АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ США И|КАНАДЫ
СОВРЕМЕННОЕ
ПОЛИТИЧЕСКОЕ
СОЗНАНИЕ
в США
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА;

МОСКВА 1980

В работе дана типология политического сознания в

США, формирующегося под влиянием традиционных бур¬

жуазных политико-идеологических ориентаций. Прослеже¬

ны связи между эволюцией политического и морального со¬

знания и социально-психологическими характеристиками

личности и общества в условиях кризиса системы ценностей,

охватившего американское общество в 60—70 гг. Выявляются

позиции, складывающиеся в рамках анализируемых типов

политического сознания по актуальным вопросам внешней и

внутренней политики США. Прослеживается влияние исто¬

рических традиций на механизмы формирования и управле¬

ния политическим сознанием.
Ответственные редакторы:
Ю. А. ЗАМОШКИН и Э. Я. БАТАЛОВ
10506—253	пл
042	(02)—80 251—80 0302020300 © Издательство «Наука», 1980

ВВЕДЕНИЕ
Современный этап исторического развития отмечен

дальнейшим углублением кризиса капитализма, распро¬

страняющегося на сферы экономики, политики, культу¬

ры, идеологии. «Усилился идейно-политический кризис

буржуазного общества. Он поражает институты власти,

буржуазные политические партии, расшатывает элемен¬

тарные нравственные нормы. Коррупция становится

все более явной даже в высших звеньях государствен¬

ной машины. Продолжается упадок духовной культуры,

растет преступность» *.
Поражая институты власти и буржуазные политиче¬

ские партии, идейно-политический кризис капитализма

распространяется и на сферу общественного, в том чис¬

ле и политического, сознания, которое наиболее чутко и

«оперативно» фиксирует происходящие в обществе изме¬

нения и возникающие в нем противоречия.
Кризис политического сознания затронул в той или

иной мере все его немарксистские формы и таким обра¬

зом привел к более или менее существенной перестройке

всей системы немарксистского политического сознания.

Этот процесс наблюдается во всех капиталистических

странах, в том числе и в Соединенных Штатах Америки.
В 60—70-х годах США столкнулись с рядом серьез¬

ных трудностей, которые вызвали не только дисфункцию

традиционных социально-политических механизмов и

рост неуправляемости американского общества, но и при¬

вели к существенным изменениям в сфере сознания и
1	Отчет Центрального Комитета КПСС и очередные задачи пар¬

тии в области внутренней и внешней политики: Доклад Гене¬

рального секретаря ЦК КПСС тов. Л. И. Брежнева XXV съезду

Коммунистической партии Советского Союза. Стеногр. отчет.

М, 1976, т. 1, с. 52.

4	Введение
культуры, все последствия которых пока трудно даже

предвидеть. Это признают и сами буржуазные идеологи,

в частности Дэниел Белл, по словам которого в США

«имеют место глубокие структурные кризисы— полити¬

ческий и культурный, которые могут оказаться более

трудноразрешимыми, чем внутренние экономические

проблемы» 2.
В сознание многих американских социологов, при¬

стально следивших за событиями, происходившими в

стране, 60-е годы вошли как период «реформации» и

«эрозии традиционных ценностей» (Герман Кан), рож¬

дения «новой морали» (Дэниел Янкелович), формирова¬

ния «Сознания III» (Чарлз Рейч) — словом, как период,

ознаменованный «кризисом традиционного сознания» и

сдвигом влево.
В начале 70-х годов, когда массовые демократические

движения пошли на спад и утихли волнения в негритян¬

ских гетто американских городов, когда Соединенным

Штатам пришлось с позором уйти из Вьетнама, когда

разразился уотергейтский скандал, легко могло создаться

впечатление, что грядущее десятилетие станет периодом

«контрреформации» и распада «новой морали» и что в

общем итоге произойдет возвращение Америки «на кру¬

ги своя» или даже некоторый сдвиг вправо в обществен¬

ном сознании. Подобные ожидания выглядели тем более

правдоподобными, что усиление консервативных тенден¬

ций было как будто налицо, о чем свидетельствовали и

опросы общественного мнения, и выступления некоторых

видных буржуазных политических деятелей и социологов,

таких, как Д. Мойнихен, Д. Белл, С. Липсет и др.
Однако уже к середине 70-х годов стало в общем

ясно, что ожидания, связанные со столь прямолинейным,

механистическим представлением о смене тенденций об¬

щественного развития, не имеют под собой почвы, что

многие изменения, происшедшие в 60-х годах, необрати¬

мы, а те феномены политического сознания, которые мы

наблюдаем в Америке 70-х годов, являются не отрица¬

нием, а логическим продолжением процессов, начавшихся

в 60-х годах.
2	Ве11 О. ТЬе Епй оГ Атегюап ЕхсерШжаПзт.— ТЬе РиЬНс 1п1е

гез!, N 41, Ра11. 1975, р. 197.

Введение
В этом смысле показательна «диффузия системы но¬

вых ценностей» 3, на которую обращает внимание Д. Ян-

келович. Если в конце 60-х годов «резкая критика основ¬

ных институтов, таких, как политические партии, боль¬

шой бизнес, военные и т. п.» 4, почти всецело была огра¬

ничена кругом студенческой молодежи и радикальной

части негритянского движения, то в 70-х годах, согласно

данным Д. Янкеловича, «критика некоторых основных

институтов ослабла в кампусах, но была подхвачена рабо¬

чей молодежью»5. Одновременно с «диффузией системы

новых ценностей» происходит — на массовом уровне —

их критическая оценка и переоценка, принимающая в

ряде случаев консервативную окраску. Однако в конкрет¬

ном социально-политическом и культурном контексте

современной Америки этот консерватизм предстает (по

крайней мере в некоторых своих аспектах) не как прямой

возврат к «традиционным американским ценностям»,

а как специфическая форма корректировки и сохранения

наметившихся в 60-х годах тенденций в рамках «нового

синтеза», рождающегося в сегодняшней Америке.
Таким образом, схема, согласно которой кризис аме¬

риканского политического сознания в 60-х годах прояв¬

лялся в распаде традиционных и формировании новых

ценностей, а в 70-х годах — в распаде новых ценностей и

возвращении к традиции — эта схема выглядит искусст¬

венной, не отражающей действительных, более сложных

тенденций общественного развития, а в известном смыс¬

ле — даже апологетической, поскольку преувеличивает

стабильность традиционных буржуазных институтов, от¬

ношений и ценностей.
Дело в том, что «взрыв протеста» 60-х годов, агрес¬

сия американского империализма во Вьетнаме, окон¬

чившаяся полным провалом, уотергейтский скандал и

ряд других событий внутренней и международной жизни

оказали огромное влияние на процессы, происходящие в

последние годы в сфере политического сознания США.

Эти процессы не бьщи простой ответной реакцией на те¬

кущие события, сколь бы ни была велика их роль и сколь
3	Уапке1ои1сН О. ТЬе МогаШу. N. V., 1974, р. 5.
4	1Ы<1., р. 4.
5	Шдет.

6	Введение
глубока ни была вызванная ими травма. Кризис немарк¬

систского политического сознания в США был в конечном

итоге порождением глубинных процессов, связанных с

научно-технической революцией в условиях антагонисти¬

ческого общества, изменением соотношения сил на меж¬

дународной арене, но прежде всего — с эволюцией госу¬

дарственно-монополистического капитализма, которая

ведет к дальнейшему углублению противоречия между

общественным характером материального и духовного

производства и частной формой контроля и присвоения.
Оценивая изменения, происшедшие в недрах амери¬

канского капитализма и их дальнейшие перспективы, то¬

варищ Гэс Холл писал: «Капитализм остался капитализ¬

мом, но происходящие изменения готовят почву для со¬

циализма. Огромные производственные комплексы больше

подходят для плановой, а не частнособственнической эко¬

номики. Возросшая роль государства имеет больше смыс¬

ла в обществе, где не частные группы, а общественность

разрабатывает, планирует и контролирует производство

через государственный аппарат. Изменения, происходя¬

щие в недрах капитализма, ведут к обобществлению про¬

изводства. Научно-техническая революция служит новым

доказательством того, что капитализм представляет со¬

циальную и экономическую систему, время которой, от¬

пущенное историей, уходит...» ®.
Идейно-политический кризис американского общества

60-х — 70-х годов характеризуется тенденцией к пере¬

стройке всего спектра немарксистского политического со¬

знания, к распаду старых и становлению повых его кон¬

стелляций, к размыванию сложившихся в 30—50-х годах

границ между «либералами», «консерваторами» и «ради¬

калами», а тем самым к дисфункции традиционных схем

политической идентификации и самоидентификации. Не

случайно в последние годы в академических и литератур¬

ных кругах США (как, впрочем, и некоторых западноев¬

ропейских стран) стали популярными дискуссии на тему,

кого се год пет следует считать «левыми», а кого «правыми»,

«что такое либерал» и «кто такой консерватор» 7.
® Холл Г. Тенденции развития американского империализма.—

В кп.: Холл Г. Революционное рабочее движение и современ¬

ный империализм. М., 1974, с. 31, 32.
7	См.: Соттеп1агу, 1976, 8ер1.

Введение	7
Исследование кризисных процессов, протекающих в

последние годы в сфере американского политического со¬

знания, представляет значительный интерес и для марк¬

систской социологии и политической науки, тем более,

что динамика политического сознания США влияет не

только на внутриполитическую жизнь Америки, но и на

международные процессы, в частности на процесс раз¬

рядки.
Научное исследование политического сознания амери¬

канского общества имеет глубокие и прочные традиции,

заложенные основоположниками марксизма.
На протяжении всей своей творческой деятельности

К. Маркс и Ф. Энгельс проявляли неизменный интерес к

Соединенным Штатам Америки — их истории, политиче¬

ской жизни, общественному сознанию. Цикл работ, по¬

священных анализу гражданской войны в США; статьи и

заметки о развитии рабочего движения в стране; перепи¬

ска с американскими корреспондентами (прежде всего

письма Ф. А. Зорге и Г. Шлютеру); наконец «Капитал»,

который был не только написан с использованием амери¬

канских материалов, но отражал диалектику развития

американского капитализма не в меньшей степени, чем

европейского,— эти и другие труды К. Маркса и Ф. Эн¬

гельса сохраняют для современного исследователя-марк-

систа непреходящее значение. Они не только знакомят с

конкретными взглядами основоположников марксизма

на те или иные события и процессы в жизни американско¬

го общества, но и дают методологический ключ к анализу

современных явлений в сфере политики и общественного

сознания.
Важно, в частности, отметить, что развитие политиче¬

ского процесса (и его отражение в сфере сознания)

в США К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали в тесной

связи со спецификой американской истории. Особое зна¬

чение придавали они тому обстоятельству, что последняя

не была отягощена, в такой мере, как в Европе, феодаль¬

ным прошлым и что США с самого начала формирова¬

лись и развивались — если говорить о господствующей

тенденции — как буржуазное общество. В обращении к

президенту США Линкольну К. Маркс характеризует

Соединенные Штаты как страну, «где возникла впервые,

около ста лет назад, идея единой великой демократической

8	Введение
республики, где была провозглашена первая декларация

прав человека и был дан первый толчок европейской

революции XVIII века...» 8. К мысли об изначально

буржуазном характере американского общества неодно¬

кратно возвращается в своих работах Ф. Энгельс. В ста¬

тье «Рабочее движение в Америке» он говорит о «благопри¬

ятной почве Америки, где нет никаких преграждающих

путь средневековых развалин, где история начинает¬

ся при наличии уже сложившихся в XVII веке элементов

современного буржуазного общества...» 9. Об этом он пи¬

шет также в письме Н. Ф. Даниельсону от 17 октября

1893 г., в письме Ф. А. Зорге от 31 декабря 1892 г. и в

ряде других работ. Эти оценки классиков служат важной

методологической установкой для марксиста, исследую¬

щего современное политическое сознание в США, особен¬

но при рассмотрении его консервативных форм н установ¬

лении генезиса американского либерализма.
Характеризуя специфику классового развития амери¬

канского общества в конце XIX в. и социальный состав

демократической и республиканской партий, Ф. Энгельс

писал: «На этой огромной территории различие в интере¬

сах между отдельными группировками даже внутри одно¬

го и того же класса настолько велико, что в каждой пз

двух больших партий представлены в зависимости от ме¬

стности совершенно различные группы и интересы, и поч¬

ти каждая отдельная прослойка имущего класса имеет

представителей в каждой из обеих партий...» 10. Хотя с

того времени, когда были написаны эти строки (январь

1892 г.) классовая структура американского общества

претерпела изменения, выводы, сделанные Энгельсом, в

целом сохраняют значение и по сей день, давая, в част¬

ности, ключ к объяснению такого явления, как несовпаде¬

ние границ между отдельными классами, политическими

партиями и типами политического сознания.
Анализируя развитие общественного (и как его ча¬

сти — политического) сознания американского общества,

К. Маркс и Ф. Энгельс неизменно соотносили его с раз¬

витием материальной жизни, с крупными событиями в

национальной и мировой истории. Отмечая «известную
8	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е пзд., т. 16, с. 17.
9	Маркс К.у Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 347.
10	Там же, т. 38, с. 214.

Введение	9
отсталость мышления» 11 американцев, они находили его

корни в их общественном бытии, точно так же как в из¬

менении последнего видели путь к его преодолению.

«...Именно потому, что их (американцев.— Авт.) будущее

так огромно,— писал Ф. Энгельс Ф. А. Зорге 31 декабря

1892 г.,— они в настоящем должны заниматься главным

образом подготовкой к этому будущему; работа же эта,

как в каждой молодой стране, преимущественно матери¬

ального характера и обусловливает известную отсталость

мышления, приверженность к традициям, связанным с

формированием новой национальности. У англо-саксон¬

ской расы — у этих проклятых шлезвиг-голыптейнцев,

как всегда называл их Маркс,— мозг и без того непово¬

ротлив, а ее история в Европе, как и в Америке (эконо¬

мические успехи и преимущественно мирное политиче¬

ское развитие), еще усугубила это свойство. Тут помочь

могут только крупные события... Революционизирование

всех традиционных отношений развивающейся промыш¬

ленностью революционизирует также и умы» 12.
Необходимо подчеркнуть, что, обращая внимание на

специфику развития США, К. Маркс и Ф. Энгельс вме¬

сте с тем рассматривали их как страну, подчиняющуюся

общим закономерностям развития капитализма и разде¬

ляющую общую его судьбу.
Такой подход прослеживается, в частности, в оценках

перспектив рабочего и социалистического движения в

США13, путей развития классовых противоречий и т. д.

Эта диалектика общего и особенного, которой так искус¬

но владели основоположники марксизма,— один из важ¬

нейших принципов исследования политического сознания

в США, которое, характеризуясь рядом чисто националь¬

ных черт, вместе с тем управляется общими законами

развития общественного сознания.
Дальнейшее развитие принципы научного исследова¬

ния политического процесса и общественного сознания в

США получили в работах В. И. Ленина, в частности в
11	Маркс КЭнгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 38, с. 476.
12	Там же, с. 476, 479.
13	«Когда созреет момент, тогда дело у вас пойдет вперед с ог¬

ромной быстротой и силой, но до этого может пройти еще не¬

мало времени. Чудес нигде не бывает» (Маркс К., Энгельс Ф.

Соч. 2-е изд., т. 38, с. 156).

10	Введение
таких, как «Итоги и значение президентских выборов в

Америке», «Письмо к американским рабочим», «В Аме¬

рике» и др. Полностью разделяя оценки и выводы

К. Маркса н Ф. Энгельса относительно развития США и

американского политического сознания, В. И. Ленин ис¬

следовал диалектику капиталистического общества (рас¬

пространяющуюся в общих, принципиальных чертах и

на Соединенные Штаты) в эпоху империализма, выявил

и обосновал теоретически неравномерность развития ка¬

питализма, ярким примером которой стало развитие ка¬

питализма США. Эти изменения, как подчеркивал Ленин,

неизбежно должны были сказаться на развитии не только

материальной, но и духовной жизни США, на развитии

общественного сознания Америки. Отмечая, что «в амери¬

канском народе есть революционная традиция» 14, Ленип

связывал ее дальнейшее развитие — и это имеет для ис-

следователя-марксиста важное методологическое значе¬

ние — не только с эволюцией американского капитализ¬

ма, но и с развитием мирового революционного процесса,

с общим изменением соотношения сил между капитализ¬

мом и выходившим на мировую арену социализмом.
В советской философской и исторической литературе

существует ряд работ, посвященных критическому анали¬

зу американской буржуазной идеологии14а. Причем абсо¬

лютное большинство работ ограничивает объект ис¬

следования каким-то одним или двумя «идейно-политиче-

скпми направлениями», как-то «либерализм» («неолибе¬

рализм»), «консерватизм» («неоконсерватизм»), левый

и правый радикализм15, и не ставит целью теоретиче¬

скую реконструкцию более широкой части спектра аме¬
14	Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 37, с. 58.
148 Современная буржуазная идеология в США. Некоторые социаль¬

но-идеологические проблемы. М., 1967; Арбатов Г. А. Идеологи¬

ческая борьба в современных международных отношениях. М.,

1970.
15	См.: Валюженич А. В. Американский либерализм: Иллюзии и

реальности. М., 1976; Лейбин В. М. Философия социального кри¬

тицизма в США. М., 1976. Вопросы идеологии рассматриваются

и в ряде работ, посвящепных анализу массовых движений и по¬
литического поведения социальных групп.- См.: Политическая

жизнь в США. М., 1966; Общественно-политические движения

в США (60-е — начало 70-х годов XX в.). М., 1974; США: студен¬

ты и политика. М., 1974; Новинская М. И. Студенчество США:

Введение	11
риканского политического сознания1в. Иными словами,

изучение марксистского сознания в США (в том числе

его политического аспекта) 17 не дополняется соответст¬

вующим исследованием системы немарксистского поли¬

тического сознания, переживающего состояние кризиса.
Другая особенность, присущая большинству назван¬

ных работ,— это рассмотрение политического сознания

американского общества в его идеологическом аспекте,

а не как массового, практически функционирующего со¬

знания 18. Дальнейшее критическое изучение американ¬

ской буржуазной идеологии остается весьма важной за¬

дачей советских исследователей. «В своей идеологической

работе мы должны учитывать,— как отмечал на ХХУсъез-

де КПСС товарищ Л. И. Брежнев,— что положительные

сдвиги в мировой политике, разрядка создают благоприят¬

ные возможности для широкого распространения идей со¬

циализма. Но, с другой стороны, идейное противоборство

двух систем становится более активным, империалисти¬

ческая пропаганда — более изощренной» 19. От наших

идеологических работников требуется на основе творче¬

ской разработки современных проблем общественного раз¬

вития усилить борьбу против буржуазной идеологии, про¬

явлений правого и «левого» оппортунизма 20.
Но именно потребности идеологической борьбы дик¬

туют необходимость изучения немарксистского полити¬

ческого сознания американского (как, впрочем, и любого

другого антагонистического) общества на массовом

(практическом) уровне и притом как целостной динами¬
Социалъпо-психологпческий портрет. М., 1977; Массовые движе¬

ния социального протеста в США. М., 1978; Американское обще¬

ственное мнение и политика. М., 1978.
18 Одним из немногих исключений является работа Н. С. Юлипой

«Буржуазные идеологические течения в США: Проблемы и про¬

тиворечия «американского созпаппя»». М., 1971.
17	Черкасов И. И. Из истории марксистской философской мысли

в США: (От Вейдемейера до наших дней). М., 1977.
18	В качестве примера исследования массового сознания может

быть названа работа «Американское общественное мнепие и по¬

литика». М., 1978.
19	Брежнев Л. И. Ленинским курсом: Речи и статьи. М., 1975, т. 5,

с. 533.
20	См.: Дело всей партии: Докл. тов. М. А. Суслова на Всесоюз.

совещ. идеологических работников 16 октября 1979 г.— Комму¬

нист, 1979 г., № 15, с. 27.

12	Введение
ческой системы, между элементами которой существуют

сложные связи.
Конечно, многомерность и динамизм политического

сознания, особенно в такой стране, как Соединенные

Штаты Америки, делает задачу системного анализа кри¬

зисных форм сознания весьма сложной, разрешимой лишь

в результате поэтапного исследования в рамках самостоя¬

тельного направления. Что касается нынешнего этапа, то

сегодня важнее всего, по-видимому, попытаться составить

возможно более точное представление о том, как выгля¬

дит общий спектр немарксистского политического созна¬

ния] какие типы входят в состав этого спектра; каково ос¬

новное направление дальнейшей эволюции этого сознания

и как эта эволюция связана с традициями национальной

политической культуры, сложившимися на протяжении

двухсотлетней истории Соединенных Штатов Америки.
Решению этой задачи и посвящена предлагаемая мо¬

нография, в которой предпринимается попытка просле¬

дить эволюцию массового немарксистского политического

сознания в 60—-70-х годах, протекающую в рамках основ¬

ных социально-политических традиций, сложившихся в

процессе исторического развития Соединенных Штатов,

а именно либеральной, консервативной, лево- и правора¬

дикальной. Ставя своей задачей исследовать кризис со¬

знания и сознание кризиса в современных США, авторы,

естественно, не рассматривают специально массовое со¬

знание, формирующееся в русле марксизма. В то же вре¬

мя они широко опираются в своем исследовании на тео¬

ретические и политические выводы американских

марксистов — У. Фостера, Г. Уинстона, Г. Холла, Г. Ап-

текера и других — относительно путей развития и проти¬

воречий современного американского общества и кризиса

немарксистских форм политического созпания в США

60—70-х годов.
Задача спстемного исследования массового политиче¬

ского сознания современного высокоразвитого капитали¬

стического общества ставит на повестку дня разработку

проблем методологии. Речь идет прежде всего о конкре¬

тизации общих принципов исследования применительно

к его непосредственному объекту. Такого рода конкрети¬

зация вовсе не является чисто технической, теоретиче¬

ски «беспроблемной» задачей, которая может решаться,

Введение	13
так сказать, «по ходу» исследования. Напротив, изучение

методологии анализа кризисных форм политического со¬

знания современного буржуазного общества выступает

как самостоятельная проблема, которой, как полагают

авторы, должно быть уделено самое серьезное внимание.

В предлагаемой монографии этой проблеме посвящена

специальная глава, где наряду с вопросом о диалектике

политического процесса в современных Соединенных

Штатах Америки рассматриваются вопросы методики си¬

стемного подхода к политическому сознанию прежде все¬

го с точки зрения типологической процедуры.
В зависимости от конкретных задач, которые ставит

перед собой исследователь-марксист, анализ политическо¬

го сознания может осуществляться на базе различных ис¬

следовательских методик и на основе различных про¬

цедур. В одних случаях акцент может быть сделан непо¬

средственно на содержании политического сознания,

в других — в центре внимания исследователя оказывает¬

ся сам субъект политического сознания (индивид, груп¬

па, класс), выступающий как носитель определенного

типа или типов сознания. В этих случаях содержание по¬

следнего может рассматриваться в непосредственной свя¬

зи с личностными характеристиками субъекта, а его эво¬

люция раскрываться через процесс «перехода» от одного

типа политического сознания к другому.
В настоящей работе авторы, ставя своей целью пока¬

зать, как идейно-политический кризис капитализма про¬

является в сфере политического сознания американского

общества 60—70-х годов, и тем самым дать критический

анализ спектра немарксистских форм политического со¬

знания, стремятся сочетать оба названных выше подхода.

При рассмотрении конкретных элементов спектра упор

делается на исследование их содержания, тогда как ос¬

новная задача завершающей главы — рассмотреть субъ¬

ект политического процесса в его деятельности и эволю¬

ции, которые как бы связывают все выявленные типы

немарксистского политического сознания воедино.
Авторы глав книги: Предисловия, гл. 1, 5 и1 Заключе¬

ния — Э. Я. Баталов; гл. 2 — Б. В. Михайлов; гл. 3 —

А. Ю. Мельвиль; гл. 4 — С. М. Плеханов; гл. 6

10. А. Замошкин.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ

АМЕРИКАНСКОГО ОБЩЕСТВА

И ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ

ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ США
§ 1. ПОЛИТИКА И ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
В основе диалектико-материалистического анализа по¬

литического сознания общества лежит представление о

политике как особого рода социальной деятельности, со¬

держание, сфера и функции которой обусловливаются в

последнем счете материальными общественными отноше¬

ниями и изменяются в процессе исторического развития

общества.
Как социальный феномен, содержанием которого яв¬

ляются отношения по поводу власти !, политика рожда¬

ется вместе с разложением общества на классы и станов¬

лением государственности. Однако в условиях отсутствия

правового государства политика не представляет ни са¬

мостоятельного рода массовой деятельности, ни автоном¬

ной области общественных отношений, как это и по сей

день имеет место в некоторых странах, где отсутствуют

четкие границы между собственно политической, эконо¬
1	Опираясь на ленинские разъяснения относительно материаль¬

ной основы политики («Политика есть концентрированное вы¬

ражение экономики...» — Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 42,

с. 278) и относительно ее сферы (политика «есть область от-

пошепий всех классов и слоев к государству и правительству,

область взаимоотношений между всеми классами» — Там же,

т. 6, с. 79), авторы современных марксистских исследований по

проблемам политики предлагают такие ее определения, кото¬

рые при всех конкретных различиях между ними фиксируют в

в качестве ядра политики именно отношения по поводу власти.

Ср.: «Политика — это форма взаимоотношений между классами,

социальными группами, пациями, связанная прямо пли косвен¬

на с проявлениями власти и деятельности властвования» (Бур¬

лацкий Ф., Галкин А. Социология. Политика. Международные

отношения. М., 1974, с. 15).

Диалектика развития политического сознания США
15
мической, правовой, религиозной и другими сферами со¬

циальной деятельности2. Подавляющее большинство

граждан при этом остается не только практически отчуж¬

денным от власти, но и формально не вовлеченным в про¬

цесс «участия в делах государства», что означает факти¬

ческое отсутствие публичной политической жизни.
Такому состоянию общества соответствует порождае¬

мое им синкретическое общественное сознание, в рамках

которого политические элементы еще не выступают в са¬

мостоятельной форме и тесно переплетены с религиоз¬

ными, нравственными, правовыми и иными элементами

общественного сознания.
Возникновение капитализма и сопутствующий ему

процесс становления современного правового государства

с его буржуазно-демократическими механизмами созда¬

ют материальную базу политизации общественной жиз¬

ни, т. е. превращения политики в самостоятельную

сферу массовой деятельности. Это означает прежде всего,

что по мере развития капитализма свободной конкурен¬

ции и его последующего перерастания в государственно-

монополистический капитализм обнаруживается тенден¬

ция к росту «объема массы», «втягиваемой» ходом исто¬

рии в политический процесс и выступающей в качестве

его субъекта 3. Этому способствует как деятельность оп¬

позиционных буржуазии классов, прежде всего промыш¬

ленного пролетариата и его политического авангарда, так

и деятельность самой буржуазии, частный интерес кото¬

рой заставляет ее не только более активно, чем прежде,

использовать политические механизмы для укрепления

собственных позиций в обществе, но и вовлекать в поли¬

тический процесс определенные слои трудящихся, кото¬

рые она рассчитывает сделать своим союзником.
В течение многих лет после образования США сло¬

жившиеся в стране политические механизмы не играли
2	См.: Чиркин В. Е. Эволюция политического сознания в разви¬

вающихся странах.— В кн.: Мирное сосуществование и соци¬

ально-политическое развитие. М., 1977.
3	Данная историческая тенденция находится в прямом соответ¬

ствии с выводом Маркса и Энгельса о том, что «вместе с ос¬

новательностью исторического действия будет... расти и объем

массы, делом которой оно является» {Маркс К.% Энгельс Ф.

Соч. 2-е изд., т. 2, с. 90).

16	Глава первая
существенной роли в жизни американского общества. Ря¬

довые американцы не проявляли в массе интереса-к по¬

литике, связывая надежды на решение насущных жиз¬

ненных проблем главным образом с действием механизма

свободного рынка как универсального регулятора обще¬

ственных отношений. В свою очередь, правительство не

стремилось на первых порах расширить свои полномочия

и вовлечь население страны в политическую деятель¬

ность 4.
С развитием национального капитализма и втягива¬

нием США в международную жизнь и особенно с разви¬

тием государственно-монополистического капитализма,

когда экономические рычаги становятся недостаточными

для обеспечения функционирования и развития капита¬

листического общества, роль политики в американском

обществе возрастает, а сфера ее влияния расширяется,

в частности — за счет политизации экономики и культу¬

ры \ Речь идет, конечно, не о распространении законов

политической жизни на другие сферы общества, а о под¬

чинении всех сторон общественной жизни интересам по¬

литической борьбы, о превращении экономики и культуры
4	«Избавившись от короля, который был всегда далеко и воспри¬

нимался как английский король, они (американцы.—Л в г.) не

торопились найти нового суверена или хотя бы восстановить

концепцию верховной власти,— пишет Пол Гудмен.— Примерно

в течение 30 лет после революции почти никто не утруждал

себя голосованием на выборах (часто менее 2%), а националь¬

ная конституция интересовала лишь небольшое число торгов¬

цев и юристов» (цит. по: Новинская М. И. Студенчество США.

М., 1977, с. 137).
5	В книге «Культурные противоречия капитализма» Дэниел Белл,

развивая тезис о «дизъюнктивном» характере современного ка¬

питалистического общества, утверждает, что «политический по¬

рядок все в большей мере становится автономным, а установ¬
ление технико-экономического порядка или демократическое

планирование, или управление экономикой становятся все бо¬
лее независимыми от капитализма» (Вей й. ТЬе Си11ига1 Соп1-

гасИсИопз о! СарИаИзш. N. У., 1976, р. 14—15). Вообще говоря,

различные «сектора» капиталистического общества, о которых

говорит Белл, всегда имели разную «скорость» движения и

всегда обладали известной автономией. Сегодня мы наблюдаем

лишь ускорение этого процесса, в ходе которого «политический

порядок», ни в малейшей степени не жертвуя своей «автоно¬

мией», стремится играть доминирующую роль, которая некогда

принадлежала тоже автономной экономике.

Д. 1.гектика развития политического созпания США
17
в арену открытой или скрытой политической конкурен¬

ции. Не только общественная, но и частная жизнь стано¬

вится предметом практического интереса политики и

политиков, ибо и общественная и частная жизнь оказыва¬

ются теперь более тесно связанными с процессом властво¬

вания и потому становятся предметом политической «за¬

боты».
Конечно, существование в буржуазном обществе пуб¬

личной политической жизни 6 и участие в пей трудящих¬

ся еще не означают, что гражданская масса получает ре¬

альный доступ к власти. Однако уже сам факт непосредст¬

венного участия граждан в деятельности, имеющей отно¬

шение к процессу властвования (политические выборы,

референдумы, партийная, профсоюзная деятельность

и т. п.), становится существенным элементом социально-

политической практики масс и активным фактором фор¬

мирования массового политического сознания.
Вовлечение гражданской массы в политический про¬

цесс и расширение «поля» политики как специфической

сферы общественных отношений исторически связаны с

расширением сферы деятельности и функций буржуазно¬

го государства. Государство обретает сначала экономи¬

ческую, а затем и идеологическую функции, отсутствовав¬

шие у него на ранних стадиях развития капитализма.
Конечно, сферы экономики и идеологии и раньше были

ареной столкновения политических интересов различных

классов и групп, но они не были объектом прямого, си¬

стематического и целенаправленного воздействия со сто¬

роны государства. А такое воздействие (независимо от
8 Следует при этом иметь в виду, что в условиях общего кризиса

капитализма, когда буржуазная демократия испытывает жесто¬

кие «спазмы» (классический пример — фашистские режимы),

публичная политическая жизнь может приобретать мнимый ха¬

рактер — явление, которое было подмечено и некоторыми бур¬

жуазными философами, в частности М. Вебером и К. Ясперсом.

Так, К. Ясперс проводил различие между «мнимой» и «истин¬

ной» политикой, полагая, что последняя «возможна только в

том случае, если имеет место воздействие на других путем

убеждения, предполагающее высказывание речей и возражений

на них,— процесс, в котором путем свободной духовной борьбы

воспитывается общественное сознание» (цит. по: Современная

буржуазная философия. М., 1978, с. 335).—См. также: 1а8рег8 К.

\Уегк ипд \У1гкип^. МйпсЬеп, 1963, 8. 82.

18	Глава первая
того, что в условиях буржуазной демократии оно не то¬

тально и не всегда ведет к желаемому эффекту) сущест¬

венно влияет на ход политического процесса.
Естественным следствием становления политики как

самостоятельной сферы деятельности и политизации об¬

щественной жизни являются сначала разложение син¬

кретического общественного сознания и его дифференциа¬

ция, в процессе которой выделяется в качестве самостоя¬

тельной формы политическое сознание, а затем — разви¬

тие и обогащение последнего за счет интеграции в него

элементов других форм — правовых, нравственных, рели¬

гиозных.
Представляя по своей сущности рефлексию субъекта

политического процесса относительно самого этого про¬

цесса и собственной роли в нем 7, политическое сознание

с момента своего возникновения становится важным «со¬

ставным звеном и вполне реальным моментом процесса

политического властвования», обеспечивающим «функ¬

ционирование социально-политической системы» 8. Эта

роль политического сознания обеспечивается (независимо

от конкретного содержания) выполняемыми им социаль¬

ными функциями. Что же касается его содержания, то

те или иные проявления политического сознания могут

принципиально различаться в зависимости от социаль¬

ной природы субъекта сознания, характера эпохи и кон¬

кретных исторических условий. При этом следует учиты¬

вать, что изменение содержания политического сознания

данного общества, класса или группы происходит, как

правило, более высокими темпами по сравнению с рели¬

гией, нравственностью, эстетическими взглядами и фило¬

софией — явление, естественное для формы сознания,

в которой классовая, партийная природа проявляется наи¬

более полно, последовательно и отчетливо.
Расширение сферы политического интереса противо¬

борствующих социальных сил, переплетение в реальной
7	Большинство определений политического сознания так или ина¬

че фиксирует в качестве центрального его элемента момент ре¬

флексии по поводу политики — «осознание различными соци¬

альными общностями — классами, социальными группами, на¬

циями, этнографическими группами и т. д.— политики, отноше¬

ние к пей» (Чиркин В. Е. Указ. соч., с. 144).
8	Политические учения: история и современность. М., 1976, с. 18.

Диалектика развития политического сознания США
10
общественной жизни собственно политических вопросов

с нравственными, религиозными, философскими ведут к

изменению предмета политического сознания. В его поле

попадают теперь не только вопросы, имеющие непосред¬

ственное отношение к процессу властвования, т. е. к

«участию в делах государства», управления, собственно¬

сти, распределения дохода, равенства, но и вопросы,

имеющие на первый взгляд лишь косвенное отношение к

миру политики, связанные с внутренней жизнью лично¬

сти и имеющие религиозно-нравственный характер. В це¬

лом можно сказать, что в качестве предмета политиче¬

ского сознания сегодня выступают чуть ли не все стороны

жизнедеятельности общества и личности.
Естественно, что с изменением содержания и предме¬

та политического сознания соответствующие изменения

происходят и в его структуре, хотя последняя обладает

относительной самостоятельностью и изменяется менее

динамично, чем содержание или предмет.
Различие исследовательских задач, а также природа

политического сознания как идеального (духовного) об¬

разования, лишенного четко выраженного членения, об¬

условливают наличие различных подходов к его анализу,

а следовательно, и различных теоретических моделей его

строения. Большинство советских авторов выделяют в

структуре политического сознания (и общественного со¬

знания в целом) два оппозиционных уровня. Чаще всего

в качестве таких структурных уровней выступают «идео¬

логия» и «общественная психология» которым прида¬

ется универсальный (т. е. действительный для всех дру¬

гих форм общественного сознания) характер10. Другие

модели политического сознания выделяют в качестве его

структурных уровней «теоретическое» («паучно-теорети-
9	«В большинстве современных отечественных работ,— пишут

А. П. Носков и Р. Г. Яновский,— в структуре политического

сознания выделяются два основных элемента: идеология и об¬

щественная (политическая) психология» (Носков А. П., Янов¬

ский Р. Г. Два уровня созпання и политические убеждения. Но¬

восибирск, 1974, с. 22). Можно добавить, что такое членение

стало сегодня «учебниковой» истиной.
10	Общественное сознание, пишет А. К. Уледов, «как известно,

подразделяется на общественную психологию и идеологию...»

(Уледов А. К. Общественное мнение как предмет социологичо

ского исследования.— Вопросы философии, 1959, № 3, с. 44).

20	Глава первая
ческое») и «обыденное» сознание, либо «теоретическое»

и «эмпирическое» сознание и.
Оставляя в стороне (как специальный) вопрос о сте¬

пени адекватности той или иной конкретной модели

реальному объекту, отметим вместе с тем, что сама идея

выделения в рамках политического сознания структурных

элементов на основании выполняемых ими функций или

уровня отражения политической реальности представля¬

ется достаточно обоснованной и плодотворной. Вопрос,

однако, в том, как соотпести с моделируемыми структу¬

рами массовое политическое сознание как реальное, прак¬

тическое сознание массового субъекта политического про¬

цесса. Можно ли, скажем, однозначно отождествлять мас¬

совое сознание с идеологией или с социальной психоло¬

гией, можно ли сводить его к теоретическому или

эмпирическому, научному или обыденному сознанию?
На этот счет пет едипой точки зрения. Ряд исследо¬

вателей, исходя из представления, что социальные на¬

строения и чувства составляют наиболее распространен¬

ную форму проявления массового созпания, трактует

последнее либо как обыденное сознание, либо как эмпи¬

рическое созпание, либо как общественную психологию 12.
11	См., в частности, первую главу коллективной монографии «По¬

литические учения: история и современность». М., 1976.
Заметим, однако, что, хотя в этой работе анализ политическо¬

го сознания ведется в основном в рамках оппозиций «теорети¬

ческое — эмпирическое», «теоретическое — обыденное», в ней

содержится методологически продуктивный тезис о том, что

«политическое сознание многопланово и несет различные со¬

циальные нагрузки», так что «для получения всесторонней до¬

стоверной информации о нем требуется его просмотр сразу в

нескольких ракурсах» (там же, с. 18).
12	Надо при этом заметить, что, хотя понятия «обыденное созпа-

пие» и «эмпирическое созпание» частично «перекрывают» друг

друга, опп все же пе тождественны друг другу, что не всегда

учитывается исследователями. «Эмпирическое сознание» (соот¬

носимое с «теоретическим сознанием») есть абстракция, фикси¬

рующая форму и уровепь познания, тогда как понятие «обы¬

денное созпание» (соотносимое с «научным познанием» как

частью «теоретического сознания», куда входит также «идео¬

логия») фиксирует скорее «пределы поля» формирования и бы-

товапия («повседневный опыт») обществепного сознания. Обы-

деппое сознание, с этой точки зрения, есть в зпачтггельпой мере

эмпирическое сознание, но оно включает также и теоретиче¬

ские (идеологические) элементы.

Диалектика развития политического сознания США
21
Однако при достаточно последовательном и добросовест¬

ном анализе такие попытки оканчиваются, как правило,

тем, что неоправданно раздвигаются рамки самого обы¬

денного или эмпирического сознания, или общественной

психологии, в результате чего те утрачивают качествен¬

ную определенность и создают искаженное представление

об исследуемом феномене.
С другой стороны, имеются достаточно серьезные воз¬

ражения и против отождествления массового политиче¬

ского сознания с политической идеологией. Всякое «очи¬

щение» этого сознания от социальных настроений и

чувств, от «эмпиризма» равносильно отрицанию его как

реального, практического (практически функционирую¬

щего) сознания массового субъекта политического про¬

цесса. Добавим к этому, что идеология есть продукт

целенаправленной специализированной деятельности тео¬

ретиков (выполняющих классовый «заказ»), тогда как

массовое политическое созпание складывается и функцио¬

нирует стихийно, в процессе повседневной социально-по¬

литической практики масс. И если оно обладает собствен¬

ной «системой», то последняя вовсе не является резуль¬

татом целенаправленной деятельности массового субъекта

политического процесса, а отражает логику (и алогизм)

стихийной деятельности масс 13.
Реальное отношение массового политического созна¬

ния к политическому сознанию общества как целостной
13	Господство технократических идей относительно «рационально

организованного общества» породило у некоторых критически

настроенных представителей западной интеллигенции (как,

впрочем, и у официальных идеологов) представление о возмож¬

ности сведепия на нет «критического пространства», отделяю-

щего политическую идеологию от массового политического со-

знания и программирования последнего путем прямого внедре¬

ния в это сознапие желаемой идеологической (теоретическою

структуры. Однако представление об управлении процессом

формирования массового сознания — не более, чем иллюзия в

условиях буржуазной демократии. При системе, оспованпой па

открытой конкуренции и потому очень чуткой к обратпой реак¬

ции объекта манипулирования, степень управления сознапием

(и, следовательно, интроецпрования в него определенных «ра¬

циона льпых» структур) ограниченна, поскольку мапипулятор,

желающий получить соответствующую обратную реакцию, вы-

пужден считаться с реалъпьтм созпапием массового субъекта

политического процесса.

22	Глава первая
форме общественного сознания, обладающей собственной

структурой и содержанием, удачно, на наш взгляд, вы¬

ражено Б. Грушиным. Согласно его точке зрения, массо¬

вое сознание является «своеобразным фокусом, в котором

сходятся все существующие сечения общественного созна¬

ния, и потому наиболее емким, так сказать, суммарным

выражением уровня или состояния общественного созна¬

ния той или иной эпохи, взятого в целом, пропущенного

через призмы с самыми различными углами преломления:

„классовым44, „по глубине отражения действительности44,

„по сфере действия44 и т. д. и т. п.» 14
Можно, конечно, спорить, действительно ли мы имеем

в массовом сознании дело с «суммарным выражением» 15

общественного сознания и действительно ли мы можем

рассматривать массовое сознание как «фокус», который,

как известно, не меняет пропорций и форм «фокусируе¬

мых» величин, каковыми в данном случае Б. Грушин

считает «обыденное сознание» и «теоретическое знание»,

и т. п. Но, повторяем, суть иптересующего нас отношения

выражена здесь вполне четко — массовое сознание не мо¬

жет быть редуцировано до какого-то одного элемента

(уровня) общественного сознания, оно есть специфиче¬

ское выражение последнего в его целостности.
Массовое сознание фиксирует все основные структур-

но-содержательные элементы общественного сознания,

однако оно вовсе не является простой «копией» послед¬

него. Ему присуща собственная структура, «атомарным»

элементом которой является убеждение как субъективная,

практическая форма синтеза идеологии (теории) и со¬

циальной психологии в сознании массового индивида1в.
14	Грушин Б. А. Мнения о мире и мир мнений. М., 1967, с. 61.
15	Сам автор несколышми строками ниже определяет массовое

сознание (а тем самым, кстати сказать, и общественное мне¬

ние, которое он рассматривает как «массовое сознание т ас1и»)

уже не как «сумму», а как «произведение двух величин — обы¬

денного сознания и теоретического знания» (там же, с. 61).

Строго говоря, массовое сознание не является ни «суммой», ни

«произведением», ибо в данном случае результат взаимодейст¬

вия «двух величии» слишком непрост, чтобы он мог быть одно¬

значно подведен под какое-то арифметическое действие.
16	По мнению большинства советских авторов, пишущих по дан¬

ному вопросу, убеждение включает в себя три основных эле¬

Диалектика развития политического сознания США
23
Г. Днлигенский, характеризуя массовое политическое

сознание, определяет его как «сочетание установок,

сформировавшихся вне этого сознания (в сфере специа¬

лизированной идеологической и политической деятельно¬

сти), и выводов, полученных в результате самостоятель¬

ного анализа индивидом или группой общественно-полити¬

ческой действительности. Усвоенные в готовом • виде

установки могут рассматрцваться как стереотипы, по¬

скольку их отличают стандартность, повышепная устой¬

чивость и необязательность логически-рациональной

обоснованности» 17. Но и установки (в том числе обла¬

дающие высокой степенью стереотипности), и социально-

политические ценности (идеи), и «выводы, полученные в

результате самостоятельного анализа», существуют в со¬

знании массового индивида именно в форме убеждений,

совокупность, точнее, система которых и определяет в

конечном счете политические ориентации как «норматив¬

ные представления людей о соответствующих их стремле¬

ниям целях политической деятельности и приемлемых для

них средствах достижения этих целей» 18.
Теоретический анализ убеждений позволяет выделить

в них — в форме абстракции — те же самые структурные

уровни, которые характеризуют политическое сознание

общества в целом, а именно, эмпирический и теоретиче¬

ский, обыденный и научный, социально-психологический

и идеологический. Определяя конкретное соотношение

этих «уровней» — а в рамках реального, практического

сознания оно, как правило, динамично — применительно

к конкретным убеждениям, т. е. степень их теоретической

«насыщенности», «научности» или, напротив, «обыденно¬

сти» и т. п., мы тем самым получаем возможность как-то

зафиксировать реальное состояние массового политиче¬
мента: 1) информацию (знания о мире в целом или о каком-то

«секторе» реальности, скажем, о социально-политической реаль¬

ности); 2) уверенность в истинности этой информации; 3) го¬

товность действовать в соответствии с этой информацией. См.,

в частности: Носков А. П., Яновский Р. Г. Указ. соч.; Политиче¬

ские учения: история и современность (гл. 1).
17	Дилигенский Г. Г. Массовое политическое сознание в условиях

современного капитализма.— Вопросы философии, 1971, № 9,

с. 54.
18	Там же.

24	Глава первая
ского сознания, что представляет исключительный прак¬

тический интерес для действующего политика (а в пер¬

спективе и для историка) 1в. Мы можем также, сравни¬

вая показатели, характерные для различных состояний

этого сознания, выявить тенденцию его эволюции, что

дает основания для соответствующих практико-политиче-

ских выводов.
На различных этапах развития массового политическо¬

го сознания и применительно к различным его «секторам»

степень его «идеологизированности» оказывается неоди¬

наковой. Но независимо от состояния этого сознания и

от конкретных исторических условий идеология выступает

в качестве существенного фактора его формирования, тем

более, что авангарды общественных классов стремятся

максимально внедрить соответствующую идеологию не

только в сознание своего класса, но и в сознание всей

массы населения страны. Избирательно интегрируемая —

в процессе политической практики — массовым субъектом

и принимающая в массовом политическом сознании фор¬

му убеждений, идеология выступает по отношению к это¬

му сознанию в качестве его теоретического «субстрата».

При этом одна и та же идеология может «питать» раз¬

личные типы сознания и наоборот — один и тот же тип

сознания может формироваться на основе различных идео¬

логий 20.
Уточним, что, говоря о политической идеологии, мы

имеем в виду не что иное, как систему социально-поли¬

тических идей, представляющих теоретически оформлеп-

ное выражение самосознания определенного класса или

группы 21, а тем самым и механизм теоретической защи¬

ты его политических интересов.
19	Когда политики или историки говорят о «степени зрелости»

массы, о классовом сознании и самосознании и т.п., они как

раз и фиксируют состояние массового политического сознания

с точки зрения соотношения «уровней» последнего.
20	Этим в частности, во многом объясняется тщетность всех по¬

пыток отыскать инвариантную основу радикального сознания,

поскольку радикальные типы обычно формируются на базе

различных идеологических структур.
21	См.: Ядов В. А. Идеология как форма духовной деятельности

общества. Л., 1961, с. 27; Уледов А. Структура общественного

сознания. М., 1968, с. 187.

Диалектика развития политического сознания США
25
Трактуемая в этом смысле политическая идеология

может функционировать в разных формах. В одних слу¬

чаях — прежде всего там, где идеологическая борьба

приобретает самостоятельное политическое значеппе и

играет важную роль в противоборстве общественных

классов и где в силу сложившихся условий существует

потребность в официальной канонизации наличных или

вновь созданных специально для этой цели теоретических

структур,— идеология выступает как самостоятельная

«надстройка» над политическими теориями, сформировав¬

шимися в процессе исторического развития общества, как

их партийная «аранжировка». В других случаях такие

специализированные идеологические («вторичные») струк¬

туры не возникают, но тогда идеологические функции

принимают на себя существующие в данном обществе

политические теории (политические «учения»). Конечно,

в рамках политической теории между научными и идео¬

логическими структурами существуют большие или мень¬

шие различия по форме, содержанию и функциям22, но в

то же время «идеология составляет существенную часть

любого политического учения. Идеологически нейтраль¬

ное, точнее, свободное от идеологии политическое уче¬

ние — попзепз. В едином тексте политико-теоретического

знания идеологическое и научное (объективно истинная

и общезначимая информация о закономерностях полити¬

ческих явлений), взаимодействуя, органично дополняют

друг друга»23. В определенных исторических условиях

идеологическая «компетенция» политических учений, су¬

ществующих в данном обществе, может оказаться доста¬

точной, чтобы защитить партийные интересы данной со¬
22	См., в частности: Социальная природа познания: Материалы к

Всесоюзному симпозиуму 10—12 октября 1973 г. М., 1973.

Вып. 1, 2; Политические учения: история и современность

(гл. 1).
23	Политические учения: история и современность, с. 41. Как по¬

ясняет при этом автор, «идеологичность политической теории,

обращенная к практике взаимоотношений классов, выступает

как принцип партийности, как требование защитить опреде¬

ленный классовый интерес. Все типы политико-теоретического

знания включают в себя такой принцип, и в этом смысле все

они безусловно партийны, хотя не во всех из нпх даппое тре¬

бование прокламируется явно» (с. 43).

26	Глава первая
циальной группы и выступить в качестве теоретического

субстрата массового политического сознания.
Именно так обстояло и обстоит дело в Америке. Нет

нужды еще раз доказывать, что американское общество

родилось как антагонистическое классовое общество и

всегда оставалось таковым, и что создание и функциони¬

рование элементов духовной культуры в США всегда

подчинялось общим закономерностям капиталистического

производства. Отметим только, что складывавшиеся в

процессе становления этого общества политические уче¬

ния, к которым обращались, когда возникала необходи¬

мость сформулировать свое политическое кредо, амери¬

канские политические деятели, партии, группы интересов

и т. п. всегда выражали определенный партийный инте¬

рес (то более, то менее завуалированный) и оказывались

способными выполнить отвечавшую требованиям места и

времени идеологическую функцию. Если американской

буржуазии удавалось навязывать свой частный интерес в

качестве общественного интереса, а тем самым и прида¬

вать существующим социально-политическим учениям

видимость нейтральности, то это нисколько не меняло ни

классового характера американского общества, ни пар¬

тийного характера продуцируемой им политической

теории.
К сказанному необходимо добавить, что наряду с су¬

ществующими в данном обществе социально-политически¬

ми теориями важную идеологическую функцию могут

выполнять, выступая при этом в качестве факторов фор

мирования массового политического сознания, неполити¬

ческие формы общественного сознания и элементы нацио¬

нальной культуры, в частности национальные утопии и

мифы, которые с течением времени становятся неотъемле¬

мыми элементами национальной духовной традиции и

нередко используются различными классами в противо¬

положных целях.
В Соединенных Штатах эту роль играла так называе¬

мая американская мечта, которая на протяжении всех

двухсот лет существования страны была и остается важ¬

ным фактором формирования массового политического

сознания24. Конечно, в сознаппи различпых слоев аме¬
24	«Как состояние ума и как мечта,— пишет Джилберт Чайнард,—

Америка существовала задолго до того, как ее открыли. С са¬

Диалектика развития политического сознания США
27
риканского общества эта мифологема наполнялась неоди¬

наковым содержанием, но для всех она была воплоще¬

нием веры в возможность «выбиться в люди», будто бы

открываемую Новым светом перед каждым, кто только

готов действовать с максимумом энергии, риска и пред¬

приимчивости. вКак показали, в частности, американские

социологи С. Верба и К. Шлозмен, проанализировавшие

состояние массового политического сознания в США в

период «великой депрессии», «американская мечта» ока¬

зала весьма существенное влияние на уровень «радика¬

лизации» национального рабочего класса 25.
Интеграция идеологии в массовое политическое созна¬

ние и ее переход в убеждения — сложный процесс, про¬

исходящий в рамках социально-политической практики

субъекта массового сознания. Существует точка зрения,

что «непосредственным источником» этого сознания явля¬

ется социально-политический опыт (собственный опыт

масс) и что именно понятие опыта позволяет раскрыть

истоки относительной автономии массового политическою

сознания как по отношению к идеологии, так и по отно¬

шению к социальному бытию масс.
мых ранних дней западной цивилизации люди мечтали о по¬

терянном рае, о Золотом веке... С первыми сведениями о Новом

Свете возникло ощущение, что эти мечты и стремления стано¬

вятся фактом, географической реальностью, открывающей не¬

ограниченные возможности... Американская мечта стала частью

культурной традиции Европы» (Чайнард Дж. Американская

мечта.— В кн.: Литературная история Соединенных Штатов

Америки. М., 1977, т. 1, с. 268). Но «американская мечта» стала

также частью культурной традиции самой Америки, ибо аме

риканцы тоже хотели, чтобы их страна стала «живой утопией»,

а они сами — счастливыми обитателями рая.
25	«Приведенные данпые,— пишут С. Верба и К. Шлозмен,— под¬

тверждают суждение, что если бы уровень классового сознания

американских рабочих был выше, то выше был бы и уровень

их политического радикализма... В свою очередь, слабость

классового сознания, видимо, связана с более фундаментальной

проблемой американской культуры — усвоением «американской

мечты», основанной на грубой оптимистической оценке буду¬

щего. Как можно видеть, и те, кто имел работу, и те, кто был

лишен ее, находились во власти этой мечты» (УегЬа 8., ЗсМог-

тап К. рпетр1оушеп1, С1азз Сопзсюизпезз, ап<1 Ва<Нса1 Ро1Шсз:

\УЬа1 БЫпЧ Нарреп ш 1Ье ТЫгИез.— ТЬе 1оигпа1 о! Ро1Шсз,

1977, уо1. 39, р. 322).

28	Глава первая
В самом деле, «опыт» как форма непосредственной,

осознанной связи субъекта с социально-политической ре¬

альностью и ее материального освоения играет важную

роль в формировании массового политического сознания.

Особенно значительна роль личного опыта в странах с

традициями предпринимательского индивидуализма.

К числу таких стран принадлежат и Соединенные Штаты

Америки2в, где максимы философского прагматизма,

смыкаясь с житейским практицизмом, образуют тот фон,

на котором развертывается социально-политическая дея¬

тельность общественных классов. Тем не менее «опыт»,

даже если мы расширительно истолковываем его как

«процесс взаимоотношения людей с социально-политиче¬

ской действительностью» 27,— всего лишь один из аспек¬

тов практики. Но именно социально-политическая прак¬

тикег, которая есть не просто некое абстрактное

«взаимоотношение людей с социально-политической дей¬

ствительностью», а многосторонняя, целесообразная, пред-

метно-чувственная материальная деятельность субъекта,

детерминированная условиями его социального бытия, и

выступает в качестве непосредственного и определяющего

источника массового политического сознания. Следова¬

тельно, ключом к пониманию политического сознания

интересующего нас массового субъекта является анализ

всех основных аспектов его социально-политической дея¬

тельности — как тех, которые оказываются объектом его

рефлексии, так и тех, которые остаются за пределами по¬

следней. Причем эта деятельность должна рассматривать¬

ся в неразрывной связи с теми целями, которые ставит

перед собой субъект, и с учетом тех «рамок», которые

задаются этой целеполагающей деятельности условиями

его общественного бытия.
В процессе формирования массового политического со¬
28 Ориентация американца на личный опыт всегда подкрепля¬

лась, как отмечает ряд исследователей, также этическим кодек¬

сом протестантизма, получившего широкое распространение в

США.
27	Например, Роберт Е. Лэйн, известный своими исследованиями

по проблемам политики и политического сознания, рассматри¬

вает политические убеждения, присущие «массовому индиви¬

ду», как результат «взаимодействия между Я (8еН) и миром

(\Уог1с1)» (Ьапе Н. Ро1Шса1 ТЫпктд аш! Сопзсюизпезз. СЫса^о,

1970, р. 2).

Диалектика развития политического сознания США
29
знания практика корректирует императивы соответствую¬

щей идеологии и одновременно служит «каналом тран¬

сляции» традиции, задающей формирующемуся сознанию

определенные параметры. Однако при этом следует учи¬

тывать, что на уровне личного опыта субъекта корректи¬

рующий эффект практики по отношению к воздействую¬

щей идеологии может оказаться незначительным. Как по¬

казывают эмпирические исследования, субъект массового

сознания может усваивать идеологические установки и

стереотипы, опровергаемые его собственным опытом 28 и

не соответствующие его * неконтролируемому поведению.

В результате массовое сознание часто оказывается «разо¬

рванным» и в нем уживаются противоречивые (если не

сказать взаимоисключающие) установки и ценности.
Анализ массового политического сознания общества

может вестись по различным направлениям, что опреде¬

ляется как имманентными характеристиками самого этого

сознания, так и непосредственными задачами, стоящими

перед исследователем.
Этот анализ может быть, например, сосредоточен на

социально-психологическом механизме формирования по¬

литического сознания, причем сам этот механизм может
28	Л. Фри и X. Кантрил отмечают, что даже среди тех американ¬

цев, которые по собственному опыту знают, что причиной бед¬

ности и безработицы во многих случаях оказываются скорее

«обстоятельства», нежели «отсутствие усилий», продолжает бы¬

товать традиционное индивидуалистическое представление, что

бедняки и безработные во многом сами ответственны за то

бедственное положение, в котором они оказались (Ргее Ь. А.,

СапЬгИ //. ТЬе Ро1Шса1 ВеНеГз о{ Атепсапз.	Вгипзту1ск,
1967, р. 26—28). Л. Фри и X. Кантрил приходят к общему вы¬

воду, что «...на идеологическом уровне американцы продолжают

оказывать па словах поразительную поддержку унаследован¬

ным от прошлого стереотипам и установкам. Поддерживаемые

ими абстрактные идеи относительно природы и функциониро¬

вания нашей социально-экономической системы проистекают,

по-видимому, скорее из основополагающих посылок философии

Ыззег-Шге, нежели из действительных посылок Нового курса,

Справедливого курса, Новых рубежей и Великого общества»

(1Ы<1., р. 30). Общая идея этого вывода о несоответствии усваи¬

ваемых массовым субъектом «абстрактных идей, составляющих

американскую политическую идеологию» (р. 24), социально-по¬

литическому опыту этого субъекта, сохраняет свою силу и се¬

годня.

30	Г лава первая
исследоваться с точки зрения как общих принципов, так

и конкретного их выражения в определенных историче¬

ских условиях. Такой подход более других соответствует

попыткам найти ответ на вопрос, почему, скажем, в совре¬

менном капиталистическом обществе «нарастание соци¬

альных и политических конфликтов не ведет пока к

радикальным сдвигам в соотношении политических

сил» 29.
С другой стороны, в фокусе анализа могут оказаться

не столько основа и механизм формирования массового

политического сознания, сколько его конкретная структу¬

ра, которая меняется в зависимости от исторических

условий.
Наконец, непосредственным объектом анализа может

стать содержание этого сознания, изучая которое иссле¬

дователь вправе отвлечься от субъекта сознания (его

психики, мотиваций его поведения) и пойти по пути ре¬

конструкции существующих в данном обществе убежде¬

ний и политических ориентаций, которые лишь постфак¬

тум могут быть соотнесены с существующими в обществе

социальными группами, их психологией, ценностями,

установками.
Научное исследование политического сознания совре¬

менного американского общества может вестись в каждом

из названных направлений. Очевидно, сколько-нибудь

полное и всестороннее решение этой задачи может явиться

лишь результатом комплекса исследований, каждое из ко¬

торых было бы сосредоточено на каком-то одном конкрет¬

ном аспекте проблемы.
В настоящей работе авторы, анализируя содержатель¬

ные характеристики массового политического сознания

современного американского общества, делают основной

акцент на исследование идеологической (теоретической)

осповы убеждений п политических ориентаций. Это не

просто «политическая идеология», это, если угодно, «по¬

литическая идеология» в действии, причем в действии на

уровне массового субъекта политического процесса.

В этом качестве она является существенным элементом

массового политического сознания.
Данная исследовательская задача определяет и эмпи¬
29	Дилигепский Г. Указ. соч., с. 53.

Диалектика развития политического сознания США
31
рическую основу исследования. Как известно, в амери¬

канской социологии сложилась устойчивая традиция рас¬

смотрения массового, прежде всего политического, созна¬

ния через призму общественного мнения. Механизмы

формирования, структура, содержание, динамика массо¬

вого политического сознания исследуются главным обра¬

зом на базе эмпирических данных, полученных в резуль¬

тате соответствующих опросов. Такой подход может быть

эффективным постольку, поскольку «общественное мне¬

ние — это массовое сознание в действии» 30 и его изуче¬

ние позволяет зафиксировать действительное состояние

этого сознания.
Однако общественное мнение не исчерпывает всего со¬

держания массового политического сознания31. Убежде¬

ние как «атомарный элемент» этого сознания глубже, бо¬

гаче мнения, неизбежно ограниченного рамками конкрет¬

ного, подчас очень узкого вопроса, ответ на который

служит лишь частным, неполным выражением убеждения,

а в конечном счете и политической ориентации. К этому

следует, очевидно, добавить, что даже самый совершенный

по технике и объективный по замыслу опрос неизбежно

искажает реальные убеждения субъекта.
Исследование массового политического сознания не

может, таким образом, ограничиваться изучением общест¬

венного мнения, особенно если, как в данном случае, за¬

дачей ставится изучение идеологической основы полити¬

ческих убеждений и ориентаций. Оно должно охватывать

все сферы социально-политической и иной (религиозной,

эстетической, правовой и т. п.) деятельности масс — как

практической, так и теоретической, ибо именно в деятель¬

ности (далеко не всегда опосредуемой общественным мне-

нием) политические убеждения и ориентации получают

свое адекватное выражепие. Отсюда — необходимость
30	Грушин Б. А. Указ. соч., с. 61.
31	«...Реальное состояние общественного сознания, выражающее

отношение, скрытое или явное, к конкретным событиям и фак¬

там социальной действительности, к разнообразным проблемам,

затрагивающим интересы различных классов и достаточно

представительных групп и слоев населения, и обозначается по¬

нятием общественного мнения» (Американское общественное

мнение и политика. М., 1978, с. 9).

32	Глава первая
расширения эмпирической базы исследования массового

политического сознания и включения в нее наряду с дан¬

ными опросов материалов, непосредственно характеризую¬

щих поведение общественных классов и групп, а также

продуктов их теоретической деятельности.
§ 2. «АМЕРИКАНСКАЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТЬ»
И ДИАЛЕКТИКА ФОРМИРОВАНИЯ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ В США
В американской научной литературе и политической

публицистике широко распространено представление,

будто в США в отличие от европейских стран никогда

пе существовало политической идеологии. В той или иной

форме подобные взгляды высказывались в разное время

Д. Беллом, С. Липсатом, А. Шлезинжером-мл., 3. Бжезин-

ским и другими американскими социологами. «Американ¬

цы вообще избегают пользоваться этим понятием (идео¬

логия.— Авт.), когда говорят о своих политических пре¬

ференциях или личных политических убеждениях,—

подчеркивают 3. Бжезинский и С. Хантингтон.—Точно

так же две основные американские политические партии

никогда не рассматривают свои программы как идеологи¬

ческие декларации. Президент никогда не говорит об

идеологии своей администрации. При обсуждении вопроса

о необходимости выработки более осознанного представ¬

ления о национальной цели вплоть до настоящего време¬

ни преобладала точка зрения, что в Америке не сущест¬

вует идеологии и что было бы пагубным пытаться ее

изобрести» 32.
3. Бжезинский и С. Хантингтон уточняют, что под

идеологией они понимают «систему политических идей —

ясно выраженных, систематически изложенных, догматич¬

ных и воплощенных в системе институтов» 33. В США,

поясняют они, подобного не существует: «американские

политические идеи» сложны, но им не свойственна систе¬

матичность изложения и четкость выражения — это
32	ВгъегхпвкЬ 2,., НипИп%1оп 8. Ро1Шса1 Р(шег: 118А — 1188В, N. V.,

1975, р. 17.
33	1Ы<1., р. 19.

Диалектика развития политического сознания США
33

	■
«амальгама, лишенная внутренней связи и конкретности,

свойственных идеологии» 34.
В американском обществе никогда не существовало

официальной идеологии, освященпой авторитетом госу¬

дарства, церкви или партии и закрепленной националь¬

ной политической традицией, как это имело место в ряде

европейских стран. Американское общество не знало ни

идеологического монизма, основанного на политической

или религиозной нетерпимости, ни такого плюрализма,

когда конкретная идеология была бы жестко связана с

определенной социальной группой и выражающей ее ин¬

тересы политической организацией. Существенную роль

играло и то обстоятельство, что, как это уже отмечалось

в нашей научной литературе, для американского идеоло¬

гического сознания всегда было важнее предложить свод

индивидуальных моральных ценностей, нежели разверну¬

тую, целостную социально-теоретическую концепцию.

Однако это вовсе не означает, что в США, как утверж¬

дают 3. Бжезинский и С. Хантингтон, вообще отсутствует

политическая идеология как выражение самосознания

класса и механизм защиты его политических интересов,

а массовое политическое сознание формируется на неидео¬

логической оспове.
Отрицая существование в США идеологии, американ¬

ские буржуазные авторы исходят не только из односто¬

ронней ее трактовки, но также из представления, будто

американское общество в отличие от европейских с самого

начала складывалось как чисто «либеральное» общество,

что и предопределило его «исключительность». Известный

историк Луис Харц начинает свою работу «Либеральная

традиция в Америке» следующими словами: «Анализ,

содержащийся в этой книге, основывается на том, что

может быть названо хрестоматийной истиной относитель¬

но американской истории: Америка была основана людь-

ми, бежавшими от феодальных и религиозных притесне¬

ний, которым они подвергались в Старом свете. Если в

этой точке зрения, старой, как сам национальный фоль¬

клор, что-то есть, то это означает, что американскому

обществу должна быть присуща такая исключительная

для западной истории особенность, как отсутствие подоб-
34	1Ы<1М р. 20.
2	Заказ М* 3035

34 Глава первая
ного рода притеснений, пли что, поскольку реакция про¬

тив них была либеральной в самом широком смысле сло¬

ва, американское общество является либеральным обще¬

ством» 3\
Вопрос об изначальной буржуазпости американского

общества поднимался и в марксистской литературе.

Ф. Энгельс подчеркивал, что «Америка — чисто буржуаз¬

ная страна, не имеющая даже феодальпого прошлого» зв,

что «Соединенные Штаты современны, буржуазны уже с

самого их зарождения... они были основаны мелкими бур¬

жуа и крестьянами, бежавшими от европейского феода¬

лизма с целью учредить чисто буржуазное общество» ”.
История американского общества даст основания го¬

ворить о его изначальной буржуазпости в том смысле,

что оно в отличие от Европы миновало феодализм как

господствующую систему общественных отношений; что

капитализм начал складываться в североамериканских

колониях практически с момента их основания, поскольку

«процесс возникновения и развития колоний в Северной

Америке... происходил в период перехода Европы от фео¬

дализма к капитализму» 38; что, наконец, противодейст¬

вие капиталистическому развитию со стороны феодальных

сил было в США меньше, чем в Европе.
Вместе с тем тезис об изначальной буржуазности аме¬

риканского общества совсем не означает, что в северо¬

американских колониях вовсе отсутствовали феодальные

тенденции; что в экономические отношения, складывав¬

шиеся в молодом американском государстве, не были

«вкраплены» элементы феодализма и что на пути амери¬

канского капитализма с самого начала не существовало

никаких препятствий. Иными словами, это не означает,

что США являли собой уникальный пример развития ка¬

питализма в его «чистом» виде. По словам советского

историка А. Ефимова, «с самого начала колонизации Се¬

верной Америки наметились две тенденции. Господствую¬

щий землевладельческий класс европейских стран стре¬

мился перенести в Америку феодальные отношения, уже

сильно подорванные в ряде стран Европы, в том числе
I II . . - - -
35	Наг^ Ь. ТЬе ЫЪога1 ТгайШоп т Атепса. N. V., 1955, р. 3.
38	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е пзд., т. 37, с. 297.
37 Там же, т. 39, с. 128.
3* Ефимов А. В. США: путп развития капитализма, М., 1969, с. 32»,

Диалектика развития политического сознания США
35
земельную монополию. Колонисты-фермеры стремились

основать буржуазное общество на началах свободной за¬

имки земли и «равных для всех» (в буржуазном смысле)

законов» 39.
Война за независимость и ее итог — образование Со¬

единенных Штатов Америки — подорвали феодальную и

усилили буржуазную тенденцию, открыв перед страной

новые перспективы капиталистического развития. Это

была политическая и социальная — буржуазная по своей

природе — революция, предопределившая в самых общих

чертах пути становления американского общества.
А это создавало объективную социально-историческую

основу для возникновения, развития и столкновения раз-

чичиых политических идеологий, хотя и в иных масшта¬

бах и формах, чем в странах Европы, таких, как, скажем,

Франция или даже Германия, где формирование классо¬

во о самосознания трудящихся происходило более бы¬

стрыми темпами и где существовали более ограниченные

возможности для экономического регулирования общест¬

венных противоречий.
Корни американской политической идеологии уходят

в европейскую, прежде всего английскую, политическую

философию XVII—XVIII вв. Не все элементы и традиции

этой философии могли в равной мере привлечь молодую

американскую республику, хотя надо сразу же заметить,

что представление о том, будто Америка отвергла поли¬

тическую философию консерватизма и «заимствовала»

только либеральные идеи, отличается такой же односто¬

ронностью, как и представление об изначальном отсутст¬

вии в американском обществе феодальной тенденции.

Не должно быть, конечно, и другой крайности, т. е. урав¬

нивания двух тенденций — феодальной и буржуазной —

с точки зрения их исторической значимости. Но и в США

консерватизм как политическая идеология имел свою

историю, хотя судьба его была здесь иной, чем, скажем,

з Англии.
Пафос консервативной идеологии, независимо от ее

конкретного политического содержания,— в поддержании

существующих социальных, политических и экономиче¬

ских порядков и защите достигнутого в противоборстве
39	Ефимов А. В. Указ. соч., с. 330.
2*

36 Глава первая
с действительным или мнимым радикализмом. Англий¬

ский консерватизм, защищавший социально-классовую

гармонию, покоящуюся на принципах пиэтизма, абсолю¬

тизма и элптпзма и в конечном счете отвечавший интере¬

сам феодальпой аристократии, не мог иметь в Северной

Америке широкой и прочной материально-экономической

и социальной базы. Большинство колонистов, а тем более

иммигрантов, хлынувших в США, ориентировались на

жизненные правила, не укладывавшиеся в консерватив¬

ные рамки. Что касается, так сказать, «домашнего», «ори¬

гинального», т. е. американского, консерватизма, то для

его появления требовалось время: надо было прежде до¬

стичь определенных рубежей, а уже потом становиться

на их защиту в борьбе с теми, кто стремился идти бы¬

стрее и дальше.
И все же европейская (прежде всего английская) кон¬

сервативная идеология не прошла бесследно для полити¬

ческой и духовной жизни американского общества

XVIII—XIX вв. С европейским консерватизмом в общем

произошло то же, что и со многими другими идеологиями,

попадавшими на американскую почву на протяжении

двухсот лет существования США: они почти неизменно

находили, хотя и в неодинаковой мере, приверженцев сре¬

ди тех или иных слоев американского общества и, как

правило, оказывали какое-то влияние на национальную

политику и культуру. Однако пи одпа из них не получи¬

ла такого распространения и пе приобрела такого влия¬

ния, как либерализм, который лучше других отвечал по¬

требностям буржуазного общества.
В той последовательной, классической форме, какая

была придана ему Эдмундом Берком, консерватизм, ко¬

нечно, не мог удовлетворить молодого американского бур¬

жуа. Тем не менее ряд консервативных идей и принципов

нашел отражение не только в сознании и деятельности

южных плантаторов-рабовладельцев, составлявших со¬

циальную базу консерватизма в XVIII — первой полови¬

не XIX в., но также в сознании и деятельности некото¬

рых «отцов-основателей». Консервативные тенденции,

прежде всего ориентация на ограничение демократии, от¬

четливо проявились уже в период работы конституцион¬

ного конвента в Филадельфии (1787 г.) Конвент не под¬

держал выдвинутое некоторыми делегатами предложение

Диалектика развития политического сознания США	37
о введепии в стране монархического правления. Однако

он принял Конституцию, закреплявшую принцип такого

разделения властей, которое, хотя и препятствовало не¬

контролируемой концентрации власти, тем пе менее

усложняло и ограничивало контроль «снизу» за отправ¬

лением власти. Как замечает американский историк

И. Горовиц, «сила консерватизма нашла отражение в

Конституции Соединенных Штатов в разделении власти

на три самостоятельные и равные сферы; в решении во¬

проса об обладании правом голоса; в установлении денеж¬

ных квот для получения права голоса. Она нашла отра¬

жение в разделении законодательной власти на две пала¬

ты, одна из которых создается на основе неравного

представительства; в ориентации Верховного суда на

строгое соблюдение конституции и в твердом политиче¬

ском курсе, проводимом Гамильтоном в области денежно¬

го обращения и банковского дела» 40.
Специфической формой проявления консервативной

идеологии в США па протяжении всей их двухсотлетней

истории была и остается по сей день «идеология» расовой

сегрегации, т. е. весь комплекс философских принципов,

политических тезисов и юридических формул, питающих

политику этнического аристократизма. Интересно заме¬

тить, что через сто лет после окончания гражданской

войны и отмены рабства одной из причин нового разме¬

жевания в лагере либералов и перехода части из них на

более копсервативные позиции оказалось различие взгля¬

дов на пути решения негритянской проблемы.
По мере того как торгово-промышленная буржуазия

Севера укрепляла свои позиции, а из Старого Света при¬

бывали новые группы иммигрантов, видевшие основу

ожидаемого ими «счастья» в личной свободе как никем

не отчуждаемом и не нарушаемом равенстве возможно¬

стей, и в праве на собственность, создавалась все более

прочная объективная основа для проникновения идей ли¬

берализма в сознание «среднего американца». Однако это

не привело ни к поглощению, ни к полному вытеснению

консервативных идей либерализмом. Хотя с течением

времени, особенно после окончания гражданской войны,
40	//ого*л/2 I. Ыео1о^у ап(1 1Лор1а т 1Ъе 118А: 1956—1976. Ьопйоп;

ОхГог<1; Кс\у Уогк, 1977, р. 134.

38	Глава первая
влияние этих идей упало, однако они продолжали сохра¬

нять определенные позиции в рамках живой идеологиче¬

ской традиции США в виде самостоятельного идеологиче¬

ского комплекса, из которого на протяжении всей после¬

дующей истории черпали вдохновение и аргументацию

представители различных политических и социальных

групп американского «либерального» общества.
Становление идеологии либерализма в Соединенных

Штатах не сводилось к автоматическому перенесению и

распространению на американском континенте идей анг¬

лийского или континентального либерализма, а пред¬

ставляло довольно длительный и противоречивый творче¬

ский процесс. То, что обычно именуют «американским

либерализмом» или «либеральной традицией в Америке»,

представляет собой совокупность накладывавшихся друг

на друга в ходе исторического развития американского

общества идеологических «пластов», объединенных прин¬

ципиальной общностью взглядов на индивида, общество и

государство.
Фупдаментом американского либерализма был п оста¬

ется так называемый либерализм «джефферсоновской де¬

мократии», получивший прямое воплощение в Декларации

независимости, которая зафиксировала ряд политических

и юридических принципов, ставших основополагающими

для америкапского либерализма. Это касается прежде все¬

го толкования «естественных прав человека». Томас

Джефферсон как автор Декларации независимости видо¬

изменил формулу Локка о праве человека на «жизнь,

свободу и собственность», заменив «собственность» па

«стремление к счастью». Нетрудно заметить, если обра¬

титься к Локку, что «собственность» для английского

мыслителя — не просто владение имуществом (или право

на такое владение), но скорее форма запрета произвола

ного отчуждения у индивида принадлежащего ему иму¬

щества плп даже самой жизни, а также форма протеста

против неоправданного ограничения свободы индивида,

т. е. реакция па явления, типичные для феодализма41.

Только посредством защиты собственности можно было

создать необходимые для развития капитализма «равные

возможности». В этом смысле формула Локка была внут¬
41	Локк Д. Избр. филос. произв. М., 1960, т. 2, с. 50.

Диалектика развития политического сознания США
39
ренне сбалансированной и исторически прогрессивной.

Если бы вдруг Локк вместо «права на собственность»

провозгласил «право на счастье», она лншплась бы своей

антифеодальной заостренности.
Напротив, в Америке формула «естественных прав че¬

ловека» непременно должпа была содержать обещапие

(пусть туманное, произвольно толкуемое) удовлетворения

столь же туманпых надежд и притязаний, именуемых

«счастьем», с которыми «лишние люди» со всего света

отправлялись за океан. Провозглашенное впервые либе¬

рализмом «джефферсоновской демократии», это право

подтверждалось не только всеми последующими сторон¬

никами либерализма, по также и соперничавшими с ппм

идеологическими системами, каждая из которых давала

ему собственную интерпретацию. «Право на счастье»

стало и орудием защиты капитализма, и орудием его

критики.
Другим фундаментальным принципом американского

либерализма, зафиксированным в Декларации независи¬

мости, стал принцип народного суверенитета, в соответ¬

ствии с которым за «народом» было закреплено «право

изменить или вовсе отменить» любую «форму правления»,

если она окажется несовместимой с целями обеспечения

«неотъемлемых прав человека». И этот принцип, направ¬

ленный первоначально на защиту устоев американского

капитализма, стал впоследствии одним из формальных

оснований критики последнего, оставаясь при этом важ¬

нейшей частью либерального кредо.
По мере того как с развитием капитализма менялись

непосредственные цели и способы осуществления осново¬

полагающих либеральных лозунгов (свобода, равенство,

индивидуализм, частная собственность, господство рыноч¬

ной стихии как естественного механизма регулирования

общественных процессов, ограничение функций государ¬

ства и др.), американский либерализм оказывался вынуж¬

денным все чаще апеллировать к изпачально чуждым ему

«не-либеральным» средствам, которые рано или поздно

неизбежно становились его собственными целями. Резуль¬

татом противоречий, возникавших па этой почве впутри

либеральной идеологии, оказывалось становление новых

идеологических структур, которые с точки зрепня выпол¬

нившихся ими социальных функций, оказывались рапыпе

40	Глава первая
или позже за пределами либеральной традиции. Именно

на базе либерализма сложились национальные формы

консерватизма, и прежде всего так называемый либерта¬

ризм. Возникновение этой идеологической структуры яви¬

лось прямым результатом этатпзации американского об¬

щества, достигшей апогея в период «нового курса» и

получившей соответствующее отражение п обоснование в

либеральной идеологии. Попытки найти выход из «вели¬

кой депрессии» завершились расколом в либеральном ла¬

гере. В то время как одна часть либералов продолжала

отстаивать традиционные для либерализма цепностн,

основанные на приоритете свободного рынка, и противи¬

лась усилению регулирующей роли государства, другая

выступала еще более решительно, чем раньше, когда

впервые наметился раскол, за ограничение сферы действия

рыночных механизмов, полагая, что в повых условиях

защита стратегических интересов господствующего класса

требует расширения функций буржуазного государства н

ограничения предпринимательского индивидуализма. Воз¬

никла парадоксальная ситуация, когда защитпики тради¬

ционно либеральных рыночных цеппостей выступили в

роли консерваторов, а «ревизиописты» оказались в конце

концов наследниками либеральной традиции.
Сегодня картина, судя по некоторым признакам, по¬

вторяется, и похоже, что развитие американского консер¬

ватизма путем раскола в либеральном лагере и «отпочко-

вывания» старой «версии» либеральной идеологии в ка¬

честве теоретической основы повой копсервативной

структуры становится устойчивым механизмом идеологи¬

ческого развития в США.
Речь идет о «неоконсерваторах» («повых консервато¬

рах»). Так называют сегодня вчерашпих либералов, кото¬

рые не то чтобы порывают с принципами либерализма и

переходят в консервативный лагерь, но скорее испыты¬

вают опасения перед дальнейшей «популистской» эволю¬

цией либерализма, перед процессами обобществления про¬

изводства и этатпзации общественной жизни, создающими

в конечном счете повые материальные предпосылки

социализма. Отсюда — ориептация «новых консерваторов»

на ограничение функций государства, на подчинение де¬

мократических механизмов задаче обеспечения «закопа и

порядка» и т. п,

Диалектика развития политического сознания США	41
Будущее покажет, как новый раскол внутри либераль¬

ного лагеря отразится на политической жизни Соединен¬

ных Штатов. Пока подобного рода конфликты посили

«семейный», по выражепию Питера Бергера, характер и

не вызывали резкого парушепия баланса политических

сил, между которыми всегда сохрапялся консенсус отно¬

сительно общих правил политической «игры» и буржуаз¬

ных оснований существующего в стране общественного

строя. В разные исторические периоды «зона» копсепсуса

то расширялась, то сужалась, однако она никогда не ис¬

чезала полностью, как не исчезала общность взглядов

буржуазии на необходимость сохранения и защиты —

любой ценой — института частной собственности. Разно¬

гласия касались лишь «цены» и масштабов.
В американской буржуазной литературе довольно

прочно укоренилась точка зрения, согласно которой в

США отсутствуют как «подлинно революционная», так и

«реакционная» традиции. По словам Л. Харца, одпого из

сторонников этой точки зрения, «Америка, находящаяся

в исключительном положении в том смысле, что она пе

имела феодальной традиции, находилась в исключитель¬

ном положении и в том смысле, что она пе имела социа¬

листической традиции. Скрытые истоки социалистической

мысли повсюду на Западе следует искать в феодальном

этосе» 42.
США действительно не унаследовали от Европы ре¬

волюционных традиций в форме революциопно-историче-

ского опыта, накопленного в ходе многочисленных кре¬

стьянских восстапий и войн, а затем и первых выступле¬

ний формировавшегося городского пролетариата; или в

форме культуры революционного действия; или, наконец,

в форме социально-психологических установок, состав¬

ляющих основу представлений о нормах политического

процесса. Но отсутствие упаследованных революционных

традиций (и непосредствепно породившей их структуры

общественных отношений) еще не означает, что не было

почвы для последующего формирования революционных

политических сил и революционной идеологии. Специфи¬

ка США — не в их принципиальном иммунитете по от¬

ношению к революции и контрреволюции, а в способах и
42	Наги Ь. Ор. сИ., р. 6.

42 Глава перваЛ
темпах (отчасти еще и в источниках) формирования и

практического осуществления революционной идеологии,

которые теспеншпм образом связаны со способами и тем¬

пами формирования в США капиталистических общест¬

венных отношений и проявления присущих последним

противоречий. Именно эти противоречия, предстающие в

своем обыденном выражении как разрыв между реаль¬

ностью и ожиданиями отдельных индивидов и групп,

обусловили в конечном счете потребность американского

общества в политической идеологии, способной выполнить

социально-критическую функцию.
Такого рода потребность выявилась достаточно рано,

ибо в социально-критической идеологии нуждались самые

разные социальные силы — и рабочий класс, и фермер¬

ство, и городские средние слои, и плантаторы, и опреде¬

ленная часть буржуазии43, отбрасывавшиеся в процессе

развертывания противоречий капиталистического общест¬

ва на его периферию, словом, все те, кто имел (или по¬

лагал, что имел) основание считать, что между заветами

«отцов-основателей» и духом «американской мечты», с од¬

ной стороны, и реальным положением вещей (или же на¬

метившимися тенденциями) — с другой, возникли серьез¬

ные расхождения, которые надлежит вскрыть и пре¬

одолеть.
В американском обществе всегда существовали со¬

циально-политические силы, стремившиеся к коренному

изменению доминирующих социальных порядков44, трак¬
43	Представление об Америке как о «плавильном котле» скрывает

сегментизированный характер американского общества. Между

тем, раскол, имманентный капиталистическому способу произ¬

водства, не миновал и Соединенные Штаты, где сложилась своя

классовая структура, включающая буржуазию, мелкую буржуа¬

зию, рабочий класс. На классовые различия наслаивались ра¬

совые, пациопальпые различия, которые на протяжении всей

псторип США пгралп существенную роль в политической жиз¬

ни страпы.
44	Число лиц, придерживающихся крайней политической ориента¬

ции, в американском обществе всегда было невелико — даже в

периоды подъема массовых движений. Обратимся к данным

последних лет. Согласно исследованиям Д. Япкеловича, в нача¬

ле 70-х годов только 4% учащейся молодежи (а именно она

находилась в авангарде демократических движений 60—70-х го¬

дов) считали, что «социальная система должна быть полностью

заменена», тогда как 67% считали, что общество имеет изъяны,

которые могут быть устранены с помощью гибких решений в

Диалектика развития политического сознания США
43
товавшие «американскую мечту» в социалистическом

духе и видевшие путь к социализму в антикапиталисти-

ческой революции. Наиболее полно и последовательно

эту ориентацию выражала социалистическая идеология,

получившая распространение в США в XIX в., и в пер¬

вую очередь, научный социализм.
Вместе с тем в США получили развитие и такие фор¬

мы критики буржуазных порядков, которые выражали

ориентацию определенной части америкапского общества

па ограничение или даже на коренную ревизию принци¬

пов буржуазной демократии, т. е. на политическую контр¬

революцию. Такого рода пастроения пикогда пе находи¬

ли широкой поддержки среди америкапской обществен¬

ности. Но опи пикогда и не угасали полностью,

оформившись в самостоятельную — праворадикальную —

традицию и неизмепно давая о себе знать в кризисных

ситуациях.
С другой сторопы, в Америке па всех этапах ее раз¬

вития сохранялась ориентация на последовательную за¬

щиту идеалов американской революции, провозглашенных

в Декларации независимости, на корректировку отклоне¬

ний — ив политической практике, и в идеологии — от

демократических принципов, сформулированных « отцами -

основателями». Так сложилась леворадикальная традиция

в американской политической идеологип.
Строго говоря, американский радикализм — как ле¬

вый, так и правый — не имел и не имеет собственной

идеологии. В тех случаях, когда у радикалов возникала

потребность рационализировать свои ценностные ориен¬

тации и приоритеты (их обычно и называют «радикаль¬

ной идеологией»), они, как правило, обращались к источ¬

никам, которые, собственно говоря, не являлись радикаль¬

ными (во всяком случае не сводились к ним). Совершенпо

не случайно левый радикализм трактуется некоторыми

исследователями как «радикальная версия» либерализма,

ибо по сущности своей он, повторяем, есть воплощение

ориентации на последовательное осуществление принци¬

пов, зафиксированных в основополагающих документах
пределах существующей системы, и 17% полагали, что система

утратила гибкость и требуются «радикальные изменения»

(УапкеШЬсН Г>. ТЬе N6^ МогаШу. СЬапдтд Уои1Ъ Уа1иаз ш 1Ъе

70з. 1Ч.У., 1974, р. 122).

44 Глава первая
американской революции. И если в некоторых случаях

левый радикал ставит вопрос о преодолении разрыва

между духом принципов, положенных в основу американ¬

ской демократии, и реальным положением вещей в об¬

ществе с помощью революционных методов, то он делает

это в полном соответствии с принципом народного суве¬

ренитета, провозглашенным Декларацией независимости.
Что касается правых радикалов, то хотя они пе скры¬

вают, как правило, своей враждебности к либерализму,

к «чрезмерной» демократии, однако и они вынуждены в

ряде случаев апеллировать к документам и принципам,

составляющим политико-теоретический фундамент амери¬

канского либерализма45.
Таким образом, уже самый беглый и общий обзор

схематики развития американской политической идеоло¬

гии (как внутренне противоречивой целостности, т. е. со¬

вокупности идеологий) позволяет сделать вывод, что

здесь имели место как свои особенности («исключитель¬

ность»), так и общие черты, ставившие Америку в один

ряд с другими капиталистическими странами. «Либераль¬

ная традиция» сыграла, несомненно, исключительную

роль в данном процессе. Эта роль проявилась и в том

влиянии, которое либерализм оказал на массовое созна¬

пие; и в том, что «феноменология либерализма», (его

«развертывание» и воплощение по мере развития амери¬

канского общества) оказалась и продолжает оставаться

одним из путей развития национальной политической

идеологии.
Однако политическая идеология США не может быть

ни однозначно сведена к либерализму, ни однозначно вы¬

ведена из него. Был и остается другой путь ее развития,

открывающий доступ в Америку нелиберальным идеоло¬

гиям, сформировавшимся за пределами континента, от

которых США никогда не были и не могут быть застра¬

хованы и которые американский либерализм не в состоя¬

нии ни поглотить, ни полностью нейтрализовать.
45	«Мы верим,—утверждает Роберт Уэлч,—что Конституционная

Республика, такая, какую даровали нам отцы-основатели, яв¬

ляется, вероятно, лучшей пз всех форм правления» (Иге1ск В.
ТЬе ВеНе!з ап<1 Рппс1р1е8 оС *Ье 1оЬп В1ГсЬ Зос1е1у.— 1п: 8о-
с1а! Моуешеп1з. СЫса^о, 1973, р. 300).

Диалектика развития политического сознания США
45
§ 3. ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ ИССЛЕДОВАНИЯ
МАССОВОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ
СОВРЕМЕННОГО АМЕРИКАНСКОГО ОБЩЕСТВА
Исследование массового политического сознания мо¬

жет осуществляться на основе различных общенаучных

(а также конкретно-научных, например социологических)

методологических принципов. Такое исследование может

быть, в частности, осуществлено на базе системного

подхода.
Целесообразность системного подхода в данном случае

обусловливается двумя обстоятельствами. Во-первых, сам

объект исследования (политическое сознание общества)

носит системный характер, хотя (как это имеет место и

в других случаях) «его системность схватывается пона¬

чалу лишь интуитивно, лишь как результат сопоставле¬

ния сложных, противоречивых и вместе с тем взаимосвя¬

занных свойств и характеристик объекта»46.
Во-вторых, потребности социально-политической прак¬

тики, в частности потребности прогнозирования социаль¬

но-политического поведения больших и малых групп,

ставят перед марксистской социологией задачу перехода

от описания и анализа строения и функционирования

отдельных форм и элементов массового (политического)

сознания к описанию и анализу функционирования этого

сознания как целостного образования во всем многообра¬

зии взаимосвязей составляющих его элементов.
Рассматривая массовое политическое сознание как ди¬

намическую систему, исследователь вправе перенести ак¬

цент в рамках системного подхода на такое из его на¬

правлений, которое обеспечивает наиболее эффективное

решение поставленмой задачи. Так, если мы хотим ис¬

следовать это сознание как целостность с точки зрения

его внутреннего строения, выявить функциональные эле¬

менты этой целостности, характер существующих между

нпми связей и механизм перехода одного элемента в

другой, то, очевидно, нам следует прибегнуть к типоло¬

гическому методу, в соответствии с которым политическое

сознание данного общества будет рассматриваться как

сравнительно устойчивый спектр типов, дополняющих друг
48 Блауберг И. ВЮдин Э. Г. Становление и сущность системного

подхода. М., 1973, с. 166, 167.

46	Глава первая
друга и при определенных условиях переходящих друг в

Друга.
Под типом политического сознания понимается логи¬

чески организованная система политических ценностей,

ориентаций и приоритетов, фиксирующих некоторые

существенные и повторяющиеся характеристики, прису¬

щие определенной группе исторически сложившихся

структур политического сознания.
Очевидно, что тип сознания не может быть не чем

иным, кроме как абстракцией, т. е. идеальным (в логиче¬

ском смысле) типом, независимо от того, будем ли мы

вслед за Максом Вебером так и называть его («идеаль¬

ный тип», «чистый тип»), или обозначим как-то иначе:

«логический тип», «теоретический тип» и т. п.
Ни одна из реальных «фигур» сознания не может

быть полностью «схвачена» тем или иным теоретическим

типом, который выступает по отношению к реальному

сознанию как инструмент познания и моделирования, как

своего рода «прибор», помещенный между исследователем

и объектом исследования. Теоретический тип дает пред¬

ставление о границах и основных признаках того вида,

к которому принадлежит данное индивидуальное созна¬

ние, а тем самым и ключ к конкретному анализу послед¬

него. В этом практическая ценность метода теоретических

типов, которая позволила ему задолго до работ Макса

Вебера занять прочное место в системе когпптивных

процедур, связанных с изучением общественных явлений.
При этом модели теоретических типов могут разли¬

чаться не только по структуре, функциям, но и по отно¬

шению к социальной реальностп, по степени их абстракт¬

ности. В принципе «возможны два подхода к выделению

определенных типов в изучаемом множестве явлений^

При одном из них исследователь сначала вводит пред¬

ставление о некоторых классах явлений и уже затем со¬

относит с пими сами явления. В другом случае изуча¬

ется фактическая, «естественная» группировка тех или

иных явлений. Этот второй подход можно было бы назвать

«естественной типологией» 47.
47	Гордон Л. А.у Волк В. Я., Генкин С. Е., Клопов Э. В., Солок о-

ва С. Я. Типология социальных явлений.— Вопросы философии,

1969» № 7* с, 53—54

Диалектика развития политического совнанил США	4/
Очевидно, что политическое сознапие общества в каж¬

дый данный момент его развития обладает всеми необхо¬

димыми характеристиками объекта, который может ис¬

следоваться как с помощью методов «априорной», так и с

помощью методов «естественйой» типологии4в.
Политическое сознание общества на любой из его

стадий развития многомерно. Его конкретная теоретиче¬

ская проекция, следовательно, также должна быть мно^

гомерной. Отсюда — необходимость моделирования этого

сознания в разной системе координат, т. е. одновременное

построение нескольких взаимодополняющих типологий,

позволяющих «высветить» моделируемое сознание под

разными «углами» и построить его «сферическую»

модель.
Какие конкретные измерения политического сознания

общества будут моделироваться исследователем и какие

из эмпирически зафиксированных критериев будут при¬

няты в качестве основания при моделировании того или

иного измерения (системы измерений), зависит как от

природы и степени развития исследуемого сознания, так

и от задач, стоящих перед исследователем.
В принципе все существующие типологии сознания

можно подразделить на специализированные и общие.

Специализированные типологии моделируют какое-то од¬

но измерение, фиксируя существующие в данном общест¬

ве позиции относительно того или иного вопроса или ком¬

плекса однородных вопросов. Можно, например, по¬

строить типологии, взяв за оспование типа позицию по

вопросам войны и мира, или по расовому вопросу, или по

вопросу о структурных изменениях в обществе и т. п.

В итоге мы получим соответствующие спектры специали¬

зированных типов: «милитарист—...антимилитарист», «ра¬

сист — ...— антирасист» и т. п. При этом предполагается,

что позиция, составляющая основу каждого из типов моде¬

лируемого спектра, определяется в соответствии со спе¬

циально разрабатываемой для каждого случая шкалой
48	Авторы статьи при этом делают существенное пояснение, кото¬

рое имеет прямое отношение и к такой системе, как политиче¬

ское сознание общества: «...предварительное, априорное введе¬

ние определенных классов обычно является результатом более

или менее стихийного наблюдения над фактическим разделе¬

нием изучаемых объектов в действительности» (Там же, с. 54).

48	Глава первая
критериев. Скажем типология «милитарист—...—антими¬

литарист» может быть смоделирована в соответствии с по¬

зициями по следующим (или каким-то другим) вопросам:
—	контроль над вооружениями;
—	разрядка;
—	военный бюджет;
—	внешнеполитические цели;
—	внешнеполитическая тактика и стратегия и т. п.

В случае необходимости при построении той или иной
типологии может производиться количественная оценка

позиций по каждому из пунктов и выведение соответст¬

вующего индекса.
Материалом для построения специализированных ти¬

пологий могут служить опросы, проводимые службами

общественного мнения, результаты голосования в конгрес¬

се США по соответствующим вопросам49, данные эмпи¬

рических исследований.
Особую разновидность составляют специализирован¬

ные типологии, в основу которых кладутся эмпирически

фиксируемые факты политического сознания, жестко со¬

относимые с рядами конкретных общественных групп:

классовых, этнических, возрастных, религиозных, полити¬

ческих, региональных, профессиональных и т. п.
Именно в духе такого подхода выдержаны многочи¬

сленные попытки построить типологии, в рамках которых

нашли бы свое место модели «молодежного сознания»,

«негритянского сознания», «фермерского сознания», «ра¬

бочего сознания» и т. п. Сюда же относятся и широко

распространенные среди наших исследователей опыты по¬

строения системы политического созпания капиталисти¬

ческих стран, сводимой к трем «классовым типам»50:
49	В книге В. А. Савельева «Сенат и политика» предпринята по¬

пытка «вычислить», как говорит сам автор, «политический

спектр сепата в 1969—1970 гг.». Хотя В. А. Савельев строит, от¬

талкиваясь от классической дихотомии «либерализм — консер¬

ватизм», пе специализированный, а общий спектр группировок,

располагая их «по линии убывания консерватизма н возраста¬

ния либерализма» (с. 43), предложенная им модель может ока¬

заться продуктивной при «вычислении спектра сената» по кон¬

кретным вопросам н построении специализированных типо¬

логий.
50	Необходимо оговориться (памятуя о рецидивах вульгарной

трактовки «классового анализа»), что классовый характер под¬

Диалектика развития политического сознания США
49
«буржуазному сознанию», «мелкобуржуазному созна¬

нию», «сознанию рабочего класса».
Весьма продуктивно при специализированном подходе

построение взаимодополняющих типологий, позволяющих

установить корреляции между, скажем, «студенческим»,

«молодежным», «негритянским» сознанием или между

«рабочим» и «фермерским» сознанием, с одной стороны,

и «революционным», «реформистским» и «консерватив¬

ным» сознанием — с другой, как это пытаются сделать

сегодня некоторые исследователи м.
Особое место в иерархии типологий занимает общая

типология, которая моделирует не какое-то одно, а не¬

сколько коррелятивных измерений (характеристик) поли¬

тического сознания и служит своего рода синтезом спе¬

циализированных типологий.
Разумеется, построение такой иерархии должно явить¬

ся итогом длительной систематической работы по изуче¬

нию политического сознания определенного общества,

обобщепием целой серии конкретных типологических

исследований. Поэтому в качестве одного из первых ша¬

гов в этом направлении может стать построение «проб¬

ного» эвристического варианта общей типологии, модели¬

руемой на основе примепепия методов как «естествен¬

ного», так и «априорного» подхода.
Следует отметить, что начиная с 30-х годов в США

широкое распространение получила (практически на всех

«этажах» общества — от газетпого репортера и до «кори¬

феев» политической социологии) общая типология мас¬
хода в марксистском поппмапип определяется пе только, даже

пе столько объектом анализа, по прежде всего методологией и

мировоззренческой основой анализа данного объекта, каковым

может быть любая структура, удовлетворяющая требованиям

задачи, поставленной исследователем.
51	Например, О. И. Григорьев выделяет «четыре типа сознания,

существующие в рабочем классе: 1) консервативный, 2) традхь

цпопалистский, 3) реформистский, 4) революционный». Автор

при этом справедливо замечает, что «опп не исчерпывают

всей пестроты и многообразия политических установок, моти¬

вов п цеппостных ориентаций» (Григорьев О. И. Типология по¬

литического сознания рабочего класса развитых капиталистиче¬

ских стран.— В кн.: Научно-техническая революция и философ¬

ская наука. Лм 1977, с. 47).

50	Глава перваЛ
сового политического сознания, в основе которой лежали

два основных типа — «либерал» и «консерватор».
Ограниченность и односторонность этой общей типо¬

логии очевидны. Хотя она фиксирует то обстоятельство,

что на протяжении всей истории США либеральная и

консервативная идеологии играли определяющую роль в

формировании национального политического сознания,

тем не менее деление граждан американского общества на

«либералов», «консерваторов» или «радикалов» 52 затуше¬

вывает внутреннюю противоречивость и разнородность

американского политического сознания, «фигуры» которо¬

го пе укладываются в традиционную схему. Остаются, на¬

пример, скрытыми более чем вековая социалистическая

традиция в американской политической идеологии и со¬

циалистические ориентации в массовом политическом со¬

знании, что, конечно, обедняет и искажает картину идей¬

но-политического и духовного развития США. В извест¬

ном смысле традиционная типология представляет такой

же механизм «баланса и контроля» в сфере идеологии,

каким является двухпартийная система в сфере политики.
52	Элемент субъективизма в определениях и оценках при такой

классификации весьма велик, ибо представления различных

групп американского общества о «консерватизме», «либерализ¬

ме» и «радикализме», а тем более образы «консерватора» и др.

не совпадают. Когда в 1970 г. служба Харриса предложила оп¬

ределить, являются ли десять сформулированных ею «пози¬

ций» (в том числе: более жесткая линия по вопросам преступ¬

ности; помощь черным в скорейшем достижении равенства;

дополнительные ассигнования на охрану окружающей среды и

др.) «скорее либеральными или же скорее консервативными»,

то мнения опрашиваемых разделялись по всем «позициям» —

в некоторых случаях почти поровну (ТЬе Нагпз Зигуеу Уеаг-

Ьоок оГ РиЬНс Орииоп. 1970. N. У., 1971, р. 8). Не менее показа¬

тельны и различия в представлениях американцев о политиче¬

ской платформе и «политической философии» того или иного

кандидата. Нередко одип и тот же политический деятель в одно

и то же время оценивается различными группами как «либе¬

рал», «консерватор» и «центрист». Показательна в этом плане

оценка, даваемая Картеру. В процессе опроса местного респуб¬

ликанского руководства по всей страпе (около 150 человек),

проведеппого в септябре 1977 г. газстпой «Крпсчеп еанснс мони¬

тор», Картер был одновременно охарактеризовал как «умерен¬

ный консерватор», «консервативный либерал», «либеральный

консерватор», «умереппый прогрессист», «популист-консерватор»

(ТЬе СЬпзНап 8с1епсе МопИог. 8ер1. 21, 1977).

Диалектика развития политического сознания США
51
Поиск новых типологических структур и критическое

отношение к классической типологии «либерал — консер¬

ватор — радикал» 53 не означают, однако, что последняя

должна быть попросту отброшена. Нельзя не учитывать,

особенно если мы хотим проследить связь современного

состояния политического сознания с традицией, что ста¬

рая типология составляет существенный элемент полити¬

ческой культуры американского общества и прочпо вхо¬
53	Односторонность «классической» типологии чувствуют и неко¬

торые из американских социологов. Одной из радикальных по¬

пыток порвать с традицией явилась известная концепция Чарл¬

за Рейча, сформулированная им в «Зелепеющей Америке». Со¬

гласно Рейчу, в современных США существует три основных

типа сознания. «Одно сформировалось в XIX вм другое — в пер¬

вой половине нынешнего столетия, третье возникает только

сейчас. Сознание I — это традиционное мировоззрение амери¬

канского фермера, мелкого бизнесмена и рабочего, стремяще¬

гося выдвинуться. Сознание II воплощает цепностп общества,

основанного на организации. Сознапие III — мироощущение но¬

вого поколения» (ЯеЬсН СН. ТЬе Сгеешп^ оГ Атепса. N. У.,

1972, р. 16—17). Подробно описывая все три типа и фиксируя

при этом некоторые реальпые изменения в политической жиз¬

ни американского общества, Рейч не дает в своей схеме це¬

лостного представления о существующем спектре политическо¬

го сознания, поскольку предложенные им типы построены па

разных логических основаниях. Это признает, в сущности, и

сам Рейч, замечая, что сконструированные им типы «посят, ко¬

нечно, сугубо импрессионистский и произвольный характер»

(1Ы<1., р. 17). Нельзя вместе с тем пе отметить, что при всех ее

слабостях типология Рейча имеет и определенное эвристиче¬

ское значение. Во всяком случае она фиксирует (говоря его

собственными словами) «несоответствие между соцпалъпой

реальностью и тем, какой ее представляют американцы» (Пне!.,

р. 14), и раскрывает (хотя и без должпой системы) какие-то

новые грани американского политического сознания второй по¬

ловины XX в., остающиеся, как правило, за пределами тради¬

ционной модели.
Попытка составить новое представление о политическом со¬

знании США была предпринята несколькими годами позже

(1973) и на другом флапге Германом Каном в его рабочих за¬

метках о политической ситуации, ценностях и морали в США в

70-х годах. Однако и схемы, предложенные Капом (в частности,

его «Парадигма современных амерпкапских идеологических по¬

литических взглядов», включающая «гуманистическую левую»,

«прогрессивный центр», «умеренный центр» и «традиционали¬

стов») носили в общем скорее «игровой» характер и были пе

мепее, а возможно и более, произвольны, чем конструкции

Рейча.

52	Глава первая
дит в состав принятых им «правил» и символов политиче¬

ской «игры», с которыми исследователь обязан считаться.

Выступая по отношению к массовому сознанию как фор¬

ма политической идентификации и самоидентификации,

традиционная типология, видимо, способпа достаточно

много сказать американцу, воспринимающему ее в нацио¬

нальном контексте скорее как своеобразный код, где каж¬

дый символ вызывает у него неартикулируемую цепь по¬

литических ассоциаций, формирующихся па основе

личного опыта и усвоенных ценностей национальной

культуры.
В Западной Европе общественное мнение не воспита¬

но в такой мере, как в Америке, в традициях «либераль¬

но-консервативной дихотомии» — и это несмотря на то,

что во многих европейских странах в течепие длительно¬

го периода существуют «либеральные» и «консерватив¬

ные», «левые» и «правые» (не только по назвапию, но и

по своим идейно-политическим платформам) партии и

другие политические организации. В западноевропейских

странах каждое из противоборствующих идейно-полити¬

ческих течений имеет преимущественную ориентацию па

определенную социальную группу (группы), за которой

нередко стоит массовая политическая организация, более

или менее адекватно отражающая и активно защищаю¬

щая интересы данной группы. Результатом этого являет¬

ся большее или меньшее совпадение «границ» между

существующими в данной стране идейно-политическими

течениями, социальными группами и политическими пар¬

тиями. В этих условиях отождествлепие «типов массового

политического сознания с типами организованных идейно-

политических течений, существующих в данном общест¬

ве»54 (в результате которого «в зависимости от пар-

тнйно-политической структуры страны эта типология

сводится то к схеме «правые — левые» (с введением допол¬

нительных нюансов вроде «крайне—левых» и «крайне—

правых»), то к схеме «радикал—социалист—либерал—

консерватор—фашист») 55, приводит к тому, что, как

справедливо отмечает Г. Дилигенский, «определение...

„типов44 оказывается простой тавтологией (левый тот, кто
54	Дилигенский Г. Г. Указ. соч., с. 62.
55	Там же.

Диалектика развития политического сознания США
53
голосует за левые партии, консерватор — за консерватив¬

ную и т. п.)» 5в.
В США картина оказывается несколько иной. Суще¬

ствующие там идейно-политические течения не имеют,

как правило, «организованного» характера (ни у либера¬

лов, ни у консерваторов, ни у левых, ни у правых нет

«собственных» массовых партий), а за тем или иным из

этих течений не стоит, как правило, определенный обще¬

ственный класс. Таким образом, в отличие от Европы

«границы» между идейно-политическими течениями, со¬

циальными группами и политическими партиями в США

не совпадают. А это значит, что идентификация массового

политического сознания на основе типологии, построенной

с учетом традиционного выделения «либеральной» и «кон¬

сервативной» традиций, в условиях Америки совсем не

будет означать тавтологии.
Проблема заключается, следовательно, в том, чтобы

построить такую общую типологию, которая бы более

четко по сравнению с традиционной отражала сущест¬

вующие на уровне современного массового созпания типы

ценностных ориентаций, установок и убеждений и вме¬

сте с тем не порывала полпостыо с традиционными ти¬

пами идентификации и самоидентификации. Эта задача

может быть, видимо, решена посредством выявления раз¬

личных, подчас противоречивых тенденций как внутри

либеральной, консервативной (а также лево- и право¬

радикальной) традиций, так и на границах между

ними.
В качестве критерия искомого типа мы берем позиции

массового индивида по определенному кругу вопросов,

касающихся основных направлений политического про¬

цесса. Совокупность этих вопросов образует матрицу,

в соответствии с которой систематизируются конкретные

позиции, фиксирующие ценностные ориентации, социаль¬

но-политические установки и убеждения массового инди¬

вида, характерные для данного этапа развития общества.

Полученные в итоге системы коррелятивных позиций

могут рассматриваться как параметры соответствующих ти¬

пов массового политического сознания американского об"

щества.
5в Там же.

54	Глава первая
Применительно к условиям США матрица должна

включать по крайней мере три группы вопросов. Во-пер¬

вых,— вопросы, фиксирующие основную линию водоразде¬

ла между американским либерализмом и консерватизмом,

сложившуюся еще в первой половине XX в., по сохра¬

няющую свое дифференцирующее значение вплоть до на¬

стоящего времени. При всем многообразии проблем, ди¬

скутировавшихся либералами и консерваторами как в пе¬

риод «нового курса», так и в последующие годы, прин¬

ципиальное расхождение их позиций концентрировалось

вокруг песколышх вопросов, в центре которых стоял воп¬

рос о структуре, сфере деятельности и функциях государ¬

ства и свободного рынка, как мехапизмов регуляции обще¬

ственной жизни и отправления политической власти. Раз¬

личие позиций по этому вопросу предопределяло и

различие представлений либералов и копсерваторов о че¬

ловеке — его «природе» и «назначении», а также об обще¬

стве в целом — путях его функционирования и развития,

равно как и о таких фундаментальных цепностях, как

«свобода», «равенство», «справедливость». Все другие

расхождения, касались ли они внутренней или внешней

политики, между либералами и консерваторами носили

производный характер.
Во-вторых, матрица должпа включать вопросы, по¬

ставленные на повестку для современным развитием

Америки и ставшие предметом конфронтации не только

между либералами и консерваторами или внутри либе¬

рального и консервативпого лагерей, но также между ли¬

бералами и копсерваторами, с одной стороны, и теми,

кто к ним не принадлежит, с другой. С этой точки зре¬

ния особого внимания заслуживают проблемы, оказав¬

шиеся в центре дискуссий 60—70-х годов — как в период

вьетнамской войны, негритянских, студенческих волнений

и Уотергейта, так и в последующие годы, когда возникла

потребность осознать и освоить противоречивый опыт,

накопленный на протяжении последних лет. Именно в

процессе рассмотрения этих вопросов американской обще¬

ственностью обнаруживается наличие новых тенденций в

развитии социально-политической мысли и новых «кон¬

стелляций» массового политического сознания, не укла¬

дывающихся в русло традиционной типологии. Эти воп¬

росы, достаточно полно зафиксированные американскими

Диалектика развития политического созпания США
55
поллстерами 57, образуют весьма широкий круг и охва¬

тывают многие стороны жизни современного американ¬

ского общества. Они, в частности, касаются:
—	отношений между буквой и духом основополагаю¬

щих принципов американской демократии (сформули¬

рованных «отцами-осиователями»), с одной стороны,

и реальной политикой осуществления этих принципов —

с другой («является ли Америка демократическим госу¬

дарством») ;
—	локализации политической власти в стране («кто

обладает реальной политической властью в Америке»);
—	экономической и социальной политики государст¬

ва (прежде всего в рамках программы построения «обще¬

ства благосостояния») и проблемы равенства;
—	деятельности государства по осуществлению реп¬

рессивных функций и соблюдения прав человека, гаран¬

тированных американской конституцией;
—	морали и «жизненного стиля»;
—	национально-расовых отношений («является ли

Америка расистским государством»);
—	внешнеполитической ориентации страны;
—	войны и мира;
—	путей и форм осуществления необходимых изме¬

нений в стране.
Есть, наконец, еще одна группа вопросов, которые

должны найти свое место в матрице политического созна¬

ния американского общества 60—70-х годов. Это вопросы,

относительно которых между либералами и консервато¬

рами в основном существует согласие, но которые тем не

менее получают неодинаковое решение со стороны раз¬

личных групп американского общества. Опи касаются:
—	отношения к институту собственности;
—	перспектив социалистического преобразования Аме¬

рики;
—	способов осуществления радикальных изменений в

стране.
Таким образом, матрица политического сознания со¬

временного американского общества должна включать
57	Анализ некоторых из опросов, имеющих отношение к рассмат¬

риваемым вопросам, и обобщение их результатов даются, в ча¬

стности, в упомянутой выше книге «Американское обществен¬

ное мнение и политика» (особенно в части второй).

56	Глава первая
вопросы, касающиеся общей оценки существующей со¬

циально-политической системы; социального идеала; ин¬

ститута частной собственности; механизма отправления

политической власти; двухпартийной системы; прав че¬

ловека; сферы деятельности и функций государства; сфе¬

ры деятельности и функций свободного рынка; корпора¬

ций и их роли в жизни общества; основных направлений

и принципов осуществления внешней политики; субъекта

и механизма осуществления изменений в обществе.
Это, так сказать, узловые вопросы, которые при не¬

обходимости могут быть расшифрованы и разукрупнены

исследователем. Так, при изучении вопроса о механизмах

отправления политической власти могут быть рассмотре¬

ны позиции массового субъекта не только относительно

самого принципа «трех ветвей» и его осуществления в со¬

временной политической практике, но и относительно

функций и социальной роли бюрократии (техпобюрокра-

тии) в нынешнем американском обществе. Равным обра¬

зом при рассмотрении вопроса о сфере деятельности и

функциях буржуазного государства можно выделить в ка¬

честве самостоятельных целый ряд его аспектов, как-то

политика государства в области экономического регули¬

рования, социальная политика государства, осуществле¬

ние репрессивпых функций и т. д., и при этом проанали¬

зировать существующие позиции по каждому из этих

аспектов. При необходимости приведенный перечень воп¬

росов может быть расширен за счет более детализирован¬

ного апализа внешней политики (политика в отношении

западных союзников, «третьего мира», социалистических

стран) или за счет более подробного анализа стратегии

и тактики осуществления политико-экономических изме¬

нений внутри страны и т. п.— в зависимости от того, ка¬

кие вопросы приобретают актуальность и выполняют

дифференцирующую функцию.
Систематизированные в соответствии с предлагаемой

матрицей и «классической» традицией, позиции массово¬

го субъекта дадут пам в итоге следующий комплекс ти¬

пов массового политического сознания современного аме¬

риканского общества:
1)	либерал-техиократический; 2) либерал-реформист-

ский; 3) либертаристский; 4) традиционалистский; 5) нео¬

консервативный; 6) радикал-либертаристский; 7) ради¬

Диалектика развития политического сознания США
57
кал-этатистский; 8) правопопулистский; 9) радикал-демо-

кратнческий; 10) радикал-бунтарский; 11) радикал-ро-

маитический; 12) радикал-социалистический*8.
Предлагаемая типология включает широкий спектр

типов, отличающихся друг от друга как по содержанию,

так и по степепи завершенности и стабильности, масшта¬

бам распространения и перспективам дальнейшего разви¬

тия и, таким образом, отражающих внутреннюю противо¬

речивость немарксистского созпания американского об¬

щества.
Важно, однако, подчеркнуть, что при всей неоднород¬

ности моделируемых типов за каждым из них стоят ре¬

альные тенденции развития политической жизни Соеди¬

ненных Штатов, так что в целом эти типы образуют до¬

статочно репрезентативную целостную систему, между

элементами которой существует динамическая корреля¬

ция. Таким образом, апализ этой системы дает ключ к по¬

ниманию как конкретных констелляций политического

сознания Америки 70-х годов, так и общей логики функ¬

ционирования и развития политического сознания амери¬

канского общества.
Однако установить необходимые корреляции между

типами политического сознания, составляющими опреде¬

ленную систему, можно лишь при условии, что это созна¬

ние будет анализироваться под углом противоборствую¬

щих общественно-политических тенденции, действующих

в рамках данного периода, а сами эти тенденции будут

рассматриваться как функции от основных механизмов

социального регулирования, доминирующих на разных

этапах развития капиталистического общества.
История капитализма знает два таких регулятивных

механизма — рынок и государство. Саморегулирующийся

рынок, доминирующий в условиях свободной конкурен¬

ции, конституирует не только экономические отношения.

Он порождает определенные политические структуры, со¬

здает определенный политический и культурный климат,

наконец, формирует определенный тип личности и опре¬

деленного рода сознание. То же самое относится и к го¬
58	Названия типов носят условпый характер. Они выбраны с та¬

ким расчетом, чтобы одновременно указать и на связь с тради¬

цией, и на выход за ее пределы,

58	Глава первая
сударству, которое выступает не только как машина пря¬

мого политического подавления, но выполняет также ряд

других функций, обеспечивающих господство буржуа¬

зии.
Хотя и рынок, и государство одновременно существо¬

вали па протяжении всей истории развития капиталисти¬

ческого общества, иа разных его этапах они играли не¬

одинаковую роль, что в конечпом счете отражалось и на

характере существовавших систем политического созна¬

ния. В тех случаях, когда ведущая роль принадлежала

свободному рынку, подчинявшему себе государство, в ка¬

питалистическом обществе господствовали типы сознапия

с «рыпочпыми» характеристиками или просто «рыпочное»

сознание.
Переход ведущей роли от свободного саморегулирую¬

щегося рынка к государству, подчинявшему себе рынок,

имел своим следствием постепенный переход от «рыноч¬

ного» сознапия к сознанию, в котором доминировали типы

с «этатистскими» характеристиками, т. е. к «этатистско¬

му» сознанию.
Если развитие капитализма (в пределах формации)

представить как движение а рамках системы, ограничен¬

ной «рыночным» и «этатистским» полюсами, то тогда и

эволюцию политического сознания буржуазного общества

можно представить как происходящую в пределах кон¬

тинуума, ограниченного теми же, т. е. «рыночными» и

«этатистским», полюсами, которые выступают не как

самостоятельные типы сознания, а как абстрагированные

системы общих характеристик, присущих в той или иной

мере существующим типам и задаваемых соответственно

рынком и государством. При этом каждый конкретный тип

сознания может рассматриваться как фиксированная сту¬

пень па пути от одного «полюса» к другому.
Другими словами, буржуазное и мелкобуржуазное

сознание может быть как «рыночным», так и «этатист¬

ским», а следовательпо, обладать характеристиками если

не взаимоисключающими, то во всяком случае сущест¬

венно отличающимися друг от друга.
Применительно к классической типологии это озна¬

чает, что и либерализм, и консерватизм могут быть как

«рыночными», так и «этатистскими» со всеми вытекаю¬

щими отсюда изменениями.

Диалектика развития политического созпания США
59
«Рыночное» сознание есть «экономическое» сознание,

связывающее решение основных социальных проблем,

включая вопрос о власти, с действием саморегулирую¬

щихся экономических механизмов;
сознание, ориентированное на неограиичиваемую из¬

вне (административно) конкурентную борьбу как на уни¬

версальный принцип функционирования и развития обще¬

ственного организма;
индивидуалистически ориентированное сознапие, для

которого высшей ценностью и целью является частное

(индивидуальное) существование (государство, общество,

бог — тотальные по своей природе сущности — воспри¬

нимаются и оцениваются через призму личного опыта и

частных интересов);
ориентированное па стихийность, спонтанность, непо¬

средственность в отправлении всех социальных, в том

числе и политических, функции и в этом смысле — анти¬

бюрократическое сознание;
сознание, отдающее предпочтение — в рамках систе¬

мы «мораль—закоп» — нравственным механизмам регу¬

лирования поведения индивидов, групп и общества в

целом.
«Этатистское» сознание есть «политическое» («адми¬

нистративное») сознание, связывающее решепие основ¬

ных социальных проблем, включая вопрос о функциони¬

ровании рынка 59, с действием механизмов политического

(государственного) регулирования;
сознание, ориентированное на ограничение конкурен¬

ции и целенаправленное регулирование социальных конф¬

ликтов;
«тотальное» сознание, для которого интересы целого

(прежде всего государства, или корпорации, или какой-

либо другой организации) выше частных (индивидуаль¬

ных) интересов; индивидуализм либо вытесняется корпо¬

ративным «коллективизмом», либо подчиняется ему;
«рационалистическое» сознание, ориентированное на

организованность и бюрократизированное «научное» уп¬
59	Как отмечает Теодор Лоуи, в последние годы в США происхо¬

дит переход от саморегулирования рынка через экономику к

его регулированию через политику (Ьот ТН. ТЬе Еп<1 о{ Ы-

ЬегаНзш. N. У., 1969, р. 28, 29).

60 Глава перваЛ
равление, опирающееся на точный расчет и принцип це¬

лесообразности;
сознапие, отдающее предпочтение — в рамках системы

«мораль—закон» — легальным механизмам регулирования

поведения индивидов, групп и общества в целом.
Возникает конкретный вопрос: что представляет собой

система типов американского массового политического

сознания с точки зрения рыночно-этатистской дихотомии?

В каком направлении протекает эволюция этой системы?
Историю Европы (во всяком случае наиболее разви¬

тых стран континента) со времени становления капита¬

лизма и вплоть до начала XX в. можно представить как

движение от «этатистской» системы общественных отно¬

шений (феодализм) к «рыночной» (капитализм свободной

конкуренции), что получило отражение в сфере полити¬

ческого сознапия. С переходом Европы от капитализма

свободной конкуренции к империализму и возникновени¬

ем государственно-монополистического капитализма про¬

исходило неуклонное возрастание роли государства в об¬

щественной жизни. Одновременно в сфере европейского

политического сознания намечается постепенное переме¬

щение «центра тяжести» от «рыночного» полюса к «эта¬

тистскому» и тем самым как бы «возвращение» его от

«рыночной» системы к «этатистской», разумеется, в го¬

раздо более развитой и сложной форме.
В отличие от Европы Соединенные Штаты (вследст¬

вие отмеченных выше исторических особенностей) не

знали докапиталистического этатизма в развитой форме.

Свободный рынок с самого начала национальной истории

играл определяющую роль в жизпи американского обще¬

ства — обстоятельство, определяющее изначальное тяго¬

тение системы политического сознапия США к «рыноч¬

ному» полюсу. Но хотя «рыночные» тенденции были в

Америке «чище» и сильнее, чем, в Европе, их действие

с вступлением США в эпоху империализма также стало

заметно ослабевать, особенно со времени «нового курса».

На протяжении последующих сорока с лишним лет тен¬

денция к этатнзации общественно-политической жизни,

и прежде всего экономики США, неуклонно набирала

силу (чему в немалой степени способствовало участие

США во второй мировой войне, а затем «холодная вой¬

на»), достигнув на рубеже 60—70-х годов наивысшего за

Диалектика развития политического сознания США
61
всю американскую историю уровня60. Это выразилось

как в усилении экономической роли государства в1, так

и в осуществлении им сравнительно новой для него куль-

турно-идеологической функции. Неизбежным следствием

обоих процессов стал рост государственного аппарата,

имеющего тенденцию к превращению своей деятельности

в самоцель, а специфической формы этой деятельности —

во всеобщую деятельную форму, что также способство¬

вало в итоге разрушению индивидуалистически ориенти¬

рованной личности, сформировавшейся в условиях гос¬

подства «рыночного» сознания.
Развитие этатистских процессов в общественной жиз¬

ни США не могло не вызвать соответствующей трансфор¬

мации немарксистского политического сознания, в рамках

которого также происходило постепенное смещение «цент¬
60	По оценкам советских экономистов «государственно-монополи¬

стическое регулирование экономики США в 00-е годы вышло,

по существу, на новый уровень. Оно характеризуется беспреце¬

дентной пока для современного капитализма централизацией

финансовых ресурсов в руках государства, широким масшта¬

бом его целенаправленного вмешательства в процесс воспроиз¬

водства, развитием и диверсификацией инструментария эконо¬

мического регулирования» (США: Государство и экономика.

М., 1976, с. И, 12).
61	Механизм и формы «этатнзации» в области экономики и куль¬

туры были неодинаковыми в Европе п США в послевоенный

период. «В странах Западной Европы государственно-монополи¬

стическое воздействие на экономику стало развиваться в нема¬

лой мере на основе огосударствления, национализации ряда

важных отраслей хозяйства. Это обусловило небывалое усиле¬

ние прямого вторжения государства в процессы общественного

воспроизводства, привело к появлению широких правительст¬

венных программ развития экопомики в целом» (США: Госу¬

дарство и экономика, с. 10). В США «государственное воздей¬

ствие на экономику развивалось главным образом по линии

использования косвенных рычагов — федеральной бюджетной и

кредитно-денежной политики, особых форм государственно¬

предпринимательской деятельности. Однако было бы непра¬

вильно делать пз этого вывод о более низкой степени развития

государственно-монополистического капитализма в США срав¬

нительно со странами Западной Европы. Наоборот, этой стране

присущ особенно высокий уровень монополизации производст¬

ва; именно здесь, на этой базе, сращивание монополий и бур¬

жуазного государства достигло наивысших форм в сравнении с

любой другой страной капиталистического мира, причем мас¬

штабы использования государства в интересах крупного капи¬

тала в США особенно велики» (Там же, с. 10, 11).

02	Рлава первая
ра тяжести» от «рыночного» полюса к «этатистскому».

Эта тенденция (как и сопутствующая ей «рыночная»

реакция) зафиксирована предлагаемой моделью системы

сознании. Наиболее полным и последовательным выраже¬

нием «этатистского» сознания (в рамках моделируемого

спектра) выступает либерал-технократическое сознание.

Но даже те типы, которые тяготеют к «рыночному» по¬

люсу, воплощенному в лнбергаристском сознании, и пред¬

ставляют «рыночиую» реакцию на процесс этатизации

(неоконсервативное сознание), несут на себе более или

меиее отчетливую этатистскую печать, признавая за го¬

сударством ряд функций, которыми оно не обладало в ин¬

дивидуалистически ориентированном обществе и которые

были им отвоеваны в борьбе с рынком. Не исключено,

что существует общая закономерность, в соответствии с

которой при смещении «центра тяжести» в рамках систе¬

мы сознания в сторону того или иного полюса одновре¬

менно происходит аналогичная перестройка оппозицион¬

ного полюса. Так что в целом система политического со¬

знания современного американского общества может быть

охарактеризована скорее как «этатистская», нежели «ры¬

ночная».
Можно предположить, что тенденция к «этатизации»

политического сознания будет действовать в США и даль¬

ше, ибо многие явления национальной и международной

жизни говорят о том, что функции буржуазного государ¬

ства будут распространяться на все новые сферы общест¬

венной и частной жизни. Об этом свидетельствуют повы¬

шение уровня монополистической концентрации производ¬

ства и вызванное им усложнение внутрихозяйственных

связей; ускорение темпов научно-технической революции

и ее социальные последствия; усиление роли военно-про-

мышленпого комплекса; дальнейшее укрепление позиций

мирового социализма, противостоящего мировому капита¬

лизму во главе с США. Существенным фактором этати¬

зации было и остается обострение- внутренних социаль¬

ных противоречий, которое, как показывает опыт истории,

может в некоторых случаях способствовать приходу к

власти сторонников крайних форм государственного

вмешательства. Но и за пределами экстремальных ситуа¬

ций роль арбитра и регулятора социальных конфликтов,

в которой сегодня все чаще выступает буржуазное госу¬

Диалектика развития политического сознания США
63
дарство, имеет исключительное политическое значение.

Наконец, следует упомянуть еще об одном факторе эта-

тизации американского (и вообще буржуазного) обще¬

ства, который можно назвать «эффектом ускорения»: осу¬

ществление мероприятий по государственному регулиро¬

ванию экономики, стимулированию научно-технической

революции и государственному прогнозированию и про¬

граммированию неизбежно порождает повые, вызванные

самим вмешательством государства противоречия, кото¬

рые опять-таки могут быть разрешены только на пути

дальнейшего усиления роли государства.
Однако, сколь бы интенсивно ни происходила этати-

зация общественной жизни и политического сознания

США, она не может свести действие рыпочных механиз¬

мов на нет и разрушить биполярпую систему политиче¬

ского сознания как таковую. Независимо от уровня кон¬

центрации и централизации капитала или усиления

регулирующих функций государства в экономике, капи¬

талистическое хозяйство по самой своей природе было и

остается рыночным хозяйством, которое неизбежно вос¬

производит «рыночпое» сознание в качестве необходимо¬

го условия собственного существования. Иными словами,

пока существует капитализм, «рыночпое» сознание оста¬

ется функциональным (хотя его масштабы и формы су¬

щественно меняются с течением времепи). Следует также

принять в расчет все еще очень сильные в условиях США

традиции индивидуализма, дающие активную реакцию на

этатистские процессы. В принципе ипдивидуализм (как

широкий комплекс ориентаций и приоритетов, не своди¬

мый к предпринимательской инициативе) может порож¬

даться и «этатистской» культурой. Но в американской

традиции он был связан именно с господством рынка п

потому каждая волна индивидуалистического ренессап-

са, сопутствующая этатистским процессам, способствует

регенерации «рыночного» сознания.
Таким образом, хотя в рамках стратегической пер¬

спективы общее преобладание этатистской тенденции в

американском политическом сознании выглядит наиболее

вероятным, процесс его эволюции будет, видимо, пред¬

ставлять не линейный рост этатистской и автоматическое

ослабление рыночпой тепденций, а продолжение борьбы

между ними, в которой возможны зигзаги, отходы назад

64	Глава первая
и которая может порождать новые, неожиданные и не¬

обычные констелляции политического сознания, ломающие

существующие типологии и требующие построения новых

моделей.
И, наконец, последний — по счету, но отнюдь не по

зпачению вопрос о социальной базе типов политического

сознания, входящих в моделируемый спектр. Как и со¬

знание любого другого буржуазного общества, американ¬

ское политическое сознание имеет классовый характер.

Оно пронизано противоречивыми социально-политически¬

ми тенденциями, выражающими интересы и стратегиче¬

ские цели различных классов американского' общества,

в том числе буржуазии и рабочего класса, отношения

между которыми носят антагонистический характер.

В этом плане Америка ничем не отличается от таких ка¬

питалистических стран, как, скажем, Франция или Ита¬

лия. Специфика США (зафиксированная национальным

политическим сознанием) проявляется в том, что господ¬

ствующий класс сумел, используя особенности историче¬

ского развития Соединенных Штатов (прежде всего осо¬

бенности формирования и развития общественных клас¬

сов62) создать в общественном сознании США более

обширную, чем в любом другом капиталистическом обще¬

стве, «зону общего интереса» б3. Хотя она и не устраняет

классовые различия, тем более, что общность интереса за¬

частую оказывается мнимой, однако в какой-то мере она

все же «размывает» и без того не всегда четкие гра¬

ницы между классовыми позициями и ориентациями.

В итоге нередко случается так, что та или иная полити-
62	В работе «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» К. Маркс

писал, характеризуя особенности классовой структуры амерп

канского общества: «...в Соединенных Штатах Северной Амери¬

ки... классы хотя уже существуют, но еще не отстоялись и в

беспрерывном движении постояппо обновляют свои составные

части и передают их друг другу...» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч.

2-е изд., т. 8, с. 127). Энгельс в уже цитированном отрывке из

письма Ф. А. Зорге 6 января 1892 г. отмечал еще одну особен¬

ность общественных классов в Америке, а именно их внутрен¬

нюю противоречивость. Особенности, отмечеппые Марксом и

Эпгсльсом, присущи и современным общественным классам

США.
63	Конкретный пример — миф «американской мечты», которая в

той или иной мере воздействует на сознапие всех классов аме¬

риканского общества.

Диалектика развития политического сознания США
65
ческая ориентация не имеет однозначной социальной ло¬

кализации, а в рамках сознания одного и того же класса

развиваются неоднородные по своей социальной и поли¬

тической сущности тенденции ®4.
Применительно к политическому сознанию американ¬

ского общества — тем более, когда речь идет, как в дан¬

ной работе, о кризисных формациях сознания — это озна¬

чает, что каждый из его типов является как бы «плаваю¬

щим». Он не представляет устойчивого и одпозначного

выражения сознания какого-то определенного обществен¬

ного класса и не всегда может быть однозначно иденти¬

фицирован с позицией конкретной политической партии

или группы интересов. К чему «привязан» каждый из

рассматриваемых типов политического сознания, так это

к определенному исторически складывающемуся типу со¬

циального бытия. Именно исследование конкретных типов

общественного бытия, как это показали в своих работах

Маркс, Энгельс и Ленин, дает нам ключ к моделированию

и анализу типологии политического сознания.
64	Заостряя этот вопрос, В. И. Ленин писал: «...как ни странно

звучат эти слова, а в капиталистическом обществе буржуазную

политику может вести и рабочий класс, если он забывает о

своих освободительных целях, мирится с наемным рабством и

ограничивается заботами о союзах то с одной, то с другой бур¬

жуазной партией ради мнимых «улучшений» своего рабского

положения» СЛенин В. И. Полн. собр. соч., т. 22, с. 232). Ленин

показывает связь проводимой рабочим классом политики с

историческими условиями развития страны. «Главная истори¬

ческая причина, которая обусловила особую выпуклость и (вре¬

менную) силу буржуазной рабочей политики в Англии и Аме¬

рике, это — давняя политическая свобода и необычайно выгод¬

ные, сравнительно с другими странами, условия для развития

капитализма вглубь и вширь» (Там же).
3	Заказ М 3035

ГЛАВА ВТОРАЯ
ЛИБЕРАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ

И СОВРЕМЕННОЕ ЛИБЕРАЛЬНОЕ

ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
§ 1. ЛИБЕРАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ
В АМЕРИКАНСКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ
И КРИЗИС ТРАДИЦИОННОГО ЛИБЕРАЛИЗМА
Для характеристики основных тенденций развития по¬

литического сознания США анализ типов, формирую¬

щихся в русле либеральной традиции, представляет осо¬

бый интерес. Как уже отмечалось в предыдущей главе,

либерализм был и остается поныне одним из наиболее

влиятельных идейно-политических течений в Соединен¬

ных Штатах.
Возникнув в конце XVIII — начале XIX в. как идео¬

логия молодой американской буржуазии, преисполнен¬

ной мессианской веры в неограниченные возможности

капиталистического способа производства, и особенно его

американского «варианта», либерализм оказал решающее

влияние на формирование политического самосознания

американской нации. В США, как нигде, глубоко пустила

корпп вера в такие провозглашенные либерализмом идеа¬

лы, как гражданские права, буржуазная демократия,

«свободное предпринимательство» и «свободный рынок»,

превратившиеся в глазах остального мира в центральные

символы американской цивилизации как таковой. И хотя

в процессе последующей эволюции либерализм неодно¬

кратно пересматривал и трансформировал свои основопо¬

лагающие установки, он и сегодня продолжает оставать¬

ся одним из наиболее значительных идейно-политиче¬

ских течений, определяющих политическое сознание

американского общества. Противоборство в рамках либе¬

ральной традиции различных тенденций (характерное

для всех этапов ее развития) обусловило внутреннюю

противоречивость, неоднородность ориентаций и устано¬

вок, составляющих основу данной традиции. Это позволя-

Либеральное политическое сознание	67
ет американской либеральной идеологии «обслуживать»

различные политические силы (и стоящие за ними ин¬

ституты) 1 и выступать в качестве теоретического суб¬

страта различных типов политического сознания, форми¬

рующихся в русле либеральной традиции.
Рассмотрим, как происходило историческое станов¬

ление либеральной традиции и представленных в ней

типов политического сознания.
В политической традиции стран Запада (в том числе

и Соединенных Штатов) возникновение либерализма свя¬

зано с генезисом и развитием буржуазного общества и

совпадает по времени с эпохой буржуазных революций

XVII—XVIII вв. Идеология раннего («традиционного»)

либерализма представляла тот этап в развитии буржуаз¬

ной общественной мысли, на котором буржуазия, воз¬

главившая тогда борьбу против остатков феодализма,

играла прогрессивную роль. Значение либерализма в

идейной борьбе XVII—XVIII вв. определялось тем, что

в его русле были впервые сформулированы основные

принципы буржуазного общественного устройства, при¬

шедшего на смену традиционным экономическим, поли¬

тическим и правовым институтам. Характеризуя взгля¬

ды физиократов, заложивших идейные основы экономи¬

ческого либерализма, К. Маркс писал: «Фактически

это — первая система, анализирующая капиталистиче¬

ское производство и изображающая в виде вечных есте¬

ственных законов производства те условия, в которых

капитал производится и в которых он производит» 2.
1	В рамках двухпартийной системы США «либеральные» ориента¬

ции образуют полюс своего рода «легальной левой» альтерна¬

тивы, ограничивающий допускаемые этой системой колебания

массового сознания «влево» строго институционализированны¬

ми рамками буржуазного реформизма. Однако основной массив

американского либерализма покоится на фундаменте политиче¬

ского «центра». Именно опора на центристские элементы в

обеих главных партиях США позволяет либералам играть важ¬

ную роль в политическом процессе и одновременно сохранять

контроль над определенной частью левых сил.
2	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 26, ч. I, с. 20. Выступив
с критикой феодальных регламентаций экономической жизни,

физиократы, а вслед за ними А. Смит активно поддержали вы¬

двинутый торгово-промышленными кругами того времени ло¬

зунг «1а1ззе2-1аиге», требовавший ликвидации цеховой регламен¬

тации экономической деятельности, ограничений внешней тор¬
3*

В8	Глава вторая
Важные импульсы становлению либерализма дала

Английская революция XVII в., идеологи которой

(в первую очередь Дж. Локк) внесли существенный

вклад в развитие и пропаганду основных идей этого но¬

вого течения буржуазной общественной мысли. В годы,

непосредственно предшествовавшие войне Соединенных

Штатов за независимость, эти идеи оказали определяю¬

щее влияние на формирование здесь либеральной тра¬

диции.
Однако, несмотря на наличие идейной преемственно¬

сти между европейским и американским либерализмом,

последний нельзя рассматривать как простое воспроиз¬

ведение либеральной традиции Европы на американской

почве. Формирование либеральной идеологии в США не

сводилось к автоматическому перенесению и распростра¬

нению идей английского или континентального либера¬

лизма. Оно представляло собой длительный и противоре¬

чивый процесс соотнесения этих идей со специфическими

особенностями национального исторического опыта

Соединенных Штатов, в ходе которого эти идеи подверга¬

лись сложной переработке, сопровождавшейся внесением

ряда новых акцентов, обусловленных характером разви-

лпя капитализма в США.
Если в европейских странах принципы либерально¬

буржуазного устройства пробивали себе дорогу с трудом,

встречая сильное сопротивление со стороны феодально¬

аристократической реакции, то в Соединенных Штатах

развитие капитализма протекало в гораздо более благо¬

приятных условиях.
Европейский либерализм, представлявший интересы

нового класса торгово-промышленной буржуазии и сред¬

них слоев, вел битву с абсолютизмом внутри традицион¬

ных феодально-сословных учреждений. При этом он

стремился не допустить ни широкого развития револю¬

ционной борьбы крестьянских масс и городских низов,

ни широких демократических преобразований, и активно

выступал против мелкобуржуазного радикализма. Проти¬
говли и т. д. «Система естественной свободы» А. Смита предпо¬

лагала предоставление полного простора частной инициативе,

освобождение экономической деятельности из-под опеки госу¬

дарства, обеспечение условий для свободного предприниматель¬

ства и свободы торговли.

Либеральное политическое сознание	69
воречивая политика и ограниченность целей европейской

буржуазии, стремившейся примирить свои интересы с

интересами традиционной земельной аристократии и по¬

ставленной перед необходимостью борьбы с реакционны¬

ми устремлениями феодальной реакции и радикально-де-

мократическим движением, привели в итоге к тому, что

массовые антифеодальные движения городской бедноты

и сельских низов породили в Евроие самостоятельные идео¬

логические и политические формы (движение «диггеров»

и «левеллеров», идеология якобинства и т. д.) 3.
Иную динамику классовой борьбы мы видим в Соеди¬

ненных Штатах, где накануне 1776 г. сложилась ситуа¬

ция, когда политические интересы американской торгово-

промышленной буржуазии и фермерства в основном сов¬

падали 4, и они выступали единым фронтом против

британского владычества.
Такая расстановка политических сил создавала благо¬

приятные возможности для широкого распространения

либеральных идей и одновременно обусловила их ради¬

кализацию.
3	В Европе инициативу в последовательном осуществлении задач

буржуазной революции — проведении аграрных реформ, борь¬

бе эа всеобщее избирательное право, осуществлении основных

прав граждан, гарантированных конституцией, и т. д.— позднее

взяли на себя более радикально настроенные социалисты, со¬

циал-демократы и левые радикалы, опиравшиеся на более ши¬

рокую по сравнению с либерализмом социальную базу. Им уда¬

лось значительно потеснить либералов на политической сцене.
4	XVIII столетие, и особенно вторая его половина, было временем

интенсивного развития американского капитализма, приведше¬

го к социально-экономической консолидации североамерикан¬

ских колоний. Однако это развитие тормозилось системой полу¬

феодальных установлений и институтов, связанных с колони¬

альным статусом Североамериканских Штатов. От экономиче¬

ской политики колониальной администрации страдало прежде

всего американское фермерство — наиболее многочисленная со¬

циальная группа, составлявшая тогда 90—95% населения ко¬

лоний (особое сопротивление этой группы вызывали такие эле¬

менты аграрной политики короны, как преследование скватте¬

ров, взимание ренты в пользу короны, раздача крупных

земельных участков лоялнетам и др.). Страдала от этой поли¬

тики и американская торгово-промышленная буржуазия, выра¬

жавшая недовольство жесткими протекционистскими мерами

Британского правительства.

70 Рлава вторйя
Важнейшим пунктом политической программы амери¬

канского либерализма было радикально-капиталистиче¬

ское решение аграрного вопроса: экспроприация земель,

принадлежавших короне и лоялистам, создание крупного

государственного земельного фонда с целью последующей

бесплатной раздачи или продажи земельных участков

фермерам, легализация скваттерства и т. п. Именно аг¬

рарный радикализм обеспечивал американскому либера¬

лизму широкую социальную базу (в первую очередь в

лице американского фермерства).
С аграрной политикой либерализма связаны и эгали¬

тарные мотивы, которые часто проявлялись в критике

чрезмерной концентрации собственности 5, но так никог¬

да и не развились до требования «передела богатств»,

уравнительного перераспределения. Причиной тому —

двойственная природа американского либерализма, кото¬

рому наряду с эгалитарной тенденцией неизменно была

присуща — притом в качестве определяющей — собствен¬

ническая ' тенденция, акцент на правах собственника.

К тому же «земельный голод» мог утоляться в условиях

США не за счет уравнительного передела наличного зе¬

мельного фонда, а за счет, так сказать, «внешних» источ¬

ников, главным образом путем захвата земель на Запа¬

де. Огромные массивы «свободных земель», составлявшие

собственность государства, стали в его руках эффектив¬

ным средством смягчения внутренних противоречий ка¬

питализма (и, в частности, противоречия между круп¬

ными и мелкими собственниками), «чем-то вроде предо¬
5	Впоследствии эти эгалитарные мотивы неоднократно заявляли

о себе в массовых движениях протеста — в антитрестовском

движении, в движении популистов, в движении за установле¬

ние государственного контроля над деятельностью железных

дорог, за всеобщее бесплатное начальное обучение, за граждан¬

ские права, за право организации в профсоюзы, за субсидии

фермерам, за законодательство об ограничении рабочего дня и

установлении минимальной заработной платы, за права жен¬

щин, наконец, за социальноо обеспечеппе. Наличие подобного

рода эгалитарных мотивов дает некоторым американским исто¬

рикам и политологам основание говорить о «радикальности» и

«агрессивности», присущих традициям либерального реформиз¬

ма в США в отличие от «консервативного» характера либераль¬

ной традиции Европы. См., например: Наги Ь. ТЬе ЫЬега1 Тга-

<1Шоп ш Атепса. N. У., 1955, р. 260.

Либеральное политическое еоанание	71
хранительного клапана и ограничителя классовой борьбы

и роста классового самосознания» в.
Наличие обширных неосвоенных территорий и ресур¬

сов, благоприятствовавшее развитию американского капи¬

тализма «вширь» и одновременно смягчавшее остроту

противоречий, неизбежно сопутствующих его развитию

«вглубь», во многом обусловило изначально присущую

американскому либерализму «стратегию экспансии»,

в которой он видел путь к решению экономических и со¬

циальных проблем, встававших перед Соединенными Шта¬

тами. Со временем ориентация либерализма на экспан¬

сию приобретает характер общей установки и становится

ключевым элементом не только его внутриполитической,

но и внешнеполитической стратегии.
Развитие американского капитализма «вширь», конеч¬

но, не могло устранить глубокого внутреннего противо¬

речия между «эгалитарной» и «собственнической» ориен¬

тациями. Однако оно позволило на пекоторое время

снять неизбежно порождаемую этим противоречием

внутреннюю напряженность либерального сознания за

счет акцента на принципе «свободного предприниматель¬

ства», оказавшего определяющее влияние на развитие

либеральной традиции в первую половину XIX в. Про¬

возглашенная в годы американской революции идея

«равенства» была истолкована либерализмом — приме¬

нительно к производственным отношениям и правовым

нормам капиталистического общества — как «равенство

возможностей».
Нормальное функционирование и развитие товарно¬

капиталистической системы пе только предполагало ре

альную автономию ее хозяйственных агентов, ориентиро¬

ванных на индивидуальный успех, но и требовало, что¬

бы эти агенты, к какой бы имущественной группе они

ни принадлежали, осознавали, мыслили себя в качестве

равных друг другу (перед лицом анонимных сил «сво¬

бодного рынка») «частных предпринимателей», благосо¬
6	Фостер У. 3. Очерк политическом истории Америки. М., 1955,

с. 543. Введенное в 1862 г. законодательство о гомстедах, со¬

гласно которому каждый граждапип имел право за чисто но¬

минальную плату приобрести участок земли до 160 акров, до

самого копца XIX в. предоставляло отдушипу для смягчеппл

внутренних противоречий развивающегося капитализма.

72	Глава вторая
стояние которых целиком зависит от их деловой энергии,

усердия, инициативы и т. д. Иными словами, американ¬

ский капитализм нуждался в том, чтобы модель пред¬

принимательского сознания (фиксирующая «нормальные»

иллюзии рядового агента товарно-капиталистического

производства) получила соответствующее идеологическое

обоснование и прочное закрепление в массовом сознании.

Функцию такого «идеологического обеспечения» и выпол-

пял либерализм.
На протяжении всего XIX в. либерализм отстаивал

идею такого общественного устройства, при котором ре¬

гулирование социально-экономических отношений осуще¬

ствлялось бы спонтанно, через «безличный» (и в этой

своей безличности «справедливый») механизм «свободно¬

го рынка», позволяющий каждому индивиду — независи¬

мому производителю товаров — действовать, руководству¬

ясь собственными интересами. Предполагалось, что реа¬

лизация этой идеи приведет в конечном счете к такому

обществу, в котором собственность распределена среди

его членов достаточно широко и равномерно и где каж¬

дый, кто предлагает товары для продажи, должен сам

их производить. Либеральная модель общественного

устройства предусматривала, таким образом, создание

общества независимых товаропроизводителей. Что каса¬

ется государства, то единственную его функцию либера¬

лизм видел в том, чтобы охранять собственность граждан

и устанавливать общие рамки свободной конкуренции

между отдельными товаропроизводителями (государство

как «ночной сторож»). В остальном же свободные, неза¬

висимые и равные перед законом7 индивиды должны

полагаться на самих себя, строя свои отношения на осно¬

ве частных взаимных соглашений — идет ли речь об эко¬

номических, политических или каких-либо других во¬

просах.
Это была прямая установка на индивидуализм — не

только как на экономический, но также политический и

нравственный принцип, во многом определивший содер¬

жание идеологии американского либерализма и полити¬
7	Считалось, что закоп должеп регулировать только формально¬

правовые аспекты отпотоптш между людьми; оп пе должеп

вторгаться в частпую сферу, к которой относится область про¬

изводства и распределения товаров.

Либеральное политическое сознание	73
ческого сознания в целом. Будучи важной гарантией ав¬

тономии индивида, принцип индивидуализма дополнялся

принципом самоуправления, как правления граждан по¬

средством представительных учреждений («гергезеп1аЦуе

йетосгасу»), которое основывалось на соблюдении опре¬

деленных правил, установленных «свободно выраженным»

согласием граждан и обязательных для всех. Осуществ¬

ление принципа самоуправления, в свою очередь, пред¬

полагало обеспечение основных политических прав

граждан, включая свободу слова, печати, преподавания,

проведения собраний и т. д., а также строгое соблюдение

правовой процедуры. При этом обеспечение политиче¬

ских свобод рассматривалось в тесной связи с конститу¬

ционным правлением, основанным на такой конституции,

которая бы закрепляла разделение власти между испол¬

нительными и законодательными, федеральными и мест¬

ными органами и вводила четкую институционализпро*

ванную процедуру принятия, проведения, пересмотра и

отмены законов.
Эти идеи, выдержанные в духе представлений о

«правовом государстве», составили один из важнейших

элементов идеологии американского либерализма и не раз

выступали в качестве предмета политических дискуссий

и водораздела между различными типами политического

сознания (как внутри либеральной традиции, так и за

ее пределами).
Было бы, конечно, ошибкой полагать, что социально-

экономическая организация раннего американского капи¬

тализма представляла собой адекватное воплощение прин¬

ципов либерального общественного устройства. Эти

принципы прокладывали себе путь лишь как суммарная

тенденция, которой противодействовали другие тенден¬

ции (в первую очередь тенденция к концентрации собст¬

венности). Однако пока американский капитализм оста¬

вался «свободно-предпринимательским», домонополистиче¬

ским капитализмом, опирающимся на широкую социальную

базу класса мелких собственников, он давал достаточно

пищи для веры в общество «равных возможностей» и в

те политические ценности, которые были провозглашены

«ранним» либерализмом и которые уже в XIX в. прочно

вошли в идеологический субстрат, на базе которого фор¬

мировалось массовое политическое сознание в США.

74	Глава вторая
Дальнейшая эволюция капиталистического общества

во второй половине XIX в. сопровождалась значитель¬

ным сужением сферы действия механизмов свободной

конкуренции; основа частного предпринимательства —

массовая распространенность частной собственности на

средства производства — постоянно подрывалась процес¬

сами ее концентрации. Оказалось, что следствием «сво¬

бодной игры» рыночных сил является не «автоматиче¬

ское» обеспечение «общего блага», а многочисленные

банкротства, разорения, растущее общественное неравен¬

ство. Чем «свободнее», бесконтрольнее развивалась эко¬

номика, тем больше подрывалась устойчивость положения

многочисленных мелких и средних предприятий, состав¬

лявших основу свободно-предпринимательского уклада,

с сохранением которого традиционный либерализм связы¬

вал надежду на сохранение жизнеспособного общества.
В этих условиях неизбежно начинала расшатываться

и старая вера в то, что капитализм есть общество «рав¬

ных возможностей», в котором успех более или менее

пропорционален индивидуальным способностям и усер¬

дию и в котором определенный уровень благосостояния

и экономической независимости в принципе доступен

для каждого. Постепенно обнаружившееся противоречие

между декларированными принципами свободы и «равен¬

ства возможностей» и реальностью капиталистического

общества, в котором взаимодействие независимых това¬

ропроизводителей обернулось не мирным свободным со¬

ревнованием, а «борьбой всех против всех», где, как

правил©, побеждает не «трудолюбивый», «инициатив¬

ный» и «упорный», а просто крупный предприниматель,

породило сильные напряжения в системе ценностных

ориентаций и идейных установок традиционного либера¬

лизма.
Рост недовольства результатами политики «1а18зе2-

1а1ге» вылился в 80—90-х годах XIX в. в массовые дви¬

жения мелкой и средней буржуазии («популизм», дви¬

жение за «антитрестовское законодательство»), идеологи

которых, выступая под либеральными лозунгами, вместе

с тем подвергали резкой критике политику «невмеша¬

тельства» как подрывающую, вопреки ожиданиям, осно¬

вы свободного предпринимательства и фактически покро¬

вительствующую тем, кто в силу унаследованного или

Либеральное политическое сознание
75
приобретенного богатства оказывался обладателем боль¬

ших прав на равенство по сравнению со своими менее

удачливыми соперниками.
Сохранив убеждение в том, что частная собственность

должна и впредь оставаться основой общественного

устройства, идеологи этих движений одновременно высту¬

пали за то, чтобы государство более активно вмешива¬

лось в механизм капиталистического рынка, с тем чтобы

предотвращать отрицательные последствия его функцио¬

нирования.
Таким образом, с конца XIX в. в либеральное созна¬

ние начинает проникать новая — «этатистская» — ориен¬

тация, знаменовавшая переломный момент в истории

американского либерализма. Рано или поздно эта новая

ориентация неизбежно должна была повлечь за собой

существенную ревизию идейного наследия традиционного

либерализма, с его апологией свободного рынка, и выз¬

вать к жизни новые типы политического сознания в рам¬

ках либеральной традиции. Но для этого требовалось

время. А пока — в конце XIX — начале XX в.— либера¬

лизм 1а18зе2-!а1ге продолжал оставаться господствующим

мировоззрением крупной американской буржуазии. У нее

были особые основания оставаться глубоко привержен¬

ной принципам Ыззех-Гагге8, ибо последние фактически

способствовали закреплению в массовом сознании «обра¬

за» экономической системы, затушевывающего реальную

власть крупной буржуазии, культивировали выгодные
8	Здесь следует внести одпо важное уточнение. Идейная привер¬

женность «большого бизнеса» указанпым принципам отнюдь не

исключала одобрения с его стороны тех экономических акций

государства, которые способствовали его собственному процве¬

танию и обогащению. «Образ мыслей бизнесмена,— пишет аме¬

риканский экономист Б. Селигмен,— отличался курьезным про¬

тиворечием: государственные субсидии, защитительные тари¬

фы и предоставление ему земельных участков воспринимались

им довольно благосклонно, но помощь фермерам, регулирование

деловых операций и меры по социальному обеспечению пред¬

ставлялись ему прямым нарушением законов природы, подра¬

зумевающихся в философии невмешательства» {Смигмсн Б.

Сильные мира сего. М., 1976, с. 214). Таким образом, деклари¬

руя свою прпворжеппость принципам Ыззег-Ыге, «большой

бизнес» на деле воспринимал только те элементы философии

невмешательства, которые он мог использовать в собственных

интересах.

76	Глава вторая
для нее иллюзии, и в итоге служили формой идеоло¬

гического оправдания ее господства ®.
Однако положение кардинально изменилось со вступ¬

лением американского капитализма в начале XX в. в им¬

периалистическую стадию, сопровождавшимся значитель¬

ным расширением сферы экономической деятельности

государства. Старая приверженность бизнеса философии

«невмешательства» стала, хотя и постепенно, подтачи¬

ваться по мере того, как некоторые отрасли промышлен¬

ности частично или полностью переориентировались на

все растущий государственный рынок, в то время как

другие, хотя и продолжали ориентироваться на «свобод¬

ный» рынок, также вынуждены были признать новую

роль государства в стабилизации рыночной конъюнктуры

в масштабах всей страны.
Потребность в пересмотре традиционных представле¬

ний о государстве как «ночном стороже» диктовалась так¬

же потребностями внешнеэкономической экспансии аме¬

риканского капитализма в эпоху империализма. Задача

облегчалась тем, что в области внешней политики амери¬

канский капитализм никогда не придерживался принци¬

па «невмешательства» и именно здесь активная роль го¬

сударства проявилась раньше всего.
На ранних этапах развития капитализма в США аме¬

риканская буржуазия, занятая освоением национального

рынка, выступала за строгую регламентацию торговых

отношений с иностранными государствами. Лишь в кон¬
9	В поддержку доктрины 1а188С2-Гпи*е. приобретшей к концу XIX в.

отчетливые социал-дарвпнпстские оттенки, выступала и проте¬

стантская церковь. Господствовавшие п ото время представле¬

ния о неприкосновенности собственности и об ограниченных

функциях государства были освяшспы религиозными санкция¬

ми протестаптизма, заявлявшего, что социальное и экономиче¬

ское неравенство неизбежпо как следствие серьезных недо¬

статков, присущих человеческой душе,— лепи, отсутствия

усердия и т. д. Ключевой для доктрины Ыззег-Ыге принцип

«невмешательства» представал в протестантизме как закон,

санкционированный богом: этот принцип служит опорой и сти¬

мулом индивидуальным усилиям, помогает добиваться строгой

самодисциплины и успехов в копкурептпой борьбе. Социальным

мероприятиям, которые бы помогли добиться более справедли¬

вого распределения благ в обществе, протестантизм сопротив¬

лялся как противоречащим богоданным закопам (допускалась

только частная благотворительность).

Либеральное политическое сознание
це XIX в., когда окрепшая американская промышлен¬

ность оказалась достаточно конкурентоспособной, в кру-1

гах американской буржуазии стали раздаваться все более

решительные голоса в пользу политики «открытых две¬

рей» в мировой торговле.
В начале XX в., когда хор голосов в защиту «свобод¬

ной игры рыночных сил» в мировой торговле значительно

окреп, в нем стал все отчетливее звучать еще один мо¬

тив — экспансия: экспансия и новые рынки; экспансия и;

экономическое процветание; экспансия и высокая зара¬

ботная плата.
Закончив «внутреннюю» колонизацию Запада, амери¬

канский капитализм направил усилия в первую очередь

на приобретение новых рынков и новых источников сырья

за границей. Политика экономической экспансии, при¬

крывавшаяся лозунгами «свободы мировой торговли», до¬

полнялась осуществлением прямых территориальных

захватов, превративших Соединенные Штаты в «мировую

империалистическую державу, экспансия которой была

'направлена в сторону Латинской Америки и Дальнего

Востока» 10. Наряду с этим США выступили одним из

инициаторов новой формы колониализма — экономическо¬

го подчинения слаборазвитых стран. Активная внешняя

политика стала одной из наиболее важных функций аме¬

риканского государства.
В области внутриполитической значительное расшире¬

ние экономических функций государства было связано со

становлением сложной системы государственно-монопо¬

листического регулирования. Основы этой системы были

заложены в конце XIX в. и получили дальнейшее разви¬

тие в годы мировой войны, потребовавшей мобилизации

экономических ресурсов для нужд армии и установления

государственного контроля пад производством и распре¬

делением. Однако несравненно более важную роль в ста¬

новлении современной госмонополистической системы

регулирования сыграл экономический кризис 1929—

1933 гг. и последовавшая за ним депрессия.
Под влиянием «великой депрессии» 30-х гг. государ¬

ство в Соединенных Штатах впервые в условиях мирно¬

го времепи оказалось перед необходимостью установле¬
10	Фостер У. 3. Очерк политической истории Америки, с. 314.

78	Глава вторая
ния всестороннего контроля над ходом экономического

процесса. Это обусловливалось не только необходимостью

оживления экономики, с тем чтобы вывести ее из состоя¬

ния небывалого упадка (положившего конец чудодейст¬

венной вере в стабилизирующее влияние механизма «сво¬

бодного рынка»). Необходимы были срочные меры и для

того, чтобы избежать серьезных социальных потрясений.
Именно в годы «нового курса» были заложены осно¬

вы современной системы государственно-монополистиче¬

ского регулирования, краеугольными камнями которой

стали: 1) активное использование государственного бюд¬

жета в качестве рычага для поддержания деловой актив¬

ности путем постоянного увеличения государственных

расходов (в том числе в немалой степени военных);
2)	политика социального маневрирования в области тру¬

дового законодательства, социального обеспечения и т. д.

с целью ослабления накала классовой борьбы.
Разумеется, курс на государственно-монополистиче¬

ские преобразования всегда нес в себе глубокие внутрен¬

ние противоречия. Служа цели упрочения капиталистиче¬

ского строя, он одновременно создавал новые проблемы,

усиливая внутренние трения в рядах господствующего

класса, подрывая весь комплекс традиционных ценно¬

стей, основанных на принципах неприкосновенности

частной собственности и свободы предпринимательства.

Принципы государственно-монополистического регулиро¬

вания, с одной стороны, сознательно внедрялись буржуа¬

зией, а с другой стороны, ею же рассматривались как

опасные «шаги к социализму».
Известно, например, что осуществление мероприятий

«нового курса», составляющих ныне фундамент всей по-

литико-экопомической системы Соединенных Штатов,

в свое время встретило решительную оппозицию со сто¬

роны предпринимательских ассоциаций, выступавших

против платформы государственного интервенционизма и

занявших решительные «аптиэтатистские» позиции.
Противоречивое отношение американской буржуазии

к государстветшо-монополистическим преобразования'*

сохраняется и иопытте, что паходит свое отражение как в

различии идейных ориентаций соперничающих политиче¬

ских группировок, так и п разлпчпой оценке содержания

государственно-монополистической политики одними и

Либеральное политическое сознание	79
теми же ее кругами в разное время и при разных обстоя¬

тельствах и.
Однако в целом (в тенденции) курс на государствен¬

но-монополистические преобразования взял верх. Глав¬

ным итогом многолетней эволюции политического созна¬

ния крупной американской буржуазии было признание

«регулирующей» роли государства в качестве необходимо¬

го условия нормального функционирования хозяйствен¬

ного механизма Соединенных Штатов.
Такое признание предопределило ряд важных сдви-?

гов в идейно-политических ориентациях американской

монополистической буржуазии, принявшей новые «этати¬

стские» и «коллективистские» установки, которые, в свою

очередь, нашли отражение в идеологии американского

либерализма.
В книге под характерным названием «Новая амери¬

канская идеология» ее автор, Джордж К. Лодж, выра¬

жая позицию, достаточно широко распространенную в

определенных (и весьма влиятельных) кругах «большого

бизнеса», утверждает, что сегодня «индивидуализм старо¬

го типа» устарел, что «старая идеология» больше не со¬

ответствует изменившейся политико-экономической ре¬

альности и что в современных условиях, когда практиче¬

ски каждый аспект деятельности «большого бизнеса»

зависит от решений, принимаемых государством, необхо¬

димо выработать «новую концепцию американской идео¬

логии» 12, т. е. иными словами, пересмотреть принципы и
11	Данные конкретных социологических исследований, проводи¬

мых в США, свидетельствуют о том, что, как правило, предста¬

вители отраслей, ориентирующихся на «свободный» рынок сбы¬

та своей продукции, в случаях, когда им грозит установлеппе

государственного контроля над ценамп, прибылями, заработной

платой в этих отраслях, проявляют особенную склопность под¬

держивать «классические» установки предпринимательской

идеологии (такие, как «свобода предпринимательства», «само¬

регулирующийся рынок», «максимизация прибыли»). С другой

стороны, представители отраслей, ориентирующихся на госу¬

дарственные заказы и получающих государственные субсидии,

редко бывают озабочены темой «свободного предприниматель¬

ства». См.: 8еШг 5. Атепсап В[% Визтезз Ыео1о^у: а Соп1еп1>-

апа1уз18 о! ЕхесиЦуе ЗреесЬез.— Атепсап 8осю1о^юа1 геу1ечу,

1974, уо1. 39, N 6.
12	См.: ЬоЛ^е С. К. ТЬе Кечу Атепсап Ыео1оду. N. V., 1976, р. 6,

96. По мнению Лоджа, в противоположность «традиционной

80	Глава вторая
идеп либеральной идеологии. Важными предпосылками

успешного приспособления «большого бизнеса» к новым

условиям являются, по мнению Лоджа, отказ от тради¬

ционных «рыночных» стереотипов, а также от тради¬

ционных представлений о «независимости экономической

и политической сфер, отделявших предпринимательскую

деятельность от ее политического и социального контек¬

ста» 13, и переоценка значения «политического фактора»,

который в условиях современного общественного разви¬

тия все более активно влияет на экономический процесс.
Действительно, с развитием государственно-монополи¬

стического капитализма осуществляется все более полное

взаимопроникновение экономической и политической

сфер, так что, с одной стороны, деятельность предпри¬

нимателей все более зависит от решений, принимаемых

на государственном уровне, а с другой стороны, сама эко¬

номическая сфера во все возрастающей степени становит¬

ся фактором, определяющим политический курс госу¬

дарства, причем функцию регулятора в процессе такого

сращения экономической и политической сфер выполня¬

ют государственно-монополистические институты. Взаи¬

мопроникновение экономики и политики стимулирует в

предпринимательской среде осознание необходимости

активнее включаться в политическую борьбу, чтобы на

политическом уровне защищать свои индивидуальные,

групповые и классовые интересы. Таким образом, «эта¬

тистская» ориентация «большого бизнеса» связана с его
американской идеологии», которая характеризовалась индиви¬

дуализмом, акцентом па правах собственности и свободной

конкуренции, а также концепцией «ограниченного государст¬

ва», «повая американская идеология» характеризуется: духом

«коммунптаризма», в соответствии с которым «прямое вмеша¬

тельство государства в регулирование экономической деятель¬

ности осуществляется в соответствии с определенными пред¬

ставлениями сообщества («соттипНу») о справедливости»; ак¬

центом па «нуждах сообщества», а также на правах индивидов,

вытекающих из их принадлежности к сообществу (в частно¬

сти, необходимости поддержания дохода членов сообщества на

соответствующем уровне); признанием роли государства как

«планирующего» и координирующего органа; наконец, ярко вы¬

раженной ориентацией на интеграционные тенденции, прису¬

щие развитию современного общества, ориентацией на «це¬

лое» — «холизмом». См.: 1Ы<3., р. 16, 120.
13	Ш<1.. р. 86.

Либеральное политическое сознание	$1
стремлением приспособиться к «императивам» государст¬

венно-монополистической организации и упрочить свое

влияние на механизм власти.
Утверждение этатистских принципов в социально-эко¬

номической жизни США знаменовало поворотный этап в

трансформации традиционного американского либерализ¬

ма в так называемый новый либерализм, нацеленный на

расширение роли государства и социально-экономические

реформы. Порывая с традиционными представлениями об

оптимальной экономической системе как системе саморе¬

гулирующейся, «новые либералы» (как они себя называ¬

ли) подчеркивали необходимость сознательного управле¬

ния и контроля над экономическими и социальными про¬

цессами. Эта тенденция получила дальнейшее развитие в

послевоенные годы, чему способствовал ряд новых факто¬

ров внутренней и международной жизни.
Одним из таких факторов стал рост в условиях «хо¬

лодной войны» (40-е — первая половина 50-х годов) воен¬

но-промышленных монополий, которые стали играть боль¬

шую роль в экономике страны. Другим важным фактором

развития американского капитализма в послевоенные

годы стала научно-техническая революция. Благодаря

ей значительно возросла роль государства в передовых

отраслях современного производства, находящихся на

магистральных направлениях научно-технического про¬

гресса. Важной функцией государства стало финансиро¬

вание и организация научных исследований, в том числе

и в области разработки новых видов оружия. Научно-тех¬

ническая революция привела также к существенному рас¬

ширению государственных функций в подготовке квали¬

фицированной рабочей силы. Это вызвало значительный

рост государственных капиталовложений в основные

фонды непроизводственной сферы, обеспечивающие разви¬

тие образования, здравоохранения и городского благо¬

устройства.
В 60-х годах развитие либерализма проходило под

знаком новых мероприятий в области гражданских прав

и прав меньшинств, новых программ в сфере образова¬

ния, здравоохранения и социального обеспечения, пред¬

определивших дальнейшее расширение сферы деятельно¬

сти государства. В идейной и политической борьбе вокруг

программ «великого общества» либерализм отстаивал

82	Глава вторая
курс на обеспечение с помощью правительственных меро¬

приятий высокого жизненного уровня для всех слоев на¬

селения на базе совершенствования институтов социаль¬

ного вспомоществования («\Уе11аге») 14.
Признание либерализмом принципов «\Уе11аге 81а1е» в

качестве основополагающих для современного обществен¬

ного устройства знаменует его окончательный разрыв с

идеей «невмешательства», отказ от традиционных пред-*

ставлений, связывающих оптимальные условия развития

общества с «саморегуляцией» экономической и социаль¬

ной сфер через «рынок», и переход на платформу «госу¬

дарственного интервенционизма».
Этатистская переориентация либерализма не означает,

конечно, его отказа от использования элементов «рыноч¬

ного» механизма. Речь идет скорее о том, чтобы «сдер¬

живать», регулировать и направлять стихию «рыночных»

взаимодействий в определенное русло — роль, которую

«новый» либерализм и отводит государству 15.
Новая «этатистская» ориентация современного амери¬

канского либерализма является результатом сложной эво¬

люции либеральной традиции, эволюции, в процессе ко¬
14	В 60-х годах в рамках общей для всех либералов ориентации на

последовательное претворение в жизнь принципов «\Уе1!аге з1а-

1е» («государства всеобщего благосостояния»), предполагающих

дальнейшее расширение социальных функций государства с

целью трансформации капитализма в новый, «социально спра¬

ведливый» общественный строй, наметились две тенденции (ко¬

торые окончательно выкристаллизовались в первой половине

70-х годов). Более радикально настроенные сторонники идеи

«\Уе1!аге» настаивали на установлении в законодательном по¬

рядке минимального уровня дохода, питания, медицинского об¬

служивания, жилищных условий и др., который был бы гаран¬

тирован каждому гражданину и каждой семье. Центристские

элементы ориентировались на умеренное развитие системы

«\Уе1!аге», ставя целью ликвидировать лишь крайние проявле¬

ния нищеты и нужды, и отказывались поддержать идею «гаран¬

тированного дохода».
15	Отказ либерализма от принципа «невмешательства» не означа¬

ет, в частности, отказа от призпания автономии частной сферы

как таковой. Совремепный либерал считает, что государство не

должно брать на себя ответственность в тех областях, где оно

не в состоянии с этой ответственностью справиться (например,

в сфере морали п нравственных отношений) или же где такое

вмешательство государства представляет прямую угрозу граж¬

данским и политическим правам индивида.

Либеральное политическое сознание	83
торой либерализм испытал влияние со стороны различ¬

ных политических сил, преследовавших разные (а иногда

и прямо противоположные) цели и связывавших с рас¬

ширением вмешательства государства в экономическую и

социальную сферы разные надежды.
Поэтому сегодня либерализм представляет весьма про¬

тиворечивое и многоликое идейно-политическое течение,

в русле которого сосуществуют различные типы идейно¬

политической ориентации, формирующиеся на основе об¬

щего «идеологического субстрата», но отличающиеся друг

от друга по социально-классовому содержанию и полити¬

ческим установкам. Это, во-первых, либерал-технократи-

ческий тип, отражающий в основном интересы государст¬

венно-монополистической элиты («истеблишмента»); и,

во-вторых, либерал-реформистский тип (весьма разнород¬

ный по своим классовым характеристикам), отражающий

оппозиционные, антимонополистические настроения широ¬

ких слоев американского общества.
Хотя оба типа либеральной ориентации (и соответст¬

вующие им типы политического сознания — либерал-тех-

нократическое и либерал-реформистское сознание) разви¬

ваются во взаимодействии, дополняя друг друга и даже

переходя один в другой, все же опи выполняют неодина¬

ковые социальные функции, формируются на разной со¬

циально-классовой основе и представляют разные оттен¬

ки шкалы политического спектра США. Если либерал-тех-

нократическое сознание объективно выполняет функцию

стабилизации господствующих институтов и отношений,

сдерживания сил социального протеста и подчинения

участников политического процесса «императивам» со¬

циального контроля, то в либерал-реформистском созна¬

нии, делающем больший акцент на проблемах демократии

и социального равенства, довольно сильны критические,

антимонополистические, эгалитаристские мотивы, что

сближает его в некоторых отношениях с леворадикальны¬

ми типами политического сознания 1в.
18 Противопоставляя себя технократически ориентированному ли¬

беральному «истеблишменту», либерал-реформисты предпочи¬

тают называть себя «прогрессистами», «левыми либералами» и

даже «умеренными радикалами», представителями «легальной

левой» оппозиции.

84	Глава вторая
§ 2. ЛИБЕРАЛ-ТЕХНОКРАТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. Либерал-технократи-

ческое сознание — это тип практического политического

сознания, который, по-видимому, наиболее последова¬

тельно и отчетливо отражает присущую современному го¬

сударственно-монополистическому капитализму тенденцию

к централизованному регулированию экономических и

социальных процессов на основе «технократического ру¬

ководства». Это определяет в конечном счете и генезис,

и социальную базу данного типа сознания, и его функции

в американском обществе, и, наконец, его противоречия.
Генетически либерал-технократическое сознание свя¬

зано с особой идеологической интерпретацией ряда но¬

вых явлений и тенденций в политике и экономике совре¬

менного капитализма, сопутствующих развитию государ¬

ственно-монополистической организации.
Выдвижение на передний план проблем оргапизации;

и управления, связанных с практическим функционирова¬

нием разрастающегося бюрократического аппарата аме¬

риканского государства; определенные успехи, достигну-4

тые в первые послевоенные десятилетия в государствен¬

ном регулировании экономики (неуклонный экономиче¬

ский рост, отсутствие кризисов наподобие «великого кри¬

зиса» 30-х годов, расширение сети благотворительных

государственных учреждений и др.); порожденные этими

успехами иллюзии относительно эффективности государ¬

ственно-монополистической организации, а также пред¬

ставления о необходимости «сильного государства», спо¬

собного обеспечить эволюцию капитализма в «общество

всеобщего благосостояния» — все это в немалой степени

способствовало не только массовому распространению

этатистских ориентаций («санкционированных» теперь

господствующими классами), но и рассмотрению самой

деятельности государства прежде всего в управленческом

аспекте. При этом сама управленческая деятельность ста¬

ла интерпретироваться просто как «одна из главных функ¬

ций» современного индустриального общества, как науч¬

но и технически обоснованное вмешательство государства

в сферу экономических и социальных отношений17, не¬
17	Понятпс техпократического руководства предполагает не прос¬

то введение научно-технических принципов в регулирование

Либеральное политическое сознание	85
зависимое от мотивов политического поведения, ценност¬

ных установок и идейно-политпческих ориентаций18.
Такой тип мышления вполне соответствовал пред¬

ставлениям либерал-технократа о «конце идеологии» или,

другое выражение той же идеи,— о возникновении в ус¬

ловиях современного индустриального общества (под

влиянием научно-технической революции) некоей «новой

идеологии», лишенной собственно политического содержа¬

ния. По сути дела речь шла об установках на достиже¬

ние главной цели — обеспечения социальной стабильно¬

сти и экономического роста — без обращения к тради¬

ционным политическим методам и средствам.
Эти установки, безусловно политические и по своему

характеру, были естественным продуктом развития госу¬

дарственно-монополистической организации и отражали

взгляды корпоративной и высшего слоя научно-техниче¬

ской элиты, которая была включена в состав экономиче¬

ски и политически господствующего класса.
Речь идет прежде всего о том влиятельном слое уп¬

равленческого аппарата, представители которого обрели

высокое положение в результате послевоенных государ¬

ственно-монополистических преобразований и которые
общественных отношений, но фактическое сведение всех соци¬

альных проблем к проблемам организационно-техническим.
18	Представление о регулирующих функциях государства как о

«нейтральном административном механизме» сложилось еще во

времена «нового курса», когда в определенных кругах админи¬

страции Ф. Рузвельта получила распространение мысль, что

политическое руководство — дело управленческой техники, а

не идеологии. Позднее, во второй половине 50-х годов, этот те¬

зис отстаивался сторонниками концепции «деидеологизации».

Одпим из активных пропагандистов «нового стиля руководст¬

ва», свободного от «идеологии» и «политики», был Дж. Кенне¬

ди. «Сегодня в наших экономических решениях,— утверждал

покойный президент,— ставка делается не на какую-либо все¬

общую войну соперничающих идеологий... но на практическое

управление (ргасИса1 шапа^етеп!) современной экономикой.

Мы нуждаемся не в идеологических ярлыках и клише, но в

более фундаментальных дискуссиях по более общим, тонким и

техническим вопросам, разрешение которых необходимо для

успешного развития огромного экономического механизма». Го¬

воря об экономических, хозяйствеппых проблемах, волнующих

Америку, Дж. Кеннеди настаивал па том, что па них должны

быть даны «ответы технические, а не политические» (ТЬе Ке\у

Уогк Тппез, Типе 12, 1962, р. 20).

86	Глава вторая
занимают сегодня ключевые посты в корпоративных или

государственных учреждениях. Это менеджеры частного

сектора, руководящие предприятиями, выполняющими

крупные правительственные заказы, высшие функцио¬

неры, эксперты и финансовые советники различных пра¬

вительственных агентств и ведомств, отвечающие за рас¬

пределение государственных заказов и дотаций, за субси¬

дирование различных социально-экономических программ,

а также высшие представители профсоюзной бюрократии.
Специфическую группу носителей либерал-технокра-

тического сознания составляют представителя тех влия¬

тельных слоев и групп, чья деятельность связана с при¬

способлением государственно-монополистического капи¬

тализма к быстро меняющимся под воздействием НТР

требованиям современного крупномасштабного производ¬

ства 19. Наконец, с либерал-технократических позиций

выступают сегодня значительные группы ученых — ор¬

ганизаторов новых институтов, научно-исследовательских

центров и целых отраслей науки, возникших в связи с

пеобходимостью «теоретического обеспечепия» технологи¬

ческого прогресса в новых условиях.
Свое право на власть и привилегии новая управлен¬

ческая элита вынуждена утверждать в борьбе с буржуа¬

зией традиционного «предпринимательского» типа, т. е.

с теми группами капиталистов, которые играют ведущую

роль в экономике и системе управления благодаря насле¬

дованию капитала и связей в системе «большого бизне¬

са» 20. Отсюда ее склонность подчеркивать более высо¬

кую ценность знания и личных заслуг по сравнению с

унаследованным капиталом, отсюда же ее стремление

наделить науку и технологию функциями, традиционно

принадлежавшими политическим механизмам.
Проблемы внутренней политики. В области внутренней

политики либерал-технократ придерживается ориентаций,
19	В их числе— высший руководящий и технический персонал

корпораций, связанных постоянными контактами с Пентагоном,

Национальным агентством по космонавтике и аэронавтике

(КА8А), Агентством по атомной энергии и пр.; этим корпора¬

циям в ходе их перестройки в соответствии с повыми требова¬

ниями научно-технической революции оказывалась широкая

поддержка со сторопы государства.
Последние, как правило, придерживаются копсервативных

ориентаций.

Либеральное политическое сознание	81
которые можно в общем охарактеризовать как умеренно-

прогрессистские. Это прежде всего ориентация на эконо¬

мический рост, ключевым фактором ускорения которого

он считает, говоря словами Д. Бэлла, «развитие техноло¬

гии, обусловливающее рост производительности труда» 21.

Значение этой ориентации для либерал-технократическо-

го сознания во многом было предопределено особенностя¬

ми послевоенного развития Соединенных Штатов.
Послевоенный экономический бум породил самые вы¬

сокие за всю историю Соединенных Штатов темпы эко¬

номического роста. Благодаря этому на высоком уровне

поддерживалась занятость; общество, казалось, обрело

стабильность, постепенно рос материальный достаток на¬

селения. В сознании многих американцев, еще не забыв¬

ших кризисных предвоенных лет, утвердился оптимизм

в оценке перспектив общественного развития на основе

непрерывного экономического роста, который приобрел в

это время значение самодовлеющей ценности. Считалось,

что устойчивые темпы экономического роста, стимулиру¬

емые внешнеэкономической экспансией американского

капитализма, чуть ли не автоматически приведут к лик¬

видации нужды и социальной несправедливости.
Естественно, что либерал-технократ не проявляет сим¬

патий к идеям «нулевого роста», получившим в первой

половине 70-х годов распространение в кругах американ¬

ской интеллигенции, особенно среди защитников окружа¬

ющей среды («епушттепЪаНзЪз»). «Только представьте

себе ситуацию,— пишет американский социолог Р. Клейн,—

которая последует за решением о прекращении роста.

Немедленно соперничество за обладание ресурсами ста¬

нет игрой с нулевым счетом, приобретенное одним чело¬

веком станет потерей для другого. Если негры захотят

увеличить долю желанных для них благ, они смогут

это сделать лишь за счет белых. Если население старше

65 лет захочет пенсий и лучшего медицинского обслужи¬

вания, оно сможет получить это только за счет ныне

работающего населения. Из этого становится ясным, что

имущим надо будет возводить баррикады, чтобы защи¬

тить свою долю ресурсов от неимущих. Политика ком¬

промисса заменится политикой революций, потому что
21	Ве11 И. ТЬе Сошт^ о! Роз1-1пс1и51па1 8ос1е1у. N. У., 1973, р. 303.

88	Г лава вторая
неимущие вынуждены будут потрясти всю основу обще¬

ства, принципы распределения богатства и власти» 22.
В этом высказывании — ключ к пониманию внутрипо¬

литических ориентаций либерал-технократа. В самом

деле, экономический рост имеет для него не только чисто

экономическое, но также исключительно важное полити¬

ческое значение, поскольку позволяет устранить нужду

неимущих слоев общества в ее наиболее острых проявле¬

ниях не путем перераспределения национального дохода,

а за счет неуклонного абсолютного роста, т. е. путем

перераспределения «излишков» экономической экспансии,

не затрагивающего существующей структуры имущест¬

венного и социального неравенства и обеспечивающего

сохранение в неприкосновенности социально-экономиче¬

ских и политических основ существующей системы23.
Стратегия «роста» предопределяет и ориентацию ли¬

берал-технократа на поддержку идеи «государства бла¬

госостояния» как механизма «справедливого распределе¬

ния», адекватного его социально-охранительным устрем¬

лениям. Как известно, сама идея «^еИаге з1а1е» — идея

создания «общества всеобщего благосостояния», в кото¬

ром государство несло бы ответственность за благососто¬

яние всех граждан в интересах поддержания справедли¬

вого общественного порядка,— возникла в 30-х годах в

ответ на требования занимавших экономически непроч¬

ное и неблагоприятное положение общественных групп —

фермеров, мелких бизнесменов, организованных рабочих,

пенсионеров и т. п.— защитить их от катастрофических

последствий «великой депрессии». Тогда же были зало¬

жены основы современной системы социального обеспе¬

чения в США.
22	КШп В. ТЬе ТгоиЫе луНЬ 1Ье 2ого-Сго>у1Ь.— ТЬе N6^ Уогк Т1-

тез Ма^агте, 1974, 1ипе, 21.
23	«Основной, хотя и не провозглашаемой открыто, предпосылкой

такой стратегии является то, что ослабление напряженности в

отношениях между различными классами не требует при этом

фундаментального перераспределения общественного продукта,

а только его непрерывного роста. Рост национального продукта

рассматривается при этом как самодовлеющее благо. По мере

того как удовлетворяется потребность индивидов в улучшении

их материального положепия, они теряют интерес к идеология

и даже к политике как таковой...» (КШпЪегв В. Атепсап 8ос1е1у

т 1Ье Роз1т<1и51па1 А^е: ТесЬпосгасу, Ро>уег апй 1Ье Епй оГ

Ыео1о^у. Со1итЬиз; ОЬю, 1973, р. 37).

Либеральное политическое сознание	89
Хотя сегодня система «\Уе1Гаге», т. е. система инсти¬

тутов «социальной помощи» нуждающимся, является

составной частью механизма государственно-монополисти¬

ческого регулирования, отношение разных типов полити¬

ческого сознания к самой идее «социального вспомощест¬

вования» разное. Эти различия обусловлены неодинаковым

толкованием принципа равенства («равенство возмож¬

ностей» — «равенство результатов»), индивидуальных

прав граждан (таких, как право на работу и на социаль¬

ное обеспечение и т. д.), а также неодинаковым отноше¬

нием разных типов политического сознания к традицион¬

ным американским ценностям («индивидуальная ини¬

циатива », «успех», «самодисциплина», «умеренность

притязаний» к государству и т. д.).
Ориентируется тот или иной тип политического созна¬

ния на поддержку принципов «\УеИаге з1а!е» или на их

отрицание — во многом зависит от того, какие цели он

преследует и какими ценностями руководствуется. Дело

в том, что идея «гуманизации индустриального общества»,

лежащая в основе концепции «\Уе1!аге зШе», принципи¬

ально противостоит идее «свободного рынка», воздающе¬

го «каждому то, что ему причитается». «Экономический

индивидуализм» в этом смысле можно рассматривать как

«идеологию противодействия», а «этатизм» — как «идео¬

логию поддержки» расширения мероприятий государства в

области «социальной помощи» нуждающимся гражданам.
Вообще говоря, структурные особенности современной

американской экономики, прежде всего сосуществование

государственно-монополистического сектора и «рыночной

системы», таковы, что способствуют как росту влияния

идеи «ответственности государства за благосостояние всех

граждан», так и существованию традиционных индиви¬

дуалистических ценностей. Однако здесь важно принять

во внимание, что «идеология успеха» — убеждение, что

у каждого есть равные возможности добиться лучшей ра~

боты, что моральная обязанность человека — использо¬

вать все свои таланты и что если он неудачник, то это

частично и его вина и т. п.— пустила очень глубокие

корни в США. Среди американцев до сих пор широко

распространено убеждение, что те, кто получает пособие

по безработице, просто предпочитают «ленивую жизнь

без хлопот».

90	Глава вторая
В отличие от консерваторов, призывающих вообще

отказаться от каких-либо видов социальной помощи (по¬

скольку в их интерпретации причины существования

бедности носят не экономический, а морально-психологи-

ческий и расово-национальный характер24), либералы-

технократы ориентируются, как уже говорилось, на уме¬

ренное развитие системы социального обеспечения. Не

желая окончательно порвать с индивидуалистическими

ценностями, они отказываются поддерживать требования

трудящихся об установлении в законодательном порядке

минимального уровня дохода, питапия, медицинского об¬

служивания, жилищных условий и образования, который

был бы гарантирован каждому гражданину как его по-

литическое право независимо от его общественного поло¬

жения и трудового вклада. Такому требованию они про¬

тивопоставляют так называемую смешанную систему со¬

циального обеспечения, примером которой может служить

существующая в современных Соединенных Штатах си¬

стема пенсионного обеспечения25.
Либерал-технократ полагает, что умеренное развитие

системы социального обеспечения, финансируемое за

счет «излишков» экономической экспансии, позволит

принципиально решить проблему обеспечения стабильно¬

сти существующей социально-экономической системы —

разумеется, при условии, что в своей социальной полити¬

ке государство будет руководствоваться трезвым расчетом,

стремясь к тому, чтобы «социальные амбиции» отдельных

экономических групп не выходили за пределы, допускае¬

мые экономическими возможностями. Вместе с тем либе¬

рал-технократ все больше склоняется к мысли, что важ¬

ным фактором обеспечения такой стабильности является

сильное государство.
24	См. гл. III настоящего издания.
25	В этой системе существует тепденция к «двойной» оплате. Од¬

на обеспечивает минимальную пенсию и эгалитарна (государ¬

ственное пособие по системе социального страхования); дру

гая — пенсию в зависимости от предыдущего заработка, кото¬

рая дополняет этот минимум и не является эгалитарной (по¬

следняя выплачивается из частного пенсионного фонда). Подоб¬

ная система создает, с точки зрения лпберал-технократпческого

созпапия, необходимый балапс между присущей идее «\Уе11аге

з1а1е» «эгалитарной» тенденцией и традиционным!! ценно¬

стями.

Либеральное политическое сознание	01
Как известно, расширение социально-экономической

функции государства привело к значительному увеличе¬

нию роли федерального правительства и институтов пре¬

зидентской власти, в связи с чем по-новому встала пробле¬

ма взаимоотношения между исполнительной (президент)

и законодательной (конгресс) властью. Определяя свое

отпошение к этим двум основным институтам власти в со¬

временных США, либерал-технократ исходит из того, что

реализация принципов «рационального» политического ру¬

ководства возможна только при условии дальнейшей кон¬

центрации экономической и политической власти в руках

президента и его управленческого аппарата. Препятствия,

чинимые этому со стороны Конгресса, рассматриваются

либерал-технократом скорее как досадная помеха на пути

осуществления имманентной современному обществу тен¬

денции к централизации и интеграции вокруг единого

центра политического руководства. Для либерал-технокра-

та Конгресс, с его системой лоббирования, «группового

•представительства» интересов, политических сделок и т. п.,

представляет иррациональную стихию партикулярных ин¬

тересов различных социальных групп. Основной принцип,

которым руководствуется в своей повседневной деятель¬

ности Конгресс,— принцип «политического торга» («роН-

Иса1 Баг^атш^») — рассматривается при этом как про¬

тиворечащий требованиям «рациональности», «оптимиза¬

ции» и «эффективности», которые предъявляются к

современному политическому руководству. Либерал-тех¬

нократ говорит в этой связи о противоречии между прин¬

ципами, которым подчинена деятельность управленческо¬

го аппарата исполнительной власти, и традиционными

«политическими» методами Конгресса как о «конфликте

между технократической рациональностью и политиче¬

ским торгом» 2в. С этой точки зрения тенденцию к даль¬

нейшему усилению институтов президентской власти по

отношению к конгрессу следует рассматривать не только

как неизбежную, но и как в известном смысле желатель¬

ную в современцом «постиндустриальном» обществе.
Проблемы внешней политики. Позиции либерал-техно¬

крата по вопросам внешней политики тесным образом
26	ВеИ Б. N0165 оп 1Ье Ро8Ыш1и81па1 8ос1е1у (II).— ТЬе РиЬНс

1п1егез1, 1967, 8рппд, р. 108.

92	Глава вторая
связаны с его внутриполитическими ориентациями. Такая

связь имеет для него глубокий смысл, поскольку либерал-

технократ исходит из необходимости установления «ба¬

ланса» внутриполитических и внешнеполитических задач

государства. Обеспечение такого баланса — залог успеш¬

ной деятельности государства по укреплению стабильно¬

сти системы и создапию благоприятных условий для побе¬

ды в международной конкуренции и навязывания своей

воли странам с менее развитой технологией. Идея «ба¬

ланса» предполагает, таким образом, не пассивную адап¬

тацию внешней политики к внутренней (порождающую

изоляционистские тенденции), а активное воздействие на

происходящие в мире процессы.
Рассматривая международные вопросы в теоретиче¬

ском плаце или действуя в качестве практического по¬

литика, либерал-технократ неизменно выступает от име¬

ни «американской нации» и объявляет себя защитником

«общенациональных интересов». Такой подход позволяет

ему обходить вопрос о социально-экономической природе

и конечной цели проводимой политики и представлять

интересы правящей верхушки в качестве интересов всей

нации. Либерал-технократ, разумеется, умалчивает, что

конечную цель активного внешнеполитического курса, оп¬

ределяющую основные внешнеполитические установки ли-

берал-технократического сознания, оп видит в обеспече¬

нии господства монополистического капитала США па

мировой арене. Но хотя эта цель и не провозглашается

открыто, она прослеживается достаточно отчетливо. Об

этом можно судить хотя бы по тому, какое место в миро¬

вой структуре отводит либерал-технократ многонациональ¬

ным корпорациям как «прообразу» будущей организации

мировой экономики и как упорно проводит он мысль, что

сегодня лишь многонациональные корпорации (в которых

ведущая роль принадлежит американскому капиталу) рас¬

полагают современной технологией, управленческим опы¬

том и капиталом, необходимыми для решения экономиче¬

ских и социальных проблем планеты.
Либерал-технократ разделяет основные идейные уста¬

новки политики экспансионизма, пустившего глубокие

корни в американской либеральной традиции27. Экспан¬
27	«Американская экспансия за океан начинается сразу после за¬

крытия границы, с провозглашением в 1890-х гг. политики «от¬

Либеральное политическое сознание	93
сионистская ориентация, однако, вовсе не означает, что

либерал-технократ непременно выступает в качестве сто¬

ронника грубого давления в международной политике.

В частности, в отношениях с развивающимися странами

он ориентируется скорее на более широкое использование

различных форм «партнерства» и «помощи», нежели на

традиционные «силовые» методы и формы осуществления

внешней политики. Такая ориентация обусловливает ак¬

тивную поддержку участия США в разработке различных

программ помощи иностранным государствам, а также в

создании организаций по финансированию долгосрочных

программ развития слаборазвитых стран, таких, как Меж¬

дународный банк реконструкции и развития, Международ¬

ная ассоциация развития и др. В поддержке таких про¬

грамм явственно прослеживается установка на активное

воздействие на экономику, а тем самым — и на политику

соответствующих стран путем предоставления им займов,

кредитов, субсидий и т. д.
Оценивая отношение либерал-технократического созна¬

ния к международным проблемам, следует особо отметить

его ярко выраженную ориентацию на интеграционные

тенденции в современном мире, связанные с усилением

взаимозависимости стран и диктуемые сегодня, как пола¬

гает либерал-технократ, исторической необходимостью.

Правда, вопрос о том, какое конкретное содержание сле¬
крытых дверей». Американский экономический империализм

имеет сложные и глубокие корни. Причем одним из важных

факторов, его поддерживавших, был союз между консерватив¬

ными профсоюзными лидерами и руководителями корпораций.

Обе стороны выражали согласие оказать политическую поддер¬

жку экономическим экспансионистам с целью расширить конт¬

роль над иностранными рынками и увеличить за счет этого аб¬

солютные размеры национального дохода Соединенных Штатов.

Они ожидали, что результатом будет смягчение и ослабление

борьбы труда и капитала при дележе этого дохода. К этому

«экспансионистскому консенсусу» присоединились другие «груп¬

пы иптересов»: импортеры и экспортеры, пароходные компании

и страховые компании, производители сырья, банкиры и ферме¬

ры. на протяжении 1920—1930-х годов основной целью внеш¬

ней политики и дипломатии США было расширение экспорта и

поддержание американской гегемонии. Этот либерально-корио-

ративный консенсус продолжался и в 1950—60-х годах под на¬

званием «надпартийной» внешней политики...» (О'Соппог /. ТЬе

Р1зса1 Спз15 оГ 1Ье 81а1е. N. У., 1973, р. 153—154).

94	Глава вторая
дует вкладывать в понятие «взаимозависимого мира», ка¬

ковы должны быть конкретные формы и степень интегра¬

ции («свобода торговли», «новый экономический порядок»

с элементом регламентации мировой торговли или что-то

другое), остается для многих либерал-технократов не впол¬

не ясным. Ио само стремление к дальнейшей интегра¬

ции экономики отдельных капиталистических стран в ми¬

ровую капиталистическую экономику, к дальнейшему

развитию международного капиталистического разделе¬

ния труда превратилось сегодня в устойчивую состав¬

ную часть внешнеполитических ориентаций либерал-тех-

нократического сознания.
Либерал-технократ оказывается сегодня в числе тех,

кто разделяет идею об «устарелости» принципа «нацио¬

нального суверенитета». Здесь в нем говорит не только

сторонник интеграционных процессов, но и «экспансио¬

нист», который отлично понимает, что устранение «на¬

циональных барьеров» — на руку самой сильной державе

капиталистического мира, каковой являются (и каковой

он всегда хотел бы видеть) Соединенные Штаты.
Конечно, либерал-технократ отдает себе отчет в том,

что вопрос о судьбах Америки, как и всего капиталисти¬

ческого мира, будет в конечном счете зависеть от дина¬

мики соотношения сил между капиталистическими и со¬

циалистическими странами.
В своих отношениях с социалистическими странами,

которые он строит в соответствии с общим «глобально-

конвергенционистским» вйдением мира, либерал-техно-

крат исходит из расчета на «долговременную трансфор¬

мацию советской системы». В соответствии с этой уста¬

новкой он поддерживает все акции по созданию

необходимых предпосылок для «желаемых» (с точки зре¬

ния Соединенных Штатов, конечно) «изменений» в соци¬

алистических странах. Однако в отличие от консервато¬

ров, делающих ставку на «военно-силовой» фактор, либе¬

рал-технократ видит путь достижения этой цели в

смещении центра тяжести противоборства двух систем из

военно-политической в экономическую, научно-техниче¬

скую и идеологическую сферы. В частности, выражением

одной из альтернатив традиционной «силовой» ориента¬

ции и концепции «сдерживания» он считает идею «кон*

Либеральное политическое сознание	95
курентного сосуществования» и ее разновидность — идею

« ограниченного соперничества ».
Поворот в начале 70-х годов к политике разрядки и

поиску альтернатив военно-силовому противостоянию двух

систем вдохнули новую жизнь в концепцию конверген¬

ции, которой по-прежнему придерживается либерал-тех-

нократ. При этом оп тяготеет одновременно к двум ва¬

риантам «конвергенционистской» ориентации, один из

которых — более «консервативный» — предполагает «одно¬

стороннюю» эволюцию Советского Союза и других социа¬

листических стран в направлении к «западным демокра¬

тиям», тогда как второй — более «либеральный» — «двух¬

стороннюю» конвергенцию в направлении «социальной

демократии» на Западе и «либерализации социализма» на

Востоке. В зависимости от конкретной ситуации и конъ¬

юнктурных изменений в соотиошепии сил (как на меж¬

дународной арене, так и внутри самих США) либерал-

технократ склоняется то к одному, то к другому вариан¬

ту, тем более, что их объединяет требование «доступа»

к процессам «внутренних изменений» на Востоке, а это

означает не что иное, как стремление подорвать социа¬

лизм или во всяком случае ослабить позиции социалисти¬

ческих стран путем «незаметного увеличения внешних

влияний».
Проблемы политической стратегии и тактики. Ставя

цель обеспечить экономический и научно-технический

рост внутри страны и стимулировать интеграционные

процессы на международной арене, а тем самым способ-

ствовать стабилизации государственно-монополистическое

го капитализма, либерал-технократ стремится по возмож¬

ности предотвратить социальные и политические кон¬

фликты как в самих США, так и за рубежом. Мы уже

говорили о том, каким образом он хочет решить эту

проблему в международном масштабе. Посмотрим теперь,

каким путем либерал-технократ намерен обеспечить эко¬

номический рост и социальную стабильность внутри

страны.
Принципиальное осуществление этой возможности он

связывает с достигнутым в послевоенные годы «консен¬

сусом» относительно новой роли государства: последнему

вменялось в обязанность предотвращение кризисов на

96	Глава вторая
всех уровнях структурной организации капиталистической

системы. В связи с этим предполагалось создание поли¬

тико-административного механизма, который бы сочетал

в себе последние достижения управленческой техники с

достаточно широкими полномочиями власти и был бы

способен вводить возникающие социально-экономические

конфликты в «институционализированные» рамки.
Проблема «институционализации» конфликтов как ан¬

титезы классовой борьбе является с точки зрения либе-

рал-технократического сознания одной из ключевых про¬

блем современного индустриального общества. Совершен¬

ствование и развитие институциональных механизмов

разрешения конфликтов (посредством разработки опреде¬

ленных процедурных правил «сдерживания и уравнове¬

шивания» различных интересов, создания соответствую¬

щих третейских органов и т. д.) должно, по мысли

либерал-технократа, привести к тому, что социальные

конфликты потеряют свою остроту и непримиримость

(а вместе с ними и свое классовое, идеологически оформ-

ленпое содержание), а новая «интеллектуальная» техно¬

логия позволит превратить их решение в чисто «техни¬

ческую» проблему.
Эта установка была в свое время четко выражена

3. Бжезинским, по словам которого, «всевозрастающая

способность сводить социальные конфликты к количест¬

венно определяемым и измеримым величинам усиливает

тенденцию к более прагматическому подходу к социаль-

пым проблемам» 28.
«Институциональный» подход к проблеме социальных

конфликтов выявляет одну из важнейших функций ли-

берал-технократического сознания: оно санкционирует все

акции господствующего класса по принудительной «ин¬

теграции», направленной на политическую и экономиче¬

скую стабилизацию общества. Примером здесь может слу¬

жить позиция либерал-технократа по вопросу об отноше¬

ниях между предпринимателями и профсоюзами. Полагая,

что при существующих тенденциях общественного разви¬

тия вмешательство государства в эти взаимоотношения

стало неизбежным, либерал-технократ пастаивает на не¬
28	ВггеыпзкЬ X. Ве1\уееп Т\уо А^ез. Ашепса’з Во1е т ТесЬпо1гот‘с

Ега. N. V., 1970, р. 12.

Либеральное политическое сознание	97
обходимости превращения «трудовых конфликтов» (коль

скоро их невозможно вовсе избежать) в заранее предви¬

димый и учитываемый элемент функционирования эко¬

номического механизма и перенесения центра их тяжести

с массовых действий на верхушечный торг.
Не отрицая существования классовых и других соци¬

альных конфликтов и даже рассматривая их как элемен¬

ты «нормального» функционирования общественной си¬

стемы, либерал-технократ вместе с тем высказывает опа¬

сение, что при современном уровне разделения труда,

специализации и взаимосвязи отдельных сфер общества

перенесение любого конфликта интересов в сферу поли¬

тической и идеологической борьбы может угрожать самой

системе 2Э. Ибо, во-первых, по мпению либерал-технокра¬

та, «политизация» конфликтов ведет к поляризации обще¬

ственных сил, к нагнетанию духа вражды и непримири¬

мости, делающего общество «неуправляемым»; во-вторых,

сами участники конфликта, как правило, не располагают

пи необходимой информацией, ни профессиональными

навыками согласованной выработки и припятия решения,

адекватного ситуации; наконец, в-третьнх, эта информа¬

ция воспринимается сторонами конфликта на основе иск¬

лючающих компромиссы «эмоциональных» мотивов.
С точки зрения либерал-технократа, в современных

условиях, когда принятие решений все больше зависит

от накопления и анализа поступающей информации, «ра¬

циональное» политическое руководство нуждается не

столько в одобрении со стороны общества, состоящего в

основном из некомпетентных индивидов, сколько в разви¬

тии специализированных экспертных служб, способных

охватить и скоординировать решение неотложных задач

государственной политики. Поэтому более высокого уровня

рациональной общественной организации можно ожи¬

дать только в результате дальнейшего расширения сферы

деловой компетенции институтов государственно-бюрокра¬

тического контроля и усовершенствования процедур при¬

нятия решений.
29	Согласно Бжезинскому, всякая борьба под политическими и

идеологическими лозунгами представляет сегодня «архаичное»

и даже «реакционно-романтическое» явление. (ВггеыпзкЬ 7,. Ор.

сН., р. 248, 264).
4	Заказ М 3035

98	Глава вторая
Либерал-технократ отрицательно относится к лозунгу

«больше демократии», призывающему к расширению уча¬

стия рядовых граждан в политическом волеизъявлении.

Он считает, что поборники этого лозунга просто не пред¬

ставляют себе того ущерба, который может принести ста¬

бильному функционированию государственного механизма

повышение политической активности масс. Демократизм

хорош, подчеркивает либерал-технократ, только до опре¬

деленного предела, после которого он превращается в свою

противоположность, приводя к обострению конфликтов,

понижению эффективности государственного руководст¬

ва и подрыву стабильного функционирования обществен¬

ной системы. За гарантию этой стабильности общество

должно заплатить отказом от чрезмерных претензий на

участие в политических решениях, признанием императи¬

вов «государственной необходимости» и снижением уров¬

ня экономических притязаний отдельных общественных

групп. Отсюда — твердое убеждение либерал-технократа,

что принятие важных решений, требующих особой компе¬

тенции, должно оставаться в руках бюрократической эли¬

ты, обладающей необходимым для этого опытом и техни¬

ческими знаниями. Отсюда и отрицательное отношение к

«партисипаторной демократии». Либерал-технократ пола¬

гает, что дискуссии последних лет о «демократии широко¬

го участия» носят надуманный характер и скрывают за

собой лишь амбициозные интересы малочисленных ради¬

кальных групп. Между тем расширение института «уча¬

стия» не только сделало бы деятельность правительства

неэффективной, но и привело бы к расколу общества на

противоположные группы, столкновение которых таит в

себе опасность для демократии как таковой 30.
В условиях все усиливающегося давлепия со стороны

демократических сил на государство с целью принятия

более решительных мер в таких областях, как социаль¬

ное законодательство, профессиональное обучение, охрана
30	По мнению Д. Белла, условия, необходимые для выживания

«политической демократии», включают в себя: ограничение ин¬

тенсивности конфликтов в обществе; контролируемые темпы

общественных изменений; поддержание социальной и экономи¬

ческой стабильности; «плюралистическую» организацию обще¬

ства; консенсус по осповным социальным и экономическим во¬

просам. См.: Ве11 Б. ипз1аЫе Атепса. — Епсоип1ег, 1ипе, 1970.

Либеральное политическое сознание	99
окружающей среды, защита интересов потребителя и т. д.,

либерал-технократ призывает американские монополии до¬

бровольно поступиться частью прибылей и привилегий,

с тем чтобы сохранить основные позиции. При этом оп

делает ставку на «самосоциализацию» «большого бизнеса»

в качестве антитезы установления демократического конт¬

роля над деятельностью крупных корпораций. Речь идет

о таких изменениях в их деятельности, которые позволи¬

ли бы добиться большей «согласованности» интересов соб¬

ственников капитала данной корпорации с интересами ее

рабочих и служащих, с одной стороны, и интересами по¬

требителей — с другой. Лозунг «социальной ответственно¬

сти бизнеса» призывает корпорации также более активно

включиться в решение общенациональных проблем, та¬

ких, как развитие системы образования и профессиональ¬

ной переподготовки, комплексное развитие отстающих

районов, жилищное строительство, увеличение взносов в

фонды социального обеспечения, охрана окружающей

среды.
Возрастание в последние годы интереса к социальной

роли и «социальной ответственности» крупных корпора¬

ций обусловлено обострившимися социальными проблема¬

ми американского общества и возникшей в этой связи

угрозой стабильности системы частного предприниматель¬

ства. Чтобы отвести опасность такой угрозы, либерал-

технократ предлагает руководителям крупных корпора¬

ций срочно принять превентивные меры, обращая при

этом их внимание на то, что «социально ответственное»

поведение отвечает в конечном счете их же собственным

долгосрочным интересам, служит улучшению «образа»

корпораций в глазах общественности, позволяет избежать

прямого правительственного вмешательства в дела част¬

ного сектора, наконец, может в итоге принести прибыль.
Призывая к установлению более тесного «партнерст¬

ва» бизнеса с государством для решения таких назрев¬

ших общенациональных проблем, оказывающих в Амери¬

ке прямое и порой весьма существенное влияние на

политический процесс, как реконструкция городов, созда¬

ние новых урбанистических комплексов, современной си¬

стемы общественного транспорта и т. д., либерал-техно¬

крат предлагает использовать уже имеющийся опыт

«военно-индустриального» и «авиакосмического» комплек¬
4

100 Глава вторая
сов31. При этом административно-хозяйственный меха¬

низм «военно-индустриального комплекса» (экономиче¬

ской основой которого являются крупные правительствен¬

ные закупки товаров для нужд обороны, а ключевым

элементом — правительственный контракт) рассматривает¬

ся либерал-технократом в качестве прообраза администра¬

тивно-хозяйственной системы будущего, и, в частности, в

качестве модели для создания аналогично «социально-ин¬

дустриального» комплекса, который, как полагает либе-

рал-технократ, мог бы сыграть важную роль в решении

общенациональных проблем. Но инициатива в создании

социально-индустриального комплекса должпа исходить

от государства, так как «бизнес только тогда реализует

свой потенциал в решении социальных проблем, когда

правительство создаст рынок для социально желательных

товаров и услуг» 32.
* * *
Кризисные явления в американской экономике в пер¬

вой половине 70-х годов сильно пошатнули оптимистиче¬

скую оценку возможностей экономической экспансии аме¬

риканского капитализма, а вместе с ней и веру в уни¬

версальное значение экономического роста как средства

разрешения внутренних проблем. К началу 70-х годов

существенно сузились возможности экономической экспан¬

сии американского капитализма на мировой арене и обо¬

стрилась внутриполитическая обстановка в самих США,

причем внутренние резервы для устранения конфликтов

и разрешения противоречий значительно уменьшились по

сравнению с предшествующими десятилетиями. Эти про¬

цессы имеют прямое отношение к серьезным сдвигам,

которые наметились в массовом политическом сознании

Соединенных Штатов в последние годы. Эти сдвиги на¬

шли свое выражение в определенной радикализации ли¬
31	Предполагается, что при наличии такого «партнерства» «част¬

ный сектор будет заключать контракты с правительством для

осуществления этих программ так же, как сегодня это делают

корпорации, производящие военную продукццю» (8ап Ргапс1з-

со С11гошс1е, 1972, 1ипе 28).
32	1асоЬу N. СогрогаЬе Ро^ег ап<1 5ос1а1 Незропз1ЫШ,у. N. У., 1973,

р. 201.

Либеральное политическое сознание 101
берализма. Налицо кризис либерально-технократического

сознания, господствовавшего в 50—60-х годах, и — как

следствие этого кризиса — усиление поляризации идеоло¬

гических позиций внутри либеральной традиции. Внутри

либерального лагеря сформировалось сильное левое крыло,

громко заявившее о себе во время президентских выбо¬

ров 1972 г. В то же время среди либерал-технократов

наблюдается заметная тенденция к поправению, о чсу

в частности, свидетельствует эволюция взглядов ряда вид¬

ных идеологов, выступавших в 60-х годах с либерал-тех-

нократических позиций (таких, как Д. Белл, 3. Бжезин¬

ский, Д. Мойнихен и др.) и называющих себя сегодня

«повыми консерваторами» 82а.
§ 3. ЛИБЕРАЛ-РЕФОРМИСТСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. Глубокие измене¬

ния, происшедшие в 60—70-х годах во внутриполитиче¬

ской обстановке США, и обусловленные ими сдвиги в

массовом политическом сознании не могли пройти бесслед¬

но для либерализма, тем более, что объектом критики на

протяжении последнего десятилетия были в первую оче¬

редь те ценпости и установки, которые развивались в рус¬

ле либеральной традиции и получили конкретное вопло¬

щение в программах «великого общества» и «государства

всеобщего благосостояния», а также способы осуществле¬

ния этих программ.
Разработка в середине 60-х годов программ «великого

общества», продиктованная необходимостью разрешить

наиболее острые внутренние проблемы, а также сопутство¬

вавшая принятию этих программ широкая пропагандист¬

ская кампания, вызвали противоречивую реакцию со сто¬

роны массового политического сознапия. Эйфория «велико¬

го общества» способствовала повышению политической ак¬

тивности населения и, в частности, вовлечению в полити¬

ческую борьбу новых слоев трудящихся. Вместе с тем

щедрые обещания, которыми были насыщепы новые про¬

граммы, вызвали рост требований к государству, назван¬

ный в американской литературе «революцией растущих
32а Подробнее о «повом консерватизме» см. гл. III, § 4.

102	Глава вторая
притязаний» (Д. Белл) 33. Занятость, образование, ме¬

дицинская помощь, социальное обеспечение и различные

формы вспомоществования, права меньшинств, равнопра¬

вие женщин стали рассматриваться рядовыми американ¬

скими гражданами как права, которые государство обя¬

зано им обеспечить. Если раньше их недовольство поро¬

ками капиталистической системы не имело определенного

адреса (так как механизм стихийного регулирования со¬

циальных проблем совпадал с «безличным» капиталисти¬

ческим рынком), то теперь в политическом сознании во¬

зобладала тенденция возлагать ответственность за реше¬

ние этих проблем на государство.
Известно, однако, что как только та пли иная соци¬

альная сфера подпадает под регулирование государства,

государственные институты, осуществляющие такое регу¬

лирование, становятся объектом давления со стороны

заиитересованных социальных сил; при этом господствую¬

щий класс стремится воспрепятствовать сколько-нибудь

далеко идущим реформаторским начинаниям. Расширение

сферы социального законодательства имеет свои преде¬

лы и возможно лишь до тех пор, пока оно не противо¬

речит объективным потребностям воспроизводства капи¬

тала и рабочей силы. Неудивительно поэтому, что реа¬

лизация программ «великого общества» довольпо быстро

выявила невозможность осуществления ряда важных тре¬

бований масс. Многие из тех, кто связывал с осущест¬

влением этих программ ожидания и надежды на улучше¬

ние своего положения, очень скоро убедились в разрыве

между официально декларируемыми лозунгами равенства,

справедливости и «всеобщего благосостояния» и реально¬

стями социальной политики буржуазного государства.

И чем больше рядовые американцы убеждались в тщет¬

ности своего давления на государство, тем шире росло

недоверие к нему, ко всем государствеппым начинаниям

в области социальной политики.
33	По словам Белла, прппятие государством обязательств «пе

только создать общество всеобщего благосостояния, но и ком¬

пенсировать отрицательные последствия экономического и со¬

циального неравенства» как бы «узаконило» требования равно¬

правия в самых различных сферах. См.: Ве11 В. ТЬе СиНига!

Соп1гасИс1юп8 оГ СарНаПят. N. У., 1970, р. 226).

Либеральное политическое сознание	103
Не последнюю роль в росте такого педоверия сыгра¬

ло и то обстоятельство, что, как выяснилось, осуществ¬

ляемое в рамках мероприятий «ЛУеИаге» перераспределе¬

ние национального дохода (через систему так называемых

трансферных платежей) не затрагивает существующей

структуры экономического и социального неравенства и

дает наибольший выигрыш состоятельным слоям населе¬

ния. В тех же немногих случаях, когда средства, выде¬

ляемые на нужды «\Уе11аге», доходят до тех, кто в них

нуждается, такие средства кумулируются за счет усиле¬

ния налогообложения рабочего класса34. Уроки «велико¬

го общества» стали «горьким похмельем» для тех, кто

рассчитывал на «гуманизацию» индустриального общества

путем постепенных, проводимых «сверху» реформ, о чем

свидетельствует распространение в последние годы «кри¬

зисных» мотивов в оценке перспектив политики реформ,

проводимых государством 3\ Вместе с тем растет созна¬

ние того, что реализация декларируемых современных

«государством благосостояния» идеалов социального ра¬

венства и справедливости, с учетом всей сложности свя¬

занных с этим экономических, политических и правовых

проблем, неизбежно наталкивается на препятствия, по¬

рожденные самой природой капиталистического общества.

Осознание этого обстоятельства стимулировало происходя¬

щий в последние годы в либеральном лагере процесс ак¬

тивного размежевания: та часть либералов, которая вы¬

ступает с «технократических» позиций, все более сбли¬
34	«Основным недостатком программ «социальной помощи» и со¬

временной системы трансферных платежей,— пишет один из вид¬

ных американских специалистов в области налогового законо¬

дательства, А. Вилепский,— является то, что помощь бедпым

оказывается за счет налогов, взимаемых с рабочего класса»

(\Уогкт& Рарегз Гог а Ке\у 8ос1е1у, 1975, Уо1. 2, N 4, р. 62).
35	«Сегодня,— пишет американский экономист и социолог П. Дру-

кер,— немногие в Соединенных Штатах верят с прежним энту¬

зиазмом в правительственные «программы». В оценке способ¬

ности правительства выработать такие программы преобладают

циничные настроения; считается, что это приведет только к

дальнейшему росту бюрократического аппарата и растрате

крупных средств. Опасность, однако, кроется в том, что в то

время как наше поколение утратило почти неограниченную ве¬

ру в государство, преобладавшую в 30-х или даже еще в начале

60-х годов, ничто не заняло места этой веры. Похоже, что аль-

терпатнвы нет» (Бгискег Р. Репяюп Рип(1 ЗоааПзт.— ТЬе РиЪ-

Ис 1п1егез1, 1976, ДУт1ег, N 42, р. 45—46).

101	Глава вторая
жается с государственно-монополистической бюрократией

и профсоюзной верхушкой АФТ—КПП. В этих условиях

либерал-технократическое сознание все более утрачивает

прогрессистскне и популистские черты, а тем самым и

свою привлекательность для либеральных кругов. Одно¬

временно на левом фланге либерализма формируется

пользующийся все большим влиянием блок политических

сил, противодействующий дальнейшей эволюции либера¬

лизма вправо и занятый поисками новой системы идей¬

но-политических ориентаций, которая могла бы дать све¬

жие импульсы либеральной политике реформзв. Эта но¬

вая сила уже заявила о себе в ходе президентских

выборов 1972 г., когда либералам — сторонникам новой

ориентации (известной под названием <^е\у ро1Шсз» —

«новая политика») —удалось занять господствующее по¬

ложение на национальном съезде одной из двух крупней¬

ших политических партий в США. С тех пор эта сила

стала составпым элементом американского политическо¬

го спектра, и, по всей вероятности, в ближайшие годы

она будет оказывать растущее влияние на расстановку

внутриполитических сил в США.
Одпим из результатов размежевания внутри либераль¬

ного лагеря и возникновения нового блока левых сил

является становление нового типа массового политическо¬

го сознания, формирующегося на базе либеральной идео¬

логии — либерал-реформистского сознаниязт. В отличие

от либерал-технократического либерал-реформистское со-
38 «В настоящее время размежевание либеральных сил приняло *

форму раскола между «традиционным» и «реформаторским»

крылом демократической партии. С одной стороны, это Дж. Ми¬

ни и АФТ — КПП, сенатор Джексон, Р. Дейли и партийные

функционеры, придерживающиеся старой линии. С другой сто¬

роны, это Дж. Макговерн, Гэлбрейт, реформаторы типа Нейде-

ра, сторонники движения в защиту окружающей среды, акти¬

висты жепского движения и движения меньшинств». См.: \Уог-

кт^ Рарегз Гог а !№е\у 8ос1е1у, 1975, Уо1. II, N 4, р. 61.
37	Важной вехой на этом пути стала предвыборная кампания

1972 г. Видный американский экономист и общественный дея¬

тель Дж. Гэлбрейт, взгляды которого пережили за последние

годы сложную эволюцию и который в 70-х годах сам выступал

как сторонник «№\у роНИсз», писал: «Выборы 1972 г., когда

был сделан упор на сокращение военных расходов, закрытие

налоговых лазеек, реформу социального страхования, обеспече¬

ние большего равопства по распределению доходов и более

строгие меры для защиты окружающей среды, были связаны

Либеральное политическое сознание	105
знапие акцентирует внимание на проблемах социального

равенства п демократизации общественного механизма.

Либерал-реформист бросает вызов государственно-монопо¬

листическому истеблишменту, но в основном за его не¬

способность придерживаться традиционных американских

идеалов демократии и «равенства возможностей». Не слу¬

чайно характерной особенностью либерал-реформизма, от¬

меченной даже буржуазными исследователями, является

то, что «свойственная ему критическая, а подчас даже

резко критическая оценка американских проблем, собы¬

тий и ценностей сочетается со вполне ортодоксальными,

ограниченными и не выходящими за рамки системы пред¬

ложениями и пожеланиями» 38.
Проблемы внутренней политики. Почти по всем основ¬

ным вопросам внутренней политики США либерал-рефор-

мист занимает позиции, заметно отличающие его от

либерала-технократа. Прежде всего он по-новому ставит

вопрос о государстве, о его роли в экономической и по¬

литической сферах, о тех принципах, которыми следует

руководствоваться в оценке этой роли.
Хотя для сторонника либерал-реформистской ориента¬

ции формула «сильного государства», располагающего ши¬

роким набором средств эффективного воздействия на сфе¬

ру социально-экономических отношений, сохраняет свое

основополагающее значение, его оценка конкретных ас¬

пектов государственно-монополистического регулирова¬

ния расходится с оценками либерал-технократа.
с беспрецедентным наступлением на интересы «планирующей»

системы. (Этим термином Гэлбрейт обозначает современные мо¬

нополии, осуществляющие при прямой поддержке государства

всесторонний контроль над экономикой путем «программиро¬

вания» («планирования») рыночной конъюнктуры в масшта¬

бах всей страны.— Авт.) Они принесли также беспрецедентное

поражение. Возможно, однако, что это поражение следует рас¬

сматривать с точки зрения новизны этой попытки. Ни одип по¬

литик, выступавший с такой поддержкой интересов общества

и с такой критикой интересов «планирующей» системы, пикогда

и близко не подходил к выдвижению в кандидаты (как тог¬

дашний кандидат от демократической партии Дж. Макговерн.—

Авт.). Может быть, растущее общественное сознание сделало

это возможным» (Гэлбрейт Дж. Экономические теории и цели

общества. М., 1976, с. 306).
38	ИоЬЬеаге К. ап<1 Р. Атепсап ЫеоЬ^ез. ТЬе СотреМп^ Ро1Шса1

ВеНе!з о! 1Ье 1970’з. СЫса^о, 1971, р. 238.

106 Глава вторая
С точки зреиия либерал-реформиста, кризис, пережи¬

ваемый сегодня либерализмом, связан не с эксцессами

«рынка», как это было в начале XX в., а скорее с «экс¬

цессами этатпзацни»: то обстоятельство, что либерализм

на протяжении всего XX в. вынужден был непрерывно

отстаивать в борьбе с консерватизмом курс на расшире¬

ние сферы государственного вмешательства, отрицатель¬

но сказалось на способности либералов критически отно¬

ситься к деятельности государства.
Либерал-технократическая политика поддержки и обе¬

спечения благоприятных условий для развития частного

сектора как якобы главной предпосылки ускоренного про¬

движения к обществу «всеобщего благосостояния», курс

па «партнерство» («во имя общественных интересов»)

с монополистическим капиталом привели фактически, как

подчеркивает либерал-реформист, к укреплению господст¬

ва горстки крупнейших монополий, к их обогащению

(с помощью государства) за счет общества 39. В резуль¬

тате, утверждает либерал-реформист, произошло перерож¬

дение государства из орудия прогрессивной социальной

политики в технократический административный аппа¬

рат, основной функцией которого стала стабилизация су¬

ществующей общественной системыА0. К тому же сам этот
39	Речь идет прежде всего о таких крупных корпорациях, которые

частично или полностью ориентированы на государственный

рынок. Здесь основным объектом критики либерал-реформиста

является «военно-индустриальный комплекс», в рамках которо¬

го осуществлен полный «симбиоз» (по выражению Гэлбрейта)

интересов части государственной бюрократии и крупнейших

монополий, производящих военную продукцию. В качестве при¬

мера сращения интересов государственной бюрократии соот¬

ветствующего лобби в Конгрессе, и частного сектора, взятого

из гражданской области, либерал-реформисты также приводят

и так называемый «автомобильный комплекс», в рамках кото¬

рого наблюдается далеко идущее совпадение интересов круп¬

нейших автомобильных фирм, нефтяных монополий, химиче¬

ских и сталелитейпых корпораций, производящих соответствую¬

щее оборудование, цементных и асфальтовых заводов и т. д.,

и интересов той части государственной бюрократии, которая

рассматривает расширение сети автомобильных дорог как прио¬

ритетную задачу (военные соображения и эдесь играют не по¬

следнюю роль) и которая ведает распределением контрактов на

дорожное строительство.
40	О таком перерождеппи свидетельствует, по мнению либерал-

реформистов, перемена в отношении к государству со сторопы

«большого бизнеса». Если раньше «большой бизнес» всячески

Либеральное политическое сознание 107
аппарат в каком-то смысле утратил свою автономию и,

попав «в руки» бизнеса, стал его марионеткой 41.
Либерал-реформист обращает внимапие на то, что так

называемое тоталитарное планирование, против которого

выступают многие американцы, со всеми присущими та¬

кому планированию угрозами свободной конкуренции, фак¬

тически уже существует в рамках «симбиотических» от¬

ношений государства и корпоративного сектора — «пла¬

новой системы» (Гэлбрейт), в которой импульс к

планированию дается не государством, а самими крупны¬

ми корпорациями, действующими в собственных инте¬

ресах.
Таким образом, либерал-реформист весьма критически

настроен как по отношению к крупнейшим корпорациям,

так и к действующему с ними заодно государству. В от¬

личие от либерал-технократа, рассматривающего государ¬

ство и его основные институты как нейтральный адми¬

нистративный механизм, либерал-реформист считает су¬

ществующее государство орудием крупнейших корпораций.

В этом пункте он сближается с левым радикалом. Одна¬

ко критическое отношение либерал-реформиста к совре¬

менному государству отнюдь не означает, что он отказы¬

вается от основополагающих для либерализма этатист¬

ских установок как таковых. Либерал-реформист полагает,

что при определенных условиях институт государствен¬

ной власти может быть повернут против интересов

крупного капитала и использован в качестве не стабили¬

зирующего, а «преобразующего» фактора. Вопрос, следова-
противился росту государственного вмешательства в экономи¬

ческие процессы, то сегодня крупнейшие корпорации успешно

приспособились к такому вмешательству и извлекают из своих

ставших тем временем весьма тесными отношений с государ¬

ством огромпые выгоды. «Большой бизнес,— писал в этой свя¬

зи Ч. Райт Миллз,— захватил коптроль и использует в своих

собственных интересах те институты «нового курса», созданию

которых он в свое время столь решительно противился»
МШз, С. ТЬе Ро\уег ЕШе. N. V., 1956, р. 272, 273).
41	«Государственные ипстанции в процессе повседневных кон¬

сультаций и переговоров с представителями соответствующих

отраслей частного сектора могут оказаться настолько тесно свя¬

занными интересами бизнеса, что они становятся простыми

марионетками («рирреЬб») в руках бизпеса» (IУеьйепЪаптп М

Поскюоой Ь. Согрога1е р1апшпд уз. доуегптеп1 р1апшпд.— ТЬе

РиЪНс Шегез*, 1977, N 46, р. 68).

108 Глава вторая
телыю, не в целесообразности политики «вмешательства»

как таковой, а в том, кто осуществляет государст¬

венное вмешательство и в чьих интересах оно осущест¬

вляется 42.
Таким образом, либерал-реформист, говоря о необходи¬

мости вдохнуть новую жизнь в политику реформ, подчер¬

кивает, что главная сложность сегодня связана с пробле¬

мой самого государства: оно должно выступать пе только

орудием, субъектом, по и объектом реформ. Нужна, как

выражается Гэлбрейт, «эмансипация» самого государства,

с тем чтобы оно перестало выражать потребности «пла¬

новой системы», прежде чем оно сможет стать орудием

реформ. Что же это за реформы?
Почти все либерал-реформисты сходятся на том, что

та часть монополистического сектора, которая ориенти¬

руется на государственные заказы, подлежит постепенной

национализации. Сюда в первую очередь относятся те

корпорации, которые являются крупными производителя¬

ми вооружения. В отношении же той части монополи¬

стического сектора, которая ориентируется на «свободный»

рынок, политика государства должна состоять в том, чтобы

подчинять его деятельность «общественным интересам».

Для этого рекомендуется, в частности, изменить систему

приоритетов в расходовании государственных средств;

строже регулировать или не допускать вообще производ¬

ства и потребления таких видов продукции, которые нано¬

сят ущерб здоровью человека, окружающей среде и т. д.,

и в то же время поощрять, используя для этого все ры¬

чаги влияния государства на экономику, производство «со-
42	Либерал-реформисты считают, что старый спор «этатистов» и

сторонников «невмешательства» сегодня вообще потерял смысл.

«С точки зрения экономической,— утверждает Н. Бирнбаум,—

сегодня уже пе имеет смысла говорить о «либеральной» или

«консервативной» позиции в этом вопросе (о вмешательстве го¬

сударства.—• Авт.). Попытки консерваторов представить нашу

экономику как независимую от политики абсурдны. Наиболее

преданпые слуги капитализма в государственном аппарате упо¬

требляют всю свою энергию на создание благоприятных поли¬

тических условий для производства прибыли. Либералов поэ¬

тому нельзя характеризовать просто как сторонников государ¬

ственного вмешательства в экономику: вопрос о том, о каком

именно вмешательстве идет речь и для кого» («\УЬа1 13 а 1лЪе-

га1 — \УЬо 15 а СопзегуаНуе? А 81шрозшт».— Соттсп1агу, 1976,

5ер1етЪег, р. 46).

Либеральное политическое сознание	109
циалыю желательных товаров», отвечающих высоким

стандартам «качества жизни».
По мнению либерал-реформистов, в условиях господ¬

ства частного предпринимательства существует тенден¬

ция в пользу удовлетворения частных (личных) потреб¬

ностей и отрицания общественных потребностей. Между

тем, в 70-е годы в результате сдвигов в характере самого

спроса в обществе на передний план выдвигается потреб¬

ность в «общественных» товарах: спрос на общественные

товары и услуги— такие, как образование, здоровье, об¬

щественный транспорт, реконструкция городов и очище¬

ние трущоб — возрос относительно спроса на товары и

услуги личного потребления.
По мере того, как центр тяжести все больше переме¬

щается в сторону удовлетворения «общественных потреб¬

ностей», возникает настоятельная необходимость в пере¬

смотре всей институциональной системы регулированияА3.

В соответствии с установками своей «новой обществен¬

ной философии» либерал-реформист требует пересмотра

национальных приоритетов в пользу решения социальных

проблем за счет снижения затрат на вооружение, увели¬

чения налогообложения частного сектора, устранения ла¬

зеек в налоговом законодательстве. При этом акцент де¬

лается на значительном увеличении расходов на программы

«социальной помощи», которые должны расти опережаю¬

щими темпами по сравнению с ростом национального до¬

хода.
В отличие от либерал-технократа, усматривающего ос¬

новной источник финансирования социальных программ

в экономическом росте, либерал-реформист признает од¬

носторонним подход, когда проблема экономического

роста рассматривается в отрыве от проблемы распреде¬
43	Теоретическую базу под процесс принятия решений и финан¬

сирования государственных программ в области образования,

здравоохранения, защиты окружающей среды и т. д. подводит

выдвинутая либерал-реформистами концепция «общественной

экономики» («риЪИс есопоппсз»), «общественного хозяйства»

(«риЪНс ЪоизеЪоШ). В рамках этой концепции предполагается

более подробно разработать такие понятия, как «общественные

нужды», «общественные цели» и т. п. Основное назначение этой

концепции — содействовать более эффективному распределе¬

нию ресурсов государства на основе выявления «социальных

приоритетов» через «демократизированный» политический про¬

цесс.

НО Глава вторая
ления, и считает, что лучше иметь «национальный пи¬

рог» меньших размеров, но распределять его более спра¬

ведливо.
Признавая, что крупная собственность и унаследован¬

ное богатство все еще остаются основными источниками

несправедливости в распределении благ (а следовательно,

и общественного неравенства), либерал-реформист тем не

менее считает нецелесообразными революционные методы

ликвидации этой несправедливости путем конфискации

крупной собственности; по его мнению, невозможно сов¬

местить идеал общественной справедливости с эффектив¬

ностью производства, которая обеспечивается только сти¬

мулами частного предпринимательства. Выход он видит в

дальнейшем развитии и совершенствовании социального

законодательства в рамках «государства всеобщего благо¬

состояния».
Проблема равенства занимает в рассматриваемом типе

сознания особое место. Либерал-реформист различает ра¬

венство гражданских прав и социальное равепство (в ши¬

роком смысле). Первое касается прав индивида на уча¬

стие в политическом процессе, тогда как социальное ра¬

вепство предполагает право на получение образования,

жизненных благ, дохода, престижа. В представлении ли¬

берал-реформиста эти разновидности равенства «пересе¬

каются» друг с другом: определенный уровень социально¬

го (в том числе экономического) равенства пеобходим

для фактического, а не формальпого равенства граждан¬

ских прав. Обеспечение социального равенства должно

гарантировать равные условия для жизненного «старта»

и равные возможности для индивидуальных достижений.

«Определяя свое отношение к вопросу о „правах человека44,

либерал-реформисты истолковывают равепство в свете ре¬

альных социальных и экономических предпосылок чело¬

веческого существования, а не только как право па уча¬

стие в общественных делах пли возможность „свободно

конкурировать44 в экономике» 44. Поэтому, уточняя свое

отношение к традиционному либеральному принципу «ра¬

венства возможностей», реформисты предпочитают сегодня

говорить о необходимости обеспечения реального «равен¬

ства возможностей» для всех индивидов, имея по сути
44	Оо1Ъеаге К. апй Р. Ор. сН., р. 88.

Либеральное политическое сознапие	111
дела в виду равенство социально-экономических условий

жизни 45.
Уже самый общий анализ основных внутриполитиче¬

ских ориентаций либерал-реформистского созпаиия пока¬

зывает, что оно в той или иной форме отражает требова¬

ния, с которыми выступают сейчас в США прогрессивные

силы,— требования демократизации политической систе¬

мы, сокращения расходов на вооружение, реформы на¬

логового законодательства, развития и расширения соци¬

ального обеспечения, охраны окружающей среды, перемен

в направлениях расходования средств государства.
Проблемы внешней политики. Настаивая на незамед¬

лительном осуществлении внутренних реформ, либерал-

реформист выступает с требованием пересмотра нацио¬

нальных приоритетов в пользу внутриполитических во¬

просов и уменьшения вовлеченности Соединенных

Штатов в международные дела. Проблемы впешней поли¬

тики как бы отодвинуты для него на второй план. Одна¬

ко было бы неверно считать либерал-реформиста изоля¬

ционистом. Хотя изоляционистские настроения и получили

определенное распространение в либерал-реформистскоп

среде в начале 70-х годов (как реакция на вооруженную

интервенцию и поражение США во Вьетнаме), либерал-

реформист никогда не терял интереса к внешнеполитиче¬

ской проблематике, поскольку осознавал объективную

связь между внешнеполитической стратегией и потребно¬

стями во внутренних изменениях в самих Соединенных

Штатах, а также необходимость пересмотра и переоцен¬

ки отживших внешнеполитических представлений в усло¬

виях резко возросших трудностей, с которыми пришлось

столкнуться США на международной арене в 70-х годах.
Несмотря на то, что внешнеполитические ориентации

либерал-реформистского сознания отличаются известной

зыбкостью, неопределенностью и неоднородностью кон¬

кретных оценок того или иного аспекта внешней полити¬

ки Соединенных Штатов, некоторые принципиальные ус¬

тановки этого сознания просматриваются достаточно

четко.
45	В качестве одной из важных предпосылок достижения «равен¬

ства условий» либерал-реформист рассматривает установление

(в законодательном порядке) гарантированного минимума до¬

хода.

112	Глава вторая
В своих внешнеполитических ориентациях либерал-ре¬

формист исходит из признания того факта, что многие

постулаты внешней политики США, опирающиеся на «ан¬

тикоммунистические» стереотипы, созданные американ¬

ской пропагандой в период «холодной войны», не только

не соответствуют новым реальностям международных от¬

ношений, но и несут в себе угрозу процессу внутренних

демократических преобразований в самих Соединенных

Штатах. В этой связи либерал-реформист напоминает об

отрицательном влиянии, которое оказала в прошлом

«холодная война» на внутриполитический климат Со¬

единенных Штатов — ограничение свободы дискуссий по

вопросу о внутренних преобразованиях и преследование

прогрессивных общественных и политических деятелей в

период «маккартизма», рост влияния «военно-индустри¬

ального комплекса» и его выход из-под общественного

контроля и т. п., не говоря уже о тех колоссальпых не¬

производительных затратах, которых потребовала подсте¬

гиваемая «холодной войной» гонка вооружений.
Продиктованная логикой «холодной войны» и полити¬

кой «сдерживания» коммунизма установка на «заморажи¬

вание» существующего соотношения сил привела, как под¬

черкивает либерал-реформист, к тому, что, стремясь пред¬

отвратить происходящие в мире перемены, Соединенные

Штаты не останавливались даже перед применением ме¬

тодов прямой военной интервенции. Это подрывало их

престиж в мире, так как страны, боровшиеся за само¬

определение и национальную независимость, не могли,

конечно, не обнаружить противоречия между деклариро¬

ванными американской внешнеполитической пропагандой

принципами «свободы», «суверенности» и права наций

на самоопределение, с одной стороны, и реальной внешне¬

политической практикой Соединенных Штатов — с другой.

В тех же случаях, когда в поддержку «самоопределения»

той или иной нации Соединенные Штаты прибегали к

мерам экономической «помощи», эта помощь выливалась

в экспансию, преследовавшую цель постоянного расши¬

рения рынков и получения доступа к источникам сырья,

в результате чего поддерживаемое на словах самоопре¬

деление оборачивалось навязыванием другим странам

воли Соединенных Штатов.

Либеральное политическое сознапие	113
Таким образом, вся послевоенная внешняя политика

Соединенных Штатов рассматривается либерал-реформи¬

стом как воплощение антикоммунистических, «консерва¬

тивно-стабилизационных» (в духе приверженности ста¬

тус-кво) и экспансионистских установок. И хотя, по оцен¬

ке либерал-реформиста, в первой половине 70-х гг. во

внешнеполитической стратегии США произошли опреде¬

ленные позитивные сдвиги (Соединенные Штаты были

вынуждены отказаться от «чрезмерных обязательств» по

выполнению функций «мирового жандарма»), эти основ¬

ные установки остались, по его мнению, в основном не¬

изменными. Внешнеэкономическая экспансия по-прежне¬

му рассматривается истэблишментом как необходимое

условие благополучия, экономического процветания, по¬

рядка внутри страны и поддержания стабильности в

мире. Это дает либерал-реформисту основания для обще¬

го вывода, что экспансионистская внешняя политика яв¬

ляется функциональной особенностью современного аме¬

риканского капитализма4в. При этом либерал-реформист

обращает внимание на то, что лозунги политики «откры¬

тых дверей» и «свободной игры рыночных сил» в миро¬

вой торговле, под которыми осуществляется сегодня внеш¬

неэкономическая экспансия США, приверженность Соеди¬

ненных Штатов принципам Ыззех-Гагге в области внешней

политики противоречат «этатистским» установкам в обла¬

сти внутриполитической. Такую противоречивость либе-

рал-реформист склонен объяснять тем, что «свобода тор¬

говли» в современном мире есть «свобода для богатых»,
46	Критикуя либеральный истэблишмент за его приверженность к

экспансионистской политике, один из теоретиков современного

либерал-реформизма, Дж. О’Коннор, пишет: «...левые силы (в

США.— Авт.) должны начать раскрывать перед общественно¬

стью отношения и связь между сферами внешней и внутрен¬

ней политики, которые общественное мнение склонно, как мы

видели, разделять... Иногда не отдают себе ясного отчета в том,

что внешняя экономическая экспансия и империалистическая

политика необходимы для укрепления корпоративного либера¬

лизма посредством осуществляемого таким путем увеличения

национального дохода и материального богатства и ограниче¬

ния борьбы между трудом и капиталом вопросом о распределе¬

нии излишков экономической экспансии» (О'Соппог /. ТЬе Сог-

рогаНопз апй 1Ъе 81а1е. Еззауз т 1Ъе ТЪеогу оГ СарНаНзт апй

ЬпрепаНзт. N. V., 1974, р. 145).

114 Глава вторая
т. е. средство укрепления власти крупных корпорации в

мировой экономике.
Однако сегодня, перед лицом «нового духа равенства»

и требований создания «справедливого мирового экономи¬

ческого порядка», все чаще раздающихся в странах «треть¬

его мира», философия 1а188ег-Га1ге не может, по мнению

либерал-реформиста, более считаться приемлемой в обла¬

сти мировой торговли. Вопиющее неравенство в развитии

отдельных частей мировой экономической системы не толь¬

ко несправедливо, но и чревато опасностью глобальных

конфликтов. Поэтому нищета, царящая в отдельных ре¬

гионах,— это общая проблема человечества, и решение

ее должно идти главным образом по пути ликвидации

разрыва между «бедными» и «богатыми» нациями, пере¬

стройки существующих отношений между всеми странами

мира.
Либерал-реформист еще не знает, как конкретно ре¬

шить эту задачу. Выдвигаемые им предложения остаются

предметом острых и оживленных дискуссий, результаты

которых пока не идут дальше благих пожеланий и при¬

зывов к созданию «справедливого социального порядка»

в мире. Однако, как ни утопичны многие постулаты «но¬

вого экономического порядка», они представляют серьез-

пое отступление от принципов «паке Американа», навя¬

зывающих миру американскую «модель» в качестве об¬

разца общественного устройства.
Важное место в системе внешнеполитических ориен¬

таций либерал-реформистского сознания занимает вопрос

об отпошении к социалистическим странам и к разрядке.

Хотя в спектре политических сил Америки, поддерживаю¬

щих курс на разрядку между Востоком и Западом, ли-

берал-реформистскпе круги играют важную роль и хотя

именно в этих кругах наиболее заметен отход от анти¬

коммунистических и антисоветских установок, их пози¬

ции по отношению к Советскому Союзу и другим социа¬

листическим странам присущи известная двойственность

и противоречивость.
С одной стороны, именно ведущие представители со¬

временного либерал-реформизма, такие, как профессор

Гарвардского университета и один из крупных идеологов

современного либерализма, Дж. Гэлбрейт, видный пред¬

ставитель левых либералов М. Харрипгтон, сенатор

Либеральное политическое сознание	115
Дж. Макговерн и др., проявляют наиболее глубокое пони¬

мание значения разрядки напряженности как с точки

зрения перспектив упрочения всеобщего мира и развития

международного сотрудничества, так и под углом зрения

национальных интересов США. Либерал-реформист отдает

себе отчет в том, что в современных условиях пет ра¬

зумной альтернативы мирному сосуществованию и при¬

знает, что отношения с Советским Союзом должны стро¬

иться на принципах отказа от использования силы в ре¬

шении спорных вопросов, равенства, суверенитета и

невмешательства во внутренние дела друг друга, сотруд¬

ничества в решении глобальных проблем современности.
Однако эта позиция не всегда выдерживается после¬

довательно, что, в частности, выражается в поддержке

некоторыми либерал-реформистами попыток реакционных

сил в США навязать общественному мнению дискуссии
о	якобы имеющих место в социалистических странах на¬

рушениях гражданских прав, об отсутствии в этих стра¬

нах условий для создания «легальной оппозиции» и т. п.

Двойственпость позиции либерал-реформистов по отноше¬

нию к реальному социализму коренится в конечном сче¬

те в противоречивости и ограниченности их собственно¬

го, традиционно-буржуазного толкования демократии,

в преувеличении значения демократических элементов в

политическом механизме самих США.
В кругах либерал-реформистов пользуются большой

популярностью «копвергекциоппстскис» идеи (особенно в

уже упоминавшемся варианте «двухсторонней конвер¬

генции»), хотя либерал-реформисты, как правило, отка¬

зываются поддерживать тактику «давления извне» с

целыо создания в социалистических странах условий для

«желательных» изменений, считая, что такие условия

должпы созреть как результат впутрепнего процесса эво¬

люции социалистических стран в направлении «либера¬

лизации» их экономических и социально-политических

структур.
В последнее время в среде либерал-реформистов

участились попытки возрождения «антикоммунизма во

имя социализма», когда практике реального социализма

противопоставляются идеи «демократического социализ¬

ма», «социализма с человеческим лицом». Вряд ли эти

попытки, связанные в немалой степени со специфической

110	Глава вторая
(в социал-демократическом духе) трактовкой социализма,

можно рассматривать как симптом возвращения к «ста¬

рому» антикоммунизму. Вместе с тем очевидно, что «ан¬

тикоммунизм во имя социализма» будет способствовать

сохранению двойственного отношения либерал-реформи-

ста к социалистическим странам.
В вопросах стратегии и тактики политических преоб¬

разований либерал-реформист также проявляет известную

непоследовательность, ибо ему приходится сталкиваться

с дилеммой: ориентироваться ли на «быстрое» решение

проблем с помощью институтов федерального правитель¬

ства, способствуя тем самым дальнейшей бюрократизации

общества, или же вести борьбу за, быть может, менее

престижные, но реальные цели па уровне институтов ме¬

стной власти.
В условиях падения влияния технократизма с его

идеалом политически и идеологически сплоченного обще¬

ства, опекаемого «сильным» государством, либерал-ре¬

формист отвергает технократическую стратегию «контро¬

лируемых сверху», «направляемых» изменений47 и все

больше ориентируется на идею «партисипаторной демо¬

кратии», признавая важность самостоятельного участия

граждан в политической жизни страны па разных уров¬

нях, начиная с местпых органов власти.
В отличие от либерал-технократа, он критически от¬

носится к последствиям усиления институтов президент¬

ской власти, акцентируя внимание на проблеме демокра¬

тического контроля над деятельностью федерального

правительства. Не отрицая значения этого правительства

(сконцентрировавшего в своих руках важные рычаги уп¬

равления обществом) как орудия осуществления общест¬

венных реформ, либерал-реформист вместе с тем считает,

что бесконтрольпые действия многочисленных правитель¬

ственных служб, специализированных агентств, ведомств

и т. д. должны быть ограничены. Речь, однако, идет не

просто о восстаповлении баланса между президентской

и законодательной властью и о контроле Конгресса над

действиями Белого дома. Либерал-реформист призывает
47	«Сегодня либералы делают все больший акцент на важности
участия в принятии решений, вместо того чтобы во всем пола¬

гаться на федеральное правительство» (РгееАтпап Ь. Ролусг ап<1
Ро1Шс8 ш Ашепса. Вегк1еу, СаШ., 1971, р. 43).

Либеральное политическое сознание	117
к более «открытому» правлению, к демократизации всех

сфер общественного управления, в том числе и всех

институтов исполнительной и законодательной власти,

связывая осуществление такой демократизации с разви¬

тием институтов партисипаторной демократии.
Отличительной особенностью политической жизни

Соединенных Штатов 70-х годов является значительное

оживление политической активности «на местах» (дви¬

жение «&га88-гоо1з», «сШхеп асИоп дгоирз» и т. п.). На

развитие такого рода движений и делают сегодня ставку

либерал-реформисты.
Хотя конкретное политическое содержание и классо¬

вая сущность программ, выдвигаемых в рамках местпых

движений, несут на себе печать противоборства различ¬

ных социальных силА8, важным моментом, объединяю¬

щим эти движения, является поиск новых организацион¬

ных форм демократических политических акций, которые

бы дополняли принципы «представительной демократии»

принципами «прямой демократии», предполагающей более

активное участие паселения в политической жизпи на

всех ее уровнях.
Важной особенностью местных движений является

также то, что в ряде районов их ядро составляют бывшие

активисты движений за гражданские права, антивоенного

движения, «новой левой оппозиции». Массовые общена¬

циональные движения 60-х годов породили целое поколе¬

ние сторонников «прямых действий» («<Лгес1 асИопз»),

которые сегодпя возглавили движение за охрану интере¬

сов потребителей и за охрану окружающей среды, стали

функционерами групп «гражданского действия» и органи¬

заций типа «Соттоп саизе» («Общее дело»).
Участники движений на местах и их организаторы,

естественно, видят свою главную задачу в отстаивании

интересов местпого населепияА9. Однако идеологи и ак¬
48	В движениях на «местах», как и па уровне общенациональной

политики, противоборствуют демократические, леволибералъ-

ные силы и силы консервативные, правые. Мы в данном случае

ограничиваемся рассмотрением лишь тех тенденций в местпых

движениях, которые важны для характеристики современного

либерал-реформизма.
49	Они собирают информацию о распределении доходов, о работе

промышленных предприятий, о предполагаемых масштабах ка

питаловложепий частного сектора и государства, имеющих важ

118 Глава вторая
тивисты этих движений из числа либерал-реформистов не

исключают также возможности постановки более далеко

идущих задач. По их мнению, изменения в общенацио¬

нальном масштабе наступят тогда, когда достаточное чис¬

ло местных групп объединится в коалицию для достиже¬

ния общенациональных целей (в качестве прообраза

такого общенационального движения рассматривается

принявшее широкие масштабы движение в защиту потре¬

бителей во главе с Р. Нейдером). А пока отдельные груп¬

пы на местах пытаются собственными силами разработать

на «микроуровне» конкретные программы социально-эко¬

номических преобразований, которые впоследствии могли

бы послужить своего рода моделями для общенациональ¬

ных реформ 50.
В поисках позитивной программы социально-экономи¬

ческих преобразований участники движений на местах

выдвигают такие требования, как расширение самоуправ¬

ления и участия рядовых граждан в осуществлении обще¬

ственного контроля над экономическим развитием данного

района; установление демократического контроля над

решениями частного сектора о размещении, расширении

или свертывании своих предприятий; требование учиты¬

вать нужды местного населения при принятии правитель¬

ственных решений о капиталовложениях па развитие дан¬

ного района; припятие и строгое соблюдение мер по

охране окружающей среды (путем введения жестких ог¬

раничений допустимого уровня загрязнения воздуха, шу

мов; запрета строительства предприятий, связанных с

использованием ядерной энергии, в непосредственной бли~
ное значение с точки зрепия перспектив социально-экономиче¬

ского развития данного района, и т. д. Выявляются также уро¬

вень загрязнения окружающей среды, состояппе транспорта,

образования, здравоохрапеппя, качество продовольствсппых то¬

варов. На основе собранных данных и требований населения

вырабатываются соответствующие рекомендации и организуют¬

ся политические кампании под соответствующими лозунгами.
50	К середине 70-х годов в США, в дополнение к ужо известным

журналам либерал-реформистскон ориентации, таким, как «Рго-

дгс551Уе», «ТЬе Келу ВериЪНс», «ЫЬегаНоп», «КаИоп», стал изда¬

ваться ряд новых журналов, ставящих целью обобщение опыта

реформистских пачипапий на местах и «проигрывание» моде¬

лей возможных общенациональных реформ. Среди пих: «\Уог-

ктд Рарегз Гог а Ке\у 8ос1е1у», «Ро1Шсз апй 8ос1е1у», «ЗосгаНзЬ

Веуо1и1юп», «Е<1сеп1пс Мадагте» и некоторые другие.

Либеральное политическое сознание	119
зости от городов н крупных поселений); стабилизация

цен на местном рынке; увеличение местпых бюджетов на

нужды образования (особенно начального и среднего);

предоставление престарелым и беднякам льгот на комму¬

нальные услуги.
Весьма показательны для характеристики современно¬

го либерал-реформистского движения на местах требова¬

ния гарантии социальных и экономических прав граждан,

поддержка государственных служащих и неорганизован¬

ных рабочих в их попытках организоваться в профсоюзы,

деятельность по установлению контактов между местными

профсоюзными организациями и движениями меньшинств.
Особенное значение либерал-реформисты придают са¬

моорганизации «на местах» малоимущих слоев населения,

поскольку последние, как правило, не являются членам7

профсоюзов, не объединены в какие-либо политические

организации или партии, а, следовательно, находятся вне

рамок современной американской «плюралистической» си¬

стемы (системы «группового представительства» интере¬

сов) и тем самым полностью лишены какой-либо возмож¬

ности для защиты своих интересов. Либерал-реформисты

поддерживают организацию беднейших слоев и мень¬

шинств в «^еНаге ^гоирз» («группы вспомоществова¬

ния») с целью защиты прав этих слоев на получение го

сударственной (федеральной и местной) помощи.
Необходимо подчеркнуть, что хотя либерал-реформист

и выступает сегодня с требованием «общественных пере¬

мен», выдвигаемый им идеал общественного устройства

остается аморфным и противоречивым, а протест против

бюрократизации общественной жизни и государствен¬

но-монополистической организации — непоследователь¬

ным, несущим на себе печать привычек и предрассудков,

порожденных индивидуалистическими стереотипами бур¬

жуазного сознаниям. Эти привычки и предрассудки
51	Иллюстрацией к сказанному может служить следующее рас¬

суждение Р. Нейдера, лидера общенационального движения в

защиту интересов потребителя: «Где сегодня в Соединенных

Штатах вы видите систему свободного предпринимательства?..

Меня называют радикалом за то, что я пытаюсь восстановить

власть потребителя; но на самом деле радикалами следует

считать бизнесменов. Они втягивают нас все глубже и глубже

в корпоративный социализм, где корпорации используют власть

государства, чтобы оградить себя от конкуренции» (цит. по

120 Глава вторая
препятствуют формированию сознательного, политически

организованного общенационального демократического

движения, порождая обилие мелких, разрозненных дви¬

жений, преследующих партикулярные цели и интересы.
Трудности выработки адекватной системы идейно-по-

литических ориентаций, которая могла бы стать основой

для общенационального движения левых сил, усугубляют¬

ся отсутствием на политической арене Соединенных

Штатов массовой политической партии, которая бы от¬

стаивала социализм даже в его реформистской трактовке.

В этих условиях особое значение приобретает одна из

примечательных тенденций развития современного либе¬

рал-реформизма, а именно тенденция к его радикализа¬

ции и сближению с социал-реформизмом. Об этом, в ча¬

стности, свидетельствует активное использование «социа¬

листической» терминологии в определенных кругах

либерал-реформизма. Уже на протяжении десятка лет

здесь не утихают споры о том, следует ли американскому

либерал-реформизму взять за основу своих внутриполити¬

ческих ориентаций какую-либо разновидность «государст¬

ва всеобщего благосостояния» (чаще всего при этом упо¬

минается «шведская модель» «государства благосостоя¬

ния») или ориентироваться на идеи «демократического

социализма»; какую следует избрать внутриэкопомиче-

скую стратегию социалистических преобразований — на¬

ционализацию собственности, кооперирование независи¬

мых самоуправляющихся предприятий в рамках

«смешанной экономики» или что-то другое; наконец, ка¬

кую признать внутриполитическую стратегию — поддер¬

живать ли демократическую партию или выступать на

выборах самостоятельно, и т. д.
«Социалистическая» тенденция в либерал-реформизме

пока еще не устоялась, не проявила себя в достаточной

мере. Однако при оценке внутренней динамики и перспек¬

тив развития либерального сознания указание на наличие

подобной тенденции приобретает важное значение. Следу¬
Агтп81гоп8 Я. ТЬе Раззюп 1ЬаЪ Ви1ез На1рЬ Иайег.— Рог1ипе, 1971,

Мау, р. 219). Здесь обращает на себя внимание то, что Нейдер

ведет критику «корпоративного социализма» (читай: государст¬

венно-монополистического капитализма.—Лег.) с позиций тра¬

диционного «свободного предпринимательства» и «свободной

конкуренции».

Либеральное политическое сознание	121
ет считаться с тем, что в ближайшие годы эта тенденция,

по-видимому, станет оказывать все более заметное влия¬

ние на развитие американского либерализма *2.
«Полевение» либерал-реформизма, его сближение с

социал-реформизмом отражают рост критических, анти¬

монополистических тенденций в массовом политическом

сознании США. Как уже отмечалось, в последние годы

среди либералов происходит процесс идейно-политическо¬

го размежевания. Новые демократические силы, которые

складываются сегодня в противовес либеральному «истэ¬

блишменту», имеют своим ядром блок прогрессивных

профсоюзов, представителей левой интеллигенции и дви¬

жений меньшинств, бывших активистов движепия за

гражданские права, движений протеста леворадикальной

молодежи и студенчества 60-х годов и др. В специфиче¬

ских условиях Соединенных Штатов — страны, где анти¬

монополистическим тенденциям гораздо труднее (по срав¬

нению со странами Западной Европы) воплотиться в со¬

ответствующее политическое сознание и поведение,

объединение усилий всех демократических сил и слияпие

движения за прогрессивные социальные реформы с рабо¬

чим движением приобретают особое значение53. Такое
52	В уже упомянутой дискуссии, проводившейся в 1976 г. на стра¬

ницах журнала «Комментари» на тему «Что такое либерал?—

Кто такой консерватор?», многие ее участники отмечали, что

сегодня «спектр споров» среди либералов сместился влево. (См.

Соттеп1агу, 8ер1., 1976.) Характерно также высказанное по это¬

му поводу мнение известного активиста «нового левого» дви¬

жения 60-х годов, а ныне декана социологического факультета

Калифорнийского университета в Санта-Барбара Ричарда

Флэкса: «К началу 80-х годов либерализм проделает значи-

тельную эволюцию в сторону социализма. Он станет гораздо

ближе к европейской социал-демократии...» (ТЬе Сеп1ег Ма&а-

7лпе, Мау — 1ипе, 1977).
53	«В сегодняшней Америке,— пишет М. Харрингтон, один из вид-

пых представителей современного социал-реформизма,— суще¬

ствует классовое политическое движепие рабочих, которое стре¬

мится к демократизации ряда специфических форм господст¬

ва капитала; однако это движение не отрицает капитализм

как таковой» (НагНп%1оп М. ЗоааНзт. N. У., 1971, р. 251). По-

мпсппю Харрингтона, своеобразие идейно-политических ориен¬

тации американского рабочего класса определяется тем, что его

переход от борьбы против непосредственных материальных про¬

явлении капиталистической эксплуатации к протесту против

самой системы существующих общественных отношений пахо-

122 Глава вторая
слияние создает важные предпосылки для формирования

в Соединенных Штатах широкой антимонополистической

коалиции на основе борьбы за демократизацию и прогрес¬

сивные социально-экономические преобразования сущест¬

вующей системы.
дится сегодня на одной из своих начальных стадий. Чтобы ус¬

корить этот процесс, необходимо добиться слияния движения за

прогрессивные социальные реформы с рабочим движением. Этой

цели служит созданный М. Харрингтоном «Организационный

комитет демократических социалистов» (со штаб-квартирой в

Нью-Йорке), в который наряду с видными либералами «социа¬

листической» ориентации вошли также прогрессивно настроен¬

ные лидеры некоторых крупных независимых профсоюзов. Для

сторонников ОКДС особое значение приобрел вопрос о путях

завоевания американскими социал-демократами большего поли¬

тического влияния. Харрингтон, в частности, считает, что, пока

демократические социалисты остаются относительно слабой по¬

литической силой, они пе должны выступать па выборах само¬

стоятельно, а должны поддерживать демократическую партию,

в особенности те ее программные установки, которые отражают

интересы рабочего класса, негров и других национальных мень¬

шинств, малоимущих слоев, составляющих массовую базу этой

партии. В такой тактике Харрингтон усматривает возможность

трансформации демократической партии в «новую левую пар¬

тию большинства».

ГЛЛВЛ ТРЕТЬЯ
КОНСЕРВАТИВНАЯ ТРАДИЦИЯ

И СОВРЕМЕННОЕ КОНСЕРВАТИВНОЕ

ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
§ 1. КОНСЕРВАТИВНАЯ ТРАДИЦИЯ
В АМЕРИКАНСКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ
Едва ли не первой трудностью, возникающей при зна¬

комстве с консервативной традицией в американском по¬

литическом сознании, является изначальная неопределен¬

ность ее идеологического статуса, ее отношения к идейно¬

политической природе и специфике американского

общества. В американской литературе существуют раз¬

личные, даже противоположные по своей концепции ре¬

шения этого вопроса, своего рода «тезис» и «антитезис».
Согласно первому американское общество является

всецело либеральным, и понятие консерватизма, порож¬

денное частными обстоятельствами европейской истории,

вообще неприменимо к американской действительности \

С этой точки зрения Соединенным Штатам всегда была

чужда традиционная для Европы идеологическая поляри¬

зация сознания и борьба противостоящих друг другу

идеологических и мировоззренческих систем. Напротив,

в том и состояла «американская исключительность», что
1	Классическим выражением этой идеи является работа историка

Л. Харца «Либеральная традиция в Америке». Согласно Харцу,

США были основаны «отцами-пилигримами», спасавшимися от

феодально-клерикальных гонений Старого света. Поскольку же

антифеодальные движения были преимущественно буржуазно¬

либеральными, постольку и американское общество, пе имею¬

щее феодального прошлого, является «изначально либераль-

вым». Доводы Харца сводятся к утверждению, что поскольку

в Америке не было развитых феодальных форм, то не было и

характерной для Европы традиции буржуазных революций,

а следовательно, не было и консервативной реакции на них.

Иначе говоря: «Не имея Робеспьера, оно (американское общест¬

во.—Лег.) не имело и де Местра» {Наги Ь. ТЬе 1лЪега1 ТгпЙ1-

Иоп т Атепса. N. У., 1955, р. 5).

124 Глава третья
страна была «свободна» от европейских традиций и нахо¬

дилась в «вечной зависимости» от «либерального консен¬

суса», распространяющегося на все сферы политического

сознания.
Таков «тезис». Согласно же «аптитезису» наиболее

значимой, глубинной идейно-политической традицией в

США является именно консерватизм, причем чуть ли не

классического европейского типа2. Аргументы сторонни¬

ков этой точки зрения сводятся к следующему: во-первых,

они отрицают существование какого-либо «разрыва» меж¬

ду традициями консерватизма по обе стороны Атлантики.

Речь идет о преемственности «вечных» принципов мора¬

ли и политики — «веры в трансцендентный порядок, неиз¬

менную человеческую природу и естественный закон»

(Р. Керк), составляющих «традицию цивилизации» («Ве¬

ликую Традицию»), к которой принадлежит и Америка,

независимо от того, является ли эта традиция феодальной

или буржуазной. Для приверженцев этой позиции преем¬

ником западноевропейской политической культуры, ухо¬

дящей корнями в древний мир и христианское средневе¬

ковье, является американский Юг, а виргинский планта¬

тор-аристократ Джон Рэндольф из Роанока расценивается

как персонификация «южного консерватизма», как «аме¬

риканский Берк».
Во-вторых, утверждается, что американская консер¬

вативная традиция получила воплощение не только в гос¬

подствующем политическом сознании, но и в основных

национальных политических институтах и установлениях,

прежде всего в конституционализме, наследующем бри¬

танскую «Великую Хартию», и в статусе конгресса, якобы

отражающем волю «консервативного большинства» стра¬

ны. С этими же установками связана и специфическая

консервативная трактовка американской революции

1776 г., которая расценивается как борьба за сохранение

(«консервацию») американского политического и эконо¬

мического строя, которому угрожал заморский режим.

Словом, как считают представители данной позиции, хотя
2	«Хотя Америка и прославляет себя как общество либеральной

традиции, в действительности эта традиция покоится на весь¬

ма консервативном фундаменте» (Атепсап СопзегуаНуе ТЬои&Ь1

ш Ше Т\уепИе1Ъ Сеп1игу. Е<1. Ьу. ДУ. Виск1еу, 1г. N. У., 1970,

р. IX).

Консервативное политическое сознание
125
американцы и «молились либеральному евангелию», на

деле они поддерживали консервативные порядки.
Определенные трудности в понимании американской

консервативной традиции вызывает также факт инверсии

исторических значений американского либерализма и кон¬

серватизма. Так, многие программные положения класси¬

ческого либерализма — требование свободы рынка и

ограничения государственного вмешательства — сегодня

считаются консервативными. И напротив, идея сильной

централизованной и регулирующей власти государства,

в прошлом выдвинутая консервативным блоком федерали¬

стов, прочно вошла в сознание современных американских

либералов.
Кроме того, ни среди сторонников идеи о существова¬

нии в США «либерального консенсуса», ни среди ее кри¬

тиков нет единства в понимании самой сущности амери¬

канского консерватизма, а также времени его возникно¬

вения.
В одних случаях высказывается мнение, что различия

между консерватизмом и либерализмом выявились уже во

время Филадельфийского конституционного конвента

1787 г., в других — что это произошло только в эпоху

«нового курса» Ф. Рузвельта. Одни авторы причисляют к

американским консерваторам сторонников фритредерства

и свободного рынка, другие — приверженцев традициона¬

листских морально-религиозных ценностей и «органиче¬

ской» концепции общества, принадлежащей традиции

классического европейского консерватизма. Наконец,

в самое последнее время к консерваторам в США стали

причислять и «поправевших» в 70-х годах неолибералов.
Многие из указанных разногласий и противоречий

(подлинных и мнимых) на деле объясняются внутренней

неоднородностью американского консервативного полити¬

ческого сознания, в рамках которого сосуществуют не¬

сколько различных типов, а также изначальной неодно¬

родностью их идеологического субстрата. Что в первую

очередь объединяет эти различные типы политического

сознания, так это общая функция идейно-политического

оправдания и стабилизации исторически изживших себя

общественных структур.
Все эти типы сознания отражают особенности полити¬

ческого мышления тех социальных слоев, положению ко¬

126 Глава третья
торых в обществе угрожают новые тенденции обществен¬

ного развития и которые испытывают страх перед

социальным прогрессом. Важнейшая из этих особенно¬

стей — непризнание необратимости социальных измене¬

ний, ставящих под вопрос стабильность общественного

ноложепия этих слоев. В своей идеальной форме — это

сознание такого 81а1из дио, которому реально угрожают

силы прогрессивных общественных преобразований. Носи¬

телям этого сознания приходится не только защищать, но

иной раз и пытаться отвоевывать уже потерянное соци¬

альное «пространство».
Это позволяет вычленить в структуре консервативного

политического сознания два идейных пласта, один из ко¬

торых выражает ориентацию на стабилизацию устарев¬

шей общественной структуры в ее неизменной форме,

другой — на устранение противодействующих социальных

сил и тенденций и восстановление прежней социальной

формы. Поскольку складывающийся между этими компо¬

нентами баланс обусловлен конкретной исторической си¬

туацией, постольку консервативное сознание в своем

движении, обусловленном эволюцией соответствующей со¬

циальной формы, проходит различные фазы. Если ста¬

бильность данной общественной структуры пока еще не

нарушается противодействием иных социальных тенден¬

ций (или последние еще недостаточно развиты), консер¬

вативное сознание будет существовать в теоретически

«свернутом» виде как своего рода охранительно-консер¬

вативный политический «рефлекс». Если же полная сме¬

на формации или определенной социально-экономической

фазы в развитии уклада уже произошла, то попытки ее

реконструкции будут проявлениями не столько «консерва¬

ции» («сохранения»), сколько политической «реакции»

(«восстановления»). Эволюция консервативного сознания

в пределах этих двух фаз раскрывает природу консерва¬

тизма как явления, наиболее характерного для периода

острого противоборства социальных тенденций, когда

старое еще не полностью сошло с исторической арены и

продолжает сопротивляться новому.
Консервативное сознание избегает анализа обществен¬

ного развития с позиций историзма. Ему более свойствен

моралистический и дидактический подход к социальным

явлениям, построенный на констатации «абсолютных», не¬

Консервативное политическое сознание 127
изменных в исторической перспективе «истин». Это со¬

знание внутренне не предрасположено к теоретической

рефлексии, стимул к теоретизированию оно получает, как

правило, «извне», со стороны оппозиционных обществен¬

ных сил, которые начинают оспаривать общественный

статус носителей консервативного сознания и которым

последние вынуждены противопоставлять свое обоснова¬

ние «истинности» социального 81а1и8 дао.
В этом смысле консервативное сознание всегда вторич¬

но, производно от каких-то ипых форм сознания и идео¬

логии, осваиваемых им лишь после того, как эти формы

«исчерпали» изначально заданную им социальную функ¬

цию. Вторичность консерватизма ярко проявляется и в

том, что в отличие от некоторых других типов политиче¬

ского сознания (например, либеральных) он лишен еди¬

ной «субстанциональной» идеологической основы. Как и

радикальные типы сознания, консерватизм выступает

преимущественно как определенный обобщенный тип от¬

ношения к тенденциям социального развития, а именно

как тип идейно-политической стабилизации исторически

устаревшей общественной структуры.
Таким образом, специфика консервативных типов по¬

литического сознания определяется не имманентной кон¬

сервативной идейной традицией, а периодически воспро¬

изводимой в ходе исторического процесса однотипной

ситуацией. И если мы вправе говорить о «консервативной

традиции», то прежде всего в смысле периодического вос¬

произведения устойчивых однотипных механизмов фор¬

мирования консервативного сознания.
Адекватное понимание генезиса консервативных типов

политического сознания в США должно основываться на

копкретпо-историческом, социальпо-классовом анализе

внутренних закономерностей и объективных этапов эво¬

люции буржуазного уклада. По данному вопросу в запад¬

ной литературе существуют две противоположные точки

зрения. Согласно первой, под консерватизмом подразуме¬

вается исключительно феодально-аристократическая ре¬

акция на французскую буржуазную революцию. Согласно

второй, консерватизм истолковывается настолько расши¬

рительно, что превращается в тенденцию к стабилизации

любой общественной структуры независимо от ее объек¬

тивного значения и места в социально-историческом про¬

128 Глава третья
цессе. Обе эти точки зрения односторонни. В действитель¬

ности сама эволюция общественных форм и изменение

социально-познавательных функций соответствующих им

типов сознания является универсальной закономерностью

общественно-исторического процесса. Поэтому консерва¬

тивная функция не является атрибутом какой-либо одной

идеологии или типа сознания и не может иметь однознач¬

ной хронологической датировки. При анализе специфики

консервативных типов сознания необходимо исходить из

методологических принципов историко-материалистиче¬

ского подхода к явлениям сознания и принципа необрати¬

мости как отдельных этапов социального процесса, так

и социально-познавательных функций соответствующих

мыслительных структур. Общая закономерность перера¬

стания производительными силами рамок данных произ¬

водственных отношений делает не только возможным, но

и необходимым изменение указапных социально-познава¬

тельных функций. В то же время ситуационно-контексту¬

альное понимание консерватизма как начальный этап

анализа нуждается в последующем введении объективного

критерия оценки тех или иных идейно-политических яв¬

лений в соответствии с принципами необратимости хода

социального прогресса.
Поскольку условием присвоения тем или иным типом

сознания консервативной функции является, как уже от¬

мечалось, противоборство на данном историческом отрез¬

ке различных социальных тендепций, одни из которых не¬

сут в себе элементы социального прогресса, а другие от¬

ражают сопротивление сил прошлого, то ключевые для

Америки социально-исторические рубежи оказываются

также и вехами на пути формирования идеологического

субстрата консервативного сознания. Причем в ходе этого

процесса обозначают себя различные механизмы, посред¬

ством которых происходит кристаллизация различных

«слоев» в дапном идеологическом субстрате и которые в

конечном счете определяют специфику соответствующих

типов сознапия.
Первым таким механизмом является воспроизведение

комплекса идейных элементов, заимствованных из добур-

жуазной консервативно-аристократической традиции.
Хотя развитие капитализма в Америке протекало, как

известпо, в особо благопрнятпых условиях — «исполин-

Консервативное политическое сознание 129
скими шагами» и при отсутствии «преграждающих путь

средневековых развалин» 3, зарождение буржуазных об¬

щественных отпошепий с XVII в. происходило не на

«пустом месте», как это утверждают сторонники идеи

«либерального консенсуса», а шло в борьбе со значитель¬

ными и вполне реальными феодальными пережитками,

существовавшими прежде всего в форме английского ко¬

лониализма А. Перенесенные в Америку феодальные

элементы (землевладение в форме маноров и королевских

пожалований, фиксированная рента, майорат, попытки

цеховой регламентации производства и другие формы фео¬

дального принуждения, а также сам колониальный и ра¬

бовладельческий строй с колониальной элитой и слоями

населения, юридически лишенными основных прав) яви¬

лись изначально консервативпым моментом в системе

складывавшихся в целом па буржуазной основе общест¬

венных отношений.
В определенном отношении противоборство буржуаз¬

ией и феодальной тенденции в процессе становления аме¬

риканского общества воспроизводило классическую ситу¬

ацию возникновения европейского консерватизма как фео¬

дально-аристократической реакции на поступательное

буржуазное развитие. В то же время особенностью искус¬

ственно насаждавшихся в американских колониях фео¬

дальных производственно-правовых отношений было то,

что по своей социальной функции они выступали в каче¬

стве способа пресечепия буржуазного развития колоний

со стороны развитой буржуазной метрополии. Таким об¬

разом, это была форма внешнеполитической и внешнеэко¬

номической протекции бурэюуазных привилегий метропо¬

лии средствами внедрения в колониях элементов феодаль¬

ной регламентации социально-экономической жизни.
Война за независимость американских колоний от

английской метрополии, фактически решавшая задачи
3	Маркс К.у Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 23, с. 783; т. 21, с. 347.
4	Не случайно, критикуя утверждение Г. Гиммера о том, что

США — это «страна, не ведавшая феодализма», В. И. Ленин под¬

черкивал, что «это — утверждеппе прямо противоположное ис¬

тине, ибо экономические пережитки рабства решительно ничем

не отличаются от таковых же пережитков феодализма, а в быв¬

шем рабовладельческом юге Соединенных Штатов эти пережит¬

ки очень сильны до сих пор» (Ленин В. И. Полн. собр. соч.,

т. 27. с. 141).
5	Заказ М1 3035

130 Глава третья
буржуазной революции, подорвала экономические и со¬

циально-политические позиции феодальной тенденции в

Америке как копсерватпвпого фактора в развивающейся

общественной системе и в целом ликвидировала препят¬

ствия прогрессивному развитию капиталистической фор¬

мации в Новом свете. Торжество свободного капитали¬

стического рынка в масштабах страны способствовало ис¬

коренению самостоятельных идеологических и правовых

структур феодализма и дальнейшему укреплению господ¬

ства в Америке буржуазно-рыночных форм сознания, со¬

ответствующих эпохе возвышепия буржуазного уклада,

расцвета капиталистического предпринимательства и

свободной конкуренции и восходивших в своих идейных

истоках к традиции классического европейского либера¬

лизма.
Тем не мепее значительные элементы феодальпо-кон-

серватпвной идеологии сохранились в Америке и после

завоевания независимости, но теперь они стали обслужи¬

вать уже иные общественные силы, выступавшие с кон¬

сервативных позиций. Постепенно па этой основе сформи¬

ровался самостоятельный «пласт» буржуазной консерва¬

тивной идеологии, служащей субстратом консервативных

типов политического сознания.
Во-первых, элементы феодально-консервативной идео¬

логии составили основной компонент политических убеж¬

дений южной плаптаторско-рабовладельческой аристокра¬

тии. Ее идеологи — Дж. Рэпдольф, Дж. Кэлхун, Н. Такер

и др.— противопоставляют идиллию патриархальной ра¬

бовладельческой плантации развивающимся на Севере

капиталистическим отношениям и отвергают индивидуа¬

листические принципы классического американского ли¬

берализма во имя идеала «органической» социальной

структуры Юга. Уже со второй половины XIX в. в усло¬

виях, капиталистической индустриализации и распада аг¬

рарного натуральпого хозяйства эти идеи все в большей

степени начинают отражать мироощущение «фрустриро-

вапиых аристократов» (К. Росситер), с постальгией

вспоминающих о патриархальных порядках сельского об¬

раза жизни, отвергающих «вульгарпую» власть денег,

банкиров и плутократов. Эти аристократы и сами уже

воспттпттматот себя как тлагический анахропизм и замы¬

каются (как братья Г. и Б. Адамс) в р'шаптпческом кон-

Консервативное политическое сознание 131
серватизме, идеализации средневековья и апологии рели¬

гиозного мистицизма.
Во-вторых, многие элементы феодально-консерватив¬

ной идеологии (морально-религиозный ригоризм, сослов¬

ный и социально-культурный элитизм, презумпция мораль¬

но-правовой законности существующих общественных

институтов, общинно-корпоративная мораль, недоговор¬

ный характер человеческих прав и обязанностей и др.)

сохраняются в составе буржуазно-традиционалистских

убеждений конца XIX — первой трети XX в. На сей раз

к этим идеям обращаются те группы буржуазных частных

собственников, которые оказываются неприспособленными

к тенденциям интенсивной индустриализации и монополи¬

зации капиталистического уклада в США и поэтому апел¬

лируют к прошлому как к эпохе социальной стабильности,

устойчивой иерархии, непререкаемых моральных автори¬

тетов 5.
В-третьих, с 30—40-х годов XX в. в условиях специ¬

фической консервативной реакции на «новый курс» со

стороны преимущественно периферийных политических

сил (у которых меры государственной централизации

власти выбивали почву из-под ног и лишали привилеги¬

рованного положения в своих регионах) рассматриваемая

идейная традиция подвергается новой переакцентировке:

в нее вторгаются мотивы свободного рынка, в результате

чего в американском политическом сознании оформляется

существующий и поныне консервативный тип, получив¬

ший название традиционализма 6.
5	Выступая с апологией духовной аристократии и антидемократи¬

ческой критикой «толпы» и «массового» общества, осуждая ин¬

дустриально-монополистический уклад, отвергая саму идею

прогресса, идеологи этих групп все же пе составляли формаль¬

но единого направления. Одни из них представляли течение

так называемого «нового гуманизма» (И. Бэббптт, II. Мор),

другие принадлежали к «южным аграриям» (Д. Дэвидсои,

Дж. Рэнсом, А. Тейт, Р. Уоррен), которые в наибольшей степепи

восприняли сословный консерватизм и аристократизм «южной

традиции»: наконец, были среди них и одиночки типа Г. Мен-

кена. В то же время различия между представителями этих те¬

чений носили скорее частный характер п не стирали объектив¬

ного сходства как занятых ими консервативных общественных

позиций, так и используемых ими идеологических аргументов.
• Теоретизированное выражение это сознание получило в рабо¬

тах Р. Керка, Э. Фогелина, Р. Уивера, Ф. Уилсона, П. Вирека,
5*

132	I ’лава третьЛ
Таким образом, преобразованная традиция классиче¬

ского европейского консерватизма оказывается важным

«слоем» в неоднородном по составу идеологическом суб¬

страте американского консервативного политического со¬

знания, а освоение элементов этой традиции — механизмом

формирования идеологического субстрата соответству¬

ющего типа сознания, т. е. традиционализма.
В то же время уже с последней трети XIX в. более

или менее отчетливо проступают контуры второго такого

идеологического «слоя» и второго идеологического меха¬

низма, посредством которого происходит образование ино¬

го типа консервативного политического сознания в США.

Этот процесс связан уже с внутренней эволюцией амери¬

канского либерализма и инверсией функций классиче¬

ской либеральной идеи свободного рынка в период пере¬

хода к государственно-монополистическому капитализму.
Сформулированные в абстрактной форме идеологиче¬

ские принципы классического либерализма допускали

разночтения и, как оказалось, могли обслуживать различ¬

ные общественные силы, противоречия между которыми

выявились уже после победы американской революции.

Изначальная амбивалентность традиции классического

американского либерализма была обусловлена несовмести¬

мостью тенденций развития принципов буржуазной де¬

мократии, заимствованных из Просвещения, и идеалов

капиталистической собственности, унаследованных от

Локка. До поры до времени это внутреннее противоречие

в системе классических либеральных постулатов не ощу¬

щалось 7. Однако постепенное разложение классического

либерализма вело к неизбежному переосмыслению идеи о
П. Витонского, К. Росситера, Л. Страусса, Дж. Харта, С. Тонзо-

ра, У. Херберга и др.
7	«США — это капиталистическое общество раг ехсе11епсе,— пи¬

шет И. Кристол.— И дело не в том, что капиталистический

строй расцвел здесь более пышно, чем, скажем, в странах За¬

падной Европы. Дело в том, что «отцы-основатели» предпола¬

гали, что американская нация будет капиталистической, п счи¬

тали, что только капиталистическая экономика соответствует

созданной ими либеральной демократии» (КпзШ I. Оп Согро-

га!е СарИаПзт т Атепса.— ТЬе РиЬПс 1п1егез1, Ка11 1975,

р. 124).

Консервативное политическое совнанйе	133
взаимообусловленности буржуазной демократии и капита¬

листической собственности 8.
Одним из важных следствий бурного индустриального

развития Америки после Гражданской войны стала пере¬

оценка тех идейно-политических аргументов, к которым

апеллировали интересы капиталистической собственности.

К эпохе «Позолоченного века» американский капитализм

достиг такой стадии развития, когда уже не нуждался в

государственном протекционизме и когда интересы капи¬

талистической собственности, стремящейся к безудержной

экспансии, стали полнее всего реализовываться в прежде

чуждой им программе Шззег-Шге — наследии аграрного

либерализма Джефферсона. В этих новых социально-эко¬

номических условиях происходит изменение исторической

функции идеи свободного рынка: если в период борьбы с

феодализмом и становления капиталистического уклада

программа Ыбзег-Шге несла в себе прогрессивный соци¬

альный потенциал, то по мере вызревания социальных

антагонизмов буржуазного общества она начинает вопло¬

щать требования наиболее консервативных буржуазных

кругов о предоставлении им «полной» экономической

«свободы», т. е. не ограничиваемой государством свободы

эксплуатации наемного труда и концентрации капитала.

Классическая либеральная идея рыночного капитализма

приобретает консервативную функцию9.
Мутация идеологии свободного рынка, названная

К. Россптером «большим ограблением поезда американ¬

ской интеллектуальной истории», была обусловлена про¬

цессами монополизации капиталистического уклада в

США и противодействия крупной буржуазии вмешатель¬

ству государства в сферу отношений между трудом и ка¬

питалом. Результатом присвоения социальным идеалом
8	«Хотя капитализм п демократия исторически возникли одновре¬

менно и получили общее обоснование в философском либера¬

лизме, нет ничего, что действительно обусловливало бы их тео¬

ретическое или практическое единство» (Ве11 О. ТЬе Си11ига1

Соп1га(Исиоп5 оГ СарНаНзт. N. У., 1976, р. 15).
9	«Прекрасный принцип Ыззег-Шге, оказавшийся столь полезным

в минувшие дни борьбы против аристократического патернализ¬

ма, превратился в ширму для плутократии, которая развива¬

лась на основе свобод, обеспечиваемых политикой невмеша¬

тельства государства» (Паррингтон В. Л. Основные течения

американской мысли. М., 1963, т. 3, с. 353).

134 Глава третья
1а18зе2-1а1ге рацее несвойственной ему консервативной

функции явилось формирование специфически американ¬

ского типа «рыночного» консерватизма. Его представите¬

ли (У. Самнер, С. Филд, Э. Карнеги и др.) увидели в

человеке лишь одержимого манией частного предприни¬

мательства «экономического индивида», прирожденного

буржуазного стяжателя и эгоиста. Равенство было объяв¬

лено ими идеалом отсталых народов, а свобода капитали¬

стического предпринимательства — идеалом пародов пере¬

довых, идущих путем прогресса, в свою очередь, отождест¬

вляемого с буржуазным накопительством. Важнейшее

место в идеологических представлениях «рыночного» кон¬

серватизма заняла идея «естественной аристократии» этих

буржуазных парвепю. С этими же идейными мотивами

было связано также проникновение в систему данных воз¬

зрений социал-дарвинизма как обоснования «естественно¬

го капиталистического отбора» 10.
Нужно заметить, что и в данном случае трансформи¬

рованная идеология классического либерализма сочета¬

лась с некоторыми традиционалистскими консервативны¬

ми элементами. Так, выступая в поддержку индустриаль¬

ной экспансии, сторонники «рыночного» консерватизма

вместе с тем отвергали любые сколько-нибудь радикаль¬

ные социальные пзмепепия, усматривая в них угрозу су¬

ществующим порядкам, а самих себя «капитаны промыш¬

ленности» считали носителями абсолютной моральной

истины, включающей признание неизбежности иерархиче¬

ской стратификации общества, «естественного» неравен¬

ства людей, необходимости «элиты», неразумности «мас¬

сы» и т. п. Консервативно-охранительный характер этой

системы «рыночных» убеждений был связан с ее оппози¬

цией широким фермерско-демократическим движениям в

Америке конца XIX — начала XX в., требовавшим от го¬

сударства обуздания рыночной стихии и произвола круп¬

ных капиталистических собственников.
Таким образом, уже с конца XIX в. камнем преткно¬

вения различных социальных и политических интересов

в США все в большей степени становится вопрос о роли

и функциях государства в общественной жизни, различ¬
10	См.: Но]з1ад,1ег Н. 8ос1а1 Бапуппзт ш Атепсап ТЬои^Ь, 1860—

1915. РЪИасЫрЫа, 1945.

Консервативное политическое сознание 135
ные ответы па который служат водоразделом между

консерваторами и «новыми» либералами. По мере того

как с развитием американского капитализма механизмы

рыночного регулирования обнаруживали свою иррацио¬

нальную сторопу (экономические кризисы и т. п.), среди

наиболее дальновидных представителей американской

буржуазии все более росло понимание если не социаль¬

ной, то производственно-экономической деструктивности

механизмов свободного рынка. А это, в свою очередь, сти¬

мулировало эволюционные процессы в русле либеральной

традиции — апология свободного рынка уступает место

признанию необходимости государственного регулирова¬

ния. Эта трансформация, зафиксированная реформами

«нового курса» Ф. Рузвельта, и получила обоснование в

идеологии «нового» либерализма —- либерализма государ¬

ственного вмешательства.
В контексте необратимой эволюции американского по¬

литического сознания от рыночных форм к этатистским

идея свободного рынка неизбежно приобретает консерва¬

тивную социальную функцию, становится способом идео¬

логического непризпания объективного движения амери¬

канского общества в направлепии к монополизации и го¬

сударственному регулированию — признание этого про¬

цесса рыночными типами сознания было бы равносильно

их саморазрушению. Происходящие в США сдвиги, свя¬

занные с переходом к государственно-монополистическо¬

му регулированию и ограничением действия механизмов

рынка, сторонники «рыночного» консерватизма восприня¬

ли как радикальный отказ от наследия американской ли-

берально-индивидуалистической традиции во имя этатиз¬

ма и «коллективистского либерализма»11.
Эта консервативная реакция определенных буржуаз¬

ных кругов США была порождена самой логикой перера¬

стания капитализма свободной конкуренции в государст-

вепно-мопополистпческий капитализм (предполагающий
11	«Самым важным событием истории за последпие сто лет явля¬

ется смена либерализма (свободного предпринимательства.—

Авт.) этатизмом. Этатизм выступает в двух формах — социализ¬

ма и иптервенционизма. Обе едины в своем стремлении подчи¬

нить индивида государству — социальному аппарату принуж¬

дения и пасттлпя» (М1$ез Ь. Е1аШт.— 1п: ТЬс \У15<1от оГ Сопзег-

уаИзт. Ей. Ьу Р. ЛУНопзкь №лу ВосЬеНе, 1971, у. 3, р. 1629).

136 Глава третья
вмешательство государства в сферу экономики и социаль¬

ной политики), к условиям которого могут приспособить¬

ся далеко не все буржуазные частные собственники.
Так, начипая с 30-х годов на основе идеологии «ры¬

ночного» консерватизма, составившего второй «слой» в

идеологическом субстрате консервативного политического

сознания США, происходит формирование нового, сохра¬

няющего свою актуальность и по сей день типа консерва¬

тивного сознания. Этот тип, получивший пазвапие либер-

таризма, отражает сознание широких кругов бизнеса, не

связанного с государственным сектором, отвергающего

любые посягательства государства па свою традиционную

суверенность и противящегося всякому расширению прав

трудящихся как «коллективистской» и «социалистиче¬

ской» акции, подрывающей устои американского индиви¬

дуализма 12.
До недавнего времени либертаризм и традиционализм

были господствующими типами 13 в рамках американско¬
12	В теоретизированной форме этот тип созпапия представлеп в

работах Л. Мизеса, Ф. Хайека, Дж. Хосперса, Дж. Тассиля, Мил¬

тона Фридмена, Дэвида Фридмепа, М. Ротбарда, Р. Макбрайда,

Р. Нозика и др. Следовало бы подчеркнуть существенное функ¬

циональное отличие либертаризма от «рыночного» консерватиз¬

ма конца XIX — начала XX в., которое связано с тем, что с 30—

40-х годов апология свободного рынка становится уже откро¬

венно ностальгической позицией, оставленной далеко позади

развитием американского политического сознаппя после «ново¬

го курса».
13	Каждый из этих типов в своем логическом развитии продуци¬

рует определенные «девиации», т. е. радпкально-одпобокпе раз-

повидиости, которые в своей идеологической видимости высту¬

пают как искусственно пересажеппые па американскую почву

в их идеологической «чистоте» традиции классического евро¬

пейского либерализма и консерватизма. В то же время консер¬

вативнее политическое сознание в целом как конкретный фе-

помеп современной американской пдейпо-политпческой жизни

сочетает как традиционалистские, так и лпбертарпстские эле¬

менты. Сочетание либертаризма и традиционализма оказывает¬

ся возможпым из-за специфической идеологической деформа¬

ции, которой подвергаются в системе консервативного полити¬

ческого сознаппя заимствуемые идеологические компоненты.
Этот момепт может служить исходным пунктом для концеп¬

ции «фузионпзма» (Ф. Мейер, М. Эвапс, У. Баклп-мл. и др.),

стремящейся трактовать разногласия между лпбертарпзмом и

традиционализмом как «трения в рамках общего консенсуса»

и призывающей к их «снятию» в контексте более широкого

проблемного поля американского консерватизма. В то же время

Консервативное политическое сознание	13?
го консервативного политического сознания. Основная ли¬

ния размежевания между их носителями и либералами

проходила по вопросу об отношении к роли и функциям

государства: «новые» либералы настаивали на государст¬

венном регулировании экономики и некоторых социаль¬

ных отношений, тогда как либертаристы и традиционали¬

сты продолжали выступать (хотя из разных побуждений)

за невмешательство государства в стихию рыночных отно¬

шений. Но с начала 70-х годов в США заговорили о так

называемом неоконсерватизме как о новом типе консерва¬

тивного сознания 14.
Возникновение нового типа консервативного политиче¬

ского сознания в США было вызвано новой социально-

политической и экономической ситуацией, сложившейся в

Америке в 70-х годах в связи с дальнейшим развитием

системы государственно-монополистического капитализма

и углублением его противоречий. Эти процессы вызвали

определенное изменение критериев различия между кон¬

серватизмом и либерализмом и внесли некоторые коррек¬

тивы в сложившийся между ними ко времени «нового

курса» водораздел по принципу отношения к государст¬

венному интервенционизму.
К началу 70-х годов активная регулирующая роль го¬

сударства в экономике и общественной жизни стала посто¬

янным фактором американской социально-экономической

реальности, в связи с чем о государстве стали все чаще

говорить как о «нейтральном административном меха-

низме» 15, который сам по себе не является ни либераль¬

ным, ни консервативным.
Соответственно с этим критерием размежевания раз¬

личных политических и социально-экономических позиций

становится уже не столько вопрос об использовании или

неиспользовании механизмов государственного регулиро¬
отсутствие позитивных оснований для союза либертаристов и

традиционалистов и конечная несовместимость этих типов со¬

знания представляет собой наибольшую трудность для доктри¬

ны «фузионизма».
14	В теоретической форме это сознание представлено в работах

Д. Белла, Р. Низбета, Н. Глейзера, С. Липсета, П. Бергера,

Н. Подгореца, М. Даймонда, И. Кристола, С. Хантингтона,

Д. Мойнпхена и др.
15	ЬекасНшап Я. ЫЬега1 Ооуегптеп! апй Есопопнс РоНсу.— 1п: ТЬе

ЫЪсга! ТгайШоп т Сг1813. Ей. Ьу 1. МПеиг. Ьехтд1оп, 1974, р. 129.

138 Глава третья
вания, сколько вопрос, в чьих интересах эти механизмы

должны использоваться.
Формированию нового типа консервативного сознания

способствовал ряд факторов, в частности, разочарован п<

американцев в оптимистических социальных программах

и социальной политике либералов 60-х годов. Резкое ус¬

ложнение проб л ем « постиндустриализма », усложнение

всей современной общественной системы и очевидное бес¬

силие неолиберальных технократических рецептов их ре¬

шения (а также объективно стимулированное ими усиле¬

ние тенденций радикального социального реформизма)

вызвали в качестве обратной реакции рост интереса к тра¬

диционным социальным схемам консерватизма и идее «ог¬

раниченного политического действия» 16, якобы отража¬

ющим «вечные» принципы стабильного общественного

устройства. Другой фактор формирования нового типа

консерватизма — противоречивые тенденции развития

либерализма в США, приведшие в 70-х годах к резкому

размежеванию сложившихся в нем течений. Представите¬

ли либерально-реформистского направления, исходившие

из предположения, что в результате «неограниченного»

экономического роста в США возникло реальное общество

благосостояния и изобилия, продолжали выступать за раз¬

витие системы социального обеспечения, за больший упор

на проблемы меньшинств и большую ориентацию на

принцип «равных результатов». Оппозиция этой рефор¬

мистской ориентации, первоначально возникшая среди

«поправевших» либералов, как раз и получила название

неоконсерватизма. Нынешние неоконсерваторы в массе

своей в недалеком прошлом принадлежали к либера¬

лам, а многие из них занимали ответственные посты в

государственных учреждениях. Сегодня, глядя как бы «со

стороны» на события 60-х годов, они критикуют «либе¬

ралов» за допущенные ими самими же ошибки.
Специфика неоконсервативного политического созна-

пия связана с его отличием как от обоих предшествующих

консервативных типов — либертаризма и традиционализ¬

ма, так и от «нового» либерализма. От первых его отличает

признание активной роли государства в экономической и
16	С1есак Р. Сгоокой Ра1Ъз. ВсПесИопз оп 8ос1аНзт, СопзегуаИзт,

апй 1Ье \Уе1Гаге 81а1о. N. V., 1977, р. 117.

Консервативное политическое сознание	139
общественной жизни, а от второго — стремление ограни¬

чить эту роль строгими рамками, способными положить

предел безудержному либеральному реформизму, и боль¬

ший акцент на использование рыночных механизмов при

решении социальных проблем. Таким образом, идеологи¬

ческий субстрат неоконсервативного сознания отличается

эклектичностью: он включает не только соответствующие

идеологические «пласты» либертаризма и традиционализ¬

ма, но и новый «слой», почерпнутый у «нового» либера¬

лизма. Формирование неоконсервативного типа политиче¬

ского сознания основывается на использовании сме¬

шанных идеологических механизмов: во-первых, на

заимствовании некоторых идейных элементов либертариз¬

ма и традиционализма и, во-вторых, на введении мотива

рыпка как способа консервативной деформации идеоло¬

гии «нового» либерализма, которая, как известно, стре¬

милась свести до минимума роль рыночного регулирова¬

ния. Если социальной базой либертаризма и традициона¬

лизма явился прежде всего «старый средний класс»,

оказавшийся не приспособленным к государственно-моно¬

полистическим формам капиталистического воспроизвод¬

ства, то возникновение неоконсервативного сознания от¬

ражает копсервативпую реакцию уже иных социальных

групп — прежде всего тех общественных слоев, интересы

которых получили воплощение в политике «нового курса»

вплоть до экономической стабилизации начала 60-х годов,

по которые оказались перед реальной угрозой утраты за¬

воеванных преимуществ, возникающей вследствие основ¬

ных тепдепций социальной политики неолибералов сере¬

дины и конца 60-х и начала 70-х годов. Соотносимые с коп

серватпвными типы праворадикального политического

сознания формируются на основе аналогичной консерва¬

тивной реакции общественных слоев, затронутых эконо¬

мическими и социально-политическими изменениями

буржуазного уклада в США.
В тенденции каждый тип консервативной реакции по¬

рождает и собственно копсервативный и соответствующий

ему праворадикальный тип политического сознания, объ¬

единяемые общностью соответствующей идеологической

основы. Так, либертаризм и амерпкапское радикал-

лпбертарпстское сознание разделяют сходную модель

свободного рынка и критику государственно-монополисти¬

140 Глава третья
ческого регулировапия, которая в своей праворадикаль¬

ной интерпретации выступает в форме теории «заговора».

Традиционализм и радикал-этатистское сознание

сходным образом озабочены ощущаемым ими «кризисом

западной цивилизации» и проявляют интерес к морально¬

мировоззренческой проблематике и поискам способов соз¬

дания (реконструкции) морально-религиозного единства

нации. Наконец, в неоконсерватизме и правопопулист¬

ском сознании воспроизводится однотипное представле¬

ние об основном социальном антагонизме между либераль¬

ной элитой («новым классом») и производящими слоями

населения.
Таким образом, сегодня в спектре американского поли¬

тического сознания можно выделить три основных кон¬

сервативных типа — либертаризм, традиционализм и

неоконсерватизм. Все эти три типа сознания обладают

сходными характеристиками, которые указывают на

возникновение однотипной социальной ситуации, когда

общественное положение тех или иных слоев оказывает¬

ся под угрозой необратимого хода социально-историче¬

ского развития.
§ 2. ЛИБЕРТАРИСТСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. Либертаристское

сознание заявляет о себе как о наследнике классической

либеральной традиции, как о единственно подлинном ли¬

берализме современности, который совершенно незаслу¬

женно расценивается как консерватизм 17.
Действительно, на уровне лозунгов и деклараций, тре~

бующих защиты принципов 1а18зе2-1а1ге и свободы эко¬

номического индивидуализма, существует видимость тож¬

дества либертаризма и классического либерализма. И это

не случайная видимость. Как форма идеологической апо¬

логии капитализма свободного предпринимательства и

свободного от государственного вмешательства буржуаз¬
17	Либертаризм — это «философия личной свободы» (Дж. Хосперс),

это «радикальный либерализм» (М. Ротбард). «Я — либерал в

стиле Адама Смита или, согласно современной американской

терминологии,— консерватор в стиле Голдуотера»,— заявляет

либертарист Дэвид Фридмен (РНейтап И. ТЬе МасЫпегу о! Ргее-

йот. И.У., 1973, р. XI).

Консервативное политическое сознание 141
ного рынка, либертаристское сознание складывается на

основе исторически развивавшейся в Америке либераль¬

ной идеологии, точнее, ее окостеневшего и потому дефор¬

мированного «фрагмента», который в силу несоответст¬

вия его идейно-политических устаповок изменившейся

реальности буржуазной экономической системы приобре¬

тает ранее не свойственную ему консервативную функцию.
Однако по существу либертаризм и классический ли¬

берализм — типы политического сознания, имеющие раз¬

личные функции, озабоченные различными проблемами

и выдвигающие различные задачи. Либертаристское со¬

знание воспроизводит лишь внешнюю форму свойствен¬

ного классическому либерализму противопоставления сво¬

бодного рынка государственному вмешательству. Однако

подлинный социально-политический и экономический

смысл этого противопоставления оказывается в данном

случае прямо противоположным, ибо сегодня рыночному

идеалу противостоит не феодально-бюрократическая рег¬

ламентация производства, а государственно-монополисти¬

ческий капитализм, с одной стороны, и социализм — с

другой. В этих условиях характерная для либертаризма

ориентация на свободный рынок как на мехаппзм регули¬

рования социально-экономических отношений приобретает

консервативный характер.
Консерватизму вообще свойственно стремление к пои¬

ску однозначных и универсальных, а значит, и заведомо

упрощенных рецептов решения всех социальных проблем.

Само возникновение консерватизма может рассматривать¬

ся как специфическая реакция на сложность и неразре¬

шимость многих проблем современной жизни Запада.

Отсюда — его стремление вынести эти проблемы «за

скобки», отказаться признавать их существование, не

замечать их, что, пожалуй, папболее отчетливо проявляет¬

ся именно в либертарпзме. Либертарист ощущает себя

как бы находящимся «по ту сторону» катастрофических

социальных перемен, хотя и сохраняет известный опти¬

мизм и надежду, что еще не поздно вернуться назад,

к проверенным на практике и безупречным в нравствен¬

ном отношении условиям общественной жпзнп, т. е.,

говоря конкретно, отказаться от механизмов государст¬

венного регулирования и предоставить полную свободу

«игре» рыночных сил. При этом либертарист закрывает

142 Глава третья
9
глаза на исторически необратимый характер происшед¬

ших в структуре американского общества изменений,

выдвигая заведомо нереализуемую па практике консер¬

вативную утопическую программу, целиком обращенную

в прошлое. Утопизм как следствие поиска «простых» и

«универсальных» решений присущ в той или иной степе¬

ни всем типам консервативного сознания. В либертариз-

ме он проявляется в отказе признать в качестве истори¬

чески пеизбежных и необходимых процессы экономиче¬

ского развития буржуазного уклада, обусловившие пере¬

ход к государствен пому регулированию экономического

производства, а также в надежде на возможность реконст¬

рукции исторически изжитого экономического уклада.
Надо сказать, что оценка лпбертаризмом социально-

экономических и политических процессов, пропсходящих

в американском обществе, несет отчетливую печать эсха-

тологизма, сочетающегося с морализмом, что, впрочем,

в той или ипой мере "“присуще всем типам консервативно¬

го сознания. Все явления американской жизни рассма¬

триваются как бы сквозь призму общего представления

о состоянии мировой цивилизации, центральные ценности

которой находятся, как утверждается, под угрозой 18. Нео¬

либералы, отказавшиеся от классического паследия эко¬

номического индивидуализма и фритредерства, «предают

саму цивилизацию, прилагают усилия к разрушению ее

основных принципов п способствуют регрессу человече¬

ства» 19.
Моралистические ориентации либертарпстского созна¬

ния воплощаются в чуть ли не гностическом делении

всего мира на «черную» и «белую» половины — добро и

зло, истину и ложь в их абсолютном противостоянии.

Абсолютизация принципа морально-этической норматив¬

ности оценочных политических суждений в рамках либер-

таристского сознания как раз и влечет за собой социаль-

но-исторический симплицизм, тенденцию к упрощению

рассматриваемых социальных проблем и поиску одно¬

значных решеппй. Это же впдно и по отношению либер-

таристского сознания к общему социально-экопомическому

и политическому положению Америки: либертаристы,
18	См.: Еззауз оп Науок. Ей. Ъу Р. МасЫир. Ш11з<1а1е, 1976, р. XII.
19	ЕавШап М. Ргеейот апб Р1аппе<1 Есопоту.— 1п: Атепсап Соп-

вегтоЦуе ТЬои^Ь! га 1Ье Т^епйеЬЬ Сеп1игу, р. 198.

Консервативное политическое сознание 143
например, предсказывают «полный национальный крах

в ближайшие десять лет» (Р. Макбрайд).
Вера либертаристского сознания в истинность своих

нормативно-ценностных суждений и в свое моральное

превосходство служит ему базой в попытках обосно¬

вать собственный социальный идеал — идеал рыночной

стихии свободного предпринимательства как якобы един¬

ственно соответствующий человеческой природе. Утопизм

либертаристского сознания проявляется в том, что его

рыночный социальный идеал проецируется на настоящее

как определенная нормативная идея, осуществление ко¬

торой в принципе вполне возможно. Эволюционные про¬

цессы в рамках одного и того же буржуазного уклада,

выразившиеся в переходе от саморегулирующегося рынка

к государственному регулированию экономики при помо¬

щи политических механизмов, воспринимаются этим ти¬

пом сознания как радикальная смена формаций, которая,

в свою очередь, расценивается как безусловный социаль¬

ный и моральный регресс человечества. Ставший исто¬

рически неизбежным для капиталистической формации

переход от рыночного к этатистскому регулированию

воспринимается либертаристским сознанием как переход

от свободы к тирании, от капитализма к «конфискацион¬

ному социализму» (Ф. Мейер). Сам этот переход не

мыслится либертаризмом ни неизбежным, ни необрати¬

мым. Либертаристское сознание сохраняет внутреннюю

напряженность, ощущение возможности выбора, который

пока еще не поздно сделать: «Мы стоим перед выбором

между свободой и тиранией» (М. Истмен) — «капитализм

или стейтизм; капитализм или хаос» (Л. Мизес).
Либертаристское сознание никак не хочет понять,

что в действительности этого выбора как раз и нет,

поскольку переход от рыночных к этатистским механиз¬

мам регулирования общественно-экономического процесса

является закономерным процессом в историческом разви¬

тии капиталистического уклада. Однако признание этой

закономерности означало бы саморазрушение этого типа

политического сознания. «Привязанность» либертаризма

к исторически прошедшей фазе буржуазного развития

обусловливает восприятие этого перехода как некоего

извращения морально незыблемого «естественного поряд¬

ка», соответствовавшего и высшим нравственным прин-

144 Глава третья
цинам, и самой человеческой природе. Воспроизводя

некоторые идеи А. Смита о «естественности» буржуазно¬

рыночного уклада, либертаристское сознание использу¬

ет их в совершенно ином идейно-политическом контек¬

сте — как аргумент против американской системы госу¬

дарственно-монополистического капитализма.
Для понимания общей характеристики и генезиса ли¬

бертаристского типа сознания немалое значение имеет

также прочтение им американской истории. Если тради¬

ционалистские консерваторы утверждают существование

«консервативного фундамента» американского общества,

то влияние заимствованных либертаризмом идеологиче¬

ских компонентов классического либерализма приводит

к тому, что в рамках данного типа сознания акцентиру¬

ются как раз противоположные моменты. Если тради¬

ционалистское сознание видит в федерализме «местный

американский источник наших консервативных идей»

(Р. Керк), то для либертаризма национальными кумира¬

ми выступают Джефферсон и Пейн, а война американ¬

ских колоний за независимость расценивается как «аме¬

риканская либертаристская революция» (Р. Макбрайд),

сокрушившая господство английского абсолютизма в

Новом свете и установившая свободный буржуазно-ры¬

ночный уклад. Давая в целом апологетическую трактовку

американской истории вплоть до «нового курса», либер-

таристы рассматривают последний как критический ру~

беж, после которого Америка «сбилась с пути». В связи

с этим формирование либертаризма рассматривается им

самим как необходимая коррекция, способная вернуть

американское общество па путь, основы которого были

заложены «отцами-основателями ».
Проблемы внутренней политики. Трактовка либерта-

ристским сознанием проблем внутренней политики детер-

минпровапа его общим пониманием соотношения полити¬

ки и экономики. Апелляция либертаризма к чисто эконо¬

мическим механизмам рыночного регулирования и

критика этатистских механизмов регулирования экономи¬

ки через политику ставят под вопрос статус политики

как самостоятельной сферы общественного процесса.
В отличие от традиционализма, где политическая об¬

ласть «поглощается» морально-религиозной, либертарист¬

ское сознание наполняет политику вульгарно-экономи¬

Консервативное политическое сознание 145
ческим содержанием, что накладывает отпечаток па все

свойственные этому сознанию конкретные внутриполити¬

ческие представления. Так, хотя либертаризм в принципе

признает и принимает основные институты американской

демократии и, как и традиционализм, формируется в

рамках исходного идейно-политического консенсуса, он

вместе с тем занимает резко отрицательную позицию в

отношении федерального правительства. В идеале ли¬

бертаристское представление об оптимальном механизме

отправления политической власти опять-таки сводится к

редукции сферы политических отношений к экономиче¬

ским отношениям свободного рыночного обмена. В то же

время у либертаристского сознания заметен гораздо боль¬

ший интерес к конкретпым проблемам американской

внутренней политики и стремление определить в их

отношении свою собственную политическую позицию20.
Либертаристское представление о «естественности» ры¬

ночного капитализма21 основывается на определенном

образе человека, его природы и предназначения, который
20	Либертаристскому созпаппю также в гораздо большей мере,

чем другим консервативным типам, свойственно стремление

опереться па конкретные политико-организационные структу¬

ры. Сформировавшись первоначально па крайне нравом флан¬

ге республиканской партии, либертаристская политическая

группировка вскоре, однако, вышла за рамки двухпартийной

системы и образовала (в 1971 г.) так называемую «либертарист-

скую партию». Кандидатом в президенты в 1972 г. от либерта-

ристской партии был профессор философии Дж. Хосперс, в

1976 г.— Р. Макбрайд, собравший 175 тыс. голосов в 40 штатах.

Либертаристская партия имеет молодежный филиал —«Союз мо¬

лодых либертаристов» — и более пли менее непосредственно

связана с десятком печатных изданий либертаристского направ¬

ления (журналы «Либертаристский форум», «Либертаристский

ученый» и др.).
21	В структуре либертаристского созпапия воспроизводится сми¬

товский фетиш обмена, который расценивается как естествен¬

ный способ самораскрытия человеческой природы: «Единствен¬

но естественный способ человеческого существования п дости¬

жения благополучия — это с помощью своего разума и энер¬

гии вступать в отношения производства-обмена» (По1НЬаЫ М.

ТЬе Апа1оту оГ 1Ье 81а1е.— 1п: ТЬе 1ЛЪег1апап АНетаНуе. Ей.

Ьу Т. МасЬап. СЫса^о, 1974, р. 70). Таким образом, действи¬

тельное общественное отношение эксплуатации наемного тру¬

да собственниками средств капиталистического производства

оказывается скрытым за видимостью капиталистического про¬

цесса как равноценного товарообмена.

146 Глава третья
по видимости воспроизводит позицию классического либе¬

рализма, но в действительности вносит в нее существен¬

ные модификации, отвечающие потребностям дня. Для

либертаристского сознания человек является только эко¬

номическим индивидом, прирожденным частным предпри¬

нимателем, почти лишенным каких-либо иных потребно¬

стей. Соответственно с этим мистифицированное и фети¬

шизированное капиталистическое предпринимательство

расценивается как «высшая» форма человеческой дея¬

тельности, аккумулирующая все природные силы индиви¬

да и дающая им адекватный простор для реализации.
Такое представление о человеке базируется на своего

рода социально-философской «бритве Оккама», доводящей

до предела индивидуалистические интенции классическо¬

го либерализма. С позиции либертаристского сознания,

«индивиды — единственная человеческая реальность. Все

группы — фикции... Они существуют только в абстрак¬

циях» 22. Поэтому представление либертаристского со¬

знания о социальной структуре современного американ¬

ского общества может быть определено как социально-

политический номинализм. Собственно говоря, социальной

структуры как определенной иерархии для либертаризма

вообще не существует, поскольку реально имеют место

лишь отдельные человеческие индивидуумы. Это, впро¬

чем, не исключает присутствия в либертаристском созна¬

нии определенного элитарного импульса, связанного с

мотивами социального и морального превосходства тех

индивидов, предпринимательской деятельности которых

сопутствует успех.
Природа человека с либертаристской точки зрения

реализуется в волевой предпринимательской деятельности

и актах индивидуального экономического выбора, как

осуществлении присущей индивиду меры свободы. Предел

индивидуальной свободы — причинение ущерба (преиму¬

щественно физического) другому человеку. Причем само

насилие трактуется либертаристским сознанием крайне

упрощенно — в основном как непосредственное физическое

принуждение, идущее прежде всего со стороны госу¬

дарства. Основание такого понимания свободы либерта-
22	МасВпйе П. А N0^ Ба\уп Гог Атепса: ТЪе ЫЬег1апап СЪаИеп-

8в. 011а\уа, 1976, р. 2.

Консервативное политическое сознание 147
ристское сознание видит в идее неотчуждаемых «естест¬

венных прав», имеющих недоговорное происхождение и

включающих, согласно «принципу прав» Дж. Хосперса,

классическую локковскую триаду — жизнь, свободу и

собственность. При этом внутренняя субординация

«естественных прав» такова, что «понятие собственности

является фундаментальным правом» (Д. Фридмен) и

«без права собственности невозможны никакие иные пра¬

ва» (Дж. Хосперс).
Уже отсюда видна та ревизия, которой либертарист¬

ское сознание подвергает идейное наследие американской

революции. Восстанавливая в джефферсоновской форму¬

лировке локковский принцип собственности вместо

«стремления к счастью», либертаристское созпание фак¬

тически ликвидирует содержавшийся в Декларации неза¬

висимости гуманистический импульс.
Либертаризм выступает с апологией частной собствен¬

ности как «основы цивилизации» (Ф. Мейер). Однако

воспроизводимые им классические либеральные схемы

преследуют иные цели и выполняют иные функции: они

противостоят пе феодально-бюрократпческому произволу,

а обращенным к государству требованиям эксплуатиру¬

емых масс о сдерживании частнособственнического про¬

извола.
Представления либертаристского сознания о природе

общества и государства обусловлены идеей свободного

рынка как гаранта и материального воплощения свободы.

Либертаризм воспринимает общество как «коллекцию ро-

бинзонов крузо» — «независимых хозяйственников», обла¬

дающих равной свободой. Общество не тождественно

государству; последнее является продуктом договора

между индивидами, причем в результате этого договора

оно не приобретает каких-либо особых надындивидуаль¬

ных прав. Поскольку «права, которыми располагает го¬

сударство, присущи каждому индивиду в естественном

состоянии» 23, постольку государство не обладает правом

принуждения по отношению к своему гражданину. Конт¬

рактная теория происхождения государства сочетается в

либертаристском сознании с априорно негативным отно¬

шением к государственной власти как к источнику наси-
** Яог1ск В. АпагсЪу, 81а1е, авД 1Лор1а. Ох?оп!, 1974, р. 118*

148 Глава третья
лия над индивидом, проявляющегося прежде всего в по¬

пытках установления контроля над рыночными отноше¬

ниями.
Вообще позицию либертаристского сознания по вопро¬

су о роли и функциях государства в общественной жиз¬

ни нельзя охарактеризовать иначе, как парадоксальную.

Где-то в глубине этого сознания существует понимание

той истины, что государство в условиях капитализма все-

таки необходимо — именно в целях защиты частной соб¬

ственности. Оно необходимо в пределах «минимальных»

(как скажет либертарист) функций, под которыми име¬

ется в виду защита классовых интересов буржуазных

частпых собственников от эксплуатируемого большинства.

Поэтому, сталкиваясь с Филиппинами либертаризма про¬

тив государства: «государство — самый опасный инсти¬

тут, известный человечеству» (Дж. Хосперс); государст¬

венное налогообложение — «кража» (Р. Макбрайд) и

т. д., следует учитывать, что речь, как правило, идет не

столько о государстве как таковом, сколько о вполне

конкретном типе государства — «государстве всеобщего

благосостояния», предполагающем известное перераспре¬

деление собственности. Именно идея «всеобщего благо¬

состояния» (выдвинутая в программе «нового курса») и

оказывается главным объектом либертаристской критики.
В качестве критерия морального оправдания тех или

иных форм государственного устройства либертаристское

сознание использует принцип общественного договора.

Исходя из идеала невмешательства государства в свобод¬

ный рыночный процесс, либертарист строит своеобразную

иерархию типов государства. «Улътраминималъное» го¬

сударство выполняет функции охраны частной собствен¬

ности и других прав граждан, но при этом гарантирует

это только тем, кто добровольно платит за данные услуги

частным организациям, взявшим на себя государственные

фупкции в соответствии с принципами рыночного спроса-

предложения. Государства, строго говоря, в этом случае

еще нет, как нет и его признаков, в частности, налогов.

«Минимальное» государство — это, по существу, уже

«ночной сторож», каким его рисует классическая либе¬

ральная традиция. Оно обладает всемп признаками госу¬

дарственного устройства, но его функции не распростра¬

няются далее обеспечения внешней и внутренней безопас*

Консервативное политическое сознание 149
ности частных собственников и существования свободного

рынка. Любое более широкое распространение государст¬

венных функций п тем более государственное вмешатель¬

ство в экономику, с либертаристской точки зрения, не

может быть морально и практически оправдано.
Однако, сознавая необходимость существования госу¬

дарства, как механизма защиты собственных интересов,

лпбертарист так и не может до конца изжить чувство

внутреннего протеста даже против «ультраминимального»

государства. Этот протест находит выражение в характер¬

ной для крайних форм либертаристского сознания «анар-

хо-капиталистнческой» тенденции. Социальным идеалом

«анархо-капитализма» является «либертаристская анар¬

хия», достичь которую можно лишь путем претворения

в жизнь программы «распродажи государства», восста¬

новления абсолютной свободы рыночных отношений и

«деэтатизации общества» (Д. Фридмен). Передаче в

частную собственность, согласно этой логике, подлежит

абсолютно все — школы и университеты, города и улицы,

реки и океаны, более того — полиция, суды и законы.
Нетрудно убедиться, что эта программа при последо¬

вательном осуществлении ведет к неизбежному отрица¬

нию самих основополагающих принципов либертаризма.

В самом деле, «распродать» государство, т. е. передать

в частную собственность институты и функции государст¬

венной власти, мог бы, по-видимому, только сильный авто¬

ритарный режим, т. е. та самая непомерно могучая госу¬

дарственная власть, против которой как раз и выступает

либертарпст. «Деэтатизация» оборачивается, таким обра¬

зом, денационализацией, которая отвечает интересам ре¬

акционных кругов буржуазии, и, как свидетельствует

история, требует для своего осуществления установления

диктаторских режимов 24.
Однако либертарист, выступающий в защиту «анархо-

капиталистического» идеала, не видит противоречия в

том, что абсолютное господство принципов свободного
24 Очсвпдпо, пе случайно программа денационализации, осущест¬

вленная режимом Пиночета, была разработана специально при¬

глашенными для этой цели американскими экономистами, вы¬

ступающими с либертаристских позиций,— М. Фридменом и
Э. Хербергером»

150 Глава третья
рынка ведет в тепдепцип к их самоупичтожеипю. Пред¬

полагается, что в принципе может сложиться такая

ситуация, когда кто-то «купит» себе право отменить

свободный рыпок, конечно, в том случае, если «цена»

будет предложена достаточная для того, чтобы «переку¬

пить» это право. Поскольку, согласно либертаристскому

сознапию, экономика не просто существует независимо

от политики, но господствует над ней, постольку и поли¬

тические законы, судопроизводство и вообще вся полити¬

ческая надстройка должна «покупаться» и «продаваться»

на свободном рынке, т. е. подчиняться принципам «зако¬

нодательства в экономических терминах» (Д. Фридмен).

Все решает не голосование, пе референдум, пе свободная

игра парламентских сил, как предполагал классический

либерализм, а предложенная рыночпая цепа.
Социальные идеалы либертаристского созпания про¬

никнуты ностальгическим духом: «Единственный путь к

процветанию и экономическому благоденствию — это

путь от колллективизма к свободе. Рыночная экономика,

освобожденная от государственного вмешательства, явля¬

ется не только единственно моральным решением для

Америки и всего остального мира, но и единственно

практическим путем восстановления экономического здо¬

ровья и процветанпя»25. Следует специально подчерк¬

нуть, что «рыпок», о котором говорит либертарист, дале¬

ко не тождествен реальным рыпочпым механизмам регу¬

лирования экономики, которые существовали до «нового

курса» и которые в той или иной степени сохранились

в рамках американской смешанной экономики. Либерта¬

ристское сознание фетишизирует рынок, одухотворяет

его, паделяет магическими свойствами и способностями

решения социально-экономических проблем современной

Америки. Для классического либерализма принцип

1а185П7-!а1ге означал борьбу за права и свободы, которых

было лишепо третье сословие, тогда как для либертариз¬

ма — и здесь коренпое различие между ними — это тре-

бовапие защиты и охраны достигнутых привилегий, част¬

нособственнических интересов от идущих снизу требова¬

ний демократических реформ.
15	МасВгМе Я. А Ба\уп Гог Атепса: ТЬе ЫЪегЬапап СЬаПеп-

*е, р. 23.

Консервативное политическое сознание 151
Утопичпость либертаристского рыночного идеала от¬

четливо видна по трактовке ключевой для этого типа

сознания проблемы образования монополии. В целом

отношение либертаристского сознания к институту моно¬

полии неоднозначно: с одной стороны, оно видит неизбеж¬

ность тенденции рынка к монополизации, а с другой —

резко осуждает любое государственное вмешательство в

экономическую рыночную стихию, будь то в форме со¬

здания государственной монополии или антитрестовского

законодательства. Критика государственно-монополисти¬

ческого капитализма в лпбертаристском сознании обу¬

словливает такое же негативное отношение и к «большо¬

му бизнесу», связанному с государственным аппаратом.

Эта особенность либертаризма обусловлена его социаль¬

но-классовой ориентацией как сознания консервативных

слоев мелкой и средней буржуазии, не имеющей связи с

государственным сектором и поэтому рассматривающей

любое государственное вмешательство как посягательство

на свои частнособственнические интересы.
Теоретик либертаризма Дж. Хосперс различает «нена¬

сильственные» (частные) и «насильственные» (государст¬

венные) монополии. Д. Фридмен дает более развернутую

дифференциацию типов монополий, отражающую, с одной

стороны, осознание монополии как неизбежного продукта

рыночного развития, а с другой — восприятие ее как

угрозы и фактора ограничения свободы рыночной конку¬

ренции. Первый тип — «естественная монополия», пред¬

ставляющая собой специфическую реакцию самого рынка

в тех случаях, когда оптимальный размер фирмы в какой-

либо области производства настолько велик, что на рынке

есть место только для одной такой фирмы. Второй тип —

«искусственная монополия». Если «естественная монопо¬

лия» в принципе пе представляет собой угрозы для рын¬

ка, поскольку сохраняет «потенциальную конкуренцию»,

то «искусственная монополия» уже сознательно стремит¬

ся к контролю над свободным рынком в целях получения

монопольных прибылей там, где для возникновения «есте¬

ственной монополии» не существует «объективных»

условий.
Вводя, таким образом, два критерия, объясняющих

возникновение монополии: с одной стороны, «объектив¬

ные условия» («реакция самого рынка»), а с другой —

152 Глава третЪА
«субъективные условия» (стремление к получению сверх¬

прибыли), либертаристское сознание намеревается пре¬

одолеть исходную противоречивость своего изначального

отношения к проблеме монополии. Поскольку же в дейст¬

вительности главный мотив рынка — достижение макси¬

мальной прибыли — является его объективным законом,

реализующимся через субъективную деятельность стре¬

мящихся к прибыли частных предпринимателей и органи¬

зующих для этого монополию, постольку само либертари¬

стское деление монополий на «естественные» и «искусст¬

венные» предназначено лишь для формального примире¬

ния исходных абстрактных постулатов с конкретной

реальностью капиталистического производства.
Наконец, третьим типом монополии, воплощающим в

себе для либертаристского сознания максимум зла, высту¬

пает «государственная монополия», когда государство со¬

знательно и с использованием политических (т. е. внеэко¬

номических) запретов и регламентаций препятствует

свободной рыночной конкуренции в собственных интере¬

сах. Апеллируя к свободному рынку, который восприни¬

мается как некое идиллическое образование, снимающее

и примиряющее любые конфликты, напряжения и про¬

тиворечия, либертаризм становится на путь абстрактного,

метафизического противопоставления рыночного и этати¬

стского механизмов.
По сути дела именно это противопоставление оказыва¬

ется квинтэссенцией внутриполитических представлений

либертаризма, причем оно же является и самоцелью,

поскольку либертаристское сознание отвергает даже такое

государственное вмешательство, которое нацелено на со¬

хранение свободной рыночной конкуренции, т. е. отвер¬

гает антитрестовское законодательство: «Чтобы покон¬

чить с проблемой монополий в Америке, нужно покончить

с любым государственным вмешательством в экономиче¬

ский процесс, включая и антитрестовское законодательст¬

во» 2в. Вместе с тем можно увидеть, что это же проти¬

вопоставление лежит в оспове и внешнеполитических

представлений рассматриваемого типа сознания.
26	Агтеп1апо Б. СарИаНзт апс1 1Ье АпИ1гиз1 Ьа\уз.— 1п: ТЬе 1л

Ьег1апап А11егпа11уе, р, 175.

Консервативное политическое сознание 153
Проблемам внешней политики либертаристское созна-

ппе уделяет несравненно меньше внимания, чем пробле¬

мам внутриполитическим. Такие приоритеты вообще ти-

пичпы для американского консерватизма, отличающегося

преобладающей внутриполитической ориентацией. В це¬

лом позиции различных типов консервативного сознания

но внешнеполитическим проблемам детерминированы

решением соответствующих вопросов внутренней полити¬

ки. Это полностью относится и к либертаризму, ориенти¬

рующемуся на идеал свободного международного беста¬

рифного рынка, как и на универсальную модель междуна¬

родных отношений.
В своей принципиальной внешнеполитической ориен¬

тации либертаризм — это «абсолютный изоляционизм»

(К. Хесс). «Мы, либертаристы, предлагаем... вернуться

к строгой политике нейтралитета, невмешательства во

внутренние дела других стран и ведущиеся ими войны,

к принципам свободной торговли и передвижения по все¬

му миру» 27.
Категорически отвергая любые формы внешнеполити¬

ческого интервенционизма (дипломатического, военного

и пр.), либертаристское сознание возводит истоки нынеш¬

него ошибочного, с его точки зрения, внешнеполитическо¬

го курса США к решению Вудро Вильсона о вступлении

в первую мировую войну, ознаменовавшему отказ от на¬

следия Джефферсона и Вашингтона. Следует сказать,

что либертаристы в принципе отвергают идею мессиан¬

ского антикоммунизма. В конце 60-х — начале 70-х годов

опи выступали с резкой критикой военного вмешательст¬

ва США в Юго-Восточной Азии, что в определенной мере

способствовало популяризации данного типа политическо¬

го сознания, особенно среди молодежи.
Но либертаристская критика агрессивного внешнепо¬

литического курса США в принципе имеет сугубо праг¬

матическую основу, в частности, заботу о сокращении

непроизводительных расходов, связанных с военным вме¬

шательством. Исходя из этих соображений, как, впрочем,

и опасаясь распространения социализма, либертаристы

настаивают па выходе США из всех международных
27	МасВгШе /?. А Хс\\* Па\\'п Гог Атспса: ТЬе ЫЬсНапап СЬаНер-

цо, р. 60.

154 Глава третья
организаций и прекращении любых видов государствен¬

ной помощи другим странам (в том числе и союзникам):

«Сейчас помощь одного государства другому базируется

на социалистических предпосылках и способствует рас¬

пространению социализма п экономической стагнации,

в то время как частные ппостранные ипвестицип основы¬

ваются на капиталистических предпосылках и способст¬

вуют развитию частного предпринимательства II макси¬

мальному экономическому росту»28. Как можно впдеть

из этого весьма характерного тезиса, «абсолютный изоля¬

ционизм» распространяется лишь на междупародпую дея¬

тельность государства и не только пе препятствует част¬

нособственническому экспапспоппзму, по даже оборачи¬

вается его апологией.
Исходное для этого типа сознания рассмотрение поли¬

тического процесса сквозь призму потребностей рыпка

проявляется и в предпочтении международных экономи¬

ческих отношений, регулируемых припцппами свободпого

рынка, любым внешнеполитическим связям, осуществляе¬

мым через государственные каналы. Дипломатия, с этой

точки зрения,— дорогостоящее излишество, которое хоро¬

шо было бы устранить, как и само государство.
Либертарист, копечпо, пе прочь был бы видеть Аме¬

рику в роли мирового лидера, и в глубине души он счи¬

тает, что Соединенные Штаты заслужили это больше,

чем кто бы то ни было другой. Однако чисто формально

он готов призпать исходное равепство всех наций и

государств и право каждого из ппх па определепие собст¬

венного пути развития.
Отношение либертаристского созпаппя к проблеме раз¬

рядки международной напряженности п социалистиче¬

ским странам в целом также двойственно. С одной сто-

ропы, либертарист, исходя из своих моралистических

идеалов, видит в социально-экопомическом п политиче¬

ском строе социализма воплощение «зла», но, с другой

стороны, осознание возможной выгоды международной

торговли заставляет либертаристское созпание забыть о

своих моралистических приппппах п заявить: «Мы видим

необходимость в разрядке» (Л. Лпджио).
28	НагИП П. ТЪе Га11асу о! Роппдп АШ.— Тп: ТЪо ТлЬег1апап А1-

{егоаЦуе, р. 316.

Консервативное политическое сознание 155
Проблемы политической стратегии и тактики. Как же
ведет себя носитель либертаристского типа политическо¬

го сознания в реальном и конкретном социально-полити¬

ческом мире современной Америки? Как согласуются его

действия с исходными идеологическими постулатами это¬

го тина сознания? Наконец, в каких конкретных полити¬

ческих акциях воплощаются пропагандируемые им идеа¬

лы, в частности программа «деэтатизации» общества?

Все эти вопросы, неизбежно встающие в процессе полити¬

ческой практики, заставляют либертариста так или иначе

определить свою позицию в отношении проблем конкрет¬

ной политической стратегии и тактики.
В принципе либертарист не отрицает зафиксированно¬

го в Декларации независимости права народа на револю¬

цию, подчеркивая при этом желательность «ненасильст¬

венной революции» (Дж. Тасспль). Однако на практике

либертарист рассматривает это право как чисто формаль¬

ное, не связывая с ним никаких ожиданий. Гораздо боль¬

ший акцент он делает на программу просвещения, воспи¬

тания, изменения сознания, ибо либертаризм, по словам

Дж. Тассиля, придерживается «сугубо интеллектуаль¬

ных методов борьбы за общество 1а15зе2-1а1ге» и считает

просвещение «фундаментальной задачей» (Д. Фридмен).
Программные установки на те или иные формы про¬

светительской работы характерны для всех типов консер¬

вативного политического сознания в США. При этом

специфика либертаристской просветительской програм¬

мы связана с тем, что формально этот тип сознания приз¬

нает разумность каждого отдельного индивида, в связи с

чем его воспитание (или перевоспитание) в соответствии

с идеалами либертаризма предполагается осуществлять

с помощью рационального воздействия. В данном отно¬

шении либертаризм гораздо менее элитарен, нежели тра¬

диционалистское сознание, и как раз поэтому выступает

против традиционалистского лозунга «закон и порядок».
В то же время практическая деятельность либерта¬

ристской партии свидетельствует об использовании впол¬

не традиционных тактических приемов буржуазной пар¬

тийной деятельности. Либертаристы имеют национальный

и местные партийные комитеты, собираются на ежегод¬

ные съезды, участвуют в избирательных кампаниях. На

местах опи выступают за ограничение полномочий как

156 Глава третья
республиканского, так и демократического руководства,

требуют отмены программ социального обеспечения и

перехода власти в руки местного самоуправления. Свои

ряды либертаристы пополняют в основном за счет разо¬

чаровавшихся в политике своих партий республиканцев

и демократов, причем первые идут в либертаристы ввиду

несогласия со сращиванием республиканской партии с

государственным аппаратом, тогда как вторые обвиняют

демократическую партию в игнорировании проблемы по¬

литической свободы индивида. Исходная абстрактность

либертаристских лозунгов способствует определенной

«смычке» этих разнородных групп. Кроме того, нужно

сказать, что, не добиваясь на выборах сколько-нибудь

существенных побед, либертаристы, если они собирают

даже несколько процентов голосов, оказываются способ¬

ными так или иначе влиять на проведение политики на

местном уровне, для чего они вступают в коалиции по

частным вопросам то с республиканцами, то с демокра¬

тами.
Свои надежды на будущее либертаристы связывают

(в «пределе») с созданием своеобразной консервативной

«контркультуры», т. е. с формированием альтернативных

общественных институтов, образующих «каркас анархо-

капитализма в рамках существующей общественной

структуры» (Д. Фридмен). Мотивы анархизма, свойст¬

венные лпбертаристскому сознанию, в определенной мере

способствовали элементам блокировки либертаристских

групп с некоторыми леворадикальными объединениями в

конце 60-х — начале 70-х годов 2Э. На рубеже 70-х годов

либертаристские и леворадикальные группировки в Аме¬

рике принимали совместное участие в некоторых полити¬

ческих акциях протеста (преимущественно против войны

в Индокитае). Однако уже вскоре конфликты, связанные

с противоположными идейно-полнтнческимц позициями

либертаристов и левых радикалов, нарушили их времен¬

ное единство, основывавшееся на внешнем сходстве объ¬
29	Идеологи либертаризма, в частности Дж. Тассиль, в связи с

этим выдвигали программу создания «право-левой» лнберта-

ристской коалиции на базе анархизма и поддерживаемой неко¬

торыми левыми радикалами идеи «радикальной децентрализа¬

ции общества».

Консервативное политическое сознание	157
ектов критики, и «право-левая» либертаристская коали¬

ция практически так и не была создана.
Оценивая либертаристское сознание в целом, нельзя не

сделать вывода, что в условиях государственно-монополи¬

стического капитализма в США этот тип консервативно¬

го сознания во многом является политическим и идеоло¬

гическим анахронизмом. Но в то же время нужно под¬

черкнуть, что существуют глубоко укорененные в

американской действительности объективные причины и

социально-психологические предпосылки для периодиче¬

ского воспроизведения либертаристского сознания (или

по крайней мере его элементов) в более или менее мас¬

совых масштабах. Поскольку американская экономиче¬

ская система является смешанной и поскольку монопо¬

лия, как известпо, не отменяет элементов рыночной кон¬

куренции, рыночные типы созпания неизбежно воспроиз¬

водятся как специфический «строительный материал», из

переплавки которого формируются уже этатистские типы

сознания. Рыночный тип сознания в его либертаристской

форме, как и традиционализм, имманентно присущ капи¬

тализму на всех этапах его развития. Либертаристское

сознание реально выполняет функции идеологического

обоснования и оправдания интересов консервативной

частнособственнической буржуазии, агрессивно противя¬

щейся каким бы то ни было государственным реформам

и настойчиво держащейся за старые привилегии.
§ 3. ТРАДИЦИОНАЛИСТСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. Традиционалистский

тип американского консервативного политического созна¬

ния в своей идеологической видимости выступает как

пересаженный на американскую почву традиционный ев¬

ропейский консерватизм XVIII—XIX вв., как сословно¬

феодальная оппозиция становлению буржуазного уклада.

Внешние аналогии настолько сильны, что о традициона¬

лизме часто говорят как о «консерватизме традиционного

европейского типа» (П. Бергер), а потому — как о «по¬

литической некрофилии» (Т. Кук).
Между тем по своему существу традиционализм пред¬

ставляет собой специфически американский тип полити¬

ческого сознания, не имеющий европейских «двойников».

158 Глава третья
В данном случае идеологический субстрат сознания

включает компоненты, присущие классическому европей¬

скому консерватизму, которые, во-первых, подвергаются

специфической «редакции» в соответствии с новыми цен¬

ностными установками и, во-вторых, используются для

решения иных задач и обслуживания иных социальных

групп. В рамках традиционалистского сознания сохраня¬

ется консервативная социальная функция европейской

консервативной идеологии, однако изменяется ее социаль¬

но-классовая ориентация. В отличие от либертаризма

традиционалистское сознание сохраняет неизменной со¬

циальную функцию своего идеологического субстрата, не

обращает ее на «консервацию» иной общественно]’!

формы.
Специфика традиционализма как сугубо американско¬

го типа сознания обусловливает существенную деформа¬

цию внутренней ценностной структуры заимствуемых

идеологических компонентов европейского консерватиз¬

ма. Эта деформация проявляется в понятийном строе

традиционалистского сознания, в котором сочетаются

категории феодально-сословной идеологии с понятием

свободы в ее буржуазном понимании 30.
В то же время «на поверхности» традиционалистского

сознания экономическая модель свободного рынка скорее

незаметна; она вытеснена отчетливо доминирующим ин¬

тересом к мировоззренческой, морально-религиозной про¬

блематике. В целом традиционалистское сознание испы¬

тывает явную неприязнь к вульгарной «власти денег» и

склонно рассматривать экономические и политические

проблемы как морально-религиозные в своей основе. Осо¬

бенностью традиционалистского сознания является то,

что оно стремится выдвинуть на первый план именно

сословно-аристократические компоненты, а буржуазно¬
30	«Свобода, как политическая, так и экономическая, является не¬

изменным идеалом американского консерватизма. Защита част¬

ной собственности, а позднее и самого духа капитализма всегда

занимала центральное место в сознании американских консер¬

ваторов,—пишет П. Витонски, суммируя основные представле¬

ния традиционализма.—...Среди того, что стремились сохранить

консерваторы, была американская система свободного предпри¬

нимательства — основа нашего величия; и это обстоятельств

существенно отличает их от их европейских двойников» (ТЬе

\У1зс1от о! СопзегуаИзт, у. 1, р. 35).

Консервативное политическое сознание
рыночные идейные элементы оставить в тени как нечто

«низменное», «материальное».
Эта особенность традиционализма отчетливо проявля¬

ется в его трактовке проблемы так называемой «южной

традиции», в которой сам он усматривает как бы исход-

пый пункт своего генезиса в Новом свете. С этой точки

зрения южная традиция, основу которой составляют

«феодальная организация общества, идеал рыцарства,

понятие джентльмена и неинтеллектуальная религиоз-

пость» (Р. Уивер), даже и после Гражданской войны про¬

должает хранить в себе «мандат цивилизации» — «сред¬

невековый этический свод». «Южный феодализм» тради¬

ционалистское сознание воспринимает как «последнюю

нематериалистическую цивилизацию Западного мира»

(Р. Уивер). Соответственно с этим сословно-аристократи¬

ческий идеал американского Юга проецируется в рамках

традиционалистского сознания на всю американскую

историю, которая интерпретируется в духе фундамен¬

тальной преемственности некоторых изначальных прин¬

ципов и установлений, в свою очередь восходящих к тра¬

диции европейской цивилизации и свидетельствующих о

«преемственности политической традиции Запада».
Между тем «Великая Традиция» древнего мира и хри¬

стианского средневековья, к которой апеллирует тради¬

ционалистское сознание и в наследовании которой видит

идейно-политические корни американского общества, по

своему содержанию оказывается далеко не тождественной

феодально-аристократической традиции, поднятой на щит

европейскими консерваторами. Подчеркивая принципы

конституционализма, традиционалистское сознание ока¬

зывает тем самым внутреннее сопротивление как идее

расширения массовых демократических прав, так и прин¬

ципу монархического произвола. Традиционалистский

социальный идеал — власть частнособственнической оли¬

гархии в союзе с духовной аристократией, стабильность

которой обосновывается при помощи идеологических ар¬

гументов классического консерватизма.
Соединение таких, казалось бы, взаимоисключающих

компонентов, как требование невмешательства государст¬

ва в экономику, с одной стороны, и апелляция к силь¬

ной государственной власти в духе европейского консер¬

ватизма — с другой, обеспечивается в рамках традицио-

160 Глава третья
налнстского сознания путем «разведения» экономики и

политики как двух изолированных друг от друга областей

человеческой жизнедеятельности. Если либертаризм

фактически отвергает существование политики как авто¬

номного и подчиняющегося собствепным внутренним за¬

кономерностям процесса, однозначно детерминируя его

действием экономических механизмов, то традиционализм

«отделяет» политику от экономики как функционально

не связанные между собой области.
И либертаристская, и традиционалистская позиции по

вопросу о соотношении экономики и политики каждая

по-своему отражают общее для современного американ¬

ского консерватизма нежелание признавать взаимообу¬

словленность экономических и политических процессов и

необходимость выработки политических механизмов эко¬

номического регулирования в условиях государственно-

монополистического капитализма. Именно эта структур¬

ная особенность консервативного политического сознания

объясняет способность традиционализма сочетать в себе

классические консервативные и либеральные идейные

компоненты.
В целом традиционалистское сознание (как и осталь¬

ные типы консервативного политического сознания — в

отличие от их праворадикальных аналогов) формируется

в рамках изначального идейно-политического консенсуса

относительно основополагающих принципов американской

политической жизни31. В то же время, принимая аме¬

риканскую социально-политическую систему в принципе,

это сознание стремится дать ей своеобразную интерпре¬

тацию.
Классическая идея Э. Берка о плавности и непрерыв¬

ности культурно-исторического процесса, исключающего

какие бы то ни было радикальные социальные сдвиги и

катаклизмы, обусловливает в рамках заимствующего ее

традиционалистского сознания особую трактовку ранних

этапов американской истории, и прежде всего революции

1776 г. Последняя воспринимается традиционалистом не

как радикальный разрыв с прошлым (в частности, с фео¬
31	Эта позиция традиционализма четко выражена Р. Керком: «В
общем и целом консерватор принимает американские ппстнту-
ты в том виде, в каком они существуют сегодня» (Кггк П,
А Ргодгаш Гог СопзегуаНус?. С1иса#о, 1962, р. 248).

Консервативное политическое сознание	161
дальной социально-исторической тенденцией в развитии

американского общества), а как стремление сохранить и

«консервировать» это прошлое 32. По словам К. Россите-

ра, отличительной чертой идей американской революции

был пх «глубинный консерватизм». Такая странная на

первый взгляд трактовка вытекает из представления

этого сознапия о «консервативном фундаменте» американ¬

ской идейно-политической традиции и ее коренном отли¬

чии от секуляризованной традиции континентальной

Европы.
Вообще теистический компонент занимает существен¬

ное место в структуре данного типа сознания. В значи¬

тельной мере он выражается в форме морального телео-

логизма, который, в представлении традиционалиста,

только и придает человеческому существованию смысл

перед лицом вечности. Этот телеологизм, как изначально

предопределенная подчиненность индивидуальной (и опа¬

сной в своем потенциальном произволе) свободы мораль-

пому абсолютизму «естественного закона», оказывает

существенное влияние на представление о самом истори¬

ческом процессе ”, которое тем самым приобретает в

традиционализме релпгиозно-паправленный хапяктрп:

«Основной смысл истории заключается в реконструкпит*

человеческой личности путем очищения от зла»

(Дж. Холлоуэлл).
Традиционалистское сознание пронизывает ощущение

какой-то онтологической катастрофы, разорванности при-

вычпых и проверенных вековым опытом человеческих

связей и нравственных норм, социального пессимизма.

В то же время в отличие от либертаризма, видящего исто¬

ки социальной трагедии современности исключительно в
32	Традиционализм воспроизводит формулу Берка, назвавшего

вонггу американских колопий эа независимость от Англии «ре¬

волюцией не совершенной, а предотвращенной» и противопоста¬

вившего ее французской буржуазной революции как катастро¬

фическому и деструктивному социальному катаклизму.
33	Идея существования естественного морального эакона приоб¬

ретает характер идеалистического историзма, поскольку с ее

помощью обосновывается объективная необходимость промежу¬

точного эвепа между естественным законом высшей морали и

субъективным волевым действием индивида. Роль этого про¬

межуточного звепа играет эакоп истории, принцип органичес¬

кого исторического развития.
6	Ъшаз М* 3035

162 Глава третья
> . — -. =
злой и корыстпой воле «новых» либералов, насильствен¬

но навязавших ее всему остальному человечеству, тради¬

ционализм ищет истоки остро ощущаемой им катастрофы

в самой человеческой природе, внезапно лишившейся

традиционных сдерживающих мехапизмов и прорвавшей¬

ся «наружу». Видение мира принимает в рамках тради¬

ционалистского сознания типичные для классического

консерватизма глобально-пессимистические и эсхатологи¬

ческие очертания, свидетельствующие ни более ни менее,

как о «разложении Запада» (Р. Уивер).
Проблемы внутренней политики. В традиционалист¬

ском сознании трактовка основных проблем внутренней

политики США, как и оценка общего состояния амери¬

канского общества, детерминируются в целом его общим

мировоззренческим настроем и преломляются в призме

основополагающих моральпо-религиозпых постулатов. По¬

этому целый ряд политических категорий вообще не су¬

ществует для традиционалистского сознания — они как бы

«растворены» в соответствующих моральных и религиоз¬

ных понятиях, а основные внутриполитические представ¬

ления глубоко пронизапы морально-религиозным телео-

логпзмом.
Эта особенность сознания проявляется, в частности,

в тезисе о том, что только добродетельный народ может

быть свободным и пользоваться благами демократии.

«Демократия — это более, нежели просто политический

эксперимент; это духовное и моральное предприятие» 34.

При этом такая важная внутриполитическая категория,

как демократия, приобретает в традиционалистском созна¬

нии сословно-классовый, элитарно-автократический отте¬

нок. Под демократией здесь имеется в виду скорее равен¬

ство членов одного и того же сословия, общественной

страты. Причем в качестве важнейшего морального ком¬

понента демократического общественного устройства тра¬

диционализм видит сосуществование и функциональное

взаимодействие элиты и масс на оспове добровольного

признания второй моральпого превосходства первой.

Массы, с этой точки зрения, нуждаются в «демократиче¬

ской элите» (Б. Белл), способной направлять в социально
34	Миггау 7. Е Р1ипЪиз Спит: ТЬе Атепсап Сопзепзиз.— 1п: Ате¬

псап СопзегуаНуе ТЬои^Ы т 1Ье Т\уепИе1Ь Сеп1игу, р. 45,

Консервативное политическое сознание
163
приемлемое русло их индивидуалистические и эгоистиче¬

ские вожделения.
Ключевым понятием традиционалистского сознания

является категория справедливости, трактуемая как при¬

частность к высшему, падличному объективному миру

Истины, к онтологической системе морали, оправдываю¬

щей земное существование социальных явлений. Причем

в качестве существенного признака «социальной справед¬

ливости» традиционализм выделяет господство частной

собственности35. Сама частная собственность расценива¬

ется этим сознанием как «последнее оставшееся у нас

метафизическое право» (Р. Уивер). Традиционалист от¬

дает предпочтение мелкой и средней частной собственно¬

сти, противопоставляя ее крупной корпоративной собст¬

венности как неуправляемой и несущей опасность для

сообщества. Вместе с тем он поддерживает принцип на¬

следования частной собственности (что придает его пози¬

ции сословно-аристократический оттенок), а также прин¬

цип неравного распределения как соответствующие идее

справедливости: «Неравное распределение богатств и кор¬

реляция неравных функций с неравным вознаграждением

является принципом социальной справедливости» зв.
Такое понимание справедливости, этого высшего

морального закона, предопределяет и соответствующую

трактовку традиционалистом проблемы соотношения

принципов свободы и равенства, имеющей центральное

значение для всех типов консервативного сознания.

В качестве предельной идеологической тенденции тради¬

ционализм не только отвергает равенство, но испытывает

недоверие и к политической свободе. Для традиционали¬

ста справедлива лишь та свобода, которая основывается

на внутреннем, морально осознанном и добровольно при¬

нятом подчинении индивида закону и традиции. Обосно¬

вывая противоположность справедливости и равенства,

традиционализм воспроизводит классическую консерва¬

тивную аргументацию, допускающую равенство людей
35	«Понятие справедливости... означает: каждому — свое в соответ¬

ствии с его природой. Справедливость не означает всеобщего

уравнивания, опа основывается на уважении к частной собст¬

венности» (Кггк Н. А Рго^гаш Гог СопзегуаЦуез, р. 42).
36	ТУИзоп Г. ТЬе Апа1оту о{ СопзегуаИзт.— 1п: Ро1Шса1 ТЬоидЬЪ

Зтсе ЛУргЫ \Уаг II. Ей. Ьу ^7. 81апк1е\\т1с2, N. У., 1964, р. 342.
6*

164 Глава третья
лишь в высшем нравственном отношении — перед богом,

но никак не на земле: поскольку способности людей раз¬

ные, постольку одинаковое к ним отношение было бы не¬

справедливым.
Абсолютизация идеи неравенства вносит коррективы

и в заимствуемый этим типом сознания буржуазно-ры¬

ночный идеологический компонент. Классический либера¬

лизм и соответственно либертаризм акцентируют формаль¬

ное равенство возможностей конкурирующих на сво¬

бодном рынке индивидов и поэтому в определенном

смысле содержат в себе идеологический импульс возмож¬

ной социальной мобильности. Что же касается традицио¬

нализма, то он отвергает и такое абстрактное понимание

равенства. Даже в качестве сугубо формального и прак¬

тически неосуществимого идеала традиционалистское со¬

знание не желает признавать возможность какой бы то

ни было социальной мобильности, способной в самой от¬

даленной перспективе нарушить стабильность и иерархию

данной социальной системы. Традиционализм представ¬

ляет собой в этом отношении сознание достигнутой при¬

вилегии, незыблемость которой оправдывается идеями

имманентного социального и нравственного превосходства

раз и навсегда возникшей элиты.
Трактовка традиционалистским сознанием справедли¬

вости как воздаяния по заслугам обнаруживает конкрет¬

ную социально-политическую направленность, как только

встает проблема регулирования экономического процесса.

Преимущества рыночного регулирования традиционализм

видит как раз в том, против чего выступили «новые» ли¬

бералы,— в стихийности и неподвластности контролю.

Механизм рынка рассматривается как воплощение и ма¬

териализация объективной надличной справедливости,

тогда как государственное регулирование расценивается

как субъективное, пристрастное, несправедливое. Любое

смещение акцентов с чисто экономических механизмов

рыночного регулирования означает с этой точки зрения

отказ от «объективных» критериев распределительной

справедливости, а регулирование через политику ведет к

замещению этих критериев субъективными притязаниями

отдельных социальных групп и индивидов.
Как и либертаризм, традиционалистское сознание вос¬

принимает реформы «нового курса» как социальный ка¬

Консервативное политическое сознание 4б5
таклизм, поставивший под вопрос судьбу всей человече¬

ской цивилизации (которая, в свою очередь, отождествля¬

ется с рыночным капитализмом), хотя в самой трактовке

этого явления внутри консервативного лагеря существуют

известные различия. Для либертаристов переход к госу¬

дарственному регулированию и этатизму носит характер

некоторого единовременного политико-юридического акта,

воплотившего злую волю кучки политиканов, случайно

оказавшихся у власти. Для традиционалистов же, напро¬

тив, это скорее кульминация давно вызревавших тенден¬

ций, воплощающих извечную борьбу демонических сил

злой человеческой природы с традициями и установления¬

ми цивилизации.
Господство моралистических обертонов в традициона¬

листском сознании отражает озабоченность периферийных

политических сил эрозией «привычной» системы социаль¬

ной иерархии в условиях централизации политической и

экономической власти в стране и борьбы трудящихся за

расширение своих прав. Моралистический модус данного

типа сознания проявляется и в том, что им как бы «по¬

глощаются» позиции по мпогим актуальным вопросам

внутриполитической жизни современной Америки. Так,

традиционалистское созпание «пе опускается» до конкрет¬

ного анализа механизма функционирования и оценки эф¬

фективности американской двухпартийной системы,

не вступает в политические дискуссии по частным про¬

блемам внутренней политики. Традиционалиста гораздо

больше волнуют и интересуют общие нравственные, ми¬

ровоззренческие вопросы, нежели, скажем, определение

своей партийной принадлежности, ибо именно в решении

этих вопросов он видит суть политического процесса.
Из проблем общего морально-мировоззренческого зна¬

чения, приобретающих в традиционалистском сознании

определенную внутриполитическую конкретизацию, выде¬

ляется проблема человека и общества. В целом ряде

аспектов традиционализм наследует берковскую концеп¬

цию человека, которая, в противоположность оптимисти¬

ческому либерально-индивидуалистическому образу чело¬

века как самоценной нравственной и политической едини¬

цы, видит его «сущность» лишь в проекции социальных

связей и зависимостей, которые в совокупности и опреде¬

ляют его внутреннюю личностную идентичность. При

166 Рлава третЬА
этом сам консерватизм воспринимается традиционалист¬

ским сознанием как «политическая секуляризация док¬

трины первородного греха» (П. Вирек). Принцип зла

выступает здесь в качестве своего рода «мировой стихии»,

в окружении которой происходит моральио-нравственное

и религиозное в своей основе «испытание» личности. Вы¬

державшая это испытание личность отказывается от своей

индивидуалистической «гордыни» и испытывает чувство

религиозного «смирения», объектами которого являются

прошлое, природа и остальное человечество. В этом зна¬

чении в данном типе сознания и присутствует ориентация

на «возврат к средневековью» — как к «теоцентричной»,

а не «гомоцентричной» культуре (Дж. Холлоуэлл) 37.
Из традиционалистского представления об изначаль¬

ном неравенстве людей, их злой и своекорыстной природе

необходимо вытекает идея опасности социального хаоса

и насилия в случае, е<уш люди будут полностью предо¬

ставлены самим себе, иа чем настаивает классический ли¬

берализм. Поскольку для традициоиалистского сознания

«естественная гармония» индивидуальных и обществен¬

ных интересов немыслима, постольку общество оказыва¬

ется перед необходимостью выработать искусственные

сдерживающие механизмы объективного и надличностно¬

го характера. Такими механизмами, направленными на

обуздание злой человеческой природы, оказываются в

представлении традиционалистского сознания проверен¬

ные опытом прошлых поколений традиция, навык, при¬

вычка, обычай—«демократия мертвых» (Р. Керк).
Именно из традиций прошлого «вырастают» и в них

коренятся все социальпые структуры. Общество, таким

образом, воспринимается как архаическая система взаимо¬
37	Двойственность этой позиции традиционализма проявляется в

попытке двучленного деления человека па «тело», подчиняю¬

щееся «вещным» закономерностям, а потому существующее в

мире экономического индивидуализма и конкуренции, и «душу»,

причастную высшему миру справедливости и получающую там

своего рода индульгенцию на совершение неправедных поступ¬

ков «телесной» половины. Тем самым традиционалистское соз¬

нание достигает примирения своего либерально-индивидуали¬

стического компонента с консервативным тезисом о подчинен¬

ности личности высшему нормативному порядку, как бы «сни¬

мающему» в некоем высшем измерении ее социальную атомар-

пость и индивидуалистическую «отъединенность» от «общего».

Консервативное политическое сознание	167
обусловленных и взаимосвязанных традиций, прецеден¬

тов, навыков, привычек; это не 1аЬи1а газа, как полагают

сторонники радикальных социальных преобразований.

Напротив, это чуткая и сбалансированная, основанная на

разделении функций система, это высокочувствительный

живой оргапизм, на котором нельзя безнаказанно ставить

эксперименты в соответствии с субъективными пожела¬

ниями и абстрактными социальными идеалами. Поэтому

оптимальпым механизмом отправления всех обществен¬

ных функций традициопалист считает «порядок» и «спо¬

койствие» (Дж. Харт).
«Порядок» для традиционалистского сознания — это

«особый процесс органического роста, медленно развиваю¬

щегося в течение многих столетий»; это «гармоническое

сочетание классов и социальных функций, защищающее

справедливость, обеспечивающее добровольное подчине¬

ние закону и совместную безопаспость» 38. И здесь, как

можпо заметить, дает о себе знать противопоставление

политики и экономики, позволяющее сочетать в рамках

одпого и того же типа политического созпания традицион¬

ное консервативное представление о необходимости под¬

чинения индивида внеличным морально-религиозным

нормам политической жизни и элементы буржуазно-ры¬

ночного экономического ипдивидуализма.
Но «порядок» для традиционалистского созпания от¬

нюдь не тождествеп «власти». «Порядок» — это не любая

институциализировапная «власть», но только такая, ко¬

торая имеет морально-религиозные «корни» и соответст¬

вует национальной политической традиции. Здесь уже

представление о «порядке» приобретает конкретизирован¬

ное внутриполитическое преломление: в американской

социально-политической системе он выражается, во-пер¬

вых, в децентрализации власти и, во-вторых, в системе

«сдержек и противовесов», как они были задуманы «отца-

ми-основателямп». Кроме того, «порядок» для традицио¬

нализма воплощается в надлежащем балапсе между прин¬

ципами индивидуализма и коллективизма, оптпмальпой

мерой которого является припцип сообщества, понимае¬

мый как «тип отношений между людьми, которые харак¬

теризуются высокой степенью личной близости, социаль¬
38	К1гк Я. А Рго&гат Гог СопзегуаЦуез, р. 473, 227.

168 Глава третья
ной взаимосвязанности, морального единства и преемст¬

венности во времени»39. Сообщество (или общность) в

традиционалистском сознании играет роль некоторой про¬

межуточной органической общественной ассоциации

(семья, церковный приход, гильдия, сословие, соседство

и т. п.), «снимающей» крайности чрезмерного индивидуа¬

лизма и коллективизма. Причем истоки свойствеппого со¬

временности упадка системы сообществ традиционализм

возводит к зарождению буржуазно-индивидуалистическо¬

го морального сознания, т. е. к распространению «лож¬

ных» идей. Тем самым становление буржуазного экономи¬

ческого базиса изолируется от процессов, происходящих

в моральпо-нраЬственной и духовной областях.
Освященные традицией морально-нравственные связи

индивида с сообществом, к которому он принадлежит,

воспринимаются данным типом сознания в качестве жест¬

кой нормативной системы, диктующей ему определенный

способ поведения как обязательное предписание, как

«естественный закон», следование которому является для

индивида моральной обязанностью. Оппозиция «естествен¬

ного закона» и «естественных прав» в рамках традицио¬

налистского политического сознания отражает противопо¬

ставление «Великой Традиции» классической политиче¬

ской мысли (от Цицерона до Аквинского) и идущего от

Гоббса индивидуалистического морального нигилизма.

Наконец, нужно сказать, что наиболее характерной

внутриполитической конкретизацией этих общих мораль¬

но-религиозных представлений традиционалистского созна¬

ния является свойственная ему трактовка «бурного деся¬

тилетия» 60-х годов. В данном случае элитарно-собствен¬

ническая позиция традиционализма отчетливо видна по

его обвинениям в адрес широких движепий протеста тех

лет в том, что они вели к эскалации «беспорядка», нару-

шенности привычпых социальных связей и установлений,

абсолютизации «прав» индивидов в ущерб их «обязанно¬

стям».
Проблемы внешпей политики. В общем и целом тра¬

диционалистское сознапие (как и другие типы консерва¬

тивного политического созпания в США) не проявляет
19	ШзЬе1 П. ТЬе 8ос1а1 РЬПозорЬегз: Соттипку апй СопГНс! )‘п
АУез^гп ТЬои^Ь1. N. У., 1973, р. 1.

консервативное политическое сознание	169
значительного интереса к проблемам внешней политики.

В то же время в структуре традиционалистского созпания

существуют некоторые моменты, которые так или иначе

предполагают определение собственной позиции по край¬

ней мере в отношении некоторых внешнеполитических

проблем.
Поскольку весь мир воспринимается традиционалист¬

ским сознанием как арена противоборства сил «добра» и

«зла», постольку неизбежной становится внешнеполити¬

ческая конкретизация этого морально-религиозного пред¬

ставления. Воплощением «зла» на мировой арене оказы¬

вается буквально все, что так или иначе оказывает про¬

тиводействие «свободному миру», границы которого,

в свою очередь, редуцированы до традиционного рыночно¬

го уклада. «Зло» — это любая дестабилизирующая сила,

независимо от того, с какой стороны она действует и ка¬

кие конкретные интересы и тенденции воплощает. Для

традиционалистского сознания был неприемлем нацизм,

и поэтому оно склонялось к отказу от изоляционизма и

к более или менее активному противодействию ему,

но только с использованием традиционных дипломатиче¬

ских рычагов. Образование антигитлеровской коалиции

встретило резкую оппозицию традиционализма. В после¬

военный период образ «мирового зла» начинает все в

большей степени приобретать для традиционалистского

созпания контуры «коммунистической угрозы». Многие

представители даппого типа политического сознания при¬

няли весьма активное участие в нагнетании антикоммуни¬

стической истерии в Америке 50-х годов и в пропаганде

политики «холодной войны» (Дж. Бернхем, У. Херберг,

У. Чамберс, У. Кендалл и др.). Вместе с тем ряд извест¬

ных в Америке традиционалистов и в это время продол¬

жали придерживаться изоляционистских идей и осужда¬

ли разгул маккартизма в стране с позиций духовпой эли¬

ты (П. Вирек, Р. Низбет).
В целом внешнеполитические представления традицио¬

налистского сознания носят парадоксальный характер.

Как некоторая внутренняя иптенция в данном типе по¬

литического сознания всегда присутствует готовность

перейти к решительным действиям и прибегнуть к край¬

ним методам, получающим моралистическую и религиоз¬

ную санкцию. В то же время фанатизм в основном чужд

170 Глава третья
ценностным ориентациям традиционализма. Обращает на

себя внимание также известная противоречивость пози¬

ций традиционализма по вопросам внешней политики,

связанная с его отношением к роли и функциям государ¬

ства в общественной жизни. С одной стороны, традицио¬

налист согласен с тем, что для достижения провозглашен¬

ных им моралистических идеалов требуется всемерное

укрепление позиций и развитие функций буржуазного

государства на международной арене. С другой стороны,

он пе может принять безоговорочно такую перспективу,

поскольку в глубине его сознаппя всегда сохраняется ха¬

рактерное для американского консерватизма недоверие к

любому усилению государственной мощи и государствен¬

но-бюрократического аппарата.
Нынешнее положение США в системе международных

отношений получает в рамках традиционалистского созна-

пия весьма пессимистическую оценку. Укрепление пози¬

ций мирового социализма и развивающихся стран воспри¬

нимается им как симптом углубления «заболевания»

мировой цивилизации, а политика разрядки международ¬

ной напряженности осуждается как внешнеполитический

прагматизм и забвение высших моральных принципов за¬

падной политической культуры.
Вопросы политической стратегии и тактики, поднимае¬

мые в рамках традициопалистского сознания, в целом от¬

ражают элитарно-просветительскую позицию американ¬

ского консерватизма, коренным образом отличающуюся от

акцпопистских установок правых радикалов. В значитель¬

ной мере именно эта особенность консервативных типов

американского политического сознания объясняет «свер¬

нутость», редуцированпость многих политических пред¬

ставлений традиционализма, их «растворенность» в соот¬

ветствующих морально-религиозпых категориях.
Здесь дает о себе зпать то обстоятельство, что сам этот

тип сознания в общем-то ощущает свою оторванность от

магпстральпых тендепций современного общественного

развития, что придает ему откровенно ностальгический

характер, а также вынуждает встать на позиции критика

современности. Все двадцатое столетие, согласно тради¬

ционализму, отмечено «болезнью духа», т. е. всеобщим,

принявшим пандемические масштабы «стремлением к ма¬

териальному и чувственному удовлетворению за счет дру¬

Консервативное политическое сознание	171
гих (нравственных.— Авт.) целей» (Р. Керк). Характер¬

но, что причины этого «духовного заболевания» выводятся

традицпопалпстским сознанием из внутренней логики

развития американской капиталистической цивилизации с

ее «культом масс» и «триумфом машин». Эти мотивы кос¬

венно отражают уже отмеченную выше оппозицию пери¬

ферийных буржуазных слоев основным тенденциям со¬

циальной динамики капиталистического уклада в США —

интенсивной индустриализации, урбанизации, концентра¬

ции производства и т. п. Осозпапие неизбежности этих

процессов делает традицпопализм глубоко трагическим

типом миросозерцапия.
В то же время ощущепие нравственной трагедии при¬

обретает в рамках традиционалистского сознания вполне

конкретную социально-классовую направленность и реа¬

лизуется в форме принципиальной антипролетарской

устаповкп40. Традиционалист исходит из представления
о	«моральной деградации пролетариата» (Р. Керк). Для

него «отличительной чертой социального статуса проле¬

тариата является отсутствие корней и принципов. Проле¬

тарий — это практический нигилист» 41. Причем в систе¬

ме традиционализма понятия пролетария и рабочего не

тождественны. Понятие рабочего сословия, во-первых,

в идеале включает обладание мелкой частпой собствен¬

ностью, а во-вторых, предполагает социальпую гармонию

классовых интересов на основе всеобщих и разделяемых

всеми сословиями нравственных форм. Пролетарий же

оказывается продуктом «моральной деградации» рабочего,

т. е. тем представителем рабочего сословия, который от¬

вергает иллюзию классовой гармоппп и включается в

борьбу за свои классовые права. Все проявления «проле¬

таризации» рабочих (т. е. фактически их борьбы за свои

интересы против эксплуатации), согласно традициона¬

листскому сознанию, должны жестоко искореняться, по¬

скольку представляют угрозу социальной стабильности
40	Следует в этой связи напомнить, что социалъпая база данного

типа сознания включает довольно широкие периферийные слои

частных собственников, а также те социальные группы, мате¬

риальное или престижное положение которых в той или иной

степени оказывается под угрозой, идущей прежде всего со сто¬

роны демократических движений.
41	Кхгк Н. А Рго^гат Гог СопзегуаНуез, р. 115.

172 Глава третья
системы, основанной на принципах частной собственности.
Особенно опасается традиционалистское сознание

«угрозы всемирной пролетаризации» и в качестве альтер¬

нативы выдвигает свою программу «депролетаризацит

всемирного сообщества путем восстановления принципов

социальной ответственности и иерархии, религиозной

веры н «уважения к частной собственности» (Р. Керк).
Двойственная позиция традиционалистского сознания

по данному вопросу обусловлена, с одной стороны, уста¬

новкой на стабилизацию общественной системы, а с дру¬

гой — необходимостью известных преобразований в рам¬

ках современного американского общественного уклада,

«очищения» его нетленной основы от побочных искажаю¬

щих наслоений.
Таким образом, традиционалистские представления о

сущности политической стратегии противоречивы. Они

включают и охранительный момент, и импульс социально-

политических преобразований. Что же касается политиче¬

ской тактики, то здесь традиционалистское сознание воз¬

лагает надежды не на проведение каких-либо социальных

реформ, а на распространение в массовых масштабах

соответствующих ценностных ориентаций. Прежде всего

предполагается обеспечить социальную стабильность пу¬

тем «разложения» классового сознания пролетариата при

помощи целенаправленного морально-идеологического

воздействия. Решение социальных проблем современной

Америки традиционалист видит в морально-религиозной

«реконструкции» человеческого духа средствами просве¬

щения и воспитания. Эта особенность традиционалистско¬

го сознания вытекает из присущего ему исторического

идеализма, рассмотрения истории общества преимущест¬

венно как интеллектуальной истории, истории противо¬

борства «истины» и «лжи», а исторических заблужде¬

ний — как интеллектуальных заблуждений, которые соот¬

ветственно могут быть преодолены морально-духовным

усилием. В то же время исторический идеализм и про¬

свещенческие методы, рекомендуемые традиционализмом,

в известной мере являются симптомами его реального по¬

литического бессилия, попытками компенсации его дей¬

ствительной политической бесперспективности и пребыва¬

ния на периферии политической жизни современной

Америки.

Консервативное политическое сознание 173
Просвещенческая установка традиционалистского со¬

знания выполняет в целом охранительные функции.

Науку традиционализм воспринимает как «ложного мес¬

сию» (Р. Уивер), способного лишь смутить подрастающее

поколение и зародить в нем моральный и религиозный

скептицизм и релятивизм. Индивидуальному разуму тра¬

диционализм не отводит даже роли «служанки богосло¬

вия». Категорически выступая против системы «прогрес¬

сивного воспитания» Дж. Дьюи, традиционализм в каче¬

стве главной цели воспитания и социализации индивида

выдвигает не саморазвитие личностного потенциала,

а «открытие», «вчувствование» в объективно существую¬

щую моральпую истину. Таким образом, главным субъек¬

том исторического процесса для традиционалистского

сознания оказывается просвещенпая элита, способная вы¬

полнять функции нормативного воспитания массы.
Наконец, следует отметить, что социально-психологи¬

ческие механизмы формирования традиционалистского

мироощущения в определенном смысле имманентны всем

этапам развития буржуазного общественного уклада с не¬

избежно сопутствующей ему ломкой устоявшихся со¬

циальных связей, стереотипов, представлений. Сама внут¬

ренняя динамика буржуазных общественных отношений

с неизбежностью порождает конфликт между силами тра¬

диций и присущим капиталистическому укладу стремле¬

нием к саморазвитию. В этом смысле традиционалистское

политическое сознание представляет собой необходимый

побочный продукт развития самого буржуазного уклада

в США.
§ 4. НЕОКОНСЕРВАТИВНОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. В основе неоконсер¬

вативного политического сознания лежат две принци¬

пиальные ценностные ориентации: во-первых, осознание

того факта, что в современной общественно-экономиче¬

ской системе американского капитализма государственно-

монополистическое регулирование экономики является в

принципе единственно возможным и объективно необхо¬

димым механизмом; во-вторых, явное недовольство чрез¬

мерными масштабами и разочарование относительно ма¬

лой эффективностью существующего в США государст¬

174 Глава третья
венно-монополистического регулирования экономики и

федеральных программ в социальпой области. Сочетание

этих двух в достаточной степени взаимопротиворечащих

компонентов определяет идейный стиль современного

неоконсервативного мироощущепия и политического со¬

знания.
Соответственно с этим в идеологическом субстрате

неоконсервативного политического созпания отчетливо

выделяются два компонента, гепетически связанных с по¬

зициями либералов и консерваторов периода «нового кур¬

са». Характерно, что обнаруживающийся здесь компонент

идеологии неолиберализма в итоге составляет повый

«слой» в общем идеологическом субстрате копсерватив-

ных типов америкапского политического созпапия.
В отличие от традиционализма и либертаризма неокон¬

сервативное сознание призпает правомерность самой идеи

«общества благосостояния», необходимость вмешательства

государства в экономику и принятия им па себя целого

ряда социальных функций. В то же время по сравпению

с неолибералами неоконсерваторы делают весьма значи¬

тельные акцепты на рыночных механизмах решепия со¬

циальных проблем совремеппой Америки.
Сочетание в рамках одного типа сознания таких

взаимоисключающих идейных компонентов существенно

отличает неоконсерватизм от его предшественников —

традиционализма и либертаризма. В этой связи американ¬

ские исследователи справедливо подмечают, что «неокон¬

серваторы — это отпгодь не консерваторы эпохи «нового

курса». Скорее это либералы «нового курса», которые под

влиянием неудач социальпой стратегии прошлого десяти¬

летия стали сторонниками идеи существования пределов

политических решении» А2.
Можно сказать, что в неоконсервативном сознании на¬

шли отражение те тенденции в настроениях американцев,

которые приняли массовые масштабы и получили отчет¬

ливое выражение в 70-х годах. С одной стороны, боль¬

шинство американцев в настоящее время в прппципе

одобряют федеральпую помощь пеимущим, нуждающим¬

ся, престарелым, признают необходимость программ меди¬
42	ЬадА Е., /г. ТлЬсгаКзт 11р5и1с Болуп.— Ро1Шса1 8с1спсс (^иаНсс-

IV, 1976—1077. \\т1сг. у. 91, N 4, р. 589.

Консервативное политическое сознание 175
цинского обеспечеппя, охраны окружающей среды и дру¬

гих сторон деятельности провозглашенного «новыми»

либералами «общества благосостояния». Но, с другой сто¬

роны, те же самые американцы не хотят, чтобы финан¬

сирование этих программ происходило за счет повышения

налогообложения и требуют их удешевления при одно¬

временном увеличении эффективности, т. е. повторяют

обвинения консерваторов в адрес «общества благосостоя¬

ния» 43.
Не следует, однако, отождествлять неоконсервативный

тип политического сознания, в идейной основе которого

лежит то же противоречивое отношение к роли и функ¬

циям государства, с описанными выше тенденциями в на¬

строениях американцев. Неоконсервативное сознание

живет за счет этих тенденций, апеллирует к ним, однако

внутренне присущая этому сознанию элитарно-манипуля-

тивная установка 44 оказывается труднопреодолимым пре¬

пятствием на пути массового распространения этого типа

политического сознания в США.
Особенность неоконсерватизма по сравнению с тради¬

ционализмом и либертаризмом, сформировавшимися в

основных чертах уже ко времепи «нового курса» и имею¬

щими далеко уходящие в прошлое идейные традиции, за¬

ключается в том, что это новый тип политического созна¬

ния, находящийся в процессе становления и потому еще

не имеющий внутренней «центровки».
Другая особенность неоконсервативного сознания по

сравпению с традиционализмом и либертаризмом, в це¬

лом находящимися на периферии американской идейно-

политической жизни, заключается в том, что ему удалось

придать консервативным социальным и политическим
43	«Ясно,—пишет журнал «Ныосуик»,— что американцы хотят,

чтобы и волки были сыты, и овцы целы: меньше налогов, но

больше услуг, меньше вмешательства из Вашингтона, но боль¬

ше помощи в решении существующих проблем» (1з Ашепса

Тигшпд Ш&Ы,?— Ке\уз\уеек, 1977, Моу. 7, р. 28).
44	Неоконсерватизм не может скрыть, что рассматривает массы

как объект манипуляции, целенаправленного и идущего извпе

воздействия. В структуре неоконсервативного сознания суще¬

ствует как бы ощущение четкого водораздела между ним са¬

мим и остальной человеческой массой, являющейся лишь объ¬

ектом его усилий.

17С Глава третья
идеям в Америке явно недостававшую им в прошлом ин¬

теллектуальную респектабельность.
Наконец, еще одна характерная черта неоконсерватиз¬

ма — это его большая «политизированность» по сравне¬

нию с традиционализмом и даже либертаризмом. Отсюда

и большая четкость неоконсервативных позиций по ши¬

рокому спектру политических проблем современной Аме¬

рики. Позиции неоконсерватизма более сильны в демо¬

кратической партии (в частности, в коалиции за

демократическое большинство), чем в республиканской,

считающейся традиционным оплотом американских кон¬

серваторов 4\ В то же время было бы, очевидно, прежде¬

временным однозначно отождествлять этот тип политиче¬

ского сознания с какой-либо одной партийной линией.
Проблемы внутренней политики. Подавляющее боль¬

шинство внутриполитических представлений неоконсерва¬

тивного сознания так или иначе вытекает из его крити¬

ческого отношения к неолиберальным программам «обще¬

ства благосостояния» и осуществлению социальной поли¬

тики неолиберализма. Консерваторы обвиняют либерале!

60-х годов в трех основных ошибках, связанных с их под¬

ходом к социальной политике государства. Во-первых, как

они считают, в 60-х годах государство предприняло слиш¬

ком много инициатив в экономической и социальной об¬

ласти и раздало слишком много утопических обещаний —

полностью покончить с бедностью, полностью ликвидиро¬

вать расовую дискриминацию, способствовать достижению

социально-экономического равенства всех граждан и т. п.

Во-вторых, социальная политика государства оказалась,

как полагает неоконсерватор, чрезмерпо эгалитарной, что

в конечном счете вызвало в качестве реакции массового

сознания «революцию равенства» (Н. Глейзер), поставив¬

шую под вопрос многие традиционные ценпости америка¬

низма. В-третьих, последствия государственного вмеша¬

тельства в социальпо-экономическую область были
45	«Избрание Даниэла Патрика Мойпихена в сенат США и воз¬

никновение жесткой оппозиции политике президента Картера в

отношении переговоров об ограничении стратегических воору¬

жений — все это означает дальнейший рост влияния в области

национальной политики течения, известного под названием

«неоконсерватизм» (8Ииег I. \УЬа1 Р1о\уз !гот 1\Тео-Сопзегуа-

Изт.— ТЪе Кайоп, 1977,1и1у 9, р. 44).

Консервативное политическое сознание 177
принципиально непредсказуемыми, но чаще всего — от¬

рицательными (тезис, заимствованный у английского кон¬

серватора М. Оукшотта). В данном отношении отличие

неоконсервативного сознания от традиционализма и либер¬

таризма в том, что оно в гораздо меньшей степени обеспо¬

коено экономическим интервенционизмом государства,

нежели его вмешательством в социальную область.
В структуре внутриполитических представлений нео¬

консервативного сознания центральное место занимает

идея «социального предела». В практическом плане эта

идея выступает как осознание пределов возможностей

человеческой деятельности по преобразованию конкретной

социальной структуры. Реформаторскому пафосу социаль¬

ной политики либералов неоконсервативное сознание про¬

тивопоставляет идею «упругости» социальной реальности,

ее неподвластности радикальным преобразованиям,

т. е. выдвигает тезис о существовании «пределов социаль¬

ной политики» и возможности «только частичных и не

во всех отношениях удовлетворительных решений»

(Н. Глейзер).
Для неоконсервативного политического созпапия ста¬

бильное функционирование общественного организма воз¬

можно лишь в том случае, если идущие «снизу» индиви¬

дуалистические импульсы «гасятся» промежуточными

социальными механизмами и в конечном счете не дости¬

гают «верха» политической структуры общества. В то же

время эта идея имеет и вполне конкретный социальный

адресат: как утверждают неоконсерваторы, раньше мно¬

гие функции социальной политики «общества благосостоя¬

ния», понимаемой прежде всего как помощь нуждающим¬

ся со стороны государства, выполняли не государственные

учреждения и ведомства, а «промежуточные» общест^

веппые институты — семья, церковь, филаптропические

организации и т. п. Перекладывание бремени забот о со¬

циальном обеспечении всех слоев населения па плечи го¬

сударства, с этой точки зрения, разрушает традиционные

социальпые связи и зависимости и, кроме того, ведет к

росту иждивенческих настроений. Таким образом, нео¬

консервативное сознание считает необходимым в значи¬

тельной степени уменьшить государственную помощь

нуждающимся в ней американцам и заставить их в боль¬

шей мере полагаться на собственные силы и возможности.

178 Г лава третЬА
Неоконсервативное сознание полагает, что неэффек¬

тивность реформаторских усилий либералов, направлен¬

ных на более или менее радикальное изменение сущест¬

вующего положения дел, обусловлена, помимо «упруго¬

сти», «сопротивляемости» как человеческой природы, так

и социальной реальности, еще и ростом сложности и не¬

управляемости всей социальной системы — «проблемы

оказались более сложными, нежели предполагалось»

(Д. Белл); «существуют вообще неразрешимые пробле¬

мы» (Э. Бэнфилд).
Подвергая критике осуществленную в 60-х годах цен¬

трализацию и профессионализацию государственной по¬

литики социального реформизма, неоконсервативное со¬

знание тем самым определяет свою позицию в отношении

федерального и местного правительства. В целом неокон¬

серватизм предпочел бы перенос акцентов в выполнении

социальных функций с федерального на местное прави¬

тельство и даже «ниже» — на уровепь местного сообще¬

ства. Представление неоконсервативного сознания о со¬

циальном идеале в значительной мере заимствовано им у

традиционализма («порядок» и «спокойствие»), но наряду

с этим включает и некоторые новые компоненты, почерп¬

нутые у либерализма.
Стремясь как-то сбалансировать эти разнородные ком¬

поненты, неоконсерватор пытается внутренне сочетать

государственные программы регулирования общественно¬

экономической жизни с действием рыночных механизмов.

Сам механизм рынка получает при этом преимуществен¬

но социально-политическую интерпретацию. Важнейшая

область его примепения — отнюдь не экономика (по¬

скольку неоконсерватизм придерживается идеи планиро¬

вания), а сфера социального обеспечения. Неоконсерва¬

тивная программа в данной области заключается в пред¬

ложении перейти от предоставления непосредственной

помощи и услуг к выделению определенной суммы, кото¬

рой нуждающиеся в помощи могли бы более или менее

свободно оперировать, что, в свою очередь, способствова¬

ло бы развитию у них предпринимательского инстинкта,

который неоконсерватизм и по сей день считает основой

личного благосостояния и жизненного успеха. В увеличе¬

нии роли рыночных механизмов в социальной области

неоконсервативное сознание видит единственно возмож¬

Консервативное политическое сознание	179
ный путь снятия чрезмерной «перегрузки», которая ока¬

залась непосильной для американского «общества благо¬

состояния».
Побочным продуктом социальной политики «общества

благосостояния» 60-х годов, породившей столько легко¬

мысленных обещаний, так и оставшихся невыполненными,

явилась, согласно неоконсерватизму, «революция расту¬

щих притязаний» (Д. Белл), на которую п возлагается

значительная доля ответственности за парушение социаль¬

ной стабильности в Америке. Причем неоконсерватизм

усматривает причины этого нарушения в эскалации поли¬

тики государственного вмешательства, завершившейся

тем, что «государство взяло па себя обязательство не

только создать реальное общество благосостояния, но так¬

же и возместить все последствия экономического и со¬

циального неравенства» Ав.
Осуществленный «повыми» либералами переход от ры-

почпых мехапизмов регулирования к этатистским и их

дальнейшая абсолютизация в системе социальпой полити¬

ки 60-х годов — все это, с неоконсервативной точки зре¬

ния, привело к возникновению «нового типа политической

экопомип» и новой схеме развертывания социальных кон¬

фликтов, когда они были «переведены» из сферы эконо¬

мики в сферу политики, что сделало их «видимыми», а их

содержанием стала борьба за долю в государственном

бюджете. Прежде, как полагает неоконсервативное созна¬

ние, существовал относительно эффективный механизм,

который обеспечивал разрешение социальных конфликтов

между различными ипдивидамп с их противоречащими

друг другу претензиями и требованиями. Это был внелпч-

пый механизм свободного рынка и свободпой конкурен¬

ции. Одпако в результате устаревания рыночного меха¬

низма как такового, исчерпал себя и рыночный механизм

удовлетворения потребностей индивида, вытесненный в

итоге государственной системой социального обеспечения.

Из экопомпкп борьба интересов переместилась в полити¬

ку, в результате чего «психология заменила биологию»

(Д. Белл) как критерий удовлетворения личных потреб¬

ностей. Между тем с точки зрения неоконсервативного
48 Ве11 И. ТЬе СиНига! Соп1га<Ис1юпз оГ СарИаНзш, р. 226.

180 Глава третья
сознания, «психология» не может быть адекватным кри¬

терием удовлетворения потребностей, поскольку в отли¬

чие от «биологии» (элементарные средства существова¬

ния, пища, кров и т. п.) психологические притязания

практически безграничны. Отсюда и вывод о необходи¬

мости большей апелляции к действию рыночных механиз¬

мов в социальной области, направленный прежде всего

на то, чтобы снять с государства ответственность за су¬

ществование в Америке социальной несправедливости,

бедности, расовой дискриминации и т. п.
Особенностью неоконсервативной позиции по пробле¬

мам внутренней политики является восприятие «революции

растущих притязаний» в категориях некоего субъек¬

тивно-психологического комплекса — чувства так назы¬

ваемой относительпой лишенности (или «эффекта Токви-

ля»). С этой точки зрения существует прямая зависи¬

мость между проводимыми государством мерами по

уменьшению социально-экономического неравенства в

условиях демократической общественной системы, с одной

сторопы, и увеличением недовольства, озлобленности, за¬

висти тех людей, которые испытывают чувство «относи¬

тельпой лишенности» при сравнении своего материально¬

го положения с более высокими моделями потребления,—

с другой. Иначе говоря, чем больше делать для просто¬

людинов, тем больше они хотят: «Революция растущих

притязаний одновременно является революцией растущих

обид» (Д. Белл).
В требованиях «равенства результатов», являющихся

как бы предельным идеологическим лозунгом «революции

растущих притязаний», неоконсерваторы усматривают

одну из наиболее существенных угроз для всей американ¬

ской общественной системы, основанной на принципах

«равенства возможностей». В целом же неоконсерватизм

дает сознательно «зауженную» трактовку понятия равен¬

ства, претендуя на возрождение его классической либе¬

ральной интерпретации, которая, однако, по сути дела,

весьма походит на традиционное консервативное противо¬

поставление свободы и равенства. Понятие «справедливо¬

го» равенства для неоконсерватизма оказывается тождест¬

венным «равенству возможностей», а любое распростра¬

нение равенства сверх этого расценивается как «неспра¬

ведливое».

Консервативное политическое сознание 181
Классический либеральный принцип «равных возмож¬

ностей» базировался, как известно, на предпосылке воз¬

можной социальной мобильности в раннебуржуазном об¬

ществе, только что освободившемся от сословных пут

феодализма. В свое время Ф. Энгельс писал, что США —

это страна, «где переход из рядов рабочего класса в ряды

фермеров, торговцев или капиталистов происходит еще

сравнительно легко» А7. Однако переход к империалисти¬

ческой фазе в развитии капиталистического уклада ведет

к объективному сужению круга лиц, действительно спо¬

собных достичь жизненного успеха, участвуя в свободном

предпринимательстве. В свою очередь, это неизбежно вле¬

чет за собой глубокий кризис традиционной американской

идеологии индивидуалистического предпринимательского

«успеха». Реакцией на этот кризис является все более

широко растущая в американском обществе неудовлетво¬

ренность формальным толкованием принципа равенства

как «равных возможностей» и выдвижение требований о

равенстве реальном, воплощающемся в том числе и в по¬

вышении уровня благосостояния необеспеченных слоев

населения.
В сознании многих американцев эти требования фик¬

сируются в особой идеологической форме лозунга «равен¬

ства результатов», отражающего широкий комплекс обще¬

демократических прав и свобод, которых лишены опре¬

деленные слои населения. Именно эта идеологическая

форма, а не скрытое за ней реальное социальное содер¬

жание становится в неоконсервативном сознапии главным

объектом критики, которая сводится к примитивизации и

вульгаризации тех социальных тенденций, которые выра¬

жаются посредством лозунга «равных результатов».
Позитивным воплощением «справедливого» равенства

в процессе его развития для неоконсервативного сознания

выступает идея меритократии, которая расценивается как

«логика постиндустриального общества» (Д. Белл). Фак¬

тически принцип меритократии фигурирует в рамках нео¬

консервативного сознания в качестве идеологического

оправдания привилегий правящего класса. Этот принцип

оправдывает в глазах неоконсерваторов существование

«естественной аристократии» или «демократической эли¬
47	Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 19, с. 287.

182 Глава третья
ты», основывающейся на примате выслуженных приви¬

легий и отвергающей привилегии унаследованные. Одна¬

ко по существу идея «выслуги» как механизма образова¬

ния элиты выступает в неоконсервативном сознапии в

качестве риторического оправдания уже имеющихся при¬

вилегий правящего класса, которые стали объектом кри¬

тики в демократических движениях 60-х годов.
Наиболее уродливые и деструктивные последствия «ре¬

волюции растущих притязаний» неоконсервативное созна¬

ние усматривает в области расовых отношений, прежде

всего в выдвинутом негритянским движением требовании

«равпых результатов» и реформаторских усилиях «новых»

либералов, пацелепных па компенсацию всех последствий

расовой сегрегации.
В отличие от традиционного американского консерва¬

тизма и правого радикализма неоконсервативное созпапие

в припципе признает сам факт наличия в Америке расо¬

вой проблемы. В то же время оно полагает, что логика

развития американского общества на протяжении послед¬

них 200 лет шла в направлении постепенного искоренения

расовой сегрегации и интеграции национальных мень¬

шинств в качестве равноправных членов американского

сообщества. С неоконсервативной точки зрения, к середи¬

не 60-х годов в результате принятия ряда федеральных

законов был достпгпут расовый балапс и ликвидированы

последствия дискриминации негров и национальных мень¬

шинств. В то же время, как полагает неоконсервативное

сознапие, сразу же после этого маятник расовых отноше¬

ний в Америке качнулся в противоположную сторону,

в результате чего «мера» расового равенства и баланса в

США была нарушена, что повлекло за собой новые кон¬

фликты и противоречия: началась «обратная дискрими¬

нация» («дискриминация наоборот») — на этот раз белых

американцев, вытекающая из политики либералов в обла¬

сти расовых отпошений, т. е. из программ «позитивных

мер» 48.
48	Эти программы вводились в США в целях создания расового ба¬

ланса и предполагали установление определенных количествен¬

ных квот пропорционально проценту негритянского населения,

которые гарантировали бы представителям национальных мень¬

шинств соответствующие места при поступлешпт в школы, кол¬

леджи, университеты, при найме на работу и т. п.

Консервативное политическое сознание	183
Главный упрек, адресованный неоконсерваторами этим

программам,— в том, что они извращают традиционные

принципы американского индивидуализма и подменяют

их квазиколлективистскими установками. «В начале

70-х годов позитивные меры... стали означать навязыва¬

ние статистических условий при поступлении в учебные

заведения и на работу, исходя из критерия расы, цвет;1,

кожи и происхождения. Эта новая установка грозит от¬

казом от нашей традиционной заботы об индивидуальных

правах, основывающихся ла принципах справедливости и

беспристрастности, во имя публично санкционированных

групповых прав» 49,— пишет выразитель неоконсерватив¬

ной позиции в области расовых отношений Н. Глейзер.

Отличительная особенность неоконсервативной позиции

по проблемам внутренней политики в том, что в распро¬

странении требований «групповых прав» и «равенства

результатов» усматривается проявление «эксцессов де¬

мократии», социального заболевания, свойственного яко¬

бы основным тенденциям развития американского обще¬

ства в 60—70-х годах.
Общим «стилем» 60-х — начала 70-х годов неоконсер¬

вативное сознание считает «драматический рост демокра¬

тического пыла в Америке» (С. Хантингтон), который

наиболее ярко проявился в массовых общедемократиче¬

ских движениях протеста. Причем, в них усматриваются

«эксцессы» той самой демократической традиции, которая

в своих истоках восходит к эпохе становления американ¬

ского политического сознания, однако в настоящее время

подверглась абсолютизации и гипертрофированным иска¬

жениям.
«Темы 60-х годов — это темы джексоновской демокра¬

тии и прогрессистских «разгребателей грязи»; они отра¬

жают идеи и убеждения, которые органически присущи

американской традиции, но которые, как правило, никог¬

да пе проявлялись с таким накалом, как в 60-х го¬

дах» 50,— утверждает С. Хантингтон. С этой точки зрения,

эффективное функционирование демократической полити¬

ческой системы предполагает определенную степень пас¬

сивности и апатии, неучастия в политическом процессе
49	С1а~ег N. АШгтаИуе В1зсптта1юп. N. V., 1975, р. 197.
50	НипИп%1оп 8. ТЬе БетосгаЦс В1з1етрег.—ТЬе РиЬНс 1п1егез1,
Га11 1975, р. 9.

184 Глава третьк
со стороны большинства населения. Поскольку же с 60-х

годов в США усиливается демократическая активность

все более широких слоев населения, единственным проти¬

водействием этим потенциально деструктивным тенден¬

циям в американской общественной жизни должна стать

«умеренность» со стороны участников демократического

процесса, их «сдержанность». Иначе говоря: «Существу¬

ют предпочтительные пределы расширению политической

демократии. Демократия была бы более жизнеспособной,

будь она более сдержанной» м.
Правда, в последнее время идея саморазрушительно-

сти «неумеренной» буржуазной демократии отходит в си¬

стеме внутриполитических представлений неоконсерватив¬

ного сознания на второй план. Данное обстоятельство,

как представляется, в значительной мере объясняется

стремлением определенных политических кругов возро¬

дить веру в Америку как в «оплот демократии». Появи¬

лись, например, признаки того, что многие неоконсерва¬

торы сейчас склоняются к утверждению о том, что только

капитализм как общественная система может создать

«истинные» условия для политической демократии. «Су¬

ществует высокая степень положительной корреляции

между капитализмом и демократией,— пишет П. Бергер,

выражая в данном случае позицию неоконсерваторов.—

Все общества, которые являются демократическими,—

это также и капиталистические общества» 52.
В то же время сейчас было бы преждевременным го¬

ворить о полном изживании неоконсервативным сознани¬

ем тезиса о возможных «эксцессах демократии». Это по¬

ложение по-прежнему занимает настолько важпое место

в структуре неоконсервативного сознания, что сквозь его

призму рассматриваются не только американские внутри¬

политические проблемы, но и вопросы мировой политики

и международных отношений.
Проблемы внешней политики. Как и в отношепии

внутренней политики, неоконсерватор исходит в своем

понимании внешнеполитических проблем из представле¬

ния о «росте сложности мировой политики» и «кризисе

старого мирового порядка» (Д. Белл). Возникает каче¬
51	1ЪМ., р. 5.
52	СарИдНзт, 8ос1аПзш, аш! Бетосгасу.—Соттеп1агу, 1978, Арп1,

р. 33.

Консервативное политическое сознание	185
ственно новая международная ситуация, которую неокон¬

серватор связывает, во-первых, с появлением огромного

чпсла новых «актеров» на мировой политической арене

(прежде всего развивающиеся страны) п, во-вторых,—

с возникновением неразрешимых традиционными метода¬

ми западной дипломатии внешнеполитических дилемм.

Общая оцепка этой ситуации проникнута пессимистиче¬

скими тонами, ибо неоконсервативное созпание отдает

себе достаточно трезвый отчет в том, что в системе меж

дународных отношепий в 70-х годах произошли корен¬

ные сдвиги, в результате которых США оказались лишен¬

ными прежнего привилегированного положения. Однако

в силу своей социально-классовой ограниченности и «свя¬

занности» с уже минувшим этапом в развитии Америки

неоконсерватор не способен увидеть и объяснить дейст¬

вительные причины происшедших в международных от¬

ношениях сдвигов. Еще менее склонен оп признать эти

сдвиги — достижение ядерного паритета между СССР и

США, рост мощи стран социалистического содружества —

и примириться с ппми. Стараясь все же как-то объяснить

указанные изменения, неоконсерватор видит их причины

прежде всего в укреплении позиций развивающихся

стран.
Падение международного престижа Америки оп объяс¬

няет тем, что США и другие страны «свободного мира»

(Северная Америка, Западная Европа и Япоппя) факти¬

чески остались единственными наследниками традиций

демократии в ее классическом буржуазном попиманпи,

тогда как весь остальной мир движется в ином направ¬

лении — в сторону «мирового эгалитаризма». И здесь

неоконсерватизм видит плоды влияния завышенных обе¬

щаний в либеральных программах «общества благосо¬

стояния» на мировой арене, результатом чего явилось воз-

пикповение нового комплекса международных социально-

экопомических прав, аналогичных требованиям «равных

результатов». С неоконсервативной точки зрения, сразу

же после мирового экономического спада 1973 г. началась

борьба за перераспределение богатств на международном

уровне, основной ударной силой которой явился блок

стран ОПЕК. Для противодействия им неоконсерватизм

считает необходимым консолидацию экономических и по¬

литических сил развитых кациталистических страд,

Признавая самую тесную связь и взаимообусловлен¬

ность внутри- и внешнеполитических проблем, неоконсер¬

вативное сознание исходит из предположения, что уве¬

личение внутриэкономических и внутриполитических

трудностей в странах Запада и прежде всего в самих

США приводит к тому, что попытки их решения па на¬

циональном уровне становятся неэффективными. Поэто-

му-то неоконсерваторы и призывают к выработке «эф¬

фективных международных инструментов» (Д. Белл).

Характерно, что и в отношении проблем внешней полити¬

ки неоконсервативное сознание значительное впимание

уделяет возможностям использования рыночных механиз¬

мов (в частности, рыночного механизма ценообразования)

для достижения социальных целей на уровне междуна¬

родных отношений.
В целом неоконсервативное сознапие придержи¬

вается прагматически попятых «национальных интересов

США». С этих позиций оно резко выступает против по¬

литики разрядки международной напряженности, против

переговоров ОСВ, с позиций «холодной войны» настаи¬

вает на обеспечении «воеппого превосходства США». Осо¬

бенностью внешнеполитических представлений неоконсер¬

вативного сознания является явпо выраженная поддерж¬

ка Израиля. В то же время этот тип политического

сознания выражает опасеппя в связи с возможными

внутри- и внешнеполитическими последствиями морали¬

стического подхода к международным отношениям, что и

обусловливает его в достаточной степени двойственное

отношение к пынешней политической линии вашингтон¬

ской администрации.
Представления о политической стратегии и тактике в

неоконсервативном сознании в значительной мере опре¬

деляются пессимистическим восприятием духовного кли¬

мата современного американского общества и стремлени¬

ем оказать па него воздействие, как бы минуя полити¬

ку,— через духовное, интеллектуальное усилие.
Неоконсервативное сознапие полагает, что «кризис

демократии» обусловлен «кризисом веры», т. е. кризисом

традиционных либеральных ценностей индивидуализма,

пришедших в противоречие с реальностью современного

«общественного хозяйства». Важнейшее следствие «кри¬

зиса веры»— утеря стйаз, т. е. «спонтанной готовности

Консервативное политическое сознание	187
подчиняться закону, уважать права других, преодолевая

соблазн личного обогащения за счет общественного благо¬

состояния» (Д. Белл). Для восстановления этих индиви¬

дуальных качеств как условия социальной стабильности

неоконсервативное сознание считает необходимым созда¬

ние «иовой обществениой философии»— системы цен¬

ностей и приоритетов, соответствующих как традицион¬

ным принципам либерализма, так и современной реаль¬

ности развитого капиталистического общества. «Пробле¬

ма заключается в том, чтобы выработать общие цели и в

то же время сохранить индивидуальные средства нх до¬

стижения, а также определить индивидуальные (и груп¬

повые) потребности и найти общие средства для их при¬

мирения» 53,— пишет по этому поводу Д. Белл. Каким

образом эта дилемма может быть решена, для неоконсер¬

вативного сознания остается неясным.
Важнейшей линией внутреннего напряжения в нео¬

консервативном сознании оказывается вопрос о соотноше¬

нии двух принципиальных ценностных установок — ин¬

дивидуализма и «коллективизма». Первая, как известно,

восходит к рыночно-индивидуалистическим традициям

классического либерализма и поэтому неизбежно возрож¬

дается в тех или иных формах в рамках неоконсерватив¬

ного сознания вместе с апелляцией к рыночным механиз¬

мам. Мотив индивидуализма оказывается для неоконсер¬

вативного сознания нежеланным, но в то же время

неустранимым побочным продуктом идеологической де¬

формации «иового» либерализма путем введения моти¬

ва рыночного регулирования. Вторая —«коллективист¬

ская»— установка генетически связана с отказом от ин¬

дивидуалистических традиций как аиархического и не со¬

ответствующего организационной структуре «большого

бизнеса» начала и выдвижением на первый план личных

качеств самосдержанностп и буржуазного «коллективиз¬

ма». «Новая общественная философия», к формированию

которой призывает неоконсервативное сознание, и должна

была бы найти соответствующий баланс между двумя

этими ориентациями.
Программа создания этой «философии» оказывается,

таким образом, центральным моментом неоконсерватив¬
53	Ве11 Б. ТЬе Си11ига1 СогПгасПсиопз оГ СарИаПзт, р. 279.

188 Глава ТретъА
ной трактовки проблем политической стратегии и такти¬

ки. Фактически эти призывы ставят па повестку дня воп¬

рос о ценностной переориентации современного буржуаз¬

ного сознания з США, но не решают его. В существую¬

щих ныне формах неоконсерватизм представляет собой

«скорее стиль и настроение, чем продуманную политиче¬

скую позицию» 54. Это обстоятельство признают и сами

выразители данного типа сознания: «У нас нет еще ин¬

тегральной теории экономических и политических проб¬

лем общественного финансирования, нет социологии

структурных конфликтов между классами и социальными

группами относительно налоговой политики, кет полити¬

ческой философии ...которая предложила бы теорию рас¬

пределительной справедливости на основе признания гла¬

венствующей роли общественного хозяйства в социальной

структуре» “.
Нужно в то же время заметить, что указанная особен¬

ность неоконсервативного сознаиня, отражающаяся в его

позиции по проблемам политической стратегии и такти¬

ки, коренится в его внутренней структуре, в свойствен¬

ном ему отказе от поиска позитивных решений социаль¬

ных проблем и активного вмешательства в них со¬

циального субъекта. Функции идеологической защип,,

пассивности, стихийности, нерегулируемости в рамках

этого типа политического сознания как раз и выполняют

апелляции к рынку. В то же время, несмотря на нынеш¬

нее нежелание неоконсервативного сознания занимать¬

ся выработкой альтернативных социально-философских

схем и его склонность к сочетанию разнородных идейно¬

политических компонентов на эмпирическом уровне, этот

тип политического сознания имеет в условиях современ¬

ных США определенные перспективы развития, посколь¬

ку он не только фиксирует, как либертаризм и традицио¬

нализм, но и более отчетливо ставит на повестку дня

многие важнейшие социальные и идейно-политические

проблемы, в частности, вопрос об оптимальном соотноше¬

нии рыночных и этатистских тенденций в эволюции аме¬

риканского общества.
54	ТЬе N6^ СопзегуаНуез. А СгШаие Ггош 1Ье ЬеП. Е<1. Ьу Ь. Созег

апй I. Но\уе. N. V., 1974, р. 4.
55	Ве11 Я. ТЬе Си11ига1 Соп1га(Исиопз оI СарИаПзт, р. 221.

ХЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПРАВОРАДИКАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ

И СОВРЕМЕННОЕ ПРАВОРАДИКАЛЬНОЕ

ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
§ 1. ПРАВОРАДИКАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ
13	АМЕРИКАНСКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ
Ключ к пониманию сущности правого радикализма

как политического течения и политического сознания бур¬

жуазного общества заложен уже в самом его названии.

Характеристика данного течения как «правого» при¬

звана свидетельствовать о том, что оно отстаивает осно¬

вы капиталистического строя и направлено против соци¬

ального прогресса. Термин «радикализм» фиксирует глу¬

бокое социальное недовольство по поводу статус-кво и

стремление к коренным переменам в общественном уст¬

ройстве. Обозначение традиции политического сознания

как «праворадикальной» предполагает, таким образом, что

в этом сознании сочетаются прямо противоположные,

взаимоисключающие начала, что оно отличается особой

внутренней противоречивостью, крайним эклектизмом, не¬

устойчивостью.
«Правый радикализм» можно было бы также обозна¬

чить как «реакционное бунтарство». Это бунтарство воз¬

никает как имманентный буржуазному сознанию фено¬

мен, составляющий в итоге особую часть политического

спектра буржуазного общества эпохи империализма и со¬

циалистических революций. Правый радикализм, прояв¬

ляющийся на первом этапе общего кризиса капитализма в

форме фашистского движения, определяет господствую¬

щую форму буржуазного политического сознания в Ита¬

лии, Германии и в ряде других стран. Праворадикальная

традиция в этих странах служит созданию идейно-психо¬

логических предпосылок для ликвидации буржуазно-де¬

мократического правопорядка и формирования тоталитар¬

ных диктаторских режимов, выражающих интересы наи¬

более реакционных монополистических группировок.

После разгрома фашизма правый радикализм развивается

как в виде неофашистских течений, открыто заявляющих

190 Рлава четвертаЛ
о своей политической преемственности по отношению к

довоенному фашизму, так и в виде реакционных течении

которые хотя и считают себя далекими от фашизма, од¬

нако на деле нередко представляют собой принципиаль¬

но однородные с ним явления, хотя и вырастают на ино¬

национальной почве и в иной исторической обстаиовке.
Формирование реакционно-бунтарского сознания обыч¬

но происходит на основе взаимодействия двух основных

процессов. Ведущая роль принадлежит эволюции консер¬

ватизма вправо, когда кризис более простых, стабильных,

умеренных форм охранительного сознания приводит к

его общему «ужесточению» перед лицом снижения эффек¬

тивности консерватизма как политического движения и

идейного течения (а тем самым и как формы политиче¬

ской мобилизации масс). Провозглашая со все большей

непреклонностью свою преданность «основам» капитализ¬

ма, он вместе с тем отрекается от тех традиционных об¬

щественных институтов, которым присягал еще вчера, но

которые сегодня уже считает опасными с точки зрения

сохранения «основ». Отказ от второстепенного в статус-

кво ради сохранения главного — процедура, которую пе¬

риодически вынуждено совершать сознание, не умеющее

и не желающее примириться с социальным прогрессом.

Причем консерватизм совершает ее не только при своем

движении вправо, но и в процессе постоянного болезнен¬

ного приспособления к либеральным нововведениям. Ко¬

ренное различие между двумя вариантами этой процеду¬

ры состоит в том, что, эволюционируя к либерализму,

консерватизм делает определенную уступку объективным

требованиям общественного развития, тогда как, транс¬

формируясь в правый радикализм, он и на словах, и на

деле идет вспять, к своим позавчерашним фетишам.

В итоге консерватизм настолько отчуждается от статус-

кво, что ему начинают отказывать в праве называться кон¬

серватизмом. Из защитника «порядка» он становится его

возмутителем. Авантюризм его стремительно растет; он

перехватывает броские оппозиционные лозунги и у либе¬

ралов, и даже у левых; не заботясь о последовательности,

он старается воспользоваться как можно более широким

спектром социального протеста 4.
1	Анализируя причины массовой поддержки фашистских партий,
Г. Димитров в своем докладе на VII Всемирном конгрессе Ком-

Праворадикальное политическое сознание	191
Глубокая внутренняя зависимость — генетическая и

содержательная — правого радикализма от консерватизма

предопределяет принципиальную тождественность их

идеологического субстрата. При рассмотрении консерва¬

тивного сознания мы уже отмечали, что оно формирует¬

ся главным образом па основе заимствуемых из других

традиций (и определенным образом трансформируемых)

идеологических структур. Это же относится и к правому

радикализму, с той лишь разницей, что если идеология

консерватизма «вторична», то идеологический субстрат

праворадикальных типов созпания «третичеи», поскольку

в основном он представляет собой заимствованную и

трансформированную (порою существенно) идеологию

консерватизма.
Близость консервативного и праворадикального созна¬

ния проявляется также и в том, что они имеют сходную

социальную и социально-психологическую основу.
Можно сказать, что степень политического успеха

правого радикализма прямо пропорциональна масштабам

тех настроений социального протеста, которые удается

зафиксировать в идейных структурах смещающегося

вправо консерватизма.
Процесс активизации и распространения социального

недовольства и протеста никогда не представляет прямо¬

линейного движения от активной поддержки существую¬

щего строя к четкому осознанию действительной социаль-
пптерпа говорил: «Фашизму удается привлечь массы потому,

что оп демагогически апеллирует к их особенно паболевпптм

нуждам и запросам. Фашизм не только разжигает глубоко уко¬

ренившиеся в массах предрассудки, по он играет и на лучшие

чувствах масс, па их чувстве справедливости и иногда даже на

их революционных традициях...
Фашизм стремится к самой безудержной эксплуатации масс,

по подходит к пим с искусной аптикапиталпстпческой демаго¬

гией, эксплуатируя глубокую пенавпсть трудящихся к хищни¬

ческой буржуазии, к банкам, трестам и фипапсовым магнатам

и выставляя наиболее заманчивые для политически пезрелых

масс лозунги...
Фашизм приходит к власти как партия удара против рево¬

люционного движения пролетариата, против находящихся в

брожении народных масс, но он обставляет свой приход к вла¬

сти как «революционное» движение против буржуазии от име¬

ли «всей пацпп» и за «спасение» нации...» — В кн.: Димитров Г.

Избр. произв. М., 1957, т. I (1910—1937 гг.), с. 379—380,

192 Глава четвертая
ной альтернативы. Поводом к недовольству чаще всего

служит систематическая практика ущемления интересов

определенной социальной группы, вызывающая в ее со¬

знании устойчивое ощущение несправедливости господст¬

вующих порядков и желание изменить их.
Поиск исходных причин несправедливости на основе

обобщения реального опыта — следующий шаг в разви¬

тии социальпого недовольства, но этот шаг при отсутст¬

вии достаточно сильпого влияния (по крайней мере с

точки зрения возможности воздействия на массовое со-

зпание) «субъективного фактора», способного дать научно

обоснованный ответ на наболевшие вопросы, нередко бы¬

вает ложным 2. Возможность ложпого истолкования при¬

чин социальпого кризиса резко возрастает, когда речь

идет о сознании, мелкобуржуазного типа, сама социаль¬

ная природа которого затрудняет объективный апализ

социальных процессов.
Эволюция социального протеста, порождающая пра¬

вый радикализм, объясняется во многом неспособностью

индивида пайти подлинную общность, отстаивание пози¬

ций которой было бы одновременно и защитой его ин¬

дивидуальных интересов. Ведущее к реакционному бунту

массовое сознание остро ощущает наличие социального

антагонизма и видит в его устранении с помощью ради¬

кальных средств единственное решение назревших проб¬

лем общества. Однако модель «органичного» общества,

к которой стремится правый радикал, основана на совер¬

шенно ложном истолковании сути основного антагонизма,

подлежащего устранению.
Он может истолковываться, например, как антагонизм

между расами, между этническими группами, между иьь

дивпдом-собствепником и государством, между «произ¬

водительными элементами» (имеются в виду главпым

образом занятые в производственном секторе экономики)
2	«...Можно ли удивляться тому, что измучепная и исторзаппая го¬
лодом и затягиванием вонпы толпа «хватается» за черпосотеп-

пый яд? — писал В. И. Ленин в октябре 1917 г.— Можпо ли мыс¬
лить себе капиталистическое общество накапупе краха без от-
чаяппя п среде угпетеппых масс? И может ли отчаяние масс,

среди которых пе мало темпоты, пе выражаться в увеличенном

сбыте всякого яда?» (Ленин В. II. Полп. собр. соч., т. 34, с. 414-
415).

Праворадикальное политическое сознание
103
й «непроизводительной» интеллигенцией, между груп¬

пами, различными по размерам доходов. Во всех этих

вариаптах праворадикальное сознание выступает от име¬

ни «нации», «народа», «большинства» как всячески при¬

тесняемых и эксплуатируемых могущественным меньшин¬

ством, узурпировавшим политическую и экономическую

власть. Соответственно, выход из социального кризиса

дится в борьбе сплоченной па основе того или иного

признака «нации» против узурпаторов, свержении их гос¬

подства и реорганизации всего общества на базе «органи¬

чески единой» расы, этнической группы, массы индиви-

дов-собственников, общности «производителей» и т. д.

Направленный в данное русло социальный протест дает

таким образом сугубо консервативный, точнее, реакцион¬

ный результат: не просто сохранение существующей си¬

стемы общественных отношений, но восстановление ее от¬

живших, архаических форм.
Самоотождествлепие индивида, протестующего проттж

существующих порядков, с подобного рода мнимой общ-

постью становится возможным лишь при условии, что его

протест не выходит за пределы сознания мелкого собст¬

венника, защищающего прежде всего свои индивидуаль¬

ные условия существования, ограничивающегося ими и

поэтому неспособного обнаружить действительную общ¬

ность, открывающую перед ним социальную перспективу.

Именно в вопросе о частной собственности эволюциони¬

рующий вправо консерватизм господствующего класса и

мещанский бунт находят общую основу для своего право¬

радикального симбиоза.
Несмотря на общность в вопросе о частной собствен¬

ности, две тенденции, на основе слияния которых сущест¬

вует правый радикализм, в конечном счете исключают

друг друга. Консерватизм верхов, выступая в форме

грубой, прямолинейной защиты частной собственности,

представляет последнюю, отчаянную попытку спасти раз¬

валивающуюся социальную систему. Напротив, мещан¬

ский протест низов, принимающий праворадикальную

форму,— лишь начало радикализации наиболее отсталой

части массы — процесса, логическое развитие которого

может привести его участников, по крайней мере какую-

то их часть, к борьбе за уничтожение существующего

строя.
7	Заказ N 3035

194 Глава четвертая
Для достижения своих целей правые радикалы прибе¬

гают к различным методам политического действия, кото¬

рые, однако, объединяет решительная оппозиция буржу¬

азно-демократическому режиму. Претендуя на роль за¬

щитника «среднего класса», ведущей силы в его борьбе

против олигархического «заговора», бичуя современный

либерализм как орудие олигархии, правый радикализм

неизбежно тяготеет к иным формам политического дейст¬

вия, чем те, которые являются нормой для основных бур¬

жуазных политических течений и партий.
Пропаганда правых радикалов носит погромный ха¬

рактер, фактически отрицая за их политическими против¬

никами, в первую очередь левыми силами, законное пра¬

во на существование. Какой-либо «плюралиэм» совершен¬

но чужд праворадикальному сознанию. Эта пропаганда,

кроме того, нацелена на подрыв авторитета правящей

элиты и всех буржуазно-демократических институтов.
Для правого радикализма характерен особый тип по¬

литической организации — тайное общество или секта с

более или менее жесткой структурой, бюрократическим

централизмом, режимом строгой идеологической ортодок¬

сии. Опираясь на секты как организации лидеров, функ¬

ционеров и активистского ядра, правый радикализм вме¬

сте с тем использует методы массовой политической мо¬

билизации: кампании протеста против тех или иных

действий правительства, выдвижение харизматических

вождей на выборах, создание партий вне двухпартийной

системы. Все эти методы работы с массами имеют одну

характерную черту: массовая активность четко регламен¬

тируется и направляется сверху, промежуточные инстан¬

ции, связывающие рядовых участников движения с ру¬

ководством, работают только «сверху вниз». Внутрипар¬

тийная демократия строго противопоказана праворади¬

кальным движениям ввиду объективной несовместимости

политических тенденций, вызывающих их к жизни. В то

же время комбинация бюрократизма и вождизма, с по¬

мощью которой праворадикальные лидеры управляют

массовой базой, зачастую приводит к тому, что последняя

сравнительно легко становится (по крайней мере частич¬

но) «добычей» других политических течений. Это обстоя¬

тельство лишь усиливает ненависть правых радикалов к

Праворадикальное политическое сознание	105
демократическому режиму и нетерпимость к своим поли¬

тическим противникам.
Отказывая буржуазной демократии в легитимности,

проповедуя культ силы, рассматривая себя как «борцов

против тирании», правые радикалы становятся на путь

гражданского неповиновения, подмены государственных

полицейских функций системой частной политической

слежки, наконец, открытого физического террора 3.
Террористические группы занимают особое место сре¬

ди правых радикалов, так как частный террор, тем более

физический, будучи тяжким уголовным преступлением,

представляет собой самый прямой, открытый и грубый

вызов правопорядку, который только может бросить по¬

литическая организация. Но частный террор — это не

только вызов правопорядку; будучи покушением на право

физического принуждения, монополия на которое принад¬

лежит государству, физический террор есть непосредст¬

венная подмена, узурпация государственной власти.
Однако то обстоятельство, что праворадикальные тер¬

рористы фактически действуют вне закона и оспаривают

одно из суверенных прав государства, далеко не всегда

признается им открыто4. Буржуазное государство, как
3	Характерным примером соответствующей риторики может слу¬

жить выдержка из праворадикальной газеты «Нэшнл спотлайт»:

«Есть среди нас такие, кто призывает к осторожности: «Дейст¬

вуйте в рамках системы! Никогда не бросайте вызов закону

иначе как в качестве истца в гражданском иске! Пока «закон»

остается в силе, ваш святой долг подчиняться ему! Единствен¬

ный путь изменить закон — это написать петицию вашему за¬

конодателю!»... Нет, такими методами социализм не победить.

Ему нужно бросить такой же решительный вызов, какой броси¬

ли англичанам наши отцы-основатели... Они знали, что есть

«высший закон»... Патриоты должны наносить сокрушительные

и молниеносные удары. Иначе завтра вы будете рабами и у

вас останутся только рабские средства сопротивления» (КаНо-

па1 8роШ&М, 1975, 15.ХИ).
4	Во-первых, правый террор служит тем же классовым целям,

что и деятельность государства. Во-вторых, само государство

практикует физический террор в политических целях, причем

делает это в несравненно больших масштабах, чем правые ра¬

дикалы. В-третьих, следует учитывать наличие в США прочных

и глубоких исторических традиций частного политического на¬

силия, порожденных спецификой развития страны. См.: Петров¬

ский В. Э. Суд Линча. Очерк истории терроризма и нетерпимо¬

сти в США. М., 1967.
7*

196 Глава четвертая
показывает опыт, принимает меры по охране своей моно¬

полии на террор главным образом в тех случаях, когда

акт нарушения этой монополии препятствует деятельно¬

сти государства в жизненно важных для буржуазии об¬

ластях. Строгость этих мер, впрочем, лишь в редких слу¬

чаях соответствует тяжести совершенного преступления:

противоречия между отдельными звеньями госаппарата,

отражающие борьбу внутри буржуазии, приводят к тому,

что взаимосвязь между государственным и частным те],

рором оказывает сдерживающее воздействие на попытки

ограничить частный террор. Деятельность правых тер¬

рористов поэтому представляет собой противоречивую

картину: с одной стороны, этих террористов регулярно

судят за нарушение закона и они действуют в условиях

большей или меньшей конспирации, с другой — столь же

регулярно обнаруживается, что террористические органи¬

зации имеют тайных покровителей в полицейско-следст-

венных органах.
Применяя широкий спектр методов борьбы за власть,

правый радикализм всегда держит «в запасе» вариант

экстралегального захвата власти путем переворота, пред¬

почтительно военного. Правые радикалы придают особое

значение работе в армии и обычно находят в военной сре¬

де сочувствие и поддержку. Они неизменно принимают

сторону военных в любых конфликтах внутри правящей

элиты, будь то вопрос об ассигнованиях для Пентагона

или о роли генералитета в выработке и реализации воен¬

ной политики.
Говоря о специфике праворадикального сознания в

США, необходимо подчеркнуть органическую взаимосвязь

между феноменом правого радикализма и уровнем разви¬

тия кризисных тенденций в обществе. Прагматический

консерватизм, инертная привязанность к социально-поли¬

тическому статус-кво наиболее характерны для господст¬

вующего класса, когда он не ощущает серьезной угро¬

зы своим позициям. Только обстановка острого кризиса

может породить в среде буржуазии резкое недовольство

неэффективностью консерватизма и стремление создать

более динамичные, наступательные формы борьбы против

социальных перемен. При этом масштабы распростране¬

ния и влияния праворадикального сознания, как правило,

находятся в прямой зависимости от масштабов кризиса.

Праворадикальное политическое сознание	107
Так, социально-политический кризис конца 60-х годов

вызвал заметное ослабление влияния консерватизма в

среде немонополистической буржуазии, в то время как в

рядах финансовой олигархии сформировался иной кон¬

сенсус — за модернизацию консерватизма и расширение

его базы. Олигархия, более объективно оценив ситуацию,

отнюдь не сочла этот кризис роковым для общественных

устоев и применила авторитарные методы лишь в дози¬

рованной форме, одновременно пойдя и на серию либе¬

ральных уступок как во внешней, так и во внутренней

политике. В результате правому радикализму пришлось

ограничиться ролью вспомогательной силы, действовав¬

шей в коиечном счете в интересах более широкой коали¬

ции консервативных сил, возглавлявшейся президентом

Никсоном. Любые попытки выйти за рамки этой роли вы¬

зывали резкое недовольство в монополистических кругах,

расценивавших их как угрозу политической стабпльиости,

и неизменно кончались неудачей.
Массовый протест против статус-кво, принимающий

праворадикальную форму, отличается еще большей не¬

устойчивостью. Естественная эволюция протеста массы

против олигархии, оформляющегося на ранней стадии

своего развития в виде правого радикализма, со временем

неизбежно вступает в противоречие с основной направ¬

ленностью этого течения, заданной его руководящими

элементами, которые представляют интересы господству¬

ющего класса. Несовместимость тенденций, на базе кото

рых формируется правый радикализм, рано или поздно

становится очевидной для основной массы его участников,

вследствие чего движение расшатывается изнутри, раска¬

лывается на враждующие группировки, что в конечном

счете ослабляет его потенциал.
Из этого следует, что праворадикальное сознание мо¬

жет быть стабильной формой политического сознания

лишь узкого круга политически ангажированных лиц —

профессиональных или полупрофессиональных лидеров и

активистов, тогда как в качестве массового феномена

правый радикализм проявляется главным образом в виде

вспышек массовой политической активности, порождае¬

мых кризисными ситуациями. Масштабы и конкретные

формы этих вспышек варьируются в зависимости от об¬

становки: массовый праворадикальный протест может

198	Глава четвертая
возникнуть в виде сугубо локальной и краткосрочной

кампании против определенного мероприятия властей

(например, против перевозки школьников на автобусах в

целях расовой интеграции в Детройте в 1971 г., в Бос¬

тоне — в 1974—1975 гг.), или в виде более длительного

и широкого движения, стремящегося изменить соотноше¬

ние политических сил в стране в период общенациональ¬

ной кризисной ситуации (например, движение за избр.

ние Дж. Уоллеса на пост президента США в конце 60-х —

начале 70-х годов). Неустойчивость массовой базы,

безусловно, ослабляет это течение, однако отнюдь не пре¬

вращает его в «бумажного тигра». Как свидетельствует

исторический опыт, в обстановке чрезвычайно острого

социального кризиса вспышка правого радикализма мо¬

жет сыграть решающую роль в крутой смене политиче¬

ского режима, вследствие которой шаткие постулаты пра¬

ворадикального сознания получают мощную опору в виде

государственного принуждения. В ситуациях же менее

критических, когда вспышки правого радикализма не ока¬

зывают решающего влияния на судьбу политического

режима, их неустойчивость в определенной мере являет¬

ся залогом их повторения.
Будучи объективно формой дезориентации массового

протеста, правый радикализм тем лучше выполняет эту

функцию, чем более аморфна его идеология и организа¬

ция массовой базы. Систематическое организованное уча¬

стие масс в праворадикальном движении неизбежно взры¬

вает его изнутри, тогда как эпизодическая вовлеченность

в такое движение при постоянной смене лозунгов и эф¬

фективной изоляции рядовых участников от процесса уп¬

равления движением позволяет ограничивать эффект раз¬

очарования и в итоге предохранять — по крайней мере

па какое-то время — движение от распада.
Следует отметить и то обстоятельство, что присущий

правому радикализму одновременный «протест на два

фронта»— против правящей олигархии и демократической

оппозиции — создает возможность для чисто эклектиче¬

ского сочетания в рамках одного и того же движения по¬

зиций, присущих различным типам политического созна¬

ния. Помимо «стопроцентных» правых радикалов, в таком

движении могут участвовать и консерваторы, которые

предпочитают игнорировать популистские лозунги, видя

Праворадикальное политическое сознание	199
в нем прежде всего защитника основ существующего

строя, и популисты, которых привлекают прежде всего

яростные нападки правых радикалов на олигархию, их

декларации в защиту «простого человека».
Хотя в рамках праворадикальной традиции американ¬

ского политического сознания возникают и сосуществуют

типы, воплощающие различные социально-политические

установки и ориентации и опирающиеся на разную со¬

циальную базу, им в той или ипой мере присущ ряд об¬

щих признаков, совокупность которых и составляет ос¬

новное идейное содержание праворадикальной традиции в

США.
Среди них воинствующему национализму принадле¬

жит, пожалуй, определяющая роль. Излюбленные само-

обозначения правых радикалов — это «американисты»,

«патриоты», «националисты». Только праворадикальная

партия претендует на титул «Американской

партии». Одна из самых известных террористических

групп правых радикалов носит название «минитмены»,

по аналогии с легендарным гражданским ополчением

времен войны за независимость. Праворадикальные изда¬

ния широко используют «патриотическую» символику:

звезднополосатый флаг, колокол свободы, белоголовый

орел, фигуры отцов-основателей и т. п. За этим фетишиз¬

мом стоит не что иное, как противопоставление специфи¬

чески истолкованного «национального единства» идеям

классовой борьбы в рамках нации и одновременно —

идеям интернационализма, космополитизма, глобальной

взаимозависимости и т. д. Все типы праворадикального

сознания неизменно обращаются к категории «нация», ко¬

торая рассматривается в идеале как обособленная, орга¬

ничная иерархическая общность. Классовая борьба внут¬

ри нации и наличие каких-либо наднациональных

интересов заведомо отвергаются как противоречащие ес¬

тественному порядку вещей. Необходимость национально¬

го единства мотивируется наличием внешней и внутрен¬

ней угроз существованию нации.
Все это было бы лишь упрощенной версией традицио¬

налистского консерватизма, если бы не два обстоятельст¬

ва. Во-первых, в отличие от консерватизма радикализм

отказывается признать возможность достижения «нацио¬

нального единства» на существующей в условиях буржу¬

200 Глава четвертая
азной демократии основе. Во-вторых, правый радикализм

выражает не просто допускающую компромиссы оппози¬

цию классовой борьбе и «интернационализму» во имя

«национального единства», но требует немедленного его

достижения с помощью радикальпых методов и сохране¬

ния в качестве необходимого условия дальнейшего су¬

ществования капитализма.
Способ обеспечения «национального единства» пра¬

вый радикализм усматривает в «очищении» нации от тех

элементов и институтов, существование которых делает

возможным классовый конфликт. Речь идет, во-первых,

о силах, непосредственно отстаивающих интересы рабо¬

чего класса, в первую очередь о коммунистической пар¬

тии. Во-вторых, правый радикализм относит к числу

«врагов национального единства» силы, которые призна¬

ют, хотя и в определенных пределах, законность клас¬

совой борьбы как одной из норм политической жизни.
Бичуя либерализм, праворадикальное сознание обра¬

щает особое внимание на либеральные элементы господ¬

ствующего класса, на которые оно возлагает особую от¬

ветственность за «распад нации» 5. Либерализм верхов с

точки зрения правого радикализма — это не проявление

слабости или близорукости со стороны какой-то части гос¬

подствующего класса, не уступка народу, по продуман¬

ная политика горстки могущественных лиц, уже обладаю¬

щих огромной властью и стремящихся довести эту власть

до абсолютных масштабов.
Необходимым компонентом праворадикального нацио¬

нализма является миф о «естественном превосходстве»

американцев над другими нациями. В журнале «Общест¬

ва Джона Берча», например, можно найти следующее ут¬

верждение: «Ведя свою родословную от всех народов

мира, американцы одновременно отличаются от всех ос¬

тальных народов, образуют особую породу, хотя и состоя¬

щую из различных видов. Наши общие свойства объяс¬

няются особенностями американской истории, по прежде

чем делать вывод, что окружающая среда играет более

решающую роль, чем наследственность, необходимо
5	Внешне смелое, это обвинение в адрес «сильных мира сего» на

деле свидетельствует о глубоком раболепии правого радикала,

считающего, что всо в обществе происходит так или ипаче по

указке сверху.

Праворадикальное политическое сознание
201
вспомнить, что человек, решавший переселиться в Аме¬

рику, должен был обладать предприимчивостью, агрессив¬

ностью, если хотите (да и если не хотите), т. е. некоей

генетической основой, хотя и не ограниченной рамками

определенной национальности или расы. В каждой нации,

в каждой расе есть смелые, любознательные типы, хотя в

давно сложившихся странах такие типы могут встречать¬

ся более или менее редко... Эти различия объясняются

многовековым взаимодействием естественного отбора и

развития культуры. Когда европейцы колонизовали Аме¬

рику в XVI, XVII и XVIII вв., огромные трудности пе¬

реселения служили своеобразным фильтром, который от¬

делял мужей от мальчиков, если выражаться разговор¬

ным языком, или, если говорить серьезно, отбирал самых

отважных... Это были лучшие из людей европейского Ре¬

нессанса, это были самые серьезные христиане XVII в.,

это были истиннейшие из английских джентри» ®.
Расизм необходимо присутствует в праворадикальном

сознании, хотя он может быть выражен с разной степе¬

нью отчетливости. Абсолютизация расовых и этнических

различий между индивидами необходима праворадикаль¬

ному сознанию как старый, проверенный способ формиро¬

вания неподлинной общности, противопоставляемой клас¬

совым различиям. Один из типов правого радикализ¬

ма предполагает прямую проповедь расовой ненависти,

когда расовые признаки выдвигаются в качестве основы

«национального объединения», т. е. когда условием этого

«объединения» объявляется «восстановление расовой чи¬

стоты» нации.
Гораздо более распространено, однако, использование

расизма в качестве вспомогательного способа формирова¬

ния массового представления о «подлинной» общности.

Перенося акцент на иные, не связанные с расовой при¬

надлежностью признаки в качестве основы «националь¬

ного единства», другие типы правого радикализма тем не

мепее активно поддерживают расовое размежевание как

«естественную» форму социальной организации и упорно

противостоят любым попыткам устранить расовую сегре¬

гацию.
6	Атепсап Ортюп, Арп1 1976, р. 26, 27.

^02	Глава четвертая
Т радициопализм праворадикального сознания выра¬

жается прежде всего в апологетике буржуазной семьи.

«За бога, семыо и родину»,— гласит девиз ежегодных

праворадикальных сборищ, устраиваемых в Бостоне в

День независимости. Семья рассматривается праворади¬

кальным сознанием как опора «национального единства»,

как естественная социальная общность, противостоящая

этатизму и охраняющая частную собственность.
«Когда дитя рождается в настоящей семье,— находим

мы у одного из идеологов правого радикализма М. Ру¬

та,— то это дитя преемственности по духу и крови. Дом,

окружающий его, связывает его с культурой, с его роди¬

ной, с его расой... Мы боготворим семью как звено, осно¬

ванное на преемственности крови, цели и смысла жизни,

на духовпой культуре, на психологической целостности...

Прочная семья — это главный оплот бога против реляти¬

визма, прагматизма, коллективистской тирании государст¬

ва или «демократической» массы... Семья — это ноев ков¬

чег, охраняющий семена жизни, семена времени от но¬

вого потопа, от «волн будущего», стремящихся потопить

человека в массе» 7.
Апологетика семьи образует важное связующее звено

между принципами национализма и индивидуализма. Но

семья, которая может одновременно служить оплотом и

индивидуализма, и социальной стабильности, должна

отвечать определенным требованиям. «Настоящая» семья

строго иерархична, основана на беспрекословном едино¬

началии и авторитете отца-«добытчика»; роль женщины

ограничивается ведением домашнего хозяйства; дети вос¬

питываются в условиях строгой дисциплины и при¬

верженности к «дому-крепости»; браки заключаются

прежде всего с точки зрения «добавления к семейной

крови только тех генов, которые укрепляют и развивают

силу, мужество, порядочность и мудрость» 8.
Индивидуализм, как уже говорилось выше, не только

не препятствует оформлению протестующего сознания в

лозунги воинствующего национализма и расизма, но яв¬

ляется необходимым условием этого процесса. Только со¬

знание, замыкающееся в своем протесте в узких рамках
7	Атепсап Оршюп, 1966, МагсЬ, р. 39.
8	1ЬЫ., р. 37.

Праворадикальное политическое сознание	203
индивидуальных собственнических интересов, способно

полагать, что «национальное обновление» путем «запре¬

щения» классовой борьбы, разгрома левых сил и рабоче¬

го движения, замены существующего «хаоса» корпора-

тпстским «порядком», опирающимся па штыкп, и под¬

готовки к тотальной войне за «спасенпе западной

цивилизации» представляет собой «радикальный» выход

пз кризиса современного капиталистического общества.
Индивпд с точки зрения праворадикального сознапия

наделен природой двуединым качеством — производителя

и собственника. Обе стороны этого качества трактуются

расширительно: в число собственников включается каж¬

дый, владеющий какой-либо собственностью, к «произво¬

дителям» обычно относят практически всех занятых в ча¬

стном секторе. В этой лубочной картинке исчезает про¬

тиворечие между рабочим, который рассматривается как

производитель, поскольку он работает на частную компа¬

нию, а также как «собственник», поскольку он имеет соб¬

ственный дом, автомобиль и несколько акций этой компа¬

нии, и владельцем этой компании — собственником, по¬

скольку он владеет капиталом, и «производителем»,

поскольку он вложил этот капитал в производство и, воз¬

можно, участвует в управлении последним. Между обои¬

ми индивидами остаются лишь такие различия, которые

никак не могут служить естественной почвой для конф¬

ликта между ними: различия по размерам собственности,

объясняемые с точки зрепия уровпя образования, фор¬

туны, наследственности и т. д., и различия по содержа¬

нию «производительной» роли, объясняемые разделением

функций между трудом и капиталом. Отсутствие фор¬

мальных преград перед рабочим, который решает вло¬

жить свои сбережения в собственное дело, должно обес¬

печивать ипдивиду возможность свободно сменить одну

«производительпуто фупкцию» на другую. Предполагает¬

ся, что модель работает тем лучше, чем шире простор

для игры рыночных сил. Здесь правый радикализм опять

повторяет консервативные постулаты, на этот раз либер-

таристского толка, широко проповедуемые ассоциациями

предпринимателей. Отличие праворадикального индиви¬

дуализма от консервативного заключается в том, что,

используя даштуто модель в качество идеала, праворади¬

кальное созпапие одновременно признает, что реальная

204 Глава четвертая
действительность весьма далека от этой модели. Суть про¬

блемы с точки зрения правого радикализма состоит в том,

что производители-собственники, образующие «средний

класс» и составляющие огромное большинство населения,

эксплуатируются «паразитическими» слоями населения

посредством мощного государственного аппарата, все в

большей мере ограничивающего свободу рынка. Конф¬

ликты и противоречия внутри «среднего класса», таким

образом, объясняются давлением извне, искажающим ес¬

тественную игру рыночных сил и истощающим богатст¬

во производителей-собственников. Коалиция врагов «сред¬

него класса» включает тех, кто так или иначе мате¬

риально заинтересован в усилении экономической роли

государства,— речь идет о государственной бюрократии,

о беднейшей части населения, живущей на государствен¬

ные пособия, о «непроизводительной» интеллигенции, о

финансовой элите северо-востока США, тесно сросшейся

с бюрократией и лишь приумножившей свое могущество

в результате усиления государства. Все эти силы, утверж¬

дают правые радикалы, стоят за «коллективизм», пони¬

маемый как принудительное государственное перерас¬

пределение доходов из карманов «производителей» в

карманы «паразитов», дополняемое всесторонним вмеша¬

тельством государства в частную жизнь индивидов. Со¬

ответственно, разрушение механизма государственного пе¬

рераспределения доходов, восстановление полной свободы

рынка, подавление «коллективистских» устремлений не¬

производительной части населения должны вернуть гомо¬

генному по природе «среднему классу», а следовательно,

и всему обществу внутреннюю стабильность и процвета¬

ние.
Объединение собственности с производительным тру¬

дом в праворадикальном сознании носит чисто формаль¬

ный характер. Праворадикальный протест в основе своей

представляет собой защиту только собственнических ин¬

тересов индивида, оставаясь чуждым его трудовым инте¬

ресам. Отстаивая права собственника в противовес поли¬

тике государства, правый радикализм защищает свободу

частного предпринимательства. Законы и государствен¬

ные учреждения, регулирующие предпринимательскую

деятельность, палоговая система, включающая прогрес¬

сивное обложение доходов, политика стимулирования эко-

Праворадикальное политическое сознание
205
номичоского роста, вызывающая инфляцию.— все это

горячо осуждается как посягательство на экономические

иптересы большинства предпринимателей, в первую оче¬

редь малого бизнеса, для которого бюрократические прави¬

ла и инструкции, растущие налоги и законы, разрешаю¬

щие профсоюзную деятельность, оказываются непосиль¬

ным бременем. Антиэтатистские настроения буржуазпи

являются одним из важнейших источников всех разновид¬

ностей правого радикализма и особенно ярко проявляются

в его «рыночной» разновидности, непосредственно отра¬

жающей обыденное сознание предпринимателя.
С точки зрения масштабов влияния праворадикального

сознания гораздо более важную роль играют претензии

на защиту более широких собственнических интересов,

непосредственно не связанных с предпринимательством

как таковым. Соответствующий лозунг был сформулиро¬

ван одним из идеологов в следующей форме: «Оставьте

индивиду его доллар!» Собственность индивида, не при¬

надлежащего к предпринимательскому классу, собствен¬

ность, приобретенная его трудом и призванная удовлет¬

ворить его основные потребности, является объектом уси¬

ливающихся посягательств со сторопы государства,

политика которого вызывает ипфляпию и рост налогового

бремени. Сложный, противоречивый механизм двойной

эксплуатации индивида государственно-монополистиче¬

ской системой предстает в праворадикальном сознании в

виде абсолютного противопоставления «естественной»,

«свободной» рыпочпой формы обтттрттия пттдиштдоп, делаю¬

щей их собственниками, «неестественной», принудитель¬

ной этатистской форме общения, постоянно угрожающей

их праву на собственность.
Антикоммунизм является необходимым атрибутом пра¬

ворадикального сознания, и в политической борьбе пра¬

вые радикалы всегда играют роль рьяных, непримиримых

врагов коммунистического движения и других левых сил.

При этом, декларируя свой антикоммунизм, правые ра¬

дикалы практически никогда не рассматривают «коммуни¬

стическую угрозу» как самостоятельный источник зла,

испытывая потребность вывестп ее из расово-этнических

различий, из стремления финансового капитала устано¬

вить власть над миром, даже из происков сатаны

Стремление правых радикалов паптп дополнительное

206 Г лава четвертая
обоснование антикоммунизма объясняется прежде всего

кризисом более традиционных, ординарных форм анти¬

коммунистического сознания, основанных на противопо¬

ставлении коммунизма буржуазной демократии. Другая

причина кроется в том, что правый радикализм воюет нг

только против коммунизма, но и против буржуазной демо¬

кратии и уже поэтому должен подыскивать иные антиком

мунистические лозунги.
Отрицание демократии правыми радикалами отнюдь

не всегда проявляется в открытой форме, тем более в

Америке. Апеллируя к реальному недовольству масс, за¬

щищая в своей риторике «маленького человека» от про¬

извола всемогущей элиты, правый радикализм стремится

выдать себя за демократическое, «народное» течение,

якобы стремящееся заменить фальшивую буржуазную

демократию истинным народовластием. Правые радикалы

бичуют буржуазную демократию за то, что она не спо¬

собна обеспечить «национальное единство» и положить

конец классовой борьбе рабочих, что она позволяет бед¬

нейшим слоям общества оказывать давление на государ¬

ство и в то же время сковывает свободу действий кара¬

тельных органов.
Нападая на буржуазную демократию и либерализм,

современные американские правые радикалы весьма

редко противопоставляют буржуазно-демократическому

кредо какую-либо развернутую альтернативу политиче¬

ского устройства. Если не считать отдельных группиро¬

вок, проповедующих слегка обновленный вариант гер¬

манского фашизма, то следует признать, что праворади^

калыюе сознание оказывается неспособным выработать

представление о том, какими формами власти опо хотело

бы заменить существующий режим. Требуя всемерного

усиления репрессий против демократических сил и вся¬

кого инакомыслия, стремясь уничтожить демократические

права и свободы граждан, правые радикалы чаще всего

представляют дело таким образом, будто борются за воз¬

врат к «изначальным», «истинно-американским» формам

общественно-политического устройства, вытесненным раз¬

витием «коллективизма».
Подобная по:шция иногда ппгерпретпруется буржуаз¬

ными исследователями как род романтической носталь¬

гии, не имеющей ничего оощего с реальностью. Как пред¬

Праворадикальное политическое сознание	207
ставляется, дело обстоит гораздо серьезнее: основные кон¬

туры «альтернативы», к которой осознанно или неосознан¬

но стремятся правые радикалы, достаточно явны. Речь

идет прежде всего об отмене права трудящихся на коллек¬

тивную защиту своих интересов и как неизбежное следст¬

вие этого — блокировании каналов воздействия на госу¬

дарственную машину со стороны широких общественных

слоев. Сложившийся в политической системе баланс сил,

когда организованной власти монополий противостоит ор¬

ганизованное рабочее движение и другие массовые демо¬

кратические движения (причем государство признает за

этими движениями законное право бороться за свои тре¬

бования), предполагается радикально изменить в пользу

господствующего класса путем ликвидации, объявления

вне закона тех «коллективистских» структур, которые

сформировались в политической системе в качестве оп¬

ределенного противовеса олигархии в результате упорной

борьбы рабочего движения и его союзников. Ограничение

политических прав граждан сферой строго индивидуаль¬

ного участия в политике от имени строго индивидуаль¬

ных интересов в условиях современной государственно-мо¬

нополистической системы означало бы, по существу,

реальный запрет на политические свободы, т. е. установ¬

ление открытой диктатуры государственно-монополисти¬

ческой верхушки.
Милитаризм как существенная черта праворадикаль¬

ного сознания находит выражение в апологетике воору¬

женного насилия как метода осуществления внешней и

внутренней политики государства. Потребность правора¬

дикального сознания в милитаристской ориентации объ¬

ясняется в первую очередь тем, что задача уничтожения

демократии в конечном счете может быть решена только

с помощью массированного применения вооруженной

силы. Милитаризм правых радикалов объясняется, кроме

того, их представлением о полицейских функциях госу¬

дарства как наиболее естественных. Наконец, апологети¬

ка армии тесно связана с воинствующим национализмом,

нуждающимся как в символах, так и в конкретных фор¬

мах организации индивидов «во имя нации».
Внешнеполитическая ориентация праворадикального

сознания основапа на антикоммунизме и культе воору¬

женной силы как средства внешней политики. Тезис о

208 Глава четвертая
постоянно усиливающейся «коммунистической угрозе»

Западу, неспособному к эффективному сопротивлению,

является отправной посылкой любого праворадикального

анализа мирового развития. Правый радикализм заведомо

отметает идею о естественно-историческом характере

мирового революционного процесса и объясняет рост «ком¬

мунистической угрозы» как результат тайного глобально¬

го заговора части правящих кругов Запада. По-разному

идентифицируя эту группировку (международные бан¬

киры, международное еврейство, «интеллектуальная

элита» и т. д.), различные типы праворадикального со¬

знания так описывают мотивы и методы этого «предатель¬

ского истэблишмента »: « Истэблишмент » наднационален

и антинационален. Его интересы не знают государствен¬

ных границ, он мыслит космополитическими категориями

и стремится использовать национальные ресурсы Соеди¬

ненных Штатов и других стран в интересах собственной

борьбы за мировое господство;
в отличие от «нормальных» предпринимателей («про¬

изводителей») «истэблишмент» паразитичеп, он не соз¬

дает богатств, а отбирает их у других посредством ро¬

стовщичества, налогообложения, национализации, прямой

экспроприации. Если источником обогащения «производи¬

тельного» капиталиста служит свободный рынок, то

«истэблишмент» грабит «производителей» с помощью го¬

сударства;
конечная цель «истэблишмента» — «коллективизм»

в глобальных масштабах под эгидой всемирного государ¬

ства. Ради этой цели «были созданы» коммунизм, социа¬

лизм, социал-демократия, «\уеИаге з1а!е», а также над¬

национальные образования—ООН, НАТО, МВФ и т. д.;
антикоммунизм «истэблишмента» пасквозь фальшив,

ибо «истэблишмент» сосуществует с коммунизмом во

всех его проявлениях, одновременно поощряя развитие

«коллективистских» тенденций на Западе в виде прогрес¬

сивного налогообложения, государственной социальной

политики и прочих атрибутов «\уе11аге з1а1;е».
Отсюда логически следует, что борьба США против

коммунизма бессмысленна до тех пор, пока царит «преда¬

тельский истэблишмент», попирающий национальные ин¬

тересы. Условием «спасения Запада» объявляется отстра¬

нение космополитической олигархии от власти и установ¬

Праворадикальное политическое сознание	209
ление такого режима, который выражал бы «интересы

нации» и вел бескомпромиссную войну против коммунизма.
Выдвигая эту стратегическую цель, правый радика¬

лизм одновременно отстаивает ближайшие внешнеполити¬

ческие требования реакции: полный отказ от политики

разрядки и наращивание военного потенциала в целях

достижения военного превосходства над СССР, расшире¬

ние использования военной силы во внешней политике,

усиление поддержки реакционных диктатур и отказ от

опоры на реформистские силы Запада и «третьего мира»

и т. д. Праворадикальная позиция по текущим вопросам

отличается, однако, от консервативной своим ярко выра¬

женным националистическим уклоном. Так, требования

ужесточения антикоммунизма во внешней политике

оформлены в виде лозунгов «национальной свободы»,

«освобождения порабощенных наций» и т. д., а любая

критика в адрес южноафриканского, южнокорейского и

других диктаторских режимов осуждается как посяга¬

тельство на их «суверенитет» и «национальную честь».
Под эгидой борьбы против «международной банкир¬

ской клики» американские правые радикалы создали соб¬

ственную сеть международных связей, в которую входят

практически все ультраправые диктатуры Азии, Афри¬

ки и Латинской Америки, а также большинство неофа¬

шистских организаций мира, включая «Итальянское

социальное движение — национальную правую» и «На-

ционал-демократическую партию» в ФРГ9. Во второй

половине 70-х годов в этих кругах приобрела популяр¬

ность идея создания «всемирного антикоммунистического

альянса» (в противовес трем «сверхдержавам»), который

бы включал ФРГ, Японию, Тайвань Бразилию, Иран^

Саудовскую Аравию, ЮАР и ряд других стран 10. Пока¬

зательно, что инициаторами этого прожекта выступи¬

ли именно американские правые радикалы, рассчитываю¬

щие обрести международную базу для собствеппой борь¬

бы за власть внутри США.
Характерно, что тезис о бессмысленпости борьбы про¬

тив коммунизма при существующем в США режиме и

прочие подобные нападки на Вашингтон подчас перекли¬
9	См.: \УазЬ]п^1оп РозЪ, 1978, 28.V.
10	Атепсап Ортюп, 1978, МагсЬ, р. 5—10, 81—88.

210 Глава четвертая
каются с традиционным американским изоляционизмом,

видящим в политике активного глобального интервенцио¬

низма США угрозу для внутренней стабильности страны.

Праворадикальное сознание не понимает и не принимает

логики современной американской «империи», основанной

не только на военном принуждении, но и на сложном

переплетении экономических и политических связей, на

умении приспосабливаться к мировым социальным сдви¬

гам и использовать в своих целях широкий круг полити¬

ческих сил. Правые радикалы по преимуществу принад¬

лежат к тем социальным слоям, которые отстранены от

процесса выработки внешней политики, интересы которых

практически не представлены в этом процессе, и, что са¬

мое главное, которых гораздо сильнее беспокоят социаль¬

но-политические сдвиги внутри США, чем происходящее

за пределами американских границ. Тем не менее право¬

радикальные течения систематически используются ми¬

литаристскими группировками внешнеполитической эли¬

ты в качестве союзников в борьбе против разрядки меж¬

дународной напряженности.
Рассмотренные выше признаки современного амери¬

канского праворадикального политического сознания ха¬

рактеризуют его как целое. Что касается конкретных,

частных его проявлений, находящих выражение в соот¬

ветствующих праворадикальных констелляциях, то здесь

эти признаки присутствуют в неодинаковой мере и в

разных сочетаниях — более или менее стабильных и реп¬

резентативных. Это и служит основанием для выделения

в рамках праворадикального сознания трех типов — ра-

дикал-либертаристского, радикал-этатистского и право¬

популистского.
§ 2. РАДИКАЛ-ЛИБЕРТАРИСТСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. Радикал-либерта-

рнзм — основной тип праворадикального сознания в

США, наиболее последовательно воплощающий принци¬

пы «рыночного» сознапия. Наиболее типичными предста¬

вителями и активными пропагандистами радикал-либер-

таристских идей выступают организации и деятели,

группирующиеся вокруг «Общества Джона Берча». Если

лнбертарнзм, нлн апархо-капитализм,— это классический

Праворадикальное политическое сознание	211
либерализм, эволюционировавший в консерватизм на ос¬

нове абсолютизации экономических «догм» либерального

сознания, то берчизм есть не что иное, как логическое

продолжение, следующая стадия той же эволюции, когда

лозунги анархокапитализма становятся идеологической

базой сознания, ориентированного в конечном счете на

установление в американском обществе правой диктату¬

ры в целях подавления рабочего движения, демократи¬

ческих и либеральных сил.
Возникнув в среде немоноиолистической буржуа¬

зии — крупной, средней и мелкой, радикал-либертарист-

ский тин воспроизводит многие черты обыденного созна¬

ния провинциального11 буржуа, политическая актив¬

ность которого сосредоточена главным образом в рамках

предпринимательских ассоциаций, провинциальных клу¬

бов бизнесменов и правого крыла республиканской пар¬

тии. Для пего характерно ощущение катастрофичности

социальных изменений, связанных с процессом дальней¬

шего усиления роли государства в американском общест¬

ве и возвышения монополистической буржуазии и гос-

бюрократии.
Что касается оценки радикал-либертаристских наст¬

роений, установок и ориентаций самим носителем этого

сознания (считающим себя «консерватором»), то он

убежден, что данный тип воплощает доминирующее со¬

знание «среднего класса» н выполняет функцию меха¬

низма идеологической защиты этого «класса» от его вра¬

гов в «верхах» и «низах» общества, внутри и за преде¬

лами Америки.
Как апологет «экономической свободы», т. с. свободы

распоряжаться частной собственностью, которая во мно¬

гом определяет сознание не принадлежащего к финан¬

совой олигархии большинства американской буржуа¬

зии 12, и как протпшшк всех тенденций (и стоящих за
11	Этот тип сознания наиболее распространен в районах Юга,

Юго-Запада и горных штатов США, переживших в послевоеп-

ные десятилетия экономический бум, связанный в значительной

мере с развитием военно-индустриального комплекса.
12	Критика социальпо-политической действительности с точки зре¬

ния Ыязех-Ыге издавна оказывается для пемонополистической

буржуазии одинаково удобной формой выражения как лоялист-

ских настроений по отношепию к олигархии, так и антимоно-

212	Г лава четвертая
ними социальных и политических сил), ограничивающих

действие свободного рынка, радикал-либертарист воспри¬

нимает социально-политическую реальность как вопло¬

щение глобального социального конфликта. Один полюс

этого конфликта представлен индивидом-предпринимате-

лем, другой — его извечным врагом — государством,

мощь которого неуклонно возрастает. Предприниматель¬

ская сторона конфликта воплощает согласно этой модели

все блага и достоинства цивилизации: частная собствен¬

ность, свободпая конкуренция, предпринимательская ини¬

циатива рассматриваются как атрибуты идеальной формы

общественного устройства, источники научно-техническо¬

го, экономического и социального прогресса, естественные

основы здоровой морали, справедливого права, прочной

семьи, религии, свободы. Противоположный полюс столь

же абсолютпо негативен: здесь царят политическое при¬

нуждение, бюрократическое вмешательство в естествен¬

ный ход событий, тирания и произвол властей, бремя на¬

логов, закулисные иптриги и заигрывания политиканов

с толпой. Бурное развитие «коллективистских» тенденций

на этом полюсе создает смертельную угрозу для «самой

совершенной» общественной системы из всех, которые

знало человечество.
Пытаясь объяснить возникновение этой угрозы, бер-

чист, исходящий из воинствующей апологетики частного

предпринимательства, заведомо исключает поиски причин

этатизации общественной жизни в развитии самой капи¬

талистической формы собственности. Ему вообще прин¬

ципиально чужд исторический подход к рассматриваемым

социально-политическим явлениям и процессам. Отчасти

это связано с тем, что радикал-либерализм как «провин-
полистического протеста (когда олигархию обвипяют в паруше-

пии правил свободной конкуренции). В первом случае особое

положепие мопополпп в обществе игнорируется и подчерки¬

ваются те моменты, которые являются общими для всех капи¬

талистов. Типичным и паиболее распространенным примером

может служить пропаганда предпринимательских ассоциаций,

выполняющих фупкцпю внутриклассового сплочения буржуа¬

зии па основе традиционного буржуазного кредо, противопос¬

тавляемого «коллективистским» и «этатистским» тенденциям

современности. Второй, «расколъпический», вариант проповеди

1а1яяо7-Га1ге. освящеппый американской политической традицией

и антитрестовским законодательством, питает «рыпочную» раз¬

новидность современного правого радикализма.

Праворадикальное политическое сознание	213
циальный», «обыденный» тип сознания лишен элемен¬

тарной «культуры» исторического и социального анализа.

Однако главная причина антиисторического подхода, при¬

сущего этому сознанию, кроется, видимо, в другом. Исто¬

рический подход опасен, ибо он неизбежно обнаруживает

узость и анахронизм радикал-лтзбертаристских представ¬

лений, выбивает почву из-под ног берчиста и, в сущно¬

сти, лишает его всякой надежды на осуществление со¬

циальных идеалов. С другой стороны, берчизм (да и

правый радикализм вообще), будучи бунтарской формой

сознания, видит в ссылке на объективные основания про¬

исходящих в обществе изменений серьезный фактор демо¬

билизации сил протеста. Действуя в конечном счете в

интересах сохранения основ капитализма и стремясь

обеспечить себе при этом массовую базу, правый ради¬

кализм должеп находить такие причины развития собы¬

тий в нежелательном для него направлении, которые

можно устранить, не затрагивая при этом основ строя.

Отсюда — постоянное стремление радикал-либертариста

перенести акцент в социальном анализе на «субъектив¬

ный фактор» и прежде всего персонифицировать винов¬

ников социальных зол. В результате такой установки и

появляется известная «теория заговора», с помощью кото¬

рой берчист стремится объяснить все фундаментальные

изменения, происходящие в обществе, в том числе, ко¬

нечно, и усиление роли государства в США 13.
18 Вот типичное описание «заговора», принадлежащее основателю

О ДБ Роберту Уэлчу: «В течение почти двухсот лет существует

Международный Сверхзаговор, направляемый никому не под¬

отчетным Внутренним кругом. Все действия заговора, включа¬

ющие любые аморальные преступления, массовый обман и бес¬

человечные жестокости, которые только известны человеку, па-

правлепы па то, чтобы сделать горстку посвященных в тайпу

заговора абсолютными, тираническими правителями всего че¬

ловечества. Посвященные постепенно сосредоточивают в своих

руках все больше и больше власти, стремясь к грубому пора¬

бощению всего населения земли. Их неизмеппая стратегия,

направленная на достижение этой дьявольской цели, предусмат¬

ривает уничтожение всякой религии, всех существующих пра¬

вительств, всех традиционных человеческих институтов. Рас¬

чет состоит в том, чтобы вызвать хаос, лишения и отчаяпие,

а затем использовать эти условия для навязывания человечест¬

ву «пового мирового порядка» (Атепсап Ортюп, 1974, Пог.,

р! 56).

214	Г лава четвертая
«Почему так важно подчеркивать наличие заговора? —

разъяснял берчистский журнал в 1976 г.— Это важно по¬

тому, что миллионы американцев, которые сейчас ощу¬

щают себя бессильными перед лицом „неудач44, наверняка

будут настолько возмущены, что приступят к действиям,

когда поймут, что Киссинджер и К0 намеренно разруша¬

ют нашу страну. Окопавшееся „глупое44 руководство и

постоянные „неудачи44 делают наше „поражение44 неизбеж¬

ным, как и утверждают коммунисты. Заговор же можно

разоблачить и нанести ему поражение» 14.
«Те, кто считает, что крупные мировые события пла¬

нируются заранее, подвергаются осмеянию за то, что они

верят в „объяснение истории с точки зрения теории за¬

говора44,— пишет ведущий публицист „Общества Джона

Бёрча44 Гэри Аллен.— Конечно, в наше время никто

всерьез не верит в теорию заговора — никто, кроме тех,

кто сколько-нибудь серьезно изучал этот вопрос. Если

задуматься, то в действительности есть две теории исто¬

рии. Либо события происходят случайно, не будучи за¬

планированы и не будучи результатом чьих-либо дейст¬

вий, либо они происходят потому, что их кто-то запла¬

нировал и заставил совершиться. Высмеивать надо как

раз респектабельную „теорию исторических случайно¬

стей44. Иначе почему каждое правительство США повторя¬

ет ошибки прошлого, вызывающие инфляцию, кризисы и

войны? Почему наш госдепартамент одну за другой „ со¬

вершает ошибки44, которые па руку коммунистам? Если

вы считаете, что все это происходит случайпо или под

воздействием каких-то таинственных и необъяснимых

исторических тенденций, то вас будут считать „интеллек¬

туалом44, который понимает, что мы живем в сложном

мире. Если вы думаете, что примерпо 32 406 следующих

одпо за другим случайных совпадений за последпие

40 лет — это некоторое злоупотребление законом средних

величин, то вас сочтут сумасшедшим!» 15
На раннем этапе своего существования берчизм трак¬

товал «заговор» преимущественно в маккартистском ду¬

хе 16 — как «коммунистический». Маккартистская разно¬
14	Атепсап Ортюп, 1ап. 1976, р. 48.
15	ЛИеп С. \опе Ппге Са11 И Сопяр]‘гагу. Нояятоог; по (Ые, р. 8—9.
16	Современный берчистский вариапт «теории заговора» ведет

свою идейпую родословную от антимасонства, распространен¬

Праворадикалыюе политическое сознание	215
видность антикоммунизма и сегодня остается одной из

основ берчизма, выполняя функцию своего рода условно¬

го рефлекса, когда одно упоминание слова «коммунизм»

неизменно приводит в действие жесткую, догматическую

систему антикоммунистических клише. Поскольку част¬

ное предпринимательство идеализируется берчизмом как

признак высшей стадии общественного развития, он, есте¬

ственно, не может признать коммунизм в качестве новой,

более высокой общественной формации. Заведомо откло¬

няя какой-либо аргументированный спор о соотношении

капитализма и коммунизма как двух соперничающих

исторических формаций (подобный спор одновременно и

недоступен, и еретичен для мещански-примитивного и

догматично преданного капитализму берчистского созна¬

ния), берчист «объясняет» возникновение и существова¬

ние коммунизма злым умыслом узкой группы заговорщи¬

ков, добивающихся власти над миром с помощью «наси¬

лия» и «обмана». Отсюда — настоятельная потребность

берчистского сознания в самых диких вымыслах о ком¬

мунизме, без них вся конструкция распадается. Берчизм

не может существовать, не видя постоянно перед собой

призрака вездесущего «коммунистического агента», дей¬

ствующего в правительстве, партиях, профсоюзах, церк¬

вах, средствах информации и школах.
В 50-х годах синдром «коммунистической угрозы»

был одной из определяющих черт американского полити-

ческого сознания в целом: в течение нескольких лет

десятки миллионов американцев мыслили по-маккартист¬

ски. В 60-х годах маккартистская разновидность анти¬

коммунизма вступила в период быстрого разложения.

Берчизм не замедлил отреагировать на этот поворот со¬
ного среди американских правых в XIX в. и усматривавшего

первопричину общественных зол в тайном сговоре могущест¬

венных лиц, объединенных в масонские ложи; от антисемитиз¬

ма первой половины XX в., активно питавшего нацистское дви¬

жение в Германии, США и других странах (демагогия на тему

о «заговоре мирового еврейства»); наконец от маккартпзма, тол¬

ковавшего «заговор» как коммунистический и объяснявшего

внешнеполитические неудачи США изменой, «присутствием со¬

ветских агентов» в правительстве, политических и общественных

организациях. Определенное воздействие оказала на формиро¬

вание берчизма и традиционная мелкобуржуазная критика моно¬

полий, обвиняющая монополистов в «сговоре с целью наруше-

пия свободы торговли».

216	Глава четвертая
бытий поисками более прочных «обоснований» своей ан¬

тикоммунистической догмы. Источником «коммунистиче¬

ского заговора» было объявлено... стремление междуна¬

родного финансового капитала к мировому господству 17.
«Разоблачая» «происки коммунистов», берчист одно¬

временно указывает на многие факты, свидетельствую¬

щие, по его мнению, о том, что финансовые группы Мор¬

ганов, Рокфеллеров, Ротшильдов и другие контролируют

экономическую и политическую жизнь Запада, используя

антизаконные формы и способы реализации власти 18.
17	В программной брошюре берчистов «Никто ие осмеливается

называть это заговором», использовавшейся ими в качестве

агитационной литературы на президентских выборах 1972 г.,

говорится: «Хотя было бы упрощенчеством приписывать весь

заговор международным банкирам, они тем не менее играли и

продолжают играть в нем ключевую роль... Было бы, однако,

тяжелой ошибкой возлагать ответственность за заговор на всех

бизнесменов и банкиров. Надо делать различие между основап-

ным на свободной конкуренции частным предпринимательст¬

вом, этой самой производительной и нравственной системой из

всех, когда-либо создававшихся, и картельным капитализмом,

в котором господствуют промышленные монополии и междуна¬

родные банкиры. Различие состоит в том, что частное предпри¬

нимательство предлагает товары и услуги на свободном рынке

в условиях конкуренции, тогда как картельный капиталист ис¬

пользует государственную власть, чтобы силой навязать свою

продукцию публике. Эти социалисты из крупных корпораций —

смертельные враги свободного частного предпринимательства»

(АИеп О. Ор. сИ., рр. 37, 77).
18	Современный тон этим разоблачениям был задан еще в 60-х го¬

дах нашумевшим памфлетом бывшего сотрудника ФБР Дэна

Смута «Невидимое правительство», несколько раз переиздавав¬

шимся и распространявшимся «Обществом Джона Берча». Пам¬

флет призван убедить читателя в том, что подлинным прави¬

тельством США является разветвленная сеть неофициальных

организаций правящей элиты, направляющая из-за кулис дея¬

тельность государства. «Невидимое правительство», по Смуту,

состоит из таких организаций, как «Совет по внешним сноше¬

ниям», «Ассоциация внешней политики», «Комитет экономиче¬

ского развития», «Совет бизнеса», «Совет по рекламе», «Амери¬

канская ассоциация содействия ООН», опирающихся на свободные

от налогообложения благотворительные фонды Рокфелле¬

ра, Форда, Карнеги, Слоуна и т.д. Главенствующая роль при¬

надлежит «Совету по внешним сношениям». Констатируя не¬

способность США остановить «коммунистическую угрозу» в

глобальном масштабе и прогрессирующий процесс этатизации

американского общества, Смут объясняет это «сознательным за¬

мыслом» невидимого правительства (8тоо1 В. ТЬе 1пУ181Ые Со-

уегптегН. Воя1оп. 196Г)).

Праворадикальное политическое сознание
217
Подобные разоблачения подчас бьют по вполне реаль¬

ным мишеням 19. Однако долю «реализма» правых ради¬

калов как социальных критиков ни в коем случае не сле¬

дует преувеличивать. При ближайшем рассмотрении

обнаруживается, что «антигосударственно-монополистиче¬

ские» настроения радикал-либертариста представляют со¬

бой не более чем своеобразную форму зависти к конку¬

ренту, обладающему преимущественными правами в от¬

ношении использования государственной власти20.
Берчист видит причину формирования могуществен¬

ной государственно-монополистической верхушки в том,

что какая-то часть капиталистов в течение длительного

периода систематически и заговорщически нарушает за¬

коны свободной конкуренции, стремясь к мировому гос¬

подству. Нарушители — это горстка бапкиров, в течепие

более чем двух веков специализирующихся па финанси¬

ровании мировой торговли. Надгосударственный, космо¬

политический статус международных бапкиров, гигант¬

ские капиталы, которыми они распоряжаются, пакопец,

давняя практика финансирования ими государствеппого

долга США и других стран — всего этого достаточно,

чтобы берчистское сознапие укрепилось в мысли о том,

что именно происки международных банкиров объясня¬

ют ненавистный прогресс этатизации. Международный

банкир с точки зрения берчиста есть «социалист», ибо он
19	Роль неофициальных органов правящей элиты в последние 5—
10	лет стала объектом серьезных исследований политологов ле¬

ворадикальных направлений. Можно указать, например, на ра¬

боты У. Домхоффа, Д. Шаупа и У. Минтера. В работах Дом-

хоффа о структуре господствующего класса США «Кто правит

Америкой?» и «Высшие круги» даже используется собранный

Смутом фактический материал. См.: БотНоЦ IV. \УЬо Ни1ез

Ашепса? Еп^1е\^оо(1 С1Шз, 1967.
20	Так, разъясняя мотивы «заговора», берчистский журнал пишет:

«Если вы хотите контролировать промышленность, торговлю,

финансы, транспорт и природные ресурсы нации, то вам доста¬

точно установить контроль над высшим уровнем власти и соз¬

дать всемогущее социалистическое государство. Тогда у вас в

руках монополия и вам легко разделаться со всеми вашими

конкурентами. Для обеспечения монопольного положения в

рамках нации вам необходимо держать в своих руках нацио¬

нальное социалистическое государство. Для обеспечения моно¬

польного положения в мировых масштабах вам необходим кон¬

троль пал всемирным социалистическим государством» (Атеп¬

сап Ортюп, 1972, Ос1.).

‘218 Глава четвертая
обогащается за счет государства, валютно-финансовый

механизм которого позволяет ему выкачивать из «произ¬

водительной части населения» богатство с помощью нало¬

гов, инфляции и т. д.
Тот же международный банкир объявляется пособни¬

ком коммунизма. «Так называемый „коммунизм44,— пишет

Г. Аллен,— это не движение угнетенных масс, а движе¬

ние, созданное и используемое в своих целях рвущимися

к власти миллиардерами в целях установления мирового

господства... вначале путем создания социалистических

государств в отдельных странах, а затем — путем „вели¬

кого слияния44 всех этих государств во всемогущее миро¬

вое социалистическое государство, возможно, под эгидой

ООН» 21.
Для «подтверждения» этого тезиса берчисту достаточ¬

но констатировать, что в XX в. процессы формирования

п возвышения финансовой олигархии и усиления роли

государства на Западе развивались одновременно с подъ¬

емом революционного движения, образованием и энергич¬

ным ростом социалистических государств, причем на фоне

прогрессирующего упадка традиционного свободного

предпринимательства. Берчист ищет связи между этими

двумя линиями исторического развития, и его возмущен¬

ное сознание видит лишь то, что финансовая олигархия

не только не сумела покончить с революционным процес¬

сом, но и пытается приспособиться к нему, ища опоры в

социал-реформистских движениях, вводя в практику ка¬

питализма заимствованные у социализма принципы со¬

циального обеспечения, государственного экономического

планирования и т. д. Правда, берчисту приходится (во

избежание «недооцепки» «коммунистической угрозы»)

вводить в свою схему тезис о том, что коммунисты-де,

обзаведясь собственной мощной базой в лице государств,

где они пришли к власти, пытаются оттеснить в сторону

своих «патронов» нз международных банков, чтобы самим

сделаться хозяевами мира, и приобретают в конечном

счете «автономию». Однако этот тезис пе снимает общей

радикал-лнбертарнстской установки на рассмотрение ком¬

мунизма и финансовой олигархии как союзников по «за¬

говору».
21	АИеп С. Ор. сН., р. 35.

Праворадикальное политическое сознание	219
Проблемы внутренней и внешней политики. Уже все
те исходные установки, из которых вырастает радикал-

либертаризм как «рыночный» тип праворадикального со¬

знания — апологетика Ыззея-Гагге, антикоммунизм, дема¬

гогическая критика монополий, наконец, «теория загово¬

ра» — достаточно определенно очерчивают «поле» этого

типа политического сознания и характеризуют принципы

его подхода к решению проблем внутренней и внешней

политики.
Как приверженец Ыззег-Гап’е, радикал-либертарист

идеализирует свободный рынок, в котором видит гаран¬

тию существования «естественного порядка» как в пре¬

делах одной страны, так и в международном масштабе.

Свободный рынок, по его глубокому убеждению, не может

породить ни классовой борьбы внутри страны, ни воору¬

женной борьбы между государствами. Будучи наиболее

естественной формой человеческого общения, он создает

лишь социальную гармонию и мир. Источник классовых

противоречий, революций и войн — это политические

козни и интриги стремящихся к власти авантюристов, за

спиной которых стоят капиталы международных банков.
Именно вследствие заговорщической деятельности

авантюристов и происходит усиление государства, исполь¬

зуемого ими в качестве орудия достижения своекорыст¬

ных целей. Это представление радикал-либертариста пре¬

допределяет его критическое отношение к современной

либеральной концепции государства как в ее технокра¬

тическом, так и тем более в реформистском варианте.

«Государство благосостояния», по мнению берчиста,—

это механизм ограбления «производительного боль¬

шинства».
В представлении радикал-либертариста граждане аме¬

риканского общества делятся на три категории. «Посвя¬

щенные в тайну» монополисты находятся наверху, держа

в своих руках все основные рычаги государственной

власти. На противоположном полюсе находится беднота,

люмпен, «непроизводительные элементы», не приспособ¬

ленные к труду «паразиты», стремящиеся прожить за

чужой счет. Большинство же нации составляет «средний

класс», к которому берчисты относят и большинство

буржуазии, и средние слои, и большинство рабочего

класса.

220
Глава четвертая
Изображение большинства современного американ¬

ского общества в виде единого «среднего класса» — это

не только ностальгия по доиндустриальной Америке не¬

зависимых фермеров. Это еще и взгляд на общество, как

состоящее исключительно из ипдивидов-собственников,

различия между социальными ролями которых объясня¬

ются естественным разделением производительных функ¬

ций: один вкладывает деньги, другой управляет, третий

стоит у станка, четвертый сбывает продукцию и т. д.

Никаких антагонизмов между этими индивидами быть

не может: есть лишь гармоничное сотрудничество, ибо

«средний класс», согласно праворадикальной мифологии,

является одновременно и носителем высших нравствен¬

ных ценностей, и двигателем прогресса, и опорой консти¬

туции. Его живительная среда — свободный рынок, его

идеал — капитализм свободной конкуренции.
Остальные две категории населения — государствен¬

но-монополистическая элита «посвященных» и беднота —

постоянно посягают на права и богатства «среднего

класса», стремясь нажиться за его счет путем перерас¬

пределения доходов и прочих принудительных мер. «Го¬

сударство благосостояния», « придуманное » либералами,

как раз и есть, по глубокому убеждению берчиста, меха¬

низм такого несправедливого «перераспределения», а по

сути — орудие грабежа. При этом беднота (чей мотив —

зависть, а причины бедности — лень, нерадивость, дур¬

ная наследственность), предъявляя к государству все

более далеко идущие требования и угрожая социальными

беспорядками и революцией в случае отказа, играет роль

пешки в руках элиты.
Поскольку значительная часть американской бедноты

принадлежит к расовым меньшинствам, «посвященные»

поощряют и чисто расовые трения, «натравливая»

черных на белых. К сожалению, констатирует берчизм,

значительная часть «среднего класса», введенная в за¬

блуждение политиками и средствами массовой информа¬

ции, оказывает поддержку политике, направленной в ко¬

нечном счете на порабощение этого класса.
Любые либеральные меры, принимаемые государством

под давлением снизу (как то: законодательные ограни¬

чения произвола предпринимателей, антикризисная по¬

литика, меры по перераспределению национального дохо¬

Праворадикальное политическое сознание	221
да, меры против дискриминации по расовым и половым

признакам) осуждаются радикал-либертаристом как на¬

рушение естественного равновесия рыночных сил, подры¬

вная деятельность, движение в направлении коммунизма,

эксплуатация «среднего класса» правящей элитой и люм¬

пеном. Демократические движения рассматриваются как

политическая база либерального реформизма и как слепое

орудие в руках коммунистов и либерального крыла элиты.
Бичуя не только коммунизм, но и либерализм, соци¬

ал-демократию, отвергая любые уступки государства тре¬

бованиям снизу, берчизм по сути дела полностью отри¬

цает политику реформ, используемую буржуазией в соче¬

тании с политикой открытого подавления. Что касается

последней, то отношение к ней со стороны радикал-либер-

таризма предопределяется той же предпосылкой, что и

позиция консерватизма: «поддержание общественного по¬

рядка» и «оборона страны от внешних врагов» считают¬

ся единственными оправданными функциями государства.

Этот принцип, если толковать его без оговорок, открыва¬

ет практически неограниченные возможности для расши¬

рения государственных репрессивных функций до полной

ликвидации буржуазной демократии.
На первый взгляд может показаться, что берчистское

сознание, с таким рвением отстаивающее индивидуальную

свободу в противовес государственному принуждению,

должно ощущать здесь некоторое противоречие. Однако

противоречие снимается, если свобода толкуется в узко¬

классовом буржуазном ключе как свобода рынка: идеа¬

лизация свободного предпринимательства предполагает

готовность идти ради его охраны на любое насилие, лю¬

бые ограничения политических прав граждан.
Столь жесткая установка определяет и основные

внешнеполитические ориентации радикал-либертариста.

В принципе ему присущ сильный изоляционистский на¬

строй, идущий от традиционного американского недове¬

рия к Старому свету и от панического страха перед

возможностью создания «всемирного правительства»

(к которому якобы стремятся международные банки и

коммунисты). Тем не менее берчист достаточно опреде¬

ленно высказывается как в поддержку тех стран, где

существуют откровенно антикоммунистические, диктатор¬

ские режимы (например, Чили), так и против курса на

222 Глава четвертая
разрядку в отношениях с социалистическими странами,

прежде всего с Советским Союзом. В частности, он вы¬

ступает (вместе с другими правыми силами) против

расширения торговли и научных контактов между Восто¬

ком н Западом, активно пропагандируя тезис о том, что

научные и торговые контакты укрепляют позиции миро¬

вого коммунизма и подрывают позиции Запада. Вообще,

с точки зрения берчиста, хорош любой внешнеполитиче¬

ский курс, который направлен на «искоренение комму¬

низма», в том числе путем тотальной войны против

СССР и его союзников.
Проблемы политической стратегии и тактики. Ради-

кал-либертарист, хотя он и не отрицает трудности свое¬

го положения в американском обществе, верит, что еще

пе все потеряно для «производительного большинства»,

что есть еще надежда на осуществление «коренных пе¬

ремен» и возвращение назад — к саморегулирующемуся

рынку, к капитализму свободной конкуренции. Отсюда —

его активная пропагандистская деятельность и участие в

политической борьбе на всех уровнях. При этом надо за¬

метить, что в вопросах политической тактики берчист,

ригидный и грубо прямолинейный во многих отношениях,

проявляет неожиданную гибкость, особенно при поисках

союзников (может при случае блокироваться даже с проф-

бюрократами), в сколачивании «фронтов» — массовых

общественных организаций для ведения политических

кампаний по какому-либо конкретному вопросу.
«Разоблачая заговорщиков», берчист сам проявляет

заметную склонность действовать как заговорщик. Это,

в частности, сказывается на его представлении о полити¬

ческой организации, которой он отводит большую роль в

политическом процессе, что вполне соответствует его

представлению о роли «субъективного фактора» в обще¬

ственной жизни. Идеал организации (партии) — осно¬

ванное на строгой дисциплине и построенное в соответ¬

ствии с принципами бюрократического централизма фор¬

мирование полуконспиративного типа, своего рода

секта, ориентированная не просто на решение текущих

политических задач, но на воспитание «авангарда»

в духе мессианистской идеи. Только такая организация

способна, по мнению берчиста, выжить в условиях «за¬

говора» и повести за собой «средний класс».

Праворадикальное политическое сознание 223
Радикал-либертарист в принципе не исключает, что

«коренные перемены» в американском обществе могут

быть осуществлены конституционным путем, но не

исключает, с другой стороны, и политического переворо¬

та, к которому, как утверждается, пришлось бы прибег¬

нуть в случае провала попыток достичь цели конститу¬

ционными средствами.
Берчист обвиняет американское буржуазное государ¬

ство в злоупотреблении методами административного и

юридического принуждения, применяемого к отдельпым

предпринимателям в порядке государственно-монополи¬

стического регулирования22. Но это опять-таки совсем

не означает, что он — принципиальный противник при¬

нуждения. Берчист в принципе оправдывает применение

насилия только против «действительных» врагов общест¬

ва, т. е. прежде всего против «преступников» (ибо он

сторонник «закона и порядка») и лиц, воплощающих

«коммунистическую угрозу». Вообще, когда он говорит о

государственном принуждении, репрессиях, диктатуре,

оп имеет в виду прежде всего ущемления прав собствен¬

ника и предпринимательской свободы — от налогообложе¬

ния до национализации. Политические репрессии объяс¬

няются как закономерное следствие вторжения государ¬

ства в экономическую жизнь («без экономической свобо¬

ды нет свободы политической»). Напротив, государствен¬

ное принуждение, направленное на расширение предпри¬

нимательской свободы, против любых попыток ее ограни¬

чить, уже представляет собой не нарушение прав, а их

охрану, не «тоталитаризм», а «свободу».
Весьма показательна в этом отношении трактовка

берчнстом старого европейского фашизма. Не отвергая
22	«...В Соединенных Штатах, где государственный контроль над

экономикой превращает ее в подобие коммунистической, биз¬

несмены, не повинующиеся экономическим командам регули¬

рующих органов, считаются более опасными людьми, чем уго¬

ловные преступники,— пишет Дэн Смут.— Наши суды и дру¬

гие государственные органы пастолько попустительствуют

преступности, настолько заботятся о правах преступников, что

право общества на самозащиту подчас игнорируется; в то же

время бизнесменов, обвиняемых в экономических правонаруше¬

ниях, наказывают, не заботясь о юридических формальностях...

Преследование бизнеса превратилось в одну из главных функ¬

ций государства...» (Зтпоог Б. ТЬе Визтезз Епс! оГ СоуеттепЪ.

1973, рр. 39, 215).

224 Глава четвертая
критику фашизма (с либеральных позиций) как дикта¬

туры всемогущего государства, грубо подавляющего пра¬

ва и свободы лнчности, берчист в отличие от либерала

объясняет это явление как результат развития не реп¬

рессивной, а социал-реформаторской функции государст¬

ва. В берчистской трактовке уничтожение фашистами

буржуазной демократии есть лишь следствие их этатист¬

ской политики в экономической и социальной областях.

Корень зла, таким образом, усматривается в посягатель¬

стве фашизма на свободу рынка; это позволяет ставить

фашизм па одну доску с современным либерализмом и

левыми течениями, рассматривающими государство как

средство достижения социальных перемен реформистского

или революционного типа.
Одновременно делаются попытки замаскировать ми¬

литаристскую, агрессивную сущность фашизма, спять с

него ответственность за вторую мировую войну23.
История либертаристского типа правого радикализма

свидетельствует о заведомой узости пределов его распро¬

странения в современном американском обществе. Непо¬

средственная тесная связь берчистских установок с обы¬

денным сознанием провинциального предпринимателя

обеспечивает этому типу политического сознания устой¬

чивую базу в определенных слоях. Однако эта же связь,

накладывая па берчизм резкий отпечаток узкоклассового

предпринимательского взгляда па мир, раскрывая его

суть как протест в защиту сугубо буржуазных привиле¬

гий, решительно ограничивает массовую базу этого типа

сознапия. Радикал-либертаризм, несмотря па всю остро¬

ту его нападок на государственно-монополистическую

верхушку, слишком явно антидемократичен, чтобы про¬

тест массового обывателя, искренне считающего себя де¬

мократом, но объективно выступающего с реакционных

позиций, мог найти в нем адекватное выражение.
23	Как утверждает вопреки исторической истипе ведущий публи¬

цист «Общества Джона Берча» Г. Аллеи, Гитлер отнюдь пе

стремился к мировому господству. Он не хотел войны с Запа¬

дом, стремясь лишь «разорвать цепи Версаля», обрести пари¬

тет в вооружениях с Францией, Англией и Польшей и завое¬

вать Россию — источпик коммунистической угрозы. См.: Ате-

псап Ортюп, 1076, Мау, рр. 41, 43, 45.

Праворадикальное политическое сознание	225
§ 3. РАДИКАЛ-ЭТАТИСТСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. Как показывает уже

само его название, в основе радикал-этатистского созна¬

ния лежит более пли менее четко выраженная ориента¬

ция на ограничение сферы деятельности и функций ры¬

ночного механизма и создание сильного государства,

способного обеспечить «национальную свободу» и «про¬

цветание». Однако радикал-этатистская трактовка роли и

функций государства существенно отличается от либе¬

ральной, поскольку правый радикал делает акцент не на

социальные, а па собственно политические, прежде всего

репрессивные, фупкции буржуазного государства.
Идеологическую и социально-психологическую основу

этого типа сознания составляет расизм. Все основные

представления радикал-этатиста — о сильном государст¬

ве, о свободе, о рынке, о внутренней и внешней полити¬

ке и т. д.— прочно связаны с расовыми предрассудками.
Как уже говорилось выше, расизм органически при¬

сущ всем типам праворадикального сознания. Однако

только радикал-этатизм опирается на расовые теории в

качестве основы той мнимой общиости, которую он про¬

тивопоставляет социальной реальности в качестве «аль¬

тернативы». Это обстоятельство имеет важное значение

для понимания как праворадикальной политики, так и

идеологического субстрата, лежащего в основе данного

типа созпания. Именно это обстоятельство объясняет

причину прямого заимствования и широкого использова¬

ния американскими радикал-этатистами идеологических

догм германского национал-социализма, приемов, к кото¬

рым прибегала фашистская пропаганда, а также методов

мобилизации масс, которые использовались и используют¬

ся европейским фашизмом.
Как известно, расистское сознание, абсолютизирую¬

щее биологические различия между группами людей и

спекулирующее на этих различиях в целях оправдания

социального неравенства и эксплуатации, захватнических

войн и порабощения целых народов, оказало сильное

влияние на политику буржуазии и весь ход истории ка¬

питализма. Миф о «естественном превосходстве» европей¬

цев над другими народами, отождествлявший белого чело¬

века с цивилизацией как таковой и наделявший его пра¬
8	Заказ N1 3035

226 Глава четвертая
вом захватывать земли «дикарей», грабить, порабощать,

уничтожать население завоеванных стран, стал важным

элементом идеологии, оправдывавшей создание колони¬

альных империй Запада. С этой идеологией связано и

становление Соединенных Штатов, сопровождавшееся

геноцидом в отношении индейцев и созданием плантаци¬

онного хозяйства, использовавшего рабский труд негров.
В XIX в. расизм, продолжая обслуживать колониаль¬

ную экспансию, приобрел качественно новую функцию,

став политическим лозунгом традиционалистской реак¬

ции на распространение буржуазно-демократических идей

и подъем рабочего движения. К этому же времени отно¬

сится и возникновение первых политических движений

под расистскими лозунгами — «ку-клукс-клана» в США,

декларировавшего намерение «спасти превосходство бе¬

лой расы в республике и удержать черную, или африкан¬

скую, расу в том положении социальной и политической

неполноценности, которое было суждено ей господом бо¬

гом» 24; антисемитских партий во Фрапции и Германии,

возложивших на еврейских банкиров ответственность

за экономические кризисы, разорение мелкой буржуазии

и подъем классовой борьбы пролетариата; еврейских по¬

громов в России.
Подъем расизма приобрел особенно крупные масшта¬

бы в Соединенных Штатах: ни в одной другой страны

Запада процессы превращения аграрной экономики в

индустриальную, становления монополий и формирова¬

ния массового фабрично-заводского пролетариата не пе¬

реплетались столь тесно с расовыми и этническими про¬

блемами. Освобождение негров в результате Гражданской

войны и переселение в США 25 млн. иммигрантов в пе¬

риод между Гражданской и первой мировой войпами —

главным образом из стран Восточпой и Южной Европы,

а также из Китая — придали бурно развивавшимся со¬

циально-политическим аптагонизмам расово-этпическую

окраску. Масса «коренного» белого англо-саксонского на¬

селения протестантского вероисповедания, в прошлом об¬

ладавшая относительной социальной однородностью, в на¬

растающих масштабах теряла свою прежнюю экоиомиче-
24	ТЬе Ро]*зопей Топкие. А БоситепЪагу Шз^огу оГ Атепсап Ва-

С18Ш апй Ргодийке. Ей. Ьу 8Ьап1еу РсЫз1ет. N. V., 1972, р. 176.

Праворадикальное политическое сознание
227
скую базу — мелкое фермерское хозяйство, мигрировала

в города и пополняла ряды пролетариата, в которые од¬

новременно вливались негры, итальянцы, поляки, евреи

и другие этнические группы, чей образ мыслей, культур¬

ный облик, моральные установки, политическая ориента¬

ция резко отличались от превалировавших в Америке 25.

«Коренные» белые американцы, охваченные неуверенно¬

стью, страхом и отчаянием, стали питательной средой

для распространения расистских предрассудков и форми¬

рования в США полуофициальной системы расовой стра¬

тификации, серьезно ограничивающей возможности и

размах рабочего движения и других антимонополистиче¬

ских выступлений2в.
Система расовой стратификации, получавшая вопло¬

щение в соответствующих законах, практике найма, ха¬

рактере группирования политических коалиций и т. д.,

заключалась в более или менее отчетливом выделении

белого англо-саксонского протестантского меньшинства

нации в качестве особой расовой общности («арийской»,

«тевтонской», «нордической» и т. д.). Этой «высшей расе»

приписывалось природное превосходство во всех обла¬

стях человеческой деятельности, она рассматривалась как

наиболее стабильная основа американской системы сво¬

бодного предпринимательства и традиционного консти¬

туционализма, живое воплощение «американской исклю¬

чительности», призванной спасти Америку от социальных

катаклизмов старого мира.
Иммигрантам из Европы, бедность, низкий социаль¬

ный статус и образовательный уровень которых «объяс^

нялись» их заведомой биологической неполноценностью

(большинство их относили тогда к «альпийской» и
25	Если, например, для итальянского крестьянина превращение в

американского рабочего означало, как правило, повышение

жизпенного уровня и социального статуса, то потомственный

белый фермер из Канзаса воспринимал собственную пролета¬

ризацию как крушение «нормального» образа жизни, потерю

социальной перспективы.
26	Эта система расцвела особенно пышным цветом в 20-х годах,

когда численность «ку-клукс-клапа» достигла 3—6 млн. чело¬

век, новое иммиграционное законодательство свело к минимуму

приток в Америку «расово-неполноценных», а воинствующе-ан¬

тисемитская газета Генри Форда «Дирборп индепендепт» расхо¬

дилась тиражом в 0,6 млн. экз.
8*

228	Глава четвертая
«средиземноморской» расам), было отведено подчиненное

место. Не соглашаясь с таким положением, иммигранты

упорно отстаивали свое право на равенство с «высшей

расой», используя при этом такие чуждые американской

политической традиции методы, как стачечное движение,

организация социалистических партий, пропаганда идей

классовой борьбы. Необходимость ограничений и дискри¬

минации в отношении этих групп населения обосновыва¬

лась, таким образом, не только их «расовой неполноцен¬

ностью», но и той опасностью, которую они представляли

для «социального мира» в Америке. Принадлежность

большинства иммигрантов к католическому и иудейскому

вероисповеданиям укрепляла предрассудки в сознании

белых протестантов.
Наконец, низшую ступень в системе расовой страти¬

фикации занимали негры, индейцы, мексиканцы, китай¬

цы и прочие небелые меньшинства, считавшиеся заведомо

не приспособленными к пользованию демократическими

правами и свободами, а потому практически лишенные их.
Кризис 1929—33 гг., обнаживший действительные со¬

циальные противоречия американского общества, способ¬

ствовал освобождению сознания многих миллионов аме¬

риканцев от расовых предрассудков и распаду системы

расовой стратификации. Если в 20-х годах самой массо¬

вой внепартийной политической организацией в США

был клан, то в 30-х годах такой организацией стали про¬

изводственные профсоюзы.
В Европе в тот же самый период происходили прямо

противоположные процессы, что в конечном итоге отра¬

зилось и на дальнейшей судьбе американского правого

радикализма, прежде всего его этатистского типа. В ре¬

зультате установления фашистского режима в Германии

расистские доктрины в их самых крайних, человеконена¬

вистнических формах были возведены на уровень офици¬

альной идеологии и политики государства и стали прово¬

диться в жизнь посредством «узаконенного» геноцида

сначала внутри страны, а затем за ее пределами 2\
27	См.: Галкин А. А. Германский фашпзм. М., 1967; Гинцберг Л. И.

На пути в имперскую канцелярию. М., 1972; Nо11е Е. ТЬе ТЬгее

Расез о! Разс15т. N. У., 1966; N821 СиИиге, Ей. Ьу Моззе С. N. V.,

1966.

Праворадикальное политическое сознание
229
Германский фашизм дал своего рода «классический»

образец использования расизма в качестве основы пра¬

ворадикальной платформы. Борясь за власть в обстанов¬

ке острейшего экономического и социально-политического

кризиса, национал-социалисты опирались на расизм в

качестве исходной посылки своей антимонополистической

демагогии, антикоммунизма, антидемократизма и про¬

граммы борьбы за мировое господство. При этом они от¬

брасывали как «противоречившую законам природы» всю

буржуазно-либеральную традицию XVIII—XIX вв.,

основанную на принципах признания за индивидом не¬

отчуждаемых прав, формально-юридического равенства

граждан, «общественного договора» как основы государ¬

ства, автономии государства от общества и т. д. В каче¬

стве «естественной» основы формирования общности ин¬

дивидов нацисты провозгласили принцип «кровнородст¬

венных» связей. В соответствии с расистской установкой

социальные противоречия, раздиравшие германское об¬

щество, рассматривались как расовые в своей основе.

Еврейское население Германии было объявлено «чуже¬

родным телом в организме нации», существование кото¬

рого служило первопричиной социальных конфликтов

между «арийцами» и распространения идей либерализма

и марксизма.
Нацизм не мог выступать против капитализма как

такового, ибо опирался на буржуазию и защищал ее ин¬

тересы, но в то же время нуждался в лозунгах, которые

звучали бы достаточно оппозиционно для миллионов не¬

довольных, причиной недовольства которых был в конеч¬

ном счете капитализм. Антисемитизм обеспечил требуе¬

мую долю оппозиционности, будучи направлен против

части буржуазии и некоторых сторон капитализма; вой¬

дя же в антисемитское русло, антимонополистический

протест уже не был опасен для основ строя.
Нацизм был направлен прежде всего против револю¬

ционных сил, однако он не мог позволить себе открытую

оппозицию социалистическим идеям, не рискуя потерять

при этом массу, разочаровавшуюся в традиционных бур¬

жуазных идеалах. Антисемитизм, метко охарактеризо¬

ванный в свое время А. Бебелем как «социализм обыва¬

теля», дал возможность отсечь от левых и натравить на

них тех из их потенциальных сторонников, кто был зара¬

230 Глава четвертая
жен националистическими предрассудками и не сумел

отличить социалистический идеал от воинствующего

трайбализма.
Фашистский лозунг «расового возрождения немецкого

парода» дал миллионам немцев иллюзию преодоления

буржуазно-индивидуалистической ориентации, которая

потерпела явное фиаско и нуждалась в замене ориента¬

цией коллективистского типа. Сторонникам нацизма ка¬

залось, что они, наконец, вышли из лабиринта индиви¬

дуализма и нашли ту «естественную», «органическую»

общность, которая защищала бы их индивидуальные ин¬

тересы и создала возможность для их саморазвития в

согласии с интересами целого. В действительности же

нацизм лишь «разгрузил» буржуазно-индивидуалистиче¬

скую ориентацию, снял с нее непосильное бремя веры в

свободный рынок товаров и идей, но оставил в непри-

косновенности ее основу — отношение к собственности.

«Объединение на расовой основе» не только не требова¬

ло развития собственно человеческого общественного на¬

чала в индивиде, но, напротив, подавляло это начало

проповедью расовой ненависти, одновременно приводя в

действие чисто животные, биологические инстинкты.
Ориентацию на «расовое возрождение народа» нацизм

стремился соединить с ориентацией на ограничение сфе¬

ры действия рынка и создание сильного государства во¬

енно-бюрократического типа с развитой системой репрес¬

сивных органов — государства, полностью устраняющего

атрибуты буржуазного парламентаризма и основанного

на культе силы, «расовой чистоте» и «биологической од¬

нородности» нации.
Нацистская модель общества и государства оказала

большое влияние на формирование американского пра¬

вого радикализма, в особенности его этатистского типа.

Еще до второй мировой войны ку-клукс-клан немало

позаимствовал от нацистов как в организационном, так

и в идейно-политическом отношении. Эта преемствен¬

ность сохраняется в послевоенный период, когда на вол¬

не сегрегациоиистской реакции и общего подъема правого

радикализма происходит новое оживление клана и воз¬

никают новые организации.
Основные носители радикал-этатпстского сознания

группируются вокруг вашингтонского «Лобби свободы»,

Праворадикальное политическое сознание	231
упорно пытающегося внедрить в практику американских

правых «опыт» германского национал-социализма. Если

«Лобби свободы», официально зарегистрированное при

конгрессе США и ведущее широкую пропаганду в печа¬

ти и по радио, вынуждено при этом маскировать свою

неонацистскую сущность, то несколько неонацистских

сект типа «Национал-социалистической партии белого

народа» копируют гитлеризм открыто и прямолинейно,

используя даже его символику. К радикал-этатистскому

лагерю относятся также террористические организации

типа ку-клукс-клана и «мшштменов». Особое место зани¬

мает организация «Национальный кружок рабочих коми¬

тетов», называемая также «Рабочей партией США»:

основанная в 1968 г. как ультралевая секта, отколовшая¬

ся от «Студентов за демократическое общество», она по¬

степенно переродилась в особо опасную группу неофа¬

шистского типа.
Проблемы внутренней и внешней политики. Как п

представители других типов праворадикального сознания,

радикал-этатист выступает от имени «производителей»,

«великого среднего класса», противостоящего, с одной

стороны, «международным банкирам», которые пытаются

закабалить его, а с другой — «паразитам», которые стре¬

мятся усесться у «производителя» на шее, запустить

руку в его карман. При этом радикал-этатист постоянно

подчеркивает, что это социальное размежевание соответ¬

ствует размежеванию расовому. Только белая раса способ¬

на создать прочный, уверенный в себе средний класс.

Негры, будучи дикарями, способны лишь к анархии;

в США они составляют значительную часть низшего

класса. Верхний класс неоднороден: его копсервативная

часть, более сочувствующая среднему классу, состоит из

белых англо-саксов, либералы же, как правило,—выход¬

цы из этнических меньшинств. Поэтому борьба среднего

класса за самоопределение есть одновременно борьба за

самоопределение белой расы.
Противники «среднего класса», как утверждает пра¬

вый радикал, стремятся создать в стране обстановку кри¬

зиса, хаоса, морального распада, чтобы тем самым лишить

«производителя» твердой нравственной опоры, разобщить

«средний класс». Задача последнего (а следовательно,

и основпая проблема, перед которой стоит сегодня Аме¬

232
Глава четвертая
рика),— добиться собственного «освобождения» путем

«национальной революции» и навести «порядок» в стра¬

не, что предполагает как «расовое очищение», так и

перестройку существующих механизмов регулирования

общественной жизни.
Радикал-этатист — активный защитник принципа ча¬

стной собствеппости и индивидуальных экономических

интересов. Однако в отличие от радикал-либертариста он

не делает упора на индивидуальную предприниматель¬

скую деятельность и выступает с критикой «разлагаю¬

щей власти денег». Радикал-этатист выступает за суже¬

ние сферы действия свободного рынка, который открыва¬

ет широкие возможности для разного рода «спекулянтов»

и способствует распространению «коммерческого духа»,

в конечном счете разрушающего осповы западной куль¬

туры. Он вообще стоит за ограничение роли экономиче¬

ских механизмов в обществе и установление примата по¬

литики над экономикой. «Западную цивилизацию», по

его убеждению, может спасти лишь государство, которое

поставит во главу угла своей политики установление

«порядка» и «стабильности», основанных на строгой

иерархии и авторитете.
Социальным идеалом радикал-этатиста является воен¬

но-бюрократическое государство фашистского типа с силь¬

но развитыми (и материализованными в общественных

институтах, основанных на «дисциплине») репрессивными

функциями. Радикал-этатист вовсе не скрывает, что счи¬

тает третий рейх воплощением оптимального механизма от¬

правления политической власти, а военную элиту рассмат¬

ривает как самую здоровую и перспективную силу обще¬

ства, олицетворяющую именно те ценности, к которым

необходимо стремиться всей нации. Более того, армия, каг

полагает радикал-этатист, смогла бы сыграть активную

роль в деле «освобождения» «среднего класса». Поэтому

в качестве одного из важнейших он выдвигает требова-

пие спять гражданский контроль над деятельностью

военных и обеспечить достижение такого уровня развития

военного потенциала, который позволил бы США добить¬

ся мирового господства.
В отличие от других праворадикальных типов полити¬

ческого сознания, тяготеющих к изоляциоппзму, ради¬

кал-этатист, папротив, стремится к активной впептпепо-

Праворадикальное политическое сознание 233
литической деятельности, тесно связывая решение задач

внешних с внутренними. Создание «сильной единой на¬

ции» в США — лишь первый шаг на пути объединения

Запада (на основе расовой общности) как условия спа¬

сения «богоданной западной цивилизации». Таким образом,

расистские установки определяют в конечном счете и

внешнеполитические задачи, и приоритеты радикал-эта¬

тиста.
Своим основным врагом радикал-этатист объявляет

«мировой коммунизм»: и потому, что тот, как утверждает

правый радикал, состоит в тайном сговоре с международ¬

ной финансовой олигархией (здесь, в сущности, нет ни¬

какой разницы между берчистом и расистом), и потому

что в марксизме и коммунизме радикал-этатист видит

орудие борьбы «расово неполноценных народов» за власть.

Отсюда — активный антикоммунистический курс радикал-

этатиста и сотрудничество с международными антиком¬

мунистическими организациями типа «Всемирной анти¬

коммунистической лиги».
Характерно, что в борьбе против коммунизма правый

радикал готов поступиться собственными догмами и со¬

трудничать с кем угодно — даже с представителями «низ¬

ших рас» (о чем свидетельствует, в частности, его дея¬

тельность в рамках упомянутой «лиги»). Более того, ста¬

раясь заручиться поддержкой всех врагов социализма, он

готов поддерживать использование в международной по¬

литике тех лозунгов, которые решительно отвергает во

внутренней борьбе с либералами. Это видно на примере

его отношения к кампании «в защиту прав человека».

Отвергая эту кампанию как элемент внутренней полити¬

ки, радикал-этатист поддерживает ее как способ давления

на социалистические страны.
Радикал-этатист выступает с критикой ряда аспектов

внешней политики нынешней администрации. Как реши

тельный противник союза Америки с Израилем, он отвер¬

гает ближневосточную политику США. Но с другой сто¬

роны, он толкает американское руководство па установ¬

ление более тесных связей с расистскими диктаторскими

режимами в Африке и ратует за оказание разносторон¬

ней поддержки фашистскому режиму в Чили.
Радикал-этатист — ярый противник политики разряд¬

ки, в которой оп видит прямую угрозу не только Соеди-

234 Глава четвертая
пенным Штатам, но н западной цивилизации в целом.

Единственную альтернативу этой политике он видит в

дальнейшем наращивании вооружений и подготовке США

к ядерпой воине.
Проблемы политической стратегии и тактики. Правый

радикал отдает себе достаточно ясный отчет в том, что

установление в такой стране, как Америка, открытого

фашистского режима (а именно такова его стратегиче¬

ская цель) не может быть осуществлено конституцион¬

ным путем — в конечном счете потребуется переворот (по

всей вероятности, вооруженный, опирающийся на факти¬

ческое участие армии), подкрепленный волной «народно¬

го гнева». Но это — более или менее отдаленная перспек¬

тива, к которой, как полагает радикал-этатист, нужно

готовиться исподволь, используя широкий спектр методов

политической борьбы: лоббизм, попытки создания отдель-

пой партии, пропаганду в печати и по радио, организа¬

цию кампаний гражданского неповиновения, наконец, пря¬

мой террор. Важным элементом политической тактики

правого радикала является использование различных

средств для дискредитации в глазах общественности,

и прежде всего «среднего класса», существующего в стра¬

не буржуазно-демократического режима. При этом он стре¬

мится пайти точки соприкосновения с левыми радикала¬

ми и по возможности заимствовать те или иные элемен¬

ты их тактики борьбы против истэблишмента.
Радикал-этатист, как и берчист, стремится опереться

па централизованную военизированную организацию кон¬

спиративного или полуконспиративпого типа, которая при

необходимости может действовать как террористическая

организация.
Радикал-этатистское сознание не имеет широкого рас¬

пространения. Его наиболее стойкие и последовательные

приверженцы — политические активисты и функционеры

ультраправого толка, а также маргинальная часть белых

деклассированных элементов. Однако, несмотря на ограни¬

ченные масштабы распространения данного типа сознания,

его нельзя сбрасывать со счета прежде всего потому,

что в критических ситуациях радикал-этатизм встречает

поддержку со стороны правого популизма и, таким

образом, способен стать, по крайней мере на какой-то

Праворадикальное политическое сознание	235
период, достаточно влиятельной политической силой.

К тому же следует учитывать, что проблемам, с которыми

сталкивается сегодня и будет сталкиваться в будущем

Америка, всегда мо>кет быть придана расовая окраска,

что чуть ли пе автоматически ведет к праворадикальной

реакции (в том числе этатистского типа) со сторо¬

ны различных секторов «среднего класса».
§ 4. ПРАВОПОПУЛИСТСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. Как «рыночный»,

так и «этатистский» тип праворадикального созпания во¬

зникает в результате эволюции вправо консервативных,

охранительских тенденций в идеологии и психологии го¬

сподствующего класса и примыкающих к нему слоев. Вы¬

ражая интересы и настроения определенных групп бур¬

жуазии, политических функционеров правого толка,

реакционной части интеллигенции, прежде всего их недо¬

вольство заведомо ограниченной эффективностью консер¬

ватизма с точки зрения максималистских установок пра¬

вых, эти типы имеют (при всех своих претензиях на массо¬

вость) более или менее отчетливо выраженный элитар¬

ный характер.
Однако в рамках праворадикального созпания возни¬

кают и такие структуры, в основе которых лежат массо¬

вые настроения протеста, используемые (вследствие осо¬

бых исторических условий) господствующим классом в це¬

лях осуществления своих реакционных устремлений. Соци¬

альный протест определенных групп рабочего класса и

средних слоев, принимающий праворадикальную форму,

может быть определен как правый популизм. Это полити¬

ческое течение и формирующееся на его основе правопо¬

пулистское созпапие зпачительпо более противоречивы и

менее идеологизированы, нежели радикал-либертаризм и

радикал-этатизм. Правый популизм — это скорее комплекс

непосредственных политических реакций индивидов на раз¬

витие событий, систематически ущемляющее их ближай¬

шие интересы, чем целенаправленное практическое

воплощепие определенной идеологии. Поэтому в сфере

политического действия оп проявляется чаще всего в виде

общественных кампаппй, «походов» в знак протеста про¬

230 Глава четвертая
тив конкретных мероприятий властей28. Наиболее орга¬

низованной формой правопопулистского действия в послед¬

нее десятилетие было голосование за кандидатов типа

Джорджа Уоллеса. В 1976 г., накануне снятия Уоллесом

своей кандидатуры на пост президента, его поддержива¬

ла примерно пятая часть американских избирателей, что

может служить показателем распространенности правого

популизма в современном американском обществе.
Как свидетельствуют результаты конкретных социоло¬

гических исследований, правопопулистское сознание не

является монополией какого-то одного класса или со¬

циальной группы. Вместе с тем налицо четкая корреля¬

ция между приверженностью правому популизму и

определенными социально-демографическими характери¬

стиками. Во-первых, правый популизм представляет со¬

бой сугубо «белый» феномен. Во-вторых, подавляющее

большинство правопопулистского блока составляют лица

наемного труда. Правопопулистское сознание наиболее

распространено среди белых рабочих средней и низкой

квалификации, уровень материального обеспечения кото¬

рых колеблется между показателем бедности и националь¬

ной медианой. Можно привести ряд дополнительных со¬

циальных характеристик, ассоциирующихся с правопопу¬

листским типом сознания: невысокий образовательный

уровень, проживание в небольшом южном городке, при¬

надлежность к баптистской церкви, возраст 30—48 лет.29
Современное правопопулистское сознание в основном

сформировалось в 60-х годах в виде реакции довольпо

значительной части рабочего класса и средних слоев на

бурное развитие кризисных тенденций в обществе.
Индивид, ставший носителем этого сознания, еще в на¬

чале 60-х годов был опорой социальпой и политической

стабильпости. Оп в болыпппстве случаев не имел собст¬

венного бизнеса, однако пеплохо зарабатывал по найму
28	Примерами могут служить движения против «басипга» в Ми¬

чигане (1971—72 гг.) и Бостоне (1975 г.), выступления против

введения в школах Западной Вирджинии составленных в ли¬

беральном духе учебников по общественным наукам, а также

вспыхивающие по разным местам «мятежи налогоплательщи¬

ков» (кампании граждапского неповиновения) и т. д.
29	ТЛрвеЬ 8ЯааЪ Е. ТЬе РоНИсз оГ Ипгеазоп. N. У., 1970, р. 380—

381: \Уаггсп О. ТЬе На(11са1 Ссп!ер. МкЫ1е Ашепсапз ап(1 1Ье

Ро1Шсз о! АНепаИоп. Но1ге Баше, 1976, р. 28.

Праворадикальное политическое сознание	237
и почти избавился от страха перед безработицей. Он от¬

давал себе отчет в наличии социального неравенства, од¬

нако фактически примирился с ним, ибо уже не чув¬

ствовал себя принадлежащим к «низшему классу» и мог

позволить себе некоторые атрибуты «приличной» жизни

(собственный дом, автомобиль, возможность дать детям

хотя бы двухлетнее высшее образование и т. д.). 50-е го¬

ды воспитали в нем веру в то, что если он будет при¬

лежно трудиться, исправно посещать церковь, голосовать

за «умеренных» кандидатов одной из двух главных пар¬

тий, поддерживать президента в критических международ¬

ных ситуациях, но не слишком активно интересоваться

политикой, то существующая система обеспечит ему бла¬

гополучие. Однако возможность достижения благополучия

была связана для него с тяжким трудом, потребительские

критерии индивидуального успеха все время оказывались

для него завышенными, а наличие широкого диапазона

недоступных ему социальных привилегий не переставало

вызывать у него сомнения в справедливости существую¬

щих социальных порядков. Если это сознание и можно

было считать «довольным», то «довольство» было столь

неустойчивым, напряженным, невротическим, что потрясе¬

ния 60-х годов оказались для пего роковыми.
Первым толчком послужил расовый кризис, непосред¬

ственно затронувший интересы и сознание значительной

части белых американцев. Сами миграционные процессы

40—60-х годов, придавшие негритянской проблеме харак¬

тер общенациональной городской проблемы, подъем дви¬

жения черных и реакция государства на это движение

вызвали в определенных группах белых подъем реакци¬

онно-бунтарских настроений. Хотя конфликт принял фор¬

му чисто расового столкновения, его невозможно понять,

трактуя как простую «расовую ненависть».
Массовое переселение черных американцев из сель¬

ских районов Юга в южные и северные города, приток

негритянской рабочей силы в промышленность и сфе¬

ру обслуживания создали новую социальную ситуацию

не только для самих черных, но и для миллионов бе¬

лых. Появление растущего числа негров в его социаль¬

ном окружении30 воспринималось рассматриваемым
30	Важно подчеркнуть при этом, что негативные реакции на «втор¬

жение черных» порождались не производственной средой, вы¬

238	Глава четвертая
нами типом белого обывателя как соприкосновение с «не¬

культурным» слоем — более бедным, менее образованным,

более склонным, в его глазах, к нарушению устоявшихся

норм и законов. Примерно так же в конце XIX — начале

XX в. американцы англосаксонского происхождения вос¬

принимали «вторжение» в их мир иммигрантской бедно¬

ты из Европы — ирлапдцев, поляков, итальянцев и др.
Страх перед перспективой растворения в «более

простои» среде, потерей собственного социального стату¬

са всегда служил в Америке мощным импульсом к подъе¬

му реакционных настроений и возникновению праворади¬

кальных движений. Так произошло и на этот раз.
Но теперь возникновение праворадикального протеста

в определенных слоях белого населения было в немалой

степени вызвано еще и тактикой движения черных, а так¬

же уступками, сделанными этому движению правящей

элитой. Борьба черных за свои права объективно созда¬

вала почву для конфликта белого обывателя со своей

социально-политической средой. Для большей части на¬

капливавшейся в городских гетто черной массы консер¬

вативный идеал благополучия, достигаемого прилежным

трудом, законопослушапием и рутинным участием в поли¬

тической жизни, не «работал» хотя бы ввиду пизкого

уровпя занятости, ужасающих условий жизпи в гетто

и расовой дискриминации. Чтобы добиться своих прав,

черным пришлось прибегнуть к таким методам, как граж¬

данское неповиновение, массовые демонстрации, паконец,

открытый бупт с уничтожением принадлежащих белым

магазппов и т. д. В глазах белого обывателя это выгля¬

дело как попытка черпых вырваться вперед путем нару¬

шения правил игры, «срезания углов», применения «неза¬

конных приемов». С его точки зрепия, государство долж¬

но было ответить на подобный вызов строгим паказа-

ппем «нарушителей». Когда же опо пошло па уступки

черным (хотя п сочетавшиеся с жестокими репрессивны¬

ми мерами), то эти уступки, воспринятые белым обыва¬

телем как обман и предательство, вызвали в его сознании

настоящий кризис. Отдавая должное укоренившимся

предрассудкам, он объяснил себе происходящее как «про¬
зывающей, как прлппло. наименьшие трепня между расами,

а средой повседневного бытового общеппя, где тенденции к

расовому разобщению индивидов, как правило, очень сильны.

Праворадикальное политическое сознание 239
иски коммунистов». Но особенную ненависть вызвала

у него политика правящей верхушки: расовый кризис

болезненно напомнил ему о том, что он сам — безвла¬

стная, эксплуатируемая пешка в руках всемогущей

элиты 31.
Меры против расовой дискриминации, принятые пра¬

вительством США под давлением негритянского движе¬

ния и его союзников, явились крупной победой демокра¬

тических сил. Подчеркивая этот момент, необходимо в то

же время учитывать, что политика десегрегации проводи¬

лась таким образом, что задевала индивидуальные инте¬

ресы менее обеспеченных белых, возбуждая их недоволь¬

ство и протест. Так, проведение в жизнь законодательст¬

ва о запрете расовой дискриминации в жилищном вопросе

встретило упорное сопротивление белых домовладель¬

цев 32. Другой областью столкновения интересов белых
31	«Вы только оглянитесь,— возмущался нью-йоркский рабочий-

строитель.— Почитайте газеты, посмотрите телевизор. Какое до

меня дело Линдсею? (республиканец Джон Линдсей, занимав¬

ший в те годы пост мэра Нью-Йорка, был сторонником либе¬

ральных уступок черным.— Авт.). Ему наплевать, есть ли у

моего парня обувь, получит ли оп в подарок к пасхе новый кос¬

тюм, есть ли у меня *то-либо в банке. Никому из политиканов

до этого нет дела. Их беспокоят только ниггеры. И для нигге¬

ров они делают все. Ниггеры получают школы, новые площад¬

ки для игр, новые ясли. Причем получают все это, пе работая.

А я вот работаю сварщиком на стройке. Когда ухожу на рабо¬

ту, не знаю, вернусь ли. Моя жена все время живет в страхе

за меня. Там, наверху, если сильпо дует ветер или леса обле¬

денеют, один неверный шаг и все, меня нет. Кто будет кормить

мою жену и ребепка, если я разобьюсь? Линдсей? Ведомство по

помощи бедным? Вы-то ответ знаете: пикто. А ниггерам ни о

чем об этом заботиться не приходится. Они себе получают де¬

нежки по бедности и сидят без дела целыми днями, попивая

дешевое винцо, а пустые бутылки выбрасывают на тротуар.

Им и из дома-то выходить незачем. Из моего кармана тяпут

деньги и отдают их какому-то лентяю, бездельпику. То есть я

везу его на своей собственной шее. Но я вам вот что скажу: хва«

тит. Теперь есть много людей, которые этого терпеть не жела¬

ют».— 1п: ТЬе \УЫ1е МаргНу. Ве1\уееп Роуег1у апс! АШиепсе.

Ей. Ьу Ьошзе Карр Но\\ге, N. У., 1970, р. 12.
32	Как правило, переселение черных из гетто в «белые» районы

влекло за собой падение в этом районе цен на недвижимость,

т. е. несло материальные убытки домовладельцам. Чем неустой¬

чивее материальное положение домовладельца, чем труднее ему

было обзавестись недвижимостью, тем скорее он сталкивался с

240 Глава четвертая
и черных стала федеральная политика помощи бедным

семьям, масштабы которой в 60-х годах значительно рас¬

ширились. Черпые составили меньшинство получателей

помощи, однако основной силой, заставившей государство

увеличить масштабы перераспределения, за счет которо¬

го финансировалась помощь, было именно негритянское

движение, и помощь бедным приняла в массовом созна¬

нии расовую окраску.
Важным фактором эволюции обывательского консер¬

ватизма в направлении правого популизма стала война

в Юго-Восточной Азии, которая, как констатировали ис¬

следования общественного мнения, «заняла важное место

в сознании американского народа и вызвала рост на¬

строений недовольства и разочарования»33. Настроения

в пользу скорейшего окончания войны получили в конеч¬

ном счете наибольшее распространение в рабочей сре¬

де 3\ ибо именно на нее легло основное бремя воинской

повинности и людских потерь. Однако не все носители

этих настроений поддерживали требования антивоенного

движения о прекращении агрессии против народов Индо¬

китая и пересмотре всей американской внешней полити¬

ки. Рассматривая войну в отрыве от непонятных ему

внешнеполитических расчетов и полагая, что Америка

могла бы добиться мгновенной победы, «если бы захоте¬

ла», уставший от войны обыватель стал ратовать за «бы¬

строе военное решение» («Нечего делать нам во Вьетнаме.

Разбомбить там их всех, и дело с концом»35). Одновре¬

менно он впервые стал оппозиционером в вопросах внеш¬

ней политики: нежелание Вашингтона «быстро покончить

с Вьетнамом» не имело в его глазах никаких оправда¬

ний и значительно усиливало его антиэлитизм, разбу¬

женный расовым кризисом. Более того, он усомнился в
десегрегацией в жилищном вопросе и тем упорнее он был вы¬

нужден ей сопротивляться. Характерно, что в районах, где бе¬

лые не имели собственной недвижимости, а снимали кварти¬

ры, переселение черных не вызывало обычно серьезной оппо¬

зиции.
33	НозепЬегк М. УегЪа 8., Сопиегзе Р. Е. У1е1пат ап<1 1Ье 8ПепЬ

Ма^гИу, N. У., 1970, р. 35.
34	См.: 1ЬМ., р. 54—55.
35	ЬиЪеИ 8. ТЬе НШдеп СП313 ш Атепсап Ро1Шсз, N. У., 1970,

р. 256.

Праворадикальное политическое сознание	241
том, что Соединенным Штатам следовало вообще вмеши¬

ваться в дела Вьетнама зв.
Ненависть к антивоенному движению сочетала в себе

как чисто авторитарный импульс, так как это движение

сознательно мешало правительству вести войну и, по мне¬

нию обывателя, способствовало поражению Америки, так

и социальный протест против привилегированной части

общества, поскольку наиболее заметную роль в движе¬

нии играли выходцы из зажиточной интеллигенции зт.
Наконец, третьим фактором становления правопопу¬

листского сознания было недовольство широких слоев аме¬

риканского общества ухудшением или стагнацией их ма¬

териального положения, давшими себя знать уже в сере¬

дине 60-х и особенно в 70-х годах *8. Антиинфляционные

настроения (естественная реакция в обстановке, когда со¬

храняется высокий уровень занятости, но рост цен нейт¬

рализует увеличение заработной платы) сочетались с глу¬

боким разочарованием по поводу конкретных результатов

послевоенного экономического «просперити», которое оста¬

вило практически без изменений существовавшую струк¬

туру распределения доходов. Однако при этом — важно
36	Один из опросов общественного мнеппя, проведенных в 1968 г.,

показал, что такие сомнения были более распространены сре¬

ди сторонников Уоллеса, чем в остальных контингентах изби¬

рателей.— Сгазз РН. ТЪе \Уа11асе Рас1ог. N. У., 1975, р. 133.
37	В представлении обывателя, как писал исследователь общест¬

венного мнения Э. Грили, «длинноволосые радикалы и опекаю¬

щие их профессора — такие же представители «истэблишмен¬

та», как и президенты корпораций... Протестующие студенты —

сыновья и дочери богатых. Они учатся в лучших колледжах в

получают финансовую поддержку от своих родителей даже тог¬

да, когда занимаются радикальной деятельностью... Движение

за мир рассматривается как движение власть имущих, подры¬

вающее ценности, стабильность и патриотизм американского

народа, за счет которого, кстати, оплачиваются все забавы и

развлечения истэблишмента» (цит. по: ПозепЬег& М., УегЬа 8.,

Сопиегзе Р. Ор. с&, р. 70).
38	Опрос, проведенный в 1968 г. среди белых рабочих — сторонни¬

ков Дж. Уоллеса, выявил высокую корреляцию между поддерж¬

кой Уоллеса и негативной оценкой положения «среднего аме¬

риканца». Почти половина тех, кто согласился с мнением, что

«положение среднего человека не улучшается, как утверждают

некоторые, а ухудшается», высказалась за Уоллеса; среди тех,

кто считал, что положение улучшается, уоллесовцы составили

менее одной пятой (Ырзе1 8., НааЪ Е. ТЬе Ро1Шсз оГ Шгоазоп.

^У., 1970, р. 365).

242 Г лава четвертая
подчеркнуть — причины экономических бед «среднего че¬

ловека» виделись ему не в самих принципах функциони¬

рования капиталистического хозяйства, а в конкретной

социальной и экономической политике государства.
Экопомическое недовольство, несомненно, способство¬

вало усилению прогрессивно-демократических течений в

политическом сознании американского общества. Но на

почве мещапского индивидуализма это недовольство поро¬

дило, по крайней мере на первых норах, прежде всего

правый радикализм. Кризис его прежней установки иа

личное обогащение толкал теперь обывателя па защиту

своих доходов от посягательств «большого государства»,

отношения с которым внезапно перестали ему казаться

выгодными.
Постоянно увеличивая свои расходы, государство от¬

бирало у обывателя часть дохода в форме налогов и обес-

цепивало оставшуюся часть, покрывая бюджетный дефи¬

цит с помощью печатного станка; между тем выгоду от

роста государственных расходов получал не он, «средний

гражданин», а самые богатые или самые бедные. Возму¬

щенный обыватель стал требовать налоговой реформы, ко¬

торая снизила бы ставки на невысокие доходы и одновре¬

менно закрыла бы лазейки, с помощью которых от нало¬

гов уклоняются крупные корпорации, и сокращения

расходов на помощь бедпым (многие из них бедны лишь

в силу собственной лености). Иными словами, он потре¬

бовал привести экономическую политику государства в со¬

ответствие с его собственническими интересами.
Своего рода катализатором процесса формирования

правопопулистского сознания под влиянием отмеченных

факторов стала кампания за избрание губернатора Ала¬

бамы Дж. Уоллеса па пост президента США.
То, что решающую роль в становлении правого по¬

пулизма сыграли штаты Глубокого Юга, составлявшие

в годы Гражданской войны основу рабовладельческой кон¬

федерации, объяснялось несколькими причинами. Во-пер¬

вых, Глубокий Юг пережил в послевоенный период бур¬

ный экономический подъем. Миллионы белых фермеров,

влачивших полуголодное существование на мелких, обра¬

батывавшихся примитивными методами участках, пересе¬

лялись в растущие города Юга, устраивались на работу

в промышленности и в сфере обслуживания, и в их

Праворадикальное политическое сознание 243
сознании формировалась та мещански-индивидуалистиче-

ская ориентация, на основе которой выросло правопопу¬

листское сознание.
Во-вторых, именно на Глубоком Юге в 50-х годах на¬

чалось развертывание расового кризиса и именно там этот

кризис проявлялся до середины 60-х годов в наиболее

острых формах.
В-третьих, Глубокий Юг имеет давние и сильные тра¬

диции бунтарства против политики Вашингтона и Уолл¬

стрита 39.
Наконец, в политической жизни региона присутствует

развитая традиция правого радикализма, представленная

ку-клукс-кланом, Хью Лонгом и многочисленными поли¬

тиканами местного масштаба, успешно практиковавшими

праворадикальную демагогию в качестве средства завое¬

вания и удержания политической власти. Движение

Джорджа Уоллеса было лишь очередным этапом в разви¬

тии этой традиции.
Президентская кампания Дж. Уоллеса 1968 г. сыгра¬

ла ключевую роль в становлении правопопулистского

сознапия. Правый популизм оказался эффективен и ди¬

намичен как средство борьбы за голоса; эволюциониро¬

вавшие в данном направлении группы электората объе¬

динились под общим знаменем, получили национальную

трибуну, почувствовали свою силу. Сложилась общность,

хотя и аморфная, но ощущавшая себя и воспринятая

другими как значительное повое явление в политической

жизни США.
После избрапия Никсона па пост президента 40 движе¬

ние Уоллеса стало играть роль серьезной группы дав¬
39	При всей кажущейся несовместимости таких исторических яв

Ленин, как мятеж рабовладельческих штатов 1861 г., послужив¬

ший отправпым пунктом Граждапской войны, и популистское

движепие мелкого фермерства против монополии в конце

XIX в., порожденные этими явлениями региональные традиции

могут соединяться в качестве опоры определенных оппозицион¬

ных течений, придавая им особый динамизм.
40	В результате выборов 1968 г. Уоллес получил 13,6% голосов из¬

бирателей. Ни сам каидндат, ни организаторы его кампании не

рассчитывали всерьез на то, что Уоллесу удастся одержать по¬

беду над Г. Хэмфри и Р. Никсоном. Реальная цель-максимум

состояла в том, чтобы не позволить ни Хэмфри, ни Никсону

получить абсолютное большинство в коллегии выборщиков — в

таком случае оба ведущих кандидата в президенты были бы

244 Глава четвертая
ления, обеспечивавшей прикрытие сдвигу вправо во внут¬

ренней политике Вашингтона. Намерение Уоллеса продол¬

жать борьбу за президентскую власть было достаточно

очевидным, и его электорат упорно поддерживал это на¬

мерение, несмотря на активнейшие попытки администра¬

ции Никсона растворить правопопулистский блок в боль¬

шой консервативной коалиции республиканцев.
Не вдаваясь в перипетии борьбы Уоллеса за пост пре¬

зидента США и его деятельности как признанного лидера

правых популистов, следует вместе с тем отметить, что

вплоть до первичных выборов 1976 г. ему удалось не

только сохранить поддержку своих прежних сторонников,

но даже приобрести новых за счет среднеобеспеченных

слоев. В 1975 г., судя по опросам общественного мнения,

кандидатуру Уоллеса поддерживало около одной четверти

белых американцев, причем процент потенциальных его

сторонников среди лиц с годовым доходом от 10 до 15 тыс.

долл. увеличился почти вдвое 41.
Однако к этому времени многие из конкретных тре¬

бований, выдвигавшихся движением Уоллеса с конца 60-х

годов, в том или ином виде были включены в платформы

умерепно-консервативпых коалиций в обеих главных пар¬

тиях и в какой-то мере в государственную политику.

В ходе предвыборной кампании 1976 г. правопопулистский

блок оказался интегрирован по частям в коалиции Дж. Кар¬

тера и Дж. Форда, а два года спустя Дж. Уоллес по

истечении очередного срока губернаторства практически

сошел с политической сцены.
Хотя движение Уоллеса перестало существовать как

отдельная политическая сила, факт сохранения правого

популизма как особого типа политического сознания не вы¬

зывает сомнепия.
Проблемы внутренней п внешпей политики. Будучи

самым массовым из всех праворадикальных типов, пра¬
вынуждены просить у Уоллеса недостающие голоса в обмен на

уступки его требованиям. Этой цели достичь не удалось, од¬

нако результаты данных выборов не могут расцениваться как

серьезное поражение Уоллеса, ибо была достигнута более ог¬

раниченная цель: обеспечить замену правительства демократов

консервативным режимом, который бы в определенной мере за¬

висел от правых радикалов. См.: Ыр$е1 8.у ЯааЬ Е. Ор. слЬ,

р. 381; Сгаза Рк. Ор. сН., р. 244.
41	\Уаггеп й. Ор. сИ., р. 55—67.

Праворадикальное политическое сознание 245
вопопулистское сознание является вместе с тем едва ли

не самым внутренне противоречивым и политически от¬

чужденным по сравнению с ними. Нет практически ни

одного социального института, функционирование которо¬

го не вызывало бы у правого популиста негативной ре¬

акции, ибо эти институты способствуют в большей или

меньшей степени разрушению традиционного жизнен¬

ного уклада, воплощающего его социальный идеал.
Правый популист воспитан в духе индивидуалистиче¬

ских традиций. Но его индивидуализм не предполагает

обязательного стремления к освобождению от наемного

труда и созданию собственного бизнеса, хотя предприни¬

мательский индивидуализм в принципе не чужд пра¬

вопопулистскому сознанию. Выступая в большинстве слу¬

чаев в качестве наемного труженика, он воспринимает

тяготы своего положения как неизбежное зло, что при¬

дает его конфликтам с работодателем преимущественно

рутинный характер. В основном же его индивидуалистиче¬

ская ориентация реализуется в сфере потребления и

быта — именно здесь он пытается «стать человеком», во¬

плотить свои представления о счастье, основанные в пер¬

вую очередь на владении собственностью, свидетельствую¬

щей о его социальном успехе. И именно неудача этих

попыток заставляет его бунтовать 42.
Ведя отчаянную борьбу за осуществление своих ме-

щапских по сути идеалов, стремясь предотвратить или

даже повернуть вспять происходящие на его глазах со¬

циально-культурные процессы, которые не только сплошь
42	Исследования, проведенные Д. Уорреном, говорят о том, что

правопопулистская ориентация сочетается, как правило, с чрез¬

вычайной пеудовлетворепностью характером и организацией

трудового процесса (объекты недовольства — тяжелый труд,

плохие условия продвижепия, подавление личности в трудовом

процессе). Эта сфера правопопулистского сознапия содержит

многообещающие возможности формирования последовательной

антикапиталпстической ориентации. Однако поскольку данное

сознание остается в рамках правого популизма, то настроенпя

недовольства и отчуждения, порождаемые процессом эксплуата¬

ции, проецируются на сферу потребительско-бытовых интере-

. сов. Уоррен предполагает, что одновременно происходит обрат¬

ное движение: фрустрации индивида, порождаемые провалами

его попыток самореализации в роли собственника, проецируют¬

ся па сферу труда и усиливают недовольство условиями трудо¬

вой деятельности. См.: \Уаггеп О. Ор. сИ., р. 66.

246 Глава четвертая
и рядом подрывают его позиции в обществе и отрица¬

ют его идеалы, но и, как ему кажется, сеют всеобщий

хаос, правый популист встает на защиту традиционных

институтов и морали: ведь если не спасти семью от «ре¬

волюции нравов», общину — от вторжения черных и роста

преступности, нацию — от безответственных, продажных

политиканов, если пе сохранить религию, этику прилеж¬

ного труда, бережливости и опоры па собственные силы,

уважение к закопу, то весь жизненпый уклад, на который

ориентируется правый популист, лишится необходимого

фундамента.
Традиционалистская ориентация неизбежно ставит

правого популиста в оппозицию не только к истэблишмен¬

ту, но и к социальному 81а1из-дио в целом, в рамках ко¬

торого он направляет свой критический пафос против тех

институтов, которые, с его точки зрения, являются глав¬

ной угрозой для рядового белого американца. Это прежде

всего «большое государство», которое, по глубокому убеж¬

дению правого популиста, служит интересам привилеги¬

рованной верхушки и «необоснованным притязаниям»

социальных низов. Особое его недовольство вызывает фе¬

деральное правительство: оно игнорирует нужды «средне¬

го гражданина», который добросовестпо оплачивает пра¬

вительственную деятельность из собственных трудовых

доходов и в то же время постоянно потакает крупным

корпорациям и черпой бедноте. Огромная машина феде-

ральной бюрократии заботится прежде всего о собст¬

венных интересах, прибирая к рукам все большую

власть.
Правый популист далек от последовательного анархо-

капитализма. Он вовсе пе является принципиальным

противником государственного вмешательства или аполо¬

гетом свободного рыпка, отвергая лишь те аспекты по¬

литики «большого государства», которые непосредственно

бьют по его индивидуальным интересам,— прежде всего

он не хочет, чтобы его использовали в качестве бес¬

правного объекта «социальной инженерии» (политики ра¬

совой интеграции школ, например) и расходовали изы¬

маемые из его кармана — в форме налога — деньги на

нужды других. Однако при этом он не отвергает, как ра-

дтткал-лпбертарнст, саму идею «государства благосостоя¬

ния». выступая в поддержку государственного социально¬

Праворадикальное политическое сознание 247
го обеспечения по старости, болезни, безработице, феде¬

ральных антикризисных мероприятий.
Правый популист требует от государства более реши¬

тельных действий, когда дело касается подавления оппо¬

зиционных «антиконституционных» выступлений и борьбы

с преступностью, где, по его мнению, нужна более жест¬

кая карательная политика. Он ратует также за укреп¬

ление военной мощи американского государства и готов

даже оплачивать огромный военный бюджет при условии,

что будет чувствовать себя в безопасности.
Надо отметить в этой связи, что до 60-х годов правый

популист не проявлял особого интереса к вопросам внеш¬

ней политики. В периоды обострения международной об¬

становки миф о «коммунистической угрозе» служил ему

удобной формой объяснения причин происходящего. Отож¬

дествляя себя с «нацией в целом» и непоколебимо

веря во всемогущество Америки, он готов был поддержать

любые действия президента-главнокомандующего вплоть

до применения ядерного оружия. Вьетнамская война, как

было показано выше, в конечном итоге активизировала

его интерес к международным проблемам. Однако в целом

правопопулистское сознание отдает явный приоритет

внутриполитическим вопросам и проявляет известную

склонность к изоляционизму. Правый популист считает,

что федеральное правительство должно тратить меньшие

суммы яа помощь иностранным государствам и помогать

только тем из них, которые регулярно поддерживают

Америку на международной арене. Он в принципе не сто-

ронник политики международных авантюр, однако вместе

с тем полагает, что если уж Соедипенные Штаты «ввя¬

зываются» в какое-либо международное дело, то им сле¬

дует действовать решительно и до победного конца, ибо

Америка должна быть сильнейшей державой мира и не

терять международного авторитета.
Такая позиция в какой-то мере объясняет и двойст¬

венный подход правого популиста к вопросу об отноше¬

ниях с Советским Союзом и странами социалистического

содружества. Страх перед «коммунистической угрозой»

извне заставляет его ратовать за укрепление военной

мощи США и выступать против разрядки (особенно когда

ему твердят, что это «улица с односторонним движе¬

нием»). Но тот же страх заставляет правого попули¬

248 Глава четвертая
ста сдержанно относиться к тактике «силового давления»

в отношении Советского Союза и не связывать свои на¬

дежды на ликвидацию «коммунистической угрозы» с то¬

тальной войной.
Другим институтом, который наряду с «большим госу¬

дарством» несет с собой угрозу американскому «средне¬

му классу», правый популист считает «большой бизнес»,

т. е. крупные корпорации, которые осуждаются прежде

всего как обладающие «чрезмерной властью», позволяю¬

щей им определять политику государства и избегать от¬

ветственности за свои действия. Выступая под лозунгом

защиты средне- и малообеспеченных слоев от наступле¬

ния «большого бизнеса», правый популист настаивает на

усилении налогообложения корпораций и их благотвори¬

тельных фондов при одновременном облегчении бремени

массового налогоплательщика, которым является он сам.
Правый популист выступает также против «больших

профсоюзов». Не‘отвергая самой идеи объединения рабо¬

чих в целях борьбы за свои права (что соответствует его

собственным интересам), он занимает критические пози¬

ции в отношении высшей профсоюзной бюрократии, кото¬

рая, как подчеркивается, столь же далека от «среднего

гражданина» и чужда ему, как и министры федерального

правительства или директора крупных фирм.
Наконец, правый популист указывает еще на одну со¬

циальную силу, которая появилась сравнительно недавпо,

но представляет, как ему кажется, большую опасность

для американского «среднего класса». Речь идет о так

называемой «медиакратии». В представлении правого по¬

пулиста власть в сегодняшней Америке переходит (если

уже пе перешла) в руки «производителей идей и инфор¬

мации» (бюрократия, университеты, медиа и т. п.), кото^

рые заинтересованы в постоянных социальных изменениях,

в расширении государственной деятельности — словом,

в активной социально-реформаторской политике, которая

является условием их собственного существования, но от

которой более всего страдает именно «средний класс» А3.
Резко критическое отношение правого популиста к

«медиакратии» связано еще и с тем обстоятельством, что

он всегда питал глубокую неприязнь к либералам и ин¬
43	См.: РЫШрз К. МесНасгасу. N. V., 1975.

Праворадикальное политическое сознание	249
теллигенции (между которыми не видел существенной

разницы) как олицетворению чуть ли не всех социаль¬

ных зол. В его сознании «либерализм» отождествляется

с расточительством денег налогоплательщиков, попусти¬

тельством по отношению к преступникам и другим нару¬

шителям закона, с нелепым, нереалистичным реформатор¬

ством, с «контркультурой», зпаменующей разложение

нравов и распад семьи, наконец, с разоружением перед

лицом внешнего врага и попустительством по отношению

к «коммунистам».
Правому популисту кажется, что если бы удалось ка¬

ким-то образом обуздать «большое государство», «большой

бизпес», «большие профсоюзы» и «медиакратпю» и поло¬

жить в основу внутренней и внешней политики интересы

«народа» (т. с. «среднего класса»), то дела страны пошли

бы на лад.
Считая себя жертвой экономической эксплуатации и

политических махинаций этих враждебных сил, правый

популист упорно ищет пути утверждения своих позиций

в американском обществе. Его сознапием все более овла¬

девает идея, что представители «среднего класса» «долж¬

ны организоваться, чтобы защитить себя от несправедли¬

вого обращения» 44. Одиако на пути практического осу¬

ществления этой идеи ему приходится сталкиваться с

серьезными трудностями.
Проблемы политической стратегии и тактики. Харак¬

терная черта правопопулистского движения — организа¬

ционная аморфность, отсутствие систематизированной

стратегии и тактики. У правых популистов нет не только

конспиративных и полуконспиративных организаций, как

у берчистов, ку-клукс-клановцев и неонацистов, но и какой-

либо стабильной массовой организации вообще. В послед¬

ние годы, правда, усилилась тенденция к созданию новой

правопопулистской партии («партии нового большинства»,

«партии независимости»), однако трудно ожидать, чтобы

в существующих условиях, па современном этапе разви¬

тия американского общества она смогла вырасти в серь¬

езную политическую силу, способную успешно конкури¬

ровать с республиканцами и демократами. И это не столько

свидетельство незрелости данного типа сознания, сколь-

ко выражение его сущности.
44	\Уаггеп О. Ор. сН., р. 103.

250 Глава четвертая
Систематическое, организованное участие в политиче¬

ской жизни в рамках партии приводит рядового попули¬

ста, полного иллюзий насчет «народного», «демократиче¬

ского» характера этого движения, в тесное взаимодейст¬

вие с элитарно-реакционным и сектантски-косным по

своему мышлению контингентом лидеров и активистов из

праворадикальных организаций типа «Общества Джона

Берча» п «Лобби свободы», которые обеспечивают право¬

популистские кампании руководящими кадрами. Сколь¬

ко-нибудь продолжительное общение этих двух слоев вы¬

являет объективную социальную несовместимость их

устремлений, разочаровывая рядового популиста и пугая

его «авангард». Неизбежная фракционная грызня, возни¬

кающая па этой почве, пресекает тенденцию правого по¬

пулизма к идеологическому и организационному самооп¬

ределению. Играет роль и внутренняя противоречивость

собственных установок рядового популиста.
Как авторитарист правый популист, конечно, ощу¬

щает глубокую внутреннюю потребность в политическом

авторитете. Но как индивидуалист, испытывающий отвра¬

щение ко всякой бюрократии, в том числе и партийной,

он проявляет настороженное отношение к сильной цент¬

рализованной организации, занятой в числе прочих задач

разработкой стратегии и тактики политического поведе¬

ния «среднего класса». Правый популист тяготеет к силь¬

ной личности, харизматическому лидеру, вождю, для ко¬

торого важнее всего были бы не какие-то программы, вы-

работанпые бюрократическими инстанциями, а «голос

народа», реальные настроения и чаяния «простого чело¬

века», которыми бы он н руководствовался в качестве

программы действия.
Такая ориептация па авторитет вождя, исключитель¬

ная даже по меркам традиционно «персонифицированной»

американской политики, открывает широкие возможности

для умелого политика-демагога и вместе с тем ставит

доверчивого представителя «великого среднего класса»

в положение добровольной марионетки в руках профес¬

сионального политикана, к которому рядовой правый по¬

пулист питает, в сущности, глубокую неприязнь 4\
45	Имеппо таким полптпканом был на протяжеппп многих ле!

Дж. Уоллес. Он неизменно выступал с прямой апелляцией к

Праворадикальное политическое сознание 251
Заведомая аморфность правопопулистского сознания

открывает возможности для использования его политиче¬

ской энергии самыми различными силами. За счет пра¬

вого популизма идет процесс обновления идеологии, стра¬

тегии и тактики консерваторов: так, этот тип политическо¬

го сознания удалось мобилизовать Р. Рейгану в его борь¬

бе за президентское кресло. Активную и небезуспешную

агитацию в правопопулистских массах ведут левые силы,

стремящиеся вывести их на путь борьбы за демократию,

против господства монополистического капитала. Наконец,

некоторые элементы правопопулистского сознания нашли

место в политической платформе администрации Картера.

Играя роль значительного массового импульса в полити¬

ческой жизни США конца 70-х — начала 80-х годов, пра¬

вый популизм функционирует прежде всего как переход¬

ный тип политического сознания, знаменующий усиление

внутренних противоречий в политической системе США.
«народу». «Наше движение — народное,— повторял Уоллес нг

предвыборных митингах 1968 г.,— и нам все равно, поддержи¬

вают ли наше движение ведущие политики или нет. Думаю,

что если политики будут нам мешать, то простой человек с

улицы их раздавит —вот этот рабочий-текстильщик, этот ме¬

таллист, этот парикмахер, эта косметичка, этот полицейский на

посту, этот мелкий бизнесмен. Именно эти народные массы под¬

держат перемены в жизни нации» (СНевЬег Ь., Ной^зоп СРа¬

де В. Ап Атепсап Ме1ос1гата. N. У., 1969, р. 280—281). Одпако,

выступая от имени «простого американца», Уоллес, в сущно¬

сти, вел собственную политическую «игру», которая далеко не

всегда согласовывалась с позициями рядового правого попули¬

ста, но говоря уже об интересах «среднего класса».

ГЛАВА ПЯТАЯ
ЛЕВОРАДИКАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ

И СОВРЕМЕННОЕ

ЛЕВОРАДИКАЛЬНОЕ

ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
§ 1. ЛЕВОРАДИКАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ
В АМЕРИКАНСКОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ
Органическую часть спектра политического сознания

современного американского общества составляют типы

сознания, развивающиеся в русле леворадикальной тра¬

диции.
Несмотря на то что понятие «радикализм» прочно вхо¬

дит в лексикон политической науки и широко исполь¬

зуется в политическом обиходе, оно заключает в себе не¬

которую смысловую неопределенность и потому каждый

раз требует конкретизации и уточнения.
Ситуация неопределенности связана прежде всего с

тем, что в отличие от понятий, характеризующих те или

иные части политического спектра внеконтекстуально

(как, например, «либерализм», «социализм»), «радика¬

лизм» (как и «консерватизм») — понятие ситуационно-

контекстуальное. Оно фиксирует не определенность поли¬

тической «субстанции», а определенность позиции — «ле¬

вый» или «правый» предел в рамках существующего

политического спектра. Поскольку этот спектр изменчив,

то в разных исторических условиях в одной и той же

позиции могут оказаться различные по своему содержа¬

нию мыслительные структуры. И наоборот, одна и та же

структура может занимать в рамках различных спектров

неодинаковые позиции, в том числе и радикальную. Та¬

ким образом, субстанция, идентифицируемая с помощью

данного понятия («радикализм»), оказывается вариант¬

ной. А это значит, что радикальность конкретной мыс¬

лительной структуры может быть выявлена только по¬

средством соотнесения ее с другими элементами дан¬

ного спектра.

Леворадикальное политическое сознание 253
Что объединяет различные (в содержательном отно¬

шении) проявления радикализма, так это инвариантность

выполняемой ими функции: радикализм есть социальный

критицизм. Эта функция выражает социально-политиче¬

скую сущность и одновременно фиксирует исторические

границы радикализма, а в конечном счете — и его суб¬

станциональную определенность. Ибо если чисто логиче¬

ски, т. е. формально, в «радикальной позиции» может

оказаться любая структура, то реально, т. е. историче¬

ски, лишь ограниченное число структур оказывается

«закрепленным» за данной позицией, а именно те, ко¬

торые способны выполнить детерминированную конкрет¬

ными социально-историческими условиями критическую

функцию.
Трудности идентификации радикализма связаны еще

и с тем, что пределы его социально-критической функ¬

ции не зафиксированы жестко в самом понятии (а точ¬

нее, зафиксированы на уровне метафоры), так что «ради¬

кальными» 1 нередко называют идеи, ориентации и дейст¬

вия, имеющие как реформистскую, так и революционную

или бунтарскую направленность. В итоге интеллектуаль¬

ные течения и политические движения, именуемые «ра¬

дикальными», как правило, не представляют собой «еди¬

ного потока» и оказываются неоднородными в идейном,

социальном и политическом отношении 2.
Конечно, социальный критицизм присущ не только ра¬

дикализму (как левому, так и правому), но также кон¬

серватизму и даже либерализму. Специфика радикального

критицизма заключается в его социально-политической

направленности, не говоря уже о том, что он есть вы¬
1	В дальнейшем понятия «радикализм» и «левый радикализм»

употребляются (за исключением особо оговоренных случаев)

как сипопимы.
2	Неопределенность попятнй «радикал», «радикализм» порою ис¬

пользуется буржуазными авторами для затушевывания разли¬

чий между неоднородными социальными и политическими

силами, стоящими «левее центра». В этой ситуации задача марк¬

систа заключается в том, чтобы, не отказываясь от самого по¬

нятия, ставшего интегральным элементом культуры современ¬

ного политического мышления и широко использовавшегося

классиками марксизма, предметно показать социальную разно¬

родность составных частей радикализма (тенденций и течений в

леворадикальных движеппях, типов в радикальном сознании)

и дать им соответствующую оценку.

254 Глава пятая
ражение самой сущности радикального сознания. Либерал

(или консерватор), выступая в амплуа социального кри¬

тика, остается в пределах существующей системы отно-

шепий и ориентируется на осуществление реформ через

посредство существующих, официально санкционирован¬

ных социально-политических механизмов. Либерал может

выражать свое «несогласие», но такое несогласие направ¬

лено не на разрушение, а на стабилизацию системы, оно —

не импульс «распада», а сила «сцепления».
Что касается радикала, стремящегося к осуществле¬

нию коренных общественных изменений, то он ориенти¬

рован на действие за пределами системы. Поэтому ради¬

кальное сознание, формирующееся в рамках буржуазного

общества, неизбежно несет в себе зародыши новых инсти¬

тутов, отношений и ценностей, фиксирующих динамику

исторического процесса, и наполняется ио мере своего

развития более или менее отчетливо выраженным антика-

питалистическим содержанием.
Судьбы радикализма в Европе и Америке складыва¬

лись по-разному. Устойчивая традиция партийно-классо¬

вых конфликтов; более жесткая (по сравнению с Аме¬

рикой) социальная дифференциация; ограниченность ли¬

беральной доктрины и элитарный характер буржуазной

демократии; наконец, менее благоприятные условия и пер¬

спективы материально-экономического развития привели

к тому, что уже вскоре после победы буржуазных рево¬

люций во многих европейских странах возникли самостоя¬

тельные легальные (и нелегальные) радикальные партии

и другие политические организации, направляющие мас¬

совые демократические движения. Одновременно в Евро¬

пе начинает складываться самостоятельная радикальная

политическая идеология, которая при всей внутренней

неоднородности и противоречивости имела более или ме¬

нее отчетливо выраженный антилиберальный и антикон-

сервативный характер. Наконец, в Европе существовала

сравнительно устойчивая социальная база в лице мелкой

буржуазии, на которую всегда опирались радикалы. Вме¬

сте с тем ни в одной из европейских стран право на

деятельность, направленную против существующего поли¬

тического режима («право на революцию»), не было за¬

креплено (ни в нравственном, ни в формально-юридиче¬

ском плапе) в соответствующих конституционных актах.

Леворадикальное политическое сознание	255
В США радикализм родился вместе с национальной

революцией и развивался вместе с американским обще¬

ством 3. Однако в отличие от Европы там никогда не су¬

ществовало массовых радикальных партий или других по¬

литических организаций, которые бы действовали в тече¬

ние длительного времепи и имели устойчивую массовую

базу. Не сложилась здесь, как мы уже говорили, и само¬

стоятельная леворадикальная идеология, которая бы нахо¬

дилась в состояпии постоянной, открытой (и притом ор¬

ганизационно оформленной) конфронтации с господствую¬

щей либеральной идеологией.
Эти особенности были во многом обусловлены специ¬

фическими чертами революции 1776 г. и последующего раз¬

вития капитализма в США. Соединенные Штаты оказа¬

лись единственной в мировой истории буржуазной страной,

где радикализм как функция был официально санкцио¬

нирован той самой конституционной хартией, на которую

господствующий класс в течение 200 лет неизменно опи¬

рался как на основополагающий документ американской

революции. Этот документ — Декларация независимости,

в преамбуле к которой утверждается, что «народ имеет

право изменить или упразднить» существующую форму

правления и «учредить новое правительство, основанное

на таких принципах и с такой организацией власти, ка¬

кие, по мнению этого народа, всего более могут способ¬

ствовать его безопасности и счастью».
Принцип народного суверенитета получил в Америке

поддержку со стороны различпых слоев общества. По сло¬

вам С. Линда, «на протяжении столетия, охватывающего

период между 1760 и 1860 гг., право на революцию под¬

тверждалось как президентами, так и пророками, как по¬

литиками, стоящими у власти, так и радикалами, не имев¬
3	«Если существует опаспость романтизации прошлого, когда об¬

наруживают радикализм там, где его в действительности пе

существовало,— пишет американский историк Стаутон Линд,—

то не мепее ошибочно полагать, что американского радикализ¬

ма не существовало до возникновения промышленного пролета¬

риата или до знакомства с марксистской теорией. Существовал*»

непрерывная радикальная традиция. Неясные идеологиче¬

ские аксиомы развертывались под давлением событий в ради¬

кальные умозаключения, угрожавшие частной собственности и

власти государства» (Ьупй 8. 1п1е11ес1иа1 Оп^тз оГ Атепсап

ВасНсаНзт. N. V., 1969, р. 8).

256 Глава пятая
шими к ней доступа» 4. Поддержка молодой американской

буржуазией принципа народного суверенитета выражала

стремление передовых ее представителей установить «наи-

лучший» общественный строй, как, впрочем, и присущие

пм представления о принципах исторического развития 5.

Вместе с тем она свидетельствовала о политической само¬

уверенности американского буржуа, полагавшего, что со¬

здаваемый нм общественный порядок будет настолько

превосходить все существующие, что иикому не придет

в голову воспользоваться правом па революцию для того,

чтобы попытаться преобразовать этот порядок коренпым

образом, т. е. осуществить контрреволюцию. Те же изме¬

нения, которые, по ее представлению, могли бы иметь

место в рамках существующей системы, должны были бы

только совершенствовать существующий порядок, ибо

революция мыслилась американскими буржуазными демо¬

кратами XVIII в. пе как замена одпой системы общест¬

венных отношений другой, а как насильственно осуществ¬

ляемая — во имя защиты принципов «свободы», «ра¬

венства» и «стремления к счастью», во имя чистоты

провозглашаемых идеалов — смена лиц (или по крайней

мере институтов) в пределах существующей общественно-

политической системы.
Радикализму задавалась, таким образом, функция ле¬

гального механизма корректировки отступлений от началь¬

ных гуманистическо-демократических принципов и защи¬

ты основополагающих идей и принципов американской

революции.
Выполняя эту фупкцию, радикализм неизбежно дол¬

жен был опираться (как на свои собственные) на те са¬

мые идеи и принципы, которые были сформулированы в

Декларации независимости и в других документах револю¬

ции. А поскольку эти идеи и принципы были интегри¬

рованы — во всяком случае формально — ранним амери-
4	Ьупд, 8. Ор. сИ., р. 4.
5	Томас Джефферсон не раз высказывал мысль, что время от вре¬

мени общество нуждается в серьезных социальных потрясе¬

ниях. «Пусть избавит нас бог от того, чтобы мы еще двадцать

лет оставались без... восстания,— писал он в 1787 г. в письме к

У. Смиту.— Древо свободы должно время от времени освежать¬

ся кровью патриотов и тиранов. Это его естественное удобре¬

ние» (цит. по: Быховский Б. Философия американского просве-

гценпя.— В кп: Американские просветители. М., 1968, т. 1, с. 57),

Леворадикальное политическое сознание 257
каискпм либерализмом и прочно ассоциировались с ним

в массовом сознании, то американские радикалы должны

были думать не о выработке собственной идеологии, коп-

фронтирующей с либеральной (задача, стоявшая перед

западноевропейскими радикалами), а, опираясь на послед¬

нюю, способствовать, прибегая в случае необходимости к

насилию, практическому осуществлению провозглашенно¬

го либерального кредов.
Радикалы никогда пе отвергали — ни в первые после¬

революционные годы, ни впоследствии — ни само это кре¬

до, ни «предназначенной» им (радикалам) функции, охот¬

но соглашаясь с ролью «стражей духа семьдесят шестого

года» и неизменно подчеркивая фундаментальное значе¬

ние Декларации независимости для сохранения в амери¬

канском обществе демократических прав и свобод7. Одна¬

ко все больше расходясь с либералами в представлениях

о способах осуществления революционно-демократическо¬

го кредо, радикалы приходили к убеждению, что сами ли¬

бералы вообще не способны «сделать реальной риторику

семьдесят шестого года», тем более, что последняя, вопре¬

ки укоренившимся в американской истории представле¬

ниям, «ведет свою родословпую скорее от Пейна, нежели

от Локка» 8, т. е. в гораздо большей степени выражает

дух и суть американского Просвещения (связанного с

именами Франклина, Пейпа, Джефферсона), нежели

принципы европейского (апглийского) либерализма (свя¬

занного в первую очередь с имепем Локка).
Американское Просвещение во мпогих отношениях сде¬

лало шаг вперед и по сравнению с Локком, которому

радикальные ориентации были совершенно чужды, и по
6	Когда термин «радикализм» получил более или менее широкое

распространение в американском политическом лексиконе, а это

произошло, по свидетельству историков, после Гражданской

воины, он рассматривался как оппозиционный «консерватизму»

и выражал установку на критику существовавших социальных

порядков и охрану «чистоты» либеральной доктрины. См.: ЬеГ1,

Ш&М ап<1 Сеп1ег. Ей. Ьу П. А. Со1сЫп. N. У., 1972, р. 148.
7	Как отмечает С. Линд в «Иптеллектуальпых истоках американ¬

ского радикализма», «на протяжении почти двухсот лет амери¬

канские радикалы всех мастей восходили в своей интеллекту¬

альной родословной к Декларации независимости и к Револю¬

ции, получившей свое оправдание в этом докумепте» (Ьупс1 8.

Ор. сИ., р. 7).
8	Ьупй 8. Ор. ей., р. 4.
9	Заказ X» 3035

258 Глава пятая
сравнению с европейским либерализмом в целом. Это на¬

шло отражение в представлениях Джефферсона, Франк¬

лина, Пейна, Раша и других об отношениях между госу¬

дарством и обществом, о сущности человека и его

правах, о политической деятельности и революции — пред¬

ставлениях, составивших ядро социально-политического

кредо американского радикализма и находящих отзвук

во взглядах современных левых радикалов.
Американские просветители — убежденпые гуманисты.

В их представлении человек непорочен, добр по своей

природе, разумен. Народ — правомочный субъект полити¬

ческого процесса. «...Вы любите его (народ.— Авт.), как

малое дитя, которому вы боитесь довериться, оставив его

без нянек,— пишет Джефферсон Дюпон де Немуру,— я же

люблю его как взрослого, которому предоставляют сво¬

бодное самоуправление» •.
Просветители — демократы, борцы за права человека.

«Мы,— писал Джефферсон,— считаем очевидными сле¬

дующие истины: все люди сотворены равными, и все опи

одарены своим создателем при рождепии неотчуждаемы¬

ми очевидными правами, к числу которых принадлежат

жизнь, свобода и стремление к счастью» 10.
Просветители проводят разграничение между естест¬

венными правами, которыми люди наделены от природы

и которые пе могут быть отчуждены, и гражданскими

правами, которые рождаются с возникновением государ¬

ства и вторичны по отношению к естественным правам.

Право па «приобретение и владеппе собственностью» как

раз и является таким «гражданским правом». Если к

этому добавить отрицание предустановленной гармонии

в мире и утверждение о петождествеппости сущего и

должпого, то отсюда — одип шаг до признания права па¬

рода па революцию как высшего проявления буржуазно¬

го демократизма.
Установление различий между естественными и граж¬

данскими правами теспо связано с проводимым просве¬

тителями разграничением между государством и общест¬

вом, на котором строится их антиэтатизм. Не отрицая
9	Быховский Б. Указ. соч., с. 6.
10	Джефферсон Т. Декларация представителем"! Соединенных Шта¬

тов Америки, собравшихся на общий конгресс...—13 кп.: Аме¬

риканские просветители. М., 1969, т. 2, с. 27.

Леворадикальное политическое сознание 259
ролн и значения государства в общественной жизни, про¬

светители вместе с тем утверждали, что оно вторично по

отношению к обществу и что его роль в общественных

делах должна быть соразмерна потребностям как общест¬

ва в целом, так и каждого индивида в отдельности.
Естественно, что наилучшим считалось то правитель¬

ство, которое «мало правит», ибо оно в любом случае

есть зло — пусть неизбежное11. В этом отношении по¬

зиции просветителей совпадали с позицией сторонников

либерализма Ыззег-Ыге. Вместе с тем просветители,

хотя ц признавали необходимость существования свобод¬

ного рынка, явно не были склонны видеть в последнем

универсальную модель регулирования общественной

жизни.
Развитие американского капитализма и сопутствовав¬

шее ему обострение внутренних противоречий неизбеж¬

но вели к тому, что либералы все дальше отходили от

«либерализма джефферсоновской демократии» и получив¬

ших в нем отражение просветительских идей. В резуль¬

тате радикалы оказались единственными их привержен¬

цами и защитниками, которыми они оставались на про¬

тяжении XIX и первой половины XX в.
Ориентация на осуществление рассмотренных выше

социально-политических идей и принципов прослежива¬

ется в лозунгах и программах всех сколько-нибудь круп¬

ных движений социального протеста, имевших место в

США на протяжении столетия — с 20—30-х годов XIX в.

по 20—30-е годы XX в.12
Однако, выдвигая требования, выдержанные в духе

«обещаний» американской революции (более «справедли¬

вое» распределение собственности, защита «парода» от

корпораций и т. п.), радикалы все больше настаивали на

том, чтобы роль защитника отвечавшей интересам «наро¬

да» (как совокупности мелких собственников) системы

свободного предпринимательства, на которую начинали

посягать монополии, взяло на себя буржуазное государст-
11	Как писал по этому поводу Пейн, «общество в любом своем

состоянии есть благо, правительство же и самое лучшее — есть

лишь неизбежное зло...» (Пейн Т. Избр. соч. М., 1959, с. 21).
12	Особенно это влияние чувствуется в движениях грейнджеров,

гринбекеров и популистов, основными участниками которых

были фермеры и примыкавшие к ним неорганизованные рабо¬

чие и городские средние слои.
9*

200 Глава пятая
во. Речь шла, в сущности, о том, чтобы в целях защиты

мелкого предпринимателя на свободном рынке, как н

самого свободного рынка, усилить позиции и расширить

функции государства. Возникла парадоксальная ситуа¬

ция, когда цель и средство отрицали друг друга, а ориен¬

тация на действительное и последовательное осуществле¬

ние идеи и принципов революционной демократии требо¬

вала выхода за пределы существующего социального и

политического порядка и обращения к новым идеям и

принципам, способным послужить практическим руко¬

водством к осуществлению демократического идеала в

изменившихся исторических условиях. Иными словами,

чтобы сохранить верность духу и идеалам американской

революции, необходимо было пересмотреть п расширить

как идеологическую базу («идеологический субстрат»), так

и социальные функции американского радикализма.
Эти изменения становились тем более необходимыми,

что с развитием американского капитализма расширялась

социальная база движений протеста, в которые вовлека¬

лись новые слои и группы (в том числе промышленные

рабочие), интересы и ориентации которых все более

выходили за рамки «либерализма джефферсоновской де¬

мократии».
Важным этапом на пути формирования идеологиче¬

ского субстрата левого радикализма явился трансценден¬

тализм, представленный Торо, Эмерсоном н др. Подтвер¬

див верность принципам демократии и антиэтатизма, он

выступил с прямой критикой американского капиталисти¬

ческого общества и сформулировал ряд принципов и

установок, которые на протяжении последующих лет

многократно воспроизводились в леворадикальном созна¬

нии. Таким образом, ряд идей и принципов, сформулиро¬

ванных американскими трансценденталистами, составил

новый «слой» идеологического субстрата радикального

сознания.
Американские романтики утверждали, что подлинпо

демократическим может быть только такое общество,

в котором личность выступает в качестве первоосновы

общественных отпошений, а ее свободное развитие — в

качестве цели деятельности государства13. Развивая
13	«Подлинно свободное и просвещеппое государство невозмож¬

но,— подчеркивал Торо,— пока оно пе признает за личностью

Леворадикальное политическое сознание 261
тезис просветителей о нетождественности сущего и долж¬

ного, романтики ориентировали на живое, критическое,

непосредственное восприятие жизни через призму лич¬

ного опыта.
Хотя большинство трансценденталистов ориентирова¬

лось на ненасильственные действия («гражданское непо¬

виновение») и делало акцент на самосовершенствование

личности, их социальная критика приобретала политиче¬

скую направленность и носила, по существу, антикапи-

талистический характер, ибо гуманистические императи¬

вы трансцендентализма были принципиально несовмести¬

мы с буржуазной цивилизацией, сформировавшейся в

Америке. Более того, некоторые из сподвижников Эмер¬

сона и Торо, как, папример, Джордж Рипли, прямо свя¬

зывали осуществление этих императивов с изменением

существующего общественного строя.
Таким образом, роль трансцендентализма в процессе

развития движений протеста и формирования идеологи¬

ческого субстрата радикализма определялась еще и тем,

что он способствовал неизбежному в условиях капитализ¬

ма процессу постепенного наполнения радикализма анти-

капиталистическим содержанием н давал импульс к

новому пониманию его функций — уже не только «коррек¬

ции», но отрицания существующего общества как единст¬

венного пути к осуществлению права на жпзнь и счастье.

К этому надо добавить, что социальный критицизм транс-

цепденталистов имел достаточно отчетливо выраженный

утопический характер 14 — черта, ставшая имманентной

чуть ли не всем поздпейшим типам американского лево¬

радикального сознапия.
более высокую и независимую силу, источник всей его собст¬

венной власти и авторитета и ие станет обходиться с ней соот¬

ветственно. Мне нравится воображать,— признавался он,— та¬

кое государство, которое сможет, наконец, позволить себе быть

справедливым ко всем людям и уважать личпость как своего

соседа и которое даже пе станет тревожиться, если несколько

человек чуждаются его и держатся в стороне, лишь бы выпол¬

няли свой долг в отпошепип ближних» (Торо Г. Д. О граждан¬

ском неповиновении.— В кн.: Эстетика американского роман¬

тизма. М., 1977, с. 356).
14	Торо действует (и рассуждает) по классической утопической

схеме: «Я хочу... предложить устроить нашу жизнь так, чтобы

сохрапить все преимущества и устрапить недостатки» («Уол¬

ден, или Жизнь в лесу». М., 1902, с. 23).

202 Глава пятая
Новый этап развития американского радикализма как

политического движения и идеологического течения был

связан с распространением собственно американских

форм немарксистского, прежде всего критическо-утопиче-

ского, социализма.
Европейские социалисты-утописты XIX в. с надеждой

взирали на Новый свет, полагая, что там они найдут не

только благоприятные материальные условия для реали¬

зации своих проектов, но также — чего они были лишены

в Европе и что ощущали с особой остротой — активную

поддержку со стороны правительства и населения страны.

В какой-то мере их ожидания оправдались. «Соединенные

Штаты сделались главным поприщем, на котором утопи¬

ческие социалисты всех стран производили свои экспери¬

менты» 15. Интерес американцев к утопическому социа¬

лизму (особенно фурьеризму) в 30—50-х годах XIX в.

был во многом связан с попыткой найти выход из кризи¬

са, в котором оказалась страна в этот период. Мечта о

«фермерской Америке» становилась все более зыбкой,

между тем как «индустриальная Америка» еще меньше

обещала исполнение «заветов» американской революции.

В этих условиях идеи утопического социализма, созвуч¬

ные во многих отношениях идеям просветителей и роман¬

тиков («справедливое распределение благ», «гармония»,

присущая как общественному организму в целом, так и

отдельным его элементам; «единение» человека с природой;

непосредственное участие всех взрослых членов общины

в принятии жизненно важных решений и т. д.), явились

выражением инстинктивного стремления фермерских

масс и городской мелкой буржуазии реализовать идею

«фермерской Америки».
Гражданская война и последовавший за пей период

Реконструкции, казалось, окончательно похоронили эту

мечту. Однако идеи утопического социализма к этому

времени достаточно прочно укоренились в американском

обществе и стали органической частью идеологического

субстрата леворадикального сознания. Практическим под¬

тверждением этого явилось возникновение в США в

80—90-х годах «широкого реформистского движения,
15	Хилкуит М. История социализма в Соединенных Штатах. СПб.,

1907, с. 9-10.

Леворадикальное политическое сознание	263
вобравшего в себя весьма разнородные элементы... и

нашедшего свое организационное выражение в сети так

называемых клубов „националистов44» 16. Это движение

развивалось под социалистическо-утопическими лозунга¬

ми и во многом было стимулировано процессом становле¬

ния национальной традиции утопического социализма,

одним из провозвестников которой явился Эдвард Бел¬

лами. Его роман «Оглядываясь назад» (1888 г.), как и

многие другие утопические сочинения конца XIX в., вы¬

ражал одну основную идею: если Америка, предприняв¬

шая «великий демократический эксперимент», хочет дове¬

сти его до конца, то «почему бы обществу не развивать¬

ся по пути к истинному содружеству, основанному на

общественном хозяйстве и покоящемуся на всеобщей

справедливости и всеобщем благе?» 17 А для этого необ¬

ходимо лишь «подчинить частные интересы интересам об¬

щественным и заменить яростную борьбу корыстных ин¬

дивидуалистических устремлений гармоническим сотруд¬

ничеством» 18.
Социальный идеал Беллами — «новая промышленная

система», создающая «равенство жизненных условий» 15\

солидарность, братство и счастье всех людей. Труд ста¬

новится одновременно всеобщей обязанностью (регули¬

руемой государством) и удовольствием. При этом «госу¬

дарство гарантирует пропитание, воспитание и комфорта¬

бельное содержание каждого гражданина от рождения до

смерти» 20.
Фиксируя процесс усиления роли государства в об¬

щественной жизни и выражая массовое недовольство,

вызванное сужением сферы действия свободного рынка,

усилением монополий, кризисом рыночного индивидуализ¬

ма и связанных с ним ценностей, и вместе с тем опасаясь

роста рабочего движения, «националисты» пытались най¬

ти решение этих проблем не на пути отрицания объек¬

тивных процессов концентрации и централизации произ¬
16	Мальков В. Л. К сравнительно-историческому изучению ради¬

кальных социальных движений в США.— В кп.: Историческая

наука и проблемы современности. М., 1969, с. 136, 137.
17	Паррингтон В. Л. Основные течения американской мысли. М.,

1963, т. 3, с. 374.
18	Там же.
19	Беллами Э. Через сто лет. М., 1900, с. 168,
20	Там же, с. 95.

264 Глава пятая
водства и усиления роли государства, а на пути

социально-политической переориентации этих процессов,

т. е. на пути антикапиталистической этатизации общест¬

венной жизни. Очевидно, этим можно объяснить, почему

несколько десятилетий спустя, накануне и в период «но¬

вого курса», идеи Беллами вновь обрели популярность

среди радикалов.
Десятилетие с конца 20-х по конец 30-х годов, назван¬

ное историками «красным» 21, породило не только мощ¬

ные движения социального протеста, но и массу всевоз¬

можных утопических планов и прожектов, в которых

чувствовалось влияние различных идей, принципов,

идеалов. Заметную роль играл в 30-х годах американский

утопический социализм (прежде всего идеи «национали¬

стов») 22, но теперь его влияние дополнялось воздейст¬

вием идей научного социализма23 — прежде всего в
21	«Оно было в том смысле «красным», что центр политической

тяжести розко переместился влево и миллионы безработных,

ветеранов войны, массы промышленных рабочих вышли на ули¬

цы, либо «захватили» фабрики, организовав сидячие забастов¬

ки. Оно было «красным» по тону, настроепию, духу, периодом,

когда тысячи художпиков, интеллектуалов, кинозвезд и литера¬

турных деятелей находили эмоциональное пристанище в раз¬

личных радикальпых партиях» (Ьепз 8. НасЦсаНзт т Атепс.1,

р. 297).
22	«Черпая идеи у Беллами и его сподвижников, мелкобуржуаз¬

ные публицисты паводпили прессу рассуждепиями на тему о

введепин сверху принципов производственной кооперации и

строгого контроля общества над всей хозяйственной деятель¬

ностью. Образовавшиеся в 30-х годах во многих местах рабоче-

фермерские партии и объединения профсоюзов зачастую вклю¬

чали в свои программные документы пункты, сильпо папоми

павшие требования националистов» (Мальков В. Л. К

сравпитсльпо-историческому изучению..., с. 140). В качестве

типичного примера влияппя идей националистов, как и образ¬

ца радикального прожектерства 30-х годов, часто приводится

заро;шпшееся в 1933 г. по инициативе Э. Синклера движение,

направленное на осуществление «Плана ЭПИК», ставившего

целыо «вновь подключить массы безработных... к процессу про¬

изводства на кооперативных предприятиях, свободных от без¬

нравственной погони за чистоганом...» (Мальков В. Л. «Новый

курс» в США. М., 1973, с. 127), а затем перестроить все общест¬

во па кооперативных пачалах.
23	Знакомство Америки с марксизмом произошло, как пзвестпо,

еще в середине XIX в. Однако в то время «марксизм не получил

большого распространения в Америке. Частично это объясня¬

лось общим спадом рабочего движения в связи с кризисом

Леворадикальное политическое сознание	265
материализованной форме опыта социалистического

строительства в Советском Союзе.
Знакомство с социализмом — утопическим и науч¬

ным — имело большое значение для американского ради¬

кализма: оно способствовало дальнейшему развитию его

функции отрицания существующей общественной систе¬

мы, как единственного реального способа практического

осуществления демократического идеала америкапской

революции.
Таковы основные этапы развития левого радикализ¬

ма как социально-политического движения и становления

радикальной интеллектуальной традиции, т. е. комплекса

идей, представлений, принципов, составивших идеологи¬

ческий субстрат различных формаций леворадикального

политического сознапия.
Важно при этом отметить, что каждый из «слоев»

этого субстрата («просветительский», «романтический »,

«социалистический»), выкристаллизовавшийся на одном

из этапов развития радикальной традиции, оказывая

влияние на все последующие формы радикального созна¬

ния, играл доминирующую роль в становлении какого-то

одного из типов, выступая в качестве его эйдетической фор¬

мы. Поэтому, соотнося современные типы американско¬

го леворадикального сознания как с национальной интел¬

лектуальной традицией в целом, так и прежде всего с

леворадикальной традицией, можно заметить особую

связь каждого типа с каким-то из «слоев» этой традиции,

например связь радикал-демократического — с просвети¬

тельским, а радикал-романтического — с романтическим

«слоями».
В истории американского общества бывали времена,

когда казалось, что теперь с радикализмом покончено

раз и навсегда. Именно таким оказался период 40—

50-х годов XX в., связанный с разгулом маккартизма.

Хотя последний был направлен прежде всего против
1857 г., а главное — господством мелкобуржуазной идеологии

среди американских рабочих. Немалую роль сыграл и пестрый

национальный состав тогдашнего американского пролетариата.

Кромо того, пионеры коммунистического движения в США вели

борьбу главным образом среди рабочих-немцев и большинство

социалистических и марксистских работ выходило на немецком

языке»* (Очерки повой и повейшей истории США. М., 1960* т. 1,

с. 200-201).

266 Глава пятая
американских коммунистов, он не миновал, как это всег¬

да бывает в подобных случаях, и тех, кто занимал

социально-критическую позицию за пределами коммуни¬

стического движения. Левые организации и группы были

либо разгромлены, либо распались. Радикальная тради¬

ция казалась «пресеченной» раз и навсегда.
Однако уже в конце 50-х годов на исторической сцепе

американского общества появилась такая непривычная

па первый взгляд фигура, как «битник». И хотя его по¬

явление не свидетельствовало еще о существенных изме¬

нениях в политическом сознании Америки, оно оказалось

предвестником массовых политических движений, охва¬

тивших Соединенные Штаты в 60—70-х годах, многие

участники которых примыкали к так называемым «новым

левым»24. Именно в рамках этих движении и стал

развиваться современный американский левый ради¬

кализм.
Леворадикальное сознание 60—70-х годов не имело —

в полном соответствии со сложившейся традицией — еди¬

ной идеологической основы. Оно опиралось па широкий
24	Понятие «новые левые», получившее широкое распространение

в США и в Европе с логкой руки Ч. Райт Миллса, использова¬

лось различными политическими деятелями и социологами для

идентификации явлепий, которые подчас существенно отлича¬

лись друг от друга. Как это попятие истолковывали сами «но¬

вые левые» или близкие к ним теоретики, видно, например, из

следующего объяснения Г. Маркузе. «Новые левые,— говорил

он в одной из своих лекций,— за некоторым исключением, ско¬

рее неомарксисты, чем марксисты в ортодоксальном смысле;

они находятся под сильным влиянием того, что называют мао¬

измом, а также революционных движений в третьем мире. Бо¬

лее того, новые левые придерживаются неоанархистских тен¬

денций, а последние характеризуются глубоким недоверием к

старым марксистским партиям и их идеологиям. Новые левые

(опять-таки за небольшими исключениями) не привязаны к

старому рабочему классу как единственному революционному

агенту. Сами новые левые не могут быть определены как

класс, ибо они включают в свой состав... интеллектуалов, груп¬

пы, входящие в движения за гражданские права, молодежные

группы, особеппо наиболее радикальные элементы молодежи,

включая тех, кто па первый взгляд вообще не выглядит поли¬

тиком, а имеппо хиппи... Весьма любопытно, что это движение

имеет в качестве своих выразителей пе традиционных полити¬

ков, по скорее такие подозрительные фигуры, как поэты, писа¬

тели и интеллектуалы» (Магсизе //. Иуе Ьес1игез. Воз1оп, 1970,

р. 83, 84).

Леворадикальное политическое сознание	267
круг идей и принципов, многие из которых были унасле¬

дованы современными радикалами от своих предшествен¬

ников.
Это касалось прежде всего демократических «заветов»

американских просветителей — в первую очередь идей и

принципов, получивших закрепление в Декларации неза¬

висимости. Такая позиция объяснялась, конечно, не

столько стремлением дать историческое обоснование

своим взглядам или придать собственным действиям

сходство с действиями «революционеров семьдесят шесто¬

го года» (хотя элементы политического «шоу» были

присущи и левым радикалам), сколько действительным

социально-критическим потенциалом содержащихся в

Декларации независимости положений25. Тем более, что

этот потенциал с течением временн не только не умень¬

шается, но, напротив, как это ни выглядит парадоксаль¬

но на первый взгляд, возрастает. История дает новые

подтверждения неспособности буржуазного государства

выполнить данные революцией «обещания», а между

тем это государство, в силу сложившейся за два века

традиции вынуждено постоянно воспроизводить их на

уровне политической риторики как цель собственной дея¬

тельности, а значит, и как собственные обещания, что

объективно порождает па уровне массового сознания не¬

оправданные ожидания и усиливает радикальные на¬

строения.
25	«То, что с помощью этих старых идей (речь идет о тексте Дек¬

ларации.— Авт.) хотели выразить радикалы в период до граж¬

данской войны, имеет много общего с тем, что хочет сказать

своими словами современное радикальное движение. В соответ¬

ствии с революционной традицией люди должны быть свобод¬

ны, поскольку, объединяясь в обществе, онп пе отказываются

раз и навсегда от своих основных естественных прав. Если су¬

ществующее общество злоупотребляет передаппыми ему права¬

ми, люди должны потребовать их немедленного восстановления:

«немедленное освобождение» или, как говорил ппогда Гарри¬

сон, «свободу пемедленпо» (Ьупй 8. Ор. сН., р. 10). Заметим в

этой связи, что лозунги типа «Рай немедлеппо!» и т.п., взятые

на вооружение некоторыми американскими радикалами, восхо¬

дили (если пе текстуально, то по общему духу) к просветитель-

ско-аболиционистской традиции, а вовсе но были порождением

только гедонистического созпання, как’ это полагали некоторые

критики «новых левых».

268 Глава пятая
Апеллируя к просветительской традиции, левые ради¬

калы 60—70-х годов оставались верны и гуманистическим

идеалам романтиков-трансценденталистов, на которые

они особенно широко опирались при рассмотрении про¬

блем человека и культуры. Наконец, как и их предшест¬

венники, современные радикалы обращались к образам,

идеям и принципам, развивавшимся в русле социалисти¬

ческой традиции. Вместе с тем круг идей и принципов,

составивших субстрат леворадикального сознания 60—

70-х годов, заметно расширился по сравнению с прошлым

как за счет обращения к новым идеям и идеологическим

конструкциям, так и за счет более продуктивного и интен¬

сивного использования старых источников.
Последнее особенно отчетливо прослеживается в от¬

ношении современных американских радикалов к идеям

и концепциям, развивающимся в русле социалистической

традиции. Воспроизводя в прямой или косвенной форме

многие из идей, представлений и предрассудков утопиче¬

ского социализма прошлого (особенно Ш. Фурье и

Э. Беллами), на которые оно опиралось еще в XIX в.,

современное радикальное сознаппе стремится одновремен¬

но найти опору в новых формах утопического социализ¬

ма, бытующих в развивающихся странах п привлекаю¬

щих внутренне близкими радикалам установками на

«антнпотребительство», «антибюрократизм», «антитехпи-

цизм» п т. п. При этом радикал игнорирует или просто

не замечает того, что генетически этп установки передко

являются продуктом этатистско-бюрократическо-милпта-

ристского сознания и не имеют под собой позитивного

основания в виде альтернативы, практически приемлемой

для развитой капиталистической страны и теоретически

согласующейся с принципами американской революции.
Современный радикал стихийно стремится найти точ¬

ку опоры в такой идеологии, которая могла бы служить

не только нравственным и политическим обоснованием,

но и символом протеста. Поскольку официальная идеоло¬

гия открыто противопоставляет себя марксизму, послед¬

ний может восприниматься радикалом как теоретическая

форма отрпцапия ненавистного ему истэблишмента и

освящающей ого идеологии. Одпако узкопрактический

(«негативный») интерес радикала к марксизму диктует

такую интерпретацию последнего, при которой акцент

Леворадикальное политическое сознание	269
переиосптся на тс его аспекты, которые наиболее нагляд¬

но контрастируют с респектабельным и аффирмативным

стилем буржуазных «позитивных» теорий. Марксизм при

таком подходе выступает в лучшем случае как «идеоло¬

гия отрицания», созвучная «критической теории общест¬

ва», но оставляющая в тени многие важные аспекты

марксовой концепции революции.
Разумеется, сама «критическая теория» сыграла су¬

щественную роль в формировании радикального сознания

60—70-х годов. Развивавшиеся в ее русле философские

и социологические копцепции при всей разнородности

своих философско-мировоззренческих оснований имели

существенную общую черту: они разрушали — более или

менее основательно — пропагандируемые идеологией ин¬

теграции представления о «бесконфликтности» и «органи¬

зованности» американского общества, о его гуманистиче¬

ском и демократическом характере, о «нерепрессивпости»

господствующих социальных институтов п индивидуаль¬

ных потребностей. При этом они парадоксальпым образом

переплетались с элементами марксизма, с одной стороны,

и социологии интеграции, присутствовавшей в «критиче¬

ской теории» в качестве своеобразного «фона» отрица¬

ния,— с другой.
То, что радикальное сознание опирается на столь

широкий круг идей и принципов, объясняется пе столько

его внутренпим эклектизмом и даже не той дипамичной

эволюцией, которую оно проделало на протяжении менее

чем десятилетия, сколько внутренней неоднородностью

радикального сознания, которое заключает в себе не¬

сколько различных типов, тесно связанных друг с другом

(общностью ряда черт и функций), частично перекры¬

вающих друг друга, но вместе с тем и существенно друг

от друга отличающихся. В соответствии с предложенными

выше критериями в рамках современного радикального

сознания можно выделить четыре основных типа, кото¬

рые мы условно назовем «радикал-демократическим»,

«радикал-бунтарским», «радикал-романтическим» и «ра-

дикал-социалистическим».
Данные типы могут рассматриваться как существую¬

щие синхронно, поскольку па каждой из стадий совре¬

менного радикального движения мы обнаруживаем прак¬

тически все из упомянутых типов. Одпако «синхронность

270 Глава пятая
присутствия» совсем не исключает того, что на отдель¬

ных этапах радикального движения наибольшее влияние

получает лишь ограниченное число типов или даже

какой-либо один тип, который и становится на какое-то

время доминирующим в рамках радикального сознания.

С этой точки зрения эволюция радикального сознания в

США на протяжении 60—70-х годов может рассматри¬

ваться как последовательный переход одпого типа в

другой, а изменение его общей направлеппости — как

переход доминирующей (в рамках движения) роли от

одного типа к другому.
На первой стадии массовых движений протеста (до

середины 60-х годов), проходивших под лозунгами

борьбы за предоставление гражданских прав неграм и

«свободы слова» студентам и под знаком формирования

«новых жизненных ценностей», явно преобладали куль¬

турническо-просветительские ориентации с использовани¬

ем ненасильственных методов борьбы2в.
С середины 60-х годов радикализм вступает в новую

фазу. В этот период, совпадающий хронологически с

агрессией США во Вьетнаме, объектом критики радика¬

лов становятся не столько ценности культуры, сколько

«исэблишмент», «система», «большой бизнес», «военно-

промышленный комплекс», а на первый план выдвига¬

ются непосредственно политические требования, включая
26	Характеризуя студенческое движение пачала 60-х годов, Д. Яп-

келович писал: «Имепно в этот период в кампусах начали фор¬

мироваться модели повых социальных ценностей. Студенты

начали высказывать свое отпошение к традиционным американ¬

ским убеждениям и делать акцент на новых формах выраже¬

ния, па мепее традиционном стиле жизни, на праве одеваться и

жить так, как хочется, быть самими собой и «называть вещи

своими именами». Ото,— делает заключение Япкелович,— был

период, который можно было бы назвать периодом социального

радикализма в отлично от радикализма политического» (Уапке-

1ог1сЬ Т). ТЬе №\у МогаШу. N. У., 1974, р. 55, 56). Соглашаясь в

принципе с Янкеловичем, нельзя вместе с тем не заметить, что

резкой грапп между политическим и социально-культурпым ра¬

дикализмом в действительности никогда не существовало; борь¬

ба студенчества за повые нравственные ценности и новый

«стиль жизни» хотя и не всегда имела прямой «выход» па по¬

литику, однако неизменно содержала политическое "измерепио"

уже в силу того, что бросала вызов традиционным ценпостлм

и ставила под сомнение сам «американский образ жизни».

Леворадикальное политическое сознание
271
прекращение агрессии во Вьетнаме, ограничение власти

военных, предоставление политической власти «народу»

и др. Примечательно, что большинство из выдвигавших¬

ся требований были формально вполне «конституцион¬

ными». Тем не менее они воспринимались властями как

опасный политический вызов и встречали противодейст¬

вие с их стороны. А это способствовало радикализации

демократических движений, которые, подчиняясь логике

борьбы, выдвигали новые требования и ориентировались

на такие средства, которые нередко имели уже отчетли¬

во выраженный бунтарский характер и были направлены

не только на разрыв с «системой», но и на ее разру¬

шение.
Частичные успехи, которых добились негры и студен¬

ты, поражение американского империализма во Вьетна¬

ме, ухудшение экономической конъюнктуры в США и в

капиталистическом мире в целом, смена поколений в

колледжах н некоторые другие причины привели в итоге

к тому, что политический радикализм, достигнув пика

на рубеже 60—70-х годов, пошел на спад вместе с мас¬

совыми демократическими движениями, в рамках которых

он развивался. Радикал-бунтарское сознание отошло на

задний план, снова уступив место культурническо-просве¬

тительским ориентациям. Но это не было возвращением

к прошлому. Годы существования радикальных движе¬

ний в стране расширили поле поиска социальных альтер¬

натив и заново пробудили интерес американцев (прежде

всего молодежи) к социалистическим идеям и идеалам,

что имело результатом становление нового — «радикал-

социалистического» — типа сознания.
Динамика развития радикальных движений нашла

прямое отражение в смене доминирующих типов ради¬

кального сознания. Если на первых порах преобладал

радпкал-демократический тип, то позднее, во второй

половине 60-х годов, он уступил место радикал-бунтар-

скому созпанию. На рубеже 60—70-х годов заметную

роль начипает играть раднкал-романтическое сознание,

тогда как бунтарский тип постепенно отходит на второй

план. Наконец, к середине 70-х годов радикал-демократи-

ческие тенденции вповь становятся преобладающими. Од¬

нако теперь наряду с ними заметную роль играет радикал-

социалистпческое созпание.

272
Глава пята А
Какие же черты объединяют рассматриваемые типы

сознания как принадлежащие к одной, а именно ради¬

кальной, традиции?
Первая, и, быть может, осиовпая черта, присущая

всем леворадикальным типам,— это их антибуржуазный

характер. Несмотря на то что многие радикалы не отри¬

цают прямо ни частную собственность (сосредоточивая

критику на крупных корпорациях), ни капитализм, как

исторически сформировавшуюся систему общественных

отношений, тем не менее по своему объективному содер¬

жанию все типы радикального сознания антибуржуазны,

поскольку многие из выдвигаемых ими требований и

формулируемых ценностей, хотя они зачастую и выдер¬

жаны в абстрактно-гуманистическом духе, пе могут быть

осуществлены в условиях капитализма, так что последо¬

вательная ориентация на их реализацию неизбежно ведет

к разрушению или по крайней мере подрыву существую¬

щих в американском обществе буржуазных политических

и социальных структур, а также культурных и нравст¬

венных ценностей капитализма 27.
Лнтибуржуазпость радикального созпапия теснейшим

образом связана с его гуманистической ориентацией.

Можно, конечно, спорить, насколько четко и последова¬

тельно объективированы эти ориентации, можпо упрекать

многих радикалов в том, что провозглашаемые ими цен¬

ности объективно вступают в противоречие с их субъек-

тивно-гумаппстпческпми декларациями (черта, наглядпо

проявляющаяся в радикал-демократическом сознании).

Ио уже то, что в центре внимания радикалов оказывает¬

ся человек — и к тому же не как некая абстрактная

«объективная» данность, а как конкретная чувственная

«субъективность»; что именно человек, точнее, развитая,

свободная личность, объявляется конечной целыо всякой,

и прежде всего политической, деятельности,— все это
27	Здесь имеет место по сути дела та же ситуация, о которой го¬

ворил Дэпнел Белл, характеризуя орпептацпп «нового класса,

который господствует в сфере коммуникаций и культуры»:

этот «класс», по словам Белла, «считает себя скорее «либераль¬

ным», пежелп радикальным, одпако его цеппостп, в центре ко¬

торых паходнтся „личная свобода44, глубоко антибуржуазны»

(Пе11 ТЬе Соттд оГ РояИт1и81па1 8ос1е1\\ N. У., 1973,

р. 479, 480).

Леворадикальное политическое сознание	27й
дает основание говорить о гуманизме как родовой черте

современного американского леворадикального политиче¬

ского сознания.
Надо заметить, что ориентация на «субъективность»

определяет многие принципы политической практики ле¬

вого радикала. Леворадикальное сознание сложилось

прежде всего как живое, пепосредственпое, лншь под¬

крепленное традицией выражение собственного опыта,

как рационализация способа собственного существования

в «системе». Отсюда — отмечаемая едва ли не всеми ис¬

следователями «неклассичность» леворадикального со¬

знания (по сравнению с либеральными, консервативными

и даже праворадикальными типами).
Ориентированность на личный опыт (как правило,

весьма ограниченный) при скептическом отношении к

наследию «старых левых»; сознательный отказ от по¬

строения «объективно значимых», «универсальных» кри¬

тических систем и ограничение круга исследуемых про¬

блем лишь темн, которые имеют прямое отношение к его

личному политическому опыту,— все это делает радикаль¬

ное сознание — и это скорее родовая, чем видовая его

черта —- «партнкуляристскнм», если пе сказать «сектант¬

ским» сознанием. Этим объясняется прежде всего то

обстоятельство, что позпцни радикалов по ряду сущест¬

венных проблем современной внутренней и особенно

внешней политики остаются неразработанными, ибо эти

проблемы просто пе попадают в поле их зрения.
«Партикуляризм» радикального сознания при наце¬

ленности на социальные преобразования во многом пред¬

определил и такую его общую черту, как утопизм, в ко¬

тором наглядно проявляется парадоксальный характер

данпого созпаиия. Неискоренимая вера маленького чело¬

века в «американскую мечту» пе раз удерживала его от

вступления на путь радикальных действий, по, с другой

стороны, именно неосуществленность этой мечты нередко

толкала американца в кризисных ситуациях па путь

конфронтации и бунта 28.
28	С этим связана одна из самых удивительных — и притом «чи¬

сто» американских — черт радикализма, заключающаяся в про¬

тиворечии между позитивной оценкой собственного положения

и перспектив и отрицательной оценкой положения дел в стране

в целом. Характеризуя взгляды молодежи в США, Д. Янкелович

274 Глава пятая
Хотя сами радикалы, как правило, пе солидаризируются

открыто с тезисом о «явном предначертании» Америки,

они внутренне глубоко убеждены в том, что если где-то

и можно осуществить утопическую мечту о построении

свободного, процветающего, нерепрессивного общества, то

именно здесь, в Соединенных Штатах Америки, и сделать

это могут не либералы, стоящие у власти, а те, кто иск¬

ренне пытается осуществить «американское кредо», про¬

возглашенное двести лет назад, т. е. радикалы. В этом

смысле можно говорить об американском леворадикаль¬

ном мессионизме, который в большей или меньшей сте¬

пени присущ всем леворадикальным типам.
Таким образом, оценивая социально-критические по¬

тенции радикального сознания в США, следует иметь в

виду его амбивалентный характер. Будучи критическим,

это сознание находится в состоянии конфронтации и с

существующей социально-политической системой, и с

другими типами политического сознания. Но, будучи

вместе с тем американским, оно при всей своей ориента¬

ции на разрыв с традицией воспроизводит многие черты

национального характера и национальной психологии,

обнаруживая гораздо больше «точек соприкосновения» с

теми самыми явлениями, которые леворадикалы подвер¬

гают критике, чем это может показаться на первый

взгляд.
Наряду с общими чертами, объединяющими различ¬

ные типы радикального сознания, между ними имеют

место существенные различия, проистекающие отчасти
писал в 1973 г.: «Сегодня огромное большинство молодых лю¬

дей, примерно трое из четырех представителей студенческой и

п нестуденческой молодежи, выражают удовлетворение собст¬

венной жизнью... Вместе с тем, однако, более шестидесяти про¬

центов молодых людей полагают, что живут в обществе, которое

является демократическим только по названию. Они пола¬

гают, что «особые интересы» направляют политическую маши¬

ну нации, а подлинное участие масс американских граждап ч

этом процессе незначительно. Четверо из пяти занимают кри¬

тические позиции относительно внешней политики нации... Не¬

смотря па чувство собствеппого благополучия,— подводит итог

Янкелович,— мы видим широкое распространение скептицизма

относительно политического процесса» (Уапке1ои1сН Г). Ор. ей.,

р. 45, 46). Пропорции с течением времени могут, конечно, ме¬

няться, но сам разрыв между двумя рядами оценок сохраняет¬

ся в качестве характерной черты позиции многих американцев.

Леворадикальное политическое сознание
275
из тех же самых общеродовых черт. У американских

радикалов нет единой политической цели. Хотя все они

выступают против социально-политического статус кво,

между ними существуют расхождения в понимании и

трактовке объекта отрицания. Существенные расхожде¬

ния имеются во взглядах на способ отрицания этого

объекта и на сам субъект социальных изменений. Спектр

социальных групп, с которыми радикалы связывают на¬

дежду па преобразование американского общества, ока¬

зывается столь широким, что исключает со всей опреде¬

ленностью разве что только буржуазию.
Радикализм часто именуют «мелкобуржуазным», имея

при этом в виду, что он отражает настроения и интере¬

сы мелкой буржуазии и развивается на мелкобуржуаз¬

ной социальной основе. Справедливое в общем и целом

по отношению к прошлому, это утверждение нуждается

в существенных уточнениях по отношению к современ¬

ному американского обществу — и потому, что происхо¬

дит перестройка его структуры, вызванная, в частности,

научно-технической революцией, и потому, что процесс

радикализации охватывает новые слои и классы.
Большинство исследователей относит основпую массу

радикалов к трем социальным категориям: студенческая

молодежь; гуманитарная и техническая интеллигенция;

а также «выпавшие» из общества элементы («аутсайде¬

ры») включая безработных и люмпенов. Лишь очень

небольшая часть представителей этих групп относилась

по своему социальному происхождению и положению к

мелкой буржуазии (в строгом смысле этого слова) и вы¬

ражала ее настроения и интересы.
Большинство же радикалов принадлежало к промежу¬

точным слоям, нетождественным мелкой буржуазии29,
29	На необходимость такой дифференциации указывают ряд ис¬

следователей американского общества. В частности, в работе

(Общественно-политические движения в США» к мелкой бур¬

жуазии относят «мелких собственников, живущих главпым об¬

разом собственным трудом», в то время как в «промежуточные

слои» включаются «трудовые слои интеллигенции» («высоко¬

квалифицированные специалисты, ученые и лица свободных

профессий») и «прочие промежуточные слои» («среднее звено

алмтттнтстратпвпо-управленческого персонала, мелкие биржевые

маклеры, коммивояжеры и пр.»). См.: Общественно-политиче¬

ские движения в США. М., 1974, с. 30.

276 Глава пятая
а также к новым отрядам совокупного рабочего класса,

включающего работников умственного труда.
Такой состав достаточно точно отражал основные тен¬

денции развития социальной структуры американского

общества, отчетливо проявившиеся уже в конце 50-х го¬

дов и связанные с процессами сужения свободного рынка,

развития государственно-монополистического капитализ¬

ма и научно-технической революции. Неизбежным следст¬

вием всех этих процессов было сокращение численности

мелкой буржуазии при одновременном росте чнсленпости

промежуточных слоев, а также рабочего класса, расши¬

ряющего свои ряды как за счет мелкой буржуазии, так

и за счет промежуточных слоев, прежде всего традицион¬

ной интеллигенции.
Конечно, сознанию современного мелкого буржуа,

представителя промежуточных слоев и пролетаризирую¬

щегося интеллигента присущ ряд общих черт, так ска¬

зать, «мелкобуржуазного типа», порождаемых «промежу¬

точным» или «переходным» характером социальной си¬

туации, в которой они пребывают.
Определяющей чертой сознания (и бытия) мелкой

буржуазии продолжает оставаться (выявленная еще

основоположниками марксизма) двойственность, связан¬

ная с тем, что мелкий буржуа в одно и то же время и тру¬

женик, и собственник, и буржуа, и «парод».
Социальные последствия научно-технической револю¬

ции и формирование государственно-монополистического

капитализма усиливают тепдеицию к ограничению сферы

свободного предпринимательства, обостряют в сознании

мелкого буржуа ощущение необходимости разрешения

противоречий собственного социального бытия либо на

пути борьбы за сохранение еще удерживаемых позиций,

либо — когда возможность такого сохранения оказывает¬

ся нереальной — на пути радикального преобразования

общества в таком направлении, которое предотвратило бы

нежелательную для мелкого собственника пролетариза¬

цию и в конечном счете обеспечило бы ему сохранение

(возможпо, в превращенной форме) той совокупности

благ, которой его грозит лишить государство пли непо¬

средственно крупный капитал.
«Нецентрированность», характерная для сознания

мелкого буржуа, присуща сегодня как определенной

Леворадикальное политическое сознание	277
части промежуточных слоев, некогда принадлежавшей к

буржуазии или мелкой буржуазии, так и определенной

части нынешнего совокупного рабочего класса, некогда

принадлежавшей к промежуточным слоям. Это касается

прежде всего интеллигенции, а также всевозрастающего

в численном отношепии студенчества (значительную

часть которого можно рассматривать как интеллиген¬

цию — в — проекте), что, собственно, и дает основание

многим западным социологам, в частности Д. Беллу и

С. Липсету, видеть в них основную силу радикальных

социальных изменений.
Дело, однако, в том, что интеллигенция в развитом

капиталистическом обществе выступает в качестве такой

силы (в массовом масштабе) лишь постольку, поскольку

она перестает — вследствие тех существенных изменений,

которые происходят в ее положении,— быть интеллиген¬

цией в классическом, традиционном смысле этого слова.

В прошлом (вплоть до второй половины XX в.) интел¬

лигент не был непосредственно включен в процесс про¬

изводства прибавочной стоимости и стоял в стороне от

индустриально организованного производства. Он от на¬

чала и до конца «контролировал» процесс производства

создаваемого им «по велению души» продукта и сам же

выступал в качестве его продавца. То обстоятельство,

что интеллигент мог быть безжалостно ограблен пред¬

принимателем, с которым в итоге вступал в отношения

купли-продажи, что его «неотчужденность» не выходила

за рамки пндивидуалъно-кустарпого производства, и мо¬

ментально «испарялась» при вступлении в контакт с

рынком, что его «свободная деятельность» в конечпом

счете опосредовалась механизмом спроса-предложения —

все это оставалось либо не замеченным интеллигентом,

либо играло для пего второстепенную роль. Отсюда про¬

истекали и самосознание интеллигента как свободного,

политически «неангажировапного» творца, и его чувство

элитарной независимости и исключительности.
Сегодня положение меняется радикальным образом.

Непосредственное вторжение науки в промышленное про¬

изводство, в сферу обслуживания, в делопроизводство,

а также создание «научно организованной» ипдустрпи

культуры привели к значительному увеличению числа

лиц «интеллигентных профессий», занятых в этих сфе¬

278 Глава пятая
рах. А это не могло не повлечь за собой не только

«массовизации» некогда узкой прослойки интеллигенции

и превращения ее во все разрастающуюся социальную

группу, но и измепения характера интеллигентного труда

и социального статуса интеллигента. Из представителя

тонкослойной элиты, узкой корпорации «свободных ху¬

дожников» он становится наемным тружеником, работаю¬

щим по заказу, который зачастую не отвечает его внут¬

ренним побуждениям, и прикованным к определенному

участку «конвейера». Но, переставая быть разновид¬

ностью кустаря-одиночки и утрачивая контроль над со¬

здаваемым им продуктом, интеллигент утрачивает и

некогда принадлежавшую ему — пусть относительно ог¬

раниченную — власть над самим собой, над собственной

деятельностью. Он утрачивает в массе своей свой преж¬

ний социальный статус.
Эти изменения делают положение интеллигента в раз¬

витом капиталистическом обществе двойственным и про¬

тиворечивым, весьма близким к положению, традиционно

присущему мелкой буржуазии. Не будучи уже свободным

художником, «наемный» интеллигент, социальное бытие

которого приближается к социальному бытию рабочего,

еще и не пролетарий — он еще обладает определенными

привилегиями, еще не порвал всех связей с традицион¬

ными для «свободного» интеллигента стереотипами, еще

мыслит прежними, уже во многом не соответствующими

его бытию категориями. Он находится как бы на гра-

пице между различными социальными группами и как

мелкий буржуа связывает сохранение утрачиваемых по¬

зиций либо с борьбой за возвращение прежних поряд¬

ков, либо — когда невозможность этого возвращения стано¬

вится для него очевидной — с радикальным изменением

не удовлетворяющих его общественных отношений.
Итак, это обстоятельство столь существенно, что сле¬

дует подчеркнуть его еще раз — радикализм 60—70-х го¬

дов не был мелкобуржуазным ни по своему социальному

содержанию, ни по своей социальной основе. Отражая

интересы и противоречия определенной части мелкой

буржуазии (и опираясь на нее), он вместе с тем в еще

большей мере отражал интересы и противоречия проле¬

таризирующейся интеллигенции, студенчества, нацио¬

нальных меньшинств, которым присуще сознание «мелко¬

Леворадикальное политическое сознание 279
буржуазного типа», по которые все же нетождественны

мелкой буржуазии. Это различие особенно важно прини¬

мать во внимание при рассмотрении перспектив радика¬

лизации американского общества. Если современный

американский радикализм рождается из противоречий

социального бытия и сознания не мелкой буржуазии

(численность и роль которой в тенденции все уменьша¬

ются) , а прежде всего промежуточных слоев и определен¬

ной части пролетариата (численность и роль которых

возрастают), то, значит, сохраняется и расширяется

объективная основа для дальнейшей радикализации аме¬

риканского общества.
§ 2. РАДИКАЛ-ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика н генезис. Радикал-демократи-

ческое сознание — наиболее умеренный из леворадикаль¬

ных типов. Ориентированное па ненасильственное осу¬

ществление коренных социально-политических преобразо¬

ваний, оно видит их цель в «возрождении» и осуществле¬

нии «традиционных фундаментальных американских

ценностей» (Кенпстон), и прежде всего в создании сво¬

бодного демократического общества путем передачи по¬

литической власти в руки «народа». Этот тип глубоко

уходит корнями в культурную и политическую традицию

Америки и несет отчетливую печать национального ха¬

рактера, парадоксальным образом сочетающего житей¬

ский практицизм с политическим утопизмом, патриотизм

и веру в лучшее будущее — с критическим отношением

к существующему положению вещей. Это — самое мас¬

совое и устойчивое сознание в рамках американской ле¬

ворадикальной традиции.
Радикал-демократическое сознание рождается из без¬

успешных попыток «осуществить на деле то, что было

обещано... в Декларации независимости» 30, т. е. обеспе¬

чить в рамках существующих институтов массовую реа¬

лизацию буржуазно-демократпческнх свобод и революци¬

онных обещаний. Результатом таких попыток оказывает¬

ся осознание «раздвоенности американского кредо»

(говоря словами близкого к радикал-демократам истори¬
30	Зинн Г. США после второй мировой войны. М., 1977, с. 25.

280 Глава пятая
ка Говарда Зиына). «С одной стороны, это формальное,

провозглашенное кредо, лучше всего сформулированное

в словах Декларации независимости: „Все мужчины, все

женщины созданы равными... имеющими неотъемлемые

права... на жизнь, свободу, стремление к счастью... и

если какая-либо форма правления окажется несовместимой

с этими целями, народ имеет право измепить или во¬

все отменить ее...“. С другой стороны,— продолжает

Г. Зинн,— это реальное, действующее кредо — те убеж¬

дения, которые — вне зависимости от того, записаны они

в конституции и в своде законов или нет,— глубоко уко¬

ренились в сознании американского народа в ходе его

повседневной практической деятельности...»31. Попытки

устранить возникшую двойственность и превратить «про¬

возглашенное» кредо в «действующее» определяют как

пафос, так и основное содержание радикал-демократиче-

ского сознания.
Стремясь действовать в соответствии с законом, ра¬

дикал-демократ вместе с тем исходит из того, что постав¬

ленная им перед собой задача не может быть успешно

решена путем реформ в рамках существующих институ¬

тов и на базе господствующих ценностей. В этом его

принципиальное отличие от либерала (реформистского

типа), который также критически отпосится к сущест¬

вующему положепию вещей, по который вместе с тем

полагает, что в принципе «система» способна обеспечить

осуществление необходимых реформ. В эгом смысле радн-

кал-демократическое созпаппе можпо рассматривать как

продукт кризиса либеральной политики и либерального

сознания, а самого радикал-демократа — как разочаро¬

ванного либерала.
В XIX и первой половине XX в. основпой причиной

радикализации являлась неудовлетворительность эконо¬

мического положения определенных групп общества. При

этом корень зла радикал видел прежде всего в действии

мехапизмов свободного рынка, в «рыночных эксцессах»,

что и позволяло ему сплошь и рядом апеллировать в

поисках защиты и помощи к государству.
Сегодпя положение изменилось: непосредственным им¬

пульсом радикализации америкапского общества в
31	Зинн Г. Указ. соч., с. 18.

Леворадикальное политическое сознание	281
60-х годах послужили не экономические, а прежде всего

социальные и политические мотивы32, которые были

сопряжены не с «эксцессами рынка», а с «эксцессами

этатнзации» американского общества.
Поскольку многие пз гарантий, принятых на себя

«государством благосостояния», оказываются несостоя¬

тельными, государство рассматривается в качестве прямо¬

го виновника неудовлетворительного положения дел,

фиксируемого социальным критиком. Однако если ради¬

кальное сознание, порожденное «эксцессами свободного

рынка», апеллировало к государству, то теперь оно вовсе

лишается внутренней институциональной опоры, посколь¬

ку не видит в рынке альтернативного механизма социаль¬

но-политического регулирования.
И, наконец, еще один момент, определяющий специ¬

фику современного радикал-демократизма. Разрыв меж¬

ду «провозглашенным» и «действительным» кредо, фик¬

сируемый радикалом, накладывается на существующее у

него представление (которое соответствует действитель¬

ности) о колоссальных «освободительных» возможностях,

аккумулироваппых в недрах американского общества, т. е.

о наличии материальных предпосылок решения всех или

почти всех проблем, с которыми сталкивается личность,

но лишь при паличии иных отношений и ипых инсти¬

тутов.
Рассматриваемый тип сознапия не имеет единой и

самостоятельной идеологической осповы. Одпако к пему

в гораздо большей мере, чем к какому-либо из других

радикальных типов, применимы слова Стаутона Линда,

что все «варианты американского радикализма без су¬

щественных исключений брали Декларацию независимо¬

сти в качестве отправной точки и объявляли себя подлин¬

ными паследпиками духа семьдесят шестого года»33.

Идеи Джефферсона, Пейна, Франклина и других амери¬

канских просветителей, получившие отражепие в осново¬
32	Это пи в коем случае пе означает, что экономические причины

сошли на нет в качестве фактора радикализации. Это лпшь зпа

чит, что в современных условиях, когда происходит возвыше

ппе потребностей трудящихся, соцналыю-культурпая и полити¬

ческая ситуации могут наряду с экономической'выступать в ка¬

чество важпого фактора формирования радикального сознания.
33	Ьупд, 8. Ор. сИ., р. 44.

282 Глава пятая
полагающих документах американской революции, преж¬

де всего в Декларации независимости 1776 г., составляют

важнейшую часть идеологического субстрата раднкал-де-

мократического сознания.
Радикал-демократическое сознание присутствовало

практически во всех массовых демократических движени¬

ях 60—70-х годов и на всех стадиях этих движепий.

Вместе с тем, как свидетельствует история их эволюции,

на первый план рассматриваемый тип выступает чаще

всего на его начальной или завершающей стадиях, ког¬

да движение либо идет на подъем, чтобы в дальнейшем

поставить перед собой новые, более далеко йдущие цели

и принять на вооружение более радикальные методы,

либо идет на спад, оставляя «неумеренные» притязания

н снова обращаясь к тактике реформ.
Проблемы внутренней политики. Одна из основных

трудностей, с которой сталкивается радикал-демократи¬

ческое (вообще радикальное) сознание,— это идентифи¬

кация объекта собственной критики. Традиционное по¬

нятие «общества» представляется ему явно недостаточ¬

ным, ибо не отражает ни сложности ситуации, в которой

оказалось критическое сознание, ни состояния объекта

критики. В итоге появляется понятие «системы», в общем

тоже пе вполне адекватное из-за своей абстрактности, но

ценное хотя бы тем, что фиксирует в первом приближе¬

нии как сложность объекта критики, так и внутреннюю

противоречивость самого радикального сознания 34.
Понятие «системы» импонирует радикалу тем, что

позволяет охарактеризовать тотальность объекта критики:

не какой-то отдельный институт, а безликая, «централи¬

зованная, иерархическая структура, в которой все эле¬

менты и фазы взаимосвязаны и в конечном счете взаимо-

проникающи и неотделимы друг от друга» 35.
34	«Если,— писал в этой связи один из исследователей,— слово

«система» в своем либеральпом смысле когда-либо имело зпа-

чение, т. е. обозначало теспо взаимосвязанные части единого

гомогепного организма, управляемого закопами функциониро¬

вания и иерархической организации, то это значение должно

быть распространено па структуры, формирующие «американ¬

ский образ жизни» (ТЬе Кету Ьен. А Босшпеп^агу ШМогу. Ей.

Ьу М. Теойоп. 1п(ИапароП5 — Ке\у Уогк, 1969, р. 39).
35	АН >Уе Аге 8ауш{*. Ей. Ьу А. Ьо1Ьз1ет. N. У., 1970, р. 33.

Леворадикальное политическое сознание
Поскольку задачи критического анализа требуют опре¬

делить социальную природу «системы», последняя отож¬

дествляется с капитализмом—«поздним капитализмом»,

«организованным капитализмом» и т. д. При этом ради¬

кал считает особенно важным подчеркнуть два момента,

присущие последнему: его корпоративный характер и его

«либеральное» происхождение. Так рождается в радикал -

демократическом сознании представление о «либерально¬

корпоративной системе», «либеральном корпоративизме»

(Флэкс).
Хотя среди радикал-демократов (а тем более среди

радикалов других типов) нет единого представления о

структуре «либерально-корпоративной системы», боль¬

шинство из них сходится на том, что последняя вклю¬

чает три основных элемента.
Во-первых,-— экономические структуры, базирующиеся

иа частнокапиталистической собственности и материали¬

зующиеся в крупных корпорациях. При общей поверхно¬

стности и узости своих представлений об экономическом

базисе современного американского общества радикал-

демократ тем не менее отдает себе отчет в том, что «все

стороны жизни этого общества — от занятости до жилищ¬

ного вопроса, от образования до здравоохранения, от па-

учных исследований до развлекательных телепрограмм —

зависят от экономики, находящейся под контролем корпо¬

раций» 30.
Другой элемент «системы» — военный истэблишмент и

его ядро — военно-промышленный комплекс, который

«не только помогает стабилизировать национальную эко¬

номику, но также играет существенную вспомогательную

роль в международной деятельности американского капи¬

тализма» 37.
Наконец, третий структурный элемент «системы» —

это государство. В условиях «организованного капитализ¬

ма» «государство играет роль посредника между взаимо¬
36	АП \Уе Аге 8ауш&, р. 29. В отдельных случаях, особенпо в свя¬

зи с критикой технобюрократии, радикал-демократ вычленяет

в качестве автономного структурного элемента «системы» кор¬

поративную организацию, т. е. то, что Дж. Гэлбрейт называет

«техноструктурой».
37	АН ДУе Аге 8аут&, р. 29.

284 Глава пятая
связанными бюрократическими структурами. Сегодня го¬

сударство — это центральное звено механизма защиты» 38.
Особенность либерального корпоративизма заключает¬

ся, по мнению радикал-демократа, в том, что он «пред¬

полагает существование политической структуры, в кото¬

рой принципиальные политические вопросы разрабатыва¬

ются на федеральном уровне, формируются при активном

участии экспертов и утверждаются ие законодательными

учреждениями, а путем консультаций между лицами, вхо¬

дящими в национальную элиту и представляющими те

интересы и институты, которые они сами признают сегод¬

ня легитимными. Такая концепция правительства являет¬

ся корпоративистской по крайней мере в двух отноше¬

ниях: во-первых, она предполагает активное и непосред¬

ственное вовлечение основных корпораций и других групп

интересов в процесс государственного управления; во-вто¬

рых, она моделирует правительственную структуру и ад¬

министративный стиль по образцу современного корпора¬

тивного менеджмента. Она «либеральна» в том смысле,

что предполагает активное участие представителей групп,

традиционно выступающих за либеральные реформы и

демократию, в частности профсоюзов. Либеральный кор¬

поративизм имеет тенденцию скорее к осуществлению

реформ и поглощению недовольных, нежели к их подав¬

лению» 39.
Отсюда вытекает, что осуществление гуманистических

целей, преследуемых радикал-демократом, не возможпо на

пути реформирования «системы», ибо в современных усло¬
38	1Ы<1., р. 31—32. Как нетрудно заметить, представление ради¬

кала о структуре «системы» несет па себе печать влияния кон¬

цепции Ч. Райт Миллса о «властвующей элите».
39	ТЬе N6^ ЬеГь. А Боситепигу Шз1огу, р. 192, 193. В этих суж¬

дениях, весьма показательных для радикал-демократа, доста¬

точно ясно просматривается складывающееся в его сознании

представление о том, что общая тенденция к этатизации обще¬

ственной жизни (т. е. к возрастанию регулирующей роли госу¬

дарства в области экономики и культуры) сопровождается по¬

степенным стиранием граней между рынком н государством

как автономными системами социальной регуляции. В той мере,

в какой этот постулат соответствует реальным социальпо-эко-

помическпм процессам, это означает, что степень «чистоты»

реальных констелляций сознания тоже уменьшается и «рыноч¬

ные» тины все больше «заражаются» «этатистскими признака¬

ми», а «этатистские» типы — «рыночными».

Леворадикальное политическое сознание 285
виях реформа стала условием самого ее существования и

не столько подрывает, сколько укрепляет ее. «Система»

должна быть упразднена как «извращение» «провозгла¬

шенного американского кредо».
Это «извращение» радикал видит прежде всего в анти¬

гуманности «системы». Согласно «провозглашенному кре¬

до», человек — высшая ценность40, а «народ» — единст¬

венный подлинный субъект социально-исторического про¬

цесса. Между тем в современной Америке человек погло¬

щен и подавлен «системой», которая враждебна ему, ибо

ее заботой является только целое, а не часть, не инди¬

вид, не личность: человек существует ради «системы», ко¬

торая навязывает ему собственные потребности и застав¬

ляет жить по собственным законам.
Радикал-демократа не интересует, что у «системы» мо¬

гут иметься исторические «оправдания». Ему чужда «ме

тафизика истории», ибо единственный критерий, на осно-

ванин которого он выносит социальной реальности свой

приговор,— действительное положение человека в обще¬

стве, его социальное самочувствие, а не основательность

исторических объяснений сложившейся гуманитарной си¬

туации. А это значит, что если «система» не имеет нрав¬

ственного обоснования, т. е. если она блокирует развитие

личности, искусственно сужает границы индивидуальной

свободы, то она пе может тем самым иметь и права на

существование, тем более, что сегодня даже «метафизика

истории» не способна оправдать отчужденность и антигу¬

манизм: слишком значительна материальная база осво¬

бождения, слишком искусственна и элитарна «репрес¬

сия», чтобы не попытаться осуществить провозглашенные

революцией гуманистические принципы.
Существующая «система», представляет «отклонение»

от «провозглашенного кредо» и в том отношении, что от¬

страняет народ от власти, превращает его в объект исто¬

рического процесса и тем самым порывает с принципами

демократии, зафиксированными в основополагающих до¬

кументах американской революции.
40	«Мы,— говорится в Порт-Гуронской декларации,— рассматри¬

ваем человека как бесконечно ценпое существо, которому при¬

сущи разум, свобода и любовь — способности, все еще остаю¬

щиеся неосуществленными... Мы выступаем против деперсоиа-

280 Глава НятаИ
Антидемократизм американской политической системы

радикал-демократ находит прежде всего в представитель¬

ной демократии как политическом принципе и как кон¬

кретной системе политических институтов, воплощающих

этот принцип. Препятствуя непосредственному участию

подавляющего большинства населения в принятии жиз¬

ненно важных для него решений, представительная демо¬

кратия выступает тем самым не как механизм приобще¬

ния народа к политической власти, а как средство отчуж¬

дения от нее 41.
Другое проявление антидемократизма американского

общества радикал видит в концентрации власти в руках

политической, экономической и военной элит, действую¬

щих соответственно через правительственные учреждения,

корпорации и вооруженные силы и образующих «власт¬

вующую элиту». Причем одновременно с концентрацией

власти происходит ее централизация и бюрократизация.

Следствием этих процессов, наглядно проявляющихся в

усилении исполнительной власти, становится выход по¬

следней из-под контроля действующих демократических

механизмов, анонимный характер принимаемых решений

и «диффузия ответственности».
Еще одно отступление от демократии и нарушение

«неотъемлемых прав человека» — это социальное и поли¬

тическое неравенство граждан. Равенство перед законом

становится действительным лишь тогда, когда эти права

получают равное материальное обеспечение. Экономиче¬

ское неравенство, существующее в американском общест¬

ве, делает негативной применительно к различным

группам населения и саму возможность реализации кон¬

ституционных прав и свобод. Иными словами, в Америке

фактически отсутствует равенство возможностей. А если
лизации, которая низводит человека до положения вещи» (ТЬе

N6^ Ье!1. А БосшпепЪагу ШзЪогу, р. 166).
41	У рядового американца, как подчеркивает радикал-демократ,

возрастает ощущение, «что хоть он и голосует, хоть он и может

свободно разговаривать в своем кругу, все важные для его жнз-

ни решения принимаются где-то и как-то людьми, которых он

не знает... что он превращается в какой-то «невидимый атом»

в этой огромной стране, что его дело — это только читать газе¬

ты, смотреть телевизор, слушать радио, иначе говоря, быть пас¬

сивным объектом современной истории п уж никак не актив¬

ным ее творцом» (Зинн Г. США после второй мировой войны.,

с. 111).

Леворадикальное политическое сознание 287
так, рассуждает радикал-демократ, то поставить граждан

страны в действительно равное положение можно только

нарушив формальное (а по сути дела фиктивное) равенст¬

во возможностей и гарантировав им равенство условий.

Формальное неравенство становится, таким образом,

единственной реальной формой обеспечения равенства,

а тем самым и справедливости, как ее понимает радикал.
Радикал-демократ не разделяет нигилистического отно¬

шения к закону, присущего радикал-бунтарскому созна¬

нию. Он не против закона как такового, а против «плохо¬

го», «несправедливого» закона. Он также против сущест¬

вующего в американском обществе способа использования

закона, когда «те лица, в чьих руках сосредоточена

власть, подходят к законам дифференцированно ... выби¬

рают, какие законы надо проводить в жизнь, а какие не

выполнять, какие законы падо принимать, а какие не

допускать» 42.
Другое проявление несовершенства существующего в

Соединенных Штатах правопорядка — произвол исполни¬

тельной власти, который стал чуть ли не нормой полити¬

ческого процесса. Сложилось положение, при котором в

повседневной жизни власть над конституционными пра¬

вами фактически находится в руках полиции. Как заме¬

чает в этой связи Говард Зинн, «надо долго ждать, когда

конституция тебя защитит, прямую же власть над твоим

«свободным» словом имеют те, у кого в руках дубинка и

револьвер в кобуре и кто обязательно появится в том са¬

мом месте, где ты этой «свободой» захочешь воспользо¬

ваться» 43.
Демократизация политической системы и создание об¬

щества, основанного на принципах «братства», «сотрудни¬

чества» и «любви», где высшей целью было бы обеспече¬

ние свободы всех и каждого — а именно таким должно

быть, по представлению радикал-демократа, подлинно де¬

мократическое общество, возможны только посредством

дебюрократизации и децентрализации существующих по-

штнческих институтов и перехода власти из рук правя¬

щей элиты в руки народа.
Единственным путем решения этой задачи радикал-

цемократ считает самоуправление посредством прямой
42	Зинн Г. Указ. соч., с. 231,
43	Там же, с, 201,

288	Глава пятая
(партисипаторной) демократии, призванной обеспечить

личное участие каждого в управлении обществом и «при¬

нятии социальных решений, определяющих качество и

направление его жизни» 44. В условиях партисипаториоп

демократии «политика рассматривалась бы как нечто по¬

зитивное, а именно как искусство коллективного поиска

приемлемой формы общественных отношений... политиче¬

ский порядок способствовал бы такому прояснению про¬

блем, которое открывало бы путь к их решению... оппо¬

зиционные взгляды были бы организованы таким образом,

чтобы они могли способствовать разъяснению сделанного

выбора и облегчать достижение целей; существовали бы

общедоступные каналы, открывающие доступ к зпанию

и власти, что позволило бы формулировать частные про¬

блемы... как общие вопросы» 45.
В партисипаторной демократии радикал видит основу

для перестройки не только политических, но и экономи¬

ческих отношений. Его волнует вопрос не о том, как сде¬

лать производство рациональным и эффективным, а как

сделать его гуманным. Иными словами, проблема реорга¬

низации общественного хозяйства рассматривается крити¬

ческим сознанием 48 под углом нравственного императива,

что обусловливает парадоксальность, внутреннюю «ра-

зомкнутость» предлагаемых «экономических» решений.
Радикал-демократ занимает резко негативную пози¬

цию в отношении рынка как механизма регулирования

хозяйственной и всей обществеппой жизни. Как отмечает

А. Лпндбек (специально изучавший этот вопрос), ради-
44	ТЬе №\у ЬеК,. А Боситеп1агу Шз1огу, р. 167.
45	Ш<1., р. 167, 168.
46	По своему критическому пафосу экономические взгляды ради-

кал-демократа созвучны с тезисами так называемой «радикаль¬

ной политэкономии». По мнению одпого из ее представителем,

М. Бронфепбрепнера, общими чертами, характерными для по¬

следней, являются: «осуждение неравного распределения дохо¬

дов; критика милитаризма и расизма, а также неоколониализма,

усиливающего разрыв между богатыми и бедными страпамп;

критика традиционной экономической пауки за ее односторон¬

ний подход к человеку, рассматривающий его только в одном

измерении и касающийся лишь его функции в производстве и

потреблении; критика ограничения социальных расходов, иду¬

щих па улучшение «качества жизнп», на борьбу с разрушением

окружающей среды» (Критика современной буржуазной полит¬

экономии. М., 1977, с. 546).

Леворадикальное политическое сознание 289
кал «отвергает рыночную систему как примитивную, не¬

эффективную, хаотичную, антисоциальную, несправедли¬

вую и аморальную в самой своей основе47. Аморализм

рынка радикал-демократ видит не столько даже в его

экономической «жесткости» (неравномерное, несправед¬

ливое распределение общественного богатства), сколько

в «жесткости» нравственной, ибо рынок убивает в людях

все человеческое, воспитывает их в духе конкуренции,

взаимной вражды и погони за прибылью. Монополизация

рынка и господство в экономике крупных корпораций не

только не смягчают ситуацию, но скорее усугубляют ее.

Создается нетерпимое, с точки зрения радикал-демократа,

положение, когда принципы гуманизма приносятся в

жертву принципам функциональной рациональности и эф¬

фективности и когда цели экономического развития обще¬

ства задаются не «подлинными интересами народа», а ин¬

тересами корпораций, которые в конечном счете сами

формируются не без влияния технологического импера¬

тива.
Казалось бы, критическое отношение радикала к рын¬

ку должно делать его сторонником «бюрократического»

регулирования экономических отношений. Однако в отно¬

шении «бюрократического государства», принявшего на

себя функцию экономического регулирования, радикал-

демократ настроен не менее критически, чем в отноше¬

нии рынка. Ибо, как он подчеркивает, государство не

сумело предложить гуманистического решения ни одной

из проблем, порождаемых действием рыночных механиз¬

мов. Демократизации власти в сфере экономики не произо¬

шло, зато появились новые бюрократические структуры

и были предприняты новые шаги в направлении концен¬

трации власти в руках правящей элиты, где свою долю

получила теперь государственная бюрократия. А это озна¬

чает, как подчеркивает радикал, не что иное, как даль¬

нейшее отстранение народа от власти: подавляющее

большинство американских граждан лишено возможности

оказать непосредственное влияние на формирование эко¬

номической политики страны или хотя бы контролировать

ее осуществление.
47	ТЛпдЬес'к А. Т1ю Ро1Шса1 Есопошу оГ 1Ъе Ке\у ЬеГ*. N. V., 1971,

р. 32.
Ю Заказ М 3035

290 Глава пятая
Оставив проблему экономического безвластия народа

полностью нерешенной, государство вместе с тем не суме¬

ло сбеспечнть и более справедливое распределение обще¬

ственного богатства. Программы, осуществляющиеся в

рамках «государства благосостояния», не привели ни к

искорепению бедности, ни к решению проблемы безрабо¬

тицы. Не произошло и внутренней переориентации эконо¬

мики на удовлетворение «подлинных» потребностей чело¬

века и обеспечение всестороннего развития личности.
Таким образом, одновременная оппозиция радикал-

демократа и к рынку, и к государству как механизму

«бюрократического», «административного» регулирования

экономических отношений вовсе не лишепа логики, как

это кажется на первый взгляд. Но логика радикал-демо-

крата — это логика резонера-гуманиста. Если бы оп был

вынужден, «сводя концы с концами», решать комплекс

сложных вопросов, связанных с организацией хозяйства,

ему неизбежно пришлось бы «замкнуть» свой выбор, от¬

дав предпочтение либо рыпку, либо государству. Посколь¬

ку же радикал-демократ как лицо безвластное подходит к

экономическим проблемам с позиций резонера и морали¬

ста, пе связанного практическими обязательствами, то он

может позволить себе и не «сводить концы с концами».

Отвергая и «рыночное», и «этатистское» решение эконо¬

мических проблем как равно антигуманное и безнравст¬

венное, он предлагает в качестве альтернативы путь, ко¬

торый сделал бы «основные ресурсы экономики» и сред¬

ства производства «открытыми для демократического со¬

циального регулирования» и позволил бы переориентиро¬

вать общественное производство на удовлетворение

«подлипных» потребностей, а сами эти потребности при¬

вести в соответствие с «истинпой природой человека».

Этот путь — партисипаторная демократия.
Ее введение в сферу экономических отношений озна¬

чало бы, как это представляет себе радикал-демократ, что

«в работе был бы стимул более ценный, чем деньги или

выживание. Она была бы поучительной, а не бессмыслен¬

ной, творческой, а пе мехапической, направляемой самим

субъектом (8е1Г-(Нгес1ес1), а не манипулируемой, поощряю¬

щей независимость, уважение к другим, чувство достоин¬

ства и готовность взять на себя социальную ответствен¬

ность. ибо это та самая практическая деятельность, кото-

Леворадикальное политическое сознание	291
рая оказывает решающее влияние на привычки, чувства

и индивидуальную мораль» 48.
Ставя вопрос о гуманизации экономических отноше¬

ний, радикал-демократ не отвергает, однако, со всей опре¬

деленностью институт частной собственности, хотя и

«снижает» его социальную ценность, отрицая (в духе

Декларации независимости) право на собственность в ка¬

честве «естественного», неотчуждаемого права человека.

Пафос его эгалитаризма — в отрицании собственности,

которое, как правило, не перерастает в требование ее

обобществления. Иными словами, критикуя капитализм,

отвергая его как антигуманный общественный строй, ра-

дикал-демократ воздерживается при этом от выдвижения

социалистической альтернативы. Здесь по сути дела —

та же «разомкнутость» позиции, что и в вопросе о рынке

и государстве: и не капитализм, и не социализм...
Подобная позиция во многом связана с представлени¬

ем, что в современной Америке вопрос о собственности

не играет определяющей роли в решении проблемы гу¬

манизации общественных отношений — во всяком случае,

что перевод экономики на социалистические рельсы еще

не служит гарантией гуманистического решения основных

ее проблем. Отсюда — попытка перенести решение вопро¬

са из сферы собственности в сферу организации произ¬

водства. В итоге радикал-демократ, этот противник либе¬

ральных решений, предлагает гуманизировать экономику

с помощью... квази-либеральных средств в духе Дж. Гэл¬

брейта.
Очевидно, что рассмотрение экономических проблем с

позиций морального императива придает радикал-демо-

кратическому сознанию утопический характер. Но очевид¬

но и другое: пока это сознание остается безвластным, его

утопизм может играть известную позитивную роль, осо¬

бенно в нравственно-критическом плане и способствовать

его популярности среди тех, кто, будучи далек от эконо¬

мической элиты, ищет «простого» и «ясного» решения

сложных политико-экономических проблем.
Партисипаторная демократия рассматривается ради-

кэл-демократом не только как принцип организации и

функционирования общества, но и как адекватный гума¬
48	ТЬе 1Чо\у ЬеГ1. А Восшпеп1агу Ш$1огу, р. 168.
10*

292 Глава пятаЛ
нистическому мировоззрению принцип «сцепления» инди¬

вида с обществом, их взаимодействия друг с другом.
Говоря строго, представления радикал-демократа о

типе этого «сцепления» не могут быть адекватно описаны

ни в категориях предпринимательского индивидуализма

(порождаемого свободным рынком), ни в категориях кор¬

поративного псевдоколлективизма (порождаемого госу¬

дарственно-монополистическим капитализмом). Правда,

сегодня основную борьбу ему приходится вести против

«коллективистских» тенденций, связанных с этатизацией

общественной жизни. Это обстоятельство, как, впрочем

имманентный всему левому радикализму персоноцен-

тризм, легко создает впечатление, что радикал-демократ —

индивидуалист. Однако такой вывод был бы слишком по¬

спешным, ибо многие черты, присущие традиционному

индивидуализму либертаристского толка и связанные с

ориентацией на конкуренцию, борьбу за существование,

достижение материального успеха совершенно чужды ра-

дикал-демократическому идеалу личности.
Радикал-демократ считает оптимальным такого рода

включение индивида в общество, при котором каждый

его член имел бы возможность оказывать прямое воздей¬

ствие на деятельность каждого института. Здесь и при¬

ходит на помощь партисипаторная демократия, одна из

целей которой — «организовать общество таким образом,

чтобы поощрять независимость людей и создавать условия

для их совместного участия в общественной жизни» 49 и

осуществлять такую политику, которая «имела бы своей

функцией выведение людей из состояния изоляции и

объединение их в общины, выступая, таким образом, в ка¬

честве необходимого, хотя и недостаточного средства

придания смысла личной жизни» 50.
Надо, правда, заметить, что ориентация на последова¬

тельное осуществление принципа партисипаторной демо¬

кратии, ведущая к неизбежному «растворению» «органи¬

зации» в «общине», ставит перед радикалом нелегкую

проблему: как совместить функционирование сложной си¬

стемы (какой является общество), опирающейся на вы¬

сокий профессионализм и разделение труда, с одной сто¬
49	ТЪе N0^ Ье!ь. А Боситеп1агу ШзЪогу, р. 167.
50	Ш<1., р. 167, 168.

Леворадикальное политическое сознание	293
роны, и полное равенство — не только правовое, полити¬

ческое и социальное, но также и функциональное

(на котором основывается партисипаторная демокра¬

тия) — с другой. Эта проблема разрешается в духе попу¬

листской традиции: внутренняя добродетель и врожден¬

ная мудрость «простого человека» позволяют последпему,

как полагает радикал, справиться с любой из тех слож¬

ных задач, которыми ныне занимаются эксперты, при

условии полного устранения манипуляции и равного до¬

ступа к информации 5-.
Конечно, радикал-демократ не так наивен, чтобы не

видеть сложности нынешнего общества, которая делает

полное функциональное равенство невозможным, а зна¬

чит исключает и полное отождествление организации с

общиной, подрывая тем самым основы партнсппаторной

демократии как универсального принципа. Но у радикала

пет иного выхода, кроме как подменить управленческое

решение политическим, а политическое — нравственным,

тем более что выдвижение на передний план гуманисти¬

ческой альтернативы, которая могла бы стать програм¬

мой воспитания критиков «системы», рассматривается им

как задача первостепенной важности. К тому же пока

радикал-демократическое сознание остается оппозицион¬

ным, отмеченное противоречие также остается более или

менее скрытым, иначе радикалу пришлось бы серьезно

пересмотреть свою концепцию партисипаторной демокра¬

тии и сделать ряд серьезных уступок в пользу функцио¬

нальной рациональности, разделения труда и т. д., либо

прибегнуть к столь ненавистной ему тактике «двойных

стандартов».
Проблемы внешней политики. Логическим продолже¬

нием и развитием взглядов радикал-демократа на внут¬

реннюю политику является его критическое отношение к

внешней политике США 52. И та и другая, по его пред¬
51	«Мы выступаем против доктрины человеческой некомпетентно¬

сти, которая основывается главным образом на том реальном

факте, что манипуляция сделала людей «совершенно» некомпе¬

тентными...» (ТЬе N6^ Ье11. А БоситепЪагу Шз1огу, р. 166).
52	На концептуально-теоретическом уровне взгляды, отражающие

позицию современного радикал-демократа по вопросам внешней

политики, начали формироваться еще в конце 50-х годов. Зна¬

чительную роль в их становлении и развитии сыграли амери¬

канские историки, группировавшиеся вокруг профессора Вис-

204 Глава пятая
ставлению, не только органически взаимосвязаны, но и

вырастают из одного «корня». По точному определению

Роберта Такера, для радикала «внешняя политика Аме¬

рики есть но существу ответ на структурные потребно¬

сти американского капитализма» 53. Такого рода монизм

существенно облегчает задачу социального критика, по¬

зволяя ему видеть за либеральной риторикой скрытые

пружины внешнеполитических акций и при этом соотно¬

сить последние как друг с другом, так и с акциями внут¬

риполитическими. Однако этот монизм нередко приобре¬

тает механическое выражение, следствием чего оказыва¬

ется чрезмерное «выпрямление» причинно-следственных

зависимостей, ригидность суждений, контрастность оце¬

нок (почти никаких полутонов), стремление не только

все вывести из одного «корня», но и все однозначно све¬

сти к действию некоей реальной социальной силы, кото¬

рая, однако, нередко мистифицируется радикалом, приоб¬

ретая облик мифологизированной «первопричины» 54.
Занимая критическую позицию в отношении современ¬

ной американской дипломатии55, радикал-демократ свя¬
консинского университета Вильяма Эпплмена Вильямса,— Гэб¬

риэл Колко, Говард Зинн, Дэвид Горовитц. В их книгах,

прежде всего в книге самого Вильямса «Трагедия американ¬

ской дипломатии», опубликованной в начале 1959 г., а затем и

в работах Г. Колко «Политика войны» (1968 г.), «Корпи аме¬

риканской внешней политики» (1969 г.), Г. Зннна «США после

второй мировой войны» (1971 г.) и в других был впервые сфор¬

мулирован или выражен в систематизированной форме ряд те¬

зисов, которые получили распространение в массовом ради¬

кальном сознании. В данной работе мы ссылаемся на этих ис¬

ториков не как на теоретиков, авторов определенных концеп¬

ций внешней политики США (это предмет самостоятельного

разбора), а как на выразителей наиболее типичных представ¬

лений радикал-демократа по актуальным вопросам внешней по¬

литики.
53	Тискег Я. IV. ТЬе Ва(Пса1 Ье!1 ап<1 Атеисап Гоге1^п РоНсу. Ва1-

Итоге; Ьоп<1оп, 1971, р. 70.
54	Такую «первопричину» радикал-демократ видит прежде всего в

существующей социально-политической «системе», на счет ко¬

торой он склонен механически относить все последствия прояв¬

ленной субъектом исторической инициативы: например, его по¬

литические ошибки. Не желая утруждать себя поисками меры

виновности конкретного лица за допущенный внешнеполитиче¬

ский промах (любимое занятие либералов), он просто ссылает¬

ся на порочность «системы».
55	Американского радикала, как иронически замечает профессор

Р. Такер, тоже можно считать сторонником концепции «амерп-

Леворадикальное политическое сознание	295
зывает ее неудачи, даже «трагедию» (В. Вильямс) с

отстранением народа от выработки и осуществления

внешнеполитического курса. «Мы видели,— цитирует

Г. Зинн слова А. Токвиля,— что федеральная конститу¬

ция возлагает задачу обеспечения внешнеполитических

интересов страны на президента и сенат, что в определен¬

ной степени дает возможность высвобождать общее на¬

правление внешней политики США из-под контроля наро¬

да. Поэтому нет никаких оснований утверждать, что

международные дела государства ведутся демократиче¬

ским путем» 5в. Формирование и осуществление впешпей

политики становится делом рук узкой элиты, которая,

в свою очередь, подчиняется жесткому диктату «систе¬

мы» 57, выражающей не интересы парода, а иптересы

корпоративного капитализма. В итоге возникает противо¬

речие между декларированными принципами и реальной

внешнеполитической практикой. Америка провозглашает

«сердечное, щедрое, гумапное стремление помочь другим

народам разрешить свои проблемы»38. Она провозгла¬

шает также «принцип самоопределения на международ¬

ной арене, признание права каждого общества на выдви¬

жение своих собственных целей и достижение их внутри

страны такими средствами, какие данное общество счи¬

тает нужными» 39. Однако на практике, как констатирует

радикал-демократ, «помощь» выливается в экспансию,

а «самоопределение» подменяется навязыванием другим

народам воли Соединенных Штатов. Насилие, отвергаемое

либеральной риторикой, становится фактическим принци¬

пом внешнеполитической практики либерализма. Это про¬

является, в частности, в проводимой Америкой политике
канской исключительности», ибо в его глазах США представ¬

ляют «исключительную» угрозу делу мира и проявляют «ис¬

ключительную» агрессивность. См.: Ор. С&, р. 10.
58 Зинн Г. США после второй мировой войны, с. 59, 60.
57	Возникает своеобразная «ситуационная логика», которая «пос¬

тоянно толкает президентов независимо от их личных взглядов

в направлении антиреволюционпых решепий» (А^ре^оV^^г О. СоЫ

ДУаг Еззауз, р. 120).
58	Вильямс В. Э. Трагедия американской дипломатии. М., 1960,

с. 19.
59	Там же.

296 Глава пятая
агрессивных войн, представляющих естественное и необ¬

ходимое проявление сущности «системы» в0.
Радикал-демократ — противник войн, поскольку они

ведут к бессмысленной гибели и крушению надежд тысяч

людей, способствуют сужению сферы действия демократи¬

ческих принципов и укреплению позиций военно-промыш¬

ленного комплекса, усиливают национализм и расизм.

Наконец, войны ведут к непроизводительному расходова¬

нию колоссальных материальных ресурсов, которые мог¬

ли бы быть попользованы для повышения уровня народ¬

ного благосостояния. Радикал-демократ оправдывает

революционную, освободительную войну — ведь именно

в такой войне родились те демократические принципы,

которые он сегодня пытается осуществить на практике.

Однако он считает — ив этом принципиальное отличие

демократа от бунтаря, что было бы лучше, если бы ре¬

волюционные цели могли быть достигнуты без войны. Та¬

ким образом, радикал-демократ выступает в качестве ак¬

тивного п достаточно последовательного сторонника

мира.
Эта сторона радикал-демократического сознания с осо¬

бой отчетливостью выявилась в период агрессии США во

Вьетнаме, хотя отдельные ее проявления можно было за¬

фиксировать уже в конце 50 — начале 60-х годов, особен¬

но во время вторжения Соединенных Штатов на Кубу.

Вообще Вьетнам стал для радикального сознания 60-х го¬

дов пробным камнем не только всей американской внеш¬

ней полптики, но «системы» в целомв1. Необъявленная

(а значит, и несанкционированная — не только народом,

но даже представительными учреждениями) война про¬

тив развивающейся страны, ведущей борьбу за националь¬

ное освобождение (как двести лет назад сами Соединен¬

ные Штаты), воспринималась радикал-демократом как
80	«Современное либеральное государство, судя по его существен¬

ным экономическим и политическим характеристикам, имеет,—

подчеркивает Г. Зинн,— тенденцию к усилению и расширению

агрессивных войн» (Зинн Г. Указ. соч., с. 60).
81	«...Вьетнамская война, по мнению радикала, обнажила в выс¬

шей степени разрушительную природу американской системы

как системы. Эта война — естественное следствие господства

рыночных ценностей, которые вытеснили гуманистические цен¬
ности в американском обществе» (Т)о1Ьеаге К. апй ВоХЬеаге Р.

Ашепсап ЫеоЬ^ез. СЫсадо, 1971, р. 150).

Леворадикальное политическое соднание 29?
война агрессивная и даже контрреволюционная, как вы¬

ражение интересов монополий, крупной гражданской бю¬

рократии и военного истэблишмента в2. Более того, в по¬

литике США во Вьетнаме радикал-демократ видел част¬

ное проявление общей неоколониалистской стратегии,

направленной на обеспечение таких отношений и под¬

держку таких режимов, которые поставили бы развиваю¬

щиеся страны в подчиненное и зависимое от Соединенных

Штатов положение.
Радикал-демократ неоднократно высказывал убежде¬

ние в том, что если в ближайшие годы внешняя полити¬

ка США не подвергнется существенной перестройке,

страна столкнется с очередным внешнеполитическим кри¬

зисом. Суть этой перестройки — в демократизации дипло¬

матии, т. е. в приобщении народа к выработке и осу¬

ществлению внешнеполитического курса. Последний дол¬

жен быть не только понятен народу и выражать его

интересы, но и формироваться при непосредственном уча¬

стии народа, постоянно находиться под его контролем и

в случае необходимости подвергаться с его стороны не¬

медленной корректировке. С этой целью народу должна

предоставляться необходимая информация, позволяющая

квалифицированно судить о внешнеполитической деятель¬

ности правительства, а тайная дипломатия — уступить

место «открытой дипломатии». Словом,— некое подобие

партисипаторной демократии в области внешней политики.
Другая сторона демократизации дипломатии, какой ее

видит радикал,— отказ от применения насилия в между¬

народных отношениях и неукоснительное следование

принципу самоопределения, когда каждая страна уважает

право другой самостоятельно решать свои внутренние

проблемы.
Необходимо отказаться от антикоммунизма и покон¬

чить с политикой «холодной войны», ибо коммунизм, как

твердо убежден радикал-демократ, никогда не представ¬

лял угрозы для национальной безопасности Соединенных
62	«Их цель во Вьетнаме,— говорил об американских лидерах Карл

Оглсби,— защитить то, что они называют американскими инте¬

ресами в мире, от революции или революционных изменений,

которые они всегда называют коммунизмом...» (ТЬе Ье!Ь

А БоситепЪагу ШзЪогу, р. 183).

298 Глава пятая
Штатов. И если в свое время благодаря усилиям маккар-

тистов (от которых, кстати сказать, немало пострадал и

сам радикал, везде «проходивший» как «красный») стра¬

на оказалась одержимой «фанатическим антикоммуниз¬

мом», то это «объясняется главным образом тем обстоя¬

тельством, что коммунистические страны воздвигали осо¬
бо	труднопреодолимые препятствия на пути либерального

национализма, экспансии, патернализма, погони за при¬

былью» вз.
Этими же причинами радикал-демократ объясняет и

происхождение «холодной войны». В отличие от сторон¬

ника «конвенциональной» точки зрения, который в луч¬

шем случае «делит» вину за возникновение «холодной

войны» между Соединенными Штатами и Советским

Союзом, а чаще всего полностью перекладывает ее на

последний, радикал считает, что «Америка в первую го¬

лову несет ответственность за навязывание холодной

войны израненному войной миру» ®4.
Радикал-демократ против «холодной войны» и как од¬

ного из источников внутреннего кризиса ®5, и как потен¬

циального источника новой мировой войны. Собственный

опыт — опыт буржуазного демократа — подсказывает ему,

что в современных условиях разрядка — единственная

разумная альтернатива и «холодной войны», и гопки

вооружений, которая не только «похищает» из бюджета

колоссальные средства, но и постоянно держит мир в по¬

литическом напряжепии.
Вместе с тем радикал-демократ занимает двойствен¬

ную позицию в отношении Советского Союза и большин¬

ства социалистических стран. Реальный социализм пред¬

ставляется ему централизованной «системой», построен¬

ной на «диктате» партии и государства, лишающей инди¬
63	Зинн Г. Указ. соч., с. 69.
84	Тискег В. IV. Ор. сИ., р. 11.
85	«Холодная война», как отмечалось в Порт-Гуропской деклара¬

ции, «отравляла и разъедала все проявления интеллектуальной

деятельности. Ей в жертву были принесены существенные ин¬

гредиенты демократического процесса — свободная дискуссия,

право на несогласие, политический спор и полемика. А в итоге

она породила состояние террора, таящее в себе столько риска

и опасностей, что в конечном счете всякий интерес и всякая

безопасность оказались под угрозой» (ТЪе Ке\у ЬеГк. А Боси-

теШагу Шз1огу, р. 173).

Леворадикальное политическое сознание	299
вида личной свободы и отстраняющей народ от власти.
Однако он отказывается от поддержки официально

санкционируемого курса на тактику международного дав¬

ления, проводимого под моралистическими лозунгами.

Конкретное подтверждение этой позиции — критическое

отношение к политике «защиты прав человека», исполь¬

зуемой администрацией президента Картера в качестве

средства давления на социалистические страны и непри¬

крытого шантажа. Дело здесь, конечно, не в том, что ра¬

дикал-демократ — противник подчинения внешней поли¬

тики моральным принципам. Иикто за последние десять—

пятнадцать лет не стремился в Америке с большей

настойчивостью добиться такого подчинения, чем он,

и никто не был более горячим защитником прав человека.

Но радикал-демократ, как уже отмечалось,— противник

насилия в международных отношениях, даже если это

насилие во имя защиты поддерживаемых им нравствен¬

ных принципов. И вторая причина: требуя от либерала,

чтобы тот действовал на международной арепе и у себя

дома в соответствии с принципами нравственности, ради¬

кал-демократ понимает, что этот императив столь же уто¬

пичен, как и многие другие его императивы. А если вдруг

«либеральное» правительство объявляет о своей готовно¬

сти следовать политике защиты «прав человека», то это

не что пное, как пропагандистский трюк вв.
У радикал-демократа нет осуществленного социального

идеала за пределами Соединенных Штатов, на который

он хотел бы равняться в своей борьбе за демократиче¬

скую Америку. Правда, он всегда с большой симпатией

относился и относится к развивающимся странам, кото¬

рые пытаются осуществить («как когда-то сама Амери¬
88	Ноам Чомски, комментируя высказывание Артура Шлоссипд-

жера, что «фактически права человека приходят па смену само¬

определению в качестве ведущей ценности в американ¬

ской внешней политике», иронически замечает: «Как само¬
определение было ведущей ценностью в период Вьетнама и Чи¬

ли, Гватемалы и Доминиканской Республики, так и права че¬

ловека станут в будущем ведущим принципом. Короче говоря,
кампания в защиту прав человека — это выдумка, служащая

пропагандистским орудием манипулирования для того, чтобы

обеспечить со стороны народа поддержку контрреволюционной

интервенции» (Зеуеп Бауз, 1977, Мау 23, р. 21).

300 Глава пятая
ка») «революцию» и создать «новые ценности», принци¬

пиально отличные от тех, которые культивирует «корпо¬

ративный капитализм». Однако он был всегда достаточно

реалистичен, чтобы не ставить своей целью перестройку

американского общества в соответствии с «третьемирской»

моделью. Единственно, чего бы хотел радикал-демократ,—

это соединить революционное вдохновение и политический

энтузиазм молодых государств Азии и Африи с мате¬

риальными достижениями высокоразвитой капиталистиче¬

ской страны и в итоге оказаться в обществе ... «завещан¬

ном» американскими просветителями XVIII в.
Проблемы политической стратегии и тактики. Своей

стратегической целью радикал-демократ ставит коренную

перестройку американского общества, характеризуемую

им порою как «революция». Уклоняясь от разработки це¬

лостной позитивной программы, он вместе с тем подчер¬

кивает, что эта революция должна привести институты

общества в соответствие с «природой человека» и утвер¬

дить принципы подлинного народовластия, гуманизма и

доброй воли.
Но осуществить коренную перестройку общества —

значит в конечном счете передать власть в руки народа.

А это должен сделать лишь сам народ. Никто не сможет

завоевать власть для народа и привести при этом к уста¬

новлению подлинно демократического общества. К тому

же переход к народовластию должен быть осуществлен

пе насильственным, а исключительно демократическим

путем. «Применение насилия в процессе социальных из¬

менений или перестановок,— утверждается в Порт-Гурон-

ской декларации,— мы считаем отвратительным, ибо оно

обычно ведет к превращению объекта изменений, будь то

индивид или община, в объект ненависти. Необходимо

отказаться от насильственных средств и содействовать

развитию институтов — местных, национальных, между¬

народных, обеспечивающих разрешение конфликтов не¬

насильственными средствами»вт. Ориентация на нена¬

сильственные действия была и остается существенной

характеристикой радикал-демократического сознания,

отличающей его от иных, по другим параметрам близких

к нему типов созпания, прежде всего радикал-бунтарского.
67	ТЬе №\у ЬеП. А Восишеп1агу Шз1огу, р. 168.

Леворадикальное политическое сознание 301
Вместе с тем можно заметить, что по мере развития

современного радикал-демократического сознания его

установка на ненасильственные действия хотя и не пре¬

терпевает принципиальных превращений, однако изменя¬

ется в сторону обогащения представлений об арсенале

этих действий, их границах и функции, становится менее

ригидной. В 60-х годах Мартин Лютер Кинг, выражая

господствовавшие среди радикал-демократов — как чер¬

ных, так и белых — представления, видел цель ненасиль¬

ственных действий в том, чтобы создать в обществе кри¬

зис, напряженность, чтобы «общество, упорно отказывав¬

шееся вести переговоры, было вынуждено взглянуть

фактам в лицо. Эти действия направлены на такую дра¬

матизацию проблемы, чтобы ее нельзя было больше игно¬

рировать» ®8.
Практика протеста побуждала радикал-демократа,

не отказываясь от самой тактики ненасильственных дей¬

ствий, акцентировать их активный характер («активные

ненасильственные действия») и видеть их смысл уже не

просто в том, чтобы заставить общество «взглянуть фак¬

там в лицо», но и непосредственно привести к определен¬

ным материальным изменениям. Выдвигается лозунг

<<ненасильственной революции» ®9, допускающей не толь¬

ко «ненасильственное гражданское неповиновение»

(т. е. отказ подчиниться требованиям власти, караемый

законом), но и прямую конфронтацию с истэблишментом.
68	Кинг М. Л. Есть у меня мечта... М., 1970, с. 67.
89	Вопрос о «ненасильственной революции» в Америке дебатиро¬

вался в 60-х годах в рамках различных массовых движений и

па разном уровне. См., в частности, речь председателя СККНД

Джона Льюиса в августе 1963 г. (ТЬе ЪеГЬ А Боситеп1агу

Н1*з1огу, р. 100—102) и статью Стаутона Линда «Коалиционная

политика или насильственная революция?», опубликовапную

впервые в июне — июле 1965 г. в журнале «Либерейшн». «Ког¬

да революцию рисуют как опирающееся на насилие восстание

(у1о1еп! шзиггесИоп),— писал Линд, она кажется мне и отврати¬

тельной, и нереальной. Традиционная альтернатива в духе со¬

циал-демократического представления о том, что избранпо все

большего числа радикальных законодателей приведет в конеч¬

ном счете к мирному переходу власти в руки левых, также ка¬

жется мне иллюзорной». Но есть, как считает Линд, иная стра¬

тегия. «Мы,— продолжает он,— становимся теперь свидетелями

ненасильственных протестов, которые с самого начала готовы

поставить под вопрос законность власти администрации, по-

302 Глава пятая
Рассматривая «ненасильственную революцию» как

длительный процесс, завершающийся переходом всей пол¬

ноты власти в руки парода, радикал-демократ видит не¬

пременное условие ее победы в организации масс на

местном уровне. Эта цель осуществляется посредством

«тактики прямых действий», ориентированной па непо¬

средственное практическое решение конкретных проблем,

минуя «конвенциональные» политические каналы.
Тактика «прямых действий» пмеет для радикала тем

большее значение, что рассматривается им как практиче¬

ское воплощение пропагандируемых представлений о

«нерепрессивной политике»: активист, организуя массы в

рамках учебного заведения, предприятия, общины и т. д.,

не стремится при этом захватить власть, не «манипули¬

рует» народом, не навязывает ему «сверху» бюрократиче¬

ские решения. Поскольку в политической партии, какой

она предстает перед его взором, он видит именно элитар¬

ную бюрократическую организацию, оторванную от наро¬

да, стоящую над ним и пеизбежно сковывающую его ини¬

циативу, то он в припципе против партии как руководя¬

щей и организующей политической силы. Это, конечно,

не означает еще, что радикал-демократ — принципиаль¬

ный противник политической организации как таковой.

Потребность в последней он н сам остро ощущает в опре¬

деленные периоды. Однако, чтобы не превратиться *

«бюрократические структуры», местные организацш

должны создаваться лишь по мерс необходимости, причем

их руководящий состав должен быть выборным и регу¬

лярно переизбираемым. Что же касается центральной

политической организации, то она должна выполнять

главным образом просветительские, координационные и

организационные функции, ни в коем случае не присваи¬

вая себе при этом права на принятие жизненно важных

для парода решений. Авангардная организация должна

объединять «активистов, которые «идут в народ», изучают

его проблемы, просвещают и «политизируют» его, помо¬

гают ему организоваться, но при этом оставляют за
скольку опа преступает копституциопные и нравственпыс гра¬

ницы, н которые могли бы... окопчиться тем, что сотпн тысяч

люден решили бы поддержать власть альтерпативпых инсти¬

тутов, которые опи сами и создали бы» (ТЬе Ке\у Ье!1. А Боси-

теШагу Н]‘з1огу, р. 199).

Леворадикальное политическое сознание 303
народом полную свободу принятия решений, затрагиваю¬

щих жизненно важные для него проблемы 70.
Поскольку радикал-демократ хотел бы осуществить

революцию в американском обществе посредством нена¬

сильственных действий, его тактика направлена на то,

чтобы постепенно «подточить» существующее общество

изнутри, с тем чтобы в конечном счете обеспечить бес¬

кровный переход власти в руки народа. Как достичь по¬

ставленной цели, на этот вопрос у радикала никогда не

было и нет однозначного ответа. Такого ответа и не мо¬

жет быть, поскольку радикал-демократическая тактика

рождается как реакция на непосредственный политиче¬

ский опыт, а последний определяется изменяющейся со¬

циальной и политической обстановкой в стране.
Вместе с тем история радикального протеста 60—

70-х годов позволяет выделить в тактике демократа две

основные линии, которых он придерживается в борьбе за

осуществление «ненасильственной революции». Одна из

них заключается в том, чтобы, опираясь на тактику «пря¬

мых действий» и принципы «партисипаторкой демокра¬

тии», создать внутри существующего общества новые де¬

мократические структуры («параллельные институты»,

«контринституты», «альтернативные институты», словом,

«контробщество»), которые могли бы сначала — в период

своеобразного «двоевластия» — поставить истэблишмент

под свой контроль, а потом вообще лишить его реальной

политической власти71.
70	О взглядах радикал-демократа на партию см.: ГЛЪегаНоп, Бес.

1973.
71	Признавая, что «подобного рода революционный процесс труд¬

но вообразить в Соединенных Штатах», Том Хейден тем не ме¬

нее предложил в порядке своеобразного мысленного экспери¬

мента «сценарий» первого этапа «ненасильственной революции»:

«за пределами установленного порядка» создаются инсти¬

туты, выражающие «подлинные интересы всего общества». «Об¬

щинные союзы», «свободные школы»; экспериментальные уни¬

верситеты; полицейские наблюдательные советы, созданные

общинами; народные организации по борьбе с бедностью, полу¬

чающие средства из федерального бюджета; независимые мест¬

ные профсоюзные организации — все они могли бы стать «прак¬

тической» стартовой площадкой для осуществления реформ в

рамках конвенциональных институтов и в то же время указать

путь к новой системе и выступить в качестве ее самостоятель¬

ной базы. В конечном счете движение могло бы привести к со¬

304 Глава пятая
Отдавая себе отчет в утопичности данного проекта,

радикал-демократ связывает его неосуществимость с него¬

товностью большинства населения США взять на воору¬

жение идею «альтернативного общества». Что касается

самой этой идеи, то радикал-демократ считает ее принци¬

пиально осуществимой как в силу связи с историческими

традициями Америки, так и главным образом в силу того,

что подавляющее большинство граждан страны «недоволь¬

но системой» — если не в целом, то в отдельных ее аспек¬

тах, а значит, в принципе готово поддержать осуществле¬

ние коренных изменений. Радикал-демократ, таким обра¬

зом, исключает ситуацию, когда граждане проявляют

внутреннее недовольство «системой» и вместе с тем

(в силу множества причин) продолжают поддерживать ее.

В этом, быть может,— одно из самых уязвимых мест так¬

тико-стратегического аспекта демократического сознания,

упускающего из виду, что в современных условиях сте¬

пень способности властвующей элиты контролировать об¬

щество гораздо меньше, чем прежде, зависит от степени

неорганизованного недовольства массы.
Другая тактическая линия, следуя которой радикал

демократ рассчитывает осуществить «ненасильственную

революцию», заключается в постепенной «инфильтрации»

отдельных радикалов-организаторов, а также радикаль¬

ных групп в существующие социальные и политические

институты. Хотя внешне такая тактика мало согласуется

со стратегическими и политико-мировоззренческими уста¬

новками радикала, она, по его представлению, лежит в

радикальном русле, поскольку рассчитана в конечном сче¬

те на постепенную внутреннюю перестройку традицион¬

ных институтов, использование последних для мобилиза¬

ции массы против существующего общества и на после¬

дующее осуществление «ненасильственной революции».
В целом можно сказать, что вопрос о тактике этой

революции продолжает оставаться для радикала откры¬
зыву по инициативе всех тех, кто чувствует себя не принадле¬

жащим к кругу избранных, принимающих решения в этой

стране, Континентального конгресса. Этот конгресс мог бы да¬

же стать своего рода вторым правительством, в чью казну по¬

ступали бы налоги от его сторонников, которое установило бы

отношения с другими странами, проводило бы дебаты по вопро¬

сам американской внутренней и внешней политики» (ТЬе Кечу

Ье!1. А Боситеп1агу Шз1огу, р. 208).

Леворадикальное политическое сознание 305
тым, как, впрочем, и вопрос о «технике» демократического

отправления власти. Однако данный пробел не пред¬

ставляется современному радикальному сознанию роко¬

вым, поскольку предполагается, что коль скоро партиси-

паторная демократия превратится естественным образом

(т. е. будет повсеместно поддержана народом) во всеоб¬

щую процессуальную норму, все другие вопросы будут

со временем решены.
Хотя радикал-демократ утверждает (и не без основа¬

ний), что подавляющее большинство граждап США под¬

вергается насилию со стороны правящей элиты, и верит,

что при благоприятных условиях это большинство под¬

держит принцип народовластия, его не перестает беспо¬

коить вопрос, кто же все-таки пойдет в авангарде борьбы

за «подлинно демократическую Америку». Он отказыва¬

ется принять тезис «старых левых», что историческим

субъектом изменений является в первую очередь рабочий

класс, поскольку считает, что последний «усвоил господ¬

ствующие ценности», «врос в истэблишмент» и потому не

желает радикальной перестройки американского общества,

которая грозит ему определенными потерями.
Очевидно, что подобное представление сложилось в ра

дикал-демократическом сознании не без влияния буржуаз¬

ных теорий об интегрированности рабочего класса в

истэблишмент. Однако гораздо большую роль в формиро¬

вании подобного взгляда сыграл ряд реальных, эмпири¬

чески фиксируемых обстоятельств. Мы говорим прежде

всего о политике определенной части американских проф¬

союзов, которые сегодня действительно выступают как

часть истэблишмента и действительно пе заинтересованы

в демократическом преобразовании общества, в то время

как они играют исключительно важную роль в формиро¬

вании социально-политической позиции американского

рабочего класса.
Не менее важное обстоятельство, повлиявшее на пред¬

ставление радикал-демократа о социально-политических

потенциях рабочего класса,— известная консервативность

того поколения последнего, которое сформировалось в

40—50-х годах и было в немалой мере заражено антиком¬

мунистическими и расистскими предрассудками и враж¬

дебно настроено по отношению к радикальным, демокра¬

тическим движениям.

306 Глава пятая
Надо вместе с тем заметить, что при всем своем кри¬

тическом отношении к рабочему классу радикал-демократ

на «закрывает» вопроса о возможности установления с

ним союза, имея в виду те изменения, которые происхо¬

дят внутри этого класса сегодня и которые связаны, в ча¬

стности, со сменой поколений и сопутствующими ей из¬

менениями в ценностных ориентациях.
Однако главное внимание радикал-демократа обраще¬

но в другую сторону. В отличие от радикал-бунтаря,

который связывает свои политические надежды с «аутсай¬

дерами», находящимися «за пределами системы», ради¬

кал-демократ делает основную ставку на тех, кто сегодня

находится (по ряду существенных признаков) «внутри

системы», но завтра легко может оказаться за ее преде¬

лами, кому грозит нежелательное для него изменение со¬

циального статуса п кто в итоге недоволен системой и

преисполнен желания внести в последнюю демократиче¬

ские коррективы.
В 60-х годах радикал-демократ был склонен считать,

что этим требованиям удовлетворяют прежде всего необес¬

печенные слои белого населения Америки. Схема его рас-

суждений была достаточно проста: бедняки лишены по¬

литической власти, их материальное положение неудовле¬

творительно, значит, они явно заинтересованы в пере¬

стройке существующей системы; к тому же господствую¬

щие ценности, препятствующие осуществлению демокра¬

тических преобразований (индивидуализм, стремление к

накопительству), проникли в сознание бедняков «на мень¬

шую глубину», чем, скажем в сознание того же рабочего

класса. Поэтому, как полагал радикал-демократ, ничто не

мешает им выступить в качестве полноценного «историче¬

ского субъекта изменений». Как писал (не без иронии)

Стаутон Линд, «существует молчаливое допущение, что

бедняки, когда они обретут голос, покажут пример более

истинного, более здорового радикализма, нежели тот, ко¬

торый может быть предписан отчужденными интеллек¬

туалами» 72.
Опыт работы с бедняками в 60-х годах несколько

уменьшил оптимистические ожидания радикал-демократа.
72	ТЬе N6^ Ьеи. А Боситеп1агу ШзЬогу, р. 229.

Леворадикальное политическое сознание	307
Обнаружилось, в частности, что многие из них склонны

связывать свое неудовлетворительное положение скорее

с личными промахами и недостатками, нежели с несо¬

вершенством системы, и искать выход из положения пе

в «солидарности обездоленных» и не в радикальной пере¬

стройке системы, а в большей личной инициативе.

Обнаружилась также иллюзорность представлений о

«прочности» иммунитета бедняков по отношению к гос¬

подствующим ценностям.
Конечно, еще и сегодня радикал-демократ продолжает

считать беднейшие слои населения одной из основных

сил, способных на радикальные действия, однако он уже

не рассматривает их в качестве главной материальной

силы демократических преобразований. Гораздо большие

надежды возлагает он на молодежь, прежде всего студен¬

ческую, к которой во многих случаях принадлежит сам.
Радикал-демократ исходит из того, что университет —

микрокосм американского общества: те же порядки, те же

проблемы — бюрократизация, манипулирование, автори¬

таризм, а в итоге — то же отчуждение. Это не только

объективно ставит студенчество в положепие угнетенной

группы, но и порождает у него, как подчеркивает ради¬

кал, чувство полной сопричастности острейшим пробле¬

мам американского общества, заставляя связывать реше¬

ние университетских проблем с решением проблем обще¬

американских.
Наконец, третья социальная группа, в которой ради¬

кал-демократ видит потенциального субъекта измене¬

ний,— это так называемый «новый рабочий класс».
Радикал-демократическое сознание имеет более широ¬

кую, чем другие леворадикальные типы, социальную

базу: многие из демократически ориентированных пред¬

ставителей рабочего класса, мелкой буржуазии и интел¬

лигенции, которые по традиции поддерживали либералов

и которые сегодня разочаровываются в политике либе¬

рального буржуазного государства, переходят па ради-

кал-демократические позиции. С этой точки зрения дан¬

ный тип сознания является наиболее перспективным в

рамках левого радикализма.

308 Глава пятая
§ 3. РАДИКАЛ-БУНТАРСКОЕ СОЗНАНИЕ
Общая характеристика и генезис. Радикал-бунтарское

сознание — самый воинствующий и патетический из лево¬

радикальных типов. Отвергая предлагаемый демократом

путь «ненасильственной революции», бунтарь настаивает

на решительном разрыве (путем применения насилия,

в том числе и вооруженного) с господствующими в аме¬

риканском обществе институтами и ценностями (или да¬

же на прямом их разрушении) во имя создания «свобод¬

ного», «нерепрессивного» общества.
Исторически радикализм бунтарского типа рождается

из эволюции радикал-демократического сознания, чему

способствуют массовые движения протеста, дающие тол¬

чок росту бунтарских форм, зародыши которых изначаль¬

но содержатся в сознании демократического типа. По

словам одного из радикалов, за внешним оптимизмом уча¬

стников борьбы за гражданские права (большинство из

которых составляли черные, выступавшие с радикал-де-

мократических позиций) «всегда скрывалось чувство го¬

речи и злости». Прорвавшись наружу, это чувство пере¬

страивало всю линию поведения радикала, превращая

«демократа» в «бунтаря» и меняя сам объект критическо¬

го действия. Если на первых этапах борьбы «затаенная

горечь и злость» черных, вызванные их сегрегированным

положением, невозможностью «проникнуть» в истэблиш¬

мент и получить в итоге доступ ко всему, что имели бе¬

лые, стпмулировали деятельность, паправлеппую па раз¬

рушение «перегородок», отделявших черных от «общества

благосостояния», то, прорвавшись наружу после длитель¬

ных и бесплодных попыток добиться успеха, эти чувства

порождали ненависть уже к самой «системе» (поскольку

становилось ясно, что «перегородки» могут быть разру¬

шены только вместе с «системой») и превращались в

мощный стимул к бунту против нее 73.
73	В 1967 г. Национальная консультативная комиссия по изучению

гражданских беспорядков отмечала в своем докладе: «Рождае¬

мое бессилием отчаяние привело некоторых негров к убежде¬

нию, что пет другого средства, кроме насилия, чтобы отплатить

за обиды и «сдвинуть с места систему». Отражением этого от¬

чаяния стало, с одной стороны, их отчуждение и враждебное

отношеппе к правовым и правительственным институтам, ко

Леворадикальное политическое сознание	309
Аналогичная эволюция имела место и внутри массо¬

вых движений протеста, основными участниками которых

были белые. Недовольство конкретными институтами или

политическими программами при безуспешности попыток

изменить положение дел путем ненасильственных дейст¬

вий перерастало в конце концов в недовольство самой

системой и толкало многих радикал-демократов на путь

бунта против нее. «Провал попыток покончить с социаль¬

ной несправедливостью, опираясь на закопные и нена¬

сильственные формы протеста, как и неожиданная ригид¬

ность корпоративного либерального истэблишмента, тол¬

кали молодых активистов на более воинственный путь.

Движение за гражданские права переросло в борьбу за

освобождение черных; походы против бедности породили

оппозицию по отношению к капиталистической системе с

ее курсом на благосостояние и войну; движение за мир

способствовало развитию антиимпериалистического созна¬

ния» 74.
Таким образом, типичный радикал-бунтарь 60—70-х

годов — это бывший радикал-демократ 75, отчаявшийся и

озлобленный7в, а потому оставивший многие из своих
всему обществу белых, контролирующему эти институты, а с

другой — развитие расового самосознания и солидарности нег¬

ров, выразившихся в лозунге «Власть черным!»» (цит. по:

Зинн Г. Указ. соч., с. 180).
74	НагоЫ 1асоЪз. 1п1гойисиоп 1о «\Уеа1Ьегшап». Ей. Ьу Н. ЯасоЪз.

N. У., 1970, р. 15. Том Хейден считал, что многие лидеры везер-

мепов были сформированы событиями, происшедшими в Чика¬

го в 1968 г.: «Когда наш легальный протест был подавлен ду¬

бинками, они порвали с законом. Когда наши жалкие попытки

организовать мирную конфронтацию были пресечены, они при¬

няли на вооружение тактику наступательных партизанских,

насильственных действий» (\Уеа1Ьегтап. ЕЛ. Ьу Н. 1асоЪз. N. V.,

1970, р. 296).
75	Это может быть, копочно, и бывший либерал или бывший со¬

циалист. Но в любом случае основой для перехода на новые по¬

зиции является разочарование в применявшейся ранее страте¬

гии и тактике критического действия при стремлении добиться

во что бы то ни стало поставленной цели.
76	Бунтаря можно охарактеризовать также и как циничного ради¬

кала. «Столкнувшись с... «неудачами», радикал неизбежно ста¬

новится циником. Но это не цинизм человека, лишенного идеа¬

лов, а «циничный реализм» человека, который все больше

убеждается в том, как трудно осуществить на практике провоз¬

глашенные обществом идеалы. Его цпппзм относительно струк¬

туры власти неизбежно все больше отталкивает его от тради-

310 Глава пятая
прежних позиций. Наличием генетической связи между

двумя типами сознания и объясняются многочисленные

точки соприкосновения между демократом и бунтарем,

касается ли это представлений относительно «диагноза

болезни» современного американского общества или ха¬

рактеристик последнего. Вместе с тем демократ и бунтарь

существенно расходятся друг с другом относительно стра¬

тегии и тактики политического действия, что, в свою оче¬

редь, сказывается па пх идеологических ориентациях.
Бунтарь еще более решительно, чем демократ, подчер¬

кивает приоритет нерефлектированного, не «сдерживаемо¬

го» никакой идеологией практического действия — «дела

громче слов» 77. Однако в конечном счете само «дело»

диктует определенные идеологические ориентации, форми¬

руя соответствующий идеологический субстрат радикал-

бунтарского сознания.
Этот тип сознания опирается на широкий круг источ¬

ников. С одной стороны,— это те самые традиции, кото¬

рые питают радикал-демократическое сознание. С другой

стороны, бунтарское сознание воспроизводит (как прави¬

ло, в «массовизированной» и потому неадекватной форме)

некоторые фундаментальные положения американской

«радикальной социологии» (Ч. Райт Миллс, Э. Фромм

Г. Маркузе) и европейской «критической теории общества»

(Т. Адорно, М. Хоркхаймер. Ж.-П. Сартр), которые едва

затронули созпание демократа. В радикал-бунтарском

сознании находят отражение некоторые тезисы современ¬

ных немарксистских концепций социализма, сложившихся

в последние десятилетия в русле национально-освободи¬

тельных движений в странах Азии и Африки78. Опре¬
ционнон политики, направляя в сторону более радикальной

тактики (в частности, тактики сопротивления и конфронтации),

и укрепляет стремление создать в обществе «базу власти», при¬

нуждающую к осуществлению принципов, которые ему кажут¬

ся столь бесспорно истинными» (КепгзЬоп К. Уоип& Па&саЬ,

Р. 158).
77	ХУеа^Ьегтпап, р. 294.
78	Существенное влияние на формирование американского левого

радикализма ПО х годов оказал маоизм, отдельные тезисы кото¬

рого легко накладывались па «бунтующее» созпание. Но дело

даже пе в самом маоизме, влияние которого было в историче¬

ском смысле случайным, а в том, что радпкал-буптарское созна¬

ние в такой стране, как Америка, нуждается в воздействии

Леворадикальное политическое сознание 311
деленную роль в формировании бунтарского сознания

(как, впрочем, и других радикальных типов) сыграли

некоторые теоретические постулаты буржуазно-апологе-

тнческой социологии, выдержанной в оптимистическом

духе и провозгласившей вступление Америки в «постинду¬

стриальную» эру, открывающую перед ней новые воз

можностн для освобождения человека. Именно эта социо¬

логия несет значительную долю ответственности за те

притязания, на фоне которых формируется бунтарское

сознание, рождающееся из представления о том, что лю¬

бая утопия сегодня осуществима и задача состоит лишь

в том, чтобы помочь людям осознать эти возможности и

пробудить у них «волю к власти». Наконец, в идеологи¬

ческий субстрат радикал-бунтарского сознания входят

элементы марксистско-ленинской теории. Бунтарь, раз¬

умеется,— не марксист-ленинец (хотя он порою и притя¬

зает на это амплуа), но его стремление использовать

марксизм-ленинизм (и в чисто риторическом, и в нракти-

ко-политическом плане), даже опереться на некоторые его

положения — очевидно, и это обстоятельство, по-видимому,

будет оставаться существенным фактором формирования

всех последующих форм радикал-бунтарского сознания в

Америке.
Разнородность идеологического субстрата — не столько

свидетельство эклектичности, сколько органическое выра¬

жение внутренней разнородности самого бунтарского соз¬

нания. Строго говоря, каждый тип политического созна¬

ния (и в первую очередь протестующего, т. е. отрицаю¬

щего сознания) включает более пли менее широкий

спектр подтипов. Применительно к радикал-буптарскому

сознанию, сущностным выражением которого как раз и

является отрицание, наличие внутренних подтипов обус¬

ловливается прежде всего вариантностью позиций относи¬

тельно стратегии и тактики отрицания социальной систе¬

мы. Однако при всех различиях этих подтипов их объе¬

диняют друг с другом (а отчасти и с другими типами
внешнего революционизирующего стимулятора — как чисто по¬

литического, так и идеологического. Позавчера это был Китай,

вчера — Вьетнам, завтра радикал-бунтарь будет искать (и, не¬

сомненно, найдет)' новый импульс и источник вдохновения за

пределами Соединенных Штатов.

312 Глава пятая
радикального сознания) некоторые общие представления

и позиции относительно внутренней и внешней политики

Соединенных Штатов.
Проблемы внутренней и внешней политики. Радикал-

бунтарь разделяет в общих чертах представление ради¬

кал-демократа об «американской системе» — ее генезисе,

структуре и основных функциях. Однако критическое от¬

ношение к ней выражено у бунтаря в более резких то¬

нах. Он не просто считает «систему» несовершенной — он

ненавидит ее и стремится порвать с ней. Особый акцент

в критике «системы» бунтарь делает на государстве («ка¬

питалистическом государстве», «империалистическом го¬

сударстве», и т. п.) как ее «ядре», а в рамках самого

государства — на его репрессивных органах.
Массовому критическому сознанию вообще свойствен¬

на тенденция к акцентированию какого-то одного элемен¬

та сложной системы (или даже редуцированию последней

до этого элемента) — будь то корпорации, государство,

«технократия» и т. п., наиболее доступного для верифика¬

ции на базе собственного опыта и вместе с тем воплоща¬

ющего в концентрированном виде основные (с точки зре¬

ния данного сознания) признаки системы.
Акцент бунтаря на государстве как механизме репрес¬

сии связан прежде всего с тем, что среди всех призпаков

«системы» он особо выделяет ее «репрессивность». А наи¬

более адекватным механизмом репрессии считает имен¬

но современное американское государство — «полицейское

государство» (Малколм X), прямо связывая этот вывод с

собственным политическим опытом.
В самом деле, при конфронтации с «системой» бун¬

тарю приходится непосредственно сталкиваться не с кор¬

порациями, не с «технократией», а именно с буржуазным

государством, точнее, с его репрессивной машиной 79, что

укрепляет его представления и о репрессивностп «спсте-
79	«Каждый раз, когда мы нападаем па систему,— жаловался

X. Ньютоп,— ее правители прежде всего посылают хорошо воо¬

руженных людей... они не идут против нас сами, а используют

своих защитников. Выступая против эксплуататоров, мы поэто¬

му должны иметь дело с их защитником, которым является по¬

лиция, выполняющая их приказы» (цит. по: Митрохин Л. Н.

Негритянское движение в США. М., 1974, с. 171).

Леворадикальное политическое сознание 313
мы», и о роли государства в рамках последней. Сущест¬

венную роль в формировании такого вывода играет и то

обстоятельство, что бунтарь (особенно негр или предста¬

витель другого угнетенного меньшинства) чувствует себя

прямой жертвой «системы», а значит, и смотрит па нее

«глазами жертвы» (Малколм X), особенно чуткими к рез¬

ким линиям и контрастам. К этому остается добавить,

что выводы радикал-бунтаря, выстраданные им в про¬

цессе собственного опыта, получают подкреплепйе в со¬

звучных теоретических постулатах «критической теории

общества», подчеркивающей репрессивпый характер «нео¬

капитализма».
Буптарь в принципе разделяет общий вывод радикал-

демократа о кризисе демократических институтов и цен¬

ностей американского общества, приобретающего более

или менее отчетливо выраженные тоталитарные черты,

когда путем сочетания грубого насилия с изощренным

манипулированием «часть» (индивид) подчиняется «це¬

лому» («системе»), а любые партикуляристские тенден¬

ции жестко пресекаются. В подтверждение этого он ссы¬

лается на процессы концентрации экономической, полити¬

ческой и военной власти в руках элиты и одновременно на

ее «перераспределение» в пользу исполнительной, в ча¬

стности президентской власти; на возникновение систе¬

мы «институционально-бюрократического авторитариз¬

ма», при которой «народ» лишается возможности осуще¬

ствления эффективного контроля над собственным

правительством, а деятельность разветвленной государ¬

ственной машины становится во многом иррациональной

как в плане эффективности, так и в плане наличия раз¬

умной, функционально оправданной цели.
Ощущая более остро, чем демократ, свое полное без¬

властие, бунтарь объявляет существующие демократиче¬

ские институты не просто неэффективными — он видит в

них чистую фикцию, за которой скрывается репрессия.

Государство («система» в целом) признает и «терпит»

оппозицию лишь до определенного предела, а именно до

тех пор, пока она не представляет действительной угрозы

для господствующего класса. Как только оппозиция соз¬

дает такую угрозу, «система» грубо подавляет оппози¬

ционные силы. Иными словами, реальная дееспособность

ц эффективность оппозиции искусственно огранцчива^от-

314 Глава пятая
ся и сводятся на нет — ситуация, зафиксированная в

представлении о «репрессивной терпимости» 80.
Необходимым условием дальнейшего существования

«системы» является, согласно представлению радикал-

бунтаря, перманентное подавление расовых, националь¬

ных и других социальных групп, таких, как, например,

бедняки, женщины, определенная часть эмигрантов. Осо¬

бенно остро бунтарь реагирует на расизм, который рас¬

сматривается как «внутренний колониализм», или «внут¬

ренний империализм», обращенный прежде всего против

черного населения Америки — «черной колонии» внутри

США81. Американский расизм — «структурное» явле¬

ние: он коренится не в индивидуальном сознании, а в фун¬

даментальных институтах американского общества и го- >

сударства, которые просто не могут существовать без

расового подавления, даже если они не отдают себе в этом

отчета. Поэтому расизм может быть ликвидирован не с

помощью легальных механизмов буржуазного государства

(Конгресс, Верховный суд), не посредством политики ин¬

теграции, которые никогда не обеспечат действительного

равенства, а только в результате ликвидации «системы».
Репрессивный характер американского государства

радикал-бунтарь видит и в том, что оно не только не

стремится обеспечить своим гражданам осуществление

традиционного принципа «равных возможностей», ио, на¬

против, выступает в качестве легального механизма защи¬

ты неравных возможностей — ив политике, и в социаль¬

ной области, и в экономике. Рассматривая в этой связи

социальную политику государства, в частности осущест¬

вление программ, связанных с созданием так называемо¬

го «государства благосостояния», бунтарь приходит к

твердому убеждению, что опа не способна привести к дей¬
80	См.: IУо1Ц П., Мооге ВМагсизс Н. А СгШдие о! Риге То1егапсе.

Воз1оп, 1965.
81	«Здесь, в этом обществе, наш народ живет в полицейском госу¬

дарстве, черный человек в Америке живет в полицейском госу¬

дарстве. Оп живет пе в условиях какой-то там демократии, он

живет в полицейском государстве. Вот что это такое, вот что

такое Гарлем... Всякая оккупированная территория — это поли¬

цейское государство; и это как раз то, что представляет собой

Гарлем. Гарлем — это полицейское государство; полиция в Гар¬

леме — это что-то вроде оккупационных сил, что-то ироде ок¬

купирующей армии» (Ма1со1ш X Зреакз. N. У., 1965, р. 66).

Леворадикальное политическое сознание
315
ствительному перераспределению общественного богатства

н к нивелировке экономических и социальных различий

между классами американского общества. Что же касает¬

ся тех уступок, которые были вырваны вопреки политике

государства у «системы», то они, не меняя положения по

существу, лишь притупляют критическое сознание граж¬

дан, сея среди них реформистские иллюзии.
Радикал-бунтарь хотел бы, чтобы принцип равных

возможностей стал действительным принципом американ¬

ского общества. Однако и сущность господствующей «си¬

стемы», и политика американского государства, и, глав¬

ное, фактическое неравенство условий, в которых находят¬

ся представители разных групп, превращают этот

принцип в принцип фактической защиты 51а1из дио н за¬

ставляют бунтаря отречься от него во имя другого, уто¬

пического, прпнципа равенства результатов. Гарантировав

после двухсот лет неравенства неравные возможности в

пользу угнетенных групп (т. е. обеспечив некоторое пе¬

рераспределение в пользу «жертвы»), этот принцип озна¬

чал бы в конкретных условиях американского общества

только одпо: фактическое равенство возможностей. Впро¬

чем, отстаивая принцип равенства результатов как форму

обеспечения фактического равенства возможностей, ради¬

кал-бунтарь в глубине души сознает всю его иллюзор¬

ность, прекрасно понимая, что государство никогда не

примет его в качестве практического императива, ограни¬

чившись в лучшем случае реформами (политика квот,

система налогообложения и т. п.), которые, несколько

улучшив положение обездоленных групп населения, пе

изменят его по существу.
Отсюда вывод, к которому приходит радикал-бунтарь:

«революционеру» вообще не стоит иметь дело с современ¬

ным американским государством82, поскольку любая по¬
82	Американский марксист Дж. Грин отмечает «два явления пос¬

леднего времени», которые, по его словам, «вдохнули новую

жизнь в анархистское учение о государстве. Первое из них —

это колоссальное усиление власти государства, которое оказы¬

вает всевозрастающее влияние на все стороны общественной

жизни. Эта концентрация власти — политической, экономиче¬

ской и военной — особенно разительна в Соединенных Штатах,

где она находится в резком контрасте с ранней историей нации

и с традицией.

316
Глава пЫай
пытка использовать существующие «демократические»

механизмы в интересах борьбы за народовластие не толь¬

ко не приведет к желаемой цели, но будет способство¬

вать увековечению репрессии. Существующее государство

заслуживает только одной участи — отрицания. А по¬

скольку радикал-бунтарскому сознанию в немалой степе¬

ни присуще анархистское представление, будто фиксиру¬

емые им авторитарно-бюрократические тенденции являют¬

ся не столько следствием господства буржуазных

общественных отношений, сколько результатом усиления

государства как такового, то поэтому гуманистическая

альтернатива нередко выступает в сознании бунтаря не в

форме разрушения буржуазного государства, а в форме

принципиального отрицания государственного регулирова¬

ния общественных отношений и установления «прямой

демократии».
Бунтарь достаточно отчетливо сознает, что создание

свободного общества связано с революционным отрицани¬

ем «системы» в целом, ибо репрессия идет не только по

государственной линии, и осуществляется не только с по¬

мощью грубого насилия. В этой связи он указывает на

перманентное «тихое» подавление личности и формирова¬

ние конформного «одномерного» человека, осуществляе¬

мое государством совместно с корпорациями через меха¬

низм потребностей. Индивиду навязываются искусствен¬

ные, как полагает бунтарь, потребности, препятствующие

становлению свободной, автономной личности с развитым

социально-критическим сознанием: «...система искусствен¬

ных потребностей опутывает индивида. Повинуясь стрем¬

лению поддержать свою экономическую жизнь, индивид

все больше теряет собственную автономию. Требования,

навязываемые ему системой, стереотипизированные н

стандартизированные формы развлечения, отдыха и нас¬

лаждения блокируют всякую возможность развития ин¬

дивидуальных интересов, потребностей и стремлений» 83.
Поскольку манипуляция потребностями осуществляет¬

ся через культурный аппарат общества, который, как и
Второе из этих явлений — разочарование многих возникно¬

вением аналогичных, как это им представляется, тенденций в

социалистических странах... (Сгееп О. Ке\у ВасПсаИзт: Апаг-

сЫзЪ ог Матз1? N. У., 1971, р. 59).
83	АИ \Уе Аге Заут#, р. 81.

Леворадикальное политическое сознание 317
все другие институты «системы», опирается на принципы

«рациональности» и «эффективности» и использует по¬

следние достижения науки и техники и который неизбеж¬

но сам воплощает определенные признаки и функции «си¬

стемы», то критическое отношение раднкал-бунтаря к по¬

следней автоматически переносится на этот культурный

аппарат (включающий, в частности, высшую школу, сред¬

ства массовой коммуникации, рекламу), а также на пауку

и технику, на сами принципы «рациоцальности» и «эф¬

фективности».
Мотив манипулирования отдельными гражданами и

целыми группами, наконец, обществом в целом проходит

так пли иначе через все типы радикального сознания.

Специфика бунтарской «аранжировки» данного мотива

заключается в том, что подчеркивается репрессивный ха¬

рактер манипулирования, искусственность навязываемых

потребностей, их чуждость «подлинной» природе челове¬

ка. Вся деятельность «системы» рассматривается, в сущ¬

ности, как процесс совращения изначально чистой «ду¬

ши», которая принимает существующий образ жизни

лишь постольку, поскольку ее принуждают это сделать.

То, что индивид может быть счастлив в существующем

обществе, а господствующие ценности и стандартные пот¬

ребности могут вполне соответствовать его собственным

интересам и ориентациям, радикал-бунтарь исключает

самым категорическим образом. Вернее, не отрицая воз¬

можности такого самоощущения индивида, он ставит под

сомнение «подлинность» этого счастья, рождая тем самым

сомнения в действительной антиавторитарности радикал-

бунтарского сознания. Вообще бунтарю свойственно, как

уже отмечалось выше, представление о тотальной репрес¬

сии в современном американском обществе: репрессивна

господствующая мораль, пронизанная духом авторитариз¬

ма и рыночной конкуренции; репрессивна семья, пост¬

роенная на основе этих моральных принципов; репрессив¬

но искусство, утратившее «критическое измерение», нако¬

нец, репрессивен сам разум, на котором зиждется все

здание буржуазной цивилизации.
Особое, может быть, самое характерное и наглядное

проявление репрессивного характера «системы» радикал-

бунтарь обнаруживает во внешней политике Соединенных

Штатов, которые, в чем он твердо уверен, пытаются вое-

318 Глава пятая
препятствовать революционным изменениям в мире (не

останавливаясь при этом перед применением насилия) и

навязать другим народам порядки, выгодные американ¬

скому империализму.
В подтверждение агрессивного характера внешнеполи¬

тического курса Америки бунтарь ссылается, как и дру¬

гие радикалы, на историю американской внешней поли¬

тики 40—60-х годов, и прежде всего, конечно, па агрессию

США во Вьетнаме.
Соглашаясь в принципе, что в общегуманистическом

плане война — зло, бунтарь подчеркивает вместе с тем,

что позиция социального критика по вопросам войны и

мира должна определяться с учетом того, что, пока су¬

ществует капитализм, войны неизбежны. А если так, то

каждая новая «революциоиная» война, поскольку она

приближает конец существования всякого угнетения, мо¬

жет рассматриваться как катализатор революционного

процесса и в этом смысле — как позитивное явление. От¬

сюда и странный на первый взгляд лозунг бунтаря 60-х

годов: «Да здравствует много Вьетнамов!»—лозунг, ко¬

торый, однако, очень рельефно выразил провоцирующий

характер буитарской тактики.
С провалом американской агрессии и Индокитае этот и

многие другие связанные с войной лозунги утратили ак¬

туальность для бунтарского сознапия. Однако принципи¬

альные ориентации последнего в отношении вопросов вой¬

ны и мира не претерпели существенных изменений. По¬

этому в случае возникновения ситуации, аналогичной

вьетнамской, можно с большой долей уверенности пред¬

положить, что в принципиальных своих чертах радикал-

бунтарская позиция 60-х годов снова будет воспроизведе¬

на в массовом сознании.
Специфическое проявление агрессивности внешнеполи¬

тического курса США радикал-бунтарь видит в их поли¬

тике в отношении развивающихся стран — политике нео¬

колониалистской, даже расистской, ибо она направлена

не только на экономическую эксплуатацию этих стран и

подчинение их политики великодержавным интересам

Америки, но и на подавление их национальной культуры

н насильственное внедрение «западной культуры белых».
Надо заметить, что энтузиазм, с которым радикалы вы¬

ступают против экспансионистского курса США в стра¬

Леворадикальное политическое сознание 319
нах Азии, Африки и Латинской Америки, во многом оп¬

ределяется их собственным интересом к «третьему миру»,

ассоциирующемуся в их сознании с борьбой угнетенных

масс за свободу, антибюрократизмом, нравственной чисто¬

той вождей и народа, их взаимопониманием и единством,

а также со многими другими ценностями — подлинными

н мнимыми,— отсутствие которых в Соединенных Штатах

радикал столь остро ощущает. Образ «благородного дика¬

ря», когда-то вдохновлявший Европу, теперь приходит

(конечно, в сильно трансформированном виде) на помощь

радикальной Америке, взирающей на «третий мир» не

только как на источник нравственного вдохновения, по и

как на важный фактор гуманистической трансформации

мира (в том числе и самих Соединенных Штатов), как на

внешнюю революционную силу, которая, сомкнувшись с

«впутренпен» колонией в Америке, могла бы сыграть важ¬

ную роль в уничтожении «системы».
Радикал-бунтарь еще более критически, чем радикал-

демократ, если не сказать враждебно, относится к Совет¬

скому Союзу и другим странам социалистического содру¬

жества, что во многом вызвано его непониманием диалек¬

тики. Сопоставляя общественные отношения и институты,

сложившиеся в этих странах, с абстрактным идеалом

свободного, демократического общества и не обнаруживая

между ними полного соответствия, бунтарь отвергает ре¬

альный социализм как собственный социальный идеал и

отрицает его как революционную сплу современности.

Больше того, он считает, что построение «подлинного»

социализма в этих странах требует повой — антибюрокра¬

тической — революции, результатом которой был бы пе¬

реход власти в руки «народа». Отсюда — поддержка тех

сил в социалистических странах, которые, по его пред¬

ставлению, могли бы способствовать решению этой за¬

дачи.
Вместе с тем радикал-буптарь отвергает антикомму¬

низм не только во внутренней, но и во внешней политике

США, ибо видит в нем грубое посягательство на право

каждого народа выбирать угодную ему форму правления.

Среди бунтарей нетрудно, правда, найти откровеипых по¬

следователей принципа «чем хуже, тем лучше», а зна¬

чит,— и противников смягчения международной напря¬

женности (которое, как они полагают, было бы па руку

320 Глава пятая
противникам революционных изменений). Тем не менее

большинство из них отвергают «холодную войну» в поль¬

зу политики разрядки, хотя в глубине души считают, что

коренное и устойчивое изменение американской внутрен¬

ней и внешней политики при сохранении «системы» не¬

возможно.
Не ожидая практического эффекта ни от своей крити¬

ки, ни от возможных правительственных реформ, способ¬

ных как-то повлиять на внешнеполитический курс Соеди¬

ненных Штатов, радикал-бунтарь все свои надежды воз¬

лагает на коренную перестройку американского общества.
Проблемы политической стратегии и тактики. Пере¬

строить же существующее общество можно, только ради¬

кально порвав с «системой», т. е. отказавшись работать

в рамках существующих ипститутов и принимать господ¬

ствующие ценности, чтобы в конечном счете разрушить

эту «систему». Именно в этом состоит основной смысл

так называемого «Великого отказа», о котором говорил в

60-х годах Г. Маркузе и который выражал на философ¬

ском языке суть позиции радикал-бунтаря в отношении

«репрессивного мира».
На что, однако, опереться радикалу в его негации,

если всякая организация авторитарна, идеология репрес¬

сивна, а бога нет? Только на самого себя, на собствен¬

ный опыт, на свое раскрепощенное чувство, на интуицию.

Все это вполне в американском духе, и подобная позиция

во многом созвучна традиционному рыночному индиви¬

дуализму. Однако если говорить не о внешнем сходстве,

а о существе данной позиции, то она представляет не

возвращение к предпринимательскому индивидуализму

эпохи свободной конкуренции, а реакцию одновременно и

па этатистский псевдоколлективизм (на ситуацию «толпы

одиноких»), и на рыночный предпринимательский инди¬

видуализм, ибо обе ситуации сопряжены с острой (хотя

и не всегда открытой) конкурентной борьбой, с приспо¬

соблением индивида к «целому» (в одном случае — к го¬

сударству, в другом — к рынку), дающему в итоге ущерб¬

ную личность. Индивидуалистический протест радикал-

бунтаря — это выражение устремленности к целостной

личности, к общественной «гармонии», построенной на

полном отказе от «репрессии».
Об этом свидетельствует позиция радикал-бунтаря в

Леворадикальное политическое сознание	321
отношении социального идеала. Он не предлагает артику¬

лированной социальной альтернативы — и это тоже фор¬

ма «отказа», поскольку предполагается, что любая попыт¬

ка выработать целостную альтернативу сама по себе была

бы репрессивной, ибо неизбежно несла бы на себе печать

существующего репрессивного общества. Это, разумеется,

не означает, что у радикал-бунтаря нет социального идеа¬

ла. Антипрогностицизм, как известно, не только блокиру¬

ет, но скорее стимулирует формирование социальных

идеалов, обусловливая при этом их утопический харак¬

тер. Бунтарь — по самой своей природе мечтатель и уто¬

пист. Оп неизменно испытывает внутреннее (и далеко не

беспочвенное) опасение, что если его мечта будет вывере¬

на законами науки, она просто рассыплется в прах. Аме¬

риканский радикал-бунтарь не составляет в этом отноше-

пин исключения. Но его позитивный идеал часто пред¬

ставляет собой не что иное, как простое отрицание гос¬

подствующих идеалов и ценностей.
Свободное, нерепрессивное общество рисуется ему в

виде «децентрализованных, саморегулирующихся в анар¬

хистском духе, контролируемых снизу и свободных от

классовых отпошений общин» 84, функционирование ко¬

торых предполагает «радикальную реконструкцию чело¬

веческого опыта на основе «разотчужденных» социальных

принципов, таких, как личная открытость, взаимная по¬

мощь, непосредственность контактов» и т. п.85
В отличие от радикал-демократа, ориентирующегося

на «ненасильственную революцию» как длительный и

многообразный процесс, радикал-бунтарь связывает ста¬

новление «нерепрессивного общества» с насильственным

преобразованием «системы» (также именуемым им «рево¬

люцией»). Он глубоко убежден, что порядок, оспованный

на насилии, может быть изменен не иначе, как с помо¬

щью насилия («контрнасплия»). Однако в рамках бун¬

тарского сознания имеют место различия, касающиеся

тактики применения насильственных средств и некоторых

других вопросов,— различия, которые позволяют выде¬

лить подтипы бунтаря-активиста и бунтаря-экстремиста в
84	АП \Уе Аге Заут#, р. 14.
85	Шйет.
) 1 Заказ М 3035

322	Глава пятая
качестве относительно самостоятельных форм радикал-

бунтарского сознания.
Бунтарь-активист отдает предпочтение невооруженно¬

му насилию н ориентируется па такое отрицание сущест¬

вующего общества, которое допускает сохранение элемен¬

тов отрицаемого объекта и их последующую интеграцию

в новое общество. Этот подтип быстро приобретает мас¬

совый характер в условиях подъема радикальных дви¬

жений.
Бунтарь-экстремист делает основную ставку на воору¬

женное насилие и ориентируется на тотальное отрица¬

ние 86 существующего общества. При этом насилие рас¬

сматривается им не только как способ решения непосред¬

ственных политических задач, ио и как «лучший способ

формирования революционного. сознания среди массы

американского народа»87. Как правило, этот подтип не

имеет широкого распространения в американском общест¬

ве, но в периоды накала массовых движений протеста

бунтарь-экстремист часто становится влиятельной фигу¬

рой в этих движениях. Именно из числа бунтарей-экстре-

мистов выходят террористы 88.
86	Образный пример «тотального отрицания» дал Хью Ньютон,

один из лидеров партии «черные пантеры». Объясняя проис¬

хождение названия партии, он говорил: «Природа пантеры та¬

кова, что она никогда не нападает. Но если кто-либо атакует ее

или загоняет в угол, пантера поднимается, чтобы уничтожить

агрессора, атакующего ее, совершенно, целиком, решительно, аб¬

солютно и полностью» (цит. по: Митрохин Л. Н. Негритянское

движение в США: идеология и политика, с. 172. Разрядка

моя.— Авт.). Политическую иллюстрацию «тотального отрица¬

ния» мы находим у Марка Радда, одного из леворадикальных ак¬

тивистов, ставших впоследствии на путь политического террора.

Радд, принимавший активное участие в «освобождении» Колум¬

бийского университета, рассказывает, как на одном из митин¬

гов профессор Элан Силвер, «хороший либерал, который всегда

считал себя радикалом», спросил его, «есть ли в университете

что-нибудь, что стоило бы сохранить?» «Если бы я был тогда,—

писал потом Радд,— так же уверен, как несколько недель спу¬

стя, после того как была проделана большая работа по изуче¬

нию положения дел, накоплен значительный опыт и проведено

столько дискуссий, ответ «нет» последовал бы незамедлительно»

(ТЬе Келу ЬеГ( Поас1ег, р. 300).
87	\Уеа1Ьегтап, р. 8.
88	Экстремист — это еще не террорист. Данное обстоятельство еле

дует подчеркнуть особо, поскольку постоянно приходится стал-

Леворадикальное политическое сознание	323
И «активист», и «экстремист», поскольку они ориенти¬

руются на разрыв с «системой» и с обществом, чувствуют

себя внутренне свободными от общества — его норм,

принципов, законов. Но поскольку мера их разрыва

неодинакова, то неодинаково и ощущение этой иллюзор¬

ной свободы. Экстремист, нацеленный на тотальный раз¬

рыв, чувствует себя и более одиноким, и более свобод¬

ным, но тем напряженнее противоречие между его соци¬

альным самочувствием и реальностью, тем трагичнее его

политическая судьба.
Отмеченное различие сказывается на позициях «акти¬

виста» и «экстремиста» относительно тактики и стратегии

революции, хотя по многим коренным вопросам они при¬

держиваются общей точки зрения. Прежде всего оба ис¬

ходят из того, что революцию не следует откладывать на

будущее, ибо ждать, в сущности, нечего: экономические

н паучно-технические потенции американского общества

уже сегодня достаточно велики, чтобы осуществить идеал

«нерепрессивного общества».
Радикал-бунтарь отдает себе при этом отчет в том, что

он принадлежит к политическому меньшинству и что сте¬

пень готовности большинства населения Америки немед¬

ленно пойти вместе с ним на штурм «системы» далеко не

соответствует степени зрелости материальных предпосы¬

лок «нерепрессивного общества». Подобная ситуация, по¬

скольку она осознана и требует своего решения, ставит

радикал-бунтаря перед выбором: либо, сохраняя верность

декларированным принципам антиавторитарности, «пря¬
кнваться с неоправданным игнорированием внутренней разно¬

родности бунтарского (вообще радикального) сознания и пове¬

дения, в результате чего «левый радикал» отождествляется с

«бунтарем», «бунтарь» — с «экстремистом», а «экстремист» — с

«террористом». Террорист — это обособившийся и отчаявшийся

*а потому «слепой») бунтарь-экстремист. Действуя по принци¬

пу «чем хуже, тем лучше», террорист, функционирующий как

правило, в рамках небольшой (подпольной или полуподполь-

пой) группы, становится на путь заговора и вооруженных про¬

вокаций против «системы», стремясь вывести последнюю из

равновесия, заставить ее усилить репрессии и тем самым спо¬

собствовать, как он рассчитывает, возникновению революцион¬

ной ситуации. Экстремист действует иначе. Отвергая тактику

террора, он стремится поднять «массы» против «системы» с

оружием в руках, с тем, чтобы разрушить ее в процессе «пря¬

мого» «массового» революционного действия.
11*

324 Глава пятая
мой демократ л п» и отказа от машшулировашш, отказать¬

ся заодно и от ориентации на «примитивную стратегию

немедленной революции» 89 и вместе с радикал-демокра¬

том заняться кропотливой и длительной работой по ре¬

волюционной подготовке масс, неизбежно связанной с

деятельностью в рамках «системы»; либо, придерживаясь

своей тактико-стратегической линии, прибегнуть на

практике к таким средствам, которые неизбежно вступят

в противоречие с провозглашенной целью и, по существу,

ничем не будут отличаться от средств, применяемых

«системой».
Радикал-буптарь избирает второй путь, обнаруживая

тем самым, что его сознанию присущ ряд типично этати¬

стских элементов, характеризующих отвергаемое им ли¬

беральное сознание. Он не только не питает надежд на

то, что наступит время, когда большинство американцев

проникнется революционным сознанием, он просто не до¬

веряет большинству, полагая, что «всеобщая воля всегда

фальшива» (Маркузе). Большинство — несвободно, но

оно не видит своей несвободы и не стремится к собствен¬

ному освобождению; большинство — виновно (в расизме,

«империализме» и т. п.), но оно не способно спасти ни

себя, ни «погрязший в грехе» мир90. Остается, следова¬

тельно, авторитарная тактика манипулирования массой,

«осчастливливания» ее сверху, навязывания ей «новых»

ценностей, т. е. та самая тактика, которую на словах бун¬

тарь категорически отвергает. Разница лишь в том, что

осуществляется это манипулирование не властвующей

элитой, а «революционным авангардом», т. е. самими бун

тарями. В итоге насилие по отношению к «системе», по¬

скольку оно является искусственным, не подкрепленным

объективными социальными процессами, оборачивается

насилием по отношению к массе, осуществляемым в духе

«революционного» мессианизма. Больше того, поскольку

бунтарь чувствует себя «исторически ответственным»

не только за судьбу Америки, но и за судьбу всего мира

и поскольку он, следовательно, должен быть живым воп¬

лощением «истинных» потребностей, «истинной» морали,

«истинного» строя чувств, словом, воплощением «нового
89	\Уеа1Ьегтап, р. 18.
90	См.: С1есак Р. Ва<Иса1 Рагайохез. N. У., 1973, р. 250—255.

Леворадикальное политическое сознание	325
человека», каковым он в действительности, конечно, не

является, то ему не остается ничего другого, как обратить

собственное насилие еще и против самого себя, подчинив

собственную жизнь сконструированпому им «революцион¬

ному» императиву.
Не ожидая поддержки своей стратегии и тактики со

стороны большинства населения Соединенных Штатов,

включая рабочий класс, который он объявляет «интегри¬

рованным в систему», радикал-бунтарь возлагает основ¬

ные надежды на «аутсайдеров», которым уже нечего

ждать и пе па что надеяться. К их числу он относит на¬

циональные меньшинства (прежде всего «негритянскую

колонию»), деклассированные элементы, часть безработ¬

ных, а в международном масштабе — «жертвы империа¬

лизма», т. е. прежде всего страны «третьего мира».
Такое представление об «агенте революционных изме¬

нений», сложившееся еще в 60-х годах, в принципе до сих

пор остается актуальным для радикал-бунтарского созна¬

ния, основной социальной базой которого служат в основ¬

ном как раз те самые группы внутри США, с которыми

оно связывает надежды на осуществление революции.
Относительно спокойное развитие социально-политиче¬

ских процессов в Америке конца 70-х годов может создать

впечатление, будто радикал-буитарское сознание как мас¬

совый тип перестал существовать в наши дни. Такой вы¬

вод справедлив лишь постольку, поскольку он фиксирует

не распространенность этого типа сознания в современных

Соединенных Штатах. Однако если принять в расчет, что

американское общество по-прежнему воспроизводит в ос¬

новных чертах и те противоречия, которые образовали

питательную почву этого типа сознания, и те идеологиче¬

ские структуры, которые составляли его субстрат, то, по¬

водимому, есть основания утверждать, что радикал-бун-

тарское сознание продолжает существовать как феномен

массового (неэлитарного) сознания, который при очеред¬

ной вспышке протеста может быстро принять достаточно

широкие масштабы.
§ 4. РАДИКАЛ-РОМАНТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
Генезис и общая характеристика. Радикал-романтиче-

ское сознание имеет много общих черт с радикал-бунтар-

ским сознанием: та же заостренно-патетическая критика

326 Глава пятая
«системы», развиваемая в соответствии с гуманистической

символикой; та же ориентация на «разрыв» с истэблиш¬

ментом, т. е. на бунт против него и построение нового,

«нерепрессивного» общества.
Однако, в отличие от бунтаря, романтик — принципи¬

альный противник насилия. Путь Америки в новое об¬

щество должен пролегать, но его представлению, не через

политическую революцию, неизбежно сопряженную с на¬

силием, а (если несколько перефразировать Ч. Рейча)

через «революцию посредством культуры», которая, хотя

она осуществляется ненасильственным путем, и есть под¬

линная революция, отвечающая американским условиям.

Вечно терзающий философов и политиков, размышляю¬

щих о логике революционного действия, вопрос «с чего

начать?» — с «субъекта» ли, т. е. с самого человека; с эко¬

номики или же с культуры — радикал-романтик решает

твердо и определенно: преобразование современного вы¬

сокоразвитого капиталистического общества следует начи¬

нать с культуры, с человека — его психики, его сознания,

чувственности.
Отсюда и несколько иная, по сравнению с бунтарской,

а именно «антропологизированпая» акцентировка в крити¬

ке «системы», что, однако, не меняет политической подо¬

плеки этой критики, поскольку в условиях современного

капиталистического общества функционирование культур¬

ных механизмов и культурного сознания имеют, как

постоянно подчеркивает романтик, прямое отношение

к вопросам поддержания и изменения политической

власти.
Непосредственно ориентированное на эмансипацию

субъективности, на реабилитацию «нематериальных эле¬

ментов человеческого существования», на освобождение:

«духа» — из-под власти «материи», индивида — из-под

власти тотального абсолюта (чаще всего предстающего в

облике всевластного государства), сознание радикал-ро-

мантического типа имеет прочные традиции в американ¬

ской культуре, восходя к трансценденталистам, которые

были одними из первых, кто выступил с систематической

романтико-утопической критикой американского капита¬

лизма.
Сознание этого типа воспроизводилось в американском

обществе и впоследствии. В послевоенной Америке его

Леворадикальное политическое сознание	327
предвестниками стали битник и хипстер. Однако для того,

чтобы это «инверсированное» сознание (начинать ломку

не с объекта, как обычно в революциях, а с субъекта)

приобрело массовый характер (по масштабам, а не по ду¬

ху, каковой остается, конечно, элитарным) и политическое

влияние, нужны были по крайней мере три условия. Пер¬

вое — высокий уровень научно-технического развития п

превращение науки в непосредственную производитель¬

ную силу, что, с одной стороны, способствовало бы росту

материального изобилия, а с другой — повышению роли

«технологической экспертизы» (Т. Роззак) и общему ро¬

сту числа технических экспертов («техпобюрократии»),

оттесняющих на второй план традиционную творческую

интеллигенцию. Второе — рост материального богатства

общества, очевидная насыщенность его товарами и услу¬

гами, создающие (даже при сохранении явного неравенст¬

ва) представление о возможности перенесения акцента на

удовлетворение, в качестве первоочередных, духовных

потребностей. И, наконец, этатизация общественной жиз¬

ни, сужающая реальпые пределы личной свободы и рож¬

дающая в сознании интеллигента представление о воз¬

никновении «тоталитарной угрозы».
Такие (или примерно такие) условия и сложились в

американском обществе в 60—70-х годах, когда в рамках

движения «новых левых» и за его пределами получили до¬

вольно широкое распространение течения, объединенные

общей ориентацией на создание так называемой контр¬

культуры. В русле этих течений и происходило в ос¬

новном формирование радикал-романтического созна¬

ния.
Характеризуя новое, рождающееся в современной Аме¬

рике сознание (так называемое «Сознание-Ш»), Ч. Рейч

рассматривал его как продукт «двух взаимодействующих

сил: надежды на жизнь, которую сулят молодым амери¬

канцам все наше изобилие, вся наша техника, паше осво¬

бождение и идеалы, и угрозы этой надежде, которая воз¬

никает из всей совокупности реальностей жизни... Ни

надежда, ни угроза сами по себе еще не причина, по взя¬

тые вместе, они сделали свое дело» 91.
Ради кал-рома итичес кое сознание, хотя оно и не яв¬
91	Дв1сН Си. А. Т1ю Сгеешпд оГ Атспса. N. У., 1972, р. 218.

328 Глава пятая
ляется аналогом «Сознания-Ш», также можно рассматри¬

вать как порождение угрозы, сочетающейся в надеждой.

Надежды, связанной с представлением, что, наконец-то,

наступило время, когда некий исходный уровень матери¬

ального благосостояния является изначально «данным»

(«§гап1е(1») и потому основные свои усилия можно сосре¬

доточить на культивировании и осуществлении более вы¬

соких потребностей. И угрозы, связанной с усилением

тоталитарной власти корпоративного государства, в ко¬

тором, по представлению радикал-романтика, все более

возрастает власть технобюрократии.
Страх перед обществом, поглощающим индивида, и пе¬

ред корпоративно-технократическим государством, уста¬

навливающим свой контроль над обществом, обусловлива¬

ет отчетливо выраженную антиэтатистскую природу

радикал-романтического сознания. Его, конечно, нельзя

рассматривать как последовательную форму рыночного

сознания. Однако, отвергая как всевластие государства,

так и всевластие рынка, радикал-романтическое сознание

обнаруживает явное тяготение к «рыночному полюсу»,

а тем самым и свою объективную враждебность к госу¬

дарственно-монополистическому капитализму, не способ¬

ному удовлетворить притязания радикал-романтика.
Проблемы внутренней и внешней политики. Весь па¬

фос радикал-романтического критицизма, порождаемого

протестом против антигуманных условий существования

человека в современном американском обществе, обращен

против тотальной, безликой, анонимной «объективности»,

конкретным воплощением которой является «корпоратив¬

ное государство» как основной элемент существующей ре¬

прессивной «системы».
Сконцентрировав в своих руках колоссальную админи¬

стративную мощь, государство выступает не только как

организующая и стабилизирующая, но одновременно

и как деструктивная сила, разрушающая природу, обще¬

ство, человека. «Государство, а не рынок, или народ, или

какие-либо абстрактные экономические законы, определя¬

ет, что должно быть произведено, что следует потреблять

и как все это должно распределяться... Индивиды не об¬

ладают какой-либо определенной сферой свободы, личной

жизни или независимости, до которой не могло бы доб¬

раться государство. А государство не ограничивают ни де¬

Леворадикальное политическое сознание	329
мократический контроль, ни рамки конституции или де¬

мократического регулирования» У2.
Противопоставление «абстрактных экономических за¬

конов» деятельности государства — не оговорка. Радикал-

романтическое сознание, ирипнмая существование опре¬

деленных экономических институтов и отношений (и оп¬

ределенный уровень экономического развития общества,

и благосостояния его граждан) как объективную «дан¬

ность», как некий постоянный фактор социальной жизни,

в свое время утвержденный усилиями человека, но те¬

перь как бы существующий сам собой, «выносит» его за

пределы реального процесса исторических изменений аме¬

риканского общества, т. е., иными словами, сводит на

нет как фактор развития. Тем самым как бы предполага¬

ется, что экономические проблемы решены, в техническом

плане, раз и навсегда и никогда больше не встанут перед

Америкой в качестве вопросов первостепенной важности.

Страна вступила в такую фазу развития, когда экономи¬

ческие проблемы и противоречия отступили перед поли¬

тическими, а политические перед культурными93. Эти

иллюзорно-романтические, утопические представления,

внушенные радикал-романтику официальной пропагандой

н охотно принятые им, как соответствующие его гумани¬

стическим ориентациям, и определяют основной «угол

критики «системы».
Романтика мало интересуют объективные экономиче¬

ские институты и отношения, хотя он при случае огова¬

ривается. что рассматривает круппые корпорации как ис-

точпик социального зла и выступает за их ликвидацию.

Однако эта позиция, как правило, не подкрепляется

сколько-нибудь специальным анализом американской

экономики и политэкопомических отношений, существую¬

щих в США. Вне поля зрения радикал-романтика оста¬

ются проблемы социального равенства, расовый вопрос,

вопросы войны и мира, т. е. те самые вопросы, которые
92	Пе1сН СП. А. Ор. сЛ., р. 89, 91.
93	По словам Ч. Рейча, в современном высокоразвитом капитали¬

стическом обществе «главпую роль играют пе проблемы зара¬

ботной платы, прибавочной стоимости и экономической эксплу¬

атации, а вопросы участия в жизни общества, статуса, власти

и подчинения, вопросы права па полноценную умствеппую,

творческую, эмоциональпую жизпь» (Шс1., р. 290).

330 Глава пктаА
находятся в центре политического интереса радикал-бун¬

таря. Нельзя сказать, что романтик не хочет замечать

тех форм «репрессии», на которые делает акцепт бунтарь

и что он проявляет к ней равнодушие. Однако у него

иные, чем у бунтаря, представления и о реальных спо¬

собах изменения общества, и о действительных потреб¬

ностях Америки. А потому и иной подход к вопросу о ра¬

дикальном преобразовании американского общества.

В центре его внимания — внутренний мир общества

(т. е. его культура) и внутренний мир человека (созна¬

ние), в которых он видит ключ к изменению Объективного

мира. При этом последний интересует его с точки зрения

тех измерений, которые, по его представлению, формиру¬

ют (деформируют) этот «внутренний мир».
Отсюда — критика «корпоративного государства» с от¬

кровенно аптитехницистских и антисциентпстских пози¬

ций. Дело в том, что в сознании раднкал-романтнка «кор¬

поративное государство» предстает прежде всего как

административное государство, возникшее в результате

резкого усиления исполнительной власти, которая скон¬

центрирована в руках экспертов, опирающихся на дости¬

жения науки и техники и руководствующихся принципа¬

ми «функциональной эффективности» и «рационально¬

сти». Вот эта интегральная система, часто обозначаемая

понятием «технократия», и вызывает протест со стороны

радикал-романтика.
Романтик отвергает «технократию» прежде всего как

универсальную форму организации общественной жизни,

продиктованную имманентными науке и технике требова¬

ниями. При всей своей видимой рациональности — это ан¬

тигуманная, манипулятивная форма. Она жестко регла¬

ментирует и стандартизирует жизнь человека, «включая»

его, помимо его собственной воли, в иерархические систе¬

мы разных уровней и предельно сужая сферу личной

свободы. «Мягкая технократия во многом подобна кибер¬

нетизированной индустриальной системе, которую она ох¬

раняет... ее действие построено не столько па диктате

сверху, сколько на всепроникающей манипуляции, ловко

пытающейся создать национальный порядок на почве ви¬

димого хаоса унаследованных институтов» 94. При нали¬
94	Нозгак Тк. \УЬеге 1Ье \Уаз1е1апс1 Епйз. N. У., 1973, р. 40.

Леворадикальное политическое сознание	331
чии такой системы манипулирования человек становится

придатком «рационально» организованной «системы», про¬

являющей, однако, полное безразличие к конкретному ин¬

дивиду и руководствующейся в первую очередь потребно¬

стями техники и своими собственными интересами.
Враждебность романтика к «технократии» автомати¬

чески переносится им на тех, кто определяет функциони¬

рование последней как общественной формы, т. е. на са¬

мих «технократов», с которыми у романтика особые сче¬

ты, ибо именно в «технократах» видит он лиц, потеснив¬

ших творческую интеллигенцию с занимаемых ею ранее

общественных позиций.
«Технократ» становится в радикал-романтическом со¬

знании олицетворением тех сил, которые привели амери¬

канское общество к кризису и которые должны быть от¬

странены от власти, если это общество хочет выжить. Что

же касается непосредственно политического истэблишмен¬

та, институтов законодательной, исполнительной и судеб¬

ной власти, то их реальное функционирование остается

вне поля радикал-романтического сознания и критики от¬

части из-за незнания механизмов функционирования этих

институтов, отчасти из-за принципиального нежелания

вступить с ними в «политическую игру», ио главным об¬

разом по причине представления, что действительный

путь к политической реконструкции пролегает через со¬

знание и культуру.
Этими же причинами можно объяснить отсутствие у

радикал-романтика артикулированной внешнеполитиче¬

ской концепции. Это, конечно, не означает, что у него

нет определенного отношения к вопросам войны н мира,

позиции США в отношении других государств и т. д.

Романтик в общем поддерживал тех радикалов, которые

выступали в 60 — начале 70-х годов против американской

агрессии во Вьетнаме, за прекращение гонки вооружений

и демократизацию международных отношений. Однако

внешнеполитические вопросы обсуждались им вскользь и

находились на периферии его социального интереса.
Призывая порвать с «урбанистско-индустриальным

миром», романтик (как и бунтарь), отказывается предло¬

жить артикулированную социальную альтернативу95,
95	«Но как конкретно должна была бы выглядеть она, эта стран¬

ная постиндустриальная альтернатива? Как именно должны

332 Глава пятая
что, впрочем, не мешает ему предаваться размышлениям

об идеальпом человеке и идеальном обществе, выдержан¬

ным в духе утопической традиции, хотя сам радикал-

романтик и не склонен считать себя утопистом9б.
Радикал-романтик выступает за общество, в котором

бы господствовали отношения, свободные от эксплуата¬

ции и направленные на удовлетворение потребностей, обе¬

спечивающих свободное развитие индивида. При этом

предполагаемый высокий уровень материального разви¬

тия рассматривается как предпосылка не только для раз-

отчуждения труда, но и для превращения его, в традици¬

ях фурьеризма, в «игру». А дебюрократизация и децент¬

рализация политических институтов и «деполитизация»

общественной жизни выступают в качестве необходимого

условия превращения «демократии участия» в господст¬

вующий механизм принятия решений как на базе общи¬

ны, так и на уровне общества в целом.
В этих условиях, как полагает романтик, личность

могла бы обрести высшую ценность, стать целью деятель¬

ности общества, а не объектом манипулирования с его

стороны, как это происходит сегодня.
были бы взаимодействовать ее элементы и как она должна бы¬

ла бы функционировать?» — спрашивает Т. Роззак. И отвечает:

«Я думаю, что только глупец стал бы претендовать на то, что

он может ответить на этот вопрос в каких-либо существенных

деталях» (Нозгак ТН. Ор. сН., р. 395).
96	«И все-таки,— признается Т. Роззак,— не стану отрицать, что в

сокровенных глубинах моего созпания рождалось нечто боль¬

шее, нежели чисто утопическое вйдение мира, который, дума¬

ется мне, вижу я на далеком краю урбанистско-индустриальной

пустыни. Это представление
о соразмерности сочетания ремесленного труда, вспомога¬

тельных технических средств и, конечно, тяжелой индустрии;
о возрождении труда как самоопределяющей, свободной от

эксплуатации деятельности и как средства духовного роста;
о новой экономике, формирующейся на основе родства,

дружбы и сотрудничества;
о небюрократизированных общественных службах, созда¬

ваемых и управляемых самими потребителями;
о координации в масштабах всего общества находящихся

под рабочим контролем промышленных предприятий и произ¬

водственных кооперативов;
о кредитпых союзах и взаимном страховании как альтер-

пативе крупных банков и страховых компаний» и т. д. (Ор. сН.,

р. 395, 396).

Леворадикальное политическое сознание 333
Результатом такой перестройки стали бы радикальные

изменения в самой структуре личности, связанные с гос¬

подством нерепрессивной культуры. В частности, сексу-

альпость трансформировалась бы в эрос, что расшатало

бы глубинные психологические корни политической ре¬

прессии. Отношения, основанные на принципах конку¬

ренции и вражды, уступили бы место отношениям, осно¬

ванным на взаимной любви и взаимопонимании. Осво¬

божденный от искусственных потребностей, человек

отбросил бы многие материальные атрибуты прежней

жизни как ложные и ненужные и установил бы прямой

контакт с другими людьми, с природой и богом.
Проблемы стратегии и тактики политического дейст¬

вия. Выступая принципиальным противником политиче¬

ского и всякого другого насилия (ибо оно, по его пред¬

ставлению, способно породить еще худший мир, чем тот,

который существует 97, радикал-романтик в принципе не

исключает опирающуюся на насилие политическую рево¬

люцию как орудие социальных преобразований. Однако

он подчеркивает при этом, что такая революция способ¬

на, в лучшем случае, решить проблемы уже не актуаль¬

ные для Америки и потому просто неуместна в Соеди¬

ненных Штатах.
Америка, подчеркивает романтик, нуждается в «сле¬

дующей», более высокой по своим целям, революции, ко¬

торая па основе уже достигнутого материального благо¬

состояния, привела бы к освобождению человека от на¬

силия. Но «это освобождение не может быть достигнуто

автоматически при помощи политических методов, харак¬

терных для более ранней исторической эпохи» 98. Новая,

политическая по своей сущности, революция должна

быть осуществлена не политическими (в традиционном

смысле), а культурными методами, тем более что в со¬

временном американском обществе, как подчеркивает ро¬

мантик, грани между политикой, психологией и культу¬

рой стали весьма зыбкими.
97	Единственный вид насилия, который согласен признать радп-

кал-ромаптик, — это насилие индивида, обращенное пм против

самого себя, как продукта и объекта воздействия со стороны

господствующей морали и идеологии.
98	Вомак ТН. Ор. сИ., р. XXII.

334 Глава пятая
Суть романтической стратегии ненасильственных дей¬

ствий проста ио замыслу: формирование «новой культу¬

ры» («контркультуры»), создающей «среду» для неот¬

чужденного существования человека; воспитание «нового

человека» с присущими ему «подлинными потребностя¬

ми», «неренрессивной моралью», «новым строем чувствен¬

ного восприятия» («новой чувственностью»), человека,

природа которого не привязывала бы его «посредством

чувственных влечений и агрессивности к товарной фор¬

ме» ".
Радикал-романтнк может догадываться, что эта зада¬

ча колоссальной сложности (как в социальном, так и в

психологическом отношении). Но в тактическом плане

он редуцирует ее до нескольких практических императи¬

вов, рассчитанных на массовое потребление. Это прежде

всего разрыв с окружающим обществом, с его института¬

ми, ценностями, приоритетами, жизнепным стилем. При

этом «разрыв» вовсе не обязательно должен быть физи¬

ческим н сопровождаться «выпадением» из общества (как

это делали в 60-х годах хиппи). Главное — внутренний

разрыв. Можно продолжать функционировать (по край¬

ней мере в течение какого-то времени) в обществе и од¬

новременно жить собственными интересами, т. е. нахо¬

диться в положении «внутреннего эмигранта». Есть и

другой путь — создание добровольных коммун, функцио¬

нирующих на самых разных началах, ио одинаково пре¬

следующих цель формирования нерепрессивных отноше¬

ний. Только на базе «разрыва» становится возможным

формирование новых ценностей (воплощенных в искомом

социальном идеале), «новой морали» (Д. Янкелович), в ос¬

нове которой лежит уважение к человеку и приоритет не¬

материальных ценностей.
Разрыв с господствующей культурой предполагает

обращение к иному источнику, из которого в конечном

счете могли бы быстро вырасти и «новая культура»,

и «новый человек». Этот источник—«субъективность»,

т. е. уникальный внутренний опыт личности. Только че¬

рез обращение к самому себе, своему внутреннему миру

как подлинному источнику ценностей можно развить сво¬

бодное воображение, интуицию, «новую чувственность».
99	Магси$е Н. Ап Ездау он ЬПн'гаНоп, р. 11.

Леворадикальное колитическое сознание
ЗЗо
13 свою очередь, «новая чувственность» — неотъемлемое

качество и одновременно условие становления «нового че¬

ловека» (а в конечном счете и нового общества), чело^

века, «который говорил бы па ином языке, имел бы иные

жесты, следовал бы иным импульсам; человека, который

развил бы инстинктивный барьер против жестокости, гру¬

бости, безобразности» 10°.
«Новая чувственность» позволила бы индивиду уста¬

новить непосредственный контакт с другими людьми, при¬

чем на принципиально новой основе, свободной от духа

конкуренции и стяжательства и направленной прежде все¬

го на развитие своих внутренних потенций. Она позволи¬

ла бы также установить непосредственный, естественный,

свободный от прагматической заинтересованности контакт

с окружающим миром, с природой, постичь их во всем

богатстве, войти с ними в «резонанс».
Одним из главных средств достижения такого «резо¬

нанса», да и вообще радикального обновления мира, ро¬

мантик считает религию. По его словам, «...на протяже¬

нии истории нашего поколения многие славные традиции

протеста и реформ иссякли так же, как могут иссяк¬

нуть в скором будущем жизненные ресурсы пашей окру¬

жающей среды. Энергия религиозного обновления — вот

что породит будущую политику и, быть может, решаю¬

щий радикализм нашего общества» 101.
Ориентация па разрыв с обществом, его институтами

и моралью, обращение к мистике, критика «технократии»

послужили для многих американских политиков и социо¬

логов поводом для обвинения радикал-романтика в «амо¬

рализме», «индивидуализме» и «иррационализме».

«К концу 60-х годов,— писал Д. Белл в «Культурных

противоречиях капитализма»,— новая чувственность по¬

лучила имя (контркультура) и сопутствующую идеоло¬

гию. Основной тенденцией этой идеологии, хотя она воз¬

никла в форме нападок на «технократическое общество»,

было наступление на сам разум» 102.
100	Магсихе II. Ор. сИ., р. 21.
101	Поз^ак Тк. Ор. с!1., р. ХХУП-ХХУШ.
102	Ве11 Я. ТЬе СпИига! Соп1.га<Ис1юпз оГ СарИаИзт. N. У.. 1976,

р. 143.

336 Глава пятая
Со своей стороны, радикал-романтик отклоняет обви¬

нения в иррационализме, уточняя, что он выступает за

освобождение не от разума вообще, а от «определенного

разума», т. е. отказ от функционального рационализма

истэблишмента. «То, что новая политика уходит своими

корнями в инстинктивную жизнь, в жизненную непосред¬

ственность (т Нуес1 пптесИасу), в моральные чувства

(ш тога1 ^ееНп^з), не означает, однако, что новая

политика есть новый иррационализм. Не следует путать

отрицание омертвляющей, административной рациональ¬

ности политики истэблишмента с безоговорочным осуж¬

дением разума» 103.
Было бы действительно несправедливо обвинять ра-

дикал-романтика в том, что он пытается «изгнать» ра¬

циональное начало из жизни общества. Но, с другой сто¬

роны, нельзя не видеть и того, что подозрительное отно¬

шение к разуму заложено в самой природе современного

романтического сознания (и имеет глубокие корни в аме¬

риканской и мировой романтической традиции). На то,

конечно, существуют свои объективные причины. Можно

согласиться с романтиком, что история XX в. дает мно¬

жество примеров того, как разум не просто ставился на

службу антигуманным целям, но выступал в качестве ме¬

тафизического фундамента этих целей 104. Возможно, что

социальная история даст в будущем оспованпя для более

лояльного отпошения радикал-романтика к разуму — тог¬

да исчезнет и нынешняя подозрительность... вместе с са¬

мим радикал-романтическим сознанием (если последнее

сохранится к тому времени как массовый феномен).
Как бы, однако, ни сложилась история в дальнейшем,

нынешнее радикал-романтическое сознание остается в оп¬
103	АН АУе Аге 8аут&, р. 17.
104	«Хапна Арендт однажды сказала, что нельзя ожидать, чтобы

люди апеллировали к разуму, когда они видят, что разум ис¬

пользуется против них как ловушка. В этих словах — выраже¬

ние опыта тех, кто ставит эти вопросы в рамках контркульту¬

ры. В результате вызывающая поддержка абсурдности, субъек¬

тивности, мистицизма и магии, вещей, которые серьезно иссле¬

дуются, но вместе с тем и служат щитом, прикрываясь кото¬

рым те, кто апеллирует к разуму, могут обратиться на поиски

новых образов реальности, не обремененных старыми дефини¬

циями интеллектуальной ответственности» (СоуегптепЪ ап(1 Ор-

розШоп, 1970, N 5, р. 451).

Леворадикальное политическое сознание 337
позиции к разуму. Но это и естественно для радикального

сознания, в рамках которого не может существовать

«центрированного» типа, ориентированного на «синтез»

чувственности и рациональности; и упрекать радикала в

«незнании меры», в «шараханьи» от одной «крайности»

к другой — это значит упрекать его в том, что он... ра¬

дикал.
Это лишний раз подтверждается его позицией в отно¬

шении морали и особенно индивидуализма. Романтик, ко¬

нечно, не «аморалист», ибо в принципе он не против

нравственного регулирования отношений между людьми.

Однако он хотел бы, чтобы эта регуляция осуществля¬

лась не на основе объективных норм нравственности (ко¬

торые тут же будут объявлены им «навязываемыми» и

«репрессивными»), т. е. не на основе нравственного им¬

ператива, а на основе пекоего нравственного инстинкта,

соединяющего всех и каждого. Но иной, говоря строго,

и не может быть позиция романтика, даже если он ут¬

верждает, и притом совершенно искренне, обратное, ибо

не для того он разрушает один императив, чтобы тут же

оказаться в плену другого.
Радикал-романтик, конечно, не апологет предприни¬

мательского индивидуализма. Но он и не «коллективист».

Он хотел бы найти гармоническую форму отношений

между индивидом и коллективом, но сегодня такая гар¬

мония оказывается либо иллюзорной, либо сугубо ло¬

кальной (и временной). В сущности «уход в коммупу»

(как правило, очень небольшую численно) — это тоже

форма индивидуализма (только несколько «расширенно¬

го»). А это значит, что радикал-романтику, если он хочет

сохранить свою позицию социального критика, не оста¬

нется ничего другого, как оставаться (возможно, и не

сознавая этого) на индивидуалистическом «полюсе».
Для романтика не существует проблемы «агента со¬

циальных изменений», ибо революция должна быть осу¬

ществлена не классом, не партией, не даже народом —

она должна произойти сама собой, как естественный

итог «революции» сознания и культуры, как продукт

трансформации личности.
Такой абстрактный подход к проблемам полптики дела¬

ет данный тип сознания менее «практичным« по сравне¬

нию с другими радикальным типами, придает ему большую

ЗЗЯ Глава пятая,
устойчивость и стабильность, хотя вместе с тем сильно

ограничивает масштабы его распространения. Конечно,

его вульгарные, массовидные формы (связанные с такими

феноменами, как хиппи и йиппи)—скоротечны, но те

глубинные ориентации, которые восходят к национальной

романтической традиции, сохраняются (пусть в скрытой

форме) даже тогда, когда другие формы радикализма схо¬

дят на нет.
§ 5. РАДИКАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
Генезис и общая характеристика. На протяжении не¬

скольких последних десятилетий социалистическое созна¬

ние в Америке складывалось одновременно в руслах раз¬

личных социально-политических движений н принимало

разнообразные формы. В рамках организованного ком¬

мунистического движения оно существует в форме рево¬

люционного социалистического сознания (или научного

социализма). Одновременно это сознание выкристаллизо¬

вывается и в русле буржуазно-демократических движе¬

ний и процессов, опирающихся на либеральную тради¬

цию, где оно выступает в форме реформистского (буржу¬

азного) социализма. Наконец, социалистическое сознание

формируется в русле массовых демократических движе¬

ний протеста, развивающихся на непролетарской основе

и опирающихся на интеллектуальную ’и политическую

•традицию радикализма. Здесь оно выступает в специфи¬

ческой форме радикал-социализма.
Отношение современных радикалов к социализму но¬

сит, как можно видеть, сложный характер. С одной сто¬

роны, все типы радикального сознания были в той или

иной мере и форме стимулированы социалистическими

идеями и образами. С другой стороны, ни радикал-демо-

кратическое, ии бунтарское, ни романтическое сознание

не могут быть отнесены к социалистическим типам как в

силу того, что многие их элементы не согласуются с со¬

циалистической традицией, так и вследствие отсутствия в

них сознательной ориентации на выработку и практиче¬

ское осуществление социалистической альтернативы.
Вместе с тем в русле современных массовых демокра¬

тических движений всегда существовала тенденция к со¬

знательному поиску такой альтернативы и путей ее осу¬

Леворадикальное политическое сознание
339
ществления, которая особенно усилилась с конца 60 —

начала 70-х годов. Теоретической реконструкцией этой

тенденции является радикал-социалистическое сознание,

которое, будучи самостоятельным типом критического со¬

знания, принадлежит одновременно и к социалистиче¬

ской, и к радикальной традиции.
Нынешний радикал-социалист — это, как правило,

либо бывший радикал-демократ, убедившийся в утопич¬

ности стратегии и тактики «ненасильственной револю¬

ции», либо даже бывший бунтарь, потерпевший неудачу,

но сохранивший веру в возможность преобразования аме¬

риканского общества и надежду на то, что ему все-таки

удастся отыскать этот путь. Он обращается к социалисти¬

ческой традиции в надежде отыскать новое кредо, новую

стратегию и тактику, которые послужили бы ему точкой

опоры при перестройке американского общества в усло¬

виях его относительной стабилизации.
Сегодня радикал-социалист заново открывает для себя

некоторые из истин, бывших азбучиыми для «старых ле¬

вых», но отброшенных впоследствии «новыми левыми».

«Мы верим,— провозглашает он,— ... что общественная

собственность и демократия не являются непримиримы¬

ми; что утверждение общественной собственности и ко¬

ординированного экономического планирования будут

способствовать росту участия народа в принятии решений

и децентрализации чласти» ,05.
Однако но ряду существенных вопросов (о~гюшепче к

коммунистическому движению, к социалистическим стра¬

нам, анализ противоречий современного американского

общества и др.) радикал-социалист остается в принципе

на позициях «новых левых». Вообще он хотел бы «синте¬

зировать все лучшее», что есть у «старых» и «новых» ле¬

вых и подняться над их горизонтом «к новым реально¬

стям» 10в. Сложится ли такой синтез и насколько он ока¬

жется плодотворным, покажет будущее, ибо этот тип,

в сущности, находится в начальной фазе своего станов¬

ления.
Продолжая традиции американского утопического со¬
105	81га1е#у ап<1 Ргодгаш. Езяауз То\уаг<1 а Хе\у Атопоап 8ос1«‘ь

Пзт. Ву 8. Ьуп<1 ап(1 С. Л1регоуЦ2. Во81оп, 1973, р. IX.
108 Ьегпег М. Р. ТЬе 1\те\у 8ос1аН§1 Пе\*о1и1юп. N. У., 1973, р. XI\\

340 Глава пятая
циализма, радикал-социалистическое сознание опирается

на довольно сложный идеологический субстрат, включаю¬

щий наряду с идеями социалистов-утопистов и просвети¬

телей также идеи научного социализма и «неомарксизма»,

что открывает возможности для эволюции данного типа

в различных направлениях.
Проблемы внутренней и внешней политики. В своей

критике современного американского общества радикал-

социалист исходит из представления о тотальном харак¬

тере кризиса, перед лицом которого оказалась Америка,—

кризиса экономического, политического, социального,

нравственного, концентрированное выражение которого он

видит в гуманитарном кризисе. Здесь нет еще ничего ори¬

гинального, как, впрочем, и в том, что радикал-социалист

ищет выход из создавшегося положения на путях корен¬

ной перестройки общества, т. е. на путях революции. Од¬

нако представляет он себе эту революцию во многом ина¬

че, нежели другие радикалы илп марксисты. Не отбрасы¬

вая в принципе представления о «системе» как основном

объекте критического действия, радикал-социалист отож¬

дествляет ее непосредственно с капитализмом как систе¬

мой общественных отпошепий, основанных на тотальном

отчуждении, т. е. пе только на частной собственности, но

и на частной власти. Отсюда попеки социалистической

альтернативы, ведущей не только к революции в системе

собственности, по и к непосредственному революционному

изменению условий существования человека.
Направляя свою критику против капитализма, ради¬

кал-социалист связывает в конечном счете порождаемое

последним тотальное отчуждение с господством рыноч¬

ных отношений. Вопрос о степени их регулируемости со

стороны капиталистического государства представляется

ему второстепенным, ибо сущность рыночных отношений

от этого, с его точки зрения, не меняется. Господство же

рынка пеизбежно приводит к тому, что все отношения

между субъектами деятельности строятся по принципу

отношений между рыночными ценностями (стоимостями).

Не развитие человека, не «дружба и сотрудничество»,

а взаимная конкуренция и стремление к извлечению мак¬

симальной прибыли, разрушающие индивида и общество

в целом,— вот определяющая цель деятельности рыноч¬

ного общества.

Леворадикальное политическое сознание	341
При таком положении дел хозяевами общества оказы¬

ваются не сами граждане, даже не государство и не воен¬

ные, а крупные промышленные корпорации и банки, со¬

средоточившие в своих руках контроль за рынком. Именно

они, подчеркивает радикал-социалист, навязывают об¬

ществу собственную волю как всеобщую, прикрывая ее

демагогическими рассуждениями о служении националь¬

ным интересам.
Усиление роли буржуазного государства, происходя¬

щее в последние годы, не вызывает у радикал-социалиста

ни особых тревог, ни чрезмерных иллюзий и надежд.

Хотя государство играет определяющую роль в решении

многих политических и экономических вопросов, оно по-

прежнему продолжает действовать в тесной кооперации

с «корпоративной общиной» и с главными политическими

партиями, выражая и защищая их стратегический ин¬

терес (т. е. действуя в направлении стабилизации капи¬

тализма) и пользуясь в ответ политической поддержкой

и финансовой помощью с их стороны.
Не следует также, по мнению радикал-социалиста,

преувеличивать роль военных. Военный истэблишмент

укрепил свои позиции в годы «холодной войны» и, не¬

сомненно, оказывает влияние на решение важных для

нации вопросов, но все же Америка не является милита¬

ристским государством. Пользуясь относительной автоно¬

мией и толкая порою правительство на авантюры, воен¬

ные не имеют решающего слова в вопросах войны и

мира, где оно опять-таки остается за корпорациями. Да и

само военное дело в Америке — это тоже бизнес со своей

рекламой, конкуренцией и погоней за прибылью. Поэто¬

му путь к оздоровлению американского общества (в про¬

цессе подготовки революции) радикал-социалист видит не

в «обуздании государства», как предлагают некоторые ра¬

дикалы и консерваторы, а прежде всего в обуздании

крупных корпораций, наживающихся па военных зака¬

зах и на милитаристской истерии и диктующих свою

волю государству.
Подобный подход поневоле делает радикал-социалиста

«экономистом», т. е. заставляет его ставить в фокус кри¬

тического анализа пе политические или нравственные,

а прежде всего социально-экономические проблемы. Оста¬

ется при этом только сожалеть, что благородство социа-

342 Глава пятая
диетического порыва не влияет на качество критического

анализа, который зачастую остается у радикала поверхно¬

стным и односторонним 107.
Радикал-социалист отвергает либерал-технократиче-

ский тезис о происходящем в американском обществе

«перераспределении богатства». Он не отрицает, что ра¬

бочему сегодня достается больший «кусок» национального

«пирога», чем, скажем, полвека назад. Однако причину

этого он видит прежде всего в том, что больше стал сам

«пирог». Что касается власти корпораций, то она, как и

присваиваемая ими доля национального богатства, не

только не уменьшается, ио даже возрастает. Радикал-со¬

циалист отвергает также тезис о постепенном переходе

коптроля над крупными корпорациями к менеджерам,

подчеркивая при этом, что сегодня, как и прежде, вся

полнота власти остается в руках крупных собственников,

а частная собственность — существенным (хотя и не

единственным) элементом фундамента, на котором зиж¬

дется все здание современного американского общества.

Отсюда и весьма сдержанная оценка правительственных

социальных программ, которые, по глубокому убеждению

радикал-социалиста, не в состоянии привести к искорене¬

нию неравенства 108.
Подчеркивая классовый характер социальной полити¬

ки государства, радикал-социалист не призывает, одна¬

ко, ии бойкотировать государственные программы «со¬

циального благосостояния», ни прекратить борьбу за

дальнейшие уступки трудящимся со стороны государства

и корпораций. Напротив, чем шире и активнее будет эта

борьба, тем, по его мнению, будет лучше и для самих

трудящихся, и для дела социалистической революции.
107	Об этом позволяют судить, п частности, публикации такой

влиятельной в Америке 70-х годов социалистической группы,

как «Новое американское движение». Заметим попутно, что ма¬

териалы газеты «Нью амернкен мувмент» (за 1972 — 1976 гг.),

издаваемой этой группой, наряду с работами М. Лернера,

С. Линда и других, послужили исходным материалом для тео¬

ретической реконструкции рассматриваемого типа сознания.
108	«...Несмотря на всю риторику,— пишет Майкл Лернер,— самые

постоянные и удачливые получатели общественной помощи в

американском «государстве благосостояния» — не бедняки. Ими

являются корпоративные гиганты системы частного предпри¬

нимательства...» (Ьегпег М. Р. Ор. сИ., р. 29).

Леворадикальное политическое сознание	$43
Во-первых, потому, что трудящиеся обретут новый опыт

социальной борьбы н приумножат веру в силу солидарного

действия. Во-вторых, потому, что смогут в дальнейшем скон¬

центрировать свои усилия на других, решающих участках

борьбы против капитализма. Однако, предупреждает ра¬

дикал-социалист, не следует связывать с этой борьбой и

рождающимися в ее итоге реформами надежду на уста¬

новление «экономической демократии». Такой демократии

капитализм никогда не допустит, ибо это было бы для

него равносильно самоубийству.
Радикал-социалист разделяет точку зрения о паличии

разрыва между провозглашенными идеалами и сущест¬

вующими законами, имеющими зачастую чисто формаль¬

ный характер и ограниченную сферу действия. Однако

он не предлагает ни «решительно отказаться» от борьбы

за практическое осуществление буржуазных прав и сво¬

бод (хотя и не верит в ее успех), ни ограничиться ею.

Основную цель борьбы за демократию радикал-социалист

видит в том, чтобы подвести американских граждан к

пониманию того, что обеспечение свободы, равенства,

справедливости может быть достигнуто лишь в рамках

более широкой задачи революционного преобразования

американского общества.
Радикал-социалист соглашается с бунтарем, что ря¬

довой американец выступает сегодня пассивным объектом

воздействия со стороны стихийных и организованных сил

капиталистического общества — рынка, корпораций, госу¬

дарства, что навязываемые ему потребности имеют (по

крайней мере отчасти) искусственный характер и что в

некоторых случаях они антигуманны, репрессивны по су¬

ществу. Однако, в отличие от бунтаря, радикал-социалист

полагает, что в контексте капиталистической цивилиза¬

ции эти потребности могут рассматриваться как «подлин¬

ные» 109. Такой подход к проблеме формирования и удов-
109	«В контексте современной капиталистической системы люди

нуждаются в определенных потребительских товарах для под¬

держания жизни. Когда интересы нефтяных н транспортных

компаний в условиях существования частного транспорта де¬

лают расширенйе массовых перевозок крайне нежелательным,

многие рабочие нуждаются в машинах, чтобы добираться к ме¬

сту работы. При отсутствии общественных учреждений, зани¬

мающихся приготовлением пищи, стиркой белья, хранением

продуктов, воспитанием детей, люди нуждаются в собственных

344 Глава пятая
летворення потребностей, одной из самых острых, оказав¬

шихся в поле критического сознания в последние два

десятилетия, выглядит более здравым и главное более пер¬

спективным по сравнению, скажем, с радикал-буптарской

(и радикал-романтической) позицией. Радикал-социалист

стремится сделать то, против чего решительным образом

выступает радикал-бунтарь: перебросить мост между на¬

стоящим и будущим. И если он где-то идеализирует

«коммунальную» альтернативу, то сегодня такая идеали¬

зация выглядит более безобидной, чем ориентация на то¬

тальный разрыв с существующим обществом или принци¬

пиальный отказ артикулировать какую бы то ни было со¬

циально-политическую альтернативу вообще.
Радикал-социалист подчеркивает, что пока двигателем

социального прогресса в капиталистическом обществе ос¬

тается стремление к извлечению максимальной прибыли,

гуманистический идеал всегда будет пребывать в опасно¬

сти. Человек вовсе не «зол» по своей природе, однако си¬

стема рыночных отношений приучает его с детских лет

смотреть на других людей, как на потенциальных конку¬

рентов, а значит — врагов. В этих условиях человеку при¬

ходится развивать в себе такие качества и приобретать

такие знания, которые способствуют не формированию

гармонической личности, а победе над своими конкурен¬

тами и отвечают требованиям корпораций и государства.

Возникает коллизия между гуманизмом и функциональ¬

ной рациональностью, разрешающаяся в пользу по¬

следней.
Такое разрешение происходит, правда, далеко не без-

болезнепно и нередко, как признает радикал-социалист,

рождает у человека чувство глубокой внутренней не¬

удовлетворенности, приводит его к духовному и душевно¬

му кризису, заставляя обратиться к религии. Однако ни

традиционная религия, ни эксперименты в духе «контр¬

культуры», к которым социалист относится с нескрывае¬

мой пеприязпью, не приводят к реальпому решению про¬

блемы, ибо «задача религии или патриотизма, шовинизма
печах, стиральных машинах, холодильниках, Детских игрушках,

одежде и т. п. Таким образом, в своем потреблении люди исхо¬

дят не из ложпых потребностей, а из потребностей, присущих

капиталистической форме организации хозяйства (Ьетег М. Р.

Ор. ей-., р. 38).

Леворадикальное политическое сознание	345
или психоанализа — направить это чувство по такому

руслу, чтобы оно не задело основной его источник — эко¬

номическую структуру капитализма» 110.
Хотя радикал-социалистическое сознание и не замы¬

кается в кругу внутриполитических проблем, по общему

уровню интереса к вопросам внешней политики и масш¬

табам их критического анализа оно уступает радикал-де-

мократпческому или бунтарскому сознанию, занятому

поиском внешних источников и стимуляторов радикаль¬

ных измепенпй в Америке.
Радикал-социалист против антикоммунизма — как во

«внутреппем», так и «внешнем» его проявлепиях, спра¬

ведливо усматривая в нем (ибо жива еще в радикальном

сознании память о маккартизме) орудие борьбы реак¬

ционных сил господствующего класса не только против

коммунизма, но и против буржуазной демократии. В то

же время радикал-социалист, находясь в плену антиком¬

мунистических предрассудков, активно распространяемых

буржуазной пропагандой, весьма критически оценивает

опыт (исключая разве что область экономики) большин¬

ства социалистических страп. Отвергая рынок как уни¬

версальный механизм социального регулирования, неиз¬

бежно ведущий к «безвластию» народа, радикал-социалист

столь же решительно отвергает и формы государственно¬

сти, существующие в социалистических странах, необос¬

нованно рассматривая их как воплощение «этатизма» и

бюрократизма. Правда, в отличие от бунтаря, безогово¬

рочно отвергающего реальный социализм, радикал-социа-

лист (словно испытывая чувство вины, ибо он недвусмыс¬

ленно заявляет о своей приверженности «социалистиче¬

ской идее») находит массу исторических факторов,

объясняющих (а где-то даже и оправдывающих) возник¬

новение отрицаемых им форм социализма. Впрочем, это не

меняет общего вывода радикал-социалиста о том, что со¬

циалистические страны не могут служить для американ¬

ского «революционера» историческим примером.
Нельзя вместе с тем не отметить, что радикал-социа¬

лист более последователеп, чем бунтарь, и более глубок,

чем демократ, в оценке и объяснении мотивов внешнепо¬

литического курса США. Для него внетппяя политика —
110	Ьегпег М. Р. Ор. сИ., р. 43,

346 Глава пятая
это продолжение и функция политики внутренней, опре¬

деляемой господствующим классом и отвечающей его ко¬

ренным интересам. Отсюда и тезис об экспансионистской

(«империалистической») сущности внешней политики

США. В качестве примера радикал-социалист ссылается

па политику американской помощи другим, прежде всего

развивающимся, странам. Средства, предоставляемые по¬

следним по программе помощи, идут зачастую на созда¬

ние «промышленной инфраструктуры», что облегчает до¬

ступ американским монополиям к сырьевым богатствам

этих стран. К тому же значительная часть помощи носит

сугубо военный характер и ставит конечной целью как

защиту существующих там режимов (поддержка которых

отвечает интересам США), так и обеспечение их военной

промышленности новыми заказами.
Радикал-социалист отвергает «либерально-демагоги¬

ческое», как ои его называет, утверждение, будто прово¬

димая Соединенными Штатами внешняя политика дик¬

туется необходимостью защиты «интересов американской

нации» от коммунизма. Задача борьбы против коммунизма,

поясняет он, конечно, играет свою роль в формировании

внешнеполитического курса страны. Но, во-первых, эта

борьба не в защиту интересов нации, а в защиту интере¬

сов истэблишмента, который видит в мировом коммунизме

своего соперника на международной арене. А, во-вторых,

задача борьбы против мирового коммунизма — это сов¬

сем не главная нричина американского экспансионизма,

который коренится в самой природе капитализма. А это

делает беспочвенными всякие надежды на то, что США

смогут изменить — без радикальной внутренней пере¬

стройки — принципы своего внешнеполитического курса

(если не принимать в расчет конъюнктурных колебаний).
Такая позиция определяет и сдержанное отношение

радикал-социалиста к оценке перспектив политики раз¬

рядки, точнее — к возможности последовательного осу¬

ществления. этого курса Соединенными Штатами. Функ¬

ция разрядки (в представлении американской стороны)

заключается по его мнепию, в том, чтобы, сделав поправ¬

ку на предшествующий многолетний антикоммунистиче¬

ский курс США, дать американским бизнесменам возмож¬

ность установить ставшие для них необходимыми дело-

рые контакты с Советским Союзом и некоторыми

Леворадикальное политическое сознание	347
другими социалистическими странами. Стремление к по¬

лучению новых прибылей плюс военная сила соперни¬

ка — вот что, по мнению радикал-социалиста, толкало и

будет толкать американские правящие круги на прове¬

дение политики разрядки. И хотя последняя сама по себе

представляет позитивное явление и в принципе заслужи¬

вает поддержки, с ней, предупреждает радикал-социа¬

лист, пе следует связывать слишком больших надежд,

ибо капитализм продолжает сохранять свою экспансио¬

нистскую природу.
Наряду с тем радикал-социалист утверждает, что,

хотя Америка и является империалистическим государст¬

вом, она не стремится к войне как самоцели, пытаясь

навязать свою волю другим народам мирным путем.

«Америка не' стремится к войнам: она стремится к Рах

Атепсапа, к миру, навязываемому другим странам аме¬

риканской мощью, который бы обеспечивал американско¬

му бизнесу право и дальше эксплуатировать все народы

мира. Основные направления политического курса пра¬

вительства вырабатываются пе под давлением военных,

а под давлением требований капиталистической экономи¬

ки. Если Америка находится в состоянии войны, то от¬

ветственность за это должна быть в конечном счете воз¬

ложена не на военных, а на экономику, которой служат

военные» 1П.
Радикал-социалист, разумеется, не ставит целью обе¬

лить американский военный истэблишмент. Дело просто

в том, что милитаризм рассматривается им (с излишней

прямолинейностью) как функция от американского капи¬

тализма, агрессивного‘по самой своей сущности. Агрес¬

сия США во Вьетнаме была для радикал-социалиста

гораздо менее «странной и чудовищной», чем для радикал-

демократа или для радикал-бунтаря, а поражение — ме¬

нее травмирующим в морально-психическом плане,

поэтому они и вызвали у него меньшую критическую

рефлексию по сравнению с той, какая была присуща дру¬

гим радикалам.
Радикал-социалист видит только один путь к пресе¬

чению экспансионистского курса Америки и ликвидации

войн, к устранению международной конкуренции и уста-
1,1 Ьегпег М. Р. Ор. сИ.. р. 79.

348 Глава пятая
ыовлению дружественных отношений между народами

всего мира. Этот путь — революция, ведущая к построе¬

нию «подлинного социализма». «Единственные измене¬

ния, которые будут иметь смысл в Америке, это измене¬

ния, которые приведут эту страну к социализму — социа¬

лизму, существенно отличающемуся как от шведского

«государства благосостояния», так и от бюрократических

режимов Восточной Европы... Такой социализм., может

быть осуществлен в нашей стране только путем револю¬

ционной борьбы» 112.
Проблемы политической стратегии и тактики. Хотя у

радикал-социалиста нет однозначного и ясного представле¬

ния о том, как конкретно должен выглядеть этот «подлин¬

ный социализм», однако некоторые принципы нового строя

видятся ему достаточно отчетливо уже сегодня.
«Социализм,— пишет М. Лернер,— есть собственность

и контроль над средствами производства, а значит

и контроль над всеми сферами жизни, осуществляемый

большинством трудящихся. Таким образом, социализм

есть иное выражение лозунга «власть — народу»:

власть, обеспечивающая контроль над всеми основными

институтами, которые влияют на нашу жизнь. Социализм

есть радикальная демократия, демократия, распростра¬

няемая на все сферы нашей коллективной жизни» 113.
Радикал-социалист подчеркивает: не только общест¬

венная собственность, но и непременно постоянный обще¬

ственный контроль со стороны всего народа, трактуемый

в духе партисипаторной демократии,— контроль над про¬

изводством и над условиями собственного существования,

открывающий человеку путь к самоопределению и само-

осуществлению, а значит к такой жизни, в которой бу¬

дут царствовать «красота», «удовольствие», «любовь» и

«мудрость». Именно такая революция нужна Америке,

но и Америка нужна такой революции, ибо реальный

шанс на свое полное и окончательное осуществление по¬

следняя имеет только в условиях высокоразвитого капи¬

талистического общества — прежде всего, в условиях

США. И совершить эту революцию может только рабо¬

чий класс, к которому радикал-социалист относит

большинство трудящихся, работающих по найму.
112	Ьегпег М. Р. Ор. сЦ., р. XI.
113	1Ы<1., р. 287.

Леворадикальное политическое сознание	349
В этом пункте, как легко заметить, социалист принци¬

пиально расходится с представителями других типов ради¬

кального сознания, которые отводят рабочему классу вто¬

ростепенное место в социально-политических преобразо¬

ваниях американского общества, либо вовсе отрицают его

роль как субъекта исторических изменений.
Радикал-социалист высоко оценивает революционные

потенции других социальных групп американского обще¬

ства: молодежи (прежде всего студенчества), националь¬

ных меньшинств (особенно негритянского населения),

жеищип. Эти группы, как он полагает, способны сыграть

важную роль, особенно на начальном этане революции.

И все же без активного участия рабочего класса мажори¬

тарной революции, т. е. революции, в которой принимают

участие — на разных этапах — десятки миллионов людей,

не одержать победы в Америке, а любая другая револю¬

ция, даже если бы она вдруг произошла, была бы быстро

подавлена репрессивной машиной господствующего

класса.
Американская социалистическая революция рисуется

радикал-социалистическому сознанию как длительный

процесс, включающий ряд стадий, каждая из которых

призвана решать свои задачи. Надо прежде всего помочь

людям понять, что они живут недостойной человека жиз¬

нью. Надо пробудить в массах социологическое воображе¬

ние и помочь им представить, какой могла бы быть их

жизнь, если бы власть находилась в их собственных ру¬

ках, предложить им гуманистическую альтернативу.
Радикал-социалист отвергает представление о том, что

формирование нового человека, нового сознания и новой

культуры могут и должны предшествовать революциопно-

политической деятельности (или даже сделать ее вовсе

излишней). Но он не согласен и с тем, что эти проблемы

могут быть успешно решены лишь после захвата полити¬

ческой власти. Радикал-социалист хочет найти некий про¬

межуточный «ступенчатый» путь, когда борьба за власть

и за перестройку сознания сочетались бы друг с другом и

стимулировали друг друга: новая ступень в развитии со¬

знания позволяла бы сделать шаг вперед в политической

борьбе, результатом чего стало бы дальнейшее развитие

сознания и т. д.
Что касается непосредственной подготовки масс к уп-

350 Глава пятая
равлению общественно-политическими процессами, то эта

задача могла бы быть решена на пути создания массовых

организаций типа «народных советов». Действуя на про¬

мышленных предприятиях, в учреждениях, учебных за¬

ведениях и по месту жительства, «народные советы» мог¬

ли бы способствовать разработке демократических альтер¬

нативных решений по самому широкому кругу вопросов,

а в итоге — сплочению масс в борьбе против существую¬

щих институтов, которые не могли бы не препятствовать

практическому осуществлению этих альтернатив. Объеди¬

нение масс, подготовленных в рамках советов к борьбе за

новое общество и их включение в революционное движе¬

ние, считает социалист, могло бы в итоге привести к зах¬

вату трудящимися политической власти, что положило бы

начало длительному процессу социалистических преобра¬

зований.
Радикал-социалист — убежденный противник наси¬

лия. Он хотел бы совершить революцию без применения

насильственных методов. Вместе с тем он отчетливо осо¬

знает, что капитализм не уступит власти без сопротивле¬

ния. Это, как он считает, и дает революционеру право на

применение необходимого насилия, которым, однако, сле¬

дует пользоваться с большой осторожностью, дабы оно не

превратилось из средства в цель. Вступая в острую поле¬

мику с некоторыми из «новых левых» по вопросу о при¬

менении насилия, радикал-социалист вместе с тем пола¬

гает, что отдельные элементы тактики, которой они поль¬

зовались, могли бы быть взяты на вооружение. Это преж¬

де всего тактика конфронтации (включая демонстрации

и различные формы забастовок). Однако радикал-социа¬

лист стремится быть более гибким и наряду с конфронта¬

цией использовать такие формы борьбы, как участие в

предвыборных кампаниях (позволяющее разоблачить

«либеральную демагогию») и заключение временных по¬

литических союзов с теми же самыми либералами и т. п.
Практическое решение всех этих задач, и радикал-со¬

циалист подчеркивает это, было бы невозможно без суще¬

ствования революционной партии (партий). Но он хотел

бы иметь партию, которая отличалась бы и от коммуни¬

стической партии США, и от Социалистической рабочей

партии, и, конечно, от основных буржуазных партий, со¬

ставляющих важную часть механизма защиты истэблиш¬

мента. Не будучи ни «сектантской», пи «оппортуписти-

Леворадикальное политическое сознание	351
ческой», революционная партия должна быть демократи¬

ческой по своей природе. Давая простор самодеятельной,

творческой инициативе масс, она должна вместе с тем

характеризоваться строгой дисциплиной и «идеологиче¬

ской гармонией».
Как нетрудно заметить, при всех отличиях радикал-

социалистического сознания от других радикальных ти¬

пов оно остается сознанием утопическим. Являясь резуль¬

татом критического размышления о судьбах социализма и
о	причинах практической слабости современного радика¬

лизма, оно само конструирует искусственные схемы, ко¬

торые, хотя и привлекают некоторую часть молодежи и

«нового рабочего класса», однако остаются чуждыми

большинству тех, кому они адресованы,— новому поко¬

лению американского рабочего класса и пролетаризирую¬

щейся интеллигенции. И если это сознание способно сы¬

грать определенную позитивную политическую роль, то

пе как руководство к действию, а как символ живой со¬

циалистической традиции.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ

МЕХАНИЗМЫ ФОРМИРОВАНИЯ

ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

В США
Процесс становления и эволюции основных типов со¬

временного политического сознания в США связан с

теми глубипными объективными преобразованиями и

сдвигами, которые происходят внутри США и в положе¬

нии этой страны на международной арене.
Известно, что конкретные формы связи массового со¬

знания с изменениями, имеющими место в объективной

реальности, специфические формы реакции сознания на

эти изменения складываются и варьируются в зависимо¬

сти от содержательных, структурных характеристик са¬

мого сознания.
В данной кпиге мы сосредоточили внимание на иссле¬

довании внутренней эволюции, противоречивых судеб и

внутреннего кризиса того сознания, которое в США исто¬

рически оказалось господствующим и которое, если гово¬

рить о его классовой определенности, представляет спе¬

цифически американские разновидности сознания прежде

всего буржуазного и мелкобуржуазного типа. Поэтому не¬

посредственным объектом нашего исследования являют¬

ся формы реакции именно этого сознапия на реальные

изменения и процессы, характеризующие современную

историю. Речь идет о формах реакции сознания, которое

представляет определенную целостность, в рамках которо¬

го существуют устойчивые традиции, устойчивые струк¬

турные образования. Таковы, например, наиболее харак¬

терные для США представления об успехе человека, пу¬

тях и средствах его достижения, о характере отношения

человека с другими людьми, с обществом и государством,

об основных механизмах развития американского обще¬

Социальная психология политического сознания США
353
ства, об отличии этого общества от других и о его месте

и роли в истории. Эти представления воплотились в спе¬

цифически американских вариантах индивидуалистиче¬

ских и националистических ориентаций, в традиционных

структурах и привычках политического сознания, в на¬

деждах и ожиданиях, порожденных динамикой американ¬

ской истории. Однако эта же динамика истории неизбеж¬

но порождает и делает все более реальными и отчетливо

видимыми несовпадение и конфликт традиционных ори¬

ентаций, привычек, падежд и ожиданий с действительным

состоянием дел внутри США и в современном мире.
Сознание, оказавшееся в конфликте с реальностью,

может по-разному реагировать на такую ситуацию. Одной

из форм реакции является приспособление традиционных

структур созпапия к изменяющейся реальности и опреде¬

ленная модификация и модернизация этих структур.

Речь идет об эволюции сознания в соответствии с логикой

реформизма. Эта эволюция предполагает включение, на¬

ряду с сохраняющимися традиционными компонентами,

элементов нетрадиционных и новых, сосуществование и

компромисс старого и нового, традиции и новаторства.

Хотя состояния и типы сознания, возникающие при этом,

в тот или иной конкретный период времени могут казать¬

ся относительно устойчивыми, по своей внутренней сущ*

ности они глубоко противоречивы. В ходе дальнейшего

изменения реальности эта противоречивость неизбежно

возрастает, делается видимой, так или иначе осознается

и болезненпо переживается. Резко обостряется внутрен¬

няя борьба разных тенденций, групп и сил, представляю¬

щих реформистскую ориентацию, борьба вокруг проблем

содержания, глубины, темпов и меры реформистской

деятельности в рамках этого типа сознания.
Обозначается конфликт сил и групп, выступающих за

радикализацию процесса модернизации сознания, с груп¬

пами, настаивающими на замедлении, ограничении и

даже приостановке этого процесса. В результате насту¬

пает кризис реформистской ориентации, зачастую имеет

место ее мутация.
В этих ситуациях особенно четко дает о себе знать

вторая форма реакции сознания на углубление своего

конфликта с изменяющейся реальностью. Речь идет о

стремлении консервировать, спасти от дальнейшего раз-
12	Заказ М 3035

354 Глава шестая
рушения традицию, сохранить зШиз дио, т. е. опреде¬

ленное соотношение традиционных и нетрадиционных

структур в сознании, уже сложившихся в результате

предшествующего развития, наконец, обеспечить ста¬

бильность этого соотношения, равновесие старого и но¬

вого, а также ослабить действие центробежных тенден¬

ций, угрожающих этому равновесию. На стадии, когда

конфликт ожиданий и реальности достигает особой экст¬

ремальной остроты, получает наибольшее развитие третья

форма реакции сознания на этот конфликт. Она харак¬

терна для сознания, упрямого в своем традиционализме

и одновременно глубоко не удовлетворенного существую¬

щей реальностью. Проявляется она в ностальгии по про¬

шлому, в идеализации прошлого, в стремлении возвра¬

тить это прошлое, восстановить его. Причем речь часто

идет о стремлении к радикальному изменению сущест¬

вующей реальности и утверждению порядков, которые

этому сознанию представляются восстаповлением прошло¬

го, но на деле являются идеологическими проекциями

утопического сознания, противопоставляющего настояще¬

му лишь свою память о прошлом, т. е. некий трансформи¬

рованный и модифицированный образ прошлого.
Сознание, которое все еще привязано к традиционным

ценностям, воплощенным в определенных ожиданиях, но

которое уже перестает верить в практическую реализуе¬

мость своих ожиданий, может проявляться в разных

формах.
Подобное сознание может стать предпосылкой внутрен¬

него отчуждения человека от тех реально существующих

и господствующих в обществе условий бытия, ин¬

ститутов и способов организованной деятельности, кото¬

рые ощущаются человеком как препятствия па пути реа¬

лизации его ожидапий. В представлении такого человека

данные условия бытия, институты и способы организо¬

ванной деятельности лишаются ценностного содержания,

более того, их существование может рассматриваться

как противоречащее основным ценностям и становиться

объектом резкой критики.
Однако если при этом отсутствует программа практи¬

ческого преобразования действительности, а ипогда даже

и вера в возможность такого преобразования, если к тому

же существующая система условий бытия, институтов и

Социальная психология политического сознания США
355
способов организации кажется мощной, грозной и непре¬

оборимой силой, то духовное отчуждение может сосуще¬

ствовать с конформизмом повседневного практического

поведения. В этом случае отчуждение реализуется лишь

в сложном комплексе внутренних болезненных состояний

и переживаний. Последние могут проявляться в интра-

вертированных или экстравертированных формах, заго¬

няться внутрь, смещаться в разных направлениях или

переноситься на различные объекты, выступающие в ка¬

честве «козлов отпущения». Отчуждение может также

реализоваться в стремлении «убежать» от реальности,

вызывающей болезненные чувства.
Ценности, приходя в конфликт с реальностью и обна¬

руживая свою нереализуемость, могут на какой-то пе¬

риод времени увеличивать свою притягательность, приоб¬

ретать большую значимость в сознании людей. Но

практическая нереализуемость ценностей, а значит и свя¬

занных с ними ожиданий, становясь все более очевидным

фактом, затем оказывается также предпосылкой постепен¬

ной потери веры в данные ценности, их девальвации и

разрушения. На этом пути возможна стадия, когда утра¬

та веры в традиционные и ранее принимаемые человеком

ценности не сопровождается формированием каких-либо

иных, принципиально новых ценпостей. В результате воз¬

никает состояние внутренней идейно-психологической пу¬

стоты, вакуума ценностей и целей жизни, состояние, ко¬

торое переживается разными людьми по-разному, но ча¬

сто также весьма болезненно. Это состояние нередко

воплощается в растерянности, смятении, неврозах, исте¬

рии, ведет к социальной и политической апатии.
Оказываясь дискредитированными как значимые и

практически реализуемые жизненные цели, старые цен¬

ности сохраняют иногда свою привлекательность. Созна¬

ние, в рамках которого происходит трудный процесс пе¬

реоценки ценностей, мобилизует свою энергию для из¬

бавления от ценностей, ранее для него столь важных,

а теперь вызывающих протест, отрицаемых и даже рас¬

сматриваемых в качестве причин тех или иных болез¬

ненных состояний личности, ее жизненных неудач или,

наконец, пороков общества. Но процесс переоценки цен¬

ностей обычно многостадиен, на разных стадиях он может

давать разные результаты, в том числе и в сфере ноли-
12*

356 Г лава шестая
тического сознания. Эти результаты зависят от того,

сопровождается ли процесс девальвации старых, пришед¬

ших в противоречие с изменившейся реальностью, цен¬

ностей, формированием системы действительно новых

ценностей, адекватных объективной линии развития со¬

временной истории и потребностям прогресса общества и

личности.
В случае, когда переоценка ценностей не включает

обе эти стороны, когда еще не формируется система прин¬

ципиально новых ценностей, этот процесс может прини¬

мать форму простого «оборачивания» ценностей, превра¬

щения их в «антиценности». Тогда борьба сознания с са¬

мим собой зачастую кончается не его качественным обнов¬

лением и обогащением, а наоборот, опустошением и само¬

разрушением.
Иная картина возникает тогда, когда разрушение

старых ценностей и жизненных ожиданий все же сопро¬

вождается возникновением новых, но процесс этот недо¬

статочно последователен, внутренне глубоко противоре¬

чив и ограничен. Сознание, усвоившее некоторые новые

ценности, может быть одновременно еще внутренне при¬

вязано к старым. Ценности, кажущиеся ему новыми, мо¬

гут быть таковыми лишь по форме. Сознание, принявшее

новые ценности, может быть сковано старыми привычка¬

ми и способами мышления. Расставшись со старыми цен¬

ностями, оно может сохранять возникшую под их влия¬

нием систему жизненных ожиданий. Переоценка цен¬

ностей может неравномерно затрагивать разные пласты и

уровни сознания (рациональную рефлексию, чувства,

привычки, бессознательные и подсознательные установки

и предрасположения). Эти состояния характерны для

сознания неустойчивого, одновременно и развивающегося,

и мятущегося. В процессе его обновления возможны рез¬

кие маятникообразные колебания.
Эти и все другие указанные нами выше состояния со¬

знания в совокупности характеризуют разные стадии

кризиса, переживаемого массовым сознанием в США в

целом и политическим, в частности. Сложные и противо¬

речивые процессы, происходящие в политическом созна¬

нии США, оказываются в той или иной мере связанными

с действием социально-психологических механизмов, ко¬

торые вызывают появление и смену, эволюцию и взаимо¬

Социальная психология политического сознания США
превращение различных форм, типов и состоянии этого

сознания.
Эта связь и становится объектом нашего дальнейшего

исследования, которое должно показать динамику со¬

циально-психологических факторов н их воздействие на

формирование того или иного типа политического созна¬

ния. Прежде чем приступить к такому исследованию, мы

хотели бы сделать ряд предварительных замечаний.
Концентрируя внимание на исследовании социально-

психологических механизмов, мы, конечно, не забываем

о том, что эволюция сознания в обществе в конечном ито¬

го зависит от содержания, глубины и остроты тех реаль¬

ных проблем, которые объективный процесс истории (на¬

циональной и мировой) ставит перед этим обществом,

перед его членами. Нельзя не учитывать того, что социаль¬

ные проблемы США в различной мере и форме задевают

те или иные классы, группы и слои населения. Эти раз¬

личия, естественно, проявляются в общем процессе раз¬

вития общественного сознания, в том числе и сознания

политического. Они проявляются и в эволюции господст¬

вующих форм и типов сознания, поскольку люди, входя¬

щие в те или иные классы, группы и слои населения,

в той или иной мере оказываются носителями этого со¬

знания.
Общий процесс эволюции созпапия зависит от рас¬

становки, реального соотношения сил и борьбы классов,

группировок, связанных с ними институтов и органи¬

заций, влияющих на характер идеологических и политиче¬

ских отношений в обществе, на формирование и измене¬

ние массового сознания (речь идет не только о внутрен¬

них, но и о внешних силах, реально оказывающих такое

влияние). Весьма значительное влияние на процесс эво¬

люции сознания, и прежде всего политического, оказыва¬

ют силы, группы, организации, непосредственно занятые

формированием и распространением тех или иных идей,

взглядов, политических позиций.
Все эти зависимости и линии влияния будут учиты¬

ваться нами при анализе социально-психологических ме¬

ханизмов, участвующих в процессе эволюции политиче¬

ского сознания в США, в процессе изменения политиче¬

ского климата в этой страпе.

358
Глава шестая
Задача детализированного и конкретно-исторического

анализа предполагает учет относительной самостоятель¬

ности спонтанного саморазвития того или иного типа со¬

знания, поскольку соответствующие этому типу структу¬

ры сознания, хотя и служат ареной острой борьбы раз¬

личных и разнонаправленных сил и тенденций, до поры

до времени выступают как некие целостности. Одновре¬

менно данные структуры сознания не могут рассматри¬

ваться как абсолютно дискретные, существующие и эво¬

люционирующие рядом и независимо друг от друга. На

деле они, при всем их различии и даже полярности, об¬

наруживают связи и взаимопереходы. Эти связи и взаи-

мопереходы обнаруживаются при исследовании реальной

диалектики саморазвития сознания в том или ином кон¬

кретном обществе, в той или иной стране в целом, как

единого исторического процесса, имеющего свою внутрен¬

нюю логику.
Механизмы формирования и эволюции разнообразных

типов и структур сознания, повороты и колебания во

взаимоотношениях этих типов и структур можно лучше

понять тогда, когда объектом анализа становится полити¬

ческое сознание общества или страны в целом, кризисные

процессы, переживаемые данным сознанием, его усилия,

направленные на компенсацию кризисных процессов, на

уменьшение их остроты.
Выявление внутренней логики поворотов и сдвигов в

массовом политическом сознании США позволяет обна¬

ружить необратимые глубинные тенденции, которые здесь

имеют место и которые в конечном итоге отражают объ¬

ективную логику современной истории, логику общего

кризиса капитализма, логику революционного обновления

мира и всей системы международных отношений.
§ 1. ТРАДИЦИОННЫЕ ТИПЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ
В США И СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
ПРЕДПОСЫЛКИ ИХ ФОРМИРОВАНИЯ
Осуществление поставленных выше задач целесообраз¬

но начать с анализа социально-психологических корней

основных и традиционных для Соединенных Штатов

XVIII—XIX вв. идейно-политических ориептаций — либе¬

Социальная психология политического сознания США	359
ральной и консервативной. Это позволит в ходе последую¬

щего исследования более четко проследить не только про¬

цесс воспроизводства социально-психологических меха¬

низмов этих типов политического сознания, но и процессы

их эволюции, взаимопревращения и борьбы, особенно

усиливающихся в эпоху государственно-монополистиче¬

ского капитализма, когда традиционная система цен-

постей буржуазного индивидуализма и соответствующий

ей тип личности переживают все более углубляющийся

кризис.
Для приверженца идеологии и психологии традицион¬

ного индивидуализма в их достаточно последовательных

и типично американских вариантах было характерно

специфическое отношение к политике. В центре его вни¬

мания чаще всего находились проблемы, непосредствен¬

но возникавшие в повседневной частнопредприниматель¬

ской практике и конкурентной борьбе за символы успе¬

ха. Активность этого индивида была в наибольшей сте¬

пени сфокусирована на политической борьбе, происходив¬

шей на местном уровне (выборы шерифа, судьи, мэра

и т. п.). Его интерес к «большой» политике, т. е. к по¬

литической деятельности центральных органов власти,

обычно просыпался лишь в наиболее критические момен¬

ты американской истории (например, в период борьбы за

национальную независимость, во время гражданской

войны между Севером и Югом) или тогда, когда решался

вопрос о значительном расширении территории США

(война за присоединение Техаса и т. п.), или, наконец,

в тех случаях, когда назревали какие-либо общезначимые

социально-экономические и политические реформы (как,

например, в период президентства Э. Джексона).
Но поскольку интерес к политике все же существо¬

вал, постольку наиболее типичной формой его выражения

для человека с четко выраженной индивидуалистической

ориентацией оказывался политический либерализм в том

его специфическом вариапте, который получил в США

распространение в XVII—XIX вв. Политический либера¬

лизм и традиционный индивидуализм оказались важней¬

шими, внутренне и органически взаимосвязанными миро¬

воззренческими формами того буржуазного созпания, ко¬

торое сохраняло господство в США па всем протяжении

домонополистической стадии капитализма.

360 Глава шестая
Уже на ранних этапах истории США политический

либерализм противостоял политическому консерватизму.

Консерватизм первоначально оформился в США как тип

идейно-политической ориентации, представлявшей инте¬

ресы тех классов и групп, которые сопротивлялись ут¬

верждению свободного предпринимательства и индивидуа¬

лизма. В идейно-теоретическом плане консервативная

мысль была генетически связана с теми мировоззренче¬

скими формами, которые явились своего рода аристокра¬

тической реакцией на буржуазные и радикально-демокра¬

тические движения как в самих США, так и в странах

европейского континента, прежде всего в Англии и

Франции.
Консерватизм этого типа сохранял силу в США и пос¬

ле буржуазной революции. Он опирался на остаточные

формы феодально-патриархальных и рабовладельческих

отношений в самих Соединенных Штатах и прежде всего

на Юге страны. Как известно, эти формы сохраняли здесь

значительную силу довольно долго.
По мере развития капитализма в США оформляется

консерватизм иного типа, воплощающий политическую

ориентацию уже не той личности, которая выступала про¬

тивником или «аутсайдером» по отношению к буржуазпо-

предпринимательской практике, но личности, являвшейся

субъектом этой практики, правда, субъектом, занимаю¬

щим в этой практике особое место. Из идеологического

орудия сил, защищающих докапиталистические и нека¬

питалистические порядки, консерватизм превращается в

орудие сил, возникающих в ходе развития самого капи¬

тализма, на его собственной почве.
Социально-психологические механизмы формирования

консервативной политической ориентации этого нового

типа могут быть выявлены и лучше поняты при сравне¬

нии ее с либеральной ориентацией.
Это сравнение показывает, что, как уже отмечалось

выше, основным типичным носителем и консерватизма,

и либерализма в США оказывается субъект частного

предпринимательства и капиталистической конкуренции,

структура социальной ориентации которого включает и

ориентацию на частный успех в его традиционно амери¬

канском попиманип, п другие исходные ценности индпвп-

дуализма. Однако в зависимости от того копкретпого по¬

Социальная психология политического сознания США
361
ложения, которое данный субъект занимает в практике

предпринимательства и конкуренции, от той конкретной

ситуации, в которую эта практика его поставила, инди¬

видуалистические ценности могут проявляться с разной

степенью последовательности и интенсивности. Они могут

играть различную роль во внутренней структуре лично¬

сти. В соотношении различных элементов, составляющих

личностную структуру субъекта предпринимательства и

конкуренции, могут происходить смещение и перенос

акцентов. Одновременно эта структура может дополнять¬

ся элементами (идеями, ценностными установками, стрем¬

лениями, склонностями), которые ранее были типичны

для личности, являвшейся субъектом докапиталистиче¬

ских отношений, а теперь, посредством усвоения обще¬

консервативной традиции, принимаются также и субъек¬

том отношений капиталистических.
Эти различия в структуре личности оказываются весь¬

ма важными для понимания выбора или усвоения лич¬

ностью либо классически-либеральной, либо традиционно¬

консервативной позиции.
Так, либерализм оказывался более типичным для

субъекта предпринимательской практики, наиболее четко

и последовательно ориентированного на традициопно-ин-

дивидуалистический идеал успеха, стремящегося ради¬

кально улучшить свое положение в системе конкуренции,

т. е. круто подняться снизу вверх по лестнице богатства,

власти, престижа.
Консерватизм, наоборот, оказывается типичным для

субъекта этой практики, ориентированного прежде всего

на сохранение и закрепление успеха, уже достигнутого в

предпринимательской деятельности им самим или его

предками. Консерватизм оказывается типичным для че¬

ловека, уже располагающего капиталом, властью, прести¬

жем, привилегиями и стремящегося превратить эти уже

добытые капитал, власть, престиж, привилегии в объекти¬

вированные, охраняемые и законом, и традицией «естест

венные» права (личные, семейные, династические), стре¬

мящегося защищать эти права, во-первых, от интенсив¬

ного напора конкурентов, от угрозы со стороны тех, кто

рвется снизу, кто рассчитывает подняться на волне ин¬

тенсивного свободного предпринимательства, и, во-вторых,

от всех тех, кто вообще не является активпым субъектом

362	Глава шестая
предпринимательства, кто не имеет ни богатства, ни вла¬

сти, ни привилегии и может выражать или фактически

выражает недовольство реально существующим неравен¬

ством.
Политический либерализм больше характерен для

личности, ориентированной на «открытость» и «доступ¬

ность» всех этажей иерархической пирамиды, для тех, кто

включается в предпринимательскую практику.
Политический консерватизм скорее свойствен лично¬

сти, принимающей основные идеалы американского капи¬

тализма, но делающей гораздо больший акцент на тра¬

дицию, уже сформировавшуюся в процессе развития ка¬

питализма, на сохранение и воспроизводство уже сло¬

жившейся иерархии, на преемственность, континуум

81а1из дио как важнейшую сторону общественной жизни

в рамках капитализма.
Для буржуазного сознания на всех этапах его разви¬

тия было характерно противоречие, с одной стороны,

норм-целей традиционного индивидуализма, ориентирую¬

щих человека на борьбу за достижение личного, точнее

частного, успеха, на динамизм борьбы за приобретение

богатства, власти, привилегий, и, с другой стороны, норм-

рамок, обеспечивающих стабильность социальной органи¬

зации и классовой структуры капиталистического обще¬

ства, способствующих закреплению, кристаллизации ре¬

зультатов конкуренции, уже воплощенных в неравенстве

богатства, власти, привилегий, в неравенстве классов и

групп. В этих условиях политический либерализм оказы¬

вается коррелятивен ценностной ориентации личности

прежде всего и преимущественно на нормы-цели, а по¬

литически^ консерватизм прежде всего и преимуществен¬

но на нормы-рамки.
В отличие от традиционного либерализма, принявшего

в качестве центральной установку последовательного ин¬

дивидуализма, т. е. установку на примат индивидуума,

на признание личных интересов и выражающих их целей

в качестве основы общественной жизни, консерватизм

переносит акцент на создаваемые американским капита¬

лизмом наиболее устойчивые и становящиеся традицион¬

ными институты и формы «коллективности»— такие, как

семья, общипа, территориальная локальная общность

(местечко, город), наконец, государство и нация в целом.

Социальная психология политического сознания США	363
Эти буржуазные по содержанию формы «институциональ-

ности» и «коллективности» рассматриваются консерватиз¬

мом как самоценные элементы социальной жизни, задаю¬

щие индивиду, в них входящему, четкие правила жизни

и дисциплинарные ограничения, независимые от его субъ¬

ективной воли и желаний.
Традиционный либерализм в его наиболее четком вы¬

ражении был политической ориентацией, более приемле¬

мой для индивидуалиста-активиста, делающего ставку на

смелость и натиск в борьбе за успех, на инициативу,

изобретательность, новаторство, т. е. поиск новых путей

достижения успеха, путей, далеко не всегда укладываю¬

щихся в стабильные институционализированные формы

и уже устоявшиеся традиции. Он давал гораздо больший,

чем консерватизм, простор для роста предприниматель¬

ских притязаний. Д. Белл признает, что «фактически по¬

литический либерализм... использовался для оправдания

неограниченных экономических требований, личпых эко¬

номических аппетитов» И действительно, либерализм

более полно, чем консерватизм, соответствовал еще не¬

удовлетворенным аппетитам энергичных предпринимате¬

лей, их напористости, адекватно выражал оптимистиче¬

ские надежды и иллюзии, порожденные в США иптеп-

сивным развитием свободного предпринимательства. Он,

и это особенно важно подчеркнуть, делал ударение на

праве и возможностях каждой личности на продвижение

вверх, на победу над конкурентами. Именно либерализм

отстаивал идею о зависимости предпринимательского ус¬

пеха от индивидуальных качеств личности. И не случаен

тот факт, что сориентированная на эту идею личность

склонялась к либеральной политической позиции.
Политический консерватизм, также признавая в общей

форме столь типичную для американского буржуазного

сознания идею зависимости успеха от индивидуальных

качеств человека, тем не менее обнаруживал склопность

рассматривать богатство, власть, привилегии, престиж и

прочие атрибуты успеха в его буржуазном понимании как

объективированные и постоянные характеристики не

только отдельного индивида, но и его семьи или дина¬

стии, оспованных им или воспитавших его самого. Кон-
1	Ве11 Б. ТЬе СиНига! Соп1гайю1юп5 оГ СарНаНзт. N. У., 1976, р. 26.

364	Г лава шестая
серватизм подчеркивает значимость иерархии, наследст¬

венно передаваемой из поколения в поколение. Он под¬

черкивает право определенных семей, групп, классов на

наследственное обладание не только богатством, но и пре¬

стижем и политической властью. Оп стремится к гаран¬

тии этого права не только силой законов, но и силой тра¬

диций, которые бы заставляли другие классы и группы

согласиться с этим правом, принять его сознательно или

по привычке. Консерватизм буржуазного типа заимство¬

вал у консерватизма предшествующего, докапиталистиче¬

ского периода общую ориентацию на «естественность»,

более того, на функциональную полезность аристократии,

воспроизводящей себя и опирающейся на традицию.

Правда, идея аристократии в сознании буржуазного

консерватора была связана с апологетикой не столько

традиций прошлых феодальных порядков, сколько тех

традиций, которые создавались уже в ходе развития ка¬

питализма. Для консерватора данного типа аристокра¬

тия — это семьи и дипастпи, достигающие успеха в пред¬

принимательской практике благодаря личным качествам

их создателей. Одновременно аристократия для консер¬

ватора — это семьи и династии, в которых данные лич¬

ностные качества как бы наиболее полно олицетворя¬

ются, воспроизводятся, передаются последующим поколе¬

ниям.
Американский консерватизм всегда признавал сущест¬

вующие и ставшие традиционными институты буржуаз¬

ной демократии в США. Однако, в отличие от классиче¬

ского либерализма, делавшего особое ударенпе на прове¬

дение в жизнь буржуазно-демократических принципов,

консерватизм проявлял тягу к идее синтеза демократии

с аристократией, постоянно выступая против «чрезмер¬

ности» , «избыточности» демократических стремлепий

масс, постоянно предупреждая об опасности «дестабили¬

зирующих» демократических порывов «низов» американ¬

ского общества.
Американский либерализм в его классическом ва¬

рианте, последовательно исходя из принципов свободной

конкуренции и свободного рынка, признавал естествен¬

ными плюральность и разнонаправленность индивидуаль¬

ных и групповых интересов, в том числе и в сфере по¬

литики, а также конфликты этих интересов. Наиболее

Социальная психология политического сознания США
365
целостная и четко выраженная либеральная ориентация

включала даже идею функциональной значимости и по¬

лезности конфликтов индивидуальных и групповых инте¬

ресов для динамического развития капиталистического об¬

щества, для приспособления его к обновляющейся реаль¬

ности. При этом, конечно, следует учитывать, что

американский либерализм, как правило, признавал полез¬

ность «плюральных» и «конфликтных» интересов лишь

постольку, поскольку эти интересы являлись функцио¬

нальными по отношению к механизмам буржуазного

рынка и капиталистической конкуренции, поскольку

они проявляли себя в форме, соответствующей этим

механизмам.
Кроме того, американский либерализм классического

типа признавал конфликты социальных групп «естествен¬

ными» и функционально полезными лишь постольку,

поскольку эти конфликты протекали в институционализи¬

рованных формах, т. е. в формах, заданных и ограничен¬

ных нормами-рамками сложившейся в США политиче¬

ской организации, и в соответствии с процедурами, опре¬

деляемыми этой организацией. Однако либеральная трак¬

товка конфликтов, даже при всей ее ограниченности, не

удовлетворяла сторонников буржуазного консерватизма в

США. Консервативная политическая ориентация была

свойственна американцу, представляющему те группы и

слои, которые испытывали неприязнь к любым достаточ¬

но крупномасштабным конфликтам в общественной жиз¬

ни и в политике, страх перед их возможным дестабили¬

зирующим влиянием на существующую систему отноше¬

ний и прежде всего на существующую иерархическую

систему распределения богатства, власти, привилегий и

престижа. Вот почему консервативная политическая

ориентация настойчиво утверждала ценность единства и

«согласия» всех членов общества, их мыслей и чувств,

единства и согласия в рамках осповных институтов:

семьи, производственной организации, государства, нации

в целом.
Выше уже говорилось, что консерватизм, получивший

развитие в США в период свободного предприниматель¬

ства, был прежде всего политической ориентацией новой

буржуазной аристократии, новой элиты, представлявшей

олигархическую линию в политике.

366	Глава шестая
Но консерватизм нередко принимался также и теми

средними и мелкими предпринимателями, теми рядовыми

американцами, которые испытывали страх перед буду¬

щим, перед чреватым противоречиями и конфликтами

динамизмом капиталистического развития, нередко не¬

сущим с собой катастрофы, разорение, реальное ухудше¬

ние положения дел многих слоев населения. Консерва¬

тизм был своего рода защитной реакцией на эти чувства

страха. Он принимался американцами, боящимися по¬

терять то, что они уже имели (даже если имели они не

так уж много), и потому стремящимися к консервации

существующих порядков.
Склонность к принятию консервативной ориентации

весьма нередко демонстрировали в США мелкие предпри¬

ниматели, спасавшиеся от динамического, интенсивного

развития крупного капитала, реально и во все большей

мере угрожающего мелкому предпринимательству. В этом

случае консерватизм как раз и оказывался своего рода

защитной идейно-психологической реакцией личности,

боящейся завтрашнего дня, стремящейся консервировать

сегодняшне условия своего бытия.
Этого рода консервативная ориентация приобретала

мелкобуржуазную и «популистскую» окраску, выступала

как ориентация «маленького человека», боящегося пе

только всяких перемен, но и «сильных мира сего», и пер¬

спективы их еще большего усиления.
Здесь надо учесть и тот факт, что на протяжении ве¬

ков в США непрерывным потоком прибывали иммигран¬

ты, нередко демонстрирующие в наиболее энергичных и

дерзких формах предпринимательские стремления и ап¬

петиты. Часть из них активно включалась 13 конкурент¬

ную борьбу за успех и воспринималась некоторыми «ко¬

ренными» американцами (в том числе и рядовыми) как

реальная или потенциальная угроза их положению в об¬

ществе. Эти «коренные» американцы иногда искали в

консерватизме и традиционализме средство защиты свое¬

го положения.
Таким образом, и традиционный консерватизм, и тра¬

диционный «классический» либерализм представляли по¬

литические позиции личности, принявшей цеппости ипди-

впдуализма, по если либерализм выступал политическим

коррелятом наиболее последовательного, активного и он-

Социальная психология политического сознания США
367
тимистнческого индивидуализма, то консерватизм — кор¬

релятом индивидуализма, мучимого страхами перед бу¬

дущим, настаивающего на охране уже сложившихся форм

бытия.
§ 2. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ
ЭВОЛЮЦИИ И ИНВЕРСИИ ТРАДИЦИОННЫХ ТИПОВ
ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ В США
Общей объективной исторической основой эволюции

и кризиса традиционных и формирования новых, совре¬

менных типов политического созпания в США является

процесс развития государственно-монополистического ка¬

питализма. В ходе этого процесса подавляющая часть

населения (согласно данным Д. Белла до 85%) 2 превра¬

щается в наемных рабочих и служащих крупных бюро¬

кратических организаций. Общественное бытие миллионов

людей приходит во все более резкое противоречие с тра¬

диционными формами социальной и политической ориен¬

тации личности. Личность, усвоившая идеалы и жизнен¬

ные установки традиционного индивидуализма, все чаще

сталкивается с такими формами социальной организации

и социального бытия, которые исключают практическое

осуществление данных идеалов и установок. Углубление

этого структурного противоречия пе может не иметь сво¬

им последствием возникновение разнонаправленных и

противоречивых тенденций в политическом сознании.
Одна из наиболее характерных тенденций эволюции

традиционных типов политического сознания в США про¬

явилась в попытках приспособления традиции к новым

историческим реалиям. Результатом такого рода приспо¬

собления и оказались новые типы либерального сознания.
В XX в. перед американским обществом со все воз¬

растающей остротой встает ряд проблем, свойственных

капиталистической системе в ее наиболее развитых, со¬

временных формах. Необратимый и интенсивно совер¬

шающийся процесс обобществления производительных

сил общества, сталкиваясь с капиталистическими фор¬

мами собственности и управления, практически реалпзо-
2	Ве11 О. ТЬе Еп<1 о! Атепсап ЕхсерЫопаНзт.— РиЬПс 1п1егез1,

1975, Ра11, р. 207.

368 Глава шестая
вывал себя в монополистических и государственно-моно¬

полистических формах организации производства и хо¬

зяйственной деятельности. Одновременно этот же процесс

давал о себе знать посредством экономических кризисов.

Особенно болезненно проходил кризис начала 30-х годов,

затронувший все формы экономических, политических,

идеологических отношений.
Выше уже было показано, что кризис 30-х годов и

проведение ряда реформ и мероприятий, известных под

названием «Нового курса» президента Ф. Рузвельта,

в американской историографии обычно связываются с

процессом оформления «нового» либерализма, становяще¬

гося с этого времени официально признанным и получив¬

шим поддержку у большой части правящего класса и го¬

сударства, и наиболее видных идеологов.
В .рамках либерального сознания утверждается идея

важности и необходимости общенациональных, государст¬

вом организуемых и проводимых антикризисных меропри¬

ятий, государственного регулирования экономической

жизни страны, а значит и вмешательства в стихию ры¬

ночных, частнопредпринимательских отношений.
Одновременно в либеральном сознании оформляется

идея важности и необходимости государственной систе¬

мы социального обеспечения и прежде всего помощи без¬

работным и тем слоям населения, которые оказываются

в наиболее бедственном положении. Данная идея опира¬

лась на новое представление о функциях и роли государ¬

ства в сфере распределения, т. е. в той сфере жизни

граждан, которая обозначается в США термином «част¬

ной жизни» и которая включает организацию их семей¬

ного хозяйства. Представление об этих новых функциях

государства в США закрепилось в понятии «государства

всеобщего благосостояния».
Новые варианты либерального сознания связаны так¬

же с представлением о непосредственной и растущей за¬

висимости личной судьбы человека, его индивидуального

благосостояния от судеб общества в целом, общества как

некоего целостного организма, от состояния экономики

всей страны, от политических решений, осуществляемых

на общегосударственном уровне и касающихся всех граж¬

дан США, всех регионов и слоев общества.
Именно либерализм оказался в США типом политиче¬

Социальная психология политического сознания США
369
ского сознания, в котором нашли наиболее массовидное

выражение все вышеуказанные идеи, но нашли в особой

форме, приспособленной к потребностям государственно-

монополистического капитализма. Идеи эти оказались со¬

существующими и неразрывно связанными с теми струк¬

турами идеологии и психологии, которые были свойствен¬

ны американскому капитализму как таковому, с теми

структурами сознания, которые воплощают преемствен¬

ность, «континуум», традицию в развитии этого капита¬

лизма, а значит и в развитии либерального сознания, во¬

плотившего наиболее характерные и устойчивые черты

капитализма в США.
Именно либерализм оказался в США воплощением

противоречивого объединения тех идей и представлений,

которые были вызваны к жизни изменившейся реально¬

стью государственно-монополистического капитализма и

новыми социальными проблемами, с идеями и стереоти¬

пами, унаследованными от традиционного индивидуализ¬

ма и либерализма. И этот компромисс скрывал до поры

до времени разные по своему социальному смыслу и по

социальной направленности политические ориентации,

характерные для различных типов личности, а в конечном

счете для различных классов, групп и слоев населения.
Конечно, ведущую роль в приспособлении либераль¬

ной традиции к новым условиям в США играли предста¬

вители монополистической буржуазии и высших эшело¬

нов государственной бюрократии. Определенные круги

монополистической буржуазии все чаще оказываются за¬

интересованы в экономической помощи государства, в го¬

сударственных контрактах, в антикризисных мероприяти¬

ях, а также в тех или иных государством осуществляема'

реформах, стабилизирующих и экономику, и политику, спо¬

собствующих сохранению всей существующей системы

отношений. Они заинтересованы и в сильпой государст¬

венной власти, способной осуществлять экспансионист¬

скую внешнюю политику и противостоять движениям

социального протеста внутри страны. Они предпочитают

прятать свою фактическую экономическую и политиче¬

скую власть за фасадом власти бюрократического госу¬

дарства, ценя возможность в случае резкого обострения

внутренних конфликтов свалить випу на те или иные

отряды государственной бюрократии.

370 Г лава шестая
Монополистическая буржуазия связана с групповыми,

«коллективными» формами частной собственности и уп¬

равления капиталом. Поэтому в сознании многих пред¬

ставителей монополистического капитала укрепляется

идея группового коллективно-корпоративного интереса.

Монополии, гигантские бюрократические организации, не

могут не предпринимать усилий по обузданию традицион¬

но-индивидуалистических и традиционно-либеральных

стремлений и привычек тех рядовых американцев, кото¬

рых они превращают в наемных рабочих и служащих.

Авторитарно-бюрократические методы командования мил¬

лионами людей сочетаются с манипуляцией их сознанием:

корпорация все чаще вынуждена изображать себя вопло¬

щением «общего интереса» всех рабочих и служащих,

всей нации.
Многие представители монополистической буржуазии

охотно принимают обличив «технократа», якобы ориенти¬

рованного лишь на реализацию потребностей современ¬

ного обобществленного производства, «императивов» но¬

вой технологии и науки. Эти новые, нетрадиционные

элементы в сознании руководителей многих корпораций

нашли свое выражение в либерал-технократическом со¬

знании. В этом сознании нашли свое место установки на

усиление экономической и политической роли государст¬

ва, склонность к использованию бюрократических форм

организации и способов командования в сочетании с

«коллективистской» и технократической фразеологией.

Но одновременно те же самые слои монополистической

буржуазии США не могли не быть заинтересованы в со¬

хранении основных традиционных принципов индивидуа¬

лизма и либерализма. Эти принципы были необходимы

для обеспечения и защиты нужной им меры свободы ка¬

питалистического предпринимательства в рамках государ¬

ства, при помощи государства 3, а в случае конфликта с

государственной бюрократией — и от государства (когда

государственная бюрократия начинает мешать осуществ¬

лению тех или иных частных интересов и аппетитов мо¬

нополистического капитала).
3	Само государственное вмешательство в экономику рассматри¬

вается нередко как средство восстановления и активизации ме¬

ханизмов капиталистического рынка и свободпого предприни¬

мательства.

Социальная психология политического сознания США	371
Монополистическая буржуазия США все еще рас¬

считывает, что политические механизмы либеральной де¬

мократии (всеобщие выборы и конкуренция основных,

прочно связанных с капитализмом, партий) обеспечит

сохранение существующей системы классового господст¬

ва. Либеральная демократия позволяет монополистиче¬

ской буржуазии мепять конкретных людей в правитель¬

стве и бюрократическом аппарате государства и тем са¬

мым осуществлять более эффективный контроль над их

деятельностью. Традиционные для США либерально-де¬

мократические процедуры политической жизни и соответ¬

ствующий либеральной традиции «плюрализм» в полити¬

ке дают возможность тем или иным группировкам пра¬

вящего класса активно конкурировать и одерживать

победу над соперпичающими группировками, используя

свое влияние на государственный аппарат.
Установки и идеи модернизированного либерального

сознания и прежде всего сознания либерал-технократиче-

ского в их наиболее последовательной форме оказались

в США свойственны тем представителям управленческой

«элиты», тем руководящим чиновникам корпораций и го¬

сударства, которые не обладают наследственными капи¬

талами и являются выходцами из «средних» или даже

«низших» классов. Для этих людей идея усиления роли

бюрократии (и корпоративной, и государственной) есть

отражение их судеб, специфических условий их собствен¬

ного бытия. Именно они рассчитывают на использование

механизма бюрократии, создаваемых ею «коридоров» и

рычагов власти для обеспечения своих частных интересов,

для обеспечения доступа в ряды правящего класса, для

приобретения привилегий, богатства, наконец, капитала в

его прямом выражепии. Апологетика бюрократии и уп¬

равленческой функции государства, апелляция к «обще¬

ственному иптересу», «интересу всей нации» или «импе¬

ративам технологии», ссылки на наличие у представите¬

лей этой группировки специальных знаний и навыков,

необходимых для наиболее эффективного и рационального

решения встающих перед страной проблем,— все эти ти¬

пичные структуры и признаки идеологии современного

либерализма выполняют в деятельности бюрократической

«элиты» важпые функции. Опн обеспечивают влияпис па

массовое сознание и создают идейно-психологическую

372 Глава шестая
базу этого влияния, а значит и реальной власти. Они ис¬

пользуются как оружие в конкурентной борьбе с теми

группировками правящего класса, чье положение опира¬

ется на наследственное богатство и традицию.
Поскольку представители управленческой верхушки

активно участвуют в конкурентной борьбе за большие

привилегии, богатство и власть, т. е. за реализацию свое¬

го частного интереса, свойственный им индивидуализм

нередко приобретает новую, модернизированную форму —

форму ориентации на карьеризм, в рамках которой част¬

ные эгоистические аппетиты индивида оказываются

приспособленными к бюрократическим процедурам и ог¬

раниченными ими. Карьеризм — это индивидуализм чи¬

новника, чье бытие и чей частный интерес зависят от

функционирования и «коллективного» интереса бюрокра¬

тических организаций, созданных государственно-монопо¬

листическим капитализмом и вошедших в так называе¬

мый «либеральный истэблишмент».
В модернизированном либерал-технократическом со-

знании, свойственном членам бюрократической управлен¬

ческой «элиты» и прежде всего верхушке государствен¬

ных чиновников, нетрадиционная, «бюрократически-кол-

лективистская» ориентация противоречиво соединяется с

установками традиционного политического либерализма.

В США механизм либеральной демократии, политиче¬

ской борьбы за голоса избирателей, политической игры и

политического торга между теми или иными бюрократи¬

ческими организациями, «группами давления», кликами

широко используются верхушкой государственного ап¬

парата и другими звеньями управленческой элиты. В со¬

знании значительной части правящей «элиты» вера в

традиционные для США идеалы либеральной демократии

соединена с расчетом на авторитарно-бюрократические

формы управления, ограничивающие демократические

стремления масс.
Кроме того, говоря о социально-психологических исто¬

ках принятия значительной частью членов правящего

класса США политической ориентации современного ли¬

берализма, следует учитывать тот факт, что это приня¬

тие не только результат личной симпатии, склонности,

свободного выбора индивида. Оно зависит также от идей¬

но-политической конъюнктуры в стране в целом или в том

Социальная психология политического сознания США
373
секторе общества, в той конкретной организации, где про¬

текает жизнь и деятельность этого индивида.
Сказывается здесь и необходимость в той или иной

мере считаться с настроениями масс. А сознание масс

рядовых американцев, в том числе наемных рабочих и

служащих, особенно в 50—60-х годах, оказалось «привя¬

занным» к модернизированным формам либерализма.

Этот симбиоз либерально-индивидуалистических тради¬

ций с новыми идеями и иллюзиями был принят теми ря¬

довыми американцами, которые исторически были связа¬

ны, либо через семейные традиции, либо лично, с практи¬

кой массового мелкого предпринимательства и которые,

превратившись в наемных работников, в какой-то мере

все еще надеялись снова включиться сами или через

своих детей в эту практику, наконец, просто хранили о

ней память. Именно с этой практикой у них все еще ас¬

социировалось представление об индивидуальной незави¬

симости и свободной деятельности, о достоинстве и са¬

моценности отдельной личпости. Ассоциации эти сохра¬

няли, а иногда даже усиливали свою идейно-психологи¬

ческую силу и значимость тогда, когда зависимость

наемных рабочих и служащих от крупных бюрократиче¬

ских организаций переживалась особенно болезненно.

Вместе с тем объективный процесс изменения социально¬

го бытия и его осознание способствовали появлению в со¬

знании рядовых американцев новых идей и представле¬

ний.
Например, объективный процесс их непосредственного

включения в современное крупномасштабное производст¬

во, осознание ими растущей зависимости своей индиви¬

дуальной судьбы от развития современных производи¬

тельных сил, обнаруживших явную тенденцию к обобще¬

ствлению в рамках всей страны, способствовали росту их

интереса к состояпию экономики в целом. Возникала бо¬

лее или менее четкая идея, что экономика обнаруживает

себя как некая целостность, проявляет себя как своего

рода единый организм, требующий и новых форм управ¬

ления, осуществляемых в общенациональных масштабах.

Государство как единственная общенациональная орга¬

низация стало восприниматься как орган такого управле¬

ния. Идея государственного регулирования экономикой,

прежде всего направленного на преодоление кризисов, на

374	Глава шестая
уменьшение безработицы, на помощь безработным и осо¬

бо нуждающимся, стала для широких слоев трудящихся

американцев выражением их собственных интересов. Эта

идея приобрела для них демократическую и гуманисти¬

ческую значимость.
Однако воплощение и закрепление этой идеи в фор¬

мах либерально-реформистской политической ориентации

предполагало ее сосуществование с традиционным для

либерализма представлением о значимости частной собст¬

венности, частного предпринимательства и капиталисти¬

ческого рынка как фундаментальных принципов общесо¬

циальной практики.
Формирующееся на этой противоречивой основе по¬

литическое сознание представляло собой особое эклекти¬

ческое сочетание традиционно-индивидуалистических и

традиционно-либеральных привычек, стереотипов и ил¬

люзий и новых, явно нетрадиционных и даже противоре¬

чащих традиций, представлений, воплощающих (хотя и

в неразвитых формах) своего рода «коллективистское»

видение наиболее острых общесоциальных проблем, «кол¬

лективистский» подход к путям их решения.
В сознании многих рядовых американцев все прочнее

укореняется идея, объективно имеющая реально-коллек¬

тивистский смысл, что все большее число не только со¬

циальных, но и чисто личных проблем может быть реше¬

но лишь на уровне общегосударственной политики. Го¬

сударство становится объектом растущих ожиданий и

требований со стороны массы рядовых американцев, ко¬

торые ожидают и требуют от государства реформ, направ¬

ленных па улучшение своего материального положения,

на расширение и качественное совершенствование систе¬

мы экономики, социального обеспечения и социальных

услуг.
Эти своего рода коллективистские ожидания реальны,

поскольку производительные силы, связанные с научно-

технической революцией, создают возможность подъема

благосостояния масс. Они реальны также, поскольку эти

же современные, в огромных масштабах обобществленные

производительные силы фактически объединяют и делают

коллективным труд сотен, тысяч и десятков тысяч людей.

Одповремеппо эти ожидапия являются иллюзорными, по¬

скольку формы коллективности, создаваемые капита¬

Социальная психология политического сознания США
375
лизмом, оказываются, если пользоваться выражением

К. Маркса, мнимыми, они принимают отчужденный ха¬

рактер, т. е. отчуждены от коллективной воли трудящих¬

ся и их классовых интересов. Коллективность в рамках

капитализма является мнимой, поскольку практически

она организована как бюрократия, в рамках которой пра¬

вящая верхушка осуществляет эксплуатацию рабочих и

служащих. И в силу этого надежды лишь на реформы,

проводимые государственно-монополистической бюрокра¬

тией, также иллюзорны.
Современный американский капитализм, приводя в

движение силы, действие которых способствует созрева¬

нию объективных предпосылок социализма, столь же

объективно вызывает к жизни тенденцию к развитию

коллективистского сознания, ориентированного на каче¬

ственное обновление жизни. Вместе с тем, создавая раз¬

нообразные формы мнимой коллективности, формы бюро¬

кратической организации, он не может не вызывать

стихийную негативную реакцию на созданные им бюро¬

кратические суррогаты «коллективности».
Растущее недовольство тенденцией к бюрократизации,

реально обнаруживаемой в США, в сознании многих

американцев сочетается не только с сохранением, но и с

очевидным оживлением веры в то, что традиционно-ли¬

беральные механизмы политической жизни — единствен¬

ное и достаточное средство для противоборства этой тен¬

денции. Речь идет о вере в то, что для обеспечения эф¬

фективного контроля над государственной бюрократией со

стороны рядовых американцев достаточна лишь последо¬

вательная реализация в сфере политики основных прин¬

ципов «классического» либерализма: принципов «свобод¬

ного» волеизъявления в ходе выборов, принципа «сво¬

бодной» конкуренции основных политических партий и

политических деятелей в борьбе за голоса избирателей,

наконец, принципа «свободного» политического предпри¬

нимательства, т. е. создания разных групп давления на

правительство.
Эта вера и по сей день в значительной мере удерживает

многих рядовых американцев в русле либеральной традп

ции, хотя и приобретающей новые, модернизированные

формы выражения.

376	Глава шестая
Мы уже говорили, что именно в рамках либеральной

традиции в истории США оформлялась ориентация на

динамизм развития жизни индивида и общества. С этой

же традицией чаще всего была связана вера в успех

индивидуальных и социальных начинаний и усилий,

в перспективы будущего. Вот почему воспитанные на

этой традиции рядовые американцы приняли на веру

столь характерные для либерализма 50—60-х годов схемы

и иллюзии сознания, фетишизировавшего науку и техни¬

ку. С научно-технической революцией связывались на¬

дежды на непрерывное ускорение экономического роста.

Поступательное и неуклонное развитие науки и техники

должно было само по себе привести к «всеобщему благо¬

состоянию» и устранить угрозу экономических кризисов

и социальных и политических потрясений и катастроф.

Значительное влияние на рядовых американцев либерал-

технократического сознания в 50—60-е годы опиралось

на интенсивно создаваемые и широко распространяемые

идеологами «либерального истэблишмента» оптимистиче¬

ские и утопические прогнозы в отношении будущего,

связанные с фетишизацией современной науки и новой

техники. Достаточно вспомнить о теориях «всеобщего

изобилия», «массового потребления», якобы уже насту¬

пающих в результате развития «индустриального», «тех¬

нотронного» или «постиндустриального» общества.
В сознании многих рядовых американцев либерал-

технократические идеи противоречиво сочетались с ли-

берал-реформистскими. И это сочетание особенно типич¬

но стало для большого числа представителей научно-

технической интеллигенции и тех слоев трудящихся,

которые были включены в процесс создания и примене¬

ния научного знания и новой технологии, но не имели

доступа к механизмам власти и были объектами автори-

тарно-бюрократического командования. Для них фетиши¬

зация научного и технического знания стала превращен¬

ной формой недовольства всевластием бюрократической

верхушки монополистического капитала. Столь же харак¬

терны для них оказались и колебания между расчетами

на осуществляемую реформистскими методами «технокра¬

тическую революцию», якобы призванную усилить поли¬

тическое влияние рядовых специалистов, всех слоев,

связанных с научно-техническим прогрессом, и стремле¬

Социальная психология политического сознания США	Ъ11
нием сохранить и даже развить традиционные механиз¬

мы либеральной демократии как средства реализации тех

же целей. Выше уже было объяснено, почему либераль¬

ное политическое сознание оказалось наиболее характер¬

но для США и оказало здесь столь значительное влияние

на умы и чувства американцев. Либеральные установки

и ориентации здесь играли и продолжают играть роль

своего рода матрицы, которая накладывалась на стихий¬

ные и равнонаправленные процессы, происходящие в со¬

знании и психологии различных классов и социальных

групп. Она как бы структурирует результаты этих про¬

цессов, создавая относительное единообразие политиче¬

ских позиций людей, объективно занимающих неодина¬

ковое положение в классовой структуре общества и отли¬

чающихся своеобразием интересов, стремлений и идейпо-

психологических характеристик.
Но содержательный и углубленный анализ внутренней

структуры обновленного либерального сознания свиде¬

тельствует о его глубокой и органической противоречи¬

вости. Это обстоятельство не могло не создавать постоян¬

ную возможность формирования за фасадом относитель¬

ного единообразия по сути дела разных и объективно

взаимоисключающих политических ориентаций, а также

кризиса и внутренней инверсии либерального сознания.
Превращение этой возможности в действительность в

наиболее резких формах совершается, как правило,

в кризисных ситуациях. В обстановке относительно благо¬

получной внутренняя противоречивость постулатов, уста¬

новок и лозунгов либерализма может казаться их привер¬

женцам чем-то естественным; более того, она может ка¬

заться свидетельством многосторонности и широты их

сознания.
Пока экономика страны характеризуется относительно

высокой конъюнктурой, внутренняя политика — отсут¬

ствием особо острых форм конфликтов и громких поли¬

тических скандалов, а внешняя политика — кажущейся

прочностью позиций американского империализма во

многих регионах и странах, человеку, искренне считаю¬

щему себя либералом, кажется, что можно сочетать:

1) постулат о святости частной собственности и установ¬

ку на свободу п активизацию капиталистического рынка

и конкурентной борьбы за прибыль и частный интерес с

378	Глава шестая
лозунгом централизованного государственного регулиро¬

вания экономикой, направленного на обеспечение «всеоб¬

щего благосостояния»; 2) верность идеалам традицион¬

ного индивидуализма с коллективистской ориентацией на

общественный иптерес; 3) борьбу за претворение в по¬

литическую жизнь традиционных лозунгов демократии с

практикой налаживания бюрократических форм социаль¬

ной организации и методов управления людьми; 4) со¬

хранение и даже развитие демократии внутри страпы с

империалистической политикой за ее пределами, с ролью

«мирового жандарма», подавляющего всеми средствами,

включая силу, массовые освободительные движения дру¬

гих народов.
Здесь следует отметить, что «мирному» сосуществова¬

нию противоречащих друг другу принципов и тендепцнй

в рамках либерального сознания способствует также и

то, что сознание это всегда рассматривало наличие таких

принципов и тенденций явлением вполне нормальным.

Более того, общенациональная «гармония» якобы возни¬

кает лишь на основе «плюрализма» разных установок как

результат свободной конкуренции принципиально раз¬

личных, взаимодополняющих и взаимоограничивающпх

принципов, как следствие их компромисса. Именно тако¬

ва либеральная модель «гармоничного» развития и обще¬

ства, и индивидуальной личности.
Данная модель, идеализирующая взаимное уравнове¬

шивание и взаимную компенсацию разнонаправленных

сил, тенденций Р1 принципов, может прагматически «ра¬

ботать» в реальной практике буржуазного общества, но

в сугубо ограниченных масштабах и главным образом в

тех ситуациях и в те периоды истории, которые харак¬

теризуются относительной стабильностью, отсутствием

неожиданных, глубоких и резких перемеп, острых конф¬

ликтов и других признаков кризиса.
А признаки, говорящие об угрозе и реальном углуб¬

лении кризиса в разных сферах жизни, в современной

Америке обнаруживают себя все очевиднее. Соответст¬

венно обнаруживаются признаки внутреннего кризиса в

сфере либерального сознания. Этот кризис может проте¬

кать в разных формах и иметь различные последствия.
Поскольку либерализм в США в папболее полной

форме воплощает характерные черты сознания, связан¬

Социальная психология политического сознания США
379
ного с судьбами американского капитализма, постольку

кризис либерализма может становиться кризисом бур¬

жуазного сознания как такового, что естественно созда¬

ет предпосылки для становления принципиально нового

типа сознания, сознания революционного обновления об¬

щества, сознания социалистического.
Но внутренний кризис либерализма может давать

результаты совсем иного рода, поскольку он втягивает в

орбиту своего действия мысли и чувства людей, еще не

нашедших дорогу к формам сознания, действительно

альтернативных по отношению к буржуазному сознанию,

еще испытывающих значительное влияние стереотипов и

способов мышления, господствующих в капиталистиче¬

ском обществе. Типичным результатом обострения проти¬

воречий в либеральном сознании в этом случае оказыва¬

ются очевидные колебания — резкие и нередко маятни¬

кообразные — от модернизированных форм либерализма

к традиционализму, от либерализма вообще к консерва¬

тизму, точнее, к его новым формам, оказывающимся

инверсией либерализма, наконец, колебания в сторону

радикализма как правого, так и левого толка.
Видимо, читателю уже стало ясно из предшествующих

глав данной книги, что основной социально-психологиче¬

ской базой, на которой совершается в США превращение

либерального сознания в сознание консервативное или

праворадикальное, является упрямый индивидуализм

«классического» американского образца в тех ситуациях,

когда он остро ощущает недовольство новыми формами

государственно-монополистической организации. Речь

идет об индивидуализме, прочно привязанном к тем эле¬

ментам и структурам либерального сознания, которые

устойчиво коррелятивны индивидуалистическому созна¬

нию традиционного образца, и при этом восстающем про¬

тив характерного для современного либерализма компро¬

мисса данных элементов и структур с новыми, вопло¬

щающими этатистские, авторитарно-бюрократические,

отчужденно-«коллективистские» тенденции, вызванные к

жизни развитием государственно-монополистического

капитализма.
Речь идет об упрямом и одновременно неудовлетво¬

ренном индивидуализме либерала, испытывающего страх

перед объективно совершающимися переменами, как

380 Глава шестая
внутри самого «либерального истэблишмента» и имманент¬

ного ему сознания, так и в реальной истории США, дру¬

гих стран, мира в целом. Этот страх сопровождается

стремлением либо сохранить з1а1из ^ио, консервировать те

социальные, экономические и политические структуры,

которые еще соответствуют традиции и существуют се¬

годня, либо возвратить уже исчезнувшее прошлое, вос¬

становить уже утраченную традицию.
В этом последнем пункте находит свое выражение

одно из характерных различий между консерватизмом и

правым радикализмом. Различия между ними проявляют¬

ся также в том, насколько интенсивна неудовлетворен¬

ность упрямого индивидуализма, выражается ли эта

неудовлетворенность в умеренных или экстремистских

формах, в «рациональных» программах реформ или в

практике бунтарства, нередко слепого, иррационального

и невротического. Эти различия зависят также и от того,

на кого или на что направлено недовольство: или на

явления и объекты, реально препятствующие реализации

соответствующих стремлений и надежд, или на вымыш¬

ленного «противника», на объекты и явления, превращен¬

ные данным сознанием в «козлов отпущения».
Наконец, эти различия зависят от особенностей реаль¬

ного бытия носителей этого сознания, от конкретного по¬

ложения, занимаемого ими в социальной структуре аме¬

риканского общества, в системе экономических, полити¬

ческих и идеологических отношений, от их принадлежности

к различным классам, группам и социальным слоям. От¬

личительные черты и идейно-психологические особенно¬

сти, характеризующие те или иные конкретные типы

консервативной или праворадикалистской ориентации,

показывает, например, анализ консерватизма, оформив¬

шегося в период кризиса 1929—30-х годов, или консерва¬

тизма и правого радикализма, определивших период «мак¬

картизма» в начале 50-х годов.
Так, в 30-е годы в результате острой борьбы, развер¬

нувшейся вокруг «нового курса» Ф. Рузвельта, оконча¬

тельно оформился особый тип консерватизма, основным

лозунгом которого стала защита «свободного» капитали¬

стического рынка, «свободы» частнособственнического

предпринимательства от вмешательства государства, от

«этатизма». Установка на свободу частнопредприниматель¬

Социальная психология политического сознания США
381
ской индивидуальной инициативы, на свободу н примат

рынка, обоснованная в свое время идеологом классическо¬

го либерализма А. Смитом в его книге «Богатство на¬

ций», к 30-м годам XX в. становится ядром нового амери¬

канского консерватизма. А либерализм в его новых фор¬

мах уже начинает ассоциироваться с идеей «смешанной»

экономики, обоснованной Дж. Кейнсом, и сочетающей

капиталистический рынок с государственным регулиро¬

ванием. Факт этот всегда фигурирует в любых дискус¬

сиях о либерализме и консерватизме. Р. Бартли, напри¬

мер, констатирует: «В течение почти двухсот лет сторон¬

ники «Богатства наций» называли себя либералами; в кон¬

тинентальной Европе они по-прежнему это делают. Но в

современных дискуссиях, идущих в Соединенных Шта¬

тах, последователи Смита называются консерваторами.

Они следуют уже утвердившему себя опыту, в то время

как либералы начали маршировать под новую музыку, они

приняли абстракции кейнсианской многомерности» 4.
Оформление консерватизма данного типа в 30-е годы

явилось проявлением внутренних противоречий в стане

либералов, раскола и поворота вправо тех либералов,

которые представляли прежде всего традиционно-ориен¬

тированные слои правящего класса капиталистов, глав¬

ным образом крупных и отчасти средних. Действительно

широкой массовой базы этот консерватизм тогда не по¬

лучил, и его активность не сопровождалась значитель¬

ным ростом праворадикалистских движений. Массы ря¬

довых американцев приняли «новый курс» Рузвельта.
Период «маккаргизма» (50-е годы) дает картину, от¬

личающуюся по ряду параметров. В этот период обостре¬

ние противоречий и нарастание центробежных тенденций

приводит к возникновению и относительно широкому рас¬

пространению форм консервативного сознания, в гораздо

большей мере связанных с правым радикализмом и эк¬

стремизмом.
Именно в этот период в США получают наиболее

четкое и последовательное выражение типы сознания,

соединяющие консерватизм и правый радикализм с анти¬

коммунизмом и антисоветизмом.
4	\УЬа1 13 а ЫЬега1 — \УЬо 13 а СопзогуаМуе?— Соттеп1агу, 1976,

8ер1., р. 39.

382	Глава шестая
Весьма характерно, что по мере нарастания внутрен¬

них противоречий и центробежных тенденций внутри

США консервативные группы все в большей степени об¬

наруживают склонность выражать свои идеи в экстреми¬

стских формах. В нх сознании прослеживаются правора¬

дикальные структуры. Традиционный индивидуализм и

«антиколлективизм» принимают форму воинствующего

антикоммунизма и антисоветизма, которые используют¬

ся в качестве средств искусственного сдерживания проти¬

воречий в самих США, психологической компенсации и

психологической защиты существующих и господствую¬

щих форм идеологии и практики в условиях острого кри¬

зиса. Антикоммунизм в этом случае выступает в качест¬

ве особого рода защитно-психологической реакции инди¬

видуалиста, глубоко не удовлетворенного в своих надеждах

и чувствующего свою историческую обреченность перед

лицом угрожающих ему, отвергаемых им и одновременно

непонятных ему тенденций развития общественной жизни.
Конечно, антикоммунистические и антисоветские кам¬

пании в США всегда инспирируются и организуются на¬

иболее реакционной и консервативно настроенной частью

правящего класса. Но поскольку этим кругам правящего

класса и их идеологам удается заразить настроениями

антикоммунизма и антисоветизма определенную часть

рядовых американцев, постольку этот факт должен стать

предметом специального анализа. Дело в том, что рас¬

пространяемые реакционными политическими группиров¬

ками идеи антикоммунизма далеко не всегда усваивают¬

ся рядовым американцем как нечто оторванное, обособ¬

ленное от его чувств и переживаний, от его повседневного

опыта. Идеологи антикоммунизма «продают» американцу,

испуганному углублением кризисных тенденций и ростом

противоречий в его реальной практической жизни и в

его собственном созпании, своп идеи под предлогом защи¬

ты традиционных для Соединенных Штатов политических

н идеологических ценностей, под предлогом создания

некоей «идейно-психологической устойчивости». Они

рекламируют свою продукцию как путь устранения тех

острых противоречий, в том числе противоречий в идей¬

но-психологической жизни, с которыми действительно

сталкивается американец. Причем они апеллируют не

только к разуму человека, но и к его чувствам, к пред¬

Социальная психология политического сознания США	383
рассудкам и иллюзиям. Подъем волн антикоммунизма в

США, как правило, оказывается связан с обострением

кризисных процессов в обществе, причем связь эта при¬

нимает особую форму и окраску в зависимости от дина¬

мики противостояния двух систем на международной

арене.
Пропагандисты антикоммунизма в США стремятся

направить в русло антикоммунизма прежде всего то сти¬

хийное массовое недовольство, которое вырастает здесь

как результат засилья государственно-монополистической

бюрократии. Чтобы понять, почему консерваторам и пра¬

вым радикалам, идеологам антикоммунизма, удается в

той или иной мере реализовать эти свои стремления, не¬

обходимо проанализировать специфику данного недоволь¬

ства. И здесь опять мы сталкиваемся с характерным про¬

тиворечием современного государственно-монополистиче¬

ского капитализма США, воплощаемого системой

«либерального истэблишмента». Эта система, с одпой сто¬

роны, воспроизводит, романтизирует идеалы индивидуа¬

лизма, частнопредпринимательской самостоятельности и

независимости, а с другой — не дает огромному боль¬

шинству американцев никакой возможности воплотить в

жизнь эти идеалы, ставит человека в постоянную и бо¬

лезненно осознаваемую им зависимость от бюрократиче¬

ских связей. Именно здесь, т. е. при столкновении тра¬

диционных идеалов и современной действительности, не

позволяющей этим идеалам реализоваться, возникают

часто столь типичные для современной Америки массовые

настроения недовольства и раздражения и даже озлоб¬

ления.
Недовольпые, раздражеппые и озлобленные индиви¬

дуалисты являются одним из основных объектов пропа¬

ганды правых сил. Под влиянием этих сил их болезнен-

пые настроения в определенных условиях могут преобра¬

зовываться в антикоммунистическую истерию. Специали¬

сты по манипулированию массовым сознанием используют

в этих целях сложные психологические механизмы: «ра¬

ционализации», т. е. выдвижения внешне рациональных

аргументов, направленных, однако, на создание иллюзор-

пой картины действительности; «вытеспения» из сферы

сознания форм реалистического мышления и тех эмоцио¬

нальных реакций, которые фиксируют реальные социаль¬

384	Глава шестая
ные проблемы; наконец, «переноса» раздражения, выз¬

ванного одними объектами, на другие, выступающие в

роли «козла отпущения».
Действие этих механизмов наглядно проявляется в

тех «превращенных» формах, в которых многие амери¬

канцы выражают свое отпошение к различным бюрокра¬

тическим организациям, регламентирующим индивиду¬

альную деятельность миллиопов людей. Эти организации

выступают как сила внешне «коллективная», но вместе с

тем отчужденпая от рядового члена общества и противо¬

стоящая ему. Осознанию конкретно-исторической классо¬

вой сущности этого отчуждения рядовым американцем

препятствуют укорененные в его сознании и психологии

индивидуалистические стереотипы и ценностные установ¬

ки. Этому мешает также и современное либеральное со¬

знание, которое использует «коллективистскую» демаго¬

гию и изображает бюрократические, отчужденные формы

«коллективизма» как «рациональное» воплощение якобы

«подлинно всеобщих» императивов новой технологии и

интересов рядовых американцев, а также «нации» в целом.
Подобные способы апологетической «рационализации»

деятельности госмопополистической бюрократии рассчи¬

таны на уменьшение или нейтрализацию чувств глубоко¬

го недовольства и раздражения, возникающих у рядовых

американцев, оказывающихся объектами данной деятель¬

ности. И в какой-то мере это, конечно, удается. .Под

влиянием апологетической «рационализации» у некоторых

американцев указанные чувства ослабевают, гаснут, усту¬

пая место конформизму.
Одновременно для сознания все еще упрямых, но

вместе с тем разочарованных и озлобленных индивидуа¬

листов оказывается характерной склонность к смешению

и даже отождествлению бюрократических суррогатов

«коллективности», реально существующих в США, с тем

принципиально иным типом коллективности, за которые

борются коммунисты и который реально создается в

странах социализма. Это смешение стремятся всячески

усугубить и закрепить идеологи и глашатаи правого ра¬

дикализма и консерватизма в своих попытках дискреди¬

тировать коммунистическое движение и реальный социа¬

лизм. Правые экстремисты и консерваторы используют

даппое смешепие в созпапии также и в своей внутренне'’

Социальная психология политического сознания США
385
борьбе с либералами и темн тенденциями в государствен¬

ной политике и буржуазно-реформистской практике

США, которые, не имея ничего общего ни с коммуниз¬

мом, ни с социализмом, тем не менее не устраивают наи¬

более упрямых традиционалистов и реакционеров.
Активизация консерватизма и правого экстремизма в

первой половипе 50-х годов была своеобразной реакцией

па углубление внутренних противоречий в США, в том

числе и в господствующем здесь либеральном политиче¬

ском сознании. Специфика этой реакции в значительной

мере объяснялась тем, что копсерваторам и правым ради¬

калам удалось направить в русло антикоммунизма и ан¬

тисоветизма некоторые настроения и чувства неудовле¬

творенного, раздраженного, растерянного индивидуали¬

ста. Эти чувства и настроения постепенно накапливались

но мере быстрого развития государственно-монополисти¬

ческой бюрократии в годы второй мировой войны и сра¬

зу же после ее окопчания, но не могли найти выхода,

поскольку бюрократический «истэблишмент» развивался

в ходе войны, общие цели которой вызывали сочувствие

у широких слоев населения в США. Однако первая по¬

ловина 50-х годов была отмечена подъемом этих чувств

и настроений. Одновременно поднялась волна болезнен¬

ных реакций на ту внешнеполитическую ситуацию, в ко¬

торой оказались США и которая была воспринята многи¬

ми рядовыми американцами как ситуация кризиса.
Необходимо учитывать, что в сознании значительного

числа американцев прочно укоренилась глубокая вера в

недосягаемость США для непосредственных воепных дей¬

ствий, в то, что такие действия не могут вестись на тер¬

ритории их страны. Эта вера укреплялась уверенностью

в военном превосходстве США в силу монопольного

владения ядерпым оружием. На этой вере активпо спе¬

кулировала идеология и политика «холодной» войны и

империалистической экспансии, ставшая официальной

политикой правящих классов и защищаемая многими

идеологами либерализма. По этой вере был нанесеп очень

сильный удар, когда обнаружилось, что Советский Союз

также владеет ядерным оружием. В результате у части

американцев, оказавшихся в плену иллюзии «неуязвимо¬

сти» США и одновременно идеологии «холодной» войны,

возникли болезненно переживаемые чувства растерянно-
13	Заказ N 3035

386	Глава шестая
стп, беспокойства, страха. Эти чувства использовали в

своих интересах глашатаи правого радикализма, органи¬

зовавшие широкую кампанию пропаганды оголтелого ан¬

тисоветизма и воинствующего милитаризма. Эта кампа¬

ния сопровождалась травлей не только всех прогрес¬

сивных элементов в США, но и той части либералов,

которым еще была близка идея антифашистского сотруд¬

ничества США и СССР и которые были недовольны по¬

литикой «холодной» войны и милитаризацией страпы, по¬

скольку понимали, что эта политика угрожает основным

идеалам и принципам либеральной демократии.
Травля этой части либералов сопровождалась перехо¬

дом другой их части в ряды консерваторов и правых ра¬

дикалов. Характерное для послевоенного либерального со¬

знания противоречие между демократическими лозунга¬

ми и установками на сохранение и возврат военного

превосходства США они решали в пользу усиления гон

ки вооружений, милитаризации всей страны и превраще¬

ния ее в «мобилизованное государство» (выражение,

часто употребляемое в США для обозначения праворади¬

калистской идеи государственности).
Силы и группировки, выступавшие под флагом «мак-

картизма», также активно использовали в своих интере¬

сах болезненные чувства и настроения, возникшие в

50-х годах у тех американцев, которые прочно усвоили

идею «американской миссии» в мировой истории. Как

известно, идеи «мессианства» сохраняли силу в США на

протяжении почти двухсот лет, хотя и имели различное

содержание на разных этапах истории страны. В конце

XVIII в. они нередко выражали отношение буржуазно¬

демократической идеологии США к феодально-демократи¬

ческим режимам, все еще господствовавшим в большин¬

стве стран мира. В середине XIX в. эти идеи часто были

выражением также и самоуверенности американского ка¬

питализма,. более динамичного и быстрее развивающего¬

ся, чем капитализм в других странах. В XX в. они стали

также отражать экономические устремления американ¬

ского империализма, его притязания на мировое господ¬

ство. Либеральная идеология сохраняла, поддерживала и

культивировала идеи «мессианства» во всех их разнооб¬

разных формах. В этом плане либеральное сознание в

США после второй мировой войны отличалось очевидным

Социальная психология политического сознания США	387
оптимизмом и самоуверенностью (идея «американского

века» получила в среде либералов довольно широкое рас¬

пространение).
Это самоуверенное и оптимистическое «мессианско-

имперское» сознание столкнулось с бурным ростом мас¬

совых национально-освободительных движений во мно¬

гих регионах и странах мира, объективно противостоя¬

щих империалистической и неоколониалистской политике

США.
В результате в сознании части американцев чувство

оптимизма и самоуверенности сменилось чувствами

«оскорбленной национальной гордости», растерянности,

беспокойства, а иногда и раздражения, которые использо¬

вались правоконсервативными группировками, выступав¬

шими с националистическими, шовинистическими лозун¬

гами, настаивавшими на милитаризации и применении

силы в проведении «имперской» внешней политики.

Стимулируемая «маккартистами» неприязнь к массовым

демократическим движениям и силам в других странах

начала распространяться на те движения и силы, кото¬

рые в самих США выступали в защиту сохранения и

развития демократии в том понимании, которое было

характерно для либерального сознания. Обострилось

характерное для этого сознания, но ранее неосознаваемое

со всей четкостью, противоречие между «имперскими»

притязаниями вовне и демократическими лозунгами, пред¬

назначенными для внутреннего пользования. В роли кон¬

серваторов и правых радикалов выступили и те либера¬

лы, которые в этом противоречии выбрали «имперско-

мессианские» установки и выступили за подчинение

задачам их реализации внутренней политической жизни

в США. Этому «выбору» активно помогали и к нему при¬

нуждали американцев насильственно консерваторы и

правые радикалы. Последние сделали все, чтобы напра¬

вить болезненные чувства американцев, оскорбленных в

своих «имперско-мессианских» притязаниях, в русло ан¬

тикоммунизма и антисоветизма. При этом они спекули¬

ровали на том факте, что многие силы и движения,

в различных странах выступавшие против американской

экспансии, включали коммунистов, вдохновлялись при¬

мером СССР, опирались на его международный авторитет.

Одновременно в США началось преследование всех тех,
13*

388
Глава шестая
кто выступал против подчинения всей политической

жизни страны империалистической внешней политике:

даже если эти люди выступали под традиционно либе¬

ральными лозунгами, они обвинялись в «предательстве

интересов нации».
«Маккартизму» на какое-то время удалось добиться

такой ситуации, когда консерватизм и правый экстре¬

мизм в глазах многих американцев в той или иной мере

начали казаться выходом из кризисной ситуации, спосо¬

бом ослабления чувств растерянности и страха и обрете¬

ния более целостной, чем либерализм, ориентации, якобы

дающей нации и личности более устойчивую позицию

перед лицом острых внутренних и внешних проблем.
Но практика «маккартизма» показала, что оголтело

консервативная и праворадикалистская ориентации, вы

ступившие в качестве альтернативы либерализму, обна¬

ружили и принесли с собой еще более резкие противоре¬

чия и вызвали еще более драматические конфликты в

политической жизни и в сознании тех американцев, ко¬

торые по тем или иным мотивам, в той или иной мере

приняли эти ориентации.
Американцы, соблазненные поначалу обещаниями

правых экстремистов восстановить целостную систему

«традиционных американских ценностей», дающую проч¬

ные ориентиры в жизни и политике, затем обнаружили в

себе самих и в окружающих людях усиление идейно-пси¬

хологического смятения и растерянности.
Многие американцы воочию убедились, что политиче¬

ский, идеологический и моральный экстремизм правых,

вся практика «маккартизма» привела как к резкому усиле¬

нию репрессивного аппарата и органов насилия, подав¬

ляющих свободу, осуществляющих травлю инакомысля¬

щих, творящих нередко прямой произвол, так и к обостре¬

нию борьбы в политике, идеологии, морали, к разгулу

иррациональных страстей, к распространению невротиче¬

ских явлений.
В результате в конце 50-х годов в США имеет место

ослабление позиции откровенно консервативных и право¬

радикальных групп и усиление влияния либеральной

идеологии. Но внутренняя противоречивость либерализ¬

ма не исчезает, а к концу 60-х годов резко усиливается.

По мере углубления кризисных процессов в США здесь

Социальная психология политического сознания США 389
все более явственно обозначает себя качественно иной,

отличный от консерватизма и правого радикализма, тип

реакции на противоречия либерализма. Речь идет об

особых типах политического сознания, охватываемых по¬

нятием левого радикализма.
Как известно, в конце 60-х и в начале 70-х годов ле¬

ворадикальное сознание становится очень заметным и

реально значимым фактором, активно влияющим на ду¬

ховный климат и политическую ситуацию в США.
Социально-психологические механизмы формирования

леворадикального сознания даже тогда, когда оно обна¬

руживает себя в наиболее четких и массовидных формах

(а именно такие формы имели место в период с 1968

по 1972 г.), очень сложны для анализа. Во-первых, оно

включает весьма различные установки и реализует их с

разной степенью последовательности. Во-вторых, оно про¬

являет очевидную склонность к быстрым изменениям, пе¬

рестройкам, амбивалентным колебаниям и даже мутаци¬

ям, к чередованию в ходе своей эволюции подъемов и

спадов, делая очень трудно видимыми те характеристики,

которые полнее всего отражают долговременные процес¬

сы и необратимые тенденции.
Выше уже был дан развернутый анализ леворадикаль¬

ного сознания и его основных типологических вариантов.

Была также показана его социальная, классовая основа.

В данной главе мы хотим сосредоточить внимание на со¬

циально-психологических механизмах, действие которых

проявилось сначала в процессе бурной активизации ле¬

вого радикализма, а затем, через несколько лет, в его

спаде. Анализ социально-психологических аспектов этого

волнообразного движения позволяет лучше понять общий

ход эволюции политического сознания в США в 70-х го¬

дах и некоторые возможности и предпосылки его даль¬

нейшего развития.
В левом радикализме, в особых типичных для этого

сознания и уже описанных ранее формах воплотилось

глубокое недовольство, в течение длительного времени

накапливавшееся в США и в конце 60-х годов подняв¬

шееся мощной волной. Главным объектом недовольства

оказались основные институты, занимающие командные

посты в рамках существующей здесь социальной системы

и объединенные в этот период в понятии «истэблишмент».

390 Глава шестая
«Истэблишмент» в представлении левого радикала вклю¬

чал и гигантские корпорации, и тесно связанное с ними

государство (эта связь нередко выражалась в термине

«корпоративное государство»), и армию, в свою очередь

связанную с военной промышленностью, и репрессив¬

ные органы (полиция, ФБР), и ведущие организации,

осуществляющие идейно-психологическую обработку ря¬

довых американцев, и аппарат основных политических

партий, и т. д. Все основные институты, составляющие

«истэблишмент» как некую целостность, рассматривались

леворадикальным сознанием как единый тип организа¬

ции, как воплощение бюрократии. Это сознание осуждало

и отвергало бюрократию как силу, превращающую инди¬

видуума из субъекта в объект, в простой винтик в гигант¬

ской машине, как организацию, отчужденную от интере¬

сов рядовых членов общества, не подконтрольную их волг

и способную поставить их и страну в целом в ситуации

нелепые, позорные и даже трагические.
Именно в такой ситуации США и американцы оказа¬

лись в результате войны во Вьетнаме, войны длительной,

кровавой и к тому же окончившейся для страны явным

поражением. Для леворадикального сознания эта война

стала практически основным символом и доказательством

банкротства бюрократического «истэблишмента», его

враждебности идеалам демократии и гуманизма, его фак¬

тической неконтролнруемости, своекорыстия и аморализ¬

ма. Для недовольного и критически настроенного созна¬

ния, пробужденного к жизни войной во Вьетнаме, стали

гораздо лучше видимыми и нетерпимыми факты корруп¬

ции в правительстве и других звеньях «истэблишмента».

В США начинается серия громких политических сканда¬

лов, завершающаяся «Уотергейтом». Более заметными 1

нетерпимыми стали факты насилия, не только в массо¬

вых масштабах совершающегося во Вьетнаме, но и дома:

рост преступности, убийства политических деятелей, же¬

стокость полиции в борьбе с участниками антивоенного

движения. Насилие в очень четких формах обнаружило

себя и в ходе борьбы против расовой дискриминации в

США, борьбы, достигшей наибольшей остроты в этот же

период и, очевидно, стимулировавшей рост левого ради¬

кализма. Кроме того, общая идейно-психологическая си¬

туация конца 60-х годов заставила левых радикалов

Социальная психология политического сознания США	391
вспомнить о «маккартизме», о разгуле правых экстремист¬

ских сил, о репрессиях по отношению ко всем формам

инакомыслия. При этом леворадикальное сознание высту¬

пило не только против явного насилия (деятельность

армии, полиции, ФБР, Ку-клукс-клана, правых экстреми¬

стов и т. п.), но и против насилия, осуществляемого ад¬

министративными методами в рамках бюрократии или

методами идейно-психологической обработки мыслей и

чувств миллионов людей, методами изощренной манипу¬

ляции их сознанием, методами массовой пропаганды и

рекламы.
Поскольку 60-е годы в США были годами господства

либерализма, леворадикальное сознание в его наиболее

крайних формах выразило себя как отрицание либерализ¬

ма и прежде всего его технократически-этатистских,

бюрократизированных вариантов, которые ассоциирова¬

лись с идейно-политическими ориентациями правящей

верхушки, контролирующей «истэблишмент».
Но в леворадикальном сознании 60 — начала 70-х го¬

дов нашел свое выражение новый этап кризиса либера¬

лизма как такового. Историческая значимость новых,

возникших в этот период форм леворадикального созш»

ния состоит в том, что в нем в большей мере, чем это

имело место раньше, оказались дискредитированы и раз¬

рушены некоторые верования и постулаты — традицион¬

ные, фундаментальные, характерные для всех вариантов

американского либерализма. Процесс разрушения затро¬

нул ценностную ориентацию на индивидуальный «успех»

во всех ее основных проявлениях. В сознании левого ра¬

дикала оказалась подвергнута сомнению и дискредитиро¬

вана «классическая» буржуазная и мелкобуржуазная

ориентация па «успех», достигаемый индивидом в «сво¬

бодной» частнопредпринимательской деятельности, изме¬

ряемый деньгами, богатством, капиталом, экономической

независимостью, наличием своего «бизнеса». Отвергнута

была и карьеристская ориентация, отождествляющая

«успех» человека со статусом и постом, с продвижением

вверх в рамках бюрократической организации. Отрица¬

нию подверглась и потребительски-индивидуалистическая

ориентация, делающая мерой успеха человека «престиж¬

ное потребление». Значительная часть левых радикалов

продемонстрировала потерю традиционно либеральной

392	Глава шестая
веры в практическую осуществимость и даже общую цен¬

ность принципа «плюрализма». Речь идет о вере амери¬

канского либерализма в то, что традиционная для США

практика представительной демократии (выборы, «сво¬

бодная» конкуренция основных политических партий,

привычные формы «торга», «сделок» в сфере политики)

может уравновесить, компенсировать очевидную тенден¬

цию развития «истэблишмента» в направлении автори¬

тарно-бюрократических форм управления и власти в эко¬

номике, внутренней и внешней политике, идеологии.
Леворадикальное сознание выявило разочарование в

столь типичной для американского либерализма ориента¬

ции на экономическую, политическую, идеологическую

экспансию, осуществляемую как внутри страны, так и

особенно за ее пределами. Оно показало утрату веры в

основные постулаты националистическо-шовинистическо¬

го сознания во всех его основных вариантах и формах

(как в форме «миссии» США по распространению во всем

мире «американской модели демократии», или «американ¬

ской способности к эффективности в экономике, науке и

технике», так и в форме откровенно «имперской» идеоло¬

гии «мирового господства» США). Наконец, как уже

было показано, леворадикальное сознание в США на ру¬

беже 60—70-х годов продемонстрировало стремление ос¬

вободиться от идеологии и психологии антикоммунизма,

которые были столь характерны для основных типов не

только консервативного или праворадикального, но и ли¬

берального сознания, и на которые опиралась практика

«холодной войны».
Леворадикальное сознание в его наиболее последо¬

вательных формах искренне хотело «тотального» разры¬

ва с сознанием столь резко критикуемого им «истэблиш¬

мента», искоренения того идейно-психологического влия-

пия, которое «истэблишмент» оказывал на личность и

которое осуществлялось не только на уровне «рациона¬

лизированной» идеологии, но также на уровне привычек,

чувств, подсознательных и бессознательных установок.
Но, будучи искрепиим и страстным в своих обновлен¬

ческих намерениях, леворадикальное сознание еще но

владело мыслительной культурой, навыками теоретиче¬

ской рефлексии, инструментами критического анализа,

которые бы позволили ему разобраться в сложном пере¬

Социальная психология политического сознания США
393
плетении противоречивых тенденций, объективно суще¬

ствующих в американском обществе.
Реальная многомерность условий, форм и характери¬

стик социальной практики, бытия людей в окружающе

их обществе в этом сознании была сведена к упрощенной

и одномерной схеме, обозначенной понятием «истэблиш¬

мента». В этом сознании «истэблишмент» тотально пог¬

лотил и подчинил себе все основные аспекты и измере¬

ния социальной практики, все основные формы социаль¬

но организованной и коллективной деятельности и в сфере

производства, и в сфере науки, и в сфере идеологии, и в

сфере быта или досуга основной массы населения.
Оказавшись не подготовленным к конкретно-историче¬

скому многостороннему анализу и дифференцированной

диалектической оценке этих форм деятельности, их при¬

роды, их влияния на общество и той сложной системы

отношений, в которые они включены, леворадикальное

сознание ограничилось тем, что обнаружило хорошо ви¬

димую связь данных форм деятельности с «истэблиш¬

ментом» и превратило все эти формы в объект тотально¬

го отрицания.
Так, была очевидна связь судеб науки и техники в

США с «истэблишментом», который держал в своих ру¬

ках управление наукой и техникой и использовал их в

своих интересах. И в леворадикальном сознании четко

обозначилось негативное отношение к современной тех¬

нике и современной науке.
Принцип сложной организации, необходимо предпола¬

гающей одновременно дифференциацию, единство, стро¬

гую согласованность действий огромного числа людей,

формализацию и разделение их функций, обязанностей,

ответственности и полномочий, наконец, наличие дис¬

циплинарных правил и рамок,— принцип, который актив¬

но использовался корпорациями, государством, армией

и т. п., естественно оказался воплощенным в конкретно¬

исторической форме — в авторитарно-бюрократической

системе «истэблишмента». Обнаружив этот факт, левора¬

дикальное сознапие выступило против принципа сложной

организации как такового, обнаружив явную склонность

к анархизму.
Принцип «рациональности» в США оказался вопло¬

щен в рациональности дельца буржуазного или мелкобур¬

394 Глава шестаА
жуазного типа, в функциональной рациональности бюро¬

крата, карьериста и манипулятора. Он оказался связан¬

ным с прагматическим, утилитарным, нередко своеко¬

рыстным расчетом, прочно привязанным к ориентации

на успех в том его специфическом понимании, которое

санкционировал и разделял «истэблишмент». Этот же

принцип использовался для «рационализации», т. е. оп¬

равдания, агрессивных войн. И в леворадикальном созна¬

нии идея рациональности вообще оказалась дискредити¬

рованной.
Такова же была логика «антипотребительской» пози¬

ции левого радикализма. Стремление многих американ¬

цев к повышению уровня потребления часто воплощалось

в узко потребительской ориентации на «престижное по¬

требление», когда объем и качество потребляемых чело¬

веком вещей и услуг становятся главным критерием

престижа и его самоуважения, когда над человеком дов¬

леет культ вещей, культ моды. Леворадикальное сознание,

четко выразив свое неприятие мещанско-потребитель¬

ской ориентации, не сумело обнаружить, выделить и оце¬

нить те естественные и законные стремления трудящихся

американцев к повышению уровня и качества потребле¬

ния, которые являются реакцией на классовое неравенст¬

во в системе потребления, которые опираются на рост

производства, на объективную динамику возвышения и

обновления потребностей человека, характерную для со¬

временного этапа истории.
Точно так же леворадикальное сознание не сумело в

сколько-нибудь развитой теоретической форме создать

многомерную систему критериев, позволяющих дифферен¬

цированно оценить социальный опыт научно-технической

революции. Не сумело это сознание оценить и значимость

принципов «рациональности» и «организованности» для

современного производства, материального и духовного,

для экономики и управления социальными и природными

процессами, для массового политического действия, на¬

правленного на реализацию идеалов гуманизма, демокра¬

тии и мира, наконец, для внутреннего развития личности

современного человека, объективно включенного в стано¬

вящийся все более сложным комплекс связей и отноше¬

ний.
Леворадикальное сознание стремилось к освобожде¬

Социальная психология политического сознания США	395
нию от давления господствующих в США и поддержива¬

емых «истэблишментом» форм идеологии. При этом оно

апеллировало к «свободной чувственности» индивида,

к его непосредственному жизненному опыту, к спонтан¬

ности настроений, представлений, мыслей, возникающих

в ходе этого опыта, рассчитывая, что данный опыт может

и должен подсказывать рядовому американцу критиче¬

ское отношение к «истэблишменту».
Но леворадикальное сознание все же оставалось со¬

знанием «идеологическим» (если этот термин попнмать

так, как его понимали К. Маркс и Ф. Энгельс), т. е. со¬

знанием, паходящимся в плену своих собственных чувств,

представлений и мыслей, не способным к развитой тео¬

ретической саморефлексии, к критической перестройке

этих чувств, представлений, мыслей на основе глубоко¬

го научного анализа противоречий объективной реально¬

сти. Нигилизм по отношению к науке, технике, динамике

потребления, принципам «рациональности» и «организо¬

ванности» был не результатом глубокого теоретического

анализа современной истории, а часто результатом спон¬

танного эмоционального импульса, стихийно отразившего

ограниченность опыта рядового американца, ограничен¬

ность его обыденного сознания, непосредственно реагирую¬

щего па наиболее заметные связи и стороны американской

реальности и к тому же сохраняющего привязанность к

наиболее распространенным в США стереотипам и при¬

вычкам мышления.
Прокламируемое американскими левыми радикалами

отрицание господствующих в США форм идеологии, от¬

рицание искреннее, резкое и гневное, объективно оказа¬

лось весьма непоследовательным. Более того, чем более

резко, гневно и «тотально» это отрицание формулирова¬

лось, тем более явственно проступала объективная, глу¬

бинная, внутренняя и не осознаваемая самими левыми

радикалами их привязанность к стереотипам отрицаемой

ими идеологии.
Так в либеральной идеологии укоренилось стереотипи¬

ческое представление об «истэблишменте» как наиболее

полном воплощении императивов современпой науки и

техники, принципов «рациональности» и «организованно¬

сти». Деятельность «истэблишмента» изображалась как

необходимое условие и основа обеспечения быстрейшего

390 Глава шестая
экономического роста и неуклонного повышения уровня

потребления всех слоев общества.
Это иллюзорное представление было принято на веру

и леворадикальным сознанием. Картина, созданная бур¬

жуазными апологетами, была принята их критиками за

адекватное изображение реальности. Резко изменилось

лишь эмоциональное восприятие этой картины — крити¬

ками она воспринималась уже не в розовых, а в черных

тонах. Резко изменился ценностный знак отношения к

этой картине: знак «плюс» сменился на знак «минус».

То, что раньше вызывало доверие к «истэблишменту»,

стало вызывать недовольство и неприязнь.
Но сама картина по-прежнему принималась за реаль¬

ность, постулаты и стереотипы сознания, на которые она

опиралась, еще сохранялись, хотя и претерпели превра¬

щение: те элементы, которые раньше воспринимались как

«ценность», стали «антиценностью», причем нередко на

констатацию и доказательство этого превращения уходит

основпая энергия леворадикального сознания. Что же ка¬

сается тех глубоких привычек мышления, тех мыслитель¬

ных структур, которые вызвали в сознании иллюзорное

представление о реальности, они нередко продолжают со¬

храняться в леворадикальном сознании. Это верно, на¬

пример, по отношению к привычкам мышления, выра¬

жавшимся в фетишизации науки и техники, в фетишизме

товаров, предназначеппых для личного потребления,

и т. п.
Для либерального сознания наука и техника пред¬

ставлялись в качестве самостоятельных, самодовлеющих

сил, развитие которых само по себе, автоматически опре¬

деляет превращение капитализма в общество «всеобщего

благосостояния», лишенное классовых конфликтов. Для

леворадикального сознания паука и техника представля¬

лись силами негативными, которые сами по себе, автома¬

тически вызывают к жизни формы бюрократии и гло¬

бальные проблемы, которые и создают угрозу для мира,

демократии и свободного развития личности.
Либеральное сознание считало, что увеличение объе¬

ма производства потребительских товаров и услуг само по

себе, автоматически ликвидирует классовое неравенство,

уменьшает возможность социальных, политических и идео¬

логических конфликтов, гармонизирует и обогащает ду¬

Социальная психология политического сознания США
397
ховную и нравственную жизнь личности. Леворадикаль¬

ное сознание рассматривает рост уровня потребления как

процесс, автоматически порождающий развитие отчужде¬

ния, обеднение духовной жизни людей, рост зависимости

человека от бюрократии и органов, осуществляющих мани¬

пуляцию его потребностями, наконец, усиление эгоизма,

цинизма и аморализма.
Развернувшееся в США в конце 60-х годов сражение

между леворадикальным сознанием и ранее господствую¬

щими здесь формами сознания происходило одновременно

как бы в разных плоскостях, на разных полях. На одном

поле против господствующего сознания, тесно связанного г

традицией либерализма, выступило сознание принципи¬

ально нового типа, порывающее с ценностями индивидуа¬

листически понимаемого «успеха», конкуренции, экспан¬

сионизма и национализма. На другом поле имели место

резкое столкновение и борьба разнонаправленных ориен¬

таций, неуклонно присутствующих в структуре господст¬

вующего либерального сознания, по в этот период обо¬

собившихся друг от друга, поляризовавшихся в форме

внутренне непримиримых позиций. Эта борьба подчиня¬

лась логике развития господствующего сознания, точнее,

логике развертывания его внутреннего кризиса.
В рамках господствующего в США сознания всегда

присутствовало дихотомическое противостояние двух раз¬

нонаправленных ориентаций. С одной стороны, ориента¬

ция на суверенность, на свободу мысли, воли и дейст¬

вий индивида, на его активную инициативу. С другой

стороны, ориентация па нормы — рамки дисциплины, за¬

даваемые индивиду существующей социальной организа¬

цией, на конформизм по отношению к требованиям ин¬

ститутов, составляющих «истэблишмент», на авторитет го¬

сударства, па верховенство интересов страны и нации.

Эти ориентации в рамках традиции индивидуализма вы¬

ступали как противоположности: увеличение значимости

первой из них предполагало ослабление значимости вто¬

рой и наоборот; примат одной предполагал вторичность

другой, ее релятивизацию и т. п.
Данные ориентации составляли противоположные по¬

люсы социально-политического, идейно-психологического

ноля, создававшие в рамках этого поля напряжение той

или иной интенсивности и силы.

398 Глава шестая
Влияние либерализма на тех или иных этапах амери¬

канской истории было коррелятивно возможности сущест¬

вования некоторого компромисса, относительного равнове¬

сия серединной позиции между этими полюсами. Волны

радикализма означали периоды значительного увеличения

напряжения. Подъем радикализма наступал обычно в ре¬

зультате резких перемен в соотношении полюсов, нару¬

шавших относительное равновесие и увеличивающих цент¬

робежные тенденции. Острота борьбы радикализма и ли¬

берализма зависела от амплитуды разведения полюсов, от

величины напряжепия, возникающего между ними. Амп¬

литуда волнообразных колебаний от либерализма к ради¬

кализму зависела от того, насколько усиленное давление

на одном полюсе вызывало сопротивление на другом по¬

люсе, от того, насколько это давление воспринималось

теми или иными людьми и группами как угроза их цен¬

ностям и порождало стремление вновь утвердить или спа¬

сти эти ценности.
В конце 50—60-х годах в США резко усилились ав¬

торитарно-бюрократические организации и возросло их

давление па людей в направлении конформизма. Это дав¬

ление все явственнее ощущалось во всех основных ин¬

ституционализированных формах деятельности: в сфере

труда; в сфере материального и духовного производства;

в сфере политической деятельности, в сфере личного по¬

требления, быта и досуга, т. е. даже в той сфере, кото¬

рая отождествлялась ранее с «частной» жизнью. Во всех

этих сферах все более четко ощущались ограничение,

ущемление и вытеснение традиционно индивидуалистиче¬

ской ориентации. Этот факт и вызвал волну радикализма.
В своих наиболее последовательных формах леворади¬

кальное сознание вырывалось из рамок вышеуказанной

дихотомии. И тогда в этом сознании проявлялось стрем¬

ление к существенной демократизации основных институ¬

ционализированных и социально организованных форм

деятельности, к преодолению их зависимости от буржуаз¬

ных отношений, к перестройке их в направлении демо¬

кратического коллективизма и даже социализма (неко¬

торые виды радикал-демократического и радикал-социа-

листического сознания).
Но поскольку леворадикальное созпание оставалось в

рамках описанной выше дихотомии, постольку движение

Социальная психология политического сознания США
399
этого сознания резко переместилось в направленна уси¬

ления акцента на суверенность индивида, свободу его

воли и действия. Им были противопоставлены все формы

организованной, институционализированной деятельности,

тотально отождествляемые с бюрократией, отчуждением,

с потерей суверенности свободы, чувства собственного

«Я». Речь идет о сознании, глубоко не удовлетворенном

в своих ориентациях на суверенность и свободу индивида,

для которого всякая организация представлялась вопло¬

щением враждебных «антицеиностей». В рамках этого

сознания напряжение борьбы ценностей и «антиценностей»

резко возрастает, и при этом само поле этой борьбы пре¬

образуется. Сфера, где господствуют «антнцепности», име¬

ет тенденцию расширяться. Сфера, где возможна реали*

зация ценностей, сужается. При наибольшей амплитуде

разведения полюсов, с полюсом «ценностей» оказывается

связанной лишь действие, понимаемое как «игра», причем

игра, свободная от всяких правил («р1ау»), лишь совер¬

шенно спонтанное, ничем не ограниченное (даже рацио¬

нальностью) проявление внутренних чувств индивида.
Поскольку замкнуть свою жизнь лишь в этих рамках

для современного человека становится очень трудно,

и столь же трудно индивиду обрести или сохранить

ощущение своей абсолютной суверенности и свободы

воли, на помощь приходят способы психологического са¬

мовнушения, возбуждения эмоций, создающие романтиче¬

скую взвинченность сознания, его способность блокиро¬

вать реальность и оставаться в мире иллюзий. Приходят

на помощь наркотики, помогающие отгородиться от реаль¬

ной жизни. Одновременно сила отталкивания, порожден¬

ная смещением полюсов в рамках описанной выше ди¬

хотомии, толкает личность на путь анархического полити¬

ческого бунтарства, демонстративного нарушения любых

правил рационального и организованного политического

действия, в том числе и такого, которое подчиняет свою

рациональность и организацию целям гуманизма и демо¬

кратии. Эта же сила толкает личность на путь эпатажа

и нарушения любых существующих и институционализи¬

рованных норм морали, включая и элементарные нормы

нравственности и общежития.
Но сознание, в своем маятникообразном движении до¬

стигающее такой амплитуды, во-первых, не может офор¬

400	Глава шестая
миться как действительное массовое сознание. Во-вторых,

оно не может закрепиться на той крайней точке, кото¬

рую может достигнуть маятник колебания от либерализ¬

ма к левому радикализму. Чем экстремальнее была по¬

зиция того леворадикального сознания, которое подчиня¬

лось вышеуказанным механизмам, тем больше возрастала

сила, работающая против него, тем более вероятным был

спад левого радикализма в США. Этот спад и произо¬

шел в 1972—1973 гг.
Здесь надо также принять во внимание ряд обстоя-?

тельств. Леворадикальное сознание личпости, нетерпеливо

и страстно мечтающей о «тотальном» обновлении общест¬

ва, но боящейся организованной борьбы за реализацию

насущных практических интересов широких масс трудя¬

щихся, в том числе и прежде всего в сфере экономики,

нередко возлагало надежды на случай, па катастрофу.

Оно наивно полагало, что катастрофа, т. е. резкое углуб¬

ление кризиса в экономике и политике, стихийно вызовет

желаемое революционное преобразование, желаемую

«мутацию» общества. Речь идет о сознании, эмоциональ¬

но и страстно приветствующем кризисные явления, реаль¬

ное ухудшение положения, в том числе экономического,

масг.ы людей, т. е. мыслящего по схеме «чем хуже, тем

лучше». Речь идет прежде всего о бунтарско-экстреми¬

стском сознании, об анархистских мечтах, намерениях или

даже попытках спровоцировать революционный взрыв при

помощи авантюристических действий, в том числе на¬

правленных на разрушение производства, его технической

и организационной базы, на дезорганизацию хозяйст¬

венной и экономической жизни. Естественно, что подоб¬

ная ориентация, появляющаяся у части левых радикалов,

отталкивала от них значительное число промышленных

рабочих и всех тех слоев, которые были тесно связаны

с производством, непосредственно и больше всего страда¬

ли от кризисов в системе капиталистического воспроиз¬

водства. Пока экономическое положение в США было от¬

носительно благополучно, леворадикалистская критика

«экономизма», «техницизма» и «потребительской» ориен¬

тации либералов могла восприниматься как один из симп¬

томов общекрнтической энергии. В этих условиях были

более заметны те рациональные зерна, которые содержа¬

лись в леворадикальных настроениях антиэкономизма, ан-

Социальная психология политического сознания США
401
титехпицизма, антирационализма, антипотребленчества п

антивещизма. В этих условиях даже чувства и мысли,

опирающиеся на постулат «чем хуже, тем лучше», мог¬

ли восприниматься прежде всего как показатель страстно¬

сти и радикальности критицизма по отношению ко всем

существующим в США порядкам и особенностям жизни,

как показатель нетерпеливости в стремлении к радикаль¬

ному социальному обновлению.
Но когда в первой половине 70-х годов в США нача¬

лось быстрое нарастание трудностей и кризисных процес¬

сов в экономике, когда начался реальный спад производ¬

ства, рост безработицы и инфляции, когда к тому же все

более острой и пугающей стала проблема энергетическо¬

го кризиса и т. д., тогда стали более заметными нега¬

тивные стороны антиэкономической, антипотребительской

ориентации левых радикалов. Тогда эти стороны стали

источником отрицательного отношения к левому радика¬

лизму большого числа американцев, реально сталкиваю¬

щихся не с проблемами чрезмерно быстрого экономиче¬

ского роста, а с реальным фактом спада промышленного

производства, не с проблемами «чрезмерного» потребле¬

ния, а с действительным ухудшением бытовых условий

и падением уровня потребления, не с «рациональностью»

и «эффективностью» экономической системы США, а с

фактами ее дезорганизации и внутреннего кризиса.
Когда положение дел в экономике стало на самом

деле значительно хуже, и это непосредственно ощутили

на себе миллионы американцев, тогда лозунг «чем хужег

тем лучше» оказался явно непопулярным и стал одной

из причин дискредитации левого радикализма в целом,

и прежде всего его романтико-утопического и бунтарско-

экстремистского вариантов (последние, как известно,

были более заметны и часто ассоциировались с левым

радикализмом вообще). Более четко выявился отрыв идео¬

логии левого радикализма от многих реальных трудностей

и проблем, с которыми столкнулись миллионы рядовых

американцев в сфере экономики, в сфере труда и быта.
Существенную роль сыграл и тот факт, что левора¬

дикальная ориентация часто сама себя обозначала как

ориентация лишь конкретных общественных групп: ин-*

теллигенции (прежде всего гуманитарной) и студенчест¬

ва, или молодежи. При этом нередко акцептировались щ

402 Глава шестая
абсолютизировались специфические проблемы именно этих

групп и их особая роль в обществе. Одновременно воз¬

никла тенденция противопоставления этих групп другим,

например, «поколению отцов» или промышленному проле¬

тариату. В результате левый радикализм в глазах мно¬

гих американцев, не принадлежащих к молодежи, и преж¬

де всего учащейся молодежи, или к «интеллектуалам»,

стал ассоциироваться либо с молодежным, либо с интел¬

лигентским «синдромом». И хотя в леворадикальной кри¬

тике «поколения отцов» было много рационального —

критика ориентации на карьеру или «потребительский»

успех, конформизма и приспособленчества, хотя было

много рационального в постановке реальных для капита¬

листической Америки проблем интеллигенции и духовного

творчества, однако искусственное, часто в экстремист¬

ских формах декларируемое противопоставление разных

поколений и разных видов труда (интеллектуального

и творческого другим видам труда) в значительной сте¬

пени способствовало внутреннему кризису и спаду влия¬

ния левого радикализма в США.
§ 3. ИДЕЙНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ

И ДИНАМИКА ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ

В 70-х ГОДАХ.
В США спад леворадикального движения протеста

«яростных 60-х» не означал, однако, спада социально¬

критических настроений. Хотя волна леворадикального ак¬

тивизма учащейся молодежи и интеллигенции схлынула,

все более настойчиво заявляло о себе вновь назреваю¬

щее недовольство. Притом социальный критицизм захва¬

тывал теперь среду тех американцев, которых в США

принято называть «рядовыми»,— в численном отношении

они составляют большинство населения страны.
Рядовой американец реагировал на заметное ухудше¬

ние положения дел в стране, на многочисленные симпто¬

мы углубления кризиса в политике, экономике и морали:

поражение во Вьетнаме, провалы прочих внешнеполити¬

ческих авантюр, «Уотергейт» и другие громкие политиче¬

ские скандалы, спад производства, возрастание инфляции

и безработицы, обострение энергетических проблем.

Социальная психология политического сознания США
403
Подъем настроений недовольства и критицизма рядо¬

вых американцев в 70-е годы — факт, отмеченный много¬

численными исследователями. С конца 60-х годов все об¬

следования настроений общественности регистрировали

прямо-таки «взрывоподобные» сдвиги в самочувствии

большинства американцев. В 1975 г. 91% американцев

в общей форме выразил недоверие к тем, «кто находится

у власти» \
В общенациональных опросах, проведенных Л. Харри¬

сом, в качестве основных параметров проявления недо¬

вольства был использован ряд высказываний. В резуль¬

тате выявлены следующие изменения в сознании недо¬

вольных американцев:
Богатые становятся богаче, а бедные беднее
1972 Г.
67%
1977 г.

77%
Большинство людей на выборных постах

занимаются политической деятельностью,

для того чтобы извлечь личную выгоду
Этот вопрос

нс был аадан
65%
Тому, что думаете вы, не придают боль¬

шого значения
51%
61%
Людей, руководящих страной, мало забо¬

тит, что происходит с вами
48%
60%
Большинство людей, стоящих у власти, ста¬

раются извлечь выгоду из таких людей,

как вы
36%
60%
Сознание и самочувствие, характеризуемое указанны¬

ми высказываниями и мнениями, получило в США наиме¬

нование «политического отчуждения». Миллионы амери¬

канцев, по выражению Д. Янкеловича, «почувствовали

себя изолированными и отстраненными от политического

процесса», «забытыми», «бессильными», объектами «мани¬

пуляции и своекорыстного использования со стороны тех,

кто управляет страной» в.
Политическое отчуждение крайне болезненно пережи¬

валось большинством граждан США. Л. Ченовез, харак¬

теризуя самочувствие «средних» американцев, подчерки¬

вал: «Мы верим, что индивид имеет важное значение,
5	Уапке^ЬсН О. ТЬс 81а1из о! ВеззепИтспЬ т Атспса,— 5ос1а1

ВезсагсЬ, 1975, N 4, р. 761.
6	Ша., р. 762.

404 Глава шестая
и в то же время ощущаем себя не имеющими никакого

значения. Мы считаем, что человек может контролиро¬

вать жизнь в демократическом обществе, но мы чувст¬

вуем, что сами-то бессильны повлиять на наши политиче¬

ские и экономические институты» 7.
Распространение политического отчуждения в США в

середине 70-х годов нераздельно связано с быстрым ро¬

стом беспокойства по поводу тревожного положения дел

в экономике. Осенью 1975 г. газета «Нью-Йорк тайме»,

проведя очередной опрос населения по экономическим

проблемам, пришла к выводу, что впервые с 1959 г.

(т. е. с момента, когда начали проводиться подобные оп¬

росы) большинство американцев «ощутило, что экономи¬

ческая почва уходит у них из-под ног в результате дей¬

ствия сил, не поддающихся контролю».
Для того чтобы в полной мере представить себе сте¬

пень беспокойства и недовольства, испытываемого рядо¬

вым американцем в связи с кризисными тенденциями

в экономике, вспомпим, что еще в конце 60 — начале

70-х годов этот же американец часто был уверен в по¬

стоянном и неуклонном росте экономики и материального

благосостояния. Правда, в сознании некоторых людей,

особенно тех, кто постарше, еще жили страхи, поддер¬

живаемые воспоминаниями о кризисе 30-х годов. Но в

60-х годах, по мнению многих исследователей, эти страхи

уступили место «новой психологии» — «психологии бла¬

госостояния». В середине 70-х годов страхи возникли

снова, возродясь в очень острой форме, притом на этот'

раз у большинства американцев. Контраст был весьма

резким, а перелом в самочувствии очень болезненным.

Здесь следует принять во внимание то, что мера недо¬

вольства и беспокойства, испытываемых личностью, зави¬

сит не только от глубины и масштабов реальных труд¬

ностей, с которыми непосредственно на практике сталки¬

вается эта личность, но и от уровня ожиданий и

притязаний, которые она усвоила. Человек с низким уров¬

нем жизненных ожиданий и притязаний реагирует на не¬

ожиданно возникшие трудности зачастую менее болез¬

ненно, чем человек, у которого этот уровень весьма высок:

А ожидания и притязания очень многих американцев в
7	Скепоше1Н Ь. ТЪе Ашепсап Бгеат о! Зиссезз. N. У., 1974, р. VII.

Социальная психология политического сознания США
405
отношении экономического роста и перспектив роста бла¬

госостояния на рубеже 60—70-х годов были как никогда

высоки. Даже в 1975 г. Д. Янкелович обнаружил, что

56% американцев выразили точку зрения, согласно ко¬

торой они «по праву могут притязать на постоянно воз¬

растающий уровень жизни». Одновременно большинство

американцев (тоже 56%), опрошенных в 1975 г., заявили,

что «находятся в очень тяжелом экономическом положе¬

нии» 8.
Резкие перемены и в самочувствии рядового амери¬

канца, и в оценке им американской действительности со¬

провождались также все более отчетливо утверждавшим¬

ся ощущением того, что в стране отсутствует социальная

справедливость. В результате проведенных опросов Д. Ян¬

келович обнаружил, что от 60 до 85% американцев отме¬

чали наличие, как он весьма осторожно выразился, «раз¬

рывов» или «разломов» в системе социальной справедли¬

вости: «Все резче бросается в глаза: те, кто много

работает и живет как положено, оказываются забытыми,

отодвинутыми назад, эксплуатируемыми; зато игнорирую^

щим правила, демонстративно нарушающим социальные

нормы достаются все блага ... И подавляющее большинст¬

во приходит к заключению, что система награждает не

тех, кого следует, и не за то, за что следует; при этом

и самые нормы, общественные установления лишаются

своего смысла» 9.
Очевидно, что речь здесь идет о той концепции «со¬

циальной справедливости», которая традиционно внуша¬

лась каждому американцу господствующей идеологией.

Как известно, многие американцы приняли эту копцеп-

цию. Они поверили в существование в США системы «со¬

циальной справедливости», в рамках которой упорный

труд и примерное поведение вознаграждаются, а пара¬

зитизм, лень и нарушение существующих норм наказы¬

ваются. Но в середине 70-х годов наступило массовое

разочарование в идеях, которые, казалось бы, прочно уко¬

ренились в массовом сознании.
Итак, сознание, испытывающее недовольство и крити¬

чески оценивающее общее положение дел, оказалось в
8	Уапке1ои1сН П. ТЬс 81а1из о! ВеззспИтеп! т Атепса.— 8ос1а1

ВезоагсЬ, 1975, N 4, р. 762.
9	1Ый., р. 763, 764.

406	Глава шестая
США середины 70-х годов статистически доминирующим.

Это означало, что данный тип сознания можно было об¬

наружить (хотя и в разной мере) во многих группах и

классах, составляющих большинство населения. Исследо¬

вания подтвердили этот факт. Естественно, менее всего

были удовлетворены своим положением национальные

меньшинства, черные американцы, а также америкапцы

с более низким уровнем годового дохода. Среди черных

американцев в 1975 г. число недовольных составляло 75%;

в группах населения с низким годовым доходом — 66%;

в группах квалифицированных рабочих — 63%. Но и в

группе имеющих высшее образование недовольные со¬

ставили 56%, в среде служащих и чиновников — 58%.

Среди тех, чей годовой доход составлял 15 тыс. долларов

и более, недовольных насчитывалось 58%. «Тень отчужде¬

ния,— констатировал известный социолог М. Симэн,— се¬

годня пересекает линии классового деления» 10.
Отражением процесса массового роста настроений от¬

чуждения и недовольства явилось широкое и быстрое

распространение критических и «самокритических» суж¬

дений в первой половине 70-х годов. Тема кризиса в по¬

литике, идеологии и морали в практике государственного

управления в целом стала все чаще и чаще звучать в

литературе, журналистике. Она громче зазвучала и в вы¬

ступлениях многих политических деятелей, причем самой

различной политической ориентации. Все чаще делались

обобщенные выводы: Америка — «больное общество».

И хотя можно предположить, что для какой-то части жур¬

налистов и политических деятелей рассуждения о кризи¬

се и болезни страны были не более чем данью моде, сам

факт частой констатации симптомов болезни и кризиса

общества явно не случаен. Он отражает общую идейно-

поихологическую ситуацию, сложившуюся в США к се¬

редине 70-х годов.
Казалось бы, в стране создались условия для нового

подъема движения протеста — на этот раз уже действи-*

тельпо массового, но такой подъем не наступил, и это

имело свои причины. Настроения недовольства, социаль¬

ного критицизма, «политического отчуждения», охватив¬

шие в этот период большинство американцев, не опира-
10	Ашша! Всухелу о! 8осю1оду, 1975, у. 1, р. 97.

Социальная психология политического сознания США
407
лнсь на готовность к активному политическому действию.

Свойственные десяткам миллионов людей, они не были

выражением идейного единства, которое могло бы стать

основой массового коллективного и политического дейст¬

вия. Не выступали на общественной арене и организации,

которые пользовались бы достаточно широким авторите¬

том, чтобы возглавить серьезное массовое движение про¬

теста.
Характерный момент: переживавшееся многими аме¬

риканцами политическое отчуждение выражалось в осо¬

бой форме — оно стало отчуждением не только от правя¬

щей верхушки, возглавляющей основные институты, но

и от политики в целом. Кризис доверия к «людям, стоя¬

щим у власти», нередко обращается в кризис доверия к

любым институционным формам политического действия.
Рост политического отчуждения нередко сопровожда¬

ется нарастанием чувства бессилия. Соединение настрое¬

ний политического отчуждения с чувством бессилия по¬

рождает разные варианты сознания и поведения. На¬

пример, сложился тип сознания, резко критически

настроенного по отношению к основным институтам, но

остающегося конформистским в своих практических по¬

вседневных делах. Мелкий, будничный прагматизм и даже

цинизм способны сосуществовать с высокой степенью не¬

удовлетворенности.
Возникли и другие типы сознания. Так, у личности,

ощущающей свое бессилие и склонной к интровертив-

ным реакциям, неудовлетворенность порой выражается в

неврозах, в стремлении забыться при помощи алкоголя и

наркотиков. У личности, склонной к экстравертивным

реакциям, внутренняя неудовлетворенность легко перера¬

стает в раздражение и озлобленность. Вследствие непони¬

мания смысла общесоциальных процессов эти раздраже¬

ние и озлобленность способны смещаться, переноситься

на тех, кто слабее, на ком можно сорвать раздражение

и гнев, на любые внешние объекты, которые, в силу тех

или иных идеологических ситуации, оказываются в роли

«козлов отпущения».
Идейно-психологическое состояние, получившее в США

название политического отчуждения, как правило, не под¬

разумевало идеологическую программу коренного преоб¬

разования общества. Рядовой америкапец — даже недо¬

408 Глава шестая
вольный, разочарованный в господствующих формах идео¬

логии и политики, прежде всего либеральных — в подав¬

ляющем большинстве случаев еще не обрел действительно

альтернативной идеологии и программы политического

действия. Чаще всего он вообще не видит альтернативной

модели будущего развития общества; в оптимистических

и утопических картинах-прогнозах, предложенных либе¬

ралами в 60-е годы, он изрядно разочаровался. Социо¬

лог Р. Ингельхарт указывал: «Мы не имеем модели бу¬

дущего», и для большинства американцев быстрые изме¬

нения — а они ощущались в 70-х годах особенно сильно —

есть «прыжок в неизвестное» и.
В этой обстановке смятение и страх перед будущим,

столь характерные для «недовольного большинства» 70-х

годов, иногда перерастали в общее ощущение неизбеж¬

ной грядущей катастрофы или катаклизма, предотвратить

которые, как им казалось, не в состоянии ни отдельные

люди, ни общество в целом. Иногда они вызывали фата¬

листические настроения: будущее, мол, само о себе побе¬

спокоится, дела как-нибудь образуются сами собой. На¬

конец, смятение и страх перед будущим и резко крити¬

ческое отношение к новым процессам, происходящим в

Америке, породили, особенно во второй половине 70-х го¬

дов, склонность к идеализации и романтизации прошлого.
Глубокое недовольство, испытываемое многими рядовы¬

ми американцами, нередко приобретает характер такого

критицизма, когда гнев направляется как бы на весь ок¬

ружающий мир. Воплощаясь в общем эмоциональном со¬

стоянии личности, недовольство в этом случае остается

абстрактным: на дифференцированный анализ окружаю¬

щей реальности оно не опирается, не адресуется к кон¬

кретным формам социальных отношений, которые четко

определялись бы и осмысливались в понятиях, имеющих

классовый смысл. Объектами недовольства и критическо¬

го отношения становятся такие крайне общие и неопре¬

деленные для личности феномены, как «современная

жнзпь», «современная цивилизация» или «человеческое

общество».
С другой стороны, отсутствие адекватной идеолого¬

теоретической базы, при одновременном влиянии ипдпви-
11	1п%1екаг1 Я. ТЬе 8Пеп1 НеуоНШоп. Рппсе1оп, 1977, р. 6.

Социальная психология политического сознания США	409
дуалистической традиции, сплошь и рядом приводит к

тому, что глубокое недовольство рядовых американцев

оказывается адресованным не социальной системе в це¬

лом, не ее институтам, а лишь конкретным людям, во

главе этих институтов стоящим. Напомним, что индиви¬

дуалистическая идеология и психология приучили амери¬

канцев концентрировать внимание на личностях и лично¬

стном факторе в общественной жизни, а не на объектив¬

ных (и в этом смысле «безличных») характеристиках

социальной системы и входящих в нее институтов.
Внутренняя противоречивость недовольства, которое

испытывало большинство американцев в 70-х годах, про¬

явилось еще в одном факторе, вызвавшем острые споры

в американской литературе. Признавая, что «дела в стра-

пе обстоят плохо», многие американцы на вопрос о про¬

блемах в личной жизни отвечают: «Здесь все обстоит впол-

пе благополучно». В 1975 г. 79% американцев считали,

что «страна идет к черту», и одновременно 83% утверж¬

дали, что лично у них «дела складываются неплохо» 12.
Развернулась целая дискуссия о том, как надо толко¬

вать столь явное противоречие. Некоторые авторы, такие,

например, как Б. Уотенберг, использовали это противоре¬

чие для того, чтобы поставить под сомнение значимость

негативной оценки рядовыми американцами общего поло¬

жения дел в стране. Рядовой американец, поучал Уотен¬

берг, со знанием дела может судить лишь о проблемах

своей личной жизни. Знать, как обстоят дела в стране в

целом, оп не может. Рассуждая об общем положении дел

в стране, он, как полагает Уотенберг, просто вспоминает

и некритически повторяет мнение тех журналистов, писа¬

телей, политических деятелей, которые много писали в

70-х годах о кризисе системы в целом. С подобной точ¬

кой зрения не согласились крупнейшие американские спе¬

циалисты в области общественного мнепия. Как писал

Дж. Гэллап, «средний гражданин», пускай он часто и не

имеет четкого представления о том, что происходит в эко¬

номике страны в целом, тем не менее чутко улавливает

малейшие изменения в ней. Поэтому высказывания рядо¬

вых американцев он счел достаточно «точным баромет¬
12	ТЬс Сопсга1 МШз Атепсап ГатПу Ворог1. 1974—1975. Мтпеа-

роПз, 1975, р. 35,

410
Глава шестая
ром» реальных тенденций, имеющих место в стране в

целом.
При объяснении этого противоречия, видимо, следует

учесть влияние традиционной индивидуалистической

идеологии и психологии. Ведь в течение 200 лет рядово¬

му американцу внушали: если у него личные дела идут

плохо, то виноват в этом только он сам. Значит, у него

отсутствуют высоко ценимые личные качества: воля, упор¬

ство, трудолюбие, предусмотрительность, ум и т. п. А че¬

ловек, лишенный таких личностных свойств,— заведомый

неудачник, не обладающий самоуважением и не внушаю¬

щий уважения другим людям. Америкапец, воспринявший

индивидуалистическую традицию, естественно, не хочет

казаться неудачником ни самому себе, ни другим — в том

числе и интервьюерам, проводящим опросы общественно¬

го мнения. В результате многие рядовые американцы про¬

являют явное нежелание определять свое личное положе¬

ние при помощи негативных оценок13. Зато когда их

спрашивают о положении дел в стране в целом или у

других людей, тогда вырываются наружу их действитель¬

ные настроения беспокойства, недовольства, критицизма.
Однако для объяснения столь резкого расхождения

оценок американцами своего личного и общего положения

в стране надо принять во внимание еще одно важное

обстоятельство. «Недовольное большинство» 70-х годов

объединяло представителей самых разных социальных»

групп и слоев населения; их объективное положение,

и прежде всего положение экономическое, было далеко

не однородным. К «недовольным американцам» принадло

жали прежде всего те слои населения США, которые, но

свидетельству их представителей, на себе испытали доста¬

точно серьезные последствия спада в экономике. Но к их

числу относились также и те, чье экономическое положе¬

ние, согласно обследованиям, осталось на прежпем уров¬

не. Эта часть населения США более остро реагировала

не на кризисные явления в экономике, а на провал вьет¬

намской авантюры и громкие политические скандалы, рост
13	Д. Янкелович, обсуждая вышеуказанное противоречие, пре¬

дупреждает: люди неохотно признаются в том, что они не

справляются со своими личными проблемами. (См.: 8оаа1 Ве-

§еагсЬ? 1975, № 4, р. 767).

Социальная психология политического сознания США
411
преступности и наркомании, распад семей и другие про¬

явления нравственно-психологического кризиса. Вот по¬

чему и у этой категории людей возникло чувство недо¬

вольства общим положением дел. Таким образом, внут¬

ренняя неоднородность «недовольного большинства»

сказывалась и в том, что разные группы заостряли вни¬

мание на разных проблемах и сторонах кризиса.
Но и в тех случаях, когда обнаруживалось единство

(в основных интересах, в «точках пересечения» наиболее

острого недовольства), за общими данными о явном не¬

довольстве «средних» американцев скрывались фактиче¬

ски разные способы объяснения социальных проблем и,

в конечном счете, разные политические ориентации. При¬

ведем характерный пример. Известно, какой взрыв массо¬

вого недовольства в США вызвал провал вьетнамской

авантюры. В одном опросе, проведенном после ухода аме¬

риканских войск из Вьетнама, выяснились взгляды аме¬

риканцев на главнейшую причину поражения. Самой мно¬

гочисленной оказалась группа сторонников мнения, что

такой причиной явилась коррупция южновьетнамского

правительства, т. е. по сути дела отмечались конъюнктур¬

ные, а не существенные причины. Второе и третье место

заняли те, кто поражение США связывал с волей к

борьбе «вьетконга» и Северного Вьетнама, а также с

помощью социалистических стран, и прежде всего ССС1

И лишь четвертое место заняли американцы, указавшие

на порочность внешнеполитического курса, который при¬

вел к войне во Вьетнаме, а затем и к поражению США 14.
Этот факт, наряду со многими другими, свидетельст¬

вует об определенной неразвитости и незрелости крити¬

ческого сознания многих американцев. Характерные для

«среднего» американца глубокое недовольство и явный

критицизм зачастую не опирались на понимание основ¬

ных фундаментальных причин, вызвавших кризисные про¬

цессы в экономике, внешней и внутренней политике, об¬

щественной жизни и морали. Отношение недовольного

американца к окружающему миру определялось прежде

всего эмоциями. Типичное для него состояние недоволь¬

ства и политического отчуждения отличалось фрагментар¬
14	См.: Уапке1ои1сН И. ТЬе 81а1из о! Кеззспишеп! т Атепса,

р. 769.

412 Глава шестая
ностью, эклектичностью, а потому было весьма неустой¬

чивым и обнаруживало тенденции к колебаниям, к бы¬

стрым подъемам и спадам, к метаниям из стороны в

сторону. Структурализация и кристаллизация этого недо¬

вольства происходили в разных направлениях, вызывая

к жизни различные, внутренне противоречивые варианты

политического сознания. Здесь, конечно, огромную роль

играла расстановка сил в политике и идеологии, та борь¬

ба, которую вели наиболее влиятельные в США группи¬

ровки и организации, целенаправленно занятые выработ¬

кой политических и идеологических позиций, лозунгов и

их систематическим внедрением в сознание рядовых аме¬

риканцев. Огромную роль играла деятельность профессио-

налов-идеологов, создающих инструменты массовой про¬

паганды и манипуляции умами и чувствами рядовых аме¬

риканцев.
*	* *
Как известно, в начале 70-х годов в США заметно

усилили свои позиции прогрессивные движения и орга¬

низации, прежде всего коммунистическая партия. Явно

возрос интерес к социализму и марксизму-ленинизму.
Заметные позитивные сдвиги произошли во внешней

политике и связанных с ней формах идеологии. Значи¬

тельные успехи были достигнуты в деле разрядки меж¬

дународной напряженности и нормализации отношений

между США и СССР. Имел место существенный пере¬

смотр идейно-политического арсенала «холодной войны»,

хотя следует отметить, что произошел он не столько в рам¬

ках господствующей в США идеологии, сколько в повсе¬

дневной практике.
Антисоциалистическая и антисоветская пропаганда в

начале 70-х годов продолжала оставаться в США постоян¬

ным элементом господствующей идеологии. Тем не менее

наблюдалось некоторое снижение ее агрессивного тона и

сокращение размеров. В тот же период наметились раз¬

лад и брожение в среде идеологов и политических акти¬

вистов либерального толка. Имел место рост тех же на¬

строений беспокойства и общего критицизма, которые

были характерны для «среднего» американца, причем ли¬

бералы — профессиональные идеологи и политики зача¬

Социальная психология политического соанания США 413
стую не поднимались выше уровня сознания «недоволь¬

ного большинства». Их высказывания и мнения отлича¬

лись противоречивостью. Нередко своего рода «остаточ¬

ный» оптимизм соседствовал с констатациями общего

кризиса, распада и отсутствия ценностей, провалов и по¬

ражений в тех или иных сферах политики. Многие ра¬

боты и выступления либералов свидетельствовали о вер¬

ности технократическим и бюрократическим схемам и од¬

новременно содержали явные уступки леворадикальному

бунтарству, особенно в сфере духовной жнзпи личности,

культуры и «частной» жизни, например в сфере межлич¬

ностных и половых отношепий.
Переломными оказались 1974—1976 гг. В сфере идео¬

логии и политики именно эти годы отмечены заметной

активизацией консервативных группировок. В системе

идеологических и политических отношений США посте¬

пенно берут верх люди, выступающие под флагом тради¬

ционализма. В политической идеологии наиболее актив¬

ную роль начинает играть своеобразный блок, основное

ядро которого составляют, во-первых, вчерашние либера¬

лы, сдвинувшиеся вправо и получившие в США наиме¬

нование неоконсерваторов, и, во-вторых, представители

традиционной консервативной мысли, приспособившие кон¬

сервативную традицию к тем задачам консолидации вла¬

сти, «закона и порядка», которые с такой остротой ста¬

вит перед правящим классом США сегодняшний день.

Именно с этим фактом связано укрепившееся представле¬

ние, что в 1975—1977 гг. наступила новая «весна аме¬

риканского консерватизма», в результате чего «центр по¬

литической жизни переместился вправо» 15.
Консервативные и правые группировки в политической

идеологии начали активное наступление на все формы

социального критицизма внутри страны. Критика внутрен¬

них критиков — таков лейтмотив выступлений и публи¬

каций, которые с 1975 года становились все более много¬

численными. Вновь выдвинулись на первый план апологе¬

ты «оптимизма». Они стали призывать всех деятелей в

сфере идеологии, массовых коммуникаций и культуры к

быстрейшему изживанию «комплекса поражения, неудач
15	Топзог 8. ТЪе 8есоп<1 8рпп& о! Ашепсап Сопзсгуаиоп.— ^По¬

па! Веухету, 1977, 8ер1. 30, р. 1107.

414 Глава шестая
и кризиса». Тшшчный пример — книга Б. Уотенберга

«Реальная Америка», получившая очень широкую рекла¬

му в 1975—1976 годах. Она построена по простой до при¬

митивности схеме. Под рубрикой «Комплекс вины и не¬

удачи» собраны различные критические высказывания,

авторам которых Уотенберг бросает прямое обвинение в

распространении психологии пораженчества и националь¬

ной неполноценности, в идейном разоружении и мораль¬

ной дезорганизации рядовых американцев. Он стремится

внушить читателям, что настроения недовольства якобы

свойственны в США лишь узкой прослойке левых «интел¬

лигентов» и критиканов, создавших моду на критику,

и тех безответственных журналистов и политиков, кото¬

рые стали следовать этой моде.
Настойчивое стремление приуменьшить значимость пе¬

реживаемых страною кризисных процессов сочеталось с

идеализацией и романтизацией прошлого, истории США.

Здесь большую роль сыграла широкая идеологическая,

пропагандистская, рекламная кампания по празднованию

200-летия США, в ходе которой акцент делался на «воз¬

рождение связи с прошлым страны». В юбилейной кам¬

пании очень активно проявилось стремление к восста¬

новлению и реабилитации «традиционных американских

ценностей».
Во второй половине 70-х годов все больше ведущих

идеологов, политиков и журналистов выступают с откры¬

той рекламой капитализма, частной собственности, бур¬

жуазного предпринимательства и рынка.
Капитализм, частная собственность и рынок все чаще

и все более откровенно объявляются основой и главной

предпосылкой развития экономики. Открыто консерва¬

тивные идеологи требуют «освобождения» частнокапита¬

листической деятельности от вмешательства со стороны

государства. Более «умеренные» неоконсерваторы стре¬

мятся сочетать апологию частнокапиталистического рын¬

ка с, признанием регулирующей роли государства, кото¬

рую считают уже постоянным и необходимым фактором

экономики, особенно в условиях роста кризисных процес¬

сов.
Консервативные идеологи стремятся взвалить ответст¬

венность за инфляцию прежде всего на рядовых амери¬

канцев, которые, дескать, предъявляют «чрезмерные» при¬

Социальная психология политического сознания США	415
тязания, требуя повышения зарплаты и уровня жизни.

Д. Белл, например, много пишет о «деструктивном» ха¬

рактере «революции растущих притязаний», происходя¬

щей, по его мнению, в США1в. «Деструктивным» счи¬

тает он тот факт, что рядовые американцы, «находя¬

щиеся на нижней ступени пирамиды доходов», стали вы¬

двигать требования реального экономического равенства,

адресуя их прежде всего государству и привилегирован¬

ной верхушке правящего класса.
В последние годы консервативные идеологи все чаще

обращают к рядовым американцам призывы быть «уме-1

ренными» и «скромными» в своих жизненных ожиданиях.

Усилилась традиционно консервативная, апеллирующая

к пуританской этике критика «гедонизма», «чрезмерного

материализма», расточительности, обращенная к тем же

рядовым американцам.
Наконец, консервативные публицисты очень настой¬

чиво проводят идею о нереализуемости выдвинутых в

60-е годы программ «всеобщего благосостояния». Притом

опять-таки критикуются либеральные оптимистические

проекты, которые якобы и были причиной «чрезмерно

высоких» притязаний рядовых американцев.
Современные консерваторы США выступают с аполо¬

гией «прав индивидуальной личности», понимаемых в

традиционно индивидуалистическом плане. Эта апология

иной раз сочетается с критикой бюрократии федерально¬

го правительства. Характерно, что, критикуя «вашингтон¬

скую бюрократию», они выступают за усиление таких

явно бюрократических органов центральной власти, как

ФБР, ЦРУ и Пентагон. Борьбу за «восстановление»

индивидуальных свобод и прав в их традиционно буржу¬

азном понимании они ведут под лозунгом «демократии».

«Демократия» снова четко и прямо связывается в их

высказываниях с частной собственностью, конкуренцией

в экономике и политике, т. е. с капитализмом. Консерва¬

тивные идеологи, отождествляющие демократию с капи¬

тализмом, естественно, лидируют в развязанной в США

антисоциалистической и антисоветской кампании, кото¬
16	См.: ВеИ И. ТЬе Неуо1и1юц о! Шзш# Еп1й1етеп15.— ГогПто,

1975, Арп1; ТЬе РгИиге ШогМ О^зойсг.— Рстпдп РоНсу, 1977,

Биштег, р. 135,

41(5	Глава шестая
рая ведется под флагом «защиты прав человека». Офи¬

циальная идеология США обнаружила явпое стремле¬

ние переместить центр острых идейных дискуссий о

демократии, так сказать, вовне, путем непрерывного вы¬

движения обвинений против стран социализма и, прежде

всего, против СССР, чтобы отвлечь внимание американ¬

цев ог пугающих их антидемократических тенденций

внутри страны. Одновременно внутри США консерватив¬

ными идеологами предпринимается массированная кам¬

пания, рассчитанная на фактическое ограничение демо¬

кратии. Она идет под традиционным лозунгом «укрепле¬

ния национального единства» перед лицом якобы

усиливающейся «угрозы коммунизма». Распространяются

идеи о необходимости «сдерживания демократии» внутри

страны.
Рядовым американцам, действительно стремящими

к расширению демократии в США, консервативная идео¬

логия адресует призывы к усилению социальной дисцип¬

лины, социального и политического конформизма.
Вообще для идеологии современной Америки очень

характерно резкое усиление морализаторства, адресован¬

ного рядовому американцу и выдержанного в духе опи¬

санной нами выше традиции классического консерватиз¬

ма. В этом отношении американская идеологическая

литература сегодня представляет резкий контраст публи¬

кациям конца 60-х — начала 70-х годов.
Наиболее заметна активизация правых и консерватив¬

ных группировок в США в вопросах внешней политики.

Их главные усилия направлены на преодоление того, что

во многих работах американских авторов получило назва¬

ние «кризиса духа». «Кризис духа,— пояснял, например,

3. Бжезинский,— был стимулирован вьетнамской войной

и конституционным и моральным кризисом Уотергейта>'

Кроме того, «кризис духа,— признает 3. Бжезинский,

возник в результате столкновения американцев с широко

распространенным глобальным феноменом антиамерика-

пизма» 17.
Стремясь преодолеть «кризис духа», правоконсерва-

тнвные идеологи призывают к восстановлению «чувства
17	ВпеипзЫ X. ТЬе РпогШез о! 11.8. Рогешп РоПсу.— Б1а1одио,

1978, N 2, р. 49-50,

Социальная психология политического сознания США	417
уверенности и оптимизма», к формированию «нового

духа». «Новый дух», глашатаями которого являются кон¬

сервативные группировки, есть новый вариант национа-

листически-имперской идеологии. «Новый дух» связан с

традиционной идеей морального «превосходства» США

над всеми другими странами. «Обновление» аргументации

состоит лишь в том, что особый упор делается на «мо¬

ральную миссию» США в мире.
Правые и консервативные идеологи и политики спе¬

кулируют на чувстве страха, которое многие американцы

испытывают в связи с угрозой ядерной войны, и пытаются

направить его в русло антисоветизма и милитаризма,

заставляя США снова форсировать гонку вооружений.

Раздувая миф о «советской военной угрозе», они всяче¬

ски пытались затормозить переговоры об ограничении

стратегических вооружений и воспрепятствовать реализа¬

ции мирных инициатив, предпринимаемых СССР и стра¬

нами социализма.
Они ведут активное контрнаступление против тех

групп в США, которые проявили в начале 70-х годов и

проявляют сегодня политический реализм, отстаивая

курс на разрядку международной напряженности. Правые

и консервативные идеологи адресуют свои идеи прежде

всего тем американцам, которые напуганы кризисными

процессами, имевшими место в США в 70-х годах. По¬

скольку именно эти «напуганные» члены общества чаще

всего не понимают действительных причин кризисных

процессов, им стремятся внушить ложную мысль, будто

разрядка, развивавшаяся в те же годы, способствовала

кризису, будто для США она была «улицей с односторон¬

ним движением» (т. е. несла с собой преимущества толь¬

ко для СССР и стран социализма). Отсюда настойчивые

требования правых, чтобы в отношениях с СССР прово¬

дился более «жесткий курс» с целью обеспечения пре¬

имуществ для США.
Наконец, правоконсервативные идеологи и политики,

стремясь снова активизировать экспансионистскую поли¬

тику США в Азии, Африке и Латинской Америке, запу¬

гивают рядовых американцев угрозой экономического и

сырьевого кризиса. А эта угроза, как известно, стано¬

вится все более реальной для США — страны, населенпе

которой составляет лишь 6% мирового населения, но
14 Закаа .V* 30Р.5

418	Глава шестая
которая потребляет около 40% мировых ресурсов. Осо¬

знание этого факта вызывает у рядовых амерпкапцев

весьма противоречивые чувства. «Новые правые» пыта¬

ются сыграть на них в целях пропаганды экспансиониз¬

ма и империалистического «активизма» на международ¬

ной арене, а также в целях распространения антиком¬

мунистических и антисоветских настроений. Рядовым

американцам, не всегда компетентным в международных

отношениях, постоянно внушается мысль, будто СССР,

Куба и другие социалистические страны угрожают «амери¬

канским интересам» в Африке, Азии, Латинской Амери¬

ке, на Ближнем и Среднем Востоке, стремлению США

обеспечить себя нефтью и другим необходимым сырьем.
Противоборство различных политических сил в США

обостряется. Стремлениям «новых правых» к полному

господству в идеологии и политике оказывают противо¬

действие группы, выступающие за разрядку, за социаль¬

но значимые внутренние реформы. И все-таки в послед¬

ние годы влияние правых, консерваторов —■ не только на

процесс принятия важпейших политических решений, но

и на общественное мнение, на политические ориентации

многих рядовых американцев — усилилось. Масштабы и

границы этого влияния вызывают споры. Консерваторы

склонны его всячески преувеличивать. Что касается ли¬

бералов, то некоторые из них согласны с консерваторами

в том, что в 70-х годах в США налицо «неоконсерватив¬

ная реакция». Другие этот вывод оспаривают.
Какие же процессы, затрагивающие систему ценност¬

ных и политических ориентаций рядового американца,

происходят в США сегодня? В какой мере процессы,

происходящие в массовом политическом сознании и об¬

щественном мнении, отражают влияние правоконсерва¬

тивных группировок?
Нельзя не признать, что предпринятая ведущими

идеологами и политиками, средствами массовых комму¬

никаций массированная кампания «критики внутренних

критиков» сыграла-таки свою роль: начиная с 1975—

1976 гг. заметно уменьшается число документов и выска¬

зываний с выражением недовольства общим положением

дел в стране и констатацией политического отчуждения

в тех четких, резких и открытых формах, которые были

типичны для 1972—1974 гг. Национальные опросы обще¬

Социальная психология политического сознания США
419
ственного мнения во второй половине 70-х годов показы¬

вают, что довольно большое число американцев зачисля¬

ют себя в ряды консерваторов. Так, по данным Л. Хар¬

риса, в 1978 г. 35% опрошенных отнесли себя к консер¬

ваторам (при этом 21% опрошенных объявили себя

сторонниками либерализма), а остальные заявили, что

они занимают «среднюю», или «центристскую», позицию

по отношению к консерваторам п либералам 18.
Вероятно, последнее свидетельствует о разочаровании

большого числа американцев в либерализме, точнее в

либерализме 60-х годов. Ведь в глазах многих рядовых

америкапцев «либерал» — это бюрократ-карьерист, кото¬

рый, получив власть в 00-х годах, сверху вниз смотрит

на «простых людей» н не считается с их мнением19.

Но здесь-то и сказывается узость, одномерность той схе¬

мы, или шкалы альтернативных политических позиций,

которая предлагается американцу и которая задает ему

выбор между либерализмом и консерватизмом. Человека,

разочаровавшегося в либерализме и не желающего иден¬

тифицировать себя с ним, тем самым побуждают к иден¬

тификации с консерватизмом или к определению своей

новой позиции как «серединной», или «центристской».

И многие рядовые американцы подчиняются, поддаются

влияпию этой дихотомической схемы, хотя на самом деле

весьма смутно представляют себе реальное содержание

как либеральных, так п консервативных идеолого-поли-

тических позиций и программ.
Следует учесть, что в рамках навязываемой американ¬

цу шкалы позиций его отношение к различным, сугубо

конкретным проблемам зачастую четко «привязывается»

либо к либерализму, либо к консерватизму. Например,

в США имеет широкое хождение такой стереотип рас¬

суждения: если ты выступаешь за разрешение абортов,

значит, ты — либерал; если ты настаиваешь на необ¬

ходимости смертной ка ши за убийство, то ты обязательно

консерватор. Коль скоро ты выступаешь за более реши¬

тельные меры в борьбе с преступностью, за строгую ди¬
18	РиЬНс Ортюп, 8ер1./Ос1. 1978, р. 33.
19	Об этом, например, говорит исследование, проведенное извест¬

ным психологом Робертом Коулсом. (См.: Соттеп1агу, 1976,

8ер1., р. 49).
14*

420	Глава шестая
сциплину, за прочные моральные принципы, значит, тебя

следует причислить к консерваторам (в США именно

консерваторы традиционно делали больший, чем либера¬

лы, акцент на этих проблемах и чаще использовали ло¬

зунг «закона и порядка»). Но ведь американцы, высту¬

пающие за укрепление «законности», на деле могут не

иметь ничего общего с принципами консерватизма. Так,

сегодня борьба за соблюдение «законности» означает для

многих черных америкапцев, борющихся за свои права,

требование последовательно выполнять те законы о рав¬

ноправии, которые уже приняты в США, но фактически

очень часто нарушаются. А растущий протест рядовых

американцев против роста преступности, аморализма и

нравственной распущенности? Ведь он вполне понятен,

оправдан и естествен. Он может ничего общего не иметь

с политической идеологией консерватизма, да и вообще

с дихотомией «консерватизм — либерализм».
Жесткая схема либерально-консервативного контину¬

ума в политическом сознании мешает американцам пра¬

вильно оценить свои стремления, отношения, позиции.

Она препятствует развитию и обновлению их политиче¬

ских ориентаций, нередко придавая этому развитию

характер маятникообразных колебаний лишь между либе¬

рализмом и консерватизмом. «Центристская», «середин¬

ная» позиция на деле нередко означает неспособность,

а то и нежелание человека идентифицировать себя либо

с либерализмом, либо с консерватизмом или разочаро¬

вание и в том, и в другом при неумении выйти за рамки

самой дилеммы. И тем не менее сегодня в США в со¬

знании многих американцев получают развитие идейно-

политические тенденции, создающие своего рода пита¬

тельную среду для некоторого усиления и активизации

консервативных сил. Обострение общего кризиса, как уже

было подчеркнуто, оказывает на американцев очень про¬

тиворечивое влияние. Кризис способствует краху многих

иллюзий, росту внутреннего недовольства и отчуждения

от господствующей системы. Он создает также ряд важ¬

ных предпосылок для обновления политического сознания

и возможного в будущем подъема прогрессивных дви¬

жений.
Однако обострение кризиса у человека, пока не нашед¬

шего путей к принципиально новой и действительно аль¬

Социальная психология политического сознания США	421
тернативной ориентации, нередко вызывает целый ком¬

плекс болезненных чувств, настроений и состояний, па

которых сегодня спекулируют консерваторы. Для боль¬

шого числа людей типичным становится состояние де¬

прессии, усталости, душевного опустошения, нервного

напряжения, растерянности, беспокойства и страха. Все

эти состояния широко распространены сегодня в США,

что открыто лдесь признается. Например, А. Шлессинд-

жер, характеризуя идейно-политический климат в США,

констатирует распространенность «политической депрес¬

сии», «усталости», «нервного истощения» вследствие

накопления проблем, явно нерешенных и нерешаемых.

Он говорит об «апатии» многих американцев, о том, что

они ощущают «разрыв между миром политики и реаль¬

ным миром», теряют интерес к большой политике

(«люди просто устали и хотят, чтобы их избавили от

политики...») 20.
Вместе с утратой веры в будущее растет страх перед

ухудшением пынешпего положения дел, страх потерять

то, что есть. А это, в свою очередь, выражается в стрем¬

лении сохранить, консервировать сегодняшнее положение

дел. На смену ранее типичной для многих американцев

ориентации на личный и социальный динамизм приходит

ориентация па «стабильность». Одновременно получает

развитие ностальгия по прошлому, которое по мере ухуд¬

шения реальной ситуации начинает казаться все более

привлекательным. Усиливается склонность к идеализации

прошлого. Рядовой америкапец сегодня все чаще вспо¬

минает о тех уже прошедших временах, когда еще су¬

ществовали условия для массового проявления свободной

инициативы и не было столь развитых форм бюрократи¬

ческой организации. Американец начинает идеализиро¬

вать жизнь фермера, ремесленника в XIX в. Он с тоской

вспоминает о временах, когда еще пе стояли столь остро

энергетическая н экологическая проблемы, не было угро¬

зы ядерпой катастрофы и была уверенность в военной

неуязвимости США. Он все охотнее вспоминает и о тех

более близких временах, когда существовала в его созна¬

нии вера в экономическое, моральное и военное прево¬

сходство США, даже в возможность «американского
20	РиЬНс Ортюп, 1978, 5ер1./Ос1., р. 8—10.

422	Глава шестая
мира» (рах Атепсапа). Именно эти тенденции исполь¬

зуют сегодня консервативные, а иногда и праворади¬

кальные группировки.
Но рядом с рассмотренными тенденциями и в проти¬

воборстве с ними развиваются тенденции, имеющие

принципиально иную направленность. Так, несмотря па

активизацию явно апологетической пропаганды, в созна¬

нии рядовых американцев продолжается процесс накоп¬

ления социального недовольства. Падает доверие к основ¬

ным институтам власти, и прежде всего политической,

к государству и федеральному правительству. Американ¬

цы сегодня явно недовольны всевластием государствен

ной бюрократии: 69% опрошенных заявляют, что «прави¬

тельство имеет слишком большую власть».
Известный обозреватель Роберт Повак, констатируя

поразительно высокий уровень «отчуждения» от полити¬

ки, отмечает: американцы убеждены в том, что именно

правительство «ответственно за многие их беды» 21.
Правда, растущее разочарование в деятельности пра¬

вительства имеет весьма противоречивые последствия.

Так, многие рядовые американцы сегодня теряют инте¬

рес к «большой» политике и возлагают надежды на по¬

литику «местную». Более популярна, чем раньше, идея

децентрализации власти и усиления роли частнопредпри¬

нимательских инициатив в решении многих острых про¬

блем. Такие тенденции и идеи еще укладываются в русло

традиции, и консерваторы их всячески поддерживают.
Но глубокая неудовлетворенность государством часто

приводит рядовых американцев и к выводам совершенно

иного рода. Они предъявляют к государству, к централь¬

ным органам политической власти такие требования,

которые противоречат консервативной традиции. Как

вынужден констатировать Э. Лэдд, «сегодня возрастает

склонность использовать правительство как источник

социальных услуг н в целом как инструмент решения

проблем» 22. По сути дела, речь здесь идет о сравнитель¬

но новой, очень важной, явно долговременной и необра¬

тимой тенденции: происходит более интенсивная полити¬

зация сознания рядовых американцев. А это решитель-
21	РиЫю Ортюп, 1978, 8ер1./ОсЬ., р. 34.
22	Шс1., р. 33.

Социальная психология политического сознания США	423
но противостоит привычным для США традиционно-инди¬

видуалистическим буржуазным представлениям о путях

решения основных жизненных проблем, встающих перед

индивидом.
Американцы все более понимают необходимость поли¬

тического механизма обеспечения основных социальных

прав человека: права на труд, права на медицинскую по¬

мощь и т. п. Например, сегодня 74% американцев счи¬

тают, что «правительство должно гарантировать работу

каждому американцу», 81% —что «оно должно помочь

людям получать медицинскую помощь и доступ в боль¬

ницы за низкую плату». Интересно, что эти идеи в рав¬

ной степени разделяют американцы, идентифицирующие

себя с либералами (81 и 91%), с «центристами» (79 и

85%) и даже с консерваторами (71 и 82%), что лишний

раз подтверждает условность подобной самоидептифика-

ции 23.
Консерваторы, пытаясь доказать, что они имеют в

США большое влияние, часто ссылаются на факт недо¬

вольства правительственными программами помощи бед¬

нейшим слоям и неграм (а также правительственными

постановлениями о закреплении определенного числа ра¬

бочих мест и мест в учебных заведениях за неграми и

представителями других наименее обеспеченных групп).

Это недовольство распространено главным образом среди

американцев из слоя мелкой буржуазии, а также среди

служащих и отчасти среди рабочих средней и высокой

квалификации. Подобные настроеиня характерны сегод¬

ня для американцев с наименее развитым социально по¬

литическим сознанием, обработанных активной пропаган¬

дой консервативных и праворадикалистских сил. Прояв¬

лению таких настроений в немалой степени способствует

и развитие кризисных тенденций в экономике. Многие

американцы, в том числе и среднеоплачиваемые, столкну¬

лись с реальной угрозой поннженпя уровня их жизни —

это испугало их и резко обострило конкуренцию между

группами и индивидамн. Правые стремятся использовать

в своих интересах страх, испытываемый белыми амери¬

канцами, разжигая антинегритянские настроения. Пра¬

вые спекулируют на том, что правительство, вынужден¬
23 1Ы<1., р. 35, 39.

424 Глава шестая
ное пойти на некоторую помощь черным американцам

и беднейшим слоям населения, по сути дела ничего пе

предприняло, да и сейчас не предпринимает, для помощи

рабочим и служащим средней квалификации, которые

сегодня все больше ощущают беспокойство, недовольство

и нужду в помощи. Кроме того, государство возложило

плату за такие программы помощи нуждающимся па

плечи налогоплательщиков, основную массу которых со¬

ставляют трудящиеся США. Столь сложная и противо¬

речивая ситуация иногда порождает настроения, исполь¬

зуемые консерваторами.
И все-таки факты говорят о том, что все большее чис¬

ло американцев освобождается от расистских предрассуд¬

ков. В отношениях рядовых американцев к борьбе чер¬

ных американцев за свои права наблюдаются позитивные

сдвиги. Так, 84% белых американцев заявили, что стали

бы голосовать за черного американца — достойного кан¬

дидата в президенты США; 93% белых отмечали: «Чер¬

ные имеют право жить всюду, где захотят». Подавляющее

большинство америкапцев считает, что «правительство

должно гарантировать черным достойную работу и

жилье» (эти мнения опять-таки по существу безотноси¬

тельны к самоидентификации опрашиваемых — их при¬

держиваются 79% среди тех, кто относит себя к «либе¬

ралам»; 73% среди тех, кто считает себя «центристами»;

67% среди тех, кто говорит о себе как о консерва¬

торах) 2'\
Факты говорят о том, что процесс развития общеде¬

мократического сознания в США необратим. Следует

упомянуть в этой связи об успехах борьбы американ¬

ской общественности за освобождение Уилмингтонской

десятки и ряда других жертв расизма, об усилившейся

борьбе иротив всевластия ФБР, против антидемократиче¬

ской системы слежки и преследования инакомыслящих,

за сохранение и расширение демократических свобод и

прав в США. Правда, нельзя упускать из виду всю

сложность процесса. Активизация идеологов-традициопа-

листов в последние годы в какой-то мере способствовала

тому, что сегодня некоторые американцы снова стали

трактовать проблему прав и свобод человека в традицион-
24 ] 1)1(1., рр. 37, 38.

Социальная психология политического сознания США	425
но либеральном духе. И все же процесс развития демокра¬

тического сознания рядовых американцев происходит.

Он, вопреки всем стараниям реакционных идеологов, по¬

литологов и журналистов, расширяется. Свидетельства

этому можно найти также в общенациональных опросах

общественного мнения. Например, даже в условиях замет¬

ного оживления правоконсорвативных тенденций в идео¬

логии в 1977 г. 62% американцев (в сравнении с 37%

в 1954 г.) выступили против тех, кто хотел бы запретить

атеистам вести публичную антирелигиозную и антицер-

ковную пропаганду, а 76% высказались против тех, кто

ис хотел бы позволять социалистам вести публичную

пропаганду своих идей 25. Свидетельством роста демокра¬

тического сознания являются все шире выдвигаемые

требования «открытого правительства», все действия ко¬

торого были бы доступны контролю общественности. От¬

стаивается идея «партисипаторного государства», в работе

которого участвовали бы широкие массы американцев.
Поскольку в США сохраняется господство буржуазной

идеологии, не вызывает удивления тот факт, что боль¬

шинство рядовых американцев продолжают считать

«частную собственность» и «свободу предпринимательст¬

ва» устойчивыми ценностями, особенно если вопросы за¬

даются в ходе обследований общественного мнения в са¬

мой общей форме и если они преследуют цель выявить

отношение американцев к общеидеологической символике.

Но как только вопросы начинают ставиться конкретно,

как только возникает возможность оценить различные

аспекты сегодняшней частнособственнической практики,

рядовые американцы обнаруживают все более откровен¬

но критические настроения. Даже консерватор Э. Лэдд

вынужден признать, что «в течение последнего десяти¬

летия возрос критицизм по отношению к некоторым сто¬

ронам предпринимательской практики» 26. Неуклонно,

необратимо растет недовольство американских трудящих¬

ся деятельностью крупных корпораций. На них американ¬

цы все чаще возлагают ответстве^рость за безработицу

и рост цен, за создание форм авторитарной бюрократии,

за ухудшение качества товаров, за хищническое псполь-
25	1Ы<1., р. 37.
26	РиЬПс Ортюп, 1978, МагсЬ/АргП, р. 49.

426	Глава шестая
зование естественных ресурсов, обострение экологических

проблем и т. д.
Это недовольство выражается в разных типах полити¬

ческого сознания. В последние годы в США снова наблю¬

дается усиление популистского сознания традициона¬

листского, а иногда и праворадикалистского толка. Их

разделяют прежде всего представители мелкой буржуа¬

зии, «люмпен-буржуазии» и люмпен-пролетариата, а так¬

же те неудовлетворенные, разочарованпые американцы,

в чьем сознании укрепляется и находит проявление дух

традиционного индивидуализма. Носители такого созна¬

ния считают крупные корпорации врагами «свободного

индивидуализма» (читан: мелкого и среднего предприни¬

мательства), противниками традиционных идеалов «не¬

зависимости» личности. Критика крупных корпораций.,

часто очень страстная и радикальная, ведется сегодня

от имени «предпринимателей-производитслей», которые

отождествляются с «народом» в целом (отсюда «попу¬

лизм»). Обеспечение для каждого рядового, «простого»

американца возможности и права вести частнопредприни¬

мательскую деятельность — вот в чем видят эти критики

главное средство сопротивления всевластию авторитариз¬

ма, представляемого крупными корпорациями и связан¬

ной с ними государственной бюрократией. «Право чело¬

века начать мелкий бизнес поддерживает демократию,

освобождая людей от страха перед единым режимом,

контролирующим и экономику, и политику»,— так форму¬

лирует эту иллюзию Д. Рисмен 27.
Но в последние годы в США все более заметным ста¬

новится процесс девальвации традиционной буржуазной

идеи об основополагающем значепии частной собствен¬

ности. Этот процесс идет прежде всего в сознании рабо¬

чих, непосредственно сталкивающихся с крупными корпо¬

ративными формами собственности. О его глубине и

широте можно судить по тому, что он совершается даже

в сознании людей, причисляющих себя к консерваторам.

Вот рассказ Р. Коулса^о беседе с рабочим-текстилыциком,

живущим в маленьком провинциальном городе на юге

страны и принадлежащим к самым низкооплачиваемым

слоям рабочего класса. На фабрике, где тот работает,
27	СоттепЪагу, 1978, Арп1, р. 67.

Социальная психология политического сознания США
427
владельцам удалось помешать созданию профсоюзной ор¬

ганизации и внушить рабочим недоверие к профсоюзам.

Собеседник Р. Коулса называет себя консерватором. Од¬

нако этот «консерватор» высказывает следующую мысль:

«Почему владельцы фабрик не мы, а эти акционеры, кото¬

рые никогда здесь не были? Они загребают всю прибыль,

которую мы производим, выжимая из себя все соки в те-

чепие долгих часов работы» 28. Р. Коулс считает такое

настроение типичным. А это значит, что в США возни¬

кают тенденции, противостоящие господствующей тради¬

ции (и тем более ее консервативному варианту), что в

стране развивается созпание, стихийно тяготеющее к

социализму. Рост недовольства в США крупными корпо¬

рациями выходит за узкие рамки мелкобуржуазных, «по¬

пулистских» иллюзий и привычек и создает предпосыл¬

ки для формирования у американских трудящихся анти¬

монополистического сознания.
Особенно явно проявляются сегодня антимонополисти¬

ческие настроения в случае, когда американцы говорят

о необходимости ограничения прибылей крупных корпо¬

раций. Американцы, которые выдвигают эти требования,

составили к 1978 г. большинство населения (55%), при¬

чем росту этой тенденции не смогла помешать даже акти¬

визация правоконсервативных групп. В особенно четких

формах развитие антимонополистического сознания про¬

исходит в среде американских рабочих. Именно здесь

широко распространено мнение, что «богатые становятся

богаче, а бедные беднее» (по данным Л. Харриса, в кон¬

це 1977 г. это мнение разделяли 80% населения). Следо¬

вательно, все более многочисленные слои трудящихся в

какой-то мере сознают, что в США происходит поляри¬

зация классов. Американские рабочие приходят к широ¬

кому осознанию идеи несправедливости, фактического

экономического неравенства классов. Даже апологет и

признанный лидер неоконсерватизма в США И. Кристол

вынужден признать: «Существует очень много людей в

этом обществе, которые полагают, исходя из моральных

оснований, что перераспределение — превыше всего, что

оно есть политическая необходимость». Кристол считает,

что вокруг этого требования сложилась особая идеология.
28	Соттеп1агу, 1976, 8ер1., р. 49.

428	Глава шестая
Все большее число американских рабочих начинают по¬

нимать тесную связь верхушки корпораций с государст¬

венным аппаратом, понимать, что «богатые и правитель¬

ство действуют заодно, чтобы обманывать все остальное

население страны» 29. Рабочие все чаще осознают, что

правительство, находящееся сегодня у власти, не сможет

решить стоящие перед ними трудные и острые проблемы.

Даже на страницах таких журналов, как «Ю. С. ньюс

энд уорлд рипорт», появляются высказывания рабочих,

вроде следующего: «Помощь из Вашингтона? Забудьте

об этом: моя жизнь не улучшилась с тех пор, как Картер

занял свой пост. Я по-прежнему должен работать на

двух работах, чтобы сводить концы с концами» 30.
Политизация сознания рабочих проявляется в том, что

их растущее недовольство все чаще направляется в адрес

существующей в США системы. «Люди считают, что все

дело в системе,— заключает исследователь обществен¬

ного мнения М. Фнлд.— Они не верят, что можно что-

либо изменить голосованием за того или другого кан¬

дидата» 31.
Очень важные сдвиги происходят в отношении рядо¬

вых американцев к проблемам международной жизни и

внешней политики. И здесь на политические ориентации

личности влияют разнонаправленные силы и процессы.
Националистическая и шовинистическая пропаганда,

интенсивно ведущаяся сегодня правоконсерватнвными

группировками, естественно, оставляет свой след, особен¬

но когда она попадает на почву, относительно для нее

благоприятную. Мы плюем в виду прежде всего традици¬

онную веру многих американцев в американскую исклю¬

чительность, в превосходство США над другими страна¬

ми, в особую историческую миссию США. Эта вера роди¬

лась непосредственно в ходе буржуазной революции и в

тот момент выражала отношение идеологии революции

к феодальным порядкам, все еще сохранявшимся в

болыпппстве стран мира. Затем эта вора отражала опти¬

мизм и самоувернность молодого и интенсивно развиваю¬

щегося американского капитализма. В эпоху империализ¬
29	Цит. по: 11.8. N0^3 & \Уог1с1 ВерогЪ, 1978, Мау 8, р. 23.
30	118 Келуз & \Уог1с1 Нерог*, 1978, Мау 8, р. 23.
31	Ке\У5\\теек, 1978, 1\тоу. 6, р. 53.

Социальная психология политического сознания США	429
ма эта вера воплотилась в имперские притязания, откро¬

венно шовинистические, «джингоистские» настроения и

идеологию «холодной войны». Но в течение веков эта

вера, во всех ее весьма различных вариантах, жила в со¬

знании весьма большого числа американцев.
События конца 60 — начала 70-х годов нанесли этой

вере сильнейший удар32. Для одних американцев круше¬

ние данной веры открыло путь для формирования новой

политической ориентации на уважение других стран и на¬

родов, их суверенности и прав, ориентации на мирное

сосуществование государств с разными социальными

системами, на разрядку международной напряженности и

взаимовыгодное сотрудничество, на участие в конструк¬

тивном решении глобальных проблем, на бескорыстную

помощь развивающимся странам. У других — традицион¬

ные верования как бы отступили на задний план, оказа¬

лись подавленными или «вытесненными в сферу подсо¬

знания», но не разрушились и не исчезли. Возникло бо¬

лезненное чувство оскорбленной национальной гордости,

«национального унижения», «национальной неполноцен¬

ности», нередко соединенное с обидой, раздражением и

даже озлоблением против всего мира. Чувства эти накла¬

дывались на другие, столь же болезпенные чувства бес¬

покойства и страха, вызванные углублением кризиса в

экономике страны, во внутренней политике, в сфере мора¬

ли. Правоконсервативпые группировки, «ястребы» в аме¬

риканской идеологии и политике, сознательно играли на

этих чувствах, усиливали и обостряли их, направляли в

русло антикоммунизма и антисоветизма, «ура-патриотиз¬

ма», национализма и шовинизма”.
Новая волна этих настроений заметно поднялась в

США во второй половине 70-х годов. Под влиянием импе¬

риалистической пропаганды немалое число американцев

стало вновь более охотно слушать и воспринимать речи о
82 По данным опросов, 72% американцев почувствовали, что роль,

сыгранная США во Вьетнаме, была черным моментом в амери¬

канской истории («РиЫю Ортюп», МагсЪ/АргП, 1978, р. 13).
33	Использование чувства оскорбленной национальной гордости

правошовинистическими группами мы не раз встречали в исто¬

рии. В свое время В. И. Ленин отмечал, что шовинизм в Рос¬

сии начала века «является как реванш за поражение в войне с

японцами» (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 19, с. 220).

430	Глава шестая
«мировом лидерстве» и «мировой миссии» США, рассчи¬

танные на оправдание гегемонистских притязаний наибо¬

лее реакционных группировок правящего класса 34.
На сознание многих американцев не может пе оказы¬

вать влияния непрерывно ведущаяся клеветническая

кампания о «военной угрозе», якобы исходящей от СССР

и стран Варшавского договора. Смысл этой кампании

ясен: «...те, кто сейчас подогревает на Западе надуман¬

ную кампанию о «советской военной угрозе»,— говорил

Л. И. Брежнев,— в действительности думают о другом.

Они не желают примириться со сложившимся примерным

равновесием в соотношении военных сил сторон и хотят

добиться превосходства» 35. Влияние милитаристских

группировок в США, естественно, порождает смятение в

мыслях и чувствах американцев; в последнее время, со¬

гласно опросам общественного мнения, большее числг

людей поддерживало ту идею, что США должны обеспе¬

чить себе «превосходство над СССР в военной мощи».
В результате активизации противников разрядки от¬

ношение к расходам на вооружение за последние десять

лет претерпело в США заметное изменение. Если в

1969—73 годах (период войпы во Вьетнаме) 52—49% оп¬

рошенных считали, что на военные нужды тратится слиш¬

ком много средств, то опросы, проведенные весной 1979 г..

показывают, что так думает только 16%. Соответственно,

число тех, кто считает, что тратится слишком мало, во¬

зросло с 8—13 до 32% зв. Осенью 1979 года 58% опро¬

шенных американцев высказались за увеличение военно¬

го бюджета, 30% — за его сохранение и лишь 9% — за

его уменьшение 37.
Известпое влияние на общественное мнение в США

оказали массированные и шумные антисоветские кампа¬

нии, предпринимаемые реакционными группировками в

США. Эти кампании приобрели особенно широкий размах

в конце 1979 — начале 1980-х г. Правящие круги стреми

лпсь при помощи этих кампании отвлечь внимание об¬
34	55% согласны, что «Соединенные Штаты должны в будущем

играть более важную роль в качестве мирового лидера» См.:

АВС Ке^з —Нагпз Зигуеу, 1979, ГеЬг. 12).
35	Брежнев Л. И. Ленинским курсом. М. 1979, т. 7 с. 311.
36	РиЪНс Оршюп, МагсЬ/Мау, 1979, р. 25.
37	АВС Ке\уз — Нагпз Зигуеу, 1979, ОсЬ 29.

Социальная психология политического сознания США
431
щественного мнения от углубляющихся проблем в эконо¬

мике США, провалов во внешней политике (события в

Иране, на Ближнем и Среднем Востоке и т. д.). Они

стремились компенсировать кризисные процессы и болез¬

ненные чувства в психической жизни многих американ¬

цев (рост депрессии, уныния, нервного напряжения, пес¬

симизма, и потеря веры в перспективы развития страпы),

искусственно создать новые формы «национального

единства» по рецептам «холодной войны».
Отмечая определенные успехи, достигаемые шовини¬

стической, милитаристской и антисоветской пропагандой

в США, мы не можем не задать себе вопрос о судьбе

тех позитивных тенденций, которые в той или иной мере

обнаруживали себя во внешнеполитических ориентациях

американцев почти на всем протяжении 70-х годов, в том

числе и в самые последние годы.
Например, многочисленные общенациональные опросы

показывали относительно устойчивую поддержку общест¬

венным мнением разрядки международной напряжен¬

ности. Число американцев, высказывающихся в поддерж¬

ку разрядки, хотя и колебалось, но оставалось высоким

(в течение 1978 г. оно составляло примерно 70%). Столь

же значительным являлось количество американцев, вы¬

ступавших за заключение нового соглашения с СССР об

ограничении стратегических и наступательных вооруже¬

ний: по данным Л. Харриса, в феврале 1979 г.— 74%

опрошенных 38.
Поддержку идеи разрядки международной напряжен¬

ности и договора об ограничении стратегических вооруже¬

ний можно рассматривать как проявление реальной тен¬

денции в сфере внешнеполитических ориентаций. Эта

тенденция выражалась также во все более четком и пол¬

ном осознании многими миллионами американцев расту¬

щей угрозы и вероятных гибельных последствий ядерной

войны. Данная тенденция хорошо показана, например,

в серьезных и крупномасштабных исследованиях

М. Яновица3&. Он подчеркивал, что систематическое

изучение опросов общественного мнения доказывает: в
38	1Ыа., РеЪ. 13.
39	1апои)Иг М. ТЬе ЬазЬ На11 — Сеп1игу, СЫсаео Ргезз, 1978, р. 206—

207.

432	Глава шестая
массовом сознании страх перед атомной войной все от¬

четливее связывается с «отрицанием использования ядер-

ного вооружения в целях военной интервенции».
Опросы общественного мнения также неоднократно

подтверждали, что, несмотря на возрастающую актив¬

ность сторонников гонки вооружений, большинство аме¬

риканцев считали «контроль над вооружениями во все¬

мирном масштабе» важной внешнеполитической целыо

(в начале 1979 г.—64%) А0.
Вопреки систематически предпринимаемым антисовет¬

ским кампаниям, большинство опрашиваемых американ¬

цев в начале 1979 г., 75%, считали, что СССР является

«страной, представляющей жизненно важный интерес

для США с точки зрения политики, экономики и без¬

опасности» А1.
Трудно предположить, что все указанные выше пози¬

тивные тенденции, настойчиво заявляющие о себе в

течение довольно длительного времени, могут сразу и

полностью прекратить действовать.
Конечно масштабы их действия, их удельный вес и

значимость могут колебаться вместе с колебаниями в

соотношении сил, выступающих с позиций реализма, раз¬

рядки международной напряженности и сил, представ¬

ляющих милитаризм, гегемонизм и антисоветизм. Эти

колебания могут быть значительными и весьма опас¬

ными.
Позитивные тенденции могут как бы уйти с поверх¬

ности общего потока общественного мнения, тем более

что этот поток обычно оказывается видимым сквозь приз¬

му опросов, организаторы которых в какой-то мере испы¬

тывают давление господствующей идеологии и массовой

пропаганды. Данные тенденции могут стать подводным

глубинным слоем общественного мнения, а затем снова

выйти на поверхность и обрести новые силы.
Нельзя не учитывать, что объективные причины и фак¬

торы, делающие мирное сосуществование и разрядку

международной напряженности исторически необходимы¬

ми, не исчезают, а наоборот заявляют о себе с большей
40	Атепсап РиЬПс ОрЫоп ап<1 11.8. Гоге^п РоНсу, СЫса^о. «Со-

ипсП о! Роге^п Ке1а11опз», МагсЬ, 1979.
41	Шйет.

Социальная психология политического сознания США
433
настойчивостью. Не прекращается активная деятельность

миролюбивых сил в современном мире и внутри США.

Все это не может в конце концов не повлиять на дина¬

мику политических ориентаций массы американцев.
*	* *
Когда возникает вопрос о дальнейших перспективах

развития политического сознания в США, о дальнейшей

эволюции основных типов политического сознания, необ¬

ходимо учитывать процесс становления здесь новых ори¬

ентаций. Они противостоят традиционным ориентациям,

характерпым для сознания буржуазного и мелкобуржу¬

азного типа в тех его вариантах, которые стали господст¬

вующими в США. Правда, эти новые ориентации сегод¬

ня не реализуют себя в каких-либо принципиально но¬

вых массово распространенных типах политического со¬

знания, четко выходящих за рамки типов, описанных в

предшествующих главах этой книги, но тем не менее

значимость их очень велика.
О каких разнонаправленных тенденциях н ориента¬

циях в сфере массового сознания идет речь?
Ориентации на успех в его частнопредприниматель¬

ском, бюрократически-карьеристском и узкопотребитель¬

ском вариантах противостоит ориентация на внутреннее

саморазвитие личности, на проявление ее инициативы и

творчества в общественно полезном труде и социально

значимой деятельности. Личность, стремящаяся к инди¬

видуальности и самостоятельности, постепенно освобож¬

даясь от своей привязанности к традициям буржуазного

индивидуализма, противопоставляет себя этим традициям.
Ориентации на конкуренцию противостоит ориентация

на сотрудничество и человеческое общение, на создание

форм такой коллективности, развитие которой необходи¬

мо предполагает развитие индивидуальности.
Конформистской ориентации противостоит ориентация

на активность личности, на превращение ее из объекта

авторитарного командования и манипуляции в действи¬

тельный субъект истории и политики, на борьбу за рас¬

ширение демократии.
Прагматизму, мелкоутилитарному расчету, бюрократи¬

ческой рациональности противостоят поиски личностью

434 Глава шестая
новых способов социального видения, новых форм рацио¬

нальности, которые помогли бы лучше понять объектив¬

ные потребности и тенденции развития современной исто¬

рии и современного человека.
Мифологии, фетишизму, романтической утопии и ил¬

люзии противостоит реализм в отношениях личности к

обществу и самой себе в вопросах внутренней и внешней

политики.
Традиционализму, ностальгии по прошлому, страху

перед социальными перемепами, перед будущим проти¬

востоит ориентация на глубокое осмысление перспектив,

все более прочпо и полно ассоциируемых с коренным

изменением системы государственно-монополистического

капитализма и преобразованием общества в направлении

социализма.
Национализму, шовинизму, внешнеполитическому экс¬

пансионизму и милитаризму противостоит ориентация на

мирное сосуществование, разрядку международной напря¬

женности и равноправное сотрудничество с другими го¬

сударствами и народами в деле решения глобальных

проблем, вставших перед человечеством.
Ход и конкретные результаты противоборства дан¬

ных тенденций и ориентаций зависят от многих обстоя¬

тельств и факторов: от соотношения сил на мировой аре¬

не и изменения этого соотношения в пользу социализма,

мира и разрядки международной напряженности, от объ¬

ективной диалектики экономической, политической, идей¬

ной и духовной жизни внутри США, от размаха и ито¬

гов борьбы различных классов, группировок и тенден¬

ций.
В ходе этого противоборства обозначаются существен¬

но отличающиеся друг от друга формы сознания, вопло¬

щающие сложные и нередко противоречивые комбинации

и сочетания тех или иных ориентаций. Обнаруживаются

и сменяют друг друга различные состояния умов и

чувств, опирающиеся на них различные мпоговариантные

формы поведения. Возможными и реальными становятся

переломы, зигзаги и колебания в настроениях и миро¬

ощущении люден, многообразные копфликты и симптомы

кризиса в системе пх ценностных и политических ориен¬

таций.

Социальная психология политического сознания США	435
Поскольку эти процессы и состояния становятся мас¬

совыми и поскольку они практически взаимосвязаны с

силами и группировками, непосредственно действующи¬

ми в сфере политики и идеологии, данные процессы

могут оказывать и оказывают значительное влияние на

динамику исторического развития США в целом и дина¬

мику политического сознания, в частности, на сущест¬

вующий здесь политический климат, на внутреннюю и

внешнюю политику страны, на ее отношения с другими

странами и, что для нас особенпо важно, с СССР и стра¬

нами социалистического содружества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подводя итог предпринятого в книге типологическо¬

го анализа массового политического сознания современ¬

ного американского общества, можно констатировать,

что в Америке 60-х — 70-х годов сложился новый спектр

типологических состояний политического сознания, суще¬

ственно отличающийся от того, который существовал

в 40—50-е годы.
Конечно, предлагаемую типологию следует рассматри¬

вать как релятивную, конкретно-историческую, имея в

виду, что процесс перестройки национального политиче¬

ского сознания будет продолжаться и в дальнейшем.

Вместе с тем какие-то элементы рассматриваемого спект¬

ра, видимо, обнаружат достаточную внутреннюю «упру¬

гость» и устойчивость, чтобы противостоять разруши¬

тельному действию исторического времени и войти в

новый спектр, который сложится завтр? или, по крайней

мере, стать «точкой роста» новых типов сознания. В этом

смысле предложенная в книге типология может быть рас¬

пространена и за пределы 70-х годов.
Есть и другой аспект релятивности конструируемой

типологии. Он проявляется в том, что сознание конкрет¬

ного политического деятеля, как правило, не «укладыва¬

ется» в рамки какого-то одного типа. Чем более много¬

мерна и противоречива личность политического деятеля,

или социолога, или любого другого индивида, выступаю¬

щего в качестве субъекта политического процесса, чем

сложнее его эволюция, тем больше «набор» типов, с по¬

мощью 'которых мы можем «разложить» и оценить его

политическое сознание. С другой стороны, предлагаемый

спектр типов, взятый в целом, является достаточно пол¬

ным, чтобы дать в руки исследователя-теоретика или

практического политика «ключи» к анализу любого кон¬

Заключение 437
кретного политического сознания, обладающего типиче¬

скими чертами, характерными для современного амери¬

канского общества.
Авторы не ставили своей задачей дать специальный

прогноз дальнейших путей развития политического созна

ния США и определить их вектор. Однако можно предпо¬

ложить, что центральным фактором внутренних процессов

определяющих трансформацию политического сознания

Америки в ближайшие десятилетия, будет дальнейшее

изменение соотношения между рынком и государством

как механизмами регуляции социально-экономических

процессов высокоразвитого капиталистического общества.

Вместе с тем ость все основания полагать, что будет воз¬

растать роль внешнеполитического фактора развития

американского политического сознания — особенно в свя¬

зи с ростом экономической взаимозависимости стран и

борьбой двух систем на международной арене.
Начало 80-х гг. отмечено в США активизацией попы¬

ток некоторых кругов повернуть страну вправо, воспрепят¬

ствовать процессу разрядки как ведущей тенденции

международного развития, создать условия, благоприятст¬

вующие дальнейшему укреплению позиций военно-про-

мышлепного комплекса п наступлению буржуазии на

демократические права трудящихся. Немалую роль в этих

попытках играет то обстоятельство, что «в политической

жизни США важным фактором остается непреодоленное

наследие гегемонизма, «холодной воины» и анктикомму-

пизма», а также «те особенности политического механизма

США, которые позволяют хорошо оргапизоваппому и об¬

ладающему финансовыми средствами меньшинству затор¬

мозить или даже парализовать проведспие политики, под¬

держиваемой большинством» *. Будущее покажет, пасколь-

ко такого рода курс окажется длительным и устойчивым,

как он повлияет на общественное, в том числе и политт*

ческое, сознание. Но следует при этом иметь в виду, что

проблемы и противоречия, с которыми сталкивается (и бу¬

дет, по всей вероятности, сталкиваться на протяжении все¬

го нынешнего десятилетия) Америка — и внутри страны,

и на международной арене, пе могут быть разрешены пу-
1	Арбатов Г. А. Впешпяя политика США па пороге 80-х годов.—

США — экономика, политика, идеология. 1980, № 4, с. 48.

438 Заключение
тем применения силы, на антидемократической основе

К тому же такого рода политика не может не встречать

более или менее активного противодействия как со сторо¬

ны демократических сил в самой Америке, так и со сторо¬

ны тех членов международного сообщества, которые осо¬

знают, что политика разрядки не имеет разумной альтер¬

нативы. А это зпачит, что в общественном сознании США

будут и в дальнейшем воспроизводиться различные подхо¬

ды, позиции, тенденции, ожидания, образующие более или

менее широкий, внутренне неоднородный спектр типов

политического сознания* близкий к тому, который сложил¬

ся в США на протяжении 60—70-х годов.
Конечно, дальнейшая перестройка этого спектра — про¬

цесс неизбежный, но она будет происходить, по всей ви¬

димости, не столько за счет самостоятельного уси¬

ления роли «флангов», т. е. лево- и праворадикал)

ной традиции (хотя, несомненно, их значение и роль

могут в определенные периоды резко возрастать),

а прежде всего за счет дальнейшей трансформации либе¬

рализма и усиления реформистских тенденций в рамках

либеральной традиции. Эта трансформация (и связап-

ный с ней — по крайпей мере, отчасти — рост неупра¬

вляемости американской политической машины) и будет,

видимо, в первую очередь «питать» как правый, так и

левый радикализм и выступать в качестве существен¬

ного фактора их влияния на политической процесс.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Адамс Б. (А<1атз В.) 130

Адамс Г. (АёатзН.) 130

Адорно Т. (ЛДогпо ТЬ.) 310

Аллен Г. (АНеи О.) 214, 210,

218, 224

Алпорович Г. (А1регоуИ2 О)

295, 339

Аптекер Г. (Ар1Ьекег Н.) 12

Арендт X. (Агепси Н.) 336

Арментано Д. (АгтеШапо Б.)
152
Армстронг Р. (Агтз1гоп^ К.) 120

Арбатов Г. А. 10, 437
Баклн У. (Виск1еу \У. ^г.) 124,

136
Бартли Р. (ВигИеу Н.) 381

Бебель А. (ВеЪе1 А.) 229

Беллами Э. (Ве11ату Е) 263,

264, 268

Белл Д. (Ве11 Б) 4, 16, 32,

87, 91, 101, 102, 133, 136, 137,

178, 179, 180, 181, 184, 186,

187, 188, 272, 272, 277, 335,

363, 367, 415, 162

Берк Э. (Вигке Е.) 36, 124, 160,

161
Бергер П. (Вег^ег Р.) 137, 157,

184
Бернхем Дж. (ВигпЬат I.) 169

Бжезинский 3. (Вггегтзк! X.)
32, 33, 96, 97, 101, 416

Бнрнбаум Н. (В1гпЬаит 14.) 108

Блауберг И. В. 45

Брежнев Л. И. 3, И, 430

Бронфенбреннер М. (Вг .пГеп-

Ьгеппег М.) 288

Бурлацкий Ф. 14

Быховский Б. 256, 258

Бэббит И. (ВаЪЫЦ I.) 131

Бэнфилд Э. (ВапПеЫ Е.) 178
Вашингтон Дж. (\УазНт^1оп С)

153
Валюженнч А. В. 10

Вейдснбаум М.	(\Уе1(1епЪа-
ит М.) 107

Вебер М. (\УеЬег М.) 17, 46

Верба С. (УегЬа 8.) 27, 240, 241

Виленский А. (\УПепзк1 Н.) 103

Вильсон В. (^Пзоп АУ.) 153

Вильямс В. Э. (\УППатз А.) 294,
295
Витонский П. (АУНопзк1 Р.) 132,

135, 158

Вирек П. (У1егеск Р.) 131, 166,

169
Волк В. Я. 46

Вольф Р. (\УоШ К.) 314
Галкин А. А. 14, 228

Гамильтон А. (НапиНоп А.) 37

Генкин С. Е. 46

Глейзер Н. ((Нагег IV.) 137, 176,

177, 183

Гоббс Т. (НоЬЬезТ.) 168

Голдуотер Б. (Со1с1\уа1ег В.) 140

Голдуин Р. (Оо1<1\ут К.) 257

Гордон Л. А. 46

Горовиц Д. (Ного\уЦг Б.) 37,
294
Григорьев О. И. 49

Грин Дж. (Сгееп О.) 315, 316

Грили Э. (Огес1еу А.) 241

Грушин Б. 22, 31

Гэллап Дж. (Са11ир С.) 409

Гэлбрейт Дж. (Са1ЪгаНЬ 1.) 104,

105, 106, 107, 108, 114, 183,

291
Даймод М. (Б^атопй М.) 137

Даниельсон Н. Ф. 8

Дейли Р. (Ба1еу К.) 104

440	Указатель имен
Джекобе Г. (1асоЬзН.) 309

Джексон Э. (1аскзоп А.) 104, 159

Джефферсон Т. (1е1{егзоп ТЪ.)

38, 133, 144, 153, 256, 257,

258
Дилигенский Г. Г. 23, 30, 52

Димитров Г. (БхтНгоу О.) 190,

191
Долбер К. (Бо1Ьеаге К.) 105,

110, 296

Долбер П. (Бо1Ьеаге Р.) 105, 110
296
Домхофф У. (БотЬоН \У.) 217

Друкср 11. (Пгискег Р.) 103

Дьюи Дж. (Ое\уеуД.) 173

Дэвидсон Д. (Г)аУ1(180П I).) 131
Ефимов А. В. 34, 35
Зинн Г. (2лпп Н.) 279, 280, 286,

287, 294, 295, 296, 298, 309

Зорге Ф. (8ог^е Р.) 7, 8, 9, 64
Цнгельхар Р. (1п^1еЬаг!; К.) 408

Йемен М. (ЕастманМ.) 142, 143
Кан Г. (КаЬп Н.) 4, 51

Картер Дж. (СагЪег I.) 50, 176,
244,	251, 428

Кеннеди Д. (Кеппейу I.) 85

Кенистон К. (Кетз1оп К.) 310

Кейнс Дж. (Кеупез1.) 381

Керк Р. (Клгк К.) 124, 130, 144,

160, 163, 166, 167, 171, 172

Кинг М. Л. (Кш8 М. Ь.) 301

Кендалл У. (КепЗаН \У.) 169

Киссинджер Г. (Клззт^ег С.)

214
Клейн Р. (КЛет Р.) 87, 88

Клейнберг В. (КЛетЪег^ В.) 88

Клопов Э. В. 46

Колко Г. (Ко1ко С.) 294

Конверс П. Е. (Сопуегзе Р.) 240,

241
О’Коннор Дж. (О Соппог 3.) 93,

113
Коулс Р. (Со1ез К.) 419, 426,

427
Красс Ф. (Сгазз РЬ.) 241

Кристол И. (Кпз1о1 I.) 132, 137,

427
Кук Т. (СоокТ.) 157

Кэлхуен Дж. (СаШоип 1.) 130

Кэнтрнл X. (Сап1гП Н) 29
Лейбин В. М. 10

Лекачмен Р. (ЬекасЬтап Р.) 137

Лене С. (Ьепз 8.) 264

Льюбелл С. (ЬиЬо11 8.) 240

Ленин В. И. 9, 10, 14, 65, 129,

192, 429

ЛиджиоЛ. (Ыд^ю Ь.) 154

Линд С. (Ьупс1 8.) 255, 256, 257,

207, 281, 301, 306, 339, 342

Липдбек А. (1лпс1Ъеск А.) 288,

289
Линдсей Д. (Ып(1зау1.) 239

Лернер М. II. (ЬегпсгМ.) 339,

342, 344, 345, 347, 348

Линкольн А. (Ыисо1п А.) 7

Линсст С. (Ыр8е1 8.) 32, 137,

230, 241, 244, 277

Лодж Д. (Ьос1^е О.) 79, 80

Локк Д. (Ьоске I.) 38, 39, 66,

132 257

ЛонгХ. (Ьоп^Н.) 243

Лоуи Т. (Ьо\У1 ТЬ.) 59

Лэдд Э. мл. (Ьас1с1 Е., 1г.) 174,

422, 425

Лейн Р. Е. (Ьапе К.) 28
Макбрайд Р. (МсВгЫе К.) 136,
143,	144, 145, 140, 148, 150,
153
Мэкен Т. (МасЬап Т.) 145

Макговерн Д. (МсОоуегп О.)
104, 105, 115

Малькольм X. (Ма1со1т X.) 312,

313, 314

Мейчлап Ф. (МасЫир Р.) 142

Мальков В. А. 264

Маркс К. (Магх К.) 7, 8, 9, 10,

15, 34, 64, 65, 67, 129, 181,

375, 395

Маркузе Г. (Магсизо Н.) 266,

310, 314, 320, 324, 334, 335

Мейер Ф. (Меуег К.) 136, 143,

147
де Местр Ж. (<1е Ма1з1ге I.) 123

Менкен Г. (Мепскеп Н.) 131

Миллз Ч. Р. (МШзС. \У.) 266,

284, 310, 107

Милер Дж. (МПеиг 1.) 137

Минтер У. (Шп1ег \У.) 217

Мини Дж. (Меапу С.) 104

Митрохин Л. Н. 312, 322

Мпзес Л. (уоп М1зез Ь.) 135, 130,

143

Указатель имен 441
Мойнихен Д. (МоупШап Б.) 101,

137, 176

Мор П. (Моге Р.) 131

Мосс Дж. (Моззе С.) 228

Мюоосй Дж. (Миггау 1.) 162

Мур Б. (Моого В.) 314
Нейдер Р. ^а<1ег К.) 118, 119

Низбет Р. (ШзЪе! К.) 137, 168,

169
Никоей Р. (N1x011 И.) 197, 243

Новак Р. (Йоуак К.) 422

Новинская М.И. 10, 16

Нозик Р. (1Чо21ск К.) 136, 147

Нолте Е. (N0110 Е.) 228

Носков А. П. 19, 23

Ньютон X. (N0^4011 Н.) 312, 322
Оукшотт М. (ОаксзЬоН М.) 177
Паррингтон В. Л. (Рагпп&-

ЮпУ.) 263, 133

Пейдж Б. (Ра&е В.) 251

Псин Т. (Рато Т.) 28, 144, 257,

258, 259

Потровский В. Э. 195

Подгорец Н. (РосШогеЪг 137
Рааб Э. (ИааЬ Е.) 236, 241, 244

Радд М. (ВшЫМ.) 322

Рейган Р. (Веа^ап В.) 251

Рейч Ч. (Ве1сЬ СЬ.) 4, 51, 326,

327 329

Рипли Дж. (В1р1еу О.) 201

Рисмен Д. (Шеягаап Б.) 420

Робеспьер (НоЪеяр1егге) 123

Розенберг М. (ВозепЬсг^ М.)

240, 241
Роззак Т. (Возхак ТЪ.) 327, 330,

332, 333, 335

Роквуд Л. (Воск\\гоо<1 Ь.) 107

Росснтер К. (ВоззНег С.) 130,

132, 133, 161

РотбардМ. (Во1ЬЬаг(1 М.) 136,

140, 145

Рузвельт Ф. (ВоозеуеН Р. Б.) 85

125, 135, 368, 380, 381

Рут М. (Воо1 М.) 202

Рэндольф Д. (Вапс1о1рЬ 1.) 124,

130
Рэнсом Дж. (Вапзот I.) 131
Савельев В. А. 48

Самнер У. (Вишпег \У.) 134
Сартр Ж. П. (8аг1ге 1.-Р.) 310

Сейдер С. (8е1с1ег 8.) 79

Селигмен Б. (8еП^тап В.) 75

Симен М. (Зеатап М.) 406

Суслов М. А. 11

Синклер Э. (8тс1а1г II.) 264

Смит У. (ЗтНЬ \У.) 66, 67, 140,
144,	381

Смут Д. (8тоо1 Б.) 256

Смит А. (8тиН А.) 216, 223

Солокова С. Н. 40

Станкевич У. (81апк1е\У1С2 \У.)

163
Страусс Л. (81гаизз Ь.) 132

Сильвер И. (8Иуег I.) 176, 322
Такер Н. (Тискег N0 130

Тассиль Дж. (ТиссШе I.) 136,

155, 156

Тейт А. (Та1е А.) 131

ТеодориМ. (Теойоп М.) 282

Тонзор С. (Топзог 8.) 132, 413

Токвиль А. (Тос^иеуШе А.) 180,
295
Торо Г. (ТЬогеаи Н.) 260, 261

Такер Р. (Тискег В.) 294, 298
Уивер Р. (\Уеауег В.) 131, 159,

162, 163, 173

Уилсон Ф. (\УПзоп Р.) 131, 163

Уинстон Г. (АУтзкт Н.) 12

Уледов А. К. 19, 25

Уоррен Д. (АУаггеп Б.) 236, 244,
245,	249

Уоррен Р. (\Уаггеп В.) 131

Уоллес Дж. (\Уа11асе О.) 198,

236, 241, 242, 243, 244, 250

Уотенберг Б. (АУаИепЬег^ В.)
409, 414

Уэлч Р. (\Уо1сЪ В.) 44, 213
Фелдштеин С. (Ре1<151ет 8.) 226

Филд М. (Пек! 4.) 428

Филд С. (ПеЫ 8.) 134

Филлипс К. (РЫШрз К.) 248

Фома Аквинский (ТЬотаз А^и^-

паз) 168

Форд Г. (Рог(1 Н.) 227

Форд Дж. (Рог<1 I.) 244

Форстер У. (Рогз1ег АУ.) 12, 77

Фостер У. (Роз1ег \У.) 12, 77

Фрапклин Б. (РгапкПп В.) 257,

258, 281

442
Указатель имен
Фри Л. (Ргее Ь.) 29

Фридман Д. (Рпейтап Б.) 136,

140, 147, 149, 150, 151, 155, 156

Фридман Л. (Ргеейтап Ь.) 116

Фридман М. (РпесЬпап М.) 136

149
Фромм Э. (Рготт Е.) 310

Фогелен Э. (Уое^еПп Е.) 131

Фурье Ш. (Роипег СЬ.) 268
Хаек Ф. (Наиек Р.) 136

Хантингтон С. (НипИп^оп 8.)
32, 33, 137, 183

Харрингтон М. (Нагпп^оп М.)
114, 121

ХартДж. (Наги.) 132, 167

Харрис Л. (Нагпз Ь.) 50, 403,

419, 427, 431

ХарцЛ. (Наг1»2 Ь.) 33, 34, 41,

70, 123

Хейден Т. (НауДеп Т.) 303

Херберг У. (НегЬег^ \У.) 132,

169
Хербергер Э. (НегЬег^ег Е.) 149

Хесс К. (НеззК.) 153

Xодеон Дж. (Ной^зоп О.) 251

ХилкуитМ. (НШдиНМ.) 262

Хоркхаймер М. (НогкЬетег М.)

310
Холл Г. (На11 О.) 6, 12

Холлокэл Дж. (На11олуе11 1.)
151, 166

Хосперс Дж. (Нозрегз 1.) 136,

140, 145, 147, 148, 151

ХоуЛ. (Но\уе Ь.) 239

Хэзлит X. (НагПМ Н.) 154
Хэмфри Г. (НитрЬгеу Н.) 243
Цицерон (СЛсего) 168
Чайнард Дж. (СЬтагй 1.) 27

Чамберс У. (СЬатЪегз ДУ.) 169

ЧеноветЛ. (СЬепоуеЪЬ Ь.) 403,

404,
Черкасов И. И. 11

Честер Л. (СЬез1ег Ь.) 251

Чиркин В. Е. 15, 18

Чомски Н. (СЬотзку ]Я.) 299
Шауп Д. 217
Шлессинджер А. мл. (8сЫезт-

&егА., ]г.) 32, 299, 421

Шлозмен К. (ЗсЫохтап К.) 27

Шлютер Г. (8еЬ1и1ег С.) 7
Эванс М. (ЕуапзМ.) 136

Энгельс Ф. (Еп^о1з Р.) 7, 8, 9,

|$ 10, 15, 34, 64, 65, 67, 129, 181,

395
Эмерсон Р. (Етегзоп К.) 260,

261
Юлина Н. С. 11

Ядов В. А. 25
Янкелович Д. (Уапке1оу1сЬ Б.)

4, 5, 42, 43, 270, 273, 274, 334,

403, 405, 410, 411

Якоби Н. (1асоЬу 14.) 100

Яновиц М. (Тапо\уЦг М.) 431

Яновский Р. Г. 19, 23

Ясперс К. (Тазрегз К) 17

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Глава первая
ДИАЛЕКТИКА РАЗВИТИЯ АМЕРИКАНСКОГО ОБЩЕСТВА

И ПРОБЛЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО
СОЗНАНИЯ США
§ 1. Политика и политическое сознание
§ 2. «Американская исключительность» и диалектика форми¬

рования политической идеологии в США
§ 3. Проблемы методологии исследования массового полити¬

ческого сознания современного американского общества
Глава вторая
ЛИБЕРАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ И СОВРЕМЕННОЕ ЛИБЕРАЛЬ¬

НОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ
§ 1. Либеральная традиция в американском политическом

сознании и кризис традиционного либерализма . . .
§ 2. Либерал-технократическое сознание
§ 3. Либерал-реформистское сознание
Глава третья
КОНСЕРВАТИВНАЯ ТРАДИЦИЯ И СОВРЕМЕННОЕ

КОНСЕРВАТИВНОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ ....
§ 1. Консервативная традиция в американском политиче¬

ском сознании
§ 2. Либертаристское сознание
§ 3. Традиционалистское сознание
§ 4. Неоконсервативное сознание
Глава четвертая
ПРАВОРАДИКАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ И СОВРЕМЕННОЕ

ПРАВОРАДИКАЛЬНОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ . . .
§ 1. Праворадикальная традиция в американском политиче¬

ском сознании
§ 2. Радикал-либертаристское сознание
3
14
14
32
45
66
66
84
101
123
123
140
157
173
189
189
210

444 Оглавление
§ 3. Радикал-этатистское сознание	225
§ 4. Правопопулистское сознание	 235
Глава пятая
ЛЕВОРАДИКАЛЬНАЯ ТРАДИЦИЯ И СОВРЕМЕННОЕ ЛЕ¬

ВОРАДИКАЛЬНОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОЗНАНИЕ .... 252
§ 1. Леворадикальная традиция в американском политиче¬

ском сознании			252
§ 2. Радикал-демократическое сознание	271)
§ 3. Радикал-бунтарское созпание	308
§ 4. Радикал-романтическое сознание	325
§ 5. Радикал-социалнстическое сознание	338
Глава шестая
СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МЕХАНИЗМЫ ФОРМИ-

РОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ В США .... 352
§ 1. Традиционные типы политического сознания в США и

социально-психологические предпосылки их формиро¬

вания 	358
§ 2. Социально-психологические механизмы эволюции и ин¬

версии традиционных типов политического сознания в

США	 367
§ 3. Идейно-психологическая ситуация и динамика полити¬

ческого сознания в 70-х годах	402
ЗАКЛЮЧЕНИЕ	436

ССЖТЕКТЗ
РВЕРАСЕ 	 3
СЬар1ег опе
ШАЬЕСТЮЗ ОР ТНЕ ВЕУЕЬОРМЕ1ЧТ ОР ТНЕ АМЕВ1САН

80СЛЕТУ АМЭ РЯОВЬЕМЗ ОР ВЕ8ЕАВСН ОР РОЬПТСАЬ
(ХЖ8С10118КЕ88 ОР ТНЕ 118А	 14
§ 1. Ро1Шсз апс1 ро1Шса1 сопзсюизпезз	 14
§ 2. «Атепсап ЕхсерИопаНзт» ап<1 <Иа1есИсз о! ГогтаНоп оГ
ро1Шса1 1(1ео1о^у т Ше 118А	 32
§ 3. ВезеагсЬ те11ю<1о1о&у о! тазз ро1Шса1 сопзс1оизпезз оГ
соп1етрогагу атепсап зоспеЪу	 45
СЬарйзг 1\уо
ЫВЕВАЬ ТВАВ1ТЮК АШ СХЖТЕМРОВАВУ ЫВЕВАТ, РО-

ЫТЮАЬ (ХЖ8СЮ118^88	 66
§ 1. ЫЬега1 1га<1Шоп т сопЪетрогагу ро1Шса1 сопзсюизпезз
апй СГ1518 о! 1га<1Шопа1 НЬегаНзт		66
§ 2. ЫЬега1 ЪесЬпосгайс сопзсюизпезз		84
§ 3. 1лЪега1 ге!опшз1 сопзсюизпезз		101
СЬарЪег ЪЬгее
С01\ЗЕКУАТ1УЕ ТВА^IТIОN АТО С01ЧТЕМР0ВАКУ
СОN8ЕИVАТIVЕ РОЫТЮАЬ СХЖЗСЮ1тЕ38	123
§ 1. Сопзегуайуе ЪгайШоп т атепсап ро1Шса1 сопзсюизпезз	123
§ 2. ЫЬег1апап сопзсюизпезз				140
§ 3. ТгайШопаИзЪ сопзсюизпезз		157
§ 4. ^осопзегуаЦуе сопзсюизпезз		173
Скар1ег Гош*
ВЮНТ ВАВГСАЬ ТВАВГПОК АШ СХЖТЕМРОВАВУ ВЮНТ
ВАБЮАЬ РОЫТГСАЬ (ХЖ8Т10118КЕЗЗ	 189
§ 1. В1§Ь1 га<Иса1 1га<1Шоп т атепсап ро1Шса1 сопзсюизпезз
§ 2. ВасИса1 ПЪег^апап сопзсюизпезз	 210
§ 3. Ва<Иса1 з^аИзЪ сопзсюизпезз	225
§ 4. В]§Ь1 рориИзЬ сопзсюизпезз	 235

446 Соп1еп1з
СЪарЪег йуе
ЬЕЕТ ВАБГСАЬ ТВАБ1ТКЖ А№ ССЖТЕМРОВАВУ ЬЕРТ
ВАБ1САЬ РОЫПСАЬ СШ8СЮ118Ж88 		252
§ 1. гай1са1 ЪгайШоп 1п атепсап ро1Шса1 сопзсюизпезз	252
§ 2. Ва<Иса1 <1етосгаИс сопзсюизпезз	279
§ 3. Ва<Иса1 геуо1Ъ сопзсюизпезз		208
§ 4. Ва<Иса1 готапЬ’с сопзсюизпезз	325
§ 5. Вас11са1 зос1а11з1 сопзсюизпезз	338
Скар1ег з1х
80С1АЬ РЗУСНОЬОС1САЬ МЕСНАNТ8М8 ОЕ РОЫТ1САГ,

СОК8С1(Ш8№88 ГОВМАТ1СЖ Ш ТНЕ 118А	352
§ 1. Тга<И1юпа1 1урез о{ роН1юа1 сопзсюизпезз 111 Ше 118Л

ап<1 зос1а1 рзус1ю1о^1са1 ргезиррозШопз о! Ше1г Логта-
йоп	358
§ 2. 8ос1а1 рзусЬо1о^1са1 тесЬатзтз о? еуо1и1юп ап<1 туег-

зюп о! 1га(1Шопа1 1урез о! ро1Шса1 сопзс1оизпезз т 1Ье
118А	 367
§ 3. Ыеорзус1ю1о&1са1 зНиаЫоп ап<1 йупагшсз о! ро1Шса1 соп¬

зсюизпезз т Ше 70-1Ь	 402
С(ЖСШ810К	 436

СОВРЕМЕННОЕ

ПОЛИТИЧЕСКОЕ

СОЗНАНИЕ

В США
Утверждено к печати
Институтом США и Канады АН СССР
Редактор издательства А. А. Воронин

Художник И. Е. Сайко

Художественный редактор С. А. Литва к

Технический редактор Т. Н. Хилькевич

Корректоры Л. С. Агапова, Ю. Л. Косорыгин
ИБ № 18334
Сдано в набор 21.04.80

Подписано к печати 07.08.80

Т-12727. Формат 84х1081/зг

Бумага типографская № 1

Гарнитура обыкновенная

Печать высокая
Уел. печ. л. 23,5 Уч.-изд. л. 25,3

Тираж 3300 экз. Тип. зак. 3035

Цена 2 р. 40 к.
Издательство «Наука»
117864, ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул.,

2-я типография издательства «Наука»
211099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10

В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ «НАУКА»

ГОТОВЯТСЯ К ПЕЧАТИ:
Философия и мировоззренческие проблемы современной науки
Ин-т философии.— М.: Наука, 1981 (I кв.).— 20 л.— В пер.:
2	р. 50 к. 5000 экз. 10501. 0302000000.
Издание подготовлепо по материалам XVI Всемирного фило¬

софского конгресса и представляет собой критический анализ ди¬

скуссий по вопросам взаимосвязи философского мировоззрения

и конкретно-научного знания. Значительное место отводится кри¬

тике различных форм буржуазного мировоззрения, философским

вопросам естествознания, эпистемологии и социальной практики.
Для научных работников как в области философии, так и в

других областях знания, для преподавателей и пропагандистов.
ФУРМАН Д. Е.
Религия и социальный конфликт в США.
Ин-т США и Канады. М.: Наука, 1980 (IV кв.).—15 л.—

1 р. 50 к. 6000 экз. 10506. 0302020300.
В монографии раскрывается роль религии в современном бур¬

жуазном американском обществе, ее специфическое для США влия¬

ние па идеологическое выражение социальных конфликтов. Пока¬

зано, что тот процесс секуляризации, который в свое время сти¬

мулировал развитие американских вероисповеданий, ведет теперь

к распаду как религиозной идеологии, так и всей системы бур¬

жуазных ценностей.
Книга рассчитана на научных работников, интересующихся

современной идеологической ситуацией в США.
Заказы просим направлять по одному из перечисленных адре¬

сов магазинов «Книга — почтой» «Академкнига»:
480091 Алма-Ата, 91, ул. Фурманова, 91/97;
370005 Баку, 5, ул. Джапаридзе, 13;
734001 Душанбе, проспект Ленина, 95;
252030 Киев, ул. Ленина, 64;
443002 Куйбышев, проспект Ленина, 2;
197110 Ленинград, П-110, Петрозаводская ул., 7;
117464 Москва, В-464, Мичуринский проспект, 12;
630090 Новосибирск, 90, Морской проспект, 22;
620151 Свердловск, ул. Мамина-Сибиряка, 137;
700029 Ташкент, Л-29, ул. К. Маркса, 28;
450059 Уфа, ул. Р. Зорге, 10;
720001 Фрунзе, бульвар Дзержинского, 42;
,410003 Харьков, Уфимский пер., 4/6.