В. КАТАМИДЗЕ
М. НИКОЛАЕВА

КРИСТОФЕР
РЕН
Гений английского барокко

Москва 2018

УДК 82-94
ББК 85.113(2)-8
К29
Авторы выражают огромную благодарность ученым, историкам, художникам и фотомастерам Соединенного
Королевства и России за их помощь в работе над этой книгой, и в первую очередь хранителю коллекций
собора Св. Павла Саймону Картеру, архитектору и литератору Александр Можаеву, фотохудожнику Сергею
Титову, чей вклад в создание нашей книги мы оцениваем очень высоко.
Вячеслав Катамидзе и Марина Николаева

Катамидзе, Вячеслав
Кристофер Рен. Гений английского барокко / В. Катамидзе, М. Николаева. – М.: РИПОЛ классик, 2018. –
К29
672 с. : ил. – (Великие мастера).
ISBN 978-5-386-09909-1
Кристофер Рен – выдающийся английский архитектор, создатель национального стиля британской
архитектуры. Эта книга – первое издание на русском языке, посвященное жизни и творчеству великого
англичанина, которое откроет читателю творчество Рена на фоне эпохи, в контексте развития
архитектуры в Англии конца XVII века и начала XVIII века, даст возможность оценить творчество
и мастерство человека, который намного опережал свое время. Издание сопровождается большим
количеством фотографий, гравюр, чертежей и архивных документов.

УДК 82-94
ББК 88.113(2)-8

ISBN 978-5-386-09909-1

© Катамидзе В.И., Николаева М.Л., 2018
© Дизайн. Шишкин В.Г., 2018
© Издание, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2018

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие ............................................. 5
I. Жизненный путь Кристофера Рена ............... 9
Юные годы .......................................... 11
Путь в науку ......................................... 13
Рен становится зодчим ............................ 17
Лондонская трагедия ...............................21
Семья архитектора ..................................29
Незаслуженная отставка ...........................31
II. Источники знаний и вдохновения ............... 35
Английская архитектура XVII века ................ 37
Кристофер Рен как руководитель ................. 41
Стиль Кристофера Рена ............................. 45
III.Шедевр мастера — собор Св. Павла ............... 49
Судьба старого собора Св. Павла .................. 51
Проект нового собора .............................. 57
Собор Св. Павла в годы Второй мирвой войны... 69
Собор Св. Павла в наши дни ....................... 71
Старый дом настоятеля собора Св. Павла ......... 79
Дом главы у собора Св. Павла ......................81
IV. Рен и королевские дворцы .........................83
Работы Рена в королевских дворцах .............. 85
Кристофер Рен в Хэмптон-корте .................. 89
Работы Рена в Кенсингтонском дворце ..........105
Работы Рена во дворце Св. Иакова ................115
Работы Рена во дворце Уайтхолл .................... 121
Работы Рена в Уэстминстерском дворце .......... 131
Кристофер Рен и замок Виндзор ................ 139
Рен – строитель Винчестерского дворца ........ 147
Дворец, ставший Королевским пансионом ...... 151
Королевский дворец в Ричмонде ................ 169
Рен в лондонском Тауэре .......................... 177
Дом для короля в Ньюмаркете .................... 181
V. Церкви Рена ........................................183
Введение .......................................... 185
Работы Рена в Уэстминстерском аббатстве
и кафедральных соборах ........................ 189
Приходские церкви Рена
Церкви лондонского Сити ......................... 213
Церкви Рена в Уэстминстере и и Саутворке ...... 327
Церкви разобранные и перенесённые ........... 343
Колокольни и руины разрушенных церквей .... 355
Церкви, уничтоженные в разное время

и не восстановленные.............................. 371
Церкви, построенные с предполагаемым
участием Рена ..................................... 399
Рекомендации Рена по поводу строительства
церквей................................................ 411
VI. Работы Рена в Университетских городах ........ 415
Большой зал Шелдона в Оксфорде ............... 417
Восстановление Библиотеки Бодлея
и Школы богословия .............................. 429
Строил ли Рен Старый музей Эшмола
в Оксфорде? ........................................ 431
Здание Университетского Совета в Кэмбридже... 435
Мост Рена........................................... 439
Работы Рена в колледжах Оксфорда .............. 441
Работы Рена в колледжах Кембриджа ............ 463
VII. Общественные здания и сооружения,
построенные или перестроенные Реном ....... 473
Общественныее здания и сооружения
в Лондоне...........................................475
Рен строит Королевский пансион для ветеранов.477
Мемориал Большого Лондонского пожара .......491
Храмовые ворота ..................................495
Старая Королевская обсерватория в Гринвиче .. 503
Здание Таможенной службы в Лондоне ......... 509
Здание Королевского научного общества
(Крейн-корт, Флит-стрит)..........................511
Министерство по делам
Военно-морского флота ........................... 515
Зздание Королевской коллегии врачей............517
Уэстминстерская школа в проектах
мастерской Рена ................................... 519
Пансион Церкви Христа .......................... 523
Театры, построенные Реном ...................... 525
Рен восстанавливает богадельню Уиттингтона .. 531
Гробница Эдуарда V и герцога Йоркского ........ 535
Коллегия Мордена:
был ли проект сделан Реном? .................... 537
Здание с крытыми галереями в Темпле .......... 541
Проекты гвардейских казарм .................... 545
Королевская конюшня ............................ 547
Вифлеемская больница для душевнобольных
(совместная работ Хука и Рена) .................. 549
Водоразборная колонка водопровода в Холборне.551
Кто строил дворцы гильдий в Лондоне?.......... 555

Загадка шедевра архитектуры – здания
Лондонской биржи ................................559
Построил ли Рен этот паб? ........................ 565
Общественные здания в других краях
Здание музея в Эббингдоне, графство Беркшир... 569
Здание виндзорской Ратуши ...................... 571
Школа Дж. Мура, Эпплби, графство Лейстершир... 573
Дом Рена в Уильямсбурге,
американский штат Вирджиния .................. 575
VIII.Кристофер Рен и проекты частных домов ..... 577
Жилые дома по проектам Рена и постройки,
авторство которых ему приписывается ......... 579
Дом герцога Мальборо на улице Мелл ............ 587
Дом несчастного герцога Монмута ............... 591
Дворец Арундель:
проект Рена заменён на другой .................. 595
Ричмонд-Хаус: дом для бывшей возлюбленной
короля...............................................599
Старый дом лорда Поуиса ......................... 601
Поместный дом в Тринг-парке .................... 605
Торсби-холл, графский дворец
в графстве Ноттингемшир ........................ 609
Поместный дом Уинслоу-холл,
графство Букингемшир ........................... 611
Проект Рена и его помощников
в районе Бриджуотер-сквер....................... 615
Апартаменты герцога Бэкингема
и сэра Стивена Фокса, Уайтхолл ................... 617
Истон-Нестон и мастерская Кристофера Рена... 621
Лонглит, усадебный дом в графстве Уилтшир ... 625
Стойла поместья Эрбюри, Эрбюри-парк,
графство Уоррикшир ..............................627
«Старый дворцовый дом» Кристофера Рена .....629
Постройки в Солсбери, приписываемые Рену ....631
Неосуществленные проекты, непринятые идеи ..636
IX. Помощники, ученики и последователи .......... 637
Великие мастера, соратники Рена ................ 639
Ученики и помощники ............................. 644
Последователи и подражатели .................. 654
Послесловие ............................................ 659
ПРИЛОЖЕНИЕ. Чертежи, выполненные Реном и его
сотрудниками и хранящиеся в колледже
Всех Душ в Оксфорде ............................. 662
Библиография ..................................... 670

ПРЕДИСЛОВИЕ

7

Предисловие

Кристофер Рен

«Он был не только великим архитектором, но и обладал глубочайшими и разносторонними знаниями
как в области изящных искусств, так и, особенно, в математике; его изобретательность была в высшей
степени плодотворна, а бесчисленные открытия настолько ценны, что человечество всегда будет
обязано ему, и время, в котором он жил, будет носить его имя».
Джон Уорд, «Кристофер Рен.
Жизнеописания профессоров Грэшем-колледжа», 1740
Интерьер собора Св. Павла, построенного Реном в XVII веке

8

Книга, предлагаемая читателю, – далеко не первое издание, посвященное жизни и творчеству Кристофера
Рена. Но, насколько могут судить авторы, это первая книга
о великом английском архитекторе на русском языке.
В ней наиболее полно и подробно описаны многочисленные работы Мастера, охвачен весь спектр его выдающихся
достижений. Авторы постарались сделать книгу доступной и занимательной в изложении, богато иллюстрированной. Однако более всего их увлекало желание
написать правдивый портрет человека, обладавшего не
только редким архитектурным талантом и другими разнообразными дарованиями, но и уникальной работоспособностью, высочайшей ответственностью за свою работу,
строгой взыскательностью к самому себе, постоянным
стремлением к совершенству.
Через несколько лет, в 2023 году, будет отмечаться
300 лет со дня смерти Рена. Это долгий срок, и, к сожалению, за три столетия его образ несколько потускнел
из-за неуважительного отношения потомков. Еще не
был закончен собор Св. Павла в Лондоне, как неоклассицисты-догматики направили на создателя ныне признанного шедевра свои критические стрелы. Менялась
мода на архитектурные стили, и в погоне за ней придворные лизоблюды королей Георга I и Георга II позволяли себе с усмешкой произносить имя Рена. В начале
XIX века архитектора недолго почитали по-достоинству,
но уже в Викторианскую эпоху двор и элита решили, что
нет ничего лучше готики, а королева Виктория даже
буркнула однажды, что собор Св. Павла слишком мрачен
для нее. Только когда общество потеряло интерес к неоготическим постройкам и вновь обратилось к классическим формам, величие Рена сквозь века проявилось со
всей очевидностью.
Сегодня противники архитектора часто используют
другой аргумент, чтобы поставить под сомнение выдающуюся роль Мастера в истории английского зодчества.

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Фамильный герб Кристофер Рена

Дело в том, что с момента первых исследований творчества Рена до наших дней ученым не удалось точно
определить, в какой степени он сам участвовал в проектировании и строительстве того или иного здания,
в какой – работали его помощники и ученики, следуя
планам и чертежам учителя, а что было их самостоятельным творчеством. В последние годы в Англии вошло
в моду мнение, что лепта, внесенная Реном в архитектуру дворцов, общественных зданий и даже церквей,
несколько скромней, чем считали раньше, а в ряде случаев рождение великолепных построек начали ставить
в заслугу другим архитекторам и строителям, главным
образом, его ученикам и сотрудникам.
Такие «открытия» – не редкость по отношению к великим творцам. Очень точный и образный ответ на по-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

добные выпады дал Александр Дюма-сын, защищая
своего знаменитого отца от обвинений в плагиаторстве:
«Мой отец – океан, вам не загрязнить его своими нечистотами». Эти слова в полной мере можно отнести и к творчеству Кристофера Рена.
В ХХ веке отношение к великому архитектору заметно
изменилось. В 1920-х годах Общество Рена начало публикацию двадцатитомного издания, которое предполагало скрупулезное изучение всего наследия Мастера.
Имя Рена приобретало мировую известность. В 1930-е
годы вышли четыре биографические книги о нем, в следующее десятилетие – шесть, в 1970-е годы – еще шесть,
а в 1990-е годы и в новом тысячелетии – по крайней мере
десяток. Отрадно, что в последнее время среди их авторов немало молодых исследователей, что свидетельствует о широте интереса к фигуре Рена.
Наша книга – не чисто биографический труд. Это
рассказ о творчестве известного во всем мире зодчего в контексте развития английской архитектуры и на
фоне того исторического периода, в котором он жил
и работал. Подробности и детали, дающие представление о людях, событиях, быте и нравах Англии
XVII–XVIII веков, помогут читателю заглянуть в эпоху
английского барокко и, отделив «зерна от плевел», самому оценить мастерство архитектора, который намного опережал свое время.
Авторы надеются, что их работа вызовет интерес читательской аудитории всех возрастов, однако они будут
очень рады узнать, что значительную ее часть составляет молодежь. Это развеет сомнения скептиков,
должно ли творчество Рена и в России стать предметом
пристального внимания и детального изучения.
Наша книга о человеке ренессансного масштаба,
о его преданном служении своему делу, о радости созидания и о творческом горении, без которого не создаются шедевры.

I

ЖИЗНЕННЫЙ
ПУТЬ
Кристофера Рена

11

I. Жизненный путь Кристофера Рена

Юные годы

В местечке Ист-Нойл, графство Уилтшир, стоит на невысоком холме старая церковь. В ней служил когда-то
местным викарием доктор Кристофер Рен, один из образованнейших людей XVII века. Он был роялистом, преданнейшим сторонником короля Карла I, а некоторые
историки утверждают, что он входил даже в число друзей
короля. Собственно, это было бы вполне естественно:
одно время доктор Рен служил капелланом и духовником
короля, а с 1635 года – старшим священником Уиндзора.
В сущности, доктор Рен являлся подлинным представителем духовной элиты своего времени. Его брат, Мэтью Рен,
был сначала епископом Гирфорда, а затем Норича и Или.
Занимаясь исследованиями самого разного рода, доктор Рен был к тому же неплохим архитектором и декоратором: он сам спроектировал крышу для своей
приходской церкви в Ист-Нойле и украсил ее интерьер
лепниной и рельефами, которые вырезал сам по алебастру. Это была довольно тонкая работа: на рельефах были
не только цветы и фигуры, но и тексты из Священного Писания. Доктор Рен считал, что каждую минуту времени,
свободного от службы в церкви, священник должен посвящать благому делу.
20 октября 1631 года в семье доктора Рена родился
сын, которого назвали в честь отца Кристофером и которому предстояло стать одним из самых известных британцев в мире. Большинство биографов великого архитектора, основываясь на цифре из книги «ПарентаЦерковь в Ист-Нойле, где служил викарием Кристофер Рен,
отец архитектора Рена

Король Карл I

лия», написанной его сыном, утверждают, что он родился
в 1632 году, но в этом издании была опечатка.
В детстве Кристофер-младший был довольно низкорослым, слабым ребенком. Проводя большую часть времени дома, он очень рано научился читать и писать. К семи
годам он читал и писал одинаково хорошо и по-английски,
и на латыни. Напомним, что в те времена у детей было
не так уж много возможностей для получения образования, к счастью для мальчика, отец его был человеком, стремящимся дать сыну широкие знания.
Решено было сначала учить маленького Кристофера
дома. Общие знания он получал под надзором преподобного У. Шеперда, а математику и точные науки ему преподавал не только его отец, но также преподобный
У. Холдер, священник из Блечингтона в графстве Оксфордшир. Это стало возможным из-за благоприятного
стечения обстоятельств: в 1643 году Холдер женился
на сестре мальчика, Сюзанне. Холдер был блестящим математиком. Кроме того, Кристофер учился рисовать и обнаружил также и талант рисовальщика.

Cвященник Кристофер Рен

Когда ему было девять лет, он написал стих на латыни
и вручил его любимому отцу в новогодний вечер. Для
мальчика его возраста это было немалым достижением.
В русском переводе этот стих звучит так:
Вам, дорогой мой сэр, ваш сын дарит сей плод
Занятий и трудов длиною в целый год.
Возможно, вырастет потом и урожай за ним.
А вы мой стих почтите одобрением своим.
Учителя у юного Кристофера были замечательные,
и, пожалуй, даже не очень способный ребенок мог бы
в подобных условиях преуспеть в науках. Но Кристофер
уже с детских лет обнаруживал поразительные способности. То, что он станет со временем ученым, его учителя
поняли сразу; речь шла о продолжении учебы в Оксфордском или Кембриджском университете. Но для начала
отец решил отдать его в знаменитую Уэстминстерскую
школу. Это было сделано не только для того, чтобы он успешно продолжил учебу, но и для того, чтобы мальчик, об-

13

I. Жизненный путь Кристофера Рена

щавшийся раньше только с домочадцами, начал привыкать к общению с другими подростками.
То были непростые времена для семьи роялиста.
После Гражданской войны в Англии и казни короля
Карла I Парламентом, который послушно выполнял все,
что желали цареубийцы, священнику и его родственникам
надо было постоянно находиться в тени. Иначе на них обрушились бы репрессии, от которых уже пострадали многие роялисты: в стране набирала обороты репрессивная
машина власти Парламента. Дядя юного Кристофера, священнослужитель, был заточен в Лондонский Тауэр. Отправка Кристофера-младшего в Уэстминстерскую школу,
где не делали различия между пури- танами и обнищавшими роялистами, была очень разумным шагом со стороны его родителей.
Учителям школы не составило труда заметить, что
новый ученик легко справляется с уроками, и благодаря
хорошей подготовке ему все дается быстро. Как следствие
этого у Кристофера было в школе довольно много свободного времени, которое он с удовольствием расходовал
на занятия науками, и особенно астрономией. Он скоро
понял, что астрономия очень увлекательна и что она становится ему все интереснее. Днем он читал про небесные
светила, а ночью вел наблюдения за звездным небом.
Более того, он стал экспериментировать с телескопами и другими приборами, которые использовали астрономы того времени, и сделал множество чертежей,
на которых показывалось точное расположение звезд
на небе. Благодаря этим занятиям он вскоре достиг
уровня знаний многих астрономов, которые были намного
старше него.
В 1645 году юноша самостоятельно соорудил прибор,
с помощью которого, по его мнению, можно было проследить путь звезд в небе. Хотя прибор этот никогда не использовался никем, кроме самого Кристофера, известные
астрономы, которые увидели дело его рук, хвалили юношу
за мастерство, с которым он изготовил устройство. А некоторые просто отказывались верить, что школьник его
возраста вообще способен изобрести и построить такой
сложный научный прибор.
Восточный фасад церкви в Ист-Нойле

Путь в науку
В 1646 году пятнадцатилетний Кристофер Рен отправился на учебу в Оксфордский университет. Он был
принят в колледж Уодем (Wadham College), где продолжил свое образование под руководством виднейших
ученых страны. Он изучал латынь и труды Аристотеля,
но занимался также и другими предметами, более всего
самостоятельно, и в первую очередь – астрономией.
Вскоре профессорам университета его имя стало хорошо известно. Они, за редким исключением, предрекали ему большое будущее в науке, поражались его
знаниям и способностям. Среди них были те, кто полагал, что Кристофер Рен станет со временем одним из ведущих астрономов Англии.
По достоинству оценило молодого Рена и руководство Оксфордского университета. Он получил степень
бакалавра искусств в 1650 году, но всего три года спустя
стал действительным членом такого важного научного

и учебного центра как Колледж Всех Душ (All Souls College), причем, занимался там не только научной работой, но и преподаванием. В годы пребывания
в Оксфорде он посвящал свое время в основном математике и астрономии, но он был также первым человеком в Англии, экспериментировавшим со ртутным
столбиком, который получил применение в барометре –
приборе, только что изобретенном Торричелли.
Параллельно с астрономией он занимался также
анатомией. Полагают, что благодаря Холдеру юный Рен
познакомился с талантливым анатомом Чарльзом Скарборо, и тот пригласил Рена помогать ему в занятиях с наглядными пособиями. Талант рисовальщика помог
Кристоферу создать довольно большое количество анатомических рисунков, и в 1664 году его рисунки даже
вошли в учебник по анатомии мозга, который выпустил
известный анатом Томас Уиллис, основоположник нев-

Дом Ренов в Ист-Нойле

Ист-Нойл (фоторафии XIX веака)

15

I. Жизненный путь Кристофера Рена

рологии. Но занятия анатомией не сводились у Рена
к созданию анатомических рисунков и схем: он принимал участие в организации анатомического театра и, как
считают ученые, был первым, кто предложил провести
эксперименты с внутривенными инъекциями разных
растворов на животных – для определения возможности того же применительно к людям.
Однажды, когда он беседовал с одним из профессоров по вопросу, который его заинтересовал, тот неожиданно посоветовал ему поприсутствовать на заседаниях
Философской ассоциации – общества, которое объеди-

– Сэр, я, наверное, слишком молод, чтобы меня пустили в круг таких знаменитых людей, – отвечал Кристофер. – Хотя мой отец и является ученым, это не дает мне
права приходить на заседания ученых мужей.
Но чем больше он раздумывал над словами профессора, тем больше ему хотелось побывать на заседаниях,
участие в которых принимали лучшие представители научной интеллигенции страны. Вскоре разрешение присутствовать на заседаниях было молодым ученым
получено. Так Кристофер приобрел возможность регулярно общаться с выдающимися мыслителями страны.

Внутренний двор колледжа Уодем

няло ученых-исследователей в разных областях науки,
заложивших со временем фундамент Королевского Научного общества – то есть Британской академии наук.
– Рен, вам надо бывать на заседаниях ассоциации
и слушать выступления великих ученых, – сказал он. –
У вас появятся тогда несравненно более широкие возможности узнавать обо всех новых открытиях и изобретениях, чем те возможности, которые у вас имеются
сейчас. Это безусловно поможет вам в будущей работе.

Большой зал в Уэстминстерской школе, который служил
в XVII веке учебным классом

Часовня колледжа

Среди них, к примеру, был такой знаменитый физик Роберт Бойль.
Надо сказать, что в придачу ко всем своим талантам
молодой Рен обладал еще чрезвычайно важным даром:
он мог подружиться даже с самыми замкнутыми
людьми. Большинство ученых признавало, что Рен –
весьма интересный собеседник, обладающий цепким
умом и умеющий подхватывать мысль говорящего
на лету. Беседуя с учеными как с равными, он узнал
многое из того, что ему пригодилось впоследствии в его
работе. Чему бы он ни учился, он овладевал знаниями
и с упорством, и с надеждами на лучшее будущее. Отец
когда-то дал ему рецепт сочетания творчества и умения

обеспечить себя в будущем: «Надо жить, учась хорошо,
чтобы потом учиться хорошо жить».
Что же касается ученых, то они оценили его достоинства и с удовольствием с ним беседовали. Некоторые
из них с интересом выслушивали его идеи и различные
предложения, и он нередко показывал им свои изобретения. Среди них был усовершенствованный им комплект
линз для телескопа, устройство, демонстрирующее движение Земли, гидрометр (измеритель уровня дождевой воды)
и многие другие. Конечно, далеко не все они принимались
маститыми учеными как безусловно полезные, но тот факт,
что Кристофер обладал редким умом и изобретательностью, был неоспорим. Его называли «юношей с умом ве-

16

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

ликого изобретателя», «редким примером подлинной приверженности науке», «будущей звездой астрономии».
К двадцати пяти годам Рен был уже профессором
астрономии в колледже Грэшем (Grehsam College) в Лондоне. Его речь при вступлении в должность вызвала
аплодисменты и была настолько интересной, что ее
опубликовали впоследствии в сборнике «Жизнь профессоров Грэшема». На его лекции в колледже приходили
даже именитые ученые. А в 1658 году он опубликовал
под псевдонимом Жан де Монфор свой вариант решения известной теоремы Паскаля. На протяжении всего
года он, обмениваясь письмами с известным математиком доктором Уоллисом, направил ему несколько интересных исследований по математике, которые Уоллис
включил в свой трактат.
Научная жизнь Кристофера Рена была разнообразной и успешной.
Смерть диктатора Оливера Кромвеля вызвала множество потрясений в стране. Одним из результатов происходивших событий был развал колледжа Грэшем и уход

из него большинства профессоров. Что же касается Кристофера Рена, он предпочел на время отойти от общественной жизни. Ему вовсе не улыбалась перспектива
случайно оказаться одним из ставленников Ричарда
Кромвеля, бесталанного сына покойного диктатора, которого избрали новым лордом-протектором страны.
Реставрация монархии и воцарение Карла II дали
возможность начать восстановление системы образования и научных работ. После одной из лекций Кристофера Рена, 28 ноября 1660 года, было решено, что
неоходимо создать Королевское научное общество; Рен
и его коллеги стояли, таким образом, у истоков создания
одной из величайших академий в мире. Молодому профессору поручили написать вводное слово для устава.
В 1661 году Рен получил в Оксфорде степень Савилианского профессора астрономии. То был один
из важнейших научных постов в университете. Посты
Савилианского профессора астрономии и Савилианского профессора геометрии были учреждены в Оксфорде в 1619 году известным ученым-математиком

Общий план колледжа Грэшем

Двор колледжа

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Генри Савиллем, бывшим в то время главой колледжа
Мертон (Merton College) и опекуном Итонского колледжа (Eton College). Савилианскими профессорами
всегда были выдающиеся ученые, знания и достижения
которых были признаны мировым научным сообществом. Заняв этот пост, Кристофер Рен оставался Савилианским профессором 12 лет!
15 июля 1662 года произошло важное событие
в стране: было официально объявлено о создании Королевского научного общества, устав которого был
принят в значительной степени благодаря усилиям
Кристофера Рена. С этого дня он стал одним из самых
активных членов общества. Он написал для него множество научных статей, подготовил и провел большое
число экспериментов – а они обычно проводились
на глазах всех ученых. Нередко на заседаниях присутствовали именитые гости, а то и сам король Карл II.
Интерес к лекциям Рена был огромный. К примеру,
когда он читал лекцию о планете Сатурн, на нее пришло, помимо ученых, немало вельмож и придворных.

17

I. Жизненный путь Кристофера Рена

Труды Рена неоднократно подтверждали, что он
был поистине «человеком Ренессанса» – личностью
многогранной и награжденной самыми разными талантами. Например, важность его трудов по географии отметил в свой книге «Начала» Исаак Ньютон. Великий
физик также полагал, что Рен является одним из трех
самых крупных специалистов по геометрии – не только
в Англии, но в текущем столетии. Причем, многие
из его работ по созданию измерительных приборов
имели важный практический характер. 8 мая 1669 года
мемуарист Сэмюель Пипс написал в своем дневнике
следующее: «Ко мне зашел Брауни, изготовитель математических инструментов, и принес заказанный
мною прибор для определения расстояний, выполненный по описанию доктора Рена, которое содержалось
в последних “Записках Научного общества”, и, мне кажется, сделал он прибор очень хорошо…».
Известно, что, хотя совершенствованием техники
гравирования в жанре меццо-тинто занимался принц
Руперт Рейнский, родственник короля Карла II, именно
Кристофер Рен написал статью о том, как эффективно
применять методику такого гравирования. Наконец,
мало кто знает, что Кристофер Рен писал поэзию
и делал прекрасные переводы; епископ Рочестерский,
большой знаток древней поэзии, хвалил в своем письме
Рену его переводы Горация.
Диапазон его интересов был феноменально широк.
Записки Королевского научного общества свидетельствуют, что его научная работа включала труды по механике, инженерному делу, астрономии, оптике, микро
скопии, медицине, анатомии, космологии, метеорологии
и определению долготы на море. Рен вел метеорологические, медицинские и астрономические наблюдения,
строил модели приборов и механизмов, принимал участие в опытах других ученых и занимался вместе с анатомами препарированием трупов людей и животных.
Наконец, он нередко совершенствовал уже существующие приборы и механизмы.
Казалось, всего этого более чем достаточно для одного человека. Но нет – в его деятельности появилось
новое направление, которое со временем станет для
него основным. Речь идет об архитектуре.

Рен
становится
зодчим

Способ измерения высоты зданий, изобретенный Реном

Кристофер Рен всегда интересовался архитектурой
и даже изучал некоторые инженерные ее аспекты; он,
однако, не занимался ею глубоко, полагая, что это настолько масштабная сфера, что ею нельзя заниматься
параллельно с его постоянной работой. Но жизнь
внесла свои коррективы. Рен был приглашен к королю
Карлу II, который хотел использовать потенциал Рена
именно в этой области.
Историки до сих пор гадают, были ли король и Кристофер Рен давно знакомы. Большинство сходится
на том, что они были друзьями с детства. Логично предположить, что, будучи ровесниками, они общались
в детстве, возможно, даже играли вместе в Уиндзоре,
где отец Рена был старшим священником. Во всяком
случае, известно, что герцог Бэкингем-младший знал
Рена с малых лет, а ведь он воспитывался вместе с будущим королем Карлом II. Но, независимо от того,
знал ли он Рена раньше, просвещенный монарх уже немало слышал о талантах молодого ученого.
Пригласив его во дворец, король предложил ему
ехать в Танжер, чтобы заняться там градостроительством

и помочь его армейским инженерам создать мощные
укрепления. Танжер, как и Бомбей, стал частью английского королевства в результате женитьбы короля
на португальской принцессе Катерине Браганца: эти
земли были ее приданым. Можно даже предполагать,
что король подумывал о том, чтобы сделать Рена, которого ему представили как выдающегося молодого мыс-

Рисунок мозга, сделанный Реном для книги по анатомии

18

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

лителя страны, своим постоянным представителем
в Танжере. Но Рен отказался ехать в Танжер. Восток
не привлекал его; кроме того, ему казалось гораздо
более важным трудиться в столице под руководством
такого образованного и устремленного в будущее монарха как Карл II.
Возможно, для любого другого человека этот отказ
мог бы стать концом карьеры, но Рен не только не потерял возможности роста, а наоборот, приобрел новые.
Он был назначен заместителем Генерального инспектора Королевских архитектурных и строительных работ.
Это был не только один из самых высоких постов в государстве, но и один из самых важных. Департамент Генерального инспектора отвечал за строительство
и содержание важнейших королевских и общественных
зданий во всей стране, и особенно в Лондоне. Кроме
того, Генеральный инспектор и его заместитель отвечали за создание тех новых проектов зданий, которые
считал нужным построить король Карл.

Поначалу Рен был ошеломлен новым назначением.
Ему было непонятно, почему на должность заместителя Генерального инспектора король не назначил архитектора по профессии. Король же объяснил свой
шаг так: Рен – выдающийся ум, он обладает феноменальной способностью овладевать знаниями практически в любой области, и теперь, когда творцами должны
быть образованнейшие люди новой эпохи, Рен нужен
ему как архитектор и инженер.
Одной из характерных черт Кристофера Рена была
колоссальная внутренняя дисциплина ученого и исследователя, другой же – невероятная работоспособность.
Эти два качества помогли ему, в сочетании с уже приобретенным багажом научных знаний, довольно быстро
овладеть профессией архитектора. Работа под началом
Генерального инспектора, которым был в то время сэр
Джон Денем, не была ему в тягость: Денем был неплохим
поэтом, но весьма посредственным архитектором, и уделял больше времени стихам, а не строительству.
Рен, таким образом, большую часть времени выполнял и его, и свои обязанности. Он не только изучал книги
по архитектуре, но и делал чертежи зданий и сооружений. Его талант рисовальщика снова пригодился: чертежи, которые он выполнил сам, отличаются точностью
и тщательной проработкой. За два года он полностью
овладел профессией архитектора. И это несмотря на то,
что он продолжал научную работу и чтение лекций!
Здесь надо сказать несколько слов о том, в какое
время Кристофер Рен стал заниматься зодчеством.
XVII век не принес особых перемен в архитектуру
Англии, если сравнить ее с архитектурой эпохи Тюдоров.
Лондон, самый большой город страны, по-прежнему был
городом, в котором преимущественно строились деревянно-каменные дома. В некоторых районах страны, как,
например, в Котсволдсе, преобладали дома из камня,
в других же они строились из камня и кирпича, но форма
дворцов, общественных зданий и колледжей оставалась
той же, что была принята в XVI веке: симметричное здание из кирпича и с башней посредине, в центре которой,
как правило, располагался довольно большой эркер.
Венчали здания, по моде замковой архитектуры, зубцы
и шпили. Окна и углы окантовывали камнем. Украшали
эти здания каменной резьбой и фигурами животных.

Дядя Кристофера Рена – Мэтью Рен.
Он был епископом Гирфорда, а затем Норича и Или

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В конце XVI и в начале XVII веков их все чаще облицовывали камнем, а окна делали все более ажурными –
по французской моде.
Архитектура небольших церквей была довольно
скучной: колокольни более всего напоминали крепостные башни. Новых церквей практически не строили,
предпочитали ремонтировать старые. Конечно, большие
готические соборы, построенные в XIV–XV веках, поражали размерами нефов и колонн, они были столь же
прекрасны, как и величественны, но города вокруг них
оставались, как правило, довольно безликими. Исключения составляли, пожалуй, только университетские города – Оксфорд и Кембридж, в которых архитектура
старых колледжей, шпили церквей и административные
постройки из желтоватого камня создавали, в сочетании со стрижеными газонами квадратных дворов, уникальную атмосферу погружения в мир, отличный
от повседневной жизни в Англии, – в мир науки, мир познания.
Кристофер Рен, учась в Оксфорде, не мог не проникнуться этим духом. Но еще важнее то, что пребывание
в этом городе дало ему глубокое понимание эстетики
архитектуры, воспитывало его вкус. Это вовсе не означает, что он стал приверженцем архитектурных форм,
которые его окружали. Скорее даже наоборот – ему,
возможно, были бы по душе новые архитектурные модели, некие синтетические рецепты, нежели вышедшая
из моды готика, но несомненно, что лучшие образцы
увиденной им архитектуры запечатлелись в его памяти.
Уже в первые годы работы с Джоном Денемом Рен
познакомился с образцами палладианской архитектуры. Иниго Джонс, построивший в Лондоне Банкетный
дом на улице Уайтхолл и Дом Королевы в Гринвиче, был
учеником итальянского архитектора Палладио. Эти постройки были принципиально новыми образцами английской архитектуры, и они не могли не оказать
влияния на формирование творческой концепции Рена.
А она была очевидно далека от тех концепций, которые
доминировали в английском зодчестве и предполагали
сохранение и развитие форм, присущих тюдоровской
готике. К примеру, известнейший архитектор эпохи, которого звали Хью Мэй, строил, моделируя свои здания
по лучшим образцам именно тюдоровской архитектуры.

I. Жизненный путь Кристофера Рена

Рен же готовил себя к совершенно иным архитектурным проектам. И вскоре состоялся его первый экзамен по новой профессии.
Однажды он был приглашен на обед своим дядей –
доктором Мэтью Реном, который в то время возглавлял
колледж Пемброк в Кембридже. Доктор Рен осведомился у племянника, считает ли он себя вполне способным самостоятельно, без чьей-либо помощи, сделать
собственный архитектурный проект. Кристофер ответил утвердительно без тени сомнений.
– За последние два года я приобрел все необходимые для этого знания, – сказал он, – и я хотел бы испытать себя. А почему вы спрашиваете?
– Видишь ли, я рекомендовал тебя в качестве архитектора для строительства новой часовни в нашем колледже, и пришел предложить тебе сделать это. Как ты
думаешь – справишься?
Тридцатилетний ученый получил первое архитектурное задание и сел за чертежи. Он сам нашел строителей и руководил ими до окончания работы. Часовня
была построена менее чем за два года, но еще до завершения строительства она привлекла внимание
специалистов. Их интерес был вызван, по сути дела,
тремя факторами. Во-первых, они оценили качество
работ. Во-вторых, они знали, что строительство ведет
заместитель Генерального инспектора Королевских
работ – а король не стал бы назначать на эту должность посредственность. Но, кроме того, они знали
еще, что Рен – крупный ученый, признанный всем английским научным сообществом.
Результатом этого интереса стало получение Реном
новых заказов. Его попросили построить библиотеку
колледжа Троицы (Trinity College) и часовню в колледже Эммануэля (Emmanuel College) в Кембридже,
а также Шелдонский театр (Sheldonian Theatre) в Оксфорде. В сущности, театральным залом последний не
был: это было универсальное здание с амфитеатром,
в котором можно было проводить выпуск студентов,
торжественные собрания, конференции и публичные
лекции. Здание это считалось тогда настоящим чудом:
его перекрытие длиной 80 футов и шириной 70 футов
(примерно 24 м на 21 м) держалось без единой колонны
или арки.

19

Часовня
колледжа Пемброк
в Кэмбридже,
первая архитектурная
работа Кристофера
Рена

20

Собор Св. Павла в Лондоне

Так Кристофер Рен сделал себе имя и как архитектор.
В 1663 году в Лондоне была сформирована комиссия,
которой предстояло обсудить судьбу собора Св. Павла.
К тому времени собор не только обветшал, но и был
сильно изуродован солдатами Кромвеля, которые держали там лошадей и разводили костры. Комиссии предстояло определить, какого рода ремонтные работы
и в какой последовательности проводить. Наиболее именитыми из членов комиссии были Джон Денем, Кристофер Рен и историк-летописец Джон Ивлин.
Большинство членов комиссии настаивало на том,
чтобы возродить собор в том виде, в котором он был
в начале XVII века. Несогласных с этим решением
не было – за исключением Рена. Осмотрев стены и основание собора, он пришел к выводу, что они находятся
в таком состоянии, что реставрация собора практически
невозможна. Поэтому он, делая свой доклад комиссии,
рекомендовал не выбрасывать деньги на ветер, а построить новый собор. Но никто даже не захотел его слушать. Члены комиссии считали, что строительство нового
собора обойдется слишком дорого.

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Колоннада Лувра, архитектурой которого интересовался Рен

Рен предложил тогда, что он возьмется сам сделать
проект нового собора, который будет увенчан красивым
куполом и станет возвышаться над всем Лондоном, вызывая всеобщее восхищение. Он подготовил несколько рисунков и попытался убедить комиссию в своей правоте.
Но все было бесполезно. Его оппоненты уже решили, что
будут латать старый собор. Они заявили, что план Рена –
это трата времени и денег. Архитектор был огорчен и обижен: к его профессиональному мнению никто не счел нужным прислушаться.
Рен взял длинный отпуск и отправился в Париж.
С одной стороны, нужно было оставить позади огорчения; с другой – это была прекрасная возможность познакомиться с шедеврами французской архитектуры.
Правда, он надеялся взглянуть на проект Лувра (Palais
de Louvre), выполненный знаменитым итальянским архитектором Бернини, но проект этот был отвергнут Людовиком XIV, и дворцом занялись довольно посредственные французские архитекторы де Во и Перро. Колоннаду Лувра разрабатывала целая комиссия, но она
так и не была закончена до XIX века. Тем не менее сам

процесс строительства Лувра был для Рена крайне интересен.
Он вообще был в восторге от того, что ему удалось
взглянуть на многие церкви и административные здания
Парижа, что он смог встретиться и побеседовать с архитекторами Франции, обогатиться новыми идеями и сделать
множество набросков самых разных построек. В одном
из своих писем сыну он сообщает:
«Я познаю здесь многое, осматривая прекраснейшие
здания Парижа и делая их зарисовки. Это мой долг – дотошно изучать все ремесла и искусства, чтобы я смог пополнить свои знания».
В другом же, более обстоятельном письме говорится:
«Я посвятил много времени, изучая самые выдающиеся постройки в Париже и его окрестностях; Лувр,
к примеру, был на протяжении некоторого времени объектом моего каждодневного внимания; не менее тысячи
рабочих заняты на его строительстве; одни выкладывают мощный фундамент, другие же воздвигают этаж
за этажом, колонны и пр. с помощью отличных и полезных механизмов; есть и те, кто занимается резьбой

21

I. Жизненный путь Кристофера Рена

по камню, мозаичными работами, а также работами по
мрамору, золочением и так далее, что в совокупности
представляет собой Школу Архитектуры, лучше которой, думается, сегодня в Европе не найти».
Заметим, что в путевых записках и письмах Рена нет
ни слова о таких шедеврах старой французской архитектуры, как кафедральные соборы в Амьене, Реймсе,
Шартре или Руане; не восхитил его и собор Парижской
Богоматери. Но Сен-Жермен и Фонтенбло, а также «несравненные виллы» в окрестностях Парижа он изучал
с удовольствием. Не писал он и о церквях; церковь
Св. Женевьевы, созданная по образцу римского Пантеона, смогла бы заинтересовать его в Париже, но ее построят только в середине XVIII века…
Посещения строительной площадки Лувра и дворцов
вокруг Парижа еще больше разожгли в архитекторе желание осуществить постройку нового собора Св. Павла.
То было не честолюбие, а стремление воздвигнуть самое
красивое, самое восхитительное здание во всей Англии.
Возвращался он домой с надеждой, что хотя бы некоторые члены комиссии передумали, и вопрос о строительстве нового собора будет снова поднят. Этого не случилось. Но спустя несколько месяцев после возвращения Рена в английскую столицу произошло страшное событие, которое сразу изменило положение вещей.

Гравюра, показывающая Большой Лондонский пожар

Лондонская
трагедия
Большой Лондонский пожар

Второго сентября 1666 года начался Большой Лондонский пожар. Это была страшная беда для старого
Лондона. Масштабы разрушения оказались чудовищными. Лишь одна шестая средневековых построек города сохранилась, а все остальные, большей частью
деревянные или деревянно-каменные, были уничтожены огнем. Хотя в пожаре, как следует из хроник того
времени, погибло только шесть человек, историки полагают, что по размерам ущерба Большой Лондонский
пожар 1666 года имел даже более серьезные послед-

ствия для Сити, чем варварские бомбардировки германской авиации во время Второй мировой войны.
Пожар уничтожил 13 507 домов, 460 улиц, 89 церквей, почти все больницы, 44 здания, в которых находились парадные залы гильдий, 4 из 7 городских ворот,
а также Королевскую биржу и дворец Брайдвел. Достигнув собора Св. Павла, огонь практически уничтожил
его: на сотни метров вокруг разлетались, как снаряды,
камни и тек по мостовым расплавленный свинец.
Можно без преувеличения сказать, что исчезли с лица

Пожарный насос, которым пользовались в то время

22

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

земли почти все самые важные исторические постройки
Лондона того времени. 80 тысяч горожан остались без
крова, город был страшно изуродован.
Что-то надо было делать срочно, и король послал
за Кристофером Реном. Карл II не вызвал его начальника, Джона Денема, потому что в последние годы
у поэта стала все сильнее проявляться деменция и его

бережных. Лондон должен был стать городом без узких
улочек и закоулков, без грязных и сырых задворок.
От ворот Олдгейт на востоке до Храмовых ворот
на западе, граничащих с районом Уэстминстер, должен
был протянуться широкий проспект, в середине которого Рен планировал создать парк с большой площадью посредине, с фонтанами и зимними садами,

Последний, исправленный и уточненный вариант реновского плана застройки территории, находящейся в юрисдикции
лондонского Сити. На этом плане Биржа является ступицей Сити, фокальной точкой, в которую сходятся десять улиц
в центральной части города

решили не беспокоить. Кроме Рена, были также приглашены ведущие архитекторы страны, но основная задача
по возрождению города легла на плечи Рена.
Ему велено было подготовить планы строительства
нового города. Архитектору ставилась задача огромного
масштаба, но Рен был готов к ней. Он понимал, что пожар
не привел бы к такой катастрофе, если бы город был здоровым: его улицы были бы широкими, а дома – построены умно и предусмотрительно. Поэтому он создал
грандиозный план застройки нового Лондона – города
широких улиц и проспектов, просторных площадей и на-

а в центре площади возвышался бы новый собор
Св. Павла. Он был бы хорошо виден со всех сторон.
С площади открывалась бы панорама окружающих районов, причем, в конце каждой группы домов возвышались бы на почтительном расстоянии друг от друга
приходские церкви.
Примерно на одинаковом удалении друг от друга,
параллельно берегу Темзы, должны были располагаться
четыре «пьяццы» – площади, окруженные одинаковыми
домами с аркадами, наподобие того, что было создано
архитектором Иниго Джонсом в районе Ковент-гарден.

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Вдоль всего берега Темзы Рен планировал создать причал с набережной, на которой возвышались бы дворцы
и другие большие здания, принадлежащие крупным
компаниям, с соответствующими складскими помещениями и иными административными зданиями коммерческих предприятий. То был город будущего.
Вот что говорилось в его докладе по поводу улиц будущего Лондона:
«Улицы должны быть трех размеров: три главных
проспекта, проходящие через весь город, и одна или
две, что будут пересекать их, должны быть шириной
по меньшей мере 90 футов (27,5 м); другие должны быть
шириной в 60 футов (18 м) с полосами по 30 футов
(9 м), без всех узких и темных дорожек, закоулков
и внутренних двориков… Церкви будут построены так,
чтобы они обладали наибольшей вместительностью
и наилучшей акустикой и были украшены удобными
портиками и соответственно декорированными колокольнями и шпилями».
Заметим, что ширина проспектов Рена была не намного меньше Тверской улицы в Москве, и это более чем
за 200 лет до того, как Тверская стала главной улицей
столицы!
Когда Рен начал составлять свой градостроительный
план, король издал указ, в соответствие с которым лондонцам запрещалось начинать в городе любые строительные работы до тех пор, пока план Кристофера Рена
не будет закончен. Целью указа, как это понятно, было
воспрепятствовать строительству каких-то временных
сооружений, лишенных удобств и гигиены, и реализации
поспешно составленных проектов зданий.
Но когда Рен представил отцам города свои чертежи,
его ждало горькое разочарование. Лондонцам не нужен
был его план нового города: они хотели строиться
на том же месте и так, как они привыкли. Владельцы земельных участков были против планов Рена, так как
боялись потерять даже квадратный дюйм своей недвижимости. Церковники боялись, что создание новых
проспектов приведет к тому, что на прежнем месте
не будут восстановлены сгоревшие церкви.
План Рена поддержал король, но он и его окружение
ничего не могли поделать с жителями Лондона, особенно с крупными торговцами.

23

I. Жизненный путь Кристофера Рена

Вот что пишет об этом в своем романе «Лучшие годы
короля Карла II» Н. Элдер-Берри: «Протест против генерального плана, созданного Реном, был настолько
массовым и свирепым, что королю не оставалось ничего
другого, как снять поставленные им ограничения и позволить горожанам строить так, как они пожелают. В результате Сити снова вырос в лабиринт узких и запруженных транспортом улиц, грязных задворок и замусоренных двориков. Если бы блестящий план Рена и короля
Карла был бы осуществлен, Лондон XVII века вполне
мог бы поспорить в красоте с Парижем XIX века, который перестраивал с помощью градостроителя Османна
император Наполеон III».
Но в том, что касалось общественных зданий, Рен
шел своим путем: он проектировал и строил больницы
и церкви, дворцы гильдий и колледжи, причем столь успешно, что в 1669 году, когда скончался Джон Денем,
Карл II назначил его Главным инспектором Королевских работ. Теперь, после Большого Лондонского пожара, функции человека, находящегося на этой
должности, существенно изменились. Рен стал, по сути
дела, главным архитектором страны и к тому же руководителем важнейших строительных и восстановительных работ во всем государстве.
Назначение Рена на пост Генерального инспектора вызвало залп критики со стороны двух маститых архитекторов страны, претендовавших на место Джона Денема: ими
были Хью Мэй и Джон Уэбб. Они и их окружение считали
назначение Рена на этот пост несправедливым. Мэй
и Уэбб были ведущими архитекторами государства
на протяжении многих лет своей жизни, в то время как
Рен занимался архитектурой менее десятилетия. Ответ,
который прозвучал из королевского дворца, был прост
и внушителен: люди, которые оспаривают назначение
Рена, оказались не в состоянии оценить тот великий труд,
который уже вложил в восстановление города после пожара Генеральный инспектор.
В 1672 году, закончив планы строительства или восстановления ряда относительно небольших зданий,
Кристофер Рен представил королю свой проект строительства нового кафедрального собора. Проект, который одобрил король и которому сам архитектор отдал
явное предпочтение, был, к сожалению, отвергнут дру-

гими членами комиссии по возрождению собра
Св. Павла, в которую Рен по-прежнему входил; они, как
и раньше, считали, что его проект — слишком существенный отход от традиционной формы кафедральных
соборов. Они, однако, настаивали, чтобы он непременно включил в проект приделы, и Рен, хотя был категорически против того, чтобы эти приделы строить, был
вынужден, скрепя сердце, внести изменения в общий
план. Приделы эти были в конце концов построены
и существуют по сей день.
Первоначальный проект Рена, модель которого хранится в нынешнем соборе Св. Павла, по мнению всех беспристрастных судей и специалистов в области архитектуры, значительно превосходил окончательный проект
в красоте и величавости. Они сожалели также о том, что
архитектор был вынужден принять два ордера, а не один,
как он предполагал сначала, но ему пришлось сделать это
из-за нехватки больших каменных блоков для колонн.
Если для первоначального проекта, в котором он хотел
использовать только один ордер, ему больших блоков для
колонн было достаточно, то сейчас единственный выход
был такой: использовать два разных ордера.
Тем не менее даже с этими малозаметными для обычных людей недостатками, собор Св. Павла был признан
самым великим творением зодчества в Европе после базилики Св. Петра в Риме, спроектированной Микеланджело. Вместе с тем сравнивая эти две величайшие
постройки, заметна существенная разница в том, как они
строились. Первый камень собора Св. Павла был заложен Кристофером Реном при помощи его главного каменщика Томаса Стронга 21 июня 1675 года. Последний же камень был уложен в фонарь на башенке
в 1710 году сыном архитектора, представлявшего в этот
торжественный момент своего знаменитого отца. Это
значит, что собор, ставший гордостью страны, был построен за 35 лет одним архитектором. Для сравнения:
чтобы построить собор Св. Петра в Риме, понадобилось
145 лет, и строили его по очереди двенадцать архитекторов! Помимо Микеланджело, в создании собора принимали участие такие известные зодчие как Донато
Браманте и Джан-Лоренцо Бернини.
Без сомнений, есть существенная разница в декоре
между этими двумя соборами. Если говорить о том, как

украшен собор Св. Петра, какие материалы в нем использовались и какие мастера работали над его интерьерами, сравнить собор Св. Павла с ним трудно. Но если
рассматривать эти два здания с точки зрения архитектурного мастерства, то здесь собор Св. Павла может поспорить с собором в Риме, и даже кое в чем его
превосходит.

Король Карл II

Считается, что портик фасада собора Св. Петра является уникальным по красоте, пропорциям и величине,
и поэтому никакой собор не может с ним сравниться;
между тем если внимательно посмотреть на фасад собора
Св. Петра, то очевидно, что он завершается вверху прямой
линией и вовсе не так интересен с архитектурной точки
зрения как фасад собора Св. Павла. Его же фасад поражает приятной разнообразностью элементов: в середине
привлекает внимание высокий, но пропорциональный
фронтон, центральный вход и лестницу украшают два

I. Жизненный путь Кристофера Рена

яруса сдвоенных колонн, а по краям фасада возвышаются
изящные кампанили.
Собор Св. Петра поражает своим великолепием.
Но при этом его интерьер с архитектурной точки зрения
довольно зауряден. А в соборе Св. Павла мастерство
и фантазия архитектора вызывают настоящий трепет.
Благодаря октагональному устройству подкупольных опор и арок, изобретателем которого был Кристофер Рен, зритель, находясь в точке пересечения
продольного и поперечных нефов, приобретает возможность насладиться большим количеством феноменальных видов. При таком устройстве все арки подкупольного пространства позволяют видеть с центральной
точки не только приделы, хоры и главный алтарь,
но и боковые продольные галереи, архитектурные и декоративные элементы вокруг арок, а также декор, украшающий апсиды. Нигде, ни в одном соборе мира взгляд
с такой легкостью не скользит от арок вверх, к трифориуму и галереям над ним, и затем к куполу. Октагональное устройство подкупольного пространства,
помимо всего прочего, увеличило освещенность и акустику собора.
По всему зданию собора Св. Петра в Риме идут одинаковые широкие пилястры. Они красивы сами по себе,
но, если позабыть о колоннадах, украшающих площадь,
эти пилястры придают зданию некую монотонность
и не так уж хорошо видны на расстоянии. Если же специалисты говорят о соборе Св. Павла, то все они отмечают одну важную характеристику его архитектуры:
можно смотреть на него с любой точки вокруг и поражаться живописности, разнообразию и элегантности его
фасадов. Здесь нет случайных элементов, лишних деталей, дисгармонии или хотя бы незначительной непропорциональности. С этой точки зрения этот архитектурный шедевр является абсолютно непревзойденным.
Нельзя забывать, что два великих собора строились
в разных климатических зонах. В солнечной Италии архитекторы, как правило, мало заботились о том, чтобы
интерьер собора был днем хорошо освещен: интенсивность дневного света была такова, что даже небольшие
Собор Св. Петра в Риме
(с картины Канолетто, XVIII век)

25

Собор Св. Павла в Лондоне (с картины Каналетто, XVIII век)

окна обеспечивали достаточную освещенность внутреннего пространства. Рен же строил для северной
страны, в которой было в несколько раз меньше солнечных дней, чем в Италии (не будем забывать, что в Англии XVII века климат был гораздо холоднее, чем
в нынешней). Соответственно, он делал окна очень
большими, что требовало от него и большего архитектурного, и большего инженерного мастерства.

Наконец, нельзя забывать и о том, что Кристофер
Рен был ограничен в средствах – в отличие от 27 римских пап, которые потратили на строительство базилики Св. Петра в Риме 46,8 миллиона золотых дукатов,
то есть примерно 5,5 миллиарда фунтов на момент написания данной книги. Затраты на строительство собора
Св. Павла тоже были огромны – 748 тысяч фунтов конца
XVII века, но тем не менее при пересчете примерно в 11 раз

26

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Балдахин над гробницей Св. Петра в римском соборе

Балдахин
над Главным
алтарем
в лондонском
соборе Св. Павла

меньше, чем затраты на строительство базилики в Риме.
Впрочем, историки архитектуры полагают, что это ничтожно малая сумма для постройки такого огромного
и изумительного по красоте сооружения.
Собор Св. Павла – только одно из десятков творений
великого мастера, многие из которых отмечены печатью
его гениальности. Рен умел спроектировать даже сугубо
функциональные постройки таким образом, чтобы они
придавали пейзажу неповторимость и строгое изящество. Не удивительно, что архитекторы Америки, Германии, России нередко пользовались его архитектурными приемами, а жители многих американских городов строили себе местные церкви «в стиле Рена». Его
архитектурное наследство включает дворцы, пансионы,
больницы, церкви, часовни, колледжи, библиотеки,
жилые дома и административные здания, а также об-

27

I. Жизненный путь Кристофера Рена

серваторию в Гринвиче, мемориал Большого Лондонского пожара и музей науки в Оксфорде.
20 ноября 1673 года, после того, как Рен отказался
от должности Савилианского профессора, он был возведен во дворце Уайтхолл в рыцарское достоинство: он
стал именоваться сэр Кристофер Рен. Это была заслуженная награда, особенно если учесть, сколько он уже сделал для страны и какой творческий путь ему еще
предстояло пройти. Он дважды избирался в Парламент,
но парламентскими делами интересовался мало и не
проявил себя как общественно-политический деятель.
Ему было достаточно того, что он вел большую общественно-научную работу. В 1680 году его избрали председателем Научного общества. К этому времени сэр
Кристофер был одним из самых известных людей во всей
стране.
Слава, однако, не приносила ему больших доходов.
Кристофер Рен своими творениями утверждал лидерство английской архитектурной школы на рубеже
XVII и XVIII веков. Казалось бы, современники должны
были по достоинству оценить личность такого масштаба
и его труды по созданию мирового шедевра. Но по сути
дела ему платили немногим больше чем простым ремесленникам: он получал 200 фунтов в год, то есть 4 фунта
в неделю. Если перевести эту сумму на деньги сегодняшнего дня, это примерно столько же, сколько получает в современной Англии менеджер относительно
небольшой компании в Сити.
Но и в получении этой заработной платы временами
бывали перебои: некоторые из членов комиссии
по строительству собора не раз пользовались той
статьей договора с архитектором, которая позволяла
членам комиссии удерживать часть его содержания,
если ту или иную работу в ходе строительства они
не сочтут удовлетворительной. А в сущности все задержки проистекали именно от вмешательства невежд
и завистников. Была даже сделана неуклюжая попытка
обвинить его в растрате казенных денег, выделенных
на строительство собора, но Рен сразу же и окончательно разоблачил клеветников, представив все нужные
доказательства.
Вообще личность Кристофера Рена мифы и домыслы окружали не только при жизни, но и после смерти.

Главный (западный) фасад
собора Св. Павла

Один из наиболее популярных мифов – это то, что Кристофер Рен был видным масоном, и стал им еще тогда,
когда начал строительство собора Св. Павла. Историки
английского масонства утверждают, что еще при жизни
архитектора появились сообщения, что в мае 1691 года
он был принят в масоны в качестве почетного члена.
Нашелся даже молоток XVIII века, на котором есть надпись, якобы свидетельствующая, что этот молоток был

использован Реном, когда закладывался первый камень
собора. Молоток этот конечно же сочли принадлежащим масонской ложе и поместили в Большом Музее масонства. Беда лишь в том, что надпись на молотке
относится к XIX веку, и, значит, достоверно судить
об этом нельзя.
Историки английского масонства также постарались
найти в построенных им церквях масонские символы

28

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Рисунок здания Дома масонов, который они якобы планировали построить на месте собора Василия Блаженного
в Москве. На обороте – рисунок этого собора

и знаки. Так как изображения некоторых научных приборов или измерителей, запечатленные им в его рисунках и чертежах, можно найти и в масонских картах
и уставах лож, это якобы придало истории с молотком
большую достоверность. Но, по сути дела, никаких реальных доказательств членства Кристофера Рена в масонских ложах не было и нет. Логично предположить,
что историки масонства просто заинтересованы в том,
чтобы Рен считался одним из видных масонов.
Между тем есть достаточно много фактов, которые
как раз опровергают этот миф. Один из них – это то, что
Рен был в конце XVII века причислен к «братству камен-

щиков» – то есть рабочих – строителей собора и церквей Сити, работавших под его началом; избрав его
своим товарищем, каменщики, включая таких известных
как Стронг и Менгс, не только выразили этим свое почтение мэтру, но и рассчитывали на то, что он будет относиться к ним с большим уважением. Никакого
отношения эти каменщики к «вольным каменщикам»,
которые были аристократами или торговцами, не имели
и иметь не могли.
Еще один забавный факт, который говорит о том, что
масоны нередко принимали желаемое за действительное, заключается в следующем. В 1788 году Ложа Древ-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

ностей приобрела портрет Кристофера Рена, который
с большой помпой водрузила на стену в одной из комнат музея. Каково же было разочарование тех, кто приобрел портрет, когда выяснилось, что на портрете
изображен Уильям Толман, один из помощников Рена,
который помогал ему делать проект интерьеров дворца
Хэмптон-корт. Он был просто похож на Рена.
Тем не менее Ложа Древностей все равно утверждала, что Рен был гроссмейстером этой ложи, и она
могла бы это доказать, если бы в конце XVIII века записки и документы ложи не были бы потеряны. О том,
что Рен возглавлял эту ложу, писал также Обри, историк
и антиквар, но этот человек столько фантазировал и искажал факты в написанных им «биографиях» великих
людей, что никакого доверия к его писанине у историков нет. Получается, что и тут никаких подтверждений
заявлениям масонов о Рене нет.
Наконец, последним выстрелом на этом поле битвы
был такой. В Библиотеке Конгресса США хранится любопытный документ: двухсторонний рисунок, на одной
стороне которого – собор Василия Блаженного в Москве, а на другой – проект постройки на его месте здания,
которое более всего смахивает на масонский дворец.
По словам писателя Чивилихина, в XIX веке историки
масонства утверждали, что Петр I хотел уничтожить
собор Василия Блаженного и построить на его месте
большой масонский дворец, и Кристофер Рен якобы
даже сделал ему проект этого дворца. Само собой разумеется, найденный двухсторонний рисунок сочли
проектом Рена, сделанным для царя Петра.
Тщательное изучение рисунка привело, однако,
к тому, что его признали произведением, не имеющим
никакого отношения к Кристоферу Рену. Эклектичность и чрезмерная перегруженность деталями, причем самых разных стилей, были вовсе не в характере
Рена. В его творчестве не было ничего подобного,
хотя проекты, близкие к данному и больше напоминающие французские и датские постройки, бывали
у его учеников: Кристофера Кемпстера или Генри
Белла. Более того, историки архитектуры высказали
мнение, что данный проект масонского дворца был
скорее всего сделан в конце 1720-х годов, то есть уже
после смерти Рена.

I. Жизненный путь Кристофера Рена

Кроме того, у великого архитектора не было времени, чтобы заниматься масонскими ритуалами. Он был
невероятно загружен работой. Он даже поселился недалеко от места строительства собора.
К западу от театрального комплекса «Глобус», расположенного на южном берегу Темзы, стоят старые
дома, на одном из которых установлена ажурная плакетка. Она гласит, что архитектор Кристофер Рен жил
в этом доме во время строительства собора Св. Павла.
Тот факт, что он какое-то время жил в этом районе,
никем не оспаривается; известно, что окна его дома, находящегося на южном берегу Темзы, выходили на строительную площадку собора. Нет лишь неоспоримых
доказательств, что он жил именно в этом доме. Полагают, что дом, на котором установлена табличка, был построен только в XVIII веке, хотя определить это, после
многочисленных перестроек, также невозможно.
Между тем в Британском музее сохранились рисунки
с изображением дома, в котором действительно жил
Рен, и улица, по которой он ходил. В середине XIX века
художник Томас Шеперд, пользуясь гравюрами начала
XVIII века, изобразил дом, в котором великий архитектор жил в период строительства собора Св. Павла.
В XIX веке этот дом еще существовал, хоть и сильно перестроенный, но затем был снесен.
На южном берегу Темзы под мостом Черных Монахов
(Blackfriars bridge) видна лестница, которая до создания
моста использовалась для паромной переправы; здесь
и усаживался в лодку, отправляясь на северный берег,
Кристофер Рен. Это происходило практически каждый
день, независимо от погоды и его состояния здоровья.
Кроме этого, Рен продолжал делать архитектурные
проекты самых разных зданий, которые украшали улицы
английских городов. Им был построен Пансион ветеранов армии в Челси, Пансион ветеранов флота в Гринвиче, здание мэрии в Уиндзоре, Храмовые ворота
на улице Стрэнд, Мемориал Большого Лондонского пожара, десятки церквей в Сити и за его пределами и многие другие здания. Он построил в стиле барокко новое
крыло дворца Хэмптон-корт, перестроил многие помещения в Кенсингтонском дворце и Уиндзорском замке.
По его проекту был построен колледж в Америке –
то был колледж Уильяма и Мэри в Вирджинии.

29

Семья
архитектора

На первый взгляд, оценивая ту нагрузку, которая
была у Рена, трудно себе представить, что у него было
время для личной жизни. Так оно, впрочем, и происходило: он жаловался друзьям, что у него никогда нет времени, чтобы провести хотя бы один полный день
с семьей или навестить родственников и друзей.
В 1669 году, когда после Большого Лондонского пожара он работал по десять, а то и по двенадцать часов
в день, он все же нашел время, чтобы жениться. Его
женой стала Фейт, дочь баронета Джона Когилла из Блечингтона, оксфордской деревни, где он провел большую
часть своих ранних лет. Фейт родила ему двоих мальчиков: Гилберта, который умер еще ребенком, и Кристофера (род. в феврале 1675 года). Спустя несколько
месяцев, в сентябре того же года, Фейт умерла от оспы;
эта болезнь была очень распространена в Англии того
времени.
Через 17 месяцев после смерти первой жены Рен
женился снова. Говорят, он назвал этот брак «победой
надежды над опытом». Женой его стала Джейн, дочь
лорда Фитцвильяма из Лиффорда. Поговаривали, что
лорд был незаконным сыном вельможи из семьи Стюартов, но Рену это было безразлично: его мало занимали
вопросы карьеры. Джейн тоже родила ему двоих детей:
дочь Джейн, которая умерла в 1702 году бездетной
в возрасте всего 26 лет, и сына Уильяма, который пережил отца, но умер в 1738 году. Второй брак Рена тоже

Дом, в котором, согласно легенде, жил Кристофер Рен

Современная плакетка на доме вблизи театра «Глобус»
(район Кардинал-уорф на южном берегу Темзы)

30

Дом, в котором Рен жил на южном берегу Темзы в XVII веке

был недолговечным: Джейн Рен умерла от туберкулеза
в сентябре 1680 года. Получается, что из девяти десятков лет, которые Рен прожил на свете, он жил в браке
только одну десятую часть этого времени.
Кристофер-младший (1675–1747) учился профессии
архитектора у отца. Какое-то время он работал под его
началом, а с 1702 по 1716 год он исполнял обязанности
старшего администратора (Chief Clerk) в Королевском
управлении архитектурных и строительных работ. Когда
Галифакс, Первый лорд Казначейства, начал реформу
управленческого аппарата, она коснулась и этого управления. Кристофера-младшего уволили, и он посвятил
большую часть своего времени помощи отцу, который
был уже очень стар.
В книге Vitruvius Britannicus, в которой перечисляются английские архитекторы, говорится, что ему
принадлежит проект Дома Мальборо, однако историки
дружно отказывают ему в этом, полагая, что Кристофер-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Тот же дом, сильно перестроенный, в XIX веке

младший просто помогал своему отцу и что он был
лишен архитектурного таланта. Его огромная заслуга,
однако, в том, что он собрал воедино все семейные документы, которые были изданы в 1750 году под названием «Паренталия, или Мемуары семьи Ренов».
Кристофер-младший был хранителем не только семейных архивов, но и обширного архитектурного архива своего отца. Когда он в 1747 году скончался, этот
архив пошел с молотка. Значительная часть чертежей
и рисунков оказалась в итоге в хранилище колледжа
Всех Душ в Оксфорде. Прочие приобрел герцог Аргилл;
впоследствии они оказались в так называемой Коллекции Бьюта. Из этой коллекции они попали в 1951 году
на аукцион «Сотбиз» и разлетелись по всему миру.
Трудно представить себе более печальный конец для
этой части архива великого архитектора. Историки архитектуры часто жалуются, что некоторые архитектурные проекты, которые причислены к работам Рена,

не могут считаться таковыми, потому что не существует
достаточных оснований для этого: в их распоряжении
нет ни рисунков, ни чертежей, которые подтвердили бы
его авторство. Поскольку многие из тех, кто покупал
чертежи и рисунки Рена на аукционе «Сотбиз», делали
это, повинуясь азарту собирателей уникальных документов и рисунков, а то и из меркантильных соображений, надеясь со временем их выгодно продать, эта часть
архива практически потеряна для исследователей.
Вместе с тем коллекция, хранящаяся в колледже
Всех Душ, на наш взгляд, не только огромна, но и на редкость многообразна. Колледж в сотрудничестве с обществом «Британское наследие» выпустил иллюстрированный каталог этого собрания, уникальную в своем
роде книгу. Многие сотни чертежей, рисунков и набросков, сделанных великим мастером, дают полное представление о необычайном таланте и трудолюбии гения
английского барокко.

31

I. Жизненный путь Кристофера Рена

Незаслуженная
отставка

В 1713 году, спустя три года после окончания строительства собора Св. Павла, Кристофер Рен приобрел имение Вроксхолл Эбби в местечке Вроксхолл, графство
Уорикшир. Он рассчитывал, что сможет немного отдохнуть
в далекой провинции, что у него появится возможность
заняться теоретическими изысканиями на основе своей
богатейшей архитектурной практики. Дом, в котором он
поселился, был построен в елизаветинском стиле. Дом был
просторным и элегантным. Когда его жена умерла, она
была похоронена в церкви Св. Леонарда рядом с поместным домом.
В этом доме в разное время жили члены его семьи
и потомки, включая его праправнука Кристофера Робертса-Рена, который был в 1820 году Главным шерифом
графства Уорикшир. Красивого дома, в котором жили
Рены, больше нет: его снесли в XIX веке, чтобы построить
огромный особняк в стиле викторианской готики, безвкусный и тяжелый, получивший то же название – Вроксхолл
Эбби. В наше время это гостиница.
По мере того как самые масштабные работы Рена были
закончены, а сам он старел, над головой его стали собираться тучи. Смерть королевы Анны лишила его последней
монаршей опеки. В стране была установлена новая династия – Ганноверская, и началась эпоха дворцового фаворитизма, построенного в первую очередь на показной

Часы, которыми наградила Рена королева Анна

приверженности монарху германского происхождения
и дворцовых интригах.
Одной из мишеней новых придворных почти неизбежно должен был стать Рен – честный, порядочный
и талантливый человек, 49 лет прослуживший английским
монархам как руководитель важнейших строительных
работ. На восемьдесят шестом году своей жизни Рен был
лишен своей должности в пользу дворцового фаворита
по имени Бенсон. Основания для отставки Рена были
такие: он якобы ленив и не выполняет своих обязанностей
должным образом.
Рену и самому уже трудно было продолжать работать,
но его оскорбило незаслуженное обвинение. Он ответил
на него так:
«Пусть они прогуляются по улицам Лондона, чтобы посмотреть, был ли я ленив. Но я удовлетворен. Мой труд сохранится на протяжении двухсот лет, и о нем смогут судить
будущие поколения».
Впрочем, не один Лондон был награжден работами
Рена. В Англии трудно найти большой город, где бы не нашлось здание, построенное великим мастером или,
по крайней мере, созданное по примерам его творчества,

вдохновленное его идеями. Только лондонский Сити приобрел благодаря Рену 59 церквей и множество других построек. Его работа была всегда абсолютно искренней, и он
обычно стремился к простоте, но при этом творения его
были практичными и идеальным образом подходящими
к их назначению.
Ренессанс в британской архитектуре начался с предшественника Рена, архитектора Иниго Джонса: он был
первым, кто восстал против тюдоровской готики и вернулся к классическому греко-римскому стилю в архитектуре. Но именно творческий гений Рена, его мастерство
в проектировании зданий новой эпохи и его труды
по внедрению стиля английского барокко сделали победу
новой архитектурной эпохи полной и окончательной.
Еще одной заслугой Рена было то, что он не только
всегда верно выбирал материалы для строительства,
но и использовал их наилучшим образом. Камень, и особенно портландский камень, был его любимым материалом – хотя бы уже потому, что камень этот обладает
способностью к самоочищению. Для Англии с ее дождями, смывающими загрязнения с портландского камня,
это было чрезвычайно важно. Но Рен был архитекто-

32

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Архитектор Иниго Джонс

ром, который широко использовал и кирпич во многих
постройках.
В отличие от его коллег – архитекторов начала и середины XVII века, которые считали, что кирпичные
стены фасадов должны непременно облицовываться
камнем, Рен был убежден, что кирпич – стандартный
строительный материал, который обладает собственными декоративными свойствами, и его нечего стыдиться. Если у кирпичного здания хорошие пропорции,
достойная форма и стиль, соответствующий предназначению, к чему отказываться от кирпича? Иными словами, не материал, а архитектурный проект, с учетом
огромного количества факторов, включая финансовый,
определял, как следует строить.
Любопытно, что в адрес самого архитектора порой
звучали такие слова: «Wren is a brick» (Рен – это кирпич) или «Wren is a stone» (Рен – камень). Слово brick
в английском языке нередко употреблялось в значении «добрый малый». В «Словаре фраз и притч»

Церковь Св. Павла, построенная И. Джонсом в Ковент-гардене

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

33

I. Жизненный путь Кристофера Рена

Купол церкви Богоматери-на-холме, построенной Реном
и признанной шедевром

(A Dictionary of Phrase and Fable) досточтимого Кобема-Брюера это объясняется так: «Это, наверное, потому, что кирпич крепок, ровен, прям и надежен».
«Камнем» же Кристофера Рена называли потому, что
он был обычно спокоен, уверен в себе, тверд и обладал внутренней силой.
И при жизни великого мастера, и тем более после
его смерти его работы подвергались и доскональному
изучению, и самой разнообразной критике. Те архитекторы, которые при жизни Рена не могли выдвинуться в силу отсутствия достаточных знаний или
талантов, стали говорить теперь, что Рен творил без
вдохновения, и что необходимо вернуться к палладианской архитектуре, к методам Иниго Джонса, к более
простым формам.
Для учеников и последователей Рена суть заявлений
такого рода была ясна: в стране появился легион архитекторов, не обладающих ни мастерством, ни опытом.
Они предпочитали строить одинаковые прямоугольники
со стандартным декором. Даже в архитектуре церквей,

Гравюра, изображающая великих людей Англии. Слева стоят Иниго Джонс и Кристофер Рен,
на заднем плане – собор Св. Павла и другие творения Рена

на которую оказали такое огромное влияние формы
церквей реновского барокко, появилась явная безвкусица. Но, критикуя Рена, модные архитекторы ганноверской династии не смогли создать ничего, что поспорило бы с работами Рена и его учеников.
Более того, и в других странах Европы, несмотря
на наличие собственных архитектурных школ, стали использовать модели, созданные Реном. Во Франции, где
английскую архитектурную школу признавать принципиально отказывались, в 1757 году начали строить здание, барабан и купол которого очень близки по форме
и пропорциям тем, что имеются в соборе Св. Павла. Это
церковь Св. Женевьевы (ныне Пантеон).
В XIX веке здания, напоминающие собор Св. Павла,
появились в России (Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге) и в Америке (Капитолий в Вашингтоне). Эти,
а также многие другие примеры подражания такого
рода в разных концах земли наглядно продемонстрировали гениальность Рена, создавшего бессмертный проект здания с идеальными пропорциями и вызывающей

восхищение формой. Таких зданий немало не только
в Европе, но и в Латинской Америке.
Часто звучит вопрос: мог ли он сделать даже больше
того, что сделал? Думается, да. Если вспомнить обо всех
препонах, которые воздвигали на его пути невежды
и завистники, обо всех трудностях, которые ему пришлось преодолеть, когда он исполнял обязанности Генерального инспектора Королевских работ, о наветах
и клевете, на разоблачение которых у него уходило
время, на этот вопрос должен прозвучать положительный ответ.
Но еще важнее то, что Рен был архитектором,
устремленным в будущее, опередившим свое время
на столетия. Он предвидел многие проблемы, которые
неизбежно должны были встать перед градостроителями — если не через год, то через десятилетия. Он был
первым архитектором Европы, который планировал создание не одного отдельного дворца и даже не одного
престижного района, а целого города как огромного
развивающегося организма.

34

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Его критики хулили его за то, что он, делая свой градостроительный план, приносил в жертву интересы
и чувства отдельных личностей, не желал считаться
с традициями и обычаями. Но эти критики забывают,
что Рен хотел перестроить Лондон в интересах большинства его жителей, для блага всего его населения, для
удобства и эстетического наслаждения и состоятельных
людей, и простых жителей британской столицы. Рен
хотел сделать Лондон лучшей столицей Европы, и он бы
стал таким, если бы не узкокорыстные интересы небольшой группы зажиточных горожан.

шенных городов, включая Киев, Минск, Сталинград
и Смоленск, и в 1950-е годы, когда шло строительство
новой Москвы. По сути дела, он был первым архитектором, который предлагал осуществить комплексную застройку не одной площади, а всего города.
Придворные, лишившие сэра Кристофера Рена его
поста и критиковавшие его многие годы после его отставки, были слишком невежественны и близоруки,
чтобы оценить созданный им план строительства Лондона, пусть и не принятый отцами города. Их имена,
за редким исключением, ушли в небытие, ибо сами
по себе они были неспособны создать хоть что-то, что
могло пережить любого из них. А имя Рена и его творения оказались бессмертны. Это особенно заметно, когда
попадаешь сегодня в лондонский Сити, где как грибы
растут небоскребы. Некоторые из них построены самыми именитыми архитекторами современности. Одни
поражают оригинальностью, другие – масштабностью
работы архитектора, но собор Св. Павла в Сити – один
в своем роде! Нет ничего, что могло бы с ним сравниться
ни в городе, ни в стране.
Гигантские здания сделали сегодня почти невозможным как следует рассмотреть церкви, построенные
в Лондоне по проектам Рена. Кроме того, часть из построенных им церквей была разобрана в викторианскую эпоху, а некоторые были сметены немецкими
бомбами в годы Второй мировой войны. Но те, что
остались, выглядят как драгоценные камни среди бижутерии.
Небоскребы, подобные большинству высотных зданий, построенных в Сити, можно найти в Нью-Йорке,
Шанхае или Сиднее. А церкви, спроектированные Реном, по-прежнему украшают Сити, напоминая о том,
какой всплеск архитектурного мастерства имел место
в XVII веке в эпоху Английского Ренессанса благодаря
гениальности одного человека. Туристы бросают взгляд
на гигантские небоскребы, а потом долго фотографируют церкви, зажатые между ними. Остается только благодарить судьбу, которая наградила Кристофера Рена
долгой жизнью, исполненной творчества и преданности
делу, которому он служил. Ведь он так много успел сделать за то время, в течение которого был ведущим архитектором королевства.

Могила Рена в соборе Св. Павла (рисунок XIX века)

Принципы, положенные им в основу его плана,
нашли отражение не только в комплексной застройке
отдельных районов Парижа, Лондона, Турина и Вены XIX века, но и в современных градостроительных
концепциях – особенно тогда, когда речь идет о быстро
развивающихся метрополиях. Эти принципы, получившие всемирное распространение, были приняты и положены в основу многих масштабных градостроительных планов в Советском Союзе: в 1930-е годы, когда
после индустриализации начали расти большие промышленные центры, в период восстановления разру-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Отставка Рена не заставила лучших людей страны отвернуться от великого архитектора. Наоборот, их уважение к нему только возросло, когда они узнали, с каким
достоинством и спокойствием он воспринял нанесенную
ему обиду. Он стал жить в Хэмптон-корте – в доме, который
предоставила ему королева Анна в качестве компенсации
за то, что было удержано из его гонорара, когда он строил
собор Св. Павла. В небольшом доме, который назывался
Олд-Корт-хаус, архитектор провел все последние годы
своей жизни. Раз в год, однако, его привозили в Сити, к шедевру его творчества – собору Св. Павла. Он усаживался
внутри собора и вспоминал разные эпизоды в своей
жизни, которые имели место в то время, когда он руководил строительством этого грандиозного сооружения.
Кристофер Рен прожил жизнь, по его собственным
словам, посвященную тому, чтобы принести пользу
людям. Он был награжден от природы характером ровным и твердым, помогающим ему во всех случаях жизни,
и никакие превратности судьбы не могли сломить этот
характер до самых последних его дней. Во время одной
из поездок в Лондон он сильно простудился и уже
не смог оправиться после болезни. Он тихо скончался
25 февраля 1723 года на 92м году жизни, оставив наследство, которым Англия гордится по праву. Его
останки были погребены у самого южного окна в подземной часовне построенного им собора.
На простом черном надгробном камне на его могиле,
а также на черном мраморном круге прямо под куполом
собора начертаны одинаковые строки, которые в переводе с латинского звучат так:
«Здесь, в основании сооружения, погребен архитектор этого собора и города Кристофер Рен, проживший
более 90 лет и трудившийся не для вящей выгоды,
а чтобы делать добро людям.
Если ты, читающий эти строки, ищешь памятник
этому человеку, оглянись вокруг.
Скончался 25 февраля 1723 года в возрасте 91 года».
Российский историк Михаил Клодт сказал когда-то:
«Если человек создал хотя бы одно произведение, которое люди сочли бессмертным шедевром, это значит,
что он в первую очередь обессмертил свое имя».
Эти слова с полным правом можно отнести к Кристоферу Рену – гению английского барокко.

II

ИСТОЧНИКИ
знаний
и вдохновения

II. Источники знаний и вдохновения

37

Английская
архитектура
XVII века

Дворец лорда Бурлингтона, построенный владельцем

Кристофер Рен был ученым, инженером-экспериментатором, математиком, знатоком искусств и хорошим рисовальщиком. В сочетании эти качества предоставляют человеку широчайшие возможности для
творчества. Но к тому же он стремился овладеть всеми практическими знаниями, которые нужны и важны
для успешного выполнения порученной ему работы.
Первой задачей было поэтому стать профессионалом,
владеющим всем арсеналом творческих методов и пракПрекрасный мир Кристофера Рена. Архитектор и художник
Чарльз Р. Коккерелл изобразил в XIX веке на одном листе все
наиболее значительные архитектурные творения великого
мастера

тических навыков, необходимых и архитектору, и строителю.
Архитектура — одно из изящных искусств, но архитектура также и одна из строительных профессий. Как
изящное искусство, архитектура зиждется на определенных творческих принципах, которые по-разному
развивались в различных странах мира. Если же рассматривать архитектуру как профессию, то она включает в себя решения, какую постройку лучше создать,
чтобы она в наибольшей степени отвечала целям строительства, и какие материалы лучше всего использовать.
Понятно, что доступность тех или иных материалов всегда учитывалась; в Италии, где мрамора было много, его
использовали в значительно больших масштабах, чем

в Англии, где гораздо чаще применяли более твердый
камень из местных карьеров.
В наше время существует множество архитектурных
мастерских, возглавляемых опытными архитекторами,
и большинство их выполняет те работы, которые являются для них обычными. Есть мастерские, специализирующиеся на высотных зданиях для офисов, есть и те,
что строят в основном жилые комплексы. Так было всегда. В XVII веке, например, известный архитектор Хью
Мэй предпочитал строить дворцы и большие поместные
дома и часто отказывался от других заказов. Он построил на Пикадилли дворцы для лорда Беркли и сэра
Джона Денема и создал новое крыло в Виндзоре для
Карла II и его жены Катерины Браганца. Были архитек-

38

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

строить, декорировать или отреставрировать любое
здание. Он не был так удачлив, как Джон Уэбб, ученик
Джонса, который после смерти мэтра унаследовал огромный архив – тысячи листов архитектурных проектов и рисунков, гравюр и чертежей, которые мог
всегда использовать, когда создавал свой новый проект. К примеру, всего два года спустя после смерти
Иниго Джонса Уэбб построил первый в Англии провинциальный усадебный дом с классическим портиком –
«Вайн» в графстве Хэмпшир, и можно предположить,
что архив Джонса немало ему в этом помог. Рену же
было намного труднее, потому что начинать надо было
с нуля.
В те далекие времена овладеть профессией архитектора было не так просто: специальных курсов для этого
в Англии не существовало, общение между архитекто-

Портрет архитектора Борромини,
творчество которого Рен высоко ценил

торы классом пониже, которые специализировались
на городских домах и усадьбах. Были и те, кто предпочитал строить дома в провинции.
Но в сущности профессиональных архитекторов, получивших специальное образование, в Англии того времени не было вообще. Из ведущих архитекторов этой
страны в XVII веке – а ими были, помимо Рена, также
Пратт, Уэбб, Мэй, Ванбро, Хоксмур, Арчер, Толман, Ивлин
и лорд Бурлингтон, – только Джон Уэбб и Николас Хоксмур приобрели профессиональные знания: первый
много лет был помощником у Иниго Джонса, а второй –
помощником у Рена, когда тот сам вырос как специалист
и имел собственных учеников. Все прочие были любителями. Пратт построил всего пять домов. Ванбро посвящал большую часть своего времени драматургии.
А лорд Бурлингтон вообще занимался архитектурой
из любви к искусству.
Положение Кристофера Рена, однако, требовало,
чтобы он знал и умел все, чтобы он был готов по-

Поместный дом Уайн, построенный Джоном Уэббом

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

рами было редким, так как они боялись конкуренции
и очень часто завидовали друг другу. Книг по архитектуре было относительно немного, стоили они дорого,
а главное – лишь некоторые из них могли удовлетворить
профессиональное любопытство, когда речь шла о запасе прочности, твердости различных материалов или
обеспечении надежного фундамента здания. Сегодня
данные такого рода доступны всем; тогда же многое
становилось известным архитектору только как следствие опыта, многочисленных экспериментов и создания масштабных моделей.
Одной из книг, которыми Рен, без всякого сомнения, пользовался, был фундаментальный труд древнеримского архитектора и ученого Маркуса Витрувия
Поллио (род. 80–70 годы до нашей эры – умер после
15 года до нашей эры). Нашим современникам он

39

II. Источники знаний и вдохновения

более известен просто как Витрувий. Его «Десять книг
по архитектуре» (De Architectura Libri Decem) и сегодня могут послужить образцом введения в архитектуру
в простой и доступной форме. Сегодня начинающий
архитектор может легко найти эту публикацию в Интернете.
В этой книге, единственной сохранившейся из древних классических работ по архитектуре, Витрувий затронул практически все ее аспекты: архитектурное
образование, стили, пропорции архитектурных элементов, строительные материалы, виды и особенности различных общественных зданий, строительные механизмы
и приспособления, и многое другое. Особое место в его
труде занимает описание подъемных механизмов и полиспастов. Можно предположить, что эту книгу начинающий архитектор проштудировал от корки до корки.
Проблемы приобрести книгу в XVII веке не было: она издавалась неоднократно, в том числе в XVI веке в Лионе
и Страсбурге, причем порой под редакцией известных архитекторов.
Рен, даже будучи уже опытным зодчим, вряд ли мог
пропустить публикации итальянского архитектора и художника по имени Джованни Баттиста Фалда. Тот с детских лет был учеником у самого Бернини, и еще
в молодости выпустил несколько альбомов гравюр, показывающих дворцы и фонтаны Рима и других итальянских городов. Альбомы и книги этого мастера стали
особенно популярны, когда в 1660 году богатые англичане стали отправляться в так называемый Большой
тур – длительную поездку по Италии с посещением
самых известных ее достопримечательностей. Каждый
хотел привести с собой в Англию альбом, показывающий места, которые удалось посетить во время поездки.
Альбомы такого рода были конечно же ценным подспорьем и для архитектора: ведь они питали его свежими идеями.
Но понятно, что никакой альбом не мог заменить
физическое присутствие вблизи архитектурного шедевра, эстетическое наслаждение от зрелища, восторг
от того, что можно прикоснуться к произведению великого мастера.
Известно, что именно этой цели в наибольшей степени служила поездка Кристофера Рена во Францию;

Парижские дворцы
в XVII веке.
Вверху – Тюильри,
внизу Лувр

40

Финансовые расчеты, сделанные Реном в ходе
строительства западного фасада Уэстминстерского
абатства

второй же его задачей было посмотреть, как работает,
строя новое крыло Лувра, Бернини.
Великий неаполитанец не хотел ехать во Францию,
но настойчивость двора Людовика XIV и нажим со стороны папы Александра VII сделали его поездку в Париж
неизбежной. Город встретил его восторженно; когда он
ходил пешком, вокруг него собирались толпы горожан.
Но главная работа, ради которой он был призван
во Францию, оценена двором не была: его проект восточного фасада Лувра был отвергнут. Его критики за-

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

являли, что проект — «слишком итальянский по духу»
и вообще больше приемлем для такой южной страны,
как Италия, а для французской столицы он вообще
не годится.
Весной 1665 года Рену удалось встретиться с этим
человеком-легендой из Италии. Проект Лувра и вообще
все проекты Бернини его интересовали в то время
больше, чем проекты любого другого архитектора,
но старый мастер оказался довольно скрытен. По признанию Рена, он уделил ему всего несколько минут, показав пять небольших рисунков, за которые ему
заплатили, как выяснил Рен, примерно по тысяче пистолей за каждый. Это были очень большие деньги даже
во Франции Людовика XIV! Но это не помешало двору
заменить Бернини французскими архитекторами.
Общаясь с великим мастером и своими коллегами
в Париже, Рен узнал истинную подоплеку негативного
отношения французского двора к Бернини. Тот часто
критиковал искусство Франции и ее культуру, всячески
восхваляя искусство своей родины, что не могло не раздражать придворных короля, а как-то даже заявил, что
одна картина Гвидо Рени стоит больше, чем весь Париж.
Франции достался в результате его визита лишь созданный Бернини бюст Людовика XIV. Однако не стоит думать, что Рен перестал после этого интересоваться
творчеством этого мастера. Тот факт, что он имел
в своем распоряжении довольно большое количество
гравюр, показывающих архитектурные работы Бернини,
неоспорим. Он питал уважение к этому мастеру до
конца своих дней.
Достаточно сказать, что балдахин алтаря собора
Св. Петра, созданный Бернини, стал для Рена источником вдохновения при работе над проектом похожего
балдахина в соборе Св. Павла. При жизни Рена проект
этот не был реализован: церковники тогда его отвергли.
После Второй мировой войны, когда в результате попадания немецкой бомбы была уничтожена мраморная
алтарная перегородка, построенная Реном, проект балдахина нашли. Его построили и установили на то место,
которое Рен для балдахина выбрал за два с половиной
столетия до этого.
У этих двух конструкций разные размеры, разные
пропорции и разные места установки. Бернини устано-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

вил свой балдахин над гробницей Св. Петра прямо
в центре собора; Рен решил, что в соборе Св. Павла балдахин целесообразнее установить над главным алтарем,
и он действительно смотрится там отлично. Бернини
создал гигантское сооружение: его высота примерно
30 м. Высота балдахина в соборе Св. Павла в несколько
раз меньше. Стоили они тоже по-разному: балдахин
Бернини обошелся в 200 тысяч римских скудо (примерно в 18 миллионов фунтов на деньги сегодняшнего
дня); балдахин Рена обошелся в сумму примерно в 10 раз
меньшую.
Наверное, здесь стоит заметить, что Кристофер Рен
не делал ни малейшей попытки превзойти итальянских
архитекторов ни в чем: помимо всего прочего, ему
было бы трудно это сделать, потому что папы были практически не ограничены в средствах, в то время как Англия, испытывавшая трудности, ставшие последствиями
кромвелевского правления и войны с Голландией,
имела весьма ограниченные финансовые возможности.
Но цель, которую он перед собой ставил, была поистине
великой.
Прежде всего, напомним, что собор Св. Павла был
первым англиканским собором, который Рен строил
в принципиально новом стиле. С этой точки зрения собор
в Лондоне становился первым протестантским собором
такого вида, размера и значения в Европе, в известном
смысле антитезой католическому собору римского папы.
Известно также, что исследователи Нового Завета до сих
пор спорят, кто больше сделал для христианства, Св. Пётр
или Св. Павел, и, следовательно, творение Кристофера
Рена имело концептуальное значение.
Наконец, хотя в его творчестве в целом можно найти
мотивы и элементы, распространенные в Италии или
Франции, Рен своим творчеством утверждал в стране
и в Европе новый стиль: английское барокко. С Кристофера Рена начался довольно долгий и интересный период, когда английские архитекторы, создавая свои
проекты, руководствовались не принципами, развитыми
в Италии или Франции, а теми принципами, на основе
которых формировалась новая эстетика британского
города, вообще среды обитания. Без Рена этот процесс
был бы, наверное, невозможен или приобрел бы совершенно другой вектор.

II. Источники знаний и вдохновения

41

Рен
как руководитель

В 1669 году Кристофер Рен стал Генеральным инспектором архитектурных и строительных работ, проводимых Королевским Управлением, отвечающим за эти
работы, и на протяжении следующих пятидесяти лет он
возглавлял данное управление в Лондоне. В сущности,
Управление состояло из нескольких отдельных контор,
которые были независимыми в административном отношении, но если говорить об их расположении и работниках, то здесь четкого разграничения не было.
Головным в этом Управлении был Офис Королевских
работ. Находился он в северо-западном углу СкотландЯрда, который был неким продолжением садов дворца
Уайтхолл.
Решение короля Карла II назначить Кристофера
Рена на должность Генерального инспектора архитектурных и строительных работ было мудрым, взвешенным и имеющим далеко идущие последствия.
Поскольку не существовало никаких архитектурных
школ и современных, соответствующих эпохе практических учебников по архитектуре и гражданскому строи-

Портрет Галилео Галилея

тельству, на этот пост нужно было назначить ученого,
обладающего обширными знаниями по математике, механике, геометрии и химии, легко общающегося с себе
подобными, способного в любой момент получить консультацию своих собратьев по ученому миру и знающего о новейших открытиях в самых разных областях
науки и инженерного дела.
Для современного человека, столь часто пользующегося калькулятором, сама мысль о том, что люди в прежние века, делая сложные расчеты, обходились без него,
кажется просто смешной. Между тем всего пятьдесят лет
назад инженерам приходилось пользоваться деревян-

ными счетами или самим складывать цифры в столбик,
чтобы получить нужное число. Еще более сложными
были расчеты с мастерами, которые получали деньги
за сдельную работу. Пример тому – страница из сметы
расходов, сделанной Кристофером Реном, когда он выплачивал деньги подрядчикам, мастерам и рабочим. Нетрудно согласиться, что для любого это был бы немалый
труд, особенно если учесть, что в каждом фунте было
12 шиллингов, а в каждом шиллинге – 20 пенсов. Однако
такому математику как Рен, который складывал в уме
многозначные числа, расчеты такого рода никакой сложности не представляли.

42

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Предполагаемый портрет Роберта Хука

Можно сказать, что находясь на переднем крае научных и технических открытий, Кристофер Рен был
одним из самых информированных ученых в Англии того
времени. Человек этот обладал феноменальным чутьем
на важные открытия: недаром горизонт его интересов

Демонстрация одного из опытов Хука по нагрузкам

был так широк. Сочетание обширных знаний по математике и механике делало его идеальной фигурой для
поста, на котором использование новейших технических
достижений в архитектуре и строительстве становилось
во главу угла уже с первых дней пребывания Карла II
на троне. Естественно, что здания, которые проектировали Рен и его помощники, были более технологичными
с точки зрения их строительства и эксплуатации.
Но главным преимуществом Рена по сравнению с архитекторами, которые строили по наитию или исходя
из своего многолетнего опыта, было, конечно, его знание законов физики, механики и свойств различных материалов. XVII век немало унаследовал от ученых
предыдущего века и еще больше принес открытий, полезных для повседневной жизни. Архитекторы и строители пользовались теперь открытиями, сделанными
такими гениями человечества, как Леонардо да Винчи
и Галилей. И один, и второй, кстати говоря, внесли немалую лепту в архитектурно-строительное дело: Леонардо да Винчи был одним из первых ученых, которые
занимались различными испытаниями материалов,
включая испытания на растяжение; он стал, таким образом, одним из создателей дисциплины, которая считается студентами одной из самых сложных – сопротивление материалов.
Испытание различных материалов производил
и Галилео Галилей. Опытами, связанными с прочностью
материалов и конструкций, занимались француз Мариотт и англичанин Хук (Hook); последний был, кстати,
одним из друзей Кристофера Рена и официально отвечал за проведение различных демонстрационных
опытов, как своих, так и чужих, в Королевском научном
обществе.
Несмотря на то что такой отдельной дисциплины как
сопротивление материалов тогда еще не было, ученые,
тем не менее, занимались многими аспектами проблем,
с которыми неизбежно сталкивались архитекторы и инженеры. Проблемы эти связаны с тремя показателями:
прочностью, жесткостью и устойчивостью. Прочность –
это свойство материала испытывать нагрузку, но не разрушаться при этом. Жесткость – это свойство материала
сохранять геометрические параметры, изменяясь только
в пределах допустимого. Наконец, устойчивость, – это

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

способность материала сохранять свою форму, когда
физическое тело подвергается внешним воздействиям
разного вида.
Эти три свойства служат отправной точкой, когда делаются расчеты инженерных конструкций. В сущности,
множество опытов, проводившихся в Королевском научном обществе и в Оксфордском университете, были
связаны именно с этими тремя свойствами, и Хук нередко организовывал в Научном обществе опыты, которые давали собравшимся представление о расчетах,
связанных с этими свойствами. Это вовсе не значило,
что у Рена были ответы на все вопросы, и ответы
на многие из них ему приходилось получать эмпирически. Но умение приобретать эти знания постоянно сделало его одним из самых надежных инженеров гражданского строительства своего времени.
Кроме всего прочего, Рен был практик. Возьмем,
к примеру, такой небольшой вопрос как использование различных видов окон. В его проектах мы видим
самые разные типы и размеры окон. Но, получая опыт
в ходе строительства многочисленных объектов, он
пришел к выводу, что наиболее практичными с точки
зрения применения и изготовления являются подъемные окна со скользящей рамой, которые он изобрел.
Поэтому он довольно часто использовал их в разных
постройках, и во многих из них, благодаря законам
об охране архитектурных памятников, такие окна сохранились до сих пор.
Рен был одним из первых архитекторов мира, которые оценили преимущества стандартизации. Он вводил стандарты не только в архитектурные проекты,
которые заказывались его департаменту, но и в систему оплаты и расчетов. Он определил основные параметры разработок, когда речь шла о постройках
чисто функционального характера, и с этой точки зрения его ученикам и последователям было работать намного легче, чем ему самому, когда он начинал свою
деятельность в качестве Генерального инспектора архитектурных и строительных работ. Наконец, он был
главой одной из наиболее продуктивных архитектурных мастерских в мире, а это значит, что из нее вышла
целая плеяда профессиональных архитекторов, которых до Рена просто не было.

II. Источники знаний и вдохновения

Офис Королевских работ существовал с начала
XVI века, и Рену вскоре пришлось понять горькую истину, что организационно и даже творчески принципы
работы в этом офисе мало изменились за прошедшие
полтора столетия, хотя архитектура и гражданское
строительство ушли с тех пор далеко вперед. Дело
было поставлено здесь так, что Генеральный инспектор
и его помощники должны были изготавливать чертежи
проектов сами. Поэтому Рену пришлось, предвидя огромный объем работ по заданиям Карла II, с самого начала своей карьеры готовить целую плеяду чертежников и проектантов. Причем в своем большинстве
они получали такую нищенскую зарплату, что должны
были еще подрабатывать где-то на стороне, ибо работа такого рода очень низко ценилась в Англии того
времени.
Заметим: к тому времени, как Рен официально возглавил Управление, он уже без малого четыре года дефакто был его руководителем. Денем, талантливый поэт
и неплохой администратор, назначение которого на этот
пост было в свое время политическим шагом, не построил в своей жизни ни одного дома, кроме своего
собственного, и большую часть времени уделял поэзии
и драматургии, так что всю творческую и организационную работу вел за него Рен как его единственный заместитель. В последние годы у Денема стало развиваться
слабоумие, и бедняге вообще пришлось сидеть дома.
Умер он в возрасте 55 лет.
С уходом Денема из жизни функции Рена изменились мало. Но статус его изменился серьезно. Должность Рена давала ему возможность жить относительно
благополучно. Управление предоставило ему жилой
дом, офис и штат сотрудников. По мере роста объемов
работ штат увеличивался. Когда в мае 1670 года началось восстановление церквей Сити, его штат пополнился такими талантливыми людьми как Эдвард
Уодрофф и Роберт Хук. Оба были друзьями Рена, и он
знал их способности и творческий потенциал. Формально их задачей стало помогать Рену в проектно-оценочных работах, составлении контрактов, финансовых
расчетах и переговорах. Но Рен менее всего хотел их
использовать в качестве конторских клерков: они
нужны были ему как ученые и инженеры, способные де-

лать расчеты зданий и сооружений, а конторской работой занимались мелкие чиновники.
Почти все последующее десятилетие прошло
у Рена под флагом возрождения собора Св. Павла. Заметим, что когда решался вопрос о руководителе реставрационно-строительных работ собора, Генеральным инспектором по всем вопросам, связанным
с этими работами, единодушно избрали Кристофера
Рена. Для осуществления инспекционных и проектных
работ на территории собора был устроен маленький
офис. Управление строительством церквей происходило из дворца Уайтхолл, где встречались члены комиссии по возрождению Лондона и где решались
административно-финансовые вопросы. Повседневной работой на объектах руководили прорабы, которые
назначались Реном.
Зоны ответственности Рена стремительно росли.
В 1682 году он по просьбе короля Карла II взялся проектировать Пансион ветеранов армии в Челси, в 1696 году
возглавил в качестве Инспектора проектные и строительные работы в Гринвичском дворце, на территории
которого строился Пансион ветеранов флота, а тремя
годами позже стал Инспектором по реставрации и ремонтно-строительным работам в Уэстминстерском аббатстве. Добавим к этому, что он продолжал, по старой
дружбе, делать проекты и руководить работами в разных колледжах в Оксфорде и Кембридже.
Для упрощения процесса работы над проектами
Реном была принята простая схема. Сначала с инженерами, которые провели инспекцию участка, обсуждались потенциальные возможности застройки и геологические особенности территории. Затем Рен с группой
ближайших соратников посещал участок, чтобы получить представление о том, какой проект будет наиболее
интересным и наиболее целесообразным в данных
условиях. Затем делались предварительные наброски,
рисунки и рабочие чертежи.
Рен считал изготовление рисунков и чертежей
крайне важным этапом для последующей работы. Вопервых, чертежи помогали внести эстетические изменения и уточнения в проект. Во-вторых, они были
способом донесения идей архитектора до заказчика,
свидетельством высокого качества проведенных про-

43
ектных работ. Поэтому Рен старался воспитать из своих
подопечных высоких профессионалов, способных изготовить любой проектный чертеж. В своем письме, датированном ноябрем 1694 года он замечает:
«Наши английские рисовальщики довольно слабы,
когда речь идет о собственных изобретениях, но если им
предложат какой-то заграничный проект, они могут скопировать его так хорошо, что копия порой превосходит
оригинал. Я признаю, что такое наблюдение вообще-то
верное, но этот факт показывает еще, что наши сограждане нуждаются не в природном таланте, а в образовании

Чертеж, показывающий два варианта алтарной перегородки, спроектированной Реном для Королевской часовни во
дворце Хэмптон-корт

44

Копия
презентационного
чертежа первого
варианта церкви
Богоматерисо-сводами,
разработанного
Кристофером Реном
и осуществленного
с некоторыми
изменениями

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

в области искусства механики, а также в практике проектирования и чертежных работ».
Сам он начинал проект с того, что, подобно многим
другим архитекторам, делал карандашный набросок –
как правило, на низкосортной бумаге. Таких набросков,
датированных c начала 1660-х годов по конец 1670-х,
сохранилось много, и коллекционеры, даже не интересующиеся архитектурой, в свое время приобрели такие
наброски, как приобретали рисунки художников Возрождения. На некоторых набросках Рен специально
опускал архитектурные детали – его больше интересовал эффект, который может произвести на зрителя вся
постройка. При этом он делал множество заметок
на полях или на обратной стороне рисунка. Это интересно уже само по себе, потому что порой можно проследить ход его мысли и процесс принятия решения
от чернового наброска до законченного презентационного чертежа.
А чертежи такого типа, которые были изготовлены
Реном, показывают высочайшую культуру исполнения,
богатейший запас знаний и исключительную точность
расчетов. Они делались на бумаге самого высокого качества. Но с переездом Рена в Лондон он, уже в силу своей
занятости, полностью полагался в изготовлении таких
чертежей на Эдварда Уодроффа. Они познакомились
в 1668 году во время инспекции сгоревшего собора
Св. Павла, и Рен в полной мере оценил талант этого человека, способствовав тому, чтобы тот стал руководителем офиса архитектурно-строительных работ в соборе
Св. Павла и в офисе, занимавшемся восстановлением
церквей Сити. К сожалению, Уодрофф умер в 1675 году,
и Рен лишился одного из самых надежных и талантливых
помощников. На его место вскоре пришел способный рисовальщик и чертежник по имени Томас Лейн, он работал
с Реном до 1683 года и отличился прекрасными чертежами церкви Св. Климента Дэйнс.
В 1670-е годы Рен практически перестал делать собственные чертежи: теперь у него был целый штат подготовленных им чертежников и проектантов. Но когда речь
заходила о работах, которые он считал особо важными,
он брался делать чертежи сам. Так было, к примеру, когда
он проектировал мавзолей Карла I в Уиндзоре или королевский дворец в Винчестере. Но, либо в силу того, что

45

II. Источники знаний и вдохновения

зрение его стало слабеть, либо в силу невероятной занятости, он постепенно внедрил новую практику: он делал
тщательный масштабный рисунок проекта, а его помощники изготавливали по нему чертеж.
В 1684 году одним из важнейших помощников Рена,
исполнявших значительную часть рабочих и презентационных чертежей, стал Николас Хоксмур. В последние
годы это мнение основано на количестве чертежей, которые он изготовил, а также на том факте, что он имел,
особенно в последние годы работы Рена в Управлении
архитектурных и строительных работ, довольно большую свободу в интерпретации реновских идей и даже
возможности самому предлагать какие-то проектные
решения, стало популярным мнение, что Рен уже в первое десятилетие XVIII века перестал заниматься масштабным проектированием, и эту работу выполнял
за него Хоксмур. Но подобные предположения ни на
чем не основаны.
Очевидно, что Хоксмур обладал большей творческой
свободой, чем, скажем, Уодрофф или Лейн. Но полагать,
что Рен перестал создавать проекты и переложил эту работу на других людей, – значит не только недооценивать
творческий потенциал гениального архитектора,
но также и переоценивать людей, которые его окружали.
Хоксмур нередко предлагал свои альтернативные архитектурные решения вместо тех, что были предложены
Реном, но в абсолютном большинстве случаев принимался вариант Рена. Нет сомнений, что способности
Хоксмура как чертежника и проектанта, что бы ни говорили поклонники его творчества, значительно превосходили его талант архитектора. Он не обладал ни широчайшим горизонтом, ни вкусом, которым характеризовалось творчество Кристофера Рена.
Гораздо талантливее Хоксмура оказались мастера,
которые не были постоянно привязаны к деятельности
офиса: Джеймс Гиббс и Томас Арчер. Ясно, что Рен был
бы счастлив видеть их в числе своих ближайших сподвижников. Оба были очень молоды и активны, и Гиббс
даже одно время входил, наряду с Хоксмуром, в комиссию по строительству пятидесяти новых церквей.
Но ему пришлось уйти оттуда, и, как полагают, не без
«помощи» Хоксмура. Его талант, как и талант Арчера,
страна оценит позже.

Стиль
Кристофера
Рена

Портрет архитектора Палладио

Майкл Пайпер, известнейший английский историк
архитектуры, писал, что стиль, который избрал Рен, был
подлинно английским, пусть и несколько эклектичным.
Зато он был прагматичным и логичным для той эпохи.
Стиль этот был своего рода движением от сурового палладианизма, который был характерен для Иниго
Джонса, к полноправному барокко, который становился
обычным для английской архитектуры того времени.
Но Рен не повторял ни строгость первого, ни излишнее
украшательство, типичное для второго.
На протяжении всего своего творческого пути Рен
довольно часто применял вариации тех форм, которые
с развитием английского барокко казались несовместимыми с магистральной линией этого развития. Он нередко заимствовал нравившиеся ему голландские,
фламандские, даже псевдоготические формы, и порой
смешивал в одном и том же здании несовместимые,
на первый взгляд, элементы.
При этом его умение выделять первостепенные элементы и детали проявилось особенно выпукло. Возь-

мем, к примеру, собор Св. Павла. Рен специально уменьшил зрительный эффект гениально спроектированных
им барочных кампанилей над западным фасадом собора благодаря тому, что они находятся на фоне величавого, неповторимого по своей магической силе
купола, созданного в соответствии с канонами Высокого Возрождения, скорее в духе Браманте, чем в духе
Микеланджело с его куполом собора Св. Петра. Возможно, его смелые решения казались неприемлемыми
французским и итальянским архитекторам, но Рена это
не заботило: он считал, что если здание построено с хорошим вкусом, то зритель не замечает, не чувствует различие в элементах того или иного стиля.
То, что на Рена огромное влияние оказало творчество британского архитектора Иниго Джонса, ученика
итальянца Палладио, также является общепризнанным
фактом. Но, как правило, этот вывод делается на основе неверных посылов. Наиболее известные лондонские постройки Джонса – церковь Св. Павла в КовентГардене, Банкетный дом на Уайтхолле и Дом королевы

46

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

в Гринвиче – не оказали на Рена существенного влияния. Но нет сомнения, что неосуществленный проект
Королевского дворца Уайтхолл, который был создан
Иниго Джонсом и который Рен, безусловно, изучил,

классицизм в чистом виде, то Рену намного важнее
были те находки великого итальянца, которые он мог
использовать в своих работах как архитектор барокко.
Как бы то ни было, лучшие из творений Палладио были
запечатлены в гравюрах того времени, а коллекция гравюр у Рена была весьма обширная, возможно, самая
большая в Англии, если не считать коллекции самого
Иниго Джонса.
Еще одним итальянцем, творчество которого могло
быть важным для Рена, считают Карло Мадерно. Он родился в Швейцарии, в кантоне, в котором говорили поитальянски, долго работал в Италии. Его проект фасада
для древней церкви Св. Сусанны, который он реализовал еще в 1596 году, считается одним из интереснейших
проектов в стиле барокко. Сочетание колонн, пилястров
и выдающегося вперед пролета с колоннами и небольшим фронтоном, а также ритмичный декор фасада, –
все это сделало церковь одной из самых элегантных построек такого типа. Не удивительно, что фасад церкви
так понравился папе Павлу V, что он в 1603 году произвел Мадерно в главные архитекторы собора Св. Петра
и даже заставил его внести некоторые изменения в проект, сделанный самим Микеланджело.
Мадерно и Палладио, в свою очередь, оказали огромное влияние на формирование французской школы
архитектуры барокко. Достаточно сравнить фасады
церкви Св. Сусанны, построенной Мадерно, и церкви
Вал-де-Грас в Париже, созданной Франсуа Мансаром,
чтобы почувствовать стилистическую схожесть этих
двух построек. Заметим, что Мансара официально считают тем архитектором, который привнес элементы
классицизма во французские здания в стиле барокко.
Церковь Вал-де-Грас была построена в 1640 году;
недоброжелатели утверждали, что ее строительство
финансировала французская королева Анна Австрийская в память об ее погибшем любовнике герцоге Бэкингеме. Специалисты считают, что эта постройка
нравилась Рену давно, хотя он видел ее только на гравюрах, и что это она дала ему идею купольного собора
в Лондоне. Но на самом деле купольных построек в Европе было уже довольно много, так что мнение на этот
счет у Рена, видимо, сложилось безотносительно
к церкви Вал-де-Грас.

Церковь Вал-де-Грас в Париже

стал для него одним из важнейших образцов архитектуры, подобные которым он мечтал осуществить
в своей стране.
Творчество самого Палладио тоже, конечно, было
интересно Рену, но если Иниго Джонс и Джон Уэбб
больше тяготели к той его части, в которой доминировал

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Еще большее влияние, чем Мансар, должен был
оказать на Кристофера Рена французский архитектор
Саломон де Бросс (1571–1626), с творчеством которого он познакомился, когда посетил Париж
в 1665 году. Этот архитектор умер задолго до того, как
Рен взялся за циркуль и линейку, но Парижу он оставил чудесные здания, включая Люксембургский дворец, который он построил для Марии де Медичи,
и церковь Сен-Жерве. Соломон де Бросс был выдающимся мастером, он долго служил архитектором королевского двора. Считают, что именно благодаря его
работам развитие французского барокко испытало
благотворное влияние классицизма, приобрело больше
изящества и спокойствия в формах.
Мало кто сомневается, что Кристофер Рен тщательно изучил такое творение как церковь Сен-Жерве.
Во всяком случае в своих работах он не раз использовал те же приемы, что и Соломон де Бросс, блестящий
знаток древнеклассической архитектуры. К примеру,
сегментный фронтон, который венчает церковь СенЖерве, Рен использовал не раз, правда, с колоннами
других ордеров, и притом не только в фасаде (Старый
Ашмолейский музей), но и внутри здания (часовня
дворца Хэмптон-корт). После Рена это делали десятки
архитекторов.
Некоторые историки французской архитектуры заявляли также, что Рен многое почерпнул в творчестве
архитектора Жюля-Ардуэна Мансара, который считается ведущим архитектором Франции XVII века. Он был
внучатым племянником Франсуа Мансара и учился у последнего довольно долго. Кроме того, он унаследовал
у двоюродного дедушки огромную коллекцию планов,
рисунков и чертежей, и успешно ею пользовался. Чтобы
подтвердить преемственность семейного дела, он даже
взял его фамилию.
Жюль-Ардуэн Мансар был главным архитектором
у короля Людовика XIV и сделал для него целый ряд
важных работ, включая Вандомскую площадь в Париже,
Большой Трианон в Версале и дворец Шато-Дампьер
(последний предназначался для герцога де Шеврез).
Ни одна из этих работ, типично французских по духу,
не могла, однако, стать источником вдохновения для
Кристофера Рена. Французы считают, что им была цер-

II. Источники знаний и вдохновения

ковь, которая строилась по заказу короля для Дома инвалидов и которая получила название Eglise du Dome,
то есть Купольная церковь.
Ее во Франции считают великим мировым шедевром,
вершиной творчества Мансара и триумфом архитектуры
французского барокко. Отсюда делается вывод, что
Кристофер Рен непременно должен был воплотить в соборе Св. Павла идеи, которые он позаимствовал у Мансара. Между тем ничто не может быть так далеко от
истины, как заявления подобного рода. Людовик XIV
сделал Мансару заказ на проект этой церкви в 1679 году,
четыре года спустя после того, как Кристофер Рен уже
приступил к строительству Св. Павла.
Это значит, что прошло уже несколько лет после того
как план строительства собора был утвержден и опубликован, так что, собственно говоря, скорее проект Рена мог
послужить источником вдохновения для Мансара. Французы, правда, закончили свою церковь на два года
раньше, в 1708 году, но это естественно, так как Купольная
церковь в несколько раз меньше, чем собор Св. Павла,
хотя высота обеих построек примерно одинакова.
Мансар был, безусловно, очень талантливым архитектором, мастером своего стиля, и композиция его церкви
очень интересна. Он увеличил высоту барабана за счет
аттика над основным карнизом, придал ритмику фасаду
за счет сдвоенных и одинарных колонн, украсил купол,
сделанный в виде полушария, золочеными ребрами, фонарем и медальонами в виде трофеев. Как следствие
этого, церковь получилась изящной и нарядной, в ней
чувствуется вертикальное ритмичное движение от основания к вершине, единство стиля во всех элементах.
Но критики находят в ней и недостатки. Стремясь
сделать купол высоким и доминирующим над всем комплексом Дома инвалидов, Мансар несколько нарушил
пропорции. Это особенно заметно, когда смотришь
на Купольную церковь не со стороны фасада, а сбоку.
Под таким углом зрения начинает казаться, что купол
не только слишком велик, но даже грозит раздавить
здание церкви. И чем больше отдаляешься от церкви,
тем это становится заметнее.
Кроме того, если фасад надо признать великолепным, то боковые стены церкви довольно просты и лишены притягательной силы, которая чувствуется

47

Купольная
церковь
Дома Инвалидов
в Париже

в фасаде. Это вовсе не значит, что церковь, построенная
Мансаром, хуже собора Св. Павла; это разные по стилю
и форме здания, и для той цели, для которой строилась
церковь, она подходит вполне. Но все же недостатки,
которые имеются в архитектурном плане Мансара и которые, несомненно, были частью этого плана, специалисты не находят в соборе Св. Павла.

Известно, что секрет пропорций в таком здании, как
собор Св. Павла или Купольная церковь, состоит не
в том, чтобы элементы композиции были соизмеримы,
а как раз в том, чтобы одни были больше, чем другие
или каким-то иным образом доминировали. Но величайшее мастерство архитектора проявляется именно
тогда, когда зритель об этом не задумывается.

48

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кафедральный собор Св. Павла – архитектурный шедевр, рассказ о котором включен почти во все самые авторитетные современные издания по истории архитектуры. В XVIII веке этот шедевр стал источником вдохновения для архитекторов разных стран, включая даже

колоннадой, двумя кампанилями и с широким фронтоном. К сожалению, со временем одна из кампанилей
была перестроена в неоклассическом стиле, а фронтон
убран совсем, так что теперь сходства с собором
Св. Павла у церкви Сан-Сюльпис нет. Ее колоннада
больше похожа на колоннаду Лувра – чего, вероятно,
и добивались архитекторы, которые перестраивали церковь после смерти Сервандони в 1766 году.
Достижение гармонии, нарядности и изящества
в композиции – не единственная большая заслуга архитектора, который создает удачный проект. Создание
произведений подобного рода – это воспитание вкуса
у людей, которым дается возможность оценить, признать и насладиться эстетикой красивой архитектуры.
Недаром говорят, что лучшие постройки великих архитекторов прошлого больше делают для воспитания
вкуса наших современников, чем все дорогие альбомы
с картинками.
Все так, но в чем черпал вдохновение Кристофер
Рен, когда представлял себе стиль и характер большого
собора, который предстояло воздвигнуть в столице королевства, в городе, который гордился своей историей,
своей славой и своим богатством? Вдохновение, говорят психологи, это неожиданный взрыв творческих сил,
всплеск таланта, позволяющего создать нечто прекрасное, совершенное, вызывающее восхищение. Древние
греки считали, что вдохновение творцу приносят музы.
Они, конечно, помогали Рену – ибо он на протяжении
своей жизни был служителем разных муз. Но истинное
вдохновение пришло к нему, когда он сформулировал
себе историческую миссию, которую он должен выполнить как гражданин, художник и ученый.
Кристофер Рен не сомневался в том, что готическая
архитектура в Европе уже отошла в прошлое. Англия
была последней страной, которая отказалась от нее, и последними шедеврами этой архитектуры, арьергардом
уходящей эпохи стали часовня Королевского колледжа
в Кембридже и часовня Генриха VII в Уэстминстерском
аббатстве. По всей стране слова «готический» и «варварский» стали синонимами, и образованные люди с надеждой смотрели на королевский двор, надеясь, что оттуда
придет долгожданный сигнал, оповещающий общество
о конце готического стиля.

Собор Св. Павла в XIX веке

французских. Когда в 1732 году в Париже проводили
конкурс на лучший проект западного фасада старой
церкви Сан-Сюльпис, конкурс выиграл Джованни-Николо Сервандони, французский архитектор итальянского
происхождения. Ему так понравился западный фасад
собора Св. Павла, что он сделал проект, очень похожий
на работу Рена. Фасад Сервандони был с двухъярусной

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В то же время в Европе утверждение нового стиля
считали явлением исторического значения. Собор
Св. Петра в Риме стал не только гордостью христианского мира, но в известном смысле и образцом для подражания. Более того, он превратился в своего рода
модель церковной архитектуры. Создать нечто, что
могло бы поспорить с ним в красоте, что могло хотя бы
приблизиться к нему по величавости, — то была задача
грандиозного масштаба для любого архитектора и поистине крайне амбициозный проект для архитектораангличанина, архитектора-протестанта. Тем более что
этот проект подчеркивал, подтверждал мировое значение протестантизма.
Собор Св. Петра в Риме строился на подношения, которые приносили в церкви все христиане мира. Его начали строить на средства, полученные главным образом
от индульгенций за грехи – а они сами по себе были
рождены сомнительной доктриной, предполагающей,
что любой грех церковь может простить, если ей за это
платят. Немалые средства обеспечили строительству
фанатики, акции которых приносили несчастья целым
народам. Если взглянуть на вещи без прикрас, ценой
за строительство собора Св. Петра, за безмерное тщеславие и жадность католических епископов в конце
концов стала потеря Римом половины паствы и бурные
события в разных концах Европы.
А собор Св. Павла строился не для того, чтобы показать величие религиозных лидеров и их доктрины,
не для утверждения власти англиканской церкви. Он
строился в протестантской стране как один из лучших
соборов Европы, но он был прежде всего символом победы, которую английский народ одержал над обскурантизмом и деспотией Кромвеля, над стихийными
бедствиями, над всеми бедами, которые принесли эпидемии и Большой Лондонский пожар. Он строился как
памятник несгибаемой народной воле, стойкости, трудолюбию и упорству. И он к тому же показал, на каком
высоком уровне находятся в Англии того времени наука
и культура.
Разве идеи, которая легла в основу этого проекта,
было недостаточно для высокого вдохновения?

Шедевр мастера

СОБОР
СВ. ПАВЛА

III

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

51

Судьба
старого собора
Св. Павла

Собор Св.Павла в XIV веке

В 2010 году исполнилось 300 лет с момента окончания строительства нынешнего кафедрального собора
Св. Павла, создателем которого был Кристофер Рен.
Людям, которые приходят взглянуть на него со стороны,
посетить его или даже побывать на церковной службе, –
а собор Св. Павла является действующим собором
Сити, – бывает трудно представить, что этот собор является таким долгожителем, внешний облик которого
никак не изменился за три столетия. В этом прежде

Вид на собор Св.Павла с южного берега Темзы

всего огромная заслуга архитектора. Но перед тем как
рассказать о его творении, поведаем читателю о том, что
было на этом месте до того, как Кристофер Рен пришел
на строительную площадку.
Собор стоит на высоком холме над Темзой. В большинстве христианских стран церкви, и особенно кафедральные соборы, как и древние храмы, воздвигали
на холмах, и они были видны издалека. Как правило,
строились они рядом с рекой, чтобы легче было доставить на строительную площадку дерево, кирпичи и камень и чтобы все люди, живущие вдоль реки, могли
легко туда добраться.

И на этом месте храмы строили с незапамятных времен. Первым, как полагают, был римский храм Дианы.
Только христианских церквей, сменяющих одна другую,
было построено на месте храма пять. Первую разрушили пришельцы из-за моря – викинги, две саксонские
церкви сгорели, причем одна из них, более поздняя,
сгорела уже в последний год правления Вильгельма
Завоевателя. Четвертым сооружением был собор, построенный еще в XI веке, и он уступал тогда по размерам только двум соборам в мире: в Севилье и Милане.
Его огромное окно в виде розетки было похоже
на такое же окно в Соборе Парижской Богоматери,

52

Собор Св. Павла в конце XVI века

а шпиль собора был самым высоким в мире. Собор украшали в течение четырехсот лет.
В Средние века кафедральный собор Св. Павла
стоял посреди обширного участка, ему принадлежавшего, и участок был огорожен стеной. Первая стена возникла здесь еще во времена епископа Ричарда де
Бельми в самом начале XII века. Стена была высокой
и прочной, а на улице Ладгейт стояли главные ворота,
ведущие к собору. Но к XIV веку эта стена практически
развалилась, и двор собора стал пристанищем для
воров и проституток, которые, не требуя права на убежище, просто устраивались здесь на ночлег или собирались вечером у костра.
При короле Эдуарде II настоятель собора и коллегия
клириков, получив разрешение короля, полностью перестроили и укрепили стену по всему периметру. В северо-западном углу участка стоял Дворец епископа,
а рядом с ним, во Дворе индульгенций, еще во времена
короля Стефана была построена часовня. Позже, при

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Зал Главы, место, где собирались каждый день каноники, и крытые галереи собора

короле Генрихе V, вокруг нее соорудили крытые галереи. Рядом с ними располагалось небольшое здание,
в котором собирались клирики низшего ранга.
На Аллее каноников стоял массивный Крест Св. Павла.
Он служил своего рода кафедрой для ярких проповедей, которые собирали множество людей, а также «лобным местом», которое горожане использовали для
публичных наказаний. Сюда жители Лондона допускались без ограничений. К востоку от креста стояла школа
Св. Павла. В колокольне висели знаменитые Колокола
Иисуса, которые некий Джайльс Партридж выиграл
в кости у короля Генриха VIII и подарил кафедральному
собору.
Архитектура прежнего, готического собора Св. Павла
окончательно сложилась к 1315 году, то есть в то время,
когда королем Англии был Эдуард II. Сохранились записи каноников, в которых даны размеры собора; они
несколько отличаются друг от друга, но в большинстве
древних документов размеры даны такие: длина – около

215 м, ширина – около 40 м, высота нефа – более 30 м,
высота башни со шпилем – более 160 м.
Как и все соборы Средневековья, собор Св. Павла
не раз испытывал на себе воздействие стихии.
В 1341 году в крышу собора ударила молния, и ее смогли
отремонтировать только через 21 год. В 1444 году молния ударила в самый шпиль. На этот раз его удалось отремонтировать быстрее, и на вершину шпиля установили гигантский флюгер, новинку по тем временам.
Он был почти полутораметровой длины и весил без малого 20 кг.
Хотя внешне собор Св. Павла выглядел так же, как
и большинство других соборов страны, интерьер его вызывал восхищение у людей Средневековья. Пол был
сделан из лучшего мрамора. Но самой красивой частью
собора являлся, разумеется, Главный алтарь. Между
двух центральных колонн была установлена пластина,
украшенная драгоценными камнями, чеканкой, эмалями, изображениями святых; эта пластина была пода-

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

рена собору в 1309 году богатым горожанином по имени
Ричард Пикерелл. Справа от Главного алтаря находилась деревянная рака, в которую была помещена икона
с изображением Св. Павла – как утверждают, феноменальная по красоте. К сожалению, когда наступил период Реформации, многие сокровища собора погибли,
безжалостно выброшенные из него и уничтоженные
«реформаторами».
В 1561 году над Лондоном бушевала невиданная
до тех пор гроза: одна молния ударила в церковь Св. Мартина Ладгейт (St. Martin’s Ludgate Hill), практически разрушив церковь, а вторая – в шпиль собора Св. Павла.
Очевидцы рассказывали, что молния влетела в отверстие
шпиля, который представлял собой деревянную конструкцию, покрытую свинцом, и подожгла балки. Огонь
в башне бушевал четыре часа. Колокола расплавились,
каменное основание шпиля рухнуло, и внутрь собора посыпались горящие обломки. В центральной части собора
все, что было сделано из дерева, сгорело, огонь сильно
повредил балочные перекрытия. Орган, к счастью, не пострадал. То было время, когда в стране кипели религиозные страсти, и, естественно, и католики, и протестанты
приписали это бедствие Промыслу Божию.
Хотя ущерб лондонскому собору оказался меньше,
чем все опасались, пожар в нем расценили как национальное бедствие, и восстановление его сочли всенародным делом. Клирики собора обратились к монарху,
церкви, дворянству и ко всему населению Лондона
с призывом собрать деньги на восстановление собора.
Значительные суммы пожертвовали Корпорация Лондона и клирики Кентербери; практически во всех епархиях шел сбор денег на восстановление крупнейшего
собора столицы. Весьма важную роль в ремонте собора
сыграл лорд-мэр: едва обломки в соборе перестали дымиться, как он уже направил большую группу плотников
и каменщиков на работы внутри собора. В течение следующего года в Йоркшире были изготовлены детали для
перекрытий западной и восточной части нефа. Они
были доставлены в Лондон по морю, собраны и покрыты
свинцом. Перекрытия северного и южного трансептов
были закончены в апреле 1566 года.
Шпиль, однако, восстановлен не был, и королева
Елизавета I, которая выделяла немалые средства на ре-

монт собора, была сердита на отцов города за то, что
они никак не могут довести дело до конца. Они оправдывались тем, что им нужно на это время, но шпиль так
и не был никогда воссоздан. При короле Якове I ремонтные работы шли в разных концах собора, но для
того, чтобы содержать столь огромное сооружение в хорошем состоянии, нужны были гораздо большие средства, чем те, которые выделялись и королем, и Корпорацией Лондона, и собор медленно разрушался. Более
серьезные работы были проведены во времена короля
Карла I. При нем провести реставрацию в соборе был
приглашен архитектор Иниго Джонс.
В то время Иниго Джонс был в зените славы. Историки признают, что в первой половине XVII века в английской архитектуре не было фигуры, равной ему
по знаниям и способностям. Он был архитектором

53
новой формации, который готику считал, как и многие
его коллеги в XVII веке, давно изжившим себя стилем.
Но вместе с тем, он понимал, что перестроить весь
собор он не сможет, потому что ему просто не дадут это
сделать, и поэтому пошел по достаточно надежному
пути. Весь собор, за исключением западного фасада, он
собирался просто отремонтировать, попутно убирая
те второстепенные архитектурные элементы, которые
либо были сильно повреждены временем, либо просто
ему не нравились. Он действительно провел тут большую работу: здание стало более прочным и погодоустойчивым, оконные переплеты были заменены или
отреставрированы, а орнамент он убирал или заменял
без всякого почтения к первоначальному замыслу древних зодчих. Собор стал свежим, чистым, а потерявшие
форму детали были убраны как ненужные.

Вид с запада
на старый собор
в начале XVII века.
Портик
был построен
архитектором
Иниго Джонсом

54

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Что же касается западного фасада, то здесь он хотел
развернуться по-настоящему. Его идея заключалась
в том, чтобы создать тут большой портик, который бы
сделал вход в собор более современным – с точки зрения архитектуры XVII века. Для этого были сломаны
дома и лавки, стоявшие здесь, и прежним владельцам
была выплачена компенсация, хотя, вполне возможно,
и недостаточная. Архитектор уделил западному фасаду
особое внимание, сделав целую серию эскизов.
Портик, построенный Джонсом, был длиной примерно в 30 м и высотой около 20 м, и поэтому вовсе
не казался величественным на фоне пятидесятиметрового западного фасада с его окном-розеткой и тремя
готическими окнами над портиком. Людям сегодняшнего дня готический собор с таким портиком показался бы, возможно, верхом эклектики, но когда
в Англии в XVIII веке установилась Ганноверская династия, труды Джонса были оценены очень высоко.
Уильям Кент, один из самых любимых архитекторов
ганноверцев, к примеру, писал: «Я не видал ничего

в этой стране, что имело бы такие благородные пропорции и было бы создано с таким простым изяществом, как этот портик». При этом сам Уильям Кент,
родившийся в 1684 году, вживую оценить портик
Джонса не мог – собор уже перестраивался по проекту
Рена. Было ли его заявление попыткой принизить творение Кристофера Рена и очернить талант его предшественника – можно только гадать.
В XVII веке с приходом к власти Кромвеля и его парламентских сторонников для собора настали самые черные времена. Для пуритан собор был не чем иным, как
символом суеверия и идолопоклонства. Его не разрушали; для этого нужны были деньги и рабочие руки.
Но одним из первых актов Парламента была экспроприация средств, выделенных на восстановление и ремонт собора, – огромная сумма по тем временам.
Епископа, настоятеля и каноников изгнали с территории собора. Историк Уолтер Дж. Белл рассказал
в своих книгах о том, каким было отношение кромвелевской братии к собору и церковным службам. В соборе, который столетиями освящался молитвами многих
тысяч прихожан, нормальных богослужений больше
не было. Но некий Корнелиус Бэрджес, пуританский
божок, прискакал в собор, вооруженный пистолетами
и в сопровождении так называемый Лондонской милиции, вооруженного отряда пуритан, чтобы начать свой
вид богослужения. Он был назначен пуританским лектором с ежегодным содержанием в 400 фунтов стерлингов – то была зарплата генерала! Часть собора выделили для его слушателей и отделили от остального
собора, прочая же площадь была отдана всем кому
не лень.
Войска противников королевской власти, разместившись в соборе, жгли ризы священников, чтобы выплавить из них золото, продали алтарное серебро,
чтобы отлить новые пушки, а феноменальная резьба
по дереву пошла на растопку каминов. В хорах церкви
была казарма, а в приделах время от времени размещали военнопленных – роялистов. Там же, судя по
всему, их и пытали. Крышу собора пробили, чтобы построить трубу для кузнечного цеха. В приделах сделали
стойла для лошадей. В поперечных нефах играли
в карты, в деревянные шары и в монетку. Въезжали

Диктатор Оливер Кромвель

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

в собор на лошадях, не спешиваясь, и один из кромвелевских кавалеристов даже сломал себе шею на лестнице, ведущей к собору.
Наиболее трагикомичным эпизодом этого периода
был такой. Парламент должен был солдатам полка, которым командовал полковник Джонсон, довольно большую сумму денег, а в казне их не было. Тогда Кромвель
велел отдать солдатам, в качестве компенсации, леса,
которые были построены вокруг башни собора. Едва
леса были разобраны, как часть поперечного нефа вместе с крышей рухнула. К этому времени полы в соборе
были окончательно разбиты лошадьми, а гробницы
обезображены солдатами, которые развлекались, уродуя их или разбивая. Невежество, как известно, наиболее выпукло проявляется в полном неуважении
к великим творениям прошлого.
Когда же в соборе почти не осталось окон и дверей,
серебро было продано, иконы и распятия были уничтожены, а мрамор и гранит украдены, кромвелевские солдаты ушли отсюда, оставив здание открытым всем ветрам.
Существует легенда, что в конце своего правления
Кромвель собрался продать собор евреям, которых он
ранее пригласил из Голландии, надеясь, что они смогут
оживить в стране торговлю. Собор им, видимо, был вовсе
не нужен как постройка, так как синагогу такого размера
вряд ли бы им позволили иметь в центре Лондона те же
пуритане, но речь шла о том, чтобы разобрать собор
по камешкам и продать строительные материалы. Клирик Генри Мильман считал, однако, что эта легенда родилась благодаря пропаганде антисемитов, которых при
кромвелевской диктатуре стало довольно много.
После смерти Кромвеля и восстановления монархии
собор какое-то время оставался полуразрушенным, разваливающимся на глазах лондонцев. Придя к власти,
король Карл II стал заниматься вопросами восстановления церквей и общественных зданий, и в соборе даже
возобновились службы, но масштабные работы по восстановлению собора Св. Павла отложили до лучших
времен: это требовало таких огромных средств, каких
в казне не было.
А время и варварское отношение кромвелевского
«Общества Благоденствия» к собору сделали свое
дело. Конструкция собора, которая и раньше была не-

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

Страшная трагедия 1666 года – Большой Лондонский пожар

безопасной, теперь стала угрожающе опасной. Тяжесть крыши, уже не поддерживаемой рядом колонн,
раздвинула стены. Башня накренилась, так как одна
из опор осела. Камни разрушались, а временами и выпадали из стен. Но только к 1666 году стало возможным подготовить материалы для реставрации.
27 августа доктор Кристофер Рен, историк и архитектор Джон Ивлин, епископ Хенчман, настоятель собора
Сэнкрофт и другие члены комиссии по реставрации собора провели инспекцию и пришли к выводу о том, что
необходимо срочно составить планы этой реставрации
и рассчитать, какие суммы для этого понадобятся.
Чтобы эта инспекция была тщательной и продуманной,
были построены леса, и комиссия перемещалась
по этим лесам, делая многочисленные записи и даже
рисунки. А спустя восемь дней Большой Лондонский
пожар, начавшийся накануне, докатился до старого собора и решил его судьбу навсегда.

55

Все, что сталось от богатого декора старого собора. Эти обломки хранятся в юго-западной
галерее собора рядом с трифориумом

Пожар начался в пекарне Роберта Фаринера на
улице Пудинг-лейн (на этой улице было несколько
больших пекарен). Сильный северо-восточный ветер
погнал огонь по узким улочкам. Огонь бушевал три дня,
поддерживаемый неутихающим ветром с востока, и был
остановлен только тогда, когда брат короля герцог Йорк
решил принять экстренные меры: в дома, лежащие
на пути огня, закладывались бочки с порохом. Теперь
огонь не мог перескочить через образовавшиеся
бреши. К тому же ветер стал утихать. С огнем удалось
справиться.
Но ущерб, нанесенный городу, был чудовищным.
По самым скромным оценкам, он составил сто миллионов фунтов стерлингов. Это примерно сто двадцать миллиардов фунтов на деньги сегодняшнего дня.
Собор Св. Павла на протяжении двух дней оставался
единственной и самой высокой постройкой в Сити, вокруг которой бушевал огненный океан. Какое-то время

пространство вокруг собора предохраняло его от огня,
но сильный ветер принес горящие обломки и искры
на крышу собора, где были проломы в свинцовых листах. Сухое дерево, которое отделяло их от сводчатого
потолка, горело как порох. А когда большие куски деревянных перекрытий рухнули в неф, собор превратился в гигантский горн. Снаружи горели возведенные
для инспекции леса. А вскоре огонь добрался и до подземной часовни, которая принадлежала гильдии печатников и торговцев писчебумажными товарами. Многие
держали здесь свой товар, а некоторые привезли его
сюда, когда начался пожар – в надежде, что здесь он
будет в безопасности. Теперь он внес свой вклад
в страшный пожар, словно подбросив свежие поленья
в горящую печь. Жар был так силен, что по улице тек
свинец, а свинцовые и оловянные стяжки, плавясь, даже
разрывали камни, и их куски, как бомбы, грозили убить
любого, кто приближался к собору.

57

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

Проект
нового собора

Cуществует мнение, что трагедия собора Св. Павла,
который сгорел, а потом был окончательно разрушен,
является невосполнимой потерей для Лондона и всей
Англии. Это мнение весьма спорно. К тому времени,
когда произошел Большой Лондонский пожар, прошедшие столетия и разрушения, вызванные отношением
к собору кромвелевского Общества Благоденствия, уже
сыграли свою роль, и никакая реставрация уже не могла
ничего исправить. Не надо забывать, что в XVII веке
возможностей для надежной и эффективной реставрации у архитекторов и строителей было во сто крат
меньше, чем наши дни.
Да, прежний собор Св. Павла был обширен, он был
выше и длиннее, чем тот, который возвышается в Сити
сегодня. Но он вовсе не был таким, каким кажется
людям, пытающимся поэтизировать ветхую старину.
Окна были длинными и узкими, и вместе с единственСредокрестие собора, построенного Реном. Из подкупольного
пространства открывается вид на хоры, кафедру проповедника, боковые галереи

Неф и алтарная
часть старого собора

ным окном-розеткой в восточном конце нефа пропускали мало света в длинный неф, в нем свет заслоняли еще тяжелые опоры и целых двенадцать пролетов.
Хоры были неудобными и неудачно расположенными.
Башня, потеряв свой шпиль, была слишком низкой для
сооружения, да и шпиль, который она потеряла, был
всего-навсего деревянной конструкцией, покрытой
свинцом. После пожара уцелели только часть крытых

галерей и Зал Главы (зал собрания каноников), но и они
были ветхими. Все это говорит о том, что к XVII веку
прежний собор Св. Павла уже был малозначащим объектом с точки зрения его архитектурной ценности.
Если бы собор полностью уцелел во время пожара,
то на сегодняшний день это был бы в лучшем случае
третьеразрядный архитектурный объект, который не
шел бы ни в какое сравнение не только с прекрасными

58

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Модель собора в форме греческого креста. Этот проект Рена, созданный на раннем этапе проектирования, считается,
тем не менее, одним из самых интересных. Модель хранится в специальном зале

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

соборами европейского континента, но и с соборами
в собственной стране. Настоятель Мильман честно признавал, что собор Св. Павла по всем характеристикам
уступал многим великим соборам Англии: царственному
и гармоничному собору в Линкольне, уходящему в небо
собору в Солсбери, обширному собору в Кентербери
с его торжественным величием, да и многим другим.
Возможно, собор Св. Павла, венчающий холм над Темзой, выглядел издали величественно, но вблизи он
являл собой жалкое зрелище.
На смену ему пришел собор, которым сегодня гордится страна. Уолтер Дж. Белл писал, что Рен подарил
ей сооружение, которое и лучше по конструкции, величественнее по своему архитектурному облику и к тому
же более подходящее к месту, которое оно занимает.
То, что построил Кристофер Рен, в гораздо большей степени подходит к статусу кафедрального собора в огромном метрополисе.
Но для этого архитектору надо было пройти долгий
и тернистый путь.
Осмотрев стены собора Св. Павла, которые еще
стояли после пожара, Кристофер Рен пришел к выводу,
что собор не подлежит восстановлению: стены так повреждены пожаром, что могут рухнуть в любую минуту.
Но настоятель собора и остальные клирики надеялись
восстановить собор хотя бы частично. Они начали работы на западном фасаде несмотря на предупреждения,
сделанные Реном. Результатом стало то, что сначала
рухнула одна опора, а затем другая. Настоятель стал писать архитектору одно жалобное письмо за другим,
прося его об экстренной помощи, но когда он приехал
и осмотрел собор еще раз, его вывод был окончательным: собор восстановить нельзя.
Теперь надо было создавать проект нового собора.
Рен давно изучал возможность замены полуразрушенного собора новым величественным зданием с высоким
куполом, который был бы виден за много миль вокруг.
Но тут он столкнулся с яростным сопротивлением –
и церковников, и богатых горожан, которые, хоть ничего
не смыслили в архитектуре, пытались давать ему советы, как построить собор. Одни хотели восстановить
здание в прежней форме, другие заявляли, что проект
Рена не похож на собор, потому что у него нет шпиля,

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

третьи утверждали, что гигантский купол, предложенный архитектором, сразу рухнет. И бороться с невеждами было непросто.
Общеизвестно, что Кристофер Рен сделал по крайней мере два проекта для собора Св. Павла. Мы, увы,
не знаем, какой из этих проектов был предметом изучения в Королевской комиссии по воссозданию собора в 1673 году. Первый проект существует в виде
макета, точнее, деревянной модели, которая более трех
столетий хранится в так называемом Зале трофеев собора Св. Павла. Модель, кстати говоря, пострадала изза отсутствия должного внимания к ней и даже от
любителей «сувениров» еще в конце XVIII века и в начале XIX века. К примеру, западный портик, который
признавали шедевром мастера, был украден и его пришлось заменить на новый, сделанный гораздо хуже, чем
оригинальный.
Первый проект Кристофера Рена был выполнен
в форме греческого креста. Как утверждают современники, Рен предпочитал строить протестантский кафедральный собор именно в этой форме. Конечно, храмы
в форме греческого креста строились и задолго до появления протестантизма: например, собор Св. Софии
в Константинополе или церковь Юстиниана в Равенне.
Но эта форма, по мнению Рена, подчеркивала отличие
протестантского собора от стандартных католических.
Византийский крест, однако, не устроил ни высших клириков, ни членов комиссии: они сочли, что эта форма
не совсем подходящая для церкви.
Новый план был более привычным для комиссии.
Сын Кристофера Рена писал в своей книге «Паренталия», что, по сути дела, то была «готика, исправленная
лучшим архитектурным стилем». Он имел в виду, что
в плане собор был такой же, как и старые кафедральные
соборы, но архитектура его соответствовала более
поздним классическим стилям.
Профессиональные архитекторы считают, что первый план был значительно интереснее, чем второй. Заметим еще, что примерно таким же был и первоначальный план собора Св. Петра в Риме, сделанный Микеланджело. Его коллеги также поддерживали эту идею;
последним архитектором, который умолял не менять
план гениального мастера, был архитектор Фонтана.

После него план по настоянию пап был изменен.
И в Англии клирики, как и члены комиссии, настояли,
чтобы неф был существенно удлинен, а собор принял бы в плане форму латинского креста. Настоятель
собора Св. Павла Генри Мильман писал в своей книге
«Анналы собора Св. Павла», что никогда не жалел
о принятии второго плана.

Так называемый «промежуточный» проект собора,
созданный Реном

Впрочем, и этот второй план был предметом ожесточенных споров, которые существенно замедлили процесс принятия окончательного решения. Рен сделал
попытку найти компромисс, который устроил бы всех,
но это только разожгло энтузиазм членов комиссии.
И они, и клирики требовали поправок, причем самых
разных, иногда противоречивых. Сначала Рен вносил

59
какие-то изменения в проект, но под конец ему это так
надоело, что он сделал новый проект, который должен
был потрафить вкусам невежд и над которым он, наверное, сам втихомолку потешался. Этот проект получил
название «промежуточного»; он никогда не был – и не
мог быть! – осуществлен Кристофером Реном.
Это был проект поистине абсурдного архитектурного
сооружения. Здание представляло собой забавную
смесь классицизма и готики. Сам корпус собора был
в стиле Возрождения, а на большой его купол Рен водрузил высокий готический шпиль с узорами и вензелями. Трудно себе представить, что нечто подобное
можно было воспринять всерьез, но Рен был поражен,
когда и церковники, и отцы города одобрили именно
этот проект.
Король Карл II, однако, либо уже был в курсе дела,
либо понял игру Рена, потому что, издавая 17 мая
1675 года указ о строительстве кафедрального собора
Св. Павла, он довольно туманно определил, какой
именно проект будет реализовывать его любимый архитектор. Что касается Рена, то он получил от короля
«право на выполнение работы с некоторыми изменениями, большею частью декоративного нежели принципиального характера, которые он время от времени
сочтет необходимыми вносить в проект».
На то, чтобы добиться одобрения его проекта, у Рена
ушло 11 лет. Надо ли говорить, что кафедральный собор,
который построил Кристофер Рен, мало походит
на странный проект, утвержденный отцами города
и клириками. Можно себе представить, как он смеялся
про себя, когда внес в проект радикальные изменения,
которые должны были считаться изменениями «декоративного характера».
Следующей проблемой была проблема финансирования проекта. Церковники и Корпорация Лондона
сочли, что здание, предложенное Реном, будет слишком
дорогим, и заявили, что средств на него у них нет.
Карл II, услышав сетования на дороговизну проекта
Рена, пообещал, что каждые три месяца будет перечислять на строительство собора крупную сумму. Рен был
небогатым человеком, но и он внес в общую копилку
60 фунтов (тогда за эти деньги можно было построить
дом). Большие суммы жертвовали епископы, священ-

60

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

План окончательного проекта собора

ники, аристократы, богатые горожане. Значительная
часть средств была получена за счет налогов на уголь,
привозимый в Лондон, а затем и от французского вина.
Первой задачей архитектора было убрать руины
и освободить площадку для строительства нового собора. А разборка руин была длительным и сложным
процессом. Мастера Средневековья строили его на совесть, и работы по демонтажу были крайне трудоемкими. Стены двадцатипятиметровой высоты были
настолько толстыми и прочными, что их разрушение
шло очень медленно, и спустя семь лет Рен решился
применить порох. Это существенно ускорило процесс,
но однажды в его отсутствие один из его помощников
заложил слишком большой заряд, и в результате взрыва
колокольни, несмотря на все меры предосторожности,
огромный камень влетел в дом, стоявший рядом, и чуть
не убил его обитателей. Никто не пострадал, но власти
забили тревогу. В результате другого взрыва погибли
из-за небрежности в обращении с порохом несколько
мастеров.
Использование пороха с этого момента было запрещено. Пришлось вернуться к примитивным средствам:
кайлу и лопате. Теперь работы шли столь медленно, что
Рену пришлось искать новое решение. Он создал некое
подобие стенобитной машины. Таран, сделанный из корабельной мачты с большим железным наконечником,
оказался действенным средством для разрушения толстых стен.

Возведение коробки собора

21 июня 1675 года был заложен первый камень будущего собора. Но эта церемония была вовсе не такой
торжественной, как можно было бы представить.
Не было ни праздничной атмосферы, ни именитых гостей. На церемонии не присутствовали ни король,
ни его придворные, ни лорд-мэр; не пришли на церемонию ни Архиепископ Кентерберийский, ни лондонский епископ. Даже настоятель Св. Павла не счел
нужным появиться. Но зато своим долгом прийти
сочли многие представители интеллектуальной элиты
страны.
Кристофер Рен был счастлив: работы, наконец, начались. Но в то же время он сознавал, какой исполинский труд ему предстоит. Он должен был построить
гигантское здание оригинальной конструкции – и это
в XVII веке, без машин и механизмов, подъемных кранов
и конвейеров, железобетона и сварных деталей, кото-

рые облегчают в наше время задачу строителей. Каждое
решение требовало игры ума, фантазии и нестандартного подхода.
В этом ему помогали энциклопедические знания,
и особенно математические расчеты. Но были вопросы,
которые его, как ученого, серьезно заботили.
Первое, что он сделал, – это тщательно изучил породу, на которой должен был возвышаться собор. Он
не имел ни малейшего представления, какие исследования проводили здесь зодчие раннего Средневековья,
когда готовились строить прежнее сооружение. От того,
была ли тут твердая, скалистая порода или легкий
песок, зависели глубина, конфигурация и элементы
фундамента. Рен собирался строить здание, которое
должно было простоять столетия: ведь он как-то сказал,
что будет строить «на вечные времена». И его рабочие
начали делать глубокие раскопы.

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

Первое, что они обнаружили, это древние кладбища
под частью участка, предназначенного под фундамент
собора. Здесь были могилы разных эпох и разного вида,
в разных слоях, одна над другой. Здесь были захоронены древние кельты, британцы, римляне. Но когда
стали исследовать породу, которая была ниже этих
могил, архитектор обнаружил, что «основание старой
церкви покоилось на слое очень компактной и твердой
гончарной глины», и сделал вывод, что на эту породу,
которая выдержала постройку такого большого веса,
можно снова положиться.
Рен, однако, этим не довольствовался и решил копать
глубже. В разных концах участка были вырыты глубокие
колодцы, и в результате выяснилось, что на северной стороне древнего кладбища толщина слоя гончарной глины
составляет шесть футов (1,83 м), а то и больше, но к югу
этот слой становился все тоньше, и у самого склона холма
составлял в лучшем случае 4 фута (1,2 м). Рен приказал
копать еще глубже, и тут обнаружилось, что под слоем
гончарной глины залегает песок, причем настолько мелкий, что он протекал сквозь пальцы. Еще ниже была
вода и песок, перемешанный с малыми барвинками
и другими морскими раковинами.
Казалось бы, этого было достаточно, но Рен не останавливался. Еще глубже его рабочие наткнулись на слой
твердой гальки, типичной для отлогого морского берега,
и только под ним располагался массив естественной
глины, которая простирается под Лондоном, под Темзой
и вообще под всей Англией. Вывод, который сделал для
себя архитектор, был такой: на том месте, где должен
был строиться новый собор Св. Павла, некогда было
море. Эта точка зрения оказалась ошибочной: раковины,
как выяснили геологи, принадлежали речным моллюскам. Но во всем остальном Рен был прав: исследовательские работы, которые он провел, дали ему
возможность построить мощный и долговечный фундамент с учетом всего того, что он узнал при раскопках.
В процессе закладки фундамента архитектор столкнулся с совершенно неожиданной проблемой. Фундамент начали строить с западного конца строительного
участка, двигаясь через купольную часть собора к восточному его концу. Работы шли успешно, и ничто
не предвещало задержки в процессе строительства, как

61

Рисунки Рена, показывающие, как он работал
над проектом создания купола

Купол в разрезе. Решение использовать в конструкции
купола опорный конус было и оригинальным, и обеспечивающим прочность и надежность купола

вдруг у самого северо-восточного угла участка строители наткнулись на гигантскую яму. Причина ее появления была ясна. Древние гончары добывали здесь
гончарную глину. В яме обнаружили множество урн,
разбитых сосудов и гончарную посуду самой разной
формы и предназначения. Не было никакой возможности определить, как далеко простираются на северовосток разработки древних гончаров.
Ирония судьбы заключалась в том, что оставалось
каких-нибудь шесть-семь футов (примерно 2 м), чтобы
завершить всю конструкцию, и эта яма оказалась на пути
строителей в тот момент, когда работы подошли к самому
концу. Проведя исследования, Рен уже знал, что теперь
в этой части стройки нет никакой породы до самой отметки уровня воды – а до нее было по меньшей мере
40 футов (более 12 м). Его мастера предложили ему вбить
тут длинные и мощные сваи. Но Рен отказался. Сваи долговечны, если они все время находятся в воде, но если
они проходят через сухой песок, который иногда увлажняется, сваи начинают гнить. Напомним еще раз, что Рен
собирался строить «на вечные времена»!

И вот какое решение он принял. Он опустил на дно
ямы квадратный опорный башмак со стороной 5,5 м,
сделал деревянную опалубку, чтобы вниз не сыпался
песок, и начал копать, пока не достиг отметки воды
и раковин на глубине 2 м. Когда шахта достигла уровня
твердой гальки, он продолжил выемку грунта, пока
не достиг массива первичной глины. Вот с этого
уровня он велел начать строительство мощного кирпичного быка со стороной более 3 м. Когда же до поверхности оставалось чуть более 4,5 м, он связал бык
с ранее построенным фундаментом короткой и тоже
мощной подземной аркой. Теперь волноваться насчет
того, что северо-восточная часть хоров будет не очень
устойчивой, причин уже не было: эта часть фундамента стала столь же крепкой, как и весь остальной
фундамент.
История с фундаментом наглядно показала и характер Рена, и его отношение к работе. У него не было сомнений, что все, что он делает, разумно и правильно,
и что каждое решение должно приниматься с наивысшей ответственностью.

62

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

от собора и погоста, чтобы тот принес ему плоский камень для разметки.Он вернулся с обломком могильной
плиты.
Рен был потрясен, когда увидел, что на этом обломке сохранилось только одно латинское слово
resurgam, в переводе означающее «я восстану
снова»; в литературном переводе – «я восстану
из пепла». Рен отнесся к находке не как к случайности, а как к Божьему посланию, и взял это слово в ка-

Модель арочной системы, которую Рен использовал
в соборе

Довольно часто звучит вопрос: а почему Рен не использовал старый фундамент?
Сам он объяснял это так. Во-первых, Акт Парламента
о восстановлении города после пожара определил, что
ширина улиц близ собора должна быть не менее 40 футов
(12 м). Если бы он строил на старом фундаменте,
то новая постройка сделала бы необходимым уменьшить ширину улицы, идущей вдоль южной стороны собора, вдвое. Во-вторых, церковный двор, который
появился на северной стороне собора, был теперь намного шире, что не только делало лучше среду обитания, но и давало больше возможностей обозревать
собор. Но главным объяснением было следущее: старые
и новые элементы конструкции невозможно было объединить в новой постройке, а неизбежным результатом
их совмещения стали бы трещины.
Когда работа по созданию фундамента была закончена, собор Св. Павла начал расти вверх.
В самом начале строительства имел место эпизод,
который придал вдохновения и архитектору, и всем, кто
был связан с проектом. Рен делал разметку на территории стройки: ему нужно было определить, какую проекцию на площадке будет иметь купол. Он отправил
рабочего на свалку строительного мусора, оставшегося

Так выгядят арки, отделяющие неф от боковых галерей

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

честве девиза для своего проекта. Когда строительство собора было заканчено, над южным портиком
установили искусно выполненный барельеф, изображающий птицу феникс в горящем гнезде, а под нею
была сделана надпись RESURGAM. Этот девиз стал
очень популярен после Второй мировой войны, когда
лондонцы приступили к восстановлению их города,
в котором страшный след оставили бомбардировки
германской авиации.

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

63

Рен сам выбрал для собора материалы, которые, по его
мнению, были долговечны и надежны: портландский камень и английский дуб. Он привлек для строительства
и внутреннего оформления собора лучших мастеров,
каких только смог найти. Среди них были величайший
в мире резчик и скульптор Гринлинг Гиббонс, непревзойденный мастер по металлу Жан Тижу и один из лучших художников-монументалистов Европы Торнхилл.
Все они в разные годы работали вместе с Реном
и на других объектах, создавая подлинные шедевры.
Если Тижу и Торнхилла он знал, то Гринлинг Гиббонс появился в его команде, можно сказать, случайно. Один
из придворных Карла II по имени Джон Ивлин, который
был переводчиком, растениеводом и крупным специалистом в области архитектуры, случайно набрел в ДетГлавный вход в собор

Феноменальная резьба на здании собора

Птица Феникс и слово RESVRGAM на южном фронтоне собора

Карниз, фриз, архитрав и капители коринфского ордера,
украшающие портик главного входа

64

Башня-фонарь на куполе собора

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Одна из двух кампанилей собора

Крест собора

форде на домик, крытый тростником. В нем он обнаружил молодого резчика, делавшего деревянное распятие
редкой красоты. Увидев, с каким талантливым мастером
он имеет дело, Ивлин представил его королю, а потом
и Кристоферу Рену. Гиббонса оценили не сразу, но став
придворным мастером, он оставался им многие годы.
Рен сознавал, что строительство собора займет десятилетия и что лондонцы должны получить возможность проводить религиозные обряды в здании собора
еще до того, как он будет полностью закончен. Поэтому
он в первую очередь построил хоры собора. 2 декабря
1697 года, 22 года спустя после закладки первого камня,
хоры были открыты для богослужения. А оно было
очень торжественным. В этот день отмечалось событие,
которое в Англии считали чрезвычайно важным: День
Благодарения за Мир в Райсвике. Этот мир ратифици-

ровал вынужденное признание короля Уильяма III, голландского принца Вильгельма Оранского на английском
троне, французским монархом Людовиком XIV, ярым
врагом принца и вообще противником того, чтобы
на английском троне восседал протестант из Голландии.
По сути дела, Мир в Райсвике подтвердил право англичан иметь свою религию, абсолютную независимость
англиканской церкви от любой власти за рубежом
и право выбора страны того монарха, который ей
больше всего подходит.
Это был большой праздник для города и для всей
страны. Королю было предложено присутствовать
на богослужении, и он, надо сказать, с радостью принял
приглашение (королева Мэри к этому времени умерла
и не смогла разделить с мужем его триумфа). Триста
тысяч человек стекались в лондонский Сити со всех сто-

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

рон, и лорд-мэр, олдермены и прочие именитые люди
города приняли в празднике участие. Людей было так
много, и они были так взволнованы, что король с огромным трудом пробился в собор. С этого дня службы в соборе шли постоянно.
Еще одна торжественная церемония состоялась в соборе в 1702 году. В марте того года на трон взошла после
смерти Уильяма III сестра его покойной жены Анна,
а в ноябре в соборе прошла торжественная процессия
членов Парламента, отцов города и офицеров, а в самом
строящемся соборе – служба с участием королевы. Для
нее в хорах была установлена копия трона, находящегося
в Палате лордов, а сами лорды заняли скамейки в хорах.
Церемония была посвящена победам графа Мальборо
(впоследствии герцога) над французами на полях сражений в Голландии и разгрому испанского флота.
Работы по строительству собора шли непрерывно,
и в 1710 году, когда Кристоферу Рену было уже 78 лет,
его сын положил последний камень в башенку-фонарик
на вершине купола. Большинство историков полагает,
что архитектор находился в этот момент рядом с сыном,
чтобы своими глазами увидеть окончание своего великого труда. Это вполне возможно, ибо известно, что
пока шло строительство, Рена несколько раз в неделю
поднимали в корзине на крышу собора, так как он хотел
убедиться в высоком качестве строительных работ.

Резьба под окнами собора

65

Внутренняя винтовая лестница, спроектированная и построенная Реном в юго-западной части собора. Балюстраду делал
мастер Жан Тижу

Каменная резьба на здании собора делалась под руководством Гринлинга
Гиббонса или им самим

Библиотека кафедрального собора Св. Павла. Она находится на уровне трифориума в юго-западной части собора.
Библиотека содержит тысячи редких книг, включая обширное собрание книг и статей о Кристофере Рене.
Резьба в библиотеке была выполнена Гринлингом Гиббонсом и его помощниками

V. Церкви Рена

69

Собор Св. Павла
в годы Второй мировой
войны

Фотография, публикуемая на предыдущей странице,
была сделана в ночь с 29 на 30 декабря 1940 года. Ее
автор – ведущий фотограф газеты «Дейли Мейл» Герберт Мейсон. В ту ночь он дежурил на крыше здания
своей газеты на Флит-стрит, вооружившись не только
мешками с песком и ведрами с водой, но и фотоаппаратом. То была 114-я ночь яростных немецких бомбежек, вошедших в историю Великобритании как «Блиц».
В ту ночь немецкие бомбардировщики разрушили
сотни зданий, и к небу поднимался густой черный дым.
Мейсон непременно хотел сделать такую фотографию,
на которой был бы запечатлен собор Св.Павла. Ему удалось сделать это только к утру, когда дым немного рассеялся. Фотография была опубликована в газете «Дейли
Мейл» 31 декабря, причем изображение было обрезано,
так как на нем было слишко много разрушенных и поврежденных зданий.
Глядя на эту фотографию, трудно даже представить
себе, как могло в этом аду сохраниться такое огромное
здание как собор Св. Павла. Ведь вокруг него горели те
же улицы, которые были сметены огнем в 1666 году. Пожарным не хватало воды, так как водопровод был поЛондон, ночь с 29 на 30 декабря 1940 года

Разрушения в соборе Св. Петра, причиненные немецкими
бомбами

врежден бомбами. Разрушения были чудовищными. Пожарный Сэм Шаво, который боролся с огнем всю ночь,
рассказывал, что вокруг собора бушевало желто-оранжевое пламя. А с неба дождем сыпались бомбы.
И все же собор сохранился. Это произошло в первую очередь благодаря мужеству пожарных и добровольцев, которые дежурили в его многочисленных
коридорах, держа наготове мешки с песком и водяные

насосы. Одна из зажигательных бомб попала в купол,
и свинец, покрывавший ее, начал плавиться. Но удача
улыбнулась пожарным: бомба свалилась на Каменную
галерею, где ее удалось засыпать песком
Уинстон Черчилль обратился к лондонцам с призывом сохранить собор во что бы то ни стало. Были сформированы бригады добровольцев, которые дежурили на
улицах, чтобы бороться с пожарами. Специальные
бригады гражданской обороны, включая постоянно
сменяющихся дежурных в самом соборе, были в постоянной готовности спасать его от огня. Одна из неразорвавшихся бомб была с риском для жизни добровольцев убрана с крыши собора.
Немецкая бомба, пробив купол, уничтожила главный
алтарь. Сильно был поврежден южный трансепт. Но несмотря на все повреждения, собор остался цел. Фотография Герберта Мейсона, на которой собор Св. Павла
возвышается над океаном дыма и огня, стала символом
несигибаемости духа британского народа, прошедшего
с честью все испытания. В 1944 году колокола собора
Св. Павла звонили в честь освобождения Парижа от фашистских захватчиков. А в 1945 году на службе, посвященной окончанию войны в Европе, присутствовало 35
тысяч человек.

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

71

Собор
Св. Павла
в наши дни

Есть люди, которые приходят в собор часто, и авторы книги принадлежат к их числу. Причина этого
не только в эстетическом наслаждении, которое получаешь, когда попадаешь в этот восхитительный Дом
Божий, который является к тому же вершиной творческих успехов бессмертного мастера. Дело еще в том, что
в соборе Св. Павла можно постоянно делать для себя
все новые открытия, связанные с архитектурными и инженерными решениями.
К примеру, для абсолютного большинства посетителей собора, пришедших на экскурсию, остается неизвестным, что в верхних этажах западной части здания есть
несколько больших залов и галерей, которые заняты феноменальной библиотекой, созданной по проекту Рена,
огромной деревянной моделью одного из первых вариантов собора, артефактами, сохраненными после пожара
Собор Св. Павла в вечернее время. Сияющий остров в океане
безликих зданий

Хоры и алтарь

и разрушения старого здания, а также перенесенными
в верхние галереи предметами культа. Эти помещения настолько обширны, что удивляешься, почему об их существовании мало кто догадывается.
Между тем попадая туда, становится понятно, насколько инженерный талант Рена соседствовал с архитектурным.

Ведь если вопросы, связанные с декором, были успешно решены с помощью талантливых единомышленников и блестящих мастеров, составивших одну из
лучших историй творческих команд, то инженерные вопросы порой серьезно заботили только самого Кристофера Рена. Но он умел находить поистине нестандартные решения.
Один из ярких примеров этого – строительство гигантского купола. Чтобы купол был надежен и долговечен, Рен создал чрезвычайно сложную конструкцию.
Сначала он построил на крыше коробки собора конус
из кирпича: как известно, конус обладает высокой жесткостью. С внешней стороны на конусе были собраны
балочные деревянные конструкции, на которые опирался деревянный купол, крытый свинцом. Внутри же
конуса был построен внутренний купол, кирпичный, который крепился к конусу и опирался, как и конус, на колонны внутри собора. Если этого не знать, то, входя
в собор, невозможно догадаться, что купол, который

72

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Статуя Св. Павла над западным фронтоном

виден издалека, и купол, который виден внутри собора,
находятся на разной высоте и между ними довольно
большое пространство. На усеченной вершине конуса
Рен установил башенку-фонарик со смотровой площадкой. Шар-держава и крест были установлены на фонарике значительно позже, но точная дата установки
неизвестна. Полная высота собора – 365 футов (111 м) –
по числу дней в году.
На западном, главном фасаде Рен построил две колокольные башни – кампанили, чтобы придать собору
большую внушительность. Длина западного фасада –
всего 54 метра, но у зрителя складывается впечатление, что он стоит перед гораздо более массивным сооружением: это за счет двухъярусного портика с двойными
колоннами. К центральному входу в собор ведет, по образцу древнегреческих храмов, лестница из 22 ступенек; она придает западному фасаду величественность.
Осматривая собор и снаружи, и внутри, трудно избавиться от мысли, что Кристофер Рен и его мастера продумали каждую деталь, предусмотрели, как будет
выглядеть каждый элемент декора. Это кажется поразительным, если вспомнить, что одновременно с возведением собора Рен строил после пожара более десятка
других зданий, включая церкви, а приходы были очень
непростыми заказчиками.
К счастью, многое из того, что было создано (или задумано) Кристофером Реном, сохранилось.
На фронтоне западного фасада – барельеф, показывающий Обращение Св. Павла, а сама фигура Св. Павла
стоит в центре над барельефом. Справа от него статуя
Св. Петра, а слева – Св. Якова. В левой башне висит
набор из 12 колоколов, подаренных Корпорацией Лондонского Сити, а в правой – самый большой колокол
в стране под названием Большой Павел (Great Paul); он
весит 17 тонн. Колокол бьет в 13.00 каждый будний день,
сообщая горожанам, что время обедать. Другой колокол,
Большой Том (Big Tom), звонит, когда уходит из жизни
монарх или известный церковный деятель. Диаметр
часов на правой башне – свыше 5 метров, а их стрелки
выполнены из чистой меди в такой форме, чтобы ни снег,
ни ветер не были бы им помехой.
На южном и северном фасадах Рен сделал в верхней
части имитацию портика западного фасада, а внизу раз-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

местил подковообразную колоннаду. Пять фигур апостолов, которые украшают южный фасад, появились
здесь только в 1900 году: они заменили собой скульптуры, безнадежно испорченные непогодой. А фронтон
южного фасада украшен барельефом с птицей Феникс
и словом RESURGAM. В последние годы вдоль южного
фасада был сделан небольшой дворик, в котором гранитом и латунью выложены схемы нынешнего кафедрального собора и его предшественника.
Самая красивая часть интерьера – это площадка под
куполом в самом центре собора, хоры и Главный алтарь.
Пожалуй, только находясь здесь, можно по-настоящему
почувствовать, какое грандиозное сооружение построил Кристофер Рен. Высота внутреннего купола –
67 метров, но свет льется внутрь собора не только через
окна внутреннего купола, но и через отверстие в конусе,
над которым расположены окна фонаря, то есть с высоты более 90 м.
Внутренний свод расписан художником Джеймсом
Торнхиллом в 1716–1717 гг. Восемь его фресок изображают житие Св. Павла. Кстати, Торнхилл чудом остался
жив, упав с лесов, когда расписывал свод; к счастью,
падая, он сумел уцепиться за балку.
Под фресками в нишах – статуи выдающихся деятелей церкви, но они появились здесь в 1892–1894 гг.
Вопрос, были бы они одобрены Реном, если бы их
устанавливали в его время, остается открытым. Еще
ниже, на треугольниках (пазухах) между главными
арками, сделаны мозаичные панно, показывающие
четырех апостолов и четырех пророков. Они выполнены Г. Уоттсом (G. Watts). Наконец, на нижнем ярусе
сделаны четыре великолепные мозаики: «Распятие»,
«Положение во гроб», «Воскресение» и «Вознесение». Это работы мастера конца XIX века – Уильяма
Блейка-Ричмонда (William Blake Richmond). Эти сюжеты были выбраны в соответствии с пожеланиями,
некогда высказанными Кристофером Реном. Его замыслы были осуществлены только спустя столетие
после смерти.
В самом центре собора перед хорами сделана круглая плакетка, на которой начертана последняя строка
из эпитафии Кристоферу Рену, захороненному в подземной часовне собора. Напомним, что в переводе с ла-

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

тыни, на которой написана эпитафия, эта строка звучит
так: «Если ты, читающий эти строки, ищешь памятник
этому человеку, оглянись вокруг».
Слева от хоров, у входа в трансепт, находится памятник доктору Сэмюэлю Джонсону, новеллисту и создателю в XVIII веке английского словаря. Его скульптор,
невзирая на грузную фигуру, одел в римскую тогу.
Рядом – памятник его современнику, известному портретисту Джошуа Рейнольдсу. Трансепт был реставрирован после жестокой немецкой бомбежки, которая,
к счастью пощадила многие памятники. Самым интересным из них является памятник адмиралу Родни, который
стоит между фигурами Истории и Победы. Друг Нельсона, Родни был блестящим флотоводцем.

Колоннада южного фасада

Южный фасад, богато украшенный резьбой по камню

73

74

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Неф собора. Вид с западного трифориума

Справа, у самого входа в хоры, кафедра собора.
За нею, в южном трансепте, тоже памятники военачальникам, по преимуществу морским: здесь известный памятник Нельсону работы Флаксмана (законченный
в 1818 году), а также памятники адмиралам более позднего времени. Здесь же памятник великому британ-

скому художнику Тёрнеру, которого, видимо, привели
в общество адмиралов его морские пейзажи.
Скамьи хоров и корпус органа сделан непревзойденным резчиком Гринлингом Гиббонсом. В соборе постоянно идут реставрационные работы, так как время
наносит очевидный ущерб декору, которому более трех-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

сот лет, и специально нанятый мастер-резчик скрупулезно вытачивает утраченные детали резьбы. Поначалу
выточенные им детали отличаются по цвету от резьбы
Гиббонса, но со временем эта разница исчезает. Плафоны хора украшены викторианской мозаикой, сложенной из тысяч маленьких кусочков цветного стекла.
На них показаны живые существа, созданные богом
в первые три дня Сотворения Мира: звери, живущие
на земле, существа, живущие в море, и птицы. Это тоже
работа Уильяма Блейка-Ричмонда.
У Главного алтаря была мраморная перегородка,
но германская бомба его почти уничтожила, и на ее
месте сегодня установлен большой балдахин. Его нельзя назвать поздним дополнением в полном смысле
слова, так как архитектор Стефан Дайкс Бауэр сделал
проект этого балдахина по первоначальным рисункам
Кристофера Рена. Они, как известно, не были реализованы, потому что церковникам показались слишком
экстравагантными. То, что балдахин все же появился
на свет, можно считать исторической справедливостью.
Что же касается органа, то он разделен: клавиатура вынесена на левую сторону. Его реставрировали
по крайней мере четыре раза, но трубы первоначального органа сохранены: они были изготовлены для
инструмента, установленного в соборе в 1695 году.
На нем любил играть композитор Гендель. В арках, ведущих к алтарю, находятся ворота, изготовленные
Жаном Тижу.
За алтарем расположена Американская мемориальная часовня. Она посвящена военнослужащим США,
которые, начав свой боевой путь с британской земли,
отдали свои жизни во Второй мировой войне. Их
имена вписаны в Свиток Почета, который находится
в ларце из золота и хрусталя. Резьба вокруг перегородок часовни показывает животных и птиц Америки.
В соборе еще несколько часовен. На северной стороне нефа близ входа в собор расположена Часовня
Всех Святых (она называется еще Мемориальной часовней Китченера). Здесь, на полу часовни, находится памятник фельдмаршалу Китченеру. Следующая часовня
на этой стороне – Часовня Св. Дунстана, где проводятся
ранние службы. Здесь установлена великолепная мозаика Салвиати, на которой показаны три скорбящие

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

женщины у Гроба Господня – три Марии. На противоположной стороне нефа находится Часовня Ордена
Св. Михаила и Св. Георгия. Это орден колониальный;
посвящали в рыцари ордена только за особые заслуги
на службе в дальних странах.
В верхнюю часть собора можно попасть: туда ведут
несколько лестниц, но чаще всего открыта лестница
из восточной части нефа. 143 ступени ведут на Трифориум (Triforium Gallery) – узкую галерею, по которой
можно пройти вдоль южного придела в библиотеку. Коридор этот довольно просторен, как и все помещения,
которые были предусмотрены Реном в этой части собора. В коридоре на специальных стеллажах сейчас
размещены обломки рельефов и прочего декора старого собора, которые были собраны и сохранены после
пожара. В библиотеке хранятся некоторые документы,
относящиеся к истории собора, портреты и автографы,
а также книги, связанные с творчеством Рена, его учеников и последователей. Есть тут также церковные
книги, в том числе очень редкие.
С Трифориума лестница ведет еще выше, на Галерею
шепота (Whispering Gallery), которая расположена
по внутреннему периметру купола. Она названа так потому, что слово, сказанное у стены на одной стороне
купола, отчетливо слышно на противоположной стороне – хотя расстояние между двумя этими точками более
35 метров. Конечно, для достижения этого эффекта
в соборе должна царить абсолютная тишина. Но это
дает некоторое представление о том, какова акустика
в храме, построенном Кристофером Реном.
С Галереи Шепота узкий пролет ведет на Каменную
Галерею (Stone Gallery), которая огибает внешний купол
и находится над большим его барабаном. Поднимаясь
по внутренним лестницам, можно увидеть, что собой
представляют конструкции, созданные Кристофером
Реном более трехсот лет назад, включая вышеупомянутый конус. С Каменной галереи в хорошую погоду открывается замечательный вид на Лондон, особенно
на долину Темзы.
Еще выше расположена Золотая галерея (Golden
Gallery). Эта совсем небольшая площадка находится
на самом верху купола, у подножья фонаря с крестом.
Отсюда вид еще лучше, но чтобы подняться сюда,

Купол собора, расписанный художником Торнхиллом

75

76

Подземная часовня собора

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

77

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

на самую высокую смотровую площадку собора, надо
преодолеть 627 ступеней.
Кафедральный собор Св. Павла является вторым
после Вестминстерского аббатства по числу памятников
великим деятелям прошлого. Помимо уже перечисленных, здесь находятся памятники таким знаменитым британцам как лорд Лейтон, создатель целого направления
в английской живописи, и президент Королевской Академии искусств в Викторианскую эпоху, генерал Гордон,
погибший в Судане в конце XIX века. Есть здесь, разумеется и памятник герцогу Веллингтону: он установлен
в арке нефа.
Памятники, находящиеся в нефе и трансептах, сами
по себе – несомненно произведения высокого искусства, но они не производят такого впечатления, как памятники в Вестминстерском аббатстве, по одной простой
причине: они стоят здесь сами по себе, вдали от праха
великих людей, которым поставлены. Подлинная усыпальница расположена в Крипте (Crypt) – подземной
часовне собора. Крипта занимает почти все пространство под зданием. Часть подземной часовни, расположенная под хорами, называется Уголком художников:
здесь захоронены такие крупнейшие мастера, как Тёрнер, Рейнольдс, Лоуренс, Милле, Лейтон и Блейк.
Здесь же похоронен скульптор Лендсир, создавший
львов для Трафальгарской площади, тут покоится прах
архитектора Лютьенса, построившего «Кенотаф»,
и здесь же могила Александра Флеминга, благодетеля
человечества, создавшего пенициллин.
Под нишей последнего окна на правой стороне
крипты расположена простая черная мраморная плита –
могила Кристофера Рена. Над нею – табличка с уже
знакомым нам изречением. В подземелье немало и старых памятников, оставшихся от разрушенной церкви
Святого Павла. В соборе был захоронен великий художник Антонис Ван-Дейк, придворный художник короля Карла II, умерший от чумы в Лондоне в 1641 году,
а также Джон Донн, поэт и проповедник Елизаветинской эпохи.
Почетное место непосредственно под центром купола занимает гробница адмирала Нельсона. Его гроб
был сделан из грот-мачты французского флагманского
корабля «Лорьен», захваченного Нельсоном в сраже-

Памятник герцогу Веллингтону

Гробница адмирала Нельсона

нии у Абукира (его называют также «сражением при
Ниле»). Саркофаг же, в стиле итальянского Возрождения, – работа Бенедетто ди Ровеццано: его заказал
для себя еще кардинал Уолси, но Генрих VIII забрал
у него саркофаг, как и многое другое. Саркофаг, однако, пустовал до тех пор, пока в него не уложили, спустя столетия, гроб Нельсона. Гробница Веллингтона –

это огромный блок порфира на гранитном основании.
Кроме Веллингтона, в подземелье захоронены многие
фельдмаршалы, генералы и адмиралы, служившие
Британии в разные времена.
Кафедральный собор Св. Павла – одна из важнейших
достопримечательностей Лондона и памятник эпохи,
но также – памятник человеческому гению и дерзости.

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

79

Старый дом
настоятеля
собора
Св. Павла
В маленьком переулке под названием Динз-корт
(Двор настоятеля), напротив собора Св. Павла, стоит
симпатичный дом XVII века. Согласно традиции, его построил в 1670 году Кристофер Рен. Однако дом этот
не внесен в официальный список зданий и сооружений,
построенных Реном, так что нам предстоит разобраться
в этом вопросе.
Прежде всего заметим, что, хотя план строительства дома для настоятеля, вместо прежнего сгоревшего
во время Большого Лондонского пожара, был составлен в 1670 году, реально строительные работы осуществлялись в 1672–1673 годы. Обитателем дома стал
настоятель собора Св. Павла Уильям Санкрофт, один
из образованнейших и благороднейших людей своего
времени. Он был настоятелем с 1664 года и гибель собора в огне была его личной трагедией. Добавим, что
он пожертвовал 1400 фунтов на строительство нового
собора.
Санкрофт был знаком с Кристофером Реном с 1665 года,
хотя слышал о нем и раньше. Рен был ему глубоко симпатичен, так что нельзя исключать, что он был заинтересован в том, чтобы проект дома настоятеля делал бы
Фасад старого дома настоятеля собора

Скромно декорированный подъезд дома

он. Почему же Рену отказывают в авторстве? Оказывается, на строительном контракте стоит подпись Уильяма
Уодроффа, инспектора, а не Рена. Это считается достаточным основанием, чтобы полагать, что архитектором
дома был Уодрофф.
Это лишнее доказательство того, что историки порой
копают недостаточно глубоко, когда делают свои выводы. Уодрофф был одним из сотрудников в Управлении,
возглавляемым Реном. Они познакомились в 1668 году
во время инспекции сгоревшего собора Св. Павла, и Рен,
оценив его талант и способности, добился того, чтобы
Уодроффа назначили руководителем офиса архитектурно-строительных работ в соборе Св. Павла и в офисе,
занимавшемся восстановлением церквей Сити. Это значит, что Уодрофф имел право подписывать контракты

такого рода по поручению и от имени Рена, когда речь
шла об официальном заказе, связанном с собором
Св. Павла.
Основными функциями Уодроффа, как инженера и инспектора построек, были технические расчеты, составлением проектов он занимался мало. Уодрофф был одним
из тех работников Рена, которому он доверял и с которым
надеялся поработать долгие годы; к сожалению, Уодрофф
умер в 1675 году. Теоретически он мог бы разработать
проект дома настоятеля, но если не детальный, то во всяком случае общий проект этого дома должен был изучить,
скорректировать и одобрить Рен. Что же касается стилистики дома, то она очень близка к тому, что мог бы сделать
при строительстве подобного дома Рен.
Дом представляет собой двухэтажную постройку
с используемым цокорльным этажом и мансардными окнами: иными словами, при относительно небольшой высоте он – компактный и с довольно немалым количеством
помещений. Второй этаж окантован дентикулой (зубчатым карнизом), небольшая двухпролетная лестница
ведет к центральной двери. В XVII веке крыльцо было
крытым: подъезд имел форму раковины. В конце века
его заменили на обычный плоский навес.
Сейчас дом – резиденция Лондонского епископа.

III. Шедевр мастера – собор Св. Павла

81

Дом Главы
у собора
Св. Павла

Дом Главы в XVIII веке

Один из двух подъездов Дома Главы

Дом Главы (иногда именуемый Залом Главы) – это,
как правило, отдельная постройка, принадлежащая кафедральному собору или монастырю и обычно примыкающая к основному зданию. Тут проходили как
ежедневные собрания каноников, так и различные
Дом Главы у собора Св.Павла в наши дни

важные встречи. Хотя на повседневных собраниях рассматривались текущие дела и оглашались задания каноникам, каждое такое собрание начиналось с чтения
одной главы из Библии; отсюда и название.
Неизвестно, подготовил ли Кристофер Рен проект
Дома Главы при соборе Св. Павла еще в ходе строительства собора или после его окончания, но известно,

что такой план был готов уже в конце 1710 года. Идея
Рена заключалась в том, чтобы Дом Главы, выходя фасадом на двор собора, отделил бы его собой от площади Патерностер-сквер. Строительство здания началось в 1712 году и закончилось примерно два года спустя. В некоторых источниках можно прочесть, что
проект здания был сделан в 1715 году Кристофером

82

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

здание из кирпича теплого тона. Речь не шла об экономии, хотя доставка портландского камня в район собора
становилась с каждым годом все дороже. Скорее всего,
Рен сделал это для того, чтобы Дом Главы не сливался
по цвету с собором, чтобы он представал как скромное

Старый фонарь, сохранившийся несмотря на то, что Дом
Главы был разрушен бомбой

Реном вместе с его сыном, но если участие Кристофера-младшего в проекте никто в принципе не оспаривает, то окончание строительства под руководством
Рена датируется всеми авторитетами исключительно
1714 годом.
Рен строил Дом Главы на месте средневековой трапезной для младших каноников. Он решил построить

Водоразборная колонка XIX века, стоящая в боковом дворике
Дома Главы

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

здание для служителей церкви. Здание было простым
трехэтажным, но Рен снабдил его парапетом на крыше
и цокольным этажом. Центральный пролет с тремя окнами и два боковых пролета по два окна каждый были
окантованы портлендским камнем.
В конце боковых пролетов на первом этаже Рен
устроил два подъезда с сегментными фронтонами,
также из портлендского камня. Под верхним этажом
был сделан поясок, а над третьим этажом – изящный
карниз и высокий парапет. Внутри здание было спроектировано очень логично и просто; на третьем этаже две
лестницы соединялись коридором, в котором, как и при
входе, была охрана, в то время как на двух этажах
и в цокольном этаже соединительной галереи не было.
Таким образом, обеспечивался относительный покой
руководства и высокий уровень безопасности.
Строительство здания обошлось в 5636 фунтов
и 14 шиллингов (это миллион с четвертью на деньги
сегодняшнего дня). Как видим, постройка была весьма
экономичной и функциональной. В середине XIX века
она использовалась школой хористов, а с 1869 года
и по начало ХХ века здесь размещались младшие каноники и музыканты. Для них был в 1885 году надстроен еще один этаж. А с 1910 по 1920 год здание взял
в аренду «Ллойдз-банк». В 1927 году банк, уже имевший ряд зданий в центре Лондона, сдал первые два
этажа Дома Главы клубу «Сити Альбион», славившемуся своими ресторанами для гильдий и крупных торговцев.
29 декабря 1940 года в Дом Главы попало несколько
бомб, и он сгорел. Прошло целых десять лет, пока здание
не получило статус исторической постройки класса II,
и спустя еще пять лет началось воссоздание реновского
здания в той форме, в какой оно существовало до середины XIX века. В 1998 году квартиры на третьем этаже
были переданы под офисы различных служб и общественных организаций собора, а в 2011–2015 гг. была
проведена полная реставрация Дома Главы, в ходе которой в некоторых помещениях были воссозданы «реновские» интерьеры. Это стало возможным, в частности,
благодаря крупным пожертвованиям Друзей собора.
Сейчас восстановленные залы сдаются под различные
мероприятия.

Рен

И КОРОЛЕВСКИЕ
ДВОРЦЫ

IV

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Работа Рена
в королевских
дворцах
Рассказать о том, что и как делал в королевских дворцах Кристофер Рен, крайне сложно. Эта сложность вызвана главным образом тремя факторами. Первый – это
взаимоотношения с монархами. Если с королями Карлом II и Яковом II у него всегда было полное взаимопонимание, и оба бесконечно доверяли вкусу и знаниям
своего придворного архитектора, то с другими монархами ему порой было очень непросто общаться.
Уильям III мало интересовался чем-либо, кроме политики и военных дел, а что касается вкусов короля, то знаменитый историк Чарльз Найт писал о них, что они были
одновременно дурными и «подражательными». Так, когда
он строил во дворце Хэмптон-корт главный и восточный
фасады, он просто стремился подражать Великому Монарху, то есть королю Людовику XIV.
Архитектором короля Уильяма был Рен, который, как
писал Найт, к тому времени уже получил признание как
один из крупнейших архитекторов Европы, писал Найт.
Но король не давал ему возможности делать все наилучшим образом, он пытался даже поучать Рена. Политик
и философ Уолпол вспоминал, как Рен представил проект
перестройки всего дворца Хэмптон-корт, который был
сделан «с большим вкусом» и «который хотела осуществить королева Мэри», но король этот проект отверг. Он,
однако, остался очень доволен достигнутым результатом,
Потолок Расписанного зала
(Пансион ветеранов флота в Гринвиче)

Южный фасад нового дворца, построенного Кристофером Реном

85

86

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

когда часть дворца, строившаяся в стиле барокко, была
готова, и даже соглашался с тем, что новые апартаменты
монарха имели отличные пропорции и сочетали отличный
стиль с удобством. В то время считалось, что эти апартаменты не имели равных в Европе, так что на этот раз английский король оставил Великого Монарха позади…
Что касается королевы Мэри, то Рен относился к ней
с глубочайшим уважением. Он писал, что она иногда на-

ходила удовольствие в рассмотрении и изучении чертежей и задумок разного рода, следила за ходом строительства всего здания и высказывала затем свои
суждения, которые были исключительно верными.
В этом она повторяла своего дядю, короля Карла II.
Прочие же монархи чаще мешали Рену и его людям,
а не способствовали их работе. И хотя Рен был терпеливым и скромным человеком, готовым на компро-

Вид с Темзы на Уэстминстерское аббатство и Уэстминстерский дворец в начале XVIII века

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

миссы, давление сверху порой сказывалось на результатах его работы. Недаром Рен часто повторял поговорку: «Сколько бы усилий ни ушло на планирование,
без удачи никогда не обойтись».
Второй фактор – это отсутствие у его заказчиков реального представления о работе архитектора и о времени, которое требуется на то, чтобы выполнить
строительные работы с высоким качеством. Так как

87

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

в силу своей загруженности Рен был вынужден делегировать некоторые свои полномочия таким помощникам
как Хоксмур и Толман, это иногда приводило к тому, что
они, уступая давлению заказчиков, начинали спешить,
выполняя те или иные виды работ не так качественно,
как следовало. Надо еще иметь в виду, что, хотя Хоксмур
был дальним родственником Рена, а Толман был обязан
ему всем, чего достиг, и один и второй нередко интриговали против Рена, стремясь заполучить какие-то выгоды за его спиной. Впрочем, Рен нередко и сам уступал
им поле деятельности, например, в устройстве интерьеров, так как его больше интересовало зодчество, архитектурные идеи и планы, которые требовали игры ума,
и для их реализации он не жалел ни сил, ни времени.
Рутинная работа с интерьерами дворцов была ему нередко скучна, тем более что мода на интерьеры
в то время была проста: комнаты чаще всего обшивались деревянными панелями.
Наконец, третьим фактором было то, что не только
король, но и почти все аристократы того времени считали, что лучшими образцами архитектуры являются те,
что созданы и создаются во Франции короля Людовика XIV, а самый лучший способ строить в Англии – это
подражать французам. Рен не отрицал все лучшее, что
было во французской архитектуре, и нередко использовал ее достижения, но при этом он всегда шел своим
путем. Он не мог, однако, не учитывать общее настроение, существовавшее тогда у элиты применительно к архитектуре, а оно было таково: дворцы, строящиеся
в Англии, должны быть максимально приближены
по стилю к французским. Согласитесь, что для того,
чтобы отстаивать в этих условиях собственную точку
зрения, надо было быть человеком стойким и уверенным в своей правоте. Его помощники, кстати, далеко
не всегда имели мужество отстаивать право на собственное мнение.
Учитывая действие этих трех факторов, можно
прийти к выводу, что Рен, разрабатывая планы строительства новых дворцов или перестраивая старые, мог
только в какой-то степени воплотить те идеи, которые
соответствовали его таланту, вкусу и знаниям. Во всем
остальном это был компромисс, тем более неизбежный, что заказчики почти никогда не выделяли на ис-

Карта Уэстминстера в XVIII веке. По ней видно, что почти все здания располагались вокруг Уэсминстерского дворца

полнение заказа те средства, которые Рен считал необходимым на него выделить. Неоспоримым фактом
является то, что Рен разработал уже после короля
Карла II несколько блестящих планов строительства
нового дворца вместо сгоревшего дворца Уайтхолла,
планировал не только строительство новой части
дворца Хэмптон-корт, но и создание там ряда новых
корпусов, а также намеревался существенно изменить
облик дворца Св. Якова (St. James’s Palace), но лишь в
Хэмптон-корте и в Гринвичском дворце (который стал
Пансионом ветеранов флота) была осуществлена
значительная часть его планов. Он, однако, смог
внести существенную лепту в перестройку Кенсингтонского дворца, а также в помещения Уэстминстерского дворца (он работал над интерьерами Палаты

общин Парламента и следил за состоянием Уэстминстерского Чертога).
Наконец, как уже отмечалось, еще одной проблемой, не поддающейся решению, является то, что сегодня крайне трудно определить с высокой степенью
точности, какую работу проделал в том или ином
дворце сам Рен, какую – помощники и ученики мастера по его планам и чертежам, а что они выполнили
самостоятельно. Нам неизвестна степень участия
Кристофера Рена в этих проектах, но то, что он, так
или иначе, приложил руку к каждому из них, принимается нами как непреложная истина. Одно очевидно:
самые радикальные изменения, внесенные в планировку и обновление дворцов, которые строились до
Рена, внес именно он.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

89

Кристофер Рен
в Хэмптон-корте

История дворца Хэмптон-корт началась с того, что
орден рыцарей-госпитальеров Св. Иоанна Иерусалимского, религиозное объединение, первоначально основанное в начале XII века для защиты паломников на
Святой земле от сарацинов, приобрело здесь землю
и поместье, которое стало своего рода главной усадьбой
большого фермерского хозяйства. В 1514 году кардинал
Уолси, в то время самый могущественный вельможа королевства и ближайший сподвижник взошедшего на
престол короля Генриха VIII, взял имение Хэмптон-корт
в аренду на 99 лет. Уолси был тщеславным и своекорыстным человеком. Торгуя епископскими митрами,
то есть назначая главных епископов за взятки, он стал
самым богатым человеком в стране.
Его замысел был построить здесь дворец из тысячи
комнат, равного которому в стране не было. Когда отношения между кардиналом и королем Генрихом VIII
ухудшились, Уолси подарил дворец королю, но это
не спасло его ни от клеветы придворных интриганов,
ни от черной неблагодарности монарха. Он избежал
казни только потому, что умер по пути в столицу, где ему
Восточный (главный) фасад дворца, построенного Реном.
Вид из парка с фонтанами и каналами, который также был
создан по его проекту

Портрет короля Генриха VIII

предстояло предстать перед судилищем – по надуманному обвинению.
Через полгода после смерти кардинала Генрих VIII
развернул в Хэмптон-корте большие строительные работы и существенно расширил парк. За 10 лет он потратил только на Хэмптон-корт 62 тысячи фунтов. При
Генрихе VIII во дворце было 1200 придворных и слуг
зимой и 800 летом (часть из них летом разъезжалась
по своим поместьям). Дети короля, наследовавшие ему,

часто здесь бывали. Оливер Кромвель, казнив короля
Карла I и став диктатором, сделал Хэмптон-корт своей
загородной дачей. После реставрации монархии Карл II
приложил немало усилий, чтобы возродить былую славу
дворца.
Рен был приглашен Уильямом III и его женой Мэри II
перестроить дворец Хэмптон-корт в 1689 году. Начало
масштабных работ здесь, как и в Кенсингтонском
дворце, стало необходимым после того, как страшный
пожар практически уничтожил Уайтхолл, и правящая
чета решила устроить себе жилые помещения в этих
дворцах.
Работы Рена, связанные с дворцом Хэмптон-корт,
продолжались долго. Он занимался им до 1694 года, перестраивая комнаты и создавая новые интерьеры в анфиладах в южной и восточной частях дворцового
комплекса (History of King’s Works, v.156–65), но новую
часть дворца, созданную им в стиле барокко, а также
иные здания и сооружения он и его помощники строили
и декорировали до самого 1716 года, когда все помещения дворца были полностью закончены уже для монархов новой, Ганноверской династии.
Всю проведенную в этом дворце Реном и его помощниками работу можно условно разделить на три основных этапа. На первом этапе Рен и его Королевское

90

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Фасад дворца тюдоровской эпохи, начатый кардиналом Уолзи и завершенный королем Генрихом VIII

Южный фасад нового дворца, построенного Кристофером Реном. На переднем плане – Личный сад короля Уильяма III, граничащий с Темзой

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Вид дворца Хэмптон-корт с птичьего полета (со старинной гравюры)

Управление архитектурных и строительных работ занималось изучением территории дворца, созданием общего плана расположения зданий, помещений и садов,
а также определением участков, которые было необходимо подготовить для реализации масштабного проекта
новой части дворца в стиле барокко. На этом этапе
также создавались предварительные чертежи в соответствии с идеями великого архитектора.
Английские историки архитектуры иногда делают
предположения, что рабочие проекты различных архи-

тектурных композиций и элементов дворца для него делали его ученики и помощники. Подобных предположений отрицать не будем. Ведь архитектора такого
класса как Рен, возглавлявшего уникальную проектностроительную организацию, можно сравнить, пожалуй,
только с генеральными конструкторами ракет сегодняшнего дня, которые обобщают предлагаемые им идеи
и воплощают их в конечное творение. Это их видение,
их знания и их решения обеспечивают успех этого творения, как с точки зрения конечной цели, так и с точки

91
зрения надежности и эстетических свойств конструкции. И это вкус Кристофера Рена, его выдающийся талант и его понимание всех архитектурных и инженерных
вопросов в их совокупности обеспечивал долголетие
созданных им и его помощниками зданий.
На втором этапе Рен и его люди делали рабочие
чертежи нового дворца и осуществляли контроль
за его строительством. Эта работа началась в 1690-е
годы и продолжалась двадцать лет. Третий этап включал в себя переустройство и создание интерьеров
в тех помещениях, которые ранее занимали королева
Мэри и королева Анна: кроме того, создавались новые
апартаменты для принца Уэльского и его супруги. Эти
работы велись уже в 1715–1716 годы. В этот же период
Рен строил для монарха теннисный корт и перестраивал Часовой дворик, а его помощники занимались перестройкой зданий, выходящих на проспект парка
Буши.
Каждый из этих этапов был по-своему сложен и требовал от архитектора нестандартных решений. Это
видно по целому ряду примечаний и заметок, которые
Рен и его помощники делали на многочисленных чертежах. Значительная их часть вызвана тем, что уже
на самом первом этапе требовалось уделять огромное
внимание топографии территории, на которой планировалось провести строительные работы.
Это в первую очередь относилось к тем участкам, которые находились вне стен дворца. Еще до возведения
основных зданий Рен построил вдоль северного края
Внешнего двора две сторожки. Со временем, к 1700 году,
они вытянулись в длинные постройки.
Отметим, что, планируя строительство новых зданий,
Рен немалое внимание уделял их пространственному
расположению применительно к угодьям вокруг дворца
и к дорогам, ведущим в Кингстон и другие населенные
пункты. На планах старого дворца поражает феноменальная точность всех замеров.
Обращает на себя внимание также то, что обычно
собственных помещений короля, которые именовались
Личными комнатами и в которых он мог действительно
уединиться (входить туда запрещалось без его разрешения всем без исключения), было в королевских дворцах не так много. В Хэмптон-корте Рену пришлось так

92

Восточный (главный) фасад дворца

планировать расположение Личных комнат и Личного
сада, чтобы они были просторными и действительно
обеспечивали бы полное уединение короля: это было
продиктовано самим характером Уильяма III.
Личный сад на чертежах Рена должен был располагаться (и в действительности был устроен) в восточной
части дворцовой территории, между Темзой и личными
апартаментами короля, часть которых на первом этаже
занял со временем фаворит короля герцог Олбемарль.
Личный сад представлял собой маленький регулярный
парк с партерами и скульптурами, огороженный со всех
сторон высокой стеной и насыпью, на которой росли
небольшие деревья.
Один из ранних проектов Рена предполагал строительство нового дворца на западном краю лужайки
перед старым дворцом. По зрелым размышлениям он
пришел к выводу, что делать это нецелесообразно, так
как тогда дворец станет своего рода сэндвичем, в котором внешние стороны будут представлять постройки
в стиле барокко, а внутри его останутся тюдоровские
залы и комнаты, перестроить которые будет потом довольно сложно.
Одним из самых известных чертежей, выполненных
Николасом Хоксмуром по заданию Рена, является тот,
на котором изображен тюдоровский дворец; к этому
чертежу прилагается наложение, которое показывает
план полной перестройки дворца Хэмптон-корт. То был
так называемый Великий проект, суть которого заключалась в том, чтобы разрушить большую часть старого дворца, за исключением разве что Главного зала

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

и еще нескольких построек, и построить на месте разрушенных зданий новый, роскошный дворец в стиле барокко по проекту Кристофера Рена.
Это был действительно амбициозный проект. Сутью
плана было следующее. Центральной продольной осью
всего комплекса, идущей с запад на восток, должно
было стать продолжение оси уже существовавшего
длинного паркового канала. Перпендикулярной к ней
осью становилась поперечная ось Главного зала. Вход
во дворец был через западные ворота. Пройдя через
них, человек попадал в просторный двор, окруженный
зданиями в стиле барокко. Из него арка вела в Личный
двор короля. Анфилады комнат примыкали к Главному
залу; он становился, таким образом, большой прихожей
или, скорее, приемной короля, присутствие в которой

Колоннада Часового двора

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

уже должно было настроить посетителей на определенный лад.
Вышеупомянутый план полностью ниспровергает
мифотворчество, связанное с работой и идеями Рена.
Во-первых, на плане есть важные детали, которые,
по всеобщему признанию, сделаны его рукой, и, следовательно, его участие в больших проектах не подлежит
сомнению. Во-вторых, тает миф, что Рен был тем художником-радикалом, который все время старался разрушить старые постройки, независимо от их исторической
ценности, и строить все заново.
В данном случае он вовсе не собирался уничтожить
Главный зал; он планировал также сохранить тюдоровскую надвратную башню и галереи Нижнего двора, хотя,
вполне возможно, и несколько видоизменил бы их. Он

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

действительно хотел убрать маленькие и невзрачные
домики на северной стороне тюдоровских кухонь,
а также те постройки, которые прилегали к садам и огородам дворца. Сегодня они, тщательно отреставрированные, являются памятниками эпохи, но во времена
Рена они были в плохом состоянии и требовали ремонта, и с его точки зрения никакой исторической ценности они не представляли (некоторым было всего сто
пятьдесят, а то и меньше ста лет).
Признаем, однако, что в обоих вариантах Великого
плана разрушение этих построек даже не ставилось архитектором под сомнение; на деле же большая их часть
сохранилась. Оба варианта были подготовлены им весной 1689 года или в крайнем случае летом того года, что
говорит о той быстроте, с которой великий архитектор

Фонтанный двор

постоянно работал. Можно утверждать это с полным основанием, так как в июне 1689 года началась закладка
фундамента будущего дворца.
Первый вариант проекта был значительно более
масштабным, нежели второй; в первом варианте протяженность строящегося комплекса с запада на восток составляла более 200 м, а с севера на юг – более 250 м.
Площадь Личного двора должна была составить примерно 11 тыс. кв. м, а вдоль него должны были вытянуться с запада на восток королевские апартаменты.
Принят был, причем, со значительными изменениями, второй вариант. Между тем достаточно посмотреть на фотографию дворца, сделанную с птичьего
полета, чтобы убедиться в том, что Рен создал его
в стиле барокко, который существенно превосходил

93
в размерах и сложности все ранее существовавшие тут
постройки, хотя он и занимает только восточную часть
всей территории.
Рен любил большие, открытые пространства, но умело использовал и ограниченное пространство внутренних
двориков. Создавая дворец в стиле барокко, он спроектировал так называемый Фонтанный дворик, или Дворик
с фонтаном (Fountain Court), окруженный барочными постройками с крытыми галереями, образующими квадрат;
сделав его «ступицей» дворца, он смог обеспечить выход
из дворца в парк, переход по короткому коридору в дворцовую часовню, а также другой переход – в апартаменты
Часового двора, доступ к лестнице королевы и, соответственно, к ее апартаментам и тюдоровским залам.
Кристофер Рен заменил этим двориком старый дворик короля Генриха VIII. Над крытыми арочными галереями – высокие окна Парадных залов. Окна поменьше
Рен поместил в резные венки, а на той стене, где этого
сделать было нельзя, была использована роспись: венки
обрамляют там не окна, а панели французского художника Луи Лагера «Подвиги Геркулеса» (они почти полностью выцвели к нашему времени). Над венками –
квадратные окна верхнего этажа, где жили придворные.
Главный вход в апартаменты Короля (King’s Apartments) был сделан через колоннаду ионического ордера, построенную Реном в южной части Двора с часами
(Clock Court). Она несколько выбивается из общего
стиля типично тюдоровского двора, но архитектор,
строя ее, явно намеревался дать посетителям понять,
что с этой колоннады начинается совершенно иной,
в принципе отличный от тюдоровского, мир более созвучных времени архитектуры и декора.
Лестница короля (King’s Staircase), которая ведет
в эти апартаменты, – самое помпезное место во всем
дворце, и причем не только потому, что яркая живопись
здесь покрывает и потолок, и стены, а еще и потому, что
художник, похоже, зашел слишком далеко, восхваляя короля-иноземца, занявшего английский трон, с помощью
аллегорических образов. Расписал лестницу в 1700 году
Антонио Веррио, который много работал для британских
монархов в разных дворцах, и умер здесь, в Хэмптонкорте, в 1707 году. Подпись художника легко найти – она
в конце лестницы, у дверей, ведущей в апартаменты.

94

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Анфилада апартаментов короля создавалась в строгом соответствии с этикетом того времени: чем дальше
от лестницы короля находился зал, тем сложнее было
туда попасть кому бы то ни было: вход в каждый зал
контролировался специальными охранниками. Шум
и суету король не любил, предпочитая одиночество или
общение с фаворитами.
Заметим, что внутреннюю отделку почти всех парадных залов и ряда прочих помещений в анфиладе короля
Кристофер Рен не завершил: в 1699 году здесь его сменил его помощник Уильям Толман. Что вызвало замену,
сказать трудно. Официальная версия такова. Король попросил Рена сделать расчет расходов, необходимых для
завершения работ по интерьерам. Представленная ему
сумма – 6800 фунтов показалась ему слишком большой.
Толман же представил расчет на 5240 фунтов, и подряд
был отдан ему. Конечно, исключать интриги Толмана
не будем, но скорее всего предстоящая работа просто

Фрагмент потолочного плафона Парадной лестницы (кисти А. Веррио), на котором богам приносят нектар и амврозию.
Летательный аппарат, на котором они находятся, посетители дворца прозвали «летающей тарелкой»

Парадная лестница апартаментов короля Уильяма III (со
старой акварели)

мало интересовала Рена, тем более что основные проектные работы по интерьерам были им давно закончены. Толман, таким образом, выступал скорее в роли
прораба, нежели архитектора.
Первым залом в апартаментах является караульное
помещение охраны короля (King’s Guard Chamber).
Здесь размещались йомены-охранники короля, основной задачей которых было не допускать в апартаменты
короля «случайных людей, злоумышленников и неизвестных». У короля было около 100 охранников,
но караул одновременно несли примерно 40 человек.
Охранники носили алебарды, которые сейчас экспони-

руются в этой комнате; на алебардах стоит монограмма
короля Уильяма III.
Королевский салон (King’s Presence Chamber), который также часто называют Королевской приемной, служил при Уильяме III главным образом для общения
придворных между собой. Король иногда выходил
сюда, и даже принимал здесь придворных или просителей, сидя на троне под балдахином, но для этой цели
много чаще служил Зал личных аудиенций короля.
Но если даже короля в салоне не было, придворные демонстрировали свое почтение королю, время от времени кланяясь пустому трону.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

В следующем зале – обеденном зале короля (King’s
Eating Room) – король иногда обедал в присутствии
придворных; они, разумеется, только наблюдали
за этим процессом. Говорят, что король Георг II обедал
так шесть-семь раз в месяц. Для этой цели сюда специально приносили стол и королевское кресло.
Зал личных аудиенций короля (King’s Privy Chamber)
был в ту эпоху самым важным во дворце. Здесь король
официально принимал послов, здесь проводились торжественные церемонии. Зал уединения короля (King’s Withdrawing Room) был помещением, где король уединялся
с ближайшими советниками: сюда допускались только избранные. Встречи эти происходили в неофициальной обстановке, и поэтому балдахина тут не было, а король
восседал в обычном кресле. Здесь, как и в других залах,
сохранилась феноменальная резьба Гиббонса.
В парадной опочивальне короля (Great Bedchamber) каждое утро проходила церемония облачения

Обеденный зал короля

короля. На ней присутствовали только избранные
или специально приглашенные придворные. Вход
в эту опочивальню был запрещен даже камердинерам, которые приносили аксессуары королевского
туалета.

Парадная спальня короля была пышно декорирована. Мебель тут была всегда дорогая, а фриз украшен
тонкой резьбой Гиббонса. На потолке Антонио Веррио
сделал роспись «Эндимион в объятиях Морфея». Эндимион, возлюбленный богини Луны – Селены, которому
она родила 50 дочерей, постоянно находился в состоянии глубокого сна (Морфей – греческий бог сна и грез).
Спал же король в следующей комнате: в Малой
опочивальне (Little Bedchamber). Когда декор этой комнаты был завершен, она была одной из самых красивых
комнат во всем королевстве. На потолке Антонио Веррио
расписал плафон «Марс на коленях у Венеры». Из урн,
написанных на своде, растут розовый куст и апельсиновое дерево: символ союза королевских домов Стюартов
и принца Оранского (от слова orange – апельсин).
Следующая личная комната короля (King’s Closet)
служила его личным кабинетом, точнее – миниатюрным
офисом (у короля был личный кабинет на первом

95
роля, которые были предоставлены им фавориту (как
утверждают некоторые историки, и любовнику) – графу
Олбемарлю.
Комнаты эти были обшиты деревянными панелями
и украшены резьбой Гиббонса. За феноменально тонкую резьбу в этих комнатах Гиббонс получил от короля, как следует из документов, всего 5 фунтов.
Всего же фавориту было предоставлено во дворце
пятнадцать жилых комнат и четыре гардеробные комнаты – над апартаментами короля и под ними, а отделка всех этих помещений обошлась в огромную
сумму: 1200 фунтов.
Отсюда путь шел через оранжерею (Orangery) в Личный сад (Privy Garden) и остальные помещения, занимаемые королем. Оранжерея представляла собой длинную
и довольно узкую галерею, которую в 1700 году называли
«парником»: сюда переносили на холодные месяцы лавровые и апельсиновые деревья, которые обычно стояли

Королевская приемная

этаже), хотя, возможно, первоначально эта комната
предназначалась для его гардероба. К ней примыкает
королевский клозет, а от него начинается задняя лестница (Back Staircase). Она предназначалась только для
короля и вела на первый этаж, в те личные комнаты ко-

на террасе перед дворцом. Кристофер Рен планировал
соорудить в середине оранжереи грот, который стал бы
«центром притяжения» и уменьшил бы монотонность
зала, вытянутого вдоль южной части дворца, но до реализации этого проекта дело так и не дошло.

96

Парадная опочивальня короля

За оранжереей располагаются еще три комнаты, которые были личными покоями Уильяма III. Первая
из них, называемая Личной гостиной (Private Drawing
Room), была, как полагают, кабинетом или библиотекой, а рядом с ней находилась личная кладовая короля.
Наконец, последней комнатой здесь была личная столовая короля (Private Dining Room), в которой он обедал либо один, либо с фаворитом.
Когда король Уильям умер в 1702 году, новая королева – Анна – довольно часто оставалась в апар-

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Оранжерея, которая также служила соединительной галереей, связывающей апартаменты королевского
фаворита с личной столовой монарха

таментах короля, потому что отделка ее собственных
еще не была закончена. Георг I и Георг II довольно
часто приезжали на отдых во дворец ранней осенью,
но начиная с 1730 года ни один царствующий монарх
уже не обитал в Королевских апартаментах. С 1838 года
они были открыты для посещения широкой публики.
Сам же Рен, закончив работы во дворце, переключился на садовую архитектуру. По заданию короля он
занялся в 1699 году планированием ландшафта в районе Проспекта Буши.

Уже в самых ранних своих проектах дворца в стиле барокко он предусматривал создание в северной части комплекса широкого проспекта, который был бы обсажен
высокими деревьями. Идея проспекта, который бы вел
от дворца к северу, не вызвала энтузиазма у короля Уильяма, который мечтал поскорей закончить работы в Личном саду, но предложение посадить деревья не была им
отвергнуто, и их высадка началась в том же году.
С 1700 по 1702 год Рен и его помощники всерьез
занимались Личным садом короля. Сначала возник

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

треугольный сад относительно небольшого размера,
но вскоре были подготовлены чертежи планируемого
расширения сада. Чертежи эти были скорее всего изготовлены Уильямом Толманом, который был назначен
заместителем Генерального инспектора по рабо- там
в садах и парках, а также проектантом Уильямом Дикинсоном. В восточной стене планировалось устроить фонтан. При короле Уильяме этот проект не был
реализован.
В Личном саду короля было множество экзотических цветов, потому что королева Мэри любила разво-

Кабинет короля Уильяма III

дить редкие для Англии цветы. В основном они были
оранжевые и синие – то были цвета штандарта короля
Уильяма III. Посадки были симметричными — это для
того, чтобы подчеркнуть четкость, правильность и гармонию, которые, как утверждали его придворные,
были свойственны правлению этого короля. В дальнем
конце сада, у самого берега реки, сохранились декоративные чугунные ограждения, изготовленные французским мастером Тижу; он, как известно, работал
с Реном в соборе Св. Павла и во всех королевских
дворцах.

97
После 1703 года проектом сада занимался по заданию королевы Анны архитектор Генри Уайз. Но и при
нем Личный сад не был расширен. Как Уайз, так
и Уильям Толман, который очень собой гордился, не заслужили, однако, высокой оценки как ландшафтные архитекторы. Причиной этого стало то, что в 1713 году
рухнула часть мощной стены, которая отделяла Личный
сад от Причальной аллеи (Barge Walk), а в самой аллее
образовался довольно большой провал.
Начало XVIII века было довольно сложным для Кристофера Рена. В Лондоне полным ходом шли работы над
собором Св. Павла и над возрождением Сити.
Но в 1702 году на престол вступила королева Анна, которая требовала от Рена проведения масштабных работ
для нее во всех дворцах. Хэмптон-корт не стал исключением. Тут начались работы по созданию для королевы
Анны новых парадных апартаментов (Queen’s State
Apartments).
Эти апартаменты начинались с лестницы королевы.
Кристофер Рен сделал эту лестницу важной для дворца,
потому что, поднявшись по ней, можно было попасть
не только в апартаменты королевы, но и в комнаты
и залы в северной и западной анфиладах. Балюстрады
здесь делал Жан Тижу, верный помощник Рена.
Кристофер Рен проектировал апартаменты еще для
королевы Мэри, но королева в 1694 году умерла, и эта
часть дворца была завершена уже при других монархах.
Королева Анна пригласила того же Антонио Веррио
украсить росписями свою гостиную, и он, возможно,
расписал бы после этого плафоны во всех залах, но королева Анна умерла, когда им была закончена одна
только комната. Соответственно, не была закончена
роспись и на стенах лестницы королевы.
В 1734 году королева Каролина пригласила Уильяма
Кента, любимого художника королей из Ганноверской
династии, расписать стены лестницы, что он и сделал
в своей обычной манере: примитивные обманки на стенах и вычурный, перенасыщенный деталями плафон
с невнятными аллегориями.
Первые три зала апартаментов не могут не разочаровать посетителя. Удивляться этому нечего: их декорировал для принцессы Каролины в 1717 году Джон
Ванбро, драматург и самодеятельный архитектор, неза-

98

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Роспись стены и потолка
Парадной гостиной
королеы Анны.
Всю гостиную расписал
А. Веррио

служенно возвышенный после смерти. Почти все творения Ванбро носят характер эклектики, и к тому же при
жизни он был неважный администратор и слабый инженер. Герцогиня Мальборо прогнала его, когда он
строил ее дворец Бленем.

В комнате караула королевы, в которой Рен планировал создать строгий, но элегантный декор, появилось
некое подобие капителей, украшенных золотом, и излишне громоздкий камин с гротескными фигурами королевских стражников. Историки признали, что их делал

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

не Гринлинг Гиббонс, а кто-то из его окружения, что естественно: сам он ничего подобного никогда бы делать
не стал. Чуть лучше, но тоже без особого вкуса декорирована приемная королевы. Что же касается парадной
столовой, которая также служила бальным залом,
то почти все, сделанное здесь Реном и его помощниками,
было испорчено. Деревянные панели, которыми были
обшиты стены, были закрашены краской цвета морской
волны с позолотой: ганноверцы вообще считали, что это
сочетание несравнимо ни с одним декором, и велели
красить стены в этот цвет во всех дворцах. К счастью,
здесь сохранился камин работы Гиббонса. Примитивно
был оформлен и Зал аудиенций королевы.
Но вернемся во времена королевы Анны. Парадную
гостиную королевы (Queen’s Drawing Room) отделывали
под руководством Рена. В гостиной королевы она чаще
всего общалась с придворными дамами, играла с ними
в карты или читала. Зал этот – один из самых любопытных во всем дворце. Дело в том, что Рен был всегда
верен двум интересным идеям. Во-первых, он считал,
что Англия – холодная северная страна (она действительно была в те времена гораздо холоднее, чем сейчас), и солнечного света тут мало; это значило, что надо
строить здания с большими окнами, чтобы было больше
света. Но нет смысла делать большие окна, если вид
из этих окон не вызывает эстетического наслаждения;
отсюда вывод, что надо строить здания так, чтобы они
обеспечивали гармонию с окружающей природой или
с красивыми городскими пейзажами. Эта концепция
привела его к тому, что он часто создавал уникальные
виды из окон дворцов, которые строил.
Во-вторых, там, где было возможно, он помещал
точки наблюдения в центр воображаемой или реальной
окружности, чтобы ракурсы рождали ощущение гармонии с природным или с искусственным ландшафтом. Поэтому, когда он планировал этот зал, он, учитывая, что
это будет главный парадный зал, поместил его в точку,
с которой начиналась ось дуги длинного канала, который был вырыт в 1660 году для короля Карла II по образцу французских парковых каналов. Если подойти
к центральному окну в этом зале, видно, как сходятся
в этой точке и ряды тисовых деревьев в саду, и длинные
(1,2 км) ровные посадки деревьев в большом парке.

99

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Галерея королевы.Она служила местом проведения дворцовых увеселений при королеве Мэри, а потом при ее сестре королеве Анне. Галерея украшена
замечательными гобеленами с важнейшими событиями в жизни Александра Македонского

Антонио Веррио, приглашенный королевой Анной
декорировать ее апартаменты, украсил зал аллегорической росписью, изображающей морскую мощь Британии
и ее победы на море. В качестве морской мощи страны
Веррио довольно подобострастно изобразил мужа королевы – принца Георга, который, хоть и имел должность
лорда-адмирала, был, между прочим, датчанином. Это,
видимо, не очень понравилось королю Георгу II, немцу
по крови, и он приказал в 1737 году закрыть роспись
шелком, а поверх его повесить другую картину. Роспись
Веррио была обнаружена только в 1899 году.
По соседству с гостиной находится Парадная опочивальня королевы (Queen’s State Bedchamber). Спала королева Анна на самом деле в своих личных апартаментах

(Queen’s Private Apartments). Роспись плафона в этом
зале была сделана известным художником Торнхиллом:
она изображает Аполлона, садящегося в свою колесницу. Медальоны на своде – это портреты короля
Георга I, принца и принцессы Уэльсских, а также их
сына Фредерика.
Галерея королевы (Queen’s Gallery) – один из самых
просторных залов дворца и один из самых английских
по духу. Он был создан еще в XVII в. как личная галерея
королевы Мэри, жены короля Уильяма III, но когда она
скончалась в 1694 году, король забрал галерею себе. Он
повесил в галерее серию из 9 картин итальянского художника Андреа Мантеньи «Триумф Цезаря». Но впоследствии король Георг II все переделал по своему вкусу.

Он повесил здесь брюссельские гобелены XVIII века, рассказывающие о жизни Александра Македонского (король был большим поклонником великого воителя).
Кладовая королевы (Queen’s Closet) тоже была первоначально спроектирована для королевы Мэри,
но, как и галерея, досталась овдовевшему королю Уильяму III. Король сделал здесь свой кабинет. Первой королевой, которая использовала эту комнату как одно
из жилых помещений, была королева Анна. Последней
комнатой в анфиладе является Комната фрейлин Королевской опочивальни (Room of the Ladies of the Bedchamber).
Заключая рассказ об апартаментах королевы Анны,
напомним еще раз, что определить степень вовлеченно-

100

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

сти Кристофера Рена в работу над тем или иным частным
или малым проектом во дворце Хэмптон-корт очень
сложно, но, изучая чертежи и исторические документы,
можно составить более или менее полную картину.
Складывается впечатление, что Рен руководил своими
помощниками и исполнителями как большим оркестром,
в котором каждому инструменту отведена своя партия.
Однако наиболее сложные работы зодчего и дизайнера
он всегда брал на себя, а работу помощников тщательно
контролировал. Этого он, к сожалению, уже не мог де-

лать с воцарением королей из Ганноверской династии:
у них были и другие вкусы, и другие архитекторы.
Наиболее интересным примером отношения Рена
к своим обязанностям может служить его работа над Королевской часовней (Chapel Royal), интерьер которой вызывает восторг у посетителей. Это – действующая часовня на протяжении более 450 лет, и по воскресеньям тут
проводятся службы. Состоит она из двух частей – собственно часовни и Королевского балкона (Royal Pew),
на котором установлены скамьи для членов королевской

Алтарная перегородка в Королевской часовне дворца,
выполненная по проекту Рена

Зал, который Рен специально построил для этих гобеленов

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

семьи. Королевский балкон – часть Парадных апартаментов, и в Тюдоровскую эпоху он состоял из двух больших
комнат: одна предназначалась для короля, а вторая – для
королевы. Сейчас это – нечто вроде ложи в театре.
При Тюдорах в торцевой стене часовни было большое двойное окно с витражами. В начале XVIII века его
скрыла массивная алтарная перегородка с резьбой
Гринлинга Гиббонса; перегородка эта, с сегментным
фронтоном и парой сдвоенных колонн, была установлена здесь Кристофером Реном, когда он перестраивал

101

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

часовню для королевы Анны. Как известно, Рен не раз
прибегал к этой архитектурной композиции, но ее появление здесь имело особое значение.
Дело в том, что потолок часовни намного старше
всего остального ее декора. Часовня была построена
кардиналом Уолзи, но при Генрихе VIII ее перестроили,
украсив чудесным потолком, который был привезен
из оксфордского колледжа Крайстчерч, учрежденного
кардиналом Уолзи и доставшегося королю в качестве
приза. Звезды на синем фоне потолка являются напоминанием о том, что Иисус Христос был иудеем.
Двойное окно с витражом над алтарем не только отвлекало внимание от потолка; оно создавало контровой
свет, который снижал эффект этой и других архитектурных деталей. Установив алтарную перегородку из цен-

не смог, но такая мысль, высказанная вслух, была вполне в духе Рена.
Насколько внимательно великий архитектор относился к деталям, можно судить и по такому факту.
На правой стороне часовни, между алтарем и органом,
когда-то было окно. Перестраивая анфилады апартаментов, примыкавшие к часовне, Рен был вынужден
замуровать его. Пустая поверхность стены в часовне
ему не понравилась, и художник Торнхилл был приглашен, чтобы написать на стене «обманку» – изображе-

ние окна с кусочком пейзажа. Сейчас живопись несколько потемнела и потускнела, но когда она была
написана, имитируя настоящее окно по другую сторону органа, эта «обманка» создавала композиционный баланс.
Помимо этих помещений, Рен спроектировал и построил по меньшей мере еще два больших зала во
дворце и еще одну анфиладу. Речь идет о так называемой Соединительной галерее, Галерее картонов Рафаэля
и о личных апартаментах королевы.

Один из семи уникальных картонов Рафаэля Санти

ных пород дерева вместо окна, Рен добился поразительного эффекта, обеспеченного сочетанием теплых тонов
дерева и феноменальной резьбы Гиббонса на алтарной
перегородке с сине-золотым потолком с коронами.
Существует легенда, что, когда Рена спросили, собирается ли он установить на алтарной перегородке
картину с изображением Господа или распятие, он ответил: «Я ничего не собираюсь там устанавливать:
каждый представляет себе Господа по-своему». Подтвердить эти слова исторической справкой пока никто

Зал в музее Виктории и Альберта, где сегодня выставлены картоны

102

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Соединительная галерея (Communication chamber)
была построена Реном во времена короля Уильяма III
на том месте, где с 1530 году находилась галерея, связывающая апартаменты короля с апартаментами королевы.
В галерее висит серия портретов, написанная художником Питером Лили в 1662–1665 годах для герцогини
Йоркской, свояченицы короля Карла II (жена брата короля была матерью королевы Мэри и королевы Анны
и прожила всего 34 года). Портреты, висящие в галерее – это «Виндзорские красавицы», самые очаровательные женщины при дворе короля Карла II, большинство которых были фрейлинами его жены.
Галерея картонов Рафаэля (Cartoon Gallery) – одна
из первых картинных галерей в Англии, которая была
создана специально для конкретной коллекции. Она
была построена Кристофером Реном для короля Уильяма III, чтобы здесь были выставлены картоны Рафаэля.

В 1516 году Папа Лев Х заказал Рафаэлю 10 рисунков
темперой на картоне. Рисунки эти, на сюжеты из «Деяний апостолов», были предназначены для того, чтобы
с них можно было выткать гобелены того же размера
для только что завершенной Сикстинской капеллы
в Риме (гобелены, кстати, все сохранились, а из картонов сохранилось только семь). В 1623 году дальновидный король Карл I приобрел картоны, и в 1697 году им,
наконец, нашли место: во дворце Хэмптон-корт, в этой
специально созданной Кристофером Реном галерее.
В 1865 году королева Виктория передала картоны
в музей Виктории и Альберта, где они находятся
и по сей день. Место подлинников заняли копии, которые были выполнены в 1697 году, предположительно
художником Генри Куком.
К галерее картонов примыкают личные апартаменты
королевы (Queen’s Private Apartments). Эти комнаты

Украшение ограды дворца, выполненное великим мастером
Жаном Тижу. Оно символизирует Англию

Украшение ограды дворца, выполненное великим мастером
Жаном Тижу. Оно символизирует Ирландию

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

были спроектированы Кристофером Реном в конце
XVII века как покои королевы Мэри. Когда она умерла
в 1694 году, комнаты пустовали добрых 22 года, пока их
не обставили для принца Уэльского, будущего короля
Георга II, и его жены.
Это случилось потому, что, вскоре после того как ганноверский курфюрст занял английский трон под именем
Георга I, он решил отправить своего сына, принца
Уэльского, и его супругу подальше от центра власти, так
как отказался делегировать наследнику какие-либо
властные полномочия. Принцу и принцессе выделили помещения во дворце Хэмптон-корт. Три средние комнаты
за каменным фронтисписом были отделаны для четы, причем некоторые работы были проведены в соответствии
с их пожеланиями. К примеру, в Личных покоях камин,
спроектированный Реном, был перенесен на другую сторону комнаты: огромная работа в те времена!
В общем и целом, в 1714–1715 годах для принца
и принцессы пришлось заново декорировать и меблировать довольно большое количество залов и комнат:
опочивальню, гостиную (ею был Расписанный зал), Личную комнату, Зал караула принца, коридоры, которые
вели в прежние покои принца, примыкающую к ним
комнату для гардероба, приемную принца, молельню
и танцевальный зал. Кое-какие изменения пришлось
вносить уже по ходу работ: к примеру, кое-где деревянные панели на стенах были заменены на шелковую
обивку. Особенно много архитектор и мастера возились
с молельней и опочивальнями: у принца и принцессы
были довольно взыскательные вкусы.
Анфилада заканчивается молельней королевы
(Queen’s Private Oratory), которую часто называют Часовней, но здесь она молилась одна или вела беседы
со своим духовником, которого привезла с собой
из Ганновера. Потолок здесь – высокий сводчатый,
с прекрасной резьбой, а стены обшиты панелями
и окантованы резным карнизом.
В 1715 году Кристофер Рен провел также инспекцию
крытого теннисного корта во дворце. Королевский теннисный корт был построен в 1620 году, и на нем попрежнему играли в XVIII веке (и играют до сих пор).
Реном и его помощниками были сделаны соответствующие чертежи. Опыт строительства таких сооружений

103

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

у Рена был, хотя и небольшой: в свое время он руководил мастерами, которые строили временный теннисный
корт во дворце Уайтхолл. Но нет никаких данных, которые бы подтверждали, что на теннисном корте в Хэмптон-корте проводились какие-либо иные работы
с участием Рена.
В следующем 1716 году Рен осуществил реставрацию
Часового двора, для чего были составлены подробные
планы всех помещений, которые Часовой двор окру-

Питер Лили, блестящий портретист эпохи короля Карла II

Галерея портретов придворных красавиц, фрейлин королевы, выполненных Лили

жают. Часть помещений, которые находились к этому
времени в аварийном состоянии или примыкали к помещениям, разрушение которых могло привести к губительным последствиям для соседних комнат, было
решено снести. Не все они, однако, были снесены. Любопытно, что Рен сохранил в некоторых случаях прежнюю тюдоровскую структуру, но либо снес части здания,
которые были в аварийном состоянии, либо сделал
на месте прежних помещений проходы, которые соединяли разные части комплекса. К примеру, такой проход
он сделал для того, чтобы соединить с южной частью
дворца Лестницу королевы.
То, что помещения, снесенные Реном, действительно
находились в аварийном состоянии, подтверждают до-

кументы. Один из них, отправленный новым Советом
по Королевским работам прорабу Томасу Форту, содержит настоятельное требование как можно быстрее представить расчеты, связанные со сносом «большого зала».
При дворце был обширный парк – более 255 гектаров, но и сады, прилегающие ко дворцу, тоже занимают
солидную площадь: около 25 гектаров. Первым королем, который приказал разбить здесь сады, был Карл II,
и они создавались по планам Кристофера Рена. Но тисовые деревья вдоль аллей, ведущих от дворца к парку,
были посажены ландшафтным архитектором Брауном
только в 1707 году.
Личный сад короля примыкает к садам с прудами
(Pond Gardens). Сейчас это – «потайные сады», то есть

сады, запрятанные в живых изгородях, а в далекие времена то были просто пруды, в которые выпускали
живую рыбу. В самом конце садов, у реки, стоит здание
Банкетного дома (Banqueting House), построенного
по заказу короля Уильяма III в 1700 году. Помещения
Банкетного дома были расписаны Антонио Веррио.
В нем король проводил время с гостями после торжественных обедов или приемов во дворце.
Напротив садов c прудами – корпус Нижней оранжереи (Lower Orangery), которая была построена
по приказу королевы Мэри для ее коллекции редких
растений. Сегодня в оранжерее выставлена серия из
9 картин «Победы Цезаря» итальянского художника
Андреа Мантенья.

105

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Работы Рена
в Кенсингтонском дворце

Западный фасад дворца с надвратной башней (с рисунка XIX века)

Кристофер Рен реконструировал для короля Уильяма III и его жены Мэри II (напомним, что они царствовали как соправители) Кенсингтонский дворец,
причем часть дворца не только была им построена,
но и декорирована. Работы под руководством Рена проКенсингтонский дворец. Восточный фасад с Потайным
(Римским) садом на первом плане

Внутренний дворик западного корпуса (с открытки XIX века)

должались с 1689 по 1696 год (History of the King’s
Works, v. 183–191). К сожалению, далеко не все плоды
его творчества здесь сохранились.
Первый усадебный дом на территории нынешних
Кенсингтонских садов был загородным домом Лордаканцлера Финча, графа Ноттингемского, и, соответственно, назывался Ноттингемским домом (Nottingham
House). В 1689 году Вильгельм, принц Оранский, изгнав

из страны Якова II (Стюарта) и став английским королем Уильямом III, решил приобрести это поместье для
себя. Усадебный дом был превращен во дворец и стал
его городской резиденцией, хотя большую часть времени король Уильям III и его жена королева Мэри проводили во дворце Хэмптон-корт. Уильям III, сын женщины из рода Стюартов и женатый на своей двоюродной сестре, тоже из рода Стюартов, как правило, жил

106

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Кенсингтонский дворец с высоты птичьего полета и прилегающие к нему Дворцовый сад и Кенсинтонские сады

в Кенсингтонском дворце в период, когда у него были
иностранные гости или заседал парламент.
Уильям III пригласил архитектора Кристофера Рена
перестроить Ноттингемский дом, двухэтажное здание
из тёмно-красного кирпича, дабы королевская резиденция могла полностью отвечать своему назначению. Кристофер Рен и Николас Хоксмур, который с 1689 года
был, как представитель Управления архитектурных

и строительных проектов, ответственным за реализацию данного проекта, сделали для этого немало, но все
равно дворец воспринимается на первый взгляд как
дом провинциального эсквайра или зажиточного буржуа. Многие до сих пор полагают, что Уильям III выбрал
этот дворец в качестве своей резиденции намеренно,
чтобы показать народу свой отказ от показной роскоши,
которой славился Версаль, и подчеркнуть протестант-

скую скромность своего двора в сравнении с французским – хотя бы на первом этапе, когда утверждался
на английском троне.
С точки зрения творчества этот проект был, по всей
видимости, малоинтересен Рену. Это естественно: бывший Ноттингемский дом был довольно простой по
форме и использованным материалам постройкой. Основной задачей Рена стали, таким образом, переплани-

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

107

Южная часть дворца. Согласно указаниям короля, Рен строил здание, весьма скромное на вид

ровка внутренних помещений дворца применительно
к его новому предназначению, пристройка новых помещений и создание эффектного декора. Небольшие работы архитектурного плана – как, например, проекты
павильонов и флигелей с простыми фронтонами – выполнил Хоксмур.
Но Рен видел свою задачу гораздо шире. Для того
чтобы сделать из загородного дома дворец, он планировал полную переориентацию постройки созданием
внутреннего двора и устройством входа во дворец с западной стороны. Расширение здания он осуществлял
путем пристройки павильонов к каждому его углу. Два
восточных павильона должны были включать часть Королевских апартаментов. Северо-западный павильон

предназначался для апартаментов королевы Мэри. Два
нижних этажа должны были занимать придворные,
а юго-западный павильон Рен отвел для парадной лестницы и королевской часовни.
На южной стороне двора Рен построил анфиладу,
которая включала в себя галерею, прозванную Каменной: она вела из главного портика к парадной лестнице.
За ней также находились помещения для придворных.
На северной стороне дворца Рен устроил новые кухни,
в то время как на западной стороне внутреннего двора
была сделана арка с надвратной башней, снабженной
колоколенкой и часами.
С внешней стороны перед аркой расстилался плац
для парадов и церемоний; сейчас это дворцовая лу-

жайка. За плацем были построены казармы (тоже не сохранились), а к югу от плаца располагались стойла
и птичники. К западу от них находился дом инспектора
архитектурных и строительных работ и офис руководителя работ на объекте, то есть в Кенсингтонском дворце.
От дворца к дальнему углу Гайд-парка, где сейчас станция метро, была проложена новая дорога. Она была абсолютно прямой и столь широкой, что по ней могло
проехать в ряд три или даже четыре кареты; вдоль дороги стояли фонарные столбы, и каждый вечер, если
двор находился в Кенсингтонском дворце, эти лампы
зажигали королевские фонарщики.
За дорогой стали быстро расти новые кварталы.
Когда район Кенсингтона стал местом обитания короля,

108

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Галерея короля в XIX веке(слева) и сегодня (справа). Она использовалась для официальных приемов при короле Уильяме III, но при королеве Анне, которая ему наследовала,
здесь проходили балы

вокруг Кенсингтонских садов стали строиться красивые усадебные дома, так как вельможи старались быть
как можно ближе к монарху. Эссеист и поэт Ли Хант
писал в конце XVIII века: «Наверное, нет ни одного
старого дома в Кенсингтоне, в котором, когда там располагался королевский двор, не жила бы какая-либо
знаменитость».
К югу от садов, за дорогой, находилась площадь под
названием Кенсингтон-сквер, созданная во времена короля Якова II и окончательно оформившаяся к 1698 году.
В начале XVIII века ее считали самым красивым местом
в районе. Архитекторы того периода утверждали, что
с площадью Кенсингтон-сквер не может сравниться
ни одна лондонская площадь. Когда королевский двор
находился в Кенсингтонском дворце, большинство
домов, окружавших площадь, принадлежало людям, составлявшим верхушку общества: послам, дворянам, клирикам и богачам.

Историк и топограф Томас Фолкнер замечал, что
«бывали дни, когда на площади Кенсингтон-сквер и вокруг нее стояло более сорока экипажей». На протяжении всего периода правления короля Уильяма III,
а затем и королевы Анны эта площадь была самым престижным местом из всех лондонских предместий.
А во времена Георга II, пишет Фолкнер, «потребность
в жилье была тут так высока, что в одном и том же доме
снимали помещения иностранный посол, епископ и известный врач».
Так преображение старого усадебного дома во дворец
быстро меняло облик бывшего предместья. Но, хотя двор
уже переместился во дворец, строительные и отделочные
работы были далеки от завершения. Историк и архитектор Ивлин назвал его в феврале 1690 года «дворцом в заплатках». Арка двора еще строилась, и верхняя ее часть
со шпилем была закончена только в апреле, в июле в часовне продолжали трудиться резчики, повсюду возвыша-

лись строительные леса, а окна везде были забиты досками. Только в августе королева Мэри смогла написать
мужу письмо в Ирландию, где он вел очередную военную кампанию, что дворец, наконец, готов. «Он выглядит очень хорошо, по крайней мере для такой бедняжки
как я, которая была обречена влачить существование
в том месте (т. е. в Уайтхолле. Прим. авт.), и ничего
не видела кроме воды или стены», – писала она.
Тем не менее, с точки зрения архитектуры, во
дворце, который перестраивал Кристофер Рен, не было
ничего примечательного. Историк Джон Хейз назвал работу, проведенную там Реном, «конверсией в чистом
виде». Действительно, здесь не было ни намека
на то великолепие, которое Рен планировал для дворца
Хэмптон-корт. То скромное изящество, которым обладал
Ноттингемский дом, построенный в самом начале правления династии Стюартов, с многочисленными эркерами
и фронточиками, исчезло; на его месте выросла до-

109

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Галерея королевы в конце XVIII века (слева) и сегодня (справа). При королях Ганноверской династии деревянные панели на стенах были закрашены белой краской по тогдашней моде,
а мебель эпохи Стюартов заменена

вольно обширная постройка, которая скорее была созвучна вкусу голландца, которым был по рождению король Уильям, нежели самого Кристофера Рена.
Кристофер Рен не только пристроил ко дворцу четыре павильона и создал Парадные лестницы короля
и королевы; он также спроектировал галереи – помещения, в которых висели картины и располагались
разные коллекции. В этих галереях, представлявших
сорбой длинные, богато декорированные залы, король и королева принимали гостей, иностранных послов и государственных деятелей. Значительные
работы предстояло вести по созданию так называемого Главного (или Часового) двора. Большая часть
перестроек приходилась на южную часть комплекса.
Гринлинг Гиббонс, гениальный резчик, декорировал
интерьеры дворца резными панелями, колоннами
с желобками и арками, украшенными искусно вырезанными цветами. Почти все балюстрады во дворце

делал другой мастер, долгие годы работавший
с Реном, – Жан Тижу.
Работы во дворце начались еще в 1689 году со строительства новой Парадной лестницы короля (The King’s
Grand Staircase). Кристофер Рен спроектировал ее как
широкую боковую лестницу. Такую же лестницу он построил для королевы на другом конце Парадных апартаментов. Лестница была дубовая, стены были обшиты
деревом. Спустя несколько лет был добавлен еще один
пролет лестницы, ведущей в Белый дворик, а задняя
лестница перенесена в юго-восточный павильон.
Дворец продолжал расширяться, причем строительство теперь шло вовсе не по первоначальному плану архитектора. В 1691 году к апартаментам королевы добавились новые помещения; одним из них была Галерея
королевы (Queen’s Gallery), снабженная собственной
лестницей. Прочими помещениями стали комнаты для
ее фрейлин. В ноябре 1691 года в южной анфиладе про-

изошел сильный пожар, и как следствие этого пришлось
полностью перестроить помещения, ведущие в королевские апартаменты. Когда у основания лестницы был построен в 1692–1693 годы Зал Королевского караула
(Guards Room), который, кстати говоря, стал одним
из самых красивых залов дворца (не сохранился), лестница была соответствующим образом преображена: три
пролета лестницы были выложены черным ирландским
мрамором, а площадки – квадратиками черного и белого мрамора. Балюстрада из кованого железа с перилами красного дерева была сделана выдающимся
мастером – Жаном Тижу.
В декабре 1694 года королева Мэри умерла от оспы
в возрасте тридцати двух лет. Вскоре после этого большая часть мебели, которой она обставляла апартаменты,
была увезена из дворца и заменена на более шикарную,
а ее феноменальная коллекция восточного фарфора
была подарена спустя пять лет графу Ольбемарлю, фа-

110

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

вориту короля. Часть ее сохранилась в Кенсингтонском
дворце и во дворце Хэмптон-корт.
Последним дополнением Рена ко дворцу стала
новая анфилада в южной его части. В последнее время
ее проект все чаще приписывают Хоксмуру – на том основании, что Рен уже состарился и все больше работы
перекладывал на своих помощников. Но в данном случае такое объяснение не имеет серьезных оснований:
Кристофер Рен активно трудился на ниве архитектуры
еще двадцать лет! Другим аргументом сторонников этой
гипотезы является то, что часть чертежей этих апартаментов сделана Хоксмуром. Но почему тогда не приписать этот проект Дикинсону, который сделал не меньше
чертежей этой части дворца, чем Хоксмур?
Южное крыло дворца действительно несколько отличается от прежних построек: у него более крупный

карниз, больше архитектурных акцентов, пилястры
на концах здания и пилястры, обрамляющие центральные пролеты; последние поддерживают чердачный
этаж, украшенный четырьмя прекрасными вазами из
портландского камня. Но и это не основание считать, что
крыло построил не Рен. Во-первых, он и сам был, вероятно, рад, что может немного поимпровизировать, учитывая, что южное крыло, в отличие от западного, будет
лучше освещено и станет более представительным
в Кенсингтонских садах. Во-вторых, Хоксмур, в отличие
от Рена, предпочитал декорировать кирпичные постройки, а не строить их. Наконец, можно вспомнить, что
Рен построил добрый десяток зданий, похожих на это.
В этот же период Рен строил в Гринвиче комплекс,
в полной мере олицетворяющий величие барокко и его
видение этого стиля. Он с самого начала признал, что

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Северная часть дворца, открытая для посещения

Парадные (южные) ворота дворца

Ноттингемский дом подлежит исключительно «конверсии», и все, что будет строиться здесь, должно быть
в гармонии с уже существующими постройками. Общий
вид дворца можно было только улучшить, облагородить
пропорциями и сдержанным декором, что он и сделал.
Наконец, строя южное крыло, он должен был совместить его центр с основной осью садов; Джон Хейз
точно заметил, что «его надо интерпретировать вовсе
не как попытку построить нечто величественное, а как
желание создать парковый фасад обычного деревенского дома». Сады, не сохранившиеся до наших дней,
заслуживают упоминания. Они принципиально отличались от садов во дворце Хэмптон-корт: король Уильям
пожелал, чтобы они были сделаны в голландском стиле,
то есть без фокусной точки и в виде отдельных партерных садов.
Внутри южная анфилада предназначалась для размещения значительной части картин королевской коллекции и для приемов. Нельзя сказать, что король
Уильям был большим знатоком живописи, но он ценил
ее; он даже одно время собирался создать в Англии
Академию художеств по образцу французской. Правда,
он почти ничего не добавил к королевской коллекции,
но заботился о произведениях живописи и лучшие
из них разместил в Кенсингтонском дворце. Джон

111

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

были отделаны галерея королевы и также комнаты, прилегавшие к галерее. Проекты такого рода не были данью
моде. Помещения большого размера, – а парадные
апартаменты должны были принимать много людей, –
практически невозможно было отопить одним камином,
если стены не были обшиты деревом. Кроме того, деревянные панели служили хорошей шумоизоляцией, позволяли хорошо развесить на них картины и гобелены
и сочетались с мебелью того времени.
На протяжении многих лет Кристофер Рен предлагал
построить на земле, граничащей с Гайд-парком, новый,
современный дворец, и его помощники Хоксмур и Дикинсон даже сделали несколько проектных чертежей,
показывающих, насколько великолепной могла бы стать
эта постройка. Но интереса к этому проекту у монархов
не было.

Ивлин записал в своем дневнике в апреле 1696 года:
«Дом очень достойный, хоть и не роскошный; галереи
украшены лучшими картинами из всех дворцов – это
Тициан, Рафаэль, Корреджо, Гольбейн, Джулио Романо,
Бассано, Тинторетто и другие, со множеством фарфоровых изделий, с приятной личной библиотекой, а сад вокруг него просто прекрасный».
Одним из лучших залов анфилады, – и созданной
безусловно в реновском духе, – является Галерея короля
(King’s Gallery). Она была закончена уже в 1695 году
и первоначально заткана зеленым бархатом (зеленый
был любимым цветом короля). В галерее, которая была
длиной 32 метра, висели самые лучшие картины из королевской коллекции. Кстати, именно здесь, в этой галерее, 3 марта 1702 года король почувствовал сильное
недомогание и скончался пять дней спустя.

Приемный зал (Presence Chamber), созданный Реном,
был одной из самых красивых комнат дворца. Резной
камин, украшенный фигурками птиц, фруктами, цветами
и головками херувимов, был создан руками одного
из наиболее выдающихся резчиков по дереву в истории,
Гринлинга Гиббонса (он вообще редко расставался
в Кристофером Реном.) Также тщательно была отделана
Гостиная короля (King’s Drawing Room), окна которой выходят на Кенсингтонские сады. Это был самый важный
зал дворца: ведь здесь король общался с придворными,
беседуя с ними порой о пустяках, но гораздо чаще о важных делах, и придворные должны были собираться здесь,
одетые в самые красивые наряды.
Лестница королевы (Queen’s Staircase) была построена из дуба и осталась таковой по сей день; стены
ее были обшиты дубовыми панелями. В том же стиле

Лестница королевы, созданная Реном

Опочивальня королевы, ставшая в XIX веке картинной галереей

112

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

в 1706 году была реализована только эта последняя
часть. В 1707 году работы во дворце продолжились,
но в других помещениях. По требованию Георга,
принца-консорта, в его апартаментах была устроена
большая библиотека, а Гринлинг Гиббонс переделал три
камина в апартаментах покойной королевы Мэри.
Какое-то количество помещений Ноттингемского дома
еще оставалось тогда частью прежнего дворца.
В 1716–1717 годах Реном был сделан проект по созданию еще двух больших комнат для нового короля
Георга I, но проект этот не был реализован, так как ко-

Портрет царя Петра I, выполненный выдающимся
портретистом Годфри Неллером по заказу Уильяма III, когда
русский царь посетил Англию

Азимутальный указатель ветра, который понравился русскому царю. Аналогичный прибор был подарен ему английским королем

После смерти короля Уильяма III Кенсингтонский
дворец стал резиденцией королевы Анны и ее мужа –
принца Георга Датского. Она правила двенадцать лет.
Вкусы ее существенно отличались от вкусов ее предшественника; соответственно, Рену и его людям пришлось
менять декор в ряде помещений. Кроме того, в 1706 году
на свет появился проект расширения парадных апартаментов. Он предусматривал удлинение фасада Галереи
короля на целых семь пролетов и строительство второго
фронтисписа из пилястровых полос. Внутри галерея
должна была передвинуться на четыре пролета на запад,

и при этом на обоих ее концах должны были появиться
новые комнаты. Одной из них, на восточном конце,
должна была быть спалня она, видимо, предназначалась
для принца Георга Датского, мужа королевы Анны.
На восточной стороне дворца предполагалось заполнить пространство между двумя восточными павильонами, построенными Реном, что дало бы возможность
создать еще одну комнату к северу от парадной спальни.
Эта новая комната должна была стать гостиной. Еще
две маленькие комнаты планировалось устроить на западной стороне Белого дворика. Из всего проекта

Парадная лестница дворца, спроектированная Реном и позже
расписанная в стиле «обманки» архитектором Кентом

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

113

Западный корпус дворца, в котором живут принц Уильям и его семья

ролю он оказался не нужен (Георг продолжал большую
часть времени проводить в родном Ганновере). Последние остатки бывшего Ноттингемского дома были окончательно снесены в 1717–1718 годах, так что к концу
этого процесса в Кенсингтонских садах остался только
комплекс тех построек, которые появились на свет благодаря творчеству Рена и его помощников.
Последняя работа Управления архитектурных и строительных работ, уже несколько реструктурированного,
имела место в 1718 году. В том году управление получило указание сверху выполнить точную схему расположения всех вспомогательных и служебных помещений к северу от дворца, причем предполагалось, что базовый план дворца также будет включен в схему. Воз-

главил этот проект Генри Джойнс, руководитель всех
проектов в Кенсингтонском дворце. Рен не мог не принимать участие в этой работе, но, по всей видимости,
его вклад в нее был минимальным, так как его участие
носило характер рекомендаций.
В 1720 году новую перестройку дворца провел архитектор Уильям Кент, но, по всеобщему признанию, его
труды добавили дворцу пышности и ярких красок,
но все – за счет вкуса. К примеру, Уильям Кент убрал
со стен Парадной лестницы дубовые панели и расписал
стены и потолок в манере, которая была модной в Италии в XVI веке. Живопись такого рода называли «парадной обманкой»: она создавала иллюзию присутствия многих людей. Помимо «бифитеров» в красных

мундирах, в аркаде были изображены пажи короля:
Ульрик (в польской одежде), Магомет и Мустафа (в турецкой одежде), и еще один персонаж росписи – Питер.
Этот несчастный был найден в ганноверском лесу, где
жил, как Маугли из чудесной повести Киплинга.
Часть стен была расписана Кентом в манере «гризайль»: черно-белая живопись такого рода имитировала скульптуры. Кента критиковали за этот проект;
многие видные художники XVIII и XIX веков называли
его работу «китчем». Плафоны в некоторых залах, которые Кент расписал, критики считали жалкими, но королю Георгу I работа этого архитектора понравилась
настолько, что он велел декорировать Зал королевского
совета и свою опочивальню в том же стиле.

115

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Работы Рена
во дворце Св. Якова

Акварели XIX века, показывающие внутренний двор дворца. Аркада слева и колоннада справа построены Реном

Сегодня дворец Св. Якова (St. James’s Palace) входит
в большой комплекс правительственных зданий, часть
которых находится в распоряжении королевской семьи.
Дворцу четыреста восемьдесят пять лет. Он стоит
на месте больницы для прокаженных, построенной
в незапамятные времена жителями города Лондона.
Судя по маркам на камнях, а также встроенным в стены
медальонам, найденным в 1838 году, когда разбиралась
часть королевской часовни, самые старые постройки
Северный фасад дворца Св.Иакова.
Он был построен еще в XVI веке

больницы относятся к периоду правления нормандских
королей.
Первыми больными, принятыми в больницу, были
четырнадцать незамужних девиц, заболевших проказой
и посвятивших себя служению богу. Больница была
по сути своей религиозным учреждением, а названа она
была в честь Св. Якова Малого, епископа Иерусалимского, который, как полагают, был младшим братом
Иисуса Христа.
В распоряжении больницы изначально было примерно
80 гектаров земли, и она ежегодно получала от жителей
Лондона небольшую сумму (56 фунтов) на содержание

больных. Со временем больнице были подарены и другие
земли. В XIII веке король Эдуард утвердил эти дары больнице, добавив к ним еще один от себя: он даровал обитателям больницы привилегию получать доходы от ярмарки,
которую повелел проводить накануне Дня Св. Якова
(1 мая), в день этого святого и еще 4 последующих дня.
Этот королевский указ положил начало празднику, который ежегодно отмечался в Лондоне и назывался «Мейфэр» (May Fair), то есть Майская ярмарка. Эта ярмарка
устраивалась на полянах, находившихся к северу от нынешней улицы Пикадилли. Район, где она проводилась, так
и называется сегодня – Мэйфер.

116

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Часовня дворца, построенная архитектором Иниго Джонсом.
Она сохранилась, но теперь ее отделяет от дворца улица

Дворец Св. Иакова в XIX веке

У короля Генриха VIII не было особых угрызений совести, когда он совершал низкие поступки; во всяком
случае, он недолго сомневался, стоит ли забрать участок, принадлежавший лепрозорию, для собственных
нужд. Обитатели больницы были беззащитны, и король,
выплатив им небольшую сумму денег, чтобы они нашли
себе другое жилье, забрал всю землю себе. Больница
была разобрана, и король Генрих приказал устроить тут
красивый парк и начать строительство большого усадебного дома. Хотя сам он стал жить в новом дворце,
двор король по-прежнему держал в Уэстминстере,
а потом, когда забрал у кардинала Уолси Уайтхолл,
то также и в этом дворце. Генрих VIII перенес прежнее

название больницы на дворец, который с тех пор носит
имя Св. Якова. Считается, что архитектором дворца был
придворный художник короля – знаменитый немец Ганс
Гольбейн.
Надвратная башня дворца (Gate Tower), которая выходит на улицу Св. Якова, а также примыкающая к ней
Королевская часовня были построены из красного кирпича, чуть потемневшего сегодня от времени, а занимают как раз то место, которое некогда занимала
больница. Королевская часовня сохранила черты тюдоровской постройки: потолок ее, выложенный небольшими разрисованными квадратами, также был сделан
по проекту Ганса Гольбейна. Со временем около дворца

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

было построено больше домов, да и сам дворец постоянно рос, так как к нему добавлялись новые жилые помещения для придворных и слуг, а также административно-хозяйственные постройки.
Дворец Св. Якова занимает особое место в истории страны. Со времен Тюдоров при этом дворе официальным образом аккредитованы послы и представители международных организаций. Поэтому,
когда послы иностранных государств получают соответствующее назначение, они должны сесть в карету – во фраке и цилиндре, разумеется, – и приехать
сюда, во дворец Св. Якова, чтобы вручить верительные грамоты.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Библиотека XVII века во дворце Св. Иакова

Во дворце жили, кроме Генриха VIII, его дети, правившие после него: Эдуард VI, Мэри I и Елизавета I.
Стюарты не любили дворец, и, наверное, не напрасно:
Карл I, который содержался тут под стражей, именно
здесь прощался за день до казни со своими младшими
детьми, которые ради такого случая были привезены
из загородного особняка, называемого Сион-хаус. Здесь
король провел последнюю свою ночь на земле и отсюда
был доставлен к эшафоту.
Дворец Св. Якова был главной резиденцией английского монарха с 1697 года, когда сгорел Уайтхолл,
и до середины XVIII века, когда Георг III сделал своей
резиденцией Букингемский дворец. Дворец Св. Якова

использовался для разного рода церемоний и обслуживания королевского двора. В Королевской часовне сочетались браком принцесса Анна, будущая королева,
и принц Георг Датский, а также другие особы королевской крови.
Напротив восточного корпуса дворца Св. Якова находится Часовня королевы (Queen’s Chapel). Она была
построена в 1623–1627 годах архитектором Иниго
Джонсом для Анны Датской – жены короля Якова I.
Тогда часовня находилась на территории дворца
Св. Якова; часовню отделила от него улица Мальборороуд, которая, появившись только в начале XIX века, связала улицы Мэлл и Пэлл-Мэлл.

117
Эта постройка была очередной попыткой Иниго
Джонса направить английскую архитектуру в новое
русло, навязать Лондону италинистский стиль по образцу так называемой «чистой итальянской архитектуры» XVI века. В сущности, это строение очень просто.
Внутри алтарная часть часовни освещалась только
одним большим окном на восточной стороне. На западном фасаде Иниго Джонс сделал фронтон, а углы здания
укрепил блоками из портлендского камня.
Сделанного описания, думается, достаточно, чтобы
читатель оценил важность дворца Св. Якова для английской истории и культуры. Но время брало свое, и дворец
не только периодически ремонтировался, но и частично
перестраивался. Чаще всего это происходило тогда,
когда английский трон занимал новый монарх, и его
вкусы и амбиции требовали перемен во дворце.
На протяжении своей творческой деятельности Рен
несколько раз активно включался в работу по перестройке дворца Св. Якова. В начале 1670-х годов он работал над проектом новых жилых помещений для
герцога Йорка, брата короля Карла II. В период с 1682
по 1684 год Рен осуществил серьезную реставрацию
в католической часовне дворца для королевы Катерины
Браганца, жены короля Карла II. При этом в декор часовни были внесены существенные изменения (History
of the King’s Works v. 249–253).
Но по-настоящему серьезная работа в этом дворце
предстояла ему в более поздние годы. В 1702–1703 годы, –
то есть тогда, когда полным ходом шло строительство
собора Св. Павла, – он проектировал парадные апартаменты для королевы Анны, дочери Якова II, и руководил работами по их созданию (History of the King’s.
Works v. 237–249). В 1714 году он спроектировал перестройку Кухонного дворика (Kitchen Court). Наконец,
в 1718 году он составил план постройки нового дворца,
однако, как и во многих других случаях, до реализации
проекта дело не дошло.
Первое задание, которое он получил по созданию
новых помещений во дворце, было дано ему королем
Карлом II, когда Рен еще не приступил к строительству
собора Св. Павла, а, значит, был относительно менее загружен, нежели с 1675 года, когда работа над собором
занимала большую часть его времени. Реальное про-

118

Зал аудиенций королевы Анны

ектирование новых жилых помещений для герцога
Йорка (будущего короля Якова II) и перестройка части
дворца, которые осуществлялись начиная с 1970-х годов, были, очевидно, связаны с женитьбой герцога
на юной Марии де Модена, дочери Моденского герцога.
В сущности, проект предусматривал устройство
апартаментов во вновь построенном кирпичном блоке
с одной главной лестницей и еще с одной узкой лестницей для слуг. Основной жилой этаж включал в себя
всего три комнаты, окна которых (по два окна в каждой)
выходили во внутренний двор, и еще коридор, который
вел в подсобные помещения. Фасад здания был довольно простым, так как оно строилось весьма поспешно, и довольно скоро было разобрано. Став
королем, Яков II большую часть времени проводил
во дворце Уайтхолл.
Принцесса Анна, дочь свергнутого короля Якова II,
жила во дворце Св. Якова с 1695 года. Когда ее сестра

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Парадная гостиная дворца (акварели XVIII века)

Мэри II, жена короля Уильяма III, умерла от оспы
в 1694 году, она официально стала наследницей престола (у Уильяма не было и не предполагалось детей,
так как после смерти жены он предпочитал фаворитов
мужского пола). Анна взошла на престол в 1702 году
и сразу же велела начать перестройку своих апартаментов. Она намеревалась не только заново декорировать
их, но и существенно увеличить.
3 июля 1702 года Кристофер Рен представил королеве Анне расчеты, в какую сумму обойдется осуществление полной перестройки ее апартаментов, включая
парадные залы, увеличение в размерах королевской часовни и постройка портика на входе в апартаменты
из Главного двора (Great Court). Королеве, однако, проект не понравился, и работы были приостановлены. Неизвестно, какова была причина такого решения,
но можно предполагать, что либо ей не понравился проект, который, судя по всему, был частично выполнен
Хоксмуром, либо она сочла сумму, обозначенную Реном,

слишком маленькой для работ, достойных королевы,
и поручила архитектору доработать проект с учетом ее
пожеланий. В марте следующего года Рен представил
обновленный проект и новый расчет необходимых расходов (сумма существенно выросла), и на этот раз королева с готовностью утвердила и то и другое.
Пристроенные к апартаментам королевы Анны помещения существуют до сих пор, но в несколько измененном виде. Тогда они состояли из ее гостиной, Зала
Королевского совета и еще двух небольших комнат.
Но новый декор предстояло сделать во всех апартаментах королевы, включая парадные залы.
В западной части Главного двора Кристофер Рен планировал построить колоннаду дорического ордера. Нарцисс Латтрелл писал еще в 1702 году, что королева
намеревалась значительно увеличить размеры своей
дворцовой часовни, чтобы превратить ее в своего рода
«кафедральный собор». Галерею, ведущую в часовню,
тоже предполагалось серьезно расширить. В 1714 году

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

119
пород. К сожалению, некоторые комнаты не избежали
более поздних переделок, в результате чего их декор,
спроектированный Реном, был в значительной степени
заменен на новый, который великий мастер наверняка
счел бы безвкусным.
Одним из самых интересных был Зал Королевского
караула, превращенный в Оружейный зал. Его стены
были с большим вкусом украшены кинжалами, мушкетами и саблями, расположенными в виде звезд, окружностей или многогранников. За ним располагалась
старая Приемная короля, украшенная гобеленами, изготовленными для короля Карла II, но спрятанными так
далеко, что король так и не нашел их при жизни; они
были найдены в 1795 году, и, наконец, повешены
во дворце, для парадных апартаментов которого и предназначались.

Зал Королевского караула (справа). Акварель XVIII века

был расширен также коридор, ведущий в нее из Зала Королевского караула. Между 1712 и 1729 годом построенные здания вытянулись на запад, заняв почти всю улицу.
Работы, проведенные в целях перестройки Кухонного двора по проекту Рена, продолжались несколько
лет. В той части двора, которая примыкала к Большой
кухне, были и жилые помещения; в частности, там
какое-то время жил Роберт Гарли, граф Оксфордский,
который занимал в те годы должность казначея.
В 1714 году он был уволен с должности, а в 1717 году началось строительство новой Большой кухни, которая
была закончена два года спустя. Большинство чертежей
и вспомогательных рисунков для относительно простых
работ во дворце Св. Якова было выполнено помощниками Рена – Хоксмуром и Дикинсоном.
Путеводители XIX века расписывали интерьеры
дворца Св. Якова как изысканные, элегантные, обладающие прекрасным убранством. Но историки той же
эпохи, и в частности такой крупный специалист как Эд-

вард Уолфорд, пишут совершенно обратное. По его мнению, эти интерьеры «определенно не импозантны,
и, по чести говоря, могут быть названы заурядными,
если говорить о них применительно к величию английского королевского дома».
Речь, конечно, идет об интерьерах в целом, так как
по крайне мере несколько парадных залов дворца были
достойны высокой оценки. Зал Королевского совета,
стены которого были покрыты красным дамасским шелком, был обставлен дорогой мебелью. Вторым парадным
залом был так называемый Зал королевы Анны. Он был
украшен портретами монархов и картинами, на которых
были изображены морские сражения. Наконец, третьим
парадным залом был Зал аудиенций. В нем под большим
балдахином стоял трон. Балдахин и гардины были сделаны из алого сатина, отороченного золотым шнуром,
а на стенах были развешаны картины великих баталий.
Заметим, однако, что полы в парадных залах были
не паркетные, а дощатые, хотя и из ценных древесных

Один из дорогих гобеленов, приобретенных для приемной
короля Карла II. Такие гобелены были очень модными
в интерьерах в стиле барокко

121

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Работы Рена
во дворце Уайтхолл

Главное здание дворца Уайтхолл во времена Генриха VIII

История дворца Уайтхолл уходит в глубь веков. Известно, что в раннем Средневековье земля эта принадлежала некоему Одо, золотых дел мастеру, и он либо
продал, либо завещал ее Уэстминстерскому аббатству.
У аббатства участок земли купил Губер де Бург, который
отличился в Крестовых походах и был Верховным судьей при короле Джоне и при Генрихе III. Он построил
здесь большой поместный дом. Примерно в 1240 году
он подарил эту землю черным монахам – доминиканскому монастырю, который в то время располагался
в районе Холборна. А они, в свою очередь, продали ее
Уолтеру де Грею, архиепископу Йоркскому.
Дворец Уайтхолл

Главное здание дворца Уайтхол

Архиепископ не стал завещать ее родственникам,
а завещал ее своим преемникам на престоле, сделав ее,
таким образом, лондонской резиденцией архиепископа
Йоркского. Имение стало называться Йоркской усадьбой (York Place). Переходя от одного архиепископа
к другому, она досталась, наконец, кардиналу Уолзи.
При Уолзи, который был государственным канцлером
и папским легатом, поместный дом стал поистине дворцом: все, что было самого прекрасного в искусстве того
времени, было в нем представлено. Кардинал Уолзи, человек тщеславный и корыстный, создавал свой дворец
по образцу королевских.
На кардинале Уолзи время владения клириков в этом
месте закончилось. После того как кардинал оказался
в опале, послушный королю парламент принял решение

отдать дворец короне – на том основании, что Уэстминстерский дворец находится в аварийном состоянии.
При короле Генрихе VIII дворец получил название
Уайтхолл (White Hall), что переводе означает «Белый
дом». Традиция так называть королевские дворцы существовала давно, так как обычно здания, построенные
из щебня пополам с цементом, покрывали несколькими
слоями белой известки. Часть построек Йоркской
усадьбы была сложена из белого портлендского камня,
так что дворец оправдывал свое название.
Во времена Генриха VIII постройки, примыкавшие
к Уэстминстеру и принадлежащие короне, по сути дела
слились с постройками Йоркской усадьбы, образовав
огромный комплекс из парадных залов, помещений для
придворных, челяди и гвардии, часовен, конюшен, внут-

122

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Проект
большого дворца Уайтхолл,
выполненный архитектором
Иниго Джонсом

Банкетный дом,
единственная
часть дворца, которая
была реализована
и сохранилась
до наших дней

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

ренних дворов, садов, арены для петушиных боев, спортивных залов и площадок (в том числе теннисных кортов и газонов для игры в шары). Этот комплекс простирался от того места, где сейчас стоит Уэстминстерский мост, до нынешней улицы Грейт-Скотланд-Ярд
(Great Scotland Yard) и почти целиком сохранился
до конца XVI века.
Начиная с правления королевы Елизаветы, двор перестал постоянно кочевать от Уайтхолла к Гринвичу,
от него к Тауэру, а от последнего – к Уэстминстеру или
к Хэмптон-корту. Тауэр по-прежнему считался самым
величественным местом для пребывания монарха, и тот
действительно время от времени оставался там по торжественным случаям, но Уайтхолл стал главной резиденцией монарха, и все самые пышные празднества,
самые торжественные церемонии проводились отныне
только там.
В 1619 году во дворце произошел сильный пожар,
и многие парадные залы его превратились в золу
и пепел. Король Яков I твердо вознамерился возродить дворец, и поручил подготовить проект нового
дворца архитектору Иниго Джонсу. Историк Генри
Милман писал, что Иниго Джонс был только по рождению англичанином; во всем остальном он был итальянцем. Он учился в Италии у архитектора Палладио
и нашел в Италии множество зданий, которые послужили ему образцом для создания его архитектурных
проектов. Многие из построенных им зданий были созданы в «палладианском» стиле и напоминали палаццо
XV–XVI веков.
Проект, подготовленный им, был грандиозен. Дворец должен был состоять из четырех корпусов, причем
Банкетный дом (Banqueting House), место для официальных приемов, и точная его копия на другом конце
здания должны были стать двумя весьма скромными частями всего комплекса. На площади между садами и эспланадами планировалось построить огромную ротонду
с аркадой, которую поддерживали бы колонны в виде
кариатид. Длина дворца должна была достигать 350 м,
а глубина – почти 270 м. Проект этого дворца хранится
в Вустерском колледже в Оксфорде.
Целиком осуществлен он, разумеется, не был из-за
его астрономической стоимости, но Банкетный дом

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

риоду его архитектурного творчества. Известно, что им
было подготовлено несколько проектных чертежей, рисунков и по крайней мере два презентационных чертежа. Нам известен один из последних, сделанный
в 1664–1665 годах в рамках его проекта нового дворца
на Уайтхолле. На чертеже показаны половина центрального портика, который спроектировал Рен, и один про-

123
сделать обширный портик с большим, богато украшенным фронтоном. По другую сторону портика планировалось построить точную копию Банкетного дома.
В сущности, аналогичный план был предложен до него
в 1661 году Джоном Уэббом, а еще до него родственником Уэбба, самим Иниго Джонсом, в монументальном
проекте которого Банкетный дом был лишь небольшой

Интерьер Банкетного дома, превращенный в часовню
Кристофером Реном. Плафон на потолке (кисти Рубенса)
сохранился

все же был построен по заказу короля Якова I и закончен в 1622 году. Собственно, название было унаследовано от апартаментов, в которых проходили банкеты
во времена королевы Елизаветы I, и на месте которых
здание Банкетного дома и было в конечном итоге построено. Сегодня Банкетный дом – это все, что осталось
от построек дворца Уайтхолл, который был почти полностью уничтожен еще одним пожаром в 1698 году. Заметим, что Банкетный дом был тогда самым высоким
зданием во дворце. Он, кстати, удостоился чести быть
рабочей площадкой Рубенса; великий фламандец расписал здесь плафоны на потолке по заказу короля
Карла I. Эти плафоны сохранились.
Во времена Карла II дворец Уайтхолл был основной
королевской резиденцией. Здесь жили не только придворные, выполнявшие те или иные административные
функции, но и просто близкие друзья короля, его родственники и даже его любовницы. Десятикомнатная квартира во дворце принадлежала незаконнорожденному
сыну короля – герцогу Монмуту, закончившему жизнь
на плахе в период правления Якова II. А в блоке построек,
примыкавших к арене для петушиных боев, жила «официальная» любовница короля – герцогиня Кливлендская.
Первые проекты Кристофера Рена, связанные
с дворцом Уайтхолл, относятся к весьма раннему пе-

Тот же интерьер сегодня

лет Банкетного дома, построенного задолго до него
Иниго Джонсом.
Проект был интересен, но не очень оригинален: напомним, что то был проект раннего Рена. Он планировал

частью комплекса, проект которого он создал. Уэбб
в сущности скопировал его план, заменив некоторые
несущественные детали. Проект Рена, однако, содержал
больше элементов барокко, он обладал такой торже-

124

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

ственностью и величавостью, каких в грандиозных проектах Уэбба и его родственника все же не было.
Вдоль основной оси здания Рен планировал построить
колоннаду. Она должна была простираться до парадных
апартаментов короля, которые располагались бы вокруг
двух внутренних двориков. В первом варианте, показанном (стр. 663), ворота в блоке, соединяющем пролет Банкетного дома с портиком, сделаны квадратными; в более
позднем варианте – над ними изящная арка. Стоит также
заметить, что в первый проект предполагал очень простой
и низкий цоколь, а в более позднем Рен сделал его выше
и сложнее. Чертежи окончательного варианта проекта
были выполнены в период с 1666 по 1670 год архитектором собственноручно. Как общий план, так и ритмика фа-

и рисунков, связанных с этой работой, причем большую
часть их выполнил сам Рен.
Проектирование нового, расширенного сада предполагало довольно существенный объем работы. На осуществление проекта, который был начат в 1673 году,
ушло два года. В результате сад очень изменился: он
не только стал больше, но в нем появилась беседка,
пруд с фонтаном и обширная променадная терраса.
Со временем Рен еще больше увеличил эту террасу для
короля Якова II.
Сохранились чертеж и рисунок, показывающие постройку, спроектированную для проекта сада, который
был заказан Карлом II, но определить с точностью, показывают ли они грот или же Китайский домик, идея ко-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

торого была подсказана королю рисунком его придворного художника Питера Лили, пока не берется никто.
Овальное либо круглое строение, изображенное на них,
может быть и тем и другим.
С одной стороны, на чертеже хорошо видны волюты
в виде дельфинов с фонтанами и изящный флюгер
на пирамидальной крыше: все это не раз изображалось
на гротах. С другой же, сохранившееся описание строительных элементов грота не совсем соответствует чертежу и рисунку. В описании говорится, что на фасаде
грота две ионические колонны, поддерживающие весь
антаблемент шириной 6 м, между тем как на имеющихся изображениях колонн в два раза больше. Советский архитектор А. Якубян сделал в 1970-е годы

Общий вид дворца Уайихолл. Банкетный дом виден в центре
гравюры

сада комплекса напоминает проект парижского Лувра архитектора Бернини, что естественно, так как в этот период
Рен активно изучал французскую и итальянскую архитектуру и особенно проекты Бернини. Проект нравился королю, но средств на его реализацию в то время не было.
В самом конце 1660-х и в начале 1670-х годов король Карл II проводил много времени в Лондоне, во
дворце Уайтхолл. Уже в 1672 году он обратился к Рену
с просьбой перестроить во дворце некоторые помещения и расширить его личный сад, в котором предполагалось построить грот и так называемый Китайский
домик, и Рен и его помощники выполнили ряд чертежей

Королевский обед во дворце. Король Карл I и королева Генриетта-Мария сидят за столом слева, а принц Карл, будущий король,
за столом справа

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

125

Потолочный плафон кисти Рубенса в Банкетном доме. На нем изображен король Яков I (Стюарт) в окружении богов и муз

интересный вывод: он предположил, что построек
все же было две, грот и Китайский домик, и что они
стояли antis, будучи при этом примерно одинакового
размера, но с разным количеством колонн на фасаде.
В гроте и пол, и потолок были овальными, а в Китайском домике либо овальными, либо круглыми. Но проверить подобные предположения не представляется
возможным.
Работы по перестройке помещений дворца предполагали создание новых апартаментов для герцога Ричмондского, кузена короля, для его ближайшего друга

герцога Бэкингема (сына того герцога Бэкингема, который был лучшим другом Карла I и любовником французской королевы), а также для Стивена Фокса, друга
и соратника короля, который в то время был управляющим государственным казначейством. Создавать для
них апартаменты было делом непростым: они были
в числе первых вельмож двора и ближайшими сподвижниками монарха, которыми он дорожил.
Занимался Рен и переустройством королевской часовни, причем начал заниматься ею еще в 1675 году. Он
сначала перестроил тюдоровскую часовню, а в следую-

щем году представил королю проект алтарной перегородки. Был ли он принят или нет, неизвестно, но аналогичные проекты, в которых сегментный фронтон
поддерживается двумя парами колонн, появлялись
в его творчестве не раз; один из них был реализован
в часовне во дворце Хэмптон-корт.
После смерти короля Карла II, к которому он был
очень привязан, Рен остался на своем посту и продолжал работать, выполняя задания его брата, нового короля Якова II. По его просьбе он создал целый ряд
залов и комнат во дворце Уайтхолл. Уже в 1685 году он

126
представил новому королю чертеж здания, которое планировал для него построить. Оно было в большей своей
части трехэтажным, но некоторые залы второго этажа
были с очень высоким потолком за счет третьего этажа.
Здание было с высокой крышей, а часть первого этажа
занимали крытые галереи. Рен всегда считал, что такая
архитектура наиболее целесообразна, когда ряд помещений должны занимать парадные залы (State rooms).
В числе планируемых помещений были такие важные
для короля, как католическая часовня, зал Государственного совета и личная галерея.
Католическая часовня, задуманная королем Яковом II, была весьма спорным строительным объектом
в протестантской стране, большинство населения которой было настроено к Римско-католической церкви
резко отрицательно. Но, поклявшись своей молодой
жене, что их сын Яков будет католическим наследником
престола, Яков II решил идти этой дорогой до конца
(заметим, что она стоила ему короны). Часовню было
велено строить в самом конце личной галереи короля;
соответственно, алтарная часть часовни и святилище
были в противоположном от анфилады торце.
Первоначальный вариант часовни был осуществлен
в период между 1685 и 1687 годами; в плане она представляла собой обычный прямоугольник. Часовня заканчивалась красивой алтарной перегородкой, в которой
ощущались подходящие к месту готические мотивы. Подряд на изготовление резьбы по мрамору и бронзовых деталей для алтаря взяли 1 апреля 1686 года гениальный
резчик Гринлиг Гиббонс и Арнольд Куеллин, и, несмотря
на то что подряд был подписан в «день дурака», выполнили свою работу блестяще и в срок.
В первоначальном проекте колонны на алтарной перегородке были внизу коринфского ордера, а вверху –
комбинированного, но в действительности ордер внизу
был сделан другой: дорический. В своей книге «Паренталия» сын Кристофера Рена упоминает этот алтарь как
весьма удачную работу отца.
Часовня, несмотря на большую проделанную работу
и затраченные средства, была в 1687 году перестроена,
так как к ней добавили придел. Рену пришлось заново
делать проект, включавший более глубокую алтарную
перегородку, ступени перед алтарем и колонны, отде-

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Банкетный дом в XVII веке

Банкетный дом в конце XVIII века

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

127

Вид с Темзы на панораму дворца Уайтхолл в конце XVII века

ляющие неф от святилища. Толщина штукатурки на потолке, на которой предполагалось вырезать узор, была
существенно увеличена – до 23 см.
К часовне теперь добавились также трансепт, лестница и ризница. Трансепт включал в себя часовенку
на нижнем этаже и балкон с органом наверху. Это подробное описание позволит читателю сформировать
представление о том, какая большая работа была выполнена архитектором даже не при создании часовни,
а только при ее перестройке.
Помимо них, Рен начал вести работы над новыми
апартаментами королевы Марии де Модена, жены короля Якова, а также над новым террасным садом. Лич-

ные апартаменты королевы представляли собой флигель в общем комплексе. Окончательный проект их был,
видимо, представлен королю в двух вариантах в самом
начале 1688 года. Принят и осуществлен был в том же
году второй вариант, на котором треугольный фронтон
был не завершением на крыше, как в первом варианте,
а ниже балюстрады, меньше по размерам и снабжен
большим балконом. Заметим, что за счет балкона количество окон, которых было шесть в первом варианте,
уменьшилось до пяти. В общем и целом, второй вариант
был более эффектным. Стоит добавить, что эскизы
обоих вариантов также были сделаны самим Реном. Все
эти работы проводились в 1685–1687 годах парал-

лельно с целым рядом других ответственных работ, которые осуществлялись Реном на других объектах.
После свержения Якова II апартаменты королевы
были закончены, но уже для королевы Мэри II, дочери
свергнутого короля, которая правила вместе с мужем
Уильямом III. Террасный сад, располагавшийся вдоль
Темзы, был длинным и довольно узким, простым
по форме. Заканчивали его тоже для королевы Мэри,
а чертеж сада делал помощник Рена Николас Хоксмур.
Как видим, в те времена Рен доверял ему выполнение
относительно менее ответственных работ.
Как те, так и другие апартаменты и парадные залы,
спроектированные Реном и построенные до него,

128

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Панорама дворца Уайтхолл со стороны парка дворца Св. Иакова

а также остатки тюдоровского дворца погибли в огне,
когда 4 января 1698 года во дворце Уайтхолл произошел
страшный пожар (History of the King’s Works v. 285–297).
Пожар 1698 года уничтожил так много построек во
дворце Уайтхолл, что английские монархи стали больше
внимания уделять другим резиденциям, главным образом, Кенсингтонскому дворцу и Хэмптон-корту. Но, тем
не менее, король Уильям III все же решил восстановить
Уайтхолл, и Рен начал по его просьбе проектирование
нового дворца.
Нарцисс Латтрелл (1657–1732), мемуарист и историк,
сделал 20 января 1698 года такую запись в своей летописи того времени: «Сэр Кристофер Рен произвел осмотр
руин Уайтхолла и произвел замеры участка, чтобы по-

строить заново существовавшие здания для Его Величества и превратить их в величественный дворец, что по существующим расчетам займет 4 года». Эти планы, увы,
почти все остались на бумаге. Разрешение, как отметил
позже в своем дневнике Латтрелл, было дано только
на создание зала королевского совета и пяти жилых помещений; в отношении же всего остального не могло
быть принято никакого решения, пока Парламент не вынесет соответствующего постановления.
Кристофер Рен сделал больше десятка различных вариантов проекта нового дворца. Сохранились чертежи,
сделанные им, а также Николасом Хоксмуром и другими
помощниками Рена, а также рисунки резчика Гринлинга
Гиббонса, на которых показаны элементы декора буду-

щего дворца и различные скульптуры. Все эти варианты
можно сгруппировать как по типу, так и предназначению
различных частей комплекса: к примеру, в некоторых
из вариантов предусматривалось создание не только
жилых помещений и здания для заседаний королевского совета, но и нового здания для Парламента.
Легко заметить, что в трех из представленных вариантах значительная роль отводилась Банкетному дому,
созданному Иниго Джонсом. Он неоспоримо был
в те времена известнейшей постройкой в Лондоне,
своего рода архитектурной иконой, имевшей, помимо
всего прочего, и определенное политическое значение.
Во времена королей Карла II и Якова II именно здесь
была сосредоточена исполнительная власть в стране.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

129

Обычная сценка во дворце Уайтхолл в середине XVIII века

В двух проектах Рена Банкетный дом, пусть несколько
преображенный, является центральной частью главного
фасада; в третьем же, как это было в первоначальном
проекте нового дворца Уайтхолл, созданном Реном еще
в 1664–1665 годах, Банкетный дом и его копия располагаются по обе стороны от центрального портика.
Специалисты в области истории архитектуры совершенно по-разному оценивают реновские проекты
дворца Уайтхолл. Некоторые из них критикуют, другими же восхищаются. Но самым амбициозным признан
тот, на котором в центре фасада находится Банкетный
дом, снабженный крупным портиком и двумя башенками по бокам. В сущности, этот вариант – импровизация в стиле барокко на основную тему прежних

проектов, как самого Рена, так и Иниго Джонса и Уэбба.
Чертеж этого варианта является в известном смысле
феноменальным: его длина более 4,5 метра, что делает
его одним из самых больших чертежей в истории английской архитектуры.
На чертеже весь дворцовый комплекс разделен на две
части: в правой показан дворец, обладающий строгой
симметрией, а в левой – будущее здание Парламента, соединенное с дворцом двухэтажным переходом. В центральной части дворца – Банкетный дом, снабженный
теперь высоким четырехколонным портиком. Башни
по бокам увенчаны довольно широкими, реновскими куполами, а по краям фасада – два портика по десять колонн в каждой, и оба увенчаны надстройкой с фрон-

тонами. Здание Парламента – внушительное, величественное, – по сути дела представляет собой в проекте
огромный портик с парапетом, украшенным урнами.
Разрабатывая проект, Рен уделил особое внимание
тому, чтобы пожар в новом дворце можно было бы относительно несложно локализовать. Для этого весь дворец был разделен на отсеки, переборки между которыми
должны были заполняться песком. Проект, однако, так
и остался неосуществленным, хотя английская элита еще
многие годы после смерти Рена вынашивала проект
строительства дворца и время от времени публиковала
рисунки и гравюры, показывающие его великолепие.

131

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Работы Кристофера Рена
в Уэстминстерском дворце

Уэстминстерский чертог, самая старая часть дворца

Уэстминстерский дворец (Westminster Palace) –
один из самых известных архитектурных комплексов
на планете. Сегодня он включает как относительно
новое здание XIX века, так и постройку, которая, пусть
частично, датируется XI веком – Уэстминстерский чертог (Westminster Hall). Первое упоминание о последнем
содержится в хрониках, повествующих о строительстве

Внутренний двор Британского Парламента в XIX веке

Уэстминстерский дворец в XIX веке

королевского дворца в Уэстминстере в 1097 году –
то есть в период правления Уильяма Руфуса, второго
английского короля из нормандской династии. Получается, что этой части дворца более 900 лет. Но британские историки полагают, что первая королевская
резиденция в этом районе появилась еще раньше,
в самом начале XI века.
Слово Уэстминстер – это сочетание двух слов: «уэст»
(запад) и «минстер» (кафедральный собор монастыря).
Это значит, что собор Св. Петра, главный собор аббатства,

находившегося к западу от города Лондона, был самым
важным и самым почитаемым в районе.
Полагают, что первая королевская резиденция возникла здесь еще при короле-датчанине по имени Кнуд
(Knut). Саксонские короли тоже пользовались этой резиденцией – в мирное время, когда можно было спокойно жить вне городских стен Лондона и охотиться
в прилегающих лесах. Старый дворец сгорел лет за тридцать до завоевания Англии норманнами. Последний
англосаксонский король Эдуард Исповедник (Edward the

132

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Вид с Темзы на комплекс Уэстминстерского дворца в XVIII веке (с картины Каналетто)

Confessor), прозванный так за его глубокую религиозность, восстановил дворец, и, если верить хроникам, здание, построенное им, было довольно солидным. В нем
обитал королевский двор, и в нем Эдуард Исповедник
принимал своего родственника – герцога Нормандии, которому предстояло – после нормандского вторжения
в 1066 году – стать его преемником на английском троне.
Заметим, что в перечне английских королей Эдуард Исповедник не числится, и его не надо путать с Эдуардом I.

Норманнам, однако, дворец показался слишком маленьким и невзрачным. Вильгельм Завоеватель (William
the Conqueror) – или Уильям, как его называют англичане, – велел расширить и украсить дворец, который,
по его мнению, значительно уступал дворцам во Франции, но так как дворец был недостаточно защищен
от нападений, построил себе резиденцию ниже по
реке – крепость Тауэр. Его сын Уильям Руфус (William
Rufus) был склонен проводить больше времени в Уэст-

минстере. Известно, что он впервые пировал со своим
двором в только что отстроенном Уэстминстерском чертоге в 1099 году. Уильям Руфус назвал его Новым чертогом (New Hall) – в отличие от старого, который был
построен еще Эдуардом Исповедником и стоял тогда
чуть выше по реке, к югу от нынешнего.
Уэстминстерский чертог (Westminster Hall) был уникальным сооружением в те времена. Уильям Руфус, похоже, собирался устраивать в нем невиданные пиршест-

133

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

ва или даже турниры, потому что зал построенного
по его приказу чертога был длиной более 70 м и шириной почти 21 м. Высота стен, сделанных из щебня пополам с цементом и облицованных камнем, превышала
12 м, а толщина – 2 м. По тем временам то был самый
большой зал в Англии, а, возможно, и во всей Европе.
Окна в боковых стенах чертогов и соборов делались небольшими: ведь оконные проемы ослабляли стены. Как
следствие этого, в Уэстминстерском чертоге было довольно темно. Вдоль стен шли трифориумы – галереи
на уровне второго этажа, а крыша опиралась на бревенчатые колонны
В 1512 году королевский дворец сильно пострадал
в результате пожара, и королевский двор покинул его,
хотя некоторые праздничные мероприятия и торжественные церемонии все же проходили здесь. В 1529 году
Генрих VIII заполучил замок Йорк и назвал его «Уайтхолл», то есть «Белый чертог», а спустя три года построил себе еще Дворец Св. Якова (St. James’s Palace).
Таким образом, Уэстминстерский дворец перестал быть
резиденцией короля, но остался, тем не менее, королевским дворцом.
Из всего вышесказанного следует, что Уэстминстерский дворец перестал быть королевской резиденцией
задолго до того, как Кристофер Рен появился на свет.
Гигантский комплекс, который продолжали называть
Уэстминстерским дворцом, состоял из самых различных
построек, датируемых разными веками, в которых размещались обе палаты Парламента, библиотеки, архивы,
множество кабинетов, судебные и правовые учреждения и даже жилые помещения государственных деятелей. По традиции, а также из-за своего важного
значения в жизни государства, они по-прежнему находились в ведении Управления архитектурных и строительных работ, которое возглавлял Генеральный
инспектор, то есть Рен. Естественно, поэтому, что его довольно часто вызывали в Уэстминстерский дворец,
дабы он осуществил изменения, которые требовалось
внести в комплекс.
Планы и проекты, составленные им, относились
не только к перестройкам или к ремонтным работам.
В 1685 году, к примеру, он составил несколько документов, связанных с предстоящей коронацией короля

План размещения гостей на Коронационном банкете короля Якова II, изготовленный Реном в 1685 году

Якова II и представил план размещения гостей на королевском банкете по этому случаю. Важность последнего определила и тот факт, что план был составлен,
снабжен аннотацией и подписан самим Реном. Банкет
был устроен на широкую ногу, о чем говорит и представительный список гостей, которых рассаживали за разными столами.
В 1692 году Рен перестраивал Палату общин. Она
располагалась в те времена в часовне Св. Стефана, построенной еще королем Стефаном (Stephen), зятем
Вильгельма Завоевателя. Новую жизнь часовня при-

обрела после 1547 года, когда юный король Эдуард VI
отдал часовню парламенту. До этого у Парламента
своих помещений не было: с XIV по XVI век парламент
заседал там, где велел король. Палата лордов обычно
собиралась на заседания в замке Уиндзор, а Палата
общин – в Уэстминстерском аббатстве (в Зале Главы или
даже в трапезной). Когда юный король Эдуард VI отдал
часовню Св. Стефана Палате общин, часовню попытались приспособить к ее новому предназначению, и расписанные евангельскими сюжетами стены были
закрыты деревянными панелями.

134

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Здание часовни было продолговатым и довольно небольшим: примерно 27 м в длину и 9 м в ширину. В каждом углу здания возвышалась восьмиугольная башенка.
Свет падал внутрь через пять больших окон с каждой
стороны, а стены поддерживались снаружи массивными
контрфорсами, расположенными между окнами. Внутри
было два этажа: верхний использовался для заседаний
палаты, а нижний, находящийся на уровне улицы,
прежде именовался Часовней Богоматери-в-сводах.
Со временем, однако, часть нижнего этажа была отгорожена, так как в ней разместили печь, служившую для
обогрева палаты в зимнее время, и еще одну часть вы-

Уэстминстерский дворец в XVII веке

делили для парадных обедов спикера. Остальное пространство использовалась как приемная для посетителей
и для парламентских мероприятий.
Переписка местной администрации с Кристофером
Реном говорит о том, что первоначально планировалось обновить и улучшить декор Палаты общин. Но,
осмотрев здание и найдя повреждения, вызванные старением здания, Рен провел здесь значительно более
масштабные работы. Нам известно, что по его проекту
была усилена конструкция западной галереи (галереями в Палате общин называли балконы, на которых
сидели допущенные на заседания палаты гости, включая крупных чиновников, а также те члены Палаты,
кому не хватило места внизу). Жан Тижу, делал для
Рена детали и целые конструкции из металла, блестяще

Здание Палаты общин (она размещалась в бывшей часовне) в XIX веке

изготовлявшиеся как способом ковки, так и способом
литья, установил вместе со своими мастерами два железных столба с мощными капителями, которые
должны были поддерживать всю конструкцию западной галереи.
Спустя пятнадцать лет, в 1707 году, члены Палаты
пригласили его снова – на этот раз расширить вышеупо-

мянутые галереи, так как число членов Палаты выросло
за счет представителей Ирландии, включенной в состав
Соединенного Королевства. В 1800 г. эти галереи вновь
перестроил Вайатт, но они не сохранились все равно:
спустя 34 года здание Палаты общин, как и большая
часть комплекса Уэстминстерского дворца, было уничтожено пожаром.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Внутренний вид Палаты обшин в XVIII веке. Рен построил «галереи» (балконы) по обе стороны палаты. Они опирались на изящные железные колонны

В 1703–1705 годы Рен и его помощники провели
ряд работ, связанных и с Палатой лордов. Одним из
проектов Рена было создание галереи (то есть балкона) в торцевой части Палаты, на которой должны
были разместиться четыре ряда сидений. Судя по
всему, то были места для господ, сопровождавших королеву. Но королева Анна, видимо, решила, что данного количества мест для ее вельмож недостаточно,
и Рену пришлось полностью изменить проект. На этот
раз его проект был более остроумным: он вытянул
верхнюю часть Палаты на целых пять метров на север
и установил балкон с наклонным полом и семью рядами сидений над прихожей. Эта конструкция была разобрана в 1711 г. В конце 1706 года Рен предложил

135

Палата общин в XIX веке

практически полностью перестроить Палату лордов,
и даже подготовил соответствующий проект строительства новой Палаты с сохранением части имеющихся помещений, но королева план не приняла.
Кристоферу Рену все же пришлось еще раз заниматься Палатой лордов. Последней его работой, связанной с этой Палатой, было проектирование временного
помещения для нее после очередного пожара, который
имел место под самый Новый год в конце 1718 года.
Приказ начать проектирование временного помещения
был получен Управлением Королевских архитектурных
и строительных работ в самом начале 1719 года. Созданием проекта великий архитектор в данном случае
и ограничился.

Характер Рена в полной мере проявился, когда ему поручили работу, связанную с перестройкой Библиотеки
Коттона. Сэр Роберт Коттон собрал уникальную коллекцию книг и рукописей. В наше время она размещена
в Британской библиотеке, а во времена Рена она хранилась в доме самого Коттона, который, хоть и был частным
владением, стоял на территории Уэстминстерского дворца,
между Расписанным залом и зданием Палаты общин. Вся
коллекция целиком была завещана народу в 1702 г.
В 1703 г. опекунский совет Библиотеки Коттона обратился к королеве Анне с меморандумом, в котором
объявил, что не может гарантировать сохранность коллекций данной библиотеки в силу условий, в которых
они находятся. Королевский совет переправил это

136

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Внутренний вид Палаты лордов в XIX веке

письмо и сопровождающие инструкции в Казначейство,
а оттуда эти документы с поручением были переправлены Рену. Архитектору было предписано посетить библиотеку и сообщить, какого рода перестройки необ-

ходимо осуществить, чтобы обеспечить сохранность
и безопасность библиотеки.
Изучив вопрос, Рен представил свой альтернативный план. Он предложил, помимо серьезного ремонта

здания, который должен был занять продолжительное
время, перенести коллекции в помещения второго
этажа дома, который занимал церемониймейстер,
именуемый в Парламенте «Черный жезл» (Black Rod).

137

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

не было, и в результате пожара в 1731 году значительная
часть книг и рукописей погибла в огне (дом был окончательно разрушен в 1737 году).
Довольно небрежно обошлись власти и с чудесным
садом, который примыкал к дому Коттона. Когда
в 1714 году начались приготовления к коронации короля Георга I, Ганноверского курфюрста, которому королева Анна под давлением Парламента завещала
английский трон, на территории Коттонского сада была
построена временная кухня. Ей предстояло обслужи-

Библиотека Коттона

Комплекс зданий Парламента в конце XVII века

Эти помещения Рен предлагал перестроить специально для хранения книг и рукописей, причем таким
образом, чтобы предохранить их от возможного пожара. К чертежам он приложил детальный план перестройки и список необходимых для библиотеки
помещений, а также перечень расходов на осуществление его плана.
Казначейство отреагировало самым неожиданными
образом. План Рена не был принят, хотя никакого официального документа на этот счет не появилось. А в декабре 1706 года Казначейство потребовало от Рена,
чтобы он доложил, в каких комнатах дома Коттона
можно было бы разместить библиотеку Ее Величества
(она по-прежнему находилась во дворце Св. Якова)
и библиотеки Колледжа Грэшема; кроме того, оно тре-

бовало сообщить, в каких жилых комнатах в доме Коттона мог бы разместиться хранитель библиотеки. Спустя пару дней Рен направил в Казначейство свой ответ,
который сопровождал рабочий чертеж; зная мнение
Рена о состоянии дома Коттона, можно себе представить, что мог ответить чиновникам Казначейства архитектор. Он настаивал, что отказ от серьезных работ
в доме Коттона может привести к печальным последствиям.
В результате дом Коттона был все же куплен короной в 1706 году за 4,500 фунтов, но две библиотеки, которые планировалось разместить там вместе с коллекцией Коттона, остались там, где и были. Что же касается
Библиотеки Коттона, то никакого нормального присмотра ни за коллекцией, ни за домом, в сущности,

вать тысячи гостей. Рену и его помощникам пришлось
заниматься планами сада и проектом временной
кухни. Коронация обошлась в астрономическую сумму –
7287 фунтов стерлингов, а сад был погублен. Его пытались восстановить, но тщетно.
Вообще же Рен был сторонником «расчистки» территорий, которые примыкали к историческим и важным
государственным постройкам, так как считал, что безликие и обветшавшие здания засоряют городскую
среду. Он писал, что, если архитектор сталкивается с необходимостью улучшить вид на основные и безусловно
важные здания, он должен либо снести малозначащие,
не представляющие исторического интереса постройки,
либо перестроить их таким образом, чтобы они вписывались в общую картину, «не засоряя пейзажа».

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

139

Кристофер Рен
и замок Виндзор

Первая крепость в Виндзоре, где меловая гора господствует над западной долиной, ведущей к Лондону,
была построена Вильгельмом Завоевателем в XI веке.
В период правления короля Генриха II в XII веке деревянная крепость в Виндзоре была разобрана, а на месте
прежнего частокола и отдельных башенок была построена одна из лучших каменных крепостей Европы
того времени. Общая протяженность стен крепости
была около километра. А на том месте на вершине холма,
где некогда стояла деревянная крепость, Генрих II построил мощную каменную башню, прозванную Главной;
она, подобно Белой башне в Тауэре, была «кипом»,
то есть последним бастионом, в котором запирались бы
рыцари, если все остальные укрепления пали бы под
ударом врага.
Замок в Виндзоре был одним из самых неприступных в стране. Когда в 1216 году феодалы восстали против короля Джона и, получив подкрепления от французов, осадили многие замки королевства, только два
из них – в Дувре и Виндзоре, – не пали под ударами.

Виндзорский замок. Корпус королевских апартаментов

Уиндзорский замок. Вид сверху

В царствование короля Эдуарда II в начале XIV века
Виндзор был одним из 60 королевских замков в Англии.
После побед короля Эдуарда III над французами при
Креси (1346 год) и при Пуатье (1356 год) Виндзор стал,
пожалуй, самым важным замком для монарха. Победы
над французами существенно обогатили короля, и он
смог почти полностью перестроить замок, создав внутри
его большой королевский дворец.
Во время гражданской войны в середине XVII века
замок был захвачен войсками Парламента, которые
тут же создали здесь тюрьму для политических противников. Когда по решению Парламента король Карл I

был приговорен к смертной казни и обезглавлен, его захоронили в часовне Св. Георгия в Виндзорском замке.
Едва монархия была восстановлена, король Карл II распорядился вновь сделать замок в Виндзоре королевской резиденцией и назначил архитектора по имени
Хью Мэй руководить работами по созданию новых апартаментов.
Нужно немного рассказать читателю об этом человеке, с которым Рен сотрудничал. Хью Мэй не получил
специального образования – ни в области архитектуры,
ни в области строительства. В архитектуру его привели
интерес к искусству, близость к дворцовым кругам

140

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Парадные апартаменты королевы. Приемная королевы

Архитектор Хью Мэй

и дружба с известными деятелями культуры. Когда
гражданская война в Англии закончилась победой
войск Парламента, Мэй, как и многие другие роялисты,
отказался служить новой власти. Большую часть периода, когда в Англии правил диктатор Кромвель, Мэй
провел, будучи на службе герцога Бэкингема-младшего,
сына убитого заговорщиками Первого министра короля.
Мэй вместе с художником Питером Лили не раз встречался с королем Карлом II, жившим в изгнании.
В Голландии Мэй познакомился с новинками голландской архитектуры, с оформлением интерьеров
во дворцах аристократии и богатых торговцев. Интерес
Мэя к искусству вообще и к архитектуре в частности был
известен королю, и после восстановления монархии
Мэй был вознагражден за свою преданность делу роялистов высоким назначением: уже 29 июня 1660 года
он получил должность финансового директора Королевского Управления архитектурных и строительных
работ. Вскоре у него появились первые заказчики как
у архитектора: ими были главным образом придворные.

Королева Катерина Браганца, супруга короля Карла II

В 1663–1964 годах он построил дворец Элтам Лодж
в Кенте для баронета Джона Шоу, а в 1664–1666 годах –
дворец Беркли-хаус на улице Пикадилли для лорда
Беркли (не сохранился).
После Большого Лондонского пожара Мэй стал
одним из трех членов комиссии, которая была сформирована по указанию короля Карла II и которой предстояло организовать возрождение города Лондона
(двумя другими членами этой комиссии стали Кристофер Рен и Роджер Пратт). Комиссии, наряду с тремя
представителями города, одним из которых был известный ученый Роберт Хук, предстояло определить понесенный городом ущерб и методы восстановления
Лондона. Очевидно, что работа в комиссии существенно
обогатила Мэя знаниями, и в 1668 году он возглавил административно-финансовый контроль за проведением
архитектурных и строительных работ, осуществляемых
короной.
Спустя пять лет Хью Мэй был назначен главным инспектором работ в замке Виндзор. Историки архитек-

Парадные апартаменты королевы. Гостиная

туры считают, что он, начиная с 1675 года, осуществил
здесь такие масштабные работы, как перепланировка
Верхнего двора, создание новых апартаментов для
жены короля – королевы Катерины Браганца, строительство Большого зала Св. Георгия и Королевской часовни. Сотрудничая с такими великими мастерами как

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Зал Св. Георгия, самый большой зал в замке, как он выглядел до того,
как был перестроен в XIX веке по решению короля Георга IV

резчики Гринлинг Гиббонс и Генри Филлипс, а также
с художниками Антонио Веррио и Куссан, Мэй создал,
как утверждают специалисты, прекрасные интерьеры
в стиле барокко, и самым грандиозным его проектом
здесь было создание Большого зала Св. Георгия (не сохранился в первоначальном виде).
При всем уважении к памяти этого талантливого человека, заметим, что атрибуция эта в значительной степени основана на двух фактах: первым является тот, что
он несомненно был инспектором работ во дворце
в означенный период, а вторым – надпись на его гробнице, которая содержит слова о том, что он был «единственным архитектором, который разрабатывал проекты и руководил работами по крупномасштабным
изменениям, которые осуществлял Его Величество король». Надпись, конечно, была сделана сразу после его
смерти в феврале 1684 года, и следовательно, он не был
«единственным», так как впоследствии архитекторами
дворца были другие люди. Что же касается формальной
стороны дела, то здесь ситуация такая.

Бальный зал королевы Катерины

Банкет в перестроенном зале

141

142

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Большой зал Св. Георгия в конце XIX века

Большой зал Св. Георгия в наши дни

В силу удаленности замка Виндзор от Вестминстера
в замке действительно была своя контора по проектированию и осуществлению строительных работ, и Хью Мэй
ее возглавлял. Но без участия опытных проектантов, чертежников и инженеров-строителей масштабные работы
местная контора провести все равно не могла. Сохранились чертежи и схемы, изготовленные в Королевском
Управлении архитектурных и строительных работ под руководством Рена и предназначенные для Виндзора, из
чего следует, что без его участия здесь тоже не обходились. А после смерти Мэя он вообще стал руководить
всеми архитектурными и строительными работами в замке,
в придачу ко всем своим остальным обязанностям.
Это вовсе не значит, что Хью Мэй не вел здесь самостоятельных работ или был недостаточно квалифицирован, чтобы делать нечто прекрасное и масштабное.

Но определить сегодня, что было сделано им самостоятельно, а что при содействии или при деятельном участии Кристофера Рена, сегодня вряд ли возможно в силу
отсутствия справочного аппарата, который мог бы помочь решить эту задачу. Поэтому наши соображения
по этому поводу являются гипотетическими. Картина
нам представляется следующая.
В период с 1660 по 1674 год на работы разного рода
в замке Виндзор были истрачены очень большие суммы.
Не все они были использованы правильно: к примеру,
совершенно напрасно была разрушена Старая Орудийная башня (Old Gunners’ Tower), которая была историческим памятником. В 1674 году Мэй велел разрушить
и другие постройки и башни: он вел подготовку к перестройке северо-западного крыла замка, в которых планировалось создать жилые помещения для королевской

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

семьи. На месте снесенных построек Мэй воздвиг четырехэтажное здание, довольно простое по характеру.
То, что его архитектором был Мэй, не вызывает сомнений ни у кого. По большому счету, хоть он и принадлежал к когорте архитекторов английского барокко, он
не стал им, скажем, в такой степени как Рен или его
последователи Гиббс и Арчер. Некоторые здания он
строил в стиле, которые иногда называют «посттюдоровским»: это своего рода адаптация тюдоровской готики к новым веяниям в архитектуре с помощью голландских или французских архитектурных форм. Мэй
часто использовал эркеры, модные в начале века, устаревшие по стилю карнизы. Зато построенное им в Виндзоре здание идеально вписалось в ткань прежней,
старой архитектуры замка.
Что же касается интерьеров, то здесь не все так просто. Внутри построенного им здания на основном,
то есть втором, этаже были устроены залы и комнаты,
интерьеры которых декорировались на протяжении
трех лет. В 1676–1677 годах их украшали резьбой такие
выдающиеся мастера как Гринлинг Гиббонс и его помощник Генри Филлипс, а в 1677 и в 1678 годах потолочные плафоны расписывали Веррио и Куссан. В этой же
части дворца в 1683–1684 годах были устроены жилые
помещения для королевской четы, а также Королевская
часовня и Большой зал Св. Георгия. Все они в совокупности с ранее созданными помещениями образовали
парадные залы и апартаменты.
Очевидно, в работе над этими интерьерами участие
Рена было неизбежным. В период с 1676 по 1678 год его
вклад носил скорее всего характер рекомендаций,
но все же он имел немалое значение. Известно, к примеру, что Гиббонс и Веррио редко работали без Рена
в разных королевских дворцах и что, зная его вкус, они
всегда прислушивались к его мнению относительно тех
работ, которые им предстояло выполнить, или тех, которые они в то или иное время уже выполняли. Это в равной степени относится к ним обоим. Что же касается
работ в 1683–1684 годах, то нам известно, что Хью Мэй
перед смертью, которая наступила в начале 1684 года,
довольно долго болел, и, следовательно, без участия
Кристофера Рена серьезные работы в этот период
были бы невозможны.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

143

Большой зал приемов, восстановленный после пожара и декорированный в XIX веке

Парадная спальня короля. В ней декор был полностью заменен в XIX веке, остались только карнизы Гринлинга Гиббонса

Это в первую очередь относится к Большому залу
Св. Георгия. Мэй был архитектором, знания которого
были получены эмпирически, и, хотя средневековым архитекторам таких знаний хватало, думается, что король
Карл II должен был привлечь Рена к участию в создании
зала, особенно на завершающем этапе, когда Мэй уже
был болен. Любопытно, что некоторые историки архитектуры полагают, что именно Большой зал Св. Георгия,
якобы построенный Мэем, стал для Кристофера Рена источником идеи Большого зала в Гринвичском дворце.
Противоположное мнение же состоит в том, что именно
работа Рена в Виндзоре дала ему опыт, необходимый для
строительства Большого зала в Гринвиче.
Не подлежит сомнению, однако, что именно Хью
Мэю принадлежит заслуга в выполнении многих работ
в Виндзоре, включая устройство комнат на первом

этаже здания, где размещались офисы и жилые помещения ряда придворных самого высокого уровня, и перестройку кухонного блока. При нем начались работы
в анфиладах южного крыла Верхнего двора замка,
значительная часть которых была им перестроена
и декорирована – преимущественно для помещений
брата короля Якова, герцога Йоркского. При Мэе были
частично перестроены и укреплены башни на восточной стороне дворца и были практически осуществлены
работы по расширению и удлинению террас на северной и восточной стороне.
Между тем параллельно с этими работами, осуществлявшимися Мэем, Кристофер Рен занимался созданием для Виндзора очень серьезного проекта –
Мемориала короля Карла I. 30 января 1678 года Палата
общин согласилась выделить ни много ни мало – 70

тысяч фунтов стерлингов за торжественную церемонию захоронения останков казненного короля Карла I
и создание для него мавзолея, который стал бы мемориалом несчастного короля. Деньги, как утверждают
современники, были якобы переданы королю Карлу II,
но с условием, что проект будет согласован с Парламентом. Кристофер Рен и его помощники приступили
к созданию чертежей проекта. Мемориал планировали
пристроить к восточной части часовни Св. Георгия
на месте, которое занимала часовня Богоматери, построенная еще королем Генрихом VII.
Мемориал должен был представлять собой ротонду в подлинно реновском стиле – с высоким куполом, с колоннадой снаружи и с нишей для гробницы
внутри. Сохранились презентационные рисунки, на
которых изображены два варианта памятника над
гробницей короля. В книге «Паренталия», написанной
сыном Кристофера Рена, утверждается, что они были
выполнены Гринлингом Гиббонсом, причем первый
вариант предусматривал изготовление памятника из
бронзы, а второй – из мрамора. Но, как утверждают
специалисты по чертежам и рисункам Рена и его помощников, исследования последнего времени показали, что рисунки были сделаны скульптором
Каем-Габриелем Киббером. На обоих рисунках
Карла I несут четыре добродетели (Благоразумие,
Сдержанность, Стойкость и Уверенность), попирающие четыре порока (Зависть, Лицемерие, Ересь и Мятежность).

144

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Роспись потолка в Салоне королевы, выполненная Антонио Веррио

Столовая короля Карла II. В середине – Бальный зал

Проект мемориала принят не был. Это, возможно,
произошло потому, что проект не понравился Палате
общин, но скорее всего из-за того, что Парламент так
и не выполнил обещание передать королю деньги
на мавзолей. Поэтому в воздухе стала витать идея захоронить Карла I в часовне Богоматери, и спустя четыре
года Антонио Веррио сделал в ней потрясающие по содержанию и исполнению росписи на потолке и стенах.
Они не сохранились: после смерти в 1861 году принца
Альберта, консорта королевы Виктории, часовня стала
мемориальной часовней принца, и была богато украшена мозаиками, навсегда похоронившими лучшую работу Веррио. После смерти короля Карла II все работы
в часовне Богоматери прекратились.

Единственное, что было доведено до конца из проектов,
выполнявшихся для Карла II, это посадка в 1684–1686
годах 240 вязов, которые окаймляли как верхний, так
и нижний проспект в парке. Эта работа стала по сути
дела началом формирования так называемой Длинной
аллеи (Long Walk), ставшей навсегда одной из самых замечательных аллей этого парка.
Царствование короля Якова II, который наследовал
своему брату, оборвалось в 1688 году, и на протяжении
длительного времени в замке Виндзор не велись никакие существенные работы. Вступившие на трон как соправители Уильям III и его жена Мэри II предпочли
проводить больше времени во дворце Хэмптон-корт,
и употребили имевшиеся в их распоряжении ресурсы
и средства главным образом на перестройку части этого
дворца и на создание для себя там новых апартаментов.
Однако Кристоферу Рену пришлось, помимо выполнения работ в Хэмптон-корте, еще дважды заниматься
проектными работами, связанными с замком Виндзор.
В 1698 году, после пожара во дворце Уайтхолл, Рен
и его помощники составили план создания парадного,

или церемониального, маршрута, по которому должна
была двигаться во дворце Виндзор процессия, возглавляемая королем Уильямом III (королевы уже к тому
времени не было в живых), проект реконструкции
южной части Верхнего двора замка и создания живописных и тщательно спланированных садов к северу,
востоку и югу от построек замка. Было представлено
три варианта переустройства Верхнего двора, причем
все они основывались на уже частично завершенных
Мэем работах.
Проект, по сути дела, был альтернативным, так как
примерно в то же время было сделано еще несколько
проектов аналогичного характера. Чуть раньше королю
был представлен проект, выполненный французским
ландшафтным архитектором Ле-Нотром, создателем
Версальских садов, а также архитектором Клодом Дего
и еще одним неизвестным английским ландшафтным дизайнером. Оба последних проекта сохранились в виде
чертежей как в Англии (в музее Джона Соуна), так
и в Швеции (в Национальном музее в Стокгольме). Частично проект Рена был реализован уже в царствование

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

145

Длинная аллея в парке Виндзорского замка

Салон королевы

королевы Анны, которая наследовала своему зятю
(ее сестра Мэри была замужем за королем Уильямом).
Король Уильям III все же решил к самому концу
своего единоличного правления (он умер в 1702 году)
преобразить Виндзор и создать здесь нечто, весьма похожее на то, что Кристофер Рен сделал во дворце Хэмптон-корт. Так на свет появились чертежи, выполненные
по заданию Рена Николасом Хоксмуром и предназначенные для того, чтобы преобразить замок.
Вариантов перестройки было несколько. Все они
предполагали постройку двух башен слева и двух
справа, между которыми должны были вырасти одинаковые симметричные жилые корпуса, а также изменение внешнего вида того здания дворца, которое
построил Хью Мэй. Его фасад планировалось изменить,

создав новую, палладианскую каменную облицовку
и сделав посттюдоровские галереи на первом этаже помещениями. Над центральной частью здания, построенного Мэем, Рен планировал создать фронтон, сегментный, треугольный или какой-то другой, а наиболее удаленные от этого здания башни сделать такими, чтобы их
форма была приближена к старым постройкам дворца.
Таким образом Рен планировал сделать плавный переход от безликих сооружений, которые были справа
и слева от планируемой постройки, к спокойному итальянскому барокко, хорошо вписывающемуся в общую
ткань замковой архитектуры.
Проект этот осуществлен не был, так как, естественно, требовал разборки нескольких небольших старых зданий, а, следовательно, значительных расходов
на подготовительный период. Вместе с тем некоторые
историки архитектуры, особенно в XIX веке, признавали,
что если бы Рен осуществил свой проект, то внутренний двор замка Уиндзор, именуемый Квадранглом,
стал бы значительно более привлекательным. Здание, построенное Мэем, так или иначе перестроили

в XIX веке, но получилось значительно менее эффектно,
чем предлагал Рен.
Во времена королевы Анны работа архитекторов
и строителей сводилась в замке Виндзор к необходимому ремонту. Исключением явилась только работа для
ландшафтных архитекторов, проводившаяся в малом
парке на северной стороне замка, создание небольших
партерных садов и строительство дороги вдоль Длинной
аллеи. Со смертью королевы Анны в августе 1714 года
замок надолго опустел: английские монархи не интересовались им почти до самого начала XIX века.
Кристоферу Рену приписывают также строительство
в Виндзоре караульного помещения для солдат королевской гвардии (непосредственно на территории
замка), штаба гвардейского подразделения, которое
представляло собой двухэтажное здание, находившееся
к юго-востоку от Круглой башни, а также двух сторожевых будок на дороге, именуемой Кингз-роуд. Однако
не существует никаких официальных документов, которые могли бы доказать его авторство или дать представление об этих постройках.

147

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Рен – строитель
Винчестерского дворца

Винчестерский дворец, как он выглядел в конце XVIII века

В городе Винчестере, который создали древние римляне и который был некогда столицей Уэссекского королевства, стоял на возвышении старый замок. Во время
Гражданской войны в Англии войска Оливера Кромвеля
взяли его штурмом, причинив большой ущерб, и, несмотря на это, на всякий случай разрушили замок
в 1650 году по решению Парламента.
В 1682 году король Карл II выкупил у города
землю, на которой стояли руины замка и пригласил
Проект Винчестерского дворца, предложенный Реном
королю Карлу II

Нью-Колледж в Оксфорде, конфигурация которого, возможно, подсказала
Рену форму дворца

Кристофера Рена построить на этом месте королевский дворец. Причин на это было по меньшей мере
две. Первая заключалась в том, что король все больше
времени проводил на скачках, в которых, кстати, и сам
принимал участие, а в этом районе скачки проводились очень часто. Вторая же причина была политической: создание в Винчестере королевского дворца
подтверждало бы его связь с древней английской историей, говорило бы о той заботе, которую он проявляет о богатом прошлом своей страны. Еще одной
причиной могло быть создание запасного центра
управления войсками и нового политико-администра-

тивного центра, важного в условиях кризиса или активных боевых действий на территории собственной
страны.
Проектирование, а затем и строительство Винчестерского дворца началось в 1683 году. Кристофер Рен
вел работы, связанные с ним, до 1685 года, то есть
до кончины короля Карла II. Работы эти остались, само
собой разумеется, незавершенными. Среди рабочих
чертежей Рена имеется один карандашный рисунок,
выполненный в 1682 году, который считают первым
пробным чертежом, относящимся к Винчестерскому
дворцу. Известно, что в конце 1682 года Рен про-

148

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Фотография XIX века, показывающая казармы «Пенинсула бэрракс», в которую были превращены остатки
королевского дворца

инспектировал руины средневекового замка и уцелевший, хоть и сильно поврежденный большой зал, и сделал
необходимые замеры, необходимые ему для создания
первого варианта проекта нового дворца.
Считается, что идею строительства королевского
дворца в Винчестере подсказал Кристоферу Рену
дворцовый комплекс в Версале, но в 1680-е годы многие дворцы строились по одной и той же схеме. Весь
дворец должен был представлять собой нечто вроде
буквы П, причем ножки буквы должны были расширяться к верхнему основанию выступами. Согласно
первоначальному плану, ширина будущего строения
должна была составлять примерно 100 м, глубина примерно 65 м, а ширина боковых крыльев дворца в самой
удаленной от основной части точке составила бы чуть

меньше 20 м. В прямоугольных комнатах, примыкающих ко внутреннему дворику, должны были располагаться две часовни.
Кристофер Рен планировал построить дворец так,
чтобы он был на одной линии с западным фасадом
Винчестерского кафедрального собора. Между ними
должен был идти проспект, соединяющий эти две постройки, а вдоль него, как считал Рен, неминуемо выросли бы дома дворян, так как многие последовали бы
за королем и построили бы себе тут большие резиденции. Работа шла довольно быстро, и коробки зданий
были уже готовы к отделке, когда король в 1685 году
скончался. Его брат Яков II, вступивший на трон, не
был особенно расположен к этому проекту брата, находящемуся столь далеко от его столицы, да, кроме

Перестроенный корпус казармы, в архитектуру которого
были включены сохранившиеся архитектурные элементы
дворца, построенного Реном

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

149

Один из жилых домов, в которые были превращены казармы

того, правление его было сложным и довольно бурным,
так что ни времени, ни денег на окончание строительства у него не хватало.
Правившие после него Уильям и Мэри вообще
не собирались обращать внимание на Винчестер и тем
более на дворец, и интерес к недостроенному дворцу
появился только в 1702 г., когда на трон взошла королева Анна. Этот интерес, по всей видимости, подогревал ее муж, принц-консорт Георг Датский, и чета даже
собиралась жить в новом дворце. Но Георг умер еще

до того, как у нее появились средства на окончание
строительства, и проект вновь заморозили.
Дворец как таковой был построен, но не отделан;
ряд комнат оставался в том состоянии, в каком его покинули строители здания. В XVIII веке эти помещения
дважды (в 1757–1764 годах и в 1778–1785 годах) использовались для размещения пленных французских
солдат, а также испанцев и голландцев. В 1792–
1796 годах здесь размещались бежавшие из Франции
священнослужители.

Помещения эти затем использовались как казармы,
квартиры для офицеров и их семей, военный госпиталь и школы. В декабре 1894 года здания дворца
были уничтожены в результате пожара (History of the
King’s Works v. 304–313). На месте сгоревшего дворца
были построены «в стиле Рена» новые казармы. Уцелевшие детали дворцовых построек были использованы для декора новых казарм. После конверсии
в 1990-е годы они стали жилыми домами.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

151

Дворец, ставший
королевским пансионом

Гринвичский дворец в начале XVII века

Самый удачливый из всех университетов мира –
Гринвичский университет. Он находится в Гринвиче, который сам по себе является одним из самых известных
мест на земном шаре, да вдобавок расположен не только
на территории, которая была ему отведена, когда он создавался, но и на территории исторического комплекса,
в котором ранее находился военно-морской колледж,
а еще раньше – гринвичский Пансион для ветеранов
Вид на Пансион ветеранов флота с набережной Темзы
в Гринвиче

флота (Greenwich Naval Hospital). Более того, задумывался этот комплекс изначально как Королевский дворец в Гринвиче. Хотя у большинства зданий комплекса
сегодня совсем другое предназначение, его по-прежнему именуют гринвичским Королевским пансионом,
и таким он и записан во все путеводители.
Строительство пансиона началось в 1696 году и продолжалось почти тридцать лет. Кристофер Рен был руководителем архитектурно-строительных работ на этом
объекте с 1698 по 1716 год, и он как таковой отвечал
за генеральный план пансиона, за общий проект всего

комплекса и за выполненные на объекте работы. Это
вовсе не значит, что он выполнил все проектные работы
единолично и занимался повседневным контролем
за качеством работ, как он это делал в соборе Св. Павла.
Объем работ, которые он вел на разных объектах, был настолько велик, что он должен был делегировать ряд полномочий своим помощникам, чертежникам, проектантам
и инженерам-строителям.
Кроме того, на разных этапах строительства пансиона
английские короли привлекали к работе над ним и других архитекторов. Кроме Рена, Королевский пансион

152

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

8

1
2
5

4

7

Вид на комплекс Пансиона с высоты птичьего полета

строили Джон Денем, Джон Уэбб, Джон Ванбро, Николас
Хоксмур, Колин Кэмпбелл, Томас Рипли, Джеймс Стюарт
и Уильям Йенн. Но в той или иной степени, начиная
с Хоксмура, архитекторы осуществляли идеи Рена, руководили практической работой на объекте, грандиозный
замысел которого был выкристаллизован в архитектурно-строительной мастерской, которой он руководил.
К тому же ему иногда приходилось вносить существенные изменения в работы, которые осуществлялись
вне его поля зрения. К примеру, Джон Уэбб, архитектор,
который громко возражал против назначения Рена
и люто ненавидел его за то, что король предпочел ему
самому новичка в архитектуре, начал строить под эгидой Денема, который тогда был Главным инспектором,
Дом Короля в Гринвиче. Сегодня это – небольшая часть
комплекса, и к тому же самая заурядная часть, мимо которой люди проходят, редко обращая на нее внимание.
Таких зданий в Лондоне было немало. Рен перестроил

3

6

Части комплекса, архитектором которых был Кристофер Рен (выделены оранжевым цветом):
1 – южный и восточный блоки корпуса короля Уильяма III; 2 – южный и западный блоки корпуса
королевы Мэри; 3 – западный блок корпуса короля Карла II; 4 – западный блок корпуса королевы
Анны; 5 – восточный блок корпуса королевы Анны; 6 – южный павильон корпуса короля Карла II;
7 – южный павильон корпуса королевы Анны

северо-западный павильон, выходящий на реку, тем
самым изменив облик всего здания, а Стюарт и Йенн закончили перестройку остальных частей корпуса спустя
многие десятилетия, завершив его в реновском стиле.
Если же говорить о Ванбро, который, как и Хоксмур,
на наш взгляд, незаслуженно возведен в ранг выдающегося английского архитектора, то его вклад в создание
комплекса более чем спорен. В 1728 году он перестроил
западную и восточную стены западного блока корпуса
короля Уильяма. Западный фасад, которым Ванбро гордился, никак не гармонирует с благородным барокко, который стал основой стилевого решения всего остального
здания, и немудрено, что эту часть здания с его новым
фасадом сразу прозвали «большой казармой».

Кто бы ни принимал участие в создании пансиона,
отрицать главную роль Рена в его создании нельзя. Сохранившаяся документация подтверждает, что он лично
спроектировал основное крыло на западной части Корпуса Карла II, Большой (Расписанный) зал, купола Корпуса Уильяма и Корпуса Мэри и все колоннады. Что же
касается прочих частей комплекса, у историков архитектуры нет точных данных относительно того, кто конкретно
их проектировал, но, собственно говоря, перечисленные
элементы проекта являются основными в формировании
архитектурного облика пансиона.
Помимо всего прочего, восточная анфилада Корпуса
Анны, а также южный и западный блоки дортуаров
в Корпусе Уильяма были воздвигнуты в течение того

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

153
Восточный и южный блок корпуса закончены Рипли.
Корпус королевы Анны.
Спроектирован Реном. Строительство начато им
в 1699 году.
Западный фасад закончен Кэмпбеллом в 1728 году
по образцу восточного фасада Корпуса короля Карла,
то есть по проекту Рена.
Южное крыло завершено Рипли в 1740 году.
Этот перечень наглядно демонстрирует, что стиль
и формы в архитектуре основных элементов комплекса
были определены проектом Кристофера Рена Все прочие постройки на территории комплекса, не вошедшие
в приведенный выше перечень, возникли уже спустя
многие годы после его смерти и, естественно, существенно отличаются по стилю от его творений.
Пансион ветеранов флота и инвалидов – одно из
самых замечательных творений великого архитектора,
подлинный шедевр архитектурного мастерства. Но у его
рождения есть интереснейшая предыстория.

Западный фасад Королевского дворца, над которым работал архитектор Ванбро

времени, когда он еще был руководителем работ, но
просто нет никаких документальных свидетельств его
авторства, когда речь идет о проектах этих построек.
Кроме того, внутренние дворы Корпуса Уильяма, как известно, перестраивались, так что не исключено, что часть
построек Рена уже не существует.
Если же составить перечень работ, которые были
выполнены разными архитекторами применительно
к зданиям, которые сохранились до нашего времени,
то он, на основе имеющихся фактов, будет выглядеть
следующим образом:
Корпус короля Карла.
Восточная анфилада и фасад построены Джоном
Уэббом в 1664–1669 годах.
Западная анфилада добавлена Реном как кирпичное
здание в 1696–1698 годах.
Северо-западный павильон перестроен Реном в камне
в 1712 году.

Юго-западный павильон перестроен в камне Стюартом, но уже в 1769 году.
Западный фасад перестроен Йенном в камне в 1811–
1814 годах.
Корпус короля Уильяма.
Спроектирован Реном. Строительство начато им
в 1698 году.
Расписанный зал, купол и колоннада закончены в 1703
году под руководством Рена (роспись потолка и стен осуществлена Торнхиллом между 1708 и 1727 годами).
Западная и восточная стены западного блока модифицированы Ванбро в 1728 году.
Корпус королевы Мэри.
Спроектирован Реном. Строительство начато им
в 1699 году, но им не закончено.
Часовня спроектирована Реном, но закончена Рипли
в 1728 году. Уничтоженная пожаром в 1779 году, она
была заново оформлена Стюартом «в духе Рена».

Ветераны флота, жившие в Пансионе, в форме, которую
им здесь выдавали

154

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Король Уильям III

Гринвич уже со времен Средневековья был важен
для английских королей. В XV веке герцог Глостер, брат
короля Генриха V, купил себе здесь большой участок,
построил на вершине холма охотничий домик, а на берегу выбрал место для дворца. После его смерти дворец
достался жене короля Генриха VI, воинственной фран-

Королева Мэри

цуженке, которая сделала его Дворцом Удовольствий:
он даже получил название «Плацентия», то есть «удовольствие» по латыни. Генрих VII превратил его в большой прекрасный дворец с кирпичным фасадом на реке.
Генрих VIII родился здесь и был здесь крещен;
здесь он справлял свадьбу с первой женой Катериной

Арагонской; здесь родилась ее дочь, будущая королева Мэри; здесь родилась и другая будущая королева
Елизавета I, и отсюда ее мать, Анну Болейн, увезли
на суд, на котором она была приговорена к смерти за государственную измену; здесь Генрих, любитель спортивных развлечений, участвовал в турнире с копьем,

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

155

Гринвичский Пансион ветеранов флота и прилегающий парк. Картина Дж.М. Тэрнера

длина которого была около двух с половиной метров,
играл в теннис и стрелял из лука, поражая меткостью
иностранных послов.
Дворец был огромен: достаточно сказать, что, когда
в 1522 году из Испании прибыл с визитом король
Карл V, его сопровождали 2000 вельмож и 1000 лоша-

дей, и всем во дворце нашлось место. Впрочем, если
взглянуть на дворцы, которые строились до Стюартов,
то, какими бы огромными и впечатляющими они ни
были, взгляд эстета они радовали мало. Ходит легенда,
что Кристофер Рен как-то сказал: «У Тюдоров не было
дворцов, у них были только крепости». Великого архи-

тектора можно понять: он был сторонником более
изящной архитектуры, чем та, которая была характерна
для построек Тюдоровской эпохи.
Но какой бы ни стоял тут дворец, он не заслуживал
того, как им распорядился диктатор Оливер Кромвель.
Тот приказал устроить во дворце фабрику галет для

156

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Дом королевы

армии, а потом тюрьму для военнопленных, так что
ко времени, когда произошла реставрация монархии
и Карл II занял трон своего отца, ему ничего другого
не оставалось, как снести полуразрушившийся королевский дворец и поручить ведущим архитекторам королевства создать планы нового дворца.
На всей территории, принадлежащей короне, к этому времени оставались только полуразвалившаяся
«Плацентия» и Дом королевы, двухэтажное здание
в палладианском стиле, которое было построено
Иниго Джонсом, ставшим в XVII веке классиком английской архитектуры. План короля Карла II был
таким: оставить Дом королевы нетронутым, но заменить то, что осталось от «Плацентии», великолепным
дворцом в стиле Ренессанса, который назывался бы
Дом короля. Дом этот планировался в форме буквы П;

Иниго Джонс, архитектор Дома королевы

Вид Пансиона ветеранов флота с Темзы (с гравюры начала XVIII века)

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

с трех сторон он должен был охватывать обширную
площадь, в то время как река замыкала бы квадрат.
Дом королевы, который, как мост, оседлал дорогу, ведущую из Детфорда в Вулич, должен был соединяться
с Домом короля красивым парком.
Главным архитектором проекта была назначен Джон
Уэбб, жена которого, Анна, была племянницей Иниго
Джонса, легендарного зодчего и создателя Дома королевы. Надзор за строительством дворца для короля осуществлял Джон Денем, тогдашний руководитель Королевского Управления архитектурных и строительных
работ. Работы начались 4 марта 1664 года. Начало осуществления проекта было многообещающим: здание
строилось высокое, мощное, самое большое в Гринвиче.
Мемуарист Сэмюель Пипс записал тогда в своем дневнике: «Я наблюдал в Гринвиче закладку фундамента ве-

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

ликолепного здания для короля, которое будет стоить
очень много денег».
Генриетта-Мария, вдовствующая королева и мать
Карла II, жила тогда в Доме королевы, и он часто оставался там, чтобы узнать, как идет строительство. Сэмюель Пипс писал спустя год после начала работ, что
король был «весьма доволен» своим новым зданием.
Между тем особо радоваться было нечему. За четыре
года на Дом короля было истрачено 26,5 тысяч фунтов,
но к концу 1669 года Уэбб построил только одну из трех
сторон здания – западную.

К этому моменту король и сам осознал, что Уэбб строит слишком медленно, к тому же постройка, которая постепенно обретала очертания, вовсе не отвечала его замыслу: построить Дом короля, не менее прекрасный, чем
Дом королевы. Строительные работы по сути дела здесь
прекратились и не возобновлялись на протяжении
15 лет. К тому времени, когда Карл II умер, из всего того,
что хотел бы видеть в Гринвиче король, оставался только
Дом королевы; вдоль берега Темзы возвышались полуразрушенные корпуса «Плацентии», а к юго-западу от
нее – западный корпус Дома короля, построенный Уэббом.

Вид Пансиона ветеранов флота с Темзы (с картины Каналетто)

157
Его наследник Яков II, брат покойного короля, подарил все владения короны в Гринвиче молодой жене
Марии де Модена, но как королева, так и сам король
были абсолютно безразличны к Гринвичу: они предпочитали находиться в Уайтхолле, Виндзоре или
в Хэмптон-корте. Что же касается Гринвича, то на его
возрождение не было ни денег, ни иных ресурсов,
а главное – не было желания что-либо там делать.
Но свержение короля Якова и восшествие на престол
короля Уильяма III и королевы Мэри II изменили ситуацию.

158

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Согласно парламентскому Биллю о правах, голландец Уильям и Мэри, дочь Якова II, были вместе провозглашены королем и королевой Англии, и Гринвичский
дворец впервые в истории стал владением правителей,
которые были обязаны своим троном Парламенту.
Но Мэри не была настроена жить в Гринвиче, где все
напоминало бы ей о горькой судьбе ее отца и о той
роли, которую она в этой судьбе сыграла, помогая мужу
захватить его трон. Уильям тоже не хотел и не собирался жить в Гринвиче. Во-первых, он был астматиком,
и ему нужен был хороший воздух. Гринвич, с его сырыми полями вдоль реки, ему был ни к чему, и он
решил, что ему будет лучше в западной части Лондона.
Во-вторых, король и королева окончательно переехали
во дворец Хэмптон-корт. В-третьих, все, что тогда было

Флюгер на куполе корпуса короля Уильяма III

Колоннада Корпуса короля Уильяма III

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

в Гринвиче – это Дом королевы, сам по себе не такой
уж и большой, и вокруг него не было никакого дворцового комплекса. Гринвич должен был расстаться
со своим званием королевской резиденции.
Поэтому король и королева решили, что, раз «Плацентии» в Гринвиче уже не будет никогда, на месте
дворца нужно построить Пансион для ветеранов
флота – красотой не уступающий королевскому дворцу,
но предназначенный не для монарха, а для тех моряков,
которые состарились на военно-морской службе, стали
инвалидами и не имели средств к существованию. Они
должны были получить в строящемся госпитале стол
и квартиру – пожизненно!
Любопытно, что именно Яков II был первым монархом, который, будучи сам адмиралом флота

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

и участником многих сражений, поднял вопрос о создании такого Пансиона. Мэри, его дочь, помнила эту
идею отца, и в октябре 1692 года, когда в ходе войны
с Францией победы над врагом достались очень дорогой ценой, она решила, что настало время проявить
милосердие к увечным морякам. Уильям, вернувшись
с полей сражений, поддержал ее, и 25 октября
1694 года королевской хартией был создан Королевский Пансион ветеранов флота в Гринвиче (Royal Hospital in Greenwich).
Король и королева объявили, что готовы передать
территорию дворца опекунскому совету, который должен был заниматься строительством и административными вопросами Пансиона, но намерены оставить
за собой полосу земли между Домом королевы и бере-

Восточный фасад Корпуса короля Карла II

гом Темзы. Это решение сыграло важную роль в конфигурации будущего комплекса.
Еще до того, как эта хартия была написана, король
и королева решили обсудить свой план с сэром Кристофером Реном, Генеральным инспектором, руководителем Королевского управления архитектурных и строительных работ. Рен в то время был самым авторитетным и самым известным из живущих в Англии архитекторов, его карьера была в самом зените. И в ходе
беседы с королем и королевой сэр Кристофер Рен заявил, что раз речь идет о таком благородном деле как
создание Пансиона для ветеранов и инвалидов флота,
он отказывается от какой-либо платы за проект комплекса, который создаст. И король, и королева были
весьма этим тронуты; этот благородный жест, ставший

159
общеизвестным в стране, дополнил образ этого поистине великого человека.
Задача, которая стояла перед Реном, была непростой
в силу целого ряда факторов.
Первый из них был географический. Территория,
на которой должен был вырасти Пансион, была
ограничена с северной стороны Темзой, а с южной –
дорогой из Детфорда в Вулич и участком, на котором
стоял Дом королевы. Дорога эта проходила там, где
сейчас возвышается колоннада Дома королевы, связывающая его с Морским музеем. Ее требовалось сохранить, так как в Вуличе находился Арсенал, связь
которого с верфями в Детфорде должна была быть
бесперебойной.
Второй же фактор был важнее – то было упомянутое
выше решение Уильяма и Мэри сохранить Дом королевы
и Дом короля во что бы то ни стало. Планируя новый
комплекс, Рен предлагал начать все с чистого листа. Это
значило – стереть с лица земли не только неоконченный Дом короля и остатки тюдоровского дворца,
но и Дом королевы. Он пытался объяснить им, что попытки строить Пансион с включением в него уже существующих построек обойдутся дорого – и в эстетическом, и в финансовом плане. Но Мэри была непреклонна. Ее дядя потратил на Дом короля кучу денег,
и его надо сохранить. Что же касается Дома королевы,
то в нем жили ее предки, и он должен остаться как памятник им и их эпохе.
Более того, Уильям и Мэри объявили, что, независимо
от того, каким будет его проект, от Дома королевы
до самой реки должна простираться широкая «виста»,
то есть между ними должно быть открытое пространство
с видом на Темзу, и ширина «висты» должна составлять
не менее ста пятнадцати футов (примерно 35 м). Получалось, что Рену позволили снести остатки «Плацентии»,
но он был обязан сохранить Дом короля и Дом королевы
таким образом, чтобы они идеальным образом вписались в одну общую архитектурную концепцию. При этом
никак не учитывалась уже существующая конфигурация
Дома короля. А это имело немалое значение. Ведь Уэбб
строил дворец, а не здание для пансиона…
Получив от Рена согласие на все эти условия, королева Мэри с легким сердцем включила все эти пункты

160

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Расписанный зал

в хартию и подписала ее. А спустя совсем недолгое
время Мэри внезапно заболела и умерла. Теперь Уильям
занимался Пансионом в одиночку.
Рен приступил к созданию проекта. Но начинал ли
он с нуля?

Когда попадаешь в созданный им комплекс в Гринвиче, не покидает ощущение, что архитектор отлично
подготовился к предложенной ему работе, возможно,
даже делал заранее какие-то наброски к проекту. И эта
подготовительная работа была проведена им не для

Пансиона, а именно для нового королевского дворца.
Потому что некоторые архитектурные решения – как,
например, Расписанный зал, – отлично вписались бы
в проект Гринвичского королевского дворца. Но подтверждений для таких предположений, разумеется, нет.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Роспись потолка в Большом зале кисти Торнхилла, получившая название «Триумф Уильяма и Мэри»

Роспись в Малом (Верхнем) зале. Это также работа Торнхилла, увековечившая короля Георга I и его семью

Есть, однако, интересные факты, которые заставляют
задуматься. Среди чертежей, изготовленных в Управлении до того, как Рен был приглашен делать общий проект
Пансиона, и даже еще до того, как Джон Уэбб приступил
к реализации своего проекта Дома короля, есть чертеж
дворцового здания в виде буквы П, корпусов, похожих
на тот, что построил Уэбб, но облагороженных куполом,
напоминающим реновские, а также планы Дома королевы. Эксперты установили, что эти чертежи не были выполнены Джоном Уэббом. Кто делал эти чертежи и когда,
установить не удалось, но точно известно, что их изучали

уже в 1660-е годы. Были ли эти работы проведены
в инициативном порядке или они были согласованы
с королем, неизвестно.
12 марта 1695 года король Уильям III назначил
свояка, датского принца Георга, одним из членов комиссии по созданию Пансиона; в комиссию вошли многие
известные деятели культуры и адмиралы, включая
такую известную фигуру как адмирал Бенбоу. Ивлин
был назначен казначеем, а Ванбро – секретарем комиссии. Эти двое внешне относились к Рену благожелательно,
но и один и второй завидовали ему и довольно часто ста-

161
вили препоны на его творческом пути. Рен был официально назначен руководителем проекта в 1696 году.
Кстати, его помощник Хоксмур получил должность прораба на строительстве Пансиона, но это было уже
в 1698 г., когда строительные работы по созданному
Реном проекту уже шли, хотя и не так быстро, как хотелось бы. Но и до этого Хоксмур делал чертежи по проекту Рена; нам известно, к примеру, что в 1697 г. он
получил за изготовление чертежей, заказанных ему
Реном, 20 фунтов стерлингов.
А чертежей и рисунков для этого проекта было изготовлено очень много – и самим Реном, и его помощниками. Больше десятка крупных чертежей носит
концептуальный характер: Рен предлагал самые разные
варианты строительства комплекса. Заметим, что наши
соображения по поводу того, что Рен начал работать над
проектом Гринвичского дворца задолго до решения короля и королевы создать Пансион, подтверждается,
в частности, и наличием некоторых чертежей. Например, один из них показывает комплекс, размеры и расположение которого существенно превосходят границы
территории, подлежащие застройке, которые королева
Мэри определила Рену.
Кроме того, на чертеже дворец заслоняет Дому королевы Темзу. Уже в силу этого чертеж не может датироваться позже, чем 1693–1694 годы. Чтобы как-то
объяснить его существование, историки архитектуры
придумали версию о том, что после смерти королевы
Мэри некоторые члены комиссии делали робкие попытки прибавить к территории застройки новые участки, но король Уильям, конечно, никогда бы не позволил это сделать.
Проект, изображенный на чертеже, считают одним
из самых блестящих проектов светского назначения,
когда-либо составленных Кристофером Реном. На нем
центральная часть дворца (будем пока называть его так)
представляет собой однокупольное строение, то есть
главный корпус, внутри которого находится Большой
зал, а также, видимо, часовня и трапезная. Его украшает
высокий четырехколонный портик с треугольным фронтоном и изящная, невысокая полукруглая колоннада.
От концов колоннады отходят боковые флигели и перпендикулярные к основному корпусу боковые крылья,

Панорама Пансиона ветеранов флота в ночное время

164

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

образующие закрытый с боков южный парк. К Дому короля пристраивается западная анфилада, и аналогичный по конфигурации блок строится по другую сторону
от дворца, на восточной стороне. Южный парк и парк
Дома королевы образовывали, таким образом, одну
большую парковую зону.
Проекту этому, как известно, не суждено было осуществиться. Рен начал искать альтернативные решения.

Одним из них был такой: оставить Дом короля там, где
он есть, и не делать с ним ничего, а Пансион строить
на восточной стороне выделенной под застройку территории, оставив «висту» к западу от комплекса. В этом
проекте Рен в известном смысле повторял то, что уже
сделал в Пансионе ветеранов армии в Челси. Обширный
холл в центре был восьмиугольным, портики в Главном
корпусе были сделаны antis, выходящие на обе стороны
корпуса, Парадная лестница размещалась на восточном
конце Западной анфилады, включавшей в себя зал и часовню, а к северу и югу от Главного корпуса располагались внутренние дворы. Небезынтересно отметить, что
Хоксмур спустя годы не раз повторял аналогичную
схему, когда проектировал универси- тетские постройки
в Оксфорде и Кембридже.
Ряд чертежей, выполненных Хоксмуром и другими
проектантами, содержит различные варианты совмещения Дома короля с другими зданиями Пансиона, различные комбинации строительства жилых блоков, главным
образом за парадными фасадами: в их числе – семиблочные и четырехблочные схемы. Жилые блоки предполагалось прятать за колоннадами из сдвоенных колонн.
Некоторые из идей, рассматриваемых комиссией, получили воплощение, но в сущности то были рабочие чертежи, этапы на пути к принятию оптимальных решений.
Принципиально важными, как можно судить, были
чертежи, относящиеся к строительству основного крыла
Корпуса короля Карла. В него, со строительством основного крыла, превращался Дом короля. Подготовительные
чертежи были изготовлены в период с 1695 по 1698 год.
Согласно проекту Рена, в результате строительства этого
основного крыла Дом короля превращался в корпус
с внутренним двором и жилыми блоками внутри.
Такая же схема принималась и применительно к другим
постройкам всего комплекса. Рен спланировал также
внутренние помещения жилых корпусов, тщательно разработав коридорную систему жилых палат.
В течение всего правления королевы Анны, которая
взошла на трон в 1702 году, работы в Пансионе продолжались весьма успешно. Работы в Корпусе короля
Уильяма подходили к концу, быстро рос и Корпус королевы Анны, основание которого было заложено
в 1698 году. То был корпус, который Кристофер Рен по-

Вид на Корпус короля Уильяма III из колоннады корпуса
королевы Мэри

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Потолочный плафон в фойе часовни Пансиона

местил на другой стороне Большой площади, напротив
Дома короля, таким образом уравновесив весь комплекс. Теперь он становился и симметричным, и поистине грандиозным.
Чтобы его построить, вновь понадобилось принимать
серьезные решения. Рен обнаружил, что очертания берега Темзы здесь таковы, что они не позволяют построить
Корпус королевы Анны вровень с Корпусом короля
Карла. Рен поступил достаточно просто: он обрушил
в воду часть стен бывшего тюдоровского дворца, заполнил отвоеванную у реки землю крупными камнями

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

и щебнем и создал новые очертания берега, которые позволили ему построить новый корпус там, где он хотел.
В 1699 году Рен заложил на строительной площадке
Корпуса королевы Мэри фундаменты Часовни Пансиона
и восточной колоннады, но там работы шли значительно
медленнее. Существует легенда, что эти работы тормозили Ивлин и Ванбро, потому что увидели, какой потрясающий комплекс получается у Рена, и стремились
помешать быстрому окончанию работ. Есть ли в этой легенде доля истины или нет, комплекс Пансиона вырос
в Гринвиче именно таким, каким его спроектировал
Кристофер Рен.
Самым важным на этапе проектирования было, очевидно, создание плана Большого зала, которому пред-

стояло стать знаменитым Расписанным залом (его часто
называют также Разрисованным залом). 1 февраля 1698
года Рен получил указание представить план, чертеж
и внешний вид Большого зала, что он и сделал 3 апреля.
Если не считать купола, в проект которого Рен вносил изменения вплоть до самого начала его строительства, эти
чертежи, рисунки и схемы определили основные черты
строящегося комплекса.
Рен, безусловно, понимал, что купола, как и фронтоны Корпуса короля Уильяма, а впоследствии и Корпуса королевы Мэри будут богатейшим украшением
всего комплекса, который он создавал, и именно здесь,
в Гринвиче, он использовал весь арсенал форм и приемов, чтобы в мире не было больше ничего подобного.

Часовня Пансиона. Она была спроектирована Реном и декорирована после пожара архитектором Дж. Стюартом

165
Но, если говорить об интерьерах, то Большой зал и Часовня тоже должны были стать вечным памятником его
мастерству в Гринвиче. В сущности, план Большого зала
можно считать неким тронным залом королевского
дворца, ибо он создавался по модели такового: высокий
расписной зал, высокие окна и обширный альков, который могли бы использовать на официальных приемах
король и его ближайшие сподвижники.
Не удивительно, что когда Гринвич посетил русский
царь Петр I, он не удержался и сказал королю Уильяму:
«Если бы я был на месте Вашего Величества, я перевел бы свой двор в этот Пансион в Гринвиче, а Пансион бы устроил во дворце Св. Якова».
Структурные работы в Большом зале были закончены
в августе 1703 года. Он сначала предназначался для того,
чтобы быть общей трапезной. Верхний (Малый) зал был
для стола офицеров, а Нижний – для пенсионеров. Он
недолгое время служил именно этой цели, когда Пансион открылся в 1705 году. Но затем было решено расписать потолок и стены в стиле барокко, как это делалось в те времена во многих дворцах. Эта работа была
поручена известному монументалисту сэру Джеймсу
Торнхиллу, который не раз работал в одной связке
с Реном. Торнхилл приступил к этой гигантской работе
в 1708 году и расписывал зал на протяжении 19 лет (все
работы, включая подготовительные, заняли 20 лет, 4 месяца и 12 дней). В течение всего этого времени Большой
зал был закрыт.
Рассказ о том, что изобразил на большом плафоне
Торнхилл, был бы слишком долгим, но в двух словах
скажем, что здесь есть аллегорическое изображение
Триумфа Мира и Свободы, Британии, покоряющей
моря, и Триумфа британского оружия на море.
В центре плафона – король Уильям III и его жена
Мэри. Площадь Нижнего зала – примерно 510 кв. метров. В Верхнем зале на потолочном плафоне изображены королева Анна и ее супруг – датский принц
Георг. А со стены здесь на посетителя смотрят Георг I
и принц Уэльсский, а также сам Торнхилл перед собором Святого Павла.
С 1727 по 1824 год Расписанный зал использовался
пенсионерами как зал собраний по торжественным случаям, а также командованием флота для особых цере-

166

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

моний: здесь состоялись торжественные панихиды адмиралов Нельсона и Коллингвуда. В 1824 году в Расписанном зале была устроена Национальная галерея
морской живописи и выставка различных реликвий,
связанных с жизнью и смертью Нельсона, и они находились тут больше столетия.
В конце тридцатых годов ХХ века Расписанный зал был
тщательно отреставрирован, чтобы он выглядел именно
так, как его спроектировал Рен и расписал Торнхилл.
Рен также разработал проект Часовни в Корпусе королевы Мэри, но полностью осуществил его проект Рипли,

Кафедра проповедника в Часовне Пансиона

и закончил он его только в 1752 году. Современники
писали, что часовня эта делает честь и Рену, и Рипли,
но 2 января 1779 года она была почти полностью уничтожена пожаром. Реставрацию поручили тогдашнему
руководителю архитектурно-строительных работ в Пансионе, которым был Джеймс Стюарт по прозвищу «Афинянин» (он написал книгу «Афинские древности»). Восстановление часовни шло в соответствие с основами проекта
Рена, хоть и в интерпретации Рипли. Стюарт внес в проект
немало и своих идей: потолок, картинная рама над алтарем и балюстрады на боковых галереях были спроектированы и построены под его руководством.
Как дом для престарелых моряков, Морской госпиталь просуществовал более 150 лет. В 1705 году в свои
новые комнаты проковыляли 42 человека. В 1815 году
количество содержащихся здесь пенсионеров состав-

Памятник королю Якову II на площади между корпусами

ляло 2710 человек. Теоретически, любой офицер
флота или матрос имел право на пенсию или на место
в Госпитале, хотя для того чтобы получить это место
на практике, ему нужно было заручиться рекомендацией старшего офицера или важного чина. Пациенты
госпиталя жили в палатах, как в больнице, еда и жилье
у них были бесплатны, и вдобавок они получали один
шиллинг в неделю карманных денег. После введения
морской формы в 1740 г. им стали выдавать синие
сюртуки, бриджи и треуголки, а халаты, шейные
платки и постельные принадлежности выдавались

по мере необходимости. Старикам также выдавали
пальто.
Дисциплина в госпитале была очень строга: тех, кто
ее нарушал, одевали в желтые куртки с красными рукавами, и им приходилось ходить в таком попугайском костюме, пока их не прощали. Но настроение у большинства постояльцев было отменное, потому что к ним
относились с уважением и вниманием, и многие из них
дожили до весьма почтенного возраста. В 1803 году, например, когда проводилась инспекция госпиталя, выяснилось, что 96 ветеранов были старше восьмидесяти

167

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

лет, 16 – старше девяноста лет, а одному было уже
за сто. Если учесть, что некоторые из постояльцев прослужили на флоте 30–40 лет, можно себе представить,
как долго их содержало правительство.
Впрочем, в этом была известная романтическая
справедливость, потому что на действующем флоте их,
наоборот, кормили из рук вон плохо, платили жалкое
жалованье, жестоко наказывали, и большинство моряков, как рядовых, так и офицеров, покидали службу
без гроша в кармане. С наступлением Викторианской
эпохи число постояльцев в госпитале стало уменьшаться, потому что правительство предлагало отставным морякам выходное пособие, и к тому же они
могли, в условиях роста благосостояния в стране, коечто откладывать на черный день.
К 1869 году власти выплатили оставшимся ветеранам денежное пособие, а отказавшихся от него перевели в другие богадельни; что же касается зданий,
то через 4 года их отремонтировали превратили в помещения Военно-морского колледжа. Спустя 130 лет военно-морской флот ушел отсюда навсегда, передав
здания Гринвичскому университету. Сегодня и Расписанный зал, и Часовня открыты для посещения, их
может увидеть любой.
Рассказ о Пансионе, думается, лучше всего закончить словами историка и архитектора Чарльза-Герберта
Рейлли, одного из крупнейших специалистов по истории английской архитектуры:
«Соотношение между корпусами Гринвичского
дворца, включая размещение куполов, – это огромное
достижение в абстрактной композиции. Начиная с небольшого Дома королевы, построенного Иниго Джонсом и расположенного примерно в трехстах ярдах
к югу, с едва заметным архитектурным ордером, и кончая единственным корпусом, построенным у реки его
помощником Уэббом, – все это так отличается по масштабам и по выпуклости ордера от того, что сделал Рен;
он начертал план, который в четыре раза увеличил корпус Уэбба, создав два главных корпуса, лежащих на оси
Дома королевы, и создал вблизи этой оси еще два корпуса, но с менее четко выраженным ордером, чтобы они
лучше гармонировали с замыслом Иниго Джонса, а под
конец увенчал корпуса куполами, но не там, где они на-

прашивались, то есть в центральной части этих корпусов, а на выступающих углах, находящихся ближе
к реке. Этим способом он акцентировал их отношение
к основной оси и сплавил всю массу разбросанных построек разного масштаба в самую благородную группу.
То была одна из его последних работ, результат его зрелого гения…
Есть некая строгость в Гринвиче, с его длинными,
прямыми, отдельно стоящими колоннадами, с его двумя
куполами, которые проще и изящнее, чем его самый великий купол; это то, чего нельзя найти в его более ран-

них работах. Если смотреть с реки, Гринвичский дворец
являет собой одно из самых величественных зрелищ,
которое можно найти в английской архитектуре, а если
пройтись по его внутренним площадям или взглянуть
на каждый купол из колоннады, или же посмотреть
на расстилающийся от них вид на реку, то кажется, что
ты находишься в мире ясных и выразительных форм, где
нет ни безразличия, ни путаницы, и где поистине злу нет
места».
Вряд ли кто мог бы сказать о великом архитекторе
и его творении лучше, чем Рейли.

Фотографии на память. Многие новобрачные из самых разных стран мира делают свадебные фотоографии
на фоне реновского шедевра

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

169

Королевский дворец
в Ричмонде

Ричмондский дворец в начале XVII века.
Вид с севера

Вопрос, внес ли Кристофер Рен свою лепту в перестройку некоторых зданий старого Ричмондского дворца, остается открытым. Некоторые специалисты в области архитектуры XVII века полагают, что по велению
королевы Анны им был перестроен на территории
дворца Королевский гардероб, здание, в котором хранились драгоценности, праздничные одежды монархов
и разные предметы роскоши.
Что же касается местных историков, то они даже
считают авторство Рена в данном случае непреложным
Восточный фасад Королевского гардероба, который был
частью комплекса Ричмондского дворца

Вид с южного берега Темзы

фактом. Более того, к его работам относят и так называемый Дом трубачей, хотя маститые историки архитектуры не раз заявляли, что это здание, скорее всего,
построено другим зодчим и в другое время (называется
даже ХХ век). Попробуем разобраться в этом вопросе.
Загородная резиденция британского монарха была
создана здесь еще в XV веке. В 1499 году дворец сгорел.
Придя к власти, король Генрих VIII построил в Ричмонде большой дворец, в котором часто оставался в дни
охоты. Здесь обитали в разное время и его четвертая
жена Анна Клевская, с которой он развелся, и его старшая дочь Мэри. Дворец разросся при короле Якове I,

которому дворец нравился, а его сын Карл I часто приезжал сюда с детьми.
Архитекторы Генриха VIII строили помещения
дворца вокруг нескольких внутренних дворов. Самым
маленьким был так называемый Старый Дворцовый
двор (Old Palace Yard), который называли также Гардеробным двором (The Wardrobe Court), потому что на его
восточной стороне стоял королевский гардероб, в котором некогда держала свои наряды королева Елизавета I
(говорят, у нее было около 2000 платьев). Вход в него,
как и сегодня, был со стороны Большой лужайки через
ворота с надвратной башней. Чтобы попасть в большой

170

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

двор, в котором располагались часовня и Большой зал,
надо было пройти еще через Средние (Садовые) ворота,
которые находились на противоположном конце –
прямо напротив первых ворот.
На протяжении почти 150 лет дворец был одним
из центров политической жизни и увеселений королевского двора, и немудрено, что казнив короля Карла I, диктатор Оливер Кромвель решил разрушить дворец.
Большая часть корпусов дворца обратилась в руины. При
короле Карле II начались восстановительные работы,
но денег и рабочих рук хронически не хватало. Только
в 1688 году король Яков II велел Королевскому Управ-

ектные работы также возглавлял он. К тому времени,
как его управление приступило к ним, на территории
дворца оставалось совсем немногое: часть корпуса времен короля Якова I, арка ворот и дом, к ней примыкающий, Дом трубачей; уже упомянутый Гардероб и несколько других небольших строений.
Местные историки в Ричмонде, изучив огромное
количество старых документов, пришли к выводу, что
Рен занимался здесь тремя проектами: восстановлением северной части дворца, прилегающей к Большой
лужайке (в период c 1686 по 1690 год), перестройкой
того, что осталось от Большого зала, кухонь и храни-

Дом трубачей (рисунок XIX века)

лению архитектурных и строительных работ отремонтировать или восстановить частично уцелевшие постройки.
Обратите внимание: эти работы, как полагалось,
были поручены управлению, возглавляемому Реном, так
что теперь их контролировал он. Следовательно, про-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

шихся документах королевского двора, включая дворцовый офис, занимавшийся закупкой древесины; из
нее, в частности, делались панели для обшивки дворцовых помещений.
Заметим: ни король Уильям III, ни сменившая его
на английском троне королева Анна не испытывали никакого интереса к старым постройкам, и восстановление их имело лишь одну цель: сдавать их в аренду.
Но когда речь шла о Доме трубачей, то здесь ситуация
была совсем другая. Королева Анна явно была в этом
случае заинтересованной стороной. Человека, которому сдавался дом, звали Ричард Хилл, и он являлся

Дом трубачей сегодня (фасад, выходящий на внутреннюю лужайку)

лищ продуктов, в результате чего на месте северной
части этого блока возник Дом трубачей в его нынешнем
виде (примерно в 1687–1689 годах и 1703–1708 годах),
и серьезной перестройкой Королевского Гардероба
(1702–1709 годы). Датировка основана на сохранив-

родственником ее конфидантки миссис Мэшем, муж которой, Сэмюэль Мэшем, был известным фаворитом королевы Анны. Королева даже назначила Хилла
советником ее мужа, принца Георга Датского, а этот пост
явно был синекурой. Одно время Хилл был даже заме-

171

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

стителем Главного казначея. Все это говорит о том, что
королева Анна всячески благоволила к родственнику
Мэшемов. Не исключено, что она дала в связи с этим дополнительные инструкции Кристоферу Рену.
Так как Абигайль Мэшем стала очень близка к королеве Анне только в 1708 году, эти инструкции могли
быть даны только позже этого времени. Но дом, который предназначался для Ричарда Хилла, уже существовал. Он носил название Дома трубачей потому, что
рядом с домом стояли две скульптуры: юные трубачи
с длинными трубами. То, что дом не строился, а перестраивался, доказывает инструкция, данная королем
Яковом II Кристоферу Рену еще в 1680-е годы: «…срезать две трубы и убрать два дверных проема в Доме трубачей…» Отсюда можно сделать только следуюший
вывод: Рен и его люди должны были облагородить простой двухэтажный кирпичный дом, а трубачей, кстати,
планировалось установить на этот дом.

Южный фасад Дома трубачей

Теперь же, почти тридцать лет спустя, из него делали
небольшой дворец. Из описания дома, сделанного еще
XVIII веке, следовало, что перестроенный дом был
с одиннадцатью окнами на каждом этаже (сейчас их 17.
Прим. авт.), кирпичный и с медальонным карнизом
и массивным портиком из четырех колонн дорического
ордера. Колонны поддерживали антаблемент с фризом,
украшенным триглифами, а фронтон был с красным тимпаном и овальным окном в центре. В описании также
говорилось, что под портиком в центре была дверь,
по бокам ее были две дорические полуколонны, а над
нею было окно с резными украшениями.
Существуют документы, которые являются косвенным подтверждением того факта, что Рен принимал участие в проектировании и этой, и других построек
в Ричмондском дворце. К примеру, они свидетельствуют
о том, что прорабом, перестраивавшим арендованный
Хиллом у королевы Дом трубачей, был известный строи-

Визитная карточка Ричарда Хилла,
которому королева сдала Дом трубачей

Фигуры трубачей, сильно пострадавшие от времени

172

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

тель Джон Йоменс. А Йоменс в разные годы работал
с Реном, в частности, строил спроектированный Реном
Уинслоу-хаус в Букингемшире. Он, как и другие строители, нередко обращался к Рену и его помощникам
с просьбой изготовить проект, по которому он осуществит строительные или ремонтные работы. В переписке
с Йоменсом Рен подтверждает, что согласованные проекты будут сделаны в срок. Эта переписка относится
к 1710 году, то есть совпадает по времени с периодом
работы Йоменса в Ричмондском дворце.
Добавим, что со временем Ричард Хилл, пользуясь
связями при дворе, взял в аренду и ряд других построек
и участков земли на территории, принадлежавшей Рич-

мондскому дворцу. Что же касается Дома трубачей,
то он, конечно, не сохранился точно в том виде, в каком
его сдали новому хозяину Кристофер Рен и его люди,
но он все равно производит впечатление постройки,
проект которой им разработан. Во всяком случае, старое описание дома в общем совпадает с тем, как этот
дом выглядит сейчас. На сад выходит фасад, также претерпевший некоторые изменения. Там же стоят
и сильно поврежденные временем трубачи, давно потерявшие свои трубы…
После смерти Ричарда Хилла дом унаследовали два
его племянника, а потом его брали в аренду аристократы разного калибра. Последний арендатор покинул

Северная башня и северные ворота дворца в XVIII веке

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

дом в 1942 году, и с 1943 года он использовался как
Дневной клуб Американского Красного Креста. Немцы
бомбили его, нанеся дому значительный ущерб. Наспех
восстановленное здание передали после войны налоговой службе, а в 1951 году оно было реставрировано
полностью и прошло конверсию: из него сделали жилой
дом и четыре квартиры. В доме впоследствии жила известная актриса Памела Франклин, которая существенно улучшила большой сад перед домом, посадив
растения, которые сажали в дворцовых садах в Елизаветинскую эпоху. Сад хорошо сохранился.
Что касается Гардероба, то здание это получило
свое название прежде всего потому, что в нем находился офис и апартаменты Хранителя королевского
гардероба. Они занимали только половину длинного
дома; сейчас длина его более тридцати метров,
но во времена королевы Анны он был явно длиннее,
так как часть здания была в распоряжении священнослужителей. К тому времени, когда Анна заняла трон,
здание Гардероба было в таком состоянии, что его неизбежно надо было перестраивать. Из него делали
жилой дом. Эти работы велись на протяжении примерно трех лет. Обновленное здание приобрело новый
восточный фасад, украшенный фронтоном, и этот
фасад, пожалуй, самый эффектный на всей территории
старого Ричмондского дворца. Сейчас здание разделено на три жилых дома, каждый из которых оценивается в миллионы фунтов.
Общий проект восстановления Гардероба скорее
всего был подготовлен самим Кристофером Реном.
В начале XVIII века великий мастер, проинспектировав
то или иное здание, ограничивался тем, что делал подробный рисунок будущей постройки с указанием ее размеров, и его чертежники быстро изготавливали чертеж.
Его Управление обладало к этому времени значительными ресурсами, солидным штатом прорабов и строителей, которые отлично знали вкус, требования
и твердый характер своего руководителя.
А проектов перестройки или реконструкции было так
много, что со временем Рен, возможно, перестал считать
их авторскими работами. Наверное, этим и объясняется
отсутствие документальных свидетельств его работы
в Ричмондском дворце, в котором он, как руководитель

173

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Северная башня и северные ворота дворца в наши дни

Управления архитектурных и строительных работ монарха, не мог не участвовать – хотя бы в инспектировании, приемке проекта и оценке выполненной работы
по перестройке разных зданий. Немало- важным фактом
является и тот, что в период между 1703 и 1705 годами
Рен был чуть менее занят, чем в конце XVII века.
Анна, безусловно, требовала от Рена, чтобы Гардероб
был восстановлен с минимальными затратами. Он же
видел свою задачу в том, чтобы полностью восстановить
западный фасад, который буквально разваливался, несколько увеличить глубину здания и построить заново
восточный фасад, который должен был выходить на просторный двор, огороженный стеной. Длина восточного
фасада должна была совпадать с длиной западного,
но высота их была различной. Центральная часть восточного фасада была выше западного, так как он планировался Реном как главный.

Сохранившийся западный фасад Корлевского гардероба

Мы можем только догадываться, как выглядел восточный фасад, построенный Реном: ведь он перестраивался по крайней мере трижды. Судя по нескольким
сохранившимся гравюрам и рисункам, первоначальный
проект восточного фасада предусматривал возведение
двухэтажного корпуса, центральная часть которого,
украшенная фронтоном, была несколько выдвинута
вперед. На каждом этаже центральной части было
по пять окон. В боковых пролетах корпуса было по два
окна на этаже. По обе стороны от центрального корпуса
располагались выдвинутые вперед одноэтажные флигели. Из всего этого можно сделать вывод, что центральный корпус предназначался для богатого арендатора,
а флигели – для арендаторов поскромнее.
Однако уже в середине XVIII века флигели стали частями большого дома; более того, на центральном корпусе был надстроен еще один этаж. При этом западный

фасад остался двухэтажным. Над боковыми пролетами
появились окна с полукруглыми завершениями, а над
фронтоном – два круглых окна. Как следствие этого,
первоначальный реновский проект перестал существовать; здание стало эклектичным и даже странным
на вид. В одном флигеле расположили кухню, а во втором – зал. Теперь здание было готово для нового арендатора – аристократа или богача.
Уже в XIX веке крышу западного фасада и флигелей
подняли до уровня второго этажа центрального корпуса. Наконец, третья перестройка сделала Гардероб
таким, каким он является сейчас. Третий этаж был
с центрального корпуса убран, западный и восточный
фасады выровнены по высоте, а флигели стали продолжением центрального корпуса. Таким образом, центральная часть восточного фасада приобрела в целом тот
вид, какой имело здание, построенное Реном. Однако,

174

Так, в представлении художника, выглядел восточный фасад
Королевского гардероба в XVI веке

Восточный фасад в начале XIX века (со старой акварели)

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Так, возможно, выглядел перестроенный в XVII веке восточный фасад

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

сравнивая акварели XVIII века с современными фотографиями, можно прийти к выводу, что делая новую
крышу, общую для всего здания, строители существенно
уменьшили фронтон.
С начала XVIII века и до конца XIX века Гардероб
сменил несколько хозяев, которые брали его в долгосрочную аренду у короны, но в 1876 году здание с прилегающим участком выставили на аукцион для свободной продажи. Гардероб купил аристократ по имени
Джордж Кейв. Так вот, в одном из пунктов сделки говорилось следующее:

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

175

Восточный фасад Гардероба сегодня

Башенка с флюгером на Доме трубачей

«В том случае, если покупатель сочтет нежелательным
сохранить данный дом, он может быть разрушен, а участок, включая сад, может быть использован для застройки, так как вполне годится для возведения пяти или
более солидных жилых домов». Будь на месте наследников Кейва жадные люди, Гардероб, преображенный Кристофером Реном, был бы стерт с лица земли. К счастью,
как сын Джорджа Кейва – виконт Кейв, так и его невестка
виконтесса были людьми, высоко ценящими свою историю и культуру, и сохранили постройку в целости.

Эстелла, виконтесса Кейв, интересовалась историей.
Она написала несколько книг, самой известной из которых является вышедшая в 1922 году ее книга «Воспоминания о старом Ричмонде». По ее мнению, «более чем
вероятно», что восточный фасад был построен Кристофером Реном во времена королевы Анны, и, скорее
всего, в то же время, когда перестраивался Дом трубачей. А нынешний хозяин дома показал нам сохранившийся в доме камин с резной деревянной панелью над
резной полкой, и камин этот очень похож на реновские
камины во дворце Хэмптон-корт. Большая часть панелей, которыми внутри обшит дом, относится к началу
XVIII века. Лестницы также напоминают те, которые Рен
построил в других домах. Его вкус, его стиль до сих пор
чувствуется в интерьерах дома, хотя прошло более трехсот лет…

Один из домов, в которые превращены сегодгя помещения
Королевского гардероба. В нем сохранились лестницы
и камины, построенные в реновском стиле

177

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Рен в Лондонском
Тауэре

Одна из древнейших построек в британской столице – Лондонский Тауэр. В разное время он был неприступным замком, дворцом, тюрьмой, курортом и местом
развлечений, а также музеем, но всегда служил безопасным хранилищем для ценностей, принадлежащих короне. Его история началась еще в XI веке со смерти
англосаксонского короля Эдуарда Исповедника, который
умер бездетным в 1066 году. Харалд Годвинсон, племянник умершего короля, был коронован, но Уильям, герцог
Нормандский, дальний родственник покойного Эдуарда
по крови, заявил, что престол был обещан ему. Это привело к вторжению Уильяма в Англию и поражению Харалда в битве при Гастингсе.
Став королем, Уильям немедленно приступил
к строительству оборонительных сооружений в стране.
В Лондоне началось строительство крепости, которая
стала Лондонским Тауэром. Возведением кипа, или
Белой башни, с 1078 по 1098 год занимались нормандские каменщики, которые привезли часть строительЛондонский Тауэр зимой. Только три окна на третьем этаже
напоминают о том, какими были окна во всем кипе, называемом Белой башней

Лондонский Тауэр в начале XIX века. Некоторые башни к этому времени уже были почти полностью разрушены

ного камня из Нормандии. Кип достигает почти 28 м
в высоту, а его размеры в плане – 36 х 32 м. Толщина
стен на уровне земли – свыше 4,5 м, на наивысшей
точке – до 3,5 м. В стенах четырех угловых башен были
сделаны узкие бойницы, а в стенах самого кипа
на верхних этажах – небольшие двойные окна.
Существует мнение, основанное на документах двора
короля Карла II, что Рен провел, по просьбе короля, ряд
работ и в Лондонском Тауэре. В период, когда король решил открыть Тауэр для широкой публики и сделать там

нечто вроде городского курорта, а также в период с 1674
по 1677 год, Рен занимался там двумя важными вещами:
он руководил перестройкой окон в Белой башне и устройством временной обсерватории в одной из ее башенок.
И одна и другая работа были довольно ответственными. Окна в нормандской Белой башне, как уже было
сказано, были маленькими двойными окнами, типичными для архитектуры XII–XIV веков. Оставив два таких
окна на верхнем этаже южной стороны кипа как память
о прежней архитектуре, Рен спроектировал новые окон-

178

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Круглая башня кипа в разные времена (в представлении
художника). В верхнем ряду (слева направо) – в XI–XVI вв.
и в конце XVII века. В нижнем ряду (слева направо) – в XIХ веке
и в наши дни

ные проемы, что было вовсе непросто: речь шла о пропорциях и надежном креплении высоких оконных рам.
Еще более ответственной была работа по устройству
больших круглых окон в круглой башенке, о чем попросил Рена король. В то время она была более других приспособлена для того, чтобы туристы могли рассматривать
Сити и Ист-энд по всем азимутам, и большие круглые
окна в башенке были частью общего плана по превращению Тауэра в своего рода курорт и туристический аттракцион. Эти окна просуществовали до второй половины
XIX века, когда их убрали и заменили на часы, а позже
сделали обычные узкие окна.

Вид на Белую башню с высоты птичьего полета

Ряд историков считают, что работа эта была начата
в свое время еще Джоном Денемом, возглавлявшим
до Рена Королевское Управление архитектурных и строительных работ, но специалисты, произведя замеры окон

в Тауэре, пришли к выводу, что они очень близки к тем,
что имеются на некоторых чертежах Рена более позднего
периода. Английский историк Бэртон заметил, что Рен
скорее всего брал работу по проектированию окон в Тау-

179

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

Западная стена кипа. Три вида окон, которые
спроектировал Рен для Белой башни, чтобы заменить
прежние готические окна
Вход в Белую башню с высокого помоста, в точности такой же, каким он был в XI веке

эре на дом – ведь в дневное время он был занят строительством церквей и собора Св. Павла…
Что же касается временной обсерватории, то Рен
был более чем кто-либо другой подготовлен для прове-

дения работы подобного рода. Астроном и математик,
он сделал все, что было в его силах, чтобы Джон Фламстид, королевский астроном, получил возможность начать наблюдения и научную работу, пока строилась

Королевская обсерватория в Гринвиче. Известно, что
Рен и сам не раз приезжал в Тауэр, чтобы пообщаться
с Фламстидом и обменяться с ним мнениями. Интерес
к астрономии Рен проявлял и спустя много лет.

IV. Кристофер Рен и королевские дворцы

181

Дом для короля
в Ньюмаркете

Картина Дж. Уоттона
«Король Георг I
в Ньюмаркете».
На заднем плане – район,
в котором находился
старый дворец
и королевские конюшни.
В центре картины –
особнячок, построенный
для любовницы короля
Нелл Гвин. Уоттон
даже изобразил стоящую
перед ним молодую
женщину, хотя Нелл Гвин
к тому времени уже
не было в живых

Сегодня городок Ньюмаркет в графстве Саффолк
является самым популярным в Англии местом для проведения скачек: сюда ежегодно приезжает на состязания 350 тысяч любителей скачек, жокеев, тренеров,
владельцев лошадей и конюшен разного типа. Скачки
Дом короля Карла II в Ньюмаркете (Дворцовый особняк)
Вид со стороны сада

регулярно проводились здесь с начала XVII века, но понастоящему развитие конного спорта в районе Ньюмаркета началось с периода правления короля Карла II.
Он и сам участвовал в скачках и выиграл одну 14 октября 1671 года. В 1669 году король велел построить
здесь дворец, и дважды в год весь его двор, включая
министров, переезжал на время скачек в Ньюмаркет.
Интерес короля к разведению лошадей основывался

главным образом на необходимости увеличить число
лошадей для кавалерии, которое сильно уменьшилось
в результате гражданской войны в стране.
Резиденция для короля в Ньюмаркете была
в сущности большим кирпичным домом, который построил Уильям Самвелл, архитектор-самоучка. Особыми талантами и знаниями по архитектуре он
не блистал, и строительство шло медленно: ему по-

182

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Улица в Ньюмаркете. На правой стороне улицы –
гостевой дом, якобы построенный для короля Реном

Дом, построенный для Нелл Гвин, в представлении художника

надобилось три года (с 1668 по 1671 год), чтобы построить довольно обычное здание без всякого декора. Почти все здание было разрушено еще в начале XIX века, но в 1998 году, используя небольшую
оставшуюся часть, современные архитекторы восста-

новили резиденцию, хотя далеко не полностью. Восстановленный дом получил название Дворцового
особняка (Palace House Mansion), и, как считают специалисты, не дает представление о бывшей резиденции, которую называли Ньюмаркетским дворцом.

Впрочем, все здания, построенные Самвеллом, были
простыми коробками, мало отличавшимися от обычных городских зданий.
Стремясь обеспечить себе и придворным больший
комфорт, король Карл обратился в 1673 году в Управление архитектурных и строительных работ с посланием,
в котором сообщил о решении осуществить внутренние
перестройки и улучшить декор резиденции в Ньюмаркете, что нужно было осуществить в краткие сроки. Кристофер Рен, как следует из материалов сборника
«Гражданское строительство и архитектура» (Civil Engineer and Architect’s Journal) за 1842 и 1843 годы, принял непосредственное участие в этих работах. Помимо
работ по интерьеру он занимался перестройкой фасада,
выходившего на дворцовый сад.
Кристофер Рен также получил от короля задание построить в Ньюмаркете дом для актрисы Нелл Гвин, любовницы короля, которая ежегодно приезжала туда,
когда там находился король. Дом не сохранился, но он
запечатлен на картине Джона Вуттона «Георг I в Ньюмаркете». Дом был расположен за дворцовым комплексом, но вблизи его, так что король мог видеться
с актрисой, не вызывая кривотолков среди придворных.
Кроме того, некоторые местные историки Ньюмаркета
полагают, что именно Рен построил для короля Гостевой
дом в начале улицы Хай-стрит, но никаких документальных свидетельств этого не существует.

V

ЦЕРКВИ
Рена

185

V. Церкви Рена

Введение

Как свидетельствует надпись на Мемориале Большого Лондонского пожара, он уничтожил 89 церквей
в Сити. Из них не многим более половины были построены заново, так как некоторые приходы уменьшились
в размерах. Хотя строительство жилых домов и магазинов
шло с невероятной для тех времен скоростью, население
Сити сильно уменьшилось по сравнению с тем, что было
до пожара. Наиболее богатые и знатные горожане переехали в западную часть города, ближе к Гайд-парку, да
и многие жители Сити рангом пониже отказывались вернуться: в 1673 году без малого 3500 домов в уже восстановленном Сити пустовало. Но кварталы его, тем не менее,
постепенно заполнялись домами.
Строительство многих церквей финансировалось за
счет налога на уголь, а строились они под надзором трех
ответственных за это лиц – специальных уполномоченных. Но разработку всех планов, архитектурных
чертежей, технических проектов и общий контроль осуществлял Главный инспектор архитектурно-строительных работ – то есть Кристофер Рен. Иными словами, это
от него зависело, каким будет облик будущего города.
Каналетто.
Лондонский Сити

Как считает крупнейший эксперт в области британской
культуры Майкл Пайпер, лондонцам очень повезло, поскольку в строительстве городских церквей в полной
мере проявились особая деликатность, с которой архитектор подошел к решению проблемы столь крупного
по масштабам строительства, и феноменальный диапазон его мастерства.
Кристоферу Рену, как мы знаем, было тридцать четыре года, когда судьба предоставила ему такую редчайшую возможность для творчества. В мировой истории
архитектуры такое выпадало зодчим чрезвычайно
редко. Лондон был, по сути дела, tabula rasa, на которую
он наносил будущие достопримечательности. Соответственно, оценивая этого гениального мастера, нужно говорить не об отдельных его творениях, а об огромном
комплексе выдающихся работ.
Напомним также, что нагрузка на него как на архитектора и администратора была колоссальной: в разгар
строительных работ в Сити только церквей там одновременно строилось тридцать! При такой занятости некоторые различия в качестве архитектурных работ, как
в планировании, так и деталировке, неизбежны, но не
будем забывать, что при строительстве приходских церквей Рену приходилось считаться не только с мнением
уполномоченных, прихожан и клириков, но и с финансовыми возможностями, которые в каждом конкретном
случае были весьма различны.
Разрабатывая проекты церквей, Кристофер Рен следовал классической моде, а не готической. По сути дела,
он создавал английский классический церковный стиль.
Речь тут идет не только о форме, но и о предназначении
построек, об их духовном содержании и реальной функциональности. Чтобы понять глубину и значение его
работ, прежде всего заглянем в историю строительства
церквей в Англии в период с XIV по XVII век.
В XIV веке английские архитекторы были довольно
искусны в стиле украшенной готики. К примеру, контрфорсы, устанавливавшиеся по углам колоколен, порой
сами становились декоративными элементами, потому
что украшались фигурами или каменной резьбой, а то
и делались фигурными сами. Высокие шпили и небольшие стреловидные башенки стали непременными атрибутами украшенной готики. Наиболее интересные

Фрагмент готического аркбутана

186
образцы перпендикулярной готики также стали хорошей школой для архитекторов эпохи английского Ренессанса (XVI–XVIII вв.): одноступенчатые или даже
многоступенчатые фонари, шести - или восьмиугольные в плане, стали украшать колокольни, которые
строились теперь высокими и, как правило, увенчивались фигурными парапетами.
В XVI веке строительство церквей в Англии почти
не велось; те немногие церковные здания, что были построены в елизаветинскую эпоху, повторяли стиль предыдущего века. В начале XVII столетия, с ростом
пуританских настроений, в основном строились церкви
относительно простые в плане; они, как правило, были
без алтарной части, хора и святилища (чансел). Что же
касается архитектурного облика, то в период с 1620-х
по 1650-е годы церкви строились преимущественно
в стиле, который назывался смешанным (или амальгамированным): в постройке можно было наблюдать
черты как перпендикулярной готики, так и барокко. Во
многих церквях делались парадные входы (порчес).
Они представляли собой широкие ступени, декоративную арку и двери, украшенные резьбой.
Из сказанного видно, что у Кристофера Рена был
выбор, каким путем идти при строительстве десятков
церквей в Сити. Но он пошел своим собственным, и вот
почему.
Реформация принесла существенные перемены в жизнь
страны и в церковные службы. Но с началом Реформации
англиканских церквей было построено крайне мало,
и священнослужителям приходилось по-прежнему вести
службы в храмах, которые раньше использовались католиками. Возникал вопрос: а как литургия реформированной англиканской церкви соотносится с прежними
интерьерами? Здесь требовалось непростое решение.
Пусть из большинства церквей исчезли витражи, алтарные перегородки и экраны хоров, но в основе своей
церковь оставалась прежней. В католических церквях
месса была спектаклем, во время которого прихожане
вполне удовлетворялись бормотаньем клирика. Но в новой церкви этого уже не было. В конце жизни Кристофер Рен так выразил свою концепцию создания церквей
и их интерьеров: «Те, кто находится в церкви, должны
и слы- шать, и видеть». Он строил их соответственно –

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Так выглядела типичная английская церковь XVI века

для удобства прихожан. И в этом главная характерная
черта его стиля.
Одной из важнейших черт выдающейся личности
Кристофера Рена – причем той, свидетельств которой
осталось очень мало, – была его блестящая способность управлять подчиненными и передавать им на
исполнение ту работу, на которую у него не было времени. В этом, вероятно, и кроется секрет творческого
успеха ряда его учеников и последователей. Общеизвестно, что возрождением церквей Сити после
Большого Лондонского пожара 1666 года Кристофер

Рен занимался вместе со своими друзьями и верными
помощниками Хуком и Уодроффом. Объем предстоящих работ был, разумеется, гигантским, и Рен делегировал им определенные функции: они, как и он сам,
занимались предварительным проектированием и контролем за строительством церквей. Но общее руководство всеми работами в Сити, как и право окончательного решения по поводу архитектурных особенностей
каждой церкви Рен оставил за собой.
Хук, друг и коллега Рена по Оксфорду и Королевскому научному обществу, стал в этот период наиболее

187

V. Церкви Рена

Церковь Всех Святых в Бишеме (построена в XII веке,
перестроена в XVI веке)

ценным помощником Рена уже потому, что обладал такими знаниями в области прикладной физики, в математике и механике, которыми не обладал в окружении
Рена ни один человек. Он помогал Рену не только в проектировании церквей в Сити, но также и в осуществлении ряда иных проектов. Уодрофф тоже был важным
соратником Рена, но он, к сожалению, умер в 1675 году,
когда работы над церквями Сити были в самом разгаре.
Мы знаем о том, какой контроль осуществлял Рен
над текущими проектами, по сохранившимся черте-

жам. К примеру, чертеж западного фасада церкви Св. Эдмунда на улице Ломбард-стрит был несомненно выполнен Хуком, но на фронтоне этого фасада видны буквы
CW, инициалы Кристофера Рена; это означает, что Рен
окончательно одобрил проект. Историки архитектуры
делают из этого вывод, что церкви Сити, включенные
в каталог его работ, безусловно являются его творениями, но, конечно, небольшие технические или даже
архитектурные детали могли быть слегка изменены мастерами, которые являлись реальными исполнителями
конкретного проекта.
Вместе с тем, оценивая ту работу, которую великий
архитектор провел, возродив церкви Сити, надо иметь
в виду два весьма важных факта. Во-первых, как мы уже
отмечали, его проекты не раз становились результатом
компромисса с олдерменами и руководителями местных общин, а также с меценатами – торговцами Сити,
которые жертвовали немалые средства своим приходам. Во-вторых, он, как архитектор, обладавший хорошим вкусом и феноменальным пространственным
воображением, старался вписать церковь в современный ему городской пейзаж.
Например, когда Рен строил церковь Святого Магнуса-мученика на улице Лоуэр-Теймз-стрит, берег Темзы
не был застроен, а окружающие дома не спорили с нею
по высоте. Это означало, что церковь с ее шпилем и прилегающим садом выделялась на общем фоне и украшала
городской пейзаж, что невозможно сегодня, когда ее
с трех сторон обступили высокие дома. Жителям Лондона в наши дни намного сложнее оценить архитектурное творчество Рена, в отличие от его современников.
В истории Лондона с реновских времен до наших
дней происходили события, которые не позволили сохранить для потомков все его творения. Так, жестокие
немецкие бомбежки Лондона в начале Второй мировой
войны привели к уничтожению или частичному разрушению многих из церквей Рена. Пятнадцать из них сохранились в более или менее прежней форме или были
восстановлены близко к оригиналам. Кроме того, сохранилось несколько колоколен и шпилей его церквей.
Все существующие строения великого архитектора отнесены сегодня к объектам культурного наследия и охраняются государством.

Колокольня церкви Св. Альбана на фоне многоэтажных
зданий делового центра

V. Церкви Рена

189

Работы Рена
в Уэстминстерском аббатстве
и кафедральных соборах
Уэстминстерское аббатство
(Westminster Abbey)

Доктор Роберт Саут

6 января 1690 года, в самый праздник Богоявления,
в доме каноников Уэстминстерского аббатства собрались на ужин три пожилых господина, все трое – выпускники престижной Уэстминстерской школы для
мальчиков. Гостеприимным хозяином был доктор Саут,
известный в те времена проповедник, а гостями – два
основателя Королевского Научного общества, по поУэстминстерское аббатство. Западный фасад

Дом каноников Уэстминстерского аббатства

воду которого, кстати говоря, доктор Саут, выступая
на открытии Большого Шелдонского зала в Оксфорде
(Sheldonian Theatre), позволил себе несколько иронических замечаний.
Но в данном случае гости Саута не заслуживали
ни малейшей иронии: ведь ими были лечащий врач короля Уильяма III сэр Томас Миддлтон, профессор натурфилософии в Оксфорде и первооткрыватель половой
жизни у растений, и сэр Кристофер Рен.

Доктор Саут пригласил их для того, чтобы поговорить
об ужасном состоянии, в котором находилась церковь
Св. Петра, основная часть того, что по традиции именуется Уэстминстерским аббатством. Почти четыре столетия лондонский воздух отравляли продукты сгорания
так называемого «морского угля» (это уголь, который
собирали на морском берегу в разных районах страны).
Использование жителями Уэстминстера в печах этого
«морского угля» привело к такому разрушению струк-

190

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

«В середине проповеди с потолка вдруг упал кусок
штукатурки, что испугало меня и всех других людей
в церкви, и мне даже захотелось поскорее покинуть ее».
Прошло, однако, еще тридцать долгих лет, и состояние церкви ухудшилось настолько, что вмешательство
архитектора стало просто неизбежным.Неудивительно,
что встревоженные этим главные клирики страны обратились за помощью к Кристоферу Рену.
Результатом встречи в доме каноников стал меморандум, составленный доктором Саутом.

Счета, составленные Кристофером Реном для оплаты прорабов и рабочих, которые перестраивали западный и южный фасады

туры камня, из которого были изготовлены многие детали аббатства и других церквей района, что серьезные реставрационные работы на них стали просто
необходимы.
Вред, нанесенный продуктами сгорания «морского
угля», был особенно заметен на фасаде аббатства. Епископ Хэккет еще в первой четверти XVII века писал, что
он застал церковь в таком жалком состоянии, что все,
кто проходил мимо и питал искреннее уважение к Дому
Господню, сокрушенно качали головой, когда с башенок
и стен падали на землю отколовшиеся камни. Настоятель церкви Уильямс потратил огромные суммы на ре-

монт здания, но во времена Союза Благоденствия, то
есть при диктаторе Кромвеле, когда коррупция, злоупотребления разного рода и хищения из общественных
фондов были вполне заурядными явлениями, значительная часть выделявшихся на ремонт средств расходовалась не по назначению.
Министр по вопросам оснащения и снабжения
флота Сэмюель Пипс, который много лет вел дневник,
отметил в нем следующий эпизод. В 1660 г. он решил
побывать на одной из последних пуританских проповедей, а когда вернулся домой, сделал в нем такую
запись:

МЕМОРАНДУМ
«6 января 1689–1690 гг. обедая со мной и Томасом
Миддлтоном и обсуждая происходящее с аббатством, сэр
Кристофер Рен сказал нам, что оно в таком “безумном
состоянии”, что даже трудно решить, какую из его частей
надо ремонтировать в первую очередь. Я спросил его,
в какую сумму обойдется обстоятельный ремонт церкви,
который обеспечил бы его надежность. Он ответил, что
мне даже будет страшно услышать его слова, и потом объявил, что ремонт потребует 1500 фунтов в год на протяжении 12 лет, чтобы не только отремонтировать все
здание, но и предохранить его от разрушения по крайней
мере еще в течение двадцати или тридцати лет.
Когда же здание будет полностью отремонтировано
и восстановлено, все равно понадобится по меньшей
мере триста фунтов в год, чтобы не допустить обычных
разрушений, которые неизбежны и естественны, когда
речь идет о подобных зданиях.
Он также сказал, что нам следует этим заняться. Ибо,
если одна из поддерживающих колонн или внешних
контрфорсов рухнет, церкви придется потратить еще
по крайней мере две тысячи фунтов, чтобы воздвигнуть
колонну или контрфорс заново».
На протяжении почти четверти века, с 1698 по
1722 год, в аббатстве проходили масштабные работы
по реставрации здания, которыми руководил Кристофер Рен. Работы эти носили системный характер, так как
великий мастер взялся сначала за те части аббатства,
которые были опасно повреждены временем. Он осуществил ряд работ на южной стороне аббатства и подготовил подробнейший доклад, в котором перечислил,
что нужно сделать на северной его стороне.

V. Церкви Рена

Вообще Рен планировал серьезную перестройку аббатства, намереваясь установить на пересечении продольного и поперечного нефов ажурный шпиль высотой
более 100 м, но план этот не был осуществлен – скорее
всего потому, что потребовал бы качественного изменения внутренних конструкций главного собора. Существующие арки и столбы вряд ли выдержали бы такую
огромную нагрузку, и Рен наверняка предусматривал
создание новых несущих конструкций внутри собора.
Заметим, что Кристофер Рен, гений английского барокко, прекрасно сознавал, что применительно к Уэстминстерскому аббатству ни эпигонство, ни смешение
архитектурных стилей немыслимы. В письме к епископу
Рочестерскому он так излагал свою позицию: «Я подготовлю чертежи и макеты быстро и так, чтобы они согласовались, насколько я могу судить, с первоначальной
архитектурной концепцией и были бы без всяких современных включений, которые отражали бы мои
собственные идеи».
По сути дела, из всего проекта Рена сохранилась
только та часть, которая относится к западной части
продольного нефа и западного входа. Проектируя две
новые башни над западным входом в аббатство, он
писал в своем докладе епископу Эттербери (Atterbury),
что существующие башни никуда не годятся, потому что
они слишком низкие, чтобы в них можно было повесить
колокол, разной высоты, плохо видны, потому что над
ними нависает крыша собора, а большое окно западного фасада, которое было сделано еще в XV веке,
может развалиться в любую минуту. При Рене фронтон
между башнями еще был деревянным, и он настаивал,
чтобы фронтон был сложен из камня. По всему этому
можно судить, что Рену пришлось заниматься этой
частью аббатства очень серьезно.
Но после его смерти (Рен умер в 1723 г.) его проект
претерпел ряд изменений. Его ученик Николас Хоксмур
(Nicolas Hawksmoor), продолжая начатое великим мастером, порой переделывал кое-что на свой вкус, что
не всегда улучшало архитектуру здания. Но историки
считают, что в основе своей две башни западного фасада и вход в аббатство соответствуют проекту Рена.
К примеру, наблюдательный человек легко обнаружит
на этих башнях, архитектура которых в целом соответ-

191

Западный
фасад
Уэстминстерского
аббатства

192

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Реновский проект перестройки Уэстминстерского аббатства. Над средокрестием,
пересечением нефа и трансептов, он предлагал построить высокую многоуровневую
готическую башню и перестроить западный и южный фасады

ствует архитектурной ткани старой части собора, элементы барокко. Такого рода незаметные на первый
взгляд включения соответствовали и концепции Рена,
и его желанию придать готике новые черты, заимствованные у барокко.
Строительство западного фасада было завершено
только в правление Георга II – в 1740-е годы. К этому времени и Хоксмура не было в живых (он умер в 1736 г.), так
что заканчивать работы пришлось архитектору Джеймсу
(James). Большое окно над входом было в 1735 г. заменено
витражами, на которых изображены патриархи Авраам,
Исаак и Яков, а под ними – 14 пророков.
Справа от западного входа в аббатство, за сувенирным магазином, находится постройка, которая именуется Иерусалимским залом. Она была создана в конце

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Уэстминстерское аббатство сегодня. Кроме шпиля, все предложения Рена были
осуществлены

XIV в. аббатом Литлингтоном. Трудно сказать, должна ли была она служить притвором или же частью занимаемых самим аббатом помещений, например,
большой приемной для гостей или же личным кабинетом. Зал называется Иерусалимским, как полагают, потому, что здесь когда-то висели гобелены, на которых
была изображена история Иерусалима. Он был в Средние века намного больше по размерам, чем сегодня,
и, судя по фотографиям 1860–1870-х годов, занимал
почти все пространство перед западным входом. После
того как король Генрих VIII забрал себе Зал Главы
(Chapter House), то есть зал собрания каноников, для
хранения документов, клирики стали использовать для
своих регулярных собраний Иерусалимский зал. Здесь
также собирались переводчики и редакторы, которые

работали в 1611 г. над переводом Библии на английский
язык. Этот вариант перевода получил название Библии
Короля Якова (King James’s Bible).
Кристофер Рен оставил его архитектуру без изменений, но в конце XIX века Иерусалимский зал уменьшили
в размерах, полностью открыв портал западного входа
и сохранив только часть Иерусалимского зала справа
от него. Эта оставшаяся его часть, которая примыкает
к другим помещениям дома настоятеля, используется
им сегодня для приемов и официальных встреч, включая собрания клириков.
Руководя работами по перестройке аббатства
в XVII веке, Кристофер Рен занимался также и северным поперечным трансептом. В Средние века через
двери в этой части аббатства проходили в него много-

193

V. Церкви Рена

численные паломники, которые прибывали поклониться гробнице Св. Эдуарда Исповедника. К тому времени, как работы по реставрации и перестройке
аббатства возглавил Рен, портал и башни трансепта
были уже в таком состоянии, что ему пришлось их полностью перестроить, создав трёхъярусную композицию,
больше напоминающую, по мнению британских специалистов, французские соборы.
Очевидно, однако, что при нем фасад северного
трансепта выглядел очень эффектно: четыре башенки
были ажурными, по типу башенок на часовне Св. Стефана, а над тройным порталом были ниши для фигур.
Вообще же эта часть аббатства была, видимо, богато
украшена по его проекту. Историк Чарльз Найт писал
в XIX веке: «Было время, когда на этом фасаде были статуи двенадцати апостолов в полный рост, а также большое
количество фигур других святых и мучеников, окруженных рельефами, узорами и богатой лепниной, так что изза всей этой красоты вход этот называли Крыльцом Царя
Соломона, и даже сейчас, хоть он и обезображен, в целом
это все же богатый и красивый фасад».
От проекта Рена здесь не осталось почти ничего.
В 1885 г. архитектор Гилберт Скотт (Gilbert Scott) перестроил тройной портик по своему проекту; в результате
вход в трансепт стал более вычурным, но менее элегантным. Другой архитектор Викторианской эпохи, Пирсон
(Pearson), перестроил всю верхнюю часть фасада, вернув его, как писали тогда репортеры, «от реновского
проекта XVIII века к раннему Английскому стилю».
В результате на месте башенок Рена появились примитивные пинакли, а старинное окно-розетка было заменено на новое.
К 1890 г. весь северный фасад стал таким, каким является сейчас. Перестройки вызвали бурю протестов,
но ничего уже нельзя было изменить.
Наибольшей потерей считали замену окна-розетки.
Окна-розетки Уэстминстера существенно отличались от
окон, типичных для ранней английской готики и больше
напоминали окна соборов Северной Франции. Только
во Франции такие окна устанавливались, как и в Уэстминстерском соборе, в квадратные рамы. Стекла розетки
XIII века, сделанные в золотистых, рубиновых и сапфирных тонах, были чудом и гордостью аббатства. К 1722 г.

Три различных варианта башни над средокрестием, вычерченных Николасом Хоксмуром. Ни один из вариантов
не был принят

Рен заботливо восстановил это окно, насколько возможно
сохранив прежние его черты, и оно было в прекрасном
состоянии до 1884 года, пока Гилберту Скотту не вздумалось сделать новое окно, и уникальное старое окно было
безжалостным образом уничтожено.
Южный трансепт тоже был тщательног восстановлен
Кристофером Реном в 1670 г. и сохранился даже лучше,

чем северный, и тем не менее в 1814 г. окно-розетка
южного фасада тоже было перестроено, в чем, в сущности, никакой необходимости тогда не было. Южный
фасад стал менее интересен с архитектурной точки зрения, но это не имеет особого значения, потому что большая часть трансепта скрыта от глаз посетителей
библиотекой, Залом Главы и крытыми галереями. Тор-

194

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Проект Рена по перестройке южного фасада, хранящийся в библиотеке аббатства.
Рен тщательно проработал все детали, причем постарался восстановить
первоначальную композицию фасада

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

На фотографии видно, как сильно изменил работу Рена архитектор Викторианской эпохи
Гилберт Скотт

195

V. Церкви Рена

Площадь перед южным фасадом аббстства была в XIX веке одним из самых любимых мест для прогулок и лондонцев, и приезжих

цевая башня трансепта, которая является по сути дела
фонарем верхнего света, снабжена двумя большими окнами, через которые свет льется в Уголок поэтов (Poet’s
Corner).
В 1502 г. за восточной оконечностью главного собора
был заложен первый камень Часовни Генриха VII, самой
красивой в аббатстве. Часовня Генриха VII строилась
на месте двух часовен – Богородицы и Св. Эразма, кото-

рые были разрушены, чтобы освободить для нее место.
Часовню строил знаменитый мастер XVI в. Роберт
Вертью, и она обошлась в огромную по тем временам
сумму – 14 тысяч фунтов (более 150 миллионов фунтов
на деньги сегодняшнего дня). Когда строительство часовни было завершено, она вновь была посвящена
Св. Деве Марии, но в сущности король Генрих задумал ее
как место погребения его самого и его потомков.

Кристофер Рен, которому часовня Генриха VII очень
нравилась, не счел нужным вообще к ней притрагиваться, но она не избежала более поздней перестройки:
архитектор Джеймс Вайят (James Wyatt) полностью изменил ее облицовку в 1807 г. К счастью, почти все архитектурные детали сохранились с древних времен
и впоследствии были отреставрированы.

197

V. Церкви Рена

Библиотека собора
В Линкольне
(The Cathedral Church of the
Blessed Virgin Mary of Lincoln)

Мемориальная
доска в честь
создателя
библиотеки

Портрет настоятеля Майкла Ханивуда

Кафедральная церковь Благословенной Богоматери
Линкольна (Wren’s Library in the Cathedral Church of the
Blessed Virgin Mary of Lincoln) – это кафедральный собор
Епископа Линкольнского, одна из старейших религиозных
построек в Англии. Ее строительство началось в 1088 г.
Интерьер кафедрального собора в Линкольне
где Рен построил библиотеку и инспектировал собор

и продолжалось, с некоторыми перерывами, почти триста
лет. На протяжении двух с половиной столетий, пока
в 1549 г. не рухнул ее на редкость высокий шпиль, этот
собор был самый высокой постройкой в мире.
Возраст собора и его важность для англиканской
церкви мало что значили для войск Парламента, которые в ходе Гражданской войны в Англии разорили
собор и разрушили некоторые его крытые галереи.

И в 1660 году, когда после Реставрации монархии была
назначен новый настоятель по имени Майкл Ханивуд,
он немедленно приступил к восстановлению кафедрального собора. Основные ремонтные работы затянулись на четырнадцать лет, после чего достопочтенный
каноник получил, наконец, возможность осуществить
свою заветную мечту: построить на территории собора
новую библиотеку.

198

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Внешний вид библиотеки, построенной Реном, со стороны двора

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

199

V. Церкви Рена

Интерьер библиотеки, построенной Реном

Собственно, одна библиотека в соборе была: средневековая, построенная в 1422 г. для хранения примерно сотни древних рукописей. Она сохранилась
до сих пор. Но в соборе хранилось более двух с половиной сотен рукописей, включая труды по богословию, каноническим законам, музыке и литературе.
Всего же достойному хранению подлежали тысячи
книг. И Майкл Ханивуд обратился за помощью к Кристоферу Рену. Он выделял на строительство библиотеки 780 фунтов из собственных средств. Ее предполагали строить на месте разрушенных северных крытых
галерей.
Рен не только спроектировал новую библиотеку;
он по сути дела занимался ее строительством от начала до конца. В архивах собора сохранились счета
на покраску, столярные работы и золочение, подписанные самим Реном. Попутно его мастера реставри-

Римская арка в Линкольне. Согласно традиции, он жил в доме справа. Как ни удивительно,
в облике дома ничего не изменилось, кроме окон

ровали, что могли. Часть первого этажа библиотеки он
сделал в виде крытой галереи с простыми колоннами
тосканского ордера, но внутри библиотеку украсили
в стиле барокко. Изящные карнизы, а также выступающие и утопленные панели, сделали длинный зал очень
привлекательным. Когда убрали верхний слой краски
на полу бывшей галереи, то нашли кое-где сохранившийся мрамор; его оставили на месте, расписав потерянные участки пола под этот мрамор.
Вся работа была закончена меньше чем за два года,
быстрее, чем полагалось по контракту между настоятелем и Реном. А когда работа была закончена, Ханивуд подарил новому зданию часть своей библиотеки –
пять тысяч книг, включая одну из 250 рукописных книг
Чосера «Кентерберийские рассказы». Сейчас библиотека – это одно из самых важных хранилищ редких
книг и рукописей в стране: в ней более десяти тысяч

единиц хранения. Среди них есть даже тексты Беды
Достопочтенного – средневекового монаха, написавшего первую историю английской нации.
Библиотека собора в Линкольне является, таким образом, одной из двух сохранившихся библиотек, созданных великим мастером. Историк искусств и писатель
Рой Стронг назвал читальный зал библиотеки «одним
из самых замечательных залов во всей стране». Здесь,
как и в ходе осуществления других своих проектов,
Кристофер Рен проявил свои лучшие качества как архитектор, инженер и декоратор. Кроме того, из переписки Ханивуда и Рена следует, что архитектор согласился бесплатно осмотреть собор, и в первую очередь
перегородку хоров, на предмет выявления опасных повреждений. Но, к счастью, ничего такого Рен в соборе
не нашел.

201

V. Церкви Рена

Солсберийский
кафедральный собор
(Salisbury Cathedral)

Уже к началу 1670-х годов архитектор Рен стал
не только теоретиком английского барокко, но и выдающимся практиком, инженером-строителем, реставрационные и ремонтные работы которого сыграли немалую роль в сохранении архитектурного и культурного
наследства Англии. Наглядный пример тому – работа,
которая была проведена им в Солсберийском кафедральном соборе, который был одной из самых древних
и значительных построек страны.
Первый камень в основание собора был заложен
в 1220 г. неподалеку от слияния рек Эйвон и Наддер.
А менее чем через сорок лет кафедральный собор был
освящен архиепископом Бонифацием. Тогда собор венчала невысокая башня-фонарь, но спустя еще семьдесят
лет башня была надстроена, а на ней вырос высокий
каменный шпиль. Когда его строительство было завершено, он стал самым высоким шпилем в стиле украшенной
готики во всей Европе и оставался таковым целых полтора столетия. Теперь высота собора по шпилю достигла
Интерьер кафедрального собора в Солсбери

Знаменитый
западный фасад
Солсберийского собора

123 метров! На какое-то время, правда, собор в Солсбери уступил пальму первенства по высоте другим соборам, но когда свои шпили потеряли Линкольнский
кафедральный собор и собор Св. Павла в Лондоне,
собор в Солсбери вернул себе звание самого высокого
собора в стране.
Средневековые мастера, камнерезы, плотники и стекольщики, строившие великие кафедральные соборы,

славились не только мастерством, но и феноменальной
точностью и аккуратностью исполняемой работы. К примеру, центральная линия, проходящая по середине собора
с востока на запад, имела отклонения, не пре- вышающие
1,6 сантиметра. Архитекторы того времени славились
не только своими идеями, но и смелыми решениями. Надстроить башню двумя ярусами и построить шпиль такой
высоты было отважным решением, если учесть, что рас-

202

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Гигантский шпиль на башне собора. Высота собора по
шпилю около 123 м

четов нагрузки на опорные колонны, судя по всему, строители не делали. А общий вес новых ярусов и шпиля составлял более 6300 тонн!
Реставрация монархии в 1660 г. дала возможность
англиканской церкви начать значительные восстановительные работы во многих церквях и соборах страны.
В соборе в Солсбери, помимо относительно небольших
работ, – как, например установка новой купели и нового

Под тяжестью шпиля прогнулись колонны

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

V. Церкви Рена

203

Заметки и чертежи Рена. Свои проекты Рен осуществлял
с филигранной точностью

Благодаря работе Рена удалось сохранить прекрасный собор, украшенный арками, фигурными колоннами
и редкими витражами

стола причастия, – начались работы по сохранению
самой конструкции собора. В 1668 г. епископ Сет Уорд
пригласил Кристофера Рена провести контрольную инспекцию всей постройки. Сделать это было самое
время: нагрузка на опорные колонны вокруг средокрестия существенно возросла. Это произошло по следующей причине. В верху колокольни средневековыми
архитекторами были сделаны косые арки, которые

обеспечивали устойчивое положение шпиля. Но в результате горизонтального давления от этих арок на
стены собора, – а это давление составляло более трехсот тонн, – стены в их верхней части стали отходить
в сторону. Стало заметно, что опорные колонны из гранита и пурбекского мрамора даже стали прогибаться
под тяжестью колокольни. А это было чрезвычайно
опасно.

Кристофер Рен решил прежде всего определить, каково отклонение шпиля от вертикальной оси. В августе
1668 года он сделал простые, но многочисленные и эффективные замеры: он использовал отвес, помещая его
в самые доступные части шпиля и колокольни. Замеры
делались, таким образом, в самых разных точках и на
разных уровнях. Затем он произвел расчеты и выяснил
размеры отклонений. Они составили 70 см к югу и 45 см
к западу. Результатом реновской инспекции стал сделанный архитектором подробный доклад. В нем отмечалось, что меры надо принимать срочно. С докладом этим
согласились все.
Рен принял решение сделать диагональные железные стяжки внутри колокольни, они прочнее связали
балки колокольни. Стяжки были довольно мощными
и устанавливались над средокрестием. Затем под балками и стяжками был устроен фальш-потолок, который
скрыл их от глаз посетителей собора. Осуществляя
это, Рен выровнял перекрытие по главному нефу. Произведенная им работа исключила дальнейшую деформацию этой части здания. Когда спустя примерно
двести лет стяжки, установленные Реном, заменялись
новыми, замеры показали, что никакого смещения
элементов конструкции после его вмешательства
не происходило. Великий мастер знал свое дело.

205

V. Церкви Рена

Кафедральный собор
в Или
(Ely Cathedral)

История кафедрального собора в городе Или, графство Кембриджшир, началась в 672 году, когда Св. Этельреда основала здесь аббатство. Нынешний собор был
основан в 1109 году и на протяжении десяти веков периодически обновлялся и украшался. В его истории, однако, было немало сложных периодов, но наиболее
тяжелым был тот, когда парламентский генерал Оливер
Кромвель и люди из его окружения создали так называемое Общество Благоденстствия. То было время,
когда разрушались не только церковные общины, но
и храмы, и кафедральный собор в Или, можно сказать,
чудом избежал разрушения, укоторому подверглись некоторые другие соборы.
На протяжении 1640-х годов войска Кромвеля оккупировали Или, и здесь, как и во всей стране, был введен режим пуританской реакции. В то время епископом
Или был дядя Кристофера Рена – доктор Мэттью Рен.
В 1642 году он был арестован и провел в Лондонском
Тауэре целых 18 лет! А в 1648 году послушный Оливеру
Кромвелю парламент принял решение разрушать кафедральные соборы и церкви, чтобы продавать ценный
стро- ительный материал: диктатору не хватало денег,
чтобы платить своим солдатам. Если в Или собор не разрушили и не разграбили полностью, то, видимо, только
потому, что он был вдали от центра власти.
Но долгие годы, в течение которых собор пришел в запустение, сказались на старом здании. Епископ Рен,
освобожденный из Тауэра после реставрации монархии,
Интерьер кафедрального собора в Или

вернулся в Или и нашел кафедральный собор в довольно
жалком состоянии. Помимо этого, пропали архивные документы, подтверждавшие права собственности на многие активы, и епископу пришлось на протяжении долгих
лет заниматься их возвращением. Это значило, что у клириков собора не было практически никаких доходов, которые могли бы помочь серьезному ремонту и содержанию собора.
Как следствие этого, состояние собора ухудшилось.
В 1699 году рухнул северо-западный угол трансепта.
Предстояли серьезные строительные работы, которые
включали к тому же устройство в северном фасаде
подъезда классического стиля. Эта работа была поручена Кристоферу Рену. Строительными работами руководил Роберт Грамболдт, которому Рен полностью
доверял: несколькими годами ранее Грамболдт возглавлял строительные работы, когда по проекту Кристофера
Рена строилась библиотека колледжа Св. Троицы в Кембридже.
Конечно, архитектору очень помогло то, что он был
уже знаком с кафедральным собором: ведь его дядя
был местным епископом с 1638 по 1667 год. Кроме того,
настоятель собора Джон Ламб специально посетил Лондон, чтобы обговорить с Реном все вопросы, связанные
с реставрацией трансепта. Работы шли три года, и Рен
и его помощники выполнили свою задачу блестяще. Обрушившаяся часть собора была восстановлена в романском стиле и в точности в том виде, в каком она была
раньше. В истории реставрационных строительных
работ то был первый случай такого рода.

Рен практически полностью перестроил
рухнувший трансепт

207

V. Церкви Рена

Чичестерский
кафедральный собор
(Chichester Cathedral)

Чичестерский собор в XIX веке

Помимо замечательных соборов в Линкольне и Солсбери, Рену пришлось потрудиться в еще одном прекрасном соборе – в Чичестере. Этому собору более 950 лет.
В 1187 году в городе произошел страшный пожар, в результате чего выгорел и собор. Деревянный потолок собора тоже сгорел, и его заменили сводчатым каменным.
В XIII веке было завершено строительство центральной
башни, а к 1402 году над центральной башней соорудили шпиль, а к северу от западного входа собора построили отдельно стоящую колокольню.
Последнее стало необходимым, потому что сам собор заметно оседал. В сущности, оседание стало веч-

Интерьер Чичестерского кафедрального собора

Епископ Чичестера Джон Лейк

Чичестерский собор в наши дни

ным проклятьем для собора. В 1210 году обрушилась
юго-западная башня фасада. Ее построили заново,
но в 1635 году развалилась и северо-западная башня.
Постепенно разрушалась и каменная кладка шпиля.
Епископу и настоятелю пришлось обратиться к Кристоферу Рену за помощью. Он согласился приехать, осмотреть собор и провести ремонт шпиля – башню собирались восстановить собственными силами.
Заключение архитектора было неутешительным: неравномерное оседание грозило со временем вызвать
перекосы арок и привести к разрушению разных частей собора. Рен предупредил, что частые инспекции
и постоянный ремонт опорных элементов являются необходимостью, что собор болен хронической болезнью
и его надо все время лечить. Тогда, увы, не было техно-

логий, которые появились в XIX веке и помогали справиться с оседанием, и единственное, что мог предложить Рен, это укрепление внутренних опорных узлов
собора.
Его мастера заменили кладку шпиля, укрепили поддерживающие его конструкции и внутренние стяжки
шпиля. Все это было сделано так надежно, что шпиль
выдержал удар молнии в 1721 году и простоял после
этого еще 140 лет. Но оседание привело к тому, что поддерживающие арки несколько разошлись, и 21 февраля
1861 года шпиль провалился внутрь собора. К счастью,
никто не погиб. Восстановлением шпиля занялся викторианский архитектор Джордж Гилберт Скотт. Чтобы
построить новый шпиль, ему понадобилось целых пять
лет и почти 50 тысяч фунтов.

V. Церкви Рена

209

Церковь
во Вроксхолле
(Wraxhall)

Вид на церковь со стороны алтарного окна

Во Вроксхолле, графство Уоррикшир, есть постройка,
которую часто называют «Кафедральным собором Рена»
(Wren’s Cathedral). Вот откуда это пошло.
В 1141 году во Вроксхолле был основан женский монастырь Св. Леонарда. Его основателем был баронет
Хью Фитц-Ричард Хаттон, старший сын графа Уоррика.
Он воевал в Крестовых походах, попал в плен к сарациЦерковь Св. Леонарда во Вроксхолле, усыпальница пяти
поколений семьи Кристофера Рена

нам и просидел в темнице семь лет. Во сне ему было явление Св. Леонарда, покровителя заключенных, вскоре
после чего его отпустили домой. Он был так благодарен
святому за «участие» в его судьбе, что подарил церкви
во Вроксхолле три тысячи акров земли, чтобы основать
здесь женский монастырь по уставным правилам Св. Бенедикта.
Одной из настоятельниц монастыря была, кстати,
родственница Уильяма Шекспира – Изабелла Шекспир,
да и другие его родственники связывали с монастырем

свою судьбу, пока монастырь не был разогнан в 1536 году
во время Реформации. Территория и постройки монастыря достались в 1544 году Роберту Бургоню, который
занимался по приказу Генриха XVIII ликвидацией монастырей в графстве Уоррикшир. Семья Бургоней владела этой землей до 1713 года, когда имение купил
Кристофер Рен. Он всегда мечтал иметь дом в провинции, и такая возможность представилась.
Хотя Рен далеко не все свое свободное время проводил во Вроксхолле, старая церковь Св. Леонарда, ко-

210

Поместный дом в Вроксхолле, который Рен купил в 1713 году

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

V. Церкви Рена

211

Памятник потомкам Кристофера Рена, захороненным
в церкви Св. Леонарда. Их там более десятка

Старые витражи церкви

Кафедра проповедника на мраморной плите. Она датируется XVIII веком

торая столетия назад была часовней Богоматери в монастырском комплексе, интересовала его. И он задумал
восстановить ее. Пригласив мастеров, он дал им задания по ремонту отдельных частей церкви, в первую
очередь перекрытия, но интерьер ее решил не перестраивать. Вообще, как мы знаем, Рен с большой деликатностью относился к древним постройкам, предпочитая не переделывать, а восстанавливать то, что
находилось в плохом состоянии. Но он, тем не менее,
спроектировал для церкви новые скамьи, перегородку
хоров и алтарь, которые, к сожалению, не сохранились

в первоначальном виде. Кроме того, он построил знаменитую «зигзагообразную стену», которая оказалась
настолько крепкой, что простояла столетия.
Результат его работы оценили жители всего района.
Церковь стала самым любимым их местом для проведения брачных церемоний и крещений. Внушительные
размеры церкви и осуществленные известным архитектором восстановительные работы сделали ее популярной, и церковь стали называть «Кафедральным собором
Рена». Название быстро прижилось. Это тем более
справедливо, что в соборе похоронена его жена, и еще

пять поколений его потомков увековечены надгробными памятниками, мемориальными досками и семейным гербом. Еще один герб семьи Рена можно увидеть
на южной стороне храма.
В конце XIX века церковь была «обновлена» архитектором Райлендом, который построил на месте дома
Рена большой поместный дом (ныне гостиница). Сейчас
в храме проводятся службы Свободной Методистской
церкви, а здание официально получило название Часовни Рена. Она причислена к памятникам архитектуры
класса II (Grade II).

V. Церкви Рена

213

Приходские
церкви Рена
Церкви
Лондонского Cити
Церковь Св. Андреяу-гардероба
St. Andrew-by-the-Wardrobe)

Фотография XIX века

Эта приходская и окружная церковь, посвященная
апостолу Андрею, находится в лабиринте проулков к югу от
собора Св. Павла, между террасными домами, выходящими на улицу Куин-Виктория-стрит. Впервые упомянутая около 1170 года, она в XIII веке располагалась на
Церковь Св.Андрея-у-гардероба.
Лондонский Сити

Вид с очень оживленной сегодня Куин-Виктория-стрит

территории замка Бейнард, древней королевской резиденции, стоящей на берегу Темзы. Церковь изначально
называлась St. Andrew's juxta Beinard, то есть «полагающаяся замку Бейнард».
В 1361 году король Эдвард III приобрел здание
рядом с церковью, куда перенес из лондонского Тауэра свой гардероб и некоторые семейные реликвии,
в том числе и оружие. «Королевский гардероб», вклю-

чавший как склады, так и административно-хозяйственные службы монарха, стал на многие века хранилищем для огромного количества королевских
уборов и регалий: церемониальных мантий августейших особ, рыцарей Подвязки и послов, одежды для
свадеб монархов, похорон, коронаций и торжественных
случаев, меблировки для домов иностранных послов,
доспехов рыцарских гарнитуров, документов и отчетно-

214
сти королевского хозяйства, а также личных вещей
Короны. В Лондоне были и другие хранилища такого
рода, но именно это именовалось «Королевским гардеробом». Благодаря своему расположению в непосредственной близости от него церковь Св. Андрея
приобрела второе и довольно необычное для храма
название.
Полагают, что в этой церкви мог молиться Уильям
Шекспир. Вблизи нее еще до Реформации находился
монастырь, принадлежавший доминиканцам и известный как Блэкфрерз (монастырь «черных монахов»). Монастырский комплекс был конфискован во времена
Генриха VIII, а в 1608 году театральная компания «Слуги
короля», в которую входил Шекспир, выкупила трапезную монахов и сделала из нее театр «Блэкфрерз». Спустя пять лет уже сам Шекспир приобрёл в личную
собственность бывшую надвратную сторожку монастыря рядом с театром и превратил ее в жилой дом, который достался в наследство его старшей дочери
Сюзанне. Название Плэйхаус-Ярд (Театральный двор)
и фрагмент каменной стены – лишь остатки богатого исторического наследства этого района Лондона.
Приход Св.Андрея считался одним из самых бедных
в Сити. В 1666 году как церковь, так и гардероб были
полностью уничтожены пожаром. Контракт на снос руин старого здания датирован 1685 годом. Завершилось
строительство новой церкви по проекту Кристофера
Рена только в 1694 году, то есть эта приходская церковь
была восстановлена одной из последних в Сити. Среди
всех подобных проектов Рена в Лондоне его архитектурное решение церкви Св. Андрея было одним из
самых простых и дешевых. Очевидно, что это связано
с финансовыми возможностями прихода.
Во время яростных немецких бомбежек 1940 г. церковь была разрушена немецкими зажигательными бомбами. Уцелели только колокольня и стены. Сегодняшняя
церковь внутри реновских стен полностью восстановлена в 1959–1961 гг. Были заново построены неф с цилиндрическим сводом и боковые приделы, которые
преобразовали в приходское помещение, часовню и ризницы. Плафоны и прочий декор на реновском потолке
были тщательно воспроизведены по сохранившимся рисункам. В церкви появились старинные предметы об-

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Часы на колокольне церкви

становки из других храмов, пострадавших в разные
годы: кафедра проповедника, купель и крышка купели
из церкви Св. Матфея Фрайдей-стрит, королевские гербы
из церкви Св. Олафа Джури, а флюгер из церкви Св. Михаила Бассиcшоу.
Церковь, расположенная на холме Св. Андрея,
представляет собой прямоугольное строение с двумя
рядами арочных окон по фасаду. Кирпичные фасады
оживляют каменные детали простого рисунка, на угловой колокольне без шпиля установлены часы. Это
одна из самых скромных церквей Сити. Однако сегодня, в окружении протяженных и в большинстве
своем мрачных современных офисных построек на

Деревянная статуя Св. Андрея, датируемая 1600 годом

V. Церкви Рена

215

Колонна, поддерживающая сводчатый потолок
бокового придела

Милосердный пеликан

Витраж «Обращение Св. Павла»

улице Виктории, ее строгое, но элегантное старинное
здание, стоящее на зеленом пригорке, выглядит гармонично и ярко.
Деревянный интерьер церкви отличается камерностью и уютом. Среди старинных предметов и произведений искусства обращает на себя внимание скульптура
Св. Андрея, датируемая приблизительно 1600 годом,
а фигура святой Анны, обнимающей Пресвятую Деву
Марию, которая, в свою очередь, держит младенцаХриста, вероятно, создана в Северной Италии еще раньше, около 1500 года. Подставка для мечей, датируемая
началом XVIII века, пережила бомбежки. Паникадила
также относятся к XVIII веку. Витражная панель 1720 года

в галерее изображает Обращение Св. Павла. В центре
резной алтарной перегородки – расправивший крылья
милосердный пеликан – средневековый символ самопожертвования.
Церковный орган был изготовлен в 1769 году. Колокол, установленный в фойе у входа, вероятно, отлит
около 1410 года; на нем, одном из старейших в Сити,
можно прочитать надпись: «Missi de caelo habeo nomen
Gabrielis» («Я ношу имя Гавриила, посланного с небес»).
Как он, так и два других колокола на колокольне треснули, когда в церковное здание попали немецкие
бомбы; в итоге все три колокола пришлось отлить заново. Церковь была вновь освящена в 1961 году.

V. Церкви Рена

217

Церковь Св. Андрея Холборн
(St. Andrew’s Holborn)

Внешний вид церкви в XIX веке (гравюра)

Церковь в районе Холборн была построена более
тысячи лет назад. Она впервые упоминается в хартии,
выданной королем Эдгаром в 951 году. Хартия, собственно говоря, учреждала Уэстминстерское аббатство, но
в ней особое место занял параграф о «старой церкви
Св. Андрея».
В давние времена церковь, названная в честь апостола Андрея, стояла на холме Холборн над речкой
Флит, то есть была возведена в соответствии с древней
традицией строительства церквей на возвышении и вблиЦерковь Св. Андрея Холборн.
Лондонский Сити

Интерьер церкви в XIX веке (рисунок)

зи водоема. Речка Флит ныне течет в трубе, проходящей
прямо под улицей. Воды скрытой от глаз реки и сегодня
питают средневековый источник, сохранившийся в подземной часовне. Церковь, которая находилась между
Лондонским Сити и Уэстминстером, нередко посещалась
прихожанами обеих частей города.
В 1348 году местный оружейник по имени Джон Тэви
«оставил значительное имущество на вечное поддержание строения». Эти средства, которые бережно сохраняли в годы Реформации, на протяжении веков
довольно удачно вкладывали в разные доходные дела,
они и по сей день помогают содержать церковь. Деревянный храм 951 года в XV веке сменила каменная цер-

ковь, первоначально состоявшая только из нефа и алтаря. Затем, в 1439–1447 годах, она была увеличена,
появились боковые нефы и колокольня со шпилем, соединенная с церковью аркой. Следы средневекового строения можно увидеть и сегодня – но только внутри
колокольни.
Во время Большого Лондонского пожара церковь
Св. Андрея была чудом спасена благодаря тому, что
ветер, ранее гнавший огонь на запад, сменил направление. Однако приход принял решение строить новую
церковь на месте старого ветхого здания, чтобы не отставать от других приходов Сити. В 1684 году Кристофер
Рен начал работы по обстоятельной реконструкции. Он

218

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

борнского виадука, который, проходя над долиной уже
исчезнувшей речки Флит, должен был связать район
Холборна с улицей Ньюгейт. На его открытии в 1869 году
даже присутствовала королева Виктория. Как следствие постройки виадука и иных ландшафтных изменений, церковь Св. Андрея, которая стояла на холборнском
холме, теперь оказалась ниже уровня дороги, проходящей через виадук.
В ночь на 16 апреля 1941 года церковь была разбомблена и опустошена. От первоначального здания
остались только внешние стены, подземная часовня и ко-

Статуя Св. Андрея в правом приделе

Вид на церковь с Холборнского виадука

укрепил средневековый фундамент и выстроил основной объём церкви с новой криптой под нею, сохранив
старую колокольню XV века. В 1704 году она была надстроена и облицована тем же портлендским камнем, что
и новые части здания.
В новой церкви угловые контрфорсы и готические
окна нижнего яруса удачно сочетались с классическим
декором верхнего, а колокольня завершалась пинаклями согласно старой традиции; правда, здесь они приобрели форму соединенных балюстрадой вазонов. На
западном фасаде колокольни были размещены скульптуры, изображающие детей приходской школы.

Зал церкви очень велик: его размеры 45х20 метров.
По сути дела, это самый большой из созданным Реном
залов в приходских церквях. Он представляет собой легкое, хорошо освещенное пространство с двухъярусными
галереями по сторонам нефа. Их парапеты и нижние опоры обшиты деревянными панелями, коринфские колонны
и лепнина сводов украшены позолотой. Пониженные
приделы по сторонам колокольни и алтаря (достроены
в 1710-е годы) крыты небольшими куполами, как и в реновской церкви Св. Климента Дэйнс (St. Clement Danes).
В середине XIX века у церкви был выкуплен северный церковный двор: начиналось строительство Хол-

Скульптуры на западном фасаде церковного здания

локольня. После войны началась тщательная реконструкция церковного здания по оригинальным чертежам Рена. Открытие восстановленной церкви, уже в статусе Гильдейской, состоялось 1961 году. Интерьеры Рена
были почти полностью восстановлены. Вместо трех старых витражей в западных окнах художником Брайаном
Томасом был создан один новый – на оси нефа. С 2014 по
лето 2015 г. при поддержке благотворительных органи-

219

V. Церкви Рена

Барельеф с изображением Богоматери,
украшающий нартекс церкви

Купель из часовни Воспитательного дома Томаса Корэма

заций были проведены работы по восстановлению
садов вокруг церкви. Реставрации подверглась и колокольня.
Церковь служит местом упокоения Томаса Корэма,
основавшего в 1739 году в Блумсбери Воспитательный
дом (Foundling Hospital). В нем жили дети, лишившиеся родителей, дети, от которых родители отказывались, так как были не в силах их содержать, а также
дети-инвалиды. Дело филантропа и ныне продолжает
Детский благотворительный фонд его имени, известный и в Соединенном Королевстве, и в других странах.
В XVIII и XIX вв. сирот и найденышей часто посещали художники и музыканты. Композитор Фридрих Гендель организовал хор из слабовидящих детей и подарил
Воспитательному дому орган, на котором он в 1741 году

Кессонированный потолок Кристофера Рена

вместе с воспитанниками приюта исполнил свою знаменитую ораторию «Мессия». В 1960-е годы, когда
была закончена реставрация церкви, орган Генделя
украсил ее интерьер наряду с кафедрой проповедника
и купелью, также перевезенными из часовни Воспитательного дома, который стал музеем.
Церковь сыграла важную роль в основании Королевской бесплатной больницы. В 1827 году некий Уильям
Марсден нашел умирающую от холода и голода женщину на ступенях церкви. Это подвигло его на создание в Лондоне приюта для нищих и бездомных, где им
оказывалась бесплатная медицинская помощь.

V. Церкви Рена

221

Церковь Св. Анны и Св. Агнессы
(St. Anne and St Agnes)

Акварель XIX века

Эта церковь расположена к северу от нынешней Грешэм-стрит (Gresham street), которая ранее называлась
Сент-Эннс-лейн (St. Anne’s Lane). Впервые храм на этом
месте упоминается в документах 1137 года. Необычное
двойное посвящение, уникальное для церквей в Сити,
появилось, судя по всему, в XV веке. Св. Анна – мать
Девы Марии, а Св. Агнесса – дева-мученица, жившая
Церковь Св. Анны и Св. Агнессы.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни

в начале IV века. Ей было двенадцать или тринадцать
лет, когда за приверженность христианской религии ее
долго мучили, а потом обезглавили по велению римских
властей.
Когда-то церковный участок вплотную примыкал к городской стене; законсервированный фундамент крепостной башни и сейчас можно видеть в сотне метров
от церкви у ворот Олдерзгейт (Aldersgate). Церковь была
выстроена в камне к началу XV века, сгорела в 1548-м,
восстановлена и «богато украшена» к 1624 году. Но

Большой Лондонский пожар вновь уничтожил церковное здание, и только часть колокольни XIV века выстояла в пламени. В 1670 году Актом Парламента приход Св. Анны и Св. Агнессы объединили с приходом
полностью разрушенной церкви Св. Иоанна Захарии
(St. John Zachary), которую решено было не восстанавливать.
Работы по реконструкции здания мастерская Рена
начала в 1677 году с оговоркой, что «указанная церковь
должна быть начата и построена на средства прихо-

222

Восстановленные в послевоенное время детали интерьера

жан…», а не на средства города. Основное строительство было завершено к 1680 году, а колокольню
с небольшим деревянным завершением достраивали
в 1686–1687 годах, при этом сохранив нижние ярусы
средневековой постройки.
Церковное здание в основном сложено из кирпича,
камень использован лишь в цоколе и венчающем карнизе; колокольня была оштукатурена. В плане церковь
почти квадратная, каждая из стен имеет три пролета,
средние членения увенчаны кирпичными фронтонами
на фасадах. Кровля поддерживается четырьмя деревянными коринфскими колоннами на высоких цоколях. На
них опираются перекрещенные своды с кессонированными арками между колонн. Для лондонских церквей
подобное построение плана необычно. Исследователи
считают прототипом церкви Св. Анны и Св. Агнессы Новую
Кирху в голландском городе Гарлеме – здание с очень

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Греческий крест, вписанный в квадрат, – такое строение до Рена было весьма необычным
для лондонских церквей

похожей архитектурой, построенное в 1645–1649 гг.
крупнейшим голландским классицистом Якобом ван
Кампеном (Jacob van Campen).
Церковь восстанавливалась по проекту Кристофера
Рена при возможном участии Роберта Хука. Примерно
в те же годы Рен использовал план на основе греческого креста, вписанного в квадрат, при строительстве
церковных зданий Св. Мартина Ладгейт (St. Martin
Ludgate) и Богоматери-на-Холме (St. Mary-at-Hill). Однако именно небольшую церковь Св. Анны и Св. Агнессы,
возможно благодаря особенно гармоничному решению
ее внутреннего пространства, называют «маленькой архитектурной жемчужиной Рена».
Церковь несколько раз ремонтировалась и восстанавливалась, в частности, Чарльзом Тиррелом (Charles
Тугеll) в 1820 году, когда были оштукатурены фасады
(два из них, южный и восточный, впоследствии вновь

расчищены). Южный вход, первоначально выполненный из красного кирпича, был оформлен в камне. Изменения в интерьер вносились в 1830-х и в 1880-х
годах, вследствие чего многие старые церковные принадлежности были утрачены.
29 декабря 1940 года в результате немецких бомбежек был разрушен деревянный свод потолка, пострадала отделка интерьера. К настоящему времени сохранились лишь некоторые элементы внутреннего убранства церкви, в частности, резная крышка мраморной
купели. Большинство деталей интерьера представляют
собой либо копии довоенных, либо оригиналы из других разрушенных и невосстановленных лондонских
храмов.
Богослужения возобновились в 1966 году. С 1966 по
2013 год здание арендовала конгрегация Лютеранской
церкви Великобритании для ее использования общи-

223

V. Церкви Рена

Резная крышка купели

Законсервированная часть древней крепостной стены Лондона

нами эмигрантов из Эстонии и Латвии в Лондоне. В июне
2013 года прибалтийские лютеране объединились со
своими английскими собратьями в церкви Богоматерина-Холме, а в здании церкви Св. Анны и Св. Агнессы разместился Грешемский центр (Gresham Centre) – школа
вокального мастерства для профессиональных исполнителей.

V. Церкви Рена

225

Церковь Св.Беннета-у-пристаниСв. Павла
(St. Bennet Paul’s Wharf)

Акварель XIX века

Эта церковь, известная с 1111 года, стоит сейчас на
Аппер-Темз-стрит (Upper Thames). В Средние века между
ней и берегом не было никаких строений. Св. Беннет, коЦерковь Св. Беннета-у-пристани-Св. Павла.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни

торому посвящена церковь, – сокращение от Cв. Бенедикта, основателя Бенедиктинского монашеского ордена. Недавние раскопки показали, что пристань Св. Павла
была основана еще римлянами и много веков служила
главной пристанью для этой части Сити. Чуть западнее
находились Речные ворота замка Бейнард, часто упоми-

наемого в церковных записях и связанного со многими известными событиями в истории Англии. Так, в 1509 году,
за день до венчания Генрих VIII подарил замок своей
невесте Екатерине Арагонской, здесь в 1553 году Тайный Совет принял решение о казни леди Джейн Грей
и провозглашении королевой Марии I Кровавой, сюда
не раз приходил Карл II, когда в 1660 году замок захватили роялисты. Тесная связь церкви с замком и его знатными владельцами дала ей еще одно название –
«Церковь Св. Беннета во дворе замка Бейнард». Оно
было наиболее употребимым до Большого пожара, в огне
которого замок сгорел дотла.
В Средние века церковное здание имело традиционную планировку – три нефа и колокольня на западной
стороне. Церковь упоминается Шекспиром, которому
когда-то принадлежал дом неподалеку, в его комедии
«Двенадцатая ночь» (акт V, сцена 1). Шут, получив от
герцога две золотые монеты, говорит: «Примо, секундо,
терцио – хорошая игра; и есть старая поговорка, что
третий платит за всех; а музыка в три счета, сударь, –
славная плясовая музыка; да и колокола Святого Беннета, сударь, могут вам напомнить: раз, два, три». Но
герцог отвечает – «Больше денег ты у меня, пока что,
не вышутишь» (пер. М.А. Лозинского). В 1652 году в церкви был похоронен знаменитый английский зодчий
Иниго Джонс. «Королевского архитектора» похоронили
рядом с его родителями. Надгробный памятник Джонса
был уничтожен Большим Лондонским пожаром, но место
его захоронения отмечено и теперь.
Церковь Св. Беннета сгорела в 1666 году, разделив
судьбу замка Бейнард. В 1670 году приход был объединен с приходом соседней церкви Св. Петра-у-пристани-Св. Павла (St. Peter Paul’s Wharf). Строительные
работы по проекту Кристофера Рена были начаты его
главным строителем и каменщиком Томасом Стронгом
в 1678 и завершены в 1683 году.

226

Работая над проектом, Рен столкнулся с серьезными
финансовыми трудностями. Церковь строилась на «выделенные средства», без использования старых фундаментов. Стены, облицованные кирпичом, и черепичная
крыша также несут на себе отпечаток экономии: камень
был использован лишь для карнизов и резных гирлянд – фестонов над окнами. Система укладки кирпичных стен представляет собой чередование тычков и ложков, а кирпичи обжигались таким образом, что тычки
имели более темный оттенок. Это делало стены более
нарядными (сейчас эффект заметен лишь при внимательном рассмотрении). Кроме того, использование не
только красных, но и синеватых кирпичей (что крайне
необычно для Рена) отличает фасады Св. Беннета от
всех других церквей Сити.
Церковь Св.Беннета-у-пристани-Св.Павла представляет собой особо ценный образец работы Рена, поскольку это одна из всего четырех церквей Сити, которые
избежали серьезных повреждений во время Второй мировой войны и в основном выглядит так, как ее построил
великий архитектор. Это одна из самых небольших приходских церквей Рена. В плане она представляет собой
квадратный наос с галереями, отделенными от него высокими коринфскими колоннами с севера и запада. У северо-западного угла размещены колокольня (возведена
к 1684 году) и ризница (1692–1693). Колокольня, построенная на месте первоначальной, включает в себя старое основание – до высоты примерно 4 м от земли, но
оно полностью заключено в новый кирпич и камень.
Увенчанная куполом и фонариком с шаром, на котором
установлен флюгер, колокольня имеет высоту 35 м.
Внешний вид церкви, – кирпичные фасады, карнизы с медальонами, рельефные гирлянды, – напоминает архитектуру Голландии и Дании начала XVII века.
У пристани Св.Павла в мирное время швартовалось немало голландских кораблей, и не исключено, что Рен
решил построить для голландских моряков церковь
в том стиле, к которому они привыкли. Предполагают
также, что в выборе стилевого решения участвовал Роберт Хук, выдающийся ученый и соавтор Рена.

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Каменные гирлянды – украшение фасадов церкви

В интерьере церкви сохранилось многое из ее первоначального убранства, в том числе алтарная перегородка и ограда, сам алтарь (барочный, голландского
происхождения), мраморная купель с резной деревянной крышкой, шестиугольная кафедра проповедника,
отделанная панелями с резными фестонами по краям
и помеченная королевской монограммой «Donum (дано)
1683». Резьбу приписывают Гринлингу Гиббонсу, хотя
подтверждений этому нет и стиль не совсем соответствует почерку мастера. Украшением интерьера служит
и великолепная резная дверная коробка; над ней установлен герб Стюартов, дарованный Карлом II.
Коллегия юристов гражданского права «Доктор Коммонс» тесно сотрудничала с церковью в XVIII веке. Это
юридическое учреждение в числе своих многочисленных и сложных видов деятельности предоставляло
место для быстрого заключения брака. Вероятно, именно поэтому между 1708 и 1731 годами в церкви было заключено 3423 брака. Коллегия занимала северную
галерею, выплачивая пять фунтов в год с домохозяйства

за службы, а также содержала чтеца (помощника священника). Она была закрыта в XIX веке, а здание, прилегающее к церкви, снесено при прокладке КуинВиктория-стрит в 1867 году. Однако в память о тесном
сотрудничестве прихода и коллегии в церкви хранятся
резные панели церковных галерей, где симметрично
расположены обвитый цепью якорь «Суда Адмиралтейства» – символ гражданского права, и паллий Кентербери – символ церковного права королевства.
Церковь Св. Беннета была также с 1555 года церковью Королевской Геральдической Коллегии. Флаги, висящие на стенах, – это личные гербы тринадцати членов
коллегии плюс дополняющий этот комплект флаг герцога Норфолкского. На восточной стене находится резной герб Коллегии, выполненный в XVII веке, а на
северной – щит ордена Подвязки c личными гербами
каждого Старшего герольдмейстера ордена с момента
учреждения должности в 1398 году.
К прихожанам церкви в разные годы относились члены
многочисленных ремесленных гильдий. Еще в XVI веке

V. Церкви Рена

227

Дверная коробка с гербом Стюартов, дарованным Карлом II

Кафедра проповедника,
помеченная королевской монограммой
«Donum (дано) 1683»

королева Елизавета I поселила в приходе своих вышивальщиц. Поэтому принято считать, что ливрейная гильдия вышивальщиков Сити началась именно здесь.
Красильщики также имеют прочные связи с этой церковью, а позднее в приходе возник королевский колледж врачей.
В XIX веке церковь Св. Беннета, как и целый ряд других городских церквей, собирались сносить. Тогда священник, руководивший валлийской конгрегацией, добился поддержки своей идеи передачи ее прихожанам –
валлийцам. Правительственный декрет, подписанный
королевой Викторией, исключил церковное здание из
списка подлежащих сносу и предоставил его в распоряжение валлийской англиканской церкви навечно.
Службы на валлийском языке проходят в старинном
храме с 1879 года до наших дней. При этом церковь как
была, так и остается частью Церкви Англии в епархии
Лондона. В 1954 году она стала гильдейской.
Налеты 1941 года миновали церковь. Однако в 1971 году
северо-восточный угол здания был поврежден в ре-

зультате поджога вандалами. Весь интерьер церкви
пострадал от высоких температур. Во время последующей реставрации орган, построенный Дж.Ч. Бишопом
в 1833 году, был перестроен в первоначальном месте на
западной галерее и служит сегодня прекрасным примером маленького органа того периода.
Одно из самых небольших по размерам творений
Кристофера Рена и сегодня занимает свое почетное
место среди архитектурных памятников Лондона. Построенное относительно недавно позади церкви здание колледжа из кирпича похожего цвета, вероятно
было призвано служить для нее созвучным фоном.
Однако церковь оказалась в проигрыше, зрительно
сливаясь с его стенами. И тем не менее её яркое, асиметричное здание, окруженное новостройками и транспортной эстакадой, выглядит антикварной вещицей,
стоящей на зеленой лужайке церковного двора как в музейной витрине.

229

V. Церкви Рена

Церковь Богоматери-на-холме
(St. Mary-at-Hill)

Акварель XIX века

Эта церковь, одна из двенадцати в Сити, посвященных Богоматери, является приходской почти девятьсот
лет: «старинный храм» на этом месте упомянут в юридическом документе, датированном 1177 годом. Причал
рыбного рынка Биллингсгейт был важной пристанью
уже в X и XI веках. Путь на север, в центр старого города
проходил мимо церкви. От берега начинался довольно
крутой подъем, и она получила название Богоматерина-холме.
Первоначально церковное здание было, несомненно, меньше, чем нынешняя постройка: на протяжении
Церковь Богоматери-на-холме.
Лондонский Сити

Восточный фасад церкви, выходящий на улицу Сент-Мэри-эт-хилл

своей истории церковь расширялась, обновлялась и украшалась. Так, в 1487–1501 годах был пристроен северный
неф. Южный неф и колокольня, видимо, добавлены чуть
позже, и уже в 1509 году колокола Богоматери-на-холме
звонили в честь коронации Генриха VIII. Церковь, отремонтированная и украшенная в 1616 году, была серьезно повреждена в ходе Большого Лондонского
пожара, который, кстати говоря, начался в соседнем
квартале. По закону 1670 года приход объединили
с полностью разоренным приходом церкви Св. Андрея
Хаббард (St. Andrew Hubbard).
7 августа 1669 года церковные старосты прихода обратились к Эдварду Джармену, инспектору Сити, и «иным

квалифицированным мастерам» для осмотра церкви.
После этого была назначена комиссия «для заключения
контрактов и вступления в сделки с рабочими для
строительства шпиля и стен». Кристофер Рен вскоре
приступил к проекту воссоздания церкви, и с 1670 по
1674 год, воплощая его в жизнь, он лично руководил
возведением восточной стены и кровельными работами. За постройку западной стены под колокольней отвечал Роберт Хук.
Оригинальные северную и южную стены восстановили, используя по возможности предшествующую
конструкцию, при этом здание слегка удлинили в восточном направлении. Был также достроен изящный глав-

230

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Колокольня церкви, спрятанная в узких переулках Сити

ный фасад из неотштукатуренного камня. Стрельчатые
окна заменили на арочные, а колокольня была украшена
восьмигранным фонарем, не сохранившимся доныне.
Церковь, зажатая домами с севера и юга, обращена
фасадами на две улицы: вход и колокольня смотрят в сторону узенького переулка Ловат-лейн (Lovat Lane), а восточный, в данном случае главный, фасад формирует

Орган мастера Уильяма Хилла

красную линию улицы Сент-Мэри-эт-Хилл (St. Mary-atHill). С юга к церкви примыкала ризница, позже встроенная в объем пятиэтажного дома. На правой стороне
его фасада имеется дверь, украшенная порталом с черепом и костями, которая ведет в крохотный южный
двор, где было кладбище. На восточной стене церкви
установлены большие двусторонние часы.

Основная часть церковного здания в плане близка
к квадрату. Это в известном смысле определило и композицию, созданную Реном. Церковь Богоматери-нахолме – одна из немногих построек архитектора, в которой он использовал сугубо централизованную
композицию: расположенный посередине купол опирается здесь в четырех углах на коринфские колонны,

231

V. Церкви Рена

от которых начинаются трансепты. Эта композиция
была оправдана наличием входов со стороны северного
и южного фасада, позже заложенных. Тройное венецианское окно на восточной стене также было замуровано
в 1767 году. Неглубокий кессонированный купол снабжен световым фонарём в центре. Подобную композицию много раз повторяли архитекторы XVIII века.
Западная часть церкви переделывалась в 1780-х,
когда мастер Джордж Гвилт перестроил кирпичную колокольню с фланкирующими её вестибюлями. На стенах вестибюлей установлены надгробия, самое богатое
из которых принесено из разрушенной церкви Св. Георгия Ботольф-лейн (Botolph Lane). Расположенный
рядом барельеф Воскресения умерших, датируемый
1670 годом – одна из немногих сцен Страшного суда, выполненных в Лондоне в конце XVII века. Рельеф сильно
разрушился, но был законсервирован и заново установлен в нартексе церкви.

Церковь дважды ремонтировалась в первой половине XIX века, причём в 1849 году резчик У. Гиббс Роджерс заново выполнил кафедру проповедника и аналой
с изображением единорога, стилизовав их в формах
XVII столетия. Мраморная купель и резной деревянный
алтарь сохранились с реновских времен. Особая атмосфера в церкви создается во многом благодаря свету
неярких ранне-викторианских витражей в окнах. Главная гордость прихода – орган, который назван одним
из десяти самых значительных в истории британского
органостроения: он был создан мастером Уильямом
Хиллом в 1848 году.
Церковь избежала серьезных разрушений во время Второй мировой войны и была отреставрирована
в 1967–1968 годах. Её интерьер описывали как «самый
великолепный и наименее поврежденный». Но в мае
1988 года сильный пожар уничтожил перекрытия, серьезно пострадала дубовая отделка церкви (уцелели от-

Купель, сохранившаяся с реновских времен

Барельеф конца XVII века «Страшный суд»

дельные панели на стенах и доски с именами церковных
старост). Само здание, включая орган, было восстановлено в прежнем виде к 2000 году, но скамьи, кафедра
проповедника и алтарь до сих пор находятся на реставрации. В 1954 году церковь Богоматери-на-холме
официально была признана приходской и окружной
церковью района Биллингсгейт.

V. Церкви Рена

233

Церковь Богоматери Элдермери
(St.Mary Aldermary)

Акварель XIX века

Эта одна из наиболее примечательных церквей Сити.
Известно, что храм на этом месте был впервые воздвигнут более девятисот лет назад. Ряд историков считают,
что вторая часть названия церкви произошла от слова
aldermanry, то есть «носящий звание олдермена», так
как в ней часто молились члены городской управы.
Большинство же ученых полагают, что слово «элдерЦерковь Богоматери Элдермери.
Лондонский Сити

Вид церкви со стороны улицы Куин-Виктория-стрит

мери» отсылает нас к староанглийскому языку, в котором «elder» означало то же, что сейчас «old» – старый.
Отсюда делается вывод, что эта церковь была самой
древней из всех, посвященных Богоматери. Как бы то
ни было, до Большого Лондонского пожара она была
большой и чтимой.
Мы можем судить об этом и по облику нынешней
церкви. Дело в том, что церковное здание, построенное
Кристофером Реном на месте сгоревшего в 1666 году,
в значительной степени повторяет облик прежнего. Вот

почему это произошло. Некий Генри Роджерс, умирая,
завещал в 1678 году пять тысяч фунтов на «восстановление какой-нибудь церкви в Лондоне, там, где это всего
нужнее». Наследницей Роджерса была его племянница
Энн, которая решила, что деньги эти должны пойти на
восстановление церкви Богоматери Элдермери.
Как правило, прихожане церквей в Сити хотели,
чтобы новая церковь, по возможности, строилась в стиле старой. Их пожелания и оставленные Роджерсом
деньги сыграли свою роль. К тому же сохранились боль-

234

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

ект был свободной интерпретацией архитектурного
задания.
Церковь, которую построил заново Рен, отличает
длинный неф из шести пролетов, с боковыми приделами и с фонарем. Алтарная часть невелика. Колокольня, войти в которую можно с западной стороны, пристроена к юго-западному углу здания. Рен ее несколько
видоизменил, надстроив новый ярус. Оригинальный
парапет с высокими бутылеобразными пинаклями установили уже в 1701–1704 гг. под руководством Уильяма
Дикинсона. В общем облик колокольни высотой более

Парапет с высокими пинаклями, венчающий колокольню

Купель 1682 года

шая часть северной и южной стен, основание колокольни и все фундаменты. Рен и его сотрудники решили, что постараются восстановить облик старой
церкви. Соответственно, это здание отличается от всех
других церковных построек, спроектированных и построенных Кристофером Реном, – она выдержана в готическом стиле. Историков архитектуры и сегодня
продолжает волновать вопрос: в какой степени Кристофер Рен скопировал прежний проект церкви и не
осуществил ли он импровизацию на заданную тему?
Наиболее авторитетные ученые считают, что его про-

41 м, да и и всего здания в целом остался близок к тому, что был до Большого Лондонского пожара. Колокольня разделена на этажи поясками. По углам ее
верхней части установлены восьмиугольные башенки
со шпилями, которые являются исключительно фантазией архитектора.
Неф и боковые приделы разделены аркадами, опирающимися на так называемые «пучковые колонны».
Это имитация колонн такого рода, которые можно увидеть во многих ранних соборах Англии. Пучковые колонны имели важный зрительный эффект: они скрывали

Дверной портал, перенесенный из церкви Св. Антолина

235

V. Церкви Рена

Резная алтарная перегородка, выполненная
в готическом стиле

Кафедра проповедника времен Рена

мощные опоры, на которые опирались перекрытия.
В данном случае колонны поддерживают готические
арки, более плоские, чем обычно. Главным украшением
церкви служит белоснежный веерный свод с лепными
розетками в неглубоких куполах, напоминающих блюдца. Трудно поверить, что этот великолепный потолок
в стиле XV–XVI веков сделан не из камня, а из штукатурки. Восточная стена алтарной части несколько искривлена относительно оси всей церкви. Одна из предполагаемых причин странного ее расположения в том,
что при первоначальной застройке стену возвели вдоль

уже существующей галереи. Но в целом проект церкви,
учитывая сложность заказа и ограничения, которые он
на архитектора накладывал, продемонстрировал мастерство и универсальность Рена.
Николаус Певзнер, наиболее известный эксперт по
истории английской архитектуры, сделал вывод, что
церковь Богоматери Элдермери – «важнейший уцелевший памятник Готического Возрождения в Сити».
Такое суждение звучит довольно странно применительно
к архитектуре Рена. Как известно, он не признавал экзерсисы в готическом стиле и потому никак не мог стать
«отцом» Готического Возрождения в собственной столице, где он был, как известно, создателем стиля английского барокко.
В XIX в. внутреннее убранство церкви претерпело
серьезные изменения. Большая часть реновского церковного оборудования была заменена при реставрации
в 1876–1877 гг. на мебель, которая, в представлениях
того времени, больше соответствовала готическому
стилю. Уцелели лишь кафедра проповедника времен

Рена, дверной портал, перенесенный из церкви Св. Антолина (St. Antholin, Walting street), и купель 1682 года.
Во время Второй мировой войны здание было повреждено немецкими бомбами: окна вылетели, а с веерного потолка посыпалась штукатурка. В целом церковь
не пострадала, и реставрация была весьма успешной.
Учитывая уникальность постройки, а также тот факт,
что церковное здание сохранилось в годы войны, в обязанности Лондонской корпорации, бесспорно входит
постоянная забота о сохранении церкви в том виде,
в каком ее построил великий мастер. Но некоторые
факты говорят об обратном. Городская перепланировка
в Сити, осуществленная в XIX веке, и прокладка улицы
Виктория-стрит в 1867–1871 гг. привели к удивительно
нелепому расположению церкви сегодня. Близость
к дороге, несомненно, влияет на состояние здания, требующее особого ухода. Только острой необходимостью
в дополнительных источниках финансирования можно
оправдать открытие кафе в наосе церкви, которое
стало весьма посещаемым. Коммерция сегодня бесцеремонно ступила на ранее запретную территорию –
храмов божьих.

Кафе в церкви Богоматери Элдермери

237

V. Церкви Рена

Церковь Богоматери-ле-Боу
(St. Mary-le-Bow)

Акварель XIX века

Эта церковь находится в северном конце улочки
Боу-лейн (Bow Lane), а ее колокольня выходит на улицу
Чипсайд. Она была известна во времена раннего Средневековья как Сент-Мэри атте Боуи (St. Mary atte Bowe),
Сент-Мэри Аркубус (St. Mary Arcubus), затем как церковь
Богоматери с Арками (Our Lady of Arches ) и со сводами
(Our Lady of the Bow). Последнее название возникло
Церковь Богоматери-ле-Боу.
Лондонский Сити

Западная стена церковного здания
с примыкающей колокольней

потому, что подземелье церкви (крипта) глубиной
около шести метров от уровня улицы было известно
своими древними каменными сводами, образованными пересекающимися арками. Они поддерживаются
колоннами и еще более древними, чем сама крипта,
стенами подземелья с римской кладкой V–VI веков.
Археологи полагают, что церковь существует на этом
месте с саксонских времен, хотя точная дата ее основания неизвестна.

Первое упоминание церкви, которое можно датировать с большой точностью, обнаруживается в начале
XII века в описании летописцем урагана, случившегося
в Лондоне в октябре 1091 года. Ураган был чудовищной
силы, сбивал людей с ног и разрушал ветхие постройки.
Ветер сорвал с церкви крышу и стропила, поднял их так
высоко над землей, что при падении они вонзились глубоко в землю; несколько прохожих погибло. После урагана церковь была отстроена заново: каменные стены

238

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Вид церкви с улицы Чипсайд

подземной часовни датируются концом XI столетия.
Своды, опирающиеся на колонны с романскими капителями в юго-восточной части крипты, исследователи относят примерно к 1200 году.
Средневековая церковь имела три нефа, а в южной
части западного фасада располагалась колокольня.
В 1271 году с ее шпиля упала верхушка, убив несколько
человек. Значительно позднее уже на северо-западном
углу церкви была построена новая колокольня и завершена шпилем к 1512 году. Его силуэт – с центральным
фонарем на арках и четырьмя меньшими фонарями по
углам парапета – был изображен на приходской печати.
Шпиль, отремонтированный в начале XVII века, сгорел вместе с колокольней и церковью в 1666 году.
После пожара приход церкви Богоматери-ле-Боу и был
объединен с приходами Всех Святых Хани-лейн (All Hallows Honey Lane) и Святого Панкратия Сопер-лейн
(St. Pancras Soper Lane).
Церковь считалась одной из самых важных в городе,
а жители восточного Лондона, родившиеся в зоне слышимости ее колокольного звона, имели право гордо
именовать себя «кокни», то есть исконными лондонскими жителями. Колокола церкви, самым большим из
которых был «Боу Белл», стали достопримечательностью Лондона с XIV века, так как звонили каждый вечер
в 9 часов согласно устоявшейся традиции.
Учитывая значимость церкви, ее восстановление
было намечено в числе первых. Рен возглавил строительство в июне 1670 года. Королевская Комиссия начала свою работу с решения о расширении церковного
здания и придании ему «правильной квадратной формы» (сгоревшую церковь Рен считал «бедной и низкой» ). Крипта, которая не пострадала во время пожара,
была бережно сохранена архитектором.
В изначальном варианте его проекта, показанном на
рисунке Николаса Хоксмура, присутствует также эффектная открытая галерея у северного фасада с высокой балюстрадой, статуями и колоннами – такими же,
как на фонарике шпиля. Это архитектурное решение
чрезвычайно украсило бы Чипсайд. Но у Рена не было
средств, которые позволили бы ему выкупить у местных
торговцев участок земли, чтобы выполнить задуманное.
Поэтому идея так и не была реализована.

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Решение не восстанавливать старую колокольню, а
построить новую, причем, высотой 68 метров и на новом
месте, было принято в 1671 году. Согласно хронике строительства, при рытье котлована для ее фундамента Рен
обнаружил на глубине 5,5 м под землей римскую мостовую. Работы были завершены в июне 1680 года. В 1820
году по проекту архитектора Джорджа Гвилта (Gwilt) обветшавшее завершение колокольни было воспроизве-

Вход в церковь в основании колокольни

239

V. Церкви Рена

Балкон для Их Величеств,
установленный Реном на колокольне церкви

дено в граните в виде обелиска, увенчанного золотым
шаром с восседающим на нём драконом.
Церковь Богоматери-ле-Боу сложена из кирпича,
частично облицована портлендским камнем. Восточный
и западный фасады решены почти одинаково, с арочными и круглыми окнами, увенчанными треугольными
фронтонами. Интерьер церкви производит более торжественное впечатление: главный неф перекрыт широким цилиндрическим сводом, боковые же нефы,
узкие, с низкими сводами раскрыты в его пространство
широкими арками, опирающимися на квадратные
столбы с коринфскими полуколоннами.
Сейчас главный вход в церковное здание оборудован
с западной стороны, другой – украшенный двумя скульптурными порталами – в основании колокольни. Заложен-

Разрушения,
нанесённые
церкви немецкими
бомбами, во время
Второй мировой
войны

ная южная дверь, ныне видимая только снаружи, напоминает о том, что храм имел поперечную ось, завершенную входом в северную пристройку. Там с XIII века
располагался церковный апелляционный суд, в юрисдикции которого был весь Кентерберийский округ: он
назывался Арочный суд (Arches Court).

По Чипсайду, мимо церкви, нередко проходили разные парады или процессии. Самой яркой и впечатляющей всегда была Процессия лорд-мэра, устраиваемая
в честь его вступления в должность. Процессия лордмэра нравилась и Карлу II. Кристофер Рен предусмотрел в колокольной башне церкви Богоматери-ле-Боу

240

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Флюгер на шпиле колокольни

Столбы на дороге от церкви Богоматери-ле-Боу до города Льюиз

Вечерний Чипсайд

галерею с балконом для Их Величеств, чтобы они могли
лицезреть подобные церемонии со всем подобающим
комфортом. Это единственная церковь в Сити, которая
имеет такой балкон.
В наши дни расстояния между Лондоном и любой
точкой в Соединенном Королевстве измеряются от бронзовой плиты на Трафальгарской площади. Но дорога от
Лондона до города Льюиз (недалеко от Брайтона) по
традиции начинается от дверей церкви Богоматери-ле-

Боу, даже на столбах с цифрами, показывающими расстояние в милях, прикреплены плакетки с изображением арки и четырех колоколов.
Со звоном знаменитых колоколов церкви Богоматери-ле-Боу связана также популярная легенда о Ричарде Уиттингтоне. Согласно легенде, два его старших
брата, завладев после смерти отца всем имуществом,
оставили Ричарду только кота. Бедный юноша отправился в Лондон на поиски счастья. Ему нашлась работа

в районе Хайгейт в доме богатого купца по имени Фитцуоррен. Ричард влюбился в очаровательную дочь купца
по имени Алиса. Через некоторое время Фитцуоррен
начал собирать деньги на заморскую экспедицию, которая считалась прибыльным предприятием. Ричард,
хоть и был бедняком, все же решил принять в нем участие и отдал капитану корабля своего кота. Вскоре
деньги у него кончились совсем, жизнь стала в тягость,
и Ричард решил покинуть Лондон, чтобы искать

241

V. Церкви Рена

счастья в другом месте. Но когда молодой человек,
выйдя из дома, поднялся на Хайгейтский холм, он
вдруг услышал звон колоколов церкви Богоматери-леБоу. Казалось, что колокола зовут его назад, отстукивая своими языками «Ты постой, дин-дон, дин-дон,
мэром будешь, Уиттингтон!». Он воспринял это как
божий знак и вернулся в дом Фитцуоррена. Вскоре выяснилось, что кот Ричарда передушил крыс во дворце
какого-то восточного владыки, и тот заплатил за услугу
золотом.

Так это было или иначе, но юноша разбогател, женился на Алисе Фитцуоррен, а потом стал мэром Лондона. Более того, он был им четыре раза. А легенда
вдохновила Шарля Перро на создание чудесной сказки
про кота в сапогах.
В мае 1941 года церковь Богоматери-ле-Боу была
разрушена зажигательными бомбами – рухнула кровля,
упали колокола. Но звон их сохранился в магнитофонной записи, и Би-би-си предваряла этой «заставкой»
многие свои передачи. Tак звон утраченных колоколов

Кафе в крипте церкви

Наос церкви, располагающий к торжественным службам

церкви на Чипсайде и после войны был знаком людям
во многих странах мира.
Церковь лежала в руинах около 20 лет. Колокола
были отлиты заново в 1956 году, а полное восстановление храма завершено к 1964 году. Среди прихожан
церкви сегодня – члены корпорации финансистов
Сити. В части помещений крипты, ранее содержавшей
церковные склепы, сейчас работает «семейное кафе»,
привлекающее посетителей весьма необычной атмосферой.

V. Церкви Рена

243

Церковь Богоматери Эбчерч
(St. Mary Abchurch)

Акварель XIX века

Эта церковь находится на углу улиц Эбчерч-лейн
(Abchurch Lane) и Кэннон-стрит (Cannon Street). В XII веке
здесь стоял древний храм, но никакие сведения о нем не
сохранились.
Даже происхождение слова «Эбчерч» в названии
церкви неизвестно. Одни историки полагают, что оно
Церковь Богоматери Эбчерч.
Лондонский Сити

Южный фасад церкви Богоматери Эбчерч

произошло от английского слова «апчерч» (верхняя
церковь), которое иногда встречается в таком написании в ранних документах. Если это так, то, вполне возможно, что церковь, стоящая на холме, некогда принадлежала монастырю Богоматери-над-рекой (St. Mary
Overie), территорию которого на южном берегу Темзы
ныне украшает кафедральный собор Сауторка (Southwark). Другие же полагают, что слово «эбчерч» – это
простонародное сокращение словосочетания «эбби

черч», то есть «церковь аббатства», и тогда храм мог
принадлежать до Реформации любому из лондонских
монастырей.
Средневековая церковь Богоматери Эбчерч состояла из нефа, двух боковых приделов и колокольни. О ней
писали как о «красивой церкви». В ходе Большого Лондонского пожара 1666 года она сгорела почти полностью. Сохранились, если не считать сводчатой подземной часовни под церковными захоронениями, три

244

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Венчающий карниз купола, расписанного Уильямом Сноу

предмета из алтарной посуды, включая изысканной работы чашу из позолоченного серебра 1581 года, а также церковные книги записей с 1538 года.
По акту 1670 года приход этой церкви был объединен с приходом Св. Лаврентия Поунтни (St. Laurence
Pountney). Тогда же приходской совет назначил комиссию по восстановлению церковного здания и обсудил
будущий проект с Робертом Xуком. Заметим, что с самого
начала планом предусматривалось строение больших
размеров. Однако начало работ затянулось, и в 1674 году
приход воздвиг временную церковь (молельный дом),
прямо в развалинах. От нее сохранился алтарный
стол, который сейчас стоит в конце южного бокового
придела.
В 1681 году началось строительство нынешнего здания по проекту и под руководством Кристофера Рена;
оно былo завершенo пятью годами позже. Если не считать некоторых интерьерных изменений в XIX веке
(тогда вместо огороженных мест для сидения были
установлены нынешние низкие скамьи в нефах, а также
хоры и алтарная ограда), церковь почти не изменила
свой вид с 1686 года. Рен, который в тот момент экспериментировал с куполами, спроектировал для церкви
Богоматери Эбчерч настоящее чудо архитектуры. Большой купол церкви, имея более 12 м в поперечнике, был

Круглый свод церкви – выдающееся творение Рена

воздвигнут на четырех простых кирпичных стенах без
внешних распоров и других каких-либо поддерживающих конструкций. Свет падает внутрь помещения из
овальных отверстий в куполе – люнет.
Интерьер церкви кажется неожиданным в контрасте
со строгостью фасадов. Пространство зрительно разбито
на три яруса – темные деревянные панели и старый каменный пол с вмонтированными в него надгробиями,
белые стены и круглый расписной свод, опирающийся
на восемь арок-распалубок. Есть и иллюзорный четвер-

тый ярус – богатый венчающий карниз на перспективной
росписи купола. Она была выполнена в 1708 году, когда
церковь отремонтировали и украсили, и долгое время
приписывалась сэру Джеймсу Торнхиллу – выдающемуся
художнику, автору росписей собора Св. Павла. Но сейчас установлено, что это работа прихожанина Уильяма
Сноу, гражданина Сити и члена гильдии живописцев
и маляров.
В 1940 году роспись сильно пострадала наряду с другими повреждениями церковного здания. Однако уже

245

V. Церкви Рена

Фрагмент резьбы Гринлинга Гиббонса

Старинный орган церкви, приобретенный на средства прихожан

в 1945–1953 гг. Годфри Аллен провел тщательную реставрацию церкви, а роспись купола под его руководством была искусно очищена и обновлена. Она посвящена молению небесам: в центре Имя Божье на
древнееврейском языке, окруженное лучами славы,
а под ними молящиеся фигуры ангелов и херувимов.
На нижнем уровне под расписанным карнизом изображены сидящие фигуры, представляющие христианские добродетели и достоинства.
Внешние стены сложены из потемневшего кирпича
с незначительным числом каменных деталей. В плане
здание близко к квадрату, в северо-западный угол
вписана колокольня, сохранившая купол с деревянными стропилами, фонарь и шпиль, покрытый свинцом,
a также один колокол, датированный 1675 годом. Церковный двор, находящийся на южной стороне церкви,
теперь выглядит как небольшая площадь с узорным мощением.
Но главной гордостью церкви, которую называют
«сокровищницей искусства XVII века», считается резьба
по дереву. Великолепная алтарная перегородка с резьбой из липняка работы Гринлинга Гиббонса уникальна:
это не только самая большая, но и единственная официально подтвержденная его работа из всех, что он осуществлял в церквях Сити, не считая собора Св. Павла

246

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Кафедра проповедника работы Уильяма Грея

Уникальные образцы резьбы по камню и по дереву: купель У. Кемпстера и крышка купели У. Эммета

(его расписки на получение денег за декорирование
именно этой церкви до сих пор хранятся среди приходских документов в архиве Лондонской Ратуши).
Кроме Гиббонса в церкви Богоматери Эбчерч работали многие лучшие мастера своего времени, собранные Реном для выполнения грандиозной задачи
восстановления Сити. Кафедра проповедника сделана
Уильямом Греем, дверные коробки, крышка купели,
ограда, и королевский герб со львом и единорогом
вырезаны Уильямом Эмметом, а восьмигранная мраморная купель создана замечательным мастером по
камню Уильямом Кемпстером. Первоначальные высокие скамьи сохранились по трем сторонам церкви;
под ними в южной части раньше были конуры или
клетки – предположительно для того, чтобы позволять молящимся приводить собак с собой на время

V. Церкви Рена

247

«Милосердный пеликан», снятый с купола церкви в 1764 году

Резные скамьи для прихожан

службы. Их при реставрации не восстановили, не придав должного значения такой уникальной особенности
церкви.
Позолоченный «Милосердный пеликан» появляется как на алтарной перегородке, так и на оригинальном медном флюгере работы Роберта Берда. Флюгер
сняли с купола в 1764 году, сочтя его небезопасным,
и сейчас он находится над северной дверью. Кроме
своего основного значения, символа самопожертвования, он несет в церкви еще и другую смысловую нагрузку. Это эмблема колледжа Корпус Кристи в Кембридже, обладавшего правом назначать священника
в приход Богоматери Эбчерч.
В течение столетия в церкви не было органа. В 1822 году
инструмент был приобретен на пожертвования прихожан. Передняя панель корпуса из резного дуба датируется 1717 годом. Она перенесена из церкви Всех
Святых Бред-Стрит, снесенной в 1877 году. По акту о гильдейских церквях Лондонского Сити 1952 года церковь
Богоматери Эбчерч больше не относится к приходским
церковям, и ее территориальный приход был присоединен к приходу Св. Стефана.

249

V. Церкви Рена

гармонии он не раз служил источником творческого
вдохновения для многих художников. Так, видный английский поэт XIX века Уильям Хенли писал:

Церковь Св. Бригитты

Шпиль Бригитты, подобный прекрасной невесте,
В тонком кружеве белом к заоблачной дали стремится,

(St. Bride’s)

Красотой поражая, летит, оставаясь на месте,
В нежном свете закатных лучей, отраженных на спице.

Гравюра XIX века

Эта церковь – одна из самых известных и почитаемых в Лондоне. Знаменита она прежде всего своим высоким шпилем, ставшим символом города, с которым в течение двух веков конкурировал только купол Собора
Св. Павла. Благодаря совершенству формы и особенной
Церковь Св. Бригитты.
Лондонский Сити

Колокольня, зажатая со всех сторон плотной
застройкой Сити

Английский историк и писатель Саймон Дьюс очень
точно назвал реновскую колокольню со шпилем «творением красоты и изящества».
Сегодняшняя церковь Святой Бригитты – восьмая на
этом месте. История ее начинается еще в античные времена, когда римляне здесь построили виллу, использованную впоследствии для христианских богослужений.
Первую известную каменную церковь в шестом веке основала, как предполагают, ирландская святая Брайд или
Бригитта из Килдэра – современница святого Патрика.
Она родилась в 453 году и прожила 70 лет. Бригитта отличалась необыкновенной добротой и часто отдавала
семейное имущество бедным. Ее отец, человек богатый,
устав от щедрости дочери, предоставил ей возможность
жить там, где она пожелает. Она ушла в монастырь в Килдэр, где стала аббатисой. Бригитта много путешествовала и вполне вероятно, посещала Лондон. Не случайно
в Средние века рядом с церковью в районе Флит-стрит
находился Колодец Святой Бригитты, который был местом
паломничества юных дев со всей Англии: вода колодца,
как утверждали, обладала чудодейственными свойствами – помогала найти возлюбленного и родить здорового ребенка.
Первая церковь, посвященная ирландской святой,
просуществовала три столетия, прежде чем ее в 1135 году
заменила другая. В XII веке было построено новое здание, имевшее высокую колокольню, с которой звонил
один из четырех лондонских колоколов вечернего звона.
В 1205 году в церкви заседала Курия Регис, главный суд
королевства, а пятью годами позже здесь собрал свой
парламент король Иоанн.
Церковь стояла на холме, который и сейчас хорошо
читается в сильном перепаде рельефа по сторонам
Bridelane. В 1500 году в приходе Св. Бригитты обосно-

250

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

вался предприимчивый просветитель Винкин де Ворде
(Wynkyn de Worde), открывший здесь типографию и первый в Англии магазин, торговавший доступными для
простых горожан книгами, от исторической до детской
литературы. Это стало началом традиции, сделавшей
печатников, а впоследствии и газетчиков прихожанами
церкви Св. Бригитты. Гильдия печатников даже имела

дицией церковь Св. Бригитты на Флит-стрит считается
церковью журналистов и посещается не только английскими представителями этой профессии, но также их
зарубежными коллегами.
Церковь Св. Бригитты в числе многих других сгорела в огне Большого Лондонского пожара. В поврежденном виде сохранились только северный портал, а также избежавшая серьезных разрушений колокольня.
В 1671 году старосты прихода пригласили Кристофера
Рена на обед в таверну «Глобус» и убедили его начать
восстановление церкви в числе первых, благо прихожане предоставляли необходимую для этого сумму.
Проект был подготовлен архитектором уже через год,
что позволило выполнить основной объем строительных работ довольно быстро, и богослужения воз-

Алтарная перегородка, восстановленная согласно
реновским чертежам

Фигуры Святой Марии и Святого Павла работы Дэвида Макфола

своего священника и для проведения служб собиралась
отдельно у алтаря. Все, кто так или иначе был связан
с печатным словом, старались поселиться недалеко от
Флит-стрит. Более четырех с половиной столетий здесь
находятся редакции газет и журналов, издательства
и информационные агентства, а само название улицы
служит синонимом прессы. Сегодня в соответствии с тра-

обновились в 1675 году, но полностью завершить реконструкцию удалось только пять лет спустя. Высокий
и остроконечный шпиль, прославивший церковь, был
добавлен Реном 1701–1703 гг., когда зодчему было уже
больше 70 лет. Созданную Мастером церковь по праву
считают одним из самых прекрасных образцов реновской церковной архитектуры.

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В интерьере здание разделено на главный и боковые нефы несколькими опорами, каждая из которых состоит из двух тосканских колонн. Наос покрыт цилиндрическим сводом, прорезанным распалубками над
круглыми окнами, и разбит на пролеты кессонированными арками.
Фасады церкви довольно просты, хотя и барочные
детали, начиная с сегментного фронтона западного
входа, присутствуют повсеместно. Колокольня высотой около 70 метров состоит из убывающих октагонов
и небольшого шатра на четырехугольной башне, увенчанного шаром с флюгером. Изначально шпиль был
выше на 2 метра, но из-за удара молнии в 1764 году
после реставрации он уже «не дотянулся» до прежнего уровня.

Скульптура Вирджинии Дэйр в юго-западном
углу церкви

Согласно легенде, шпиль церкви Св. Бригитты вдохновил одного кондитера на создание многоярусного
свадебного торта. В 1703 году на Ладгейтском холме
находилась кондитерская, в которой служил некий
Томас Рич. Он влюбился в дочку хозяина и сделал
ей предложение. Когда предложение было принято,
ему на радостях захотелось изготовить для своей

251

V. Церкви Рена

Церковь серьезно пострадала во время Второй
мировой войны, но была аутентично восстановлена,
благодаря чему остается сегодня одной из жемчужин
архитектуры Сити.
Реставрация церковного здания в 1950-е годы под
руководством архитектора Годфри Аллена полностью
воссоздала общее решение интерьера, которое осуществил Рен в XVII веке. Это стало возможным потому,
что в городской Ратуше сохранился первоначальный
проект Мастера. Церковь вновь украсили фрески, которые были убраны задолго до Второй мировой

Вид на западную галерею церкви

свадьбы невиданный торт. Колокольня церкви, которой Томас любовался ежедневно, казалась ему столь
нарядной, что лучшей формы для его кондитерской
фантазии и придумать было невозможно. Кулинарный «шедевр» Томаса так всем понравился, что с той
поры свадебные торты стали делать именно такими –
многоярусными.

Главный набор колоколов был изготовлен для
церкви в 1710 году, а восемь лет спустя к ним добавили
еще два колокола высокого тона. Историки отмечали,
что в XVIII веке перезвон Св. Бригитты был самым музыкальным в городе. По праздникам им дирижировал
адмирал Гири – не только моряк, но и искусный мастерзвонарь.

Большой торт в виде макета церкви

252

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

войны, так как имели серьезные утраты. Открылись
взору посетителей основание башни и певческая галерея; что же касается балконов, то поскольку они не
планировались Реном, в ходе реставрации их восстанавливать не стали. Алтарная перегородка и прочие
деревянные детали интерьера были также выполнены по планам Рена. Единственное, что не совпадает
с его проектом, это скамьи для прихожан – архитектор
в свое время их сделал не столь нарядными. Словом,
в XX веке церковное здание было почти полностью
воссоздано в соответствии с замыслом Кристофера
Рена.

Градостроительная роль церкви Св. Бригитты сегодня
практически утрачена – со всех сторон ее обступили высокие дома, увидеть колокольню целиком можно лишь
из церковного двора. Тем не менее значимость церкви
как исторической достопримечательности, напротив,
возросла благодаря находкам археологов – теперь посетители музея в крипте могут увидеть следы всех эпох
двухтысячелетней городской эстории. Под святилищем обнаружили мозаичный пол римского здания.
Кроме того, под церковью найдено семь фундаментов
храмов разного размера, два склепа, средневековая
подземная часовня, сводчатое подземелье, каменная

Церковь в наши дни

Музей археологических раскопок в крипте

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

гробница XII века, основание сторожевой башни, колодец, а также примерно пять тысяч захоронений. Останки
2 тыс. человек, имена которых установить невозможно,
были перевезены в Кембриджский университет, где они
несколько лет использовались для исследований о формировании британской нации.
Церковь также известна своей ролью в колонизации
Америки – в ее приходе венчались родители Вирджинии
Дэйр (Dare), которая стала первым христианским ребенком, родившимся в Новом Свете в августе 1587 года. Об
этом напоминает трогательное изваяние девочки в югозападном углу современной церкви. В этом же приходе

V. Церкви Рена

253

Шпили современного Лондона

в 1595 году родился один из организаторов знаменитой
экспедиции корабля Mayflower, губернатор Плимута
и изобретатель Дня благодарения Эдуард Уинслоу (Edward Winslow) – слева от входа находится алтарь, созданный в память о нем. В 1619 году сто воспитанников приюта

Святой Бригитты были отправлены за океан, чтобы осваивать земли штата Вирджиния. В церкви установлены мемориальные плиты, посвященные колонистам.
Многочисленный приход Св. Бригитты в XVII веке
украшали имена поэта Джона Мильтона, поэта и драма-

турга Джона Драйдена, мемуариста Сэмюеля Пипса –
министра по делам оснащения и снабжения флота.
В крипте церкви в 2002 году была устроена часовня
в память о журналистах, погибших на войне и гибнущих
в мирное время в «горячих точках» нашей планеты.

V. Церкви Рена

Церковь Cв. Ведаста
(St. Vedast)

Акварель XIX века

Эта церковь была основана в 1170 году. Прелаты, сопровождавшие нормандского герцога Вильгельма Завоевателя, посвятили ее малоизвестному в Британии
французскому святому, который был епископом Арраса
в северной Галлии еще в начале VI века. Полное назваЦерковь Cв. Ведаста.
Лондонский Сити

Вид церкви со стороны улицы Чипсайд

ние церкви в Средние века было такое: St. Vedast-aliasFoster, то есть Св. Ведаст-или-Фостер. В разных концах
христианского мира ее покровителя называли по-разному: Ведастом, Фостером и еще Гастоном. Находится
церковь на улице Фостер-лейн.
Церковное здание имеет неправильную форму, что
вполне понятно, так как в разное время ее размеры увеличивались. Постройка эпохи раннего Средневековья

255
претерпела изменения в начале XVI века, когда местный
шериф Генри Кут пристроил к ней часовню, посвященную Св. Данстану. Церковь была расширена в 1614 году,
а в 1643 году на ее внутренних стенах появились библейские тексты. До 1666 года она имела три нефа, разделенные арками на колоннах.
Во время Большого Лондонского пожара церковное
здание частично сохранилось. Договор на реставрацию
приходской церкви Св. Ведаста, подписанный церковным
старостой, датирован 10 августа 1669 года. Он был полностью оплачен в начале 1672 года, что говорит о завершении основной части работ к этому сроку. Однако
реставрация, осуществленная силами прихожан, оказалась неудовлетворительной, что подвигло приход обратиться за помощью к властям, и в 1695 году Управлением
королевских работ под руководством Рена было принято
решение о перестройке церкви. Cтарая колокольня,
кровля и аркада между главным и северным нефом были
снесены. На перестроенном фундаменте в юго-западном
углу здания возвели новую колокольню, северную фасадную стену подняли до высоты старого наоса, а новый
наос и северный неф объединили в единый зал с плоским потолком, украшенным овалом из фестонов. Средневековая кладка лучше всего сохранилась в южной
стене. Она была раскрыта во время исследований
1993 года, и реставраторы увидели очертания заложенных древних дверных и оконных проемов.
Работы по перестройке, проводимые под общим руководством Рена, завершились в 1699 году. Колокольня
была возведена до отметки 27,4 м. К ней в 1709–1712 гг.
добавили 23-метровый шпиль; эта работа осуществлялась под надзором Уильяма Дикинсона и, возможно
также, при участии Николаса Хоксмура. Нижний ярус
шпиля имеет вогнутые стены, верхний – округлые, их
объединяют мощные угловые пилоны весьма необычной формы. Венчает колокольню изящный обелиск с четырьмя волютами в основании. Джон Бетчеман, английский поэт-лауреат и историк архитектуры, писал, что
шпиль этой церкви «самый изящный из шпилей Рена,
призванный быть контрастом, а не соперником шпилю
церкви Св. Бригитты».
В 1848 году были изменены окна восточной стены
церкви, а фасадное резное изображение голубя, симво-

256

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Фирменный знак Гринлинга Гиббонса – открытый
стручок гороха

лизирующего Святой Дух, перенесено в интерьер южной галереи. В окна были встроены новые витражи, отчего помещение стало менее светлым.
29 декабря 1940 года церковь была почти полностью разрушена немецкими зажигательными бомбами, от нее остались только стены и колокольня со
шпилем. После войны приходы Сити подверглись реорганизации, и 13 бывших церквей, расположенных по соседству, были объединены с приходом Св. Ведаста.
Только к 1962 году архитектор Стивен Д. Бауэр завершил
реставрацию церкви.
Из других храмов Сити церкви Св. Ведаста были переданы некоторые предметы внутреннего убранства, и сам

Интерьер церкви, восстановленный после разрушений Второй мировой войны

257

V. Церкви Рена

Купель и крышка к ней,
спроектированные
Кристофером Реном
и выполненные резчиком
Гринлингом Гиббонсом
Витраж со сценой из жития Св. Ведаста

интерьер претерпел серьезные изменения. Так, скамьи
были расставлены вдоль главного нефа, его пол выложен
яркой черно-белой плиткой, а южный неф, отделенный
деревянной преградой, стал отдельной часовней. Декорированный позолоченной лепниной плоский потолок
восстановлен в соответствии с утраченным оригиналом
конца XVII века. Витражи со сценами из жития Св. Ведаста, украшающие окна и по сей день, выполнены уже
в 1950-е годы. В церковь также принесен фрагмент римской мостовой, найденной в XIX веке под несохранившейся церковью Св. Матвея Фрайдей-стрит.
В интерьере церкви можно увидеть целый ряд великолепных произведений декоративного искусства. К ним

прежде всего относятся купель и крышка к ней (изначально они находились в церкви Св. Анны и Св. Агнессы
на Грешэм-стрит), спроектированные Кристофером Реном
и выполненные резчиком Гринлингом Гиббонсом. Подставка для мечей, также из церкви Св. Анны и Св. Агнессы,
относится к XVII веку. В эту подставку ставился прежде
всего меч лорд-мэра, когда он посещал церковь.
Кафедра проповедника, изготовленная для церкви
Всех Святых Бред-стрит в XVII веке, – еще один блестящий образец работы Гринлинга Гиббонса. На панели
у ступеней можно разглядеть его фирменный знак –
изображение открытого стручка гороха. Когда кафедра
была восстановлена и перенесена в церковь Св. Ведаста в 1960-е годы, ее украсили новые панели. Они изображают, в частности, падение колоколов в 1940 году

и двери церкви, которые пережили как Большой Лондонский пожар, так и немецкие бомбежки. Голова льва
на другой панели повторяет элемент герба гильдии златокузнецов – попечителей церкви.
Боковая часовня в южном приделе посвящена Богоматери и Св. Данстану. Алтарь состоит из кусков стола
для причастия, принадлежавшего разрушенной церкви
Всех Святых Бред-Стрит. Дарохранительница, находящаяся за алтарем, создана в XVI веке. На ее двери изображен воскресший Христос с пылающим за его спиной
солнцем (работа Бернарда Мерри). Шесть колоколов
церкви были уничтожены бомбами в 1940 году, но отлиты заново спустя 20 лет в литейной мастерской района Уайтчепел. Их перезвон считается одним из лучших
по звучанию в Сити.

V. Церкви Рена

259

Церковь Гроба Господняза-Новыми-воротами
(St. Sepulchre Without Newgate)

Акварель XIX века

Церковь в наши дни

Над северной стороной виадука Холборн возвышается церковь Гроба Господня-за-Новыми-воротами. Вторая
часть названия объясняется ее расположением у самых
Новых ворот (Newgate) крепостной стены, окружавшей
город. Впоследствии рядом появилась печально известная тюрьма Ньюгейт, существование которой оказалось

надолго связанным с приходской церковью Гроба Господня. Утренний звон ее большого колокола означал, что
палач готовит тюремную виселицу для исполнения
смертного приговора. В южном нефе церкви до сих пор
хранится ручной колокол казни (Execution Bell), в который церковный служка звонил накануне исполнения
приговора под окном камеры приговоренного к смерти.
«…Не спрашивай, по ком звонит колокол; он звонит по тебе», – эти слова выдающегося поэта и пропо-

Церковь Гроба Господня-за-Новыми-воротами.
Лондонский Сити

ведника Джона Донна, использованные впоследствии Эрнестом Хемингуэем в заголовке его романа,
относятся именно к церкви Гроба Господня с ее двенадцатью колоколами, которые именовались ОлдБейли. Так же издавна называется и лондонский суд,
который рассматривает уголовные преступления. Печальная слава у звонницы церкви Гроба Господня...
Церковь была построена на месте раннесаксонского
храма. Первое упоминание о ней относится к 1137 году

260

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

как о церкви Св. Эдмунда, а в XII веке она стала носить
имя «Святого Эдмунда и Гроба Господня» (St. Edmund
and the Holy Sepulchre). Во времена Крестовых походов
храм находился под контролем каноников-августинцев
или рыцарей Св. Гроба Господня; отсюда крестоносцы
уходили на Святую землю. Церковное здание было
перестроено в камне в 1450 году, оно имело длину
150 футов (примерно 46 м). Колокольня подверглась
реконструкции в 1630-е годы. Церковь была самой
большой среди всех приходов средневекового Лондона до 1547 года, когда ее превзошла в размерах церковь Христа. Однако после 1666 года, когда церковь
Христа в результате восстановления стала значительно меньше, приход Гроба Господня вновь захватил
первенство.
Крепостные стены Сити несколько сдержали распространение Большого Лондонского пожара в этой
части города, но церковное здание все же сильно пострадало. Приходские священники были одними из
первых в Лондоне, пожелавшими восстановить свою
церковь, тем более что ее стены, крыльцо и колокольня сохранились. Не было особого смысла разрушать все до основания, и в управлении, возглавляемом Реном, приняли решение восстановить церковь
как можно ближе к тому облику, который она имела
до пожара.
Вместе с тем работа, проведенная Реном и его мастерами, была весьма значительной. Столбы, поддерживающие крышу, были заменены дорическими колоннами с опирающимися на них круглыми арками. Многие
детали, как, например, входная пристройка с веерным
сводом XVI века и колокольня, увенчанная четырьмя
высокими пинаклями, были полностью восстановлены
в прежнем виде. Эти работы, проводившиеся под руководством Рена, продолжались до 1671 года, хотя ремонт
колокольни был завершен еще раньше – к концу 1667 года.
Впрочем, если взглянуть на церковь сегодня, многие ее
детали, включая красивые готические окна продольных
фасадов, являются лишь качественной стилизацией, выполненной в 1870-х: они пришли на смену тем, что были
заменены на арочные в 1790-е.
В интерьере боковые трансепты перекрыты поперечными цилиндрическими сводами, более узкий

центральный неф – плоским потолком, украшенным богатой лепниной. Большая часть деталей внутреннего
убранства датируется серединой XIX века, а некоторые
обновления относятся к 1932 году. Обращает на себя
внимание резная купель и ряд интересных надгробий
XVII века. Витражи были созданы только в 1960 году.
К счастью, эта церковь, одна из немногих, не пострадала
от бомб во время Второй мировой войны.
Церковь Гроба Господня известна своими именитыми
прихожанами. Среди них, безусловно, самой легендарной
фигурой является капитан Джон Смит, английский исследователь, солдат и основатель Джеймстауна (Вирджиния), впоследствии губернатор этого штата США.
Однако Смит больше известен своими необычными приключениями. Когда в 1607 году он попал в плен к индейскому племени поухатан, его собирались казнить, но дочь
вождя, принцесса Покахонтас, прикрыв капитана своим
телом, спасла ему жизнь. Смит также был первым исследователем региона Чесапикского залива, в котором сейчас расположен город Вашингтон, и первым адмиралом
северного региона, названного им Новой Англией. Он
вернулся на родину в 1615 году. Смит был похоронен
в 1631 году в южном приделе церкви, а стену рядом с захоронением украшает витраж в память о нем.
Викарием церкви Гроба Господня с 1550 по 1553 год
был Джон Роджерс, видный деятель английской Реформации, блестящий проповедник и переводчик Библии
на английский язык. Он стал первым мучеником царствования королевы Марии I Кровавой. После более чем
годичного заключения в тюрьме Ньюгейт его сожгли на
костре в 1555 году. В храме похоронен также Томас Калпепер, придворный Генриха VIII, казненный вместе с его
пятой женой Кэтрин Говард за интимную связь с королевой. Местом упокоения церковь служит и Роджеру
Эшему – знаменитому ученому, писателю XVI века, учителю королевы Елизаветы I.
Ныне церковь известна как «храм музыкантов», что
нашло отражение, в частности, в витражах с изображениями Баха, Генделя и других великих композиторов
и исполнителей давнего и недавнего прошлого. Некоторые из них играли церковную музыку на старинном
органе работы Ренатуса Харриса, установленном в северном приделе в 1670 году. На средства прихожан

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Знаменитый колокол смерти – Execution Bell

в церкви была создана часовня музыкантов: ее посвятили памяти сэра Генри Вуда – знаменитого дирижера,
основателя Променад-концертов, похороненного в этой
часовне в 1944 году. В наши дни в церкви часто проходят музыкальные вечера, очень популярные среди лондонских меломанов.
В южном приделе храма находится полковая Часовня Королевских стрелков (это добровольческий

261

V. Церкви Рена

Витражное окно в память о Джоне Смите

Здесь, как и в других церквях Рена, отличающихся прекрасной акустикой, часто проводятся концерты камерной музыки

полк лондонского Сити ), а церковный сад считается мемориальным садом этого полка. На территории церкви
в 1859 году установлен питьевой фонтан с двумя прикованными к цепи кружками – это одно из первых подобных сооружений в городе. А в 1964 году приходу
был подарен камень из иерусалимского храма Гроба
Господня, который стал ценнейшей реликвией этой лондонской церкви.

V. Церкви Рена

Церковь Св. Иакова
Гарликхайт
(St. James Garlickhithe )

Акварель XIX века

Эта церковь всегда интересовала исследователей
творчества Кристофера Рена. Ее интерьер хорошо освещен, в нем архитектор использовал принцип центрального устройства в большом открытом пространстве
нефа. При этом от литургической оси восток – запад
Рен полностью не отказался: она была им подчеркнута
окном в восточной части, которое, к сожалению, сейчас
закрыто. Шпиль тоже является одной из изящнейших
композиций мастера в стиле барокко, как бы указываюЦерковь Св. Иакова Гарликхайт.
Лондонский Сити

Вид на церковь с пешеходного моста над Аппер-Темз-Стрит

263
щих прихожанам, что вход в церковь – через колокольню,
где дверной проем украшен элегантным фронтоном.
Из-за большого количества окон церковь Св. Иакова
называют «Фонарем Рена».
Первое упоминание об этой церкви, расположенной
в районе Винтри Лондонского Сити, относится к 1196 году.
Святой апостол Иаков, сын Зеведеев, именуемый Старшим в отличие от другого апостола Иакова, был одним
из наиболее приближенных учеников Христа. Лондонская церковь Св. Иакова была не только храмом в его
честь, но и остановкой на пути английских паломников,
отправлявшихся поклониться мощам апостола в соборе испанского города Сантьяго да Компостела.
Дополнение Гарликхайт (чесночная гавань. – уст.)
появилось в названии церкви потому, что рядом находилась пристань на Темзе, куда в Средневековье доставлялся чеснок. Корабли из Франции, груженые чесноком,
также привозили вино. Район Винтри был вообще местом
оживленной торговли вином (vintner – виноторговец
по-английски), и у церкви Св. Иакова сложились добрые отношения с гильдией виноторговцев. В 1326 году
перестройку здания церкви оплатил шериф Лондона –
виноторговец Ричард де Ротинг.
В то время храм имел алтарь, крытую галерею и несколько престолов (в конце XV века церковь стала коллегиальной, в ней одновременно служили семь священников). В течение первой половины XVII века церковь
Св. Иакова несколько раз ремонтировали и расширяли:
в 1624 году перестроили северный придел, а спустя двадцать лет добавили галерею. О значимости церкви на
протяжении многих столетий свидетельствуют захоронения в ней шести лорд-мэров Лондона.
Большой Лондонский пожар полностью уничтожил
церковное здание. Восстановление начали десять лет
спустя, о чем свидетельствуют записи на плитах приходских собраний, установленных в Викторианскую
эпоху у входного портала. Они глаcят, что первый камень нового храма был заложен в 1676 году, а для богослужений церковь открылась 10 декабря 1682 года.
Имеются сведения о сносе старых стен (1675) и о расчистке фундамента старой колокольни; эти работы
были окончены к 1684 году. В архивах Комиссии по восстановлению города не содержится специальных ука-

264

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Башенные часы
мастера Томпиона,
восстановленные
в 1988 году
Двухуровневые окна церкви

заний о строительстве церкви, однако тот факт, что проект разрабатывался Реном, не должен вызывать сомнений. Доказательством тому служат не только легко
узнаваемые детали архитектурного стиля великого мастера, но и такие любопытные подробности финансовых
отчетов церковных старост: «Выплата 40 шиллингов
каждому из двух младших сотрудников Рена за их заботу и любезность в ускорении постройки церкви».
Церковь Св. Иакова имеет прямоугольную форму; с западной стороны здания возвышается колокольня, а с восточной выступает алтарная часть. Стены выстроены из
кирпича и кентского камня, фасады частично оштукатурены, а частично облицованы портлендским камнем (эта
работа была осуществлена уже после Второй мировой
войны). По сторонам от входа в западной стене расположены пары арочных окон. Двухуровневый южный
фасад, выходящий на Аппер-Темз-стрит, украшает ряд
фальшивых арочных окон, в одно из которых, централь-

ное, вписан круглый витраж. Северный фасад почти
такой же, только все окна настоящие. 38-метровая колокольня обрела шпиль, спроектированный Реном,
только в 1717 году: он был завершен Эдвардом Стронгом-младшим, с которым также был заключен договор
на сооружение «ваз и орнаментов вокруг шпица и стены
парапета».
Пятипролетная церковь имеет неф и два узких придела, отделенные двумя рядами из пяти колонн ионического ордера и двух полуколонн. Колонны поддерживают антаблемент, который прерывается двумя
круглыми (изначально полукруглыми) окнами, образуя
трансепты. Таким образом, здание имеет ярко выраженную поперечную ось с севера на юг: эта особенность также использована Реном в церквях Св. Магнусамученика и Св. Мартина Ладгейт.
Высота нефа – более 12 м – делает церковь Св. Иакова самой высокой среди церковных построек Рена.

Однако именно в ней особенно остро встала проблема
освещенности, возникшая из-за плотного окружения
соседними зданиями. Архитектор предусмотрел источники дополнительного света, которыми стали как высокие основные, так и окна верхнего ряда. На восточной
стороне в арочной нише находилось самое большое
из всех окон церкви. В начале XIX века его замуровали, выяснив, что оно существенно ослабляет стену.
В 1815 году на месте, где ранее было окно, над алтарной перегородкой установили картину Эндрю Геддеса
«Вознесение».
Церковь Св. Иакова – одна из немногих церквей с алтарем, который структурно отделен от остального здания.
Западная галерея, построенная в 1714 году, поддерживает
оригинальный органный корпус 1719 года работы мастера
Смита-старшего, украшенный трубящими херувимами
и пальмовыми деревьями. В его верней части установлена раковина гребешка – символ рода Зеведеев.

265

V. Церкви Рена

Алтарная часть, расположенная в нише и отделенная
от основного помещения церкви с помощью балюстрады

В церкви немало резных изделий XVII века. Среди них –
алтарная перегородка, стол для причастия с вырезанными на ножках голубками, причастная ограда и скамьи
для церковных старост с железными стойками для шляп.
В 1876 году приход Св. Иакова совместили с приходом
Святого Михаила Куинхайт, еще одной церкви Рена,
откуда была перенесена большая часть обстановки,
а именно: кафедра проповедника с балдахином и витыми перилами, крючок для парика проповедника,
герб Стюартов для западной галереи и подставка для

Резная кафедра с балдахином и уникальным для церквей XVII века крючком для парика проповедника.
Слева от нее – подставка для мечей

шпаг и сабель. Хрустальная люстра – копия с оригинала XVIII века из построенного Реном колледжа Эммануэль в Кембридже.
Церковь уцелела в ходе немецких бомбардировок
в 1940-е годы. Большая зажигательная бомба пробила
крышу в мае 1941 года, упала в южном нефе, но не разорвалась; были разбиты лишь витражи Викторианской эпохи (некоторые исследователи пишут, что это
к лучшему). Тогда же был утрачен двойной циферблат
башенных часов величайшего английского мастера

Томпиона со статуей Св. Иакова над ними. Часы восстановили в 1988 году.
Восемь колоколов церкви, отлитых в литейной мастерской в Уайтчепеле 3 июня 2012 года, получили название
Королевских юбилейных колоколов. Они были установлены на специальной барже и сопровождали праздничным звоном юбилейную процессию, плывшую по Темзе,
во время проведения Бриллиантового юбилея правления
Елизаветы II. Сейчас они заняли свое постоянное место –
в колокольне церкви Св. Иакова Гарликхайт.

V. Церкви Рена

Церковь Св. Климента
Истчип
(St. Clement East Cheap)

Акварель XIX века

Церковь находится на восточной стороне Климентслейн (Clements lane), недалеко от Лондонского моста.
В хартии 1067 года, выданной Вильгельмом Завоевателем Уэстминстерскому аббатству, упоминается церковь
Св. Климента. Вероятнее всего, именно эта церковь сеЦерковь Св. Климента Истчип.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни. Вид со стороны Кинг-Уильям-стрит

годня носит название Св. Климента Истчип. Самое
раннее и достоверное упоминание о ней найдено в купчей времен царствования Генриха III, где говорится
о «St. Clement Candlewick street».
Святой Климент, ученик апостола Петра, в 93 году
был рукоположен в качестве епископа Рима. По легенде, он претерпел мученичество, будучи привязанным
к якорю и брошенным в Черное море. С тех пор священ-

267
номученик Климент стал покровителем моряков. Посвящение церкви именно Св. Клименту может объясняться
ее соседством с оживленной пристанью, находившейся
здесь с римских времен. В связи с этим вполне правомерна версия о более раннем происхождении храма. Ее
подтверждают археологические раскопки, в ходе которых на глубине 4–5 м были найдены римские развалины, представляющие собой стены из кремнистого
камня толщиной более чем в один метр и мозаичные
мостовые.
В разные времена храм был также известен как церковь Св. Климента на Ломбард-стрит (St. Clement in Lumbard Street) и Малая церковь Св. Климента (St. Clement
the Little) – видимо, в сравнении с церковью Св. Климента Дэйнс. Слово «Истчип» в названии скорее всего
связано с издавна существовавшим здесь, на востоке
города, дешевым рынком (саксонское слово «чип»
означает рынок).
Отремонтированное и украшенное в 30-е годы
XVII века средневековое здание, изображение которого
не сохранилось, сильно пострадало в огне Большого
Лондонского пожара. Работы по восстановлению планировались в 1671 году, когда приходской совет постановил,
что старое здание следует разобрать до основания. Но
начались они не ранее 1683 года, когда Климентс-лейн
была расширена, а фундамент строящейся церкви был
сдвинут вглубь участка. Строительство в основном было
закончено в 1685 году, работы на колокольне, в подземной часовне и на галерее продолжа- лись чуть дольше
и завершились к 1687 году. Согласно исследованию историка Джона Страйпа, тот факт, что восстановленная
церковь была спроектирована сэром Кристофером
Реном, подтверждается весьма любопытными подробностями из приходской ведомости расходов за 1685 год:
«За одну треть бочонка вина, достав- ленную сэру Кристоферу Рену, – 4 фунта 2 шиллинга». В 1670 году приход был совмещен с приходом Св. Мартина Оргар, находившимся на южной стороне Истчип.
Церковь Св. Климента стоит на участке неправильной формы, и Рен использовал это, вписав в его острый угол колокольню и сужающийся южный притвор.
Здание сложено из бута и облицовано кирпичом, покрытым штукатуркой. Колокольня, оформленная лишь

268

Сегодня помещение церкви стало офисом многих благотворительных организаций

угловым рустом и венчающей балюстрадой, находится
на юго-западном углу. Внутри церковь представляет
собой высокое и светлое, хотя и небольшое по размеру единое помещение. Потолок разделен на панели; центральная из них – это овал, обрамленный
позолоченным орнаментом из цветов и фруктов.

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Сине-золотой потолок церкви, декорированный таким образом в 1925 году

Основной фасад на западной стороне состоит из четырех пролетов. Главный украшало монолитное арочное окно над дверью, ныне заложенное. По бокам от
него – одинаковые пролеты с двумя уровнями окон.
Четвертый пролет составляет колокольня на юго-западной стороне. По форме это простой четырехугольник

с парапетом, но без шпиля. Каждый пролет отштукатурен и обрамлен угловыми камнями.
В интерьере церкви выделяется престол с резными
ножками, датируемый XVII веком, и алтарная перегородка, расписанная во время реставрации здания в 1930-х
годах. Внешние панели изображают Благовещение,

V. Церкви Рена

1925 года. Представляет интерес и мраморная купель
с резной деревянной крышкой, изысканным украшением которой служит голубка, держащая оливковую
ветвь, в окружении позолоченного пламени. Сохранились также старинные полки, по средневековой традиции предназначенные для раздачи хлеба неимущим.
В викторианские времена церковь была спасена от
разрушения, и в 1872 году Уильям Баттерфилд, выдаю-

Деревянная крышка купели с голубкой в окружении
золотого пламени

а на центральной – Св. Климент и Св. Мартин. Кафедра, также датируемая XVII веком, изготовлена из норвежского дуба. Над ней – шестиугольный навес с танцующим херувимом на каждом углу. Заметной чертой
интерьера является плоский потолок сине-золотого
цвета, но этот декор – результат еще одной перестройки

Резные ножки престола, датируемого XVII веком

269
щийся архитектор готического возрождения, существенно реконструировал ее согласно тогдашним вкусам. В процессе обновления были убраны галереи,
простые окна XVII века заменены витражными, алтарная перегородка разделена на три части, и две ее
створки укреплены на боковых стенах; была снята деревянная резьба над скамьями, чтобы появилась возможность установить новые скамьи; на полу уложены
разноцветные плитки, а орган перемещен в придел.
В 1933 г. орган был возвращен на его первоначальное
место на западной стене, а алтарная перегородка украшена росписью с синими и золотыми фигурами. Церковь была незначительно повреждена при бомбежке
9 сентября 1940 года: в основном пострадали витражи
на южной стороне. Реставрация проводилась в 1949
и в 1968 гг.
В настоящее время церковное здание окружено домами, сравнявшимися по высоте с колокольней. Однако
расположение церкви на изгибе улицы позволяет ей не
теряться между офисами на Кинг-Уильям-стрит. Она попрежнему остается заметной, обращая на себя внимание проходящих мимо людей. В церкви Св. Климента
сегодня находятся административные офисы многих
благотворительных организаций, включая Фонд борьбы
с болезнью Паркинсона.
Приходские священники считают, что именно церковь Св. Климента Истчип упоминается в известном каждому англичанину с детства фольклорном стишке, начинающемся со строк Oranges and lemons, say the bells
of St. Clement's (Апельсины и лимоны, говорят колокола
Св. Климента). Правда, того же мнения придерживаются и в приходе церкви Св. Климента Дэйнс в Уэстминстере, колокола которой трижды в день вызванивают
традиционную мелодию стишка. Однако наиболее вероятно, что название Св. Климента было выбрано сочинителем стихотворения просто по созвучию со словом
lemons (лимоны), а незатейливая мелодия, скорее всего,
появилась раньше самого стишка. Возникшее по меньшей мере в XVIII веке соперничество двух лондонских
приходов, считающих себя причастными к народному
творчеству, заставляет современных прихожан и сегодня выдвигать все новые и новые аргументы в пользу родного прихода.

V. Церкви Рена

271

Церковь Св. Лаврентия
Джури
(St. Lawrence Jewry)

Гравюра XIX века

Эта церковь расположена к югу от Лондонской Ратуши, на северной стороне улицы Грэшем. Она названа
в честь святого III века н.э., казначея христиан, который был замучен вместе с папой Сикстом II за отказ отдать «сокровища церкви» римскому императору
Валериану. Язычники сожгли Лаврентия на специально
применяемой тогда для пыток решетке – она изобраЦерковь Св. Лаврентия Джури.
Лондонский Сити

Южный фасад церкви, выходящий на Грэшем-стрит

жена на флюгере шпиля. Что же касается дополнения
Джури, то оно появилось потому, что церковь была построена в XII веке рядом со средневековым еврейским
кварталом. В этой части Лондона евреи официально
жили с 1066 до 1290 года, то есть до изгнания их из
страны во времена Эдварда I. В городских хрониках
церковь впервые упоминается в 1136 году.
В период Средневековья это был богатый приход.
В XVI веке в нем проповедовал сэр Томас Мор. Церковь
представляла собой традиционную трёхнефную бази-

лику с колокольней у западного торца. Она дважды обновлялась и украшалась витражами в первой половине
XVII века, а в 1666 году была полностью уничтожена
Большим Лондонским пожаром. Еще до начала восстановительных работ приход Св. Лаврентия объединили
с приходом также сгоревшей церкви Св. Марии Магдалины Милк-стрит (St. Mary Magdalene Milk Street); даже
сегодня можно встретить в литературе название «Церковь Св. Лаврентия Джури с церковью Св. Марии Магдалины Милк-стрит».

272
Кристофер Рен начал строительство нового здания
в 1670 году. Через 17 лет, в 1687 году, когда работы были
завершены, город украсила новая, просторная и элегантная церковь. К сожалению, увидеть ее первоначальный
декор во всем его великолепии сегодня нельзя: в годы
Второй мировой войны реновский шедевр был очень
сильно поврежден немецкими бомбами.
Церковь Св. Лаврентия должна была стать достойным элементом архитектурного ансамбля Ратушной площади и потому требовала к себе особого внимания.
Комиссия по восстановлению Лондона в 1670 году приняла решение включить ее в число пятнадцати церквей,
строительство которых признали первоочередным, то
есть наиболее важным для города. Получив неограниченную финансовую свободу от прихода, который мог
позволить себе самый дорогой проект в Лондоне, Рен
имел редкую возможность в полной мере осуществить
свой архитектурный замысел и создать одну из красивейших церквей столицы.
Со стороны Ратушной площади (Guildhall Yard) восточный фасад церковного здания был выдержан в класическом греческом стиле с монументальным портиком
на коринфских колоннах (в первоначальном реновском проекте собора Св. Павла такое же решение предполагалось для одной из его сторон). Расположенные
между колонн арочные окна и ниши декорированы
резными гирляндами из фруктов и цветов. Менее богато проработанные западный фасад и протяженные
боковые стены не были предназначены для обзора
с дальних точек, поскольку их окружали другие постройки. Возвышалась над домами только колокольня
церкви, отличавшаяся строгостью и простотой, тогда
как ее покрытый свинцом барочный шпиль был даже
позолоченным во времена Якова II. В процессе строительства Рен решил «поднять шпиль на 10 футов выше,
чем указано в контракте». Как видим, внося изменения
в проект, архитектор руководствовался не только конструктивными требованиями, но и чисто эстетическими
соображениями. Колокольня была завершена уже
в 1680 году. Первые богослужения в церкви начались
в 1677-м.
Фашистские бомбардировщики в ночь на 29 декабря
1940 года уничтожили не только церковь, но и дома во-

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Картина, украшающая алтарь, написана архитектором-реставратором церкви Сесилом Брауном в 1957 году

круг. Сохранились лишь колокольня и стены церковного здания. Его реконструкция была тщательно проведена архитектором Сесилом Брауном по чертежам
и рисункам Рена и завершена к 1957 году. Близко к оригиналу восстановлена и примыкающая к колокольне
ризница, лепной декор которой считался самым роскошным в городе. Современный шпиль колокольни, выполненный уже из стекловолокна, выглядит точно так
же, как и прежний.
В наши дни южный фасад церкви хорошо виден
с Грешэм-стрит. Любопытной его деталью является
фальш-дверь: она была установлена Реном исключительно из соображений симметрии. С 1866 по 1970 год
в церковном дворе стоял каменный неоготический фон-

Знаменитый витраж «Окно Рена» работы Кристофера Уэбба

тан, разобранный на блоки при расширении площади
и восстановленный в 2009 году в сквере к востоку от
собора Святого Павла. На месте церковного двора археологи нашли стены античного амфитеатра, контур его
плана обозначен в мощении современной площади.
Интерьер храма отличается регулярностью, причем
Рен скрыл неправильность плана за счет неравномер-

V. Церкви Рена

273

Орган, созданный по заказу прихода в 2001 году знаменитой немецкой органной фирмой Клайс

ной толщины восточной стены. Внутреннее убранство
выглядит по-дворцовому богатым за счет яркого контраста белых стен, золотой лепнины на плоском кессонированном потолке и темной деревянной мебели. В помещении церкви просторно, празднично и светло за
счет двух рядов окон разной формы, в которые Рен
предпочитал вставлять простое стекло. В течение второй половины XIX столетия все окна были заполнены
витражами, спроектированными разными художниками
на разные мотивы. Однако эти окна погибли, когда церковь сгорела в 1940 году.

Уже во второй половине ХХ века художником Кристофером Уэббом были созданы новые витражные окна.
Одно из них – окно Рена – заслуживает особого внимания. Центральную часть витража этого окна занимает
большой парадный портрет сэра Кристофера Рена, слева
и справа от него изображения главного резчика и соратника Рена – Гринлинга Гиббонса и главного строителя
Эдварда Стронга. Считается, что витраж хорошо передает
исторический облик всех троих. В верхней части окна –
напоминание о том, что церковь была дважды разрушена – в 1666 и 1940 годах. Нижняя часть витража по-

священа каменщикам, плотникам, штукатурам, каменотесам, тем мастерам, которые непосредственно реализовывали проекты Рена. На витраже изображены
наверняка реальные люди. Еще ниже два человека изучают план фундамента церкви. Это архитектор Сесил
Браун и викарий Фрэнк Траймингем. В самом низу окна
с деликатным изяществом выгравированы некоторые из
самых известных шпилей и колоколен церквей Рена.
В наши дни церковь Св. Лаврентия Джури – официальная
церковь Корпорации лондонского Сити.

V. Церкви Рена

275

Церковь Св. Магнуса-мученика
(St. Magnus the Martyr)

Акварель XIX века

Эта церковь всегда считалась одной из самых почитаемых в Сити. Магнус-мученик, святой Римско-католической церкви, жил в XII веке. Он был сыном викинга –
соправителя Оркнейских островов. В молодости Магнус
принял христианство. Попав в плен к норвежскому коЦерковь Св. Магнуса-мученика.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни. Вечерняя Лоуэр-Темз-стрит

ролю, он отказался быть его воином и бежал от преследований. Магнус погиб от руки своего кузена Хаакона.
Мощи святого хранятся в кафедральном соборе в Кэркуолле (Оркнейские острова).
Первое упоминание о приходе Св. Магнуса содержится в дарственной Уильяма I (Вильгельма Завоевателя), согласно которой каменная церковь рядом с мостом («lapidee eccle sci magni prope pontem») переда-

ется Уэстминстерскому аббатству. Подлинность этого
документа 1067 года не подтверждена, однако он все
же может служить свидетельством существования церкви уже в XI веке. В разное время она была известна под
названиями Св. Магнуса на Лондонскому мосту (St. Magnus towards London Bridge), Св. Магнуса Брюгестрат
(St. Magnus de Brugestrat) и Санктус Магнус ад Понтем
(Sanctus Magnus ad Pontem). Эти названия указывают

276

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

в Кентерберийский собор. Часовня и две трети моста
принадлежали приходу Св. Магнуса.
В 1620-х годах церковь была отремонтирована и богато украшена, а в 1666 году уничтожена Большим пожаром, причем прежде других, поскольку пожар начался менее чем в 300-х метрах отсюда – в пекарне Томаса
Фарринера. Он был прихожанином церкви Св. Магнуса
и похоронен в ее центральном проходе 11 декабря
1670 года.
Работы по восстановлению церковного здания начались в 1668 году. Существует проектный чертёж Кристофера Рена, согласно которому южная стена средневековой церкви сохранялась, колокольню и северную
стену предполагалось отстроить заново, а крыша долж-

Шпиль колокольни Св. Магнуса, признанный одним из лучших
в творчестве Рена

Картина «Мадонна с младенцем» (школа Ван Дейка)
в северной галерее церкви

не только на ее расположение у Старого Лондонского
моста, который до 1750 года был единственным мостом
через Темзу, но и на то, что на этом месте некогда был
римский деревянный мост.
Напоминанием о Средних веках служит фрагмент
толстой дубовой сваи XI столетия, найденный неподалеку при земляных работах в 1931 году и ставший исторической реликвией церкви. Небольшой древний
приход занимал территорию длиной 100 метров вдоль
берега с каждой стороны старого моста. Над средней,
самой длинной опорой моста в XIII веке для паломников была построена часовня Св. Фомы (Томаса Беккета),
которая служилa им обязательной остановкой на пути

на была опираться на 12 колонн. Они были расставлены
несколько неравномерно, возможно, в соответствии с расположением опор в сгоревшем здании.
По закону 1670 года приход Св. Магнуса объединили
с приходом тоже сгоревшей церкви Св. Маргариты НьюФиш-стрит (St. Margaret New Fish Street).
Строительство длилось почти пятнадцать лет. Несмотря на глубокие сваи, неустойчивость грунта усложняла работу. Наибольшие сложности вызывала реконструкция колокольни, которая оседала, и в 1705 году
Рен полностью ее перестроил. Заметим, что он сделал
для нее новый фонарик и шпиль, которые очень украсили церковь.

Статуя Св. Магнуса, выполненная архитекторомреставратором М. Трэверсом

V. Церкви Рена

Уникальный орган с резьбой школы Гринлинга Гиббонса

277
Шпиль строился между 1703 и 1706 годами. Как мы
уже знаем, Кристофер Рен существенно изменил панораму Лондона, построив множество высоких шпилей. Среди них венчающий колокольню Св. Магнуса
восьмерик, крытый куполом, строгий и гармоничный,
по общему признанию считается одним из лучших реновских шпилей. Бюджет, выделенный на восстановление церкви Св. Магнуса, был немаленьким и давал
архитектору возможность реализации своих творческих идей.
Алтарные части многих церквей Рэна отличаются
мраморными полами в черно-белую шахматную клетку.
Hе является исключением и алтарь церкви Св. Магнуса.
Прихожане, после некоторых споров, согласились с тем,
что престол следует установить на мраморном подиуме
со ступенями, а ограждения сделать из кованого железа, производившегося в Сассексе. Неф и проходы
были вымощены обломками песчаника.
Большие часы, установленные на колокольне церкви, сразу стали достопримечательностью города, поскольку они показывали время всем проезжавшим
по Старому Лондонскому мосту. Эти часы приходу подарил в 1709 году сэр Чарльз Данкомб, мэр Лондона
в 1708–1709 гг. Согласно легенде, даритель однажды в молодости простоял очень долго в ожидании повозки, которая должна была приехать со стороны Лондонского
моста, без какой-либо возможности узнать время. И тогда
сэр Чарльз дал клятву, что если когда-нибудь добьется
успеха, он подарит церкви часы. Они были изготовлены
в 1709 году Лэнгли Брэдли, часовщиком с Фенчерчстрит, работавшим для Рена и над многими другими проектами, включая изготовление часов на новом соборе
Св. Павла.
В пейзажах великого итальянского художника Каналетто церковь Св. Магнуса и Старый Лондонский мост
изображены такими, какими они были в 1740-х годах.
Между 1756 и 1762 годами Корпорация Сити снесла дома
на Лондонском мосту, чтобы расширить проезд, уменьшить транспортные заторы и обеспечить безопасность
пешеходов. Тогда преподобный Роберт Гибсон, ректор
Св. Магнуса, подал прошение о компенсации, указав, что
48 фунтов, 6 шиллингов и 2 пенса в год, являвшиеся
частью ежегодного приходского дохода в 170 фунтов,

278

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Часы на колокольне Св.Магнуса – подарок мэра Лондона
сэра Чарлза Данкомба

приходились на дома, стоявшие на Лондонском мосту,
и что потеря этого дохода требует компенсации. Аргументы ректора признали убедительными, и его прошение удовлетворили.
В 1762 году галереи северного и южного нефов Cв. Магнуса были укорочены для того, чтобы расширить проезжую часть у Старого Лондонского моста. Ризницу
с западной стороны церкви перенесли на южную и открыли боковые арки колокольни, которые образовали
удобные сквозные проходы. В 1825 году церковь была
отреставрирована и украшена. Реставрация включала
закладку северной двери и восточного окна, замену высоких арочных окон с северного фасада на небольшие
круглые ввиду все более прибывающего шума от соседнего рыбного рынка. В целом было воссоздано внутреннее убранство церкви, задуманное Кристофером Реном.
В 30-е годы XIX века, когда чуть выше по течению
Темзы был построен новый Лондонский мост, основную
дорогу, соответственно, проложили западнее. С этого
времени церковь Св. Магнуса перестала быть «воротами
Лондона», между нею и мостом возникли строения.
Возведенное в 1924 году рядом с церковью 10-этажное
здание «Аделаида-хаус» полностью скрыло колокольню, а позже высокие офисные строения обступили ее

Старый лондонский мост. Гравюра XVIII века

и с других сторон. К сожалению, так ушел в прошлое
образ Чарльза Диккенса, который назвал шпиль Св. Магнуса в романе «Оливер Твист» «гордым хранителем
древнего моста».
В 1920 году церковь отреставрировали внутри,
а в 1980–1981 гг. каменная облицовка церкви была частично заменена. В 1924 г. архитектор Мартин Трэверс
добавил ряд необарочных элементов в интерьер храма,
заменил скамьи, упорядочил расстояние между опорами нефа с помощью пары новых колонн, изменил алтарную перегородку, добавив изображения Моисея,
Аарона и Десяти заповедей, а также установив в верхней части расписанное и позолоченное распятие. Церковь украсили скульптура Милосердного пеликана и круглый медальон с изображением ангелов в барочном
стиле. Был установлен новый алтарь с консолями, а перила для прихожан передвинуты за пределы алтаря,
чтобы расширить пространство святилища. Треверс
также был автором статуи Св. Магнуса Оркнейского, рас-

Пожарная машина XVII века – музейный экспонат
в нартексе церкви

279

V. Церкви Рена

Модель Старого
Лондонского моста
мастера Дэвида Агетта,
установленная в наосе церкви

Фрагмент дубовой сваи XI столетия,
установленный у входа в церковь

положенной ныне в южном приделе, и статуи Богородицы Уолсингема.
Церковь Св. Магнуса известна своим уникальным
по размеру и звучанию органом фирмы «Авраам Джордан (отец и сын)». Он также был подарен приходу
сэром Чарльзом Данкомбом незадолго до его смерти
в 1711 году. Корпус органа, сохраненный в оригинальном виде, является одним из самых лучших ныне существующих примеров резьбы по дереву школы Гринлинга Гиббонса.

Северную стену церкви украшает русская православная икона, созданная в 1908 году. В наосе расположена точная модель Старого Лондонского моста. Одна
из крошечных фигурок на нем выглядит неуместно в средневековой обстановке, поскольку носит полицейскую
форму. Так изобразил себя автор модели – Дэвид Т. Агетт,
который был в молодости полисменом.
В ходе обеих мировых войн германская авиация неоднократно делала попытки уничтожить Лондонский
мост. Бомба, упавшая на мост в 1940 году, выбила все
окна церковного здания, повредила штукатурку и крышу над северным приделом. Отнесенная к первому

классу памятников культуры, церковь Св. Магнуса была
отреставрирована в 1951 году и снова открыта для
службы в июне того же года Епископом Лондона. Реставрацией руководил архитектор Лоуренс Кинг.
В марте 2009 года на колокольне церкви была установлена новая звонница из 12 колоколов. Они отливались в мастерской в Уайтчепеле в течение двух лет на
собранные прихожанами средства. Колокола изготовлены так, чтобы они звучали в тех же тонах, что и прежние, пострадавшие в 1940-е годы.
Еще в 1920-е годы в Сити выдвигались планы по
сносу церкви, вызвавшие волну общественного негодования. Совет Лондонского Сити опубликовал отчет, в котором указывалось, что церковь Св. Магнуса является
«одной из самых красивых работ Рена» и «несомненно,
церковью, снести которую можно будет только по очень
веской причине и после всестороннего рассмотрения».
Планы радикальной реконструкции 1994 года также
были отменены благодаря протестам общественности.
Видимо, прихожане церкви, как и все лондонцы, которым небезразлична судьба их культурного наследия, руководствовались словами Т.С. Элиота о том, что «церкви
придают деловому кварталу Лондона красоту, которую
жуткие здания банков и торговых домов не смогли испортить… Потеря этих колоколен… будет невосстановимой и незабываемой».

V. Церкви Рена

281

Церковь Св. Маргариты Лотбери
(St. Margaret Lothbury)

Рисунок XIX века

Эта церковь, посвященная святой деве-мученице Маргарите Антиохийской, находится на северной стороне
улицы Лотбери, напротив Банка Англии. Первое упоминание о ней относится к концу XII века. Церковь была
расширена и частично перестроена в 1440 году, тщательно
отремонтирована и богато украшена в 1621 году и 45 лет
Церковь Св. Маргариты Лотбери.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни

спустя уничтожена Большим Лондонским пожаром.
В 1781 году приходы двух восстановленных церквей
Рена – Св. Маргариты Лотбери и Св.Кристофера Ле-Стокс
(St. Christopher le Stocks) – объединили, после чего последняя была снесена для расширения хранилищ Банка
Англии.
Восстановление церкви Св. Маргариты было начато
Кристофером Реном около 1683 года и продолжалось

до 1692 года. Архитектора сдерживала в работе необходимость строго вписаться в средневековый общий план
и размеры участка; отсюда неправильная форма церкви, сохраненная на основе руин старой постройки. Работы по возведению шпиля были отложены до 1698 года,
затем продолжены и завершены в 1700 году при участии
Роберта Хука. Здание церкви счастливо избежало повреждений в годы Второй мировой войны.
Церковный интерьер представляет собой зал прямоугольной формы, отделенный от южного нефа двумя
коринфскими колоннами. Юго-восточная часть помещения занята ризницей. Вход, оформленный классическим порталом, находится в примыкающей к юго-западному углу здания колокольне. Она является вариацией
построенной Реном в те же годы колокольни для церкви Богоматери Эбчерч, но все же ее шпиль в виде обелиска на четырехгранном куполе более изящен. Фасад
облицован портлендским камнем.
Благодаря особому подходу Рена ко внутреннему
освещению зданий, в церкви Св. Маргариты светло даже
теперь, когда окна восточной стены оказались заложенными. Основным украшением интерьера является богатая резьба, причем в значительной степени это работы
крупнейших мастеров, включая Гринлинга Гиббонса, которые перенесены сюда из других, более не существующих церквей. Так, балдахин кафедры проповедника
и алтарная перегородка попали сюда из церкви Всех
Святых (All Hallows the Great), разрушенной в 1894 году.

282

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Шпиль колокольни с позолоченным флюгером

Алтарь церкви с изображениями Моисея и Аарона слева и справа от него

Вторая подобная перегородка сохранилась в Сити лишь
в церкви Св. Петра Корнхилл (St. Peter Cornhill). Большой алтарь с самого начала предназначался для прихода Св. Маргариты Лотбери, но изображения Моисея
и Аарона по обеим его сторонам привезены из церкви
Св. Кристофера-ле-Стокс (St. Christopher le Stocks).
Другая декоративная перегородка – между наосом
и часовней в южном нефе – состоит из двух ярусов.
Верхний, представляющий собой чередование деревянных и железных стоек, выполнен известным архитектором и дизайнером XIX века Джоржем Бодли (G. F. Bodley).
Нижний же ярус, состоящий из деревянных балясин, как
и ограждение алтаря, перенесли из церкви Св. Олафа
Джури (St. Olave Jewry).

Кафедра проповедника и балдахин. Мастерская Гринлинга Гиббонса

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

V. Церкви Рена

Часовня в южном нефе

Мраморная купель с головами херувимов по четырем углам

283

Великолепный орган церкви

Cреди памятников прикладного искусства выделяется мраморная купель с головами херувимов по четырем
углам. Саму чашу украшает резьба с изображениями Эдемского сада, Ноева ковчега, крещения Христа и святого Филиппа, который крестит евнуха. Внешнее сходство ее
с купелью церкви Св. Иакова на Пикадилли дает серьезные основания предполагать авторство знаменитого мастера Гринлинга Гиббонса. Прекрасными примерами
кованых изделий ручной работы конца XVIII века служат
две подставки для сабель и шпаг, которые широко использовались в церквях Сити после Реставрации монархии.
В церкви Св. Маргариты немало памятников людям,
когда-то жертвовавшим на церковь значительные средства. Память прихожан увековечивали надгробиями

и досками на стенах и в полу еще с тех времен, когда
люди предпочитали, чтобы их хоронили в церквях. На
витражных окнах, созданных в конце XX века, – гербы
ливрейных гильдий Сити, связанных с церковью.
Орган в церкви был установлен известным мастером Джорджем П. Ингландом в 1801 году; это исторический инструмент, выполненный в английской традиции XVIII века. Реставрация в 1984 году позволила
отремонтировать существующую систему труб и восстановить оригинальный корпус. Редкое звучание этого
инструмента по-прежнему служит предметом гордости
прихожан церкви Св. Маргариты Лотбери, более трехсот
лет назад воссозданной великим архитектором Кристофером Реном.

V. Церкви Рена

Церковь Св. Маргариты
Паттенс
(St. Margaret Pattens)

Акварель XIX века

Более девяти сотен лет стоит в районе Истчип церковь
Св. Маргарты Паттенс. Самое раннее известное упоминание о ней относится к 1067 году. В более поздних средневековых хрониках церковь фигурирует под разными
именами, включая, например, и такое: церковь Св. Маргариты-возле-Тауэра. Поскольку в Сити было четыре церкви,
посвященных Святой Маргарите, требовалось особое доЦерковь Св. Маргариты Паттенс.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни

полнительное название. «Паттенс» выбрали потому, что,
по словам Джона Стоу, писателя и автора знаменитого
«Обзора Лондона», на улочке возле церкви изготавливали
и продавали старинные башмаки-паттены.
Паттен состоял из деревянной подошвы, снабженной кожаными ремешками, которую устанавливали на
большом железном кольце, чтобы приподнять носящего
такую обувь человека над грязью. В первую очередь

285
ими пользовались женщины, потому что носили длинные юбки. Шум, производимый этими железными кольцами при ходьбе по каменному полу, объясняет старое
извещение в нартексе с просьбой женщинам «оставить
паттены перед тем, как входить». Гильдия изготовителей паттенов была связана с церковью с XV века, и на
южной стене можно увидеть доски с именами ее прежних мастеров. Обращают внимание посетителей и стеклянные витрины с редкими образцами старинных
паттенов.
В начале XV века право назначать священника в церковь недолгое время принадлежало знаменитому лондонцу Ричарду Уиттингтону, тому самому удачливому
юноше, разбогатевшему с помощью своего кота и четырежды ставшему мэром Лондона. Старое здание
было снесено и перестроено в 1538 году частично на
пожертвования Распятию (rood), установленному во
дворе церкви и давшему имя соседней Руд-лейн
(Rood Lane).
Большой Лондонский пожар 1666 года полностью
уничтожил церковь. В приходской книге можно прочесть, что церковные старосты посетили сэра Кристофера Рена с целью «напомнить ему о необходимости
строительства церкви». И между 1684 и 1687 годами архитектор возродил церковь, построив ее, вероятно, на
древнем фундаменте. Расходы составили почти пять
тысяч фунтов. На двух свинцовых водосточных воронках на внешней северной стене стоит дата – 1685 год.
Затем с приходом Св. Маргариты объединили соседний
приход Св. Гавриила-Фена, церковь которого также была
уничтожена пожаром.
Церковное здание имеет прямоугольную форму, в северо-западный его угол вдается квадратная колокольня, облицованная портлендским камнем. Круглые окна,
излюбленный архитектурный прием Рена, присутствуют
здесь и во втором свете нефа, и во фронтоне, и в трех
нижних ярусах колокольни. Потолок плоский, имеет
большую центральную панель темно-красного цвета,
с выкружкой и распалубками над круглыми окнами
верхнего уровня.
Над парапетом колокольни, решенным в виде балюстрады с угловыми обелисками, на высоту около более
60 м над землей поднимается восьмигранный шатер –

286

Орган 1749 года работы Томаса Грифина

третий по высоте среди построенных Реном шпилей
и единственный, сохранивший первоначальную конструкцию деревянного каркаса, обшитого свинцом. Колокольня и шпиль церкви были построены и отделаны
на средства, полученные от налога на уголь, ввозимый
в порт Лондона. Шпиль был завершен в 1702 году. Из

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Южная скамья для церковных старост – скамья Рена

двух колоколов церкви малый является более старым
и датируется 1624 годом. На нем имеется надпись «Меня
сделал Томас Бартлет». Больше трехсот лет он созывал
людей на молитву в этом старинном храме.
Входя в церковь с западной стороны, посетитель
немедленно обратит внимание на две великолепные

скамьи с балдахинами по обеим сторонам прохода у центральных дверей. Такие скамьи, предназначенные для
церковных старост, можно увидеть только здесь, они
единственные в своем роде из всех сохранившихся
в Лондоне. На балдахине правой от прохода скамьи выгравирована монограмма с инициалами Кристофера

287

V. Церкви Рена

Рена «C.W. 1686». Принято считать, что ее занимал сам
архитектор. Между скамьями церковных старост установлен королевский герб Иакова II.
Как кафедра проповедника, так и аналой – образцы
прекрасной резьбы по дереву, которой щедро украшена церковь Св. Маргариты. Один из примеров – орел,
сжимающий в когтях гадюку, – весьма необычная деталь деревянной отделки. Также изысканной резьбой
отличается и маленькая мраморная купель XVII века
с четырьмя головками херувимов. Среди крещенных
в ней были и найденыши, носившие такие имена, как
Сэмюэл Пaттенс, Маргарет Пaттенс и Самсон Пaттенс.
В центре алтарной перегородки – картина, изображающая Христа с ангелами-хранителями в Гефсиманском саду. Это работа итальянского художника
XVII века Карло Маратти. К северу от алтаря находится так называемая «скамья наказаний» с резной
головой дьявола. Она предназначена для тех, кто замечен в дурном поведении во время церковной
службы. Песочные часы возле кафедры датируются
1750 годом; они использовались для определения
продолжительности проповеди.

Витрина со старинными паттенами в нартексе церкви

Надпись с инициалами Рена на балдахине скамьи

Резной орел – весьма необычная деталь отделки

копия креста собора Св. Павла. Ниже находится мемориальная доска в честь Карла I с надписью «Не смейте
прикасаться к помазанникам моим».
Изысканная утварь для причастия, изготовленная из
позолоченного серебра, включает старейшую церковную чашу в городе (1545) с крышкой (1600), еще одну
подобную чашу (1649) с крышкой (1639), два графина,
дискосы, тарелку для сбора милостыни и ложку, которые датируются началом XVIII века.
Церковь Св. Маргариты Паттенс – одна из немногих
церквей, избежавших разрушений от немецких бомбардировок Лондона во время Второй мировой войны. Уже
в 1950-е годы северный неф, отделенный от основного
зала тремя колоннами коринфского ордера, был отгорожен для офисного использования (тогда же появились современные паркеты и окна с простыми витражами).
На гравюрах XVII–XVIII веков наряду с изображением церкви можно увидеть ее красивый двор с насосом
и железными стойками. Насос, за обслуживание которого отвечали церковные старосты, убрали в XIX веке,
а из железных стоек до сих пор стоит только одна,
с надписью «St. Margaret Pattens, 1817». На фотографии
1920 года шпиль колокольни еще возвышается над
окрестностью, но с тех пор ландшафт успел поменяться
не один раз. Сейчас церковь стоит под самым боком
Копия креста собора Св. Павла, под ним - 160-метрового небоскреба на улице Фенчерч-стрит
мемориальная доска в честь Карла I
(Fenchurch street).

У западной стены установлен орган 1749 года (работа Томаса Грифина), все еще сохранивший свой великолепный корпус, хотя сам инструмент за последние
двести лет подвергся обширной перестройке. Высоко
на южной стене находится медный крест, который весит
добрых шестьдесят килограммов. Он когда-то венчал
шпиль церкви, пока его не сняли для безопасности. Это

V. Церкви Рена

Церковь Св. Мартина Ладгейт
(St. Martin Ludgate)

Акварель XIX века

Эта церковь находится на северной стороне улицы
Ладгейт-хилл, на участке, некогда примыкавшем к городской стене и воротам Ладгейт. Здесь была западная
граница Лондиниума – поселения, построенного римлянами без малого две тысячи лет назад. Через него проходила в древности римская дорога, которой пользовались
жители этих мест не одно столетие. Ворота Ладгейт в лондонской городской стене, возможно, назывались так потому, что их венчала скульптура, изображавшая мифиЦерковь Св. Мартина Ладгейт.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни

289
ческого короля Лада. Согласно легенде, он правил бриттами еще в доримские времена и был основателем города Лондона. Есть и другие гипотезы: что название
пошло от слов floodgate (ворота, препятствующие наводнению) или ludgeat (сторожевой пост). Как бы то ни
было, эти ворота были разобраны в XVIII веке, так как
мешали возросшему транспортному потоку.
Святой Мартин был римским солдатом, обращенным
в христианство в Северной Франции. Издавна он считался покровителем путешественников и странников.
Скорее всего, именно по этой причине церковь, расположенная у самой дороги, получила такое название.
Полагают, что первая церковь у Ладгейт была возведена Кадваллоном (Cadwallo), валлийским правителем,
еще в VII веке, то есть тогда, когда строился первый кафедральный собор Св. Павла. С 1174 года началась средневековая история храма Св. Мартина. Он был перестроен в 1437 году, а в 1561 году в колокольню церкви ударила
молния, и шпиль был полностью разрушен.
Право назначать священника в этот приход до 1540 года
принадлежало аббату и капитулу Уэстминстера, а затем,
до 1554 года, – епископу Уэстминстера. Позже оно перешло к епископу Лондона, а затем – к коллегии собора
Св. Павла. Такой порядок сохраняется и по сей день.
Покровители церкви изображены на витражах северной стены церкви.
Церковное здание, пострадавшее от огня Большого
Лондонского пожара, оставалось нетронутым до 1673 года,
когда помощник Рена Роберт Хук выдал разрешение на
разбор руин и очистку участка. 20 сентября 1676 года
Управление архитектурных и строительных работ во
главе с Кристофером Реном приняло решение о реконструкции церкви Св. Мартина. Закончилось же ее восстановление позднее многих церквей Сити, что связано
с расширением улицы Ладгейт-хилл – здание, соответственно, пришлось сдвинуть со старой площадки. Окончание строительства и возведение шпиля датируются
1686 годом. Всеми работами руководил Кристофер Рен,
но и участие Хука было велико и значимо.
Церкви Св. Мартина Ладгейт досталась незавидная
доля – находясь рядом с собором Св. Павла, она обречена быть в тени самого великого творения Мастера.
Рен намеренно сделал эту церковь такой непохожей на

290

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

вянные галереи. Сейчас из галерей осталась только
одна, западная – в ней установлен орган. Вход в церковь Рен сделал через колокольню, чтобы приблизить
ее к улице Ладгейт.
Сегодня с улицы виден лишь довольно узкий южный фасад храма с колокольней и фланкирующими ее
волютами в центре. Шпиль колокольни – один из немногих, сохраняющих визуальную связь с куполом собора Св. Павла: если смотреть с улицы Флит-стрит, то он
проецируется на массивный округлый купол собора.
Однако восьмигранный, 52-метровый, покрытый свинцом и увенчанный флюгером шпиль Св. Мартина не те-

Балкон, ограждающий шпиль колокольни Св.Мартина,
с которого Рен наблюдал за строительством собора Св. Павла

собор, принципиально отличной от него. В соответствии
с его замыслом, острые шпили колоколен, окружавшие
величественное здание Св. Павла, еще больше подчеркивали абсолютный приоритет купольного собора над
всеми другими постройками города.
Схема здания, которую архитектор принял для
церкви, хорошо известна: крест, вписанный в квадрат.
В углах квадрата стоят главные опоры, одна оконечность
креста служит алтарем, а в трех других находятся дере-

Кафедра проповедника, датированная 1680 годом

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

ряется даже на таком изысканном фоне. Историки
утверждают, что Рен довольно часто поднимался на балкон, ограждающий шпиль, чтобы взглянуть на строительство собора Св. Павла.
Вход в церковь с Ладгейт-хилл ведет в вестибюль,
отделенный от основного зала большими кессонированными арками. Они наряду с деревянными экранами
защищают внутреннее пространство церкви от шума
многолюдной улицы Ладгейт-хилл. Поскольку, как уже
было сказано, зал представляет собой греческий крест,
вписанный в квадрат, это отчасти скрывает нетрадиционное расположение входа с южной стороны. Пере-

V. Церкви Рена

291

Большое
центральное
медное
паникадило
из собора
Св. Винсента
в Вест-Индии

Образ Спасителя
над алтарем –
предположительно, копия
работы старого
итальянского
мастера
Орган и купель, установленные
в западной галерее церкви

Старинные хлебные полки из церкви
Св. Марии Магдалины

крестие сводов поддерживается четырьмя композитными колоннами, а угловые секции очерчены развитыми ордерными карнизами.
На улице Ладгейт-хилл в XVII веке располагалось немало маленьких типографий и издательств, юридических
контор и ресторанов. Рядом с самой церковью находилась одна из первых в Лондоне кофеен, в которой не
только наслаждались хорошим кофе, но и заключались
разные договора, после чего торговцы молились в церкви
Св. Мартина, прося у святого удачи в заключенной сделке.
С церковью связано немало имен, вошедших в историю. Индейская принцесса Покахонтас приходила сюда

молиться, когда в 1616 году поселилась на улице Ладгейт-хилл, и даже подружилась с настоятелем Сэмюелем
Перчасом. Адмирал Уильям Пенн, военно-морской администратор, сын которого основал штат Пенсильвания в английских колониях в Америке, венчался здесь
в 1643 году. Сам Кристофер Рен, бывая на улице Ладгейт-Хилл, заходил сюда не раз.
В 1890 году три церковных прихода – церквей Св. Мартина, Св. Марии Магдалины Олд-Фиш-стрит, сгоревшей
в 1888 году, и Св. Григория возле собора Св. Павла, уничтоженной пожаром в 1666 году, – были объединены
в один. После переделок 1894 года церковь Св. Мартина

в целом обрела тот вид, который сохранился до настоящего времени. В годы Второй мировой войны она получила лишь незначительные повреждения, поэтому большая часть отделки интерьера является оригинальной.
В западной стене храма сохраняются фрагменты кладки
средневековой городской стены.
Алтарная перегородка, спроектированная самим
Реном для церкви Святого Мартина, является довольно
типичной интерьерной работой архитектора. На ней –
тексты Молитвы Господней, Десяти заповедей и Символа веры. Сверху на греческом и на латыни написано
имя Божье. Кафедра проповедника была сделана для

292

Церковь в плане – крест, вписанный в квадрат

этой церкви в 1680 году и восстановлена в 2008 году.
Считается, что деревянная обшивка церкви могла быть
такого же цвета, как эта восстановленная кафедра.
Купель под органным балконом имеет греческую
надпись NIYON ANOMHMA MH MONAN OYIN («Очисти
мои грехи, а не только мое лицо»). Это палиндром
(в просторечии – перевертыш) – текст, который оди-

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Алтарная перегородка, спроектированная Реном для церкви Св. Мартина

наково читается как от начала к концу, так и от конца
к началу. Палиндромы такого рода, которые, как считали церковные деятели, предохраняли прихожан
от злых сил, можно встретить и в других английских и континентальных европейских церквях. Резная дубовая крышка купели висит на противовесе.
Пьедестал купели сделан из дерева, но окрашен под

камень. Орган датируется 1848 годом. Oн был создан
прихожанином Т. Бейтсом, который жил на улице Ладгейт-хилл.
В церкви хранятся старинные хлебные полки, перенесенные сюда из церкви Св. Марии Магдалины. На
них после утренней службы бедных жителей прихода
ждал хлеб, пожертвованный богатыми прихожанами.

V. Церкви Рена

293

Три картины справа от алтаря, созданные в 1900 году и посвященные святым покровителям трех объединенных приходов

Вид со стороны Флит-стрит. Шпиль Св. Мартина на фоне
купола Св. Павла

Подставка для мечей изготовлена из кованого железа
в XVIII веке тоже для церкви Св. Марии Магдалины.
Деревянные дверные коробки, как считают исследователи, были вырезаны Уильямом Эмметом, который
часто помогал известному мастеру Гринлингу Гиббонсу;
тем не менее на одной из дверей изображен гороховый стручок, «торговая марка» Гиббонса, что говорит
о его вероятном участии в работах для этой церкви.
Большое центральное медное паникадило прибыло из
собора Св. Винсента в Вест-Индии. Каким образом оно
попало в церковь Св. Мартина, до сих пор остается загадкой.
Картины на левой стороне алтарной стены – подражание Рафаэлю (возможно, это работы Р. Брауна,

1720 год). Они перенесены из церкви Св. Марии Магдалины. Образ Спасителя над алтарем, вероятно, является
копией работы старого итальянского мастера. Три картины справа от алтаря, созданные в 1900 году, посвящены святым покровителям всех трех объединенных
приходов. Изображение Cв. Мартина – это копия известного произведения Ван Дейка из одноименной
церкви в Завентеме (Бельгия).
В 1990 году была завершена крупная реконструкция
остова здания, колокольни и крыши. За этим последовали реставрация и ремонт. 11 ноября 1992 года, в день
Cв. Мартина, церковь была снова торжественно открыта
в присутствии Его Королевского Высочества герцога
Глостерского и его супруги.

295

V. Церкви Рена

Церковь Св. Михаила
Патерностер Ройял
(St. Michael Paternoster Royal)

Акварель XIX века

Название церкви дали две соседние улицы – Патерностер-лейн и Ле Райол. Патерностер по латыни, как известно, «Отче наш». В давние времена так назывались
и четки для молитв, которыми торговали на улице Патерностер-лейн (теперь Колледж-хилл). Проходившая
рядом улица Ле Райол (ныне исчезнувшая), славилась
Церковь Св.Михаила Патерностер Ройял.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни

своими винными лавками. Ле Райол – это искаженное
название города виноделов La Rе´ole (близ Бордо).
Именно с этим французским городом у виноторговцев
Сити были широкие торговые связи.
Впервые церковь упоминается в начале XIII столетия. В 1409 году она была расширена заботами своего знаменитого прихожанина Ричарда Уиттингтона
(Richard Whittington). Сам Уиттингтон жил в доме по
соседству. Он же основал рядом с церковью коллегию

(богадельню) Св. Духа и Богоматери. До ее переселения в Хайгейт в 1808 году службы в церкви вели священники из коллегии. Память об этой странице церковной
истории сохраняется в названиях соседних улиц Колледж-стрит и Колледж-хилл.
Большой Лондонский пожар сильно повредил церковное здание. Приход Св. Михаила объединили с также
пострадавшим приходом Св. Мартина Винтри (St. Martin
Vintry). Последовавшая за этим реконструкция завер-

296

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

вольно проста, но ее фонарь весьма эффектен. Он представляет собой три восьмигранных, убывающих по
ширине яруса, нижний из которых украшен расставленными по углам коринфскими колоннами с сильно
вынесенным раскрепованным карнизом и каменными
фиалами над ним.
Внутреннее убранство церкви не выделяется особой
пышностью на фоне других интерьеров Рена. Традиционно можно отметить контраст темной деревянной
мебели, белых стен и ярко-голубой потолочной панели.
Алтарная перегородка с четырьмя коринфскими колоннами, кафедра проповедника, причастная ограда и ана-

Трехъярусный шпиль колокольни

шилась последней среди пятидесяти одной церкви
Сити, восстановленной Кристофером Реном. Его главный строитель Эдвард Стронг-старший начал работы
в 1685 году со сноса колокольни и остатков стен. Был
заложен новый фундамент, а с востока (вероятно, на
месте средневекового алтаря) добавлена ризница.
Строительство с перерывами продолжалось до 1694 года.
К этому времени колокольня была завершена с открытым парапетом. Шпиль доcтроил в 1713–1717 году Эдвард Стронг-младший.
Северный и восточный фасады церкви – кирпичные,
южный и колокольня облицованы камнем. По стенам
равномерно размещены арочные окна, кровля скрыта
высоким парапетом с балюстрадой. Колокольня до-

Западная галерея церкви

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

лой – все датируется XVII веком, остальная резьба по
дереву современная.
Каменные скульптуры Моисея и Аарона, паникадило с пометкой «Бирмингем 1644», а также фигура
кормящей женщины, олицетворяющая благотворительность, были привезены из Большой церкви Всех Святых
(All Hallows the Great), снесенной в 1894 году.
До войны церковь с юга заслоняли дома, но они
были разрушены немецкими бомбами. После расчистки руин на этом месте разбили сквер, который наряду с церковным зданием стал украшением городского пейзажа.

297

V. Церкви Рена

Сама церковь Св. Михаила Патерностер-Ройял была
тоже серьезно повреждена в 1944 году, хотя колокольня
и ее шпиль сохранились. До 1955 года службы проводились периодически в руинах церкви. Епархия предлагала
сохранить лишь колокольню, но Корпорация Сити настояла на полной реставрации. Церковь вновь открылась
в 1968 году. Тогда же она стала штаб-квартирой Миссии
моряков – англиканской организации, поддерживающей
корабельных и портовых священников.
При восстановлении церкви пространство интерьера было уменьшено на одну секцию с запада, которую
занял церковный офис. Окна украсили яркие, выразительные витражи, выполненные Джоном Хэйвордом
в 1968 году. Один из них изображает Ричарда Уиттинг-

Витраж с изображением Ричарда Уиттингтона и его кота

тона и его кота. Уже приведенная в книге история о них
стала городским фольклором, в XIX веке – сюжетом популярной пантомимы, а в XX веке – сценарием мультфильма (1936).
Знаменитый филантроп и четырежды мэр Лондона
был похоронен именно в этой церкви, которую он
перестроил при жизни и рядом с которой жил. Память
о нем хранят надписи на мраморных плитах в стене и на
полу рядом с аналоем. Легенда о несметных богатствах
Уиттингтона стала причиной особого интереса грабителей к его гробнице – она не раз вскрывалась. Когда
в 1949 году ее начали изучать археологи, они не обнаружили там тела лорда-мэра, но зато нашли мумифицированного кота.

Деревянная скульптура Благотворительности, а рядом в полу памятная плита в честь Ричарда Уиттингтона

V. Церкви Рена

Церковь Св. Михаила Корнхилл
(St. Michael’s Cornhill)

Акварель XIX века

Церковь стоит над руинами Базилики – самой северной части огромного римского форума I века. Она
была построена возле места, где находилась часовня,
основанная королем Люцием еще в 179 году – это был
старейший христианский храм в Лондоне. Название
Церковь Св. Михаила Корнхилл.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни

299
«Корнхилл» впервые упомянуто в XII веке; «хилл»
означает возвышение, на котором стоит церковь, а слово corn(зерно) появилось, вероятно, в названии потому,
что совсем рядом здесь когда-то был рынок зерна.
Церковь Св. Михаила существовала еще до норманнского завоевания. Сохранилась запись о том, что в 1055 году
священник Алнотус передал ее аббату Ившема. Джон
Стоу описывал церковь как «красивую и представительную, но после передачи церковных земель Эдварду VI ее северный фасад был сильно испорчен строительством рядом жилых домов». К южной же стороне
здания примыкал церковный двор с «настоящей крытой
аркадой», как описал ее Стоу, с комнатами для хористов
и крестом с кафедрой, у которого читались проповеди.
Во время царствования Генриха VII (1485–1509) покровительство над церковью было передано гильдии торговцев мануфактурой, которая до сих пор имеет право
назначения приходского священника.
В Средние века эта церковь cчиталась одной из самых
важных в Лондоне: возле нее располагался поклонный
крест, который походил на крест собора Св. Павла. Колокольня с высоким шпилем и остроконечными пинаклями была хорошо видна в Сити. Она сгорела и рухнула
в 1421 году, затем была восстановлена в исходной форме,
но без шпиля.
Существует легенда, что пять столетий назад звонари, бившие в колокола во время бури, увидели появление «безобразного чудовища». Они потеряли сознание, но наутро нашли царапины на каменной кладке.
С тех пор на них указывают как на «следы когтей Дьявола».
Большой Лондонский пожар почти полностью уничтожил здание церкви Св. Михаила: огонь пощадил только колокольню. Ее посчитали пригодной для восстановления, и в 1667 году приходской совет предложил
каменотесам, а также прихожанам, «которые пожелают
подняться на колокольню», принять меры к предохранению ее от падения. Необходимые работы были проведены и завершены покрытием шпиля свинцом. Сама
церковь в ее нынешнем виде была заново отстроена
Кристофером Реном между 1669 и 1672 годами.
К концу века обнаружились конструктивные недостатки колокольни, и в 1703 году приходской совет хо-

300

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Тимпан с барельефом скульптора Дж.Б.Филипа «Св.Михаил беседует с Сатаной»

датайствовал перед Королевской Комиссией о ее полной
перестройке. На средства Комиссии претендовали разные церкви, и приход Св. Михаила не имел преимуществ
перед другими. Но старосты обратились лично к лордуканцлеру, «чьи предки лежат в склепе нашей церкви»,
и нужная сумма была отпущена. Строительство новой колокольни в готическом стиле начал Рен, продолжал под
его руководством Дикинсон, а заканчивал уже в 1722 году
Хоксмур. Процесс строительства был таким мучительно
долгим из-за перебоев в финансировании.
Выполненная из портлендского камня, одновременно массивная и величественная, колокольня высотой примерно 40 м стоит на четырех гигантских опорах.
Между ними перекинуты изящные арки, одна из которых, восточная, открыта в саму церковь. В XIX веке этот
вход был украшен богатым готическим порталом с барельефом скульптора Дж. Б. Филипа на тимпане. Филенчатые угловые башенки поднимаются по всей
высоте звонницы и завершаются орнаментированными

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Алтарная перегородка с картинами довикторианкого периода, изображающими Моисея и Аарона

пинаклями. Все 12 колоколов были отлиты в литейной
Фелпса в Уайтчепеле.
Церковное здание (чуть более 25 м в длину и 20 м в ширину) имеет в плане форму неправильного прямоугольника (неправильность традиционно объясняется
использованием средневековых конструкций). Зал с потолком в виде крестового свода разделяется на главный
и боковые нефы шестью дорическими колоннами, поддерживающими круглые арки.
Интерьер церкви ремонтировался в 1701 году
и в 1790 году. Среди довикторианских деталей, сохранившихся по сей день, – картины XVII века с изображением
Моисея и Аарона, включенные в алтарную перегородку,
деревянная скульптура Милосердного пеликана, датируемая 1775 годом, а также купель 1672 года. В ризнице сохранилась панельная обшивка XVII века с прекрасным
резным украшением над камином.
Внутреннее убранство церкви было существенно
изменено Джорджем Гилбертом Скоттом между 1857

и 1860 годами в духе викторианской эклектики. Скотт
писал, что он «пытался путем использования раннего романского стиля придать определенный дух существующей классической архитектуре». В соответствии с этой
идеей, знаменитый резчик Уильям Гиббс Роджерс вырезал для церкви новые скамьи и кафедру с аналоем (чем,
кстати, заслужил приз на Большой выставке 1851 года).
Фирма «Клейтон энд Белл» изготовила ансамбль витражей (особенно выделяется большой витраж в круглом
окне над алтарем). Добавились световые фонари в сводах боковых нефов, a уже в XX веке (в 1920 году) новое
крыльцо было украшено скульптурой Св. Михаила.
В 1906 году приходы Св. Петра Ле-Поэр и Св. Бенета
Финк были объединены с приходом Св. Михаила. Отсюда обычай назначать шестерых церковных старост,
по два на каждый приход. Церквь избежала серьезных
повреждений во время Второй мировой войны. Интерьер был полностью восстановлен в 1960 году, а крышу и неф колокольни подновили в 1975 году.

301

V. Церкви Рена

Знаменитые хоровые концерты в церкви Св. Михаила

Круглый витраж «Слава Спасителю» над алтарной
перегородкой

Скульптура Милосердного пеликана, датируемая 1775 годом

Церковь Св. Михаила известна своими музыкальными традициями. В ней длительное время располагался созданный в 1864 году Ричардом Д. Лимпасом
Королевский колледж органистов. Первые экзамены
Колледжа на звание стипендиата и члена-корреспон-

дента проходили именно здесь. Композитор Хэролд
Э. Дарк, основавший хор церкви Cв. Михаила в 1919 году,
положил начало серии знаменитых концертов в обед
по понедельникам, и эта серия продолжается и в наши
дни.

Старинная купель 1672 года

Внутренний дворик церкви

V. Церкви Рена

303

Церковь Св. Николая Коул-эбби
(St. Nicholas Cole Abbey)

Акварель XIX века

Церковь посвящена Св. Николаю, епископу Мир Ликийских, одному из самых популярных христианских
святых, покровителю детей, рыбаков и путешественников. С младенчества отдавая себя служению христианской вере, Св. Николай прославился многими чудесами:
Церковь Св. Николая Коул-эбби.
Лондонский Сити

Церковь в наши дни

он спас город Миры от страшного голода, помогал тонущим морякам на суднах, выводил из заточения в тюрьмах неправедно осужденных, наделял бедных девушек
приданым. Справедливый, добрый и отзывчивый, Святой Николай заслужил особую любовь детей. Будучи
зачинателем традиции рождественских подарков, он
стал прообразом Санта-Клауса в Европе и Деда Мороза
в России.

Первые упоминания о церкви Св. Николая относятся
к XII веку. По поводу ее названия у историков нет единого мнения. Одни считают, что Коул-эбби – это искажение слов «cold harbour» (холодная гавань), то есть
неотапливаемый приют для путников. Другие небезосновательно полагают, что «cole» в названии означает
«coal» (уголь), поскольку в XIII веке здесь действительно находился угольный причал. Слово «abbey» сви-

304

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Шпиль колокольни в виде восьмигранного конуса

детельствует о том, что церковь, как и некоторые другие
в Сити, могло учредить одно из аббатств, которых вдоль
Темзы было немало.
В 1352 году участок земли к юго-западу от церковного здания был куплен под кладбище, в 1377 году приобретена еще одна полоса земли для строительства
южного нефа. Тогда же были построены колокольня
и шпиль. Фасад церкви выходил на Олд-Фиш-стрит (Old
Fish Street), которая позднее была названа Найтрайдерстрит (Knightrider), но в результате перепланировок
после Второй мировой войны южный фасад теперь
смотрит на Квин-Виктория-стрит (Queen Victoria), а северный – в переулок Дистаф Лейн (Distaff Lane).
Церковь, судя по всему, хранила древние традиции.
В описи церковного имущества периода протестантской
Реформации значатся детские ризы, что позволяет
предположить, что здесь в день Св. Николая избирали
для праздника мальчика-епископа. Церковь всегда считали своей рыбаки и рыботорговцы, привозившие товар

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Западная стена с тремя необычными арками. Деревянная преграда включает фрагменты алтарей реновских времен

на прилегающую улицу, где находился Рыбный рынок.
Некоторые из них, самые преданные прихожане, были
похоронены в храме.
Большой Лондонский пожар почти полностью уничтожил церковь. Карл II обещал этот участок земли лютеранской общине, но давление со стороны клириков
и вельмож не позволило ему выполнить обещанное.
Приход Св. Николая Коул-эбби объединили с приходом
соседней церкви Св. Николая Олафа (St. Nicholas Olave),
также уничтоженной, но не восстановленной. Церковное здание было заново отстроено между 1672 и 1678 гг.
Кристофером Реном.
В те времена гильдия торговцев рыбой была, пожалуй, самой богатой гильдией Сити, ведь низшие слои
лондонского общества не ели мяса месяцами, но рыбу
могли позволить себе почти все. Пригласив Рена в качестве руководителя работ по восстановлению церкви,
члены приходского совета были готовы на значительные
расходы. Финансовая отчетность прихода велась исклю-

чительно скрупулезно и включала даже такие траты:
«Обед для доктора Рена и остальной компании – 2 фунта
14 шиллингов и 0 пенсов, полпинты вина для кучеров
доктора Рена – 6 шиллингов». Прежде всего отсутствие
финансовых проблем позволило восстановить церковь
первой из уничтоженных огнем в 1666 году.
Проект был завершен к 1672 году, тогда же приступили к сносу полуразрушенной колокольни. Значительная часть стен основного здания была сохранена.
В целом новую церковь построили к 1678 году. В плане
она представляет собой правильный прямоугольник,
в северо-западный угол которого вписана колокольня. Ее шпиль сделан в форме восьмигранного конуса,
причем в каждой грани два ряда круглых окон-люнет.
У основания венчающей его главки расположен небольшой балкон с железным ограждением, напоминающий смотровую площадку на корабельной мачте.
Морская тематика была поддержана в XX веке флюгером в виде барка, идущего на всех парусах. Его пе-

305

V. Церкви Рена

Во внутреннем убранстве церкви наибольший интерес представляет резная кафедра проповедника
XVII века; правда, она находится на современной базе
и у нее отсутствует балдахин. Сохранились с реновских
времен также крышка купели, часть причастной ограды,
фрагменты оригинальных алтарных перегородок эпохи
Рена, сейчас установленные на южной стене, и герб
Карла II.

Флюгер в виде барка, идущего на всех парусах

Фрагмент кафедры проповедника XVII века

Купель с крышкой реновских времен

ренесли сюда в 1962 году из несохранившейся церкви
Св. Михаила Куинхайт (St. Michael Queenhithe); прежний флюгер имел более простую форму флажка.
В интерьере церкви примечательна западная стена,
разделенная на три части необычными арками. Деревянная преграда, их закрывающая, едва доходит до
полукружий, сквозь которые просматриваются помещения вестибюля и ризницы. Внутреннее убранство достаточно лаконично: плоский потолок и белые стены,
украшенные коринфскими пилястрами между окнами.
Три витража в алтарной части обрамлены позолоченными гирляндами.

Главный вход в церковь изначально находился в основании колокольни, со стороны Олд-Фиш-стрит. В 1874 году,
после прокладки Куин-Викториа-стрит главным фасадом стал южный, что потребовало устройства нового
входа и переделки окон. К этому времени посещаемость церкви была критически низкой. В 1883 году
ректором назначили Генри Шаттлуорта, христианского
социалиста. Он весьма необычно для того времени
разнообразил жизнь прихода – храм стал дискуссионным центром, в нем проводились концерты, работал
бар. Результат был впечатляющим – в 1891 году у церкви Св. Николая Коул-Эбби было самое большое количество прихожан в Сити – до 450 человек в воскресный
вечер.
К началу Второй мировой войны значительная часть
южного фасада была скрыта пристроенным к нему
вплотную четырехэтажным домом с магазинами. Немецкие бомбы разрушили до основания всю старую застройку вокруг церкви и почти полностью уничтожили

ее интерьеры. Реконструкция здания под руководством
Артура Бэйли была завершена к 1962 году.
В 2006 году англиканская церковь объявила, что
церковь Св. Николая станет национальным центром религиозного образования. Институт Калхэма, образовательная организация англиканской церкви, которая
разрабатывает и развивает религиозные программы
в школах, переведет сюда свою штаб-квартиру из Оксфорда. Однако сейчас в помещении храма постоянно
работает кафе «Wren», что отнюдь не способствует сохранению уникального архитектурного памятника.
Лишь по четвергам в нем собираются любители религиозных диспутов. Что поделаешь – рыночная экономика…

Объявление у входа в церковь, которая превращена в кафе.
Надпись гласит: «Кофе, чай и пирожные, которые вам
подадут с улыбкой»

V. Церкви Рена

307

Церковь Св. Петра-на-Корнхилле
(St. Peter upon Cornhill)

Гравюра XIX века

По преданиям церковь Св. Петра – самая древняя
в Лондоне и окрестностях. Основанная в 179 году легендарным королем бриттов Луцием, которому традиционно приписывают распространение христианства на
северо-западных окраинах Римской империи, церковь
Церковь Св. Петра-на-Корнхилле.
Лондонский Сити

Вид на церковь с перекрестка улиц Грейсчерч и Корнхилл

стала первой христианской святыней в Британии.
Храмы по традиции всегда строились на возвышениях.
В римском Лондиниуме для возведения церкви было
выбрано место (впоследствии оно получило название
«Корнхилл») высотой 17,7 метров над уровнем моря.
Эти и другие подробности истории церкви были изложены на каменной плите со старинным текстом, уничтоженной пожаром в 1666 году. Сейчас на стене алтарной

части установлена ее условная латунная копия. Средневековая церковь, сменившая древнюю, представляла
собой трехнефное сооружение, отремонтированное
в 1620–1630-е годы по личному настоянию Уильяма
Сэнда, тогдашнего епископа Лондона.
После Большого Лондонского пожара приходской
совет начал предпринимать шаги по восстановлению
церкви. Однако только в 1677 году, после того, как Кри-

308

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

общие черты с такими церквями Рена, как Св. Эдмунда
и Богоматери Эбчерч. Строительные работы были завершены в 1684 году.
Поскольку новая церковь строилась на месте старой,
она была спрятана в лабиринте средневековых улочек
и проходов. До сих пор просматривается лишь один ее
восточный фасад, выходящий на Грейсчерч-стрит. Со
стороны улицы Корнхилл здание почти полностью загораживают узкие дома с магазинами, осталось открытым
только северное крыльцо церкви с двойными ионическими колоннами, поддерживающими несложный антаблемент.
Здание построено из кирпича, частично оштукатурено, облицовано камнем. Колокольня на юго-западном углу также кирпичная, ее покрытый медью шпиль
в виде обелиска на куполе, завершается флюгером
в форме ключа Св. Петра.
Восточный фасад церкви, откровенно палладианский,
очень выразителен. Его отличает высокий стилобат, на
котором расположены арочные окна, разделенные иони-

Шпиль колокольни в виде обелиска на куполе,
увенчанный флюгером в форме ключа Св. Петра

стофер Рен и Роберт Хук осмотрели руины (в хрониках
упоминается их встреча с приходским священником, которая состоялась 22 мая в таверне «Омар и кларет»),
было принято решение о реконструкции церковного
здания. 31 октября стороны подписали контракт на его
строительство по проекту Кристофера Рена. Судя по
ранним вариантам чертежей, архитектор решил сохранить старый фундамент; полностью разобрали лишь его
восточную часть. Установка колонн, разделяющих главный и боковые нефы, также диктовалась пропорциями
средневековой постройки. С точки зрения архитектурного решения церковь Св. Петра-на-Корнхилле имеет

Восточный фасад церкви

Скульптурная Гаргулья – одна из «трех дьяволов»,
возможно, обладающая «портретным» сходством
с приходским священником

ческими пилястрами. Три центральных пролета выдаются
вперед, их рельефные полукружья украшены закладными камнями с головами херувимов. Эффектный фронтон с арочным и круглыми окнами, украшенный волютами простого рисунка, служит завершением двускатной
крыши центрального нефа.
Начиная с XIX века высокие здания все больше
окружали церковь. С их строительством связана история
о так называемых «трех дьяволах». Однажды приходской священник, изучая проект соседнего дома, с возмущением обнаружил, что новое здание вторгается на
территорию, принадлежащую церкви, на целый фут.
Архитектор новостройки был вынужден принять закон-

309

V. Церкви Рена

Цилиндрический свод наоса, разделенный на прямоугольные и круглые панели с лепными розами

Орган церкви с автографом Феликса Мендельсона

ные возражения и изменить проект, что, понятно, обернулось дополнительными расходами. За это он решил
отомстить клирику, «украсив» свое творение страшными гаргульями, взирающими сверху на стоящую
рядом церковь. Говорят, что одна из гротескных фигур,
самая близкая к улице, – скульптурный портрет бдительного священника.
В интерьере церкви главный и боковые нефы разделены пятью арками, которые поддерживаются квадратными столбами с высокими деревянными цоколями.
Каждая опора имеет четыре пилястра, три из которых –
дорического ордера, а четвертый, более высокий, имеет коринфскую капитель. Цилиндрический свод наоса

разделен на прямоугольные и круглые панели с лепными розами. Пролеты боковых нефов перекрыты поперечными сводами также цилиндрической формы.
Интерьер храма относительно прост, но поскольку
он не пострадал в дни немецких бомбежек, то интересен оригинальной мебелью и устройством алтарной
части. В первую очередь следует обратить внимание на
алтарную перегородку, которая не типична для церквей
Рена (в Лондоне он спроектировал только две такие перегородки). Ее тяжелый деревянный карниз опирается
на тонкие опоры, между которыми перекинуты ажурные
двойные арки с висящими декоративными элементами.
Над центральными вратами расположен резной королевский герб Стюартов, фланкируемый львом и единорогом.
История храма богата многими интересными фактами и событиями. Церковный орган, к примеру, хранит
автограф Феликса Мендельсона, адресованный молодой органистке Элизабет Маунси 30 сентября 1840 года
в день его импровизированного концерта. Церковь
упоминается также Чарльзом Диккенсом в романе «Наш
общий друг».

После Второй мировой войны приход состоял на попечении танкового полка, о чем напоминают тематические витражи работы Хью Истона, установленные в память о погибших танкистах. Ныне церковь приписана
к приходу Св. Елены в Бишопсгейт и используется главным образом для евангельских чтений и встреч молодежного клуба.

Витраж работы Хью Истона в память о погибших в годы
Второй мировой войны танкистах

311

V. Церкви Рена

Церковь Св. Стефана Уолбрук
(St. Stephen Walbrook)

Вид на колокольню и западный фасад церкви

Гравюра XVIII века

Этот подлинный шедевр Кристофера Рена приобрел
европейскую известность еще до наступления XVIII века.
Сэр Джон Соммерсон, выдающийся историк архитектуры, называл его «гордостью английского зодчества
и одной из немногих церквей Сити, в которых гений
Церковь Св. Стефана Уолбрук.
Лондонский Сити

Рена сияет в полную силу». Великий итальянский
скульптор Антонио Канова отмечал, что даже «в Риме нет
ничего сравнимого». Действительно, церковь Св. Стефана
Уолбрук выделяется среди прочих творений Рена точно
выверенной геометрией ее интерьера, которая определила особую организацию внутреннего пространства,
подчеркнутую буквально затопляющим все помещение
светом. Известно, что геометрию Рен почитал более

других наук и решал математические задачи с кажущейся простотой; но именно в этой простоте и заключалась загадка его гения.
Уолбрук – название маленькой речки, протекающей
по большей части центра Сити и уже более пятисот лет
скрытой под землей (на ее месте появилась улица, существующая и по сей день). В начале II века на западном берегу Уолбрука стоял храм Митры. В этот храм
приходили римские солдаты, чтобы набраться храбрости и мужества, купаясь в горячей крови убитых быков.
После того, как в 410 году легионы отозвали в Рим, здание начало разрушаться и постепенно превратилось
в каменоломню: местные жители оставили от него
только фундамент. Христианский храм, который построили на этом фундаменте в период от 700 до 980 года,
был саксонским.
В первой половине XV века церковь и ее кладбище
уже не удовлетворяли нужды прихода, так как были
слишком малы, и в 1428 году священники добились разрешения на постройку нового церковного здания. Для
него выбрали место на возвышении немного восточнее
прежней церкви, где уровень земли был примерно на
шесть метров выше. Участок длиной в 64 м и шириной
в 20 м подарил церкви Роберт Чичли, член Достопочтенной Гильдии бакалейщиков, дважды избранный Лордмэром Лондона.
Здание почти прямоугольной формы из кремневого
камня и бута, облицованное портлендским камнем,
было разделено на три нефа с двумя рядами окон на

312

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Шпиль колокольни, состоящий из трех убывающих четвериков

Кессонированный купол церкви и световая глава над ним

продольных фасадах. С западной стороны пристроили
колокольню, а с северной – крытую галерею. Восточная
стена располагалась под небольшим углом к основному
зданию.
2 сентября 1666 года церковное здание сгорело
дотла. Королевской комиссией было принято решение
о возведении новой церкви Св. Стефана и объединении
ее с приходом церкви Св. Беннета Ширхог (St. Benet
Sherehog), которая не подлежала восстановлению.
Мы уже не раз отмечали уникальную работоспособность Кристофера Рена, который руководил одновременно строительством нескольких десятков приходских
церквей и главного кафедрального собора Лондона.
Очевидно, что один человек просто не в состоянии вы-

полнять подобный объем работ самостоятельно, потому
он вынужден определенную их часть делегировать
своим помощникам.
Так поступал и Рен, часто оставляя за собой лишь
общее руководство и контроль за строительством. Из архивов Королевской Комиссии следует, что в 1670 году
одновременно возводилось шестнадцать церквей, в следующем, 1671 году, к ним добавились четыре, а между
1673 и 1677 годами – еще тринадцать. Понятно, что притаком «массовом» строительстве редко рождаются шедевры. Но вот в 1672 году, по стечению обстоятельств,
началось возведение только одной церкви – Св. Стефана
Уолбрук. Уникальность этого здания в значительной степени объясняется тем, что Рен имел возможность де-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

тально заниматься его проектированием. Важно также
отметить, что речь шла о собственной приходской церкви архитектора (он жил по адресу Уолбрук 15). Так что
еще и ответственность перед родным приходом оказала
свое влияние на конечный результат. Иными словами,
все сводилось к тому, что начатая в 1672 году церковь
Св. Стефана Уолбрук была просто «обречена» стать шедевром.
Первые камни новой церкви были заложены 17 декабря 1672 года лорд-мэром Лондона, лейтенантом
лондонского Тауэра, одним из членов семьи Чичли,
шестью представителями Совета Гильдии бакалейщиков (покровителей церкви), а также приходским священником, двумя церковными старостами и четырьмя

313

V. Церкви Рена

можно, на старом фундаменте). Такое расположение
колокольни не входило в проект Рена, ее фасад должен был смотреть на Биржу, то есть быть обращенным
на север, как и предусмотренное архитектором северное крыльцо церкви. Однако суета, шум и плохие запахи соседнего рынка Ле Стокс раздражали прихожан,
и дверной проем на северном фасаде был заложен,
что повлекло за собой и строительство колокольни
в другом месте.
27 мая 1679 года приходской совет дал обед для архитектора, каменщиков и столяров: это значило, что
церковь признали готовой к богослужениям.

В истории строительства церкви Св. Стефана имел
место эпизод, в котором проявилось еще одно качество Рена – его умение разрешать споры, находя неожиданные решения для достижения компромисса.
Некий мистер Полликсифен, владелец дома, находившегося к юго-востоку от церкви, пожаловался, что
новое здание лишает его дом солнечного света. Запрос был направлен Рену. Неизвестно, какое соглашение было достигнуто, но в строительных счетах есть
запись о сооружении маленького склепа для мистера
Полликсифена в южном боковом нефе – «по договору
в обмен на свет».

Кафедра проповедника XVII века

другими прихожанами. Два месяца спустя собрание
прихожан вручило Рену шелковый кошелек с двадцатью гинеями за «его особую заботу и чрезвычайные
усилия при планировании новой церкви»: так обычно
приход выражал свою благодарность за окончание
проектных работ.
Снос стен и колокольни сгоревшей церкви еще осенью 1672 года начал Томас Стронг. Возможно, сохранились части северной и южной стен (поскольку ширина
храма осталась прежней). Купол и фонарь были покрыты свинцом к 1677 году, а остекление и прочие работы
продолжались до 1680 года. Колокольню построил
в 1713–1714 годах Эдвард Стронг-младший, установив
ее с западной стороны, на месте предыдущей (воз-

Алтарная часть церкви в XVIII веке. Работа художника Томаса Малтона II

314

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Крышка купели работы Уильяма Ньюмана

Алтарная восточная часть интерьера церкви.
Гравюра XIX века

Картина Бенджамина Уэста «Благочестивый муж
у тела Св.Стефана», до недавнего времени висевшая
над алтарем церкви

Церковь Св. Стефана Уолбрук – самая сложная по
конструкции из всех приходских церквей, построенных
в Сити по проекту Кристофера Рена. Прямоугольное
пространство храма разделено шестнадцатью коринфскими колоннами на главный и боковые нефы, но
в центре оно словно раскрывается за счет четырех про-

пущенных колонн – здесь располагается неглубокий
кессонированный купол и световая глава над ним.
Продольная композиция подчеркивалась расстановкой
скамей по сторонам оси запад – восток, но поперечный
проход между ними, направленный к двери в северной
стене, словно образовывал поперечный трансепт, делая

церковь похожей на базилику. В настоящее время скамьи, увы, расставлены амфитеатром, повторяя окружность купола, что создает другое впечатление. В центре
же сейчас установлен массивный алтарь из травертина,
выполненный в 1987 году известным скульптором-модернистом Генри Муром. Его установка принципиально
изменила композицию центральной части церкви.
Верхний ярус с окнами второго света в плане образует крест, внутренние углы которого опираются на колонны нефа. Переходы от этого креста к куполу решены
виртуозно исполненной системой сомкнутых и цилиндрических сводов. Конструктивно такая система близка
решению купола в соборе Св. Павла. Характер инженерных и архитектурных задач в процессе строительства
церкви Св. Стефана был во многом аналогичен тем, что
стояли перед Реном при проектировании его главного
творения. Поэтому работу над этой приходской церковью принято считать своего рода генеральной репетицией перед созданием собора Св. Павла.

315

V. Церкви Рена

Западная часть интерьера церкви

Поскольку церковное здание никогда не стояло обособленно (а сейчас оно окружено небоскребами), фасады церкви Св. Стефана очень просты – в основном
бутовые стены с окнами разной формы, но без декора.
Контраст между внешней строгостью и роскошью интерьера наряду с крестообразной основой делает церковь отдаленно похожей на византийские храмы. Колокольня,
облицованная портлендским камнем, также весьма лаконична; богато украшен лишь шпиль, состоящий из трех
убывающих четвериков с великолепной ордерной декорацией.
Церковные старосты стремились украсить церковь
самыми лучшими принадлежностями и мебелью. В феврале 1677 года они изучили интерьер многих церквей
Сити. В результате было решено алтарную перегородку и кафедру проповедника сделать по примеру
церкви Св. Лоуренса Джури, а расположение скамей –
как у Св. Николая Коул-эбби. Все элементы внутреннего убранства, включая крышку для купели работы

Вид на светящийся купол Св. Стефана с балкона соседнего небоскреба

Часть стены церкви, сохранившаяся со средневековых
времен

Уильяма Ньюмана и западную ширму, установленную
в 1679 году, были оплачены по частной подписке.
Сто лет спустя в западной апсиде был размещен орган,
а над алтарной перегородкой – картина работы Бенджамина Уэста «Погребение Св. Стефана», перекрывшая главное восточное окно. Бенджамин Уэст стал первым (и пока
единственным) американским художником, занимавшим
пост президента английской Королевской академии художеств. В 1850 году его картину перенесли на северную
стену церкви, а совсем недавно она была продана, потому что церкви нужны были деньги на ремонт крыши.
Бомбежка 1941 года разрушила верхнюю часть купола. Ремонт проводился в 1951–1954 годах Годфри Алленом, повторное освящение состоялось 29 марта 1954 года.
В церкви начала свою деятельность благотворительная
организация «Самаритяне», помогающая людям, нуждающимся в психологической поддержке. В память об
этом в особой витрине хранится телефонный аппарат,
открывший в 1953 году первую «линию доверия».

V. Церкви Рена

317

Церковь Темпла
(Temple Church)

Гравюра XIX века

История церкви в Лондонском Темпле связана с рыцарями-храмовниками – или, как их часто называют,
тамплиерами. В Англии они появились в 1128 году, при
короле Генрихе I. Во второй половине XII века на берегу Темзы был создан их общеанглийский штаб. По существу это был крупный монастырский комплекс, в который входили помещения для настоятеля, духовника,
рыцарей-монахов, казармы, трапезная, залы для физических упражнений и боевой подготовки и, конечно,
церковь. Само название ордена происходило от слова
«темпл», то есть «храм». Темплом стала назваться и вся
Церковь Темпла. Лондонский Сити

Церковь в наши дни

территория комплекса, который до сих пор существует
в Лондонском Сити почти в тех же границах и под тем
же названием.
Среди значимых исторических событий, связанных
с Темплом, особое место занимают важные переговоры,
приведшие к подписанию Великой хартии вольностей
(Магна Карта) в 1215 году. Одной из ключевых фигур
в этих переговорах был Уильям Маршал, статуя которого
находится в церкви.
После разгрома ордена все владения тамплиеров
достались ордену госпитальеров, но большая часть
земли оказалась в руках арендаторов – сутяг и стряпчих. В 1540 году король Генрих VIII разогнал госпи-

тальеров и конфисковал землю. Спустя 40 лет церковь
Темпла стала ареной богословских баталий между пуританами и их противниками. К этому времени сутяги
и стряпчие, объединившиеся в две юридические корпорации, владели почти всей территорией Темпла,
и в 1608 году король Иаков I позволил им пользоваться церковью – при условии, что они будут следить за
нею и оплачивать все расходы, связанные с ее содержанием. Сегодня на территории, некогда принадлежавшей храмовникам, по-прежнему находятся две
юридические корпорации Лондона: одна носит название Иннер-темпл («внутренний темпл»), а вторая –
Миддл-темпл («средний темпл»).

318

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Круглая церковь Темпла. Начало 1900-х годов

С того времени, как отсюда ушел последний храмовник, прошло более восьми веков, но как ни удивительно, церковь Темпла сохранилась. Ее здание весьма
необычно для лондонской церковной архитектуры. Оно
состоит из круглой ротонды, освященной в 1185 году
Иерусалимским патриархом Ираклием, и примыкающей
к ней с востока трехнефной базилики. Самая старая
часть храма – Круглая церковь (двухъярусная ротонда) – совмещает в себе черты романской и ранней
готической архитектуры. Ее образ восходит к прототипу, память о котором тамплиеры принесли из Крестовых походов: круглое в плане, внутри обнесенное
аркадой, церковное здание представляет собой ре-

Трехнефная базилика XIV века

плику храма Гроба Господня на Храмовой горе в Иерусалиме.
Строительство готической трехнефной базилики, начатое в XIII веке, тамплиеры не успели полностью завершить: европейские монархи при поддержке Римс-

кого Папы уничтожили орден. К этому моменту само здание храма было почти готово, но до интерьеров дело не
дошло. С начала XIV века построенная тамплиерами церковь с необычно пространной алтарной частью сохранилась в практически неизменном виде. Ее три нефа обра-

V. Церкви Рена

Алтарная перегородка Рена

зуют внутри единое пространство, разделенное стройными колоннами пурбекского мрамора, но снаружи каждый неф завершен отдельной двускатной кровлей с остроугольными фронтонами. Здание целиком построено из
прекрасного кайенского камня кремового цвета.

Если войти в церковь через великолепное крыльцо
Круглой ротонды, взгляд невольно останавливается на
удивительно гармоничной аркаде ее внутренней стены
с гротескными масками на антрвольтах. Такие изображения редко размещали внутри церквей, чаще они ста-

319
новились, как гаргульи, украшением фасадов. В Темпле
же есть уникальная возможность рассмотреть каждую
физиономию вблизи, обнаружив, например, даже козла
в академической шапочке.
В центре ротонды установлены надгробные скульптурные памятники рыцарей, одетых в кольчуги: эти памятники относятся в основном к XIII веку. Правда, они
посвящены не храмовникам, а друзьям Ордена и соратникам рыцарей Храма, помогавшим им во всех делах
и свершениях. Эти надгробия считались могилами до
тех пор, пока реставрация после Второй мировой войны
не показала, что там нет тел, только мемориальные
статуи. Однако по ним можно составить представление
о том, как выглядели рыцари в те времена.
Храм в Темпле избежал разрушений от Большого
Лондонского пожара: огонь был остановлен в нескольких метрах от него. Но в 1675 году церковный клерк по
имени Джон Плейфорд обратился к руководителям
обеих корпораций c призывом как можно скорее начать ремонт церкви. Среди перечисленных им серьезных проблем были такие: двери перегородки, разделяющие Круглую церковь и более позднюю постройку,
сломаны и разбиты, кафедра проповедника сгнила
и может рухнуть в любую минуту, и даже два больших
колокола треснули так, что использовать их опасно.
Сутяги и стряпчие, к этому времени ставшие одной
из наиболее зажиточных групп населения в Лондоне,
прислушались к словами Плейфорда и выделили деньги на ремонтные работы. Но вскоре они были приостановлены, потому что совсем рядом, на территории
Среднего Темпла, произошел сильный пожар, который
мог охватить и церковь. Пришлось срочно разрушить
крытые галереи в виде аркад с южной стороны от
главного входа, потому что по ним начал распространяться огонь.
После пожара в Темпле для спасения церкви уже
требовалась только квалифицированная помощь. В результате затяжных дебатов, в которых приняли участие
обе юридические корпорации, было решено привлечь
к восстановительным работам Кристофера Рена. Проект
реконструкции и улучшения технического состояния
здания, составленный им, до сих пор хранится в архиве
Среднего Темпла.

320

Интерьер церкви в XIX веке

Хотя руководители корпораций, напуганные пожаром, в первую очередь заботились о том, чтобы обеспечить надежность постройки, Рен ставил своей целью
и существенно облагородить церковь, украсив, в первую очередь, алтарную часть. Элегантный декор, предложенный архитектором, понравился юристам. Так, по

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Вид на ротонду из центрального нефа

его проекту была изготовлена простая, но идеально
дополняющая существующий интерьер, алтарная перегородка. Спустя 12 лет отремонтировали и Круглую
церковь.
Как свидетельствуют исторические документы, Рен
работал над церковью Темпла с увлечением и творче-

ской фантазией. Его проект, в частности, предусматривал установку в церкви первого органа. Интересен тот
факт, что корпорации никак не могли договориться,
какой инструмент выбрать: одна настаивала на том,
чтобы отдать предпочтение органу, созданному священником Смитом, а другая предлагала довериться извест-

321

V. Церкви Рена

ному мастеру Ренатусу Харрису. Чтобы продемонстрировать качества каждого инструмента, композитору Генделю пришлось устроить целый концерт. Спор решил
лорд-канцлер Джеффриз: он велел поставить орган
священника.
В Викторианскую эпоху была осуществлена еще
одна реставрация. В 1841 году архитекторы Смeрк,

строитель Британского музея, и Бэртон, сторонник неоготики, декорировали стены и потолок в боковых
нефах в стиле Викторианской готики, лишив церковь
того спокойного изящества, которым ее наделил Кристофер Рен.
10 мая 1941 года немецкие зажигательные бомбы
пробили крышу Круглой церкви. Огонь быстро распро-

Гротескная маска в анрвольтах
на стенах ротонды

Интерьер ротонды. В ней размещены надгробные скульптуры рыцарей XIII века и двух английких королей XIII века –
Генриха III (на фото) и Иоанна. Это искусно выполненные пластиковые копии настоящих бронзовых скульптур

странился на неф и часовню. Орган и вообще все деревянное убранство церкви было уничтожено, а колонны
пурбекского мрамора треснули от жара. Во время послевоенной реставрации, когда восстановили в прежнем
виде здание и внутренние колонны, выяснилось, что
убранство, спроектированное Реном, включающее его
алтарную перегородку с Десятью заповедями, не пропало, а сохранилось в музее в Дарэме. Все это с большим энтузиазмом вернули на прежние места, и сегодня
творения Рена можно увидеть в церкви. Храм был заново освящен в ноябре 1958 года.
Церковь Темпла вполне могла бы послужить декорацией для сцены начала войны Алой и Белой розы в пьесе
Шекспира «Генрих VI», но была избрана местом действия одного из эпизодов в бестселлере «Код да Винчи». Настоятелю церкви даже пришлось издать отдельную книгу, чтобы опровергнуть нелепые фантазии писателя Дэна Брауна.

323

V. Церкви Рена

Церковь Cв. Эдмунда, короля
и мученика
(St. Edmund's King& Martyr)

Церковь в наши дни

Гравюра XIX века

Улица Ломбард-стрит, на которой стоит церковь
Св. Эдмунда, испокон веков считалась одним из центров коммерческого Лондона. В XIII веке здесь поселились ломбардцы, жители Северной Италии; это были
торговцы, менялы и ростовщики. В период правления
королевы Елизаветы I они были изгнаны из страны,
Церковь Cв. Эдмунда, короля и мученика.
Лондонский Сити

однако именно ломбардцы успели заложить основы
английской банковской системы. Церковь Св. Эдмунда
они считали своей, поэтому у нее появилось второе название – «церковь банкиров».
Первый храм на этом месте был построен, видимо,
между 900 и 1100 гг. Его посвятили святому мученику
Эдмунду, королю восточных англов, убитому датчанами
в 870 году за отказ поклоняться их языческим идолам.
Первое упоминание о церкви в хрониках относится

к 1292 году. Средневековое здание было необычно
сориентировано – по оси север – юг, скорее всего потому, что оно стояло на старой римской дороге, шедшей
с севера на юг вдоль восточной стороны территории
форума.
Церковь сгорела во время Большого Лондонского
пожара. Работы по ее восстановлению начались довольно быстро. Этому способствовала инициатива приходских священников: они предложили немедленно
внести свои средства на строительство, а финансовое
участие Управления архитектурных и строительных
работ предполагалось в будущем в виде компенсации.
Чтобы сэкономить и без того скудные средства, здание
возводилось на старом фундаменте, и новая церковь
в плане повторила очертания старой.
Главный фасад разработал сам Кристофер Рен. На
оригинальном чертеже архитектора читается надпись:
«С одобрения Его Величества» и легко различимы инициалы Рена на тимпане фронтона. Колокольня изображена без шпиля, ее венчает парапет и небольшая главка.
Новая церковь довольно скромных размеров (21 х 19 м)

324

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

элегантное здание «самой ужасной церковью Рена».
Правда большинство специалистов с ними не соглашались, а поэт Джон Бетчеман говорил о фасаде здания
как о «великолепной композиции из портлендского
камня». В начале XX века со шпиля были сняты двенадцать выточенных из дерева позолоченных вазонов,
стоявших у основания шатра колокольни. Отсутствие
средств, к сожалению, до сих пор не позволило их восстановить.
Внутренним убранством церкви Рен занимался совместно с Робертом Хуком, но, к сожалению, в целостном виде их интерьер не сохранился. Сегодня перед
нами предстает помещение прямоугольной формы с плос-

Шпиль колокольни оригинальной формы – с вогнутыми
гранями

была трехнефной, с прямоугольным выступом алтаря
и колокольней на его оси; для облицовки фасадов традиционно избрали портлендский камень. Строительство
было завершено уже в 1674-м.
В 1683 году приходской совет поднял вопрос о ремонте завершения колокольни – вероятно, дело было
в дефектах кровли. В 1706–1707 гг. при возведении
шпиля сняли резные фестоны с декоративных контрфорсов, а балясины наверху четверика заменили глухим
парапетом. Грани нового шпиля имели легкий прогиб
вовнутрь, что дало повод искусствоведам позапрошлого
столетия видеть в церкви черты «скорее китайские, чем
итальянские». Некоторые критики даже называли это

Алтарная перегородка, сохранившаяся с реновских времен

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Образцы великолепной резьбы по дереву

V. Церкви Рена

ким потолком и апсидой – алтарным выступом. Роспись
полусвода, как и витражи в окнах, относятся к Викторианскому времени. Алтарная перегородка, типичная для
эпохи Рена, включает в себя панели с Десятью заповедями, Молитвой Господней и Апостольским Символом
веры. По сторонам от заповедей – изображения Моисея
и Аарона, приписываемые академическому художнику
Уильяму Этти (1787–1849). Деревянная кафедра проповедника, аналой, статуи четырех апостолов, места
для сидений – прекрасные образцы резьбы по дереву
XVII века.
Здание было повреждено бомбой во время Первой
мировой войны, когда 7 июля 1917 года немцы бом-

били Лондон с воздуха (осколок бомбы ныне хранится возле алтаря), но, к счастью, уцелело в дни Лондонского блица. С 2005 года в церкви Св. Эдмунда
отменены регулярные богослужения, но проводятся
богословские диспуты, концерты, а также различные
мероприятия Духовного центра, возникшего на основе
нескольких старых приходов лондонского Сити. Витражи XIX и XX вв. сделали внутреннее помещение довольно темным, а на месте церковных скамей теперь
стоят полки для книг. Расположившийся в нефе книжный магазин позволяет держать двери церкви постоянно открытыми, а также зарабатывать небольшие
деньги на ее содержание.

Уютное место у церковного органа для богословских
диспутов Духовного центра

Книжный магазин в наосе церкви

325

Осколок немецкой бомбы времен Первой Мировой войны,
хранимый возле алтаря

V. Церкви Рена. Уэстминстер

327

Церкви Рена
в Уэстминстере
и Саутворке
Церковь Св. Иакова Пиккадилли
(St. James Piccadilly)

Вид церкви в наши дни со стороны
Джермин-стрит

Гравюра XIX века

Это строгое здание из красного кирпича справедливо
считается одной из главных достопримечательностей
Лондона. Единственная церковь на длинной улице Пикадилли стоит в мощеном дворике за кирпичными стенами
совсем рядом с площадью Пикадилли-серкус. В XVII веке
Церковь Св. Иакова Пиккадилли.
Уэстминстер

эти места в Уэстминстере не отличались плотной застройкой, что давало Кристоферу Рену ту редкую свободу для творчества, которой ему так не хватало при
восстановлении из руин большинства церквей Сити.
В 1664 году многочисленная часть паствы церкви
Святого Мартина-в-Полях обратилась в Палату общин
с просьбой основать собственный отдельный приход.

Священники выступили против сепаратизма прихожан,
и тяжба затянулась более чем на 10 лет. В 1674 году
Генри Джермин, граф Сент-Олбанс, предоставил участок
земли для строительства, а в 1676 году был заложен первый камень. Работы завершились к середине 1684 года,
и 13 июля только что построенную церковь освятил
Епископ Лондонский Генри Комптон.

328

Шпиль колокольни Св. Иакова, восстановленный
в послевоенное время Альбертом Ричардсоном

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Вид церкви в наши дни со стороны улицы Пикадилли

Задолго до начала строительства Рен был выбран в качестве архитектора новой церкви. Главная идея его
проекта заключалась в том, что здание должно походить на базилику с совмещенными нефом и алтарем –
таким образом интерьер образует одно обширное пространство со сводчатым потолком, все части которого
видны одновременно. По словам самого архитектора,
он стремился «построить единый зал, со скамьями и га-

лереями, такого размера, чтобы в нем помещалось
2000 человек, и чтобы все они слышали службу и видели
проповедующего – это практически неосуществимо.
Я постарался воплотить свой замысел в приходской
церкви Св. Иакова в Уэстминстере, и считаю это здание
на данный момент самым вместительным из всех, обладающих такими качествами». Кроме того, в задачу Мастера традиционно входило создание «красивого, удоб-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

ного и сколь возможно дешевого интерьера». Все свои,
казалось бы, несовместимые требования к приходским
церквям Рену удалось блестяще реализовать в этом здании на улице Пикадилли, которое сегодня признано
одним из лучших творений архитектора.
Церковь представляет собой пятипролетную базилику с двухъярусными галереями. Северный и южный
приделы отделены двумя рядами из шести квадратных
столбов, украшенных пилястрами, которые служат опорами для галерей 2-го этажа. Центральный неф перекрыт
широким цилиндрическим сводом, а боковые – пятью
поперечными сводами, опирающимися на коринфские
колонны. Опоясывающая западную стену изогнутой линией деревянная галерея поддерживается двумя дорическими колоннами. Фасад галереи украшен лепниной
с богатым орнаментом. Интерьер церкви с белыми
стенами, золотыми капителями и резной мебелью современники называли «театральным», сравнивая его
с роскошными нарядами дам, посещавших службы.
Приход всегда был известен богатыми и высокопоставленными прихожанами, о чем упоминают в своих произведениях Джон Ивлин, Даниэль Дефо и Джон Ванбру.
Приходские священники храма Святого Иакова часто
становились Архиепископами Кентерберийскими, что
свидетельствует о значении прихода для англиканской
церкви в целом.
Роскошь интерьера храма немного контрастирует
со строгим изяществом его внешнего облика. Церковь
сложена из кирпича с облицовкой углов и деталей
портлендским камнем. Стройный и элегантный шпиль
с часами в основании является наиболее яркой частью
экстерьера здания. Его начинали строить согласно
чертежам Рена, но, вероятно, после избрания нового
приходского совета реновский проект был отвергнут
в пользу более дешевого решения, предложенного
плотником Джонатаном Вилкоксом (Jonathan Wilcox).
Однако к 1687 году колокольня накренилась к западу
из-за плохого качества работ при закладке фундамента и была перестроена Реном в 1700 году. За проектом нового шпиля обратились к сыну Джонатана
Эдварду Вилкоксу, но исследователи не исключают, что
в итоге шпиль всё же мог проектироваться Управлением Рена.

329

V. Церкви Рена. Уэстминстер

Генри Джермин, граф Сент-Олбанс

Западная галерея церкви

Бесспорной гордостью храма Св. Иакова являются деревянная алтарная перегородка и мраморная купель работы Гринлинга Гиббонса. Алтарное ограждение и перегородка, выполненные из лимонового дерева, признаны
одной из лучших работ главного соратника Рена. Писатель
и мемуарист Джон Ивлин сделал запись в своем дневнике
16 декабря 1684 г.: «... ходил посмотреть на новую церковь Св. Иакова, весьма элегантную на вид. Ее алтарь

330

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Великолепная резьба по дереву Гринлинга Гиббонса: Алтарная перегородка и кафедра проповедника

Мраморная купель работы Гринлинга Гиббонса

украшен особенно изысканно; ограждение из белого мрамора покрыто обильной, любопытной резьбой с цветами
и гирляндами из дерева работы г-на Гиббонса: самка пеликана с птенцами возле груди сразу за алтарем в резном
ограждении… Ни в Англии, ни за рубежом никогда не
бывало алтаря, украшенного изысканнее, чем этот».
Вырезанная в виде скульптуры из белого мрамора
купель – тоже блистательная работа Гиббонса. Ствол
представляет собой Дерево Жизни, вокруг которого обвивается змей. По обе стороны от него – фигуры Адама
и Евы. На чаше видны три барельефа, изображающие
Ноев ковчег с голубем, несущим оливковую ветвь, крещение Господне и крещение хранителя сокровищ царицы
Кандакии Святым Филиппом. В этой купели были крещены Уильям Блэйк, Уильям Питт, граф Чатемский и граф
Честерфилдский.
В 1685 году король Иаков II поручил Ренатусу Харрису
построить орган для его католической часовни во дворце
Уайтхолл. В 1691 году королева Мария подарила этот инструмент церкви Св. Иакова, а установил его Бернард
Смит. Таким образом, орган связан с выдающимися мастерами – создателями органов XVII столетия. Большой кор-

пус инструмента увенчан резными фигурами работы Гринлинга Гиббонса.
В церкви находится несколько памятных досок и настенных памятников XVIII века, имеющих важное культурное и историческое значение. Так, например, среди
известных людей, увековеченных в этой церкви, – голландские художники-маринисты Ван де Вельде Старший
и Младший, поэт и драматург Томас Дурфи.
Церковь славится своей замечательной коллекцией
гравюр, доставшихся ей в дар от cэра Роберта Гэйра, чей
фамильный герб находится над северо-восточной дверью.
В октябре 1940 года церковное здание сильно пострадало во время бомбардировок. Прямое попадание
фугасных бомб уничтожило дом приходского священника и ризницу, а также были повреждены северная
и восточная стены. Огонь уничтожил почти весь интерьер, от крыши практически ничего не осталось.
Шпиль обвалился, разбив меньший из двух колоколов.
Купель, большую часть алтарной перегородки и корпус
органа сумели сохранить. В 1941 году в южном приделе церкви вновь открылись службы. Реставрационные работы проводились под руководством профессора

331

V. Церкви Рена. Уэстминстер

А. Е. Ричардсона, члена Королевской академии искусств
(впоследствии ее президента) и завершились в 1954 году:
19 июня церковь была вновь освящена Епископом Лондонским. Реставрация дома приходского священника
и ризницы завершилась в 1957 году, а реконструкция
колокольни и шпиля – в 1968-м, причем шпиль был изготовлен из стекловолокна.
В первые же послевоенные годы прихожане обустроили сад и двор церкви, украшением которых стал
фонтан с дельфинами и херувимами. Новая изгородь

Торговля в церковном дворике

Театральное освещение в церкви перед началом концерта классической музыки

и ворота со стороны Пикадилли гармонично завершили
ансамбль. По выходным дням в церковном дворике
часто проходят распродажи недорогих антикварных изделий и сувениров.
Церковь Св. Иакова в Уэстминстере – не только один
из любимых храмов жителей Лондона, место обязательного посещения туристов, но и известный концертный
зал с великолепной акустикой, где выступают ведущие
музыканты со всего мира.

333

V. Церкви Рена. Уэстминстер

Церковь Св. Климента Дэйнс
(St. Clement Danes)

Церковь в наши дни

Гравюра XIX века

Историки по-разному объясняют название этой церкви, очевидно связанное с Данией. Одни утверждают, что
здесь был похоронен в 1040 г. король Харольд, датчанин
по рождению, а также другие его соотечественники. Эта
версия основывается на легенде, согласно которой коЦерковь Св. Климента Дэйнс.
Уэстминстер

роль Дании и Англии Хартакнут (Harthacnut) обвинял
своего отца Кнуда Великого в том, что, взяв в жены его
мать, Эмму Нормандскую, он сохранял свой предыдущий
брак с Эльфгифу Нортгемптонской, которая родила ему
еще двоих детей – Харольда (впоследствии ставшего королем) и Свена. Поэтому Хартакнут, уже будучи королем
Англии, приказал выкопать из могилы труп рано умершего
Харольда – своего сводного брата и предшественника,

чтобы бросить его в Темзу. Тело, прибитое к берегу течением, было найдено рыбаками и погребено на этом месте.
Другие историки со ссылкой на древние источники
пишут, что во времена короля Этельреда датчане разорили и разграбили богатое аббатство в Чертси, но когда
они возвращались с ценными трофеями, лондонцы встретили их на этом месте и всех перебили. Третья же версия,
относительно поздняя, основана на записках антиквара

334

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Шпиль колокольни работы Джеймса Гиббса

Флитвуда, который утверждал, что когда датчан изгоняли
из Англии в IX веке, небольшая группа их осталась, потому что они были женаты на англичанках, и король велел
им расселиться на довольно большой территории (между
сегодняшними улицей Ладгейт и Парламент-сквер-гарден).
Обосновавшись, датчане, верные своим мореходным традициям, построили церковь, посвященную покровителю
моряков – Св. Клименту.
Церковь на своем веку перестраивалась не один
раз: во времена Вильгельма Завоевателя, в XIV веке,

Закругленная алтарная часть церкви

335

V. Церкви Рена. Уэстминстер

Резная кафедра проповедника работы Гринлинга Гиббонса

Двухъярусные галереи в интерьере –любимое Реном решение внутреннего пространства

между 1603 и 1633 гг. Несмотря на то что огонь Большого Лондонского пожара не затронул старинное здание, Королевской Комиссией было принято решение о его
полной реконструкции одновременно с восстановительными работами в Сити. В первую очередь снесли
старую колокольню, и на ее фундаменте в 1668–1670 гг.
построили новую, четырехугольную в плане. Кроме
того, посчитали разумным использовать часть старой
каменной кладки при восстановлении самого церковного здания. Работы под руководством Кристофера
Рена были осуществлены в 1679–1685 гг.
Церковь находилась на неудобном участке, юго-восточный угол которого был «срезан» улицей, отчего постройка выглядела сильно асимметричной. Рен решил
это затруднение, скруглив восточные торцы боковых
нефов. Центральный алтарь он также сделал полукруглым. В результате церковь оказалась стоящей на овальном островке между дорог. Южный вход украшало
эффектное крыльцо, решенное в виде небольшой круг-

336

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

лой беседки на колоннах. В прежнем виде оно не дожило до наших дней.
Проект церкви Св. Климента Дэйнс существенно отличался от всего, что строилось в Уэстминстере до нее.
Возведенное Реном здание считают важным этапом
в формировании его стиля, так как оно является примером создания им двухъярусной церкви. Этот же принцип лег в основу его проекта для прихода Св. Иакова
Пикадилли, к которому архитектор приступил двумя годами позже. Последний общепризнанно стал отражением наивысшего мастерства Кристофера Рена в церковном зодчестве и особого почерка Мастера. В обеих
церквях вторым ярусом служат широкие галереи с трех
сторон, кроме восточной, которые опираются на квадратные колонны. Потолок с цилиндрическим сводом
поддерживают уже более декоративные колонны ко-

ринфского ордера, которые установлены на самих галереях. Каждый пролет имеет крестовый свод, что позволяет освещать здание через большие арочные окна
на верхнем уровне.
Четырехъярусная колокольня церкви Св. Климента
Дэйнс, фланкируемая боковыми ризничными пристройками (подобными тем, что Рен спроектировал для церкви
Св. Андрея Холборн, но крытыми круглыми куполами),
была увенчана четырьмя угловыми башенками и невысокой главой. Учитывая выгодное расположение церкви
в створе улиц Стрэнд и Флит, Рен предполагал дальнейшее строительство более высокого шпиля. Эта задача
была отложена и реализована лишь в 1719–1720 годах
архитектором Джеймсом Гиббсом (James Gibbs). Изящный шпиль и теперь является важным городским ориентиром, перекликаясь с похожей по силуэту церковью

Восточный фасад церкви

Западная галерея в интерьере

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Герб Стюартов с надписью: «Построена
Кристофером Реном в 1682 году.
Уничтожена грозами воздушной войны
в 1941 году. Восстановлена
Королевскими ВВС в 1958 году»

337

V. Церкви Рена. Уэстминстер

Рака с Книгой Поминовения американских летчиков

Церковные скамьи для высокопоставленных
офицеров ВВС Великобритании

Богоматери-Ле-Стрэнд. Надстройка представляет собой квадратный ярус с часовым механизмом и три
изящных восьмерика над ним. На южном фасаде колокольни размещены солнечные часы в богатом резном
картуше.
Церковь была очень красиво декорирована внутри по эскизам Кристофера Рена. Резная кафедра проповедника и херувимы в Святилище, а также резьба при
входе были созданы непревзойденным Гринлингом
Гиббонсом.
Одним из известнейших представителей прихода
Св. Клемента Дэйнс был доктор Сэмюэль Джонсон
(1709–1784) – ученый, писатель, острослов, создатель
Английского Словаря и автор нескольких романов. У доктора была даже собственная скамья для богослужений.
Со стороны восточного фасада церковного здания ему
установлен памятник.
В 1941 году немцы безжалостно бомбили этот район,
и церковь была почти полностью уничтожена бомбой,
но стены и колокольня сохранились. После войны Королевские ВВС обратились ко всему миру с призывом
воссоздать церковь, и, благодаря пожертвованиям, собранным в стране и за рубежом, к 1958 году здание было
полностью восстановлено. Освященная в присутствии
королевы Елизаветы II, главная церковь летчиков открыла свои двери всем верующим.
В наши дни интерьер храма полностью подчинен
главной цели – быть местом, где молятся за упокой
души погибших авиаторов. В полу нефа – более 800
гербов и эмблем частей и подразделений ВВС. На потолке – королевский герб Стюартов и надпись по-латыни: «Построена Кристофером Реном в 1682 году.
Уничтожена грозами воздушной войны в 1941 году. Восстановлена Королевскими ВВС в 1958 году». В церкви
находятся на хранении многие штандарты боевых эскадрилий прошлого.
Слева от входа, за витринами с церковным серебром
находится рака, в которую заключена Книга Поминовения. Она содержит имена американских летчиков 8-го
и 9-го Воздушных корпусов США, которые погибли во
время Второй мировой войны: эти корпуса базировались на английской земле. В церкви еще 10 книг такого
рода. Восемь из них перечисляют военнослужащих бри-

Памятник Сэмюэлю Джонсону, установленный
на Стрэнде с восточной стороны церкви

танских ВВС, не вернувшихся со Второй мировой войны,
одна книга посвящена героям-авиаторам, погибшим
в Первую мировую войну, и еще одна фиксирует имена
летчиков, отдавших свои жизни в мирное время – с момента окончания Второй мировой войны по сей день.
В нее вносят изменения каждые шесть месяцев – если
требуется сделать такую печальную поправку. А в левом
приделе – мемориал Польской эскадрильи, которая воевала в годы Второй мировой войны в составе английских ВВС. Перед главным входом в церковь установлены
памятники командующим британскими ВВС в годы Второй мировой войны – Хью Даудингу и Артуру Харрису.
Последний известен как идеолог ковровых бомбардировок немецких городов, включая Дрезден, и поэтому установка его статуи в 1992 году вызвала громкие протесты
в Европе.
Винтовая лестница ведет из церкви в крипту, в стенах которой десятки старинных надгробий; здесь
можно найти даже граффити, нанесенные на старые
стены в те годы, когда Рен строил эту церковь.

V. Церкви Рена. Саутворк

339

Церковь Св. Апостола Фомы,
Саутворк
(St. Thomas the Apostle, Southwark)

Святой апостол Фома (по-английски – Сент-Томас) –
один из двенадцати апостолов, учеников Христа. Церковь, посвященная этому святому, находится на северной
стороне Сент-Томас-стрит в районе Саутворк. В Средние
века она являлась частью больницы Св. Фомы, которая
возникла на этом месте еще в начале XIII столетия.
Первоначально церковь была посвящена Томасу Беккету, архиепископу Кентерберийскому, причисленному
к лику святых мучеников после того, как он был убит
рыцарями короля Генриха II. Паломничество для поклонения мученику начиналось от Лондонского моста.
Но в 1538 году король Генрих VIII запретил культ Томаса
Беккета и велел разорить его гробницу, уничтожить все
изображения и упоминания во время богослужений.
Приходские священники быстро отреагировали на запрет: церковь сохранила прежнее имя святого, но изменила посвящение, став храмом апостола Фомы.
Большой Лондонский пожар не добрался до Саутворка , но в 1697 году директор, казначей и попечительЦерковь Св. Апостола Фомы,
Саутворк

Церковь в наши дни

ский совет больницы обратились к Парламенту с просьбой о выделении средств на восстановление своей
церкви, которая настолько обветшала, что люди боялись туда заходить. Палата общин в то время рассматривала вопрос о продлении действия налога на уголь,
прибывающий в Лондонский порт, и согласилась выделить 3000 фунтов для церкви Св. Фомы «в соответствии
с порядком, установленным архиепископом Кентерберийским, епископом Лондона, лорд-мэром Лондона и Комиссией по восстановлению приходских церквей».
Церковь Св. Фомы была перестроена между 1698
и 1701 годами, а в последующие несколько лет обновлено ее внутреннее убранство. Строительные работы
обошлись в 3718 фунтов, включая компенсацию владельцам двух маленьких домов к востоку от старой
церкви, которые были снесены. Не сохранилось прямых свидетельств об участии Комиссии в перестройке
этой церкви, так же как и о руководстве работами
Реном, Хуком или Хоксмуром, но по действовавшему
тогда порядку без Управления, возглавляемого Реном,
подобное строительство осуществляться не могло. До-

340

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Круглое окно первого яруса колокольни.

Открытый в 1821 году на чердаке колоколни операционнаый тетр больницы Святого Фомы.

подлинно известно, что за реализацию проекта отвечал
некий каменщик Томас Картрайт, работавший в качестве
мастера в трех реновских церквях за рекой, в Сити,
включая церковь Богоматери-ле-Боу. Ряд историков полагают, что он был и архитектором нового здания, не сомневаясь при этом в наличии у него соответствующей
квалификации. В восстановленной церкви ясно виден
стиль Рена. Заметим к тому же, что Кристофер Рен был
одним из членов правления больницы, и, следовательно, его участие в разработке проекта в высшей степени
вероятно.
В 1800-х годах участок, на котором стояла больница,
тянулся вдоль всей северной стороны Сент-Томас-стрит.
В 1830-х годах в связи с открытием нового Лондонского

моста северный конец Боро-хай-стрит пришлось слегка
сдвинуть к западу, и транспортное движение мимо больницы значительно возросло. В том же десятилетии станция Лондон-Бридж стала первым крупным железнодорожным вокзалом столицы. Она находилась рядом
с восточной частью больничного комплекса. Правление
приняло решение о переезде в более тихий район Лондона. На осуществление этого решения ушло довольно
много лет, и в конечном итоге больница переместилась на
свое нынешнее место – напротив здания Парламента.
Больничную церковь Св. Фомы переносить не стали, и она
по-прежнему находится на Сент-Томас-стрит.
Фасад церкви – пример простого и строгого, но узнаваемого реновского стиля – стены кирпичные, с камен-

Медицинские приспособления и средства по уходу
за больными.

341

V. Церкви Рена. Саутворк

Травяной чердак, ставший сегодня музеем медицины XIX века

ной рустовкой углов и наличниками круглых и арочных
окон. Колокольня, завершенная глухим парапетом, при
восстановлении была перемещена с запада (где она
располагалась до перестройки) на юг. Своеобразная
форма лестницы свидетельствует о том, что ее сохранили от средневековой церкви и встроили в новое здание. Эта лестница ведет на мансарду, которая в начале
XIX века имела название Травяного чердака и использовалась для сушки лекарственных растений (при последнем ремонте там были найдены четыре головки
мака, из которого производили необходимые в медицине опиаты). С 1821 года на чердаке размещался Операционный театр больницы, где студенты наблюдали
работу хирургов-профессионалов.

Церковь была закрыта в 1898 году, когда ее приход
был объединен с приходом церкви Св. Спасителя в Саутворке (St. Saviour, Southwark). С 1905 по 1988 год она
служила домом для капитула собора Саутворка. В 1960-х
годах здание пострадало при строительстве дополнительного отрезка Юбилейной линии метро, и в середине
1990-х было внесено в реестр находящихся под угрозой
разрушения памятников фонда «Английское наследие».
В 2007 году оно было отремонтировано и сейчас служит
штаб-квартирой компании-застройщика. Музейные помещения, связанные с прежней больницей Св. Фомы, занимают верхние этажи церковной колокольни. Они
включают Операционный театр, экспозицию, посвященную медицине XIX века, и Травяной чердак.

Церковь на фоне самого высокого небоскреба Европы –
Шарда

V. Церкви Рена

343

Церкви разобранные
и перенесённые
Церковь Богоматери
Элдерменбери
(St. Mary Aldermanbury)

Рисунок XIX века

Церковь находилась на западной стороне улицы Элдерменбери (Aldermanbury), у перекрестка с Лав-лейн
(Love Lane). Впервые она упоминается в 1181 году, однако само расположение церкви у юго-восточных ворот
римского форта в Крипплгейте (Cripplegate) говорит
Церковь Богоматери Элдерменбери.
Фултон, штат Миссури, США

Восстановленная церковь в американском городе Фултоне

о ее саксонском происхождении. Имеются данные о перестройках храма в 1437 году и 1633 году. Церковь была
разрушена в результате Большого Лондонского пожара.
Ее руины восстанавливать не предполагалось, но церковный староста, обратившись к лорд-мэру и епископу
Лондона, получил разрешение на строительство, зафиксированное в законе 1670 года.

В течение 1671 года мастер Джошуа Маршалл разобрал остатки церковных стен, оставив сохранившиеся
части фундамента и колокольни. Очевидно, что таково
было указание Кристофера Рена, приступившего к реализации своего проекта в 1672 году. Использовав старый фундамент и камни средневековой постройки, Рен
не только ускорил строительство, но и сэкономил нема-

344

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Вид церкви со стороны восточного фасада

Послевоенные руины церкви

лую часть приходского бюджета, предназначенного для
реконструкции церкви. Основные работы были завершены уже в 1677 году, шпиль колокольни сооружен
в 1681 году.
Церковное здание из бута и кирпича, облицованое
портлендским камнем с юга и востока, с 27-метровой колокольней, расположенной по центру западной стороны,
несло в себе характерные черты реновской архитектуры.
Наиболее нарядный восточный фасад с большим тре-

угольным фронтоном был украшен резными барельефными волютами по сторонам доминирующего центрального окна. Боковые стены с пятью арочными окнами
и одним круглым над порталом отличались необычным
завершением в виде парапета с резными шишкообразными флеронами по углам и окном-люкарной на скате
крыши.
Церковь несколько раз ремонтировалась и восстанавливалась. В декабре 1940 года в результате попада-

ний немецких зажигательных бомб здание выгорело
внутри, но стены и колокольня сохранились. 25 лет эти
руины в послевоенном Лондоне оставались нетронутыми, поскольку у города не было финансовых возможностей восстанавливать все разрушенные войной
церкви. К середине 1960-х годов церковь Богоматери
Элдерменбери вошла в список приходских церквей,
подлежащих сносу. Однако именно в это время Вестминстерский колледж в американском городе Фултон
(штат Миссури ), который в течение нескольких лет был
озабочен идеей создания мемориала Уинстона Черчилля, выступил с предложением, позволившим реновскому творению обрести вторую жизнь. Инициативная
группа обратились к лондонским властям с просьбой
перевезти сохранившиеся руины церковного здания
в Америку и таким образом почтить память двух великих англичан – Черчилля, выступившего в Фултоне
с известной речью о «железном занавесе» и начале холодной войны, и Рена, прославившего свою страну на
ниве служения самому мирному и созидательному виду
деятельности человека. В 1965 году, когда согласие
было получено, остатки здания разобрали, а промарки-

V. Церкви Рена

Западная галерея с органом

345
рованные каменные блоки на специальных баржах перевезли в США. Для того чтобы довести дело до конца,
потребовалось четыре года. Необходимые 2 миллиона
долларов (на сегодняшний день – более 10 миллионов)
собирала вся страна. Созданный для этого комитет возглавил губернатор штата Миссури Джон Далтон. Президент Трумэн приезжал в Фултон, чтобы выступить перед
десятитысячной толпой и подчеркнуть значимость проекта в контексте единства английской и американской
культур. Знаменитый актер Ричард Бартон в вечернем
шоу на канале NВС неоднократно обращался к американцам с просьбой об участии в таком благородном начинании. Когда в октябре 1966 года деньги были
собраны (это произошло спустя ровно 300 лет после
Большого Лондонского пожара), состоялась торжественная церемония закладки первого камня, а в мае
1967 года уже и последний камень нового церковного
здания занял свое место. Однако тщательное воспроизведение интерьера церкви потребовало еще два года.
Лучшие английские резчики по дереву работали над
воссозданием по довоенным фотографиям и рисункам
реновских элементов внутреннего убранства: алтарной
перегородки, кафедры проповедника, западной галереи
и корпуса для нового органа. В Голландии были заказаны новые колокола, американская компания Blenko
Glass Company отвечала за особые стекла для окон, произведенные с учетом старинных технологий. И вот 7 мая
1969 года новая церковь, сохранившая свое название –
Богоматери Элдерменбери, – и Национальный мемориал
Уильяма Черчилля были торжественно открыты. Преподобный Антоний Тремлетт, епископ Дувра, освятил храм.
В 1992 году он стал официальной церковью Ассоциации
американских летчиков «Эскадроны орлов».
А в Лондоне в 1972 году оставленные американцами фундаменты старой постройки были признаны
охраняемым государством объектом национального
наследия и ныне являются частью небольшого мемориального сквера. В нем установлен бюст Уильяма
Шекспира, посвященный его друзьям и партнерам Джону Хемингсу и Генри Конделлу, напечатавшим Первое
фолио произведений великого драматурга. В шекспировские времена они были прихожанами церкви Богоматери Элдерменбери.

V. Церкви Рена

347

Церковь
Всех Святых Ломбард-стрит –
Всех Святых Твикинем
(All Hallows Lombard Street All Hallows Twickenham)

Гравюра XIX века

Церковь Всех Святых на перекрестке Ломбард-стрит
(Lombard Street) и Грейсчерч-стрит (Gracechurch street)
была построена в середине XI века, тогда же она получила
покровительство Кентерберийского собора. Джон Стоу
называл ее «Травяной церковью Всех Святых» из-за соседства с Травяным рынком. В Средние века она занимала
угол квартала целиком, но продолжающаяся застройка
Церковь Всех Святых Твикинем.
Лондон. Твикинем

Вид церкви Всех Святых в Твикенеме в наши дни

между церковью и улицами постепенно привела к тому,
что она, как и многие в Сити, скрылась из вида, из-за чего
ее стали называть «невидимой церковью». Шпиль был добавлен в 1544 году. Во время Большого Лондонского пожара церковь сильно пострадала, сохранилась лишь
колокольня со шпилем, который простоял в весьма опасном состоянии до 1679 года, когда его в конце концов
убрали. Работы по восстановлению церковного здания
под руководством Кристофера Рена велись с 1686 по начало 1690-х. Храм был освящен в 1695 году.

Спроектированная архитектором церковь была
среднего размера: 26 м в длину, 16 м в ширину и высотой около 10 м. Ее фасады довольно просты: пять арочных окон с северной стороны, четыре с южной, два
небольших окна с двух сторон алтарного выступа в восточной стене, трехъярусная колокольня высотой почти
30 метров, вписанная в юго-западный угол здания.
Главный вход в виде классического портала с коринфскими колоннами и пилястрами был устроен с южной
стороны церкви через колокольню.

348

Интерьер церкви Всех Святых Ломбард-стрит. 1920-е годы

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

349

V. Церкви Рена

В отличие от внешнего вида, интерьер нового здания выглядел более чем нарядно благодаря роскошной
и изысканной деревянной резьбе. Все элементы внутреннего убранства были подлинными произведениями
искусства и производили соответствующий эффект.
В течение двух с лишним столетий церковь считалась
одной из самых привлекательных с точки зрения декора
ее интерьера, что отражало прежде всего богатство прихода (на строительство и отделку старосты потратили
8058 фунтов – это едва ли не самый большой из подобных бюджетов).
В 1934 году были снесены магазинчики и лавки, находившиеся между церковью и улицей Грейсчерч-стрит,
в результате чего обнажились дефекты восточной стены

Реновский портал в основании колокольни

здания. Его состояние было настолько опасным, что
специалисты заговорили о необходимости сноса церкви. В 1938 году, когда Церковный совет рассматривал
вопрос о техническом состоянии здания на Ломбардстрит, высокое собрание с участием епископа Лондона
и настоятеля Совета клириков Кентерберийского собора, то есть патронов церкви, приняло решение о ее
возрождении на новом месте – на улице Чертси-роуд
в Твикенеме (Twickenham), на юго-западной окраине
Большого Лондона. Тогда в этом развивающемся районе
действующие церкви не вмещали всех верующих, число
которых постоянно росло.
Церковное здание и колокольню в 1939 году полностью разобрали. Камень и другие материалы были использованы при строительстве новой приходской церкви
в Твикенеме, где творение Рена обрело вторую жизнь.
Новый приход сохранил посвящение храма Всем Святым.
Миссию воссоздания реновской архитектуры в XX веке
возложили на одного из самых талантливых зодчих довоенной Англии Роберта Аткинсона. Работая в стиле
«ар-деко» (что тогда требовало время), архитектор, тем
не менее, был большим поклонником Рена, и постарался
выполнить поставленную задачу на уровне, достойном
великого Мастера. Свой проект Аткинсон разработал на
основе первоначального плана Кристофера Рена для
церкви Всех Святых Ломбард-стрит. Он построил также
и дом викария – напротив колокольни. Во всем Аткинсон старался сохранить стиль Рена.
Первый камень в фундамент был заложен епископом Лондона Артуром Виннингтоном-Инграмом 11 июля
1939 года, а освящена новая церковь была 9 ноября
1940 года его преемником Джеффри Фишером. Во
время освящения по всему Лондону раздавались сигналы воздушной тревоги, звучали залпы зенитных орудий, и епископ Фишер не удержался, чтобы сказать:
«Церкви ныне разрушаются силой более нелепой
и мерзкой, чем Большой Лондонский пожар». Церковь
в Твикенеме, в отличие от церквей Сити, не испытала
жестоких ударов немецкой авиации. Она и сегодня
в прекрасном состоянии.
Церковное здание, построенное Аткинсоном, – кирпичная базилика с нартексом, ведущим через застекленную галерею в колокольню (с северной стороны)

Колокольня церкви, в точности воссозданная
на новом месте

350

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Алтарная перегородка, спроектированная Реном, с редким изображением агнца Божьего на тондо в ее верней части

Резная кафедра проповедника с балдахином XVII века

и в часовню Св. Мартина (в южном крыле постройки).
Колокольня, облицованная портлендским камнем, полностью восстановлена в том виде, в каком ее построил
Рен, с той лишь разницей, что в прежней церкви она находилась в углу церковного здания, а сейчас отделена

от него галереей. Это было связано со сложностями размещения церкви на имеющемся у прихода участке.
Главный вход так же, как и на Ломбарт-стрит, находился
в основании колокольни. Над современным входом сделана надпись: «ALL HALLOWS LOMBARD STRT. RE-

V. Церкви Рена

351

Дверная коробка с образцом великолепной резьбы по дереву

ERECTED A MCMXL D» (Церковь Всех Святых Ломбардстрит. Вновь воздвигнута в 1940 г.).
Все элементы декора реновской церкви были перевезены в новую, в том числе орган XVIII века мастера
Ренатуса Харриса, алтарная перегородка, деревянные
стенные панели, кафедра проповедника, королевский герб и резные двери. Все это, а также целый ряд
памятников и прочее убранство делает приходскую
церковь в Твикенеме уникальным музеем архитектуры
и прикладного церковного искусства XVII века.

Алтарная перегородка церкви – одна из самых красивых в ряду когда-либо спроектированных Кристофером Реном. Живопись на ней датируется 1870 годом
(она заменила более ранние живописные панели), но
резьба – XVII века, и она самого высокого качества. По
мнению многих специалистов, уровень этой работы позволяет предполагать авторство Гринлинга Гиббонса, тем
более что она несет в себе черты почерка мастера, создавшего внутреннее убранство для церкви Богоматери
Эбчерч. Мотивы резьбы также традиционные: фрукты

Ставшая одной из реликвий церкви крышка купели XVII века

и цветы, головки херувимов – их можно найти и на
других элементах декора. Над Милосердным пеликаном расположено живописное тондо, изображающее
агнца Божьего; похожие круглые панели с живописью можно обнаружить в церквях, которые строились

352

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Резные ворота церковного кладбища

в XII–XIII веках рыцарями-тамплиерами. Возможно,
что и происхождение храма на Ломбард-стрит связано
с орденом храмовников.
Подлинный реновский престол также сохранен: он
находится в часовне Св. Мартина, справа от входа;
резьба на нем не менее богатая. Скамьи в хорах, хотя
и из прежней церкви, но относятся, скорее всего, к более позднему времени – к концу XVIII века. За ними
установлены подставки для церемониальных мечей;

Бюст доктора Эдварда Тайсона работы Эдварда Стэнтона

353

V. Церкви Рена

они попали сюда из разных разрушенных церквей.
Люстра, висящая между скамьями хоров, была изготовлена в 1764 году известным лондонским мастером
Джоном Таунсендом. Кафедра проповедника XVIII века
также, весьма вероятно, выполненная Гиббонсом, повторяет мотивы алтарной перегородки и даже копирует какие-то ее детали.
Мраморная купель попала сюда из церкви Св. Беннета Грейсчерч-стрит. Она вновь повторяет тему херувимов – как на основании купели, так и на деревянной
крышке, фигурки на которой изображают Благотворительность и детей. Купель используется для крещения
по сей день. Над нею на галерее установлен великолепный орган 1708 года работы Ренатуса Харриса. Он был
привезен из реновской церкви, но его неоднократно
с тех пор ремонтировали. Новый викарий церкви Кевин
Белл сообщил нам, что орган вновь требует ремонта, на
что приход должен собрать не менее четверти миллиона
фунтов.
В застекленной галерее, ведущей из церкви в основание колокольни, размещены настенные памятники
известным людям. Заслуживает особого внимания один
из них – бюст знаменитого врача и анатома доктора Эдварда Тайсона (1651–1708), выполненный тогда еще начинающим скульптором Эдвардом Стэнтоном.
Наконец, последняя весьма впечатляющая реликвия
церкви – деревянные резные ворота. Они служили вхо-

Религиозные и семейные праздники соединяются в церкви Всех Святых в Твикинем

дом на церковное кладбище с конца 1660-х годов до
1865 года. Тема резьбы, соответственно, на воротах
очень мрачная: черепа, гроб, кости и песочные часы.
На крышке одного из гробов сохранилась дата: 1693 год.
Венчают ворота фигуры Времени и Смерти.
Из основания колокольни винтовая лестница ведет
в звонницу. В ней в целости и сохранности висит комплект из десяти колоколов, перевезенных с улицы Ломбард-стрит. Судьба к храму Всех Святых оказалась более
благосклонной, чем к десяткам других, разрушенных
в разное время, которые сохранились только на гравюрах и фотографиях.
Надпись над порталом колокольни в Твикинеме: «Церковь
Всех Святых Ломбард-стрит. Вновь воздвигнута в 1940 г.»

355

V. Церкви Рена

Колокольни и руины
разрушенных
церквей
Церковь Св. Августина
Олд-Чендж
(St. Augustine Old Change)

Гравюра XIX века

Церковь Св. Августина располагалась на углу улиц
Уотлинг-стрит (Watling street) и Олд-Чендж, немногим
восточнее собора Св.Павла. Впервые она упоминается
в хрониках 1148 г. Ее посвящение Св. Августину из Рима,
посланному папой Григорием I с христианской миссией
Послевоенный Лондон.
Последствия гитлеровского блица 1940 года

Колокольня церкви Св. Августина

в Британию, в Кент, и ставшему первым архиепископом
Кентерберийским, почти не вызывает сомнений. Этого
святого почитают как основателя Церкви Англии и часто
называют «апостолом англичан». О средневековой постройке известно немного, за исключением разве того
факта, что она была одной из самых маленьких в Сити.
Однако приход следил за ее состоянием, неоднократно
ремонтировал и богато украшал.

Во время Большого Лондонского пожара здание
сильно пострадало от огня. Вскоре после 1666 года приход Св. Августина был объединен с приходом Св. Веры
при Св. Павле (St. Faith-under-St. Paul’s). Последний
с XIII столетия пользовался подземной часовней собора Св. Павла, так как его собственная старая церковь
была снесена для расширения собора. Во многих источниках существующая ныне церковь называется двой-

356

Единый ансамбль с собором Св. Павла

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

V. Церкви Рена

ным именем: церковь Св. Августина-и-Св. Веры (St. Augustine-with-St. Faith).
В 1680 г. объединенные приходы подали прошение
в королевскую Комиссию о начале работ по восстановлению церкви Св. Августина, и в том же году началось
строительство по проекту Кристофера Рена. Церковь
и колокольня были в целом закончены к 1684 г. В плане церковное здание имело не совсем правильную
форму. Как показали раскопки 1965 года, его фундамент
в основном состоял из повторно использованных
камней. Археологические исследования также выявили, что колокольня первоначально была квадратной
в плане. Во время восстановления церкви после пожара
ее ширину уменьшили почти на метр, чтобы освободить
необходимое пространство для строительства нового
южного нефа (колокольня вписалась в юго-западный
угол здания). В 1695–1696 гг. ансамбль завершил изящный шпиль.
Церковь была сложена из кирпича и облицована
портлендским камнем с южной и западной сторон.
Внешне она выглядела довольно просто – экстерьер
здания не имел каких-либо декоративных элементов.
Нефы и приделы в интерьере церкви объединяли цилиндрические своды центрального нефа, украшенные
световыми фонарями. Боковые нефы, опирающиеся на
два ряда ионических колонн, отличались нервюрными
перекрытиями и лепными розами по центру каждого
сегмента. На стенах традиционно были установлены деревянные панели. Среди наиболее ценных элементов
внутреннего убранства церкви следует выделить алтарную перегородку с колоннами коринфского ордера и кафедру из резного дуба. В 1878 г. южную стену храма
занял орган.
Верхняя часть шпиля была покрыта свинцом. Она
разрушилась и была снесена в 1829 г. Колокольню тогда
же отремонтировали и установили простой шпиль на
восьмиугольной базе, который выглядел весьма скромно на фоне купола Св. Павла. Этот шпиль был разрушен
во время Второй мировой войны, и в 1954 г. его заменили на копию первоначальной более сложной и фиШпиль колокольни, ставший украшением города

357
гурной конструкции, изготовленную из стекловолокна.
Сама же церковь не была восстановлена, руины ее
внешних стен разобрали, а в 1960-е годы рядом с отреставрированной колокольней возвели невыразительное
здание хоровой школы собора Св. Павла.
Тем не менее, сохранившаяся колокольня с ее фигурным шпилем сегодня по-прежнему образует интересный ансамбль с собором и расположенной к западу от
него церковью Св. Мартина Ладгейт (St. Martin Ludgate).
Эти три вертикали напоминают о сложной системе визуальных связей, которая некогда существовала между
доминантами старого Лондона, созданными Кристофером Реном.
С церковью Св. Августина связана интересная история о кошке по имени Фейт, которая в 1948 г. удостоилась передовицы в газете «Таймс». Примерно в 1936 г.
в храм пришла кошка, которая стала любимицей приходских священников. 9 сентября 1940 года, когда этот
район лондонского Сити подвергся особо жестокому
воздушному обстрелу, Фейт не покидала горящий дом
настоятеля всю бомбежку, оберегая своего котенка.
«Крыши и каменная кладка взрывались, весь дом
пылал, – рассказывал настоятель церкви. – Полы четырех этажей здания провалились буквально перед Фейт;
ее окружали огонь, вода и руины. Но она сохранила
спокойствие и стойкость, ожидая помощи. Мы спасли
ее рано утром, когда здесь все еще горело, и Милостью
Божьей она и ее котенок были не только живы, но и невредимы. Слава Богу за его доброту и милость к нашей
дорогой любимице...».
В колокольне несохранившейся церкви можно увидеть диплом «За стойкое мужество в Битве за Британию», присужденный кошке Народной ветеринарноий
амбулаторией. Еще один диплом был ей выдан Гуманитарной лигой Гринвич-Вилледж в Нью-Йорке. Фейт
умерла в 1948 г., и о ее смерти сообщили газеты четырех
континентов.
Колокольня церкви Св. Августина 4 января 1950 года
была включена в список охраняемых государством памятников класса I (Grade I).

358

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Альбана Вуд-стрит
(St. Alban Wood Street)

Гравюра XIX века

Предполагают, что церковь возникла в англосаксонскую эпоху. Согласно легенде, Оффа, король Мерсии,
влиятельныи правитель, властвовавшии в VIII веке на
территории центральнои части и юга Англии, построил
на этом месте дворец, при котором была часовня. Оффа
также в 793 г. основал аббатство Св. Альбана в городе,
которыи сеичас носит имя этого Святого – первого христианского мученика Британии, убитого в III веке.
Церковь на Вуд-стрит принадлежала аббатству до
XI века. Она росла поэтапно, со временем сложивМаленький «островок старины» в «океане
современной архитектуры»

359

V. Церкви Рена

Средневековая колокольня с башенками,
добавленными в XIX веке

шись в комплекс из нефа с алтарем и боковыми приделами, колокольни с запада и часовни с севера. При
строительстве стен средневекового здания использовались камни из многочисленных в этой местности античных развалин римскои эпохи. К началу XVII века церковь
была в очень плохом состоянии; историк Джон Страйп
описывал ее как «поразительно обветшалую и разрушенную». В 1634 г. ее перестроили по проекту знаменитого
предшественника Рена архитектора Иниго Джонса.
Большой Лондонскии пожар превратил церковь в руины, и ее приход был объединен с соседним приходом
Св. Олафа. В 1681 г. Кристофер Рен предложил построить на этом месте «достойную церковь» с колокольней,
что, по его расчетам, обошлось бы приходу в 1850 фунтов. Однако проект нового здания в классическом стиле
не был одобрен старостами. От него отказались в пользу
восстановления готической церкви с возможным использованием сохранившихся после пожара стен.
Строительство началось в 1682 и было окончено
к 1698 году. Внешний вид колокольни Рен оставил прежним, заменив лишь фундамент. В интерьере сохранились готические своды с нервюрами в высоком цент-

ральном и пониженных боковых нефах. Внутреннее
убранство церкви было вполне традиционным для реновских церквей. Одним из не совсем обычных его элементов стали песочные часы, установленные напротив
кафедры проповедника: они позволяли пастору следить за продолжительностью проповеди и «не испытывать терпение своих слушателей». Резная мраморная
купель была подарена прихожанином по имени Бенджамин Харви в 1684 г. Сам он был сыном видного священника из Уоррика, а дар церкви был им сделан, вероятно, по случаю собственной свадьбы.
В 1850-х годах здание было восстановлено известным
архитектором, работавшим в стиле неоготики: Джорджем
Гилбертом Скоттом. Он добавил церкви полукруглую
апсиду. Башенки украсили колокольню уже в конце
XIX века. В 1897 г. приход Св. Альбана объединили с приходом снесеннои церкви Св. Михаила Вуд-стрит. В те
же времена внутреннее убранство, выполненное Реном,
посчитали нужным сильно изменить и осовременить.
Как писал А. Э. Дэниэлл, писатель и историк, изучавший
церкви Сити, «похоже, здесь не жалели усилий, чтобы
сделать когда-то интересный и полный достоинства интерьер как можно более безликим».
29 декабря 1940 года, в ночь, которая принесла
столько разрушений, что ее прозвали «вторым Большим
Лондонским пожаром», в церковь Св. Альбана попала
бомба. Неф и апсида были почти полностью разрушены. Огненная буря, вызванная бомбежкой, чуть было
не захватила и собор Св. Павла, но шедевр Рена был
спасен благодаря отважным действиям пожарных.
После войны церковь попала в список не подлежащих восстановлению объектов. Полуразрушенный неф
снесли в 1954 г., а колокольню, уцелевшую с очень небольшим количеством повреждений, сохранили. В наши
дни она по-прежнему возвышается посреди той части
Вуд-стрит, которая проходит между Грешэм-стрит и Лондонской Стеной. С трех сторон окруженный огромными
и скучными зданиями банков, этот маленький островок
архитектуры барокко производит впечатление объекта,
оказавшегося здесь случайно.
Колокольня, будучи памятником архитектуры II степени, сегодня служит резиденцией финансовой компании Ekhinos Ltd.

Церковь Богоматери Сомерсет
(St. Mary Somerset)

Рисунок XIX века

Эта церковь находилась на северной стороне нынешней улицы Аппер-Темз-стрит (Upper Thames). Впервые как
церковь Богоматери Сомерсетской она упоминается во
времена короля Ричарда Львиное Сердце (1189–1199). Летописец Джон Стоу дает лишь краткое ее описание: «Это
красивая церковь, но содержится в плохом состоянии.
Думаю, что в старые времена она называлась Саммерс Хит
(Summers Hith) по имени собственника прилегающих земель». Возможно, им был некий Ральф де Самери (Ralph
de Somery), упоминаемый в хрониках того времени. Существует также предположение, что название «Сомерсет»
произошло от слияния слов «summer» («саммер») –
«лето» и «hithe» («хайт») – «пристань».

360

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Старая церковь, уничтоженная Большим Лондонским
пожаром, была больше той, что построил в XVII веке Рен,
а колокольня ее находилась на северной стороне. По закону 1670 года приход был объединен с приходом церкви
Богоматери Маунтоу (St. Mary Mounthaw). Строительство
нового церковного здания велось довольно долго – с 1686
по 1694 год, и церковь стала одной из пяти в Лондоне,
восстановленных в последнюю очередь. Приход был
беден, поэтому средства на приобретение церковной утвари и обстановки по распоряжению Рена выделялись
из угольного налога. Уменьшение размеров вновь выстроенного здания было связано с изъятием части земли
городом для расширения улицы, которая сегодня называется Аппер-Темз-стрит.
Церковь Рена имела неф без боковых приделов и плоскую крышу. Новую колокольню заложили на юго-западном углу здания; таким образом, она просматривалась со
стороны Олд-Фиш-стрит-Хилл и Темз-стрит. Колокольня
высотой 36,6 метра, облицованная портлeндским камнем,
отличалась весьма лаконичными фасадами. Ее четыре
яруса были отмечены чередованием арочных и круглых
окон. Гротескные маски и херувимы играли роль замков
сводов. Главным украшением колокольни стало барочное
завершение в виде восьми богато декорированных пинаклей на парапете. На высоких цоколях четырех угловых
пинаклей установлены резные вазоны, а между ними располагаются четыре более высоких обелиска со сферической верхушкой.
Интерьер церкви отличался строгостью и простой. Потолок был плоским с распалубками над окнами. В запад«Чудом» сохранившая колокольня церкви
Богоматери Сомерсет в окружении офисов и дорог

361

V. Церкви Рена

Церковь Святого Данстанана-Востоке
(St. Dunstan-in-the-East)

Знаменитые пинакли, венчающие колокольню

ной части две колонны поддерживали дубовую галерею
с изображением королевского герба на холсте в раме.
Во второй половине XIX века, когда увеличился отток
жителей из Сити в пригороды, число прихожан во многих
старых храмах уменьшилось. Это дало основания Парламенту в 1860 году принять Закон об объединении бенефиций, разрешающий снос городских церквей и продажу
их земельных участков, а на вырученные средства осуществлять церковное строительство в предместьях. К сожалению, архитектурную ценность старых построек
парламентарии тогда не учитывали. Всего по Закону об

объединении бенефиций были уничтожены 23 старинные
церкви.
Из-за очевидного сокращения количества прихожан
под действие нового закона в число других попала и церковь Богоматери Сомерсетской. Последняя служба здесь
была проведена 1 февраля 1867 года, на ней присутствовало около 70 человек. Затем приход был объединен
с приходом Св. Николая Коул-Эбби (St. Nicholas Cole
Abbey), а колокола и утварь переданы в церковь Богоматери Хокстон (St. Mary Hoxton), построенную на часть
средств от продажи участка земли. Когда приступали
к сносу церкви, архитектор Юэн Кристиан (Ewan Christian) сумел убедить городские власти в необходимости
cохранения колокольни. В дальнейшем она будет причислена к памятникам архитектуры класса I (Grade I).
До войны колокольне, спроектированной Реном, нашли «достойное» применение: в ее нижнем ярусе располагалась дамская уборная. В 1940 году знаменитые
пинакли Богоматери Сомерсетской пострадали от налетов,
затем были сняты и отреставрированы на средства Корпорации Сити в 1956-м. Прилегающая историческая застройка, разрушенная бомбами, не была восстановлена.
Сейчас колокольня находится в невыгодном окружении
современных офисных зданий, а прямо у ее основания
расположен въезд в туннель. Строительство новой автомобильной развязки затрагивало некрополь храма, и его
пришлось перенести на кладбище Лондонского Сити
в Мэнор-парке (Manor Park). Однако часть территории
снесенной церкви, оказавшись на пешеходном островке,
стала небольшим сквером. Колокольню сегодня планируют переоборудовать под частную резиденцию. Хочется
верить, что новый хозяин будет заботиться о сохранении
этого уникального памятника архитектуры.

Рисунок XIX века

Эта церковь впервые упоминается в хрониках 1272 года.
Иногда ее называли храмом Св. Данстана-у-Тауэра или
«возле Фэнчерч». Посвящение церкви саксонскому
архиепископу, жившему в Х столетии, позволяет предположить, что она была основана саксами. Фигура
Св. Данстана трактуется историками неоднозначно. По
одной версии, он был благочестивым монахом и мудрым
советником короля, другая описывает его как коварного
и амбициозного прелата, приводя в подтверждение саркастические слова Чарльза Диккенса из «Детской истории Англии»: «Когда он умер, монахи решили, что он

362

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

был святым, и с тех пор называли его Св. Данстаном.
Они могли с таким же успехом решить, что он был
упряжной лошадью, и с неменьшей легкостью называть
его лошадью».
Средневековое здание храма Св. Данстана было расширено в конце XIV века. О нем писали как о «светлой
большой церкви с большим двором». Над ее колокольней поднимался высокий шпиль. Церковь ремонтиро-

валась в 1630-е годы, а в 1666-м была сильно повреждена пожаром. Внешние стены в основном сохранились, но покрытый свинцом шпиль и весь интерьер
погибли в огне.
Восстановлением церковного здания занялся приходской совет, которыи решился обоитись без услуг
Рена и Хука: они занимались лишь финансовыми вопросами. Работы были завершены к 1671 г. Но через 20 лет

Руины церкви. Стены нефа, заросшие вьюном

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

проявились допущенные при ремонте дефекты, и осмотревшая здание комиссия одобрила перестройку колокольни, ризницы, установку новых колонн и сводов.
Прихожанам существенно помогла щедрость Дионис
Уильямсон из Хеилс-Холла в Норфолке, дед которой, Ричард Хейл, был похоронен в старом храме. Она пожертвовала 4000 фунтов на реконструкцию, которая началась в 1695 г.

V. Церкви Рена

Некогда роскошные арочные окна неоготической базилики
XIX века

Реновская колокольня по-прежнему белеет
на фоне цветущих деревьев мемориального парка

Новая колокольня была построена Реном за три
года и выполнена в готическом стиле, соответствующем основному зданию сохранившейся церкви. Архитектор взял за образец своеобразную конструкцию
шпиля, «вывешенного» на четырех аркбутанах – как
в городском соборе XV века в Ньюкастле (Newcastle)
или в лондонской церкви Богоматери-ле-Боу еще до
пожара. Работы по его возведению были окончены к началу 1701 года. Принято считать, что идею проекта колокольни подсказала Рену его единственная дочь

Джейн, которая умерла через три года после завершения работы над церковью в возрасте всего двадцати
шести лет. Рассказывают и связанную с ней легенду
о том, что после завершения строительства и снятия
подпорок со шпиля девушка встала под ним, чтобы наглядно доказать скептикам, что он не обрушится и не
упадет.
Церковь Рена была разделена на неф и приделы с помощью дорических колонн. Интерьер украшала резьба
по дереву, выполненная Гринлингом Гиббонсом.

363
В начале XIX века старые стены заметно обветшали;
как выяснилось, под давлением крыши нефа они разошлись в стороны на целых 18 сантиметров по отношению к вертикали. В 1810 г. аварийное строение было
стянуто анкерами. Однако эти меры не дали результата,
и вскоре основное здание церкви без колокольни было
снесено. Тогда же по проекту архитектора Дэвида
Леинга (David Laing) приступили к строительству новой
церкви в стиле перпендикулярной готики. Ее освящение состоялось 14 января 1821 года. Это была традиционная трехнефная базилика с витражными окнами,
освещающими хоры. У нее было два боковых придела,
отделенных от центральнойи части тонкими пучковыми
колоннами и стрельчатыми арками.
В годы Второй мировой войны варварские бомбардировки превратили церковное здание в руины. В 1942 г. в них
проводились службы, но после войны было принято решение церковь не восстанавливать. Помещения внутри
сохранившейся колокольни отошли соседнему приходу
церкви Всех-Святых-у-Тауэра (All Hallows-by-the-Tower),
и в течение некоторого времени на ней был даже возобновлен звон. Однако в 1970 году колокола, считавшиеся
одними из лучших в городе, были сняты и проданы в Калифорнию (ныне установлены на декоративной звоннице
во дворе винодельни Sterling Vineyards).
В 1950 году руины церкви Св. Данстана были внесены в список охраняемых памятников архитектуры
класса I (Grade I). В 1971 г. внутри нефа устроили общественныи сад. Сейчас колокольня, окруженная высокими зданиями, открывается уличным прохожим лишь
в паре случайных просветов между офисными центрами. Но пройдя узкими переулками, можно оказаться
в совершенно сказочном пространстве: стены нефа
с ажурными готическими окнами заросли вьюном,
между поставленными в круг скамейками журчит невысокий фонтан. А реновская колокольня, белея на фоне
зеленого парка, по-прежнему украшает эти заросшие
руины, похожие на остатки «замка спящей красавицы».
Преподобный Артур Уэст, один из ректоров церкви,
как-то заметил: «Даже джоттовская колокольня во Флоренции не распускается таким цветком, а наш портлендский камень как-то научился под октябрьскими ливнями добела отмываться от сажи и копоти Сити».

364

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Олафа Джури
(St. Olave Jewry)

Рисунок XIX века

Эта церковь была посвящена погибшему в бою королю Норвегии, почитаемому мучеником и покровителем страны. Она находилась на западной стороне улицы
Олд-Джури (Old Jewry) в старом еврейском квартале.
Первое дошедшее до наших дней упоминание об этой
церкви в манускриптах датируется примерно 1130 годом.
Однако во время раскопок в 1985 г. был обнаружен фундамент более ранней саксонской постройки, возведенной между IX и XI веками и выполненной из кентского
туфа с использованием кирпичей римского периода.
Колокольня церкви,
построенная Кристофером Реном

V. Церкви Рена

В 1399 г. к храму присоединили часовню церкви Св. Стефана (St. Stephen), а в 1436 г., по свидетельству летописца Джона Стоу, добавили новый придел. Его построил
королевский хирург Т. Морстэд, который и сам со временем нашел упокоение в этой церкви.
Средневековое здание ремонтировали дважды –
в 1608 и 1628 годах. Большой Лондонский пожар нанес
ему серьезные повреждения. По указу 1670 года приход
объединили с приходом церкви Св. Мартина Поумрой
(St. Martin Pomeroy), имевшей с церковью Св. Олафа
общий церковный двор (до пожара стены этих церквей
почти соприкасались). В 1669 г. приходской староста
рассмотрел варианты строительства нового здания на
руинах сгоревшего храма и заплатил рабочим за снос
опор старой постройки.
Восстановление церкви началось в 1671 г. Кристофер Рен посчитал возможным использовать значительную часть средневековых стен и фундаментов. Колокольню возводили отдельно с западной стороны
церкви. Чтобы укрепить каменный фундамент, Рен привлек плотников для сооружения деревянной платформы, уходящей под землю на 4,9 метра и поддерживающей фундамент. Работы закончились в 1679 году
и оценивались в 5580 фунтов стерлингов, включая 10 фунтов, выплаченных Собору Святого Павла за строительный камень, собранный на его руинах.
В плане церковь Св. Олафа имела узкую и удлиненную форму. Стены традиционно были облицованы портлендским камнем. Самый эффектный главный фасад
церкви со стороны улицы Олд-Джури украшало большое венецианское окно с колоннами и полным антаблементом.
Колокольня высотой 27 метров – единственная из
многих, построенных Реном, запроектирована с небольшим уклоном: ее подножие немного шире верхней
части. Входная дверь оформлена изящным порталом
с дорическими колоннами и арочным фронтоном над
ними. Вдоль крыши проходит простой парапет с высокими угловыми обелисками, каждый из которых увенчан шаром. На длинной пике в центре плоской кровли
колокольни установлен флюгер в виде корабля с поднятыми парусами; он попал сюда из церкви Св. Милдред
Поултри (St. Mildred Poultry).

365

Сохранившийся
без изменений
церковный дворик

Интерьер старого здания был достаточно строгим:
плоский потолок и белые стены, украшенные лепными
гирляндами над окнами. Сохранившееся с начала
XVIII века описание говорит о том, что храм украшала
коллекция прекрасной европейской живописи. Это выгодно отличало внутреннее убранство церкви от других
реновских интерьеров. Так, предметом гордости прихода были портреты Королевы Елизаветы I, Короля
Карла I, «Большая аллегория времени» и другие живописные произведения выдающихся мастеров.
Церковь, отреставрированную в 1879 г., снесли
в 1887 г. в рамках Закона об объединении бенефиции.
Земельныи участок продали за 22 400 фунтов стерлингов и на эти деньги построили церковь, получившую название Св. Олафа Мэнор хаус (St. Olave Manor House).
Все могилы погоста были вскрыты, останки и надгробные памятники перемещены на кладбище лондонского
Сити в Мэнор-Парке (Manor Park). Церковныи приход

объединили с приходом Св. Маргариты Лотбери, а утварь распределили по другим церквям. Так, во вновь
построенную церковь Св. Олафа были перенесены кафедра проповедника и купель.
Колокольню, западную стену и фрагмент северной
стены, как ни удивительно, сохранили. Они просто стали
частью новои постройки – домa священника прихода
Св. Маргариты Лотбери. Это строение, в свою очередь,
в 1986 г. уступило место офисному зданию, построенному в схожем стиле, так что при взгляде с запада кажется, что церковь все еще существует. Часы на фасаде
колокольни установлены после 1972 года. Окружающий
их фронтон – подлинный: раньше он обрамлял окно.
Церковный двор, также в своем первоначальном виде,
служит внутренним двориком офисного здания.
В 1950 году сохранившаяся часть церкви Св. Олафа
в Олд Джури была признана памятником архитектуры
класса I (Grade I).

366

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Христа Ньюгейт
(Christchurch Newgate)

Рисунок XIX века

На пересечении улицы Ньюгейт-стрит (Newgate
Street) и улицы Кинг-Эдвард-стрит (King Edward Street),
к северу от Собора Св. Павла, возвышается одна из самых
красивых колоколен, когда-либо спроектированных Кристофером Реном. Ее завершение считают верхом элегантности в архитектуре английского барокко. Николас Певзнер (Sir Nikolaus Pevsner), знаменитый исследователь
британской архитектуры, называл колокольню Христа
в Ньюгейте одной из самых роскошных в Лондоне и считал, что ее можно рассматривать как некий квадратКолокольня и руины церкви Христа Ньюгейт

V. Церкви Рена

ный вариант не менее изысканной колокольни Богоматери-ле-Боу.
Церковь Христа Ньюгейт или Грейфраерс (Greyfriars)
впервые была построена в 1239 году для францисканского мужского монастыря «Серых братьев» – отсюда ее
второе название. Уже в 1306–1326 годах на ее месте появился новый готический храм, крупнейший по размерам
и значимости после городского собора Св. Павла. Его
длина составляла 91 м при ширине 27 м, над центральной
частью нефа поднималась колокольня, а восточнее неё
в боковых галереях располагались приделы. Всего церковь насчитывала не менее 11 алтарей. На особый статус
храма указывал и тот факт, что в нем хоронили высшую
знать. Среди погребенных здесь были четыре королевы:
Маргарита Французская, вторая жена Эдуарда I, на чьи пожертвования строилась церковь; Изабелла, прозванная
«Французской волчицей», которая убила своего мужа Эдуарда II; Элеонора Прованская, чье сердце, по преданию,
было закопано под алтарем; Джоанна Тауэрская, дочь
Эдуарда II и королева Шотландии. Интерьер церкви занимали многочисленные надгробья, богато украшенные
резьбой и статуями работы известных мастеров.
В 1538 году Генрих VIII, проводя в жизнь свою радикальную церковную реформу, упразднил монастырь
(включавший в себя также библиотеку, основанную
в 1429 году мэром Ричардом Уиттингтоном, и университет,
в ту пору равный Оксфорду), а в храме разместил склад.
Церковные реликвии и старинные саркофаги продавались на лом. За год до своей кончины король всё же распорядился вернуть церкви Христа в Ньюгейте ее прежний
статус, но теперь в новый городской приход, помимо существовавшего, влились еще два прихода упраздненных
церквей – Св. Николая Шэмблс (St. Nicholas Shambles)
и Св. Эвина Ньюгейт Маркет (St. Ewin, Newgate Market).
Место самого францисканского монастыря занял госпиталь, основанный в 1552 году и также приписанный к церкви Христа.
Старинный храм стоял на ненадежной основе (ниже
его фундаментов современные археологи обнаружили
более раннюю свалку) и, видимо, успел сильно обветшать
за три века своего существования, так что Большой Лондонский пожар нанес ему очень серьезный урон. Теперь
приход Христа Ньюгейт объединили с приходом церкви

Св. Леонарда Фостер-лэйн (St. Leonard Foster Lane) – ее
решено было не восстанавливать. Проект нового здания,
предложенный Реном, видимо, был предметом дискуссий,
поскольку сохранился неиспользованный чертеж
1674 года, на котором изображено здание, превосходящее по размерам построенную им церковь. Многие исследователи полагают, что Рену пришлось менять проект
из-за слабых грунтов. Эту версию подтверждает и наличие контрфорсов на восточном и западном фасадах, что
весьма необычно для творчества архитектора.
Прихожане собрали 1000 фунтов стерлингов на
строительство по выбранному в конечном итоге про-

Сквер среди руин

367
екту. В целях экономии времени и финансовых средств
Рен использовал фрагменты старых фундаментов готической церкви. Таким образом им был сохранен основной план предыдущей постройки: размеры шести ее
травей и расположение колонн оставались в точности
такими, как в средневековой церкви. Колокольню установили там, где было средокрестие, а неф возвели на
месте алтарной части. Строительство церковного здания и колокольни (в то время еще без звонницы) было
закончено в 1687 году. Уменьшенная в размерах примерно в два раза новая церковь Рена равнялась лишь
восточной части предыдущей и имела 35 метров в дли-

368

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Знаменитая колокольня церкви

ну и 25 метров в ширину. Участок земли, который занимала западная часть старой церкви, стал церковным
двором у главного входа в госпиталь, к реконструкции
которого также приложил руку Рен.
К 1704 году завершилось строительство 49-метровой
колокольни, возвышающейся с западной стороны. Ее
достаточно простой главный вход был оформлен округлой аркой и окнами над ней, украшенными неоклассическими фронтонами. Колокольня состояла из трех
последовательно уменьшающихся квадратных в сечении ярусов (что также необычно для творчества Рена),
средний из которых украшала свободно стоящая ионическая колоннада. По четырем углам крыши основного
здания церкви были установлены крупные резные ананасы – символ гостеприимства и свидетельство огромных достижений садоводов короля Карла II.
Внутри церковное пространство разделялось на
неф и приделы коринфскими колоннами, квадратные
основания которых были подняты до уровня галереи.
У приделов потолки были плоские, в то время как потолок нефа имел не очень глубокий крестовый свод. Он
отличал церковь Христа от других церквей, выстроенных Реном в стиле базилики, и, вероятно, воспроизводил средневековую конструкцию. Большие арочные
окна северной и южной стен, застекленные прозрачным стеклом, позволяли дневному свету ярко освещать
внутреннее пространство. В восточной части церкви на
окнах была изображена троица, там же находились
большой деревянный иконостас и резная шестигранная кафедра проповедника, к которой вели ступеньки.
Внутренние стены были отделаны панелями с искусной
резьбой по дереву. Каменный пол из красно-коричневого и серого мрамора оставался от первоначальной
готической церкви. Над северным и западным приделами нависали галереи, где для воспитанников школы
при Госпитале Христа (Christ’s Hospital) были установлены скамьи, вырезанные из деревянных обломков
разбившегося испанского галеона. Западную стену
украшал орган работы Ренатуса Харриса 1690 года.
Этот замечательный интерьер церкви Христа был
полностью уничтожен немецкими зажигательными бомбами в ночь на 29 декабря 1940 года. Сохранилось лишь
резное завершение деревянной купели, увенчанное

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

фигуркой ангела. Оно было спасено от огня неким неизвестным почтальоном и ныне хранится в церкви
Гроба Господня-за-Новыми воротами (St. Sepulchrewithout-Newgate). Капитальные внешние стены и коло-

Табличка на столбе со стороны улицы Ньюгейт, свидетельствующая о печальных фактах истории церкви в XX веке

кольня практически не пострадали. В 1949 году было
принято решение не восстанавливать основное здание
храма, но реставрировать колокольню и законсервировать руины нефа. Приход Христа Ньюгейт объединили
с приходом расположенной поблизости церкви Гроба
Господня-за-Новыми воротами.
В 1950 году руины церкви были отнесены к памятникам архитектуры класса I (Grade I). Колокольню ра-

V. Церкви Рена

369

зобрали в 1960 году, а позже восстановили при помощи
современных строительных технологий. Двенадцать
урн, венчавших антаблемент над ионическими колоннами на ее среднем ярусе, были сняты еще в 1814 году.
Теперь на их месте находятся сделанные из стеклопластика копии, работа над которыми оплачивалась из
частных пожертвований.
В таком виде церковь просуществовала до 1973 года,
когда городской администрацией было принято реше-

Вид колокольни
и руин со стороны
Кинг-Эдвард-стрит,
ради расширения которой
в 1973 году
были разрушены
южная и восточная
стены церкви
Крышка купели, чудом спасенная от
огня и установленная в церкви Гроба
Господня-за-Новыми-воротами

ние, ныне справедливо расцениваемое как «позор для
города». Для расширения улицы Кинг-Эдвард-стрит
и устройства транспортного узла на ее пересечении
с улицей Ньюгейт была снесена прекрасно сохранившаяся восточная стена с тремя арочными окнами,
фронтоном и декоративными контрфорсами, а также
половина южной стены памятника.
В 1981 году у юго-западного угла церкви было построено двухэтажное кирпичное офисное здание,
воссоздавшее дом для молитвенных собраний, сто-

явший на этом месте во второй половине XVIII века.
В 1989 году внутри сохранившихся стен был разбит
небольшой сквер-цветник. В 2001-м транспортные потоки Сити были значительно ограничены и оказалось,
что улица Эдварда может вернуться к прежним красным линиям.
Изначальный контур внешних стен реновской
церкви был обозначен кладкой, возведенной на высоту
около одного метра. Лондонская общественность продолжает настаивать на реализации давнего проекта ди-

зайнера Яна Херона, предложившего полностью восстановить восточную и южную стены, огородив сад от
шума проезжих улиц. В восстановленной алтарной
части Хероном планировалось устроить Гражданский
мемориал в память о жертвах яростных немецких бомбардировок и о мужестве, проявленном жителями города
в дни Второй мировой войны. Между тем в 2006 году
внутренние помещения колокольни были оборудованы
под десятиярусную частную резиденцию – одну из
самых дорогих в городе.

V. Церкви Рена

371

Церкви, уничтоженные
в разное время
и не восстановленные
Судьба приходских церквей, построенных Кристофером Реном, сложилась по-разному. Немногим более
половины из них в том или ином виде сохранились до
наших дней, остальные были разрушены до основания
по разным причинам и в разные исторические эпохи.
Удивителен тот факт, что значительная часть несохранившихся церквей пострадала не в годы войн или исторических катаклизмов, когда памятники культуры
уничтожаются не по доброй воле народов, а была планомерно «стерта с лица земли» в XIX веке, в мирные
викторианские времена по решению городских властей, ставших инициаторами Закона об объединении
бенефиций. Как уже говорилось, этот закон позволял
сносить церкви в исторической части Лондона в связи
с сокращением количества прихожан в центральных
районах и градостроительными нуждами (городу требовались новые транспортные развязки, более широкие улицы, изменения в городской застройке). Прошло
почти двести лет, однако та же проблема компромисса
между целесообразностью нового строительства и необходимостью сохранения старинных зданий остается
не менее острой. Ее актуальность, на наш взгляд, обусловлена влиянием нескольких факторов.
Прежде всего, городские власти во все времена и во
всех странах редко руководствуются в своей политике
исключительно целями сохранения архитектурного наследия. В этом им, как правило, мешают неумение выдеВид на Лондон с южной стороны Темзы. 1760 г.
Через столетие город не досчитается многих
из этих шпилей

Карикатура XIX века. Епископ Лондона: «Ах, Рен! Великий
человек! Что мы можем сделать для его чествования
в год двухсотлетнего юбилея? Я знаю: снести несколько
его церквей!»

лять подобного рода объекты среди старых и обветшалых зданий, а также непонимание важности последовательного сохранения в городской среде национальных
культурных ценностей. Прислушиваться же к мнению
экспертов в этих вопросах им чаще всего не позволяют
коммерческие интересы: в приобретении земли в центре
города и ее использовании для бизнес-целей заинтере-

сованы не только частные компании, но и сами городские службы, которым подобные сделки приносят немалый доход.
В истории Лондона XIX века известны факты, когда решения о сносе церковных зданий принимались даже несмотря на недавно проведенную реконструкцию. В то
время, благодаря участию крупнейших архитекторов и художников, реставрационные работы проводились с целью
восстановления первоначального облика церквей, задуманного и воплощенного архитектором. Новые технологии позволяли существенно улучшать сохранность
построек и возрождать то, что было потеряно или неумело
отремонтировано в XVIII веке. Однако ничто не могло
остановить власти города в их «разрушительном порыве».
Церковные иерархи, в свою очередь, предпринимали
весьма слабые попытки остановить этот процесс. Снос реновских церквей, на наш взгляд, не способствовал украшению английской столицы. Эксперименты, связанные
с попытками вернуться к неоготической архитектуре,
вскоре закончились, но страна уже лишилась уникальных
построек своего лучшего архитектора.
Немалая часть церквей, переживших варварство
XIX века, погибла от немецких бомбежек в годы Второй
мировой войны. Как точно отметил английский писатель Саймон Дьюз, «Гитлер… выполнил свою разрушительную работу с тевтонской тщательностью», от многих
церквей, как и от других зданий города, после печально
знаменитого Блица остались лишь камни и пепел…
Приведенный в этом разделе перечень погибших
храмов не может не вызвать у читателя чувства горечи
и глубокого сожаления.

372

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Всех Святых
Айслворт
(All Saints Isleworth)

Вид на восточный и южный фасады церкви.
Гравюра 1750 года

Первое упоминание о церкви датируется 1290 годом.
Она еще в Средние века признавалась очень древней,
о чем свидетельствовали саксонские знаки и геральдические символы, изображенные на стенах и витражных
окнах. В документах 1485 года церковь впервые именуется как посвященная Всем Святым. Храм был свидетелем
многих событий английской истории. Так, на пристани
Айслворт рядом с церковью садилась на Королевскую
баржу, чтобы совершить свое последнее путешествие
в Тауэр леди Джейн Грей. Спустя 11 лет этот же печальный путь проделала пятая жена Генриха VIII Екатерина
Говард. Cтаринный особняк герцогов Нортумберлендов
Сайон-хаус в соседнем Сайон-парке был традиционной
остановкой королей по дороге в Виндзор – передвижение по воде в те времена для августейших особ было
более предпочтительным.
Старинная церковь, перестроенная в XIV–XV веках,
к началу XVII века обветшала до такой степени, что возникла угроза ее обрушения. В 1703 году приходской

Церковь Всех Святых. Айслворт. Фотография начала XX века

совет принял решение обратиться к сэру Кристоферу
Рену с просьбой об инспекции средневекового строения и подготовке проекта его реконструкции. Рен выполнил просьбу старост. Он нашел церковь слишком
ветхой для перестройки и предложил проект нового
здания. Однако священники оценили его как слишком
дорогой для прихода и отложили на неопределенное
время. В 1705 году умирает видный прихожанин церкви
Сэр Орландо Ги, который выделяет в своем завещании
сумму 500 фунтов на восстановление церкви Всех Святых, где предполагалось его захоронение. Оставленная
на строительство сумма была все же недостаточна для

реализации проекта Рена, но священники решили взять
его за основу и начать строительство, стараясь идти по
пути жесткой экономии затрат. Так как сам проект не
сохранился, сегодня очень трудно судить, насколько архитектор Джон Прайс, руководивший работами, отклонился от предложенных Реном архитектурных решений,
и в какой степени открытая в 1707 году новая церковь
стала узнаваемым творением Мастера.
Колокольня не требовала перестройки и подверглась лишь небольшому ремонту с укреплением несущих конструкций (до сих пор она является старейшим
строением в Айслворте и продолжает быть частью уже

373

V. Церкви Рена

Южный фасад церкви со стороны реки.
Рисунок 1858 года

Церковь сегодня. Современное здание в сочетании со старой колокольней XIV–XV веков

Надгробный памятник Сэру Орландо Ги, уцелевший во время
пожара и установленный сегодня в западной галерее

современной церкви Всех Святых). Здание XVIII века,
выстроенное из красного кирпича, было украшено
двумя рядами арочных окон с северной и южной сторон. Межоконное пространство на этих фасадах занимали пилястры, увенчанные декоративным карнизом.
В интерьере квадратные кирпичные столбы делили помещение на центральный неф и два боковых придела,
в которых по всей их длине располагались галереи.
Церковь была шестипролетной. Центром широкой алтарной зоны служило большое окно, во многом решающее
проблему освещения центрального нефа. Сегментный
фронтон сверху и резной парапет с античными вазами

и фигурами ангелов с боковых сторон создавали барочное обрамление алтаря. Западная галерея была достроена уже после открытия церкви.
Впоследствии здание претерпело множество изменений. Так, в XIX веке барочная алтарная часть уступила
место неоготической. Серьезной перестройке подверглась
крыша церкви: изначально над боковыми приделами она
была плоской, а над центральным нефом – двускатной,
1866–1867 годах соорудили единую мансардную крышу
над всем зданием церкви. Тогда же пилястры северного
и южного фасадов лишились декоративных капителей
и карниза.

374

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Анны
в Сохо
(St. Anne Soho)

Рисунок XIX века

Репетиция музыкантов перед концертом в церкви

В 1943 году церковь полностью сгорела – не от
взрыва бомбы, а от пожара, случайно устроенного
двумя мальчиками. В послевоенное время не хватало
средств на восстановление здания, однако службы
проводились во временных постройках в течение 20 лет.
Только в 1969 году на деньги, собранные прихожанами,
архитектор Майкл Бли построил новую церковь в современном стиле. Рядом со средневековой колокольней она вряд ли смотрится органично. Однако приход
оценивает этот архитектурный контраст иначе. Исто-

рик и прихожанин церкви Всех Святых в Айслворте
Д.Е. Бэйт (G.E. Bate) собрал с упавшей во время пожара
крыши гвозди, их решено было вбить в специальный
церковный крест, используемый во время служб. В этом
священники и прихожане видят символ воскрешения,
прежде всего, духовного и созидательного начала, которое невозможно уничтожить даже самыми сильными
пожарами.

Приход церкви Св. Анны в Сохо был выделен из большого прихода Св. Мартина-в-Полях (St Martin-in-theFields), как и соседний приход Св. Иакова Пикадилли
(St. James Piccadilly). Строительство церковного здания
было начато в 1677, освящение состоялось в 1686 году.
По всей вероятности, куратор церкви Генри Комптон
(Henry Compton), епископ Лондона и наставник будущей
королевы – принцессы Анны, назвал церковь в ее честь.
Епископ Комптон хорошо знал Рена, будучи членом
Комиссии по восстановлению собора Св. Павла и при-

375

V. Церкви Рена

Церковь Всех Святых
Бред-стрит
(All Hallows Bread Street)

Шпиль новой церкви с венчающей луковицей XIX века

Новое здание церкви Св. Анны,построенное в 1991 году

ходских церквей. Авторство архитектора очевидно,
если исходить из анализа сохранившихся чертежей.
К строительству также привлекли мастера Уильяма Толмана (William Talman). Здание было завершено в XVII веке
вместе с колокольней, но без шпиля. В начале следующего столетия, в 1718 году, ее надстроили барочной
восьмигранной главой. С годами колокольня обветшала
и в 1801 году была заменена новой, с несколько гротескными очертаниями и с четырьмя часовыми циферблатами на гранях венчающей луковицы.

Церковь была известна своим хором, и именно отсюда в 1920 году была совершена первая радиотрансляция церковной службы. В 1940 году в церковное
здание попала бомба, уцелела лишь восточная стена
и колокольня. Сначала появилась идея сохранить руины
как мемориал, однако в 1953 году остатки алтарной
части были снесены, и, таким образом, от постройки
Рена до наших дней не сохранилось ничего.
Лишь к 1991 году на прежнем месте было выстроено
новое здание церкви Св. Анны, Св. Томаса и Св. Петра
в Сохо (St. Anne with St. Thomas and St. Peter, Soho),
включившее все, что осталось от старой колокольни.
Ныне этот приход занимается помощью бездомным;
здесь также базируется римско-католическая община,
осуществляющая пастырскую заботу о представителях различных сексуальных меньшинств и их родственниках.

Рисунок XIX века

Слово hallows в английском названии этой церкви
говорит о ее саксонском происхождении. Вероятно, она
была основана в IX–XI веках, хотя точных сведений об
этом нет. Церковь располагалась на восточной стороне
Бред-стрит (Bread street) на перекрестке с Уотлингстрит (Watling street). О средневековой церкви известно мало; мы знаем, однако, что она расширялась
уже в XIV веке.
В соответствии с законом 1670 года приход церкви
Св. Иоанна Евангелиста (St. John the Evangelist) на

376

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Беннета
Финка
(St. Benet Fink)

Рисунок XIX века

Орган церкви, отданный приходу Богоматери Эбчерч

Уотлинг-стрит был объединен с приходом церкви Всех
Святых на Бред-стрит, восстановление которой началось в 1681 году и продолжалось до 1684 года. Для
этого использовались строительные материалы от разобранных руин сгоревших церквей.
Церковь имела в плане форму чуть неправильного
четырехугольника с колокольней, вписанной в его

юго-западный угол. Она завершалась ярусом с тройными арочными окнами на каждой стороне и балюстрадой с высокими остроконечными пинаклями по
углам. Церковь была снесена по решению викторианской церковной комиссии в 1877–1878 гг.

Церковь Св. Беннета Финка находилась на южной
стороне Треднидл-стрит, возле ее пересечения с Броудстрит, недалеко от Королевской биржи. Она впервые
упоминается в хрониках 1216 года. На церковном
кладбище имеются могильные плиты X–XI вв., что говорит о саксонском происхождении церкви. Посвящение Св. Беннету или Св. Бенедикту обычно указывает
на основателя монашеского ордена бенедиктинцев.
Но именно эта церковь могла быть названа и в честь
епископа Бенедикта, сыгравшего значительную роль
в Синоде, проходившем в Уитби в 664 году – тогда

377

V. Церкви Рена

Церковь Св. Беннета
Грейсчерч
(St. Benet Gracechurch)

Табличка, установленная Корпорацией Сити, на месте, где
стояла церковь Святого Беннета Финка

Акварель XIX века запечатлела, как разбирали здание церкви

был установлен приоритет латинского богослужения
в Британии. Имя Финк в названии возникло в связи
с неким Робертом Финком (Robert Fink), на деньги которого в XII веке была построена церковь. В 1433 году
она была богато и очень достойно украшена.
В 1670 году приходской совет постановил начать
восстановление сгоревшей церкви; работы, возглавляемые комиссией Рена, были завершены к 1675 году.
Сложная форма участка определила необычное архитектурное решение храма, зал которого в плане представлял собой близкий к овалу десятигранный много-

угольник. Церковь была сложена из кирпича и бута,
облицована портлендским камнем. Приземистая колокольня поднималась всего на 33,5 метра вместе со шпилем, но при этом была вполне пропорциональна.
Королевская биржа, восстановленная после Большого пожара 1666 года, была снова уничтожена пожаром в 1838 году, что повлекло за собой новые инициативы по улучшению городской планировки. С этой
целью Корпорация Лондона получила парламентское
одобрение на застройку части церковного двора и на
снос шпиля, хотя храм продолжал действовать. Другой
закон Парламента позволил Корпорации Лондона снести все, что осталось от церковного здания. Таким образом, процесс разрушения церкви шел поэтапно –
с 1842 г. по 1846 г.

Рисунок XIX века

Церковь эта находилась на восточной стороне Грейсчерч-стрит (Gracechurch) у перекрестка с Фенчерчстрит (Fenchurch). Впервые она упоминается в грамоте
1053 года как принадлежащая округу Церкви Христа
с центром в Кентербери. Здание позднего Средневековья
было отремонтировано и декорировано в 1633 году.
Через 33 года оно сгорело в огне Лондонского пожара.
Сохранилась только колокольня, хотя и пострадала так,
что проход под ней был запрещен. По закону 1670 года
приход Св. Беннета Грейсчерч был объединен с приходом церкви Св. Леонарда Истчип (St. Leonard Eastcheap).

378

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Большая церковь
Всех Святых
(All Hallows-the-Great)

Рисунок XIX века
Деревянная
резная кафедра,
перенесенная
в церковь
Св. Олафа
на Харт-стрит

Работы по строительству новой церкви начались
около 1681 года. Колокольня была построена заново,
но церковь осталась на старом фундаменте вытянутой
прямоугольной формы. Восстановление завершилось
в 1687 году. Стройная и высокая, церковь отличалась
от других реновских построек относительно небольшим внутренним пространством. Колокольня имела

восьмиугольный купол, фонарь и шпиль. Сохранившийся проектный чертеж, по мнению ученых, был выполнен Робертом Хуком.
Церковь снесли для расширения улицы Грейсчерчстрит и строительства офисов в 1868 году. Деревянная
резная кафедра перенесена в церковь Св. Олафа на
Харт-стрит.

Большая церковь Всех Святых получила название не
благодаря своему особому значению, а из-за размеров
прихода по сравнению с приходом соседней Малой
церкви Всех Святых (All Hallows-the-Less). Обе церкви находились на южной стороне улицы Темз-стрит
(Thames) на расстоянии всего одного квартала друг от
друга. Первое упоминание о Большой церкви Всех Святых относится к началу XII века, когда летописцы называют ее «церковью моряков». В пределах прихода
находился причал Стил-ярд (Steel-yard), где располагалась штаб-квартира Ганзейского союза в Лондоне. Со
времен Средневековья приход имел тесные связи с иностранным купеческим сообществом, преимущественно
немецким.

379

V. Церкви Рена

Церковь Св. Дионисия
Бэкчерч
(St. Dionis Backchurch)

Интерьер церкви в XIX веке

Как и во многих других церквях, старые внешние
стены в основном сохранились после пожара 1666 года
и были частично использованы при строительстве нового здания. Оно мало отличалось от старого, но имело
единое внутреннее пространство. Предположиетльно,
строительство велось по первоначальному проекту Хука
с 1677 года до 1682 года. Был также завершен ремонт
колокольни, которую оснастили новыми колоколами.
Однако в 1684 году ее состояние было признано неудовлетворительным. Каменщик Вильям Хэмонд перестроил колокольню, завершив ее простым парапетом
с балюстрадой.
Еще до завершения работ члены Комиссии по восстановлению церквей писали сэру Кристоферу Рену: «Мы

Рисунок XIX века

сочли уместным, чтобы колокольня Большой церкви Всех
Святых заканчивалась шпилем или фонарем по вашему
усмотрению, поскольку это будет хорошо выглядеть в сочетании с Темзой». Однако шпиль так и не был построен.
Простая, но солидная колокольня была снесена
в 1876 году с целью расширения Темз-стрит. Ее построили вновь в форме, близкой к прежней, но на южной стороне церкви. Однако в 1894 году упразднили и снесли
саму церковь. Ее утварь распределили по другим храмам; в частности, алтарная перегородка переместилась
в церковь Св. Маргариты в Лотбери. Колокольня простояла до 1964 года и была снесена, чтобы освободить место
для строительства АТС. Она, в свою очередь, была снесена в 2006 году для строительства офисных зданий.

Своим названием эта церковь обязана Св. Дионисию Ареопагиту, крещенному святым Павлом. По другой версии, она посвящена тезоименитому епископу
и мученику, обезглавленному на Монмартре и погребенному в аббатстве Сен-Дени. Название «Бэкчерч»
могло происходить также от имени некоего Годвина
Бэка, который якобы передал эту церковь округу
Церкви Христа в Кентербери. Возможно, оно связано
и с местоположением церковного здания, находящегося за Фенчерч-стрит («back» по-английски – позади).
Первые упоминания о церкви датируются периодом между 1198 и 1214 годами. Средний неф перестроен
в 1629 году, колокольня отремонтирована в 1632 г.

380

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

нюю. Наиболее декоративный восточный фасад здания в стиле реновского барокко был украшен двумя
парами соединенных пилястр коринфского ордера,
большим арочным окном между ними, резными гирляндами в антрвольтах и треугольным фронтоном,
венчающим антаблемент.
В 1858 году Дж. Стрит (G. Street) представил проект
перестройки храма в неоготическом стиле, но он был
отвергнут, церковь закрыта, а само здание снесено
в 1878 году.

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Антолина
Бадж-роу
(St. Antholin Budge Row)

Наиболее декоративный восточный фасад церкви

После Большого пожара церковь была восстановлена по проекту Кристофера Рена к 1674 году. В 1678 году
приходский совет обратился к Комиссии с просьбой
о завершении колокольни и постройке шпиля. Колокольня тем не менее оставалась незаконченной в течении десяти лет из-за необходимости восстановления
других церквей.
Церковное здание имело самую неправильную
форму из церквей в Сити: все ее стены стояли под
непрямыми углами друг к другу, что говорит об использовании средневековых конструкций и фундамента.
Планировка церкви с тремя нефами и колокольней на
юго-западном углу, вероятно, также повторяла преж-

Рисунок XIX века

Старинная купель и ее крышка в виде колокольни разрушенной церкви работы Мартина Траверса ныне стала реликвией
прихода Св. Диониса Парсонс Грин

Церковь Св. Антолина была названа в честь Св. Антония-отшельника и находилась к северу от Бадж-роу
(Budge Row) у перекрестка c Уотлинг-стрит (Watling
street). Она впервые упоминается в 1119 году; каменное здание, построенное в 1400 году, расширялось
в 1514 и 1616 гг., а богато украшенная галерея появилась
в 1624-м.

381

V. Церкви Рена

Детали деревянной резьбы на реновской перегородке

После разрушительного для храма пожара 1666 года
приход был объединен с приходом Св. Иоанна Крестителя Уолбрук (St. John the Baptist Walbrook). Сооружение новой церкви началось в 1678 году и закончилось
в 1684 году; островерхий каменный шпиль колокольни,
напоминающий завершения готических храмов, был закончен к 1688 году. При ремонте 1829 года шпиль укоротили, а завершавший его флюгер в виде дракона
продали горожанину Роберту Харрилду (Harrild). Он
и поныне венчает его дом в лондонском районе Сиднем
(Sidenham).

Необычная планировка церкви являлась следствием неудобной формы участка со срезанным югозападным углом. Внутри несимметричного зала размещался овальный купол с круглыми окнами, опирающийся
на восемь стройных колонн. Купол был богато украшен лепными розами, фестонами, свитками, листьями
и цветами. Церковь Св. Антолина отличалась одним
из самых красивых реновских интерьеров. В 1875 году
она была снесена, а реновская алтарная перегородка
передана в новую церковь Св. Антолина и Св. Силаса
в Нанхеде.

Алтарная перегородка, восстановленная и переданная в новую церковь Св. Антолина и Св. Силаса в Нанхеде (Лондон, Саутворк)

382

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Церковь Богоматери
Вулнот

тельные работы церкви были выделены прихожанином
сэром Робертом Вайнером (Robert Vyner) – ювелиром,
ставшим впоследствии лорд-мэром Лондона.
К счастью, часть стен и шпиль сохранились, так что,
восстанавливая церковь с 1677 года, Кристоферу Рену
пришлось полностью перестроить только северную ее

(St. Mary Woolnoth)

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

часть, которая выходила на Ломбарт-стрит. Все остальные конструкции возводились на старых стенах. Новая
церковь была преимущественно каменной. Основные
ее архитектурные элементы отличались тосканским
стилем, но готические формы старых стен частично сохранились. В интерьере плоский потолок поддержи-

Семейный портрет
Сэра Роберта
Вайнера
(Robert Viner),
мэра Лондона
(1674–1675),
взявшего на себя
все расходы
по восстановлению
церкви.
Художник –
Джон Райт
Кафедра проповедника церкови Богоматери Вулнот,
построенной и декорированной Реном

Полагают, что слово «Вулнот» в названии церкви
происходит от имени ее основателя: им был в XII веке
очень богатый человек по имени Вулнот де Вэлброк.
Церковное здание перестраивалось около 1438 года,
а в 1485 году были добавлены часовня и шпиль. Еще
одна реконструкция производилась в 1620 году.
Во время Большого пожара церковь Богоматери Вулнот была сильно повреждена, но не разрушена полностью,
что позволило в скором времени начать восстановление.
В приказах Комиссии упоминается, что средства на строи-

Каменный узор в виде виноградной лозы, использованный
Реном для декорирования двух средних колонн в наосе

вался колоннами, из которых две средние были украшены виноградными лозами, что, несомненно, было
сделано в честь сэра Роберта Вайнера (созвучие имени
со словом vine). На южной и западной сторонах были
устроены галереи.
Тот факт, что в восстановленной церкви сохранялись старые конструкции, послужил основанием для
отнесения здания к категории ненадежных строений.
После двух попыток реконструкции оно было полностью разобрано в 1711 году. Спустя пять лет Николас
Хоксмур (Nicholas Hawksmoor) построил на этом
месте новую церковь.

383

V. Церкви Рена

Церковь Св. Варфоломеяу-Биржи
(St. Bartholomew-by-the-Exchange)

Работы по восстановлению церкви после пожара
практически не велись до 1672 года, когда члены Комиссии согласились восстановить ее за счет «дополнительных средств». В январе 1674 года Хук осмотрел шпиль
и записал в своем дневнике, что его решено снести. Реконструкция началась после 1675 года. В счетах на строительство нет записей о новом фундаменте, поэтому,
скорее всего, церковное здание было построено пол-

ностью на старом основании. От средневековых стен сохранялись ризница в северо-восточном углу, часть алтаря
и южного нефа.
При возведении Нового Банка Англии в 1841 году церковь была снесена, чтобы расширить Бартоломью-лейн
(Bartholomew Lane). Большую часть утвари и принадлежностей передали в новую церковь Св. Варфоломея Мурлейн (Moor Lane). Она также была снесена в 1902 году.

Процесс разрушения
церкви изобразил
художник XIX века
Рисунок XIX века

Эта церковь находилась в восточной части Бартоломью-лейн (Bartholomew Lane) возле ее пересечения
с Треднидл-стрит (Threadneedle street) и рядом с Королевской биржей. Ранее она называлась Малой церковью Св. Варфоломея (St. Bartholomew-the-Less или
the-Little), что отличало ее от Большой церкви Св. Варфоломея в Смитфилде (St. Bartholomew-the-Great in
Smithfield). Первое упоминание о храме с названием
Св. Варфоломея-Парва (St. Bartholomew-Parva) датируется 1291 годом. Сгоревшее в 1666 году здание, вероятно, относилось к 1438 году.

384

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Георгия
Ботольф-лейн
(St. George Botolph Lane)

Рисунок XIX века

Церковь, посвященная Св. Георгию из Каппадокии –
мученику III–IV веков н.э., впервые упоминается при
Генрихе II (1154–1189) как церковь Св. Георгия Истчип
(St. George Estcheаp). Она была расположена на западной
стороне Ботольф-лейн (Botolph Lane), на перекрестке
с Джордж-лейн (George Lane). Средневековое здание ремонтировалось в 1360 году. За 40 лет до Большого пожара
церковь была реконструирована и украшена, а в 1666 году
полностью уничтожена. Ее приход по закону 1670 года
был объединен с приходом Св. Ботольфа Биллингсгейт

Восточный фасад церкви, украшением которого служит ризолит с большим арочным окном
и завершением в виде треугольного фронтона

(St. Botolph Billingsgate). Комиссия согласилась направить средства на восстановление церкви в мае 1671 года.
Работы были закончены к середине 1676 года.
Прямоугольная в плане, церковь Св. Георгия была
сложена из камня и бута и отделана портлендским камнем. Основная конструкция здания стояла на высоком
стилобате. Колокольня находилась в северо-западном
углу и не отличалась особой сложностью, ризница была
пристроена к южному фасаду с восточной стороны. Колокольня заканчивалась основным карнизом и пара-

петом с угловыми цоколями, на которых стояли вазы
с имитацией языков пламени.
Восточный фасад, выходящий на Ботольф-лейн, был
отделан богаче других, имел центральный ризалит и три
арочных окна. Внутри церковь была поделена на три
нефа четырьмя колоннами, несущими цилиндрический
лепной свод наоса и плоские потолки боковых галерей.
Церковь была закрыта в 1899 году, когда было
объявлено, что она находится в аварийном состоянии,
и снесена в 1904 году.

385

V. Церкви Рена

Церковь Св. Кристоферале-Стокс
(St. Christopher-le-Stocks)

Рисунок XIX века

Эта церковь находилась на северной стороне Треднидл-стрит. Она реставрировалась в 1462 году, а в 1506 году
благодаря пожертвованию Ричарда Шора (Richard
Shore), шерифа Лондона, был возведен высокий шпиль.
Стены церкви, очевидно, сохранились после Большого
пожара, поскольку колокольня, как и прежде, была
вписана в юго-западный угол. Восстановление началось
в 1669 году. Часть стен сохранила готические окна, колокольня по-прежнему венчалась четырьмя острыми пинаклями, напоминающими подобные на крепостных стенах.

Банк Англии на гравюре XVIII века в окружении двух церквей – Св.Кристофера Ле-Стокс и Св.Варфоломея-у-Биржи,
снесенных для его расширения и развития

Однако в 1685 году техническое состояние здания
стало поводом для обращения старосты церкви к Рену
с просьбой построить новое. Работы начались лишь
в 1711 году, и ими руководил Вильям Дикинсон (William
Dickinson). Верхняя часть колокольни была снесена,
боковые продольные стены заметно понижены. На фасадах появились новые арочные окна с большими замковыми камнями.
Рядом с церковью находился дом сэра Джона Хублона
(John Houblon), первого управляющего Банка Англии.

Позднее дом был передан банку, который постепенно
скупил большую часть владений прихода. В 1780 году во
время антикатолических беспорядков банку угрожали
бунтовщики лорда Гордона. Это настолько напугало
управляющего, что он стал инициатором закона о приобретении и сносе церкви, которая может служить
оплотом для повстанцев при новом нападении. Так как
банк владел практически всем приходом, то, по мнению банкиров, церковь здесь больше не требовалась.
Храм был снесен в 1782–1784 гг.

386

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Марии-Магдалины
Олд-Фиш-стрит
(St. Mary Magdalen Old Fish Street)

Рисунок XIX века

Эта церковь находилась на Олд-Фиш-стрит (Old Fish),
называемой также Найтрайдер (Knightrider), на перекрестке с Олд-Чендж (Old Change). Первые упоминания
датируются 1162 годом. Ранее она называлась церковью
Св. Марии-Магдалины-у-Санктум-Паулум (St. MaryMagdalen apud Sanctum Paulum) и Св. Марии-Магдалиныв-Пискарии (St. Mary Magdalen in Piscaria). По закону
1670 года ее приход был объединен с приходом церкви
Св. Григория-у-Св. Павла (St. Gregory-by-St-Paul).
Только в конце 1682 года Комиссия объявила, что
восстановление пострадавшей от Большого пожара

Северо-западный фасад церкви

Место на углу Найтрайдер-стрит и Cермон-лайн,
где до 1893 года стояла церковь Св. Марии-Магдалины

церкви Св. Марии-Магдалины должно проходить под
ее контролем и в объемах, «насколько хватит на это
средств». Имеется запись 1683 года о выплате приходским старостой небольшой суммы Кристоферу
Рену. В счетах каменотеса перечислены работы по
устройству нового фундамента для колокольни и примыкающей северной стены, при этом все же отдельные части старых конструкций сохранились. Возведение церкви со шпилем завершилось в 1687 году.
Церковное здание было среднего размера, прямоугольное в плане. Колокольня, облицованная порт-

лендским камнем, располагалась в северо-западном
углу. Ее венчала также каменная восьмиугольная ступенчатая пирамида, над которой поднимался небольшой фонарь со шпилем вогнутой формы.
2 декабря 1886 года церковь сильно пострадала от
пожара, разыгравшегося на соседнем складе. Хотя здание было застраховано, и ремонт был возможен, возник
повод объединить приходы с церковью Св. Мартина
Ладгейт. Участок продали и поврежденное строение
полностью снесли в 1893 году.

387

V. Церкви Рена

Церковь Св. Матфея
Фрайдей-стрит
(St. Matthew Friday Street)

Гравюра XIX века

Церковь находилась на западной стороне Фрайдейстрит (Friday Street), недалеко от перекрестка с Чипсайдом (Cheapside). Впервые она упоминается около
1261 года. Церковное здание позднего Средневековья
было отремонтировано и украшено в 1632–1633 годах.
При пожаре 1666 года оно было полностью разрушено.
По закону 1670 года приход объединили с приходом
церкви Св. Петра Чип (St. Peter Cheap).
Восстановительные работы под руководством Рена
начались в 1682 году и завершились в 1685-м. Строительство обошлось довольно дешево, поскольку церковь была в основном сложена из бута и не отличалась
особенным богатством декора, а невысокая колокольня
не имела ни шпиля, ни даже простой венчающей балюстрады (впрочем, ее почти не было видно с дальних
точек). Единственным, но ярким украшением экстерьера стал облицованный камнем восточный фасад, выходящий на Фрайдей-стрит. На нем было пять одинаковых окон с круглым верхом и закладными камнями

Алтарная перегородка работы Эдварда Пирса в поместном доме «Ползден лейси»

в виде головок херувимов, межоконное пространство
занимали плоские пилястры дорического ордера, опирающиеся на глухой стилобат.
Главным украшением интерьера церкви служила алтарная перегородка. Изготовленная в 1682–1665 г. мастером Эдвардом Пирсом, учеником Гринлинга Гиббонса,
она включала широкий сегментный фронтон и корифские пилястры. По обе стороны перегородки располагались двери, ведущие в служебные помещения.
Церковь была снесена в 1886 году. Среди сохранившиихся предметов ее внутреннего убранства наи-

более интересна судьба алтарной перегородки. Какоето время она находилась в запасниках нескольких музеев, пока ее не приобрела компания «Уайт Аллан энд
Компани». Перегородка была смонтирована вместе
с камином, некогда спроектированным Реном, на стене
холла в поместном доме Эдвардианской эпохи под
названием «Ползден-лейси». Там ее и нашли авторы
этой книги. С 1906 года поместье, первоначальная постройка которого относится к XVII веку, принадлежало
богатой семье Гревилл. Ныне дом открыт для посещения.

388

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Церковь Св.Михаила
Бэссисшоу
(St. Michael Bassishaw)

щиком тканей короля Генриха III, который дарил ему
дома и осыпал всяческими милостями.
Церковь впервые упоминается в 1196 году; остатки средневекового здания обнаружили при раскопках
в конце XIX века. Старая церковь была восстановлена
в XV веке, отремонтирована и украшена в 1630 году.
Большой пожар не пощадил ее, как и большинство церквей Сити.

Рисунок XIX века

Барельеф с королевским гербом, перенесенный в здание лондонской Ратуши

Посвящение церкви Св. Михаилу было самым популярным в Сити после посвящения Богоматери, и как
минимум семь приходских церквей Лондона до Большого Лондонского пожара носили это имя. Все они
были разрушены в 1666 году и все восстановлены,
кроме церкви Св. Михаила-ле-Кверн (St. Michael-leQuern). Церковь Св. Михаила Бэссисшоу находилась
на западной стороне Бэссингхолл-стрит (Bassinghall).
Название скорее всего произошло от фамилии Бэcсинг (Bassing), которая имела широкую известность
в Сити в XIII–XIV веках; Адам де Бэссинг был постав-

Приход Св. Михаила Бэссишоу в числе других, вошедших в программу церковного восстановления 1675 года,
имел право расходовать на строительство «дополнительные средства». Старосты подписали контракт с каменщиком Джоном Фитчем (John Fitch), но полагают,
что Фитч не совсем качественно выполнил свои обязательства. Часть работ в скором времени потребовала
переделки, а коринфские колонны, поддерживающие
крышу, были названы «образчиками халтуры».
Несомненно, эта церковь строилась Реном в режиме экономии, и сложный декор не укладывался в бюд-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

жет. Недостаток средств заставил не только облицевать стены кирпичом вместо камня, но и для крыши
использовать сланцевые плитки вместо свинца. Однако при минимуме затрат мастерам удалось сделать
весьма выразительным восточный фасад с круглыми
окнами и широким фронтоном изогнутых очертаний.
Все работы были завершены в 1679 году. В 1713 году
сланец заменили на свинец, одновременно достро-

или шпиль колокольни, увенчанный вогнутым шатром
под флюгером.
По санитарным нормам конца XIX века помещения
склепов старых церквей должны были быть очищены от
захоронений. В процессе этих работ открылось неудовлетворительное состояние фундамента церкви (как выяснилось позже, одна из ее стен стояла над мусорной
ямой римского периода). Церковь была закрыта в 1892-м
и снесена в 1900 году. Штукатурный королевский герб
с ее стены (1699), самый большой из гербов реновских
церквей, был перенесен в здание Ратуши (Guildhall).

389

V. Церкви Рена

Церковь Св. Михаила
Крукед-лейн
(St. Michael Crooked Lane)

Рисунок XIX века

Впервые церковь упоминается в 1291 году под названием «церковь Св. Михаилиса де Канделвик» (St. Michaelis
de Candelwik). Это название связано с тем, что церковь
находилась на Канделвик-стрит (Candelwick), ныне Кэннон-стрит (Cannon). В 1360-е гг. было выстроено новое
здание с наосом, хорами и боковыми нефами. В 1381 году
лорд-мэр Лондона Уильям Уолворт (William Walworth)
добавил еще один южный неф и часовню, посвященную
Св. Петру и известную как Часовня рыботорговцев
(Fishmongers' Chapel).
После пожара 1666 года основные стены и колокольня сохранились. Работы по восстановлению начались под руководством Рена в 1685 году и продолжались

Работы по сооружению подъездных путей к новому Лондонскому мосту, включающие снос церкви Св. Михаила.
Рисунок Джоржа Шорфа, 1830 год

до 1688 года, а колокольня высотой около 30,5 метров
с резным парапетом и пинаклями по углам была окончена еще через 10 лет. Она была повреждена ураганом
1703 года, и еще через десять лет каменную резьбу ее
завершения сняли, чтобы возвести новый шпиль. Здание внутри и снаружи выглядело достаточно простым,
единый зал был перекрыт плоским потолком с выкружками, а лепнина в форме большого раскрытого цветка
украсила потолок в 1775 году.
Выразительный четырехъярусный шпиль, обшитый
темным свинцом, играл важную роль в городской па-

нораме, перекликаясь со стоящим неподалеку реновским Мемориалом лондонского пожара. Однако решение Корпорации Лондона построить новый мост выше
по течению реки потребовало сооружения подъездных путей с севера. Это обернулось сносом большей
части прихода, в том числе церкви и кладбища.
После недолгой борьбы церковный староста подчинился решению Корпорации, и в 1831 году церковь
была снесена.

390

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Михаила
Квинхайт
(St. Michael Queenhithe)

фундаменте и включали фрагменты прежней постройки.
Возведение храма было завершено к 1686 году.
Спроектированная Реном церковь имела пять пролетов с севера на юг и три – с востока на запад. Нижний ярус украшали окна с арочным верхом, над
ними – круглые окна, обрамленные гирляндами из
цветов и фруктов. Внутри не было колонн или арок,

плоский потолок представлял собой единую панель,
отделенную от выкружки полосой орнамента. Между
церковью и колокольней находился вестибюль и входной тамбур уровнем ниже – для входа с Темз-стрит.
Стройный шпиль заканчивался флюгером в форме
трехмачтового парусника из позолоченной меди. Церковь снесли в 1876 году.

Рисунок XIX века

Церковь носила название по своему расположению возле королевской гавани на северной стороне
Темз-стрит (Thames). Впервые она упоминается в XII веке
как церковь Св. Михаила де Эдредшуд (St. Michael de
Aedredshud). После разрушения в 1666 году ее приход
был объединен с приходом Малой церкви Св. Троицы
(Holy Trinity-the-Less).
В 1676 году стены церковного здания и колокольня
были разобраны, а камень запасен для нового строительства. Северная и восточная стены сооружались на старом

Пересечение Аппер-Темз стрит с Квинхайт – место, на котором находилась церковь Св. Михаила

391

V. Церкви Рена

Церковь Св. Михаила
Вуд-стрит
(St. Michael Wood Street)

Рисунок XIX века

Эта церковь находилась на западной стороне улицы возле пересечения с нынешней Грешэм-стрит (Gresham). Церковь впервые упоминается около 1225 года.
Большая реконструкция ее здания проводилась около
1394 года, затем, в 1620 году, церковь снова была обновлена и украшена. После Большого Лондонского
пожара ее приход был объединен с приходом церкви
Богоматери Стейнинг (St. Mary Staining).
В ноябре 1670 года Комиссия по восстановлению
церквей Сити выделила 150 фунтов, которые вместе

Акварель XIX века, детально изображающая интерьер церкви. Художник Джон Кроутер

с 500 фунтами, вложенными приходом, пошли на
строительство новой кровли для старого здания. Однако вскоре стало очевидно, что этих мер недостаточно.
В мае 1671 года каменотес Томас Вайс, согласно заключенному с ним контракту, разобрал восточную и южную
стены церкви. Из этих камней, а также из 72-х тонн бута,
собранного на руинах Собора Св. Павла, было построено новое здание.
Работы продолжались до 1687 года. Затем на стоящей в юго-западном углу здания колокольне был со-

оружен новый фонарь с вогнутым четырехгранным основанием. Богатой ордерной декорацией выделялся
восточный фасад с цоколем, тремя арочными окнами
и единым треугольным фронтоном. Интерьер был
простым, с плоским потолком без колонн. В конце
XVIII века вместо башенки-фонаря над колокольней был установлен островерхий шпиль с флюгером.
В 1897 году эта реновская церковь была снесена как
ненужная в Сити.

392

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Церковь Св. Милдред
Бред-стрит
(St. Mildred Bread Street)

Рисунок XIX века

Церковь, расположенная на восточной стороне
Бред-стрит (Bread), была посвящена Св. Милдред, аббатиссе монастыря в Кенте, жившей в VII столетии.
Впервые храм упоминается в 1170 году. Каменный
шпиль церкви позднего Средневековья в 1559 году
был поврежден молнией и разобран, в 1628 году перестраивалось основное здание. Его внутреннее помещение было разделено двумя аркадами на три нефа.
Церковь пострадала от пожара в 1666 году, и ее приход объедили с приходом церкви Св. Маргариты и Моисея (St. Margaret Moses).

Интерьер церкви на фотографии 1896 года (фотомеханическая печать)

После пожара здание в течение 15 лет простояло под
временной кровлей, в нем проходили службы. К 1672 году
оно окончательно пришло в аварийное состояние. Лишь
в 1681 году Рен начал перестройку, продолжавшуюся до
1687 года. Церковь и колокольня были в основном сложены из кирпича, но западная стена, как единственная
часть, видимая с улицы, облицована портлендским камнем. Этот фасад, высокий, гармоничный и элегантный,
венчался барочным «голландским» фронтоном. Кирпичная четырехъярусная колокольня со шпилем, напротив,
была очень простой. Интерьер представлял собой пря-

моугольный зал без колонн с круглым куполом потолка, который смотрелся довольно необычно в этом
пространстве. Предполагают, что прихожане пожелали взять за образец красивейшую из церквей Рена –
Св. Стефана Уолбрук.
Церковные принадлежности и мебель сохранялись
в практически неизменном виде с конца XVII века, но
были уничтожены вместе со зданием при бомбежке
в 1941 году. Руины храма и остов колокольни не признали пригодными для восстановления и разобрали
вскоре после войны, а участок отдали под застройку.

393

V. Церкви Рена

Церковь Св. Милдред
Поултри
(St. Mildred Poultry)

Рисунок XIX века

Эта церковь, названная в честь Кентской девы, находилась на северной стороне улицы Поултри (Poultry), почти
напротив Особняка лорд-мэра (Mansion House). Английское название улицы напоминает о находившемся здесь
когда-то рынке, где продавалось мясо домашней птицы.
Впервые церковь упоминается в 1175 году. Она находилась в ветхом состоянии, была снесена и отстроена
вновь в 1456 году, а в 1626-м – реконструирована. Уже
через сорок лет церковь уничтожил Большой пожар. Ее
приход объединили с приходом церкви Богоматери
Коулчерч (St. Mary Colechurch).

Улица Поултри, место, где стояла церковь Св. Милдред. На доме – памятная табличка с указанием года ее разрушения

Управление Рена занялось церковным зданием
в 1670 году. Неизвестно, что осталось от старых стен, но,
поскольку записей о платежах за новый фундамент не
сохранилось, можно предположить, что здание строилось на старом основании. Работы, по-видимому, завершились в 1674 году.
Церковь была облицована портлендским камнем,
украшена традиционными для построек Рена изысканными декоративными элементами. Но интерьер ее не
отличался особой сложностью. В помещении церкви обращали на себя внимание ионические колонны, поддер-

живающие северо-восточный угол колокольни. Плоский
потолок был украшен большими квадратными рамами
и кругом с лепными гирляндами. Колокольня завершалась башенкой, над которой был установлен флюгер
в форме корабля. В 1718 году приходской совет обратился в Палату общин с просьбой о строительстве более
монументального шпиля, но именно в этот момент Палата разошлась на каникулы, и вопрос более не поднимался. Церковь была снесена в ряду прочих в 1872 году.

394

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Стефана
Коулмен-стрит
(St. Stephen Coleman Street)

Строительство нового здания началось под руководством Рена в 1674 году. Судя по кривизне трапециевидного плана, церковь была в основном построена на
средневековом фундаменте. Внутри она состояла из
единого зала неправильной формы с плоским потолком
на выкружках. Только южная и восточная стены здания
просматривались с тесно застроенной улицы. Восточный фасад был облицован камнем, а в 1708 году укра-

шен фронтоном, под которым располагалась фигура петуха. Обращенные к улице кладбищенские ворота венчал
лепной череп с костями и многофигурный барельеф
страшного суда. Это была копия с оригинала конца
XVII века, который хранился в ризнице. Церковь сгорела во время бомбежки в 1940 году. Руины были снесены, место преобразовано.

Рисунок XIX века

Церковь называлась в честь святого первомученика
Стефана, которого забросали камнями возле Иерусалима. Она находилась на западной стороне Коулменстрит (Coleman), недалеко от пересечения с нынешней
Грешэм-стрит (Gresham) – в районе, известном как Старый Еврейский квартал (Old Jewry). Сведения о ранних
годах церкви противоречивы, но впервые она упоминается между 1171 и 1181 годами. Позднесредневековая
церковь была тщательно отремонтирована прихожанами в 1622 году, а в 1666-м сгорела.

На рисунке – фрагмент хранившегося в ризнице церкви барельефа, датируемого XVII веком, с изображением страшного суда

V. Церкви Рена

Церковь Св. Свитина
Лондон стоун
(St. Swithin London Stone)

его начали столетие спустя, и посвящение храма свидетельствует о его основании в саксонские времена.
Первое упоминание датируется 1236 годом. В 1420 году
лорд-мэр Джон Хайнд (John Hinde) начал реконструкцию церкви и добавил к ней колокольню.
Большой пожар не пощадил церковное здание.
В 1670 году одновременно с объединением приходов
Св. Свитина и Богоматери Ботоу (St. Mary Bothaw) было
принято решение о ремонте церкви. В 1675 году ее стены
и колокольню все же снесли, боясь обрушения. Восстановление здания началось, по-видимому, в 1678 году и было
завершено в 1683, а шпиль добавлен в 1685–1686 годах.

395
Стены возводились на старом фундаменте, за исключением выступающего вперед северного фасада. Самым
значимым архитектурным элементом церкви стал восьмиугольный купол, поддерживаемый семью полуколоннами и одной полной колонной со стороны ризницы.
В центре купола находилась восьмиугольная панель
с лепной розой. Колокольня в северо-западном углу
здания отличалась необычным переходом от четверика
к граненому шпилю – с помощью скошенных углов под
карнизом с высокой балюстрадой. Шпиль из дерева, покрытый свинцом, завершался шаром и флюгером в форме
птицы феникс.

Рисунок XIX века

Лондонский камень – реликвия с почти двухтысячелетней
историей

Эта церковь находилась на северной стороне Кэннонстрит, ранее называвшейся Кэндлвик-стрит. Лондонский
камень – загадочная реликвия, прежде находившаяся
в римском Форуме в Лондоне и сотни лет служившая отправной точкой для измерения расстояний в стране. До
конца XVIII века камень хранился в специально построенном для него меморальном сооружении. В 1798 году
он был помещен в южную стену церкви.
Епископ Винчестерский Свитин (Swithin), которому
была посвящена церковь, умер в 862 году. Почитать

Церковь была разрушена при бомбежке в 1941 году,
позже приняли решение ее не восстанавливать. Руины,
включающие стену с Лондонским камнем, были разобраны в 1962 году, а для исторической реликвии нашли
новое место – зарешеченную нишу в стене дома 111 по
Кэннон-стрит.

С 1962 года по сегодняшний день Лондонский камень
находится в зарешеченной нише дома 111 по Кэннон-стрит

396

Барочный фасад церкви Св. Свитина-Лондон-стоун

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

397

V. Церкви Рена

Французская
протестантская церковь
в Савойской
больнице
(Frech Protestant church
in Savoy Hospital)

Гравюра XIX века

Савойская больница, основанная королем Генрихом VII в 1512 году, находилась на территории Савойского дворца.
Акварель XIX века

C 1653 года французские протестанты-беженцы
имели разрешение на проведение богослужений в часовне Сомерсет-хауз (Somerset House). Но с возвращением короля Карла II из эмиграции в 1660 году она
стала католической, как и много лет назад. Тогда французские протестанты подали прошение королю о про-

ведении служб в часовне Савойской больницы (Savoy
Hospital), что было им разрешено 10 марта 1661 года.
Однако больничная часовня оказалась слишком мала
для общины. В 1685 году французы обратились уже
к новому королю Иакову II и добились решения о перестройке здания. Кристофер Рен подготовил проект

новой часовни. Она имела планировку «крест в квадрате» и насчитывала пять пролетов.
В начале XVIII века, когда отсутствие какого-либо
ухода привело к опасности обрушения крыши здания,
часовню закрыли. А в XIX веке ее снесли.

V. Церкви Рена

399

Церкви, построенные
с предполагаемым
участием Рена
Церковь Богоматери
Родерайт
(St. Mary Rotherithe)
Эта церковь расположена в районе моряков, называемом Родерайт или Редрифф, на востоке Лондона. Известно, что на этом месте церковь находилась по
крайней мере с XIII века, но во время реставрации были
найдены древнеримские кирпичи, что подтвердило гипотезу, что на этом месте было римское поселение.
Что же касается существующей церкви, на наш
взгляд, начать рассказ о ней надо с того, что вопрос
об авторстве проекта существующей церкви остается
открытым по сей день, и доказать или опровергнуть
причастность Кристофера Рена к нему сложно. Практически все существующие источники, затрагивая тему авторства церкви, применяют такую формулу: «Церковь
была перестроена в 1714–1715 гг. по проекту Джона
Джеймса, ведущего архитектора того времени (и сотрудника сэра Кристофера Рена)». Взятое в кавычки замечание кажется весьма важным уже потому, что стилистически церковь принадлежит к типичным реновским
творениям.
Но и слова «ведущий архитектор того времени» являются по крайней мере преувеличением. На протяжении долгого времени Джеймс был руководителем
Интерьер церкви Богоматери в Родерайт

бригады королевских плотников, осуществлявшей проекты, созданные Реном, включая собор Св. Павла. Он
был близок к Рену и считается его учеником, но стал
полноправным архитектором только в 1713 г., когда
по рекомендации Рена построил церковь Богоматери
в Твикенеме. Правда, он быстро вырос и вскоре сменил Гиббса на посту одного из руководителей комиссии
по строительству 50 новых церквей. Но ведь проект
церкви Богоматери Родерайт был разработан раньше –
как полагают, еще в 1712 г. Тем не менее автором церкви
в Родерайте всегда считали именно Джона Джеймса.
И это неудивительно: есть лишь одно свидетельство,
говорящее в пользу авторства Кристофера Рена. Это выступление одного из прихожан на праздновании 50-летия
открытия церкви – в конце 1765 или в начале 1766 года.
В этом выступлении, от которого остались лишь фрагменты, говорится, что приход должен гордиться тем, что
ему досталась церковь, спроектированная крупнейшим
архитектором Англии, самым известным архитектором
Лондона. Нет сомнения, что прихожанин этот имел
в виду именно Кристофера Рена.
Заметим, что прихожанин, о котором идет речь, был
весьма интересной фигурой. Звали его Фортунатус
Планта. То, что это псевдоним, очевидно: так называлась
древнеримская вилла в Испании, от которой остались сегодня одни руины. Кроме того, он был иностранцем. В архивах Палаты общин Британского парламента хранится
запись о том, что в 1753 г. палатой был принят билль
о натурализации господина Фортунатуса Планты. Став
британским гражданином, мистер Планта поселился

Церковь Богоматери Родерайт оставалась посещаемой на
протяжении всего XIX века, потому что рядом с ней
строились туннель под Темзой и пакгаузы, и сотни рабочих
были прихожанами

в Родерайте, сделал пожертвования церкви Богоматери
в 1750-е годы и благотворительной школе при церкви
в 1774 г. Он упомянул церковь и в своем завещании, которое хранится в Национальном архиве в Кью.
Фортунатус Планта, откуда бы он ни приехал, был,
судя по всему, человеком образованным и не бедным;
иначе Палата общин не приняла бы решения в его
пользу. Церковь, прихожанином которой он стал, очевидно, была ему дорога. Так что ничего выдумывать
он бы не стал. Он упомянул в своем выступлении Джона
Джеймса как великолепного строителя, которому при-

400

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Доска с именами пожертвователей средств
на благотворительную школу при церкви.
Она содержит имя Фортунатуса Планты

Орган церкви
датируется 1764 годом

ход многим обязан. Но проект церкви, как уже говорилось выше, он причислил к реновским.
Фортунатус Планта мог ошибаться, конечно. Но вероятно, он был в курсе всех дел прихода, так как знал
его историю, тем более что в 1765 г. cо дня смерти Рена
прошло всего 42 года. В те времена люди знали о знаменитостях гораздо больше, чем сегодня: ведь знаменитостей было намного меньше. Кроме того, в распоряжении современников господина Планты тогда было,

как нам кажется, гораздо больше документов, на основании которых и делались выводы.
Если так, то мог ли Рен быть автором проекта? Разумеется! 1716 год был последним, когда он возглавлял
Королевское управление архитектурных и строительных работ. Это означает, что он был обязан знакомиться
со всеми обращениями приходов как в Сити, так и за его
пределами, в том числе в районе Доков, и оказывать
в первую очередь помощь тем приходам, где церкви

были в аварийном состоянии или находились под угрозой стихийного бедствия. А в 1710 г. приход Богоматери
Родерайт обратился к Парламенту с петицией о предоставлении гранта на перестройку их старой церкви, которая стоит в низине и вблизи берега Темзы; ее часто
заливает, отчего основание церкви и колокольни сгнило,
и вся постройка может рухнуть. Парламент не откликнулся на петицию, но этот документ неизбежно должен
был попасть к Рену, а он был обязан принять какие-то
меры.
Что мог сделать Рен в данном случае? То, что бы сделал на его месте любой руководитель. Прежде всего,
разработать проект перестройки церкви, а затем предложить приходу собрать деньги на начало строительства
и мобилизовать местных мастеров, коих в Родерайте,
районе моряков и корабелов, было множество, чтобы
немедленно приступить к перестройке средневекового
храма. Рен был уже старым человеком, так что скорее
всего сделал только общий план перестройки, а его ученик Джон Джеймс, которому он доверял и талант которого ценил по достоинству, уточнил и осуществил его

V. Церкви Рена

план. Заметим, что вся перестройка протекала в то
время, когда Рен еще занимал свой пост.
Денег на строительные работы катастрофически
не хватало, что стало своего рода системой при королях
ганноверской династии, и строительство затянулось.
Колокольню закончили строить только 32 года спустя
после окончания строительства основного объема
церкви, когда Джеймса уже не было в живых. В справочниках есть имя человека, который завершал эти работы: его звали Ланцелот Даубиггин. Он был довольно
известным столяром и инспектором строительных работ
в Сити, но поверить в то, что колокольню церкви, столь
реновскую по духу и стилю, спроектировал он, крайне
трудно. Этот проект явно вышел из архитектурной мастерской, возглавляемой Кристофером Реном.
Читатель, думается, согласится с нашим выводом,
что эту церковь стоило включить в перечень работ, к которым причастен Кристофер Рен. Ко всему сказанному
стоит добавить только то, что первоначальный проект
предусматривал облицовку стен портландским камнем,
но отсутствие средств не позволило сделать эту церковь, так сказать, еще более «реновской».
Но вернемся к архитектуре церкви. В сущности, это
прямоугольная коробка из темно-коричневого кирпича,
окантованная белым камнем по углам и с большими
прозрачными окнами (только в одном из них, в восточном конце, есть витраж, изображающий Деву Марию).
Внутри помещение церкви также прямоугольное,
примерно 23 м в длину и 15 м в ширину. Неф цилиндрический с оштукатуренным потолком, опирающийся
на две колонны с восьмиугольными основаниями. Колонны – единственное, что отделяет неф от боковых
приделов с плоскими потолками; каждый придел имеет
пять пролетов. Последний пролет на восточном конце
вдвое короче остальных: он образует хоры. На восточной стороне южного придела находится Часовня Богоматери. На западной стороне церкви расположена
галерея, куда с двух сторон ведут лестницы. На галерее
установлен орган с резным и позолоченным корпусом,
датирующийся 1764 годом.
Колокольня церкви довольно эффектна, и в ней тоже
сделаны большие окна. Их применение здесь логично,
потому что в первом этаже колокольни расположено

401

Общий вид церкви
Богоматери
Родерайт
с юго-восточной
стороны

фойе, и, кроме того, они освещают звонницу, в которой
висит восемь колоколов, отлитых еще в XVIII веке.
Шпиль церкви удивительно элегантен, а фонарь напоминает аналогичную конструкцию церкви Богоматерисо-сводами. Колокольня со шпилем является местной
достопримечательностью, и по закону здесь запрещено
строить здания, которые бы закрыли вид на нее. Главным условием является то, что часы, установленные
на колокольне, должны быть обязательно видны с проплывающих мимо судов. Церковь Богоматери Родерайт – одна из немногих церквей реновской эпохи,
которая не претерпела внешних изменений.
Однако интерьер здания существенно изменился.
Наиболее серьезные перемены произошли здесь
в XIX веке. Колонны, которые из-за экономии были сделаны в начале XVIII века из дерева, были заменены:

новые были сделаны из мачт знаменитого линейного корабля «Тимерер», принимавшего участие в Трафальгарской битве и сыгравшего важную роль в достижении
победы над франко-испанским флотом. Из дерева
этого же корабля были изготовлены некоторые элементы
церковного убранства, включая алтарь.
В органной галерее можно увидеть модель корабля
«Мэйфлауэр», который доставил поселенцев в Новый
свет, а капитан этого знаменитого корабля Кристофер
Джонс был похоронен во внутреннем дворе церкви.
По обе стороны органа в стене видны каменные блоки,
сохранившиеся от средневековой церкви, а в подземной часовне посетитель обнаружит остатки средневековых стен из мела и кремнистого щебня, а также
кирпичную кладку тюдоровских времен.

403

V. Церкви Рена

Загадка церкви Св. Алфегия
Криплгейт
(St. Alphege Cripplegate)

От этой церкви, известной также как церковь
Св. Алфегия-у-Лондонской-стены, не осталось почти
ничего: сохранились только жалкие руины центральной колокольни, построенной в древние времена
из кремния и щебня пополам с цементом. Руины эти
тем не менее имеют статус охраняемой постройки
класса II (Grade II). Дело в том, что они хранят память
об ее удивительной – и довольно загадочной – судьбе.
По сути дела церквей было две, и прихожане сначала
молились в одной церкви, а потом стали ходить
на службу во вторую, которая раньше принадлежала
монастырю.
Вот какая тут история. Одна церковь была построена
для местного прихода с самого начала. Хотя первое документальное упоминание о ней относится к XII веку,
историки полагают, что эта церковь возникла здесь
раньше, до 1068 года. Это значит, что она была одной
из самых первых церквей, построенных в царствование
Вильгельма Завоевателя. Пристроили ее прямо к крепостной стене, окружавшей Лондон. Но в конце XVI века
она была закрыта и обречена на разрушение; какие
на то были мотивы, не совсем ясно до сих пор. На месте
разобранной церкви устроили плотницкую мастерскую.
В 1837 г. вместо нее сделали зеленый скверик, граничащий с северной стороны с остатками древней Лондонской стены. Теперь это место называется садом
Св. Алфегия.
Памятная доска, на которой сохранился текст, свидетельствующий о том, что кирпичная стена является частью
древнеримской городской стены. Здесь впоследствии была
построена церковь

Так выглядела церковь
Св. Алфегия Криплгейт
в XVIII веке

Вторая церковь была внутри монастыря бенедиктинок.
Судя по всему, женский монастырь возник еще в конце
первого тысячелетия, но к середине XIV века тут уже был
мужской монастырь – августинцев. Монастырь и больницу
при нем закрыли в 1536 г., когда разгоняли все монастыри
подряд. Теперь храм монастыря стал новой приходской
церковью. Ее отремонтировали в 1624 г., а спустя 25 лет
построили новый высокий шпиль. Большой Лондонский
пожар пощадил церковь; она была повреждена, но не
сгорела. Последующие восстановительные работы были
проведены в 1684 г., а затем и в 1701 г.
Но кем? Это остается загадкой, так как никаких достоверных сведений ни о ремонтных работах, ни о том, кто
эти работы возглавлял, нет ни в одном архиве. Между тем
добровольное участие Рена в такого рода работах в данной церкви очень вероятно, и вот почему. Рен и его сотрудники и коллеги арендовали землю буквально
в минуте ходьбы от церкви, чтобы построить там жилой
комплекс (об этом будет рассказано в соответствующей
главе). Было бы нелепым предполагать, что они, – и в первую очередь сам Рен, – не приняли бы участие в восста-

новлении церкви, которая была, по сути дела, церковью,
примыкающей к строящемуся микрорайону.
Чего Рен и его помощники не знали тогда, так это того,
что церковь Св. Алфегия – это одна из тех несчастных
церквей, на которую периодически обрушиваются удары
судьбы. Обветшавшую церковь заменили новой, с большим венецианским окном меж двух пилястров, по обе стороны окон были дверные проемы под фронтонами.
В начале ХХ века фасад перестроили в неоготическом
стиле. Ну тут началась Первая мировая война. Церковь
была серьезно повреждена в результате немецкого налета. Ее восстановили, но повреждения сказались, и ее
решили разобрать. Колокольню сохранили, но она была
практически уничтожена огнем в 1940 г. Когда после
войны приступили к созданию нового жилого комплекса
в районе Барбикан, снесли все, что от церкви оставалось.
К сожалению, об этой церкви очень редко упоминают историки лондонской архитектуры. Как известно,
Рен нередко проводил проектные работы по восстановлению церквей бесплатно. Полагаем, что он внес свою
лепту и здесь.

V. Церкви Рена

405

Церковь
Богоматери Ингестр
(St. Mary Ingestre)

Портрет Джона Четуинда

Церковь в ясный зимний день

Примерно в 7 км к северо-востоку от английского города Стаффорда расположена деревня под названием
Ингестр. Приходскую церковь здесь построил в 1676 г.
некий Уолтер Четуинд, некогда Верховный шериф графства Стаффордшир, который жил неподалеку в прекрас-

ном дворце якобинского стиля. Новая церковь строилась вблизи старой, весьма ветхой, и когда строительство закончилось, памятники и гробницы были перенесены в новую церковь, а старая была разобрана.
Уолтер Четуинд, самодеятельный ученый и инженер,
внес немалую лепту в строительство новой церкви и, вне
всякого сомнения, следил за ходом работ. Но проект

Интерьер церкви Богоматери в Ингестре

церкви, по общему мнению, принадлежит не ему. На
протяжении столетий некоторыми историками архитектуры, а также местными деятелями культуры неоднократно высказывались соображения, что проект церкви
Богоматери разработал Кристофер Рен. Более того,
местные жители, будучи убежденными в истинности
этого факта, всегда гордились тем, что их церковь един-

406

Алтарная часть церкви

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Западная часть церкви

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

V. Церкви Рена

407

Потолок церкви

ственная, которая была построена великим зодчим за
пределами Лондона – если не считать, конечно, часовен
в университетских городах.
В принципе имеется достаточно много косвенных
свидетельств, что церковь Богоматери Ингестр строил
именно Рен. Первым из них является то, что среди рисунков Рена имеется один, который подписан так: «Колокольня мистера Четуинда». Более того, Рен писал,
к примеру, что спроектировал для этой церкви «элегантный экран (перегородку хоров. – Прим.авт.) из фламандского дуба и украсил его королевским гербом».
Вряд ли он стал бы проектировать эту перегородку, если
бы общий проект церкви принадлежал другому архитектору. Заметим еще, что Рен и Четуинд были добрыми
друзьями и коллегами по Королевскому Научному об-

ществу. Архитектурный талант Рена был хорошо известен Четуинду, так что в его положении было бы глупо
не использовать этот талант друга, когда он строил церковь в деревне.
Впрочем, черты реновского стиля видны во всем интерьере церкви. Потолок можно смело назвать «реновским», зал, колонны и галереи во многом схожи с работами Рена в некоторых других церквях. Типична и резьба
по штукатурке. Резьба по дереву – несомненно работа
Гринлинга Гиббонса, творения которого можно найти
почти во всех сохранившихся интерьерах церквей Рена.
Внешне церковь также носит черты реновского стиля.
Простая четырехугольная колокольня украшена вверху
парапетом и вазонами. Вход в церковь – через холл в колокольне. Этот прием нередко использовался Реном.

Окна в боковых стенах нефа – круглые, а в боковых стенах галерей – высокие с круглыми завершениями.
Фронтон входа простой, но элегантный. Церковь построена из камня, который не так эффектен, как портлендский, но выделяет ее среди прочих построек
деревни.
Церковь была освящена в августе 1677 года. В этот
день местный епископ крестил ребенка, воцерковлял
женщину, венчал молодую пару и в придачу еще отпевал покойника. Такой набор служб был, очевидно, призван показать всем местным жителям, что построенная
вновь церковь – не личная часовня семьи Четуиндов,
а обычная приходская церковь. Постройка Рена – важная достопримечательность графства Стаффордшир.

V. Церкви Рена

409

Церковь в Уоррике
(Warwick Church)

Лондон был далеко не единственным городом в Англии, который серьезно пострадал в результате большого
пожара. Таких городов было несколько, и одним из них
стал небольшой городок Уоррик, известный своим средневековым замком. Еще одной достопримечательностью города является церковь Богоматери, сорокаметровая колокольня которой – одна из самых высоких
построек Уоррика.
На ее месте стояла церковь, построенная еще Роджером де Бомоном, вторым графом Уорриком, в 1123 году.
Город гордился ею, но в 1693 году в Уоррике случился
страшный пожар, и корпус церкви и колокольня были
уничтожены огнем. Было принято решение строить
новую церковь, и Королевское Управление архитектурных и строительных работ приняло решение поручить
возведение новой церкви человеку по имени Уильям
Уилсон.
Назначение это, конечно, не было случайным. Кристофер Рен, руководитель Управления, пользовался в те
годы непререкаемым авторитетом, и его рекомендации
выполнялись почти как приказы. А Уильяма Уилсона он
знал очень хорошо. Уилсон был его студентом в ОксИнтерьер церкви в Уоррике

Колокольня церкви в Уоррике

форде. Заметим еще, что Уилсон, сын пекаря из Лестера,
первоначально собирался стать физиком, но опыт и таланты учителя вдохновили его, и он стал скульптором
и чертежником, а затем и архитектором. Ему даже поручили исполнить статую короля Карла II для западного
фасада кафедрального собора в Личфилде, что он и сделал, причем блестяще.
Уилсон осуществил под руководством Рена не один
проект, освоил инженерно-строительное дело и со
временем стал работать вполне самостоятельно. Его

отличали фантазия и стремление к изучению зарубежных образцов архитектуры. Церковь в Уоррике местная община и священники собирались строить в готическом стиле, и талантливый ученик Рена для этой
цели подходил вполне. Его проект оказался удачным.
Историки архитектуры отмечали, что его отличало
прежде всего то, что Уилсон отошел в нем от стандартов английской готики XVI века, создав оригинальный
и хорошо продуманный план. Церковь была закончена
в 1704 году.
Одни историки полагают, что Рен принимал участие
в разработке этого проекта, другие это оспаривают. Думается, что Рен вряд ли стал бы активно участвовать
в разработке архитектурного проекта в готическом стиле. Но, как и во многих других случаях, когда речь шла
о проектах его учеников, он охотно консультировал их
по вопросам, в которых ему в то время не было равных.
Это вопросы инженерно-технического порядка – например, вопросы нагрузок и надежности конструкции при
строительстве колоколен. Напомним, что к этому времени Рен накопил бесценный опыт создания высоких
сооружений, и Уилсон охотно этим опытом учителя воспользовался. Во всяком случае, как мы знаем, ранее он
это делал не раз.

V. Церкви Рена

411

Рекомендации Рена
по поводу строительства
церквей
В 1708 году, во время правления королевы Анны,
Парламент утвердил Акт, согласно которому в лондонском Сити и в Уэстминстере было намечено строительство
пятидесяти новых приходских церквей. Реализацию
принятого решения поручили специальной комиссии,
членом которой стал Кристофер Рен. Он включился в эту
работу в той мере, в какой ему позволяли его колоссальная занятость и постоянная профессиональная востребованность. Однако привычная ответственность за
любое порученное дело заставила Рена весьма серьезно отнестись к новым возложенным на него функциям. Так появился документ, ставший, по существу,
главным учебным пособием по строительству церквей
для многих поколений архитекторов. В нем Мастер отразил свой взгляд на на эту область архитектуры и поделился с коллегами богатейшим опытом.
В документе, написанном в форме письма, Рен сформулировал общие принципы церковного строительства
и отметил его особенности в английской столице. Он
уточнил также, что речь идет вовсе не о догмах, а о положениях, которые могут быть подвергнуты обсуждению и изменению. Заметим, что это писал признанный
мастер своего дела, авторитет которого в архитектуре
и градостроительстве уже не одно десятилетие был непререкаем.

Кристофер Рен, дающий рекомендации строителям

Автограф Кристофера Рена. Отчет от 28 июля 1675 года

Вот какие рекомендации дал в своем письме Кристофер Рен.
Церкви, считал он, должны строиться не там, где для
этого есть свободное место, и не в пригородах, где
земля под застройку стоит недорого, а там, где концентрация населения наиболее высока (хотя и земля дороже), чтобы, прежде всего, обеспечить удобство
прихожан. Чем больше паства, тем богаче церковь, тем
значительнее средства, выделяемые на ее развитие, ремонт и содержание священнослужителей.
Что касается месторасположения церквей, то, по
мнению Рена, их надо строить преимущественно на
больших и открытых улицах, а не в узких переулках, куда
бывает трудно подъехать даже на небольшой карете. Фасады, видимые с улицы, должны украшаться декоративными портиками, несущими еще и функциональную
нагрузку. Другим украшением церкви призваны стать
шпили или фонарики на колокольне, которые, в нужной
пропорции, возвышаясь над окружающими домами,
дают большую привлекательность городу. В том случае,
если у прихода две церкви, главная должна иметь колокольню, приспособленную для большого комплекта
колоколов, а второстепенная – колокольню поменьше,
в которой будет достаточно двух или трех колоколов.
Архитектор напомнил о том, что на большие колокольни и массивные шпили порой уходит до половины
затрат на строительство.
Рен высказал в своем письме убеждение, что захоронения внутри церквей должны быть запрещены. Они

412

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Панорама Лондона 1750 года работы Мартина Энгельбрехта

не только не способствуют сохранению здания, но и делают полы церквей неровными, из-за чего скамьи для
прихожан никогда не стоят прямо. Погост также не
может находиться в церковном дворе, поскольку постоянная кладбищенская сырость приводит к повреждениям как ступеней, так и портиков при входах, а стены
церквей зеленеют. Это происходит, как свидетельствует
Рен, со всеми старыми храмами.
Поэтому захоронения нужно делать только на кладбищах, расположенных в окраинных районах города на
расстоянии не менее полумили от церкви. В этом случае
и плата за кладбищенский участок будет меньше. Что
же касается панихиды, то ее следует проводить в церкви, после чего траурная процессия должна двигаться
на кладбище для процедуры похорон. Далее Рен довольно подробно описал правильное, с его точки зрения, устройство кладбища, при котором ничто не мешает
проведению ритуалов захоронения.

Много внимания в письме уделено материалам для
строительства церквей. Лучшими из них и наиболее
пригодными для британского климата Рен считал кирпич и портлендский камень. При этом он признал, что
поспешная застройка Сити потребовала огромного количества кирпича, и даже в начале XVIII века найти хороший и одновременно недорогой кирпич непросто. Но
в провинции качественный кирпич – не редкость, и продукция местных кирпичных заводов даже не уступает
древнеримским аналогам. Дуб, по мнению Рена, идеальный опорный материал для кровли, потому что не требует особого ухода и, в сочетании со свинцом, исключительно долговечен.
Заканчивается письмо примерами математических
расчетов идеального размера приходской церкви. Архитектор исходил из потребности вместить в храме всех
желающих, даже в те особые дни, когда службу проводит именитый гость – высший иерарх.

Церковь Св. Стивена Уолбрук в разрезе

V. Церкви Рена

Фасад церкви Св. Милдред Поултри, выходящий на широкую улицу и украшенный барочными декоративными элементами – хорошая иллюстрация к рекомендациям Рена

413

414

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Традиционные символы на воротах церковных кладбищ. Рен
выступал за перенос погостов на окраины города

Кристофер Рен
представляет
Карлу II
свой план
перестройки
Лондона после
Большого пожара
1666 года

Рен заметил, что для возросшего числа прихожан пятидесяти церквей недостаточно, так как большинство из
них с трудом примет две тысячи человек. Конечно, можно
построить очень просторную церковь, которая рассчитана
на большее число прихожан. Однако во время протестантской службы, в отличие от католической, людям

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

важно слышать каждое слово священнослужителя, поэтому размеры церкви ограничены. По мнению Рена,
оптимальные параметры не должны превышать 90 футов
в длину (27,5 м) и 60 футов (18 м) в ширину. Общая
длина увеличивается за счет алтарной части и нартекса. Очевидно, что эти размеры, как и ряд других, вы-

числены Реном на основе акустических экспериментов.
Так, им сделан вывод о том, что средний голос хорошо
слышен людьми, стоящими перед кафедрой проповедника на расстоянии 50 футов (чуть более 15 м). По бокам
от кафедры звук распространяется без ущерба для восприятия на 30 футов (9 м), а за кафедрой слышат только
стоящие не дальше 20 футов (6 м). Все архитекторы,
проектировавшие церковные здания в течение последующих столетий, придерживались приведенных
Реном расчетов.
Вклад великого зодчего в дело строительства многочисленных церквей английской столицы поистине огромен. Его личности, его творениям посвящено немало
книг. Однако, на наш взгляд, наследие Мастера до сегодняшнего дня полностью не изучено и недооценено, а перечень заслуг несколько преуменьшен. Хочется верить,
что в XXI столетии возникнут новые научные труды, посвященные его гению, а имя Кристофера Рена займет
более достойное место в истории английской и мировой архитектуры.

Работы Рена

В УНИВЕРСИТЕТСКИХ
ГОРОДАХ

VI

VI. Работы Рена в университетских городах

417

Большой
зал Шелдона
в Оксфорде
Обычно это здание называют «Шелдонийским театром» – что является калькой с английского. В сущности,
это совсем не театр, а зал универсального характера,
главным образом предназначенный для торжественных
собраний, лекций и разных прочих университетских мероприятий. В общем и целом, с учетом дополнительных
работ по созданию в чердачном этаже помещений для
издательства Оксфордского университета, Рен занимался им пять лет, с 1664 по 1669 год.
Строительство здания началось в 1664 году и закончилось спустя три года. По прошествии примерно ста
пятидесяти лет начались перестройки: здание перестраивалось дважды. В первом случае архитектор Сондерс
частично реконструировал его в 1802 году, в результате
чего исчезли мансардные окна чердачного помещения,
в котором в то время находилось издательство университета, а в 1838 году Блор заменил башенку-фонарь
на крыше. Ни одно ни другое вмешательство архитекторов не улучшило облик здания, и единственным разумным объяснением может быть лишь необходимость
конструктивных изменений, вызванных старением постройки.
Своим рождением Большой зал Шелдона обязан
прежде всего самим студентам университета. На протяжении многих веков Энкаения (Encaenia), официальное
празднование основания университета, проходило
Большой зал Шелдона, восточная сторона.
Вид из дворика корпуса Кларендона

Южный (главный) фасад Большого зала Шелдона

в церкви Богоматери, университетской церкви Оксфорда. Но Энкаения — это не только общественный
праздник, но и важное академическое событие, на котором присутствует множество студентов и в ходе которого проводится церемония выпуска из университета
и присвоение степеней. Соответственно, в этот день
в церкви стоял невообразимый гвалт. Естественно, что
многие священнослужители стали высказывать недовольство по поводу того, что сугубо светское мероприятие проводится в Доме Божьем. Да еще с таким шумом!

Гилберт Шелдон, Архиепископ Кентерберийский,
прежде возглавлявший колледж Всех Душ, решил
осуществить идею, которую высказывали до него известные ученые и священнослужители, включая знаменитого архиепископа Уильяма Лауда: построить специальное здание для Энкаении. Шелдон посоветовался
с Кристофером Реном, и оба пришли к выводу, что нет
смысла строить здание ради одного дня в году: надо построить такой универсальный зал, который можно будет
использовать и для крупных мероприятий, и для акаде-

418

Улица Брод-стрит в XVIII веке. Зал Шелдона на правой стороне, между корпусом Кларендона
и Старым музеем Эшмола

мических собраний. Место для строительства здания
было приобретено вскоре после Реставрации монархии,
а большую часть суммы, необходимой для строительства, выделил Шелдон (примерно двенадцать тысяч
фунтов из требуемых пятнадцати). Заметим, что квалифицированный рабочий получал в те времена от десяти
до двадцати фунтов в год.
Когда Рен начал работать над проектом, ему исполнился 31 год; он был профессором астрономии в Оксфорде. Опыт архитектурной деятельности у него был
очень скромный: он к этому времени построил в Оксфорде всего-навсего одну часовню. Но Рен, поставив
себе задачу овладеть какой-либо специальностью, всегда шел по этой дороге до конца. К тому времени, когда
он взялся за проект Большого зала Шелдона, он обладал
уже очень солидным запасом знаний по архитектуре
и гражданскому строительству, который получил благодаря усердному самообразованию.
Кроме того, ученый с широким кругозором, он умело
пользовался разными достижениями в науке и технике
и тем скромным справочным аппаратом, который был

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Интерьер зала в XIX веке

в его распоряжении. Чтобы иметь представление о том,
как строили подобные сооружения в древние времена,
он обратился к опыту архитекторов Древнего Рима. Как
мы знаем, Рен с детства блестяще владел латинским
языком, и ему не составляло труда тщательно изучить
многие архитектурные памятники древнеримской
эпохи.
Среди них были постройки, которые были близки
по своему предназначению тому зданию, которое
предстояло создать Рену. Примерно расчитав количество людей, которое должно вместить его сооружение,
он обратился к опыту древних римлян по созданию театров, относительно небольших по размерам, с достаточно большим числом посадочных мест и с галереями
в колоннадах на втором и третьем этажах. Но архитектору предстояло решить намного более серьезные
проблемы, чем те, что решали древние римляне. В теплой южной стране крыша была не нужна: в Древнем
Риме в театрах, как правило, обходились навесами
из ткани. В холодной и дождливой Англии крыша была
необходима.

Внутри здания, которое он проектировал, мощные,
сплошные колоннады были бы лишними: они занимали бы много места и делали бы здание тяжелым, громоздким и неудобным, но балконы, подобные
театральным, были необходимы, и они должны были
опираться на ряд изящных колонн. Поскольку здание
должно было стать закрытым, окна имели важное значение для внутреннего освещения, и их должно было быть
много. Перекрытие тоже могло представлять серьезную
проблему: размеры зала были таковы, что мощных
балок нужной длины изготовить было практически невозможно.
Изучив множество рисунков и чертежей разных
эпох, и в том числе план театра Марцелла в Риме, Рен
приступил к проектированию. Возможно, изученные
материалы подсказали ему идею построить зал в форме
латинской буквы D. На одном из всего двух проектных
чертежей Рена, которые пощадило время, в Большом
зале даже есть сцена, но архитектор впоследствии
решил, что в ней нет необходимости. По этому чертежу
была выполнена модель зала, которая, увы, не сохрани-

419

VI. Работы Рена в университетских городах

лась, и которая, по свидетельству очевидцев, также
включала в себя сцену.
Чертеж этот дает полное представление о замысле
Рена, и он был, несомненно, сделан уже тогда, когда архитектор уже определился с пространственной ориентацией здания: центр плоского южного фасада должен
был находиться напротив Школы Богословия и на поперечной оси ее фасада, а многоугольный амфитеатр –

Северо-восточная сторона Большого зала Шелдона

простираться до улицы Брод-стрит, уже то время бывшей одной из главных торговых улиц Оксфорда. О некоторых причинах такого выбора пространственного
ориентирования мы скажем чуть позже, когда будем говорить об общих деталях постройки.
Внутренние детали чертежа определяют местонахождение трона для номинального президента университета, двух ростров для Инспекторов университета
и кресел в партере для высших чинов университета.
Трон номинального президента должн был стать фокальной точкой как для всех сидящих в зале, так и для
находящихся в южной его части, что было сделать непросто. Но архитектор с честью вышел из этого затруднения, поместив трон близко к математическому центру
зала, но так, чтобы и амфитеатр, и балконы хотя бы немного его охватывали с обеих сторон. Авансцена была
оборудована местами для участников диспутов, которые в XVII веке еще оставались важнейшим элементом
церемонии присвоения степени. Прилегающая к ней
часть зала предназначалась для церемоний, представлений, презентаций.
Проектирование перекрытия и крыши было непростой задачей. Архитектору предстояло создать перекрытие длиной около 22 м. Сделать опору перекрытия
в виде мощных колонн значило похоронить саму идею
зала, удобного и для зрителей, и для выступающих.
От этого решения Рен отказался. Он категорически исключал также создание перекрытия по типу готических
залов: перекрытие в них держалось на молоткообразных опорах и тяжелых балках по всему потолку. Рен
решил проблему перекрытия как мог ее решить только
ученый. Он спроектировал сложные фермы, близкие
по форме к треугольникам, причем настолько прочные,
что ему не нужны были теперь никакие колонны. Конструкции ферм состояли из балок и скоб, надежно связанных стяжками.
Эти фермы стали важной вехой на пути создания
самых различных ферм для перекрытий зданий разного
назначения. То было проявление гениальности Рена
на весьма раннем этапе его архитектурного творчества,
в то время когда дорога к вершинам его новой профессии только открывалась, но и в научных, и архитектурных кругах работу Рена оценили по достоинству. У него

Плафон на потолке зала. Он собран из отдельно
написанных картин

появились не только подражатели, но и поклонники его
творчества.
Насколько прочным было сделанное им перекрытие,
можно судить хотя бы по такому факту. В начале
XVIII века, еще при жизни Рена, в столице и в Оксфорде
стали распространяться слухи, что сделанная Реном работа недолговечна, крыша Большого зала Шелдона
может рухнуть в любую минуту, и даже входить в зал
стало опасно. Не составляет большого труда представить, кто распространял такие слухи, особенно в то
время, когда на его место претендовали десятки царедворцев.

421

VI. Работы Рена в университетских городах

Но достигнутый эффект был прямо противоположен
искомому. В 1720 году комиссия, назначенная для инспекции перекрытия и крыши Большого зала Шелдона,
с изумлением обнаружила, что, хотя некоторые балки
несколько провисли под тяжестью множества книг, которыми был завален чердачный этаж, вся конструкция
здания была в таком отличном состоянии, что могла
обойтись без всякого ремонта полтора столетия,
а, может быть, и целых два.
В полукруглой части зала, где располагались амфитеатр и балконы, Рен удачно использовал опорные части
для создания коридоров. Помимо перекрытия, особое
внимание он уделил нагрузкам на колонны, которые
поддерживали балконы: здесь его знания в области
того, что мы называем сейчас сопротивлением материалов, пригодились как никогда. В сущности, в мире не так
много зданий, построенных 350 лет назад для определенной цели, конструкции и функции которых не претерпели особых изменений.
Отметим, однако, что к середине ХХ века камень,
из которого был построен зал, пришел в такое состояние, что все здание пришлось облицевать заново
в 1959–1960 году. Для облицовки был использован Чипшемский облицовочный камень, не изменивший облик
здания. Позднее были реставрированы и приняли
прежнюю форму также стекляные панели основных
окон и декоративная ниша над северным входом,
а также роспись потолочного плафона, выполненная
Робертом Стритером, прекрасным мастером и придворным художником. Составные части плафона были написаны им во дворце Уайтхолл в 1668–1669 годах и с великой осторожностью доставлены в Оксфорд.
Что же касается внешнего вида здания, построенного Реном, то в истории английской архитектуры не
было другой постройки, по поводу которой специалисты сломали столько копий, сколько в данном случае.
В одном лагере всегда были те, кто отказывал Рену в гениальности, считая, что главный фасад Большого зала
Шелдона в целом не был успешной работой Рена. Он
якобы показал, что, несмотря на свои таланты и знания,
Интерьер зала (южная сторона) с органом
и главным входом

архитектор не был готов к созданию серьезных архитектурных композиций и у него не было четкой платформы относительно данного проекта.
В другом лагере критики высказывали несколько
иную точку зрения. Они считали, что Большой зал Шелдона был его первым крупным и важным творением,
и незрелость, которая чувствуется в проекте, придает
ему некоторый шарм, и именно поэтому это здание
должно вызывать немалый интерес – как ранняя работа
одного из самых великих архитекторов, работавших
в классическом стиле. Эта группа критиков соглашается
с тем, что аркада на первом этаже недостаточно эффектна, что между пилястрами пустые стены и что окна
здания относительно малы. Но они полагают, что причина этих недостатков в финансовых ограничениях, ко-

Вид на балки и фермы на чердачном этаже

Балки и фермы перекрытия зала.

Фрагменты росписи потолка Большого зала Шелдона (художник Р. Стриттер)

424

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

торые налагал на архитектора его заказчик – Архиепископ Шелдон. Сын Кристофера Рена писал, что его отец
был вынужден «смирить линии своего карандаша и втиснуть расходы в рамки частного кошелька Шелдона».
Все это так, но есть и третья позиция, и авторы признают, что они полностью присоединяются к ней уже
потому, что она основана на фактах. В соответствии
с ней, создание Большого зала Шелдона показало уже
на том этапе огромный потенциал архитектора, который,
продумывая все до мелочей, создал уникальную постройку – причем уникальную не только по своей конструкции и техническим находкам, но и по тому, как он

вписывал это здание в окружающую среду и приспосабливал его ко вкусам и интересам академического сообщества.
Первое, на что должен обратить внимание непредвзятый критик, это на тот факт, что, создав проект будущего здания, Рен в 1663 году представил его на суд
Королевского Научного общества. Для него, ученого,
которого связывала с Оксфордом вся его молодость,
было крайне важно, чтобы его проект получил бы одобрение академического сообщества, его коллег и товарищей. И проект получил их одобрение – иначе Рен
непременно стал бы его перерабатывать!

Кресло для главы университета

Ростр, вырастающий из пасти льва, один из элементов декора зала. Ростр из фашины с топором был символом
власти в Древнем Риме

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Следующий факт также заслуживает внимания: Рен
строил здание функционального характера, такое, в котором удобство проведения мероприятий должно было
превалировать над эффектным фасадом. Заметим, что
построив столь важное для университета здание, Рен
и не подумал сделать главный его фасад выходящим
на одну из главных улиц университетского города. Главным фасадом стал южный фасад, выходящий во двор
напротив Школы Богословия (то есть Богословского
факультета). Это связано с целым рядом обстоятельств,
которые являются специифическими для Оксфорда как
университетского города.

VI. Работы Рена в университетских городах

425

Церковь Санто-Джорджио Маджиоре в Венеции, построенная архитектором Палладио

Почти все главные фасады университетских колледжей по традиции выходили на квадранглы – внутренние
дворы. Они предназначались для глаз ученых, преподавателей и студентов, а не горожан. Возможно, дискриминация такого рода была неверной в принципе, но она
была своего рода традицией. Если войти во двор уни-

верситета, на который выходит Бодлейская библиотека
университета, то мы увидим, что изящнейшая надвратная башня, украшенная фронтисписом с колоннами
всех пяти ордеров и со скульптурной группой, показывающей короля Якова I, вручающего хартию университету, выходит не на улицу, а именно в этот двор.

Западная арка ведет из этого двора на площадь,
с которой можно попасть во дворик перед Школой Богословия. Фасад этого здания, обладающего редкой
красотой, выходит на главный фасад Большого зала
Шелдона. В фасадах обоих зданий есть большие двери,
выходящие ровно одна на другую. Именно они исполь-

426

Здание Большого зала Шелдона было столь популярно
в Англии, что изображалось даже на обложке Библии

зуются во время Энкаении, самой важной церемонии
в университете, которая проводится с большим размахом в конце июня. Традиционно доктора богословия,
выходя из своего здания, переходили в Большой зал,
где их торжественно встречали студенты и преподаватели, сидящие напротив двери в амфитеатре и на балконах. Для ученых, философов и величайших умов того
времени и сделал Кристофер Рен главный фасад Большого зала.
Что же касается архитектуры фасада, то вряд ли его
можно назвать «незрелым». Собственно, если назвать его
таковым, то это придется отнести к некоторым проектам
архитектора Палладио и некоторых архитекторов Ренес-

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

санса. Потому что данный фасад Рена является импровизацией на похожие постройки в Италии, в частности
в Венеции. Ближе всего к реновской по форме и конфигурации является церковь Санто-Джорджио Маджиоре
в Венеции; если не считать палладианского портика, мы
увидим в архитектуре этой церкви, и к тому же примерно
в тех же пропорциях, верхний фронтон, большой разделеный фронтон, пилястры и колонны.
Почему же Рен, для которого идеалом были здания
в стиле ярко выраженного барокко, решил сделать
фасад в таком стиле? Ответ прост: он выбрал тот архитектурный стиль, который в наименьшей степени мог
диссонировать с постройкой в стиле перпендикулярной
готики, какой является Школа Богословия.
Что же касается якобы скучных стен, то не стоит забывать, что по всему периметру здания стены оживляли
овальные мансардные окна, почти световоды, каждое
из которых было увенчано архиепископской митрой.
Их, как мы знаем, сломали в 1802 году.
Декор здания также никак нельзя считать «незрелым». Центральная часть фасада на первом этаже украшена четырьмя колоннами коринфского ордера,
а боковые – каждая двумя пилястрами того же ордера.
Четыре пилястра второго этажа – комбинированного
(смешанного) ордера, а весь антаблемент довольно
высок и хорошо вписывается между двумя частями разделенного фронтона. Над самой дверью установлен
герб Гилберта Шелдона, а надпись по-латыни – это посвящение этого здания университету и благим знаниям
и выражение благодарности человеку, который подарил
Большой зал университету. Довольно эффектные
и изящные детали можно увидеть и на северной стороне здания. Над дверью северного входа когда-то был
установлен памятник королю Карлу II, но его разрушили дожди и ветры.
Великолепной архитектурной работой считают также
неосуществленный проект органного корпуса над одной
из внутрених дверей зала; его презентационный чертеж,
выполненный Реном в 1667–1669 годах, также сохранился. Над фронтончиком, венчающим корпус, Рен изобразил три короны, которые являются элементом
университетского герба, а щит под фронтоном украшен
архиепископской митрой. В реально осуществленном

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

проекте внутренние боковые двери украшены вверху
рострами Инспекторов университета (прокторов). За эти
ростры, а также за кресла Инспекторов университета
местный столяр Уильям Клир получил в 1669 году огромную по тем временам сумму – 210 фунтов стерлингов.
Проект Кристофера Рена включал и такие элементы
оформления Большого зала, как росписи и живописные
полотна, которые заказывались по его рекомендации
у известных художников того времени. Мемуарист Сэмюель Пипс упоминает в своем дневнике, что 1 февраля
1669 года он был приглашен посетить мастерскую
Стриттера, известного художника, который писал картины на исторические сюжеты, и застал там Кристофера
Рена и других крупных деятелей того времени. Они рассматривали картины, которые Стриттер специально написал для плафона Большого зала Шелдона в Оксфорде.
Некоторым из гостей Стриттера они так понравились, что
они сочли эти работы не уступающими росписи Рубенса
в Банкетном доме на Уайтхолле.
Помимо своего основного предназначения, здание
Рена должно было еще вмещать издательство университета (University Press). Чердачный этаж использовался как хранилище книг, наборщики располагались
в комнатах под балконами, а печатные станки стояли
в подвальном помещении. В XVIII веке издательство переехало в специально построенное для него рядом
с Большим залом здание — Корпус Кларендона, а уже
в начале XIX века крыша была перестроена архитектором Джорджем Сондерсом, который не стал после пререстройки восстанавливать овальные окна Рена. Еще
хуже крыша стала выглядеть, когда Эдвард Блор, любимец королевы Виктории, заменил в 1838 году реновский
фонарик на крыше излишне громоздкой башенкой, нарушившей пропорции здания.
Наконец, надо упомянуть еще и о каменных бюстах,
которые установлены вдоль железной ограды на северной стороне Большого зала. Тринадцать бюстов стоят
на столбах перед Большим залом, а еще четыре – перед
Музеем Истории науки. Их часто называют «императорами», «философами», даже «цезарями», но они не являются ни тем, ни другим, ни третьим. Первоначально Рен
заказал их потому, что хотел сделать некую имитацию
древних пограничных камней, которые именовались «гер-

VI. Работы Рена в университетских городах

427

Зал, построенный Реном, предназначался для общеуниверситетских церемоний и мероприятий. Церемония выпуска студентов

мами» и украшались изображениями людей. Оригиналы
были сделаны в 1669 году замечательным скульптором
Уильямом Бэрдом и действительно напоминали гермы.
В 1867–1868 годах викторианские скульпторы заменили изрядно попорченные погодой изображения бородатых людей на новые, но сделали их из такого мягкого

камня, что уже к новому столетию лиц на бюстах
не стало. В 1972 году третий комплект «бородачей» изготовил скульптор Майкл Блэк. К этому времени большая часть бюстов Бэрда стала садовыми скульптурами.
Двенадцать из них нашли за тридевять земель, в графстве Хертфордшир, а пять стояли вдоль одной из дорог

в Оксфорде. Состояние всех бюстов сочли очень плохим,
но лучше бы было установить их на прежнее место, ибо
Майкл Блэк изготовил нечто, вызывающее шок у туристов (местные жители стараются на бюсты не смотреть).
Городу придется терпеливо ждать, пока и этот набор
«бородачей» не будет заменен на новый.

429

VI. Работы Рена в университетских городах

Восстановление
библиотеки
Бодлея и Школы
богословия

носило характер рекомендаций. Единственной работой
архитектурного плана, которую он выполнил, было проектирование и строительство в 1669 году дверного проема с аркой в готическом стиле. Новая дверь, устроенная
на северной стороне Школы Богословия, была построена
как раз напротив южной двери Большого зала Шелдона,
обеспечив легкий доступ из одного здания в другое.
На внешнем навесе он велел сделать вензель со своими
инициалами – CWA (Christopher Wren Architect).
А в 1701–1703 годах ему пришлось принять непосредственное участие в работах по серьезному восстановлению Школы Богословия и перестройке части

Библиотеки Бодлея. Нам это известно из целого ряда источников, главным образом оксфордских. Если говорить
о Школе Богословия, то Рен, уже умудренный сорокалетним опытом архитектурных и строительных работ, смог
так организовать реставрационнные работы в здании, построенном еще в середине XV века, что эти работы обеспечили существование этой замечательной постройки
на сотни лет вперед. Рен гордился проделанной здесь
работой.
Что же касается Библиотеки Бодлея, созданной
в самом начале XVII века, то, судя по публикации
И. Уоррена «Восстановление сэром Кристофером Реном

Корпус Бодлейской библиотеки (вид из внутреннего двора)

Рен, как мы теперь знаем, строил Большой зал Шелдона напротив здания Школы Богословия, то есть богословского факультета. Но он приложил руку к серьезным
реставрационным работам и в самой Школе Богословия,
и в Библиотеке Бодлея (Bodleian Library), к которой
Школа примыкает, образуя с нею единый комплекс.
Впервые Кристофер Рен столкнулся с проблемами реставрации Школы Богословия, когда строил Большой зал
Шелдона. Тогда его участие в реставрационном проекте
Бодлейская библиотека

Зал Школы богословия

Уголок Бодлейской библиотеки в XIX веке

Школы Богословия и библиотеки герцога Хэмфри», здесь
тоже понадобился его талант инженера и ученого. Рен
разработал конструкции стропильных ферм для южной
стороны библиотеки герцога Хэмфри, которые продержались без малого двести шестьдесят лет (их заменили
только в 1960 году). Поистине творчество Рена – это безбрежный океан.

VI. Работы Рена в университетских городах

Строил ли Рен
старый музей
Эшмола
в Оксфорде?

Портрет Элиаса Эшмола

Вопрос, содержащийся в заголовке, остается открытым, но мы сочли не только возможным, но и нужным
присоединиться к неутихающим дебатам на эту тему.
В Оксфорде музей Эшмола (Ashmolean Museum) находится сегодня на улице Бомонт-стрит; в это здание музей
переехал в 1894 году. Ранее музей располагался в совсем
небольшом доме на улице Брод-стрит, буквально в нескольких метрах от Большого зала Шелдона. Вот этот
дом, построенный для музея Эшмола, и вызвал ожесточенные споры: одни историки считают, что его строил
Рен, другие же такую возможность начисто отрицают.
Старый музей Эшмола на Брод-стрит в Оксфорде

Прежде всего скажем несколько слов об истории
дома. Когда-то в нем располагался самый старый в Англии музей, открытый для широкой публики. Началось
все с того, что некий Джон Трейдскант, известный коллекционер, садовод и сын не менее известного коллекционера, завещал все семейные коллекции растений,
минералов и древностей юристу по имени Элиас Эшмол.
Тот же, в свою очередь, в 1677 году предложил университету принять их в дар и разместить в специально построенном для этого помещении.
У университета пустующего здания, конечно,
не было, и помещение для музея требовалось строить
заново. Руководство университета разумно рассудило,
что здание не должно быть просто накопителем рари-

431
тетов; было решено, что в нем разместятся помещения
и приборы, которые дадут возможность вести там занятия со студентами и проводить разного рода научные
эксперименты. Для строительства музея нашлось даже
подходящее место: рядом с Большим залом Шелдона
на улице Брод-стрит. Участок под застройку был сначала арендован университетом у города Оксфорда,
а потом и выкуплен. Закладка фундамента началась
весной 1678 года.
Ровно пять лет спустя музей открылся для широкой
публики и довольно быстро стал популярен. Часть коллекций со временем переехала в новое здание, а в старом остались только коллекции, связанные с историей
науки вообще и в университете в частности. Дом на
Брод-стрит отлично сохранился и выглядит неплохо.
Но, как уже было сказано, вокруг него идут горячие
споры. Дело в том, что сохранилось очень много всякого
рода бухгалтерских и административных бумаг, включая
платежки и расписки, но нет ни одного документа, который бы с полной ясностью показал, кому принадлежит авторство этого небольшого здания. И как обычно
бывает, на этот счет существует несколько теорий и ряд
довольно безаппеляционных заявлений.
Джеймс Элмс, историк и архитектор, писал, что здание это было построено Кристофером Реном. Сэр Реджинальд Бломфильд, тоже архитектор, объявил, что,
изучив здание, он не нашел никаких доказательств авторства Кристофера Рена, и к тому же нет никаких документов, которые бы это подтверждали. Высказывались и мнения, что спроектировал и построил здание
каменщик, прораб и опытный строитель по имени Томас
Вуд: во всяком случае сохранились счета, по которым
он получал за работу на объекте значительные суммы,
как на себя, так и на рабочих, задействованных на
самых разных работах.
Каждая из этих позиций заслуживает рассмотрения. Начать, думается, лучше всего с позиции Элмса,
который был убежден в авторстве Рена. Заметим, что
в начале XIX века Джеймс Элмс являлся признанным
авторитетом по истории искусства и архитектуры.
Член Академии художеств, он сам был архитектором,
инжненером и писателем-историком, и одно время
редактировал журнал «Анналы изящных искусств».

432

Занятия школьников в Музее науки, бывшем музее Эшмола

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

433

VI. Работы Рена в университетских городах

Полагать, что Элмс объявил Кристофера Рена архитектором данного здания без всяких на то оснований, нелепо. Он начинал свой творческий путь еще в XVIII веке,
когда исторические материалы, связанные с архитектурой английского барокко и мастерами реновской
школы, были гораздо доступнее, нежели в Викторианский период.
В свою очередь «эксперт», который, изучив здание,
не увидел в нем ничего реновского, такой весомой личностью не представляется. Реджинальд Бломфильд
не создал в своей жизни ни одной заметной постройки;
он строил в основном загородные дома для друзей
своего знатного тестя и богатых торговцев юго-востока
Англии. Это не помешало ему стать баронетом за достижения в области архиетектуры. Сэр Реджинальд был
одним из тех приобщенных к элите всезнаек, которые
считают, что могут писать на любую тему, от критических статей об архитекторах Ренассанса до заметок
о политике. После Первой мировой войны он специализировался на строительстве военных мемориалов.
Но, как это нередко бывало в Англии, титул баронета
придавал вес его зявлениям.
Так вот, сэр Реджинальд не нашел в старом здании
музея Эшмола ничего, что говорило бы об авторстве
Рена. Между тем восточный портал, в котором во времена Рена был главный вход в музей, это довольно обычная композиция, которую Рен использовал множество
раз, в том числе в алтарной части часовни дворца Хэмптон-корт. Конечно, сегментные фронтоны и сдвоенные
колонны использовались и до Рена, в том числе французскими архитекторами, но баронету следовало хотя бы
признать, что какая-то аналогия с реновскими композициями в этой части здания есть.
Неизвестно, бывал ли сэр Реджинальд в Хэмптонкорте и видел ли работу Рена в часовне дворца, но он
подтвердил, что восточный портал является работой
большого мастера. Чтобы каким-то образом смягчить
родившееся противоречие, он заявил, что портал был
спроектирован и построен значительно позже всего
остального здания. Это заявление тоже оказалось дезавуированным: на свет были извлечены гравюры
1680-х годов, на которых здание показано с уже существующим порталом.

Что же касается второй гипотезы, то, каким бы талантливым и знающим ни был бы прораб, существующие
тогда правила делали ответственным за постройку архитектора. Это вовсе не значит, что Томас Вуд никоим образом не мог возглавить строительство; в истории
Англии XVII века множество примеров, когда прорабы
руководили даже крупными стройками, исполняя работу
администраторов и инженеров, но архитектурные проекты утверждались на самом высоком уровне, и, значит,
Томасу Вуду надо было представить заказчикам презентационные чертежи. Где, в какой проектной мастерской
их изготовили для прораба? Кто расчитывал для него нагрузки, кто проектировал стропильные фермы?
Само здание было построено умно – так, как его мог
построить ученый, знающий, каким должен быть музей
истории науки. В здании было десять комнат. Собственно музей располагался на втором этаже: тут было
три больших зала с экспонатами; эти залы были открыты для публики. На первом этаже была школа естествознания, где велись разные занятия, включая занятия по химии. В подвальном этаже располагались лаборатории и складские помещения.
Все подталкивает к мысли, что данный проект был всетаки сделан Реном. В пользу такого предположения, помимо уже приведенных аргументов, говорят и следующие
факты. Во-первых, в 1681–1682 годах Рен работал в Оксфорде: он занимался строительством западного крыла внутреннего двора (квадрангла) в колледже Троицы (Trinity
College), а также башни Том в колледже Церкви Христа
(Christchurch). Было бы логичным попросить его сделать
проект музея, который относительно легко могли осуществить опытные местные мастера. Что же касается самого
Рена, то для него было бы только почетно построить здание музея рядом с его Большим залом.
Во-вторых, парадный подъезд с порталом, о котором
мы упомянули, выходит не на улицу Брод-стрит,
а опять же во внутренний двор, где возвышается Большой зал. Если музей строил Рен, он таким образом объединил все постройки, которые были ареалом его
трудов, а портал с сегментным фронтоном и сдвоенными колоннами, которые в известном смысле были его
«торговой маркой», подсказывал знатокам архитектуры,
кто же строил соседнее с Большим залом здание.

Парадный подъезд старого музея Эшмола

Наконец, еще одним косвенным свидетельством, что
музей строил Рен, является тот факт, что официальное
открытие музея состоялось после посещения его братом
короля и наследником престола герцогом Йоркским, которого сопровождали герцогиня и дочь герцога от первого брака принцесса Анна, будущая английская королева. Рен в то время находился в Оксфорде, где показывал гостям достопримечательности и свои новые работы. Хотя это и может быть простым совпадением, оно
кажется маловероятным: скорее всего Рен представлял
герцогу и построенный им музей.

435

VI. Работы Рена в университетских городах

Здание
Университетского
совета
в Кембридже

Здание «старых школ», то есть прежних лекционных классов для студентов разных факультетов,
и Университетского совета в XIX веке

В середине 1670-х годов Кристофер Рен создал проект большого здания в Кембриже, в котором должны
были разместиться и так называемый «Университеский
Сенат», то есть Совет Кембриджского университета,
и главная университетская библиотека. Проект, вероУголок главной улицы Кэмбриджа под названием
Кингз Пэрейд в XIX веке

ятно, был готов к концу 1675 года. Он не был осуществлен. Здание «Сената» построил последователь Рена –
Гиббс уже в 1720-е годы.
История с этим проектом началась еще в 1630-е годы.
То было время, когда ученые и священнослужители университета стремились не отставать от Оксфорда и даже
пытались обогнать его в восстановлении старых зданий
и в строительстве новых. Выпускник Кембридского уни-

верситета, известный богослов и священнослужитель
по имени Джон Коусин заказал модель здания нового
Университетского совета местному строителю по имени
Джон Уэсли. Но решение вопроса затянулось на долгие
годы: в стране шла гражданская война.
К проекту вернулись тридцать лет спустя. Модель
снова была извлечена из кладовки, а Коусин, который
всегда поддерживал королевскую семью, получил после

436

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Реставрации монархии немалые блага и объявил, что
будет финансировать постройку. Пока высшие чины
университета думали и решали, как им поступить, Коусин в 1672 году умер, и от предложенного им проекта отказались. На свет появились другие проекты. В декабре
1673 года университет решил приобрести землю и по-

строить Theatro Academiae, то есть большой зал для церемоний – по образцу того, что уже построил в Оксфорде Рен.
Рен начал работать над этим кембриджским проектом ранней весной 1675 года. 5 марта 1675 года его
друг и помощник Роберт Хук записал в своем дневнике:

Нынешнее здание Университетского совета, построенное Джеймсом Гиббсом, одним из последователей Рена

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

«Был у сэра К. Рена для беседы с мистером Фитчем относительно кембриджского зала». Хук также отметил,
что неделей спустя Рен отправился в Ньюмаркет по соседству с Кембриджем, а, значит, непременно посетил
и университетский город. В апреле 1675 года совет учредил комиссию по оценке и утверждению нового про-

437

VI. Работы Рена в университетских городах

екта. Работа над проектом продолжалась и в следующем
году: на церемонии присвоения степеней в 1676 году
о нем объявили во всеуслышание.
Но дальше история с проектом обрывается. Что произошло на этом этапе и какие факторы заставили руководство университета отказаться от него, во всяком случае
на время, мы не знаем. Заставляет задуматься только одно
обстоятельство: несмотря на представленные Реном университету чертежи, в архиве последнего нет ни малейшего
упоминания об участии в данном проекте такой известной
в стране фигуры, как Рен. И это несмотря на то что Рен
много работал в разных колледжах университета! Кто-то,
видимо, невзлюбил сэра Кристофера…
Четыре презентационных чертежа, представленные
университету, были сделаны самим Реном. Хотя проект,
судя по всему, со временем менялся и не был осуществлен
в предложенной архитектором форме, об этом проекте
стоит рассказать, потому что в нем Рен предлагал несколько интересных инноваций. Он планировал построить трехэтажное здание, причем второй этаж был
высотой в обычные два этажа. Первый этаж окаймляли
крытые галереи, а за ними располагались служебные и административные помещения. Рен впервые в своей практике встроил в середину фасада застекленное лобби.
Большой зал для проведения церемонии присвоения степеней и библиотека должны были находиться
над первым этажом. Большой зал Рен планировал расположить в восточной части здания так, чтобы он замыкал собой внутренний двор (квадрангл) Школ, то есть
факультетов. В отличие от многоугольного амфитеатра,
который он спроектировал в Оксфорде, здесь амфитеатр был задуман в виде буквы П. Окна в этом зале он
хотел сделать овальными и высоко расположенными.
Библиотеку Рен планировал разместить в восточной части здания – так, чтобы ее фасад, снабженный
аркадой, выходил на университетскую церковь. Библиотека освещалась потолочными окнами, сделанными
в виде плафонов. Что же касается Зала Совета, то Рен
спроектировал внутри его прямоугольную колоннаду,
как бы зал внутри зала. Наблюдатели и ассистенты
могли размещаться в галереях между стенами зала
и колоннадой, не мешая членам совета дискутировать
и не отвлекая их своим присутствием. Над Большим

Проект здания Сената в Кембридже, выполненный Реном. Поперечный разрез

залом Рен собирался установить две невысокие кампанили, которые, по существу, должны были стать световодами для лестниц.
Специалисты по истории архитектуры считают, что,
готовя сей проект, Рен, как и в случае с Большим залом
Шелдона, обратился к трудам архитекторов древности,
в частности, к Витрувию, и ему помогло в создании проекта описание базилик и классического римского дома,

которое содержится в трудах Витрувия. Но российский
архитектор Якубян, изучая реновский проект этого здания, считал, что, черпая важную информацию в древних
источниках, Рен всегда обогащал свои проекты смелыми
решениями, которые были и практичны, и целесообразны; его здания поэтому были всегда очень экономичными с точки зрения расходования средств
и материалов.

439

VI. Работы Рена в университетских городах

Мост Рена

В Кембридже, в Колледже Св. Иоанна, есть мост
через реку Кэм, который называют Кухонным мостом, так
как он находится рядом со старым кухонным блоком
колледжа и является продолжением Кухонной дорожки
(Kitchen Lane), но чаще его называют Мостом Рена. Это
сделано не только в память о великом архитекторе; Кристофер Рен сделал первоначальный проект этого моста,
первого каменного моста, построенного на территории
колледжа Св. Иоанна. Находится он к югу от Моста Вздохов (Bridge of Sighs) и заменил собой на этом месте деревянный мост, существовавший с тех самых пор, как
колледж был основан в 1516 году как больница.
История проекта довольно любопытна. В самом начале 1697 года руководство колледжа обратилось к сэру
Кристоферу Рену с просьбой сделать проект нового каменного моста через реку Кэм. Рен сделал набросок плана
и послал 31 марта письмо в колледж, в котором настоятельно рекомендовал строить мост на оси всего колледжа,
которая проходит через все ворота и пассажи колледжа.
После этого он передал проект Хоксмуру, чтобы тот сделал
окончательный рабочий чертеж. Хоксмур согласился
с точкой зрения начальника, приведя в примеры французскую и итальянскую архитектуру мостов.
С этой позицией, однако, не согласился строитель
Роберт Грамболдт. Популярная в городе фигура, он был
Мост Рена в Кембридже сегодня

Мост Рена в Кембридже в XIX веке. Как видим, мост хорошо сохранился, несмотря на прошедшие столетия

хорошим мастером и неплохим проектировщиком. Работая по проекту Рена над созданием библиотеки в колледже Троицы, он приобрел немалый опыт, и сейчас
решил отвоевать право строить мост самому, без участия столичных архитекторов. Он послал им свой чертеж с возражениями на счет расположения моста по оси
колледжа. Он писал, что, поскольку задняя часть прилегающего к реке корпуса колледжа не находится под
прямым углом к реке, мост, пристроенный к ней,
не будет находиться на этой оси, она придется на угол
моста на противоположной стороне.
Для Рена и Хоксмура это особой проблемы не представляло: на стороне Кухонного блока можно было со-

орудить площадку, от которой и начинался бы мост, или
сделать одну сторону моста чуть длиннее за счет увеличения первого быка на этой стороне. Кроме того,
Хоксмур предложил вообще строить мост в другом месте. Но споры продолжались, и в конце концов мост был
построен только в 1709–1711 годах на месте старого деревянного. Историк архитектуры Энтони Герайти пишет,
что мост был «почти наверняка построен по проекту
Грамболдта», но кембриджские историки отрицают это.
Они считают, что мост тогда назвали бы Мостом Грамболдта, а не Мостом Рена, и что строитель все же использовал проект Рена в качестве основы при осуществлении
несколько видоизмененного им проекта.

441

VI. Работы Рена в университетских городах

Работы Рена
в колледжах
Оксфорда
Колледж
церкви Христовой
(Christchurch College)

Двор колледжа Церкви Христовой в Оксфорде. Завершение колокольни, которое создал Рен, считают шедевром

Колледж Церкви Христовой известен во всем мире
не только своими выпускниками, но также тем, что здесь
жила Алиса Лиддел, дочь декана, для которой Льюис
Кэрролл (настоящее имя Чарльз Доджсон) писал свои
Приключения Алисы в Стране Чудес и в Зазеркалье. Это
один из самых старых колледжей Оксфорда. Его основал в 1525 году кардинал Томас Уолзи, который был
в то время лордом-канцлером Англии, архиепископом
Йоркским и вдобавок папским легатом. Чтобы создать
колледж, кардинал разогнал монастырь Св. Фридесвиды.
Колледж был назван Кардинальским и предназначался,
разумеется, для подготовки будущих сторонников кардинала, но в 1529 году дорожки короля Генриха VIII
и кардинала разошлись, и Уолзи лишился всего, включая, разумеется, и колледж. В 1532 году король, окон-

Колледж Церкви Христовой в Оксфорде

чательно разорвав отношения с Ватиканом, переосновал колледж и дал ему новое имя.
Строительство комплекса зданий колледжа осталось,
однако, незавершенным, и прошло примерно 140 лет,
прежде чем строительные работы в колледже возобновились. Со временем к прежним постройкам колледжа
и прежнего монастыря добавились новые, но самой
значительной, преобразившей облик всего колледжа
и ставшей одной из важнейших достопримечательностей Оксфорда, было завершение надвратной башни,
построенное Кристофером Реном, – так называемая колокольня Большой Том. Следует заметить, что, если
не знать ее авторства, то догадаться, что это работа Рена,
крайне трудно. Ведь надвратная башня на первый
взгляд – типично готическая постройка.
История ее создания такова. Реставрация монархии
дала толчок возобновлению строительных работ в Оксфордском университете. Джон Фелл, декан колледжа

Церкви Христовой, взялся довести до конца начатое основателем колледжа. Ему удалось сделать это на территории почти всего колледжа, но, если судить по старым
гравюрам, к середине 1670-х годов единственной незавершенной постройкой оставалась Надвратная башня.
Вообще-то ее хотели закончить давно, и даже обнаружили у местного строителя Джона Джексона старую модель Надвратной башни, но Джексон внезапно умер
в 1663 году, и башня так и осталась недостроенной.
Планы достроить ее были возрождены в начале 1680х годов, и их связывали с Кристофером Реном. В результате создания Большого зала Шелдона в Оксфорде Рен
стал не только исключительно популярным человеком
в городе; он заслужил репутацию архитектора, на которого можно полагаться во всем. И руководители
университета не ошибались. Когда в 1681–1682 годы
ему предложили построить верхнюю часть надвратной
башни, он взялся за эту работу, хотя его ожидали здесь

442

Башня Тома, венчающая надвратную башню
колледжа, в XIX веке. В бащне висит колокол,
именуемый Большой Том

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Большой зал колледжа, построенный в XVI веке

немалые трудности. Для изготовления проекта ему были
необходимы планы существующих построек с точными
размерами; между тем колледж все время посылал ему
неточные чертежи, на которых размеры отличались друг
от друга. Рену в итоге пришлось послать в колледж своего
помощника Кристофера Кемпстера.
Проект этот Рен вычерчивал собственноручно.
Вполне вероятно, что он считал эту работу весьма важной для себя и для университета. Во всяком случае,
обширная переписка архитектора с руководством университета и с деканом Феллом показывает его глубокую
заинтересованность в проекте. И самое интересное
в нем то, что Рен принял решение, которое могло бы уди-

вить людей, знавших его: он объявил, что будет строить
ее в готическом стиле, чтобы она «согласовывалась с работой основателя».
Некоторые биографы Рена утверждают, что он
терпеть не мог готический стиль, что ему претили
любые черты готической архитектуры. Но на самом
деле это не совсем так. Он действительно считал этот
стиль, который, по его мнению, произошел от «сарацинов», устаревшим, мрачным и совсем не созвучным
эпохе. Но он не отрицал его полностью. В своем докладе о Солсберийском соборе в 1668 году он восхищался пропорциями собора и простотой и ясностью
ранней готики.

Он, как следует из его доклада о Уэстминстерском
аббатстве в 1713 году, считал абсурдной тягу архитекторов готики к излишне высоким постройкам и постоянное стремление строить контрфорсы и аркбутаны,
так как именно они, как правило, являлись слабым местом многих построек. Тем не менее, как мы помним,
он предлагал построить над средокрестием Уэстминстерского аббатства высокий шпиль и перестроил западный фасад, созданный в стиле перпендикулярной
готики, лишь слегка украсив его эелементами барокко.
Он обещал настоятелю аббатства, что его работа будет
полностью согласовываться с общей архитектурной
тканью всей постройки, и выполнил свое обещание.

VI. Работы Рена в университетских городах

443

Вид на южную сторону колледжа Церкви Христовой

В равной степени и здесь, когда речь зашла о завершении надвратной башни, он сделал проект готической
колокольни. Но это была его, реновская готика, не суровая, а мягкая, изящная и элегантная. Из уже существующей надстройки, почти квадратной в плане, Рен сделал
восьмиугольник, заполнив выступающие углы половинками восьмиугольников, которые в известной степени
повторяли узорные контрфорсы, построенные еще при
Уолзи.

В сущности, он сделал сплав разных готических элементов, которые в своей совокупности удовлетворяли
его взыскательному классическому вкусу. На полученную конструкцию, как на пьедестал, он установил восьмиугольный фонарь, поддерживаемый полукупольными деталями, а на фонарь установил стрельчатый
купол в традиции тюдоровских дворцов, но феноменально пропорциональный относительно всей конструкции. Результатом стала работа, ни в коей мере

не имитирующая средневековые постройки; произошло рождение абстракции с готическими формами,
осуществленное архитектором классического толка.
Шедевр Рена получил название Башни Тома (Tom
Tower): в колокольне висит колокол Большой Том (Great
Tom), который, как и в старые времена, бьет каждый вечер 101 раз. Эта цифра равна первоначальному числу студентов (100) плюс один, который добавился в 1664 году.
На колокольный звон уходит добрых двадцать минут.

445

VI. Работы Рена в университетских городах

Колледж Всех Душ
(All Souls)

Один из старейших колледжей в стране, Колледж
Всех Душ был основан в 1438 году английским королем
Генрихом VI и архиепископом Кентерберийским Генри
Чичели. Его создавали как мемориал в честь погибших
в сражении при Азенкуре, на французской земле,
и в колледже состоялись мессы за упокой душ всех погибших. Центральное здание колледжа, построенное
в XVIII веке в стиле так называемой «туповерхой готики», начало которому положил архитектор Николас
Хоксмур и который является некоей трансформацией
построек в стиле барокко в удлиненные кверху формы,
удачно сочетается и с университетской церковью Богоматери, и с Большим залом Рэдклиффа, стоящими
на площади перед колледжем.
С 1655 по 1657 год Кристофер Рен жил и работал
в оксфордском колледже Всех Душ. Работать здесь ему
понравилось; к тому же этот колледж был намного преЧасовня колледжа Всех Душ, на которой установлены
солнечные часы, спроектированные Реном

Перегородка хоров, первоначально спроектированная Реном. Был принять третий, самый простой из предложенных
им вариантов. Нынешний декор был сделан художником Торнхиллом, другом Рена

стижнее колледжа Уоддем, который он закончил. Многие историки сходятся на том, что он стал в колледже
Всех Душ бурсаром, то есть стипендиатом и младшим
администратором, занимавшимся делами студентов,
но историки самого колледжа утверждают, что он был
действительным членом научного совета колледжа
и преподавателем. Последнее звучит логичнее, так как
здесь ему и предложили возглавить кафедру астрономии в колледже Грэшем в Лондоне. Не удивительно, что
колледж Всех Душ после смерти архитектора приобрел

у его сына большое количество чертежей и рисунков
великого мастера.
А в 1658–1659 годах на стене часовни колледжа
установили прекрасные солнечные часы. Не только
в самом колледже, но и во всем Оксфорде ученые убеждены, что проект часов создал Кристофер Рен. Такой
вывод был сделан не только потому, что Рен был прекрасным рисовальщиком, но также потому, что, будучи
астрономом, он смог верно рассчитать и изобразить
на циферблате минутную шкалу и с исключительной

446

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Замечательные солнечные часы Рена

точностью определить размеры и форму гномона –
столбика солнечных часов. Сначала эти часы были установлены в середине южной стены часовни, но в 1877
году их перенесли и установили над главным входом
в Библиотеку Кодрингтона, фасад которой выходит
на западную сторону большого двора (квадрангла).
Судьба снова привела его в колледж – уже в 1660-е
годы. Его работа в колледже Пемброк так понравилась
членам совета колледжа Всех Душ, что они попросили
его спроектировать алтарную перегородку хоров для их
часовни, находящейся на восточной стороне квадрангла. Перегородка была даром колледжу от баронета
Уильяма Портмана. Рен взялся за эту работу с большим
удовольствием: она давала ему возможность в полной
мере проявить и свои архитектурные способности,

Центральный корпус колледжа Всех Душ, созданный Николасом Хоксмуром

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

VI. Работы Рена в университетских городах

Вид на алтарную часть церкви через перегородку хоров

и свои обширные познания в самых разных областях,
включая историю христианства.
В те времена Рен работал без помощников, так что
все наброски, планы и чертежи по данному проекту
сделаны его рукой. Они говорят об огромном таланте,
помноженном на научные знания, включая геометрию,
о вкусе и о фантазии художника. Все они датируются
1664 годом, но сильно отличаются друг от друга; видно,

что архитектор находился в поиске, стараясь предложить заказчикам выбор из нескольких принципиально
различных проектов. К сожалению, неизвестно, какой
из них был реализован и в какой степени, потому что
перегородка хоров была перестроена в начале
XVIII века.
На одном из подготовительных чертежей стоит герб
Генри Чичели, одного из основателей колледжа. Этот

447
чертеж отличается феноменальным уровнем проработки. Перегородка хоров изображена двухъярусной.
Первый ярус украшен пилястрами коринфского ордера.
К средней части перегородки ведут три каменные ступени, а в центре устроена большая резная дверь
с овальными оконцами. Над нею – небольшой фронтон,
украшенный гербом.
На карнизе первого яруса установлен высокий плинтус для верхней части, представляющей собой композицию из двух пар колонн, также коринфского ордера,
которые поддерживают большую резную арку, от которой на плинтус спадают две гирлянды, поддерживаемые
херувимами. Над аркой два херувима держат еще один
герб; по всей видимости, тут Рен и планировал установить герб Чичели. Заметим, что высота верхней части
существенно превышала высоту нижней, что придавало
всей композиции величавость и торжественность. В композиции явно чувствовалось влияние французской церковной архитектуры.
Второй вариант был более английским по характеру.
Здесь Рен сделал нижнюю часть перегородки значительно выше, украсив ее резными гирляндами, а вместо
массивной верхней части установил одну центральную
фигуру и по две фигуры по бокам. Центральной фигурой является, судя по всему, воскресший Иисус Христос,
в то время как фигуры по бокам – это Четыре Учителя
церкви: Блаженный Августин, папа Григорий Первый,
Св. Иероним и Св. Амвросий. В XVII веке часовня была
посвящена этим Учителям.
Третий вариант считают самым близким к тому, что
было построено на самом деле. Он был значительно
проще первых двух. В середине двухколонный портик
поддерживает треугольный навес с большим люнетом,
а вместо боковых пилястров установлены кариатиды.
Видимо, протестантская простота этого варианта оказалась ближе к сердцу декана и членов совета колледжа. Не удивительно, что в 1716 году выдающийся
монументалист Джеймс Торнхилл, приглашенный для
реставрации перегородки, перестроил верхнюю часть
над карнизом и заменил в нижнем ярусе дверной проем
с фронтоном на открытую арку. Нижняя часть перегородки осталась в основном в прежней форме, так что
ряд деталей реновского проекта сохранился.

449

VI. Работы Рена в университетских городах

Колледж Королевы
(Queen’s College)

Старинная гравюра из Альманаха колледжа Королевы. Слева руководство колледжа и филантроп Уильямсон, друг Рена
с детских лет, обсуждают план строительства новых зданий в колледже. Справа – фигура, показывающая проект
новых зданий и идентифицированная как Кристофер Рен

Работы Кристофера Рена в этом колледже Оксфорда
окутаны покровом легенд и и скрыты вуалью вымыслов.
Пожалуй, нет ни одного объекта во всей стране, по поводу
архитектуры которого существует столько противоречивых мнений и даже кривотолков. Когда речь заходит
о проектах, созданных здесь Реном или его помощниками,
историки архитектуры предпочитают отмалчиваться или
говорить исключительно в сослагательном наклонении.
Центральный фасад колледжа Королевы в Оксфорде

Но постараемся объяснить, почему изложению описания
его работ здесь предшествует такая преамбула.
Колледж Королевы был основан в 1341 году аристократом по имени Д’Эглесфилд в честь королевы Филиппы, жены короля Эдуарда III, и всегда считался
одним из самых достойных в университете. Мы знаем,
что Рен делал один или даже несколько проектов в этом
колледже и, как свидетельствуют историки, работал
здесь в период с 1671 по 1674 год. Но проблема заключается в том, что никто точно не знает, какие проекты

изготовил Рен и сколько его проектов реализовано
в этом колледже.
Если бы поклонники талантов Николаса Хоксмура
имели бы возможность приписать все постройки здесь
их герою, они бы непременно это сделали. Но дело
в том, что, хотя сохранилось немало его проектных
чертежей в самом Колледже Королевы и не меньшее
количество в Вустерском колледже, ни на одном
из них нет ни малейшего сходства с реально существующими постройками. Так что Хоксмур тут отпа-

450

Большой зал колледжа

дает. Ни одно из известных имен в архитектуре того
времени, кроме него и Рена, с колледжем история
не связывает. Из существующих построек, согласно
документам, Рен принимал участие в строительстве
только одного – корпуса Уильямсона. Кто же проектировал все прочие?

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Часовня колледжа

Чтобы ответить на этот вопрос, надо прежде всего
сказать, кем был баронет Джозеф Уильямсон, именем
которого назван один из корпусов колледжа. Начнем
с того, что этот джентльмен, сын викария из Камберленда, как и Рен, учился в Уэстминстерской школе.
Окончив колледж и получив степень магистра, он посту-

пил на службу короне, был дипломатом, судьей, начальником полиции. С 1663 года являлся членом Королевского научного общества, а позже стал вторым по счету
его Президентом; его, кстати, сменил на этом посту Кристофер Рен. На протяжении четырех с половиной лет
Уильямсон занимал пост Государственного секретаря –

VI. Работы Рена в университетских городах

один их высших постов в государстве. При этом он был
богат и весьма уважаем в стране.
В начале 1670-х годов Уильямсон сообщил декану
колледжа, что хочет финансировать постройку ряда
новых, более современных зданий на территории колледжа и замену обветшавших построек. Начать он
решил с одного большого корпуса. В январе 1671 года
декан Фелл связался с Кристофером Реном, и, думается,
сделал это не без подсказки самого Уильямсона. Переговорив с Реном, он послал Уильямсону ответ, в котором
заверял его в том, что «г-н Инспектор хотел бы провести
более тщательные замеры» на территории под застройку.
В последующей корреспонденции декан заверял филантропа, что Рен обязательно напишет ему подробное
письмо, в котором информирует его не только о точных
размерах здания и планируемом ордере, но также о его
прочности, орнаментах, требуемых лесоматериалах, толщине стен и укрепления их определенным видом камня.
Думается, ни у кого, кто прочел эти строки, не может
быть ни малейшего сомнения, что здание, о котором идет
речь, проектировал Кристофер Рен.
Здание построили в северной части территории колледжа и назвали Корпусом Уильямсона. Современники
писали, что то было типично реновское здание. К сожалению, та его часть, которая выходит на квадрангл, была
впоследствии перестроена, так что судить о его достоинствах мы можем лишь по той его части, которая
выходит на улицу Куинз-лейн, то есть не предназначалась для глаз ученых мужей. В 1720-е годы к зданию добавили еще один этаж, так что от данного реновского
проекта, можно сказать, почти ничего не осталось.
Однако строительством нового корпуса дело вовсе
не ограничилось. В 1674 году сэр Джозеф пожертвовал
еще 1200 фунтов на строительство нового жилого корпуса, который со временем стал восточной стороной
заднего внутреннего двора. Это подсказало идею перестройки старых средневековых зданий колледжа. Уильямсон предоставил колледжу еще одну крупную сумму
на строительство библиотеки, которая должна была
вместить прекрасное собрание епископа Томаса Барлоу.
Умирая, Уильямсон завещал колледжу 6000 фунтов
на строительные работы. Эти деньги были израсходо-

451

ваны на полную перестройку лицевой стороны переднего квадрангла. В ней, за великолепным фасадом барокко, размещались часовня и Большой зал.
Таким образом, уже в начале 1700-х годов колледж
Королевы стал уникальным местом в Оксфорде и единственным колледжем в Англии, где все постройки были
сделаны в стиле барокко. А Передний квадрангл стали
называть «самым потрясающим островком классической архитектуры в Оксфорде», «заповедником архитектуры в стиле английского барокко».
Крупные пожертвования на строительство столь
эффектных объектов, видимо, привели руководство
колледжа в такое эйфорическое состояние, что они,

Стул с пюпитром для чтения тяжелых книг. На нем сидели
задом наперед

Рабочие столы, которые, как полагают, были
спроектированы Реном для библиотеки колледжа

складировав счета по выплатам мастерам и рабочим,
не сохранили никакой документации о том, кто же
спроектировал такие прекрасные здания, как библиотека
и Центральный корпус. Чтобы как-то объяснить появление этих потрясающих зданий, которые с полным правом
можно назвать шедеврами барокко, историки архитектуры, за неимением возможности назвать имя Хоксмура,
объявили создателем шедевров Джона Таунсенда.

452

Великолепный
фасад
библиотеки
колледжа

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Таунсенд был интересной фигурой. Он родился
в 1648 году и в молодости был подмастерьем у каменщика-строителя по имени Пейсли. Высшего образования
он не получил. В сущности, с него началась династия
известных строителей: его сын, внук и правнук были
строителями; они по очереди принимали участие
в строительстве многих важнейших объектов в Оксфорде. Сохранились некоторые рабочие чертежи, причем довольно примитивные, которые изготовили Джон
Таунсенд и его сын Уильям, но нет и речи о наличии
серьезных проектных чертежей, без которых здания такого масштаба и такой сложности могли бы построить
только случайно попавшие в колледж инопланетяне.
Да, у Таунсенда был опыт. Он работал на многих объектах Оксфорда как строитель и заработал большие
деньги. Да, он многому научился, строя здания по чертежам Рена. Да, он был уважаемым человеком в городе
и даже стал в 1720 году мэром Оксфорда. Но нет никаких доказательств того, что он, будучи самоучкой, мог
бы построить такое здание, как Пансион ветеранов
в Челси. А ведь центральное здание Переднего квадрангла является в сущности аналогом центрального корпуса Пансиона и по форме, и по интерьерам. Оно, как
и Пансион в Челси, до сих пор включает Большой зал
(в левой стороне) и часовню (в правой стороне). Верно, на фронтоне Центрального здания есть барельеф,
что является довольно необычным элементом декора
для Рена, но зато все остальное – либо имитация реновских работ, либо реновский проект.
Чтобы увидеть это, достаточно одного взгляда.
Здесь, как и в проекте Пансиона в Челси, колонны выступают из стены на три четверти; разница лишь в том,
что там колонны не тосканского ордера, а другого. Каблук карниза сделан здесь, как и в проекте Пансиона,
вровень с каблуком фронтона. Триглифы, центральное
окно портика, освещающее вестибюль, форма окон –
все это идентично работам Рена. Башня-фонарик тоже
в стиле Рена, причем форма его довольно сложна и потребовала непростых вычислений.
Поверить, что сложнейшие расчеты, включая расчет
нагрузок, мог сделать строитель-практик Джон Таунсенд,
очень трудно. Вывод, который здесь напрашивается,
такой: либо это здание было спроектированы Реном,

453

VI. Работы Рена в университетских городах

Резные двери шкафов

Интерьер библиотеки

и со временем проект осуществили строители без его
участия, но при его жизни, либо его заканчивали, когда
Рена уже не стало. В любом случае, даже если этот проект был разработан неким архитектором-эпигоном
на основе реновских проектов, надо отдать должное
Рену, которому стремились так подражать.
Не менее сложно поверить, что Таунсенд мог самостоятельно разработать такой проект, как библиотека

колледжа. В это не верится не только потому, что это
сама по себе сложная работа, но также и потому, что здание это сделано скорее в духе континентального барокко, которое изучал Рен, но вряд ли имел возможность
изучить Таунсенд. Понимая это, историки архитектуры
предложили еще одну фигуру в качестве возможного автора библиотеки, а заодно и Центрального здания, в первую очередь – часовни. Это Генри Олдрич, декан

колледжа Троицы, знаток архитектуры, который сделал
в Оксфорде несколько проектов. Но разве не стоит обратить внимание, что пропорции библиотеки колледжа
Королевы те же, что и у библиотеки в колледже Троицы
в Кембридже, хотя первая изначально была значительно
меньше по размерам?
Ничего не имея против Олдрича, который свои проекты делал совсем неплохо, обратим все же внимание
на разномасштабность этих двух фигур – Олдрича
и Рена. Вряд ли Уильямсон и исполнители его воли выбрали бы первого, даже несмотря на все его заслуги,
когда они уже работали с Реном и знали его возможности и класс его работ. Сейчас ни в архитектурном
сообществе, ни среди биографов Рена нет людей, которые бы активно стремились доказать, что основная заслуга в создании «островка барокко» принадлежит
Рену. Но в самом колледже Королевы есть люди, которые, изучая исторические материалы и зная постройки
своего колледжа, сознают, что они, эти постройки, – результат творчества великого мастера. Не исключено, что
истина откроется нам скоро.

VI. Работы Рена в университетских городах

455

Новый колледж
(New College)

Туристы, посещающие Оксфорд, удивляются, почему
у этого колледжа такое название: он не смотрится
новым. Действительно, это абсурдное название для
колледжа, которому значительно больше шести веков.
Но этому есть объяснение. Колледж был основан Уильямом Уайкемом, Епископом Рочестера в 1379 году и получил такое сложное название: «Опекун и Ученые Мужи
Винчестерского Колледжа Богоматери в Оксфорде».
Но в Оксфорде уже были колледжи, полное название
которых содержало слово «Богоматерь» – то были колледж Богоматери (он перестал существовать в XV веке)
и Ориоль. Основанный епископом колледж стал, таким
образом, Новым колледжем Богоматери, или просто
Новым колледжем.
Во второй половине XVII века руководство колледжа решило разрушить несколько старых малоинтересных построек и создать на их месте корпуса, которые
образовали бы садовый квадрангл — зеленый внутренний двор прямоугольной формы. Постройки, которые
планировалось разобрать, включали кухню, Длинный
зал, зал для игры в шахматы и столярную мастерскую.
Колледж разумно рассудил, что проектированием
новых корпусов и всего квадрангла должны заниматься
Новый колледж Оксфорда

Новый колледж в XVIII веке

знающие люди, и пригласил в качестве архитектора человека по имени Уильям Бэрд, уже имевшего послужной
список, который включал проектирование десятка сооружений. Бэрд изготовил любопытный проект. Чтобы
не разрушать зал для игры в шахматы, он остроумно
включил его в общий план, сделав ступенчатые крылья,
разрыв между которыми должен был выходить с восточной стороны на сад Совета колледжа.
Неизвестно, были ли они раньше знакомы с Кристофером Реном, но можно предполагать, что были.

В любом случае проект свой Бэрд решил показать
Рену и послал ему сделанный чертеж. Рен, судя по
всему, проект одобрил, высказав свое мнение по некоторым вопросам. Деталей переписки мы, увы, не
знаем. Но результат их общения был благотворен для
обоих: Рен в то время начинал строить Винчестерский дворец, и, познакомившись с проектом Бэрда,
пригласил его строить южное крыло дворца, план
строительства которого предусматривал ступенчатые
крылья.

457

VI. Работы Рена в университетских городах

Колледж Св. Иоанна
(St. John’s College)

Этот колледж основал в 1555 году в правление королевы Мэри, истой католички, торговец по имени Томас
Уайт. Он был дворянином и богачом, а колледж создавался для подготовки образованных католических
священнослужителей, которые требовались, чтобы осуществить успешную контрреформацию. Этого королева
и ее помощники не добились. Зато Колледж Св. Иоанна –
богатейший колледж в Оксфорде, заработавший
в XIX веке сотни миллионов фунтов на застройке оксфордских пригородов, в которых земля принадлежит
колледжу.
В 1662–1669 годах в северо-западном углу корпусов
колледжа была построена Часовня Бейли. Согласно традиции, алтарную перегородку в ней примерно в 1670 году
спроектировал Кристофер Рен. Нет, однако, никаких документальных подтверждений этому, за исключением
выводов, которые сделало по этому поводу Общество
Кристофера Рена (Wren Society), организация ученых
и студентов, которая на протяжении многих десятков
Колледж Св. Иоанна в Оксфорде

лет старается выявить, каталогизировать и систематизировать все, что связано с творчеством Кристофера
Рена.
Среди чертежей, хранящихся в колледже Всех Душ
в Оксфорде, есть чертеж проекта алтарной перегородки,
предназначенного для колледжа Св. Иоанна. Он выполнен в период между 1670 и 1673 годами. Но выполнен
он не Реном, а его помощником, проектировщиком
и чертежником Эдвардом Уодроффом. Никаких пометок, свидетельствующих об участии Рена в проектировании алтарной перегородки, на этом чертеже нет.
Остается изучить чертеж и постараться найти в проекте черты, которые говорят в пользу авторства Рена.
Прежде всего, нельзя отрицать того, что проект сделан
«в реновском стиле»: он в известной степени аналогичен проектам такого типа, разработанных Реном для
других часовен. Мы видим на чертеже четыре колонны
коринфского ордера, которые поддерживают мощный
антаблемент; и то и другое можно найти и на других алтарных перегородках Рена.
Средняя часть антаблемента разорвана фронтоном
с волютами, то есть тем фронтоном, который иногда называют «фронтоном свиткового типа». Рен иногда применял такой фронтон, особенно в тех случаях, когда над
волютами надо было поместить герб; здесь именно
такой случай, и герб с рыцарским шлемом, надо полагать, был посвящением сэру Томасу Уайту, основателю
колледжа. Урны над волютами – это популярный декоративный элемент того времени, и Рен часто его использовал. Наконец, обратим внимание на излюбленный
прием Рена: он нередко предлагал два разных варианта
декора перегородки, один на левой стороне от узорной
двери, а второй – на правой. Заказчик, таким образом,
мог выбрать любой из них.
С административной точки зрения все тоже совпадает. В 1669 году Рен стал Главным инспектором Королевских работ, и теперь его возможности вычерчивать
проекты самому были, в силу загруженности, резко
ограничены. Он, однако, получил возможность использовать для проектных работ Эдварда Уодроффа, так что
участие последнего в изготовлении чертежей по этому
проекту в 1670 году вполне логично и оправданно. Выходит, что нам следует согласиться с выводами Обще-

ства Рена и признать, что сделанные им выводы вполне
разумны и, скорее всего, верны.
Алтарная перегородка Рена была уничтожена
в 1843 году, когда на ее месте была построена перегородка в готическим стиле. А две колонны коринфского
ордера из алтарной перегородки Рена были проданы
и отправились к Глостершир, гда украсили лестницу поместного дома Пейнсуик-хаус.

Часовня колледжа Св. Иоанна

459

VI. Работы Рена в университетских городах

Колледж Св. Троицы:
жилой корпус и часовня
(Trinity College)

Рену заказали строительство жилого корпуса в колледже Троицы (Trinity College) в 1665 году. Он предназначался для джентльменов-коммонеров (то есть для
студентов старших курсов, не получавших стипендию);
соответственно, в корпусе надо было предусмотреть
и спальни, и кабинеты, в которых они могли заниматься
без помех. Кристофер Рен разработал несколько проектов и изготовил целую серию чертежей, планов и рисунков, включая поэтажные планы всего обширного
здания.
Чтобы сэкономить площадь и средства, Рен решил
строить это здание по французскому образцу, то есть помимо двух обычных этажей планировался еще один
в мезонине. Крыша была четырехскатной; верхние два
ската покрывали чердачное помещение, а нижние – мансардный этаж, снабженный небольшими мансардными
окнами. Здание было довольно простое по архитектуре,
кирпичное, с центральным флигелем, украшенным нишами для скульптур. Рен, возможно, предполагал, что
здание это станет модулем, по образцу которого можно
будет построить такое же напротив и еще одно рядом.
То, что дома с мансардами хорошо смотрятся рядом,
было общеизвестным фактом. Заметим, что в итоге так
и произошло.
Позже выяснилось, что работа по строительству
жилого корпуса займет у него больше времени и потребует значительно больше сил, чем архитектор мог
Часовня колледжа Троицы в Оксфорде

Жилой корпус, построенный Реном в коллдже Троицы и существенно видоизмененный позже

ожидать. Как это нередко случается, заказав проект,
руководство колледжа вдруг стало раздумывать,
не стоит ли строить жилой корпус в другом месте и совсем в другой форме. Завязалась долгая дискуссия
с архитектором, который категорически возражал
против принципиальных изменений в плане, которые
неизбежно потребовали бы изготовления новых чертежей. Но ему пришлось уступить. Получается, что Рен
изготовил два проекта: первый для здания, которое
должно было строиться перед внутренним двором
(квадранглом), а второй – наиболее близкий к тому,
что был реализован. По второму варианту здание
строилось близ сада членов Совета колледжа.
Весь проект был реализован в три этапа, два из которых имели место при жизни Рена. В 1668 году было
завершено северное крыло, затем, в 1682 году, – западное. Южное крыло строилось уже после смерти Рена:
его закончили в 1728 году. В XVIII и XIX вв. были осуществлены серьезные перестройки всех трех крыльев,
и, как следствие этого, мансардный этаж перестал существовать (на его месте появился низкий третий этаж),
а все здание стало абсолютно безликим.
Но память о Рене в колледже осталась. Его творческая работа строительством жилого корпуса не ограничилась. В начале 1692 года руководство колледжа

обратилось к Рену за консультацией. Ему показали план
новой часовни в колледже Троицы. Предполагают, что
его автором был Генри Олдрич, декан колледжа. Она
была спроектирована чисто в стиле барокко, и проект
понравился Рену. 2 марта он написал письмо Президенту колледжа Генри Бэргерсу, в котором говорилось:
«Я рассмотрел проект Часовни, который вы мне послали и который в сущности очень хорош, и полагаю,
что ваш проект уже продвинулся настолько, что мои советы уже не нужны; однако я посылаю некоторые мои
соображения, которые могут оказаться полезными,
когда ваш каменщик будет производить формовочные
работы».
«Соображения», о которых пишет Рен, были на
самом деле предложениями внести серьезные изменения в проект, проиллюстрированные соответствующим
чертежом. То были изменения в основном карнизе, для
чего Рен предложил два альтернативных варианта карниза; изменение плана ступеней; улучшение перил
и балюстрады; замену пинаклей на пилястрах на вазы.
Гравюры более позднего периода показывают нам часовню уже с этими изменениями, из чего следует, что
с мнением Рена согласились полностью, и что его участие в проекте было важным и полезным. Часовня была
освящена в 1694 году.

461

VI. Работы Рена в университетских городах

Колледж Мертон
(Merton College)

Часовня колледжа Мертон в XIX веке. На гравюре видно, что тогда хоры,
спроектированные Реном еще не были уничтожены

В 1264 году Уолтер де Мертон, лорд-канцлер и Епископ Рочестерский, основал новый колледж, получивший название колледжа Мертон. Колледж претендует
на то, чтобы считаться самым старым в Оксфорде, но его
первенство оспаривают колледж Баллиол и Университетский колледж. Некогда на его территории находилась
приходская церковь Св. Иоанна. Ее заменила часовня
колледжа, которая продолжала одновременно служить
и приходской церковью до 1891 года. Этой двойной
ролью объясняются огромные размеры часовни.
Часовня колледжа Мертон сегодня

К началу XVII века часовня была в довольно жалком
состоянии. Опоры и крыша требовали ремонта, но с ним
не торопились. Как следствие этого в 1655 году рухнула
крыша южного трансепта, и многие средневековые памятники были разбиты. Ремонт затянулся надолго, часть
часовни была закрыта.
В 1671 году Кристофера Рена попросили спроектировать для часовни алтарную перегородку и новые скамьи, в том числе скамьи для хоров в классическом
стиле. И то и другое Рен сделал в довольно простой
и элегантной форме. Алтарная перегородка была украшена изящными гирляндами и резными урнами. Хоры

он декорировал пилястрами коринфского ордера и зубчатыми карнизами.
XIX век принес новые веяния: адепты неоготики Скотт
и Блор диктовали свои правила всей империи. Алтарная
перегородка Рена была сломана, памятники из святилища
перенесли в прихожую, скромную плитку разбавили яркими цветами. На гравюрах середины XIX века видно, что
лишь небольшая часть хоров еще остается, но и ее со временем разобрали. В 1960 году была сделана попытка восстановить хотя бы что-то из разобранного, но вернуть
благородный, возвышенный стиль, которым отличалась
xасовня в XVII веке, уже никогда не удастся.

VI. Работы Рена в университетских городах

Работы Рена
в колледжах
Кембриджа
Часовня
колледжа Пемброк
(Pembroke College)

Колледж Пемброк (Pembroke College) – третий
из самых старых колледжей Кембриджского университета. В рождественскую ночь 1347 года король Эдуард III
пожаловал Мари де Сен-Пол, вдове его любимца графа
Пемброка, лицензию на основание нового учебного заведения в молодом Кембриджском университете. Учережденный ею колледж назывался сначала Домом
Многомудрой Марии (The Hall of Valence Mary), затем получил название Пемброк-холл, и только в 1856 году стал
колледжем Пемброк.
Как мы уже знаем из биографии Кристофера Рена,
он строил эту часовню для своего дяди Мэтью Рена, епископа Или. Дядя был человеком нелегкой судьбы.
Часовня колледжа Пемброк в Кембридже

Фасад часовни Пэмброк

В самом начале гражданской войны в Англии Мэтью Рен
был членом совета этого колледжа, а одно время и капелланом короля Карла I. Диктатор Оливер Кромвель
бросил его в тюрьму как своего политического противника. Там Мэтью Рен дал себе обет, что если, после реставрации монархии, выйдет на свободу, то построит
в своем колледже новую часовню. Обет был не лишен
смысла: старая часовня пуританского характера, в которой сейчас библиотека колледжа, уже не отвечала
духу времени.

463
Когда по прошествии восемнадцати лет Мэтью Рен
вышел на свободу, он выполнил свой обет и пригласил
племянника спроектировать новую часовню. Строительство ее началось в 1663 году и продолжалось примерно двадцать месяцев: ее освятили в 1665 году.
Часовня колледжа Пемброк была одной из первых самостоятельных работ Кристофера Рена и уже поэтому
вызывает интерес историков. К сожалению, она не сохранилась в первозданном виде: в 1880 году ее восточная часть была расширена архитектором Гилбертом
Скоттом, в результате чего существенно изменились
пропорции здания. Впрочем, это не единственная работа Рена, которая была испорчена перестройками
данного архитектора.
Нельзя не отметить, что авторство Рена подвергалось
сомнению даже в случае с часовней колледжа Пемброк,
когда, казалось бы, ничто не говорит об обратном.
К счастью, в колледже Всех Душ в Оксфорде сохранились чертежи, выполненные самим Реном и являющиеся
подготовительными чертежами для некоторых элементов интерьера, а также орнаментов фасада. Одним
из них является мастерски выполненный рисунок скамей в хорах. Эти скамьи были изготовлены мастерами,
столярами и резчиками, по эскизам и чертежам, выполненным Реном.
Рен строил часовню из кирпича: только ее фасад
был сделан из портлендского камня. Четыре пилястра
коринфского ордера на фасаде опираются на высокий
плинтус и поддерживают мощный антаблемент, увенчанный пропорциональным фронтоном. На крыше установлен шестигранный фонарик, который отделен от
купола сильно выступающим карнизом, поддерживаемым по бокам каждого окна фонарика двумя консолями. Любопытной деталью фасада является то, что Рен
расположил под окном с внешней стороны подоконник,
который завершает некое подобие пьедестала; это делает высокое арочное окно элементом, привлекающим
внимание.
Первая самостоятельная работа Рена никоим образом не свидетельствует об отсутствии опыта и зрелости
начинающего архитектора: это профессиональная творческая работа, говорящая об успешном начале пути великого мастера.

465

VI. Работы Рена в университетских городах

лизация проекта Большого зала Шелдона не только
обогатили его практическими знаниями в области
строительства, но также помогли выработке своего
стиля. Во всяком случае, к этой работе Рен был готов.
Глава коледжа Уильям Санкрофт начал сбор пожертвований на строительство часовни в начале 1663 года.
В мае того года он покинул колледж и стал настоятелем
собора Св. Павла в Лондоне. Но свой любимый колледж

Колледж Эммануэль:
блестящая работа Рена

К этому времени он окончательно сформировал свое
творческое кредо, нашел свой стиль, сочетащий четкость и ясность форм, арсенал способов декорирования
облика здания и практичность постройки.
Как бы там ни было, но Рен осуществил проект очень
близко к тому, что показывал презентационный чертеж.
В конце 1667 года была изготовлена деревянная модель
западной части двора, и на следующий год началось

(Emmanuel College)

Аркада часовни и прилегающих помещений

Подобно другим колледжам Кембриджа, колледж
Эммануэль испытал немало финансовых трудностей
за годы правления диктатора Оливера Кромвеля, и его
развитие практически остановилось в течение всего
этого периода. После Реставрации монархии Глава
и члены совета колледжа решили наверстать упущенное. Одной из первых задач стало заменить убогую пуританскую часовню на новую, которую решили
построить на западной стороне внутреннего двора,
а также пристроить слева и справа от нее два небольших корпуса, обеспечив проход в другие дворы через
галерею под ними.
Напомним, что у Рена был уже опыт строительства
подобных зданий. В 1663–1665 годах он построил для
своего дяди Мэтью Рена, епископа Или, часовню колледжа Пемброк в Кембридже. Эта работа, а также реаКолледж Эммануэль в Кембридже –
один из шедевров Рана

он вниманием не оставил и продолжал участвовать
во всех его делах. Ему рекомендовали в качестве архитектора Кристофера Рена, и он обратился к нему за изготовлением проекта. В начале 1667 года проект был
готов. Презентационный чертеж, выполненный Реном,
показывал комплекс, первый этаж которого занимали
галереи, подобные крытым галереям монастырей.
В центре возвышалась часовня, двухэтажное здание
с классическим фасадом, а по бокам Рен спланировал
два двухтажных дома, уровень крыши которых были
ниже уровня карниза часовни – чтобы подчеркнуть ее
величественность.
Историки архитектуры полагают, что в часовне чувствуется французское влияние, и объясняют это тем, что
Рен незадолго до представления презентационного чертежа вернулся из Франции. Российский архитектор Якубян, изучая творчество Рена, придерживался другого
мнения. Он полагал, что фасад этой часовни стал поворотным пунктом в творчестве великого архитектора.

Интерьер часовни колледжа

строительство. Готовая часовня мало отличалась от проекта. В середине две колонны коринфского ордера, выступающие из стены на три четверти (Рен впоследствии
нередко применял этот прием) поддерживают панель
в раме, разрывающую весь антаблемент. Над ними разделенный часовым блоком фронтон с зубчатыми карнизами, увенчанный навесом, а еще выше – пьедестал,
на котором установлен изящный фонарик с высокими
окнами и флюгером на куполе.
Изменений по сравнению с чертежом Рена всего несколько. На фронтоне появились слуховые окна. Боковые корпуса были построены из камня, а не из кирпича.
А в 1677 году Роберт Грамболдт разобрал центральную
арку на первом этаже часовни и сделал ее шире, чем все
остальные. Вряд ли Рен одобрил бы эту перестройку,
которая нарушила стройность всей композиции, но мы
должны быть счастливы, что работа Рена в колледже Эммануэль не претерпела больших изменений. Все строительные работы здесь закончились в 1673 году.

VI. Работы Рена в университетских городах

Колледж Св. Троицы
(Trinity College)

Колледж Троицы в Кембридже – одно из самых известных в мире учебных заведений. Его закончили
шесть британских премьер-минстров, физики Исаак
Ньютон и Нильс Бор, 32 нобелевских лауреата, поэт Байрон, и, к слову, – советские агенты Ким Филби, Гай Бэрджесс и Энтони Блант. Этот колледж самый большой
по числу учащихся среди колледжей университетов Оксфорда и Кембриджа. Он известен также тем, что на его
территории находится один из шедевров Кристофера
Рена: построенная им и оборудованная по его филигранно разработанному проекту библиотека колледжа.
История колледжа довольно необычна. В середине
XVI века король Генрих VIII практически завершил разгон монастырей и отъем церковных земель в пользу короны. Следующими на очереди были Оксфордский
и Кембриджский университеты, которые были религиозными учреждениями и славились своими доходами. Король без проволочек протащил через Парламент закон,
который позволял ему закрыть любой колледж и конфисковать его имущество. Но умные университетские
начальники, в лучших традициях средневековых интриг,
вышли через своих людей на пятую жену короля, молодую Катерину Говард. Она уговорила короля не закрывать колледжи, а переосновать их. Так из нескольких
Библиотека колледжа Троицы в Кембридже
в вечрнее время

Вид на библиотеку колледжа с мостикам через реку Кэм (XIX век)

467

468

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

кембриджских колледжей был сформирован колледж
Троицы.
Нет сомнений: Рен с самого начала сознавал, что
создать библиотеку в колледже, который славился
своими преподавателями и учеными, – это и большая
честь, и очень ответственная задача. Похоже, если

не считать собора Св. Павла, он никогда так много и так
усердно не работал над всеми деталями проекта. В сущности, речь шла о создании нового квадрангла, и библиотеку планировалось построить между ним и рекой
Кэм. Рен хотел создать прекрасное здание, которым бы
восхищались и те, кто видел его со стороны колледжа,

Западный фасад библиотеки и река Кэм сегодня.

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

из квадрангла, и те, кто гулял по противоположному берегу реки. Но главное – Рен надеялся, что его библиотека будет внутри красива и удобна как никакая другая
библиотека в университете.
Начало проекта относится, по-видимому, к 1675 году.
Историки предполагают, что Рен впервые посетил кол-

VI. Работы Рена в университетских городах

469

Внутренний двор библиотеки, названный двором Невилла

ледж в марте 1675 года, чтобы познакомиться с участком,
который ему предстояло застроить. Окончательный проект был подготовлен Реном в течение того же 1675 года.
Уже 3 января 1676 года руководители колледжа разослали призыв помочь осуществить проект строительства
новой библиотеки путем пожертвований, и к письму
с этой просьбой были приложены гравированные чертежи будущего здания. Сделав проект, Рен не оставил
колледж своим вниманием: мы знаем точно, что он посетил строительную площадку в октябре 1676 года, семь
месяцев спутся после того, как начались строительные
работы.
К сожалению, текущие дела не позволили ему бывать здесь часто, как ему бы хотелось, и он должен был
следить за ходом строительства издалека. Понятно,
что в этих условиях огромную роль в релизации проекта играли подробные и ясные чертежи, и довольно
много таких чертежей Рена сохранилось. Среди них то-

пографические планы участка, которые он сделал
в колледже, первый вариант проекта, который он первоначально задумывал реализовать в форме ротонды,
презентационные чертежи, схемы конструкции проекта, который был им окончательно принят, а также
чертежи интерьеров, мебели и прочей обстановки
библиотеки.
Архитектурная история библиотеки, о которой идет
речь, предполагает огромный объем работ, и большинство чертежей выполнены им лично. И, несмотря на то
что с самого начала проект библиотеки считался одной
из самых лучших, самых блестящих его работ, обратим
внимание читателя, что Кристофер Рен не взял за эту
работу никакой платы.
Строительство библиотеки осуществлялось во дворе
Невилла. Так назывался квадрангл, который отделял
Большой двор, главный квадрангл колледжа со всеми его
постройками, от реки Кэм. Название свое двор Невилла,

созданный в 1614 году, получил по имени главы колледжа по имени Томас Невилл, который подарил эту
землю колледжу. Тогда, правда, она занимала только две
трети нынешнего участка (без учета площади, занимаемой библиотекой Рена).
Проектируя бибиотеку, Рен сделал несколько сопутствующих проектов; к примеру, он разрабатывал линию
построек на западной стороне двора Невилла, которые,
судя по чертежам, могли предназначаться для создания
жилых помещений. Здесь Рен, один из первых в мире
архитекторов, спроектировал создание помещения,
освещаемого стеклянным плафоном в крыше, которое
служило бы для занятий студентов. Для удобства перемещения в непогоду он планировал крытые галереи
по всему периметру двора Невилла.
Следует сказать, что Рен довольно долго изучал возможность строительства библиотеки в форме ротонды
или же в форме многоугольного, близкого к квадрату, зда-

470

Колоннада, поддерживающая библиотеку

ния, с большим купольным завершением. Первый план
круглой библиотеки он сделал еще в 1675 году. Не будем
спекулировать по поводу того, было бы такое здание
лучше или хуже нынешнего, но оно тоже было красивым.
Построенное по типу пантеона, здание со скромным портиком венчал массивный купол с окнами-полумесяцами,
часто расположенными по барабану купола, а над куполом возвышался классический реновский фонарик, очень
напоминающий фонарик в колледже Королевы в Оксфорде. Книжные полки должны были размещаться внутри
цилиндра до уровня окон.
Историки архитектуры считают, что этот вариант
проекта говорит о том, что в середине 1670-х годов Рен
всерьез интересовался вариантами центральной, фокусной планировки зданий. Но безусловно интересно
то, что Рен нашел способ светского использования
большого купола. Верно, Рен не был первым архитектором, который сделал это: таким же путем пошел некогда
и Иниго Джонс, когда проектировал свою знаменитую
Виллу-Ротунду. Однако когда строился читальный зал

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Интерьер библиотеки

Британского музея, архитектор Смирк предпочел использовать опыт Рена, а не Иниго Джонса.
В том же 1675 году Рен сделал окончательный проект
библиотеки, который коренным образом отличался
от первого: здесь здание было вытянуто во всю ширину
квадрангла. Затем он написал подробное письмо руководству колледжа и приложил три основных чертежа.
Чертежи эти были отгравированы и стали своего рода
классическим пособием по подготовке проектировщиков. Многие проекты в дальнейшем рекомендовали исполнять в такой манере: презентационный чертеж всего
здания дополняли продольный чертеж здания с полуразрезом и чертеж с поперечным разрезом, причем
с полной деталировкой.
Помимо этих чертежей, Рен подготовил отдельные
чертежи, показывающие конструкцию и детали как восточного, так и западного фасадов. В сопроводительном
письме в колледж он сообщил, что эти чертежи будут
в первую очередь полезны строителям. Оригиналы он
оставил себе, а копии этих чертежей предназначались

для строителя Роберта Грамболдта и его мастеров, которые были исполнителями реновского проекта.
Рисунки и чертежи, относящиеся к интерьеру библиотеки, не могут не вызывать восхищения. Рен позаботился обо всем: о мебели, о декоре, о точном
расположении шкафов. Следует заметить, что здесь Рен
в основном делал наброски, а воплощал его идеи в чертежи Николас Хоксмур. Впрочем, когда дело касалось
предметов мебели, которые Рен считал особо важными,
он делал чертежи сам. Так было, например, в том случае, когда он спроектировал стандартный письменный
стол и табуретку для него. Чертеж этот можно назвать
рисунком, и он отличается простотой и высоким качеством исполнения. Столы в библиотеке, изготовленные
по проекту Рена, были небольшими и квадратными,
а в центре стола устанавливалась усеченная пирамида – опора для книг. Работы по дереву начались
в 1686 году.
Столярные работы выполнил в библиотеке мастер
по имени Корнелиус Остин. Тут снова проявилось уме-

VI. Работы Рена в университетских городах

Резьба, выполненная для библиотеки Гринлингом Гиббонсом

ние Рена находить самых лучших, самых исполнительных и преданных делу мастеров. Чтобы сделать именно
то, что требовалось архитектору, Остин несколько раз
ездил в Лондон к Рену. Остин также изготовил несколько переплетных прессов. А резьбу по дереву
делал лучший из мастеров страны – Гринлинг Гиббонс;

Стол, табуретки и пирамидальная подставка для книг,
спроектированные Реном для библиотеки

Чугунные ворота, изготовленные для библиотеки мастером Партриджем

471

472

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Вид на Большой зал
колледжа со стороны
двора Невилла
и экран в стиле барокко,
который построил Рен
и около которого
проводились собрания
студенчеких советов

он почти никогда не расставался с Реном и выполнял
его проекты на самых разных объектах.
Объем работ у Гиббонса превосходил здесь многое
из того, что он делал ранее на одном объекте. Каждое
углубление в стене, в котором было окно, завершалось
разорванным внизу треугольным фронтоном и украшалось великолепной резьбой.
Также роскошно оформлялись дверные проемы: они
украшались фронтонами, колоннами и тончайшей резьбой. Под вторым этажом библиотеки были устроены ворота из фигурного кованого железа, изготовленного
мастером по имени Уильям Партридж по предоставленным ему чертежам. Все работы по интерьерам завершились в начале 1690-х годов. А окончание строительства
и открытие библиотеки стало событием, о котором
узнала вся страна.
Помимо здания библиотеки и галерей во дворе Невилла, Рен выполнил здесь еще одну небольшую работу,
которая несправедливо обойдена вниманием историков архитектуры. Речь идет об экране скромных размеров, который был создан Реном для фасада Большого
зала колледжа, выходящего на двор Невилла. Экран состоит из небольшого фронтона, апсиды и шести пилястров и украшен триглифами. Перед экраном Рен устроил
продолговатую эспланаду и широкую лестницу. Все это
предназначалось для того, чтобы здесь можно было
проводить собрания студенческих советов, на которых

рассматривались самые разные вопросы студенческой
жизни: от поведения отдельных учащихся до условий
быта. Собрания такого рода часто проводились на
улице, а не в Большом зале, чтобы руководство колледжа оставалось от таких собраний в стороне.
Как считал российский архитектор А.Якубян, одним
из талантов Рена было «умение амальгамировать свой
стиль в постройки совершенно иного стиля». Речь в данном случае идет о том, что пропорции, форма и расположение экрана, спроектированного в данном случае

Реном, позволили архитектору создать экран в стиле барокко, который удачно сочетается с массивной постройкой в стиле тюдоровской готики и не кажется здесь
инородным телом. Этому в немалой степени способствует и декор в виде трех ваз, которые близки по форме
тем, что были популярны в Тюдоровскую эпоху. Это небольшое творение Рена – еще одно доказательство того
вкуса, который он проявлял постоянно, независимо от
размеров постройки, и той тщательности, с которой делались все его проекты.

Общественные

ЗДАНИЯ
И СООРУЖЕНИЯ,

построенные или перестроенные
Реном

VII

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

475

Общественные здания
и сооружения
Рена в Лондоне

Одно из административных зданий, построенных Реном с помощью Хука и Оливера
на юго-западном углу Пансиона Христа. Оно было построено всего за несколько месяцев
благодаря разработанным ими технологиям

Нам известны не все общественные здания и сооружения, возведенные Реном в Лондоне и в других районах
Англии. Некоторые из них, строившиеся при его участии
или по его проектам, были разрушены и забыты уже
в XVIII веке. Так как сохранились далеко не все проектные чертежи, вышедшие из его мастерской, возможно, полный перечень его работ так и останется нам неизвестен.
Туристы у Старой Королевской обсерватории,
построенной Реном

И все же мы знаем довольно много о его работах
в этой области. Сохранились здания и сооружения,
проекты которых он разрабатывал и которые стали историческими памятниками – как, например, Пансион
ветеранов армии (Chelsey Hospital). Но есть еще целый
список его работ, которые в силу разных причин исчезли с лица земли. К счастью, память о них сохранилась – и в текстовой, в в пикториальной форме, и читатель сможет с ними познакомиться.

В XVII веке, когда Реном был построен Мемориал Большого
Лондонского пожара, он возвышался над всем районом, так
как здания вокруг были трех- и четырехэтажными

Наконец, третья группа – это предполагаемые работы
Рена, как существующие, так и давно разрушенные. Степень вероятности его участия в различных проектах оценивается историками по-разному. Но стоит напомнить
о том, что, будучи Главным инспектором Управления архитектурных и строительных работ, то есть руководителем
архитектурной мастерской и главным инженером всех
крупных проектов в Лондоне, Кристофер Рен утверждал
большинство этих проектов, и, следовательно, принимал
участие в работе над ними.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

477

Рен строит
Королевский
пансион
для ветеранов

Вид на Пансион ветеранов с Темзы. Акварель XVIII века

Есть романтическая справедливость в том, что среди
шедевров Кристофера Рена два – это пансионы для ветеранов и инвалидов, то есть для тех, кому Англия в XVII
и XVIII вв. была более всех обязана ростом своего могущества. Мы уже знакомы с Пансионом ветеранов
флота; сейчас очередь дошла до сухопутных войск, и мы
расскажем о том, как создавался Реном Королевский
пансион для армейских ветеранов и инвалидов, обычно
Пансион ветеранов армии в Челси.
Вид с высоты птичьего полета

называемый Королевским госпиталем в Челси (Royal
Hospital, Chelsea). Он строился Реном на протяжении
более десяти лет – с 1682 по 1692 год, а проект, который
архитектор подготовил для короля Карла II, был назван
монархом «блестящим и великолепным».
Чтобы читателю стало ясно, почему строительство
этих пансионов было так важно, следует, на наш взгляд,
обратиться к предыстории их создания. В Средние века,
несмотря на то что жестокость и мракобесие, которые
царили на большей части территории Европы, в Англии
существовали большие госпитали или приюты для обез-

доленных, и они обеспечивали кров и питание изувеченным солдатам или дряхлым старикам благодаря пожертвованиям, которые делались богатыми гражданами
страны – либо напрямую госпиталям, либо через монастыри.
Реформация лишила инвалидов и бедняков этой
поддержки: разгон монастырей и отъем земель, принадлежавших госпиталям, сделал практически невозможной организованную помощь ветеранам и инвалидам.
Отдельные попытки аристократов исправить положение
ни к чему не привели. Создание при Карле II первых

478

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

частей регулярной армии сделало эту проблему еще
более насущной, и учреждение пансиона в Челси было
в известной степени результатом этой реформы.
Историки спорят до сих пор, кто более всех заслуживает благодарности потомков за возникновение пансиона. Наиболее популярной является легенда, что
любовница короля Нелл Гвин после случайной встречи
с нищим солдатом-инвалидом уговорила Карла II построить пансион. Хотя факт этот не подтверждается никакими свидетельствами, отрицать его категорически
не стоит: у актрисы Нелл Гвин было доброе сердце,
и она даже пожертвовала беднякам солидную сумму
из своих весьма скромных капиталов. Но без стремления короля сделать это для своих солдат-ветеранов
и для ветеранов его отца пансион никогда не появился бы на свет.
25 мая 1682 года ближайший помощник короля сэр
Стивен Фокс, сэр Кристофер Рен и архитектор и историк
Джон Ивлин отправились в архиепископский дворец
в Ламбет, чтобы получить одобрение архиепископа Кентерберийского на строительство пансиона в Челси. Одобрение было получено, и Архиепископ даже пожертвовал
на это строительство тысячу фунтов из личных средств.
Большие суммы внесли Фокс и другие придворные,
но эти пожертсвования были, в сущности, каплей в море.
За период с 1681 по 1702 год на строительство пансиона
было израсходовано всего примерно 157 тысяч фунтов,
из которых Кристофер Рен, «за его большую заботу
и усердие в руководстве строительством Пансиона
и за организацию выплат работникам в течение десяти
лет» единовременно получил тысячу фунтов.
Первый камень Королевского пансиона был заложен королем на специальной церемонии 17 февраля
1682 года, а строительство всех корпусов было завершено для приема пансионеров 28 марта 1689 года.
С первого и до последнего дня Кристофер Рен, несмотря
на его крайнюю занятость на строительстве собора
Св. Павла и многих других объектов в Лондоне, принимал деятельное участие в реализации своего проекта.
Первыми обитателями пансиона стали 476 солдат и сержантов. А часовню и кладбище освятил в 1691 году
епископ Лондона. Сейчас в Пансионе живет примерно
300 ветеранов.

Центральный корпус пансиона

Пансион ветеранов в Челси является, по всеобщему
признанию, одной из самых интересных и самых успешных работ Кристофера Рена. Верно, возможность ему
представилась феноменальная: он должен был построить в чудесном месте, вблизи Темзы большой и красивый комплекс, в полной мере проявив свои знания
и свой вкус. Король его поддерживал, помощники Рена,
проработавшие с ним уже полтора десятка лет, обладали немалым опытом и могли внести свою лепту в проект, а общественное мнение было целиком на стороне
его организаторов. Результатом стал архитектурный памятник национального масштаба, уникальный не только
потому, что в нем простота сочетается с красотой и величественностью, но также потому, что он идеально
приспособлен к той цели, ради которой его строили.
Темза, а также дорога из Челси в Уэстминстер определили пространственное ориентирование главного
корпуса пансиона. Параллельно реке Рен спланировал
устроить большой общий зал и часовню такого же размера; их разделяет всего лишь вестибюль, над кото-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

рым он установил центральный купол. От концов главного здания вытянулись к югу два длинных крыла; оба
четырехэтажные и с мезонинами. В этих крыльях все
этажи, за исключением первого, заняты двойными
дортуарами, расположенными один против другого
и простирающимися от главного корпуса на севере
до двух прилегающих к ним домов (флигелей) на юге,
которые были спроектированы для Начальника пансиона и его заместителя. Главный корпус и крылья
с этими флигелями образовали, таким образом, обширный квадратный двор (квадрангл), открытый только
со стороны реки.
К южной стене главного корпуса Рен пристроил широкую дорожку с крышей, созданную по типу крытых
галерей в монастырях и украшенную колоннами; она
не только связывает дортуары с большим залом и часовней, но и служит защитой от непогоды и яркого
солнца. Что же касается купола, то и здесь архитектором был проявлен большой вкус. Он не стал делать
здесь большой купол, подобный тому, что был построен

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

479

этажа в боковых крыльях. Стены крыльев композиционно одинаковы со стенами флигелей начальника
пансиона и его заместителя, которые расположены
у концов крыльев. На внешних углах и те и другие усилены угловыми камнями. Шатровые крыши крыльев
и флигелей крыты шифером.
Башенка над вестибюлем сделана из камня. В плане
это восьмиугольник с неравными сторонами, причем
короткие стороны маскируются колоннами коринфского ордера с одной секцией антаблемента, стоящими

Один из четырех одноэтажных особняков, именуемых павильонами, которые входят в комплекс зданий пансиона

в Доме инвалидов в Париже, или даже купола, похожие
на те, что он спроектировал в Гринвиче. Он сделал
купол пансиона как завершение башенки-фонарика, –
изящный, высокий и простой, скорее символ, чем непременный атрибут архитектурного комплекса такого
масштаба. Некоторые специалисты даже называют его
куполом, свойственным скорее архитектуре жилого
дома, и считают, что такой более подходит к зданию
пансиона, потому что у него «нет амбициозных черт».
Спокойный и непретенциозный характер всего комплекса подчеркивают еще и небольшие павильоны, расположенные параллельно реке на уровне главного
корпуса и концов боковых крыльев. По замыслу Рена,
они должны были сформировать вместе с крыльями еще
два открытых квадратных двора, но со временем открытые фланги были застроены домами, в которых селили
офицеров и обслуживающий персонал. В середине
каждого двора устроили колодец с красивой решеткой
из кованого железа и фонарем, а от дворов были дорожки к реке.

Северный фасад главного копуса был построен
из темного кирпича, с окантовками окон из красного
кирпича. Весь фасад разделен на пять частей. Центральная часть, четырехколонная композиция из портлендского камня, – это вход в восьмиугольный вестибюль,
из которого можно пройти в Большой зал и в часовню.
Портик центральной части образуют четыре колонны
дорического ордера, выступающие из стены на три четверти. Колонны поддерживают антаблемент и портик
из крашеного дерева. Карниз фронтона продолжается
по всему зданию на уровне свеса крыши. Архитрав
делит пространство между колоннами на два этажа.
В боковых частях сделаны неглубокие ниши, в центральной находятся дверной проем и квадратная утопленая
панель над ним. На фронтоне сейчас установлены часы,
но прежде тут была резная композиция, изображающая
трофеи. Над дверью висит фонарь.
Над окнами Большого зала и часовни, а также под
ними сделаны окантованные кирпичные панели, причем нижние установлены вровень с окнами первого

Портик северного фасада с часами и башенкой.
Здесь находится главный вход в Центральный корпус

Вид на пансион с юга. Панорама главного здания пансиона включает Центральный корпус,
в котором находятся Большой зал и часовня, а также боковые крылья,
в которых расположены жилые помещения для ветеранов

482

Интерьер часовни
с апсидой,
полукупол которой
расписан великим
итальянским
мастером
Себастьяно Риччи

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

на пьедестале. На каждой из сторон большего размера
есть окно, завершающееся фронтончиком, имеющее
ту же высоту, что и колонны. Под ними, в плинтусе, тоже
есть окна. Вверху устроено некое подобие мезонина
с отверстиями по четырем сторонам. Венчает башенкуфонарик купол, покрытый свинцом, с золоченым шаром
и флюгером. Выше карниза и непосредственно над колоннами установлены каменные шары – все по канонам
барокко…
Южный фасад похож на северный, если не считать
крытую галерею с колоннадой. Антаблемент тут деревянный, а поддерживают его сдвоенные колонны, которые образуют некий поясок для плоской крыши
галереи. Колоннаду прерывает сильно выступающий
портик, который имеет те же пропорции, что и портик
на северной стороне, но, вопервых, тут, в отличие от
него, колонны являются свободно стоящими, а, вовторых, он вынесен на уровень крытой галереи. В портике,
вровень с колоннами, установлены плоские пилястры.
Над большой входной дверью Рен сделал высокое окно
вестибюля, а под нишами поместил две небольшие
двери, которые ведут в подвальные помещения. Крытая
галерея, высота пола которой – две ступени от уровня
двора, вымощена каменными плитами. В ее задней
части сделана длинная деревянная скамья, спинка которой выше трех метров.
Вестибюль, который иногда называют также Большим фойе и который находится между Большим залом
и часовней, – это восьмиугольное в плане помещение,
каменный пол которого между северным и южным входами находится на уровне земли. В Большой зал и в часовню ведут из вестибюля лестницы из десяти ступеней, которые занимают все пространство на длину
скоса. На довольно большой высоте внутри восьмиугольника Рен расположил антаблемент дорического
ордера, который поддерживают по углам пилястры, причем у каждого две вертикальные лицевые стороны, параллельные стенам. Потолок представляет собой купольный свод, в середине которого устроено отверстие:
через него в вестибюль падает свет из башенки-фонарика. Другим источником света является большое окно
на южной стороне, которое, как мы знаем, устроено
в южном портике.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Часовня, находящаяся в восточной части здания, – это
довольно большое помещение: его размеры 34,5 х 12 м.
Потолок часовни представляет собой цилиндрический
свод из штукатурки, который заканчивается на восточном конце апсидой с полукупольным сводом. Интерьер
часовни – это одна из самых блестящих работ Рена
в области интерьеров и, что самое главное, в отличие
от многих других аналогичных работ, ее не испортили никакие переделки. На каждой стороне расположены
по семь окон с полукруглыми завершениями, а стены
до самых подоконников обшиты деревом.
Между окнами сделаны пилястры с крупными капителями, причем они расположены на уровне начала полукружия окон. Арки окон и нижняя часть свода украшены
скульптурными изображениями растений и херувимов.
Прекрасным является и богатый карниз. Пол в часовне
сделан из черного и белого мрамора, уложенного диагонально. Но поистине самым большим украшением часовни является роспись полукупола над апсидой: это
«Воскресение Христа» кисти замечательного итальянского художника Себастьяно Риччи.
Большой зал, который служит не только залом для
церемоний, но и трапезной, имеет практически те же
размеры, что и часовня (он всего на полметра длиннее)
и так же освещается семью окнами с каждой стороны.
До уровня подоконников зал обшит деревянными панелями, который венчает непрерывающийся карниз,
а вдоль боковых стан устроены длинные скамьи.
Потолок Большого зала плоский, но с мощным карнизом. Помимо боевых знамен, здесь висит несколько
интересных портретов, включая портрет самого Кристофера Рена кисти придворного художника Готфри Неллера. В зале до сих пор используются двадцать один
дубовый стол и сорок две дубовые скамейки, датирующиеся XVIII веком. Верхняя часть западной стены занята большим полотном художника Антонио Веррио,
верного соратника Кристофера Рена. Картина изображает Карла II на его любимой лошади в окружении аллегорических фигур.
Спальные корпуса, находящиеся в крыльях, практически однотипны. Каждый из них примерно 100м в длину,
включая квадратные в плане флигели начальника пансиона и его заместителя, расположенные на самых

южных концах крыльев. Специалисты считают, что эти
корпуса являются наглядным проявлением архитектурного мастерства Рена, который, создавая, в общем,
довольно утилитарное по назначению здание, смог осуществить композицию, сочетающую красоту и некоторую
величественность с плоским пространством большой

483

стены, в которой равномерно распределены оконные
проемы.
В центре каждого корпуса Рен поместил выступающую постройку, нечто вроде декоративной вставки, которая сделана из портлендского камня и оштукатуренного кирпича; на стороне большого внутреннего

Большой зал. Он служит не только местом проведения разлтчных мероприятий, включая торжественные собрания
и праздники, но и трапезной для пансионеров

484

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

двора она выступает немного, на зато сильно выдается
вперед на внешних боковых сторонах спальных корпусов. Эти вставки украшены фронтонами, которые продолжают линию общего карниза, расположенного на уровне
свеса крыши, и являются частью антаблемента, поддерживаемого четырьмя пилястрами дорического ордера,
которые опускаются до самой земли. Антаблемент раз-

стоит по койке. Они установлены вдоль внутренней
стены, так что между ними и окнами довольно большое
пространство. В каждом конце палаты есть небольшое
спальное помещение для сержанта, который является
старшиной спального отделения.
Стоит сказать несколько слов и о флигеле начальника пансиона, который находится на южной оконеч-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

помимо основных корпусов, еще четыре невысоких
дома, именуемые павильонами. Два из них находятся
на восточной стороне, а два – на западной, и они, в совокупности с главными крыльями, образуют на каждой
стороне пансиона просторные дворы. Внешне все четыре павильона выглядят одинаково: это классические
одноэтажные дома, над карнизами которых располо-

Пансион ветеранов зимой. Снежная зима бывает в Лондоне нечасто, и тем более интересно отметить, что пансион выглядит и в это время года величественным и элегантным

рывается между двумя внутренними пилястрами, и на
каждом из боковых фризов сделаны по три триглифа. Необычность композиции подчеркивается еще двумя перемычками на каждой стороне фронтона.
По обе стороны от вставок фасады спальных корпусов
сделаны из кирпичей теплых тонов, за исключением каменных плинтусов. На каждом этаже слева и справа
от портиков насчитывается одиннадцать окон (за исключением первого этажа, где одно окно заменено дверью).
На определенном расстоянии одна от другой на корпусах
установлены дождевые трубы из свинца; их нижняя часть
защищена деревянными кожухами. Подоконники на первом этаже сделаны из сланца, на верхних – из свинца.
Внутри спального корпуса дортуар на каждом этаже
разделен продольной кирпичной стеной на две палаты,
соединенные аркой в середине. В каждой палате двадцать четыре деревянные спальные кабины, в которых

ности восточного спального корпуса. Большая часть
помещений в нем обшита деревянными панелями. Парадная гостиная начальника пансиона занимает два
этажа и отличается и своими размерами, и своим декором, который является прекрасным примером того,
как внутренние помещения декорировал Рен. Чтобы
избежать ощущения излишней высоты потолка, был
сделан массивный карниз, отсекающий верхние окна,
которые как бы освещают «чердачную» часть комнаты.
Камин, спро- ектированный Реном, заменили, но что
утешает – заменили камином, который был творением
Роберта Адама. Тут также висит портрет короля
Карла I кисти Ван Дейка, который был подарен пансиону примерно в 1700 году. Дом заместителя начальника пансиона внешне выглядит так же и тоже обшит
внутри деревом, но у него несколько иная планировка.
Комплекс пансиона, построенный Реном, включает,

жены мезонины с окнами, а над центральной двухэтажной частью которых сделан фронтон со слуховым окном.
У этих домов тоже есть крылья, простирающиеся до основного здания.
Помимо них, архитектор предусмотрел создание библиотеки, которая располагается через дорогу от северозападного павильона, медчасти и четырех открытых
беседок для отдыха ветеранов. Внутри фундамента были
определены места для захоронения умерших офицеров
пансиона и ветеранов. А в центре двора перед южным
входом в вестибюль установлен золоченый бронзовый
памятник королю Карлу II в наряде древнеримского генерала. Автором скульптуры, специально подготовленной для пансиона, был великий мастер Гринлинг
Гиббонс, и памятник был специально изготовлен для
пансиона.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

485

ВВетераны после службы в часовне

Один из дортуаров. Справа видны кабины для каждого из пансионеров

Статуя короля Карла II перед южным входом в Центральный корпус

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

487

Рен
восстанавливает
Лондонскую
Ратушу

Ратуша (Guildhall), интересная постройка в лондонском Сити, когда-то была местом собрания гильдий Сити.
Здание Ратуши было построено в 1411–1440 годах,
то есть примерно в то же время, когда в первый раз перестраивали Уэстминстерский чертог (Westminster Hall).
Здание было сильно повреждено во время Большого
Лондонского пожара, но большая часть средневековой
Ратуши, как ни поразительно, уцелела. Впрочем, достаточно посмотреть на оконные проемы или спуститься
в подземную часть главного здания, в крипту, чтобы получить представление о том, насколько мощны его каменные стены. Огонь пожрал все, что находилось выше
каменного пола, – кроме этих толстых стен, разумеется;
Лондонская Ратуша

Лондонская
Ратуша
в первой половине
XVII века

он уничтожил галерею и вырвался через окна и через
крышу с довольно высоким коньком. Но всю ночь, когда
в Сити бушевал пожар и рушились дворцы, дома и церкви,
Ратуша продолжала возвышаться над океаном пламени.
Средневековые стены выстояли. Даже часть древнего
дубового перекрытия уцелела, и когда пожар закончился,
выяснилось, что обуглившиеся балки по-прежнему соединяют противоположные стены главного здания.

Корпорация Лондона приняла решение осуществить
восстановление средневековой Ратуши, немотря на то
что для этого надо было израсходовать огромные средства. Ратушу восстановили. Но мало кто знает, что работа
эта осуществлялась по плану, разработанному Кристофером Реном.
Уолтер Дж. Белл, выдающийся английский историк,
был, вероятно, единственным специалистом по истории

488

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Лондонская Ратуша незадолго до Большого Лондонского пожара 1666 года

Банкет в Лондонской Ратуше в XVIII веке

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

и архитектуре Лондона, который отметил в своей книге
«История Большого Лондонского пожара» ту работу, которую Кристофер Рен осуществил как в ходе восстановления самой Ратуши, так и на прилегающей к ней
территории.
Прежде всего Рен счел целесообразным сделать
стены выше на целых двадцать футов (14 м), таким образом подняв на значительную высоту всю крышу.
До сих пор, если присмотреться, видна разница между
каменной кладкой стены, которую лизали языки пламени, и кладкой XVII века. Конструкцию перекрытия,
которую он разработал для крыши Ратуши, считали
в его время шедевром инженерной мысли. К сожалению, в декабре 1940 года она была уничтожена немецкими бомбами.
Рен также сделал план восстановления части пола
над западной криптой, который провалился в ходе пожара. Он предложил, чтобы пол поддерживался здесь
кирпичными арками. Их сложили его мастера.
Занимаясь прилегающей к Ратуше территорией, Кристофер Рен, по свидетельству Уолтера Дж. Белла, также
сделал немало. Вот что он писал:
«Древняя Ратуша, то место, где заседала светская
власть, была со всех сторон зажата домами и скрыта
от людских глаз, и к ней не вела ни одна улица, пока Кристофер Рен после Большого Лондонского пожара не
прорезал квартал, проложив улицу Кинг-стрит, и таким
образом открыл к Ратуше доступ с улицы Чипсайд».
Насколько важным было это решение великого архитектора, можно судить по следующим фактам. До пожара
пройти к Ратуше люди могли только через улочки Лоуренс-лейн и Айронмонгер-лейн, а улочки эти были не
только темными и грязными, но и такими узкими, что на
них никак не смогли бы разъехаться две повозки. Проложив новую улицу, Рен, как и в ряде других подобных случаев, открывал взору исторический памятник столицы.
К сожалению, сегодня мы судить о работе Рена не
можем. Только крыльцо Ратуши относится к XV веку, но
фасад здания с тех пор изменился: в XVIII веке он был
перестроен и приобрел декор в том стиле, который считали тогда наиболее совместимым со старой готикой.
Специалисты считают, впрочем, что Рен бы эту перестройку никогда бы не одобрил.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Интерьер Ратуши в наши дни

489

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

491

Мемориал
Большого
Лондонского
пожара
Одним из важнейших памятников в Сити, связанных
с именем Кристофера Рена, является Мемориал Большого
Лондонского пожара 1666 года (Monument). Город долгое
время не мог оправиться после этой трагедии. Первоначальная версия случившегося была такая: пекари укрыли
хлеб соломой, чтобы он оставался теплым до утра, а выскочивший из камина уголек запалил ее. Но на протяжении многих лет лондонцы не хотели верить, что пожар
был случайностью. Пожары случались в Лондоне и раньше, но еще никогда огонь не распространялся с такой
стремительностью и силой, охватывая дома, которые, казалось, находились на большом удалении от очага пожара. Многие горожане были убеждены, что пожар был
начат и намеренным образом распространен по городу
французами, голландцами или папистами – сторонниками
Римско-католической церкви.
Более того, учрежденная Парламентом комиссия, изучавшая причины пожара, нашла даже некоторые свидетельства того, что «теория заговора» имеет право на
существование. Ришар Губер, француз, работавший пекарем у Роберта Фаринера, признался в том, что начал
пожар намеренно, и был весьма поспешно отправлен
Мемориал Большого Лондонского пожара

Первоначальные проекты верхней части Мемориала: слева – с птицей Феникс, справа – со скульптурой
короля Карла II

на виселицу. Город бурлил и требовал отмщения. Но король был недоволен всем этим: в его планы не входило
ссориться с соседями из-за слухов и домыслов, и он приказал сжечь большую часть документов парламентской
комиссии. Вскоре председатель комиссии утонул во время происшествия на французском пароме, и история эта,
таким образом, продолжения не получила.
Мемориал Большого Лондонского пожара строился
на Фиш-Хилл-стрит вблизи Лондонского моста, с 1671
по 1677 год. Он был создан Кристофером Реном совместно с Робертом Хуком. В то время когда Рен по при-

казу короля Карла II занимался возрождением Лондона,
многие горожане просили, чтобы Большой Лондонский
пожар был бы увековечен каким-нибудь памятником,
и даже была объявлена подписка на такой памятник.
Подготовить его проект просили именно Рена, но он сознавал, что задача его создания вовсе не так проста. Лондонцы хотели, чтобы памятник был поставлен возле того
места, где пожар начался, но осмотрев улицы, которые
возникли на месте сгоревшего квартала, он просто
не представлял себе, как можно спроектировать памятник, который бы эффектно смотрелся в ограниченном

492

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Раскрашенная гравюра XVIII века, показывающая, что в то время Мемориал Большого Лондонского пожара находился в середине широкой улицы и был, в отличие
от сегодняшнего дня, хорошо виден со всех сторон

пространстве. Было очевидно, что дома, тесно стоящие
по обе стороны улицы, позволят увидеть его только тем,
кто на ней находится.
После долгих раздумий Рен решил сделать мемориал
в виде очень высокой колонны, которая бы возвышалась
над всеми домами вокруг. Cегодня ее заслоняют высокие
здания, выросшие со всех сторон, и она видна только
сбоку, да еще с реки между небоскребами, но прежде

дома, возможно, не доставали и до середины колонны:
ведь ее высота около 62 метров, и это самая высокая отдельно стоящая каменная колонна в мире. Полагают, что
высота памятника – это своего рода код: расстояние
от колонны до пекарни Фаринера, где начался пожар, составляет 62 метра.
Согласно первоначальному проекту Рена, колонну
дорического ордера с каннелюрами должна была вен-

чать статуя короля Карла II, но выяснилось, что это
приведет к существенному удорожанию памятника.
Кроме того, король и сам не хотел, чтобы его статуя находилась на памятнике, посвященном такому страшному событию. Поэтому было решено установить
на колонне урну, из которой вылетает сноп огня; они
позолочены и сверкают на солнце. Особенно эффектно
эта урна смотрится в лучах заката.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Барельеф на основании колонны, выполненный скульптором Кибером. На барельефе справа – король Карл II, который
приходит на помощь лондонскому Сити, чтобы возродить город и помочь ему обрести былую славу

К смотровой площадке наверху колонны ведет винтовая лестница из 311 ступеней. Во времена Рена смотровая площадка была без балюстрады. Но после того как
в XIX веке лорд-мэру доложили, что шесть самоубийц
покончили с собой, бросившись вниз с этой площадки,
было принято решение сделать наверху железное
ограждение. Оно было закончено в 1842 году. Вообще
Рен, будучи по первой своей специальности астрономом,

думал использовать колонну как место установки телескопа, но оказалось, что колонна и низка, и неудобна для
установки астрономического прибора, и к тому же качается при сильном ветре.
Главным украшением пьедестала являются барельефы, выполненные скульптором по имени Кай-Габриэль
Кибер и посвященные возрождению города. Главный
из них расположен на западной стороне пьедестала.

493

В верхней части барельефа Мир и Благоденствие приносят свои дары лондонцам, в левой его части Хронос, бог
времени, помогает городу Лондону восстать после страшного бедствия, а в правой части король Карл II приводит
в помощь лондонцам науки, инженерное дело, творчество,
архитектуру и ремесла, чтобы сделать город прекраснее,
чем он был раньше.
На барельефе нашли свое отражение и антипапистские и антифранцузские настроения, и если внимательно
посмотреть на высеченную на колонне историю пожара,
то легко заметить, что некоторые предложения отбиты долотом. Это те самые, в которых звучали обвинения в адрес
папистов и их приспешников, врагов протестантской свободы. Их убрали в 1829 году, когда в Англии был принят
Акт об эмансипации католиков.
Заметим в заключение, что спустя многие годы появились заметки о том, что главным архитектором Мемориала
был не Рен, а Хук, что Рен просто руководил работами
по созданию памятника. В частности, историк Обри в своей
книге «Краткие биографии» утверждал, что именно Хук был
создателем архитектурного проекта Мемориала. Но Обри
известен тем, что в его «биографиях» множество фактических ошибок, а то и просто выдумок. Такими выдумками
полна, к примеру, его биография Шекспира. Так что его заявления вряд ли заслуживают внимания. Известно,
что Хук действительно принимал деятельное участие
в проектировании колонны и, возможно, также в установке строительных лесов, но решать важнейшие вопросы, связанные с архитектурным проектом такого
масштаба и такой значимости, мог только сам Рен.
Одним из ярчайших примеров подобного рода служит обсуждение с королем первоначального проекта
Рена, который хотел установить его статую на вершине
колонны. Когда Карл II отказался, Рен тут же выдвинул
предложение установить на вершину колонны урну
со снопом огня. Думается, что альтернативный проект
был у него давно готов, так как Рен почти всегда планировал разного рода вариации в своих проектах. Как мы
знаем, вместо статуи короля на колонне его образ появился на барельефе, сделанном на постаменте, но
скульптор Кибер изобразил здесь Карла II именно так,
как предполагал его изобразить на колонне Рен: в наряде Цезаря и в римской тоге.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

495

Храмовые
ворота

«Мы стояли и смотрели на нелепый обелиск в середине улицы, не имеющий никакой цели, не обладающий
никакой привлекательностью, являющийся только напоминанием о том, что здесь когда-то стояли Храмовые
ворота, служившие границей между Лондонским Сити
и Свободной землей Уэстминстер и представлявшие
собой важный знак, что границу эту пересечь без разрешения лорд-мэра не мог ни один монарх».
Так писал в своей книге «Мозаика Храмовых ворот»
писатель и историк Саймон Дьюз. К его мнению, высказанному еще в 1940-е годы, присоединяются до сих пор
тысячи людей.
Около Дворца правосудия на Стрэнде, где кончается
район Уэстминстер (City of Westmisnter) и начинается
лондонский Сити (City of London), стоит в середине проезжей части на постаменте грифон не совсем обычного
вида: вместо головы орла у него голова дракона. Вид
у него довольно зловещий, и сама скульптура – весьма
сомнительного вкуса. Грифон – творение Викторианской эпохи, созданное Чарльзом Берчем (Charles Birch)
и посвященное королеве Виктории и ее наследенику:
Храмовые ворота, ныне установленные
рядом с собором Св. Павла

Храмовые ворота, стоявшие на Стрэнде до XVII века
и пришедшие к этому времени в негодность

на постаменте фигуры королевы Виктории и ее сына,
впоследствии короля Эдуарда, выполненные придворным скульптором королевы – Эдвардом Боумом (Edward
Boehm). Скульптуры эти – напоминание о визитах королевы в Сити. Ей, как и почти всем другим монархам, пришлось тоже останавливаться здесь и следовать ритуалу.
Грифон – неофициальный символ лондонского Сити,
но этот монумент – не просто «пограничный столб». Он
называется Мемориалом Храмовых ворот (Temple Bar).
Ворота стояли именно на этом месте и были весьма
важным сооружением для города. Название пошло
от большого поместья рыцарей-храмовников, или тамплиеров, которые создали еще в начале XII века вдоль
реки комплекс зданий и сооружений, включавший цер-

ковь, часовни и казармы. Орден Храма, называвшийся
так, потому что в Иерусалиме рыцарям ордена были отданы для размещения некоторые сохранившиеся помещения Храма Соломона, был уничтожен Папой Римским
и королями Европы в начале XIV века, и в помещениях
лондонской базы храмовников разместились две юридические корпорации Сити. У Храмовых ворот на протяжении веков существовали посты, где брали пошлину
за вход в Сити.
Поскольку сутягам и стряпчим все время приходилось сновать между своими корпорациями и Уэстминстером, где тогда находились суды, они, в отличие
от других граждан, были освобождены от уплаты пропускной пошлины, когда проходили через ворота
на Стрэнде. Полагают, что выражение The Bar (Адвокатура) появилось именно потому, что юристы размещались вблизи арки, именуемой Temple Bar, и постоянно
проходили через нее без уплаты пошлины. Адвокат поанглийски – barrister, это слово имеет такое же происхождение.
Храмовые ворота, которые отцы города сочли
в XIX веке ничтожным сооружением, лишенным как величественности классических построек, так и возвышенности готических, и к тому же мешающих движению

496

Храмовые ворота, построенные Реном, в XIX веке

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

их экипажей, были созданы Кристофером Реном
в 1672 году. Создание проекта арки не заняло много времени, но на строительство ее ушло целых три года: ведь
в то время Рен строил ряд церквей в Сити и делал проект собора Св. Павла.
Лондонцы XIX века были несправедливы к великому
мастеру. Рен спроектировал арку в стиле итальянских
дворцовых арок эпохи Возрождения, но сделал ее
значительно более простой. В середине арки были ворота для проезда экипажей, а по бокам – две двери для
пешеходов. В верхнем этаже над воротами Рен устроил
комнату. Полагают, что это было сделано для удобства
олдерменов Сити, которые должны были наблюдать оттуда торжественное прибытие монарха. Какое-то время
там размещалась библиотека, но это помещение в конце
XVIII века арендовал у Сити банкирский дом
«Чайльдс»: здесь хранились документы и архивы
банка. Любопытно отметить, что среди них были и личные счета Оливера Кромвеля, короля Карла II, его любовницы Нелл Гвин, короля Уильяма III и других
известных личностей. К сожалению, эти финансовые
документы, которые могли бы пролить свет на многие
исторические факты, погибли вместе с аркой, когда ее
разрушали.
Справа и слева от окна верхнего этажа на одной стороне арки были установлены статуи Якова I и Елизаветы I (во многих публикациях последних десятилетий
ошибочно говорится, что это статуя Анны Датской, жены
Якова I), а на другой стороне – королей Карла I
и Карла II в римских нарядах. Это постройка, как видим,
была посвящена главным образом Стюартам, а родилась
на свет двадцать три года спустя после судебной расправы над одним Стюартом, Карлом I, и за двадцать лет
до того, как был изгнан и лишился трона последний
из мужчин династии Стюартов – Яков II. Создателем
статуй был скульптор по имени Джон Бушнелл, который
учился в Риме и Венеции и был довольно популярен
в конце XVII века. Человек со странностями уже в ранней молодости, он умер в 1701, будучи совершенно безумным.
Какие-то ворота, однако, стояли на этом месте с незапамятных времен – скорее всего, с того самого времени, как в Лондон стало возможным войти только

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Комната в верхней части Храмовых ворот, в которой хранились банковские документы XVII века

через ворота, и делались они специально узкими, чтобы
защитники города могли оборонять его эффективнее.
Лондон был не только в смутные времена, но вообще
в Средние века довольно неспокойным городом. Иногда
обычное собрание подмастерьев вдруг выливалось
в бунт, который происходил якобы из-за нарушения их
прав или по наущению какого-нибудь популистского лидера, провинциального демагога, обвинявшего власти
в нарушении законов страны. Поэтому ворота нужны
были городу не только для защиты от внешнего врага,
но очень часто и от бунтовщиков, и строились достаточно прочными, чтобы выдержать любую осаду. До появления пороха это было, увы, непросто.
Но основное предназначение ворот на этом месте
было другое. Власть Корпорации лондонского Сити распространялась кое-где за пределы крепостных стен города. Чтобы регулировать торговлю, Корпорация порой
строила ворота, обозначающие границы своей юрисдикции, и при этом размещала их довольно далеко
от ворот, через которые осуществлялся въезд в сам
город. Храмовые ворота были самыми главными из

Разборка Храмовых ворот в 1878 году

ворот, обозначающих границы юрисдикции Сити –
то есть своего рода символом свобод, которыми город
пользовался со времен Вильгельма Завоевателя. Здесь
лежал путь от центра политической власти к центру
коммерческой жизни столицы, и монарх, соответственно, должен был просить у Корпорации разрешения
въехать в пределы земель, на которые эти свободы распространялись.
Даже в те времена, когда были построены Храмовые
ворота, между ними и Уэстминстером располагались
в основном поля и сады. За исключением дворца Сомерсет и дома Бэкингемов, здесь было мало больших построек, а о сплошном ряде домов или лавок не могло
быть и речи. Так что арка являлась, по сути дела, дверями в городскую жизнь. Монарх, придворные, их слуги,
клирики и крестьяне окрестных деревень, лежащих
за Уэстминстером, должны были проехать через эти, западные ворота, если направлялись в Сити.
Через них проходили, возвращаясь из Святой земли
к себе в поместье ордена, рыцари-храмовники – многие
из них были изувечены в сражениях. Здесь проезжала,

Храмовые ворота, заброшенные и забытые, у входа
в Теобальд-парк, куда их перевезли по частям.
Фотография была обнаружена случайно

497

498

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

много отрубленных голов появилось на железных
прутьях и шестах в Лондоне в 1745 году – после неудачной попытки якобитов восстановить правление династии Стюартов и сделать королем «красавчика-принца
Чарли». В числе казненных были известные люди –
Бальмерино и лорд Ловат, и их головы оставались на
Храмовых воротах много лет. Так как статуи монархов
на воротах были статуями Стюартов, головы якобитов
смотрелись здесь особенно ужасно. Кстати, для людей,

Скульптуры на южном фасаде Храмовых ворот: слева – король Карл I, справа – его сын Карл II

Посланник короля Георга V обращается к олдерменам Сити
с просьбой разрешить монарху официальный въезд в Сити

направляясь на приемы лондонских богачей, торговцев
и стряпчих, Елизавета I, королева-амазонка, гарцевавшая
и стрелявшая из мушкета лучше своих гвардейцев.
Здесь – уже через Храмовые ворота, построенные его любимым архитектором, – часто проезжал просвещенный
монарх Карл II, которому Англия, возможно, обязана
больше, чем любому другому своему монарху – за развитие науки, культуры и искусства. Так же часто проходила
здесь королевская процессия при третьем короле из Ганноверской династи – туповатом Георге III, устроившем
в Америке бойню и потерявшем в итоге колонии, а потом
просто свихнувшемся. Позже британские монархи бывали в Сити сравнительно редко.
Хроники XVII века свидетельствуют, что самой торжественной и самой трогательной процессией была все же
та, которая двигалась не в Сити, а в обратном направле-

которые хотели разглядеть эти головы получше, в магазинчике по соседству давали напрокат подзорную
трубу – всего за полпенни.
Доктор Сэмюэль Джонсон, который, будучи прихожанином церкви Св. Климента-у-датчан, часто проходил
через Храмовые ворота, как-то шел в 1772 году по Стрэнду с писателем Оливером Голдсмитом, близким другом
и почитателем. Подняв голову и взглянув на головы якобитов, он заметил, что, в сущности, это чудо, что его
собственная голова не оказалась на воротах, ибо сам
он тоже был якобитом. Последний прут с насаженной
на него головой убрали с Храмовых ворот только в начале XIX века.
Деревянные створки Храмовых ворот, сделанные еще
в 1672 году, ремонтировались с тех пор не раз. Когда
после сражения при мысе Трафальгар было решено за-

нии, к Уайтхоллу. Это было сразу после Реставрации монархии, когда Карл II проехал через Сити в сопровождении своих сторонников; Храмовые ворота были торжественно распахнуты перед ним, и он направился
в Уэстминстер. На всем пути его движения почти все окна
и балконы были украшены коврами и флагами, а гильдии
выставили вдоль дороги почетные караулы в своих парадных мундирах. Повсюду звучала музыка и звенели колокола десятков церквей.
После смерти этого монарха, который, как полагают
некоторые авторы, был отравлен сторонниками пуританской диктатуры, и изгнания из страны его брата, Храмовые ворота, построенные Кристофером Реном, нередко
служили прямо противоположному предназначению.
В 1715 году, когда были казнены лидеры якобитов, их головы выставили на Храмовых воротах. Но особенно

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

499

Скульптуры на северном фасаде Храмовых ворот: королева Елизавета и король Яков I

хоронить адмирала Нельсона в соборе Св. Павла, руководство Сити решило, что, как только похоронная процессия минует Храмовые ворота, створки ворот будут
за нею закрыты. Это значило, что надо было повесить
новые ворота; старые к этому времени не закрывались
многие годы, и их петли практически сгнили. Похоронная
процессия Нельсона имела место уже в начале 1806 года,
когда для него была, наконец, готова гробница.
Следующий ремонт арки пришлось провести сорок
шесть лет спустя, когда состоялись похороны другого национального героя – герцога Веллингтона. На этот раз
похороны были еще более пышными: катафалк сделали
в виде золоченого лафета, на котором были установлены
трофеи, взятые в выигранных Веллингтоном сражениях:
знамена, тамбурины и оружие. Катафалк, однако, оказался таким высоким, что пройти через Храмовые ворота

не смог бы. Тогда позвали инженеров, и они сделали
верхние элементы катафалка подвижными: когда он приблизился к Храмовым воротам, трофеи и балдахин над
катафалком опустились и были подняты, когда катафалк
миновал арку. Заметим, что и сама арка была по такому
случаю декорирована яркими тканями и гербами.
Храмовые ворота еще несколько раз были свидетелями торжественных процессий: когда молодая королева
Виктория направлялась на торжественный обед, который
давали в ее честь в Ратуше, затем для открытия новой
биржи, когда она в 1872 году ехала выразить благодарность городу Лондону за пожелания скорейшего исцеления принца Уэльского от тифа, и, наконец, когда в 1887 году
отмечался пятидесятилетний юбилей ее правления.
Начиная с 1830-х годов Храмовые ворота, построенные Реном, стали серьезно раздражать лондонскую

элиту: в газетах то и дело звучали призывы разобрать
их как ненужный реликт и расширить проезжую часть
улицы. Здесь надо еще иметь в виду, что к этому времени арка, построенная из белого портлендского камня,
была уже столь сильно закопчена, что казалась почти
черной. Портлендский камень обладает способностью
к самоочищению, и когда идет дождь, слой пыли и грязи
легко смывается с него, но справиться с осевшей на
арку за столетия копотью портлендский камень без
вмешательства человека не мог. Лишь кое-где на арке
были белесые полосы, что делало Храмовые ворота еще
уродливее.
В 1856 году правительство объявило, что Храмовые
ворота будут снесены, но прошло еще 22 года, пока они
не были окончательно разобраны. В то время началось
большое строительство: возводилось здание Дворца

500

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Памятная доска, свидетельствующая о том, что
восстановленные и реставрированные Храмовые ворота
получили награду исторического Наследия Сити

Храмовые ворота при ночном освещении

правосудия, и сохранить Храмовые ворота стало почти
невозможно. К этому времени арка находилась уже
в крайне плачевном состоянии: со всех сторон были
сделаны подпорки из бревен, без которых сооружение
неминуемо бы развалилось.
Примерно десять лет камни Храмовых ворот хранились на площадке для строительных материалов, а затем

Сохранивщиеся деревянные ворота

ворота были собраны вновь в 1888–1889 годах как
въездная арка в имение «Теобальдс-парк» в Хертфордшире, принадлежавшее некоему Г. Мьюксу (H. Meux).
Супруга этого достопочтенного джентльмена даже угощала соседок чаем в верхней комнате Храмовых ворот.
В последние годы XX века стали звучать голоса, что необходимо вернуть Храмовые ворота в Сити, и это было

осуществлено, когда рядом с собором Св. Павла реконструировалась площадь Патерностер-сквер. Храмовые
ворота, любовно и тщательно отреставрированные,
установили над входом в эту площадь, лицом к собору Св. Павла, построенного Кристофером Реном
в 1675–1710 годах. Два творения великого архитектора
оказались теперь совсем рядом.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Вид на Храмовые ворота со стороны площади Патерностер

Грифон, установленный на месте Храмовых ворот на Стрэнде

501

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

503

Старая
Королевская
обсерватория
в Гринвиче
Гринвичский холм в начале XVII века. Холм венчает охотничий дом эпохи Тюдоров

Гринвичский холм сегодня. Холм венчает обсерватория, построенная Кристофером Реном

Если Пансион ветеранов флота в Гринвиче считают
самым прекрасным дворцовым комплексом в этой части
Лондона, то здание, венчающее Гринвичский холм, считается одной из важнейших построек в истории науки.
Это Старая Королевская обсерватория, которую строил в 1675–1676 годы Кристофер Рен. Новые корпуса
Старая Королевская обсерватория в Гринвиче
в вечернее время

и сооружения были добавлены к ней уже в XIX веке
(1813–1814 годы). Королевская обсерватория занимает
то место, где стоял охотничий домик эпохи Тюдоров,
а до него – замок XV века.
Обсерватория в Гринвиче родилась при короле
Карле II. Главной задачей ее с самого начала было
создание английским морякам наиболее благоприятных условий для навигации: ведь Англия стремилась
к тому, чтобы стать «владычицей морей». Ученые по-

лагали, что это невозможно без того, что мы называем
теперь фундаментальными исследованиями, и особенно без астрономических наблюдений. Моряков
тогда более всего заботила проблема, как определить
свое место в океане, особенно долготу. История обсерватории неразрывно связана с именами четырех
великих британцев: астрономов Фламстида, Галлея
и Эйри, а также непревзойденного механика и изобретателя морского хронометра Харрисона. Они внесли

504

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Королевская обсерватория вскоре после того, как она была построена

Королевская обсерватория в 1920-е годы

Восьмиугольный зал обсерватории в конце XVII века

Восьмиугольный зал сегодня. Сюда ежедневно приходят тысячи туристов

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

505

Королевская обсерватория в наши дни

свою лепту в развитие астрономии, морской навигации
и британской науки в целом.
Вообще тот факт, что история обсерватории началась с Карла II, не должен удивлять: это был поистине
просвещенный монарх, патрон искусств, науки и техники, один из самых образованных людей своей эпохи.

Кстати, даже одна из фавориток Карла II, Луиза де Керуэль, приложила руку к созданию Королевской обсерватории в Гринвиче.
То, что Карл II поручил строительство обсерватории
Кристоферу Рену, было логично – ведь тот был астрономом. А Рен предложил строить обсерваторию в Грин-

виче. Здесь не было лондонского смога, к Гринвичу
легко было добраться по реке, и обсерватория была бы
достаточно далеко от центров власти, которые нередко
мешают науке. Старую башню на холме сломали, и в августе 1675 года был заложен первый камень будущей
обсерватории.

506

Измерительный
квадрант,
которым
пользовался
королевский
астроном

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Первый королевский астроном Джон Фламстид

Парламент не был особенно щедр, когда выделялись
средства на науку. Рену выделили на строительство обсерватории 521 фунт стерлингов: крохотные деньги для
такого сооружения. Но Рен вышел из положения: он разобрал на кирпичи полуразрушенный форт, использовал
свинец, железо и дерево от старого пакгауза в Тауэре,
а также медные ядра из старых арсеналов – словом, все,
что мог. И превысил смету всего на 20 фунтов 9 шиллингов и 1 пенс. Ровно через год Кристофер Рен передал готовую обсерваторию астрономам.
Снизу, из колоннады Национального Морского музея,
кажется, что Старая Королевская обсерватория стоит
лицом к Дому королевы и Пансиону ветеранов флота,
но это обманчивость ракурса. На деле она даже не
сориентирована по линии север–юг, как было бы целесообразно ее построить; ее отклонение от такой оси составляет ни больше ни меньше тринадцать с половиной
градусов. Произошло это как раз из-за стремления Парламента сэкономить гроши на науке: Кристоферу Рену
пришлось строить ее на старом фундаменте замка.
Рен строил обсерваторию в стиле, который был ему
совершенно несвойственным. То было скорее италь-

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Линия нулевого меридиана, проходяшая по стене и по земле

Часы, изготовленные Томасом Томпионом, великим мастером

янское, нежели английское барокко, некий синтез
форм и деталей, а не рафинированный стиль. Но задачей Рена являлось построить научное учреждение,
наиболее приспособленное к тем задачам, которые
возлагались на ученых; создать условия для работы
астрономов, которые были бы как можно ближе к идеальным. Он, как астроном, знал, какими должны быть
эти условия.
Прежде всего, ему нужен был большой зал с окнами,
которые бы смотрели во все стороны; через эти окна
можно было бы вести астрономические наблюдения
по всем азимутам. Спустя столетия ученые решат эту
проблему созданием поворотного круга и раздвижного
купола, но во времена Рена единственным решением
было строительство многоугольного зала. Так в его мастерской появился проект высокого восьмиугольного
зала, в котором телескопы и квадранты можно было
установить по всем его сторонам. Их дополняли установленные на территории обсерватории мачты с визирами
и азимутальные рейки. И конечно, здесь должны были
быть жилые помещения для королевского астронома
и его помощников.

Джон Фламстид, первый королевский астроном, родился в 1646 году. Он жил и работал в здании, построенном
Кристофером Реном, на протяжении 40 лет и, используя
специально изготовленный для него секстант с радиусом
два с лишним метра, произвел тут около 30 000 наблюдений и составил каталог 2884 звезд (за всю историю
до него в каталог было внесено всего 1500 звезд). А, поскольку ученый жил и работал тут так долго, здание стали
называть Домом Фламстида (Flamsteed House).
Форма зала главного корпуса и конфигурация примыкающих помещений диктовали внешнюю форму постройки и, соответственно, стиль, в котором вся обсерватория создавалась. Рен считал, что главное здание,
выходящее фасадом на парк и Дом королевы, должно
быть привлекательным и хорошо вписываться в зеленый
холм, на котором он расположен, но оно непременно
должно производить впечатление небольшого храма
науки, а не загородного дома знатного вельможи. Уже
это исключало колоннады, портики, большие фронтоны.
Если иметь в виду, что за полтора тысячелетия до него
здесь возвышался древнеримский храм, то символичность его идеи приобретает особый смысл.

507

Шар, падающий каждый день по направляющей ровно
в час дня. По этому сигналу капитаны кораблей ставили
свои часы по точному времени

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

509

Здание Таможенной
службы в Лондоне

Здание таможенной службы,
перестроенное архитектором
Рипли в первой четверти
XVIII века. К зданию Рена
был добавлен еще один этаж,
сегментные фронтоны
над воротами были убраны,
а первые этажи во флигелях,
где находились галереи
для нерастаможенных товаров,
превратились в конторские
помещения. В итоге изящество
прежнего здания было утрачено

Здание Таможенной службы, включающее в себя
офисы, склады и причальную зону на Темзе, было построено Реном в период с 1669 по 1671 год (History of
King’s Works, 345–346). В то время строительство такого большого и сложного по конфигурации и по планировке здания было своего рода рекордом. Но
поскольку необходимость в нем была в годы после
Большого Лондонского пожара исключительно высока,
можно понять, что строительство этого здания шло
ударными темпами.
Здание таможенной службы, построенноеь Реном
на берегу Темзы вблизи Тауэра

Построенное Реном, то было вообще одно из первых
общественных зданий в стиле барокко, которые состояли, подобно дворцам и поместным домам, из главного корпуса и двух флигелей. Такая конфигурация
оказалась весьма практичной в первую очередь в здании Таможенной службы, потому что дала возможность
естественным путем разделить его помещения на разные
зоны.
Зоны для нерастаможенных товаров находились
во флигелях и во дворе за фасадом здания, выходящим
на Темзу. Во внутренний двор вели двое ворот. Конторские помещения находились на втором этаже в главном

корпусе, а нижний этаж в нем занимал зал, в котором
подавались заявки и осуществлялись таможенные платежи. Вдоль всего первого этажа Рен расставил простые
колонны тосканского ордера, а второй этаж украсил
фронтонами, колоннами ионического ордера, греческими карнизами и гирляндами.
Здание было реконструировано архитектором Томасом Рипли, когда с началом правления Ганноверской династии резко возросли объемы ввозимых в страну
товаров из Западной Европы, особенно из германских
княжеств. Чтобы осуществить перестройку, Рипли понадобилось семь лет (1718–1725 годы).

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

511

Здание
Королевского
научного
общества
(Крейн-корт, Флит-стрит)
Мы уже знаем, что Королевское научное общество
было создано группой ученых-энтузиастов при поддержке короля Карла II. Большинство историков, которые предпочитают смаковать подробности интимной
жизни короля, как правило, не упоминает о том, что у короля был огромный интерес к науке, к механике и горологии. Прием новых членов осуществлялся самим
обществом, которое стало по сути дела аналогом Академии наук, хоть и называлось иначе, король способствовал тому, чтобы в ряды общества влились выдающиеся
интеллектуалы, способные принести пользу стране. В их
числе были в первую очередь те ученые, которые со времен Гражданской войны в Англии проводили научные
собрания в Оксфорде и Кэмбридже, а порой и в других
местах, где их удавалось провести.
Теперь же, когда общество стало Королевским, ему
нужно было найти достойное помещение. Гильдия торговцев шелком и бархатом сдала обществу подходящие
комнаты, и теперь ученые собирались в них регулярно.
Король приходил на эти собрания часто, и в годы его
правления президентами общества были Кристофер
Здание Королевского Научного общества
(с акварели Т. Мейджора)

Заседание Королевского научного общества. Во времена короля Карла II и его брата Якова II в это общество входили
лучшие умы страны

Рен и Сэмюель Пипс, министр по делам оснащения
и снабжения флота. Заседания, посвященные открытиям и научным опытам, проводились даже тогда, когда
в Лондоне свирепствовала чума, когда полыхал Большой Лондонский пожар и когда голландцы совершили
коварное нападение на британский флот на базе в Медвее, совсем недалеко от Лондона.
Когда Карл II умер и общество лишилось его патронажа, оно не умерло, а продолжало действовать,
и на протяжении еще четверти столетия пользовалось
помещениями, сданными ему Гильдией торговцев шелком и бархатом. Однако во времена королевы Анны
гильдия, которая к этому времени существенно выросла,

потребовала эти помещения освободить. Общество
стало искать себе новое пристанище.
Такое нашлось в виде небольшого, но приятного здания в блоке домов, который именовался Крейн-корт
(обычно слово «корт» употреблялось тогда, когда все
дома выходили фасадом на один внутренний двор).
Выбор был удачным. В сущности, здание состояло
из двух отдельных домов, один из которых был очень
маленьким. Принадлежало оно доктору Николасу Бербону, сыну известного проповедника, и доктор Бербон
купил его в свое время очень дешево, потому что оно
после Большого Лондонского пожара было сильно повреждено. Кристофер Рен перестроил его для доктора

512

Микроскоп,
которым
пользовались
в XVIII веке члены
Королевского
Научного
общества

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Бюст Исаака Ньютона (без парика)

Николаса Бербона, своего доброго знакомого. Сейчас
и Рен, и его коллеги были убеждены, что в этом здании,
отстроенном со всей возможной тщательностью, общество сможет работать нормально, а доктору Бербону, который был к этому времени очень старым человеком,
здание было не нужно.
В то время президентом Королевского научного общества являлся Исаак Ньютон. В октябре 1710 года он
сообщил совету общества, что удалось достичь соглашения о долгосрочной аренде здания в Крейн-корт за
1450 фунтов стерлингов. Так общество впервые приобрело собственный дом и к тому же могло теперь получать небольшой доход от второго, маленького дома,
примыкавшего к первому, поскольку его теперь можно
было сдавать внаем. Дом в Крейн-корт оставался в распоряжении Королевского научного общества до 1780 года.
Помещения в доме, построенном Реном после пожара,
состояли теперь из совсем небольшого зала площадью
примерно 38 кв.м, в котором проходили заседания общества, хранилища, библиотеки и нескольких маленьких
комнат, служивших кабинетами. Помещение для хранилища, в котором должны были содержаться научные при-

513

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

боры, документы, ценные книги и даже разного рода сосуды с заспиртованными органами, Рен решил перестроить, и в 1711–1712 годах провел там большую работу,
сделав проекты стеллажей, шкафов и подвесных полок.
В результате хранилище, которое было намного меньше
того, что имелось у общества, когда оно снимало помещения у Гильдии торговцев шелком и бархатом, смогло
теперь вместить все, что требовалось. Библиотека была
сделана треугольным помещением: в ней разрешалось
работать только членам общества. Дополняли эти помещения небольшой садик, каретное помещение и стойло.
Заметим, что работы по перестройке здания Кристофер
Рен выполнил бесплатно.
Когда общество заседало, над входом в Крейн-корт
со стороны Флит-стрит вешали зажженный фонарь.
Крейн-корт существует и сегодня – в виде одного из тупичков, отходящих от улицы Флит-стрит, но от первоначального проекта Рена мало что осталось.
Тупичок
Крейн-корт
в XIX веке

Отчет о деятельности Королевского научного общества,
изданный в 1751 году. Он состоял из семи частей: Искусство,
Древности, Медицина, Чудеса (необъяснимые явления),
зоологические исследования, Животный мир, Овощи
и Минералы

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

515

Министерство по делам
Военно-морского
флота

Министерство по делам военно-морского флота находилось с 1656 года на улице Сидинг-лейн. Его построили
на месте жилых домов, которые некогда принадлежали
семье Уолсингемов, верных сподвижников королевы Елизаветы I. Министерство было местом работы таких известных политических и военных деятелей как Монтагю,
морской министр, или Сэмюель Пипс, «летописец» своего
времени, который много лет вел дневник, записывая в него
все, что происходило в стране и в его собственной жизни.
Благодаря усилиям Пипса, здание министерства уцелело в ходе Большого Лондонского пожара 1666 года,
но через семь лет сгорело все равно. Восстановлено оно
было неудачно, и в 1682–1683 годах. Кристофер Рен построил новое здание по своему проекту. Спустя сто
с лишним лет, когда министерство переехало во дворец
Сомерсет-хаус, постройку Рена разрушили, хотя современники считали, что оно было на редкость прочным
и могло простоять еще сотни лет.
При разработке проекта перед Реном стояли непростые задачи. Прежнее здание, довольно безликое,
Министерство по делам Военно-морского флота

Портрет Сэмюеля Пипса, министра по делам снабжения
флота, который много лет вел дневник, опубликованный
спустя много лет после его смерти

стояло между двумя такими же безликими трехэтажными корпусами, в которых располагались закупочные
конторы, склады разного рода и казармы для новобранцев. Проходы между зданиями были узкими, и большую
часть грузов, предназначенных для отправки, приходилось выносить к повозкам на руках.
Рен решил эти проблемы следующим образом. Новое
здание он построил неширокое, всего в семь окон.
Между ним и соседним корпусами он устроил широкие
ворота, и въезд во двор осуществлялся через правые ворота, а выезд – через левые. Само здание он сделал
вытянутым в глубину, причем все вспомогательные помещения, часовню и большой зал поместил в дальний

торец здания. На крыше второго этажа, который занимал большую часть здания, было устроено нечто вроде
летней столовой и площадки для прогулок.
Капитан Робер Уилсон писал жене, что, когда он
приходил в министерство, первым делом направлялся
«на крышу», где можно было встретить других капитанов, ожидавших за чашкой чая приема у министра или
чиновников. На третьем этаже находилось маленькое
издательство: здесь печатались циркуляры и официальные документы о произведении в очередной ранг
или о награждениях. К кабинету министра примыкало
две комнаты: в одной были развешаны карты и стояли
макеты кораблей, а в другой были выставлены восковые фигуры самых известных английских адмиралов
и капитанов.
Когда министерство переехало во дворец Сомерсет,
в уцелевших боковых корпусах располагались конторы
знаменитой Восточно-Индийской компании. На месте
же сгоревшего здания сейчас скверик, где можно найти
синюю мемориальную табличку, говорящую о том, что
министерство, в котором трудился Сэмюель Пипс, находилось именно на этом месте.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

517

Здание Королевской
коллегии врачей

Вид на анатомический театр с улицы

Это здание считалось в XVIII веке идеально соответствующим своему назначению. Построенное Кристофером Реном и его учениками на улице Уоррик-лейн, оно
было не только просторным и светлым, но и удобным
для размещения медицинского и лабораторного оборудования, а также книг и документов. Здание считается
типичным для реновских построек 1670-х годов. Оно
украшено фронтоном и пилястрами, а венчает его двухЗдание Королевской коллегии врачей

Анатомический театр в разрезе

ярусная башенка со шпилем, очень похожим на шпиль
церкви Св. Эдмунда, Короля-и-Мученика.
История коллегии началась в XVI веке, когда группа
известных английских врачей обратилась к королю Генриху VIII с просьбой учредить в стране коллегию врачей
по типу тех, что уже существовали в других европейских
странах. Королевская хартия была опубликована уже
в 1518 году, хотя Парламент подтвердил ее только спустя
пять лет. Коллегия выдавала патенты практикующим
врачам и фармацевтам и наказывала тех, кто работал без
патента и занимался произвольным врачеванием.

Главный фасад анатомического театра

В XVII веке коллегия располагалаcь на улице
Уоррик-лейн в Сити, рядом с собором Св. Павла. Во
внутреннем дворе находился главный корпус коллегии,
спроектированный Кристофером Реном, а также корпус
библиотеки и корпус Cовета коллегии. Рядом располагался анатомический театр, спроектированный Робертом Хуком и построенный в 1677 году, то есть уже после
Большого Лондонского пожара. Это одна из лучших построек Хука: светлое внутри, функциональное и удобное
для работы анатомического театра. Оба здания не сохранились.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

519

Уэстминстерская школа
в проектах мастерской
Рена

Уэстминстерская школа на рубеже XVIII века

Уголок старой Уэстминстерской школы, сохранившийся до наших дней

Королевский колледж Св. Петра в Уэстминстере,
обычно называемый просто Уэстминстерской школой,
является независмой английской школой, расположенной на участке, принадлежащем Уэстминстерскому аб-

батству. Это одна из самых известных школ в стране, занимающая первое место в мире по числу выпускниковабитуриентов, поступающих в Оксфордский и Кембриджский университеты. Ее окончили такие знаменитости как поэт и драматург Бенджамен Джонсон, писатель А. Милн, актер Питер Устинов, а также семь премьер-министров.

Проект дортуара Уэстминстерской школы, разработнный
в мастерокой Рена

Среди многочисленных проектов Рена и его помощников, как успешно осуществленных, так и оставшихся
на бумаге, особое место занимали проекты, связанные
с Уэстминстерской школой. Напомним, что Кристофер
Рен тоже был ее выпускником, и о годах учебы в ней он
вспоминал всегда с большой теплотой. Понятно, что все,
касающееся школы, он воспринимал как нечто, затра-

520

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

гивающее его самого. Первоначально речь шла о небольших перестройках и обновлении школы, а затем,
спустя годы, возник новый проект – строительства
новых дортуаров, и Рен и его помощники серьезно занимались и этим проектом.
Помещения Уэстминстерской школы были, начиная
с XI века, спальными помещеними для монахов Уэстминстерского аббатства. В XIV веке их перестроили,
и хотя работа была проделана на редкость добротно,
к концу XVII века естественное старение зданий вы-

нителями были с XVI века уже не монахи, а ученики
Уэстминстерской школы. Спектакль же состоялся в Старом дортуаре во Дворе настоятеля (Dean’s Yard); по традиции директор школы назывался настоятелем, как это
было в соборах. Старый дортуар тоже когда-то служил
совсем иной цели: здесь хранилось зерно. В середине
XVI века зерно отсюда убрали, и, после небольшого ремонта, сделали зрительный зал. Уэстминстерская мистерия ставилась здесь до 1730 года; потом этой цели стал
служить Новый дортуар.
Проект Нового дортуара осуществлялся очень
долго; недаром историю проекта называют «сагой». Началась она в мае 1708 года, когда баронет Эдард Ганнес
завещал 1000 фунтов Уэстминстерской школе на строительство нового дортуара. Он указал в завещании, что
настоятель и коллегия должны определить место, где
новый дортуар будет построен, а по поводу его архитектурного проекта они должны консультироваться с господином Генри Олдричем и сэром Кристофером Реном,
которые учились в Уэстминстерской школе. Как Ганнес,
так и Олдрич умерли в 1710 году. К Кристоферу Рену
школа обратилась, и он взялся помочь, но процесс разработки проекта был на редкость долгим и мучительным. Прошло целых двенадцать лет, прежде чем
началось строительство Нового дортуара.
Все это было не по вине Рена и его помощников. Вот
как развивались события. Когда Ганнес умер, настоятель
Томас Спрат «стал подумывать» о том, чтобы построить
Новый дортуар в саду колледжа. Рен и его люди восприняли это как решение, и Уильям Дикинсон, в то время
один из главных проектировщиков Рена, сделал по его
указанию целую серию рабочих чертежей. Но ни один
из них так и не был одобрен, потому что к этому времени выяснилось, что пребендарии аббатства, отвечаюшие за административные и хозяйственные вопросы,
категорически возражают против такого решения,
и в апреле 1711 года проект настоятеля был отменен. Теперь появилась идея перестроить Старый дортуар. Рен
внимательно изучил такую возможность и написал следующее письмо:
«Я полагаю, что тысячи фунтов будет достаточно для
того, чтобы увеличить высоту стен Длинного зала, сделать
потолок и соорудить новую крышу над ним, вставить

Корпус дортуара, построенный графом Бэрлинтоном
на основе проекта Рена

звало необходимость осуществления восстановительных работ в спальных помещениях и учебных классах.
Наряду с проектированием новых помещений Рен
и его помощники провели ряд ремонтных работ в Старом дортуаре. Реставрации требовал и Зал Коллегии
(College Hall). Он строился в период с 1369 по 1376 год
как обеденный зал для аббата, и, естественно, был
в очень плохом состоянии, несмотря на многочисленные косметические ремонтные работы. Кристофер Рен
осуществил здесь реставрацию по своему вкусу.
Рядом со спальными помещениями был некогда построен также «Временный театр», то есть относительно
небольшой зал, в котором игрались религиозные мистерии. В XVIII веке эта традиция сохранялась, но испол-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

новые окна и привести данный зал в приличный вид.
В эту цену не включены крытые галереи Ддинного зала,
которые потребуют дополнительно триста фунтов».
Теперь помощники Рена сделали новые рабочие
чертежи, причем в нескольких вариантах. Колонны
в крытых галереях планировалось установить на расстоянии 3 м одна от другой; площадь всего помещения
существенно увеличилась. Но и этот проект был забракован, и опять же не по вине проектировщиков. Просто
в 1713 году на пост настоятеля был назначен новый человек – Фрэнсис Эттербюри, а он решил добиться того,
чтобы Новый дортуар строился в саду колледжа.
В январе 1714 года коллегия церкви Св. Петра,
то есть Уэстминстерского аббатства, проголосовала
на своем собрании за этот проект строительства Нового
дортуара в саду согласно предъявленному ей плану,
а также за то, чтобы изыскать дополнительное финансирование на проект. Уже через месяц Дикинсон представил переработанный первоначальный проект, выполнив окончательные чертежи планируемой постройки, но тут выяснилось, что дополнительное финансирование сразу получить не удается, и проект был
отложен до 1718 года.
Заметим, что хотя сущность проекта не изменилась,
Рен сделал совершенно новый эскиз фасада, серьезно
отличающегося от прежнего. Нынешний фасад имел
ярко выраженныые черты ордера, что особенно заметно
на чертеже восточной стороны северного павильона.
Проект был возрожден в конце 1718 года, когда Эттербюри обратился за дополнительным финансированием
к короне. Ему удалось выпросить тысячу фунтов у короля и еше пятьсот фунтов у принца Уэльс-кого. Несчастный Дикинсон изготовил в начале 1719 года новую
серию чертежей, а 22 марта 1719 года на собрании коллегии было подтверждено, что здание будут строить
по завершенному проекту в саду колледжа.
20 мая того же года, спустя более десяти лет после
начала работ над проектом, Рен официально объявил,
что он изучил план и фасад предложенного Нового дортуара, который планируется построить в саду колледжа,
и считает, что расположение такого рода значительно
лучше и удобнее во всех отношениях, чем перестройка
Старого дортуара. Казалось бы, уже ничто не может по-

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

521

Двор Уэстминстерской школы сегодня

мешать реализовать данный проект. Но – нет! Группа
обиженных и раздосадованных пребендариев добилась
судебного постановления о прекращении строительных
работ. Эттербюри подал аппеляцию, и Палата лордов,
рассмотрев дело, вынесла 15 мая 1721 года решение
в пользу настоятеля. Это означало только одно: много-

терпеливый Дикинсон вернулся за чертежный стол,
чтобы сделать финальную серию чертежей.
Рену уже исполнилось 90 лет, он болел, и завершить
эту сагу сам был не в состоянии. Строительные работы
суждено было начать другому архитектору. Им стал граф
Бэрлингтон. 21 апреля 1722 года он заложил первый ка-

мень будущего корпуса. Кто и когда призвал его на помощь, мы не знаем; известно лишь, что построенное им
здание было основано на проектных работах, осуществленных Кристофером Реном. Что же касается Дикинсона,
то он не дожил до окончания строительства, которому
посвятил свой гигантский труд: он умер в 1725 году.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

523

Пансион
церкви Христа

Двор старого пансиона

По-английски это заведение именуется так: Christ’s
Hospital. Но это не больница. На территории пансиона
некогда существовала амбулатория, но она обслуживала только ребят-пансионеров. В сущности пансион
церкви Христа был образовательным учреждением для
детей в возрасте до 15 лет на протяжении трех с половиной веков, хотя порой, когда на то была необходимость,
детей размещали в других частях страны. 32 ребенка
умерли во время чумы 1665 года, а Большой Лондонский пожар 1666 года уничтожил почти все постройки
пансиона за исключением крытых галерей и трех небольших спальных корпусов.
Пансион церкви Христа (со старинной гравюры).
Ряд зданий пансиона, включая Главный (южный) фасад
основного корпуса, церковь Христа и главный вход были
несомненно построены Реном

Двор пансиона в XVII веке. В центре здание школы, которое также считают
работой Рена

В то время внутри пансиона существовали две школы: одна была общеобразовательной (она называлась
Writing School) и готовила ребят для деятельности в торговле и коммерции, а вторая – математической (Royal
Mathematical School), выпускникам которой предстояло
служить на флоте. Обе школы сгорели, и пансион существовать без них в Лондоне не мог. Но руки до пансиона
дошли не скоро.
Восстановление пансиона поручили Кристоферу Рену.
В 1692 г. он представил первоначальный проект общеобразовательной школы. Финансировал его известный
благотворитель Роджер Мур, который был некогда лордмэром Лондона. Вопрос, были ли приняты его проекты
или их заменили на проекты других архитекторов, является до сих пор предметом спора историков архитектуры. Доподлинно известно, что Рен спроектировал
южный фасад основного корпуса и церковь Христа Спа-

сителя, которая находилась непосредственно за стенами
пансиона и использовалась учениками и преподавателями как их соб-ственная церковь. Что же касается проекта общеобразовательной школы, то его считают работой Николаса Хоксмура – на том лишь основании, что
в коллекции графических документов колледжа Всех Душ
имеются чертежи этой школы, подписанные Хоксмуром.
Вместе с тем, учитывая тот факт, что Хоксмур был
в те годы начинающим архитектором, большинство историков приходит к выводу, что его ранние работы выполнены по указаниям Кристофера Рена или по его эскизам.
Примерно такая же ситуация и с математической школой,
которую считают творением Хука и Оливера, но эта школа,
построенная в 1682–1683 годах, стилистически больше
напоминает некоторые работы Рена, чем немногочисленные работы этих двух ученых (заметим, что ни тот ни другой не были профессиональными архитекторами).

525

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Театры,
построенные
Реном

Первым опытом Кристофера Рена в строительстве театра было создание здания в районе Дорсет-гарденз,
на берегу Темзы. Выбор места был неслучайным: как мы
знаем, в XVII веке Темза оставалась «главным проспектом» Лондона, и люди, имевшие свои лодочные команды,
предпочитали прибывать на спектакли по воде.
История создания театра такова.
После того как король Карл I был казнен по решению продажного Парламента, в Англии, где правил
жестокий тиран Оливер Кромвель и его прихвостни, воцарилась пуританская традиция «строгой жизни». Все
театры были закрыты, а потом либо разобраны, либо соТеатр, построенный Реном в Дорсет-гарденз, не берегу Темзы
(северный фасад), незадолго до того, как был разрушен

Театр в Дорсет-гарденз
(южный фасад). Так он выглядел
вскоре после окончания
строительства

жжены. Театр считался «сатанинским развлечением»,
плохо влияющим на людей, особенно на женщин.
Реставрация монархии привела к возрождению театральных традиций. Карл II, сын казненного короля,
в мае 1660 года вернулся в Англию из изгнания и начал
восстанавливать разоренную страну. Уже в августе того
года состоялись первые спектакли, на которых присутствовали король и сотни жителей Лондона.

Одним из первых театров в Лондоне был тот, который создал после реставрации некий поэт-лауреат
Уильям Давенант. Он, кстати, утверждал, что он сын
Шекспира, рожденный вне брака. Заручившись поддержкой брата короля – герцога Йорка, он создал
«Труппу герцога», которая какое-то время выступала
в театре, называвшимся «Рутланд-корт» (по месту, где
арендовали для него помещение – в районе Литл-Лин-

526

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Театр
в Дорсет-гарденз
в начале XVIII века,
когда его
популярность
достигла пика
Обложка журнала «Драма – или карманный журнал
театральной жизни»

кольн-Инн-филдс). Место было не совсем удобное для
театра, в котором зрителями в основном являлись представители имущих слоев, и Давенант решил с помощью
своего покровителя найти место получше. Выбор пал
на Дорсет-гарденз.
Заказ на создание проекта был дан Кристоферу
Рену. Неизвестно, участвовал ли он сам в строительстве
театра, но в на гравюрах XVIII века отмечается, что
именно он «построил» этот театр. 9 ноября 1671 года

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Фронтиспис программы спектакля «Императрица Марокко»,
по которой можно судить о роскоши, которой славился
интерьер театра

труппа Давенанта официально переехала в помещение
нового театра, созданного Реном в Дорсет-гарденз.
Существует только три гравюры, которые дают достаточно верное представление об этом театре. Одна
из них была фронтисписом программки, выпущенной
к премьере спектакля «Императрица Марокко» по пьесе
Элканны Сеттла. Другая гравюра того времени, показывающая декорации спектакля, дает представление о богатом декоре интерьера реновского театра. В этом

527

Одна из сцен спектакля. Декорации также отличались масштабностью и высоким качеством исполнения

театре выступали такие крупнейшие актеры того времени как Беттертон, Лей, Харт и другие.
Регулярные спектакли шли в театре до 1682 года,
когда произошло официальное слияние Труппы короля
и Труппы герцога. После этого спектакли в театре в Дорсет-гарденз состоялись только от случая к случаю, но
продолжались до 1697 года. В 1709 году это чудесное
здание с променадом и лодочным причалом разрушили,
и на его месте построили контору Новой Речной компании (New River Company), которая принадлежала одному
из придворных.

Спустя год после того, как открылся театр в Дорсетгарденз, Рен получил от короля задание построить новый театр в районе Друри-Лейн. Он работал над его созданием два года – с 1672 по 1674 год.
Театр в этом районе существовал еще при королеве
Елизавете и назывался «Труппой королевы», но при короле Карле I пуритане дважды его закрывали. Причем
в 1649 году солдаты Кромвеля ворвались в зрительный
зал во время спектакля, прикладами вытеснили зрителей, а потом начали крушить кресла и ломать сцену. Актеров, как стадо, прогнали через весь город и заточили

528

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Реновский проект театра Друри-Лейн. Архитектор продумал все до мелочей, включая планы создания театральной библиотеки и подземных переходов

в тюрьмы, откуда их, изругав и избив, выпустили, забрав
весь реквизит.
После реставрации монархии в районе Друри-Лейн
вновь был построен театр. Судя по всему, его закончили
строить в конце 1662 года, но официально он был открыт
в следуюшем году. Это самый старый из существующих
театров в британской столице. Но нынешнего названия –
Театр Друри-Лейн – у него тогда не было. Поскольку он
находился рядом с районом Ковент-гарден, где жило
тогда много аристократов и богачей, его называли «Театром в Ковент-гардене». Это название сохранялось добрых полстолетия и было в ходу даже в 1704 году, лет
за тридцать до появления Театра Ковент-гарден, который
впоследствии стал оперным театром.
Театр в районе Друри-Лейн называли еще театром
Труппы короля или Труппы королевских исполнителей.
Нынешний театр, который выходит своим фасадом
на улицу Кэтрин-стрит (прежде называвшейся Бриджесстрит) и только тыльной частью на улицу Друри-Лейн,
до их пор действует в соответствии с Королевской хартией, и копия ее, конечно, висит в театре.

Создателем театра был Томас Киллигрю, способный
драматург и директор дворцовых развлечений, пользовавшийся покровительством монарха. Театр был всего
34 м в длину и 18 м в ширину, так что аудитория была
относительно небольшой. Сохранилась театральная
программа первого спектакля этого театра с перечислением имен актеров, которые в программе именуются
«комедиантами Труппы Его Королевского Величества».
Пьеса, которая игралась в тот день, 8 апреля 1663 года,
называлась «Веселый придворный» (по-английски Humorous Lieutenant). Она была написана Бомонтом
и Флетчером еще в Елизаветинскую эпоху и была, судя
по всему, комедией положений.
Разразившаяся весной 1665 года эпидемия чумы заставила короля закрыть все театры и вообще все места
развлечений. Театр оставался закрытым 18 месяцев,
в течение которых внутри проводились работы по улучшению декора. Их пришлось прекратить в 1666 году,
когда Большой Лондонский пожар уничтожил часть города, и почти все строительные работы проводились
в рамках восстановления Сити. К счастью, пожар тогда

не добрался до Королевского театра на Бриджес-стрит, как
в те годы назывался театр. Но спустя шесть лет, 25 января
1672 года, он сгорел сам.
Король отдал распоряжение найти возможность построить новый театр, и намного лучше прежнего. Архитектором нового театра был назначен главный
королевский архитектор Кристофер Рен. На этот раз
финансирование театра было осуществлено в больших
масштабах – за счет увеличения числа акционеров.
Новый театр был намного больше и гораздо роскошнее, чем прежний. Зрительный зал был рассчитан
на 2 тысячи мест. Рен делал все обстоятельно, прочно,
надолго. В театре было множество комнат. Правило,
которое он уяснил себе с первых лет архитектурной
деятельности, звучало так: лишнего места не бывает.
Беседуя с работниками театра, он составил себе полное представление о том, о чем нужно позаботиться
архитектору при создании проекта нового театра
и какие помещения, лестницы и туннели в театре необходимы, чтобы обеспечить его наилучшее функционирование.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

529

Разборка старого
театра после пожара
и подготовка
к строительству
нового (XVIII век)

Новый театр, построенный Кристофером Реном, был
открыт в 1674 году. Помимо служебных помещений, Рен
предусмотрел устройство костюмерных и уборных для
большого количества актеров, кабинетов для руководителей театра и постановщиков – в общей сложности
на семьдесят человек, а также помещений для пятидесяти человек вспомогательного персонала. Кроме этого,
в здании были еще три комнаты для хранения печатных

изданий и рукописей пьес, включая специальную библиотеку сценической литературы, отдельная комната для
копирования текстов ролей, а также особая библиотека
для хранения бухгалтерских книг, счетов и расписок.
Особое внимание Рен уделил прочности несущих
конструкций, лестниц и зрительских галерей. Он знал
о случаях, когда в театрах рушились галереи, и в результате погибали люди. Поэтому он использовал все имею-

щиеся в его распоряжении средства и технологии,
чтобы подобного не произошло. Он построил большой
и надежный театр. Обшая площадь созданного им комплекса составляла 1220 кв.метров.
Здание реновского театра было перестроено
в 1775–1776 годах архитектором Робертом Адамом, а затем вновь перестроено Г. Холландом. От проекта Кристофера Рена не осталось почти ничего.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

531

Рен восстанавливает
богадельню
Уиттингтона

Портрет Ричарда Уиттингтона, уже мэра Лондона,
с его любимым котиком

Знакомя читателя с историей церкви Богоматери-сосводами, мы вкратце изложили и популярную легенду
о Дике Уиттингтоне и его знаменитом котике. Но здесь
мы дополним рассказ о нем некоторыми фактами.

Богадельня Уиттингтона в наши дни

Юный Дик Уиттингтон, слушающий звон колоколов церкви Богоматери-со-сводами,
которые, как ему кажется, зовут его обратно в Сити (с гравюры Г. Дорэ)

Богач и политический деятель (он был лорд-мэром четыре раза), Ричард Уиттингтон умер в 1423 году. У него
не было детей, и богатство его досталось жителям Лондона. Вот как он им распорядился, согласно тому, что
пишет о нем Ричард Графтон, историк и просветитель
XVI века: «Во-первых, он построил в Лондоне здание –
церковь, в которой люди возносят молитвы и которой он

дал свое имя (Коллегия Уиттингтона), и она существует
по сей день, а в эту церковь поместил, помимо священников и служителей, также бедных стариков и старух, и построил для них дома и жилье, и обеспечил их шерстью,
углем, одеждой и еженедельной пенсией, к их великому
облегчению и удобству. Этот человек также построил
в Лондоне на свои деньги, в 1422 году от Рождества Хри-

532
стова, башню с воротами под названием „Ньюгейт“, которая была до этого самой уродливой и отвратительной
тюрьмой. Он также построил более чем наполовину Больницу Св. Варфоломея в Западном Смитфилде. Он также
построил, из твердого камня, прекрасную библиотеку
в монастыре францисканцев, который именуется ныне
Больницей Христа; библиотека находится в северной
части крытых галерей, и там можно увидеть его герб, вырезанный на камне. Он еще построил, для удобства мэра
Лондона и его коллег, а также видных горожан, для их собраний в торжественные дни, часовню, примыкающую
к Ратуше; это было сделано для того, чтобы они, прежде
чем заниматься своими делами, шли сначала в часовню
и молили Господа о помощи в этих делах. Наконец, он построил для Сити примыкающую в часовне библиотеку,
чтобы там хранились официальные сборники документов
и прочие книги…» Графтон признавал, однако, что далеко
не все деяния Уиттингтона были ему известны. Деньги,
пожертвованные Уитттингтоном, использовались, помимо
всего перечисленного Графтоном, на улучшение системы
водо- снабжения и даже на строительство общественного
туалета. Заметим еще, что «Благотворительный Фонд Уиттингтона» существует и сегодня, и оказывает немалую помощь неимущим и обездоленным.
Богадельни, основанные Уиттингтоном, были уничтожены огнем во время Большого Лондонского пожара.
От них не так много оставалось и до пожара: в период
Реформации разогнали и закрыли коллегии клириков,
прочие религиозные учебные заведения и даже богадельни, существовавшие под эгидой католической
церкви. Лишь небольшая часть из того, что было создано
Уиттингтоном, сохранилась, а именно – богадельня для
тринадцати бедняков, находящаяся под патронажем
Гильдии галантерейщиков (Mercer Company), один из
членов которой выделял богадельне большие суммы
денег. Богадельню во время Реформации не тронули.
Но пожар превратил здание богадельни в руины.
Восстановлением богадельни занялся Кристофер Рен.
Так, один великий лондонец решил возродить то, что создал другой. При этом Рен постарался восстановить прежнюю богадельню в том виде, в каком она была во времена
Уиттингтона. Здание, которое было построено еще
в XV веке, оказалось очень прочным, и к тому же часть его

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Богадельня Уиттингтона и церкоаь Св. Михаила Архангела-близ-Патерностер-Ройял в XVII веке
(с акварели Т. Мейджора)

огонь пощадил. Но крыша и большая часть второго этажа,
резные двери, внутренние перегородки и почти весь
декор здания погибли в огне. Пол, который был покрыт
каменными плитами, уцелел, но был настолько поврежден, что его тоже надо было частично менять.
Рен использовал все, что сохранилось, но при этом
убедился, что сохранившиеся части здания остались надежными и безопасными. Нижний этаж был укреплен
дополнительной кирпичной кладкой, второй этаж перестроен полностью. На втором этаже Рен не стал делать
такие же окна, какие тут были раньше – маленькие

и высоко расположенные; вместо них он сделал круглые окна, вполне подходящие к дортуарам. Единственное изменение, которое он внес в общую конструкцию
здания, заключалось в том, что он решил не восстанавливать отдельно две башни, которые составляли второй
этаж и над которыми было два отдельных мезонина,
а соединил их стеной, устроив в середине холл с высоким окном. Прежний декор он восстановил.
Занимаясь богадельней, он построил рядом, на Колледж-хилл, церковь. В 1808 году богадельня была перемещена в район Хайгейта.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Один из двух великолепно декорированных фронтонов богадельни

533

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Гробница
Эдуарда V и герцога
Йоркского
Летом 1674 года, когда рабочие в лондонском Тауэре
разбирали лестницу, что вела из королевских покоев
в часовню Св. Иоанна в Белой башне, они наткнулись
на полусгнивший деревянный ящик, в котором были обнаружены останки двух мальчиков. Так получила первое
подтверждение легенда, в соответствии с которой двенадцатилетний король Эдуард V и его девятилетний брат
Ричард, герцог Йоркский, были убиты их дядей Ричардом, герцогом Глостером.
Вот как это произошло. Когда в 1483 году умер
от воспаления легких король Эдуард IV, от него осталось
два сына, Эдуард и Ричард, и несколько дочерей. Эдуард, само собой разумеется, был тут же провозглашен
королем под именем Эдуарда V. Но спустя несколько
дней его дядя Ричард, герцог Глостер, захватил мальчика
и посадил его в Тауэр. Затем он под угорозой смерти заставил королеву отдать ему и другого сына – Ричарда,
герцога Йоркского, и тоже отправил его в Тауэр. Спустя
три недели Глостер короновал себя под именем Ричарда III, а мальчики исчезли. Люди Глостера утверждали, что они умерли своей смертью, но на самом деле
мальчики были убиты.
Днем мальчикам разрешалось гулять по лужайкам
Тауэра, стрелять из лука и даже кататься на пони. Спали
же они в маленькой комнате в Надвратной башне, которую все теперь называют Кровавой (Bloody Tower).
Из нижнего этажа башни в комнату ведет узкая винтовая
Король Карл II и священник Робертс у гробницы короля
Эдуарда V и герцога Йоркского в Уэстминстерском
аббатстве. На первом плане гробница королевы Елизаветы

Гробница короля Эдуарда V и герцога Йоркского,
спроектированная Кристофером Реном

лестница, но туда можно попасть еще с площадки на крепостной стене. Через эту дверь туда ночью проникли
убийцы: Форрест, Дайтон и Слейтер, все трое – слуги Ричарда, герцога Глостера. Мальчики спали глубоким
сном. Одного они задушили, но другой проснулся

535

от шума, и его зарезали кинжалом. Тела их быстро захоронили в подземелье соседней Караульной башни,
но потом Глостер распорядился перенести их останки
и захоронить под лестницей в Белой башне.
Кристоферу Рену было поручено спроектировать для
останков мраморную гробницу, а настоятелю церкви
Св. Петра, то есть Уэстминстерского аббатства, найти для
этой гробницы достойное место в этой церкви.
Рен решил спроектировать гробницу для останков
принцев в виде простого саркофага небольшого размера, изготовленного из белого мрамора. Однако
только в феврале следующего года он получил королевское поручение, подписанное лордом Арлингтоном, государственным секретарем. Вот что в нем говорилось:
«Его Величество будет доволен, если вы сделаете
гробницу из белого мрамора для предполагаемых останков двух принцев, недавно найденных в лондонском
Тауэре и поместите данную гробницу в Часовне Генриха XVII, в том удобном месте, которое определит для
нее Настоятель Уэстминстерского аббатства; это и является поручением вам. Подписано мною 18 февраля
1675 года.
Арлингтон».
При этом государственный секретарь распорядился,
чтобы на саркофаге стояла надпись на латыни, гласящая,
что перенос останков из Тауэра и захоронение их в данном саркофаге осуществлены по повелению Rex Clementissimus – его милосерднейшего монарха короля
Карла II. Надпись по-английски была чуть пространнее:
в ней указывалось, что останки были захоронены здесь
по повелению Карла II в твердой уверенности, что
страшная находка – действительно останки мальчикакороля и его брата.
Место для захоронения принцев нашлось в часовне
Богоматери, в ее северном крыле: настоятель Уэстминстерского аббатства предложил установить гробницу
между памятниками двух дочерей Якова I – принцессы
Софии, которая прожила всего три дня, и принцессы
Мэри, которая умерла, прожив два года. Они были тетушками Карла II, и он решил, что было бы вполне достойно захоронить останки несчастных принцев рядом
с его родней.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

537

Коллегия Мордена:
был ли проект
сделан Реном?

Автор популярной книги «Церкви лондонского Сити,
построенные Реном», Джон Кристофер, включил в число
реновских работ Коллегию Мордена, которая находится
в лондонском районе Блекхит (Blackheath), вблизи
Гринвичского парка. Ни британская «Архитектурная энциклопедия», ни многие другие издания, рассказывающие о работах Рена, не включили здание Коллегии
в перечень реализованных проектов великого мастера.
Мнений на счет этой постройки много; попробуем же
разобраться в этой истории и мы.
Сэр Джон Морден, крупный торговец, был акционером Турецкой компании и Восточно-Индийской компании. Турецкой его компания назвалась потому, что
в XVII веке большая часть Ближнего Востока принадлежала турецкой Оттоманской империи, а компания торговала в основном со странами Востока. Мордену было
сорок пять лет, когда он и его жена Сьюзан поселились
в районе Блекхит. Со временем Морден решил создать
Коллегия Мордена.
Ранний снег

Коллегия Мордена в конце XIX века

там богадельню для «стареющих торговцев», подобных
ему самому, для которых, – и не по их собственной
вине, – настали тяжелые времена. Условия для приема
были такие: торговец должен был быть одиноким –
либо вдовцом, либо холостяком, не моложе пятидесяти
лет и англиканского вероисповедания. То, что здание
Коллегии Мордена построено в стиле Рена, не вызывает
ни у кого сомнений. Это довольно низкая, широкая по-

стройка из кирпича с укрепляющими или декоративными окантовками из камня, образующая внутри прямоугольный двор (квадрангл). Джон Кристофер считает,
что это еще один яркий пример того, как Рен любил
формальную симетрию. Эффектный главный вход также
напоминает другие его работы. Подъезд украшен сегментным фронтоном с двумя колоннами дорического
ордера, а верхняя часть дверного проема повторяет

538
форму фронтона. Массивная дубовая дверь ведет
в обширную прихожую.
Центральный пролет несколько выдается вперед
и завершается большим треугольным фронтоном,
внутри которого находится двойная ниша с фигу-

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

рами сэра и леди Морден, но это, кстати, более позднее
дополнение к зданию. А вот над фронтоном возвышается элегантная часовая башенка, увенчанная ротондой с флюгером. Это очень типичная для подобных
реновских построек деталь. Общая конфигурация зда-

Внутренний двор коллегии Мордена. Он, безусловно, выполнен в стиле Рена

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

ния также весьма схожа со многими реновскими постройками.
Но все же – это работа Рена или нет?
Историки, которые не хотят ни с кем полемизировать, говорят так: это проект, который вполне можно

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

было бы атрибуировать Рену, если существовал хотя бы
один документ, говорящий о том, что он мог принимать
участие в данном проекте. Это весьма удобная позиция,
но она оставляет знак вопроса нетронутым.
Между тем те же историки соглашаются с тем, что
основная часть строительных работ в коллегии была
выполнена Эдвардом Стронгом, который был главным
строителем на ряде объектов Рена. Это уже само по себе
говорит о том, что архитектурный проект мог быть выполнен Кристофером Реном, а реализовывался впоследствии человеком, которому он мог вполне доверять.
Но еще больше убеждают в этой возможности следущие
факты.
Джон Морден переехал в Блекхит в 1669 году. Спустя
несколько лет в Гринвичском парке, всего в пятнадцати
минутах ходьбы от его дома, началось строительство Королевской обсерватории, и было бы наивно думать, что
Морден отказал себе в удовольствии взглянуть на строящийся объект и засвидетельствовать свое почтение известному архитектору. Если Морден уже решил для себя,
что рано или поздно будет строить богадельню, вряд ли
он отказался бы от мысли привлечь к работе над проектом Коллегии такого мастера, как Рен.
В 1689 году Рен закончил строить Королевский пансион ветеранов в Челси, что обогатило его опытом построек такого рода. Спустя шесть лет началось строительство Коллегии. Думается, именно в этом промежутке
Рен смог, – и к тому же без особого труда, – сделать прекрасный проект Коллегии, который и реализовывал Эдвард Стронг. Строительство Коллегии завершилось
в 1700 году, а конец 1690-х и начало 1700-х были сложными для Рена: в Лондоне полным ходом шло строительство его главного детища – собора Св. Павла.
Неудивительно, что он должен был полагаться в реализации проекта коллегии на Стронга.
В здании коллегии Мордена было устроено 40 апартаментов; все они выходили окнами на квадрангл. Сам
Морден стал администратором Коллегии и оставался им
до своих последних дней, а когда он умер в 1708 году,
Коллегией стал управлять опекунский совет, сформированный Турецкой компанией. Богадельня существует
и поныне: теперь она в ведении олдерменов лондонского Сити.

539

Парадный подъезд
коллегии Мордена.
Под башенкой с часами
установлены
скульптуры короля
Уильяма III и его жены
королевы Мэри

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Здание
с крытыми галереями
в Темпле

Лондонский Темпл, некогда обитель рыцарей-храмовников, был уже в Средние века быстрорастущим анклавом, в котором располагались сутяги и стряпчие. Они
создали здесь Юридическое общество, а со временем
и две юридические корпорациии (Внутренний Темпл
и Средний Темпл). С каждым годом число юристов здесь
увеличивалось, и, соответственно, требовалось все больше офисных и жилых помещений. Корпорации богатели
и заботились не только о комфорте своих людей,
но и о внешнем виде зданий и улиц в Темпле: ведь сюда
приходили богатые клиенты.
В начале 1670-х годов корпорация Средний Темпл
решила построить на границе с корпорацией Внутренний Темпл трехэтажное здание, первый этаж которого
занимали бы крытые галереи (по-английски cloisters)
по типу тех, что делались в соборах. Эта постройка,
с одной стороны, завершала бы с востока четырехугольник «Насосного дворика», использовала бы пустующее
здесь место для здания и в то же время обеспечивала
бы проход юристов из одной корпорации в другую чеЗдание с крытыми галереями в Темпле в XIX веке

Двор Среднего Темпла в XVIII веке. От церкви Темпла его отделяет несколько невзрачных домиков.
Слева – здание с крытыми галереями

541

542

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Галереи на восточной стороне, выходящие во двор Среднего Темпла

рез крытые галереи. Кроме того, в крытых галереях
могли располагаться в хорошую погоду и клиенты, ожидающие юристов.
В 1679 году доктор Николас Барбон, архитектор-самоучка, сделал макет нового здания. Он хорошо знал

Темпл и был уверен, что заказ непременно достанется
ему. Но его проект отвергли, так как предпочтение
старшин корпорации было отдано проекту Рена. Набросок, который он сделал, пришелся им больше
по душе. В этом не было ничего удивительного, так как

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

популярность Рена и его авторитет были настолько высоки, что состязаться с ним стало трудно тогда любому
архитектору страны. Но в сущности его проект был
действительно интереснее, и к тому же его опыт гарантировал высокое качество строительства. Проект Рена
предусматривал постройку из семи арок, однако в ходе
строительства их число пришлось увеличить до
восьми.
Когда строительство здания c крытыми галереями
было завершено, работу Рена оценили очень высоко.
Но побочным результатом стал иск строителя, которого
звали Джон Фолтроп. Он потребовал от старшин корпорации выплатить ему 250 фунтов стерлингов. Он объявил,
что в результате неоправданной потери строи- тельных
материалов в создании фундамента и непредвиденных
расходов при возведении здания с галереями, к которым привел выбор проекта Рена и его руководство
строительством, совокупные расходы существенно превысили цифры, содержащиеся в договоре с доктором
Барбоном.
Существовали подозрения, что Фолтроп был либо
близким другом Барбона, либо даже его родственником,
так как они неоднократно работали вместе над разными
проектами. Но попытка очернить Рена и тем отомстить
ему за потерянный Барбоном заказ симптоматична.
На протяжении всей жизни великого мастера его множество раз обвиняли то в растратах, то в неоправданных
расходах на материалы, то в завышении цен на разные
виды работ, которые выполняли его помощники и мастера, но каждый раз комиссии, назначенные проверить
состояние дел, не находили в деятельности Рена никаких
нарушений. Заметим еще, что между доктором Барбоном
и Реном все же сохранились добрые отношения.
Здание, построенное Реном, было разрушено немецкими бомбами в 1941 году. После войны корпорации
восстановили здание, но оно, увы, не стало точной копией разрушенного. Полагают, что большая часть созданных Реном крытых галерей все же сохранилась,
и неудивительно, потому что арки, построенные им,
были на редкость массивными. Но печально то, что
не осталось никаких следов от декора, который был разработан Реном и включал в себя разные символы правосудия.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Центральная колоннада

Западная галерея

543

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

545

Проекты
гвардейских
казарм
Кристоферу Рену приходилось разрабатывать проекты зданий и военного назначания, то есть казарм.
Один из них, упомянутый в книге его сына под названием «Паренталия», был сделан Реном в конце 1670-х
или в начале 1680-х годов. Кристофер-младший отмечает в своей книге, что речь шла о проекте не просто
одной казармы, а расположения гвардейской воинской
части полкового уровня в Гайд-парке, которое предполагало наличие стойл на 1000 лошадей, домов для офицеров, начальника интендантской службы, ветеринаров
и седельщиков, караульных помещений, хранилищ для
сена и зерна, а также столовых, умывальников, бассейнов, туалетов, цистерн и поильников для лошадей.
Как видим, то был сложный комплексный проект, выполнявшийся по заданию короля Карла II, и Рен проявил себя как архитектор, хорошо представляющий себе,
как лучше всего организовать быт целого полка. Проект
был компактным, четким, и Рен сам вычертил план всего
расположения составных частей проекта. Важно заметить еще, что, хотя Рен никогда не служил в армии, ему
безусловно была знакома организация воинской части
и ее насущные потребности, включая питание личного
состава, фураж и гигиена. Эти знания он мог получить,
только специально изучая этот вопрос. Насколько
можно судить, речь шла о расположении полка личной
конной гвардии монарха, которая и сейчас, три с половиной столетия спустя, находится на том же месте.

6 мая 1713 года, то есть примерно тридцать пять лет
спустя после разработки первого проекта казарм, Кристофер Рен вновь получил приказ разработать проект
строительства новых казарм в Гайд-парке для гвардии
королевы Анны. На этот раз речь шла, видимо, о пехотной части, потому что ему надо было сделать про-

Гвардейские казармы в Гайд-парке.
Вид на южную (тыловую)сторону построек

Современные конные гвардейцы выезжают на очередную церемонию. На заднем плане виден фронтон – все что осталось
от прежних казарм

ект расположения личного состава, насчитывающего
2000 солдат и офицеров, и обеспечить все необходимые службы внутри казарменных помещений, включая
медчасть на 160 коек. Проект этот, к созданию которого,
как считают специалисты, приложил руку и сын Кристофера Рена, не был реализован.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Королевская
конюшня
Король Карл II обожал лошадей и был большим их
ценителем. В его королевских конюшнях содержалось
более сорока верховых лошадей и пятьдесят семь лошадей для охоты. Поскольку выезды короля в другие
дворцы и на охоту были довольно частыми, время
от времени появлялась необходимость ремонтировать
старые конюшни или же строить новые. Свои конюшни
имелись и у его жены, королевы Катерины Браганца.
Один из проектов новой конюшни был заказан королем Управлению архитектурно-строительных работ.
Эту конюшню король намеревался построить для лошадей королевы во дворце Сомерсет-хаус. Кристофер Рен
и его друг и помощник Роберт Хук, ученый и архитектор,
посетили Сомерсет-хаус 18 октября 1673 года и осмотрели место будущего строительства.
Окончательный проект был изготовлен Робертом
Хуком под общим руководством Рена. Это было непростое здание, и для разработки проекта требовалось осуществить серьезные расчеты. Дело в том, что помимо
стойл для тридцати шести лошадей на первом этаже,
в четырехэтажном доме размером 19 х 53 м планировалось много жилых помещений.
Согласно этому проекту главный вход был в центральной части здания, в среднем флигеле, который был
больше по ширине, чем два боковых. Над большими
и высокими окнами стойл располагалось два ряда мансардных окон, причем окна нижнего ряда были больше
по размерам, чем верхние. Проект был интересным, и его
осуществили всего за два года.
Один из первых вариантов проекта новой Королевской
конюшни (в представлении художника). В ходе работы над
проектом он претерпел существенные изменения

Территория дворца Сомерсет-хаус с высоты птичьего полета в начале XVIII века. Королевские казармы расположены
на широком проезде, который виден в верхнем левом углу гравюры

547

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

549

Вифлеемская больница
для душевнобольных
Совместная работа
Хука и Рена

Панорама всех зданий, входящих в комплекс больницы

Вифлеемская больница была создана еще в XVI веке
для лечения душевнобольных и умалишенных. Она стала
первым учреждением такого рода в Европе. Полное ее
название было больница Св. Девы Марии Вифлеемской,
но она получила простонародное прозвище «Бедлам».
Слово «бедлам», означающее суматоху и неразбериху,
происходит, таким образом, от названия больницы. Она
несколько раз меняла местонахождение: первоначально
она находилась в районе Бишопсгейт, сразу за городскими стенами, в XVII веке переехала в Мурфилдс, находящийся в пределах Сити, после этого была переведена на южный берег Темзы, в Саутворк, и под конец,
в 1930 году, – в лондонский район Бромли.
Хотя больница была в 1667 году расширена, чтобы
она могла принять 59 пациентов, в начале 1674 года
опекуны и администрация больницы пришли к выводу,
что здание очень ветхое, разрушающееся на глазах,
Вифлеемская больница для душевнобольных

и к тому же слишком маленькое, неспособное принять
больше душевнобольных, число которых постоянно
росло. В 1675 году в Мурфилдсе началось строительство нового, значительно большего по размерам здания, которое было закончено в рекордные сроки:
за восемнадцать месяцев. Длина постройки достигала
150 м, хотя глубина была небольшой: всего 12 м. Внутренний двор окружали стены высотой 4,3 м, а передний
двор, в котором пациенты не гуляли, был окружен стеной высотой всего 2,4 м. В палатах корпуса размещались 120 больных.
Историки архитектуры уверяют, что больницу построил Роберт Хук. Утверждение это основано на том,
что в дневнике Хука имеется запись, в которой есть
такие слова: «Я работаю над Вифлеемской больницей».
Но, на наш взгляд, эта запись не может служить свидетельством полного авторства Хука в отношении больницы. Дело в том, что в том же дневнике такие слова
адресованы и ряду других построек, включая Мемориал

Центральный флигель больницы

Лондонского пожара, бесспорным автором которого
признан Кристофер Рен. По заданию Рена Хук работал
и над многими другими проектами мастерской Рена –
как архитектор, проектировщик, чертежник и инженер.
Собственно, это признают и биографы самого Хука.
В своей книге «Английский Леонардо: Роберт Хук и революция в науке в XVII веке» Аллан Чепман признает,
что Рен и Хук вместе работали над многими проектами,
и вряд ли стоит сомневаться, что Хук использовал в создании Вифлеемской больницы рекомендации Рена.
Нам же кажется, что общие контуры данного проекта
обозначил именно Рен. Дело тут не только в том, что
Вифлеемская больница выглядит как одна из реновских
построек такого рода: дело еще в том, что Хук больше
ни разу не отважился строить столь крупные здания.
В любом случае, представляется весьма вероятным, что
Рен и Хук активно сотрудничали в создании Вифлеемской больницы, что, кстати, и дало возможность построить ее в предельно сжатые сроки.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

551

Водоразборная
колонка водопровода
в Холборне

В лондонском Сити чистая вода всегда была проблемой. Когда речки, протекающие на его территории, текли
по поверхности, они были полны сбрасываемых в них
нечистот. Некоторые из них были помещены в трубы,
но ситуацию с водой это никак не улучшило. Колодцев
в Сити было мало, потому что вода на большей части его
территории стояла довольно низко. Правда, в Сити било
несколько родников, но значительная часть горожан
жила довольно далеко от них. Сознавая необходимость
доступа населения Сити к чистой воде, богатые торговцы
на протяжении веков старались найти наилучший способ обеспечить чистой водой разные районы.
Водоразборная колонка, прозванная колонкой Лэмба, на улице
Сноу-Хилл в XVIII веке (в представлении художника)

Остатки водоразборного сооружения. Акварель XIX века

В 1498 году был построен оригинальный водопровод, в который отводилась вода из трех разных родников. Водопровод заканчивался в районе Сноу-хилл,
где была построена примитивная водоразборная колонка. Как водо- провод, так и колонка пришли в негодность к концу XVI века, и город начал строить

насосы на Темзе, чтобы обеспечить жителей водой,
но питьевой ее можно было назвать с большой натяжкой. И известный богач и производитель одежды
Уильям Лэмб (Lambe) взялся в 1576 году перестраивать
всю старую систему водоснабжения, построенную
на родниковой воде. Он потратил огромную сумму,

552

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Принц Руперт Рейнский, кузен короля Карла II, который был
не только блестящий военачальник, но и отличный инженер.
Он нередко принимал участие в инженерных проектах,
включая водопроводы

Водоразборная колонка, спроектированная и построенная
Кристофером Реном. Колонку венчала фигурка овцы (лэмб
по-английски овца)

Видоизмененная колонка в XVIII веке. Теперь колонку венчает
странный бюстик, похожий больше на чертика, чем на овцу,
а по обе стороны пирамиды появились ужасающие разум
грифоны, символы Сити, с длинными языками

чтобы соединить все родники трубами с оловянной
магистральной трубой. Ее длина была 1,8 км, и заканчивалась она там же, где и прежний родниковый водопровод. Водоразборная колонка тоже была восстановлена.
Большой Лондонский пожар сильно повредил трубопровод и разрушил колонку. Строители Сити, тесно
сотрудничая с королевскими строителями и инженерами, быстро восстановили водопровод, и Кристофер
Рен сделал проект новой водоразборной колонки

с фонтаном, которая была построена рядом с развалившейся. Она по-прежнему называлась колонкой Лэмба.
Система кранов была сделана таким образом, чтобы
в дни праздников в колонку подавалось красное
и белое вино. Последний раз это происходило в день
коронации Георга II в 1727 году. В 1746 году колонку разобрали – без особых на то причин. Сейчас питьевой
фонтан, который питают родники, установлен на ограде
церкви Гроба Господня, недалеко от того места, где
стояла водоразборная колонка Рена.

Водоразборная колонка, которую можно увидеть сегодня
и которой мало кто пользуется

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Памятник Лэмбу (акварель XIX века)

Один из водоразборных пунктов в Сити, замуровнных еще в XIX веке

553

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

555

Кто строил дворцы гильдий
в Лондоне?

Дворец гильдии рыботорговцев, одно из самых эффектных зданий в Сити.
Оно было построено, что называется, «в духе Рена»

В ночь с 29 на 30 декабря 1940 года германская авиация подвергла Лондон и другие города Англии чудовищной бомбежке. Она продолжалась без перерыва 12 часов,
и за это время люфтваффе сбросило на Лондон 24 тысячи
разрывных и 100 тысяч зажигательных бомб. Были разрушены или сожжены тысячи домов, церквей, больниц,
школ, офисных зданий, дворцов и домов гильдий. Поэтому лондонцы прозвали этот день Днем Второго Лондонского пожара.
Фотография, показывающая результат одной из варварских
германских бомбардировок в Сити

Здание гильдии оловянных дел мастеров
(дом с фронтоном)

Среди разрушенных бомбами домов гильдий был
и тот, который некогда принадлежал Гильдии рыботорговцев, одной из богатейших в Сити: ведь простые горожане, месяцами не видевшие мяса, питались главным
образом рыбой и другими морепродуктами. То был уже
четвертый дворец гильдии. Предыдущий был снесен,
когда в XIX веке строился очередной Лондонский мост.
Судя по сохранившимся рисункам, дворец, построенный
в XVII веке, был красивым зданием. Оно было двухэтажным, с мансардой, с девятью окнами на каждом этаже.
По сути дела, здание такого типа, несомненно, было
важным архитектурным сооружением для Сити.

Знаем ли мы, кто его проектировал? Некоторые историки архитектуры, порой добросовестно переписывающие друг у друга пассажи, почерпнутые из городских
легенд, смело заявляют: Эдвард Джарман (или Джерман). Хотя подобное не исключено, все же это чрезвычайно неправдоподобно. Давайте познакомимся с этой
таинственной фигурой, овеянной легендами.
Джарман относится к крупным архитекторам, и ему
приписывается строительство после пожара нового здания Биржи, восстановление дворцов гильдии хирургов
и цирюльников, рыботорговцев, драпировщиков, золотых дел мастеров, торговцев шелком и бархатом, вино-

556

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

торговцев, ткачей, оловянных дел мастеров и москательщиков – в общей сложности десятка зданий. Причем примерно половина, в общем, строилась заново.
И то были не домики, а большие здания, обычно дворцового типа, на проектирование и строительство которых
уходили годы.
Напомним читателю, что после пожара строительство в Сити было временно запрещено, чтобы не допустить хаотичной и уродливой застройки. Разрешение
строить было дано только в 1667 году. Но Эдвард Джар-

ников, которые строили, по контракту с Королевским
Управлением архитектурных и строительных работ
и с бригадами каменщиков, вышеназванные объекты.
Сохранились счета за работу, которую оплачивали его
бригаде. Затем появились историки, которые, увидев
эти счета, сделали открытие: дворцы гильдий строил
архитектор Джарман! Никто, видимо, не подумал познакомиться с его биографией и обратить внимание
на то, что он умер в возрасте 63 лет через год после
начала строительства этих дворцов.

Зал Совета старейшин Гильдии оловянных дел мастеров

Большой зал гильдии

ман умер в 1668 году! Получается, что в течение одного
года он спроектировал и приступил к строительству десятка зданий одновременно.
Откуда же взялся такой уникум? Высшего образования
у него не было; он был из династии плотников Сити.
Правда, он в течение десятков лет возглавлял бригады
плотников и участвовал в организации и оформлении
праздничных мероприятий, но это никак не могло сделать
его умелым архитектором. Но даже если он и стал таковым, приобретя навыки и опыт, даже если он работал
шестнадцать часов в сутки, как ему, никогда не изучавшему архитектуру и инженерное дело, удалось спроектировать столько сложных, ответственных объектов? И кто
мог поручить проектирование их всех одному человеку?
Объяснение здесь, как и во многих аналогичных
случаях, очень простое: Джарман какое-то время –
скорее всего в 1668 году – возглавлял бригаду плот-

Нынешние исследователи относятся к своей работе
более серьезно. Они отмечают очевидную нелепость атрибуции всех этих зданий Джарману. Поэтому они
пишут, что работу Джармана продолжили Уилсон, Оливер, Локк, Мур и другие мастера. К примеру, сохранились рисунки и гравюры XVIII века, из подписей
на которых следует, что дворец гильдии рыботорговцев
построен архитектором Уилсоном.
Уильям Уилсон, талантливый строитель и скульптор,
учился у Рена в Оксфорде, и это архитектурная карьера
его учителя в известной степени подтолкнула его к тому,
чтобы и самому стать архитектором. Почти всю свою
жизнь он не только сотрудничал с Реном, но и нередко
прибегал к его помощи, когда делался серьезный проект. Так было, по-видимому, и тогда, когда он строил
церковь в Уоррике. Самостоятельно он построил несколько относительно малозначащих зданий, но в его

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

официальном послужном списке не фигурирует дворец
Гильдии рыботорговцев.
Есть и другие соображения, по которым Уилсон
не мог строить это здание. Строительство дворца Гильдии рыботорговцев было начато в 1967 году и закончено
в 1671 году. Но в течение почти всего этого периода Уилсона не было в Лондоне! В 1669 году он работал над
скульптурой короля Карла II для западного фасада кафедрального собора в Личфилде, в 1670 – трудился над
парадным подъездом в именни Садбери-холл в графстве
Дербишир, а в 1671 году занимался изготовлением памятников для семьи Уайбрэмов в церкви Уэстон в Стаффордшире. Поразительная атрибуция: один архитектор
был уже мертв, а второй работал за сотни километров
от Лондона…
Очевидно, что здесь имеет место мифотворчество.
Оно подтверждается, кстати, и тем, что, по некоторым источникам, Уилсон построил дворец к 1730 году – это при
том, что он скончался на двадцать лет раньше! Что же касается Локка, который якобы сотрудничал с Джарманом
в создании архитектурного проекта, то он был каменщиком, не имевшим даже тех знаний, которыми обладал
Джарман.
Джарману приписывают и строительство здания
Гильдии оловянных дел мастеров. Эта гильдия объединяла не только производителей оловянных изделий,
но и торговцев разного уровня, и исторически, в силу
распространенности оловянной посуды в Англии как
в Средневековье, так и в более позднее время, также
считалась одной из самых богатых в Сити. Большой Лондонский пожар полностью уничтожил первое здание
гильдии, которое стояло на улице Лайм-стрит с 1496 года
и которое строилось целых двенадцать лет. То было здание, в котором находился не только головной офис гильдии, но и центр ее общественной жизни. Тут был залы
для увеселений, большой сад, даже своя винодельня…
Второе здание, построенное для гильдии, было гораздо скромнее первого, но отделано с большим изяществом и по моде XVII века. Его закончили строить
в 1669 году, но работы по декору продолжались еще
целых тринадцать месяцев. После пожара дела у гильдии шли не лучшим образом, и она, подобно другим
гильдиям Сити, сдавала помещения разным сектам про-

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

тестантов, а также для различных увеселений – например, для танцев, фехтования и даже театральных постановок. Поскольку Сити покинуло после пожара много
людей, общественая активность все уменьшалась,
и члены гильдии даже обедать приходили сюда все
реже. В итоге, когда в 1840 году здание уничтожил очередной пожар, его даже не стали восстанавливать

Большой зал Гильдии оловянных дел мастеров сегодня

в прежнем виде. Нынешний Дом гильдии построен уже
в 1960-е годы.
Как ни удивительно, некоторые деревянные панели
на стенах, красивые оловянные люстры и ряд предметов
обстановки времен короля Карла II удалось сохранить.
Пожары и бомбы не смогли стереть с лица земли то, что
было создано в годы его правления и пережило многие
поколения. Это произошло прежде всего потому, что
люди ценили все, что было создано великими мастерами,
берегли каждую дощечку, к которой прикасались руки
прекрасных резчиков, ценили вкус архитекторов, которые оформляли парадные залы за много лет до них. Если
стоительство здания было завершено в 1669 году,
то строил его, понятно, не Джарман. Но кто тогда строил
дома для этих гильдий?

Мы этого не знаем. Но, по крайней мере, есть хоть
какая-то информация применительно к Гильдии оловянных дел мастеров. В Британском музее хранятся репродукции рисунков, изображающие Большой зал гильдии
и комнату для ее магистров, а под ними стоит подпись:
«Сэр Кристофер Рен, архитектор. 1668 год». Выглядит
весьма убедительно. Но эксперты по английской архи-

557

менительно к данному зданию. Он якобы не увидел на рисунках XIX века, которые были сделаны на основе гравюр
века предыдущего, никаких черт, которые он мог бы
счесть типичными для Рена. Ему возражал британский архитектор Рейли. Он считал, что, хотя сходство во многих
реновских работах есть, в них гораздо больше многообразия, так что данный подход к его работам неприменим.

Оловянныая золоченная люстра в в Большом зале гильдии

тектуре того времени утверждают, что данная атрибуция
ошибочна. Есть, правда, и те, кто с ними не согласен,
но весомых аргументов своей позиции ни одна, ни другая
сторона привести не может.
Что касается самой гильдии, то она спорить на эту
тему не желает. Позицию ее достаточно ясно выразила
сотрудница гильдии Элеанора Мейсон-Браун. «Хотя нет
точной информации, что здание после пожара было
спроектировано Реном, – пишет она, – сам факт, что оно
находилось в такой близости от собора Св. Павла, а также
время его создания говорят о том, что этот проект мог основываться на творческих принципах Кристофера Рена,
и, может быть, он даже консультировал его создателей».
Американский архитектор Роберт Грант писал еще
в начале ХХ века, что он не верит в авторство Рена при-

Что касается авторов этой книги, то мы сочли нужным
познакомить читателя с вышупомянутыми репродукциями – хотя бы для того, чтобы у него сформировалось
собственное суждение на этот счет. Честно признаемся,
что противников авторства Рена в данном случае больше,
чем сторонников. Но это тоже ни о чем не говорит. Рассказывают, что, когда настенные панели из здания Гильдии оловянных дел мастеров экспонировались в Музее
Джеффри в Лондоне, один пенсионер, когда-то работавший реставратором, с гордостью сказал, увидев эти панели на выставке: – Я много восстанавливал таких
панелей из домов, построенных Реном; эти, наверное,
самые лучшие.
Как не прислушаться к этим словам!

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

559

Загадка шедевра архитектуры –
здания лондонской Биржи
Настало время поговорить об одной из самых больших загадок в архитектуре английского барокко: о втором здании Королевской биржи. Первое здание Биржи,
официально открытое королевой Елизаветой I 23 января 1571 года, было уничтожено Большим Лондонским
пожаром. Второе здание, о котором речь пойдет ниже,
также сгорело – в 1838 году. Третье здание, сохранившееся по сей день, было воздвигнуто в 1840-е годы,
но в наши дни оно более не служит для биржевых операций: в нем расположены дорогие магазины.
Второе здание Королевской биржи было, по всеобщему признанию, одной из самых впечатляющих построек в стиле английского барокко. Более того, французские и итальянские художественные критики того
времени признавали это здание одним из наиболее выдающихся произведений архитектуры XVII века. Оно
изображалось на акварелях и гравюрах многих европейских мастеров, включая таких выдающихся, как Ф. Бартолоцци и Э. Оливье. Как известно, в своем плане строительства нового Лондона Кристофер Рен предлагал сделать Королевскую биржу своего рода ступицей, от которой должны были расходиться, как спицы в колесе,
улицы шириной в двадцать с лишним метров. Здание
Биржи должно было стоять свободно, в центре обширной
площади, его планировалось снабдить двумя портиками,
подобно древнеримскому форуму. Венчать его должна
была многорусная часовая башня.
Все здание представляло собой почти правильный
прямоугольник, внутри которого располагался большой
открытый двор, окруженный галереями – по типу униОдно из самых феноменальных по композиции зданий в стиле
английского барокко – здание Лондонской биржи, второе
по счету. Оно было построено на улице Корнхилл

Улица Корнхилл в Сити. Здание биржи было главным в этом районе

верситетских колледжей. В северной и южной частях
двора были устроены изящные портики. Фасад, выходящий на улицу Корнхилл, был более 70 м в ширину.
В центральной части фасада находилась высокая и довольно широкая арка, которая занимала все пространство в середине между колоннами; справа и слева от нее
было по две колонны коринфского ордера, выступавших
на три четверти. Все вместе они поддерживали довольно простой антаблемент, над серединой которого

располагался королевский герб. Над портиками были
сделаны балюстрады, на которых установили статуи,
символизирующие все четыре стороны света. Над двумя
малыми входами в аркаду, находящимися по обе стороны от арки, были установлены в нишах статуи королей
Карла I и Карла II, одетых в древнеримские одежды.
Над центральной частью портика возвышалась
трехярусная башня, все ярусы которой были четырехугольными в плане. По углам каждого яруса карниз

560

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

поддерживали изящные колонны. На двух разнесенных балюстрадах нижнего яруса были установлены
бюсты Томаса Грэшема, создателя первой Королевской
биржи, и бюст королевы Елизаветы I. На основании
второго яруса по всем четырем сторонам башни были
установлены в специальных импостах прекрасные
часы. По углам вовышались гигантские грифоны – символы Сити. На третьем ярусе висел колокол. Венчал
третий ярус купол, над которым возвышался гигантский
латунный флюгер в форме кузнечика – символа дом
Грэшемов. Высота всего сооружения от основания
башни до верха купола составляла более 40 м.

В ходе перестроек в 1816–1821 годов архитектура
башни была изменена. Второй ярус стал восьмиугольным в плане, а третий – круглым, с восемью колоннами,
поддерживающими купол. Здание, таким образом, потеряло один из важнейших элементов общего проекта,
создававшегося в стиле английского барокко. На нижнем ярусе разместили в нише огромную статую Томаса
Грэшема, а над балюстрадой – горельефы. Кроме этого,
были замурованы и центральная арка, и входы под статуями королей Карлу I и Карлу II. Затем статуи убрали
совсем, а галереи первого этажа превратили в офисы
и магазины. Все эти переделки существенно изменили

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Вид на комплекс биржи с высоты птичьего полета

Внутренний двор Биржи

характер всего здания, приблизив его к модным континентальным сооружениям.
Размеры внутреннего двора были довольно внушительными: 44х36 м. Двор окружали аркады, образующие
широкие галереи и называвшиеся «аллеями». В них ежедневно встречались для деловых переговоров местные
и иностранные торговцы. Полы были выложены плитками
из настоящего турецкого камня, причем в каждой галерее
плитки были разного оттенка. Этот материал был подарен
Бирже купцом, который упешно торговал с Оттоманской
империей. В центре площади возвышалась статуя короля
Карла II в римском одеянии. Помимо офисов, в здании
размещалось около 160 магазинов, которые привлекали
множество посетителей. Таково весьма краткое описание
того, что представляло собой здание биржи.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

23 октября 1667 года король Карл II заложил первый
камень в основание колонны на западной стороне восточного входа, после чего на месте будущего здания было
устроено бурное пиршество. Спустя восемь дней его брат
герцог Йорк заложил первый камень в основание колонны на восточной стороне, и здесь тоже не обошлось
без возлияний. Третьим членом королевской семьи, который сделал то же самое, но на стороне южного входа,
был принц Руперт Рейнский. Уже по этому можно судить,
какое важное значение придавал двор строительству
этого здания. Обошлось оно в сумму от 70 до 80 тысяч
фунтов: огромнейшие деньги по тем временам!

561

Кто же был его архитектором и строителем?
В книге Бриттона и Пьюджина, викторианских архитекторов и ярых сторонников готики, утверждается, что
архитектором и строителем Королевской биржи был…
Эдвард Джарман!
Итак, это имя появляется снова, и на этот раз утверждения, что он был создателем сложного по архитектурному проекту и планировке здания, выглядят еще
более странными. Напомним, что начать работу над проектом Джарман – или любой другой архитектор – мог
только в 1666 году, когда старое здание биржи сгорело.
Но до середины 1667 года, когда было дано разрешение

Новая башня Биржи, построенная в XIX веке. Она сильно отличалась по стилю от того, что ранее построил Рен

Внутренний двор Биржи. Здесь брокеры общались между собой и с клиентами

на строительство домов на территории Сити, ни один
план не рассматривался. А в 1668 году Джарман умер,
успев, как утверждают сторонники «джарманской» теории, сделать, помимо проекта Биржи, еще около десятка
проектов дворцов гильдий, и даже начать строительство
большинства из них!
Чтобы как-то сгладить явные противоречия, викторианские историки и архитекторы стали заявлять, что

562

Пожар, уничтоживший Лондонскую биржу

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Биржа, правда, была сдана уже после смерти Джармана
в 1669 году, но он почти все успел построить. Заявляя
так, они явно передергивали. В 1669 году был закончена только внешняя коробка здания, а все прочие работы, включая строительство башни, создание аркад
и внутренний декор, были завершены только в середине
1670-х! Кто контролировал тогда строительство, кто реально осуществлял проект на протяжении всех этих лет?
И как Джарману, плотнику и прорабу, пусть и вы- сокой
квалификации, не имевшему, однако, специальной подготовки, удалось в считанные месяцы создать целую
серию крупных проектов, включая их довольно сложную инженерию?
Особенно трудно поверить в авторство Джармана
в случае с биржей – учитывая сложность постройки
и короткий отрезок времени, который был у него на изготовление проекта и подготовку к строительству. Понимая это, некоторые современные историки стали изображать Джармана в своих публикациях как некоего
гения, который все мог создать буквально в мгновение
ока. Странно, конечно, что это мгновение настало, когда
ему уже исполнилось 65 лет, и что в течение предыдущих лет он был в основном плотником. Понимая
непрочность своей позиции, историки эти стали изображать Джармана как человека, овладевшего профессией архитектора исключительно в ходе практической работы. Некая Элен Коллинс, ставшая историком
архитектуры после двадцати лет зубоврачебной практики, даже написала о нем книгу «Преображение мастера-ремесленника» (The Metamorphosis оf a MasterCraftsman). На обложке книги изображено, конечно,
здание Биржи.
Собственно, то, что это и целый ряд других зданий
приписывается Джарману, отнюдь не характерно
только для последнего времени. Чтобы определить, откуда эта традиция берет свое начало, давайте заглянем
в «Журнал джентльмена» (The Gentleman’s Magazine),
том 168б, июль 1840 года. В обзоре «Литературная
и научная информация» мы найдем, в разделе «Архитектурное общество», весьма интересное сообщение.
Выступая перед членами общества с речью об истории
Королевской биржи, председатель Уильям Тайт заявил,
что второе здание Биржи было построено не Кристо-

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Здание Биржи, построенное Тайтом. В XIX веке оно было одним из самых заурядных зданий Европы

563

фером Реном, «как ранее сообщалось», а Эдвардом
Джарманом. Это заявление было, собственно говоря,
первым выстрелом по наследству Рена: вслед за этим
целый ряд зданий, им спроектированных, был лишен
автора.
Заметим: Тайт в данном случае был весьма заинтересованным лицом. Если прежнее здание Биржи попрежнему считалось бы творением Рена, архитектурнохудожественная элита могла бы настаивать на том,
чтобы восстановить сгоревшую за два года до этого
Биржу. Джармана же считали – и действительно был! –
фигурой намного менее важной. Следовательно, тут открывались возможности для самого Тайта. Дело в том,
что до того, как он выступил перед членами общества
со своим сенсационным заявлением, уже прошел первый раунд конкурса на новое здание Биржи, в котором
соперниками Тайта были такие титаны английской
архитектуры, как автор здания Парламента Ч. Барри,
строитель Британского музея Р. Смирк, создатель Национального мемориала в Эдинбурге Ч. Коккерел. Осуществив некое обезличивание прежнего здания, Тайт
замутил воду, а затем смог всеми правдами и неправдами добиться того, что строительство третьего здания
Биржи поручили ему.
Что для нас важнее всего в этой истории? Что до выступления Тайта создателем проекта Биржи в стиле барокко признавали именно Рена. Это логично прежде
всего потому, что его обший план строительства Биржи,
как мы помним, был разработан почти одновременно
с планом возрождения города. Достаточно вспомнить,
что это в его проекте фигурируют двойной портик
и многоярусная башня – и именно так построенное
в XVII веке здание и выглядело! Понятно также, почему
все мероприятия символического характера, связанные
с началом постройки этого шедевра, проводились с участием короля, герцога Йорка и принца Руперта. Они
не только хорошо знали Рена, но и дружили с ним.
Все эти факты проливают свет на истинное положение вещей, но, думается, пройдут еще годы, пока
сообщество архитекторов и историков архитектуры
сможет, наконец, прийти к верному выводу, кто же
был подлинным создателем этого прекрасного здания
в стиле английского барокко.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

565

Кто построил
этот Паб?

Кристофер Рен прожил долгую, насыщенную интересными встречами и полную творчества жизнь. Как
правило, с людьми такого типа связано множества легенд и исторических анекдотов. Один из анекдотов, относящихся к последнему десятилетию его жизни, такой.
Однажды придворный короля Георга I спросил его:
– Сэр Кристофер, вот вы всю свою жизнь строили
дворцы, соборы, поместные дома и церкви. А могли бы
вы построить простую, но красивую собачью будку?
– Все зависит от собаки, – спокойно ответил Рен. –
Наверное, смогу, если хозяин пообещает, что она
не будет задавать мне глупые вопросы.
Легенды, связанные с Реном, возникли, конечно, относительно разных построек, и главным образом в Лондоне. Иногда даже можно услышать из уст коренных
Паб «Йе Олд Уатлинг» (Старый плетень), паб, который, согласно традиции, Рен построил для рабочих, возводивших
собор Св. Павла

Улица Уотлинг-стрит связывает паб с собором Св. Павла

лондонцев, что их дом «построен на фундаменте дома,
который строил Кристофер Рен». В абсолютном большинстве случаев история здания оказывается легендой.
Но бывает и так, что легенда звучит крайне убедительно. Одна из них касается паба под названием

«Старый плетень» (Ye Olde Watling). Улица в Сити, на которой он находится, даже получила название Уотлингстрит (Watling street). Сама же улица лежит вдоль
старой римской дороги, которая некогда проходила
через Ладгейтский холм (Ludgate Hill).

566

По легенде,
на втором
и третьем этажах
старого паба Рен
устроил местный
офис его
управления,
который
занимался
текущими
делами,
связанными со строительством в этом
районе

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Легенда звучит так. Когда Кристофер Рен трудился
над возрождением Сити после Большого Лондонского
пожара, он позаботился о своих инженерах и рабочих
и в 1668 году построил этот паб, в котором они могли
нормально питаться. Построил он его из старых корабельных досок, которые привезли с причалов погибшего в огне замка Бейнард. Когда строился собор
Св. Павла, здесь обедали строители собора, и некоторых
даже размещали в комнатах наверху. А в одном из верхних этажей была чертежная мастерская, где работали
помощники Рена, по ходу строительства внося исправления в рабочие чертежи.
Читатель согласится, что легенда слишком красива,
чтобы на нее не обратить внимание. То, что здесь проходила древняя римская дорога, это факт, и также известно, что большинство пабов строились в те времена
вдоль дорог или рядом с причалами. На месте нынешнего паба стоял когда-то другой; он тоже сгорел
во время Большого Лондонского пожара, и нынешний
был действительно построен примерно в 1668 году.
Хотя сам паб видоизменился с тех пор довольно сильно,
а окна трехэтажного дома были заменены в конце
XVIII века, основная коробка здания действительно относится ко второй половине XVII века. Так что эта часть
легенды основана на фактах.
Но вот остальное проверить гораздо сложнее. В первые годы после пожара Рен действительно большую
часть времени проводил в Сити, и его сопровождало довольно много людей. В 1668 году комиссия по восстановлению Сити базировалась сначала на Флит-стрит,
а потом, в начале 1669 года, переместилась ближе
к Ладгейту, и не исключено, что переместилась на
Уотлинг-стрит. Как членам комиссии, так и Рену с его
помощниками нужно было иметь здесь постоянную
базу, так как в холодную и дождливую погоду, осенью
и зимой путь по реке из Уэстминстера в Сити был
в те времена не очень приятным.
Если учесть, что Рен был великий мастер использовать подручный материал для строительных работ,
то можно поверить, что корабельные балки и доски, сохранившиеся в районе замка Бейнард и на Стренде,
и в данный момент ненужные в силу того, что большая
часть верфей в районе Лондонских причалов сгорела,

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Таверна «Олд Белл» (Старый колокол), где жили,
если верить историкам, рабочие Рена, которые строили
церковь Св. Бригитты

Рен использовал для быстрой постройки многофункционального здания: он устроил тут жилые помещения
для своих мастеров, обеденный зал и небольшую чертежную мастерскую. В ней, по всей видимости, с 1669
года и по 1675 и работал Уодрофф, один из тех соратников Рена, которые вели общие инспекционные работы
в районе сгоревшего собора.
Если бы стены могли говорить! Впрочем, они иногда
говорят. Кирпичи, из которых построено здание паба,
судя по их фактуре, были привезены на стройку из рай-

567

Витраж окна таверны «Олд Белл», выходящего на улицу Флит-стрит

она Степни, где тогда был кирпичный завод. При этом
известно, что Рен по крайней мере один раз побывал
на этом заводе, чтобы изучить свойства производимых
там кирпичей. Если они его удовлетворили, то было бы
вполне естественно, чтобы архитектор построил здание
именно из таких кирпичей. Как видим, легенда, если
появятся и другие факты такого рода, вполне может
стать былью.
Лондонская энциклопедия (The London Encyclopedia),
выпущенная издательством Пан-Макмиллан, убеждает
нас в том, что еще один паб был построен Реном на Флитстрит. Сейчас это паб под названием «Олд Белл Инн»

(старый колокол) по адресу Флит-стрит 95, но дом якобы
был построен Кристофером Реном в 1678 году как общежитие для его рабочих, которые заново строили после
Большого Лондонского пожара церковь Св. Бригитты.
То, что такое общежитие было им вблизи строительной площадки построено, непреложный факт, но было
ли оно на этом месте, точно неизвестно. Несомненно
одно: под домом, занимаемым нынешним пабом, сохранился винный подвал когда-то стоявшей на этом месте
таверны под названием «Свон» (лебедь), и не исключено, что Рен перестроил таверну, чтобы обеспечить
жилье для своих рабочих.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

569

Общественные здания в других краях

Здание музея в Эббингдоне,
графство Беркшир
Здание это, построенное в XVII веке в стиле барокко
в самом центре Эббингдона, на рыночной площади,
не всегда было музеем: коллекции здесь начали составлять в начале ХХ века. До этого у здания были другие
предназначения. Первоначально оно служило для размещения выездных сессий суда присяжных, а затем стало
зданием городской управы. Одно время здесь располагалась администрация графства. Местные историки считают, что здание спроектировал и построил уроженец
Оксфордшира по имени Кристофер Кемпстер, строителькаменщик, который приобрел достаточные для такой работы знания, когда работал вместе с Кристофером Реном
на строительстве собора Св. Павла в Лондоне.
Но есть и другое мнение: что проект этого здания
сделал Кристофер Рен. Правда, не существует никакой
официальной документации, которая, подтверждала бы
авторство Рена в создании этого проекта. Документы,
связанные с его строительством, не сохранились. Но
есть косвенные свидетельства того, что здание строилось по проекту Рена.
Во-первых, стилистика этого здания дает основания
полагать, что Рен был автором проекта. Форма больших
окон, наличие мансардных окон и башенки-фонаря
на крыше – все это считают «почерком» великого архитектора. Форма арок и крытой галереи на первом этаже
тоже в стиле Рена: во всяком случае известно, что он
строил такие в лондонском Темпле.
Во-вторых, сохранилось письмо Кристофера Рена,
в котором он дает рекомендацию Кристоферу КемЗдание музея в Эббингдоне, графство Беркшир

Здание, построенное Реном, в конце XVII века, когда оно служило местом, где располагалась администрация графства

Большой зал Совета графства

пстеру как строительному мастеру и каменщику высшей
квалификации. В этом письме Рен отмечает, что сам он
использовал Кемпстера на серьезных работах, включая
городское здание в Эббингтоне. Это очень важный аргумент, так как Рен всегда взвешивал свои слова, не допуская никаких замечаний, которые можно было бы
неверно понять.
В-третьих, над проектом в Эббингтоне работал в качестве проектанта, снимавшего размеры и делавшего ряд
расчетов, некий Джон Скарборо, один из ближайших
сподвижников Кристофера Рена. Наконец, ссылка на
то, что Кемпстер научился строить здания у Рена, когда
работал на строительства собора Св. Павла, тоже недостаточно весома. Реальные работы по возведению каменной коробки собора начались только в 1677 году, а здание
в Эббингдоне строилось с 1678 по 1683 год. Как смог Кем-

пстер овладеть всей премудростью архитектурной деятельности, проработав с Реном всего один год?
Заметим также, что, подобно зданию городской
управы в Эббингдоне, в Англии, вполне возможно, существуют и другие здания, спроектированные Реном,
но не имеющие достоверной атрибуции. К примеру,
известно, что Рен сделал черновой проект для загородного особняка, который собирался строить барон
Джон Джеффриз. Он был сыном того знаменитого
судьи и канцлера времен Якова II, который отправил
на виселицу сотни людей за участие в попытке свержения монарха. Причем Рен просто подарил Джеффризу этот проект, который, вполне возможно, был
реализован другим архитектором и в другое время.
Плодовитость Рена была сродни его многочисленным
талантам.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Здание
Виндзорской
ратуши

В соответствии с этим проектом, новое здание по
всему периметру должно было опираться на каменные
колонны, образуя на первом этаже такую же крытую галерею, какая существовала на прежнем рынке. Думается, торговцы зерном и кукурузой были ему за это
весьма признательны. Что же касается людей нашего
времени, то они с удовольствием использовали эту галерею для мифотворчества.

Колонны, не поддерживающие перекрытие

Здание, о котором идет речь и которое находится
в Виндзоре, всего в сотне метров от королевского замка,
называют еще «дворцовым домом» и «зданием городской управы». Оно возвышается на том месте, где до середины XVII века стояло здание рынка. Его центральная
часть опиралась на колонны, создавая крытую галерею:
в ней торговали зерном и кукурузой.
Строительство нынешнего здания началось в 1687 году
под руководством сэра Томаса Фитца (или Фиддса),
но спустя год после закладки первого камня он умер,
и продолжать строительство поручили Кристоферу
Рену. Он с удовольствием взялся за эту работу: ведь
в Виндзорском замке прошло его детство. Архитектор
оставил фундамент в неприкосновенности; что же касается всего остального, он начал строить его по новому,
собственному проекту.

Здание Виндзорской Ратуши

Бытует легенда, что члены местной управы, познакомившись с домом, который построил Рен, велели ему
установить дополнительные колонны в средней части
галереи, потому что побоялись того, что потолок не выдержит и рухнет. Рен же считал это абсолютно ненужным. Поэтому он специально построил внутри галереи
колонны, которые не доставали до потолка, показав тем
самым их бесполезность. На самом же деле колонны появились в крытой галерее уже в XIX веке. В конце 1820-х
годов городскому управлению понадобились дополнительные рабочие площади, и к тыльной стороне здания
пристроили двухэтажный дом. Четыре колонны, которые поддерживали верхний этаж с тыльной стороны,
были перенесены и установлены в крытой галерее. Они
действительно не достают тут до потолка.
Статуя датского принца Георга, мужа королевы Анны,
которая стоит на здании, была подарена городу сыном
Кристофера Рена в 1713 году, когда его избрали членом
Палаты обшин от местной районной общины.

Скульптура принца Георга, мужа королевы Анны,
на южном фасаде Ратуши

571

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

573

Школа Дж. Мура, Эпплби,
графство Лейстершир

Портрет Дж. Мура

Одной из легендарных личностей в Англии XVII века
был Джон Мур. Так как наследство его отца досталось
старшему брату, Джон направился в Лондон, где занялся
торговлей, разбогател, получил титул баронета и стал
лорд-мэром Лондона. Детей у него не было и он решил
облагодетельствовать детей деревни, рядом с которой
было поместье его отца, и построить для них школу.
Джон Мур хорошо знал Кристофера Рена и, естественно,
обратился к нему за проектом школы.
К марту 1693 года проект был готов. В сущности, это
было здание в духе загородных особняков, но с двумя
флигелями. Практически сразу же в проект были вне-

Школа Дж. Мура, графство Лейстершир

Классная комната со скульптурой Дж. Мура в нише стены

сены изменения: к зданию добавили, в основном за
счет уменьшения высоты кровли, третий этаж, в котором должны были располагаться дортуары.
Для руководства строительством и инспеционной
деятельностью Рен предложил человека, которого хорошо знал: Томаса Вудстока. Но год спустя Вудсток умер,
и руководителем строительства стал Уильям Уилсон.
Уилсон, как мы уже отмечали, учился у Рена в Оксфорде, а потом выполнял для него ряд архитектурных
и строительных работ по контракту. Уилсон был творческим человеком, и проект Рена воспринял как общий
план действий. Он внес в проект существенные изменения. Но при этом он не только уважал Рена, но и преклонялся перед его знаниями и талантом. А посему
показал ему внесенные в проект изменения, и был

очень горд тем, что Рен их с удовольствием принял.
Школа строилась в период с 1693 по 1695 год.
Тем не менее Кристофер Рен определил для Уилсона
некоторые условия, которые тот непременно должен
был соблюсти, так как Рен, как проектировщик, обговорил их с заказчиком. От Уилсона, к примеру, требовалось, чтобы он постарался удешевить проект и использовал как можно больше местных материалов. Размеры
здания несколько уменьшились.
Данный проект – один из немногих, по поводу которых ярые почитатели Николаса Хоксмура не пытаются
спорить, принижая роль Рена и возвышая роль своего
героя. Чертежи проекта школы выполнены Хоксмуром,
но то, что первоначальный проект принадлежит Рену,
а окончательный – Уилсону, принимается даже ими.

VII. Общественные здания и сооружения, построенные или перестроенные Реном

Дом Рена в Уильямсбурге,
американский штат Вирджиния

Колледж Уильяма и Мэри в Уильямсбурге – одно из
престижных учебных заведений в США, а самое старое
здание в этом колледже называется Домом Рена. Строительство здания началось в 1695 году и закончилось
в 1700 году.
Согласно тому, что написано в трактате преподобного Хью Джонса, который называется «Современный
штат Вирджиния», общий проект и, возможно, макет
здания были сделаны Кристофером Реном, а затем этот
проект был привязан к конкретной местности жителями
штата. Трактат этот вышел в свет в 1724 году, то есть всего через год после смерти великого архитектора, а написан был профессором математики колледжа, так что
сомнений в достоверности этого заявления нет. Дом
Рена – старейшее академическое здание, по-прежнему
используемое в прежних целях, оно даже более старое,
чем знаменитый Массачусетс-холл в Гарварде.
Дом Рена в колледже Уильяма и Мэри в Уильямсбурге,
штат Вирджиния (США)

Построенный заново корпус в колледже, сохранивший общий стиль XVII века

575

576

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Зал королевы Анны, в котором проводятся различные мероприятия. Ее портрет висит над камином

Кроме того, известно, что и рабочие-строители,
и строительные материалы были привезены из Англии.
Документы на строительство также показывают, что
работами на месте руководил англичанин Томас Хэдли.

К середине 1690-х годов популярность Рена в США значительно превосходила популярность других европейских
архитекторов, особенно среди англикан. А церкви
Сити и Уэстминстера, построенные Реном и его учени-

ками, стали в конце XVII века и в начале XVIII века моделями для строительства американских церквей,
правда, чаще всего деревянных. В 1705 году в здании
был пожар, но колледж был полностью восстановлен.

Кристофер Рен

И ПРОЕКТЫ
ЧАСТНЫХ ДОМОВ

VIII

579

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Жилые дома по проектам Рена
и постройки, авторство которых
ему приписывается

Поместный дом в парке Амптхилл в начале своего существования

Мы не знаем, и, думается, никогда не узнаем, как
много проектов сделал в своей жизни Кристофер
Рен для придворных короля Карла II и для других
аристократов, которые жили не только в Лондоне,
но и в английской провинции. Сведения о многих из

Станстед-Парк-хаус в графстве Уэст-Сассекс, один из самых
прекрасных загородных домов, построенных в XVII веке

Тот же дом, существенно перестроенный, в наши дни

них были потеряны, – или намеренно уничтожены, –
еще в XVIII веке, когда новомодные архитекторы Ганноверской династии делали все мыслимое, чтобы имя
Кристофера Рена упоминалось как можно реже. Но некоторые из частных домов, особенно те, что создавались
для знаменитостей, сохранились, хотя и изуродованные архитекторами более позднего времени. Среди
них надо в первую очередь назвать Дом Мальборо
(Marlborough House), который считался в его время

шедевром, а также дом лорда Поунса, который Рен перестроил, проявив большое мастерство.
Еще одна проблема заключается в том, что порой исследователи находят документальные свидетельства
того, что корона поручала Рену построить жилой дом
в том или ином месте, но нет никаких подтверждений
того, что дом действительно был построен, и, разумеется, нет никаких его чертежей или рисунков, которые бы стали аргументом в пользу того, что он был

580

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Граф Оссори, владелец поместья Амптхилл-парк

Графиня Оссори, фрейлина королевы

автором и исполнителем проекта. К примеру, в 1673 году
ему были даны указания построить рядом с личным
садом короля во дворце Уайтхолл дом для баронета
Уильяма Пэстона, сына и наследника будущего графа
Ярмута. Мы знаем, что для дома был выделен участок,
и даже определен срок его аренды на 31 год, но, увы,
нет никаких иных документов на этот счет.
Степень задействованности Рена в целом ряде частных домов была, конечно, совершенно различной. Одни
господа просили его спроектировать ворота конюшни,
другие – парадный подъезд их дома. Столь скромные
запросы были продиктованы не только тем, что в силу
свой занятости Рен вряд ли согласился бы делать масштабный проект. Довольно высокой была собственно
цена проектов: так как Рен был королевским Генеральным инспектором, цена назначалась близкой к той, что
выплачивал ему сам король. Ему в данном случае выплачивалась только небольшая часть полагающегося

вознаграждения: все остальное шло в казну его управления, которое даже при такой постановке вопроса
порой с трудом сводило концы с концами. Но для многих
дворян участие Рена в их частных проектах было вопросом престижа. Они гордились, – и не без оснований! –
что их почтил своим вниманием любимый архитектор
короля.
А то, что он был таковым, признавалось всеми, даже
его недругами. Более того, в известном смысле Рен был
причислен к числу его близких друзей: мы знаем, что
король нередко приглашал его отобедать с ним и его
братом, герцогом Йоркским, а также с другими вельможами королевства. Конечно, то было не праздное впремяпрепровождение: король и его брат задавали
архитектору во время обеда множество вопросов.
Но уже тот факт, что Рен был не просто допущен в высшие сферы, а считался там одним из равных, был известен всей стране. Понятно, что задействовать его

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

в частных проектах стремились не только потому, что
признавали его талант и заслуги, но и из самого банального тщеславия. К тому же было общеизвестно, что свои
обязанности он всегда выполняет с полной ответственностью.
Постройки «в стиле Рена» можно найти в самых разных графствах Англии. Это вовсе не значит, что все они
построены им или его учениками и последователями,
но то, что в некоторых проектах он в различной степени
принимал участие, вряд ли можно оспорить. Возьмем
в качестве примера графство Бедфоршир. В нем есть несколько зданий, которые называют «творениями Рена»,
и очевидно, что они напоминают другие постройки архитектора. Большинство их конечно же создано подражателями Рена, людьми, которые имитировали не только
реновскую архитектуру, но и разработанную им технологию строительства больших и малых частных домов.
Но два здания, судя по всему, действительно могли быть
построены им.
Одно из них – поместный дом в Амптхилл-парке.
Когда-то на этом месте стоял королевский охотничий
дом, окруженный угодьями. Затем тут был построен
замок. В XVI веке в угодьях охотился Генрих VIII,
а в замке содержалась его первая жена Катерина Арагонская, с которой он пытался развестись. К моменту
реставрации монархии после десятилетия «кромвелевского благоденствия» замок уже представлял собой
груду камней, и в 1661 году король Карл II подарил поместье некоему Джону Эшбурнему. Подарок был вполне
заслуженный: Эшбурнем, придворный, политик и дипломат, был убежденным роялистом и апомощником короля Карла I, за что его в период правления Кромвеля
несколько раз бросали в Тауэр и трижды ссылали на острова в Ла-Манше. При Карле II он был дипломатом
и членом Парламента, а также инспектором по проверке
государственных служб.
Нынешний поместный дом был построен в 1687–
1689 годах. Робертом Грамболдтом для аристократической семьи Оссори, к которой король Карл II благоволил.
Графиня Амалия Оссори была фрейлиной его жены королевы Катерины на протяжении двадцати лет. Когда
в Англии разразилась чума, она не расставалась с королевой и, охраняя ее, сопровождала королеву сначала

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

581

во дворец Хэмпотн-корт, а потом в Оксфорд. Король высоко ценил ее самоотверженность и ее труды, учитывая,
что у графини было четверо детей. Этот факт надо иметь
в виду, так как строительство дворцов для придворных
часто осуществлялось в те времена с ведома и при поддержке двора.

Старый рисунок Эпсли-хауса; садовый фасад

Грамболдт, – а это имя мы уже упоминали в предыдущих главах, – был отличным скульптором, камнерезом
и строителем, и фактически являлся прорабом у Рена,
когда в колледже Св. Троицы в Кембридже строилась
знаменитая библиотека. В 1680-е годы Грамболдт довольно часто обращался к ведущим архитекторам
страны для создания общего проекта здания, которое
ему заказывали. В первую очередь это относится к масштабным проектам. Полагают, что так было и на этот
раз. То, что здание было построено « в духе Рена», является несомненным фактом, и можно предполагать, что
король Яков II, который, как и его брат Карл II, был дружен с главой семьи Оссори, попросил Кристофера Рена
проследить за тем, чтобы его дворец был построен как
можно лучше.
Довольно частым в те времена было еще следующее.
Строя большой объект, архитекторы и строители брались
параллельно и за проект более мелкого масштаба, что
упрошало логистику и делало реализацию малого проекта относительно легким делом. Существование неподалеку от поместного дома в Амптхилл-парк небольшого

Эспли-хаус в 1950-е годы

дома, получившего название Эспли-хаус, также построенного в реновском стиле, наводит на мысль о том,
что Грамболдт воспользовался случаем и привлек Рена
еще и к созданию проекта данного дома.
Косвенным подтверждением участия Рена в проекте
является тот факт, что дядя Кристофера Рена по имени
Мэтью Рен, крупный церковный деятель, был близко
знаком с викарием местечка Эспли по имени Уильям
Норклифф, для которого, собственно, Эспли-хаус
и строился. Очень реновский по духу, Эпсли-хаус обладает многими чертами, типичными для частных домов,
построенных Реном. Впрочем, следует признаться, что
таких домов в Англии немало: влияние Рена на английскую архитектуру ощущалось в ту эпоху по всей стране.
Следует отметить, что Кристофер Рен очень хорошо
представлял себе как запросы аристократов, которые
заказывали себе дом в столице страны, так и тех, которые просили его построить усадебный дом в провин-

ции. Первые, как правило, стремились к тому, чтобы их
дом был небольшим дворцом, и задача для Рена была
намного сложнее, потому что размеры участка диктовали размер, пространственную ориентацию и определение линии главного фасада. Во втором же случае этих
ограничений не было, и Рен обычно предлагал проект
дома довольно больших размеров, построенного
из кирпича и расположенного в самом живописном
уголке имения. Как писал профессор Рейли, один
из подлинно объективных биографов Рена, архитектор
«всегда строил для других здание так, как он строил бы
его для себя».
Но к тому же не стоит забывать, что в первую очередь
Кристофер Рен, как руководитель Королевского Управления архитектурных и строительных работ, должен был
выполнять постоянно поступающие к нему указания монарха. Их было особенно много в правление королевы
Анны, которой беспрестанно приходили в голову идеи,

582

Городские дома, которые построил в Лондоне Рен
(по представлению художника): вверху – на площади
Куин-сквер в Блумсбери, внизу – в районе
Грейт-Рассел-стрит

касающиеся перестройки тех или иных зданий или помещений в королевских дворцах. Это делалось чаще
всего для ее фаворитов и приближенных. Некоторые
из этих дополнительных работ проводились параллельно
с текущими крупными работами в этих дворцах, организованными Реном, а осуществлялись по проектам, чертежи и планы которых не сохранились. Это значит, что
реальное количество таких проектов может быть существенно больше, чем мы это себе представляем.

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Дом Эддса в Чичестере

Паллант-хаус в Чичестере

Об этом свидельствует перечень жилых домов, построенных Кристофером Реном, который содержится
в исследовании, проведенном для сборника «Гражданское строительство и архитектура» (Civil Engineer and
Architect’s Journal) в 1842 и 1843 годах. Помимо тех, которые известны современным исследователям, в этот
перечень включены:
А. Дом 55 по улице Чипсайд, в котором в середине
XIX века жил известнейший издатель Тегг, сыновья которого стали основателями издательского дела в Австралии. Дом, построенный Реном, носил название
Старого особняка (Old Mansion House).
Б. На южной стороне площади Куин-сквер в Блумсбери стоял дом, построенный Реном для графа Ньюкасла.
В. Еще один дом такого типа находился на улице
Грейт-Рассел-стрит в Блумсбери, а несколько зданий,
спроектированных или построенных Реном, находились
по адресу: Лоуренс-Поунтни-хилл, 26.
Г. В Чичестере, где Рен ремонтировал шпиль кафедрального собора, есть два дома, приписываемые Рену. Оба
построены из красного кирпича и украшены каменными
архитравами и коринфскими карнизами c медальонами.
За исключением Чичестерского кафедрального собора, ни один из вышеперeчисленных объектов не фигурирует в официальных списках реновских работ,
опубликованных в Соединенном Королевстве в последние десятилетия. Естественно, возникает вопрос, насколько авторитетны и верны данные, содержащиеся

в статьях XIX века? Конечно, половина построек, о которых идет речь, не сохранилась, и поэтому специалисты
не берут на себя смелость судить, стоит ли приписывать
все перечисленные работы Рену. И все же это вызывает
удивление, поскольку существуют источники, которые
заслуживают внимания исследователей.
К примеру, в первом томе монументального труда под
названием «Общий и библиографический словарь изящных искусств» (General and Bibliographical Dictionary of
Fine Arts), изданном в Лондоне в 1824 году, говорится
буквально следующее: «Лучшие работы Рена в области
архитектуры жилых домов – это два прекрасных особняка в Чичестере, Дом Мальборо на Пелл-Мелл, дом покойного г-на Рена на улице Грейт-Рассел-стрит, дом г-на
Тегга, книготорговца, на улице Чипсайд и несколько других домов такого же типа». Эту выдержку из статьи об архитектуре в одном из авторитетнейших изданий Англии,
думается, игнорировать просто невозможно.
Два дома в Чичестере, приписываемые Рену, сохранились. Это дом, построенный для местного винокура
Эдса и так называемый Паллант-хаус. Оба построены,
как считают специалисты, в самом конце XVII века, оба
безусловно выдержаны в стиле Рена. Но главное – проекты обоих домов отличаются хорошим вкусом, так что
не исключено, что эти проекты были выполнены Реном
или архитекторами под его началом. Дом г-на Тегга, дом
на Грейт-Рассел-стрит, в котором якобы жил сын Рена
(на самом деле он жил на этой улице, но в другом доме),

583

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Подъезды двух домов на Лоуренс-Поунтни-хилл

Ньюби-холл, графство Норт-Йоркшир

и дом на площади Куин-сквер в Блумсбери также не сохранились.
Заметим, что два последних здания были отнесены
к реновским Джеймсом Элмсом (1782–1862). Элмс был
архитектором, инженером и автором множества публикаций по истории архитектуры. Видная фигура в художе-

ственной среде, Элмс был автором немалого количества
зданий в Лондоне и вице-президентом Лондонского общества архитекторов с момента его основания
в 1806 году. Считать, что он в данном вопросе заблуждался или приписывал постройки Рену без достаточных
оснований, по меньшей мере наивно.

Наконец, немалый интерес до сих пор вызывает существующий дом по адресу Лоуренс-Поунтни-хилл. 26.
Этот дом, или, вернее два дома для торговцев Сити,
построенные по единому проекту. Сейчас, после перепланировки Сити, они получили иной адрес: ЛоуренсПоунтни-хилл, 1–2. Имя Кристофера Рена как архитектора
в данном случае современными историками архитектуры
не упоминается: строителем дома назван Томас Деннинг.
Этот блестящий мастер, плотник и столяр изготовил для
двух подъездов исключительно красивые двери и дверные рамы, карнизы и иной декор. Деннинг также назван
в качестве человека, который после завершения строительства продал оба дома крупным торговцам Сити.
Но был ли он автором архитектурного проекта?
Вопрос остается отрытым. Дома были построены
в 1703 году, когда Рен еще строил собор Св. Павла,
но практически закончил работы над церквями Сити: это
значит, что у него было время проектировать и другие здания. Что касается Томаса Деннинга, то он и до постройки
домов, и после нее довольно много и успешно работал
с Кристофером Реном. Одной из церквей, в строительстве
которой он принимал самое активное участие, была находившаяся совсем рядом с улицей Лоуренс-Поунтнихилл церковь Св. Михаила-близ-Патерностер-Ройял. Рен

584

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Дом лорда Арлингтона, друга и соратника короля Карла II в 1700 году (он был разрушен три года спустя)

мог оказать ему услугу, сделав для него общий проект
обоих домов: как известно, многие строители часто прибегали к услугам профессиональных архитекторов, чтобы
те разработали для них проекты, предназначавшиеся для
последующей реализации. Словом, стоит сделать вывод,
что информация, содержащаяся в исследовании XIX века,
выглядит вполне достоверной.
Наконец, к проектам Рена в последнее время относят
загородный дворец редкой красоты, который называется Станстед-Парк-хаус. Это роскошный дворец, который сгорел дотла в 1900 году, но был воссоздан по
сохранившимся чертежам в прежнем виде. Ранее считалось, что дом был построен в 1688 году бароном Ричардом Ламли, но якобы по проекту Уильяма Толмана.
Такова, во всяком случае, точка зрения ряда современных специалистов по архитектуре.
Между тем при всем желании Толман такого проекта
сделать не мог. До 1689 года он вообще не имел отно-

шения к архитектуре (он стал контролером управления,
возглавляемого Реном, только в мае 1989 года,
а до этого он был руководителем лондонской портовой
таможни). Барон Ламли вряд ли вообще был с ним знаком. Зато он отлично знал Рена, потому что, будучи
одно время казначеем королевы Катерины Браганца,
часто общался с ним по вопросам декора дворцов.
Ламли был вельможа и офицер очень высокого уровня,
один из любимчиков короля Карла II, и, думается, было
вполне естественно, что по просьбе короля Кристофер
Рен сделал для него проект чудесного дворца.
Тут надо еще отметить, что большинство атрибуций
в английской архитектуре XVII и начала XVIII вв. черпается современными историками архитектуры
из книги Колена Кэмпбелла «Витрувиус Британикус»,
вышедшей в первой четверти XVIII века. Между тем
многие историки английской архитектуры XIX века
не доверяли этой книге, вполне справедливо считая, что

Дом Бэкингемов, построенный рядом с фундаментом дома
лорда Арлингтона. Его центральная часть стала основой
Букингемского дворца

она была подготовлена французскими авторами, а шотландец Колен Кэмпбелл просто согласился поставить
свое имя на обложке. Соответственно, издатели сборника «Гражданское строительство архитектура» (Civil
Engineer and Architect’s Journal) не только указывали
на несостоятельность атрибуции в ряде случаев,

585

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

нер-строитель и знаток фортификации, возможно, тоже
участвовал в этом проекте, но вряд ли как ведущий архитектор проекта. Расхождения эти тем более странны,
что «Витрувикус Британникус» вышел в свет тогда, когда
Рен и его соратники были еще живы и, в случае несогласия с автором, вполне могли оспорить его мнение!
Впрочем, загадки такого рода предстоит разгадывать уже потомкам нынешних специалистов по архитектуре, которые часто атрибуируют те или исторические постройки разным людям. В качестве примера
приведем такой: в ряде исторических статей Дом лорда
Поуиса приписывается Винде, хотя точно известно, что
его строил Рен. Данное противоречие объясняется
очень просто – невнимательным отношением авторов
статей к деталям. Винде действительно работал для
лорда Поуиса, но он строил не городской дом, а замок
Поуиса!

но и не признавали авторитетность всей книги, предпочитая вести собственные исследования относительно
авторства целого ряда построек.
Расхождения, кстати, были весьма существенными.
Если Кэмпбелл без всяких сомнений приписывал авторство Дома Букингемов Уильяму Винде, то историки архитектуры XIX века считали создателями дома группу
архитекторов Управления архитектурных и строительных работ, включая самого Рена. Винде, военный инже-

Фоули-корт , графство Оксфордшир, к строительству
которого, как полагают, Рен также приложил руку

Но для нас вот что является самым важным: наиболее известные работы Рена в сфере архитектуры жилых
зданий никто не может приписать другим людям.

Грумбридж-плейс, графство Кент, – дом, который был построен, согласно традиции, «с помощью Рена». Он был личным
другом владельца поместья Филиппа Пэккера

587

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Дом герцога Мальборо
на улице Мелл

В начале XVIII века Рен был не только самым авторитетным, но и самым популярным архитектором
в стране. Ни Ванбро, ни Уэбб не могли сравниться с ним
по тому почтению, которое питали к нему знать и богатые торговцы. Соответственно, многие из них приглашали его строить для них городские или загородные
дома, но его занятость в большинстве случаев заставляла его отказываться. Впрочем, были ситуации, когда
отказаться он никак не мог.
Такая ситуация возникла, когда его попросила построить городской дом Сара Черчилль, герцогиня Мальборо. Ее муж был прославленным военачальником,
разгромившим армии Людовика XIV и немало сделавшим для превращения Англии в могущественную империю. Британский политик Уинстон Черчилль был, кстати
говоря, его потомком. Но главная причина быстрого согласия Рена заключалась в том, что Сара была ближайшей подругой и наперсницей королевы Анны. Кристофер
Рен не мог отказать ей уже потому, что был королевским
архитектором, и обращение к нему герцогини было
по сути дела приказом королевы. Он построил для нее
и ее мужа Дом Мальборо, по сути дела, небольшой двоПервоначальный вид дома герцога Мальборо в Лондоне
(с акварели Т. Мэйджора)

Герцог Мальборо

рец. Дом строился на земле, принадлежащей короне,
но предоставленной в аренду герцогине на 50 лет –
за очень скромную плату.
Герцогиня Мальборо была весьма колоритной фигурой, и об этой заказчице Рена стоит рассказать. В девичестве Сара Дженнингс, она оказалась в возрасте 12 лет
при дворе короля Якова II, где должна была выполнять
обязанности подружки для игр принцессы Анны. В девятнадцать лет она вышла замуж за молодого полковника Джона Черчилля, подававшего большие надежды.
Благодаря природному уму и неутолимой страсти к политике, она была все время в гуще дворцовой жизни.
Она пользовалась расположением королевы Мэри II,
старшей дочери Якова II, а после ее смерти и воцарения
Анны стала настолько всемогуща при дворе, что ее втихомолку называли «королева Сара». Первые десять лет

Герцогиня Мальборо

правления королевы Анны у нее не было соперников
при дворе. Потом же она оказалась не у дел.
Это произошло, как считают историки, потому, что
усились позиции партии тори и церковников, которым
постоянно мешала герцогиня, а также потому, что герцогиня была против того, чтобы королева Анна сделала
своим наследником ганноверского курфюрста. Но была
еще одна причина – личного свойства. По доброте душевной Сара решила помочь племяннице Абигайль Черчилль и представила ее ко двору. Роберт Хорли, граф
Оксфордский, вскоре обнаружил, что может сплести
почти невероятную интригу: он выдал Абигайль замуж
за фаворита королевы Анны, лейтенанта Мэшема,
а потом с помощью лейтенанта добился того, что герцогиня лишилась своего положения, а ее место заняла
Абигайль.

588

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Виды перестроенного дома герцога Мальборо, написанные в XIX веке: слева – южный фасад, справа – северный. Как видим, здание получилось довольно безликое

Но в 1707 году, когда впервые зашел разговор о строительстве городского дома для четы Черчиллей, герцог
был в самом зените славы, а его жена пользовалась абсолютным доверием королевы Анны. Рен и его помощники постарались на славу. Проект был закончен уже
в 1708 году, строительство продолжалось в период с 1709
по 1711 год. В исторических обзорах по британской архитектуре можно найти ссылки на то, что проект делался
Реном вместе с его сыном, тоже Кристофером, но, скорее
всего, он просто помогал отцу в его работе на том весьма
ответственном объекте.
Дом влиятельной четы был двухэтажным, но очень
удобным и красивым. Даниеэль Дефо назвал его
в 1722 году «маленьким путешествием по Англии» – настолько типично английским был и сам дом, и его интерьеры. Он писал: «Дворец герцога Мальборо по всем
статьям соответствует величию его хозяина. Его городское поместье занимает меньше места, чем то, что принадлежит герцогу Бэкингемшира, но корпус дворца более
величественный, более компактный, а апартаменты в нем
обставлены лучше… Его двор обширен и имеет отличное
покрытие; холлы дворца большие и имеются на каждой

из сторон, где есть вход, а лестница, ведущая к главному
входу, тоже эффектна».
Здание дворца было построено из красного кирпича
с окантовкой из камня. Боковые крылья здания были декорированы уголками из тесанного камня; к одному
крылу примыкала небольшая колоннада, а к другому –
хозяйственные помещения. Когда Рен построил Дом
Мальборо, на крыше была красивая балюстрада. Парадный вестибюль дворца был расписан: на росписи было
представлено сражение при Хокштете, в котором Джон
Черчиль взял в плен французского маршала Таллара
и группу его генералов и офицеров. Украшением дворца
были также росписи, выполненные художником Лагерром и посвященные многочисленным битвам, которые
хозяин дома выиграл, включая такие знаменитые, как
сражения при Монплакете и Бленхайме.
В последующие века английские короли из Ганноверской династии и их архитекторы сделали все, чтобы
от «путешествия по Англии» почти ничего не осталось.
Сначала исчезла балюстрада, и на ее месте возник еще
один этаж, что полностью разрушило пропорции здания.
Исчезли статуи, стоявшие в нишах первого этажа. К север-

ному фасаду, который был парадным, пристроили
в 1850 году большой викторианский вестибюль. Затем,
в 1865–1870 годах, над третьим этажом возникла довольно
невзрачная надстройка: нечто среднее между мансардой
и низким, почти чердачным этажом. Внутри здание было
почти полностью перепланировано, в результате чего
декор многих помещений был уничтожен.
Семья Мальборо время от времени сдавала свой городской дворец, так как ее постоянным местом жительства был дворец Бленем (Blenheim Palace) близ
Вудстока. В 1714 году, например, Сара и ее муж сдали его
принцу Уэльскому. При королях Ганноверской династии,
которые были глубоко признательны герцогу Мальборо
за его победы над армиями Людовика XIV, грозившими
захватить всю Германию, городское имение герцога
Мальборо стало его полной собственностью. Но в 1817
году корона приобрела Дом Мальборо для принцессы
Шарлотты, дочери принца-регента, и ее мужа, бельгийского принца Леопольда. С того времени Дом Мальборо
принадлежал короне, но его уже довольно давно передали во временное пользование Секретариату Британского Содружества наций.

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Вид на дом герцога Мальборо с улицы Пелл-Мелл

589

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Дом
несчастного
герцога Монмута

В феврале 1682 года четыре состоятельных гражданина Лондона, – два торговца лесом, ювелир и лавочник, подписали с герцогом Монмутом договор о том, что
они сдают ему в аренду большой участок земли, который занимал южную сторону площади Сохо-сквер
и восточную сторону улицы Фрит-стрит. Участок предназначался под застройку: молодой герцог планировал
построить себе красивый дом. А богатые горожане, сдававшие участок в аренду, даже готовы были дать ему
деньги взаймы на строительство дома или построить
дом и стойла на этом участке в кредит. Общая сумма
сделки составляла семь тысяч фунтов.
Столь редкая готовность идти во всем навстречу клиенту объясняется в данном случае довольно просто: герцог Монмут был не обычным аристократом, а внебрачным
сыном короля Карла II и его любимцем. Проект был изготовлен, и над домом начали трудиться лучшие мастера
города. Но все пошло не так гладко, как планировалось.
Сначала один из четырех горожан обанкротился, и строительство остановилось. Его партнеры смогли разобраться
в ситуации, но тут произошло нечто более серьезное:
умер король Карл II, и новый король, Яков II, зная об амбициях своего племянника Монмута и его претензиях
на трон, конфисковал все его имущество.
Дом герцога Монмута на площади Сохо-сквер

Портрет герцога Монмута

На этот раз стройка остановилась надолго. Восстание против дяди, которое поднял герцог Монмут, закончилось провалом: 6 июля 1685 года Монмут был разбит
в сражении при Седжморе, и 15 июля молодого герцога
поволокли на эшафот. Палачу понадобилось нанести
целых пять ударов, чтобы отделить молодому герцогу
голову от туловища. Вместе с герцогом отправились
на тот свет три сотни его приверженцев, поддерживавших его главным образом потому, что считали католичество, насаждаемое дядей, злом для страны.
Заметим, что строительство дома не было полностью
завершено, а финансовые вопросы, которые возникли
на этом этапе, вновь остановили строительные работы.
Долгие споры, судебные процессы и взаимные претензии
продолжались восемь лет. В конце концов суд решил, что
дом должен быть продан, а деньги, после выплаты небольшой части полученной суммы вдове герцога, должны
быть розданы кредиторам. Однако покупателей на дом
не нашлось, и в конце концов вдова решила его купить
сама. Со дня казни герцога к этому времени прошло тринадцать лет, и она успела удачно выйти замуж.

591
Время от времени безутешная вдова находила съемщиков, включая группу гугенотов-эмигрантов, которые
создали здесь молитвенный дом, или джентльменов
из далекой провинции. Только в феврале 1717 года, тридцать два года спустя после смерти мужа, вдова Монмута наконец избавилась от этого несчастного дома: его
взял в долгосрочную аренду баронет и финансист
из Сити по имени Джеймс Бейтмен. В то время он был
лорд-мэром Лондона и заместителем управляющего
Компании Южных морей (South Sea Company). Бейтмен
купил дом, чтобы довести строительство дома до конца
и сделать его своей резиденцией.
Известно, как выглядел план дома, когда он был полностью закончен. В колледже Всех Душ в Оксфорде сохранилось два чертежа, которые считают инспекционными, выполненными в мастерской Рена, и на этих
чертежах показано и расположение дома на участке,
и расположение комнат в доме. В сущности, планировка
дома была проста и разумна. В середине были две большие и продолговатые комнаты, одна из которых выходила
на север, а другая – на юг, то есть на внутренний двор.
С обеих сторон были устроены анфилады, каждая по четыре комнаты, которые были вытянуты с севера на юг
и заканчивались гардеробом, туалетом и лестницей. Боковые крылья простирались на юг, охватывая внутренний
двор с двух сторон; с юга внутренний двор был открыт.
Если в этой части все было просто и довольно заурядно, то поистине незаурядным являлось расположение дома на участке, его пространственное ориентирование. Дом был сдвинут в глубину, он стоял довольно
далеко от уровня прочих домов, находящихся на площади справа и слева от него, что дало архитектору
возможность сделать большой передний двор. Как
следствие такого расположения, дом получил вид некоего дворца, имеющего особое значение и даже какойто особый статус на площади. Благодаря этому также
повысилась и освещенность – ведь дома, стоящие по
бокам не заслоняли те окна Дома Монмута, которые выходили на сады соседей.
Архитектура этого, в общем, небольшого дома
крайне интересна. Центральная часть дома довольно
плоская, если не считать большого подъезда с высоким
антаблементом и сдвоенными колоннами, но его ожив-

592

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Площадь
Сохо-сквер.
Дом герцога виден
в середине верхней
части гравюры

ляют высокие арочные окна на всех трех этажах и небольшой фронтон со слуховым окном. Два боковых
крыла, каждое из двух пролетов, сделаны чуть выступающими. Их украшают массивные плоские пилястры
с пьедесталами и капителями комбинированного ордера. Пилястры поддерживают роскошный антаблемент
с консолями. Венчают здание, кроме фронтона, еще два
больших полуфронтона по краям, соединенные с центральной частью балюстрадой.

Архитектором, который завершил строительство,
считают Томаса Арчера. Атрибуция такого рода основана всего на нескольких фактах. Одним из них является то, что вторая жена Арчера была из рода
Чаплинов, а Чаплины были связаны родством и деловыми отношениями с семьей Бейтменов. Другим является некоторое сходство Дома Монмута с другими,
более поздними постройками Арчера. Вместе с тем
не существует никаких документальных подтверждений

того, что Томас Арчер когда-либо работал над проектом
или руководил на каком-либо этапе строительством
дома. Также нет никаких свидетельств, что он проектировал или строил стойла на тыльной стороне дома.
Конечно, Арчер был после Рена, пожалуй, самым талантливым архитектором английского барокко. Но проект Дома Монмута вряд ли был сделан им. Строительство
дома было завершено только в 1718 году. Историки архитектуры, зная, что проект фасада не только уже суще-

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

ствовал, но что работы по строительству фасада уже активно велись при жизни герцога Монмута, вынуждены
согласиться, что проект был сделан не позже января
1685 года. Но тогда Томасу Арчеру было всего шестнадцать лет! Считать, что он мог бы спроектировать тогда
подобную постройку, наивно.
В равной степени наивно полагать что группа каменщиков, плотников и камнерезов, нанятая для строительства дома, могла самостоятельно разработать столь
сложный архитектурный проект, который, кстати, пытались годы спустя имитировать известнейшие мастера
архитектуры. Еще смешнее предполагать, что проект начинали делать другие мастера, а десятилетия спустя его
смог столь эффектно облагородить Томас Арчер.
Но вот какая любопытная деталь проливает свет
на происхождение проекта. Почти все мастера, которые
участвовали уже на самом первом этапе в строительстве
Дома Монмута, в разное время работали на строительных
работах под руководством Кристофера Рена. Рен, начав
работать с мастерами и убедившись в их способностях
и исполнительности, приглашал их работать над его проектами снова и снова. И возникает вопрос: являются ли
чертежи Дома Монмута, хранящиеся в колледже Всех Душ,
инспекционными чертежами или это рабочие чертежи
проекта, выполненные Реном и его помощниками и осуществлявшиеся его командой?
Нам известно, что, когда речь шла об архитектурностроительных работах, выполнявшихся для близких
ему людей, король Карл II, как правило, прибегал к помощи Кристофера Рена. Но ведь здесь проект делался
для его сына, которого он очень любил! Конечно, он
не мог приказать лондонским торговцам, которые
строили дом для молодого герцога, чтобы они непременно наняли для изготовления проекта Кристофера
Рена. Но это им мог предложить и сам герцог Монмут.
Если цена проекта взаимодавцев устраивала, то они
не стали бы возражать.
Лондонский историк Питер Стоун с уверенностью
заявляет, что дом был построен Кристофером Реном.
А если это был проект Рена, то стоит ли удивляться тому,
что он был сделан так умело! Этот замечательный дом
был разрушен в 1733 году – для того, чтобы сделать еще
один проход на соседнюю улицу.

593

Фасад
дома герцога
Монмута
с воротами
и оградой

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Дворец Арундель:
проект Рена
заменен на другой
В середине XVI века Генри Фитц-Алан, граф Арундель, приобрел всего за 40 фунтов городской дом,
который принадлежал до этого Томасу Сеймуру, придворному и родственнику короля Генриха VIII. Томас
Сеймур был казнен за государственную измену: в те
времена то был самый эффективный способ избавиться
от политического противника. Потомки нового владельца жили в замке Арундель, так что особого внимания на лондонский дом они не обращали.
Но в 1671 году лорд Генри Говард (впоследствии
шестой герцог Норфольк) получил от Парламента разрешение на то, чтобы перестроить городской дом в Лондоне; тогда дома в центральном Лондоне нельзя было
перестраивать без соответствующего акта Парламента.
Обнародованный акт разрешал лорду построить «капитальный поместный дом», расходы на который будут
частично покрыты за счет развития и облагораживания
всего прилегающего участка. Вскоре после этого начались строительные работы, за которыми наблюдала специальная комиссия.
Как следствие значительных работ, все существующие в пределах обозначенного участка постройки были
разрушены, и началось создание трех новых улиц:
Сарри-стрит к западу от стройплощадки, Арундель-стрит
к востоку от нее, а между ними – северной части улицы
Норфольк-стрит. Вся же центральная часть освобожПроект центрального корпуса дворца Арундель
(написан художником по наброску Рена)

Двор старого дворца графа Арундель

595

596

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Портрет графа Арунделя

денного от построек участка была зарезервирована для
строительства большого городского дома, то есть дворца
Арундель. Предложено было несколько проектов, одним
из которых был проект Кристофера Рена. Он был готов,
как предполагают, в 1676 году.
Презентационный чертеж плана был выполнен
самим Реном. То был подробный план: на нем был показан не только дом с внутренним двором, стоящий
у реки, но и речная терраса с пирсами и окружающие
дом сады. В сущности, проект был весьма амбициозным: ширина участка, выходящего на Темзу, была более
210 м, а глубина с севера на юг, включая террасу, – более
180 м. То был действительно план роскошного дворца,
в котором главные апартаменты выходили на внутренний двор. На всех четырех углах основного здания Рен
планировал постросить квадратные павильоны, увенчанные куполами. Дворец украшали массивные колонны, а верхняя его часть была снабжена мансардой.
Полагают, что Рен сделал еще один проект дворца,
менее амбициозный, но тоже весьма интересный –
с большим полукруглым двориком перед центральной
частью главного корпуса.

Вид на восточную часть Уэстминстера с новым зданием дворца

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

597

Дворец Арундель, работа архитектора Э. Пирса

Но до реализации проекта Рена дело не дошло.
В июле 1677 года архитектор Эдвард Пирс представил
свой проект нового дворца, который был одобрен комиссией, и в том же месяце, без проволочек, была начата закладка фундамента. Однако строительство
дворца продолжалось недолго. Уже в конце 1677 года
над лордом нависли тучи: он стал одиозной политической фигурой в стране. Строительство его дома было немедленно прекращено, а в следующем году он был
вынужден покинуть Англию и уехать на континент.

Дом все же был достроен, правда, с некоторыми изменениями в фасаде, но вся остальная территория
участка была отдана под строительство доходных
домов. Сохранилась гравюра 1700 года, которая показывает как дом, сохранивший название Дома Арунделя
(Arundel House), так и доходные дома, окружаюшие
его с трех сторон. Эдвард Пирс считается талантливым
английским архитектором, но глядя на его детище, согласиться с таким мнением трудно.

Любопытно другое: достопочтенные члены комиссии, которые принимали его проект, не высказали никаких замечаний по поводу этого довольно безликого
дома, зато велели архитектору увеличить высоту причала. Единственное, чем это дом знаменит: в нем некогда размещалась бесценная коллекция живописи старых
мастеров и древней классической скульптуры, принадлежащая Томасу Говарду, ценителю живописи и патрону
изящных искусств. Дом был снесен в XIX веке.

599

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Ричмонд-хаус:
дом для бывшей
возлюбленной
короля
Став королевским архитектором, Кристофер Рен должен был порой выполнять весьма специфические приказы короля; например, постараться угодить дамам,
жизнь и комфорт которых были небезразличны любвеобильному Карлу II. Так было и тогда, когда Рену пришлось потратить немало времени и сил для перестройки
дома, в котором поселились кузен короля Карл Стюарт,
герцог Ричмондский, и его молодая жена, в которую король Карл был некогда влюблен.
Но вернемся к началу истории. В 1660-е годы одним
из украшений королевского двора была «Красотка
Стюарт» (La Belle Stuart), внучка лорда Блэнтайра, фрейлина королевы Катерины. Ее настоящее имя было Франсез. Король влюбился в нее – настолько сильно, что был
даже готов развестись со своей королевой Катериной
и жениться на Франсез, но она не питала к нему абсолютно никаких чувств. Ближайшие друзья короля, видя
его душевное состояние, решили помочь ему и даже создали общественный «Комитет помощи королю по овладению Франсез Стюарт», но и совместные усилия такого
рода ни к чему не привели. Последним отчаянным шагом
короля был такой: когда монетный двор по указанию короля готовился чеканить медаль в честь заключения
мира с Голландией, он приказал изготовить медаль,
на которой был запечатлен ее профиль. Впоследствии
по образцу этой медали стали чеканить монеты, на коРичмонд-хаус, проект дома для герцога Ричмондского,
кузена короля

Личный сад короля Карла II. В сущности, то была обширная площадь напротив Банкетного дома на Уайтхолле.
Ричмонд-хаус виден в середине гравюры, за памятником королю

торых красовался профиль Франсез в виде Британии.
Но и такие действия короля не возымели эффекта.
Приставания короля и интриги его двора настолько
надоели красавице, что она решила выйти замуж за любого дворянина, у которого годовой доход составляет
не менее 1500 фунтов в год. Как видим, бедствовать эта
молодая дама не собиралась: если перевести эту сумму
на деньги сегодняшнего дня, то получится больше полутора миллионов фунтов. Ей, однако, очень повезло: ей
подвернулся еще более богатый жених – герцог Ричмондский, кузен короля. Она обвенчалась с ним тайно,
но король вскоре узнал об этом. Он был уязвлен до глубины души, но не мстил ей.
Молодой чете нужны были достойные апартаменты,
и Рену было велено перестроить апартаменты в двухэтажном доме, стоявшем близ лужайки для игры
в шары. Дом этот был построен еще в 1661 году для
Чарльза Беркли, верного помощника короля Карла. Выходил он фасадом на Личный сад короля (так назывался
сад с прилегающей площадью, которая располагалась
перед Банкетным домом. В этот дом в 1668 году и переехал с красавицей-женой кузен короля герцог Ричмондский. Соответственно, он получил название Дома
Ричмонда.

Кристофер Рен занимался перестройкой дома с 1672
года. Она заключалась в том, чтобы расширить апартаменты за счет пристройки ряда помещений, а также в перестройке ряда помещений внутри. К примеру, в одной
комнате требовалось передвинуть камин ближе к внешней стене. Рен должен был также построить довольно
высокую мансардную крышу. Никакие возражения не допускались: в приказе Управлению Королевских работ говорилось, что Рен должен «построить такие дополнения
к комнатам, прилегающим к комнатам Его Светлости герцога Ричмондского близ лужайки для игры в шары, какие
прикажет сделать Ее Светлость герцогиня Ричмондская».
Герцогиня повелела пристроить две спальни, два сообщающихся гардероба и заднюю лестницу. Все это Рен
сделал, осуществив пристройку с западной стороны
к южному фасаду Дома Ричмонда.
После смерти герцога – а он, будучи послом в Дании,
утонул, купаясь в море, – Франсез не осталась при дворе,
а уехала жить в провинцию. С 1706 года дом занимал
Чарльз Спенсер, граф Сандерлендский, Секретарь Южного Департамента (лицо, отвечавшее за связи со странами Южной Европы и Востока), а с 1708 года в доме
размещался инспекторат финансовой службы армии.
Дом не сохранился.

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

601

Старый дом
лорда Поуиса

Чертеж фасада дом лорда Поуиса

К середине 1680-х годов капитан Виллем Винде, голландец, спроектировал по заказу графа Уильяма Герберта (впоследстве маркиза), лорда Поуиса, изящный
двухэтажный особняк. Граф намеревался строить его

Городской дом лорда Поуиса. Проект был создан Реном

на улице Грейт-Ормонд-стрит, в районе Блумсберри
в Лондоне. В 1689 году, когда строительство еще
не было завершено, маркиз был объявлен вне закона
за государственную измену. Какое-то время здесь размещалось французское посольство. Когда начались
войны Голландии и Англии с Францией Людовика XIV,
французы покинули его.

В 1693 году дом был сдан в аренду для размещения лорда-хранителя Большой Государственной печати, одного из высших офицеров короны, который
должен был обеспечить физическую сохранность
этой важной государственной реликвии. Члены совета казначейства дали сэру Кристоферу Рену, Главному инспектору архитектурных и строительных

602

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Дом Поуиса в XIX веке

Акварель, показывающая дом лорда Поуиса после серьезной перестройки

работ, указание осмотреть дом и определить, что
в нем требуется сделать, чтобы привести особняк
в порядок, а, если понадобится, и осуществить в нем
некоторые перестройки.
Рукописный доклад Рена, хранящийся в музее
Джона Соуна в Лондоне, – это весьма любопытный документ, в полной мере отражающий и его характер,
и его ответственный подход к выполняемой работе.
Приведем его здесь полностью.
«Вашим Сиятельствам, достопочтенным лордам,
будет приятно узнать, что в соответствие с указаниями
Ваших Сиятельств и посетив лорда-хранителя печати,
я проинспектировал Дом Поуиса с тем, чтобы опреде-

лить, что потребуется лорду-хранителю для успешного
выполнения его служебных функций и для удобства
его семьи, и я обнаружил, что дом оставлен в жалком
состоянии, в значительной части дома нет полов, потолков, стенных обшивочных панелей и каминов, а то,
что уже имеется, закончено далеко не полностью.
В некоторых служебных помещениях нет плит в полу,
а сконструированная система стоков такова, что жить
в таком доме будет унизительно, не говоря о том, что
она позволит проникать в него крысам, и исправить
ее без значительных расходов невозможно. Комната,
которую недавно сделали гостиной, неудобна,
и к тому же заняла место парадной лестницы, которая

изначально планировалась, и поэтому у всего дома
(в том виде, как сейчас) есть всего две жалкие задние
лестницы, которые ведут во все существующие апартаменты.
Чтобы Ваши Сиятельства обладали более расширенной информацией, я подготовил два расчета, один
для полностью завершенного дома (каким, по моему
мнению, он быть должен), для чего нужно сделать гостиную получше, добавить парадную лестницу, видоизменить задние лестницы, улучшить вид всех незаконченных комнат и служебных помещений, а также
перестроить всю систему стоков, что в совокупности
обойдется в 2000 фунтов. Но при этом, если понадо-

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

603
бится в силу необходимости обеспечить лорда-хранителя собственными апартаментами, создать гостиную и помещения для его семьи, а также перестроить
сисетму стоков, и при этом сохранить первый этаж незаконченным, каким он есть сейчас, расходы составят
не менее 910 фунтов. Все это я с почтением предлагаю Вашему вниманию.
К. Рен 13 июня 1693 года».
Лорды – члены комиссии порешили, что следует
принять второй вариант из предложенных Реном, исключив строительство главной лестницы, и дали соответствующие указания. 13 декабря 1694 года Рен
представил счет от своего «плотника» (то есть прораба) по имени Эбрахам Джордан, из которого следует, что сумма контракта по факту составила 1030
фунтов, то есть на 120 фунтов выше расчетной.
Но лорды были весьма довольны работой, проделанной по проектным чертежам Рена.
В 1705 году, когда помещения лорда-хранителя
устроили в двух домах площади Линкольн-ИннФилдз, Дом Поуиса перешел во владение герцога
Ньюкасла. В 1713 году, судя по ряду источников, он
сгорел, но был восстановлен практически в том же
виде, если не считать того, что к нему просто добавили еще один этаж, а над входной дверью установили скульптурное изображение птицы феникс. Этот
символ, который Рен использовал на южном фронтоне собора Св. Павла, дает основание считать, что
восстановление Дома Поуиса, вероятно, не обошлось
без участия Кристофера Рена.
От прежнего здания, которое Рен превратил в небольшой дворец, сегодня не осталось ничего, кроме
цокольного этажа. Перестройки сделали его заурядным особняком XVIII века, хотя в нем и располагалась
одно время официальная резиденция премьер-министра Пеллем-Холлса (он отказался жить на Даунингстрит, так как там апартаменты были, по его мнению,
малы и неудобны). К перестройкам, типичным для того
периода, кстати, приложил в свое время руку и архитектор Джон Ванбро, ненавидевший Рена лютой ненавистью. Дом называется ныне Ньюкасл-хаус.

Дом Поуиса в наши дни

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

605

Поместный
дом
в Тринг-парке

История поместья Тринг-парк уходит корнями в раннее Средневековье. В XII веке оно принадлежало аббатству. Когда Генрих VIII разгонял монастыри, он
конфисковал поместье, и оно стало собственностью короны. Король Карл I перевел право собственности
на имение своей жене Генриетте-Марии, но во время
Гражданской войны в Англии его конфисковали генералы Парламента.
Когда монархия была восстановлена и Карл II занял
свой трон в 1660 году, он подарил поместье Генри Гаю,
одному из ближайших своих придворных. Генри Гай
был в известном смысле легендарной личностью при
дворе: он был не только преданнейший роялист, но
и умелый сотрудник секретной службы, которому довеПоместный дом в Тринг-парке

Вид на дом в Тринг-парке с высоты птичего полета

рялись важные операции. В 1680 году Гай стал Секретарем Казначейства, то есть министром финансов.
Уже в новом качестве сэр Генри Гай заказал Кристоферу Рену проект нового поместного дома. Король Карл

не раз бывал в поместье верного слуги, и был доволен
тем, как растет новый дом. Строительство его было закончено в 1685 году. Но Гаю недолго пришлось наслаждаться видами Тринг-парка. Спустя три года, когда

606

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Лорд Ротшильд был феноменально талантливым
коммерсантом и финансистом, но довольно слабо разбирался в искусстве и архитектуре. Имя Кристофера
Рена, как и имена других архитекторов его эпохи, ничего
ему не говорило. В конце 1880-х годов он решил кардинально перестроить дом. Сначала к нему были пристроены два новых крыла, каждое по два пролета, и дом
был существенно увличен в глубину. Каменный фасад
был заменен на кирпичный, окантованный тесаным
камнем. В 1889 году крыша была поднята на целый полноразмерный мезонин, который заменил реновскую
мансарду. В этом этаже были сделаны дворцовые окна
и окна тондо. Крышу теперь венчали французские
шпили и трехметровый флюгер.
К левой части паркового фасада была пристроена
Курительная комната – по существу, отдельный корпус. Чтобы его построить, были снесены летняя гале-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Как же выглядел дом, спроектированный Реном? Это
вопрос, на который ответить очень трудно: ведь перестройки начались уже в начале XVIII века, а рисунки,
гравюры и акварели, показывающие парковый фасад
дома, относятся либо к самому концу XVIII века, либо
к первой половине XIX века. Эскиз, который здесь публикуется, сделан по этим рисункам и гравюрам. Но есть
и еще один источник, который может пролить свет на историю данного проекта.
В коллекции архитектурных чертежей, хранящихся
в оксфордском колледже Всех Душ, есть несколько чертежей неиндефицировнного проекта весьма близкого
к реально осуществленному в Тринг-парке. Один из них –
презентационный чертеж, выполненный помощником
Рена по именни Томас Лейн. Он показывает дом с чуть
выступающей центральной частью из трех пролетов,
увенчанной большим треугольным фронтоном, с двумя

Портрет лорда Ротшильда

к власти пришли Уильям III и Мэри II, он был арестован по лживому обвинению и закончил свои дни
в лондонском Тауэре.
После него Тринг-парк принадлежал Уильяму Гору,
лорд-мэру Лондона в правление королевы Анны,
а в 1786 семья Горов продала имение лондонскому банкиру Драммонду Смиту. С этого момента, по существу,
началось разрушение того, что создал Кристофер Рен.
Сначала Смит начал перепланировку парка, потому что
хотел, чтобы его парк сооответствовал тогдашней моде,
а затем велел перестроить все интерьеры в так называемом георгианском стиле, который ввели короли
из Ганноверской династии. После него дом принадлежал Кею, текстильному магнату из Манчестера.
На лето Кеи сдавали дом Натану де Ротшильду.
Когда же в 1872 году появилась возможность купить
поместье, Лионель де Ротшильд приобрел его и передал в качестве свадебного подарка своему сыну Натаниелю-Мейеру, в будущем лорду Ротшильду (он стал им
в 1885 году). Заметим, что он был первым евреем в истории Палаты лордов, точно так же как его отец был
первым евреем в Палате общин.

Вид поместного дома после перестроек XIX века

рея и оранжерея; Курительная комната была построена на их фундаменте. Теперь от творения Рена
уже не осталось ничего, за исключением контуров
центральной части здания. Законченная Ротшильдом
постройка была типично французской: в конце
XIX века в таком стиле строились сотни «шато» французских буржуа.

двухпролетными крыльями и боковыми пристройками
в виде башенок. Над центральной частью – два больших
мансардных окна, а над крыльями – малые мансардные
окна. В центральной части большое окно второго этажа
обрамлено с двух сторон нишами для скульптур.
В осуществленном проекте фасад выглядит несколько иначе. Но объяснение этому можно найти.

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

607

Поместный дом в Тринг-парке в наши дни

Предположим, что заказчику дом показался чуть маловат, и окончательный проект предусматривал увеличение фасада на два пролета. Как бы поступил
архитектор? Во-первых, он убрал бы боковые башенки.
Во-вторых, теперь ниши для скульптур переместились,
для сбалансирования постройки, в боковые крылья и заняли место в самой середине каждой половины дома.

В центральной части, где после переноса ниш, появилось больше пространства, было сделано панорамное
окно. Так как фронтон расширился незначительно,
а линия крыши выросла, отпала необходимость в двух
маленьких мансардных окнах, которые смотрелись здесь
не очень уместно, и их заменили обычные мансардные
окна. Заметим, кстати, что убранные мансардные окна

были точно такими, как мансардные окна в Большом
зале Шелдона. При этом общая фронтальная ширина
фасада не изменилась, что говорит о том, что, вполне
возможно, Рен строил поместный дом на старом фундаменте.
Конечно, это только гипотеза, но мир без гипотез
был бы скучен.

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Торсби-холл,
графский дворец
в графстве
Ноттингемшир
Торсби-холл сегодня – это охраняемый государством
графский дворец, постройка XIX века в Бадби, графство
Ноттингемшир. Но на его месте когда-то стоял дом значительно более ранней постройки. Это один из четырех
примерно одинаковых по размеру дворцов в районе, который получил прозвище «Герцогского края» (Dukeries)
в северной части Ноттингемшира, потому что было время,
когда в каждом из этих четырех дворцов обитателями
были герцоги.
Первый граф Кингстон приобрел землю под застройку дома и угодья в 1633 году, но в 1643 году он
погиб, сражаясь за короля во время Гражданской войны
в Англии. Дом строил его сын, а проект дома был предположительно сделан архитектором Толманом. В 1683 году
граф Кингстон, уже четвертый по счету, получил разрешение на создание собственного парка: ему разрешалось выгородить часть знаменитого Шервудского леса.
Заодно были проведены и новые строительные работы
в доме. А в 1685–1687 годах дом был перестроен, либо
Бенджаменом Джексоном, либо кем-то еще. Фасады дома
изменились к лучшему. Впоследствии дом сменил нескольких владельцев.
Как читатель, возможно, заметил, не установлено
точно ни имя автора проекта первого графского дома,
Главный фасад графского дворца Торсби-Холл

609

Торсби-холл
сегодня.
Новое здание
построено
в XIX веке
и не имеет
ничего общего
с архитектурой
Рена

ни имя архитектора, которому пришлось этот дом позже
перестраивать. Что же касается имеюшейся атрибуции,
то она заслуживает пристального внимания – на предмет
ее основательности.
Толмана называют архитектором дома на основе следующих фактов. Историк и архитектор Колен Кэмпбелл
некогда заявил, что главный фасад дома Торсби-холл был
возведен теми же руками, что впоследствии строили дворец Чэтворт. Фасад последнего, по общему признанию,
действительно строил Толман, но выражение «возведен»
повсеместно, и особенно в Англии XVII века, использовалось применительно к старшему каменщику или прорабу, а вовсе не к архитектору.
Возьмем второй факт. Архитектор Джон Ванбро писал
в 1703 году, что он включил «моего доброго лорда Кингстона в список покровителей Толмана, которым пришлось испытать разочарование и досаду». Оставим
в стороне презрительный тон Ванбро, очевидным конкурентом которого был Толман. По сути все равно получается, что Толман строил дом для лорда Кингстона. Но почитатели Толмана здесь передергивают. Дело в том, что
Ванбро имеет здесь в виду совсем не четвертого графа
Кингстона, который занимался преображением дома,
а другого, пятого, который действительно приглашал Толмана для проведения работ, но не в Торсби-холле, а в доме старшего священника Западного района в Уилтшире.

Как видим, кандидатура Толмана в данном случае отпадает. В равной степени отпадает кандидатура Бенджамена Джексона: он был строитель отличный, но не
обладавший знаниями ни в области архитектурного
проектирования, ни в области математики. Остается
кандидатура Хоксмура, так как чертежи Торсби-холла,
произведенные в управлении, руководимом Реном,
изготавливал именно он.
Это подтверждается не только результатами экспертизы, но также и тем, что в счетах графа за июнь 1686
года есть запись о выплате пяти гиней «человеку Кристофера Рена», а им скорее всего был проектант, то есть
Хоксмур. Но любой проект, который делал Хоксмур, должен был рассматривать его начальник – Рен. Обычно руководитель мастерской изучал проект, вносил поправки,
уточнял инженерные решения и только потом одобрял
законченный проект. Что же получается? А то, что, даже
если Хоксмур и разработал в 1686 году проект перестройки фасадов Торсби-холла, то делал он это под непосредственным руководством Кристофера Рена.
Масштаб изменений, которые он в данном случае
внес в проект, нам неизвестен. Собственно, даже судить
о характере работ, связанных с перестройкой фасадов,
невозможно, так как дом в первоначальном виде не сохранился. Но в одном можно быть уверенными: в том, что
и здесь великий мастер приложил руку.

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

611

Поместный дом
Уинслоу-холл, графство
Букингемшир

По поводу поместного дома Уинслоу-холл (Winslow
Hall) существует два прямо противоположных мнения:
одно – что этот дом построил Кристофер Рен, а другое –
что этот дом полностью лишен каких-либо интересных
черт или деталей, которые бы говорили об его авторстве.
Авторы присоединяются к первой группе, хотя и признают, что в творчестве Рена были проекты, которые,
в силу множества обстоятельств, включая специфические пожелания заказчика, могли быть очень далеки
от его творческого кредо, и этот дом – явно один из них.
Уинслоу-холл, построенный в 1700 году, – это бывший загородный дом Уильяма Лаундеса, который был
Секретарем Казначейства, то есть министром финансов,
при короле Уильяме III и его жене королеве Мэри. Лаундес был популярной личностью в стране. Кстати, это
ему принадлежит крылатая фраза «Позаботьтесь о пенсах, а фунты сами о себе позаботятся». Известно, что он
был дружен с Кристофером Реном и довольно часто
с ним встречался.
Поместный дом Уинслоу-холл

Портрет Уильяма Лаундеса

Дом находится сейчас в центре городка Уинслоу,
графство Букингемшир (правильнее, Бакингемшир).
По обычаю того времени, провинциальные дома дворян
строились на краю деревни, выходя одним фасадом
на главную улицу, обычно в самом ее конце, а другим –
на обширный парк или регулярный сад. Дом большой,
что неудивительно. Лаундес был феноменально плодо-

вит: он был женат четыре раза и имел от четырех жен
25 детей. Первые три жены умерли. Последняя жена его
была дочерью герцога Кларенса, и ей явно нужен был
для детей просторный дом.
Атрибуция этого особняка всегда вызывала сомнения. Одни историки XVIII и XIX вв. считали, что авторство
Рена в данном случае очевидно, но документальных свидетельств не приводили. Другие полагали, что дом строил
талантливый архитектор из местных жителей. У третьих
было собственное мнение. Джордж Липскомб, врач и антиквар, написал, ничтоже сумняшеся, в своей истории Букангемшира, что «удобное и простое кирпичное здание,
построенное в 1700 году для Уильяма Лоундеса», было
спроектировано архитектором Иниго Джонсом. Между
тем Иниго Джонс умер еще в 1652 году, так что Уинслоухолл его творением быть никак не мог.
Еще одна атрибуция была сделана не кем иным, как
Николаусом Певзнером. Этот знаменитый английский
специалист по архитектуре, написавший множество
эссе и критических заметок про великих архитекторов
и всегда пользовавшийся непререкаемым авторитетом

612

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

у своих коллег, объявил, что «по всей вероятности» архитектором дома был Кристофер Рен. Мэтр в данном
случае тоже обошелся без всяких деталей.
Попробуем сами разобраться в ситуации, используя
те немногие факты, которые есть в нашем распоряжении. Противники атрибуции в пользу Рена утверждают,
что среди многочисленных чертежей реновских построек в колледже Всех Душ в Оксфорде нет ничего
похожего на Уинслоу-холл. Но это утверждение не соответствует истине. Верно, точно такого проекта среди
чертежей нет, но вообще-то дома такой конфигурации
и типа Рен и его ученики проектировали. Здание, центральная часть которого составляет семь пролетов в ширину и пять в глубину и снабжена фронтоном, – то есть
именно того типа, каким является Уинслоу-холл, – это
довольно стандартная схема, и на некоторых чертежах
его мастерской, хранящихся в колледже Всех Душ такая
конфигурация есть. Один из них называется «Проект
дома среднего размера».
Если же говорить о характеристике здания, то не
надо забывать, что все, что осталось от Уинслоу-холла,
это как раз его центральная часть, так как одно крыло
было снесено полностью, а от другого осталось совсем
немного. Иными словами, все здание, когда оно было
построено целиком, смотрелось совершенно иначе, чем
сейчас, когда трехэтажный центральный корпус стоит
особняком. Так что стилистически эта постройка вовсе
не выпадает из ряда зданий, которые строили Рен и его
помощники. В остеклении дома бросается в глаза полная симметричность окон, которая часто ими применялась в жилых домах.
Второй интересный факт: в бухгалтерской книге,
в которой содержатся записи о всех выплатах мастерам
и рабочим, строившим Уинслоу-Холл, изменения в оплате осуществлены с разрешения самого Кристофера Рена
как Генерального инспектора. Правда, среди записей
нет ни одной, которая говорила бы о том, что какие-то
деньги получил за работу на объекте и сам Рен, но это
тоже ни о чем не говорит, и прежде всего потому, что
Рен и заказчик Уильям Лаундес хорошо знали друг
друга. В конце концов, Рен мог бесплатно сделать для
друга проект или проверять по его просьбе счета
по строительству.

Но дальше идут факты, которые еще больше убеждают в том, что проект здания был реновским. Старшим
плотником и прорабом на стройке был Мэтью Бэнкс, который официально числился Главным плотником-строителем в Управлении архитектурно-строительных работ,
возглавляемом Реном. По просьбе Рена Бэнкс неоднократно проводил инспекции строительных площадок
или ведущихся на разных объектах работ; к примеру,
Рен использовал его в подобном качестве в шести церквях в Сити и в колледже Св. Троицы в Кембридже. Это
значит, что он мог доверить ему такое и при строительстве данного дома.

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Еще один интересный факт заключается в том, как
Рен располагал камины внутри жилых помещений. Особенностью их размещения, его «торговой маркой»
были угловые камины. Один такой камин, относящийся
к периоду постройки дома, сохранился на втором этаже
здания. Конечно, кто-то мог заимствовать идеи Рена
и повторять его способы постройки, но налицо еще
одно подтверждение, что автором проекта мог быть великий архитектор. А если так, то этот жилой дом – редкий образец его творчества, сохранившийся за пределами Лондона. И к тому же обитаемый, не ставший
ни учреждением, ни школой.

Уголок исторической части городка Уинслоу. Некоторые дома здесь относятся к XV веку

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Уинслоу-холл в начале ХХ века

613
Не секрет, что Рен был великим организатором, а это
сказывалось и в том, какую планировку он делал в жилых
домах. В данном случае простота и логичность внутренней планировки являются подлинно реновскими. Она
была строго симметричной. Дверь в центральной части
дома вела в длинный и довольно узкий коридор, тянувшийся на всю глубину дома и заканчивавшийся дверью,
ведущей в сад. Справа от коридора в передней части здания была столовая, слева – большая гостиная. Дальше
по коридору располагались библиотека и комната отдыха
(тогда называвшаяся «ком- натой уединения»).
По обе стороны от комнат первого этажа симметрично располагались лестницы, ведущие на верхние
этажи. За ними начинались боковые крылья: в западном крыле была кухня и служебные помещения,
а в восточном – пивоварня и прачечная, которые
не сохранились. Второй этаж занимали спальни, гардеробные и туалетные комнаты, а третий предназначался для слуг и хранения семейных реликвий. Внутри
комнаты были обшиты дубовыми панелями, причем
часть из них сохранилась по сей день. Всего для строительства дома и для панелей обшивки было срублено
111 дубовых деревьев; неудивительно, что их не так
много осталось в современной Англии. В целом Уинслоу-Холл сохранился отлично. Рен и его люди всегда
все делали очень добротно.
Первоначальный план первого этажа здания
Так он выглядел, когда был построен Реном.
Теперь же левое крыло здания
не существует, а правое крыло, отделенное от центрального корпуса, стало самостоятельной постройкой. Фасад центрального корпуса
полностью сохранился.
A – библиотека; B – комната отдыха;
С – гостиная; D – столовая; E – кухня;
F– служебные помещения, включая хранилища
продуктов; G –пивоварня; H – дежурное
помещение; J – хранилище пивоварни;
K – прачечная; L – дневные комнаты прислуги;
M – гладильная

615

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Проект Рена
и его помощников
в районе
Бриджуотер-сквер
Все, что осталось от домов, построенных Реном и его партнерами на Бриджуотер-сквер
после чудовищных германских бомбардировок в годы Второй мировой войны

Кристофер Рен и его помощники участвовали в создании ряда городских домов в районе площади Бриджуотер-сквер. Делалось это не в порядке выполнения
заказов двора, а в частном порядке, как их личная инициатива.
Вот как это происходило.
После Большого Лондонского пожара 1666 года многие состоятельные люди, которые жили в Сити, стали покидать свои виллы и переезжать в другие районы города,
где не было шума многочисленных строек, плотность населения была ниже, а сами районы к западу от Сити,
более зеленые и просторные, становились все более престижными.
В числе покинутых имений был дворец графа Бриджуотера. Собственно, в данном случае причиной этого
было не желание графа сменить место жительства,
Площадь Бриджуотер-сквер. На этой акварели Т. Мэйджора
король Карл II встречается с Реном на Бриджуотер-сквер,
чтобы вхглянуть на новые дома, построенные вокруг
площади

а страшная трагедия. В 1687 году его дворец под названием Бриджуотер-хаус загорелся. В огне погибли два
старших сына графа и их учитель. Граф не стал восстанавливать имение и покинул его.
Тем временем в рамках возрождения Сити в ряде его
районов продолжалось довольно широкое строительство
относительно скромных домов, а территорией для застройки чаще всего использовались имения, которые покидали, продав их, прежние богатые владельцы. Закон
о новой застройке, который был принят в 1667 году, содержал положения о том, как следует планировать расположение улиц и домов, указывал, что деревянные дома
должны заменяться кирпичными, определял ширину
улиц и даже все четыре измерения каждого дома.
Строительные работы предполагалось вести
и на территории имения графа Бриджуотера, которая
получила наименование Бриджуотер-сквер. Земля была
взята в аренду Кристофером Реном и рядом его помощников и учеников, в числе которых были проектант Николас Хоксмур, художник и резчик Уильям Эммет
и другие. Общий план работ был составлен Реном,

и ему же, судя по всему, принадлежала идея всего архитектурного комплекса. То, что у профессиональных
строителей комплекс получился красивым, сомнений
не вызывает. Писатель Джон Страйп так охарактеризовал в 1754 году Бриджуотер-сквер: «Очень красивое открытое место, с очень хорошими домами, с отличными
жильцами. В середине – красивая ограда и посаженные
вкруг деревья, что делает это место просто чудесным».
В середине жилого комплекса стоял обелиск, окруженный цветниками, а дома были ухоженными и красиво
декорированными.
К сожалению, это все, что можно сказать об этом
месте. Как и многие другие районы города, Бриджуотерсквер испытал на себе ужас германских бомбардировок.
Фотография, найденная нами, показывает дома, превращенные в руины, а архитектурные чертежи реновской
эпохи, которые могли бы дать представление о жилых
домах в районе, не сохранились. Сегодня все дома вокруг – это послевоенные постройки, за исключением
лишь одного здания, которое относится к 1926 году.
Сама же площадь сегодня – детская игровая площадка.

617

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Апартаменты герцога Бэкингема
и сэра Стивена Фокса, Уайтхолл

Торжественный выезд короля из дворца. На площади, получившей название плац-парада, проводятся учения конной гвардии.
Парк стал одним из самых посещаемых мест в столице

Среди самых ответственных заданий, которые
когда-либо получал Кристофер Рен, самыми важными
всегда были те, которые так или иначе были связаны
с родственниками короля Карла II или его близкими
друзьями и соратниками. Одним из них был Джордж
Вильерс, второй герцог Бэкингемский, сын того краВид на дворец Уайтхолл со стороны Парка дворца Св. Иакова
в конце XVII века

савца Бэкингема, в которого была влюблена французскиая королева Анна Австрийская. После того, как его
отца убили, Джордж и его брат воспитывались в семье
короля Карла I, и естественно, что его связывала с Карлом II и его братом Яковом тесная дружба. Бэкингем
воевал бок о бок с будущим королем, поддерживал его
всегда, как мог, и оставался с ним до самой его смерти,
хотя порой и вызывал гнев необдуманными политическими шагами.

В начале 1670-х годов герцог Бэкингем обратился к королю с просьбой осуществить перепланировку и обновление его апартаментов на улице Уайтхолл. В то время он
жил в доме, который стоял на юго-западном краю дворца
Уайтхолл, примерно там, где сейчас находится резиденция
британского премьер-министра Даунинг-стрит 10. Работы
были осуществлены по проекту и под руководством Рена
в период с 1674 по 1677 год. Думается, Рен приложил особые усилия, чтобы его работа пришлась герцогу по душе:

618

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Портрет герцога Бэкингема (младшего),
близкого друга короля Карла II

Портрет Стивена Фокса, баронета,
верного сотратника короля и руководителя
его личной администрации
Дом герцога Бэкингема находился в южной части дворца, примерно там, где сейчас
западная оконченость улицы Даунинг-стрит

ведь тот в 1669 году ратовал за назначение Рена на пост
Генерального инспектора.
Перепланировка и новый декор апартаментов
включали в себя ряд довольно сложных работ. Вместо
двух старых лестниц, ведущих на второй этаж, в личные
апартаменты герцога, Рен построил одну парадную.
Узкая и темная лестница для слуг была заменена на винтовую. Вместо двух спален герцог пожелал иметь одну:
к этому времени он уже не жил с женой, дочерью бывшего парламентского генерала Фэрфакса. В апартаментах были также сделаны большой гардероб и огромная
ванная комната – по французскому образцу.
Значительные строительные работы были произведены также в апартаментах сэра Стивена Фокса. Он

также был одним из ближайших сподвижников Карла II.
Фокс последовал за ним в изгнание и был там главным
администратором и финансовым директором двора
в эмиграции. За верность и честную службу он был вознагражден после возвращения в Англию высокими постами, включая такую синекуру, как должность Клерка
Зеленого плаща, то есть руководителя личной администрации короля, отвечающей за его перемещения по
стране, обслуживание и прочие административно-хозяйственные вопросы.
В 1690-е годы апартаменты баронета Фокса находились над Большой Пекарней дворца Уайтхолл (к этому
времени это помещение не было пекарней уже лет пятьдесят). Дом стоял в северо-восточном углу Скотланд-

Ярда, то есть той территории, примыкающей ко дворцу
Уайтхолл, где размещались когда-то со всем своим двором приезжавшие в Лондон шотландские короли.
В 1691 году Фокс обратился к королю с петицией, прося
его продлить аренду на снимаемое им помещение. В петиции говорилось, что намерением заявителя является
перестройка занимаемых помещений и превращение их
в более удобное и красивое жилье. Кристофер Рен
одобрил этот план, Фоксу продлили аренду на целых
42 года, а Хоксмур сделал на основе набросков Рена
проектные чертежи, необходимые для перестройки.
В апартаментах были устроены новые спальни, камины
и гардеробы.

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Дом Стивена Фокса стоял на северо-восточной стороне внутреннего двора, называемого Скотланд-Ярд

619

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

621

Истон-Нестон и мастерская
Кристофера
Рена

Истон-Нестон (Easton Neston) – это большая загородная усадьба в графстве Нортхампшир в Англии.
Здесь по-прежнему возвышается здание в стиле барокко, настоящий дворец, проект которого, как полагают, создан в архитектурной мастерской Кристофера
Рена, то есть в управлении, которым он руководил. Создателем его считают Николаса Хоксмура. Хотя существует множество соображний в пользу его авторства,
полностью согласиться с таким мнением довольно
сложно. Известно, что Хоксмур, что называется, «вел»
проект на протяжении примерно десяти лет, с 1685
по 1695 год, но существуют факты, которые показывают,
что в самом начале существования проекта он был поручен Рену и разрабатывался при его участии.
Прежде всего, это подтверждается двумя письмами,
которые были написаны Кристофером Реном владельцу
имения баронету (впоследствие барону) Уильяму Фермору в ответ на запросы последнего относительно возможности строительства новых корпусов в имении. Судя
по ним, Рен консультировал Фермора относительно возОбщий вид поместного дома в Истон-Нестон

Парадный подъезд поместного дома

ведения нового поместного дома уже в начале 1680-х
годов, задолго до того, как за дело взялся Хоксмур. Заметим, что письмо, написанное Реном барону в 1685 или
1686 году, было в марте 2011 года продано на аукционе
за 19,200 фунтов стерлингов, примерно на десять тысяч
фунтов дороже, чем ожидали и коллекционеры, и аукционеры.
Еще одним свидетельством участия Рена в проекте
является то, что в 1708 году некий Джон Ламли сообщил лорду Ноттингему о «великолепной лестнице,
которая была спроектирована сэром Кристофером
Реном и мистером Хоксмуром». Известно также, что
автор по имени Джон Бриджес (он умер в 1724 году)
написал в своей «Истории Нортхампшира», что два
крыла поместного дома в Истон-Нестон были спроектированы Реном. Собственно, последний факт никем,
в общем, не отрицается, и одно из этих крыльев, которое было предназначено для служебных посещений,
даже сохранилось; вопрос, однако, в том, насколько
оно сохранилось в том виде, в каком его спроектировал Рен. Сейчас внутри реновского здания находится
современная мастерская по пошиву одежды, которая

622

Одно из боковых
(служебных) крыльев
поместного дома

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

принадлежит новому владельцу усадьбы Леону Максу
(то есть Леониду Максовичу Родовинскому, русскому
миллионеру).
Наконец, самым важным свидетельством участия
Рена в проекте является подготовительный чертеж чернового проекта усадебного дома в Истон-Нестон, выполненный самим Реном и хранящийся в колледже Всех
Душ в Оксфорде. Там же хранится более детальный чертеж, выполненный уже Хоксмуром; здесь проект Рена
несколько видоизменен, но, тем не менее, нет сомнений,
что это один и тот же проект. На этих чертежах хорошо
видны служебные крылья поместного дома, но сохранившееся служебное крыло никак не похоже на те, что
показаны на чертеже Рена.
Историки архитектуры, – и в том числе такой авторитет как Энтони Герайти, – справедливо замечают, что
изготовление второго чертежа Хоксмуром ни в коей
мере не свидетельствует об его авторстве, и доподлинно неизвестно, на каком этапе реализации проекта
его руководителем стал Хоксмур. Тот же Джон Бриджес
замечает в своей «Истории Нортхамптоншира», что
служебные крылья усадебного дома были построены
Реном лет за двадцать до того, как был построен усадебный дом. Единственная информация, которая у нас
есть по поводу вовлеченности Хоксмура в этот проект
на раннем этапе, – это тот факт, что он в середине
1680-х годов занимался садом усадебного дома.
Но то, что он в 1700–1702 годах либо перестраивал
усадебный дом, спроектированный Реном, либо построил его в том виде, в каком он сегодня существует,
признается сегодня всеми; причем лишь в небольшом
числе источников предполагается первый вариант.
А строил он его в стиле, который, хоть и признавался
Реном и высоко им оценивался, очень редко был основой проектов, которые великий архитектор сам задумывал и реализовывал. Эта постройка принципиально
отлична от первого проекта Рена. Выполняя заказ Фермора, Рен спроектировал загородный усадебный дом
скорее в традициях первой половины XVII века, нежели
в том стиле, который он принял, строя дворцы и дома
начиная с середины 1660-х годов. Хоксмур же строил
дворец, который по стилю был ближе к итальянским
и французским постройкам.

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

623

Поместный дом и прилегающий парк

Подобно архитекторам континента, Хоксмур воздвиг
тяжелый трехэтажный корпус с частым рядом пилястров
и с прямой балюстрадой на крыше. Трудно не увидеть
здесь сходства с Палаццо Кампидольо в Риме, которое
было построено Микельанджело. В середине, между

двумя массивными пилястрами, он сделал небольшой
полукруглый фронтон по французскому образцу. Единственное, что могло бы украсить этот дворец, подобных
которому были сотни в Европе, это фонарик или купол,
и Хоксмур даже проектировал и то, и другое, но именно

эти детали и не были заказчиком приняты. К чести Хоксмура, заметим, что строил он дворец из прочного хелмдонского камня, а посему здание отлично сохранилось.
Но в нем нет почти ничего от английского барокко, проводником которого был Кристофер Рен.

625

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Лонглит, усадебный дом
в графстве Уилтшир

Подъезд Рена в школе Уорминстера в XIX веке

Лонглит, родовое поместье маркиза Батского в графстве Уилтшир, известно своим большим поместным
домом, подлинным дворцом, который стал первым поместным домом, который был открыт для публики.
В нем красивые залы и галереи, большая библиотека,
множество картин и старинной мебели.
Построенный в тюдоровском стиле во второй половине XVI века по проекту популярного в то время архитектора Роберта Смитсона, он был заказан баронетом
Джоном Тинном. Строительство дворца продолжалось
Усадебный дом Лонглит.
Рен строил для него главный подъезд

Та же школа в наши дни. Подъезд Рена сохранился

двенадцать лет. Он по праву считается одним из лучших
образцов архитектуры Елизаветинской эпохи.
В 1683 году баронет Джеймс Тинн, лорд Веймут, потомок первого владельца дворца, решил проконсультироваться с Кристофером Реном по поводу изменений
в фасаде, которые он намеревался осуществить. Согласно традиции, Рен высказал ему свою точку зрения,
что ни в в фактуру дворца, ни в его архитектуру вносить
никаких изменений не надо. Единственное, что, по его
мнению, нуждалось в замене, это главный подъезд.
На это баронет высказал просьбу, чтобы новый главный
подъезд Дворца спроектировал ему Рен.

Просьба его была выполнена: Рен спроектировал
эффектный подъезд, а его мастера построили его для
Тинна. Но в 1705 году подъезд был видоизменен перестройкой, осуществленной французским скульптором
Клодом Давидом, а подъезд, созданный Реном, был перевезен в Уорминстер, в том же графстве, где был установлен в 1707 году в школе, построенной лордом
Уэймутом. Правда, вместо двух пар колонн в подъезде
была установлена только одна пара.
Дворец является частной собственностью Александра Тинна, седьмого маркиза по счету, но управляет
имением его сын виконт Веймут.

627

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Стойла поместья Эрбюри,
Эрбюри-парк, графство
Уоррикшир
В 1674 году уоррикширский аристократ Ричард Ньюдигейт, владелец имения Эрбюри-парк, обратился к Кристоферу Рену с просьбой спроектировать для стойл его
усадьбы красивый вход. Речь шла о портале довольно
солидного вида. Рен изготовил два чертежа, но ни один
из них, если верить местным источникам, использован
не был. Вместо его проекта, как считают местные историки, проект был изготовлен и реализован местным архитектором сэром Уильямом Уилсоном.
Однако уверенно говорить о том, что Уильяма Уилсона предпочли Рену, нельзя. Дело в том, что Уильям
Уилсон, строитель и проектировщик, на протяжении
ряда лет выполнял различные задания Кристофера Рена,
как в рамках контрактной работы на Королевское Управление архитектурных и строительных работ, так и в рамках местных проектов в графстве Уоррикшир.
Уильям Уилсон был знаком с Реном много лет. В свое
время он был у него студентом в Оксфорде. Относясь
к Рену с огромным уважением, Уилсон, со временем овладев знаниями, необходимыми архитектору, довольно
часто свободно интерпетировал задания, которые ему
давал Рен, но непременно советовался с ним по поводу
того, какие изменения он хотел бы внести в проект. Так
было не раз, включая Эрбюри и школу Дж. Мура а Эплби.
В свою очередь Рен, доверяя бывшему своему студенту и способному архитектору, довольно часто давал
Стойла поместья Эрбюри-парк

Центральный флигель с часами

Правый флигель, в котором расположено кафе

ему полную свободу действий, особенно когда речь шла
о выборе строительных материалов и общей конфигурации проекта. Он знал, к примеру, что Уилсон, побывав
на континенте, порой был склонен строить здания бытового назначения в голландском или германском стиле,
и относился к этому совершенно спокойно. В таком разнообразии он видел одно из проявлений таланта.

Стойла в Эрбюри, думается, Уилсон спроектировал самостоятельно, но, принимая во внимание их дружеские отношения, можно предполагать, что Уилсон, как и во многих
других случаях, не преминул показать свой проект ментору. Что же касается портала, то он выглядит на самом
деле реновским: и сдвоенные колонны, и антаблемент такого рода появлялись в его проектах многократно.

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

629

«Старый
дворцовый дом»
Кристофера
Рена
Когда в 1526 году королю Генриху VIII достался
от кардинала Уолзи только что построенный дворец Хэмптон-корт, все дома и земли вокруг дворца тоже стал собственностью монарха. Среди домов, которые выходили
фасадом на зеленый луг перед дворцом, был лишь один
дом, сад которого простирался до самой Темзы. То был
на вид обычный кирпичный дом, но построенный на редкость удачно и добротно. В XVII веке его стали называть
«Старый Дворцовый дом» (Old Court House) – видимо, потому, что в нем во времена короля Генриха время от времени жили те придворные, которым не хватало места
во дворце.
В XVII веке дом несколько раз перестраивали внутри,
но свой внешний вид он не терял. Как во времена короля
Генриха, так и во времена Стюартов гости прибывали
сюда из Лондона или других городов только по реке.
Друзья и родственники короля довольно часто высаживались на берег у «Старого дворцового дома» и проходили в дом через сад. Это означало, что сад должен был
быть даже привлекательнее, чем сам дом. Обычно в садах
такого типа росли фиги, яблони, вишневые деревья,
орешник и мята. Сойдя с барж, гости поднимались по каменным ступенькам в сад; еще несколько ступенек вели
их в обширную прихожую. Комнаты были довольно большие для провинциального тюдоровского дома.
Дом Кристофера Рена в Хэмптон-корте

Интерьер дома Рена в XIX веке

Став в 1669 году Генеральным инспектором архитектурно-строительных работ, Рен получил от Карла II
приказ начать работы во всех королевских дворцах.
Начав работы во дворце Хэмптон-корт, Рен со временем
занялся и «Старым дворцовым домом». В 1706 году он
практически осуществил капитальный ремонт этого
дома. А спустя два года королева Анна, которая в тот
период особенно благоволила к Рену, сдала этот дом
в аренду Кристоферу Рену и его семье, и к тому же
на весьма долгий срок: на 50 лет. Правда, аренда оказалась фактически не такой долгой: в 1749 году внук
архитектора Стивен Рен нашел нового жильца на оставшиеся 9 лет и реализовал аренду.
Став жильцом в доме, который он заботливо восстанавливал, архитектор обставил его так, как ему того хотелось. Столовая была обшита темными деревянными
панелями и снабжена чудесным мраморным камином, сделанным по его собственному эскизу; такие же камины он
проектировал для короля Уильяма III во дворце по соседству. На аллее, ведущей от дома к реке, он построил очаровательный небольшой фонтан. На сад выходили окна

его мастерской, причем там были не только чертежные инструменты, но и орудия труда плотников и каменотесов.
Гостиная, в которой он принимал не только коллег
и помощников, но часто и членов королевской семьи,
была обставлена им без особой роскоши, но с большим
вкусом. Шпалера и комод XVI века украшали торцевую
стену; на других стенах висели картины известных мастеров, а в простенке стоял портшез времен короля
Карла I. Моду на портшезы ввел в свое время знаменитый герцог Бэкингем, но к началу XVIII века их осталось
относительно немного, потому что против них активно
выступали некоторые члены Палаты общин. Две комнаты
в доме Рена занимали кабинет и библиотека, и еще две –
его обширнейший научный и архитектурный архив.
После Рена в «Старом дворцовом доме» жили политики, крупные чиновники, военачальники. Когда дворец
Хэмптон-корт продавал принадлежащую ему в округе
недвижимость, был продан и дом Рена. Теперь это частная собственность, так что надежды на то, что в нем
когда-нибудь будет дом-музей великого архитектора,
нет абсолютно никакой…

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

631

Постройки в Солсбери,
приписываемые Рену

В городе Солсбери, а также в ряде городков, которые
находятся вблизи него, есть несколько построек, авторство которых приписывают Кристоферу Рену. Рен
какое-то время работал в Солсбери, осуществляя частичную реконструкцию колокольни, необходимость
которой была вызвана опасностью разрушения собора
из-за излишней нагрузки на поддерживающие колонны
и арки средокрестия. Местные аристократы и религиозные деятели могли обратиться к нему с просьбой – если
не построить какое-либо здание, то хотя бы сделать для
них его проект.
Случаи такого рода имели место и в Англии, и в других странах. Роберт Адам, к примеру, хоть и отказался
построить в городе Бат фонтан на местной площади,
все же подарил горожанам сделанный им эскиз фонтана. Согласно легенде, выдающийся архитектор Осип
Бове, сделавший проект Успенского собора в российском городе Кирсанове, отказался от строительства
здесь светского здания, но оставил отцам города эскиз,
использованный впоследствие для архитектурного проекта. А Рен, как известно, не раз отказывался от платы,
когда создавал даже законченные архитектурные проДом Рена в Солсбери

Портрет Сета Уорда, Епископа Солсбери

екты. Уроженец Уилтшира, он всегда с большой теплотой относился к городам графства, в котором родился.
Мог он сделать бесплатный проект и в таком чудесном
месте как Солсбери…
На первом месте среди построек, приписываемых
Рену, стоит старое здание Сарумского колледжа, который находится на огороженной территории, принадлежащей Солсберийскому кафедральному собору.

Стилистически здание это не только в духе Рена; оно
просто идеально вписывается в ряд спроектированных
им построек. Но, как известно, зданий аналогичного
типа в Англии немало, и требуются и другие доказательства того, что проект этого здания принадлежит (или
хотя бы мог принадлежать) Кристоферу Рену. И нам
удалось найти некоторые факты, которые делают эту гипотезу жизнеспособной.
Начать надо с того, что в Солсбери испокон веков существовала теологическая школа, которую, как полагают, была основана еще в ХI веке епископом Осмондом,
советником Вильгельма Завоевателя. В XIII, XIV и даже
в XVI веке церковь делала неоднократные попытки превратить Солсбери в университетский город, который
мог бы конкурировать во влиянии на жизнь страны
с Оксфордом и Кембриджем. Но и в XVII веке в Солсбери не раз наезжали крупные теологи; здесь проводились диспуты и занятия в рамках теологической школы
Солсбери и Уэллза, которая пользовалась уважением
и поддержкой крупнейших мыслителей и богословов
страны. Бывал здесь еще до Гражданской войны в Англии и отец Кристофера Рена.
Во времена архитектора Рена епископом Солсбери
был Сет Уорд, который и пригласил его провести работы

632

Главное здание Сарумского колледжа

в кафедральном соборе. Но приглашение это было
вовсе не случайным. Сет Уорд, учась и работая в Оксфорде, был близким другом Мэтью Рена, дяди Кристофера Рена, который и помог племяннику начать карьеру
архитектора. Сет Уорд и Мэтью Рен часто встречались,
и неудивительно, что солсберийский епископ уже был
наслышан об архитекторе Рене. Правда, дядя умер
в 1667 году, но нет сомнения, что солсберийский епископ помнил о племяннике своего друга, который стал
одним из ведущих зодчих страны.
В исторических хрониках колледжа прямо говорится,
что дом, который стал главным зданием колледжа, построил Кристофер Рен. Дом строился «для Фрэнсиса
Хилла, известного лондонского юриста и заместителя
главного судьи по Солсбери», патрона ряда солсберийских церквой и проводника культуры. А Френсис Хилл
был близко знаком и с епископом, и с Мэтью Реном, так
что наверняка встречался с архитектором, когда он ра-

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Молмсбери-хаус

ботал в Солсбери. Выбор Рена в качестве архитектора
дома был вполне логичен. Но историки архитектуры
считают, что этой информации все же недостаточно,
чтобы включить это здание в перечень работ Кристофера Рена.
Рен любил открытые пространства, позволяющие хорошо вписать здание в ландшафт. С этой точки зрения
выбор места для строительства дома для Фрэнсиса
Хилла был идеальным. Дом строился на северном краю
Епископской аллеи (Bishop’s Walk) и должен был выходить на Епископский дворец (теперь это Кафедральная
школа). Дом оставался собственностью семьи Хиллов
до самого конца XVIII века. В феврале 1952 года он был
причислен к архитектурным памятникам класса II
(Grade II). Сейчас в нем находится экуменический колледж «Олд Сарум».
Вторым жилым домом, с которым связывают в Солсбери имя Кристофера Рена, является Молмсбэри-хаус.

Этот дом, также находящийся на земле собора, как считают историки, был построен еще в XV веке, но существенно перестроен в конце следующего века.
В 1660 году его приобрела семья Харрисов, известная
тем, что дала стране крупных политиков и дипломатов.
Дом оставался собственностью этой семьи на протяжении более трехсот лет. Молмсбери-хаус знаменит еще
тем, что в нем останавливался король Карл II, когда,
спасаясь от чумы, покинул Лондон.
Харрисы, согласно семейной традиции, пригласили
Рена осуществить пристройку к дому, чтобы создать
новые комнаты по моде того времени, и несколько облагородить фасад. Местные историки согласны с этим; существуют даже документы, которые являются
косвенным свидетельством в пользу того, что Рен приложил руку к реконструкции дома. А если это действительно так, то данная работа Рена может служить еще
одним доказательством того, что он занимался в Солс-

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов.

Дома на Зеленом лугу хористов. В центре – Дом Рена

633

634
бери не только собором. Кстати, дом этот был недавно
продан за три с лишним миллиона фунтов стерлингов.
Eще одним зданием, приписываемым Рену, является
так называемый Дом Рена (Wren Hall). Дом этот также
находится на огороженной территории, принадлежащей кафедральному собору, в западной части так называемого Зеленого луга хористов (Choristers’ Green).
Первоначально постройка была небольшой частью
Брейбрук-хауса, но ее перестроили, чтобы сделать
из нее отдельное здание и разместить в нем две классные комнаты и спальни для хористов собора.
Большинство историков архитектуры полагает, что
Дом Рена связывает с великим архитектором только название, да еще стиль, в котором этот дом построен. Создателем же его считают Томаса Нейша, который был
в начале XVIII века ответственным за архитектурностроительные работы во всем комплексе зданий на
территории собора. Эта точка зрения давно стала официальной, и относительно авторства Рена у историков
архитектуры, судя по всему, не возникает в наше время
никаких вопросов. В официальных справочниках по
этому поводу говорится, что Дом Рена – всего лишь подходящий мемориал для великого архитектора, который
родился в этом графстве – Уилтшире.
Между тем не все так просто, и авторы провели исследования, связанные с данной темой. Первое, что
бросается в глаза, – это тот факт, что заказ на строительство здания и его финансирование поступили от
сэра Стивена Фокса, выпускника Кафедральной школы
и одного из ближайших сподвижников короля Карла II.
Тот не только был дружен с Реном, но и попросил в свое
время у короля, чтобы именно Рен перестроил его апартаменты на Уайтхолле, что Рен по указанию короля
и сделал. Представлялось вполне возможным, что проект данного дома был также сделан Реном по просьбе
Стивена Фокса.
На этой стадии нашего исследования это было
всего лишь гипотезой. Однако авторам попал в руки документ, который существенным образом эту гипотезу
подкрепил. Документ этот – двадцатый том трудов Отдела записей Уилтширского Общества Археологии и Естествознания, выпущенный в 1964 году. В этом документе, основанном на исторических фактах и старых

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Здание Коллегии матрон

документах, о Доме Рена и его строителе говорится следующее:
«Очевидно, что Томас Нэйш-старший приобрел различные знания в области инспектирования сооружений, инженерно-строительных работ и архитектуры.
В 1717 году ему было выплачено 30 фунтов за то, что
он контролировал строительство школы хористов и помогал при этом Руководителю хористов на протяжении
последних пяти лет. В недавних исследованиях по
Солсбери содержится предположение, что этот дом
был спроектирован сэром Кристофером Реном, но, тем

не менее, своим участием в строительстве Нейш заработал право быть включенным в словарь мистера
Кольвина».
Как видим, Нейш вряд ли мог быть автором проекта,
он лишь контролировал процесс строительства, и полученная им за его долгие труды относительно небольшая
сумма это подтверждает. Получается, что проект был
действительно сделан Реном, и назвали его Домом Рена
вполне законно. Сейчас это памятник архитектуры
класса I (Grade I) на огороженной территории собора,
в нем располагаются руководитель образовательных

VIII. Кристофер Рен м проекты частных домов

Фронтон и башенка на здании Коллегии матрон. Они привлекают внимание всех туристов, попадающих в Солсбери

635
курсов при соборе и его заместитель. Хористы и музыканты по-прежнему тут репетируют.
Наконец, Рену приписывают авторство одной из
самых значительных построек на территории, принадлежащей собору, – здания так называемой Коллегии
матрон. В сущности это пансион для десяти вдов тех
приходских священников, которые были посвящены
в этот сан епископом солсберийским. Основан пансион был Сетом Уордом в 1685 году (Уорд был епископом с 1667 по 1689 год). Он построил его на свои
деньги, и людская молва приписывала епископу то,
что он создал пансион исключительно для того, чтобы
женщина, которую он когда-то любил и которая овдовела, была бы теперь рядом с ним. Кандидатки на
место в этой богадельне должны были быть не моложе 50 лет и иметь годовой доход менее 10 фунтов
стерлингов.
Не существует никаких документов, которые подтверждали бы или хотя бы являлись косвенным свидетельством того, что проект здания изготовлен Реном.
Но некоторые местные историки считают это вполне
вероятным. Речь идет не только о стилистических особенностях здания, которые характеризуют и некоторые
другие постройки великого архитектора. Важным фактом является то, что Рен был хорошо знаком с епископом Сетом Уордом, который раньше дружил с его дядей
Мэтью Реном. А то, что Рен был приглашен провести инспекцию кафедрального собора в Солсбери и укрепить
опоры средокрестия, также свидетельствует в пользу
участия Кристофера Рена в проекте Коллегии матрон.
Разумеется, Рену было достаточно сделать проект,
остальное вполне могли осуществить местные строительные бригады под руководством мастеров, которых
он знал, – Томаса Нейша, например. Но нередко бывая
в городе Солсбери, который находится совсем недалеко
от родительского дома в Ист-Нойле, он, конечно, мог
контролировать ход спроектированного им здания Коллегии. То же, кстати, относится и к другим постройкам
на территории собора, которые ему приписывают.
Что же касается внешнего облика здания, то специалисты по архитектуре того периода, увидев здание пансиона, сразу же интересуются, не является ли эта
постройка реновской.

636

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Неосуществленные проекты,
непринятые идеи
Рассказ о наследии Рена был бы неполным, если
не упомянуть еще об одном пласте реновского наследия: о проектах и чертежах, которые не удалось соотнести с проектами, им разработанными, или просто
идентифицировать как проекты его мастерской; о ряде
проектов, которые были ему заказаны, им выполнены,
но не реализованы, причем отнюдь не по его вине;
о множестве рисунков, которые показывают предметы
мебели, орнамент, внутренний и внешний декор зданий и помещений, а также памятники и городские сооружения.
Между тем эта часть его наследия тоже чрезвычайна
интересна: она дает представление о широчайшем
творческом диапазоне мастера, о его таланте рисовальщика и проектировщика, об умении работать с любой
фактурой, с любыми материалами. Она идеальным образом дополняет тот образ, который уже мог сложиться
в представлении читателя.
Начать, наверное, надо с проектов, колторые были
реализованы хотя бы частично. К таким относятся его
многочисленные рисунки скамей в хорах собора
Св. Павла, гирлянд и ваз, колонн коринфского ордера
и балюстрад. Как и во многих других случаях, здесь Рен
ограничивался рисунками или даже набросками, оставляя их своим сотрудникам как основу для изготовления
точных чертежей. Учитывая его загруженность, такая
постановка дела вполне понятна.
Но в архивах немало чертежей его мастерской,
на которых показаны и такие сооружения, как памятники, фонтаны, беседки, а также алтарные перегородки.
Последние вычерчены им самим, когда у него еще
не было помощников: в 1666–1668 годах. Проекты этих
сооружений выполнены с большим вкусом, непретен-

Проект памятника королю Уильяму III и его жене королеве
Мэри. Вполне возможно, что в этом проекте приняли
участие, помимо Рена, также Гиббонс и Торнхилл.
Проект так и не был реализован

циозно, но они красивы и нарядны. Самый интересный
из нереализованных проектов – это, конечно, план кардинальной перестройки Лондона, план создания «суперметрополиса», спроектированного в соответствии
с его собственными идеями о градостроительстве.

Вместе с тем среди чертежей и схем есть такие,
каких никак нельзя найти в архивных материалах абсолютного большинства архитекторов – современников
Рена. Это схемы и чертежи приборов для топографической съемки, метереологических инструментов и циферблатов различных устройств, включая часы.
Одним из сконструированных им приборов является
«перспектограф». Рен разработал прибор, который назвал «сценографическим инструментом» еще в 1650-е
годы. К 1663 году таких приборов было уже несколько,
и в 1669 году некий Генри Ольденбург опубликовал
в «Философских записках» статью, которая была озаглавлена так: «Описание прибора, изобретенного доктором Кристофером Реном несколько лет назад».
Набросок Рена совпадает с описанием, сделанным Ольденбургом.
Прибор работал следующим образом. Объект наблюдался через своего рода прицельное устройство: в его
отверстие была видна мушка. Рассмотрение объекта сопровождалось перемещением мушки, которая была
установлена к горизонтальной измерительной планке,
на противоположном конце которой было перо. Оно,
таким образом, полностью дублировало движение
мушки и воспроизводило его на листе бумаги, прикрепленном к вертикальной раме. Весь механизм приводился в движение с помощью шкивов и грузиков. Рен
сконструировал также прибор, регистрирующий погодные условия: он назвал его «погодными часами».
В архивах, которые содержат чертежи и рисунки мастерской Рена, можно найти довольно неожиданные
вещи. К примеру, там есть его наброски, которые относятся к конструкции катафалка. Поистине то был человек, который мог сконструировать все на свете!

IX

ПОМОЩНИКИ,
УЧЕНИКИ
И ПОСЛЕДОВАТЕЛИ

IX. Помощники, ученики и последователи

639

Великие мастера,
соратники Рена

Архитектор Джон Ивлин находит Гринлинга Гиббонса, изготавливающего
феноменальную резьбу по дереву

Авторы решили завершить эту книгу рассказом
о людях, которые работали бок о бок с Реном, учились
у него или стали его последователями спустя годы.
Среди них было много талантливых, по-настоящему
творческих людей, и их наследие, как и наследие гениального архитектора, оказало огромное влияние на мировую культуру, стало своего рода учебным пособием
для миллионов людей на планете.
Потолочная и стенная роспись парадной лестницы апартаментов короля в Хэмптон-корте, выполненная А. Веррио

Одна из работ Гиббонса

Рена окружали в своем большинстве достойные
люди. Общение с ними обогащало его, и в равной степени их обогащало творчество Рена, многогранность
и вселенские масштабы которого они могли оценивать
на протяжении многих десятилетий. Некоторым из них,
как и Рену, повезло: они двадцать пять лет жили при
короле, который был патроном наук и искусств и поощрял все, что способствовало развитию страны. Им
был Карл II, поистине просвещеннный монарх, и благодаря энциклопедическим знаниям и внутреннему го-

рению этой личности наука и культура в стране приобрели вектор, сохранившийся на столетия.
Он, как и его несчастный отец, казненный по надуманному обвинению антимонархистами, с радостью
принимал в Англии деятелей иностранной культуры
и обеспечивал им все возможности для творчества.
Карл I был дружен с Рубенсом и сделал Ван Дейка придворным художником. При его сыне в Англию приехала
целая плеяда великих мастеров с континента, и некоторым из них посчастливилось заниматься творчеством

640

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Портрет Гринлинга Гиббонса

в содружестве с Кристофером Реном. Великий скульптор
и резчик по камню и дереву Гринлинг Гиббонс был голландцем по рождению, художник-монументалист Антонио Веррио – итальянцем, мастер по металлу Жан Тижу –
французом. Эта интернациональная команда довольно
часто работала на одном объекте, создавая вместе поразительные по красоте художественные комплексы.
Гринлинг Гиббонс (1648–1721) родился в Роттердаме
в англо-голландской семье. Он переехал на жительство
в Детфорд, вблизи Гринвича, в 1667 году. Его выдающийся
талант первым обнаружил архитектор и садовод Джон
Ивлин, у которого Гиббонс одно время снимал крохотный
коттедж. Ивлин представил его королю, и уже к началу
1680-х годов Гиббонс был известен как «королевский
резчик». Равных ему в мастерстве не было ни в то время,
ни до него.
В 1675 году Кристофер Рен встретился с Гиббонсом,
которого уже немного знал, и предложил ему произвести
работы по камню и дереву в новом соборе Св. Павла. Рен
сказал ему следующее: «Я полон решимости сделать так,
чтобы это здание было самым прекрасным во всей стране,
а для этого я должен нанять самых лучших каменщиков,

Перегородка придела, изготовленная великим мастером по металлу Жаном Тижу

плотников, штукатуров и резчиков, каких только смогу
найти. Вот почему я прошу вас принять мое предложение.
Вашу работу не может превзойти ни один человек».
Гиббонс согласился не сразу, оговорив, что должен
сначала закончить многочисленные заказы, которые получил от придворных. Рен успокоил его, сказав, что у Гиббонса будет время на это. Второе условие Гиббонса было
таким: он хотел получить право на то, чтобы воплощать
в камне и дереве свои собственные художественные
идеи. Это право было ему дано – в рамках задач, которые
он должен был выполнить.
Работы Гиббонса в Англии многочисленны и разнообразны. Шедеврами считают корпус органа в соборе
Св. Павла, который он покрыл резьбой, резные скамьи

в хорах собора, декоративную резьбу во многих церквях
Лондона. Он часто делал резные натюрморты из липы, которыми украшал стены дворцов, изображения святых,
гирлянды и комнатные карнизы удивительной красоты.
Гиббонс работал с Реном не только в соборе Св. Павла,
но также в Кенсингтонском дворце и во дворце Хэмптонкорт. Гиббонс участвовал в реализации проектов Рена
в Оксфорде и Кембридже. Немало работ Гиббонса сохранилось и в поместных домах Британии.
С того самого дня, как собор Св. Павла открылся для
посещения, люди не перестают поражаться феноменальному мастерству Гиббонса, которого с полным правом можно считать величайшим художественным
резчиком в истории человечества. К концу его жизни

641

IX. Помощники, ученики и последователи

Портрет художника Антонио Веррио

Фрагмент плафона Веррио «Венера и Марс» в спальне короля Уильяма III во дворце Хэмптон-корт

мода на деревянную резьбу прошла, но он сохранял
титул Главного Резчика короля до самой своей смерти.
Когда строился собор Св. Павла, нередко рядом
с Гиббонсом вел работы другой выдающийся мастер –
француз-гугенот по имени Жан Тижу (1650–1712, цифры
примерные). В XVII веке, когда после некоторого перерыва возобновились преследования гугенотов, им запрещено было покидать Францию, но более двухсот
тысяч все же бежали в Нидерланды, Англию, Германию,
Скандинавию и даже Россию. Примерно четверть осела
в Англии и Ирландии.
Неизвестно, где и когда Тижу овладел своей профессией мастера по металлу, то есть кузнеца, литейщика
и чеканщика; вполне возможно, эмигрировав в Нидер-

ланды, он стал там отличным мастером, и этот талант
был замечен Уильямом, принцом Оранским, будущим
английским королем. Когда Тижу приехал в Англию
в конце 1680-х годов, король Уильям и королева жили
во дворце Хэмптон-корт. Перестройкой дворца и созданием новых корпусов занимался там Кристофер Рен.
Ему показали образцы работ Тижу, причем не исключено, что показали по приказу монарха, и Рен сразу же
привлек талантливого мастера к работе.
Во дворце Хэмптон-корт Тижу осуществил целую
серию работ, включая балюстрады, ограждения и знаменитые узорчатые панели на ограде, выходящей
на Темзу. Творения Тижу произвели настоящий фурор,
и от короны и знати посыпались заказы. Тижу делал ба-

люстрады, ограды и каминные решетки в Кенсингтонском дворце, во дворце Чатуорт, в доме герцога Мальборо, а с начала XVIII века Рен, всегда старавшийся
использовать одних и тех же мастеров, руку которых
знал, предоставил ему возможность творить и в соборе
Св. Павла. Знаменитые ворота Тижу до сих пор вызывают восхищение посетителей. Заметим, что Тижу нередко сочетал в своих работах железо, бронзу
и золочение, делая очень эффектные композиции.
Работы Жана Тижу и его подмастерьев оказали большое влияние на развитие работ по металлу в Англии.
Этому способствовала также написанная им «Новая
книга чертежей, выполненных и осуществленных Жаном
Тижу», которая вышла в 1693 году и содержала гравюры,
сделанные по его работам. Небезынтересно отметить
также, что старшая дочь Тижу вышла в 1695 году замуж
за художника-гугенота по имени Луи Лагерр. Он, кстати,
был одним из кандидатов на роль художника, которому
предстоит расписывать купол собора Св. Павла. Предпочтение, однако, было отдано Торнхиллу. Лагерр же
расписывал для герцога Мальборо некоторые плафоны
во дворце Бленем.

642

Плафон Торнхилла во дворце Бленем

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Тижу и Гиббонс нередко обедали во дворце Хэмптонкорт вместе с еще одним мастером – Антонио Веррио
(1636–1707). Этот талантливый итальянец, уроженец Неаполитанского королевства, известен прежде всего тем, что
с него в Англии началась настенная живопись в стиле барокко. Веррио служил английской короне на протяжении
более тридцати лет и умер во дворце Хэмптон-корт.
Веррио приехал в Англию в 1672 году по рекомендации лорда Монтагю, который был в то время Чрезвычайным послом Англии в Париже. Его же рекомендации
помогли Веррио получить заказы у аристократов, а затем
и заручиться патронажем короля Карла II. К 1675 году он
написал большой портрет короля с любопытными аллегориями, который получил название «Триумф Карла II
на море». Это было начало его взлета. Вскоре он получил
королевский заказ на росписи в северной анфиладе
замка Уиндзор и работал в содружестве с архитектором
Хью Мэем и резчиком Гринлингом Гиббонсом.
То была самая большая, самая ответственная и самая
престижная работа в его жизни: он расписал двадцать
потолочных плафонов, три лестницы, Королевскую часовню и большой зал Св. Георгия. Работа была также
самой высокооплачиваемой: он получил за нее колоссальный гонорар в размере свыше десяти тысяч фунтов.
По окончании этой работы его назначили Главным
и Первым художником королевства. Из всех росписей,
увы, здесь осталось только три: в 1820 году король
Георг IV, ничтоже сумняшеся, велел почти полностью заменить декор замка, что и было сделано довольно стандартными приемами по французской моде.
После восшествия на престол короля Якова II Антонио Веррио остался на королевской службе. Он участвовал вместе с Кристофером Реном в обновлении декора
во дворце Уайтхолл и часовни Генриха XVIII в Виндзоре.
«Славная революция», которая привела на английский
престол Уильяма III и Мэри II, на время приостановила
его дворцовую карьеру, но аристократы не оставляли его
своим вниманием и приглашали работать в их дворцах.
Фрески Веррио во дворцах Бэргли и Чатуорт считаются
великолепными образцами росписи в стиле барокко.
В 1699 году король Уильям III вернул художнику свое расположение и пригласил его поработать в Виндзоре,
а затем и во дворце Хэмптон-корт. После смерти короля

IX. Помощники, ученики и последователи

Роспись купола, сделанная Торнхиллом в соборе Св. Павла

в 1702 году Веррио продолжил работать на наследницу
престола – королеву Анну.
Последней его работой во дворце была роспись Парадной гостиной королевы. В 1705 году королева положила художнику годовую пенсию в размере 200 фунтов
и разрешила остаться на жительство во дворце Хэмптонкорт. Последние годы он занимался написанием портретов, включая автопортрет. Творчество Веррио оказало
большое влияние на молодых художников, включая Луи
Лагерра и Джеймса Торнхилла. Его росписи во дворцах
Англии считаются бесценным наследием минувших эпох.
Джеймс Торнхилл, который принял у Веррио эстафету
ведущего монументалиста и со временем получил за свои
работы титул баронета, родился в 1675 году. Он перенял
у Веррио и стиль: расписывал плафоны и стены сюжетами
на исторические и религиозные темы, а делал это согласно
итальянской традиции в стиле барокко. В этом стиле
и были им осуществлены росписи внутри купола собора
Св. Павла, в Расписанном зале в Королевском Пансионе
в Гринвиче, а также во дворцах Чатуорт и Уимпол-Холл. Он
создавал огромные и сложные по форме и сюжетам композиции с фигурами идеализировнного вида и в эффектных позах.

Работа в Разрисованном зале, которая заняла более
двадцати лет, включала роспись потолка в огромном
Нижнем зале, а также потолка и стен в Верхнем зале.
Особенно сложной по композиции был плафон в Нижнем зале: здесь можно найти как исторические фигуры
(король Уильям III и королева Мэри II, король Генрих VIII
и астроном Тихо Браге), так и аллегорические и мифологические (Британия, богини Минерва и Амфитрита,
варвары, русалки и нимфы). В сущности, все комозиции
Разрисованного зала должны были показать величие
и мудрость протестантских монархов на английском
троне, от голланца Уильяма III до немцев из Ганноверской династии (первым из них на троне стал Георг I, ганноверский курфюрст).
В июне 1715 года Торнхилл, обойдя француза Лагерра
и других европейских художников-монументалистов, получил заказ на росписи в соборе Св. Павла. Далеко не все
считали решение правильным, полагая, что Торнхил вряд
ли справится с задачей такого масштаба, и что решение отдать предпочтение Торнхиллу было политически и религиозно-мотивированным. Собственно, Томас Тенисон,
архиепископ Кентерберийский, откровенно заявил: «Я не
могу судить о живописи, но я могу настаивать на том,

643
чтобы, вопервых, художник, которого наймут, был бы протестантом, и, вовторых, – чтобы он был англичанином».
Между тем время показало, что Торнхилл оказался
на высоте положения. Он отказался от того, чтобы расписывать свод яркими красками, прекрасно понимая, что
цветные композиции на большой высоте будут смотреться как неразборчивые цветовые пятна. Вместо этого
он написал на своде восемь композиций в технике гризайль. Каждая композиция – это эпизод из жизни
Св. Павла. Гризайли Торнхилла удивительно точно подошли к куполу собора: размер композиций и цветовое решение оказались верными. Торнхилл работал в соборе
в период 1716–1719 годов и однажды чуть не упал вниз,
когда, находясь на лесах, расписывал свод.
Торнхилл успешно работал во дворцах знати. Трудясь
во дворце Чатуорт в 1707–1708 годах, он, подражая Веррио, написал композицию, которая, начинаясь на стене,
заканчивалась на потолке. Сюжет росписи, «Похищение
сабинянок», в свое время использованный Рубенсом
в его известной картине, повествует об истреблении
мужчин-сабинян римлянами под командой Ромула
и о похищении всех женщин племени. Во дворце Бленем, принадлежавшем герцогу Мальборо, Торнхилл расписал потолочный плафон в Большом зале; сюжетом
росписи, разумеется, была Битва при Бленхайме, блистательно выигранная у французов герцогом.
Одной из самых известных работ Торнхилла всегда
считалась роспись потолка в Новом зале Совета в лондонской Ратуше. Торнхилл предложил свои услуги лордмэру бесплатно, хотя, после завершения работы, ему
вручили ценный подарок: большую золотую чашу. Зал
был со временем разрушен, но несколько фрагментов
росписи, включая «Аллегорию Лондона», сохранились.
В конце жизни, когда у него не было больше заказов,
Торнхилл по собственной инициативе начал копировать
картоны Рафаэля, которые находились тогда во дворце
Хэмптон-корт. Помимо полноразмерных копий, которые
он закончил в 1731 году, Торнхил сделал более 160 этюдов и набросков, показывающих головы, руки и ноги
фигур на картонах Рафаэля. Торнхилл планировал
со временем издать их отдельной книгой, чтобы она
стала прекрасным пособием для молодых художников,
но он умер в мае 1734 года, не закончив свой труд.

644

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Ученики
и помощники
Рассказ об учениках и помощниках Кристофера Рена –
это, пожалуй, самостоятельная тема, которая сама по себе
заслуживает отдельной книги. При этом в число учеников
Рена включаются не только те архитекторы, которые постоянно с ним работали, но также и те, кто, общаясь с ним
или его подчиненными, приобретали знания, оказавшиеся
полезными для них в будушем; наконец, к ним стоит причислить и тех архитекторов, которые, знакомясь с работами Рена, проникались духом его творчества, стремились
подражать ему в лучшем смысле этого слова, и со временем вырастали в больших мастеров. Но, конечно, его помощники, которые проработали с ним много лет, приобрели огромный багаж знаний, и он вывел их на очень высокий уровень архитектурной деятельности.
При этом взаимоотношения Рена с подчиненными, –
как служебные, так и личные, – интересны уже потому,
что порой он сталкивался с черной неблагодарностью.
Оценивая их работу, Рен постоянно помогал им и старался
продвинуть их по службе, чтобы обеспечить им достойное
существование. А некоторые из них далеко не всегда ценили это и не отвечали ему преданностью. Правда, таких
были единицы. В своем абcолютном большинстве люди,
работавшие с ним, буквально с первого дня могли оценить
таланты и организационные способности этого великого
мастера и делали все возможное, чтобы все проекты его
мастерской были сделаны lege artis – то есть «согласно
закону искусства».
С Реном работали такие интересные люди как Хук, Дикинсон, Уилсон, Хоксмур и другие проектировщики и чертежники. Некоторые из них, – как, например, Хук, – были
весьма значимыми фигурами в научном сообществе за-

Кларендон-хаус, здание, построенное в Оксфорде Н. Хоксмуром

долго до того, как стали помощниками Рена, другие же,
придя в Управление архитектурных и строительных работ,
только с Реном стали познавать азы своего ремесла.
Наш короткий рассказ о них мы начнем с Николаса
Хоксмура. Из всех учеников и помощников Рена он является самой интересной фигурой, и в первую очередь
потому, что таковой его сделала людская молва и «изыскания» последних десятилетий. Читатель, думается,
хорошо знает, что, стремясь сделать сенсационные открытия, историки, включая и историков архитектуры, нередко пытаются принизить одну фигуру и возвысить
другую. Такое произошло с Хоксмуром.
Начало этому процессу положил в 1924 году некий
Гарри-Стюарт Гудхарт-Рендел. Основываясь на том факте,
что большое количество чертежей Управления в существующих коллекциях и архивах изготовлено Хоксмуром,
он объявил, что практически все они – суть проекты, разработанные самим Хоксмуром. В 1979 году его знамя было
подхвачено Керри Даунис: в опубликованной этим авто-

ром монографии Хоксмур представал чуть ли как главная
фигура, ведущий разработчик почти всех проектов, заказы на которые получал Кристофер Рен. А 2002 году историк архитектуры Вон Харт даже получил премию за его
оценку творчества Хоксмура под таким же углом зрения.
Было бы излишним пускаться на страницах нашей
книги в долгую полемику с этим авторами, тем более что
результатом большинства дискуссий является такой:
никто никого не убедил. Но было бы неверно не привести
здесь некоторые факты, которые, являясь общеизвестными, могут бросить свет на нелепость многих заявлений
относительно личности и талантов Хоксмура.
Николас Хоксмур (пр. 1661–1736) приехал в Лондон,
когда ему едва исполнилось восемнадцать лет. В начале
1680-х годов Рен был уже не просто признанным мастером: он был ведущим авторитетом в архитектуре английского барокко. Он взял Хоксмура на работу в качестве
«клерка» – то есть исполнителя самого базового уровня,
причем, как полагают, взял не потому, что тот славился

IX. Помощники, ученики и последователи

645

Церковь Св. Алфегия,
построенная по его проекту
в Гринвиче (кроме
колокольни)

Церковь Св. Луки, построенная Хоксмуром на Олд-стрит.
«Египетский» обелиск, построенный вместо шпиля,
по мнению специалистов, не украшает церковь

своими талантами, а потому что был его дальним-предальним родственником. Сохранившиеся альбомы Хоксмура периода 1680–1683 годов свидетельствуют о том,
что он не имел никакого представления об архитектуре:
его зарисовки зданий в Ноттингеме, Бате, Оксфорде
и других городах были чисто любительскими. Это значит,
что в возрасте 22 лет Хоксмур еще только познавал азбуку проектирования. С 1683 по 1685 год он был заместителем инспектора на строительстве Уинчестерского
дворца.
С 1685 года и по начало 1700-х годов Хоксмур работал
под руководством Рена над такими важными проектами,
как Пансион ветеранов в Челси, собор Св. Павла, дворец
Хэмптон-корт и Пансион ветеранов флота в Гринвиче. Тот
факт, что в этот период он строго следовал всем указаниям, которые давал ему как чертежнику Кристофер Рен,
никем из историков архитектуры не оспаривается (кое-

кто, правда, старается подать этот факт как активное участие Хоксмура в процессе проектирования, но, учитывая
тщательную проработку всех деталей этих проектов
самим Реном, попытки такого рода напрасны). Между тем
Рен продолжал продвигать своего подопечного: Хоксмур
в 1689 году был назначен руководителем работ в Кенсингтонском дворце, а в 1705 году – заместителем инспектора работ в Гринвиче.
Уже упомянутые нами историки архитектуры заявляют, что к началу 1700-х годов Хоксмур стал важной
фигурой в английской архитектуре, и в последующие
20 лет доказал, что является одной из крупнейших фигур
в английском барокко вообще. Хоксмур умер в 1736 году.
Последние пятнадцать лет он настолько тяжело болел, что
даже не мог поставить подпись под документом. Получается, что примерно с 1720 года он уже не работал как архитектор. Но еще несколько лет из его карьеры выпали,
когда Кристофер Рен был заменен в 1718 году на посту Генерального Инспектора на дворцовую марионетку Уильяма Бенсона, и все посты Хоксмура достались брату
нового выдвиженца.

Итак, периодом активного и самостоятельного проектирования остается период примерно с 1700 по 1720
годы. В 1702 году Хоксмур спроектировал поместный дом
в Истон-Нестон, о котором мы упоминали в одной из предыдущих глав. Затем у него было несколько малозначащих заказов, после чего, поскольку его знали как
помощника Рена, его стали приглашать делать проекты
в Оксфордском и Кембриджском университетах. Сначала
ему предложили провести большую работу по полной перестройке колледжа Короля в Кембридже, и масштабный
проект был Хоксмуром сделан, но не осуществлен. Со временем был принят и реализован проект Джеймса Гиббса.
Предложил Хоксмур свой проект библиотеки и колледжу
Королевы в Оксфорде, но и здесь его отвергли.
Тем не менее, ряд крупных и важных проектов был им
разработан и осуществлен. К ним относятся Корпус Кларендона, центральное здание и Библиотека Кодрингтона
в колледже Всех Душ а также экран колледжа Королевы,
выходящий на улицу. Он построил также шесть церквей
в Лондоне. Корпус Кларендона был явно неудачным зданием по сравнению с другими постройками в стиле ба-

646

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Церковь Св. Георгия-на-востоке

Колледж Всех Душ в Оксфорде

рокко, которые выросли в Оксфорде. Тяжелое, массивное,
не вызывающее интереса и симпатии здание, в котором
располагалось издательство Оксфордского университета,
а ныне располагается часть его администрации, обладает
только одним положительным качеством: оно внесло разнообразие в постройки на Брод-стрит, где находится четыре колледжа, построенные в традиционном стиле.
Центральное здание колледжа Всех Душ, безусловно,
является лучшей из всех построек, когда-либо спланированных и реализованных Хоксмуром, При этом осуществленный проект довольно серьезно отличается от первоначального. Центральное здание, в котором должны
были располагаться Большие дортуары, архитектор планировал построить с двумя готическими башнями, но от

них отказались, и Хоксмур предложил построить башни
в стиле барокко, но с завершениями, которые явились
неким синтезом барокко и готики. Этот окончательный
его план был, за исключением небольших деталей, реализован полностью. Конечный результат оказался чрезвычайно интересным: здание вписалось в панораму
площади, отлично сочетаясь и с Большим залом Рэдклиффа, и с готическими постройками. Его справедливо
считают архитектурным шедевром.
План создания нового читального зала университета
вызвал большой интерес Хоксмура. Он предложил круглое здание, ротонду, с высоким куполом. В свое время
Хоксмур делал чертежи проекта Рена для библиотеки
колледжа Троицы; теперь, вытащив их на свет, он по до-

Церковь Богоматери-Вулнот

IX. Помощники, ученики и последователи

стоинству оценил нереализованную идею Рена по созданию круглой библиотеки. Дествительно, в условиях
ограниченной плошади круглое здание с куполом было
бы идеальным решением. Но его проект был принят
только частично. Строить Большой зал Рэдклиффа в конечном счете предложили Гиббсу.
Что же касается шести лондонских церквей Хоксмура,
то к ним у специалистов по архитектуре отношение самое
различное: одни считают, что это блестящие творения, демонстрирующие его творческую фантазию и знание древней архитектуры, другие же придерживаются мнения, что
в своем большинстве они нелепы и даже уродливы. Совершенно очевидно одно: когда Хоксмур строил церкви,
не уходя слишком далеко от принципов, которыми руководствовался в строительстве церквей Рен, постройки получались довольно изящными. Когда же он начинал
осуществлять эксперименты со стилем, формами и деталями, здания получались весьма странными и действительно некрасивыми.
К примеру, довольно элегантными и вполне в стиле
барроко считают его лондонские церкви в Лаймхаусе
и Блумсбери, а также церковь Св. Алфегия в Гринвиче.
Менее красива, довольно эклектична и мало приятна специалистам по архитектуре церковь Христа в Спитафилде.
Уродливыми считают церковь Св. Георгия-на-востоке
и церковь Богоматери Вулнота на улице Ломбард-стрит
(полагают, что ее основателем был в XII веке богач
по имени Вулнот де Вэлброк).
Церковь Св. Георгия-на-востоке является единственной церковью в стиле барокко в окружении унылого муниципального жилья и уже поэтому привлекает внимание. Ее южный фасад довольно традиционен и поэтому
симпатичен, хотя и вызывают некоторое недоумение четыре невразумительные кампанили на основном корпусе
церкви. Но ее северный фасад поразительно уродлив:
бочкообразная алтарная часть, вырастающая из плоской
стены с фронтоном, смотрится как пародия на готические
формы, а кампанили только ухудшают вид с севера.
Некрасива и церковь Богоматери Вулнота. Поклонники Хоксмура умиляются, глядя на нее, а между тем это
явная неудача архитектора. Соорудив большой портик
коринфского ордера на четвертом ярусе над входом
в церковь, архитектор получил как раз обратное тому,

647

Церковь Св. Иоанна, построенная Т. Арчером

чего хотел добиться. Стремление к изяществу форм, которые предназначались для экранирования двухбашенной конструкции, привело к тому, что над входом, наоборот, выросло массивное сооружение, способное, кажется, раздавить вход с его веерным окном. Чтобы
уменьшить этот эффект, архитектор использовал на первых двух ярусах рустикату, но, поскольку корпус церкви
шире, чем рустиката, положение это никак не исправило.
Небольшая высота завершающих башенок делает их
ничего не значащими, просто добавленными деталями.
Некоторые постройки Хоксмура излишне массивны:
это видно по Дому Кларендона и церкви Св. Алфегия, которую он построил в Гринвиче. Проблема тут, видимо,
в том, что у него не было той подготовки в области физики

и математики, что у Рена, и он не в состоянии был точно
расчитать нагрузки: соответственно, архитектор должен
был делать стены значительно более массивными, чем это
на самом деле требовалось. Заметим, что колокольня
церкви Св. Алфегия, самая красивая часть церкви, была
закончена архитектором Джоном Джеймсом в 1730 году,
когда Хоксмур был уже очень болен и не мог принимать
активного участия а создании церкви. Впрочем, разве
не достаточно того, что он все же создал в своей жизни
пару шедевров?
А вот Томас Арчер (1668–1743) был архитектором,
все постройки которого были шедеврами. Английские
историки архитектуры пишут о нем, что его работы затмило творчество Джона Ванбро и Николаса Хоксмура.

648

Церковь
Св. Филиппа
в Детфорде,
шедевр
Томаса Арчера

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Портрет Томаса Арчера

Между тем ни один, ни второй не смогли создать
в своей жизни шедевры, равные по классу, красоте
и элегантности тем, которыми прославился в начале
XVIII века Томас Арчер.
Арчера нельзя назвать учеником Рена в полном
смысле этого слова: он не работал вместе с Реном,
не учился у него зодчеству, не изготовлял чертежи по его
заказу. Но Арчер был архитектором от бога: его вкус, его
чувство пропорций и фактуры материала были феноменальными. Он был знаком с Реном и, возможно, даже
пользовался его советами, но главной школой для него,
без всякого сомнения, было творчество Рена в широком
плане: его идеи, его церкви, его собор Св. Павла.
Арчер жил, катаясь как сыр в масле, потому что в его
дворцовые функции входил контроль за азартными
играми и некоторыми таможенными операциями; неудивительно, что он стал богатым человеком. Когда
Арчер умер, его племяннику досталось наследство размером в 100 тысяч фунтов: астрономическая сумма
по тем временам! И вот этот молодой, богатый, приобщенный ко двору человек загорелся идеей стать ар-

649

IX. Помощники, ученики и последователи

Кафедральный собор Св. Филиппа в Бирмингеме, также бессмертное творение Арчера

хитектором, причем, архитектором отличным. Выпускник колледжа Троицы в Оксфорде, он был хорошо образован и готов к этому.
К тому же у него было гораздо больше возможностей,
чем у любого из английских архитекторов. Он не нуждался в деньгах и, соответственно, мог заниматься архитектурным творчеством тогда, когда был свободен
от других дел. Он ездил за границу, в том числе в Италию,
и привез оттуда огромный интерес с римскому барокко.
Он знакомился со многими постройками в этом стиле
и в Англии, и в континентальной Европе. Его привлекали
вогнутые и выгнутые стены, такие, каких не использовали в своих работах английские архитекторы, работы
Борромини и других талантливых итальянских архитекторов барокко.
Выбрать лучшую из построенных им церквей
трудно: каждая из них – жемчужина своего рода. Церковь Св. Иоанна на площади Смит-сквер в Уэстминстере
когда-то стояла в центре большой площади; сейчас она

Алтарная часть и хоры кафедрального собора Св. Филиппа

окружена домами более плотно, и рассмотреть ее
во всем ее великолепии довольно сложно. Церковь Арчера признают ныне шедевром архитектуры барокко,
но в XVIII и особенно в XIX веке ее называли «причудливой» и «жуткой». А Чарльз Диккенс в романе «Наш
общий друг» охарактеризовал церковь как «какого-то
окаменелого монстра, пугающего и гигантского, лежащего на спине со вздернутыми вверх ногами».
Арчер построил церковь, почти квадратную в плане.
Взглнув на нее с любой стороны, можно увидеть столько
элементов архитектуры барокко, что почти не видно
собственно стен: здесь и колонны, и карнизы, и фронтоны, и узорные башенки, но Арчер сплавил их так искусно и с таким вкусом, что они не смотрятся навязчиво
или гротескно. Внутри же церковь очень проста: никаких
витражей, белые стены и белые коринфские колонны,
поддерживающие простой цилиндрический потолок. Все
сделано в лучших традициях чистой реновской архитектуры. Сейчас это концертный зал.

Еще более «реновской» по духу является церковь
Св. Филиппа, которую Арчер создал в Детфорде. Она
построена, как и большинство церквей Рена, из белого
портлендского камня. Но церковь Арчера кажется даже
более выразительной, чем большинство этих церквей.
Подземная часовня церкви сделана высокой, почти как
цокольный этаж; соответственно, ко входу в церковь
ведет широкая секторная лестница. Необычны и колокольня с изящным шпилем, и полукруглый портик, который поддерживают четыре мощные колонны
тосканского ордера. Смотреть на эту церковь – истинно
эстетическое удовольствие.
Но самым прекрасным творением Арчера является
церковь (ныне кафедральный собор) Св. Филиппа в Бирмингеме. Он строил ее в 1711–1715 годах. Эта церковь
значительно более италинистская по стилю, нежели
церкви Рена, и в ней чувствуется влияние Борромини. Высокие окна разнесены пилястрами низкого профиля,
крыша украшена балюстрадой и урнами, которыми закан-

650

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Западный
фасад
Чатуорт-хауса,
спроектированный
Арчером
Фойе и лестница во дворце графа Честерфилда,
которые спроектировал Уильям Толман

чивается антаблемент над пилястрами. На западном
конце устроена колокольня, которая располагается над
вестибюлем и завершена куполом, крытым свинцом, с фонариком скромного размера. Вся постройка, сделанная
из кирпича и облицованная камнем из карьера, находившегося в имении самого Арчера, обладает чарующей красотой, и, несмотря на италинистский дух, – это английское
барокко. Арчер также сделал первый проект церкви Богоматери-на-Стрэнде (St. Mary-le-Strand), который развил
и реализовал архитектор Джеймс Гиббс.
Наконец, было бы неверным не упомянуть здесь
об еще одном шедевре Арчера: о дворце, который он построил для Чарльза Тальбота, первого герцога Шрюсбери.
Дворец находится в Хитроп-парке, в Оксфордшире. Это
одно из самых красивых зданий в стиле барокко на английской земле. Высокий и выдающийся вперед портик

с колоннами коринфского стиля, балюстрада на крыше,
двухпролетные боковые секции, украшенные полуколоннами и пилястрами того же стиля – все это сделано
с большим вкусом и с идеальными пропорциями. Сейчас
это гостиница.
Среди историков архитектуры находились в прошлые
века те, кто, отмечал в своих работах, что здание в Хитроп-парке было воздвигнуто спустя всего несколько лет
после того, как был закончен дворец Чатуорт-хаус для герцога Девонширского – а его якобы проектировал Уильям
Толман. Из этого делался вывод, что Арчер просто заимствововал идеи последнего, когда проектировал свое
здание. Но документы полностью это опровергают. Действительно, южная и восточная сторона дворца были действительно перестроены Толманом, но западный
и северный фасады были спроектированы как раз Тома-

сом Арчером. Западный фасад имеет много общего с фасадом дворца в Хитроп-парке, и если Арчер что-то и заимствовал, то только у себя.
Вообще дорожки Арчера и Толмана пересекались
не раз: они не сотрудничали, но их порознь порой привлекали одни и те же люди, в основном придворные.
В отличие от Арчера, который с Реном не работал,
Уильям Толман (1650–1719) считается одним из учеников Кристофера Рена, поскольку на протяжении ряда
лет трудился большую часть времени рядом с Реном.
С 1689 по 1702 год он был главным контролером Королевских работ, то есть был в курсе всего, что делал Рен,
а затем – заместителем Смотрителя Королевских садов;
в этом последнем качестве он работал с Реном
во дворце Хэмптон-корт, когда Рен его перестраивал.
Напомним, что Толман, предложив более низкую цену

IX. Помощники, ученики и последователи

за проектирование и оформление интерьеров, лишил
этой работы Рена, после чего они общались мало.
О Толмане пишут, что, он хотя был сыном джентльмена и имел вид рафинированного горожанина, в быту
казался грубым, недобрым человеком, и даже многие
придворные отмечали эту черту его характера. Но он,
безусловно, был способным архитектором, и сделанное

им во дворце Чатуорт-хаус отмечается как работа большого мастера. Кроме части этого дворца, он построил
еще одиннадцать поместных домов, включая такой обширный дворец как Петуорт-хаус в Западном Сассексе.
Ему приписывают еще авторство церкви Св. Анны в лондонском квартале Сохо, но выводы такого рода считаются недостаточно обоснованными.

651
Одним из учеников Рена нужно, безусловно, считать
Джона Джеймса (1673–1746), сына священника из Хэмпшира, который уже в 17 лет стал подмастерьем у Мэтью
Бэнкса, главного плотника Его Величества. Одно время
Джеймс жил и работал во дворце Хэмптон-корт
и в Гринвиче, а в ходе строительства собора Св. Павла
Джеймс был у Кристофера Рена главным плотником.

Церковь Богоматери
в Твикенеме.
Вид с Темзы

652

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Интерьер церкви Богоматери в Твикенеме

Рен не только доверял ему серьезные работы, но и всему
его учил, и после смерти Рена Джон Джеймс стал главным инспектором собора.
Когда в 1713 году рухнул неф средневековой церкви
Богоматери в Твикенеме, неподалеку от Ричмонда, Рен
порекомендовал Джеймса в качестве архитектора и, думается, дал ему несколько дружеских советов. Другая
рекомендация была, несомненно, дана еще одним знакомым Джеймса – великим художником Годфри Нелле-

ром, который в то время был церковным старостой
в приходе церкви Богоматери.
Церковь стоит считать шедевром Джеймса. Она проста и элегантна и очень хорошо смотрится с Темзы. Корпус церкви Джеймс построил из красного кирпича
и украсил пилястрами тосканского ордера и фронтонами. Внутри архитектор устроил галереи, опирающиеся
на колонны, вдоль всего нефа. Средневековую колокольню он не перестраивал, но укрепил. В церкви

Джеймса был похоронен поэт Адександр Поуп и крестились дети Фильдинга и Теннисона.
Наконец, пришло время рассказать о самом интересном из сотрудников Рена: о человеке по имени Роберт Хук
(1635–1703). Выдающийся ученый XVII века, один из создателей Королевского научного общества, Хук был близким другом и помощником Рена на протяжении многих
лет. Тот факт, что Рен, зная о многочисленных физических,
химических и прочих опытах Хука, о его серьезных рабо-

IX. Общественные здания и сооружения, спроектированные, построенные или перестроенные Реном

тах в области астрономии, гравитации, механики, биологии и даже палеонтологии, все же решил привлечь его
к работе в своем управлении, говорит об очень многом.
Во-первых, ему требовался преданный друг и помощник
в конторе, которая в значительной степени состояла
из начинающих архитекторов, и человек с научным складом ума ему был очень нужен для правильной организации работы. Во-вторых, Рен знал по себе, что научные
труды, какими бы ни были их результаты, редко приносят
доход, и Хуку, уже испытавшему на себе тяготы судьбы,
необходим постоянный и приличный доход. Это
не только повышало его качество жизни; это еще давало
ученому возможность продолжать свою научную и экспериментаторскую деятельность. Очевидно, что Хук, человек со сложным характером, оценил отношение к себе
Рена, был ему предан и всегда платил ему благодарностью.
Прежде чем рассказать о том, какую работу вел под
началом Рена этот талантливейший человек, вероятно,
стоит привести, не называя имен и источников, один
пассаж из работы маститого английского специалиста
по истории архитектуры. Он пишет, что Рен довольно
часто отдавал своим помощникам на разработку
те проекты, за которые был «номинально» ответственным. Скажем, если говорить о Мемориале Большого
Лондонского пожара, существует несколько вариантов
колонны дорического ордера, и ни один из них не выполнен рукой Рена. А в дневнике Хука есть запись, что
он такую колонну проектировал. Отсюда делается
вывод, что проект колонны сделал Хук, а Рен только
отдал его на подпись королю.
Здесь мы снова сталкиваемся с очевидной попыткой
принизить роль Рена в крупнейших проектах и возвысить роль его помощников. Собственно, как уже отмечалось, мы довольно часто сталкивались с подобной
тенденцией и в случае с Хоксмуром. Но при всем уважении к Хуку как к одной из крупнейших фигур на английском горизонте того времени, надо, тем не менее,
признать, что он был архитектором весьма скромного
масштаба. Он самостоятельно спроектировал несколько
усадебных домов и одну церковь в районе МилтонКейнс, которая, кстати, никак не может претендовать
на роль шедевра. Он участвовал в работе над рядом

653

Церковь,
построенная
Р. Хуком в Миллене,
район МилтонКейнс

654

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

других проектов, в том числе таких важных, как Пансион
ветеранов флота в Гринвиче, но только как исполнитель,
а не ведущий проектировщик.
Вот если бы искатели сенсации попытались взглянуть
на роль Хука в некоторых проектах под несколько иным
углом зрения, более беспристрастно, они увидели бы, насколько он был действительно полезен и Рену, и делу, которому они вместе служили. К примеру, Рен поручил Хуку
разработать проект каркаса для внешнего купола собора
Св. Павла, то есть выполнить работу, к которой он, физик
и математик, был идеально подготовлен. Его участие
в проекте Мемориала Большого Лондонского пожара
тоже было важным, но не в создании архитектурного
проекта. И Рен, и Хук были астрономами, и у обоих была
дерзкая идея использовать колонну как телескоп для наблюдений прохождения светил через поле зрения; для
этого под колонной устроили камеру для наблюдений,
и спиральная лестница была сделана без центральной
опоры. План этот, как мы знаем, не удался.
Известно, что Рен всегда поддерживал старого товарища в его спорах по поводу авторства многих научных
идей, которые нередко присваивали себе другие ученые. Хук был первым, кто начал работы по гравитации,
физическому строению клетки, корреляции планет; он
изобрел новый тип храповика, ставшего важным элементом часового механизма. В конце жизни он воевал
с Исааком Ньютоном, который, по его мнению, присвоил
себе его труды по гравитации, и с Ольденбургом, который
продал его идею храповика. Ньютон отомстил ему, когда
стал Президентом Научного общества. Он не только запрятал подальше его труды, но и приказал уничтожить
портрет Хука. Однако сохранилось множество патентов
Хука, причем в таких областях, как эластичность материалов, оптика, барометрия и даже моделирование человеческой памяти.
Что же касается его архитектурной деятельности,
багаж знаний Хука и долгие годы сотрудничества
с Реном сделали его профессионалом и в этой области.
Его вкусы и интересы несколько отличались от реновских, и, судя по его дневникам, они, бывало, спорили
по тем или иным вопросам, связанным с их работой.
Но Хук оставался верным помощником и близким другом Рена до конца своих дней.

Последователи
и подражатели

Портрет Джеймса Гиббса

Когда речь заходит об английских архитекторах
XVIII или XIX века, историки архитектуры, в первую очередь собственно английские, начинают сравнивать их
с итальянскими или французскими мастерами, сыпать
примерами, когда те или иные архитектурные детали
построек англичан напоминают такие же детали в постройках их коллег с континента. Творчество таких выдающихся мастеров как Бернини, Борромини, Мансар
или де Бросс, безусловно, оказало влияние на несколько поколений европейских архитекторов, но историки будто забывают о том, что в основе архитектуры
барокко было творчество древнеримских и древнегреческих зодчих, которые разработали приемы создания

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Зал Рэдклиффа в Оксфорде, построенный Дж. Гиббсом. Это
читальный зал Оксфордского университета

архитектурных композициий и накопили арсенал архитектурных деталей, которыми зодчие пользовались многие сотни лет.
Возьмем, к примеру, архитектора по имени Джеймс
Гиббс (1682–1754). Этот талантливый архитектор известен в первую очередь тем, что построил в Оксфорде Большой зал Рэдклиффа, а в Лондоне – церковь
Св. Мартина-в-полях. Он родился в Шотландии и большую часть жизни провел в Англии, но когда о нем говорят историки архитектуры, они в первую очередь
напирают на то, что он учился в Риме, где получил профессиональную подготовку у архитектора барокко
по имени Карло Фонтана, и что его архитектурный стиль

655

IX. Помощники, ученики и последователи

включал эелементы, заимствованные у Андреа Палладио
и у итальянского барокко.
Нашлись, однако, смельчаки, которые сказали открыто и прямо: наибольшее влияние на Гиббса оказало
творчество Кристофера Рена. Беспристрастный и талантливый историк архитектуры Джон Саммерсон даже
пошел дальше: он назвал работы Гиббса «воплощением
архитектурных идей Кристофера Рена, которые тот
не смог до конца развить в своих собственных постройках». Хотя в Англии в период творческой жизни Гиббса
процветал палладианизм, всячески поддерживаемый
правящей партией вигов, он остался верен тому творческому кредо, которое было выработано им на независимой основе, но с глубоким уважением к тому, что
создали до него Рен и его ученики, мастера английского
барокко.
Только в последние годы историки архитектуры
стали признавать, что творчество Кристофера Рена
оказало большое влияние не только на английских архитекторов конца XVII и начала XVIII века, но и на архитекторов последующих поколений. Это влияние
испытали такие выдающиеся мастера, как Джон Нэш,
Джон Соун и Децимус Бартон, хотя, конечно, научнотехнический прогресс, новые требования к архитектуре и ее как дисциплины в целом привели к тому, что
многие его идеи экстраполировались и приобретали
новое звучание. Но в первую очередь большие мастера учились у него вкусу и пропорциям.
Его стиль в оформлении интерьеров нашел подражателей даже среди тех молодых архитекторов, которые,
следуя тогдашней моде, были в своем большинстве
приверженцами палладианизма – ведь их поддерживали короли Ганноверской династии. Их работы в частных домах или в часовнях сегодня обнаружить трудно:
в Викторианскую эпоху их усердно закрашивали, застраивали или просто демонтировали. Наиболее наглядный пример – это работа Джеймса Бэрроу, архитектора-самоучки, в Старой часовне колледжа Королевы
в Кембридже. Бэрроу оформил часовню в классическом
стиле, с большой алтарной перегородкой и обшитыми
деревом стенами. В Викторианскую эпоху она изменилась до неузнаваемости. Она превратилась, благодаря
новому потолку, в готическую часовню, а перегородку,

которая никак не сочеталась с ярким готическим потолком, покрасили синей краской и позолотили, не
жалея золота.
А в других странах Европы в середине XIX века здания в классическом стиле строились по-прежнему, причем школа этого стиля дала миру немало выдающихся
архитекторов, для которых Кристофер Рен был прекрасным примером творческой фантазии. Впрочем, и

Чарльз-Герберт Рейли

на рубеже ХХ века находились мастера архитектуры,
которые считали, что возможности использования реновского стиля далеко не исчерпаны. Чарльз-Герберт
Рейли (1874 – 1948), возведенный в рыцарское достоинство за архитектурную деятельность и за блестящее преподавание архитектуры, более всего известен
тем, что под его руководством с 1904 по 1933 год Ливерпульская школа архитектуры стала всемирно известным учебным заведением, воспитавшим целую
плеяду профессионалов мирового класса. Его ученики
стали профессорами престижных архитектурных школ
не только в Великобритании, но также в США, Канаде и
Австралии.

Проект Ливерпульского кафедрального собора

Рейлли был также отличным практикующим архитектором, на пути которого воздвигали сотни барьеров архитекторы викторианской школы. Рейлли был ярым
противником викторианской «неоготики», которая десятилетия господствовала в английской архитектуре.
На протяжении многих лет он выступал за развитие
форм неоклассицизма, который, кстати говоря, продолжал в те времена успешно развиваться в американской
архитектуре.
В 1902 году Рейлли стал участником конкурса на
лучший проект Ливерпульского кафедрального собора.
В нем участвовали ведущие архитекторы того времени;
все они, за исключением Рейлли, который представил

656
неоклассический проект, показывали неоготические
проекты. Проект Рейлли был, безусловно, самым интересным и отличался величественностью и притягательностью; не удивительно, что его хвалили и считали
творением большого таланта. Он был сделан в подлинно
реновской традиции, с большим центральным куполом.
Но жюри конкурса состояло из «железобетонных»
сторонников неоготики. Тон в нем задавали Дж. Бодли,
который был несгибаемым викторианцем, считавшим, что
лучше готики не может быть ничего, и Н. Шоу, сторонник
эклектики с неоготическим уклоном. С таким жюри проект Рейлли не попал даже в пятерку проектов, которые
рассматривали в последнем туре. Жюри приняло проект
Джайльса Гилберта Скотта, внука викторианского архитектора, известного по целому ряду претенциозных построек Викторианских времен.
Проект Скотта-внука, создателя известной электростанции в Баттерси, был выполнен в том стиле, которого он тогда строго придерживался: то был синтез
неоготики и модернизма. Здание получилось тяжелое,
мрачное, вовсе не вызывающее восторга, а наоборот,
подавляющее своей массивностью, с избытком готических деталей, плохо читающихся даже на небольшом
расстоянии. Со временем Скотт стал строить здания
более интересные и с эстетической, и с функциональной точки зрения.
Но любопытно то, что, хотя проект Рейлли не был
принят, его еще на протяжении долгого времени атаковали все, кому не лень. Сторонники неоготики ругали
его за то что он никак не хочет соглашаться с их «генеральной линией», сторонники германского «югендстиля» и французского «ар-нуво» критиковали его «за
отсталость», и к этому хору даже присоединились
Чарльз-Ренни Макинтош и художники из лагеря стиля
«Искусство и ремесла». Все они знали, чего боялись.
Верховенство Рейлли как лидирующего архитектурного
авторитета и поддержка его идей со стороны интеллигенции положили конец кратковременному роману английской архитектуры со стилями, которые проповедовали его противники. Жаль только, что в Ливерпуле
не вырос собор по его проекту.
В лондонских районах Кенсингтон и Челси немало
церквей, построенных или «обновленных» в XIX веке.

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Портрет архитектора Томаса Эллома

Почти все они перестроены или восстановлены в строгом соответствии с викторианской готической или неоготической модой. Впрочем, есть и исключения. Одним
из них является церковь Св. Петра на Кенсингтон-Паркроуд. В ней немало черт архитектуры английского барокко, и это не может не удивлять, если учесть, что
первая церковь, построенная в этом районе, была, как
и большинство строящихся в то время в Лондоне церквей, типично неоготической.
Строил церковь Св. Петра архитектор по имени Томас
Эллом (1804–1872). Он был одним из образованнейших
и талантливейших людей своей эпохи. Своим современникам он был известен не только как архитектор,
но и как иллюстратор, автор топографических картин,
путешественник и этнограф. Церковь Св. Петра проектировалась им как часть единого целого: застройки улицы,
на которой возводилась церковь, и соседних улиц
Стенли-крезент и Стенли-гарденз. В сущности, церковь,
по его замыслу, должна была стать неким образцом для
церквей в новых районах к западу от Вест-энда.
Эллом высоко ценил творчество Кристофера Рена.
В своем проекте он использовал многое из того, что ему

Церковь Св. Петра на Кенсингтон-Парк-роуд

было интересно в его творчестве. Церковь должна была
вмещать не менее 1400 человек, и поэтому Эллом использовал реновский способ увеличения вместимости
храма за счет галерей, опирающихся на колонны. Он,
однако, разместил галереи только в тыльной части
церкви. Большая и красиво декорированная апсида

IX. Помощники, ученики и последователи

657

Интерьер церкви Св. Петра в Кенсингтоне

придавала храму торжественность и традиционность.
Церковь была довольно широкой, что, подобно реновским церквям такого типа, позволяло прихожанам хорошо видеть, что происходило в алтарной части.
Стоит отметить, что церковь Эллома была последней
лондонской церковью в XIX веке, которая была по-

строена в классическом стиле. Фасад, выходящий
на Кенсингтон-Парк-роуд, был украшен фронтоном
и шестью полуколоннами: двумя двойными и двумя
одинарными, а колокольня с часами на всех сторонах
четырехугольника была сделана двухярусной и очень
высокой. Нижний ярус колокольни украшен двумя по-

луколоннами на каждой стороне и сам по себе является очень эффектным. Российский архитектор Якубян, изучавший творчество Рена и его последователей,
считал, что если бы Рен прожил не девять десятков лет,
а пятнадцать, его творчество эволюционировало бы
в этом направлении.

659

Послесловие

Наверное, в каждой цивилизованной стране есть здания, в которых иногда явно, а иногда и неуловимо присутствует дух, свойственный творениям Кристофера Рена.
Про Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге говорят, что
в нем немало заимствований от Виллы «Ротонда» Иниго
Джонса, но фасад его гораздо ближе по стилю и по духу
к собору Св. Павла в Лондоне. На американском континенте немало построек, в которых чувствуется влияние
архитектуры Рена. В июне 1961 года известный не только
в США, но и во всем мире, журнал «Ридерз дайджест» признал, что купол вашингтонского Капитолия – это результат вдохновения, полученного его создателями от купола
Св. Павла, построенного за 150 лет до Капитолия.

Во многих городах Америки можно найти церкви,
построенные по моделям церквей Кристофера Рена или
в его стиле, и их, как правило, все так и зовут – «реновскими». В Чарльстоне, Южная Каролина, это церковь
Св. Филиппа, в Ньюпорте, Род Айленд – церковь Троицы
на Спринг-стрит, в Нью-Берне, Северная Каролина, – пресвитерианская церковь, в Кингстоне, Нью-Йорк – Голландская протестантская церковь. Собственно говоря,
подражатели Кристофера Рена поступали правильно
и мудро. Их постройки до сих пор украшают многие
города мира. Писатель Гарри Маунт в своей статье в газете «Дейли Телеграф», рассуждая о лондонском горизонте, писал:

«Трудно представить себе сегодня любое новое здание, создатели которого могли бы рассчитывать на то, что его история будет насчитывать 300 лет, не говоря уже о вечности. Все эти „шарды“, „огурцы“ и „мобильники“ не обязательно плохи – их линии иногда радуют взор
и приносят благословенное отдохновение после полустолетия высоток с их грубыми и неумолимыми прямыми углами. И инженерия в этом
новом поколении „знаковых“ зданий неизбежно более прогрессивная, чем в реновских, несмотря на их отличие. Но эстетическое мастерство
Рена остается на много световых лет впереди этих современных его наследников...
Из всех видов искусств архитектура является наиболее общественным… Мы все вынуждены смотреть на здания, особенно если они доминируют на горизонте наших городов… [На фоне] стекла и стали Лондонского Сити [поднимает] настроение [лишь] лес шпилей церквей
Рена, возвышающихся вокруг купола, которому триста лет. „Никто умнее не строил стен, чем сэр Кристофер, Кристофер Рен“ – так звучат
простые старые вирши. И они так же справедливы сегодня, как раньше».
Надо ли говорить, что авторы книги всей душой присоединяются к этим словам.

660

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Портрет Кристофера Рена

Церковь Св. Филиппа, Чарльстон, США

Уорбрук-хаус, Англия (Дж. Джкймс)

Первая церковь Христа,
Нью-Хэвен, США

Садбери-холл, Англия (Дж. Вернон)

Капитолий, Вашингтон, США

Церковь Всех Святых, Лондон (Дж. Нэш)

Исакиевский собор, Санкт-Петербург, Россия

661

Послесловие

Сен-Сюльпис, Париж (Сервандони)

Академия ВМС, Аннаполис, США

Церковь Св. Леонарда, Лондон (Дж. Дэнс, ст.).

Проект церкви, В. Баженов, Россия

Церковь Троицы, Ньюпорт, США

Голландская протестанская церковь,
Кингстон, США

Проект храма Христа Спасителя, А. Григорьев, Россия

Проект Хоспитального дома,
Д. Ухтомский, Россия

662

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Приложение.

Чертежи, выполненные Реном
и его сотрудниками, хранящиеся в колледже
Всех Душ в Оксфорде

«Промежуточный» проект
собора Св. Павла, который
Рен изготовил, как полагают,
только для того, чтобы
клирики и отцы города,
наконец, одобрили бы
строительство собора

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

663

Приложение. Чертежи

Проект нового дворца Уайтхолл.
Презентационный акварельный рисунок
К. Рена, показывающий половину
центрального портика и один пролет
Банкетного дома

Проект здания, созданный Реном
для дворца Уайтхолл.
Возможно, это грот для Личного
сада короля

664

Проект перестройки Палаты
общин в Уэстминстерском
дворце. Проект сделан К. Реном,
но данный чертеж выполнен
Н. Хоксмуром

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Приложение. Чертежи

Проект Мемориала короля Карла I,
который планировали строить
в замке Уиндзор.
Он должен был вмещать
часовню и массивный памятник

665

Первый вариант фасада
церкви Св. Эдмунда, Короля
и Мученика. Чертеж выполнен
Эдвардом Пирсом.
На фронтоне инициалы
К. Рена CW , а в правом верхнем
углу надпись, сделанная рукой
Рена: «С одобрения
Его Величества»

666

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Разрез жилого корпуса в колледже
Троицы, Оксфорд, выполненный
К. Реном

Первый проект библиотеки
колледжа Троицы в Кэмбридже.
В последущем проекте библиотеки
К. Рен отказался от варианта
купольного здания

Приложение. Чертежи

Стол для чтения и табуретка,
спроектированные К. Реном для
библиотеки колледжа Троицы в Кэмбридже.
Рисунок датируется 1680-ми
годами

667

Презентационный чертеж конюшни,
выполненный К. Реном по заданию
короля Карла II

668

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Проект загородного жилого дома
(возможно, один из варинтов
проектв поместного дома
в Тринг-парке)

Чертеж дома герцога Монмута
на площади Сохо-сквер, сделанный
У. Дикинсоном. Важный аргумент
в пользу того, что здание строил
не Т. Арчер, а К. Рен

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

669

Приложение. Чертежи.

Рисунки и заметки Рена, относящиеся
к созданию метеорологических
устройств

Проект оформления установки
органа над экраном

670

В. КАТАМИДЗЕ, М. НИКОЛАЕВА

Кристофер Рен. ГЕНИЙ АНГЛИЙСКОГО БАРОККО

Библиография:

Beard, Geoffrey W. Sir Christopher Wren. J.Bartholomew. 1982
Bell, Walter George. The Tower of London. John Lane The Bodley Head, London.1929
Betjeman, John. City of London churches. Pitkin Publishing, Stround, Gloucestershire, 1992.
Bradley, Simon and Nikolaus Pevsner. London: The City churches. Yale University Press, 1988.
Britain-Gatlin, Timothy. Churches. Collins. 2008
Bray,William (edited by). The Diary of John Evelyn. Dent. 1907
Briggs, Martin S. Wren the Incomparable. Allen & Unwin. 1953
Carpenter, Edward (edited by). The History of Westminster Abbey. John Baker. 1966
Chancellor, Beresford E. The Lives of the British Architects from William of Wykeham to Sir William
Chambers. Duckworth. 1909
Chancellor, Beresford E. The West End Yesterday and Today. Ramsfield. 1927
Christopher, John. Wren's City of London churches. Amberley Publishing, Stround,
Gloucestershire, 2012
Clarke, Basil F.L. Parish Churches of London. Batsford. 1966
Colvin, H,M. A Biographical Dictionary of English Architects, 1660-1840. Harvard University
Press.1954
Dalzell, W.R. The History of London. Book Club Associates. London. 1981
Dircks, Rudolf .Sir Christopher Wren, A.D. 1632-1723. Hodder & Stoughton.1923
Ebel, Suzanne and Doreen Impey. London’s Riverside. William Luscombe Publisher Ltd. 1973
Bray,William (edited by). The Diary of John Evelyn. Dent. 1907
Fedden, Robin and Rosemary Joekes. The National Trust Guide. Book Club Associates, London. 1973
Fedden, Robin and John Kenworthy-Browne. The Country House Guide. Jonathan Cape,
London. 1979
Geraghty, Anthony. The Architectural Drawings of Sir Christopher Wren at All Souls College,
Oxford: a Complete Catalogue. Lund Humphries. 2007
Gerhold, Dorian. Westminster Hall. Nine Hundred Years of History. James & JHames. 1999
Glenister, S.H. Stories of Great Craftsmen. George G.Harrap & Co.Ltd. London. 1940
Godfrey, Walter H. A History of Architecture in London. Arranged to illustrate the Course
of Architecture in England until 1800. B.T. Batsford. 1911
Hibbert, Christopher. London. The Biography of a City. Penguin Books Ltd. Harmondsworth. 1977
Hornak, Angelo. After the Fire: London Churches in the Age of Wren, Hawksmoor and Gibbs.
Pimpernell Press. 2016
Hughson, David. Guide to the British Metropolis (Volumes I-II). London. 1817

Jardine, Lisa. On a Grander Scale. The Outstanding Career of Sir Christopher Wren. Harper Collins/ 2002
Jeffery, Paul. The City Churches of Sir Christopher Wren. Hambledon Continuum, London, 2007
Jones, Edward, and Christopher Woodward. A Guide to the Architecture of London. Seven Dials. 2000
Jones, G.P. The London Mason in the Seventeenth Century. Manchester. 1935
Kent, William. An Encyclopaedia of London, J M Dent & Sons Ltd, London, 1951
Knight, Charles (edited by). Old England. A Pictorial Museum of Regal, Ecclesiastical, Municipal,
Baronial, and Popular Antiquities. James Sangster & Co, Books 1& 2. 1853
Knight, Charles (edited by). London. Vol.I-VI. Henry G.Bohn. London 1851
Knight, Charles (conducted by). English Cyclopedia. A New Dictionary of Universal Knowledge.
Vol.I and III. Bradbury and Evans. London.1854
Lang, Jane. Rebuilding St. Paul’s after the Great Fire of London. Oxford University Press. 1956
Latham, Robert and Linnet (selected and edited by) A Pepys Anthology. Unwin Hyman, London.
1987
Lindsay, Philip. Hampton Court, A History. Meridian. 1948
Little, Bryan D.G.Sir Christopher Wren. A Historical Biography. Hale. 1975
Milar, Bill. London’s City churches. Metro Publications Ltd, London 2011.
Milman, Lena. Sir Christopher Wren. Duckworth. 1908
Page-Roberts, James. Dockland Buildings Old and New. The Midlark Press. 1998
Paul, Jeffery. The City Churches of Sir Christopher Wren. Hambledon Press. 1996
Royal Commision on Historical monuments ( England ), London, Roman, HMSO – RCHM, 1928.
Scarfe, Norman. Cambridgeshire. Faber and Faber, London. 1983
Sekler, Eduard F. Wren and His Place in European Architecture. Macmillan, 1956
Stimson, Dorothy. Scientists and Amateurs: The History of the Royal Society. Schuman, 1948
Summerson, John. Architecture in Britain, 1530 to 1830. Penguin Books, 1954
Summerson, John. Heavenly Mansions & Other Essays on Architecture. W.W.Norton, 1963
Summerson, John. Sir Christopher Wren. Collins. 1953
The City of London. A record of Destruction and Survival. Shenval Press, London & Hertford. 1951
The Consise Dictionary of National Biography. The Softback Preview/ 1995
Tinniswood, Adrian His Invention So Fertile A life of Christopher Wren. Oxfprd University Press
2001
Tucker, Tony. City of London Churches. The Friends of the City Churches. 2002
Tyacke, Nicholas. The History of the University of Oxford, vol.4. 1997
Whinney, Margaret. Wren. Thames and Hudson Ltd, London, 1971.

671

Библиография. Иллюстрации. Об авторах.

Иллюстрации:

© Ttustees of the British Museum:
11A, 11B, 14, 16, 18, 20B, 21B, 21C, 22, 30, 32A, 33B, 34, 38A, 39,
42A, 43, 44, 45, 48, 53, 54, 57, 60A, 61, 87, 91, 103A, 106, 115, 120,
121, 123A, 124A, 126, 127, 128, 129, 130, 133. 134, 135, 136, 137,151,
152, 156C, 169B, 170A, 171A, 172, 174C, 177, 182B, 192A, 197A, 207A,
207B, 217A, 221A, 225A, 229A, 233A, 237A, 243A, 249A, 255A,
259A, 263A, 267A, 271A, 275A, 281A, 285A, 289A, 295A, 299A,
303A, 307A, 311A, 317A, 323A, 327A, 333A, 343A, 347A, 355A, 358B,
359B, 361B, 364B, 366B, 374B, 375C, 376B, 377A, 377C, 378B, 379B,
380C, 383, 384, 385A, 386B, 387A, 388A, 389A, 390A, 391A, 392A,
393A, 384A, 395A, 395B, 396, 397A, 403, 405A, 414A, 418, 426, 435,
449. 455, 461, 467, 475, 491, 492, 495, 496, 503, 506B, 508, 509, 512,
513, 514, 515, 516, 517, 519A, 522, 523, 524, 525, 526, 527, 529. 531A,
540. 541, 544, 547, 548, 549, 550. 551, 552A, 552B, 552C, 553, 555,
556, 558, 559, 560, 561, 562, 563, 573, 580, 584, 588, 592, 593, 595,
596, 597, 599, 601, 602, 606A, 611, 618, 619, 620, 621, 631, 636, 640A,
641B, 647, 648B, 650B, 655A, 656A.
© Royal Collection Trust
94A, 99, 108A, 109A, 111B, 116B, 117, 118, 119, 125, 140, 141.
© St Paul’s Cathedral (Dean and Chapter)
27, 56, 58, 59, 62, 71, 74, 75, 77B, 528, 640B, 659.
© The Codrington Library, All Souls College, Oxford
662, 663, 664, 665, 667, 668, 669.
© RIBA Images
37, 146.
© Library of Congress (USA)
28, 68, 69, 131B, 147, 195, 434, 442A, 459, 600, 660 (A, B, F & G),
661 (C, D &E).
© Slava Katamidze Collection
6, 7, 12, 13A, 17A, 20A, 23, 29, 31, 38, 41, 42B, 51, 52, 60B, 63, 65B,
65C, 78, 79, 81B, 82, 86, 105, 122A, 131A, 143, 153B, 210, 217B, 278B,
278C, 318A, 321A, 368A, 372B, 429B, 477, 485A, 485C, 487, 488, 497A,
497B, 504A, 504C, 511, 530, 531B, 534, 546, 569, 589, 615, 629, 639A.

Об авторах:

© Westminster Abbey (Library, Dean and Chapter)
190, 193, 194A, 535.
© Lincoln Cathedral Library
199A.
© Library of the Society of Antiquaries of London
392B.
© Tim Major
510, 532, 586, 591, 594, 598, 600, 608, 614, 624.
© V.Shishkin
518.
© Easton Neston Properties
620, 621, 622, 623.
© Francis Frith Collections
581B.
© David Iliff. License: CC-BY-SA 3.0
483.

Авторы благодарят всех фотографов – профессионалов и любителей, поместивших свои работы для использования на сайтах Flickr, Alamy, Wikipedia/Wikimedia, и персонально –
Мередит Хэтфилд, Ясминку Ханчич, Софию Светличную,
Майкла Куинна за любезно предоставленные ими и прекрасно
выполненные снимки, украсившие нашу книгу.

Вячеслав Катамидзе –

Марина Николаева –

писатель, публицист,
историк, автор двух десятков популярных книг, среди
которых – «Прогулки по
Лондону», «Тайна человека
из Стратфорда», «Тридцать
великих британцев», «Тайна
ордена храма» и т.д. Его
увлечение жизнью и творчеством Кристофера Рена
имеет тридцатилетнюю
историю; за эти годы им
был собран богатейший
литературный и иллюстративный материал по теме
исследования.
Предлагаемая читателю
книга стала результатом
долгих поисков,
позволивших Вячеславу
Катамидзе, в значительной
мере переоценить архитектурное наследие великого
английского зодчего.
Им написаны главы 1–4
и 6–9, а также 1-й и 3-й
разделы главы 5 – «Церкви
Рена».

кандидат экономических
наук, автор ряда статей
и других научных
публикаций в области
экономической теории.
Она увлеклась церковной
архитектурой британской
столицы и изучила большой
пласт исторической
литературы, в основном
охватывающий период
XVII – XVIII веков.
Второй раздел 5-й главы
написан ею не только
на основе имеющихся
источников, но
и материалов, собранных
непосредственно
в лондонских церквях
Кристофера Рена.

Литературно-художественное издание

Великие мастера

Катамидзе Вячеслав
Николаева Марина

Кристофер Рен. Гений английского барокко
Генеральный директор издательства С. М. Макаренков
Ведущий редактор П. Костюк
Выпускающий редактор Е. Крылова
Обложка, макет, верстка, цветоделение: В. Шишкин
Подготовка к печати: Н. Новожилова
Корректор В. Павлова

12+
Знак информационной продукции согласно
Федеральному закону от 29.12.2010 г. N 436-ФЗ
Подписано в печать 12.01.2018 г.
Формат 60х90/8. Гарнитура OfficinaSansBookC. Усл. печ. л. 84
Заказ №
Адрес электронной почты: info@ripol.ru
Сайт в Интернете: www.ripol.ru
ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик»
109147, г. Москва, ул. Большая Андроньевская, д. 23