
на достижение перемирия. Что же касается переговоров с
США, то вполне можно было ожидать, что в случае их прова-
ла разногласия выйдут из-под контроля, и тогда вероятность
войны между двумя странами, бесспорно, станет вполне ре-
альной. Поэтому, используя любую возможность, я настаивал
на том, что нам не следует начинать переговоры, не будучи
готовыми в случае необходимости пойти на большие уступки
по двум главным пунктам разногласий, т.е. по Трехсторонне-
му пакту и по ’’Китайскому инциденту”. Как бы там ни было,
я не мог понять, почему подходы к решению "Китайского ин-
цидента" с помощью США могут оказаться, как ожидалось,
более плодотворными, нежели наш прямой контакт с режи-
мом Чан Кайши. Наряду с этим мне было совершенно ясно,
что Чан Кайши не станет иметь с нами дело до тех пор, пока
существует нанкинское "правительство".
На этом этапе, в апреле 1941 года, до того, как я услышал
что-либо еще о японо-американских переговорах, министр
иностранных дел Мацуока вернулся в Японию после визита в
столицы государств "Оси" и в Москву и был встречен руко-
плесканиями за подписание советско-японского Пакта о ней-
тралитете. Сам Мацуока пребывал в состоянии кипучего энту-
зиазма, о чем свидетельствовало, помимо прочего, и его пуб-
личное выступление в зале Хибия, где он громко превозносил
"Ось" и ее руководителей. Слухи о переговорах с Соединен-
ными Штатами возобновились. Вообще-то, они и начались
224
Я становлюсь министром иностранных дел
примерно в это время, но мне об этом известно не было, по-
скольку все предприятие классифицировалось как ’’секрет го-
сударственной важности”, и любой, ответственный за подрыв
безопасности в связи с ним, подлежал суровому наказанию. Я
же не обладал ни точными знаниями о происходящем, ни
правом расспрашивать тех, кто был осведомлен. Не имея ин-
формации о политике правительства, я питался лишь отрыво-
чными сведениями из политических, деловых и журналист-
ских кругов, которые проявляли живейший интерес к этому
вопросу. В конце мая, узнав, что политика правительства пре-
дусматривает неукоснительное соблюдение обязательств по
Трехстороннему пакту и сохранение достигнутого на конти-
ненте со времени "Маньчжурского инцидента", я испытывал
большое беспокойство в связи с перспективами переговоров и
мог лишь надеяться, что каким-то чудом они пройдут успеш-
но. Весна сменилась летом, и я после долгого перерыва вновь
поехал жить в горы, в Каруидзава1, откуда периодически наез-
жал в Токио. В Каруидзава я иногда принимал гостей, и они,
интересуясь японо-американскими переговорами, которые к
тому времени стали главной национальной проблемой, спра-
шивали мое мнение о них. В ответ я лишь мог повторять, что не
имею информации, но горячо молюсь о благополучном исходе.
Как-то раз, когда я в очередной раз приехал в Токио, меня
атаковали репортеры и принялись расспрашивать о возмож-
ности войны между Россией и Германией. Об этой возможно-
сти в то время уже поговаривали, и наше правительство, как
считали репортеры, в нее всерьез не верило. Не надо было
быть ясновидящим для того, чтобы предсказать, к чему шло
дело, и я изложил репортерам причины, в силу которых счи-
тал войну вполне вероятной. Вскоре после ее начала репорте-
ры пожаловали вновь. На этот раз их интересовали перспек-
тивы войны, ибо немцы хвастались, что через несколько не-
дель возьмут Москву и свергнут советское правительство. Я
ответил, что каким эффективным ни было бы вторжение, со- * 8
1 Небольшой город в горах префектуры Нагано в 100 милях к северо-западу
от Токио. С давних пор излюбленное место летнего отдыха дипломатов,
иностранцев и состоятельных японцев. Во время войны многие предс-
тавители этих кругов укрылись в Каруидзава, чтобы избежать трудностей
городской жизни, а затем и воздушных налетов.
8 Заж. 181 225
Воспоминания японского дипломата
мнительно, чтобы немцы смогли захватить Москву за не-
сколько недель или чтобы советское правительство можно
было с легкостью довести до развала даже в случае падения
Москвы: русские готовы перенести столицу в промышленный
регион к востоку от Урала и продолжать сопротивление оттуда.
Война между Россией и Германией началась 22'июня 1941
года. В первые дни поползли различные слухи: дескать, Ма-
цуока, невзирая на Пакт о нейтралитете, настаивает на напа-
дении на СССР; правительство и высшее военное командова-
ние совместно изучают идею нашего броска на север или на
юг; наши силы в Маньчжурии в срочном порядке получают
подкрепление, и т.д. Но ни один из таких слухов не получал
подтверждения. Самую большую тревогу вызывал у меня, од-
нако, ход японо-американских переговоров. Поначалу, как
говорили, они были многообещающими, но к концу июня,
когда началась война между Россией и Германией, стало яс-
но, что прогресс невелик. В начале июля стали даже говорить
о том, что, пока Мацуока не оставит пост министра ино-
странных дел, переговоры продолжаться не могут. Действи-
тельно, вскоре последовала его отставка: 18 июля был сфор-
мирован третий Кабинет Коноэ, в состав которого вошли в
основном те же лица, которые пребывали во втором Кабине-
те, но Мацуока среди них отсутствовал. Непосредственно пе-
ред этим я услышал, что японские войска двинутся на юг Ин-
докитая. Известие меня изрядно удивило, но я полагал, что со
сменой кабинета от этого плана откажутся. И все-таки к кон-
цу июля он был реализован, после чего президент Рузвельт
немедленно приказал заморозить все японские активы в США
и 26 июля ввел эмбарго на экспорт нефти в Японию.
Вскоре после этих событий один высокопоставленный
представитель правительства конфиденциально поведал мне,
что столь суровых последствий там не предвидели. Такая на-
ивность меня просто обескуражила, но, как говорил мне один
из директоров Иокогамского Банка, человек, который, каза-
лось бы, должен разбираться в международных делах, даже он
не ожидал, что США прибегнут к таким крайним мерам воз-
мездия. После введения эмбарго ВМФ не без оснований стал
226
Я становлюсь министром иностранных дел
испытывать острое беспокойство в связи с тем, что накоплен-
ный двухлетний запас топлива не получит пополнения и по-
степенно будет исчерпан. Теперь японо-американские перего-
воры уже не вращались только вокруг проблемы Китая, а
подвели США и Японию к прямой конфронтации.
Периодически я встречался с новым министром иностран-
ных дел адмиралом Тоёда1, который сменил Мацуока, но ни-
чего конкретного о переговорах, кроме того, что они не идут
удовлетворительно, от него не услышал. Я пришел к выводу,
что на деле переговоры зашли в тупик, и что предложение
принца Коноэ о личной встрече с президентом Рузвельтом
было отвергнуто. В дипломатических кругах воцарились пес-
симистические настроения. В то же время тон прессы в отно-
шении Англии и Америки становился все более непримири-
мым. Пропаганда вооруженных сил, по всей видимости, ус-
пешно обманывала народ, призывая целиком и полностью
положиться на могущество родины. Повсеместно можно было
наблюдать проявления показной храбрости, звучали призывы
"не упустить предоставляемую раз в тысячу лет возможность"
прославить Японию, не уклоняясь от войны с Англией и Аме-
рикой. Я по-прежнему продолжал настаивать на необходимо-
сти предпринять все возможное для успеха переговоров, и
вскоре представители жандармерии "Кэмпэй"2 стали регуляр-
но навещать меня два-три раза в месяц, чтобы ознакомиться с
моими взглядами. Сдается, они считали необходимым держать
меня под наблюдением.
1 Адмирал Тоёда Тэйдзиро (1885-1961) после долгой карьеры на флоте, в хо-
де которой он, помимо прочего, несколько лет в середине двадцатых годов
занимал пост атташе в Лондоне, вышел в отставку, затем был министром
торговли и промышленности и министром по делам заморских территорий
во втором Кабинете Коноэ и министром иностранных дел в третьем Каби-
нете Коноэ. Впоследствии, в 1945 году, занял пост министра военного
снабжения в Кабинете Судзуки, после чего занимался бизнесом. Снискал
себе репутацию одного из самых способных флотских офицеров своего
времени, чьи взгляды отличались наибольшим космополитизмом.
2 Жандармерия (’’Кэмпэй") — номинально примерный аналог американской
военной полиции, обладала, в отличие от последней, широкими полномо-
чиями в сфере "контроля над мыслями" и цензуры и пользовалась значи-
тельной автономией.
8* 227
Воспоминания японского дипломата
Маркиз Кидо Коити
Примерно в конце сентяб-
ря один из высокопоставлен-
ных сотрудников МИДа сооб-
щил мне о том, что прави-
тельство и высшее командо-
вание согласовали какой-то
’’крайний срок" для заверше-
ния переговоров. Ничего по-
добного я ранее не слышал, и
потому сразу понял всю серь-
езность ситуации. В начале
октября появились слухи о
том, что, имея в виду этот
"крайний срок," военные на-
стаивают на отказе от бес-
плодных переговоров. После
12 октября стали поговари-
вать о зыбком положении
правительства, а 16 октября
Кабинет Коноэ в полном со-
ставе подал в отставку "по причине внутренних разногласий".
После совещания с государственными старейшинами1
лорд-хранитель печати Кидо2 рекомендовал императору на-
значить новым премьер-министром военного министра в Ка-
1 Термин "государственные старейшины" относился к членам неофициаль-
ного органа, в состав которого входили все бывшие премьер-министры и
который в определенной степени унаследовал такую функцию "Гэнро"
("Государственные старейшины" прежних времен), как консультирование
императора при выборе премьера.
2 Лорд-хранитель печати был политическим советником императора и осу-
ществлял связь между двором и правительством, обладая в этом качестве
широкой, но не четко определенной сферой влияния и полномочий.
Маркиз Кидо Коити (1889-1977), внук одного из ведущих государственных
деятелей времен Реставрации, сделав бюрократическую карьеру и достиг-
нув постов министра образования, министра социального обеспечения и
министра внутренних дел, в 1940 году стал лордом-хранителем печати и
занимал этот пост вплоть до его отмены после капитуляции Японии в 1945
году. Он предстал перед МВТДВ по обвинению в причастности к развязы-
ванию "агрессивной войны", был осужден и приговорен в пожизненному
тюремному заключению. Был освобожден условно в 1955 году.
228
Я становлюсь министром иностранных дел
бинете Коноэ генерала Тодзё1, и 17 октября этот последний
получил высочайший мандат на формирование нового Каби-
нета. В половине двенадцатого ночи Тодзё позвонил мне до-
мой и попросил срочно приехать к нему в официальную рези-
денцию военного министра. Там он сообщил мне о своем
вступлении в должность премьера и попросил занять в его ка-
бинете пост министра иностранных дел и одновременно ми-
нистра по делам заморских территорий.
Я ответил, что не имею точных сведений о сложившихся в
последнее время политических условиях или о ходе японо-
американских переговоров, но, как мне довелось слышать,
причиной разногласий, которые привели к отставке последне-
го Кабинета, послужила несговорчивость армии в вопросе о
переговорах. Поэтому, продолжал я, прежде чем решить, смо-
гу ли я принять предложение, мне необходимо получить соот-
ветствующую информацию. Последовала получасовая беседа.
Для начала Тодзё подтвердил, что отставка Кабинета Коноэ
действительно была результатом бескомпромиссной позиции
армии в отношении присутствия японских войск в Китае, ко-
торое явилось одним из главных спорных вопросов на японо-
американских переговорах. Далее он сказал, что, коль скоро
выбор императора пал на него, несмотря на его роль вырази-
теля взглядов армии в предыдущем кабинете, он может про-
должать и впредь сохранять решительную позицию на перего-
ворах. На это я ответил, что вынужден буду отклонить пред-
ложенный им портфель министра иностранных дел, ибо, если
премьер и армия собираются и дальше упорствовать, пусть
только и по одному вопросу о присутствии войск в Китае, то
1 Генерал Тодзё Хидэки (1884-1948) занимал посты начальника штаба Кван-
тунской армии, заместителя военного министра и инспектора авиации, но
стал известным в невоенных кругах только после вступления в чине гене-
рал-лейтенанта в должность военного министра во втором Кабинете Ко-
ноэ. Будучи назначенным на пост премьера, получил чин полного генерала
и остался на военной службе, сделавшись таким образом первым за чет-
верть века строевым офицером на посту премьера. Оставив в июле 1944 го-
ду посты премьера, военного министра, министра военного снабжения,
президента Ассоциации помощи трону и начальника Генерального штаба,
ушел в отставку и впоследствии никаких постов не занимал. МВТДВ при-
говорил его, наряду с другими обвиняемыми, к смертной казни через по-
вешение, и приговор был приведен в исполнение 23 декабря 1948 года.
229
Воспоминания японского дипломата
переговоры несомненно будут прерваны. При такой установке
нового Кабинета и дальнейшие усилия по поиску дипломати-
ческого решения, и мое вступление в должность министра ино-
странных дел будут бесполезными, и поэтому, сказал я, его пред-
ложение для меня неприемлемо.
Вслед за этим Тодзё объявил, что сказанное им отражает
лишь его ’’чувства". Однако я заявил, что даже "чувства" пре-
мьера служат достаточным препятствием для переговоров. Я
добавил, что, если бы мне предстояло стать министром ино-
странных дел, то вступил бы в эту должность с твердой реши-
мостью добиться успеха в переговорах. Поэтому я не могу
принять его предложение, если армия не согласится пойти на
подлинные уступки при новом рассмотрении вопроса о при-
сутствии наших войск, не будет возражать против повторного
изучения других имеющихся вопросов и не откажется от не-
обходимого смягчения требований с тем, чтобы позволить
нам достичь урегулирования на разумной основе. Тодзё зая-
вил, что, если возможность успеха переговоров существует, он
соглашается с моим желанием довести их до завершения.
Кроме того, заверил он меня, у него нет возражений против
нового рассмотрения вопроса о присутствии наших войск и
других вопросов, которые, как свидетельствуют сообщения из
Вашингтона, фактически уже решены. Затем он потребовал,
чтобы я немедленно дал ответ на его предложение, так как
ранним утром хочет представить список министров императору.
Я знал, что на данной стадии японо-американских перего-
воров флот более, чем кто-либо, должен быть озабочен их ис-
ходом. Поэтому меня интересовала кандидатура нового мини-
стра военно-морского флота, и я спросил, правда ли, что, как
говорили, этот портфель будет предложен адмиралу Тоёда Со-
эму1. Тодзё ответил, что это не так и что министром военног * В
1 Адмирал Тоёда Соэму (1885-1957), самый выдающийся офицер ВМФ Япо-
нии, был в то время главнокомандующим военно-морским округом Курэ
В ходе войны получал назначения на самые ответственные военно-мор-
ские посты главнокомандующего Объединенным флотом (1944-1945 гг) и
начальника Генерального штаба ВМФ с мая 1945 года вплоть до оконча-
ния войны В 194Х-1949 гг военный трибунал союзников в Токио предъя-
вил адмиралу Тоеда, как члену высшего командования ВМФ, обвинение в
ответственности за зверства военного времени, но он был оправдан, после
чего пребывал на пенсии.
230
Я становлюсь министром иностранных дел
морского флота будет адмирал Симада1. Хотя я не был лично
знаком с адмиралом, мне было известно, что он, по крайней
мере, не принадлежит к ’’сильной фракции” флотских. Поэто-
му, как я надеялся, можно было рассчитывать на то, что
ВМФ не будёт препятствовать дипломатическим усилиям.
Заключив таким образом, что передо мной открывается по-
ле деятельности с достаточными шансами на успех перегово-
ров, я сообщил Тодзё о своем согласии принять портфели ми-
нистра иностранных дел и министра по делам заморских тер-
риторий. Формальная церемония введения в должность состо-
ялась на следующий день, 18 октября, и кабинет Тодзё при-
ступил к работе.
Как по всей вероятности считали некоторые сторонние на-
блюдатели, Кабинет Тодзё с самых первых дней своего суще-
ствования был преисполнен решимости вести войну. Как по-
кажет дальнейшее повествование, это, разумеется, было дале-
ко не так. Что же касается меня лично, то изложенная выше
моя первая беседа с генералом Тодзё, даже при абстрагирова-
нии от моих дальнейших усилий, доказывает, что, принимая
пост министра иностранных дел в его Кабинете, я преследо-
вал цель не развязать войну, а, напротив, предотвратить ее.
Моя ошибка состояла в убежденности, что я смогу решить
проблему просто в рамках условий нашей договоренности с
Тодзё. И это в момент, когда ни он, ни я не сознавали, что
ухудшение наших отношений с Соединенными Штатами уже
повлекло за собой принятие ими решения о войне. Тогда в
Японии действительно никто не сознавал всей серьезности
ситуации. Конечно, нет нужды и далее тратить время на ут-
верждения, что Кабинет Тодзё не представлял собой ’’клику
Тодзё”, о которой так часто говорили раньше: ведь на МВТДВ
было представлено достаточно доказательств, отвергающих
1 Адмирал Симада Сигэтаро (1883-1976) до назначения на должность мини-
стра военно-морского флота занимал, помимо прочих должностей, посты
заместителя начальника Генерального штаба ВМФ и Главнокомандующего
Китайским флотом. В 1944 году, будучи министром военно-морского фло-
та, одновременно в течение нескольких месяцев являлся начальником Ге-
нерального штаба ВМФ, но с падением Кабинета Тодзё оставил этот пост
и с тех пор не играл в государственных делах никакой роли. Был условно
освобожден от пожизненного тюремного заключения, к которому его при-
говорил МВТДВ за ’’планирование агрессивной войны"
231
Воспоминания японского дипломата
любые предположения о существовании какой-либо "клики".
Вскоре после моего вступления в должность в кабинете Тодзё
меня часто спрашивали, как это я согласился принять мини-
стерский пост. Я откровенно отвечал, что моя цель состоит в
доведении переговоров с США до успешного завершения, и
сообщал спрашивавшим о том, как торговался с Тодзё.
Приступая к работе, я, разумеется, знал об общем курсе
развития нашей внешней политики в предыдущие годы. Вме-
шательство военных в дипломатическую сферу сначала стало
заметным в вопросах, связанных с Китаем, а его распростра-
нение на отношения с Германией и Италией привело к рож-
дению Трехстороннего союза. В атмосфере воинственности,
которая царила в течение десяти лет после "Маньчжурского
инцидента", престиж военных сильно возрос, и министру
иностранных дел становилось все более затруднительно реа-
лизовывать свои взгляды в государственной политике. Имен-
но поэтому, принимая назначение, я попросил Тодзё (за ко-
торым одновременно сохранялся портфель военного минист-
ра) дать мне заверения о его содействии моим дипломатичес-
ким усилиям и особо поинтересовался кандидатурой на пост
министра военно-морского флота. Что касается японо-амери-
канских переговоров, то, как сказано выше, я располагал
фрагментарной информацией, но точных данных об условиях
и других деталях у меня не было. Насколько я понимал,
США, видимо, заняли весьма бескомпромиссную позицию,
но не демонстрировали намерения полностью отвергнуть все
наши пожелания. Поэтому я, будучи, возможно, слишком
большим оптимистом, полагал, что у нас все еще есть некото-
рые основания возлагать надежды на переговоры, если Япо-
ния пойдет на значительные уступки. Далее, поскольку воен-
ные, казалось, желали успеха переговоров и, как уверял гене-
рал Тодзё, были готовы пересмотреть занятую ими ранее по-
зицию, то версия о склонности Кабинета с момента его фор-
мирования к войне представляется несостоятельной. Ну а я-
то был полон решимости, невзирая на мрачные перспективы
и вероятность провала, сделать все от меня зависящее для ус-
пеха переговоров. Несомненно, в тех обстоятельствах можно
было бы уклониться от этой задачи и обеспечить свою лич-
ную безопасность, но такой поступок означал бы предательст-
232
Я становлюсь министром иностранных дел
во дела своей страны и дела мира во всем мире. К моему
горькому разочарованию, война-таки нахлынула на Японию,
и сейчас, находясь в тюрьме, я сожалею о своих ошибочных
суждениях, но и до сих пор у меня нет ни малейших сомне-
ний в правильности принятого тогда решения принять пост
министра иностранных дел.
Приступив к своим обязанностям, я немедленно провел
комплексный обзор японо-американских переговоров. О ре-
зультатах этой работы будет подробно рассказано в следую-
щей главе, а здесь позволю себе остановиться на некоторых
второстепенных вопросах.
Дела от своего предшественника я принял достаточно про-
сто. Передавая министерские бразды правления, адмирал
Тоёда поведал мне о деятельности МИДа и, видимо, желая
намекнуть, что он, флотский офицер, чувствовал себя в ми-
нистерстве не очень уютно, сказал: "Ну, Вы-то не чужак, бу-
дете вполне на месте". В связи с японо-американскими пере-
говорами он сообщил мне, что Кабинет Коноэ вышел в от-
ставку по причине несогласия армии с временном лимитом
на пребывание наших войск в Китае, хотя установление тако-
го лимита вполне могло иметь своим следствием завершение
работы над соглашением. За деталями этой проблемы он ото-
слал меня к документам. Далее, сообщил Тоёда, вопрос о пре-
бывании войск являлся единственным камнем преткновения,
остающимся на пути переговоров. Поскольку эта информация
полностью соответствовала тому факту, что вопрос о присут-
ствии войск был единственной причиной внутренних разно-
гласий в третьем Кабинете Коноэ, приведшей к его отставке
(и недавнему заявлению Тодзё о депешах посла Номура из
Вашингтона, докладывавшего, что все остальные проблемы,
кроме этой, в общем уже решены), я приободрился: коль ско-
ро переговоры упирались в одну-единственную проблему, ре-
шение, казалось мне, может быть найдено (впоследствии, од-
нако, постепенно выяснилось, что эти сообщения были не-
верными и что две другие главные проблемы также остава-
лись нерешенными).
Я долго думал над выбором подчиненных, которые могли
бы поддержать меня в исполнении моей миссии. На долж-
233
Воспоминания японского дипломата
ность заместителя министра я назначил Ниси Харухико1, ко-
торый в бытность мою директором Европейско-Американско-
го Бюро возглавлял сектор России и еще с тех времен был
моим близким сотрудником. Директором отдела США, кото-
рому предстояло заниматься японо-американскими перегово-
рами, я назначил шефа отдела Восточной Азии Ямамото Ку-
маити с сохранением за ним занимаемой должности (работая
в отделе Восточной Азии, Ямамото курировал переговоры с
самых ранних стадий, ибо в то время на них главным образом
рассматривалась китайская проблема). Под его началом Касэ
Тосикадзу, которого я знал еще в бытность его атташе, остал-
ся на посту заведующего Первым Американским сектором,
который непосредственно отвечал за переговоры, получив од-
новременно должность секретаря министра. Вскоре после
этого я обратился к бывшему министру иностранных дел Са-
то2 — старейшине министерства, проведшем долгие годы в
Европе, а также к бывшему послу Кавагоэ, эксперту по ки-
тайским проблемам, с просьбой помочь нам своим опытом в
качестве советников министерства.
Сознавая огромную необходимость ознакомления со всеми
деталями японо-американских переговоров посредством изу-
чения всех документов и иных материалов, я, отклоняя все
приглашения и стараясь по мере возможности избегать всех
прочих дел и визитеров, посвятил в первую неделю буквально
все свое время (за исключением присутствия на заседаниях
Кабинета и Совета по межведомственным связям) их анализу.
Беспорядок, обнаруженный мной в документации министер-
ства, отнюдь не способствовал этой работе. Что касается ра-
1 Ниси Харухико (1893-1986), профессиональный дипломат, до 1941 года де-
лал обычную карьеру и занимал различные посты в Японии и за рубежом.
В 1942 году, когда господин Того ушел с должности министра иностран-
ных дел. оставил пост заместителя министра и во время войны был мини-
стром-посланником в Маньчжоу-го. С 1952 по 1955 год был послом в Ав-
стралии, а с 1966 года — послом в Англии.
2 Сато Наотакэ (1882-1971), профессиональный дипломат, после нескольких
лет, проведенных в качестве посла в Бельгии и во Франции, в 1937 году на
короткое время стал министром иностранных дел. В годы войны (1942-
1945 гг) был послом в СССР После войны оставил дипломатическую
службу, был избран в Палату советников (верхняя палата Парламента) и
являлся председателем этой палаты в 1949-1953 годах.
234
Я становлюсь министром иностранных дел
боты министерства по делам заморских территорий, то она
меня интересовала, но, учитывая масштабы стоявшей передо
мной главной задачи, я, разумеется, не мог уделять им внима-
ния. Поэтому вскоре после вступления в должность я попро-
сил освободить меня от обязанностей министра по делам за-
морских территорий. Моя просьба была принята без возраже-
ний, и я получил возможность сосредоточить всю энергию на
японо-американских переговорах.
Степень вмешательства военных в нашу дипломатию и гос-
подства над ней стала мне шокирующе ясной, когда я узнал,
что в то время копии чисто дипломатических корреспонден-
ций рутинно переправлялись военным властям. По-видимому,
эта процедура действовала со времен ’’Маньчжурского инци-
дента”. Разумеется, министерство иностранных дел, в свою
очередь, не получало никаких копий телеграмм армии и фло-
та, даже если их посылали военные или военно-морские атта-
ше, работавшие в наших дипломатических миссиях за рубе-
жом. С другой стороны, меня при вступлении в должность
немедленно информировали о том, что все входящие и исхо-
дящие телеграммы, имевшие отношение к японо-американ-
ским переговорам, направлялись в военное и военно-морское
министерства и в оба Генеральных штаба без специальных на
то указаний со стороны руководства МИДа (важные сообще-
ния подобным же образом направлялись и лорду-хранителю
печати). Директор Бюро по военным делам генерал Муто1
как-то рассказал мне, что каждое утро кипа телеграмм из
МИДа скапливалась на столе военного министра Тодзё, кото-
рый внимательно их прочитывал и, замечая по регистрацион-
ным номерам отсутствие какой-то телеграммы, требовал ее
представить.
1 Бюро по военным делам военного министерства было центром политичес-
кой деятельности армии, и назначение на пост директора этого Бюро обы-
чно предшествовало назначению на более высокие посты в армии.
Генерал-лейтенант Муто Акира (1892-1948) занял пост директора этого
Бюро в 1939 году и сохранял его до апреля 1942 года; впоследствии был
командующим дивизией в Голландской Индии, а затем, с октября 1944 го-
да до конца войны — начальником Штаба 14-й территориальной армии на
Филиппинах. По обвинению в косвенной причастности к зверствам был
приговорен МВТДВ к смертной казни через повешение, и приговор был
приведен в исполнение
235
Воспоминания японского дипломата
Наконец, следует упомянуть и о краже шифра министерст-
ва иностранных дел. Об этом стало известно в ходе слушаний
в Комитете Конгресса США по расследованию инцидента в
Перл-Харборе, когда был предан гласности факт перехвата и
дешифровки телеграмм МИДа Японии со времен второго Ка-
бинета Коноэ, т.е. с 1940 года. Став министром иностранных
дел и помня, что наши шифры стали известны американско-
му правительству во время Вашингтонской конференции
1921-1922 годов, я немедленно осведомился у начальника те-
леграфного сектора относительно безопасности наших комму-
никаций. Он заверил меня, что ”на этот раз все в порядке",
ибо все технические специалисты хорошо знают свое дело.
После войны, узнав об открытиях, сделанных во время рас-
следования в Конгрессе, я позвонил г-ну Камэяма, который в
период японо-американских переговоров возглавлял теле-
графный сектор, и попросил его разобраться в этом вопросе.
Он сказал, что такая дешифровка могла иметь место только в
том случае, если противнику стал известен секрет приемо-пе-
редаточных аппаратов. Но каковыми бы ни были те средства,
с помощью которых США заполучили наши шифры, сам этот
факт был унизительным для министерства иностранных дел.
И тем не менее, я не думаю, что утечка конфиденциальной
информации нанесла серьезный ущерб переговорам в быт-
ность мою министром, ибо, как мне представляется, на той
последней стадии возможности достичь компромисса уже не
было.
236
ГЛАВА 2
Японо-американские переговоры
при кабинетах Коноэ
Изучая ход японо-американских переговоров, чему я
посвятил первые недели своего пребывания на посту минист-
ра, я убедился в том, что, если требования Японии и были
чрезмерными, то позиция США претерпела заметные измене-
ния по сравнению с начальным Проектом соглашения о взаи-
мопонимании, с которым они приступили к переговорам в
апреле 1941 года. США не подавали намека на уступки и со
второй половины июня просто продолжали повторять заня-
тую тогда позицию, а после замораживания японских активов
в июле стали особенно бескомпромиссными и, казалось, стре-
мились, скорее, затянуть переговоры, чем достичь соглаше-
ния. У меня сложилось впечатление, что единственное, о чем
свидетельствовала позиция американцев, так это о решимости
пойти на риск провала переговоров, а затем — и на риск вой-
ны. В результате мне стали ясны призывы Мацуока к прекра-
щению переговоров в преддверии их возможного краха, и я
не мог понять оптимизма предыдущего Кабинета, который
надеялся добиться успеха дипломатическими средствами при
отсутствии ослабления требований с нашей стороны.
В любом случае мы в те дни в своих оценках учитывали
решимость США начать войну, которая всерьез обсуждалась
на совместных военных совещаниях ’’Держав ABCD” — Аме-
рики, Англии, Китая и Нидерландов. Я получил подтвержде-
ние правильности наших оценок из американских источников
в 1942 году, когда прочел книгу Форреста Дэвиса и Эрнеста
Линдли ’’Как началась война”. Признание авторов в том, что
237
Воспоминания японского дипломата
США преисполнились решимости начать войну еще во время
августовской Атлантической конференции, укрепило мое по-
дозрение. Дополнительное подтверждение,.было получено зи-
мой 1945-1946 годов, когда я прочел опубликованные матери-
алы Комиссии по расследованию инцидента в Перл-Харборе.
Изучая историю переговоров, я увидел множество двусмы-
сленных и сомнительных моментов. Лично мне было бы наи-
более интересно объяснить эти несуразности и сообщить в
хронологическом порядке, как мне стали известны факты, но
такой метод был бы скучным и утомительным для читателя.
Поэтому ниже я лишь в общих чертах представлю эволюцию
переговоров до моего вступления в должность министра ино-
странных дел, опираясь на сведения, которые я получил, изу-
чая ход переговоров, а также на отрывочную информацию,
полученную впоследствии из материалов Комиссии Конгресса
США по расследованию событий в Перл-Харборе1, материалы
МВТДВ и другие источники. Документы, относящиеся к япо-
но-американским переговорам, будут большей частью приве-
дены в кратком изложении, ибо они уже публиковались в та-
ких изданиях государственного департамента, как ’’Peace and
War and Foreign Relations of the United States-Japan: 1931-1941"
("Мир, война и внешние сношения США—Япония: 1931-
1941 гг.") и в сборнике МИД Японии "Гайко Сирё: Нитибэй
Косё Кироку" ("Справочно-дипломатические материалы: Про-
токолы японо-американских переговоров"). Кроме того, сле-
дует упомянуть о наличии многих других источников, кото-
рые я, находясь ныне в тюрьме и не имея к ним доступа, не
могу процитировать: например, указанные выше материалы
Комиссии по расследованию событий в Перл-Харборе и
опубликованные мемуары различных высокопоставленных де-
ятелей США.
Начало японо-американских переговоров следует отнести к
14 апреля 1941 года, когда государственный секретарь Хэлл
обратился к послу Номура с просьбой получить инструкции
японского правительства о возможности начать переговоры
1 Pearl Harbor Attack (Hearings before the Joint Committee on the Investigation
of the Pearl Harbor Attack, 79th Congress, 1st and 2nd Sessions), 1946 (далее
цит как ’’Pearl Harbor Attack)
238
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
на основе так называемого Проекта соглашения о взаимопо-
нимании между Японией и США. О происхождении этого до-
кумента в свое время шли широкие дебаты, но в любом слу-
чае он послужил основой последующих японо-американских
переговоров. Чтобы дальнейшее описание хода переговоров
было более понятным, здесь следует изложить его суть1.
В преамбуле документа указывалось, что, руководствуясь
стремлением установить справедливый мир на Тихом океане,
два правительства считают необходимым достижение взаимо-
понимания по семи пунктам:
1. Концепции США и Японии относительно международных
отношений и сущности государства.
2. Позиции двух стран в отношении войны в Европе.
3. "Китайский инцидент".
4. Отношения, касающиеся военно-морских и военно-воз-
душных сил и морских перевозок на Тихом океане.
5. Торговое и финансовое сотрудничество между двумя
странами.
6. Экономическая деятельность в юго-западной части Ти-
хого океана.
7. Политическая стабилизация в регионе Тихого океана.
В отношении этих вопросов предлагалось заключить согла-
шение, главные пункты которого сводились к следующему:
1. Обе страны должны были признать друг друга в качестве
равно суверенных государств и соседних тихоокеанских дер-
жав и утвердить единство национальной политики каждой,
нацеленной на утверждение прочного мира и наступление но-
вой эры уважения, доверия и сотрудничества между нашими
народами. Далее, они должны были заявить о своей убежден-
ности в том, что нации и расы составляют, как члены одной
семьи, одно домашнее хозяйство; каждая из них обладает рав-
ными правами и равной ответственностью, при взаимности
интересов, регулируемой мирными средствами и направляемой
на обеспечение морального и физического благосостояния, кото-
рое они обязаны защищать для себя и не разрушать для других.
1 Полный текст Проекта соглашения о взаимопонимании приводится в
Приложении 2.
239
Воспоминания японского дипломата
2. Япония должна была заявить, что цель ее участия в сою-
зе стран ’’Оси” носила и носит оборонительный характер и
направлена на предотвращение расширения военных группи-
ровок, которых непосредственно не затрагивает война в Евро-
пе; однако, не имея намерения уклоняться от своих существу-
ющих договорных обязательств, она также должна была зая-
вить, что ее военные обязательства по этому союзу вступят в
силу только в том случае, если одна из сторон-участниц союза
подвергнется агрессивному нападению державы, не вовлечен-
ной в настоящее время в европейскую войну. США, в свою
очередь, должны были заявить, что их позиция в отношении
европейской войны определяется не каким-либо агрессивным
союзом, нацеленным на оказание помощи одной стране про-
тив другой страны, а исключительно соображениями своей
самообороны.
3. В отношении "Китайского инцидента" США должны
были обратиться к Чан Кайши с просьбой вступить в прямые
мирные переговоры с Японией на основе следующих условий:
(а) независимость Китая;
(б) вывод японских войск из Китая в соответствии с согла-
шением, которое должно быть достигнуто между Япони-
ей и Китаем;
(в) отказ от аннексии китайской территории;
(г) отказ от контрибуции;
(д) восстановление принципа "открытых дверей" и затем дос-
тижение договоренности между США и Японией о тол-
ковании этого принципа;
(е) слияние правительств Чан Кайши и Ван Цзинвэя;
(ж) недопущение крупномасштабной эмиграции японцев на
территорию Китая;
(з) признание Маньчжоу-го.
В случае отказа режима Чан Кайши вступить в мирные перего-
воры США обязывались прекратить свою помощь этому режиму.
4. Каждая сторона должна была воздержаться от такой дис-
локации военно-морских или военно-воздушных сил, которая
угрожала бы другой стороне. Япония в зависимости от своего
желания могла оказать добрую услугу и предоставить в аренду
США часть своего торгового флота.
240
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
5. Обе стороны должны были осуществлять взаимные по-
ставки необходимых каждой и имеющихся в их распоряжении
товаров и восстановить нормальные торговые отношения по-
средством заключения нового Договора о торговле и морепла-
вании. США должны были предоставить Японии кредит в зо-
лоте, достаточный для установления нормальных экономичес-
ких условий на Дальнем Востоке и для обеспечения постоян-
ного экономического сотрудничества между двумя странами.
6. Учитывая обязательство Японии осуществлять впредь
свою деятельность в юго-западной части Тихого океана толь-
ко мирными средствами, США должны были оказывать ей со-
действие в приобретении необходимых ей природных ресурсов.
7. В целях политической стабилизации в Тихоокеанском
регионе обе страны обязывались не допускать в будущем пе-
редач тихоокеанских территорий европейским державам или
завоеваний этих территорий европейскими державами, а так-
же должны были совместно гарантировать независимость и
оборону Филиппин. Япония высказывала просьбу о друже-
ской дипломатической помощи Соединенных Штатов в деле
пресечения функций Гонконга и Сингапура как плацдармов
дальнейшего политического проникновения Англии на Даль-
ний Восток. Японская иммиграция в США и в юго-западный
регион Тихого океана должна была встречать дружеский при-
ем на недискриминационной основе.
И наконец, предусматривалось, что по достижении взаи-
мопонимания президент Рузвельт и премьер Коноэ вместе с
соответствующими помощниками проведут в Гонолулу кон-
ференцию по реализации такого соглашения.
Передавая этот документ в МИД, посол Номура в сопрово-
дительном письме пояснял: "Для выяснения согласия США
на представление этого Проекта был проведен неофициаль-
ный'подготовительный зондаж. Получив подтверждение, что
госсекретарь Хэлл в общем согласен на это представление, я в
частном порядке принял участие в подготовке документа и
поручил своим подчиненным поработать над ним. В результа-
те был составлен данный Проект соглашения о взаимопони-
мании". В другом сообщении посол отмечал: "Я тщательно
изучил этот документ с сотрудниками Посольства, с военным
и военно-морским атташе, с полковником Ивакуро и други-
241
Воспоминания японского дипломата
ми”. Насколько я мог тогда судить, изначальная идея такого
соглашения явилась следствием визита в Японию в конце
1940 года членов миссии Мэринолла — епископа Джеймса
Эдварда Уолша и преподобного Джеймса М. Драута, а сам
проект стал результатом деятельности, которую вели в США
полковник Ивакуро — офицер, направленный из Бюро по во-
енным делам военного министерства ”в помощь послу Ному-
ра”. а также г-н И кава Тадао, близкий к принцу Коноэ пред-
ставитель министерства финансов, который работал под нача-
лом Номура. Мне также стало ясно, что госсекретарь Хэлл не
только был согласен с представлением проекта, но принимал
участие в его подготовке. Во всяком случае, когда документ
был получен в Токио, японское правительство восприняло его
как неформальное предложение со стороны США и даже, на-
деялось на возможность в ходе последующих переговоров из-
менить условия соглашения в нашу пользу.
С другой стороны, в письменных показаниях, представлен-
ных под присягой на МВТДВ1, епископ Уолш свидетельство-
вал, что Мацуока обратился к нему с просьбой довести до
сведения правительства США намерение японского прави-
тельства начать переговоры с целью урегулирования отноше-
ний. Мацуока, по словам епископа, не вполне ясно выразился
о конкретных условиях, но другие представители правительст-
ва сообщили ему, что основные условия, которые готова при-
нять Япония, предусматривают (1) негласное, но вполне оп-
ределенное, немедленно вступающее в силу и полное аннули-
рование Трехстороннего пакта; и (2) вывод всех войск из Ки-
тая и восстановление его территориальной и политической
целостности. Откуда епископ мог получить столь ошибочные
сведения, мне не известно. Если бы сообщенные им условия
составляли суть политики правительства Японии, то взаимо-
понимание с Соединенными Штатами могло бы быть легко
достигнуто без каких-либо переговоров или обращения к ус-
лугам каких-либо посредников. В любом случае совершенно
очевидно, что эта ложно понятая информация была передана
правительству США и, возможно, заставила его поверить, что
1 МВТДВ, Вещественное доказательство № 3441. Протоколы заседаний, стр
32978
242
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
Япония, если на нее будет оказано давление, примет эти ус-
ловия. Несомненно, что данное обстоятельство осложнило
начатые в дальнейшем переговоры.
Как это следует из содержания и формулировок текста
Проекта соглашения о взаимопонимании, над ним поработа-
ли американские специалисты. Тем не менее, наличие в тек-
сте множества двусмысленных и расплывчатых формулировок
могло привести к разногласию во мнениях, что и произошло
на деле. Следует отметить, что во многих отношениях этот
проект был более благоприятным для Японии, чем последую-
щие предложения США. В качестве примера следует привести
положения Статьи 1 о том, что нации и расы составляют, как
члены одной семьи, одно домашнее хозяйство и обладают
равными правами; положения Статьи 3 с призывом к слия-
нию правительств Чан Кайши и Ван Цзинвэя и признанию
Маньчжоу-го; а также положения Статьи 7, предусматривав-
шие иммиграцию японцев в США и юго-западный регион
Тихого океана на основе равенства с гражданами других стран
и свободы от дискриминации. Однако при получении проекта
госсекретарь Хэлл дал ясно понять, что он должен служить
отправной точкой, попросив посла Номура получить полно-
мочия вести дальнейшие переговоры на его основе. Кроме то-
го, как показывают американские записи1 бесед между Хэл-
лом и Номура, сама идея о начале переговоров неоднократно
выдвигалась президентом и государственным секретарем
США. При оценке этого факта не следует забывать о том,
что, хотя в то время наступление Германии на Англию не-
сколько застопорилось, оно все еще представляло собой весь-
ма серьезную угрозу.
По получении Проекта соглашения о взаимопонимании в
Токио правительство немедленно приступило к его изучению.
18 апреля документ обсуждался в Совете по межведомствен-
ным связям с участием представителей правительства и выс-
шего командования, и некоторые высказывались в пользу его
немедленного принятия. Однако было решено направить за-
прос Номура относительно некоторых неясностей в условиях,
1 Foreign Relations of the United States-Japan 1931-1941, 1943 (далее цит. как
’’Foreign Relations’’), Vol. 2, pp. 387-388, 393-394, 397-398.
243
Воспоминания японского дипломата
касающихся Трехстороннего пакта, и отложить окончатель-
ный ответ до возвращения министра иностранных дел Мацуо-
ка, который в то время находился на пути домой после поезд-
ки в Европу.
В соответствии с этим решением, принц Коноэ, который в
отсутствие Мацуока сам исполнял обязанности министра
иностранных дел, обратился к послу Номура с вопросом о
том, не противоречит ли предложенный проект духу Трехсто-
роннего пакта в том смысле, что может избавить США от оза-
боченности по поводу тихоокеанских дел и таким образом по-
зволить американцам сконцентрировать все усилия на оказа-
нии помощи Англии. Посол ответил, что, поскольку обяза-
тельство Японии по Статье 3 Трехстороннего пакта (пункт о
военной помощи) остается в полной силе даже после заклю-
чения японо-американского соглашения о взаимопонимании,
то сохраняется и любая подразумеваемая пактом угроза войны
между США и Японией, и поэтому соглашение о взаимопо-
нимании не отвлечет внимание США от Тихоокеанского ре-
гиона. Кроме того, настаивал посол, японо-американское уре-
гулирование не идет вразрез с духом пакта стран ’’Оси”, ибо,
хотя США по заключении соглашения о взаимопонимании и
могут увеличить свою помощь Англии, Япония, ссылаясь на
это же соглашение, может удержать США от реального вме-
шательства в европейскую войну. Что же касается японо-аме-
риканских отношений в случае провала усилий по достиже-
нию соглашения о взаимопонимании, указывал посол, то эко-
номическое давление на Японию усилится и опасность войны
возрастет. Принц Коноэ, в свою очередь, запросил мнение
посла по вопросу о том, организуют ли англичане и амери-
канцы, невзирая на соглашение о взаимопонимании, давле-
ние на Японию в случае своей военной победы, как это про-
изошло после первой мировой войны. Как ответил посол,
наилучший метод действий в условиях развития послевоенной
ситуации состоял бы в использовании соглашения о взаимо-
понимании для улучшения японо-американских отношений,
урегулирования ’’Китайского инцидента’’ и обеспечения бес-
перебойных поставок сырья, что позволило бы нам беспре-
пятственно наращивать свою мощь.
244
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
Итак, концепция взаимопонимания в том виде, в котором
она была представлена послом, должна была сохранить Трех-
сторонний пакт в силе и неприкосновенности и в то же время
удержать США от вступления в европейскую войну. Все это
не только абсолютно противоречило тому впечатлению, кото-
рое сложилось у епископа Уолша, но и ставило Японию на
позицию категорического отрицания пожеланий США. Со-
вершенно очевидно, что в таких обстоятельствах с самого на-
чала переговоров едва ли приходилось надеяться на успеш-
ный исход. Как я понял, адмирал Номура давал свои разъяс-
нения, руководствуясь искренним желанием начать перегово-
ры, но в результате безо всякой необходимости только ослож-
нил дальнейшие шаги.
Получив на пути в Токио телеграмму с сообщением о по-
ступлении Проекта соглашения о взаимопонимании и с
просьбой ускорить свое возвращение, министр иностранных
дел Мацуока понял все происшедшее совсем не так, как оно
было на самом деле. По словам одного из его помощников,
он надеялся убедить президента Рузвельта выступить посред-
ником между Японией и Китаем и, остановившись по пути в
Европу в Москве, уговорил американского посла в СССР
Штейнгардта направить Рузвельту телеграмму с соответствую-
щим предложением. Узнав о встречном предложении амери-
канцев, Мацуока сперва был чрезвычайно доволен, ибо ду-
мал, что оно явилось откликом на его инициативу, направ-
ленную через посла Штейнгардта. Однако по мере того, как
прояснялась ошибочность его впечатления, отношение мини-
стра Мацуока к Проекту соглашения о взаимопонимании ста-
новилось все более прохладным. Согласно многочисленным
свидетельствам, он, узнав о содержании проекта, был недово-
лен тем, что переговоры начались на его основе, хотя, судя по
показаниям епископа Уолша, о которых упоминалось выше,
Мацуока ранее обращался к нему с просьбой довести до све-
дения Вашингтона намерение японского правительства начать
дискуссии. Разумеется, у Мацуока не было никакой необхо-
димости просить епископа выступить в качестве посредника,
и если он действительно обратился с такой просьбой, то это
следует отнести на счет некоторых странностей его харак-
тера. Мацуока был хитрым политиком, но довольно часто
245
Воспоминания японского дипломата
шел окольными путями, чему данный случай служит хоро-
шим примером.
Как перед отъездом посла Номура в США, так и после его
прибытия на место министр Мацуока в своих инструкциях
всегда уделял особое внимание обязательствам Японии по
Трехстороннему пакту и подчеркивал, что создание ’’Великой
восточноазиатской сферы совместного процветания ” подразу-
мевает лишь выявление путей и средств для самообеспечения
и опоры на собственные силы в этом регионе. Послу Номура
было поручено всего-навсего сделать эту идею понятной в
США, но не вступать в какие-либо переговоры. Мацуока на-
меревался использовать ’’величие” (каким оно ему представ-
лялось) Трехстороннего пакта для того, чтобы заставить США
пересмотреть свою политику и проявлять сдержанность. Как
явствует из его ’’Устного заявления”, направленного по теле-
графу послу Номура 3 мая, он, в соответствии с пактом, при-
держивался политики ненанесения ущерба позиции Германии
и Италии.
Пожалуй, здесь нет необходимости давать какую-либо
оценку Трехстороннему пакту, ибо мое давнее и недвусмыс-
ленное неприятие его зафиксировано в многочисленных до-
кументах. Следует, однако, отметить, что, поскольку Мацуока
был одним из тех, кто подписал пакт и верил в него, отсутст-
вие у него большого энтузиазма в отношении японо-амери-
канских переговоров выглядит вполне логично. Взгляды Ма-
цуока были важны для их перспектив, ибо контрпредложение
Японии Соединенным Штатам главным образом готовилось
на основе этих взглядов. Следует отметить три наиболее важ-
ных положения в этом документе, который был передан гос-
секретарю Хэллу 12 мая. В связи с позициями двух прави-
тельств в отношении европейской войны в документе указы-
валось: ’’Япония подтверждает, что ее обязательства по оказа-
нию военной помощи в рамках Трехстороннего пакта ... будут
соблюдаться в соответствии с положениями Статьи 3 указан-
ного пакта”. Однако от Соединенных Штатов требовалось,
чтобы их позиция в отношении европейской войны не преду-
сматривала обращение ”к таким агрессивным мерам, как ока-
зание помощи одной стране против другой”. Что касается
проблемы Китая, то в документе содержалась ссылка на Заяв-
246
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
ление Коноэ1, "Договор с об основах отношений между Япо-
нией и (Нанкинским) Китаем" и "Совместную Декларацию
Японии, Маньчжоу-го и Китая" и предложение Соединенным
Штатам признать зафиксированные в этих документах прин-
ципы и в знак доверия к японской политике дружбы и добро-
соседства "немедленно обратиться к режиму Чан Кайши с
просьбой о проведении мирных переговоров с Японией". И
наконец, в японском контрпредложении были опущены те
положения Проекта соглашения о взаимопонимании, рассмо-
трение которых, как считали в Японии, было бы более целе-
сообразным после ослабления напряженности, в частности,
положения о размещении военно-морских и военно-воздуш-
ных сил (пункт IV-a), об аренде японских торговых судов
(пункт IV-c), кредите в золоте (пункт V) и недопущении пе-
редачи дальневосточных территорий (пункт Vll-a). Гарантия
Филиппинам также была в некоторой степени ослаблена.
В то время в Токио ситуацию в США оценивали, исходя в
значительной мере из пространного доклада посла Номура от
8 мая. По словам посла, президент Рузвельт после принятия
"Акта о национальной обороне" все больше и больше обнару-
живал тенденцию к проявлению диктаторских замашек и на
деле сам формировал так называемое общественное мнение:
большинство американцев было убеждено в необходимости
стоять на стороне Англии до самого конца, и англо-герман-
ская война, по всей видимости, должна была перерасти в вой-
ну между Америкой и Германией. Возможно, докладывал по-
сол, США, даже рискуя войной, начнут помогать Англии сво-
ими конвоями. Кроме того, в Америке уже высказывались
1 22 декабря 1938 года первый Кабинет Коноэ выступил с заявлением, кото-
рое определило тон подписанных позднее Договора об основах взаи-
моотношений между Японией и (Нанкинским) Китаем и Совместной дек-
ларации Японии, Маньчжоу-го и Китая. В этом заявлении указывалось,
что Япония, Маньчжоу-го и Китай будут "объединены общей целью уста-
новления нового порядка в Восточной Азии и установления отношений
добрососедства и дружбы, совместной защиты от коммунизма, а также
экономического сотрудничества", что Япония "уважает суверенитет Китая"
и что Япония "не имеет намерений ни практиковать экономическую моно-
полию в Китае, ни требовать от Китая ограничения интересов каких-либо
третьих держав, которые понимают значение новой Восточной Азии и го-
товы действовать соответственно" (Foreign Relations, Vol. 1, рр. 482-483).
247
Воспоминания японского дипломата
мнения о необходимости немедленно вступить в войну, чтобы
помочь Англии восполнить потери, понесенные на Балканах
и на Ближнем Востоке. Вполне понятно, заключал посол, что
в столь деликатной международной ситуации Соединенные
Штаты попытаются использовать Проект соглашения о взаи-
мопонимании для того, чтобы урегулировать отношения с
Японией, которая менее опасна, чем Германия, и тем самым
избежать войны на два фронта.
В ответ на представленное послом Номура 12 мая японское
контрпредложение госсекретарь Хэлл заявил, что больше ни-
какой гарантии от продвижения Японии на юг не существует,
а также расспрашивал о наших конкретных условиях заклю-
чения мира с Китаем. В своем неофициальном Устном заяв-
лении 16 мая он отметил, что США рассматривают помощь
Англии как часть мер по самообороне, и привел выдержки из
своей речи от 24 апреля, в которой говорилось, что право на
самооборону может осуществляться посредством сопротивле-
ния, где бы таковое ни являлось наиболее эффективным для
США. Касаясь китайской проблемы, он вновь попросил, что-
бы Япония четко изложила свои условия мира. Тем временем
в Токио министр иностранных дел Мацуока информировал
послов Германии и Италии о факте и ходе японо-американ-
ских переговоров. Министр иностранных дел Германии Риб-
бентроп высказал сожаление по поводу вступления Японии в
переговоры с США и выразил протест против их продолже-
ния без предварительных консультаций с Германией.
21 мая госсекретарь Хэлл сообщил Номура, что, не имея
возражений против ссылок на "Заявление Коноэ", предложен-
ных в японском проекте от 12 мая, он, тем не менее, не мо-
жет согласиться на признание Договора с Нанкинским прави-
тельством и Совместной декларации Японии, Маньчжоу-го и
Китая. Хэлл также выразил готовность согласиться с принци-
пом совместной обороны от коммунизма (хотя и не одобрил
использование термина "коммунизм") и, по мнению посла, не
отвергал идеи размещения с этой целью японских войск в
специально отобранных пунктах Китая. 27 мая в своей радио-
беседе с населением президент Рузвельт, подчеркнув необхо-
димость предотвратить реализацию замыслов Гитлера, заявил,
что вопрос о том, имеется ли угроза правам и интересам
248
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
США, а также откуда и когда она исходит, есть вопрос само-
обороны, и решать его должны только сами Соединенные
Штаты. Конкретно о Японии ничего сказано не было.
31 мая посольство получило от госдепартамента промежу-
точное предложение, в ответ на которое 4 июня представило
американской стороне наш модифицированный вариант. Од-
нако между позициями двух сторон, по-прежнему, сохраня-
лись различия. Посол Номура самым серьезным образом
стремился к тому, чтобы госсекретарь Хэлл разделил его
взгляды, но прежде, чем эти усилия дали какие-то результаты,
Японии было представлено предложение США от 21 июня.
В этом предложении излагалась позиция, которой упорно
придерживались США в ходе всех последующих переговоров
вплоть до ноты госсекретаря Хэлла от 26 ноября. Главные от-
личия нового проекта от предыдущих сводились к следующему:
1. Что касается отношения двух правительств к европей-
ской войне, то следовало разъяснить, что Трехсторонний пакт
преследует оборонительные цели и ’’направлен на предотвра-
щение неспровоцированного разрастания европейской вой-
ны". Предлагалось произвести обмен нотами, причем Соеди-
ненные Штаты, сославшись на речь госсекретаря Хэлла от 24
апреля, должны были обратиться к Японии с просьбой под-
твердить, что "в отношении мер, которые (США) могут быть
вынуждены предпринять в защиту собственной безопасно-
сти", правительство Японии "не имеет никаких обязательств,
которые потребовали бы от нее какого-либо действия, идуще-
го вразрез с основной целью или подрывающего основную
цель настоящего соглашения, направленного на установление
и сохранение мира в Тихоокеанском регионе".
2. Что касается средств решения "Китайского инцидента",
то правительство Японии должно было прежде всего сооб-
щить Соединенным Штатам "общие условия, в рамках кото-
рых правительство Японии предложит переговоры о мирном
урегулировании с правительством Китая и которые, как заяв-
лено правительством Японии, будут гармонировать с принци-
пами Коноэ ... и с практическим применением этих принци-
пов", после чего Соединенные Штаты "предложат правитель-
ству Китая" вступить в мирные переговоры. К этому предла-
галось присовокупить приложение и дополнение со стороны
249
Воспоминания японского дипломата
японского правительства с изложением основных условий
японо-китайского мира. Однако в отношении Маньчжоу-го
приложение и дополнение должны были предусматривать
только “дружественные переговоры” о нем.
3. Проблемы торговли в Китае были выделены отдельно.
Были сформулированы три вопроса: (1) "Подразумевает ли
термин "экономическое сотрудничество" между Японией и
Китаем предоставление правительством Китая правительству
или гражданам Японии каких-либо преимущественных или
монопольных прав, которые бы дискриминировали прави-
тельство и граждан США или других третьих стран в пользу
правительства и граждан Японии?"; (2) Может ли правитель-
ство Японии указать примерное время, в течение которого бу-
дут отменены "существующие ограничения на свободу торгов-
ли и передвижения граждан третьих стран на оккупированной
военными силами Японии территории Китая"?; (3) "Входит
ли в намерение правительства Японии передать вопросы, свя-
занные с торговлей, денежным обращением и валютным об-
меном. под полный и неограниченный контроль правительст-
ва Китая?".
4. В приложении и дополнении со стороны США указыва-
лось: "При этом стороны исходят из того, что при существую-
щей ныне чрезвычайной международной ситуации каждая из
стран, Япония и США, разрешают экспорт в другую страну
товаров в объемах, достигающих уровня обычной или довоен-
ной торговли, за исключением товаров, которые необходимы
каждой из сторон в целях обеспечения собственной безопас-
ности и самообороны".
22 июня посол Номура, испросив разрешение на встречу с
госсекретарем Хэллом, сообщил ему, что не может передать
своему правительству предложенные госсекретарем к обмену
ноты в отношении Трехстороннего пакта и условий мира ме-
жду Японией и Китаем, поскольку эти ноты совершенно не-
приемлемы для Японии. На деле представленный 21 июня
проект требовал, чтобы Япония, невзирая на положения
Трехстороннего пакта, дала четкие заверения своего невмеша-
тельства в случае вступления США в войну в Европе под
предлогом самообороны и чтобы были предложены условия
заключения мира с Китаем, приемлемые для США (хотя аме-
250
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
риканская позиция по Маньчжоу-го была слегка и смягчена).
В проекте также недвусмысленно указывалось, что США не
признают никакого преимущественного статуса Японии в об-
ласти торговли и предпринимательства в Китае. Более того,
проект давал Соединенным Штатам возможность после за-
ключения соглашения в любой момент, когда это признава-
лось необходимым в интересах самообороны, устанавливать
эмбарго на экспорт таких необходимых Японии товаров, как
нефть и сталь.
Вместе с предложением госсекретарь Хэлл 21 июня пере-
дал послу Номура свое Устное заявление, в котором указыва-
лось на наличие многочисленных свидетельств того, что неко-
торые японские лидеры, занимающие влиятельные официаль-
ные посты, вполне определенно придерживаются курса на
поддержку нацистской Германии и на возможное участие
Японии в войне на стороне Гитлера в случае вовлечения США
в военные действия в Европе. Поэтому, отмечал Хэлл, он
пришел к выводу о необходимости подождать, пока появятся
более четкие признаки того, что японское правительство в це-
лом готово следовать мирному курсу, который совпадал бы с
целями предложенного Проекта соглашения о взаимопонима-
нии. Ознакомившись с этим Устным заявлением, министр
иностранных дел Мацуока поручил послу немедленно вернуть
его госсекретарю на том основании, что ’’оно содержит крити-
ку официальных лиц суверенного государства и в почти бес-
прецедентной манере призывает внести изменения в органи-
зацию и политику правительства другой страны”. (По всей ви-
димости, именно этот инцидент стал причиной враждебного
отношения Мацуока к адмиралу Номура. Когда по прошест-
вии многих лет я в мае 1946 года встретился с Мацуока в
тюрьме Сугамо, он поразил меня тем, что немедленно, даже
не поздоровавшись, воскликнул: ’’Должно быть, Номура и у
Вас сидел в печенках! Он невыносим!’’. В ходе разговора он
еще не раз отпускал резкие ремарки по адресу адмирала. ”Но
ведь Вы сами его выбрали, разве не так?”, — спросил я, на
что он заявил: ”Я не знал, что он такой”. До сих пор живо по-
мню, с какой крайней антипатией он отзывался о Номура).
Поскольку, несмотря на настойчивость Японии, мы долго
не получали благоприятного отклика на наши предложения,
251
Воспоминания японского дипломата
то еще до получения предложения США от 21 июня многие в
правительстве и в военных кругах начали высказывать недо-
вольство по поводу того, как посол Номура ведет переговоры
в Вашингтоне. Некоторые заходили так далеко, что стали по-
говаривать о целесообразности прекращения наших диплома-
тических усилий. Как отмечает в своих мемуарах принц Ко-
ноэ’, правительство уже рассматривало вопрос о прекращении
переговоров и объявлении войны Соединенным Штатам. Ни-
жние эшелоны, особенно в армии, проявляли сильное нетер-
пение. После принятия решения об оккупации Французского
Индокитая, пишет далее принц Коноэ, подготовка к войне
против Англии и Америки началась всерьез, и по мере того
как приготовления двигались вперед, они, в свою очередь,
еще более усиливали оппозицию японо-американским пере-
говорам. Мемуары Коноэ помогают понять, как активизация
подготовки к войне укрепляла уверенность военной фракции
в непобедимости Японии и побуждала ее с нарастающей без-
апелляционностью требовать отказа от дипломатии и начала
войны. Во всяком случае, предложение от 21 июня было в це-
лом совершенно несовместимо с позицией Японии (настоль-
ко явно, что наш посол даже испытывал колебания по поводу
передачи одной его части правительству), и поэтому причина
разочарования и недовольства Токио и появления призывов к
прекращению переговоров представляется очевидной.
Тем временем неожиданно (по крайней мере, для прави-
тельства Японии) разразилась война между Германией и Со-
ветским Союзом. Кое-кто в армии настаивал на том, что Япо-
ния должна воспользоваться этим благоприятным обстоятель-
ством и напасть на Россию с востока одновременно с наступ-
лением Германии с запада. Однако командование ВМФ, учи-
тывая состояние обороны на Тихоокеанском театре, не очень-
1 Часть мемуаров Коноэ была опубликована в Японии под названием "Хэй-
ва-э-но Дорёку” ("Стремление к миру") в 1946 году. До того, как стала воз-
можна публикация полного японского текста рукописи, он "затерялся" в
штабе верховного командующего союзных держав. Перевод, озаглавленный
как "The Progress of Japanese-American Negotiations during the Time of the
Second and Third Konoe Cabinets" (“Ход японо-американских переговоров
при втором и третьем Кабинетах Коноэ"), опубликован в "Pearl Harbor At-
tack", Part 20, Exhibit No. 173, Exhibit page 3985.
252
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
то склонялось в пользу этой идеи. Сообщалось, что министр
иностранных дел Мацуока, узнав о начале войны между Рос-
сией и Германией, представил императору свое мнение, в со-
ответствии с которым Японии следовало совместно с Герма-
нией напасть на СССР и впоследствии быть готовой к войне
с Россией, Америкой и Англией. Принц Коноэ, ошарашен-
ный докладом Мацуока императору, пытался сдержать тех,
кто ратовал за войну с Россией.
Однако остановить их было нелегко. Армия перебросила в
Маньчжурию крупные воинские соединения, закодировав эту
операцию как Специальные маневры Квантунской армии. В
ходе обсуждений в Совете по межведомственным связям с
участием представителей правительства и высшего командова-
ния были даже приняты Основы государственной политики в
связи с меняющейся ситуацией, которые фактически предста-
вляли собой программу действий в зависимости от хода вой-
ны между СССР и Германией. Этот документ, принятый на
совещании у императора 2 июля, включал в себя три "полити-
ческие установки" и подробно изложенные условия их осуще-
ствления1. Вот эти политические установки:
1. Вне зависимости от изменений в мировой ситуации, Япония должна
твердо придерживаться курса на создание ’’Великой восточноазиатской сфе-
ры совместного процветания" и тем самым вносить вклад в поддержание ми-
ра во всем мире.
2. Япония должна продолжать свои настойчивые усилия, направленные
на урегулирование "Китайского инцидента", продвижение на юг с целью
обеспечения прочной основы для самообеспечения и самообороны. Север-
ная проблема должна будет решаться в соответствии с изменениями в ситуации.
3 Япония должна преодолеть все препятствия на пути к достижению вы-
шеуказанных целей.
Суть условий реализации этих установок состояла в том,
что Японии в данный момент не следует начинать войну про-
тив СССР, но следует стремиться к военной победе над режи-
мом Чан Кайши; что, даже идя на риск войны с Англией и
Америкой, Японии следует продвигаться на юг и что необхо-
димо всеми возможными дипломатическими и иными средст-
вами предотвращать вступление Америки в европейскую вой-
ну, но в случае американского вмешательства Японии следует
1 Полный текст "Основ государственной политики” дастся в Приложении 3.
253
Воспоминания японского дипломата
действовать в соответствии с Трехсторонним пактом. Четко
указывалось, что Япония должна продолжать необходимые
дипломатические переговоры со странами, имеющими инте-
ресы в южных регионах, и что с этой целью мы будем вести
подготовку к войне с Англией и Соединенными Штатами.
Общий тон Основ государственной политики свидетельство-
вал о фактическом отказе от японо-американских переговоров.
По принятии такого решения об общем курсе политики
Японии Совет по межведомственным связям перешел к рас-
смотрению 10 и 12 июля японо-американских переговоров.
Вот что пишет по этому поводу в своих мемуарах Коноэ:
’’Позиция министра иностранных дел Мацуока делалась все более бес-
компромиссной. и стало очевидным, что он склоняется к открытой оппози-
ции продолжению переговоров . По его мнению, американское предложе-
ние (от 21 июня) преследовало злонамеренную цель либо вынудить Японию
к капитуляции, либо привести ее в замешательство. .. В довершение ко все-
му он потребовал, чтобы Устное заявление, приложенное к американскому
предложению, было немедленно возвращено Соединенным Штатам. Он ут-
верждал, что американо-японским переговорам следует положить конец и
что единственный вопрос состоит в том, как и когда их следует прекратить".
Если Основы государственной политики действительно от-
ражали таковую, то Мацуока в значительной степени был
прав, ибо ввиду такой политики переговоры с Соединенными
Штатами не имели никаких шансов на успех. Линию тех, кто
выступал за продолжение дипломатических усилий, можно
было и дальше проводить только в том случае, если бы Осно-
вы. невзирая на свою формальную значимость как документа,
принятого совещанием у императора, были простым словоиз-
вержением, упражнением в красноречии. Однако то, что это
было не так, вскоре стало очевидным: предусмотренные Ос-
новами меры в отношении Юга вылились в реальное продви-
жение японских войск на юг Индокитая. В результате из-под
ног дипломатии была выбита почва, и будущая война между
Японией и США стала неизбежной.
Продолжение переговоров таким образом противоречило
решению совещания у императора и, наоборот, казалось со-
вершеннейшим парадоксом, что руководители армии и флота,
которые столь рьяно выступали за продвижение на юг и до-
бились принятия этого решения, одновременно настаивали на
необходимости продолжать переговоры. Единственно возмож-
254
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
ное объяснение состоит в неверной оценке премьером, арми-
ей и флотом позиции США.
Несмотря на энергичные возражения Мацуока против
дальнейших переговоров, многие выступали за их продолже-
ние, и ему пришлось дать на это согласие. 15 июля послу Но-
мура было направлено японское предложение, вносившее из-
менения в американский проект от 21 июня. Совпадая с мне-
нием армии и ВМФ, это предложение включало следующие
три пункта: (1) позиция Японии в отношении войны в Евро-
пе будет определяться в соответствии с ее договорными обяза-
тельствами и потребностями самообороны; (2) что касается
’’Китайского инцидента”, то Соединенные Штаты должны ре-
комендовать заключение мира на основе Принципов Коноэ,
но при этом они не должны вмешиваться в определение усло-
вий заключения мира; и (3) Япония резервирует за собой пра-
во в случае необходимости применить силу в Тихоокеанском
регионе.
Пока Мацуока был всецело поглощен Устным заявлением,
полученным от США, принц Коноэ принялся лелеять мысль
о том, что переговоры не будут иметь успеха до тех пор, пока
Мацуока остается на посту министра иностранных дел. Поэ-
тому, а также частично руководствуясь личными чувствами,
принц задумал изменить состав Кабинета с целью избавиться
от Мацуока. Вскоре его замыслы воплотились в реальность:
18 июля был сформирован Третий Кабинет Коноэ, в котором
пост министра иностранных дел занял адмирал Тоёда Тэйдзи-
ро. Поскольку провозглашенной целью создания нового каби-
нета было продолжение переговоров, то все ожидали, что но-
вое правительство, по крайней мере, попытается ускорить их.
Поэтому первая его акция, оккупация южной части Француз-
ского Индокитая 21 июля, вызвала всеобщее изумление. Од-
нако эта акция всего-навсего отражала несоответствие между
решением от 2 июля и продолжающимися переговорами. Мне
приходилось слышать, как в защиту нового Кабинета говори-
ли, что решение об этой мере было принято предыдущим
правительством и поэтому не осуществить ее было невозмож-
но: и премьер, и новый министр иностранных дел были чле-
нами второго Кабинета Коноэ (адмирал Тоёда занимал в нем
посты министра торговли и промышленности и министра по
255
Воспоминания японского дипломата
делам заморских территорий) и, возможно, чувствовали себя
не в состоянии нарушить верность принятой этим Кабинетом
государственной политике.
Как выяснилось на МВТДВ, в то же самое время на другом
берегу Тихого океана, в США, один сотрудник государствен-
ного департамента еще до 2 июля в конфиденциальной беседе
разгласил решение США прекратить переговоры с Японией и
заморозить японские активы1. Таким образом, план замора-
живания активов предшествовал оккупации южного Индоки-
тая, т.е. был принят примерно тогда, когда в Японии после
получения американского предложения от 21 июня стали вы-
сказываться требования о прекращении переговоров. Во вся-
ком случае, американские планы экономических санкций
против Японии не были абсолютной новинкой. Еще во время
’’Маньчжурского инцидента” в 1931 году госсекретарь Стим-
сон предлагал, чтобы США совместно с Лигой Наций приме-
нили санкции против Японии. От этого плана отказались,
ибо президент Гувер опасался, что такая акция приведет к
войне. Однако в ходе встречи с госсекретарем Стимсоном 9
января 1933 года только что избранный президентом Рузвельт
полностью согласился с его идеей. Кроме того, как выясни-
лось, в июле 1939 года президент Рузвельт объявил об отмене
японо-американского торгового договора, а после сентября
1940 года ввел эмбарго на экспорт в Японию железного лома
и других стратегических материалов, что нанесло серьезный
ущерб ее внешней торговле.
Обращение к подобным мерам было вполне естественным,
так как в США многие были уверены, что экономическое да-
вление в конце концов сделает Японию более податливой, а
многие склонялись в пользу жесткой политики в отношении
Японии по всем линиям. К тому времени некоторые члены
правительства США уже призывали ввести эмбарго на экс-
порт нефти, но президент Рузвельт не хотел заходить так да-
леко, ибо подобная мера должна была привести к войне.
Свою позицию он разъяснил в речи 24 июля. Если бы он пе-
рекрыл поставки нефти японцам, сказал президент, ’’они воз-
можно уже год назад двинулись бы в голландские территории
1 Foreign Relations, Vol. 2, р 496; см. также Foreign Relations, Vol. 2, р. 501.
256
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
Ост-Индии, и разразилась бы война”. Поэтому он позволил
поставлять нефть в Японию "в надежде (которая оправдыва-
лась в течение двух лет) избежать войны в южной части Тихо-
го океана во имя нашего собственного блага, во имя защиты
Великобритании и во имя свободы морей”.
Еще до продвижения японских сил на юг Французского
Индокитая Япония вступила в переговоры с правительством
Виши о совместной обороне этой колонии, и протокол о дос-
тигнутой договоренности был подписан 29 июля. США уже
ранее получали из различных источников оперативную ин-
формацию о продвижении войск в южном направлении, и за-
ведующий дальневосточным отделом госдепартамента г-н Га-
мильтон 5 июля поставил этот вопрос перед послом Номура,
ссылаясь на сообщения прессы. Посол объяснил, что, по-
скольку США оказывают режиму Чан Кайши не только фи-
нансовую помощь, но также поставляют ему самолеты и дру-
гое военное снаряжение и направляют в Китай своих пило-
тов, Япония вынуждена предпринять необходимые контрме-
ры. Он обратил внимание и на факт военного окружения
Японии: американский флот осуществляет заходы в Австра-
лию, между представителями штабов США, Нидерландов и
Англии на Дальнем Востоке проводятся совещания (и темати-
ка их становится известной), появились слухи об американо-
советской взаимопомощи. Сейчас, когда ему приходится слы-
шать о вероятности нефтяного эмбарго, сказал Номура, он
намеревается попросить соответствующие разъяснения со сто-
роны американского правительства. Аналогичные ответы дал
посол и на дальнейшие расспросы Гамильтона 15 июля о про-
движении на юг Индокитая.
Японское контрпредложение, направленное послу Номура
15 июля в порядке ответа на предложение США от 21 июня,
не было вручено. Поскольку оно не содержало признаков
смягчения японской позиции, а также ввиду ухудшения атмо-
сферы в США, Номура решил придержать депешу в надежде
на благоприятный сдвиг в ситуации после смены кабинета в
Токио. Впоследствии Номура даже говорил, что “продвижение
на юг Французского Индокитая явилось величайшим кризи-
сом в японо-американских переговорах". 23 июля он доложил
министру иностранных дел Тоёда о реакции США на эту опе-
9 Зак. 181
257
Воспоминания японского дипломата
рацию и в тот же день подробно объяснил заместителю госсе-
кретаря Уэллесу необходимость ее проведения, которая за-
ключалась в том, чтобы ускорить урегулирование "Китайского
инцидента", а также гарантировать бесперебойные поставки
продовольствия и сырья в Японию. Посол высказал замести-
телю госсекретаря свои опасения по поводу нефтяного эмбар-
го. которое, на его взгляд, могло бы весьма негативно ска-
заться на национальных чувствах японцев, а 24 июля выразил
то же мнение президенту и произвел с ним обзор нерешен-
ных вопросов на переговорах. В связи с проблемой Индоки-
тая президент сказал послу, что он сопротивлялся массиро-
ванному давлению, которое на него оказывалось с целью вве-
дения эмбарго, ради мира на Тихом океане, но при этом до-
бавил, что если Япония вторгнется в голландские колонии в
Ост-Индии, то Англия немедленно, а вслед за ней и Америка
придут им на помощь. Одновременно президент внес предло-
жение о нейтрализации Французского Индокитая. Если Япо-
ния выведет свои войска, сказал он, то он не пожалеет уси-
лий для получения от заинтересованных стран твердых гаран-
тий нейтралитета этой территории и прав Японии на постав-
ки оттуда различных товаров и сырья на основе равенства.
26 июля Рузвельт отдал президентский приказ заморозить
японские активы в США и ввести эмбарго на экспорт нефти
в Японию. Японская пресса выразила по этому поводу удив-
ление и возмущение, но больше всех этой акцией был потря-
сен ВМФ Японии. Его тревога имела веские основания, ибо
при прекращении нефтяных поставок из США и Голландской
Индии накопленный запас топлива постепенно был бы ис-
черпан, и корабли, построенные ценой отмены Договора об
ограничении военно-морских вооружений, вскоре стали бы
совершенно бесполезными. Последующие события ясно пока-
зали, что эта акция, как и предвидели в США, явилась реша-
ющим фактором начала войны.
В предложение президента США от 24 июля о нейтрализа-
ции Индокитая был впоследствии включен и Сиам. Японское
правительство изучило эту идею, но наши войска не могли
быть выведены из южного Индокитая без отказа от продвиже-
ния на юг в целом. Между тем в основе продвижения в Индо-
китай лежало решение совещания у императора от 2 июля,
258
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
которое предписывало приступить к реализации политики
продвижения на юг. Поэтому в Токио разработали очередное
контрпредложение, которое было направлено послу Номура 5
августа. Его главные пункты сводились к следующему: Япо-
ния обязывалась не размещать свои войска в юго-западных
зонах Тихого океана за исключением Французского Индоки-
тая, а США, Великобритания и Нидерланды должны были
прекратить свои военные приготовления; Япония и Нидер-
ланды должны были урегулировать нерешенные вопросы сво-
их взаимоотношений, в том числе вопрос о поставках сырья,
а США и Япония должны были восстановить нормальные
торговые отношения. Соединенным Штатам также надлежало
оказать добрые услуги в интересах мирных переговоров между
Японией и режимом Чан Кайши, а в будущем признать осо-
бое положение Японии во Французском Индокитае.
Конечно, американское предложение от 24 июля было эго-
истичным, и Япония едва ли могла принять его во всей пол-
ноте. Оно всего лишь было нацелено на то, чтобы воспрепят-
ствовать японскому продвижению на юг, для чего и была вы-
двинута идея о нейтрализации Индокитая. Но при этом США
не предлагали никаких паллиатив, компенсирующих замора-
живание японских активов и нефтяное эмбарго, хотя обе эти
меры были тесно связаны с продвижением Японии на юг Ин-
докитая. Точно так же не следовало ожидать, что США сочтут
приемлемым японское контрпредложение, поскольку из всего
комплекса вопросов, не решенных на японо-американских
переговорах, оно касалось только тех вопросов, которые мог-
ли бы быть решены к выгоде Японии, Поэтому не удивитель-
но, что, когда посол Номура 6 августа представил японский
план госсекретарю Хэллу, тот не проявил к нему большого
интереса, и посол вынужден был заключить, что США готовы
"к любой случайности”, т.е. к вступлению в войну.
При таком положении дел правительство Японии в качест-
ве чрезвычайной меры разработало план, которому в Токио
придавали исключительно важное значение и с которым в по-
следовавшие недели связывали огромные надежды на урегу-
лирование отношений с США. Этот план предусматривал ор-
ганизацию личной встречи между принцем Коноэ и прези-
дентом Рузвельтом с целью изучения возможностей избежать
9*
259
Воспоминания японского дипломата
кризиса (местом встречи предполагалось избрать Гонолулу).
Идея такой встречи содержалась еще в Проекте соглашения о
взаимопонимании, но в ходе переговоров она не рассматрива-
лась и теперь появилась с некоторым оттенком новизны. 8 ав-
густа посол Номура должным образом представил это предло-
жение госсекретарю Хэллу, который, однако, не снизошел до
выражения своего мнения по его поводу.
США рассматривали продвижение Японии в южный Ин-
докитай как решающий поворот в ее политике и поэтому,
вполне естественно, ощущали настоятельную необходимость
определить свой курс действий. Случилось так, что именно в
это время президент Рузвельт должен был встретиться с пре-
мьер-министром Черчиллем, и, начиная с 9 августа, они в те-
чение недели проводили Атлантическую конференцию в от-
крытом море. Детали этой ’’встречи на плаву” обнародованы
еще не полностью, но, согласно меморандуму1, представлен-
ному Комиссии по расследованию событий в Перл-Харборе
участником Атлантической конференции заместителем госсе-
кретаря Уэллесом, один из пунктов, согласованных президен-
том и премьер-министром, касался организации параллельной
ультимативной акции в отношении Японии. Как свидетельст-
вует меморандум Уэллеса, президент ознакомил Черчилля с
японским вариантом соглашения, представленным послом
Номура госсекретарю Хэллу 6 августа, и различные альтерна-
тивные варианты стратегии в отношении Японии были обсу-
ждены. В конце концов, стороны пришли к решению не от-
вергать сразу и полностью предложение Японии, но сделать
ей строгое предупреждение и в то же время продолжать пере-
говоры. Как сообщал Уэллес, Рузвельт по этому поводу зая-
вил о своей уверенности в возможности отложить таким обра-
зом начало войны с Японией на тридцать дней. Дэвис и
Линдли высказываются по этому вопросу более конкретно2:
когда Черчилль выразил опасение относительно того, что едва
ли можно будет надеяться на дальнейшую передышку, Руз-
1 Pearl Harbor Attack, Part 14, Exhibit No. 22C, Exhibits page 1,275 См. также
устное свидетельство заместителя госсекретаря Уэллеса: Там же, part 2,
рр. 458 fT; для сравнения см. Churchill: The Second World War, Vol. 3, The
Grand Alliance, 1950, pp. 438 fT.
2 Davis and Lindley, How War Came, 1942, pp. 9-12.
260
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
вельт ответил: “Думаю, смогу подурачить их (японцев) еще
месяца три" (согласно этим авторам, "дурачить" было люби-
мым словечком президента).
В этой связи интересным представляется тот факт, что,
принимая посла Номура 3 сентября, президент Рузвельт, как
докладывал посол, категорически заявил (и даже обосновал
свое заявление), что на его встрече с премьер-министром
Черчиллем содержание японо-американских переговоров не
затрагивалось1. По всей видимости, Рузвельт действительно
сделал такое заявление, ибо в ином случае у посла Номура не
было бы никаких оснований докладывать о нем. Значение,
которое придавал Рузвельт этому не соответствующему дейст-
вительности заявлению, не следует игнорировать. Так или
иначе, предупреждение, о котором упоминал Уэллес, было за-
читано президентом послу Номура 17 августа. Составленное в
очень жестких выражениях, оно гласило, что, если Япония
предпримет какие-либо дальнейшие шаги, следуя политике
или программе установления посредством силы или угрозы
силой своего военного господства в соседних странах, то
США немедленно прибегнут к любым акциям, которые будут
признаны необходимыми. Согласно послу Номура, президент,
зачитав это предупреждение, заметил, что ему было неприят-
но говорить такие вещи, но он их говорит, ибо считает, что
это пойдет на пользу обеим странам.
Второй документ, переданный президентом послу Номура
17 августа, касался предложенной послом встречи глав госу-
дарств и возобновления переговоров. После детального изло-
жения событий с того момента, как Япония начала продвиже-
ние на юг Индокитая, в документе заявлялось, что, если пра-
вительство Японии желает и может прекратить свои экспан-
сионистские действия и взять на вооружение программу мира
для Тихоокеанского региона, то правительство США "будет
готово рассмотреть вопрос о возобновлении неофициальных
дискуссий по изучению ситуации, которые были прерваны в
июле". Однако, говорилось далее в документе, правительство
США сочло бы полезным, если бы до возобновления таких
1 Телеграмма от Номура в адрес Тоёда, МВТДВ, Вещественное доказатель-
ство № 2894, Протоколы заседаний, стр. 25798.
261
Воспоминания японского дипломата
дискуссий правительство Японии сделало более четкое, чем
это делалось раньше, заявление о своих позициях и планах,
’’подобно тому, как Правительство (США) неоднократно до-
водило до сведения Правительства Японии свои позиции и
планы”. Согласно докладу посла Номура, президент, переда-
вая ему этот документ, заметил, что он не может, как предло-
жил принц Коноэ, поехать в Гонолулу для встречи с глазу на
глаз, но, может быть, смог бы поехать в Джуно.
В ответ на эти документы правительство Японии 26 августа
направило послу Номура адресованное президенту Рузвельту
послание премьера Коноэ, а также пространное изложение
мирных намерений Японии. Когда посол 28 августа встретил-
ся с президентом для передачи этих сообщений, Рузвельт, как
докладывал Номура, даже стал рассуждать о возможных сро-
ках и местах встречи с премьером Коноэ, явно “дурача” Япо-
нию. (Если судить по докладам Номура, президент "дурачил”
нас очень изящно, подобно великому актеру, играющему
Мольера. Впоследствии обитатели Кремля в сходной манере
через нашего посла морочили нам голову в связи с Тегеран-
ской и Ялтинской конференциями, но в моих глазах Рузвельт
остается актером более высокого класса). Кабинет Коноэ, ок-
рыленный столь добрыми предзнаменованиями встречи, уже
стал готовить свиту для сопровождения премьера на амери-
канскую территорию.
Однако вскоре возможность встречи глав государств стала
представляться весьма сомнительной. 3 сентября президент
передал послу Номура свой ответ принцу Коноэ, в котором
указывалось, что он не может "не видеть признаков наличия в
некоторых кругах Японии концепций, которые в случае сво-
его широкого распространения могут поставить препятствия
на пути успешного сотрудничества между Вами и мной". При
таких обстоятельствах, отмечал президент, он вынужден пред-
положить, что в целях успеха предложенной встречи жела-
тельно предпринять меры предосторожности, а именно "по-
пытаться немедленно приступить к предварительному обсуж-
дению фундаментальных и важных вопросов, по которым мы
стремимся достичь согласия".
Одновременно президент передал Устное заявление с кри-
тикой позиции японского правительства, о которой он был
262
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
поставлен в известность 28 августа. Со ссылкой на заявление
госсекретаря Хэлла, сделанное в начале переговоров, в Уст-
ном заявлении указывалось, что Соединенные Штаты рассма-
тривают в качестве основополагающих принципов междуна-
родных отношений следующие:
1. Уважение к территориальной целостности и суверените-
ту всех стран;
2. Поддержка принципа невмешательства во внутренние
дела других стран;
3. Поддержка принципа равенства, в том числе равенства
торговых возможностей;
4. Соблюдение status quo в Тихоокеанском регионе, не счи-
тая возможности его изменения мирными средствами.
В Устном заявлении подчеркивалось, что стабильность в
зоне Тихого океана может быть достигнута только при соблю-
дении этих принципов, и высказывалась просьба в адрес Япо-
нии продемонстрировать согласие с позицией США.
На следующий день, 4 сентября, госсекретарь Хэлл сооб-
щил послу Номура, что Япония должна подтвердить указан-
ные четыре принципа до встречи глав государств. Согласно
докладам Номура, на начальной стадии переговоров Соеди-
ненные Штаты упорно цеплялись за эти "четыре принципа",
но поскольку Япония настаивала на том, чтобы не вовлекать-
ся в дискуссии на абстрактные темы, переговоры продолжа-
лись без их разбора. Теперь же госсекретарь Хэлл не только
вновь выдвинул эти принципы на авансцену и потребовал от
Японии их безоговорочного принятия, но и обратился к ней с
просьбой о выражении полного согласия с американской по-
зицией по таким конкретным вопросам, как отношение к ев-
ропейской войне, отсутствие дискриминации в торговле и вы-
вод японских войск с континента.
Однако прежде, чем заявление госсекретаря Хэлла достиг-
ло Токио, посол Номура получил новые инструкции, которые
полностью перечеркивали подготовленный им доклад. Ему
поручалось предложить американской стороне заключить сог-
лашение по трем пунктам: во-первых, Япония берет на себя
обязательство не совершать неоправданного вооруженного
продвижения ни на север, ни в районы, примыкающие к
263
Воспоминания японского дипломата
Французскому Индокитаю; во-вторых, в случае вступления
США в европейскую войну характер интерпретации и условия
применения Трехстороннего пакта будут самостоятельно оп-
ределяться Японией; и, в-третьих, Япония выражала готов-
ность, по достижении мира и восстановлении нормальных от-
ношений с Китаем, к максимально скорому выводу своих во-
оруженных сил из этой страны в соответствии с соглашением,
которое будет достигнуто между этими двумя странами. Со-
единенные Штаты, в свою очередь, должны немедленно отме-
нить приказ о замораживании японских активов, прекратить
оказание помощи Китаю, остановить военные приготовления
на Дальнем Востоке и в юго-западной зоне Тихого океана и
отменить запрет на проход японских судов через Панамский
канал. Посол Номура, как ему и было предписано, предста-
вил это предложение 6 августа, попутно указав, что первый и
второй пункты особенно хорошо соответствуют пожеланиям
США. Кроме того, посол вновь настойчиво указал на необхо-
димость скорейшего проведения встречи глав двух государств.
Примечательно, что примерно в то же самое время британ-
ский посол в Токио сэр Роберт Крейги докладывал своему
правительству, что появилась лучшая за долгие годы возмож-
ность достичь справедливого решения дальневосточных проб-
лем, но что политика проволочек со стороны США (’’амери-
канцы, похоже, стремятся выиграть время”) является барье-
ром, затрудняющим японо-американские переговоры1. Одна-
ко японское предложение от 6 сентября не могло вызвать ин-
тереса у президента Рузвельта, который, смирившись с неиз-
бежностью войны против Японии (если только последняя не
примет весь пакет американских предложений), пытался вы-
играть еще несколько месяцев. Рузвельт был заинтересован
лишь в том, чтобы посредством ловких маневров затянуть
дипломатическую фазу. В таких условиях план проведения
встречи глав государств был с самого начала обречен на
провал.
К тому времени в военных кругах Токио стали сознавать
бесперспективность японо-американских переговоров. Пред-
1 Телеграмма Крейги в адрес Идена, 30 сентября 1941 г., МВТДВ, Вещест-
венное доказательство № 2908, Протоколы заседаний, стр 25847.
264
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
ставители ВМФ, пребывая в тревоге после введения нефтяно-
го эмбарго, особенно остро ощущали необходимость для Япо-
нии выступить, если переговорам суждено оказаться бесплод-
ными, и выступить, пока не будет слишком поздно. Рост та-
ких настроений привел к созыву 6 сентября еще одного сове-
щания у императора, где была принята резолюция, в соответ-
ствии с которой перспектива войны стала неминуемой. Как
будет показано ниже, новая политика в отношении японо-
американских переговоров, сформулированная в одном из
пунктов этой резолюции, в корне расходилась с ’’четырьмя
принципами” Соединенных Штатов. Поэтому сделанное на
совещании у императора заявление принца Коноэ о том, что
он продолжает работать над скорейшим проведением встречи
глав государств, шло вразрез с реалиями. Кроме того, дейст-
вуя в разительном противоречии с резолюцией, он непосред-
ственно в день проведения совещания у императора сообщил
американскому послу о своем полном согласии с ’’четырьмя
принципами” (а впоследствии направил своего секретаря Уси-
ба к советнику Посольства США Думэну с информацией о
том, что влиятельные элементы в Японии выразили согласие
с передачей заверений премьера Рузвельту, которые удовле-
творят его). Искренность, с которой принц Коноэ стремился
испробовать все средства для достижения мирного решения,
достойна похвалы, но частая противоречивость его курса за-
служивает порицания. В частности, если он намеревался сог-
ласиться с жестким решением в Токио, то после поездки за
границу для того, чтобы ’’проглотить" требования другой сто-
роны in toto, его позицию можно было бы квалифицировать
как совершенно не мужественную в том смысле, что он был
готов возложить все бремя на плечи остававшихся дома. На-
правлять рекомендации из-за рубежа достаточно легко. Послы
часто шлют телеграммы с рекомендациями, не заботясь о том,
насколько они уместны в данном конкретном случае. Пробле-
ма — в выполнимости планов. Изучая историю японо-амери-
канских переговоров, я ощутил, что в данном случае премьер
должен был направиться на встречу только после определения
в Токио основных условий Японии для достижения взаимо-
понимания с Соединенными Штатами.
265
Воспоминания японского дипломата
Суть решения совещания у императора от 6 сентября со-
стояла в следующем1. ’’Учитывая нынешнюю серьезную ситуа-
цию и в особенности оскорбительные действия против Япо-
нии, предпринятые США, Великобританией, Нидерландами и
другими странами, а также учитывая положение СССР и сте-
пень возможного использования нашей государственной мо-
щи, Япония осуществит акцию в отношении Юга”, решение о
которой было принято на совещании у императора 2 июля.
"Будучи преисполнена решимости не уклоняться от войны" с
Соединенными Штатами, Англией и Нидерландами, Япония
должна завершить свои приготовления к концу октября. На-
ряду с этими приготовлениями Японии следует "использовать
все дипломатические средства для реализации ее требований
к США и Англии" (минимальные размеры требований и пре-
делы возможных уступок Японии изложены в приложении).
Если к началу октября не появится никаких надежд на удов-
летворение требований Японии посредством переговоров, то
"немедленно будет принято решение о войне". Предписыва-
лось предпринять особые усилия для того, чтобы предотвратить
образование советско-американского фронта против Японии.
В приложении подробно излагались минимальные требова-
ния и максимально возможные уступки Японии, в том числе
невмешательство США и Англии в решение "Китайского ин-
цидента" и заключение мира на базе Договора об основах вза-
имоотношений между Японией и (Нанкинским) Китаем и
Совместной декларации Японии, Маньчжоу-го и Китая; пре-
кращение помощи режиму Чан Кайши; отказ США и Англии
от дальнейшего наращивания вооружений на Дальнем Восто-
ке и признание ими "особых отношений" между Японией и
Францией; восстановление торговых отношений с Японией и
оказание ей содействия в получении жизненно необходимых
для нее материалов. В свою очередь, Япония могла бы пойти
на согласие не перемещать свои войска, базирующиеся в Ин-
докитае, на другие территории за исключением Китая, а по
достижении справедливого мира на Дальнем Востоке вывести
их из Индокитая и гарантировать нейтралитет Филиппин.
Трехсторонний пакт не подлежал спонтанному обсуждению
1 Полный текст решения дается в Приложении 4
266
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
на переговорах, а на все запросы другой стороны следовало
отвечать, что обязательства Японии по этому пакту остаются в
неизменном виде. На запросы об отношении Японии к СССР
следовало отвечать, что Япония не предпримет по собствен-
ной инициативе военную акцию до тех пор, пока СССР будет
соблюдать Пакт о нейтралитете и не будет угрожать ей или
Маньчжоу-го.
Было решено, что после принятия этого решения высшее
командование армии и ВМФ значительно ускорит военные
приготовления. В то же время, как докладывало наше посоль-
ство из Вашингтона, опросы общественного мнения, прово-
дившиеся Институтом Гэллапа, показывали, во-первых, что
доля американцев, выступающих за то, чтобы, невзирая на
риск войны, остановить Японию, возросла с 51% в июле до
70% в сентябре, и, во-вторых, что перспектива войны с Япо-
нией была в Америке более популярна, чем перспектива вой-
ны против Германии.
Несмотря на неоднократные запросы посла Номура, даже
к 19 сентября на японское предложение от 4 сентября не по-
ступило никакого существенного отклика от госсекретаря
Хэлла, который лишь продолжал задавать вопросы. Поэтому
министр иностранных дел Тоёда, расценив это как возмож-
ность продолжения переговоров, 22 сентября представил по-
слу США в Токио Грю основные условия мира между Япони-
ей и Китаем и попросил передать их госсекретарю. Вот эти
условия:
1. Добрососедские дружественные отношения.
2. Уважение суверенитета и территориальной целостности
3 Сотрудничество в вопросах обороны между Японией и Китаем.
Сотрудничество между Японией и Китаем в целях предотвращения комму-
нистической и иной подрывной деятельности, которая может представлять
угрозу безопасности обеих стран, а также в целях поддержания обществен-
ного порядка в Китае.
Размещение японских войск и военно-морских сил в определенных зонах
на территории Китая на необходимый период в вышеуказанных целях и в
соответствии с существующими соглашениями и практикой.
4. Вывод японских вооруженных сил.
Японские вооруженные силы, которые были направлены в Китай для ис-
полнения китайских дел (sic), после урегулирования этих дел будут выведе-
ны из Китая, за исключением войск, размещенных в соответствии с пунктом 3.
267
Воспоминания японского дипломата
5. Экономическое сотрудничество.
(а) Япония и Китай будут осуществлять экономическое сотрудничество,
главной целью которого станет освоение и использование материалов,
жизненно необходимых для национальной обороны в Китае;
(б) предыдущий пункт не означает ограничения экономической деятельно-
сти третьих держав в Китае, коль скоро эта деятельность осуществляет-
ся на равной основе.
6. Слияние режима Чан Кайши и правительства Ван Цзинвэя.
7. Отказ от аннексий.
8. Отказ от контрибуции.
9. Признание Маньчжоу-го.
Общее предложение с изложением этих основных условий
мира было подготовлено 25 сентября и представлено прави-
тельству США в Вашингтоне 28 сентября. Однако оно мало
чем отличалось от предыдущих предложений, и 2 октября
США направили Японии меморандум, в котором вновь выра-
жали свою уже высказанную точку зрения. Правительство
Японии, как через посла США в Токио, так и через нашего
посла в Вашингтоне, сделало целый ряд разъяснений своей
позиции. Примерно в это же время американский и британ-
ский послы в Токио настойчиво убеждали свои правительства
в том, что настало подходящее время либо для восстановле-
ния нормальных японо-американских отношений, либо для
побуждения Японии к переходу на сторону Англии и Америки1.
Тем не менее, позиция США не претерпела никаких изменений.
Решение совещания у императора от 6 сентября (пункт 3)
предусматривало, что ’’при отсутствии к началу октября пер-
спектив принятия наших требований в ходе ... переговоров,
будет немедленно принято решение о войне против Соеди-
ненных Штатов (а также против Англии и Нидерландов)”. В
решении совещания у императора от 2 июля перспектива Ти-
хоокеанской войны квалифицировалась как неминуемая. Ре-
шение же от 6 сентября сделало ее вполне определенной. По- * 2
1 Телеграмма Грю в адрес Хэлла, 29 сентября 1941 г.. Foreign Relations, Vol
2, р. 645; Телеграмма Крэйги в адрес Идена, 30 сентября 1941 г., МВТДВ,
Вещественное доказательство № 2908, Протоколы заседаний, стр. 25847
См также- Телеграмма Грю в адрес Хэлла от 18 августа 1941 г.. Foreign Re-
lations, Vol 2, р. 565; для сравнения см. Grew, Turbulent Era, 1952, Vol. 2,
Chapter XXXIV.
268
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
этому противники продолжения японо-американских перего-
воров по истечении второй половины сентября прониклись к
ним еще большим антагонизмом и настаивали на том, что
Япония должна немедленно принять решение о войне, ибо
военные действия необходимо начать не позднее конца октя-
бря. Однако, по мнению правительства, дипломатические
усилия не являлись столь уж безнадежными. Поэтому после 5
октября на вилле принца Коноэ в токийском пригороде Оги-
кубо состоялась целая серия ’’огикубоских совещаний”, посвя-
щенных изучению связанных с переговорами проблем силами
премьера, министра иностранных дел, военного министра и
министра военно-морского флота. В связи с этими совещани-
ями стоит упомянуть о телеграмме посла Номура от 3 октяб-
ря. Номура писал, что, хотя японо-американские переговоры
зашли в "тупик”, он не обязательно безвыходен. По его мне-
нию, взгляды Японии на США стали бы благосклонными, ес-
ли бы был заключен сепаратный мир между Германией и
СССР или если бы США сочли безопасным взять на себя
серьезные обязательства в Атлантике. Но при существующих
обстоятельствах США будут стремиться к достижению целей,
ради которых была бы необходима война с Японией всего-на-
всего средствами войны экономической. И наконец, отмечал
Номура, два или три остающиеся вопроса в отношениях меж-
ду двумя странами фактически уже решены. Не решен лишь
вопрос о присутствии войск в Китае, однако учитывая реаль-
ные условия в этой стране, о полном их выводе в течение не-
скольких лет нечего и думать.
На совещании в Огикубо 12 октября вопрос "война или
мир” обсуждался практически в последний раз. Если верить
мемуарам Коноэ, министр военно-морского флота Оикава за-
явил тогда, что, коль скоро Япония встала перед выбором
"воевать или не воевать", он бы предоставил решение этого
вопроса премьеру. Принц Коноэ тут же ответил, что, если ре-
шать вопрос немедленно на месте, он бы проголосовал за
продолжение переговоров. В разговор вступил военный ми-
нистр Тодзё. Премьер, сказал он, слишком спешит: в первую
очередь следует выяснить, есть ли у дипломатии шансы на ус-
пех, ибо Япония не может себе позволить упустить благопри-
ятный момент для войны, тратя время на бесполезную бол-
269
Воспоминания японского дипломата
товню. Министр иностранных дел Тоёда указал, что, посколь-
ку главным препятствием на пути к соглашению является
признание права на присутствие войск в Китае, переговоры
не будут безнадежными в случае согласия армии пойти на не-
которые, хотя бы и небольшие уступки по этому вопросу. В
ответ на это, согласно мемуарам Коноэ, Тодзё заявил, что ар-
мия не может идти на уступки в вопросе о размещении войск,
ибо для нее это вопрос жизни или смерти.
Таким образом, по всей видимости, из-за упомянутой вы-
ше телеграммы адмирала Номура, который докладывал о том,
что два-три других острых вопроса по сути решены, на сове-
щаниях в Огикубо рассматривался почти исключительно воп-
рос о присутствии войск. Как будет показано ниже, доклад
Номура был не точным, — два других вопроса урегулированы
не были. — и поэтому участники совещаний в Огикубо, дол-
жно быть, совершали большую ошибку, ограничиваясь обсуж-
дением лишь одного вопроса. Как бы то ни было, на этих со-
вещаниях не удалось принять какое-либо решение относи-
тельно присутствия войск, и поэтому 14 октября премьер по-
просил военного министра еще раз изучить эту проблему.
Тодзё не только отказался выполнить просьбу, но и в тот же
день на заседании Кабинета обосновал министрам необходи-
мость прекращения японо-американских переговоров. Имен-
но его выступление заставило принца Коноэ 16 октября по-
дать прошение об отставке своего кабинета. На следующее ут-
ро состоялось заседание государственных старейшин, где
лорд-хранитель печати Кидо отклонил кандидатуры принца
Хигасикуни и генерала Угаки, после чего было решено реко-
мендовать на пост нового премьера Тодзё.
Именно таким образом, как я впоследствии узнал, изучая
документы и другие источники информации, развивались со-
бытия от начала японо-американских переговоров до форми-
рования Кабинета Тодзё и моего вступления на пост минист-
ра иностранных дел.
Курс, который проводил принц Коноэ на посту премьера в
тот период, и черты его характера, во многом определившие
этот курс, дают обильную пищу для размышлений. Несом-
ненно, он был чрезвычайно искренним в своем желании
270
Японо-американские переговоры при кабинетах Коноэ
улучшить отношения между Японией и Соединенными Шта-
тами, но его действия после начала переговоров были во мно-
гом непоследовательными. Предпринимая дипломатические
усилия, нацеленные на улучшение японо-американских отно-
шений, он довольно легко соглашался с выдвижением усло-
вий переговоров, резко расходящихся с позицией США. При-
няв решение совещания у императора от 2 июля, он сделал
войну неизбежной, а добиваясь личной встречи с президен-
том Рузвельтом и видя в ней выход из тупика, вызванного
проведением политики, основанной на решении июльского
совещания, он тем временем солидаризировался с решением
совещания у императора от 6 сентября и, следовательно, при-
дал возможности войны вполне определенные контуры. Вооб-
ще-то, как в Японии, так и в США едва ли кто-нибудь, за ис-
ключением ультра-милитаристов, желал войны, но совершен-
но бессмысленно заявлять о приверженности миру и говорить
об отвращении к войне, настаивая в то же время на своих
требованиях и не идя ни на какие уступки. И разумеется,
прежде всего следует думать о том, насколько твои требова-
ния соответствуют справедливости и международному благу,
ибо забота только о собственных преимуществах без желания
учитывать позицию другой стороны не может служить делу
мира.
Даже мемуары принца Коноэ не помогают лучше понять
его внутреннюю противоречивость. Мне вспоминаются наши
нередкие беседы во время войны, когда мы оба были не у дел
и проводили много времени в Каруидзава. Как-то раз принц
упомянул о безответственной позиции флотского командова-
ния, о том, как она его поразила. С возмущением он сооб-
щил мне о том, что, между тем как продвижение на юг, кото-
рым, в конечном счете, ведал ВМФ, обернулось такими необ-
ратимо пагубными результатами, его руководители во время
кризиса Кабинета в октябре 1941 года переложили на плечи
премьера принятие решения о войне, хотя в действительно-
сти, это было их дело. Тогда я сказал принцу: "Вы правы,
флот действовал безответственно, но и Вы сами проявляли не
меньшую безответственность. Выйдя в отставку, Вы оставили
после себя мину замедленного действия: Вы создали все пре-
пятствия на пути к японо-американскому соглашению, Вы
271
Воспоминания японского дипломата
впутали Японию в беду походом на юг Французского Индо-
китая и Вы замешаны в решении от 6 сентября, которое при-
вело к развертыванию военных приготовлений. Тем самым
Вы, так сказать, подожгли бикфордов шнур. Хотя после от-
ставки третьего Кабинета Коноэ стало ясно, что необходимо
пересмотреть решение о войне, меня мучила неспособность
прикоснуться к мине, запал которой продолжал тлеть все то
время, пока мы пересматривали свою позицию.”
Принц с холодной и несвойственной для него сдержанно-
стью ответил: ”3а это я приношу свои извинения государству
и императору”.
272
ГЛАВА 3
Исторический фон переговоров
Когда третий Кабинет Коноэ, оставив после себя злове-
щее наследие, о котором говорилось выше, вышел в отставку,
отношения между Японией и США находились на грани та-
кой развязки, которая исключала дальнейшие дипломатичес-
кие переговоры. В предыдущей главе подробно рассматрива-
лись и ход японо-американских переговоров в 1941 году, и
кризис, в котором оказались отношения между двумя страна-
ми ко времени моего вступления на пост министра в октябре
1941 года. Но зародился ли этот кризис только после начала
переговоров?
Ведя переговоры с Америкой, Япония преследовала цель
добиться посредничества США в урегулировании ’’Китайского
инцидента” и прекращения их помощи режиму Чан Кайши, с
тем чтобы ускорить японо-китайское урегулирование. Однако
Соединенные Штаты не просто стремились помочь Китаю и
Японии выпутаться из бушевавшей в то время войны — они
твердо встали на сторону Китая. Иначе говоря, проблема со-
стояла не только в нарушении Японией Договора девяти дер-
жав или несоблюдения ею принципа ’’открытых дверей” в Ки-
тае. Как свидетельствует история, заключение самого Догово-
ра девяти держав было изначально направлено на сдержива-
ние Японии после первой мировой войны. Таким образом,
ухудшение японо-американских отношений произошло не од-
номоментно в течение нескольких месяцев 1941 года. Оно
уходит своими корнями в гораздо более давний конфликт
Японии с внешним миром, вызванный ее экспансией на ази-
атский континент. Нельзя вскрыть истоки войны за ’’Великую
273
Воспоминания японского дипломата
Восточную Азию” без исчерпывающего и правильного пони-
мания событий на международной арене со времени русско-
японской войны 1904-1905 годов и учета отношений Японии
не только с Китаем, но и Англией, Россией и другими странами.
Сейчас, когда война на Тихом океане окончена, критичес-
кий анализ японо-американских отношений в прошлом мо-
жет показаться бесполезным или даже вредным для дела
дружбы между Японией и Соединенными Штатами. Я никог-
да не стал бы заниматься подобным анализом, если бы он не
решал никаких конструктивных задач. Однако, для реализа-
ции наших надежд на неповторение таких трагедий, как Ти-
хоокеанская война, необходимо воздать должное истинным
фактам истории. Коль скоро государственный департамент
США поручил своему эксперту по Японии господину Боллэн-
тайну засвидетельствовать на МВТДВ1, что Япония с момента
своего превращения в современное государство неуклонно
проводила политику обмана и милитаризации, я считаю сво-
им долгом изложить истинные факты в назидание потомкам.
Контакты между Японией и США начались во время даль-
невосточной экспедиции командора Перри в 1853-1854 годах.
Как явствует из американских источников2, его цель состояла
в создании американских баз на архипелагах Рюкю (Окинава)
и Огасавара (Бонин). В свете важного стратегического значе-
ния этих островов в последней войне предвидение Перри
представляется окрашенным поистине в пророческие тона. За
"открытием” Японии командором последовал период, в рам-
ках которого добрые отношения между обеими странами
культивировались усилиями таких достойных людей, как пер-
вый генеральный консул Америки Таунсенд Харрис3, который
1 Письменное свидетельство Джозефа Боллэнтайна. МВТДВ, Вещественное
доказательство № 1245, Протоколы заседаний, стр. 10711 (Affidavit of Jo-
seph W Ballantine, IMTFE Exhibit No. 1,245, Records of Proceedings,
p. 10,711.)
2 Official Correspondence of Commodore Perry, U.S. Senate Ex. Doct., Serial
No 751, Doct. No. 34, 33d Congress, 2d Session, 1855
3 Таунсенд Харрис (1804-1878) после долгих лет коммерческой деятельности
в Нью-Йорке получил назначение на пост первого американского послан-
ника (и первого дипломатического представителя иностранного государст-
ва) в Японии, где в 1855 году, в соответствии с Канагавским договором,
заключенным Перри, стал генеральным консулом, а в 1859 году, после ра-
274
Исторический фон переговоров
неустанно трудился на благо японо-американской дружбы, и
его преемники. Однако, став открытой для общения с внеш-
ним миром, Япония была вынуждена пойти на договоры с
мировыми державами, которые предоставляли их гражданам
право экстерриториальности и так или иначе ограничивали
японский суверенитет. Таким образом, первые годы периода
Мэйдзи, примерно от “Реставрации” 1867 года до конца сто-
летия, были посвящены обеспечению пересмотра ’’неравных
договоров” и достижению национальной независимости и
свободы. В итоге даже после японо-китайской войны 1894-
1895 годов промышленная структура Японии еще не обрела
капиталистических очертаний, а ее внешняя политика еще не
олицетворяла собой реализацию империалистических целей.
В 1899 году государственный секретарь США Джон Хэй
выступил со своей доктриной "открытых” дверей в Китае1. Эта
акция была направлена не столько на сдерживание Японии,
сколько на предотвращение любого политического и эконо-
мического раздела Китая, который замышлялся Англией,
Францией, Россией и Германией в связи с "боксерским вос-
станием". В то время США в результате войны с Испанией
уже получили во владение Филиппинские острова в Тихом
океане и активизировали империалистическую экспансию на
Дальнем Востоке. Поскольку европейские державы прежде
других завладели доступными базами в Китае, политика "от-
крытых дверей", которую отстаивали США в целях получения
необходимых рынков в Китае, весьма сильно отличалась от их
политики на Филиппинах. Поэтому тогда у США не было не-
обходимости в непосредственном сдерживании Японии. И
тем не менее, китайская проблема оказалась самой крупной
проблемой японо-американских переговоров. Дело в том, что
Россия в те годы продвинулась на юг Маньчжурии, и русско-
японская война началась, когда Япония решила избавиться от
тификации первого японо-американского торгового договора, в подготовке
которого он участвовал, - министром-посланником. Благодаря свойствен-
ному ему чувству справедливости, искренности в общении и упорству при-
обрел огромное влияние на официальные круги Японии и снискал себе
репутацию, которая памятна в Японии до сих пор и которая даже превра-
тила его в легендарную личность
1 См. "Foreign Affairs of the United States, 1899", 1901. pp. 128 ff
275
Воспоминания японского дипломата
давления, вызванного этим продвижением, а Англия стала по-
могать Японии, чтобы защитить собственные права и интере-
сы в собственно Китае. Обусловленный победой в русско-
японской войне неожиданный подъем Японии как новой ти-
хоокеанской державы представлял угрозу, скорее, для США,
чем для царской России. В результате между внешней поли-
тикой США и России стало отмечаться все большее совпаде-
ние. Это — не выдуманная мной теория, а вывод, к которому
пришли такие американские авторитеты, как Биэрд1 и Дал-
лес2. Во время русско-японской войны президент Рузвельт
поначалу открыто радовался успехам Японии, но по мере то-
го, как они без перерыва следовали один за другим, его нача-
ли обуревать сомнения: не повредит ли слишком уж полная
победа Японии интересам США? Именно под воздействием
этих сомнений он и маневрировал на Портсмутской мирной
конференции с целью заключения такого мира, который дол-
жен был сбалансировать влияние России и Японии в Китае.
Таким образом, следует отметить, что русско-японская
война ознаменовала собой поворотный пункт в японо-амери-
канских отношениях, начало эпохи, в которую политика
США развивалась в направлении сдерживания японской экс-
пансии на континенте. Новый твердый курс нашел отражение
в “железнодорожной политике” США в Маньчжурии: сначала
железнодорожный магнат Гарриман с молчаливого одобрения
госдепартамента разработал план взятия под свой контроль
Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД), которой
Япония овладела в результате войны с Россией; затем амери-
канские и английские компании приобрели концессию на
строительство железной дороги между Цзиньчжоу и Айгунем
(план впоследствии был отменен ввиду протестов Японии по
поводу того, что эта дорога должна была проходить парал-
лельно ЮМЖД); и наконец, госсекретарь Нокс в 1909 году
выдвинул предложение об интернационализации и нейтрали-
зации всех железных дорог в Маньчжурии, включая ЮМЖД.
Американская политика привела к установлению дружеских
1 Charles A. and Mary Beard. The Rise of American Civilization, 1927, Vol. Il,
pp 459-498.
2 Foster Rhea Dulles. The Road to Teheran, 1944, p. 6.
276
Исторический фон переговоров
отношений между Россией и Японией, и когда они договори-
лись о признании северной и южной Маньчжурии соответст-
венно как российской и японской сфер влияния, конкурен-
ция держав в этой части мира временно затихла. В 1913-1916
годах, работая на своем первом дипломатическом посту в
консульстве в Мукдене, я с изумлением наблюдал за все более
активным российско-японским сближением.
Во время первой мировой войны японо-американские от-
ношения осложнялись двумя спорными вопросами. Первый
был связан с так называемым "Двадцать одним требованием к
Китаю", а второй — с действиями японских сил, направлен-
ных в Сибирь в составе "Союзного экспедиционного корпу-
са". Со временем эти инциденты были исчерпаны, но на пос-
левоенной Вашингтонской конференции Соединенные Шта-
ты, стремясь увековечить политику "открытых дверей" в Ки-
тае, сумели добиться отмены англо-японского союза, замены
его Договором девяти держав и ограничения японской мощи
на Тихом океане посредством Договора об ограничении воен-
но-морских вооружений.
С тех пор японо-американские отношения вступили в по-
лосу непрерывного ухудшения. Можно с уверенностью утвер-
ждать, что в период между двумя мировыми войнами главная
цель Японии состояла в том, чтобы освободиться от обяза-
тельств по договорам, подписанным на Вашингтонской кон-
ференции. Договор девяти держав оказал особенно большое
влияние на последующую эволюцию японо-американских от-
ношений. У Договора об ограничении военно-морских воору-
жений был фиксированный срок действия. По истечении это-
го срока Япония воспрепятствовала его продлению (вопреки
моим настойчивым протестам, которые я высказывал, будучи
директором соответствующего бюро МИДа), и в результате
отношения между США и Японией стали еще хуже. Однако
Договор девяти держав имел еще более далеко идущие пос-
ледствия, ибо срок его действия определен не был, и он оста-
вался в силе на протяжении длительного периода, включав-
шего и японо-американские переговоры, в ходе которых он
оказался источником острых противоречий. Япония и особен-
но японский МИД никогда не понимали, насколько сильной
была приверженность США обязательствам по Договору девя-
277
Воспоминания японского дипломата
ти держав и заложенному в его основу принципу ’’открытых
дверей”, насколько упорным было американское намерение
отстаивать их до конца, даже идя на риск войны. Несомнен-
но. такое положение сложилось еще до ’’Маньчжурского ин-
цидента” и сохранялось как при Мацуока, так и впоследствии.
По мере того, как Япония стремилась и действовать, и рас-
сматриваться как стабилизирующая сила на Дальнем Востоке,
трения усиливались, и она все чаще вступала в конфликты с
Соединенными Штатами и другими странами. После русско-
японской войны Япония, невзирая на свое запоздалое появ-
ление на мировой арене, стала в спешном порядке создавать
капиталистическую промышленную структуру. Однако при ее
небольшой и бедной ресурсами территории внешняя экспан-
сия была единственным средством получить сырье и рынки, а
объективные географические соображения требовали напра-
вить эту экспансию на азиатский континент. Такой путь раз-
вития — исторически неизбежный спутник капиталистичес-
кого и империалистического “созревания”. Ошибка (или бе-
да) Японии состояла в том, что ее прогресс был слишком бы-
стрым и привел ее к конфликту с крупным бизнесом других
держав. Любая страна во все времена должна непрерывно ме-
няться и развиваться, ибо застой всегда ведет только к упадку.
Но и слишком быстрая трансформация или слишком стреми-
тельный подъем страны не менее губительны. История знает
массу примеров (особенно связанных с многими революция-
ми прошлого) того, как внушительная структура государства
начинала стремительно крошиться, ибо не имела под собой
прочного фундамента. В данном случае именно вынужденное
стремление Японии к экспансии и попытки США и Англии
помешать такой экспансии явились основной причиной вра-
ждебности, которая переросла в войну.
В частности, дополнительным импульсом к ориентации
Японии на континент послужила тарифная политика Британ-
ской империи, сформулированная на конференции в Оттаве в
1932 году и ограничивавшая импорт японских товаров. В то
же время с подъемом Гоминьдана в Китае возобладали нацио-
налистические тенденции, и китайцы начали требовать вос-
становления своего суверенитета. Антияпонское движение,
набирая силу в Китае и распространяясь на Маньчжурию, уг-
278
Исторический фон переговоров
рожало лишить Японию сферы влияния, обретенной в рус-
ско-японской войне, что и привело к ’’Маньчжурскому инци-
денту” в 1931 году.
Как уже говорилось выше, в то время госсекретарь Стим-
сон проявил живейший интерес к "Маньчжурскому инциден-
ту", призвал Лигу Наций применить к Японии экономические
санкции и официально заявил о готовности США принять
участие в таких санкциях с тем, чтобы воспрепятствовать
дальнейшей континентальной экспансии Японии. Президент
Гувер, опасаясь, что такие меры вымостят "дорогу к войне",
наложил на них вето, и этот план не был реализован. Однако
США продолжали занимать позицию непризнания "плодов
агрессии", и с течением времени антагонизм между ними и
Японией становился все более серьезным.
Вступив на пост президента США в 1933 году, Рузвельт бе-
зоговорочно поддержал доктрину Стимсона и попытался
сдерживать рост политического влияния Японии на конти-
ненте, которое расценивалось им как опасное нарушение
столь любимой американцами политики "открытых дверей".
Некоторые даже полагали, что главная цель, которой руково-
дствовались США, признавая в ноябре 1933 года советское
правительство после многих лет отказа от признания, состоя-
ла в подрыве дружбы между Россией и Японией1. Во всяком
случае, признание СССР явилось первым шагом на долгом
пути к Ялте.
Все эти обстоятельства, естественно, находили резонанс в
Японии. Поскольку, выходя в нормальном процессе своего
капиталистического развития на континент, она на каждом
шагу сталкивалась с противодействием со стороны Англии и
Америки, милитаристы и прочие элементы, несшиеся на
гребне вздымавшейся волны экспансионизма, принялись вос-
принимать идею необходимости подготовки страны к войне
как к неизбежному исходу конфронтации с западными держа-
вами. Часто даже те, кто хотели избежать конфликта с Запа-
дом, с энтузиазмом поддерживали твердую политику в отно-
шении Китая. Тенденция к жесткой политике в отношении
Америки и Англии проявлялась в разговорах о стабилизирую-
1 Dulles. The Road to Teheran, p. 190.
279
Воспоминания японского дипломата
щей роли Японии в Восточной Азии или о ’’Доктрине Монро
для Восточной Азии”. Но она была не менее очевидной, когда
речь заходила о проблеме Договора об ограничении военно-
морских вооружений, подписанного на Вашингтонской кон-
ференции в 1922 году, который устанавливал соотношение
американских, английских и японских линкоров и авианосцев
на уровне 5:5:3. Договор действовал до 1936 года и мог оста-
ваться в силе и в последующем, если ни одна из стран-участ-
ниц не денонсировала бы его до истечения срока. Япония —
таки денонсировала этот договор, в результате чего и он, и
Лондонский договор 1930 года (подтверждавший и расширяв-
ший Договор девяти держав), который был ратифицирован
ею, несмотря на массовые демонстрации воинствующих наци-
оналистов, в конце 1936 года утратили силу. Отмечу, что
представители ВМФ Японии, имея в виду подготовку к воз-
можному столкновению с Соединенными Штатами, намечав-
шемуся из-за “китайской проблемы”, настаивали на Лондон-
ской конференции 1935-1936 годов на замене соотношения
5:5:3 новой формулой "общего максимального лимита”, а ког-
да США и Великобритания отказались принять эту формулу,
Япония хлопнула дверью.
Соединенные Штаты, наблюдая с середины тридцатых го-
дов за крепнущими связями между Японией и державами
"Оси", стали воспринимать ее как страну, которую необходи-
мо подвергнуть "карантину". Они не предпринимали особых
попыток понять предлагавшиеся Японией объяснения своих
устремлений и нужд, которые ей самой представлялись впол-
не естественными и разумными. В частности, когда разразил-
ся "Китайский инцидент", США, желая усилить сопротивле-
ние, оказывавшееся Японии режимом Чан Кайши, стали пре-
доставлять ему не только экономическую и финансовую, но и
военную помощь. И, наконец, заключение Трехстороннего
пакта нанесло смертельный удар японо-американским отно-
шениям. Этот договор осложнил американскую политику по-
мощи Англии и, по всей видимости, заставил Америку опа-
саться того, что Германия, если ей каким-то образом удастся
покорить Англию, сможет в сотрудничестве с Японией оказы-
вать давление на сами Соединенные Штаты. Поэтому после
заключения Трехстороннего пакта США развернули пропа-
280
Исторический фон переговоров
гандистское наступление, суть которого сводилась к тому, что
Германия и Япония вступили в заговор с целью установления
мирового господства. США также объявили Германию и Япо-
нию двумя мировыми агрессорами и осудили все действия
Японии, предпринятые ею со времени "Маньчжурского инци-
дента". Военные и другие буйные элементы в Японии воспри-
няли такое отношение со стороны США как вызов. С течени-
ем времени усиление борьбы, при том, что стороны со все бо-
лее острым антагонизмом реагировали на действия друг друга,
представлялось неизбежным, и следует помнить: именно та-
кое положение дел привело к краху японо-американских пе-
реговоров и, следовательно, к Тихоокеанской войне.
Война и причины войны всегда дают обильную пищу для
споров и размышлений. Следует ли рассматривать войны
только как следствие социальных условий? А если какую-то
роль при этом играют и личностные элементы, то какая связь
между ними и волей индивида? (Разумеется, вопрос о том,
что концепция свободной воли, так же как и концепция
справедливости, еще не разработана или, если говорить точ-
нее, не разрабатывается человечеством, есть спорный вопрос
философии). Кроме того, заслуживают изучения отношения
между главной заповедью международного права — принци-
пом невмешательства во внутренние дела — и идеологической
войной. Особенно тщательного изучения требуют войны меж-
ду тоталитаризмом и демократией, а также между коммуниз-
мом и капитализмом. Однако столь интересное исследование
выходит за пределы моей темы, и мне лишь хочется указать
на несколько моментов.
Причины войн изменяются от эпохи к эпохе, но войны
эти редко являются результатом желаний отдельных лично-
стей и почти всегда сопутствуют установлению национальных
суверенитетов и развитию капиталистической экономики.
Многие войны возникали вследствие приобретения колоний в
целях получения сырья и обеспечения рынков. Современные
войны обусловливаются главным образом экономическими
причинами и являются непременными спутниками текущего
капиталистического развития и экономической конкуренции
между державами. Такого рода войны разражались вновь и
281
Воспоминания японского дипломата
вновь, и, по мере того, как с развитием науки и техники они
становились все более масштабными, стали предприниматься
усилия, направленные на их предотвращение. Предлагалось
такое превентивное средство, как арбитражное рассмотрение
причин конфликта. Однако усилия, приложенные на этом на-
правлении, не дали сколько-нибудь существенных результа-
тов, ибо очень немногие страны были готовы принять безого-
ворочные обязательства по арбитражу. Не более успешным
был и отказ от войны посредством многостороннего договора
(такого, как Пакт Келлога-Бриана), ибо настояния стран на
исключении из сферы его действия военных акций в целях
самообороны создавали хитрую лазейку для его обхода. Такие
инструменты предотвращения войны, как Лига Наций и дру-
гие механизмы коллективной безопасности, посредством ко-
торых можно применять санкции к нападающей стороне, или
союзы, обязывающие одну сторону оказывать помощь другой
стороне, если последняя подвергнется нападению, также до-
казали свою неэффективность или даже способствовали раз-
вязыванию войны. Столь же безуспешными в деле предотвра-
щения войны оказались и системы равновесия сил.
С другой стороны, имеется множество факторов, срываю-
щих попытки предотвратить войну, ибо державы все более и
более склонны к взаимным подозрениям и к опоре на одну
только военную мощь в целях самообороны. По мере установ-
ления государственных границ во всем мире страны с надеж-
но защищенными владениями стали заботиться главным об-
разом о сохранении своих законных интересов и уделяли не
слишком большое внимание потребностям тех, кто волей об-
стоятельств оказался в менее удачном положении. Договоры
дискриминационного характера или ставшие неадекватными
либо неразумными не подвергались никаким поправкам, ко-
торые могли бы привести их в соответствие с меняющимися
условиями, и становились причинами войн. Процесс созда-
ния современных государств сопровождался повышенным
вниманием к вопросам национального суверенитета. В этой
связи в международное право был введен принцип, согласно
которому каждая страна сама должна принимать решение о
своих правах на самооборону. Однако, когда в последнее вре-
мя такие сильные державы, как Соединенные Штаты, утвер-
282
Исторический фон переговоров
ждают, что право на самооборону может применяться в такое
время и в таких местах, когда и где это необходимо для наи-
более эффективной обороны, почти любая акция любого го-
сударства может быть оправдана как осуществленная в рамках
такого права. Тем самым сводятся на нет все усилия, направ-
ленные на предотвращение войны. Поскольку современные
войны стали войнами тотальными, беспредельно расширена
концепция стратегических материалов, и данное обстоятель-
ство вкупе с гитлеровской практикой блицкрига превращает
соблюдение международного права в чрезвычайно затрудни-
тельное дело.
Поэтому, хотя первая мировая война была ’’войной за из-
ничтожение войн’’, за ней довольно скоро последовала миро-
вая война номер два. Пока страны после второй мировой вой-
ны стремились сделать мир более совершенным, человечество
было ввергнуто в пучину ’’холодной войны”, и еще до заклю-
чения мира по завершении второй мировой войны появились
предсказания о третьей. Следует признать, что сохранение
мира невозможно, если причины войны не будут серьезно и
добросовестно изучены и если страны не смогут подавить
свой эгоизм и в гармонии пойти по пути независимости. Не
исключено, что для достижения гармонии между людьми и
сотрудничества между странами неизбежно потребуется еще
много времени, ибо прошло всего-навсего около двух тысяч
лет (очень мало по сравнению со всей историей человечест-
ва!) с тех пор, как такие мудрецы, как Будда, Христос и Кон-
фуций осознали идею мира. И тем не менее, людям следует
не только заниматься формальными аспектами предотвраще-
ния войны и глушить ее симптомы, но и безотлагательно из-
мыслить условия, способствующие искоренению ее исходных
причин. Это следует сделать в самом срочном порядке, по-
скольку мы живем в мире, мораль которого просто в целях
ускоренного завершения войны допускает применение столь
антигуманного оружия, как атомная бомба, и не исключает
применения еще более ужасного оружия —водородной бомбы.
И наконец, тот, кто действительно желает мира, должен
целиком и полностью посвятить себя борьбе за него. Быть
сторонним наблюдателем событий, а потом, когда все конче-
но, говорить о том, что ты хотел мира, значит выставлять себя
283
Воспоминания японского дипломата
на посмешище, и уж совершенно ни к чему, заняв безопас-
ную позицию, выражать свои мирные намерения только в ре-
чах и посланиях. Тот, кто действительно стремится к миру,
должен использовать любую возможность для пробуждения
общественного мнения и, если надо, то и с риском для жиз-
ни, посвятить себя борьбе с противниками мира. Действия
сторонников мира должны исключать любое обвинение в том,
что в критический момент истории они проявили нереши-
тельность или отступничество, но именно в нерешительности
и отступничестве часто бывали и бывают повинны слишком
многие из так называемых государственных деятелей во всем
мире.
Те же рассуждения приложимы и к международным конта-
ктам. Если на переговорах страна заявляет о своих мирных
намерениях, но с начала и до конца этих переговоров только
и делает, что надоедливо повторяет свои аргументы и, не идя
ни на какие уступки по конкретным вопросам, независимо от
их существа, требует от другой стороны полной капитуляции,
то трудно усмотреть в ее позиции истинное стремление к ми-
ру. Переговоры подразумевают необходимость взаимных ком-
промиссов.
284
ГЛАВА 4
Кабинет Тодзё определяет
свою политику
Как я уже отмечал, третий Кабинет Коноэ вышел в от-
ставку, оставив после себя в виде мины с подожженным запа-
лом японо-американские переговоры. Вслед за продвижением
Японии на юг Французского Индокитая США заняли на-
столько непреклонную позицию, что их решимость пойти на
риск войны стала очевидной. Отношения между двумя стра-
нами находились в кризисном состоянии, и какие-либо воз-
можности дипломатического диалога выглядели призрачны-
ми. Усилия, прилагавшиеся Кабинетом Тодзё с первого дня
своего прихода к власти в поисках решения, сводились к дис-
куссиям в Совете по межведомственным связям, о котором
несколько раз уже упоминалось. Прежде чем рассказать об
этих усилиях, представляется необходимым разъяснить сущ-
ность Совета, и отношения между правительством и высшим
военным командованием, которые послужили поводом к его
созданию.
Совет по межведомственным связям являлся абсолютно
внеконституционным органом, созданным при втором Каби-
нете Коноэ в июле 1940 года в целях обеспечения координа-
ции между правительством и высшим командованием. Согла-
сно японской конституции, высшее командование вооружен-
ных сил и государственные органы власти теоретически были
отделены и независимы друг от друга. Военные операции и свя-
занные с ними вопросы являлись исключительной прерогативой
высшего командования, и правительство не имело права голоса
в этой сфере. В то же время правительство, по крайней мере
285
Воспоминания японского дипломата
Кабинет Тодзё
286
Кабинет Тодзё определяет свою политику
номинально, полностью контролировало невоенные дела, и
обладало, в лице министров родов войск, определенной вла-
стью даже в отношении административных аспектов военных
проблем (будучи военными, упомянутые министры представ-
ляли тем не менее не высшее командование, а правительст-
во). Единственным субъектом верховной власти и над высшем
командованием, и над правительством был император, и
вплоть до определенного момента после первой мировой вой-
ны от его имени в качестве таких субъектов действовали "Гэн-
ро” — ’’Государственные старейшины”, которые, обладая боль-
шим влиянием, но не четко определенными полномочиями,
отправляли контрольные и координационные функции в от-
ношении правительства и высшего военного командования.
Но на места умиравших государственных старейшин никто не
назначался, и по мере их ухода со сцены отношения между
военным командованием и гражданским правительством ста-
новились весьма серьезной проблемой.
Впрочем, на деле независимость правительства и высшего
командования была односторонней. В то время как прави-
тельство не имело полномочий вмешиваться в оперативную
деятельность военных, на практике оно не могло принимать
решения даже по безусловно входившим в его компетенцию
невоенным вопросам без согласования с высшим командова-
нием, и со временем степень вмешательства военных в госу-
дарственные дела стала весьма значительной. После "Маньч-
журского инцидента" 1931 года, когда работа правительства
существенно осложнилась, сложился обычай определять об-
щие направления государственной политики на Совещаниях
пяти министров, в которых принимали участие премьер, во-
енный министр, министр военно-морского флота, министр
иностранных дел и министр финансов. Когда разразился "Ки-
тайский инцидент" и война в Китае стала принимать все бо-
лее серьезный характер, а вмешательство военных в полити-
ческие дела становилось все более и более очевидным, Сове-
щания пяти министров продемонстрировали своё несоответ-
ствие задаче выработки единой государственной политики.
Поэтому в 1940 году принц и в то время премьер Коноэ орга-
низовал Совет по межведомственным связям, который, по его
замыслу, должен был обеспечивать достижение такого единст-
287
Воспоминания японского дипломата
ва посредством ’’дискуссий за круглым столом” между высши-
ми представителями правительства и военного командования.
Учреждение такого института явилось уступкой со стороны
правительства, которое таким образом открыто признало пря-
мое вмешательство военных в выработку государственной по-
литики. Степень такого вмешательства после создания Совета
еще более возросла. Положение Японии к тому времени стало
настолько тяжелым, что все важные политические вопросы
приходилось рассматривать в плане их соотношения с вой-
ной. Мнение военных, естественно, обретало все большую ве-
сомость, и орган такого рода становился незаменимым.
С течением времени господство мнений военных стало
оказывать серьезное парализующее влияние на действия пра-
вительства. Развитие концепции тотальной войны усилило
тенденцию к вторжению военных в политические вопросы.
Данные о военной мощи были окутаны завесой секретности,
и ни государственные финансовые учреждения, ни парламент
не удостаивались чести получать какие-либо касающиеся их
разъяснения. Во имя тотальной войны не только промышлен-
ность, но и сфера культуры подвергались давлению военных.
В середине тридцатых годов было вновь введено прежнее по-
ложение (отмененное в период действия партийных кабине-
тов после первой мировой войны), согласно которому члены
Кабинета — министры родов войск должны были назначаться
из числа офицеров действительной службы, после чего армия
и ВМФ, получили возможность отклонять кандидатуры или
распоряжаться об отзыве соответствующих министров и тем
самым диктовать состав и смену кабинетов. Они стали хваст-
ливо называть себя "движущей силой нации" и распростра-
нять свое вмешательство на сферу дипломатии. Такое вмеша-
тельство было очевидно в связи с "Маньчжурским инциден-
том", "Китайским инцидентом", заключением Трехстороннего
союза и многими другими случаями, когда умерить амбиции
военных оказывалось совершенно невозможным. Более того,
поскольку "Маньчжурский инцидент" в то время представлял-
ся прибыльным предприятием, у некоторых офицеров появи-
лось ощущение, что они преуспеют, когда бы им решительно
ни двинуться к своим целям. Находились и поддакивавшие
288
Кабинет Тодзё определяет свою политику
военным представители гражданских кругов. Такая позиция
нанесла немалый вред будущему Японии.
Ярким примером вмешательства военных в дипломатичес-
кие дела служат события в период японо-американских пере-
говоров. Продвижение на юг Французского Индокитая, кото-
рое вело к краху переговоров, было спланировано военными.
По мере того, как в соответствии с июльским и сентябрьским
решениями совещания у императора наращивались военные
приготовления и активизировались усилия по их завершению,
военные принялись культивировать в себе непоколебимую
уверенность в победе и, как показывали цитаты из мемуаров
Коноэ, —настаивать на прекращении переговоров и скорей-
шем принятии решения о войне. После того, как США ввели
нефтяное эмбарго, лихорадочную активность в вопросе о не-
обходимости быстрого принятия решения о войне, если дип-
ломатия не сулит никаких надежд, стало проявлять командо-
вание ВМФ. Военные постоянно противодействовали смягче-
нию выдвигавшихся нами на переговорах условий и таким обра-
зом всячески препятствовали их успешному завершению.
Масштабы тирании власти военных нетрудно уяснить из
того факта, что накануне Тихоокеанской войны такие фунда-
ментальные данные, как общий тоннаж военных кораблей
Японии, не говоря уж о месте дислокации гигантских линко-
ров ’’Ямато” и "Мусаси" или о плане нападения на Перл-Хар-
бор, были бдительно скрыты от членов гражданского Кабине-
та. Более того, как поведал мне генерал Тодзё в тюрьме Суга-
мо, только на МВТДВ он впервые услышал о том, что япон-
ские силы, которые осуществили нападение на Перл-Харбор,
были сосредоточены в заливе Хитокаппу 10 ноября и взяли
курс на Гавайи утром 26-го! Высшее командование не разгла-
шало своих секретов даже полному генералу, который зани-
мал посты премьера и военного министра. Можно легко
представить, как оно обращалось с остальными министрами.
Чтобы пояснить, какую силу и власть обрел голос военных
после "Маньчжурского инцидента" и как он доминировал в
Совете по межведомственным связям, где разрабатывалась го-
сударственная политика, можно ознакомить читателя с его
составом. Правительство было представлено премьером, воен-
ным министром, министром военно-морского флота, минист-
10 Зах. 181 289
Воспоминания японского дипломата
ром иностранных дел, министром финансов и председателем
Планового бюро. Другие министры принимали участие в ра-
боте Совета по мере необходимости (во времена Кабинета
Тодзё один или два раза на заседаниях присутствовали ми-
нистр сельского хозяйства и лесоводства и министр связи). От
имени высшего командования выступали начальники и замес-
тители начальников Генеральных штабов армии и ВМФ. В се-
кретариат совещания входили шеф-секретарь Кабинета, а так-
же директора Бюро по военным и военно-морским делам. Так
как в период моего первого срока работы на посту министра
иностранных дел в Совете по межведомственным связям об-
суждались внешнеполитические вопросы, я договорился о
том, чтобы на заседаниях всегда присутствовал директор Аме-
риканского и Восточноазиатского бюро МИД Ямамото и пе-
риодически — заместитель министра Ниси. Однако они фор-
мально не являлись секретарями Совета и поэтому не могли
присутствовать на официальных заседаниях в присутствии
императора. Поскольку правительство и два военных коман-
дования являлись равноправными членами Совета, доклады
императору представлялись ими по отдельности. Ни предсе-
дательство в Совете, ни какой-либо порядок выступлений
предусмотрены не были. Секретари готовили повестку дня на
основе проектов, заранее готовившихся сотрудниками соот-
ветствующих ведомств, но обсуждения часто носили спонтан-
ный характер, хотя при малом количестве участников всеоб-
щее внимание с легкостью сосредоточивалось на том или
ином важном вопросе.
Таковой была сущность органа, который с 23 октября, сра-
зу же после создания Кабинета Тодзё, в течение десяти дней
обсуждал нашу государственную политику. В течение этих де-
сяти дней Совет по межведомственным связям заседал почти
ежедневно. При обсуждении особенно важных вопросов засе-
дания нередко длились с утра до глубокой ночи и зачастую
проходили в весьма накаленной атмосфере. Большинство ре-
шений Совета затем выносилось на рассмотрение Кабинета, а
некоторые, более важные, представлялись на одобрение сове-
щаний у императора, где собирались, в сущности, те же лица,
но в присутствии его величества. Я не помню ни одного ре-
шения Совета по межведомственным связям, которое не было
290
Кабинет Тодзё определяет свою политику
бы утверждено Кабинетом. Следует отметить, что при Каби-
нете Тодзё, в соответствии с практикой, которая сложилась во
времена Кабинетов Коноэ, доклады императору о дискуссиях
и решениях Совета по всем важным вопросам государствен-
ной политики, в том числе по вопросам войны или мира, де-
лал от имени Кабинета только премьер. Министр иностран-
ных дел мог докладывать императору только по вопросам ди-
пломатических переговоров как таковых.
На заседании 23 октября Совет по межведомственным свя-
зям начал всестороннее рассмотрение нашей политики в свя-
зи с японо-американскими переговорами. Из документов
МИД, которые я изучал с момента вступления на пост мини-
стра, т.е. с 18 октября, следовало, что дипломатия зашла в ту-
пик и возможность сохранения мира между двумя странами
повисла на волоске. С самого начала было очевидно, что пе-
реговоры практически ничего не обещают. Передо мной стоя-
ла двойная задача: во-первых, выторговать у США смягчение
их позиции, нр это было лишь полдела и, во-вторых, убедить
наше собственное военное командование в необходимости
пойти на уступки. Достижение этих целей, как мне верилось, да-
вало хоть какую-то, пусть и малую возможность сохранить мир.
Попробую хотя бы вкратце обрисовать ситуацию, как она
мне представлялась в то время. Формулируя свое суждение, я
опирался в основном на телеграмму посла Номура от 3 октяб-
ря, в которой он докладывал, что проблемы, связанные с
Трехсторонним пактом и установлением недискриминацион-
ного режима торговли, в общем решены, и единственным не-
решенным вопросом остается присутствие наших войск в Ки-
тае. Что касается Трехстороннего пакта, то Япония не могла
предоставить Соединенным Штатам полномочия на свободу
действий, но пошла на уступки, выразив готовность, в случае
вступления США в европейскую войну, поступать в соответ-
ствии с собственным толкованием этого пакта, т.е. независи-
мо от Германии и Италии.
Поэтому я полагал, что, как докладывал посол Номура,
молчаливое взаимопонимание по этому вопросу достигнуто.
Что же касается недискриминационного режима в торговле,
то я, также исходя из его доклада, считал, что после того, как
Япония дала обещание учитывать интересы США, все серьез-
10* 291
Воспоминания японского дипломата
ные разногласия между двумя странами урегулированы. Во
всяком случае, я не боялся того, что при достижении взаимо-
понимания по другим пунктам одна только торговая проблема
сможет сорвать переговоры и вызвать войну, с каким бы
упорством господин Хэлл ни призывал к соблюдению прин-
ципа свободной торговли.
Поэтому я действительно полагал, что единственным пре-
пятствием на пути к соглашению оставался вопрос о присут-
ствии наших войск в Китае. В этой связи я также принимал
во внимание письменное заключение моего предшественника
адмирала Тоёда с изложением условий, при соблюдении кото-
рых, на его взгляд, открывалась возможность довести перего-
воры до конца. По мнению адмирала Тоёда, нам следовало
согласиться на следующие три условия: (1) Япония должна
была прекратить наращивание своих сил во Французском Ин-
докитае; (2) положение о присутствии войск в Китае должно
было быть исключено из перечня условий мира, а согласно
секретному японо-китайскому соглашению войска эти подле-
жали выводу из Китая в течение двух лет после установления
мира между обеими странами. Однако в этот пункт включа-
лась оговорка, согласно которой японские войска могли оста-
ваться в определенных районах Северного Китая, в Мэнцзяне
(Внутренняя Монголия) и на Хайнане в течение пяти лет по-
сле восстановления мира, по истечении которых срок этот
мог быть продлен посредством консультаций между сторона-
ми; (3) японские войска, расквартированные в Индокитае,
подлежали выводу оттуда, когда их дальнейшее присутствие
переставало быть необходимым в целях совместной обороны,
но не позже, чем по урегулировании ’’Китайского инцидента”.
Исходя из таких докладов и заключений высших предста-
вителей японского руководства, связанных с японо-американ-
скими переговорами, я, естественно, лелеял надежду на ка-
кую-нибудь возможность достижения соглашения. Но в то же
время мне казалось само собой разумеющимся, что Япония
должна пойти на существенные уступки, ибо, изучая доку-
менты, я убедился в готовности США в случае необходимости
начать войну. В этих обстоятельствах, я еще до обсуждений в
Совете по межведомственным связям выработал собственные
условия решения проблемы, суть которых в общих чертах со-
292
Кабинет Тодзё определяет свою политику
стояла в следующем. Во-первых, японские войска, размещен-
ные в Китае, в том числе в особых районах Северного Китая
и в других местах, подлежали выводу в течение пяти лет. Во-
вторых, Японии следовало подтвердить отсутствие у нее наме-
рений препятствовать честной экономической деятельности
третьих держав в Китае на основе справедливости, заявить об
отсутствии возражений против применения принципа свобод-
ной торговли во всем мире, в том числе в Китае, и таким об-
разом решить основную связанную с Китаем проблему в сво-
их отношениях с США. Далее, в связи с ’’южной” проблемой,
возникшей вследствие продвижения японских войск на юг
Французского Индокитая, я предлагал вывести оттуда наши
войска и таким образом продемонстрировать отсутствие у
Японии агрессивных замыслов в отношении этого региона,
доказав тем самым нашу искренность и стремление способст-
вовать успеху переговоров. Что касается Трехстороннего пак-
та, то я полагал, что негласное взаимопонимание уже достиг-
нуто и что, если другие проблемы будут решены, то для одной
этой потребуется лишь найти форму выражения, ибо, в сущ-
ности, Япония уже согласилась пойти на уступки.
Предварительно я 21 октября сообщил послу Номура, что
новый Кабинет относится к справедливому урегулированию
японо-американских отношений не менее серьезно, чем пре-
дыдущее правительство, и что по получении более подробных
инструкций послу следует попытаться получить от американ-
цев ответ на наше предложение от 25 сентября.
Таковы были мои настроения, когда я 23 октября впервые
принял участие в работе Совета по межведомственным свя-
зям. Заседание началось с выступления премьера Тодзё, кото-
рый заявил, что при формировании нового Кабинета его ин-
формировали о желании его величества вернуться к изучению
решения совещания у императора от 6 сентября, и поэтому
сейчас Совету предстоит "с чистого листа" пересмотреть это
решение во всей его полноте. Однако начальник Генерально-
го штаба армии генерал Сугияма1 не замедлил напомнить нам
1 Фельдмаршал Сугияма Хадзимэ (1880-1945 гг.) был виднейшей фигурой в
японской армии на протяжении примерно десяти последних лет своей
жизни. В эти годы он занимал посты начальника штаба авиации, замести-
теля военного министра и заместителя начальника Генерального штаба, а
293
Воспоминания японского дипломата
о том, что, согласно решению от 6 сентября, дипломатии от-
водилась первостепенная, а военным приготовлениям - второ-
степенная роль только до конца сентября, а с наступлением
октября, напротив, военные приготовления должны были иг-
рать главную, а дипломатия — подчиненную роль. Об этом,
сказал Сугияма, было известно бывшему министру иностран-
ных дел Тоёда. Следовательно, продолжал он, учитывая при-
ближение сезона муссонов и другие обстоятельства, нам необ-
ходимо быстро принять решение, чтобы не упустить благо-
приятную возможность. Затем еще более пессимистически и
непримиримо настроенный заместитель начальника Генераль-
ного штаба армии Цукада заявил, что японо-американские
переговоры показали банкротство дипломатии, что Америка и
Англия уже порвали экономические отношения с Японией и
сжимают кольцо вокруг нее и что поэтому страна должна не-
медленно прибегнуть к мерам самообороны. Заместитель на-
чальника Генерального штаба ВМФ адмирал Ито также вы-
ступил с настойчивым призывом не медлить с решением относи-
тельно будущего переговоров, ибо потеря времени недопустима.
Мне, таким образом, сразу стало ясно, что, хотя решение
совещания у императора от 6 сентября и подлежало пересмот-
ру, военные приготовления, развернутые высшим командова-
нием после совещания у императора от 2 июля, продолжались
без каких-либо помех, и, будучи миной, заложенной под дип-
ломатические усилия, поощряли роды войск к занятию воин-
ственной позиции и создавали серьезные препятствия на пути
какого бы то ни было прогресса на переговорах. Более того,
поскольку министр военно-морского флота Симада, министр
также успешно работал на "трех больших постах" в армии, т.е. являлся ге-
неральным инспектором по военному образованию, военным министром и
начальником Генерального штаба. Занимая последнюю из указанных дол-
жностей с 1940 по 1944 год, отвечал за подготовку "войны за Великую Вос-
точную Азию" и в награду за успехи, достигнутые на начальном ее этапе,
был в 1943 году удостоен звания фельдмаршала. В начале 1944 года ему
пришлось оставить свой пост, который занял Тодзё, но после отставки по-
следнего в июле Сугияма вновь появился на арене в качестве военного ми-
нистра в Кабинете Койсо, а в конце войны был главнокомандующим од-
ной из двух сводных армий, отряженных на защиту последних оборони-
тельных рубежей в собственно Японии. Покончил жизнь самоубийством
при капитуляции Японии.
294
Кабинет Тодзё определяет свою политику
финансов Кая и я были единственными “новичками” в Совете
по межведомственным связям, а все остальные участвовали в
совещании у императора 6 сентября, "ограничения", установ-
ленные сентябрьским решением, похоже, неизбежно воспри-
нимались в качестве отправного пункта при любом новом
рассмотрении вопроса, а проистекающая отсюда психологиче-
ская инерция сильно затрудняла попытки смягчить эти огра-
ничения. Тем не менее, я поставил под серьезное сомнение
исходные посылки высшего командования, заявив, что следу-
ет испробовать все пути, обещающие какие-нибудь шансы на
успех, и что для Японии было бы совершенно неоправданным
считать компромисс невозможным и поспешно ввергать себя
в военные действия. Поскольку премьер также настаивал на
необходимости в момент начала деятельности нового кабине-
та заново изучить нашу позицию, в конце концов было реше-
но поручить секретарям подготовить конкретный перечень
вопросов и методику их повторного изучения. Насколько мне
помнится, секретари представили нашему вниманию следую-
щие основные вопросы:
1. Имеется ли перспектива добиться от США быстрого
принятия наших требований, согласованных 6 сентября?
2. Какие последствия для Японии имело бы принятие аме-
риканского меморандума от 2 октября?
3. Каковы возможные масштабы отступления Японии от
решения, принятого 6 сентября?
4. Каковы перспективы войны в Европе?
5. Возможно ли, что Японии придется воевать либо только
с Англией, либо только с Америкой?
6. Каким военным потенциалом и какими возможностями
вести войну обладают США?
7. Как нарастить военный потенциал Японии (увеличение
производства стали, судов и различных других видов вооруже-
ний и боеприпасов, добычи нефти, усиление финансового
могущества).
На рассмотрение этих вопросов ушло несколько часов. По
первому из них было довольно быстро достигнуто единодуш-
ное мнение, согласно которому не следовало надеяться на
возможность склонить США к принятию требований, изло-
295
Воспоминания японского дипломата
женных в решении от 6 сентября. Рассмотрев второй вопрос,
все согласились с тем, что принятие Японией американского
меморандума от 2 октября сведет на нет все достигнутое со
времени ’’Маньчжурского инцидента” и поставит под угрозу
утвердившиеся японские позиции в Маньчжурии и Корее, в
результате чего Японии, в конце концов, придется полностью
уйти с континента. Об обсуждении третьего вопроса будет
рассказано ниже, ибо оно непосредственно связано с решени-
ем о новых предложениях "А” и "Б”, специально подготовлен-
ных для передачи Соединенным Штатам, а подробный рас-
сказ об этих предложениях еще впереди. Перспективы евро-
пейской войны, о необходимости оценки которых говорилось
в четвертом пункте, представлялись по наблюдениям мини-
стерства иностранных дел, весьма неутешительными: герман-
ское вторжение в Англию выглядело маловероятным; война,
по всей видимости, собиралась быть долгой, и Германия мог-
ла потерпеть в ней неудачи. По пятому пункту без возраже-
ний было принято мнение МИД: в случае войны между Япо-
нией и либо Англией, либо Америкой одна из этих стран
придет на помощь другой.
При рассмотрении шестого пункта участники от военных и
других ведомств представили подробный и конкретный ана-
лиз военного потенциала США. Сведения о размерах воору-
женных сил США публиковались, и обсуждать было нечего.
Приняв на веру многочисленные опубликованные показатели
производственных мощностей США, Совет безоговорочно
признал, что американский потенциал несравненно больше
японского. Некоторые участники усомнились в том, смогут
ли США обеспечить достаточные поставки каучука, но, по
общему мнению, эта задача могла быть решена путем исполь-
зования вторичного сырья и синтетических материалов, а так-
же импортом из Южной Америки. Чтобы выполнять функции
арсенала, удовлетворяющего потребности европейской войны,
требовались огромные производственные мощности, но соз-
дание их к осени 1941 года было почти завершено, и, по-
скольку этот потенциал можно было в любой момент быстро
мобилизовать для ведения войны против Японии, то, по еди-
нодушному мнению участников, возможностей тотального
разгрома США в случае войны с ними не существовало.
296
Кабинет Тодзё определяет свою политику
Именно по этой причине генеральная стратегия нашей
страны, как мне тогда представлялось, должна была предусма-
тривать не неограниченные наступательные операции, а заня-
тие юго-западной зоны Тихоокеанского региона и подготовку
к долгой войне на основе сохранения и наращивания нашей
боевой мощи посредством поставок военных материалов с
юга. Поэтому я был поражен, когда Япония, действуя вразрез
с основными исходными принципами этой стратегии, в са-
мом начале войны атаковала Гавайи, а затем нанесла удар в
районе Мидуэя и по таким отдаленным пунктам, как Рабаул.
Сейчас, когда война уже окончена, я все еще полагаю, что на-
ше поражение было обусловлено не столько недооценкой во-
енного потенциала США, сколько нарушением стратегичес-
ких принципов. С другой стороны, несомненно, что недаль-
новидный подход к мобилизации науки на разработку воору-
жений создавал для нас огромные препятствия на многих на-
правлениях. Например, что касается атомной бомбы, то, по
убеждению одного из наших авторитетов в этой области, вы-
сказанному за несколько месяцев до уничтожения Хиросима,
завершить создание такой бомбы для использования в войне
не должны были успеть. Подобная ситуация, на мой взгляд,
была следствием общего уровня научных знаний в Японии,
повысить который за один день было невозможно.
И наконец, в Совете по межведомственным связям были
рассмотрены вопросы, связанные с наращиванием военного
потенциала Японии: производство каких видов продукции и
какими средствами необходимо было увеличить. При этом
меня удивило отсутствие статистических данных, требовав-
шихся для изучения подобных вопросов. Еще более остро
ощущал я абсурдность положения, при котором приходилось
строить работу на основе предположений, ибо высшее коман-
дование отказывалось разглашать данные о численности на-
ших сил или любые факты, касавшиеся военных операций.
Так, например, в Совете шли довольно долгие дебаты о судо-
ходстве, и я отмечал, что, вопреки оценкам, изложенным в
представленном нам плане, количество судов, затонувших в
море, будет во второй год войны большим, чем в первый вви-
ду ускоренного строительства и расширения сферы действия
американских подводных лодок. Однако представители ВМФ,
297
Воспоминания японского дипломата
не вдаваясь в детали, заявили, что у них запланированы меры,
которые помогут справиться с угрозой подводных лодок, и я,
не имея точных данных для продолжения спора, вынужден
был прекратить его. Объемы производства стали обещали
быть недостаточными, но было заявлено, что они будут уве-
личиваться по мере постепенного от года к году выправления
положения с судоходством. Было сказано, что возрастет тран-
спортировка нефти с юга. Проблема судоходства, совершенно
очевидно, являлась одной из самых важных, но соответствую-
щие министерства утверждали, что она может быть решена.
Далее те, кто отвечал за финансирование, за обеспечение
поставок продовольствия и за моральный дух нации во время
войны, заверили нас, что на этих участках нет причин для
беспокойства. Многие вопросы, которые рассматривались в
Совете, требовали технической экспертизы, но все участники
подходили к изучению и обсуждению ситуации очень серьез-
но. Тодзё и военные (особенно представители армии) с само-
го начала твердо стояли на своем, но подходили к работе с
большой искренностью, и я не могу согласиться с мнением,
согласно которому он и другие якобы замышляли войну с
момента формирования Кабинета.
В таких-то обстоятельствах я представил Совету по межве-
домственным связям свои альтернативные предложения "А” и
"Б” для японо-американских переговоров. В тот момент сто-
роны были "на ножах" друг с другом. Переговоры зашли в та-
кой тупик, что их провал в той ситуации почти неизбежно
привел бы к войне. Я был полон решимости предотвратить
такой исход, столь бедственный и для обеих стран и для всего
человечества, но был убежден, что не допустить войну и при-
вести переговоры к успеху можно только путем взаимных ус-
тупок. Моя основная позиция была изложена выше, при опи-
сании подготовки к участию в работе Совета. Эту позицию
отражало предложение "А", в котором смягчалось японское
предложение от 25 сентября. Иначе говоря, оно представляло
собой модификацию решения совещания у императора от 6
сентября в той степени, в какой это следует из его нижеследу-
ющего воспроизведения (мои соображения в связи с некото-
рыми вопросами переговоров даются в скобках).
298
Кабинет Тодзё определяет свою политику
1 Недискриминационный режим в торговле
Наша позиция в этом вопросе должна быть модифицирована таким об-
разом, чтобы она предусматривала согласие правительства Японии на при-
менение принципа недискриминации ко всему Тихоокеанскому региону,
включая Китай, при условии, что этот принцип будет применяться во всем
мире. (Эта модификация являлась откликом на настойчивые требования об
универсальном применении данного принципа, которые высказывал госсек-
ретарь Хэлл, и представляла собой отказ Японии от претензий на торговые
преимущества в Китае по причине географической близости Неоднократно
разъясненное намерение Японии не ограничивать справедливую экономиче-
скую деятельность третьих держав в Китае на основе справедливости при
этом не менялось).
2. Толкование и выполнение Трехстороннего пакта
(С учетом доклада нашего посольства из Вашингтона о достижении об-
щего взаимопонимания в этот пункт не было внесено никаких изменений.
Имелось в виду продолжить поиск подходящей формы для выражения тако-
го взаимопонимания ло урегулировании всех остальных вопросов)
3. Вывод войск.
(а) Вывод войск из Китая.
Войска будут размещены в обозначенных районах Северного Китая, в
Мэнцзяне и на острове Хайнань в течение необходимого периода времени
после установления мира между Японией, и Китаем, а все другие войска бу-
дут выведены в течение двух лет. (’’Необходимый период” - пять лет. Что ка-
сается Хайнаня, который упоминался в письменном заключении бывшего
министра иностранных дел Тоёда. то Соединенным Штатам должно было
быть известно о наших пожеланиях в отношении этого острова, ибо он упо-
минался в японо-китайском Договоре об основах взаимоотношений. В пред-
ложении "А” отсутствовало положение о размещении войск в шанхайской
"треугольной зоне" и в Амос. Ранее США неоднократно признавали, что для
вывода войск потребуется некоторое время)
(б) Вывод войск из Французского Индокитая.
(Так как согласно предложению от 25 сентября Япония обязывалась не
передвигать войска из Индокитая в прилегающие регионы, США нс должны
были испытывать опасений по поводу японских военных акций, если только
они понимали искренние намерения Японии Однако сентябрьское предло-
жение поставило вывод войск в зависимость от "установления справедливого
мира в Тихоокеанском регионе" Такая формулировка была весьма туман-
ной, и поэтому в предложении "А" сроком для вывода войск устанавливался
момент урегулирования "Китайского инцидента" Мой подход к выводх
войск из Французского Индокитая отражен в пункте 5,предложения "Б", ко-
торое приводится ниже. Я полагал, что, если США продемонстрируют
большую склонность к переговорам, мне удастся выработать окончательный
план, куда бы вошли тс положения из двух моих предложений, которые бы-
ли благоприятны для американцев).
В Совете по межведомственным связям я столкнулся с рез-
кой критикой этого предложения, которое, как утверждали
мои оппоненты, содержало в себе слишком большие уступки.
299
Воспоминания японского дипломата
Даже в министерстве иностранных дел возражали против по-
ложений о недискриминационной торговле и об отказе Япо-
нии от давних претензий на особые позиции в Китае по при-
чине географической близости. Мне довольно легко удалось
убедить Совет согласиться на вывод наших войск из Француз-
ского Индокитая по заключении мира между Японией и Ки-
таем. Однако положение о выводе войск из Китая оказалось,
как и следовало ожидать, наиболее взрывоопасным и вызвало
яростную критику со стороны военных ведомств.
Высшее командование армии четко и недвусмысленно зая-
вило, что установление временных ограничений на размеще-
ние наших войск в Китае совершенно неприемлемо на том
основании, что оно, в конечном итоге, лишило бы Японию
всех выигрышей от "Китайского инцидента" и подорвало бы
моральный дух вооруженных сил. Тодзё косвенно поддержал
высшее командование, заявив, что вопрос требует тщательно-
го изучения и поэтому он не может с ходу одобрить мой план.
Аналогичную позицию занял и председатель Планового бюро,
министр без портфеля (а также и генерал) Судзуки. Министр
военно-морского флота Симада высказался за оставление
войск в Китае на том основании, что, по его наблюдениям,
сделанным во время недавней службы на посту командующе-
го флотом в китайских водах, японские предприятия в Китае
не могли бы в отсутствие наших войск спокойно вести свои
операции или даже просто чувствовать себя в безопасности.
Особенно горячо Симада говорил о том, что он ни при каких
обстоятельствах не может согласиться с выводом наших сил с
острова Хайнань. Их позицию поддержал даже известный
своей умеренностью министр финансов Кая, который сказал,
что, как он понял, работая на посту президента Корпорации
по развитию Северного Китая, продолжающееся военное
присутствие совершенно необходимо ради нормального функ-
ционирования наших предприятий в Китае. Никто меня не
поддержал.
Учитывая, что проблема размещения войск в Китае послу-
жила причиной падения третьего Кабинета Коноэ, я и не на-
деялся на сговорчивость военных представителей в этом воп-
росе. Однако с момента вступления на пост министра ино-
странных дел в Кабинете Тодзё я, со своей стороны, решил,
300
Кабинет Тодзё определяет свою политику
что не останусь на этом посту, если мне не удастся реализо-
вать план установления временных ограничений. Поэтому я
упорно оспаривал требование не устанавливать никаких огра-
ничений на сроки присутствия наших сил в Китае и указы-
вал, что содержать войска на территории других стран в тече-
ние неопределенного времени просто неразумно и что поэто-
му аргумент о вредном воздействии таких ограничений на мо-
ральный дух вооруженных сил ошибочен. Даже с точки зре-
ния защиты наших граждан, указывал я, военная оккупация,
в конце концов, принесет больше вреда, чем пользы, ибо,
оказывая военное давление на своего соседа в течение дли-
тельного периода, Япония никак не будет способствовать по-
стоянному миру на Дальнем Востоке, а от предприятий, кото-
рые не могут функционировать без военной поддержки ар-
мии, лучше отказаться.
Дискуссия по этому вопросу накалила атмосферу и, каза-
лось, будет длиться вечно. Однако, в конце концов, один из
секретарей предложил ограничить пребывание наших войск в
Китае периодом в девяносто девять лет. С этим я, разумеется,
согласиться не мог, ибо ограничение таким сроком означало
отсутствие каких бы то ни было ограничений. Однако сам
факт предложения свидетельствовал о том, что военные пред-
ставители, раздраженные моей настойчивостью, ощутили не-
возможность уклонения от согласия хоть на какое-то ограни-
чение. После моего отказа принять срок протяженностью в
девяносто девять лет многие стали настаивать на не менее,
чем пятидесятилетием лимите, но я отверг и этот срок, зая-
вив, что говорить о пятидесяти годах бессмысленно, ибо ни-
кому не дано предвидеть событий, которые могут произойти в
течение полувека. Итак, я продолжал настаивать на изначаль-
но предложенных мною пяти годах. Участники заседания по-
шли на уступку и предложили двадцать пять лет. Казалось,
большее сокращение невозможно. Я предложил восьмилет-
ний, а затем десятилетний срок, но все остальные упрямо
стояли на двадцатипятилетием и требовали дальнейших усту-
пок с моей стороны. Столь долгий период меня не устраивал,
ибо возможность успеха переговоров в этом случае представ-
лялась сомнительной, однако ничего лучшего атмосфера засе-
дания не сулила. Кроме того, я учитывал, что, коль скоро ог-
раничение во времени будет установлено, его, возможно, уда-
301
Воспоминания японского дипломата
стся пересмотреть, если США выскажут свои возражения про-
тив чрезмерной протяженности. Именно эта оговорка явилась
одним из пунктов взаимопонимания, достигнутого между
мною и премьером Тодзё утром 2 ноября. Поэтому я смирил-
ся с мнением Совета по межведомственным связям.
Именно таким образом впервые в ходе японо-американ-
ских переговоров был поднят вопрос об установлении срока
присутствия японских войск в Китае. При всей своей неудов-
летворенности заявленным двадцатипятилетним периодом я
отнюдь не стремился возбуждать антагонизм США, с самого
начала требуя их согласия на наше четвертьвековое присутст-
вие в Китае, но, напротив, намеревался в первую очередь дать
американцам понять, что военная оккупация не растянется на
неопределенное время, а затем придти к компромиссу отно-
сительно ее продолжительности.
Однако прием, оказанный Соединенными Штатами моему
предложению "А”, в конце концов, расстроил мои намерения.
Возможно, мои инструкции послу Номура о передаче предло-
жения были сформулированы недостаточно тщательно, но как
бы там ни было, телеграмма, к сожалению, была перехвачена
властями США и истолкована ими в чрезвычайно злонаме-
ренной манере, что значительно осложнило дальнейший ход
событий. К этому эпизоду я еще вернусь. На предложение "А"
Соединенные Штаты в любом случае отреагировали бы про-
хладно, ибо, как выяснилось из свидетельства господина Бол-
лэнтайна на МВТДВ, они, особенно после продвижения на-
ших сил на юг Французского Индокитая, не испытывали до-
верия к заверениям Японии. Вне зависимости от того, носила
ли индокитайская акция Японии агрессивный или какой-то
иной характер, совершенно очевидно, что при отсутствии у
американцев доверия к другой стороне переговоры могли
привести к плодотворным результатам только в том случае,
если бы Япония безоговорочно приняла все требования
США, а любая уступка меньшего размера рассматривалась бы
как недостаточная. Однако некоторые пункты в предложени-
ях Соединенных Штатов были необоснованными, и Япония в
то время не могла принять их позицию in toto и безоговорочно.
Было совсем нелегко добиться согласия даже Совета по
межведомственным связям на предложение "А”. А мне еще
302
Кабинет Тодзё определяет свою политику
нужно было подготовиться к тому, что предложение ”А” не
сможет решить проблему, ибо США со всей очевидностью,
невзирая на риск войны, продолжали отстаивать свою пози-
цию. Для того, чтобы застраховаться от возможного провала,
я подготовил второй план, предложение "Б" — своего рода
modus vivendi, к которому следовало прибегнуть как к послед-
нему средству достичь соглашения по некоторым вопросам,
важным с точки зрения необходимости предотвратить войну.
Предложение "Б" сводилось к следующему:
1. Правительства Японии и Соединенных Штатов обязуются не предпри-
нимать никаких передвижений войск в регионы Юго-Восточной Азии и южной
части Тихоокеанского бассейна, за исключением Французского Индокитая.
2. Правительства Японии и Соединенных Штатов будут сотрудничать в
целях получения таких товаров, которые требуются двум странам получать
из Голландской Индии.
3. Правительства Японии и Соединенных Штатов взаимно обязуются
восстановить свои торговые отношения до уровня, который существовал до
замораживания активов.
Правительство Соединенных Штатов будет поставлять в Японию необхо-
димые количества нефти.
4. Правительство Соединенных Штатов обязуется воздерживаться от мер
и действий, которые могут нанести ущерб начинаниям, направленным на
восстановление мира между Японией и Китаем.
5. Правительство Японии обязуется вывести войска, размещенные ныне
во Французском Индокитае, либо по восстановлении мира между Японией и
Китаем, либо по установлении справедливого мира в Тихоокеанском регионе.
Правительство Японии заявляет, что по заключении настоящего согла-
шения оно готово отвести свои войска, размещенные ныне на юге Француз-
ского Индокитая, в северную его часть.
Примечания
I В случае необходимости в момент заключения настоящего соглашения
может быть дано обещание о выводе японских войск либо по восстановле-
нии мира между Японией и Китаем, либо по установлении справедливого
мира в Тихоокеанском регионе.
2. В случае необходимости к настоящему соглашению могут быть добав-
лены положения предложения "А” о недискриминационном режиме торгов-
ли и толковании и выполнении Трехстороннего пакта.
Пункт 1 был призван развеять подозрения США относи-
тельно дальнейшего продвижения Японии на юг. Пункт 2, в
котором не было ничего нового, предусматривал сотрудниче-
ство в получении таких необходимых материалов, как нефть,
олово и т.п. Пункт 3 имел в виду восстановление торговых от-
ношений до уровня, который существовал перед заморажива-
303
Воспоминания японского дипломата
нием активов в июле, а специальная оговорка о нефтяных по-
ставках была сделана с учетом позиции США и условий, в ко-
торых находилась Япония в то время. Что касается пункта 4,
который предусматривал прекращение американской помощи
враждебному Японии режиму Чан Кайши, то идея состояла в
том, что в то время, как Япония прилагала усилия, направ-
ленные на достижение мира с Китаем, продолжение помощи
США этому режиму было бы неуместным. Япония намерева-
лась урегулировать ’’Китайский инцидент” посредством пря-
мых переговоров, но готова была согласиться и с посредниче-
ством США (свидетельством чему впоследствии явилось ее
благоприятное отношение к предложению президента Руз-
вельта от 17 ноября). На случай прямых переговоров у меня
имелся собственный план урегулирования отношений между
Японией и Китаем на взаимоприемлемой основе умеренных
условий. Пункт 5, содержащий заявление о готовности Япо-
нии немедленно по заключении соглашения отвести войска с
юга на север Французского Индокитая, представлял собой со-
вершенно новое предложение, которое не могло расценивать-
ся иначе, как доказательство отказа Японии от продвижения
на юг и проявление искреннего стремления японского прави-
тельства к миру.
Таким образом, как я разъяснил в телеграмме от 20 нояб-
ря, содержавшей инструкции послу Номура о передаче пред-
ложения ”Б”, общая его концепция заключалась в том, чтобы
вернуть отношения, достигшие в то время критической точки,
к состоянию, которое существовало до июля, а также, показав
на деле, что Япония не замышляет экспансию на юг, развеять
подозрения США и таким образом сделать атмосферу более
спокойной и избежать войны. Представитель Государственно-
го департамента господин Боллэнтайн засвидетельствовал на
МВТДВ, что отсутствие у Соединенных Штатов интереса к
предложению ”Б” было обусловлено их недоверием к нашим
обещаниям. Согласно его показаниям, вывод войск с юга
Французского Индокитая ничего не означал, ибо лаже если
бы он состоялся, войска вновь могли занять эти территории в
течение одного-двух дней. Очевидно, и сами переговоры утра-
чивали смысл, если одна из сторон твердо решила не дове-
рять другой стороне. Между тем необоснованность подозре-
304
Кабинет Тодзё определяет свою политику
ний США доказывается тем фактом, что в Совете по межве-
домственным связям предложение "Б” вызвало отчаянную оп-
позицию со стороны военных ведомств, и бурные дебаты, из-
за которых чуть было не пришлось закрыть заседание, разго-
релись именно потому, что военные считали это предложение
слишком большой уступкой Соединенным Штатам.
При обсуждении предложения "Б" я настаивал на том, что
войну необходимо избежать любой ценой, а для этого прежде
всего требуется восстановить положение, которое существова-
ло до продвижения в южный Индокитай и последующего за-
мораживания активов, и таким образом ослабить напряжен-
ность. Высшее командование оказало мне яростное сопротив-
ление. Особенно резко выступал начальник штаба Сугияма:
по его словам, армейское руководство не могло согласиться с
такой из ряда вон выходящей уступкой Соединенным Шта-
там, как вывод войск из южного Индокитая, в тот момент,
когда в отношениях между двумя странами остается множест-
во важных нерешенных проблем. Я и на этот раз упорно от-
стаивал свою позицию и выдвигал самые различные доводы в
противовес позиции Сугияма. При этом я был готов к уходу в
отставку в случае неудачи с одобрением предложения "Б” Со-
ветом. В конце концов, после долгих, едких и утомительных
препирательств оно было принято. Директор Бюро по воен-
ным делам генерал Муто, который присутствовал на совеща-
нии в качестве секретаря, впоследствии говорил мне, что он и
некоторые другие участники испытывали большое беспокой-
ство при виде того, как министр иностранных дел явно идет
на риск отставки. Когда, вспоминал он, перспективы приня-
тия предложения ”Б" выглядели совершенно неопределенны-
ми, он убедил начальника штаба уступить, задав следующий
вопрос: "Если переговоры сорвутся из-за армейской оппози-
ции предложению министра иностранных дел, сможет ли ар-
мия взять на себя ответственность?" Муто также сообщил
мне, что в случае успешного завершения переговоров на ос-
нове предложения "Б" перед командованием встала бы чрез-
вычайно трудная задача справиться с проявлениями недоволь-
ства в рядах наших сил на фронтах. Весьма прискорбно, что
предложение "Б", выработанное и принятое с таким трудом, в
конце концов, оказалось неиспользованным.
305
Воспоминания японского дипломата
Одобрение предложений "А" и "Б" заложило основу, на ко-
торой Кабинету Тодзё предстояло развивать японо-американ-
ские переговоры. Если бы наши предложения поспособство-
вали их успешному завершению, это было бы весьма благо-
приятным для дела мира, но ввиду негибкой позиции Соеди-
ненных Штатов, наличествовала очевидная возможность того,
что такого не произойдет. Учитывая эту возможность, Совет
по межведомственным связям, наряду с обсуждением предло-
жений "А" и "Б", рассматривал и другие перспективы, и, нако-
нец, подошел к неумолимо требовавшему решения вопросу:
какие меры должна будет предпринять Япония в случае краха
переговоров. Представители военных ведомств, настаивая на
необходимости разработать планы в предвидении такого по-
ворота событий, представили три альтернативных курса дей-
ствий: (1) немедленно принять решение о начале войны; (2)
проявлять терпение в ожидании изменений обстоятельств; (3)
продолжать переговоры и при этом быть готовыми начать
войну в случае их провала. По этому вопросу в Совете снова
разгорелась острая дискуссия, которая длилась с 1 ноября до
раннего утра следующего дня. Я относил его к числу вопро-
сов, которые должны были возникнуть, особенно принимая
во внимание решение от 6 сентября. Предвидел я (и об этом
говорилось в связи с моим вступлением на пост министра в
Кабинете Тодзё) и то, что армия будет и дальше упрямо сто-
ять на своем. Но в своих планах я рассчитывал на умерен-
ность ВМФ. Поэтому позиция его командования, о которой я
уже упоминал в связи с проблемой размещения войск и дру-
гими проблемами, вызвала у меня изрядное удивление. Те-
перь, стремясь сделать все возможное для смягчения этой по-
зиции, я обратился за помощью к бывшему премьеру адмира-
лу Окада, который имел большое влияние во флотских кру-
гах. Как меня впоследствии информировали, он сумел дове-
сти свое мнение до командования ВМФ, но ему доверительно
дали понять, что вмешательство со стороны не приветствуется.
Утром 1 ноября Совет по межведомственным связям со-
брался на очередное заседание. Высшее командование армии
в обычных для себя резких тонах потребовало немедленного
прекращения переговоров в соответствии с приведенной вы-
ше альтернативой /1/ на том основании, что США сжимают
306
Кабинет Тодзё определяет свою политику
кольцо окружения Японии, ввели экономические санкции и,
более того, не имеют серьезного намерения довести перегово-
ры до конца. В подобных обстоятельствах, заявили они, со
стороны Японии было бы глупо откладывать решение и упус-
кать выгодный момент для начала войны. Я возразил, что мы
не оправдаем доверия нации, если, при сохранении даже ма-
лейшей возможности продолжать переговоры, ввергнем стра-
ну в пучину войны, предварительно не приложив всех мысли-
мых усилий для достижения мирного исхода. Неожиданно
сильную поддержку оказал мне премьер Тодзё, и от альтерна-
тивы /1/ решено было отказаться. Затем наступила очередь
принятия поистине судьбоносного решения: следует ли Япо-
нии в случае провала переговоров стойко переносить трудно-
сти или немедленно пойти на войну.
Работая в Европе во время первой мировой войны, я воо-
чию мог наблюдать последствия современной войны не толь-
ко для побежденных стран, но и для всего человечества. Я
пришел к твердому убеждению (и оно нашло четкое отраже-
ние в моей работе, подготовленной для министра иностран-
ных дел Утида в 1933 году1), что развитие и прогресс любой
страны должны базироваться на уверенности в направленно-
сти предпринятых в их интересах мер на здоровый рост. Бо-
лее того, учитывая соотношение ресурсов и уровней техничес-
кого развития Японии и Англии и США, а также уровень на-
шей обеспеченности сталью и нефтью, я предвидел, что вой-
на против них, скорее всего, окончится не в пользу Японии.
Именно поэтому с самого начала работы в Кабинете минист-
ров я делал все от меня зависящее, чтобы предотвратить вой-
ну. Для этого требовалось решить тройную задачу. Во-первых,
перетянув на свою сторону тех, кто считал, что переговоры
без лишнего шума должны прекратиться и Японии необходи-
мо предпринять действия в порядке самообороны, , я убедил
Совет по межведомственным связям дать согласие на продол-
жение дипломатических усилий. Во-вторых, стремясь добить-
ся включения в японские предложения Соединенным Штатам
максимально возможных уступок, я добился согласия в прин-
ципе не только на вывод войск из Китая в фиксированный
1 "A Foreign Policy for Japan Following Withdrawal from the League of Nations".
307
Воспоминания японского дипломата
срок (именно разногласия по этому вопросу привели к паде-
нию -третьего Кабинета Коноэ), но на немедленный вывод
войск из южной части Французского Индокитая, чему ярост-
но, сопротивлялось высшее армейское командование. И, нако-
нец, в-третьих, что касается проблемы мер, которые следова-
ло предпринять Японии в случае провала переговоров, то я до
самого конца призывал проявлять выдержку и понаблюдать за
развитием событий, по крайней мере, до тех пор, пока США
не вступят в европейскую войну.
Аргументы представителей военных ведомств по этой про-
блеме сводились к следующему. В случае продолжения эконо-
мической блокады со стороны Америки, Англии, Нидерлан-
дов и других стран Япония при ее объемах потребления жиз-
ненно необходимых материалов будет обречена на "постепен-
ное истощение" своих запасов. В частности, утверждали воен-
ные, если говорить о нефти, то даже при установлении всеох-
ватывающего контроля "военного времени" над потреблением
гражданские запасы нефти будут исчерпаны к середине 1942
года, а военные резервы в течение полутора лет истощатся на-
столько, что военно-морские силы просто не смогут функци-
онировать. В свете наращивания военных приготовлений
Америки, Англии и Нидерландов в южных зонах, следует
ожидать, что в случае провала переговоров эти страны окажут
на Японию еще большее давление. С прекращением поставок
различных материалов Япония не будет иметь сил для сопро-
тивления давлению, и ей придется полностью покориться,
ибо даже при наличии желания сражаться возможностей для
этого у нее не будет. Учитывая все эти обстоятельства, заявля-
ли военные, Японии следует принять решение о войне, пока
преимущества на ее стороне. Более того, в силу стратегичес-
ких соображений необходимо принять решение о начале вой-
ны к концу ноября.
В связи с этими утверждениями мы с особой тщательно-
стью проанализировали возможности получения адекватных
нефтяных поставок. В результате этого анализа было установ-
лено, что поставки с Карафуто (Южный Сахалин) были со-
вершенно недостаточными для удовлетворения нашего спро-
са. Были рассмотрены возможности производства синтетичес-
кого горючего, но, по заключению Планового бюро, даже при
30S
Кабинет Тодзё определяет свою политику
инвестировании с этой целью двух миллиардов иен объем
производства будет сильно отставать от спроса, если выпуск
вооружений и прочей продукции будет поддерживаться на до-
стигнутом уровне. Таким образом выяснилось, что даже если
бы мы в то время и запланировали производство синтетичес-
кой нефти за счет сокращения производства в других отрас-
лях, мы бы не только получили иррациональную структуру
всей промышленности, но и не сумели обеспечить необходи-
мые поставки нефти, то есть не достигли искомой цели.
В заключение этих дискуссий в Совете по межведомствен-
ным связям был достигнут общий консенсус относительно
начала войны в случае провала переговоров. Итак, нам следо-
вало продолжать переговоры с перспективой войны при их
неудаче. Такого рода консенсус не мог не вызывать возраже-
ний с моей стороны. Я считал и утверждал, что принимать
решение о войне в случае провала переговоров, которые еще
должны были начаться, преждевременно, а установление вре-
мен нЬго лимита на переговоры еще более сузит возможности
их успешного завершения. Однако большинство участников,
по-прежнему, упорно цеплялось за свои аргументы о ’’посте-
пенном истощении’’, усилении давления со стороны США в
случае провала переговоров и недопустимости дальнейших
проволочек в свете развития ситуации после решения от 6
сентября.
Тогда я потребовал от высшего командования представить
Совету свой прогноз о перспективах войны. Начальник Гене-
рального штаба ВМФ адмирал Нагано’ заявил, что, если пере-
говоры не будут завершены к концу ноября, то войну следует
начать незамедлительно, иначе будет поздно. Если Япония,
продолжал он, не вступит на сей раз в бой с Англией и Аме-
рикой, она навсегда лишится благоприятной возможности
1 Адмирал флота Нагано Осами (1880-1947) был начальником Генерального
штаба ВМФ с начала 1941 по февраль 1944 года Хотя в 1943 году Нагано
удостоили звания адмирала флота, ему пришлось оставить свой пост в то
же самое время, что и начальнику Штаба армии Сугияма. Нагано стал из-
вестен на Западе как глава японской делегации на Лондонской конферен-
ции об ограничении военно-морских вооружений в 1935-1936 годах, с ко-
торой демонстративно ушла Япония. После увольнения с должности на-
чальника Генерального штаба никаких официальных постов не занимал,
был предан суду МВТДВ и умер от болезни в начале судебного процесса.
309
Воспоминания японского дипломата*
сделать это и будет вынуждена капитулировать. И, напротив,
если она решит сражаться немедля, это гарантирует ей совер-
шенно определенный успех на начальной стадии военных
действий, а дальнейшие перспективы будут зависеть главным
образом от национальной моши и событий на международ-
ной арене. Но при этом, поскольку командование ВМФ уве-
рено в своей стратегии ’’перехвата” сил противника или "зама-
нивания их в засаду”, то оно считает возможным посредством
занятия стратегических пунктов в южных зонах создать неуяз-
вимые позиции. Высшее командование армии было настроено
еше оптимистичнее и повторило требования о как можно бо-
лее быстром принятии решения о начале войны. В ответ я за-
явил. что война против Англии и Америки будет долгой, что
американцы и англичане отличаются неистощимым упорст-
вом и обладают огромным военным потенциалом, в то время
как Япония не может рассчитывать на помошь Германии и
Италии, а цена обещанным успехам на ранних стадиях войны
в дальнейшем будет далеко не столь высока. Было бы глупо,
подчеркнул я, принимать решение о войне, исходя при этом
только из перспектив ее начальных стадий — в конце концов,
победа в девяноста девяти первых сражениях и проигрыш в
сотом будет означать поражение в войне. Я отметил, что мы
сослужим плохую службу японскому народу, если ввергнем
страну в воину при отсутствии уверенности в окончательной
победе, и призвал военных откровенно сказать, чего они ждут
от войны в целом. Военный министр ответил, что в оконча-
тельной победе можно не сомневаться, а мне следует утихо-
мирить опасения и довериться высшему командованию. Ми-
нистр военно-морского флота повторил свой тезис об отсутст-
вии оснований для пессимизма, а начальник Штаба ВМФ
вновь выразил уверенность в эффективности ’’засадных" опе-
раций и сказал, что наш ВМФ потопит американский флот во
время похода последнего из центральной части Тихого океана
на север в направлении подмандатных территорий.
Итак. I ноября участники заседания энергично отстаивали
необходимость немедленно принять решение о войне в случае
провала переговоров. Некоторые пытались убедить меня в ли-
чных беседах, даже запугать, намекая, что. "если министр
иностранных дел выступает против войны, то дело лишь в его
замене”. Так или иначе, я испытывал серьезные опасения, ибо
310
Кабинет Тодзё определяет свою политику
видел, что почти все сторонники такого курса неспособны
должным образом оценить разрушительный характер войны,
и, по-прежнему, не мог полностью доверять оценкам нашего
военного потенциала, которые были сделаны Плановым бюро
и представителями военных ведомств. И. самое главное, я не
мог побороть свое нежелание принять на веру предсказания
высшего командования об исходе войны. Поэтому я, так же
как и министр финансов Кая, который занимал осторожную
позицию, отказался немедленно поддержать общее мнение
участников заседания и в целях тщательного изучения ситуа-
ции попросил отложить решение на один день. С моим пред-
ложением согласились, и заседание было закрыто.
Было уже около двух часов ночи 2 ноября, и я, не теряя вре-
мени. приступил к обзору всей проблемы. Учитывая бескомпро-
миссную позицию США, я не испытывал большого оптимизма в
отношении переговоров. В то же время было очевидно, что Япо-
ния столкнется с проблемой прекращения нефтяных поставок, и
беспокойство армии и ВМФ по поводу того, что США в этом
случае усилят давление на Японию, было не безосновательным.
Заверения военных ведомств не казались мне столь уж достовер-
ными, но я не мог опровергнуть их, поскольку не имел доступа к
информации о размерах или положении наших вооруженных
сил или о состоянии нашей военной науки, ибо информация эта
была окутана завесой секретности. С другой стороны, все мои
аргументы, построенные на основе текущего международного
положения, были исчерпаны. В итоге я пришел к выводу, что
мне остается только положиться на заверения военных ведомств
о перспективах войны.
Надо было лишь решить, смогу ли я воздействовать на ситуа-
цию отставкой с поста министра иностранных дел. Ранним ут-
ром 2 ноября я позвонил ветерану МИДа и бывшему премьеру
Хирота1, пол началом которого я проработал долгие годы и с ко-
торым периодически советовался по важным вопросам. Как
один из государственных старейшин, господин Хирота имел от-
1 Хиро га Коки (1878-1948) — дипломат, коюрый в ходе своей карк'ры достиг
постов посла в Голландии и СССР, министра иностранных дел (1933-1936 годы
и 1937-1938 юды) и прсм1»ср-минпстра( 1936-1937 поды).Будучи пригнан, как
министр иностранных дел. ответственным га шсрства. совершенные в холе
"Китайского инцидента", и виновным в "гаговоре с целью ведения агрессивной
войны", господин Хирота был повешен по приговору МВТДВ.
311
Воспоминания японского дипломата
ношение к формированию Кабинета Тодзё и был в курсе собы-
тий. Рассказав ему о неожиданно ставшим критическим положе-
нии дел и указав на опасность войны, я добавил, что, если моя
отставка поможет сохранить мир. мне бы очень хотелось сделать
это немедленно, когда я обескуражен, обнаружив большую бес-
печность и меньшую податливость позиции Японии, чем я пред-
полагал. Господин Хирота настойчиво призвал меня остаться на
своем посту и продолжать работать ради успеха переговоров и
отметил, что моя отставка приведет лишь к назначению более
сговорчивого министра иностранных дел, который будет поддер-
живать сторонников войны.
Я также узнал, что к тому времени министр финансов Кая
уже сообщил премьеру о своем согласии с общим мнением
Совета по межведомственным связям. Учитывая все эти об-
стоятельства, я в полдень позвонил премьеру и оповестил его
о том, что тоже принимаю курс действий, предложенный пре-
дыдущей ночью. Вместе с тем, однако, мне удалось получить
от премьера несколько твердых обязательств.
Во-первых, в случае благоприятной реакции США на
предложение "А" или предложение "Б" премьер обещал мне
поддержку в том, чтобы убедить заинтересованных лиц пойти
на дальнейшие уступки в целях завершения переговоров. Во-
вторых. он подтвердил достигнутую по моей просьбе в Совете
по межведомственным связям и согласованную с высшим ко-
мандованием договоренность о том. что по завершении пере-
говоров все оперативные действия (на какой бы стадии они
ни находились) будут прекращены и исходное положение
восстановлено. В-третьих, премьер принял к сведению мое
предупреждение о том, что в случае провала переговоров на
основе предложений "А" и "Б" я буду готов подать в отставку.
При этом, однако, премьер не преминул заметить, что в лю-
бом случае в моей отставке не возникнет необходимости.
Итак, суть решения Совета по межведомственным связям от
I ноября состояла в том, чтобы: (1) вести переговоры с Соеди-
ненными Штатами на основе предложений "А” и "Б" и (2) в слу-
чае, если переговоры к концу ноября не придут к успешному за-
вершению, принять решение о начале войны против США, Анг-
лии и Нидерландов. Это решение было затем доложено Кабине-
ту, который, заслушав мои подробные разъяснения о сущности
предложений и методике проведения переговоров, одобрил его.
312
Кабинет Тодзё определяет свою политику
5 ноября решение Совета было представлено и принято на
совещании у императора, где присутствовали члены Кабине-
та. начальники и заместители начальников двух Штабов, а
также шеф-секретарь Кабинета и директора Бюро по воен-
ным и военно-морским делам. По особому пожеланию импе-
ратора присутствовал и председатель Тайного Совета. В своем
выступлении премьер Тодзё рассказал о решении Совета по
межведомственным связям и причинах, в силу которых было
необходимо его принять. Затем с кратким обзором японо-
американских переговоров выступил я. Сущность моих рема-
рок сводилась к тому, что переговоры достигли опасного по-
воротного пункта с малыми возможностями для дипломатиче-
ского маневрирования, и, как это ни прискорбно, мы не мо-
жем с большой уверенностью рассчитывать на их успех. Од-
нако. продолжал я, мы будем прилагать все усилия для завер-
шения переговоров на основе наших новых предложений "А"
и "Б", которые были выработаны с целью удовлетворить по-
желания США в той мере, в какой это возможно без ущерба
достоинству и безопасности империи. После меня с некото-
рыми дополнительными разъяснениями выступили несколько
министров. Задал два или три вопроса председатель Тайного
Совета Хара. Один из них звучал так: ’’Было заявлено, что ве-
роятность успеха переговоров очень мала. Насколько она ма-
ла?” Я ответил, что с учетом позиции США и содержания на-
ших предложений шансы на успех не превышают 10 процен-
юв По мнению вмешавшегося в диалог премьера Тодзё, шан-
сы на успех равнялись сорока процентам, ибо США будут
стремиться избежать войны на два фронта, а данные о разме-
щении вооруженных сил Японии им вскоре станут известны.
Председатель Хара сказал, что он согласен с министром ино-
странных дел относительно малых шансов на успех перегово-
ров. но в данных обстоятельствах, когда, с одной стороны,
США занимают жесткую позицию, а, с другой стороны, Япо-
ния должна учитывать свои оперативные потребности, дос-
тишутое решение было неизбежным. Император удалился, не
высказав никаких замечаний, а впоследствии дал санкцию на
утверждение решения Совета по межведомственным связям.
Итак, передо мной был открыт пун» к продолжению япо-
но-американских персюворов, ради которых я и принял на-
значение на ноет министра.
313
ГЛАВА 5
Переговоры в Вашингтоне
Поскольку время поджимало, я направил предложения
"А” и ”Б" послу Номура 4 ноября еще до начала совещания у
императора. Сразу после того, как они были утверждены этим
совещанием, посол получил инструкцию продолжать перего-
воры на основе Предложения "А”.
Посылая послу Номура телеграмму с предложениями, я со-
проводил их пространными инструкциями следующего содер-
жания:
”1. Днём и ночью прилагаются энергичные усилия, направленные на
урегулирование японо-американских отношений, которые находятся на гра-
ни разрыва. В целях определения фундаментальных принципов нашей госу-
дарственной политики правительство ежедневно проводило заседания Сове-
та по межведомственным связям с участием высшего командования. После
длительных и исчерпывающих дискуссий правительство и высшее командо-
вание единодушно согласились на предложения, касающиеся японо-амери-
канских переговоров (отдельные телеграммы № 726 и № 727). Эти предло-
жения. так же как и другие основополагающие политические установки,
ожидают окончательного утверждения на совещании у императора, которое
состоится пятого ноября.
2. В свете чрезвычайно напряженной внутренней и международной ситу-
ации мы не можем допустить каких-либо проволочек. Руководствуясь ис-
кренним стремлением сохранить мирные отношения с Соединенными Шта-
тами, императорское правительство продолжает переговоры после доско-
нального изучения связанных с ними проблем. Нынешние переговоры зна-
менуют собой наше последнее усилие, и Вы должны понимать, что предло-
жения ’’А” и "Б" являются действительно окончательными. Если даже на ос-
нове этих предложений мы не сможем обеспечить скорейшее завершение
переговоров, то, как это ни прискорбно, их крах станет неизбежным. В этом
случае отношения между двумя странами окажутся под угрозой разрыва. Бу-
дущее нашей страны самым тесным образом связано с исходом нынешних
переговоров и от него зависит безопасность империи.
314
Переговоры в Вашингтоне
3. Японо-американские переговоры тянутся уже более полугода. Несмот-
ря на трудности, наше правительство делало одну уступку за другой в целях
скорейшего достижения соглашения, но Соединенные Штаты стоят на тех
же позициях, с которых они начинали переговоры, и не дают какого-либо
отклика на наши предложения. В нашей стране немало людей, испытываю-
щих подозрения в отношении истинных намерений США. В подобных об-
стоятельствах только jiaine горячее желание сохранить, мир на Тихом океане
побуждает нас предложить дальнейшие уступки и тем самым выразить ис-
кренность наших устремлений. Эти уступки, хотя они являются односторон-
ними, продиктованы не недостатком силы или уверенности в способности
справиться с трудностями, как то ошибочно истолковывается некоторыми
американцами. Нашему терпению есть предел, и в случае необходимости мы
должны будем защитить свою жизнь и свое достоинство любой ценой. Если
Соединенные Штаты будут и далее не считаться с нашей позицией, нам ос-
танется лишь заявить, что переговоры продолжаться не могут: Сейчас, когда
мы, действуя в истинно дружеском духе, идем на чрезвычайные уступки в
целях мирного решения имеющихся проблем, мы серьезно надеемся, что
Соединенные Штаты, приступая к заключительной стадии переговоров, пе-
ресмотрят свои позиции и подойдут к нынешнему кризису должным обра-
зом, с позиций сохранения японо-американских отношений
4. С учетом этих обстоятельств Вам доверяется миссия, имеющая огром-
ное значение для судьбы нашей страны. Мы прекрасно понимаем, насколь-
ко трудна Ваша задача, и мы надеемся, что Вы, руководствуясь сказанным
выше, сделаете все, что в Ваших силах. Когда совещание у императора за-
кончит работу, мы немедленно сообщим Вам его результат, после чего Вы
встретитесь с президентом Рузвельтом и госсекретарем Хэллом и сделаете
все от Вас зависящее, чтобы заставить их в полной, мере осознать нашу ре-
шимость и чтобы привести переговоры к скорейшему завершению.
5. Учитывая серьезный характер переговоров, я, параллельно с Вашими
переговорами в Вашингтоне, намереваюсь провести переговоры с американ-
ским послом в Токио. В этой связи желательно, чтобы мы были информиро-
ваны о любых встречах с американским руководством, как только таковые
будут назначены, чтобы нам оперативно докладывали о ходе будущих пере-
говоров и чтобы Вы поддерживали с нами тесный контакт каждый раз, когда
будете предпринимать новые шаги. Во избежание каких-либо неожиданных
осложнений Вам надлежит строго придерживаться инструкций и ни в коем
случае не действовать по своему усмотрению".
Одновременно с этой инструкцией послу Номура было со-
общено, что в данных обстоятельствах соглашение необходи-
мо заключить к 25 ноября. Кроме того, ему поручалось дого-
вориться с Соединенными Штатами о необходимых с их сто-
роны мерах к тому, чтобы по заключении соглашения к нему
присоединились Англия и Нидерланды, которые фактически
являлись участниками текущих переговоров. ,
Мне было известно о том, что не только Мацуока, но и во-
енно-морские круги были крайне недовольны тем, как посол
315
Воспоминания японского дипломата
Номура вел переговоры в Вашингтоне. О замене нашего по-
сла на столь критическом этапе не могло быть и речи, но и
игнорировать далее наличие реальной проблемы я тоже не
мог. Поэтому я детально консультировал поела по таким не
знакомым ему вопросам, как формы соглашения, а учитывая
прошлые жалобы в его адрес, я в своих инструкциях употреб-
лял выражения которые при других обстоятельствах могли бы
показаться неоправданно сильными. В Скобках следует отме-
тить, что государственный департамент, по-видимому, расце-
нивал мои формулировки как свидетельство отсутствия у нас
искреннего желания придти к урегулированию. Такие выра-
жения в моих инструкциях, как "это наше окончательное
предложение" или "абсолютно необходимо сделать то-то и то-
то" обыгрывались обвинителями на МВТДВ как великие от-
крытия: Япония, видите ли, выдвигала "ультиматум"! Разуме-
ется, такая оценка абсурдна. Даже в обычной деловой коррес-
понденции "окончательное предложение" не обязательно зна-
чит, что оно действительно "самое последнее", а уж в дипло-
матии тем более. Работая за границей и участвуя в различных
переговорах, я не раз получал из Токио инструкции с требо-
ванием учитывать, что данное предложение окончательное,
но за ним следовало еще одно, потом другое, и каждое квали-
фицировалось как окончательное. Для тех, кто знаком с по-
добными процедурами, такие формулировки - вещь совер-
шенно обычная.
Прежде чем перейти к рассказу о переговорах в Вашингто-
не, будет, пожалуй, полезно пояснить, для чего и каким обра-
зом по моей собственной инициативе в Вашингтон был на-
правлен посол Курусу. Приступив в октябре к работе в долж-
ности министра, я был так занят изучением истории перего-
воров, выработкой новой политики и почти ежедневными за-
седаниями Совета по межведомственным связям, что у меня
не оставалось времени посетить Великие храмы Исэ’, что по-
лагалось делать каждому, кто вступал в должность того или
иного государственного министра. Как я в конце концов по-
1 Самая главная святыня синтоистской религии, расположенная в Удзи-
Ямада на полуострове Кии. Как того требовала национальная традиция, у
этого храма следовало докладывать национальным богам о всех важных
событиях, имевших значение для государства или династии.
316
Переговоры в Вашингтоне
нял, в некоторых кругах меня осуждали за несоблюдение фор-'
мальных ритуалов. 2 ноября Совет принял решение о новом
курсе Японии, других срочных дел у меня в тот момент не
было, и я той же ночью выехал из Токио в Исэ. 3 ноября, ко-
гда в ярком свете осеннего солнца отмечался национальный
праздник, день рождения императора Мэйдзи, я помолился у
внутреннего и внешнего храмов Исэ и вечерним поездом от-
правился назад в Токио.
Несмотря на усталость от напряженной работы в тяжелые
предшествующие дни, я не мог и в поезде отвлечься от мыс-
лей о японо-американских переговорах и о поисках путей и
средств, которые помогли бы отвратить катастрофу. Именно
тогда меня осенила мысль направить в США посла Курусу1.
Мысль эта пришла мне на ум потому, что, с одной стороны,
работа посольства в Вашингтоне вызывала озабоченность в
Токио, а, с другой стороны, посол Номура давно просил при-
слать ему в помощь Курусу.
Однако было необходимо заручиться согласием Курусу, —
ведь в столь критическое время, когда того и гляди могла раз-
разиться война, поездка в Америку могла обернуться для него
непредсказуемыми злоключениями. Поэтому, вернувшись в
Токио, я в тот же вечер пригласил его в свою официальную
резиденцию. Я в деталях разъяснил ему, что японо-американ-
ские отношения находятся на грани разрыва, что мои чрезвы-
чайные усилия оказались не вполне успешными и что, хотя
мне удалось добиться одобрения двух предложений, которые
существенно смягчают нынешнюю позицию Японии по срав-
нению с прежней, возможность успеха переговоров следует
считать весьма эфемерной. Затем я сказал, что, намереваясь
до конца испробовать все возможные средства, я хочу, чтобы
он поехал в Вашингтон и передал послу Номура ощущение
кризиса и чтобы, работая во взаимодействии с ним, уговорил
Соединенные Штаты пойти на изменение их позиции. Пона-
чалу господин Курусу колебался, но, когда я подчеркнул, что
1 Курусу Сабуро (1886-1953), проработав ряд лет в консульской службе, в
1936 году стал послом в Бельгии. В 1939 году принял более значительное
назначение на пост посла в Германии, где проработал до 1940 года и пред-
ставлял Японию при подготовке и заключении Трехстороннего пакта. Пос-
ле возвращения из Америки в 1942 году находился на пенсии.
317
Воспоминания японского дипломата
долг требует от нас приложить в этот момент все усилия для
успеха переговоров, каким бы ни был их исход, он, наконец,
внял моей просьбе.
Далее я рассказал Курусу и о своих стараниях не допустить
войны даже при провале дипломатических усилий и о выводе
относительно неизбежности войны вследствие такого провала,
поскольку в ином случае.Японию ждет "постепенное истоще-
ние”. Поэтому, растолковывал я ему, я у порно, трудился в по-
исках путей к плодотворному завершению переговоров, но
вынужден был признать, что у нас остается единственная на-
дежда — убедить Соединенные Штаты на основе предложе-
ний "А" и "Б", а затем, если они благоприятно отреагируют на
эти предложения, Япония могла бы рассмотреть вопрос о до-
полнительных уступках со своей стороны. Однако я недву-
смысленно дал понять Курусу, что любые усилия, направлен-
ные на решение проблемы, но отклоняющиеся от общих уста-
новок предложений "А" и "Б", не принесут никакой пользы, и
внушил ему. что он должен заставить посла Номура осознать
как этот факт, так и факт неизбежности войны в случае краха
переговоров. В заключение я сказал, что его главная задача
состоит в том, чтобы отправиться в Вашингтон, правильно
понимая ситуацию, и довести это понимание до посла Ному-
ра. На последний пункт я обратил особое внимание, ибо по
долгому опыту дипломатической работы знал, что, когда в пе-
реговорах возникают, казалось бы, неразрешимые осложне-
ния, посол, находящийся за рубежом, вместо того, чтобы вы-
полнять свои обязанности и убеждать другую сторону в соот-
ветствии с инструкциями, которые вырабатывались в его
стране на основе досконального изучения всех аспектов дан-
ного вопроса, начинает вносить рекомендации на основе по-
верхностных суждений или выдвигать неосуществимые пред-
ложения, которые лишь затягивают и усиливают трудности.
Именно во избежание такого поворота дела я столь четко и
недвусмысленно проинструктировал Курусу. Поскольку он
прекрасно понял общую суть моих намерений, я поручил со-
ответствующим сотрудникам министерства предоставить ему
необходимую информацию, относящуюся к переговорам.
На следующее утро до начала заседания Кабинета я пого-
ворил с премьером. Тодзё и попросил его получить санкцию
318
Переговоры в Вашингтоне
императора на поездку посла Курусу. Кроме того, я попросил
министра военно-морского флота Симада оказать содействие
в организации полета Курусу на самолете ВМФ до Гонконга
или Гуама, на что Симада дал свое согласие. Одновременно я
направил своего секретаря к послу Грю с тем, чтобы догово-
риться о содействии правительства США в техническом обес-
печении поездки Курусу. Такая договоренность была достиг-
нута, и в Гонконге Курусу ждала летающая лодка, готовая
взять его на борт.
Утром 4 ноября, накануне отбытия Курусу, я принял его
еще раз. Посол мрачно сообщил мне, что материалы перего-
воров и информация, полученная из других источников,
склоняют его к мысли о неминуемости войны. Он также вы-
разил надежду, что я позабочусь о его семье во время его от-
сутствия, ибо, если разразится война, совершенно неизвестно,
когда он сможет вернуться домой (я, разумеется, с готовно-
стью согласился на это). Курусу попросил меня разрешить
именно ему представить предложение "Б" Соединенным Шта-
там, поскольку он хотел испытать себя, узнав, сумеет ли он
заключить соглашение на основе этого предложения. Я согла-
сился и в своей инструкции, направленной послу Номура по-
сле совещания у императора, приказал ему воздержаться от
передачи предложения ”Б” вплоть до дальнейших указаний.
Миссия в Вашингтон обернулась для господина Курусу
большими неприятностями в связи с МВТДВ, где прокуроры
грозили ему “обвинением” У меня самого результаты поездки
Курусу вызвали не меньшее раздражение, и сейчас, когда вы-
яснилась тщета всех усилий, связанных с этой поездкой, я да-
же сожалею о том. что организовал ее. Так, ходили упорные
слухи о том, что поездка Курусу была “камуфляжем". Я же
своевременно телеграфировал Номура, что Курусу не везет
никаких новых инструкций, что едет он просто для ознаком-
ления его. посла Номура, с обстановкой в Токио и помощи
ему на решающей стадии переговоров. То же самое я откро-
венно сообщил английскому и американскому послам в То-
кио, а информируя Номура, приказал ему учитывать это об-
стоятельство при общении с прессой. Цель поездки Курусу
была далека от “камуфляжа” и состояла в том, чтобы довести
истинное положение дел до сведения правительства США и
319
Воспоминания японского дипломата
всех, кого это могло заинтересовать. Считать ее "камуфля-
жем” — абсолютная чепуха, в какие бы подозрения или злост-
ные намерения ни желай поверить.
Посол Номура, следуя инструкциям, возобновил перегово-
ры в Вашингтоне, представив 7 ноября предложение ”А” гос-
секретарю Хэллу. Ознакомившись с предложением, послед-
ний заметил, что предлагаемое положение о недискримина-
ционном режиме торговли соответствует интересам не только
США, но и Японии. В связи с проблемой размещения войск
он поинтересовался, каково соотношение между подлежащи-
ми и не подлежащими выводу частями. Как докладывал по-
сол, в ответе он указал, что львиная доля войск будет выведе-
на, а останется лишь их небольшое количество. Посол также
докладывал, что госсекретарь Хэлл спросил (и попросил вы-
яснить мнение японского правительство по этому вопросу),
какова будет реакция Японии, если высшее руководство Ки-
тая заверит ее в своей дружбе и доверии и выразит желание
восстановить дружественные отношения. Получив эту теле-
грамму посла Номура, я тут же ответил, что мы приветствуем
это предложение госсекретаря и рассматриваем его как конст-
руктивную идею, способствующую делу мира между Японией
и Китаем..
10 ноября посол Номура встретился также с президентом
Рузвельтом, чтобы объяснить ему сущность нового предложе-
ния. Прежде чем посол смог представить свои разъяснения,
президент, сославшись на какую-то ноту, заявил, что США
хотели бы, чтобы Япония прояснила свое стремление следо-
вать мирному, а не противоположному курсу, и что США
стремятся предотвратить разрастание войны и содействовать
установлению прочного мира. Далее, согласно докладу Ному-
ра, президент добавил, что он надеется на применение прин-
ципа недискриминационной торговли во всем мире, после че-
го перешел к пространным рассуждениям о значении термина
”modus vivendi'.
Доклад посла свидетельствовал о том, что реакция на пред-
ложение ”А” со стороны США не была полностью отрица-
тельной. Поэтому я поручил ему конкретизировать предложе-
ние госсекретаря Хэлла, а также продолжить переговоры по
другим вопросам. В то же время, стремясь ускорить перегово-
320
Переговоры в Вашингтоне
ры, я прилагал энергичные усилия в Токио. Позволю себе не-
большое отступление для рассказа о некоторых шагах, кото-
рые я предпринял.
С момента вступления на пост министра иностранных дел
я два-три раза пользовался случаем, чтобы заявить послу Грю
о жгучей необходимости уберечь японо-американские отно-
шения от катастрофы. На сей раз я 10 ноября специально
пригласил его к себе с целью заверить в искренности и серь-
езности попыток, предпринимаемых японским правительст-
вом для завершения переговоров на взаимоприемлемой осно-
ве. Я подробно рассказал послу о предложении "А" и настой-
чиво призвал его сделать все возможное для достижения на-
шей обшей цели. Я также подчеркнул, что правительству
США следует предпринять необходимые меры, чтобы одно-
временно с заключением соглашения между Японией и Со-
единенными Штатами соглашение с Японией заключило бы и
правительство Англии. В последовавшей затем беседе я ука-
зал, что экономическое давление порой может приводить к
еше более удручающим результатам, чем давление военное, а
в связи с проблемой Китая отметил, что японский народ не
может принять никаких условий, которые бы лишали его
плодов жертв, принесенных за четыре с половиной года. По
нашему мнению, сказал я. правительство США, как видно, в
достаточной мере понимает реалии, существующие на Даль-
нем Востоке. Я также подчеркнул, что наши переговоры на-
ходятся на завершающей стадии. И до, и даже после этой бе-
седы все американские предложения характеризовались ими
как ’’предварительные и примерные” или ”не влекущие за со-
бой взятия обязательств”. Даже заключительная нота США от
26 ноября имела пометку "строго конфиденциально, в предва-
рительном порядке и без взятия обязательств". Похоже, США
тем самым хотели показать, что даже их последняя нота не
содержала окончательные предложения, а оставляла возмож-
ность для дальнейших переговоров. Именно ввиду столь обы-
чного для США использования приведенных характеристик я
напрямую заявил послу Грю, что переговоры, которые возоб-
новились в начале ноября, находятся на решающей стадии.
Во избежание недоразумений мы неоднократно и в Токио, и
в Вашинпоне обращали внимание правительства США на это
обстоят ельство.
11 Зак. 181
321
Воспоминания японского дипломата
Я также обсуждал проблему переговоров с британским по-
слом сэром Робертом Крейги. Начиная с 1940 года, Англия,
Америка. Нидерланды и Китай неоднократно проводили со-
вещания по военной тематике, связанной с Японией и со
сжатием кольца вокруг нее. Более того, премьер-министр Ве-
ликобритании и президент США на своей Атлантической
встрече наверняка обсуждали подготовку к совместной войне
против Японии. Таким образом, Англию и Америку можно
было рассматривать как фактических союзников. Тем не ме-
нее, поскольку главной проблемой на японо-американских
переговорах была проблема Китая, который представлял боль-
шой интерес для Англии, я считал вполне уместным ее непо-
средственное участие в наших переговорах с Америкой. Я на-
стойчиво высказывал эту идею послу Крейги и 29 октября, и
впоследствии, и. как я понял, он направил соответствующие
рекомендации своему правительству (позднее он поведал мне,
что, как ему сообщили из Лондона, прямое участие в перего-
ворах не было признано необходимым, ибо Англия доверила
ведение переговоров правительству США). Когда сэр Крейги
посетил меня 12 ноября, я сообщил ему, что послу Номура
уже поручено передать госсекретарю Хэллу наше пожелание
об одновременном заключении соглашений с Великобритани-
ей и Нидерландами, которые являются фактическими участ-
никами переговоров. Я также подчеркнул, что переговоры
близятся к развязке, и спросил, не стоит ли британскому пра-
вительству самому ознакомиться с содержанием переговоров
и сотрудничать в усилиях по их завершению. Посол Крейги
внимательно слушал мой рассказ о ходе переговоров. Видимо,
впервые осознав в полной мере серьезность ситуации, он по-
обещал довести свои впечатления до сведения своего прави-
тельства и со своей стороны приложить усилия к решению
проблемы.
В этой связи следует сказать несколько слов о наших тог-
дашних отношения с Германией. Как говорилось выше, ми-
нистр иностранных дел Мацуока ранее сообщил правительст-
вам Германии и Италии через их послов в Токио о начале
японо-американских переговоров. Обе стороны ответили про-
тестами. При третьем Кабинете Коноэ министр иностранных
дел Тоёда занимал негативную позицию в отношении Герма-
322
Переговоры в Вашингтоне
нии и Италии, ибо в то время Япония придерживалась мне-
ния о самостоятельном толковании и выполнении своих обя-
зательств по оказанию помощи этим странам в противовес
Соединенным Штатам. Подобный подход к Трехстороннему
пакту сохранялся в неизменном виде и при Кабинете Тодзё.
Таким образом, Япония не то чтобы неукоснительно соблю-
дала Трехсторонний пакт, но тем не менее ощущала необхо-
димость сотрудничать с Германией и Италией и поддерживать
с ними союзнические отношения на случай неудачи с урегу-
лированием отношений с Соединенными Штатами. В такой
обстановке мы не могли информировать правительства Гер-
мании и Италии об истинном положении дел, и поэтому мои
ответы на неоднократные запросы посла Отта давались лишь
в абстрактной форме. Немцы, по всей видимости, испытыва-
ли изрядное неудовольствие. В то же время я не обращал вни-
мания на льстивые уговоры, с которыми они подступались ко
мне через своего посла и по другим каналам, так что никакого
влияния на наши переговоры с США Германия не оказывала.
В Вашингтоне, тем временем, переговоры набирали силу.
12 ноября госсекретарь Хэлл вручил послу Номура два Уст-
ных заявления. В одном из них содержалась цитата из доку-
мента правительства Японии от 28 августа с изложением на-
шей позиции в отношении следования по мирному пути и
высказывалась просьба о дополнительных заявлениях, касаю-
щихся вывода войск из Индокитая и наших мирных намере-
ний в отношении Советского Союза. Второе заявление разви-
вало уже известное предложение господина Хэлла об обмене
взаимными обещаниями в целях мира между Китаем и Япо-
нией. Номура был недоволен тем, что госсекретарь, не взяв
никаких конкретных обязательств, просто заявил о готовно-
сти США содействовать установлению мира между двумя
странами, коль скоро будут урегулированы такие вопросы,
как ликвидация дискриминации в торговле. Посольство было
разочаровано позицией Хэлла, которая весьма отличалась от
позиции, занятой госсекретарем и президентом на предыду-
щей встрече. Разочарование было тем более глубоким, что
предложение госсекретаря о достижении мира между Япони-
ей и Китаем в свое время воспринималось как намек на воз-
можность каких-то конструктивных действий со стороны
П* 323
Воспоминания японского дипломата
США. (Как выяснилось впоследствии, одна из причин такой
индифферентности состояла в том, что в США наша коррес-
понденция читалась и толковалась с большими искажениями).
14 ноября посол Номура направил в Токио телеграмму с
обзором ситуации и своими рекомендациями. В Америке, пи-
сал посол, наращивают военные приготовления и планируют
военные операции на случай продвижения японских сил в се-
верном или южном направлении. В настоящее время, когда в
европейской войне у Англии появились более радужные пер-
спективы, Соединенные Штаты готовы скорее принять бой с
Японией, чем пойти на компромисс по основополагающим
принципам. Поэтому посол считал вполне реальной вероят-
ность вступления США в войну на Тихом океане (тем более,
что это вызывало меньшее противодействие со стороны обще-
ственного мнения, чем вступление в европейскую войну) и
рекомендовал, что Японии, если это позволяет внутренняя
ситуация, следует, невзирая на какой бы то ни было критиче-
ский характер отношений с Соединенными Штатами и какую
бы то ни было возбужденность японского народа, набраться
терпения и еще некоторое время наблюдать за ходом событий
в мировой войне и не спешить принимать решение в течение
одного-двух месяцев.
15 ноября госсекретарь Хэлл поднял вопрос о Трехсторон-
нем пакте и, впервые приоткрыв свои истинные намерения,
заявил послу Номура, что ему хотелось бы, чтобы по заключе-
нии мирного соглашения с США этот пакт был либо аннули-
рован, либо превращен в чисто номинальный документ. На
той же встрече он в Устном заявлении отверг предложение
Японии о недискриминационной торговле и предложил при-
нять совместную декларацию об экономической политике, в
которой повторялись прежние требования Соединенных Шта-
тов. Кроме того, Хэлл вновь указал, что Япония должна вы-
ступить с декларацией, из которой бы стало ясно, собирается
ли она "следовать курсом мира".
Ранее в Совете по межведомственным связям я отстаивал
необходимость проявлять именно такое терпение, к которому
призывал Номура, но, как сказано выше, меня пересилила
оппозиция, чей главный аргумент гласил, что Японию ожида-
ет "постепенное истощение". Поэтому в своих инструкциях
324
Переговоры в Вашингтоне
послу Номура в ответ на его телеграмму от 14 ноября я ука-
зал, что после тщательного обсуждения представленных им
соображений мы с сожалением пришли к выводу, что Япония
не может терпеливо ждать и наблюдать за развитием событий
на войне и что необходимо оперативно завершить переговоры
к концу ноября. Кроме того, в ответ на доклад посла о беседе
с государственным секретарем я поручил ему известить Хэлла
о полной готовности Японии подтвердить свои мирные наме-
рения. Однако позиция США в отношении недискриминаци-
онной торговли была сочтена неприемлемой, и в этой связи я
проинструктировал посла обратиться к США с просьбой ото-
звать совместную декларацию об экономической политике, в
которой мы усматривали абсолютное игнорирование интере-
сов Японии. Инструкция также содержала разъяснения нашей
позиции по каждому из этих вопросов.
Посол Курусу прибыл в Вашингтон 16 ноября, а 17 ноября
он и посол Номура были приняты президентом Рузвельтом.
Во время беседы Курусу сообщил президенту, что Япония ис-
кренне стремится к успешному завершению японо-американ-
ских переговоров, но в случае затягивания дипломатических
усилий ее экономическое и военное положение ухудшится, а
тотальная капитуляция, к которой могут привести дальней-
шие проволочки, для нее непереносима. В связи с китайской
проблемой президент указал, что США не намереваются ни
’’вмешиваться”, ни ’’посредничать”, а только ’’представить" сто-
роны друг другу. Когда разговор перешел на Трехсторонний
пакт. Курусу отметил, что, поскольку Япония ярко продемон-
стрировала намерение действовать в соответствии с собствен-
ной и самостоятельной точкой зрения, общее взаимопонима-
ние между Японией и США. естественно, "затмит" пакт, и
при таких обстоятельствах опасения США развеются. В этот
момент присутствовавший на встрече госсекретарь Хэлл кри-
тически высказался в адрес Гитлера и заявил, что в то время
как идет война между Англией и Германией, любые усилия
США, преследующие цель застраховаться от опасности, исхо-
дящей от Германии, представляют собой просто меры само-
обороны.
. 18 ноября юссскретарь Хэлл выдвинул новые аргументы,
заявив, что, пока Япония связана с Гитлером узами Трехсто-
325
Воспоминания японского дипломата
роннего пакта, урегулировать японо-американские отношения
будет затруднительно. Когда посол Номура представил совер-
шенно новое предложение о выводе войск из южной части
Французского Индокитая и одновременном размораживании
активов, госсекретарь ответил, что при наличии разногласий
по фундаментальным вопросам такой паллиатив бесполезен.
Касаясь недискриминационного режима торговли господин
Хэлл сказал, что он боролся за этот принцип, имея в виду по-
слевоенную ситуацию, и что Англия склоняется к принятию
его мнения об имперских прерогативах, против которых он
так долго возражал.
Таким образом, с течением времени позиция США стано-
вилась все более бескомпромиссной. В противовес прежним
докладам посла Номура о достижении общего согласия по
всем пунктам, кроме пункта о размещении войск, США тре-
бовали теперь от Японии полностью воспринять их позицию
по всем трем главным вопросам и при этом в последние дни
ужесточили свою позицию в отношении недискриминацион-
ной торговли. Достижение соглашения выглядело весьма от-
даленной перспективой. На обозримом временном отрезке я
не видел иной возможности, кроме попытки поддержать mo-
dus vivendi посредством достижения договоренности по суще-
ствующему минимуму вопросов с целью отвести неминуемую
угрозу войны. 20 ноября я приказал послам в Вашингтоне
представить американцам предложение "Б”.
К тому времени я уже заметил, что наши послы уклоняют-
ся от обязанности неукоснительно соблюдать инструкции. В
связи с этим я самым строгим образом предупредил их о том,
что, если Соединенные Штаты не примут предложение "Б”,
переговорам не избежать краха. Поскольку тогда же премьер
Тодзё в разговоре со мной тоже указал на нежелательность
выдвижения нашими дипломатическими представителями
своих частных предложений, я недвусмысленно дал послам
понять, что любое решение, выходящее за рамки предложе-
ния "Б", будет для Японии неприемлемым и что точно такого
же мнения придерживается и премьер. Отклонения послов от
инструкций были весьма прискорбными в том отношении,
что они порождали тенденцию к осложнению и затягиванию
всего дела. В частности, с точки зрения техники ведения пе-
326
Переговоры в Вашингтоне
реговоров со стороны послов было абсурдным представлять
американцам предложение "Б” по частям (его новое важное
положение о немедленном выводе войск из южного Индоки-
тая уже было раскрыто Хэллу 18 ноября) и таким образом
подрывать шансы на его принятие. Подобными средствами
завершить какие бы то ни было переговоры было невозмож-
но. С другой стороны, даже при разрыве дипломатических от-
ношений или начале войны в то время, когда посол исполня-
ет свои обязанности или ведет переговоры, на него, если он
неукоснительно соблюдал инструкции, не может быть возло-
жено никакой вины или ответственности.
20 ноября стороны перешли к обсуждению предложения
"Б". Когда предложение было представлено, госсекретарь
Хэлл стал распространяться о трудностях прекращения помо-
щи режиму Чан Кайши и вновь изложил свою прежнюю по-
зицию в отношении Трехстороннего пакта. Когда же послы,
возражая, указали на нерезонность продолжения американ-
ской помощи Чан Кайши, являющейся препятствием на пути
к восстановлению мира между Японией и Китаем, в то время
как президент США собирается “представить” стороны друг
другу, госсекретарь уклонился от ответа, заявив, что предло-
жение президента было сделано, исходя из предпосылки о в
общем-то мирном характере будущей политики Японии. Тем
не менее Хэлл обещал доброжелательно изучить наше предло-
жение и затем продолжить его обсуждение с послами.
22 ноября госсекретарь информировал наших послов о
своих консультациях по поводу предложения Японии с по-
слом Великобритании и министрами-посланниками Австра-
лии и Нидерландов и о том, что. по их мнению, правительст-
ва этих стран с готовностью будут сотрудничать с Японией в
таких вопросах, как восстановление нормальных торговых от-
ношений, если только намерения Японии носят действитель-
но мирный характер. Однако, отметил госсекретарь, тональ-
ность публикаций японской прессы и выступлений руково-
дства Японии свидетельствовала как раз об обратном. Он так-
же сказал, что смягчение эмбарго, если таковое вообще воз-
можно, должно осуществляться лишь очень постепенно, учи-
тывая существенный рост японского импорта нефти до замо-
раживания поставок ввиду накопления ее запасов военно-
327
Воспоминания японского дипломата
морским флотом. Госсекретарь добавил, что по получении от-
вета от других правительств, с которыми были проведены
консультации, он соответствующим образом информирует на-
ших послов. Отвечая на их вопросы, он сказал, что. хотя "в
действительности мы делаем очень немногое для помощи Ки-
таю”, Соединенные Штаты не могут согласиться с просьбой
Японии о прекращении такой помощи. Во всяком случае,
сказал Хэлл, ситуация еще не созрела для того, чтобы Руз-
вельт ’’представил” друг другу Японию и Китай.
. Получив доклад об этой беседе, я указал нашим представи-
телям в Вашингтоне на то, что до полной проработки всех
пунктов предложения ”Б” никакое решение состояться не мо-
жет и что они должны сделать все от них зависящее, чтобы
убедить США заключить соглашение к 29 ноября. Аналогич-
ное представление я сделал и послу Грю в Токио. В то время
некоторые из наиболее непримиримых элементов в высшем
армейском командовании, по-видимому, пытались внести су-
мятицу в переговоры, ибо, несмотря на нежелание США от-
менить нефтяное эмбарго, они направили в МИД для переда-
чи Соединенным Штатам при достижении урегулирования
требование о чрезмерно крупном количестве нефти. Я прика-
зал вернуть этот документ армейскому командованию и на-
правил послам инструкцию, согласно которой следовало за-
просить столько нефти, сколько ее импортировалось в мо-
мент установления эмбарго, что соответствовало основной
идее предложения ”Б”. Кроме того, я направил в Вашингтон
несколько проектов текста соглашения, которые должны бы-
ли помочь Номура и Курусу в их работе.
22 ноября госсекретарь заявил, что американская помощь в
адрес Чан Кайши была менее значительной, чем о том сооб-
щалось. Однако согласно послевоенным публикациям прави-
тельства США, оно еще до 1941 года предоставило Чан Кай-
ши значительные кредиты, множество самолетов и летчиков,
а также большое количество боеприпасов и военного снаря-
жения. В те дни правительство США также опровергало ут-
верждение о создании вокруг Японии кольца окружения, но
посол Номура докладывал, что с 1940 года Америка приступи-
ла к ускоренному планированию войны и что военные приго-
товления против Японии были практически завершены к лету
328
Переговоры в Вашингтоне
1941 года. Как сообщалось в прессе, с января 1941 года в
Сингапуре проходили англо-американские или англо-амери-
кано-голландские совещания по военным вопросам, и их ан-
тияпонская направленность не составляла тайны. Как устано-
вила Комиссия Конгресса США по расследованию событий в
Перл-Харборе, к моменту своей "карантинной" речи, произ-
несенной в Чикаго в 1937 году, президент Рузвельт уже при-
шел к выводу о том, что, по всей вероятности, Соединенным
Штатам рано или поздно придется воевать с Японией. Кроме
того, было доказано, что на совместных англо-американских
штабных совещаниях, которые проводились с января по март
и в апреле 1941 года, был разработан генеральный стратегиче-
ский план на случай войны против Японии. Германии и Ита-
лии. впоследствии официально утвержденный военным ми-
нистром и министром военно-морского флота США и неофи-
циально — президентом Рузвельтом*. В частности, в меморан-
думах от 5 и 27 ноября, направленных президенту начальни-
ком Штаба армии и командующим военно-морскими опера-
циями, указывалось на практическое завершение мероприя-
тий по созданию кольца окружения вокруг Японии и подроб-
но излагались различные планы войны против нее. Открытой
демонстрацией военных приготовлений явился разведыва-
тельный полет американского самолета над южной частью
Формозы 20 ноября.
Примерно в это же время правительство США стало вы-
сказывать недовольство по поводу того, что лидеры и пресса
Японии, выражая "сильные" взгляды, возбуждают обществен-
ность и что это свидетельствует об отсутствии искреннего
стремления к миру. Но именно тогда один из американских
лидеров, министр ВМФ Нокс зашел настолько далеко, что за-
явил о готовности американского флота справиться с любым
развитием событий, а публикации американской прессы но-
сили не менее провокационный характер. Я не мог не созна-
вать. что. критикуя позицию официальных лиц и прессы
Японии и зная, что аналогичная позиция имеет место в самих
Соединенных Штатах, американское правительство просто
1 См Charles A Beard, ’’President Roosevelt and the Coming of the War, 1941”,
194K. pp. 442-44X.
329
Воспоминания японского дипломата
искало удобные предлоги. Поэтому, когда американский по-
сол обратил мое внимание на радикальное заявление о пере-
говорах. опубликованное в "Джапан Таймс”, я немедленно
сделал этой газете предупреждение (и получил заверение в
том, что впредь ее публикации будут более осмотрительны-
ми), но одновременно высказал послу предложение прави-
тельству США проследить за тем, чтобы и американская
пресса проявляла благоразумие. Как гласит древнее изрече-
ние: ’’Кто гусь, кто гусак — не скажешь никак". Достоин са-
мого глубокого сожаления тот факт, что наши военные, ис-
пытывая жгучее стремление к "контролю над мыслями", ока-
зывали через пресс-службы армии и ВМФ неуклюжее, но
энергичное давление на все японские средства массовой ин-
формации.
Тем временем, начиная с 22 ноября, государственный сек-
ретарь США проводил в Вашингтоне интенсивные консульта-
ции с послами и министрами-посланниками Великобритании,
Нидерландов, Австралии и Китая. Пресса публиковала самую
различную информацию об этих совещаниях. Один раз теле-
графные агентства сообщили о том, что имеются планы избе-
жать войны посредством договоренности о modus vivendi. По-
скольку сообщение вроде бы базировалось на идеях предло-
жения "Б", оно нас обрадовало и пробудило слабую надежду
на благоприятный исход переговоров, который, разумеется,
зависел от ответного предложения США. Но по мере того,
как становилось очевидным, что противники такого исхода в
Вашингтоне набирают силу, я все менее верил в приемле-
мость для Японии modus vivendi, который могли бы предло-
жить США.
Так обстояли дела, когда я получил от послов Номура и
Курусу телеграмму от 26 ноября, в которой они выдвигали
свой план предотвращения срыва переговоров, казавшегося
им неизбежным, судя по ходу событий. Суть плана сводилась
к тому, чтобы побудить президента Рузвельта обратиться к
императору с заявлением о своем стремлении к сотрудничест-
ву двух стран в интересах сохранения мира в Тихоокеанском
регионе, в ответ на которое император направил бы личное
послание президенту. Это позволило бы оздоровить атмосфе-
ру и выиграть время для достижения урегулирования. Между
330
Переговоры в Вашингтоне
тем мы бы выступили с предложением о создании нейтрали-
зованной зоны, включающей Французский Индокитай, Гол-
ландскую Индию и Таиланд. Послы просили довести их план
до сведения "по крайней мере лорда-хранителя печати Кидо"
и затем незамедлительно снабдить их соответствующими ин-
струкциями. Ну вот, подумал я. начинаются поверхностные
рекомендации, которых я так опасался. Посол, ведущий пере-
говоры, должен использовать свое личное влияние и энергию
для убеждения другой стороны, но делать это следует только
на основе полученных им инструкций. Нашим послам в Ва-
шингтоне следовало знать, что выдвижение любого неосуще-
ствимого плана, не учитывающего решимость другой стороны
и игнорирующего нашу собственную экстремальную ситуа-
цию, не могло ничем помочь делу. Особенно это справедливо
в отношении Курусу, у которого были все возможности в по-
лной мере усвоить эти соображения и который, как гласит
пословица, пошел искать мумии и сам превратился в мумию.
Так получилось, что телеграмма послов пришла одновре-
менно с другой их телеграммой, помеченной той же датой и
извещавшей о получении ими ноты Хэлла и о ее содержании.
Не теряя времени, я понес обе телеграммы заинтересованным
лицам для консультации. Их мнение совпало с моим: и Тодзё,
и министр военно-морского флота Симада полагали совер-
шенно невозможным обеспечить решение по предложенной
послами схеме, а лорд-хранитель печати Кидо счел ее недос-
тойной внимания и добавил, что "такой план приведет к вос-
станию". Излишне говорить о том, что в то время Япония не
могла связывать себя по рукам и ногам, не получая при этом
никаких гарантий от другой стороны.
Поэтому 28 ноября послам было сообщено, что их план
доведен до сведения заинтересованных кругов, в том числе до
упомянутых ими лиц, но все сочли его в данный момент не-
подходящим. Послы, находясь, очевидно, под впечатлением
врученной им к тому времени ноты Хэлла, в дальнейшем на
свои рекомендации не ссылались. По получении ноты Хэлла
26 ноября и до получения моего сообщения от 28 ноября они
прислали еще одну телеграмму, где говорилось о том, что, по-
скольку нельзя считать законным обращение к "свободе дей-
ствий" без официального прекращения переговоров, уведом-
331
Воспоминания японского дипломата
ление об этом прекращении, имеющее прямое отношение к
секретности военных операций, было бы правильным сделать
в Токио, но одновременно его следует сделать и в Вашингтоне.
Прежде чем закончить эту главу, необходимо сказать о
том, какие вредные последствия имели перехват и перевод
американскими властями телеграфных сообщений между
МИД Японии и посольством в Вашингтоне. Как засвидетель-
ствовал на МВТДВ господин Боллэнтайн, США без какого-
либо серьезного рассмотрения отбросили предложения "А” и
"Б" главным образом потому, что, исходя из своего понима-
ния перехватывавшейся дипломатической корреспонденции,
правительство США не верило в искренность Японии. Я уже
говорил о том, что, когда одна сторона не доверяет торжест-
венным обещаниям другой, переговоры бессмысленны. Когда
же при этом для недоверия нет никаких оснований, ситуация
становится трагичной.
К ноябрю 1941 года, когда японо-американские отношения
оказались в кризисе, возможностей для тактики маневрирова-
ния не существовало, и я усматривал в переговорах средство
достижения компромисса между двумя странами без такой та-
ктики. Поскольку все исходившие от меня инструкции четко
отражали наши намерения, перехват наших телеграмм не мог
бы меня смутить, ибо противнику должны были становиться
известными мои истинные намерения. Однако в силу каких-
то причин, которые не укладываются в рамки моего понима-
ния, при перехвате наших телеграмм американскими властя-
ми сообщения при переводах искажались самым фантастичес-
ким образом. На МВТДВ мой защитник обратил особое вни-
мание на проблему неверных переводов, выявил содержавши-
еся в них ошибки и опроверг основанные на них утверждения
обвинителей и показания Боллэнтайна. Те, кого это заинтере-
сует, могут обратиться к протоколам заседаний МВТДВ1, где
проблема получила детальное освещение. Я же приведу лишь
один пример неверного перевода — перевода моей инструк-
ции от 4 ноября с разъяснением предложения "А”, которая
имела особое значение, ибо заключала в себе основную идею
предстоящих переговоров. В параллельных колонках приво-
1 МВТДВ, Протоколы заседаний, стр 43607-21
332
Переговоры в Вашингтоне
дятся выдержки из двух версий — оригинальной и перехва-
ченной:
Оригинал Перехват
Настоящее представляет собой наше
предложение, в котором излагаются
практически наши окончательные
уступки.
Мы идем на следующее послабление.
(Примечание) В случае, если Соеди-
ненные Штаты будут интересовать-
ся длительностью “необходимого
периода", следует ответить, что пре-
дусматривается примерно двадцать
пять лет.
Ввиду того, что Америка резко возра-
жает против размещения войск на
неопределенный период, предлага-
ется снять ее подозрения определе-
нием зоны и продолжительности
размещения
Настоящее предложение есть наш пе-
ресмотренный ультиматум.
В данный момент Вам надлежит при-
держиваться абстрактного термина
"необходимый период" и предпри-
нимать усилия к тому, чтобы про-
извести впечатление на Соединен-
ные Штаты тем фактом, что войска
нс подлежат размещению ни на по-
стоянной основе, ни на неопреде-
ленный период
Мы умерили свою настойчивость
следующим образом.
(Примечание: Если американские
власти зададут Вам вопрос относи-
тельно "подходящего" периода, от-
ветьте туманно, что такой период
должен охватывать лет двадцать
пять).
В свете того факта, что Соединенные
Штаты так возражают против раз-
мещения наших войск в не опреде-
ленных зонах, наша цель состоит в
том, чтобы сменить районы окку-
пации и наших официальных лиц и
таким образом попытаться развеять
их подозрения.
До сих пор мы формулировали наши
ответы в туманных выражениях. Я
хочу, чтобы Вы, используя по воз-
можности неопределенные и в то
же время любезные выражения,
высказывались иносказательно и
попытались довести до их созна-
ния, что неограниченная оккупа-
ция нс означает вечной оккупации.
С первого взгляда становится очевидно, что такой ’’пере-
вод” перехваченных телеграмм — это не перевод, но, вполне
возможно, злонамеренное искажение послания, цель которого
состояла в том, чтобы создать впечатление вероломства.
333
ГЛАВА 6
Нота Хэлла
Нота государственного секретаря США Хэлла, кото-
рая, по существу, означала конец японо-американских пере-
говоров, была вручена нашему послу в Вашингтоне 26 ноября
(Устное заявление, сделанное одновременно, не содержало
ничего нового, кроме подведения итогов предшествовавшего
хода событий). Полный текст Ноты Хэлла приводится ниже:
Строго конфиденциально.
В предварительном порядке
и без взятия обязательств. ВАШИНГТОН. 26 НОЯБРЯ 1941 Г.
Общие положения предлагаемой основы для соглашения
между Соединенными Штатами и Японией
Часть 1
Проект совместной декларации о политическом курсе
Правительство Соединенных Штатов и правительство Японии, преиспо-
лненные стремлением к сохранению мира на Тихом океане, подтверждают,
что их государственная политика направлена на сохранение прочного и все-
общего мира во всем Тихоокеанском регионе, что оба государства не имеют
каких-либо территориальных претензий в этом регионе, что они не имеют
намерений угрожать другим странам или использовать вооруженные силы
для агрессии против соседних государств, что в своей национальной полити-
ке они будут активно поддерживать и применять на практике нижеследую-
щие принципы, на которых строятся их отношения между собой и с прави-
тельствами других стран:
(I) Принцип сохранения территориальной целостности и суверенитета
всех государств.
(2) Принцип невмешательства во внутренние дела других государств.
(3) Принцип равноправия, включая равноправие коммерческих возмож-
ностей и отношений.
334
Нота Хэлла
(4) Принцип опоры на международное сотрудничество и международное
посредничество для предотвращения и мирного разрешения конфликтов и
для улучшения международной обстановки мирными путями и средствами.
Правительство Соединенных Штатов и правительство Японии согласи-
лись, что для ликвидации хронической политической неустойчивости, для
предотвращения периодически повторяющихся экономических катастроф и
создания основы для достижения мира они будут активно поддерживать и
применять на практике нижеследующие принципы в экономических отно-
шениях между собой и с другими государствами и народами:
(1) Принцип отказа от дискриминации в международных торговых отно-
шениях.
(2) Принцип международного экономического сотрудничества и отказа
от крайнего национализма, выраженного в торговых ограничениях
(3) Принцип отказа от дискриминации при доступе всех государств к по-
ставкам сырьевых материалов.
(4) Принцип надежной защиты интересов потребляющих государств и
народов при применении международных торговых соглашений.
(5) Принцип создания таких международных финансовых институтов и
организаций, которые способствовали бы постоянному развитию важнейших
отраслей - промышленности всех государств и позволили бы осуществлять
платежи посредством торговых операций, способствующих благосостоянию
всех стран.
Часть 2
Мероприятия, которые должны предпринять правительство
Соединенных Штатов и правительство Японии
Правительство Соединенных Штатов и правительство Японии предлага-
ют предпринять следующие шаги:
1. Правительство Соединенных Штатов и правительство Японии прило-
жат усилия к заключению многостороннего пакта о ненападении между
Британской империей, Китаем, Японией, Нидерландами, Советским Сою-
зом, Таиландом и Соединенными Штатами.
2. Оба правительства приложат усилия к заключению между правительст-
вами Америки, Англии, Китая, Японии, Нидерландов и Таиланда соглаше-
ния, по которому правительство каждого из этих государств будет уважать
территориальную целостность Французского Индокитая и в случае возник-
новения угрозы территориальной целостности Индокитая немедленно нач-
нут консультации, имеющие целью принять такие меры, которые могут ока-
заться необходимыми и целесообразными для предотвращения этой угрозы.
Указанное соглашение предусматривало бы также, что каждое из прави-
тельств, присоединившихся к соглашению, не будет требовать и получать
привилегированного положения в торговых или экономических отношениях
с Индокитаем и будет использовать свое влияние для обеспечения каждому
государству, подписавшему соглашение, равных прав в торговых и коммер-
ческих операциях с Французским Индокитаем.
3. Правительство Японии выведет из Китая и Индокитая все свои сухо-
путные, морские, авиационные и полицейские силы.
335
Воспоминания японского дипломата
4. Правительство Соединенных Штатов и правительство Японии не будут
оказывать военной, политической и экономической помощи ни одному из
правительств или режимов в Китае, кроме национального правительства Ки-
тайской Республики, временная столица которого находится в Чунцине.
5. Оба правительства откажутся от прав экстерриториальности в Китае,
включая права и интересы в международных сеттльментах, а также в концес-
сиях, и права, предусмотренные Боксерским протоколом 1901 года
Оба правительства будут прилагать усилия к тому, чтобы добиться согла-
сия правительства Англии и правительств других государств отказаться от
всех прав экстерриториальности в Китае, включая права и интересы в меж-
дународных сеттльментах, а также в концессиях, и права, предусмотренные
Боксерским протоколом 1901 года.
6. Правительство Соединенных Штатов и правительство Японии вступят
в переговоры для заключения между Соединенными Штатами и Японией
торгового соглашения, основывающегося на обоюдовыгодных и наиболее
благоприятных для обеих стран условиях и на снижение между ними торго-
вых барьеров с учетом предложения США о включении шелка-сырца в спи-
сок необлагаемых пошлиной товаров.
7. Правительство Соединенных Штатов и правительство Японии отменят
замораживание соответственно японских капиталов в Соединенных Штатах
и американских капиталов в Японии
8. Оба правительства согласятся с планом стабилизации курса иены и
доллара, для чего будет выделен необходимый фонд, половина суммы кото-
рого будет покрыта за счет Японии, а другая половина — за счет Соединен-
ных Штатов.
9. Оба правительства согласятся, что ни одно соглашение, которое каж-
дое из них односторонне заключило с третьими державами, не будет толко-
ваться таким образом, чтобы противоречить основной цели настоящего сог-
лашения — установлению и сохранению мира во всем районе Тихого океана.
10. Оба правительства используют свое влияние с целью добиться от дру-
гих правительств уважения и претворения в жизнь основных политических и
экономических принципов, предусмотренных настоящим соглашением
Как докладывали наши послы, при вручении им этой ноты
они заявили госсекретарю Хэллу, что считают ее неприемле-
мой, ибо она идет вразрез со смыслом предшествовавшей
дискуссии, и они едва ли смогут заставить себя передать ее
своему правительству.
При рассмотрении сущности ноты Хэлла представляет ин-
терес последовательность событий, которые происходили в
Вашингтоне с 20 ноября до момента вручения ноты и о кото-
рых я узнал позднее. Как указывалось выше, в то время обсу-
ждался вопрос о modus vivendi. Согласно доктору Чарльзу Би-
336
Нота Хэлла
эрду1, который на основе американских источников детально
проанализировал период накануне начала Тихоокеанской
войны, госсекретарь Хэлл в сотрудничестве с президентом и
высшими военными руководителями подготовил план урегу-
лирования отношений с японским предложением в качестве
основы. Эта работа велась 21 ноября и в последующие дни:
Военный министр Стимсон одобрил окончательный вариант
плана и заявил, что он в достаточной степени защитит инте-
ресы США. Кроме того, американцы провели совещания с
послами или министрами-посланниками других заинтересо-
ванных стран. Однако китайцы выступили с резкими протес-
тами против любой формы modus vivendi (особенно активно
выражал несогласие Китая посол Ху Ши), а Чан Кайши на-
правлял нескольким лидерам США многочисленные “истери-
ческие” телеграммы. В поддержку китайской позиции высту-
пил даже премьер-министр Черчилль, что, по всей очевидно-
сти, создало для госсекретаря Хэлла большие неудобства.
Внезапно (как пишет доктор Биэрд, причины такого поворота
нигде не называются) после консультаций с президентом Руз-
вельтом Хэлл отказался от предложенного modus vivendi и 26
ноября вручил японским послам ноту, текст которой был
приведен выше.
Следует напомнить, что в августе президент Рузвельт по-
обещал премьер-министру Черчиллю постараться оттянуть
войну с Японией на один-три месяца. В дневнике министра
Стимсона2 под датой 25 ноября записано, что в тот день с
12.00 до 13.30 в Белом Доме заседал Военный кабинет, т.е.
президент, Хэлл, Стимсон, министр ВМФ Нокс, начальник
Штаба Маршалл и командующий военно-морскими операци-
ями Старк. Президент объявил о явной неминуемости нападе-
ния Японии и спросил, что, по мнению участников заседа-
ния, следует делать. Вопрос этот предполагал весьма серьез-
ную дилемму, ибо поставленная задача имела в виду свести к
минимуму ущерб от нападения, к началу которого должна бы-
ла быть подведена Япония. В ходе последовавшего обсужде-
1 Charles A Beard, "President Roosevelt and the Coming of the War, 1941", pp.
513-516.
2 Pearl Harbor Attack, Part 11 pp. 5, 433-434.
337
Воспоминания японского дипломата
ния Стимсон сказал, что, поскольку президент еще в ав^сте
сделал Японии предостережение о недопустимости ее воен-
ной экспансии, в настоящее время достаточно лишь указать
японцам на серьезность проступка, которым может явиться
их продвижение в Таиланд. Подготовку такого послания ре-
шили поручить госсекретарю. Выступая с показаниями на
слушаниях в Конгрессе, Стимсон, сославшись на принятое в
тот день решение, сделал следующее признание: поскольку, с
точки зрения обычной логики, глупо дожидаться, пока враг
"на тебя наскочит", если ты знаешь, что он собирается нанес-
ти удар, участники совещания понимали, что, заставив Япо-
нию первой совершить открытую акцию, правительство
США. несмотря на определенную рискованность такого кур-
са. может получить полную поддержку американского народа.
Главная забота участников заседания совершенно очевидно
состояла в том. как обманным путем заставить Японию нане-
сти первый удар. Вся атмосфера совещания отнюдь не пред-
полагала работу в целях успешного завершения переговоров с
Японией посредством ноты, которую предстояло вручить ее
представителям на следующий день.
В этой связи нелишне рассказать и о том, что происходило
в Вашингтоне после передачи ноты Хэлла японским послам.
Согласно дневнику Стимсона. на следующий день после вру-
чения ноты Хэлл сообщил ему, что он "вышел из игры", что
теперь все дело "в руках армии и флота" и что война, конечно
же. начнется. 27 ноября начальники Штабов армии и ВМФ
предупредили свои аванпосты в Тихоокеанском регионе, со-
общив им после консультаций с Хэллом, что переговоры с
Японией прекращены или практически прекращены. В те дни
госсекретарь Хэлл сообщил британскому послу о фактическом
разрыве дипломатических отношений с Японией, а австра-
лийскому министру-посланнику, который 28 ноября предло-
жил посредничество Австралии в урегулировании отношений
между США и Японией, он сказал, что вообще-то возраже-
ний против этого у него нет, но дипломатическая фаза закон-
чилась и подобный шаг ни к чему не приведет. Эти факты ус-
тановлены на основе многочисленных свидетельств, занесен-
ных в досье Комиссии Конгресса по Перл-Харбору и проана-
338
Нота Хэлла
лизированных доктором Биэрдом1. И они не оставляют ни
малейших сомнений в том. что нота Хэлла была вручена Япо-
нии в расчете на то, что она ни в коем случае не будет приня-
та и переговоры будут прерваны, после чего начнется война,
и что нота эта, судя по времени ее передачи, была тщательно
подготовлена с целью заставить Японию первой совершить
открытый акт нападения. Разумеется, в те дни, когда шли пе-
реговоры, мы ко всем этим сведениям доступа не имели, но
по высказываниям американских лидеров и по наращиванию
военных приготовлений, о которых сообщала пресса, я ощу-
щал крепнущую решимость США начать войну, и в ноте Хэл-
ла это намерение прочитывалось четко и недвусмысленно.
Получив телеграмму с докладом наших послов о содержании
ноты и присланный вдогонку ее полный текст, я впал в пол-
ное уныние и почувствовал себя как человек, который пыта-
ется нащупать дорогу впотьмах. Бескомпромиссный тон ноты
не был столь уж неожиданным, но крайне радикальный хара-
ктер содержания меня просто поразил.
В этой связи было бы поучительным сравнить ноту Хэлла с
прежними предложениями Соединенных Штатов. Даже абст-
рагируясь от того факта, что в ноту Хэлла не вошли несколь-
ко благоприятных для Японии положений японо-американ-
ского Проекта о взаимопонимании от 16 апреля, можно все
равно осуществить ее многое объясняющее сопоставление с
американским предложением от 21 июня, на котором все это
время настаивали США и на основе которого, как заявил гос-
секретарь Хэлл, она была составлена.
Нота Хэлла Предложение от 21 июня
1. Многосторонний пакт о ненападении.
2. Многостороннее соглашение о Фран-
цузском Индокитае.
3. Безусловный вывод всех сухопут-
ных, военно-морских, военно-воз-
душных и полицейских сил Японии
из Китая и Индокитая.
4. Неприятие режимов в Китае за ис-
ключением режима Чан Кайши
(Эквивалент отсутствует)
(Эквивалент отсутствует)
Время и условия вьпюда японских сил
из Китая подлежат рассмотрению в
будущем (ссылки на Французский
Индокитай отсутствуют).
Дружественные переговоры о Маньч-
жоу-го
1 См. Charles A. Beard, op. cit.. Chapter XVII.
339
Воспоминания японского дипломата
5.Отмена Трехстороннего пакта. Обязательство Японии, в связи с
Трехсторонним пактом, не действо-
вать в соответствии с ним, если со
стороны США будут предприняты
действия в порядке самообороны.
6.Отказ от всех прав экстерритори- (Эквивалент отсутствует)
альности и всех прав и интересов,
связанных с международными сетт-
льментами и концессиями, а также
от прав, предусмотренных Боксер-
ским Протоколом.
Как видно из этого сравнения, нота Хэлла выставляла на
переговоры требования, вопрос о которых ранее не подни-
мался. Хоть господин Хэлл и уверял, что эти требования все-
го-навсего отражали принципы, которые последовательно от-
стаивали Соединенные Штаты, не может быть ни малейших
сомнений в том, что на самом деле его нота во многих отно-
шениях выходила за рамки той позиции, которой придержи-
вались США в ходе переговоров1. Не требовалось большой
проницательности для вывода о том, что США намеренно вы-
двинули предложения, содержание которых было для Японии
заведомо неприемлемым. Совершенно неприемлемой была и
их форма.
К тому времени, когда доклад послов с кратким изложени-
ем ноты Хэлла был получен в министерстве иностранных дел,
армия и ВМФ уже получили из Вашингтона рапорты своих
атташе, и 27 ноября в срочном порядке было созвано заседа-
ние Совета по межведомственным связям. Все участники вы-
разили крайнее изумление по поводу представленной в ноте
позиции США. Некоторые сторонники войны из военных,
казалось, испытывали чувство облегчения от такого поворота
событий, но было очевидно, что большинство присутствую-
щих обескуражено. По получении полного текста ноты я про-
вел специальные консультации с премьером, министром во-
енно-морского флота и лордом-хранителем печати, и все со-
шлись в том, что ничего более мы сделать не можем. Общее
1 Для сравнения см. Beard, op. cit., pp. 233-236. 556-559.
340
Нота Хэлла
мнение сводилось к следующему: США, игнорируя предшест-
вующее развитие переговоров и достигнутое на них взаимопо-
нимание, выдвинули требования, которые выходят за рамки
самой жесткой позиции из занимавшимися ими до сих пор.
Такие требования выдвинуты Соединенными Штатами пото-
му, что они не испытывают искреннего желания достичь мир-
ного урегулирования и хотят навязать Японии полную капи-
туляцию. Намерение США, которые безразлично относятся к
жертвам, принесенным Японией за длинный ряд минувших
лет, состоит в том, чтобы вынудить ее отказаться от статуса
мощной дальневосточной державы. С одной стороны, капиту-
ляция перед такими требованиями была бы для Японии рав-
носильна самоубийству; с другой стороны, экономическая
блокада и военное окружение Японии, ужесточаясь день ото
дня под руководством США, угрожают ее существованию. Та-
ким образом, Японию подвели к выводу, что у нее остается
только один выход — обороняться.
Наши настроения в связи с позицией США, воплощенной
в ноте Хэлла, выражены в моем заявлении, сделанном 1 дека-
бря на совещании у императора, которое было созвано для
определения курса действий в данной ситуации. Обрисовав
предшествующий ход переговоров, я воспроизвел содержание
ноты (в том числе дословно процитировал ее Часть 2) и про-
должал:
”В связи с вышеприведенным предложением наши послы указали на его
несправедливый характер и выразили по этому поводу серьезный протест го-
сударственному секретарю Хэллу. Однако госсекретарь, как они докладыва-
ют, не проявил никакой готовности к уступкам 27 ноября президент в бесе-
де с обоими послами сказал им, что, хотя он по-прежнему надеется на дру-
жественное завершение японо-американских переговоров, он, исходя из са-
мой последней информации, видит опасность того, что на США вновь могут
вылить ушат холодной воды, как это было в июле, когда японские силы
продвинулись на юг Французского Индокитая. Было бы бесполезным, доба-
вил он, пытаться преодолеть кризис посредством modus vivendi при расхож-
дении фундаментальных политических курсов обеих стран.
Американское предложение действительно содержит некоторые приемле-
мые пункты, например, связанные с международной торговлей (параграфы
6, 7 и 8) и отменой прав экстерриториальности в Китае (параграф 5). С дру-
гой стороны, положения, подобные тем, что содержатся в параграфах 2 и 3
относительно Китая и Французского Индокитая, или относящиеся к непри-
341
Воспоминания японского дипломата
знанию Национального правительства Китая1 (параграф 4), осуждению
Трехстороннего пакта (параграф 9) и заключению многостороннего пакта о
ненападении (параграф 1), оскорбительны для Японии. В целом данное
предложение неразумно, означает явный отход от достигнутого ранее взаимопо-
нимания и полностью игнорирует более чем полугодовой процесс переговоров.
Коротко говоря. Соединенные Штаты упрямо цепляются за традицион-
ные идеи и принципы, игнорируя реальные условия Восточной Азии и пы-
таясь заставить Японию действовать на основе принципов, которым сами
они не стали бы подчиняться. В течение всех семи месяцев переговоров Со-
единенные Штаты, несмотря на разнообразные и многочисленные уступки
со стороны Японии, ни на йоту не отступили от своей исходной позиции.
Соединенные Штаты проводили и проводят последовательную политику,
преследующую цель воспрепятствовать усилиям Японии по установлению
нового порядка в Восточной Азии, которое представляет неизменную госу-
дарственную политику нашей страны Если мы уступим теперешним требо-
ваниям США, позиции Японии на международной арене будут слабее даже
тех, которые она занимала до "Маньчжурского инцидента", и само существо-
вание Японии окажется под угрозой. В частности:
(I) Китай под господством Чан Кайши попадет в большую, чем когда-
либо, зависимость от Англии и США, а Японии придется нарушить слово,
данное Национальному правительству Китая Дружественные отношения ме-
жду Японией и Китаем станут невозможными на много лет вперед Япония
будет вынуждена полностью уйти с континента, сушсствованис Маньчжоу-
го, соответственно, неизбежно окажется под угрозой, и, разумеется, у нас не
останется никаких возможностей довести до логического завершения "Ки-
тайский инцидент"
(2) В этих районах будут править Англия и США И авторитет Японии, и
ее роль стабилизирующей силы в Восточной Азии будут полностью подорва-
ны, а работа по установлению нового порядка в Восточной Азии прекратит-
ся на полпути
(3) Трехсторонний пакт станет ничего нс значащим листком бумаги, а
Япония утратит право называться добросовестной страной
(4) План сдерживания Японии путем создания коллективного механизма
держав с участием нового члена - Советского Союза усилит угрозу нашим
северным границам
(5) Что касается таких принципов, как отказ от дискриминации в торгов-
ле, то отвергать их нет необходимости Однако предлагая применять эти
принципы исключительно в Тихоокеанском регионе, Англия и США пре-
следуют лишь собственные эгоистические цели, а Японии придется столк-
нуться с непреодолимыми препятствиями в получении жизненно необходи-
мых товаров и материалов
В свете всех этих обстоятельств вышеуказанное предложение совершенно не-
приемлемо для Японии, и мы должны сознавать, что если США нс отзовут его
практически в полном объеме, возможности реализовать наши цели путем псрс-
говоров нс будет На основе настоящего предложения переговоры невозможны".
1 И чунцинское, и нанкинское правительства называли себя "Национальным
Правительством Республики Китай"
342
Нота Хэлла
После окончания войны предлагались различные интер-
претации ноты Хэлла, а правительства двух стран подверга-
лись критике за то, как они управляли своими отношениями.
Революция может изменить ценностные нормы, но пораже-
ние в войне не может перекроить факты. Как указывал в сво-
ем отчете по возвращении домой после службы за рубежом
один японский дипломат, серьезность стремления США к
действительному урегулированию отношений с Японией в то
время представляется весьма сомнительной. Скорее, были ос-
нования заключить, что не позднее, чем с июля 1941 года,
США уже были твердо уверены в неизбежности войны. В до-
кладе Комиссии Робертса1, писал этот дипломат, вопреки
пропагандистским утверждениям указывалось, что катастрофа
в Перл-Харбор явилась следствием не вероломства Японии, а
халатности самих Соединенных Штатов. И тот же самый дип-
ломат сейчас, когда война окончена, заявляет, что утвержде-
ния об отсутствии у США каких бы то ни было намерений
привести переговоры к успешному завершению были бы
слишком поспешными и что при большей дипломатической
настойчивости китайская и другие острые проблемы, вполне
возможно, могли бы постепенно найти свое решение. Цель
подобных заявлений состоит в том, чтобы осудить тогдашнее
руководство правительства за неудачу с продолжением пере-
говоров. Однако, коль скоро США были преисполнены реши-
мости начать войну против Японии (о чем говорилось и в от-
чете посла Номура, представленном по возвращении на роди-
ну, и в его телеграммах), не было сомнений в том, что хотя
США и дипломатично заявляли о сохраняющемся у них стре-
млении к мирному урегулированию или о нежелании прекра-
щать переговоры, перед Японией стояли лишь две альтерна-
тивы - либо война, либо полная капитуляция.
Естественно, Япония в то время не могла продолжать пе-
реговоры, руководствуясь лишь надеждой на возможность ре-
1 Комиссия в составе пяти человек под председательством члена Верховного
Суда господина Оуэна Дж. Робертса была назначена президентом Рузвель-
том 16 декабря 1941 года для того, чтобы провести расследование и доло-
жить об определенных аспектах катастрофы в Перл-Харборе. Доклад ко-
миссии, в котором ответственность возлагалась на местное командование,
был опубликован 24 января 1942 года.
343
Воспоминания японского дипломата
шения и не имея конкретных перспектив, тем более, что во-
енные настойчиво утверждали тогда, что потеря даже одного-
двух месяцев недопустима, ибо политика США, в предвиде-
нии поворота европейской войны в пользу союзников, исхо-
дила из предположения, что Япония постепенно погрузится в
состояние экономического хаоса. Столь же очевидно, что, от-
кладывая принятие решения, Япония никак не могла улуч-
шить свои позиции относительно позиций США. Поэтому не
удивительно, что в Токио отвергли различные предложения,
нацеленные на то, чтобы в последний момент отложить реше-
ние. Объективное и доскональное изучение переговоров убе-
ждает, что их успех зависел не от решения одного или двух
вопросов, не от небезупречных выступлений японских лиде-
ров, и т.д. и т.п., но от ответа на один и только на один воп-
рос: будет ли Япония раболепствовать перед Соединенными
Штатами? Принять такую перспективу значило бы для Япо-
нии не только сделать напрасными все жертвы, принесенные
еще со времен, предшествовавших ’’Маньчжурскому инциден-
ту”, но и смириться с изгнанием с континента. В конечном
итоге это означало бы безропотное согласие с низведением
Японии до того состояния, в котором она находится сейчас,
после поражения.
Совершенно неоспоримо, что Япония в то время не была
готова вынести это. Во всяком случае ни в официальных, ни в
неофициальных кругах никто не склонялся к покорной капи-
туляции. Ни так называемый лагерь либералов, ни государст-
венные старейшины не выступали за принятие американского
предложения in toto.
Разумеется, по окончании войны некоторые стали утвер-
ждать, что не было причин, в силу которых Япония не могла
принять ноту Хэлла. Согласно их аргументации, Япония не
согласилась с предложением о многостороннем пакте о нена-
падении только потому, что была заражена идеологией агрес-
сии и что принцип экономического равенства во Француз-
ском Индокитае был само собой разумеющимся. Возражения
против вывода военных и полицейских сил из Китая, утвер-
ждают сторонники такой аргументации, были типично армей-
ской идеей, которая не имела под собой никаких оснований.
Кроме того, обязательство не оказывать режиму Вана воен-
344
Нота Хэлла
ную, экономическую и политическую поддержку вовсе не оз-
начало бы предательство со стороны Японии. Она могла бы
пообещать, что ни при каких обстоятельствах не будет воевать
против США, ибо цель самого Трехстороннего пакта состояла
в предотвращении их вступления в войну. И, наконец, осно-
вания принять условия ноты Хэлла были тем большими пото-
му, что она предусматривала экономические меры, благопри-
ятные для Японии. Однако тот самый человек, который сей-
час выдвигает подобные доводы, до войны был самым горя-
чим сторонником аннулирования Договора девяти держав. Он
громко призывал к установлению режима чрезвычайных пре-
ференций для Японии в южных зонах, особенно в Голланд-
ской Индии. И именно он был главным “толкачом” Антико-
минтерновского пакта, который явился предтечей Трехсто-
роннего пакта. Более того, во время японо-американских пе-
реговоров этот человек писал премьеру Коноэ, что он, упорно
боровшийся, как известно премьеру, за новый порядок в Вос-
точной Азии, испытывает огорчение в связи с уступками Со-
единенным Штатам, на которые должна пойти Япония в этом
вопросе. "Обязательства Японии по Трехстороннему пакту, —
писал он далее, — затрагивают ее честь, и отказ от них запят-
нает добродетель империи. Урегулирование отношений с
США путем вступления в соглашение, предусматривающее
уклонение от договорных обязательств, было бы для Японии
в международном плане равносильно акту самоубийства". Во-
истину, не знаешь, чему верить: то ли действиям этого чело-
века до войны, то ли его словам после войны.
Сейчас, после нашего поражения, те, кто не был информи-
рован о фактах, связанных с началом войны, вполне могут за-
даться вопросом, действительно ли не было никакой возмож-
ности предотвратить ее. Именно поэтому я столь подробно
описываю события тех дней. Но едва ли можно усмотреть
проявление хорошего тона в поведении тех, кто был в гуще
событий, либо так или иначе был знаком со всеми обстоятельст-
вами дела, а теперь пускается в пустые рассуждения и забывает о
своих собственных деяниях или высказываниях в прошлом.
Для того, чтобы еще более прояснить ситуацию того вре-
мени, следует осветить еще несколько моментов. Очевидно,
что нота Хэлла явилась воплощением концепции, заложенной
345
Воспоминания японского дипломата
в основу Договора девяти держав и доктрины Стимсона, с до-
бавлением в виде вымогательства наших заверений относи-
тельно Трехстороннего пакта и экономических проблем. Что
касается Договора девяти держав, то в памяти общественно-
сти еще свежи воспоминания о том, как неофициальная и
официальная Япония выступали против этого договора. Всем
известно, что пересмотра договора жаждали даже те, кто вос-
принимал его предпосылки, не говоря уж о сторонниках его
отмены. При строгом толковании Договора девяти держав ко-
нечно нельзя было бы оправдать ни независимость Маньч-
жоу-го. ни наличие нанкинского правительства, но кто в
Японии осуждал тогда их существование? Можно изучить
протоколы заседаний парламента, можно перелистать все га-
зеты того времени и убедиться, что никто этого не делал.
Главная цель Договора девяти держав состояла в том, что-
бы гарантировать территориальную и административную це-
лостность Китая, во имя чего, якобы, и разгорелась Тихооке-
анская война. Но разве Англия, США и их союзники заклю-
чили этот договор и вели Тихоокеанскую войну только в ин-
тересах мира или целостности Китая? А если это так, то как
объяснить, почему 11 февраля 1945 года в Ялте Англия и Аме-
рика, вопреки всей концепции Договора девяти держав, сог-
ласились передать Маньчжурию под исключительный конт-
роль СССР? И почему они не могли допустить для Японии
то, на что с такой готовностью согласились для России? Как я
указывал американскому послу во время переговоров, совер-
шенно несправедливо, что США осуждают присутствие япон-
ских войск в Китае и в то же время не высказывают никаких
протестов против присутствия советских войск во Внешней
Монголии. Такой подход не свидетельствует о верности прин-
ципам. Если какая-то страна применяет один и тот же прин-
цип по-разному, в зависимости от того, как ей удобно дейст-
вовать в данный момент, то ей не следует утверждать, что она
руководствуется приверженностью к справедливости или лю-
бовью к миру, ибо в этом случае она действует, исходя лишь
из своего каприза. Странно ли, что Япония не смогла столь
безропотно подчиниться требованию подобного рода?
Предложенный господином Хэллом многосторонний пакт
о ненападении преследовал цель заставить Японию взять обя-
346
Нота Хэлла
зательство воздерживаться от войны против союзников. В
этом случае пункт 9 ноты Хэлла превратил бы Трехсторонний
пакт в пустой звук, ибо Япония не могла бы вступить в евро-
пейскую войну даже если бы ее участником стали США, а
пункт 4, обязывавший Японию отказаться от Маньчжоу-го и
Нанкинского правительства, заставил бы ее и в будущем дей-
ствовать в соответствии с многосторонним пактом. Ни одна
страна не может подчиниться требованию, которое выдвига-
ется во имя мира, но является вздорным и призывает к отказу
от всех завоеваний, добытых с огромными трудностями в те-
чение более десяти лет и жизненно необходимых для защиты
национальных интересов. Возможность такого подчинения
мог предположить только фантазер, не имеющий никакого
опыта практической политики.
О формулировках ноты Хэлла, касавшихся Французского
Индокитая, говорить не стоит, ибо они лишь развивали соот-
ветствующие положения Договора девяти держав. Разумеется,
я лично не возражал против требования вывести войска из
Китая, ибо с самого начала выступал за эту меру, но, как бы-
ло сказано выше, не только в армии, но и в других кругах
противники вывода войск оказались сильнее. Если же гово-
рить о том, что, отвергая ноту Хэлла и прекращая перегово-
ры, мы вставали на дорогу войны без надежды на победу, то
следует помнить, что в то время военное командование вы-
ступало с совершенно иными предсказаниями.
В связи с принципом экономического равенства предлага-
лось гарантировать его применение в Китае посредством До-
говора девяти держав (для Французского Индокитая преду-
сматривались отдельные гарантии). Однако непонятно, поче-
му этот принцип не мог быть установлен в Китае и одновре-
менно во всем мире, что, как утверждал госсекретарь Хэлл,
будет сделано в близком будущем (разумеется, как оказалось,
и сейчас, после войны, невзирая на заверения господина Хэл-
ла, свободной торговли не существует). Навязать одному
только Китаю принцип, который не применяется в других ре-
гионах мира, значит обойтись с этой страной, как с колони-
ей, то есть ущемить ее суверенитет. Если же суверенитет Ки-
тая уважается, то почему он не должен иметь свободы по сво-
ему желанию заключать соглашения о тарифных преференци-
347
Воспоминания японского дипломата
ях или даже вступать в таможенные союзы?
Кое-кому, возможно, захочется порассуждать о гипотетиче-
ских выгодах, которые могла бы получить Япония в случае
принятия ноты Хэлла. Любые такие выгоды, несомненно, бы-
ли бы просто мизерными по сравнению с уже упомянутыми
потерями. Выполнение указаний ноты Хэлла, бесспорно, по-
ставило бы Японию примерно в такое же положение, как то,
в котором она пребывает ныне вследствие поражения. Те же,
кто заявляет, что для Японии все же было бы лучше подчи-
ниться диктату Америки и таким образом избежать ужасов
войны, при всей правдоподобности таких утверждений, тем
не менее грешат софистикой, ибо не придают никакого зна-
чения таким факторам, как честь или престиж нации. Совер-
шенно не вдаваясь в вопрос о том, занималась или не занима-
лась Япония в течение долгого времени агрессией, нарушала
или не нарушала она права и интересы других стран, следует
помнить, что Япония боролась тогда за сохранение статуса
великой державы и что японские солдаты - единственно, ко-
му дано право на подкрепленное информацией суждение —
были уверены в ее непобедимости.
Именно сила этих названных мной обстоятельств убедила
даже американских лидеров в том, что Япония не сможет
подчиниться их требованиям, сформулированным в ноте Хэл-
ла. Признание этого факта президентом Рузвельтом, госсекре-
тарем Хэллом и другими высокопоставленными лицами в Ва-
шингтоне подтверждается целым рядом объективных мнений,
которые высказывались и тогда, и впоследствии. Приведу не-
которые их них. Так, посол Грю, в то время работавший в То-
кио, позднее указывал1, что при вручении ноты от 26 ноября
была включена ’’кнопка войны”. 26 и 27 ноября госсекретарь
Хэлл проводил специальные пресс-конференции, где высту-
пал с полным отчетом о японо-американских переговорах,
после чего все американские средства массовой информации
почти единодушно сообщили, что у Японии был выбор — ли-
бо принять ноту Хэлла, либо пойти на войну. Впоследствии,
уже во время войны, один американский хроникер писал, что
даже Монако или Люксембург выступили бы с оружием про-
1 Pearl Harbor Attack, Pail 39, p 137
348
Нота Хэлла
тив США, если бы им вручили меморандум, подобный тому,
который Государственный департамент представил правитель-
ству Японии1. В июне 1944 г. капитан Оливер Литтлтон, ми-
нистр промышленности и один из ведущих членов Военного
кабинета Англии, произвел фурор, заявив в своей речи в Аме-
риканской Торговой Палате в Лондоне, что разговоры о том,
будто США были втянуты в войну с Японией, искажают исто-
рию, а на самом деле США бросили Японии такой вызов, ко-
торый, в конце концов, вынудил ее встать и сражаться. И, на-
конец, как даже записано в письменном отчете моего тогдаш-
него секретаря Касэ о его визите к послу Крейги накануне
отъезда последнего на родину 29 июля 1942 года, посол сказал
ему, что он впервые узнал о ноте Хэлла из прессы, когда вой-
на уже началась, и только тогда он осознал неизбежность кра-
ха переговоров, ибо нота эта полностью игнорировала нацио-
нальные чувства Японии.
Поэтому сейчас уже невозможно отрицать, что американ-
ские власти, осуществив все необходимые приготовления в
ожидании краха переговоров и начала вслед за этим войны,
вручили ноту Хэлла, предвидя отказ Японии от принятия со-
держащихся в ней условий и вынуждая ее тем самым на вы-
бор между полной капитуляцией и войной. Действительно,
если вспомнить, что вопрос о том, как заставить Японию на-
нести первый удар, стоял в центре дискуссий в вашингтон-
ском Военном кабинете, покажется не столь уж недопусти-
мым истолковать ноту Хэлла как документ, идущий дальше
навязывания выбора. Не будет преувеличением сказать, что
эта нота была вызовом, брошенным Японии, или, по мень-
шей мере, ультиматумом без временного лимита. Мы в Токио
знали об этом, судя по жестким условиям ноты и включению
в их число условий, которые до тех пор никогда не выдвига-
лись, хотя в то время нам не могли быть известны слова и
действия высокопоставленных деятелей США, подтверждав-
ших наши заключения. Правильность нашей интерпретации
подкреплялась и реакцией на откровения Хэлла со стороны
американской прессы, которая, словно по заказу правительст-
ва, обыгрывала выбор между условиями ноты и войной, и от-
1 Albeit Jay Nock. ’’Memoirs of a Superfluous Man’’, 1943, p. 249
349
Воспоминания японского дипломата
четливо наблюдавшимся сжатием кольца вокруг Японии.
Что же касается моего собственного настроения при полу-
чении ноты Хэлла, то я никогда не забуду охватившего меня
отчаяния. До того момента я боролся, работал с неослабным
рвением, но сражаться дальше у меня не было никакого энту-
зиазма. Я пытался закрыть глаза на истинный характер ноты
Хэлла и отнестись к ней как к альтернативе войне, но у меня
ничего не получалось. Если я был крайне удручен, то многих
военных бескомпромиссная позиция США, напротив, приве-
ла в восторг. На их лицах читалось: "А что мы Вам говорили!”
Быть с ними терпеливым являлось куда как нелегким делом.
С приближением катастрофы, которой была война, и кра-
хом всех надежд, с которыми я принимал назначение, мои
мысли вновь обратились к отставке. Я спрашивал советника
МИД Сато и некоторых других, не знают ли они, кто мог бы
заменить меня и направить ход событий в сторону от войны,
но все они дружно посоветовали мне во что бы ни стало оста-
ваться на посту, поскольку едва ли от кого-нибудь можно бы-
ло ожидать большего. Даже если бы моя отставка привела к
отставке всего кабинета, положение осталось бы неизменным.
В условиях ноября 1941 года сама мысль о том, что может
быть сформирован кабинет, который смиренно капитулирует
под давлением США, выглядела невероятной. Еще меньший
смысл, с точки зрения воздействия на сложившуюся обста-
новку имела бы моя личная отставка, как бы она ни обеспе-
чивала мою личную безопасность и позволяла избежать ответ-
ственности. Поэтому я решил остаться на посту, чтобы попы-
таться добиться от США пересмотра их позиции и до послед-
ней минуты бороться за мир, а в случае войны приложить все
силы к ее скорейшему прекращению на благо Японии и всего
мира.
На наступившем этапе значение имело только время. По-
скольку затягивание царившей тогда неопределенности отве-
чало интересам США, но шло вразрез с интересами Японии,
необходимо было прояснить ситуацию. Решение этой задачи
явилось, пожалуй, единственным достижением Кабинета Тодзё.
Как я уже говорил, нота Хэлла была представлена Совету
по межведомственным связям 27 ноября. Она также рассмат-
ривалась на заседании Кабинета 28 ноября и на других сове-
350
Нота Хэлла
шаниях, о которых подробно будет рассказано в следующей
главе. Обсуждение в Совете было недолгим, ибо все выражали
одинаковое мнение. 30 ноября им было принято следующее
решение. Посредством ноты Хэлла США намереваются изг-
нать Японию с континента, и следует ожидать, что если Япо-
ния полностью не уйдет оттуда, рано или поздно начнется
война с Соединенными Штатами и Англией. Согласно оцен-
кам военных, после поражения Германии и Италии США
усилят давление на Японию, которая к тому времени посте-
пенно будет истощена и не сможет оказывать сопротивление.
Поэтому Японии следует принять вызов Америки и сражаться
сейчас, пока у нее есть ресурсы и пока общие перспективы не
стали абсолютно неблагоприятными. Если Голландская Ин-
дия будет оккупирована Соединенными Штатами и Англией,
о чем намекает в своей телеграмме посол Номура, то Япония
окажется отрезанной от крайне необходимого ей источника
поставок нефти, что поставит под угрозу выживание нации. С
каждым днем сжимается кольцо окружения Японии, амери-
канские и австралийские силы на Филиппинах и в Голланд-
ской Индии получают подкрепления, а могучий британский
флот, по всей видимости, в спешном порядке перебрасывает-
ся к Малайе. Япония должна теперь срочно принять решение
о войне, ибо, позволив событиям развиваться в нынешнем
направлении, она будет лишь способствовать собственной ги-
бели. Признав, что Япония не может полностью отказаться от
своей континентальной политики, все участники пришли к
единому мнению: поскольку Соединенные Штаты, несмотря
на чрезвычайные усилия Японии по обеспечению успеха япо-
но-американских переговоров, бросили ей вызов в виде тако-
го ультиматума, как нота Хэлла, и оказывают на нее военное
давление, у нас нет иного выхода, кроме борьбы в целях са-
мообороны.
В этой связи необходимо добавить несколько слов о мас-
штабах права на самооборону. Определение его международ-
ным правом на основе мнений ученых и с учетом прецеден-
тов, ограничивается случаями, когда на территорию какой-то
данной страны совершено реальное вторжение или когда уг-
роза вторжения настолько непосредственна, что не остается
времени на размышления. Однако на японо-американских
351
Воспоминания японского дипломата
переговорах Соединенные Штаты отстаивали иной тезис, ут-
верждая, что их право на самооборону простирается вплоть до
оказания сопротивления любой угрозе их интересам, когда бы
и где бы ни возникала такая угроза как на их территории, так
и за ее пределами. Правительство США, упорно отстаивая
свою позицию, не обращало ни малейшего внимания на не-
однократные возражения Японии против столь широкой ин-
терпретации понятия ’’самооборона”. Поскольку дипломатия
есть процесс двусторонний, Япония, что бы там ни гласили
научные теории, не могла не учесть американские утверждения.
Часто бывает, что подобные произвольные действия вели-
ких держав ведут к признанию изменений международного
права. Так, когда-то стало общепринятой практикой ’’призна-
вать” новое правительство, коль скоро оно продемонстрирует
свою долговечность. Но признание это стало актом политиче-
ского значения после того, как президент Вильсон отказался
признать Советское правительство. Если говорить о нейтрали-
тете, то опять-таки можно указать на массу нарушений обще-
принятой практики международного права во время первой
мировой войны, а нарушения Соединенными Штатами своих
обязательств нейтрального государства с началом европейской
войны в 1939 году приняли вопиющий характер. США, кото-
рые во время первой мировой войны выступали за свободу
морей и пытались удержать Англию от некоторых крайно-
стей, не проявляли к этому вопросу никакого внимания в го-
ды второй мировой войны, когда они обладали мощными во-
енно-морскими и военно-воздушными силами. Очень немно-
гие страны поднимали вопрос о нарушениях международного
права со стороны США, и масштабы признания правовых
норм, касающихся нейтральных стран, по сей день не ясны.
Коль скоро таким образом международное право было от-
дано на милость одной или нескольких великих держав, впол-
не естественно, что Япония, определяя свое право на само-
оборону, приняла американское толкование этого понятия,
по крайней мере, в сфере своих отношений с США. Соеди-
ненные Штаты постулировали далее, что каждая страна сама
окончательно определяет, находятся ли ее действия в преде-
лах самообороны. Но любой принцип или положение закона,
которые применяются к одной стране, должны в равной сте-
352
Нота Хэлла
пени применяться и к другим, и, следуя логике самих Соеди-
ненных Штатов, решимость Японии действовать в целях са-
мообороны нельзя подвергать сомнению как нечто, выходя-
щее за рамки ее законных прав.
По получении ноты Хэлла я поручил нашим послам в Ва-
шингтоне, во-первых, указать американским властям, что от-
сутствие какого-либо отклика на проникнутую духом сотруд-
ничества позицию Японии, которую она заняла, пойдя на ог-
ромные жертвы, чрезвычайно затрудняет переговоры, и во-
вторых, попросить США пересмотреть свою позицию. Тем не
менее. Соединенные Штаты, хотя впоследствии они и высту-
пали с жалобами по поводу весьма радикальной речи премье-
ра Тодзё или по поводу явного продвижения японских войск
на юг, в то время не обнаружили намерения еще раз рассмот-
реть спорные вопросы переговоров, и их продолжение таким
образом сделалось невозможным. Однако министерство ино-
странных дел само не имело полномочий прекратить перего-
воры до тех пор, пока соответствующее решение не будет
принято совещанием у императора. На это обстоятельство
было указано нашим представителям в Вашингтоне, предпи-
сав им не делать ничего, что могло бы быть воспринято как
отказ от переговоров.
12 Зак. 181
353
ГЛАВА 7
Начало войны
По МНЕНИЮ как Совета по межведомственным связям, так
и Кабинета, война в сложившейся ситуации стала неизбеж-
ной. Однако прежде чем дать санкцию на объявление войны,
император пожелал узнать мнение государственных старей-
шин. и на заседании Совета 28 ноября премьер Тодзё поста-
вил на обсуждение вопрос о подготовке для них соответству-
ющих разъяснений. Как считали некоторые участники заседа-
ния, в подготовке детальной информации для государствен-
ных старейшин не было необходимости, ибо их полномочия в
части советов императору были весьма ограниченными по
сравнению с полномочиями Гэнро прошлых лет. Однако я
был не согласен с такой точкой зрения и заявил, что в дан-
ный момент, когда страна стоит на грани величайшего кризи-
са, было бы целесообразно ознакомить с фактами по возмож-
ности большее число людей, и уж тем более, коль скоро им-
ператор желает заслушать мнение государственных деятелей-
ветеранов. правительству следует предоставить им все находя-
щиеся в его распоряжении детали, чтобы помочь выработать
четкое понимание ситуации. На основе моего предложения
было принято соответствующее решение, и на следующее ут-
ро членам Кабинета предстояло выступить с разъяснениями
перед государственными старейшинами, которые затем долж-
ны были получить аудиенцию у императора.
Итак, 29 ноября перед государственными старейшинами
сперва выступил премьер, который рассказал о причинах, вы-
нуждающих нас начать войну, после чего я подробно обрисо-
вал весь ход японо-американских переговоров. Барон Вакацу-
354
Начало войны
ки1 и господин Хирота задали несколько вопросов и выслу-
шали мои исчерпывающие ответы. Никто из старейшин не
предложил принять предложение Соединенных Штатов. Пос-
ледовали различные вопросы о проблемах поставок (в частно-
сти, о судоходстве, самолетах, нефти), государственных фи-
нансах, продовольствии,.настроениях и моральном духе наро-
да и т.д. Ответы на эти вопросы были даны другими минист-
рами. Обсуждение так затянулось, что завтрак, который импе-
ратор давал для участников, пришлось перенести на более
позднее время.
Во второй половине дня государственные старейшины бы-
ли приняты императором, и он попросил каждого высказать
свое мнение. Принц Коноэ выразил высокую оценку усилий,
приложенных правительством на японо-американских перего-.
ворах, и при этом добавил, что, хотя ввиду последнего амери-
канского предложения переговоры, как представляется, оказа-
лись бесплодными, ему хотелось бы знать, возможно ли, тем
не менее, в данный момент набраться терпения, подождать и
посмотреть, как будут разворачиваться события. Премьер от-
ветил: "Мы это столько перемалывали, что у меня голова на-
чинала болеть, но каждый раз приходили к выводу, что войны
не избежать”. Далее этот вопрос не обсуждался. Двое или трое
государственных старейшин четко высказали свое мнение о
том, что альтернативы войне нет. Несколько человек вырази-
ли опасения в связи с перспективами войны. Тодзё отвечал
каждому. Некоторые ответы, как мне помнится, были кратки-
ми и резкими, но в целом обсуждение проходило спокойно.
На следующий день, 30 ноября, на заседании Совета по
межведомственным связям было принято решение о войне и
о проведении 1 декабря совещания у императора. Была опре-
делена повестка дня этого совещания. Примерно в это же
1 Барон Вакацуки Рэйдзиро (1866-1949) после бюрократической карьеры
был в 1926-1927 годах премьер-министром В 1930 году он возглавлял
японскую делегацию на Лондонской военно-морской конференции, а в
1931 году вновь занял пост премьера и находился на нем с апреля по де-
кабрь, после чего его правительство было сметено волной воинствующего
фанатизма, которая поднялась в связи с «Маньчжурским инцидентом».
Был выдающейся фигурой в борьбе за освобождение гражданской власти
от господства военных.
12* 355
Воспоминания японского дипломата
время Совету был представлен и рассмотрен самым тщатель-
ным образом проект императорского рескрипта, который под-
лежал обнародованию сразу после начала военных действий.
Наш ответ на ноту Хэлла однако еще не был доложен Совету.
Он находился в стадии подготовки, которая была поручена
соответствующему бюро МИДа. Я неоднократно просил пере-
дать проект документа как можно быстрее, но мне каждый
раз отвечали, что подготовка затягивается ввиду необходимо-
сти многочисленных согласований с армией и ВМФ. Поэтому
на совещании у императора 1 декабря ответ на ноту Хэлла не
обсуждался.
На повестку дня совещания были вынесены два вопроса:
Об окончательном провале переговоров с Соединенными Штатами;
О начале военных действий против Великобритании, Соединенных Шта-
тов и Нидерландов.
На Совещании присутствовали все члены Кабинета, на-
чальники и заместители начальников Генеральных Штабов
армии и ВМФ, шеф-секретарь Кабинета, директора Бюро по
военным и военно-морским делам, а также, по особому жела-
нию императора, Председатель Тайного Совета Хара. Пре-
мьер открыл Совещание следующим заявлением:
"С разрешения Его Величества сегодняшнее заседание буду вести я. Дей-
ствуя на основе решения совещания у императора от 5 ноября, наши армия
и ВМФ направляли все усилия на завершение приготовлений к своим опе-
рациям, в то время как правительство прилагало все возможные усилия для
урегулирования дипломатических отношений с Соединенными Штатами.
Однако Соединенные Штаты не только ни на шаг не отступают от своих
прежних позиций, но и начали сейчас требовать односторонних уступок с
нашей стороны, добавляя такие новые требования, как полная и безоговоро-
чная эвакуация вооруженных сил из Китая, отзыв признания нанкинского
правительства и отмена Трехстороннего пакта Японии, Германии и Италии.
Наше подчинение этим требованиям не только лишило бы чести империю,
не только ликвидировало бы любые перспективы успешного исхода ’’Китай-
ского инцидента”, но и поставило бы под угрозу само наше существование
Следовательно, ясно, что мы не можем добиться наших целей дипломатиче-
скими средствами. С другой стороны. Соединенные Штаты, Великобрита-
ния, Нидерланды и Китай в последнее время еще более усилили свое эконо-
мическое и военное давление на нашу страну. Этот факт, если учитывать со-
стояние нашего могучего национального потенциала и нашу стратегию, соз-
дал ситуацию, при которой мы не можем пассивно наблюдать за развитием
событий. На этой стадии нам нс остается ничего иного, кроме начала войны
с Соединенными Штатами, Великобританией и Нидерландами, чтобы пре-
356
Начало войны
одолеть нынешний кризис и обеспечить наше существование
Крайне прискорбно, что сейчас, когда ’’Китайский инцидент" тянется
уже более четырех лет, приходится беспокоить этой войной Его Величество.
Однако, когда мы думаем о том, что наш национальный потенциал стал в
несколько раз сильнее, чем он был до "Китайского инцидента", что наш на-
род стал сплоченнее, а дух сражающихся солдат армии и ВМФ высок и си-
лен как никогда, представляется несомненным, что мы справимся с этим
кризисом, ибо вся нация, как один человек, посвятит свою жизнь своей стране.
Поэтому сейчас я хотел бы попросить участников обсудить представлен-
ную Вам повестку дня Что касается дипломатических переговоров, опера-
тивных и других вопросов, то необходимые разъяснения будут сделаны соот-
ветствующими министрами и представителями штабов"
Выступив вслед за премьером, я вкратце рассказал о ходе
переговоров и о том, как последнее предложение Соединен-
ных Штатов сделало их продолжение невозможным. Заклю-
чительная часть моего выступления приведена выше. Затем
выступили министр сельского хозяйства и лесоводства, ми-
нистр финансов, и вновь, на этот раз в качестве министра
внутренних дел, Тодзё, а также начальники Генеральных шта-
бов армии и ВМФ. Задав несколько вопросов, председатель
Хара сказал: ”В подобных условиях, думаю, единственное, что
нам остается, так это прибегнуть к оружию”. Совещание вы-
несло единодушное решение по вынесенным на повестку дня
вопросам. Впоследствии Тодзё сообщил мне о полученной
санкции императора.
Итак, решение о войне было принято, а различные проб-
лемы, которым предстояло возникнуть ввиду начала войны,
должны были быть отнесены к компетенции Совета по меж-
ведомственным связям. Само собой разумеется, один вопрос,
а именно, оперативные аспекты будущих военных действий, в
Совете не обсуждался. Как установил МВТДВ, группа кораб-
лей ВМФ под командованием адмирала Нагумо 26 ноября вы-
шла из залива Хитокаппу (о. Кунашир), имея приказ атако-
вать Перл-Харбор, причем трибунал в своих суждениях при-
шел к абсурдному выводу о том, что запланированное нападе-
ние было предметом открытой дискуссии на заседании Совета
30 ноября. Конечно же, мы об этом плане ничего не знали. В
соответствии со своей неизменной практикой, высшее коман-
дование не разглашало гражданским официальным лицам,
вроде нас, абсолютно никакой информации, связанной с по-
добными, совершенно секретными операциями, и любой,
357
Воспоминания японского дипломата
знакомый с этой системой, прекрасно поймет, что мы пребы-
вали в полном неведении. (Это обстоятельство достаточно хо-
рошо иллюстрируется фактом, о котором я упоминал: как го-
ворил мне Тодзё, только на МВТДВ он впервые узнал об опе-
ративных деталях нападения на Перл-Харбор. На суде приво-
дилась масса дополнительных свидетельств того, что граждан-
ские члены Кабинета не были заранее извещены даже о са-
мом существовании плана нападения на Гавайи).
Проект Императорского рескрипта об объявлении войны
был представлен заседанию Совета по межведомственным
связям сразу по завершении совещания у императора. На
этом заседании я почувствовал, что высшее командование
пребывает в каком-то непривычно расслабленном состоянии,
которое контрастировало с их прежней напористостью, когда
речь шла о скорейшем начале войны. Такое состояние каза-
лось мне странным, и, тем более, что нам еще предстояло оп-
ределиться с уведомлением об объявлении войны, я поинте-
ресовался у них, когда должны начаться военные действия.
Начальник Штаба армии Сугияма туманно ответил, что это
произойдет "где-то в следующее воскресенье". Поскольку этот
ответ усилил и без того имевшиеся у меня подозрения в отно-
шении высшего командования, я указал, что мы, естественно,
должны сообщить другой стороне о начале военных действий
посредством обычной процедуры. На это, однако, начальник
Штаба ВМФ адмирал Нагано ответил: "Мы собираемся на-
пасть внезапно". Вступивший затем в разговор заместитель
начальника Штаба адмирал Ито сказал, что ВМФ желает,
чтобы переговоры не прекращались до начала военных дейст-
вий ради максимально возможного эффекта первой атаки.
Тут-то я и понял, что означала расслабленность высшего
командования. Я был в равной степени и удивлен тем, что
предложение о внезапном нападении исходит от ВМФ, кото-
рый ранее был столь уверен в свои "перехватных" операциях,
и озабочен по поводу дальнейшего хода войны, поскольку это
предложение было равнозначно признанию, что даже на на-
чальной стадии ВМФ не надеялся на успех и считал его воз-
можным только при обеспечении внезапности. Во всяком
случае я подчеркнул, что уведомление об объявлении войны
совершенно необходимо с точки зрения международной поря-
358
Начало войны
дочности. Акция, предлагаемая флотским командованием,
указал я, противоречит общепринятым процедурам и потому
совершенно недопустима, и безответственные действия в на-
чале войны, которые нанесут урон чести и престижу нации,
не сулят Японии ничего хорошего. В подтверждение естест-
венного и нормального характера своей позиции я напомнил,
что посол Номура и ранее настаивал на необходимости пре-
кратить переговоры перед переходом к 'свободе действий" и
уведомить Вашингтон. Я был настолько возмущен поведением
военного командования, которое уже после принятия реше-
ния о войне стало настаивать на внезапном нападении и пы-
таться склонить меня к согласию с подобной тактикой, что
позволил себе прервать заседание и под предлогом ранее на-
значенной встречи вознамерился покинуть зал.
Когда я двинулся к выходу, заместитель начальника Штаба
Ито подошел ко мне, попросил отнестись снисходительно к
желанию ВМФ и спросил, нельзя ли, по крайней мере, пере-
дать уведомление о прекращении переговоров, если оно так
уж необходимо, через американского посла в Токио, а не в
Вашингтоне. Почувствовав какое-то недоверие к этому пред-
ложению, я отказался, на чем мы и расстались. Однако, как
мне показалось, флотское командование осознало, что ему
придется согласиться с передачей уведомления в той или
иной форме, будь то в Токио или в Вашингтоне.
В начале следующего заседания Совета по межведомствен-
ным связям адмирал Ито неожиданно заявил, что ВМФ не
имеют возражений против того, чтобы уведомление о прекра-
щении переговоров было передано в Вашингтоне. Это следует
сделать, сказал он, 7 декабря в 12.30 дня по вашингтонскому
времени. Все другие участники встречи одобрили это предло-
жение. Я потребовал, чтобы Ито сообщил, будет ли соблюден
необходимый интервал между уведомлением и нападением?
Он ответил утвердительно. Поэтому я удовлетворил его
просьбу, и соответствующее решение было принято. Я считал,
что мне удалось преодолеть разногласия по этому вопросу и
ввести требования ВМФ в необходимые рамки законности,
установленные международным правом.
Первый раз проект уведомления, адресованного Соединен-
ным Штатам, был представлен Совету 4 декабря. Как засвиде-
359
Воспоминания японского дипломата
тельствовал его автор директор бюро Ямамото, проект был со-
ставлен на основе обсуждения, которое состоялось на заседа-
нии Совета, и откорректирован в соответствии с мнением со-
ответствующих представителей командования армии и ВМФ.
При вынесении проекта на заседание Совета каждый участ-
ник получил экземпляр текста, и он был одобрен.
Документ начинался с изложения взглядов правительства
Японии на поддержание мира, а затем подводил итоги пере-
говоров за последние несколько месяцев. Перечислялись аме-
риканские утверждения и указывалось, что последняя нота
США представляет угрозу существованию Японии и подрыва-
ет ее престиж как великой державы, а поэтому является не-
приемлемой. Отмечалось, что Великобритания, Австралия и
Нидерланды действуют заодно с Соединенными Штатами и
так же, как США, игнорируют позицию Японии. Таким обра-
зом, говорилось в уведомлении, надежда на "сохранение и ук-
репление мира на Тихом океане путем сотрудничества" Япо-
нии и США, окончательно утрачена, и поэтому сейчас остает-
ся лишь прекратить переговоры. Ниже приводится полный
текст документа.
”1. Правительство Японии, руководствуясь искренним желанием устано-
вить дружественное взаимопонимание с правительством Соединенных Шта-
тов с тем, чтобы две страны совместными усилиями могли бы обеспечить
мир в Тихоокеанском регионе и таким образом способствовать установле-
нию мира во всем мире, с апреля сего года со всей серьезностью продолжа-
ло переговоры с правительством Соединенных Штатов об урегулировании и
развитии японо-американских отношений и стабилизации положения в Ти-
хоокеанском регионе.
Правительство Японии имеет честь откровенно изложить свои взгляды
на претензии, которых настойчиво придерживается американское правитель-
ство, а также на меры, которые были предприняты США и Великобритани-
ей в отношении Японии в течение этих восьми месяцев.
2. Неизменная политика японского правительства состоит в обеспечении ста-
бильности в Восточной Азии, в укреплении мира во всем мире и, таким образом,
в создании возможности для всех стран найти свое достойное место в мире.
С тех пор, как из-за неспособности Китая понять истинные намерения
Японии разразился "Китайский инцидент", японское правительство стремит-
ся к восстановлению мира и постоянно прилагает максимально возможные
усилия к тому, чтобы предотвратить распространение [sic| волнений военно-
го характера. Именно с этой целью Япония в сентябре прошлого года за-
ключила Трехсторонний пакт с Германией и Италией
Однако и Соединенные Штаты, и Великобритания прибегают к любым
возможным мерам по оказанию помощи чунцинскому режиму с тем, чтобы
360
Начало войны
помешать установлению общего мира между Японией и Китаем, что затруд-
няет конструктивные усилия Японии, направленные на стабилизацию поло-
жения в Восточной Азии. Оказывая давление на Голландскую Индию или
угрожая Французскому Индокитаю, они пытаются подорвать стремление
Японии к достижению в сотрудничестве с этими регионами идеала общего
процветания. Более того, когда Япония в соответствии с японо-французским
протоколом предприняла меры для совместной обороны Французского Ин-
докитая, и американское, и британское правительства намеренно неверно
толкуют эти меры как угрозу их собственным владениям, и, побудив прави-
тельство Нидерландов последовать их примеру, объявили о замораживании
активов и тем самым прервали экономические отношения с Японией. Де-
монстрируя таким образом явно враждебную позицию, эти страны усилили
свои военные приготовления, сжимая кольцо окружения Японии, и создали
ситуацию, которая угрожает самому существованию империи.
Тем не менее, стремясь способствовать скорейшему урегулированию,
премьер Японии в августе сего года предложил встретиться с президентом
Соединенных Штатов и обсудить важные проблемы, существующие между
двумя странами в связи со всем Тихоокеанским регионом. Однако амери-
канское правительство, в принципе принимая японское предложение, наста-
ивало на том. что такая встреча должна состояться после достижения согла-
сия по фундаментальным и существенным вопросам.
3 Вследствие этого. 25 сентября, японское правительство представило
предложение на основе формулы, предложенной правительством США, в
котором полностью учтены прежние американские претензии, а также изло-
жены взгляды Японии Продолжительные дискуссии оказались бессильными
достичь согласования точек зрения Поэтому нынешний кабинет представил
пересмотренное предложение, которое еще более умеряет претензии Японии
по принципиальным вопросам, затрудняющим переговоры, и активно стре-
мился к достижению урегулирования. Однако американское правительство,
стойко придерживаясь своих исходных утверждений, ни в малейшей степени
нс продемонстрировало духа примирения. Переговоры топтались на месте.
Поэтому японское правительство, имея в виду сделать все возможное,
чтобы избежать кризиса в японо-американских отношениях, 20 ноября
представило еще одно предложение, направленное на справедливое решение
наиболее существенных и неотложных вопросов, которое, упрощая предыду-
щее предложение, предусматривало следующие условия:
(1) Правительства Японии и Соединенных Штатов обязуются нс направлять
вооруженные силы в любой из регионов Юго-Восточной Азии и южной
части Тихого оксана, за исключением Французского Индокитая.
(2) Оба правительства будут сотрудничать в целях получения в Голландской
Индии тех товаров, которые необходимы двум странам.
(3) Оба правительства взаимно обязуются восстановить торговые отношения
до уровня, существовавшего до замораживания активов. Правительство
Соединенных Штатов будет поставлять в Японию необходимое количест-
во нефти
(4) Правительство Соединенных Штатов обязуется нс прибегать к мерам и
действиям, наносящим ущерб стремлению к восстановлению общего ми-
ра между Японией и Китаем.
361
Воспоминания японского дипломата
(5) Японское правительство обязуется вывести войска, ныне находящиеся во
Французском Индокитае, либо по восстановлении мира между Японией
и Китаем, либо по установлении справедливого мира в Тихоокеанском
регионе, и по заключении настоящего соглашения готово передвинуть япон-
ские войска из южной части Французского Индокитая в его северную часть.
Что касается Китая, то японское правительство, выражая готовность
принять предложение президента Соединенных Штатов ’’представить’’ Япо-
нию и Китай друг другу в интересах мира, которое он выдвигал ранее, вы-
сказало просьбу об обязательстве со стороны Соединенных Штатов не де-
лать ничего, могущего нанести ущерб восстановлению мира между Китаем и
Японией, после того как эти две стороны начнут прямые переговоры.
Американское правительство не только отвергло вышеупомянутое новое
предложение, но и объявило о своем намерении продолжать оказание помо-
щи Чан Кайши, и, невзирая на указанное выше, отозвало предложение пре-
зидента ’’представить" Японию и Китай друг другу в интересах мира, заявив,
что время для этого еше не настало. И наконец, 26 ноября, стремясь навя-
зать японскому правительству свои упорно отстаиваемые принципы, амери-
канское правительство выступило с предложением, которое полностью игно-
рирует законные требования Японии, что служит источником глубокого со-
жаления японского правительства.
4 С начала нынешних переговоров японское правительство неизменно
придерживалось справедливой и умеренной позиции и делало все от него за-
висящее для достижения урегулирования, в связи с чем оно, часто невзирая
на большие трудности, шло на всевозможные уступки. Что касается пробле-
мы Китая, которая представляла собой важный объект переговоров, то япон-
ское правительство демонстрировало в высшей степени примирительную по-
зицию Что касается принципа отказа от дискриминации в международной
торговле, за который выступает американское правительство, то японское
правительство выразило свое желание, чтобы этот принцип применялся во
всем мире, а также заявило, что при действительном его применении в мире
оно начнет применять его в Тихоокеанском регионе, включая и Китай, и яс-
но дало понять, что Япония не имеет намерения исключить Китай из сферы
экономической деятельности третьих держав, если она основана на принци-
пе равенства Далее, что касается проблемы вывода войск из Французского
Индокитая, то японское правительство, как упоминалось выше, в целях
смягчения ситуации даже вызвалось осуществить немедленную их эвакуацию
с юга Французского Индокитая.
Предполагалось, что дух примирения, в максимальной степени проде-
монстрированный японским правительством в связи со всеми этими пробле-
мами, будет в полной мере оценен американским правительством.
С другой стороны, американское правительство, неизменно придержива-
ясь не учитывающих реалии теорий и отказываясь хоть на йоту отступить от
своих неосуществимых принципов, вызывало необоснованное затягивание
переговоров. Трудно понять подобную позицию американского правительст-
ва, и японское правительство желает привлечь внимание американского
правительства, в частности, к следующим моментам:
1 Американское правительство отстаивает во имя мира во всем мире вы-
годные для него принципы и призывает японское правительство принять
362
Начало войны
их. Мир во всем мире может быть достигнут только путем выработки
взаимно приемлемой формулы на основе признания реальности сложив-
шейся ситуации и взаимного учета позиций друг друга. Позиция игнори-
рования реалий и навязывания собственной эгоистической точки зрения
другим едва ли поможет ускорить завершение переговоров.
Японское правительство вообще-то готово принять некоторые из различ-
ных принципов, выдвигаемых американским правительством в качестве
основы для японо-американского соглашения, но в свете реальных усло-
вий, существующих в мире, попытки навязать их немедленное принятие
представляются утопическим идеализмом со стороны американского пра-
вительства.
Кроме того, предложение о заключении многостороннего пакта о нена-
падении между Японией, Соединенными Штатами, Великобританией,
Китаем, Советским Союзом, Нидерландами и Таиландом, которое по-
строено по образцу старой концепции коллективной безопасности, не
имеет ничего общего с реалиями Восточной Азии.
2 В американском предложении содержится положение, которое гласит
"Оба правительства согласятся, что ни одно соглашение, которое каждое
из них односторонне заключило с третьими державами, не будет толко-
ваться таким образом, чтобы противоречить основной цели настоящего
соглашения — установлению и сохранению мира во всем районе Тихого
океана " Предполагается, что такое положение имеет в виду удержать
Японию от выполнения ее обязательств по Трехстороннему пакту, когда
Соединенные Штаты примут участие в войне в Европе, и как таковое не
может быть принято японским правительством.
Можно сказать, что американское правительство, одержимое собствен-
ными воззрениями и мнениями, стремится к расширению масштабов
войны. С одной стороны, оно пытается обеспечить свои тылы посредст-
вом стабилизации Тихоокеанского региона, а, с другой стороны, оказы-
вает помощь Великобритании и под предлогом самообороны готовится
напасть на Германию и Италию, т.е. на две державы, которые борются за
установление нового порядка в Европе. Такая политика совершенно не
соответствует многим принципам, которые американское правительство
предлагает заложить в основу установления стабильности в Тихоокеан-
ском регионе мирными средствами
3 . В то время как американское правительство в соответствии с жестко
поддерживаемыми им принципами возражает против урегулирования ме-
ждународных вопросов посредством военного давления, оно, действуя
совместно с Великобританией и другими странами, оказывает экономи-
ческое давление. Обращение к такому давлению как к средству урегули-
рования международных отношений заслуживает осуждения, ибо оно по-
рой носит более негуманный характер, чем давление военное.
4 Нельзя не придти к заключению, что американское правительство, дей-
ствуя в коалиции с Великобританией и другими державами, стремится
сохранить и упрочить свои доминирующие позиции, которые оно до сих
пор занимало не только в Китае, но и в других районах Восточной Азии.
Это исторический факт, что страны Восточной Азии в течение последних
ста или более лет были вынуждены соблюдать status quo в условиях анг-
363
Воспоминания японского дипломата
ло-американской политики империалистической эксплуатации и прино-
сить себя в жертву ради процветания этих двух стран. Японское прави-
тельство не может смириться с увековечиванием такой ситуации, ибо она
прямо противоречит фундаментальной политике Японии, направленной на
предоставление всем странам возможности занимать достойное место в мире
Условия, предложенные американским правительством в отношении
Французского Индокитая, служат хорошим примером вышеупомянутой
политики США. Они подразумевают, что шесть стран, Япония, Соеди-
ненные Штаты, Великобритания, Нидерланды, Китай и Таиланд (Фран-
ция исключается), должны взять на себя обязательство уважать террито-
риальную целостность и суверенитет Французского Индокитая, а равен-
ство торговых и экономических возможностей означало бы охват этой
территории совместными гарантиями правительств указанных шести
стран. Помимо того факта, что такое предложение полностью игнорирует
позицию Франции, оно неприемлемо для японского правительства и по-
тому, что такая договоренность не может не считаться распространением
на Французский Индокитай системы, аналогичной системе Договора де-
вяти держав, которая является главным фактором, обусловившим ны-
нешние осложнения в Восточной Азии.
5 . Все требования, американского правительства к Японии, касающиеся
Китая, как, например, полный вывод войск или безоговорочное приме-
нение принципа отказа от дискриминации в международной торговле,
игнорируют реальные условия Китая и рассчитаны на то, чтобы подор-
вать занимаемую Японией позицию стабилизирующего фактора в Восто-
чной Азии. Позиция американского правительства, которое требует от
Японии не оказывать военной, политической или экономической под-
держки никакому иному режиму, кроме чунцинского, и таким образом
полностью игнорирует существование нанкинского правительства, под-
рывает сами основы нынешних переговоров. Это требование американ-
ского правительства, вполне соответствуя его вышеупомянутому отказу
прекратить помощь чунцинскому режиму, ясно показывает намерение
американского правительства помешать восстановлению нормальных от-
ношений между Японией и Китаем и воцарению мира в Восточной Азии.
5. Коротко говоря, американское предложение содержит определенные
приемлемые пункты, связанные, в частности, с торговлей и заключением
торгового соглашения, взаимным упразднением замораживающих ограниче-
ний, стабилизацией обменного курса иены и доллара или отменой прав экс-
территориальности в Китае. Однако, с другой стороны, данное предложение
игнорирует жертвы, понесенные Японией за четыре года ’’китайского инци-
дента”, угрожает самому существованию империи и подрывает ее честь и
престиж. Поэтому, рассматривая это предложение в целом, японское правитель-
ство, к сожалению, не может принять его в качестве основы для переговоров.
6. Японское правительство, стремясь к скорому завершению перегово-
ров, предлагало одновременно с завершением японо-американских перего-
воров подписать соглашения с Великобританией и другими заинтересован-
ными странами. Это предложение было принято американским правительст-
вом. Однако, поскольку американское правительство выдвинуло предложе-
ние от 26 ноября после частых консультаций с Великобританией, Австрали-
364
Начало войны
ей. Нидерландами и Чунцином и, по-видимому, потакая чунцинскому режи-
му в вопросах, касающихся Китая, следует заключить, что все эти страны
едины с Соединенными Штатами в игнорировании позиции Японии.
7. Очевидно, намерение американского правительства состоит в том, что-
бы в заговоре с Великобританией и другими странами помешать усилиям
Японии, направленным на установление мира посредством создания нового
порядка в Восточной Азии, и, в частности, сохранить англо-американские
права и интересы, поддерживая состояние войны между Японией и Китаем.
Это намерение четко выявилось в ходе нынешних переговоров. Таким обра-
зом искренняя надежда японского правительства на урегулирование японо-
американских отношений и на сотрудничество с американским правительст-
вом в целях сохранения и укрепления мира, в конце концов, утрачена.
Японское правительство с сожалением вынуждено настоящим уведомить
американское правительство, что ввиду такой позиции американского пра-
вительства оно не может не считать, что достижение соглашения посредст-
вом дальнейших переговоров невозможно".
Очевидно, что это уведомление по форме отличалось от
объявления войны. Оно приняло форму извещения только о
прекращении переговоров, что не совпадало с моим исход-
ным предложением об объявлении войны, но соответствовало
решению Совета по межведомственным связям. Однако тот
факт, что оно в любом случае было равносильно объявлению
войны, достаточно веско подтверждается восклицанием пре-
зидента США при первом прочтении, когда у него еще не бы-
ло последней части: "Это — война!”1, а также немедленным
изданием генералом Маршаллом, истолковавшим документ
как объявление Японией начала военных действий, военных
предупреждений американским базам на Тихом океане2.
Проблема уведомления об объявлении войны, которая
столь активно дебатируется в последние годы, впервые была
поставлена в связи с Третьей Гаагской конвенцией 1907 года,
которая содержала соответствующее положение3. Однако на
Гаагской конференции, где была принята конвенция, амери-
канский представитель генерал Портер заявил, что, в соответ-
ствии с толкованием его правительства, данное положение
1 Свидетельство командора Лестера Р. Шульца, см. Pearl Harbor Attack, Part
10, pp. 4659-662.
2 Свидетельство генерала армии Джорджа С. Маршалла, см. Pearl Harbor
Attack, Part 3, pp. 1108-112.
3 В соответствующем положении данной конвенции сказано: "Признается,
что стороны не должны начинать военные действия без предварительного
уведомления".
365
Воспоминания японского дипломата
конвенции не. подлежит применению в тех случаях, когда
война преследует цели самообороны, причем никто из делега-
тов других стран-участииц конференции не оспорил такую
точку зрения. Поэтому, если Япония рассматривала эту войну
как войну в целях самообороны, она, в соответствии с утвер-
ждением американского делегата, не должна была направлять
никакого уведомления.
Существует и множество других свидетельств несоблюде-
ния на практике различными странами указанного положения
Гаагской конвенции1. В качестве самого недавнего примера
можно привести тот факт, что ’’военная” нота, направленная
Францией в адрес Германии в 1939 году, гласила лишь, что
Франция выполнит свои обязательства по отношению к
Польше, и по форме не являлась уведомлением о начале во-
енных действий. Японский меморандум не только был состав-
лен в соответствии с прецедентами уведомления об объявле-
нии войны, но и не оставлял руководству страны-противника
ни малейших сомнений в том, что он означает войну. По-
скольку данные из американских источников, ссылки на ко-
торые приведены в предыдущей главе, ясно показывают, что
Соединенные Штаты замышляли заставить Японию нанести
первый удар, их поведение по отношению к ней нельзя рас-
ценить иначе, как провокацию. В моральном плане лицемер-
но и трусливо занимать позицию, сводящуюся к тому, что од-
на сторона свободна с безнаказанностью провоцировать сво-
его противника сколько угодно, коль скоро сторона эта воз-
держивается от нанесения удара первой. Такая позиция не
имеет оправданий не только с точки зрения восточной мора-
ли, но и с точки зрения западной этики с ее акцентом на по-
буждающие мотивы.
Теперь следует рассказать о дальнейшей судьбе ноты, кото-
рая представляла собой декларацию об объявлении войны.
Как сказано выше, на заседании Совета по межведомствен-
ным связям было принято решение вручить ее правительству
Соединенных Штатов 7 декабря в 12.30 дня по вашингтонско-
му времени. Однако 5 декабря заместители начальников Шта-
бов армии и ВМФ Танабэ и Ито приехали к мне в министер-
1 См. Заключительное выступление защиты. Протоколы МВТДВ, стр. 42417-9.
366
Начало войны
ство, и Ито заявил, что высшее командование считает необхо-
димым отложить вручение документа на тридцать минут по
сравнению с ранее согласованным временем, и они просят
меня дать на то свое согласие. Я поинтересовался, в силу ка-
ких причин они просят перенести время, и Ито ответил, что
он ошибся в расчетах, а Танабэ добавил, что армия также за-
интересована в таком изменении, ибо она приступит к своим
операциям после того, как начнутся действия ВМФ. Тогда я
спросил, сколько времени пройдет с момента уведомления до
нападения, но Ито уклонился от ответа, сославшись на необ-
ходимость сохранения секретности операции. Я продолжал
упорствовать, требуя заверений в том, что даже при переносе
времени вручения ноты с 12.30 на 13.00 останется достаточно
времени до начала атаки. Ито заверил меня, что так оно и бу-
дет, и я, не имея возможности узнать что-либо еще, согласил-
ся удовлетворить его просьбу. Уходя, Ито сказал: "Мы хотим,
чтобы Вы не передавали уведомление в посольство в Вашинг-
тоне слишком рано”. Я ответил, что должен послать телеграм-
му с таким расчетом, чтобы уведомление было непременно
передано Соединенным Штатам точно в назначенное время.
Заместитель начальника Штаба Ито доложил о переносе
времени вручения ноты на заседании Совета по межведомст-
венным связям 6 декабря. Никто не возражал, и перенос был
одобрен. На этом заседании начальник Штаба ВМФ Нагано
предложил направить нашим послам инструкцию с тем, что-
бы они, учитывая исключительную важность ноты, вручили
ее лично государственному секретарю. Указав, что вручение
ноты назначено на воскресный день, когда у госсекретаря мо-
жет быть запланирован какой-нибудь обед, и что в этом слу-
чае послы не смогут вручить ноту лично ему, я, тем не менее,
пообещал направить послам соответствующую инструкцию с
просьбой выполнить ее, если это окажется возможным. Такая
инструкция послам была направлена.
Третья Гаагская Конвенция не предписывает соблюдения
какого-либо минимума времени, которое должно пройти с
момента предварительного уведомления до момента нападе-
ния. Зная, что некоторые авторитеты в сфере международного
права считают достаточным уведомление даже за одну минуту
до нападения, я полагал, что в современную эпоху высокораз-
367
Воспоминания японского дипломата
витых средств связи одного часа будет достаточно для полно-
го соблюдения требований конвенции. Мне было приятно
убедиться в правильности своих оценок, когда я впоследствии
узнал, что, по расчетам американских властей, на оповещение
тихоокеанских баз им требовалось от тридцати до сорока ми-
нут. Стоит отметить, что даже МВТДВ, несмотря на то, что
обвинение уделило особое внимание проблемам, связанным с
Третьей Гаагской Конвенцией, в своем решении предпочел не
вдаваться в них слишком глубоко и, как кажется, признал не-
совершенство самой конвенции.
На МВТДВ обвинение квалифицировало содержание и
время вручения нашего уведомления Соединенным Штатам
как важные факторы установление виновности в ’’военных
преступлениях”. Я же в своем рассказе намереваюсь, насколь-
ко это возможно, воздержаться от обсуждения хода процедур
МВТДВ и ограничиться изложением хроники событий тех
дней в канун войны. Поэтому, не вдаваясь в детали, просто
упоминаю тот факт, что из-за такой позиции обвинения дале-
ко не один обвиняемый из числа тех, кто действительно уча-
ствовал в обсуждении этого вопроса на заседании Совета по
межведомственным связям, в стремлении облегчить свое по-
ложение принялся утверждать, что он не присутствовал на тех
заседаниях, не видел тех документов или не имел отношения
к этим вопросам. Вследствие таких заявлений в ходе судебно-
го процесса имели место некоторые неприятные эпизоды, но
я не буду останавливаться на них, ибо точный фактический
анализ ситуации и убедительное опровержение доводов моих
противников содержится в заключительном выступлении мое-
го защитника.
Однако обойти вниманием другой неприятный инцидент, а
именно, — задержку с вручением нашей последней ноты,
нельзя. Поскольку время вручения было определено на засе-
дании Совета по межведомственным связям, я поручил дире-
ктору соответствующего бюро и начальнику Телеграфного се-
ктора МИДа принять все меры к тому, чтобы наши послы в
Вашингтоне могли бы обязательно получить уведомление для
вручения его в назначенное время. Тот факт, что эти меры
были действительно предприняты в соответствии с моими
указаниями, становится очевидным, если мы проследим все
368
Начало войны
фазы этого процесса. Последовательность событий была тако-
ва. Во второй половине дня 6 декабря министерство ино-
странных дел передало в посольство в Вашингтоне инструк-
цию, согласно которой посольство сразу же по получении
длинной ноты, которая идет следом, должно провести всю
необходимую подготовку технического и иного характера для
того, чтобы иметь возможность вручить ее правительству
США в любое время после поступления дальнейших инст-
рукций. Текст ноты был разделен для передачи на четырнад-
цать частей, и все они, за исключением четырнадцатой, кото-
рая содержала несколько последних строк ноты, были отправ-
лены с токийского Центрального телеграфа между 6.30 и 10.20
утра 6 декабря (здесь и далее для удобства указывается ва-
шингтонское время). Четырнадцатая часть была передана ме-
жду 3.00 и 4.00 утра 7 декабря, причем, чтобы гарантировать
прием, ее послали по двум маршрутам. И наконец, инструк-
ция о вручении ноты в 13.00 пополудни 7 декабря была пере-
дана в 3.30 утра того же дня и также по двум маршрутам. Все
эти телеграммы благополучно достигли Вашингтона и были
приняты японским посольством. Тот факт, что у посольства
было достаточно времени на дешифровку и перепечатку, был
подтвержден расследованием , проведенным впоследствии
министерством иностранных дел, а также многочисленными
свидетельствами, представленными на МВТДВ1. Однако пере-
печатка была закончена уже после назначенного времени вру-
чения ноты из-за халатности персонала посольства, халатно-
сти. которая проявилась в задержке дешифровки телеграмм,
полученных ранним утром 7 декабря, и, несколько ранее, в
неспособности организовать немедленную перепечатку частей
текста, приходивших в течение вечера 6 декабря.
Послы, как им и было поручено, договорились о встрече с
государственным секретарем в 13.00 пополудни. Однако, ког-
да нота была полностью отпечатана и они прибыли в государ-
ственный департамент, было уже больше двух часов дня, и
встреча с госсекретарем Хэллом состоялась лишь в 14.20, то
есть час спустя после нападения на Перл-Харбор. Вина пер-
сонала посольства за такой исход сомнению не подлежит.
Многолетняя подготовка кадров в МИД Японии предусмат-
1 См Заключительное выступление защиты Протоколы МВТДВ. стр 43711-8.
369
Воспоминания японского дипломата
ривала соблюдение постоянно действующей процедуры, сог-
ласно которой в периоды особой напряженности несколько
сотрудников оставались на дежурстве всю ночь, и все теле-
граммы подлежали немедленной дешифровке и вручению гла-
ве миссии даже глубокой ночью. Между тем, пока наше по-
сольство столь легкомысленно относилось к своим обязанно-
стям, каждая часть текста нашей последней ноты перехваты-
валась, дешифровывалась и доставлялась американским воен-
ным властям, государственному секретарю и даже президенту
США. Президент уже успел прочесть тринадцать частей ноты
и заявить: ’’Это — война!”. Так что, японские послы не про-
чли 6 декабря большую часть ноты, которая, как известно,
была дешифрована в посольстве поздним вечером того же
дня? Или могли ли они уже после прочтения не уловить ее
серьезность, не понять ее значения?
Соединенные Штаты, не теряя времени, умело обыграли
задержку с вручением ноты в своей пропаганде. Выступая в
Конгрессе 8 декабря, президент объявил, что армия и ВМФ
Японии напали на США, что это нападение было внезапным
и тщательно спланированным и что оно совершено в то вре-
мя, когда еще продолжались переговоры с Японией, начатые
по ее просьбе и направленные на сохранение мира на Тихом
океане. Только час спустя после нападения, заявил президент,
японские послы вручили государственному секретарю ответ
Японии на последнее послание Соединенных Штатов, и в
этом ответе, сказал он, не содержится никакой угрозы или
намека на военную акцию. В своей речи президент, естест-
венно, осудил и содержание ноты Японии в адрес США, но
для этого осуждения было столько же оснований, сколько для
того, чтобы называть начало военных действий со стороны
Японии неожиданным. Ведь вынуждая Японию нанести пер-
вый удар и зная содержание наших перехваченных телеграмм,
он предвидел все, что должно было случиться. Тем не менее,
это, конечно, правда, что переговоры не были формально
прекращены, когда начались военные действия, и не прихо-
дится удивляться умелому использованию президентом такого
поворота событий, который, должно быть, оказался более вы-
годным, чем он ожидал. Крайне прискорбно, что непредви-
денное осложнение с несвоевременным вручением нашей но-
370
Начало войны
ты нанесло такой ущерб делу Японии.
Сразу после начала войны я из американских радиопередач
узнал, что США активно эксплуатируют факт нападения на
них в то время, как еще шли переговоры, и поделился своими
наблюдениями с Тодзё. Тот, чрезвычайно удивленный, спро-
сил: "А может быть США намеренно задержали прохождение
нашей телеграммы?" Я ответил, что не имею ни малейшего
представления о причинах происшедшего и для проведения
расследования придется дождаться возвращения посла Ному-
ра и его сотрудников. Я также доложил о содержании амери-
канской пропаганды императору, сообщил ему о необходимо-
сти назначить расследование, а затем поручил такое расследо-
вание заместителю министра и начальнику телеграфного сек-
тора МИДа. В августе 1942 года, незадолго до возвращения
посла Номура, в Японию прибыл советник Игути, который
привез текст доклада посла для императора. Когда я спросил
его о причинах задержки с вручением ноты, Игути уклонился
от ответа, сказав, что он этим делом не занимался, и факты
ему не известны. Я намеревался опросить и самого посла, но
вскоре после его возвращения я оставил министерский пост.
Мне так и не удалось поговорить с послом, если не считать
светской беседы на приеме под открытым небом, который я
дал в честь вернувшихся домой дипломатов. Однако впослед-
ствии мне представилась возможность узнать об обстоятельст-
вах дела от Курусу.
Как отмечалось выше, я не сообщал послу Германии ника-
ких существенных сведений о японо-американских перегово-
рах, ибо чувствовал, что это помешает их успешному заверше-
нию. Однако с получением ноты Хэлла не осталось никаких
надежд на успех переговоров. Поэтому 30 ноября, получив со-
гласие Совета по межведомственным связям, я впервые пору-
чил японским послам в Берлине и Риме представить общую
картину переговоров правительствам стран их аккредитации.
Они должны были сообщить этим правительствам, что Соеди-
ненные Штаты и Великобритания заняли вызывающую пози-
цию и укрепляют свои силы на Дальнем Востоке и что в слу-
чае войны Япония надеется на немедленное вступление в нее
Германии и Италии и считает целесообразным, чтобы три
страны подписали соглашение, обязывающее их не заключать
371
Воспоминания японского дипломата
сепаратный мир с противником. Так появился на свет Договор о
недопустимости сепаратного мира, подписанный 11 декабря.
Следует сказать несколько слов о Таиланде. Когда война
стала неизбежной, я поручил послу Цубогами обратиться к
тайскому правительству с просьбой оказать содействие в про-
движении японских войск и принять меры во избежание лю-
бых стычек между японскими и тайскими силами. Посол пе-
редал эту просьбу премьеру Фибуну рано утром 8 декабря, и в
10.30 утра того же дня было подписано соглашение о транзите
японских сил через территорию Таиланда. 11 декабря был за-
ключен союз между Японией и Таиландом.
Хотя решение совещания у императора предусматривало
объявление войны и Нидерландам, позднее, на заседании Со-
вета по межведомственным связям участники согласились
этого не делать из-за отсутствия необходимости (к тому же
считалось желательным обрести территорию Голландской Ин-
дии не тронутой военными действиями). Однако Нидерланды
сами поспешили объявить войну Японии 8 декабря.
В связи с объявлением войны необходимо пояснить еще
один момент — отношение к Англии. Думается, здесь уже бо-
лее чем ясно было показано, что Великобритания и Соеди-
ненные Штаты были связаны союзническими узами. Они бы-
ли не просто союзниками — премьер-министр Черчилль зая-
вил, что Англия объявит войну Японии "в течение часа”, если
США будут вовлечены в военные действия с ней. Имея в виду
процедуру, предваряющую начало военных действий, я сра-
жался с высшим командованием на заседаниях Совета по
межведомственным связям пока оно не пошло на уступки, со-
гласившись с необходимостью уведомления о прекращении
переговоров. Однако Англия формально не являлась участни-
ком дипломатических переговоров, и поэтому прямо уведо-
млять ее об их прекращении было бы нецелесообразно. С
другой стороны, поскольку мы неоднократно указывали
Соединенным Штатам, что рассматриваем Англию в каче-
стве участника переговоров de facto, США имели полное
право немедленно уведомить ее об их крахе. При таких об-
стоятельствах, учитывая международные прецеденты, у
Японии не было юридической необходимости объявлять
войну Великобритании.
372
Начало войны
Утром 8 декабря у меня состоялись беседы с американским
и британским послами. Цель этих встреч не состояла в объяв-
лении им о состоянии войны. Официально уведомление об
этом было сделано в Вашингтоне, а послам были просто пе-
реданы копии нашего заявления ’’для их сведения”, как сооб-
щил им я. Состояние войны между Японией и этими двумя
странами должно было наступить 8 декабря с 3.00 утра по то-
кийскому времени, т.е. в момент вручения уведомления в Ва-
шингтоне. Я намеревался встретиться с Грю и Крейги для то-
го, чтобы лично выразить свою признательность за предпри-
нятые ими усилия и вручить копии нашей последней ноты,
проясняющей позицию Японии. Моему секретарю было по-
ручено организовать беседы с ними рано утром 8 декабря. (Я
также должен был встретиться с американским послом в свя-
зи с телеграммой президента императору, рассказ о которой
последуем ниже). Однако послы приехали довольно поздно,
ибо к тому времени, когда мой секретарь пытался им дозво-
ниться, городское полицейское управление уже отключило их
телефоны.
Тем временем, еще до прибытия послов, мои подчиненные
сообщили мне о том, что по радио объявлено о начале войны
против США и Англии и о нападении Японии на Гавайи. Ко-
гда послы приехали, я, естественно, полагал, что они уже
слышали это сообщение. Поэтому, думая, что затрагивать бо-
лезненные вопросы нет необходимости, я приветствовал их,
исходя из того, что начало войны — уже известный факт. Ме-
жду прочим, на МВТДВ прокуроры использовали эти беседы
для обоснования обвинений против меня. Так мои дружеские
чувства к послам оказались причиной серьезного недоразуме-
ния, и сейчас я думаю, что лучше бы я тогда с ними вообще
не встречался.
Поскольку мои беседы с послами были отложены, я не мог
присутствовать на заседании Кабинета, которое состоялось
ранним утром 8 декабря, и с опозданием приехал только на
заседание Аналитической комиссии Тайного Совета1, которое
1 Тайный Совет, как «высший консультативный орган при императоре»,
имел полномочия принимать решения по договорам, поправкам к Консти-
туции и другим вопросам большой государственной важности, а также во-
просам, касающимся императорского дома.
373
Воспоминания японского дипломата
началось в 7.30 утра. Я понял, что участники заседания обсу-
ждали несколько вопросов. Разумеется, ранее я часто докла-
дывал Тайному Совету о ходе японо-американских перегово-
ров. Комиссия высказалась в пользу предложения об объявле-
нии войны Соединенным Штатам и Англии, и ее рекоменда-
ции были впоследствии единодушно одобрены на официаль-
ном заседании Тайного Совета. Императорский рескрипт об
объявлении войны был обнародован 8 декабря в 11.40 утра.
Остается еще рассказать о телеграмме президента Рузвельта
императору. Это послание привлекло к себе особое внимание,
когда на МВТДВ обвинение использовало его для шумных
пропагандистских утверждений об искреннем стремлении
президента Рузвельта к миру и обыграло его как документ ис-
ключительного значения. Даже сейчас еще кое-кто заявляет,
что войны можно было бы избежать, приди эта телеграмма
немного раньше, и при этом обычно воздают хвалу ее автору.
Ввиду подобных обстоятельств вниманию читателя предлага-
ется подробный рассказ, который поможет устранить любые
недоразумения.
Впервые я увидел эту телеграмму в 12.30 дня 8 декабря, ко-
гда копию ее привез мне посол Грю. Прежде чем перейти к
дальнейшему описанию, нелишне рассмотреть кое-какие об-
стоятельства, связанные с ее передачей. Послание было длин-
ным. В нем вспоминалась давняя дружба между Японией и
Америкой, говорилось об искренности Америки на протяже-
нии нескольких минувших месяцев японо-американских пе-
реговоров, указывалось на крупное пополнение японских во-
енных и военно-морских сил на юге Французского Индоки-
тая и предлагалось, что в случае, если Япония выведет свои
войска оттуда. Соединенные Штаты не только не вторгнутся в
этот регион, но и смогут получить аналогичные заверения от
правительств Голландской Индии. Малайи, Таиланда и Ки-
тая. Предложение о выводе войск из Индокитая (единствен-
ный конкретный пункт в послании президента) было не но-
вым: в июле, во время продвижения Японии в Индокитай,
Рузвельт выдвинул предложение о нейтрализации этой терри-
тории, на что правительство Японии ответило детальным
контрпредложением от 5 августа. Поэтому в содержании теле-
граммы президента ничего нового не было.
374
Начало войны
Что же касается самой идеи личного послания президента
императору, то, как уже отмечалось, ее выдвинули 26 ноября
послы Номура и Курусу. После соответствующих консульта-
ций в Токио их план был отвергнут, и сами они в дальней-
шем о нем не упоминали. По возвращении в Японию посол
Курусу в своем докладе отмечал, что в Америке было две
группы (в центре одной стоял сенатор Томас, а в центре дру-
гой, религиозной — отец Джонс), которые стремились заинте-
ресовать президента планами такого рода, но, разумеется, по-
сольству не могли быть известны реальные факты, связанные
с решением направить эту телеграмму.
Впоследствии, в ходе расследования событий в Перл-Хар-
боре в Конгрессе, эти факты получили определенную огласку.
Как выяснилось, на очередном заседании Военного кабинета
министр Стимсон поначалу предложил, что Соединенным
Штатам следует немедленно, без дальнейших оповещений,
напасть на Японию, ибо она проигнорировала предупрежде-
ние от 17 августа. Разумеется, предложение Стимсона не по-
лучило поддержки, ибо участники встречи считали более вы-
годным заставить Японию первой вступить в бой. Затем пре-
зидент предложил свой план направить императору письмен-
ное предостережение, но Стимсон возразил, отметив, что пре-
зиденту лучше выступить с обращением к Конгрессу и наро-
ду, сообщить им об опасности и о том, что будет сделано для
ее достойной встречи, если она станет реальностью. В конце
концов президент поручил Хэллу, Стимсону и Ноксу подгото-
вить соответствующие тексты1. Однако послание Конгрессу
так и не было направлено. Что же касается личного послания
императору, то госсекретарь Хэлл 29 ноября сказал президен-
ту, что такая телеграмма едва ли может послужить какой-либо
цели, если не считать регистрации факта для будущего и мо-
жет даже вызвать осложнения, о чем они говорили со Стим-
соном накануне. Мнение этих высокопоставленных лиц о
бесполезности послания в адрес императора подтвердил в
своих показаниях для МВТДВ представитель государственно-
го департамента господин Боллэнтайн, который заявил, что
госдепартамент не связывал с таким посланием ни малейших
1 См. Дневник Стимсона, Pearl Harbor Attack, Part 11, pp. 5435-436.
375
Воспоминания японского дипломата
ожиданий1. Вот в такой ситуации, невзирая на возражения го-
сударственного секретаря и военного министра, президент
приказал государственному департаменту направить его лич-
ное послание императору, что и было сделано 6 декабря в 6
часов вечера по вашингтонскому времени.
Об этом факте мне стало известно 7 декабря, когда я полу-
чил информацию от посла Номура о появлении в американ-
ской прессе сообщения госдепартамента об отправке прези-
дентского послания. Поскольку такая телеграмма, будучи лич-
ным посланием, требовала особенно внимательного подхода,
я, несмотря на воскресный день, приказал своему секретарю
поддерживать тесный контакт с министерством двора, куда
она предположительно могла быть адресована. Когда к вечеру
ни в министерстве иностранных дел, ни в министерстве двора
никаких сообщений получено не было, мы рассудили, что в
Вашингтоне, по-видимому, от этого плана отказались.
Однако в 10.15 вечера моему секретарю позвонили из аме-
риканского посольства и сказали, что посол получил срочную
телеграмму, которая сейчас дешифруется, и хотел бы встре-
титься со мной, как только текст будет готов. Я ответил, что
буду ждать. Наконец, в 00.30 8 декабря посол Грю приехал в
мою официальную резиденцию, сообщил о получении личной
телеграммы президента в адрес императора и попросил орга-
низовать аудиенцию у Его Величества. Я ответил, что в столь
поздний час на подготовку аудиенции потребуется время, и
поинтересовался содержанием послания. Посол передал мне ко-
пию телеграммы, повторил просьбу об аудиенции и откланялся.
Прочитав телеграмму, я счел целесообразным при докладе
императору присовокупить к ней мнение правительства. Во-
первых, потому, что аналогичное предложение было в июле
отвергнуто третьим Кабинетом Коноэ, и, во-вторых, потому,
что, хотя в данный момент времени уже почти не оставалось,
президент не касался никаких иных вопросов японо-амери-
канских переговоров за исключением нейтрализации Индоки-
тая и не предлагал никаких гарантий или уступок, которые
помогли бы избежать кризиса. Прежде всего я связался с ми-
нистром двора Мацудайра и спросил, сможет ли меня при-
1 Протоколы заседаний МВТДВ, стр. 10969.
376
Начало войны
нять император. Он отослал меня к лорду-хранителю печати
Кидо, Я позвонил Кидо, рассказал о получении президент-
ского послания и попросил организовать для меня аудиен-
цию. Кидо ответил, что при наличии срочных дел государст-
венные министры могут получать аудиенцию в любое время,
даже глубокой ночью, и пообещал быть во дворце ко времени
моего прибытия.
Как только был готов перевод телеграммы, я направился к
премьеру, доложил ему о визите посла Грю и подробно изло-
жил содержание послания. Тодзё лишь спросил: "А каких-ни-
будь уступок от них вдобавок к этому не имеется?” и добавил,
что такое предложение ни к чему не приведет.
Он предложил мне сделать доклад императору, а затем мы
перешли к обсуждению ответа императора президенту. При
расставании я шутливо заметил: ’’Жаль, что приходится бу-
дить людей среди ночи”, на что он ответил: "Хорошо, что те-
леграмма пришла поздно. Приди она парой дней раньше, у
нас было бы больше работы”. Попрощавшись с премьером, я
поспешил во дворец. Кидо был уже там, и за несколько минут
до аудиенции я рассказал ему о содержании президентского
послания. Лорд был лаконичен: "Но это ведь без толку, так?
Что думает Тодзё?” "То же самое, что и Вы”, — ответил я. Тут
настало время аудиенции, и я был принят императором. Я за-
читал ему полный текст телеграммы, а также разъяснил суть
событий, связанных с аналогичным предложением, которое
было выдвинуто президентом в июле. Затем я представил
проект императорского ответа президенту, подготовленного
мной по согласованию с Тодзё. Император его одобрил, и в
3.15 ночи аудиенция закончилась. Я вернулся в свою офици-
альную резиденцию, а в 4.30 утра получил из министерства
военно-морского флота телефонограмму об успешном нападе-
нии нашего ВМФ на американский флот в Перл-Харборе.
Следующим утром во время беседы с Грю я информировал
его о том, что доложил императору о получении послом лич-
ного послания президента и о его содержании, и добавил, что
император выражает свою признательность за это послание и
поручил мне передать его ответ. Этот ответ, который я изло-
жил устно, а затем направил в письменном виде, гласил:
377
Воспоминания японского дипломата
"В связи с недавним вопросом президента о наращивании японских сил
во Французском Индокитае, я поручил японскому правительству дать ответ.
Вывод японских сил из Французского Индокитая был одним из объектов
японо-американских переговоров. По этой проблеме я также поручил сво-
ему правительству изложить его мнение правительству Соединенных Шта-
тов. Поэтому я надеюсь, что президент любезно обратится к этому ответу.
Установление мира во всем Тихоокеанском регионе, а. следовательно, и во
всем мире суть мое горячее желание, и до нынешнего момента я требовал от
своего правительства прилагать все усилия к его реализации. Я уверен, что
президент полностью в курсе этого факта".
В ходе заседаний МВТДВ я, поражаясь подробностям, до
которых доходил Генеральный штаб армии, впервые узнал о
том, что доставка телеграммы президента в американское по-
сольство была задержана токийским Центральным телеграфом
более, чем на десять часов по требованию офицера Генераль-
ного штаба и что таким образом задерживались все телеграм-
мы из-за рубежа. По-видимому, в то время даже военные,
вроде Тодзё, не знали о том, что Генеральный штаб предпри-
нимает подобные меры. Что же касается процитированного
выше замечания Тодзё (’’Хорошо, что телеграмма пришла
поздно. Приди она парой дней раньше, у нас было бы больше
работы”), то на второй день суда над нами он пояснил мне,
что именно он имел в виду: если бы телеграмма прибыла
раньше, некоторые, несмотря на очевидность полного прова-
ла, наверняка стали бы утверждать, что следует попытаться
продолжить переговоры, и тем самым создали бы ненужные
осложнения. Он, по его словам, и представить себе не мог
возможность достижения решения при помощи такого посла-
ния. Слишком многое должно было быть очевидным всем и
каждому. Как мы видели, президент предложил только нейт-
рализацию Индокитая и ни слова не сказал ни о других проб-
лемах протекавших тогда переговоров, ни об основе дальней-
ших обсуждений, ни об уступках со стороны Соединенных
Штатов. Нейтрализация Индокитая была бы, конечно, выгод-
на для США, ибо она отводила угрозу присутствия японских
войск в этом регионе, но она никак не изменила бы ситуацию
для Японии, которая считала, что у нее не было иной альтер-
нативы, кроме выступления в интересах самообороны и сво-
его существования. Поэтому высокопоставленные лица в Ва-
шингтоне (не говоря уж о таковых в Токио) совершенно вер-
378
Начало войны
Заседание Генерального штаба Японии
но рассудили, что такое послание президента будет абсолютно
бесполезным, и совершенно верно квалифицировали отправку
телеграммы как акцию, предпринятую только ради регистра-
ции мирного намерения.
Прежде чем завершить эту главу, следует рассказать о чув-
ствах, которые я испытал в ночь начала войны. Возвращаясь с
аудиенции, глубоко тронутый самообладанием императора,
проявленным им чувством братства со всем народом и вместе
с тем — его непоколебимой позицией, которая ощущалась да-
же в том, что он принял меня буквально на грани войны, я в
сопровождении придворного миновал длинные, тихие и спо-
койные коридоры полночного Дворца. Выйдя к стоянке эки-
пажа у ворот Сакасита, я воздел свой взор к ярким звездам и
испытал чувство священного благоговения. Проезжая в пол-
ной тишине по Дворцовой площади, беззвучно спящей столи-
це и слыша лишь хруст гравия под колесами машины, я ду-
мал о том, что всего через несколько часов наступит рассвет
одного из самых знаменательных дней в мировой истории.
379
Воспоминания японского дипломата
Разные мысли обуревали меня. В минувшие полтора месяца я
всем сердцем, всей душой трудился ради человечества и своей
страны и в тот момент был убежден, что курс, который мы
взяли только тогда, когда со всей определенностью стало ясным
отсутствие альтернативы, будет одобрен высшим судом Неба.
В моей общественной жизни было много памятных момен-
тов. Мне пришлось выдержать много словесных баталий:
вспоминаются острые споры, которые приходилось вести с
Литвиновым с зимы 1939 года до следующей весны о продле-
нии рыболовных концессий в российских водах; горячие де-
баты с милитаристами в преддверии войны, особенно с ночи
1 ноября 1941 года до предрассветных часов 2 ноября; и уже
после начала войны — трехчасовые препирательства с Тодзё
на заседании Кабинета 1 сентября 1942 года. Среди наиболее
интересных эпизодов вспоминаются моя беседа с Гитлером на
горной вилле в Бертехсгадене и тост за Новый 1940 год, под-
нятый в Кремле после совещания, которое длилось всю ночь.
Но только дважды в жизни — один раз, когда я возвращался
домой из императорского дворца при начале войны, и второй
раз, когда завершалось совещание у императора 14 августа
при ее окончании, — я был преисполнен уверенности в том,
что, участвуя в столь знаменательном событии, исчерпал все
свои силы и возможности, зная, что Небу известно сердце,
преданное своей стране и всему человечеству. И даже сейчас,
думая о тех временах, я не могу удержаться от слез.
380
Часть третья
В ПОИСКАХ МИРА
ХРОНОЛОГИЯ СОБЫТИЙ, ПРИВЕДШИХ к
ОКОНЧАНИЮ ТИХООКЕАНСКОЙ ВОЙНЫ
(События на Дальнем Востоке приводятся
по датам восточной долготы)
1943 год
3 сентября
23-25 ноября
28 ноября-1 декабря
1944 год
18 июля
22 июля
20 октября
1945 год
8 января
5-11 февраля
19 февраля
1 апреля
5 апреля
7 апреля
7 мая
13 июля
26 июля
6 августа
9 августа
9-10 августа
14 августа
15 августа
Капитуляция Италии
Каирская конференция
Тегеранская конференция
Отставка Кабинета Тодзё
Формирование Кабинета Койсо
Высадка американских сил на о. Лейте
Высадка американских сил на о. Лусон
Ялтинская конференция
Высадка американских сил на о. Иводзима
Высадка американских сил на о. Окинава
Уведомление со стороны СССР о непродлении Пакта
о нейтралитете после апреля 1945 года.
Отставка Кабинета Койсо
Формирование Кабинета Судзуки
Капитуляция Германии
Обращение Японии к СССР с просьбой о посредни-
честве, представленное в Москве
Обнародование Потсдамской декларации
Атомная бомбардировка Хиросима
Нападение СССР на Японию
Согласие совещания у императора на принятие Пот-
сдамской декларации
Согласие совещания у императора на принятие отве-
та со стороны США о сохранении национального до-
стоинства
Обнародование Императорского рескрипта об окон-
чании войны
Отставка Кабинета Судзуки
382
ГЛАВА 1
Дипломатия военного времени
Императорский рескрипт об объявлении войны был обна-
родован в 11.40 утра 8 декабря 1941 года. Мне сообщили, что
еще до этого часа начались бомбардировки и десантные опе-
рации наших сил в Перл-Харборе и в районе Котабару в Ма-
лайе, а затем — в Шанхае и Гонконге. Во второй половине
дня я принял послов Германии и Италии и сообщил им об
объявлении войны и о переговорах, касавшихся недопущения
сепаратного мира, в Берлине и Риме. Я также вызвал на бесе-
ду советского посла и, разъяснив ему, какие события вынуди-
ли Японию объявить войну Соединенным Штатам и Велико-
британии, заявил о нашем намерении строго придерживаться
своих обязательств, предусмотренных Пактом о нейтралитете,
и о наших надеждах на аналогичное поведение со стороны
СССР.
В первые дни войны японцы были опьянены победами.
Широкое хождение получила вера в то, что годы страданий
смогут быть навсегда преданы забвению. Многие из тех, кто
сейчас, после войны, оказался в числе проповедников ’’либе-
рализма”, в те дни лично или письменно поздравляли меня с
военными успехами. Как я узнал, были и такие (в том числе и
связанные с министерством иностранных дел), кто старался
мне навредить, распространяя сообщения о том, что я высту-
пал против войны. Когда такие сообщения доходили до моих
ушей, я указывал, что для министра иностранных дел только
естественно стремиться к сохранению мира, и я действитель-
но делал все от меня зависящее, чтобы избежать войны. Но, с
другой стороны, даже министр иностранных дел встанет и
383
Воспоминания японского дипломата
пойдет сражаться, когда под угрозой окажутся честь и само
существование его страны.
После начала военных действий Совет по межведомствен-
ным связям собирался реже, чем прежде. С заключением в
начале войны Договора с Германией и Италией о недопуще-
нии сепаратного мира и Договора о союзе с Таиландом важ-
ных дипломатических дел почти не оставалось, и после на-
пряженных усилий предыдущих недель я ощущал себя каким-
то безработным. В той атмосфере довольно часто в обществе
и даже в самом МИДе можно было слышать, что, дескать, во
время войны нет места дипломатии — мнение, явно обуслов-
ленное эйфорией непредвиденно грандиозных побед, которые
создавали ощущение, что скорый мир будет, скорее, невыго-
ден, чем выгоден для Японии. Видя популярность подобных
воззрений, я воспользовался церемониями по случаю Нового,
1942 года, и выступил перед сотрудниками министерства по
указанной выше проблеме — о том, как соотносятся позиция
министра иностранных дел и война, и о важности диплома-
тии в военное время. Я напомнил своим сотрудникам, что
министерство обязано уже сейчас вести подготовку к прекра-
щению войны, чтобы, когда представится такая возможность,
она не была упущена.
В тот же день, 1 января, ко мне с новогодними поздравле-
ниями прибыл директор Бюро по военным делам генерал Му-
то. Рассказав об общем ходе войны, он поделился со мной
своей надеждой на что, что я буду работать в интересах ско-
рейшего окончания войны, ибо, чем быстрее она закончится,
тем лучше для Японии, и, добавил он, в этих целях необходи-
мо заменить Тодзё на посту премьера. Уходя, он объявил, что
направляется к адмиралу Окада1 и собирается довести до его
сведения те же соображения. (Вскоре стали поговаривать о
1 Адмирал Окада Кэйсукэ (1868-1952) в годы действительной службы был
Главнокомандующим Объединенным флотом и министром военно-мор-
ского флота. После выхода в отставку в 1934 году занял пост премьера, но
его Кабинет пал в результате террористического заговора 26 февраля 1936
года. Адмирал Окада должен был стать главной жертвой заговора, но по
счастливой случайности остался невредим. Его умеренная позиция вырази-
лась, в частности, в поддержке Лондонского Договора об ограничении во-
енно-морских вооружений 1930 года
384
Дипломатия военного времени
том, что Тодзё, узнав о настроениях Муто, вознамерился пе-
ревести его из министерства на юг, что и произошло на са-
мом деле). Муто действительно отвечал за деятельность мили-
таристов, но он был одним из тех милитаристов, кто обладал
относительно неплохим политическим чутьем.
Тем временем продолжалось триумфальное шествие наших
армий. 11 января наши войска высадились в Таракане (Гол-
ландская Индия), 15 февраля пал Сингапур, были захвачены
нефтяные месторождения Суматры и Борнео. Не только сол-
даты на фронтах, но и все слои населения Японии восторга-
лись победами и твердо верили в непобедимость Японии. Ни
о чем ином, кроме как о разгроме противника, никто и не за-
думывался, а утверждения о ненужности дипломатии в воен-
ное время становились все более резкими. Мировая история
знает много примеров того, как рост влияния военных во вре-
мя войны, в конце концов, приводил к предательству дела на-
ции, и это с особой силой проявилось в Японии, где высшее
командование уже к началу войны играло главенствующую
роль. Во время русско-японской войны 1904-1905 годов Япо-
ния имела в своем военном руководстве таких проницатель-
ных людей, как генералы Ояма и Кодама и адмиралы Ямамо-
то и Того’, которые видели необходимость подготовки к ско-
рому окончанию конфликта. Поскольку среди моих совре-
менников-военных найти столь мудрых государственных дея-
телей едва ли было возможно, я рекомендовал министру дво-
ра и другим, чтобы придворные круги были начеку и не допу-
стили возникновения в Японии военного времени положения
дел, угрожающего государству.
Как показывает один из многих примеров, опьянение по-
бедой с не меньшей очевидностью проявлялось и в парламен-
те. В феврале 1942 года, на заседании бюджетной комиссии
1 Во время русско-японской войны фельдмаршал принц Ояма Ивао был на-
чальником Генерального Штаба армии и одновременно главнокоманду-
ющим Экспедиционными силами в Маньчжурии, генерал барон Кодама
Гэнтаро являлся начальником Штаба в Маньчжурии Адмирал граф Яма-
мото Гомбэй во время войны был министром военно-морского флота, а
впоследствии дважды назначался на пост премьера. Адмирал флота маркиз
Того Хэйхатиро (однофамилец автора) выиграл великое морское сражение
в Цусимском проливе и был истинным героем войны.
13 Зах. 181 385
Воспоминания японского дипломата
Палаты представителей член парламента Уэхара потребовал,
чтобы министр иностранных дел представил свою позицию в
отношении мира. Я ответил, что прекращение войны и вос-
становление мира есть дело естественное и необходимое, и,
следовательно, я абсолютно готов и полон решимости дейст-
вовать в интересах достижения этой цели. Это вызвало проте-
сты со стороны членов комиссии, которые усматривали цели
войны в разгроме противника, считали, что от министра ино-
странных дел не подобает слышать о подготовке к миру, и
потребовали, чтобы я взял назад свое заявление. Я отказался
на том основании, что для взятия заявления назад нет ника-
кой причины, ибо сказанное мною есть лишь аксиома. Тем
не менее, даже в Кабинете сложилось мнение о правоте пар-
ламентариев. Его сторонники заявляли, что, если Япония и
дальше будет двигаться теперешними темпами, она вполне
сможет занять Вашингтон. Поэтому премьер предложил най-
ти какой-то компромисс, и, в конце концов, было решено
изъять мое заявление из протоколов парламента. К такой пра-
ктике в те дни прибегали довольно часто.
Сразу после падения Сингапура стали циркулировать слухи
о том, что Великобритания предложила мир. Аналогичные
слухи распространялись в некоторых кругах и перед оконча-
нием войны. Поскольку в них до сих пор кое-кто верит, я хо-
чу категорически заявить, что японское правительство в то
время никаких подобных предложений не получало. Доказать
отрицательное положение можно только косвенно, но, на мой
взгляд, полная несостоятельность таких слухов становится до-
статочно очевидной в силу хотя бы того факта, что на протя-
жении всей Тихоокеанской войны британское правительство
полностью солидаризировалось с замыслами Соединенных
Штатов. Невозможно поэтому поверить, что оно стало бы пы-
таться заключить сепаратный мир с Японией. Думается, от-
сутствие любых оснований для слухов о британском мирном
предложении подтверждается и следующим эпизодом. Когда
посол Крейги вскоре после начала войны покидал Японию, я
направил своего личного секретаря передать ему мои сожале-
ния по поводу краха японо-американских переговоров и на-
чала войны. Я также направил ему послание с просьбой, если
он сочтет это возможным, передать британскому правительст-
386
Дипломатия военного времени
ву, что сейчас, когда началась война, обе стороны только вы-
играли бы от ее прекращения в любой момент, когда одна из
сторон потеряет надежду на победу. Как мне доложили, посол
ответил, что в данное время, когда война принимает неблаго-
приятный для Великобритании оборот, он не может передать
мое предложение своему правительству, но при этом ценит
такое намерение министра иностранных дел Японии. В то
время я принял слова посла за вполне естественное выраже-
ние неукротимой гордыни англичанина.
Как я уже отмечал, успехи на начальной стадии войны бы-
ли поистине блестящими. Обзор ситуации на заседании Сове-
та по межведомственным связям в феврале 1942 года показал,
что в дипломатической сфере дела продвигаются гладко и в
соответствии с планом: Япония, Германия и Италия подписа-
ли Договор о недопущении сепаратного мира, Япония заклю-
чила Договор о союзе с Таиландом, а СССР подтвердил, что
будет и впредь сохранять нейтралитет. При рассмотрении по-
ложения на фронтах высшее командование доложило, что
стратегические пункты на юге были заняты на три-шесть ме-
сяцев раньше запланированного срока, чем в огромной степе-
ни ускорены дальнейшие операции. На почве столь всеобъем-
лющих побед стала произрастать идея посылки наших армий
против Бирмы, Индии и даже Австралии. Эта идея получила
поддержку некоторых государственных старейшин и бывших
министров, не говоря уж об отставных генералах и адмиралах.
Но еще во время изучения вопроса о целесообразности начала
войны я обогатился некоторыми знаниями о принципах ты-
лового обеспечения и особенно о наших проблемах с судоход-
ством. В результате у меня сложилось мнение, что наша стра-
тегия должна, по преимуществу, быть удерживающей, и поэ-
тому возражал против направления японских войск даже в
Бирму, а уж тем более — в Австралию.
Я не соглашался с военными и по другому вопросу. Они
настолько высоко оценивали успех в Перл-Харборе, что при
обсуждении мер ведения войны на заседании Совета по меж-
ведомственным связям, который занимался этой проблемой с
февраля по март, заявляли о неспособности Соединенных
Штатов перейти в наступление до второй половины 1943 года.
Я напомнил военным о размерах индустриального потенциала
13* 387
Воспоминания японского дипломата
США и предсказал, что они оправятся от удара и смогут на-
растить свою мощь гораздо скорее, чем это следует из приве-
денных оценок. В этой связи я вновь настойчиво призвал к
продолжению дипломатических усилий в целях достижения
мира между Россией и Германией и решения ’’Китайского ин-
цидента”, о чем будет рассказано на следующих страницах.
Главной темой на заседаниях Совета по межведомствен-
ным связям стало судоходство. До начала войны считалось,
что большая часть судов, реквизированных армией и ВМФ,
по завершении начальной фазы военных операций будет воз-
вращена в гражданский сектор, где в дальнейшем их можно
будет использовать для перевозок сырьевых материалов и
продовольствия. Наступил март, но армия и флот не только
не вернули реквизированные суда, но, напротив, шумно тре-
бовали новых. Гражданские участники Совета, и я в их числе,
настаивали на выполнении начальной договоренности, по-
скольку в противном случае поставки продовольствия и одеж-
ды сократились бы, и даже производство военной продукции
со временем оказалось бы под угрозой. Однако поскольку во-
енные упорно стояли на своем, было решено передать этот
вопрос на совместное рассмотрение министерству транспорта
и командованию армии и ВМФ. Таким образом, он вышел
из-под нашего контроля.
Тем временем на авансцене появился вопрос о военно-
пленных и проживающих в Японии иностранных гражданах.
Впервые этот вопрос возник в самом начале войны, когда
американское и британское правительство через Швейцарию
и Аргентину, которые, соответственно, представляли их инте-
ресы, запросили японское правительство о том, будет ли Япо-
ния соблюдать Конвенцию об обращении с военнопленными,
заключенную в Женеве в июле 1929 года. Япония подписала
Конвенцию, но не ратифицировала ее. Получая этот запрос, я
знал, что, хотя и ходили слухи о недисциплинированности
японских войск в ходе ’’Сибирской экспедиции”, до того, и во
время русско-японской войны, и во время кампании 1914 го-
да в Циндао, гуманное обращение японских войск с военно-
пленными снискало восхищение всего мира. Хотя бы по этой
причине Япония в ходе этой войны должна была не запятнать
себя поведением, которое вызвало бы осуждение мирового со-
388
Дипломатия военного времени
общества. К тому же на территориях противника проживали
несколько сот тысяч японцев, и в случае, если бы Япония на-
рушила свой долг по отношению к находящимся в ее власти
гражданам враждебных государств, можно было ожидать, что
пострадают и проживающие за рубежом граждане Японии.
Именно ввиду этих соображений я поручил директору Дого-
ворного бюро Мацумото договориться с военным руково-
дством о применении Женевской конвенции с необходимыми
изменениями (mutatis mutandis) в целях обеспечения справед-
ливого обращения с военнопленными и интернированными
гражданами враждебных государств.
В ответ на мою просьбу заместители военного министра и
министра военно-морского флота сообщили заместителю ми-
нистра иностранных дел, что у армии и ВМФ нет возражений
ни против применения конвенции о военнопленных mutatis
mutandis, ни против надлежащего учета национальных обыча-
ев военнопленных в связи с обеспечением их продовольстви-
ем и одеждой. Соответствующее уведомление об этом было
направлено Соединенным Штатам и Великобритании. В даль-
нейшем, после консультаций с представителями военного ко-
мандования, мы уведомили их о том, что принципы конвен-
ции по мере возможности будут mutatis mutandis соблюдаться
и в обращении с гражданскими интернированными лицами.
Как мне докладывал в то время заведующий соответствующим
сектором МИД, ни военное министерство, ни министерство
военно-морского флота не выразили ни малейших возраже-
ний против гуманного обращения.
Однако вскоре я получил от Соединенных Штатов запрос
и протест в связи с обращением с военнопленными и интер-
нированными гражданами США на Гуаме. Я незамедлительно
передал эти документы командованию ВМФ, а протест, полу-
ченный из Великобритании в связи со зверствами, якобы
имевшими место в Гонконге, был аналогичным образом пере-
дан армейскому командованию. Затем я узнал, что, выступая
на заседании парламента, министр иностранных дел Иден
осудил японское обращение с военнопленными. Я направил-
ся к премьеру Тодзё, доложил ему об этом факте и попросил
обеспечить строгое наблюдение за обращением с военноплен-
ными. Тодзё сразу же внял моей просьбе, и вскоре я узнал,
389
Воспоминания японского дипломата
что министр иностранных дел Иден заявил о существенном
улучшении условий для военнопленных в Гонконге. Тем не
менее, поскольку я рассматривал обращение с военнопленны-
ми и интернированными лицами как важную гуманитарную
проблему, заслуживающую первостепенного внимания, я по-
ручил заместителю министра Ниси взять этот вопрос под лич-
ный контроль и одновременно попросил советника Сато под-
держивать тесный контакт с представителями держав, обеспе-
чивающих интересы противника. Несмотря на принятые ме-
ры, до того, как я оставил свой пост в сентябре, пришло еще
несколько протестов против неподобающего обращения с во-
еннопленными в различных регионах. В свете позиции ар-
мейского командования, о которой министерству иностран-
ных дел было известно из контактов с ним, эти протесты вы-
звали у меня изрядное удивление, и, немедленно передавая их
военным властям по мере поступления, я каждый раз настой-
чиво призывал их произвести быстрое расследование и пред-
ставить ответы. В то время поднимался также вопрос о посе-
щении лагерей военнопленных представителями Междуна-
родного Красного Креста, и поэтому я поручил своим подчи-
ненным договориться с военным министерством об обеспече-
нии всех возможных условий для таких посещений. Согласно
полученному тогда докладу, представители Красного Креста
были удовлетворены тем, как Япония обращается с военно-
пленными. Во всяком случае, мне и в голову не могло при-
дти, что до сентября, пока я оставался на своем посту, имели
место какие-либо серьезные случаи зверств, и по всем протес-
там, которые поступали в мой адрес, министерство иностран-
ных дел предпринимало оперативные меры. Разумеется, в ми-
нистерстве ничего не знали о таких инцидентах, как "марш
смерти" на полуострове Батаан, убийства спасавшихся с тор-
педированных судов членами экипажей подводных лодок или
использование военнопленных на строительстве железной
дороги в Бирме. Пока я продолжал работать, ни один про-
тест в связи с этими инцидентами ко мне не поступал, и,
естественно, я не мог даже вообразить, что такие зверства
имели место.
Бомбежка Токио самолетами генерала Дулитла 18 апреля
1942 года вызвала в Японии серьезный шок, ибо вскрыла
390
Дипломатия военного времени
фальшь заверений военных о неприкосновенности столицы
империи. Я узнал, что два самолета из эскадрильи Дулитла
совершили посадку в Китае, что их экипажи были схвачены,
и высшее командование намеревалось подвергнуть их сурово-
му наказанию. Узнав об этом, я указал начальнику Штаба ар-
мии Сугияма, что в любом случае необходимо соблюсти тре-
бования международного права и что к тому же наказание,
скорее, укрепит, чем подорвет боевой дух американцев. Впос-
ледствии армейское командование уведомило соответствую-
щий отдел министерства иностранных дел, что определит на-
казание для экипажей исключительно под свою ответствен-
ность, но при этом запросило мнение МИДа относительно
обнародования этого случая. Я поручил своим подчиненным
подготовить ответ в духе своей беседы с начальником Штаба Су-
гияма. Насколько мне известно, пока я оставался на посту, эки-
пажи американских самолетов наказанию подвергнуты не были.
С началом войны защиту интересов и граждан Японии в
Соединенных Штатах и Великобритании взяли на себя, соот-
ветственно, правительства Швейцарии и Испании. Однако
вскоре США и Англия предложили нам провести взаимную
репатриацию дипломатических и консульских работников, а
также максимально возможного количества граждан, и я с ра-
достью принял это предложение. Число проживающих в
США японских граждан было очень велико, и помимо того,
что репатриировать их всех было бы невозможно, многие не
имели желания возвращаться в Японию. Поэтому была дос-
тигнута договоренность о репатриации не только американ-
ских и британских граждан, но и граждан других союзных
держав, которые проживали в Японии, а также в Маньчжоу-
го, Китае, Французском Индокитае и Таиланде, и о возвра-
щении примерно эквивалентного количества японцев в Япо-
нию. Претворение этого проекта в жизнь было поручено Ота
Сабуро, заведующему Третьим сектором Европейско-Азиат-
ского бюро. Задача была сложной и трудной: высшее коман-
дование, и особенно ВМФ не испытывало энтузиазма по по-
воду предложенного обмена, так как суда, занятые его осуще-
ствлением, должны были следовать через районы боевых дей-
ствий, и кроме того, военным не хотелось отвлекать суда на
эти цели, ибо спрос на них был весьма велик. Чтобы добиться
391
Воспоминания японского дипломата
выделения судов, мне часто приходилось вступать в перегово-
ры с начальником и заместителем начальника Генерального
штаба ВМФ. Император уделял этому обмену большое внима-
ние и неоднократно требовал от меня ускорить дело. Нако-
нец, ВМФ побудили к отзыву его последней просьбы о пере-
несении обмена на возможно более поздние сроки, и было
принято решение в период между 25 июня и 10 августа 1942
года вернуть первую группу на "Асама-мару” и ’’Конте Верде",
а вторую — на "Тацута-мару" и "Камакура-мару". Суда, погру-
зив репатриантов на борт в Иокогаме, Кобэ, Шанхае, Гон-
конге, Сайгоне и Сингапуре, должны были взять курс на Ло-
ренцо Маркеш в португальской Восточной Африке, где был
организован перевалочный пункт.
Некоторым гражданам вражеских стран были в свое время
предъявлены обвинения в преступлениях, и дела их находи-
лись в стадии рассмотрения. Добиться их освобождения в це-
лях репатриации было непросто. Поскольку судебно-правовые
органы освобождать их не желали, мне пришлось обратиться
за содействием к министру юстиции, чтобы он дал указание
выпустить эти людей на свободу. Еще одно осложнение воз-
никло из-за Соединенных Штатов, которые в последний мо-
мент стали угрожать удержанием двух японских граждан, под-
лежащих возвращению. Тем не менее, в августе, после всех
этих волнений, мне, непосредственно перед отставкой, уда-
лось принять в своей официальной резиденции первую груп-
пу репатриантов, в составе которой находился и посол Ному-
ра. Принять вторую группу я уже не успел. Согласно догово-
ренности, обмены должны были продолжаться, но, насколько
мне известно, после моей отставки состоялся еще только
один, когда в сентябре 1943 года "Тэйа-мару" доставил группу
в порт Гоа в Португальской Индии.
Я неоднократно указывал соответствующим сотрудникам
министерства на необходимость следить за тем, чтобы гражда-
не вражеских стран, и особенно их дипломатические предста-
вители, получали все необходимое, а также поддерживать
связь с военными, министерством внутренних дел и другими
органами с целью убедиться в осуществлении соответствую-
щих мер. Когда я впервые узнал о жалобах, касающихся за-
щиты, рациона и других правил обращения с сотрудниками
392
Дипломатия военного времени
дипломатических миссий Америки и Англии, я немедленно
приказал принять необходимые меры для выправления ситуа-
ции. В итоге в течение своего первого срока на посту минист-
ра иностранных дел я больше не получал от кого бы то ни было
почти никаких сообщений о жалобах аналогичного характера.
В самом начале войны правительство Маньчжоу-го выра-
зило желание принять в ней участие. Я пытался убедить его
отказаться от этой идеи. Во-первых, было бы предпочтитель-
нее, если бы Маньчжоу-го оставалось в стороне и не ослож-
няло отношений со своими соседями — СССР и Китаем. А
во-вторых, я считал, что в интересах гуманности и скорого
окончания войны целесообразно свести количество воюющих
стран до минимума. Однако внешними делами Маньчжоу-го в
течение многих лет руководило из Токио бюро по делам
Маньчжурии, орган, находившийся под юрисдикцией военно-
го министра. С этим бюро у меня не было никаких отноше-
ний, и поэтому я не мог помешать Маньчжоу-го стать участ-
ницей войны. Единственной внешнеполитической областью
функционирования Маньчжоу-го, которая была оставлена в
компетенции японского министерства иностранных дел, явля-
лись переговоры с СССР. И здесь-то в августе 1942 года, на-
конец, завершилась демаркация (под эгидой Советского Сою-
за и Японии) спорных участков границы между Маньчжоу-го
и Монголией, которые обменялись соответствующими нота-
ми. Так были решены последствия Номонханского инциден-
та, урегулирования которого мне, в то время послу в СССР,
удалось достичь в 1939 году. Других достойных упоминания
дипломатических дел в связи с Маньчжоу-го у нас не было, а
отношения этого государства с СССР после начала войны ос-
тавались спокойными.
После заключения между Японией и Германией Договора
о недопущении сепаратного мира у нас также не оставалось
каких-либо крупных дипломатических проблем, и характер
отношений в целом был удовлетворительным. Небольшая
проблема все-таки существовала: те, кто поддался оптимисти-
ческому заблуждению насчет того, что первые победы Японии
гарантируют ей полный триумф, казалось, стали видеть в Гер-
мании потенциального соперника и не очень-то старались
снабжать ее оловом и хинином из региона Южных морей,
393
Воспоминания японского дипломата
вольфрамом из Китая и другим необходимым сырьем. В своих
инструкциях нашим представителям в Нанкине и в других
пунктах я указывал на необходимость следить за тем, чтобы
Япония не создавала трений с союзником из-за этого необос-
нованного оптимизма.
Гораздо более серьезной проблемой, которая занимала мои
мысли во время пребывания на посту министра, была пробле-
ма СССР и его отношения к войне. Соединенные Штаты и
Великобритания оказывали СССР крупномасштабную по-
мощь, а в мае 1942 года Англия заключила с ним договор о
союзе, нацеленным на укрепление установленных годом
раньше отношений взаимопомощи. С самого начала военные
перспективы Германии вызывали у меня немалую тревогу, и я
никак не мог отделаться от опасений, что эта война закончит-
ся для нее так же, как война 1914-1918 годов. В частности, я
считал, что в текущем конфликте его участники вели дипло-
матическую битву за то, чтобы склонить Россию на свою сто-
рону, и, по моим оценкам, этой битве суждено было стать ди-
пломатическом Ватерлоо второй мировой войны. Далее, до
тех пор, пока между Японией и Германией стоял СССР, а
Германия воевала с ним, японо-германская взаимопомощь
могла носить не более чем номинальный характер. Пока шла
война между СССР и Германией, склонить первый на сторо-
ну Японии* было бы, безусловно, трудно, но важно для побе-
ды в нашей войне. Более того, чтобы поскорее прекратить
мировую войну, необходимо было начать с водворения мира
на советско-германском участке. Именно в силу этих причин
при обсуждении планов окончания войны (на случай, если
представится такая возможность) на заседании Совета по
межведомственным связям в середине ноября 1941 года я зая-
вил, что задача Японии в дипломатической сфере состоит в
содействии установлению мира между Германией и СССР.
Когда советский посол Сметанин покидал Токио в январе
1942 года, я попросил его передать наркому по иностранным
делам Молотову, что в мире, охваченном войной, советско-
японские отношения подобны лучу солнца, который пробива-
ется сквозь грозовые тучи, что я надеюсь увидеть, как этот
луч озарит весь земной шар, и что, если в будущем у Совет-
ского правительства появится желание установить мир, Япония
будет готова сделать все от нее зависящее в роли посредника.
394
Дипломатия военного времени
Но мир между Россией и Германией мог наступить либо
при дальнейших немецких победах и восприятия Россией
идеи перемирия, либо в прямо противоположной ситуации.
Поэтому, выступая в Совете, я предложил, чтобы мы побуди-
ли Гитлера заключить мир до летнего наступления 1942 года.
Однако большинство военных участников заседания Совета
были твердо уверены в победе Германии и на такой случай
даже планировали нападение на СССР с востока, а начальник
Генерального штаба армии сказал, что нам следует дать пред-
ложенный мной совет Германии, только если ее летнее насту-
пление закончится неудачей. Японские представители в Бер-
лине в своих рекомендациях возражали против каких бы то
ни было усилий в интересах русско-германского мира, чем и
воспользовались мои оппоненты на заседании Совета для то-
го, чтобы отвергнуть мое предложение.
В этой обстановке Германия обратилась в июле к Японии
с просьбой о проведении совместных операций против СССР.
Это предложение было отвергнуто Японией на том основа-
нии, что мы не только не готовы, но и не способны вести
войну на два фронта и что вторжение в европейскую Россию
с востока — задача отнюдь не простая. Однако на мой ’’внеш-
неполитический” взгляд, причина, по которой было отвергну-
то германское предложение, объяснялась тем соображением,
что Японии следовало не ввязываться в войну против СССР,
а, напротив, работать в интересах восстановления мира между
ним и Германией, поскольку такой курс был бы наиболее
перспективным средством приблизить всеобщий мир. При-
мерно в то же время я поручил послу Сато, который вместе
со всем дипломатическим корпусом был эвакуирован из Мос-
квы в Куйбышев, периодически наезжать в Москву и готовить
почву для того, чтобы по получении соответствующих инст-
рукций немедленно приступить к посредническим функциям.
Посол Сато сообщил, что он уверен в возможности поддер-
живать нейтральные отношения межу Японией и СССР, но
возможности осуществить посредничество между СССР и
Германией у нас не имеется. Я чувствовал, что без безотлага-
тельного налаживания российско-японских отношений под-
держание их на основе нейтралитета окажется весьма затруд-
нительным, если ход войны обернется против Японии. По-
395
Воспоминания японского дипломата
скольку японо-советские отношения были неотделимы от от-
ношений между Россией и Германией, Япония стояла перед
очевидной необходимостью сделать все возможное для уста-
новления мира между Германией и Россией. Я направил теле-
грамму такого содержания послу Сато, и он наконец-то со
мной согласился.
Как я уже говорил, проблема мира между Советским Сою-
зом и Германией была исключительно трудной для обеих сто-
рон. Ее чрезвычайно важное значение для хода нашей войны
становилось совершенно очевидным в свете того факта, что с
самого начала войны между СССР и Германией Соединенные
Штаты оказывали первому крупномасштабную помощь с це-
лью усилить его способность к сопротивлению и что государ-
ственный секретарь США и британский министр иностран-
ных дел, не останавливаясь ни перед чем, наносили визиты в
Москву, чтобы завоевать расположение России. Поэтому
Японии было крайне необходимо “подтолкнуть” Германию и,
насколько это было возможно, попытаться побудить ее к за-
ключению мира с Россией. В июле, непосредственно перед
тем, как довести до сведения Германии наш отказ принять ее
предложение о вступлении Японии в войну против СССР, я
доложил о нашем решении императору. Император вновь по-
вторил свое пожелание закончить войну как можно скорее и
указал, что наш отказ должен быть передан правительству
Германии не только через японского посла в Берлине, но так-
же и по более надежному каналу. Когда я был послом в Бер-
лине, мне приходилось слышать от итальянского посла Атто-
лико, что Муссолини обеспокоен беззаботностью Гитлера в
отношении России. Поскольку Муссолини был единствен-
ным, кто мог повлиять на Гитлера (если это вообще было воз-
можно), я подумал теперь, что было бы очень полезно напра-
вить в Италию специального посланника и попытаться до-
биться ее сотрудничества в усилиях, направленных на устано-
вление мира между Германией и Россией. Я избрал для этой
миссии отставного адмирала Кобаяси Сэйдзо и в августе через
министра военно-морского флота Симада обратился к нему с
просьбой отправиться в Европу. Однако утром 1 сентября, в
день моей отставки, Симада сообщил об отказе Кобаяси от
396
Дипломатия военного времени
этой миссии. Итак, я покинул свой пост, не успев предпри-
нять каких-либо мер для реализации плана достижения мира
между Россией и Германией или всеобщего мира таким путем.
Китайская проблема была еще более сложной, чем евро-
пейские. Несколькими годами ранее был создан Совет разви-
тия Азии, в полномочия которого входили все вопросы поли-
тики, экономики и культуры, связанные с Китаем, после чего
министерству иностранных дел была оставлена только сфера
’’чистой дипломатии" (странная формулировка!), защита япон-
ских граждан, проживающих на территории Китая, а также
другие консульские функции. Премьер являлся президентом
этого Совета (его местные отделения располагали полномочи-
ями вести переговоры с региональными китайскими режима-
ми), а военный министр и министр военно-морского флота,
министр иностранных дел и министр финансов — вице-пре-
зидентами. Масштабы влияния министра иностранных дел
как вице-президента Совета развития Азии можно легко
представить себе по тому факту, что сам Совет создали имен-
но потому, что либеральная позиция министерства иностран-
ных дел в отношении зарубежных государств была анафемой
для милитаристов, и они стремились изъять китайские дела
из зоны компетенции министерства и передать их органу, на-
ходящемуся у них под контролем. Но подобно тому, как
японским силам, размещенным в Китае, не удавалось в долж-
ной мере поддерживать порядок и обеспечивать безопасность,
так и Совет развития Азии оказался неспособным к успешно-
му функционированию. В частности, Совет много критикова-
ли за захват различных материалов в Китае; поступали и со-
общения о жалобах китайцев, связанных с закупкой продо-
вольствия нашими гарнизонами. Я указывал Тодзё, который
одновременно являлся и военным министром, и президентом
Совета, что неспособность армии и Совета удовлетворить за-
просы китайцев даже в этой сфере делает для Японии невоз-
можным успешное проведение генерального курса в отноше-
нии Китая и что необходимо предусмотреть в бюджете ассиг-
нования для создания закупочных фондов, чтобы не вызывать
враждебного отношения со стороны китайцев. Тодзё отвечал,
что в Токио составляются необходимые планы, а злоупотреб-
ления допускают местные органы, которых он пообещал дол-
397
Воспоминания японского дипломата
жным образом проинструктировать.
Положение с оккупацией Китая обстояло наиболее неудов-
летворительно. Я понимал, что необходимо, по крайней мере,
урегулировать ’’Китайский инцидент", даже невзирая на
вспышку войны еще большего масштаба, и на заседании Со-
вета по межведомственным связям в марте 1942 года предло-
жил изучить пути такого урегулирования. Сейчас, когда Япо-
ния достигла таких военных успехов, а чунцинский режим
пребывает в трудном положении, заявил я, появилась возмож-
ность урегулировать "Китайский инцидент" на разумной ос-
нове. Сторонники постоянного присутствия наших войск в
Китае и сохранения прибыльных предприятий под защитой
наших штыков выдвинули разные доводы в противовес моей
позиции, но, в конце концов, по моему настоянию было ре-
шено выработать меры в отношении чунцинского режима. В
развитие этого решения договорились о том, что следует по-
искать средства оказания усиленного военного давления на
Чунцин и, если таковых не обнаружится, попытаться найти
компромисс. В заключение было принято решение поручить
высшему армейскому командованию рассмотреть все возмож-
ности, а затем продолжить обсуждение этого вопроса.
В ликованиях по поводу наших военных триумфов и в со-
путствовавших им представлениях о непобедимости Японии и
об отсутствии у нее причин для беспокойства был еще один
тревожный аспект. Речь идет о начале в то время разработки
таких долгосрочных программ, как перестройка предприятий,
реформа системы образования и расходование материалов на
строительство заводов, которые могли бы вступить в эксплуа-
тацию только через десять лет. Идея состояла в том, что вой-
на против США будет долгой и Япония должна ковать свою
боевую мощь на двадцать-тридцать лет вперед. Когда планы
реформы системы образования и перестройки предприятий
были представлены Кабинету, я высказал свои возражения,
заявив, что на такие начинания можно пускаться только по
окончании войны, а сейчас необходимо сконцентрировать все
усилия на достижении победы, ибо в противном случае мы
ее, конечно, проиграем. Однако ни премьер, ни другие мини-
стры меня не слушали.
398
Дипломатия военного времени
Был созван Парламент, состоявший из депутатов, которые
были избраны на "Выборах по рекомендации"’ и которые,
кроме изъявления восторгов по поводу побед, ничем иным
практически не занимались. Был сформирован Совет по соз-
данию Великой Восточной Азии, который под предлогом изу-
чения проектов, не связанных с военными и дипломатически-
ми целями, и их рекомендаций правительству, принимал раз-
нообразные поверхностные и своекорыстные резолюции, го-
товившиеся заинтересованными группировками. Премьер
Тодзё предложил принять многие из этих резолюций в неиз-
менном виде в качестве решений Кабинета, но я воспроти-
вился на том основании, что Кабинет должен принимать ре-
шения о политике, которые с достаточной вескостью можно
рассматривать как осуществимые, в то время как большинст-
во из представленных нам проектов выглядели нереальными.
Подспудная идея этих резолюций заключалась в распростра-
нении системы, олицетворяемой Советом развития Азии, на
всю "Великую Восточную Азию" и создании в этих целях ка-
кой-то постоянно действующей организации. После того, как
я выступил против принятия резолюций в качестве решений
Кабинета, они обсуждались только для протокола. Но как раз
примерно с того времени часть членов Кабинета и Совет раз-
вития Азии начали подготовку к созданию министерства по
делам Великой Восточной Азии, в результате чего вскоре воз-
никли серьезные разногласия по поводу политики, которые
привели к моей отставке.
Что касается моей надежды на урегулирование "Китайско-
го инцидента" (о чем говорилось выше), то я неоднократно
призывал армейское командование представить доклад о ре-
зультатах обещанного им изучения ситуации, но начальник
Второго (разведывательного) Управления Генерального Штаба
извинялся за задержку, утверждая, что доклад, дескать, не за-
вершен ввиду особой сложности одного только военного ас-
пекта урегулирования с Чунцином. В то время как решение
все еще пребывало в подвешенном состоянии, бывший посол
1 Всеобщие выборы 1942 года были на деле однопартийными выборами, по-
скольку считалось непатриотичным голосовать за каких-либо других кан-
дидатов, кроме "рекомендованных” новой тоталитарной “политической
партией", те "Политической ассоциацией помощи трону"
399
Воспоминания японского дипломата
в СССР Ота Тамэкити доложил мне, что в ходе поездки в Ки-
тай он получил в Нанкине от Ван Цзинвэя предложение о не-
медленном прекращении военных действий и о заключении
всестороннего мира между Японией и Китаем. Я понимал (и
сказал о том Ота), что в данный момент, когда мы воюем с
Соединенными Штатами и Великобританией, в силу опера-
тивных причин вывести немедленно все японские войска из
Китая будет трудно, но реалистические методы такого вывода
можно было бы проработать. Соответственно, я попытался ус-
корить урегулирование ’’Китайского инцидента”, представив
полученное предложение для совместного изучения на упомя-
нутом выше заседании Совета по межведомственным связям.
Тодзё не оказывал мне особого сопротивления в этом вопро-
се, но так как Генеральный штаб армии противился идее вы-
вода войск, любой план, включавший такую меру, немедлен-
но отвергался, и возможности прорыва к решению проблемы
не предвиделось. По этой причине в первый срок моего пре-
бывания на посту министра иностранных дел никакого про-
гресса в решении китайской проблемы достичь не удалось.
Поскольку сложившееся положение послужило питательной
средой для появления более позднего плана создания мини-
стерства по делам Великой Восточной Азии, нельзя считать
случайным, что при вынесении его на рассмотрение Тайного
Совета политика правительства по отношению к Китаю была
подвергнута критике и что император, утверждая законопро-
ект о создании нового министерства, указал, что отношениям
с Китаем следует уделять надлежащее внимание. В результате
правительство решило скорректировать прежнюю политику в
отношении Китая, но это произошло уже после того, как я
покинул кресло министра.
Районы ’’Великой Восточной Азии”, не считая Китая, боль-
ших дипломатических хлопот не доставляли. Единственной
сколько-нибудь важной акцией в связи с Французским Индо-
китаем было заключение с ним военного соглашения 9 декаб-
ря 1941 года. Однако, поскольку оно было подготовлено и
подписано армейским командующим на месте, министерству
иностранных дел заниматься им не пришлось. Что касается
Филиппин, то Япония в январе 1942 года объявила о своей
готовности предоставить им независимость. Этой мерой вы-
400
Дипломатия военного времени
полнилось унаследованное нами американское обещание о
независимости Филиппин, но в то же время я поддерживал
эту политическую акцию еще и по другим причинам. Я наме-
ревался подчеркнуть отсутствие у Японии территориальных
притязаний на юге, одновременно показать филиппинцам,
что Япония проводит в отношении них политику, идентич-
ную политике США, и таким образом удалить препятствия на
пути дальнейших усилий, нацеленных на достижение мира
между Японией и Америкой.
401
ГЛАВА 2
Министерство по делам
Великой Восточной Азии
КАК ЯСНО СЛЕДУЕТ ИЗ ВЫШЕСКАЗАННОГО, моя во-
сточноазиатская политика базировалась на верности принци-
пу установления отношений согласия и добрососедства со
странами Восточной Азии, причем главным элементом таких
отношений я считал взаимное уважение суверенитета и эко-
номическое сотрудничество. Япония, как передовая страна
Восточной Азии, должна была оказывать помощь в развитии
других стран и территорий этого региона и таким образом
мирными средствами способствовать всеобщему процветанию.
Идея взаимопомощи не оставляла места никаким помыслам о
контроле посредством военной силы. Эти принципы, а также
намерение Японии не исключать, а вовлекать неазиатские
страны в развитие Восточной Азии нашли выражение в моей
речи о внешней политике, произнесенной в парламенте 21
января 1942 года, когда я разъяснил цели Японии в текущей
войне. Естественно, при подготовке этого выступления мне
приходилась учитывать и военную атмосферу в Японии (а это
было выступление военного времени), и взгляды моих коллег-
министров Кабинета. Но, разумеется, высказанные мною мы-
сли не соответствовали ни философии военного господства,
ни концепциям блоковой экономики или "Lebensraum". Моя
позиция явно диссонировала с идеей "нового порядка в Вос-
точной Азии", основанной на концепции "жизненного про-
странства", а стало быть, и с планами создания "Великой Вос-
точной Азии", которые проповедовали в то время Тодзё и его
сторонники.
402
Министерство по делам Великой Восточной Азии
Того Сигэнори — министр иностранных дел Японии, 1942 г.
403
Воспоминания японского дипломата
Я обратил внимание на эти расхождения по вопросам на-
шей политики в Восточной Азии вскоре после вступления на
пост министра, но, естественно, разрыв во мнениях становил-
ся все шире по мере того, как проповедники "нового порядка"
все более и более опьянялись военными успехами. Однако
сам Тодзё даже после начала войны в течение некоторого вре-
мени проявлял достаточную осторожность. Так, вскоре после
того, как вспыхнула война, высшее командование предложило
немедленно решить вопрос о будущем статусе южных терри-
торий, что, на его взгляд, было необходимо для удобства во-
енного управления ими после оккупации. Когда же я возра-
зил, что не следует принимать столь важное решение, когда
война еще в самом разгаре и ситуация подвержена изменени-
ям, Тодзё выступил в мою поддержку, и Совет по межведом-
ственным связям прислушался к моему мнению.
При наличии этих двух подходов к Восточной Азии мне
приходилось прилагать все усилия к тому, чтобы руководство
нашей политикой не попало в руки тех, кто подстрекал к ус-
тановлению "нового порядка". Для этого важно было сохра-
нить управление нашими отношениями с Восточной Азией в
юрисдикции министерства иностранных дел. Однако пример-
но в мае-июне 1942 года до меня дошли слухи о планах созда-
ния нового министерства, которое должно было заниматься
регионом "Великой Восточной Азии". С течением времени
этот план приобрел четкие очертания. Предусматривалось,
что все наши зарубежные учреждения в этом регионе (исклю-
чались только Корея, Формоза и Сахалин) перейдут под упра-
вление и контроль нового министерства по делам Великой
Восточной Азии и что все вопросы политики, экономики и
культуры (т.е. все, за исключением так называемой "чистой
дипломатии"), связанные с Маньчжоу-го, Китаем, Таиландом,
Французским Индокитаем и другими территориями (в том
числе "Квантунской арендованной территорией" и подмандат-
ными островами Южных морей), будут переведены под его
юрисдикцию. Бюро по делам Маньчжурии, Совет развития
Азии и министерство по делам заморских территорий подле-
жали ликвидации. Говорили, что суть концепции, заложенной
в основу этого плана, состояла в обращении со странами Вос-
точной Азии, как с братьями, во всеобщей мобилизации мате-
404
Министерство по делам Великой Восточной Азии
риальной мощи Великой Восточной Азии и, таким образом, в
содействии успешному ходу войны.
Узнав обо всем этом, я заявил Тодзё, что я против любого
подобного плана, ибо нам необходимо мобилизовать весь наш
потенциал на ведение войны и утвердиться на неприступных
позициях, и что сейчас не время играть в игры и заниматься
организационными манипуляциями. Далее я заявил, что план,
о котором мне стало известно, не только исключает мини-
стерство иностранных дел из самых важных сфер японской
дипломатии и тем самым подрывает ее целостность, но и
ущемляет национальную гордость государств Восточной Азии
как независимых субъектов и, следовательно, подрывает воз-
можность поддерживать отношения сотрудничества с ними.
Тодзё пообещал внимательно изучить мое мнение.
Прежде чем я узнал что-то новое о министерстве по делам
Великой Восточной Азии, поступили плохие новости с фрон-
та: как выяснилось, в июне наш флот, который хвастался сво-
ей непобедимостью, потерпел поражение у Мидуэя. Хотя в
докладе высшего военно-морского командования Совету по
межведомственным связям говорилось о небольших потерях,
я в доверительном порядке узнал, что, помимо всего прочего,
мы потеряли несколько авианосцев, надеяться на возмож-
ность замены которых едва ли приходилось. Мое и без того
острое недоверие к флоту усилилось, и я стал испытывать еще
более серьезные опасения за будущее войны. Последовавшая
через небольшой срок высадка противника на Гвадалканале,
которая показала всю энергичность контрнаступления, от-
нюдь не убавила мои опасения.
Затем, 29 августа шеф-секретарь Кабинета Хосино по ука-
занию премьера явился ко мне и показал проект предложения
о создании министерства по делам Великой Восточной Азии,
который, как сказал Хосино, премьер намеревался принять на
заседании Кабинета 1 сентября. Взглянув на этот документ и
убедившись в его общем совпадении с моими представления-
ми о его содержании, я поинтересовался у Хосино, что озна-
чает "чистая дипломатия", которую предполагалось оставить
для министерства иностранных дел. Он заявил, что это подра-
зумевает международный протокол и формальности, связан-
ные с заключением договоров. Я отметил, что считаю проект
405
Воспоминания японского дипломата
совершенно нецелесообразным, и попросил перенести его
рассмотрение в Кабинете на 5 сентября, чтобы успеть изучить
сей документ. Хосино ушел, но вскоре снова явился и сооб-
щил, что премьер хочет принять решение безотлагательно,
т.е. 1 сентября. 31 августа после официального обеда я встре-
тился с Тодзё, изложил ему свои доводы против проекта и по-
просил отложить решение Кабинета, но он отказался.
Итак, проект по созданию министерства по делам Великой
Восточной Азии был представлен на заседании Кабинета 1
сентября. В течение трех часов, начиная с 10.00 утра, продол-
жались мои препирательства (в основном с Тодзё) по его по-
воду, но ни к какому согласию мы так и не пришли.
Мои возражения базировались на пяти пунктах:
1. Согласно проекту, японская дипломатия должна была
оказаться под юрисдикцией двух независимых министерств,
одного для Восточной Азии, а другого — для всего остального
мира, что сделало бы невозможным проведение единой и по-
следовательной внешней политики.
2. Концепция “чистой дипломатии” была крайне стран-
ной, и сам факт, что она должна была остаться в ведении ми-
нистерства иностранных дел, свидетельствовал о наличии в
проекте серьезных правовых дефектов.
3. Если обращаться со странами Восточной Азии не так,
как с другими странами, они потеряют доверие к Японии и
станут испытывать подозрение в отношении ее мотивов, а их
гордости будет нанесен ущерб. Таким образом, проект проти-
воречил идее уважения независимости стран Восточной Азии.
4. Очевидно, что деятельность Совета развития Азии вызы-
вала антипатию со стороны китайцев и оказалась попросту
неудачной. Однако проект создания министерства по делам
Великой Восточной Азии подразумевает не только сохранение
Совета под новой вывеской, но и расширение его организа-
ционной структуры и распространение его деятельности на
постоянной основе на всю территорию Восточной Азии. Поэ-
тому провал нового министерства предрешен.
5. Перед Японией стоит насущная задача наращивания во-
енного потенциала и создания неприступных позиций. Япо-
ния не может позволить себе тратить время на такие меры,
как административная реорганизация.
406
Министерство по делам Великой Восточной Азии
Суть доводов премьера Тодзё, высказанных в ходе нашего
долгого спора на этом заседании Кабинета, сводилась к тому,
что к странам Восточной Азии действительно следует подхо-
дить иначе, чем к другим, ибо они — родственники Японии.
Президент Планового бюро генерал Судзуки заявил, что, во-
преки моим утверждениям, работу Совета развития Азии ни в
коем случае нельзя рассматривать как провал. Я ответил ему,
что о провале Совета говорят на каждом углу. Помимо других,
в поддержку проекта выступили министр по делам заморских
территорий Ино и министр военно-морского флота Симада,
так что пришлось сражаться и с ними. Не сумев достичь сог-
ласия, Кабинет прервал заседание.
Во время перерыва Тодзё предложил мне подать в отстав-
ку. Я отказался, добавив, что это премьеру и сторонникам ре-
организации следует пересмотреть проект, и, если в связи с
ним должны последовать отставки, то сделать это надлежит
им. Наиболее серьезная причина моей оппозиции созданию
министерства по делам Великой Восточной Азии (на причину
эту указывал первый из пяти представленных выше пунктов)
была связана с опасениями, что с созданием нового мини-
стерства японскую политику в отношении стран Восточной
Азии будут определять проповедники "Великой восточноази-
атской сферы совместного процветания" и "Нового порядка"
на основе блоковой экономики, что абсолютно противоречи-
ло моим представлениям о внешней политике Японии. Одна-
ко, помимо этих узких соображений, я считал необходимым
заявить свою позицию еще и для того, чтобы, если удастся,
вынудить к отставке весь Кабинет Тодзё. Ведь перед страной
представало зрелище правительства во главе с премьером, ко-
торый, придерживаясь указанных принципов ведения войны,
усердно рекламировал первые военные успехи, но был пови-
нен в вопиющем нарушении долга при принятии срочных
мер, направленных на повышение боеспособности страны.
При таком премьере надеяться на полную победу в войне не
приходилось.
После того, как заседание Кабинета было прервано, я вер-
нулся в свою официальную резиденцию. Вскоре ко мне явил-
ся министр финансов Кая, который по-дружески спросил,
почему бы мне не передумать. Затем с аналогичным вопросом
407
Воспоминания японского дипломата
пришли директор Бюро по военным делам генерал Сато и ди-
ректор Бюро по военно-морским делам адмирал Ока, которые
сообщили, что и армия, и ВМФ поддерживают создание но-
вого министерства. На все эти уговоры я не поддался. Нако-
нец, появился министр военно-морского флота Симада и со-
общил, что его вызывали во дворец и что император желает
достижения какого-нибудь компромисса, ибо в данный мо-
мент при дворе не хотят смены кабинета. Я предложил Сима-
да компромисс. Суть его заключалась в том, чтобы отказаться
от создания нового министерства, и, если уж управление эко-
номическими делами только одной Великой Восточной Азии
должен был осуществлять новый орган, создать таковой пред-
почтительно в виде министерского комитета. Я бы даже сог-
ласился с созданием министерства с такими ограниченными
функциями, если мои коллеги по Кабинету полагали это бо-
лее целесообразным. Однако контроль над внешнеполитичес-
кими вопросами, касавшимися Восточной Азии, следовало
сохранить за министерством иностранных дел. Симада отпра-
вился докладывать о моем предложении Тодзё, но вскоре вер-
нулся ни с чем: как выяснилось, премьер не согласился с мо-
им предложением, и компромисс в какой бы то ни было фор-
ме был для него неприемлем.
Хотя к тому времени, когда заседание Кабинета было пре-
рвано, дискуссия еще не завершилась, было очевидно, что об-
щее мнение склонялось в пользу создания нового министер-
ства. Чувствуя невозможность предпринять что-то еще для то-
го, чтобы заблокировать такое решение, и заключив, что мне
не следует беспокоить императора дальнейшими осложнения-
ми, я подал в отставку. Я оставил свой пост в тот самый день,
1 сентября, когда Кабинет утвердил план Тодзё. На следую-
щий день я в его присутствии обрисовал ход событий сотруд-
никам министерства иностранных дел. Портфель министра
иностранных дел временно перешел к Тодзё.
Кое-кто, плохо разбираясь в политике, рассматривал эти
противоречия по поводу министерства по делам Великой Вос-
точной Азии просто как проявления ревностного отношения
министерства иностранных дел к границам своей юрисдик-
ции. Это неверное суждение опровергается множеством фак-
тов. Так, сообщение Симада о нежелании императорского
408
Министерство по делам Великой Восточной Азии
двора доводить дело до смены кабинета доказывает, что воп-
рос касался самых основ государственной политики, ибо спо-
ры о юрисдикции не могут грозить свержением кабинетов.
Среди других доказательств можно сослаться как на пожела-
ние императора о необходимости уделять особое внимание
политике в отношении Китая, выраженное в связи с обсужде-
нием в Тайном Совете проекта создания нового министерст-
ва, так и на ход дискуссии в нем, о чем говорилось выше.
Как мне стало известно, Тодзё и его фракции моя отставка
далась нелегко. Им пришлось давать о ней апологетические
разъяснения на высоком уровне, и они даже заявили, что я
вышел в отставку по личным причинам. Тем временем проект
императорского указа о создании нового министерства был
оперативно представлен Тайному Совету, и предполагалось,
что после утверждения его там министерство откроет двери 1
октября. Однако моя отставка настолько взбудоражила обще-
ственное мнение, что Тайный Совет отложил даже рассмотре-
ние этого вопроса на более позднюю дату. Некоторые хотели,
чтобы я продолжал работать и таким образом мешал бы Тодзё
осуществлять характерный для него авторитарный стиль руко-
водства правительством. Но я, тем не менее, решил на время
воздержаться от любой подобного рода деятельности, учиты-
вая, что непосредственной причиной моего ухода был этот
конкретный и узкий политический вопрос. Те из сотрудников
министерства иностранных дел, кто резко не одобрял созда-
ние нового министерства, настойчиво уговаривали меня пред-
ставить членам Тайного Совета материалы, которые усилили
бы оппозицию, но я посоветовал им отказаться от идеи по-
добных интриг и, стремясь избежать дальнейших волнений,
уехал в Каруидзава.
При всем при том правительственный план был встречен в
штыки на заседании Тайного Совета, где состоялась весьма
нелицеприятная дискуссия, в ходе которой некоторые члены
Совета даже призвали правительство отозвать проект. Адми-
рал Судзуки, вице-председатель Тайного Совета и председа-
тель его Аналитической комиссии, в частности, сказал: ’’Это
предложение основано не на справедливости, а на голой си-
ле”. Но позиция Тодзё была настолько бескомпромиссной,
что, в конце концов, большинство участников заседания под-
409
Воспоминания японского дипломата
держало проект. Однако на официальном заседании не уда-
лось обеспечить привычное единогласие, ибо советники Исии
и Минами проголосовали против. Действия большинства чле-
нов Тайного Совета объяснялись тем, что их дальнейшее со-
противление могло бы привести к смене кабинета, а вмеша-
тельство Тайного Совета в политику считалось нежелатель-
ным. Объяснение это не выглядит слишком убедительным.
Похоже, проект был одобрен весьма неохотно и одобрен по
различным соображениям. Учитывая эти обстоятельства, им-
ператор, санкционируя создание нового министерства, прика-
зал уделять особое внимание политике по отношению к Ки-
таю. После всех этих проволочек министерство по делам Ве-
ликой Восточной Азии приступило к работе в ноябре.
410
ГЛАВА 3
Частное лицо
После выхода из Кабинета Тодзё я не занимал никаких
официальных постов, если не считать места в Палате пэров, и
до апреля 1945 года, когда я стал членом Кабинета Судзуки, в
основном проводил время в сельской тиши Каруидзава. В
этот период я несколько раз навещал свою престарелую мать
на родине в Кагосима, а в конце 1944 года вновь наведался
туда, чтобы оплакать ее кончину. Но так как из-за усиления
воздушных налетов и нехватки продовольствия поездки ста-
новились Все более затруднительными, мне, в конце концов,
пришлось делить свое время только между Токио и Каруидзава.
Став обычным частным гражданином, я, тем не менее, с
неизменным интересом следил за ходом войны. Высадка аме-
риканцев на Гвадалканале в августе 1942 года знаменовала со-
бой начало их первой наступательной операции. В то время,
убедившись в правоте своих частых рекомендаций о необхо-
димости укреплять боевую мощь Японии, я вновь и вновь по-
вторял свои аргументы Тодзё, на которые он обращал мало
внимания. Высшее командование, по всей видимости, рассу-
дило, что с вторжением на Гвадалканал можно легко покон-
чить, но наши операции неизменно проваливались одна за
другой, и 31 декабря было принято решение оставить остров.
Дальнейшая хроника военных действий представляла собой
сплошную череду наших отступлений. Причины их были дос-
таточно просты. Именно из-за того, что военное командова-
ние недооценило противника, Япония в сражении у Мидуэя в
июне 1942 года потеряла четыре из шести крупных авианос-
цев и большое число опытных летчиков. Именно из-за того,
411
Воспоминания японского дипломата
что военное командование считало само собой разумеющейся
возможность заполучить достаточное количество транспортов,
оно раскидало сухопутные силы по многим отдаленным ост-
ровам за пределами нашей зоны притяжения, т.е. по перимет-
ру, явившемуся результатом многолетних стратегических шту-
дий и представленному нам перед началом войны. Но про-
тивник не только в максимальной степени использовал дости-
жения научного прогресса в сфере авиации, радиолокации,
определения подводными лодками дистанции по звуковому
методу и других областях, но и научно спланировал свое про-
движение, медленно, но верно одерживая верх в столкновени-
ях с нашими силами. Причину неудач с японской стороны я
видел в том, что все рода наших войск, опьяненные первым
успехом на Гавайях, полагались на безудержно безрассудные
рывки, главную роль в которых играла просто личная храбрость.
После сентября 1942 года я не имел возможности получать
официальные доклады о ходе войны или о нашей боевой мо-
щи и не мог знать конкретных фактов во всех их подробно-
стях, если не считать доступа к цифрам о потерях судов. Еще
до начала военных действий, участвуя в работе Совета по
межведомственным связям, я тщательно изучал проблему су-
доходства и, в конце концов, пришел к выводу, что ключом к
победе в современной войне окажется, скорее, не количество
мобилизованных солдат, а тоннаж транспортных судов. Имен-
но поэтому я внимательно следил за данными о наших поте-
рях. До сентября 1942 года эти данные, в общем-то, соответ-
ствовали изначальным оценкам военного командования, но с
октября потери стали нарастать, опровергая прежние предпо-
ложения об их сокращении. Этот факт вызывал у меня серь-
езную озабоченность, и летом 1943 года мне представился
случай на каком-то приеме обратить на него внимание на-
чальника Штаба ВМФ Нагано. Значительно позднее в Кару-
идзава принц Коноэ рассказал мне, что на обратном пути из
Нагоя, куда он ездил осенью 1944 года на похороны Ван
Цзинвэя, у него состоялся разговор с Тодзё, и, по мнению
премьера, причина неудовлетворительного для Японии хода
войны коренилась в прекращении поставок с юга, в надежно-
сти которых он, Тодзё, в начале войны был уверен. Я не мог
понять, почему Тодзё, имея доступ к статистике потерь судов,
412
Частное лицо
понесенных нами с конца 1942 года, по-прежнему, считал
обеспеченным доступ к ресурсам юга. Как бы там ни было, в
течение всего 1943 года боевые действия шли в основном в
районах вокруг Рабаула, контрнаступление противника разви-
валось не слишком высокими темпами, и предполагалось, что
американцам понадобятся годы для того, чтобы своими
прыжками "от острова к острову" приблизиться к территории
собственно Японии. Мало того, что широкая общественность,
по-прежнему, испытывала оптимизм в отношении войны, но
и правительство не прилагало никаких серьезных усилий для
укрепления боевой мощи Японии или обновления ее между-
народных отношений.
В европейской войне наш союзник, Германия, по всей ви-
димости, выпустила инициативу из своих рук. Фельдмаршал
Роммель сперва одержал в Африке такие победы, что он, ка-
залось, вот-вот оккупирует Каир и выйдет к стратегически ва-
жному Суэцкому каналу, но с высадкой Эйзенхауэра в Ма-
рокко и Алжире в ноябре 1942 года перспективы дальнейших
операций Роммеля стали весьма туманными. Что же касается
русско-немецкой войны, то, как я отмечал ранее, японское
правительство в июне 1942 года отклонило просьбу Германии
о вступлении в войну против России, и примерно в то время
я начал подготовку к заключению мира между воюющими
сторонами. Однако за день до моей отставки германские вой-
ска пробились к Сталинграду. Они следовали стратегии Гит-
лера, которая состояла в том, чтобы вместо повторения прова-
лившегося годом раньше наступления на Москву на севере
взять Сталинград, продвинуться в южном направлении на
Кавказ, захватить нефтяные промыслы Баку и выйти к Пер-
сидскому заливу, открыв таким образом путь к соединению с
японскими силами (как сообщалось, японский военно-мор-
ской атташе в Берлине попросил немцев о таком соедине-
нии). Однако Советская армия упорно защищала Сталинград
от захватчиков, и, в конце концов, 31 января 1943 года чет-
вертьмиллионная германская армия под командованием
фельдмаршала Паулюса была ликвидирована как боевая еди-
ница, что явилось предтечей общего разгрома немецких сил.
После того как в мае 1942 года на заседании Совета по
межведомственным связям предложение о посредничестве с
413
Воспоминания японского дипломата
целью заключения мира между Германией и СССР было от-
вергнуто. я считал, что нам следует склонить Гитлера к заклю-
чению мира до того, как станет очевидным успех или провал
второго наступления, а затем предложить мир и Москве. Сда-
вая дела новому министру иностранных дел Тодзё, я обстоя-
тельно изложил ему эту идею, а в течение зимы 1942-1943 го-
дов часто говорил об этом с сотрудниками МИДа. Однако ни-
чего не было сделано. Я много говорил о том, что глупо те-
рять наилучшую возможность изменить общее соотношение
сил на войне, но, поскольку решение этой задачи требовало
исключительно серьезного к себе отношения, поскольку под-
ходить к ней как к ординарному делу было нельзя (ведь ре-
зультаты во многом зависели от того, кто именно занимался
этой проблемой), оставалось лишь с сожалением констатиро-
вать, что соответствующие официальные лица ничего не
предпринимали и, следовательно, из этой идеи ничего не вы-
шло. Неудача была тем более достойна сожаления и осужде-
ния, что, как я узнал впоследствии, после сталинградского
поражения, когда Гитлер был полностью деморализован и да-
же не хотел продолжать войну, наш военный атташе превзо-
шел самого себя, чтобы подбодрить его. Отступление герман-
ских сил продолжалось и достигло наибольшего размаха в
сентябре, когда немцы оставили Брянскую область в цент-
ральной части европейской России. Тем временем очевидным
стал надвигающийся крах Италии. 10 июля американские си-
лы высадились на Сицилии, и их вторжение на полуостров стало
неминуемым. 25 июля Великий фашистский совет постановил
лишить Муссолини занимаемых постов, а 3 сентября, когда силы
союзников высадились в Италии, новый глава правительства
маршал Бадольо сдался командующему союзными войсками.
США и Великобритания воспользовались своими военны-
ми успехами и для начала дипломатического наступления.
Поползли слухи о встрече глав правительств этих двух стран и
СССР. Судя по прежнему курсу действий президента Рузвель-
та, я ожидал, что он, естественно, заплатит любую цену за до-
брое расположение русских. Поэтому, считал я, Японии сле-
дует активно продвигать собственные дипломатические ини-
циативы до того, как состоится встреча глав трех союзных
держав, после которой нам уже делать было бы попросту не-
414
Частное лицо
чего. Действительно, использовав капитуляцию Италии, пре-
зидент Рузвельт в ноябре 1943 года убедил премьер-министра
Черчилля сначала встретиться с Чан Кайши в Каире и при-
нять решения, нацеленные на разгром Японии, а затем даже
отправиться в Тегеран,' находящийся на задворках России, на
встречу со Сталиным. Так Рузвельт обхаживал русских. В ок-
тябре 1943 года, когда Япония наконец-то предложила Моск-
ве принять специального посланника, предложение было от-
вергнуто. Не составляло труда понять, что в то время, в пред-
дверии встречи трех глав государств, оно было для Москвы
неприемлемо. Насколько мне известно, предложение о напра-
влении специального посланника выдвигалось еще раз при
Тодзё и затем вновь Кабинетом Койсо, но каждый раз СССР
его отклонял. Как поведал мне один из наших ведущих пред-
ставителей, который занимался этой проблемой, хотя все соз-
навали, что Японии придется дорого заплатить за урегулиро-
вание отношений с СССР, к тому времени, когда встал воп-
рос о конкретной величине компенсации, возможность ре-
шить его так и не представилась. Во всяком случае, настала уже
весна 1945 года, но никакие переговоры с СССР не начинались.
В 1943 году дела на тихоокеанских фронтах шли плохо.
После всестороннего изучения ситуации военное командова-
ние определило крайний оборонительный периметр, прорвать
который противнику не должно было быть позволено. Как я
слышал, эти выкладки были представлены на утверждение
Совета по межведомственным связям 30 сентября 1943 года.
Насколько мне было известно, этот периметр проходил от
Курильских островов через внутренние южные моря, Мар-
шалловы острова, западную часть Новой Гвинеи, Яву, Сумат-
ру и далее через Андаманские и Никобарские острова до Бир-
мы. Однако, узнав о неуклонном росте потерь судов после ок-
тября 1942 года, я уже тогда пришел к убеждению, что, если
ситуация будет развиваться в том же духе, Японии не избе-
жать поражения. Осенью и зимой 1943 года я внушал некото-
рым государственным старейшинам мысль о неминуемости
поражения, избежать которого можно было бы только при
помощи радикальных перемен, и о возможности избавления в
этих целях от Кабинета Тодзё. Граф Макино* не согласился с
* Граф Макино Нобуаки (1861-1949) никогда не занимал пост премьера и,
415
Воспоминания японского дипломата
моими серьезными доводами, ибо, на его взгляд, никто иной
не мог держать армию под контролем. Принц Коноэ полно-
стью согласился со мной, но добавил, что сделать ничего
нельзя, ибо Кидо и пальцем не шевельнет. По мнению же ад-
мирала Окада, я был прав, но возможность исправить ситуа-
цию у нас отсутствовала. Министр двора Мацудайра считал,
что, состоя на придворной службе, он не должен вмешиваться
в дела правительства. Я настойчиво призывал его осознать
всю серьезность и неординарность ситуации, ибо поражение,
естественно, коснулось бы и Трона, однако Мацудайра ника-
ких действий не предпринимал.
С наступлением 1944 года дела и на востоке, и на западе
пошли еще хуже. В начале апреля немцы оставили Одессу. 8
апреля силы русских вышли к границе Чехословакии, а в ию-
не объединенные силы Америки и Англии высадились на по-
бережье Нормандии. 20 июля в Мюнхене* 1 было совершено
покушение на Гитлера, а к августу-сентябрю почти все Балка-
ны вышли из-под контроля Германии. Что касается Тихооке-
анского театра, то в мае 1944 года пала Голландия на Новой
Гвинее, и противник взломал крайний оборонительный пери-
метр. Столкновения на Соломоновых островах обернулись
для нас крупными потерями судов и материалов, а к концу
июня сражение у Марианских островов также закончилось
поражением наших сил. Военное командование рассчитывало
разгромить противника посредством переброски в северном
направлении флота, базировавшегося в Сингапуре, и консо-
лидации имевшихся военно-воздушных сил, но низкое каче-
ство наших вооружений привело к серьезному истощению на-
шей боевой мощи, и 7 июля под натиском американских сил
пал Сайпан. Остров стал для американцев мощным оплотом.
Используя его как базу, они активизировали свои нападения
на наши морские коммуникации, перерезая линии снабжения
наших аванпостов и препятствуя получению материалов с
юга. Япония оказалась в чрезвычайно опасных условиях при
практическом отсутствии надежд на улучшение обстановки.
строго говоря, не являлся "государственным старейшиной", но его, как
бывшего лорда-хранителя печати, в течение многих лет (с 1925 по 1935г.),
считали как бы одним из членов группы "Государственных старейшин".
1 Ошибка автора. Покушение было предпринято в Восточной Пруссии
(прим. ред.).
416
Частное лицо
Все эти события, в конце концов, заставили Кабинет Тодзё
уступить, и 18 июля он в полном составе подал в отставку.
Наследником его стал кабинет генерала Койсо1.
Я надеялся, что Кабинет Койсо, учитывая непрерывную се-
рию наших военных неудач, будет работать в интересах достиже-
ния всеобщего мира, но, судя по всему, он ничего не делал на
этом направлении. Никаких определенных шагов не предприни-
мал Кабинет и в сфере отношений с Россией. Сознавая свое бес-
силие, я с грустью заключил, что поражение Японии есть всего
лишь вопрос времени, и, продолжая жить в Каруидзава осенью и
зимой 1944 года, изучал историю поражений, в частности, на
примерах России и Германии в первой мировой войне.
Обычно моральный дух народа бывает высок на начальной
стадии войны и сохраняется на высоком уровне, пока война
развивается в благоприятном для данного народа направле-
нии, но по мере того, как начинает ощущаться нехватка про-
довольствия, одежды и топлива, в последующие два-три года
начинает нарастать недовольство. Если с этой ситуацией дол-
жным образом не справляются, она вызывает, после пораже-
ния, не только политическую, но и социальную революцию.
С окончанием войны народные массы испытывают чувство
освобождения, вне зависимости от победы или поражения, и
на этой стадии следует ожидать лишь резкого усекновения ос-
татков феодальных обычаев, институтов и привилегий и роста
власти простого народа. Однако в случае Японии было крайне
необходимым сохранить национальную систему император-
ской власти. Именно поэтому я считал исключительно важ-
ным достичь мира как можно скорее и желательным обеспе-
чить такой мир, который, в общем-то, был бы аналогичен ми-
ру, заключенному Германией после первой мировой войны.
Соединенные Штаты давно проводили политику, в основе
своей нацеленную на вытеснение Японии с азиатского конти-
нента. Эта политика нашла четкое отражение в ноте Хэлла.
Каирская декларация недвусмысленно повторила ее. Поэтому
естественно было ожидать, что в случае поражения Японии
1 Генерал Койсо Куниаки (1886-1950) после выхода в отставку из армии в
1938 году стал в 1939 году министром по делам заморских территорий, а в
1942-1944 годах занимал пост генерал-губернатора Кореи На МВТДВ был
обвинен в участии в заговоре с целью развязывания агрессивной войны и
приговорен к пожизненному тюремному заключению. Умер в тюрьме.
14 Зак. 181 417
Воспоминания японского дипломата
Соединенные Штаты, невзирая на последствия, будут настаи-
вать на ее полном изгнании с континента. Но для блага вось-
мидесяти миллионов японцев требовалось, чтобы индустрия
страны оставалась в неприкосновенности и чтобы любая сис-
тема изъятия репараций отличалась от той, что была навязана
Германии после первой мировой войны. При успешном ре-
шении этой задачи средства, которые раньше тратились на
вооружение, в послевоенный период можно было бы пере-
ключить на общегосударственные цели, особенно на такие,
как социальное обеспечение, образование и экономическое
развитие, что позволило бы повысить уровень национального
благосостояния. То, что Япония в будущем должна воздержи-
ваться от войны, было ясно без слов. Следовало изменить
Конституцию с тем, чтобы искоренить концепцию независи-
мости высшего командования, а для дальнейшего сдержива-
ния неистовства военных — культивировать идеи междуна-
родного сотрудничества и мирного развития.
Таковы были мои главные выводы, к которым я пришел,
изучая историю. Очевидно, что, когда страна терпит пораже-
ние в войне, внешнее давление на нее усиливается. В частно-
сти, следовало ожидать, что давление с востока и с севера бу-
дет чревато возникновением конфликтов в Японии. Однажды
осенью 1944 года я в течение нескольких часов обсуждал эти
проблемы с принцем Коноэ. Суть сказанного ему мною сво-
дилась к тому, что Японии необходимо начинать все сызнова,
избрав в качестве отправного пункта концепцию уважения
прав человека, рожденную культурой Возрождения, концеп-
цию уважения человеческой личности, как своей, так и окру-
жающих. При признании этого жизненно важным, поражение
создало бы возможности для мобилизации народа на самовос-
становление, не попадая в зависимость от благорасположения
или помощи иностранных государств, что позволит укрепить
дух самостоятельности, отвергая иностранное вмешательство
и в то же время пестуя моральность мирного сотрудничества с
другими странами. Что беспокоило меня в этой связи, так это
последние тенденции международного сообщества, не давав-
шие оснований для оптимизма в отношении будущей безопа-
сности Японии в послевоенном мире, где доминировала бы
свободная торговля, которую во время японо-американских
переговоров предрекал госсекретарь Хэлл. Скорее, следовало
ожидать, что в международных контактах все более активную
418
Частное лицо
роль будут играть политические, а не экономические или пра-
вовые отношения, что механизмы безопасности будут ликви-
дированы или подорваны политическими требованиями вели-
кой державы или группы держав или даже просто в силу об-
стоятельств и что идеал свободной торговли окажется несбы-
точным. Я считал возникновение такого положения дел неиз-
бежным процессом, находящимся вне контроля со стороны
чрезвычайно бедной природными ресурсами Японии, не гово-
ря уж о ее поражении.
С течением войны надежды на победу Японии убывали. В
октябре 1944 года волна американского наступления докати-
лась до острова Лейте на Филиппинах. Представители высше-
го командования говорили мне, что для восстановления утра-
ченных позиций будет сделано все возможное, и я, разумеет-
ся, всем сердцем надеялся на успех. Однако защитников на-
ших рубежей сминала превосходящая воздушная мощь про-
тивника, мы теряли множество судов, и наши операции не
приносили успеха. Надежды, связанные с новым Кабинетом,
гасли день ото дня. Американские силы провели стремитель-
ную серию десантов: в начале 1945 года они высадились на
главном острове Филиппин Лусоне, 19 февраля — на Иводзи-
ме и 1 апреля — на Окинаве. Наступление на собственно
японскую территорию представлялось неминуемым. Кроме
того, с начала 1945 года усилились воздушные налеты на Япо-
нию, которые наносили серьезный ущерб промышленности и
транспорту.
Несмотря на быстрое ослабление нашей мощи, народ в це-
лом все еще верил в победу и терпеливо сносил лишения и
трудности. 10 марта, сразу по завершении очередной сессии
парламента, я сел в поезд на вокзале Уэно, чтобы вернуться в
Каруидзава. В то утро после массированной ночной бомбежки
Токио поезд был переполнен пострадавшими с чемоданами и
узлами. Многие из них, по-видимому, потерявшие мужей,
жен или детей или пытавшиеся найти родных, отправлялись к
родственникам в деревню. Эти люди являли собой грустное
зрелище. Я слышал, как многие говорили, что, хотя у них все
сгорело и они покидают Токио, не унося ничего, кроме соб-
ственной жизни, с их уст не сорвется ни слова жалобы, если
Япония выиграет войну. Я не мог удержаться от слез, видя
благородную стойкость этих людей и думая о том, как ис-
кренне они лелеют веру в победу, все надежды на которую
14* 419
Воспоминания японского дипломата
уже сметены безжалостным ходом событий. В то время такие
сцены приходилось наблюдать довольно часто. Увы, чистый и
светлый патриотизм был бессилен перед материальной силой,
и под натиском противника наши солдаты были вынуждены
шаг за шагом продолжать свое горькое отступление.
В феврале 1945 года президент Рузвельт, несмотря на свое
слабое здоровье, вместе с премьер-министром Черчиллем от-
правился в дальний путь на юг России, в Ялту, на совещание
со Сталиным. Конференция длилась целую неделю, после че-
го эта троица приняла коммюнике с изложением их согласо-
ванной политики в отношении Германии. Как выяснилось
впоследствии, они также договорились и о том, что не позже,
чем через три месяца после поражения Германии СССР всту-
пит в войну с Японией, и в награду за это ему будет возвра-
щен Южный Сахалин, пожалованы Курильские острова и
предоставлены концессии в Южной Маньчжурии.
После внезапной кончины президента Рузвельта 12 апреля
его место занял вице-президент Трумэн. Положение Герма-
нии на фронте быстро ухудшалось, и 21 апреля советские
войска вошли в Берлин. 30 апреля Гитлер покончил с собой в
своей канцелярии, а 7 мая главнокомандующий германским
флотом и назначенный преемником Гитлера Дениц отдал
приказ подписать в Реймсе документ о безоговорочной капи-
туляции Германии Соединенным Штатам, Великобритании и
СССР. Европейская война, которая длилась пять лет и восемь
месяцев, закончилась.
Выше я говорил о том, что с ослаблением Японии СССР
вполне мог отказаться от отношений нейтралитета. К концу
1943 года стало ясно, что русские уже приняли решение по
этому вопросу, а высказывания Сталина в речи по случаю
очередной годовщины Октябрьской революции в 1944 году, в
которой он заклеймил как агрессора не только Германию, но
и Японию, следовало воспринимать как недвусмысленное
предупреждение нашей стране проявлять огромную осторож-
ность. Никаких сомнений в этом у меня не осталось после то-
го, как министр иностранных дел Сигэмицу1 поручил послу
1 Сигэмицу Мамору (1887-1957), профессиональный дипломат, в 1933-1936
годах был заместителем министра иностранных дел, в 1936-1938 годах —
послом в СССР а в 1938-1941 годах — послом в Англии. После начала
войны, в 1942-1945 годах, был послом при Нанкинском правительстве, в
1943-1945 годах — министром иностранных дел в кабинетах Тодзё и Кой-
420
Частное лицо
Сигэмицу Мамору
Сато выяснить у советского
правительства подробности
Ялтинской конференции, и
26 февраля 1945 года нарком
иностранных дел Молотов за-
явил ему, что о Японии в Ял-
те речи не было. Однако, как
я уже отмечал, договорен-
ность о вступлении России в
войну была достигнута имен-
но на этой конференции. В
ходе той же встречи с Сато
Молотов уклонялся от ответа
на вопросы о состоянии Пак-
та о нейтралитете, а впослед-
ствии под предлогом большой
занятости вообще отказывал-
ся принимать нашего посла.
Но вот 5 апреля он при-
гласил посла Сато к себе и
заявил ему, что продление со-
ветско-японского Пакта о
нейтралитете стало невозможным, поскольку Япония помога-
ет Германии в войне против СССР и ведет войну с Соединен-
ными Штатами и Великобританией, которые являются союз-
никами СССР. Поэтому, сказал Молотов, советское прави-
тельство не намерено продлевать этот Пакт после истечения
срока его действия в апреле следующего, 1946 года.
В этот день пал Кабинет Койсо.
со, а затем вновь занял этот пост в Кабинете Хигасикуни во время капиту-
ляции На суде МВТДВ был, как министр иностранных дел, обвинен в
косвенной причастности к зверствам и, отбыв установленный приговором
семилстний срок тюремного заключения, с 1954 года занимал посты мини-
стра иностранных дел и заместителя премьера в Кабинете Хатояма.
421
ГЛАВА 4
Вновь на посту министра
иностранных дел
По завершении сессии парламента в марте 1945 года я по-
кинул Токио, который в то время подвергался массирован-
ным воздушным налетам, и отправился в Каруидзава. 7 апре-
ля губернатор префектуры Нагано сообщил мне по телефону,
что адмирал Судзуки Кантаро1 формирует новый Кабинет и
хочет, чтобы я немедленно приехал в Токио. Чуть позже гу-
бернатор прибыл ко мне лично и уточнил, что адмирал Суд-
зуки хочет назначить меня министром иностранных дел и что
необходимо передать ему мой ответ. Я попросил передать, что
не смогу ответить согласием до тех пор, пока сам не перего-
ворю с адмиралом и пока мы не придем к согласию во мне-
ниях. Я выехал в Токио поездом и вскоре после 10.30 вечера
встретился с адмиралом Судзуки, который, покончив с фор-
мальностями по созданию нового Кабинета (где он временно
принял портфель министра иностранных дел), находился в
официальной резиденции премьера.
Я и раньше знал адмирала Судзуки, но наши отношения
отнюдь не были близкими. Будучи министром иностранных
дел в Кабинете Тодзё, я не имел случая общаться с ним на
1 Адмирал барон Судзуки Кантаро (1867-1948) отличился в русско-японской
войне, когда был младшим офицером; впоследствии занимал многие важ-
ные посты в ВМФ до выхода в отставку в 1929 году Его дальнейшая карь-
ера была связана со службой непосредственно императору в качестве лич-
ного адъютанта, обер-гофмейстсра и члена Тайного Совета Будучи извес-
тен слишком умеренными взглядами, он подвергся нападению и был серь-
езно ранен в ходе инцидента 26 февраля 1936 года.
422
~Вновь на посту министра иностранных дел
личной основе, но периодически мы встречались на заседани-
ях Тайного Совета, в котором он занимал пост вице-предсе-
дателя. Когда на Тайном Совете обсуждалось предложение о
создании министерства по делам Великой Восточной Азии,
послужившее непосредственной причиной моей отставки, ад-
мирал Судзуки, как он мне тогда говорил, выразил согласие с
моей позицией и резко выступил против плана Тодзё.
Теперь адмирал сообщил мне, что, хотя он моряк и не
слишком подходит для политического поста, на него, невзи-
рая на возраст (ему то время уже исполнилось семьдесят семь
лет), возложено тяжкое бремя премьера, и обстоятельства не
позволяют ему уклониться от этого. Не имея опыта в дипло-
матии (как, впрочем, и в других сферах политики), он хотел,
чтобы я без колебаний, как он выразился, занял в его Каби-
нете пост министра иностранных дел. В ответ на это предло-
жение я, прежде всего, заметил, что он, как я полагаю, при-
нял пост премьера, преисполнившись твердой решимостью,
ибо управлять делами страны теперь, когда наши военные
усилия сведены до минимума, отнюдь не просто. Далее я ска-
зал, что, приложив в свое время огромные усилия к тому,
чтобы избежать этой войны, я должен быть благодарен за воз-
можность попытаться как можно скорее положить ей конец,
но, поскольку и к руководству войной, и к ее прекращению
следует подходить с учетом меняющихся условий, мне, преж-
де чем ответить, буду ли я работать под его началом, хотелось
бы знать его мнение о военных перспективах. Адмирал Судзу-
ки ответил: "Думаю, мы все-таки можем продолжать войну
еще два-три года". На это я ответил, что, поскольку решения
в современной войне зависят преимущественно от потребле-
ния материалов и возможности наращивать производство, я
убежден, что продолжать войну будет чрезвычайно трудно и
что Япония не сможет вести ее и еще один год. Поэтому я от-
клонил предложение принять портфель министра иностран-
ных дел, добавив, что, даже если бы я и чувствовал себя спо-
собным взять на себя столь большую ответственность, как ру-
ководство нашей дипломатией, при наличии столь разных
взглядов на перспективы войны мы с премьером просто не
сумели бы сработаться. Беседа продолжалась еще некоторое вре-
мя, но поскольку час был поздний и премьер выглядел усталым,
423
Воспоминания японского дипломата
я, попросив его еще раз обдумать свою позицию, откланялся.
На следующий день, 8 апреля, я посетил адмирала Окада, с
которым мы время от времени обсуждали проблему прекра-
щения войны и который, как я предполагал, должен был иг-
рать значительную роль в формировании Кабинета Судзуки.
Я подробно рассказал ему о своем разговоре с адмиралом
Судзуки прошедшей ночью, и он стал горячо убеждать меня
войти в Кабинет. ’’Нам не следует исходить из того, — сказал
он, — что политика адмирала Судзуки в отношении войны
жестко определена, и Вы должны войти в его Кабинет и по-
мочь сформулировать ее. Кроме того, Кабинет Судзуки, если
Вы в него не войдете, окажется в очень трудном положении”.
На обратном пути я заглянул еще к двум ветеранам, под чьим
руководством начинал когда-то дипломатическую карьеру — к
министру двора Мацудайра и бывшему премьеру Хирота и об-
судил с ними возникшую проблему. И тот, и другой настой-
чиво советовали мне принять портфель министра иностран-
ных дел и найти выход из тупика.
С целью побудить меня к принятию должности давление
стали оказывать и из других источников. В тот же день ко
мне приехал шеф-секретарь Кабинета Сакомидзу. Пытаясь
убедить меня принять предложение, он, ссылаясь на мой раз-
говор с премьером Судзуки, сказал, что тот не мог говорить о
скором мире, ибо подобные слова из уст премьера в данных
обстоятельствах могли бы иметь нежелательные последствия.
Однако, по мнению Сакомидзу, мне следовало бы догадаться
об истинных намерениях премьера и занять предложенный
пост. Его доводы звучали не слишком убедительно. Казалось,
что, если премьер разделяет мое мнение, то нет причин, ме-
шающих ему доверительно сказать мне об этом в беседе с гла-
зу на глаз. Если же он настолько мне не доверяет, то нам едва
ли удастся обеспечить сотрудничество, которое потребуется в
предстоящие критические дни.
На следующий день ко мне со своими убеждающими дово-
дами явился шеф-секретарь лорда-хранителя печати Кидо
маркиз Мацудайра. "Я не думаю, что взгляды премьера Судзу-
ки на войну неизменны, — настаивал он, — и Вы, войдя в
Кабинет, должны будете их корректировать. Во всяком слу-
чае, думаю, Вы можете не слишком беспокоиться, ибо импе-
424
Вновь на посту министра иностранных дел
ратор сам думает о прекращении войны”. Вечером того же
дня он позвонил мне и сообщил, что доложил о нашем разго-
воре лорду-хранителю печати и что Кидо тоже считает мое
согласие жизненно необходимым. Потом ко мне снова прие-
хал Сакомидзу и попросил, по крайней мере, встретиться с
премьером еще раз, что я и сделал, посетив его в официаль-
ной резиденции. На этот раз в ходе нашей беседы премьер
откровенно сказал: ’’Что касается перспектив войны, то Ваше
мнение представляется мне вполне удовлетворительным, а что
до дипломатических вопросов, то Вам будет предоставлена
полная свобода действий”. Затем я обсудил с ним ряд деталей
о кадрах министерства иностранных дел и некоторые другие
моменты, и он одобрил мои соображения. Обнаружив единст-
во мнений, я сказал премьеру, что приму назначение.
К тому времени, когда я во второй раз стал министром
иностранных дел, противник уже захватил Филиппины и
Иводзима и высадил десанты на Окинава, где продолжались
тяжелые бои. Кабинет Судзуки стоял перед лицом первооче-
редной проблемы увеличения производства боеприпасов, и на
своих ежедневных заседаниях Кабинет или группы министров
детально рассматривали как ее, так и имевшие к ней отноше-
ние проблемы снабжения продовольствием, транспорта, госу-
дарственных финансов и социального обеспечения. Между
тем положение на Окинава становилось все хуже и хуже. Воз-
душные налеты на территорию собственно Японии участи-
лись. Судоходство почти сошло на нет и каждый новый док-
лад того или иного министра со всей определенностью указы-
вал на приближение катастрофы. С каждым днем связь с кон-
тинентом становилась все более трудной, и полное прекраще-
ние поставок оттуда материалов казалось всего-навсего вопро-
сом времени, причем времени недолгого. Каждый день в об-
ращение вводились дополнительные денежные средства, и
инфляция достигла такого уровня, что нельзя было далее иг-
норировать ее. Я высоко оценивал серьезность, с которой со-
ответствующие министры (особенно отвечавшие за вопросы
экономики), боролись с этими трудностями, но средств по-
вернуть течение вспять не было ни у кого, а с ростом масштабов
разрушений от воздушных налетов и общим параличом произ-
водства продолжение войны становилось явно невозможным.
425
Воспоминания японского дипломата
Кабинет Судзуки
426
Вновь на посту министра иностранных дел
Моим первым заданием в Кабинете Судзуки было проведе-
ние в апреле 1945 года совещания послов стран Великой Вос-
точной Азии. Хотя в сентябре 1942 года я оставил пост мини-
стра иностранных дел именно потому, что Кабинет Тодзё на-
стоял на создании министерства по делам Великой Восточной
Азии, я, войдя в Кабинет Судзуки, согласился одновременно
возглавить и это министерство, намереваясь добиться его лик-
видации, как только будут решены срочные вопросы. Уже к
апрелю 1945 года министерству по делам Великой Восточной
Азии делать было практически нечего. Его юрисдикция над
оккупированными территориями выражалась не в руководстве
административными делами, а просто в подготовке чиновни-
ков для отправки туда на работу. В Бирме, так же, как и на
Филиппинах, которым несколькими месяцами раньше была
предоставлена независимость, полевые командиры осуществ-
ляли не только военный контроль, но и административное
руководство, которое было неотделимо от ведения войны.
Поэтому, хотя наши послы в этих странах и осуществляли ди-
пломатическую деятельность по указаниям министра по делам
Великой Восточной Азии, там существовала и параллельная
юрисдикция, исходившая от местных командиров. С теми же
ограничениями сталкивался и посол во Французском Индо-
китае: административное устройство там было несколько
иным, но посол также не мог делать ничего, что не совпадало
с мнением командующего оккупационными силами. При та-
кой ситуации было трудно понять, почему Тодзё и его сто-
ронники подняли такую шумиху вокруг создания нового ми-
нистерства. Помимо этого, ход войны делал невозможным
пребывание наших послов в некоторых странах. Например, в
Бирме часть оккупированной территории была отбита про-
тивником, и послу пришлось эвакуироваться из Рангуна
вглубь страны, где не было почти никакой связи с Токио. Фи-
липпины также оказались в руках противника, и наш посол
был вынужден вернуться на родину.
Как отмечалось выше, после решения срочных вопросов я
намеревался ликвидировать министерство по делам Великой
Восточной Азии. Совещание представителей стран Великой
Восточной Азии было запланировано еще до моего вступле-
ния в должность. В ноябре 1943 года, при правлении Кабине-
427
Воспоминания японского дипломата
та Тодзё, в Токио состоялось первое совещание представите-
лей стран Великой Восточной Азии, на котором было объяв-
лено о создании ’’Великой восточноазиатской сферы совмест-
ного процветания”. Однако в некоторых кругах все еще сохра-
нялось непонимание военных целей Японии, и эти недоразу-
мения требовалось элиминировать. Кроме того, было необхо-
димо предпринять контрмеры в ответ на план противостоя-
щих нам союзников провести конференцию в Сан-Франци-
ско и развернуть широкую пропаганду своих целей в этой
войне. В силу этих причин и была запланирована вторая кон-
ференция представителей стран Великой Восточной Азии. Од-
нако поскольку представители многих стран уже не могли доб-
раться до Японии, было решено изменить планы и ограничиться
проведением совещания послов, аккредитованных в Токио.
Совещание состоялось, после предварительных консульта-
ций с соответствующими странами, 23 апреля 1945 года. По
особому поручению своих правительств в его работе приняли
участие находившиеся в Токио послы Маньчжоу-го, Китая,
Бирмы, Таиланда и Филиппин. Участники вновь заверили
друг друга в искреннем стремлении к сотрудничеству и при-
няли следующую официальную резолюцию:
"1. Основы нового международного порядка, который должен быть уста-
новлен, следует искать в идее сосуществования и совместного процветания
Воплощая принципы политического равенства, экономической взаимности
и уважения к культуре каждого народа, она нацелена на уничтожение всех
форм дискриминации, основанной на расовых предрассудках и подобных им
антагонизмах, а также на обеспечение взаимной дружбы и сотрудничества.
2. Всем странам, независимо от их государственного могущества, должно
быть гарантировано политическое равенство, и всем странам должны быть
предоставлены равные возможности для процветания и развития. Формы го-
сударственного устройства каждой страны должны определяться в соответст-
вии с ее собственной волей без какого бы то ни было вмешательства со сто-
роны других стран.
3. Народы, пребывающие в рамках колониального статуса, должны полу-
чить независимость и занять достойное место, что проложит путь к разви-
тию гуманной цивилизации.
4 Исключительный контроль какой-либо одной страны над ресурсами,
торговлей и международными коммуникациями должен быть ликвидирован
с тем, чтобы обеспечить взаимное сотрудничество стран и таким образом
выправить экономические диспропорции в мире, а также способствовать
распространению экономического процветания в соответствии с самобытно-
стью и предприимчивостью каждого народа.
428
Вновь на посту министра иностранных дел
5. Все страны должны уважать культурные традиции друг друга, а дружба
между народами и процветание человечества будут прогрессировать посред-
ством общения культур.
6. Вооружения, которые смогут создать угрозу другим странам, должны
быть запрещены в соответствии с принципами отказа от угроз и нападения.
Следует также ликвидировать препятствия, стоящие на пути международной
торговли в целях предотвращения любого экономического угнетения или
любой экономической угрозы, не говоря уж об угнетении или угрозе силой.
7. Что касается организаций, гарантирующих безопасность, то следует
избегать произвольных решений со стороны крупных держав и единообраз-
ных схем для всего мира. Надо установить такой порядок, в рамках которо-
го, наряду с приемлемой общемировой системой, существовала бы структура
региональной безопасности, соответствующая реальному положению дел, и в
то же время необходимо искать пути к реформированию международного
порядка мирными средствами в соответствии с постоянными изменениями
мира во всех областях”
Эта резолюция, составленная на основе моего предложе-
ния, была принята всеми участниками как выражение руково-
дящих принципов мирового порядка. В то же время она пред-
ставляла мое понимание военных целей Японии.
Что же касается перспектив Германии, то из нашего по-
сольства в Берлине постоянно поступали доклады о неруши-
мости Западного вала и о высоком моральном духе герман-
ских войск, но было очевидно, что Германия вот-вот рухнет
под натиском союзников с востока и запада, который явился
дополнением к интенсификации воздушного наступления. К
концу апреля нацистский режим пал, и ничего удивительного
в этом не было. В начале мая Дениц был вынужден объявить
о безоговорочной капитуляции Германии. Получив от герман-
ского посла в Токио Штамера разъяснение обстоятельств ка-
питуляции его страны, я указал ему, что эта капитуляция яв-
ляется нарушением договорных обязательств Германии. К то-
му времени я уже решил аннулировать все существующие до-
говора с Германией, в том числе и Антикоминтерновский
пакт, и после беседы с послом стал предпринимать необходи-
мые для этого меры.
Разумеется, после краха Германии американцы и англича-
не наверняка собирались сконцентрировать всю свою насту-
пательную мощь против Японии. Помимо этого, возросла ве-
роятность и российской переориентации мощи в восточном
направлении. Перед нами, соответственно, стояла задача про-
вести всесторонний обзор международных отношений. В вой-
429
Воспоминания японского дипломата
не, которую вела Япония, у нас не осталось никаких надежд:
поражение на Окинава стало теперь неоспоримым фактом, и
повернуть ситуацию вспять было невозможно. Поэтому я вос-
пользовался поражением Германии, чтобы попытаться дос-
тичь соглашения о заключении мира до того, как наш воен-
ный потенциал полностью истощится (о результатах моих
усилий будет подробно рассказано в следующей главе). Еще
до капитуляции Германии, во второй половине апреля, когда
ее военное положение резко изменилось к худшему, я пред-
ставил свои соображения императору, подчеркнув при этом,
что, поскольку наш союзник терпит фиаско, а воздушные на-
леты на нашу страну неуклонно усиливаются, нам следует
прекратить войну. Император ответил, что его желание состо-
ит в том, чтобы это было сделано как можно скорее.
При Кабинете Койсо Совет по межведомственным связям
претерпел небольшую реорганизацию и к моменту моего
вступления в должность министра иностранных дел превра-
тился в Высший Совет по руководству войной, который осу-
ществлял необходимую координацию между высшим коман-
дованием и правительством. Как отмечалось выше, в дни пре-
бывания у власти Кабинета Тодзё все важные решения, при-
нятые в Совете по межведомственным связям, от имени Ка-
бинета докладывал императору только премьер, в результате
чего у меня в то время складывалось впечатление, что импе-
ратор получает неполную или не вполне точную информа-
цию. По этой причине, а также в соответствии с пожеланием
премьера и лорда-хранителя печати, во второй срок пребыва-
ния на посту министра иностранных дел я непосредственно
представлял императору самые доскональнейшие и исчерпыва-
ющие доклады по вопросам, относящимся к моей компетенции.
Прежде чем перейти к описанию своей борьбы за прекра-
щение войны, следует рассказать об одном инциденте, кото-
рый произошел вскоре после моего вступления в должность
министра. 11 апреля, через два дня после того, как я присту-
пил к работе, ко мне приехал бывший министр-посланник в
Финляндии Сакая Тадаси и сообщил о следующих фактах.
Давний знакомый Сакая, министр-посланник Швеции Багге,
которому предстояло выехать из Японии на родину на следу-
ющий день, еще в конце марта сказал ему, что, хотя союзные
430
Вновь на посту министра иностранных дел
державы публично потребовали от Японии безоговорочной
капитуляции, они, на его взгляд, не придают большого значе-
ния проблеме сохранения системы императорской власти, т.е.
проблеме, которая для Японии, по всей видимости, имела ог-
ромное значение. Багге сказал, что, по его мнению, не будет
большого вреда, если Швеция прозондирует намерения Со-
единенных Штатов на этот счет, но ему хотелось бы знать то-
чку зрения занимавшего в то время пост министра иностран-
ных дел Сигэмицу. Как доложил мне Сакая, он в конфиден-
циальном порядке передал Сигэмицу слова Багге, и впослед-
ствии состоялась встреча, в ходе которой, как узнал от них
Сакая, Сигэмицу сказал шведскому министру-посланнику,
что он будет признателен, если шведское правительство по
своей собственной инициативе выяснит взгляды США на ус-
ловия мира. Сакая попросил меня высказать свое отношение
ко всему этому.
Это была действительно новость для меня: ни от своего
предшественника Сигэмицу, ни от кого-либо еще я ничего
подобного не слышал и был весьма заинтересован этим сооб-
щением. По-моему, для Японии было бы очень удобно, если
шведское правительство установило бы намерения США, тем
более, что я испытывал горячее стремление покончить с вой-
ной как можно скорее, а предложенный ход казался весьма
многообещающим. Поэтому я попросил Сакая передать швед-
скому министру-посланнику, что хотел бы, если возможно,
встретиться с ним до его отъезда. Как сообщил мне впослед-
ствии Сакая, когда он посетил Багге и сообщил о совпадении
мнений нынешнего и бывшего министров иностранных дел,
тот был чрезвычайно доволен и пообещал по возвращении на
родину немедленно приступить к реализации этого плана. От-
носительно нашей встречи, Багге, по словам Сакая, сказал,
что он не может отложить отъезд, ибо в сложившихся обстоя-
тельствах при отказе от места в самолете, вылет которого на-
значен на следующий день, неизвестно, когда можно будет
заказать билет на следующий рейс. Однако, добавил Багге, ес-
ли его рейс будет отложен, он непременно нанесет мне визит.
Как выяснилось, самолет вылетел следующим утром, и пого-
ворить с министром-посланником мне так и не удалось.
431
Воспоминания японского дипломата
Следующее сообщение в связи с этим планом поступило
где-то в конце мая, когда наш министр-посланник в Швеции
Окамото прислал мне телеграмму, в которой сообщал, что он
встречался с министром-посланником Багге, и тот спросил,
заинтересовано ли японское правительство в том, чтобы обра-
титься к правительству Швеции с просьбой о выяснении на-
мерений Соединенных Штатов. Если по версии, изложенной
Сакая, инициатива должна была исходить от шведского пра-
вительства, то из телеграммы Окамото, следовало, что нам
следует обратиться к шведскому правительству с просьбой о
такой акции. По ряду причин подобная процедура была для
нас неприемлемой. Прежде, чем Япония смогла бы обратить-
ся к правительству Швеции с подобной просьбой, необходи-
мо было провести соответствующую подготовительную работу
внутри страны. Более того, было вполне вероятно, что в ответ
на любой официальный запрос Соединенные Штаты просто
повторили бы свое требование о безоговорочной капитуля-
ции. Кстати сказать, через графа Бернадотта в Стокгольме
нам уже были известны слухи о том, что в связи с недавней
капитуляцией Германии предложение о безоговорочной капи-
туляции может последовать и в адрес Японии. В то время я,
воспользовавшись пожеланиями военных и других кругов об
обращении к СССР в интересах подготовки к установлению
мира, прилагал колоссальные усилия на этом направлении. В
силу всех этих причин предложение Швеции, в том виде, как
его представили на этот раз, приходилось отклонить, и я на-
правил Окамото инструкцию с указанием воздержаться от каких-
либо действий в связи с инициативой Багге.
5 апреля, в последний день пребывания у власти Кабинета
Койсо, СССР уведомил нас о невозможности продления со-
ветско-японского Пакта о нейтралитете. Срок действия этого
пакта истекал годом спустя, и в ответ на предыдущий запрос,
сделанный министром иностранных дел Сигэмицу через по-
сла Сато в феврале 1945 года, мы получили заверения в том,
что на Ялтинской конференции никаких консультаций по по-
воду Японии между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем не
проводилось. Однако, поскольку Сталин в ноябре 1944 года
назвал Японию агрессором и, особенно, поскольку в заявле-
нии об отказе СССР от продления Пакта о нейтралитете в ка-
432
Вновь на посту министра иностранных дел
честве причины был выдвинут тот факт, что Япония помогает
противнику СССР — Германии и сражается с союзниками
СССР — Америкой и Англией, избавиться от подозрений в
отношении Советов не представлялось возможным.
Но я чувствовал себя обязанным сделать все от меня зави-
сящее в сфере отношений с СССР. Начал я с того, что на
первом приеме, который я давал для дипломатического кор-
пуса вскоре после вступления в должность министра ино-
странных дел, я заявил советскому послу о нерушимости обя-
зательств СССР по Пакту о нейтралитете. Кроме того, я пору-
чил послу в Москве Сато добиться от Советского правитель-
ства заверений, касающихся намерений СССР. Посол Сато
доложил, что 27 апреля нарком иностранных дел Молотов за-
верил его, что позиция СССР в связи с сохранением нейтра-
литета остается неизменной. Тем не менее, начиная еще с по-
следних чисел марта, наблюдались все более крупные пере-
броски советских сил на восток. Вскоре после того, как я
приступил к обязанностям министра, ко мне приехал замес-
титель начальника Генерального штаба армии генерал Кавабэ
с подчиненными и, представив детали концентрации сил
Красной Армии в Сибири, попросил сделать все возможное
для того, чтобы предотвратить участие России в войне. Ана-
логичные просьбы поступили от заместителя начальника Ге-
нерального штаба ВМФ адмирала Одзава и начальника Гене-
рального штаба армии генерала Умэдзу1. К тому же мне стало
известно о критике в адрес посла Сато, но рассматривать воп-
рос о его замене я не мог, во-первых, потому, что найти луч-
шего кандидата на эту должность было довольно трудно, а,
1 Генерал Умэдзу Ёсидзиро (1882-1949) сделал выдающуюся военную карье-
ру, которая началась с награды за храбрость, проявленную в 1905 году в
Порт-Артуре, после чего он дошел до поста заместителя военного ми-
нистра (которому было вменено в обязанность произвести чистку в армии
после инцидента 26 февраля 1936 года), а затем в течение долгого времени
(1939-1944гг.) был главнокомандующим Квантунской армией в Маньчжу-
рии В армии снискал себе репутацию умеренно настроенного, осмотри-
тельного, эффективного военачальника, напоминавшего типичного граж-
данского служащего. Сменив Тодзё на посту начальника Генерального
штаба, находился в этой должности до окончания войны Осужден МВТДВ
за "преступления против мира", приговорен к пожизненному тюремному
заключению и умер в тюрьме.
433
Воспоминания японского дипломата
во-вторых, потому, что оставлять этот пост вакантным даже на
месяц в столь критический момент нам было крайне невыгодно.
Дважды, осенью 1942 года и летом 1943 года, у нас была
возможность выступить в роли посредника между Россией и
Германией, но возможность эта была давно упущена. После-
дующие попытки улучшить отношения между Японией и
СССР, как я уже говорил, оказались безрезультатными из-за
бесконечных колебаний правительства по поводу решения о
том, какую компенсацию следует предложить русским, а аме-
риканцы тем временем усердно их обхаживали, и в Тегеране
и Ялте состоялись встречи трех глав государств — наших про-
тивников. Время, когда мы могли бы прибегнуть к каким-ли-
бо остроумным приемам с целью склонить СССР на свою
сторону, явно прошло. Но ведь полное и окончательное при-
соединение СССР к нашим противникам было бы для Япо-
нии фатальным. Нам было крайне необходимо помешать
вступлению Советского Союза в войну против Японии. Более
того, поскольку дальнейшее продолжение войны стало для
Японии столь тягостным, к проблеме России следовало под-
ходить уже не просто с точки зрения сохранения ею статуса
невоюющей стороны, а с точки зрения прекращения войны.
Я намеревался идти вперед к скорейшему заключению мира и
был преисполнен решимости воспользоваться в этих целях
пожеланиями военных. Многие из них, не понимая, что наши
возможности предпринять позитивные меры в отношении
СССР утрачены, требовали, чтобы мы обратились к нему за
помощью в нашем противодействии США и Великобритании.
Например, представители командования наших ВМФ вырази-
ли желание закупить у Советского Союза нефть и самолеты и
в обмен были готовы отдать несколько крейсеров. Я отклонил
это предложение и убедил их в том, что снабжение Японии
военным снаряжением означало бы для русских нарушение
нейтралитета, и пойти на это СССР смог бы только в том
случае, если бы принял решение воевать на стороне Японии,
а международный климат того времени начисто исключал та-
кую возможность.
Победой над Германией СССР в немалой степени был
обязан поддержанию Японией нейтральных отношений с
ним, что высвобождало ему руки на востоке. Несмотря на
434
Вновь на посту министра иностранных дел
это, позиция Японии и особенно японской армии в течение
многих лет вызывала у русских сильнейшие подозрения и
обусловила их твердую решимость нейтрализовать нашу стра-
ну. Поэтому Япония не только не могла питать реальных на-
дежд на проявление какой-либо благосклонности со стороны
СССР, но должна была понимать, что, когда истощение ее
национального потенциала в ходе войны станет очевидным,
он вместо переговоров с нею, вероятно, окончательно солида-
ризуется с Соединенными Штатами и Англией с целью при-
нять участие в дележе плодов победы. В тот момент, когда
СССР был связан тесными узами с Америкой и Англией, нам
уже было слишком поздно строить какие-либо планы в по-
пытке побудить его действовать в наших интересах. Даже на-
ши усилия, направленные на то, чтобы убедить СССР при-
держиваться нейтралитета, могли быть вознаграждены только
в том случае, если бы они прилагались в то время, когда Япо-
ния еще сохраняла какие-то резервы могущества, и если бы
она была готова предложить щедрый quid pro quo за любые
виды содействия. В тот момент важно было обеспечить дости-
жение единого мнения по названным аспектам данной проб-
лемы в самой Японии.
435
ГЛАВА 5
Курс на прекращение войны
С САМОГО НАЧАЛА ВОЙНЫ меня не покидали мысли о по-
исках путей ее прекращения, и, пожалуй, только поэтому я
согласился занять пост министра иностранных дел в кабинете
Судзуки. Согласно предложениям командования армии и во-
енно-морского флота мои действия должны были быть наце-
лены на предотвращение вступления в войну России, и я рас-
сматривал эти предложения как ниспосланную Богом возмо-
жность вывести Японию именно на тот путь, который мне
представлялся необходимым — на путь мира.
Поскольку выработка основ военной политики входила в
функцию Высшего совета по руководству войной, я счел наи-
более целесообразным действовать через эту организацию.
Однако опыт участия в работе его предшественника — Совета
по межведомственным связям — позволил мне осознать, что
официальные встречи, на которых, помимо членов, присутст-
вовали и секретари, не очень-то позволяли первым высказы-
ваться открыто и без обиняков. Более того, такие встречи все-
гда имели тенденцию обретать чрезмерно формальный харак-
тер, где, как от них и ожидалось, одобрялись наиболее воин-
ственные мнения и делались жесткие заявления. На мой
взгляд, избежать этого пустоговорения можно было только
при проведении менее формальных совещаний с участием ис-
ключительно членов Совета, что способствовало бы откровен-
ному обмену мнениями. Свое предложение я высказал гене-
ралу Умэдзу, когда он во второй раз обратился ко мне с
просьбой обсудить вопрос о предотвращении вступления
СССР в войну. Генерал солидаризировался со мной, и мы до-
436
Курс на прекращение войны
Генерал Анамы Корэтика
как в присутствии императора.
говорились, что он заручится
поддержкой военного мини-
стра Анами1, а я представлю
свои соображения премьеру и
министру военно-морского
флота Ёнаи2. Все они согла-
сились с моим предложением,
в результате чего примерно с
10 мая мы стали проводить
"совещания членов Совета" с
участием только премьера,
военного министра и минист-
ра военно-морского флота,
начальников штабов армии и
флота и министра иностран-
ных дел.
В пору правления кабинета
Судзуки заседания Высшего
совета как таковые проводи-
лись крайне редко и не иначе
Совещания же членов Совета
стали частыми, и именно на них рассматривались все важные
вопросы, связанные с прекращением войны. Следует воздать
должное этим совещаниям, ибо там, невзирая на непримири-
мые расхождения во мнениях, до самого конца царила гармо-
ния, которая обеспечивала успешное обсуждение таких воп-
росов. Когда в ходе дискуссий мы примерно в середине мая
1 Генерал Анами Корэтика (1887-1945) до вступления на пост военного ми-
нистра в апреле 1945 года был заместителем военного министра, ко-
мандующим соединениями в Китае и Индонезии и инспектором авиации.
Совершил самоубийство вдень капитуляции Японии 15 августа 1945 года.
2 Адмирал Ёнаи Мицумаса (1880-1948) в ходе многолетней флотской службы
занимал многие высшие посты, в том числе главнокомандующего Объеди-
ненным флотом (1936-37г.г.) и министра военно-морского флота (1937-
39г.г) Выйдя в отставку, был одним из самых недолговременных премье-
ров (январь-июль 1940 года). Его кабинет пал, когда выступление против
союза с Германией лишило его поддержки армии. В кабинете Койсо он
стал не только министром военно-морского флота (и сохранял этот пост
до полной гибели военного флота Японии), но и ’’со-премьером" — этот
пост был введен главным образом для того, чтобы обеспечить военному
флоту равные с армией позиции в правительстве.
437
Воспоминания японского дипломата
подошли к изучению необходимости работать в интересах до-
стижения мира, один из военных участников предложил засе-
кретить их, поскольку имелись опасения, что разглашение су-
щества нашего обмена мнениями может серьезно подорвать
моральный дух вооруженных сил. Это предложение было еди-
ногласно принято, ввиду чего даже заместители министров и
заместители начальников штабов, не говоря уж о других под-
чиненных, не подлежали введению в курс дела. Даже в МИДе
полная секретность в отношении дискуссий сохранялась в те-
чение всего июня - ни один человек не был информирован. В
общем план удался — содержание наших дискуссий, долгое
время неведомое никому, кроме членов Совета, вышло за
пределы этого круга только в середине июля, когда встал воп-
рос (об этом будет сказано ниже) о направлении принца Ко-
ноэ в качестве специального посланника. Подобная секрет-
ность была жизненно необходима, ибо, стань содержание на-
ших встреч известным на менее высоком уровне, кто-либо из
офицеров организовал бы оппозицию фанатиков, что могло
бы серьезно затруднить или сорвать усилия, направленные на
достижение мира. К тому же, и это главное, откровенность
высказываний на наших встречах обеспечила психологичес-
кую подготовленность членов Совета, в том числе военных, к
прекращению войны. Без такого единства настроений вполне
могло бы получиться так, что военное руководство в ходе
серьезных волнений непосредственно перед капитуляцией и
при подстрекательстве со стороны подчиненных вышло бы
из-под контроля. Окончательное решение о прекращении
войны вынес император. Но, несомненно, что психологичес-
кая подготовленность военного руководства существенно об-
легчила его принятие. Непосредственно перед своей отстав-
кой премьер Судзуки высоко оценил роль совещаний членов
Совета в достижении мира.
На совещаниях, проходивших с И по 14 мая, обсуждалась
проблема России. Как уже отмечалось выше, если армия ви-
дела задачу в том, чтобы удержать СССР от вступления в вой-
ну, то руководство ВМФ шло еще дальше: оно выразило по-
желание склонить Москву к занятию дружественной позиции,
что позволило бы Японии закупать у СССР нефть и другие
товары. Я утверждал, что у нас уже нет никаких шансов на
438
Курс на прекращение войны
использование СССР в военном или экономическом отноше-
нии и что Япония упустила время, когда можно было бы по-
лучить из СССР сколько-нибудь значительные поставки воо-
ружений или убедить его играть роль друга Японии. Если бы
Япония действительно стремилась склонить Советский Союз
к действиям в наших интересах, то усилия на этом направле-
нии следовало предпринимать (как я в свое время указывал
членам правительства) до конференций руководителей США,
Великобритании и СССР. Японии следовало понять, что пос-
ле этих конференций ей уже не удастся урегулировать совет-
ско-японские отношения или стать посредником в достиже-
нии мира между Россией и Германией. Тем не менее провозг-
лашена была Каирская Декларация и состоялись конферен-
ции трех держав в Тегеране и Ялте, а Япония пассивно на-
блюдала за происходящим и бездействовала. Несмотря на это,
министр военно-морского флота Ёнаи твердил, что у нас еще
есть время, и ссылался на аналогичное своему мнение преж-
него министра иностранных дел. Я возразил, что такого мне-
ния могут придерживаться только люди, лишенные какого-
либо понимания СССР. Это был единственный случай, когда
у меня возник с Ёнаи спор, близкий к серьезной размолвке.
Разумеется, было бы желательным удержать Россию от на-
падения на Японию, и я всей душой соглашался с тем, что
мы должны попытаться сделать это. Однако я предупреждал,
что, коль скоро наша боеспособность снизилась, за достиже-
ние данной цели придется платить, а при наличии хоть ка-
кой-то надежды убедить СССР действовать в наших интере-
сах плата, естественно, будет еще выше. Но было слишком
поздно. Мы не могли тратить впустую остававшееся нам дра-
гоценное время на попытки получить помощь СССР. Любые
размышления на эту тему были далеки от реальности, и мак-
симум, на что мы могли надеяться, так это на возможность
посредничества. Поэтому я и предложил прежде всего изучить
с этой точки зрения весь комплекс международных отноше-
ний, в том числе и отношений с СССР. Премьер-министр,
однако, заявил, что не видит причин, мешающих Японии
предпринять попытку выяснить, существует ли дружественное
отношение к ней со стороны СССР. Сошлись на том, что в
данный момент следует рассмотреть следующие вопросы: (1)
439
Воспоминания японского дипломата
как удержать Россию от вступления в войну; (2) как склонить
СССР к возможно более благоприятной для нас позиции; и
(3) как открыть дорогу к миру.
Что касается открытия дороги к миру, то изучалась возмо-
жность посредничества Китая, Швейцарии, Швеции или Ва-
тикана, но по единодушному мнению членов Высшего совета
это привело бы лишь к требованию союзников о безоговороч-
ной капитуляции Японии. Вслед за тем генерал Умэдзу за-
ключил, что только СССР мог бы выступить посредником в
деле достижения мира с Соединенными Штатами и Велико-
британией на благоприятных для нас условиях. А военный
министр Анами добавил, что, поскольку после войны СССР
окажется в состоянии конфронтации с Соединенными Шта-
тами и поэтому не будет заинтересован в слишком серьезном
ослаблении Японии, он совсем не обязательно отнесется к
нам сурово.
По-моему, возразил я, мы не можем испытывать оптимизм
в отношении СССР, который всегда исходит из реальности и
действует безжалостно. Премьер Судзуки заметил, что в лич-
ности премьера Сталина есть что-то от Сайго Нансю1 — ад-
мирал явно имел в виду мирную сдачу замка Эдо во времена
реставрации Мэйдзи — и что, по его мнению, Сталин будет
действовать справедливо, а нам следует обратиться к СССР с
просьбой об оказании добрых услуг. Я указал на опасность
курса, основанного исключительно на японском образе мыш-
ления, но тоже полагал что, если и есть какая-либо страна,
которая могла бы помочь нам придти к миру на более благо-
приятных, чем безоговорочная капитуляция, условиях, то
этой страной является Советский Союз. Более того, желание
армии добиться мира базировалось на идее действовать через
СССР, — факт, который мог облегчить его использование в
1 Сайго Такамори ("Нансю”) (1827-1877) был главным военным героем вре-
мен Реставрации. После того, как в 1867 году последний сёгун Токугава
передал административную власть императору, некоторые крупные васса-
лы отказывались выполнить его приказ о сдаче города Эдо (ныне Токио)
императорским войскам. Сайго, командовавший императорскими войска-
ми, встретился с командиром сёгунской армии и сумел организовать мир-
ную сдачу города Это история вошла в японские учебники как пример,
показывающий силу искренности и личного доверия в получении подоб-
ных уступок от противника.
440
Курс на прекращение войны
качестве посредника. Поэтому, высказав согласие с предложе-
нием премьера о начале переговоров с СССР по трем согласо-
ванным пунктам, я повторил, что нам, без сомнения, придет-
ся заплатить высокую цену за достижение любой из трех по-
ставленных целей, и эту проблему необходимо также рассмат-
ривать с точки зрения послевоенной политики на Дальнем
Востоке. Так мы подошли к обсуждению вопроса о плате за
мир. Она, по нашим согласованным прикидкам, могла бы
включать отмену Портсмутского договора и Пекинской Кон-
венции об основных принципах взаимоотношений между Со-
юзом ССР и Японией и восстановление в общих чертах поло-
жения, которое существовало до русско-японской войны —
при условии вынесения за скобки вопроса об автономии Ко-
реи, который будет решаться по усмотрению Японии, и нейт-
рализации Южной Маньчжурии. Поскольку речь шла об иск-
лючительно важном решении, суть его была зафиксирована
тогда в письменном виде и соответствующий документ под-
писан участниками совещания. Он пропал при пожаре в офи-
циальной резиденции МИДа во время воздушного налета 25
мая, но у меня сохранилась копия, подписанная премьером и
мной.
После согласования наших мер в отношении СССР я ин-
формировал Высший совет о своем намерении доверить быв-
шему премьеру Хирота проведение предварительных перего-
воров с советским послом, и мы перешли к обсуждению усло-
вий мира с союзниками, причем между членами Совета сразу
же возникли противоречия. Когда этот вопрос встал на пове-
стке дня 14 мая, военный министр Анами напомнил нам, что
Япония все еще продолжает удерживать значительные терри-
тории противника, в то время как наши территории, оккупи-
рованные противником, ничтожно малы. Условия заключения
мира, утверждал военный министр, должны отражать эти фа-
кты. Умэдзу поддержал Анами, заявив, что мнение последнего
заслуживает всестороннего рассмотрения, хотя у него нет воз-
ражений против заявления Японии об отсутствии у нее терри-
ториальных притязаний. Я отверг аргументы Анами. На мой
взгляд, было бы разумнее разрабатывать условия мира не на
основе относительной величины территорий, оккупированных
той или иной стороной, а на основе общей тенденции разви-
441
Воспоминания японского дипломата
тия войны и особенно с учетом будущих перспектив. Меня
поддержал министр военно-морского флота Ёнаи, но предста-
вители армии упрямо стояли на своем и твердили, что Япо-
ния еще отнюдь не побеждена. Поскольку атмосфера на сове-
щании накалялась, Ёнаи предложил отложить решение по
третьему пункту. Однако поскольку при отсутствии предвари-
тельно согласованных условий любые попытки заручиться по-
средничеством в достижении мира были бы бессмысленными,
я подчеркнул насущную необходимость немедленного обсуж-
дения таких условий хотя бы в общих чертах. Вмешался пре-
мьер, заявив, что даже если мы сейчас не придем к согласию,
все равно можно произвести зондаж советской позиции.
Итак, согласование пункта 3 было временно отложено. Доло-
жить императору о принятых решениях должен был премьер.
Я немедленно обратился к г-ну Хирота с просьбой о про-
ведении переговоров с русскими. Как известно, в то время
Хирота был одним из наших лучших экспертов по России. Я
уже обращался к нему ранее, когда возник вопрос о замене
нашего посла в СССР, но тогда он, не отказываясь оказывать
услуги по российским делам, будучи в Японии, не хотел выез-
жать за границу. На этот раз, объяснив ситуацию, которая в
свете сложившихся в мире условий требовала от Японии по-
пыток быстро заключить мир, я сообщил Хирота, что в целях
проведения в жизнь идеи об обращении к СССР за посредни-
чеством необходимо выяснить, в какой степени мы можем
рассчитывать на услуги русских, и поэтому просил его прове-
сти переговоры с советским послом Маликом1. Учитывая ка-
тастрофическую ситуацию на фронтах, сказал я Хирота, плата
за то, чтобы склонить русских к действиям в пользу Японии,
будет высокой, но он в случае необходимости может пообе-
щать им, что этот вопрос будет тщательно рассмотрен. Я хо-
тел, чтобы он, имея в виду все сказанное, старался не допус-
тить использования советской военной мощи против Японии
и по возможности убедить СССР действовать в наших интересах.
Хирота внял моему призыву, и мы договорились организо-
вать конфиденциальные беседы с Маликом на курорте Гора в
Хаконэ, что было бы наиболее удобно для обеих сторон. Из-
1 Яков Малик, впоследствии советский представитель в Совете Бе-
зопасности ООН и посол в Великобритании, был послом в Токио в 1942-
1945 годах.
442
Курс на прекращение войны
за воздушного налета 25 мая подготовка к встречам затяну-
лась, и переговоры в Гора начались только 3 июня. Вторая
встреча состоялась на следующий день. Как доложил мне Хи-
рота, они с Маликом обменялись мнениями по фундамен-
тальным проблемам двусторонних отношений. Переговоры
проходили в дружественной атмосфере, российская сторона
реагировала удовлетворительно, что давало надежду на благо-
приятный исход переговоров. Была достигнута договорен-
ность о последующих встречах. Я настоятельно рекомендовал
Хирота сделать все возможное для форсирования переговоров.
Несмотря на нараставшую с весны концентрацию наших
усилий на обороне Окинава, в момент прихода к власти каби-
нета Судзуки достаточно мрачные перспективы войны были
уже очевидны. Когда верховное командование обратилось ко
мне с просьбой попытаться удержать СССР от вступления в
войну против Японии, я, запросив их прогноз будущих опера-
ций, указал, что, если мы сможем разгромить противника на
Окинава, то, возможно, сумеем восстановить основы дипло-
матической деятельности, которая к тому времени зашла в ту-
пик. Наша победа в этой битве заставила бы СССР и другие
страны признать наличие у Японии все еще значительного за-
паса сил. Более того, противнику понадобилось бы какое-то
время на подготовку нового наступления. С другой стороны,
очередное поражение, на сей раз на Окинава, лишило бы
Японию какой бы то ни было базы для дипломатической ак-
тивности. При столь огромной зависимости дипломатии воен-
ного времени от хода военных действий было жизненно необ-
ходимо, чтобы наши войска сделали все возможное для изгна-
ния противника с Окинава, и я настойчиво призывал военное
командование всеми силами добиваться решения этой задачи.
Я подчеркивал это при любой возможности —говорил об этом
лично военному министру и министру военно-морского фло-
та, начальнику штаба армии и заместителю начальника штаба
ВМФ. Я постоянно твердил об этом на совещаниях членов
Высшего совета по руководству войной, а также на совеща-
нии у императора в начале июня. Но верховное командова-
ние, которое поначалу столь твердо высказывалось о кампа-
нии на Окинава, постепенно “размягчалось”. Оно признавало
наличие расхождений в оперативной политике армии и флота
443
Воспоминания японского дипломата
и явно стало утрачивать уверенность в благоприятном исходе
кампании. Все опасались, что потеря острова является лишь
вопросом времени. Между тем 25 мая Токио подвергся воз-
душному налету, не менее разрушительному, чем налет 10
марта. Усилились и воздушные атаки на центральные и юж-
ные районы Японии.
Здесь следует упомянуть об инциденте, связанном с реше-
нием совещания у императора от 8 июня, которое, по всей
видимости, было несовместимо с курсом на достижение мира.
Учитывая описанные выше условия, кабинет министров ре-
шил пойти на ряд чрезвычайных мер, в том числе на созыв
внеочередной сессии парламента. Мнения по поводу созыва
разнились — ВМФ выступал против этой идеи, а армия горя-
чо ее поддерживала. Премьер хотел провести сессию, чтобы
поднять моральный дух народа. Правительство вообще ощу-
щало необходимость предпринимать любые доступные ему
меры для ’’подпитки” слабеющих военных усилий. Именно
при таких обстоятельствах 6 июня, т.е. чуть ли не накануне
открытия сессии парламента, назначенного на 9 июня, я со-
вершенно неожиданно получил извещение о срочном заседа-
нии Высшего совета по руководству войной. Придя на заседа-
ние, я был потрясен, узнав, что цель его состояла в выработке
основ политики по дальнейшему ведению военных действий.
К моему особому сожалению, без какой-либо предваритель-
ной консультации со мной секретарь Совета произвел обзор
международного положения (за что я впоследствии подверг
его суровой критике).
На этом заседании Совета секретари (директор Бюро гене-
рального планирования Акинага и шеф-секретарь Кабинета
Сакомидзу) сначала доложили о состоянии национального во-
енного потенциала и международных отношений, после чего
представители верховного командования (начальник Гене-
рального штаба ВМФ Тоёда1 и заместитель начальника Гене-
рального штаба армии Кавабэ, выступавший от имени началь-
ника штаба Умэдзу, которого не было в Токио) выступили с
докладом о положении на фронтах. Взяв затем слово, я вы-
сказал следующие замечания. Сокращение нашего военного
1 Адмирал Тоёда Соэму стал начальником генерального штаба 29 мая 1945 года
444
Курс на прекращение войны
потенциала, о чем сообщил секретарь, выявило трудности,
стоящие на пути продолжения войны. Участившиеся воздуш-
ные налеты уже привели к катастрофическому спаду произ-
водства, и он будет усиливаться по мере неизбежной интенси-
фикации бомбежек. Согласно теории военного командования,
чем ближе к Японии театр военных действий, тем лучше для
нас, но, учитывая отсутствие превосходства в воздухе, с нею
нельзя согласиться. Что касается предложения секретаря, сделан-
ного в ходе обзора международных отношений о возможности
выйти из нашей опасной ситуации посредством дипломатичес-
ких усилий, то это всего лишь грезы наяву, предаваться которым
мы не можем себе позволить. Японская дипломатия уже упер-
лась лбом в глухую стену, и сейчас, когда война приняла столь
отчаянный характер, ожидать помощи извне не приходится.
Министр вооружений Тоёда1, специально прибывший на
заседание Совета, высказал мнение, согласно которому про-
тивник, по-видимому, надеялся, что, парализовав нашу про-
мышленность с помощью воздушных налетов, он обеспечит
возможность успешной высадки на территории собственно
Японии, но что рост производства нельзя считать невозмож-
ным, если армия и другие заинтересованные организации сог-
ласятся принять ряд охарактеризованных им условий. Участ-
ники заседания, похоже, склонялись в пользу политики даль-
нейшего сопротивления, хотя я и продолжал утверждать, что,
поскольку представленные министром вооружений условия
безусловно невыполнимы, обязательство придерживаться та-
кой политики в данный момент было бы пустым звуком. От-
вет представителей армии гласил, что решимость продолжать
борьбу совершенно естественна, а от моего очередного возра-
жения премьер просто отмахнулся: "Ну, думаю, поговорили
достаточно". Министр военно-морского флота хранил молча-
ние. Итак, было принято решение, в основу которого, с неко-
торыми модификациями, легло мнение министра вооруже-
ний. Коротко говоря, войну следовало продолжать при усло-
вии обеспечения роста производства. Но в невыполнимости
этого условия не было никаких сомнений. После заседания я
1 Адмирал Тоёда Тэйдзиро, бывший министром иностранных дел в третьем
кабинете Коноэ.
445
Воспоминания японского дипломата
поддел адмирала Ёнаи: "Я сегодня ждал помощи от министра
военно-морского флота, но так и не дождался”. ”Эх, в такой
ситуации помочь нечем, разве не так?" Это — единственное,
что мог сказать Ёнаи, разъясняя свою позицию.
Принятое таким образом решение было представлено и
одобрено на совещании 8 июня у императора. В то время и
премьер, и министр военно-морского флота, очевидно, счита-
ли неизбежным следование по пути, начертанному армией, до
столь далеко расположенного пункта. Более того, они, похо-
же, полагали, что подобное решение поможет парламенту
поднять моральный дух общества. Как мне доводилось слы-
шать от друзей премьера, он считал необходимым вести войну
до конца, но, думаю, не было бы ошибочным полагать, что в
душе он лелеял желание достичь мира в недалеком будущем:
Свидетельством тому служит, например, следующий факт.
Невзирая на возражения некоторых министров, он вставил в
текст своего выступления на заседании парламента кое-какие
детали пребывания в Сан-Франциско в бытность его коман-
дующим Учебным флотом и напомнил о высказанном им тог-
да пророчестве, что, если США и Япония ввяжутся в войну,
они “навлекут на себя гнев богов”.
Поэтому я не слишком беспокоился по поводу акции сове-
щания у императора. У меня-то с самого начала работы в Ка-
бинете министров было взаимопонимание с премьером. Од-
нако когда как-то вскоре после совещания у императора
лорд-хранитель печати Кидо сообщил мне о желании Его Ве-
личества принять только членов Высшего совета по руково-
дству войной, я, сразу, подумав об этом совещании, сказал
ему: "Дела наши неважны, если решение от 8 июня останется
неизменным". "Ах, то! Да нет, все нормально", — только и
проронил Кидо.
В любом случае решение совещания у императора проти-
воречило решению членов Высшего совета от 14 мая, и в этом
смысле выглядело особенно неудачным. Я полагал, что его
подготовили секретари, которым не было известно о соглаше-
нии, достигнутом на закрытых заседаниях членов Совета.
Премьер, на мой взгляд, покорно принял его в силу приве-
денных выше соображений — он вообще не придавал боль-
шого значения документам как таковым. Любопытно, что
446
Курс на прекращение войны
впоследствии армия никогда не ссылалась на это решение,
дабы обосновать продолжение войны, и для меня осталось аб-
солютной тайной, почему оно вообще было принято.
Парламент собрался и принял различные указы военного
времени, но на подъем морального духа народа едва ли мож-
но было надеяться. Поэтому сразу по завершении сессии, 12
июня, я сказал министру военно-морского флота Ёнаи, что
наша позиция день ото дня слабеет и что пора реализовать
доселе остающийся втуне пункт 3 соглашения членов Совета
и открыть дорогу к миру. Ёнаи согласился и обещал погово-
рить с премьером и военным министром. Еще раньше мне
представилась возможность обсудить проблему отношений с
Россией и форсированное приближение окончания войны с
лордом-хранителем печати Кидо. 15 июня Кидо сказал мне,
что, поскольку, как было доложено на совещании у импера-
тора 8-го числа, сокращение нашего военного потенциала
значительно и обещает продолжаться, было бы в высшей сте-
пени целесообразно (хотя и, несомненно, затруднительно в
данных обстоятельствах) заставить военное руководство при-
знать невозможность продолжения войны. Как сообщил Ки-
до, после совещания у императора Его Величество, осознав,
что положение гораздо серьезнее, чем это следовало из докла-
дов начальника штаба армии и других, и что недавние заявле-
ния заместителя начальника штаба армии и начальника штаба
ВМФ не соответствуют действительности, пришел к выводу о
необходимости немедленно предпринять усилия, направлен-
ные на достижение мира. Поэтому, считал Кидо, коль скоро,
в соответствии со словами императора, необходимо сделать
этот важный шаг, единственный путь, по которому следует
пойти — это обратиться к СССР за посредничеством, согла-
ситься на существенные уступки ради достойного мира и тем
самым положить конец войне.
Я уведомил Кидо, что сожалею о решении совещания у
императора, вынесенном вопреки моим возражениям против
изначально поспешного предложения, сделанного на заседа-
нии Высшего совета 6 июня. Я также сказал, что для меня
было бы огромной радостью, если бы император заявил сей-
час о безотлагательной необходимости нашей работы в инте-
ресах прекращения войны, ибо такие слова, произнесенные
447
Воспоминания японского дипломата
монархом, как ничто другое, будут способствовать достиже-
нию моей цели. Я далее разъяснил Кидо соглашение из трех
пунктов, достигнутое членами Высшего совета в середине
мая, а также рассказал ему о реализации этого соглашения
путем зондажа позиции СССР на предмет решения в конеч-
ном итоге задачи прекращения войны, предпринятого по на-
шему поручению бывшим премьером Хирота. Об этом, доба-
вил я, императору должен был доложить премьер. Кроме то-
го, я упомянул о состоявшемся накануне разговоре с Ёнаи от-
носительно необходимости в ускоренном порядке предпри-
нять решительные действия и о своем намерении предложить
премьеру созвать заседание членов Высшего совета, которое
помогло бы достичь согласия между руководителями прави-
тельства и высшим командованием. Однако, как ответил мне
Кидо, он никогда не слышал о соглашении членов Совета
или о переговорах Хирота. Он полагал, что и император не
был информирован обо всем этом.
В тот же день, 15 июня, после заседания кабинета министр
военно-морского флота Ёнаи сказал мне, что он информиро-
вал премьера о нашем разговоре от 12-го числа, и премьер, по
его словам, не имел возражений против нашей попытки до-
биться посредничества России, но полагал более целесообраз-
ным направить на переговоры в Москву самого министра
иностранных дел. Я ответил, что в данный момент не могу
отправиться за рубеж, ибо мне необходимо оставаться в То-
кио, на “домашнем фронте” и заниматься подготовкой к за-
ключению мира. К тому же прежде всего было необходимо
добиться единства мнений с армией, поскольку, раз начав-
шись, мирные переговоры, должны были бы продолжаться
без каких-либо перерывов. Поэтому мы договорились, что
министр военно-морского флота поговорит с военным мини-
стром, когда тот вернется из инспекционной поездки. Однако
никакой информации о таком разговоре я не получил.
На заседании членов Высшего совета 18 июня я доложил о
стремлении дворцовых кругов положить конец войне и пред-
ложил немедленно реализовать майское решение, все еще не
претворенное в жизнь в полном объеме. По общему мнению,
нам неизбежно предстояло продолжать сопротивление, коль
скоро США и Великобритания настаивают на безоговорочной
448
Курс на прекращение войны
капитуляции. Все были согласны и с тем, что, несмотря на
сохранение остатков боевой мощи, нам следует при посред-
ничестве третьей державы, предпочтительно СССР, вступить
в мирные переговоры и попытаться заключить со странами-
противницами мир, который, по крайней мере, позволит
Японии сохранить национальную государственность. Мы
пришли к заключению, что было бы очень желательно пре-
кратить войну к концу сентября, что, соответственно, зондаж
позиции СССР должен быть проведен к началу июля, и шаги
в этом направлении следует предпринять как можно скорее.
На этом заседании я также узнал, что премьер действительно
не доложил императору о соглашении членов Совета, достиг-
нутом в середине мая. Когда я спросил его об этом, он признал-
ся: "Я об этом еще не докладывал. Пожалуйста, доложите вы”.
На следующий день, 19-го, я позвонил Хирота в Кугэнума.
Рассказав ему о состоянии дел, я указал на необходимость ма-
териализовать любое российское посредничество до того, как
оправдаются появившиеся незадолго до этого слухи о пред-
стоящей встрече глав государств США, Великобритании и
СССР. Мы договорились, что Хирота сделает все возможное,
чтобы активизировать переговоры с Маликом.
20 июня я был принят императором и, согласно договорен-
ности с премьером Судзуки, доложил ему о цели иницииро-
ванных нами переговоров с СССР, о том, почему СССР пред-
ставлялся нам наиболее подходящим посредником, и об осоз-
нании нами того факта, что Японии придется быть готовой
щедро заплатить русским за любые оказанные услуги. Я также
объяснил, как получилось, что вести эти переговоры было до-
верено Хирота и как проходили его беседы с Маликом. Импе-
ратор одобрил принятые меры как совершенно удовлетвори-
тельные. Он также отметил, что, поскольку последние докла-
ды начальников штабов армии и флота высветили недостаточ-
ность оперативных приготовлений в Китае и даже в Японии,
быстрейшее прекращение войны стало категорическим импе-
ративом и что он желает, чтобы достижению этой цели были
посвящены все усилия, хотя бы их и могло оказаться недоста-
точно. Я ответил, что в военное время дипломатия, естествен-
но, зависит главным образом от хода войны, что заключить мир
на благоприятных для нас условиях не представляется возмож-
ным, но что я приложу все силы для выполнения его желания.
15 Зак. 181
449
Воспоминания японского дипломата
22 июня члены Высшего совета по руководству войной бы-
ли вызваны к императору. По моим предположениям, эта ау-
диенция явилась следствием моего разговора с Кидо 15 июня
относительно необходимости четкого изложения императором
его пожеланий. Именно для этого император, видимо, и со-
бирал независимых членов правительства и верховного ко-
мандования. Я оказался прав. Император заявил членам Сове-
та, что и внутри страны, и на международной арене достигнут
критический рубеж, война приняла чрезвычайно угрожающий
характер, и интенсификация бомбардировок будет все более
увеличивать наши трудности. Поэтому он желает, чтобы, не-
взирая на сохранение в неизменном виде последнего решения
совещания у императора, члены Совета приложили все уси-
лия для скорейшего прекращения войны. Министр военно-
морского флота ответил, что шесть членов Совета уже начали
проводить консультации, цель которых совпадает с желанием
императора, и что результаты будут доложены министром
иностранных дел.
Хотя всего двумя днями раньше я подробно докладывал
императору о консультациях и согласованных позициях чле-
нов Совета, я вновь в общей форме повторил свои разъясне-
ния, поскольку полагал полезным сделать такой доклад в
присутствии всех членов Совета. После моего выступления
начальник Генерального штаба армии сказал, что предложе-
ние о заключении мира, которое окажет глубокое воздействие
на ситуацию в стране и за рубежом, следует выдвигать только
после исчерпывающего обсуждения и относиться к нему сле-
дует с предельной осторожностью. Император поинтересовал-
ся, не означает ли ’’предельная осторожность” нанесение еще
одного удара противнику перед выдвижением предложения,
но начальник штаба отрицал это. Дальнейшей дискуссии не
последовало, и император, убедившись, что желающих выска-
заться нет, удалился.
Тем временем Хирота, действуя либо напрямую, либо че-
рез друзей, поддерживал контакт с Маликом, но их перегово-
ры необходимо было ускорить. В ответ на мои настойчивые
требования Хирота сообщил, что советской посол хочет знать,
в чем конкретно состоят намерения Японии. Я поручил ему
сообщить Малику, что главное желание Японии сводится к
450
Курс на прекращение войны
заключению соглашения о взаимной помощи и ненападении
с целью поддержания мира на Дальнем Востоке, что в этой
связи Япония готова согласиться на нейтральный статус
Маньчжурии, отказаться от прав рыболовства в советских во-
дах и, сверх того, оставляет открытой дверь для обсуждения
любого другого вопроса, который мог бы быть поднят Совет-
ским Союзом. Встретившись с Маликом 29 июня, Хирота до-
ложил мне, что посол обещал довести наше предложение до
сведения своего правительства и по получении соответствую-
щих инструкций возобновить переговоры. Чтобы приблизить
решение вопроса, я информировал посла Сато о переговорах
в Гора и поручил ему предпринять в Москве попытки содей-
ствовать их ускорению. Сато доложил, что высказал соответ-
ствующие просьбы в беседах с наркомом иностранных дел
Молотовым и его заместителем Лозовским.
Еще до этого в американских радиопередачах уже часто го-
ворилось о том, что Япония будет просить о безоговорочной
капитуляции. Однако Япония не собиралась капитулировать
безоговорочно. На деле, до самого конца, до окончательного
принятия Потсдамской декларации Япония придерживалась
позиции, в соответствии с которой она безоговорочно прини-
мает Декларацию, но это не означает безоговорочной капиту-
ляции. Безоговорочная капитуляция относилась только к воо-
руженным силам (о чем было четко заявлено в самой Декла-
рации), но не к государству. Поэтому американская пропаган-
да подобного рода и настойчивые требования ’’безоговороч-
ной капитуляции” в немалой степени тормозили движение к
миру в Японии.
В какой-то момент, казалось, начал открываться еще один
возможный путь к миру. Вскоре после только что описанных
событий министр военно-морского флота Ёнаи сказал мне,
что некто Даллес1, американский представитель в Швейца-
рии, действуя через нашего представителя в Банке междуна-
родных расчетов Китамура, передал японскому военно-мор-
скому атташе в Берне, что Японии следовало бы безоговороч-
но капитулировать. Ёнаи спросил меня, кто такой этот Даллес
1 Аллен Даллес, будущий директор ЦРУ, в то время работал в Бюро страте-
гических служб США.
15* 451
Воспоминания японского дипломата
и какие инструкции касательно ответа следует направить во-
енно-морскому атташе. В то время Касэ Сюнъити, японский
министр-посланник в Швейцарии, был, как и наш министр-
посланник в Швеции, в неважных отношениях с военным и
военно-морским атташе, приписанными к его миссии. Как в
Швейцарии, так и в Швеции министры-посланники не могли
работать в добром согласии с военными и военно-морскими
атташе. Поэтому я еще раньше обратился к военному минист-
ру и министру военно-морского флота, а также к двум на-
чальникам штабов с просьбой информировать своих предста-
вителей по телеграфу о недавних событиях. Как сказал мне
Ёнаи, предложение Даллеса держалось в секрете от министра-
посланника Касэ и военного атташе. На мой взгляд, сложив-
шаяся ситуация давала хорошую возможность прощупать на-
мерения США, и я предложил Ёнаи направить военно-мор-
скому атташе в Берне следующие инструкции: поручить Кита-
мура ответить Даллесу, что Япония не может рассматривать
вопрос о согласии на безоговорочную капитуляцию, что лю-
бая капитуляция должна основываться на определенных усло-
виях, а затем посмотреть, какова будет реакция американской
стороны. Мы договорились, что министр военно-морского
флота в соответствующем духе проинструктирует своего атта-
ше, но через две-три недели, как сообщил мне Ёнаи, инст-
рукции еще не были отправлены, и поскольку время ушло,
мы от этой попытки отказались.
К концу июня военное положение, какой аспект его ни
возьми, стало критическим. Воздушные налеты и развал тран-
спортной системы привели к катастрофическому падению
производства. Не говоря уж о резком сокращении выпуска са-
молетов, даже соль, столь необходимая для изготовления
взрывчатых веществ, попала в разряд остро дефицитных това-
ров. Все более резкая нехватка продовольствия могла предве-
щать к зиме серьезные волнения населения. Казалось, что ин-
формированные круги и в официальном, и в частном секто-
рах сознавали невозможность продолжения борьбы, и со всех
сторон нарастало давление с требованием заключить мир.
Министр сельского хозяйства и лесоводства Исигуро, ми-
нистр без портфеля Сакандзи и другие министры специально
обратились ко мне, чтобы поделиться своими опасениями.
452
Курс на прекращение войны
Настроения неофициальных кругов выразили профессора То-
кийского императорского университета Намбара и Такаги,
которые нанесли мне визит с целью побудить к скорейшему
достижению мира. Я сказал им, что предпринимаемые мной
шаги полностью соответствуют этой цели, и добавил, что был
бы признателен, если бы профессор Такаги, эксперт по аме-
риканским делам, мог бы предложить тот или иной план ус-
тановления прямого контакта с какими-либо кругами в США
на предмет попыток достичь мира посредством переговоров.
К этой кампании примкнули политики, в том числе даже
один член парламента — социалист, который хотел, чтобы я,
несмотря на традиционно плохие отношения между Вторым и
Третьим Интернационалами, организовал его поездку в Мос-
кву для установления контакта с Соединенными Штатами. И
только от бывших сотрудников МИДа не поступало никаких
обращений о необходимости прекратить войну, что казалось
мне странным.
С другой стороны, связи между союзными державами тем
временем становились все теснее: Т. В. Сун совещался с рус-
скими в Москве, и поговаривали о новой встрече, в Потсда-
ме, между главами правительств США, Англии и СССР. Было
абсолютно ясно, что позиция Японии становится все более
уязвимой, и я стремился заложить первый камень на пути к
миру до трехсторонней встречи. Однако в переговорах между
Хирота и Маликом, несмотря на все усилия, не наблюдалось
никакого прогресса, а когда я пригласил посла Малика к се-
бе, чтобы выяснить его взгляды, он, сославшись на болезнь,
не приехал. Когда мне доложили, что сотрудники советского
посольства сообщили нашим ответственным представителям
об отправке в Москву наших предложений об условиях мира
не по телеграфу, а с курьером, я понял: питать надежды на
переговоры с советским послом больше не приходится. Поэ-
тому в самом начале июля я обсудил с премьером вопрос о
немедленном направлении в Москву специального посланни-
ка с тем, чтобы предпринять шаги по пути к миру. Я имел в
виду, что возглавит миссию принц Коноэ. Обычно намечен-
ного посланника информировал о назначении сам император,
и принц, разумеется, счел бы за честь получить информацию
так, а не иначе. Однако, учитывая возможные превратности
453
Воспоминания японского дипломата
подобной миссии, представлялось целесообразным сначала
проинформировать принца Коноэ неофициально. Поэтому,
посоветовавшись с премьером, я 8 июля в Каруидзава изло-
жил принцу суть вопроса. Он высказал согласие отправиться
в Москву в случае, если получит назначение, но заметил, что
ему было бы неудобно быть связанным слишком жесткими
инструкциями до отъезда. 9 июля я вернулся в Токио и неме-
дленно доложил премьеру о результатах беседы с принцем
Коноэ. Как сообщил мне премьер, 7-го числа император
спрашивал у него, не следует ли направить в Москву специ-
ального посланника, чтобы ускорить решение вопроса. Он из-
вестил императора, что министр иностранных дел поехал в
Каруидзава для консультаций с принцем Коноэ и что по воз-
вращении мы приступим к реализации этого плана. На засе-
дании 10 июля Высшему совету по руководству войной было
сообщено о желании императора и моих консультациях с пре-
мьером в предшествующие дни. Я сказал, что нам не удалось
определить позицию СССР, что переговоры Хирота с Мали-
ком не получили развития и что при существующем положе-
нии дел на фронтах и в тылу, а также явно приближающейся
конференции США, Англии и России мы можем потерять по-
следний шанс, если немедленно не доведем пожелания импе-
ратора о мире до сведения СССР. Поэтому, пояснил я, мы с
премьером после тщательных обсуждений решили, что такое
уведомление необходимо сделать, а по получении ответа со-
ветской стороны — направить специального посланника для
ведения переговоров.
Расскажу теперь о дальнейшей судьбе плана. Пока мы за-
нимались его проработкой, силы противника действовали
вблизи японских берегов, а авиация осуществляла разруши-
тельные бомбежки не только крупных, но и средних и малых
городов в Канто, Тохоку, Тюгоку, на Хоккайдо, Кюсю — то
есть почти по всей территории собственно Японии. Мы же не
могли противопоставить этому никаких ощутимых оборони-
тельных действий на суше и море. Казалось, мы чуть ли не
сидим сложа руки перед лицом непрерывных атак. Я заявил
верховному командованию, что при таком положении дел ед-
ва ли допустима даже мысль о дипломатических шагах. Если
наши противники и СССР накануне трехсторонней конфе-
454
Курс на прекращение войны
ренции придут к выводу о полном истощении боеспособности
Японии, они, разумеется, будут строить свои политику в от-
ношении нашей страны, исходя именно из такой оценки. Да-
же если мы и одержим какие-то победы после конференции,
они явятся слишком запоздалыми, чтобы способствовать дос-
тижению наших целей на дипломатическом поприще. Поэто-
му я настоятельно призвал высшее командование атаковать
американские силы и нанести им тяжелый удар до начала
конференции. Я также разъяснил необходимость таких дейст-
вий императору и обратился в военное министерство и мини-
стерство военно-морского флота с просьбой воздействовать
соответствующим образом на верховное командование. Воен-
ный министр Анами выразил полное согласие и конфиденци-
ально сообщил мне, что он успел серьезно поговорить об
этом с представителями высшего командования.
Возможно, небезынтересным будет краткий очерк моих от-
ношений с военным министром. После краха Германии в
конце апреля я имел возможность часто обмениваться с ним
мнениями о китайской проблеме и о перспективах войны в
Великой Восточной Азии. Тогда он еще окончательно не ос-
тавил надежды на возможность решения этой проблемы пу-
тем заключения сепаратного мира с режимом Чан Кайши. Он
рассчитывал на заключение соглашения о прекращении воен-
ных действий в случае вывода наших войск из южного Китая
(возможность такого вывода тогда рассматривалась) и на от-
крытие тем самым пути к общему мирному урегулированию с
Чунцином. Разделяя мое мнение о невозможности подобного
урегулирования при посредстве Нанкинского режима, он, тем
не менее, не вполне был уверен в правильности моего вывода
о том, что нам не удастся заключить мир с Чунцином без уча-
стия США. В конце концов мы сошлись на том, что в ходе
вывода войск, о котором говорил министр, армия должна
предпринять попытку заключать локальные соглашения о
прекращении военных действий.
Что же касается перспектив войны в Великой Восточной
Азии, то генерал Анами был согласен с моим мнением, согла-
сно которому с того момента, когда американцы захватят
плацдарм на нашей территории, у Японии останется возмож-
ность только партизанских действий, и наше поражение будет
455
Воспоминания японского дипломата
лишь вопросом временем. Мы часто обсуждали эту проблему.
Стратегия военного министра, исходившая из предположения
о высадке противника в Японии сначала в июле, а затем в ав-
густе, предусматривала нанесение десантным силам, по возмож-
ности, тяжелейшего удара с последующим заключением мира.
Интересно, что генерал Анами разделял мой взгляд и по
некоторым другим вопросам. Так, я неоднократно делал ему
представления (в связи с такими проблемами, как освобожде-
ние бывшего посла Ёсида1 и обращение с иностранцами) по
поводу вредных последствий вмешательства военных ведомств
(особенно жандармерии) в политику и по поводу неуместно-
сти (даже в целях ведения войны) Кабинета военных. Генерал
Анами высказывал полное согласие с моими мнениями и
иногда даже действовал в соответствии с этими высказывани-
ями. Полагаю, именно проявлявшиеся при этом рудиментар-
ные черты его мировоззрения оказались причиной того, что
он, в конечном счете, не одобрил попытку государственного
переворота, которую попытались совершить молодые офице-
ры в ночь окончания войны.
Хотя вылет специального посланника в СССР входил в
компетенцию премьера и министра иностранных дел, я реко-
мендовал премьеру, чтобы посланник был информирован о
своем назначении лично императором. Соответственно, 12
июля, по прибытии в Токио на первое заседание Японо-ки-
тайской ассоциации, принц Коноэ получил у него аудиен-
цию. Как впоследствии рассказывал мне принц, император
спросил его, не следует ли ввиду необходимости прекращения
войны срочно направить специальную миссию в СССР, и,
получив ответ о желательности такой меры, попросил его от-
правиться в Москву. После заседания Японо-китайской ассо-
циации мы с принцем проследовали в официальную резиден-
цию премьера, где втроем обсудили наш план.
1 Ёсида Сигэру (1878-1967) -- дипломат, в 1936-38 годах был послом в Анг-
лии. После войны, в 1945 году, стал министром иностранных дел, затем в
1946-1954 годах с перерывами занимал пост премьера. Незадолго до пре-
кращения войны был арестован жандармерией "Кэмпэй" по подозрению в
опасных мыслях и был выпущен на свободу по ходатайству министра ино-
странных дел Того.
456
Курс на прекращение войны
Я слышал массу нелепых слухов о предполагавшейся мис-
сии Коноэ. Так, говорят, что император в ходе аудиенции
приказал принцу телеграфировать о любых условиях, которые
могли быть предложены в Москве, непосредственно ему. Ни
в то время, ни впоследствии я не слышал ничего подобного
от тех, кто, если бы это было так, должен был об этом знать.
В частности, я спрашивал об этом маркиза Кидо, который
был наиболее информирован в такого рода вопросах, и он
сказал, что о таком указании ничего не слышал, да его и не
могло быть. Поговаривают также, что вскоре после этой ауди-
енции на императора оказала сильное влияние телеграмма от
посла Сато с рекомендацией пойти на безоговорочную капи-
туляцию Японии. Эту версию Кидо также отрицал. Да она и
логически была невозможна, ибо в то время все информиро-
ванные круги в Японии сознавали, что война должна завер-
шиться чем-то очень похожим на безоговорочную капитуля-
цию, но мир, тем не менее, должен быть оговорен какими-то
условиями. Разумеется, СССР никогда и не намекал, что не
собирается предлагать нам ничего иного, кроме безоговороч-
ной капитуляции.
В ходе упомянутого выше разговора принц Коноэ, премьер
и я единодушно решили, что, поскольку события развиваются
быстро и о наших намерениях необходимо сообщить другой
стороне по возможности скорее, СССР следует поставить в
известность не только о желании императора заключить мир,
но и о плане отправки в Москву нашего специального по-
сланника. В тот же вечер послу Сато были посланы инструк-
ции сообщить наркому Молотову, что император, скорбя о
все больших разрушениях и жертвах у народов воюющих сто-
рон, искренне желает скорейшего окончания войны и с этой
целью намеревается направить в Москву принца Коноэ в ка-
честве своего специального представителя. Послу Сато пред-
писывалось также получить согласие СССР на визит принца.
Сато доложил из Москвы, что, хотя 13 июля он запросил
встречу с Молотовым, назначить ее не удалось, ибо тот был
занят подготовкой к отъезду в Берлин. Поэтому он, Сато, по-
просил заместителя наркома Лозовского принять его в тот же
день в 17 часов. Затем, в течение дня, поступило еще одно со-
общение от Сато: он передал наш запрос Лозовскому, но спу-
стя некоторое время заведующий отделом Японии информи-
457
Воспоминания японского дипломата
ровал его, что ответ откладывается, ибо Сталин и Молотов
перед поездкой в Берлин очень заняты. Мне показалось весь-
ма странным, что высшие советские руководители под пред-
логом занятости подготовкой к отъезду отказываются принять
нашего посла и откладывают ответ на столь неординарное об-
ращение. Глупец, я не увидел истинной причины: в тот мо-
мент, когда прошло три месяца после поражения Германии,
русские, в соответствии с обещанием, данным в Ялте, должны
были напасть на Японию и, естественно, вовсе не желали встре-
чаться с нашим послом или принимать у себя принца Коноэ.
Члены Высшего совета по руководству войной собрались
на очередное заседание 14 июля. Премьер доложил об аудиен-
ции принца Коноэ у императора, а я — о нашем сообщении
Советскому Союзу. Был согласован состав делегации принца
Коноэ. Однако когда мы подошли к обсуждению условий ми-
ра, военный министр и некоторые другие решительно заяви-
ли, что они должны быть выработаны с учетом того факта,
что Япония еще не побеждена. Министр военно-морского
флота и я возразили, что при рассмотрении условий мы долж-
ны исходить из возможности наихудшего развития событий в
войне, и иногда бывает необходимо отступить назад, чтобы
дальше прыгнуть вперед. Дискуссия была длительной, но к
согласию члены Совета так и не пришли.
17 июля началась конференция Трумэна, Черчилля и Ста-
лина в Потсдаме. 18 июля, получив аудиенцию у императора,
я подробно доложил ему мнения правительства об этой кон-
ференции и сообщил о наших мерах в отношении СССР. От-
вечая на вопрос императора, доведено ли наше сообщение до
советских руководителей, я сказал ему, что, поскольку посол
Сато 13 июля в 17 часов сообщил о желании Его Величества
заключить мир, а Сталин и Молотов выехали из Москвы
только во второй половине дня 14-го, то, конечно, они наше
сообщение получили. Император сказал только,- что судьба
нашего предложения отныне нам не подвластна, — она зави-
сит не только от ответа другой стороны, но и от судеб самой
Японии. Он также выразил удовлетворение тем, что мы суме-
ли вовремя довести наше предложение до советских руково-
дителей. Из американских источников, ставших доступными
после войны, я узнал, что госдепартамент США направил в
Потсдам проект декларации, разработанный бывшим послом
458
Курс на прекращение войны
Грю и другими в рамках подготовки к заключению мира с
Японией, и после получения от русских информации о мир-
ных устремлениях Японии этот проект был обнародован. Он-
то и получил известность как Потсдамская декларация. Если
все это действительно так, то, значит, желание императора
дошло не только до русских, но и до лидеров союзных дер-
жав, что и привело к миру на определенных условиях — усло-
виях, изложенных в Потсдамской декларации. Следовательно,
учитывая исход дела, можно сказать, что в общем наше пред-
ложение достигло цели.
19-го я получил телеграмму от посла Сато с докладом о по-
лученной от советских властей информации: они не могут
дать определенный ответ на наш запрос, ибо он не содержит
конкретных предложений и не проясняет цели миссии Коноэ
(хотя ранее телеграммы из Москвы приходили достаточно бы-
стро, с этого момента важные сообщения из Москвы в Токио
и обратно стали поступать с заметным опозданием). Вскоре
Сато прислал еще одну телеграмму. В отсутствие перспектив
заключить мир путем переговоров он рекомендовал безотлага-
тельно пойти на безоговорочную капитуляцию. Однако пра-
вительство не могло принять решение о безоговорочной ка-
питуляции, так как ему приходилось считаться с настроения-
ми вооруженных сил и всего народа, который перенес огром-
ные лишения. Оно должно было, разумеется, принимать во
внимание и все предшествующие данному моменту события.
В любом случае, если Японии предстояло безоговорочно ка-
питулировать, обращаться за посредничеством к СССР не бы-
ло необходимости. Поэтому я 21-го поручил Сато дать рус-
ским понять, что цель нашего обращения состояла в том, что-
бы попросить советское правительство о добрых услугах в ин-
тересах скорейшего прекращения войны, и что принц Коноэ,
если бы он поехал в Москву, должен был провести перегово-
ры об урегулировании советско-японских отношений и попутно
передать конкретное предложение Японии об условиях мира.
Поскольку телеграмма от 21-го июля была доставлена с
опозданием, посол Сато выполнил мои инструкции 25-го. Он
доложил, что Лозовский, выслушав его вежливо и вниматель-
но, обещал передать разъяснения своему правительству и со-
общить нам ответ как можно скорее.
459
ГЛАВА 6
Потсдамская декларация
РАНО УТРОМ 26 ИЮЛЯ, на следующий день после возвраще-
ния премьер-министра Черчилля в Лондон для ознакомления
с результатами всеобщих выборов в Англии, в Потсдаме была
опубликована совместная декларация от имени президента
Трумэна, Черчилля и генералиссимуса Чан Кайши. Привожу
текст этой Декларации:
’’1. Мы, Президент Соединенных Штатов, Президент Национального
правительства Китая и премьер-министр Великобритании, представляющие
сотни миллионов наших соотечественников, совещались и согласились в
том. что Японии следует дать возможность окончить эту войну.
2. Огромные наземные, морские и воздушные силы Соединенных Шта-
тов, Британской империи и Китая, усиленные во много раз их войсками и
воздушными флотами с запада, изготовились для нанесения окончательных
ударов по Японии. Эта военная мощь поддерживается и вдохновляется ре-
шимостью всех союзных наций вести войну против Японии до тех пор, пока
она не прекратит сопротивление.
3 Результат бесплодного и бессмысленного сопротивления Германии мо-
щи поднявшихся свободных народов мира с ужасной отчетливостью пред-
стает как пример перед народом Японии. Могучие силы, которые теперь
приближаются к Японии, неизмеримо более тех, которые, будучи примене-
ны к сопротивлявшимся нацистам, естественно опустошили земли, разруши-
ли промышленность и нарушили образ жизни всего германского народа.
Полное применение нашей военной силы, подкрепленной нашей решимо-
стью, будет означать неизбежное и окончательное уничтожение японских воору-
женных сил, столь же неизбежное полное опустошение японской метрополии.
4. Пришло время для Японии решить, будет ли она по-прежнему нахо-
диться под властью тех упорных милитаристических советников, неразумные
расчеты которых привели японскую империю на порог уничтожения, или
пойдет по пути, указанному разумом.
5. Ниже следуют наши условия Мы не отступим от них Выбора никако-
го нет Мы нс потерпим никакой затяжки.
460
Потсдамская декларация
6. Навсегда должны быть устранены власть и влияние тех, которые обма-
нули и ввели в заблуждение народ Японии, заставив его идти по пути все-
мирных завоеваний, ибо мы твердо считаем, что новый порядок мира, безо-
пасности и справедливости будет невозможен до тех пор, пока безответст-
венный милитаризм не будет изгнан из мира.
7. До тех пор, пока такой порядок не будет установлен, и до тех пор, по-
ка не будет существовать убедительное доказательство, что способность Япо-
нии вести войну уничтожена, — пункты на японской территории, которые
будут указаны союзниками, будут оккупированы для того, чтобы обеспечить
осуществление основных целей, которые мы здесь излагаем.
8. Условия Каирской декларации должны быть выполнены, и японский
суверенитет будет ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку и
теми менее крупными островами, которые мы укажем.
9. Японским вооруженным силам после того, как они будут разоружены,
будет разрешено вернуться к своим очагам с возможностью вести мирную и
трудовую жизнь.
10. Мы не стремимся к тому, чтобы японцы были порабощены как раса
или уничтожены как нация, но все военные преступники, включая тех, ко-
торые совершили зверства над нашими пленными, должны понести суровое
наказание Японское правительство должно будет устранить все препятствия
к возрождению и укреплению демократических тенденций среди японского
народа. Будут установлены свобода слова, религии и мышления, а также ува-
жение к основным человеческим правам.
11 Японии будет разрешено иметь такую промышленность, которая поз-
волит ей поддерживать ее хозяйство и взыскать справедливые репарации на-
турой, но не те отрасли промышленности, которые позволят ей снова воору-
житься для ведения войны. В этих целях будет разрешен доступ к сырьевым
ресурсам в отличие от контроля над ними. В конечном счете Японии будет
разрешено принять участие в мировых торговых отношениях.
12. Оккупационные войска союзников будут отведены из Японии, как
только будут достигнуты эти цели и как только будет учреждено мирно на-
строенное и ответственное правительство в соответствии со свободно выра-
женной волей японского народа.
13. Мы призываем правительство Японии провозгласить теперь же безо-
говорочную капитуляцию всех японских вооруженных сил и дать надлежа-
щие и достаточные заверения в своих добрых намерениях в этом деле Ина-
че Японию ждет быстрый и полный разгром”.
Когда я прочел текст декларации, записанный с передачи
американского радио, мне прежде всего подумалось, что фор-
мулировка "Ниже следуют наши условия" с чисто лингвисти-
ческой точки зрения, очевидно, не означала бескомпромисс-
ного требования безоговорочной капитуляции. Складывалось
впечатление, что пожелания императора все-таки были дове-
дены до сведения США и Англии, и имели результатом смяг-
чение их позиции. По всей видимости, было в какой-то сте-
пени учтено и экономическое положение Японии. В то время
461
Воспоминания японского дипломата
как в отношении Германии предлагалось применить драко-
новскую меру возмездия в виде ’’Плана Моргентау”, низводив-
шего ее до уровня ’’пастушеского государства”, суть экономи-
ческих положений Декларации состояла в признании роли
Японии как государства производящего (это предусматривал
госсекретарь Хэлл в ходе японо-американских переговоров) и
в отказе от суровых репараций с нее. Естественно, я испытал
особое облегчение, читая эти положения.
В свете Атлантической хартии территориальные условия
декларации представлялись мне неудовлетворительными, ибо,
не говоря уж о независимости Кореи, Формоза и другие наши
территории должны были быть уступлены в соответствии с
требованиями Каирской декларации, а наш суверенитет со-
хранялся практически лишь в отношении четырех главных
островов Японского архипелага. Что касается оккупации, то
на ее счет имелись недоуменные вопросы. Оккупации, по-ви-
димому это было так, подлежали специально отбираемые
пункты Японии, и, в отличие от того, как поступили с Герма-
нией после ее капитуляции, в данном случае подразумевалась
оккупация “гарантии ради” без учреждения разветвленной ад-
министрации. При этом, однако, оставался вопрос, будут ли
включены в список отобранных пунктов Токио и другие
крупные города. Кроме того, на мой взгляд. Декларация со-
держала некоторые неясности относительно формы будущего
государственного устройства Японии, а формулировки, касав-
шиеся разоружения и военных преступников, могли в даль-
нейшем привести к определенным осложнениям. Поэтому я
поручил заместителю министра иностранных дел Мацумото1
тщательно изучить правовые аспекты декларации.
Одновременно я считал желательным вступить в перегово-
ры с союзными державами с тем, чтобы получить некоторые
разъяснения и добиться, пусть и небольшого, пересмотра не-
благоприятных для нас частей декларации.
1 Мацумото Сюнъити (1897-1987), профессиональный дипломат; в 1944-
1945 годах был послом в Индокитае, а с мая по сентябрь 1945 года — заме-
стителем министра иностранных дел. В 1952-1955 годах — посол Японии в
Великобритании, с 1955 года — специальный посланник на лондонских
переговорах по заключению мирного договора с СССР
462
Потсдамская декларация
Мацумото Сюнъити
Утром 27-го на аудиенции
у императора я доложил о по-
следних событиях, в том чис-
ле о переговорах с Москвой,
о всеобщих выборах в Англии
и о Потсдамской декларации.
Я подчеркнул, что и на наци-
ональном, и на международ-
ном уровне к Декларации
следует подходить с макси-
мальной осмотрительностью.
Я особенно опасался послед-
ствий, которые могла вызвать
демонстрация Японией наме-
рения отвергнуть ее. Я отме-
тил далее, что усилия, напра-
вленные на привлечение
СССР к посредничеству с це-
лью добиться прекращения
войны, пока не принесли ни-
каких плодов и что нашу позицию в отношении Декларации
следует определить в соответствии с результатами этих усилий.
В том же ключе было построено и мое выступление на со-
стоявшемся в тот же день заседании Высшего совета по руко-
водству войной. В этой связи начальник штаба Тоёда заявил,
что рано или поздно о Декларации станет известно, и в слу-
чае нашего бездействия эта новость серьезно подорвет мо-
ральный дух нации. Поэтому, предложил Тоёда, на данном
этапе следует выступить с заявлением о том, что правительст-
во считает эту Декларацию абсурдной и не может рассматри-
вать ее. Поскольку премьер Судзуки и я выступили с возраже-
ниями, было решено подождать реакции СССР на наше обра-
щение, имея в виду определить затем наш курс. Во второй
половине того же дня состоялось заседание Кабинета, на ко-
тором я доложил о переговорах г-на Хирота с СССР и о пос-
ледних международных событиях вообще. Я подробно остано-
вился на Потсдамской декларации и предложил реагировать
на нее по выяснении позиции Советского Союза. Никто из
членов Кабинета не высказал несогласия с таким подходом к
463
Воспоминания японского дипломата
Декларации, но вопрос о том, как и в каком объеме ее следу-
ет обнародовать, вызвал довольно бурную дискуссию. В конце
концов было принято решение без каких-либо комментариев
со стороны правительства передать документ компетентным
органам для публикации в кратком изложении и поручить
Информационному Бюро воздействовать на прессу, чтобы
свести к минимуму неизбежную шумиху.
К моему изумлению, на следующее утро газеты сообщили,
что правительство решило проигнорировать Потсдамскую дек-
ларацию. Я немедленно выступил с протестом на заседании
Кабинета и указал, что это сообщение идет вразрез с нашим
решением, принятым накануне. Как мне стало известно, про-
изошло следующее. После заседания Кабинета 27-го в импе-
раторском дворце состоялось совещание по обмену информа-
цией между правительством и высшим командованием —
обычное, не слишком значительное еженедельное мероприя-
тие, на котором я, будучи занят более важными делами, не
присутствовал. Как мне сказали, один из военных участников
совещания предложил отвергнуть Потсдамскую декларацию.
Премьер, военный министр и министр военно-морского фло-
та, а также два начальника штабов поспешно удалились для
консультаций в отдельную комнату, и более воинственно на-
строенные элементы убедили премьера солидаризироваться с
их позицией. Затем на пресс-конференции премьер заявил о
решении правительства отвергнуть Декларацию, и именно это
заявление пресса подала в сенсационном духе. Только после
того, как события достигли этой точки, я узнал обо всем. Не-
смотря на мое крайнее недовольство, о взятии назад заявле-
ния премьера, разумеется, не могло быть и речи, и я вынуж-
ден был оставить все как есть. В результате американская
пресса сообщила об отказе Японии принять декларацию, и
президент Трумэн, принимая решение об атомной бомбарди-
ровке, и СССР, совершая нападение на Японию, в оправда-
ние своих действий ссылались именно на этот отказ. Этот
прискорбный инцидент затруднил наши усилия, направлен-
ные на достижение мира, и имел крайне неблагоприятные
последствия для Японии.
Тем временем, невзирая на мои неоднократные инструк-
ции послу Сато в Москве добиваться от СССР быстрой реак-
464
Потсдамская декларация
ции на нашу просьбу о посредничестве, ему никак не удава-
лось попасть на прием к кому-либо из советских официаль-
ных лиц за исключением заместителя наркома Лозовского.
Наконец, Сато сообщил, что Молотов вернулся из Потсдама в
Москву 5 августа и примет его 8-го в 17.00 (23.00 по токий-
скому времени). Однако, как мы узнали только после войны,
эта беседа не имела никакого отношения к нашей просьбе, а
преследовала совершенно иную цель — уведомить посла о
том, что СССР начинает войну против Японии.
В 8.15 утра 6 августа самолет ВВС США сбросил на Хиро-
симу атомную бомбу, взрыв которой будет вечным эхом зву-
чать в мировой истории. Согласно полученной мною инфор-
мации, был нанесен огромный ущерб. Я немедленно потребо-
вал от армии детальный доклад. По сообщению американско-
го радио, в сброшенной бомбе использовалось расщепление
атома. Если такое необычное взрывное устройство было дей-
ствительно применено в нарушение международных правил
ведения войны, следовало направить протест в адрес США. В
ответ на мой запрос армейское командование сообщило
лишь, что на Хиросима была сброшена высокоэффективная
бомба и что детали исследуются. Развернув массированную
пропаганду, США и Англия заявляли, что применение атом-
ной бомбы коренным образом изменит характер войны и вы-
зовет революцию в жизни человечества и что, если Япония не
примет Декларацию трех держав, атомные бомбардировки будут
продолжаться вплоть до полного уничтожения японской нации.
На заседании Кабинета после полудня 7 августа военный
министр и министр внутренних дел доложили о бомбардиров-
ке Хиросима. Армейское командование, отстаивая необходи-
мость подождать результатов начатого по его приказу рассле-
дования, было явно склонно не признавать подлинного хара-
ктера атомной бомбардировки и приуменьшить ее последст-
вия. 8 августа на аудиенции в подземном убежище император-
ского дворца я информировал императора относительно сооб-
щения противника о применении атомной бомбы и сопутст-
вующих ему обстоятельствах и отметил, что в данный момент
тем более необходимо прекратить войну, для чего можно вос-
пользоваться случившимся. Император одобрил мое мнение и
сказал, что, коль скоро мы не можем продолжать борьбу, то
16 Зак. 181 465
Воспоминания японского дипломата
сейчас, когда против нас использовано оружие такой разру-
шительной силы, нам не следует упускать возможности пре-
кратить войну, продолжая попытки добиться более благопри-
ятных условий мира. Поскольку на данной стадии попытки
выторговать более выгодные условия имеют мало шансов на
успех, сказал император, следует выработать согласованные
меры по скорейшему прекращению военных действий. Он
также добавил, что я должен передать его пожелания пре-
мьер-министру. Покидая императорский дворец, я рассказал
лорду-хранителю печати Кидо о том, как прошла аудиенция,
а затем проследовал к премьеру, чтобы немедленно сообщить
ему пожелания императора и попросить созвать заседание
членов Высшего совета по руководству войной.
На рассвете 9 августа радиослужба МИД по телефону ин-
формировала меня о том, что СССР объявил о начале войны
против Японии и о крупномасштабном вторжении его войск
в Маньчжурию. (Во время встречи с наркомом Молотовым в
23.00 по токийскому времени 8 августа посла Сато уведомили
об объявлении войны. Несмотря на заверения русских о бес-
препятственной передаче телеграммы посла с докладом об
этой беседе и, соответственно, об объявлении войны, она так
и не дошла до Токио). Рано утром я нанес визит премьеру и
сообщил ему о нападении СССР. Я вновь указал, что войну
следует прекратить немедленно, и адмирал Судзуки со мной
согласился. Было решено, что присутствовавший на встрече
шеф-секретарь Кабинета Сакомидзу созовет членов Высшего
совета на срочное совещание. По пути в МИД я заехал в ми-
нистерство военно-морского флота и повторил адмиралу Ёнаи
свой доклад премьеру. В министерстве я встретил принца Та-
камацу1 и объяснил ему, почему мы должны без дальнейших
проволочек принять Потсдамскую декларацию.
Члены Высшего совета собрались в 11 часов утра. Откры-
вая дебаты, я сказал, что война принимает для нас все более
безнадежный характер. Ныне, когда она стала бесперспектив-
ной, необходимо незамедлительно заключить мир. Поэтому,
отметил я, мы должны принять Потсдамскую декларацию, а
1 Принц Такамацу (1905-1987), один из младших братьев императора, был
контр-адмиралом и в то время служил в генеральном штабе ВМФ.
466
Потсдамская декларация
условия ее признания должны быть ограничены только жиз-
ненно важными для Японии. Все члены Высшего совета уже
сознавали трудности, связанные с продолжением войны. Те-
перь, после атомной бомбардировки и вступления русских в
войну против Японии, никто в принципе не возражал против
принятия Декларации. Никто не оспаривал и то, что мы должны
настаивать на сохранении национальной государственности как
на непременном условии принятия Потсдамской декларации.
Однако военные представители выдвинули дополнитель-
ные условия, настаивая, в частности, чтобы, по возможности,
избежать оккупации Японии, а в случае ее неизбежности, све-
сти ее к минимальным масштабам с исключением таких пун-
ктов, как Токио; чтобы мы сами отвечали за проведение разо-
ружения и чтобы делами военных преступников занималась
Япония. Я возразил, отметив, что в свете занятой в последнее
время позиции Англии, Америки, России и Китая приходи-
лось очень и очень опасаться, что любое наше предложение,
содержащее какое-то число условий, будет отвергнуто и все
усилия, направленные на заключение мира, окажутся под уг-
розой провала. Следовательно, если только военное командо-
вание не видит перспектив победы в войне, любые наши
предложения должны ограничиваться минимумом действи-
тельно жизненно необходимых условий. В то время, как ос-
тальные могут быть выдвинуты в качестве пожеланий, единст-
венным условием, на котором нам следует настаивать, являет-
ся неприкосновенность императорского дома. Затем я спро-
сил, есть ли у военного командования какая-либо надежда на
победу, если переговоры об условиях мира начнутся и закон-
чатся неудачей.
Военный министр ответил, что, хотя он не может гаранти-
ровать полную победу, Япония тем не менее может выдержать
еще одно сражение. Я же настойчиво требовал ответа на воп-
рос, могут ли военные с полной определенностью гарантиро-
вать, что не допустят высадки противника на территории соб-
ственно Японии. По словам начальника штаба армии, при
благополучном развитии событий мы сможем сбросить про-
тивника в море, хотя на войне и нельзя быть уверенным в
том, что все пойдет хорошо. Но даже если допустить, сказал
он, что какая-то часть вражеских сил сумеет захватить плац-
16* 467
Воспоминания японского дипломата
дарм, в нашей способности нанести им тяжелые потери мож-
но не сомневаться. Я заявил, что это ничего не даст: судя по
разъяснениям военных, по крайней мере, какая-то часть на-
падающих, даже понеся серьезные потери, все же сможет вы-
садиться на нашей территории. И в то время, как очевидно,
после не слишком успешной первой атаки последует новый
удар противника, нам придется, отбивая первую атаку, по-
жертвовать большинством остающихся самолетов и других ва-
жных видов вооружения и боеприпасов. При отсутствии воз-
можности быстро пополнить запасы оружия наши позиции
после первых десантных операций противника (даже если ос-
тавить в стороне угрозу атомной бомбы) будут совершенно
беззащитными. Мой вывод сводился к тому, что у нас не бы-
ло иной альтернативы, кроме немедленного прекращения
войны, и поэтому мы должны попытаться заключить мир пу-
тем сведения наших контртребований к предельному минимуму.
Дискуссия приняла довольно бурный характер, но решение
все не приходило. Между тем время приближалось к часу дня
и к назначенному заседанию Кабинета. Премьер сказал, что
вопрос, бывший предметом обсуждения, следует вынести и на
рассмотрение Кабинета, и члены Высшего совета разошлись,
так и не согласовав наших дальнейших действий.
Кабинет собрался в 2 часа. Перед началом заседания я ска-
зал премьеру Судзуки, что Кабинет также вряд ли придет к
единому мнению, и в этом случае останется единственный
выход: обратиться за решением к императору, но еще до этого
шага премьеру необходимо позаботиться о том, чтобы Каби-
нет не был парализован, к примеру, отставкой военного ми-
нистра. Также перед началом заседания ко мне подошел заме-
ститель министра иностранных дел Мацумото и сообщил, что
и в МИДе превалирует мнение о нежелательности выдвиже-
ния с нашей стороны многочисленных условий.
На заседании Кабинета я вновь подробно доложил о ходе
переговоров с СССР, об атомной бомбардировке и о нападе-
нии на нас Советского Союза. Разногласия членов Кабинета
были теми же самыми, — следует ли нам принять Потсдам-
скую декларацию лишь с одним непременным условием или
добавить другие, предложенные военным министром условия
относительно оккупации, разоружения и военных преступни-
468
Потсдамская декларация
ков. Министр военно-морского флота встал на мою сторону,
заявив, что в случае продолжения войны нам нечего тешить
себя какими бы то ни было надеждами. Последовали возраже-
ния военного министра, упиравшего на то, что, если дело
дойдет до решающей битвы на японской территории, мы смо-
жем, по крайней мере, в течение какого-то времени отбивать-
ся от противника, а затем как-нибудь и “вырвать жизнь из
когтей смерти” даже при отсутствии уверенности в победе. В
ответ я заметил, что, согласно мнению верховного командова-
ния, высказанному на утреннем заседании членов Совета,
перспективы сброса противника в море отнюдь не выглядят
радужными, и даже если нам удастся сильно потрепать его во
время высадки, в конечном итоге, наше положение по срав-
нению с теперешним значительно ухудшится. Казалось, дис-
куссии не будет конца. Заседание длилось уже много часов,
настал поздний вечер. Премьер попросил членов Кабинета
изложить свои выводы. Некоторые говорили уклончиво, не-
которые согласились с мнением армейского командования, но
большинство выступило в мою поддержку.
В этот момент премьер заявил о своем желании отправить-
ся на доклад к императору, захватив с собой только меня. Ос-
тавив членов Кабинета заседать дальше, мы направились во
дворец. Получив аудиенцию, премьер попросил меня обрисо-
вать императору суть разногласий в Высшем Совете и в Каби-
нете министров, и я подробно изложил их. Затем премьер по-
просил санкции императора на немедленный, тем же вече-
ром, созыв Высшего совета по руководству войной в присут-
ствии императора. Император согласился, и совещание от-
крылось незадолго до полуночи 9 августа. Совет собрался в
полном составе: помимо премьера, министров родов войск,
двух начальников штабов и меня, в качестве полноправного
участника присутствовал председатель Тайного Совета барон
Хиранума, а в качестве секретарей — шеф-секретарь Кабине-
та, начальник Объединенного планового бюро генерал Икэда,
директор Бюро по военным делам в военном министерстве
Ёсидзуми и директор Бюро по военно-морским делам в ми-
нистерстве военно-морского флота Хосина.
469
Воспоминания японского дипломата
Заседание Высшего совета по руководству войной
в присутствии императора Хирохито
Открывая совещание, премьер сказал, что, поскольку на
утреннем заседании Высшего совета не удалось достичь согла-
сия по вопросу о принятии Потсдамской декларации, он по-
просил императора лично выслушать противоречивые мне-
ния. После этого на рассмотрение были представлены следу-
ющие альтернативы: (1) принять Потсдамскую декларацию
при условии, что она не будет содержать никакого требова-
ния, которое могло бы нанести ущерб установленному тради-
цией статусу императора и (2) выдвинуть дополнительно три
ранее упомянутых условия, на которых настаивало армейское
командование. Я повторил свои аргументы, изложенные на
заседаниях членов Высшего совета и Кабинета министров, и
подчеркнул, что нам следует немедленно прекратить войну,
приняв Потсдамскую декларацию с условием, сформулирован-
ным в первой альтернативе. Министр военно-морского флота
ограничился выражением полного согласия с мнением мини-
стра иностранных дел. Однако военный министр Анами пов-
470
Потсдамская декларация
торил свои доводы в пользу выдвижения дополнительных ус-
ловий. Аналогичное суждение высказал и начальник штаба
армии. Задав ряд вопросов, барон Хиранума предложил вне-
сти поправку в формулировку первой альтернативы. С учетом
поправки формулировка гласила, что Декларация не ’’будет
содержать никакого требования, которое могло бы нанести
ущерб прерогативам императора как суверенного правителя”.
Поправка была единодушно одобрена, и Хиранума поддержал
первую альтернативу.
Поскольку раскол во мнениях сохранялся, премьер сказал,
что он просит прощения за необходимость смиренно испро-
сить императорского решения. Император спокойно ответил,
что он одобряет мнение министра иностранных дел, ибо
нельзя полагаться на уверенность родов войск в окончатель-
ной победе, так как их прошлые прогнозы часто шли вразрез
с реальностью. Что же касается перспектив сопротивления
вторжению, указал император, то, к примеру, даже строитель-
ство оборонительной линии Кудзюкурихама’ далеко от завер-
шения. Сейчас, вынося невыносимое, он принимает условия
Потсдамской декларации, с тем чтобы сохранить националь-
ную государственность.
На этом, около половины третьего ночи, совещание у им-
ператора закончилось. Собравшись на заседание в 3 часа но-
чи, Кабинет единогласно проголосовал за решение в соответ-
ствии с высказыванием императора.
Я спешно направился в МИД, где на основе решения сове-
щания у императора составил телеграмму с уведомлением со-
юзных держав. Поскольку наши сообщения Соединенным
Штатам должны были направляться через правительство
Швейцарии — страны, представлявшей наши интересы, ни-
жеследующее послание было отправлено министру-посланни-
ку Касэ в Берн в 7 часов утра 10 августа. Идентичная нота
была направлена министру-посланнику Окамото в Стокгольм
для передачи через шведское правительство Великобритании
и СССР. Кроме того, были предприняты шаги для доведения
1 "Пляж Лиги-99" на Тихом океане в 70 милях к востоку от Токио. Армия
дала обещание и доложила императору, что на этом побережье, где ожида-
лась высадка союзников, к июню 1945 года будут построены новые ук-
репления и размещен гарнизон.
471
Воспоминания японского дипломата
нашего решения (также через Швейцарию) до сведения пра-
вительства Китая. Текст ноты гласил:
"Подчиняясь милостивому распоряжению Его Величества императора,
который, всегда стремясь действовать на благо мира во всем мире, искренне
желает содействовать скорейшему прекращению военных действий с тем,
чтобы спасти человечество от бедствий, которые несет дальнейшее продол-
жение войны, Правительство Японии несколько недель назад обратилось к
Советскому Правительству, с которым в то время сохранялись нейтральные
отношения, с просьбой оказать добрые услуги в деле восстановления мира с
враждебными державами Поскольку эти усилия, предпринятые в интересах
мира, к сожалению, не увенчались успехом. Правительство Японии, дейст-
вуя в соответствии с августейшим желанием Его Величества восстановить
всеобщий мир и стремясь как можно скорее положить конец несказанным
страданиям, принесенным войной, приняло следующее решение:
Правительство Японии готово принять условия, перечисленные в совме-
стной Декларации, опубликованной в Потсдаме 26 июля 1945 года главами
Правительств Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Китая и
затем подписанной Советским правительством, при условии, что означенная
Декларация не содержит какого-либо требования, которое наносит ущерб
прерогативам Его Величества как Суверенного Правителя.
Правительство Японии искренне надеется, что это условие будет гаран-
тировано, и горячо желает, чтобы вскоре воспоследовали четкие свидетель-
ства такой гарантии.
10 августа, 20-й год Сёва".
Между тем 9 августа советский посол Малик обратился ко
мне с просьбой о беседе. Я поручил своим подчиненным со-
общить ему, что в тот день, будучи занятым на описанных
выше совещаниях первостепенной важности, принять его не
смогу, и если у него срочное дело, то он может встретиться с
заместителем министра. Однако посол изъявил готовность по-
дождать до следующего дня, и я принял его 10 августа. Малик
сообщил, что в соответствии с инструкциями своего прави-
тельства он должен сообщить об объявлении войны. Выслу-
шав посла, я напомнил ему, что его страна напала на нас в то
время, как пакт о нейтралитете между СССР и Японией оста-
ется в силе, а также высказался по поводу поведения СССР,
который начал против нас войну, так и не дав никакого отве-
та на нашу просьбу об оказании добрых услуг в деле заключе-
ния мира. Более того, хотя в качестве официальной причины
объявления войны Советский Союз выдвигал отказ Японии
признать Потсдамскую декларацию, он фактически не пред-
принял никаких усилий для установления подлинной пози-
472
Потсдамская декларация
Советский посол в Токио Я.А. Малик 10 августа 1945 года
направляется на прием к Того Сигэнори с уведомлением
об объявлении Советским Союзом войны Японии
ции японского правительства. Эта акция СССР, сказал я, бу-
дет осуждена историей. По сути Малику сказать было нечего,
и он лишь в самой общей форме заявил, что в действиях
СССР не было ничего предосудительного. Далее я сообщил
ему, что японское правительство объявило о принятии Пот-
сдамской декларации, и попросил передать эту информацию
своему правительству.
На 3 часа дня была назначена аудиенция для высших госу-
дарственных деятелей. До начала аудиенции я встретился с
ними в официальной резиденции премьер-министра и расска-
зал о недавних переговорах. Отвечая на вопрос генерала Кой-
со о том, какое отношение Потсдамская декларация имеет к
вооружениям Японии, я сказал, что мы должны ожидать вве-
дения строгих ограничений, ибо, хотя декларация конкретно
и не предписывала разоружение, в ней говорилось о "ликви-
дации милитаризма в мире" и о запрете "перевооружения в
473
Воспоминания японского дипломата
целях войны”. Койсо возразил, что поддержание вооруженно-
сти на должном уровне предписано волей неба. Вмешавшись
в разговор, генерал Тодзё заявил, что согласен с мнением
Койсо, но сейчас, когда император принял решение, сказать
ему нечего.
На следующий день, 11-го, принцы Такамацу, Микаса,
Канъин, Асака, Хигасикуни, Кая и Такэда1 собрались во
дворце принца Такамацу, где в течение почти двух часов я об-
суждал с ними последние события и наши действия, предпри-
нятые в связи с этими событиями. Покидая дворец, я чувствовал,
что принцы в полной мере понимают сложившуюся ситуацию.
В 0.45 12 августа мне телефонировали из МИДа, что по ра-
дио передан ответ Америки, Англии, России и Китая на
японскую ноту. В записанном тексте ответа имелись некото-
рые неясности, и я поручил ответственным работникам мини-
стерства тщательно изучить его. Этим занялись заместитель
министра Мацумото и директора Политического и Договор-
ного бюро. В 5.30 утра они собрались в моем доме в Адзабу и
доложили, что, судя по итогам проведенного ими анализа, со-
юзники в общем согласились с условием, выдвинутым в на-
шей ноте. Ответ союзных держав, официальный текст которо-
го, направленный государственным секретарем США Бирн-
сом через швейцарское правительство, поступил только ран-
ним утром 13 августа, гласил:
"Что касается послания правительства Японии о принятии
условий Потсдамской декларации, но включающего в себя за-
явление об “условии, что указанная Декларация не содержит
никакого требования, которое затрагивает прерогативы Его
Величества как суверенного правителя", наша позиция заклю-
чается в следующем:
С момента капитуляции полномочия Императора и Прави-
тельства Японии по управлению государством переходят к
Верховному командующему союзных держав, который будет
предпринимать те меры, которые он сочтет необходимыми
для выполнения условий капитуляции.
1 Принцы Такамацу и Микаса — соответственно второй и третий братья им-
ператора; другие принцы возглавляли ныне упраздненные отдельные дома
императорских принцев
474
Потсдамская декларация
От Императора потребуется санкционировать и обеспечить
подписание японским правительством и императорским гене-
ральным штабом условий капитуляции, необходимых для вы-
полнения положений Потсдамской декларации, и приказать
всем военным, военно-морским и военно-воздушным властям
и всем подконтрольным им силам, где бы они ни находились,
прекратить активные действия и сдать оружие, а также издать
другие приказы, которые может потребовать Верховный ко-
мандующий для вступления в силу условий капитуляции.
Немедленно после капитуляции Правительство Японии
должно перевести военнопленных и интернированных граж-
данских лиц в указанные безопасные места, откуда они могут
быть оперативно переведены на борт транспортных средств
союзников.
Окончательная форма государственного устройства Японии
будет, в соответствии с Потсдамской декларацией, установлена
свободным волеизъявлением японского народа.
Вооруженные силы союзных держав будут оставаться в
Японии вплоть до осуществления целей, изложенных в Пот-
сдамской декларации”.
Утром 12 августа, после ухода работников МИДа, я посе-
тил премьера Судзуки и информировал его об ответе союзни-
ков, а затем, в 11 часов, проследовал в Императорский дворец
на доклад к императору. Император счел ответ удовлетвори-
тельным и сказал, что нам следует принять его в неизменном
виде. Император поручил мне передать его пожелание пре-
мьеру, и я, немедленно вернувшись в официальную резиден-
цию последнего, выполнил поручение.
Во время беседы с премьером в кабинет вошел барон Хи-
ранума, который сообщил о своем несогласии с пунктами 2 и
5 американской ноты. Я вкратце рассказал ему о сути заявле-
ния, которое я собирался сделать Кабинету и о котором будет
рассказано ниже, и оставил их вдвоем. Однако у меня сложи-
лось впечатление, что премьер уже был информирован воен-
ным министром о некотором недовольстве ответом Бирнса,
ввиду чего рассмотрение ноты обещало быть отнюдь не лег-
ким. Вопрос о сохранении национальной государственности
был чрезвычайно деликатным. Было самоочевидно, что в
СССР и Китае большим влиянием пользуются взгляды про-
475
Воспоминания японского дипломата
тивников сохранения нашей императорской системы. Как по-
казали события времен ратификации пакта Келлога - Бриана,
не приходилось также надеяться и на сочувственное отноше-
ние со стороны США.
В 3 часа дня Кабинет вновь собрался специально для обсу-
ждения ответа американцев. Для начала я выступил с заявле-
нием, которое, поскольку оно отражало возобладавшую в
конце концов точку зрения, стоит изложить здесь достаточно
подробно. Отклик США на наше обращение нельзя рассмат-
ривать как беспредельно обнадеживающий. Мы подняли воп-
рос о суверенитете императора и в ответ услышали, что во
время оккупации суверенитет Японии не будет неограничен и
в целях выполнения положений Потсдамской декларации выс-
шей властью будет обладать Верховный командующий. Это не
было неожиданностью. При оккупации, осуществляемой “га-
рантии ради”, суверенитет государства неизбежно ограничи-
вается в той степени, в какой это необходимо для выполне-
ния условий капитуляции. Тем не менее статус императора в
принципе остается целым и невредимым, и, следовательно,
пункт 2 ответа не является неприемлемым. Пункт 3 предусма-
тривает, что император обязан выполнить условия капитуля-
ции, что вполне естественно. Пункты 4 и 6 о передаче воен-
нопленных и о сроках оккупации говорят сами за себя и не
представляют каких-либо трудностей. Проблемы ставит пункт 5.
Я напомнил присутствующим, что идея установления фор-
мы государственного устройства свободным волеизъявлением
народа содержится в Атлантической хартии, идеи которой на-
шли полное отражение в Потсдамской декларации. Но именно
положение, согласно которому форма государственного уст-
ройства Японии должна быть определена самими японцами,
выбивает почву из-под любых предположений о неизбежно-
сти вмешательства извне. Во всех случаях, даже если союзные
державы намереваются вынести вопрос на референдум, невоз-
можно даже предположить, что абсолютно лояльное боль-
шинство нашего народа не захочет сохранить традиционную
японскую систему. С другой стороны, имеются веские осно-
вания полагать, что в среде союзников имеют хождение резко
отрицательные взгляды на японскую императорскую систему,
но лидерам США и Англии, как свидетельствует ответ Бирн-
476
Потсдамская декларация
са, удалось в определенной степени удержать их в приемле-
мых рамках. Если мы сейчас потребуем пересмотра формули-
ровок ответа, мы, как это произошло в случае с пактом Кел-
лога - Бриана, ничего не добьемся, а если мы будем настаи-
вать на дальнейшем обсуждении вопроса, то вполне возмож-
но, что у союзников возобладает более жесткий подход, что
выльется в требование ликвидировать императорский дом. В
этом случае нам придется смириться с полным разрывом пе-
реговоров. Но, заключил я, коль скоро решение совещания у
императора от 9 августа содержало признание того факта, что
продолжение войны невыносимо, даже если и не невозмож-
но, то, несмотря на любые риски, переговоры о капитуляции
должны быть завершены на данной стадии.
Отвечая на мое длинное выступление, военный министр
Анами выразил разочарованность двумя пунктами в ответе со-
юзников: его не устраивали подчинение императора власти
Верховного командующего и определение окончательной
формы государственного устройства Японии свободным воле-
изъявлением народа. Его поддержали еще два-три члена Ка-
бинета, которые высказались в том плане, что государствен-
ное устройство Японии существует со времен богов и не дол-
жно определяться волей народа, а также что у нас нет иного
выбора кроме продолжения борьбы, ибо солдаты императора
не вынесут насильственного разоружения. Я выступил против
всех подобных суждений. Мою позицию разделил и министр
военно-морского флота. Затем неожиданно последовало обес-
кураживающее заявление премьера: если нам будут навязы-
вать разоружение, продолжение войны будет неизбежным.
Чтобы обойти трудности, к которым неминуемо привела бы
эта новая постановка вопроса, я решил, что лучше всего пре-
кратить заседание Кабинета и заявил: ’’Поскольку официаль-
ный ответ союзников еще не поступил, целесообразнее всего
продолжить дискуссию после его получения’’. И заседание
было отложено до следующего дня.
Я немедленно прошел в кабинет премьера и укорил его,
сказав, что не время поднимать вопрос о разоружении и что
бесконечные словесные перепалки по поводу ультиматума
противника совершенно бесполезны. Если мы не собираемся
стать пассивными свидетелями провала мирных переговоров,
477
Воспоминания японского дипломата
подчеркнул я, нам остается лишь принять ответ противника в
его нынешнем виде. Как известно самому премьеру, импера-
тор не желает продолжения войны, и помимо того, что мне-
ние императора как Верховного главнокомандующего, само
собой разумеется, должно возобладать над остальными, на
карту поставлен вопрос о существовании императорского до-
ма. Я предупредил адмирала, что, если мнения премьера и
Кабинета будут склоняться в пользу продолжения войны, то
мне придется доложить императору свое особое мнение в ин-
дивидуальном порядке.
Затем я проинформировал о возникших осложнениях лор-
да-хранителя печати Кидо, но он заверил меня, что даже без
нашего повторного доклада император, несомненно, намере-
вается принять ответ союзников без дальнейших обсуждений.
Кидо вызвался сам поговорить с премьером и вечером сооб-
щил мне по телефону, что после их беседы адмирал Судзуки
все понял.
13 августа в 8.30 утра в официальной резиденции премьера
собрались члены Высшего совета. Военные вновь стали наста-
ивать на неприемлемости пунктов 2 и 5 в ответе Бирнса, на
необходимости внести в них поправки, а также выдвинуть до-
полнительные предложения относительно оккупации “гаран-
тии ради” и разоружения. Я вступил с ними в спор, повторив
доводы, высказанные накануне на заседании Кабинета, и до-
бавил, что предложение о новых требованиях абсурдно, так
как на последнем совещании у императора его величество уже
выразил желание отказаться от них. Меня поддержали пре-
мьер и министр военно-морского флота, но тем не менее дис-
куссия затянулась на несколько часов. Когда же в ходе обсуж-
дения вновь встал вопрос о возможном продолжении войны,
военный министр Анами и начальник штаба Умэдзу ограни-
чились утверждением, что в случае разрыва переговоров мы
можем провести еще одно сражение, но они не могут обещать
окончательной победы. По завершении заседания я получил
очередную аудиенцию, где доложил об официальном получе-
нии ответа союзников. Выслушав мой подробный рассказ о
событиях прошедших суток, император сказал, что одобряет
мое мнение, о чем мне следует сообщить премьеру.
478
Потсдамская декларация
В 4 часа дня Кабинет продолжил заседание, прерванное
накануне. В тот период на заседаниях и Кабинета, и Высшего
совета всегда присутствовал военный министр Анами — мой
главный оппонент. Наши споры часто меня утомляли и вызы-
вали досаду, но в той напряженной обстановке личные чувст-
ва не должны были вредить исключительно искреннему обсу-
ждению проблем, которые поглощали нас целиком и полно-
стью, и до самого конца ничто не омрачало моих личных от-
ношений с генералом Анами.
Недовольство в рядах армии нарастало. С 12 августа стали
поступать частые сообщения о планах совершения государст-
венного переворота — например, путем захвата императора и
его изоляции от Кабинета министров. Положение станови-
лось весьма тревожным. Полицейская охрана моего дома рез-
ко усилилась. Я сознавал, что на военного министра извест-
ным образом влияют действия молодых армейских офицеров,
которые несли ответственность за создание указанного поло-
жения. И на заседаниях Кабинета, и в других местах он то и
дело разглагольствовал о необходимости и дальше торговаться
об условиях капитуляции, поскольку, по его словам, мы мо-
жем провести еще одно сражение. В таких случаях я каждый
раз с не меньшей решимостью выступал в пользу немедлен-
ного принятия Потсдамской декларации. То ли 12, то ли 13
августа военный министр попытался склонить на свою сторо-
ну премьера Судзуки, барона Хиранума и лорда-хранителя пе-
чати Кидо, но я блокировал его усилия с помощью постоян-
ных контактов с премьером и бесед с Кидо, которые я имел
всякий раз до и после своих частых аудиенций у императора.
О настроениях военного министра Анами в то время напи-
сано многое. В ходе наших встреч по разным поводам он час-
то говорил о том, чтобы “вырвать жизнь из когтей смерти”.
По моим наблюдениям, он был одержим стремлением нанес-
ти противнику еще один тяжелый удар прежде, чем будет за-
ключен мир. Как выяснилось впоследствии, он, в конце кон-
цов, перестал настаивать на этой идее. Существовала однако
опасность того, что, если бы военный министр и другие чле-
ны руководства армии, не будучи психологически готовы к
миру, испытали давление из любого источника в пользу его
достижения, внутриармейская оппозиция могла бы взять верх,
479
Воспоминания японского дипломата
последовал бы взрыв насилия, и все мирные усилия оказались
бы под угрозой. Разумеется, способность военного министра в
тот период держать растущее недовольство своих подчинен-
ных под контролем и успешно провести армию через вели-
чайший кризис смогла проявиться благодаря решению импе-
ратора, но в немалой степени ее объясняет и тот факт, что в
ходе длительных и серьезных дискуссий на заседаниях Выс-
шего совета по руководству войной и других структур каждый
член Высшего совета сумел утвердить в своем сознании гене-
ральный курс на прекращение войны.
На послеполуденном заседании Кабинета 13 августа воен-
ный министр, казалось, то и дело предавался каким-то грезам
и, хотя на утреннем заседании Высшего совета он нес основ-
ное бремя спора со мной, теперь его страсть к возбуждению
противоречий приутихла. Некоторые, например, министр
внутренних дел Абэ и другие министры, выступили за попыт-
ки дополнительного смягчения условий союзников и высказа-
ли намерение в случае необходимости продолжать войну. Я
ответил, что, судя по положению, в котором пребывали союз-
ные державы, дальнейшие подходы к ним с нашей стороны
не только будут безрезультатными, но и заставят их усомнить-
ся в искренности нашего желания заключить мир. Ответ Бир-
нса, безусловно, представлял собой наименьшее общее крат-
ное условий нескольких союзников, и коль скоро мы собира-
лись заключить мир в интересах реконструкции Японии и
благоденствия человечества, нам было крайне необходимо
принять их в неизменном виде. Министр военно-морского
флота Ёнаи разделил мою точку зрения, но кое-кто продол-
жал ее оспаривать. Тогда премьер провел опрос членов Каби-
нета. Министр вооружений Тоёда не определил свое мнение,
министр без портфеля Сакураи делегировал решение премье-
ру; министр военно-морского флота Ёнаи, министр финансов
Хиросэ, министр сельского хозяйства и лесоводства Исигуро,
министр образования Ота, министр социального обеспечения
Окада, министр транспорта Кобияма, министры без портфеля
Ясуи, Сакондзи и Симомура наряду со мной высказались в
пользу принятия Потсдамской декларации. Военный министр
Анами, министр юстиции Мацудзака и министр внутренних
дел Абэ выступили против. Перед лицом продолжающегося
расхождения во мнениях премьер вновь прервал заседание.
480
Потсдамская декларация
Я не верил, что военный министр позволит использовать
себя для какой бы то ни было попытки государственного пе-
реворота. Однако меня преследовали опасения, что мятежные
настроения офицеров вынудят его уйти в отставку или что в
противном случае могут возникнуть беспорядки. Эти опасе-
ния диктовали необходимость немедленного принятия реше-
ния, и я указал на это премьеру Судзуки сразу после закрытия
заседания Кабинета. Он заявил, что направится во дворец за
решением императора.
В тот вечер я давал небольшой давно запланированный
обед в честь двух бывших послов высокого ранга. Неожидан-
но мне передали сообщение от начальников штабов армии и
ВМФ с просьбой о немедленной встрече. Ответив, что приму
их в официальной резиденции премьера, я покинул своих
гостей и направился на беседу, которая длилась с 9 до 11 ча-
сов. Мы не продвинулись ни на шаг и лишь пережевывали
доводы, которые высказывались на утреннем заседании Выс-
шего совета. Во время беседы в кабинет ворвался заместитель
начальника штаба ВМФ Ониси1 и с жаром стал доказывать
двум начальникам штабов, что приемлемость или неприемле-
мость американского ответа — вопрос несущественный, а
главное состоит в том, что вооруженные силы утратили дове-
рие императора, их Верховного главнокомандующего. Поэто-
му ’’необходимо представить императору план, позволяющий
одержать победу, и попросить его пересмотреть принятое ре-
шение” Нас не победить, кричал он, если мы решительно ри-
скнем жизнями двадцати миллионов японцев, сведенных в
отряды камикадзэ. Поскольку даже начальники штабов никак
не комментировали эти заявления, Ониси повернулся ко мне
и потребовал: "А что думает министр иностранных дел?" Я от-
ветил: "Если бы только у нас была хоть какая-то реальная на-
дежда на победу, никому даже на мгновение не пришла бы в
голову мысль о принятии Потсдамской декларации, но выиг-
рыш одного сражения не выиграет нам войну”.
1 Вице-адмирал Ониси Такидзиро (1891-1945), командующий 1-ой авианос-
ной эскадрой на Филиппинах в 1944-1945 годах и заместитель начальника
генерального штаба ВМФ с мая 1945 года, считался автором идеи о созда-
нии частей летчиков-самоубийц (камикадзэ). Когда Япония капитулирова-
ла, Ониси, сам будучи пилотом, вылетел на истребителе в воздушное про-
странство над морем и исчез
481
Воспоминания японского дипломата
Покинув резиденцию, я на обратном пути зашел в МИД и
просмотрел телеграммы наших посольств и записи зарубеж-
ных радиопередач, которые показывали все возраставшую
серьезность наших бедствий. В автомобиле по дороге домой я
размышлял о том, что даже если мы пойдем на жертву двад-
цати миллионов японцев, они станут легкой добычей враже-
ской техники и артиллерийского огня. Мы могли вынести все
что угодно, если бы это обещало хоть какую-нибудь отдачу,
но стрелы и бамбуковые копья, на которые уповали наши во-
енные, не обещали ничего. Их невежество в отношении хара-
ктера современной войны не укладывалось в моем сознании.
В любом случае тянуть больше было нельзя, и, думал я, было
совершенно необходимо, как и планировал премьер, уже ут-
ром принять окончательное решение.
14 августа я присутствовал в официальной резиденции пре-
мьера на чрезвычайном заседании Кабинета. Сразу по прибы-
тии премьер отвел меня в сторону и сообщил о своем намере-
нии немедленно провести в присутствии императора совмест-
ное заседание Кабинета с высшим командованием и решени-
ем императора раз и навсегда покончить с проблемой капиту-
ляции. К тому же, добавил он, тема эта уже навязла в зубах,
ничего нового сказать нельзя, и император в полной мере ин-
формирован о проблеме в целом. Поэтому премьер хотел,
чтобы на совещании у императора были бы представлены
лишь аргументы, идущие вразрез с моим мнением. “Отлич-
но”, — сказал я, полностью с ним согласившись. Вскоре все
члены Кабинета были вызваны во дворец (нас уведомили,
что, поскольку вызов на аудиенцию был неожиданным, офи-
циальная форма одежды не обязательна, но министрам, кото-
рые в разгар лета были даже без галстуков, пришлось одол-
жить их у секретарей, что позволило соблюсти минимум тре-
буемого в такие случаях приличия). Все мы — министры-чле-
ны Кабинета, начальники штабов и другие участники совеща-
ния у императора 9 августа, собрались в бомбоубежище.
Появился император, и премьер заявил, что после всесто-
роннего рассмотрения ответа союзников на наше обращение
от 10 августа ни члены Высшего совета, ни Кабинет не смог-
ли придти к единому мнению. Охарактеризовав позицию ми-
нистра иностранных дел и противостоящие ей взгляды, пре-
482
Потсдамская декларация
мьер попросил моих оппонентов выступить в присутствии
императора и предоставил слово сначала генералу Умэдзу, а
затем адмиралу Тоёда и генералу Анами. Представители ар-
мии утверждали, что нам следует продолжить переговоры с
Соединенными Штатами, так как принятие Потсдамской дек-
ларации на условиях, изложенных в американском ответе, со-
здало бы угрозу нашей национальной государственности, а
при отсутствии уверенности в ее сохранении у нас нет иного
выхода, кроме продолжения борьбы даже ценой сотни милли-
онов жизней1. Мнение начальника штаба ВМФ было более
умеренным: он лишь сказал, что, коль скоро невыносимо, по-
ступаясь чувством собственного достоинства, принимать аме-
риканский ответ в его нынешнем виде, было бы целесообраз-
но еще раз поставить на обсуждение наши взгляды. Другим
участникам совещания премьер слова не дал.
Затем выступил император: "Хоть это было и нелегко, но
по зрелом рассмотрении условий внутри страны и за ее пре-
делами, и особенно учитывая ход войны, я твердо решил при-
нять Потсдамскую декларацию. Моя решимость не поколебле-
на. Я выслушал споры по поводу недавнего ответа союзных
держав, но считаю, что в общем они подтверждают мое пони-
мание ситуации. Что касается пункта 5 Потсдамской деклара-
ции, то я согласен с министром иностранных дел в том, что
этот пункт не имеет в виду подрыв национальной государст-
венности Японии. Однако если в настоящий момент войну не
прекратить, боюсь, что национальная государственность будет
уничтожена и народ погибнет. Именно поэтому мое пожела-
ние состоит в том, чтобы мы вынесли невыносимое, приняли
ответ союзников и таким образом сохранили бы государство
как государство и избавили моих подданных от дальнейших
страданий. Я хочу, чтобы все вы действовали в соответствии с
этим пожеланием. Военный министр и министр военно-мор-
ского флота сообщили мне о наличии оппозиции в армии и
на флоте. Я хочу, чтобы все рода войск также побудили к по-
ниманию моих пожеланий”. Слушая эти разумные и испол-
1 "Смерть в сражении ста миллионов" ("итиоку гёкусаи") — излюбленный
лозунг патриотов военного времени. "Сто миллионов" включали в себя и
население Кореи.
483
Воспоминания японского дипломата
ненные милосердия слова и понимая чувства императора, все
присутствующие плакали. Сцена была невыразимо торжест-
венной и трогательной. Возвращаясь по длинному коридору к
машинам и затем, продолжая заседание Кабинета, каждый из
нас снова и снова проливал в душе невидимые миру слезы.
Во время заседания Кабинета после совещания у импера-
тора я вызвал своего заместителя и поручил ему составить
уведомление о капитуляции в адрес союзников. Рассмотрение
членами Кабинета проекта Императорского рескрипта, подле-
жавшего публикации, завершилось только вечером, когда он
и был представлен императору (рескрипт обнародовали в И
часов вечера 14 августа). По завершении заседания Кабинета,
когда мы еще сидели за столом, ко мне подошел военный ми-
нистр Анами и, приняв строго официальный вид, сказал: "Я
видел составленный министерством иностранных дел проект
сообщения союзным державам относительно оккупации и ра-
зоружения. Не могу выразить, как я Вам признателен. Если
бы я знал, что вопрос будет решаться таким образом, я не
счел бы необходимым так горячо выступать на совещании у
императора”. Я ответил, что, хотя и был против выдвижения
этих пунктов в качестве условий принятия Декларации, у ме-
ня, о чем я неоднократно говорил, нет возражений против то-
го, чтобы выразить их в качестве наших пожеланий. Анами
вновь суховато поблагодарил меня: “Я весьма обязан Вам за
все, что Вы сделали". Я ощутил поверхностный характер его
вежливости, но во всяком случае все мы расстались с улыбка-
ми и выражениями взаимного удовлетворения по поводу того,
что дело закончено.
Поздним вечером 14 августа правительствам США, Вели-
кобритании, СССР и Китая через правительства Швейцарии
и Швеции было сообщено о том, что император обнародовал
Рескрипт о принятии Потсдамской декларации и готов в этой
связи принять необходимые меры. В ночь с 14-го на 15-е в
Токио возникли беспорядки. Часть дивизии Императорской
гвардии, расквартированная на территории дворца, намерева-
ясь захватить пластинку с записью Рескрипта об окончании
войны, которую император подготовил для выпуска в эфир 15
августа, восстала против старших офицеров, в результате чего
пролилась кровь. Были совершены нападения на частные ре-
484
Потсдамская декларация
зиденции премьера Судзуки и барона Хиранума. Рано утром
нам доложили о самоубийстве военного министра, и его пове-
дение прошлым вечером стало мне понятным. В ту ночь и в
последующие дни многие покончили с собой.
Сообщение, которое так тронуло генерала Анами, было че-
рез швейцарское правительство направлено Соединенным
Штатам рано утром 15 августа. В нем говорилось:
"Да будет позволено Правительству Японии заявить Правительствам
Америки, Англии, Китая и Советского Союза о своих самых серьезных по-
желаниях в связи с претворением в жизнь некоторых положений Потсдам-
ской декларации. Не исключено, что это может быть сделано во время под-
писания. Однако, испытывая опасения по поводу того, что ему может не
представиться подходящей возможности. Правительство Японии позволяет
себе обратиться к Правительствам Четырех Держав при посредничестве Пра-
вительства Швейцарии.
1. Ввиду того, что цель оккупации, как сказано в Потсдамской деклара-
ции, состоит исключительно в обеспечении решения изложенных в ней ос-
новных задач, Правительство Японии искренне желает, чтобы Четыре Дер-
жавы, полагаясь на добросовестность Правительства Японии, облегчили ему
выполнение своих обязательств в интересах предотвращения любых ненуж-
ных осложнений.
Правительство Японии самым серьезным образом ходатайствует о том,
чтобы:
(а) В случае вступления флотов или войск союзников в пределы собственно
Японии Правительство Японии получило заблаговременное уведомление
с тем, чтобы были предприняты соответствующие меры для их приема.
(б) Количество пунктов на японской территории, выделенных союзниками
для оккупации, было ограниченным до минимума; отбор пунктов произ-
водился бы так, чтобы оставить такой город, как Токио, не оккупирован-
ным, а силы, подлежащие размещению в каждом пункте, были по возмо-
жности малочисленными.
2 . Правительство Японии, разумеется, приложит все усилия для разору-
жения японских сил, которое является самой деликатной задачей, поскольку
оно касается более трех миллионов офицеров и рядовых за границей и непо-
средственно затрагивает их честь. Однако мы полагаем, что наилучший и
наиболее эффективный метод заключался бы в том, чтобы японским силам
под командованием Его Величества Императора было разрешено разору-
житься самим и сдать оружие по собственной воле.
Разоружение японских сил на континенте следовало бы проводить, начи-
ная с линии фронта и поэтапно
В связи с разоружением мы надеемся, что Статья 35 Гаагской конвенции
будет соблюдена, что будет проявлено уважение к чести солдат, что им, к
примеру, будет позволено носить мечи. Далее, было бы желательно дать по-
нять Правительству Японии, что союзники не имеют намерения использо-
вать разоруженных японских солдат для принудительного труда. Мы искрен-
не надеемся на скорое предоставление транспортных средств, необходимых
для эвакуации солдат на родину.
485
Воспоминания японского дипломата
3 Так как некоторые силы размещены в отдаленных местах, куда трудно
передать приказ императора, желательно допущение, в разумных пределах,
дополнительного времени до прекращения военных действий.
4 Мы надеемся, что союзники проявят достаточно доброй воли и опера-
тивно примут необходимые меры или предоставят нам средства для доставки
необходимого продовольствия и медикаментов японским силам на отдален-
ных островах и для транспортировки раненых солдат с этих островов".
Во второй половине дня 15 августа наш министр-послан-
ник в Швейцарии доложил мне, что министр-посланник
США потребовал от него передать союзникам собственность
и архивы японских посольств и консульств в нейтральных
странах. Я ответил, что он не должен выполнять это требова-
ние, поскольку оно не содержится ни в одном из положений
Потсдамской декларации.
Официальное совещание Тайного Совета было назначено
на 10 часов утра 15 августа, но ввиду ночных беспорядков во
дворце его пришлось отложить, и оно началось в присутствии
императора лишь в половине двенадцатого. Я подробно доло-
жил о прекращении войны. Ровно в полдень был сделан пе-
рерыв, чтобы прослушать по радио Императорский рескрипт
о капитуляции. Слушая слова, свидетельствовавшие о неска-
занном добросердечии и бескорыстии императора, я мыслен-
но видел, как им внимает весь народ, потрясенный, подобно
всем нам, до глубины души. Затем совещание продолжилось,
и тайные советники задали несколько вопросов. Генерал
Хондзё1 высказал опасение по поводу продолжительности ок-
купации, но, похоже, успокоился, когда я объяснил, что с
учетом ее характера (оккупация “гарантии ради”) и в свете
последних прецедентов она едва ли слишком затянется. Меня
глубоко тронул советник Фукай, который сказал, что, хотя он
был крайне озабочен исходом войны и ныне рад ее оконча-
нию, что, хотя, разумеется, этим результатом мы обязаны вос-
хитительной добродетели императора, при всем при том он
чрезвычайно благодарен правительству и, особенно, министру
1 Генерал и барон Хонлзс Сигэру (1876-1945) в качестве главноко-
мандующего Квантунской армией в 1931-1932 годах был одним из органи-
заторов "Маньчжурского инцидента" и успешно руководил созданием госу-
дарства Маньчжоу-го Выйдя в отставку в 1936 году, он был назначен тай-
ным советником Будучи объявлен военным преступником, в ноябре
1945 года совершил самоубийство
486
Потсдамская декларация
иностранных дел за их неустанные усилия и благодарен на-
столько, что, невзирая на болезнь, пришел на эту встречу,
чтобы выразить свою признательность.
Перед заседанием Тайного Совета премьер советовался со
мной об отставке Кабинета, и я сказал, что считаю это меру
абсолютно целесообразной. В 2 часа дня, сразу после заседа-
ния Тайного Совета, премьер собрал Кабинет и предложил
всем составом подать в отставку на том основании, что для
принятия решений в момент кризиса, связанного с капитуля-
цией, пришлось дважды побеспокоить императора и что нас
должны сменить люди помоложе, которые лучше справятся с
восстановлением страны. Все министры одобрили это предло-
жение, и премьер представил отставку Кабинета императору.
Приказ императора о прекращении военных действий был
объявлен в полдень 16 августа. Учитывая нарушения линий
связи, было подсчитано, что потребуется два дня, чтобы при-
каз был получен всеми войсками на территории собственно
Японии, шесть дней — в Маньчжурии, Китае и в Южных мо-
рях, и двенадцать дней — в Новой Гвинее и на Филиппинах.
Это расписание было передано союзникам.
Затем напряжение спало. Принц Хигасикуни, которому
было поручено формирование нового Кабинета, попросил ме-
ня остаться на посту министра иностранных дел, но я отка-
зался. Я не чувствовал никаких угрызений совести из-за уча-
стия в проведении в жизнь решения о капитуляции. Я дейст-
вовал только в соответствии с желанием императора и как
японец ничем не нарушил его волю. Однако выдвинутые пре-
мьером Судзуки причины отставки в полной мере относились
и ко мне. Более того, хотя я и работал над мирным решением
американо-японского конфликта в 1941 году, теперь, когда
мы потерпели поражение, я мог быть признан военным пре-
ступником, поскольку являлся министром иностранных дел в
момент начала войны. Поэтому я не хотел своим присутстви-
ем ставить новое правительство в неловкое положение. Каби-
нет Хигасикуни приступил к исполнению своих обязанно-
стей, и министром иностранных дел в нем стал Сигэмицу. 18
августа я передал ему принятые в свое время от него же дела
министерства иностранных дел и министерства по делам
487
Воспоминания японского дипломата
Того Сигэнори в отставке (сентябрь 1945 г.)
488
Потсдамская декларация
Великой Восточной Азии, выступил перед сотрудниками двух
министерств с рассказом о том, как было достигнуто решение
о капитуляции, и навсегда ушел из общественной жизни.
Я унес с собой и до сих пор храню неискоренимые воспо-
минания о том времени. Когда ныне я думаю о тех днях, пе-
ред моим взором встает тот эпизод на совещании у императо-
ра, когда Его Величество принял решение о капитуляции, и я
вновь испытываю те же чувства, что испытывал тогда: хотя
будущее Японии бесконечно, следует считать неоценимым
благодеянием прекращение самой ужасной из войн, положив-
шее конец агонии нашей страны и спасшее миллионы чело-
веческих жизней. Дело моей жизни сделано, и то, что теперь
выпадет на мою долю, не имеет значения.
Рукопись закончена 14 марта 1950 г.
489
Приложения
ПРИЛОЖЕНИЕ 7
КЛЮЧЕВЫЕ ФИГУРЫ ЯПОНСКОГО ПРАВИ-
ТЕЛЬСТВА И ВЫСШЕГО КОМАНДОВАНИЯ
с июля 1940 г. до августа 1945 г.
ПРАВИТЕЛЬСТВО
ВТОРОЙ КАБИНЕТ КОНОЭ (22 июля 1940 г. - 17 июля 1941 г.)
Премьер Министр иностранных дел Министр финансов Военный министр Принц Коноэ Фумимаро Мацуока Ёсукэ Кавада Исао Генерал-лейтенант Тодзё Хидэки
Министр военно-морского флота Адмирал Ёсида Дзэнго Адмирал Оикава Косиро (5 сентября 1940 г.)
Шеф-секретарь Томита Кэндзи
ТРЕТИЙ КАБИНЕТ КОНОЭ (18 июля - 16 октября 1941 г.)
Премьер Министр иностранных дел Принц Коноэ Фумимаро Адмирал (в отставке) Тоеда Тэйдзиро
Министр финансов Военный министр Огура Масацунэ Генерал-лейтенант Тодзе Хидэки
Министр военно-морского флота Адмирал Оикава Косиро
Шеф-секретарь Томита Кэндзи
КАБИНЕТ ТОДЗЁ (18 октября 1941 г. - 18 июля 1944 г.)
Премьер Министр иностранных дел Генерал Тодзе Хидэки Того Сигэнори Генерал Тодзе Хидэки (1 сентября 1942 г.) Тани Масаюки (17 сентября 1942 г.) Сигэмицу Мамору (20 апреля 1943 г.)
493
Приложение 1
Министр финансов Кая Окинори Исивата Сотаро (2 февраля 1944 г.)
Военный министр Министр военно-морского флота Генерал Тодзё Хидэки Адмирал Симада Сигэтаро Адмирал Номура Наокуни (17 июля 1944 г.)
Шеф-секретарь Хосино Наоки
КАБИНЕТ КОЙСО (22 июля 1944 г. - 5 апреля 1945 г.)
Премьер Генерал (в отставке) Койсо Куниаки
Со-премьер Министр иностранных дел Министр финансов Адмирал Ёнаи Мицумаса Сигэмицу Мамору Исивата Сотаро Цусима Дзюити (21 февраля 1945 г.)
Военный министр Фельдмаршал Сугияма Хадзимэ
Министр военно-морского флота Адмирал Ёнаи Мицумаса
Шеф-секретарь Танака Такэо ХИРОСЭ ХИСАТАДА (11 февраля 1945 г.) Исивата Сотаро (21 февраля 1945 г.)
КАБИНЕТ СУДЗУКИ (7 апреля — 15 августа 1945 г.)
Премьер Адмирал (в отставке) барон Судзуки Кантаро
Министр иностранных дел Министр финансов Военный министр Военно-морской министр Того Сигэнори Хиросэ Тоёсаку Генерал Анами Корэтика Адмирал Ёнаи Мицумаса
Шеф-секретарь Сакомидзу Хисацунэ
494
Приложение 1
ВЕРХОВНОЕ КОМАНДОВАНИЕ
Армия
Начальник Генерального штаба
Фельдмаршал принц (13 декабря 1931 г.)
Фельдмаршал Сугияма Хадзимэ (3 октября 1940 г.)
Генерал Тодзё Хидэки (21 февраля 1944 г.)
Генерал Умэдзу Ёсидзиро (22 июля 1944 г.)
Заместитель начальника Генерального штаба
Генерал-лейтенант Савада Сигэру (2 октября 1939 г.)
Генерал-лейтенант Цукада Ко (15 ноября 1940 г.)
Генерал-лейтенант Танабэ Моритакэ (6 ноября 1941 г.)
Генерал-лейтенант Хата Хикосабуро (8 апреля 1943 г.)
Генерал Усироку Дзюн (7 апреля 1945 г.)
Директор Бюро по военным делам
Генерал-лейтенант Муто Акира (30 сентября 1939 г.)
Генерал-лейтенант Сато Кэнрё (20 апреля 1942 г.)
Генерал-лейтенант Санада Дзёитиро (14 декабря 1944 г.)
Генерал-лейтенант Ёсидзуми Macao (27 марта 1945 г.)
Военно-морской флот
Начальник Генерального штаба
Адмирал флота принц Фусими (2 февраля 1932 г.)
Адмирал флота Нагано Осами (9 апреля 1941 г.)
Адмирал Симада Сигэтаро (21 февраля 1944 г.)
Адмирал Оикава Косиро (2 августа 1944 г.)
Адмирал Тоёда Соэму (29 мая 1945 г.)
Заместитель начальника Генерального штаба
Вице-адмирал Кондо Нобутакэ (21 октября 1939 г.)
Вице-адмирал Ито Сэйити (1 сентября 1941 г.)
Вице-адмирал Цукахара Нисидзо (1 марта 1944 г.)
Вице-адмирал Одзава Дзисабуро (18 ноября 1944 г.)
Вице-адмирал Ониси Такидзиро (29 мая 1945 г.)
Вице-адмирал Такаянаги Гихати (20 августа 1945 г.)
Директор Бюро по военно-морским делам
Контр-адм и рал Абэ Кацуо (18 октября 1939 г.)
Вице-адмирал Ока Такасуми (15 октября 1940 г.)
Вице-адмирал Тада Такэо (18 июля 1944 г.)
Вице-адмирал Хосина Дзэнсиро (15 мая 1945 г.)
495
ПРИЛОЖЕНИЕ 2.
ПРОЕКТ СОГЛАШЕНИЯ О ВЗАИМОПОНИМАНИИ
МЕЖДУ ЯПОНИЕЙ И США
(9 апреля 1941 г.)
Правительство Японии и правительство Соединенных Штатов принима-
ют совместную ответственность за согласование и заключение общего согла-
шения, имеющего целью восстановление традиционных дружеских отноше-
ний между обоими государствами. Правительства обеих держав, не вдаваясь
специально в обсуждение причин отчужденности, существующей в послед-
нее время между обоими государствами, выражают горячее желание предот-
вратить возникновение новых инцидентов, могущих привести к ослаблению
дружеских чувств между народами обоих государств, и ограничить возмож-
ность того, чтобы события развивались в непредвиденном и нежелательном
направлениях.
Оба правительства надеются, что их совместные усилия приведут к уста-
новлению справедливого мира на Тихом океане и к быстрому достижению
между ними дружеского взаимопонимания и что благодаря этому будет лик-
видирована или по крайней мере в случае невозможности этого отдалена
опасность трагических беспорядков, которые угрожают цивилизации.
Для этих решающих действий длительные переговоры являются неподхо-
дящими и малоэффективными Поэтому мы предполагаем подготовить доку-
мент, который явился бы подходящим средством связать морально оба пра-
вительства и ввести в определенные рамки их действия. Мы считаем, что
данное соглашение будет ограничено неотложными важнейшими проблемами и
в него не будут включены второстепенные пункты, которые могут быть приняты
правительствами обоих государств после обсуждения их на конференции.
Нам бы хотелось надеяться, что отношения между правительствами обе-
их держав станут значительно более дружественными, если будет ясно опре-
делена позиция в отношении нижеследующих пунктов при внесении в них
соответствующих корректив.
1 Концепции Японии и Соединенных Штатов относительно междуна-
родных отношений и сущности государства.
2 Позиции правительств обоих государств в отношении войны в Европе.
3 Отношение правительств обоих государств к "Китайскому инциденту".
4 Отношения, касающиеся военно-морских, военно-воздушных сил и
морских перевозок на Тихом океане.
5 Торговое и финансовое сотрудничество между обоими государствами.
6 . Экономическая деятельность обоих государств в юго-западной части
Тихого океана
7 Политика правительств обоих государств в отношении стабилизации
политического положения на Тихом океане
На основе вышеизложенного мы пришли к следующему соглашению
После того как в него будут внесены поправки правительством Соединенных
Штатов, оно будет подлежать официальному и окончательному принятию
правительством Японии
496
Приложение 2
I. Концепции Японии и Соединенных Штатов относительно международных
отношении и сущности государства.
Правительства Японии и Соединенных Штатов признают друг друга в
равной мере независимыми, граничащими между собой тихоокеанскими
державами.
Оба правительства подтверждают единство своей национальной полити-
ки, имеющей в виду утверждение длительного мира и вступление в новую
эру доверия и сотрудничества, основанных на взаимном уважении между
обеими странами.
Оба правительства заявляют, что их традиционное убеждение состоит в
том, что все нации и расы равноправны, составляя как члены семьи одно
"домашнее хозяйство". Свои общие интересы оба правительства регулируют
мирными средствами, они добиваются духовного и материального благопо-
лучия и берут на себя обязательство самим защищать его, избегая нарушения.
Оба правительства полны твердой решимости сохранять свои собствен-
ные традиционные концепции относительно характера государств и осново-
полагающие моральные принципы, касающиеся социального порядка в жиз-
ни их стран; не допускать проникновения иностранной идеологии, противо-
речащей этим концепциям и моральным принципам.
2. Позиции правительств обоих государств в отношении войны в Европе.
Правительство Японии утверждает, что цель союза стран "Оси" состоит в
обороне и стремлении не допустить расширения военных группировок за
счет стран, участвующих в настоящее время в войне в Европе.
Правительство Японии, не имея намерения уклоняться от своих обяза-
тельств по существующим в настоящее время договорам, заявляет, что его
военные обязательства, предусмотренные союзом стран "Оси", вступят в си-
лу только в том случае, если один из участников данного союза, Германия
или Италия, подвергнется агрессивному нападению со стороны державы, не
участвующей в настоящее время в европейской войне.
Правительство Соединенных Штатов утверждает, что его позиция в от-
ношении войны в Европе в настоящем и будущем не будет определяться ка-
ким-либо агрессивным союзом, направленным на помощь одному государст-
ву против другого. Правительство Соединенных Штатов непреклонно в сво-
ей ненависти к войне и поэтому заявляет, что его позиция в отношении ев-
ропейской войны определяется и будет определяться лишь заботой о сохра-
нении благосостояния и спокойствия своей страны.
3. Отношение правительств обоих государств к "Китайскому инциденту".
Президент Соединенных Штатов принимает нижеследующие условия и,
если их выполнение будет гарантировано правительством Японии, может об-
ратиться к режиму Чан Кайшека вести с Японией переговоры о мире.
А. Независимость Китая.
Б. Вывод японских войск с китайской территории на основе соглашения,
которое должно быть достигнуто между Японией и Китаем.
В. Отказ от аннексии китайской территории
Г. Отказ от контрибуции.
Д. Восстановление принципа открытых дверей, толкование и примене-
ние которого должно быть обсуждено Японией и Соединенными Штатами в
соответствующий момент в будущем.
17 Зак 181
497
Приложение 2
Е. Объединение режима Чан Кайши и правительства Ван Цзинвэя.
Ж. Отказ от широкой или географически сконцентрированной иммигра-
ции японцев на территорию Китая.
3. Признание Маньчжоу-го.
Когда режим Чан Кайшека согласится на предложения президента Со-
единенных Штатов, правительство Японии должно начать непосредственные
мирные переговоры с вновь созданным коалиционным правительством Ки-
тая или с лицами, которые должны войти в состав указанного правительства.
Правительство Японии выдвинет непосредственно перед китайской сто-
роной конкретные условия мирного договора в рамках вышеуказанных об-
щих условий и в соответствии с принципами добрососедских отношений и
дружбы, совместной обороны против коммунизма и экономического сотруд-
ничества. Если режим Чан Кайшека отклонит просьбу президента Рузвельта,
правительство Соединённых Штатов прекратит помощь китайцам.
4. Отношения, касающиеся военно-морских, военно-воздушных и морских пе-
ревозок на Тихом океане.
А. Поскольку обе державы, Япония и Соединенные Штаты, полны жела-
ния сохранить мир на Тихом океане, они не будут дислоцировать свои воен-
но-морские и военно-воздушные силы так, чтобы угрожать друг другу. Свя-
занные с этим конкретные вопросы будут обсуждены на конференции пред-
ставителей Японии и Соединенных Штатов.
Б. По решению этой конференции обе державы смогут взаимно посы-
лать эскадры с визитами вежливости, что ознаменует новую эру в деле под-
держания мира на Тихом океане.
В. При первой же надежде на разрешение "Китайского инцидента" пра-
вительство Японии, идя навстречу пожеланиям правительства Соединенных
Штатов, согласится содействовать тому, чтобы все зафрахтованные в настоя-
щее время японские суда, которые могут быть сняты с фрахта, были немед-
ленно направлены для заключения контракта с Америкой, главным образом
с целью использования на Тихом океане. Тоннаж этих судов должен быть
определен на конференции представителей Японии и Соединенных Штатов.
5. Торговое и финансовое сотрудничество между обоими государствами.
Когда будет достигнуто соглашение и правительства обеих держав одоб-
рят его, Япония и Соединенные Штаты дадут взаимные гарантии обеспечи-
вать друг друга товарами, в которых нуждается каждая сторона, при условии,
что ими располагает одна из сторон. Оба правительства согласились пред-
принять необходимые шаги для восстановления нормальных торговых отно-
шений между обеими странами, подобных тем, которые были ранее установ-
лены благодаря договору о торговле и мореплавании. Если оба правительст-
ва будут иметь желание заключить новый договор о торговле, вопрос этот
должен быть рассмотрен на конференции представителей Японии и Соеди-
ненных Штатов и договор заключен в соответствии с обычной процедурой.
Для развития экономического сотрудничества между обоими государства-
ми Соединенные Штаты предоставят Японии кредит в золоте на сумму, дос-
таточную для развития торговли и промышленности, который будет направ-
лен на улучшение экономического положения в Восточной Азии и на осу-
ществление экономического сотрудничества между Японией и Соединенны-
ми Штатами.
498
Приложение 2
6. Экономическая деятельность обоих государств в юго-западной части Ти-
хого океана.
Поскольку Япония гарантирует, что она намерена развивать свою дея-
тельность в южной части Тихого океана мирными средствами, не прибегая к
вооруженной силе, Соединенные Штаты будут сотрудничать с ней и оказы-
вать ей помощь в разработке и получении в этом районе таких необходимых
для нее сырьевых ресурсов, как нефть, каучук, олово, никель и т.д.
7. Политика правительств обоих государств в отношении стабилизации по-
литического положения на Тихом океане.
А. Правительства Японии и Соединенных Штатов не допустят уступки в
будущем европейским государствам каких-либо территорий в Восточной
Азии или в юго-западной части Тихого океана, а также аннексии ими терри-
торий ныне существующих государств.
Б. Правительства Японии и Соединенных Штатов совместно гарантиру-
ют независимость Филиппин и рассмотрят средства оказания им помощи в
случае неспровоцированной агрессии со стороны третьей державы.
В. Правительство Японии обращается к правительству Соединенных
Штатов с просьбой о дружеской и дипломатической помощи в деле пресече-
ния функций Гонконга и Сингапура как плацдармов дальнейшего проник-
новения Англии на Дальний Восток.
Г. Японские иммигранты в Соединенных Штатах и в юго-западной части
Тихого океана должны встречать дружеский прием, они должны быть равно-
правны с другими народами и не подвергаться дискриминации.
Конференция представителей США и Японии.
А. Конференция представителей Японии и Соединенных Штатов должна
состояться в Гонолулу. Она будет открыта президентом Рузвельтом, предста-
вляющим Соединенные Штаты Америки, и премьер-министром Коноэ,
представляющим Японию. Численность делегаций не более пяти человек от
каждой страны, исключая экспертов, секретарей и т.д.
Б. На конференции не должны присутствовать наблюдатели от третьих
держав.
В Конференция должна быть открыта в возможно более короткий срок
после достижения настоящего соглашения (в мае текущего года).
Г.На конференции не будут подвергнуты новому рассмотрению положе-
ния данного соглашения. Повестка дня конференции должна быть согласо-
вана предварительно правительствами обеих держав.
Примечание.
Настоящее соглашение является секретным меморандумом обоих прави-
тельств. Объем, характер и время опубликования настоящего соглашения
должны быть согласованы обоими правительствами.
499
ПРИЛОЖЕНИЕ 3
РЕШЕНИЕ СОВЕЩАНИЯ У ИМПЕРАТОРА
от 2 июля 1941 г.
"Основы государственной политики"
I
ОБЩИЙ КУРС
1 Независимо от изменений в международном положении империя бу-
дет твердо придерживаться политики построения Великой восточноазиат-
ской сферы совместного процветания, внося тем самым вклад в дело сохра-
нения мира во всем мире.
2. Империя будет по-прежнему прилагать усилия к урегулированию ’’Ки-
тайского инцидента”, будет продолжать продвижение на юг для обеспечения
основ самостоятельности и самообороны.
Решение северной проблемы будет зависеть от изменения в обстановке.
3. Для достижения указанных целей империя преодолеет любые препятствия.
II
Основные положения
1. Для ускорения падения режима Чан Кайши следует усилить давление
со стороны Южных морей. В соответствии с изменением обстановки в нуж-
ный момент использовать право объявления войны чунцинскому режиму и
конфисковать вражеские концессии в Китае.
2. В целях обеспечения самостоятельности и самообороны империя будет
продолжать вести дипломатические переговоры со странами Южных морей
и предпринимать другие необходимые меры. Для этого необходимо подгото-
виться к войне с Англией и Соединенными Штатами и прежде всего завер-
шить мероприятия в отношении Индокитая и Таиланда, базирующиеся на
«Основных принципах политики в отношении Индокитая и Таиланда» и «О
форсировании политики продвижения в южном направлении», что позволит
усилить позиции для продвижения на Юг.
Для достижения указанных целей империя не остановится перед войной
с Англией и Соединенными Штатами
3 Хотя наше отношение к германо-советской войне основывается на ду-
хе «Оси» трех держав, мы в настоящее время не будем вмешиваться в нее и
сохраним независимую позицию, секретно завершая в то же время военную
подготовку против Советского Союза. В этот период дипломатические пере-
говоры должны, конечно, вестись с большими предосторожностями.
Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благо-
приятном для империи, она, прибегнув к вооруженной силе, разрешит се-
верную проблему и обеспечит стабильность положения на Севере.
500
Приложение 3
4. Осуществляя мероприятия, указанные в предыдущем пункте, и в осо-
бенности принимая решение прибегнуть к вооруженной силе, не следует на-
носить ущерба основным позициям для войны против Англии и США.
5. В соответствии с установленным курсом необходимо использовать все-
возможные средства — дипломатические и другие, — чтобы предотвратить
вступление Соединенных Штатов в войну. Если Соединенные Штаты все же
вступят в войну, империя будет действовать в соответствии с пактом трех
держав. Однако время и методы использования вооруженных сил будут ре-
шены ею самостоятельно.
6. Необходимо незамедлительно осуществить решительное усиление пе-
ревода страны на положение военного времени. Особые усилия должны
быть приложены к укреплению национальной обороны.
7. Конкретные мероприятия будут определены особо.
501
ПРИЛОЖЕНИЕ 4
РЕШЕНИЕ СОВЕЩАНИЯ У ИМПЕРАТОРА
от 6 сентября 1941 г.
"Основы проведения государственной политики"
Принимая во внимание напряженную обстановку, сложившуюся в на-
стоящее время, и в особенности действия, предпринятые Америкой, Англи-
ей, Голландией и другими государствами в отношении Японии, а также по-
ложение Советского Союза и степень возможного использования государст-
венной мощи империи, империя осуществляет предусмотренный "Основами
государственной политики" курс в отношении стран Южных морей в соот-
ветствии с нижеследующими пунктами:
1. С целью обеспечить свое существование и самооборону империя к
концу октября должна заканчивать все военные приготовления с решимо-
стью не останавливаться перед войной с Америкой (Англией, Голландией).
2. Одновременно с проведением мероприятий, предусмотренных пунк-
том 1, империя путем использования всех дипломатических средств в отно-
шении Америки и Англии предпримет усилия для достижения своих требова-
ний.
Минимальные требования, которых империя должна добиваться на пере-
говорах с Америкой (Англией), а также предел того, на что может согласить-
ся империя в отношении этих требований, указаны в специальных статьях.
3. Если к началу октября в ходе переговоров, предусмотренных вышеиз-
ложенным пунктом, не появятся перспективы на возможность удовлетворе-
ния наших требований, империя должна взять решительный курс на войну
против Америки (Англии, Голландии).
Меры в отношении государств, не входящих в страны южного направле-
ния, должны осуществляться в соответствии с уже принятыми принципами
государственной политики. Империя в особенности должна стремиться к то-
му, чтобы не допустить создания объединенного фронта Америки и Совет-
ского Союза.
СПЕЦИАЛЬНЫЕ СТАТЬИ
Минимальные требования, удовлетворения которых империя должна добиваться
на переговорах с США (и Великобританией), и, в связи с ними, пределы того, на
что может согласиться Япония
I
Минимальные требования
I. Вопросы, относящиеся к "Китайскому инциденту".
Америка и Англия не должны вмешиваться в мероприятия империи по
урегулированию "Китайского инцидента" или мешать этим мероприятиям:
а) они не будут препятствовать планам империи урегулировать инцидент
в соответствии с Договором об основных принципах взаимоотношений меж-
ду Японией и Китаем и Совместной декларацией Японии, Маньчжоу-го и
Китая;
502
Приложение 4
в) Бирманская дорога должна быть закрыта, и режиму Чан Кайши не бу-
дет оказываться военная, политическая и экономическая помощь.
N.B.: Вышеизложенное не наносит ущерба позиции Японии в операции
"Н"1 в связи с урегулированием "Китайского инцидента". Особенно это каса-
ется размещения войск в Китае, которое осуществляется в соответствии с
японо-китайским соглашением и на котором нужно твердо настаивать.
Однако можно дать заверения в том, что Япония готова в принципе вы-
вести свои войска, направленные туда для урегулирования "Китайского ин-
цидента", кроме тех, о которых упоминалось в предыдущем параграфе.
Заверения можно дать также в отношении прав и интересов США и Анг-
лии в Китае, на которые Япония не имеет намерений посягать, в той же ме-
ре, как эти страны понимают новый порядок в Восточной Азии и собирают-
ся действовать соответственно.
2. Вопросы, необходимые для обеспечения национальной обороны.
США и Англия не предпримут на Дальнем Востоке действий, могущих
создать угрозу обороне империи:
а) они признают наличие особых отношений между Японией и Француз-
ским Индокитаем, основанных на японо-французском соглашении;
в) в Таиланде, Голландской Индии, Китае и на территории советского
Дальнего Востока они не будут возводить сооружений военного значения;
с) вооруженные силы на Дальнем Востоке не будут увеличены за преде-
лы ныне существующих
3. Вопросы, относящиеся к получению Японией необходимых ей ресурсов.
США и Англия будут сотрудничать с Японией в деле обеспечения ее не-
обходимыми ресурсами:
а) они восстановят торговые отношения с империей и будут снабжать ее
жизненно необходимыми материалами с территорий юго-западной части Ти-
хого океана;
в) они будут искренне содействовать экономическому сотрудничеству
империи с Таиландом и Голландской Индией.
И
Максимальные уступки, которые могут быть сделаны
В случае принятия минимальных требований, изложенных выше, империя
а) не прибегнет к вооруженным действиям во Французском Индокитае и
прилегающих к нему районах, за исключением Китая;
в) после установления прочного и справедливого мира империя готова
эвакуировать свои войска из Французского Индокитая;
с) империя готова гарантировать нейтралитет Филиппин.
N.B. 1) В случае необходимости, следует подтвердить неизменность обя-
зательств Японии по Трехстороннему пакту. С другой стороны, нам не сле-
дует по собственной инициативе поднимать вопрос ни об отношении Япо-
нии к Трехстороннему пакту, ни об отношениях США к европейской войне.
2) Если потребуется пояснить отношение империи к СССР, ответ дол-
жен быть таким, что у нас нет намерений предпринимать против него воен-
ных действий, если СССР будет соблюдать Пакт о нейтралитете и воздержи-
ваться от таких акций, которые представят угрозу Японии или Маньчжоу-го.
1 "Операция Номура", т.е. японо-американские переговоры.
503
Указатель
А
Абэ Гэнки (министр внутренних
дел), 480
Абэ Нобуюки, генерал (пре-
мьер), 77; 208; 223;
Австралия, 99; 168; 234; 257; 327;
330; 338; 360; 364; 387
Азия, Великая Восточная, см.
Великая Восточная Азия
Акинага Цукидзо, генерал-май-
ор, (директор Бюро генераль-
ного планирования), 444
Анами Корэтика, генерал (воен-
ный министр), 36; 437; 440;
441; 455; 456: 470; 477-480;
483-485; 494
Англо-американо-голландские
совещания, 329
Англо-японский союз (1902 г.),
47; 51; 277
Антикоминтерновский пакт, 10;
64; 68; 70; 71; 78; 161; 170-
172; 176; 182; 184; 188; 190;
195; 197; 198; 220; 345; 429
Аргентина, защита британских
интересов, 29; 388
Асака Ясухико, принц, 474
Ассоциация помощи Трону, 77
Атлантическая хартия, 220; 462;
476
Атомные бомбы, 37; 283; 297;
382; 464; 465; 467; 468
Аттолико, граф Бернардо (италь-
янский посол в Германии),
184; 396
Б
Багге, Видар (шведский ми-
нистр-посланник в Японии),
430-432
Бадогльо, Пьетро, фельдмаршал
(глава итальянского государ-
ства), 414
Батаан, полуостров, Филиппи-
ны, "Марш смерти", 390
Берлин, 23; 50; 68; 70; 76; 77; 98;
100; 108-110; 112; 114; 135;
138; 139; 142-145; 152; 154;
170; 171; 174; 175; 179; 181-
188; 192; 193; 197; 198; 209;
210; 212; 214; 217; 371; 383;
395; 396; 413; 420; 429; 457;
458
Бернадотт, Фольке, граф, 432
Бирма, 387; 390; 415; 427; 428
504
Указатель
Бирманская железная дорога, 65;
75; 503
Бирнс, Джеймс Ф, (госсекретарь
США), 474-476; 478; 480
Биэрд, Чарльз А., 128; 276; 336;
337; 339
Блицкриг, 283
Блэйкни, Бен (американский ад-
вокат), 16
Боксерский протокол, 60; 336;
339; 340
Боксерское восстание, 46; 275
Боллэнтайн, Джозеф У. (госде-
партамент США), 274; 302;
304; 332; 375
Бонин, о-ва, 274
Борнео, о., 168; 385
Бюро по делам Маньчжурии,
404
в
Вакацуки Рэйдзиро, барон (пре-
мьер), 354
Ван Цзинвэй (президент "рефор-
мированного” Национального
правительства Республики
Китай), 76; 207; 220; 240; 243;
268; 400; 412; 498
Вашингтонская конференция
(1921-1922 гг.), 50-53; 119;
130; 138; 236; 277; 280
Вашингтонский договор, 53; 55;
69; 70; 149; 150; 167; 168
Великая Восточная Азия, 10; 78;
273; 399; 400; 402; 404-408;
410; 423-428; 455; 489
Великая восточноазиатская сфе-
ра совместного процветания,
76; 211; 246; 253; 407; 428;
500
Великий фашистский совет, ка-
питуляция Италии, 414
"Великий Белый Флот", визит в
Японию, 49
Великобритания:
американская помощь, 244;
248; 363
англо-японский союз, 47;
175; 276
военные приготовления, 371
враждующие державы, обмен
подданными, 391-392
германская агрессия, 189;
190; 207; 210
девяти держав договор, 51
объявление войны Японии,
28; 356; 372; 373; 383
политическое проникновение
на Дальний Восток, 175
помощь Китаю, 74; 360
предложение о мире, 98; 386
признание СССР, 122
Россия, договор о союзе, 394
тарифная политика, 163; 164
четырех держав договор, 51
Вильсон, Вудро, 95; 98; 104; 119;
352
Военнопленные, 204; 388; 389;
390; 475; 476
Военные преступления, япон-
ские, 41; 42; 368
Восточная Азия, доктрина Мон-
ро, 280
Восточная Азия, "Новый поря-
док" в, 17; 345; 503
Вторая мировая война, 9; 17; 39;
50; 101; 113; 114; 164; 172;
202; 203; 283; 352; 394
Высший совет по руководству
войной, 35; 430; 436; 443;
444; 446; 450; 454; 458; 463;
466; 469; 470; 480
505
Указатель
г
Гаагская конвенция (1907 г.), 20;
365; 366; 367; 368; 485
Гавайи, японское нападение, 18;
23; 25; 289; 297; 358; 373
Гамильтон, Максвелл М., 257
Гарриман, Аверелл (американ-
ский дипломат), 9
Гарриман, Эдвард X., 276
Гвадалканал, остров, 405; 411
Германия:
Антикоминтерновский пакт,
644
военный союз с Японией, 76;
77
капитуляция, 420; 429; 462
мирная конференция
(1895 г.), 45
обязательство не заключать
сепаратный мирный дого-
вор, 393
отношения с Россией, 221
план Моргентау, 462
победа России, 434
соперничество с Японией, 48;
49; 85; 86; 99
Трехсторонний пакт, 70; 77;
221
утрата инициативы, 413
японо-американские перего-
воры, 323
Гитлер, Адольф (германский
канцлер), 31; 32; 64; 70; 107;
158; 170; 182-186; 189; 190;
191; 192; 202; 217; 248; 251;
325; 380; 395; 396; 413; 414;
416; 420
Голландия, 18; 51; 95; 101; НО;
114; 152; 168; 206; 416; 502
Голландия, Новая Гвинея, 168;
415; 416; 487
Голландская Индия, 23; 180; 258;
303; 331; 345; 351; 361; 372;
374; 385; 503
Гольдберг, Д. И. (советский ис-
следователь), 10; 11
Гонконг, 140; 241; 319; 383; 389;
390; 392; 499
Гонолулу, Рузвельт-Коноэ кон-
ференция, 241; 259-260
' Государственный департамент
США, неверная оценка
японских формулировок, 316
Грю, Джозеф К. (посол США в
Японии), 23; 267; 268; 319;
321; 328; 348; 373; 374; 376;
377; 459
Гуам, остров, 319; 389
Гувер, Герберт, 149; 154; 256; 279
Гэллапа опрос, 267
Гэнро (старейшины), 287; 354
д
Даллес, Аллен У., 451; 452
Даллес, Фостер Риа, 276
Дальний Восток:
мир, поддержание, 450-451
советская мощь, укрепление,
71
Япония, стабилизирующая
сила, 278
Двадцать одно требование
(1915 г.), 49
Девяти держав договор, 51; 74;
162; 181; 273; 277; 280; 345;
346; 347; 364
Дениц, Карл, адмирал, 420; 429
Джапан Таймс, 330
Договор об основных принципах
взаимоотношений между
Японией и Китаем, 502
Драут, Джеймс М., пастор, 242
506
Указатель
Дулитл Джеймс X., генерал-лей-
тенант, 390; 391
Думэн, Юджин X., 265
Дэвис, Форрест, 237; 260
Ё
Ёнаи Мицумаса, адмирал (ми-
нистр военно-морского фло-
та), 77; 210; 437; 439; 442;
446-448; 451; 452; 466; 480;
494
Ёсида Сигэру (посол в Велико-
британии), 135; 138; 150; 151;
165; 166; 176; 184; 211; 456;
493
Ёсидзуми Macao, генерал-лейте-
нант (начальник Бюро по во-
енным делам), 469; 495
ж
Женева, конвенция о военно-
пленных, 388
3
Закон о всеобщей мобилизации
нации,75; 76
и
Ивакуро Хидэо, полковник, 241;
242
Иводзима, о., 382; 425
Игути Садао (советник посоль-
ства), 371
Иден, Антони, сэр (министр
иностранных дел Англии), 9;
264; 268; 389; 390
Икава Тадао (сотрудник мини-
стерства финансов), 242
Император Японии, 12; 23; 24;
34; 63; 168; 169; 173; 175; 192;
220; 221; 228-230; 253; 272;
287; 290; 291; 313; 319; 330;
354-357; 371; 373-377; 379;
380; 392; 396; 400; 408-410;
424; 430; 437; 438; 442; 447-
450; 453-459; 461; 463-466;
468-472; 474-487; 489
Императорская система, сохра-
нение, 449; 467; 470; 472
Императорский рескрипт:
капитуляция Японии, о, 484,
486
объявление войны, об, 356;
358; 374
Индокитай, Французский, 77;
220; 252; 255; 257-259; 264;
272; 285; 289; 292; 293; 299;
300; 302; 303; 304; 308; 326;
331; 335; 339; 340; 341; 344;
347; 361; 362; 364; 374; 378;
391; 400; 404; 427; 503
И но Хироя (министр по делам
заморских территорий), 407
Инукаи Цу&и (премьер), 62
Исигуро Тадаацу (министр сель-
ского хозяйства и лесово-
дства), 452; 480
Исии Кикудзиро, виконт (тай-
ный советник), 178; 410
Испания, защита японских ин-
тересов, 391
Италия:
Антикоминтерновский пакт,
64
договор девяти держав, 51
договор о незаключении се-
паратного мира, 372; 393
капитуляция, 414
Трехсторонний пакт, 77; 221
507
Указатель
японо-американские перего-
воры, 323
Ито Сэйити, вице-адмирал (Ге-
неральный штаб военно-мор-
ского флота), 20; 120; 197;
294; 358; 359; 366; 367; 407;
495
к
Кавабэ Торасиро, генерал-лейте-
нант (Генеральный штаб ар-
мии), 433; 444
Кавагоэ Сигэру (советник МИ-
Да), 234
Кагосима, Япония, 411
Каирская декларация, 36; 382;
417; 439; 461; 462
Кантон, Китай, японская окку-
пация, 65; 74
Канъин Котохито, принц, 474;
495
Карафуто (Сахалин), 308
Каролинские о-ва, японская ок-
купация, 49
Каруидзава, Япония, 161; 218;
225; 271 ; 409; 411; 412; 417;
419; 422; 454
Касэ Сюнъити (министр-по-
сланник в Швейцарии), 35-
36; 452; 471
Касэ Тосикадзу (Американское
бюро МИДа), 234; 349
Кая Окинори (министр финан-
сов), 295; 300; 311; 312; 407;
474; 494
Квантунская армия, 9; 21; 56; 61;
71; 87; 137; 138; 161; 177; 179;
203; 204; 212; 253
Келлога—Бриана пакт (1928 г.),
131; 132; 135; 164; 181; 282;
476; 477
Кидо Коити, маркиз, лорд-хра-
нитель печати, 29; 228; 270;
331; 377; 416; 424; 425; 446-
448; 450; 457; 466; 478; 479
Кириченко, А. А. (российский
исследователь), 13
Китамура Кодзиро (банкир),
451; 452
Китай:
’’Маньчжурский инцидент”,
17
американская и английская
помощь, 75; 264
двадцать одно требование, 49
договор девяти держав, 51
Корея, контроль, 44
националисты, см. Китай,
Национальное правитель-
ство
независимость, 240
объединение, 54; 223
приобретения территорий,
240
раздел, 45; 275
требование восстановления
суверенитета, 278
экономическое равенство,
250; 347
Япония, мирные переговоры,
240-241; 267-268; 323-324;
361-362;
японо-китайская война
(1894-1895), 44-47; 275
японская вооруженная ин-
тервенция, 55
японский экономический са-
теллит, 74
японских войск вывод, 344;
347; 364-365; 400
японских вооруженных сил
размещение, 61; 74; 230;
233; 270; 292;
508
Указатель
Китай, Национальное прави-
тельство республики, 75;
американская и английская
помощь, 360-361; 364-365
внутреннее единство, 61
Гоминьдан, 54; 278
см. также Чан Кайши
японо-американская поддер-
жка, 335-336
японское военное давление,
398
Китай, ’’реформированное” На-
циональное правительство
республики, 75-76; 223; 240;
243; 364
см. также Ван Цзинвэй
Китайско-Восточная железная
дорога, продажа, 66, 67, 158-
160
Китайский инцидент, 64; 65; 69-
70; 74; 176; 179; 221; 223; 311;
342; 356-357; 360; 388; 398-
399; 496-498; 500; 502
Кобаяси Сэйдзо, адмирал, 396
Кобияма Наото (министр транс-
порта), 480
Кодама Гэнтаро, генерал, 385
Койсо Куниаки, генерал (пре-
мьер), 294; 382; 415; 417; 421;
430; 432; 437; 473; 474; 494
Коммунизм, совместная защита
от, 64; 65; 78; 102; 130; 172;
248; 281; 498
Конвенция об основных прин-
ципах взаимоотношений ме-
жду Союзом ССР и Японией,
52; 123-124
Коноэ заявление, 247
Коноэ Фумимаро, принц (пре-
мьер):
биографические сведения, 74
внутренние противоречия,
270-271
военные решения, 269
падение кабинета Тодзё, 415
планы встречи с Рузвельтом,
227; 241; 259-262
послевоенные проблемы, 418
русско-германская война,
252-253
Совет по межведомственным
связям, 287
специальный посланник в
Москву, 34; 438; 453; 457-
459
Трехсторонний пакт, 222
четыре принципа междуна-
родных отношений,-265
японо-американские перего-
воры, 355
японо-американский проект
соглашения о взаимопо-
нимании, 496-499
Корея, 44; 45; 46; 47; 48; 68; 136;
139; 296; 404; 441; 462
Красный крест, международный,
лагеря для военнопленных,
390
Крейги, Роберт(британский по-
сол в Японии), 264; 322; 349;
373; 386
Курильские острова, 15; 18; 415;
420
Курусу Сабуро (специальный
посол в США), 21; 22; 212;
316-319; 325; 328; 330: 331;
371; 375
л
Лейте, остров, 382; 419
Лига Наций:
’’Маньчжурский инцидент”,
57; 146
509
Указатель
предотвращение войны, 155-
156
членство Японии, 57; 155
экономические санкции про-
тив Японии, 153-154
Линдли, Эрнест, 237; 260
Литвинов, Максим М. (нарком
иностранных дел СССР), 71;
165; 193; 195; 198; 199; 200; 380
Литтлтон, Оливер, капитан, аме-
риканский вызов Японии, 349
Литтона комиссия,, 57; 146
Лозовский, Александр С. (замес-
титель наркома иностранных
дел СССР), 451; 457; 459; 465
Лондонская конференция
(1930 г.), 55; 69; 138; 139; 280
Лондонский договор (1930), 132;
149; 280
Лусон, остров, высадка амери-
канского десанта, 382; 419
Люгоуцяо, Китай,, 64; 176
Ляодунский полуостров (Кван-
тун), 44; 45; 46; 47; 48; 86
м
Макино Нобуаки, граф (лорд-
хранитель печати), 63; 139;
140; 415
Малайя, 23; 351; 374; 383
Малик, Яков А. (советский по-
сол в Японии), 29; 30; 31; 32;
33; 34; 442; 443; 449; 450; 451;
453; 454; 472; 473
Малик-Хирота переговоры, 34;
441; 442; 443; 448; 449; 450;
451
Маньчжоу-го, 57; 59; 60; 61; 66;
67; 71; 72; 73; 75; 76; 136; 158;
159; 160; 161; 177; 178; 187;
189; 203; 204; 234; 240; 243;
247; 248; 250; 251; 266; 267;
268; 339; 340; 342; 346; 347;
391; 393; 404; 428; 486; 498;
502; 503
Маньчжурия, 12; 40; 44; 45; 46;
47; 48; 49; 51; 54; 55; 56; 57;
59; 60; 66; 67; 68; 84; 86; 87;
88; 89; 90; 99; 100; 135; 136;
137; 138; 139; 140; 145; 146;
147; 152; 154; 162; 164; 179;
203; 212; 226; 253; 275; 276;
277; 278; 296; 346; 393; 404;
420; 441; 451; 466; 487
Маньчжурский инцидент
(1931 г.), 56; 57; 60-61; 63; 66;
76; 88; 119; 140; 150-151; 153-
156; 162-164; 173; 175; 225
Марианские о-ва, японская ок-
купация, 49; 416
Маршалл, Джордж К., генерал
армии, 337; 365
Маршалловы о-ва, 49; 415
Мацудайра Ясумаса, маркиз, 424
Мацудайра Цунэо (министр дво-
ра), 85; 116-117; 121; 376; 416;
424
Мацудзака Хиромаса (министр
юстиции), 480
Мацумото Сюнъити (вице-ми-
нистр иностранных дел), 35;
389; 462; 463; 468; 474
Мацуока Ёсукэ (министр ино-
странных дел), 10; 57; 79;
146; 153; 154; 209; 211; 212;
215; 216; 217; 221; 222; 224;
226; 227; 237; 242; 244-246;
248; 251; 253; 254; 255; 278;
315; 322; 493
510
Указатель
МВТДВ (Международный воен-
ный трибунал для Дальнего
Востока), 12; 13; 17; 19; 156;
157; 162; 170; 172; 173; 175;
186; 187; 191; 231; 238; 242;
256; 274; 289; 302; 304; 316;
319; 332; 357; 358; 368; 369;
373; 374; 375; 378
Международный военный три-
бунал для Дальнего Востока,
см. МВТДВ
Мидуэй, о., 297; 405; 411
Микаса Такахито, принц, 474
Минами Хироси (Тайный совет-
ник), 410
Министерство по делам замор-
ских территорий, 229; 231;
235; 255; 404; 407
Мирная конференция (Версаль,
1919 г.), 50; 55; 96; 98; 100-
106; 109; 112; 143; 144; 149;
153; 182
Мирная конференция (Симоно-
сэки, 1895 г.), тройственная
интервенция, 45
Мицуи дзайбацу, 62
Многосторонний пакт о ненапа-
дении, 335; 342; 344; 346; 347;
363
Молотов, Вячеслав М. (нарком
иностранных дел СССР), 13;
30; 34; 40; 72-73; 79; 199-200;
203; 204; 205; 208-209; 212;
215; 394; 421; 433; 451; 457-
458; 465; 466
Монголия, Внешняя, размеще-
ние российских войск, 67; 72;
346
Монголия, Внутренняя, японская
оккупация, 55; 58; 65; 292
Моргентау план, 462
Мукден, 48-50; 56; 83-88; 97;
114; 136; 137; 138; 145; 179;
277
Муссолини, Бенито (итальянский
премьер), 184; 191; 396; 414
Муто Акира, генерал-лейтенант
(начальник Бюро по воен-
ным делам), 235; 305; 384;
385; 495
н
Нагано Осами, адмирал флота
(начальник Генерального
штаба военно-морского фло-
та), 20; 146; 168; 172; 225;
309; 358; 367; 412; 422; 495
Нагата Тэцудзан, генерал-майор
(начальник Бюро по воен-
ным делам), 62; 159; 161
Нагумо Тюити, вице-адмирал
(командующий 1-й авианос-
ной эскадры), 357
Намбара Сигэру, профессор, 453
Нанкин, Китай, 65; 75; 220; 394;
400
Незаключение сепаратного ми-
ра, договор о, 372; 383; 384;
386; 387; 393
Нейтралитет, СССР-Япония,
пакт о, 10; 12; 14; 24; 25; 26;
27; 28; 29; 30; 31; 32; 33; 37;
72; 79; 119; 208; 209; 212; 214;
216; 217; 220; 221; 224; 226;
267; 382; 383; 387; 421; 432;
433; 472; 503
Нефтяное эмбарго, 75; 226; 251;
256; 258; 259; 265; 289; 328
Николаевск, на Амуре, больше-
вистская резня, 49; 52; 116;
118; 120; 122; 124
511
Указатель
Ниси Харухико (вице-министр
иностранных дел), 24; 160;
234; 290; 390; 495
Номонханский (Халхин-Гол)
инцидент, 72; 73; 203; 204;
212; 224; 393
Номура Китисабуро, адмирал
(посол в США), 19; 21; 24;
223; 233; 238; 241-252; 255;
257; 259; 260-264; 267; 269;
270; 291; 293; 302; 304; 314-
320; 322-326; 328; 330; 343;
351; 359; 371; 375; 376; 392;
494; 503
Нота Хэлла, 18; 334-353
о
Обмен подданными воюющих
держав, 391-392
Огасавара о-ва, устройство аме-
риканских баз, 274
Огикубо конференции, 269; 270
Ограничение военно-морских
вооружений, 50; 55; 56; 69;
118; 150; 163; 165; 167; 168;
169; 173; 182; 223; 258; 277;
280
Одзава Дзидзабуро, вице-адми-
рал (Генеральный штаб воен-
но-морского флота), 433; 495
Оикава Косиро, адмирал (ми-
нистр военно-морского фло-
та), военное решение, 269;
493; 495
Ока Такасуми, вице-адмирал
(начальник Бюро по военно-
морским делам), 63; 163; 167;
168; 169; 306; 361; 384; 408;
416; 424; 432; 471; 480; 495
Окада Кэйсукэ, адмирал (пре-
мьер), 63; 306; 384; 416; 424
Окада Тадахико (министр соци-
ального благосостояния) 480
Окамото Суэмаса (посланник в
Швеции), 432
Окинава, 274; 382; 419; 425; 430;
443
Ониси Такидзиро, вице-адмирал
(Генеральный штаб военно-
морского флота), 481; 495
Ота Кодзо (министр просвеще-
ния), 480
Ота Сабуро (Европейско-Азиат-
ское бюро МИДа), 391
Ота Тамэкити (посол в СССР),
158; 400
Открытых дверей доктрина, 46;
51; 53; 60; 73; 118; 240; 273;
275; 277-279; 497
Отт, Ойген, генерал-майор (гер-
манский посол в Японии),
211; 323
Оттава конференция (1932 г.),
163; 164; 278
Ояма Ивао, принц, 385
п
Паулюс, Фридрих фон, фельд-
маршал, 413
Пекин, 44; 46; 54; 58; 60; 61; 64;
85; 86; 99; 120; 123; 139
Перл-Харбор, 13; 17-20; 23; 27;
236; 238; 260; 289; 329; 338;
343; 357; 358; 369; 375; 377;
383; 387
Перри Маэтью К., коммодор,
Япония,, 43; 44; 274
Пескадорские о-ва, захват Япо-
нией, 44
Порт-Артур, Ляодун, 47; 55; 137
Портер Хорас, бригадный гене-
рал, 365
512
Указатель
Портсмутская мирная конферен-
ция, 276
Портсмутский мирный договор,
48; 52; 71; 123; 124; 195; 441
Потсдамская декларация, 35; 36;
39; 382; 451; 459; 460-461;
463; 464; 466-468; 470; 471-
476; 479; 481; 483-486
Проект соглашения о взаимопо-
нимании между Японией и
США, 496-499
Пруссия, модель для японской
модернизации, 44
Пу И (Кан Дэ), император
Маньчжоу-го, 57
Пяти министров конференция,
162; 163; 287
р
Рабаул, Новая Британия, 297;
413
Риббентроп, Иоахим фон (гер-
манский министр иностран-
ных дел), 9; 184-190; 192; 201;
202; 209; 217; 248
Робертс, Оуэн Дж. (Верховный
суд), 343
Роммель, Эрвин, фельдмаршал,
413
Россия (большевистская). Ва-
шингтонская конференция,
51
Россия (империалистическая):
балтийский флот, уничтоже-
ние, 48
Китай, раздел, 45
Маньчжурия, контроль, 46
мирная конференция
(1895 г.), 44-45
тройственная интервенция,
45
Россия (советская):
американская помощь, 396
американское признание, 165
Англия, договор о союзе, 394
Антикоминтерновский пакт,
64
вознаграждение за участие в
войне с Японией, 420
коммунистическая идеоло-
гия, 222
Маньчжурия, контроль, 346
мирное посредничество, 440-
442; 447-449
нейтралитет, 387
Япония, война с, 458; 465;
466; 472;
Япония, отношения с, 438-
441
японская миссия, отказ от
приема, 415
Рузвельт, Теодор, 48; 119
Рузвельт, Франклин Д.:
’’карантинная" речь, 74; 181
"одурачивание" Японии, 261
американская самооборона,
249
Атлантическая конференция,
260
встреча с Коноэ, 227; 241;
259; 262
встречи с Номура, 320
завоевание благосклонности
русских, 414
замораживание японских ак-
тивов, 226
нефтяное эмбарго, 256
нота Хэлла, требования, 348
общественное мнение, созда-
ние, 247
посредничество между Япо-
нией и Китаем, 245; 304;
325; 327
513
Указатель
прекращение переговоров,
365-370
смерть, 420
Стимсона доктрина, 279-280
телеграмма императору, 330;
373; 374-378
Ялтинская конференция, 420;
432
японское нападение, 337;
370-372
Русско-японская война (1904-
1905 гг.), 17; 47; 48; 66; 83;
88; 119; 141; 163; 274; 275;
276; 278; 279; 385; 388; 441
Рюкю о-ва, возведение амери-
канских баз, 274
с
Сайго Такамори, фельдмаршал,
180; 392; 440
Сайпан, Марианские острова,
американский захват, 416
Сайто Макото, адмирал (лорд-
хранитель печати), 63; 152;
155; 162; 169; 208
Сакайя Тадаси (министр финан-
сов), 187
Сакомидзу Хисацунэ (шеф-сек-
ретарь кабинета), 424; 425;
444; 466; 494
Сакондзи Масадзо, вице-адми-
рал (министр без портфеля),
480
Сакураи Хегоро (министр без
портфеля), 480
Сан-Франциско, встреча союз-
ников, 34; 428
Сато Наотакэ (посол в СССР),
34-36; 234; 350; 390; 395; 396;
421; 432; 433; 451; 457-459;
464-466
Сахалин, 48; 49; 52; 118; 120;
123; 124; 169; 195; 209; 214;
216; 404; 420
Сацума, Япония, место рожде-
ния Того, 43
Семенов, Григорий, атаман, 52;
117
Сибирь, 49; 52; 89; 116-118; 120;
151; 209; 212; 277; 433
Сигэмицу Мамору (министр
иностранных дел), 90; 171;
174; 177; 195; 212; 420; 421;
431; 432; 487; 493; 494
Сидэхара Кидзюро, барон (ми-
нистр иностранных дел), 53;
54; 123; 124; 135
Симада Сигэтаро, адмирал (ми-
нистр военно-морского фло-
та), 20; 118; 231; 294; 300; 319;
331; 396; 407; 408; 494; 495
Симомура Хироси (министр без
портфеля), 480
Симоносэкский договор, 44
Сингапур, захват японцами, 385;
386
Сицилия, высадка американских
войск, 414
Сметанин, Константин А. (со-
ветский посол в Японии), 24-
28; 30; 211; 394
Совет по межведомственным
связям, 19; 234; 243; 253; 254;
285; 287; 289-293; 295; 297-
299; 302; 305-307; 309; 312-
314; 316; 324; 340; 350; 354;
355; 357-359; 365-368; 371;
372; 384; 387; 388; 394; 398;
400; 404; 405; 412; 413; 415;
430; 436
Совет развития Азии, 397; 399;
404; 406; 407
Советско-германская война:
начало, 226
514
Указатель
советско-германский пакт о
ненападении (1939), 76-77
японское участие, 395-396
Совещания у императора:
решение (1 декабря 1941 г.),
356-357
решение (14 августа 1945 г.),
482-484
решение (2 июля 1941 г.),
500-501
решение (30 сентября
1943 г.), 415
решение (6 сентября 1941 г.),
502-503
решение (8 июня 1945 г.),
444-446
решение (9-10 августа
1945 г.), 469-471
Соединенные Штаты Америка:
"Китайский инцидент", 223;
273; 304
американо-советская взаимо-
помощь, слухи об, 257
военный потенциал, 296-297
вызов Японии, 349-352
девяти держав договор, 51
европейская война, вступле-
ние, 244; 253; 308
Маньчжоу-го, японская эко-
номическая монополия,
74
мирные переговоры, Япония
и Чан Кайши, 259
нарушение международных
законов, 352
наступление, 385
нота от 21 июня, 249-252; 257
обмен гражданами враждую-
щих государств, 391
переговоры о мире, 452
помощь Британии, 244
помощь Китаю, 75; 207; 264;
360
помощь советской России,
394
предложения, окончатель-
ные, 321
решимость начать войну, 237
самооборона, 249-250; 283;
325
советское правительство,
признание, 165
Советы, ухаживания за, 434
торговая дискриминация, 325
торговые отношения с Япо-
нией, 259
Трехсторонний пакт, 77; 223
четыре принципа, междуна-
родные дела, 263
четырех держав договор, 51
Япония, предупреждение, 260
Япония, экономические
санкции, 75; 256; 279; 308
японская иммиграция, 125;
241; 243
японская корреспонденция,
прочтение, 324
японская экспансия, сдержи-
вание, 275
японские шифры, кража, 236
Соломоновы о-ва, 416
СССР, см. Россия
Сталин, Иосиф В.:
личные черты, 440
Потсдамская конференция,
458
российско-японские отноше-
ния, 420-421
Черчилль и Рузвельт, встреча
в Тегеране, 415
Ялтинская конференция, 420
Сталинград, 107; 413
Старк, Гарольд Р., адмирал, 337
Стимсон, Генри Л. (военный
министр США), 153; 154;
256; 279; 337; 338; 375
515
Указатель
Стимсона доктрина, 58; 279; 346
Сугамо, тюрьма, 16; 42; 173; 175;
217; 251; 289
Сугияма Хадзимэ (начальник
Генерального штаба армии),
19; 293; 294; 305; 309; 358;
391; 494; 495
Судзуки Кантаро, адмирал (пре-
мьер), волнения в армии:
биографические сведения,
422
встречи членов Высшего со-
вета по руководству вой-
ной, 35-37; 437-440
личные черты Сталина, 440
министерство по делам Вели-
кой Восточной Азии, 409
окончание войны, 466
отставка кабинета, 487; 489
Потсдамская декларация,
463-464
ранение мятежниками, 63
Сун, Т. В. (китайский министр
иностранных дел), 453
т
Тайный Совет, 131; 135; 313;
356, 373; 374; 400; 409; 410;
423; 469; 486, 487
Такаги Ясака, профессор, 453
Такамацу Нобухито, принц,,
143; 144; 466; 474
Такахаси Корэкие (министр фи-
нансов), 62; 155; 163; 169
Такэда Цунэеси, принц, 474
Танабэ Моритакэ, генерал-лей-
тенант (генеральный штаб
армии), 366, 367, 495
Танака Гиити, генерал (пре-
мьер), 54; 124; 135; 494
Таракан, Голландская Индия, 385
Татэкава Ёсицугу (японский по-
сол в Москве), 31; 147
Тихий океан, 41; 42; 48; 49; 51;
126; 134; 140; 152; 239; 241;
243; 256-259; 263; 264; 274;
275; 277; 310; 315; 324; 334;
336; 360; 361; 363; 365; 370;
496; 498; 499; 503
Тихоокеанская война, 4; 14; 29;
32; 34; 37; 100; 108; 132; 158;
172; 176; 220; 268; 274; 281;
289; 337; 346; 386
Того Сигэнори (министр ино-
странных дел):
"Внешняя политика Японии
после выхода из Лиги На-
ций", 58-60; 65-66; 69; 75
американский визит, 50
Анами, военный министр,
отношения, 455-456
Антикоминтерновский пакт, 68
Вашингтон, служба, 126-134
Версальская конференция,
член делегации, 50
война, прекращение, 384-386;
394; 423-425; 431; 434; 436
восточноазиатская политика,
402
вхождение в кабинет Судзу-
ки, 32; 422-425
вхождение в кабинет Тодзё,
17; 229-231
выход из кабинета Тодзё, 409
дипломатическая карьера, на-
чало, 49; 33
европейская цивилизация,
изучение, 50
Европейско-Азиатское бюро
МИДа, 12; 155-180
министерство по делам Вели-
кой Восточной Азии, мне-
ние, возражения против,
32; 404-406
516
Указатель
Номонханский инцидент, 11-
12; 72
нота Хэлла, возражения, 341-
342
ограничение военно-морских
вооружений, 69
переговоры Того-Сметанин,
24-28
посол в Германии, 181-192
посол в Москве, 13; 193-218
противодействие военщине,
19
смерть 23 июля 1950 г., 16; 42
советская историография о,
9-13
советские дела, участие в, 52
СССР, отношения с, 65-67
суд МВТДВ, 12-13; 38; 41-42
Трехсторонний пакт, оппози-
ция, 246
усилия по предотвращению
войны, 307-308
чувства в момент начала вой-
ны, 379-380
Того-Молотов соглашение, 72
Того Кадзухико, внук автора, 17,
38-40
Того Фумихико, сын автора, 16,
39
Того Хэйхатиро, адмирал флота,
385
Тодзё клика, 231-232
Тодзё Хидэки, генерал (пре-
мьер), 4; 7; 9-11; 17; 21; 32;
39; 179; 211; 220; 229-235;
269-270; 285-286; 289-294;
298; 300; 302; 306; 307; 312-
313; 318; 323; 326; 331; 350-
358; 371; 377-380; 382-385;
389; 397; 399-400; 402-423;
427-433; 474; 493-495
биографические сведения,
226
Токио:
бомбардировки, 390; 419; 444
волнения в армии, 62; 486
Томас, Альберт Д., сенатор, 375
Тоёда Соэму, адмирал (началь-
ник Генерального штаба
ВМФ), 17, 36; 230, 444
Тоёда Тэйдзиро, адмирал (ми-
нистр иностранных дел), 24,
25, 227, 261, 270; 292; 294;
445
Транссибирская железная доро-
га, 46; 50; 66
Трехсторонний пакт. 11; 17; 23;
70; 77-79; 172; 184; 186; 187;
189; 190; 197; 202; 210-212;
214; 217; 220-225; 232; 242-
246; 249; 250; 254; 264; 266;
280; 288; 291; 293; 299; 303;
323-325; 327; 339; 340; 342;
345-347; 356; 360; 363; 503
Тройственная интервенция
(1895 г.), 45
Трумэн, Гарри С., 420; 458; 460;
464
У
Угаки Кадзусигэ, генерал, 63;
173; 270
Умэдзу Ёсидзиро, генерал (на-
чальник Генерального штаба
арии), 17; 36; 212; 433; 436;
440; 441; 444; 478; 483; 495
Уолш, Джеймс Эдвард, 242; 245
Усиба Томохико (секретарь
принца Коноэ), 265
Устное заявление (21 июня
1941 г.), 251
Утида Я суя, граф (министр ино-
странных дел), 58; 116; 121;
132; 151; 155; 156; 307
517
Указатель
Уэллес, Сэмнер (заместитель
госсекретаря США), 21; 258;
260; 261
Уэхара Эцудзиро (член палаты
представителей), 386
Ф
Фибун Сонгрем, фельдмаршал
(премьер Таиланда), 372
Филиппинские острова, 275
Формоза, 44; 329; 404; 462
Франция, 45; 50; 51; 77; 93; 98;
106; 108; 142; 147; 149; 170;
172; 182; 184; 189; 191; 197;
199; 200; 202; 203; 205; 206;
210; 220; 266; 275; 364; 366
Французский Индокитай, см.
Индокитай, Франция
Фукай, Эйго (Тайный советник),
486
X
Ханькоу, Китай, штаб-квартира
правительства, 65
Хара Ёсимити, барон (председа-
тель Тайного Совета), 116;
313; 356; 357
Харрис, Таунсенд, 274
Хата Икухико (японский иссле-
дователь), 19; 20; 21
Хигасикуни Нарухико, принц
(премьер), 270; 421; 474; 487
Хиранума Киитиро, барон (пре-
мьер), 77; 469; 471; 475; 479;
485
Хиросэ Тоесаку (министр фи-
нансов), 480; 494
Хирота Коки (премьер), 34; 123;
124; 150; 160; 162; 163; 168;
169; 170; 172; 173; 174; 175;
176; 177; 178; 179; 184; 190;
311; 312; 355; 424; 441; 442;
443; 448; 449; 450; 451; 453;
454; 463
Хитокаппу, залив, 289; 357
Хондзё Сигэру, генерал (Тайный
Совет), 486
Хосина Дзэнсиро, вице-адмирал,
469; 495
Хосино Наоки (шеф-секретарь
кабинета), 405; 406; 494
Хэй, Джон (госсекретарь США),
275
Хэлл, Корделл (госсекретарь
США):
вручение декларации об объ-
явлении войны, 369
достижение мира между Япо-
нией и Китаем, 323-324
заявление Коноэ, 248
помощь Чан Кайши, 328
предложение "А", 320-321
предложение "Б", 326
проект соглашения о взаимо-
понимании, 496-499
свободная торговля, 291292
телеграмма Рузвельта импе-
ратору, 375
Трехсторонний пакт, 324-326
четыре принципа междуна-
родных отношений, 263
Япония, как промышленное
государство, 462
ц
Циндао, Китай, германская база,
49; 85; 388
518
Указатель
Цубогами Тэйдзи (посол в Таи-
ланде), 372
Цукада Ко, генерал-лейтенант
(Генеральный штаб армии),
294; 495
Цусима пролив, морское сраже-
ние, 48
ч
Чан Кайши, генералиссимус, 54;
179; 207; 209; 224; 240; 243;
247; 253; 257; 259; 266; 268;
273; 280; 304; 327; 328; 337;
339; 342; 362; 415; 455; 460;
498; 500; 503
Чанкуфынский (Хасанский) ин-
цидент, 68; 71; 195
Черчилль, Уинстон, сэр (пре-
мьер-министр Англии), 260;
261; 337; 372; 415; 420; 432;
458; 460
Четырех держав договор, 51
Чжан Сюэлян, маршал, (воен-
ный правитель Маньчжурии),
55; 87; 136; 137; 138
Чжан Цзолинь, маршал (воен-
ный правитель Маньчжурии),
54; 55; 87; 135; 136; 137
Чунцин, штаб-квартира прави-
тельства, 65; 76; 336; 398; 399;
455
Чунцинский режим, см. Китай,
Национальное правительство
республики,
ш
Шаньдунский полуостров, 49;
51; 55
Шаньси, провинция, Китай,
японская оккупация, 65
Швейцария, 36; 50; 88; 89; 90;
91; 92; 93; 94; 95; 96; 97; 129;
141; 154; 180; 388; 391; 440;
451; 452: 471; 472; 484; 485;
486
Швеция, 29; 206; 208; 430; 431;
432; 440; 452; 484
Шифры, Министерство ино-
странных дел, похищение,
236
Шпее Максимилиан, адмирал,
фон, 49
Штамер, Генрих (германский
посол в Японии), 209; 210;
211; 214; 429
Штейнгардт, Лоуренс А. (амери-
канский посол в СССР), 245
Шуленбург, Фриц-Дитлоф фон
дер (германский посол в Мо-
скве), 201; 204; 206; 207
э
Эйзенхауэр, Дуайт Д., генерал
армии, 413
ю
Южно-Маньчжурская железная
дорога, 55; 56; 84; 86; 120;
136; 155; 276
я
Ялтинская конференция, 119;
262; 382; 421; 432
Ямамото Гомбэй, адмирал:
биографические сведения,
385
русско-японская война, 385
519
Указатель
Ямамото Кумаити (Восточно-
Азиатское и Американское
бюро МИДа), 23; 122; 123;
167; 172; 234; 290; 360
Япония:
Англия, entente cordiale, 69
внешняя политика, 58-60;
232
внешняя экспансия, 278-279
военная мощь, 223
военные приготовления, 74;
252-253
военный потенциал, 297-298
воздушные бомбардировки,
390; 419; 444
война с Китаем, см. "Китай-
ский инцидент"
вторая мировая война, неуда-
чи, 411-412
государственная политика,
см. Императорская систе-
ма
двадцать одно требование
(1915 г.), 49
десанты противника в Япо-
нии, 467-468
дипломатия, вмешательство
военных, 20; 231-232; 288-
289
долгосрочные программы,
398
замораживание активов в
США, 226
иммиграция, 55; 240-243
императорская система, 449;
467; 470; 472
капитуляция, 341; 343-344;
349-350; 430-431; 440-441;
449; 451-452; 457; 459;
486-489
китайско-японская война
(1894-1895 гг.), 44
контрибуции, китайско-
японская война (1894 г.),
44
Лига Наций, членство, 48; 58
мир, открытие пути к, 440;
442; 447
мирное урегулирование, пла-
та за него, 441
мировая держава, 41; 48; 276;
348
модернизация, 43-44
начало войны, 309-311
неравноправные договоры,
275
ограничение военно-морских
сил, 50-51; 55-56; 69-70;
223
оккупация, 462; 467; 485-486
окружение, 257; 294; 306-307;
322; 341
основная стратегия, 296-297
отношения между граждан-
скими и военными,. 285-
290; 330
отсрочка вручения деклара-
ции об объявление войны.
368-370
первая мировая война, уча-
стие, 48-49
поражение в войне, причи-
ны, 297
Портсмутский договор, 48; 123
послевоенные проблемы, 244;
417-418
посредничество между Гер-
манией и Россией, 434;
439
постепенное истощение, 307;
309; 318; 324;
потери кораблей, 412; 415
520
Указатель
предложение об условиях
мирного договора между
Японией и Китаем, 267-
268
притеснения со стороны Анг-
лии и США, 244
провоцирование на первый
удар, 338-339; 349; 366
прусское влияние, 44
разоружение, 467
Россия, дипломатические от-
ношения, 122-124
Россия, переговоры (1903 г.),
47
рыболовные права, 71; 73;
451
самооборона, 307; 351-353
см. также русско-японская
война
терроризма разгул (1936 г.),
62-63
тоталитаризм, 61-63
требования и уступки, 266-267
условия мира с союзниками,
457-458
цели войны (1938 г.), 75;
(1942 г.), 402; (1945 г.),
428-429
экономические санкции США,
75; 256; 258; 279; 308
Японо-американский торговый
договор, отмена, 256
Японо-тайский союз, 372
Японская армия:
верховное командование
(1940-1945 гг.), 495
волнения, 62; 486
триумфальное продвижение,
385
Японские послания, расшифров-
ка и неправильный перевод,
332-333
Японский военно-морской флот:
безответственная позиция,
271-272
верховное командование
(1940-1945 гг.), 496
внезапное нападение, 358-359
закупки у России, 438
соотношения, 280
Японское правительство и выс-
шее командование, ключевые
фигуры (1940-1945 гг.), 493-
495
Ясуи Тодзи, генерал-лейтенант
(министр без портфеля), 480
521
Того Сигэнори
ВОСПОМИНАНИЯ ЯПОНСКОГО ДИПЛОМАТА
Художественное оформление А. Керносова
ИБ № 49
Лицензия ЛР № 071154 от 14.04.1995 г.
Подл, в печать 20.09.96 Формат 60х84/и Бумага офсетная
Печать офсетная Объем 33,0 п. л. Изд. № 49 Зак. тип. 181
Отпечатано с готового оригинал-макета в типографии ИПО «Полигран»
125438, Москва, Пакгаузное шоссе, 1
ТОО Новина"
Славинский Б. Н.
Пакт о нейтралитете между СССР и Японией:
дипломатическая история, 1941-1945 гг.
М.: ТОО “Новина”, 1995. — 336 с., илл.
В книге впервые в российской историографии проводится
комплексное исследование предыстории подготовки и заключе-
ния Пакта о нейтралитете между СССР и Японией , а также
развития на его основе советско-японских отношений в тече-
ние 1941-45 гг. В монографии используются документы из Ар-
хива внешней политики МИД РФ, общее количество которых,
впервые вводимых в научный оборот, составляет около 200
единиц. Среди них донесения в НКИД СССР и записи бесед
советских послов в Японии; документы из “особой папки
В.М.Молотова”; записи бесед И.В.Сталина со многими зарубеж-
ными деятелями; документы из фондов С.А.Лозовского,
А.Я.Вышинского, А.А.Громыко; референтур по Японии, США,
Китаю и др. Они позволяют восстановить правдивую картину
мирных взаимоотношений между двумя соседними странами в
1941-45 гг., когда весь мир был охвачен военным пожаром вто-
рой мировой войны. Впервые приводятся документы, показы-
вающие, что в высшем руководстве НКИД существовало убеж-
дение, что не было причин для войны между СССР и Японией.
Нарушение Советским Союзом Пакта о нейтралитете в августе
1945 г. стало печальной страницей в истории российско-япон-
ских отношений.
Для историков, международников и читателей, интересую-
щихся взаимоотношениями между Россией и Японией.
По вопросам приобретения обращаться по телефону
(095)-153-01-89
ТОО "Новина"
Славинский Б. Н.
Ялтинская конференция и проблема "северных территорий".
Современное документальное переосмысление.
М.: ТОО "Новина", 1996. — 224 с., илл.
В книге проводится исследование подготовки, проведения и
результатов встречи И.В.Сталина, Ф.Рузвельта и У.Черчилля в
Ялте в феврале 1945 г. Основное внимание уделено решению
международных проблем Дальнего Востока, в том числе усло-
виям вступления СССР в войну против Японии. Однако вскоре
в разразившейся "холодной войне", Вашингтон, обвинив Моск-
ву в нарушении Ялтинского соглашения, разработал такой
мирный договор с Японией, по которому Япония отказывалась
от Южного Сахалина и Курильских островов, но вопрос о том,
кому они передаются, оставался открытым. В силу этого, а
также других причин, Москва в 1951 г. не подписала Сан-
Францисский мирный договор, что привело к образованию
проблемы "северных территорий" между СССР и Японией,
Когда в "эпоху Горбачева" Москва ослабила узы "братской со-
лидарности" и предоставила свободу восточноевропейским
странам, распался "лагерь социализма", что стало торжеством
Ялты, хотя и с полувековым опозданием. В этих условиях
"долг чести" Вашингтона — пройти свою часть пути и пере-
смотреть свое отношение к Ялтинским соглашениям. Это от-
кроет путь к активизации российско-японских переговоров по
мирному договору, заключение которого на основе справедли-
вого решения территориально вопроса является актуальней-
шей проблемой между Россией и Японией. Книга написана на
основе документов из Архива внешней политики МИДа РФ.
Для историков, международников и читателей, интересую-
щихся взаимоотношениями между Россией и Японией.
По вопросам приобретения обращаться по телефону
(095)-153-01-89
ТОО «ШЮВМА»
Попов В. И.
ЖмЗнъ в <&/кишэмском dtofye.
^лмЗавша Л и королевская семья.
(2-е изд., доп. — М.: ТОО «Новина», 1996. — 496 с., илл.)
На основе изучения обширного фактического
(в том числе архивного) материала и личных
впечатлений в книге бывшего советского посла в
Британии, известного дипломата и историка,
даются яркие портреты Елизаветы II, нахо-
дящейся на троне более 40 лет, и ее наследника
принца Чарльза. Второе издание дополнено
главами о визите королевы в Россию в 1994 г. и
рассказом о последних драматических событиях
в королевской семье. Первое издание получило
самые положительные отзывы в российских
средствах массовой инфорлшции, а также в
Англии. На конкурсе лучших работ между-
народной тематики, проведенной Дипломати-
ческой академией МИД РФ в 1994 г., книга
получила первую премию.
За справками обращаться по телефону
153-01-89
ТО© «ТОМНА»
Попов В. И.
Советник королевы—
супе^мент У^емля
( М.: ТОО «Новина», 1995. — 288 с., илл.)
Эта книга принадлежит перу известного
дипломата, нашего посла в Англии в 80-е годы,
ученого, автора многих популярных у нас книг,
в том числе биографий Маргарет Тетчер и
королевы Елизаветы II. На этот раз предметом
его исследования явилась история об одном из
самых выдающихся и удивительных разведчиков
Лубянки—человеке-легенде. Его имя—сэр Антони
Фредерик Блант. В книге рассказывается не
только о нем, но и о всей знаменитой «кембрид-
жской пятерке» советских разведчиков, проник-
ших в святая святых английской власти—в ее
разведку и контрразведку, в армию, в Мини-
стерство иностранных дел и даже в окружение
короля Теорга VI и Елизаветы И.
За справками обращаться по телефону
153-01-89