ИСТОРИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

ОТ ИЗДАТЕЛЯ
Дорогие читатели!
Благодаря поддержке отечественных и
международных организаций,
ив
первую очередь ЮНЕСКО, появилась
возможность довести предлагаемый выдающийся труд до
русскоязычных
читателей России и всего мира.
Читателю представляется результат огромной работы,
которую трудно с чем-либо сопоставить. По сути это
коллективная концентрированная память человечества и каждой
из его частей. Задача по созданию такого памятника
настолько
грандиозна, что пока в полном объеме не
завершена:
Международная комиссия ЮНЕСКО
завершает работу над VI
томом, продолжает подготовку к изданию VII тома «Истории
челове чества ». К
настоящему времени переведены
на
русский
язык и изданы пять томов. Вышел в свет дополнительный
восьмой том «Россия», подготовленный учеными Института
российской истории Российской академии наук при
участии Института иностранных языков Москвы.
Издательский Дом МАГИСТР-ПРЕСС воспринял
работу по подготовке к изданию столь масштабного
историко-литературного труда как весьма престижную. В ходе
подготовки к выпуску энциклопедии решалось много
важных проблем, касающихся перевода и
редактирования, терминологии, оформления и др.
К проблемам, связанным с содержанием, относятся,
прежде всего, неидентичность подходов разных авторов
к оценке доисторических (и исторических) событий,
явлений и тд.; некоторое смещение акцентов при оценке
важности тех или иных событий; повторы, которые при
принятой структуре книги неизбежны; отчасти
-
разная
терминология и т.п . Во всех этих отношениях нами был
принят единственный целесообразный, с нашей точки
зрения, принцип
-
как можно ближе
придерживаться
англий ского
оригинала
книги. По
сравнению
с ним были
сделаны два изменения.
Во-первых, включено специально написанное для
русскоязычного издания предисловие Генерального
директора ЮНЕСКО Коитиро Мацууры, в котором дана краткая
философская оценка издаваемого труда.
Во-вторых, по нашему предложению и с согласия
ЮНЕСКО включено предисловие научного редактора
всего издания директора Института российской исто¬
рии Российской академии наук, члена-корреспондента
РАН А.Н. Сахарова.
В нашей работе над этим томом, как и над другими,
большие трудности были с переводом на русский язык многих
фамилий и имен, которые редко встречаются в литературе;
географических названий, отсутствующих в официальных
и достаточно полных географических атласах (включая
«Иллюстрированный атлас мира», изд. Ридерз Дайджест,
2002 г.), и т.п. В этих случаях в тексте помимо русского в
скобках даются написания
фамилий и имен на английском
языке, взятые из
оригинала. В то же время,
в данном томе
все
карты (а их немало) мы решили дать на русском языке,
поскольку речь идет о тех временах, которые к нам
достаточно близки, и многие
географические названия имеют
сов реме нное
написание и
звучание. Для проверки
правильности фамилий, названий и терминов использовался
широкий список словарных, справочных и географических
изданий, в частности, электронная версия «БСЭ», «Большой
энциклопедии Кирилла и Мефодия», «The Concise Oxford
Dictionary», «Хроника человечества», «Атлас мира»,
«Библиотека Всемирной литературы» и др. Весьма ценными были
консультации с Отделом переводов ЮНЕСКО.
Мы понимали, что многие термины желательно было
пояснить, но в то же время осознавали, насколько
увеличился бы и без того немалый объем книги; кроме того,
этому препятствовали условия контракта с ЮНЕСКО. Тем не
менее в некоторых исключительных случаях редакторские
пояснения были даны, но в целом для выяснения значений
подобных терминов мы отсылаем читателя к известным
справочным изданиям.
При работе над книгой мы со всей ответственностью
осознавали, что она представит несомненный интерес для
науки и образования России, будет способствовать
сох ра не ни ю общего научно-образовательного пространства
стран СНГ, повышению роли
и
расширению применения
русского языка во всем мире.
Мы уверены,
что в этом по
существу энциклопедическом издании каждый читатель
-
от школьника до академика, интересующийся судьбами
людей, когда-либо населявших нашу Землю, желающий узнать
больше об общепланетарных корнях всего человечества ,
найдет для себя много интересного
и полезного.

История человечества
Том I
Том II
Том III
Том IV
Том V
Том VI
Том VII
Том VIII
Доисторические времена и начала цивилизации
ISBN 92-3 -Ю2810-3 (UNESCO)
ISBN 5-89317-155-1
III тысячелетие до н.э.
-
VII век до н.э.
ISBN 92-3-Ю2811-1 (UNESCO)
ISBN 5-89317-156-Х
VII век до н.э.
-
VII век н.э.
ISBN 92-3-Ю2 812-х (UNESCO)
ISBN 5-89317 -157 -8
VU-XVI века
ISBN 92-3 -Ю2813-8 (UNESCO)
ISBN 5-89317-158-6
XVI-XVIII века
ISBN 92-3-Ю2814-6 (UNESCO)
ISBN 5-89317 -159 -4
XIX век
ISBN 92-3-Ю2815-4 (UNESCO)
ISBN 5-89317-160-8
XX век
ISBN 92-3 -Ю2816-2 (UNESCO)
ISBN 5-89317-161-6
Россия
ISBN 5-89317-184-5 (Pyc.)
ISBN 5-89317-187-Х (Англ.)

ИСТОРИЯ
ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Том V
XVI-XVIII века
ПОД РЕДАКЦИЕЙ
Питера Берка и Халила Инальчика
ПРИ УЧАСТИИ
И. Хабиба, Ж. Ки-Зербо,
Т. Кусамицу, К. Мартинеса Шоу,
Е. Черняка и Э. Трабульсе

УДК 930.9 (03)
ББК 63 3(0)я2
И90
Авторы несут ответственность за выбор и представление фактов, содержащихся в этой книге,
иза
выраженные
в ней мнения, которые могут
не сов падать с мнением ЮНЕСКО.
Принятые обозначения и представление материала во всей публикации не означают отражения
мнения какой-либо части ЮНЕСКО относительно законного статуса стран, территорий, городов,
областей, а также их властей и границ.
Международная комиссия по истории научного и культурного развития человечества несет
интеллектуальную и научную ответственность за подготовку этого издания.
Согласно контракту No J. 2001-011 между ЮНЕСКО и Издательским Домом МАГИСТР-ПРЕСС на совместное
издание Истории человечества ЮНЕСКО
пр едо став ляе т
исключительные
пр ава сои здате лю на
продажу
книги на территории Российской Федерации и дает право распространять
ее на
русскоговорящих
территориях.
Ни книга целиком, ни отдельные ее части не
могут быть
перепечатаны
или
воспроизведены
электронными,
механическими или какими-либо другими средствами,
известными в настоящее время
или
изобретенными впоследствии, включая фотокопирование и запись, или в любой системе хранения
и поиска
информации, без письменного разрешения Издательского Дома МАГИСТР-ПРЕСС.
Замысел издания на русском языке:
Министр иностранных дел России И.С. Иванов,
Генеральный директор ЮНЕСКО К. Мацуура,
Постоянный представитель России в ЮНЕСКО ВА. Каламанов,
Генеральный директор Издательского Дома МАГИСТР-ПРЕСС В.Н. Харысин,
Директор Издательства ЮНЕСКО М. Танака
Рецензент: CJI. Тихвинский, доктор исторических наук,
профессор, действительный член Российской академии наук
Под общей редакцией АН. Сахарова, доктора исторических наук,
профессора, члена-корреспондента Российской академии наук
Ответственный редактор ЭА. Манушин, доктор технических наук,
профессор, действительный член Российской академии образования
Научный консультант А.И . Смирнов, доктор исторических наук, профессор
Русскоязычная версия издается при участии
Института российской истории Российской академии наук
TomV. XVI -XVIII века
Редакторы: ЭА Манушин, Д.К Беридзе
Переводчики: В.Н . Ковалев, Н.Н. Выхристенко, Е.Е. Харитонова, ДВ. Задевасерс,
В.В. Челнокова, КА Савельев, ЛА Бессонова
Художественное оформление: Л.Е . Головин
Верстка: Н.В . Морогина
Корректоры: Н.В . Назарова, Т.Х. Валавина, С.Н. Воейкова, А.В. Ганулич
Зав. производством: Л.В . Колесникова
Служба реализации: АА Романченко
Подписано в печать 15 .01 .2004 г. Формат 60x90/8. Печать офсетная
Уел. печ. л . 72,5. Тираж 10 ООО экз. (1 завод 5 ООО экз.). Заказ No 2215
Лицензия на издательскую деятельность ИД No 01537 от 14 апреля 2000 г.
Общероссийский классификатор продукции ОК 005-93, том 5; 953000 -
книги, брошюры
Адрес Издательства: 119034, Москва, ул. Остоженка, д. 7/15, офис 16
Для писем: 115419, а/я 14
Тел./факс: +7 (095) 290-0689
E-mail: m.press@comail.ru
Интернет: http://www.magister-unesco.ru
Отпечатано в ГУЛ Московская типография No2
Москва, пр. Мира, 105
Тел. 282 -24-91
is
7-159-4
BN 5-893
9 785893 171594
ISBN 92-3 -102 814 -6 (UNESCO)
ISBN 5-89317-154-3
ISBN 5-89317-159-4 (Т. V)
) ЮНЕСКО, 2004
) ООО «Издательский Дом МАГИСТР-ПРЕСС», 2004

ПРЕДИСЛОВИЕ
К РУССКОЯЗЫЧНОМУ
ИЗДАНИЮ «ИСТОРИИ
ЧЕЛОВЕЧЕСТВА»
Коитиро Мацуура,
Генеральный директор
ЮНЕСКО
Мне доставляет огромное удовольствие представить
публике превосходное русское издание «Истории
человечества» и
горячо приветствовать партнерскую
работу ЮНЕСКО и Издательского Дома МАГИСТР-ПРЕСС,
благодаря которой мы знакомим широкий круг новых
читателей с этим выдающимся трудом.
Сегодня, когда мировое сообщество вновь
охвачено беспокойством, чувством опасности, поскольку
оказалось перед лицом очевидных и грубых вызовов, не
может быть публикации более своевременной, чем эта.
Глубокая мысль, зафиксированная еще пять
десятилетий назад в Уставе ЮНЕСКО: «Поскольку войны
рожда ются в
умах людей, то именно в умах людей должна быть
создана система защиты мира»,
-
вновь
обретает
актуальность.
Ответить на эти вызовы путем развития подлинно
межкультурного диалога и есть та
конкретная цель,
которая обусловила появление «Истории человечества».
Точно так же, как едина Земля, един и человеческий род
при всем его разнообразии. Этот труд
-
плод
объединенных усилий более 450 специалистов всего мира
-
представ ляет с об ой всеобщую историю человеческого духа
во всем
многообразии путей развития, точек зрения
и
культурных предпочтений. В книге читатель найдет
панораму становления мировых культур, широкое видение
научного
и
культурного развития, включающего многие
формы человеческого творчества, приведшего не
только к особенностям различных культур,
но и к аналогиям
между ними, к их
конвергенции.
Как определил Альберт Эйнштейн, у человечества нет
иного
выбора, кроме как «быть единым или не быть
вообще». Идти вперед можно, только возводя мосты
взаимопонимания
между народами
и
укрепляя
тем самым
непреходящую убежденность в том, что именно в
единстве заключено многообразие человечества. Сегодня
этому видению всемирного сообщества брошен
насильственный вызов. Именно поэтому
на ша
Организация
испытывает
глубокое удовлетворение в связи с тем, что
издаваемый жизненно важный источник, являющийся
одновременно свидетельством общего прошлого
челове чества и
проявлением веры
в его общее будущее,
становится более доступным широкой публике.

ПРЕДИСЛОВИЕ
А.Н. Сахаров,
доктор исторических наук, профессор,
член-корреспондент РАН
Пятый том «Истории Человечества» посвящен
сравнительно короткому периоду истории
-
всего
тр ем векам,
1500-1800 гг .
-
вступлению Человечества в так называемое
Новое время. Хронологический отсчет этого периода
начинается 1500 г., но в реальности он открывается 1492 г.,
когда каравеллы Христофора Колумба достигли одного из
островов Карибского архипелага и положили начало
открытию Нового Света. Конечную его дату определяет
1789 г.
-
год начала Великой Французской революции.
Круглые даты здесь используются прежде всего для
статистики; реальные же великие события определяли
кардинальные повороты
в
истории Человечества.
Правда, авторы, следуя принципам научной
корректности, оговаривают свой хронологический выбор
размышлениями о том, что для ряда крупных регионов мира
-
Африки, Индии, стран Дальнего Востока -
эт и события
затмевались другими глобальными изменениями,
происходящими в том или ином регионе под воздействием
собственных, не связанных с европейским континентом
крутых исторических перемен.
Такими были, например,
установление власти Ве лики х М ого ло в на
полуострове
Индостан, приход
к власти династии Мин в Китае, крупные
политические
переме ны
в Японии, повлекшие за собой
значительные изменения в общественной жизни этих
регионов.
И все же не они, а некая иная «связующая
нить»
определила ход истории Человечества в эти
три века,
объединив континенты в единое планетарное целое, заложив
основы глобального мира, мирового хозяйства; она
привнесла
ко ренны е
новшества во все сферы жизни,
подняла в масштабах планеты -
через тернии, кровь и муки
людей, но одновременно через их подвиги,
самоотверженность, великие таланты
-
качество их жизни, а там,
где это происходило за счет других людей,
-
выяв ила
перспективы развития
человеческого рода на
последующие вре ме на .
Этой «связующей нитью» как раз
и стало
открытие
Колумбом Нового Света, что в совокупности с другими ко¬
ренными сдвигами, которые частично были связаны с
этим открытием, а частично закономерно вытекали в это
же время из общих сдвигов человеческого развития в
наиболее продвинутых регионах Земли, в ключевых
культурных зонах и в первую очередь в Европе, определило
общий поворот истории Человечества на пороге XVI в. и
вовлекло его в Новое время.
Характерной чертой этого периода вслед за
открытием Колумба, плаванием Васко да Гамы и
других
португальс ких
мореходов вокруг южной оконечности Африки к
индийским берегам, последующей активизации на
океанских
просторах голландцев и англичан стало
наступ ление
подлинной эры европейской мировой экспансии, эры
колониализма, приведшей к перераспреде лению мир ов ог о
богатства, нарушению ранее сложившегося равновесия
в
развитии европейского и других регионов планеты, в
первую очередь арабского мира, Индии, Китая, которые
(особенно Китай) являлись долгое время лидерами в ряде
научно-технических областей, а также в сфере тогдашней
промышленности, культуры, мореходства.
Теперь их торжеству пришел конец. Начиная именно
с XVI в., Европа стремительно вырывается вперед, прежде
всего в научно-технической области и в области
военного дела. Происходит это за счет постепенного
накопления цивилизационных активов в самой Европе, а также
освоения
предшествующего
технического
прогресса,
продвинутого в течение столетий в первую очередь,
талантами, опытом, традициями арабского мира, Китая,
Индии. Теперь, благодаря новым возможностям
распространения достижений человеческого опыта, достижения
Востока стали широко и всесторонне осваиваться
европейскими странами. Более того, именно в Европе появились
наилучшие условия для освоения передовых достижений
человечества в научно-технической, культурной,
социальной сферах.
Начиная с рубежа XV-XVI вв., стали очевидными
преимущества накопления качественных перемен в
важнейших культурных регионах мира (Европа, арабские стра¬
X

ПРЕДИСЛОВИЕ
ны, Индия, Китай) в области сельского хозяйства,
ремесленного производства, роста крупных городских
центров. Эти перемены были повсеместными, хотя их темпы
и интенсивность в силу исторических условий являлись
различными.
В Европе
и Азии осуществлялся переход на
денежную ренту, расширялось земледельческое
производство, шел бурный процесс обмена окультуренными
растениями, домашними животными между Западом и
Востоком, между Старым и Новым Светом. Происходило
развитие мелкотоварного ремесленного производства.
Но в Европе все это приобретало совсем иное качество,
чем в остальном мире:
в
процесс
технического
перевооружения общества включилась наука . Здесь заблистали в
эти века имена Коперника, Ньютона, Кеплера, развиви-
лись науки
об обществе. Орудия труда становились все
более эффективными, совершенствовались средства
транспорта и связи, новые многомачтовые
фрегаты выходили
на океанские просторы,
сеть каналов связывала
различные районы таких стран
как Англия, Голландия. Лидером
здесь становится Англия, где под напором новых, уже
буржуазных общественных сил рушатся обветшалые
феодальн ые социал ьно-эк ономич еские и политические
устои и свободные от феодальных пут сельское хозяй ство
и
ремесленное производство быстро идут
-
первое
-
по
пути
к
свободному фермерскому хозяйству, второе
-
по
пути
к
мануфактурному, а поздне е
-
фабричному
производству на б а з е освоения но в ых техно логий и бурного
развития торговли.
Развитие коммерции, кредитных операций и
появление торгового капитала происходят также повсеместно.
Но именно в Европе Нового времени складывается
система акционерных обществ, зарождается и получает
повсеместное развитие банковская система; торговля все более
освобождается от привязанности к государству, что,
однако, остается характерной чертой хозяйственной жизни на
Востоке.
Мир в эти столетия развивается так, что в распахнутые
двери Европы хлынули знания. Колониальные захваты и
эксплуатация заморских территорий содействовали
притоку дополнительных капиталов, быстрее заработали
собственные европейские научные, технические, культурные
«жернова». Стремительное распространение торговли и
предпринимательства получило прочную опору в виде
быстро прогрессировавшей науки и культуры, а также на
основе мощной подпитки за счет
эксплуатации
коло ний .
И вот
уже первым и, вероятно,
безошибочным
признаком
этих общих благоприятных для европейского
кон ти нен та
перемен, стал настоящий демографический взрыв на
этой части
планеты, когда за три столетия доля
европейцев в
мире возросла с 16% до 21%. Это стало подлинным
историческим феноменом, который в свою очередь
влиял на дальнейшее развитие прогрессивных общественных
явлений, особенно в наиболее продвинутых частях этого
континента.
Именно к этому времени относится зарождение
здесь такого качественного стандарта жизни, как
отдельный дом (позднее отдельная квартира) для каждой
супружеской пары, для каждой семьи.
Порой это мог
быть очень бедный дом, а позднее
-
оче нь бедная
квартира, но
непременно отдельная, что утверждало
постепенно и
буржуазный индивидуализм, и воспитывало в
человеке основанные на этом
индивидуализме
определенные личностные качества -
самоуважение, достоин¬
ство, предприимчивость, но и железную беспощадную
к
другим жизненную хватку, умение надеяться только
на себя. Любопытно, что эта традиция долгое время не
приживалась на Востоке Европы, в России, где
общинные коллективистские начала диктовали другую
традицию, сложившуюся
в
деревенской среде и перешедшую
затем в
робко пробивавшиеся на поверхность жизни
города
-
существование разных поколений под одной
общей крышей, что обусловило иное направление
личностного развития людей.
И даже демографические затруднения в Европе XVIII в.
не стали обвалом для этого региона, а привели на основе
уже полученной прежде цивилизационной инерции к
совершенствованию методов обработки земли,
привнесению в эту область хозяйства научных приемов, все
возрастающей механизации и в результате
-
к
увеличению
урожаев, тем более что благоприятные климатические
условия к этому
полностью
располагали.
Одновременно в Европе происходили впечатляющие
перемены в области духовной жизни.
Возрождение не
только
определило взлет культуры и искусства, но, и
заложило основы гуманизма Нового времени, способствовало
раскрепощению личности, что находилось в общем
цивилизационном русле эпохи, но как это ни
па радо ксал ьно,
соседствовало с колониальным разбоем, начавшейся
масштабной работорговлей, планетарной борьбой за первый
передел мира.
Начавшаяся в XVI в.
Реформация как бы завершила
возникшие в социально-экономической и культурной жизни
процессы, окончательно поставив человека в
рамки
наступающего прагматического, реального, раннебуржуазного
мира. Это был молодой, стремительно наступающий,
беспощадный в своей неодолимости мир со всеми его
научно-техническими, культурными, социальными и
политическими достижениями, с развитием механизации
производства, в первую очередь в текстильной
промышленности Англии, с ее паровой машиной, совершившей
подлинный переворот в технике и положившей начало
промышленному перевороту не только в Англии, но и во всей
Европе, с механическими и новыми методами
окультуривания почвы в земледелии уже в XVIII в.
Бурное развитие городов в Западной Европе,
миграция в эти города сельского населения, общий подъем
экономики ряда ведущих европейских стран на базе
начального этапа индустриализации стали результатами
этих цивилизационных сдвигов, а вместе с ними с XVII в.
начала складываться новая социальная структура
общества. Старые средневековые сословия отступали в тень,
на общественной сцене появились новые слои
населения -
буржуазия, наемные рабочие, свободное
крестьянство. Происходило формирование «среднего класса»,
который уже с момента своего появления в Европе
выглядел более массовым и сплоченным, чем в других
регионах мира.
Но одновременно это был мир со всеми
колониальными
ужасами, разорением масс населения в разных
странах, резким ростом социального неравенства,
первыми грозными признаками неистового противостояния
новых слоев -
наемных
рабочих в городе и деревне и
буржуазных собственников, городских и сельских
предпринимателей. И т о г о м всех э ти х впечатляющих перемен
стало формирование в XVIII в., прежде всего в Европе,
нового
буржуазного уклада жизни, раннекапиталистической
XI

ПРЕДИСЛОВИЕ
системы во всем ее
напористом
величии
(с набирающим
ход промышленным переворотом, появлением всеобщей
коммерческой экономики и переходом
к
фабричной
системе, новым средствам связи и транспорта, в первую
очередь к железным дорогам, сломом прежних структурных
ограничений, ростом численности населения,
дальнейшим развитием городов и городского хозяйства, новыми
достижениями в сельском хозяйстве) и со всеми ее
ужасами и жестокостями колониалистского и социального
характера, которые не могли быть сдержаны ни
укоренением гуманистических возрожденческих начал, ни
прагматизмом протестантизма, ни крепнущими идеями
Просвещения: вырвавшаяся на общественный подиум новая
буржуазная личность руководствовалась прежде всего не
нравственными, не религиозными, а
меркантильными
мотивами, целями наживы, стремлением к повышению
своего благосостояния, своего качества жизни и тем
самым, как локомотив, тянула
за собой весь
цивилизационный состав Человечества и не только в Европе,
ноив
других регионах планеты.
В пятом томе убедительно показано, как
неравномерно развивается капиталистическая система в открывшей
ее
эру Европе, как лидерство
в этих
процессах переходит
от
страны
к
стране:
от ита льян ских
городов- государст в
к
с тр ан ам Пиренейского полуострова, первыми
вышедшими в
мировой океан и вкусившими
все плоды «первой
ночи» колониализма, затем
-
к
Нидерландам, позднее и
бесповоротно на долгие год ы
-
к Англии и
поднимающейся к соперничеству с ней Франции.
И во все эти три века основные параметры
складывающейся буржуазной системы, ломая национальные
перегородки, шли из страны в страну, укоренялись на всем
европейском континенте в зависимости от исторических
условий развития той или иной территории.
Далекие от европоцентризма авторы тома
показывают, что наряду с крутыми переменами в Европе, в других
регионах мира в рамках цивилизаций Западной Азии,
Востока также протекали во многом схожие процессы,
завершалась эпоха доминирования кочевых империй и
даже «сверхдержава» османов становится важным
компонентом новой евразийской государственной системы,
в основе
которой в первую очередь лежат не
политические и даже не религиозные ценности (священную
войну Европы против Османской империи авторы считают
мифом), а экономическая конкуренция,
цивилизационное соперничество. Арабский мир, Западная Азия,
крупнейшие страны Востока -
Индия, Китай, Япония
претерпевают глубокие внутренние превращения, там
проводятся реформы, которые в той или иной мере
учитывают изменившиеся мировые общественные тенденции,
новации в сфере науки, экономики, культуры,
транспорта и связи, системы информации и т.п.
Оригинальные
цивилизационные модели арабского мира, Индии и
Китая продолжают существовать, оказывать свое влияние
на всю историю Человечества. Однако с каждым
десятилетием все более очевидным становится научное,
техническое, военное превосходство ведущих европейских
стран, которое не может не оказывать своего мощного
влияния на остальной мир.
В условиях всемирной европейской экспансии,
создания мировой экономической системы неоспоримое
научно-техническое и военное превосходство Европы
модифицируется в появление мировой научной и соци¬
ально-экономической модели развития Человечества,
источником и образцом которой стано витс я
европейский
мир.
Ачтоже
прежние безусловные лидеры мировой
цивилизации
-
Ближний Восток, Индия, Китай? Они
постепенно начинают отставать -
и
прежде всего в
научно-технической и во ен ной сферах. Тем не менее , вовлеченные
в общий мировой экономический водоворот, эти
регионы стремятся
заимствовать многое из тех новшеств, что
вывели Европу на передовые ц ив и- ли з ац ио нн ые рубежи,
причем при помощи тех научно-технических
достижений, которые еще вчера были гордостью Востока, но
расцвели пышным цветом в другой части планеты. Однако
слишком много
историчес ких прегр ад
и
фильтров
стояло на
пути
этих попыток Востока встать на уровень века
и, пр ежде всего,
-
преграды и фильтры идеологические.
Восток неохотно допускал Европу за свои стены.
Великая китайская стена как бы
символизировала
это
нежелание и для самого Китая, и для Индии, и для Японии, и для
исламского
мира.
Кроме того, Восток, имевший колоссальный перевес
над Европой в численности населения, был средоточием
массовой, дешевой ручной рабочей силы и там не было
ос обой
нужды
в технологической модернизации. Индия и
Китай были тому наглядным примером. Именно это во
многом и сместило центр цивилизационного развития в
сторону Европы.
Внимание авторов пятого тома приковано и к
другим впечатляющим переменам в истории Человечества
этих трех поистине поворотных веков. В передовых
европейских странах осуществлялся переход к
современному типу государства, в основе которого лежали
капиталистические отношения и
межгосударственная
конкуренция. Утвердившийся в XVI в. абсолютизм, затем
Просвещенный абсолютизм постепенно вступают
в
полосу
кризиса
и
уступают
шаг за шагом свое место
государственности Нового
времени, возник шей
поначалу
в
Нидерландах
и Англии, между тем как бюрократические
империи Востока душат те основы буржуазных
отношений, которые определяли создание новых политических
образований.
Начавшийся в Европе XVI в. передел территорий
приводит к установлению границ и окончанию борьбы за
территориальный передел континента.
Значительные религиозные перемены происходят в
жизни
народов
и кон тинен тов : идёт консолидация
основных
мировых религий
-
христианства и ислама, которые
по существу при помощи активного миссионерства ведут
также борьбу за свой первый раздел мира. Их сила и
преимущества по сравнению
с
другими религиями очевидны,
хотяитаи
другая религии значительно ослабляются
расколом в своих средах, среди которых и Реформация,
и
консолидация русской православной Церкви, объявившей себя
наследницей византийского православия, а Россию
третьим Римом, и
ряд перемен и несогласий в системе ислама.
В томе отмечается, что новые явления повсеместно
проникают в культуру, которая приобретает светский
характер, а также в искусство, где в период европейского
Возрождения, новых тенденций в Индии периода Великих
Моголов, в Китае времен династии Мин и в Японии
периода Эдо происходит отход от традиционных обществ и
традиционного искусства. Основным направлением
мирового искусства становится реализм.
XII

ПРЕДИСЛОВИЕ
Немало страниц пятого тома посвящено
историческому развитию Африки, странам Ближнего Востока, Южной
и Юго-Восточной Азии, архипелагам Океании, Новому
Свету. Авторы внимательно анализируют особенности
со ци ал ьн о- эк он ом ич ес ко го , поли тическо го, культурного, рели¬
гиозного состояния местных обществ, их синтез с новыми
мировыми веяниями, влияние колониальной экспансии,
европейской культуры и религии на регионы, ставшие
объектом колониальных захватов, наступающие поистине
революционные перемены в жизни всех регионов планеты.

СОДЕРЖАНИЕ
От издателя
V
Предисловие к русскоязычному
изданию «Истории человечества*
IX
Коитиро Мацуура
Предисловие
X
АН Сахаров
Список рисунков
XVI
Список карг
XVII
Список иллюстраций
XVIII
Авторы
XXI
Список сокращений
XXIV
А Введение
1
Введение
3
Питер Бурк, Халил Инальчик
Б Тематическая часть
9
1 Народонаселение и окружающая среда
11
ЖакДюпакье
2 Технический прогресс
23
Ирфан Хабиб
3 Экономические и социальные перемены
29
Ирфан Хабиб
4 Политические изменения
44
ДжонАХолл
5 Культурные контакты и обмены
52
Гильермо Сеспедес дель Кастильо
6 Колониализм
63
6.1 Введение
63
Ирфан Хабиб
6.2 Европейцы в Америке
64
Энтони Пэгден
6.3 Европейцы в Африке
69
Жан Булег
6.4 Европейцы в Ази и
72
6.4 .1 Европейцы в Западной Азии
72
Халил Инальчик
6.4 .2 Европейцы в других частях Азии
74
Сарвепалли Гопал
7 Религия и мировоззрения
76
Ниниан Смарт
8 Изучение природы и Вселенной
85
Стивен Харрис
9 Изучение общества
98
Дэвид Вуттон
10 Искусства
Парфа Миттер
11 Информация и способы ее передачи
Питер Берк
С Региональная часть
12 Западная Европа
12.1 Экономика и общество
12.1.1 Экономика и общество
в XVI-XVII веках
Анхель
Гарсиа Санс
12.1 .2 Экономика и общество
в XVIII веке
Карлос Мартинес Шоу
12.2 Политика и государства
12.2 .1 Политика и государства
в XVI и XVII веках
Анхель Родригес Санчес
12.2.2 Политическая жизнь
в XVIII веке
Карлос Мартинес Шоу
12.3 Культура
Мануэль Фернандес Альварес
13 Восточная часть Центральной Европы
Антоний Мончак
14 Россия
Буганов Виктор Иванович
15 Юго-Восточная Европа
15.1 Социальные структуры
на Балканском полуострове
Николай Тодоров
15.2 Аспекты культурной жизни
Пасхалис М. Китромилидес, НадяДанова,
Александр Дуиу, Манолис Хацидакис,
Александр Попович
Николай Тодоров (координатор)
16 Османская империя
16.1 История
Халил Инальчик
16.2 Науки
Севим Текели
16.3 Искусства
Гёнюль Ёней
17 Арабские страны
17.1 Сирия
Абдул-Карим Рафек
111
120
129
131
131
131
144
158
158
166
178
194
202
212
212
215
220
220
230
232
235
235
XIV

СОДЕРЖАНИЕ
20
21
22
23
17.2 Ирак
239
Сайяр К Аль-Джамиль
17.3 Османский Египет (1517-1798 гг.)
242
Абдул Рахман Абдул Рахим
17.4 Северная Африка
249
Абдельджелил Темами
17.5 Аравийский полуостров
254
Мохаммед Саид аль-Шаафи
Иран, Армения
и Грузия
261
18.1 Иран
261
18.1.1 Иран в 1501 -1629 годах
261
Роджер М. Сейвори
18.1 .2 Иран в 1629 -1796 годах
267
Джон Р. Перри
18.2 Армения и Грузия
272
18.2.1 Армения
272
ПаруйрМ. Мурадян
18.2 .2 Грузия
275
Акакий Сургуладзе
Центральная Азия
277
Пуганенкова Галина Анатольевна
Южная Азия
281
20.1 Индия
281
Ирфан Хабиб
20.2 Шри-Ланка
308
Лесли Гунавардана
20.3 Непал
312
Ирфан Хабиб
Юго-Восточная Азия
314
ДениЛомбар
Китай
325
Ван Сичжи
Япония и Корея
354
23.1 Япония
354
23.2 Корея
369
Таэ-Цзин И
24 Культурная территория Тибета
Анна-Мария Блондо
23 Северная Америка
Джек П. Грин
26 Латинская Америка
и
регион Карибского бассейна
26.1 Латинская Америка
26.1.1 Мексика
Сильвио Савала
(подготовлено к изданию
Питером Берком)
26.1 .2 Перу
Франклин Пиз Гарсиа -Иригойен
26.1 .3 Бразилия
Лаура де Мелло э Соуза
26.2 Острова Карибского моря
Патрик Э. Брайан
27 Африка
27.1 Экономика и общество
Абиола Феликс Ироко
27.2 Политические структуры и тенде нции
Абиодун Адебайо Адедиран,
Исидор Ндайвел-э-Нзием,
БулудаА Итандала, Хойини ХК Бхила,
координаторы
-
Исаак Адеагбо Акинджогбин
и Элизе Сумонни
27.3 Культура
454
Аррис Мемель-Фоте
28 Океания
464
Керри Р. Хоу
379
384
393
393
393
401
408
417
426
426
436
Акира Хайями
Хронологическая таблица
473
ПРИМЕЧАНИЕ О ТРАНСЛИТЕРАЦИИ В АНГЛИЙСКОМ ИЗДАНИИ
Множество усилий предпринималось, чтобы достигнуть
согласованности в транслитерации для передачи текста и
им ен
собственных, написанных не латинским алфавитом,
средствами английского языка, но, вероятно, это не во всех
случаях удалось сделать.

СПИСОК РИСУНКОВ
1
Население континентов около 1500 г.
2
Изменение численности народонаселения в
различных регионах мира с 1500 по 1800 г.
3
Рост численности народонаселения в Европе с 1500
по 1800 г.
4
Среднегодовое число рождений в Европе на 1000
замужних женщин в XVIII в.
5
Схема китайской шелконаматывающей машины;
изображение 1843 г.
-
копия с
рисунка из сочинения
«Tian GongKaiWm (изд. 1637 г.)
6 Паровая машина, построенная в 1712 г. Ньюкоменом
и Севери в Дадли Касл, Англия
7
Первая опубликованная в Китае иллюстрация
телескопа, выполненная иезуитским миссионером
Иоганном Адамом Шалль фон Беллем в научном трактате о
телескопе
8
Гелиоцентрическая модель Земли
9
«Революция Коперника» достигла своей кульминации
в
работах Ньютона о законах движения и притяжения
10 Изображение «природных диковин» (муравьед,
броненосец, ленивец, ящер, дикобраз и попугай) на
гравюре XVII в.
11
Схема обсерватории в П ек ине в 1674 г.
12
Королевский сад (Jardin duRot) в Париже,
изображенный на гравюре конца XVIII в.
13 Поставки (в тоннах) драгоценных металлов из
Америки в 1580-1730 гг.
14
Количество золота и серебра, ввезенного в Испанию
из
Америки (в килограммах)
15 Цены на пшеницу во Франции
16 Экспорт английских продуктов и изделий
17 Экспорт иностранных и колониальных товаров из
Англии и Уэльса
18
Деревянный дворец в селе Коломенском (сейчас на
территории Москвы), Россия 1677-1681 гг.
19 Гравюра с изображением школы начала XVIII в. из
учебника для начинающих («Букваря») писателя,
переводчика и издателя Федора Поликарпова
20 План мечети Сулеймание в Стамбуле, Турция
21 Превышение доходов над расходами в Египте при
правлении Османов
22 План Шахской площади в Исфахане, Иран
2 3 Отчеканенные монеты из золота и из сплава олова со
свинцом из султанатов Ачех, Макасар и Сулавеси;
серебряные и медные моне ты из Камбоджийского
султа ната
(9-Ю)
24 Численность населения Китая в годы правления
династий Мин и Цин, 1500-1800 гг.
2 5 Оборот торговли между портовым городом Гуанчжоу
и Западом в 1792 г.
26 Экономическая схема эпохи династии Токугава
27 Оценка численности населения и темпов
изменения численности населения в
период правления
династии Ли

СПИСОК КАРТ
1
Население Земли в 1500 г.
2
Население Земли в 1800 г.
3
Крупные города мира в 1500 г.
4
Крупные города мира в 1800 г.
5
Демография Америки
6
Старый Свет, земледельческая и кочевая зоны около
1600 г.
7
Трансатлантическая работорговля
8 Европейское влияние в Восточном полушарии
в 1690 г.
9
Европейская экс панс ия в Западном полушарии в 1697 г.
10
Колонии и основные торговые центры в Новом Свете
вXVIиXVIIвв.
11
Колонии и основные торговые центры в Азии в
XVII вв.
12
Крупные торговые компании и их филиалы в XVI в.
13 Рост численности населения Европы в XVIII в.
14 Флоты европейских государств в конце XVIII в.
15 Главные металлургические районы Европы в XVIII в.
16, а
Территориальные изменения в
Европе по Утрехтскому
(1713 г.)
и
Раштаттскому и Баденскому (1714 г.)
мирным договорам
16 б Территориальные изменения в Америке по Утрехт¬
скому договору
17, а
Территориальные урегулирования в Европе в 1735
1763 гг .
17, б Территориальные изменения в Америке по
Парижскому миру 1763 г.
17, в Территориальные изменения в Азии по
Парижскому
миру 1763 г .
18
Биография культуры Юго-Восточной Европы в XVIII в.
19 Османская империя около 1550 г.
20
Сирия в османский период
21 Ирак в османский период
22 Египет в османский период
23 Аравийский полуостров в XVI веке
24 Империя Сефевидов в XVI-XVII вв.
25 Экономическая карта Южной Азии XVI и XVII вв.
26 Империя Великих Моголов и ее провинции в 1605 г.
27
Китай в
пер иод пр ав ле ни я династии Мин
28
Китайская
империя
в
период правления династии Цин
29 Карта Японии
30 Духовное покорение Мексики: план распространения
монастырей, основанных к 1570 г.
31 Карта Вест-Индий, составленная в 1732 г.
32 Африка к югу от Сахары в XVI в.; основные народы и
этнич еские
группы
33 Побережье Нижней ГЬинеи в XVIII в.
34 Центральная Африка
35 Эфиопия и Африканский рог
36 Государства в Средневосточной Африке
37 Этнические группы Мадагаскара и расположение
соседних с ним островов
38 Коренные сообщества Южной Африки
39 Океания в 1500-1800 гг .

1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
Портрет Самсона Роули, англичанина, служившего
верховному адмиралу Османской империи Улуа Хасану
Женщины, занятые на
строительных площадках.
Рисунки из!Akbamama\ около 1600 г., Индия
Форт Сан-Хорхе-да-Мина (Эль-Мина), Гана
Изображение португальского сановника на
бронзовой пластине из Бенина, XV-XVI вв., Нигерия
Работорговля: а) дом для рабов на острове Горе,
Сенегал; б) железные на шейные оков ы дл я рабов; в) схема
и вид в разрезе европейского корабля для перевозки
рабов
Карта мыса Доброй Надежды, XVIII в.
Карта страны народа койкоин (готтентотов) в
Южной Африке, XVIII в.
Представление европейских картографов XVI в. о
географии мира
Рисунки, изображающие фауну острова Мадагаскар,
из
«Истории большого острова Мадагаскар» Этьена де
Флакура, 1658 г.
Турецкая миниатюра XVI в. с изображением сцены
работы астрономов в Стамбульской обсерватории
Глобус Герарда Меркатора, 1541 г.
Титульная страница сочинен ия «Левиафан, или
Материя, форма и власть государства церковного и
гражданского» Томаса Гоббса, Лондон, 1651 г.
Фронтиспис книги Жака Эспри «Лживость
человеческих добродетелей», Париж, 1678 г.
Фронтиспис книги Ларошфуко «Размышления, или
Моральные изречения и максимы», Париж, 1665 г.
Титульный лист книги Морелли «Дух природы, или
Истинный дух ее законов», 1755 г.
Хиросигэ, «Ночная сцена в Сарувака-Чо» из альбома
«С то видов Эдо», Япония
«Индийские монахини, танцующие перед идолом» из
«К ни ги Чудес»
Китайская студийная живоп ись
«Автопортрет» Леонардо да Винчи
Альбрехт Дюрер, «Высокая трава»
Могольская миниатюра (автор Басаван) «Акбар на
своем слоне...» из lAkbamama\ Индия
«Пьета» Микеланджело
«Сикстинская Мадонна» Рафаэля
«Император Карл V» Тициана
«Снятие с креста», анонимный
мастер
могол ьской
эпохи
Настенная живопись, изображающая ягуара и орла, из
Сан-Хуан-Баутиста-Куаунтинчан, XVI в., Мексика
Головной обрядовый убор в виде антилопы, Мали
28
Бронзовая го ло ва из Бенина, Нигерия
29 «Парк Уивенху» Джона Констебла
30 Титульный лис т трактата «Новый
органон»
Фрэнс иса Бэко на
31 Портрет Христофора Колумба, конец XV в .
32 Фронтиспис книги Диего Сааведра Фахардо Las
empresas politicos
33 Фронтиспис ис панского
перевода
книги Жана
Бодена «Шесть книг о
республике»
34 Фронтиспис книги Херонимо де Бобадилья "Lapolitico
para corregidores у senores devasallos?
35 «Портрет Мартина Лютера» Луиса Кранаха
36 Портрет Жана Кальвина
37 «Менины» Веласкеса
38 Собор Св. Павла в Лондоне
39 Храм Иль Джезу в Риме: а) фасад; б) внутренний вид
40 Фронтиспис первого издания «Энциклопедии, или
Толкового словаря наук, искусств
и ремесел»
41
Бартоломео Берреччи и др. Гробница польского
короля Сигизмунда I в капелле собора на Вавеле в
Кракове, 1517-1533 гг .
42 Мастер Павел. Ратуша г.
Литомержице
43 Бенедикт Рид. Внутренний вид палат Владислава на
Градчанах, 1493-1502 гг. , Прага
44 Внутренний вид Грановитой палаты в Московском
Кремле
45 Вид на Московский Кремль со стороны Москвы-
реки
46 Храм Василия Блаженного, построенный зодчими
Бармой и Постником в 1555 -1561 гг., Москва
47 Церковь Преображения, 1714г., Кижи
48 Алексий -
человек Божий (алтарная фреска).
Мастерская Дионисия, начало XVI в.
49 Мученик Маркелл. Фреска, середина XVII в.
50 Бог Саваоф. Фреска Юго-Западного собора,
середина XVII в.
51 Поклонение волхвов.
Фреска, начало XVI в.
52 Церковь Рождества, Москва
5 3 Здание Московского университета
-
первого
университета в России (основан в 1775 г.)
54 Смольный монастырь в Санкт-Петербурге
55 Вид г.
Дубровник в 1584 г.
56 Комплекс Патриархии в г. Печ
57 Комплекс (текке), г. Титов-Велес, XVIII в., Македония
58 «Янычары». Турецкая миниатюра XVI в.
59 Портрет султана Мехмеда И работы Беллини
60 «Наблюдение за кометой 1577 г. ».
Миниатюра
Стамбульской обсерватории, Турция
XVIII

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
61 «Такийи аль-Дин и Стамбульская обсерватория».
Миниатюра, Турция
62 Карта Америки Пири Рейса
63 Мечеть Селимие в г. Эдирне, Турция
64 Внутренний вид мечети Селимие в Эдирне
65 Общий вид комплекса построек (кюллие) в Эдирне
66 Голубая мечеть, Стамбул
67 Многоцветный изразец XVI в., Стамбул
68 Орнамент изразца в мечети Али-паши , Стамбул
69 Деревянные двери с жемчужной инкрустацией во
дворце Топкапы, XVI в.
70 Ковер для молитвы, XVIII-XIX вв.
71 Миниатюра к «Сулейманнаме», XVI в.
72 Миниатюры «Байан-и Маназил-и», «Сафра-и Ира-
кайн» художника Насух аль-Силахьаль Матраки
73 Турецкие миниатюры XVIII в. работы Левни
74 Комплекс (теюсе) Селимие-Сулеймание в Дамаске
7 5 Мечеть Дарвишийя в Дамаске
76 Мечеть Синанийя в Дамаске
77 Мечеть Хусравийя в Дамаске
78 Общий вид Мекки и Святой мечети
79 Святая мечеть в Медине
80 Вид на рынок в Джидде
81 Вид на рынок в Ходейде
82 Улица в Харат-ан-Нахрейн в г. Сана
8 3 Окна с деревянными панелями, украшенными тради¬
ционными геометрическими орнаментами, в одном
из домов Джидды
84 Дом в Джидде, сохраняющий черты старинной
архитектуры
85 Декоративное окно, предназначенное для
пров етр ива ния до ма в Джидде
86 Керамическая статуя шаха Аббаса I работы
индийского
автора Бишна Даса, Иран
87 Картина, выложенная из керамической плитки в
церкви Св.
Георгия, 1619 г., Исфахан, Иран
88 Миниатюра «Третий день Творения», 1610 г., Исфахан,
Иран
89 Сефевидская миниатюра из «Шах нам е» Фирдоуси
90 Угловая башня цитадели крепости в г. Шираз
91 КрытыйбазарXIXв. в г.
Шираз, европейская гравюра
XIX в.
92 Керим-шах Зенд и его придворные, г. Шираз
93 Монастырь Св. Геворка в деревне Мугни, 1661 г.
94 Хачкары (крест-камни), XVI в.
95 Гобелен XVIII в., Армения
96 Керамическая посуда первой половины XVIII в.,
Армения
97 «Армии Чингисхана и хорезмшаха Джелал-ад-Дина».
Из рукописной копии «Тарих Абу-ль -Хайр», около
1540 г., Узбекистан
98 Миниатюра «Барбад, играющий перед Хосровом»,
1664 г., Узбекистан
99 «Золотой рынок» в Бухаре, Узбекистан
100 Площадь Регистан в Самарканде, Узбекистан
101 Комплекс зданий Чар-Бакр, 1560-1563 гг., Бухара,
Узбекистан
102 Интерьер ханаки в Файзабаде, 1598-1599 гг.,
Узбекиста н
103 Тадж-Махал, Агра, Индия
104 Мост в Джаунпуре через р. Гомати, Индия
105 Триумфальные ворота Чар-Минар, г.
Хайдарабад,
Индия
106 «Умирающий Инаят-хан», могольский черно-белый
рисунок, Индия
107 «Слепые певцы» Бичтира, могольская живопись, Индия
108 Гравюра, изображающая встречу правителя государства
Канди с голландским посланником, 1602 г., Шри-Ланка
109 Изображение сцены из одного из
популярных
повествований о
прежних жизнях Будды, XVIII в., Шри-
Ланка
110 «Ремесленник богов и бог ремесленников»: позднее
изображение, основанное на средневековых текстах
о Вишвакармане, Шри-Ланка
111 Пагода Тхиен близ г. Хюэ, XVIII в., Вьетнам
112 Изображение боя слонов, устроенного для султана
государства Ачех, о. Суматра, Индонезия
113 Общий вид пушки Ки-Джимат и деталь ее цапфы, из
султаната Бантен, Индонезия
114 Церковь Санта-Синьора, Филиппины
115 Общая карта Китая из сочинения «Иезуиты» Д Анвиля,
1730 г.
116 Рисунок «Пахота и прополка» художника Цзяо Бимчжэ-
ня, Китай
117 Вид Нанкина
118 Вид Пекина во время весеннего праздника
119 Рисунок «Народ, наблюдающий за процедурой
объявления результатов экзаменов» художника 1уань
БанТу
120 Портрет iy Яньву, выдающегося ученого XVII в.
121 Страница из «Сику цюаныну» («Полная библиотека в
четырех частях»)
122 Портрет Пу Сунлина, автора написанного в конце
XVII в.
романа «Рассказы о чудесах из кабинета Ляо»
123 Страница романа Пу Сунлина «Рассказы о чудесах из
кабинета Ляо»
124 Замок Химэдзидзё, XVII в., Япония
125 Торговля рисом на рынке Доцзима в Осаке
126 Оптовая торговля хлопком на хлопковом складе в Эдо
127 Рынок тканей Мицуи в Эдо
128 Вспашка ранней весной
129 Посадка риса поздней весной
130 Отдых после сбора хорошего урожая
131 Театр «Кабуки» в Ос а ке
132 Южные ворота в окружавших столицу стенах, Корея
133 Картина Сина Юн Бока «Танец с мечами», пример
живописи XVIII в., Корея
134 Украшенные железные инструменты для клеймения,
Тибет
135 Дворец Потала в 1660 г., Тибет
136 Позолоченная бронзовая статуэтка грядущего Будцы
Майтрея, Тибет
137 Гравюра, изображающая американских индейцев,
болеющих оспой; XVI в. , Мексика
138 «Индейцы за ловлей рыбы» из Codex amadieristf, XVII в.
139 Гравюра, изображающая североамериканскую
индейскую деревню XVI в.
140 Накидка североамериканского индейца племени
поухатанов
141 Сумка из меха выдры североамериканского индейца
142 «Жена вождя с ребенком». Акварель Джона Уайта,
гравюра Теодора де Бри
143 «Женщина из Флориды». Акварель Джона Уайта
144 «Портрет Почахонтас», дочери вождя Поухатана
145 Продажа рабов в зале Ротонда, Новый Орлеан
146 «Исследование реки Миссисипи и территории
Луизиана», гравюра неизвестного художника, 1699 г.
147 Изображение вице-короля и касиков в «Кодексе
Тлателоко»
148 Незавершенная «открытая» часовня в Тлальманалько,
Мексика
149 Здание школы с «неклассическими» оконными
рамами, середина XVIII в., Мексика
150 Церковь Сан-Франсиско в Лиме, Перу
151 Серебряные рудники в Потоси, XVI в.
152 Алейжадинью. Скульптура пророка в Конгоньясду-
Кампу, Бразилия
153 Искусство индейцев тайно: деревянное кресло «дуо»
154 Собор в Гаване, XVIII в., Куба
155 Портрет Франсуа Доминика Туссен-Лувертюра, Гаити
156 Аканские латунные гирьки для взвешивания
золотого песка
XIX

СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ
157 Гравюра «Европейские торговцы и жители островов
Зеленого Мыса». (Национальная библиотека
Франции, Париж)
158 Гробница короля Сонгаи из династии Аския в Гао,
Мали
159 Маска из слоновой кости
королевы-матери
из
Бенина, Нигерия, XVI в.
160 Статуэтка, изображающая царя Болонгонго
государства Шамба
161 Форт Жезу в Момбасе, 1593 г.
162 Готтентоты (народ койкоин) за молотьбой зерна
163 Женская статуэтка народа йоруба, Нигерия
164 Церемониальный топорик абомейских королей,
Бенин
165 Церковь девы Марии Милосердной, XVII в., Мозамбик
166 Стеатитовая скульптура птицы, Зимбабве
167 Деревянная статуэтка коленопреклоненного
человека, Западная Африка
168 Маска члена общества Нжил, Габон
169 Маска членов тайного общества Ньяу, Центральная
Африка
170 Резной охотничий рог XVI в., Сьерра-Леоне
171 Кимпа Витта, также известная как Донна Беатриче,
Конго, 1704 г .
172 Коптская живопись XVIII в.
«Георгий, поражающий
змея», Гондэр
173 Замок Гондэр, Эфиопия
174 Украшенные миниатюрами страницы Корана народа
хауса
175 «Высадка Бугенвиля на Таити», с картины Постава Ало

АВТОРЫ
Абдул Рахим, Абдул Рахман (Египет), специалист в
области истории Нового времени (арабский мир в
османскую эпоху). Профессор, заведующий отделением
истории, декан факультета гуманитарных наук Университета
аль-Азхар (Каир)
Адедиран, Абиодун Адебайо (Нигерия), специалист
в области африканской истории. Ассоциированный
профессор Университета штата Висконсин. Профессор
отделения истории Университета им. Аволово, Ифе
Акинджогбин, Исаак Адеагбо (Нигерия),
специалист в области
истор ии Западной Африки,
языка и
литературы народов йоруба. Профессор истории
Университета им. Аволово, Ифе
Аль-Джамиль, Сайяр К. (Ирак), специалист в
об ла ст и османской и арабской истории Нового времени.
Профессор Мосульского университета. Директор Центра
османских исследований, Мосул
Аль-Шаафи, Мохаммед Саид (Саудовская Аравия),
специалист в области Новой истории Аравии и Среднего
Востока. Профессор истории. Декан колледжа искусств
университета короля Сауда, Эр-Рияд
Берк, Питер (Великобритания), специалист в
области интеллектуальной истории. Профессор
Кембриджского
университета
Блондо, Анна-Мария (Франция), специалист в
области тибетологии, главным образом истории религии и
культа. Заведующая научной частью Практической
школы высших исследований, кафедра тибетских религий.
Директор Центра исследований религий Тибета (EPNE) с
лабораторией Национального центра научных
исследований (CNRS)
Брайан, Патрик Э. (Ямайка), специалист в области
истории испанских и британских владений в Карибском
бассейне. Профессор отделения истории Университета
Вест-Индии (г. Мона, Ямайка)
Буганов Виктор Иванович (Российская
Федерация), специалист в об л а с т и истории Восточной Евро¬
пы и России периода феодализма, проблем
источниковедения и историографии. Профессор, заведующий
сектором источниковедения Института российской
истории Российской академии наук.
Член-корреспондент РАН
Булег, Жан (Франция), специалист в области истории
Африки южнее Сахары. Профессор университета Париж-1,
Центр африканских исследований
Бхила, Хойини Х.К. (Зимбабве), специалист в области
истории Африки. Заведующий отделением гуманитарных и
социальных наук Африканского университета (г. Мутаре).
Член Королевского исторического общества (Лондон)
Ван Сичжи (Китай), специалист в области истории
Китая. Профессор Института истории эпохи Цин
университета Реньминь. Член научного комитета университета
Реньминь
Вуттон, Дэвид (Великобритания), специалист в
области истории европейской политической теории (XVI-
XVIII вв.) . Профессор Лондонского университета
(история XVIII в.)
Гарсиа Санс, Анхель (Испания), специалист в
области экономической истории Европы в раннее Новое время.
Профессор экономической истории и директор
Института истории Вальядолидского университета
Гопал, Сарвепалли (Индия), специалист в области
Новой истории Южной Азии. Заслуженный профессор
(современная история) в отставке Университета им. Джа-
вахарлала Неру, Нью-Дели
Грин, Джек П. (США), специалист в области истории
Британской Америки в раннее Новое время. Профессор
гуманитарных наук Университета им. Джона Хопкинса,
Балтимор
Гунавардана, Лесли (Шри-Ланка), специалист в
области социальной и экономической истории Шри-Ланки
в
раннем Средневековье. Профессор Университета в П е-
радении. Член Национальной академии наук Шри-Ланки.
Вице-канцлер Университета в Перадении
Ученые звания, степени и должности, которые занимали (или занимают) авторы этого тома, как и названия учреждений, в которых они
работали (или работают), приведены в переводе с английского издания «Истории человечества», том V, 1999 г.
XXI

АВТОРЫ
Данова, Надя (Болгария), специалист в области
истории Балкан. Профессор Института балканских
исследований Болгарской академии наук, София
Дуцу, Александр (Румыния), специалист в области
истории европейской ментальности. Профессор
Бухарестского университета. Директор Института
Юго-Восточной Европы Румынской академии. Директор Центра
изучения европейской ментальности
Дюпакье, Жак (Франция), специалист в области
исторической демографии. Заведующий научной частью
Школы высших исследований по социальным (Париж).
Член Института Франции
Ёней, Гёнюль (Турция), специалист в области истории
мусульманского и тюркского искусства. Вице-президент
Измирского университета. Профессор литературного
факультета. Член комиссии Совета Европы по культурному наследию
И, Таэ-Цзин (Республика Корея), специалист в
области истории Кореи. Профессор Сеульского
национального университета
Инальчик, Халил (Турция), специалист в области
османской
истории. Профессор Билкентского
университета. Заслуженный профессор в отставке отделения
истории Чикагского университета. Член Американской
академии
искусств и наук, Турецкой академии наук,
член-корреспондент Британской академии
Ироко, Абиола Феликс (Республика Бенин),
специалист в области истории Африки. Профессор Бенинского
национального университета, Абомей-Калави
Итандала Булуда А. (Танзания), специалист в
об ла с ти истории Восточной Африки. Профессор Дар-эс -Салам-
ского университета и Открытого университета Танзании
Ки-Зербо Ж. (Буркина-Фасо), специалист в области
методологии преподавания истории Африки. Профессор
истории в Университете Уагадугу. Бывший генеральный
секретарь Африкано-малагасийского совета по
высшему
образованию (CAMES). Президент Исследовательского
центра развития Африки (CEDA). Редактор I тома Всеобщей
истории Африки (ЮНЕСКО), Уагадугу
Китромилидес, Пасхалис М. (Греция), специалист
в области истории политической мысли и культуры Юго-
Восточной Европы. Профессор политологии
Афинского
университета
Кусамицу, Тосио (Япония), специалист в области
социально-экономической истории Британии в Но вое
время.
Профессор Токийского университета
Ломбар, Дени (Франция), специалист в области
истории Юго-Восточной Азии. Заведующий научной частью
Школы высших исследований по социальным наукам.
Бывший дире к тор Французской школы Дальнего Востока
Мартинес Шоу, Карлос (Испания), специалист в
области истории раннего Нового времени. Профессор
Барселонского университета. Президент Центра изучения
истории раннего Нового времени «Пьер Вилар», Барселона
Мемель-Фоте, Аррис (Кот-д Ивуар), специалист в
области политической антропологии и истории рабства.
Почетный профессор и президент Научного комитета
Международного совета по экономическим и социальным
и сс ле до ва ни ям Африки (CODESRIA)
Митгер, Парфа (Великобритания), специалист в
области истории Южной Африки и истории искусств,
истории западных представлений о странах Азии и Африки,
колониализма и национализма. Преподаватель истории
искусств в Сассекском университете
Мончак, Антоний (Польша), специалист в области
истории Европы Нового времени. Профессор Института
истории Варшавского университета
Мурадян, Паруйр М. (Республика Армения),
специалист в области средневековой истории и культуры
народов Кавказа, востоковед. Профессор истории,
заведующий отделением кавказских и византийских
исследований Института востоковедения Армянской академии
наук, Ереван
Ндайвел-э-Нзием, Исидор (Демократическая
Республика Конго), специалист в области истории
Центральной Африки. Титулярный профессор отделения истории
университета
в Киншасе. Ассоциированный директор
Центра африканских исследований Школы высших
исследований по социальным наукам
в
Париже. Председатель
Общества конголезских
историков
Перри, Джон Р. (США), специалист в области истории
Ирана, персидского языка и кул ьтуры. Профессор
отделения ближневосточных языков и цивилизаций Чикагского
университета
Пиз Гарсиа-Иригойен, Франклин (Перу),
специалист по
гум анитар ным наукам. Директор по
и зд ат е ль с кой работе Национального музея истории (1969-1975).
Руководитель программы по литер атуре и соци ал ьн ым
наукам Католического университета Перу. Заведующий
отделением гуманитарных наук Католического
университета Перу
Попович, Александр (Франция), специалист в
области истории исламской цивилизации Балканского
полуострова. Заведующий научной частью Национального
центра научных исследований (CNRS). Преподаватель 4-й
секции Практической школы высших исследований, Париж
Пугаченкова Галина Анатольевна (Узбекистан),
специалист в области истории архитектуры и искусства
Центральной Азии и центральноазиатской археологии.
Член Академии наук Узбекистана (Ташкент). Почетный член
Международной академии архитектуры стран Востока
Пэгден, Энтони (Великобритания), специалист в
области интеллектуальной истории и истории идеологий
колониализма. Профессор истории университета Джона
Хопкинса
Рафек, Абдул-Карим (Сирия), специалист в области
арабской истории Нового времени. Бывший профессор и
заведующий отделением истории Дамасского
университета. Профессор колледжа Уильяма и Марии в штате
Виргиния (изучение арабского Среднего Востока)
Родригес Санчес, Анхель (Испания), специалист в
области социальной истории Испании Нового времени
(XVI-XVIII вв.) . Профессор Саламанкского университета.
Член-корреспондент Королевской академии истории
Савала, Сильвио (Мексика), специалист в области
истории Испанской Америки. Директор Центра
исторических исследований Колехио де Мехико. Заслуженный
профессор в отставке. Член I и II Международных
комиссий по подготовке издания «Истории человечества»
XXII

АВТОРЫ
Сейвори, Роджер М. (Канада), специалист в области
истории Ирана (с XIII в. по наши дни). Заслуженный
профессор в отставке отделения цивилизаций Ближнего и
Среднего Востока Торонтского университета. Член
Королевского общества Канады (Академия II)
Сеспедес дель Кастильо, Гильермо (Испания),
специалист в области истории Латинской Америки
колониального периода. Заслуженный профессор в отставке
университета
штата Калифорния в Сан-Диего. Член
Королевской академии истории, Мадрид
Смарт, Ниниан (США), специалист в области
истории религий Южной Азии и сравнительного
религиоведения. Профессор сравнительного религиоведения
университета
штата Калифорния
-
Санта-Барбара
Соуза, Лаура де Мелло э (Бразилия), специалист в
области истории общества и культуры колониальной
Бразилии. Профессор отделения истории университета
Сан-Паулу
Сумонни, Элизе (Республика Бенин), специалист в
области истории Западной Африки доколониального
периода.
Бывш. руководитель отделения истории и
археологии Бенинского национального университета, Абомей-
Калави
Сургуладзе, Акакий (Грузия), специалист в области
истории Грузии в средние века и Новое время. Профессор
Тбилисского университета. Член Грузинской академии наук
Текели, Севим (Турция), специалист в области истории
науки. Профессор Билкентского университета. Заслуженный
профессор в отставке литературного факультета
университета Анкары. Председатель комитета по
истории науки
Темими, Абдельджелил (Тунис), специалист в
области османской истории и истории морисков. Профессор
Тунисского университета. Директор и основатель Фонда
поддержки научных исследований и информации
Тодоров, Николай (Болгария), специалист в области
истории балканских народов. Академик, профессор
Софийского университета. Директор Института балканских
исследований Болгарской академии наук
Трабульсе, Элиас (Мексика), специалист в области
истории науки и техники в Мексике и Латинской
Америке. Профессор Центра исторических исследований Коле-
хио де Мехико
Фернандес Альварес, Мануэль (Испания),
специалист в области истории Европы Нового времени. Академик
Королевской академии истории и Португальской
академии истории. Заслуженный профессор в отставке Сала-
манкского университета
Хабиб, Ирфан (Индия), специалист в области
социально-экономической истории средневековой Индии,
истории науки и техники Индии и ее связей с наукой
исламского
м ир а. Профессор истории Средних ве ко в
Мусульманского университета
вг.
Алигарх (штат Уттар-
Прадеш)
Хайями, Акира (Япония), специалист в области
исторической демографии и социально-экономической
истории Японии раннего Нового времени. Заслуженный
профессор в отставке Международного научного центра
японских исследований в Киото
Харрис, Стивен (США), специалист в области
истории науки раннего Нового времени. Доцент, преподаватель
истории науки и техники университета Брендиса (г. Уолтем,
штат
Массачусетс)
Хацидакис, Манолис (Греция), специалист в
области истории византийского искусства. Директор музея
им . Бе нак и (1940-1973 гг.) . Директор Византийского
музея (1960-1971 гг.). Член Афинской академии
Холл, Джон А. (Великобритания), специалист в
области сравнительной социологии. Профессор социологии
университета Мак-Гилла (Монреаль)
Хоу, Керри Р. (Новая Зеландия), специалист в области
истории Океании и Новой Зеландии. Профессор
университета Масси, Олбани-Кампус, Окленд
Черняк Е.Б. (Российская Федерация), специалист в
области истории международных отношений в XVI-
XVIII вв.
Профессор Института всеобщей истории
Российской академии наук

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
в.
-
век
вв.
-
века
г.
-
год, город
гт.
-
годы
гл.
-
глава
град.
-
градус
илл.
-
иллюстрация
кв.
-
квадратный
кг
-
килограмм
км
-
километр
'
куб.
-
кубический
м
-
метр
млн.
-
миллион
наст. в.
-
настоящее время
н.э.
-
наша
эра
о.
-
остров
о-ва
-
острова
03.
-
озеро
ок.
-
около
п-ов
-
полуостров
р.
-
река
рис.
-
рисунок
с.
-
страница
сек
-
секунда
см.
-
смотри
см
-
сантиметр
т
-
тонна
табл.
-
таблица
тд.
-
так далее
т.е .
-
то есть
т.п.
-
тому подобное
тыс.
-
тысяч
4.
-
час
чел.
-
человек

А
ВВЕДЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ
Питер Бурк, Халил Инальчик
Этот том «Истории человечества» ЮНЕСКО
посвящен так называемому раннему Новому времени, XVI, XVII
и XVIII вв., от открытия Америки европейцами до
Французской революции. Разделение мировой истории на
периоды является практической необходимостью,
особенно для многотомных проектов, подобных этому, но эти
периоды не должны восприниматься как естественные.
Они всегда искусственны, навязаны прошлому
историками, и они всегда создают проблемы, поскольку
соответствуют одним тенденциям и частям света лучше, чем
другим. Период 1492-1789 г г. н е является иск люче нием
из этого правила.
В Западной Европе традиционно считается, что средние
века заканчиваются примерно
в1500г.,ичтосэтого
момента начинается «новый» мир. Эта традиция восходит к
Ренессансу, когда гуманисты ввели термин medium aevum
(средние века) для обозначения периода между закатом
Рима и их собственным временем, который они
рассматривали как
период
«тьмы». Идея «нового» периода
коренится в XVIII в., хотя и
существовали разногласия
по
поводу того,
когда он начался.
Некоторые авторы предпочитали 1453 г.,
год падения Константинополя, на том основании, что
бегство греческих ученых в Италию дало толчок Ренессансу.
Другие предпочитали 1492 г., год не только открытия
Нового Света Колумбом, но и победы христиан над последним
арабским государством на Пиренейском п- ове
-
мусульманс ким
эмиратом Гранада (эта победа приветствовалась
европейцами того времени как компенсация за
потерю
Константинополя). Политические историки от Бернардо Ручел-
ли
(Bernardo RuceUai) (ок. 1500) до Леопольда фон Ранке
(1795-1886) предпочитали 1494 г., год вторжения
французов в Италию и
последовавшую за этим серию войн в
Европе.
Протестанты отдают предпочтение 1517 г., когда
Мартин Лютер вывесил свои тезисы против индульгенции на
дверях виттенбергской Замковой церкви,
-
дате,
символизирующей начало Реформации. Некоторые интеллектуалы
определяли новое
время ,
в
которое, как они считали, они
живут, по технологическим признакам, приводя
в качестве
аргументов его явного
превосходства три новых
изобретения -
печатный станок, порох и компас, благодаря
которому стало возможным открытие Нового Света. Другие, как
французский философ-гуманист Мишель де Монтень, были
достаточно хорошо информированы и указывали, что
китайцы имели книгопечатание и порох «тысячу лет» ранее
(а мы сейчас знаем, что китайцы были также знакомы и с
магнитным
компасом).
Что же касается Французской революции, она с самого
начала виделась как начало новой эры (и в хорошем, и в
дурном смысле). Именно это событие дало новое определение
концепции «революции» (традиционно означавшее «воз¬
вращение» в некоторое более раннее состояние) как
фундаментальному изменению, которое нельзя повернуть
вспять (несмотря на веру некоторых в возможность
«контрреволюции»). Революционеры внесли свою лепту в
это мнение, введя новый календарь, где 1792 г. был Годом
первым», но символической датой, оставшейся в
коллективной памяти, был 1789- Если современный мир на самом деле
начался в 1789 г., то ясно, что значение 1492 года должно
быть пересмотрено. Отсюда и появление достаточно
противоречащего самому себе термина «ранний новый» для
описания трех веков от конца средневековья и до начала
революционной или послереволюционной эпохи.
Что можно сказать, оглядываясь назад на этот период с
конца XX в.? Имеется хорошее основание для того чтобы
началом периода считать скорее 1453 г., чем 1492 г.
Проникновение мусульманства в христианский мир во второй
половине XV в. может рассматриваться как начало новой
эры, поскольку Османская империя была единственной не
европейской державой, непосредственно граничившей с
Европой, способной использовать оружие и бросить
вызов в Восточной и Центральной Европе, в
Средиземноморье и в Индийском океане. 1453 г. является
поворотным и
в экономической истории, поскольку это был год
окончания действий генуэзских предприятий в Леванте, в
результате чего генуэзцы были вынуждены обратить взоры на
Запад, в сторону Испании и Америки.
Годы 1492 и 1789 можно рекомендовать для отсчета
нового
периода в истории Европы, учитывая, что события,
которые к ним относятся, рассматриваются как символы
более последовательных процессов. Для мировой истории
эти даты подходят значительно менее.
В случае с Америкой, трудно отрицать значение 1492 г.
для экономической и социальной истории, а также для
политики и
культуры. Выбор даты, знаменующей конец
периода, значительно более сложен. Можно обоснованно
считать, что 1776 или 1810 г. (начало движения за
независимость в Северной и Южной Америках
соответственно)
-
даты гораздо более подходящие, чем 1789 г. Точно
также, имеется мало сомнений в том, что события во
Франции оказали сильное влияние на события в обеих
Америках, например, на Гаити и в штате Минас-Жерайс в
Бразилии (см. раздел 26.1 .3).
Африка и Азия (особенно Восточная Азия) вызывают
еще больше проблем. В ситуации с Африкой 1492 г. и
время
вокруг этой даты знаменуют
собой своеобразный
поворотный пункт. Значимость Африки в мировой системе
хозяйствования си л ь но ос лабла после того, как испа нцы
начали
эксплуатировать
шахты Мексики и
Перу, которые,
как считает Ниане (Niane, 1984), «превосходили шахты Буре,
Бамбука, Нгалама и Мвене Мутапы». Крещение правителя
3

ВВЕДЕНИЕ
Конго в 1491 г. под именем Афонсо можно
рассматривать
как знак усиления культурного проникновения Европы в
Африку. Колониальное господство европейцев в Африке
развивалось скорее постепенно чем
резко,
но началом е го
можно считать
примерно 1500 г.
Тем не менее
ряд историков Африки считают, что годы
около 1600 г. в большей степени соответствуют разрыву в
преемственности, чем около 1500 г. Они рассматривают
XVII и XVIII века как отдельный период, в который
произошло преобразование экономической и политической
истории. Одной из причин этого преобразования был ввоз
западного огнестрельного оружия, который дал
возможность правителям, интересовавшимся новой техникой,
господствовать над другими. Другой причиной, еще более
важной для истории Африки, а также Америки, был
экспорт рабов. Около 10 млн.
африканцев против своей воли
пересекли Атлантику за этот период, чтобы начать жизнь
рабов в Новом Свете. Закат работорговли в конце XVIII в.
-
еще один аргумент в пользу того, чтобы закончить том V
именно этим временем.
Прибытие Васко да Гамы в Каликут в 1498 г.
ознаменовало начало
европейского проникновения в регион
Индийского океана, как и путешествия Колумба
-
в
Америку.
Так, из вес т ное исс ледование Паниккара (Panikkar; 1953)
«Азия и западное господство» описывает четыре с
половиной века между 1498 и 1945 гг. как
«эпоху Васко да Гамы
в
истории Азии». Подъем трех великих империй
-
«пороховых империй», как их иногда называют,
управлявшихся Османами, Сефевидами и Моголами, также совпадает
со временем, которым начинается этот том. Как
предполагает
Савори (Savory) (раздел 18.1 .1), «создание
государства Сефевидов в 1501 г. означает во многих отношениях
перелом в истории Ирана». В Индии империя Великих
Моголов была создана в 1526 г., а османский
султан
Сулейман Великолепный, который начал править
в 1520 г.,
обычно считается величайшим из
султанов.
В истории
Индии по
крайней мере конец XVIII в. соответствует
другому поворотному моменту, когда битва при Плесси
(селение близ Калькутты, около
которого
войска английской
Ост-Индской компании
одержали победу над
бенгальской армией.
-
Прим. ред.)
в 1757 г.
привела
к
первой фазе
колониального режима.
В при мене нии
к основным
регионам мира даты 1492-
1789 гг. наименее всего подходят к Восточной Азии, где
они кажутся несколько европоцентрич ными.
В этом
регионе великий
перелом
без сомнения находится в
середине
«раннего
нового»
периода. Для Китая время беспорядков,
приведшее к замене династии Ми н на маньчжурскую
династию Цин в 1644 г., является
гораздо более важным
поворотным пунктом,
чем годы около 1500 или 1800.
(Конечно, «кризис середины XVII века» можно выявить и в
Европе, и в Османской империи, и в Индии времен Моголов.)
Есть доводы и в пользу конца XVIII в. как
поворотного в
китайской истории, ознаменованного британским
предложением о торговле 1793 г., концом 60-летнего
правления императора Цяньлуна в 1795 г. и восстанием общества
Белого лотоса в 1796 г., восстанием, описанным ниже
(гл. 22) как «событие, сделавшее невозможным
возвращение династии Цин». Однако британское предложение в
1793 г. было отвергнуто, и только после первой
англокитайской «опиумной войны» 1840-1842 гг. началось
превращение Китая в «полуколонию».
В случае с Японией наступление мира после десятилетий
гражданской войны и изменение политической системы,
последовавшей за победой Токугавы Иеясу в битве при Се-
кигахаре в 1600 г., гораздо более важно, чем любые события
за век до этого или через два века после.
Следующий важный
поворотный пункт наступил в XIX в. и им могло быть и
прибытие американского коммодора Мэтью Колбрайта Перри
и его
«черных кораблей» в 1852 г., и
«реставрация» империи
(больше похожая на «революцию») в 1868 г.
Если мы рассмотрим регионы мира один за другим,
окажется очень сложным ограничить наш
пери од так,
чтобы он удовлетворял
всех. Не будет ли легче, если мы
попробуем взглянуть на мир как на единое целое, или это
только
подтвердит невозможность решения поставленной
задачи?
Ведущий европейский философ выступил против
написания в наше
время мировой истории, или «всеобщей
истории», как ее было
при нят о
наз ыват ь.
Ханс-Георг Гадамер (Gadamer; I960) считает, что
всеобщая история одновременно необходима и невозможна.
Она нужна, поскольку различные части истории имеют
значение только в отношении к целому, но написать
такую историю невозможно, если не верить, что у Истории
(в отличие от
индивидуумов
и
групп) есть цель. Та к ой
подход был возможен для средневековых христианских
хрон икеров , поскольку он и виде ли в
истории руку Господню.
Он был возможен для Джамбаттисты Вико (итальянский
философ, один из основоположников истор изма.
-
Прим.ред.), который верил в Провидение, для Гегеля,
который верил в «коварство разума», и для Маркса. Он был
возможен для европейских историков, веривших в
цивилизационную миссию Европы,
и даже д ля Мак са Вебера,
который изучал Индию и Китай, чтобы дать определение
их
уникальности и того, что он называл
«рациональностью» Запада. В других историографических традициях,
включавших древних греков (Полибий, например),
мусульман (Ибн Хальдун) и китайцев (Сыма Цянь), движение
истории считается скоре е цикличе ским, чем линейным, но
остается очень сильным ощущение следования модели.
Проблема историков на шего
времени
в любой части
мира,
которые скептически относятся к подобным грандиозным
теориям,
заключается в том, чтобы найти
красную нить,
которая
свяжет воедино их
истории.
Для некоторых этой красной нитью является подъем
«современности»,
связанный с капитализмом,
бюрократией, секуляризацией, «научной революцией» и тд. Эти
термины, конечно, относят нас к
целому комплексу связанных
между собой перемен, очень важных для истории
человечества. Нет сомнения в важности изучения централизации
управления, скажем, в различных частях света, или разного
отношения к «новой науке», например к идеям Коперника,
в
Амстердаме, Риме, Москве, Стамбуле или Пекине.
Проблема заключается в том, что
практическ и
невозмож но дать удовлетворительное
толкование понятию
«современность».
В западной культуре, где термин «новый»,
«современный» употребляется достаточно
продолжительное время, начиная с XII в.,
значение его
непрерывно
изменялось от поколения к поколению. За последние
прим ерн о
полвека
историкам становилось все более
понятно, что поиски «нового» в ранних век ах, даже в
ис тор ии
Европы, ведут к анахроническим суждениям и
парадоксально делают более сложной возможность объяснить, как
«наш» мир, собственно, возник. Возражения против
навязывания западных концепций современности по
отношению к остальному миру слишком очевидны, чтобы
обсуждать их в деталях.
Будет лучше сделать «подъем Запада» центральной
темой тома, задаваясь вопросом как, до каких пределов и
почему одно сложное традиционное общество, т.е . Европа
(или, лучше, некоторые регионы Европы) смогло взять на
себя ведущую роль в технических, экономических, военных,
политических и культурных процессах и как эта «ведущая
роль» перешла в господст во. В эт ом отн ошен ии за образец
может бы т ь вз ят а работа французского историка Фернана
Броделя (Braudel, 1979). Бродель начал свои исследования
с доказательства того, что
у средиземноморского мира,
Востока и Запада, мусульман и христиан в конце XVI в.
была од на экономическая судьба. Затем он показал , ч то
фундаментальные тенденции, как, например, рост
численности населения в XVI в., были одинаковы в Европе,
4

ВВЕДЕНИЕ
Индии и Китае, но закончил он свое изучение
«материальной жизни» описанием подъема западного капитализма.
Соединяя идеи Броделя с идеями теоретиков,
зависимых от марксизма, Валлерштейн (Wallerstein, 1974)
рассматривает подъем экономической «мировой системы» в
Европе XVI в., системы, состоящей из «ядра» (Северо-
Западная Европа), «полупериферии» (средиземноморский
мир) и «периферии» (Восточная Европа и испанская
Америка). Валлерштейн предлагает считать, что рост
торгового капитализма в Западной Европе связан с ростом
крепостничества в Восточной Европе и рабства в испанской
Америке и Бразилии. Иными словами, экономическое и
социальное развитие
в очень удаленных друг от друга
частях мира становилось все б о л е е тесно взаи моза вис ящим .
Показателем этой взаимозависимости является серебро,
добывавшееся в копях Мексики и Перу и расходящееся по
Европе через речной порт в Севилье.
Некоторое
количество американского серебра проходило через Османскую
империю и достигало Индийского океана.
Серебро так же
перевозилось напрямую из Америки в Восточную Азию на
галеонах, которые плавали между Акапулько и Манилой.
Этот пример представления о мировой экономике
-
не первый в истории. Джанет Абу-Лугход (Janet АЬи-
Lughod, 1989) недавно указала на существование
«мировой системы» в конце XIII в., которая функционировала
на уровне предметов роскоши, как и другая подобная
система в XVI в. Однако эта ранняя
система
развалилась
в
результате нашествия монголов и
прихода «черной
смерти»
-
эпидемии чумы, опустошившей Западную
Азию и Европу
в 1348 г.
Яркую иллюстрацию постоянно укреплявшихся
близких связей между различными
час тями
ми ра
в
период
1492-1789 гг. дает история сахара, который выращивался
в
Америке по инициативе европейцев с использованием
труда черных рабов и вместе с кофе из Западной Азии и
чаем из Восточной Азии способствовал преобразованию
социальной жизни в Европе
-
жизни не только высшего
света, но и
простых людей.
Другое возможное решение проблемы поиска
«красной нити»
предложил
Макнейл (McNeill, 1963), который
считал, что центральной темой мировой истории
должна стать история
контактов
между культурами в
различных частях света. Эти контакты
между культурами
становятся очень интенсивными во
времена важнейших
изобретений и открытий, например, на Западе при
изобретении печат ного ста нка , который дал возможность
многим людям, включая Монтеня, чьи взгляды на Китай
уже упоминались, получать, находясь на расстоянии,
знания о
других культурах.
В то же время некоторые личности сделали все
возможное, чтобы влиться самим в иную культуру, подобно
итальянскому иезуиту Маттео Риччи, который представился
китайцам как советник , или англ ийск ий «вероотступник»
Самсон Роули, который перешел на сторону турок и
служил их
верховному адмиралу Улуа Хасану (илл. 1), или
историк Гарсиласо де ла Вега, испанец по
отцу
и инка по
матери, чья
история Перу испо льзова ла методы
историографии эпохи Ренессанса, чтобы продемонстрировать
достижения цивилизации инков .
В
случаях, подобных указанным, когда отдельные
личности не только
получали сведения о других культурах,
но
и
воспринимали часть их умонастроения,
может быть
полезным использование
термина антропологов
«окультуривание».
«Окультуривание» не было н о вы м феноменом
в 1492 г.
-
достаточно вспомнить о
взаимопроникновении
культур евреев, христиан, мусульман
в средневековой
Испании, но после этого оно
происходило
в
беспрецедентном масштабе в
результате иммиграции
-
либо
добровольной (как в случае английских или испанских
переселенцев в
Америку), либо принудительной (как в
случае с африканскими рабами).
Трудно достичь сбалансированного суждения о самом
процессе окультуривания. Должны ли мы осудить этот
процесс, поскольку он так часто связан с завоеваниями,
угнетением и эксплуатацией? Должны ли мы восхвалять его как
форму культурной коммуникации и обогащения? Должны ли
мы бояться его, поскольку он создает психологическое
напряжение и проблемы самобытности? Каковы бы ни были
ответы, необходимо сознавать важность и повсеместность
этого процесса
-
для китайских мусульман, для евреев
Венеции и Амстердама и для мно гих людей смешанного
этнического происхождения, особенно в Новом Свете.
Из всех столкновений
культур, которые происходили
в
ранний новый период, столкновение между
обитателями Америки и европейцами было сразу же наиболее
драматичным, сильным и важным п о св ои м пос ледст виям.
Конечно, были значительные региональные различия
в том, что начиналось как столкновение
культур,
но
скоро
переходило
в завоевание и колонизацию. Должно быть
понятно, что разные истории развития Северной,
Центральной и Южной Америки после 1492 г. зависели от
различий в местных традициях, а также от различий в
физическом окружении. До прихода европейцев в Мексике и
Перу были весьма развитые
сельск охозяй ственн ые
сообщества, получавшие излишки, достаточные для нужд
городской элиты, в то время как население многих других
частей Америки жило малыми подвижными общинами,
основой которых были охота, собирательство и
подсечно-огневая система земледелия.
Кроме того, различиями в развитии или «траекториях»
разные части Америки обязаны различным культурным
традициям европейцев, которые покоряли или
колонизировали различные регионы,
-
испанцев, португальцев,
голландцев, англичан, французов, немцев и тд.
Некоторые миссионеры и поселенцы из Европы были
католиками, иные
-
протестантами. Некоторые приехали в
Америку из относительно централизованных стран с
авторитарными режимами, другие (например, голландцы)
-
из
стран
с
децентрализованным государственным
устройством. Даже экономическая деятельность в Новом Свете
зависела от
культурных традиций. При устройстве
плантаций сахара в Бразилии, к примеру, придерживались
модели плантаций, уже созданных в более ранних
португальских владениях, например, на Канарских о-вах.
Различия в имперской политике имели важные культурные
последствия для Америки; например, испанцы, в отличие
от
португальцев, основали университеты и создали
прессу в своих колониях.
Только после выявления различий такого рода и
такого масштаба было принято во внимание, что можно
провести полезный сравнительный анализ различных частей
Америки. Можно, к примеру, рассмотреть «видение
побежденных», различные реакции коренных народов на
попытки европейцев распространить свои идеи и ценности в
Новом Свете -
реакции, которые варьировались от
полного принятия через синкретизм до пассивного
сопротивления и
открытого бунта. Можно, как Кросби (Crosby,
1972), изучать последствия так называемого обмена
Колумба, другими словами, распространение европейских
растений (пшеницы, винограда и оливковых деревьев) и
новых животных (лошадей, свиней и крупного рогатого
скота) в Новом Свете и, наоборот, растений Нового Света
(кукурузы, картофеля, маниока и т .п .)
в
Европе и Африке.
Можно исследовать культурные последствия
меняющихся отношений между метрополиями и колониями,
центром и периферией, отмечая подъем национального
самосознания почти в одно и то же время в различных частях
Нового Света. Также важно изучать появление ярко
выраженной афро-американской культуры, которую можно
найти, например, в Бразилии, на Кубе и на Гаити, где
существует не очень устойчивый синтез европейского
католицизма и западно-африканских культов.
5

ВВЕДЕНИЕ
Культура здесь понимается в широком смысле, она
включает в себя искусства, литературу и науку, кроме того,
позиции и ценности простых людей, а также элиты,
выраженные и воплощенные в артефактах, представлениях и
повседневной жизни, наряду с классическими
музыкальными
произ веден иями, архитектурой и тд . История
сахара также занимает зд ес ь свое место , поскольку образчики
потребления социальной группы то же
выражают
ее
ценности, ее
культуру. Чтобы понять изменения в
культуре за
большой
период,
их необходимо разметить в
политическом, социальном и экономическом контексте. Именно
поэтому настоящее издание «Истории человечества» очень
близко к тому, что французы называют «всеобщей
историей» человечества, иными словами, это попытка показать
связи
между всеми основными сторонами человеческой
деятельности.
Несколько объединяющих тем проходят через всю
книгу, особенно важны две из них.
Первая тема
-
отношения
между центрами и перифериями (важно подчеркнуть,
что те р ми н «центры» исп ользу ется
во множественном
числе). Наиболее внимательно рассмотрены центры
в
Западной Европе, поскольку Лиссабон, Мадрид, Амстердам,
Париж и Лондон были центрами морских империй (а Рим -
центр духовной империи). Однако рассматривается
также распространение ислама из его центра в Мекке в Юго-
Восточную Европу, в Юго-Восточную Азию и даже в
Китай (в гл. 22 указано, что именно в этот
период Коран был
переведен на китайский язык).
Другой важный пример культурной диффузии
-
это
распространение персидского учения и литературы в
Османской империи и империи Великих Моголов. Высокая
культура, унаследованная от Древнего Ирана и развившаяся при
халифате, была усвоена Османами и Великими Моголами,
а также
Сефевидами, примерно также, как древняя римская
культура, возрожденная
в Италии в XV в., была усвоена при
европейских дворах в эпоху Ренессанса. Персидские
миниатюристы были весьма востребованы в Стамбуле и Дели, как
и итальянские художники
-
во Франции и Испании.
Произведения типа «Кабуснсше» и «Сийясетнаме» (в первом в
виде нравоучительных притч рассказывались правила
поведения хорошо воспитанного человека, а во втором
-
идеального правителя) обозначали и распространяли
основные понятия этой высокой культуры.
Эта тема культурных центров и периферий поднимает
несколько проблем. Совпадают ли обычно экономические,
политические и
культурные центры в виде единого
центра? Могло ли быть культурное влияние городов, таких как
Пекин, Стамбул или Париж, отделено в этот период от их
политического влияния? Что говорить о таких городах, как
Флоренция или Киото, огромное культурное влияние
которых совершенно непропорционально их политической
власти? Ясно только одно. Хотя провинциальные элиты
часто взирали на метрополию как на культурную модель
или
пример для подражания, следуя ее модам с некоторым
отставанием (традиционно в 30 лет), нельзя описывать
культуру провинции
только как бледное отражение
культуры центра. Граница иногда была средоточием
альтернативной культуры,
как
народная культура газизов и
дервишей в Османской
империи.
В любом случае, проникновение культуры центра
на
периферию не было автоматическим
процессом,
подобным распространению нефтяного пятна. Даже торговое
проникновение европейцев в Азию следует рассматривать
не как «навязывание», как называет его Паниккар (Panikkar;
1953), а как «просачивание», в которое вовлекался местный
капитал наряду с европейским, и благодаря которому
развивались уже существующие тенденции к
коммерциализации, а не создавалась торговля там, где ее вообще не было.
Без такой «подгонки» местных тенденций и сил извне
подъем капитализма был бы гораздо более медленным
процессом. Говоря более обобщенно, как показал антро¬
полог Салинс (Sahlins, 1985) в своей работе о Гавайах и
прибытии капитана Кука, история культурных контактов
не может быть понята без реконструкции путей,
которыми отдельные представители каждой культуры
использовали другую культуру.
«Окультуривание», как называют этот процесс
антропологи (или «трансокультуривание», чтобы подчеркнуть
взаимное влияние), нельзя идентифицировать с простым
заимствованием культурных элементов. Например, хотя
турки-османы заимствовали много таких элементов из
Европы, это не привело к слиянию их культуры с европейской
культурой, поскольку турки, как и некоторые другие
азиатские народы, сохранили свою систему ценностей,
заключенную в ислам. Как заметил Фернан Бродель, необходимо
изучать не только распространение технологий и идей, но
также и
«сопротивление» этому распространению.
Здесь уместно обсудить один специфический фактор,
связанный с Османами и
огнестрельным оружием. Турки-
османы начали применять пушки
и
ручное огнестрельное
оружие, такое как аркебузы (пищали), в конце XIV и начале
XV в. Сначала они нанимали иностранных специалистов,
потом они сами обучились искусству изготовления
огнестрельного оружия (турецкие специалисты пользовались
спросом даже в соседних странах). Извинением за
использование изобретения «неверных» была «необходимость
пользоваться оружием врага», как это определяли
мусульманские законники. Таким образом, турки при Османах
были первой неевропейской нацией, заимствовавшей
современную технику у европейцев.
Заимствование военной техники не привело к более
общему окультуриванию. Турки восприняли
специфическую технику, а не культурную традицию непрерывного
технического совершенствования. Тем не менее они
терпели суровые поражения от Запада, поражения,
вынуждавшие их еще более интенсивно заимствовать нововведения
у Запада для модернизации собственной системы
обучения (пример
-
основание военно-технической школы в
XVIII в.)
и после 1839 г.
-
самой системы управления.
Этот пример показывает необходимость добавить
социологические, а не только географические параметры к
истории культуры. Одни культуры кажутся мало
восприимчивыми к инновациям, другие
-
более восприимчивыми.
В чем тут дело? Чтобы ответить на этот вопрос,
необходимо более внимательно посмотреть на взаимоотношения
и ценности различных социальных групп внутри данной
культуры и особенно на отношения между культурой
элиты (старой и новой, светской и религиозной, военной и
гражданской) и культурой рядовых людей, представителей
«подчиненных классов». До какой степени изменяла
элита народную культуру в различных частях света в эти века?
До какого предела люди шли на уступки под давлением
«окультуривания», до какой степени они сопротивлялись
или приспосабливали элементы элитной культуры для
своих собственных целей? Насколько широко было движение
в обратную сторону
-
«вверх» от простых людей к элите?
Некоторые из этих проблем обсуждаются в
региональных разделах этого тома, другие
-
в тематических. Без
сравнений этот том рисковал бы быть в основном
описательным, а не аналитическим. С другой стороны,
систематическое сравнение разных культур в мировом
масштабе
вызывает
трудные проблемы. Достаточно простой путь
состоит в сл ед ова ни и учен иям Маркса и Вебера и в
оценке других культур с западной точки зрения, при
определении их отличий от Запада и нехватки в них того, чем
обладает Запад (рационализм, индивидуализм, капитализм и
тд.).
Но такой подход мало что разъяснит, не говоря уже о том,
что он будет этноцентричным.
Если действовать, не применяя этот тип сравнения, то
можно быстро столкнуться с проблемой западного
происхождения концептуального справочного аппарата, с
которым мы работаем. Как уже показала попытка изучить
6

ВВЕДЕНИЕ
«феодализм»
в мировом масштабе, очень трудно избежать
замкнутого круга
в подобного рода работе, давая
определение феномену,
чтобы изучить его в европейском
понимании, а потом «обнаруживая»,
что он по
существу
европейский. Даже такие явно безобидные, неспецифические
термины,
как «университет», «роман» или даже
«искусство» были введены с ориентацией в сознании на
европейскую историю,
ив
результате
-
с постоянной опасностью
того, что сравнение превратится в попытку заставить
исламские институты
или китайские тексты
соответствовать западной модели. В то же время, третьего пути
между использованием западных концепций и отказом от
каких бы то ни было сравнений, по-видимому, не дано,
во всяком случае в настоящее время. Провести сравнение,
учитывая возможную опасность евроцентризма, кажется
меньшим злом.
Подведем итоги. Как и в других томах «Истории
человечества» ЮНЕСКО, в этом томе предпринята попытка
уделить различным
частям мира внимание, которого они
достойны, и дать возможность высказать
различные мнения
и точки зрения. В книге сделана попытка равнозначно
представить
и историю подъема Запада, и собрание
очерков о развитии различных частей мира. Разнообразие этих
сюжетов видно благодаря объединяющей теме. Мы
сосредоточились на истор ии «культуры» в широком смысле
этого термина
и
рассматриваем не только распространение
западной культуры по всем
миру,
нои
реакции на это
распространение, реакции, варьирующиеся от
окультуривания или ассимиляции через синкретизм до различных
форм сопротивления (типа известных попыток японцев
закры ть
свою страну для проникновения Запада в начале
XVII в.). События, о которых рассказывается в этом томе, а
правильнее
-
диалог, который в нем можно услышать,
гораздо более сложны, чем они представляются при
традиционном взгляде на период 1492-1789 гг. как на расцвет
Нового времени, возникновение капитализма или как на
подъем Запада.
БИБЛИОГРАФИЯ
ABU-LUGHOD, J. 1989. Before European Hegemony: The World System
1250-1350. New York.
BAYLY, C. A. 1983. Rulers, Townsmen and Bazaars. Cambridge.
BRAUDEL, F. 1979. Civilisation materielle, economic et capitalisme, Paris.
English trans., 1981-2, Civilization and Capitalism. 3 vols. London.
CROSBY, A W. 1972. The Columbian Exchange Biological and Cultural
Consequences of 1492. Westport.
FAGE, J. D.; OLIVER, R (eds). 1975. The Cambridge History of Africa,
4 c. 1600 -c. 1790. Cambridge.
GADAMER, H.- G. I960. Truth and Method. (English trans., 1975.
London.)
MCNEILL, W. H . 1963. The Rise of the West. New York.
NIANE, D. T . (ed.). 1984. Africa from the Twelfth to the Sixteenth Century.
Paris.
PANIKKAR, К. M. 1953. Asia and Western Dominance. London.
PARRY, V. J.; YAPP, М. E . 1975. War, Technology and Society in the Middle
East. London.
SAHLINS, M. 1985. Islands of History. Chicago.
SPATE, 0.1979. The Spanish Lake. Minneapolis.
WALLERSTEIN, I. 1974. The Modem World-System. New York.
WEBER, M. 1904-5. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism.
(English trans., 1930. London.)
WOLF, E. 1982. Europe and the People without History. Berkeley.

Б
ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ

1
НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ И ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА
ЖакДюпакъе
МИР В 1500 ГОДУ
О структуре народонаселения в мире в 1500 г. мы
знаем немного.
В то время рождения, браки и смерти только начали
регистрировать в немногих европейских странах. Самыми
ранними сохранившимися записями такого рода, по-видимому,
является реестр бракосочетаний в Рим ин и (Италия) за 1232 г.
Около десятка реестров осталось в Италии от XIV в. и
приблизительно полсотни во всей остальной Западной Европе
-
XVа
Переписи населения проводились с античных времен
для обложения налогами и военных целей, однако с
падением Римской империи переписи в Западной Европе
прекратились. С появлением новых государств
предпринимались некоторые робкие попытки (подсчета численности
глав семейств, площадей земель, голов скота и ленных
прав), однако их результаты не сохранились, за
исключением земельной описи Англии, произведенной
Вильгельмом Завоевателем в 1086 г. («Книги Страшного суда»),
«Реестра церковных приходов и дворов в королевстве
Франция» (1328 г.)
и
«Кадастра» Флоренции за 1427-1430 гг.
В Китае древняя традиция проведения переписей была
возобновлена императорами династии Мин (1368-
1644 гг.). Сначала дом за домом было переписано
население с указанием занятий глав семейств и состава
домашних хозяйств; затем были составлены списки (так
называемые желтые реестры) людей, их имущества и налогов,
которые должны платиться.
В Перу правители инков получали точные сведения о
количестве подданных и их имуществе благодаря «кипу»
-
«узелковому письму», т.е.
разноцветным (в зависимости от
объекта переписи) нитям, завязанным узлами на
нескольких уровнях: узлы в нижней части обозначали единицы,
узлы над ними -
десятки, затем сотни и тд.
Таким образом, все количественные данные,
предлагавшиеся
современными авторами применительно к населению
XV а, появлялись в
результате осторожных и не слишком
осторожных экстраполяций на основе более поздней
информации или же заключений, исходивших из
размеров
населенных
территорий, к которым прилагал ись различные
коэффициенты, обусловленные зависимостью местной экономики от
того или иного рода деятельности
-
охоты, животноводства,
экстенсивного земледелия, выращивания риса и тд
Такие демографические факторы, как смертность
и
браки,
известны несколько
лучше, поскольку они изменялись очень
медленно, и
доступные
нам данные по XVI-XVIII вв.
наряду с
подсчетами, которые велись в
Европе «политическими
арифметиками» (первыми статистиками-демографами),
позволяют выдвигать обоснованные гипотезы о демографической
динамике прошлого. Удивительное разнообразие семейных
структур и брачных обычаев очевидно означает, что
антропологическая карта мира представляла собой многоцветную
мозаику, однако необходимость жить и выживать накладыва¬
ла известные ограничения: повсеместно смертность была
столь высока, что в конечном счете при отсутствии мер,
обеспечивающих воспроизведение населения,
демографического роста вообще не наблюдалось. Поэтому на до лг ие
столетия
у всех народов установилось хрупкое равновесие между
данью, которую собирала смерть, и ответными мерами,
предпринимаемыми самой жизнью. Именно нарушение этого
равновесия, последовавшее за великими географическими
открытиями, вызвало демографические бедствия, о которых
речь впереди в связи с Латинской Америкой и Африкой.
Как был населен мир в 1500 году
Население в мире (карта 1), которое в ходе
«неолитической революции», по-видимому, увеличилось с 5 до 250
млн. чел .
(Biraben, 1979), достигло своего пика в период
раннего Средневековья. Примерно к 1200 г. это число ,
вероятно, возросло до 400 млн., а к 1300 г.
-
до 431 млн. чел.
К концу XV в.,
по оценке Дюрана (Durand, 1974),
население Земли составляло 461 млн. чел., а по мнению
Бирабе-
на
(Biraben, 1975-1976) - 461 млн. чел . В то же время Мак-
Эведи и Джонс (MacEvedy & Jones, 1978) распределяют
425 млн. че л о ве к насел ения планеты
следующим образом:
Континент Общая численность
населения
Примечание
о составе населения
Европа
81 млн.
В том числе 15 млн.
на
территории
современной Франции;
12 млн. в России; 10 млн.
в Италии; 9 млн. в
1Ърмании;
немного менее 2 млн.
н а Пиренейском п-ове;
5 млн. на
Британских
островах
Азия
280 млн.
В том числе 110 млн в Китае
и 100 мл н. в «Индиях»*,
включая саму Индию,
Пакистан и Бангладеш
Африка
46 млн.
В том числе 38 млн.
в
Черной Африке
(по поводу этой цифры
до сих пор ведется
полемика)
Америка
14 млн.
В том числе 8 млн.
в Латинской Америке
(некоторые авторы
только для Центральной
Америки приводят
число 80 млн.)
Океания
2 млн.
*
«Индии»
-
термин, распространившийся в Западной Европе в
XIV в. под влиянием «Книги Марко Поло», где встречаются названия
«Великая Индия», «Индия», «Средняя Индия», «Малая Индия»
применительно к странам Южной и Юго-Восточной Азии.
-
Прим. ред.
Рис. 1. Население континентов около 1500 г.
Источник: С. MacEvedy & R Jones, 1978
11

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
12
Карта
1
(вверху).
Население
Земли
в
1500
г.
(по
Ж
Дюпакье)
Карта
2
(внизу).
Население
Земли
в
1800
г.
(по
Ж
Дюпакье)

НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ И ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА
13
Карта
3
(вверху).
Крупные
города
мира
в
1500
г.
(по
Ж
Дюпакье)
Карта
4
(внизу).
Крупные
города
мира
в
1800
г.
(по
Ж
Д*

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Это распределение
по континентам дает лишь са мое
приблизительное представление о народонаселении
планеты, поскольку некоторые
части континентов
уже бы ли
заселены, в то
вре мя
как
обширные пространства все еще
оставались необитаемыми.
Существовали, по-видимому, и
серьезные различия в плотности населения: от 100 и более
человек на кв. км в дельтах некоторых рек Восточной Азии
до одного и менее человек на кв. км в
экваториальных
лесах и субтропических пустынях Чисто географическое
исследование выявляет три основные территории заселения:
индийский субконтинент (приблизительно 100 млн.
чел.)
-
регион, в значительной степени соответствующий
так называемой рисовой цивилизации;
Китай (по М. Картье, от 120 до 150 млн. чел.)
-
регион, соответствующий «просяной цивилизации»;
Западная Европа и средиземноморские страны (от 75
до 80 млн.
чел.)
-
регион, соответствующий «пшеничной
цивилизации».
Что касается четвертого основного района («маисовой
цивилизации» в Центральной Америке), то
вряд
ли там
могли
прокормиться более 30 млн. чел.
В ту эпоху из 23 городов мира с населением более
100 тыс. чел. (Chandler & Fox, 1974) 22 находились либо в
трех основных регионах заселения, либо вблизи от них
(карта 3):
6-
в «Индиях» (население г.
Виджаянагара
составляло тогда 500 тыс. чел.)
и Сиаме (г. Аюттхая);
8-
в Китае (Пекин с населением в 672 тыс. чел.
являлся тогда крупнейшим городом в мире) и Корее (Сеул);
4-
в Западной Европе (Париж, Неаполь, Венеция, Милан);
4-
в
мусульманском Средиземноморье (Стамбул,
Адрианополь, Каир, Фес); сюда же можно включить и
Тебриз (с населением в 250 тыс. чел.).
Подобная поляризация населения планеты,
по-видимому, представляет собой весьма древний феномен:
сог лас но
Бирабену (Biraben, 1979) в начале новой эры
население Китая, индийского субконтинента и Европы (за
исключением
территорий бывшего Советского Союза)
в
совокупности, вероятно, составляло 58% от общей
численности населения Земли; в 500 г. оно составляло 46%; в
1000 г.
-
50%ив1500г.
53%*, несмотря на опустошения,
причиненные эпидемией чумы в XIV в.
Как полагает Мак-Нейл (MacNeiU, 1976), эта
концентрация
к
северу от тропика Рака, по-видимому, произошла
в
результате очень древней миграции небольших групп го-
минидов, выбравшихся из своей колыбели в
Африке и
рискнувших проникнуть в умеренные климатические
зоны северного полушария, где они и расплодились, «как
мыши в
амбаре». Однако этот количественный рост
произошел относ итель но поздно
-
от 35 до 8 тыс. лет назад
население планеты оставалось близким к 5 млн. чел .; только
благодаря «неолитической революции» оно выросло до
250 млн. чел. и
примерно на этой отметке вошло в новую эру.
Климатические изменения и их последствия
Сама неолитическая революция стала возможна
благодаря общему потеплению климата. Примерно 75-30 ты с. л е т
назад планета
переживала период похолодания
(известный ка к вюр мское оледенение в Альпах и висконсинское
оледенение в Северной Америке): огромные ледниковые
шапки сформировались вокруг полюсов и на высоких
горах,
а
уровень морей понизился по меньшей мере
на
100 м. Великие равнины Азии, Европы и Северной
Америки превратились в степь со скудной растительностью
(тундру), где блуждали стада крупных млекопитающих
(бизоны, зубры, мамонты и т.п.); для людей палеолита
охота была единственно возможным видом
деятельности, но она поддерживала население лишь с очень
низкой плотностью.
Постепенное потепление климата привело
к
радикальным изменениям во флоре и фауне, которые застали
человечество
врасплох.
Исчезновение или по крайней мере
серьезное сокращение поголовья крупных
млекопитающих заставили людей искать новые ресурсы для
существования (развилось рыболовство, собирательство, охота на
мелкую дичь и тд.); период мезолита (10-5 тыс. лет до н.э.)
с его теплым влажным климатом
пон ача лу пр инес людям
одни лишь трудности. Мы знаем, как они преодолели эту
проблему: они научились разводить скот и начали
возделывать землю.
Приобретя эти новые навыки, они стали
вести оседлый образ жизни. К
началу
XVI в. кочевники
составляли лишь
незначительную долю населения планеты
(менее 5%). Главной отличительной чертой той эпохи была
стабильность
-
в
сферах культуры, основных религий и
государственных устройств.
Однако в рамках этой межледниковой эпохи были и
менее значительные климатические колебания. Как ни
странно, но благодаря изучению торфяников, анализу
остатков растений радиоуглеродным методом датировки, а
такж е
дендрохронологии (измерению толщины годичных
колец древесины), мы знаем об истории климата в
отдаленном прошлом и в средневековье больше, чем о
на селе нии той эпохи (Le Roy Ladurie, 1967). Мы знаем, что
период потепления с 800 по 1160 г. н.э . позволил людям
расселиться на самых дальних границах ойкумены, но затем, в
XIV в., последовало заметное похолодание. Ближе к 1500 г.
ситуация более или менее вернулась
к
тому, что было
раньше, но
уже
полстолетия
спустя
начался «Малый
ледниковый
период», который продолжался вплоть до 1870 г. и
оказал
катастрофическое влияние на самые уязвимые
поселения людей: в Исландии и Гренландии2, на скандинавском
Великом севере,
а также в
горах и на высокогорных плато
Западной Европы.
В этих регионах вред приносили не столько суровые
зимы (подобно зиме 1709 г.), сколько летние периоды,
слишком холодные, чтобы урожай успел созреть, или
слишком влажные, чтобы всходы могли сопротивляться
распространению плесени и насекомых-вредителей. В
течение XVI-XVII вв. голод вновь стал распространенным
явлением. Многие деревни в Скандинавии, Шотландии и в
Альпах были покинуты жителями. В то же время,
например, в Альпах XVII в., ледники самым эффектным образом
сползали на землю, и это «оледенение» продолжалось в
период с 1590 по 1850 г., достигая пиков в 1600-1610,
1640-1643 и 1678-1680 гг. и
подвергая
опасности
некоторые
поселения. Согласующаяся информация из
разных
источников имеется относительно Скандинавии,
Исландии и Аляски.
Кроме того, продвижение ледников совпало
с периодом усиливающейся засухи в Аризоне, Колорадо и
Калифорнии. Можно предположить, что этот «Малый
ледниковый период», наблюдаемый в Европе, соответствует
изменениям климата планеты в целом.
Некоторые специалисты связывали эти изменения со
структурой атмосферных циркуляций: если сегодня (как,
вероятно, и в Средние века) преобладающая система
циркуляции медленная и стягивается
вокруг полюса, что
позволяет
тропическому воздуху проникать далеко в
северные
регионы
и
обогревать их, то для XVII-XVIII вв.,
по-видимому, были характерны очень быстрые воздушные
течения с запада, которые распространялись
к южным
регионам. В резуль та те
на юге было
прохладнее
и вла жнее,
тогда как дальше к
северу система антициклона,
в ер оят но , поддерживала
климат
су хим
и холодным. Однако эта
гипотеза сама по себе весьма спорна. Чем все-таки
объясняются подобные изменения в
цирку ляции
атмосферы? К тому же возникает еще одна серьезная проблема:
распространение ледников означает не только то, что летние
периоды были холодными (и поэтому ледники таяли
медленней), но и то, что они дополнялись обильными
снегопадами. Помимо
прочего,
в
хр они ках
этого периода
14

НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ И ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА
упоминается,
что весной и летом на
северо-западе
Европы часто стояла скверная погода.
Вероятно, объяснение кроется в солнечной
активнос ти, в которой,
как было установлено, существует 11 -летняя
периодичность, однако, по -видимому, имеются и более
продолжительные циклы или, по меньшей мере,
некоторые
колебания их самих. Выброс атомных частиц и
ультрафиолетовых лучей действительно оказывает влияние на
жизнь на Земле, особенно на распространение вирусов и
бактерий. Вполне возможно, что крупные эпидемии в
конце XVII в. были связаны с сокращением
ультрафиолетового излучения
-
с его минимумом, отмечавшемся в
период
с 1665 по 1715 г.
Тем не менее, поскольку «Малый ледниковый период»
длился намного дольше, чем упомянутый минимум,
объяснение, несомненно, имеет гораздо более сложный
характер, так как нельзя не учитывать возможность
видоизменений в составе атмосферы.
Климат подвержен серьезному влиянию и крупных
вулканических извержений: отчасти из-за попадания пепла в
тропосферу,
а от ч а ст и вследст вие грандиоз ных выбросов
(несколько десятков миллионов тонн) диоксида серы
(сернистого ангидрида). В результате формируется
аэрозольное облако из многих
мил лиардов
капелек
серной
кислоты, которое до некоторой степени отражает солнечную
радиацию и таким образом вызы вае т заме тное
похолодание в нижних слоях
атмосферы и на поверхности Земли.
Например, в рассматриваемый период (в 1783 г.)
извержение
вул кана
Лаки
привело
к
тому,
что вся Исландия была
покрыта синеватой дымкой, которая в конечном счете
распространилась на Европу и добралась даже до территории
Китая, в результате чего среднегодовая температура
воздуха на несколько лет упала на 1,5 град.,
а урожаи
подверглись серьезной угрозе. Однако извержения вулканов
-
феномен непостоянный, и вряд ли ими объясняется нечто
большее, чем случайные изменения в климате, во всяком
случае, не такие длительные явления, как «Малый
ле дни ков ый
период».
Вездесущая смерть и механизмы регуляции
Разумеется, ни для одной из групп людей, живших в те
времена, мы не располагаем чем-то вроде статистической
таблицы смертности3, однако летописцы, по крайней мере,
в Китае и Европе, зафиксировали некоторые бедствия,
самым
ярким
и
сравнительно недавним из
кот оры х была
эпидемия чумы
-
«Черная смерть» 1347 г., унесшая четверть или
даже треть европейского населения. Она неоднократно
возвращалась (в 1359, 1369, 1382 и других годах) и наконец
приняла характер эндемического заболевания. В Западной
Европе она была обычным явлением до 1670 г.4, в
Восточной Европе
-
до 1879 г., а в остальном
мире оставалась
таковым вплоть до наших дней (Biraben, 1975-1976).
Болезни, войны и голод, символами которых
выступали Всадники Апокалипсиса, почти всегда шли сообща.
Война с неизменной чередой кровавых столкновений
производила на летописцев сильное впечатление, но поскольку
количество вовлеченных в нее людей было невелико,
относительно незначительна была и ее
роль
как
фактора
смертности. Черная смерть унесла гораздо больше жизней,
чем сам
Тамерлан. По последним исследованиям, главная
опасность, исходившая от войск на марше, заключалась в
том, что солдаты часто являлись разносчиками
смертельной заразы. Много людей умирало от голода, особенно в
XVII в., к о гда летние похолодания оставили жителей
окраин ойкумены без средств к пр опи та нию ,
ав
умеренных
климатических поясах обычно именно из-за крупных
эпидемий «дороговизна» (подъем цен вследствие нехватки
продовольствия) выливалась в «смертность». С другой
стороны, болезни и сами по себе не знали пощады. Они убивали
ежедневно, выкашивая еще в детстве примерно половину
поколения, убивали разом множество людей, унося за одну
эпидемию 10-15% населения
деревни, города
и ли целого
региона.
Эпидемии разражались не столько из-за недоедания,
сколько из-за отсутствия элементарной гигиены,
вследствие половой распущенности и скученности населения.
Это значит, что во всех крупных городах смертность
преобладала над рождаемостью, поэтому поколения здесь
никогда не воспроизводились, а демографический баланс
поддерживался благодаря притоку молодежи из сельской
местности. В сущности, тот факт, что небольшой прирост
населения в с ел ь ск их местн остях
компенсировал общую
нехватку в городах, и об ъ яс н я ет низк ие темпы урбанизации.
Упомянутый шаткий баланс между городом и деревней
является лишь наиболее очевидным аспектом механизмов
регуляции, позволявших сообществам прошлого
поддерживать себя вопреки опустошительным бедствиям,
которым они подвергались время от времени. Чтобы выжить,
группы людей должны были иметь институты, обычаи и
поведенческие модели, которые одновременно
ограничивали их численное расширение и помогали им
восстановиться после кризиса. Без этого они подвергались риску
либо вымирания, либо быстрого распространения (а в
последнем случае мог последовать конфликт с соседями). То
были институты и модели, которые в самом конце
рассматриваемого нами периода попытался перечислить
Мальтус во второй части своего «Опыта о законе
народонаселения» (1803 г.), дабы обосновать теорию, выдвинутую
имв
первой части «Опыта» (1798 г.), где он проводит
различие между репрессивными (война, рабство и отказ от
детей) и превентивными (аборты, детоубийство,
полигамия и
отсрочка браков) мерами сдерживания роста
численности населения.
Это относительное равновесие между человеческими
группами означало, что численность населения всего мира
оставалась на удивление стабильной: с 1200 по 1500 г.
число жителей планеты увеличилось примерно лишь на
60 млн. чел., что составляло ежегодный прирост едва в
0,5 промилле. Следовательно, мо ж но за ключ ить, что
численность
народонаселения
Земли
практически
оставалась
постоянной: показатели
рождаемости
и
смертности
колебались вокруг значения 40 промилле, а вероятная
продолжительность жизни составляла 20-30 лет.
Вот
почему
вто
время миграции играли
столь
малую
роль:
в основном они заключались в циклических
передвижениях в
пределах определенной территории или же
переходов из сельской местности в ближайший город; на
международном уровне они вовсе не имели значения, и
данный факт помогает объяснить
биологическую,
демографическую, экономическую и социальную стабильность
в
мире. Это состояние равновесия, едва не прерванное
турецкой экспансией, в новое время было полностью
нарушено экспансией европейской. Таким образом,
перелом ным мом ен то м явилось прибытие Христофора Колумба в
Америку (в 1492 г.), однако в 1500 г. никго еще не мог
предвидеть последствий его открытий.
МИР В 1800 Г.
К 1800 г. колоссальный сдвиг произошел
в познаниях
че лов ече ств а в области демографии.
Почти во всех западноевропейских странах
демографические данные начали тщательно записываться,
зарождалась такая практика и в колониях (рис. 2 и карта 2).
Подобные регистрационные записи, как правило,
велись церковными властями при отправлении таинств или
урегулировании формальностей погребения, однако
государство тоже стремилось упорядочивать и
контролировать такие записи, особенно в протестантских странах
15

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Весь мир
Япония
-о - Вся Азия
Латинская Америка
Китай
-О
Северная Африка
- о- Индийский субконтинент
Северная Америка
Европа
«V Океания
-ь-
Черная Африка
Рис. 2. Изменение численности народонаселения в различных
регионах мира с 1500 по 1800 г. (по ЖДюпакье)
(Англия в 1538 г. и Швеция в 1736 г.), а также во Франции,
где по распоряжению правительства стали делаться и
храниться вторые копии и где в сентябре 1792 г. статус
гражданина приобрел светский характер.
Составлялись и публиковались сводки перемещения
населения для некоторых городов (Париж, 1670 г.)
и
государств в целом (Бранденбург, 1685 г.; Швеция, 1749 г.;
Франция, 1742 г.), хотя на данном этапе статистическая наука
находилась еще в зачаточном состоянии.
Более того, если в XVIII в.
практика подсчета количества
хозяйств
получ ила широк ое рас пр остра нен ие (DupaquierJ. &
Dupaquier; М., 1985), то един ств енн ыми п од ли нн ым и
переписями населения были
про веденн ые
на п-ове Кейп-Код
(1700 г.), в Японии (1721 г.), Швеции (1729 г.), в
революцион ной Франции (1791 и 1793 гг.)
и в Батавской республике
(1795 г.) . С другой стороны, в Китае система проведения
переписей переживала упадок, и администрация
интересовалась лишь той частью населения, которую можно было
заставить трудиться бесплатно. Император Акбар I в Индии
распорядился провести перепись (1580 г.), но это
мероприятие так и не было доведено до конца.
Однако самым замечательным явлением стало
возникновение демографии, или «политической арифметики»
как науки, отцами-основателями которой стали Джон Гра-
унт, автор «Естественных и политических наблюдений...
сделанных по поводу отчетов о смертности» (о Лондоне
1662 г.)
и Уильям Петти, автор нескольких очерков
на
данную т е му . Почти
одн овр еме нн о Лейбниц, братья Хайгенс
(Huygens) и Хе л л и (Hailey) изобрели статистические
таблицы смертности, способствуя тем самым прогрессу
в деле
ис числ ения вероятностей (DupaquierJ. & Dupaquier, М., 1985).
Демографическая структура мира в 1800 г.
К 1800 г. население планеты, согласно
Бирабену,
видимо, составляло 954 млн. чел., увеличившись на 493 млн. чел.
(107%) за прошедшие три столетия, хотя и в очень
неровном темпе: на 25% в XVI в., 18% в XVII в. и 40% в XVIII в.
Применительно к концу данного периода Мак-Эведи
и Джонс (MacEvedy, Jones, 1978) предложили число в
900 млн. чел .; 180 млн. чел. в
Европе (прирост в 122%), 625
млн. в Азии (123%), 70 млн. в
Африке (52%) и 24 млн. в
Америке (71%), из которых половина приходится на Южную
Америку и 2,5 млн. на Океанию. С этими данными следует
обращаться весьма осторожно
-
не иск лючен о, что в этот
период численность населения Америки и Африки не
возр астала,
а
уменьшалась.
Мы лучше информированы о том, что касается
Европы: Россия с ее 36-милионным населением, по-видимому,
была самой многолюдной страной на континенте, и это в
эпоху, когда власть монарха зависела от количества его
подданных, объясняет ее статус великой державы. Второе
место занимала Франция, хотя население на территории
в
рамках ее современных границ за это время лишь
удвоилось (с 15 до 30 млн. чел.) . Население Британских
островов, по-видимому, увеличилось больше чем в три раза
(с 5 до 16 млн. чел.), а Германии
-
вдвараза(с9до 18млн.
чел.); примерно то же самое произошло в Италии (с 10 до
19 млн. чел.)
ив
странах Пиренейского п-ова (с 8 до 14 млн.
чел.). Их этих данных следует,
что
удивительный
количественный рост произошел главным образом в XVIII в.
(23% -
в XVI в., 20%
-
вXVIIв.и50%
-
в XVIII в.).
Наиболее примечательный факт состоит в том, что
доля населения мира
в
трех выделенных ранее регионах
(индийском субконтиненте, Китае и Европе, за
исключением тех
территорий, которые зате м вош ли в состав
бывшего Советского Союза) значительно
во зросла,
составив
почти 69%. Только на этих территориях проживало
410 млн . чел. из 493 млн. чел.
прироста населения планеты5.
За исключением городов Мехико, Сринагара (Индия)
и
Суракарты (Индонезия), все пр очи е крупные гор од а
находились на указанных территориях
илижевих
непосредственной сфере влияния. В то время насчитывалось
64 города с населением, превышающим 100 тыс. чел., в том
чи сле 21
город в Китае, 20 -
в неисламской Европе, 16 -
в «Индиях» и 6
-
в исл амском
Средиземноморье. Пекин с
населением в 1,1 млн. чел . по-прежнему являлся
крупнейшим городом мира, однако Лондон, число жителей
которого достигло 861 тыс., уже был близок к нему.
Европейская экспансия (карта 4)
Увеличение числа крупных европейских городов
(с 4 в 1500 г. до 20 в 1800 г.) отражало как быстрый
демографический рост на старом континенте, так и
опр ед еле нн ые экономи ческие пер еме ны : доля населения,
работавшего в сферах производства и услуг, неуклонно росла, по-
видимому достигнув трети от всех жителей
Северо-Западной Европы и даже половины насел ения в Анг ли и.
Примерно в 1800 г. по темпам
среднего ежегодного
прироста населения (рис. 3), которые в то время
приблизились к 5 промилле, Европа обогнала Азию. В Северной и
Южной Америке эти показатели были еще выше
(вероятно, 10 промилле), но и там по меньшей
мере
часть
населения имела
европейское происхождение.
В действительности, крупномасштабные
межконтинентальные
миг раци и,
ст оль
характерные для XIX в., еще
не начались, хотя у европейцев уже имелись колонии
почти на всех континентах со
следующей численностью
населения:
около 5 млн. в
Северной Америке;
не менее 3 млн. в Латинской Америке;
вероятно, 1 млн. в Азии (Сибирь, «Индии» и Индонезия);
возможно, 100 тыс. в Африке;
10 тыс. в Океании (Австралия).
Таким образом, доля европейцев в мире в целом за три
столетия возросла примерно с 16 до 21%, что
представляет собой феномен исторической значимости.
Эта экспансия сперва являлась отличительной чертой
Северо-Западной6 и, в особенности, Восточной Европы.
16

НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ И ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА
Россия
>
Франция
Италия
Германия
Пиренейский п-ов
-
Балканы
*
Польша
-
Румыния
Бенилюкс
>
Скандинавия
Австрия
-и-
Венгрия
-о- Швейцария
Британские о-ва
-о Чешская Республика и Словакия
Рис. 3. Рост численности народонаселения в Европе с 1500 по
1800 г.
(в пределах современных государств) (по Ж Дюпакье)
В начале XVI в. общая численность населения территорий,
ныне составляющих европейскую часть России, Чешскую
Республику и Словакию, а также Венгрию и Румынию, была
почти
равной численности населения всех трех
пол уос тро во в Средиземноморья (примерно по 2 3 млн.
жителей). К
концуXVII в. население
первой из указанных
частей территорий
возросло на 170% и составляло
треть
о т общей численности
населения
Европы, а второй части, несмотря на 90%
прироста, не составляло теперь и четверги от общей численности.
В порядке убывания показатели темпов роста
народонаселения основных
стран Европы XVIII в. выглядят следующим
образом: владения Габсбургов и Ро ссий ская империя7,
Соединенное
Королевство (73%), Швеция (67%), Священная
Римская импер ия (45%), Испания (43%), Франция (35%).
Население Нидерландов оставалось фактически неизменным, как
и в Османской империи в целом (24 млн.
чел.).
Демографические тенденции
Для большинства континентов не имеется детальных
сведений о смертности
и
рождаемо сти,
есть лишь весьма
смутные представления об их демографическом балансе.
Немного лучше мы информированы о том, что касается
Латинской Америки и недавно провозглашенных
Соединенных Штатов. Тем не менее, благодаря обобщенной
семейной реконструкции, проведенной отделением
демографии Монреальского университета, имеется подробная
информация о жизни франкоязычных канадцев
(Charbonneau, 1975). Именно им мы обязаны тем, что
смогли
приступить к анализу европейских демографических
систем, которые ныне хорошо известны применительно
к Франции (Dupaquier, 1988), Англии (Wrigley & Schofield,
1981), Швеции и отдельным церковным приходам
Германии, Швейцарии, Италии и Испании (Flinn, 1981).
Во французской Канаде вероятная
продолжительность жизни
новорожденных, появившихся на свет в XVII в.,
составляла 35,5 лет, тогда как в возрасте 5 лет она
увеличивалась до 44 лет. Этот видимый парадокс объясняется
очень высокой смертностью
в
раннем детстве: из 1000
но воро жден ных
лишь 789 доживали до одного года, зато
715 детей по-прежнему здравствовали четыре года спустя.
С другой стороны, шансы последних достичь порога
старости (60 лет) были не так уж ничтожны: 267 могли
отметить свое 60-летие, а 155
-
свой 70-летний юбилей. Для
возрастов от 5 до 40 лет смертность была относительно
невысока. Таким образом, когда речь заходит о
народонаселении прошлого, представления о вероятной
продолжительности жизни особенно обманчивы: здесь скрывается
и
страшная смертность
в
раннем детстве (285 смертей на
1000 чел.), и следующий пик между 55 и 74 годами (224 на
1000 чел.). Наконец, примерно 6 новорожденных из
10 можно считать «пригодными», т.е. из них
вырастали
люди, в свою очередь способные на воспроизводство.
Для канадцев, рожденных в XVIII в., у нас нет подобной
статистической таблицы смертности, но, вероятно,
примерно к 1800 г.
средняя продолжительность их жизни
приближалась к 40 годам. Аналогичные показатели того
времени в Швеции, Норвегии и Англии приближались к 35
годам, а во Франции
-
к 30 годам8.
Эта разница в показателях европейских стран в
основном появилась из-за
расхождений в детской смертности:
доля смертей на 1000 новорожденных
в Канаде оценивается
числом 211 (в начале столетия); в Швеции
-
227 (ок 1757 г.);
в Финляндии (в 1751-1790 гг.) и Дании (26 сельских
приходов)
-
22 5, во Франции
-
270, в Женеве
-
264, в Испании
-
273, а в Англии
-
лишь 161. Таким образом, мы наблюдаем
очевидное различие между Северной Европой, где детская
смертность не превышала уровень 250 промилле,
и Южной
Европой, где она практически всегда этот уровень
превосходила. У нас нет никакой информации о Восточной
Европе, но там эти показатели, вероятно,
были еще выше.
Нас ужасает это «избиение младенцев», по своим
мас шт аб ам намно го
превосходящее то, что
проис ходит
в
беднейших странах мира в наши дни, однако с
исторической точки зрения бессмысленно толковать эти
показатели как признак отсутствия материнской любви. Они
объясняются тяготами беременности и деторождения,
а также методами вскармливания младенцев. Вплоть до
последнего момента матери трудились не покладая рук,
и многие дети, рожденные недоношенными, погибали в
первые дни или недели. Более того, в
некоторых
общинах (например в Баварии) существовало предубеждение
против вскармливания грудью, что выливалось в обычай
искусственного вскармливания
и
приводило
к час тым
заболеваниям дизентерией. Наконец, в других странах
(особенно во Франции) богатые дамы и большинство
горожанок имели обыкновение передавать своих детей
кормилицам; тот факт, что это приводило к высокой
детской смертности, сейчас для нас кажется
самоочевидным, но в те времена люди не подозревали об этой
опасности.
Смертность заметно возрастала главным образом в
конце лета (от кишечных заболеваний, распространенных
в Восточной Европе и в средиземноморских странах) и в
конце зимы (от легочных заболеваний, смертельных для
пожилых людей). В Финляндии, где причины смертности
изучены Турпеиненом (TUrpeinen)9,
самым
страшным
бичом была оспа (369 смертей на 100 тыс. человек), затем тиф
(318), туберкулез легких (232) и коклюш (194). В Лондоне
во второй половине XVIII в. оспа унесла жизни 101 038
человек; эпидемия вспыхивала ежегодно, но с особой
силой
-
каждые пять лет (1752, 1757, 1763, 1768, 1772, 1781,
1796 гг.) . Подобную периодичность бедствий,
по-видимому, можно объяснить развитием у части населения
иммунитета после каждой эпидемии и появлением
через
определенный промежуток времени новых поколений,
подверженных риску. Поэтому люди в ту эпоху считали
17

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
оспу детской болезнью, хотя она представляла не меньшую
опасность и для взрослых, у которых не выработался
иммунитет10. Когда в 1707 г. оспа
впервые добралась до
Исландии, ее жертвами пало ужасающее количество людей
всех возрастов. Именно поэтому вакцинация от оспы,
изобретенная английским врачом Дженнером в 1794 г., т.е.
в самом конце рассматриваемого периода, сыграла
решающую ро ль
в снижении
уровня смертности; например,
в
Лондоне среднее ежегодное число ее жертв сократилось
с
2020 (1750-1799 гг.) до 1375 в первом десятилетии XIX в.
идо833
-
во
вто ром десятилетии.
Следует та кже
подчеркнуть,
что из года в год уровень
смертности не оставался постоянным. Например, во
Франции средняя смертность
за
пери од 1740-1789 гг.
составляла 857 000 в год, но это число могло
уменьшаться до
677 000 (в 1751 г.) или, наоборот, увеличиваться до 1 077 000
(в 1779 г.). В тот же период в Англии средний показатель был
174 500, но и он колебался от 138 500 (в 1744 г.) до 220 000
(в 1741 г.). Наконец, в Швеции среднее значение было
55 100 при минимуме в 39693 (1745 г.)
и
максимуме в
105139 (в 1773 г.).
Практически все крупные демографические кризисы
происходили из-за эпидемий (Charbonneau & Larose,
1979), но война и голод могли растянуть
их во времени
и
значительно ухудшить положение, как, например,
в
Финляндии с 1788 по 1791 г.
(105 863 смертей за четыре года
по
сравнению с 72192 за
предыдущие четыре года) или в
Исландии в 1784 г.11 .
Эта страшная смертность компенсировалась очень
высокой
рожда емос тью,
по
крайней мере в браках.
Очевидно, только в исключительных обстоятельствах
женщины могли иметь детей каждый год; в прошлом
интервалы между рождением детей составляли
приблизительно два-три года, в зависимости от продолжительности
срока грудного вскармливания, и эти интервалы
становились значительно длиннее по мере того, как подходил
к концу детородный возраст женщины. Число
законнорожденных детей, подсчитанных на материале
большого числа церковных приходов по методу семейной
реконструкции, который учитывает возраст матерей,
приведено в табл. на рис. 4.
Страна,
территория,
город
Фактический возраст
женщин
Теоретическая
рождаемость
20-24 25-29 30 -34 35 -39 40-44 После 20 лет
Франкоязычная
Канада
511
479
478
413
218
12,76
Бельгия
494 476
385
313
204
9,36
Франция
496 459
400
309
148
9,06
1£рмания
474 456
379
311
180
9,00
Женева
494 451
356
254
115
8,35
Англия
437
393
301
239
164
7,67
Скандинавия
410
362
300
225
122
7,10
Рис. 4. Среднегодовое число рождений в Европе на 1000
замужних женщин в XVIII в. Источник: Ftirm, 1981
Как можно видеть, коэффициент рождаемости
уменьшается с возрастом, однако очень медленно. Спад после
35 лет объясняется скорее приближением
климактерического
периода,
чем осознанным желанием женщин
ограничить численность своей семьи. Среди канадцев доля тех
супружеских пар, которые прекращали рождать детей
после 35 дня рождения женщины, не превышала 9%. В Европе
это т
процент
выше (вероятно, потому, что там были более
распространены
гинекологические заболевания), но в
среднем женщины рожали
своих последних детей
довольно поздно: после 40 лет в Бельгии и
Германии, 39 лет
-
во
Франции и в 38 лет
-
в Англии.
При указанной теоретической плодовитости12
население должно было быстро разрастаться. Даже при наличии
в то время
высо кой
смертности
в младенчестве и детстве
население Франции за одно поколение должно было
увеличиться вд вое, а
французской Канады
-
вчетверо. То, что
прирост шел значительно медленней, объясняется
следующими четырьмя факторами, обусловливавшими
ограничение воспроизводства:
довольно высокая смертность среди женщин в
детородном возрасте (риск умереть при родах составлял
от 1 до 1,5%, но после седьмого ребенка возрастал
примерно до 10%);
весьма высокий процент вдов: учитывая разницу в
возрасте между мужьями и женами, женщина, вышедшая
замуж в 25 лет, в трех случаях их десяти оказывалась
вдовой еще до 20-летия со дня свадьбы13;
относительно высокий
п роце нт безбрачия (даже в
Канаде, отличавшейся многочисленностью
браков,
одинокие мужчины
и женщины составляли более 6%, а в
Западной Европе подчас вдвое больше), а рождаемость
вне
браков была весьма низкой из-за общественного порицания,
грозившего незаконнорожденным14;
поздние браки; нигде в Западной Европе браки в
период полового созревания не были частым
явлением. Исключение составляли разве что некоторые
знатные семейства. Если в остальном мире 80% девушек
выходили замуж до 20 лет, то здесь можно говорить лишь
о 20%. Даже во французской Канаде, где чувствовалась
нехватка молодых женщин, около 1700 г. средний
возраст новобрачных составлял 22 года (у мужчин
-
22,7).
В Англии, Швеции, Германии и Бельгии это значение
колебалось около 25 лет и в течение столетия
пост епе нно
увеличивалось.
Поздние браки, по-видимому, имеют культурное
происхождение, но по мере
того как
рынок невест
насыща лся, таких
браков становилось все больше. Последовало
заметное па де н ие коэффициента рождаемости, поскольку
детородный период женщины искусственно сокращался
примерно на 10 лет. Это явление Шону (СЬаипи) метко
прозвал «противозачаточным средством европейцев
XVIII ве ка».
Тем не менее его невозможно понять вне более
широкого контекста, который учитывает религиозные
требо вания (никаких контрацептивов вне брака), структурные
модели семьи (отдельный дом для каждой пары) и
экономические возможности (распределение собственности
должно быть таким, чтобы способствовать созданию
новых хозяйств или предприятий). Таким образом, в старых
сельскохозяйственных цивилизациях Западной Европы
представление о собственности играло роль, сходную с
той, что имела
территория
в сообществах животных.
Молодые люди не имели права вступать
в
сексуальные
отношения вплоть до тех
пор,
пока не наследовали некое
имущество от своих родителей или же, поступив в услужение,
не накапливали достаточно средств, чтобы обустроить дом
за собственный счет.
С другой стороны, в Восточной Европе представители
разных поколений часто жили под одной крышей, земля
имелась в избытке, а крупные землевладельцы всегда
проявляли готовность наделить участком молодую пару,
приобретая тем самым новых крепостных. Поэтому девушки
могли выходить замуж
очень рано и, несмотря
на
уровень
смертности, который, по всей видимости, был весьма
высок, население росло быстрее, чем в
старых государствах
Западной Европы15.
Однако остаются еще три загадки: почему
в XVHI в.
прирост
населения ускорился не только в
Европе, но и в
Северной Америке,
и в Китае? Почему между 1500 и
1800 гг. Латинская Америка потеряла половину своего
населения? И наконец, в чем причина
отставан ия
Черной Африки?
18

НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ И ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА
ФАКТОРЫ ПЕРЕМЕН
Трагедия американских индейцев (карта 5)
Как можно было убедиться, в XVIII в. в
некоторых
европейских странах (например в Нидерландах и в
Исландии) прогресс был практически не заметен; то же
самое характерно
и для Японии. Но единственным
регионом мира, где в
рассматриваемые три
столетия
прослеживается упадок, были Центральная и Южная
Америка.
Американские индейцы были потомками тех
небольших
групп людей, которым удалось перебраться через
Берингов пролив и затем проложить путь между
ледниками Скалистых гор и берегом океана,
воспользовавшись понижением уровня моря, вызванным
оледенением. Первые группы, появившиеся здесь примерно
за
40 тыс. лет до н.э., сначала осели в
Калифорнии, где их
Карта 5. Демография Америки: вклад американских индейцев и африканцев в демографическую картину Америки (по MacEvedy &
Jones, 1978)
19

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
численность возросла.
Потом они
пересекли Панамский
перешеек
и достигли Южной Америки. Другие, пройдя по
свободному от льда коридору между Скалистыми горами
и Канадским щитом, около 12 тыс. лет до н.э. расселились
на Ве ли ки х равн инах Северной Америки. И в уже
относительно недавние времена возникли крупные
государства в Мексике, Центральной Америке и на плато Анд.
О каком количестве людей идет речь? Вероятно, нам
эт ого никогда не узна ть.
По различным оценкам, их
численность колебалась от 12 до 80 млн.,
хо т я последнее
значение, по-видимому, завышено, поскольку основывается на
демографическом потенциале, который обеспечивался бы
выращиванием маиса. Поэтому возьмем за основу число,
предложенное д-ром Бирабеном (39 млн. чел. в 1500 г.).
Эти общности, полностью отрезанные
от остального
человечества, имели бедный генетический фонд; кровь их
представителей не содержала антитела, появившиеся в
результате селекции у людей Старого Света. Поэтому
контакты с
европейцами имели для них
губительные
последствия. Их внезапный демографический крах пытались
объяснить завоеванием, массовой резней, взиманием дани,
принудительными работами и даже полным
уничтожением их культурного пространства, однако именно эпидемии
сыграли здесь решающую роль. Оспа истребила ацтеков
еще до того, как г. Мехико был подвергнут осаде Кортесом,
она косила их массами в 1521,1545-1546,1576-1579,1585,
1595 и в другие годы. Местные жители говорили о «матла-
сахуалтл». Не совсем понятно, что они имели в виду, но, по-
видимому, речь шла об оспе
наряду с кор ью
и
всевозможными заболеваниями органов дыхания: малейший
насморк был губителен для индейцев. Таким образом,
население Новой Испании сократилось до 7 млн. чел. к 1548 г.;
до 2,7 млн.
примерно к 1570 г. и до 1,5 млн.
примерно к 1600 г.
Только в середине
XVII в. оно начало восстанавливаться,
но очень медленно.
На Андийских плато, по
крайней мере примерно до
1720 г., эпидемии не были столь смертоносны,
по-видимому, в силу местных климатических условий, однако в
XVII в. все население Латинской Америки составляло не
более 10 млн. чел .
Поселения испанских и португальских
кол они сто в
лишь немного
компенсировали потери среди туземцев;
в
1570 г.
приезжих было всего около 150 тыс. чел ., но очень
скоро их численность стала увеличиваться в результате
естественного прироста и иммиграции. Подсчитано, что
к 1650 г. в Латинской Америке, вероятно, проживали 1 млн.
белых и столько же метисов. Вместе с черными рабами,
ввез енными из
Африки, они, по-видимому, составляли
около трети всего населения.
Черная работорговля и ее последствия (карта 5)
По замыслу испанцев, индейцев, умиравших на
плантациях и в рудниках, должны были заменить рабы,
привозимые их Африки. Португальцы, французы и англичане
вскоре последовали их примеру. Так началась «великая
депортация»,
в ходе которой 10 млн. чел. были
пер еве зен ы
из
Африки в Америку.
В сущности, в истории торговли черными рабами не
было ничего нового. Аналогии можно обнаружить и в
Древнем мире,
ив
Средневековье. В период с VII по XIX в.
8 млн.
рабов из сахеля и Африканского Рога были
пригнаны по транссахарским путям на рынки Магриба и
Ближнего Востока. Однако с 1650 г. всецело господствовал
американский рынок.
Веком раньше Черная Африка ежегодно поставляла
около 15 тыс. рабов, из которых 10 тыс. пригонялись из
северных саванн (в основном это были молодые женщины,
предназначавшиеся для арабских рынков), 2 тыс.
-
с
восточного побережья и 3 тыс.
-
из
прибрежных регионов на
западе (главным образом, молодые мужчины,
предназначавшиеся для работ на плантациях и рудниках Америки).
Но примерно к 1660 г.
первые два потока оставались по
численности прежними, однако третий стал постепенно
набирать мощь и превосходить их. В начале XVIII в.
возросший спрос вызвал четырехкратный рост цен на рабов
из
Африки,
и
среднее число вывозимых людей
постепенно возросло, достигнув к 1780 г. около 100 тыс. чел. в год.
Как отмечал Луис Фелипе де Аленкатро16, «этот подъем
цен на
образцы привел к заметному развитию
социальных механизмов и политики , направленной на
производство рабов в Африке: участились рейды воинственных
племен, похищения, поставленные на поток
организованными бандами, и традиционная практика обращения в
рабство в качестве наказания за разного рода
преступления». Тот же автор оценивает примерно в 12 млн.
количество людей, захваченных в Западной Африке (Сенегал,
Гамбия, Верхняя Гвинея, залив Бенин, Золотой Берег и
особенно Ангола) в период с 1700 по 1850 г. Из их числа
2 млн., вероятно, погибли еще в Африке во время
пленения, 4 млн.
обращено там же в домашнее рабство, а 6 млн.
(две трети из них
-
мужчины) перевезены за море. Такой
насильственный увоз катастрофически сказался на
населе нии
побережья Западной Африки, которое между 1730 и
1850 гг. лишилось, по-видимому, от 3 до 7 млн.
(из 25 млн.)
своего населения.
В XVIII в. многие погибали
при перевозке через
океан
-
в
среднем 20%, хотя работорговцы и предпринимали меры,
чтобы сократить смертность на море, не столько из
человеколюбия, скол ько по эко ном ическ им соображениям
(ведь рабы были весьма дорогостоящим товаром), и к
1750 г.
уровень смертности, по-видимому, сократился на
10%, а к концу столетия еще на 5%.
Итак, для Африки демографический эффект от
работорговли был крайне негативным: на восточном
побережье
-
из-за того, что в нее были вовлечены женщины
детородного возраста, а на западном
-
из-за ее массового
характера.
Но и в том, что касается населения
Америки,
трудно говорить о благотворном влиянии работорговли,
хотя вплоть до 1840 г. этот континент
получал больше
африканц ев,
чем
европейцев. Отсутствие положительного
эффекта объясняется главным образом половым и
возрастным дисбалансом (детей практически не привозили),
очень высокой
смертностью среди рабов, а также очень
низкой рождаемостью. Из 10 млн.
черн ых рабов,
перевезенных в Америку в течение этих трех столетий (1550
1850 гг.), менее 2 млн.
образовали семьи . Лишь в
Соединенных Штатах с начала XVIII в.
коэффициент
воспроизводства рабов стал положительным, но не
потому,
что здесь с
ни ми
лучше обращались, а потому,
что
рабыни, вслед за
европейскими женщинами стали раньше отнимать детей
от груди. Чернокожие американцы, потомки тех людей,
которые когда-то в качестве товара были перевезены
через Атлантику, к 1800 г.
уже насчитывали 1 млн. чел. В XX в.
им
предстояло стать самой многочисленной группой
населения Нового Света, имеющей африканские корни.
Загадки демографического роста
Как было показано, в XVIII в. население Земли, за
исключением Африки, Южной Азии и Японии, стало вновь
увеличиваться, однако сколько-либо точно датировать различные
стадии очень трудно, поскольку этот процесс не был
непрерывным и перебивался жестокими демографическими
кризисами, как, например, в Исландии в 1707 г., в Англии в 1726-
1729 гг., в Мексике в 1736-1737 гг. и во Франции в 1738-
1743 гг. Очевидно, в отличие от первой половины столетия,
во
второй он шел быстрее и имел бо лее постоянный
характер, но ныне установлено, что начался он все-таки задолго
до 1750 г., особенно в Китае и в Восточной Европе.
20

НАРОДОНАСЕЛЕНИЕ И ОКРУЖАЮЩАЯ СРЕДА
За исключением Англии, этот рост численности
населения географически не совпадал с индустриализацией. Во
всех прочих странах
он явился
результатом
экономических перемен, которые
ошибочно
именуют
«сельскохозяйственной революцией». В действительности, именно
демографические затруднения вынудили европейское
крестьянство совершенствовать методы обработки земли и
увеличивать
посевные площади. Если бы рост средств
к
существованию предшествовал приросту населения,
предложение превышало бы спрос,
и цены на зерно падали.
На самом деле все было наоборот: после 1760 г. наметилась
тенденция к общему подорожанию. Производители
неожиданно получили большие прибыли, а вместе с тем и
стимул вкладывать деньги в
производство, уделять больше
внимания своей земле, запасаться зерном
и
продавать его
в других местах. В то же
время
жизнь
простых людей стала
более трудной: они стремились
сэкономить на
покупках,
кормились тем, что выращивали на собственных
огородах (кукурузой, картофелем, овощами и т.п .) . Таким
образом, развитие сельского хозяйства со всех сторон
определялось требованиями демографического характера.
Жесткие модели воспроизводства, бытовавшие у крестьян, не
были разрушены
те хнически ми нововведениями, скорее
эти технические новшества были порождены
дополнительными т яготам и.
Лишь в Англии
индустриализация, зашедшая дальше,
чем в
прочих страна х мира, действительно
с т им у л ир о в ал а демографический рост. Развитие сфер производства и
обслуживания позволяло молодым людям устроиться
в
жизни и найти себе дом, не
проходя длинный курс
обучения и не занимаясь долгим накопительством. Участились
свадьбы, потом последовал и всплеск рождаемости.
В Ирландии, где население едва перевалило за 3 млн. в
1725 г., в 1780 г. достигло 4 млн., а в 1800 г. составляло
5,2 млн. чел.,
те же самые результаты породили другие
причины. Желая взвинтить свой доход, расширить посевные
площади и увеличить производство зерна (на экспорт),
английские землевладельцы поощряли разделение своих
поместий на мелкие участки, достаточные, благодаря
выращиванию картофеля и производству молочных
продуктов, для поддержания одной семьи. Так возник
безжалостный социально-демографический механизм, а Ирландия
возглавила движение к катастрофе 1846-1849 гг. , яв и в
запоздалую, но от этого не менее трагическую иллюстрацию
теории Мальтуса, которую тот впервые выдвинул
в 1798 г.
в своем «Опыте о законе
народонаселения».
В Восточной Европе демографический рост покоился
на более прочных основах, поскольку там имелись
резервы доступной земли.
Крупные землевладельцы, подобно
английским лендлордам, способствовали образованию
новых хозяйств, а после турецкого отступления открылись
необъятные площади для заселения. На этих новых
рубежах перенаселенность была одновременно и причиной, и
следствием имперской экспансии.
С другой стороны, во Франции, особенно в ее
северной части, где плотность населения была уже очень
велика, эффект прироста нельзя назвать благотворным.
Признаки кризиса начали проступать со всей очевидностью
начиная с 1770 г.: росли бродяжничество,
попрошайничество, преступность; люди стали вступать в брак еще
позднее, что отчасти объясняет численный рост добрачных
связей и количества незаконнорожденных детей;
немного
сократилась рождаемость в браке, особенно в городах
Нормандии и Иль-де-Франс. Обострилась социальная
напряженность, а это , разумеется, внесло свой вклад в
подготовку грядущей Революции.
Несмотря на приведенные выше наблюдения, мы по-
прежнему мало что знаем о
причинах демографического
роста. Долгое время историки пытались объяснить его
техническим
прогрессом, утверждая, что успехи в области
медицины помогли победить болезни, а улучшения
в сельском
хозяйстве ликвидировали нехватку продуктов и,
следовательно, способствовали понижению уровня смертности.
Увы, эти гипотезы провалились, так и оставив
освободившееся место вакантным.
Поскольку прирост населения
-
феномен мирового масштаба, следует отбросить его чисто
национ альные объяс нени я. Если у
нас нет оснований
говорить об увеличении рождаемости, приходится
рассматрива ть
версию
о
пусть
и малом, но
с ок р ащ е ни и смертности17.
Если исключить возможность некоего чудесного
единообразия в поведении людей по всему миру, то
единственное правдоподобное объяснение роста численности
населения
следует искать в изменении процента
смертности от болезней вслед за
пароксизмом XVII в.,
а это
подразумевает некие перемены
в
окружающей среде.
Тем не менее у
нас нет
реальных доказательств того, что
в течение XVIII в. на планете стало теплее. Земля все еще
находилась во власти «Малого ледникового периода»;
жизнь в
горных
областях и на
окраинах
насел енно го
мира
по-прежнему была полна опасностей, и даже на равнинах
Центральной Европы урожай мог быть уничтожен
сильными холодами (как, например, в «великую зиму» 1709 г.)
или летними ураганами, как тот, что пронесся над
Францией 13 июля 1788 г. Единственным признаком перемен
является солнечная активность, которая, будучи очень
низкой в период с 1645 по 1715 г., к 1783 г.
(год извержения
вулкана Лаки) вновь набрала свою силу .
Следует ли предположить, что ультрафиолетовое
излучение способствовало ослаблению распространения вирусов и
бактерий после катастрофических эпидемий XVII в.? Принять
ли нам теорию Э. Леруа-Ладюри о микробиологической
унификации челове чест ва и повсеместном
распространении
антител? Следует ли истолковывать искоренение моровой язвы
в Западной Европе после 1670 г.
(за исключением одной
вспышки в
Провансе в 1720 г.)
лишь как следствие политики
организации «санитарных кородонов»? Как ни жаль
довольствоваться столь неопределенными выводами, но мы по-
прежнему далеки от действительного понимания
исторической связи, установившейся между людьми и микробами.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Точнее 57%, если принять точку зрения М. Картье, что
население Китая составляло 120-150 млн. чел .
2
К XIV в. исчезли колонии викингов в
Гренландии. Морские
контакты
прервались
в 1347 г. из-за
продвижения ледяного поля;
когда в начале XV в. один из
норвежских кораблей достиг
Гренландии, команда нашла все местные селения заброшенными:
последние жители умерли от голода и холода.
3 За исключением тех немногих разрозненных данных,
которые
мы
черпаем из генеалогий.
4 С новой силой она вспыхнула в Провансе в 1720 г.
5
Если использовать количественные данные, приведенные
Бирабеном для Китая в 1500 г.
6
Британские о-ва, Скандинавия, страны Бенилюкса, Франция,
Германия, Швейцария и Австрия.
7
Численность населения этих
держав увеличилась почти
вдвое, но отчасти благодаря территориальной экспансии.
8
В статистической таблице смертности, составленной INED на
период 1780-1789 гг. для мужчин указана цифра в 27,5 лет, а для
женщ ин
-
28,1 года, однако, возможно, эти данные несколько занижены.
В Швеции вероятная продолжительность жизни от рождения
в
период 1751-1790 гг. была 33,72 года для мужчин и 36,64 для
женщин; в период 1791-1815 гг. эти показатели возросли до 35,35 лет
и 38,44 соответственно.
9
TUrpienen, «Infections, diseases and regional differences in
Finnish death rates 1749-73», Population studies, 33,1, pp. 101-114 .
10
Людовик XV умер от оспы в 1774 г. в
возрасте 63 лет.
11
Население острова, насчитывавшее 49 459 чел. в 1780 г.,
сократилось до 39 578 в 1785 г.; даже к 1800 г.
уровень 1703 г. (50 444)
не был восстановлен.
21

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
12
Теоретической абсолютной плодовитостью наделена та
женщина, которая в любом возрасте отличается способностью к
воспроизведению потомства, наблюдаемой у соответствующего
женского населения в целом.
13
Примерно половина вдовцов и треть от всех вдов вступали
в повторный брак, но это только частично компенсировало
потери
в
рождаемости.
14
Доля незаконнорожденных детей в начале XVIII в.
составляла 1 -3% в сельской местности и 5-10% в
городах,
нок
концу
века
этот показатель значительно
возрос,
составив 3% в
революционной Франции и до 5,9% в Англии и Швеции в период 1791-1820 гг.
15
В Англии XVIII в. численный
рост населения происходил
из-
за более низкого, чем во Франции, уровня смертности, а также
потому, что
у молодых людей появлялось больше возможностей
завести собственное хозяйство в результате
изменений в
экономических и социальных структурах.
16
В статье *Traite desNoirs* в
Encyclopedia Universalis, 1990.
17
Понижение смертности хотя бы в размере 2 промилле
(например, с 38 до 36 промилле) могло бы объяснить разницу в
приросте населения, прослеживающуюся между XVII и XVIII вв.
БИБЛИОГРАФИЯ
BAIROCH, Р. 1977. Taille des villes, conditions de vie et developpement
6conomique. Paris, Editions de l'EHESS.
BIRABEN, J. N . 1975-6. Les hommes et la peste en France et dans les
pays europeens et m6diterran6ens. Paris/La Haye, Mouton.
1979. Essai sur Invol ution du no mb re de s hom mes.
Population
(Paris), vol. 34, no. I, pp. 13 -25 .
BURGUIERE, A et al. 1986. Histoire de la famille. 2 vols. Paris, A Colin.
CHANDLER, T.; FOX, G. 1974. 3000 Years of Urban Growth. Academic
Press.
CHARBONNEAU, H. 1975 . Vie et mort de nos ancetres. Etude
demographique. Montreal, Les Presses de l Universite de Montreal.
CHARBONNEAU, H.; LAROSE, A . (eds). 1979. The Great Mortalities:
Methodological Studies of Demographic Crises in the Past. Liege,
Ordina Editions. (In English and French.)
CHAUNU, P. 1970. La civilisation de l Europe classique. Paris, Arthaud.
DUPAQUIER, J. 1972. De l animal a l homme: le mecanisme
autor^gulateur des populations traditionnelles. Revue de l lnstitut
de Sociologie, vol. 2, pp. 177-211 .
1988. Histoire de la population fran^aise. 4 vols. Paris, Presses
Universitaires de France.
DUPAQUIER, J.; DUPAQUIER, M. 1985. Histoire de la demographie. Paris,
Perrin.
DURAND, J. D . 1974. Historical Estimates of World Population: An
Evaluation. Philadelphia, Population Studies Center.
FLINN, M. W. 1981 . The European Demographic System 1500-1820 .
Brighton (Sussex), The Harvester Press Limited.
GALLOWAY, PR 1986. Long term fluctuations in climate and population
in the pre-industrial era. Population and Development Review,
vol. 12, pp. 1 -24.
GLASS, D. V.; EVERSLEY, D. E. C . (eds) 1965. Population in History.
London, E. Arnold.
HAJNAL, H. J . 1965. European marriage patterns in perspective. In:
GLASS, D. V; EVERSLEY, DEC (eds), Population in History, pp. 101 -47 .
London.
HOHENBERG, P. M . 1985. The Making of Urban Europe 1000-1950.
Cambridge, Mass/London, Harvard University Press.
LASLETT, P. 1965. The World We Have Lost: England Before the Industrial
Age. London, Methuen.
LASLETT, P.; WALL, R. (eds). 1972. Household and Family in Past Time.
Cambridge, Cambridge University Press.
LE ROY LADURIE, E. 1967. Histoire du climat depuis l an Mil. Paris,
Flammarion.
LEE, R. D. (ed.). 1977. Population Patterns in the Past. New York.
(ed.). 1979. European Demography and Economic Growth. London,
Croom Helm.
MACEVEDY, C.; JONES, R . 1978. Atlas of World Population History.
Penguin Books.
MACNEILL, W. H . 1976. Plagues and People. Oxford, B . Blackwell.
MALTHUS, T.R1798. An Essay on th e Principle of Population. London.
MITCHELL, B. R. (ed.). 1975. European Historical Statistics 1750-1970.
London/Basingstoke.
REINHARD, M.; ARMENGAUD, A; DUPAQUIER, J. 1968. Histoire generate
de la population mondiale. Paris, Monchrestien.
SANCHEZ-ALBORNOZ , N. 1974. The Population of Latin America.
A History. Berkeley, University of California Press.
WALTER, J.; SCHOFIELD, R. (eds). 1989. Famine, Disease and the Social
Order in Early Modem Society. Cambridge, Cambridge University
Press.
WR1GLEY, E. A; SCHOFIELD, R . S. 1981. The Population History of
England 1541-1871: A Reconstruction. London.

2
ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Ирфан Хабиб
ТЕХНИКА И ТЕХНОЛОГИИ ЗА ПРЕДЕЛАМИ
ЕВРОПЫ ОКОЛО 1500 Г.
20 тыс. лет, а возможно, и вдвое дольше две части
человечества, жители двух разных полушарий, оставались
практически изолированы друг от друга вплоть до открытия,
совершенного Колумбом в 1492 г. На тот момент
население Нового Света на территории империй инков и
ацтеков достигло уровня настоящих цивилизаций, обладая
технологиями, которые с эпохи палеолита развивались
абсолютно независимо от Старого Света.
Американские индейцы занимались сельским
хозяйством, окультуривая и улучшая виды маиса, батата, чили,
бобов, томатов, земляных орехов и хлопка. В регионе Анд
они приручили ламу, превратив ее во вьючное животное и
ценный источник шерсти.
Ими же было
усовершенствовано
про извод ство
тканей с при менени ем вер етена,
ткацкого станка, иглы и
красителей. Довольно рано Новый Свет
вошел в
эпоху металлов; местные кузнецы теперь
раб отали п о
золоту, серебру, меди и даже с самородной платиной;
они знали, как
п ол у ча т ь бронзу путем сплавления меди и
олова. Майя создали письменность
иероглифического
типа и необыкновенно точный
календарь.
Тем не менее изоляция от Западного полушария
несомненно
тормозила
техническое
развитие. Здесь не было
диких крупных рогатых животных, верблюдов или
лошадей, которых можно было бы одомашнить для
использования в качестве тягловой силы; следовательно, не было и
условий для применения плуга или телеги. Действительно,
американские индейцы так и не изобрели колесо. Отсюда
и их неспособность изобрести прочие механизмы,
принцип работы которых основан на вращении, такие,
например, как соответствующий блок веретена, упряжная тяга,
приводной ремень, все виды зубчатых передач и
кривошип. Не был известен и ножной педальный привод. По-
прежнему ждало своего открытия
железо. Помимо
иероглифов майя и перуанского узелкового письма «кипу»,
единственным способом распространения любых сведений
оставалось устное общение, что серьезно сковывало
темпы
интеллектуальных обменов.
1492 год, столь грубо обнаживший техническую
отсталость Нового Света по сравнению со Старым Светом, по-
видимому, дает нам яркую иллюстрацию
к высказыванию
Конфуция: «Гуляя меж двух мужей, я всегда могу научиться
у них чему-то новому». Суть в том, что
Старый Свет имел
гораздо большую территорию и более многочисленное
население, чем Новый Свет. Несмотря на мощные
препоны и
неравномерность процесса распространения знаний,
отдельные вклады различных частей вкупе все равно
составляли тот
минимум технологического арсенала
всего
Старого Света, который значительно превосходил
средства, доступные наиболее развитым культурам Америки.
Поэтому, когда произошло насильственное
объединение
двух полушарий, в области техники Старый Свет мало
че му
мог научиться у Нового. Вместе с тем благодаря
расширению фонда окультуренных растений новых видо в
это объединение весьма обогатило сельское хозяйство
Старого Света. Для северных районов с холодным
климатом
кукуруза
и
картофель превратились в важные
сельскохозяйственные культуры; чили, будучи дешевой
заменой перцу, и земляной орех, дополнительная масличная
культура,
с
успехом при жились
в
тропических странах,
а
табак в качестве новой товарной культуры
распространился по всему миру.
В столетие, предшествовавшее 1492 г., наблюдая со
стороны за развитие м ремесел крупнейших цивилизаций
Евразии и Северной Африки, вряд ли можно было выявить
отчетливое первенство какого-либо региона над другими.
Теперь, имея в своем распоряжении монументальный
многотомный труд Нидхема и др. (Needham, et al., 1954-),
мы
ясно видим, что вплоть до XV в.
лидирующее положение
среди прочих культур занимал Китай. Именно в Китае за
предыдущие три четверти тысячелетия появились
бумага, магнитный компас и черный порох. Книгопечатание
было известно в Китае за несколько столетий до его
появления в
Европе XV в. Менее известен тот факт, что именно
из Китая были завезены
прялка
и педаль регулятора
зева
на ткацком стан ке, которые
к XV в., достигнув
самых
отдаленных концов Старого Света, произвели настоящую
революцию в текстильной промышленности. Благодаря
использованию кокса к XI в., а еще раньше
-
обезугл ерож ива нию
чугуна, китайцы обогнали все
другие народы
в том,
что касается топлива и
металлургии.
Имен но из Китая
голландцы впервые стали ввозить веялки для удовлетворения
новых потребностей европейского сельского хозяйс тва.
Еще более выдающимися были достижения китайцев
в области конструирования машин. В 1313 г. Ван Чжэнь
(WangZberi) привел описание многоверетенной машины
для прядения пеньки, приводимой в движение водой. Сон
Инсин (Song Yinxing) в сочинении «Tian Gong Kai Wu»
(1637) описал и нарисовал схему домны с поршневыми
мехами двойного действия; шелконаматывающую
машину с маховиком, работающим на эксцентрике
и
приводном ремне
с
ведущего вала, который приводился во
вращение коленчатым рычагом ножного
привода (рис. 5);
бурильный механизм, приводимый в рабочее состояние с
помощью кабестана и
в орото в; а также механический
ткацкий станок не менее
искусной конструкции. Как
подчеркивает Нидхем (Needham, et al. 1970, p. 117), уже около
1300 г., т .е . за четыре столетия до европейцев, в Китае для
механизмов, применявшихся в текстильном производстве,
использовали энергию воды.
Переходя к мусульманскому или арабо-иранскому
миру в период около 1300 г., мы и здесь обнаруживаем
23

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Рис. 5- Схема китайской шелконаматывающей машины;
изображение 1843 г.
-
копия с
рисунка
из сочинения «Tian GongKai Wu»
(изд. 1637 г.).
Источник: J. Needham, Clerks and Craftsmen in China and the West,
Cambridge, 1970, p . 124
широкое применение гидроэнергии на водяных
мельницах Ирана и Афганистана, а также
энергии ве тра
на
ветряны х мел ьн ицах Систана. Эти меха низ мы имели
горизонтальные колеса, зубчатых передач. Однако в других устройствах,
использовавшихся в исламском мире, цилиндрическая
зубчатая передача широко применялась, особенно в
водоподъемных механизмах.
Кроме того, исламская
цивилизация сыграла важную роль в распространении техники: из
Китая она переняла сама и передала дальше в Европу
производство бумаги, механический ткацкий ста нок и
ножной
привод. На восток мусульмане перенесли средиземно-
морскую
сакию
(saqiya
-
ко вшо вое водян ое колесо) с
зубчатой передачей и кабестан. В св ои х работах Вулф (Wulff,
1966), а также аль-Ха ссан и Хилл (al-Hassan & HiU, 1986)
прекрасно показали уровень технического прогресса,
достигнутого
в
Иране, Западной Азии и Северной Африке до
наступления Нового времени.
Важные технические устройства и технологические
приемы были разработаны и в Индии: вальцовые
мельницы для очистки хлопка от семян и измельчения сахарного
тростника
в ходе распространения
на Запад, к сожалению,
утратили червячную передачу, на которой они работали в
Индии. К XVII в. индийские методы изготовления
набивной ткани
наряду с такими местными терминами, как чха-
па
(chhapa) для рельефных форм и чхинт (chhint) для тка¬
ни с набивным узором были усвоены в Иране; индийские
набивные ткани послужили примером для начала
производства набивных тканей в Англии в XVIII в.
Замечательные изобретения появлялись и при дворе императора
Акбара (правил в 1556-1605 гг.): перевозная мельница,
работавшая,
пока
двигалась
повозка,
и
механизм,
полировавший изнутри многочисленные орудийные
стволы с помощью вращавшихся шомполов, причем оба
приспособления работали с применением цилиндрической
зубчатой передачи; охлаждение воды селитрой; камель
(см. гл. 20). Почти все перечисленные изобретения
опережали во времени аналогичные новшества в Европе.
ЕВРОПЕЙСКАЯ ТЕХНИКА И ТЕХНОЛОГИИ
ВХОДЕ НАУЧНОЙ РЕВОЛЮЦИИ
СXVв.
торговля и предпринимательство
стремительно распространяли свои щупальца по Европе.
Европейские ремесленники, благодаря расширявшимся рынкам,
усваивали как переданные им по наследству, так и
чужеземные механические устройства, применяя их во все
но вы х сочетаниях.
Центром приложения их усилий, как мы
знаем из
работы Уайта (White, 1966, pp. 103-105), были
различные способы преобразования
возвратно-поступательного движения во вращательное и наоборот,
основанные главным образом на применении
коленно-кривошипных механизмов и различных видов передач со все более
эффективными регуляторами и анкерными механизмами.
Это делало более точными и мощными сверлильные,
токарные станки и режущие инструменты, что, в свою
очередь, помогало производить новые металлические
приспособления. С начала XV в. стала применяться спиральная
пружина как механизм сохранения и накопления энергии,
а в середине XVI в. появился нарезной, или рифленый, винт
как деталь разъемного соединения металлических частей.
Мушкеты (с фитильным, а затем кремневым замком), а
также
хронометры (часы большие и малые), по-видимому,
явили сь са м ы м и на гл яд ны ми «потребительскими»
продуктами этой новой технологии.
Достижения европейских мастеровых были весьма
значительными, возможно, даже первостепенными. Однако,
ка к отмеча ет Чи по лл а (CipoUa, 1970, р. 28),
технологический прогресс «резко ускорился, когда возможности
ремесленников были подкреплены систематическим
приложением научных принципов, разработанных более или
менее профессиональными учеными».
Период этот
открывает
великий
мастер
эпо хи
Возрождения Леонардо да Винчи (1452-1519), в
рукописных
заметках и
Мадридских кодексах которого содержатся
блестящие проекты самых изощренных механизмов и машин,
проиллюстрированные замечательными схемами и
эскизами. Подтверждением гения Леонардо да Винчи
служит
тот факт, что, хотя его неопубликованные планы и
проекты не получили немедленных результатов, он предсказал
многие
последующие проблемы механики и
предвосхитил решения многих из них. Немец Георг Агрикола (1494-
1552), «отец горной металлургии» подробно рассмотрел
и
систематизировал существующий опыт
горно-металлургического производства в своем труде «О горном деле...»
(De re metallica) в 12-ти книгах, изданном в 1556 г.
Благодаря флорентийцу Галилео Галилею (1564-1642),
механика сделала первый шаг к своему становлению как
истинной
науки.
Именно он сконструировал один из
пе рв ых телеско пов (1609 г.). Его открытие закона
изохронности колебания маятника (независимость периода
колебаний от величины отклонения.
-
Прим. ред.) и, более того,
его выводы, что тела не падают со скоростью,
пропорциональной их
весу,
и что при падении они ускоряются,
представляли собой фундаментальный пересмотр знаний,
унаследованных от Аристотеля. Они же являлись необхо-
24

ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Рис. 6. Паровая машина, построенная в 1712 г. Ньюкоменом и Се-
вери в Дадли Касл, Англия.
Источник: С. Singer, A History ofTechnology, vol IV, Oxford, 1970, p. 174
димой прелюдией к трем законам классической
механики, сформулированным Исааком Ньютоном (1642-1727)
в «Началах» (1687 г.). Законы эти звучали следующим
образом: (1) всякое тело продолжает удерживаться в своем
состоянии покоя или равномерного прямолинейного
движения, пока и поскольку оно не понуждается
приложенными силами изменять это состояние; (2) изменение
количества движения пропорционально приложенной
движущей силе и происходит по направлению той прямой, по
которой эта сила действует, (3) действию всегда есть
равное и противоположное противодействие, иначе
-
взаимодействия двух тел
друг на друга между собой равны
и
направлены в
противоположные стороны.
То, что
открытие
этих законов
непосредственно
повл ияло на
практическую механику, видно на примере
изобретения
паровой машины. Итальянский физик и математик
Эванджелиста Торричелли (1608-1647), исследуя
состояние
вакуума, обнаружил (1643 г.), что воздух имеет вес,
доказал наличие
атмосферного давления. Это дало толчок к
экспериментам и изобретениям немецкого физика Отто
фон Герике (ок. 1650) (он изобрел, в частности,
воздушный насос.
-
Прим. ред.)
и
французского физика Дени Па-
пена
(1687,1707) (он изобрел паровой котел с
предохранительным клапаном и несколько машин для подъема
воды.
-
Прим. ред.),
за
которыми последовали опыты
английского
инженера Томаса Севери, построившего паровую
машину (1698) для откачки воды из шахт. Однако лишь
английскому изобретателю Томасу Ньюкомену (1663-1720),
кузнецу и слесарю, было суждено, используя новые
принципы, создать действительно удачную пароатмосферную
машину (1712) (рис. 6). Ньюкомен отделил поршневой
цилиндр от парового котла и сделал так, чтобы поршень
опускался, когда пар конденсировался, и поднимался,
когда пар расширялся. Это возвратно-поступательное
движение передавалось другому поршню, двигавшемуся внутри
трубы, по
которой всасывалась вода, заполняя вакуум,
создававшийся при движении поршня верх. Тфудно сомне¬
ваться в том, что этот
«пароатмосферный» двигатель, в
котором впервые была укрощена энергия пара, представлял
собой величайшее изобретение в области механики в
эпоху, предшествовавшую промышленной революции.
Изобретение Ньюкомена подчеркивало стремление
человека использовать источники энергии вместо
мускульной силы. Для таких сельскохозяйственных работ, как
пахота, молотьба и помол долгое время использовалась
сила крупного рогатого скота, но в большинстве
областей ремесленного производства людям до тех пор
приходилось довольствоваться своей мускульной силой.
Однако, начиная с XV в., орудия труда становились все более
эффективными, а с появлением возможности применения
большей мощности намечается и тенденция к
использованию животных, особенно лошадей, для привода
механизмов и машин; затем, когда выяснилось, что этого
недостаточно, большое внимание стало уделяться энергии
воды. К концу XVII в. водяное колесо с зубчатой передачей
вместе с каменным желобом, направляющим водяной
поток, стали обеспечивать привод любых сколь-нибудь
важных механизмов. Следует помнить, что во времена
Ньюкомена, да и значительно позднее, пар не мог
конкурировать с энергией воды, если только та была доступна.
В сущности, эффективность самой машины Ньюкомена
проявилась лишь там, где требовалось откачивать воду,
например, в угольных шахтах.
Напряжения и трение, которые теперь возникали в
различных механизмах, привели к изменению и материала,
из которого изготовлялось большинство орудий труда.
Значительно возросло количество металлических деталей,
а из древесины теперь делались рамы и опоры, но не
детали, непосредственно подвергавшиеся трению.
Тот факт, что животные и водяные колеса могли
обеспечить достаточную мощность для привода мехов в
воздуходувках доменных печей, означал, что к концу XV в. в
Европе смогли производить чугун. В Европе в середине XVII в.
бронзовые пушки стали быстро вытесняться их
чугунными аналогами. За ростом спроса на железо последовал
топливный кризис, поскольку производство древесного угля,
необходимого для выплавки железа, постепенно привело к
уничтожению лесов, площади которых и так сокращались
вследствие расширения пахотных площадей и спроса на
древесину для кораблестроения. Более всех пострадала
Англия, которая вплоть до середины XVIII в., располагая
собственными крупными железными рудниками, была
вынуждена импортировать железо из России и Швеции. Как
представляется, проблема могла бы ть решена
пу тем
освобождения природного угля от его
серных примесей,
однако попытки найти метод такой очистки были
неудачными. Наконец, в 1709 г.,
или даже несколько раньше,
решение было найдено (и сначала
держалось
в
строгой тайне)
Абрахамом Дерби. Промышленное топливо прошлых
веков
для доменной плавки, получаемое из древесины, теперь
могло быть заменено топливом
-
ка мен ным
углем,
добываемым из
недр земли; наступил
век
угля и железа.
Два столетия до 1700 г.
европейское судоходство
служило наиболее наглядным доказательством технического
превосходства населения этого континента над народами
остального мира. Многочисленные мачты и сочетания
квадратных и латинских
(треугольных) парусов появились
вXVв.на
иберийских кораблях, сделав их пригодными для
дальних океанских путешествий. В начале XVII в. для
подъема судовых якорей стал
применяться кабестан, а
рулевое колесо (1705 г.), поворачивающее румпель с
помощью ворота
и тали, стал самым
удобным средством для
перекладывания (поворота) руля судна. Для определения
положения
корабля еще до 1535 г. стала использоваться
морская астролябия, а к 1600 г.
-
квадрант Дэвиса. Теперь,
определив свое местонахождение, для дальнейшей
прокладки курса моряки кроме магнитного компаса
использовали карту Меркатора (1569 г.). Телескоп, изобретенный
25

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
в начале
следующего столетия, значит ельно расширил
кругозор мореплавателей. Ко всем этим вспомогательным
средствам, появившимся в распоряжении мореплавателей,
очевидно, приложили руку ученые. Однако конструкция
корпуса корабля после первоначальных улучшений
долгое вр ем я оставалась в рамках традицио нных
практических правил, распространенных среди корабельных
плотников, лишь изредка подвергаясь модификациям,
учитывавшим опыт самих моряков. Считается, что Энтони Дин
(1638?-1729) был первым корабельным архитектором,
который, исходя из массы используемого для постройки
материала и объема корпуса корабля, мог рассчитать
осадку, требующуюся для спуска его на воду. При постоянно
увеличивавшемся числе палуб и все более обтекаемой
форме корпуса европейским судостроителям удалось создать
парусные суда,
в
конструкции которых и теперь нелегко
отыскать изъяны.
ТЕХНИКА И ТЕХНОЛОГИИ РАННЕЙ ФАЗЫ
ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Временной промежуток в 50 лет после изобретения
Ньюкомена в сущности представляется периодом
закрепления уже достигнутого. Сам двигатель Ньюкомена был
усовершенствован благодаря сифону и отверстиям для
автоматического впрыска холодной воды на цилиндр; однако
при этом потеря энергии из-за охлаждения пара, оставалась
невосполнимой. Указанные полвека не были отмечены и
какими-либо значимыми научными достижениями.
Эта стабилизация подготовила почву для настоящего
подъема, который начался в основном с 1760-х гг. Одно за
другим появились многочисленные изобретения в
различных отраслях промышленности, и каждое новшество
значительно повышало производительность, так что к
концу столетия была создана прочная фабричная система,
и Англия взяла курс на промышленную революцию.
Сразу обращают на себя внимание две основные
особенности упомянутых изобретений. Во-первых, они
редко основывались на каких-то новых теориях.
Как
термодинамика, так и кинематика развились
лишьвXIXв.В
целом эти изобретения были новаторством на ремесленном
уровне, они представляли
собой остроум ны е комбинации
уже известных технических принципов
или же
применение эт их
принципов для новых целей. Во-вторых, если в
период до промышленной революции различные страны
Западной Европы вносили соизмеримый вклад в
промышленное развитие, то первый пакет изобретений периода
промышленной революции принадлежал исключите льно
Британии. Это подчеркивает тот факт, что экономические
побудительные мотивы и
стимулы,
лежавшие в основе
ускоренного темпа внедрения новаций на данном этапе
были характерны именно для Британии.
Особенно отчетливо это видно на пр и мер е
достижений в текстиль ной
промышленности, которые,
в свою
очередь, видимо, явились главным толчком для проявления
промышленных новаций в других сферах производства.
Сама Англия хлопок производить не могла, но на
рабовладельческих плантациях ее колоний в Вест-Индии
выращивался прекрасный длинноволокнистый хлопчатник. Это
преимущество, а также привилегии, предоставленные
текстильной промышленности парламентом
в 1720 г.,
заложили основы для возникновения английского
хлопчатобумажного производства. Однако в тот же самый период,
особенно начиная с 1750-х гг., Английская Ост-Индская
компания резко активизировала торговлю индийскими
хлопковыми тканями, которые были и дешевле, и
качественней, чем английская продукция; поэтому при
постоянном наличии
контрабанды скрытая конкуренция не
переставала существовать даже на
внутреннем рынке.
Только понижение стоимости продукции
мо гло спасти
пром ышле ннос ть
от застоя. В это время появился
механический (самолетный) челнок для ручного ткацкого
станка
-
изобретение англичанина Джона Кея (1733 г.),
которое ускорило процесс ткачества, одновременно увеличив
ширину производимой ткани.
Преодолев сопротивление
беднейших ткачей, к 1750 г. самолетный челнок
распространился почти повсеместно. Возможность производить
больше ткани породила увеличение спроса на пряжу, а
логически вытекающего отсюда роста стоимости труда
прядильщиков можно было избежать лишь путем новаций,
облегчающих их труд. Именно этим требованиям
отвечали
прядильная машина периодического действия
«Дженни» англий ского ткача Джеймса Харгривса (1762 г.),
прядильная ватермашина английского изобретателя и
предпринимателя Ричарда Аркрайта (1768 г.)
и
прядильная
мюль-машина на ручной тяге английского изобретателя
Сэмюэла Кромптона (1779 г.) . Изобретение Аркрайта
перенесло процесс прядения из домашних условий на
фабрику, поскольку для привода его тяжелых механизмов
требовалась сила воды; поэтому не удивительно, что
собственные прядильные фабрики Аркрайта попали в число
первых настоящих промышленных предприятий Англии.
Поскольку прядение на этих машинах приобрело
широкие масштабы, на складах скопилось большое количество
пряжи, которую предстояло обработать на ручных
ткацких станках. Таким образом, проблемой теперь стала
механизация процесса ткачества, чтобы сократить растущие
расходы на заработную плату ткачей. Это побудило
оксфордского преподавателя Эдмунда Картрайта,
мечтавшего открыть собственное выгодное дело, запатентовать в
1785 г. свой механический ткацкий станок. К1809 г. он мог
смело заявить, что его детище, нашедшее повсеместное
применение, приобрело «всенародное значение».
Подобно изобретению Аркрайта, ткацкий станок Картрайта
становился эффективней лишь при условии все большего
потребления энергии.
По мере того как в текстильной промышленности
формировалась фабричная система, становилось все более
очевидным, что энергия воды не соответствует возникавшим
требованиям, особенно из-за ограниченности ее
доступности в каждой конкретной местности и
неудобств,
обусловленных местным рельефом и характером течения.
Проблема могла бы быть решена, если бы подешевела энергия пара.
Паровая машина Джеймса Уатта (патент 1769 г.;
постройка 1774 г.), как и машина Ньюкомена, вначале была
предназначена для откачки воды из шахт; при этом экономия
энергии была столь большой, что энергия пара теперь
стала способна
конкурировать
с
энергией воды. Что, в
сущности, сделал Уатт, так это отделил конденсатор от
поршневого цилиндра и позволил пару двигать поршень и при
его спуске. Пригодная для откачки воды, эта машина еще
не была способна приводить в движение колесо, поэтому
в 1781 г. Уатт запатентовал свой «вращательный» двигатель,
а в 1783 г. снабдил его цилиндром двойного действия.
Теперь паровые машины стали применяться
главным
образом на фабриках; из 496 паровых машин, установленных
в
период с 1775 по 1800 г., 308 имели «вращательный»
двигатель, остальные 164 предназначались специально для
откачки воды. Около 1800 г. английский изобретатель
Ричард Тревитик завершил преобразование
пароатмосферной машины в паровую машину высокого давления.
Потеря энергии была сведена до минимума, и энергия пара
почти повсеместно вытеснила
энергию воды.
Следует особо подчеркнуть, что усовершенствования
парового двигателя относились не только к области
творческого
конструирования. Дальнейшие улучшения на
каждой новой стадии во многом зависели от
мастерства
изготовителей, работавших над прочностью и точностью
металлических деталей. В 1775 г.
фабрикант железных
изделий Джон Уилкинсон построил сверлильный станок
для железных цилиндров; он же поставил для машины
26

ТЕХНИЧЕСКИЙ ПРОГРЕСС
Уатта цилиндры идеальной формы. Таким образом,
точная технология появилась
одновременно
с механизмами,
работающими на энергии пар а.
Их рождение
очень
скоро
положило конец привязанности англичан к водяным
колесам, и
уже не за горами было то время, когда
дымовые трубы английских фабрик превзошли числом
шпили местных церквей.
Триумф английских фабрик шел параллельно с
развитием «Нового земледелия». В сельском хозяйстве
укоренились такие изобретения, как веялка и молотилка.
Первая
получила известность в XVII в.
у голландцев, а
вторая
применялась в Италии уже в XVI в. В XVIII в. основные
принципы «Нового земледелия», основанные главным
образом на
опы те фламандского сельского хозяйства, были
систематизированы в Англии и преображены в
экспериментальную науку Артуром Янгом (1741-1820) и другими
учеными (Bath, 1963, pp. 239 -310). Их основной заботой было,
во-первых, улучшение качества почвы посредст вом
осушения и
применения натуральных удобрений, а во-вторых,
севооборот, задуманный, чтобы снизить час тоту
вспаш ки
под пар. В данном случае
помогало
пр ивлече ние
таких
новых куль тур,
как картофель; однако еще более важную
роль играли кормовые культуры, особенно клевер,
который распространился теперь далеко за пределы Голландии.
В-третьих,
их
интерес лежал в области животноводческой
селекции, где особо выдающийся вклад принадлежит
Роберту Бейквелу (RobertBakeweU, 1725-1795). Не обходили
вниманием и орудия труда. Джетро Талл (Jethro ТШ)
изобрел механическую рядовую сеялку (ок. 1701 г.); до конца
столетия стали производиться железные плуги со
множеством резцов; Эндрю Мейкл (Andrew Meikle) в 1784 г. с
успехом разработал механическую молотилку. Однако в
целом настоящее вторжение машин в сельское хозяйство
произошло только в следующем столетии: «последний
бунт чернорабочих» в сельской Англии,
спровоцированный введением молотилок, грянул уже в 1830 г. Иными
словами, сельскохозяйственная революция в Англии шла
параллельно с промышленной, но в технологическом
смысле не являлась ее состав ной ч ас т ь ю.
РЕАКЦИЯ ДРУГИХ КУЛЬТУР НА ЕВРОПЕЙСКУЮ
ТЕХНИКУ И ТЕХНОЛОГИИ
Технические новшества, рассмотренные нами в
предыдущих двух разделах
этой главы, были
ограничены
в
основном латинской и германской частями Европы.
Студенты, изучающие межкультурные взаимоотношения, часто
задаются вопросом, почему в этих преобразованиях не
участвовали другие культурные территории.
Можно
уверенно предположить, что европейская научная
литература, которая в XVI-XVII вв. в основном писалась на
латинском языке, была труднодоступна для людей, не знакомых
с этим языком. Вне зоны технической революции оставалась
даже Россия, пока Петр Великий (правил в 1696-1725 гг.)
после посещения Голландии и Англии не перешел к
своей политике планомерной «вестернизации».
Неудивительно, что в
других культурах научный обмен должен был
протекать еще медленней. Особенно показателен пример
Китая: здесь со времен Матео Риччи (ум.
в 1610 г.) иезуиты
под покровительством императорского двора
интен сивно за ни ма ли сь
просветительством в области ма те м ат и ки ,
астрономии и физики. Однако китайских «книжников»
мало
интересовала научная литература; не слишком
повлияла она и на местный образ мысли и на технологии.
Очевидно, языковой барьер
-
не единственное, что
мешало
другим цивилизациям усвоить западную науку:
свою
роль сыграли и жесткие идеологические рамки.
Таким
образом, кажется более вероятным, что распространение
новых технических
устройств и технологических приемов
должно было протекать главным образом благодаря же¬
ланию скоп иров ать видимые резу льта ты европейских
технологий. По-видимому, довольно быстрым было подобное
распространение в XVI и в начале XVII в., особенно в
области вооружения. Лучше всего это видно на примере той
стремительности, с которой в XVI в. по всему Старому
Свету простое легкое огнестрельное оружие уступало место
фитильным ружьям. Вполне естественно, что Османы,
постоянно воевавшие с европейскими государствами,
первыми научились производить фитильные ружья и
заслужили в исламском мире репутацию бесподобных
мушкетеров и артиллеристов. В Индию фитильные ружья завезли
как по суше (хотя так и неясно, применял ли Бабур
фитильные ружья и легкое огнестрельное оружие при г. Панипат
в 1526 г.), так и
португальцы
по мор ю.
В мастерс ких
императора Акбара (правил в 1556-1605 гг.) производились не
только фитильные ружья, но и до ст ат оч но кач естве нные
модификации ружейного замка, который изобрели
итальянцы около 1520 г. В 1543 г. потерпевшие
кораблекрушение португальцы завезли фитильные ружья и в Японию.
Эти ружья были скопированы японскими оружейниками,
и
Нобунага, построив каре из 23 шеренг, добился в 1575 г .
эффекта практически непрерывного заградительного
огня, что не удавалось европейцам еще целых двадцать лет.
Ключевой деталью механизма фитильного ружья
являлся замок; он мог де л а т ьс я и бе з крепежного винта, но
эт от не д о с та т о к оборачивался серьезной проблемой.
После при мер но
ста лет применения
на
европейских
мушкетах винт появился и в Индии (до 1666 г.), хотя вместо
резьбы
приходилось приме нять паяльную пр о во л оку для
охватываемых и охватывающих деталей.
Помимо вооружения были и другие сферы, куда
проникали европейские технологии. Песочные часы, впервые
созданные в Европе во второй половине XIV в., несомненно
стали использоваться для исч ис лен ия
времени
в Индии еще
до конца XVI в. То же можно сказать и о стеклянных очках.
В Китае, вероятно, при непосредственном или косвенном
влиянии миссии
иезуитов Пойю (Роуи) и Сунь Юньчу (Sun
Yun-Chhiu) между 1620 и 1650 гг. создавали телескопы,
сложные
микроскопы
и
увеличительные стекла.
В Индии к середине XVII в.
при обработке алмазов
стали использоваться
шлифовальные дрели с ременным
приводом, хотя этот механизм, приводимый в движение
мускульной силой, уступал европейским машинам в
изобретательности. Еще более примечательно то, как примерно
вэтоже
время
на индийских верфях копировались
конструкции голландских и английс ки х кораблей, причем
копии часто
превосходили по качеству оригиналы. Прогресс
в
кораблестроении распространился и на приспособления
для перетаскивания судов: в 1670-х гг . корабли
грузоподъемностью в 1000 т вытаскивали на
берег для ремонта с
помощью упоров, сложных блоков, лебедок и роликов, хотя
при этом использовалась лишь мускульная сила человека.
Эти технологические подражания, или адаптация,
свойственная для стран за пределами Европы,
предполагала наличие здесь скрытых возможностей для
преобразований. Однако уже XVII в. в области изготовления
орудий труда жители Азии и Северной Африки намного
отстали от
европейцев. Вплоть до конца XVII в. иранские
кузнецы не умели использовать винты для замков своего
огнестрельного оружия. Переход к кремневым ружьям, в
основном завершенный в Европе к середине XVII в., не был
замечен в Азии, и там фитильный замок применялся
п оч ти до конца XVIII в. Япония, после своего
первого
удачного знакомства с фитильными ружьями, в XVII в. вновь
стала отдавать предпочтение мечу. Когда в некоторых
индийских княжествах вроде Майсура или Гвалиора, во
второй половине XVIII в.
предпринимались попытки наладить
производство европейских мушкетов, они не приводили
к ожидаемым результатам из-за отсутствия специальных
знаний деталей технологии. Неспособность производить
часы была, наверное, главным показателем отсутствия у
27

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
азиатских
мастеров инструментов, не обходимых для
точных
работ.
Естественно, возникает вопрос
о том, в чем же состоит
главная причина того, что
европейские технологии так и
не были успешно
освоены
неевропейскими народами
вплоть до второй половины XIX в. Особенно
трудно
понят ь
неудачу Османской империи,
ближайшего соседа
Европы. Не исключено, что общая неспособность найти
достойный ответ на вызов, брошенный технологиями
Европы,
м ож ет сообщить нам о главных дви жущих силах
этих технологий нечто большее, чем мы можем узнать
лишь из европейских источников. Мы уже упоминали, что
распространение европейской научной мысли должно
было тормо зить ся зна чите льно си ль нее , чем
проникновение европейских технологий, в силу лингвистических
трудностей. Однако дело не только в этом. Как
подчеркивает Нидхем в отношении Китая и как неоднократно
отмечалось применительно к исламской цивилизации
после обвинений, выдвинутых Газали против ученых (XII в.),
помимо
п ро ч ег о, существовали некие идеологические
факторы, которые мешали использовать плоды
«экс перимен тальной
науки», громко
заявившей о себе в эпоху
Галилея. Важность этой науки для развития европейской
техники
подтверждает тот факт, что прочие культуры, не
сумевшие усвоить эту науку, были обречены на неудачу и во
всех с во их стихийных ил и целенаправленных попытках
угнаться за техническим прогрессом в Европе.
Наметилась тенденция акцентировать внимание на
стремлении к «сбережению труда» как движущей силе
технической
революции
в
Европе, а также на мнимом
отсутствии такого
стремления
как
причине торможения
технологического
прогресса у неевропейских цивилизации.
Однако подобный аргумент представляется несколько
надуманным, даже когда выдвигается такими
авторитетными авторами, как Уайт (White, 1966; ср. Needham, 1954-,
4(2), pp. 28-29). Стремление к рационализации труда
должно присутствовать во всех технологиях, поскольку
любой инструмент так или иначе облегчает труд человека.
Например, производство набивных тканей в Индии
времен Великих Моголов можно рассматривать
как средство
сокращения
колоссальных затрат труда на вышивку
или
окрашивание. Скорее, вероятность внедрения того или
иного
устройства в конкретно взятом обществе зависела
от того, сокращались ли расходы на заработную плату
настолько, что это оправдывало бы необходимые вложения.
Следовательно, культуры, где квалифицированная рабочая
сила имелась в избытке, вряд ли с готовностью брали на
вооружение дорогостоящие механизмы, предназначенные
для производства той же самой продукции. Возьмем при¬
мер все из той же Индии: индийские ткачи с помощью
сложных
ручных приспособлений изготовляли узорчатую
ткань, сходную
с той, что производилась на механических
станках; в результате
т ак ие станки не получили
в Индии
широкого распространения. Иногда дополнительным
фактором ограничения нововведений являлся страх перед
безработицей: в 1689 г. Ов ин гт он (Ovingtori) рассматривал
его как главную причину того, что в Индии не прижилось
книго печатание, благодаря которому отпала б ы
надобность в писцах (Habib, 1980, р. 32). Однако подобные
страхи (если они действительно существовали) со временем
всегда могли быть
преодолены.
Наконец, можно лишь посетовать, что в такого рода
тема х, ох ваты ваю щих мн огие цив илизац ии, л юб ые
обобщающие выводы неминуемо
им еют
предварительный и
ве сьма
условный характер, страдая чрезмерной
гипотетичностью. В то же время, неспособность остального
мира
эффективно соперничать с техническими и
технологическими достижениями европейцев настолько очевидна, что
поставленный выше
вопрос никогда не
потеря ет
св оей
актуальности, сколь ни
«европоцентричной» кажется его
формулировка.
БИБЛИОГРАФИЯ
BATH, В. Н . S. van . 1963. The Agrarian History of Western Europe, AD
500-1850. London.
CIPOLLA, С. M. 1970. European Culture and Overseas Expansion. Pelican.
DU, S. et al. 1983. Ancie nt China s Technology and Science. Beijing.
HABIB, I. 1980. The Technology and Economy of Mughal India. Indian
Economic and Social History Review (New Delhi), vol. 17, no.l,
pp. 1-34.
AL-HASSAN, A Y.; HILL, D. R 1986. Islamic Technology: An Illustrated
History. Paris.
MANTOUX, P. 1961. The Industrial Revolution in the Eighteenth Century.
New York.
MASON, J. A 1957. The Ancient Civilizations of Peru. Harmondsworth.
NEEDHAM, J. et at. 1954-.
Science and Civilization in China, vols. I -VI
(several parts in vols. IV, Vand VI), so far published, Cambridge.
1969. The Grand Titration: Science and Society in East and West.
London.
1970. Clerks and Craftsmen in China and the West. Cambridge.
QAISAR, A J. 1982. The Indian Response to European Technology and
Culture. Delhi.
SINGER, C. et al. (ed.). 1954. History of Technology. Oxford. 5 vols.
USHER, A P. 1954. A History of Mechanical Inventions. Cambridge.
WHITE, L JR. 1966. Medieval Technology and Social Change. New York.
WULFF, H.E . 1966. The Traditional Crafts of Persia. Cambridge, Mass.

3
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ
ПЕРЕМЕНЫ
Ирфан Хабиб
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО И ЗЕМЕЛЬНЫЕ
ОТНОШЕНИЯ
С точки зрения преобладавшей хозяйственной
деятельности мир на рубеже 1492 г. мог быть разделен на три
основные зоны. Крупнейшая по численности населения была
оседлая зона, избыточный сельскохозяйственный продукт
которой позволял процветать городам и селам, а также и
промышленности. В Старом Свете (исключая Австралию
и
примыкающие регионы Азии -
так
на зыва ему ю
Австралазию) она охватывала практически
все
крупные
аллювиальные
речные бассейны за пределами Сибири и
субэкваториальной Африки. В Новом Свете, при отсутствии
железа и
плуга, земледелие было привязано главным образом к
склонам холмов и плато в Мексике и Перу.
Вторая зона была представлена кочевым образом
жизни. Она тянулась широкой полосой от Монголии и
Северного Китая через степи Центральной Азии и скалистые
пустынные пространства Ирана, а затем прерывалась
территорией Плодородного Полумесяца, продолжалась
снова в арабских и сирийских пустынях; затем в Северной
Африке, через Сахару до Атлантики. По ширине эта зона
имела протяженность практически до России на севере и
до берегов Восточной Африки на юге, от Африканского
рога до мыса Доброй Надежды; в этой зоне были
обширные регионы типа пустыни Тар в Западной Индии или
Тибета в Китае, являвшиеся исключениями . Кочевое
население разводило крупный рогатый скот, овец,
лошадей и верблюдов. Лошади и верблюды, а также шерсть
поставлялись оседлым сообществам. Кочевники служили
также
перевозчиками, используя
главным
образом
верблюдов. Хозяйство кочевников было тесно связано с
хозяйством оседлой сельскохозяйственной зоны через
экспорт и транспортные услуги. В Новом Свете ввиду
отсутствия там одомашненных животных хозяйственной
важности, за исключением лам в Перу, кочевой образ
жизни
отсутствовал полностью.
И, наконец, на севере Евразии, на значительной части
Африки южнее Сахары, и в Австралазии, а так же в Новом
Свете за пределами двух основных сельскохозяйственных
регионов (в третьей зоне) преобладало собирательство
(охота и рыболовство). Большинство сообществ
собирателей продолжало сохранять изолированность и
примитивность; для многих из них каменный век, как, например,
в
Автралазии, к тому времени еще не закончился. В
кочевой и сельскохозяйственной зонах, соответствующих их
ос нов ным
формам производства, возникали ра з н ы е в ид ы
экономической
организации. Среди кочевых сообществ
торговля приводила к сосредоточению в руках отдельных
скотоводов больших стад животных, и зачастую налоги
взимались правителем в форме крупного рогатого скота
или овец. Эпоха кочевых империй, которые в силу своего
превосходства в лошадях и всадниках могли облагать
данью оседлые общества, подходила, тем не менее, к
концу
(последним главным успехом
кочевников было завоевание
Китая маньчжурами около 1650 г.) . Развитие
огнестрельного
оружия сместило военный баланс явно не в пользу
кочевников.
В оседлой зоне основной производящей единицей
было крестьянское хозяйство, и то, каким
образом
излишек изымался у крестьянина, определяло главную форму
экономической и политической организации. В
действительности существовало две альтернативные формы
изъятия излишка: зе ме ль ный налог и
рента
землевладельца. В Индии большую часть излишка стремились включить
в зем ельн ый налог. Это бы ла
ситуация, при которой
«рента и налоги совпадают», что, как полагал
Маркс (1959,
с. 771-772; 1887, с.
351), было одним из двух основных
столпов азиатского способа производства. Другим
столпом являлось экономически независимое деревенское
сообщество: Маркс утверждал,
что только излишек,
отчуждаемый деревней как налог, поступал
на
рынок Эт а
гипотеза, видимо, подходит для Индии эпохи Великих Моголов, где
производство для рынка было широко распространено.
Приняв некоторые идеи Маркса, Виттфогель (Wittfogel
1957) предложил сильно надуманное понятие «восточный
деспотизм», основанное на водохозяйственной
деятельности. Самир Амин {Samir Amin) стремился придать особое
значение соотношению налог-рента
и ввел понятие
«побочный способ
производства» для земледельческих
режимов, в
которых на пер в ом месте бы л о государств енное
присвоение дохода от земли, а потом
уже пр итя зани я
частного землевладения. Важно понять, что даже там, где
государствен ное
налогооб ложение вкл ючало большую часть
излишка, массовое частное землевладение и рента могли,
тем не менее, существовать. Так было в Китае, Индии,
Иране и Османской
империи (ср. Викман (Wickham), 1985,
pp. 172-182; Ламбтон (Lambtori), 1953, pp. 110-118, 136-
190). В Японии периода правления династии сегунов То-
кугава тяжелый земельный налог сосуществовал с
крупномасштабным землевладением, при котором
землевладельцы обладали значительной властью над арендаторами
земли (Smith in Hall &Jansen, 1968, pp. 263-299).
Западная Европа после уничтожения крепостного
права около 1400 г.
п ер еж ив ал а широкомасштабное
превращение передаваемых по наследству феодальных владений в
частные земельные имения, что было, по-видимому,
наиболее полно осуществлено в Англии к эпохе Тюдоров (XVI в.)
29

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
30
Карта
6.
Старый
Свет;
земледельческая
и
кочевая
зоны
около
1600
г.
(по
карте
из
The
Times
Atlas
of
the
World
в
редакции
Фаиза
Хабиба)

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
(Bloch, 1966, pp. 126-7). Во Франции и многих других
странах Европы эти изменения были более поверхностные, так
как господа продолжали пользоваться многими своими
полуфеодальными правами над крестьянами. В целом к
1400 г. основой экономических отношений в Западной
Европе
стала денежная рента.
Теперь мы можем обратиться к изменениям,
происшедшим в сельском хозяйстве в период 1500-1800 гг. Они
были значительными, и мир стал свидетелем как
увеличения производства суммарной сельскохозяйственной
продукции,
так и расширения зоны земледелия, что было
особенно заметно в Азии и Европе.
Прежде всего, между Старым и Новым Светом шел
широкий обмен окультуренными растениями. Многие
сельскохозяйственные культуры Нового Света
распространились по всему Старому Свету. Кукуруза (маис) в конечном
итоге стала третьим основным злаком после риса и
пшеницы, а табак
-
широко распространенной торговой
культурой. Картофель позволил существенно расширить
производство продовольствия в Европе (Salaman, 1949), а
кукуруза и маниок
-
в
Центральной Африке. В то же
время
плуг, крупный рогатый скот и овцы наряду с полным
набором сельскохозяйственных культур Старого Света
попали в
Северную и Южную Америку, чтобы заложить там
осн ов у плантационного сельс кого хозяйства.
Второй импульс к развитию сельского хозяйства давал
непрерывный рост населения Старого Света (гл. 1), и
особенно
-
увеличивающаяся там доля горожан во всем
населении. Это интенсифицировало не только торговлю
между городом и селом, но и
торговую и коммерческую
деятельность на больших расстояниях внутри континента.
Полученные доходы позднее могли привести к развитию
китайского
море ход ств а
в
первой половине XV в. и
великому европейскому мореплаванию в конце века.
Всевозрастающим спросом пользовались продовольственные
культуры, ткани, красители, специи и лекарства более
высокого качества. В местной торговле наблюдался растущий
спрос на мясо и молочные продукты.
Расширение фонда годных для возделывания культур
и
возраставший спрос на сельскохозяйственную
продукцию вели к постепенному расширению земледелия в
различных частях мира. В Китае крестьянские переселенцы
двигались на запад, чтобы «заполнить» провинцию
Сычуань, будущую «рисовую чашу» Китая; наблюдался
постоянный поток переселенцев к северу в Маньчжурию и
Монголию (гл. 22). В Индии, в Пенджабе и на предгорных
равнинах у подножий Гималаев с влажными тропическими
лесами -
тераи, происходила широкая расчистка земель
для возделывания (Habib, 1963, pp . 10 -22). В Анатолии
крестьяне постепенно занимали пастбищные земли, откуда
кочевники или изгонялись, или становились оседлыми
(Islamoglu-Inan, 1987, pp. 114-15). Российские крестьяне
заселили бассейн Волги и перешли через Урал в Сибирь и
Казахстан (Lyashchenko, 1949 , pp. 232-4,241-2). Кочевое
животноводство отступало под таким натиском, особенно в
силу
т ог о, чт о его собст венн ая экономическая мощь бы л а
подорвана неуклонным снижением
спроса
на
вер ховых лошадей
и смещением торговли из сухопутной Центральной Азии к
океаническим
путям (Rossabi in Tracy, 1990, pp. 351 -70).
В Новом Свете в XVI в. наблюдалось резкое
сокращение площадей обрабатываемых земель в результате
истребления
коренного американского
населения: только в
Центральной Мексике население сократилось с 25 млн. до
менее чем 1 млн. чел. всего за столетие после 1518 г. (Cook &
Borah, 1979, pp. 132,168-76), но с того
вре мени под
давлением
рыночного спроса европейских метрополий
сельскохозяйственная зона распространилась на новые
территории Атлантического побережья и Карибский регион.
Расширение посевных площадей сопровождалось
ростом сельскохозяйственной продуктивности не только
благодаря обмену посевными ку ль турами между двум я
полушариями, но и в результате замены менее ценных
культур более качественными: возделывание хлопка
распространилось в Китае с XIII в., а в Японии в конце XVI в.; рожь была
вытеснена пшеницей во многих частях Европы (Needham,
1965,р. 124,Hauser, \974,pAl7,Toshio\nHaU, 1991,pp.510 -
12; van Bath, 1963, p. 263). В целом эти дополнения к
возделываемым сельскохозяйственным культурам не вызвали
каких-либо серьезных изменений в основных способах
ведения сельского хозяйства, особенно в таких
тропических регионах, как Южный Китай или Индия, где крестьяне,
получавшие по два урожая в год, уже выращивали большое
число сельскохозяйственных культур (примерно 45 в
Северной Индии около 1600 г.) . Таким образом, на большей
части
Старого Света изменения в возделыва н ии
сельскохозяйственных
культур могли быть в значительной
степени
усвоены
в
пределах существовавшей системы
крестьянско го
производства. Однако с расширением
производства давление ренты
и налога могло
возрастать. Бремя
налогового обложения становилось тяжелее в
империи
Великих Моголов в XVII в. по
сравнению
сXVIв.
(Habib,
1963, pp. 193-6, 319-29); увеличение ренты значительно
опережало подъем цен в Англии в 1540-1640 гг. и снова в
XVIII в.
(Kerridge in Carus-Wilson, 1962, pp. 208-26; Parker,
там же, p. 329). На территориях Восточной Европы с
низкой плотностью населения привлекательность
выращивания рыночных
сель ско хоз яйст вен ных
культур вынуждала
землевладельцев накладывать ограничения на
перемещение
крестьян
и возделывать эти
культуры в своих
поместьях, используя принудительный труд и дешевый наемный
труд. Россия, Польша и Пруссия пережили появление
«повторного крепостничества» с XVI в.
(Lyashchenko, 1949,
pp. 273-6; Kula, 1976). (Это понятие в свете новых
исследован ий
представляется устаревшим.
-
Прим. ред.) На
противоположном краю Европы
-
на
Пиренейском п-ове, где в
XVII в. наблюдалось сокращение численности населения,
происходил значительный рост числа латифундий или
больших имений (Hamilton in Carus-Wilson, 1954, p. 224).
Земельные отношения изменились главным образом
в Западном полушарии, где впервые большая часть
мира
испытала
прямое колониальное господство. Быстро
умирающие сообщества мотыжного зе мледелия
американских индейцев не могли приспособиться к совершенно
другой системе сельского хозяйства Старого Света,
основанной на плуге и тягловой силе скота, и не могли
обеспечить завоевателям то, что они могли дать инкам и
ац тека м.
Поэтому в Перу и Мексике испанские переселенцы
устраивали асьенды (крупные поместья и
животноводческие фермы), на которых работали полусвободные
«пеоны»
(от псп.peon
-
поденщик, батрак. -Прим.ред.),
насильно пригнанные из местных общин по
праву
энкомьенды
(индейцы в системе энкомьенда были обязаны платить
оброк, отбывать барщину на рудниках, в имениях энкомен-
деро
-
«поручителя».
-
Прим. ред.). В прибрежной части
Бразилии, на о-вах
Карибского моря и Атлантическом
побережье Северной Америки на плантац ия х ,
воз де лы ва ем ых рабами, привезенными из Африки, по ми мо
риса
и
местного табака стали
выращиваться
такие
рыночные
культуры Старого Света, как сахарный тростник,
хлоп чат ник и
индигофера. Сначала лишь на сравнительно
небольшой территории на побережье Атлантического океана
крестьяне-иммигранты из Ан г л и и смогли организовать
передовое плужное земледелие, но со временем они
вытесняли и
истребляли своих предшественников-индейцев,
заним авши хся мотыжным зем ледели ем и охотой, со все
более
расширяющейся территории, которая к I860 г.
составила большую часть современных Соединенных Штатов.
Наиболее серьезные изменения в сельском хоз яйстве
произошли
в
северо-западной части
Европы
-
в Бельгии,
Люксембурге и особенно в Нидерландах. Относительно
не много числе нное число возделываемых
сельскохозяйственных ку ль тур было допол нено там «пришельцами» из
31

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Нового Света, а растущие городские потребности
поощряли производство молочных продуктов.
С новой
системой севооборота, в которой кормовые культуры играли
важную роль, и мясомолочной селекцией скота был
достигнут новый симбиоз земледелия и пастбищного
животноводства («молочное хозяйство») в рамках
крестьянского сельского хозяйства {Bath, 1963, pp. 242-3). Но когда в
XVIII в. «новое сельское хозяйство» переместилось в
Англию, оно стало там опорой крупномасштабного
фермерства с привлечением батраков и наемных рабочих. Так как
«капиталистические» фермеры наступали, готовые взять
землю
у землевладельцев на
условиях
большей арендной
платы, чем та, которую существующие владельцы были
готовы платить, начались огораживания общинных земель
и насильственный сгон крестьян с земли, осуществляемые
как в частном порядке, так и на основании актов
Парламента, частное и парламентское, и к концу XVIII в.
большая часть английских крестьян была выселена со своих
владений; крестьянство по сути исчезло и было
обращено в наемных рабочих {Mantoux, 1962, pp. 136-85;
Hammond, 1919; о выживании малочисленной группы
собственников
-
Mingay, 1961).
Во Франции крестьянское сопротивление
огораживаниям и частным правам над общинными землями
препятствовало подобному навязыванию «нового сельского
хозяйства» сверху. Стремление повысить арендную плату таким
образом блокировалось, феодальная реакционная часть
стремилась придать особое значение полуфеодальным
притязаниям и привилегиям, вызывая тем самым кризис
взаимоотношений между аристократией и крестьянством (ср.
Ladurie, 1976, pp. 211-86). В начале Великой французской
революции, в августе 1789 г., вышел указ Национального
собрания о «полном уничтожении феодального порядка»
и последовала конфискация земель у Церкви, «эмигрантов»
и
«подозрительных» аристократов {Lefebvre, 1947, pp. 162-8;
Bloch, 1966, pp. 235-48). Это было совершенно
противоположным тому, что произошло в Англии, и в
равной степени
беспрецедентно. Возникло много спор ов
по
поводу
справедливости, а также экономических последствий этих
двух
разных
типов
«экспроприации».
Если анг лийский
пример
восхвалялся за его вклад в
научное сельское хозяйство, то
Франция стала источником вдохновения для проведения
земельных
реформ во всем
мире.
РЕМЕСЛЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО
И НАЧАЛА ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
На заре Нового времени всюду наблюдалось явно
выраженное сочетание сельского хозяйства с ремеслом,
особенно когда спрос
на
продукцию исходил от самих домашних
хозя йств или сообществ. В Китае, Иране и Европе
крестьянки пряли, а их мужья занимались ткачеством, особенно
зимой. Многие из великолепных перуанских тканей были
выработаны крестьянскими женщинами на самых простых
ткацких станках {Mason, 1957, pp. 237 -40). Некоторые
занятия, такие как кузнечные работы, плотницкое дело и
качественное ткачество в
силу необходимых навыков и
требуемого времени становились отдельными профессиями
даже в наиболее экономически самостоятельных деревнях.
В Индии, за исключением некоторых родовых сообществ,
это было справедливо для всех видов ткачества, хотя
прядением занимались в основном крестьянки. Специализация
ремесла в той степени, насколько оно по существу
удовлетворяло местные потребности, приводила к образованию
сети традиционных
взаимоотношений. В Индии, например,
ремесленники часто имели неболь шие уча стки земли ,
закреп ленные
за ними, которые они возделывали на
привилегированных условиях,
а также
получали небольшую долю
крестьянской продукции в обмен на их собственные
товары и услуги {Habib, 1995, pp. 143-4).
Кроме того, ремесленники должны были освободить
себя от связывавших их традиционных городских и
территориально удаленных рынков. За исключением таких
видов деятельности, как горные работы, строительство
больших сооружений или постройка кораблей, обычным
местом работы ремесленника была его хижина или
небольшой домик. В Евразии существовала общая тенденция
освобождать его от разных ограничений. В Китае эпохи
Цин неоплачиваемый труд ремесленников на ну жд ы
государства был впервые заменен денежными отчислениями
и затем
упразднен совершенно (гл. 22). В Индии,
несмотря на кастовую систему, часть каст в зависимости от
потребностей могла прекратить
св ои
традиционные
зан ят ия
и взяться за другие {Habib, 1995, pp. 174-7). В исламских
странах практическ и не было
религиозно-правовых
ограничений на
выбор занятий, хотя в Османс кой
империи
существовали поддерживаемые
властью ограничения
в
отношении гильдий {Levy, 1957, pp. 53-90; Baer, 1970,
pp. 145-65). В Западной Европе крушение феодализма и
распад гильдий в XTV-XV вв. освободило ремесла и
торговлю от феодальных ограничений. Конечно, всюду
существовали различия; так, в Новом Свете, где завоеватели
полностью
контролировали труд порабощенных людей
посредством системы энкпмьенда и
других привилегий, даруемых
испанской монархией, они уничтожили
многие из
традиционных ремесел наряду с людьми, ими занимавшимися.
Одновременно с освобождением в разной степени
ремесленника Старого Света от социальных ограничений,
он стал все больше опутываться ими на рынке.
Устойчивый процесс развития денежной системы, подкрепленный
существенным притоком серебра с американского
континента, наблюдался по всей Евразии. Происходило общее
расширение производства
-
процесс, который Маркс
(1887, р. 787) назвал «мелкотоварным производством», при
котором частный ремесленник (и крестьянин) работал на
самого себя на рынке. Однако увеличивалось не только
производство товарной части ремесленной продукции, но
быстрым темпом росло ремесленное производство в
целом.
Допустимо предположить, что чистый прирост
экспорта был общим абсолютным приростом продукции.
Было установлено, что в 1660-е г. около
двух третей
бенгальского шелка, привезенного
на его основные рынки,
экспортировалось
в
Европу, Японию, другие части Индии и
«Татарию» {Habib, 1963, pp. 71 -2). На Западе в XVI в.
Италия, а в
следующих двух веках -
Нидерланды, Бельгия,
Люксембург, Северная Франция и Англия снабжали
ремесленной продукцией остальную часть
Европы. Значительное
расширение ремесленного производства в Западной
Европе в целом подтверждается увеличением там городского
населения почти в три раза между 1500 и 1700 гг., если
судить
по числу городов, которые имели население более 100 тыс.
чел. каждый (Shelia in Cipolla, 1974, p. 367).
Увеличение общего объема производства
промышленных товаров достигалось не только за счет
пропорционального увеличения рабочей силы ремесленников
-
делались еще попытки повысить
прои звод ител ьнос ть труда.
Способность ремесленного производства за пределами
Европы перенимать и распространять трудосберегающие
устройства часто недооценивалась (гл. 2). Без такой
способности более старые промышленные страны не смогли
бы поддерживать довольно долго свои позиции перед
лицом растущего промышленного мастерства Европы.
Около 1750 г. вклад Китая в мировой объем промышленного
производства мог составлять 32,8%, Индии
-
24,5%; Индия
и
Европа все еще оставались примерно на одном уровне
абсолютного объема
производства (Simmons, 1985, р. 600,
таблица из P. Bairoch). Однако к тому времени Западная
Европа была на пороге Промышленной революции.
Примерно с 1500г. западноевропейский ремесленник взял
курс на усовершенствования и нововведения, которые
будучи поддержанными учеными, привели к технологическим
32

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
изме нениям беспрецедентного масштаба. В XV в. появилось
книгопечатание, появилось литье чугуна, механическая
дрель
и токарный станок, металлический винт и
спиральная пружина, наряду с изобретениями в изготовлении
стекла. В то время как ружья и мушкеты представляли
«тяжелую промышленность» среди ремесел, настенные и
ручные часы, телескопы были основными точными
приборами. Только что появившаяся пароатмосферная
машина Ньюкомена (1712) была, несомненно, венцом
ускорявшегося
начального процесса индустриализации
(протоиндустриализации).
Термин «протоиндустриализация» в последнее время
использовался (по Mendels, 1972) в другом смысле. Он
понимался по Отношению к Европе как основанный скорее
не на технологии, а на взаимосвязанных процессах
специализации и коммерциализации сельского ремесла
путем применения семейного труда в промежутках
земледельческого календаря, не занятых
сельскохозяйственными делами. Утверждается, что этот процесс, начавшийся в
XV в., заложил основу для Промышленной революции
путем появления предпринимателей, которые в
благоприятный момент могли повернуть к городскому производству.
Единственное затруднение в этом доводе заключается в
том, что симптомы такой «протоиндустриализации» были
обнаружены практически в любой доиндуетриальной
рыночной экономике от Японии до Западной Африки: почти
повсеместно можно найти торговцев, дававших ссуды
сельским производителям деньгами и материалами. В отличие
от западноевропейской технической революции этих трех
веков, такая «протоиндустриализация» была нисколько не
уникальна для нее; и это, естественно, ослабляет довод в
пользу центрального положения этого процесса среди
факторов, приводящих к Промышленной революции.
Ключевой вопрос заключается в том, что это за
благоприятный момент, когда «предприниматели» переходят от
индивидуального сельского мелкотоварного производства
к концентрированному массовому выпуску? Две
последовательные формы организации могли придать
концентрированному производству решающее преимущество. Во-
первых, такая концентрация могла гарантировать лучшее
разделение труда (профессиональная специализация),
важность которого была подчеркнута в 1776 г. Адамом
Смитом (Smith, 1910,1, pp. 4-11); во-вторых, она могла
способствовать использованию машин, увеличивая
производительность труда работника, классический анализ чему
был дан в 1821 г. Рикардо (Ricardo, 1911, pp. 263-71). В
первом случае мы имели бы мастерскую или «мануфактуру»; во
втором
-
фабрику, на которой разделение труда было бы в
основном
ликвидировано путем понижения его до
неквалифицированных форм труда (Marx, 1887, pp. 311 -474).
Поскольку представляется несомненным, что
«мануфактура» в довольно крупном масштабе предшествовала
фабричной системе в Европе (Braudel, 1985, pp. 329-44),
важно
подчеркнуть,
что одно лишь существование
мастерской, в
которую нанимаются работники, не обязательно
подразумевает существование протокапиталистических
отношений, если только
кто-нибудь не сможет установить,
что ее доходы получены
в основном в
результате
усовершенствованного разделения труда.
Это объясняется тем,
что многие
мастерские, подобно karkhanas
(производственные центры.
-
Прим. ред.)
в Индии и Иране, были
организованы глав ны м
образом из-за того, что
обрабатываемые
материалы (шелк, золото, серебро, драгоценные
камни) были слишком дорогими, чт обы раздават ь
их
ремесленникам, работавшим на д ому (Habib, 1995, pp. 221 -3). Это,
вероятно, справедливо также для больших шелковых
мастерских в Китае эпохи Цин и государственных монетных
дворов повсюду. Некоторые мастерские, подобно
китайским солевым или табачным
мастерским,
были
организованы
благодаря их полезности для функционирования
монополий, предоставляемых государством (ср. Balazs,
1964, pp. 40-5). Более того, в европейских мастерских
большинство усовершенствований, обеспечивавших
разделение труда, было достигнуто не только благодаря
нали чию
квалифицированных работников, но еще и, как это
было признано Адамом Смитом (Smith, 1910,1, pp. 9-10),
благодаря последовательному усложнению инструментов.
В этом мы также можем видеть проявление уникальной для
Европы технической революции.
КОММЕРЦИЯ, КРЕДИТ И ТОРГОВЫЙ КАПИТАЛ
В настоящее время часто подчеркивают, что для
экономического роста важно не только развитие рынков, но
и то, как они обслуживаются, т.е. как
коммерция
подкрепляется механизмом кредитования, распределения рисков
и
средс твами сообщения.
В Китае и Индии не существовало никаких законных
запретов против ростовщичества.
В исламском мире
преобладавшие теологические тенде нции так же
стремились
рассматривать ростовщичество
и
спеку ляцию бо ль ше
греха ми, ч ем
наказуемыми правонарушениями;
в о всяком
случае, многие кредитные
и банковские операции
оставлял ись дл я осуществления на достаточно з а ко н н о м
основании евреям
и
христианам
в Османской
империи;
индийцами (баньяс
-
подгруппа индийских каст
ростовщиков и
ку пцо в.
-
Прим. пер.)
и
евреями в Иране при Се-
февидах (Petty, 1961, pp. 25-6; Rodinson, 1974, p. 40). В
Османской империи процентные ссуды, выдаваемые
мусульманами, были обычным явлением, и ставка в 20% годовых
считалась мусульманскими судьями узаконенной (Inalcik,
1969, pp. 97-140Jennings, 1973, pp. 168 -216). В Европе
канон ическ ое
осуждение ростовщичества ослабло уже к
1500 г. и
ссуды под проценты
стали
признанной
характерной чертой торговых операций. Векселя как
кредитные
и
платежн ые
средства
были широко распространены
в
евразийском и североафриканском торговых мирах.
Фактический спрос на кредиты при в ел
к
развитию
депозитных операций. К 1640-м гг. менялы Осаки, Киото и
Эдо (название Токио до 1869 г.
-
Прим. ред.)
в Японии
полу чали в кл ады , используя их д ля предоставления ссуды под
определенный процент. К 1650-м гг.
сохранные расписки
были в достаточно широком обращении в Осаке как
банковские би леты (Hauser, 1974, р. 16). В Индии менялы
активно занимались депозитными операциями, принимая
вк лады под процент
и давая взаем, используя
и
учитывая
векселя, а платеж и
зачастую делались в таких векселях
(Habib in Tracy, 1990, pp. 394-6). Хождение векселей очень
рано достигло максимума в Западной Европе:
установлено, что в Англии в 1698 г. более половины денег,
находившихся в обращении, было вексельными деньгами (Davis in
Carus-Wilson, 1962, p. 277).
Механизмы распределения рисков были важны для
стимулирования коммерции и расширения кредитования
посредством сокращения «трансакционных издержек».
Для достижения этой цели часто организовывались
простые товарищества. Широко распространенное
использование страхования в тот период в Индии и Европе,
конечно, представляло собой основное достижение в этой
области. В Индии XVII в., бима, или страхование, покрывало
стоимость транспортируемых товаров; иногда
страховщики брали на себя транспортировку застрахованных
то вар ов
и
уплату транзитных
налогов. Векселя также
страхо валис ь.
Морское страхование развивалось в форме «лвог»,
аналогичной бодмерее (договор займа под залог судна или
судна и груза. -Прим. пер.) (Habib in Tracy, 1990, pp. 394-6).
В Европе морское страхование имело заметную
историю в некоторые века, предшествующие XVI в., ос обенно
в средиземноморских портах. В XVII в. морское
страхование еще не было «повсеместно доступным»; ситуация
изменилась в XVIII в., когда процентные ставки мирного
33

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
времени
значительно снизились {Price in Tracy, 1991,
pp. 288-9). В Османской империи в XVII в., по-видимому,
не было системы страхования, и купцы вынуждены были
обращаться к венецианским страховщикам {Faroqhi in
Islamoglu-Inan, pp. 329 -30).
Пытаясь объяснить триумф европейской коммерции
над азиатской, ван Лёр {Leur, van, 1955) и другие
{Steensgaard, 1974) приводили доводы, что азиатская
торговля, хотя и крупная по суммарному объему, была на
самом деле мелкой по своим
организационным единицам
(«коробейники»), в то время как организационные
единицы европейской торговли были крупнее и росли в
размерах («компании»). Этот тезис встретил много
справедливой критики. Например, в Индии существовали большие
торговые фирмы, «представительства» или агентства
которых были основаны во многих местах, подобно тому, как
это
при нято
в
европейских компаниях.
Вирджи Вора,
купец из Сурата (XVII в.) собрал капитал в 8 млн.
рупий;
говорили, что его молодой современник мулла Абдул Гафур
владел 20 кораблями грузоподъемностью порядка 300-
800 т и вел торговлю, равную той, которая осуществлялась
английской Осг-Индской компанией {Braudel, 1985, pp. 120 -
5; Raychaudhuri in Raychaudhuri & Habib, 1982, pp. 340 -2).
В Китае эпохи династии Цин также были купцы с
огромным капиталом, контролирующие добычу,
транспортировку и продажу соли по всей стране через своих
предст авите лей. Та ким образом, они имели оборот в 600 мл н.
фунтов соли и получали ежегодный доход в 7 млн. таэлей
(единица веса серебра, использовавшаяся в Китае в
качестве
расчетного средства.
-
Прим. пер.') {Balazs, 1964,
pp. 49- 51). В Индии можно было также потребовать
обратно комиссионное вознаграждение, что работало на
сокращение торговых рисков мелких торговцев {Habib in Tracy)
1990, pp. 387, 391-2).
Тем не менее два уникальных усовершенствования
в
организации коммерции, которые помогли пустить
капитал в
обращение в невидан но м прежде масштабе и с
небывалой гибкостью, появились прежде всего в
Европе.
Первое касалось появления
акционерного общества.
Наиболее успешными
мо деля ми
такого
общества были
Ост-Индские компании, капитал которых
увеличивавшийся за счет отдельных морских плаваний, был вытеснен
постоянно
растущим капиталом в форме акций,
разрешенных к продаже. К1612 г. голландская, а к 1659 г. английская
компании
перешли
к этой системе, и к
концу века их
акции котировались
на амстердамской и лондонской
фондовых биржах {Neal in Tracy; 1990, pp . 195-223; Daines in
Carus-Wilson, 1962, pp. 273 -90). Другим институтом стала
система общественных или корпоративных банков,
моделями которых были биржевой Риальто банк Венеции
(открыт в 1587 г.), «Виссельбанк» Амстердама (1609 г.) и,
наконец, Банк Англии (1694 г.), эмиссия конвертируемых
банкнот которого дала ему возможность выпускать
деньги и таким образом извлекать капитал из всего сообщества.
В конце XVII в. выдающийся французский
путешестве нник Франсуа Бернье {Bernier, 1916, pp. 225-6)
утверждал, что азиатские страны значительно препятствовали
развитию коммерции тем, что не защищали и даже не
признавали право торговцев на собственность. Даже многие
современные историки {Balazs, 1964, р. ЬЪ,Moreland, 1920,
pp. 50 2,Misra, 1978, pp. 21-35) предполагали, что
унизительная зависимость торговцев
от
государства была
основным
фактором, не давшим возможность торговому
сословию Китая и Индии получить власть и влияние, подобно
тому как это удалось ему
в
Европе.
Могло бы показаться очевидным, что роль государства
на Востоке значительно менялась. С одной стороны, в
эпоху династий Мин (1368-1644) и Цин (1644-1912)
кит айское
правительство
облагало монополии
многочисленными на лога ми и
ограничениями на производство
и
внешнюю торговлю. С другой стороны, такие меры,
как
реформа налогообложения в 1581 г., с н я т и е ограничений
с
ремесленников, предпринятые
в
период правления
обеих династий, и ликвидация большей части
государственной монополии при династии Цин несомненно
способствовали коммерции {BaiShouyi, 1982, pp. 413-8; Chapter
22). В империи Великих Моголов в целом преобладали
условия свободной торговли и коммерция не была
подвергнута излишне тяжелому налогообложению. Монеты были
из металла высокой пробы; их чеканка была «свободной»
или
открытой (гл. 20). В Османской империи
«возможность государства направлять поток товаров» была
подорвана после XVI в., что
некот орыми ис тор ика ми
приписывалось растущему влиянию европейской «мировой
эк оно мики »
{Islamoglu-Inan, 1987, pp. 9-11).
Когда мы обращаемся к западноевропейским
государствам, мы должны помнить, что с крушением феодальной
систе мы возможность
монархии
облагать землю нало гом,
сохранявшаяся тогда аристократией и мелкопоместным
дворянством, была значительно ограничена, и государства
были вынуждены обратиться к налогообложению
коммерции, дополненному доходами, получаемыми от
девальвации валюты и продажи монопольных прав. Ни одна из этих
стратегий, очевидно, не могла стимулировать коммерцию.
Доводы сторонников меркантилизма в пользу более
высоких налогов на импорт товаров были особенно желанны
для государственной власти, так как это логически
обосновывало высокие таможенные пошлины на торговлю.
Борьба за ликвидацию монополий и других помех
конкурентоспособной коммерции, создаваемых монархией,
формировала явственный сюжет гражданской войны в Англии
(1640-1960 гг.) {Dobb, 1946, pp. 161-78).
Таким образом, отношения государства с торговым
сословием в Азии и Европе не допускают простую
бескомпромиссную классификацию. Раннее европейское государство-
нация еще не было в своей основе государством торговцев,
и азиатские монархии не были ослеплены деспотизмом, для
которого торговец просто не существовал. Крупная
имперская власть, такая как, например, у Моголов, помогала в
стандартизации монет, весов и мер, также крайне важных для
развития торговли. Если власть имперского Китая, в
некотором смысле подобно европейским государствам, позволяла
торговцам покупать землю, то трудно понять, почему это тем
не менее являлось «еще одним препятствием развитию
капитализма» в Китае {Balazs, 1964. р . 52).
Какими бы ни были стратегии отдельных государств,
торговля и коммерция развивались на большей части Азии
и
Северной Африки задолго до 1500 г. и продолжали
развиваться потом, даже если исключить европейское
вмешательс тво. Одной из выда ющихся черт
этой
коммерции
было распространение сетей торговых общин. Торговцы
из Южного Китая обосновались в Юго-Восточной Азии и
Японии {WangGungu in Tracy, 1990, pp. 390-1). Торговцы и
банкиры из касты банья распространились по всей Индии
и
странам Красного моря и Персидского залива {Habib in
Tracy, 1990, pp. 390-1). Армяне, первоначально
обосновавшиеся в Джульфе около
Исфахана (Иран), вовлеклись в
тор говлю
в
Европе, России, Западной Азии, Индии и Юго-
Восточной Азии, дойдя даже до Филиппин {Маиго in Tracy,
1990, pp. 270-4). Евреи имели обширные поселения в
Европе
и
Средиземноморье {Braudel, 1975, И, pp. 802 -3).
Европейские компании вы шл и на
сцену
в XVII в. и стали
господствовать на
море
во всем
Старом Свете. Сообщение с
Китаем чер ез Ве ликий Шелковый
путь теряло
свое
значение, в то
время
как
торговля
на
Красном море резко
расширилась в XVII в. Она в свою очередь сменилась в XVIII в.
(когда азиатские торговцы были окончательно
выт еснены
европейскими компаниями) торговлей при плавании
вокруг мыса Доброй Надежды. Границы
межрегиональных сетей часто пересекались, что приводило как к
конкуренции, так и к сотрудничеству. Однако «Эра партнерства»
(ср. Kling & Pearson, 1979) уже начиналась с использования
34

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
ружья
и
картечи для установления европейского
главенства над азиатскими морями, сначала португальского
(XVI в.)
и затем немецкого и английского (XVII-XVIII вв.).
Тем не менее, поскольку основной объем евроазиатской
торговли осуществлялся через Красное море и
Средиземноморье (вплоть до 1700 г.), рыночные силы могли играть
решающую роль в движении товаров и денег.
Естественно, возникает вопрос, не было ли там незаметного
перемещения капитала на восток, поскольку эта торговля все
больше подпитывалась притоком американского серебра
через Европу. Это, пожалуй, может объяснить
удивительную синхронизацию падения ставки процента около
1650 г. Ставки процента на коммерческую ссуду упали в
Западной Европе наполовину; подобное падение
наблюдалось по всей Индии, после чего в обоих регионах
произошла их стабилизация, хотя ставки в зоне Индийского
океана оставались выше, чем в Западной Европе (Moosvi',
1987(a), pp. 371-4; ср. Homer; 1963, pp. 125-9). Чадхури
(Chaudhuri, 1978, p. 159) обнаруживает «отсутствие
долговременного движения вниз» проц ентн ых
ставок на
Востоке за столетие (1660-1750 гг.). Успех Голландской
компании в финансировании ее азиатской торговли из
доходов от ее владений в Юго-Восточной Азии, возможно,
нейтрализовал тогда движение капитала на восток через
Средиземноморье. После 1750-х гг., когда англичане
начали в постепенно возрастающем масштабе «собирать
дань» с Индии, направление развития окончательно
изменилось на противоположное.
КОЛОНИАЛИЗМ И ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОЕ
МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО
История современного колониализма начинается с
открытия Америки Колумбом в 1492 г. и плавания Васко да
Гамы вокруг мыса Доброй Надежды в 1498 г. Колониализм
повлек за собой три основных процесса: добычу серебра
с применением принудительного труда на американском
континенте; принудительное перемещение миллионов
африканцев как рабов через Атлантику; взимание дани с
азиатского торгового флота и земли.
Испанское завоевание Мексики и
Перу
сопровождалось дикой охотой за золотом и серебром. Добыча
серебра началась
практически одновременно
в
месторождении
Потоси в Боливии и в западных горных цепях Мексики в
середине XVI в. Не только богатство рудных жил, но и
малые
затраты
на
оплату труда американских индейцев (Wolf,
1982, pp. 135-8) сделали стоимость добычи серебра
практически ничтожной. Между 1493 и 1700 гг. Американский
континент произвел 51 100 метрических тонн серебра,
или около 81 % его мирового производства (Barrett in Tracy,
1990, p. 225; ср. Hamilton, 1934; Vilar, 1976, pp. 103-4, 193,
197-8). Такое массовое производство сильнейшим
образом удешевляло серебро по отношению к золоту в Европе
и
обратило уже начавшийся рост цен в долговременную
инфляцию
-
«революцию цен» (Braudel & Spooner in Rich &
Wilson, 1967, pp. 378-86; WaUerstein, 1974, pp. 67 ff.) . С 1963 г.
португальская Бразилия начала добывать золото при
применении труда рабов, и в следующем веке этот факт
наряду с возросшим производством американского серебра
положил начало второму витку роста цен в Европе.
Гамильтон
(Hamilton, 1929) придавал особое значение
последствиям
перераспределе ния пр ито ка серебра, который
увеличил доходы торговцев
и
рыночно ориентированного
мелкопоместного
дворянства
за счет наемных
рабочих и
крестьян. С другой стороны, Вил ар (Vilar, 1976, pp. 157,
159-61,188) подчеркивал трудности, с которыми
сталкивалась обрабатывающая промышленность страны,
импортирующей ценное сырье, из-за роста цен. Можно сделать
вывод, что протокапиталисты, которые в конечном итоге
извлекали
выгоду из притока серебра, были не из Испании и
Португалии и не из Италии
(которая благодаря своему
экспорту в Испанию в XVI в. была во
втором ряду
получателей слитков), а из Нидерландов и Англии (стран
«третьего» ряда) (ср. CipoUa, 1981, pp. 250-96).
Существует другой аспект европейского владения
таким богатым источником серебра, аспект, о котором так
заботились меркантилисты заключается в реэкспорте
слитков из Европы. По мере того как запасы серебра
накапливались в
Европе, оно становилось все более
привлекательным товаром для экспорта на Восток, где его цена в
золотом эквиваленте (и, конечно, в эквиваленте других
товаров в целом) была значительно выше.
Другими
словами, Западная Европа год за годом в течение двух веков была
способна обменивать драгоценный металл, полученный
при очень малых затратах, на более ценные товары. Об
объемах ежегодного экспорта серебра из Европы можно
судить по оценкам на 1600 г., которые составляли от 64 до
101 метрических тонн (Vilar; 1976, р. 101, Barnett in Tracy,
1990, p. 25l;Parker in CipoUa, 1974, p. 529). Экспорт на
восток
возрастал
в XVII в., составляя в
среднем
за год
мин имум 150 -160 то нн (Flynn in Tracy, 1991, p. 333).
Приток серебра в таком об ъем е должен бы л в ыз ва ть
инфляционные воздействия в Азии, так как серебро
использовалось во всех главных азиатских
империях
(Османов, Сефевидов, Великих Моголов, Мин/Цин) в качестве
основного денежного металла. Доводы в пользу
распространения «революции цен» до Османской империи были
представлены Бурканом (Burkan, 1975). В империи
Великих Моголов включение серебра в денежное обращение,
чтобы вытеснить медь, смягчило воздействие на цены в
XVI в., однако цены стали расти
в XVII в. (Habib in Richards,
1987, pp. 137-70). В Китае, куда серебро поступало в
больших количествах из Японии в первую половину XVII в. и
из испанской Америки через Филиппины, дополняя
поступления из Европы, оно стремительно обесценивалось
по
сравнению
со своей прежней высокой стоимостью в
золотом эквиваленте (5:1 или 6:1) (Vilar; 1976,р. 95; Flynn
in Tracy, 1991, pp. 334-6, 342-3). Даже после того как
ранняя фаза получения сверхдоходов от продажи серебра на
этих
рынках прошла, у Западной Европы все еще
оставалось
преимущество,
так как
продолжалась низкозатратная
добыча серебра на Американском континенте.
В обмен на свои сокровища Европа получала
хлопковые ткани, шелк, индиго, чай, селитру и специи из Индии,
Китая, Юго-Восточной Азии и Ирана. До этого эти
товары
были также основн ыми и во
внутриазиатской торговле, но
в тот период оптовая торговля была направлена
в
Европу,
что сильно
нарушало традиционную структуру коммерции
в Азии.
Поскольку новая
торговля
все больше
переходила
в
европейские руки в виде в основном Ост-Индских
компаний, то
получаемые доходы шли на то, чтобы существенно
увеличить объем европейского торгового капитала.
Еще одним процессом, порожденным колониализмом,
было порабощение, осуществляемое с невиданным
доселе
размахом
и
сопровождаемое крупнейшей вынужденной
миграцией (измеряемой в человеко-километрах). С
середины XV в. Атлантическое побережье Африки ста ло
подвергаться опустошению европейскими охотниками за
рабами, которое со временем распространялось дальше на
юг от
Западноафриканской Сахары, вокруг мыса Доброй
Надежды до Мозамбика. Первыми работорговцами были
португальцы (позднее включая бразильцев), затем к ним
присоединились го лла ндцы , анг лича не
(позднее включая
американцев) и французы. По утверждению Кёртина
(Curtin, 1969) от 8 до 11 млн.
африканских рабов были
перевезены через Атлантику между 1440 и I860 гг. К 1700 г.
уже более 1,5 млн.
рабов были перевезены через океан, но
максимальное число перевезенных африканцев,
составившее по оценкам более 6 млн. человек, наблюдалось в XVIII в.
Оценки количества африканских рабов, доставленных до
мест назначения, колеблются, но общая цифра составила
35

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Карта 7. Трансатлантическая работорговля (в редакции Фаиза Хабиба)

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
не менее 10 млн. чел ., что заставило
переоценить
количес тво рабов, поступивших в Бразилию,
-
не 2,5 млн., как
считалось ранее, а 5 млн. чел .
(Schwartz inJha, 1991, pp. 23 -4).
В Карибском регионе было получено около 3 млн.
рабов
(Scarano in Jha, 1991, p. 50). К 1830 г. в Соединенных
Штатах было 2 млн. африканских рабов. Если вспомнить, что
многие рабы умирали на борту корабля в результате
жестокого обращения с ними, и число
умерших составляло в
среднем не менее 20% до 1700 г., 10% к 1750 г. и 5% к 1800 г.
(Klein in Tracy, 1990, p. 304), то очевидно, что более 1 млн.
рабов должны были погибнуть при пересечении
Атлантики. Все это
происходило вдобавок к продолжающемуся
перевозу рабов через Сахару, составлявшему по оценкам 3 млн.
чел. в 1400-1900 гг. (Austen in Tracy, 1990, p. 322). Потеря
Африкой своих мужчин
и жен щин за 3,5 века
работорговли составила по самым
скромным оценкам 13 млн. чел.
-
это была
потеря, сравнимая и ли превзойденная только
истреблением американских индейцев в тот же период.
Рабы, собранные из африканских сельских общин,
представляли собой идеальных батраков для плантаций,
производящих сахар, табак, кофе, индиго и хлопок, в
португальской Бразилии, на Карибах (поделенных между Испанией,
Голландией, Англией и Францией) и в южноамериканских
колониях Англии; в Бразилии труд рабов использовался
также для добычи золота. Прибыль от трансатлантической
работорговли была, естественно, только частью доходов,
которые африканский рабский труд производил для своих
хозяев на Американском континенте.
В Бразилии «сахар, хлопок и раз личные кожаные
изделия, которые составляли в сумме 68,4% всего
колониального
экспорта (1796-1811 гг.), приносили доход от 40 до
60%; доходы, полученные от экспорта кофе, риса, какао и
табака, составляли 85-100%» (Arruda in Tracy, 1991, pp . 414 -
16). Однако во вторую половину XVIII в.,
паль ма
первенства
перешла
к английским колониям в Вест-Индии. По
данным британской та мо жн и (умноженных в 2,1 раза,
чтобы покрыть недоучет и контрабанду), ежегодное
превышение экспорта из Вест-Индии в Англию над импортом из
Англии составило 3,9 млн. ф.
ст. в 1785-1794 гг. и 4,8 млн.
ф.
ст.
в 1795-1804 гг . (Habib, 1976, p. xxiii).
Третья фаза колониального цикла была представлена
установлением господства европейских стран над
азиатскими морями и большей частью южной оконечности
Азиатского континента. В XVI в.
португальцы в достаточной
степени
контролировали Индийский океан, чтобы
захват ить
определенные торгов ые пути
и обложи ть данью
азиатское
мореходство
в
других местах, создавая таким
образом
монопольную коммерцию,
капитал которой
складывался из этой дани и
других местных
грабительских
вымогательств
(Pearson in Gupta & Pearson, 1987, pp. 83 -
93). Эта структура рухнула с появлением голландской и
английской Ост-Индских компаний в XVII в. Голландская
компания путем постепенного в течение столетия захвата
богатого и населенного о. Ява (Индонезия), жесткого
налогообложения и принудительного труда местных
крестьян
собрала средства, которыми она могла
финансировать большую часть своей а зи а тс к ой
то ргов ли (Glamann,
1958). Однако размах ее деятельности был превзойден
успехом английской компании в Бенгалии после битвы
при
Плесси: все «инвестиции» этой компании в
товары
индийского
экспорта теперь
шли из местных доходов, а
существовавший широкий частный экспорт финансировался
насильственными поборами новых наб обо в
-
людей,
быстро нажившихся в индийских колониях. В 1780-е гг.,
согласно
подробному официальному отчету об объемах
индийского экспорта и импорта, «дань», собираемая с Индии,
в
среднем превышала 4,93 млн.
ф.
ст. ежегодно (Chaudhuri
in Kumar, 1983, p. 817).
Эта дань, превращаемая в деньги путем торговли
азиатскими
товарами, косвенно означала, что Западная Европа в
сущности получала эти товары даром. Индийские ткани
широко использовались для покупки рабов в Африке (Klein
in Tracy, 1990, p. 292), и до известной ст епен и рабы также
доставались бесплатно. Английское господство в Индии
было, таким образом, основным невидимым механизмом
чудовищного одновременного распространения
африканской работорговли и рабских плантаций на
Американском континенте во второй половине XVIII в.
Но как только колониальная система в своей
«меркантилистской» фазе установилась в мировом масштабе,
сразу же возникли предпосылки ее трансформации уже в
следующем веке. Во-первых, неравномерность в степени
коло ниал ьног о
контроля европейскими державами
приводила к жестоким войнам среди них, особенно
между Англией и Францией, в течение большей части XVIII в.
Англо-французское соперничество способствовало
независимости
амери канск их
колоний (1783 г.), и это стало
первой существенной пробоиной в политическом
порядке меркантилистского колониализма. Соперничество
пропало в период революционных и наполеоновских войн, а
Французская революция (1789 г.) привнесла моральный
аспект в
конфликт. Французские декларации против
рабства (1794 г.)
сочетались с английской отменой
работорговли (1807 г.), после чего в своих интересах
Англия стала
препятствовать другим державам продолжать торговлю
рабами (Conrad in Jha, 1991, pp . 212 -32). Во-вторых,
по сл е английского
промышленного переворота
поиск
колониальных рынков стал более важен, чем колониальная
дань (хотя она все еще использовалась). Через 6 лет после
отмены работорговли, в 1813 г., английским парламентом
была принята хартия,
согласно
которой английская Ост-
Индская компания лишилась права монопольной
торговли с Индией. Новое колониальное
устройство, в основе
которого было то, что Маркс (1969, р. 374) назвал в 1859 г.
«монополией
рынка» английских свободных торговцев,
а
Галлахер и Робинсон (Gallagher & Robinson, 1953)
именовали как «империализм свободной торговли», в то время
начало формироваться (история этого преобразования
рассмотрена в томе VI).
Т£>и века восходящего колониального господства в
мире после 1500 г.
сопровождались
массовым
перераспределением мирового богатства. Процессы,
рассмотренные в этом разделе, Маркс (1887, р. 775) рассматривал как
«главные движущие силы первоначального
накопления»
капитала в Западной Европе. Индийские национальные
критики «дани» (Naoroji, 1901; Dutt, 1901), как и Вильямс
(Williams, 1944), сделали похожие заключения дл я более
ограниченной области по ту сторону Атлантики. Позднее
Франк (Frank, 1978) и Вольф (Wolf, 1982) представили
значительное количество данных по
перераспределению;
выводы школы «Мировой системы»
(Braudel, 1984, pp. 21
-
70) соответствуют тому же направлению (Islamoglu-Inan,
1987, р. 8). Из стран Западной Европы Англия в
наибольшей степени обогатилась за счет колониальной
эксплуатации. Во второй половине XVIII в., на самом пике своего
колониального обогащения, Англия первой в мире
пережила промышленный переворот.
НАЧАЛО ПРОМЫШЛЕННОГО ПЕРЕВОРОТА
То, что произошло в Англии за последние 35 лет XVIII в.,
представляется основным поворотным пунктом в
экономической истории мира: эти годы отмечены как никогда
возрастающими темпами появления технических
изобретений. В текстильной промышленности, которая стала
ведущим сектором британской экономики, ватермашина
Ричарда Аркрайта (1769 г.) открыла ворота фабричной
системе.
Изобретение Эдмундом Картрайтом
механического ткацкого станка (1787 г.) привело к полномасштабной
механизации в ткачестве. Паровой двигатель Джеймса
Уатта, где пар использовался в качестве основного источника
37

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
энергии, появился в
промышленном применении
к 1776 г.
В1775 г. в Англии действовала 31 доменная печь. Для
транспортировки промышленных товаров в 1761 г. началось
массовое строительство каналов, а в 1790 гг. проявилась
настоящая «каналомания», и в
результате
к 1830 г. было
проложено свыше 3200 км каналов и более 2000 км
судоходных маршрутов (Knowles, 1922, pp. 242 -3).
Статистика выдаваемых ссуд указывает на
не обы чай ный ры вок
в
производстве, достигнутый Англией после
начала развития промышленности. В 1810 г. в
Британии
добывалось более 11,2 млн. т
угля ежегодно: суммарный
объем добычи угля Францией и Германией не превысил
2 млн. т к 1815 г. Около 1720 г. Англия произвела 25 тыс. т
чугуна
в
чушк ах,
ав1806г.
-
около 227 тыс. т, в 1803-1812 гг.
производство чугуна во Франции составляло в среднем
200 тыс. т ежегодно. В 1760 г. британские мануфактуры
переработали примерно 1500 т хлопка, а в 1780-х гг .
среднегодовая переработка хлопка составила уже 8100 т.
Франция в 1780-х гг. использовала лишь
поло вину
этог о
количества. В 1798-1800 гг.
переработка хлопка-сырца на
мануфактурах Британии продолжала расширяться,
соста вляя в
среднем 18 500 т (Mitchell in Cipolla, 1973, pp. 770,773,
780; Ashton, 1955, p. 154; Deane & Cole, 1962, p. 185).
Ежегодные инвестиции в «технику и фабричное дело»
выросли в Британии предположительно с 0,8 млн. ф . ст . около
1770 г. до 2,0 млн. ф. ст. в начале 1790-х гг. и до 4,0 млн. ф. ст.
около 1815 г. (Crouzet, 1972, р. 24 ссылка на оценки Pollard).
Ростоу (Rostow; I960, pp. 31 -5, 38) вполне мог датировать
этап «взлета» британской экономики -
первого такого
взлета в мире
-
20-летием (1783-1802 гг.).
Нет сомнения в том, что сначала промышленный
переворот был делом «малых» людей, ремесленных
производителей, которые копили свои доходы с тем, чтобы
реинвестировать их в усовершенствованные машины и
инструменты, ранее производимые местными столярами и
кузнецами. Другим непосредственным источником
инвестиций в технику был капитал торговых посредников, для
которых это вложение могло оказаться выгодным
расширением системы «предоставления денег под проценты»
(ср. Ashton, 1964, pp. 66-8; Dobb, 1946, pp. 277-81). Но
необходимо помнить, что даже после появления машин на
производстве оборотный капитал (для выплаты
заработной платы и оплаты расходных материалов) оставался
весьма важной частью: по мнению Поллока (Pollock) в
начале 1790-х гг. ежегодные инвестиции только в ценные
бумаги были равны вложениям в машины (2 млн.
ф. ст.).
Оборотный капитал поступал
по большей части от
поверенных (связанных с имущественными фондами) и через
учет банкирами векселей и выдачу ссуд под закладную. Это
давало капиталу возможность свободно обмениваться на
богатство, созданное в непромышленных секторах
экономики
(рента, доходы от заграничных инвестиций). Если
рассмотреть также инвес тиции в так ие час ти
инфраструктуры,
как каналы и здания, которые превышают вложения
в машинное
оборудование (0,8 млн .
ф.
ст. в каналы и
4,5 млн.
ф.
ст. в жилые здания в начале 1790-х гг .),
то вклад
дохода от ренты землевладельцев в увеличение капитала
был отнюдь не малым. В XVIII в.
примерно одна треть
фондов компаний, занимавшихся строительством каналов,
пос тупала
от землевладельцев (Crouzet, 1972, pp. 24, 56;
Anderson in Crouzet; 1972, pp. 223 -55; Ashton, 1955, pp. 178 -
88). Итак, кажется невозможным полагать (как это делают
Crouzet, 1972, pp. 55 -9, а также Deane & Cole, 1962, pp. 34 -5),
что прирост д ох од ов зе млев лад ельцев в резу льтате
«огораживаний общинных земель» и появления потока внешних
поступлений от взимания колониальной дани не
обес печили
поступление существенного доп ол ни те ль но го
капитала, необходимого для промышленного переворота.
Аналогичный вывод будет напрашиваться, если
рассмотреть условия, которые делали капитал, инвестируемый
в
промышленность, более доходным (которые должны
были обеспечить, в
сущности, равнозначное дополнение
к его размерам). Огораживания, конечно, дали
промышленности доступ к большим резервам труда в сельской
местности, который можно содержать при малом фонде
заработной платы, а колонии давали доступ к более
дешевому (а на уровне национальных счетов -
бесплатному)
сырью и товарам народного потребления. Рассматривая
ситуацию таким образом, не только землевладелец,
сгоняющий крестьян с земли, но и европеец-«набоб»,
возвращающийся с Востока, и западноиндийский работорговец и
плантатор были причастны к индустриализации Англии.
Первенство среди стран, охваченных
индустриализацией, дало возможность Англии начать зах ват
мировых рынков. Уже в 1795-1804 гг. ежегодный экспорт
хлопка
Британией превысил по стоимости 5,3 млн.
ф. ст.,
железа и стали -
300 тыс. т
(Deane & Cole, 1962, p. 59).
Страна действительно была уже на пути превращения
в
Мастерскую мира.
Помимо прочего, что обозначил английский
промышленный
переворот, было окончание периода
возникновения капитализма.
При попытке про следи ть эволюцию
капиталистич еской системы всегда необходимо иметь в виду
ряд смыслов, придаваемых историками слову
«капитал».
Согласно большинству из них, все
оборотные и основные
активы
(иные, чем земля), используемые для получения
дохода, обычно в форме денег, являются капиталом.
Войдя в искушение проследить возникновение и развитие
капитализма непосредственно от эпохи Возрождения,
можно считать, что с XVI в. всё большая доля общей
продукции стала направляться на рынок,
а
торговый ассортимент
начал постепенно
расширяться. Маркс (1959, pp. 319 31),
тем не менее, делал разницу между торговым капиталом,
который рос на основе «мелкого производства»
в
пе риод
XVI-XVII вв.,
и собственно капиталом, который возник
только с
промыш ленным пере воро том, когда
производство было поставлено под его полный
кон троль пу т ем
пр им ен ен ия н ае м но г о рабочего труда (пролетариата),
гла вн ым
образом на фабриках. Британский
промышленный переворот был не просто дальнейшим этапом в
линейной эволюции капитализма -
он прив ел
к полной
трансформации капитализма как такового, к настоящей
социальной революции.
СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ ОБЩЕСТВА:
ОБЩИНА, КЛАСС, РАСА
В начале XVI в. большая ч а ст ь человече ства жила за счет
сельского хозяйства, и это положение
сохранялось в
конце XVIII в. Подавляющее большинство населения жило
скорее в деревнях или компактных сельских поселениях, а не
в
разрозненных
хижинах или домах. Деревня начинала
становиться социальной, экономической и
административной единицей; по всей Евразии существовали
различные типы «деревенских общин». В Индии община,
видимо, должна была иметь две основные характерные черты:
во-первых, наличие
прослойки деревенских
ремесленников, получающих средства существования частично от не
облагаемых налогом наделов (или с благоприятной
ставкой налогового обложения); во-вторых, наличие
ограниченной части крестьянства (из одной или нескольких
каст), образующих «совет пя ти», и ли па нчаят , который
распределял свободные земли и был обязан собирать и
платить земельный налог (гл. 20). Обе особенности
сформировались, по-видимому, по причине деревенской
экономической самодостаточности и необходимости нести
тяжелое бремя налогообложения.
Две другие хорошо изученные современные на тот
период формы деревенских общин
-
японская и
русская.
Японская община периода правления династии сегунов
Токугава представляла собой корпоративную организацию
38

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
имущих семей {хомбиякушо, хиякушо) с «группой пяти»
(гонингуми) и главой, ответственным за сбор налогов,
обеспечение безопасности и выполнение руководящих
указаний (Befu in HaU & Jansen, 1968, pp. 301-14).
Земледельцы-арендаторы и безземельные батраки были не
только за пределами общины, но и подвергались всем видам
наказаний и унижений со стороны землевладельцев и
хиякушо {Smith inHall&Jansen, 1968, pp. 263-82; Toshio in Hall,
1991, pp . 487-8).
Русская община была, видимо, более уравнительной,
чем ее индийские и японские аналоги. Она не
основывалась на
кровном родстве; пахотная земля отводилась
семье на долговременной основе, а луга
-
ежегодно;
пастбища и леса были доступны всем. Решение этих вопросов
было возложено на глав всех семей. Дифференциация по
богатству проявлялась в основном во владении крупным
рогатым скотом, безземельных батраков было
сравнительно немного (Shanin, 1983, pp. 11
-12). В Западной Европе к
XVI в. следы деревенской общины сохранились только в
таких деревенских обычаях, как трехполье (трехпольный
севооборот) и доступ к общинным землям.
В Новом Свете сопоставимой социальной единицей,
видимо, была айпью {ayllu) в Перу, основанная на кровном
родстве и эндогамии, а также на коллективном поселении
со сво им соб ств енн ым общинным земледелием,
пастбищем и лесом.
При инках эти айлью были еще и
инструментами, с помощью которых
сельскохозяйственная
продукция и
труд могли быть реквизированы
в качестве дани
{Mason, 1957, pp. 170-5). При ис панско м правлении эта
система была жестоко
извращена,
ее
ритуал нарушен,
а
труд ее членов
отобран. В Мексике испанские правители
стремились поддерживать общины в интересах контроля
за положением и налогообложения; при этом общины
имели свой собственный устав, общинные земли и казну.
Мексиканские деревни были в значительной степени
эндогамными и лишенными внутренней дифференциации
{Wolf in Shanin, 1971, pp. 53-4).
Поскольку деревенские общины были удобными
единицами для сбора налогов, они поддерживались
правящими режимами и как, например, в Индии или Японии
становились орудиями своеобразной эксплуатации. Однако
трудно понять, как общины могли пережить развитие
частного землевладения по образцу Западной Европы, или
сохранить свою автономию в период «вторичного
феодализма» в России по мере расширения закрепощения на
Восток Они также не могли выдержать воздействия
британских «поселений» в Индии, целью которых было
получение доходов от земли, начиная с последних лет XVIII в.
Деревенская община в разной степе ни
-
и больше всего в
ее индийской кастовой форме
-
способствовала развитию
ограниченности интересов и иерархии, которые
препятствовали самоосознанию крестьян как класса. Вместе с тем
давление системы зависимости, ренты и налогов
приво дило к ос озна нию общих связей среди крестьян. Среди
«Двенадцати статей» (программы) повстанцев в период
крестьянской войны в Германии (1524-1526 гг.) были
требования упразднения крепостной зависимости,
сокращения
принудительного труда, ренты, налогов и десятины
(см. Ladurie, 1981, pp. 300-10
-
об анализе целей
крестьянского восстания XVI в. в Западной Европе).
В России процесс порабощения вынудил крестьян и
казаков объединяться снова и снова, поднимая отчаянные
восстания, в особенности под предводительством Ивана
Болотникова (1606-1607 гг.), Степана Разина (1667-1671 гг.)
и
Емельяна Пугачева (1773-1775 гг.). Когда сторонники
Разина поднялись на восстание, они были готовы
«побить всех вас, бояре, дворяне, воеводы и торговые люди»
{Панкратова, 1947, pp. 227-35; 1948, pp . 69-74).
Крестьянское восстание большого масштаба было в
Китае (1627-1645 гг.): под предводительством Ли Цзычэ-
на
п овстанцы , воодуше вленные лозунга ми
«Равенство
прав
землевладения» и «Освобождение от налогообложения»,
свергли династию Мин (1644 г.) {Bai Shouyi, 1982,
pp. 365 -8, 374-6).
В Японии Хидэёси Тоетоми (годы правления 1582-
1598) был вынужден начать кампанию по
«общему
разоружению крестьянства», так называемую охоту
за
мечами {Toshio in Hall, 1991, p. 483). Временами бедственное
положение крестьян принимало форму мистического или
религиозного протеста, проявляющегося
в
организации
воинствующих обществ или сект, подобных Обществу
Белого лотоса (восстававшему в 1796-1804 гг.) в Китае
эп охи ди н а с т и и Цин {BaiShouyi, 1982, pp. 397-400) и сект сат-
нами и сикхов (вторая половина XVII в.)
в Индии эпохи
Моголов {НаЫЬ, 1963, pp. 342-5). Если даже крестьяне не
могли восстать, в их душах оставалось чувство обиды, хотя
в силу их безграмотности до нас не дошли прямые
свидетельства их умонастроений. Исключительно большой
удачей была находка в Hazz al-Quhuf (около 1664 г.)
стихотворения сельского поэта, в
котором детально описывался
тяжелый
труд египетских феллахов (крестьян). Как и
ожидалось, феллах горюет «Я растратил саму свою жизнь на
харадж (земельный налог)» {Rahman, 1975, р. 260).
В таких странах, как Индия, перед крестьянином, в
случае его неспособности приносить доход, всегда стояла
угроза превращения членов его семьи в рабов и
конфискации скота {Habib, 1963, pp. 322-3). Однако это был
скорее
крайний случай, а не норма. За исключением некоторых
территорий, где существовало сельское рабство, в целом
вАзиииЕвропекXVIв.
рабство приобрело домашние
формы. (О рабстве в Средиземноморье см .Braudel, 1975, II,
pp. 254 -5 .) То, чему подвергались африканские
земледельческие общины, начиная с XV в., было
порабощением
принципиально другого типа и
размаха.
11 млн. чел.,
или
те, кто был
переправлен через Атлантический океан,
потеряли свою племенную
и
языковую принадлежность
и
могли
впредь
осознавать себя то ль ко ка к
черные рабы.
В Америке проявлением их начального сопротивления
было спасение бегством и объединение с другими
беглецами для образования земледельческих общин «маронов»
(беглых негров) {Price in Jha, 1991, pp. 116 -29). К концу
XVIII в. начался, на коне ц, всп ле ск д ви же ни я рабов как
класса за свое освобождение, чему содействовали как
революционные идеи, поступавшие
из
Франции, так и сила,
сосредоточенная
в
результате
большой концентрации рабов
на плантациях {Geggus inJha, 1991, pp. 116-29). Мятежи на
о-вах Мартиника (1789 г.) и Тортола (1790 г.) завершились
крупнейшим из всех успешным восстанием рабов во
французской колонии на о. Гаити и испанской колонии на о.
Доминика в 1791 -1804 гг . под предвод ительст вом Туссена Лу-
вертюра (ум.
в 1803 г.) . Самостоятельное освобождение
рабов на Гаити было первой крупной пробоиной в
системе
черного рабства, хотя его всеобщее разрушение не
могло быть достигнуто почти до самого конца XIX в.:
освобождение рабов в Соединенных Штатах произошло только в
1863 г., а в Бразилии
-
в 1888 г.
Класс, с появлением и выделением которого историки
так часто связывают возникновение
современных
обществ в Западной Европе,
-
это так называемый средний
кл ас с. Определения этого класса
различаю тся,
но
возникшее на страницах исторических
книг
определен ие
в общем включает не только торговцев
и
предшественников капиталистов, но и
средних зем левладельцев (фи-
дальго в Португалии, джентри
-
нетитулованное
мелкопоместное дворянство в Великобритании) и
профессионалов высшего уровня. Растущая интеграция этого
класса благодаря профессиональной подвижности и
бракам между его представителями придала ему истинный
смысл и силу, которые вполне сбалансировали его
довольно пёстрый экономический базис. Изначальная сила
среднего класса в Англии объяснена «появлением» за
столетие, последовавшее за 1540 г., слоя джентри,
извлекшего
39

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
выгоду из конфискации церковной собственности в
эпоху Тюдоров и преуспевавшего за счет более
эффективных способов сбора ренты в своих поместьях
(Taumey in Carus-Wilson, 1954, pp. 173 -214). Эту фазу
следует отличать от второго цикла обогащения, который
начался с процессом сгона крестьян с земли и ее
огораживания
в XVIII в., приведшего
к появлению новой
группы в среднем
классе
-
группы «капиталистических»
фермеров.
Предметом некоторых дискуссий являлся вопрос, были
ли
где-нибудь еще аналоги западноевропейского
среднего класса. Был
выдвинут довод, что в Индии эпохи
Великих Моголов имелся растущий средний класс торговцев,
средних заминдаров (землевладельцев), мелких служащих
и
профессионалов, извлекавших
выгоду из развития
торговли и
городской жизни, которое поддерживалось
империей (Smith, 1944; Khan, 1976). Однако эти группы не
проявляли
признаков профессионального или социального
объединения, особенно из-за существования кастовой
сис темы
(Misra, 1978, pp. 7-10). А в Китае из-за
экзаменационной процедуры проверки грамотности, которая
сложилась еще в VIII в., правительственное чиновничество
(«бюрократия») пополнялось из числа уч е н ы х
(«образованных людей»), ряды которых ввиду необходимости
дорогостоящего обучения формировались главным образом
из землевладельцев (джентри). Круг завершался, когда
чиновники, накапливая богатство на службе, покупали
землю. Торговцы также могли попасть в этот
круг, покупая
землю
(Balazs, 1964, pp. Ъ9-51, Fairbank, 1978, pp. 11 -18).
Конечно, китайская среда эпохи правления династии Цин
представляется более подходящей для роста среднего
класса, чем Япония при династии сегунов Токугава, в которой
была гораздо более жесткая
бюрократическая структура,
при которой торговцы «оставались на обочине общества»
(Strayer in Hall &Jansen, 1968, pp. 10 -12).
Все эти обстоятельства вынуждают поумерить
стремление приписать слишком большую роль в современном
развитии формальной структуре и размеру среднего
класса. Природа его идеологии была, вероятно, более важной.
Печатный станок был известен как в Китае, так и в
Европе,
однако в Китае он использовался для распространения
идей неоконфуцианства с его крайней приверженностью
социальному статус-кво, а в Европе
-
плодов Ренессанса и
научной революции,
и
при этом создавалась разная
социальная установка в среднем классе, формируя у него
«капиталистический дух», чему Макс Вебер (Weber, 1989)
придавал большое значение.
Пока внутри Европы зарождался обширный средний
класс, внешне ее продвижение вперед к мировому
господству создавало новое «воображаемое» сообщество,
европейскую «расу», представители которой всё увереннее
рассматривали ее как избранную часть человечества.
Предполагается, что к 1650 г. около 1 млн.
европейских эмигрантов
жили за пределами Европы (Cipolla, 1981, р. 239). Тогда в
Новом Све те выработалось резкое разграничение между
поселенцами, в чьих руках были сконцентрированы
богатство и привилегии, и покоренными и доведенными до
нищеты индейцами Американского континента. Затем при
полн ом размахе африканской работорговли была
создана
трехзвенная структура общества, состоящая из «белых»,
«мулатов» и «черных». Поскольку американские индейцы
и
африканские рабы были обращены в христианство, то
различие было чисто расовое, определяемое по цвету кожи
(Rodney in Gray, 1975, pp. 589-99). В других местах прежние
религиозные различия усугубляли утверждение расового
превосходства. Изгнание порядка 300 тыс. уже угнетенных
мавров (морисков) из Испании в 1609-1614 гт. было
осуществлено под давлением инквизиции (Hamilton in Carus-
Wilson, 1954, p. 219; ср. Braudel, 1975, pp. 787-8,792-7).
Позиция европейцев как правящей касты в Азии
начала
обретать форму с уста нов лен ием португ аль ског о
господства в Индийском океане и Юго-Восточной Азии в
XVI в. Связь
португальцев
с Католической церковью
и
миссионерской деятельностью была такой тесной, что их
превосходство могло до определенной степени скрываться
за
верой в полную безнравственность «индусов» и «мавров»
(мусульман). Однако с успехом голландцев и англичан,
интерес которых к миссионерской работе был
минимальным, налет религиозности стерся, и белый расизм стал
таким же очевидным, как и в Новом Свете.
ЖЕНЩИНЫ
Женщины никогда не представляли собой социально
однородную группу, поскольку они разделяли с
мужчинами лишения или привилегии класса или расы,
и
одновременно, будучи «вторым полом» практически
во всех
обществах, они
существенно страдали от мужского
превосходства. Женщинам, особенно из беднейших классов,
отводилось много тяжелой работы. Прядение (а также
перем отка ниток), которое так напрягало пал ьц ы,
выполнялось практически повсюду женщинами, что хорошо
показано на
рисунках
из Китая (Needham, 1965, plates CXLVIII,
CLI-CLTV), Индии (Kuhnel & Goetz, 1926, plate I) и Ирана
(Blochet, 1929, plate CXXXVII). В Индии XVI в. художники
изображали женщин, разбивающих камни, просеивающих
известь и переносящих на головах кирпичи и
строительные растворы к местам строительства (Qaisar; 1988, plates
3-7) (илл. 2). Индийские женщины занимались также
приготовлением пищи, размалывали вручную зерно и носили
воду (Fryer, 1912, pp. 118-19). Во Франции XVIII в.
женщины из беднейших классов были также нагружены тяжелой
работой (Beauvoir, 1953, р. 131). В исламских странах жена,
если она была бедная, приглашалась или «к работе вне
дома, в поле, или с домашними животными»
(Levy, 1957,
pp. 99 -100). В Центральной Африке женщины
представляли собой основную рабочую силу в сельском хозяйстве
(Birmingham in Oliver, 1977, p. 538).
Женщины были созданы, чтобы страдать физически,
как символ мужского контроля над их личностями и
делами.
Перебинтовывание ног стало бичом для китайских
женщин при династиях Мин и Цин: оно было
упразднено
только в 1902 г. В Индии у некоторых высших каст был
распространен
обычай сати, или обычай самосожжения вдов
на
погребальном костре мужа, на который не было
действенного запрета до 1829 г. Убийство новорожденных
девочек практиковалось в Индии (Dubois, 1912, pp. 1905-6),
Японии (Henley in Hall, 1991, pp. 69-100; Rozman inJansen,
1989, p. 566), Китае (Fairbank, 1978, p. 582) и Европе, где в
XVI-XVII вв. девочки преобладали также среди
подкидышей (Cipolla, 1981, pp. 69-70). Во Франции XVI в. «низшие
классы поддерживали средневековую традицию
мужского шовинизма и жестокости» по отношению к женщине
(Ladurie, 1981, р. 212). В исламских странах существовало
законное оправдание избиению жен «в спальной
комнате», а женщинам из высших классов навязывалось
затворничество с полным или частичным ношением чадры (Levy,
1957, pp . 98,124-30).
Различные системы брака были одним из основных
механизмов контроля над женщиной. За пределами
христианской Европы существовала практика полигамии, и везде,
где существовало рабство, было распространено
внебрачное сожительство, хотя и то и другое было в большей мере
привилегией мужчин высших классов. В Китае, Индии и
Европе брак обычно навязывался женщине по воле ее отца;
то же самое было обычным и в исламском мире, хотя
согласно исламскому закону супружество являлось в своей
основе соглашением между мужчиной и женщиной как
независимыми сторонами. Детский брак, особенно юных
девушек с гораздо более взрослыми мужчинами, был широко
распространен в Индии и, вероятно, в меньшей степени в
40

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
Китае. После замужества положение жены в отношении
своего мужа было подчиненным. В Индии от нее ожидали
«раболепного послушания» своему мужу (Ovington, 1929, р. 194).
В некоторых частях Китая
среди беднейшего населения
жена могла быть даже «отдана напрокат» (гл. 22). В
западной Европе в XVI в. любое действие жены, предпринятое без
разрешения
натоее
мужа, рассматривалось как не
имеющее силы (Petiot; цит. в Aires, 1990, р. 177).
Личная зависимость жены от му жа
влияла на
положение, предназначаемое для вдовы. В Индии вдовы в
индуистских высших кастах не могли снова вступить в брак; среди
некоторых низших каст на вдов заявляли свои
права
братья умерших мужей или же они выдавались замуж
родителями умерших мужей по предъявлении выкупа за невесту
(гл. 20). В Китае в эпоху правления династии Цин вдова,
повторно вступающая в брак, лишалась пр ав а
любого
владения, включая вдовьей части наследства, которую она
должна была получить
от собственности ее бывшего
мужа
(гл. 22). В христианстве и исламе существовало несколько
барьеров для повторного брака. В исламе развод, конечно,
был разрешен, но решение было в основном за мужчиной,
положение жены в этом отношении было ненадежным
(Levy, 1957, р. 121).
Женщины испытывали значительную дискрим инацию
в вопросах получения наследства. В Африке к югу от Сахары
существовали два отдельных принципа наследования для
каждого пола (Goody et al., 1976, p. 13), и хотя это могло дать
некоторую защищенность женщинам, все же
фундаментальное неравенство в отношении собственности было
увековечено. Среди основных законодательных систем
мусульманское право было, возможно, более благосклонным к
женщинам. Но даже согласно ему доля дочери составляла половину
от доли ее брата. Как жене женщине полагалась вдовья часть
наследства (махр), что определялось брачным контрактом
(Levy, 1957, pp . 113-14,145-6).
На заре Западной Европы Нового времени женщины
обычно не имели доли в наследстве своих родителей.
Приданое, выданное отцом жены при бракосочетании, по
традиции присваивалось мужем (Heriiby & KLapisch-Zuber, 1987,
pp. 222-8); она, однако, получала своего рода «приданое»,
врученное или обещанное мужем, а также вдовью часть
наследства после смерти мужа. В некоторых случаях, по
местной традиции, дочери, у которых не было братьев, могли
получать наследство (Goody et al. , 1976, pp . 15-8).
Примерно то же самое наблюдалось в индуистском праве. Дочери
не получали наследство, но имели право быть
обеспеченными своим приданым; жена не получала часть имущества
своего мужа, но как вдова она могла получить долю его
собственности (Dubois, 1912, р. 368). В Китае женщины
обычно также были исключены из права наследования. Доля
женщины в наследстве ее родителей переходила в руки ее мужа
(гл. 22). В Японии зять в отсутствии сыновей наследовал дело
как наследник, так как дочь сама по себе не имела права
наследования (Shively in Hall, 1991, p. 722).
Неравенство преследовало женщин в любой сфере.
Они сильно отставали от мужчин
в
грамотности
и
образовании. В
период Мэйдзи (букв.
-
просвещенное
правление) (1868 г.) соотношение грамотных женщин и мужчин
было 1:2,5 (рассчитано по общей оценке, приведенной в
работеJansen in Hall &Jansen, 1968, p. 325, и по
показателю
мужской грамотности по неопубликованной работе
Haya mi). Но это соотношение было достаточно
необычным для доиндустриальных обществ. В 1891 г. по данным
индийской переписи населения одна грамотная
женщина приходилась почти на 23 грамотных мужчины. В
Западной Европе до 1800 г. колледжи и университеты были
учебными заведениями только для мужчин, т.е. женщины были
лишены права получения высшего образования.
Перегруженная работой, изолированная, лишенная
возможности
получить образование женщина была
подогнана под образец, установленный для нее религией и
традициями, духовно безвольная и интеллектуально
неполноценная. Изначальная ошибочность, присущая
данному образцу, безусловно, была причиной его неполного
осуществления в жизни. Можно найти отступления от
этого образца в лице таких женщин
-
государственных
деятелей, как королева Англии Елизавета I Тюдор (правила в
1558-1603 гг.)
и
Нур-Джахан (правила в 1611-1627 гг.)
в
Индии эпохи Моголов. Как индуистские, так и
мусульманские женщины в своих интересах удерживали и
продавали права на землю (заминдари) в Индии XVII в.
(Habib,
1963, р. 155); записи мусул ьм ан ск их судей-кади османской
Турции обнаруживают большое число женщин среди
сторон
в
гражданских процессах
по вопросам собс твенно сти
(Jennings, 1975, pp. 53-114). По всему видно, что поднялся
легкий ветерок, предсказывая приход более сильных
ветров. В XVI в. в Китае Сю-Вей (Hsu-Wei) написал пьесы
«Девушка по имени Мулань» и «Успешная женщина-кандидат»,
в которых было заявлено о способности женщин быть
равными мужчинам; а Цао Чжань (CaoZban) (около 1715
1764 гг.) подчеркивал в своем романе «Сон в красном
тереме» тиранию системы конфуцианской семьи и браков по
п ри нужде н ию (FengYuan-Chun, 1958, pp. 102-3). В Индии
могольский император Акбар (правил в 1556-1605 гг.)
выступал в защиту моногамии и наделения дочерей
равными (или даже большими) долями в наследстве; он также
осуждал обряд сжигания вдов и
запретил браки до
достижения половой зрелости (Habib, 1993, pp. 303 -7).
Во Франции в 1673 г.
Пулен де ла Бар опубликовал свое
произведение
«О равенстве двух полов», тем самым смело
заявляя о
равенстве. Радикальное изменение
нас туп ило ,
когда женщины сами начали требовать свои права.
Первый залп был
произведен Марией Астел (1666-1731) в
Англии, которая в 1694 и 1697 гг.
предлагала на обсуждение
проект колледжа для женщин. Французская революция
1789 г. подняла новую волну энтузиазма женщин,
стремившихся добиваться своих прав. Олимпия де Гуж (казненная
за выступления против якобинцев в ноябре 1793 г.)
являвш аяся уж е авт ором «Принц-философ» (провозглашающего
равенство в получении образования), выступила с боевой
«Декларацией прав женщины и
гражданки»
в
сентябре 1791 г.
По другую сторону Ла-Манша Мэри Уолстонкрафт (ум.
в
1797 г.) опубликовала сенсационное произведение
«Защита
прав женщин» (1792 г.). Во Франции женщины
организовывались в клубы, чтобы добиваться своих прав. Так, в
1790 г. они добились равных прав в получении наследства,
что явилось действительно поворотной вехой; в 1792 г.
женщины получили право на развод со значительной
защитой стороны жены при этом; в 1793 и 1794 гг. были
получены надежды на всеобщее начальное образование для
«детей обоих полов». Только в избирательном праве им
было отказано. Однако многие из их достижений были
аннулированы Наполеоном в Гражданском кодексе
(1804 г.), особенно в отношении замужних женщин, а
право на развод было отобрано в 1816 г. после
Реставрации
Бурбонов. Безусловно, несмотря на то, что многое в
получении
прав женщинами было достигнуто
н а волне
Французской революции (1789-1794 гг.), более уверенные
победы случились гораздо позднее.
БИБЛИОГРАФИЯ
ПАНКРАТОВА AM. (ред). 1947. История СССР. Т. I .
-
М.
(ред). 1948. История СССР. Т. II.
-
М.
ABDUL RAHMAN, A R 1975. Hazz al-Quhuf: A New Source for the Study
of the Fallahin of Egypt in the XVIIth and XVIIIth Centuries.
Journal of the Economic and Social History of the Orient,
vol. XVIII , pp. 245-70.
AIRES, P. 1990. Pictures of the Family. In.-
AYMARD, M.; MUKHIA, H. (eds).
French Studies in History, II: The Departures, pp. 159-92.
Hyderabad.
41

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ASHTON, Т. S. 1955. An Economic History of England: The 18th Century.
London.
1964. Industrial Revolution, 1760 -1830. New York.
BAER, G. 1970. Monopolies and Restrictive Practices of TUrkish Guilds.
Journal of Economic and Social History of the Orient, vol. Ill,
no. 170, pp. 145 -65.
BAI SHOUYI. (ed). 1982. An Outline History of China. Beijing.
BALAZS, E . 1964. Chinese Civilization and Bureaucracy. New Haven.
BATH, В. H. S . VAN. 1963. The Agrarian History of Western Europe, AD
500-1850. London.
BEAUVOIR, S. DE . 1953. The Second Sex (trans.). London.
BERNIER, F. 1916. Travels in the Mogul Empire, AD 1656-1668.
(CONSTABLE, A.; SMITH, V. A. rev trans. London.)
BLOCH, M. 1966 . French Rural History: An Essay on its Basic
Characteristics, (trans.) . London.
BLOCHET, E . 1929. Mussulman Painting, XHth-XVIIth Century. Londoa
BRAUDEL, F. 1966 . La M6diterran6e et le monde m£diterran6en й
l epoque de Philippe II. Paris. English trans.,
1975, The
Mediterranean and the Mediterranean World in the Age of Philip
II. 2 vols. Londoa
1979. Le Temps du monde. Paris. English trans., 1984, The
Perspective of the World. Londoa
1979. Les Structures du quotidien. Paris. English trans., 1988, The
Structures of Everyday Life. London.
1985. La Dynamique du capitalisme. Paris. English trans., 1985, The
Wheels of Commerce. London.
BURKAN, O. L 1975. The Price Revolution of the Sixteenth Century:
A Tbrning Point in the Economic History of the Near East.
International Journal of Middle East Studies, vol. VI, no. I.
CARUS-WILSON, E. M . (ed.). 1954. Essays in Economic History. Vol. I .
London.
(ed.). 1962. Essays in Economic History. VoL II. London.
CHAUDHURI, K . N . 1978. The Trading World of Asia and the English
East India Company, 1660-1760. Cambridge.
CIPOLLA, М. C. (ed.). 1973. The Fontana Economic History of Europe,
IV: The Emergence of Industrial Societies. Londoa
(ed.). 1974. The Fontana Economic History of Europe, II: The
Sixteenth and Seventeenth Centuries. Glasgow.
1981. Before the Industrial Revolution: European Society and
Economy, 1000-1700. Londoa
COOK, S. F .; BORAH, W. 1979 . Essays in Population History: Mexico and
California. Vol. III . Berkeley.
CROUZET, F. (ed.) . 1972 . Capital Formation and the Industrial
Revolution. Londoa
CURTIN, P. 1969. The Atlantic Slave Trade: A Census. Madison.
DEANE, p.; COLE, W. A . 1962 . British Economic Growth, 1688-1959 -
Cambridge.
DOBB, M. 1946. Studies in the Development of Capitalism. London.
DUBOIS, A.J . 1912. Hindu Manners, Customs and Ceremonies, (trans.).
Oxford.
DUTT, R 1901. The Economic History of India Under Early British Rule.
1st ed London.
FAIRBANK, J. К (ed). 1978. The Cambridge History of China. Vol. X(I).
Cambridge.
FAIRBANK, J. K .; LIU, K-C . (eds). 1980. The Cambridge History of China.
Vol. XI(2). Cambridge.
FENG YUAN-CHUN . 1958. A Short History of Classical Chinese
Literature. Beijing.
FRANK, G . 1978. World Accumulation, 1492 -1789. London.
FRYER, J. 1912. A New Account of East India and Persia, Being Nine Years
Travels, 1672-81 . CROOKE, W. (ed). Londoa
GALLAGHER, J.; ROBINSON, R 1953. The Imperialism of Free Trade.
Economic History Review, vol. VI, pp. 1 -15 .
GLAMANN, K. 1958. Dutch-Asiatic Trade, 1620-1740. Kobenhava
GOODY, J.; THIRSK, J.; THOMPSON, E. P . (eds). 1976. Family and
Inheritance: Rural Society in Western Europe, 1200-1800 .
Cambridge.
GRAY, R (ed). 1975. The Cambridge History of Africa, IV. Cambridge.
GUPTA, A. D.; PEARSON, M. N . (eds). 1987. India and the Indian Ocean,
1500-1800. Calcutta.
HABIB, 1.1963 . Agrarian System of Mughal India, 1556-1707. Bombay.
1993. Akbar and Social Inequities: A Study of the Evolution of His
Ideas. Proceedings of the Indian History Congress, 53rd Session,
Warangal, 1992-93 . (Delhi), pp . 300 -10 .
1995. Essays in Indian History
-
Towards a Marxist Perception. New
Delhi.
HABIB, S. I. 1976 . Colonial Exploitation and Capital Formation in
England in the Early Stages of the Industrial Revolution. Proceedings
of the Indian History Congress (36th Session, Aligarh, 1975).
(Calcutta), pp. xxi-xxvii.
HALL, J. W . (ed). 1991. The Cambridge History of Japan. Vol. IV .
Cambridge.
JANSEN, М. B. (eds). 1968. Studies in the Institutional History of Early
Modem Japan. Princeton.
HAMILTON, E. J. 1929. American Treasure and the Rise of Capitalism.
Economica, November 1929.
1934. American Treasure and the Price Revolution in Spain, 1501-
1650. Cambridge, Mass.
HAMMOND, J. L; HAMMOND, B. 1919. The Village Labourer, 1760-
1832. London.
HAUSER, W. B . 1974. Economic Institutional Change in Tokugawa Japan:
Osaka and the Kunai Cotton Trade. Cambridge.
HAYAMI, A. (unpub.) Japan in the Eighteenth Century: Demography and
Economy.
HERLIHY, D.; KLAPISCH-ZUBER, C. 1985. Tbscans and their Families:
A Study of the Florentine Catasto of 1427. New Haven.
HOMER, S. 1963. A History of Interest Rates. New Brunswick.
INALCIK, H. 1969. Capital Formation in the Ottoman Empire. Journal
of Economic History, vol. XXIX, pp. 97-140.
ISLAMOGLU-INAN, H. (ed). 1987. The Ottoman Empire and the World
Economy. Cambridge.
JANSEN, М. B. (ed.) . 1989 . The Cambridge History of Japan. Vol. V.
Cambridge.
JENNINGS, R C. 1973. Loans and Credit in Early 17th Century Ottoman
Judicial Records. Journal of Economic and Social History of the
Orient, vol. XVI, pp. 168 -216 .
1975. Women in Early 17th Century Ottoman Judicial Records: the
Sharia Court of Anatolian Kayseri. Journal of the Economic and
Social History of the Orient, vol. XVIII, pp. 53 -114 .
JH A, V. (ed). 1991. The World of Slavery: Special Issue of Indian Historical
Review (Delhi), vol. XV (1988-89).
KHAN, I. A. 1976. The Middle Classes in the Mughal Empire. Proceedings
of the Indian History Congress (36th Session, Aligarh, 1975).
(Calcutta), pp . 113 -41.
KL1NG, В. B.; PEARSON, M. N. (eds). 1979 . The Age of Partnership.
Honolulu.
KNOWLES, C. L A. 1922. The Industrial and Commercial Revolutions in
Great Britain during the Nineteenth Century. Londoa
KUHNEL, E.; GOETZ, H. 1926. Indian Book of Painting from Jahangir s
Album London.
KULA, W. 1976. An Economic Theory of the Feudal System Towards a
Model of the Polish Economy, 1500-1800. (trans.) . Londoa
KUMAR, D. (ed). 1983. The Cambridge Economic History of India. VoL II.
Cambridge.
LADURIE, E . LE ROY. 1976. The Peasants of Languedoc, (trans.) . Urbana.
1981. Carnival in Romans: A People s Uprising at Romans, (trans.).
Harmondsworth.
LAMBTON. A. К S . 1953. Landlord and Peasant in Persia: A Study of Land
Tfenure and Land Revenue Administration. London.
LEFEBVRE, G. 1947. The Coming of the French Revolutioa 1789. (trans.).
Princeton.
LEUR, J. C. VAN. 1955. Indonesian Trade and Society. Haag-Bandung.
LEVY, R 1957. The Social Structure of Islam Cambridge.
LYASHCHENKO, P. I. 1949 . History of the National Economy of Russia
to the 1917 Revolution, (trans.). New York.
MANTOUX, P. 1962. The Industrial Revolution in the Eighteenth Century,
rev. ed New York.
MARTIN, F. R 1912. Miniature Painting and Painters of Persia, India and
Tbrkey. Londoa
MARX, K. 1887. Capital. Vol. I. MOORE, S; AVEUNG, E. (trans.) . ENGELS, F.
(ed). Londoa
1959. Capital. Vol. Ill (trans.). Moscow.
42

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ
1969. On Colonialism and Modernization. AVINERI, S. (ed.) . New
York.
MASON, J. A 1957. The Ancient Civilizations of Peru. Harmondsworth.
MENDELS, F. F . 1972. Proto-Industrialization: the First Phase of the
Industrialization Process. Journal of Economic History, vol. XXXII,
pp. 241-61.
MINGAY, G. E . 1961. Enclosure and the Small Farmer in the Age of the
Industrial Revolution. London
MISRA, В. B. 1978. The Indian Middle Classes. Delhi.
MOOSVI, S. 1987a. The Economy of the Mughal Empire, c. 1595:
A Statistical Study. Delhi.
1987&. The Silver Influx, Money Supply, Prices and Revenue
Extraction in Mughal India. Journal of the Economic and Social
History of the Orient, vol. XXX, pp. 47 -94 .
MORELAND, W. H. 1920. India at the Death of Akbar. London.
NAOROJI, D. 1901. Poverty and Un-British Rule in India. London
NEEDHAM, J. 1965 . Science and Civilization in China. Cambridge.
Vol. IV, Pt. 2.
OLIVER, R (ed.). 1977. The Cambridge History of Africa. Vol. Ill: From
c. 1050 to c. 1600. Cambridge.
OV1NGTONJ. 1929 . A Voyage to Surat in the Year 1689. RAWUNSON, H. G .
(ed.). London
PERLIN, F. 1983 . Proto-Industrialization and Pre-colonial South Asia.
Past and Present, no. 98, pp. 30 -95 .
PETTY, W. 1691. Political Arithmetick. London.
QAISAR, A J. 1988. Building Construction in Mughal India: The Evidence
from Painting Delhi
RAYCHAUDHURI, T.; HABIB, I. (eds). 1982. The Cambridge Economic
History of India. Vol. I. Cambridge.
RICARDO, D. 1911. The Principles of Political Economy and Taxation.
London.
RICH, E. E.; WILSON, С. H. (eds). 1967. The Cambridge Economic History
of Europe. Vol. IV. Cambridge.
RICHARDS, J. F. (ed.). 1987. The Imperial Monetary System of Mughal
India. Delhi.
RODINSON, M. 1974. Islam and Capitalism, (trans.) . London.
ROSTOW, W. W . I960. The Stages of Economic Growth: A Non-
Communist Manifesto. Cambridge.
SALAMAN, R N. 1949. The History and Social Influence of the Potato.
Cambridge.
SHANIN, T. (ed). 1971. Peasants and Peasant Societies. Harmondsworth.
(ed). 1983 . Late Marx and the Russian Road London.
SIMMONS, C . 1985 . De-industrialization: Industrialization and the
Indian Economy. Modem Asian Studies (Cambridge), vol XIX(3),
pp. 593-622 .
SMITH, A 1910. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of
Nations. 2 vols. Londoa
SMITH, W. C. 1944. The Middle Class in the Mughal Empire. Islamic
Culture. (Hyderabad), October.
STEENSGAARD, N. 1974. The Asian Trade Revolution of the Seventeenth
Century. Chicago.
SWEEZY, P. M. et. al. 1954. The Transition from Feudalism to Capitalism:
A Symposium. Londoa
TRACY, J. D. (ed.) . 1990. The Rise of Merchant Empires; Long-Distance
Trade in the Early Modem World, 1350-1750. Cambridge.
(ed.) . 1991. The Political Economy of Merchant Empires: State
Power and World Trade, 1350-1750. Cambridge.
TREVOR-ROPER, H. R 1953. The Gentry, 1540-1640. Economic History
Review Supplements. Cambridge.
VILAR, P. 1976. A History of Gold and Money. London.
WALLERSTEIN, 1.1974. The Modem World System: Capitalist Agriculture
and the Origins of the European World Economy in the Sixteenth
Century. New York.
WEBER, M. 1989. Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism.
PARSONS, T. (trans.) . GIDDENS , A (introd.). Londoa
WICKHAM, C. 1985. The Uniqueness of the East. In: BYRES, T. J.;
MUKHIA, H. (eds). Feudalism and Non-European Societies, pp. 166-
96. London.
WILLIAMS, E . 1944. Capitalism and Slavery. Chapel Hill.
W1TTFOGEL, К A 1957. Oriental Despotism: A Comparative Study in
Total Power. New Haven.
WOLF, E. R 1982. Europe and the People without History. Berkeley.

4
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
ДжонАХолл
Представляется полезным как для коррекции
современных
предубеждений, так и для того, ч тобы
подчеркнуть
аргументы, которые
мы
собираемся выдвинуть, начать с
краткого обзора, идеально-типичных замечаний
относительно трудностей управления, обусловленных
сельскохозяйственным характером базы общества перед
промышленным
переворотом.
Характер социальной и политической жизни доинду-
стриальной эпохи определялся тем, что подавляющее
большинство населения являлось сельскохозяйственными
производителями. Городов было относительно немного, и
их обитатели редко составляли более одной десятой
населения. Такой аграрный мир имел склонность к застою. За
исключением
случаев, когда общество располагалось
вблизи рек, каналов или
морей, экономическая интеграция
посредством рынка была невозможна: большинство
рынков обычно располагалось
в6-8кмотдома
производителя
-
по той простой причине, что при большем
расстоянии стоимость
перевозки
исключала
какую бы то ни было
прибыль. В результате узкая специализация для крестьян
была нецелесообразна: самообеспеченность
обусловливала производство широкого ассортимента
сельскохозяйственных культур из очевидных соображений
экологической безопасности. Кроме того, крестьяне старались
всеми силами
держаться своей земли, и это ограничивало
размеры рынка на территории.
Социально-политические последствия этих простых
фактов были очевидными, но серьезными. Безусловно,
власть государства в таких обстоятельствах должна была
быть весьма ограничена. Налоги -
источник силы
государственной власти
-
было трудно собирать с
непосредственных производителей без сотрудничества с
землевладельческой элитой, господствовавшей в соответствующей
местности. Вследствие этого на социальном положении
большинства народа
не сказывались преимущества того
рода государственной регуляции,
к
которой приучил нас
XX в. Сельскохозяйственные производители объединялись
в
изолированные от внешнего мира отдельные общины со
своим диалектом или языком, непонятным для их соседей.
Так как государственная
власть обычно не
проникала
в
подобные общины, поддержание порядка и правосудие
обычно обеспечивались благодаря членству в том, что
лучше всего можно определить как группы «самопомощи».
Главным организационным принципом в этих условиях
был принцип родства, и любой человек без рода
оказывался в очень уязвимом положении.
Если поразмыслить, то окажется совершенно
неудивительным, что в большинстве мировых цивилизаций
государственная власть редко пыталась привлечь массы на
свою
сторону
или
поддерживать
их
доверие каким бы то
ни было способом; правители вообще боялись развития
любых горизонтальных связей между людьми. Поэтому
власть подозрительно относилась к религиозным
деятелям, и еще больше к капиталистам, так как и те и
другие
могли создавать неофициальные каналы связи.
Управление основывалось на отказе от мобилизации народа,
ане
на
обращении к нему, как в современных условиях.
Политическая стабильность, таким образом, сильно зависела от
способности объединить в рамках единой культуры тех,
кто не был непосредственно занят в
сель ско хоз яйс тве нно м
производстве.
Политика была политикой элиты, и она
успешно проводилась, когда интеллектуальный слой
населения, военная элита и землевладельцы п он им ал и, что
судьба у них общая. Конечно, такой союз был
трудно
достижим, и в обществе всегда присутствовали центробежные
тенденции, которые стремились лишить центр его
власти. Так как
государство
не
располагало значительной
властью на местном уровне, то землевладельцы все сильнее и
чаще противодействовали сбору налогов и
укрывали
или
защищали крестьян, стремившихся
к
тому
же.
Другими
словами, центральная власть обычно достигала своего апогея,
когда формировалось новое государство
или к вла сти
приходила новая династия, т.е. когда новые
прав ите ли
раздав али
по дар ки,
а не отстаивали свои интересы.
Принимая все это во внимание, стоит с
изрядным
скептицизмом от не с ти сь к
утверждениям идеологов
-
нанятых,
конечно, власть имущими!
-
о всемогуществе государства.
Изучение материально-технического снабжения
показывает, что мобильность армий в преимущественно
аграрных условиях была весьма ограничена, и явно гораздо
меньше, чем утверждали идеологи, а также слишком
многие позднейшие историки. Равный скептицизм должен
быть проявлен и по отношению к другим утверждениям
властей. Подобные властолюбивые утверждения должны
быть уравновешены пониманием того, как редко эти
претензии могли быть осуществлены: «инфраструктурная»
способность государства реально проникать в общество
и
организовывать социальные отношения была
ничтожна. Это могло бы показаться противоречием, но это на
самом деле всего лишь понятный парадокс: сам недостаток
инфраструктурной способности власти вызывал
произвольное и нерегулярное воздействие.
Можно было бы уделить большее внимание сходству
условий, с которыми столкнулись все государства в
начале Нового времени из-за фундаментальных ограничений,
навязанных аграрной экономикой. Но подобные
рассуждения нужно иметь в виду как фон, который позволяет
оттенить два ключевых политических изменения, которые
произошли приблизительно между XVI и XVIII вв. Первое,
символом которого является путешествие Колумба в
1492 г.,
-
это необыкновенный рост могущества Северо-
Западной Европы по сравнению с остальным миром
в
период между XVI и XVIII вв. Этот
рост могущества наиболее
заметен в том, что
Европа начинает господствовать над
44

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
всем миром в военном отношении; это, в свою очередь,
опирается на большее богатство, накопленное Европой в
этот период, которым она в значительной степени
обя за на динамичному развитию капиталистической
экономики. Доказательством служит то, что многие из характерных
черт социального портрета Европы существовали и ранее,
равно
как и то, что только после этого
периода
индустриализация позволила Западу добиться гегемонии над
миром. Однако в эти годы произошли ключевые события,
обусловившие рождение современного государства. Эти
изменения объясняются двумя типами конкурентного
давления
-
капиталистическими рыночными отношениями и
межгосударственной конкуренцией, между которыми
существуют тонкие и сложные связи. В общих чертах,
наиболее поразительно то, что способность Северо-Западной
Европы избегать ограничений управления в аграрных
условиях зависела от формы правления, в которой одновременно
был низок уровень деспотизма и
хорошо развиты
инфраструктурные возможности. Это тоже
скорее всего может
показаться противоречием,
ноэтов
равной степени и парадокс.
Второе изменение, которое следует рассмотреть,
произошло в самой Европе. В этот
период произошло
расхождение между абсолютистскими и
конституционными
режимами, т.е .,
в качестве наиболее очевидного примера,
-
между Францией и Пруссией с одной стороны и
Голландией и Британией
-
с
другой. Это расхождение было
отнюдь не полным: оба типа государственного устройства
оставались в
рамках социального портрета
своей
цивилизации. Тем не менее
режимы,
имевшие более
ограниченную структуру, оказывались способны накапливать
большее количество социальной энергии: конституционные
режимы были не «слабее» своих абсолютистских
с оп е рн ик о в, что столь очевидным образом выразил
революционный взрыв во Франции в 1789 г.
Прежде чем продолжать, надо сделать одно
предостережение. Слова имеют моральное соозначение. Те слова,
которые в течение многих лет использовались для
описания
роста могущества Запада в эти годы,
-
«развитие»,
«подъем», «динамика», «современный» и иногда просто
«усп ех»
-
предполагают похвалу и одобрение. По этим
стандартам другие цивилизации считаются «потерпевшими
неудачу» или «застойными». Короче говоря, «изменение»
рассматривается как желательное и нормальное явление.
Эта точка зрения неприемлема, и она не лежит в основе
выполненного нами обзора. Подобно тому как люд и
пытаются
разрешить проблемы, с которыми сталкиваются,
общества ищут и находят некий модус вивенди - способ
существования, образ жизни в условиях, в которых им
приходится действовать. Приспособление к обстоятельствам
скорее стоит считать успехом, чем неудачей. В
соответствии с этим критерием мировые цивилизации, в которых
в этот период не произошли фундаментальные
политические изменения, являются нормальными и успешными.
Изучение Запада необходимо сконцентрировать на этой
нехватке порядка и равновесия, т.е . фундаментальной
нехватке завершенной идентичности при оседлом образе
жизни, которая привела его к созданию новых и
могущественных общественных институтов.
ДЕСПОТИЗМ И ВОСТОК
Концепция, которую европейцы разработали к концу
рассматриваемого периода, чтобы понять Османскую
империю и, в меньшей степени, императорское правление в
Индии и Китае, была концепцией «восточного
деспотизма». Эта концепция оказала значительное влияние на
позднейшее предположительно научное изучение. Ключевые
аспекты теории восточного деспотизма особенно ярко
проявились в положении Маркса об «азиатском способе
производства», который более полно, хотя и несколько
иначе и непродуманно был изложен в «Восточном
деспотизме» Карла Виттфогеля в 1957 г. Хотя эта последняя
тра ктовка и обладала некоторой оригинальностью в
настойчивом акценте на то, что
орошаемое земледелие требует
особого типа государственного устройства, но основной
аргумент Виттфогеля о том, что деспотическая власть была
властью тотальной,
-
повторял большинство более ранних
утверждений. Приведенные выше замечания наводят на
мысль, что это вряд ли является точным описанием
небольших государств доиндустриальной эпохи, не говоря уже о
Китае и исламских государствах.
Но если необходимо и опровергнуть идею тотальной
власти и убедить в разнице между режимами различных
цивилизаций, то не стоит утверждать, что каждый элемент
этой концепции должен быть опровергнут.
Виттфогель начинал свою карьеру как китаист, и
представляется наиболее уместным применить его идеи к
китайской цивилизации. Можно ли утверждать, что наличие
этого имперского государства, управляемого
бюрократами, обученными в статистических убеждениях,
свидетельствует о существовании действительно сильного
государства за
пределами Запада? Ответ на этот вопрос должен
быть однозначно отрицательным. Мандаринов (китайских
чиновников) никогда не было достаточно, чтобы
сформировать эффективный правящий класс . В 1371 г.
при
пе рвом
императоре династии Мин на государственной
службе находилось всего лишь 5 488 чиновников, а к XVI в. в
империи в целом их было только около 20 400 и,
возможно, еще 50 ООО младших чиновников (Huang, 1981). Таким
образом, у Китайской империи не было средств для
тотального
контроля. Напротив, у нее было немного
возможностей для законотворчества, не г ов о ря уже об и сп ол не ни и
закона: большинство социальных норм были
нор мами
сис те мы
родства, которая,
что немаловажно, обычно не
восставала
против государства.
Конечно, государство стремилось добиться
независимости от общества. Но произвол в отношении отдельных
лиц был уравновешен неспособностью правителей
действовать против мелкопоместного дворянства в целом.
Точно также государство иногда пыталось улучшить
функционирование экономики, но оно располагало очень
ограниченными средствами для проведения своих планов в
жи знь.
Реформаторы один за другим пытались составить
подобающий земельный кадастр в качестве основы для
надлежащего сбора доходов, но они все потерпели
неудачу, так как землевладельцы отказывались сотрудничать.
Империя в целом пережила то, что можно назвать
«тупиком власти» между государством и обществом, который
делал невозможным возникновение большого количества
социальной энергии.
Влияние этой патовой ситуации можно
увидеть
в
«династическом цикле». Недавно пришедшая к власти
династия пыталась создать процветающую крестьянскую базу
для обеспечения своего налогового и военного
потенциала. Однако даже при отсутствии внутреннего и внешнего
давления государство все больше теряло контроль над
обществом. Местная власть мелкопоместных
землевладельцев, как и следовало ожидать, в конечном итоге давала им
возможность расширить свои поместья и избегать
налогообложения. Но обычно на империю воздействовали и
другие факторы. Внутри страны рост населения, часто
поощряемый землевладельцами, в конечном итоге приводил
к нехватке земли и крестьянским бунтам. Извне опасность
исходила от приграничных кочевников, которые
находили империю все более привлекательной, по мере того как
ее богатство росло у них на глазах. Такие кочевники часто
находились на службе империи в качестве наемников, и
потому имели возможность изучать военную технику,
которая в сочетании с имевшимися у
ни х военными
ресурсами и высокой мобильностью делала их грозной силой;
в
результате государство было вынуждено увеличивать
45

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
налоговые ставки. Именно в этот момент проявлялся
«тупик власти» между государством и обществом:
землевладельцы предпочитали защищать крестьян, которые
отказывались платить высокие налоги, и, таким образом,
усиливали свою собственную власть на местах. Сочетание
децентрализации
с
перенаселением
вело к постоянному
снижению количества платящих налоги крестьян.
В таких
условиях государство было вынуждено еще больше
увеличивать налоговое
бремя там, где это ему удавалось,
иэто,в
свою очередь, служило дополнительной подпиткой для
крестьянских волнений. Этим процессом были отмечены
последние годы правления династии Мин, и поэтому
причины ее крушения в середине XVII в. были не новы.
Но китайскую цивилизацию характеризует и то, что
империя была восстановлена. Мандарины остались верны
имперским ид еал ам и
поэтому, крайне неприязненно
относясь к
революционным идеям, появившимся среди
подне воль ных
труже ников
бассейна
р. Янцзы, они
пригласили
маньчжурскую династию Цин принять «небесный
мандат». Интересно отметить, что, по-видимому, новая
династ ия злоупотребила доверием мел ко по мест ны х
феодалов: они остались верны государству, но уменьшение
их
числа показывает, что они не стали от этого
процветать.
Великий немецкий социолог Макс Вебер однажды
заявил, что бюрократия в доиндустриальных условиях
убивает капитализм. Многое подтверждает эту точку зрения.
С другой стороны, стоит вспомнить, что в китайской
истории развитие капиталистических отношений
происходило наиболее интенсивно в периоды разобщенности
империи: рынки и города добивались автономии в
результате ослабления контроля центра. Качество чеканки
монеты, осуществляемой государствами, также обычно
совершенствовалось в подобные периоды, так как
торговцы
не стали бы платить или
доверять правительст вам,
которые подделывают деньги. Но как
отреагировала
вновь
объединившаяся империя на процветавший доселе
капиталистический уклад? Наиболее явный пример
-
династии
Мин не удалось довести до конца заокеанские путешествия
своего флотоводца Чжэн Хэ, зато усовершенствования на
трассе Великого канала были таковы, что между 1371 и
1567 гг. вся международная торговля была запрещена.
Страсть к контролю не ограничивалась экономикой.
Автономия городов была урезана. Еще более важно то, что
ученое сословие ранней эпохи Цин попыталось вернуть
конфуцианскому учению первозданную чистоту, т.е .
освободить его от буддийских и даосских наслоений. Эта
попытка оказалась
успешной: там, где династия Мин
потерпела поражение, не сумев подавить ереси, династия Цин
преуспела
-
и таким образом создала пассивную
ортодоксальность, в которой «почти отсутствовали домыслы».
Можно сказать, что
им п ерская бюрократия располагалась
над группой обособленных «обществ», с которыми
она не
желала взаимодействовать; она боялась любых
горизонтальных связей, религиозных или экономических,
которые было нелегко распознать и которые можно было
упустить из-под контроля. В еще большей степени
императоры династии Мин сознательно не позволяли ни одной
территории империи стать
чрезмерно,
на их взгляд,
экономически
развитой; они понимали, что не смогут
управлять так им и ресурсами, которые в результате могут быть
использованы рвущимися к власти недовольными
военачальниками. Таким образом, централизация политической
жизни была очень важна. Хотя бюрократия не могла
проникнуть
в общество, она могла помешать и мешала другим
силам добиться большей независимости. Учитывая, что
переход
к капитализму не является ультимативным
требованием исторического развития, в модели китайского
прошлого достойно внимания нарастающее движение к
стабильной политической форме, в рамках которой заметное
экстенсивное развитие экономики и рост численности
населения происходили за счет дальнейшей колонизации
юга1. Можно убедительно доказать, что подобное развитие
следует рассматривать как признак успеха цивилизации.
Если страсть к контролю была такова, что
блокировала развитие интенсивных капиталистических отношений,
то это не значит, что влияние
государства на капитализм
всегда должно быть негативным; ниже мы покажем, что в
Северо-Западной Европе, как только рыночные
отношения
получили не ко торую независимость , государс тво
оказывалось способным
предоставлять капитализму
важнейшие услуги. Китайское государство, которое, несомненно,
ч ас то желало
совершенствовать экономику,
оказ ало сь
несп особно это сдел ать. Государство не было способно
обеспечить правовую защиту предпринимателей, а также не
могло
предоставить развитые банковские и
кредитные
услу г и. Неудивительно, что се л ьс кое хоз яйство счи талось
более
привлекательным,
чем
предпринимательство.
Распространение политического и культурного
влияния Китая обычно охватывало
одну
и
ту
же
территорию,
однако крайне важно отметить, что
культура других
мировых цивилизаций, по
крайней мере в ключевые периоды,
была более экстенсивна, чем их государственное
устройство. В классических исламских государствах, индуистской
Индии и католическом христианском мире социальная
идентичность достигалась и поддерживалась без помощи
государственного регулирования: идеология создавала, а
не
отражала общество. То, что было сказано выше о Китае,
свидетельствует, что отсутствие единого политического
центра в этой цивилизации вполне могло бы
способствовать появлению капитализма, свободного от
бюрократического вмешательства. Позднее мы увидим, что этот
фактор играет роль в истории Запада, но какая это роль
-
можно увидеть
лишь
благодаря тому, что и исламские
государства,
и Индия, несмотря на то, что они имели
экстенсивные
культуры,
ча сто свободные от
бюр ократи ческо го вмеш ательст ва, ок азали сь, т е м не ме не е,
бесплодной почвой для появления капитализма и соответственно
для государств; они скорее оказались полезными для их
землевладельческого высшего класса, осчастливленного
зн ачи тель ным и денежными ресурсами.
Общей характерной чертой социального устройства
Индии и исламских государств была разобщенность
внутри элиты, которая имела отрицательное воздействие на
государственную власть. Несмотря на то, что трудно
реконструировать раннюю историю Индии, можно поддержать
мнение, согласно которому здесь возникли разногласия
между правителями и жрецами, по мнению которых
светская власть важна только постольку, поскольку она стоит
на страже социального порядка. По-видимому, социальная
жизнь на субконтиненте в значительной степени
управлялась средствами кастовой системы, а государство,
несмотря на притязания династии Маурья, имело довольно
ограниченную опору в обществе.
Любопытно, что
ситуация
в исламских
государствах
зачастую была
одновременно
и похожей, и непохожей.
Интеллектуальные представители этой цивилизации были,
как и брахманы, весьма далеки от
оправдания
политической власти: улемы (ученые; сословие мусульманских
богословов и законоведов, и но гд а
-
все категории
мусульманских
духовных наставников, а также
образованных
уважаемых мусульман.
-
Прим. ред.) чувствовали себя скорее
защитниками духовных норм общества, чем
государственными служащими, чьей задачей была выработка
своеобразного мировоззрения, отстаивающего верховенство
правительства над Церковью. Однако присутствие
активных в военном отношении племен в
горах, окружающих
бассейн Средиземного моря, означало, что
интеллектуалы не могли управлять в одиночку: напротив, в мире, где
родственные узы угрожали социальному порядку, они
были вынуждены полагаться на услуги отдельного рода,
часто поддерживаемого солдатами-рабами. Еще в XIV в.
великий мусульманский философ истории Ибн Хальдун
46

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
указал
на то, что
государственное устройство в исламских
государствах не имело склонности к стабильности:
правящий род развращался от городской жизни и таким
образом терял
свой боевой дух,
ив
результате улемы осуждали
правящий дом и призывали новый клан обеспечить
порядок в городской жизни.
Быстрая смена деспотических государств означала, что
экономические капиталовложения были невыгодны.
Интересно, что иногда реакция общества на эту ситуацию
усиливала слабость государственной власти. В исламских
государствах
земля давалась религиозным организациям
с условием, что впоследствии даритель будет получать с нее
регулярный доход; сходная практика дарования вакфов
объясняет необыкновенное богатство южноиндийских
храмов. В общем и целом, государства не осмеливались
трогать религиозные организации, что закономерным
образом ослабляло их способность влиять на общество и
объединять его. Важно провести сравнение по этому
вопросу, зная, что в рассматриваемый период европейские
государства грубо посягали на
церковную собственность.
Наиболее известным случаем является указ короля
Англии
Генриха VIII о закрытии монастырей.
По размышлении эти замечания о типичных моделях
индийского и исламского образа жизни могут показаться
не относящимися к
делу. Разве
между XVI и XVIII вв. не
произошли радикальные политические изменения? Разве в
этот же период не
существова ли
великие
пороховые
империи
-
Османов, Сефевидов и Великих Моголов? Чтобы
ответить на этот вопрос, надо провести некоторое
разграничение между ними.
С одной стороны, неясно, является ли имперское
управление Моголов и Сефевидов, несмотря на его
бесспорные достижения, фундаментальным политическим
изменением. Несмотря на несомненную важность раскола
внутри ислама, вызванного тем, что Сефевиды в Иране
стремились к законности на основе шиизма, реальное
развитие имперского правления кажется довольно
предсказуемым. Империя на самом деле лишь продолжала влачить
свое существование в 1517-1722 гг., и ее власть постоянно
ослаблялась тем, что шиитские улемы отказывались
предоставить ей какое бы то ни было узаконение. Моголы,
пытавшиеся создать сильную аграрную империю, также
натерпелись от улемов. Целью Моголов было
установление таких культурных стандартов, при которых
исполнение законов шариата не подорвало бы империю.
Фактически, недовольство улемов оказалось одним из факторов,
которые так ослабили империю, что она пала под ударами
персов и маратхов задолго до появления британцев,
представлявших хоть сколько-нибудь значительную силу.
Турки-османы, с другой стороны, совершили
подлинную революцию в управлении, которая сделала
возможным создание долговечной империи. Исторические
корни этого достижения, возможно, восходят к Моголам, но
оно в значительной степени основывалось на
выдающихся
организационных новшествах.
Вербовка рабов была
обеспечена посредством девширме, т .е. по средство м
пр инудител ьного набора детей из
христианских
семей.
Военная мощь поддерживалась дарованием тимара
-
земли,
сдававшейся в аренду для поддержки воинской элиты2.
Правда, к XVII в. многое
пришло в расстройство: в период
роста цен налогооблагаемое сельское хозяйство все в
большей степени замещало тимар,
и
государство потеряло
контроль над многими землями. Однако в империи
произошло обновление под властью турецкого феодального
рода Кёпрюлю. Одной из причин этого возрождения было
то, что кризис не проявлялся одновременно на Балканах
ив
Анатолии, однако еще более важным фактором,
несомненно, было то, что туркам удалось действительно
подчинить улемов государству.
Если долговечность Османской империи была нова для
исламского
мира, то результаты непрерывного бюрокра¬
тического управления для экономической жизни были
именно такими, каких следует ожидать, если следовать
выс ка зы ва ни ю Макса Вебера о том , ч то бюрократия убивает
капитализм в
доиндустриа льных усло ви я х. Во время
правления Кёпрюлю нововведения в военной, культурной и
экон омич еско й сфере были весь ма
непопулярны.
Равным
образом постоянное вмешательство
имперского
управления в
хозяйственную сферу было таково, что последняя не
могла добиться никакой реальной независимости; более
того, «экономику» нельзя было выделить как
самостоятельную сущность с ее собственными
правами.
В конечном
счете мнимая сила империи скрывала очень слабую
проницаемость общества. Османское государство имело
слабую инфраструктуру, и эта слаб ос т ь периодически
проявлялась в повторяющихся вспышках болезни в самом
Константинополе.
ГОСУДАРСТВА В ЕВРОПЕ: БОГАТСТВО, ВОЙНЫ
И НАРОДЫ
Необходимо также рассмотреть более полные
политические изменения, произошедшие
в
Европе, представляя
при этом себе классический социальный портрет Европы,
с тем чтобы иметь возможность проследить политические
изменения
между XVI и XVIII вв.
Лучше всего
будет на ча ть
с
рассмотрения положения Церкви.
Христианство родилось в недрах империи, которая
впоследствии подвергла его гонениям. Как только
имперское государство обнаружило, что эти гонения не
помогают, оно избрало противоположный образ действий: оно
попыталось объединиться с тем, что не смогло
уничтожить. Попытка создать новый имперский порядок,
обоснованный имперско-церковной идеологией, удалась в
восточной половине империи, и это впоследствии оказало
некоторое воздействие на особенности Русского
государства. Но на Западе религиозные мыслители отказались
примкнуть к политическим властям, и э то отчетливо
проявляется в той настойчивости, с которой Августин
Блаженный в своем сочинении «О Граде Божьем» утверждает, что
нет связи
между царством Божьим и
судьбой Рима. Вместе
с тем представители Церкви отправлялись проповедовать
варварским племенам и действовали от имени властей, в
основном в качестве толкователей законов. То, что Церковь
поступала именно так, во многом объясняет
невозможность воссоздания империи. Но действия Церкви следует
рассматривать скорее в позитивном, чем в негативном
свете. Церковь стала посредником, благодаря которому
наследие античности стало частью европейской истории. Что
еще важнее, Церковь служила, по
формулировке
английско го
философа Томаса Гоббса, «духом» Римской империи.
Крах империи мог бы разрушить единство пространства,
яв ивш ись таким образом причиной племенной
раздробленности. То, что Европа являлась единым сообществом,
является результатом нормативного единства,
обеспеченного Церковью.
Общим поразительным качеством
римско-католической цивилизации в целом было то, что она была лишена
руководителя. Европейский феодализм особенно полно
развился по той причине, что фактическое отсутствие
государств в течение долгого времени после падения Рима
сделало собственность особенно защищенной.
Церковники владели приблизительно одной третьей частью всей
европейской собственности, не в последнюю очередь
в
результате тех нападок на
родственные связи, которые
по звол яли
большему количеству отдельных субъектов
передавать свою собственность
Церкви, для того чтобы
помочь спасению своих душ. Тот факт, что Церковь не имела
своих собственных
вооруженных сил, означал в конечном
итоге, что
у нее был явный мотив для поощрения
государств, которые обеспечили бы достаточный порядок для
47

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
защиты ее собственности. Но это желание не
привело
к
возрождению или к созданию империи: Церковь охотнее
обратилась к королям, положение которых как более чем
первых среди равных в значительной степени
обусловливалось тем, что Церковь предоставляла им различные
божественные аспекты власти. В результате в Европе
родилась многополюсная система
соперничающих государств,
так как
Церковь стремилась к установлению равновесия
сил вместо под чин ени я императ ору Священной Римской
империи. В свою
очередь корол и,
чтобы получить доходы
и
уравновесить власть баронов, поддерживали развитие
городов, которые в условиях раздробленности власти в
Европе получали совершенно уникальную в мировой
истории независимость. К этой неоднородной смеси
следует добавить наличие значительного количества свободных
крестьян, обладающих «свободами», т.е. своими
собственными правами.
В рамках этого общества, формально единого, но на
деле лишенного центра, развивались прочные рыночные
отношения. Речь шла не
просто
о
возрождении торговли
предметами роскоши, ибо обмен такими базовыми
тов арами,
как
шерсть
и
древесина,
также имел место, чему,
возм ожн о, по могл о
благоприятное сочетание рек
и
изрезанная береговая линия.
Кроме того, в
ранней средневековой
экономике
произошла интенсификация всех видов
деятельности
-
от
применения энергии воды для вспашки
глинистых почв
посредством
тя жел ого
плуга
-
идо
изменения социальных отношений. Подобные вспышки
рыночного динамизма не уникальны
в
истории; более важно то,
могли ли они
происходить
в достаточной степени
независимо, чтобы быть самоподдерживающимися.
Северо-Западная Европа являет собой
полн ую
про тивопо ложнос ть бюрократическим империям, которые
душили зарождающийся капитализм, так как безначалие
означает, что развитие капитализма никго не мог
ограничивать. Теперь это является доказательством, как
служит
доказательством большая часть индийской и исламской
истории, что неимперские государства оказались
неподходящим местом для рыночной деятельности из-за их
хищнического поведения. Европейские государства не
были созданы в результате завоеваний; скорее, они
воз никли
посреди существовавших ранее гражданских обществ,
с которыми им надо было торговаться, поглощать их и
сотрудничать с ними. Важно, что
процесс развития ведущих
европейских государств был крайне долог битвы начала
XIII в. отмечают время, в которое Франция и Англия стали
действующими лицами в европейском государственном
устройстве. Иначе говоря, это были скорее долговечные,
чем
временные государства,
и этот простой факт означал,
что как государства, так и землевладельцы могли мыслить
в иных категориях, чем немедленное вознаграждение.
Эта смесь сделалась динамичной благодаря
постоянному взаимодействию между государствами и обществом,
которое было вызвано военным соперничеством. Одним
особенно заслуживающим внимания последствием это го
была необходимость копировать социальное устройство
лидирующего государства, так как если это
подражание
не
доводилось до конца, то появилась очень реальная
опасность исчезновения. Абсолютно решающим
во все
времена был поиск денег. Желание
увеличить доходы лежало в
основе как отправления правосудия,
так и
дарования
вольностей
городам.
Но правитель был в ынужден
взаимодействовать со своим обществом, если желал получить
значительную сумму доходов для ведения войн. Так как
пред полагало сь, чт о
феодальный король «живет за свой
собственный счет», то поиски денег
-
принимая во
внимание повсеместное признание таких изречений
канонического права, как «то, что касается всех, должно быть
одобрено всеми» и «никаких налогов без утверждения»
-
влек ли
за собой созыв парламентских ассамблей, состоявших из
представителей основных сословий дворянства, духовенства
и
горожан,
а в Швеции
-
и
крестьян. В более широком
понимании, поскольку самым значительным источником
доходов были налоги, правители в многополюсной
государственной системе обнаружили, что не в их интер есах
«убивать курицу, несущую золотые яйца». Совсем
напротив
-
правители пытались привлечь торговцев и
ремесленников. Можно сделать обобщение, сказав прямо,
что
выжив ание капи тал изма было обеспечено, так как он
столкну лся
с
государствами,
а не с империей.
На этом основании можно сделать некоторые выводы.
Общеевропейский порядок, поддерживавшийся
Римско-католической церковью, фактически исчез приблизительно к
1300 г., хотя только с
принятием пр инци па
cuius
regio, eius
religio (чья власть, того и вера) и заключением Аугсбургского
религиозного мира в 1555 г.
(между германскими
протестантскими князьями и
императором Священной Римской
империи Карлом V.
-
Прим. ред.)
это было оформлено
формально.
Христианское вселенское сообщество сменила
совокупность
государств, деятельность и воздействие которых друг
на
друга составляли реальную европейскую политическую
жизнь. Соперничество между этими государствами
способст вовало
постоянному
по выше нию
роли территорий в
социальной жизни; хотя это было очевидно уже
в 1477 г., когда
не имевшая достаточной территории Бургундия потерпела
воен ное
поражение,
тем не мене е подобное обретение и
укрупнение территории оставалось длительным вековым
процессом
-
в 1500г. в
Европе было 500 суверенных
административно-территориальных единиц, а в 1900 г.
-
только 25.
Между концом XV в. и
Французской революцией
конкурентное давление проявлялось особенно сильно и,
сл едо ва тел ьно , роль государс тва
в общественной жизни стала намного
более существенной. Далее рассмотрим развитие, которое
привело в этот период к переходу от народного государства
к
национальному.
Почти за каждой проблемой, с которой сталкивались
правители с XVI по XVIII в., стояла «военная революция»,
произошедшая между 1550 и 1650 гг. В этой революции
было два ключевых аспекта. Хотя проникновение пороха
в военное дело поначалу было медленным, в конечном
итоге его влияние оказалось
чрезвычайно сильным.
Города и
крепости не стали беззащитными из-за применения
пороха: напротив, изобретение тяжелых «итальянских стен»,
способных выдержать массированные артиллерийские
удары й обеспечивающих пространство, откуда
мушкетеры могли стрелять в осаждающих, сделало захват
городов еще более трудным делом. Хотя при этом повысилась
стоимость содержания вооруженных сил, тем не менее,
произошел огромный рост их численности
-
в
некоторых случаях вдесятеро за один век; тот факт, что
подобные вооруженные силы нуждались в более интенсивном,
чем
раньше, обучении, необходимом для рационального
использования нового оружия, утяжелил бремя
государства. Цифры государственных расходов совершенно
очевидно показывают, что в начале Нового времени
важнейшим делом государства было ведение войны. Нужно
заметить, что в связанных с этим расходах наблюдался «эффект
храповика»: затраты государства подскакивали из-за
войны, но они оставались высокими и когда
восс танавл ивался
мир, так как надо было учитывать потребности
дальнейшего военного развития и гарантировать безопасность,
путем содержания расквартированных войск. Военные
изменения не прекратились в середине XVII в.; к концу
XVIII в.
развитие сельского хозяйства обеспечивало
содержание значительно больших армий, хотя массовая
мобилизация, которую это развитие повлекло за собой, была
полностью принята только армиями Французской
революции, в чем, возможно, нет ничего удивительного.
Однако эта сфера действительно является областью
непрерывной революции.
Воздействие военной революции на политическую
жизнь было немедленным и очевидным. Большинство
48

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
италья нских городов- государ ств пот ер ял и свою
независимость после французского вторжения в 1494 г.: меньшие и
более бедные государства не смогли защитить свой
суверенитет
в мире намного более крупных игроков. Нельзя
сказать, что эти города-государства не оставили никакого
наследия: их капиталистическая военная техника была
перенята по всей Европе, как армиями
английской
королевы Елизаветы I, так и
кондотьерами, подобными
Альбрехту Валленштейну. То, что существовали такие деятели,
пок азы вал о, насколько
трудно было
государствам
монополизировать применение силы, хотя самое их
существование зависело от этого. Чтобы обеспечить концентрацию
силы в своих
руках, государствам
иих
правителям были
нуж ны день ги, деньги и еще раз день ги.
Прежде чем проанал изиров ать до во ль но разную
тактику, применявшуюся
абсолютистскими и
конституционными государствами
в
сборе денег, сначала следует решить,
зачем государства вообще воевали. Хотя войны между
государствами могут быть вызваны многими спорными
вопросами, от территориальных притязаний до стремления к
укреплению авторитета, лучшим ответом на этот вопрос
остается ответ, данный в свое время такими мыслителями, как
Макиавелли, Гоббс и Кант: принимая во внимание, что
государства
в многополюсной системе не имели над собой
руководства, стремление сохранить безопасный
суверенитет всегда годится для того, чтобы сделать войну
целесообразной. Соответственно Франция отказа лась во время Т£>ид-
цатилетней войны примкнуть к Испании по ключевым
вопросам, несмотря на то что они разделяли католическую веру,
именно потому, что она предпочитала равновесие сил
возникновению любого государства-гегемона в Европе.
Однако нельзя считать, что европейские правители и
их народы были удовлетворены этой ситуацией: были даже
сделаны нерешительные попытки перейти от
межгосударственной анархии к подлинному сообществу государств.
Сначала дворы эпохи Возрождения пытались выработать
общие правила, по крайней мере, чтобы защитить с их
помощью своих послов. Этот процесс получил
дополнительную и довольно значительную поддержку в Аугсбургском
религиозном мирном договоре в 1555 г., в соответствии с
которым каждое государство получило право выбирать
свою религию (по принципу «чья страна, того и вера»). Но
к активным попыткам упорядочить международную
политику привели ужасы Цэидцатилетней войны. То, что
достойно внимания в планах, выработанных в Мюнстере и
Оснабрюке,
-
ибо были необходимы разные места для
встреч католической и протестантской сторон
-
это
попытка
рассмотреть вопрос о послевоенном устройстве. Эта
мера привела к успеху в будущем: положение
германских
князей было
гарантировано
таким
образом, что они
находились в безопасности до 1806 г. Что еще более важно
-
религиозный вопрос был устранен (за исключением,
конечно, войны против османов) из
международной
повестки
дня, хотя, конечно, можно сказать, что тогдашняя
неспособность как католиков, так
протестантов добиться
полной победы явилась фактором, определившим
возникновение
веротерпимости внутри европейской
цивилизации. Но попытка бороться с лежащей в основе
проблемой -
претензией Испании на гегемонию
-
была менее
успешной. Хотя Испания была усмирена, однако не было
создано правил, посредством которых могли быть
предотвращены будущие претензии на гегемонию. Тот факт, что
ни один европейский мирный договор в XVII и XVIII вв. не
приводил к выработке таких
правил, означал, что война и
подготовка к войне продолжали вынуждать государства
находить деньги, чтобы выжить. Как же они решали эту
задачу? В связи с этим
вопросом
мо жно выделить две
основные
формы государственного устройства
-
конституционализм (конституционный образ правления)
и абсолютизм (неограниченная монархия, самодержавие),
и
рассмотреть каждую по очереди.
Наибо лее очевидным полит ическ им и зм ен е ни ем в
Европе с конца XVI в. было создание абсолютистских
режимов в Австрии, Франции, Пруссии, России, Испании,
Швеции и королевстве обеих Сицилий. В принципе, было две
определяющих характеристики абсолютизма:
утверждалось, что монарх является единственным среди людей
источником закона, при этом управление должно
осуществляться посредством профессиональной бюрократии и
регулярной армии. С практической точки зрения
важно
обозначить границы предположительно «абсолютной»
власти.
Самодержавные правители не бы ли
императорами, они по-прежнему подчинялись божественному и
естественному праву; равным образом, по-прежнему
предполагалось, что они живут за свой собственный счет и не
имеют претензий на «частную»
собственность своих
подданных. За исключением России, самодержавные
правители не были склонны в действительности опираться на
представителей высших землевладельческих слоев:
намного более типичной была французская модель, в
соответствии с которой осуществлялся присмотр за ними в
Версале, и
присутствие
в нем
аристократов
во всяк ом случае
ослабляло их власть на местах. Но было ли достаточно этих
довольно ограниченных изменений, чтобы значительно
усилить власть абсолютного монарха? Ответ на это в
исторической перспективе должен быть ошеломляюще
негативным: в испытании войной абсолютизм сначала в
Испании, а затем во Франции проявил себя не отвечающим
требованиям времени. Связанную с этим
организационную слабость лучше
всего можно
увидеть,
сосредоточившись на
примере Франции.
Бунт крупной аристократии во вре мя Фронды в
середине XVII в. означал, что не было сделано ни одной
попытки
получить доходы у высшего землевладельческого
класса,
-
напротив, они были освобождены от налогов.
Попытка восстановить налоговую базу в конце XVII и в XVIII вв.
должна быть оценена как еще более крупная неудача.
Налогообложение оставалось в значительной степени
прямым по характеру и в значительной степени приходилось
на зе мл ю: сла бос ть абсолютизма ставится наибо ле е
отчетливо видна в
неудаче
-
и это несмотря на ограничение
независимости городов, осуществленное Ришелье! -
ввести косвенные на лог и на
т ор го в ые сделки, кот орые
быстро развивались
в XVIII в. Это всего лишь один пример
особых привилегий и освобождения от налогов, наиболее
важным из
которых б ыла
продажа должностей. К этому
должна быть добавлена порочная практика
семейственного протекционизма, которая
была
характерна даже для
реформаторского правительства Кольбера. Следствием
всего этого было то, что наибольшая часть налогового
бремени пришлась
на
крестьянское население
северо-востока
Франции. Неудивительно, что именно эта часть
крестьянства была готова
установить
свои законы в 1789 г.
Однако, чтобы осознать всю с лабость французского
государства, следует уделить некоторое вниман ие
сравнению долей собираемых налогов. В конце XVIII в.
французская экономика была
по-прежнему вдвое больше по
объему, чем британская, несмотря на то, что в экономике
островной нации большую роль играла коммерция. Тем не
менее Британия выигрывала любое столкновение в войне
за
Атлантику между двумя державами, за исключением
случая, когда она воевала в
одиночку,
пыта ясь
удерж ать
американские колонии. Причина этого успеха проста.
Налоги в долях от валового национального продукта
во
Франции поднялись с 5,06% в 1700 г. до 8,71 % в 1789 г.; в отличие
отнеев
Британии налоги поднялись с 11,9 до 18,61% в те
же годы (Goldstone, 1991). Прежде че м
обратиться к
рассмотрению важного вопроса, как это удалось Британии,
надо также подчеркнуть один спорный момент. В конце
1780-х гг. Франция столкнулась с кризисом, вызванным
банкротством: страна была неспособна оплачивать
накопившиеся военные расходы, хотя она на самом деле ни с
49

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
кем не воевала в течение некоторого времени. Слабость,
которая была обнаружена во французском обществе в
результате войны, не имела, однако, ничего общего с
истощением или бедностью: источник ее бед лежал в негибких
и
орга низацион но слабых институтах по -пр ежн ему
патримониального государства.
С кризисом, подобным тому, который случился во
Франции в 1789 г., Британия столкнулась в середине XVII в.
К 1640 г. мелкопоместное дворянство (джентри) не было
расположено отдавать налоговые
поступления королю,
внешней и внутренней политике которого они не
доверяли. Однако случай Британии отличается тем, что
политическая часть нации в 1640 г.
против остоя ла
не
абсолютному монарху, а просто королю, который желал добиться
этого статуса. Провал королевских притязаний был во многом
предопределен двумя факторами. Во-первых, из-за
геополитического положения Британия имела расходы скорее
на военно-морские, чем на сухопутные вооруженные силы;
это обстоятельство лишило монарха регулярной армии,
которая могла бы быть использована для эффективного
контроля за собственным обществом. Во-вторых,
централизованная природа феодализма в Британии означала, что
справиться с оппозицией королю было нелегко: там, где
европейские монархи могли иметь дело с одной
региональной ассамблеей в определенный момент, в Британии
единый национальный парламент был постоянным
фактором
политической жизни.
Последствия поражения абсолютизма в Британии
были глубокими, и наиболее примечательным
следствием стала возросшая эффективность государства. Победа
парламента в гражданской войне привела к
фундаментальным реформам. Пожизненное пребывание в должности
было постепенно ликвидировано, торговля должностями
обуздана, взяточничество не приветствовалось, жалованье
выросло и набор на службу открылся для всех, кто обладал
талантом. Были назначены коллегии уполномоченных,
чтобы курировать военно-морской флот и артиллерию,
надзирать за пошлинами и акцизами и новой армией,
свободной от продажности. Реставрация Стюартов в 1660 г.,
казалось, попыталась дать задний ход этим изменениям,
но
унизительное поражение
во
Второй голландской
войне (1665-1667 гг.) дало парламенту возможность вновь
провести ключевые реформы и пойти дальше.
В основе всех проведенных реформ лежал рост
парламентского контроля. Если между 1660-м и, скажем, 1725 г.
происходил значительный конфликт, то его ключевой
момент, который надо подчеркнуть, предельно ясен: рост
способности политической части нации контролировать
монарха заставил ее теснее соединить свою судьбу с
судьбой государства. Предмет спора можно сформулировать
очень просто: землевл адельческие с л о и общества были
готовы платить высокие налоги, потому
что могли
проследить, как они были
потрачены.
Различные источники
социальной силы скорее стремились
водномитомже
направлении
в
Британии XVIII в., чем противодействовали
друг другу. Нельзя отрицать, что противоречия
сохранялись.
Напротив, одним из выдающихся достижений
Британии в XVIII в. было создание концепции «лояльной
оппозиции», т.е . права критиковать детали, принимая
основы политического порядка. Это в свою очередь сделало
возможным такой рост экономики, при котором каждая
часть элиты получала выгоду. Если земля облагалась таким
же образом, то также происходило
очень
быстрое
развитие
ко ммерции,
что вполне удовлетворяло государство,
поскольку всегда легче облагать на ло го м то , что
находится в
обороте. То, что Британское государство не бы ло
слабым и что его власть была усилена расширением
коммерции, возможно, лучше
всего
подтверждается
основанием
Банка Англии в 1694 г. Если государство извлекло
немедленную пользу из того, как Банк уменьшил государственный
долг, превратив его в низкодоходную консолидированную
ренту, то его долгосрочная военная мощь была
чрезвычайно усилена возможностью брать больше займов.
Модернизация Британского государства в ключевых
сферах была в большей степени результатом везения, чем
неизбежным явлением. Наиболее важен в этом контексте
тот
простой факт, что Британия с конца XVIII в. смогла
перейти к крупному промышленному производству. В
отличие от Голландии, ранний капитализм в которой не смог
развиваться из-за истощения запасов торфа, Британия
имела достаточные ресурсы каменного угля, чтобы сделать
возможным са мо е коренное преобразование власти в
истории. Потеря американских колоний, явившаяся
следствием их отказа платить налоги без их утверждения,
оказалась также
замаскированным благом: она привела
к
дальнейшим нападкам на «старые пороки», сделавшим
государс тво дос та то чн о эффективным, чтобы
восторжествовать над революционной Францией. Хотя ключевым
элементом этой модернизации был раскол элиты, часть
представителей которой поддерживала «экономическую
реформу», следует отметить, к концу XVIII в. в
общественной жизни начали играть популярные политики. Если
одной причиной этого был рост в гражданском обществе
связей, к которым привела коммерческая революция того
времени, другой причиной было растущее
налогообложение, требовавшееся государству. В этом отношении
следует отметить важное изменение. Движения народного
протеста в XVI в. обычно вызывались местными проблемами.
К XVIII в. народный протест расширился на столь
обширной территории, что социальные движения стали в
результате направлены против государства.
Этот анализ истории Британии и Франции позволяет
рассмотреть последний вопрос большой важност и. Хотя
велся политический
спор
относите льно
природы
британских
-
или, довольно часто, английских
-
ценностей, не
может быть сомнения, что к
концу XVIII в.,
по отноше нию к
тому, что становилось
государством-нацией,
распространились националистические чувства. Принимая во внимание
геополитическое
соперничество,
почти не
удивительно,
что народное вскоре стало национальным, а это означает,
что в
рассматриваемое время происходило формирование
народных национальных стереотипов по всей Европе. Это,
однако, другой путь, чем тот, на
котор ом Британское
государство усилилось в XVIII в. , причем так, что это усиление
не раздробило общество. Контраст с Францией еще раз
очевиден. Там национальный принцип был закреплен только
в
революции, в ходе которой были развиты совершенно
новые политические
принципы, разделившие прежнюю
политику
и
политику раннего
Нового времени.
НАЧАЛО ГОСПОДСТВА ЕВРОПЫ В МИРЕ
К концу XVIII в. последствия усиления властных
ресурсов в Европе все сильнее проявлялись
в
мире.
Хотя
евр опей ское
вторже ние
в
Америку и в Азию поначалу было
небольшим и имело целью торговлю, но со временем оно
стало весьма могущественной силой. Испания и
Португалия покорили обширные империи не в последнюю
очередь потому, что болезни, которые они принесли,
привели к демографической катастрофе в Южной Америке.
Общество поселенцев в Северной Америке создало
совершенно новый социальный мир. Контроль из
Лондона (но не из Парижа) был менее
бюрократическим, но это
не облегчало
контролируемым жизнь: напротив, силы
гражданского общества, самонадеянные в своем расизме,
начали истреблять местные сообщества, с которыми они
сталкивались, как только они стали достаточно сильны,
чтобы это сделать. Потеря первой Британской империи в
Северной Америке, конечно, не предотвратила
широчайшего распространения этой империи по остальному миру.
Битва в Индии при Плесси в 1757 г. закрепила переход от
50

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
торговли к созданию территориальной империи в Азии.
Конечно, было бы ошибкой предположить, что
управ ление всегда осуществлялось непосред ст ве нн о
евро пейцами. Ча сто эт о было не т ак В Индии британская гегемония
осуществлялась через князей, пользовавшихся
покровительством англичан, чье существование все в большей
степени зависело от их
послуш ания;
в более общем
отно шен ии туземные государства
весьма сильно изменились в
результате контактов с Западом
-
и не в последнюю
очередь в Западной Африке, где деньги, полученные от
работорговли, сделали возможным поразительное построение
местных имперских систем. В целом, к
концу XVIII в.
только Япония и Китай оставались свободными от
вмешательства, но, как известно, и здесь ситуация должна была
вскоре
измениться. В общем, путь развития государств во все
большей степени стал
определяться
в
резул ьта те
влияния
европейского господства.
Это господство покоилось на двух взаимосвязанных
силах. Ранняя европейская торговля, несмотря на свои
потери
из-за вымогательства платы за
защиту,
час то
оказывалась совместимой и дополнительной к деятельности
исламских и китайских торговцев. Более того, большая
часть торговли изначально велась капиталистическими
торговцами, хотя такие торговцы
-
в особенности,
конечно, Голландская и Английская Ост-Индские компании
-
получали привилегии от государств. Но присутствие
конкурирующих капиталистических организаций не создало
стабильную ситуацию, при которой динамика развития на
периферии была бы такой же, как и в самой Европе.
Конкуренция между Португалией, Испанией, Голландией,
Францией и Британией в различных сочетаниях
побуждала к поиску гарантий. Боязнь, что другие страны могут
постоянно захватывать
территории, приводила каждое
государство
к
упреждающим территориальным
захватам.
Соперничество европейских государств между собой,
более чем капитализм сам по себе, поощряло построение
империй. В этом контексте следует подчеркнуть,
что
экономическое
развитие Европы ни в каком отношении не
зав исе ло эконо мичес ки от ее периферии3.
Все эти замечания позволяют сделать следующий
вывод. Не может быть никаких сомнений, что воздействие,
оказанное Европой на остальной мир, было чрезвычайно
разрушительным. Что-то при этом воздействии было
скорее случайностью, чем злым умыслом, как, например, ужас¬
ные демографические последствия эпидемий,
опустошивших Америку. Но большая их часть была результатом
необыкновенной жестокости и варварства: миллионы
африканцев умерли на «середине пути» работорговли между
Западной Африкой и Вест-Индией, в то время как целые
культуры были безжалостно уничтожены из-за жадности,
с которой европейские поселенцы захватывали земли.
Возвышение Запада не должно создавать никакого
впечатления триумфа, ибо рассказ об этом возвышении написан
кровью других стран.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Надо отметить, однако, что такого рода успех правления
в
очень большой степени зависел от того, что соседями государства
были не другие государства
такого же ма сштаба, а кочевн ики.
2
Надо провести четкое различие между феодализмом такого
рода
и
феодализмом Запада. Только в последнем случае
зе мля
формально отчуждалась, т.е. даже иллюзия того, что земля находилась
во владении пр ав ит ел я,
была отброшена.
3
Так как это утверждение противоречит большинству
современных
популярных
и
научных
точек
зрения,
очень стоит
рекомендовать блистательный детальный анализ этой проблемы в
работе O'Brien, 1982, pp. 1 -18.
БИБЛИОГРАФИЯ
GOLDSTONE, J. 1991. Revolution and Rebellion in the Early Modem
World. Berkeley.
HALL, J. A 1985. Powers and Liberties: The Causes and Consequences of
the Rise of the West. Oxford.
HUANG, R. 1981. 1587, a Ye a r of no Significance: the Ming dynasty in
decline. New Haven.
MANN, M. 1986. Sources of Social Power. Volume One: A History of
Power from the Beginning to AD 1760. Cambridge.
O BRIEN, P. 1982. European Economic Development: The Contribution
of the Periphery. Economic History Review, Kendal, Second Series,
vol. 35, no. 1, pp. 1 -18.
TILLY, C. (ed.) . 1975. The Formation of National States in Western
Europe. Princeton.
WITTFOGEL, К 1957. Oriental Despotism: A Comparative Study of Total
Power. New Haven.

5
КУЛЬТУРНЫЕ КОНТАКТЫ И ОБМЕНЫ
Гильермо Сеспедес делъ Кастильо
Два десятилетия, пролетевшие между первым
пу те шес т вием Христофора Колумба (1492 г.)
и
прибытием
португальцев на
Молуккские о-ва
(1512 г.)
по праву могут
считаться поворотным моментом между двумя
эпохами.
Можно считать, что
эпоху, предшествовавшую 1492 г., отличали
некоторое равновесие между великими цивилизациями
Евразии, их в основном сухопутный и континентальный
характер, небольшое количество контактов между ними и
все еще вторичная роль морского сообщения. Эпоха,
последовавшая после 1512г., стала свидетелем развития
регулярных морских путешествий между всеми континентами,
включая недавно открытый Новый Свет, а с конца XVIII в.
-
также
Австралию и о-ва Тихого океана; в результате там,
где раньше контакты между цивилизациями и культурами
были редкими или косвенными, случайными и
немасштабными, теперь они стали многочисленнее и важнее по
своим последствиям. Европа смогла воспользоваться всеми
преимуществами
новых
условий, не только пожиная
плоды торговли, которую она уже тогда осуществляла в
мировом масштабе, но также получая новые знания о мире и о
богатстве географического и человеческого разнообразия
Земли. Расширение интеллектуальных горизонтов
Европы послужило мощным стимулом, постепенно делая ее все
более продуктивной в экономической, технической и
более всего -
в
научной областях. Однако исламские
страны, Китай и Индия не воспользовались новыми
возможностями, они не смогли оценить их по достоинству
ипо
незнанию, а то и сознательно
отвергли. Все это, хотя и
постепеннее и медленнее, чем принято считать, привело
к нарушению прежнего равновесия между
цивилизациями Старого Света и смещению центра в сторону Европы,
доминирующее влияние которой в мире можно
наблюдать с середины XVIII в. Это влияние предвещает ее
последующую гегемонию как индустриальной и научной
цивилизации в XIX в.
ИСТОРИОГРАФИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ
ФРОНТИРА
Действительно, начиная с XVI в. контакты между
цивилизациями и народами постоянно расширялись, но
подобные контакты существовали всегда или по крайней мере с
т ех пор,
как человечество оказалось
разбросано по
большой части земной поверхности
и
образ жизни кажд ог о из
разнообразных народов становился все более
индивидуальным и отличным от других . Принимая во внимание
большое разнообразие этих контактов по содержанию
и
по времени, может оказаться полезным для их
класс ифик ации использовать конце пцию фронтира (от англ.
frontier; букв.
-
граница между освоенными и
неосвоенными поселенцами землями.
-
Прлш. ред.), которая берет свое
начало в
историографии Соединенных Штатов, но может
быть применена
ко многим
другим местам и
историческим
периодам. В самом широком смысле фронтир может
быть
определен
как
географическая область, в которой
находящийся в движении народ приходит в
соприкосновение с другим народом или народами, культура которых
отлична от его культуры. Фронтир также обозначает
сопутствующий процесс взаимодействия этих народов и их
культур, взаимно влияющих друг на друга (аккультурация)
в большей или меньшей степени. Если контакт не
приводит к военному или политическому господству одного
народа над другим народом или народами, то отдельные
элементы и характерные особенности чужой культуры
обычно избирательно становятся неотъемлемой частью
принимающей культуры, а последняя в свою очередь
оказывает подобное влияние на первую. Если разница в
уровне развития контактирующих культур очень велика, то
более развитая культура оказывает значительное влияние на
менее
развиту ю,
особенно если
гос подствует над ней в
вое нном и политич еском отно шении, приводя, воз мо жн о, к
полной ассимиляции более слабой культуры сильнейшей.
Обычно, однако, происходит слияние культур,
результатом
которого
становится новый синтез элементов
контактирующих культур, структурно отличающийся от
каждой из них. В таких случаях чаще одна из культур начинает
преобладать над другой или другими после сложнейшего
процесса, в котором поглощение культурных элементов
предполагает отбор одних из них, отказ от других и
изменение большей части элементов. В результате этого
появляется смесь, намного более сложная, чем может
показаться. В сфере религии, например, очевидное слияние
религиозных верований и обрядов различного
происхождения (синкретизм) не всегда является простым
наложением, но скорее представляет собой надстройку одной
религии элементами другой, которая на самом деле
прекращает свое существование, оставив после себя
наследство в виде суеверий, литургических разночтений и
местных
традиций или обычаев. Кроме того, встречаются
случаи сопротивления, либо выборочное сопротивление
отдельным культурным элементам, либо общее. В своих
попытках противостоять чуждому влиянию культура
претерпевает столь же серьезные изменения, как те, которые
произошли бы, если бы она смирилась с аккультурацией, хотя
это изменения другого рода.
ФРОНТИР В ДОИСТОРИЧЕСКИЙ ПЕРИОД
Меньше всего известны фронтиры, населенные не
имевшими письменности кочевыми народами
или
плем енам и, котор ые
ве ли
примитивное натуральное хозяйство.
Мы можем установить
их
передвижения
и
исто рию
либо
52

КУЛЬТУРНЫЕ КОНТАКТЫ И ОБМЕНЫ
по археологическим данным, которые никогда не бывают
достаточно убедительными, либо в результате
сравнительных лингвистических исследований. Устные предания
этих народов дают некоторые сведения об их прошлом,
перемешивая подлинные факты с мифами, а историю
-
с литературой в некое целое, которое очень трудно
истолковывать, тем более что речь идет об отдаленных
временах, поскольку методы, в настоящее время применяемые к
изучению устной истории, теряют большую часть своей
эффективности,
ес л и после опи сывае мого события
прошло более двух
поколений.
Примером могут послужить народы банту,
населяющие сегодня практически всю Южную Африку, начиная от
экват ора,
и насчитывающие более 60 млн. чел. Эти
нар од ы объединяет, во-первых, принадлежность к негроидной
расе,
а во-вторых,
тот
факт, что каждый из них говори т на
одном из более чем 200 языков подгруппы банту нигеро-
конголезской языковой семьи; одним из наиболее
широко распространенных языков является суахили,
испытавший влияние арабского языка и являющийся своего рода
лингва франка, используемым сегодня в Танзании, Кении,
Уганде, Демократической Республике Конго и на островах
и морском побережье Восточной Африки. Начиная с
XVIII в. на языке
суахили развивается письменная
литература, использующая арабский алфавит. Общность расы и
языка свидетельствует о едином происхождении;
расхождение языков и образа жизни указывает на значительную
географическую разбросанность, общие контуры которой
могут быть определены сопоставлением археологических,
лингвистических, ботанических и даже исторических
данных (например, упоминание в труде «География»
Птолемея и у других древних авторов).
Рассредоточение племен банту, по-видимому, началось
в начале нашей эры в результате быстрого роста
населения, который произошел из-за сочетания трех факторов.
Первым было введение в состав африканских видов
растений на территориях к югу от Сахары окультуренных
видов растений из Азии, таких как ямс и банан, которые были
привезены на Мадагаскар эмигрантами из Малайи, а затем
распространились по ближайшему морскому побережью
континента, создавая таким образом основу для развития
продуктивного тропического сельского хозяйства.
Вторым было начало обработки металлов и использования
железа, распространи вшихся
с
севера континента, что
сделало возможным производство более эффективных
орудий труда. Третьим фактором было распространение
одомашненного
крупного рогатого
скота из Египта вдоль
восточных
нагорий, что способствовало возникновению
культурного разнообразия внутри группы благодаря
появлению пастушеских народов. Начиная с XV в. на
плодородных землях
вокруг восточно-африканских озер, от оз . Мо-
буту-Сесе-Секо (бывш. Альберт) на севере до оз. Танганьика
на юге возникло
некоторое количество государственных
образований народов банту, по статусу являвшихся
монархиями «божественного происхождения», среди которых
наиболее известными были: Буганда на северном берегу
оз.
Викгория-Ньянза (Виктория); Руанда, рядом с оз. Киву;
Луба на западном берегу оз. Танга ньика и
Лунда
-
к юго-
востоку от него. Появление в
Африке, начиная с XVII в.,
маиса, табака и
других американских растений
способствовало дальнейшему развитию этих и
других государств
Африки.
По мере продвижения на юг племена банту поглощали
группы негроидного населения, расселившееся ранее в
бассейне р. Конго, бушменов далее к югу и готтентотов -
народ смешанного бушменского и европеоидного
происхождения, все еще широко распространенный по всей
Восточной Африке около 1000 г., который в конечном
ит оге та кж е бы л ассимилирован племенами банту. Последние
достигли крайнего юга континента вскоре после 1770 г. и
вступили в контакт с бурами (африканерами) тогдашней
голландской колонии мыса Доброй Надежды, где и
остались до наших дней.
На берегах Арктики, которые долго оставались
незаселенными, основные перемещения народов,
принадлежащих как к европеоидной, так и к монголоидной расам,
происходили в направлении с юга на север. Народы
монголоидной расы в течение долгого времени расселялись из
региона вокруг оз. Байкал к северо-западу, северу и
северо-востоку; некоторые из этих народов, например якуты,
достигли середины течения р. Лены только в XVII в.;
другие, как народы протоэскимосской группы, рано
достигли арктического региона и, возможно, были первыми, кто
переключился с охоты на северного оленя и
пресноводного рыболовства на охоту на морских млекопитающих и
морское рыболовство. Современная эскимосс кая
культура, однако, является не
пережитком древнего образа
жизни, а результатом более позднего развития, известного
археологам как северная морская традиция; это
разновидность культуры, которая сформировалась в Северо-
Восточной Сибири в районе Берингова пролива
незадолго до начала нашей
эры
и
распространилась вдоль
Арктического побережья на восток, пока
приблизительно в
1200 г. не достигла западного побережья Гренландии
(археологическая культура эскимосов Туле). Перемещаясь
вдоль побережья Гренландии на юг, эти
народы вступили
в
конфликт с поселенцами
-
викинг ами скандинавского
происхождения, которые покинули остров незадолго до
1500 г. Тем не менее, несколько десятилетий спустя
европейцы вновь вернули утраченные позиции на
острове
в
результате отдельных визитов китобойных
судов,
а начиная
с 1721 г.
-
в
результате прибытия первых датских
иммигрантов, которые вскоре смешались с местными эскимосами.
Европейское присутствие в Северной и Южной
Америке было в некоторых случаях препятствием для
переселения туземных народов, например, карибов, которые
продвигались с побережья Венесуэлы и Малых Антильских о-вов
и были остановлены в Пуэрто-Рико; с другой стороны, это
присутствие
вызвало дальнейшую миграцию
-
немало
племен оставляли свои обычные места обитания, уходя
от
европейцев и иногда испыт ывая трудности при
адаптации к иной природной среде. Даже на тех территориях,
которые не были
непосредственно затронуты европейской
колонизацией, ее последствия ощущались в виде
опустошительных эпидемий инфекционных заболеваний,
завезенных из
Старого Света и передававшихся по местным
торговым путям на большие расстояния. Однако
появление лошадей и освоение способов их объездки улучшило
жизнь многих туземных народов,
облегчая
охо ту
на
гуанако в пампасах и в Патагонии и на бизонов в
прериях
Северной Америки, что, начиная с XVI в., привело к росту
населения на этих территориях.
ФРОНТИРЫ ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ
Хотя все цивилизации прошли через этап
территориальной экспансии, европейская цивилизация в силу ее
исходного географического положения считалась более
склонной к экспансии, чем любая другая, со времен ее
скромных истоков в Древней Греции и ее
распространения по берегам римского Mare Nostrum (Средиземного
моря). Римские завоевания и установление римских
порядков послужили причиной того, что мир Средиземноморья
в культурном отношении был единым целым, и это
подготовило его к распространению христианства, которое
стало его главной отличительной чертой в религиозном
отношении. Действительно, именно Церковь защищала
европейскую цивилизацию от вторжения варваров или
варварских народов, а также, проповедуя им Евангелие,
добилась их культурной ассимиляции и таким образом
расширила Европу на север и восток, превратив в своих
53

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
единоверцев германские, скандинавские и славянские
народы.
Экспансия Европы продолжалась, несмотря на
территориальные потери вследствие вторжений, которым она
регулярно подвергалась; арабские завоевания в течение
VII и VIII вв. навсегда лишили ее романизированных земель
Северной Африки, а также на некоторое время большей
части
Пиренейского п-ова; в течение IX и X вв. она
подвергалась набегам норманнов с севера и мадьяр с востока;
в то время как сарацины вступили во владение
Средиземноморьем и некоторыми о-вами Средиземного моря в
XIII в., монголы
разоряли Восточную Европу, разрушая
только что сформировавшиеся первые русские княжества;
затем, в течение XV и XVI вв., турки-османы, уничтожив
Византийскую империю, начали представлять угрозу как для
Центральной Европы, так и для восстановленного
европейского присутствия в Средиземном море. За долгие века
перемежающееся расширение и сокращение фронтира
между Турцией и Европой привело к появлению
множества этнических, религиозных и языковых анклавов,
которые в конечном итоге создали базу для геополитической
концепции балканизации, потенциал которой для
культурного разнообразия, а также для политических и
военных
конфликтов сохранился до наших дней.
Одним из ранних примеров экспансии особой
значимости является первый крестовый поход, начавшийся в 1096 г.
как общее предприятие всего христианского мира по
освобождению Святой Земли от «неверных» и обеспечению
безопасного доступа туда для христианских паломников.
В Палестине и Сирии крестоносцы основали королевства,
противостоявшие мусульманскому давлению до их захвата
в 1291 г.; пока они
существовали, купцы из Венеции, Генуи и
других итальянских городов-государств осуществляли
материально-техническое снабжение крестоносцев и
предоставляли транспорт для паломников. Они также основали ряд
фактории в Восточном Средиземноморье и на берегах
Черного
моря.
С этого
времени
и до XVII в., когда Венеция
потеряла эти колонии, она была главным
пос редник ом ме жду
Европой и Востоком, богатея на торгов ле доро гими
товарами и
предметами роскоши, привозя на Запад восточные
пряности, китайские шелка, персидские ковры и другие
азиатские ремесленные изделия. Генуя, соперничавшая с
Венецией до XV в., распространила свою торговую деятельность на
Западное Средиземноморье, и это привело к тому, что
итальянские коммерческие, финансовые и мореходные
достижения стали известны на побережье Пиренейского п-ова, где
они впоследствии были использованы испанскими и
португальскими мореплавателями для исследования
Атлантического океана и торговли с Америкой.
Чтобы компенсировать потери, понесенные в
Восточной Европе, европейцы в течение XV в. методично
исследовали Атлантический океан, и это имело
решающее
значение для последующего развития европейской
цивилизации. Эти исследования начались в XIII в., после того как
христиане отвоевали юго-западную часть Пиренейского
п-ова, со скромных атлантических путешествий
португальских и андалусских рыболовов, которые исследовали
воды между Гибралтарским проливом и мысом Бохадор и
на обратном пути вновь открыли Канарские о-ва и
группу
о-вов
Мадейра и впервые достигли Азорских о-вов. Рыба,
которую они ловили, стала главным сырьем в
производстве
продуктов длительного хранения, которые
пользовались отличной репутацией. На экспорт шла как соленая
рыба, так и роскошные морепродукты, особенно тунец в
оливковом масле. Для рыболовства в глубоких водах
требовались специальные суда, и это подстегнуло творческую
мысль корабелов, которые, соединив различные методы
средиземноморского и атлантического судостроения,
разработали новые типы кораблей, наиболее успешным из
которых
оказ ала сь
каравелла, которая стала основным
средс твом исследов ания А т ла н т ик и и всей атлантической
береговой линии в течение XV и XVI вв.
Итак, имея в своем распоряжении опытных моряков
и
подходящие суда, генуэзские, испанские и португальские
купцы направили свои устремления на изучение
Атлантического побережья Африки, где на далеком юге добывалось
золото, которое затем привозилось в мусульманские
города Средиземноморья. Затем принц Генрих (Энрике)
Мореплаватель, сын и брат португальских королей,
обеспечив планомерность и непрерывность этих усилий и
предоставив начальный капитал, сделал исследование
побережья между мысом Бохадор и Сьерра-Леоне
масштабным и доходным предприятием, которое после его
смерти в 1460 г. имело столь
высокую репутацию,
что его
страна занялась этими исследованиями в национальном
масштабе.
Вскоре после этого, в 1472 г., когда
исследования ГЬинейского залива п ок аз а ли , чт о континент
суж ается к
югу, был сделан вывод, что крайняя южная оконечность
Африки находится недалеко; перед первооткрывателями
была поставлена новая цель
-
найти прямой морской путь
из Европы в Восточную Азию. Самым желанным товаром
оттуда были пряности, ранее приобретавшиеся
втридорога у мусульманских
и венецианских посредников.
Португальцы обогнули мыс Доброй Надежды в 1487 г., хотя и с
большими трудностями и покрыв большее расстояние, чем
ожидалось, а в 1497 г. Васко да Гама
предпринял первое
пря мо е путешествие
в Индию. На Молуккских о-вах,
основном источнике пряностей, удалось высадиться в 1512 г.
В Африке португальцам удалось наладить переброску
к
побережью суданского золота, которое ранее вывозилось
исключительно через Сахару по мусульманским
кара ванн ым
путям. Караванные пути также были единственным
каналом торг овл и черными рабами, которых
португальцы перенаправили к побережью, занявшись
работорговлей с середины XV в. и значительно расширив ее веком
позже.
Португальцы надеялись обеспечить себе
монополию на торговлю пряностями в Азии; это им не удалось,
так как пряности продолжали поступать в Европу по
старым маршрутам через Османскую империю и Венецию,
тем не менее начиная с 1501 г. морской путь вокруг мыса
Доброй Надежды стал пр еи мущественно пу тем перевозки
пряностей. Кроме того, португальцы смогли утвердить свое
господство над основными морскими путями
в Индийском
океане, вытесняя прежних монополистов
-
мусульманских
купцов, торгуя с использованием своих собственных
судов и требуя, чтобы иностранные корабли имели при себе
картаьи, т.е. португальскую лицензию, чтобы
гарантировать себе безопасность.
Принимая во внимание дальность
и
продолжительность пути
в Азию, на португальских
и
испанских верфях начали строить более
крупные корабли
-
караки и иао
-
с
широкими парусами,
значи тельным
водо измещени ем, на
кот оры х
могло быть установлено
изр яд но е количество
пушек.
Техническое превосходство европейцев
-
не только
португальцев,
но также голландцев, англичан и
французов,
которые последовали за ними в Африку и Азию начиная с
XVII в., проявлялось в их парусных судах и пушках,
которые позволили им господствовать на море, хотя они
всегда были слабы на суше (карта 8). По этой причине
португальцы построили свою морскую торговлю на минимум е
факторий (торговых пунктов) и городов в гаванях ,
сначала захваченных, а затем обороняемых с моря. Фактории,
созданные в соответствии с древней средиземноморской
традицией финикийцев и греков, были более или менее
укрепленными торговыми портами, расположенными на
побережье или на прибрежных островах,
представлявшими собой сочет ание скл ад а, ры нк а,
места стоянки на
якоре
и поселка. Самые крупные из них превратились в
города. Значительное смешение рас, как биологическое, так и
культурное, происходило в факториях и вокруг них в
результате устойчивых, но главным образом неузаконенных
связях между португальскими мужчинами и туземными
женщинами; их потомки, ревностные христиане, сыграли
54

КУЛЬТУРНЫЕ КОНТАКТЫ И ОБМЕНЫ
выдающуюся роль в распространении португальского
языка, более или менее измененная форма которого стала
использоваться на очень большой
территории,
постепенно
распространившись
как лингва
франка в огромных
прибрежных регионах Азии и Африки.
Росту торговли сопутствовало перемещение населения
на архипелаги Центральной Атлантики, а позднее и в
Новый Свет. В Средние века народы Пиренейского п-ова
имели длительный и напряженный опыт жизни во фронтире:
они селились в
пустынных регионах, покоряли
мусульманские народы
и вновь заселяли большие
города
и сельские
территории, практиковали сезонный перегон
скота на
новые пастбища и стали мастерами организации algaras
и cabalgadas
-
неожиданных стремительных пеших или
конных набегов на вражескую территорию для захвата
полудвижимой или движимой добычи. Кастилия
получила свое название из-за множества
крепостей
-
casteUa на
средневековой латыни, построенных для защиты от
набегов мусульман, которые также усвоили тактику контратак
и засад. Португальцы просто продолжали действовать, как
и
ранее, когда отправились на кораблях завоевывать север
Марокко; при этом они считали, что земли этой страны
они о т во е в ыв а ю т обратно, так как они принадлежали
древней Hispania готапа (римской Испании) и их население
было обращено в христианство до арабского завоевания.
В период между взятием Сеуты в 1415 г. и поражением в
битве при Алькасарквивире в 1578 г., Португалия пролила
немало крови в своих тщетных претензиях на господство
над этой территорией. Кастилия ограничилась серией
кавалерийских набегов и грабительских экспедиций, с
1393 г. сосредоточившись на Канарских о-вах до полного
их завоевания в 1496 г. Тем временем португальцы
заселяли остававшиеся необитаемыми архипелаги в
центре Атлантики, которым, как и Канарам, суждено было
превратиться в простое территориальное продолжение
Европы, неотъемлемой частью которой они вскоре стали.
Как только была открыта Америка, кастильцы начали с
1494 г. основывать торговые пункты на Больших
Антильских о-вах для добычи обнаруженного
первооткрывателями рассыпного золота. Запасы золота истощились за
четверть века, но благодаря ему было профинансировано
как распространение в Америке одомашненной
европейской флоры и фауны (что представляло собой подлинную
экологическую революцию), так и завоевание «исконной»
Америки, т.е. территорий от Центральной Мексики до Перу,
где были созданы туземные цивилизации.
Яркие события завоеваний (Конкисты), которые в
основном завершились через короткий промежуток времени,
обычно оставляли в тени намного более важный и
длительный процесс заселения и колонизации, который
последовал
непосредственно за ними и имел ярко выраженный
средневековый отпечаток Каждый из более чем 200
кастильских
городов, основанных во время или после Конкисты,
исторически послужил небольшим, но сильным очагом
культуры, истинным центром распространения
европейского образа жизни, относительно изолированным из-за
огромных расстояний и поэтому вынужденным быть как
можно более самодостаточным, чтобы выжить.
Кастильский город в Америке, который играл роль,
сравнимую с ролью римских колоний в Древнем мире
Средиземноморья, предоставил физическую и
организационную основу для создания общества по образу и подобию
европейской сословной системы. Отсутствие правящего
класса -
так как там не было
аристократии
-
возмещалось
тем, что
конкистадоры и первые поселенцы переняли
функции и образ жизни дворянства,
по
крайней мере до
тех
пор пока оно не было создано. Это общество,
приспособившееся к местным реалиям, допускало присоединение
к себе новых смешанных социальных групп,
двусмысленно
именуемых кастами, которые появились в результате
интенсивного и
широкого биологического и культурного
смешения. Что касается аборигенов, известных как индейцы,
то они также поглощались городским обществом в
намного больших количествах, чем
принято считать, пока
не оказались полностью
ассимилированы
в
культурном
отношении.
Каждый город был экономическим центром
средневекового типа, характеризующимся полным экономическим
многообразием, стремлением к самообеспеченности и
намерением добиться обильного и недорогого снабжения
потребительскими товарами; он зависел от Европы
только в части
получения двух основных металлов -
железа и
(только в Мексике) ртути, использовавшейся при
обработке серебра. Оба металла могли импортироваться
благодаря избыточному продукту, появлявшемуся в результате
добычи золота и серебра не только для экспорта
в
Европу, но
и для формирования инвестиционного капитала,
необходимого для внутреннего экономического развития,
которое в целом было быстрым. В противоположность
средневековому характеру колонизации, политическая
структура американских доминионов Кастилии была очень
современной, так как абсолютная монархия одержала
победу над надменными и почти феодальными
устремлениями конкистадоров. Последней европейской моде и
европейским образцам следовали также в науке,
литературе и искусстве.
В отличие от испанцев, португальцы установили
в
Бразилии экономическую систему, которая может быть
охарактеризована как колониальная из-за ее полной
зависимости от Европы. Основой этой системы была
специализация на
прои зводст ве сахара,
а впоследствии и
другой
тропической сельскохозяйственной продукции
-
для
растущего европейского потребительского рынка.
Сельскохозяйственное предприятие, где выращивался сахарный
тростник и производился сахар (на некоторых из них
-
в
рафинированном виде), называлось
engenho, или сахарная
плантация. Сахарная плантация, адаптация средневековой
модели, получившая развитие в итальянских колониях в
вос точн ом Средиземноморье, была оче н ь своеобразной
смесью капиталистического
предприятия
и
патр иархал ьно го, почти
феодального микросоциума, потребность
которого в рабочей силе привела к развитию работорговли
между Африкой и Америкой; она служила
плавильным
тиглем для европейской, африканской и туземной рас и
культур. Начиная с XVII в. сахарные плантации в голландских,
французских и британских колониях на Малых
Антильских о-вах значительно
расширились для увеличения
производства, руководство
ими
осуществлялось в
соответствии с более прогрессивными
экономическими
критериями и более обезличенным образом (карта 9).
Хотя и существует циничное утверждение, что религия
была предлогом, а жадность
-
мотивом, нет сомнения, что
в силу своего средневекового происхождения
религиозная составляющая в иберийской колонизации была очень
сильна. Взамен привилегий королевского патронажа
кастильская и
португ альск ая коро ны
не только
осуществляли, начиная с 1508 и 1514 г. соответственно,
финансирование и
защиту церковных учреждений на
ко лони зир ован ных
территориях,
но и взяли на себя более
сложную
и
обременительную задачу проповеди Евангелия туземным
народам и всем язычникам вообще. Хотя христианство
нигде не укоренилось в какой бы то ни было постоянной
форме, за исключением небольших территорий в Азии и
Африке, где португальцам удалось упрочить его влияние,
считается, что в христианство было обращено от 0,5 до
1 млн. туземцев из небольших групп, рассеянных от
африканского королевства Конго до Молуккских о-вов, Китая и
Японии. Эта цифра мала, если сопоставить ее с совокупным
населением этих двух континентов, но велика, если принять
во внимание ограниченность средств, которыми
располагала португальская корона для этих целей, небольшое
количество миссионеров и краткость их жизни в нездоровом
55

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Карта 8. Европейское влияние в Восточном
полушарии
в 1690 г.
(по G. Cespedes)
климате. Более разумные проповедники пытались деевро-
пеизировать христианство, стараясь адаптировать суть его
догматов и этики к традициям
и
характерным
особенностям той цивилизации, в которой оно должно было
распространяться; однако эта попытка, которая
могла бы
иметь весьма весомые исторические последствия,
вызвала
серьезную оппозицию среди
самих
миссионеров,
теологи чес кие
дис пу ты
в
Европе и столь же
сенсационные разногласия, как и те, что
вспыхнули по поводу
♦Китайской литургии» и «Малабарской литургии». В
конце концов после долгих сомнений и увиливаний от
прямого ответа в XVIII в. Ватикан осудил эти обряды, в
результате чего христианство и европеизация остались
тесно связаны друг с другом.
Иная, хотя в чем-то и сходная попытка отделить
обращение в христианство от испанизации была сделана в
Америке францисканцы в Мексике, доминиканец Бартоломе
де Лас Касас в колониях Центральной Америки и иезуиты
в
парагвайских миссиях
-
лишь некоторые из тех, юго
пытался
построить утопическую Церковь, состоящую
исключительно из американских индейцев и европейских
миссионеров. Хотя они и добились некоторых успехов, почти
всегда носивших временный и никогда решающий
характер, неразрывная связь
обращения в христианство с
испанизацией навязывалась сознательно.
Когда папство наконец получило средства для создания
Конгрегации распространения веры (1622 г.) и попыталось
взять
задачу распространения христианства
непосредственно в свои руки, отозвав полномочия, предоставленные
испанской и португальской коронам при создании
системы королевского патронажа, чтобы избавить миссии от
националистичных предвзятости и сути, было уже
слишком поздно, чтобы преуспеть в этом. Испанская церковь
обратила индейцев испанской Америки в христианство,
хотя некоторое количество пережитков до-испанских
религий уцелело в местных традициях, обрядах, суевериях и
магии.
Проводя политику создания поселений для
обращенных в христианство индейцев (редукции и
конгрегации), государство собрало пришедшие в упадок туземные
общины, придав им физическую и организационную
структуру пуэблос де индиос, индейских городов, в
которых смешанная индейско-испанская культура начала
заменять туземные культуры. Случаи подлинного
религиозного синкретизма, например такого, как возникший
среди народа майя на п-ове Юкатан к концу XVIII в., или
частичной испанизации были исключительно редки:
двойной и одновременный процесс обращения в христианство
и испанизации, сравнимый с романизацией
Средиземноморья в древности, был глубоким, всепоглощающим и
необратимым даже в Бразилии, где он проходил менее
активно. (Нужно заметить, что до конца XVII в.
португальцы считали себя испанцами (.Spaniards); это наз ван ие
использовалось до этого
времени применительно
ко всем
народам Пиренейского п-ова.)
В отличие от колонизации, осуществлявшейся
испанцами и
португальцами, колонизация, предпринятая позднее,
начиная с XVII а, голландцами, англичанами, французами
и в меньшей степени шведами и датчанами, соответствова¬
56

КУЛЬТУРНЫЕ КОНТАКТЫ И ОБМЕНЫ
Ноам Коша»
А
Б
// Французские
Щ| Английские
sjg V Испанские
I I I I Португальские
А-заселенные территории
Б-территории, на которые
заявлены права
Карта 9. Европейская экспансия в Западном полушарии в 1697 г. (по G. C€spedes)
ла более продвинутой стадии развития капитализма.
Поэтому она
привела к более интенсивной и эффективной
экономической эксплуатации колоний в пользу
соответствующих метрополий. К середине XVIII в., Малые Антильские
о-ва обеспечивали больший объем трансатлантической
торговли и большие доходы для Франции и Англии, чем вся
Испанская Америка для полуостровной Испании. С другой
стороны, расходы на
управление
и
оборону испанской
Америки были огромны в сравнении с расходами на
содержание малых островов и небольших британских и
французских доминионов. В то время как испанская
колонизация имела целью заселение, обустройство обширных
территорий и насаждение на них христианства, более поздние
неиберийские поселения были «колонизаторскими*
(поскольку они стремились к экономической эксплуатации и
зависимости, а не к экономическому развитию). Они были
сосредоточены на организации торговли и не
интересовались
миссионерской деятельностью; смешение рас
сократилось до минимума, и колонисты основывали свои
поселения на границах территорий, населенных туземными
народами. Франция может считаться, кстати,
промежуточным случаем: миссионерская деятельность осуществлялась
не под королевским покровительством, а через Парижское
общество иностранных миссий (Societe des missions
etrangeres de Paris); была предпринята попытка колониза¬
ции Северной Америки, но население было столь
рассредоточено и немногочисленно, что не смогло
противостоять нападениям британцев.
ФРОНТИРЫ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
В принципе, географически относящаяся к Европе
часть России являлась фронтиром или территорией
контактов между славянскими народами, жившими в лесных
регионах, и тюркскими и монгольскими степными
народами из Центральной Азии, поселившимися к югу от них.
Новгород, поддерживавший связи со сторонами
Балтийского моря и купцами Ганзейского союза, был торговым
центром славянской зоны и ее связующим звеном с
Европой, в то время как Москва стала бастионом защиты
славянских народов от степняков со второй половины XIV в.
В XIV в. славяне на этой территории продвинулись к северу,
частично вытеснив, а частично ассимилировав финнов и
саами (лопарей), культура которых была довольно
примитивна. Начиная с 1478 г. славянская зона была
политически объединена под властью московских великих князей
и царей, которым между 1552 и 1598 гг. удалось уничтожить
татарские ханства, которые препятствовали
продвижению на восток от линии между Уральскими горами и
57

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
течением р. Во лги .
Фронтир Сибири таким образом стал
доступен,
иее
северо-западная часть была занята
русскими к концу века. В течение следующего века они
продолжали свое продвижение на восток, пока не достигли
Тихого океана. За исключением региона вокруг оз. Байкал, где
местные народы оказали
некоторое сопротивление,
на се ле н ие , разбросанное по огромной территории
небольшими группами, культура которых дальше к востоку
становилась все более зачаточной, было частично истреблено,
несмотря на оградительные предписания
из Москвы, а
частично
ассимили ровано
в
культурном отношении.
Причиной столь необыкновенно быстрой экспансии
был высокий и продолжавший расти спрос на меха как в
самой России, так и в Западной и Северной Европе, куда
экспортировалось до 80% мехов, производимых в
Сибири. Перемещение фронтира на восток стало возможным
благодаря храбрости, выносливости и энергии русских
охотников, но также
потому,
что климат и
рельеф новых
земель не очень отличались от
природных условий
северной России, к которым они привыкли; у русских также
было развито речное судоходство, что позволяло им
легко
пересекать наземный фронтир, столь непохожий на
морской фронтир Западной Европы. К тому же они не
столкнулись с серьезными человеческими препятствиями:
в большей части Сибири им встречались лишь
разрозненные племена примитивных охотников, отношения между
которыми были отмечены соперничеством и
враждебностью, и каждое из них пыталось склонить русских на свою
сторону, но в конечном итоге уступило им.
Первыми на восток шли охотники, их было немного,
но их
оружие и орудия труда обеспечивали им
подавляющее техническое преимущество над туземцами; за ними,
во
втором ряду, купцы, покупавшие
меха и снабжавшие
охотников всем необходимым, создавали постоянные
пути для связи и
торгов ли
с Западом; правительство в
Москве создало вдоль этих дорог укомплектованные
не б о ль ш и ми гарнизонами укрепленные посты в местах
наибольшей стратегической важности, как для того, чтобы
оборонять
территорию,
так и для того, чтобы
поддержать первых
воевод в их усилиях наладить местное управление
и
при мен ени е
правовых норм.
В течение первой половины XVIII в. та часть
Сибири,
которая относится к тайге, или зоне хвойных лесов,
значительно изменилась.
Во-первых, новый приграничный регион,
производящий кожи и меха, обнаружился в Северной
Америке, откуда англичане, работавшие на «Компанию
Гудзонова залива», и, главным
образом, охотники французского
происхождения и метисы уже посылали в Европу большие
объемы мехов.
Во-первых, они конкурировали
в отношении
сорт а, добротности и цены с меха ми, присылаемыми из
России, которая была вынуждена скорректировать свои цены и
снизить
размер прибыли именно тогда, когда транспортные
пути дотянулись до Дальнего Востока. Во-вторых, авангард,
находившийся во фронтире, состоял уже не из одних
охотников, но также из военных гарнизонов, расквартированных
в
портах вдоль Тихоокеанского побережья; они служили
базами для морских экспедиций, предпринимавшихся либо для
прокладки морского пути в Европу через Северный
Ледовитый океан, либо для укрепления рыболовного промысла,
недавно начатого на Алеутских о-вах, либо для исследования
побережья Аляски, где вскоре поселились русские. Эта
морская разведка, которая явилась подлинным началом научных
экспедиций, характерных для просвещенной Европы в
течение
второй половины века, была
примечательным
новшеством, свидетельствовавшим об уже полной европеизации
России. Около 1725 г. появление
металлообрабатывающих
заводов, построенных у железных и медных рудников на
Урале, отмети ло на ча ло нового горнодобывающего
фронтира Сибири, появлению которого предшествовало
открытие нескольких золотых и
серебряных месторождений и
который полностью развился
вXXв.
Степные регионы
на юге
русские заняли намного
позже из-за
агрессивности татаро-монгольских народов
и
военной эффективности их легкой кавалерии. По-видимо-
му, в конце XIII в. монголы
совершали набеги в Бирму и в
южнокитайскую провинцию Юньнань, что послужило
причиной распространения бубонной чумы среди
популяции степных грызунов; возникшая в результате этого
эпидемия среди людей в течение XIV и XV вв. привела к
сокращению численности населения в обширных
районах Центральной Азии и даже на юге Европейской части
России, что, по-видимому, подтверждается тем, что
значительные
территории Украины были необитаемыми, когда
в самом начале XVI в. там появились русские. Кроме того,
монголы научились у китайцев использовать порох, и у
них было немало возможностей приобрести
огнестрельное
оружие, которое Османская
империя
с удовольствием
пос та вля ла
Крымскому ханству. Однако ни монголам, ни
татарам не удалось создать достаточные запасы пороха и
боеприпасов для своего оружия. Столь подверженные
эпидемиям и не имевшие собственной военной
промышленности, сравнимой с европейской, степные
народы
впервые в
истории перестали представлять собой угрозу
оседлым цивилизациям Юга, Востока и Запада. В XVII в.
монгольские всадники, ранее непобедимые и
представлявшие собой самую эффективную легкую кавалерию, когда-
либо встречавшуюся в военной истории, оказались
беззащитными перед довольно сложным огнестрельным
оружием и в военном отношении отстали от жизни. Начиная
с XVIII в., степи наводнили русские крестьяне, искавшие
новые пахотные земли, и в конечном итоге они заселили
эти земли и
вступили во владение ими.
На берегах р. Амур русские вступили в контакт с
китайцами, которые также искали пахотные земли и дв иг али сь
на
север, открывая и заселяя обширные лесные территории
Маньчжурии. Эти контакты привели
к
пре вращ ению
чая в
русский национальный напиток и к заключению Нерчин-
ского
договора (1689 г.) между Российским государством и
маньчжурской Цинской империей, по которо му весь
бассейн Амура оказался под контролем Китая до середины
ХЗХ в. Именно с этого времени граница между Китаем и
Россией была проведена по реке. В конце XVIII в. казаки
южного
фронтира, которые уже представляли собой часть
регулярных царских войск, расширили русский контроль до
Черного моря и регионов, близких к Кавказским горам и
северо-восточным берегам Каспийского моря (карта 8).
ФРОНТИРЫ ИСЛАМА
До XVII в. исламский мир был наиболее обширной,
влиятельной и могущественной цивилизацией,
сосредоточенной вокруг трех главных государств. Богатейшей и
несомненно сильнейшей в военном отношении была турецкая
Османская империя, которая в XVI в. господствовала над
Малой Азией, Западной Азией, Египтом, Северной
Африкой (за исключением Марокко) и Юго-Восточной
Европой, где она продолжала расширяться, пока не начала
угро жать Вене в 1529 г. К
востоку от Османской империи
Персидская империя испытывала поразительное
экономическое и художественное возрождение под властью новой
династии Сефевидов. Наконец, империя Великих Моголов
начиная с 1526 г. постепенно
распространилась с
территории Афганистана на юг, пока не охватила практически
всю Индию в конце XVII в. Эти три империи, окруженные
меньшими мусульманскими государствами, составляли
исламский мир, который растянулся от Марокко на
западе до Молуккских о-вов в Восточной Азии и от степей
Центральной Евразии на севере до юго-восточного
побережья Африки и части острова Мадагаскар.
Столь обширная, богатая и густонаселенная
совокупность стран и народов всегда находилась в состоянии
58

КУЛЬТУРНЫЕ КОНТАКТЫ И ОБМЕНЫ
территориальной экспансии. Этот длительный процесс
начался с арабских завоеваний в VII в. и продолжался
непрерывно, несмотря на краткие задержки и некоторые
локальные неудачи, как это было с Пиренейским п-вом,
отвоеванным христианами. Действительно, в Европе
мусульманское наступление столкнулось с наиболее сильным и
лучше
всего организованным сопротивлением как в
культурном
отношении -
православие сохранялось в Греции
и на Балканах и под турецким владычеством
-
такив
военном; но Турецкая империя продолжала быть главной
морской державой в Средиземном море даже после
серьезного, но не решающего поражения в морской битве при Ле-
панто в 1571 г.; на суше турецкое военное превосходство над
Австрией и Польшей продолжалось до 1683 г.
В Африке страны Магриба эффективно защищались от
постоянных нападений, предпринимаемых
португальцами с XV в. и испанцами с XVI в.; кроме того,
распространение ислама в Африке, начавшееся в Средние века,
непрерывно продолжалось до конца XVIII в. на двух основных
территориях; вдоль восточного побережья к югу
и
вглубь
континента и в
Судане к югу от пустыни Сахара. В
некоторых случаях исламизация происходила мирно благодаря
торговцам, которые брали в жены язычниц и
воспитывали детей в вере своих отцов; в других случаях она была
результатом войн и завоеваний, как на территории
современного Сомали или в
суданском королевстве Сонгай
(империя Гао), которое было захвачено Марокко в 1590 г.
Результаты исламизации, если судить
онихпо
числу
обращенных, были намного
луч ше,
чем
достигнутые
порту гал ьск ими христианскими миссиями. Наконец, мусульманские
купцы распределяли черных рабов из Восточной Африки
по всему исламскому миру (это они делали со Средних
веков) в количествах, меньших тех, чем
европейские
работорговцы с середины XV в. вывозили рабов сначала в страны
Средиземноморья, а затем в тропическую Америку.
Юго-Восточная Азия и Индонезия были другими
важными
территориями для распространения ислама при
посредничестве мусульманских торговцев. Они
прибывали морем, частично из Аравии, но главным образом из
Индии, привлеченные прибыльной торговлей с Китаем и
островами, производящими пряности; они воспитывали
в своей
вере детей, родившихся от полигамных связей с
женщинами из местного населения, и распространяли
ислам в портовых городах, где они жили, и в прибрежных
районах, где они торговали. Они начали приезжать в этот
регион в XIII в. и, начиная с XV в., сосредоточились в
большом порту Малакка, распространяясь оттуда вдоль
северных берегов Суматры и Явы и намного позже
-
к
северу от
о. Сулавеси (Целебес), ко всем Молуккским о-вам и,
наконец, по побережью о. Борнео и о. Минданао, пока
испанцы не укоренились
в Маниле в 1571 г., таким
образом
остановив
распространение
ислама на Филиппинах.
Потребность в порядке и безопасности, требующаяся
для любой прибыльной торговли, привела к
постепенному появлению в вышеупомянутых местах прибрежных
мусульманских государственных образований, главным
образом в форме небольших султанатов, достаточно
больших для обеспечения защиты и поддержки торговли.
Завоевание Малакки португальцами в 1511 г. поколебало, но
не положило конец мусульманскому влиянию в регионе,
так как правящая династия перебралась на южную
оконечность п-ова Малакка, где основала
Джохорский султанат.
Разногласия и соперничество между мусульманскими
государствами дали возможность португальцам сохранять
контроль над Малаккой до тех пор, пока она не была
захвачена голландцами в 1641 г. Оказалось возможным,
однако, в
некоторой степени дать пор тугальцам отпор,
несмотря на их превосходство на море. Шел XVII в., когда
мусульманские позиции начали ослаб ев а ть не только в
Индийском океане, но и на его берегах, еще до вторжения
голландцев и англичан, которые были сильнее, агрессивнее
и конкурентоспособнее в коммерческом отношении, чем
португальцы.
Если можно выделить какое-нибудь одно событие,
отметившее начало упадка ислама, то, вероятно, это было
подписание Карловицкого мира (1699 г.), по которому
Османская империя, кот ор ая , будучи в XVI в.
наступающей
стороной, заняла оборонительную позицию в XVII в.,
признав свое полное поражение от европейских сил; это
событие было особенно серьезно для ислама, который
всегда считал военные победы доказательством
божественного благословения. В течение XVIII в. продолжались
поражения мусульман, и Османская, Сефевидская и Мо-
гольская империи начали распадаться; мусульманские
государства в Евразийских степях также были уничтожены;
европейцы могли позволить себе роскошь бороться
между собой за превосходство в Южной Азии и в Индийском
океане, нигде не уступая его, однако, мусульманам. Вместе
с тем политический и военный упадок мусульманских
империй не оказал сопутствующего
влияния на
демографические и
культурные особенности ислама в целом.
Столкнувшись с подобной ситуацией, исламский мир
испробовал два решения. Первый был религиозным и
состоял в т ом, чтобы вновь обрести покровительство
Аллаха, возродив вероучение его Пророка в его изначальной
чистоте и жестоко наказывая грехи и пороки. Другим
возможным решением было заимствование новых
экономических и военных методов, столь
эффективно
используемых европейцами. Оба эти решения были испробованы, и
даже были достигнуты недолговечные успехи, но чуда не
произошло, и модернизация не удалась. Возможно,
проблема заключалась исключительно во внутренних
раздорах между суннитами и шиитами, потрясавших основания
ислама с первого десятилетия XVI в.; их худшим
последствием был не кровавый конфликт, который они
разожгли между Османской и Сефевидской империями, а то, что
и
турецкое,
и
персидское государства
стали
ортодоксальными религиозными государствами с религиозным
образованием, преследованием критики
и инакомыслия,
навязыванием консервативных
и
антиинтеллекгуальных
пози -
ций и взглядов, которые были и бесплодными, и
парализующими.
СОПРОТИВЛЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОЙ
ЭКСПАНСИИ
Европеизация Америки была столь же полной и
всесторонней, сколь и быстрой. В основном туземные культуры
продолжали существовать лишь короткий период
времени после того, как европейские колонисты начинали
заселять один регион за другим. Смешанные
индейско-испанские культуры появились лишь в немногих областях
испанской Америки. Сопротивление туземцев, в основном
продолжавшееся очень недолго, а иногда отсутствовавшее
вообще, в некоторых случаях было очень
продолжительным и эффективным, например, среди арауканов в Чили;
это было возможно только в тех случаях, когда
европейцев было мало или они были заинтересованы в том, чтобы
сохранять фронтир открытым, и где индейцы успевали, до
того как были ассимилированы или уничтожены, изучить
европейскую технику, особенно военную, и разработать,
имитируя или изобретая, средства противодействия
захватчикам
(карта 9).
Хотя присутствие европейских мореплавателей и
купцов начиная с XVI в.
превратило многие порты и
прибрежные территории в Африке и Азии во фронтир, очевидно,
что они долго занимали незначительное положение и не
имели большого влияния (карта 8). В случае Африки
географические препятствия сделали континент
неприступным, особенно со стороны Атлантики: сначала
бесплодное побережье пустыни Сахара, затем непро ходим ые
59

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
тропические
леса со
стремнинами
и водопадами
практически на каждой реке, трудности акклиматизации и,
гл авн ым
образом, многочисленные тропические
эндемические заболевания (от малярии до сонной болезни)
подвергали опасности и укорачивали
жизни т ех немног их
путешественников, ми сс ион еро в, к упцо в
и солдат,
которым храбрости хватало лишь на то, чтобы жить на
побережье,
и те х, кт о рисковал продвинуться
в
глубь
континента. До конца XIX в.
у Европы не было техники, научных
знаний и капитала, требующихся для подобного предприятия.
Был лишь один здоровый и гостеприимный район, и там в
1652 г. голландцы основали «таверну Индийского океана»,
как называли Кейптаун, который до конца XVIII в. был
простой остановкой и
пунктом поп олн ен ия
продовольственных запасов на долгом пути на Восток.
В отличие от Африки, сопротивление европейскому
присутствию в Азии было главным образом человеческим
и
культурным,
ане
географическим. Исламские
государ ств а
сумели преградить доступ
в
Красное море и
Персидский залив; Османской империи, которая из-за своего
центральною положения была занята на двух фронтах,
пришлось отправить большую часть своих военно-морских
ресурсов в Средиземное море, и таким образом она не
смо гла предо твратить уста новл ение европейского
контроля почти над всем Индийским океаном; Персидской
империи пришлось довольствоваться исключительно
оборонительной победой, отвоевав
Ормуз у португальцев в
1622 г. В результате европейцы могли плавать и торговать
без помех между главными портами Индии и Индонезии;
они
покупали пряности
на прибыль от этой торговли,
сводя к
минимуму затраты драгоценных металлов, которые
им
приходилось привозить с этой целью с собой из Европы.
Но их влияние не распространилось за пределы торговых
постов, которые они использовали как базы, портов,
которые они посещали, и небольших разбросанных
христианских миссий.
Именно благодаря иезуитам в Индии начал
использоваться печатный станок, а
картины
и печатные издания,
кот орые
они
привезли туда,
явно имели влияние на
местные изобразительные искусства. Но эти и другие
примеры меркнут в сравнении с тем фактом, что в течение XVI и
XVII вв.
возродился
и
распространился индуизм,
хотя
мусул ьман ские
завоевания лишили его какой бы то ни было
государственной поддержки, а буддизм оставался
официальной религией в таких местах, как
Шри-Ланка, Бирма и
Сиам, где он также являлся символом национальной
идентичности, будучи противопоставлен мировым религиям
-
исламу и христианству. Даже в Юго-Восточной Азии, где
сосуществовали небольшие сообщества, которые можно
определить как культурные гибриды, в течение веков
подвергавшиеся внешним влияниям и вторжениям, где
христиан поначалу хорошо принимали и даже зазывали,
отчасти чт об ы противодействовать более раннему
мусульманскому влиянию
-
даже там, как только стало понятно, что
их
присутствие угрожает местным обычаям и традициям,
самопроизвольно развились ксенофобия и
сосредоточенная на внутренних делах изоляционистская политика. Это
положение дел начало меняться только во второй
половине XVHI в., с распространением британского контроля в
Индии, а голландского
-
на Яве.
В отличие от типично консервативного
и
традиционалистского
характера центральных регионов
исламского мира, регионы у
его
фронтира (арабск. тугхур или ава-
сим) были местами не только дл я подвигов газ и, т .е .
воинов, но также и для культурных обменов, и, как можно
видеть, стали областями возникновения разной степени
культурного синкретизма
и
религиозной
неортодоксальности. Наиболее примечательным
и важным
примером
является вторжение моголов в Индию и последующее
создание империи Великих Моголов. Император Джелаль-ад-
дин Акбар (правил в 1556-1605 гг.) проводил политику
терпимости по отношению к немусульманскому
большинству населения, пытаясь применить на практике принцип,
что все религии в основе своей истинны. Его стремление
соединить религиозные течения индуизма, ислама и
зороастризма
-
или по
крайней мере их внешние обрядовые
аспекты
-
оказалась неудачной, но правление Акбара как
проявление религиозной терпимости и сближения
культур осталась золотым веком в истории Индии, а его
столица, Фатехпур Сикри, стала олицетворением
слияния
индуистской и мусульманской архитектурных традиций,
которое достигло высшей точки веком позже в
справедливо
прославленном Тадж-Махале в Агре.
ФРОНТИРЫ КИТАЯ
Отказ Китая от господства на
морях
и
добровольная
изоляция, внезапно избранная в 1434 г.
императором
династии Мин, который одновременно запретил
строительство океанских судов, имели далеко идущие последствия,
и одно из них состояло в том, что после этого
европейцам
было проще добиться контроля над Индийским океаном
и его торговыми путями. Каким бы необъяснимым ни
могло оно показаться нам сегодня, это решение не было
нелогичным с точки зрения китайцев. Начнем с того, что
столица Китайской империи
-
Пекин находился
недалеко от границы степей, где жили монголы, представлявшие
собой серьезную и постоянную угрозу; правители
династии Мин не могли позволить себе распылять средства на
проведение отдаленных морских предприятий.
Во-вторых, торговец согласно конфуцианской философии
считался социальным паразитом,
и хотя
предыдущая
монгольская династия Юань защищала торговцев
иих
деятельность, местная династия Мин не считала себя обязанной
поступать точно так же.
Напротив, привязанность
землевладельцев к земле и к материку смотрелась более
выигрышно, особенно в то время, когда сельское хозяйство
делало большие шаги вперед. Тот факт, что, потеряв работу,
мн огие китайские
м оряки присоединились
к японским и
малайским
пи ратам, которые незамедлител ьно
воспользовались
вакуумом власти в Южно-Китайском
море,
явно не
способствовал
подъему социального престижа морских
профессий. Прежде всего, Китай приобрел такой престиж
и богатство, его экономика стала столь разнообразна, а его
общественные институты и культура достигли такого
совершенства и равновесия, что китайские правители
справедливо считали, что ничего из внешнего мира им не
требуется, и
-
менее
мудро
-
что положение никогда не
изменится. Они считали, что достаточно защищать границы
империи военными средствами
и использовать
суда
береговой охраны, которые довольно эффективно боролись с
пиратами, и в прибрежном бою даже были способны
побеждать португальские корабли.
Похоже, что в течение двух
веков
история
подтверждала правоту китайцев. Европейские корабли и купцы
согласились со всеми ограничениями, которые налагались
на их торговлю через узкие «ворота» Макао, привозили в
Китай не только товары, в которых он нуждался, но
также и новые
культурные растения, такие как сорго, маис,
картофель, табак и тд., что сделало китайское сельское
хозяйство еще более разнообразным. Христианские
миссионеры были допущены ко двору, как только они
научились вести себя в соответствии с китайским этикетом и
узнали достаточно об идеях Конфуция, и то, что они
мо гли
рассказать о географии, астрономии и других
аспектах европейской науки и техники, выслушивалось с
интересом и учтивостью. Это не уберегло христианские
миссии от закрытия, как только папа вынес решение
против иезуитов в вышеупомянутом диспуте о ритуалах.
Оборонительная и изоляционистс кая пол ит ик а Китая
изменилась начиная с середины XVII в., сначала с приходом
60

КУЛЬТУРНЫЕ КОНТАКТЫ И ОБМЕНЫ
к власти императорской маньчжурской династии Цин, при
содействии которой Маньчжурия и Корея были целиком
включены в сферу политического и культурного влияния
Китая. Страх перед экспансией русских из Сибири и
перед британским
и
французским присутствием в Индии в
значительной степени проди кто ва л шаги, котор ые Китай
предпринял для организации внешних оборонительных
рубежей,
завоевав Монголию, Синьцзян и Тибет и
завершив свою стратегическую систему, обложив данью
государства Бирму и Тонкин (европейское название северных
районов
Вьетнама в XVI-XIX вв.
-
Прим. ред.). Культурное
влияние Китая усилилось на всех завоеванных
территориях и осталось значительным в Японии и подавляющим во
Вьетнаме. Начиная с конца XVIII в. высокая цена этих
военных предприятий, экономические проблемы,
порожденные перенаселением в сельских районах,
вызвали довольно значительные крестьянские бунты.
Однако в начале XIX в. Китай был по-прежнему крупнейшей
империей в мире,
и его
сухопутные границы были
хорошо защищены. Опасность придет со стороны
презираемого моря благодаря развитию столь же презираемой
европейской торговли.
С Японией дело обстояло аналогичным, но все-таки
иным образом, чем с Китаем. Япония также отрезала себя
от мира, ограничила кораблестроение и преследовала
пиратство, сообразуясь с требованиями внутренней
политической стабильности. Европейскую культуру, которая
поначалу вызвала интерес, Япония в XVII в.
отвергла, хотя и
переняла некоторые, тщательно отобранные ее черты.
Католические миссии, самые
успешные в Азии, были
ликвидированы в 1637 г., обращенные в христианство японцы
подверглись жестоким гонениям. Японские
правители
боялись, что
христианство пробудит в их подданных более
сильную привязанность к европейской культуре, чем к
своим соб стве нным
традициям
и политиче ским
лидерам.
ИСТОРИЧЕСКАЯ РОЛЬ ФРОНТИРОВ
В XVI-XVIII вв.
Исторические последствия европейской экспансии
накапливались постепенно и
пр оис ход или мед ленне е, чем
принято считать.
Быстрее всего
почувствовались
экономические последствия; однако только со второй половины
XVIII в. сеть по
преимуществу морской и европоцентрич-
ной межконтинентальной торговли заняла подобающее ей
место. Это привело в Европу тропические
сельскохозяйственные
продукты из Бразилии, Венесуэлы, островов
Вест-Индии и Восточной Азии, кожи и меха из Канады и
Сибири и драгоценные металлы из испанской Америки и
Бразилии, которые в значительной степени
реэкспортировались на Восток, в результате чего происходил
быстрый рост азиатского импорта в Европу. Все это требовало
совершенствования и количественного увеличения
транспорта для перевозки на большие расстояния, развития
страхования и долгосрочного кредитования, а также
повысило потребность в инвестиционном капитале. В то же
время в Европе вырос социальный престиж и
влия тель ност ь
торговцев и банкиров. Благодаря своим новым
капиталистическим
предприятиям,
в XVIII в. голландцы и
британцы начали оказывать влияние на местное
производство в Южной Азии.
Выращивание на прода жу арабского
кофе и китайского чая на Яве или производство в Индии
хлопчатобумажных тканей для экспорта на внешние
рынки -
европейский ли, африканский или азиатский
-
вот
несколько
примеров вынужденного экономического
развития, которое вскоре оказало значительное влияние на
местные сообщества в регионах, прилегающих к
основным
торговым портам.
В Америке Европа встретила минимальное и
слабейшее сопротивление насаждению своей культуры, приспо¬
сабливая и изменяя ее в соответствии с географическими
условиями, обычаями повсеместно существовавшего
туземного населения, с
кото рым
они
столкнулись
в
«исконной» Америке, и присутствием слоя африканцев, которые
составили демографическую базу новых
рабовладельческих обществ, созданных на территориях Атлантического
побережья тропической Америки от Бразилии до юга
нынешних Соединенных Штатов Америки. Вследствие этого
факта и относительной легкости пересечения Атлантики,
между Америкой и Европой очень скоро установились
особые и тесные отношения, так как последняя пыталась
навязать первой не только свою собственную культуру и
ценности, но также сделать ее местом осуществления своих
мечтаний и утопий. В отличие от Старого Света, где
контакты между основными цивилизациями имели место с
древних времен, Америка была для европейцев
совершенно новым и незнакомым
миром. Даже в наиболее
неизвестных и отдаленных регионах Азии и Африки европейские
первооткрыватели и путешественники могли найти
отправные позиции, которые позволяли им оправиться от
интеллектуальной травмы, нанесенной новыми реалиями,
путем сравнения с тем, что они знали или к чему
привыкли. Библия, историки античности, рассказы
пу теше ств енни ков и
средневековые хроники, не говоря уже об очень
широко распространенном соседстве с
мусульманами,
одновременно тревожном
и знакомом, предоставляли
весьма неполный, но почти достаточный материал для
того, чтобы включить то , что рассматрив алось как
экзотич еское, в
классическую иудейско-христианскую
культурную традицию Европы. В Америке все было вызовом
европейским убеждениям в том, что касалось
географии,
физической и человеческой природы, истории и теологии.
Это обстоятельство немедленно породило
исследовательское любопытство, и были предприняты усилия по
наблюдению и классификации увиденного путем
сравнения известных фактов с неизвестными,
сопровождавшиеся не менее трудной задачей описания новых реалий
таким
образом, чтобы их могли понять в Европе. Карта мира
Диего Риберо 1529 г. явилась большим шагом вперед
в
картографии как в
силу но вой географической информации,
которую она содержала, так и потому, что она исправила
прежние ошибочные представления; это была первая
научная карта мира, на которой по-прежнему оставалось
много неизвестных регионов, но которая уже отражала
новую концепцию Земли. Сначала в Португалии и
Кастилии, а потом и в остальной Европе средневековые
хроники быстро изменились по форме и наполнились
современным содержанием; множились рассказы
путешественников, становясь постепенно менее фантастическими и
более точными и реалистичными. Полученная таким
образом информация довольно медленно распространялась
по двум каналам: в виде печатных книг среди
образованных людей и через устные рассказы среди неграмотного
населения, хотя часть этой информации была
сознательно скрыта, чтобы не сыграть на руку торговым
конкурентам и соперничающим государствам, и была
опубликована лишь в XIX в. или в наши дни.
За обычно исключительно описательными отчетами
мореплавателей, солдат и купцов последовали попытки
некоторых церковников и миссионеров, знатоков
теологии, колониальных чиновников, сведущих в законах ,
лю бозн ате льны х путешественников и колонистов понять
недавно открытые факты относительно новых
особенностей земель, неизвестной флоры и фауны, климата,
человеческих групп и их обычаев, языков и религий.
Непосредственные цели этого были
практическими
-
облегчить
торговлю с другими народами, обратить язычников в
христианство или обеспечить более эффективное управление
местным населением и тд. Однако вскоре проявился чисто
интеллектуальный интерес к изучению всего экзотического
и неизвестного и включению его в европейскую научную
61

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
традицию, даже если это означало изменение и
исправление этой традиции.
К концу XVI в.,
начиная с таких произведений, как
сочинение испа нск ого историка, миссионера-иезуита Хосе
де Акоста «Естественная и нравственная история Индии»
и
др., были предприняты первые попытки объединить
новые и старый миры в рациональное и логическое
структурное целое; полученные результаты, конечно, были
важны, но еще более важным, чем удачи и недостатки этих
трудов, является тот факт, что авторы этих попыток все
реже прибегали к авторитетам античности и
традиционным взглядам и все в большей мере полагались на
эмпирическое наблюдение и систематические эксперименты,
таким образом прокладывая путь для научной революции,
которая произошла в Европе в XVII в.,
и кото рая
в свою
очередь предварила технический и промышленный
переворот, обеспечивший Европе мировую гегемонию в XIX в.
Затем, наряду с этноцентризмом,
в
силу которог о
европейская цивилизация оценивала и интерпретировала другие
культуры по критериям своей собственной, появились
попытки осмыслить, рассмотреть
и вынести
суждение о
каждой культуре по ее собственным критериям и в ее
собств енном кон текст е. Р аз в ит и е эт ого беспрецедентного
подхода привело к появлению культурного релятивизма,
который преобладает в мире науки в наше время.
Любопытно, что поиск универсальной истины привел
к интеллектуальному плюрализму, так как никакая
иерархическая организация познания не смогла бы
предоставить глобальную, всестороннюю схему
-
такую, какая
могла бы обеспечить понимание мира в достаточной
степени по примеру основных религий. Но, так или иначе,
растущее распространение научных знаний так
стимулировало европейскую изобретательность и творческую
мысль, что она, как никакая другая из основных
цивилизаций, смогла в полной мере воспользоваться новыми
возможностями, предоставленными культурными
контактами и обменами с XVI по XVIII в. Наконец, следует
упомянуть о взаимном характере этих обменов. Растущее, хотя
и
неравное влияние, оказываемое
Европой на другие
континен ты, сопр ово жда лос ь
также растущим и неравным
влиянием Азии, Америки и Африки на Европу, в которой
консерватизм масс и их привязанность к традиционному
образу жизни зачастую контрастировали, начиная с XVII в.,
с
восприимчивостью и новаторством интеллектуальной и
экономической элит, а позднее политической и даже
социальной элит.
С самого начала европейская цивилизация проявила
высокую способность ассимилировать инородные
культурные элементы. Например, в Средние века ислам
способствовал обогащению Европы своими
сельскохозяйственными м ет од ам и (ирригация, выращивание
фруктовых деревьев и сахарного тростника), использованием
треугольного арабского паруса или индийских цифр,
китайских изобретений, таких как компас, порох
и
печатный станок, что
сыграло решающую роль
в экс пансии
Европы. Мусульмане вернули в Европу многие
научные
достижения классической античности, утерянные
на
Западе, но сохраненные
в Египте и Западной Азии. Такие
европейские идеи, как
крестовые походы, и такие
организации, как военные ордены,
а позднее
-
средневековое
рыцарство, были всего лишь имитациями или
измененными копиями исламских
образцов.
Процесс ориентализации техники и
искусства
начался в XIX в. в Венеции и медленно распространился по всей
Европе. Присутствие в европейском обществе
африканских рабов из региона южнее Сахары, привозившихся сна¬
чала в
Португалию в середине XV в., имело существенное
культурное влияние -
как в
Старом Свете, так и в Новом
-
особенно на народные верования, музыку, фольклор и
искусство Западного мира. В кулинарных рецептах,
которые считаются типично и традиционно европейскими, в
качестве ингредиентов используются различные виды
американской флоры и фауны; то же самое справедливо по
отношению ко многим аспектам социальной практики, включая
использование табака и применение американизмов в
европейских языках. В XVIII в. мода на все китайское в
Европе не была ограничена фасонами и декоративными
элементами; влияние Китая проявлялось начиная от
промышленного производства до интеллектуальной жизни и образа
мышления. Представляется очевидным, что культурный
релятивизм мог стать продуктом лишь такой цивилизации, как
европейская
-
пропитанной экзотичностью, знакомой с
различными культурами,
си ль но отличаю щимися от ее
собственной и
поэтому способной подняться над своим
первоначальным
провинциализмом
и
побороть, хотя бы
только отчасти, свой инстинктивный этноцентризм.
БИБЛИОГРАФИЯ
BAUDET, Н. 1965. Paradise on Earth. New Haven, Conn.
BERKHOFER JR., R. F. 1981. The North American Frontier as Process and
Context. In: LAMAR, H.; THOMPSON, L. (eds). The Frontier in
History: North America and Southern Africa Compared, pp. 43 -75 .
New Haven, Conn.
CIPOLLA, C. 1965. Guns, Sails and Empires: Technological Innovation
and the Early Phases of European Expansion, 1400-1700. New York.
COLLINS, H. B. 1964. The Arctic and Subarctic. In: JENNINGS, J. D .;
NORBECK, E. (eds). Prehistoric Man in the New World, pp. 85 et
seq. Chicago.
ELLIOTT, J. H. 1970. The Old World and the New, 1492-1650 .
Cambridge.
FISHER, R H. 1943. The Russian Fur Trade, 1550-1700. Berkeley, Cal.
GLACKEN, C. J. 1967. Traces on the Rhodian Shore. Nature and Culture
in Western Thought from Ancient Times to the End of the
Eighteenth Century. Berkeley, Cal.
HODGEN, М. T. 1964. Early Anthropology in the Sixteenth and
Seventeenth Centuries. Philadelphia, Pa.
LACH, D. 1965. Asia in the Making of Europe. I: The Century of Discovery.
2 vols. Chicago.
LANG, J. 1975. Conquest and Commerce: Spain and England in the
Americas. New York.
McNEILL, W. H . 1976. Plagues and People. Garden City, N.Y .
MEILINK-ROELOFSZ, M. A P. 1962. Asian Trade and European Influence
in the Indonesian Archipelago Between 1500 and About 1630.
The Hague.
PADDEN, R. C. 1957. Cultural Change and Military Resistance in
Araucanian Chile. Southwestern Journal of Anthropology, vol. 13,
pp. 103-21.
PARRY, J. H. 1963. The Age of Reconnaissance. Londoa
1971. Trade and Dominion. The European Overseas Empires in the
Eighteenth Century. New York.
PENROSE, B. 1955. Travel and Discovery in the Renaissance. Cambridge,
Mass.
SAUER, C. O. 1952. Agricultural Origin and Dispersals. New York.
SCHAFER, E. 1967. The Vermilion Bird. Berkeley, Cal.
SMITH, W. C. 1957. Islam in Modem History. Princeton, N.J .
SSII-YU, т.; FAIRBANKS, J. K. 1961. China s Response to the West.
Cambridge, Mass.
VERLINDEN, G 1970. The Beginnings of Modem Colonizatioa Ithaca, N.Y .
WEBB, W. P. 1952. The Great Frontier. Boston, Mass.
WEDEL, W. R 1961. Prehistoric Man on the Great Plains. Norman, Okla.

6
КОЛОНИАЛИЗМ
6.1
ВВЕДЕНИЕ
Ирфан Хабиб
После того как Колумб открыл Америку (1492 г.), а
Васко да Га м а обогнул мыс Доброй Надежды (1498 г.), нача лась
эпоха колониализма, проявившаяся
в возникновении и
распространении политического господства Западной
Европы во всем мире в течение четырех последующих веков.
Это в конечном итоге привело к колониализму, но
первоначально у Атлантической Европы были совершенно
иные цели
-
установление прямых морских путей для
торговли с регионами Востока, производящими пряности. Хотя
эти цели и были на первый взгляд чисто коммерческими,
путешествия мореплавателей в обоих направлениях были
поразительны по смелости замыслов и исполнению. То, что
успех этих поисков превзошел
все ожидания, означало, что
Европа уже достигла преимущества над остальным миром
в технической и военной сферах.
Первоначальная жажда чисто коммерческой выгоды в
результате достигнутых успехов быстро превратилась в
стремление к вымогательству и эксплуатации с
применением силы. На территории нынешней Латинской Америки это
привело к масштабной разработке серебряных рудников в
XVI и XVII вв . с безжалостной эксплуатацией полурабского
труда американских индейцев. Эта эксплуатация во все
большей степени дополнялась использованием их труда в
сельском хозяйстве сначала выходцами с Пиренейского п-ова, а
позднее
-
другими иммигрантами из Западной Европы.
Сначала индейских крестьян обременили непомерными
налогами, затем поселенцы начали создавать латифундии, т.е.
поместья, в которых трудились индейские батраки-«пеоны»
или подневольные работники, а иногда африканские рабы.
Наконец, в Бразилии и на островах Карибского бассейна
начали создаваться вполне оформившиеся рабские
плантации. Это стало возможно благодаря торговле
африканскими рабами через Атлантику. По оценкам Ф. Кэртена было
продано в рабство и вывезено в Северную и Южную
Америку от 8 до 11 млн.
африканцев. Столь массовый ввоз
африканцев воспо лнил часть еще бо ле е м ас со вы х
демографических
потерь индейского населения из-за оспы, гриппа,
работы в серебряных рудниках и от ружей поселенцев.
Азия образовала третью сторону колониального
треуго льника. Значительная часть серебра, добытого в Америке,
тратилась на
покупку азиатских пряностей, тканей, шелка-сыр-
ца, китайского фарфора, индиго и других товаров, которые
пользовались
спросом в продолжавшей богатеть Европе. Но
это был не акт обмена
между двумя равными сторонами.
Уже
вXVIа
португальцы монополизировали морские торговые
пути и взимали дань с азиатских мореплавателей. За ними в
следующем веке последовали голландцы, которые создали
дополнительный и более существенный источник
«капитала» для торговли,
взимая налоги и дань в завоеванных ими
землях, классическим примером которых
является о. Ява.
В XVIII а англичане создали самую крупную податную
систему,
облагая налогами завоеванные ими индийские земли,
атои
про сто
вымогая деньги. Полученные деньги
использовались для «вложений», т.е. для закупки азиатских товаров, как
Ост-Индской компанией, так и отдельными англичанами в
частном порядке Все это составило известный «отток
богатства» (Drain ofWealth) из Индии в Британию, который к концу
XVIII а по стоимости, вероятно, превышал 5 млн.
ф.сг.вгод
Распространение политического и экономического
господства Западной Европы по
все му миру имело
огромные
куль турные последствия. Более всего в
культурном
отношении было затронуто Западное полушарие. Индейские
культуры были беспощадно уничтожены. Туземные верования и
культы уступили место христианству, которое
распространялось не только благодаря добровольному обращению.
Иберийские поселенцы надолго перенесли в Западное
полушарие высокую европейскую культуру как
исключительную прерогативу господствующего белого меньшинства,
хотя со
временем
она обогатилась здесь новыми
достижениями и пустила корни
в землю, которая
стала по ист ин е
Латинской Америкой. В северных частях Нового Света
(современные Соединенные Штаты и Канада) процесс
физического уничтожения индейского населения начался уже в
XVIII в.,
закончившись в
следующем. Здесь распространение
западноевропейской культуры было полным и
неразбавленным.
Африканским рабам, оторванным от своих племенных
и
культурных корней, перемешанным в результате
постоянной перепродажи и территориального перераспределения,
было трудно восстановить самостоятельную культуру, будь
то на о-вах Карибского моря или в Северной Америке.
В Африке и в Азии культурное воздействие Европы
оставалось ограниченным до конца XVIII в. Действительно,
в
Северной Африке, Западной Азии, Индии, Китае и
Японии только к XIX в. идеи, появившиеся из
Европы в
основном по колониальным каналам, начали
бросать вызо в
традиционному образу мышления . Н о э т о б ыл
процесс
не
столько
европеизации,
ск о л ь к о национального
обновлен ия, как
будет показано в томе VI «Истории человечества».
В последующих трех разделах представлен обзор
событий, происходивших в Северной и Южной Америке,
Африке и Азии, по
мере
того как европейцы изучали эти
континенты и
устанавливали на них свое господство.
63

6.2
ЕВРОПЕЙЦЫ В АМЕРИКЕ
Энтони Пэгден
Утром в пятницу 12 октября 1492 г.
Колумб пристал к
берегу острова в Багамском архипелаге Карибского моря,
который он назвал «в честь Господа Нашего, который
сделал все это возможным», Сан-Сальвадором (недавние
исследования показали, что первой увиденной Колумбом
землей был остров Самана в 120 км юго-восточнее Сан-
Сальвадора.
-
Прим. ред.).
Европа «открыла» Новый мир. Со времен Колумба (хотя
сам он до конца жизни утверждал,
что
открытая
им земля
на самом деле являлась частью Азии) и по крайней мере до
середины XIX в. все европейцы считали Америку
континентом, который, поскольку доселе не был доступен их взору,
оставался до этого утра скрытым практически в буквальном
смысле слова. Тот факт, что на этом континенте родились
собственные процветающие цивилизации, имевшие
между собой обширные торговые связи, никогда не
принимался во внимание. Даже доминиканец Бартоломе де Лас
Касас, великий поборник прав индейских народов Америки,
говорил об Америке, «столь полной необозримым
количеством
благородных и счастливых народов», как о «скрытой
в течение столь многих веков»
(Augustin Millares, 1951,
pp. 27 -8). Представление о том, что Америка
действительно начала существовать лишь тогда, когда впервые
вступила в контакт с
Европой, оказало сильное и длительное
влияние на взгляды и
образ действий европейцев в Америке.
Колумб и Лас Касас, как и все европейцы конца XV в.,
разделяли по крайней мере два фундаментальных
убеждения.
Первым было то, что описанное в Библии заселение
мира после Потопа сыновьями Ноя началось в Европе. Из
этого следовало, что
Европа является прародиной всех
народов мира. Быть, как это
случилось
с
Америкой,
одновременно неизвестной Европе и населенной явно
человеческими
существами могло значить только одно:
американские индейцы в какой -т о отдаленный период времени
пришли из Европы по некоему север ному сухопу тному
мосту (который ныне является Беринговым проливом), а
зате м
двинулись
к
югу Американского континента,
расселяясь по мере продвижения. Если бы дело обстояло так,
тогда они были не только отрезаны, изолированы от
остального мира но и, так как все это случилось до рождения
Христа
-
события, которое, конечно же, также произошло
в
Европе,
-
отказались от всякой возможности спасения.
То есть, по ка они не были «откр ыты»
и таким образом
воссоединились с европейским миром, они буквально не
существовали. Вторым убеждением было то, что все формы
гражданского общества характеризуются нал и чие м
собственности и, следовательно, именно собственность
отличает дикое от
гражданс кого
состояния.
Эти два убеждения были тесно связаны . Считалось, что
«открытие» дарует первооткрывателю право
собственности.
Контракт Колумба с католическими королями
Фердинандом и Изабеллой свидетельствует об этом. Колумб
должен был от их имени «вступить во владение» всем, что
он «открыл», так как он «увидел это первым». И это
действительно было первым, что он сделал, высадившись на
«Сан-Сальвадоре». Позднее испанский конкистадор Васко
Нуньес де Бальбоа вступит во владение Тихим океаном,
просто встав в нем на колени.
Народы, открытые этими европейцами, конечно, не
разделяли подобных убеждений. Их мифы о творении,
насколько мы можем
судить,
не
пр етендова ли
на
универс ал ьн ос ть . Пл емен а Карибского бассейна, которых Колумб
встретил первыми, возможно не производили
избыточн ого
продукта, собирая только то, что им
требовалось для
непосредственного потребления. Даже ацтеки, у которых
были высокоразвитые торговые хозяйства, и инки,
применявшие тщательно разработанную комплексную систему
перераспределения (за что в XIX в.
заслужили репутацию
первой «социалистической империи») и явно имевшие
представление о собственности, по-видимому, не
рассматривали земли или других людей как вещи, которыми
можно владеть. Трагедия, которой обернулась колонизация
Америки, произошла из-за столкновения этих
несовместимых
мировоззрений.
Заселение, которое последовало вскоре за открытием,
неизбежно затрагивало права владения. Так как первые
европейские поселенцы в первую очередь надеялись
обнаружить золото и серебро,
им необходимо было владеть
землей, которую они собирались разрабатывать.
Антильские о-ва были, конечно, уже заняты, когда туда
впервые прибыли европейцы. Некоторые испанцы,
большинство из них теологи и по крайней мере некоторые из них
миссионеры, считали, что туземные народы «справедливо
и мирно осуществляют свои права», даже если они не
являются христианами и не понимают, что подразумевает
осуществление прав. Однако другие утверждали, что так
как американские индейцы, похоже, ничего не знают о
собственности, нельзя сказать, что они «владеют» своей
землей. Они просто добывают себе пропитание на ней.
Следовательно, земля могла быть заселена первым
человеком, который предъявит на нее права, и раз уж она
заселена, ее можно защищать силой.
Тот же довод позднее суждено было использовать
британцам в Северной Америке. Так как (по крайней мере так
утверждалось) североамериканские племена не
занимались никаким видом земледелия и, следовательно, не
имели понятия о территориальных владениях, их можно было
изгнать с земли, которая теперь «принадлежала»
колонистам, п отому
что они первыми заселили и, как они часто
определяли это, «улучшили»
ее. Сегодня мы знаем, что
племена восточного побережья нынешних Соединенных
Штатов были земледельцами и, более того, без их помощи
и без их наставлений по уходу за новыми
сельскохозяйственными
культурами
в
совершенно незнакомой
природной среде первые поселенцы, нес ом не нн о, погибли бы. Но
строгое следование этнографическим фактам было столь
женев
интересах кальвинистов-англичан, как и их сосе-
дей-католиков на юге.
Французы, которые начали прибывать в Северную
Америку с начала XVII в., избрали, по крайней мере вначале,
64

КОЛОНИАЛИЗМ
несколько
иной подход. Их
пе рвон ачал ьная
по пытк а
ассимилировать индейцев и обратить их в католицизм не
имела успеха. В Америке обращение в христианство, а
вместе с ним и претензии превратить индейцев в европейцев
в культурном отношении, имели успех
только там, где были
поддержаны силой. А французы не обладали в Америке
такими ресурсами,
как испанцы или португальцы.
Изоляция индейцев в «резервациях» (в общественно
контролируемой среде, где
-
по крайней мере на это надеялись
-
индейцы смогли бы приспособиться к французскому
образу жизни в свободное время) также потерпела неудачу.
Однако в отличие от любых других европейцев французы
главным образом пришли торговать, а не завоевывать.
Территория современной Канады по большей части была
безрадостной и негостеприимной землей и поэтому не
подходила для осуществления широкомасштабных
территориальных притязаний. Но эти места были чрезвычайно
богаты пушниной. Французские охотники -
трапперы,
как их называли, ставившие
ловушки
или кап кан ы, могли
выжить и преуспеть только при помощи индейцев.
Поэтому они оставили попытки принудить индейцев принять
образ жизни, присущий французской культуре, и вместо
этого сами приспособились к индейским обычаям, так что
к середине XVIII в. один наблюдатель смог заметить, что
«французы в Канаде во многих отношениях следуют
обычаям индейцев». Трапперы, многие из
которых
по
происхождению были
гугенотами,
ста ли
образцом
натурализовавшегося европейца. Они говорили на индейских языках,
носили индейскую одежду, были терпимы к индейским
обычаям и часто становились членами индейских семей,
вступая в браки с индианками.
Фундаментальное различие между европейскими
поселенцами в северных, в значительной степени
протестантских колониях, и в южных, полностью католических, было
различием социальных позиций. Английские поселенцы
пришли в Америку, чтобы создать кальвинистский
«Город на Холме», мир христианской добродетели,
удаленный и изолированный от всех тех
-
как
европейцев, так
и индейцев,
-
кто мог
развратить
их. Для этих людей
Америка была -
и несомненно таковой останется
-
землей
обетованной, где утопические мечты обособившихся
европейцев могли (по крайней мере они на это надеялись)
быть реализованы. Французы, с другой стороны, прибыли
для торговли, и подобно тому как португальцы поступили
ранее в Африке и Азии, они медленно расселялись
только
для того, чтобы защитить свои коммерческие интересы.
Испанцы и в меньшей степени португальцы в Бразилии,
однако, пришли, чтобы воспроизвести, насколько
возможно, поздние феодальные общества, которые остались за их
спинами в
Европе. Чтобы добиться этого, им
потребовалось наличие обширного класса
безропотного
крестьянства. Таким образом, тогда как англичане постоянно гнали
индейцев на Запад, а французы пытались жить среди них,
выходцы с Пиренейского п-ова сначала стремились
поработить их, а затем превратить их в зависимую рабочую силу.
В этом отношении испанская империя в Америке была
ближе к британской империи в Индии или к британской и
французской империям в Африке, чем к современным
им
британским или французским поселениям в Америке.
Так как они колонизировали землю, а не
народ,
англичане
потратили очень мало времени
на обоснование
своего
обращения с туземным
населением
Америки, а
французы
-
до возникновения антиколониального движения в
XVIII в.
-
и вовсе нисколько. После провала
их
первоначальных попыток и британцы, и французы не слишком
интересовались обращением индейцев в христианство.
Существовали английские и французские миссии, но они
либо были малочисленны, как миссия гугенота Николя
Дюрана де Вильганьона в Бразилии в 1556 г., либо -
как
иезуитская миссия в Канаде в XVII и XVIII вв.
-
были в
значительной степени независимы от инициатив королевской
власти. Испанцы, с другой стороны, потратили огромные
интеллектуальные усилия на поиски оправданий для
своих завоеваний, на описание и оценку народов, которыми
они управляли и -
так как испанское владычество нельзя
было отделить от религии
-
на их
обращение в
христианство. Из-за их
неофеодального отношения к индейцам
испанцы
-
единственные в Америке
-
вели
неп рер ывн ое
изучение
нравов, социального положения и
прав
американских индейцев, а затем, с начала XVI до конца XVIII в.
-
длительное исследование того, что они смогли узнать об
их истории до контакта. Отчасти вследствие этого
процесса история и самосознание испанцев в Америке намного
больше связаны с историей их отношений с коренными
обитателями, чем у любой другой европейской группы в
Северной и Южной Америке.
В центре этих отношений была длительная борьба
между колонистами и представителями королевской
власти, с одной стороны, и членами миссионерских орденов
-
с
другой, относительно прав
и положения индейцев. Это
зависело в
первую очередь
от ответа на
вопрос, могут
ли
они быть
охарактеризованы
как
существа, не имеющие
собственности, а во-вторых,
от более
коварного вопроса
-
а являются ли они вообще людьми. Ни один мыслящий
европеец,
по
крайней мере, не сомневался, что индейцы
были ни кем иным, как людьми. Но столкнувшись с
историями (почти все они несомненно недостоверны) о
каннибализме и человеческих жертвоприношениях и других
«преступлениях против природы», по крайней мере
некоторые были не вполне уверены, какого рода людьми
туземцы являются. Предположение, о котором впервые
заговорили в 1510 г., что они могут быть «рабами по природе»,
описанными
гр ечес ким философом Аристотелем
(сочинения которого по политическим, физическим и
биологическим вопросам в то время по-прежнему имели
авторитет для большинства католиков), неизбежно получило
значительную поддержку со стороны многих колонистов,
страстно желавших найти оправдание не только
покорению Америки, но также и фактическому порабощению ее
населения. Ибо Аристотель описал
раба «по
природе»
как
человека, который, хотя и не является полностью
разумным, достаточно «причастен
к
рассудку»,
чтобы быть в
состоянии понять и выполнить
приказ. Для многих
испанцев это одновременно объясняло сбивающее с
толку
поведение индейцев и оправдывало принудительную систему
труда
-
энкомьенду, которую корона ввела в Америке. Но
аргументация Аристотеля, хотя она и будет воскрешена
выдающимся французским доктором в начале XIX в. и
британцами в Южной Африке в начале XX в.,
-
была в
конечном счете неубедительной. Она не могла объяснить,
почему такие народы, как ацтеки и инки, даже если они
совершали жертвоприношения и иногда съедали своих
соплеменников, имели высокоразвитую политическую и
техническую культуру. Она не смогла найти объяснение
огромным различиям между различными американскими
племенами, и это наводило на мысль, что Бог, которого все
считают
всемогущим,
каким-то
образом умудрился создать
нечто, которое, будучи не совсем животным и не вполне
человеком, бросало вызов законам своего собственного
создания. Эта
аргументация также не выдержала потока
обвинений, излитых на нее и ее
приверженцев
миссионерами, которые, несмотря
на то что желали изменить как
верования индейцев, так и их образ жизни, тем не менее
защищали и их политические права как подданных кастильского
и португальского престолов, и их человеческий статус.
Но если индейцы действительно являлись «людьми», то
даже самым ярым их сторонникам они казались низшей
расой в сравнении с европейцами и их культурными
достижениями. Их техника, даже у ацтеков и инков, была
убогой, а их социальная организ ация, х от я во м но ги х
отношениях и
производившая впечатление, в
лучшем случ ае
-
пришедшей в упадок. Именно поэтому, как утверждали
65

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
некоторые колонисты, они не смогли воспрепятствовать
европейскому вторжению. Какое еще дополнительное
доказательство их природной неполноценности нужно
искать, утверждал испанский гуманист Хуан де Сепульведа в
середине XVI в., помимо «малодушия» Монтесумы перед
лицом крошечной армии Эрнандо Кортеса? Индейское
общество, как утверждалось, было не только ниже
технологически и наследственно трусливо (а также лениво и
распутно), оно также не имело чувства прошлого (очевидное
условие прогресса), у него не было искусств и, что
наиболее важно,
-
письменности. Множество
литературных
источников, собранных испанцами в Центральной и
Южной Америке в ранние годы Конкисты, когда еще была
некоторая возможность контакта с предшествовавшими
завоеванию
культурами,
и в Канаде в XVIII в. такими
иезуитскими миссионерами, как Жозеф Франсуа Лафито,
говорит об этом мнимом отсу тс тв ии
«письменности».
Ацтекские «книжки-раскладушки», в которых
использовались сложные мнемонические системы для записи деяний
династий прошлого, иероглифы майя и инкская система
«кипу» («узелкового письма»)
-
все они были отнесены к
ранним стадиям истории письменности. Но для
образованного европейца эти формы записи были
недостаточными, хотя и являлись
признаком того, что индейцы
находились на пути
к созданию алфавита. Они были
недостаточными главным образом потому, что не могли
отображать абстрактные понятия, а для всех европейцев
способность к отображению абстрактных понятий,
подразумевавшая способность к логическому мышлению,
лежала в основе возможности технического и социального
«совершенствования». Познания майя в астрономии и
искусство разработки календарей ацтеков в основном
счи тал ис ь простыми и лишь функциональными: в конце
концов любой народ, занимающийся сельским хозяйством,
нуждается в точном календаре.
Столкнувшись со всеми этими фактами, испанцы
начали считать индейцев не «прирожденными рабами», а
чем-то вроде взрослых детей. Этот метод отрицает их
человеческую сущность не полностью, а лишь отчасти, и он
использовался и до сих пор широко используется
колониальными властями, ибо если индейцы были детьми, то
европейцы являлись их наставниками до тех пор, пока они
не станут полностью «цивилизованными» и,
следовательно, способными на самоопределение существами. А
согласно римскому праву (которое было основой всего
международного права того времени) наставник имеет право
использовать все, что подлежит его попечению.
Конечное «совершеннолетие», однако, никогда никем
всерьез не рассматривалось, за исключением самых
идеалистичных защитников индейцев. И лишь один-един-
ственный из них, Бартоломе де Лас Касас, зашел так
далеко, что потребовал, чтобы испанская
корона
отозва ла все
свои силы из Америки и полностью вернула индейцам всю
их собственность, которая была у них отобрана, включая
их
благородные металлы. Однако индейцы останутся либо
подневольным трудовым классом, как в Центральной и
Южной Америке, либо, как в Северной Америке, все более
обособленными сообществами, по мере того как
колонисты захватывали все больше их родных мест.
К середине XVII в. все споры о природе и социальном
положении американских индейцев почти полностью
прекратились. Отчасти это произошло вследствие того,
что к концу XVI в. возможность освобождения индейцев в
рамках управляемого из Европы государства или, еще
радикальнее, ухода европейцев из Америки перестала быть
даже отдаленной перспективой. Это случилось, в
частности, из-за волны эпидемий европейских болезней, к
которым у индейцев не было иммунитета; худшими из них были
оспа и грипп, опустошившие большую часть Центральной
и Южной Америки. Было подсчитано (хотя известно, что
эти цифры неточны), что до трети населения Мексики
умерло от череды эпидемий между 1545 и 1570 гг., а затем
между 1595 и 1596 гг. К
кон цу
XVI в. истребление и
перемещение индейского населения были слишком
масштабными, чтобы кто-нибудь из колонистов всерьез думал о
возможности чего-либо иного, кроме продолжения
европейского правления.
К этому времени колонисты на юге также начали
создавать общества, которые полностью включили в себя
большую часть индейского населения, и на большинстве
территорий их жизнь зависела от труда этого населения.
Хотя концепция «индейской нации» и имела значение для
тех, кто участвовал в индейских бунтах, которые время от
времени вспыхивали на всем
протяжении XVII и XVIII вв.,
для поселенцев она больше не имела особого значения.
Даже грозные индейские восстания происходили
в
рамках понятий, установленных европейским обществом.
Наиболее масштабное из них
-
восстание индейцев Перу
в 1781 г. под руководством ХГ. Кондорканки (который
п ри ня л имя Тупак Амару и возглавил борьбу индейцев в конце
XVI в.
-
Прим. ред.). Лидер величал себя «Ин ка » и
гов ори л
о
воссоздании инкской «Империи Тауантинсуйу» XV в., тем
не менее восстание в значительной степени было
направлено против налоговой системы Бурбонов и по этой
причине пользовалось значительной поддержкой со стороны
колонистов, использовало христианские образы и
риторику испанской политической теории.
Индейская политическая и религиозная культуры
медленно теряли контакт со своим прошлым. То, что пришло
им на
смену, было чередой уступок европейской культуре,
гражданским устройством, которое повторяло некоторые,
но не все черты европейского общества, и формой
религии, которая, хотя и называется обычно «синкретичной»,
была -
и остается
-
преимущественно своеобразным
истолкованием христианства, которое мало чем обязано
влиянию религий, существовавших до завоевания. Появление
этой новой индейской идентичности было частью, а
также следствием процесса, в результате которого
европейцы в Америке обзавелись своими собственными
независимыми
культурами.
С другой стороны, на Севере индейские племена,
избежавшие истребления и полной интеграции в
поселенческое общество, менялись мало, пока не были
насильственно «поселены» в XIX в. Использование ружей и лошадей
существенно изменили хозяйственную жизнь равнинных
индейцев запада Северной Америки. Но во всем остальном
они оставались невосприимчивы
к
европейскому
влиянию. То же самое в значительной степени относится к
племен ам
гуронов и ир окез ов
тех мест, которые впоследствии
стали Новой Францией. Это также относится к
бразильским племенам, которые по мере возможности отступали
вглубь страны, чтобы избежать принудительного труда на
сахарных плантациях. В этих областях новая
«американская» культура развивалась
в значительной степени
независимо от
культурного обмена с
амери канскими индейцами.
Американские индейцы и европейцы не были, однако,
единственными расовыми группами, населявшими
Северную и Южную Америку. С самых ранних поселений
сначала испанцы, потом
португальцы
в
Бразилии, а позднее
британцы в Северной Америке и на Карибских о- в а х
начали ввоз ить
африканских рабов. Для европейских
колонистов и их
покровителей в соответствующих
«метрополиях» это не представляло никаких правовых проблем, так
как все африканцы были «законно» куплены у других
африканских или арабских купцов. Они представляли собой
более крепкую, чем индейцы, рабочую силу для работы на
сахарных плантациях и, так как они находились в чужой
стране, были менее склонны к бунту или побегу. Одним из
последствий этого для европейского общества на Юге
было интенсивное смешение рас, так что к середине XVII в.
к
уже немалому количеству метисов (потомки индейцев и
испанцев) прибавились разнообразные смешанные расов ые
66

КОЛОНИАЛИЗМ
группы, которые стали известны как касты. Испанские
чин овн ики,
со свойственной им
стр астью
к
классификации, разделили
их на целых 16 степеней расовой окраски.
К началу XVIII в. осталось мало
коренных испанских
семей, в которых совершенно не было индейской крови,
и
предъявление
почти белыми пардо (лицами смешанного
мулатского
и бе л о го происхождения) и некоторыми
метисами прав на статус «испанца» безропотно
принималось многими местными властями.
Однако в британской и французской Северной
Америке
и на о-вах Карибского бассейна такой интеграции
не произошло. Между европейцами и индейцами иногда
заключались смешанные браки, но это никогда не
происходило в масштабах, достаточных для создания в рамках
этих обществ отдельных расовых групп. Эти различия
между колониями должны были, конечно, сильно
по вл ия ть на их пос ле дующую культурную, поли тическую
и
экономическую идентичность: тогда как испанская
Центральная и Южная Америка и португальская Бразилия
постепенно развились
в
мультирасовые общества, британская и, в
некоторой степени, французская Америка оставались
разделенными обществами.
К началу XVIII в . все
европейцы в Америке фактически
перестали быть европейцами. Попытки ранних
колонистов сохранить традиции Старого Света потерпели
неудачу. Подобные попытки требовали очень высокой степени
творческого новаторства, хотя бы только потому, что
большинство традиций уже находились под угрозой в
культуре метрополии и не могли
уцелеть в отсутствие
установлений и нормативных структур, которые традиционно
поддерживали их и которые могла обеспечить только
культура метрополии. Действительно, британцы упорно
утверждали, что сохранили в колониях образ жизни, а
также нравственную и политическую цельность, утерянные
Старым Светом. Как отметил в 1625 г. один поселенец,
Джон Кларк, «в то время как Старая Англия становится
новой, Новая Англия становится старой» (Clarke, 1625, р. 27).
Но даже если к середине XVIII в. они могли говорить о себе
как об «англо-американцах», для других европейцев было
достаточно очевидно, что их культура в большинстве
отноше ний бы ла suigeneris (единственной в своем роде).
Среди американцев испанского и
португальского
происхождения развивались культуры, которые вскоре стали
совершенно отличны от
культуры метрополий. Высокая
сте пе нь смешения
рас делала любые попытки надолго
сохранить европейские особенности невозможными. Для
негров, метисов и каст колония являлась
«родиной».
Поэтому неудивительно, что са ма я
ранняя
попы тка
обрести
независимость была сделана в 1567 г.
группой перуанских
метисов, называвших себя «американской нацией», и что
первая независимая республика на юге, Сан-Доминго
(ныне Гаити) в 1804 г. была создана в
результате бунта
рабов. Даже элита, хотя она по-прежнему оставалась белой и
по-прежнему считала себя испанцами и португальцами,
когда ей приходилось противостоять враждебным
чужакам, говорила о себе как о
«родны х
сыновьях этой земли»
-
как в 1771 г.
выразился Городской совет Мехико
(Pagden &
Саппу, 1989, р. 68) -
в этом отношении, как ни в каком
другом, на
равных основаниях с индейцами. Термин «креол»
(от исп. crioUo), первоначально применявшийся в качестве
оскорбительного эпитета испанцами метрополии,
начал
применяться самими потомками первых испанских и
португальских поселенцев, родившимися
в Латинс кой
Америке, как
подтверждение их отличия, и
уже в 1668 г.
мексиканский писатель и ученый, священник-иезуит Карлос де
Сигуэнса-и -Гонгора говорил о «нашей креольской нации».
Одним из ключевых компонентов новой
национальной идентичности была тесная, хотя и непростая, связь с
индейским прошлым. Некоторые креолы, такие как
маркизы Валле Умбросо в Перу, зашли так далеко, что
одевались в инкские костюмы, говорили на языке кечуа,
икним
обращались как к any (Ари
-
«господин»). Хотя они были
исключением, но образ особой политической культуры,
которая, пока ей было суждено прочно оставаться в руках
белых поселенцев, могла использовать образы старых
индейских «империй», стал влиятельной политической
силой. Для этих людей борьба за права индейцев стала
частью их
истории,
и
покорение индейцев испанцами было
преобразовано в их «порабощение» под трехсотлетним
правлением испанских вице-королей. Ничто из того,
против чего впоследствии выступал Симон Боливар,
«Освободитель» южного континента, не было столь отвратительным
преступлением против человечности, как попытка
испанцев заклеймить индейцев как нечеловеческие создания.
Таким образом, испанский Юг пришел к культурной
независимости раньше любого другого европейского
общества в Северной и Южной Америке. Но первыми,
конечно, порвали политические связи с Европой американцы
британского Севера. Это может показаться неожид ан ны м,
принимая во внимание, что
«англо-американцы» были,
возможно, в культурном отношении наименее
независимыми из европейцев в Америке. Но британские
колонисты
утвержд али,
что их
революция
как
раз должна была
защитить права
и свободы, гарантированные всем
англичанам Великой хартией вольностей и обычным правом.
Когда британская корона попрала эти права, а именно так
была расценена ее попытка поднять налоги без
утверждения, тем самым она, как утверждали колонисты (в
выражениях английского философа, основателя либерализма
Джона Локка, оказавшего значительное влияние на
политическую идеологию американской революции)
объявила себя в «состоянии войны»
против
своих подданных и,
следовательно, могла быть уничтожена,
«как любое другое
животное». Как европейские, так и
американские
наблюд атели немедленно пр из на ли , что арми я Джорджа
Вашингтона создала новый тип общества: первую современную
демократическую республику, основанную на (почти)
всеобщем избирательном праве. Но она сделала это, потому
что в конце XVIII в. этот тип общества был единственным,
который мог сохранить традиционные свободы и
привилегии старого порядка, создавать которые отправились в
Америку первые английские колонисты. Культурная
идентичность Севера могла появиться только после
достижения политической независимости. Но любой акт
сопротивления в конечном счете заставляет мятежников
отвернуться
от политической
культуры,
к
которой они
принадлежат;
и когда это происходит, они действительно
приобретают собственную индивидуальность, но только
в качестве мя тежн иков .
Американские революционеры
могли начать с того, что считали себя англичанами,
преданными своим
королем, или, самое большее,
«американскими англичанами», но они закончили свой мятеж, как
заканчивали свои мятежи все европейцы в Америке
-
как
американцы.
Поворотной точкой как в американской, так и в
европейской истории стал 1776 г. Успех американской
революции показал, что старые европейские монархии могут
быть побеждены. Он также показал, что общества,
которые их заменяли, могут стать основой политического
порядка нового типа, который не только был бы
свободен от европейского принуждения, но также в конечном
итоге свободен от вековой европейской системы
господства и
иерархии.
К испанской Америке независимость
пришла
примерно 25 лет
спустя (к Бразилии только в 1822 г., а к Канаде
-
только в 1840-х гг.). Она стала, наконец, возможна, по
крайней
мере от час ти, благодаря вторжению Наполеона в саму
Испанию в 1813 г. Между созданием Соединенных Штатов
и первой Войной за независимость в Мексике в 1810 г.,
несомненно, пала тень Французской революции. Для многих
кр еол ов
эта
революция была дополнительным
доказательством того, что
история благосклонна и к революциям,
67

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ик
республикам. Но для многих, особенно после успеха
революционного лидера Сан-Доминго Туссен-Лувертюра
между 1791 и 1802 гг., якобинская революция также
принесла с собой страх восстания среди негритянских,
индейских и метисских масс Для Симона Боливара новый
республиканский строй, как и строй Французской
республики, зависел от учредительной силы «общей воли». Хотя
Боливар (в отличие от Вашингтона) освободил рабов и
сделал освобождение одним из своих перв ых законодательных
ак т о в , «Республика Великая Колумбия», конституцию
которой он набросал в Ангостуре (ныне Сьюдад-Боливар) в
1819 г., должна была быть по преимуществу белым,
креольским обществом, в котором право голоса имели бы только
те, кто достаточно образован, чтобы разбираться в
политическом процессе. Это должно было быть мультирасовое
общество, в котором индейцам были бы возвращены
некоторые из их политических прав и их земель. Но они, вместе
с кастами ъ\ метисами, растворились бы -
как и на самом
деле произошло
-
в
недифференцированном классе
пео нов.
Республики испанской Америки, а со временем и
Бразилия, были намного консервативнее, чем Соединенные
Штаты или Франция. Но без их примера освобождение от
Испании (как это, по-видимому, продемонстрирует Куба,
которая перешла от статуса испанской колонии к
зависимости от Соединенных Штатов) не могло было быть
достигнуто в той форме, как это произошло. Как отметил
аббат Дюфур де Прадт, бывший наполеоновский посол и
политический советник Боливара, освобождение испанской
Америки было «самым отдаленным результатом того
великого деяния, которое мы во всей его совокупности
называем Французской революцией» (Dufour de Pradt, 1817, p. 9).
БИБЛИОГРАФИЯ
AUGUSTIN MILLARES, С (ed.). 1951 . Historia del las Indias. VoL I, pp. 27-8 .
Mexico, Fondo de Culture Economica. 3 vols.
CLARKE, J. 1652. Ill Newes from New England. London.
DUFOUR DE PRADT, D. 1817. Des colonies et de la revolution actuelle
de I Amerique. Vol. I, p. 9. Paris. 2 vols.
PAGDEN, A; CANNY, N. (eds). 1989 . Colonial Identity in the Atlantic
World. Princeton, Princeton University Press.

6.3
ЕВРОПЕЙЦЫ В АФРИКЕ
Жан Булег
За несколько десятилетий до путешествия
Христофора Колумба,
в 1492 г.
открывшего пу ть
к
формированию
«мировой экономики», португальские мореплаватели
уже изучили Атлантическое побережье Африки. Мыс Бо-
хадор, который обеспечил доступ к берегам Сахары, они
обогнули в 1434 г., а в
устье р. Сенегал они появились
10 лет спустя. К мысу Доброй Надежды Бартоломеу Диаш
доплыл в 1488 г., а в 1498 г. Васко да Гама остановился у
во сточ ного побережья Африки, прежде чем
пересечь
Индийский океан.
Продолжая свою морскую экспансию,
Португалия также вела переговоры
с Кастилией. Две
страны подписали договоры в Алкасоваше (1479 г.)
и
Тордесильясе (1494 г.) о разделе сфер владения в
Западном полушарии. Африка (за исключением Канарских
о-вов) была отнесена к
португальской зоне. В
результате европейское присутствие на континенте в XVI в. было
преимущественно португальским. К концу века на
африканском побережье отчетливо проявилось растущее
могущество стран Северо-Западной Европы. Голландцы,
англичане и
французы основывали фактории и
предъявляли притязания на свои собственные территории. В то
же время начала расширяться работорговля,
существовавшая с самого начала. Кульминационным периодом
депортации рабов в Северную и Южную Америку стал
прежде всего XVIII в.
Французская революция приняла
первые решения, которые
-
хотя они и были
вскоре
аннулированы
-
ознаменовали начало
процесса,
прив едш его к отм ен е работорговли и рабства.
МОРСКОЕ ВЛАДЫЧЕСТВО ПОРТУГАЛИИ
В АФРИКЕ (XVI В.)
По португальским картам Африки выявляется незнание
внутренней части континента, которое резко
контрастирует с изобилием сведений о побережье. В Африке, как и в
Азии, Португальская империя опиралась главным
образом
на
морское превосходство, базирующееся на нескольких
скромного размера островных и береговых владениях.
Хотя официально провозглашенными целями были
завоевания и
обращение в христианство, амбиции
португальцев на самом деле ограничивались торговлей и, в
час тно сти , приобретением товаров, пользовавшихся боль шим
спросом в Европе: золота, пряностей, слоновой кости и
рабов. Деятельность португальцев определялась двойной
монополией: монополией Португалии относительно
других
стран и монополией короны, которая не позволяла
своим подданным рискованные предприятия за морем без
разрешения или контракта.
В самом начале XVI в. португальцы одержали победу
над единственным столкнувшимся с ними мореходным
соперником
-
торговыми городами суахили на
восточном
побережье, нападая и грабя их. Однако они
осуществляли
контроль над этим побережьем только косвен¬
ным и неполным
образом из своих штабов в Малинди
(нынешняя Кения) и Мозамбике, довольствуясь
устранением всего, что
представляло угрозу для их
эконо мической гегемонии над Индийским океаном . Торговля на
вост очн ом
берегу оставалась связана с
торговлей на
других берегах океана, так как португальцы захватили
старые торговые пути и обменивали слоновую кость и
золото на пряности в Индии. Штабы в Малинди и
Мозамбике подчинялись вице-королю Индии,
базировавшемуся в Гоа.
На атлантическом берегу португальцы создали свои
собственные трансокеанские связи. В результате острова
обрели стратегическую важность как порты зах ода и
поп олне ния
провианта для их кораблей. На соседнем
побережье португальцы ограничили свои поселения выходом
к богатейшим в Западной Африке золотым
рудникам
в
государстве
Акан
(ныне Гана). Здесь в 1482 г. они основали
форт Сан-Хорхе-да-Мина (илл. 3). Это золото уже
поддерживало торговлю через Сахару через
западно-африканскую сеть под контролем торго вцев
племени
ва нгара
(Wangara) [позднее известных как д ью ла {Dytdd)\
Водворение португальцев в Сан-Хорхе вызвало экономическое
противостояние между морской и внутренней торговлей
[«каравеллы против караванов», пользуясь выражением
Магальяэша Годиньо (Magalhaes Godinho)]. Отчеты в
архивах Сан-Хорхе свидетельствуют, что после короткого
периода роста
в начале века импорт золота в Лиссабон
уменьшился к середине XVI в.
Португалия потерпела неудачу в
поп ытк е
бросить вызов суданской и сахарской сетям
вывоза золота.
В других частях Атлантического
побережья
португальцы интересовались главным образом рабами.
Особенно активны они были на участке берега от Сенегала
до Сьерра-Леоне и вдоль берегов бывшего Бенина (в
современной Нигерии) (илл. 4) и Конго (Конго,
Демократическая Республика Конго и Ангола). Торговля рабами
велась в
портах , находившихся под африканским
контролем. Как и торговля золотом, работорговля не
прив ела к тес ны м отношениям
между португальцами
и
местными
африканскими обществами, за исключением
Конго, крупнейшего королевства в прибрежной Африке.
Переход короля в католицизм в 1491 г. с
последующим
приходом
к власти в 1526 г.
короля-реформатора
Афонсо I дали толчок развитию отношений между двумя
королевствами. Но неблагоприятное воздействие
работорговли разрушило систему хозяйствования Конго,
поскольку деятельность торговцев приводила к отделению
периферийных регионов от центральной власти. В
своей
переписке с королем Португалии Афонсо I трезво
анализировал причины ослабления своего королевства
(работорговля и португальская монополия), но не мог
ничего сделать, чтобы исправить положение. Португальцы
еще больше ослабили Конго, основав колонию на юге, в
Анголе.
69

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ГОЛЛАНДСКАЯ, АНГЛИЙСКАЯ И ФРАНЦУЗСКАЯ
КОЛОНИЗАЦИЯ: ЧАРТЕРНЫЕ КОМПАНИИ
И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ФАКТОРИЙ (XVII В.)
На всем протяжении XVI в.,
англ ийс кие и французские
пираты и торговцы время от времени пробивали бреши в
португальской монополии. К
концу века к ним
присоединились голландцы, которые
в течение
следующего
века
первыми
начали создавать свою зону
влияния за сч ет
пришедшей в упадок Португальской империи (присоединенной
в1580г.к
Испании). В 1611-1612 гг. они возвели
укр епле нную факторию Маури на З ол о т ом Берегу; в 1620 -х гг.
-
факторию Горе на небольшом острове напротив п-ова
Зеленый Мыс (ныне Сенегал), а в 1637 г.
отобрали у
португальцев форт Сан-Хорхе-да-Мина (с тех пор
известный как
Эль-Мина). В 1632 г. англичане обосновались в Корманте-
не на Золотом Берегу, а в 1638 г.
французы поселились в
устье р. Сенегал, где позднее построили г.
Сен-Луи. За этими
факториями последовали другие, и другие европейские
державы (Швеция, Дания и Пруссия) последовали их примеру.
Инструментом морской экспансии Северо-Западной
Европы были частные компании, защищаемые
государством, которое
жаловало им
торговую монополию.
Голландцы, которые были
пионерами
в этом деле, в 1602 г.
созд али
могущественную структуру Vereenigde Oost-Indische
Compagnie (Ост-Индская компания) ив 1621 г.
-
West-
Indische Compagnie (Вест-Индская компания). На первых
порах французы и англичане довольствовались более
скромными ассоциациями судовладельцев, до того как в
1664 г.
приступили
к со зда ни ю французских Ост- и Вес т-
Индской компаний и в 1672 г.
-
Королевской африканской
ком па ни и. С ами компании должны б ыл и
строить
и
со д ер ж а ть укр епле нные фактории, которые стали
традиционным
признаком европейского присутствия в Африке
-
присутствия, которое оставалось очень ограниченным,
несмотря на распространение подобных структур, так как
руководство компаний старалось не контактировать с
местным населением, за исключением
случаев защиты от него
за крепостными стенами. Не имея территориальною
влияния, обитатели факторий пытались управлять близлежащим
побережьем с моря, чтобы сохранить ею в своем
исключительном пользовании, но их
успех был лишь частичным.
К концу XVII в.
европейские фактории в Африке были
распределены очень неравномерно.
Больше всего их было
на Золотом Берегу: в целом около 30 фортов,
принадлежащих шести нациям, но главным
образом англичанам и
голландцам, и
разбросанных на менее чем 500 км побережья
и иногда всего лишь в нескольких километрах друг от
друга. На соседнем Берегу рабов имелось множество этих
учреждений, по большей части в Вида (в современном
Бенине). Несколько фортов были раскиданы вдоль побережья
от Сенегала до Сьерра-Леоне и юга Анголы. В других
прибрежных районах их не было совсем, однако это не
значит, что там не велась
торговая деятельность. Таким
образом, в Центральной Африке англичане, французы и
голландцы успешно соперничали с португальцами.
Именно торговля золотом привела к распространению
факторий на берегу, названном в его честь. Отсюда
осуществлялись поставки на
Амстердамский монетный двор
-
первый в Европе во второй половине XVII в.
-
ина
Лондонский монетный двор. Но на Атлантическом побережье
в це л ом работорговля развивалась с расширени ем
плантаций в Америке.
Присутствие и деятельность европейцев были
намного менее ярко выражены
в Восточной Африке. Эфиопия
положила конец проникновению португальцев вглубь
континента, вытеснив иезуитских миссионеров в начале XVII в
Вдоль побережья морская экспансия восточного арабского
королевства
-
Омана -
положила конец португальской
гегемонии
севернее
м ыс а Дельгадо (в современном Мозамбике)
во
второй половине XVII в.
АПОГЕЙ РАБОТОРГОВЛИ (XVIII В.)
В атлантическом регионе,
как и в любом другом месте,
трудно определить точные масштабы массовой
депорт ац ии при работорговле, так как нет возможности выяснить,
насколько
исчерпывающей является информация,
содержащаяся в документах. Оценки сильно разнятся.
Последние исследования показывают, что около 10 млн. чел . были
перевезены на кораблях в Америку. При этом огромная часть
(примерно две трети) приходится на XVIII в. В 1780-х гг .
ежегодно вывозилось около 100 тыс. чел . Англичане
занимали
первое место с почти 50% всего объема
торгов ли.
За ними
следовали португальцы
и
французы (илл. 5а, Ь, с).
Помимо основных направлений торговли следует
упомянуть работорговлю с Маскаренскими о-вами (Реюньон,
Маврикий и Родригес). Освоение французами этих
островов в XVIII в. создало потребность в рабочей силе, которая
была импортирована с восточного побережья Африки и
о.
Мадагаскар.
Кроме численного роста, который сделал XVIII в.
периодом работорговли, эта торговля
ста ла
преобладать во
всех
регионах,
ав
некоторых она стала почти
исключительным видом торговли. Даже на Золотом Берегу к
началу века проявился явный крен в сторону работорговли;
более того, бразильцы приезжали сюда с золотом, чтобы
купить рабов. В течение того же периода торговля
шкурами в Сенегале и Гамбии потерпела крах в результате
растущего спроса французской компании на рабов.
Любая попытка определ ить демографические потери,
даже если она не может быть выражена в цифрах, должна
принимать во внимание не только вывезенных
африканцев, но также и тех, кто умер в пути или был убит при
пленении.
Кроме того, потери были не только
демографическими: экспедиции работорговцев сопровождались
грабежами и уничтожением урожая и таким образом порождали
атмосферу нестабильности.
Известно, что ситуация не была везде одинакова.
Некоторые прибрежные африканские государства сами занялись
захватом рабов, обеспечив себя огнестрельным оружием
благодаря торговле с европейцами. Другие сообщества,
расположенные в удалении от прибрежных государств и
ставшие местом для набегов, страдали от серьезных последствий
этой деятельности. Но по всей видимости первые также
страдали экономически и политически
-
по
крайней мере в
некоторых случаях
-
в
результате своей новой специализации.
Потери, понесенные африканскими обществами, не
должны означать, что они и их власти оставались пассивными.
Давление системы, навязанной им внешними требованиями,
не отняло
у них инициативу
и способность реагировать. Они
играли
на
соперничестве между европейцами, и условия
торговли, как в работорговле, так и в других областях
коммерции, пос тепен но изм ен или сь в
пользу африканских
партнеров. В портах, контролируемых прибрежными
государствами, торговля находилась под строгим надзором, и на
европейских партнеров накладывались всяческие
ограничения и пошлины. Даже там, гдеу
них были форты, они не были
освобождены от пошлин, так как им часто приходилось
покупать то вары где-т о в
другом месте, и все, чт о
привозилось
в
форт, проходило через государственный контроль и руки
придворных. Отдельные попытки некоторых компаний
приобрести монополию встретились с упорным и эффективным
сопротивлением. В конце концов, лишь с огромными
трудностями европейцы смогли путешест вовать
в
глубь
континента, о котором в начале XIX в. они по-прежнему знали мало.
ПЕРВЫЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ ЗАХВАТЫ
Вплоть до середины XIX в. территориальные захваты
оставались второстепенной формой европейской
колонизации в Африке. Первой захваченной землей оказались
70

КОЛОНИАЛИЗМ
атлантические острова. Испанцы поселились на
Канарских о-вах , истребив или вывезя в рабство коренное
население
-
гуанчей,
в то время как португальцы обосновались
на необитаемых островах Мадейра, Зеленого Мыса и Сан-
Томе. Жизнь в этих поселениях в значительной степени
зависела от труда рабов, ввозимых с континента, и
африканская составляющая стала преобладающей на о-вах
Зеленого Мыса и Сан-Томе. Освоение этих
островов
обозначило важную фазу в распространении основанной на
сахаре экономики в XV и XVI вв., пока их не
превзошли
Бразилия,
а затем Вест-Индия. Оно было, однако, важным
этапом введения американских растений в Африке.
В нынешней Анголе и в Юго-Восточной Африке (ныне
Мозамбик и Зимбабве) португальцы предприняли
попытку территориальной колонизации, которая резко
контрастировала
с ее политикой во всей остальной Африке.
В обоих случаях на это предприятие
их соблазнили
драгоценные металлы: золотые рудники
в Мо номо тапе
(государственное образование народов банту в междуречье
Замбези и Лимп опо.
-
Прим. ред.)
и
воображаемые
серебряные рудники в А нг ол е. Колонизация Анголы проходила
по американскому образцу. В 1575 г.
конкистадор Паулу
Диаш ди Новаиш получил во владение покоренные им
земли. Он основал Луанду и завоевал королевство Ндонго,
расположенное южнее Конго, которое дало название
колонии в Анголе (по наследственному титулу его
правителя
«нгола»). После его смерти территории вернулись
к
Короне. Однако это
предприятие
не
оправдало ожиданий как с
территориальной, так и с экономической точки зрения.
Соседние королевства организовали сопротивление, и
португальцы занимали только полосу земли, вдающуюся
в
глубь континента примерно
на 30 0 км посреди
враждебного окружения. Они скопили очень небольшое
богатство, удовлетворяясь экономикой, основанной на грабеже
населения и работорговле с соседями. На юго-востоке
акт ивнос ть
португальцев была не столь прямолинейной. Из
своих факторий на р. Замбези они вмешивались во
внутреннюю политику Мономотапы, обширного королевства
на высокогорных плато нынешнего Зимбабве, и в 1607 г.
смогли завладеть управлением его золотыми рудниками.
В 1629 г. им даже удалось привести к власти выбранного
ими
короля. Но экономическое и социальное положение
страны ухудшилось в результате необдуманной
золотодобычи, вспыхнули бунты. В конце XVII в.
Чангамир, король
Бутвы к югу от Мономотапы, распространил свое влияние
на все плоскогорье и вытеснил португальцев.
Голландская колонизация в Южной Африке имела
более скромные цели, но была более эффективной. В 1652 г.
Ост-Индской компанией в качестве порта захода на пути в
Азию была основана К ап ск ая колония. Здесь было
позволено обосноваться поселенцам, известным как «свободные
бюргеры»
-
некоторые оставались в городах, другие
обрабатывали землю и разводили крупный рогатый скот, чтобы
пополнять запасы кораблей. Последние (буры или
фермеры), поглощая новых иммигрантов (включая французских
протестантов, бегущих от религиозных преследований) и
используя рабский труд, расширили границы колонии за
счет народа кой-коин (или готтентотов) (илл. 6,7).
БИБЛИОГРАФИЯ
DELAUNAY, К. 1994. Voyages a la Cote de Гог. Karthala.
GODINHO, V. М. 1990. Les Decouvertes. Autrement.
RENAUD, F.; DAGET, S. 1985. Les traites negrieres en Afrique. Karthala.
SOUULLOU J. (ed.). 1993. Rives coloniales. Parentheses - ORSTOM.
VAN DANTZIG, A1980. Les Hollandais й la Cote de Guinee (1680-1740).
Societe frangaise d histoire d Outre-Mer.

6.4
ЕВРОПЕЙЦЫ В АЗИИ
6.4.1
ЕВРОПЕЙЦЫ В ЗАПАДНОЙ АЗИИ
Халил Иналъчик
ИТАЛЬЯНСКИЕ КОЛОНИИ В ЛЕВАНТЕ
Западная Азия, или точнее Левант (от франц. levant или
итал. levante
-
Восток), т.е. Восток для европейцев,
включающий в себ я Во ст оч но е Средиземноморье и прибрежные
зоны Черного моря, в своей истории испытала три основных
колониальных периода. Первый период
-
1204-1453 гг .
-
был временем, когда латиняне (общее название жителей
Западной Европы во время крестовых походов в
пр от иво пол ож нос ть «грекам», жителям Восточной Европы), а точнее
итальянцы, французы и каталонцы основали, следуя за
крестоносцами, фактории или колонии, чтобы использовать
ресурсы этого региона для своей растущей экономики и
чтобы участвовать в межконтинентальной торговле между
Европой и Азией. Вслед за захватом латинянами
Константинополя в 1204 г., Венеция основала в Леванте
подлинную
колониальную им пери ю, то гд а как е е
соперник
-
Генуя
коварным методом захватила у Византии восточные о-ва
Эгейского моря, которым угрожали турки, и получила торговую
монополию в Черном море.
Общий подход к созданию и общие отличительные
особенности итальянских колоний в Леванте можно
описать следующим образом. Итальянские морские города-
государства, наиболее значительными из которых
являлись Венеция и Генуя, получали с помощью правового
документа, называемого капитула (от ср. -в ек . лат . capitulo
-
договариваюсь) или шурут,
или
капитуляции, торговые
привилегии от местных государств, включая
Византийскую империю, государство Селевкидов в Малой Азии или
султанат Мамлюков в Сирии и Египте.
Капитуляции,
полученные от
мусульманских правителей, оговаривали в
качестве особого условия экстерриториальный статус
торговой колонии и свободу торговли с гарантиями жизни и
соб ствен ности
торговцев.
Но они не предоставляли
никаких
территориальных прав. Следовательно, капитуляции
были не договорами,
а
торговыми привилегиями,
пожалованными мусульманским правителем
в
одностороннем
порядке.
Региональное государст во всегда заявляло о
свои х
суверенных правах
на
территорию, где иностранцы
поселялись для торговли.
Процесс образования могущественных генуэзских
колоний следовал общему образцу. Со временем, однако,
воспользовавшись обстоятельствами, генуэзцы добились от местных
правительств разрешения окружить колонии стенами и
укреплениями. Подобные торговые центры по мере роста
затмевали изначальные портовые города местных жителей.
Ослабленные внутренними раздорами и нуждающиеся в
прибыли от расширяющейся торговли Византийская
империя, Золотая Орда и Египет в конце концов
пожаловали латинянам дополнительные привилегии, хотя и
продолжали подтверждать свои суверенные права на территорию.
Однако в конечном счете латинские колонии стали
практически независимыми от местного правительства и
находились под контролем своего города-метрополии.
О колониальном характере
этого
морского
владычества свидетельствует то, что латиняне были
представителями высших классов и
сохраняли
собой монополию на
то ргов лю пряностями, зерн ом
и
рабами между
метрополией и ее колониями, оставляя местному населению
розничную или региональную торговлю. Генуэзцы и
венецианцы использовали ресурсы земель Северного
Причерноморья, получая зерно, рыбу, мясо, кожу и жиры, не говоря
уже о славянских, татарских и черкесских рабах,
использовавшихся как солдаты-мамлюки в Египте и в качестве
домашн их и ли
промышленных рабов в Италии.
ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
Возродив Византийскую централистско-бюрократи-
ческую империю, османским султанам удалось в долгой
борьбе между 1390 и 1571 гг.
уничтожить латинское
господство в Леванте. Повсюду в регионе они положили конец
политико-территориальному существованию латинских
колоний и княжеств: Салоники были захвачены в 1430 г.,
северные о-ва Эгейского моря
-
в 145 4 г., Морея
-
в 1460 г.,
Митилини -
в 1462 г., Эвбея -
в 1470 г., Родос
-
в 1522 г.,
Киклады и Хиос
-
в 1566 г., Кипр
-
в 1571 г. После 1571 г.
под венецианским контролем оставались только Крит,
прибрежная зона Далмации и Ионические о-ва. В захвате
латинских владений в Леванте Османской империи помогло
то, что местные массы отвернулись от латинян, навязавших
феодальное и католическое господство и экономическую
эксплуатацию греческого православного населения.
Доведенное до положения крепостных крестьянство на о-вах
Кипр и Крит сопротивлялось и несколько раз поднималось
против своих латинских властителей.
В завоевании генуэзских колоний на Черном море
нежелание сотрудничать и даже враждебность греков, армян,
евреев по отношению к латинским властителям по всей
видимости облегчило
задачу
османских завоева телей.
Завершение
взятия колоний под свой
контроль Османской
империей потребовало столь долгой борьбы из-за
венецианского морс к ог о могущества
-
осно вы пол итического и
экономического
превосходства
итальянского
города-государства
в Леванте. Сначала взаимодействуя с генуэзцами,
72

КОЛОНИАЛИЗМ
а затем в XVI в. постепенно создав свою собственную
армаду, турки в конечном счете смогли бросить вызов
венецианскому морскому владычеству
в
Средиземноморье.
Стремясь положить конец территор иальному
господству латинян, турки-османы,
тем не менее, нуждались
вих
присутствии,
высоко ценя их экономический вклад, и
поощряли
их
торговлю в Леванте, жалуя им капитуляцион-
ные привилегии для свободной и безопасной торговли.
Главным образом этой османской политике итальянские
государства были обязаны своим экономическим ростом
в XVI в., пока, начиная с 1569 г., французы, англичане и
голл андцы, по лу чи в
собственные
капитуляции,
не заменили
их в торговле
с Османской империей. В последующие века
именно эти западные нации, проводя политику
ме рк ан ти ли зм а, расширили свою торговлю при экономической
эксплуатации Леванта. Тогда любая европейская нация,
стремившаяся к экономическому росту
и
разделявшая идеи
меркантилизма, пыталась получи ть
те же
капитуляцион-
ные привилегии от турецких султанов.
ОСМАНСКАЯ ЭКОНОМИКА
И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЗАВИСИМОСТЬ ОТ ЗАПАДА
В XVI в. Османское государство было единственной
силой в мире, способной бросить вызов европейской
экспансии и ее контролю над мировыми экономическими
ресурсами. Но к концу века османская экономика и
о см а нс к ая воен ная технология, которые были основаны на
практических знаниях и заимствованиях из Европы, оказались
недостаточными для продолжения борьбы против
Европы, которая, в результате своего феноменального
прогресса во всех областях, затмила все
традиционные культуры
мира.
В экономической сфере, благодаря своему
систематическому и агрессивному стремлению доминировать на
мировых рынках, европейский меркантилизм нашел
открытый рынок в Османской империи. Со своей верой в
экономику изобилия и прежде всего заинтересованные в
избытке товаров на внутреннем рынке, турки избрали
политику низких пошлин и препятствования экспорту.
Сокрушительное воздействие западного экономического
превосходства, основанного на меркантилизме и колониализме,
проявилось сначала в заполнении рынков Среднего
Востока дешевым американским серебром и западными
серебряными монетами. Последовавший финансовый
кризис
потряс
основы классической системы управления
Османской
империи.
Это означало начало экономической
зависимости от Запада ближневосточных стран, включая
Османскую империю, Иран и Северную Африку.
Усилившись со временем
и в сочетании с политическим
влиянием этот
п роце сс приведет
к полной зависимости империи
в XVIII и XIX вв., превратив регион
в
полуколонию
западных наций.
Соревнуясь между собой, империалистические
государства Европы пытались разделить Османскую империю
на зоны своего исключительного влияния. После 1783 г.,
когда Россия вырвала у турок самые благоприятные
капитуляции, подобный договор перестал быть привилегией,
дарованной султаном в одностороннем порядке, и стал
обязывающим документом, заключаемым в
двустороннем
порядке.
С такими капитуляциями турецкое правительство
по тер яло
сп осо бн ост ь и возможность ус тана влив ать
благоприятный для своей собственной экономики и
финансов торговый режим.
В ходе всего этого процесса военно-политический
фактор был столь же важен, как и экономический. На
заре
Нового времени сначала венецианское морское
могущество в Средиземноморье, а затем в 1590-х гг. английские и
голл андские купеческие суда
-
караки, великолепно
оснащенные артиллерией, вытеснившие галерный флот
венецианцев и турок-османов, стали, возможно, основным
фактором в коммерческом превосходстве и монополии
северян. Упадок турецкого военного флота совпал с
экономическим упадком. В последующие века империи
пришлось зависеть от французских, голландских и английских
судов для обеспечения сообщения Стамбула с жизненно
важными
районами Сирии и Египта.
БИБЛИОГРАФИЯ
IMTIYAZAT (Н. Inalcik). Encyclopedia of Islam (2nd edition).
INALCIK, H. (ed.) . 1994. An Economic and Social History of the Ottoman
Empire. Cambridge.

6.4.2
ЕВРОПЕЙЦЫ В ДРУГИХ ЧАСТЯХ АЗИИ
Сарвепалли Гопал
С конца XV в. европейцы начали прибывать в Азию в
значительных количествах -
сначала
португальцы,
а затем
датчане, британцы и французы. Их главным образом
интересовала торговля,
и это положение
сохранялось до
середины XVIII в., когда их политические интересы
распространились на более обширные территории.
Португальцы стремились монополизировать торговлю пряностями
с Европой и контролировать торговлю в азиатских водах;
они стали
представлять собой силу на суше
в Азии, хотя и
ограни чивая сь контр олем над к лю че вы ми поселениями и
факториями, которые требовались для обеспечения
торгового господства. В XVI в. в Европе расовое высокомерие
и
религиозная нетерпимость были нормой.
Международное право считалось неприменимым за пределами
Европы, и нравственная щепетильность считалась неуместной
в отношениях с
народами Азии. Таким образом, в
регионах, которые португальцы занимали на этом континенте,
они относились к местному населению как к низшей расе.
Это отношение укрепилось из-за враждебности по
отношению к исламу. Педру Алвариш Кабрал, который
командовал португальским флотом, отплывшим в Индию в
1500 г., п олучил приказ проинформировать местного
правителя о давней вражде, существующей между
христианами и мусульманами, и о наложенной вследствие этого на
каждого католического короля обязанности вести войну
против этих врагов веры. В 1502 г. Васко да Гама поджег и
смотрел, как горит корабль, битком набитый
паломниками; в 1510 г.
вице-король Португальской Индии Альфонсо
д Альбукерке, за
четыре дня убил 6 тыс.
му сул ьман ски х
мужчин, женщин и детей. С середины XVI в., с прибытием
иезуитов, предпринимались
попытки обращения населения в
христианство
с помощью силы или убеждения. В 1560 г. в
Азии была учреждена инквизиция, которая действовала до
1820 г. (с перерывом на три года, начиная с 1774 г.). На
Шри-Ланке иезуитам удалось обратить в христианство
правителя и его жену, но они не смогли извлечь никаких
долгосрочных преимуществ, которые могли бы быть
получены в результате, из-за беспощадных усилий запретить
исповедание буддизма, на деле приведших к прямо
противоположным результатам. Япония запретила проповедь
христианства, но именно иезуиты принесли европейское
влияние в Индокитай и Китай. В Индокитае усилия
миссионеров оказались более успешными, чем желание
европейских держав
основать
порты дл я захода кораблей на пути
в Китай. В Китае иезуитов
в XVII в.
принимали радушно,
и
они усиливали свое влияние, заявляя о значительном
сходстве христианства и конфуцианства. Но когда в 1715 г. папа
римский осудил китайские обряды как
идолопоклоннические, император через два года ответил тем же,
запретив христианское учение. Иноземцам отныне позволялось
въезжать в Китай или жить там только по
специальному
разрешению. Новые поселения не основывались, и
иностранные торговцы оставались лишь в Кантоне.
В португальских поселениях обращение в
христианство пытались поощрить принятием законов, благоприят¬
ствующих обращенным и не допускающих публичное
отправление обрядов индуизма, буддизма и ислама, но эти
законы не всегда выполнялись.
Христианство также не
см ягчи ло
расистскую
по
с ут и природу португал ьского
правления. Рабовладение было обычным делом, и те, кто
мог себе позволить, покупали большое количество рабов.
Иезуитский Колледж Святого Павла принимал учеников из
разных стран Азии и Африки, но в рамках Церкви
обращенные не могли надеяться подняться выше статуса
белого духовенства. Несмотря на то что многие португальцы
поселялись в Азии и брали местных женщин в свои семьи,
большое значение придавалось концепции чистоты
крови, и термин «загрязненные расы» часто появляется в
официальных документах и частной переписке того периода.
В органах управления португальцы оставляли за собой
высшие посты, не допуская к ним по мере возможности
даже родившихся в колонии португальцев; они не
вмешивались в сельское управление, но в
гор одские
советы не
попадали даже обращенные христиане, не говоря уже
об
ос та ль но м насел ении.
К середине XVII в. в
контроле за торговлей специями и
фрахтовом деле в азиатских водах и между Азией и
Европой португальцев в основном заменила голландская Ост-
Индская компания. Ее служащие, а также служащие
британской Ост-Индской компании, которые появились в
Азии примерно
в это же время, были меньше
заинтересованы в обращении в свою веру, чем в торговле, и в таком
господстве, которое способствовало бы этой торговле.
Голландцы обосновались в Индонезии, урезали политическую
независимость местных княжеств и подчинили их
экономически.
Производство гвоздики за пределами
территории, контролируемой голландцами, было запрещено, и
сопротивление этому предписанию подавлялось силой. Для
торговли с островами, производящими пряности,
требовалось разрешение голландцев. Компания регулярно
вмешивалась в гражданские войны и бунты, к которым
приводили высокие налоги, и приобретала земли в обмен на
военную помощь. Когда, начиная с XVIII в., доходы от
торговли гвоздикой начали сокращаться, голландцы
обратились к кофейным плантациям. Это привело к еще
большему вмешательству
в жизнь местных народов. Голландцы
эксплуатировали рабочую силу и внимательно следили за
хозяйственной деятельностью местного населения.
Работникам на плантациях не
у кого было потребовать
возмещения, а лидеры их собственного общества были сведены
до уровня надзирателей.
К концу этого периода голландцы установили свое
господство на всем о. Ява. Они также попытались упрочить
свое положение на Шри-Ланке, где в 1638 г. в обмен на
военную помощь в изгнании португальцев, правитель
государства Канди пообещал оплатить все расходы товарами
и
даровать голландцам свободу торговли, сделав для них
исключение
среди всех европейских наций. Позволил ли он
им также
разместить войска в захваченной у португальцев
крепости, остается вопросом. Но и без этого заключенное
74

КОЛОНИАЛИЗМ
соглашение открыло двери голландскому господству на
острове.
После многолетней войны португальцы были
вытеснены, и местный правитель смирился с голландским
присутствием.
Голландцы удерживали прибрежные
города и большинство плантаций коричного дерева, но их
власть зависела от сингальских чиновников и им
приходилось поддерживать правителя Канди в хорошем
настроении. Они контролировали все заграничные сделки, но
предоставляли королю корабли, чтобы плавать в Бирму и
Южную Индию. Незначительное поначалу голландское
влияние в Шри-Ланке укрепилась только в 1766 г. , когда
король Канди признал суверенитет голландцев над
регионами, которые они занимали, передал им власть над
прибрежной полосой по всему периметру острова, позволил
им торговать той продукцией страны, которая их
интересовала и, в обмен на защиту от внешней агрессии,
обещал не подписывать никаких договоров с любой другой
европейской или индийской державой и передавать
голландским властям любого европейца, въехавшего в королевство.
Однако уже к середине XVII в. главным центром
европейского экономического предпринимательства в Азии
стали Бенгалия и Индия. В обмен на местные ткани и шелк-
сырец,
пользовавшиеся большим спросом, Европа мало
что могла предложить Азии и, следовательно, ей
приходилось экспортировать драгоценные металлы. Но давление
спроса на внутреннее производство не стимулировало
технологические изменения. Земля и рабочая сила имелись в
изобилии, а капитал, необходимый для расширения
производства, обеспечивался голландскими займами в
наличных под залог заказов (От Prakash, 1985). Ремесленный
сектор расширялся,
нов
результате его задолженности
местным торговцам последние удерживали большую часть
доходов от растущей торговли.
Этот процесс продолжился после того, как
британская
Ост-Индская компания обогнала
голландскую
и стала
ведущим агентом во внешней торговле Бенгалии. В течение
первой половины XVIII в. индийское торговое сообщество
в тесной связи со служащими британской компании
получило контроль над экономической жизнью региона.
Местные правители увеличили свои доходы, облагая
торговцев и ткачей налогами, но на самом деле именно
торговцы владели подлинной властью.
Европейский контроль над торговлей пока ещ е не
означал навязывания политического и экономического
подчинения. Но
при мерн о
с 1750 г. положение начало
меняться.
Европейские компании начали
интересоваться
непосредственно производством.
Их растущее проникновение
и
развитие мировой экономики происходили
одновременно с конфликтами, сопровождавшими распад
Османской
империи в Турции, империи Сефевидов в Иране и
Моголов в Индии (Bayly; 1989). Поселения-фактории в
различных частях Азии становились оживленными городами,
фактически находившимися под европейским контролем.
Когда правитель Бенгалии попытался воспрепятствовать
британцам использовать политическую власть,
основанную на экономическом влиянии, он был свергнут, и в
конечном счете целая провинция перешла под британское
управление. Индийские торговцы, которые разбогатели
при британской поддержке, помогли компании капиталом
и знаниями.
Британская военная сила была недостаточна, чтобы
пос тоян но
поддерживать
зако ннос ть и
порядок во всей
захвач енной
провинции,
но ее
ав тори тет а
хват ало дл я
поддержания торговли.
Компания назначила своих
представителей на должности в различных местах, чтобы
контролировать ткачей, подавить конкурентов и поддерживать
качество тканей. Между 1777 и 1797 гг. объем заморской
торговли Бенгалии вырос в пять раз. Служащие компании,
которым, в силу монополии их работодателей на прямую
торг овлю
с Европой, было запрещено участвовать в этой
торговле самостоятельно, вкладывали свои деньги во
внутреннюю торговлю; это способствовало развитию
многочисленных связей между ними и индийскими
торговцами. Но связи между британскими властями и туземным
капиталом превратились в отношения господствующей
власти и подчиненного партнера.
Высокие доходы от земли, получаемые британцами в
Бенгалии, использовались ими на
содержание большой
армии
и для вмешательства в дела других государств. Еще
раньше, в соответствии с голландскими прецедентами в
Индонезии и на Шри-Ланке, французы и англичане в
Индии оказывали военную помощь местным правителям в
обмен на территориальные уступки. Теперь, при том что
французов было ничтожно мало, англичане развили эту
политику в различных частях Индии, получая за помощь
своих армий то, что эвфемистически называлось
субсидиями или сдачей земель в
аренду. Регулярные выплаты этих
субсидий часто затруднялись британскими чиновниками,
служившими при гарнизонах в этих королевствах; они
снижали доходы этих государств, получая монополии на
многие товары; такие невыплаты приводили к аннексии
территорий. С 1789 г. сила
армии
компании в Индии
начала быстро расти, а вместе с ней возросли и темпы
экспансии. Тяга к прибыли и стремление контролировать
торговлю привели к приобретению политического господства и
постепенному расширению
аннексий. Британский
экспансионизм начинал развивать хорошо продуманную
по л ит и ку колониаль ной эксплуатации. Любопытно, что
другая часть Азии в конце этого
периода
явила
пример
смеси
христианской приверженности доктринам
евангелической церкви, столь характерной для ранних лет
европейской экспансии, и более позднего проявления военной
помощи для обеспечения господства. В 1789 г. французский
епископ сформировал армию, чтобы помочь правителю
Индокитая вернуть потерянные территории, и это
прочно утвердило французское влияние в этом королевстве.
БИБЛИОГРАФИЯ
BAYLY, С. А 1989. Imperial Meridian. The British Empire and the World
1780-1830. London, Longmans.
OM PRAKASH. 1985. The Dutch East India Company and the Economy
of Bengal 1630-1720. Princeton, Princeton University Press.
PANIKKAR, К M. 1953. Asia and Western Dominance. London, George
Allen and Unwin.

7
РЕЛИГИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЯ
Ниниан Смарт
Существенное влияние на историю религии
и
других
мировоззрений, а также обычаев, которые
сформировались в соответствии с этими
мировоззрениями
и сами
формировали их в течение XVI-XVII вв., оказал
европейский колониализм. И хотя до XIX в. его влияние не
ощущалось в полной мере, все же на некоторых территориях
формы культуры и политической жизни претерпели
большие изменения. Поэтому начать лучше всего с развития
событий на Западе.
1492 г. стал поистине важнейшим для Испании и
Западного полушария. Он стал вехой окончательного крушения
мусульманского могущества, падения Гранады и изгнания
евреев из страны. Вновь объединенная Испания
открытием Нового Света показала всему миру свою смелость и
предприимчивость. Для обитателей же Америки это
событие оказалось великим несчастьем, хотя и открыло
католицизму новые горизонты. Долгая и ожесточенная
борьба испанских земель против мусульманства сделала
христианство в этой стране более жестким, что в полной мере
проявилось во время завоевания Центральной и Южной
Америки. Это по существу был крестовый поход, в
котором победа оружия была также победой веры. Несмотря
на это, западная Церковь значительно страдала от
бунтарства Лютера и его последователей, и в результате распалась
на соперничающие друг с другом группы. Так как
заселение Северной Америки контролировали в основном
меркантильные силы Северной Европы, то разделение
Церкви на северную и южную сказалось и на религиозной
жизни в Западном полушарии. Главным фактором успеха
американской революции стали ценности
реформированного христианства
-
протестантизма. И хотя Реформация
ослабила силу Католической церкви, она в то же время
стимулировала возрождение ее духовной и политической
жизни, проявившееся в Т£>идентском Соборе
(открывшемся в г.
Тренто и заседавшем с перерывами с 1545 по 1563 г.).
Мартин Лютер (1483-1546) положил начало
Реформации, выдвинув
тезисы и
предложения, противоречившие
существовавшей в 1517 г.
практике католицизма. В качестве
основы для критики традиций Церкви того времени
он
использовал Библию и, подчеркивая значение Божьей
благодати как главного способа спасения души,
обосновывал
отказ от таких
церковных обычаев, как монашеская жизнь,
п ал ом ни че ст во , использование
реликвий, продажа
индульгенций (грамот, якобы уменьшавших срок страданий
верующего за свои грехи
в
другой жизни) и тд .
Использование печатных
прессов помогло Реформации. В это же
время недовольство многих североевропейских
правителей требованиями папы и его вмешательством в их дела
давало им повод оказывать
поддержку новому движению.
Одно крыло Реформации в результате объединило
духовную и политическую власть в новую форму, в которой был
принят принцип cuius regio eius religio, т.е.
религия
гражданина должна определяться религией правителя
государства, в котором он живет. Использование этого
принципа в формировании национальных церквей разделило
церкви следующим образом: лютеранство стало
официальной религией таких стран, как Швеция и многих земель
Германии, англиканство
-
Англии, кальвинизм
-
Шотландии, Нидерландов, части Швейцарии, католицизм
-
Польши, Франции, Венгрии и большей части Южной
Европы; православие преобладало в России и некоторых
других странах. В Восточной Европе султаны мусульманской
Османской империи признавали главенство греческого
православия на своей территории.
Взгляд Жана Кальвина (1509-1563) на веру сочетал в
с е б е рассудочное
и
интеллектуально усложненное
ее
представление, выраженное
в идее активности в жизни для
спасения
души, причем
спасение
души человека было
прерогативой Бога. Вместо проповедей и кафедры,
рассматриваемых как главные обычаи Церкви, он поставил во главу
угла массу
и
общину, а паству сделал осн овн ой
составляющей настоящей веры. Но из-за сильного политического
разброса кальвинизма эта ветвь религии на самом де л е
была менее революционной, чем идеи так называемых
радикальных реформаторов.
Среди самых значительных лидеров радикальной
Реформации выделяется Менно Симонс (1496-1561):
анабаптисты, предводителем которых он был, считали, что
только взрослого человека можно крестить, так как
только взрослый может иметь настоящую веру. Такое
восприятие веры вело к радикальному индивидуализму,
оспаривавшему духовную власть государства. Подобных же идей
придерживались и баптисты, конгрегационалисты
(первонача льно то же , что и
индепенденты) и квакеры.
Пуритане селились на ничейных землях Северной и Восточной
Европы, они же помогали заселять «Новый Свет» в
Северной Америке, где проповедовали радикальную ветвь в
американской религии, вместе со сторонниками
англиканской
веры, приверженцами непререкаемых традиций. Они
также
указывали на непоследовательную природу
протестантизма. Протестанты, напрямую связывавшие
веру с
Библией, легко следовали за
харизматическими
предводителями, кото рые
толковали Писание по-своему. В жизни и в
вере господствовала рассудительность, которая
поддерживала
стро гое
этич еск ое
мировоззрение, основанное на
парадоксальной вере во всемогущество Бога даровать
спасение и в бессилие человека во всем, кроме веры
в
зависимость от небесных сил.
Возрождение католицизма в результате
Контрреформации (середина XVI в.) было ознаменовано
переформулированием доктрин о таинствах, сдвигами в
сторону более
профессионального обучения священников,
переформированием и усилением церковного управления,
возвращением обычаев, подвергавшихся критике реформаторами,
76

РЕЛИГИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЯ
начиная
от культа Девы Марии до паломничества, а также
расцветом
новых орденов, ярким примером которых
являлось Общество Иисуса, или иезуиты, под
предводительством основателя ордена Игнатия Лойолы (1491-1556).
Тогда же произошло возрождение идей мистической
жизни, например,
в сочин ениях испа нско го мисти ка,
монахини-кармелитки Св. Терезы Авильской (1515-1582),
и
позднее
-
расцвет барокко в церковном искусстве,
кульминационным пунктом развития которого стало появление
духовной музыки в творчестве таких композиторов, как
Йозеф Гайдн (1732-1809) и Вольфганг Амадей Моцарт
(1756-1791).
Католики и протестанты нетерпимо относились как
друг к другу, так и к радикалам и евреям. Это оказалось
главной причиной поиска пуританами и представителями
других религий убежища в Северной Америке.
Тридцатилетняя война (1618-1648) не способствовала развитию идей
терпимости, поэтому Джон Локк (1632-1704) считается
великим философом, первым начавшим проповедовать
терпимость
и имевшим
некоторое влияние на
Просвещение и на более плюралистически мыслящих передовых
людей того времени, таких как Готхольд Эфраим Лессинг
(1729-1781) и Иммануил Кант (1724-1804).
Реконкиста Испании создала новые проблемы для
иудаизма.
Изгнанные из Испании, евреи двинулись на юг
Франции (хотя открыто жить там смогли лишь три века
спустя),
в Италию и Османскую империю, а также в
Северную Африку. Время от времени христианские правители
сжигали тексты
Талмуда
-
в1553г.вИталииидо1757г.в
Польше. В Италии
евреи столкнулись
с системой гетто, в
Северной Европе то же жи ли
изолированно.
В Османской
империи евреи могли жить, но только как люди «второго
сорта», согласно своим законам, или хапаха
(halakhah), по
системе миллет
{millet), позволявшей христианам и
евреям жить в своих религиозно автономных общинах под
крылом своей церкви. В Польше и на Украине евреи
обрели более благоприятную почву
-
здесь даже существовало
подобие союза между евреями и аристократией.
С наступлением периода Возрождения,
проповедавшего
гу мани зм,
климат для иудаизма стал более
благоприятным. Но даже в это
время
отношение
христиан
к
евре ям
было основано на опасной эпистемологии, согласно
которой смысл положений Библии и особенно Старого
Завета является вполне ясным и
откровенным,
а
потому
евреи, отказывавшиеся принять христианское толкование
Библии, являлись упрямыми
и
своенравными людьми.
В этой связи нельзя не отметить работу Мартина
Лютера «О евреях и их лжи» (1543 г.). Даже учитывая его столь
же резко негативное отношение к католикам и туркам,
можно считать, что его антисемитизм подготовил почву
для нацистского холокоста.
Среди других важных религиозных
течений XVII и
XVIII вв. можно отметить мессианство, основанное на
учении Шаб т ая Цеви {Shabbetai Tsevi, 1626-1676), хасидизм,
возникший в Восточной Европе, и зачатки хаскала, или
еврейского Просвещения. Достаточно сильные волнения
произошли из-за недовольства репрессиями против евреев
и
из- за
харизматической фигуры Шабтая Цеви из Смирны в
Турции. Вопреки всем ожиданиям, за десять лет до своей
смерти он обратился в ислам, и
прихода нового Мессии не
получилось. Хасидизм
-
религиозно-мистическое течение
в
иудаизме
-
был основан еврейским мыслителем-мисти -
ком Бен Элиезером Баал-Шем-Тов (Бешт) (1700-1760), и
был более стабильным движением, сохранив своих
приверженцев до наших дней. Появление хасидизма усилило
популярную интерпретацию иудейского мистицизма, в
котором культивировалась идея присутствия Бога и
практическое
следование идеям Закона или
Торы. Несмотря на то ,
чт о многие
православные лидеры без энтузиазма
воспринимали новое движение, оно оказало существенное
влияние на
американский (и позднее израильский) иудаизм.
Философия Бенедикта (Баруха) Спинозы (1632-1677)
отличалась новизной; в какой-то
мере он предчувствовал
современную жизнь евреев, выразив сомнения в догматах
о
сотворении мира, о боговдохновенности Священного
Писания и свою лояльность к
культурным, а не к
религиозным традициям.
Более важным стало просвещенное мировоззрение
немецкого просветителя Мозеса Мендельсона (1729-
1786), который защищал иудаизм, привлекая современные
ему философские идеи, рассматривая Тору как главное
средство защиты этических понятий от лживого
идолопоклонства. Он стал основным предвестником реформы
иудаизма.
Различные стороны иудейской жизни были заложены
в XVII и XVIII вв.: светский
иудаизм по Спинозе;
благочестивый и сверхконсервативный хасидизм по Бешту;
реформа иудаизма по хаскала, а также традиционализм,
прослеживаемый в текущей жизни общины и учениях
большинства раввинов.
В это же время поток еврейских беженцев в
Северную Африку и Османскую империю вызвал возрождение
иудейских традиций в этих странах. В Палестине
возродились традиции мистицизма в работах и жизни мыс -
лителя-мистика Исаака Лурия (1534-1572),
виднейшего
предста вителя философии Кабалы, который как це ль
человеческой жизни воспринимал восхождение к Богу:
он с чи та л, чт о божественный св е т катастрофически
распределился по всему миру, человек же, ведя
созерцательную жизнь, может вернуть свою частичку света
божественному источнику.
С притоком иммигрантов из Южной Европы начали
возрождаться и поселения иудеев в Индии,
соср едот очен ные
вокруг г. Кочин, после того как
португальцы
разрушили вполне обжитое поселение в
Кранганоре к северу от Ко-
чина в 1524 г.
Еще до Американской революции в Новом Свете
образовалась небольшая еврейская община.
Влияние завоевавших Америку испанцев и
португальцев было, безусловно, глубоким. Очень быстро исчезли
хорош о раз ви ты е религиозные
сис те мы
империй инков
и ацтеков, также как и остатки классической религии
ма йя.
В Куско, столице империи инков, государственная
религия представляла собой сложный сплав местных традиций
с
имперской преданностью разновидностям культов,
существовавших на обширной территории. Все было
объединено культом Солнца, чей отец Виракоча считался
верховным Создателем. В Храм Солнца включались также бог
грома,
богиня
Луны (покровительница женщин) и другие
божества, ниже них в пантеоне располагались
многочисленные мистические существа. Однако это
централизованное государство на деле оказалось слишком
организованным, чтобы дать отпор в 15 32 г. нескольким
авантюристам,
которые вызвали разрушение всей системы. Золотые
чудеса городов инков, их традиции исцеления очень
быстро исчезли, уступив место христианской Троице.
Почти такой же внезапной была гибель царства
ацтеков. Хотя их религия была более мрачной, чем
солнечный культ инков, успехи их цивилизации впечатляли. По
взглядам ацтеков, космос по своему существу
непостоянен. Оси Вселенной пересекались в их городе Теночтит-
лан, построенном по образу древнего города Теотиуакан
(«Место Богов») в Мексике. Они считали, как нам
тепе рь
известно, что
мир находится на пятом, и последнем
периоде обращения Вселенной, во время которого
Солнце принимает
человеческие
жертвы, совершаемые
импер аторо м,
чтобы подпитываться энергией. Их пантеон
божеств, таких как всемогущий и обоеполый Ометеотль,
создатель и покровитель культуры Кетцалькоатль
(«Пернатый змей»), которого ацтеки ассоциировали с
Кортесом, считая, что это Мессия ведет с Востока свои
крылатые корабли. С непостижимой легкостью эта выдающаяся
77

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
религия
и великолепная
культура были завоеваны
самоуверенными испанцами.
Признаком упадка городских цивилизаций было
постепенное поглощение малых
культур
-
араваков и
карибов, а также многих шаманских культов Южной Африки,
которые постепенно исчезли под влиянием
господствовавшего католицизма.
Еще одной важной особенностью развития религий
был своеобразный синтез туземных
обычаев и
католических традиций, лучшим наглядным примером чего
является поклонение ГЪаделупской Богородице, характерное
для всей Центральной Америки. Она явилась в 1531 г. в
видении новообращенному, говорившему на языке науатль,
на холме у г. Теночтитлан (сейчас г. Мехико) и стала
символом смешения обычаев и веры, а также смешения
испанцев и индейцев.
Индейцы час то страдали
от жестокого отношения и
европейских болезней. В спорах по поводу изменения
отношения к индейцам большую положительную роль
сыграл католический священник Бартоломе де Лас Касас
(1474-1566). Новый Закон Испании 1542 г.,
обнародованный отчасти
благодаря его настойчивости, в какой-то
мере
защищал индейцев. Церковь настаивала на их
приобщении к испанской культуре. Во многих областях
Центральной и Южной Америки миссии, образованные из членов
церковных орденов, например, доминиканцев и
францисканцев, «шли в
народ»
-
в индейские поселения и общины.
Культ святых в некоторой мере способствовал
преодолению разрыва между местными до-колумбовскими
верованиями и католической верой. Большую роль играл
патернализм, что доказывает прежде всего появление поселений
иезуитов
в
Парагвае и францисканских миссий в
Калифорнии во время правления Хуниперо Серра (1713-1784 гг.) .
В Северной Америке сложилась иная ситуация
-
туземные рел игии, на прим ер, р е ли г и и группы индейских
народов пуэбло или равнинных индейцев, смогли выжить и
продолжали существовать
в XVIII и даже в XIX в., когда
исчезли последние остатки индейской культуры. Многие
черты прослеживаются со времен встречи коренных
американцев с европейскими поселенцами, такие как качина
(«дух невидимых жизненных сил» -
Прим. пер.),
или
священная церемониальная маска у народа хопи из группы
пуэбло; вера в двойственное создание мира
божественными Близнецами среди ирокезов; вера в видения среди ла-
кота; шаманизм многих других племен; вера в Богиню
морских животных у инуитов (эскимосов) и тд. Жизнь
индейцев также изменилась после появления нового
животною
-
лошади, привезенной испанцами. Применение
лошади, в частности, существенно повлияло на условия
охоты индейских племен на буйволов в прериях (практически
все
буйволы были истреблены).
Тем временем в Северной Америке под влиянием
белых поселенцев стали формироваться новые варианты
религии в крупных поселениях протестантов.
В то время
как южные колонии теоретически были
прежде
всего
англи канскими, население Новой Англии в основном
формировалось из сектантов. С расширением плантаций на юге
и
распространением работорговли к американской
религии добавился новый важный элемен т
-
туземные и
заимствованные
верования африканцами постепенно
забывались и заменялись ревностными формами
протеста нтизма. На некоторых территориях Западного полушария из
африканской культуры в результате смешения форм
католичества и африканских верований образовывались
различные сложные культы, например, культ Вуду на Гаити. Но
все же
преобладающей формой религии как у белого, так
и
у черного
населения в
Северной Америке были
радикальные, обычно измененные условиями жизни формы
протестантизма, часто баптизма, а в конце XVIII в. здесь
появились приверженцы методистской церкви. Важное
значение имели периодические возрождения религии, такие как
Великое пробуждение, начавшееся в 1734 г. в г.
Нортгемптон, штат
Массачусетс, и распространившееся под
влиянием харизматических проповедников, одним из которых
был английский проповедник Джордж Уайтфильд (1714
1770). Деизм, еще одна немаловажная
религиозно-философская доктрина, был распространен среди
интеллектуальной элиты. Это вера в Бога, несколько отстраненного
от его создания,
-
такое, скорее интеллектуальное
построение, чем живое существо, требующее преданной любви.
Сочетание идей Просвещения, анабаптистских
требований и обычной набожности послужили основой создания
Первой поправки к Конституции Соединенных Штатов,
положившей начало отделению Церкви от государства.
В это же время в Восточной Европе не прекращалась
долгая и упорная борьба между христианскими
государствами и Османской империей. Ее успех в завоевании
Византийской империи и перенос столицы в Стамбул
сопровождали период расцвета Империи. К середине XVI в.
Османы контролировали все побережье Северной Африки,
за исключением Марокко. В этой области духовность
контролировали братства, где шейхи, обладавшие
харизматической властью, или барака (barakah), проповедовали в
часовнях, или завиях
(zawtyah). После смерти они
становились заступниками верующих в иной жизни. В этой
системе важнейшим звеном было совершение добрых дел и
получение божьей благодати через посредство святых.
В городах в религиозных орденах, шарика (tarikas),
доминировали весьма сложные пантеистические идеи, в то
время как в деревнях в синкретических тарика происходило
слияние ислама, турецких, шаманских и
распространенных христианских верований. Определенную известность
получили дервишские ордена, в частности Бекташи.
В Аравии возникло первое крупное реформаторское
движение, перенявшее идеи пуританской формы
ортодоксального суннизма
-
ханбализма. Его основателем был
Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб (1703-1792), который
подчеркивал важность единства Бога и видел в культе святых
проявление политеизма. Эта форма «чистого» ислама стала
официальным кредо династии Саудидов, которая
впоследствии завоевала большую часть Аравии (хотя самое первое
государство Саудидов было повержено Османами в 1812 г.).
Исконная религия турецкого народа с самого начала
была синкретической, соединяя в себе турецкий
шаманизм, шиизм и некоторые местные верования, например,
ордена Бекташи. Это имело важное значение, так как
янычары
-
воен ная эли та
империи
-
сделали религию этого
ордена официальной. Свою постоянную форму эта
религия обрела при Султане Балиме (по-видимому, Селимее I
Грозном, правившем в 1512-1520 гг.
-
Прим. ред.)
в
начале XVI в. Это религия включала в себя элементы шиизма,
признававшего 12 имамов, и
своеобразную Троицу,
состоявшую из Аллаха, Али и Мухаммеда. Причастие включало в
себя некое подобие общинной службы с ритуалом питья
воды из церемониальной чаши и еды в виде хлеба и
сыр а.
Большинство исламских законов не исполнялись,
обращение христиан
в ислам было обязательным требованием. Но
династия Османов, отчасти из противодействия
персидской династии Сефевидов, отстаивала идеи суннитского
ислама, в то
время
как основатель династии Сефевидов шах
Ирана Исмаил I был одновременно священным главой
ордена дервишей, провозглашая, что милостью Божьей и
при
постоянном наставлении Бога ему стало доступно
высшее знание и руководство всеми явлениями двух
миров
-
материального и духовного.
Самым выдающимся представителем династии
Сефевидов (правил в 1501-1736 гг.) был шах Аббас I (1571-
1629) (см. раздел 18.1). Используя идеологию шиизма и
популярный мистицизм, династии удалось объединить
различные народы, населявшие ее территорию. Это
послужило также возрождению философии и обычаев
суфизма, чему особенно способствовало учение Мир Дамада
78

РЕЛИГИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЯ
(ум.
в 1630 г.)
и его даже более выдающегося ученика
Муллы Садра (1371 ?-1640). Последний представлял вселенную
как некий континуум постоянно меняющегося
существования, где Бог был высшим, чистым существом. Своей
сплоченности эра Сефевидов была обязана совместным
сведением в единое целое обычаев шиизма, суфизма и древних
иранских
политических традиций.
В это же время влияние ислама в Южной Азии
укрепилось в результате основания Захиреддином
Мухаммедом Бабуром (правил в 1526-1530 гг.) империи Великих
Моголов с центром вДели. Попытки объединения
мусульман и индуистов
были предприняты во время правления
императора Акбара Джелаль-ад-Дина (1542-1605 гг.) .
Большой интерес Акбара к религиям, с которыми ему
пришлось столкнуться (включая христианство в толковании
иезуитов), привел его к убеждению, что различия между
официальными религиями разных стран иллюзорны. Он
поставил своей целью создать некий
«круг учеников»,
которых
он
будет учить истине под назва нием
Сул-и -Кул
(«Абсолютный Мир»). Влиятельными были также
исламские ордены кадирия, шаттария и накшбандия.
Некоторые постулаты философии суфизма, особенно учение
арабского мыслителя, мистика Ибн аль-Араби (1165-
1240), были близки индуистам, так как соответствовали
традициям Веданты, заявлявшей о пантеистическом
единстве Бога и Вселенной. Также важно отметить идеи
странствующих нищих, или каландаров (они
напоминали нищенствующих монахов-индуистов), которые
оказывали недостаточно почтения исламским нормам
поведения (например, не носили одежду). Они были связующим
звеном между традициями суфизма и привычкой
населения почитать святых. Кроме того, ислам укоренился в
некоторых местных языках, например бенгальском
(бенгали) и тамильском, так как многие
суфийские и другие
благочестивые труды были написаны на этих языках. Во
время периода правления Моголов и до упадка их
империи, вплоть до конца XVIII в., ислам приобрел очень
прочные позиции на п-ове Индостан.
Кроме того, в XVI-XVIII вв. ислам
широко
распространился в Юго-Восточной Азии. К этому времени он уже
укрепился на прибрежных территориях п-ова Малакка и
о.
Суматра. В течение этих трех веков он распространился
дальше, достиг Молуккских о-вов на востоке, южных
Филиппинских о-вов и большинства островов,
находившихся между ними,
-
Явы, Сулавеси и большей части Борнео.
Ключевую роль в этом процессе сыграло государство Асех,
особенно в период расцвета при правлении султана
Искандера Муда (1607-1636 гг.). Им контролировалась
западная часть Суматры и части п-ова Малакка; государство
являлось главным
узлом мусульманской торговой сети,
простиравшейся до Европы через Красное море, Египет и
Сирию. Распространение веры происходило путем
торговых
контактов, частично через суфийские ордены и
семейные связи. Также торговля благоприятствовала
паломничествам в Мекку, а здесь контакты с суфийскими орденами
и
другими религиозными течениями исконных исламских
земель оказывали существенное влияние.
Все указанное выше позволяет понять, что в
рассматриваемый период ислам получ и л широ кое
распространение и
укрепил свои позиции от Новой Гвинеи на одном
конце света до Западной Африки
-
на другом.
Взаимодействие мусульман из 1уджарата (Индия) и Османской
империи в ответ на господство христианской религии также
сыграло немаловажную роль в этом процессе. Этот
период можно назвать наиболее удачной миссионерской эрой
со времен ранних завоеваний. Хотя ислам в Индонезии
зачастую был переплетен с индуизмом
и местными
культами, нельзя сказать, что с течением
вр емен и
и
совершенствованием
мировых связей он стал менее
ортодокс альным. Его
традиции были достаточно прочны, чтобы
про тивос тоять
голландскому завоеванию Ост-Индии.
В Центральной Азии ислам в форме суннизма
процветал при правителях Бухарского ханства, особенно Убайда-
ме (ум.
в
1539) и Абдулле-хане (1559-1598 гг.) . И снова
суфийские ордены сыграли основную роль в
распространении веры среди кочевников. Культурная жизнь ислама была
сосредоточена в ряде больших городов, прежде всего в
Бухаре. Однако XVII-XVIII вв. были полны упадка
и
страданий
из-за час ты х наб его в калмыков-буддистов, живших в
низовьях Волги с 1613 г., а также близких им по религии ойра-
тов с востока. Эти монгольские народы вели религиозные
крестовые походы против исламского Туркестана.
Несмотря на успехи ислама в XVI-XVIII вв., ситуация
изменялась из-за растущей морской мощи Европы,
оттягивавшей торговлю от Шелкового пути, который кормил
Центральную Азию, и от Красного моря, приносившего
доход Среднему Востоку. В это же время стала менее
важной
транссахарская торговля.
Основные империи
-
Османов, Сефевидов и Мо го ло в
-
испытывали влияние Запада.
Таким образом, к рассматриваемому времени ислам
находился в состоянии культурного упадка, из которого он
пытался выйти на протяжении следующих двух веков. Кроме
того, в то время как морское владычество мусульманских
стран исчезало в Азии с южной стороны, на севере
началось расширение России до Тихого океана и ее давление
на юге вплоть до Центральной Азии.
Хотя христианство в то время сосредоточивалось в
Киеве, монгольские набеги подрывали его значение как
столицы, а другие культурные центры, например Псков и
Новгород, подвергались нападениям тевтонских рыцарей.
Православие во всем регионе активно распространялось
миссионерами.
Переезд митрополита в Москву внушил убеждение, что
этот
город стал «третьим Римом». Первый Рим погряз в
схизмах; второй (Константинополь) пал перед Османами;
Россия же теперь выступала в качестве настоящего оплота
хрис тиа нской
вер ы.
Попытка патриарха Никона (1605-1681)
поставить
русские традиции
на
одну линию с
византийскими была
воспринята как отказ от этой
теории.
Его
реформы в области
церковных обрядов привели к раздору с теми,
кто придерживался веры отцов
-
со
староверами.
Во
время
правления Петра I (1682-1725 гг.) патриаршество было
упразднено и заменено Синодом (Святейшим Всероссийским
правительствующим Синодом),
а
Церковь поставлена под
бюрократический контроль. Открытие «окна в Европу»
было спорным событием, так как повлекло за собой
возникновение двух групп
-
славянофилов и западников, под
знаком разногласий которых происходило развитие русской
общественной мысли в XIX в. Тем
временем
в XVIII в.
произошло
во з ро жде н ие духовности,
отчасти из-за
проникновения в Россию мистического течения, известного как
исихазм
(квиетизм) из центра православного монашества
-
со
Святой
горы Афон в Греции. Это течение проявилось
в XIV в.,
оно включало
систему психофизического контроля,
имеющую некоторое сходство с методами йоги, в частности,
использовало различные способы дыхания для достижения
необходимого самососредоточения сознания и сотворения
молитвы «Господь Иисус Христос, Сын Божий, помилуй
меня». С
возросшим значением, придаваемым мистической
жизни, согласовывалось почитание святых людей, или
старцев, которые выступали в качестве духовных наставников
для верующих.
В западной части Украины (как и на всей территории
Речи Посполитой) Церковь была униатской, т.е.
признавала верховенство Рима, но в то же время сохраняла
православную обрядность, богослужение на славянском языке и
организацию. Такое положение сложилось еще в
результате церковного собора в Бресте в 1596 г.; оно было
характерно также для некот орых
областей этого региона, например
для Т^ансильвании. Другие православные церкви в Сербии,
Румынии, Болгарии, Македонии и Греции, выжившие при
правлении Османов, подчинялись патриарху в Стамбуле.
79

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
В остальных частях Восточной Европы укрепилось
лютеранство (в Финляндии, Эстонии и Латвии), католицизм
преобладал в Литве и Польше, а также в Венгрии, Хорватии и в
некоторых других странах. Повсюду на территории
Восточной Европы евреи составляли заметную часть населения, а
в
некоторых странах
-
мусульмане.
Переход в ислам произошел в Боснии, среди
населения
региона Родопских гор и в Албании, в то время как
турки-мусульмане из Анатолии массами селились в
Восточных Балканах, Добрудже и на
р. Марица (см. гл .
16).
Европейское Просвещение, наиболее ярко
проявлявшееся в Британии, Франции и Германии, выдающимися
представителями которою были Адам Смит (1723-1790), Дэвид
Хьюм (1711-1776), французские энциклопедисты во главе
с Дени Дидро (1713-1784), Готхольд Эфраим Лессинг (1729-
1781) и Иммануил Кант (1724-1804), по большей части
миновало Россию и Балканы. В Греции же и двух румынских
княжествах оно имело довольно большое значение.
Экспансия Европы посредством увеличения ее морской
мощи сказывалась на южной части Азии, но особенно все
больше на Китае и Японии. Путешествия португальцев
открыли Восток для западной торговли: Васко да Гама (?1460-
1524) совершил путешествие в Индию в 1497-1499 гг.,
обогнув Африку. В 1510 г .
португальцы обосновались в Гоа, а в
1517 г.
-
в Коломбо. В конце века британцы, голландцы и
французы двинулись по тому же пути: французы основали
г.
Пондишери в 1683 г., британцы
-
г.
Калькутту в 1690 г., а
голландцы захватили Коломбо в 1656 г. Во
время
Семилетней войны (1756-1763 гг.) британцы установили свое
господство практически над всем названным регионом.
Тем временем в самой Индии индуизм переживал
влияние ислама и сам
образовывал новые формы
благочестивой религии. Для индуистской философии это бы л не
самый лучший период, но набожность переходила
в
другие формы. Важно отметить движение сайтов, новое
религиозное
рвение последователей Чайтаньи,
проповедовавшего
«религию почитания», а также появление
сикхи зма
-
первоначально секты в индуизме как третьей силы
между исламом и индуизмом, затем превратившегося в
самостоятельную религию. В религиозном искусстве нельзя
не отметить важность сочинений индийского поэта
Тулсидаса (ум.
в 1623 г.), религиозно-философская поэма
которого «Рамачарита-манас» («Озеро подвигов Рамы»)
оказала колоссальное влияние на
говорящую на хинди
часть населения Индии.
Индийский поэт Кабир (1440-1518) был, возможно,
мусульманином, что, впрочем, не умаляет его сильного
влияния на индуистские традиции
и того факта, что он
заложил основы для возникновения сикхизма. Он
критик овал приверженность набожных людей к внешним
проявлениям религиозности: здесь пищу для размышлений ему
давали разногласия мусульман и индуистов. Его критике
подвергалось почитание изображений, кастовая система,
паломничество (все равно куда
-
в
Мекку или в Бенарес),
священные тексты и тд. Его учение, даже несмотря на
отрицание теологии и всевозможных ритуалов, было во
многом близко индуизму, только намного упрощенному. Он
верил в перерождение
и карму, использовал понятиъмайя
(иллюзорности всего воспринимаемого сущего) для
описания мира,
в котором мы живем. Он стал первым
основателем религии сикхов, которая
в дальнейшем под
названием кабирпантис (Kablrpanthis
-
те, кто пошел путем
Кабира) существовала в качестве формы индуизма. Кабир
считается выдающимся приверженцем традиции
сайтов
(сант
-
благой), или святых людей. Она представляет
собой форму неиконического индуизма,
т. е. отвергающего
испо льзо вани е мат ериал ьных изображений или икон.
В то время как поэмы Кабира вошли в состав
священных писаний сикхов, индийское общество стало считать
другого
поэта Нанака (1469-1539) своим первым гуру,
или
духовным лидером. Объединив идеалы ислама и индуизма
и отказа вшись от
услуг священнослужителей-браминов, он
создал новую религиозную общину сикхов.
Среди его
последователей, выступавших для верующих в качестве гуру,
были Арджан (Arjan), возглавлявший движение в 1581-
1606 гг. и основавший главный религиозный центр
сикхов
-
великолепный «Золотой храм» в Амритсаре городе
на северо-западе Индии, и последний (10-й) гуру сикхов
Говинд Сингх (1666-1708), основавший в 1699 г. новую
общину сикхов. Он выбрал пятерых давних членов
нового ордена
-
хальсы
(«чистота»), придал их последователям
внешние отличительные признаки (нестриженые волосы
и
борода, сикхский тюрбан), заменявшие священные
тексты
(Ади Грантх) для гуру, и проповедовал идею сильной
военно-религиозной организации. Эти меры казались ему
необходимыми для освобождения от власти Моголов.
Основой сообщества был джат - сильный слой
земледельцев Пенджаба. В конце концов сикхи установили свое
господство во всем Пенджабе. В то время как многие
приверженцы индуизма считали религию сикхов лишь вариантом
богатых и разнообразных традиций индуизма, движение
сикхов фактически приобрело статус третьей веры,
наряду с исламом и индуизмом.
Но все же их теология была
ближе к индуизму (включая такие элементы, как, например,
реинкарнация).
Чайтанья (I486-1533) был основной фигурой в
усилении религии причастности (преданности, служения Богу),
или бхакти; в центре религиозной практики при этом
широко используются средства, помогающие
экстатическому погружению в прошлое: музыка, танец, живописные и
театрализованные воссоздания мира. В возрасте 22 лет
Чайтанья почувствовал сильный призыв служения
Кришне, когда шел отправлять обряд по свой умершей первой
жене. После этого он посвятил себя поклонению Кришне:
призывал своих последователей петь гимны и танцевать,
иногда по целым дням, во
славу Кришны. Вишнуитские
странствующие отше ль ни ки и
прямые последователи
Чайтаньи способствовали распростране нию его учен ия
в
Бенгалии, где оно стало особенно влиятельным
среди
класса
торговцев,
ив
других регионах. Повсюду в этих местах
учение Чайтаньи рассматривалось как обновленная «религия
почит ания ». В философском плане, его позиция известна
как асинтиябхедабхеда ([acintyabbedabheda),
или
учение
о неопределимом «различии-в -неразличии». Это
означало, что люди и другие живые существа парадоксальным
образом являются ответвлениями Божественного, в одно
итоже
время
отличными от него или нее, и
неотличимыми. Слияние душ
в божес твенной благодати
символизируется глубокой любовью Кришны к своей возлюбленной
Радхе и ее
-
к
нему.
Чай та н ь ю счи тали соединенным возрожденным
воплощением этой божественной пары. Во времена
установления господства британцев в Бенгалии учение Чайтаньи
пришло в упадок Вместе с тем Ост-Индская компания, в
XVIII в. осуществлявшая управление от имени
британского правителя, избегала насаждения своих религиозных
миссий на этой территории, чтобы не раздражать
население. Только позднее индуизм как полностью
сформировавшаяся самодостаточная религия пережил возрождение под
влиянием и в лице христианского критицизма по
отношению к его социальной и духовной жизни.
Хотя буддизм на протяжении тысяч лет был основной
и важной частью индийской цивилизации, он
практически исчез на всем индийском субконтиненте,
сохранившись ли шь в
северных
и южных областях. В Шри-Ланке
буддизм школы тхеравада был в части этого периода на
крайне низком уровне. Остров был в подчинении у
португальцев с 1505 по 1658 г., у голландцев
-
с XVII до конца
XVIII в. и, наконец, перешел
к англичанам. Во
время
правления Киттисири Раджасиха {Kittisiri Rajaslha) (1747-
1781 гг.) ситуация изменилась
-
эта ветвь сангха
(монашеской общины) буддизма обновилась через посвящение в
80

РЕЛИГИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЯ
Таиланде и стала известной как Сиам-никая (Тайская
ветвь). И это было лишь началом процесса обновления,
продолжавшегося до XX в.
На севере буддизм сохранился в непальской и
тибетской формах. В Тибете в 1642 г.
произо шло
революционное обновление
-
официальное введение в должность
Далай-Ламы в качестве временного главы государства,
находившегося под влиянием монголов. Далай-Ламы считались
последующими воплощениями не только их
предшественников, но и великого Бодхисатвы, или Будущего Будды Ава-
локитешвары (Avalokitecvara)
-
Бога, взирающего на мир
с состраданием. Важен был Тибет также из-за количества
распространявшихся оттуда текстов; однако в XVIII в. он
находился под господством Китая и поэтому был
изолирован
от остального буддийского мира.
На Юго-Востоке Азии два самых сильных государства,
Мьянма и Таиланд, объединились под знаком учения тхе-
равады,
вынесенного из Шри-Ланки следом за
индуистской религией и буддизмом школы махаяна с их
системами верования и обычаями. Взамен они помогли
восстановить буддийские обычаи на Шри-Ланке. В свою очередь эти
события повлияли на
ситуацию
в Камбодже, Лаосе и
-
в
меньшей степени -
в о Вьетнаме, находившемся под
сильным культурным влиянием Китая.
XVI-XVIII вв. в Китае
прошли под знаком
правящих
династий Мин и Цин. Во время поздней части правления
династ ии Мин
произошла дальнейшая интеграция «трех
религий» -
конфуцианства, буддизма и даос изма . Вообще,
строго говоря, в ходу были четыре религиозные традиции
(не считая важных, но мало распространенных
христианства и ислама),
-
если к
трем перечисленным добавить
народную религию как общую, но имевшую местные отличия
прослойку между тремя основными религиями.
Реформаторы,
так ие как
Чжухон (1535-1615) включили це н н ос т и
конфуцианства в буддийский контекст, а знаменитый
китайский философ Ван Янмин (1472-1529) еще раньше
развил форму неоконфуцианства с сильным созерцательным
оттенком, ценности которой соответствовали традициям
буддизма и ценностям школы чань (медитации).
Учение Ван Янмина также не было свободно от
элементов даосизма: оно включало медитацию даосизма и
испытывало глубокое влияние проблемы поиска
бессмертия в
соответствии с этим учением. В своей работе
«Исследование великого учения», законченной незадолго до смерти,
он описывал видение объединенной и взаимосвязанной
реальности, где Небеса, все космические объекты и сам
че ло век
отражают сущность друг друга. Для него
первопричина и разум были единым понятием, поэтому он считал,
что сама на ша
внутренняя структура может стать
путеводителем для понимания космоса. Этот принцип
созерцательности
противоречил существовавшей в то время
официальной теории конфуцианства, развитой китайским
философом и историком Чжу Си (1130-1200), одним из
основоположников неоконфуцианства. Ван Янмин тоже
признавал единство знания и действия. Различными
путями он стал весьма влиятельным ученым
ивКитае,ив
Японии. С другой стороны, учение Чжу Си осталось
официальной версией традиции, принятой гражданским
обществом
империи, даже во времена удачного правления
маньчжурской династии Цин, пришедшей к власти в 1644 г.
в
результате завоевания Китая маньчжурами.
Самые
первые серьезные контакты с
европейской
культурой через посредство миссионеров-иезуитов, в
частности Маттео Риччи (1552-1610), состоялись у Китая во
вре мен а
правления последних представителей династии Мин.
Маттео Риччи, приняв китайские обычаи и хорошо зная
китайские интеллектуальные и литературные традиции,
был принят ко двору императора и даже опубликовал
несколько работ по христианской теологии и науке. При
дворе он стал
руководить астрономическими
наблюдениями и помогал в
производстве пушек. Однако его попытки
пр од ви же ни я христианства
«в китайском платье», как и
подобный опыт Роберто де Нобили (1577-1656), были
решительно запрещены Ватиканом из-за критики и
соперничества со
стороны других миссионеров.
Слияние трех религий в сложное и неоднородное
целое сопровождалось также постепенным синтезом школ
буддизма. Так, буддизм «чистых земель» и чань (медитации)
слились и составили
единую форму. Теперь, если
страждущий взывал к великому Будде Амитабхе (создателю
«чистых земель», куда направлялись верующие после смерти),
то должен был задавать себе вопрос: а кто есть я,
взывающий к Будде. Другими словами, методы самосознания
традиции чань сочетались с религией почитания «чистых
земель». Столь же важную роль во время правления
династий Мин и Цин имели различные формы мессианства,
обычно сосредоточенные на неизбежности пришествия
на землю будды Майтрея с целью осуществить счастливое
правление миром.
В период правления династии Цин в конфуцианстве
произошел сдвиг в сторону своеобразного эмпиризма.
Особенно следует отметить в э то м плане
труды китайского
мыслителя Дай Чжэня (1729-1777), сторонника метода
као-чжэн, или исследования, опирающегося на факты.
Этот метод применял ранее Ху Дон (Hui Dong, 1697-
1758), критиковавший тех ученых, которые пренебрегали
практическими занятиями, опираясь лишь на
метафизические размышления и субъективные исследования. Но
хотя Дай Чжэнь и занимался практическими
исследованиями в области математики и гидравлики, он также
критически оценил конфуцианские тексты, хотя в конечном
итоге эти литературные исследования находились в
стороне от основного пути развития китайской науки. Кроме
того, имперская государственная служба совсем не
поощряла передовое
мышление. Все же во многом XVIII в.
характеризовался
высоким
уровнем развития китайской
культуры, подкрепленной богатой религиозной и
духовной жизнью.
Значительный вклад в
философию конфуцианства был
сделан корейскими учеными, в первую очередь двумя
мыслителями - Йи Хуаном (У/Huang 1501 -1570), более
известным под псевдонимом Тёги (Toegye),
и Йи И (У/1, 1536-
1584), известным как Юлгок (Yulgok). Они были
основ ателя ми
двух соперничавших школ -
школ ы
принципа
и
шко лы ма те ри и. Другими словами, оба в неоконфуциан-
ском стиле
воспринимали все сущее как смесь ли (//), или
принципа, и кви (диг),
или
материальной энергии; спор
шел о том, что важнее. Для Тёги принцип мог оказаться в
тени
материальной энергии, и это рассматривалось как
зло. Юлгок считал нелогичным утверждение, что принцип
морален, а
материя
-
нет :
доброта должна проявляться в
конкретной личности, ведь именно смешение ли и кви и
делает личность индивидуальной.
Свержение династии Мин оказалось весьма тревожным
событием для корейской элиты. Эта династия считалась
носителем истинно китайской цивилизации, в то время
как
маньчжурская династия Цин была династией
иноземных завоевателей. Одним из выдающихся ученых,
занимавшихся определением новой позиции корейской монархии
в новых
условиях, был Юн Хью (Yun Нуи, 1617-1680),
теоретик с независимыми взглядами. В результате
исследования
истории династического правления он заключил, что
положение и обязанности монарха должны определяться
всем обществом (в отличие от его обязанностей как члена
семьи); это убеждение повлияло на отношение ученого к
обрядам, сопровождавшим имперскую структуру
общества. В конечном итоге учение Юн Хью, подчеркивающее
также необходимость осуществления моральных действий,
привело его к столкновению с императором Сукчонгом,
правившим в 1674-1720 гг., но уже
по сл е своей службы
на
различных государственных д ол жн о ст ях . Он также
за нял
нез ав ис им ую позицию в
вопросе о конфуцианской
81

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ортодоксальности, написав свои собственные
комментарии
к классическим трудам, подвергающие
сомнению
признание ученых-традиционалистов трудов Чжу Си.
Основной позицией, которую отстаивал Юн Хью и его
последователи, было
признание цивилизации как постоянно
развивающейся системы, которая может иметь в своей
основе философию конфуцианства, а также пр из нан ия
за
Кореей особой судьбы
-
судьбы нового носителя
китайской цивилизации.
ВXVв.
буддизм пережил существенные ограничения и
даже гонения со стороны монархии: храмовые земли были
конфискованы, в больших городах запрещалось строить
храмы, множество различных школ были объединены в
две, одной из которых была школа чань (сон). В XVI в.
произошло некоторое возрождение благодаря трудам Сосан
Хьюджонга (Sosan Hyujong, 1520-1604), который написал
не только пособие по обычаям школы сон, но и
работы по
даосизму и конфуцианству, с целью найти возможности
примирения этих религий.
Проявление модернистских стремлений в философии
конфуцианства в конце XVIII в.
предзнаменовало
окончательное принятие Кореей западных и японских вызовов.
Это событие связано с появлением объемных сочинений
корейского ученого-энциклопедиста Чон Ягена (Чон Як
Ена) (1762-1836), главного представителя
шко лы
практического
изучения,
связанной с развитием реальных,
связанных с жизнью наук, заново открывшего
зачатки
теизма в
учении Конфуция. Он попал под сильное влияние
учения Маттео Риччи, и
некоторые его родственники и друзья
даже приняли католическую веру, за что он был исключен
из правительства. Среди большого количества его работ
можно найти критические заметки о конфуцианстве, он
также
разбирался в принципах современной ему науки.
Также как и традиции китайского происхождения,
культы коренною населения Кореи, например шаманизм,
были важной стороной жизни на местах и вызывали
уважение потомков. Эти коренные религиозные элементы
помогли позднее сформировать некоторые новые
корейские религиозные течения.
Тем временем Япония на протяжении всего XVI в.
переживала кризис, связанный с появлением в стране
католического христианства, насаждаемого миссией иезуита
Франциска Ксаверия (1506-1952) с 1549 по 1551 г. и его
последователями. Японский полководец, первый из трех
объединителей страны Ода Нобунага (1534-1582),
пытаясь
установить
свою власть и
разъяренный
сопротивлением буддистов, в 1571 г. не только сжег главный
монастырь
школы Тэндай на горе Хиэй недалеко от Киото, но и
пре след овал и ка з н ил тысячи буд дийских монахов; кроме того,
он поддерживал христианство, чтобы иметь противовес
буддизму. Его последователь (второй из трех
объединителей страны) Тоетоми Хидэеси (1536-1598) резко поменял
политику по отношению к христианству, опасаясь, что
иноземные страны могут манипулировать христианами
в Японии. Он приказал распять на кресте 26 монахов-
францисканцев и японцев, обратившихся в
христиа нство. В конце ко нцов борьба за объединение страны была
выиграна Иэясу Токугава (1542-1616),
основателем
династии
Токугава; он установил
в Токио сёгунат, или военную
диктатуру. Режим Токугава существовал до начала эпохи
Мэйдзи (япон., букв.
-
просвещенное правление) в 1867 г.
и включал в себя всестороннюю организацию жизни в
Японии, в
которой концепция национальной закрытости
была основной и повлекла за собой изгнание иноземных
миссионеров. Япония была организована как буддийская
страна. Разрешенная торговля с внешним миром
проходила через порт Нагасаки
при посредничестве
голлан дских и ки тайск их
купцо в.
Сёгунат стремился укрепить законность своей вл ас ти ,
придавая
особое значение многочисленным священным
ритуалам,
связанным с
императорской семьей, которая,
однако, не имела власти. Он реорганизовал буддизм,
создав обширную систему приходов. В целом религиозные и
философские учения теперь служили созданному режиму.
Главной идеологией режима Токугава была форма
неоконфуцианства, однако все этические и духовные системы
поддерживали иерархическое устройство общества,
резко разделенного на четыре класса -
воинов, крестьян,
ремесленников и
торговцев. Некий синтез конфуцианского
учения и образа идеального воина-героя (бути) создал в
своих работах Ямага Соко (1622-1685). Он определил
совершенного человека как личность, следующую
конфуцианской традиции и относящуюся к военной элите. Кроме
того, после централизации феодального управления и
окончания гражданской войны он же определил перечень
новых занятий освободившихся воинов, которым теперь
требовался новый уровень обучения. Можно кратко
сказать, что теперь военные навыки и совершенное
поведение должны были сочетаться с утонченным кодексом
рыцарства, соответствовавшего новому времени.
Основной идеологией императорского двора была
довольно консервативная интерпретация учения школы Чжу
Си, особенно хорошо выраженная в работах Хэяши Разан
(Hayashi Razan, 1583-1657) и ег о сем ьи .
Представителем
другой школы Кимон (Kimon), также ратовавшей за
пре во сходс тв о по веден ия над выражен ием чувств, был Ямад-
заки Ансия (YamazakiAnsia, 1618-1682). Новое обращение
к идеалистической философии Ван Янмина произошло в
XVII в., когда мотивы интуитивного видения и его связи с
действием приобрели важность в идеях бушидо. Учение
школы Ван Янмина сыграло важную роль в окончательном
разрушении системы Токугава и перехода к эпохе Мэйдзи.
Для организации политического контроля з а
буддизмом была создана система
при ходо в. Теоретически
каждое хозяйство должно было быть прикреплено к
определенному храму, что вело к увеличению их числа, но
лишало свободы и творчества. Конфликт с христианством
привел
к
парадоксальной ситуации
-
каждый должен
был иметь сертификат о том, что он не
принадлежит
к
запрещенной вере. Все это было частью
процесса
централизации
и
закр ытос ти
системы
Токугава, в которой
торговля и другие контакты с внешним миром строго
контролировались.
В XVII-XVIII вв.
происходило возрождение древней
японской религиозной культуры и формирование
идеологии синто (синтоизма). В то время как для буддизма здесь,
как и повсюду в Азии, не представляло больших
трудностей включить в свою систему божеств, или коми,
выступающих в качестве постоянно изменяемых сил в космосе,
а также принять смешение синтоистских обрядов с
буддийскими ритуалами, конфуцианству тоже пришлось
перенести некоторые
изменения и
принять
в качестве
высшего существа, или Великого
предела, одного или
нескольких великих коми. Еще более важно, что в XVIII в.
появилось течение, известное как
кокугаку,
или
нац ионал ьное учен ие, к о т ор о е стремилось
к
изучению
национальных начала и
древних религий страны, до того как они
стали загрязняться иноземными обычаями и
культами.
Основателем этой школы был Камо но Мабучи (1697-1769).
Некоторые писатели-приверженцы этого уче ни я
отстаивали начальное превосходство синто над другими
религиями, что способствовало выражению
националистического духа в Японии
в р ем е н династии Токугава.
Сложившаяся система был а
интересным
экспериментом по
преодолению внешней опасности со
стороны
Запада (символом которой в частности являлось
христианство) путем установления жестко контролируемой
структуры общества. Несмотря на все это, некоторые японцы
тай но
приняли христианство,
и около 40 тыс.
верующих
появилось в
ст ране
в
период Мэйдзи. В целом, однако,
смешение буддийских и исконных местных обычаев, этики и
философии конфуцианства, а также возрождение интереса
82

РЕЛИГИЯ И МИРОВОЗЗРЕНИЯ
к древним
японским ценностям создали стабильную, хотя
и не особенно творческую идеологию.
Южнее Японии в обширном Тихоокеанском регионе
европейские путешествия оказали внушительный эффект.
В XVI в. испанцы установили контроль над большей
частью Филиппинских о-вов, и
туземные верования были по
большей части заменены католичеством, энергично
проповедуемым испанскими священниками. Большое влияние
на население о-вов Полинезии, Меланезии, Микронезии,
Австралии
и Новой Зеландии оказали знаменитые
путешествия XVIII в. под командованием капитана Джеймса
Кука (1728-1779), подготовившие пути колонизации.
В1788г. в
Австралии был основан штат Новый Южный
Уэльс, служивший британской исправительной колонией,
что положило начало контактам аборигенов с
европейцами, принесшим опустошительные последствия из-за
европейских болезней и имперских амбиций, которые
приводили к уничтожению культуры аборигенов.
Формирование мира Тихого океана началось со
времен великих морских путешествий полинезийцев еще до
начала нашей эры и завершилось к XIV в., когда в Новую
Зеландию пришла вторая большая волна мигрантов.
Религия изобиловала разнообразными ключевыми понятиями,
такими как many, или табу, т.е . система запретов на
совершение определенных действий мана, или
сверхъестественная сила, присущая некоторым объектам и явлениям
(океан, гром, гора, огонь и тд.), а также божества, включая
фигуру создателя Тангароа, бога океана. Также
важную роль
в этих религиозных предста влениях играл персона ж
полинез ийской
культуры
-
Мауи, предшественник
человеческой расы, связующее звено между божественными
силами и человеческими делами. Как и в любых других
сравнительно небольших сообществах явления природы
вос приним ались
как действия и намерения богов, а в
обществе существовали многочисленные провидцы,
предсказатели и знатоки ритуалов. Большая часть этой
религии и аналогичных ей верований в Меланезии и
Микронезии была заменена миссионерским христианством.
С миссионерами в эти страны пришла грамотность и с
ней
-
новые понятия о священных силах.
В центре австралийской религии стояла вера
в
особую
стародавнюю мифологическую эпоху первотворения,
которая обозначается тем же словом, что и «сновидение»; во
времена «сновидения» мифические герои совершили свой
жизненный цикл, вызвали к жизни людей, животных и
растения, определили рельеф местности, установили обычаи.
Также широко был распространен тотемизм
-
вера в
родственную связь между определенными группами или
отдельным человеком и какими-либо видами животных и
растений или явлениями природы и неодушевленными
предметами. Эти верования являлись частью более
широкой концепции симбиоза между людьми и окружающим
их
миром. Культура аборигенов в основном
формировалась в связи с необходимостью выживания в суровых
условиях большей части Австралии. До прибытия
европейцев на континент в конце XVIII в. развитие австралийцев
происходило без влияния извне (не считая некоторый
опыт
культурных обменов с
народами Меланезии на
севере). С прибытием европейцев началось стремительное
распространение болезней. Европейская концепция
землевладения существенно отличалась от восприятия
австралийцами своего отношения к территори ям,
на
которых
они селились.
Встреча двух рас окончилась дл я
аборигенов
трагично.
Между XVII и XVIII вв. классическая религия в регионах
Африки южнее Сахары испытывала сильное влияние
извне -
постоянные всплески активности исламской
культуры с
севера, появление португальцев на Африканском Роге
(п-ов Сомали), влияние европейской и арабской
работорговли и
торговли золотом, а также основание Капской
колонии голландцами.
В полосе сахеля располагалась сильная
империя Сон-
гаи (Гао), основанная Мухаммедом Аския в 1493 г. , на
территории империи находился важный торговый город
Томбукту, являвшийся также крупным исламским
интеллектуальным центром. Позднее, в последней четверти XVII в. и в
начале XVIII в. во многих частях Западной Африки
огромное, по сути революционное
влияние на
ряд царств
оказали так называемые джихады, или священные войны, в
результате которых в этих областях развилась некая
синкретическая религиозная система, в которой были смешаны
классические
африканские культы и исламские верования.
Эти войны привели к реформированию ислама в
результате захвата власти наиболее
ярыми
его
приверженцами.
На Африканском Роге сомалийцы вели джихад против
Эфиопии, которая долго держалась как единственный
долговременный оплот сил христианства
в
Африке. На
севере Абиссинии (Эфиопии) турки-османы поддерживали
джихад Ахмед Грана против христианского Юга в 1540-х гг.
Прибытие португальцев положило конец их
посягательствам в 1543 г. В результате усилилось влияние иезуитов в
этом
регионе; был даже заключен краткосрочный союз
между древней эфиопской церковью и Римом при
правлении Сусениос (Susenyos, 1607-1632 гг.). Независимая и
глубоко традиционная вера Эфиопии сохранилась и
позднее оказалась в
центре многих чаяний чернокожих
народов, особенно в Западном полушарии. Распространение
ислама в этом регионе происходило
в основном
параллельно с торговлей золотом из Западного Судана.
Работорговля, которую вели европейцы (наиболее успешными в
этом были британцы и португальцы в XVII и XVIII вв.),
привела к
определенному смещению власти от более
старых
государств
сахеля к лесным царств ам Западной Африки, а
также к
сокращению
численности населения, например,
в
Анголе. Перемещение больших масс народов
в
резул ьта те
работорговли привело к смешению африканских культур
в Западном полушарии и созданию новых форм
духовности, таких как синкретический культ «воду» на Гаити, в
котором перемешались элементы католицизма,
африканских культов и других верований. Выгоду от торговли
получали государства Ашанти, Йоруба, Бенин и Дагомея.
В Восточной Африке арабская торговля также
способствовала распространению ислама через центры, подобные
Занзибару.
Но на большей
терр итории Африки южнее
Сахары
существовала последовательность классических религий, в
которых были довольно свободно увязаны несколько
центральных идей, например, существование Высшего Бога,
некоторое отчуждение наших предков от Бога,
преобладание множества меньших, но более доступных богов,
жизненная потребность исцеления, колдовство и другие
приемы специалистов по ритуалам, шаманская практика,
в
которой фантазии сочетались со
сверхъестественными
силами и почитанием предков. Эти верования
различными способами смешивались с
ортодоксальными исламом
и
христианством.
На самом юге
Африки в 1652 г. был основан
голл андский форт, первоначально как пу нкт сн абже ния кораблей,
связывавших
Южную Африку и Ост-Индию. Постепенно
форт расширился и превратился в сельскохозяйственное
поселение в основном с населением, говорящим на
голландском языке, а также включавшим гугенотов и других
иммигрантов из Европы. Эти поселенцы ввозили рабов из
португальской Африки, Индонезии и Малайзии. В
резу льта те
браков между белыми и представителями других
групп населения появились так называемые цветные или
группа смешанной расы. Религия поселенцев
представляла собой строгий кальвинизм, подчеркивающий
необходимость разделения культур, даже несмотря на довольно
распространенную практику совместного проживания
людей разных рас. Число европейцев было мало -
всего около
15 тыс. в конце XVIII в.
Распространение европейского
83

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
земледелия вызвало как культурные, так и хозяйственные
конфликты между народами банту этого р е ги о н а ,
особенно народом коса на восточной границе.
Во всем мире
на
протяжении XVI-XVIII вв.
происходило
завершение различных процессов, которые
влияли на
религиозные взгляды и сами испытывали их влияние.
Возрождение и Реформация вызвали появление ряда мощных
факторов,
способствовавших созданию национального
государства, которое,
в свою
очередь, порождало ре ли ги оз ны е
идеологии, обычно утверждавшие один из видов
хрис тиа нски х традиций в качестве нормы для граждан. Соединенные
Штаты оказались необычным исключением, разделив
Церковь и государство. Все же в целом во второй половине XVIII в.
закладывались основы светских идеологий.
В то же время религиозность была одним из
распространенных видов европейского «экспорта», что особенно
четко
проявилось
в
процессе укрепления
католической
ве ры
вXVIIIв.в
Центральной и Южной Америке.
Некоторые успехи в деятельности католических миссионеров
ощущались повсеместно -
в
различных частях Африки, в
Южной Индии, в Китае. Главным успехом протестантизма
стало внедрение протестантских общин в Северной
Америке; радикальная форма Просвещения, в сочетании с
верой в разум как главной ценностью Просвещения,
привела «отцов-основателей» Америки к необходимости
отделения Церкви от государства.
Во всем
мире
начинало
ощущаться
влияние морских
держав. Япония вполне обоснованно
приняла решение
воспротивиться европейскому проникновению (в
дальнейшем она пр из на ла необходимость принятия
некоторых европейских идей и обычаев для собственного
выживания, и с этим связано появление эпохи Мэйдзи, т.е.
просвещенного правления). Закрытость в правление династии
Токугава имела свои достоинства. В то же время Китай, хотя
и замечая некоторые последствия европейского
авантюризма в XVIII в., не очень обеспокоился таящейся
опасностью. Во всяком случае, XVIII в. был периодом весьма
успешного развития религиозных и философских
ценностей, и китайские ценности вызывали особое восхищение
в Европе. Однако в Южной Азии проникновение Запада
ощущалось весьма сильно. Цивилизация Моголов
находилась в упадке, происходило некоторое возрождение
индуизма и создание государства сикхов. Буддизм также
оказался в упадке не только в Шри-Ланке, но и в Японии, где
тотальный контроль Токугава привел к отсутствию
творчества. С другой стороны, исламская культура
осуществляла важное проникновение в Малайзию и Индонезию.
Реформа ислама в Аравии была важной, но практически
только после 1789 г. мусульманские страны осознали всю
серьезность вызова Запада. Пуританство ваххабистов
распространилось по Северной Африке и Индии.
В Африке торговля рабами продолжала опустошать
некоторые территории на западе и востоке. Несмотря на
имевшиеся другие результаты западной колониальной
экспансии, они были относительно малы по сравнению
с влиянием распространявшейся к югу исламской религии
и культуры. Между тем север Азии -
территория России до
Тихого океана -
испытывал
широчайшее влияние
русских
ценностей и религии. Как и везде, небольшие сообщества
находились под серьезным давлением колониальной
экспансии Запада и культурного обмена с ним.
Можно считать, что
период с 1492 по 1789 г. оказался
критическим для многих религий.
В рассматриваемый период шло широкое
распространение как ислама, так и христианства в основном за счет
туземных политеистических систем верований, как это
произошло в Африке и Латинской Америке. Но особенно
решительный прорыв совершила новая составная «индо¬
исламская» культура
в
индийскую культуру в
Юго-Восточной Азии с ее в основном индийской цивилизацией. В
Южной Азии были заложены основы современного
широкого влияния этой
культуры,
а в Индонезии она широко
распро странилась ср ед и одной из самых многочисленных
наций. Христианство в этот период распространило свой
контроль над территориями не только в Северной и
Южной Америке, но также на большой территории Северной
Азии при расширении территории христианской России.
В регионах, где преобладали другие великие
традиции,
распространение христианства
было менее
успешны м.
Несмотря на то, что европейская экспансия имела
успех в основном благодаря использованию лишь
немн огих новшеств, т ак их ка к но вые методы нав игации и
боевых действий, она была подкреплена новым
мировоззрением, которое
т о ль к о начинало формироваться на
основе
научных изысканий, новых доводов разума
и
некоторой, пока еще нечеткой взаимосвязи цивилизации
и
христианства.
К лучшему
или к
худшему,
но эти силы
оказали колоссальное влияние на всю
остал ьную
част ь
мира.
В конце XVIII в. человечество стояло на пороге
созда ния мировой цивилизации. Большинство стран,
включая саму Европу и Америку, были еще не готовы к
восприятию тех сил, которые они сами помогли
высвободить. Религиозные силы сохраняли свою важность -
фактически они пережили возрождение
в
Британии,
Америке и в некоторых частях исламского мира
(например, в Аравии и Западной Африке) и приобрели новые,
даже более вечные ценности.
В исламе развились два основных течения:
пуританский фундаментализм и адаптация к современности через
иджтихад (idjtibad), или интерпретацию исходных
источников для современных нужд.
БИБЛИОГРАФИЯ
BELLAH, R N. 1957. Tokugawa Religion: The Values of Pre-Industrial
Japan. Glencoe, IL, The Free Press.
CARPENTER, J. E . 1926. Theism in Medieval India. London, Constable.
COLE, W. 0.1982 . Sikhism and Its Indian Context 1460-1708. London,
Darton.
CRAGG, G. R 1965. The Church and the Age of Reason, 1648-1789.
Baltimore, Penguin Books.
ELIADE, M. 1973. Australian Religions: An Introduction. Ithaca, N.Y .,
Cornell University Press.
(ed). 1987. Encyclopedia of Religion, 15 vols. New York, Macmillan.
HOLT, P. М.; LAMBTON, A К S.; LEWIS, B. (eds). 1970. The Cambridge
History of Islam. 2 vols. Cambridge, Cambridge University Press.
HULTKRANTZ, A 1979. The Religions of the American Indians. Berkeley,
CA, The University of California Press.
KATZ, J. 1971 . Tradition and Crisis: Jewish Society at the End of the
Middle Ages. New York, Schocken.
LATOURETTE, К S. 1938 -45 . A History of the Expansion of Christianity.
7 vols. London, Eyre and Spottiswoode.
RANGER, Т. O .; KIMAMBO, I . N. 1973. The Historical Study of African
Religion. Berkeley, CA, University of California Press.
ROBINSON, R; JOHNSON, W. 1.1977. The Buddhist Religion: A Historical
Introduction. 2nd ed. Encino, CA, Dickenson.
SMART, N. 1989. The World s Religions. Cambridge, Cambridge
University Press.
THOMPSON, L. G . 1979. Chinese Religion: An Introduction. 3rd ed.
Belmont, CA, Wadsworth.
TRIMINGHAM, J. S . 1962. A History of Islam in West Africa. Oxford,|
Oxford University Press.
TUCCI, G. 1980 . The Religions of Tibet. SAMUEL, G. (trans.) . London,
Routledge.
UNTERMAN, A 1981. Judaism. London, Ward Lock Educational.

8
ИЗУЧЕНИЕ ПРИРОДЫ И ВСЕЛЕННОЙ
Стивен Харрис
Период с XV по XVIII в.
принято
считать наибол ее
сложным и динамичным периодом постклассической эры
сточки зрения глобальных перспектив, так как эти века
отмечены необычайным усилением враждебных столкновений
между людьми. Несомненно, принимая во внимание то, что
этот период был свидетелем падения Константинополя от
турок-османов (1453 г.), уничтожения империй ацтеков и
инков в XVI в. испанскими конкистадорами и
европейскими болезнями, укреплением государства Великих Моголов
при правлении Акбара (1542-1605 гг.)
и окон чани ем
правления маньчжурской династии Мин в Китае (1644 г.), мы
можем быть подвержены искушению видеть причины этих
событий исключительно в военных завоеваниях и
политической гегемонии. Тем не менее не следует упускать из виду
тот факт, что для этого периода были характерны высокая
интеллектуальная активность и мирный культурный обмен
между народами. Какими бы важными ни казались грубые
столкновения силы в истории наций, они не должны
затмевать собой множество не менее значительных открытий
в
истории знаний. Следовательно, мы не должны
удивляться
тому, что этот период был необычайно богат с точки
зрения
изучения природы
и
международного сотрудничества
в
вопрос ах
естествознания.
Наиболее концентрированный и, бесспорно,
выдающийся эпизод в новых открытиях при изучении природы
имел место в Западной Европе, где ряд теоретических,
методологических и технических прорывов составил в
совокупности то событие, которое мы называем научной
революцией XVII в. Зачастую рассматриваемая в качестве
важнейшей вехи в истории науки, научная революция
знаменовала собой разрыв с древними и средневековыми
традициями качественной и теоретической натурфилософии
и
развитие современных математических и
экспериментальных наук Центральным достижением был отказ от
имеющей пределы сферической, пространственно
закрытой геоцентрической модели космоса Аристотеля и
Птолемея в
пользу гелиоцентрической модели Вселенной
Коперника и Ньютона. В своей основе переход от картины
мира с Землей в центре к гелиоцентрической модели
вызывал серьезные дебаты в области астрономии и
космологии и часто зависел, в
первую очередь, от объяснения
высоконаучных деталей, доступных лишь немногим
математически подготовленным специалистам. Однако эти
научные достижения несли в себе глубокий смысл дл я
других
наук (особенно физики, географии и математики) и,
что еще более важно, помогли установить новые
стандарты доказательств и объяснений.
С начала XVII в. натурфилософы обращали особое
внимание на аспекты естественного мира, поддающиеся
математическому анализу, и выдвигали объяснения,
укладывавшиеся в понятия механического взаимодействия
материальных тел. Математизации теории и механизации
объяснений сопутствовал сдвиг в определении и оценке
доказатель ств; каче стве нные наблюдения, основанн ые на
«очевидном опыте»
(например, случайные наблюдения за
па дени ем камня ил и
жаром пламени), типичные для
традиционной Аристотелевой философии естествознания,
уступили дорогу количественным измерениям
и
подтвержденному приборными измерениями анализу
«экспериментальных данных» (например, систематическое снятие
показаний барометра, заключенного в воздушный насос).
Несмотря на то что все эти приборы, эксперименты и
количественные измерения имели средневековые и даже
древние прецеденты, они никогда ранее не велись по
систематической программе и не изучались с такой
энергией и широтой.
Кроме того, теория Коперника вновь сделала
актуа льным
вопрос об удивительном синтезе натурфилософии
Аристотеля с христианским богословием, достигший
кульминации в разгаре Средневековья. Имея в своей основе
геоцентрическое строение мира по Аристотелю, этот синтез
создал картину мира, которая отражала моральные устои
христианской веры. Сомнение вызвало очевидное
противоречие между теорией Коперника и некоторыми
отрывками из Библии, которые, как казалось, поддерживают
теорию геоцентрического космоса. Таким образом, к
началу
XVII в.
теория Коперника стала не просто разделом
практической астрономии, а неотложным предметом
обсуждения в сферах философии, метафизики и даже
богословия. Отказ от христианской средневековой
модели космоса по Аристотелю и замещение ее
гелиоцентрической моделью были не только важным
достижением в развитии науки, но и сыграли важную роль в
культурном преобразовании Запада. Несомненно, этот
эпизод был одним из очень немногих в
истории:
культурная элита отказалась от традиционной космологии
в
пользу нового природного порядка
в значительной
степени из-за
внутренних, ко нце птуал ьны х пр ич и н,
ане
потому, что была вынуждена сделать это под воздействием
внешних
факторов (таких как военные завоевания или
политическая революция). Несомненно, открытость к
инновациям стала одной из наиболее важных ценностей
среди идеалов «новой науки» XVII в.
(Harman, 1980, в
нескольких
местах).
Понимая важность этих
преобразований в истории
Запада, будет одновременно удивительно и показательно
отметить, насколько трудно было «экспортировать» новые
знания другим культурам того времени, имевшим иные
взгляды. Сколь бы ни была важна научная революция в
истории Запада, в тот период ее центральные
космологические и концептуальные утверждения имели очень
ограниченное влияние на другие культуры, развитые в научном
отношении. Теория гелиоцентрического космоса
оставалась почти исключительно европейским достижением и
85

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
оказалась не в состоянии даже повлиять на
традиционное
мусульманское, индийское, китайское или же японское
мировоззрение. Однако нельзя сказать, что
межкультурный
обмен научными знаниями был невелик или же вовсе
отсутствовал. Совсем наоборот. В то время как некоторые
астрономические методы и приборы, появившиеся в ходе
западной культурной революции, распространялись довольно
широко, в не связанных с астрономией областях
естественной истории, географии, ботаники и фармакологии
происходил особенно активно обмен естественнонаучными
знаниями. Виды растений и животных, географические
сведения, описания дальних стран и живущих там народов
распространялись с беспрецедентной скоростью (рис. 7).
Хотя эти две линии развития
-
переход от
геоцентрической модели космоса к гелиоцентрической и
международный обмен знаниями в об ла ст и естествознания
-
и
были взаимосвязаны, каждая из них рассматривалась
отдельно и исследовалась по-разному. Первая часто
считалась центральной линией в научной революции (и
иногда даже ассоциировалась с ней), в то время как второй
линии (до недавнего времени) отводилась лишь
второстепенная роль как части нечеткой бэконианской
программы сбора данных. Сколь бы ни были важны обе
линии и их взаимосвязь, при изложении целесообразно
придерживаться указанного разделения и рассмотреть в
первую очередь «революцию в астрономии», а затем
-
«обмен естественнонаучными знаниями». Прежде чем
приняться за рассмотрение
«нового»
гел иоцентрическ ого
мира, следует рассмотреть мир, который «был потерян».
Древнегреческая модель космоса, предложенная
Аристотелем (384-322 гг. до н.э.), позволила сформировать
Рис. 7. Первая опубликованная в Китае иллюстрация телескопа,
выполненная иезуитским миссионером Иоганном Адамом Шалль фон
Беллем в научном трактате о телескопе. Соратник Белля иезуит
Иоганн Шрек (Терентий) привез первый телескоп в Китай в 1618 г.
Источник: Johann Adam Schall von Dell, Yuan-ching Shuo, Beijing,
1626, repr. in LB. Cohen, Album of Science, New York, 1980
концептуальную основу картин древнего
и
средневекового космоса в значительной степени благодаря тому, что
гармонично сочеталась с большим числом наиболее
очевидных свойств физического мира и делала это
убедительно и логично. Система
мира представлялась как ряд
сгруппированных сферических оболочек, прозрачных как
кристалл, твердых и свободно вращающихся, постоянно и
нескончаемо, вокруг независимой оси. К самой большой
из этих
крис тал лич еск их сфер, отмечающей собой самый
край физической Вселенной, были прикреплены звезды,
и один ее оборот за 24 часа считался причиной их
еженощного перемещения с востока на запад. При движении
по направлению к центру звездной сферы
обнаруживается ряд последовательно уменьшающихся кристаллических
сфер, вращение которых объясняет движение планет,
Солнца и Луны. В центре всего этого многослойного,
имеющего форму луковицы мира находилась Земля.
Несмотря на то что Земля также сферическая по форме,
она в
корне отличалась от сфер небесной области.
Считалось, что поверхность Земли состоит из четырех способных
к превращению элементов (земля, вода, воздух, огонь), в то
время как Луна и все звездные объекты, включая сами
кристаллические
сферы, состоят из эфира, или «квинтэссенции»
(так называемого «пятого элемента»). В геометрическом
центре космоса находится земля, самый тяжелый элемент,
окруженный более или менее сферическими оболочками
воды (тоже тяжелыми), а также оболочками
воздуха и огня
(легкие элементы), и последний простирается вверх к
сфере, на которой находится Луна. Таким образом, космос
Аристотеля представляет собой пространство, заполненное
веществом, не содержащее ни крупномасштабных пустот, ни
микроскопического вакуума, где каждый элемент и объект
имеет свое «естественное место», определенное по
отношению к центру и периферии космической сферы.
В добавок к эскизу всеобщей «анатомии» мира
Аристотель также наметил его «физиологию», указав всеобщие
физические принципы, которые, как он считал,
упр ав ля ли движени ями мира.
Если земной элемент
насиль ствен но
переместить
со своего места, он
будет пытаться
вернуться назад посредством «естественного движения»: либо
опускаться вниз (земля и вода), либо подниматься вверх
(воздух и огонь), к своему «естественному расположению».
Таким образом, несмотря на то, что земные элементы
подвержены постоянному смещению и изменению (или, по
терминологии Аристотеля, «зарождению и разложению»),
все земные движения кратковременны
и неизменно
возвращают прир одн ые объ екты на зад , к и х
ест естве нному
расположению и состоянию, которым является покой. Все
это
про тивопо ставл ялось
небесной области, где небесные
сферы не испытывали ни разрушения,
ни изменения и
постоянно пере меща лись
в едином круговороте, который
был единственным видом движения, подходящим для
неизменных и совершенных небес.
Широко задуманная и внутренне сообразная
Аристотелева модель космоса предлагала картину мира, которая
хорошо сочеталась с повседневными наблюдениями и
опытом. По тому же признаку космология Аристотеля
покоилась на разумных предположениях и хорошо
обоснованных аргументах и, таким образом, одновременно
предоставляла широкую теоретическую основу и детальные
концептуальные средства, необходимые для поддержания
богатых традиций умозрительной натурфилософии.
Грекоговорящие регионы Восточного
Средиземноморья от Александрии в Египте до Константинополя
длительное время поддерживали более или менее непрерывные
литературные традиции Аристотелевых разработок,
комментариев и критики. Большое значение в дальнейшем
им ел
период расцвета арабского, персидского и
североиндийского, другими словами
-
исл амско го уч ен ия
в IX-
XIV вв. Бо ль ши нс тв о этих греко-арабских научных
тра ктатов
впервые
стали частью
интеллектуальной культуры
86

ИЗУЧЕНИЕ ПРИРОДЫ И ВСЕЛЕННОЙ
Западной Европы начиная с XII в., когда они были
впервые
переведены
с
арабского на латынь.
В период средневековья латинские ученые
и
богословы сформировали мировоззрение, в котором структурной
основой являлась модель геоцентрического космоса
Аристотелевой натурфилософии и в то же время сохранялись
прерогативы
Бога как Создателя в христианской традиции.
В этом христианизированном варианте философии
Аристотеля Бог из Книги Бытия создавал обширный и
прекрасный звездный мир, великолепие и нетленность которого
несли в себе доказательство его созидательной мощи.
Человечество же - «особое создание», сделанное по его
образу
и подобию, Бог поместил в центр Земли, подвергая
его не только разрушению и упадку, но и расположив (не
только духовно, но и геометрически) настолько дал еко ,
насколько возможно, от Небес или нематериальной
реальности, где пребывают Он, его ангелы и
избранные. Таким
образом,
в
руках латинских ученых естественный порядок
Аристотелевого
космоса был призван символизировать
моральный порядок христианской веры.
Начало конца этой стройной системы взглядов
традиционно датируется 1543 годом, когда польский каноник
католического костела и астроном-любитель Николай
Коперник (1473-1543 гг.) опубликовал свою авторитетную
работу «De revolutionibus orbium coelestium» («Об
обращениях небесных сфер»), и, по случайному совпадению,
годом его смерти. Фактически, идея гелиоцентрической
планетарной системы впервые появилась у
него в 1510 г.,
вскоре после периода интенсивного обучения в Северной
Италии (1496-1503 гг.), и была описана до 1514 г. в
рукописи «Commentariolus» («Небольшой Комментарий»).
Несмотря на глубокий космологический смысл, трактат
Коперника был, по существу, технической работой в области
планетарной теории, так как был написан в традиции
греко-арабской кинематической астрономии (Swerdlow &
Neugebauer, 1984, pp. 6 -9).
Основой этой традиции была работа
древнегреческого ученого Клавдия Птолемея (ок. 150 г. н.э.), жившего и
работавшего в Александрии. Перевод его труда «Альмагест»
с арабского на латынь Жераром Кремонским (1114
1187 гг.) впервые принес эти идеи на Запад. Появившись
примерно в одно время с Аристотелевой космологией и
натурфилософией, астрономия Птолемея также была
воспринята в западных университетах, хотя из-за ее
технической сложности она не так широко и тщательно
изучалась, как Аристотелева. Только в середине XV в. в
нескольких публикациях немецких астрономов-гуманистов Георга
Пойербаха (Peurbach, 1423-1469) и Иоганна Мюллера
(Региомонтана) (1436-1476) проблемы и сложности
астрономии Птолемея стали понятными западным
астрономам. Научная подготовка Коперника по астрономии
напрямую связана с их работами,
и его
предположения,
методы и цели полностью согласовывались с астрономией
Птолемея. Его целью было не отказ от этой традиции, а
исправление ее с учетом того, что он считал правильными
классическими основами. В этом смысле он был скорее
реформатором, а не рев олюцио нером.
И хотя его
единственное нововведение в
астро номи ю
-
перемена положений
Солнца и Земли
-
было позднее представлено как
«переворот» в естествознании, его работы (и стремления)
могут быть поняты только как продолжение греко-арабской
традиции (Swerdlow & Neugebauer; 1984, pp. 41 -46).
Цель классической греческой астрономии была
проста: рассматривать сложное движение планет (включая
Солнце и Луну) в условиях равномерного кругового
движения. Поэтому задача, по существу, была геометрической и
кинематической, т.е . заключалась в сведении движения
планет до простых геометрических моделей без учета сил или
причин этих движений. Именно Платон (429-348
гг. до н.э.)
первым сформулировал программу «сохранения (или
придания рациональной оценки) явлений» и настаивал на том,
чтобы астрономы занимались только равномерным
круговым движением. Это ограничение было не только
практическим (геометрия круга была хорошо изучена), но и
эстетическим, так как
круговое движение
воспринималось как «вечное» (т.е . допускающее бесконечное число
повторений) и, следовательно, наиболее совершенное из
всех видов движения. С такой утвердившейся
теоретической системой взглядов классическая греческая
астрономия процветала, особенно в Александрии, в течение
нескольких
следующих веков и достигла кульминации в
работах Птолемея.
Коперник пишет (во вступлении к своему труду 1543 г.),
что он был поражен тем, что Птолемей использовал
геометрический подход, при котором планеты двигались с
непрерывной скоростью; Коперник рассматривал такой
подход как вопиющее нарушение платоновского
принципа равномерного кругового движения. Далее он доказывал,
что Пто ле мее вы
планетарные модели
-
это смесь
конструкций (он назвал их «чудовищами»), в которых
параметрам для каждой модели присвоены произвольные
значения и, следовательно, всей структуре не хватает единства
замысла и внутренней логичности. Именно желание
создать астрономию, воплощающую
в себе
принципы
простоты и
гармонии,
вело его к
разработке
гелиоцентрической теории. Однако даже здесь Коперник мог указывать на
классические прецеденты, особенно на гипотезу
древнегреческого астронома и математика Аристарха Самосского
(ок. 270 г. до н.э.), который впервые выдвинул гипотезу
гелиоцентрического устройства мира (однако не
представил убедительных доказательств, и его гипотеза не была
принята учеными древности.
-
Прим. ред.).
Коперник верил, что достигнет своих целей путем трех
простых геометрических изменений: 1) поместив Солнце
в
центр планетарной системы, 2) заставив Землю
полностью обращаться вокруг Солнца за один год и 3) считая,
что Земля обращается вокруг своей оси за один день. В
системе Птолемея все планеты участвовали в ежегодном
движении, в то время как Земля оставалась неподвижной. Это
явно произвольное изобилие планетарного движения
могло быть устранено путем выдвижения гипотезы о
ежегодном вращении Земли вокруг Солнца. По такому же
принципу ежедневное вращение Земли устраняет
необходимость наличия крайней сферы, которая по определению
была самой большой единицей во Вселенной и
обращалась
раз
в день. Гелиоцентрическая система не нарушала
классический
принцип равномерного кругового
движения, а попятное движение легко объяснялось. Таким
образом, «радикальный шаг» Коперника к перемене мест
Земли и Солнца зависел от
двух
взаимосвязанных
факторов:
способности гелиоцентрического плана
решать
технические
проблемы астрономии Птолемея и его веры в то, что
физический мир должен включать в себя платоновские
принципы простоты и гармонии (рис. 8).
Какими бы техническими и эстетическими
преимуществами система Коперника ни обладала, она вызывала
множество возражений. Прежде всего, чтобы достигнуть
предсказуемой точности, Коперник был вынужден добавить
примерно такое же количество эпициклов
(вспомогательных окружностей) в свою гелиоцентрическую систему
мира, как это было и у Птолемея. Однако даже с этими
громоздкими дополнениями предсказания Коперника в
целом не были точнее птолемеевских.
По-видимому, более
резкими были возражения против физической стороны
теории, так как Коперник, включив Землю в движение, тем
самым совершил насилие над Аристотелевой
натурфилософией. Если Земля - большой и массивный объект, то
какая сила могла
удерж ать
ее в движении вокруг Солнца и
вокруг собственной оси? Даже если допустить
возможность этой силы и движения Земли, почему же тогда мы
не
ощущаем ни такого движения, ни
ветр а, который
должен обязательно дуть навстречу при вращении Земли?
87

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
$*pponendo bora у ebe quando la terra e in B. Giouefia in b.
et
apparird a noi nel Zodiac о ejlerein p. tirando la linca rttta
Intcndafi bora la terra mojfa ал Ъ. in с e Gioue da b.
in c*
nel'ijlejfo tempo ; ci apparird Gioue ejfer venuto r.d Zo-
diaco
Puc. 8. В гелиоцентрической модели и Земля (движущаяся по
внутренней орбите), и планеты, далее отстоящие от Солнца, чем Земля
(движущиеся по средней орбите), вращаются по часовой стрелке,
но в то время как Земля достигает положений (В, F) и проходит
через положения (Н, М) указанных планет, видимое
расположение планет на фоне неподвижных звезд (на внешней орбите)
таково, что кажется, что они совершают попятное движение
(положения Р, Т, X, А).
Источник: Galileo Galilei's, Dialogo... sopra i due Massimi Sistemi del
Mondo Tolemaico e Copemicano, Florence, 1632 (Галилео Галилей,
«Диалог о двух системах мира
-
Птолемеевой и Коперниковой»,
Флоренция, 1632
Если Земля не находится в центре Вселенной, то как
объяснить нисходящие движения тяжелых
пред мето в
и
восходящие движения легких? Если Землю превратить
в
планету, движущуюся по небесам, как и
другие планеты, то
как объяснить фундаментальные Аристотелевы
различия между «звездной» и «земной» сферами? Одним
словом, геоцентрическая физика и гелиоцентрическая
астрономия были несовместимы: движение по
Копернику не имело никакого смысла в Аристотелевой модели
космоса, как и
Аристотелевым движениям не было
места в космосе Коперника. Физическая проблема, с
которой столкнулась теория Коперника, была, таким
образом, настолько же
простой в формулировке, насколько
сложной в ее объяснении и решении;
что бы
сохранить
т ео ре ти че ск ое изящество гелиоцентрической системы,
необходимо было создать новую физику, совместимую
с
теорией движения Земли.
В дополнение к проблемам точности расч ето в
и
непримиримого отношения оппонентов к физической картине,
предложенной Коперником, существовали также
проблемы с властью: не только сила традиций была на стороне
Птолемея, но и авторитет Библии заставлял склоняться на
сто рону геоцентризма. Растущее напряжение между
протестантами и католиками в последние десятилетия XVI в.
подтолкнуло теологов с обеих сторон принять буквальное
толкование Библии. Поэтому некоторые абзацы в Священном
Писании, которые, казалось, указывали на теорию
движения Солнца и неподвижности Земли, были поняты как
описания физической реальности (средневековые
толкователи Священного Писания придерживались
ме таф орич еск ого и
аллегорического толкования). Таким образом, к 1600 г.
восприятие теории Коперника было очень медленным;
лишь
горстка математически подготовленных астрономов
и несколько теологов если и были озабочены этим
во пр ос ом , т о их немногочисленные мн ен ия по
этому поводу были
разбросаны в научных публикациях и частной переписке,
и
перспективы теории Коперника как физически
обоснованной теории небес, несомненно, казались крайне
неясными. Однако к 1700 г. большинство ведущих астрономов
и
натурфилософов Европы окончательно отвергли
ге оцентр изм
в
пользу гелиоцентрического мировоззрения
и
отрицали
многое из
Аристотелевой натурфилософии. Это
примечательное изменение взглядов зависело от трех
обстоятельств: 1) ряд впечатляющих астрономических
наблюдений (как невооруженным глазом, так и с помощью
телескопа); 2) значительные преобразования самой
гелиоцентрической теории; 3) развитие теории,
альтернативной физике Аристотеля.
В последней четверти XVI в. датский астроном Тихо
Браге (1546-1601) выполнил обширную программу
наблюдений невооруженным глазом . Его
инте ресо вали
несоот ветств ия, которые он обнаружил в расчетных
прогнозах Птолемея и Коперника. В разгар этих исследований в
1572 г. на небосводе в созвездии Кассиопеи появилась
новая звезда
-
первая «новая» из когда-либо наблюдаемых на
Западе. Точные измерения Тихо ее появления (на самом
деле это был взрыв уже существовавшей, но неяркой
звезды) убедили его, что она являлась частью звездной сферы.
Для Тихо это послужило неопровержимым
доказательством того, что звездная сфера была подвержена
изменениям, что противоречило аристотелевскому понятию о
неизменных небесах. Несколько лет спустя
-
в 1577 г.
-
появилась
ярк ая
комета и Тихо
пр оизв ел тщате льные
расчеты ее движения.
Во первых, он продемонстрировал, что комета
н ах од ил ась в небесн ой сфере (противореча, таким образом,
утверждению Аристотеля, что комет ы бы ли атмосферным
и
поэтому земным явлением), и, во вторых, что она при
движении пересекает орбиты нескольких планет. Это
заключение было крайне важно, так как оно делало
несостоятельными представления Аристотеля о твердых
кристаллических сферах. И хотя эти наблюдения сами по себе не
смогли решить спорный вопрос в пользу систем Птолемея
или
Коперника, они подвергали
сомнению
традиционные
представления, лежавшие в основе космологической
те о ри и Аристотеля. Что более важно, неприемлемость
кристаллических сфер позвол ила Тихо, кроме всего прочего,
предложить
свою
систему мир а,
так
назыв аемую
гео-гелио-
центр ическую моде л ь, в
которой все планеты вращаются
по
орбитам вокруг Солнца, а Солнце вращается вокруг
неподвижной Земли, находящейся в центре. Сначала
система Тихо Браге казалась идеальным компромиссом: она
имела преимущества, включая в себя упрощенные
аспекты гелиоцентрической системы Коперника, и в то же
время сохраняла геоцентрическую физику Аристотеля.
Однако сам Тихо не смог придать своей схематической модели
необходимые технические детали, необходимые для
дальнейшего прогнозирования (ТЬогеп, 1990).
88

ИЗУЧЕНИЕ ПРИРОДЫ И ВСЕЛЕННОЙ
С этой целью он пригласил молодого математически
одаренного немецкого астронома Иоганна Кеплера
(1571-1630) к себе в Прагу помочь в усовершенствовании
гео-гелиоцентрической модели. В наполненной иронии
сцене, на смертном одре Тихо разрешил Кеплеру
использовать результаты
своих наблюдений при условии, что тот
усовершенствует
математический аспект
гео-гелиоцентрической сис те мы . Однако Кеплер уже был ярым
сторонником теории Коперника. И вопреки своему последнему
обещанию, данному умирающему Тихо Браге, он
незамедлительно приступил
к использованию
доверенной ему
информации, чтобы доказать истинность теории
Коперника. После долгих лет упорного труда и частых неудач, в
1609 г. Кеплеру удалось опубликовать его «Новую
астрономию» («Astronomia Nova»), в которой он сохранил
гелиоцентрическую систему, внеся, однако, ряд важнейших
изменений. Первым и самым главным изменением было то,
что он отк азался от основного принципа классической
астрономии,
полностью отвергнув непрерывное круговое
движение планет и заменив его движением по
эллиптическим орбитам. Во-вторых, он поместил Солнце в один из
двух фокусов каждого орбитального эллипса, сделав его
«мотором», движущим планеты по их орбитам. И в-третьих,
он изобрел два закона (закон площадей и закон периодов),
что дало ему возможность предсказывать
положение
планет с беспрецедентной точностью.
Для нововведений Кеплера во многих отношениях
был характерен
более
глубокий разрыв с прошлым, чем
это было у Коперника, поскольку именно Кеплер
отказался от фундаментальных принципов, характерных как для
греко-арабской астрономии, так и для астрономии
Коперника
в течение последних 1500 лет: остались в
прошлом
кристаллич еские сферы, равномерное круговое
движение, система эпициклов Птолемея и деференты.
Кеплер заменил эти, по
сути геометрические
и
кинематические
конструкции тремя простыми
и
взаимосвязанными
физическими зако на ми . Простое описание
движения планет больше не было его целью, он стремился
объяснить его с точки зрения динамики в рамках
физических законов. Так, он утверждал, что центральная сила,
исходящая от Солнца, которое, как он (верно) полагал,
вращается вокруг своей оси, является причиной
орбитального движения. И хотя его схема оказалась
неприменимой, поп ыт ка
сформулировать планетарную теорию в
понятиях небесной динамики сделала Кеплера одним из
пионеров современной астрономии.
Несмотря на огромную важность работы Кеплера, она
не имела успеха и не привела к оживлению
гелиоцентрической астрономии. Скорее это было эффектное, хотя в
большой степени случайное подтверждение
телескопических наблюдений Галилея, которые сделали технически
неясную теорию Коперника широко обсуждаемой
проблемой. Галилей не изобретал телескопа, однако был большим
экспертом по их качественному изготовлению, сделав
телескоп серьезным астрономическим инструментом.
Многие из его наиболее значимых наблюдений были
выполнены в конце 1609
-
начале 1610 г. и
опубликованы в 1610 г .
под гордым названием «Sidereus Nuncius» («Звёздный
вестник»). В нем Галилей рассказывал, как обнаружил с
помощью телескопа (примерно с 30-кратным увеличением.
-
Прим. ред.) бессчетное количество звезд, никогда не
наблюдавшихся ранее, четыре спутника Юпитера, горы и
кратеры на поверхности Луны. В течение следующих двух
лет он также объявил об открытии с помощью телескопа
солнечных пятен и об их перемещениях и об
обнаружении фаз Венеры. Это были действительно захватывающие
открытия, оказавшие поразительный эффект на споры
вокруг теории Коперника. Их новизна и ясность (ведь
никаких понятных лишь посвященным знаний здесь не
требовалось, нужны были лишь хороший телескоп и свои
собственные
глаза) заставили европейских ученых подвергнуть
сомнению основные элементы
общепринятой картины
мира. Следуя основам «Н овой
астрономии» Кеплера
(которую, что интересно,
сам Галилей не признавал), они
способствовали выд вижен ию гелиоцентрической теории в
центр всеобщих европейских дебатов.
Наблюдения в телескоп позволили открыть на
небесах вещи, о которых ни древние,
ни
средневековые
философы и мечтать не могли
-
их главная важность
заключалась в том, чтобы с их помощью ослабить или вообще
исключить ряд аргументов, выдвинутых против теории
Коперника. Критики подчеркивали, что в
гелиоцентрическом устройстве Земля была единственной планетой,
имеющей спутник (Луну). Обнаружение четырех
спутников Юпитера сняло эти возражения; Галилей утверждал,
что
Юпитер и его луны были «системой Коперника в
миниатюре». Горообразные рельефы поверхности Луны
позволили предположить, что она, так же как и Земля, была
массивной, что, в свою очередь, подразумевало
возможность того, что Земля тоже участвует в движении,
открытом Коперником. Пятна на Солнце служили
доказательством «несовершенства»
и изм енч иво ст и небес, тем
самым еще более ослабляя
теорию Аристотеля. Однако
единственным решающим наблюдением было
обнаружение фаз Венеры. Теория Коперника предсказывала вес ь
диапазон фаз от полной до серповидной, тогда как в
теории Птолемея речь шла лишь о серповидной фазе.
Телескопические наблюдения «полной Венеры» исключили
строго геоцентрическую модель Птолемея.
(Фазы
Венеры, однако, были идеально совместимы с
гео-гелиоцентрической системой Тихо Браге.) Астрономы-иезуиты в
Риме быстро подтвердили наблюдения Галилея и
согласились с большинством заключений как с хорошо
обоснованными. Однако этот счастливый союз Галилея с
Католической церковью долго не продержался.
Искусное использование телескопических открытий
Галилеем обеспечило ему не только общеевропейскую
славу, но и видное место
при дворе Тосканского герцога Ко-
зимо II Медичи во Флоренции. Получив свободу от
инте ллек туал ьных
и общественных условностей прошлой
жиз ни
профессора в Пизанском университете, Галилей занялся
нападками на натурфилософию Аристотеля по всем
направлениям
и защитой теории Коперника. Его «кампания
по защите взглядов Коперника» встретила, однако,
серьезное сопротивление
в 1616 г., когда работа Коперника «Об
обращениях небесных сфер» была («до исправления»)
причислена к Списку запрещенных книг, а
гелиоцентрическая теория была осуждена как «глупая, еретическая и
абсурдная», так как противоречила Священному Писанию.
Пока Галилей не был лично вовлечен в эти судебные
разбирательства, его предост ерегали
от дальнейшего
представления теории Коперника в качестве физической
истины, советуя выдавать ее лишь за гипотезу. Восхождение
Маффео Барберини, давнего друга и почитателя Галилея,
на папский престол в Риме под именем Урбана VIII в 1624 г.
изменило ситуацию в пользу Галилея. После нескольких
аудиенций с папой он получил разрешение продолжить
работу над своей давно задуманной книгой о мировых
системах Коперника и Птолемея, хотя
Урбан снова
предписал
ему представлять первую
лишь в виде гипотезы.
Работа под названием «Dialogo dei Massimi Sistemi del Mondo
Tolemaico, e Copemicano» («Диалог о двух
главн ейших
системах
мира
-
Птолемеевой и Коперниковой») была
наконец напечатана во Флоренции в 1632 г. Несмотря на
полученное Галилеем разрешение от римского цензурного
совета, за «Диалог» немедленно взялись противники
Галилея. Они смогли убедить Урбана в том, что Галилей не
то лько нарушил судебный запрет 1616 г., трактуя систему
Коперника как физическую истину, но еще и выставил на
посмешище папское
предостережение. Вскоре Галилей
предстал перед судом римской инквизиции и при
плохом состоянии здоровья, поставленный перед серьезным
89

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
обвинением в
ереси,
в 1633 г.
отрекся от своей веры в
систему Коперника. Обвинение в ереси было снято, но он, тем
не менее, был приговорен к пожизненному заключению в
собственном загородном доме недалеко от Флоренции.
Несмотря на славу, которую снискали его
телескопические открытия, и бесчестье из-за суда и отречения,
самым великим вкладом Галилея в гелиоцентризм принято
считать его работу над проблемой движения, начатую им
после суда в 1633 г. и
законченную уже перед смертью в
1642 г. С учетом действительно проведенных
экспериментов, экспериментов задуманных и блестящих
математических обоснований, Галилею удалось доказать, что
горизонтальное движение при отсутствии каких бы то ни было
помех мо же т
продолжаться бесконечно и с постоянной
скоростью (эта идея близка к современным понятиям о
прямолинейной инерции). Он также доказал, что камень
при падении ускоряется с постоянным коэффициентом
(снова противореча позиции Аристотеля) и,
следовательно, его движение подчиняется простому
математическому закону. И, что более важно, Галилею удалось доказать,
что на падение камня не влияло вращение Земли или, по
его выражению, оно было «безразличным» к этому
вращению. Наконец, при изящном анализе движения
брошенного под углом к горизонту предмета Галилей показал, что
направленное вниз ускорение будет при сочетании с
постоянным горизонтальным движением перемещаться по
параболической траектории. Так было заложено начало
теории движения, которая не только вписывалась в теорию
движения Земли, но и основывалась на точных
математических законах
(Westfall, 1971, pp. 40-45).
Хотя Галилей смог найти строгую альтернативу
физике Аристотеля и таким образом опровергнуть одно из
наиболее существенных возражений против теории
Коперника, он не был способен объяснить, что заставляло планеты
двигаться по замкнутым орбитам вокруг Солнца. Рене
Декарт (1596-1650), французский философ и математик ,
о це ни л ва жн ос ть этой проблемы для системы Коперника.
Он, в свою очередь, утверждал, что существует огромный
вихрь с Солнцем в центре и планетами, несущимися по
своим орбитам, вовлеченными в водоворот. Несмотря на
то, что это была смелая попытка физического объяснения
планетарного движения, модель Декарта была
исключительно качественной и в сущности (как большинство идей
его натурфилософии в целом) не осно вывалас ь на
расче тах. Таким
образом,
к
началу второй половины XVII в.
«проблема планет» стала самым большим вызовом
гелиоцентрической теории.
Вызов приняла «новая
физика» Исаака Ньютона (1642-
1727). Ньютон, студент Цэинити колледжа (Кембриджский
университет) в середине 1660-х гг. и впоследствии
профессор математики здесь же, целиком погрузился в научную
литературу тех дней (включая громадное собрание
сочинений по алхимии) и тщательно законспектировал
сведения о большинстве основных достижений астрономии от
Коперника до Декарта. Убежденный в неоспоримой
корректности гелиоцентрической теории Коперника,
знакомый с законами
Кеплера (несмотря на критику
его
небесной динамики), однако отказываясь от теории
качественных вихрей Декарта, Ньютон стремился к дальнейшему
развитию исклю чительно матема тического подхода к
анализу движения, впервые примененного
Галилеем. Его
работа над общей теорией движения, начатая еще до
окончания
университета
и
продолжавшаяся
с
перерыв ами
на
всем протяжении 1670-х и начала 1680-х гг., достигла
высшей точк и в
публикации 1687 г. его основного
труда
«Математические начала натуральной философии»
(+Philosophiae naturalisprincipia mathematical В нем
Ньютон уточнил
понятия о массе, силе и
инерции,
включил их
в свои три закона движения и в дальнейшем развил в
законе
всемирного тяготения (сила гравитационного
притяжения
между телами, размеры которых значительно меньше
расстояния между ними, прямо пропорциональна их
ма сса м, обратно пропорциональна квадрату расстояния
между ними и направлена вдоль соединяющей их прямой.
-
Прим. ред.) . В совокупности эти законы могли быть
использованы для необходимых последовательных и
строго математических объяснений
идеализированных
движений на Земле (например, свободное падение и
параболические траектории) и в небе (замкнутые эллиптическ ие
орбиты). Более того, три закона планетарного движения
Кеплера, которые до времени Ньютона оставались
совершенно забытыми, могли быть выведены из законов
Ньютона. И все же более важным было то, что Ньютон
понимал свои законы о движении и тяготении как
универсальные, применимые к движению любого физического тела
во Вселенной. Синтез небесной и земной механики по
Ньютону полностью обходился без фундаментального
раздвоения космоса
Аристотеля и, соответственно, давал
теории Коперника, или скорее те ори и Кеплера, строгое
аналитическое обоснование.
Картина мира, которая появилась из натурфилософии
Ньютона, радикально отличалась от
христианизированной Аристотелевой модели космоса, принятой в средние
века, в которой единственная в своем роде Земля
находилась в центре закрытой и ограниченной сферической
Вселенной, заполненной величественно вращающимися
кристаллическими
сферами, не подверже нны ми
ни
распаду,
ни изменению. Мир Ньютона был, конечно,
гелиоцентрическим, но только локально; Солнце считалось звездой,
Рис. 9
«Революция Коперника» достигла своей кульминации в
работах Ньютона о законах движения и
притяжения.
Источник: Т.
Wright, An Original Theory, or New Hypothesis of the
Universe, London, 1750
90

ИЗУЧЕНИЕ ПРИРОДЫ И ВСЕЛЕННОЙ
другие звезды могли быть центрами других планетарных
систем и, таким образом, понятие уникальности Земли
уступило
место представлению о множественности миров.
Эти гравитационно закрытые системы, несмотря на
огромные пространства, разделяющие их, двигались как
часовой механизм в соответствии со строгими законами
всемирного
тяготения и инерции через бесконечно
простирающийся трехмерный пустой космос (что являлось, в
основном, физическим аналогом геометрического
пространства
по
Евклиду). Неизменными, неподдающимися
влиянию объектами во Вселенной Ньютона были не
физические структуры (как в космосе Аристотеля), а время
и
пространство, каждое из которых вечно и бесконечно и
не подвержено воздействию каких бы то ни было
материальных объектов или их движений. И, наконец,
-
что,
возможно, покажется удивительным,
-
мир Ньютона
сохранял идею христианского Бога: он не только создал мир, но
и поддерживал движение в нем. Ньютон повторял много
раз,
что ему представлялась непостижимой возможность
достигнуть существующее расположение объектов во
Вселенной в отсутствие мудрого Создателя. Было
необходимо не только случайное вмешательство Бога, чтобы создать
космос, но (согласно Ньютону) само действие притяжения
было необъяснимо без постоянного присутствия Бога
(рис. 9). Поэтому, прежде чем охарактеризовать
гелиоцентрическую революцию как полное поражение
средневекового представления о космосе, возможно, будет более
правильным говорить об отказе от средневекового
синтеза теории Аристотеля и Библии в пользу нового синтеза
теории Ньютона и Библии.
Последствия перехода от геоцентрического
к
гелиоцентрическому космосу простирались далеко за
рамки
астроном ии
и космологии. Повторившийся успех
математического подхода к
решению проблем земного и
планет арного дв иж ен ия по ощрял натурфилософов
рассматри вать
природу исключительно в р а мк а х пон ятий материи
и движения. Под широким (и в некотором смысле
неопределенным) названием «механическая философия» была
предпринята попытка свести все видимые явления к
прямому механическому взаимодействию микроскопических
частиц
-
«корпускул». Эти микроскопические кусочки
материи (похожие на атомы различной формы по Демокриту
и
Лукрецию) обладали только простейшими свойствами:
размером, формой, твердостью и движением. Эти
«первичные свойства», как они были названы, рассматривались
как
минимальные, не поддающиеся упрощению и, таким
образом, составляющие надлежащую основу для всех
естественных объяснений. Различные движения,
столкновения, конфигурации и переустройства этих примитивных
частиц составляли все многообразие ощущаемого нами
мира. С другой стороны, «вторичные свойства», такие как
вкус, цвет, структура,
теплота и тд могли
проявляться
исключительно
через воспри ятие. Реально не существуя
сами по
себе, отдельно от нашего восприят ия,
они не давали
никакой информации о находящемся в их основе физическом
мире. Различие между первичными и вторичными
свойствами поддерживало один из сложнейших уроков
гелиоцентрической теории: мы не можем полагаться на свое
чувственное восприятие, чтобы понять, каков мир на
самом деле, так как сама Земля вращается под нашими
ногами, а мы не можем это чувствовать. Чтобы узнать мир,
необходимо полагаться на теоретическую логичность,
обоснованную выводами и математическим анализом.
Если движение в сторону математизации и
механизации натурфилософии привело к обесцениванию
очевидного
чувственного опыта, то оно также
привело
ик
повышению важности
«экспериментальных доказательств» как
правильных средств изучения природы. Специально
разработанные экспериментальные приборы (наиболее
знаменитые из них -
ртутный барометр и воздушный насос),
тщательное измерение, проверка результатов все чаще
включались в
набор инструментов и методов
натурфилософов в экспериментальном изучении природы. Период
между Коперником и Ньютоном стал свидетелем не
только появления новой теоретической астрономии, но
также и
изобретения новых
приборов для облегчения
исследований в наблюдательной и практической астрономии.
В центре программы наблюдений в обсерватории Тихо
Браге было расширение и совершенствование
конструкций существовавших инструментов и разработка новых;
простейший линзовый телескоп Галилея был
вскоре
улучшен
-
появился телескоп Кеплера, в котором объектив и
окуляр
-
двояковыпуклые линзы; а Ньютон первым
изготовил зеркальный телескоп. Не будет слишком громким
заявление, что усиление аналитической и
экспериментальной активности видоизменило не только методы
натурфилософии, но и ее сущность. Натурфилософия, которая до
того времени была во многих отношениях умозрительной
и качественной, к
концу XVII в. , расширившись, стала
включать в себя метафизику «философа-механика», методы и
приборы «экспериментального философа» и технические
навыки
«физико-математического философа». В этом
отношении можно еще раз ощутить авторитетность труда
Ньютона и заметить, что самого себя он прежде всего
рассматривал как первого «экспериментального философа».
Новые действия требовали новых пространств, как
физических, так и социал ьных, и
поэтому
не было ничего
удивительного в том, что в
рассматриваемый период
появились новые
учреждения для проведения новых
исследований природы. Самым важным было основание
научных академий, задачей которых было проведение
демонстрационных опытов, накопление
результатов
наблюдений и распространение естественнонаучных
знаний. Самыми крупными и престижными из них были
Королевское общество {Royal Society) в Лондоне (1660) и
Академия наук (Academie desSciences) в Париже (1666). Обе
академии, а также многие другие, возникшие в XVIII в., были
связаны научными публикациями в журналах, которые
значи тель но об ле гч ил и обмен «новыми докл адами» о
природе, научными взглядами и контактами в рамках
«республики писем». А
по с ко л ьк у лаборатории в современном
смысле слова возникли гораздо позднее, в первых научных
академиях часто проводились важные экспериментальные
работы; кроме того, они представляли собой социальную
среду, необходимую для утверждения результатов и
достижения согласия в их интерпретации. Наконец, также
существовало некоторое число учреждений, иногда
ассоциировавшихся с академиями, но независимых от них по
происхождению и обеспечению, предназначенных для
накопле ния и
обработки специализированного знания;
это были, например, астрономические обсерватории,
картографические комнаты (для изготовления
карт
и
географических справочников), естественнонаучные коллекции
(или «кабинеты редкостей»
-
кунсткамеры),
анатомические
театры,
бота ническ ие сады, фармацевтические и
алхимические
лаборатории.
Может показаться, что множество этих учреждений,
имевших более или менее четкие задачи и различные цели,
занимались несвязанными между собой видами
деятельности. К тому же для большей части подобных
учреждений не нашлось места в историографии научной
революции, где всеобъемлющим теориям, выдающимся
открытиям и творческим личностям отведены подобающие места.
Однако такие учреждения иногда обеспечивали
экспериментальную поддержку самым важным научным
прорывам (такова была роль обсерватории Тихо Браге или
анатомического театра, где были сделаны открытия функций
сердца и циркуляции крови), и вместе они были наиболее
важными местами дл я изучения природы в
рассматриваемый период. Несмотря на различия этих институтов по
формам, большинство из них ведут свое происхождение
(по крайней мере в европейском контексте) с конца XV или
91

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
с XVI в., и все они испытали быстрое развитие в XVII и
XVIII вв. Общими для всех этих учреждений были
непрерывные и систематические попытки собрать природные
объекты и систематизировать наблюдения
(преимущественно из разных удаленных регионов), собрать их в
одном месте и привести их в какой-то степени в
порядок
«на бумаге* (например, составить карты звездного неба,
земной поверхности, анатомические диаграммы,
ботанические справочники, списки лекарственных веществ,
и
тд.)
в надежде понять предполагаемый порядок в
природе (илл. 8).
Программа активного сбора и упорядочивания
природных объектов и наблюдений долгое время
ассоциировалась с английским эссеистом и методологом Фрэнсисом
Бэконом (1561-1626), хотя появление этих институтов
предшествовало публикации основ его метода на
несколько десятилетий, цели этой программы редко выводились
из его
философской программы, а ее выполнение лишь
случайным образом совпадало с «бэконовским* (или
индуктивным) методом. Может быть, что более прямым
-
и мощным
-
толчком, стимулировавшим
«коллекционирование явлений природы», было формирование в XVI в.
международных подконтрольных Европе торговых сетей
и
заморских колониальных и миссионерских работ,
которые они повлекли за собой. В то время как торговые суда
обеспечивали передачу новостей, именно более или
менее постоянное
проживание колонистов и миссионеров
в отдаленных ре ги он ах обес печ ивал о стабильную основу,
необходимую для непрерывного сбора природных
объектов и
проведения наблюдений (илл. 9). Сбор «отдаленных
и
разнородных» объектов природы и систематическая
запись
результатов наблюдений привели к
беспрецедентной концентрации естественнонаучных знаний в Европе.
К концу XVII в. Запад по сравнению с другими культурами
того времени обладал самой большой и разнообразной
коллекцией по ботанике и естествознанию, самым
обширным запасом
лекарственных средств,
самым полным
описанием
народов других стран, наиболее детальным
представлением о географии Земли и самой полной картой
звездного неба. Обмен знаниями о природе, как и
меркантильные интересы, которые косвенно поддерживали его,
концентрировался у торговых наций Западной Европы, и
пути обмена достигали фактически любого угла
известного мира (рис. 10).
Рис. 10 . Доклады европейских путешественников о флоре и фауне
новы х
регионов ставили натуралистов
в
тупик перед лицом
изумительного многообразия «природных диковин», таких как муравьед,
броненосец, ленивец, ящер, дикобраз и попугай, изображенных на
грав юре
XVII в.
Источник: Библиотека Конгресса, Вашингтон, перепечатка вJudy
Reardon & Raymond W. Smock (eds), The Western Civilization Slide
Collection, Instructional Resources Corporation, 1982
Если обратить внимание на изучение природы
в
других культурах,
то
следует избегать оценки их достижений
в понятиях комплекса идей, методов и учреждений,
свойственных Западу и сгруппированных
-
отчасти
беспорядочно
-
под разделом «научная революция». Следует,
скорее, искать свидетельства научной активности и
концентрации знаний о природе
вдоль лингвистических,
географических и/или временных границ. С помощью
этого метода оценки Запад все же может сохранять
важность своих научных достижений в данный период, но с
учетом торговой и колониальной экспансии и внутренней
корректности любой теории или открытия. Хотя обзор
местных научных традиций крупных научных культур
(ислама, Индии, Китая) находится за рамками данной
главы, мы все же сделаем небольшой обзор
«импортноэкспортных» моделей и сначала рассмотрим ситуацию в
исламских
странах.
Выдающиеся достижения мусульманских астрономов,
математиков и натурфилософов с IX по XIV в. по
сохранению и расширению научного наследия греков имели, как
упомянуто выше, ключевое значение для развития
западной
науки (илл. 10). Однако после XIV в.
упадок
исламской
традиции в
нау ке
вместе с упорным безразличием к
развивавшейся науке Запада привели к тому, что решающие
концептуальные прорывы научной революции
-
даже те,
которые относились к одним и тем же областям
математики и
астрономии
-
фактически не имели никакого
влияния на
мусульманский мир. В средневековый период
научный интерес мусульман к Западу (за исключением
Пиренейского п-ова) был достаточно низок, и хотя сотни
греческих и арабских манускриптов затем
хлынули
в
Европу,
на
арабский язык за это время перевели
лиш ь
еди нст вен ну ю европейскую работу. Только при правлении
Османов в XVII в. и позднее мусульманские ученые проявили
большее любопытство к западной науке и технике,
включая
географию, навигацию и кораблестроение, а также
военные
наук и, кот ор ые
составляли основную сферу их
интересов. Первая география мира на Востоке была
опубликована в 1655 г. и имела в основе
европейские
источники; в конце века расширенное издание включало в себя
краткий обзор мировых систем
-
как
Коперника, так и
Тихо
Браге, хотя, очевидно, без заметного влияния
мусульманской космологии.
Хотя еврейские физики служили проводниками
западного медицинского знания начиная с XVI в. и
несмотря
на
то что
переводы трудов Парацельса по медицине были
выполнены в начале XVIII в., мусульмане
не
признавали
западного первенства в изучении анатомии и физиологии
(хотя некоторые терапевтические методы были приняты).
И хотя
турецкие эмиссары приносили случайные
доклады о западных научных приборах, астрономических
обсерваториях и демонстрациях опытов, достаточные
усилия по заимствованию или имитации этих достижений у
себя дома не прилагались. На первом турецком печатном
прессе, введенном в эксплуатацию лишь в 1729 г., были
напечатаны несколько западных работ по географии и
военному делу, пока работа не нем не прекратилась в 1742 г.
Также в XVIII в.
группы европейских горных мастеров,
кораблестроителей, военных инженеров
и часовщиков
(в основном нанимаемых государством) помогали
наладить некоторые виды западной техники на турецкой
земле. В основном по военным и экономическим причинам
правительство Турции открыло военную школу, в которой
преподавались западная тригонометрия, медицина,
география и военные науки; через несколько лет, однако,
консервативная реакция закрыла школу. К концу века
сведения о западной науке были в лучшем случае
обрывочными (ограничивались практическим применением, не
вос прини мались теоретические
и
экспериментальные
достижения) и при отсутствии научных учреждений и
печатных станков
распространялись плохо. Связь с европейской
92

ИЗУЧЕНИЕ ПРИРОДЫ И ВСЕЛЕННОЙ
научной практикой была сконцентрирована почти
исключительно в турецких провинциях мусульманского мира и
преследовала
почти исключительно военные и
экономические интересы (Lewis, 1982).
В результате блестящие достижения средневековой
арабской науки не стали основой для непр еры вног о
расширения научных исследований в рассматриваемый
период. И несмотря на огромную признательность западной
научной традиции арабским исто чни кам и
преемственность греко-арабских математических и естественных
наук и их европейских потомков, этот долг Запада все же
не был уплачен мусульманскому миру: теории
гелиоцентризма,
механика Ньютона, экспериментальные науки и
математические методы не достигли мусульманских
земель до XIX и даже XX в.
По мере продвижения дальше к востоку, на Индийский
субконтинент
мы неожиданно сталкиваемся с тем, что,
пожалуй, является самой интересной
культурно-географической границей в истории науки. Восточная граница
древней Персидской империи и северные регионы Индии
соответствовали самому дальнему продвижению
Александра Македонского (356-323 гг. до н.э.) и, следовательно,
географическим пределам распространения греческих
научных традиций. В то время как обмен научными
знаниями между греками и индийцами в классический период
был достаточно обширным и еще более широким
-
между мусульманами и индийцами начиная с IX в., все же
прямого контакта между индийской и западной науками
практически не было до прибытия католических миссионеров
(особенно иезуитов) в XVI в. и голландских торговцев в
начале XVII в. К XVIII в. возник ограниченный, но
небезынтересный научный обмен между Европой и Индией, в
основном в таких научных областях, как география,
астрономия и ботаника. В 1590 г. иезуитский миссионер,
который путешествовал в свите правителя Могольской
империи Акбара, стал первым иноземцем, составившим
карту Северной Индии. В области астрономии первый
телескоп был преподнесен императору Джахангиру еще в
1625 г. англичанином сэром Томасом Роу, однако почти все
телескопические наблюдения в Индии с XVII по начало
XVIII в. независимо проводили иезуиты. Их исследования
включали в себя наблюдение кометы 1689 г., затмения
спутников Юпитера, определение местоположения некоторых
звезд Южного полушария (в том числе и двойных),
Магеллановы облака, регионы в Млечном Пути. Хотя иезуитские
миссионеры вели астрономические исследования только
на любительском уровне на протяжении всего XVIII в., они
смогли внести достойный вклад в географическое
наследие Индии путем измерения и занесения на карту
координат большого количества городов от Гоа и Малабарского
берега до Бенгалии и даже Тибета, тем самым закладывая
основы для великих картографических проектов
британцев в конце XVIII и в XIX в. (Sharma & Huberty, 1984, p. 99).
Намного более плодотворное научное сотрудничество
между Индией и Европой было начато по инициативе
раджи
Амбера и покровителя астрономов Джая Сингха II
(1686-1743). Джай Сингх, сам занимавший ся
астрономией, стремясь возродить древнюю мусульманскую
традицию царского покровительства наукам, основал пять
обсерваторий
-
в Дели, Бенаресе (Варанаси), Матхуре, Уд-
джайне (фундамент обсерватории относится к VI в.
н.э.)
и в новой столице Джайпуре. Обсерватория в Джайпуре
имела важнейшее значение, так как
поддерживала
многих
ученых, была оборудована крупнейшими инструментами;
в ее составе была замечательная библиотека научных
трудов на санскрите, арабском и персидском языках; кроме
того, она стала центром переводческой деятельности.
Джай Сингх перевел с арабского на санскрит «Альмагест»
Птолемея и «Начала» Евклида, а также несколько работ
европейских авторов того времени по математике и
астрономии
(включая астрономические таблицы «Hire's astronomical
tables» 1727 г.) Узнав о достижениях европейских
астро номов о т
португальских миссионеров-иезуитов, прибывших
к его
двору в 1728 г., Джай Сингх отправил группу
индийских ученых
к
португальскому королю Жуану V с просьбой
ознакомить их с положением дел в европейской
астрономии и обеспечить необходимыми трактатами и
таблиц ами.
Программа наблюдений, необходимая для проведения
реформы календаря, продолжилась с возвращ ение м
ученых в 1730 г., а в 1739 г. была
завершена работа над
новейшей астрономической таблицей (на персидском языке)
(Forbes, 1982).
Существуют несколько интересных, возможно , даже
загадочных аспектов этого эпизода обмена научными
знаниями
между Индией и Европой. Во-первых, несмотря на
знакомство Джая Сингха с иезуитскими
телескопическими наблюдениями (несколько миссионеров принимали
активное, хотя и не основное
участие в работе его
обсерваторий), все его исследовательские инструменты и
устройства основывались на наблюдениях невооруженным
глазом. Несмотря на доступность работы Ньютона по
механике (впервые опубликованной в 1687 г.),
аст роном ическ ая
теория Джая Сингха была геоцентрической, а
вычисления были основаны скорее на геометрических
и
численных методах, нежели на небесной механике Ньютона
(следует отметить, что астрономические таблицы 1727 г.,
основной западный источник, на который опирался в
своих исследованиях Джай Сингх, в свою очередь
основывались на эмпирических приемах, а не на теории Кеплера и
Ньютона). Несмотря на значительные затраты времени,
денег и специальных знаний, после
смерти Джая Сингха в
1743 г.
программа наблюдений в Индии, очевидно, была
закрыта (его личная обсерватория была вскоре покинута
и
разрушилась, многие манускрипты из библиотеки были
утеряны, а металлические инструменты для наблюдений
были проданы как металлолом). Наконец, несмотря на
заметное желание Джая Сингха осуществить «всемирный
подход» к арабским, индусским и европейским
астрономическим системам, индийские астрономы не имели, в
сущности, знаний о западной гелиоцентрической
системе XVIII в. и по этой
при чи не
о
других научных
но вост ях Запада. И наоборот, хо тя
иезуиты были
первыми
европейцами, непосредственно изучавшими астрономию
индийцев (они пос лал и несколько трактатов
на
санскрите в
Европу и самостоятельно написали основательные
комментарии к индийским методам составления
кал ендаря
и
определения времени затмений), их собственные
географические и астрономические методы были
исключительно западными. И хотя иезуиты обучили нескольких
индийцев в помощь себе, они были не более успешны
в
распространении западных астрономических
и
математических методов, чем Джай Сингх. В отсутствии постоянно
действующих институтов для выполнения исследований,
организации образования (западная наука только в XIX в.
начала
изучаться
в Индии в процессе британской
колонизации) и средств распространения знаний (имевшимися
печатными станками в Индии владели иезуиты и
Голландская Ост-Индская компания), оказалось невозможно
поддерживать инициативу
ни
могущественных
местных
покровителей, подобных Джаю Сингху, ни решительных
иностранных практиков, каковыми были иезуиты.
Первые систематические ботанические исследования
европейцами богатой индийской флоры и фауны и
многовековых медицинских традиций начались только в
рассматриваемый период с расширением европейских
торговых путей на восток, сначала
португальцами, а потом
голландцами и британцами. Начиная с середины XVI в.
аптекари католических миссий (в основном монахи-
францисканцы и иезуиты) старались заботиться о
здоровье своих коллег из миссий
путем организации
местных
аптек и садов лекарственных растений. К XVII в.
врачи,
нанятые Голландской Ост-Индской компанией, столкнулись
93

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
с подобными проблемами и также начали искать местное
растительное сырье для изготовления лечебных средств.
Именно главные коммерческие интересы компании и
легкость
морских перевозок назад в Голландию позднее
привели к созданию солидного запаса образцов растений,
ценных как с коммерческой, так и с фармацевтической точек
зрения.
К концу века ботанические сады, гербарии и
изданные ботанические описания в Амстердаме, Лейдене,
Лондоне и Париже составили беспрецедентную
концентрацию индийских ботанических знаний на европейской
земле. Практика систематического сбора, хранения и
классификации только усилилась
в XVIII в., когда голландская
и особенно британская колониальная политика нуждалась
в выявлении
коммерчески ценных растений, которые
можно было вывезти для выращивания
в Индии. Однако
европейский интерес к индийской ботанике не
распространялся непосредственно
на ее изучение. Если попытки
постигнуть астрономическую систему индийцев относились к
последним годам XVII в., то первое научное изучение
и
перевод индийских фармацевтических и медицинских
трактатов начались только лишь в середине XIX в.
(Bhattacharyya, 1982).
История китайской науки (по мнению Джозефа
Нидхема и других) чрезвычайно продолжительна и
нео быкн овен но бо га та (Needham, 1981). История же науч ных
контактов
Востока и Запада, однако, реально началась только в XVII в.
с появлением на Востоке иезуитских миссионеров.
В
течение
прим ерно двух
веков иезуитские миссионеры, ставшие
чиновниками-мандаринами,
занимали высокие посты в
императорском
«Математическом совете» в Пекине и
(особ енно во
время правления императора Канси, 1661 -1722 гг.
из маньчжурской династии Цин) были не только самыми
способными императорскими математиками,
астрономами, географами и инженерами, но также и самыми
могущественными посредниками между двумя величайшими и
во многом независимыми научными традициями. Однако,
несмотря на глубокий взаимный интерес, высокие уровни
технической компетентности и постоянную поддержку со
стороны научных учреждений с обеих сторон, основные
теоретические достижения западной «научной революции»
(т.е ., гелиоцентризм, математизация, механизация и
экспериментирование) оставили крайне незначительный след в
китайских исследованиях природы и едва ли изменили
фундаментальные принципы китайской космологии или
китайского взгляда на природу.
Некоторые историки считали пр овал «ре во люц ии
Коперника» в Китае следствием теологических
запретов,
в
которых там находились иезуиты. Предписания
католической Церкви против гелиоцентрической астрономии
жестким
образом ограничивали то, чему иезуиты могли
научить китайских астрономов, и, таким образом,
последние по лу ч ал и
ли шь
неполную
и
искаженную версию
Рис. 11. Самым важным примером межкулыурного сотрудничества в раннем периоде Нового времени может служить общение
иезуитских математиков-астрономов и членов китайскою ♦Математического совета». Показана схема обсерватории в Пекине в 1674 г., вскоре
после оснащения новым оборудованием, разработанным миссионером-иезуитом Фердинандом Вербиестом
Источник: Ferdinand Verbiest, I-hsiamg shih/i-hsiangt u, Beijing, 1674, перепечатано в Neol Golver, The Astronomia Europoea of Ferdinand
Verbiest, S.J ., Nettetal, 1993
94

ИЗУЧЕНИЕ ПРИРОДЫ И ВСЕЛЕННОЙ
«новой астрономии» {Sivin, 1973, р. ЮЗ). Каким бы
правдоподобным ни было это мнение, оно объясняет лишь
часть проблемы, ведь были и другие приемлемые пути
передачи
знаний (особенно со стороны голландских
ученых) и другие отрасли европейской науки, не
обремененные папскими декретами (рис. 11).
Частично проблема может объясняться характерными
особенностями, разделявшими европейскую и китайскую
научную традиции. На всем протяжении
своей долгой и
плодотворной истории китайское изучение природы
развивалось в основном
изолированно от классической
греческой науки и, таким образом, без влияния
основополагающих принципов натурфилософии Аристотеля, геометрии
Евклида и астрономии Платона. Какими бы сравнительно
сильными и слабыми сторонами
классическая
греческая
и
китайская научные традиции
ни обладали, в них четко
прослеживаются три основных различия. Во-первых, в то
время как Аристотелева попытка вывести натурфилософию
(и космологию) из ед иног о всеобъемлющего набора
метафизических и методологических правил привела к
единообразной научной картине на Западе, в Китае
«естественные науки не были интегрированы в сферу философии...
[и таким образом] у китайцев были естественные науки,
а
не наука,
и не было единой концепции или слова,
объединяющих все науки» (Sivin, 1982, р. 48). Во-вторых, несмотря
на примечательные достижения в математике, включая
использование алгоритмических
и
алгебраических методов,
у китайцев не было аксиоматически-дедукгивного
подхода к геометрии или любым другим областям математики.
И, в-третьих, в то время как китайцы обладали богатой
традицией умозрительной космологии (модель «небесной
сферы» была поразительна похожа на
Аристотелеву систему
гомоцентрических сфер) и сложными методами
астрономических прогнозов, эти две традиции были, в сущности,
независимы: с помощью космологических моделей было
невозможно предсказывать, а предсказания не зависели от
геометрических и физических моделей.
В результате первое знакомство Китая
через иезуитов
с
греко-арабским научным наследием в XVII в. столкнулось
со множеством препятствий, и смешение традиций в
конце рассматриваемого периода было очень избирательным
с обеих сторон и, к несчастью, неполным. Попытки
иезуитов в первой половине XVII в. познакомить Китай с
учением Аристотеля были абсолютно безуспешными, и
традиционные основные понятия древнегреческой
натурфилософии инь-ян, а также теория «пяти стихий» были ни
отвергнуты, ни заменены Аристотелевой метафизикой или
натурфилософией. Иезуитские объяснения начал
Евклидовой геометрии привели некоторых (но не всех)
китайских математиков к
принятию аксиоматически-дедуктив-
ного метода в математике; в
астрономии некоторые (но
не
все) приняли лучшие западные расчетные методы и
инструменты. Очень немногие китайские астрономы
поняли системы Птолемея и Тихо Браге и (после во многом
запоздалого предс та в ле ни я иезуитами
в 1760 г.)
гелиоцентрическую систему, но к западным физическим моделям в
Китае был вообще проявлен слабый интерес. Но даже эти
скромные шаги к усвоению новых знаний все еще
сталкивались с противодействием в XVIII в., т ак ка к в то время
китайские ученые, заново изучая давно забытые достижения
традиционных китайских естественных наук, успешно
боролись с «иностранными знаниями». Китайцы были способны
заимствовать у Запада методы расчета затмений, некоторые
астрономические инструменты (включая телескопы и
механические
часы) и некоторые (но не многие) медицинские и
хирургические методы. Но, как и в индуистском и
мусульманском
мирах, совсем мало концептуальных,
методологических и
организационных достижений, которые были столь
важными для Запада, послужили развитию Китая.
Даже из поверхностного обзора международной
ситуации становится очевидным, что, хотя
межкультурный
обмен являлся фундаментальной частью в изучении
природы,
начиная с античности, существовали мощные
фильтры
в этом
процессе, которые
в итоге
привели
к
различным
темпам обмена и к
аси мметр ии
в
развитии научных знаний.
Если рассмотреть общий вопрос географической и
лингвистической мобильности научных текстов с XVI по XVIII в.,
то можно обнаружить, что Европа была единственным
культурным регионом, вовлеченным как в процесс привлечения
«иностранного знания» (особенно
-
в
открытие
византийских и мусульманских источников), так и в вывоз
«домашних»
научных трактатов в другие страны (медицинских и
тех нич еск их
трудов
-
в
Османскую империю,
астрономических и математических
трудов
-
в Китай и Индию и тд.).
В целом, европейский «экспорт знаний» включал не только
научные тексты, но и
специалистов-практиков (обычно
иезуитских миссионеров), методы (например, исчисления
затмений) и инструменты (телескоп, часы, барометры и тд).
Однако этот западноевропейский экспорт был частью
удивительно асимметричных
отношений: дело в том, что
европейцы никогда не делали попытки заимствовать научные
методы и инструменты, пригласить специалистов не
западного происхождения, также как и не было навязывания
всего вышеперечисленного со стороны стран Востока
(например, Стамбул, Джайпур и Пекин могли посылать в Европу
агентов, но не «миссионеров»). Однако в том, что касалось
коммерции и технологии, ситуация была иной: европейцы
активно пытались получить технологии производства
китайского фарфора, красильного дела турок-османов и
текстильного производства индийцев. Из заморских стран
вывозились природные объекты и результаты наблюдений;
действительно, ни одна другая культура не могла
сравниться с Западом в интенсивности и длительности усилий по
сбору, классификации, сохранению и представлению
(количественному) природного мира. В результате к XVIII в.
ботанические сады, аптеки, естественно-исторические
музеи и картографические кабинеты Европы стали самыми
большими в
мире хранилищами мирового
естественнонаучного
знан ия.
Из описаний этой «экспортно-импортной модели»
можно сделать вывод, что Запад был не только центром
мирового обмена естественнонаучными знаниями, но и,
прежде всего, экспортером «произведенных товаров»
(таких как тексты, технологии, карты и инструменты) и
импортером «сырья» в виде объектов природы и результатов
наблюдений за ней. Те элементы западной науки, которые
не удалось применить в этой глобальной экономике, не
менее интересны, чем те, которые были использованы.
То, что Запад не сумел экспортировать в другие культуры,
и то, что не было включено в какую-либо другую
культурную систему, мыслилось центральным в западной научной
революции,
-
великие
теории гелиоцентризма и
механики Ньютона; философская система
Аристотеля (важная для
иезуитов); наследие Декарта и неоатомисты (или
«философы-механики»); новые методы математизации и
экспериментирования; новые учреждения
-
научные академии,
экспериментальные лаборатории и научные журналы. По
крайней мере по отношению к рассматриваемому
периоду может показаться, что предметы и объекты
(естественные и искусственные) и методы (математические и
технологические) циркулировали в мирю гораздо быстрее и
легче, нежели идеи о концептуальных структурах или
социальных институтах, и что успешное освоение
«иностранного учения» зависело во многом от местоположения
знающих и умелых специалистов-практиков.
В заключение обзора международного обмена
естественнонаучными знаниями можно указать три
особенности, каждая из которых сама по себе не уникальна, но
которые все вместе отличали Запад от всех современных
и почти всех
предыдущих научных культур. Во-первых,
с начала XII в.
существовала некая западная открытость
«иностранному учению», проявлявшемуся как в виде
95

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
древнегреческих сводов научных трудов (Аристотеля,
Евклида, Птолемея и тд.), так и в виде огромного
количества
комментариев и оригинальных работ мусульманских
ученых. В то
время
как дина мизм средневековой
мусульманской научной традиции едва ли можно было переоценить,
европейские ученые были не только способны воспринять
пл о д ы арабской науки, но и
беспредельно сохранять
открытое критическое к ним отношение. Ни индийская, ни
китайская, ни (в рассматриваемый период) японская
культуры не были
открыты друг другу
и каждая была более или
менее удовлетворена
св оим и соб ствен ными веко выми
традиц иями. Эта
средневековая черта открытости
иностранному знанию может помочь объяснить появление в XVII в.
отнош ения
открытости к новизне из-за
рубежа и к
нововведениям дома.
Хотя многое можно сказать о западном представлении
природы по сравнению с ее восприятием в других
культурах, возможно, самой яркой и имевшей самые
значительным и
долговременные последствия характеристикой был
поиск физических причинно-следственных
обусловленностей. Ограничиваясь проблемами астрономии, можно
отметить веру Коперника в то, что его
гелиоцентрическая
теория правдива потому, что ему казалось, что она более
достоверна в физическом отношении, чем геоцентриче¬
ские модели Птолемея. Несмотря на то, что
ко пер ник ов-
ская
«профизическая («офизиченная») астрономия» была
многим обязана
мусульманским астрономам,
н а Западе
поиск
физических основ стал коренной задачей
программы, поддержанной трудами Кеплера, Галилея, Декарта и
Ньютона, что в конце концов привело
к
интеграции
астрономии, физики (механики) и космологии в систему
строгих (аксиоматически-дедуктивных) математических
методов. В противоположность этому, индийские и
китайские астрономические системы включали алгебраические
и
алгоритмические методы, использование которых не
требовало ни разработки физических моделей, ни поиска
физических принципов. Поэтому их астрономия была
теоретической, но в ней отсутствовали основные принципы,
их
физика (как и Аристотелева) основывалась на
принципах, которые были не математическими, и их космология
(опять же как и
Аристотелева) была качественным
представлением, далеким от астрономических предвычисле-
ний. Еще более важным является факт, что в то время как
поиск
физических принципов, выраженных
математическими понятиями, был общим и для мусульманских, и для
западных традиций, лишь в последних эта программа
привела ко «внутреннему» отказу от общепринятого
геоцентрического мировоззрения и установлению нового ге¬
VCR в и JAKD3N DRS FLAMTK.S ККОАКВАГП' l.A (VRANDE >SERKK,
1 'Amphitheatre, 1л Matson ile Mr tic Hutton et
plus lom \v Paul he on.
//W .
К
If
/{.Ur:,,./ JU/
ь
Л Jt*.
.1
'
Puc. 12 . Королевский сад (Jardin du Rot) в Париже, изображенный на этой
гравюре конца XVIII в., был основан в 1630-е гг. Это был всего
лишь один из многих европейских ботанических и травяных садов, в
котором были собраны экзотические растения,
высоко ценимые за
красоту, целебные свойства или коммерческую пригодность.
Источник: Photo Roger Viollet; перепечатано вJ. Burke, The Day the Universe Changed, Boston, 1985
96

ИЗУЧЕНИЕ ПРИРОДЫ И ВСЕЛЕННОЙ
лиоцентрического космоса, в основном на базе чисто
«физико-математических» доказательств.
Последней отличительной чертой западной науки
является то, что можно назвать «интересом»
к
миру
природы за пределами Европы. В то
время
как все
культуры
-
и особенно научные, рассматриваемые здесь,
-
имели
н е к о е подобие систематического изучен ия мира растений,
животных и минералов в их ближайшей среде обитания,
европейские натуралисты, физики и аптекари начиная с
XVI в. развили стойкое любопытство к природным
богатствам заморских регионов. Экзотическое содержание
ботанических садов (рис. 12), естественно-исторические
музеи
и своды лекарственных средств были не просто
материальным выражением интеллектуального интереса
Запада к внешнему миру, но и выражением его коммерческих
интересов. Дело не в том, имели ли
редкие растения и
природные диковины большую ценность для западных купцов
(некоторые имели, но большинство
-
нет), а в том, могли
л и в о обще существовать способы выявления, сбора и
перевозки отдаленных объектов природы при отсутствии
растущего торгового влияния Запада на весь мир.
Другими словами, беспрецедентная концентрация объектов
природы не может быть отделена от развития
международных торговых сетей и колониальной политики Запада.
В этом см ысле система классификации Линнея,
картографическая проекция Меркатора (илл. 11) и успешное
использование хинной корки против малярии и других
лихорадок едва ли отделимы от Голландской Ост-Индской
компании, католичес ких
заморских
миссий и испанских
серебряных шахт в Перу. Несмотря на то что всегда бы ли
народы,
жившие
торговлей и культурой, создавшие
международные торговые сети, совсем немногие совмещали
коммерческие интересы с такой любознательностью,
какая была проявлена Европой в XVII и XVIII вв.
В заключение можно отметить, что так называемая
научная революция многим была обязана другим культурам
-
в основном и наиболее непосредственно
средневековому исламу
-
в отношении постановки ключевых
проблем
и методов, связанных с ними. Хотя вклад западных
математиков, астрономов и натурфилософов в течение
двух веков после 1500 г. отличает этот период
как один из
са м ых нов атор ских
и
драматичных в истории науки,
основные теоретические
и методологические прорывы не
проникли в другие культуры (или если даже проникли, то лишь
частично). Западные естественнонаучные идеи начали
проникать во внешний мир лишь в XIX в., когда колониализм
уступил дорогу империализму
и западные державы, такие
как Британия и Франция, смогли начать массовое
внедрение не только идей современной науки, но и
образовательных и исследовательских учреждений западного стиля, а
также социальных систем, удерживавших
их вместе. Таким
образом, глобальное принятие западной науки как
всеобщей
-
это история уже XIX и XX вв., нераздельно связанная
с возникновением политической гегемонии Запада.
БИБЛИОГРАФИЯ
BHATTACHARYYA, Р. К . 1982. Beginning of Modem Botany in India by
the Dutch in the 16th-18th Centuries. Indian Journal of History of
Science, vol. 17, no. 2, pp. 365-76 .
FORBES, E. 1982. The European Astronomical Tradition: Its
Transmission into India, and Its Reception by Sawai Jai Singh II.
Indian Journal of History of Science, vol. 17, no. 2, pp. 234 -43 .
HARMAN, P. M. 1980. The Scientific Revolution. London.
LEWIS, B. 1982. The Muslim Discovery of Europe. New York.
NEEDHAM, J. 1981. Science in Traditional China. Cambridge, Mass.
SHAPIN, S. 1996. The Scientific Revolution. Chicago.
SHARMA, V. N.; HUBERTY, L. 1984 . Jesuit Astronomers in 18th-
Century India. Archives Internationales d histoire dcs Sciences,
vol. 34, no. 12, pp. 99-107.
SIVIN, N. 1973 . Copernicus in China. Studia Copemicana, voL 6, pp. 63 -122.
1982. Why the Scientific Revolution Did Not Take Place in China -
Or Didn t It? Chinese Science, vol. 5, pp. 45 -66 .
SWERDLOW, N.; NEUGEBAUER, O. 1984. Mathematical Astronomy in
Copernicus s De Revolutionibus . Berlin.
THOREN, V. 1990. The Lord of Uraniborg: A Biography of Tycho Brahe.
Cambridge.
WESTFALL, R S. 1971. The Construction of Modem Science Mechanisms
and Mechanics. Cambridge.

9
ИЗУЧЕНИЕ ОБЩЕСТВА
Дэвид Вуттон
В этой главе рассматривается период, на протяжении
которого интеллектуальное развитие в Европе
поразительно отличалось от остального мира. Эта история является
одной из западных черт исключительности, но эта
история не может быть выведена из ограниченной западной
перспективы, и только если отступить назад и заметить
особенность западного социального мышления, то
можно определить факторы, определяющие его пр ичудливу ю
траекторию.
Многие труды по западной социальной мысли
написаны в
рамках парадигмы «прогресса»
и
«открытия»,
которые предполагают,
что
история размышлений об
обществе
-
это
история
о
прогрессе разума, нахождения
правильных ответов. Но ответы
-
это ответы на вопросы, а
в о п р о с ы , котор ые задавали люди об обществе между 1500
и 1800 гг., были продуктом определенных обстоятельств,
в
которых они находились. Более того, типы ответов на
задававшиеся вопросы зависели от имевшихся в
распоряжении интеллектуальных средств, а средства, которыми
пользовались в Восточной Европе после 1660 г.
(если не
раньше), поразительно отличались от используемых где
бы то ни было, или от тех, которые имеются в наши дни.
Основная зад ач а этой гл ав ы
-
показать, что
общественная мысль Европы между 1500 и 1800 гг. была особенно
восприимчива к тем аспектам европейской политической,
экономической и интеллектуальной жизни, которые
выделяли Европу из остального мира. Общественная мысль была
иногда осознанно, а иногда неосознанно упражнением
в
разграничении,
в
классификации. Сначала ключевое
различие заключалось не в принадл ежности
к
европейцам или
неевропейцам, однако постепенно оно стало таким.
Введение социологии
-
науки об обществе знаменует
конец нашего периода: именно в 1799 г. французский
реформатор права Жан-Жак Режи де Камбасерес выпустил
книгу «Рассуждения о социальной науке» {«Discours sur la
science sociale»). Для мыслителей XIX в., таких как Карл
Маркс, Опост Конт или Герберт Спенсер, понимание
социального пов ед ен ия подразу мева ло обращение к
социальным категориям («класс», «нация», «общество»),
которые не могли быть сведены лишь к мотивам и намерениям
индивидуумов. Вопреки этой тенденции, английский
философ и экономист Джон Стюарт Милль придерживался
принципа методологического индивидуализма: так как
любое общество состоит из отдельных личностей, то
утвержде ния
о классах должны относиться к
каждому
индивидууму определенного класса, а основа любой
социальной науки должна лежать в
изуч ении индивидуального
характера наукой, которую Милль называл этологией
{ethology) (здесь
-
изучение этических и моральных
систем.
-
Прим. ред.). Этот вопрос не подн има лся до XIX в.
В XVIII в. общества рассматривались как совокупность
индивидуумов, искусственно удерживаемых вместе в государ¬
ствах, а социальные теории были основаны на
утверждениях о психологии человека, прежде всего на мнении
Джона Локка о том, как
предыдущий опыт формирует мотивы,
намерения и убеждения человека, в его основном
произведении «Опыт о человеческом разумении» {«Essay Concerning
Human Understanding»), опубликованном в 1689 г.
Этот радикальный индивидуализм восходит по
крайней мере к английскому философу Томасу Гоббсу
(сочинение «Левиафан», 1651 г.)
и
приходит на смену более
ранней традиции, в соответствии с которой общественная
жизнь
анализируется в рамках вымышленных правовых
объединений (имения, корпорации, гильдии), которые
были результатом контрактов и договоров, заключенных
на определенное время. Таким образом, в первом
приближении можно выделить три основных периода в изучении
общества в Западной Европе: до 1650 г.
-
эпоха
«ст арых
конституций»; между 1650 и 1815 гг.
-
эпо ха
индивидуалистического соглашательства {contractarianism) и после
1815 г.
-
эпоха социальной науки, или социологии. Эти
грубые категории полезны (хотя было бы более точным
думать о каждом новом образе мышления как о
дополнительном, а не заменявшем своих предшественников) не
только для определения
«типичных»
форм мышления, но
также потому, что исключения из правил часто более них
самих заслуживают пристального внимания.
Наша первая трудность, таким образом, состоит в том,
что мы имеем дело с несколькими радикально
различающимися образами мышления касательно того, что мы
определяем
как общество, и что переход от одного образа
мышления к другому подразумевает разрыв или разлом, а
не эволюцию в результате накопления. И было бы
ошибкой писать о подходах к пониманию общества в период
между 1500 и 1800 гг., как
просто о несовершенных и
неуклюжих попытках сформулировать наши современные
социальные науки, так как тогда инициативные
теоретики социального устройства занимались проблемами,
которые были совершенно иными, чем наши.
МАКИАВЕЛЛИ И МОР: ЗАРОЖДЕНИЕ
СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ мысли
Наша точка отсчета -
творчество Никколо
Макиавелли. В1513 г. Макиавелли был безработным флорентийским
чиновником, подозреваемым новыми правителями
Флоренции (семейством Медичи.
-
Прим. ред.)
в
нелояльности. В
т у зиму он написал короткий трактат «Государь» в
н ад ежде показать свою пригодность для восстановления в
должности. Важность «Государя» может б ы т ь
кратко
отмечена, но
представля ется бо л е е
трудным описать то
огромное воздействие, которое он оказал на принятые ранее
образы мышления.
98

ИЗУЧЕНИЕ ОБЩЕСТВА
Макиавелли жил в мире профессиональной политики.
Небольшая географическая территория, занимаемая
Италией, несколько веков была поделена между пятью
основными и множеством мелких государств. Результатом было
постоянное соперничество за власть и частые изменения
в составах союзников. Чтобы получать информацию о
развитии отношений между друзьями и соперниками,
правительства изобрели новый тип политического аналитика -
посол-резидент. В прошлом послов на время направляли
по случаю бракосочетаний и для заключения соглашений.
Послы-резиденты, напротив, постоянно присутствовали
на месте событий и оценивали их развитие. Такой
профессиональный политический анализ не мог не привести
к
сист еме , г д е сосуществовали несколько почти р ав н ых
соперничающих сил. Эта система широко распространилась
из Италии по всей Европе в течение XVI в.,
но тщетно
искать признаки такой системы в Китайской или Османской
империях.
Таким образом, современная политическая
теория в первую очередь является результатом этого
разделения власти и профессионализации политики.
Во-вторых, Макиавелли отказался от традиционной
литературы
-
«зеркала правителя». Подобная литература,
имевшая достаточно параллелей в придворных обществах
вне Западной Европы, была предназначена для обучения
монарха, описывала пути достижения нравственного
совершенства и утверждала, что лишь стремление следовать
этими путями может обеспечить достижение политического
успеха. Макиавелли полностью отрицал такой подход по
двум причинам. Первая
-
он настаивал на том, что
общепринятое нравственное воспитание находится в полном
противоречии с тем, что требовалось для достижения
политического успеха. Правители обязаны знать, как лгать и
убивать; они д о лж н ы упражн яться
в
искусстве лицемерия
и
лишь казаться, а не быть
правдивыми
и
справедливыми.
Предшествующая придворная литература Европы и других
стран всегда настаивала на возможности примирения
политической необходимости и нравственного совершенства.
Характерный для Макиавелли цинизм был отчасти
результатом профессионализации политики, но также и отражал
его собственную крайнюю неуверенность в том, какой
должна быть совершенная политическая система.
Первой причиной этой неуверенности был гуманизм.
В течение полутора веков ученые создавали все более
утонченное представление о языке, жизни, ценностях древних
Рима и Греции. Мыслящая часть общества в результате
была в курсе культурных различий и относительности
притязаний на культурное превосходство. Это положение
сильнейшим образом укрепилось в результате открытия до
сих пор неизвестных (западным европейцам) земель и
цивилизаций Нового Света.
Различные политические системы подразумевают
разные культурные и нравственные ценности. В работе,
написанной вскоре после «Государя», в «Рассуждениях о первой
декаде Тита Ливия» Макиавелли сравнивал достоинства
разных систем и оспаривал мнение, что классическая Римская
республика, прекрасно приспособленная для внешних
завоеваний, была предпочтительнее, чем республики
современной ему Венеции, и что древняя Спарта,
консервативная и склонная к
политическому застою, как и вообще
любые республики, была предпочтительнее монархий. Но
Макиавелли также был убежден в том, чт о лучшие
республики были основаны диктаторами, подобными Ромулу,
и
что
существовал естественный цикл, в соответствии с
которым одна политическая система уступала место другой.
Более того, то, что было существенным в политике,
зависело от социальной структуры рассматриваемого общества:
во
Флоренции, доказывал Макиавелли, отсутствие сильной
феодальной аристократии сделало представительный
республиканизм теоретически возможным. Предпочтение
республиканизма вообще не вынуждало Макиавелли ратовать
только за
подобную политическую систему. Он был достаточно
готов восхищаться монархиями и диктатурами, коль скоро
они оказывались эффективными.
Макиавелли не только знал о резких различиях
в
политических системах
современной Италии, но и об
исторических
примерах Греции и Рима. Он также жил в Италии,
которая с 1494 г. зависела от милости иноземных
захватчиков
-
Франции, Испании, а император Священной Римской
империи мог командовать арм иями, к о т о р ы е были
гораздо многочисленнее, чем у любого государства Италии.
Наконец, как и любой европейский политический теоретик
рассматриваемого времени, он был
прекрасно осведомлен
об Османской
империи
к а к о б альтернативном
и очень
успешном в XVI в. политическом
устройстве. В течение
следующих двух
столетий
теоретики Западной Европы
рассматривали Турцию как парадигму деспотизма (хотя в
XVIII в. Венеция стала соперничать с Турцией за эту
незавидную репутацию). Это разнообразие политических
институтов подразумевало сравнительное разнообразие
культур и ценностей, и, как итог, появление той
неопределенности, которая позволила Макиавелли
отступить от всего и
настаивать на единственном объекте рассмотрения
-
практических реалиях политики, тактики, которые
обеспечивают успех. Политическая
теория Макиавелли, таким
образом,
-
продукт профессионализированной политики в
мире соперничающих держав и разных систем ценностей.
В течение нескольких лет тот образ мышления,
который имел местное, итальянское значение, приобрел
общеевропейский характер. Реформация, начавшаяся в 1517 г.,
привела к войнам и революциям, к разногласиям внутри
государств и разделила Европу на враждующие между
собой союзы протестантов и католиков (хотя также
вынуждала н ек от оры х протестантов при со еди ня ть ся
к
католикам, и
наоборот). Как следствие, макиавеллиевские
методы анализа были приняты во всей Европе, хотя обычно сам
Макиавелли подвергался критике за его враждебное
отношение к
хри стиан ству (он с предпочтен ием от носи лся к
религии Древнего Рима) и презрительное отношение к
общепринятой морали. Аргументы государственных
теоретиков (как стали называть новых политических
аналитиков) также расходились
с идея ми Макиавелли из -за е го
оценки простого народа. Он постоянно утверждал, что
народное уч ас ти е
в политике должно поощряться;
вместе
стемонс
презрением
относился к ненадежной толпе.
Таким образом, появились зачатки политической
науки, которая стремилась
объяснить поведение политиков,
выя сняя их
интересы
и давление, оказываемое на них. Как
можно
предсказать поведение какого-либо
правителя,
который подвергается опасности со стороны
мог ущественного соперника? Как может правитель на илучш им
образом
организовать
свое
государство для эффективной
защиты? Однако этот ана лиз способов
правления
не
назывался «политикой», поскольку это слово было тесно
связано как с понятием о
городе-г осударс тве (греческое
слово полис означает
город, тогда как большинство новых
аналитиков жили в
крупных по территории государствах),
так и с описанием
на илуч шего образа жизни в
сообществах; это был настолько идеалистический анализ, что
новые
теоретики стремились
его избегать. Их делом было
изучение искусства управлять государством
или
(как мы
должны были сказать) силовой политики. Более того,
аргументы теории государства, развивавшейся на
европейской почве, были адресованы политическому миру,
в
котором господствовали монархии. Хотя некоторые
теоретики (такие как Т^аяно Боккалини в своем сатирическом
сочинении «Известия с Парнаса», 1612 г.) продолжали
спорить об относительных достоинствах республик и
монархий, республиканские мыслители оставались в
невыгодном положении вплоть до времен Английской революции
1649-1660 гг . Ка к следст вие, а р гу м е нт ы государст венных
мыслителей
потеряли критическую направленность,
которая всегда присутствовала
в
работах Макиавелли.
99

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Следует обратиться к различным традициям, чтобы
рассмотреть вновь то политическое разнообразие,
которое занимало такое важное место в идеях Макиавелли.
В 1515 г. английский
гуманист, государственный деятель
и писатель Томас Мор написал сочинение «Утопия»,
содержащее описание идеального строя фантастического
острова Утопия, государственные институты на котором,
коренным образом отличавшиеся от таковых в Европе
(общество Утопии было изображено как коммунистическое),
сделали возможным существование совершенной формы
политической жизни. Мор, как и Макиавелли, отзывался на
те
неопределенности, которые были
порождены
гуманизмом (Платон отстаивал идеи коммунизма
в
работе
«Государство»); он значительно больше, чем Макиавелли,
интересовался сообщениями о вновь открытых
землях.
Помимо всего, он стремился стать монахом и с
энтузиазмом
относился к идее организовать
все общество на
монастырских принципах. Беря пример с Мора, последующие
писатели-утописты пользовались описаниями
воображаемых обществ, чтобы критиковать институты и ценности
своих собственных государств и обсудить возможные
реформы. Подобные труды сосредоточивались на тех
пробле мах социальной политики, которые стали
центральными в XIX в.: как обеспечить полную занятость,
экономический рост
и в се общее образование. Эти идеалы могли быть
сформулированы только в обществах, которые стали
остр о ощущать необходимость быстрых социальных и
культурных перемен: Мор сам верил, что он мог бы видеть то
общество, в котором жил, преобразованным благодаря
расширению торговли шерстью, а «Утопия» была одной из
первых новых книг, которые стали широко доступными в
Европе в результате изобретения печатного пресса.
МУСТАФА АЛИ И АБУ-ЛЬ ФАЗЛ:
ОСМАНСКИЙ И ИНДИЙСКИЙ ПОДХОДЫ
Мустафа Али (1541-1600) являет собой интересный
контраст с Макиавелли. Как и Макиавелли, он б ыл
значительной литературной фигурой, поэтом и
историко м,
а
также политиком. Как и Макиавелли, он был воспитан в
традициях, исходящих из того, что
литературное
образование об еспе чива ет на и лу ч шу ю подготовку
к
политической жизни. Как и Макиавелли, он работал в
разноязычной культуре: если Макиавелли был одним из первых, кто
рассматривал народный итальянский язык как
литературный, имеющий право быть наряду с латинским, Али был
пионером в развитии турецкого языка как
литературного наряду с персидским и арабским. Как и Макиавелли,
Али полагал, что враждебная фортуна мешала
признанию
его
заслуг
и постоянно жаловался на
неудачи
в своей
карьере (пиком которой были 1584-1585 гг., когда он был
финансовым управляющим Эрзурума). Как и
Макиавелли, Али был знаком с утонченной литературой в стиле
«зеркало правителя», условности которой он отбрасывал,
чтобы привести политическую мысль в соответствие с
практической реальностью. Как и Макиавелли, он писал
о политике, чтобы продемонстрировать свое
соответствие высшим должностям и разоблачить
некомпетентность своих современников. Как Макиавелли, отчаявшись
добиться успеха как политик, Али хотел приобрести
репутацию как историк в надежде, что потомки признают
его настоящую значимость.
Но на этом сравнения заканчиваются. В своей работе
«Совет султанам» («Counselfor Sultans*, 1581) Али нападает
на правительство Османской империи, приводя
современные примеры, убеждая провести реформы. В работе
«Обычаи Каира» («Conditions of Cairo Concerning Her Actual
Customs», 1591) он сравнивал настоящее плачевное
состояние Египта с условиями
в этой
стране 30 лет назад. Но Али
был реформатором-моралистом. Он искал пути избавиться
от взяточничества, коррупции, кумовства и продажи
должностей. Он хотел восстановить то, что, как он полагал,
было истинными традициями Османского государства:
беспристрастное чиновничество, отбираемое на основе
конкурса
и повышаемое в чинах и званиях с
учетом
старшинства и достоинств.
В то время
как ид еа л Макиавелли был осуществлен
пятнадцатью столетиями ранее, еще в Древнем Риме, Али
обращался к все еще существующим традициям османских
династических законов и обычной юридической
практике (kanun), которая, как он полагал, достигла совершенства
150 лет назад. Если Макиавелли разрывался ме жду
республикой и деспотией, Али не подвергал сомнению
политическую структуру своего общества. Макиавелли едва
скрывал свою враждебность по отношению к христианству,
в
то
время
как Али был человеком ортодоксальной
мусульманской веры. Макиавелли рассматривал политику как
форму дестабилизирующих конфликтов между
государствами и социальными группами,
Али же представлял
себя
человеком
мира, достаточно стабильно поделенного
между несколькими великими имперскими державами:
мусульманскими Османской империей, Ираком и Индией
и
христианской Габсбургской империей. Можно считать,
ч то видение чи но вн ич ье го правления у
Али было таким
же
«современным»,
как и жесткий республиканизм
Макиавелли, и его «Совет султанам» был предвестником
последующих многочисленных попыток анализа
политического упадка Османской империи; но последующая
долговременная традиция «объективного»
политического анализа, которая претендовала на точную оценку
большого ряда различных политических систем, была
заслугой именно Макиавелли, а не Али.
Подобно этому Абу-ль Фазл (1551-1602) заслуживает
интересного сравнения с Мором. Как и Мор, он следовал
интеллектуальной традиции, которая шла от Платона, в его
случае через багдадского философа, ученого-энциклопе-
диста аль-Фараби (870-950). Как и Мор, Абу-ль Фазл был
озабочен тем, как сформировать справедливую
политическую систему, в которой будет достигнуто всеобщее
согласие. Но Мор использовал платонизм, чтобы показать, что
совершенство
не
существует Нигде, и
обращался к
политике и ценностям правителей Западной Европы. Абу-ль
Фазл представлял своего собственного правителя
-
императора Великих Моголов Акбара как императора-филосо-
фа, Совершенного Человека. Он полагал, что монархия
является единственно возможной формой правления на
основе двух принципов: «социального договора» и
«божьего промысла», а это налагает две обязанности на
монарха: придерживаться здравомыслия (акл) вместо слепой
веры (таклид) и быть терпимым ко всем верованиям (а
также ко всем расам, группам и тд.) (сулх-и кул).
Как и Али, Абу-ль Фазл был администратором (и
весьма
успешным
-
он был
визирем
и
другом императора
Акбара.
-
Прим. ред.),
а е го сочинение «Айини Акбари» (АЧп-i
Akban, третья часть книги «Акбарнаме».
-
Прим. ред.)
являлось настольной книгой для администрации
в
империи
Акбара. Как и Макиавелли, он стоял в стороне от
религиозной ортодоксальности. Вторя Акбару, он полагал, что во
всех
религиях мира
есть правда, что нравственность
должна поддерживаться ради
самой себя, а не из-за
страха
проклятия или надежды на спасение, и что все религии
должны быть
терпимы государством.
Абу-ль Фазл и его любимый правитель верили, что
служение государству есть высшая форма религиозного и
морального долга, так как хорошее правление приносит
пользу всему народу. Оба были готовы запретить такую
традиционную практику как обычай сати (самосожжение
вдов), ранние браки и работорговлю; осуждали
многобрачие, меньшую долю женщин в наследстве и рабовладение.
(Акбар освободил своих собственных рабов, чтобы нанять
их как свободных слуг).
100

ИЗУЧЕНИЕ ОБЩЕСТВА
Если труды Макиавелли и Мора сейчас более широко
изучаются,
чем Али и Абу-ль Фазла, то это не оттого, что те
интеллектуальные традиции, которые
они исполь зовали
в своем творчестве, были более утонченными,
их взгляды
более оригинальными,
или их точка
зрения более
«современна». Причина в том, что Макиавелли выдвигал
аргументы, которые должны были увлечь радикалов Просвещения,
в то время как аргументы Мора подходили еще и
реформаторам XIX в. Оба были востребованы в век индустрии и
империи, в век, в течение
которого имперские системы,
восходящие от тех, которые восхваляли Али и Абу-ль Фазл,
были разрушены европейскими державами. Чиновники
XIX и XX вв. рассматривались в традициях Бентама и
Милля, последователи которых помогали править Британской
империей, а не в традициях Али или Абу-ль Фазла.
ГОСУДАРСТВЕННОЕ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ
РАЗВИТИЕ
При изучении взглядов Мора и Макиавелли на
государственное устройство нашей основной задачей было
рассмотрение различий и изменений и соответствующих
неопределенностей в отношении моральных и соц иа л ьн ых
ценностей. К этому вскоре добавились новые
обстоятельства, связанные с техническим прогрессом (появление
пороха и компаса, которые способствовали экспансии
европейских держав по всему миру; часов и печатного станка,
которые показали возможности машин и механизмов
выдавать однородную продукцию) и научными открытиями,
прежде всего Галилея (1564-1642), затем Ньютона (1642-
1727), изменившими физику и разрушившими
иерархическое и теологическое
пр едс тав лен ие
о
природе, которое
являлось основой науки до Аристотеля. «Механизация
картины мира» выдвинула две проблемы: могут ли новые знания
быть использованы дл я преобразования общества? Может ли
само общество рассматриваться как механическая система?
Впервые серьезный эффект научные открытия имели
в Англии в 1584 г. Здесь группе ученых, возглавляемых
Томасом Диггсом, первым английским последователем
Коперника, было поручено выяснить, почему Дуврская гавань
заиливается и как ее можно
перестроить, чтобы она стала
главным
морским портом.
Но Диггс и его соратники были
озабочены не только планированием оборонительных
сооружений. Их проект включал изучение влияния
приливов и строительной техники. Строительный проект,
начатый ими, требовал координации работы на промышленном
уровне. Плотина, построенная ими, должна была выполнять
функцию огромной стационарной землечерпалки,
высвобождающей потоки удерживаемой воды для размыва дна
гавани. Это было не просто инженерное достижение: они
полагали, что их новая гавань сможет изменить
экономическую ситуацию на прилегающей территории. Они
считали, что рыбная промышленность обеспечит работой
пожилых и немощных людей, которые смогут чинить сети,
и дешевой пищей все население.
Доступ к гавани будет
способствовать разностороннему экономическому развитию
и инвестициям, которые, как считал Диггс, «удобрят»
окружающую местность. Появились планы строительства
искусственных оросительных систем («затопляемых
лугов») на полях вокруг города,
и один из разработчиков
проекта, Реджинальд Скот, написал книгу,
в
которой
обосновывал введение здесь голландского метода
выращивания хмеля. В то время
в глазах всего общества Голландия
была постоянным примером.
Там быстро развивалось
кораблестроение, в земледелие вводилась смена культур и
специализация. Правительственные вложения капитала в
строительство гавани были
первым
шагом
превращения
Англии в Голландию.
Дуврский проект гавани соединил в себе несколько
направлений деятельности, которые были очень важны в
течение рассматриваемого периода: попытку
связ ать
вместе новые научные достижения и новые технологии (Диггс
и Скот
экспериментировали с линзами и создали
примитивные телескопы задолго до того, как Галилей направил
свой телескоп на ночное небо); опору на государство при
осуществлении крупномасштабных проектов и их
финансировании; ведущую роль военного планирования в
экономическом и техническом
развитии. От этого
пересечения интересов науки и государства произошли две
главные интеллектуальные традиции.
Первая
-
это классическая политэкономия,
родоначальниками которой в Англии были экономист Уильям Петти
(1623-1687) и Грегори Кинг (1648-1712) в Англии. Их
главным делом было определение и максимально возможное
увеличение ресурсов государства. Кинг жил в период
продолжительной борьбы между Англией и Францией и
задавался вопросом, какое из государств находится в лучшем
состоянии, чтобы выдержать расходы на военные действия.
Сколько жителей в каждой стране? Чем они занимаются и
из чего состоят доходы и расходы каждой социальной
группы? Эти вопросы заставляли его размышлять о рационе
питания и расходовании средств (сколько средств
французское сельское хозяйство вкладывает в виноделие? Сколько
кроликов идет в пищу англичанам?). Но все это
предшествовало выяснению главного вопроса: кто способен платить
больше налогов и можно ли перераспределить ресурсы,
чтобы это способствовало успеху в военных делах.
Изыскания Кинга частично основывались на более
ранних работах Петти. Но Петти был и большим практиком (он
изучал Ирландию, чтобы обеспечить колониальные права
на собственность и способствовать новым поселениям) и
крупным аналитиком (вероятно, он был первым, кто
считал, что увеличение производительности зависит от
расширения разделения труда). Оба были озабочены не только
проблемами экономики и налоговой политики, но также
демографии: для подсчета численности населения
требовались сведения о продолжительности жизни, о вероятных
показателях рождаемости и смертности, и в этом они
могли опираться на работу Джона Граунта (John Graunt),
изучавшего уровень смертности
в Лондоне (1662 г.).
Петти и Кинг положили начало статистическому
изучению социальных изменений. В основе их работы была
растущая уверенность в способности государства планировать
изменения и дела ть капита ловложения в св ою будущую
мощь. Этот подход был возможен только благодаря более
ранней интеллектуальной революции, которая произошла
в Англ ии.
Традиционно считалось, что богатство
государства можно измерить количеством золотых слитков,
имеющихся у него, и что государства смогут накапливать, если
экспорт будет преобладать над импортом, поскольку баланс
должен поддерживаться в виде золота. Петти и Кинг,
которые рассматривали понятие о ресурсах государства
значительно шире и допускали включение в них даже
численности кроликов в королевстве, основываясь на двух
предшествовавших интеллектуальных достижениях. Первое из них
связано с именами Томаса Муна (Мип), Геральда де Малине-
са (Gerald de Malynes) и Эдварда Миссельдена (Edward
Misselden), которые участвовали в полемике о «балансе
торговли» между государствами в 1620-х гг. Эти авторы, как
утверждалось, близко подошли к призн анию существования
«автоматического механизма», гарантирующего, что
изменения в запасах слитков золота, в ценах, процентные
ставки и
спрос должны воздействовать друг от друга, чтобы
установить баланс торговли между государствами (они
называли это «круговорот коммерции»), приводить систему в
равновесие. Введение этого автоматического механизма
означало признание того, что существуют естественные
законы, управляющие рыночными операциями, которые
правительства не могут отвергать. Как писал Миссельден,
«торговля.. не терпит насилия ни с чьей стороны»,
вто
время как Мун
считал, что баланс торговли будет приводить к перемещению
101

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
золота через государственные границы
и «это будет
обус лов лен о необходимостью, несмотря на все сопротивление».
Первая часть этой
интерпретации работ Муна, де Ма-
линеса и Миссельдена является результатом прочтения их
с учетом современных экономических теорий. Де Мали-
не с фактически отрицал, что в экономике действует какой-
либо автоматический механизм, поскольку, будучи
далеким от признания тенденции к балансу, он полагал, что
государство следует постоянно «направлять» к желаемым
результатам. Мун и Миссельден, со своей стороны, также
отрицали,
что данная система имеет тенденцию
возвращаться в равновесное состояние, поскольку полагали, что
«пра вил ьна я»
п ол ит и ка мо жет обеспеч ить благоприятный
баланс торговли на длительный срок. Но особенно
необычным у этих трех мыслителей было их общее
убеждение, что
экономику
можно
превратить
в
науку. Для
анализа коммерческие труды Муна и его современников не
представляют ничего особенно нового, поэтому
мы
решились
задать вопрос, что вдруг заставило их настаивать на
экономических законах
рынка? В связи с этим кажутся
уместными два фактора. Во-первых, проблемы, которые их
занимали, проявлялись только там, где происходила
торговля между независимыми национальными государствами,
которые не могли контролировать поведение всех
участников операций: имперские экономические системы не
разработали экономическую теорию этого типа.
Во-вторых, медленное проявление идеи научного закона
должно было вести к поиску подобных узаконенных аспектов
социального поведения (поразительно, что Фрэнсис
Бэкон, философ новой науки, является первым английским
автором, писавшим о «балансе торговли» в 1615 г.).
Третье направление аргументации с первого взгляда
кажется обещающим. Идея автоматического механизма
зависит от ряда аналогий, которые технологически
специфичны; к ним относятся не только аналогии с весами и
противовесами,
используемыми
при
взвешивании
(где
добавляются или убираются разновесы, пока не
достигается равновесие), но также аналогии с прессами,
часами и,
возможно, наиболее
поразительно
-
с
гидравлическими
системами, течениями, каналами, расходом жидкости. Так,
де Малинес (перефразируя слова сэра Томаса Смита из
«Discourse» («Рассуждение», 1581 г.), объясняет концепцию
каузального (причинно-следственного) механизма,
ссылаясь на пример часов:
«Мы видим, как одна вещь двигает или заставляет
двигаться другую, как в часах, где может быть много
колесиков; первое колесо заставляет двигаться другое,
это -
третье и так далее до последнего, которое
приводит в движение инструмент, вызывающий бой часов».
В обществе, которое с механической то чк и
зр ения уже
было достаточно сложным, можно было использовать
мех аниче ские метафоры, чтобы объяснять такие абстракции,
как баланс
торговли.
К сожалению, этот аргумент
наталкивается на затруднения. Миссельден, являвшийся самым
опытным из
трех теоретиков, открыто нападал на де Ма-
линеса за его неприемлемые механические метафоры.
Следует лишь отметить, как было трудно дать оценку
действительно автоматического механизма, который сам себя
опровергает по той простой причине, что столь сложные
механизмы не
существуют. Шумпетер (Йозеф Алоиз
Шумпетер, 1883-1950 гг.
-
австрийский и американский
экономист, социолог и историк экономической мысли.
-
Прим. ред.) считал, что до выхода в 1752 г. работы Дэвида
Хьюма «О балансе торговли» {«Ofthe balance oftrade»)
концепция автоматического механизма не была адекватно
сформулирована и Хьюм, как и его предшественники,
имел только один пример системы, которая движется к
равновесию: поток воды, который всегда стремится
найти свой уровень. Экономическая теория стремилась
концептуализировать системы, которые не имели
механических аналогов; успехи Муна, де Малинеса и
Миссельдена не полностью зависят от механических метафор, хотя
они зависят от
признания того, что экономика должна
быть подвержена научному анализу,
как и любой механизм.
В одном мнения всех троих были понятны
-
в том, что
их дебаты имели отношение к теоретическим моделям. Как
считал Миссельден,
«ес ли
па ра
чашек вес ов или
уравновешивание
является изобретением, показывающим нам вес предметов,
посредством чего мы можем отличить тяжелое от
легкого и насколько один предмет отличается от другого по
весу, также и баланс торговли является прекрасным
и
благоразумным изобретением, показывающим нам
различие веса в коммерции одного королевства с другим».
И он продолжает сравнивать свою собственную книгу
с механической моделью функционирования солнечной
системы. Кажется вероятным, что споры между
сторонниками и оппонентами Коперника принесли широкой
аудитории понимание, что могут существовать весьма
расходящиеся расчеты внешне подобных явлений и что эти
различные расчеты не только относятся к различным частям
доказательств, но заставляют работать различные
интеллектуальные инструменты.
Миссельден проницательно осознавал, что нет
никаких прямых средств измерения баланса торговли и что
уверенность в этом налагает обязательство на
теоретическую систему. Даже если он не имел понятия о комплексном
автоматическом механизме, он ясно представлял, как
устраивать дебаты о научной теории, и именно это сделало
процесс обмена мнениями между Муном, Миссельденом
и де Малинесом тем моментом, в
который впервые
появилась социология как
наука.
Второй прорыв был достаточно медленным, чтобы
могла сформироваться теория автоматического
механизма, и в этом
случае трудно с определенностью ут в ер жда т ь,
когда она
впервые была адекватно сформулирована. Мы
находим раннюю версию аргумента у Муна, который
настаивает, что роскошь и экстравагантность могут быть
экономически выгодны, если они способствуют развитию
международной торговли или обеспечивают занятость в
стране. Более сильная версия такого аргумента
присутствует в работе Джозефа Ли, чьи
«Соображения об общих
пространствах и вложениях» были опубликованы в 1654 г.;
кроме того, более утонченную версию можно найти в
сатире английского мыслителя и писателя Бернарда Манде-
виля «Басня о пчелах» (1714 г.) . Этот второй прорыв
состоял в отказе от предположений, которые пронизывают
мысли, например, Томаса Мора. Первое состояло в том, что от
такого экономического развития, которое приводило к
меньшей занятости, необходимо отказываться. Второе
-
это то, что
производство предметов роскоши должно
осуществляться за счет более социально полезного
труда.
Новые теоретики утверждали,
что
самому рынку следует
разрешить определять, что именно производить. Если
большие прибыли могли получаться
меньшим числом
работников, например путем переключения
сельскохозяйственного
производства
с пашни на пастбище или
делением и огораживанием общих земель или открытых
полей, то это можно допускать, если даже возникнет
безработица, так как широкое инвестирование
полученных прибылей приведет к созданию новых рабочих мест.
Точно так же производство предметов роскоши
может
выглядеть как
пустая трата ресурсов, но путем создания
рабочих мест и получения прибыли они обеспечат рынки
другими товарами. Таким образом, самому рынку следует
позволить регулировать капиталовложения и рост в
полной уверенности,
что в дальнейшем большинство
населения
получит лучший результат, а само государство будет
102

ИЗУЧЕНИЕ ОБЩЕСТВА
более сильным. Моральные суждения, основанные на
представлениях
о честном труде или экстравагантных
расходах, должны быть отложены в сторону, так как они
являются препятствием к процветанию. Мандевиль пояснил
суть
этого аргумента афоризмом «частные пороки,
общественная выгода».
Таким образом, к началу XVIII в. в Англии
существовали зачатки политической экономии, которая пыталась
соединить результаты технического развития и рыночные
возможности для повышения благосостояния и мощи
государства. В отличие от доводов государственной теории,
которая развилась в XVI в. в Италии, этот новый тип
понимания общества предполагал,
чт о изменения не цикл ич-
ны, а прогрессивны.
С самого своего зарождения
политическая экономия была теорией модернизации, которая
анализировала и определяла коммерческие и
технологически сложные системы хозяйствования (сначала
Голландии, затем Англии, затем Европы в целом) и в результате
предлагала модель, которой должны следовать более
отсталые системы хозяйствования (например, Шотландии,
Ирландии и Нового Света). В то же
время одной из
основных задач новой экономической мысли было убедить, что
экономический прогресс
мо жет
превратиться
в военное
превосходство.
Диггс, Малинес и Петти были слугами государства, и их
вклад был таким же, как и вклад коммерсантов, таких как
Мун и Миссельден. Предпосылками новой экономической
теории были давно существовавшие государства и рынки,
а также новые убеждения, что социальные отношения
можно анализировать в терминах естественных законов, как
если бы государства были механическими системами, и
что этот анализ в дальнейшем мог бы быть использован
для ниспровержен ия традиционн ых моральных
и
политических
учений. Настаивая на том, что «необходимость»
должна иметь приоритет перед моралью, первые
экономисты
(даже духовные лица, как Ли) шли по следам
первых политических ученых, считая, что
христианская
мораль является не лучшим руководством к действию.
РОЯЩЕНИЕ ИНДИВИДУАЛИЗМА:
ГОББС И ЛОКК, ХЬЮМ И БЕККАРИА
Понятие о государстве
и классическая политэкономия
развились как исключение в мире, где большая часть
предс тавл ений об обществе формулировалась в правовых
терминах. Каковы были права сословий, корпораций и
отдельных лиц? Каковы были законные возможности
правителей? Насколько
уважался прошлый опыт и в какой степени
допустимы осознанные инновации? Обсуждения этих
вопросов велись в рамках
комплексной
теории подъема и
упадка держав, представительных прав
и данной Богом
власти, наследуемой со средних
веков. Услож не ние
исторического анализа, проявившееся
в
эпоху Возрождения
затрудняло веру в древние обычаи или неизменные
традиции, хотя такие понятия продолжали применяться при
техническом исполнении законов.
Во Франции XVI в. и Англии XVII в.
усложнение мнений
развилось из различий между римскими, феодальными и
современными институтами. Такие мнения исходили из
того, что законные
институты должны быть
сохранены
и
что они
служат для связи
прошлого, настоящего и
будущего, даже если с трудом выяснялось, какие же учреждения
следует считать легитимными.
Этот образ мышления пережил не только потрясение в
эпоху Возрождения, но и сильнейший кризис французских
религиозных (гугенотских) войн (1562-1594 гг.) между
католиками и гугенотами и борьбу Голландии против
Испа нии
(1568-1648 гг.). Во Франции и Голландии основания для
восстаний были ясны: люди имели естественное право на
самозащиту против тирании; власти более низкого уровня
имели право свергать своих более высоких правителей, если
те подрывали конституционные основы. Провозглашалось,
что безопасность народа
-
высший закон. Но при такой
аргументации всегда предполагалось, что народ является
корпоративным субъектом, включающим (как
современный бизнес) индивидуумов с неравными правами
и
привилегиями; и всегда допускалось, что сами конституции
должны быть сохранены, а не отменены. Никто не выдвигал
аргументов, которые были явно
эгалитарными
или
недвусмысленно революционными;
или по мень шей
мере
никто
не делал этого до первой зимы Английской гражданской
войны, зимы 1642-1643 гг. Тогда небольшая группа
сторонников жесткого
курса настаивала на том, чтобы
конституция была отменена; каждый человек должен был
получить
права
в
государстве
-
как в
природе, где все равны; борьба
за то, чтобы не
сохранять старую конституцию,
а заменить
ее новой, была бы законной.
Эти мало известные люди (Джереми Барроуз, Уильям
Боулс) были первыми современными теоретиками
революции; их аргументы были приняты левеллерами
(представителями радикальной политической партии в период
Английской революции.
-
Прим. ред.)
во время
революционных лет 1645-1649, а взгляды левеллеров были
приняты партией вигов между 1681 и 1689 гг. Их
теории
в свою
очередь вдохновляли авторов полемических
произведений во
в ре м ен а Американской и Французской революций.
Довольно похожие ар гум ент ы были уже выдвинуты
английским философом Томасом Гоббсом (1588-1679; илл. 12),
н о с противоположными целями. Он заявлял, что равные
индивидуумы в государстве природы (которое Гоббс
уподобляет мифическому библейскому чудовищу Левиафану.
-
Прим. ред.) будут всегда находиться в постоянном
беспрепятственном конфликте, в результате их жизнь будет
опасной, жестокой и короткой. Для того чтобы избежать
этого, каждый субъект должен поддерживать установившееся
правление и ни одному институту непозволительно
ограничивать или запрещать центральную власть (хотя сами
индивиды должны сохранять
максимальные
права самозащиты).
Как Гоббс, так и его радикальные
оппоненты писали в
традиции, которая проистекала из работ голландского
теоретика Хьюго Гротиуса (Hugo Grotius, «De iure belli асpads»,
1625). Гротиус пьггался создать теорию, которая бы
объясняла, что будут делать разумные индивиды, которые
являются поданными непризнанной власти. Его теория не
требовала от индивидов быть богобоязненными, признавать
любой божественно-предопределенный зако н и ли
естес твенную иерархию.
И поскольку
они должны были создать
целиком искусственный правовой порядок, то власти,
которые
они создавали, не должны были иметь никаких
полномочий, кроме тех, которые предоставлены создавшими
их индивидами. Это вс е должно осуществляться в
воображаемом обществе, в котором власть не была божественно-
предопределенной и где права правителей (например,
право наказывать) не отличались от тех, которые индивиды
могли требовать исполнять в отсутствие правления.
Гротиус подчеркивал, что государство природы не
является абстракцией или историческим понятием.
Корабли, встречающиеся в открытом море, правительства,
воюющие друг с другом, индивиды в лишенных
государственности сообществах (в Америке, например) находятся в
государстве природы. Чтобы превратить его теорию в
современный набор прав, требовалось признать, что власти
могу т
либо
пот ерять
способность управлять, возвратив
людей в государство природы (Гоббс полагал, что это
является неизбежным следствием гражданской войны), либо
могут потерять право управлять, действуя так, как ни один
основатель не предполагал дозволить (это был аргумент
радикалов). В любом случае индивиды могут
освободиться от всех учрежденных властей, не затрудняя себя
изучением исторических прецедентов и имея право переделать
политическую систему в корне.
103

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Аргументы Гротиуса и Гоббса были открыты для
существенных переделок. Джон Локк, например (в «Двух
трактатах о правлении», 1689), утверждал, что Гоббс
ошибается, описывая государство природы как условие, при
соблюдении которого люди не будут субъектами какого-либо
правления (они будут лишь признавать Бога и моральные
законы, поскольку эти оба фактора могут проявляться
лишь в
убеждении) и будут иметь интере сы ,
не
с оо тв ет ст ву ющ ие чему-либо определенному (у них будет общий
интерес в признании прав собственности и в поддержке
коммерции, поскольку экономический рост дает возможность
индивидам извлекать выгоду отдельно от других, несущих
соответствующие убытки).
Следовательно, индивиды не должны бояться
революции, которая восстановит государство природы, почти так
же как и тирании, которая противоречит морали и
нарушает благосостояние.
С другой стороны, Хьюм (в «Трактате о человеческой
природе», 1739-1740 гг.) считал, что нет естественного
знания божественного закона и что, следовательно,
собс твеннос ть, правительство, даже перспективы являются
сложными условностями, которые, должно быть,
изобретены просто потому, что были полезны; тем самым он
впадал в крайность исходной позиции Гротиуса. Полезность
этого не в
абстрактных правах, а в необходимости
проверки
-
оправданы революции или нет; в отличие от Локка,
Хьюм чувствовал,
что
бунт редко может быть оправдан.
Работы Хьюма также важны потому,
что он
работал как в
традиции естественного закона Гротиуса и Гоббса, так и в
государственной традиции Макиавелли и Боккалини.
Эта традиция претерпела важные изменения в
работе
первого республиканского теоретика, избежавшего
рамок идеи города-государства, Джеймса Харрингтона
(Гаррингтона), в книге которого «Океания» (1656 г.)
утверждалось, что политические институты могут быть
поняты как механизмы, которые формируют поведение
предсказуемым образом; сам Харрингтон считал себя
«политическим анатомом».
Приближаясь к идеям Макиавелли и Харрингтона,
Хьюм уверенно заявлял, что «политику можно свести к
науке» (1741). Хьюм полагал, что люди естественно
общительны не только от осознания того, что выиграют
материально от сотрудничества, но и оттого, что у них есть
инстинктивная способность разделять чувства своих коллег.
Именно эта способность к сочувствию, а не божественный
закон или абстрактная причина, является естественным
осно ванием
нравстве нного поведения, ко торое
проявляется в совместных действиях, доставляющих удовольствие
или
приносящих пользу себе или другим. Общество, по
мнению Хьюма, усиливает определенные типы поведения
(правдивость, верность обещаниям, миролюбие), которые
выгодны большинству людей. Таким образом, человеческое
поведение может быть полностью объяснимо, если
рассматривать индивидов как машины, запрограммированные так,
чтобы находить удовольствие и избегать боли (точка зрения,
предложенная для обсуждения Гоббсом),
и
обученные
опыт ным
путем на основе принципов, установленных Локком.
Моральная, политическая и социальная теория Хьюма, таким
образом, основывалась на психологии Локка.
Упор на то, что необходимо избегать причинения боли,
являющийся общим для Гоббса, Локка и Хьюма, имел
поразительные последствия, как только он был
применен
к
правоведению. Почти по всей Европе (но не в Англии и Дании)
пытки обычно использовались как средство установления
ви ны
подозреваемого. Но как же можно было оправдывать
страдания, если человек был невиновен? В большинстве
стран наказание принимало изощренные формы
(повешение, четвертование, колесование: выжигание клейма),
изобретенные для усиления боли. Такие наказания
оправдывались тем, что преступление
-
это
проступо к
не только
против чьего-т о соседа, но и
против
величия
правителя
и власти
самого Бога. Но если Бог был ни
при чем, а
правители
являлись просто искусственными устройствами, созданными
для обеспечения порядка, то как можно было оправдать
наказания, которые совершались без необходимости? Новая
теория естественного закона, которая рассматривала
общество как договор равных; новая психология, которая
исходила из того, что люди не порочны от природы и будут
избегать действий, которые смогут привести к их
собственным
страд ания м;
новая
мораль, которая подчеркивала
важность вз аим оп они ман ия ,
-
все это делало старый
законный порядок несостоятельным.
Были и другие силы, пытающиеся опровергнуть эти
рассуждения, но первые систематические нападки на
теории, которые поддерживали эти силы, первая утилитарная
теория наказания принадлежит итальянскому
просветителю, юристу и публицисту Чезаре Беккариа, она
изложена в
работе «О преступлениях и наказаниях» (1764 г.).
Гоббс, Локк и Хьюм были не просто
единомышленниками. Они произошли не из бедных сословий (они были
хорошо образованы), но далеко не из богатых. Каждый из
них для того, чтобы завоевать независимость, занимался
философией и, чтобы не быть зависимым при
продвижении по службе от церкви
или
государства,
избегал брака.
Все они путешествовали по Европе, чтобы встретиться с
известными интеллектуалами, и все они писали книги,
которые широко читались их современниками по всей
Западной Европе, либо потому, что были написаны на
латыни (Гоббс), либо потому, что вскоре были переведены на
латынь или новый язык общения
-
французский (Локк,
Хьюм). Все они придержива лись
слишком
нетрадиционных взглядов, что не давало им возможности сделать
университетскую карьеру (Локк, который начал
университетскую карьеру, никогда уже
не
вернулся
в
Оксфорд после
эмиграции во Францию в 1683 г. и
увольнения из
колледжа на следующий год). Из них троих двое частично
зависели от покровительства видных семей, монархов или
правительств; Хьюм был значительно более независимым и
стал богатым, обеспечив новый массовый рынок книгами,
обсуждающими мораль и политику, не предполагавшими
специальных знаний у их читателей.
Это были, можно
утверждать, первые интеллектуалы,
чья
последующая карьера состоялась благодаря
печатанию, покровительству и появлению европейской
«республики писем». Мы можем добавить к списку
холо стых
философов Рене Декарта (1396-1650), Пьера Бейля (1647-
1706), Адама Смита (1723-1790). Все они не были женаты,
никто из них не был священнослужителем или врачом
(хотя Локк намеревался специализироваться в медицине),
никто не был юристом (как Гротиус). Смит и его
шотландские современники (Хатчесон, Фергюсон, Миллар, Рейд,
Робертсон) были первыми, для кого открылась
университетская карьера. (Хьюм является исключением: он был
занесен в
черный список за свою враждебность к религии).
В этой компании Чезаре Беккариа
-
несчастливое
исключение. Маркиз, он был не только аристократом, но и
мат ериа льно
обеспеченным человеком. Он женился по
любви, и когда его литературная слава вынудила его уехать
из родного Турина в Париж (в то время
всеми
признанный
центр философских споров), он, тем не менее, быстро
вернулся домой из страха потерять свою
жен у. Даже обычная
практика опубликования трудов была чужда ему: для того
чтобы стать известной, его книга должна была
редактироваться, аннотироваться
и
переисправляться целым рядом
редакторов, начиная с его друзей в Турине и продолжая
переводчиками во Франции и Англии.
Несмотря на редкие исключения, такие как
Беккариа,
первые философы новой социальной науки, казалось,
принадлежали к особой социальной группе, отличной
от историков (часто священников или политиков),
естествоиспытателей (священники, университетские
преподаватели, врачи, представители знати) и, хотя не столь
104

ИЗУЧЕНИЕ ОБЩЕСТВА
очевидно,
-
от политических экономистов, таких как
Петти или Кинг, практические навыки которых
использовались правительством: например, Локк был не только
политическим экономистом, но и занимал ряд
государственных должностей. Если они имели определенную
профессию,
то работали тьюторами детей аристократии
(Гоббс, Локк, Хьюм, Смит). Они были не только
индивидуалистами в теории;
в повседневной жизни они были
оторваны
от
традиционных у з с ем ьи , профессии,
сотрудничества и сословий. В других обществах они имели бы мало
возможностей преуспеть, будучи такими
индивидуалистами, а бе з печатания и широкой образованной публики они
не им е л и бы во змо жн ост и распростра нять свои идеи.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ МЫСЛЬ В ЯПОНИИ
ПРИ ПРАВЛЕНИИ ДИНАСТИИ ТОКУГАВА
Имеется возможность
провести сравнение между
интеллектуальным развитием Европы XVI-XVII вв. и
современной ей Северной Африки или Индии, частично
потому ,
что политические
теоретики
во всех трех регионах
разделяли общее интеллектуальное наследство в виде
Моисеева Завета и философии Платона и Аристотеля. Если
обратиться к Японии времен правления династии Токуга-
ва, то мы окажемся вне этой культурной сферы, но все же
сможем выполнить поясняющие сравнения. Именно это
стремился
выполнить Macao Маруяма (Masao Магиуата)
в своей значительной работе, написанной во время
второй мировой войны. Он доказывал, что в полуфеодальной,
быстро коммерциализирующейся Японии XVII в. шло
интеллектуальное развитие, которое было чрезвычайно
похожим на развитие Европы по Гоббсу.
Ключевой фигурой в его истории был Огиу Сораи
(1666-1728), советник сёгуна Ёсимунэ. Как и Гоббс, Сораи
утверждал, что люди первоначально должны были жить,
как животные. Социальный порядок был не естественным
(так всегда утверждали японские теоретики), а
искусственным. Каждая историческая эпоха должна была
изобретать
собственные институты, чтобы устанавливать свой
собственный порядок. Сораи считал, что основатель
династии Токугава не смог достигнуть
этого. Как и Гоббс, он был
против того, что было в основе мыслей прогрессивных
элементов его собственного общества, и был за
концентрацию абсолютной власти в руках правителя. Сораи
полагал, что следует приостановить коммерческое развитие и
укрепить наследственный строй. Как и Гоббс, он считал, что
власть не
вправе устанавливать
закон и
мораль.
Как и Гоббс,
он хотел, чтобы правитель, а не народ был проводником
реформ. Как и Гоббс, он критиковал традиционные
феодальные институты, так как они нарушали централизацию
власти. Но снова, как и у Гоббса, в логике его рассуждений
отдавалось предпочтение радикальным и
демократическим, а не консервативным или авторитарным переменам.
Как и Гоббс, он настаивал на том, что искусственность
общества и морали открывает путь полной разобщенности
между частным и общественным (разобщенности,
которая на Западе стала решающей для развития либеральных
теорий левеллеров, Локка и их последователей).
Впоследствии ученик Сораи Дазаи Шундаи (1680-1747) резко
разграничил общественное поведение и личные чувства. Ему
принадлежит утверждение, что «сокрытие злобных
мыслей в
сердце не должно рассматриваться
как
преступление», если человек
правильно ведет себя в обществе.
Так же как имеется подобие между авторитарным
индивидуализмом Гоббса и аргументами его
современников -
поборников равноправия, таких как левеллер ы
(букв.
-
уравнители), так и в Японии можно найти по
крайней
мере одного мыслителя, который развил идеи Сораи в
направлении равноправия. Эндо Шоёки (1751-1764) был
отдельно работавшим провинциальным ученым, чьи труды
были совершенно забыты, пока не были заново открыты
в
нашем веке. Ка к и Сораи, он верил,
что
существующие
общественные отношения были
искусственными,
изобретенными первыми монархами,
но в отличие от
Сораи он
хотел, чтобы их заменили на более естественный
соци альн ый
порядок.
Он верил,
что каждый должен быть
привлечен к физическому труду, или к «прямому
возделыванию». В обществе, в котором преобладают потребности
производителей-земледельцев, должны быть равенство и
порядок. Чтобы создать такое общество, необходимо
ликвидировать не только существующие социальные
отношения, но и метафизические традиции, сторонники которых
утверждали, что иерархия присуща природе; наоборот,
«чтобы установить иерархию высокую или низкую,
благородную и основательную, было необходимо,
чтобы существовало чье-то эгоистичное желание стоять
над людьми и распространять свои личные законы по
всему миру... Небеса и Земля не знают различий между
началом и концом, высшим и низшим, простым
и
благородным.
Ничто не стоит ни впереди,
ни позади чего-
либо. Вот это и есть естественный
путь вещей».
Основная час ть
сохранившегося труда Шоёки была
уничтожена при землетрясении вскоре после его
нахождения, поэтому неясно, насколько точно можно понять
его позицию. Маруяма рассматривает его как
ст ор он ни ка товарообмена и, следовательно, противника
коммерциализации. Но он также сообщает, что Шоёки
восхищался современной ему Голландией как обществом, в
котором труд ценился, а процветание достигалось благодаря
скорее подчинению природе, чем противопоставлению
ей. Это дает возможность предположить, что Шоёки был
первым из многих японских теоретиков, которые
отстаивали необходимость воспринимать ключевые
институты Западной Европы.
НЕПРЕДНАМЕРЕННЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ:
ОТ НИКОЛЯ ДО СМИТА
Кратко обсудив первые западноевропейские теории,
которые подчеркивали необходимость контроля за
капиталовложениями со стороны рынка, а не руководствуясь
моральными выборами, рассмотрим интеллектуальную
традицию, такую же важную, как и та, что ведет от Гротиу-
сак
Хьюму, но которой не было уделено такое же
вн им ани е. Ее изнача льный
постулат
можно найти в
труде
французского моралиста
и богослова Пьера Николя (1625-
1695). Николь был католиком-янсенистом и в отличие от
большинства католиков
придерживался августинианско-
го видения добродетели и свободной воли; он придавал
о со бо е зн аче ни е человеческой
гре ховн ости
и
божественному предопределению. О какой социальной жизни
может идти речь, если люди нечестивые? За вдохновением
Николь обращался к Гоббсу, так как тот пытался показать,
как мо ж но из беспорядка установить порядок и как
эгоистичные люди могут стать законопослушными. Он также
обращался к Декарту. Декарт, как и Гоббс, был строгим
материалистом в своей оценке природного мира и пытался
объяснить, как чисто механические процессы могли
произвести несомненно упорядоченную Вселенную, в
которой мы живем; какие механические силы заставили
планеты вращаться вокруг Солнца, а предметы
-
падать на
Землю. Ответы Декарта на эти вопросы могут
нас не
касаться ; важно то, что он
рассматривал природные системы
к ак взаим освязанные механиз мы. Николь п ы та л с я
применить это
восприятие
к
обществу. Как мог эгоистичный,
нечестивый индивидуум построить жизнеспособное
общество? Простым ответом было то, что сам эгоистичный
интерес делал возможным
социальную
жизнь. Где бы вы
105

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
ни бьши, вы найдете людей, которые захотят накормить
вас и помочь вам. Другие оденут вас и даже похоронят.
Они
делают это не по добровольному желанию или
состраданию, а
просто
чтобы заработать на жизнь. Рынок
вын ужда ет безнравственных людей действовать общественно
выгодным образом. Так, уважаемый домохозяин может
управлять работой большой армии помощников
-
намного большей, чем у любого
короля
в
некоммерческом
обществе. Более того, сам
факт, что эта арм ия работников
работает не на одну персону,
а на всех и каждого,
обе спе чи вае т в ы со ку ю эффективность работы. За несколько
пенсов
парижский домохозяин может приобрести продукты
далеких стран, для перевозки которых нужен целый флот.
Рыночный механизм был не единственным объектом,
интересующим Николя и его коллег. Его современник
французский писатель-моралист Франсуа де Ларошфуко (1613-
1680), который, по-видимому, находился под влиянием
янсенизма, был просто поражен развращенностью
придворной жизни. Здесь маска дружбы скрывала зависть и
соперничество (илл. 13, 14). Хорошие манеры скрывали
ревность и презрение. Однако лицемерие, далекое от
разрушения социального сотрудничества, делало это
во зм о жн ы м. К ак Ларошфуко, Николь предложил анатомию
человеческого поведения, в
которой кажущиеся благородные и
добродетельные ка чест ва были
препарирован ы
и
показаны их истинные в основе
безнравственные мотивы, часто
скрытые от самих носителей, что делало их похожими на
тех, с кем они имели дело. Изначально далекий от
разрушения общества, грех (преобразованный под влиянием
личного интереса и социального давления) оказывается
цементом, объединяющим общество. Как только осознается
центральная роль
эгоистичных
стремлений, можно надеяться,
что
будет получено объяснение социального поведения, что
в свою очередь объяснит, как индивиды непреднамеренно
играют свои роли в обществе,
-
совсем так, как
Декарт
объяснил, как отдельные атомы могут двигаться
безличными силами, чтобы
сыграть
свои
роли в сложной системе.
Аргументы Николя развивались внутри
теологического контекста, чтобы показать совместимость теологии
Авгу стин а
и общественного поведения. Но было очевидно,
что можно
применить
эти
аргументы
и дл я совсем
других
целей. В 1682 г. один из влиятельнейших французских
мыслителей и философско-богословский критик Пьер
Бейль, гугенот (т.е. протестант), который был вынужден
покинуть Францию и найти пристанище в Голландии,
опубликовал книгу «Разные мысли о комете» («Pensees dwerses sur la
comete») (в связи с появлением кометы 1680 г.
-
Прим. ред.),
которая была написана как бы с позиций теолога-янсени-
ста. Видимой целью Бейля было доказать, что кометы не
явля лись предвест ника ми с ти хийн ых бедствий, однако
действительная цель была развенчать католические
предрассудки. Но его аргументы ушли слишком далеко от этой
благородной (в глазах его религиозн ых собратьев) цели,
поскольку Бейль утверждал, что раз общество держится на
собственном интересе, то атеисты такие же хорошие
граждане, как и
христиане. Почти все социальные теории до
того времени (за исключением Гротиуса и Гоббса)
принимали как само собой разумеющееся утверждение,
что
только богобоязненные граждане могут заслуживать доверия,
когда дают обещания и воздерживаются от насилия. Бейль,
наоборот, утверждал, что вера людей в будущий мир
совершенно не влияет на их реальные пос тупки;
действительно важным для них было только то, чтобы о них
хорошо думали соседи, и их
старание
свести ко нц ы с конц ами.
Там, где Николь восхищался чудесной мудростью Бога,
превращавшего грешников в членов общества, Бейль с
готовностью
разоблачал жизнь в греховном (но
организованном и благополучном) обществе. Его аргументы
отмечают тот решительный момент, когда социальная теория
прекращает быть частью моральной философии (что все
еще оставалось у Гоббса и Локка). Они изменили условия
конфликта между религиозным скептицизмом и
религиозной верой, так как до того времени даже скептики
вынуждены были
признавать, что вера была социально
выгодной и ее следовало укреплять.
Аргументы Бейля были подхвачены Бернардом Манде-
вилем в сатире «Басня о пчелах» (1714), где в
аллегорической форме он критиковал социальные отношения в
тор говом обществе. Мандевиль утверждал, что общество
филантропически настроенных христиан было бы бедным
и слабым. Только пороки
-
алчность, злоба и зависть
могли привести общество к появлению промышленности,
военной силы и процветанию. Он считал, что личные
пороки были выгодны обществу. Профессиональный игрок, дав
другим поживиться его деньгами, делал для общества
больше, чем бережливый накопитель, прятавший их.
Тщеславная женщина, тратящая на одежду целое состояние,
обеспечивала работой трудолюбивых портных и продавцов.
Мандевиль распространял свои доводы и далее, например,
доказывая, что проституция была полезной, так как без нее
молодые мужчины соблазняли бы почтенных дам.
Доводы Мандевиля сосредоточивались главным
образом на непреднамеренных последствиях человеческого
поведения. Транжира и мот не считает, что он
поступает
хорошо, тем не менее его поступки благоприятствуют
обществу. Эта линия аргументов развилась в
предположение Адама Смита о «скрытой руке» при работе рынка.
Купец хочет только покупать дешево и продавать дорого, но
конкуренция вынуждает его производить товары дешево
и при этом хорошего качества. Таким образом,
эгоистичное поведение направлено так, что
служит
общественному интересу
и все
получают выгоду, как и алчный человек
в
борьбе за прибыль.
Много литературных трудов, относящихся к Смиту,
посвящено обсуждению так называемой «проблемы
Адама Смита»: как объяснить несоответствие
между
«богатством
народа»,
о
котором Смит писал в работе
«Ис сл ед ов ан ия о причинах
и богатстве
народа» (1776 г.)
ив
которой поощрялись алчность и эгоистическое повед ени е, и
«Теорией нравственных чувств» (книга 1757 г.), в которой
Смит настаивает на важности заботы о благосостоянии
других .
Но эта
проблема была поднята не Смитом. Николь,
Бейль и Мандевиль не стремились согласовать свое
понимание общества с обычными моральными
ценностями, потому что они не придерживались обычных
принципов поведения. Николь считал, что большинство
людей, следующих моральным принципам, на самом деле
греховны и обречены на вечные муки. Бейль и Мандевиль
были нетерпимы к обычной
морали, особенно в
отношении секса. Их аргументы отражали механизм рыночной
системы и обеспечивали устойчивую защиту свободной
инициативы. Но как можно было спасти обычную
мораль? Смит без колебаний обвинил то, что он назвал
«аморальной системой» Ларошфуко и Мандевиля, но не смог
обойтись без этой системы, когда подошел к
анализу
рынка. Проблема Адама Смита была результатом попытки
приспособить мнение об обществе, которое было
абсолютно приемлемым для последователей Августина и
вольнодумцев, таким образом, чтобы оно было совместимо и
с убежденностью Локка в том, что простые люди были
ответственными носителями морали.
Проблему делало более насущной еще и то, что в XVIII в.
стало более очевидным устойчивое стремление торгового
общества к изменению мира и к революционным
изменениям социальных отношений со стороны каждого и всех
индивидуумов. «Богатство наций» Смита начинается с
оценки того, как разделение труда трансформировало
производство булавок, в результате чего сами булавки стали
дешевыми и распространенными. Этот простой пример выполнил
двойную функцию: он объяснил важность разделения
труда и одновременно показал, как производство может вести
к измене нию
мира. Несколькими параграфами ниже Смит
106

ИЗУЧЕНИЕ ОБЩЕСТВА
описывает, как паровой двигатель был усовершенствован
простым изобретением:
«В первых огневых двигателях (т.е. паровых
двигателях) мальчику приходилось попеременно открывать
и закрывать подводящую пар трубу между котлом и
цилиндром, в соответствии с тем, поднимается или
опуск аетс я поршень. Один из двух мальчиков, который
любил играть со своими напарниками, заметил, что если
привязать веревку от ручки клапана, который открывал
эту подводящую трубу, к другой детали машины, то
клапан будет открываться и закрываться без его участия...» .
Этот пример имеет двойное значение: Смит не только
познакомил нас с идеей о трудосберегающих механизмах,
но и подготовил к мысли о саморегулируемых механизмах.
Вскоре мы обнаружим, что на рынке
«к ла пан ы» тоже
открыв аются и
закрываются «скрытой рукой», которая в одном
месте поощряет капиталовложения, а в другом наказывает за
неэффективность. И, естественно, нет смысла спорить о
том, что только применительно к обществу, в котором
обычными являются саморегулирующиеся механизмы, можно
анализировать рынок, применяя подходы Адама Смита.
Здесь, как мы видим, нет ничего нового ни в отношении
рынка, ни в идее экономической науки. Существенная
новизна состояла в тех приемах, которые давали возможность
составить представление о функционировании рынка.
Паровой двигатель Смита радикально отличается от
механизма часов, который рассматривал Малинес, или Декартова
водоворота сталкивающихся атомов, которым был
восхищен Николь,
-
тем, что он (подобно маятниковым часам со
спусковым механизмом, изобретенным Пойгенсом в
конце XVII в.) является саморегулирующимся механизмом.
Конструкции таких механизмов подготовили почву для
обнаружения «автоматических механизмов» в экономике.
(Ранний пример аргументации того, что общества следует
рассматривать как саморегулирующимся механические
системы, дан в книге аббата Морелли «Кодекс природы, или
Истинный дух ее законов» (1775) (илл. 15). Морелли
выступает одним из первых защитников идеи коммунизма со
времен «Утопии» Т. Мора, утверждая, что коммунистическое
общество будет саморегулируемым меха низ мом и,
следова тельно, п ол ит ическ ие
теоретики
и политики доказали,
что они сами являются некомпетентными механиками).
Однако была еще и третья главная тема у Смита в
анализе экономики, кроме разделения труда и действия в
конкуренции, так как он решил проанализировать распределение
богатства между работодателями и работниками по найму,
земледельцами и арендаторами, купцами и
производителями, городом и деревней. Первым, кто попытался составить и
предложил концепцию о потоке богатства в обществе и его
распределении между социальными группами, был
французский врач Франсуа Кесне, опубликовавший свои
«Экономические таблицы» в 1758 г. В1747 г. он издал трехтомный труд
«Essaiphisique sur Гёсопотге animate», и стало очевидно, что
его знания биологии, в которой он первым
после
Харвея
(1628 г.)
занимался
кровообращением, дали ему возможность
составить представление о потоке денег, товаров и услуг.
Современная экономическая мысль, таким образом,
находится в
долгу у биологии и механики. Так же как сам рынок
долгое время предшествовал любому анализу конкуренции, но
приобрел новое значение в век механизмов, так и
старое
разделение ме жду городом
и
деревней предстало в новом свете
тем людям, которые научились отличать вены от артерий.
«ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ» ИСТОРИЯ
Таким образом, мы выявили появление ряда образов
мышления, которые уверенно дошли до наших дней.
Силовая политика все еще с нами, и мы так же продолжаем
анализировать с применением понятий, которые мог бы
понять и Макиавелли. Мы все так же требуем прав,
которые, по утверждению Локка, гарантированы нам природой
и
здравым смыслом, хотя никто до 1642 г. их не
требовал.
Утилитаризм все еще жив как философская мораль. Мы все
так же обсуждаем влияние правительственной политики
на
экономику, используя термины Смита. Каждый из
четырех великих типов аргументации претендует на
определение универсальных характеристик общества, и все же
все было изобретено при специфических обстоятельствах
раннего Нового времени в Европе. Ни один набор
факторов не объясняет всех их, и любой из них может
развиваться без остальных.
Между ними нет естественной
гармонии, на самом деле каждый из них враждебен по
отно шени ю к
другим. Занятно размышлять
о
ряде
возможных
соц иал ьны х теорий, точно так же как представл ять теор ию
эволюции Дарвина на другой планете с совершенно
другим рядом видов. Эти
определенные образы мышления
расцвели, потому что каждый из них был
созвучен
ключевым аспектам
западноевропейского общества раннего
Нового времени, и когда Западная Европа стала
гос подств овать в
мире, тогда и новые социальные науки
оказались способными объяснить социальный опыт, хотя
каждая из них оказывалась не в состоянии объяснить своц
со бств енны е
интелле ктуаль ные
и со циал ьные корни.
Даже сейчас истории, написанные в
предположении,
что социальные науки представляют простое открытие
очевидных исти н, н е
мо гут
ответить на
вопрос, каковы
были предпосылки
этих
открытий, и такое положение
сравнимо с тем, что написали бы о Галилее, не упоминая
телескопов и пушечных ядер. И все-таки, как Галилею
необходим был телескоп, так и обоснованным теориям
необходимы напечатанные книги и свободная пресса;
политическое равенство, если оно и должно разорвать путы
города-государства,
в свою
очередь'зависит от массового
производства
и
физического выживания аргументов
в
пользу равенства. Весь смысл в написанной
конституции
в том, что она является
конституцией напечатанной,
которую может прочитать каждый гражданин. И всё же, если
Галилей пишет
пространно
о телескопе, Локк лишь один
раз останавливается, чтобы обсудить обращение и
сохранение идей. Кондорсе (Жан Антуан Никола Кондорсе,
1743-1794 ,
-
французский философ-просветитель,
математик, социолог, политический деятель.
-
Прим. ред.),
который выразительно пишет о том, как печатный
пресс
сделал возможным триумф правды и справедливости (1793-
1794 гг.), тут же задаёт вопрос: печатный ли пресс или
напечат анная кн и г а ст оль тонко
сформировали саму идею
о том, что справедливо или разумно, даже если он и
признает, что ценность печатной культуры должна
отличаться от рукописной культуры (более научной, но менее
почитаемой властями).
Поскольку эти четыре типа аргументации остаются в
силе и по сей день, легко
предполо жить ,
что они были
важ ным и
открытиями
в свое время; поскольку
их
политические, культурные
и технические
предпосы лки
были
совершенно не видны тем, кто их
впервые обосновал, то легко
предполо жить,
что их можно объяснить как чисто
интеллектуальные инновации. Поэтому полезно обратиться к
двум другим важным образам мышления, которые
являются одинаково важными изобретениями
рассматриваемого периода. Один из них сейчас кажется вполне
ожидаемым, тогда как другой кажется приводящим
в
зам ешател ьство
чужестранцем.
Объяснение Мандевиля тому, как развращенным людям
удавалось мирно уживаться
в обществе, подняло простую
историческую проблему: как человечество научилось
искусству лицемерия
и лживости, которые сделали возможной
социальную жизнь? Когда человек превратился из дикого
животного, выражающего
свои эмоции открыто,
в
цивилизо ванное
существо,
озабоченное тем, чтобы снискать
107

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
расположение у других людей? Так как на первый взгляд не
было фактов, которые могли бы помочь ответить на эти
вопросы, казалось, их можно
разрешить, выстроив
«предположительную» историю. «Давайте отложим факты в сторону,
так как они не имеют отношения к вопросу»,
-
писал Руссо
(1712-1778), который во многом был последователем Ман-
девиля, хотя он писал это не в виде похвалы современному
процветанию и лицемерию, а в виде обвинения их
Предположительная история имеет другие корни.
Теоретики естественного закона задавались вопросом, как
и
почему
появились собственность и
правление.
Экономистам
приходилось отвечать, почему торговое
общество так медленно развивалось и
почему принципы
свободной торговли были признаны так поздно.
Религиозные скептики были озадачены успехом монотеизма и
доктриной безнравственности души. Общество, которое
начинало
остро осознавать, чем оно отличается от
любого
предыдущего сообщества на Земле, вынуждено было
выявлять свою особенность. Большей частью (Руссо
-
поразительное исключение) оно хотело доказать, что
учрежденные им институты были естественными, а те, что
ему предшествовали, в некотором смысле
ненормальными и искусственными.
Мы прочитали много таких «предположительных»
историй: «Рассуждение о начале и основаниях
неравенства
между людьми» Жан Жака Руссо (1754 г.), «Естественная
история религии» Дэвида Хьюма (1757 г.), шестой том
«Исследования о причинах и богатстве народов» Адама Смита
(1776 г.)
-
с
чувс тво м,
что мы бо льш е не понимаем
пр авил
игры.
Как одна из них могла рассказать хорошую
естественную историю религии
на основа нии плохой, если факты
совершенно не относились к делу? Ответы часто
начинались с обращения к человеческой психологии и
объяснения того, как е д и н а я челов еческ ая природа могла создать
необычайное разнообразие во времени и пространстве.
Если социальная теория основана на психологии, а
психология не меняется, то как можно объяснить разнообразие?
Два ответа на этот вопрос имели сильнейшее влияние,
сохранившееся до сих пор. В 1748 г.
французский
просветитель, правовед и философ Шарль Луи Монтескье
оп убл ико вал
книгу
«О духе законов», в
которой он пытался
определить ряд идеальных форм власти, которые могли бы
быть использованы при рассмотрении всех
существовавших политических сообществ. Некоторые его аргументы
(например, о влиянии климата на формирование
культуры) можно было легко
опровергнуть ,
но важна была его
попытка показать, как политические
институты,
моральные ценности, культурное поведение взаимно
усиливаютс я. В республиках, монархиях, при деспотизме люди
думают, чувствуют и ведут себя по-разному. Монтескье не
первым это понял. Например, Амло де ла Уссэ (Amelot de la
Houssaie) в 1675 г .
опубликовал блестящее описание
Венеции, в
котором
пытался показать, что хотя она и казалась
извне свободной республикой, на самом деле это был
деспотизм, и что это объяснялось венецианскими
ценностями и отношениями.
Карнавалы, костюмированные балы и
куртизанки Венеции больше не выглядели отдельными
сторонами венецианской жизни, их стали рассматривать
как внешнее проявление политического мира, в котором
не было свободы мысли или выражений. Но Монтескье в
своей работе осмелился применить этот подход не к
чуждому обществу, а к таким странам, как Франция и Ан г л ия .
Подход Монтескье был скорее социологическим, чем
историческим,
и до тех пор пока он не подошел к
торговле, ему не требовался хронологический порядок
различных типов обществ, которые он анализировал.
Но через
па ру лет некоторые теоретик и,
и
пр ежде
всего
французский государственный деятель, философ-просветитель и
эк оном ист Анн Робер Жак Тюрго («Философский обзор
успешного развития человеческого разума», 1750 г.)
начали доказывать, что основным
фактором, который
предопределяет разнообразие типов общества, были
различные способы, которыми люди получали средства к
существованию, и что существовал естественный
исторический путь перехода одного типа экономики в другой.
Сначала были охота и собирательство, затем
-
одомашнивание животных и жизнь
пас тухов -коче внико в, зате м
выращивание зерновых культур и оседлое земледелие и,
наконец, развитие городов и торговой жизни. Эта
«четырехстадийная теория истории» была весьма привлекательной,
поскольку делала географию аналогом истории. Чтобы
изучить общества охотников и собирателей Северной
Америки или пастушеское общество Монголии, необходимо
было изучить предысторию Европы, тогда как европейская
культура теперь была определена как будущая, к которой
приближались все общества. Эту картину теперь могли
восс тановить
факты, хотя они скорее всего были
антропологическими, чем
истори ческим и.
В следующем веке появилось сочетание
четырехстадийной теории развития и развитого английским
экономистом Дэвидом Рикардо подхода Адама Смита к
заработной плате, ценам, доходам; это сочетание обеспечило
основу, на которой была разработана марксистская теория.
Но в постколониальном мире Кондорсе, Тюрго и другие
теоретики прогресса стали казаться опасно
благодушными в их уверенности
в
превосходстве
их собственной
цивилизации над вс еми другими вместе с их безоговорочным
утверждением, что все сообщества должны в своем
развитии становиться подобными Европе (несмотря на то что,
по
крайней мере, их аргументы исходили из признания
естественного равенства всех рас). История
колониализма, империализма и расизма мешает нам рассматривать
предположительные истории прогресса без ощущения
морального и интеллектуального дискомфорта.
ИГРЫ СЛУЧАЯ
Хотя и подчеркивалась роль естественных наук как
влиятельных моделей для наук социальных, все же
признавалось существование различий между естественными и
социальными науками. В завершение нашего обзора
западноевропейской социальной мысли необходимо отметить,
что созвездие наук XVHI в. очень сильно отличалось от тех,
с которыми мы знакомы сейчас.
Философы-схоласты и последователи Аристотеля
считали, что настоящая наука должна быть дедуктивной.
Последовательности силлогизмов должны связывать
предпосылки и выводы, проводя необходимые согласования.
Декарт признавал понятие дедуктивной науки и утверждал,
что если принять его предпосылки, то возможно и
существование дедуктивной физики и даже би ол ог ии . С другой
стороны, он настаивал на том, что многие вещи,
измеряемые
стандартами дедуктивной определенности, которые
считались знанием, уже
не имели
права
на
существование.
Исходя из декартовских принципов, трудно
было
утверждать, на пр имер,
что
могут быть достоверные
знания о
каком-либо историческом факте.
В ответ
Декарту появились два взаимосвязанных
аргуме нт а. Во-первых, Джон Локк подчеркивал трудность
определения необходимых причинных связей; таким
образом, наука была связана в основном не с поиском
убедительной истины, а с возможной интерпретацией при
скорее моральной, чем математической уверенности.
Хьюм развил эту линию мышления, настаивая, что
никакие необходимые причинные связи нельзя выявить в
природе: все естественные науки были основаны на
вероятностных рассуждениях.
В то же время исторические знания пытались втиснуть
в
рамки теории вероятности. Был ли Цезарь убит Брутом?
Чтобы определить истинность
предполагаемо го
утверждения, необходимо было установить,
сколько свидетелей
108

ИЗУЧЕНИЕ ОБЩЕСТВА
описали это событие, решить, насколько достоверны
эти
описания, насколько сильно с течением
времени могут
измениться эти показания. В
пр инци пе,
можно было
приступить к математическим подсчетам вероятности того,
насколько достоверны общепринятые исторические записи.
Во Франции Никола Фрере использовал такой подход для
защиты традиционных исторических знаний от нападок
скептиков, тогда как Хьюм по следам Фрере намеревался
опубликовать в «Трактатах» очерк, описывающий, как вера
в
чудо
всегда основывалась на ложном мнении о вероятности.
Эта связь ряда дисциплин, которые нам кажутся не
связанными
-
математики, естественных наук, истории,
права и религии,
-
в единых рамках теории вероятности
восходила к книге Антуана Арно (французского богослова и
философа) и его друга Пьера Николя «Логика, или
Искусство мыслить» (1662 г.), а затем была усилена Блезом
Паскалем при
использовании
аргументов теории вероятности
как для объяснения сложных проблем, возникающих при
заключении пари, так и для демонстрации того, почему
католическая вера была рациональной.
В течение XVIII в., таким
образом, не существовало
принципиального деления на естественные и социальные
науки;
итеи
другие был и дисциплинами, осн ованны ми на
теории вероятнос ти; обе
группы полагались на
одинаковые типы аргументов, чтобы оправдать использование
доказательств и
стремление установить наде жные з н а ни я .
Великий английский
историк Эдуард Гиббон в своей
первой книге «Очерк об изучении литературы» на
французском языке (1761 г.) уверенно заявлял, что существуют два
типа критических (слово «критический» означало
«вероятностно ориентированный») знаний социальной
активности. Один тип пытается выявить общие законы,
управляющие социальным поведением в целом (что, по мнению
Гиббона, и сделал Монтескье), а другой стремится дать
надежное доказательство того, что действительно
произошло, при должном уважении к причинным механизмам при
работе в определенной последовательности событий (что,
сч ит ал Гиббон, сделал Тацит). Естественные науки,
социальные
науки
и
исторические
знания
-
все имели
общую
основу в теории вероятности.
Поскольку теория вероятности больше не является
особо важной в нашей классификации типов знаний, нам не
удается признать,
что носители знаний с 1700 по 1800 г.
использовали эту теорию
в качестве основной отправной
точ ки. Когда мы ознакомились с работой Кондорсе «Эскиз
исторической картины прогресса человеческого разума»
(1795 г.) , мы рассматривали ее как раннее упражнение в
демографии, эпидемиологии и социологии. Так оно и есть; но
этот труд Кондорсе также был попыткой показать, что
социальные науки могли бы систематически применять
законы теории вероятности и таким образом установиться
как истинные
науки. Кондорсе приложил много усилий,
чтобы рассчитать, насколько малым по составу должен быть
суд и сколько членов с расходящимися мнениями в нем
может быть, чтобы он все-таки оставался надежным
механизмом для вынесения
приговора.
Нам кажется, что это
исследование едва ли
содержит научный подход и не имеет
ничего общего с эпидемиологией и демографией; но здесь
также
Кондорсе просто пытался «втиснуть»
использование
теории вероятности в социальное понимание.
ПОЛОЖЕНИЕ В КИТАЕ
К 1800 г. в Западной Европе появился ряд социальных
наук Можно ли найти где-либо сходные процессы? Если
принять аргументы, которые были приведены выше в
качестве
характеристики европейской мысли в 1500 г.,
нетрудно найти сходные теории за пределами Европы. Мы
видели, что существовало османское отражение в
придворной литературе, которую Али пытался преобразовать.
В 300 г. до н.э . древнекитайский философ, последователь
Конфуция Мэн-цзы в Китае дал свои идеи об управлении,
которые можно было применить для узаконенного
сопротивления тирании. Такое подобие отражает усилия
теоретиков разрешать проблемы, которые постоянно
появлялись в различных «придворных» обществах. Вовсе не
удивительно, что в других обществах, где политика стала
профессиональной, тоже можно обнаружить ход мыслей
Макиавелли. Примером может быть Чжан Цзюэн (Zhang
Jugheng), который был главным секретарем пр и двор е
китайского
императора
с 1572 по 1582 г. Как и у Макиавелли,
у него была своя циклическая теория истории.
Он
утвер ждал, что н е обходимо приспосабливать чью-либо
политику к обстоятельствам и
характеру народа. Он занимался,
как и Макиавелли, тем, что
рекомендовал своему
правителю, как
лучше
использовать советы. Как и Макиавелли, он
рассматривал политику как борьбу за контроль над
судьбой («неизбежностью») через добродетель
(«праведность»). Как и Макиавелли, он был готов
пожертвовать
обычной моралью ради политического успеха, добиваясь
сильного
правления, которое
он описывал в понятиях,
опасно близких к его собственному определению тирании.
Поэтому, как и Макиавелли, он отвергал общепринятую
ученость с ее опорой на моральное совершенство,
ока зыв ая
предпочтение практичности.
Как и Макиавелли, он
уважал выбор религиозных традиций, к которым он был
лоялен, и тогда как Макиавелли колебался между язычеством
и
христианством, Чжан находился под влиянием
буддизма. Если между этими двумя мыслителями и есть различия,
то они заключаются в том, что Макиавелли был изгнан со
службы, а Чжан находился при власти; что Макиавелли
заботили относительные достоинства нескольких
политических систем, тогда как Чжан
воспринимал
императорскую
власть как
допустимую. Макиавелли не стеснялся, что
он был основателем нового типа знания, тогда как Чжан
не имел желания
подчеркивать новизну своих
собствен ных взг ляд ов . «Государь» Макиавелли воспринимался как
критика монархии, а его «Рассуждения» явно
представляли
поп ытк у
найти
ал ьт ерн ати ву соврем енным
политическим системам. Таким образом, Макиавелли стал
центральной и сомнительной фигурой в европейской культуре,
в
отличие от Чжана в китайской цивилизации.
Особое внимание, уделявшееся Чжаном практичности,
стало характерной чертой китайского мышления после
падения династии Мин в 1644 г. и
укрепления власти
маньчжурской династии Цин к 1661 г. В регионе нижнего
течения р. Янцзы развилась интеллектуальная традиция,
занятая восстановлением точных знаний древних текстов,
-
традиция, явно похожая на гуманистическое движение в
Европе XVI в. Как их европейские «двойники», китайские
ученые выработали острое историческое чутье, способное
отличить подделки от подлинных текстов, и
утверждали, что
даже подлинные тексты
сл едует читать критически,
допуская, что в них были допущены предвзятость
и иска жен ия.
Как и в Европе, филология и история использовались как
подпорка для критики современного общества. В этом
отношении можно сравнить работу китайского мыслителя
Дай Чжэня (1724-1777) «Доказательный анализ значения
терминов у Мэн-цзы» с нападками Эразма Роттердамского
на современные ему ученость и ценности Европы начала
XVIв.Каки
гуманизм,
эта новая
ученость процветала в
урбанизированном обществе, в котором происходили
быстрые экономические изменения и в которых новые
образовательные институты, ассоциации образованных людей и
появление книгопечатания
ускорили появление
независимой интеллигенции. Эти интеллектуалы часто занимались
практическими социальными проблемами. Работа Фан
Иши «Предложения, касающиеся денежной политики»
(1642 г.), содержавшая критику использования бумажных
денег, кажется сходной со скрупулезным анализом
инфляции, опубликованной в XVI
-
начале XVII в. в
Европе.
109

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
Почему же К ит ай не разработал своей собственной
социальной науки? Не потому, что технология Китая в
XVII в. значительно отставала от западных достижений:
китайцы быстро научились делать часы и могли
использовать их как метафоры социальной деятельности, если бы
хотели, и не потому, что китайские ученые не
подозревали о появлении новой астрономии и физики. Безусловно,
они вскоре
ознакомились с моделями конкуренции,
предложенными последователями Птолемея и Коперника.
Различие появилось по иным причинам. Прежде всего,
китайцы так искренне и не приняли идею новизны: китайские
ученые, которые освоили западную астрономию, пытались
доказать, что в ее основе лежит утерянная китайская
мудрость; на Западе, напротив, ученые, включая
занимавшихся социальными науками, с радостью утверждали, что их
идеи не имеют себе подобных. Затем, на китайцев не
произвела особого впечатления метафора механизма: они
быстро заметили, что хотя западные часы имели
преимущество боя, они (до изобретения Гюйгенсом маятниковых
часов со
спусковым
механизмом в конце XVII в.) не были
также точны, как водяные. Более того, китайцы не
мыслили в
терминах
«законов
природы», концепции, которая
прочно установилась
на Западе к началу XVII в., к
том у
самому времени, когда экономика стала появляться как
перспективная наука. Другими словами, любое объяснение
того, почему «социальная наука» не развивалась за
пределами Западной Европы, связано прежде и больше всего с
объяснением того, почему ранняя научная революция
Нового времени стала особенным западным явлением.
Большая часть философии XX в. была связана с
разделением по нят ия об обществе от рабской привязанности к
модели естественных
наук (смелое предприятие, тесно
связанное со
стремлением показать, что сама наука имеет
социальные корни). Аргументом здесь являлось то, что если
первые ученые в сфере социальных наук просто не
пытались копировать естественные науки, то сами эти науки
достигли успехов, поскольку стремились к развитию, и это
обеспечило им и достижения. Такая научная парадигма
существовала в социальном контексте растущего
процветания (отсюда и озабоченность прогрессом) и достижения
механического усложнения (отсюда возможность
появления
фундаментально новых понятий, таких как
саморегулирующиеся механизмы). И как только понятие о
неожиданных последствиях было явно осознано, то новые
социальные науки
оказались в состоянии четко отделить свою
собственную суть от общепринятой морали или истори и.
Существовало много дискуссий о той степени, до
которой концептуальные основы
современной науки
зависят от культурных ценностей, которые являлись особой
привилегией христианских (или даже, что менее
вероятно, кальвинистских) традиций. Удивительно, что ключевой
момент в рождении социальной науки связан с
теологическими дебатами янсенистов и кальвинистов, и то, что
теологические предпосылки Николя и Бейля дали им
возможность одобрять материалистические и механические
аргументы Гоббса и Декарта (если он не обсуждал
проблемы души). Но теоретики начала XVII в.
хорошо знали, что
мат ериа лизм зароди лся
в
древнегреческой философии.
Можно предположить, что если бы
иезуиты привезли часы
невКитайXVIIв.,ав
АфиныVв. до н.э., то
интеллектуальные последствия были бы более значительными, потому
что к тому времени уже существовали интеллектуальные
предпосылки для занятий математикой и механизмами.
БИБЛИОГРАФИЯ
APPLEBY, J. О. 1978. Economic Thought and Ideology in Seventeenth-
Century England. Princeton, N.J.
BORGHERO, C. 1983. La certezza e la storia. Milan.
BROWN, R1984. The Nature of Social Laws: Machiavelli to Mill Cambridge.
CRAWFORD, R. 1970. Chang Chii-cheng s Confucian Legalism . In: DE
BARY (ed). Self and Society in Ming Thought New York, pp. 367-412.
DASTON, L 1988. Classical Probability in the Enlightenment Princeton, N.J.
ELMAN, B. A 1984. From Philosophy to Philology: Intellectual and Social
Aspects of Change in Late Imperial China. Cambridge, Mass.
FLEISCHER, С. H . 1986 . Bureaucrat and Intellectual in the Ottoman
Empire: the Historian Mustafa Ali (1541-1600). Princeton, N.J .
GERNET, J. 1985. China and the Christian Impact. Cambridge.
HUNDERT, E. J. 1994. The Enlightenment s Fable: Bernard Mandeville
and the Discovery of Society. Cambridge.
KELLEY, D. R1970. Foundations of Modem Historical Scholarship. New York.
1990. The Human Measure: Social Thought in the Western Legal
Tradition. Cambridge, Mass.
KEOHANE, N. 1980 . Philosophy and the State in France: the Renaissance
to the Enlightenment. Princeton, N.J.
MARUYAMA, M. 1974. Studies in the Intellectual History of Tokugawa
Japan. MIKISO HANE (trans.). Princeton, N.J .
MEEK, R. 1976. Social Science and the Ignoble Savage. Cambridge.
PETERSON, W. J. 1979- Bitter Gourd: Fang I-Chih and the Impetus for
Intellectual Change. New Haven.
POCOCK, J. G . A 1987. The Ancient Constitution and the Feudal Law.
rev. ed Cambridge.
RIZVI, S. A A 1975. Religious and Intellectual History of the Muslims in
Akbaris Reign. New Delhi.
SCHUMPETER, J. A 1954. History of Economic Analysis. London.
SKINNER, Q. 1978 . The Foundations of Modern Political Thought.
Cambridge. 2 vols.
TIERNEY, B. 1982. Religion, Law and the Growth of Constitutional
Thought, 1150-1650. Cambridge.
TUCK, R . 1993. Philosophy and Government, 1572-1651. Cambridge.
WOOD, N . 1994. Foundations of Political Economy. Berkeley, Calif.

10
ИСКУССТВА
Парфа Миттер
В данной главе рассматриваются основные изменения,
произошедшие
в художественной практике и точках
зрения в период XVI-XVIII вв., трех веков, в течение которых
были заложены основы современного представления об
искусстве.
Слово «искусство» широко используется в нашей
«глобальной деревне» от Канзас-Сити до Калькутты и от Анко-
риджа до Аддис-Абебы. И все же при рассмотрении
истории искусства в указанный период, нелишне задать себе
вопрос, всегда ли искусство означало одно и то же во всем
мире. Хотя слово «искусство» применяется в настоящее
время повсеместно, оно имеет европейское происхождение и
имеет отношение к умению. Оно также обычно
применяется по отношению к живописи и скульптуре, так
называемым изящным, или высоким искусствам, в
противоположность «низким», или «декоративным» искусствам, а иногда
и архитектуре. Эта классификация следует западной
иерархии искусств, в конечном счете происходящей из
времен Возрождения, и применяется ко всем без различия
незападным художественным традициям, несмотря на то, что
они могут быть продуктами различных культурных и
эстетических
норм. Причина этого в том, что
история искусств
как дисциплина, известная нам сегодня, появилась в
Европе в XIX в. Сегодня мы можем не только наблюдать
главенство за падного подхода в
изучении истории искусств,
нои
то, что его
существенные критерии остаются скрытыми
основаниями
при изучении.
Втоже
в ремя разделение
искусств на «изящные» и
«декоративные»
не так
яр ко
или
крайне
выражено
в незападных культурах, как на Западе. Таким
образом, надо очень осторожно применять термин
«искусство»
при рассмотрении разных культур,
что бы не иска зить
специфическое мастерство каждой культуры.
И все же, несмотря на это предостережение, когда мы
мельком оглядываем всемирную историю искусств в
рассматриваемый период, то не можем не заметить
появление совершенно нового взгляда на искусство
и
художников в определенных частях мира
-
на Западе во времена
Возрождения (1400-1600 гг.), в Индии времен правления
Моголов (1526-1757 гг.),
в Японии
периода Эдо (1600-
1868 гг.)
и в Китае во времена правления династии Мин
(1368-1644 гг.). Разумеется, существенные различия
между этими культурами были, но то, что было общее у них,
выделяло их из всего остального мира. Эти светские
урбанистические общества с новыми формами искусства
отдалились от традиционных искусств, преобладавших в
мире. В отличие от новых течений источниками
вдохновения для традиционных искусств были великие религии,
например христианство
-
в
средневековой Европе,
ислам -
в Испании, Западной Азии, Центральной Азии,
Персии и Индии, индуизм
-
в Индии и буддизм
-
в
Юго-Восточной Азии. С другой стороны, развитие светского
искусства было тесно связано с
возрастающим интересом
к
вне шнему м иру. В сфере искусства светской тенденцией
можно назвать реализм, выражающий живой и
непосредственный интерес к природе.
Термин «реализм» в разных смыслах применяется в
истории искусств. С этим течением обычно
ассоциируется «мимесис» (подражание), или иллюзионизм периода
Возрождения, но параллельное развитие можно разглядеть
в
росписях эпохи Моголов и гравюры в стиле укие-э (япон.,
букв.
-
картины бренного мира) в Японии.
Задачей данной главы является рассмотрение этих
значительных изменений в искусстве; при этом
основное внимание сосредоточено на трех ключевых
территориях: Италии времен Возрождения, Индии периода
Моголов и Японии эпохи Эдо. Однако для сравнения и
противопоставления будут также упоминаться другие
регионы мира.
Термин «реализм» также используется в литературе для
выражения основанной на фактах трактовки мирских
аспектов жизни, и именно в этом смысле термин будет
использоваться в главе при описании всемирного исторического
движения, связанного с мирской жизнью и деятельностью.
Такие изменения в
художественных взглядах были
результатом меняющихся социальных и экономических
условий. Важно отмет ить, ч т о те
страны, которые не были
подвержены влиянию новых сил, на время смогли сохранить в
неприкосновенности свой религиозные и социальные
структуры. Во многом причиной этих изменений
послужило разрушение старых порядков
-
явление, которое в общем
может быть описано как переход от феодального периода к
периоду, в котором центральные позиции заняли богатые
купцы, к периоду, в который проявлялись попытки
централизации и укрепления власти честолюбивых правителей.
Вероятно, ни од ин правитель не смог воплотить в
жизнь эти
характерные мирские черты более
поразительно, чем Чезаре Борджиа
-
выдающаяся политическая
фигура времен Возрождения, увековеченная Макиавелли.
В конце средних веков сильное олигархическое
правительство Флоренции смогло установить свою власть,
подавив всякую оппозицию. В Японии удачливые сёгуны
суме ли обуздать старую знать и ослаби л и вл ас ть буддийских
орденов. Понятие «отделение воинов от земледельцев»
обычно применяется для описания перехода от
средневековой Японии к Японии Нового времени. В XVI в.
полководец Тоетоми Хидэеси (второй из трех объединителей
страны.
-
Прим. ред.) запретил крестьянам носи ть
оружие,
а
самураям
-
менять хозяев. Такое разделение
ослабило
социальную мобильность и создало жестко ограниченные
иерархические классы, управляемые сёгунатом. В этот так
называемый
период Эдо (первоначальное название Токио;
резиденция сёгунов династии Токугава.
-
Прим. ред.)
преобразование государства удачно сочеталось с
возникновением
реализма и светского мировоззрения
в Японии.
111

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
В империи Великих Моголов император Акбар (1556-
1605) создал централизованную бюрократическую
систему, основанную на заслугах, заменив прежнюю довольно
неустойчивую квазифеодальную систему джагирдаров
(высшая прослойка класса феодалов.
-
Прим. ред.\
которая была сформирована в Делийском Султанате (1210
1526 гг.). Среди советников и влиятельных сторонников
(мансабдаров) Акбара были индуисты и мусульмане, они
были преданы ему и независимо от религиозного
происхождения поощряли революционное развитие, приведшее
к возникновению светского общества в Индии.
Вторым относящимся к рассматриваемым проблемам
изменением в этих частях
мира было развитие городов
и
урбанистических культур, которые во многом
способствовали распространению мирских интересов в жизни и
искусстве. Хотя ранним и самым ярким выражением этой
приземленности и объективности было итальянское
Возрождение с центром во Флоренции, это явление совсем не
ограничивалось Италией или даже Европой. Города стали
освобождаться от господства феодалов, на смену которым
начали постепенно приходить преуспевающие купцы и
банкиры, наиболее почитаемыми из которы х был
флорентийский род Медичи. Сукноделие было основой
процветания
города.
Начала развития Флоренции заложила
торговля с Пизой, но
вскоре Флоренция превзошла Пизу.
Одной из важных революционных действий была реформа
денежной системы, которая создала условия для
капиталистического предпринимательства. В то время как
феодальная знать погрязла во все накапливающихся долгах,
флорентийские купцы процветали на процентах и
скупали земли знати. Прибыль от торговли
шла на
развитие
сукноделия и
покупку
земе ль . Богатство флорентийских
купцов, объединенных в гильдии, частично расходовалось на
культурную жизнь города во времена Возрождения.
Постепенно эта городская культура стала моделью западной
цивилизации с ее интеллектуальной деятельностью и
свободным образом жизни, проповедуемым гуманистами. Для
примера можно привести удивительный факт: в отличие
от всей Европы, где каждый одевался согласно своему
социальному положению, по сведениям из трудов
швейцарского историка
и философа культуры Якоба Буркхардта,
флорентийцы одевались так, как хотели, и такая свобода
вполне понятна в наш век.
В Японии стабильность, достигнутая
в период Эдо,
благоприятствовала экономическому развитию при
постоянном росте сельскохозяйственного и промышленного
производства и развитии систем связи и транспорта. Знати
нужны были новые дворцы. Строители и плотники
приобрели все б о ле е престижный статус по мере
совершенствования нов ых форм городской архитектуры. К этому
времени установился статус чонин (chonin
-
городской
житель
-
Прим. пер.), а ра змеры гор одов увеличивались
и
их благосостояние повышалось из-за концентрации
в них
коммерческих операций. К периоду Дзенроку (Genroku,
1688-1704 гг.)
многие
феодалы растратили свои
состояния и
погрязли
в долгах. Купцы, дававшие им деньги в долг,
богатели на процентах. Являясь членами влиятельных
городских гильдий, они поднялись еще выше и стали
кредиторами даймё (правящего класса). В 1603 г. мощнейший
импульс развитию городской жизни был дан сегуном
Токугава Иэясу, когда он заставил 250 своих феодалов-зем-
ледельцев переехать в новую столицу Эдо (позднее Токио).
Когда даймё посещали свои собственные провинции, их
семьи оставались заложниками сёгуна в городе. Вслед за
сёгуном и его знатью в Эдо потянулись ремесленники,
торговцы и их слуги. Кроме того, особенно большое число
строителей и плотников были заняты на строительстве
дворцов для феодалов. Так как вассалы членов даймё были
вынуждены жить в Эдо вместе с чонин, его население
стремительно росло
и достигло миллиона в XVIII в.
Появлялись магазины, лавки и пассажи, а также
увесе литель ные
кварталы
с особой ночной жизнью, где всех желающих
развлекали куртизанки. Районы Эдо соединялись
элегантными мостами, в
городе возникла одна из самых первых в
мире пожарных служб. Чонин стали пылкими
пок ро вит ел ям и художников, актеров и гейш, этой городской
субкультуры, известной какукие (бренный мир). Это вовсе не
значи т, что
аристократия не принимала участия в
субкультуре,
в
которой смешалось старое
и новое. Но
вп ервы е
в
истории Японии класс
процветающих купцов
стал самым
многочи сленным и
щедрым покровителем.
Их
со бств енный
вкус ограничивался разноцветной новой керамикой
Киото, но теперь вкус перестал определяться каким-либо
отдельным классом.
Театральное искусство, гравюры с
изображениями актеров и другие родственные искусства
увеселительных кварталов стремились обслуживать
широкую городскую публику.
Самураи, потеряв свое военное значение, овладевали
разными профессиями, развиваясь как интеллектуалы,
вто
время как буддизм смешивался с мирской этикой
конфуцианства. Грамотность среди населения росла с выпуском
печатных книг и появлением ранних форм газет.
Развлечения для народа также имели светский характер.
Различия
между светской драмой, театром кукол джорури (jOruri)
и
обрядовой драмой но б ыл и до ста точ но чет ким и.
Знаменитый мастер-кукольник Гйдайу (GidayU) периода
Дзенроку обработал мирские рассказы о воинах и их
неразделенной любви.
Театр кабуки, который развился из театра
джорури, был даже более реалистичным. Современные
романтические сказки разворачивались на обширных
сценах с применением специальных световых эффектов и
передвижных декораций. Механические приспособления
создавали убедительные иллюзии огня, ураганов и
метелей. Даже простые жители Эдо и других городов
приходили насладиться приятной городской жизнью, весьма
редкой в мире того времени.
Весной семьи со своими
корзинами для пикника
отправ лялись
в
деревню созерцать
огромное разнообразие цветущих вишневых садов.
Ресторан ы,
обычно
открывавш иеся
в живописных местах,
наряду с хорошей кухней предлагали посетителям
любоваться великолепными видами, о чем так
ярко отражено
в
альбоме
гравюр прославленного японского художника
школы
укие-э, иллюстратора
и живописца Хиросигэ «Сто
видов Эдо» (илл. 16).
Параллельно с воцарением династии Великих Моголов
в 1526 г. в Индии развивались светские взгляды, особенно
на
искусство
и
литературу. Огромной заслугой императора
Акбара (1556-1605 гт.) являлось, как уже было показано,
создание объединенной империи, в которой заслуги людей
ценились выше религиозных предпочтений и в которой
обеспечивался одинаковый социальный статус индуистов
и
мусульман, что до того нельзя было вообразить. Но все же
городская жизнь, которая начала зарождаться в Индии
именно в этот период, не имела сильных корней, и светские
интересы ограничивались императорским двором.
Частично причина заключалась в том, что
индуисты продолжали
держаться строгих обычаев кастовой системы, которые
запрещали свободное общение между разными слоями
общества. Второй причиной служило то, что все личные
приобретения мансабдара после его смерти переходили к
императору. Поэтому они не старались копить богатство, а
наоборот, растрачивали на бесцельную роскошь.
Предпосылки появления городской культуры в
различных частях мира были значимы для развития искусств.
Прежде, в более традиционных обществах, за
амбициозные архитектурные и художественные проекты
отвечали либо сам монарх, либо все сообщество. В индуистской
Индии, например, все сообщество жертвовало средства
на создание массивных храмов и их скульптурное
украшение. Даже сегодня храмы, подобные тем, что в г.
Мадурай в Южной Индии, являются самыми богатыми
учреждениями общин и их главными центрами. В средневековой
112

ИСКУССТВА
же Европе покровителем искусства и архитектуры
прежде всего являлась Церковь. Огромные кафедральные
соборы,
возглавляемые епископами, с великолепными
украшениями
из цветного стекла и скульптурами
строились еще в XIII в.
Скульптуры, мозаики и росписи были
призваны учить неграмотную паству заповедям веры.
Величественные размеры собора Парижской Богоматери
или Кёльнского собора были наглядными символами
«церковного торжества».
Во времена Возрождения в Италии сущность
покровительства искусствам претерпела изменения, несмотря на
т о что Церковь как учреждение
нинамигне
теряла
своей
важности как
работодателя для архитекторов и
художников. Но многое изменилось. Теперь папы напрямую
связывались с определенными художниками,
чтобы те создали
монументальные произведения, которые прославили бы
как самих пап, так и
Церкви. Одним из наиболее
знаменитых был папа Юлий II, который в 1506 г.
решил
перестроить собор Св. Петра по проек ту архите ктора Донато Бра-
ма н те (1444-1514) и нанял Микеланджело для росписи
Сикстинской капеллы. Это но в о е отн ошение к
покровительству может быть
охарактеризовано
как новое
явление
-
умение разбираться в искусстве как отражение
вкуса индивидуального покровителя, а не часть
общественных усилий. Никто не может представить этот новый
подход к искусству лучше, чем кондотьеры и деспоты
Италии времен Возрождения. Неопределенного
происхождения, но образованные и обладавшие огромной властью и
богатством семьи, подобные семье Медичи, жертвовали
огромные суммы на строительство библиотек, поддержку
гуманистов, давали работу архитекторам, скульпторам и
художникам. В частности, Лоренцо Медичи сделал свою
коллекцию доступной для художников и ученых.
Он
безусловно являлся крупнейшим покровителем искусства того
времени.
Именно для него, пожелавшего
украсить свою
виллу
в классическом стиле, Сандро Боттичелли написал
«Рождение Венеры». Лоренцо Медичи и один из его
наставников, гуманист и философ-неоплатоник Марсилио Фи-
чино, увлекавшийся греческой мифологией, предложили
художнику тему для этой картины.
Конечно, наряду с выдающимися картинами и
скульптурами, созданными в период Возрождения и
украшавшими церкви и другие публичные места, в итальянское
Возрождение происходило накопление и частных коллекций.
Живопись масляными красками процветала не только в
Италии, но также во Фландрии и Германии. Обычай
коллекционирования в тот период не ограничивался
только
живопис ью; собирали природные и искусственные
предметы из различных частей света, которые с большой
охотой выставляли на обозрение в так называемых кабинетах
редкостей (кунсткамерах). Испанский король Филипп II
собрал около 20 тыс.
предметов для своей Камеры чудес.
Император Максимилиан I Габсбург собирал и редкости,
и
предметы современного искусства. Коллекция
эрцгерцога Фердинанда I Габсбурга была одной из крупнейших,
а Рудольф II Габсбург превратил всю Прагу в европейскую
Камеру чудес. Одной из первых частных коллекций
обладал доктор Лоренц Хофман из г. Халле в Германии (1625 г.) .
Кабинеты редкостей были предшественниками
публичных художественных галерей и музеев, где простому
народу разрешалось осматривать экспонаты.
Практике коллекционирования произведений
живописи помогло распространение переносных картин.
В конце Средневековья в Европе, в исламском мире и в
Индии настенная роспись уступила место
иллюстрированным рукописям. В связи с неодобрительным отношением
ислама к «идолам» скульптурные фигуры и настенные
росписи перестали существовать в странах с исламским
правлением, чего, однако, не произошло с
иллюстрированными религиозными текстами. Поэтому мы можем
любоваться иллюстрацией «Два воина, сражающихся на фоне
пейзажа» (1396 г.) в персидском тексте, который
находится в Британском музее. На Западе некоторые прекрасные
ранние манускрипты на тонком пергаменте были
сделаны в Ирландии и Англии, самый известный из них «Лин-
дисфарнское (Lindisfame) Евангелие» (ок. 700 г. н.э .) .
Вместе с тем в Средние века также начали появляться и
светские произведения. Богато иллюстрированная
«Книга Часов» для герцога де Берри и «Книга Чудес» (в
настоящее время находится в Национальной библиотеке)
(илл. 17), где большинство иллюстраций выполнены
мастером Бусико, являются ярчайшими представителями
этого жанра. В дальнейшем появились литературные
описания первых путешественников Марко Поло, Одорика де
Порденона, Джона Мандевиля и других. В Китае картины
в свитках также могли переноситься с места на место и
коллекционировались. Они были выполнены на шелке или
бумаге и хранились в специальных контейнерах (илл. 18).
В Индии начиная с X в.
украшение религиозных
текстов
заменило
фрески. В Восточной Индии в период Пала (Paid)
их выполняли в скрипториях (мастерских переписчиков)
в
буддийском монастыре Наланда в Магадхе и других
знаменитых буддийских университетах. Один из подобных
текстов «Праджняпарамита» («Совершенство мудрости»)
содержит изображения Бодхисатв, окруженных божествами,
выполненные на пальмовом листе (размером 56 на 6,3 см).
Когда этот регион стал переполнен мусульманами,
переписчики и живописцы, многие из которых были монахами,
перебрались к северу в Непал и далее в Тибет, где
продолжили
традицию иллюстрирования текстов.
На Западном побережье Индии (штат Гуджарат, плато
Малва, штат Раджастхан) в XIV в. вошли в
мо ду иллюстрации
джайнистских текстов, таких как «Кальпасутра» (1370 г.).
Джайны были богатыми купцами и банкирами. С
установлением мусульманского правления возведение огромных
храмов п од верг ло сь запрету,
и джайны стали
покровителями
художников, рисовавших
небольшие (размером 30 на
10 см) произведения. В XV в. с началом
применения бумаги
и
широкого использования золота и ультрамарина
палитра картин стала более богатой. Многие из этих текстов, до
сих пор хранящихся в библиотеках джайнов,
свидетельствуют о св яз ях
ме жду Гуджаратом и исламским миром за
пределами Индии. В Северной Индии в период исламского
Делийского султаната, правление которого началось в 1206 г.,
рисование не запр еща лось ,
но не
сохранилось
ниче го от
того периода. Достаточно интересен тот
факт, что са мые
ранние
исла мские
рисунки
в Индии появились из Малвы и
имели светский
характер. Их можно найти в «Ниматнаме»
(«Книга рецептов»), выполненной для правителя Малвы Гйяс
аль-дина (1469-1500 гг.). За этими светскими
иллюстрациями последовали другие, широко востребованные в новом
жанре романтической литературы.
В Италии в процессе секуляризации преобладание
латинского языка ослабевало по мере развития литературы
на родном языке, ярким примером которой является
«Божественная комедия» Данте на итальянском языке.
Развитие итальянского языка продолжалось в поэзии Франческо
Петрарки и прозе Джованни Боккаччо. В Индии
священный и классический изысканный санскрит примерно в
1600 г. окончательно уступил место родным языкам. Этот
процесс дал толчок развитию новой формы
романтической поэзии, что частично было результатом синтеза
исламского суфизма и индуистского бхакти (религии
почитания). Если быть точным, то некоторые
писатели-пионеры нового романтического жанра всё же писали на
санскрите, но можно сказать, что различия между
классическим санскритом и, например, языком великой поэмы
Джаядевы «Гита-говинда» («Воспетый пастух», или «Песнь
о пастухе») XII в. были огромны. В Индии непосредственный
контекст и смысл произведений оставались рел игиоз ными,
но любовный мистицизм стал
предлогом для
исследования языка и эмоций земной любви. Когда поэты говорили
113

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
о
страсти Радхи (души) к Кришне (Богу), они
безошибочно облекали ее в
мирские выражения, выражения мирской
любви, отражающей божественное. Боги не только были
сведены до человеческого уровня,
но та кже ста нови лись
объектами страстной любви. Конечно, существовала
чисто светская поэзия, например,
классическое
произведение
XII в.
«Каурапанькасика» (Caurapancasika
-
«Пятьдесят
стихотворений о любви-воре»). Этот текст не только
описывает полнокровный образ жизни главного героя Вильха-
наи
героини Кампавати, но и
глубоко исследует
внутренние эмоции персонажей. Подобный психологический
элемент встречается также и в другой романтической
поэме
«Лаур Чанда» (Laur Chanda), истории о двух любовни-
ках-индийцах, рассказанной мусульманским поэтом Мау-
лана
Даудом (1370 г.).
Что же происходило
с живописью? Традиционные
правители, раджпуты (военная кас та-сос ловие в
средневековой Индии.
-
Прим. ред.),
снова получили власть в
Раджастхане под предводительством Рана Санга (ум.
в 1528 г.)
после
нес ко льк их веков
упадка
во
времена правления мусульман.
Именно при дворах, подобных этому, художники больше
занимались
иллюстрированием романтических поэм, чем
описанием
суровой жизни джайнов-монахов. Эти события
создали основу для появления Моголов в Индии в 1526 г.,
династии, мною сделавшей для развития светского
общества в Индии в XVI в.
Развитие Японии происходило сложнее. Еще около
1000 г. японцы создали формы светской литературы,
например, роман, в котором речь шла о сложностях во
взаимоотношениях людей. В нравоописательном романе
придворной дамы Сикибу Мурасаки «Гендзи моноготари»
можно найти как глубокое проникновение в человеческие
характеры, так и описание утонченной дворцовой
культуры тою
времени.
Реалистическая тенденция была
продолже на позднее в
романах
писателя
Ихара Сайкаку (1642-
1693). С другой стороны, стихотворения в жанре хайку
(хокку) поэта Басё (1644-1694) отражают высокий
уровень интеллектуальной утонченности при очень
экон омн ом ее
выражении.
Наряду с изменениями в
характере покровительства
искусствам,
в
рассматриваемый период произошли
изменения и в
художественной деятельности, и в социальном
положении художников. И здесь опять можно выделить
контраст между тремя названными выше обществами и
остальными, более традиционными:
в отличие от
анонимных художников предыдущих периодов, теперь в этих
мирских культурах художник приобретает такую же славу,
как и его
произведения.
Истоками этих изменений
по с л у ж и л и определе нные социальные преобразования,
приведшие к возвышению художников
как класса; это т
процесс
мо ж но описать как
развитие индивидуализма, который в
коне чном ит о г е осв ободил художников от запретов
их
гильдий. На Западе в конце Средних веков гильдии
художников начали распадаться, так как скульпторы и
живописцы образовывали собственные частные студии и
продавали
продукцию напрямую своим заказчикам.
Конкуренция
из-за заказов, дробление видов деятельности художников
и последующее распространение художественных стилей
заменили ранее существовавшие общие художественные
каноны (например готический стиль), преобладавшие в
средневековой Европе. Каждый мастер живописи
предлагал заказчикам произведения, выполненные в уникальной,
присущей только ему манере.
Эта тенденция достигла
крайних пределов в произведениях скульптора, ювелира
и писателя Бенвенуто Челлини (1500-1571). В ею
выдающейся биографии можно найти свидетельства
ожесточенного соперничества между художниками в эпоху
жестокой конкуренции. Наряду с призывами
к
ин ди видуальности и требованиями свободы творчества развивался культ
лич ности
художника
-
меланхоличного гения, живущего
только
ради творчества.
За изменениями в деятельности художников
последовало улучшение
их социального положения; они теперь
претендовали на роль интеллектуалов, а не ремесленников.
Научные принципы, например, закон линейной
перспективы и анатомия человека, исследованные художниками
Возрождения, давали им научную и интеллектуальную
основу для работы. С конца Средних веков художники
начали бороться за изменение своего социального статуса
ремесленников.
Например, каким бы гениальным ни был
мастер-живописец Средних веков, его покровитель
обходился с ним, как со
слугой,
инизачтонепосадилбыегоза
свой стол. С учеными ситуация была иной. Хотя их
эконо миче ское по л ож е н ие не было высок им, все же общество
отличало тех, кто
работал головой, и тех, кто был занят
ручным трудом. В XV в.
впервые высокий статус был
присвоен Филиппо Брунеллески, строителю капеллы Пацци во
Флоренции, который был весьма сведущ в классической
архитектуре. Леонардо да Винчи ощущал себя и ученым, и
художником (илл. 19). Он хотел поставить живопись на
научную основу в результате своих экспериментов, чтобы
поднять ее на уровень интеллектуального и благородного
занятия. В записках Микеланджело мы видим, что он
чувствовал себя оскорбленным, если к
нему
относились как к
простому скульптору: «Скажите
ему...
чт о. .. здесь я известен
только как Микеланджело Буонарроти... Я никогда не был
жи вопи сцем или
скульптором,
в смысле владения
мастерс кой». Немецкий художник Дюрер (илл. 20), чувствовавший
себя в Венеции, как дома, с горечью отмечал: «Здесь я
хозяин, дома я был паразитом». Множество подобных
высказываний свидетельствуют о том, что художники времен
Возрождения требовали более высокого статуса
интеллектуала, а не просто умелого ремесленника. Первая
академия искусств была основана Джорджо Вазари во
Флоренции. Его целью было освободить художников из-под
контроля гильдий и подтвердить их более высокое
социальное положение.
В Индии при правлении Моголов индийские
художники были впервые упомянуты своими покровителями. Выше
уже описаны социальные и культурные изменения,
произошедшие на заре
завоеваний Моголов. С начала
правления Акбара, величайшего императора из династии
Моголов, произошли изменения в индийских художественных
традициях. Династия Моголов была воспитана на
персидской культуре. По возвращении в Индию из изгнания отец
Акбара, Хумаюн, привез с собой двоих выд ающи хс я
персидских живописцев. Абд аль-Самад и Мир Сеид Али
заложили основы могольской школы миниатюры и живописи
во
времена правления Акбара. Студия иллюстрировала
рукописи мусульманских эпосов, хроник и историю
правления Акбара (илл. 21). Каждая картина была результатом
совместных усилий художников, специализировавшихся
в
различных процессах и деталях живописи, например
нанесение грунта, фона, рисование портретов, фигур
людей и тд. Примечательно, что впервые
на каждой картине
стояли имена совместно
работавших над ней мастеров. Не
менее важно и то, что Абу-ль Фазл, хроникер правления
Акбара и его близкий друг, критически обсуждал
достоинства каждого художника.
Из почти ста художников,
работавших в этой мастерской, примерно десять обрели
известность как
мастера индивидуального стиля. Самой
при меч ат ель ной фигурой среди них был Дасван (Daswanth),
которого Акбар застал за разрисовыванием стен, ко г д а то т
был еще ребенком, и привел к двум персидским мастерам.
Дасван быстро приобрел славу, но в возрасте 30 лет в
состоянии депрессии покончил с собой. Мнение о
художнике как о «меланхолическом гении», столь превозносимом
в
литературе Возрождения, по-видимому, появилось в
конце XVI в. в Индии.
Рисунки в «Размнаме» (сейчас хранятся в Джайпуре),
приписываемые Дасвану, охватывают великолепную
панораму драматических событий, насилий и содержат сложные
114

ИСКУССТВА
многофигурные композиции, не имевшие прецедентов в
индийской живописи, и вряд ли они могут быть
превзойдены. Другим живописцем яркой индивидуальности был Ба-
саван. Но его стиль был спокойным, строгим и
традиционным по сравнению с «дионисийским» неистовством
Дасвана. При правлении сына Акбара Джахангира (1605-
1627 гг.) благодаря личному покровительству императора
художники обрели еще большее доверие и более высокий
социальный статус. Он возвысил художников Мансура и
Абу-ль Хасана до уровня придворных. Однако, даже если
отдельные художники и достигали вершины славы,
художники как социальная группа оставались на уровне
ремесленников. Это можно объяснить тем фактом, что в
отличие от Италии или Японии в
империи никогда не было
широкого среднего
или
профессионального класса .
В Японии, где ситуация была похожа на
китайскую,
самую влиятельную дальневосточную цивилизацию, статус
художника был возвышенным с самого начала и
безусловно к XVI в. Живопись в Японии была тесно связана с
буддийской философией и с каллиграфией. Живописцы
были также и
учеными.
КакивКитаесего
традициями
дзэн-буддизма, рисование было продолжением
медитации, при которой художник становился одним целым с
объектом созерцания: живописцев, например, учили, что
недостаточно узнать
все о
бамбуке, он должен сам стать
бамбуком. Хотя и для западных, и для восточных
художников природа была наиболее важным объектом, однако
целью китайских художников, в отличие от западного
научного изучения природы, было ухватить ее суть.
Китайский и японский интеллектуальный подход отделял
художника от ремесленника.
Нам известны имена знаменитых художников
Восточной Азии. В Японии художники всегда были монахами,
связанными с могущественными монастырями, и
принадлежали к привилегированным группам. Тэйко Ёсетсу (Taiko
Josetsu) и его ученик Тенсо Субун (TenshoShubun) (ок 1426-
1465), а также Те ньё Сокей (Тепуи Shoket) были самыми
известными художниками-пейзажистами в духе дзэн,
рисовавшими тушью; самым выдающимся из них был Сэссю Тоё
(1420-1506). Мистические традиции были продолжены
художниками Масанобу (1454-1490) и Мотонобу (1476-
1559) в рамках живописной школы Кано. Несмотря на то,
что период Момояма вошел в эру светской
урбанистической культуры (1569-1600 гг.), реализм в искусстве
портрета начал развиваться еще в XII в., что подтверждается
знаменитым портретом сёгуна Ёритомо Фудзивары Таканобу
(1142-1205). К XV в. школа живописи Тоса бросила вызов
художникам, рисовавшим
в мистической
манере Кано.
Художники школы Тоса считали, что нужно изображать
людей как можно более реалистично;
такой подход и ме л
пара ллел и
с
реалистическими литературными теориями
романиста Чикамацу. Важное значение роман получил
после выхода произведений госпожи Мурасаки, которая
поставила литературную правду вымысла выше
исторической объективности. Более правдивы были в своих
произведениях мужчины.
Рассматривая эти события, не менее интересно
отметить, насколько по-разному интерпретировался реализм
в каждом их трех обществ. В Италии периода
Возрождения наиболее сильной была традиция научного реализма,
основанного на концепции «мимесиса», что возвращало
его к Древней Греции. Еще в V в. до н.э . греческая
скульптура и живопись начали отходить от умозрительного
способа изображения и перешли к перцепционному, т.е.
относящемуся к восприятию. Эти изменения были
восприняты австрийским и английским теоретиком и историком
искусства Эрнстом Гомбрихом как «Греческая революция».
Греческий иллюзионизм частично может быть отнесен к
развитию науки в Греции и использованию в ней знания,
основанного на наблюдении (эмпиризм) во всех сферах
жизни, будь то искусство или наука. Важно отметить, что
не только
ученые, но и
художники применяли научную
анатом ию в
изображении человеческого тела.
Мимесис, иллюзионизм, мастерство изображения
снова стали важнейшими приемами
в
работе художников и
пои ск е новых
форм изобразительного искусства в
период Возрождения. Эта тенденция проявилась в XTV в.,
начиная с итальянского живописца Джотто (Джотто ди Бондо-
не, 1266? 1337), который первым внес важный элемент в
создание иллюзии
глубины в живописи, когда стал писать
сцены, используя приемы тональной светотеневой
моделировки форм путем постепенного высветления
основного, насыщенного красочного тона. Его целью было сделать
религиозную притчу более убедительной, и он не был
удовлетворен довольно-таки искусственными приемами
изображения в христианском искусстве его времени. «Кьярос-
куро» (светотень), или пространственное изображение
предметов при применении светотени, развивалось в
последующие века.
Следующим техническим прорывом была разработка
архитектором и скульптором Брунеллески теории
линейной перспективы. Кульминацией в процессе создания
иллюзии видимого мира в живописи б ыл а разработка
Леонардо приема сфумато (смягчение очертаний предметов
с помощью живописного воссоздания окружающей их
световоздушной среды).
Вместе с тем следует отметить, что
художники на
Севере Европы, особенно во Фландрии, совершенно
независимо создали собственный
вариант иллюзионизма,
используя технику систематического скопления деталей на
свои х
картинах,
выполненных маслом. Родоначальником
этой техники был фламандский художник Ян ван Эйк
(ок. 1390-1441), чей шедевр
-
Гентский алтарь до сих пор
является чудом точнейшей передачи реальности. В Италии
трое великих художников
-
Леонардо да Винчи (1452-
1519) (илл. 19), Микеланджело (1475-1564) (илл. 22) и
Рафаэль (1483-1520) (илл. 23) -
довели изобразительное
сюжетно-тематическое
искусство до совершенства.
Следующая стадия развития искусства Возрождения
проявилась в Венеции. В то
время
как
флорентийские
художники пытались добиться убедительности изображения
средствами композиции и расположения объектов в
пространстве, венецианцы Джорджоне (ок. 1478-1570) и
Тициан (1485-1576) (илл. 24) эффективно использовали цвет
и
манеру письма для создания своего
варианта
иллюзии.
Игра света и тени, перспектива были использованы в
живописи Возрождения, чтобы передать религиозные
с ю же т ы бо л е е убедительно. Другими словами, технические
приемы были поставлены на службу религиозному
изобразительному искусству. Следующий процесс
-
секуляризация искусства на Западе
-
развивался не в Италии, а в
Нидерландах (странах, охват ыва вш их
территорию
современных
Нидерландов, Бельгии и Люксембурга), где
Реформация привела к запрету икон в церкви. С самого начала
этот процесс оказался пагубным для художников в
Германии и Голландии. Потеряв в лице Церкви самого важного
покровителя, голландские художники обратились к
жанровым сценам, портретам
и пейзажам.
Следует добавить,
что в Италии, Германии и Фландрии искусство портрета
было уже достаточно развитым, а пейзаж проявлялся в
таких картинах, как, например, «Гроза» Джорджоне.
Вынужденные отказаться совсем от рисования на религиозные
темы, голландские художники, чтобы выжить, стали
специализироваться на пейзажах и натуре.
Эти изменения, вызванные Реформацией, косвенно
повлияли на
развитие художественного рынка,
так как
предметы искусства во все большей степени начали
становиться
покупаемым
и
продаваемым товаром.
В отличие
от Италии
времен Возрождения, голландские художники
первыми были вынуждены рисовать картины на продажу
и
искать покупателей. Это давало им определенную
независимость, но в то же время они стали зависеть от безликой
115

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
покупающей публики. Теперь художникам приходилось
ходить на рынки и ярмарки, чтобы продать свои картины.
Обычно они нанимали торговых агентов по сбыту картин
по их
поручению. Поскольку агенты-дилеры должны были
получать прибыль с продаж, то начал
проявляться
закон
спроса
и
предложения. Конкуренция усиливалась, так как
многие художники пытались продавать произведения на
прилавках общественных рынков. Менее удачливые
обратились к индивидуальным жанрам,
пытаясь создать себе
нишу
на
рынке.
Художники становились известными благодаря своим
сильным
индивидуальным стор он ам ,
а экон оми чес кая
необходимость заставляла некоторых создавать одно и то же
раз за р аз ом . Непредвиденным результатом стало то , что
художник, специализировавшийся, например, на
рисовании фруктов, цветов и овощей, должен был развивать
беспримерную точность и мастерство при передаче деталей в
своих работах. По словам Эрнста Гомбриха, они
становились
зеркалами природы, тщательно изучая
мельчайшие
детали зрительною образа. Например, нидерландский
живописец Виллем Калф (которою относят к так называемым
«малым голландцам».
-
Прим. ред.)
внимательно отражал
на
своих полотнах
эффекты преломления света в цветном
стекле. Эти изобразительные приемы голландских
художников привели к выявлению того, что даже самые мелочи
могут служить объектами искусства. Американский историк
искусства С. Альперс называла этот подход голландских
х удожнико в «искусством
описания» в отличие от итальянской
сюжетно-тематической традиции. Она также
предполагает, что голландское картографирование и научные
исследования принадлежат той же традиции, приведшей к
появле нию этих
художников-жанристов.
Перед тем как снова вер нуть ся
к
Востоку, необходимо
иметь в
виду следующие
события: глобальный эффект
широчайшего распространения коммуникаций между
разными странами и частями света, начиная с XVI в.; последствия
европейской активности за морями
и основание
португальской, испанской, голландской, французской и
английской империй. Хорошо известно, что колониализм
распространил западные идеи прогресса, технику
и
изобразительное искусство Возрождения. Менее известно, что
Запад тоже учился у Востока, что признается в серии
выпусков XVI в. «Нова Реперта» (NovaReperta), изданных под
руководством Иоганна Страдана (Johannes Stradanus) при
дворе Медичи. 1уманисты Возрождения знали, что такие
важнейшие изобретения, как компас, по рох , бумага,
печатный станок и перегонный куд появились в
Европе из
Китая. Менее очевиден, хотя также значим тот факт, что
«разрядное значение» цифр, или арабская система чисел,
пришла из Древней Индии. Все эти элементы внесли большой
вклад в развитие западной научной традиции, которое
привело к научной революции XVIII в.
В сфере ремесел технологии изготовления
китайского
фарфора и индийского набивного коленкора
продолжали озадачивать европейцев вплоть до XVIII в. Однако во
всех обществах (и особенно в Европе) глобальные
социальные изменения, включая
бум рождаемости, послужили
сильным
импульсом для заморской экспансии.
Португальский принц Генрих Мореплаватель отправил Васко да Гама
искать морской путь в Индию в обход арабских земель, из
которых арабы тогда контролировали
средиземноморскую торговлю.
В 1498 г. Васко да Гама достиг порта
Каликут в Индии, а Колумб при подобных же поисках случайно
натолкнулся на Новый Свет (1492 г.) .
Теми, кто в XVI в.
противостоял великим восточным
цивилизациям
-
могольской и китайской - были иезуиты
при своих попытках распространить христианство.
Результатом стал интенсивный обмен восточными и
западными взглядами на мир и образами мышления. Итальянец-
иезуит Джузеппе Кастильоне (1688-1766), изучавший
китайскую живопись по поручению китайского императора,
в своем
художественном творчестве объединил китайскую
манеру письма и западный реализм. Его портреты,
картины дворцовых сцен и военных экспедиций пользовались
большим
успехом у китайцев.
Иезуиты оказывали боль шое вл ияни е н а китайских
импе раторов
и знать, которые стремились ознакомиться
с нов ыми
чудесами западной науки и техники. С другой
стороны, западные идеи не смогли глубоко проникнуть в
подлинно китайское мышление и социальное поведение,
оставаясь на
поверхностном уровне. Еще более важно то,
что придерживавшиеся китайских традиций
образованные художники из знати, ученые-живописцы, для которых
природа являлась объектом мистического созерцания, не
захотели принимать инновации западного
иллюзионизма в искусстве, хотя и были поражены законами
перспективы. Однако на Японию и особ енн о на японских
живописцев Запад оказал гораздо более глубокое влияние.
Христианство достигло далеко идущих результатов
после того,
как
иезуит
и од ин из основателей Общества Иисуса
Франсиско де Ксавьер прибыл в г.
Кагосиму в 1549 г. под
покровительством Португалии. Однако к концу XVI в.
правители Японии стали рассматривать христианство как угрозу
и
запретили его. Тем временем европеизированное
искусство (намбан) со следами португальского влияния
процветало в Японии. В XVIII в. отдельные художники стали
экспериментировать с перспективой и другими
европейскими художественными нововведениями. Особенно
большую роль в этом сыграли голландские книги по
анатомии.
Хирага Г^ннай (Hiraga Gennai, 1726-1779) был
одним из активных распространителей нового знания
перспективы как частирангаку («голландского знания»). Сиба
Кокан (ShibaKokan) работал в технике акварели,
основанной на точке схода линий, и экспериментировал с
гравировкой по меди. Западные методы продолжали
распространяться среди японских живописцев и наиболее
эффективно и изобретательно применялись в жанре гравюр
укие-э художниками Хиросигэ, Хокусаем и Утамаро.
В Индии иезуиты, которые были поражены роскошью
и
условиями жизни двора Акбара, мечтали обратить его в
христианство. Акбар был знаком с европейским
искусством и науками по подаркам от иезуитов и иностранных
послов; особенно его впечатлило иллюзионистское
искусство. Его хроникер Абу-ль Фазл охотно признавал, что
европейские живописцы были знамениты своим
изобразительным мастерством. Могольские художники начали
копировать гравюры из иллюстрированных Библий,
подаренных могольским императорам и, таким
образом,
изучили западные подходы к живописи (илл. 25). Среди
могольских копий
некоторые представляют
особый
интерес, например
сложная по композиции картина,
основанная на теме распятия (ок. 1598 г.), с прекрасной
цветовой палитрой, а также юношеская копия
мастера-живописца Абу-ль Хасана с картины Альбрехта Дюрера
«Святой Иоанн». Навыки европейского натурализма,
полученные в результате подобного копирования,
позволяли художникам доносить истории до зрителя более
убедительно, так как они исследовали психологические
взаимоотношения изображенных фигур. Теперь, когда
могольские художники стали уже сведущи в изображении,
они легко могли составить конкуренцию европейскому
искусству. Техника письма с использованием светотени
(кьяроскуро) была легко освоена после того, как
перестала использоваться персидская формальная гармония
цветов. Рисование в ракурсе и создание представления
о
дистанции путем прорисовки дальних предметов более
мелкими, чем
предме ты
на
перво м пла не, также бы ли
успешно заимствованы. Однако законы перспективы
встретили серьезные возражения, которые проявлялись
вплоть до XVIII в.
В рассматриваемый период в Испанской Америке
появлялись ранние примеры скульптуры, архитектуры и
116

ИСКУССТВА
живописи, при этом
искусства находились под
воздействием колониализма, что позволяет нам составить
некоторое
представление о тенденциях культурной ассимиляции и
смешения культур, начало которым дали западные
колониальные империи. Эти направления развития в
Латинской Америке предопределили то, что должно было стать
важнейшими проблемами в период имперского расцвета
в XIX в. В тот же рассматриваемый нами период
художники в таких далеких друг от друга странах, как Индия и
Япония, боролись с культурным влиянием Запада и должны
были определять свои работы на фоне натурализма
периода Возрождения.
Доколумбовые общества, встреченные испанскими
конкистадорами,
-
государства майя, инков и ацтеков
-
имели сложные
формы архитектуры и монументальной
скульптуры,
связан ные с их
религиозными
верованиями. Майя, знавшие грамоту, создавали на бумаге из коры
деревьев иллюстрированные
те ксты по
астрономии,
астрологии, истории
и об обычаях и ритуалах. Четыре
таких текста
сох ран или сь
от
расхищ ени я
захватчиками.
В своем стремлении вытеснить туземную систему
мышления европейскими идеями, первый епископ Юкатана
в 1520 г.
уничтожил книги майя под предлогом, что они
возникли от дьявола. Индейцы продолжали записывать
свою историю, нарушая запреты инквизиции, но
теперь
латинским шрифтом. Туземная архитектура пришла в
упадок, когда населению стали навязывать католициз м.
Проект массового обращения в христианство Нового
Света включал заполнение территории христианскими
образами и иконами, привезенными из Испании.
Однако даже такие крутые меры не смогли уничтожить следы
раннего индейского искусства. Католическая церковь
хотела поставить новое религиозное искусство
Амер и ки на службу христианства. Индейских ремесленников
обучали христианской иконографии с помощью
европейских
гравюр,
чт о оказало влияние на
развивающееся искусство Латинской Америки. Фрески в церквах
подражали изображениям периода Возрождения, в то же
время включали индейские мотивы, что составляло
ранний признак колониального синтеза. Фактически
фрески XVI в.
широко вбирали в себя не только индейскую
образность, но и местные стилистические условности.
Йапример, росписи в церквах в Икс микви льпе не и Куаун-
тинчане
изображают орла и ягуара так же, как это
представлено на фреске «Благовещение» (илл. 26). Так как
индейские ремесленники уже были искусны в резьбе по
камню и в стенных
росписях,
они
приспосабливали эти
умения
к
нуждам завоевателей. Новое искусство быстро
распространялось среди индейцев и расширявшегося
сообщества метисов. В то время как гильдии,
сформированные из европейских профессиональных художников,
собравшихся вместе для работы в колониях, были бледной
тенью западного мира искусства и служили нуждам
переселенцев с Пиренейского п-ова, местные художники
открывали мастерские под покровительством индейцев
и метисов. Создатели смешанного стиля, художники-
метисы из Куско, рисовали неподвижные, повернутые в
анфас фигуры в резких цветах с выразительными
декоративными узорами из золотого листа. Боливийские
художники многое переняли от моделей Куско; Перес де
Олгуин (1660-1724) соединил западную глубину и
контур с деталями индейских мотивов.
В Испанской Америке христианская иконография
радикально упрощена. Для изображения были выбраны Дева
Мария, сцены жизни и смерти Христа и несколько святых.
Дева Мария отказалась от своею голубого одеяния и
изображалась в многоцветной, украшенной перьями юбке, в то
время как архангелы щеголяли в современных одеяниях и
с самыми последними видами оружия.
Если написанием портретов занимались в основном
переселенцы из Европы, то религиозная тема оставалась
главной для художников из колоний в Латинской
Америке. Среди местных художников ни один не
выразил
колониальный опыт более ярко, чем Антониу Франсиску Лис-
боа (1738-1814), мулат из Бразилии, более известный как
Алейжадинью (букв.
-
маленький калека; он был
изуродован проказой.
-
Прим. ред.) . Выдающийся специалист в
использовании пространства в архитектуре и скульптуре,
он наиболее запомнился своими мрачными
пророчествами из Ветхого Завета, украшающими церковь Бон-Жезус-
ди-Матозиньюс в Конгон ьясе.
В отличие от этих достижений, которые намечали путь
вXIXиXXвв.,
большая часть земного шара продолжала
держаться за старые ценности. В Южной Индии,
например, мусульманское влияние не проникло глубоко в
сознание
народа и не заставило его отказаться от строительства
чрезвычайно сложных храмов, увенчанных гопурам (над-
вратными башнями в храмовой ограде).
Если говорить о континенте, практически не
затро нуто м
влиянием западных идей до последнего времени,
то это, конечно, Африка. На примере этого континента
можно рассмотреть состояние традиционных искусств,
существовавших в мире в рассматриваемый период.
Произведения традиционных искусств в Черной
Африке -
в основном скульптуры из металла и дерева и
некоторое количество масок и украшений для тела и
жилища
-
не рассматривались как произведения искусства,
т.е .
п редм ет ы, являю щиеся ценно стью для
коллекционера, но имели некоторые вполне определенные функции.
Многие из них были созданы для обретения энергии или
получения защиты со стороны природных и
сверхъестественных сил. Маски широко использовались в обрядах,
при которых участники вступали в симбиотические
отношения с вызванными духами (илл. 27). Многие тайные
общества, например Поро, заказывали маски, имевшие
отношение к их церемониям. Точно так же фетиши, т.е .
предметы или изображения для контроля над
злобными силами природы, создавались для тех, кто занимался
колдовством. Для того чтобы маска или
фетиш были
эффективными, делать их следовало согласно
предписаниям, важность которых была известна художнику и
заказчику. Таким образом, успех художника зависел от
соответствия определенным критериям. Однако нужно
помнить, что в рамках этих запретов было достаточно
прост ора для пр оявл ения мастерства
и
выбора для
самого художника.
При изучении африканского искусства современные
искусствоведы сталкиваются с
некоторыми проблемами. Это,
прежде всего, отсутствие линейной последовательности
развития в европейском смысле и
единообразие стиля за
долгий
промежуток времени
в
искусствах народов Африки. Все
же среди африканских произведений искусства встречается
много таки х, в
которых проявляется индивидуальное
мастерство. Многие из них показывают
искусность резной работы
и
глубокое проникновение в природу.
Однако религиозные и социальные условности не
требовали такого строгого их соблюдения во внешнем виде
предметов,
как это происходило, например,
в
искусстве,
когда в символическом виде представлялись определенные
с о б ыт и я . Одной из проблем восприятия африканского
искусства для искусствоведов было неумение или
нежелание понять значение и важность глубокого символизма,
заключенного в артефактах. Эти предметы обычно
соединяли в себе несколько функций
-
развлекать, пугать,
отмечать какое-либо событие или являться символами
плодородия. Последняя функция, без сомнения, является
важнейшей на землях, где люди занимаются в основном
земледелием. Признавая социальные и религиозные
функции африканского искусства, было бы неправильно
считать, что эстетическая оценка к нему не применима. Дело в
том, что
африканские по нят ия о
красоте
настолько
отличаются от западных, что
искусствоведы
часто
неправильно
117

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
их истолковывали. Еще раз важно добавить, что
африканским скульптором при создании произведений во многих
случаях руководила
их эстетическая
притягательность.
Например, красота женских масок чокве в ритуальном
танце поро должна была вызывать определенные чувства
у участников ри ту а л а . Равным образом некоторые женские
маски
народа догон были созданы потому,
что женщины
чем-то
привлекли художника.
В африканских царствах покрупнее, с б о л е е богатым
и влиятельным правящим классом, художники
объединялись в гильдии. Более чем достаточное богатство,
проявлявшееся в
расточительном
использовании
драгоценных
металлов, привело
к
процветанию искусств
в
царствах
Дагомея и Ашанти:
дворы правителей здесь стали центрами
богатой культуры.
Золотых дел мастера в Ашанти, царстве, процветание
которого было обеспечено торговлей рабами с Западом,
составляли
привилегированную группу, создававшую
обрядовые предметы
и
портреты;
их наиболее известным
произведением
является золотая маска царя Кофи Какари.
Имеются и другие примеры художественной продукции:
среди народа бамилеке (в современном Камеруне.
-
Прим. ред.)
художники напрямую работали на правителя,
он же
контролировал продажу
их
работ. Особенно
востребованными правителями были портреты, предметы поклонения,
которые подтверждали царскую власть.
В Бенине изысканные произведения из бронзы,
сделанные в память умерших царей, датируются начиная с
XII в. В создании скульптур из бронзы художники Бенина
использовали способ литья по выплавляемым восковым
моделям. Их гильдия была под непосредственным
контролем оба (или правителя). В промежутке между XV и
XIX вв.
произошел заметный прогресс в изготовлении
бронзовых голов
-
от скромного натурализма до
тонкого воплощения изображаемых людей, что сд е ла л о
бронзу
из Бенина одним из самых великолепных достижений
человечества (илл. 28). Очевидно, что в
могущественном
царстве Бенин, где правящий класс мог поз во ли ть себе
тратить деньги на произведения искусства, монархи были
скло нны прославлять
себя в них.
Не только
бронзовые изделия Бенина, но и многие
африканские скульптуры восхищают радикальным
упрощением и глубоким пониманием
органичес ких форм.
Абстрактная элегантность этих произведений
привлекала
художников, подобных Пикассо. Среди самых ярких
деревянных скульптур выделяются остатки так называемых
теллем, созданные народом догон в Мали, назначение
которых, по-видимому, утеряно
в веках. Проявлявшееся в них
художественное мастерство было результатом долгих
занятий ремеслом.
В конце XIX в.
различия между «традиционными» и
«светскими» обществами начали исчезать. Светские и
«реалистические» тенденции в
иску сстве, впервые
проявившиеся в
пер иод Возрождения, теперь, после того как
они распространились
по
всему миру,
начали давать
результаты. Год 1789, год Французской революции, можно
считать началом Нового
времени, когда всеобщие идеи
Просвещения и национального самосознания проникли
за моря, особенно в развивающиеся европейские колонии.
Однако только в середине следующего века влияние этих
идей почувствовалось в полную силу.
В европейском искусстве в конце XVIII в.
произошло
разрушение основных господствовавших всеобщих
канонов вместе с постоянными революциями, ставшими
чуть ли не ежедневным событием. Хотя в
период
Возр ождения наблюдалось развитие индивидуализма среди
художников, все же до конца XVIII в. они продолжали
зависеть от
ограничительного покровительства
богатых
людей. Существовало некое единодушие в том, чему должен
соответствовать художник. Именно в XVIII в.
художники
су м е л и провозгласить свободу от всех условностей. Это
произошло из-за того, что движение романтизма
побуждало их
прежде
всего к
сам ореал изаци и. Художники
выработали четкое самосознание в отношении
художественных стилей. С романтизмом проявилось
новое
понимание истории
и
прошлого. Художники Возрождения,
например, ощущали себя прямыми наследниками
богатства греко-римского периода после короткого перерыва
на Средние века. Когда представители неоклассицизма
XVIII в. занялись
возрождением древнего дорического
ордена в архитектуре, они, как «археологи», перестали
воспринимать культурную среду. Оживление интереса к
неоклассицизму,
готике и
другим стилям служили
ли шь
подтверждением разрыва с прошлым. Теперь художники
могли свободно выбирать любой стиль, который им
нр а в и л с я или соответствовал их пон иманию прошлого, и
использовали его; это явление в
искусствоведении
получило название художественного историзма. Подобная
«археологизация» не ограничивалась лишь западным
искусством. Со временем этот процесс стал значительно
шире и явил на свет новые экзотические искусства. Мир
для «кабинетного» художника стал музеем, в котором он
мог выбрать любой стиль по своему вкусу.
Коротко говоря, как и многие другие аспекты
соврем енной жизни, искусство
стало неким «объектом»,
который можно вынуть
из его
культурного контекста и
поместить в
«ра зре же нну ю» атмосферу, чтобы созерцать
его на
досуге. Среди факторов, которые способствовали
превращению искусства в «объект», или
«предмет
потребления», основным был художественный рынок.
Голландские художники начали продавать свои
произведения на открытом рынке в XVII в., а в XVIII в.
процесс
заметно ускорился из-за появления моды на старых
мастеров. Это развитие во многом было связано с
понятием «подлинности» произведения искусства, что
определяло его со временем как произведение гения. Уже в
к он це Возрождения картины стали перепрод ава тьс я за
большие деньги. Во
врем я пра вле ни я Якова I Стюарта
(1603-1625 гг.)
в Лондоне открылся международный
рынок. Но 1760-е гг. стали
поворотными
в
формировании английского
вкуса
-
в это
время возникла
конкуренция между художественными рынками Лондона и
Парижа. Постепенно Лондон превзошел Париж как центр
пр од аж и картин пер иод а Возрождения. Одной из
причин этого события стало то, что деньги из Ост-Индии и
Вест-Индии свободно обращались в городе. Цены на
произведения искусства представляли
такой же
интерес
для знающей публики в XVIII в., какой они имеют
сегодня. Ни одна из картин мастеров Возрождения в XVIII в.
не была более знаменитой, чем «Сикстинская Мадонна»
Рафаэля, купленная польским королем Августом III в
1754 г. за огромную сумму (илл. 23).
Другим событием XVIII в., которое ведет уже к нашему
времени, стало появление ежегодных выставок, которые
быстро заменили прежнюю практику прямых сделок
между художником и отдельным аристократом-покровителем
или
учреждением, например Церковью. Все больше
художники стали зависеть от нового безликого патрона
-
знающей и любящей искусство публики. В XVIII в. выставки
произведений искусства стали регулярными
событиями в
Париже
и Лондоне. По словам знаменитого
французского
живописца Жака Луи Давида:
«В наше время этот обычай показа
произведений
искусства публике, практикуемый в Англии,
называется «выставкой» ... его ввел Ван Дейк: публика толпами
ходила восхищаться его
картинами;
он на этом
заработал
хорошее
состояние».
В период Французской революции произошла
национализация предметов искусства, открывались музеи для
простых людей. После 1793 г. Париж становится
международным
118

ИСКУССТВА
выставочным центром
с его
открытыми для публики любой
национальности и регулярно проводимыми конкурсными
салонами. Обзоры событий в мире искусства,
сопровождавшие выставки, и заметки об искусстве стали неотъемлемой
частью публикаций в газетах и журналах. Самым
знаменитым критиком того времени был французский
энциклопедист Дени Дидро. Развитие выставочного дела и
художественной критики как посредников между художником и его
публикой, привело к радикальным изменениям в покровительстве
художников, так как теперь критик стал влиятельным
арбитром
в
формировании современного вкуса.
Интересным парадоксом является то, чт о
«уникальность» произведений искусства, столь
усердно
выращиваемая при его развитии,
с течением времени
все больше
меркла
в ходе дальнейшего развития искусства в Новое
время, время механической репродукции, как заметил
немецкий критик Вальтер Бенджамин. Конечно, репродукция
произведений искусства стала возможной еще во времена
Возрождения с изобретением печатного станка, но
механическая репродукция была новым явлением (илл. 29).
Литография, изобретенная в конце XVIII в. (в 1798 г. А.
Зенефельдером.
-
Прим. ред), позво лила ко пироват ь
произведения искусства бессчетное количество
раз;
с
изобретением
фотографии в следующем веке этот процесс еще
более усилился. Репутация традиционных художников
Викторианского периода, например, Эдвина Лендсира,
опиралась прежде всего на дешевые копии их работ. И в
то же время копии разрушали само понятие
«подлинности» произведений искусства, тесно связанное с
развитием индивидуальности в живописи. «Атаки» на
подлинность вызывали сомнения в историческом контексте, в
котором работа была создана, и, следовательно, ее
«авторитет». Лендсир был одним из тех, кто получил
экономическую выгоду, и в то же время оказался жертвой
прогресса в области копирования
-
невероятное количество
копий его работ, сделавших его таким знаменитым, привели
его к крушению и обесцениванию как
художника.
БИБЛИОГРАФИЯ
ALPERS, S. 1983. The Art of Describing: Dutch Art in the 17th Century,
(rev.) . London, John Murray.
BARRETT, D.; GRAY, B. 1978 . Indian Painting. London, Skira &
Macmillan.
BEACH, М. C. 1992. Mughal and Rajput Painting. The New Cambridge
History of India. Vol. 1:3. Cambridge University Press.
BENJAMIN, W. 1982. The Work of Art in the Age of Mechanical
Reproduction. In: ARENDT, H. (ed.) . Illuminations, pp. 219-53.
London, Penguin.
CHASTEL, A 1965. Renaissance meridoniale; Le Grand Atelier: Italie
1460-1500. Univers des Formes. Paris, Gallimard. English trans., The
Golden Age of the Renaissance: Italy 1460-1500. London, Thames
and Hudson.
FAGG, W . 1965. Tribes and Forms in African Art. London.
GOMBRICH, E. H. 1966. The Story of Art. London, Phaidon.
GOWING, L (ed.). 1983. A History of Art. London, Macmillan.
HOLT, E. G. 1983. The Triumph ofArt for the Public. Princeton, Princeton
University Press.
PAINE, R. Т.; SOPER, A. 1974. The Art and Architecture of Japan.
Harmondsworth, Penguin.
PAULNE, D. 1962. African Sculpture. London.
REITLINGER, G. 1961. The Economics of Taste. New York, Holt, Rinehart
and Winston.
SCHEVILL, F . 1963. Medieval and Renaissance Florence. 2 vols. New York,
Harper and Row.
SICKMAN, L .; SOPER, A. The Art and Architecture of China.
Harmondsworth, London, Penguin.
UEDA M. 1987. Literary and Art Theories in Japan. Cleveland (Ohio),
The Press of Western Reserve University.
WATSON, W. (ed.). 1981. The Great Japan Exhibition: Art of the Edo
Period 1600-68. Catalogue Royal Academy of Arts. London, 1981-2.
London, Weidenfeld & Nicolson.
WILLETT, F . 1971. African Art: An Introduction. London.
WTITKOWER, R. 1961. Individualism in art and artists. Journal of the
History of Ideas, vol. XI, no. 3, July-Sept., 1961, pp. 291-302.

и
ИНФОРМАЦИЯ И СПОСОБЫ ЕЕ ПЕРЕДАЧИ
Питер Берк
Цель этой главы
-
представить общий обзор
основных изменений в системах информации и способах ее
распространения в начале Нового времени. Будет
приведено сравнение запасов знаний, накопленных к этому
времени в разных частях земного шара, выполнен
анализ овладения и распространения этих знаний, их
крит ика . Конечно, такой обзор не может претендовать
на
глубину исследования. Его суть, глобальное сравнение и
противопоставление, но специализированные вторичные
труды (исторические изыскания о науках, университетах,
книгах и
тд.), на которые исследование должно
опираться, в достаточном количестве имеются только об одном
регионе
-
Западе (илл. 30).
Задача синтеза осложняется из-за тою, что основные
понятия
-
«информация» и «коммуникация» (передача и
распространение информации и т.п .)
-
вызывают
массу
проблем. Больше невозможно (как это могло делать
предыдущее поколение) работать с позитивистскими
понятия ми, так им и как
«неопровержимый факт» или
интеллектуальный «прогресс», измеряемыми в терминах накопления
информации. Информация обязательно организована по
категориям, которые разнятся от места к месту и от
периода к
периоду. Что для одного человека -
«информация»,
для другого
-
«предрассудок», «подстрекательство» или
«пропаганда».
И Церковь и государство на заре Нового
времени в Европе
-
как и
«Литературная инквизиция» времен
правления династии Цин в Китае
-
призывали сжигать
книги, содержавшие по их мнению «ложную
информацию». Точно так же миссионеры в Новом Свете почти
полностью уничтожили письменность в Мексике и Перу.
Чтобы справиться со столь широким предметом
рассмотрения, следует ограничиться примерами
наиболее
заме тных и
быстрых изменений. Это имеет смысл в эпоху
возрастающей интенсивности накопления и передачи
информации, так называемой «информационной
революции»,
-
результата не только изобретения (или
повторного изобретения) печатания на Западе, но и
участившихся
политических и экономических контактов
между
разными частями света. Однако решение отдавать предпочтение
наиболее заметным изменениям не только имеет свою
ценность, но и вызывает проблемы.
Во-первых, существует проблема периодизации. Для
истории Европы период раннего Нового времени
составляет весьма подходящие рамки, по крайней мере, если мы
выбираем их для рассмотрения задач настоящей главы; т.е .
это период от появления печатного станка с наборным
шрифтом в конце XV в. и до применения парового пресса
в начале XIX в. Для Америки выделение этого периода тоже
имеет смысл, так как после 1492 г. на континенте
появилась новая система письма. С другой стороны историк,
занимающийся вопросами информации и
коммуникации в исламском мире или в Восточной Азии, вероятно,
не начинал бы и не заканчивал свое исследование
соответственно 1500 и 1800 годами. В Китае основной вехой
является смена династий в середине XVII в. Для Японии
могут быть предпочтительнее 1600 г. (появление сёгуната
из д ом а Токугава) и 1868 г.
(реставрация Мэйдзи
-
свержение власти сегунов
и восстановление власти императоров),
чем соответственно 1492 или 1789 г. И все же две
последние даты имеют
всемирное
значение. По словам
американского
историка Уильяма Мак-Нейла, который связывал
расширяющийся обмен информацией с ростом
межконтинентальной
торговли, период между ними характеризовался
появлением
«всемирной обменной системы».
Во-вторых, наиболее примечательные изменения
вынуждают уделять особое внимание письменным, а не
устным или визуальным средствам коммуникации; делать
акце нт на информацию, доступную избранным, вместо
знаний, которые распространялись среди простых людей;
уделять основное внимание Западной Европе, а не
Африке или Азии (именно поэтому каждый раздел в данной
главе начинается с описания положения дел в Европе).
Конечно, мир устной коммуникации затрагивает гораздо
большее число людей, чем мир письменной, не говоря уже о
печатной информации, но мы не
будем, например,
обсуждать «историю барабанов» в Западной Африке; не станем
обращаться к слухам или сплетням; не будем
рассматривать устную информацию, доступную на площадях или
рынках,
в
кофейнях и чайных, в
европейских тавернах и
на
турецких постоялых дворах; не будем ссылаться на
проповедников (христианских или мусульманских),
профессиональных сказителей и чтецов устной поэзии,
несмотря на то, что все они выполняли функции
распространителей информации в традиционных обществах столь же
эффективно, как в наши дни это делают пресса или радио.
В нашем обзоре не будут также рассматриваться
история образования, европейские университеты,
мусульманские медресе, китайские «академии» (шуюань) и, конечно,
многие типы школ, которые можно найти в мире. Эти
учреждения были, конечно, центральными в процессе
передачи информации. Тем не менее их главной задачей была
скорее передача культурных традиций (с «культурным
воспроизведением», как это называют социологи), чем
стремление к изменениям. Исключениями из
пра вила являют ся
высшие школы (колледжи), в которых учили математике,
естественным наукам и технологиям. К ним относятся
Грешэм колледж в Лондоне, основанный в конце XVI в.,
Морская, Инженерная и Артиллерийская академии в
Санкт-Петербурге, учрежденные Петром I, а также
Инженерная школа, открытая в Стамбуле в 1734 г.
В наши дни одной из главных функций учреждений
высшего
образования считаются интеллектуа льные
нововведе ния, от со и с к ат е л е й более высоких степеней
обычно ожидают «вклада в
науку».
Но на заре Нового
вр еме ни
120

ИНФОРМАЦИЯ И СПОСОБЫ ЕЕ ПЕРЕДАЧИ
во всех частях мира бытовало предположение, что
наиболее важные открытия уже были сделаны, так что даже
высшие учебные заведения должны сосредоточиться на
передаче информации, а не на ее поиске. Также было
при нято
считать, что мнения и толкования великих
ученых
и
философов прошлого не могли быть опровергнуты
последующими поколениями
-
они даже не могут сравниться с
ними по своим знаниям, поэтому
в
за д а чу преподавателей
входило лишь изложение взглядов авторитетов науки
-
Аристотеля, Гиппократа, Авиценны, Фомы Аквинского,
Конфуция и других.
Были, конечно, и исключения из столь
безоговорочного принятия интеллектуальных авторитетов. В XVI в. в
Европе традиции были поколеблены такими
университетскими преподавателями,
как
Парацельс (в медицине) и
Пьер де ла Раме (Рамус) (в логике и
риторике). В начале
Нового времени произошла
так на зыва емая «нау чна я
революция» (см.
гл.
8), связанная с отрицанием
интеллектуальных авторитетов, выраженном
в надписи на гербе
Лондонского королевского общества «Никому на слово»
(«Nullius in verba»)-, на эту же тему написал наиболее
четкое разъяснение
английский философ Джон Локк
В этот период
в Китае также наблюдалось нечто
похожее на протест против ортодоксальности (совпадение
по времени
-
случайное). В XVI в. китайский ученый Ли
Чжи осудил конфуцианство; в то же время, около 1600 г.,
экзаменационные работы кандидатов на
государственные посты стали менее консервативными.
В перв ые годы
правления династии Цин продолжала проявляться
тенденция подвергать сомнению традиционные идеи. Но с
конца XVII в.
на правлен и я интеллектуального развития
в
Европе и Китае расходятся. Правители Маньчжурской
династии восстановили интеллектуальную
ортодоксальность. В исламском мире приверженцы суфизма
восста ли
против того, что мы могли бы назвать «схоластикой»
формального обучения в медресе.
На основе выбора указанных особых территорий с
наиболее быстрыми изменениями, в данной главе
рассматриваются шесть основных тем
-
архивы, библиотеки,
справочная литература, популярная литература, цензура
и почтовая
служба.
АРХИВЫ
Правительства всегда, начиная со времени древних
ассирийцев, а может и раньше, были заинтересованы в
сборе и хранении информации о подданных. Документы
(в основном
свитки), составленные
сравнитель но
небольшой средневековой монархией
-
королевством Англия,
заполнили впечатляющее количество полок в
Государственном архиве в Лондоне. Однако с усилением
централизации управления в начале Нового времени
европейским правительствам требовалось знать намного больше
о жизни подданных, чем в средние века. Должностные лица
Церкви и государства начали понимать пользу переписи
населения и других социальных обследований для
управления. Для местных осведомителей, в первую очередь
приходских священников или гражданских служащих,
выпускались опросные листы. В них надо было указывать,
усердно ли прихожане исповедовались и причащались,
отмечать состояние церковных зданий, количество
деревьев в провинции, качество земель и так далее. Очень
важно было знать не только количество людей, живших в
определенной местности, но и сколько взрослых мужчин
пригодны для военной службы, сколько ртов надо
накормить в
случае голода и т.п. Следовательно, начали собирать
данные о рождениях, свадьбах и смертях, и
государственная перепись населения стала обычным делом.
Получаемые сведения стали занимать всё большие
объемы, и возникла необходимость устройства специального
места для их
хранения
-
архивов со специальными
хранителями, профессиональными архивистами. В XVI и XVII вв.
было основано или по крайней мере реорганизовано
большое число архивов во Флоренции, Венеции, Риме, Париже,
Лондоне. В них произвели инвентаризацию и индексацию,
чтобы без задержки можно было найти запрашиваемую
информацию. Среди пап римских
-
противников
Реформации
-
Пий IV, Григорий XIII и Павел V проявили особый
интерес к архивам Ватикана. В Британии король Яков I ввел
должность Хранителя государственных документов. Во
Франции генеральный контролер (министр) финансов
Людовика XIV Жан-Батист Кольбер настаивал на
инвентаризации с тарых архивов ,
а также на сборе новых сведений.
Эти архивы были созданы не для удобства историков
(хотя официальные историки того времени иногда
получали доступ
в них). Они существовали ради
администраторов. Только после Французской революции был
провоз гла шен пр инц ип доступности архивов для всех , что
сделало 1789 г.
поворотным пунктом
в этой сфере.
По сравнению с тем, что было в Китае, все эти
западные усовершенствования архивного дела (кроме
публичной доступности) не особенно впечатляют. В Китае
перепись населения уже давно была инструментом
управления (первая известная перепись прошла во 2 г. н.э .) .
Попытки администрации контролировать
хозяйственную жизнь привели к тому, что были зарегистрированы
купцы и лодки. Полиция и налоговые записи не были
новшеством в начале Нового времени. Официальная история
основывалась на официальных записях, которые также
велись долгое время,
-
уже в VII в. было основано
Управление историографии. Интересно отметить, что за
поколение или два до того, как на Западе начали создавать
архивы, в Китае правительство тоже озаботилось
проблемой перемещения своих записей в новое здание. В 1492 г.
главный секретарь (первый министр) предложил
построить специальное здание для этих целей, и в 1530-х гг.
строительство здания Имперских исторических архивов
действительно было завершено.
Официальные записи в ыпол ня ли
ва жную функцию в
управлении трех великих мусульманских империй этого
периода
-
Османов, Сефевидов и Моголов. Финансовая
эффективность Османской империи, например, зависела
от доходов от земли и от поступления налогов, поэтому не
удивительно,
что
примерно каждые 30 лет
производили
межевание земли и начиная с XV в. данные хранили
в
деф-
терхане (архиве) в Стамбуле, а та кже для сбора налогов
были записаны имена всех
взрослых
жителей. Точно так
же военная дееспособность империи зависела от
сохранности
списков личного солдатского состава.
Тысячи
реестров
начала Нового времени до сих
пор хранятся
в
стамбульских архивах, в них есть оглавления и цветные
шелковые закладки, облегчающие поиски.
Султаны, как и
их западные и китайские коллеги, поощряли
официальные
исторические записи; в
середине XVI в.
Сулейман I
учредил должность придворного историка (сехнамеси).
В империи Великих Моголов в конце XVI в. был
составлен «Айн-и Акбари»
-
справочник о ценах и заработках в
имперских ведомствах, об урожаях, годовых доходах,
собираемых налогах, дарственных актах на землю, числе
вооруженных мужчин и тд. в разных частях империи.
В Европе пионерами в создании архивов были города-
государства, такие как Флоренция и Венеция, но
необходимо обратить внимание на связь
ме жду возникновением
подобных хранилищ информации и возвышением
империй. Филипп II, правитель огромной империи, был прозван
своими подданными «королем бумаг» за свою страсть
к
выпуску множества документов с целью больше узнать
и
контролировать
жизнь своих подданных, но этот эпитет
также подходит и китайскому императору, и османскому
султану. В империи инков, в Перу также был официальный
архивист (киллкакамайюк).
121

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
БИБЛИОТЕКИ
В архивах хранилась в основном конфиденциальная
информация, доступная очень немногим
государственным служащим.
В то время информация стала доступна для
более широкой публики, прежде всего в библиотеках,
гл авны м
образом в публичных библиотеках или частных
колле кция х, к
которым в результате некоторых мер был
открыт доступ публики.
В эпоху Возрождения в Италии публичная
библиотека была важным
институтом еще до изобретения
печати, а после начала книгопечатания остро встал вопрос
о хранилищах для книг. Кардинал Бессарион оставил
свои книги
городу Венеции, чтобы ускорить создание
общедоступной библиотеки, хотя библиотека Сан-Марко
была открыта только в 1537 г. Библиотека Лауренциана во
Флоренции, назван на я в чес т ь Лоренцо Медичи, была
открыта в 1571 г.
Другая знамени тая библиотека
Амброзиана
в Милане была основана в начале XVII в.
архиепископом
Федерико Борромео. Несколько лет спустя английский
путешественник с удивлением отметил, что «она
открывает свои двери для всех приходящих и отъезжающих, и
позволяет им читать любую книгу, какая ему нравится».
Видимо, подобная практика была распространена еще
не очень
шир око.
По всей Европе в дополнение к университетским
библиотекам, которые начали появляться в позднем
средневековье, возникли королевские библиотеки, в которые
получили некоторый доступ и ученые. Имперская Хофбиб-
лиотек в Вене была основана в 1493 г., библиотека в
Эскориале
-
в 1557г.,в
Берлине
-
в 1661 г.
Остро встала
проблема переустройства библиотек, не только д ля того,
чтобы иметь возможность хранить больше книг, но и дать
доступ большему числу читателей. Королевская
библиотека в Париже стала широко доступна для публики в 1690-х гг.
и снова в 1730-х гг.
вскоре
после
переезда
в здание на
ул.
Ришелье. В конце XVIII в. стали
применять печатные
формуляры для читателей, бравших книги на дом. Однако
в
середине XVIII в. историк Эдуард Гиббон жаловался на
нехватку библиотек в Лондоне. В1697 г. известный ученый
Ричард Бентли предложил построить Королевскую
библиотеку, но лишь в 1753 г.
король Георг II передал свои
книги Британскому музею.
Учреждение библиотек и доступ в них публики были
в се -т ак и недостаточным условием,
чтобы сделать
информацию доступной. Необходимо было добиться
непрерывного потока новых поступлений. В 1537 г.
король
Франциск I повелел, чтобы копия каждой книги, напечатанной
во Франции, отсылалась в Королевскую библиотеку. Этой
практике король следовал и в конце XVI в. Томас Бодли
получил такую же привилегию для своей библиотеки,
основанной в Оксфорде в 1610 г.
(ныне Бодлианская
библиотека). В Стокгольме эта
привилегия
появилась в 1661 г., в
Берлине
-
в 1699 г. Тем не менее лишь немногие
библиотеки имели возможность регулярно и бесплатно получать
книги из книгопечатных центров.
По мере увеличения количества книг в библиотеках
все насущнее становилась проблема их каталогизации и
классификации. Известные ученые уделяли внимание
этой проблеме, и это было достаточно разумное действие,
учитывая влияние такой категорийной системы на
интеллектуальную жизнь. Знаменитый гуманист Бенито Ариас
Монтано разработал систему классификации для
известной библиотеки Филиппа II во дворце Эскориал. В Вене
iyro Блотиус затратил более 20 лет на составление
каталога имперской библиотеки. В Вольфенбюттеле в основу
системы классификации легла интеллектуальная схема
философа Готфрида Лейбница. Дальнейшим шагом к
расширению доступа к информации стало создание
напечатанных библиотечных каталогов, первый из которых
появился в Лейденской библиотеке в 1595 г. К 1688 г. печатный
каталог
Французской королевской библиотеки
составил 10 томов.
В Китае тоже были прекрасные библиотеки. Имперская
библиотека в Пекине была основана в 1238 г., кроме того,
по повелению правителей новой династии Цин были
построены еще четыре большие библиотеки. В конце XVIII в.
император Цяньлун разработал амбициозный проект
-
собрать книги и привезти
ихв
столицу. Каждая академия
тоже имела свою
библиотеку.
В исламском мире библиотеки, напротив, были
сравнительно небольшими, так как там практически
отсутствовало книгопечатание. Американский ученый
Маршалл Ходгсон (Marshall Hodgson) охарактеризовал
Османскую, Сефевидскую и Могольскую империи того
периода как «пороховые империи». Совершенно
справедливо их можно было назвать и «манускриптными
империями». Как и на средневековом Западе, рукописные
книги здесь были красиво написаны, некоторые
иллюстрированы. Каллиграфия высоко ценилась собирателями, а
работа переписчиков (<заррак, наккаги) была очень
почетна.
Книготорговцам отводились лучшие ряды на
огромных базарах в крупнейших городах, таких как
Стамбул, Фес или Каир. И все же из-за ручного производства
книги были очень дорогими. Только правители (к
примеру могольские императоры) или отдельные богатые
люди (чиновники высокого ранга) могли позволить себе
собирать книги в больших количествах. При мечетях
существовали публичные библиотеки, но в них
хранились только книги религиозного характера. Некоторые
европейцы прекрасно осознавали свое превосходство
в этой области над соседями и пытались произвести на
них впечатление. Когда посланец из Триполи посетил
двор Людовика XIV в 1704 г., его привели
в
Лувр, чтобы
показать королевскую типографию (как и посланнику
из Сиама в 1687 г.).
Очень переменчивая история книгопечатан ия в
Османской империи объясняется влиянием сил,
препятствовавших
развитию
этого
средства коммуникации.
В середине
XVI в.
королевский посол Ожье Гислен де
Бюсбек (Ogier Ghiselin de Busbecq) писал о том, что
турки считали
грехом
печатать
религиозные
книги. В
конце XVI в.
султан Мурад III разрешил продажу
нерелигиозных книг, напечатанных арабским шрифтом, но они
были привезены
и з Италии (где первая подобная книга
была напечатана еще в 1514 г.). Переписчики, чей статус и
средства к существованию ставились под угрозу новым
изобретением, делали все от них зависящее, чтобы
воспрепятствовать распространению книгопечатания. Это
сопротивление привлекло внимание некоторых западных
ученых ,
в том числе Генриха Ольденбургского, который
в качестве
секретаря Королевского общества
занимался средствами распространения информации. Его
объяснение было циничным и упрощенным, как раз в
стиле XVII столетия. «Вне всякого сомнения,
-
писал он
в 1659 г.,
-
Великий турок
-
враг просвещения своих
подданных, потому что он находит полезным для себя
управлять невежественными людьми. Но также он
продолжает запрещать книгопечатание, будучи убежденным,
что книги и образование, особенно университетское,
являются основными источниками внесения
смуты
в
ряды
христиан».
Первая турецкая типография появилась лишь в XVIII в. ,
через 200 лет после появления первой еврейской
типографии в Османской империи. Она появилась в правление
султана Ахмеда III (1703-1730 гг.) по инициативе
Ибрагима Мютеферрика, обращенного в ислам венгра. В то
время империя стала более открытой, чем ранее, для идей с
Запада (длилось это, правда, не очень долго). И все же книг
было напечатано мало, можно назвать только работы уче-
ного-чиновника Кятиба Челеби (в 1729 и 1733 гг.)
и
историка Наима (в 1734 г.) .
122

ИНФОРМАЦИЯ И СПОСОБЫ ЕЕ ПЕРЕДАЧИ
энциклопедии
Рассмотрение развития издания энциклопедий и
резюмирует, и символизируе т гла вные те мы этого обзора.
Конечно, энциклопедия была изобретена не в начале
Нового времени. Она составляла часть рукописной
средневековой культуры (не говоря уже о Древнем мире).
Книгопечатание, однако, сделало энциклопедии более
доступными
как раз в то время, когда появилась
необходимость искать ответы на множество вопросов в эпоху
информационного взрыва.
ВXVIв. в
Европе энциклопедии были невелики по
объему,
включали один-два тома; структурировались они по
темам, при этом основные категории обычно
соответствовали структуре научных дисциплин в университетах.
Примерами могут служить «De expetiendis rebus» Джорджио
Валлы (Giorgio Valla, 1501 г.) и «Энциклопедия» П. Скалиха
(1559 г.). Тематическая структура книг замедляла поиск, но
втоже
время давала возможность показать связи между
дисциплинами, различные ветви древа знаний, причем
намного яснее, чем это делают современные
энциклопедии. Трудно представить ученого, лихорадочно
листающего энциклопедию Скалиха в поисках ответа на вопрос.
С другой стороны, также невозможно представить себе
кого-нибудь (за исключением покойного английского
писателя Олдоса Хаксли), внимательно читающего
«Британскую энциклопедию» издания XX века. Теоретик в
вопросах коммуникаций Харольд Иннис {Harold Innis) однажды
отметил, «до какой степени энциклопедии могут разрывать
знания на части и
раскладывать
их по алфавитным ящикам».
В XVII и XVIII вв. энциклопедии появились в виде
многотомных трудов со статьями, расположенными в
алфавитном порядке, что соответствовало новому способу
пользования подобными книгами. Среди энциклопедий,
вышедших в XVII в., можно отметить
«Восточную библиотеку»
(1697 г.) д Эрбело, в которой был описан мусульманский
мир. Интересно, что издатель заранее извинялся за
расположение статей в алфавитном порядке, объясняя, что
«только кажется, что такой порядок создаст много
неудобств». В XVIII в. такое расположение было принято
окончательно, знаменитыми примерами тому служат
второе издание «Британской энциклопедии» (10 томов, 1777-
1784 гг.), «Энциклопедия», составленная Дидро и его
соавторами (35 томов, 1751-1777 гг.),
и «Лексикон» Цедлера
(64 тома, 1732-1750 гг.) .
В XVIII в. энциклопедии часто пересматривали
и
вносили в них изменения с учетом новой информации. Считалось
само собой разумеющимся, что знания
могут «устареть»
и что
самое позднее издание (или даже самая поздняя книга)
-
самое
хорошее. Отсюда возникла
потребность в новом
жанре
-
научном журнале. В 1665 г. в
Париже появился
«Журнал
ученых» («Journal des Savants»), в 1682 г. в Лейпциге
-
«Ученые ведомости» {<ActaEruditorum») и в 1684 г. в
Роттердаме
-
«Новости литературного мира» («Nouvelles de la
Republique deLettres»). Название последнего журнала
заключало в себе назначение жанра: в нем печатались некрологи
об ученых, интеллектуальные проекты и, прежде всего,
обзоры недавно вышедших книг.
Появление западных энциклопедий, как и учреждение
западных архивов, вряд ли произвело впечатление на
китайских ученых рассматриваемого времени
(предположим, что они об этом слышали). Китайская
энциклопедическая традиция восходит к III в. н.э . В XV в. 2000 авторов
составили энциклопедию из более 10 тыс. томов
-
«Великий справочник», издание которого было слишком
дорогостоящим, но он все же был доступен некоторым ученым.
Как и на Западе, подобные энциклопедии не были
готовыми справочниками (расположение статей по алфавиту в
Китае было немыслимым). Они представляли собой
цитаты, разделенные по темам; к основным категориям
относились небесные явления, география, характер и поведение
человека, искусства и науки, философия, политическая
экономия. В период 1500-1650 гг. трудно заметить
перемены. Правда, появились новые энциклопедии, такие как
«Душу Биан» {«Dushu Bian») Чан Хуана (1562-1577 гг.), но
ос но вн ые категории
и
функции остались прежними.
Император династии Цин поручил выполнить наиболее
грандиозный проект энциклопедического издания
-
напечатать, возможно, самую большую в мире книгу «Коллекция
картин и литературных произведений» (1726 г.). В ней
было более 750 тыс. страниц.
В Индии большая энциклопедия на санскрите была
создана по повелению раджи Тодермала, министра-ин -
дийца при правлении мусульманского императора Акбара.
В исламских странах тоже существовала культура
составления энциклопедий
-
такая
традиция восходит к X в. н .э .
Среди наиболее важных сборников начала Нового
времени мо ж но от мети ть работу аль-Ханафи (1524 г., на
персидском языке); энциклопедию, составленную в начале XVI в.
Ташкёпрю-заде (на арабском языке с переводом
на
турецкий язык сыном
автора); книгу Хаджи Халифа {HajiKhalifa)
«Рассеяние сомнений» {«Кагиф аз-зунин»),
на
арабском
языке
(около 1650 г.), которая содержала библиографию
всех известных составителю работ на арабском,
персидском и
турецком языках, а также
краткое
изложе ние
со дер жа ни я и заметки об авторах. В се э т и справочники
существовали только в рукописном виде. По
иронии судьбы
работа Хаджи Халифа наибольшее распространение
получила на западе, так как
д Эрбело позаимст вовал из нее
много
материалов для своей «Восточной библиотеки».
ПОПУЛЯРНАЯ ЛИТЕРАТУРА
При изучении истории информации нельзя
сосредоточиваться лиш ь на
архивах,
библиотеках и
энциклопедиях, так как в этом случае может появиться опасное
мнение, что
информация была доступна только чиновникам
и
ученым,
и нед ооцен ки информации, доступной для
остального населения. В самом начале Нового времени все
больше становятся доступными дешевые, написанные
простым языком книги. Такие книги, даже скорее
брошюры (в них часто было меньше 24 страниц), печатали в
Венеции и
других городах Италии в XVI в.,
в Англии,
Франции и Нидерландах
-
в XVII в.,
и на большей части
Европы
-
на
протяжении XVIII в. Эти книги, конечно же, более
всего были доступны
в
городах,
но
разносчики
распространяли их и в деревнях. В основном это было
развлекательное чтение -
стихи и
проза (особой популярностью
пользовались рыцарские романы). В других книгах
рассказывалось о жизни святых или же давалась
информация практического свойства (как написать, к примеру,
любовное письмо или вылечить заболевшую лошадь).
В XVII в., а может быть и раньше, массовыми тиражами
стали выходить календари, которые теперь больше
походили на энциклопедии, чем на ежегодники с
предсказанием погоды. Обычно в них включали информацию по
медицине, астрологии и сельскому хозяйству, а иногда и
наиболее важные даты мировой истории.
Другим важным достижением в развитии
общедоступных средств массовой информации в Европе стало
распространение печатных листовок с новостями и памфлетов.
Они доносили информацию о текущих событиях хотя бы
до какой-то части простых людей. Иногда такие новости
преподносились в виде баллад, которые можно было
распевать, поэтому ясно, что подобная информация не
ограничивалась кругом грамотных людей.
В XVI в. новости в основном доходили в виде
памфлетов, выпущенных по определенному поводу
-
будь-то
сражение, казнь или землетрясение. Памфлеты не исчезли и
в XVII в., но дополнились новым печатным
жанром
-
листовками, которые стали появляться регулярно, один-два
123

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
раза в неделю. В XVII в. наиболее важным центром, где
печатали листовки, по -видимому, стал Амстердам, причем
листовки
распространялись
не только на месте, но их
стали вывозить в
другие страны (тексты печатали на
английском и французском языках). Некоторые моралисты
критиковали эти издания за
потворство человеческому
любопытству, кто-то
-
за
разглашение политических
секр етов
и
поощрение обывателей к
критике действий
правителей, но экономический успех таких выпусков
был несомненным. К XVIII в. газета стала важным
институтом в Европе и Америке. Французский
путешественник, заметив, что в периодической прессе часто
перепечатывали памфлет Томаса Пейна «Здравый смысл»,
сказал: «Без газет американская революция никогда не
добилась бы успеха».
В западной части Азии ничего подобного не было
практически до XIX в. (официальный османский
правительственный вестник появился в 1831 г., а
первая частная
газета -
лишь в 1840 г.) . Хотя кофейни (которые следует
рассматривать ка к
информационные центры)
-
типично
восточные заведения, появившиеся в Европе в XVII в.,
сотрудничество между кофейнями и газетами следует
считать сугубо западным феноменом. В Османской империи
существовала популярная литература; как в городах, так и
в
деревнях широко распространялись календари,
эпические поэмы и книги на религиозные сюжеты, но
по-прежнему это были рукописные издания. В империи Моголов
рукописные «Придворные новости» («Ахбарат»)
передавались от одного базара к другому благодаря в основном
банкирам, перевозившим их.
В Восточной Азии в это время появились печатные
популярные издания. В Китае ученые давно признали, что
система письма, основанная на идеограммах, а не на
алфавите, препятствует широкому распространению
грамотности; они понимали, что простые люди не могли
позволить своим детям ходить в школу несколько лет, а
выучить хотя бы 2000 иероглифов быстрее было невозможно.
Тем не менее с недавних пор историки стали признавать
факт распространения «рудиментарной грамотности» во
времена поздней династии Мин и династии Цин, другими
словами
-
освоения
сравнительно
небольшого числа
иероглифов. В 1570-х гг. появились довольно дешевые
издания, получили развитие некоторые виды популярной
литературы, включая и научную,
-
энциклопедии и
руководства по каллиграфии, книги об обрядах и по
астрологии. Такие книги, как
«Литературные сборники» и «Кн иг и
для женщин о благочестии» были составлены специально
для женской аудитории.
Также отмечалось, что издержки на печатание книг в
Китае были ниже, чем в
Европе (благодаря преобладанию
одного языка), так что готовая продукция была дешевле и
потому доступнее большему числу людей. Итальянский
иезуит Матео Риччи провел очень много времени в
Пекине, поэтому он мог со знанием дела сравнивать эту страну
с Европой, отмечая, что «очень большое количество книг
находится в обращении» в Кита е XVI в. и
«продаются они
по смехотворно низким ценам».
В Корее популярная литература стала появляться в
достаточном количестве после изобретения в XIII в.
стандартных заменяемых литер, и в XV в.
-
письме нности на
основе
алфавита (хан-гул). В Японии развитие популярной
литературы началось в конце XVII в. с появлением письма
кана-зоми (капа
-
яп онс кая слоговая
азбука из 73 знаков).
В это
время
появились
буклеты, напечатанные не на
ки та йск ом язы ке, котор ым
пользовалась
образованная
элита, а с применением катакана, простого слогового
письма. Эти буклеты включали календари,
а также
руководства
«как ста ть бога тым» (так называемое «Евангелие
миллионеров»). Эти брошюры можно было не только
купить, но и
брать на дом; он и не только продавались
в магазинах, но и
распространялись разносчиками.
ЦЕНЗУРА
На заре Нового времени церковные и политические
власти не выражали большой радости по поводу все
возраставшей доступности книг. Им, очевидно, труднее
становилось осуществлять контроль при более широком
распространении информации, как географическом, так и
социальном. В Европе изобретение книгопечатания
подрывало так называемую (с некоторым преувеличением)
«информационную монополию» средневековой Церкви.
Миряне, получив возможность читать Библию на родном
языке, с та ли задавать неудобные вопросы о
вере.
Благодаря печатному слову больше нельзя было замалчивать идеи
Мартина Лютера, как в свое время
замалчивали идеи
средневековых еретиков Яна iyca и Джона Уиклифа.
Нужно было что-то
пред прин имат ь.
В середине
XVI в. католическая
церко вь
нашла
решение, утвердив так называемый Список запрещенных
книг
(«Index Librorum Prohibitorum^)
-
печатный каталог
названий книг (в алфавитном порядке, согласно самым
последним принципам информационной подачи материала),
запрещенных для чтения верующими, поскольку они были
осуждены как еретические, либо аморальные (к примеру
«Декамерон» Боккаччо и «Государь» Макиавелли). Начиная
с этого
времени церковные цензоры прочитывали каждую
книгу, прежде чем допустить ее к печати. Инквизицию
очень
интересовал вопрос,
какие книги читают люди,
подозреваемые
в
ереси.
Государство, как и Церковь, предпринимало попытки
держать под контролем опасные новые
средства
коммуникации. Например, в Англии времен Елизаветы I типографии
были сосредоточены в трех городах (Лондоне, Оксфорде и
Кембридже), чтобы легче было осуществлять эффективный
надзор. Подобное происходило и в о
Франции Людовика
XTV, когда его министр Жан-Батист Кольбер попытался
сосредоточить
печать в
руках нескольких человек В этой
стране не существовало светского списка запрещенных книг, но
все же кн иг и, пр из на нн ые «бунтарскими» или
еретическими, часто
публично сжигали. Владельцам типографий было
предписано представлять книги властям для одобрения,
прежде чем начать их печатать .
Несмотря на знаменитый
призыв Джона Милтона к свободе прессы в 1643 г.,
британское правительство продолжало осуществлять цензуру
вплоть до 1695 г. Во Франции было две системы
государственной цензуры
-
одна управлялась канцлером, другая
-
генерал-лейтенантом полиции.
Существовало несколько способов избежать
цензуры.
Книги можно было напечатать в одной стране (например
в
Швейцарии или Голландской республике), а потом
тайно перевезти
в
другую. Такие опасные книги, как
«Богословско-политический трактат» Спинозы можно было
напечатать без указания имени автора и издателя. Можно было
указать фиктивное место издания, напечатав книгу в
подпольной типографии. Запрещенные книги могли
распространяться в списках («самиздат» раннего Нового времени).
Авторы могли прибегать к иллюзиям и аллегориям в
надежде, что цензоры не уловят сути. Риск был велик, а
вероятность разоблачения, по-видимому, невелика. Во всяком
случае, нелегальная литература бьша широко
распространена, особенно в XVIII в.
Беспокойство официальных властей по поводу
распространения бунтарской, богохульной и еретической
литературы проявлялось не только в
Европе. «Список
запрещенных книг» и инквизиция действовали в Мексике, Перу и
Бразилии. В исламском мире страх проявления ереси лежал в
основе
сопротивления книгопечатанию и распространению
западного учения. Значимым был тот факт, что Мурад III
разрешил ввозить в Османскую империю только книги
нерелигиозного содержания. Разговоры и рукописные тексты
также были предметом цензуры
-
турецкого поэта Нефи
казнили в 1635 г. за высмеивание
пра вител ьств а.
124

ИНФОРМАЦИЯ И СПОСОБЫ ЕЕ ПЕРЕДАЧИ
В Восточной Азии причины для контроля были скорее
политическими, чем религиозными. В Китае большая часть
информации предназначалась только для чино вников-м ан-
даринов. Официальная газета (которую печатали после
1640 г. на
прессе
с
наборных литер) была доступна только
им. Энциклопедии составляли прежде
всего
ради
государственных служащих
и
студентов, сдававших экзамен на
должность правительственного
чиновника. Начиная с
середины XVII в., цензура произведений литературы становится
оче нь строгой. Это было вызвано тем, что н ов ая династия
«иноземных» (маньчжурских) императоров чувствовала
себя не очень уверенно. Цензура в крайней форме
проявилась в так называемой «литературной инквизиции» в
правление императора Цяньлуна (1736-1796 гг.), когда более
10 тыс. книг было запрещено
и свыше 2 тыс.
-
уничтожено.
В Японии информацию стали контролировать
намного строже после 1640 г., когда страна была официально
закрыта от остального мира из-за опасений
распространения христианства. С этого времени западные гости
(которых фактически держали взаперти на о. Десима)
по л уч а ли ми ниму м информации о стране,
а японцам стали
недоступны западные знания (известные как *Рангаку», т.е.
«Голландские знания»). Был запрещен ввоз иностранных
книг, в
которых рассказывалось
о
христ ианст ве
или
затрагивались военные
вопросы.
Начиная с 1680-х гг. стали
подвергать цензуре и китайские книги.
Ограничения
начали ослабевать после 1720 г.,
и
вскоре проявился
явный
интерес (по крайней мере у небольшой группы ученых)
к западной науке. Японское «открытие Европы» (вернее,
«повторное открытие») произошло задолго до прибытия
американских кораблей в 1850-х гг.
ПОЧТОВАЯ СЛУЖБА
После обсуждения проблемы цензуры может
возникнуть ложное впечатление, что правительства
только и
делали, что
стремились ограничить распространение
информации. На деле они также способствовали ее
распространению, улучшая старые дороги и строя новые,
организуя работу почтовой службы. В Европе XVI в.
развитие почтовой службы (под этим подразумевается
организация доставки писем) было тесно связано с одной лишь
семьей Таксис, которая получила монопольное право на.
доставку почтовых отправлений в империи Габсбургов
в 1545 г. Их курьеры отправлялись круглосуточно через
определенные промежутки времени. Обычные курьеры
за 11 дней доставляли почту из Мадрида в Париж и за 12-
13 дней
-
из Мадрида в Неаполь. Специальная почта
доставлялась
гораздо быстрее. К примеру, известие о
массовой резне гугенотов католиками в Париже в ночь с 24 на
25 августа 1572 г.
(вдень Св. Варфоломея
-
«Варфоломее вская
ночь») достигло Мадрида всего за 3 дня.
Быстрая передача новостей была преимущественно
заботой правительства, поэтому не удивительно,
ч то оно было
озаб очен о
поддержанием старых
и
строительством новых
дорог.
В начале XVII в. во
Франции с этой целью была
введена новая официальная должность Главного дорожного
смотрителя. Почтовой службой, организованной
первоначально для нужд государства, вскоре все шире стали
пользоваться
купцы
и
другие
ча ст ные лица. Международная
торговля зависела от
регулярного обмена письмами со
сведениями о поставках, спросе
и ценах в
разных частях Европы.
В XVII в. письма становились все более важным средством
общения между учеными европейских стран; они могли
узнавать о текущих исследованиях и новых открытиях до
появления информации в печати; письма тем самым
сп ос об ст во ва ли созд анию так на зыва емог о «Содружества
знаний» («Республика Литтерарум»). Французский ученый
Марен Мерсенн (в Париже) и ученый Ольденбург (в
Лондоне) находились в центре сети научных коммуникаций, в
основном связанной письмами (После Мерсенна остались
11 томов писем, изданных в 1932-1970 гг.
-
Прим. ред.) .
В Османской империи то же была
хорошо
орга низова нна я
государственная
почтовая
служба (мензиль или
улак). На главных дорогах были станции, на
которых
всегда были готовы свежие лошади для курьеров (курьеры к
тому же имели право реквизировать лошадей в случае
необходимости). Известие о смерти Мехмеда II (1481 г.)
достигло Баязида II в Амасье за 8 дней. В империи Моголов
также была
организована официальная почтовая система.
Служба доставки почты в Китае зародилась в XIII в., этому,
несомненно, способствовало отсутствие внутренних
границ в империи. В Японии новая династия сегунов
Токугава усовершенствовала систему главных дорог,
организовала постоянные почтовые станции, особенно на пути из
Эдо в Осаку. Правда, для максимально быстрой передачи
информации о ценах брокеры денежных рынков в Осаке
использовали костры, флаги и почтовых голубей (голубей
в тех же целях использовал в XV в. Жак Кёр, известный
французский купец).
НАГЛЯДНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
В этой главе в основном говорилось о рукописном или
печатном слове. Но в этот
пе риод
также стала
широко
распространенной наглядная информация от книжных
иллюстраций до карт. Напечатанный образ был столь же важен,
как и напечатанный текст. Иллюстрации к европейским
трактатам по
ас т р о н о м и и (например, «Об обращениях небесных
сфер» Николая Коперника) или анатомии («О строении
человеческого тела» Андреаса Везалия) и, конечно же, по
ботанике (многочисленные книги отравах)
преподносили информацию намного лучше,
чем текст.
Многочисленные иллюстрации выгодно отличали энциклопедии в
XVIII в.
-
особенно знаменитую «Энциклопедию»
-
от всех
предшествующих изданий. Развитие картографии в
Европе можно проследить, сравнивая атласы Меркатора (1585-
1595 гг.), Блау (1662 г.)
и Д Анвиля (1737-1780 гг.) .
Карты и иллюстрированные книги были, конечно же,
известны и в
других частях света. Карта Китая в атласе
нидерландских картографов-издателей Блау была взята из
китайского атласа, привезенного итальянским иезуитом
Мартино Мартини; «Большой атлас» Блау был переведен
на
турецкий язык около 1685 г.
Среди наиболее извес тн ых
неевропейских карт можно выделить созданные в 1513 и
1528 гг .
турецким адмиралом Пири Рейсом, включавшие
информацию об Америке; привезенную из Китая
итальянским иезуитом Матео Риччи напечатанную в 1602 г.
ка рту
ми ра,
в
центре которой было «Срединное царство»;
наконец, карту перуанца 1уамана Пома де Айала, на которой в
центре мира находился Куско. XVII в. в Китае был важной
эпохой в истории географии
-
эпохой Чжан Сиэ (его
интересы были сосредоточены на Юго-Восточной Азии)
и Сю Хончжу (он изучал сам Китай).
Картография
-
еще одна область в истории Запада, где
наиболее наглядно прослеживаются давние традиции.
То же можно сказать об иллюстрированных книгах,
старой традиции в Китае, где книгопечатание развилось
значительно раньше,
чем в
Европе. Начало XVII в., по мнению
историков, ознаменовалось «прогрессом в области
практических знаний». Были опубликованы важные трактаты
по механике, медицине, ботанике, сельскому хозяйству
(например,«Тянгон каивн» в 1637 г.). Во всех этих работах
важную роль играли гравюры. В XVII в. в Китае и Японии
получили развитие цветные гравюры на дереве, и тем
самым повысилась эффективность передачи информации.
В мусульманском мире, несмотря на знаменитое
утверждение пророка Мухаммеда, что «все те , кт о изображают
человека, попадут в ад», при дворах правителей расцветало
искусство миниатюры; иллюстрации прославляли деяния
125

ТЕМАТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ
правителей,
и
примером может служить «Шахнаме» («Книга
о царях»), завершенная в правление иранского шаха Тахмаспа.
В империи Моголов художники также изображали
растения, животных и сцены из повседневной жизни.
Вопросы статистики ну жд ают ся
в более детальном
исследовании. Во вс ех
трех империях
-
Османской, Могольской
и Китайской
-
широко использовали количественную
информацию. Однако именно в Европе с течением времени
прослеживается
все более четкая тенденция представлять
информацию в цифрах
-
начиная от цен и кончая
звездными таблицами. В XVII в.
впервые начали производить
систематические демографические оценки численности
населения всего мира (от Исаака Воссиуса до Бенедетто Риччоли),
отдельного города (Уильям Петти на примере Лондона),
а также
уровня смертности (расчеты астронома Эдмунда
Галлея по информации о городе Бреслау). Такое отношение к
количественной информации отражало и развитие
естественных наук, и развитие централизованного государства
(англ.
-
стейт) (англичане назвали числовую информацию
вполне подходящим словом
-
«статистика»).
Нельзя забывать и о других формах наглядной
информации. В начале Нового времени в Европе появились
нов ые
учреждения
и места, в
которых нак аплив алась и из
ко т ор ы х распространялась
такая
информация. К ним
относятся анатомические театры, ботанические сады,
клиники, лаборатории, астрономические обсерватории,
му з е и («Кабинеты чудес», или помеще ни я с коллекциями, в
которые помещали все -
от
ракушек до монет). Ко всему
этому можно добавить и новые приборы для получения и
регистрации информации
-
земные и небесные
глобусы,
телескоп и
микроскоп.
Астрономия, в частности, развивалась не только в
Европе. В 1577 г. в Галатие была основана Османская
обсерватория (правда, через три года ее разрушили янычары,
считавшие изучение звезд вмешательством в дела Божьи).
В Индии в начале XVIII в.
раджпутский правитель Джай
Сингх II основал не менее пяти обсерваторий. В Китае
чиновники-мандарины проявляли (вопреки собственной
традиции астрономических исследований, а, может быть,
и благодаря ей,
-
в П е ки н е существовало имперское
астрономическое управление) значительный интерес к
изучению астрономии западными методами, информацию о
которых им сообщили иезуиты-миссионеры. Но еще
отметим, что изменения прои сх од ил и быстрее на Западе.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Пример распространения астрономических знаний
иезуитами
-
это одна из многих иллюстраций тенденции,
характерной для рассматриваемого периода, к обмену
информацией на межконтинентальном (или, как сказал бы
Мак-Нейл, всемирном) уровне. Среди непредвиденных
последствий столкновений различных цивилизаций
(рассмотренных в гл. 9) было распространение
информации о «других».
Не следует полагать, что все культуры были одинаково
заинтересованы в подобной информации. Одни
оставались
равнодушными,
как китайцы, которые в Нов ое вре мя
проявляли
меньше
интереса к морс ки м исследованиям,
чем в XV в. Они вежливо выслушивали рассказы
христианских миссионеров о Западе, но не торопились
расширять свои познания. Были даже попытки сопротивления
вторжению чужеземной информации, особенно в Японии,
где жителям запрещалось ездить за
границу,
а
страна была
праюпчески закрыта для иностранцев после
крупнейше го
крестьянского Симабарского (на п-ове
Симабара, близ
г. Нагасаки.
-
Прим. ред.)
восстания в 1637 г.
(в нем
обвинили португальцев).
Втоже
время наблюдался и энтузиазм в изучении других
культур. Энциклопедия д Эрбело «Восточная библиотека»
(1697 г.) была западным трудом, целиком посвященным
информации о странах Востока. Благодаря гравюрам, о
западном искусстве (гл. 12 .3) узнали в Индии, Османской
империи, Китае, Японии, Мексике и Перу, в свою очередь
восточное искусство стало известно европейцам (мода на
«китайские безделушки» (франц. chinoiserie) в XVIII в.
является лишь одним из наиболее очевидных примеров).
Европейские правители старались при случае следовать
китайскому примеру
-
от экзаменов при приеме на
государственную службу (в Пруссии) до ритуала вспашки
зем ли
императором (в Австрии времен Иосифа II Габсбурга).
В XVII в.
турецкий писатель Кятиб Челеби писал о
христианах, предупреждая сограждан, какую
опасность они
представляют для империи,
а в XVIII в. османские
правители
проявляли все возрастающий интерес к западной технике
и технологиям
-
от печатн ых
прессов до ружей. В 1721 г.
Мехмед Саид был послан во Францию с заданием посетить
крепости
и
фабрики, а затем написать отчет об увиденном.
Даже правители Японии, которые старались оградить
страну от внешнего
мира,
в XVIII в.
проявили интерес
к
«Рстгаку»
(«Голландским знаниям», другими словами
-
к
европейской
науке). Таким образом, в начале Нового времени
существовали впечатляющие примеры созидательной роли
периферии, проникновения извне во многие культуры новой
информации, а иногда и новых
форм коммуникации.
Целесообразно закончить дан ну ю главу некоторыми
общими соображениями по поводу изменения места
информации в повседневной жизни в начале Нового
времени, а также попытаться
раскры ть
основные
различия в
этом отношении между Европой, Западной Азией,
Восточной Азией и Америкой.
Можно было бы начать с распространения разных
типов часов, что дало многим людям возможность знать
точное время. Это помогло создать сеть синхронных средств
коммуникации
-
почтовую службу, организованную
семьей Таксис, службу дилижансов, лодок и судов для каналов в
Голландии и тд.
-
все о ни отправлялись регулярно п о
отпечатанным
расписаниям.
Появление еженедельных и
ежедневных газет
-
еще одна иллюстрация
проникновения новых средств обмена информацией в повседневную
жизнь. Появилась также реклама
-
в виде афиш или
плакатов (знаменитые афиши с актерами
и
куртизанками в
Японии XVIII в.)
и заметок в газете.
Есть еще важная тема, которую следовало бы
рассмотреть более детально, хотя бы в рамках Европы; это -
секуляризация информации. Теоретик в вопросах
коммуникации Харольд Иннис вероятно преувеличивал, когда
говорил об «информационной монополии» средневековой
Церкви, но все же можно говорить по крайней мере об
информационной «гегемонии» в то время, когда
большинство библиотек были при монастырях, а в университетах
большая часть студентов и преподавателей были
духовными лицами. В России эта гегемония продолжалась до
конца XVII в.
-
95% книг из небольшого числа печатавшихся в
то время были религиозного содержания. Даже в
исламских
странах
и в Восточной Азии, где медресе были при
мечетях, а буд дийские монастыри являлись важными
учебными центрами,
не было такого
церковного давления на
средства информации.
В начале Нового времени гегемония Церкви стала
ослабевать, в некоторой степени уступая место гегемонии
государства: так было во Франции времен Людовика XIV и
в России при Петре I, когда возникли академии,
официальные типографии и журналы (в России до 1711 г. был
только один печатный станок для важных целей в царской
типографии рядом с Кремлем). К тому же, сравнение
ситуации в начале и конце рассматриваемого периода
показывает, что более важной была другая тенденция. Ее
можно представить как развитие рынка информации,
которая все чаще становилась товаром. Появление
объявлений в газетах в XVII в.
-
один из примеров этого важного
126

ИНФОРМАЦИЯ И СПОСОБЫ ЕЕ ПЕРЕДАЧИ
направления.
К концу века можно было даже найти
объявления о качествах товаров. Другой пример развития
рынка
-
конец монополии на печатное дело. В Британии,
например, прекращение в 1695 г.
срока действия
Лицензионного акта положило конец контролю за печатным делом
со стороны Компании книгоиздателей. В России контроль
прекратился
в XVIII в.
В начале Нового
вре мени
появился новый феномен
-
информационный посредник, или информационный
предприниматель. Самый известный из них -
Теофраст
Ренодо, основавший в 1631 г. парижские «Ведомости»
(«Gazette»),
а также
«Бюро адресов» («Bureau des addresses»)
-
издание, занимавшееся организацией встреч между
потенциальными покупателями и продавцами, нанимателями и
работниками и т.п. В Лондоне была похожая «Контора
публичных советов», основанная в 1657 г. В конце XVII в.
Эдвард Ллойд, владелец кафе в Лондоне (и предок
основателей страховой компании), специализировался
на информации о морских судах. Информационными
посредниками нескол ько иного пла на были региона льные
корреспонденты газет, в их число входили и те люди, что
следовали за армиями при военных компаниях, чтобы
первыми дать информацию о сражениях. В широком смысле
и издателей, особенно издателей газет и энциклопедий,
можно было назвать
покупателями
и
продавцами
информации. Следует назвать семью Эльзевиров из Лейдена,
которые заказали знаменитую серию
томов о
ведущих
державах
мира; Леерса из Роттердама, финансировавшего
издание «Исторического и критического словаря» Пьера
Бейля; Лонгмана из Лондона, крупнейшего акционера
«Cyclopaedia» Чемберса; Панкука из Парижа, купившего
права на выпуск «Энциклопедии» после выхода в свет
первого издания. Не случайно в XVII в. именно
Амстердам стал
ведущим интеллектуал ьным
и
коммерческим центром,
центром
печатного дела и новостей, торговли и финансов.
Его Фондовая биржа (построенная в 1609 г.) являет собой
яркий пример экономической важнос ти
информации.
К началу XVIII в. в Голландской республике появляются
литературные агенты
-
еще один тип информационного
предпринимателя, например, Шарль де ла Мотт в
Амстердаме или Проспер Маршан в Гааге.
Таким образом, сравнение Восточной Азии с Западом
выявляет контраст между бюрократической
организацией знаний в Китае и более предпринимательской
организацией в Европе, особенно четко проявившийся в XVIII в.
С одной стороны, проявлялась гегемония
государственного попечительства (Управления по историографии,
астрономии и тд. в
Китае), с другой,
-
гегемо ния
рыночных сил
(в Европе). Если издание французской «Энциклопедии»
было коммерческим предприятием, то китай ск ая
энциклопедия, предназначенная для помощи мандаринам
вих
работе, издавалась при попечительстве императора.
Европейский аналог китайской системы можно найти в России
времен Петра I, но даже в России книжный рынок
стал
более значимым во второй половине XVIII в.
Различные информационные и коммуникационные
системы были одновременно и выражением господствующих
ценностей в различных культурах,
и мощными средствами
культурного воспроизводства
-
хотя и не настолько
мощными, чтобы
предотвратить
изменения в течение этого
периода
и еще более быстрые изменения в XIX и XX вв.
БИБЛИОГРАФИЯ
DORE, R 1965. Education in Tokugawa Japan. London.
E1SENSTEIN, E . 1984. The Printing Revolution in Early Modem Europe.
Cambridge.
GRUZINSKI, S. 1990. La guerre des images. Paris.
HATTOX, R S. 1985. Coffee and Coffee-houses. Seattle.
IVINS, W. M. 1953. Prints and Visual Communication. Cambridge, Mass.
LANE, R 1962. Masters of the Japanese Print. London.
MCNEILL, W.H . 1986. Polyethnicity and National Unity in World History.
Toronto.
NEEDHAM, J. 1954-
.
Science and Civilization in China. Cambridge.
PEDERSEN, J. 1946. Den Arabiske Bog [The Arabic Book]. Copenhagen.

с
РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

12
ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
12.1
ЭКОНОМИКА И ОБЩЕСТВО
12.1.1
ЭКОНОМИКА И ОБЩЕСТВО В XVI-XVII ВЕКАХ
Анхелъ Гарсиа Санс
ДВА СТОЛЕТИЯ С ОЧЕНЬ РАЗНЫМИ ЗНАЧЕНИЯМИ
ДЛЯ РОЭВДЕНИЯ КАПИТАЛИЗМА
Имеется немного
исторических периодов,
значение
которых для развития капиталистической системы
вызывало бы столь ко
разногласий, чем период
с 1500 по 1700 г.
Следует признать, что эти споры были вполне
оправданны,
поскольку являлись не только необоснованным результатом
интеллектуального времяпрепровождения историков с их
склонностью к академическим дискуссиям. Причины
разногласий коренились в самом историческом материале,
сложном и разнородном, а потому открытом для
истолкований с весьма различных точек зрения, что в свою очередь
приводило к самым разнообразным оценкам.
Действительно, если мы
ограничим наше рассмотрение
одним лишь экономическим развитием, становится
ясным -
ик
настоящему времени это стало трюизмом,
-
что
на
протяжении XVI в.
страны Западной Европы пережили
период подъема, а 1500-е гг. были во многих отношениях
замечательным и даже блестящим столетием
-
«славным»
XVI в. В той же самой
перспективе XVII в.
выступает
нача лом
упадка,
что
совершенно очевидно по всем основным
экономическим показателям (население, цены, земельная
рента, торговля
и
тд.), и этот упадок в разное время и в
различной степени отразился на большинстве европейских
стран. В ряде случаев это означало большее количество
безработных в 1700 г. по сравнению с 1600 г. В других случаях
отмечался застой или более чем скромные темпы роста.
В очень немногих случаях это все же был период роста
(Голландия и Англия). Поэтому, когда говорят о 1600-х гг.,
обычно
используют словосочетание «кризис XVII в.», хотя с
недавних пор эту формулировку стали смягчать.
Пожалуй, наиболее красноречивыми показателями
того, насколько различный климат преобладал в том и
другом столетии, являются демографические данные. Между
1500 и 1600 гг . чис ле нн ос ть населения Западной Европы
(Пиренейский п-ов, Апеннинский п-ов, Франция,
Британские
острова, Нидерланды, Германия, Дания, Швейцария и
Скандинавия) выросла приблизительно на 13 мл н . че л .
-
с 58до71млн. чел.
(на 22,4%). Между тем с 1600 по 1700 г.
численность
возросла
лишь на 2 млн. чел.
(т.е.
на
2,8%), при
этом
рост численности происходил столь
неравномерно,
что
некоторые территории пережили демографический
подъем (Британские острова), тогда как население других
уменьшилось (например, на Пиренейском п-ове).
Но если, вместо того чтобы
принимать
за наш основной
критерий хозяйственное положение, мы обратимся к
качественным изменениям, т.е . к наиболее глубинным переменам
в экономической жизни, то выяснится, что 1600-е гг. были
куда более творческой и оригинальной эпохой, чем 1500-е гг.
С этой точки
зре ния
хозяйственный подъем XVI в. носит
экстенсивный и весьма традиционный характер, тогда как в
XVII в. зарождается новый тип колониализма, появляется
основанная на новых приемах система земледелия, возникает
новый тип промышленности, распространяющийся и на
сельские
территории, а также складывается новый тип
европейского экономического равновесия. Все это ложится в
основу развития капиталистической системы в следующих
веках -
и это
вопреки тому факту, что в целом экономические
показатели в XVII в. были менее впечатляющими, чем в XVI в.
В свете этого краткого сопоставления двух столетий
легко понять, что приводило к тем спорам, которым с
таким
энтузиазмом предавались в последние годы историки.
ЭКСПАНСИЯ В XVI В. И ФОРМИРОВАНИЕ
МИРОВОЙ ЭКОНОМИКИ
Западная Европа в центре
мировой экономической системы
ВXVIв.
произошло событие, значение которого трудно
переоценить, и по этой причине о нем следует сказать в
самом начале. Им была всемирная европейская экспансия.
Открытие Европой других миров, некоторых до той поры
полностью неизвестных (например, Америка и Океания),
131

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
было осуществлено португальцами
и испанцами, за
которыми последовали другие европейцы, стремившиеся
оспорить их права на новые приобретения. Этот процесс
начался около 1415 г. и
завершился около 1570 г.
Лидерами европейской экспансии были португальцы.
Стремясь найти иной путь на Восток, чем тог, что вел через
восточное Средиземноморье, изучили территории и
основали сеть
торговых факторий в стратегически важных
пунктах на побережье Западной Африки, откуда стали идти
потоки товаров, которые затем продавали в Лиссабоне.
Характерной чертой португальского колониализма было то, что
португальцы никогда не пытались захватить
внутренние
области африканского континента и поставить их под свой
административный контроль. Следует помнить, что
коло низация обширных территорий была не под силу
Португалии, на селе ние
которой в то время едва превышало 1 млн. чел .
Главным товар ом, обнаруженным португальцами в
Африке, было золото, но они также нашли там
зерновые хлеба,
сахар, раковины, шкуры животных, красители, слоновую
кость и, наконец, перец (в Бенине). Однако португальский
монарх не мог стать подлинным «королем перца», пока
португальские корабли не достигли Индии и не отразили
инспирированное венецианцами египетское
контрнаступление (Диу, 1509), после чего мореходство по Аравийскому
морю полностью оказалось под португальским контролем.
С этого времени Африка постепенно утратила для
португальцев свое значение и стала лишь транзитным пунктом
на пути к торговым факториям, основанным на южных
побережьях Азии. Тогда же начала разворачиваться и
португальская экспансия в Вест-Индии, началом которой стало
открытие португальцами Бразилии в 1500 г., американской
территории, которая попадала в пределы территории,
отведенной для Португалии по Тордесильясскому договору,
подписанному общими пиренейскими монархами в 1494 г.
и
делившему мир на два полушария: португальское и
испанское. Именно в
Бразилии португальцы во второй
половине XVI в. окончательно
перешли
к колониа льной
модели освоения территорий, занимая внутренние районы
и
эксплуатируя их аграрные ресурсы (сахарные
плантации), что привело к ввозу черных рабов, захваченных в
португальских факториях в Африке.
Испанцы (точнее кастильцы, т.е . подданные испанских
монархов, проживавших на территории королевства
Кастилии, в которое не входили Арагон, Каталония, Валенсия
и
Балеарские острова,
-
все они были частями
Арагонского королевства) включились в гонку открытия
нов ых
земель позднее португальцев, однако, на свое счастье, они
пове рил и
в планы
Христофора Колумба (илл. 31), ранее
отвергнутые португальцами,
и таким
образом открыли
Америку. Америка стала частью кор ол евс тв а Кастилии,
Карта 10. Колонии и основные торговые центры в Новом Свете в XVI и XVII вв. (поJ. De Vries, 1975)
132

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
а кастильцы приступили к завоеванию и колонизации
внутренних территорий, привнеся туда свойственную
Кастилии того времени модель социальной организации:
местное управление, основанное на кастильских < консехо»
(муниципальных советах), а также свои деньги, систему
налогообложения, университеты, судебную систему и
классовое деление общества, к которым были приспособлены
некоторые местные институты.
Особо следует подчеркнуть, что с началом
португальских и испанских колониальных захватов Европа
сделалась частью
мировой экономики
-
системы, совершенно
новой для европейцев, хотя сами по себе торговые
отношения с Восточной Азией существовали еще с древних
времен.
Без учета этого обстоятельства экономическое
развитие Европы начиная с XVI в. объяснению не
поддается. Обладая преимуществами своего неоспоримого
технического превосходства (наиболее очевидным примером
которого являются военные корабли), которое было
результатом долгой культурной традиции и особого образа
мышления, европейцы сумели получить в свое
распоряжение ресурсы других континентов: как люд ск ие (например,
туземцы, которых использовали на горных работах, или
африканские рабы, трудившиеся на амер ик а нс ки х
плантациях), так и материальные (драгоценные металлы,
пряности, красители, кофе, табак, чай, какао и т.п .) . Таким
образом начала складываться мировая экономическая система,
в
центре которой оказалась
Европа, ставшая
нервным
узлом всемирной коммуникационной сети (карты 10, 11).
Значение всех этих процессов хорошо
показывает тот
факт, что количество серебра, которое между 1500 и 1600 гг.
испанцы вывезли из Америки в Европу, было в пять раз
большим, чем прежние полные европейские запасы этого
металла, а количество золота троекратно превысило то, что
имелось ранее во всем Старом Свете. Некоторые
сельскохозяйственные культуры были перевезены из Америки в
Европу (самые важные из них
-
кукуруза, картофель,
помидоры, табак и фасоль) и из Европы в Америку (сахарный
тростник, виноград, некоторые зерновые, имевший
ара вий ско е
происхождение кофе, рис и тд.). Правда, некоторое
время после ввоза производство данных культур в
масштабах всей экономики оставалось еще незначительным
(например, картофеля и кукурузы в Европе). Происходил и
обмен животными: из Европы в Америку были завезены
лошади, мулы, овцы, козы, свиньи и домашняя птица;
единственным американским видом, распространившимся
в
сельском хозяйстве Европы, оказалась индюшка.
Европейцы также перемещали культуры из одной
колониальной тропической территории, находившейся под их
юрисдикцией, в другую (в Америку, Африку, Южную Азию
и
Океанию), так что было достигнуто своего рода
глобальное единообразие в экономическом использовании
растительных культур и животных.
Но наибольшее значение имело то, что основной
областью экономики стала колониальная торговля, при которой
в невиданных доселе размерах накапливался коммерческий
капитал. Различия в ценах и стоимости между
европейскими и колониальными рынками приносили порой
неслыханные прибыли, особенно в начале этого большого периода
колониальной экспансии. Позднее (с конца XVI в.)
относительное насыщение рынков и постепенное хозяйственное
сближение стран-метрополий и их колоний начали
выравнивать эту разницу между ценами покупок и цен ами продаж,
что заставило европейцев пересмотреть ассортимент
предлагаемых товаров и сосредоточиться на тех из них, которые
пользовались наибольшим спросом.
Расцвет колониальной торговли привел, помимо
прочего, к экономическому процветанию и богатству те
города, которые
были тесно связаны с
заморской торговлей.
Так было с Лиссабоном, Севильей, Антверпеном и позднее
-
уже в XVII в.
-
с
Амстердамом и Лондоном. Эти города
ст али
центром торгового капитализма, ведомого не только
местными купцами, но и деловыми людьми, имевшими
ко см оп ол и ти че ск ие хозя йств енны е интересы. Следует
отметить, что другой стороной медали было экономическое,
Карта 11. Колонии и основные торговые цен тры
в Азии в XVII вв. (по/ De Vries, 1975)
133

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
поли тич еско е и
культурное подчинение Европе обширных
колониальных территорий. Иногда это подчинение на
практике приводило
к почти
полному уничтожению
коренного населения, как то
случ ало сь
в
Америке, где
миллионы местных жителей погибали, не обладая
достаточным биологическим иммунитетом к заразным болезням,
завезенным европейцами, а также будучи истощенными
непосильной эксплуатацией. Хорошо известно, что
работорговля в Америке, где в XVI в. было продано 275 тыс.
черных африканских невольников, а в XVII - 1 млн. 340 тыс. чел.,
была вызвана возникшей у европейцев на американских
плантациях потребностью в рабочей силе.
Демографический рост и развитие городов
Как уже отмечалось, между 1500 и 1600 гг., население
Западной Европы выросло на 13 млн. чел.
-
с 58до71 млн. чел.
Такой демографический рост привел к невиданной ранее
плотности населения, которая вне всяких сомнений была
гор аздо
выше той, что
существовала
в
эпоху расцвета
средне вековой цивилизации.
Рост населения не был равномерным
на
протяжении
XVI а Он бы л наиболее интенсивен в
первой половине
столетия, тогда как во второй прослеживалась тенденция к
замедлению. Имелись, однако, исключения
-
например,
Италия, которая в первой половине XVI в. испытала сильнейший
демографический и экономический упадок, вызванный
войнами, которые постоянно велись на ее территории.
Территориальное распределение этого
демографического роста было довольно единообразным. Согласно
имеющимся данным (зачастую оценочным), он наблюдался
во всех странах. Франция была страной с наибольшей
численностью населения, которая возросла здесь с 16 до
18 млн. чел. В начале интересующего нас периода в
германских государствах проживало 13 млн. чел.,
к его
концу
их было уже 16 млн. Население Италии выросло с 11 до
13 млн. чел . Плотность населения Пиренейского п-ова
была сравнительно небольшой, но и здесь около 1600 г.
проживало 11 млн. чел., тогда как около 1500 г. было лишь
9 млн. жителей. Также
сравн итель но р едк о е население
Британских островов выросло
с 5до7млн.чел.
Демографический рост во многом был результатом
экономического
бума, который в это столетие успехов
и
удач переживала большая часть Европы, но при этом
он и сам являлся фактором, стимулировавшим
экономический рост, поскольку большая численность населения
означала больший потенциальный спрос
-
есл и
допустить, что
неравномерность в распределении
материальных благ не была чрезмерной,
-
а также большее
ко лич ест во
рабочей силы . Возможность
получить работу
означала, что люди могли вступать в брак в более молодом
возрасте, что в свою очередь означало некоторое
увеличение в среднем числа детей на одну брачную пару;
другими словами, коэффициент рождаемости возрастал. И
хотя показатель смертности вследствие естественных и
чрезвычайных причин (эпидемии, голод, войны)
оставался
примерно
на том же
уровне,
чтоив
предшествовавшие периоды, смертность
не могла перекрыть
абсолютного
пр ирос та, пр ои сходи вше го вследствие
большей ро жд ае мо ст и.
Это соотношение объясняет рост
населения, который был, как мы видели, напрямую
связан с экономическим подъемом.
Следует отметить, что колониальная экспансия
Европы не вызвала ощутимой убыли населения в Старом Свете.
Для середины XVI в. общее число живших на заморских
территориях европейцев, в том числе и тех, кто родился в
колониях от белых родителей, оценивается не более чем в
1 млн. чел. Существенная убыль населения вследствие
эмиграции
населения в колонии
будет наблюдаться лишь
в Новое время.
ВXVIв.
городское
насел ение
росло быстрее, чем
сельское. Этот факт показывает, что общий подъем XVI в. был
скорее городским, чем сельским феноменом, а город в
одноитоже
время был и его движущей силой, и его
катализатором. Это было столетие, когда развитие города
стимулировалось развитием промышленности и торговли,
находя естественную поддержку в сельскохозяйс твенн ом
производстве сельской округи.
Разумеется, нельзя не отметить и того, что
некоторые
города в это время
испытывали застой, а
демографический
рост в них был вес ьма скромен. Но это были исключения,
между тем как в ряде городов население удвоилось (в
Лиссабоне, Севилье, Неаполе, Палермо и Риме), а в некоторых
даже утроилось (в Антверпене, Лондоне и Амстердаме).
С демографической точки зрения рост городов
объясняется не столько меньшими показателями
смер тности
среди городского населения по сравнению с сельским,
сколько
феноменом миграции. Возможности найти
работу и улучшить условия существования, которые
предоставлял город, были чрезвычайно привлекательны для
окрестных крестьян, трудившихся на селе обычно в
крайне тяжелых усл овиях.
Но многие города
разрастались не только благодаря притоку окрестных крестьян.
Большое значение имело и переселение людей из
отдаленных местностей и даже из других стран. Это
происходило в тех городах, где существовало высоко
специализированное промышленное производство и
высокоразвитая торговля, придававшие городам подлинно
космополитический характер.
Сельское хозяйство и подъем земледелия
Хотя города были наиболее ярким примером
экономического роста в XVI в., сельские
территории не были
исключением в этой тенденции. Безусловно, без подъема
сельского хозяйства был бы невозможен и городской бум.
Подъем сельского хоз яйства
стимулировался
многими
факторами. Первостепенное значение имел рост
чис ле нно ст и населения, следствием кот ор ог о
стал больший
спрос
на
продукты питания и сырья для промышленной
переработки, а также увеличение
количества
рабочей
силы, которая могла быть занята на сельскохозяйственных
работах. Сыграла свою роль
и
происходившая
в
эту эпоху
«революция цен», сильнее всего
отразившаяся
на ценах
сельс кохозяйственной
продукции,
в том числе на ценах на
продовольственное зерно.
ВXVIв.
откр ытые
в колониях новые
растительные
культуры еще не играли важной роли
в подъеме сельского
хозяйства. В
ту пору они были
скорее предметом
любопытства и не имели особого экономического значения.
Положение стало меняться лишь в конце столетия, когда все
ш ире стал и выращива ть кукурузу.
Несмотря на отдельные свидетельства
интенсификации сельского хозяйства (регенерация земель для более
или менее интенсивного земледелия в долине р. По и в
Нидерландах; введение севооборота на некоторых
территориях вокруг городов), почти повсеместной в
течение 1500-х гг. оставалась экстенсивная модель
аграрного расширения,
т.е.
распашка и использование под
пастбища все более обширных земельных пространств, что
предполагало большее напряжение сил людей и рабочих
животных. Это позволяет прийти к выводу,
ч то основа
роста сельской экономики оставалась весьма
традиционной, хотя в некоторых плотно населенных областях с
идеальными географическими условиями (в
Нидерландах и Северной Италии) в период хозяйственного
оживления, последовавший после так называемого «кризиса
XIV в.», имел место некоторый прогресс в области
земледелия. Это оживление достигло своего апогея в XVI в.
Эти примеры внедрения интенсивных технологий, которые
134

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
всегда оставались исключениями вплоть до Нового
времени и применялись
на сравнительно небольших по
отношению к Европе в целом территориях,
в основном
объясняются местными природными условиями в
дополнение к факторам экономического и
социального характера. По своим достижениям в области
тех но ло ги и земледелия влажное Ат лан тич еск ое побережье
Европы заметно разнится
от
сухой Южной Европы, с ее
по необходимости более традиционной
земледельческой практикой. Необходимо постоянно иметь в виду
коренные географические различия этих двух
евр опей ских об ла ст ей
-
ведь по существу, с точки зрения
истории земледелия, существовала не одна, а множество
различных Европ.
Таким образом, если принять во внимание наиболее
распространенную модель роста, расширение
сельскохозяйственного производства являлось результатом
распашки ранее
не
обрабатывавшихся земель, что, по вполне
понятным причинам, приводило к снижению урожаев с
единицы площади. Новые земли использовались главным
образом для посева хлебных злаков. Эти злаки по своему
значению далеко опережали прочие культуры. Это
происходило вследствие увеличения в городах спроса на
основной продукт питания, а также потому, что цены на хлеб
росли быстрее, чем на пр очу ю сельскохозяйственную
продукцию. Но в некоторых областях увеличились и посевы
технических культур, что порой было связано с областной
специализацией (примером является производство в
тулузском регионе такого красителя, как вайда (листья
которой содержат индиго), которой торговали по всей
Европе
и в особенности на Пиренейском п-ове).
Подъем земледелия нередко вступал в противоречие со
скотоводством, особенно в некоторых областях,
традиционно специализировавшихся
на
разведении крупного
рогатого скота
(например в Дании, из которой в XVI в.
ежегодно экспортировалось около 50 тыс. голов). В
некоторых регионах преимущество «поля» перед «пастбищем»
переходило разумные границы. Это прекрасно
иллюстрирует опыт отгонного скотоводства кастильской Месты
(объединения крупных овцеводов): начиная с третьего
десятилетия XVI в. ко ли че ст во
принадлежавшего Месте
скота, который ежегодно перегонялся по издавна
определенным
маршрутам с зимних пастбищ на юге на летние
пастбища на севере полуострова, не у к л о н н о уменьшалось,
несмотря на все концессии, направленные
на
увековечивание использования выпасов этим объединением.
Понятно, что
сокращение пастбищ сильнее сказывалось на
количестве
предназначенного
на
продажу крупного
рогатого скота, чем на числе тягловых животных.
Расширение площадей обрабатываемых земе ль и
частичная
интенсификация сельскохозяйственного
производства не были достаточны, чтобы полностью обеспечить
Западную Европу продовольствием: возмож ност и
аграрных технологий того
времен и
были слишком
ограничен ными, ч тобы
прокормить
ее
растущее
население. По этой
причине европейский Запад никогда не мог обойтись без
ввоза
зерна из Восточной Европы: перевозимое с
Балтий ско го
мо р я чер ез прол ив Зунд (Эресунн), оно
предназначалось главным
образом для Нидерландов, Британских
островов и Северной Франции. Во второй половине
столетия
им по рт зерна
с Балтики сделался обычным и для
стран Южной Европы.
В последних десятилетиях XVI в. экстенсивная модель
роста сельской экономики почти повсеместно достигла
предела своих возможностей. Снижение урожаев по мере
включения в обработку менее пригодных земель ве л о к
росту производственных затрат, а по мере роста спроса
стала
расти и земельная рента.
Все это, наряду с
социальными
факторами, о которых речь пойдет ниже, показывает,
что в последние десятилетия века экстенсивная модель все
менее
оправдывала себя.
Промышленность
В условиях растущего спроса и роста цен не мог не
расширить свое производство и промышленный сектор,
обрабатывавший сырье.
Промышленная деятельность оставалась
организованной на традиционный лад, типичный для исторического
периода, который предшествовал «промышленному
перевороту», т.е. до того, как
современная промышленность
п ри ве ла к появлению вполне
развившейся системе
капиталистических отношений. В XVI в.
промышленная
или
прои звод ств енна я дея те льн ос ть распространялась почти
повсюду.
Региональная специализация наблюдалась редко и была
заметной лишь на некоторых территориях или регионах
(ее примером являются текстильное производство в
Нидерландах и городская сеть Северной Италии). Почти в каждом
городе, в котором в основном была сосредоточена
промышленность, можно было найти ремесленников любой
специальности. Более того, если исключить некоторые сферы
деятельности, требовавшие значительных капиталовложений
(например кораблестроение или торное дело), основными
производственными единицами являлись семейные
мастерские (главным образом сосредоточенные в городских
центрах, однако на некоторых территориях, таких как
Нидерланды или Южная Англия, имевшиеся и в сельских местностях).
Такие мастерские принадлежали отдельным ремесленникам,
в них трудились члены их семей, порой вместе с другими
работниками (учениками, подмастерьями или
квалиф ициров анными рабочими, работавшими по найму). Это
рассредоточение основных
производственных единиц не
препятствовало тому, что многие из них, когда речь
шла о заказах и
материальных средствах,
зависели о т
крупных
производителей или
торговцев (или дельцов-торговцев), поручавших
работу владельцам таких мастерских и иногда авансом
снабжавших тех деньгами, необходимыми материалами и даже
некоторыми орудиями труда. Данная модель организации
известна историкам как Veriagssystem (<фертгссистем, т.е.
система
оборотного капитала) или рассеянная мануфактура,
и возникла она в последние столетия средних веков При этом
технологическая сторона производственного процесса
регулировалась строгими предписаниями цехов (гильдий).
ВXVIв.в
промышленности продолжали использовать
традиционные источники энергии. Значительный
прогресс, однако, был достигнут в производстве железа и
стали, где распространились доменные печи, которые с
конца XV в. были известны только в Северной Европе, а также
гидравлический копёр (падающий молот) и
гидравлический молот
-
устройства, приводившиеся в действие
силой воды и использовавшиеся для уменьшения сечения
железных прутьев. Эти технические новшества помогли
значительно снизить производственные расходы и косвенно
способствовали п о вы ш е н и ю спроса на металлические
изделия. В то же время развитие металлургии сдерживалось
все более заметной нехваткой дерева, бывшего тогда
единственным реальным топливом, хотя в Англии для
кузнечных горнов уже начинали использовать каменный уголь.
Еще одним существенным технологическим
нововведением в производстве металлов стало распространенное
использование ртути
в
процессе амальгамирования при
производстве серебра. С 1560 г. эт а
революционная
технология, которая уже применялась в Германии, стала
играть решающую роль
в
беспрецедентной по своим
масштабам разработке испанцами американских серебряных
копей. Пока не были открыты залежи ртути в Уанкавелика
(Перу), ртуть поступала из крупнейшего в мире ртутного
месторождения Альмаден в Испании через Севилью при
ежегодных корабельных перевозках, посредством
которых осуществлялась связь Нового Света с метрополией
(диаграмма на рис. 13).
Основным металлом, производившимся в это время в
Европе, было железо. Его производство было в первую очередь
135

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
сосредоточено
в
Германии; на втор ом
месте находилась
исп анская Страна Басков, на тр еть ем
-
Франция.
Чрезвычайно важным фактором, способствовавшим развитию
производства железа и металлургии в целом, была потребность
государства в огнестрельном оружии для армии и флота.
Наиболее развитой до этого времени была, пожалуй,
текстильная промышленность. Несмотря на то, что в
рассматриваемую эпоху ее масштабы в ц ел ом сократились, в
некоторых областях Европы она сделалась
специализированной отраслью и производимыми там тканями
торговали в различных странах. Это произошло в Южных
Нидерландах (Фландрии), во многих городах Северной
Италии, в западных районах Англии, в таких кастильских
городах, как Сеговия (где к концу столетия производство
сукна по качеству и объему не уступало производству
ведущих текстильных центров Италии), в городах Германии
(например, в Аугсбурге с его знаменитой фланелью) или
Франции (Руан с его «бретонской» суконной выработкой).
Основным сырьем, использовавшимся при
производстве тканей, была шерсть. Хотя для большинства сукон
использовали местную шерсть, для выделки тонкого сукна
(на которой в начале XVI в. специализировались
фламандские города с их давней традицией сукноделия и которая
со временем стала специализацией таких промышленных
городов, как Флоренция) требовалась шерсть испанских
мериносов.
Эта шерсть, получаема я главн ым образом от
ов цев одо в из Месты, являлась пред мет ом международной
торговли. Так как Средиземноморье было богато
шелковой нитью, благодаря местному производству и импорту
из Ирана, то производство шелковых тканей
сосредоточилось именно в средиземноморских странах. Льняные
холсты производились севернее и в значительно меньшем
объе ме. К
другим видам исходных волокон обычно
добавляли хлопковое волокно (так, фланель делали из смеси
льна и хлопка).
На географическое расположение текстильной
про мышлен ности Европы в XVI в. ока зали воздействие и факторы
политического
характера,
и чтобы понять более позднюю
историю, необходимо иметь в виду вызванные ими
изменения. В самом деле, те
затруднения, которые
испытывали
города Северной Италии в первой половине столетия,
когда этот регион
ст ал
театром
военных действий из-за
вмешательства иностранных держав, способствовали
расцвету текстильной
индустрии Англии, которая, располагая не
усту павш ими
итальянским высококачественными
материалами, оказалась способной прийти на рынок тканей
Южной Европы. После 1560 г., т.е. начала Нидерландской
революции, направленной против испанского господства и
феодального произвола, еще более заметным стал
промышленный упадок старых фламандских городов, что
привело
к массовой
эмиграции искусных ремесленников
(в том числе тех, что
произв одили
новые дешевые ткани
для драпировки
и
портьер, пользовавшихся массовым
сп рос ом
и
производившиеся
в сельских
районах) в
Голландию и Англию. Это способствовало укреплению там
мануфактурного производства, у которого, как мы увидим, было
большое будущее.
Торговля, коммерческий капитал
и
государственные финансы
Если в целом для населения, сельскохозяйственного
сектора и промышленности экономический климат в течение
1500-х гг . был благоприятным, то для коммерческого
капитала, деловых людей, городов, вовлеченных в
международную торговлю, и для мес тных ме ня л, ч ьи м и
услугами
пользовались торговцы, чья деятельность выходила за пределы
национальных границ, он был просто великолепен.
Главными факторами процветания торгового капитала были
рост цен (это был век так называемой «революции цен»,
о которой уже говорилось выше), возросший спрос,
урбанизация, формирование мировой экономической системы
и
финансовые потребности государственной каз ны.
из Испанской Америки в Испанию
j из Испанской Америки в другие страны |
| из Бразилии в Португалию
Рис. 13. Поставки (в тоннах) драгоценных металлов из Америки в 1580-1730 гг.
Источник: Morineau, М., La Fortune d Amsterdam (не опубл.)
136

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
Хотя на практике
это трудно сделать, однако
теоретически можно разграничить две основные сферы
коммерческого капитала. Первой была локальная, или самое
большее, национальная сфера, где торговцы, располагавшие
относительно скромными средствами, проводили
операции с товарами, пользовавшимися массовым спросом и
продававшимся
по довольно низким ценам. Эта
«национальная коммерческая буржуазия» часто выполняла
поручения дельцов, действовавших на международном уровне.
Последние были заняты в другой сфере торговли, которая
выходила за пределы Европы и экономически связывала
Старый Свет и колонии. Эта «космополитическая
коммерческая буржуазия* не ограничивалась в своей деловой
активности торговлей (обычно товарами, имевшими
высокую стоимость, пользовавшимися ограниченным спросом
и доступными лишь немногим), но и контролировала
международные ярмарки, давала кредиты государственной
казне, а также нередко занималась сбором взятых на
откуп
налогов. К
этому
сл ою
прин адл ежал и
такие немецкие
семейства, как Фуггеры, Вельзеры и Баумгартнеры; Бонви-
зи из Лукки; Медичи и Строцци из Флоренции;
Гримальди, Чентурионе и Ломеллини из Генуи; Аффаитади из
Кремоны. Среди известных династий деловых людей был и ряд
еврейских семейств -
Мендес, Марранос и другие в
разных городах. Но еще больше было таких, кто не имея
подобного веса, все же играли немалую роль в сфере
финансов и
международной торговли; к этой категории
относятся кастильские дельцы, подобные Руису из Медина дель
Кампо или членам семейств Малуэндас, Астудильос,
Саламанка и
Куэльяр (все из Бургоса), игравшим
исклю чите льно важн ую ро ль
в
торговле шерстью мериносов (карта 12).
Наиболее заметным результатом резкого подъема
международной торговли было формирование сети торговых
центров. Некоторые из них развились благодаря
торговле отдельными товарами: так было с Бургосом (шерсть
кастильских
мериносов, которую экспортировали на
атлантическое побережье Европы) и с Тулузой (экспорт
красильной вайды, из которой вырабатывался индиго для
окраски тканей в синий цвет). Экономические опоры
эти х
центро в, сп ециа лизиров авши хся
на
торговле од ни м
товаром,
были крайне непрочны: Бургос пришел в
упадок после 1560 г., когда началась Нидерландская
революция, ставшая сильнейшей помехой экспорту шерсти;
подобная участь постигла и Тулузу, когда индиго и другие
красители из новооткрытых земель стали конкурировать
с вайдой. Более стабильными и способными к адаптации
оказались центры с более разнообразной коммерческой
деятельностью и более тесными связями с сельской
округой. Такими были Лиссабон, Севилья, Лондон,
ганзейские
города-порты
-
Гамбург, Любек, Данциг (Гданьск),
Венеция и некоторые города во внутренних областях,
например Нюрнберг, Лион, Милан и Женева. Но
несомненно, наиболее значительным торговым центром, по
крайней мере до 1570 г., явля лся Антверпен, где
торговали практически любыми видами товаров, свозившимися
со всей Европы и из колоний: тропическим сахаром,
португальскими пряностями, испанскими и французскими
винами, фламандскими и англий ск им и тканя ми
(послед ние, явля ясь
полуфабрикатами, здесь же окрашивались
и
доделывались), металлическими изд елия ми из
Центральной Европы, зерном с Балтийского
моря,
а также
шерстью,
хлопком, древесиной, мехами и т.п .
Координация платежей между различными торговыми
центрами осуществлялась посредством европейской
системы ежегодных рынков (ярмарок): ярмарки Антверпена,
Лиона, Кастилии (особенно в Медине дель Кампо) и Генуи,
Карта 12. Крупные торговые компании и их филиалы в XVI в. (по P. Leon-. Economies etsocietesргё-industrielles, 1650-1780, Paris, 1970)
137

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
пров оди вши еся последовательно в
городах Безансон, По-
линьи, Шамбери и, наконец, Пьяченца, действовали
круглый год и позволяли дельцам или их агентам встречаться
и
рассчитываться друг с другом.
Чтобы не создалось неверного впечатления о
поло жени и
торговли в течение этого столетия, необходимо иметь
в
ви ду, что в относительных цифрах продаваемые товары
составляли весьма скромную часть от производимых
продуктов,
значительная часть
которых потреблялась на
мест ах
производства. Так, средняя стоимость пшеницы,
ежегодно потреблявшейся в XVI в. в
странах
Средиземноморья, по оценке в 35 раз превышала стоимость всех
драгоценных металлов, привезенных из Америки, и всех
пряностей, доставленных из Азии.
Но деловые люди той эпохи, великие «капиталисты» в
широком значении этого слова, не ограничивались в
своей деятельности одной лишь торговлей
-
они были также
вовлечены в
финансовые операции, а их клиентами
выс тупала
обычно
государственная
казна или частные
сокровищницы правителей. Такими были отношения Фуггеров
и
Вельзеров с Карлом V, а позднее генуэзских дельцов с
Филиппом И. То и дело возникавшая у монархов острая
нужд а
в
крупных денежных суммах, необходимых для
осуществления их политических и военных планов,
предоставляла тогдашним финансистам великолепную
возможность извлечения огромных прибылей из высоких
процентных ставок. Но это был крайне рискованный бизнес,
так как государственная казна отнюдь не всегда была в
состоянии оплатить свои долги.
«Американские сокровища» и европейская
экономика
По своей стоимости драгоценные металлы,
доставлявшиеся в
Европу испанцами, были в XVI в. основным
колон иальн ым
продуктом. В течение этого столетия было
ввезено 18 т одного лишь серебра (рис. (табл.) 14).
Это огромное количество драгоценного
металла
оказало существенное
влияние на
европейскую экономику.
Так как большая доля его была обращена в монеты, это
помо гло
ускорить обмен и облегчило накопление
денежных сумм. Вместе с тем это стало одной из наиболее
существенных
прич ин
так называемой
«революции цен», хотя
сильную инфляцию вызвало и
резкое увеличение спроса
при еще недостато чно гибком
предложении.
Период
Серебро
Золото
1503-1510
4 965
1511-1520
9153
1521-1530
149
4 889
1531-1540
86 194
14 466
1541-1550
177 573
24 957
1551-1560
303 121
42 620
1561-1570
942 859
11 531
1571-1580
1 118 592
9429
1581-1590
2 103 028
12 102
1591-1600
2 707 627
19451
1601-1610
2213631
11 764
1611-1620
2 192 256
8 856
1621-1630
2 145 339
3 890
1631-1640
1 396760
1 240
1641-1650
1056431
1 549
Рис. (табл.) 14. Количество золота и серебра, ввез енн ого в
Испанию из Америки (в килограммах).
Источник: С.М. Cipolla, Before the Industrial Revolution: European
Society and Economy, 100-1700, New York, 1978
Эти сокровища, разумеется, в первую очередь
предназначались для Испании, но ввиду своего недостаточного
экономического развития эта страна не смогла в
наибольшей степени воспользоваться этими несметными
богатствами. И действительно, та часть драгоц ен ны х металлов
(приблизительно 25%), что попад ала в
кастильскую ка з ну ,
шла исключительно на выплаты заимодавцам короны
(главным образом иностранным) и в результате также
уходила из Испании. Остальное, т.е . большая часть, также
уходило из страны в уплату за ввоз готовой продукции, в
которой нуждался внутренний и американский рынок
Испании, так что и эта доля приносила пользу экономике
других европейских стран, успешнее покрывавших резко
возросший внутренний спрос.
Но «американские сокровища» лишь отчасти
объясняют ту ведущую роль, которая Испания в течение XVI в.
играла в Европе. Заметный рост кастильской экономики
начался еще до 1492 г. и
продолжался до последнего
десятилетия этого века. Тем не менее в период открытия и
колонизации Америки Испания еще не была в
достаточной степени развитой и зрелой страной, чтобы в полной
мере воспользоваться преимуществами, которые
предоставило ей освоение новых колониальных территорий.
Социальные отношения в деревне и городе
Несмотря на экономический бум XVI в., социальные
отношения в сельской местности по-прежнему оставались
под сильнейшим воздействием не приспособленной к
быстрым изменениям, жесткой в правовом и
институциональном отношении феодальной системы, хотя в
отношении землевладельцев к крестьянам внеэкономическое
принуждение стало играть меньшую роль. Данное утверждение,
разумеется, нуждается в некоторых уточнениях. В странах,
затронутых протестантской Реформацией, церковные
учреждения, которые прежде, благодаря своим земельным
владениям, обладали огромным экономическим
могуществом, утратили
свои земли, перешедшие
в
руки
социальных
групп,
члены
которых
мо гл и использовать их с
большей эффективностью. В 1500-х гг. в странах
Восточной Европы (хотя в данной главе они специально не
рассматриваются) происходило так называемое вторичное
закрепощение, представлявшее собой разновидность
феодальной системы в ее наиболее чистом виде,
связанным с наибольшей степенью принуждения
(неоплачиваемый труд на землях барских поместий и тд.).
Характер социальных отношений на селе был таков,
что в силу различных причин (поземельная рента,
вносившаяся крестьянами, не имевшими собственной земли, что
было в порядке вещей; десятина; различные поместные
повинности, выполнявшиеся теми, кто находился под
покровительством владельца земли; государственные
налоги и тд.) крестьянин-земледелец был вынужден отдавать
значительную часть урожая, вследствие чего прибавочный
продукт концентрировался в руках господствующих
социальных слоев, которые никоим образом не
компенс ировал и
крестьянст ву того, что
получали
от него
внеэкономическим
путем. Разумеется, эта общая преобладавшая
повсюду картина также нуждается
в
некоторых уточнениях,
но они не меняют сути дела. Совершенно очевидно, что в
Северной Франции, Западной и Юж н ой Германии,
северных областях Испании и Италии манориальный
(помещичий) режим был более однородным, чем где-либо в
другом месте. Также очевидно и то, что в таких
странах, как
Нидерланды, в течение этого столетия обычным
явлением сделались крестьяне
-
владельцы так называемой
аллодиальной собственности, т.е . собственники своей земли.
Также следует учитывать, что жесткая феодальная система
была менее
эффективной на территориях вокруг
городов, где все большую роль играли землевладельцы из числа
138

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
богатых горожан (торговцев, специалистов-профессиона-
лов, государственных
чиновников и других).
В целом экономический климат XVI в. был
неблагоприятен для крестьян, большая часть которых
возделывала не принадлежавшую
им землю. Сочетание растущей
земельной ренты и падения урожайности все более
плачевно сказывалось на
уровне их жизни. Если учесть,
что
выросли
и цены на те продукты, которые им приходилось
покупать
на рынке, то становится ясно, что крестьянство,
наиболее многочисленный социальный класс тогдашней
Европы,
жило во все более тяжких условиях, снижавших
уровень потребления и спроса, что в свою очередь
оказывало сдерживающее воздействие на прочие секторы
экономики. Понятно, что для землевладельцев, получавших
десятины, ренты и оброки, дело обстояло прямо
противоположным образом. Они были в состоянии потреблять все
большее количество самых изысканных товаров,
чем и
объясняется тот факт, что немалое число промышленных
центров могло специализироваться на производстве
высококачественной продукции.
Характер социальных отношений в городах, во
многом унаследованный от средних веков, оставался более
стабильным. Города являлись центрами власти и местом
проживания богатых и влиятельных людей, которые, если
не считать монархов
иих
придворных,
были
представлены дельцами, цеховой олигархией, контролировавшей
промышленное производство и коммерцию, крупными
земельными собственниками, профессионалами и теми,
в чьих
руках находилось управление данной местностью.
В городах также проживали ремесленники, бывшие
членами гильдий: по большей части они выступали в качестве
на емны х
работников, поскольку часто не имели
собственных
мастерских. Именно они сильнее всех пострадали
от
инфляции XVI в., когда их заработная плата не поспевала
за ростом цен на жизненно необходимые товары.
Поэтому в долгосрочной перспективе 1500-е гг. д ля ни х так же
не был и благоприятным периодом. Наряду с безземе ль н ым
крестьянством, они видели темную сторону блестящего
XVI в.
-
блестящего лишь для немногих.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ТРУДНОСТИ
И КОРЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ XVII В.
Предыдущий раздел данной главы был посвящен
анали зу эко номич еской и социальной структуры Европы
XVI в. Далее в центре внимания будут причины и характер
изменений, происходивших в сфере хозяйственных и
общественных отношений.
Изменение экономического климата
и «кризис XVII века»
Во второй половине XVI в.
развитие европейской
экономики происходило медленнее, чем в первой, хотя были и
некоторые исключения, например на севере Италии, где
экономический рост пришелся на вторую половину
столетия.
Исследования приходских книг (в которых
регистрировались рождения, смерти и браки) показывают, что в
последние десятилетия этого века демографический рост
в
Европе приостановился. В первые четыре десятилетия
XVII в. рост численности населения почти повсеместно
сменился сокращением, хотя в различных регионах эти
перемены происходили в разное время и с неодинаковой
интенсивностью.
Изменения экономического климата наблюдались в
сельскохозяйственной, промышленной и коммерческой
деятельности. Приблизительно между 1580 и 1640 гг.
участились плохие урожаи, что привело к росту импорта зерна из
балтийского региона (особенно в страны Средиземноморья);
пришли в упадок многие промышленные города (во
Фландрии, Кастилии и Северной Италии), сократился торговый
оборот больших центров (Севильи, Антверпена, Бургоса,
Лиона, Венеции и других). Частью этого процесса уп адка
стал с ил ьн ый коммерческий кризис 1619-1620 г г.
Заметно ухудшился
и «социальный климат», выявив
противоречия, дремавшие в эпоху подъема XVI в. В
последних десятилетиях этого века произошли народные
восстания во Франции, Риме, герцогстве Пьомбино и
Норвегии.
Кроме того, в наиболее обездоленных общественных
группах и среди тех, для кого климат XVII в. оказался
особенно неблагоприятным, социальное недовольство
принимало форму бандитизма и нищенства.
Это было началом так называемого «кризиса XVII века».
За этим определением стоит весьма противоречивая
историческая концепция, по поводу которой уже пролито
немало чернил. Спорят о том, был ли этот кризис на
самом деле, а если был, то насколько он был сильным, ведь,
например, для Англии и Нидерландов этот век был
чрезвы чайно благоприятен ввиду прогрессивных структурных
перемен, происходивших в экономике этих стр а н.
Предметом дискуссий становится и
хронология кр из иса,
столь
различная для отдельных европейских территорий. Но
прежде всего основные дискуссии сосредото чива ются
вокруг причин этого
криз иса
и его значении в
перспективе
перехода
от
феодализма к капитализму.
Уже сделаны некоторые убедительные выводы
относительно причин кризиса. Во-первых, стало ясно, что
депрессию не могло вызвать сокращение количества
драгоценных металлов, ввозившихся из Америки, как это
первоначально считалось в свете исследований Гамильтона
QHamilton, 1934): Морино показал, что об ъе м корабельных
перевозок из Америки возрастал в течение всего XVII в.
Климатическая аргументация, согласно которой
разрушительное воздействие на сельское хозяйство могло оказать
действительно происходившее понижение среднегодовых
температур и повышение влажности, также не кажется
достаточно убедительной. Война (возросшее число и
значение
вооруженных конфликтов) объясняет, на первый
взгляд, хозяйственные затруднения, испытанные в
отдельных
регионах (например, в Германии времен Т^идцаталет-
ней войны), но не дает адекватного ответа на вопрос об
аналогичных тенденциях на других территориях,
не
го воря уже
о том, что война оказывает
стимулирующее
воздействие на
экономику (рост спроса на вооружения,
покры ваем ый из общественных фондов). Все
вышеперечисленные факторы играли свою роль, однако если мы хотим
выделить один, имевший наибольшее значение, то,
по-видимому, следует назвать прогрессирующее сокращение
спроса, причиной которого стала господствующая
социальная структура того времени, которая
в течение XVI в.
пр ивел а
к
сосредоточению богатств в руках численно
небольших
групп и, как следствие, к падению спроса со
стороны групп, представлявших большинство населения
(крестьянства, городских ремесленных рабочих и других).
К этому следует добавить также, что колониальная
система была еще слабо интегрирована в экономику
метрополий и не могла служить стимулом для ее развития.
Если рассматривать 1600-е гг. в контексте
постепенного зарождения капиталистической системы, конечный
вывод представляется ясным, хотя дальнейшая дискуссия
все же остается возможной. В XVII в., благодаря переходу к
принципиально
новым
производственным отношениям в
некоторых сельскохозяйственных системах и в
промышленности отдельных стран, а также к новым методам
эксплуатации колоний, были сделаны решающие шаги в
направлении к капиталистической системе. Эти позитивные
изменения далеко не в равной степени затронули
различные страны. Особые выгоды извлекли из этого Голландия
и Англия, что привело
к
решительному сдвигу
в
экономическом балансе Европы и утрате средиземноморскими
139

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
странами
их
традиционных позиций. Не принимая во
внимание этого обстоятельства, невозможно объяснить,
почему «первая промышленная революция» произошла
именно в Англии.
Контрасты в демографических тенденциях
Как уже отмечалось, в течение 1600-х гг . численность
населения Европы выросла лишь на 2 млн. чел.,
приблизительно с 71 до 73 млн. Этот небольшой прирост
-
менее
3% по сравнению с 22,4% в XVI в.
-
был результатом
тенденций, весьма различных в отдельных регионах. Около
1 млн. своих жителей потерял Пиренейский п-ов,
примерно столько же Германия. Население Италии и
Нидерландов в 1700 г. осталось таким же, что и в 1600 г. Население
Британских о-вов выросло на 2 млн. чел . (с 7 до 9 млн.).
Хотя и в меньшей степени, увеличилось также население
Франции и Скандинавии.
Частые войны -
порою длительные и жестокие, как
'Цэидцатилетняя война в Германии, плохие урожаи,
страшные эпидемии (особенно памятной стала «Атлантическая
чума» 1393-1603 гг., которая дошла от Рейна до Марокко,
в 1603 г. поразив Италию и другие средиземноморские
территории) и общий экономический упадок почти в каждой
стране (показателем чего являются более редкие
и
поздние браки) отчасти объясняют тот, столь непохожий на
расцвет XVI в., экономический застой, от которого
страдало население Европы.
Кроме того, по сравнению
сXVIв.
выросла доля
сельского населения. Хотя сельское население составляло
подавляющее большинство как в 1500-х, так и в 1600-х гг ., его
доля в XVII в. стала большей, чем в XVI в.,
бывшем эпохой
расцвета городов. Этот факт является важным показателем
экономического климата нового столетия.
В отдельных странах произошли интересные
демографические сдвиги. Например, в Испании, население
начало покидать внутренние районы, тогда как население
приморских территорий росло или, по крайней мере,
сокращалось в меньшей степени, чем в центральных регионах.
На Британских о- в ах наибо льший демографический рост
наблюдался на юге. Э т и демографические сдвиги были
симптомом и одновременно фактором складывания
нового межрегионального экономического баланса.
Дифференциация сельскохозяйственных
систем и изменения в социальных
отношениях на селе
Если не принимать во внимание местные или
региональные особенности, то ситуация в сельском хозяйстве в
XVII в. характеризуется сокращением посевов
традиционных зерновых культур (что иногда сопровождалось
переходом к такой новой культуре, как кукуруза, в течение
столетия широко распространившейся в теплых и влажных
областях Европы, или переходом к виноградарству) и
распространением скотоводства. Эти перемены в
землепользовании были обусловлены изменением соотношения цен:
они стали более высокими на животноводческую
продукцию, чем на земледельческую, что явилось следствием
уменьшения спроса на хлебное зерно (особенно в городах).
Наиболее интересной чертой европейской деревни
XVII в. были, несомненно, различные модели эволюции
производственных отношений в отдельных странах, что
в значительной степени предопределило различия в
основных тенденциях аграрного развития в будущем.
Фактически, и это блестяще продемонстрировал Де
Фрис (De Vries, 1975), сельское хозяйство Испании и
Италии являлось примером статических социальных
отношений в аграрном секторе. Здесь налицо было бесспорное
господство привилегированных классов (аристократии,
церковных институтов, крупных земельных
собственников, зачастую осуществлявших феодальную власть). В
подобных случаях землевладельцы могли спокойно
компенсировать ущерб, вызванный упадком сельского хозяйства,
увеличивая повинности крестьян или просто выпрашивая
милости (например, новые владения) у правителей.
Поэтому можно сказать -
со всеми необходимыми оговорками,
-
что здесь в
определ енно м
смысле имела место
вторичная
феодализация, основанная не столько на
усилении
крестьянской зависимости, сколько на
расширении
ее
сферы.
Крупным землевладельцам Восточной Европы удалось
преодолеть этот кризис в чем-то сходными средствами,
хотя в их случае главным инструментом было еще
большее угнетение крестьянства. Легко понять, что подобный
социальный контекст не способствовал ни развитию
производительных сил, ни внедрению более прогрессивных
форм землепользования.
Во Франции знать пыталась, с целью смягчения
негативных последствий депрессии, восстановить прямой
контроль над землей, сгоняя с нее крестьян, державших ее на
условии уплаты фиксированной денежной ренты. Но на
этом пути противником знати выступила абсолютная
монархия, которая, будучи заинтересованной в сохранении
сообщества платежеспособных налогоплательщиков, не
могла допустить, чтобы разоренное крестьянство оказалось
в по лн ой зависимо сти от дворян. Хотя абсолютистское
государство не смогло предотвратить распространение
испольщины (metayage), оно все же защищало крестьян от
знатных землевладельцев, препятствуя сгонам с земли и
восстановлению
старинных феодальных платежей.
Привилегированные классы по-прежнему доминировали в
производственных отношениях, однако все большее значение
в
аграрных районах Франции приобретала сельская
буржуазия. Она состояла первоначально из крупных
арендаторов, ставших чем-то средним между землевладельцами,
обычными земледельцами и бог атыми фермерами.
Сходное развитие происходило
в Западной и Южной Германии
благодаря политике «защиты крестьян» (Bauemschutz),
проводившейся тамошними абсолю тными мон архам и.
Еще более прогрессивным было развитие аграрного
сектора в Голландии. В отсутствие всемогущих монархов,
без навязываемых общиной ограничений, при
незначительной роли феодалов (позиции которых были долгое
время сильными, но оказались ослабленными в
результате антииспанской революции) крестьяне-земледельцы
могли вести свое хозяйство свободно и с максимальной
выгодой. Кроме того, ввоз зерна
с Балтики, а позднее из
Британии, давал им возможность специализироваться на
наиболее прибыльных культурах и разведении крупного
рогатого скота, делая при этом крупные вложения в
мелиорацию земли.
В Англии в ходе гражданской войны знать одержала
победу над королевской властью, которая прежде из
фискальных соображений также оказывала покровительство
крестьянам.
Знатные землевладельцы пр од ол жа ли
огораживать земли, но
при
этом о ни охо тн о передавали
сво и
отдельные фермы в прямую аренду крестьянам, которые
вели крупное фермерское хозяйство, используя наемную
рабочую силу. Эти фермеры внесли в сельское хозяйство
ряд важных технологических новшеств (так называемая
«революция в земледелии»), которые особенно стали
заметны в XVIII в.
Существенный вклад в эти инновации
(новый вид севооборота, при котором меньше земли
оставалось под паром
и
который позволял держать большее
поголовье скота) внесли переселившиеся на юг Англии
фламандские крестьяне.
Как можно заметить, за исключением статичных
Испании и Италии и, разумеется, Восточной Европы,
изменения производственных отношений в аграрном
секторе, происходившие в XVII в., открыли дорогу появлению
140

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
нового класса крестьян, имевшего юридические и
экономические возможности для улучшения качества
землепользования. Это было, несомненно, одним из наиболее
значительных достижений XVII в.
Перемены
в организации и размещении
промышленности
Изменения, происходившие в
промышленном
секторе
в XVII в., следует рассматривать в свете упадка
аграрного сектора, который в разное время и с
различной
сте пе нью интенсивности затронул се льс кие
районы Европы.
Относительная цена на зерно падала, и это не только вело
к альтернативному использованию земли (введению
молочного и мясного скотоводства, рыночного садоводства,
виноградарства
и
т.п.), но также имело своим следствием
рост спроса на потребительские товары, которые не
относились к
предметам первой необходимости для
широких слоев общества (крестьян и городских рабочих),
которые получили возможность приобретать больше
промышленных товаров, качество которых соответствовало
их потребностям. Помимо этого, во многих сельских
областях, где приспособиться к новым обстоятельствам
оказалось нелегко, крестьяне были вынуждены для
пополнения своих доходов заняться домашними промыслами:
члены семьи работали на дому, выполняя заказы
коммерсантов, обычно живших в городах и «перепоручавших»
крестьянам разнообразные производственные процессы.
Вследствие этого в XVII в.
вырос и стал более
разнообразным спрос на промышленные товары среднего и низкого
качества, а
промышленная деятельность частично
переместилась в сельскую местность. Это означало внутреннюю
перестройку и географическое перераспределение
промышленного
сектора.
В отличие от XVI в.
го род а перест али притягив ать
час ть
насел ения, бросавшего землю. Традиционная городская
промышленность, ориентированная на производство
высококачественных товаров и находившаяся под строгим цеховым
контролем, постепенно теряла свои позиции на рынке.
Так происходило в старинных текстильных центрах
Северной Италии (Флоренции, Венеции и Генуе), Фландрии
и
Северной Франции (в Ондскоте, Армантьере и Лилле)
и Кастилии (в Сеговии). В годы депрессии заметно упал
спрос на предлагавшиеся ими качественные товары.
Кроме того, суровый цеховой контроль, которому они
некогда были обязаны своим
процветанием, препятствовал
введению новшеств в
производственный процесс. Наконец,
высо кая цена рабочей силы, значительно большая, чем в
промышленном секторе в сельской местности, делала их
продукцию неконкурентоспособной.
Эта разбросанная по сельской местности «новая
пр омы шлен нос ть» находилась п од эко ном ич еск им контролем
купцов-предпринимателей и была свободна от цеховых
предписаний. Тем не менее, нельзя не отметить, что в XVII в.
был
достигнут некоторый прогресс и в концентрации
производства. Наиболее замечательным примером, помимо
добившейся больших успехов в этом веке шведской
металлургической индустрии, были королевские мануфактуры,
созданные во
Франции в правление Людовика XIV по
совету Кольбера. Ориентированная на производство
предметов роскоши с целью вытеснения с французского
рынка
импортных товаров (ковров, стеклянных изделий,
зеркал, фарфора, тканей и тд.), эта промышленность,
пользовавшаяся
государственной поддержкой, была
слишком
дорогостоящей и не могла стать
конкурентоспособной.
Исторический процесс индустриализации никак не
затрагивал подобные «тепличные» производства.
Будущее было за рассеянной сельской
промышленностью, которую некоторые историки называют «протоин-
дустриальной». Эта модель промышленной деятельности
распространилась в Европе отнюдь не случайно. Имелись,
впрочем, страны, например Испания и Италия, где данная
модель не прижилась
-
несомненно в
силу ограничений,
обусловленных местной аграрной структурой.
Основными сельскими территориями, где успехи такой рассеянной
сельской промышленности были наиболее
впечатляющими, являлись (как показал Де Фрис) Мен, Пикардия и
Лангедок во Франции, Вестфалия, Силезия и Южная Саксония
в
Германии, Фландрия и Твенте в Нидерландах, но прежде
всего
Ольстер, Западный Райдинг, Котсуолдс и В ос то чн ая
Англия на Британских островах. Наибольшие достижения
новой промышленной организации были связаны
именно с этими
тер рит ор иям и.
Вкратце можно отметить, что основными
результатами
индустриального развития
в 1600-х гг. стало
зарождение мас сового
спроса,
появление
рассеянной
производственной деятельности в сельской местности, которые
привели
к
расширению рынка рабочей силы, и подъем
нового социального слоя -
купцов-предпринимателей.
Торговля и новая модель колониализма
XVII в. был
временем голландской коммерческой
гегемонии. Экономические
трудности , котор ые пришлось
испытать
Нидерландам во время восстания против
испанского владычества, в
некоторой мере, безусловно,
объясняют впечатляющее развитие
и особое место
то ргов ли
в
Республике Соединенных провинций. Однако своим
выдающимся поло жен ием на
меж дунар одных рынках
Республика была обязана прежде всего высочай ш ей
конкурентоспособности голландского торгового флота,
осн ащенно го одним и з наиболее удачных типов морских судов
(Jluytscbip) той эпохи. С конца XVI в. Голландия, и в
особенности Амстердам, сделалась важнейшим центром
перераспределения готовой продукции и производства некоторых
предметов потребления, изготавливавшегося из сырья,
которое привозили туда почти со всего света. В этих
отношениях
Амстердам заменил Антверпен.
Расширение сферы коммерческой деятельности было
для Голландии жизненной необходимостью. Следует иметь
в
виду,
что Голландия зависела от импорта зерна,
кораблестроительных
и иных
материалов с берегов Балтики и для
покрытия дефицита в балтийской торговле нуждалась в
серебре, которое могло быть
получено
лишь
при
выгодном торговом балансе
-
путем продажи товаров или
предоставления навигационных услуг
-
с
другими стр ан ам и,
в особенности с Пиренейским п-вом, куда стекались
«американские сокровища». Когда в первой половине XVII в.
голландцам удалось вытеснить португальцев из торговли
с Восточной Азией, их
серебряные запасы стали еще
значительнее, так как
европейская торговля с этой частью
земного шара всегда была ос но ва на на
непрерывной
транспортировке серебра, необходимого для выравнивания
платежного баланса.
Имея неоспоримое преимущество в этом
безостановочном соревновании за фрахт и страхование на море и
располагая вследствие этого значительными
финансовыми резервами (фондовая биржа и Банк
Амстердама были
основаны соответственно в 1608 и 1609 гг.), голландцы
превратили свою страну
в
коммерческий центр
распределения
товаров. Особую роль в этой деятельности играли
две компании на паях: Голландская Ост-Индская компания,
основанная в 1602 г., и Голландская Вест-Индская
компания, возникшая в 1621 г. Их создание было подлинным
нов шество м:
несмотря на то что крупные торговые
компании
некоторых стран и раньше пользовались
государственной поддержкой и предназначенными только для
них
рынками (например, старая английская компания
купцов-предпринимателей), их капитал все еще оставался
индивидуальной собственностью партнеров. В созданных
141

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
голландцами новых компаниях
ситуация была иной: их
активы могли перепродаваться
на
фондовых рынках.
Голландцы не ограничивались посредническими
операциями. Они добились больших успехов в производстве
товаров из отдельных видов заграничного сырья:
свидетельством этого является тот факт, что около 1660 г. в
Голландии имелось 60 фабрик по переработке сахара.
Однако характерный для Голландии высокий уровень
заработной платы помешал ей добиться существенного прогресса
на пути индустриального развития.
Англичане и французы следовали по стопам
голландцев, стремясь перехватить у тех инициативу в
международной и особенно в колониальной торговле, пока в конце
столетия англичанам не удалось взять лидерство в свои
руки благодаря наличию больших людских ресурсов и
более развитому промышленному сектору.
Одновременно с подъемом Голландии и ее
соперничеством с другими странами, прежде всего с Англией и
Францией, начала зарождаться новая модель
экс плуатации колоний. Первопроходцами здесь выступили
португальцы, которые в конце XVI в. завели в
Бразилии
сахарные плантации. С подобной формой эксплуатации труда
в свое
время экспериментировали венецианцы в своих
средиземноморских колониях (на Кипре и Крите). Новая
модель колониализма постепенно вытесняла ту, что
преобладала в XVI в. со своими характерными
-
пиратством,
неприкрытым разграблением имевших коммерческую
ценность колониальных продуктов и чрезмерно
однобокая специализация (драгоценные металлы, перец и
пряности). В результате распространения нового типа
эксплуатации в Америке появилось около 1700 тропических
плантаций, на
которых трудились привезенные
из
Африки рабы. Колониальная продукция стала гораздо более
разнообразной, она включала в себя кофе, чай,
красители, шелка, хлопчатобумажные ткани и многое
другое.
Таким
образом в XVII в. были сделаны решающие шаги в
согласовании экономических систем
различных
колоний с экономикой метрополий.
Абсолютизм, налогообложение и меркантилизм
В XVII в.
государство стало играть невиданную
прежде роль в экономике. Его вмешательство в национальную
экономику выражалось не только в расширении
специфических государственных заказов (содержание флота,
огнестрельное оружие, артиллерия, корабли, предметы
роскоши), росте налогообложения и распределении
средств на постоянно численно растущую бюрократию,
но также в проведении политики особого
благоприятствования (bona fide) в отношении тех или иных
участников экономической деятельности. Все это было
следствием рождения новой формы государственной
организации
-
абсолютизма.
Становившиеся все более тяжкими налоги, которых
требовала государственная казна, сделались фактором
огромного социального значения и причиной постоянного
протеста части налогоплательщиков, многие из
которых
и без того
страдали
от последствий экономического
спада. Это брожение выливалось порой в мятежи (вроде
Фронды во Франции), иногда перераставшие в восстания,
участники которых переходили от протеста против
налогов к открытому неповиновению государству как
таковому (например, во время восстаний против
испанской
монархии
в Каталонии, Португалии и Неаполе).
Примечательно, что основание первого государственного банка
(Банка Англии в 1694 г.) было связано с необходимостью
покрытия государственного долга.
За немногими исключениями государства
в своей
экономической политике руководствовались идеями
меркантилизма.
Меркантилистские меры следует рассматривать
прежде всего как средство, применявшееся государством
с целью сдержать
экономический спад. Некоторые
государства не могли, однако, прибегнуть к ним
-
или
потому,
что были слишком слабы, или потому,
что их
возможности пол ит ич ес ко го выбора были весьма ограниченными
(ярким примером является испанская монархия,
вынужденная в международной сфере отдавать приоритет
своим династическим интересам). С другой стороны, не
могли пойти на подобные шаги такие государства,
как
Голланд ия, где гос подс тв ов ал о убеждение, что по ли тика
нев мешате льства
государства
в
экономику
является более
выгодной (в этом смысле характерна принадлежавшая
нидерландскому юристу, социологу
и
государст венному
деятелю Гуго Гроцию (1583-1645) идея «свободного моря»).
Больше всего сторонников меркантилизм нашел во
Франции и Англии. Во Франции он принял форму так
называемого кольбертизма, ставившего во главу угла развитие
промышленности, важной частью которой виделись
королевские мануфактуры. В Англии, более заинтересованной в
контроле над заграничной торговлей, политика
меркантилизма нашла свое выражение в знаменитых
«Навигационных актах» (1651,1660 и 1664 гг.) английского парламента,
принимавшихся для защиты морской торговли Англии от
иностранных ко нкуренто в;
с их помощью англичанам в
зна чител ьное степен и
удалось перехватить у голландцев
торговую инициативу.
БИБЛИОГРАФИЯ
ASTON, Т. (ed.). 1965. Crisis in Europe, 1560-1660. London, Routledge
and Kegan Paul.
BENNASSAR, B. 1967. Valladolid au siecle d or. Une ville de Castille et sa
campagne
au XVle siecle. Paris-La Haye, Mouton.
BRAUDEL, F. 1966 . La Mediterranee et le monde m^d iterraneen й
l epoque de Philippe II. Paris, Armand Colin. English trans., 1975,
The Mediterranean and the Mediterranean World in the Age of
Philip II, 2 vols, London.
BRAUDEL, F.; SPOONER, F. C . 1967. Prices in Europe from 1450 to
1750. In: RICH, E. E.; WILSON, С. H. (eds). Cambridge Economic
History of Europe, IV, The economy of expanding Europe in the
16th and 17th centuries. Cambridge University Press, London,
New York.
BRENNER, R. 1976. Agrarian Class and Economic Development in Pre-
industrial Europe. Past and Present, vol. 70.
CARANDE, R. 1943-1967. Carlos V у sus banqueros. Madrid, Sociedad
de Estudios у Publicaciones.
CHAUNU, P. 1977. Seville et lAmerique aux XVle et XVIIe siecles. Paris,
Flammarion.
CIPOLLA, C. 1974. Storia economica dell Europa pre-industriale.
Bologna. Society Editrice II Mulino.
CURTIN, P. H. 1969. The Atlantic Slave Trade, A Census. Madison,
Wisconsin.
DA SILVA, J. - G . 1965. En Espagne: developpement economique,
subsistence, d€clin. Paris, Mouton.
DE VRIES, J. 1974. The Dutch Rural Economy in the Golden Age, 1500-
1700. New Haven, C.T.
1975. The Economy of Europe in an Age of Crisis, 1600-1750 .
Cambridge, Cambridge University Press.
DOBB, M. 1946. Studies in the Development of Capitalism. London,
Routledge and Kegan Paul.
ELLIOTT, J. 1966. Imperial Spain, 1469-1716. New York, Mentor.
FLINN, M. W. 1981. The European Demographic System, 1500-1820.
Baltimore.
HAMILTON, E. J. 1934. American Treasure and the Price Revolution in
Spain, 1501-1650. Cambridge, Ma.
KRIEDTE, P.; MEDICK, H.; SCHLUMBOHM, J. 1977. Industrialisierung vor
der Industrialisierung. Gottingen, Vandenhoeck and Ruprecht.
MAGALHAES-GODINHO, V. M. 1969. L economie de Tempire portugais
aux XVe et XVle siecles. Paris, SEVPEN.
MAURO, F. 1964. L expansion europeenne, 1600-1870. Paris, PUF.
142

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
PHELPS-BROWN, Е. Н.; HOPKINS, S. V . 1956 . Seven centuries of price of
consumables compared with builders wage-rates. Economica, vol III.
PORSHNEV, B. 1963. Les soulevements populaires en France de 1623 a
1648. Paris, SEVPEN.
RUIZ MARTIN, F. 1990 . Pequeno capitalismo, gran capitalismo.
Barcelona, Critica.
SLICHER VAN BATH, В. H . 1963. The Agrarian History ofWestern Europe,
AD 500-1850. New York, St. Martin s.
STONE, L 1967. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. London,
Oxford University Press.
VILAR, P. 1956. Le temps du Quichotte. Europe, vol. 34, pp. 121 -2.
VILLARI, R. 1967. La rivolta antispagnola a Napoli. Le origini (1585-
1647). Bari, Laterza.
WALLERSTEIN, 1.1974. The Modem World System. Capitalist Agriculture
and the Origins of the European World Economy in the Sixteenth
Century. New York, Academic Press Inc.

12.1.2
ЭКОНОМИКА И ОБЩЕСТВО В XVIII ВЕКЕ
Карлос Мартинес Шоу
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ В XVHI В.
Кризис XVII в. по -разному отразился на странах,
вызвав серьезные изменения на экономической карте
Европы. Нестабильность, которая оставалась определяющей
чертой XVII в., около 1730 г. сменилась мощным
экономическим подъемом, охватившим всю Европу. На это
указывают все доступные показатели хозяйственного развития,
по которым видно, что на протяжении XVIII в.
происходил непрерывный экономический рост. Его уже не
сдерживали, как то было в XIV или XVII в., ограничения,
которые были связаны с господствовавшим тогда способом
производства и затрудняли хозяйственное развитие,
сковывая энергию активных участников экономической
жизни. Радикально новой чертой стал экономический подъем,
импульс которому дал в XVIII в. процесс
индустриализации. Начавшись в Англии, в XIX в. он распространился по
всему континенту, возвестив о рождении новой хозяй¬
ственной системы и о начале новой эры в европейской и
мировой экономике.
Подъем в XVIII в. отражен в имеющихся у нас разных
показателях. На его продолжительность, непрерывность и
универсальность указывают, например, колебания цен. Резко
возросли цены на сельскохозяйственную продукцию, в
особенности в Западной Европе (в период с 1730-1740 гг. по
1801-1810 гг. их рост в Англии составил 250%, а в
Нидерландах и Франции
-
265%). Сильнее всего эта тенденция
проявилась в ценах на зерно, т.е . на продукт питания,
пользовавшийся наибольшим спросом (график на рис. 15).
Постоянно росли цены и на промышленную продукцию, хотя и
медленнее, чем на продукты сельского хозяйства; это явление
затронуло сырье, топливо, готовые изделия. Также
значительно выросли цены на некоторые колониальные товары,
например, на китайский шелк, индийский хлопок и
американский сахар, в то время как другие товары, напротив,
подешевели, поскольку торговля ими утратила спекулятивный
Цены на пшеницу (среднегодовые)
Предположительные цены на пшеницу в соответствии с индексом Бевериджа (1793-1796 гг.)
Долговременное изменение цен в 1709-1789 гг., согласованное со среднегодовыми ценами
Рис. 15- Цены на пшеницу
во
Франции.
Источник. С . Е. Labrvusse, Esquisse du mouvement des prix et des revenus en France au XVIIIe siecle, Paris, 1933,1.1. p. 98
144

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
характер, уступив место более стабильной и постоянной
коммерции,
не подверженной резким ценовым колебаниям.
Движение цен сопровождалось и
закреплялось ростом
доходов.
Как и следовало ожидать, наиболее заметно
увеличивались доходы от земли, росшие даже быстрее, чем
цены на сельскохозяйственную продукцию, номинальная
заработная
плата и
прибыли в промышленности и
торговле. В результате землевладельцы первыми воспользовались
плодами нового подъема, так как вследствие растущего
спроса, увеличения денежной массы и пад ен ия
номинальной заработной платы их доходы росли быстрее, чем
доходы купцов и промышленных предпринимателей. Тем не
менее последние получали немалые прибыли от
колониальной торговли и промышленного производства,
которое осуществлялось
или в
условиях надомного
производства, или на появившихся в эпоху промышленного
переворота фабричных комплексах.
Все показатели, характеризующие развитие
национальной экономики, указывают на те же самые тенденции.
Несмотря на неизбежную погрешность при расчетах,
основанных на несовершенных статистических данных, нет
причин сомневаться в цифрах валового национального
продукта во Франции (69% между 1701-1710 гг. и 1781
1790 гг.)
или Англии (170% в период 1688-1770 гг., при этом
в период с 1740 по 1770 г. ежегодный рост составлял 1%).
Вместе с уже упомянутыми показателями эти цифры дают
убедительную картину непрерывного экономического
подъема в Западной Европе в течение всего XVIII в. Задача
проследить имевший место
рост
не является
чрезмерно
сложной (разумеется, в той степени, в какой это возможно
для периода, предшествовавшего появлению официальной
статистики): он прекрасно виден уже при простом
сопоставлении различных показателей. Гораздо большие
усилия требуются для объяснения этих данных и установления
причин нового скачка европейской экономики.
Население
За один из исходных пунктов целесообразно принять
рост численности населения, имевший в XVIII в.
характер
демографического взрыва. С 1700 по 1800 г. численность
населе ния
Европы выросла со 110 до 190 млн. чел ., т.е .
более чем на 7 5% (карта 13). Это явление в большей или
меньшей степени наблюдалось во всех странах. Окончательный
результат
в
приросте
численности выглядел следующим
образом: 60% в Англии и Уэльсе; 50% в Италии, Испании и
некоторых других странах; 60% в Швеции и 30% во
Франции, которая
и бе з то го в предшествующем столетии уже
была наиболее густонаселенной страной Европы.
Этот резкий рост следует рассматривать в том же
свете, чт о и
рост, наблюдавшийся в Европе в более ранние
периоды ее истории
-
в XIII и XVI вв. Внезапный рост
численности в XVIII в., по-видимому, также был спонтанным
и настолько
универсальным явлением, что его нельзя
объяснить в узких региональных рамках, и необходимо
искать общее объяснение. Данная тенденция может быть
инт ерпретирова на
лишь как
«мальтузианское»
по своей
природе явление компенсации, позволившее народам
Европы
заполнить
бреши, образовавшиеся вследствие
драматических событий XVII в. и пережитого в ту пору
экономического упадка. Исчезновение неблагоприятных
Прямоугольник соответствует 1 млн. че л.
0 в конце XVII в.
| в начале XVIII в.
I1 ,7;ЧР
f
iig§§§i§fp
Карта 13. Рост численности населения Европы в XVIII в. (по М. Reinbard, A Armengaud andJ. Dupdquief)
145

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
обстоятельств дало импульс обратному движению,
направленному на восстановление былого равновесия, пусть и со
специфическими чертами и различными причинами в
отдельных регионах.
Восстановление численности населения породило
двойной феномен: возобновление новыми поколениями
обработки заброшенных когда-то пахотных земель (это
отражало постоянную нехватку земель в европейских
сообществах) и, как следствие, рост цен на
сельскохозяйственную продукцию, обусловленный резко возросшим
спросом. Этот показатель является ключевым: рост
спроса со стороны возросшего населения ведет к росту цен не
только на сельскохозяйственную продукцию, но также на
промышленные товары, предметы широкого потребления
и продукцию, предназначенную для привилегированных
классов. Этот процесс уже имел прецеденты в европейской
истории, но на сей раз он создал неизвестную ранее
ситуацию: производительные силы впервые смогли вывести
производство необходимых продуктов на уровень,
достаточно высокий, чтобы покрыть потребности постоянно
растущего населения.
Эта демографическая революция, как ее принято
называть, в действительности представляла собой комплексный
процесс, который невозможно объяснить какими-нибудь
внезапными или легко заметными изменениями.
Возможно, наиболее длительным по времени своего воздействия
фактором были возросшие возможности сельского
хозяйства европейских стран в целом. Перемены, с которыми это
было связано, нельзя назвать ни революционными, ни
универсальными, но, как бы то ни было, имело место
значительное повышение урожайности в наиболее благоприятных
зонах, которое сочеталось с перемещением
сельскохозяйственного производства на территории, наиболее
пострадавшие от упадка землепользования в XVII в., а также с
развитием торговли, сделавшим возможным перевозку
сельскохозяйственной продукции из более развитых регионов
в сравнительно отсталые области.
Другим фактором, который следует принять во
внимание при любом объяснении новой ситуации, стало
снижение катастрофических прежде показателей смертности.
В первой половине столетия в Западной Европе
прекратились широкие эпидемии; их последние опустошительные
вспышки отмечены на юге Франции (чума в Марселе в
1720 г.) и в Швеции; этими вспышками завершился цикл
великих пандемий, на протяжении раннего Нового
времени опустошавших страны Европы. Существовала ли
причинно-следственная связь между прогрессом сельского
хозяйства и снижением катастрофических показателей
смертности, или же они были изолированными
явлениями? Во всяком случае, это нельзя объяснить такими не
поддающимися проверке причинами, как неясные
биологические мутации у переносчиков этих заболеваний; не
наблюдается в эту эпоху и решительных прорывов в области
медицины и гигиены, пусть даже власти и могли теперь
прибегнуть к более строгим мерам контроля за
распространением инфекции
-
таким, как карантинные мероприятия
или
устройство лазаретов в припортовых зонах. Впрочем,
исчезновение чумы не привело к радикальному
улучшению состояния здоровья европейцев, продолжавших
страдать от частых пандемий оспы, возвратного тифа,
дизентерии и других желудочно-кишечных заболеваний, а
также малярии в болотистых местностях и на рисоводческих
территориях.
Наряду с искоренением главной причины
катастрофической смертности, на формирование нового
демографического климата в Западной Европе влияли и иные
факторы. Уменьшилось гибельное воздействие войн на
гражданское население, так как военные действия прибрели более
локальный характер и велись профессиональными
армиями. Вследствие этого людские потери
всё более
ограничивались теми, кто действительно принимал в них участие, что
тоже могло в какой-то степени повлиять на общее падение
показателей смертности в Европе Нового времени.
Снижение смертности вне всяких сомнений имело
решающее значение для роста численности населения в
завершающий период перед Новым временем, в котором
сохранялись те же самые, что и в прежние эпохи, высокие
показатели рождаемости. Однако переход к современным
демографическим тенденциям отразился не только в
сокращ ении общей смертности или в устранении причин,
приводивших к массовой гибели населения: в конце Нового
времени заметны первые попытки установления контроля
над рождаемостью, что станет одним из наибольших
достижений следующей эпохи. Контроль над рождаемостью
можно определить как спонтанные попытки привести
численность детей в соответствие с экономическими
возможностями
нуклеарной семьи, которая в Новое время стала
господствующим типом семейной организации в Западной
Европе. Это соответствие час тич но достигалось пу те м
заключения поздних браков, непременно связанных с
уменьшением случаев добрачной беременности, однако прежде
всего явилось результатом изменений в общественной
психологии, которые в сознании людей привели
к
разделению
понятий любви и произведения потомства. Многие
женщины
стремились избежать слишком частого наступления
беременности, ограничивая свои сексуальные контакты. В то
же время супружеские пары пытались «обмануть» природу,
прибегая к сравнительно примитивным
противозачаточным средствам, что стало возможным в условиях
слабеющего влияния церковной доктрины и распространения
менее священных взглядов на супружескую жизнь. Кроме
того, большая вероятность того, что дети выживут,
автоматически вела к снижению числа рождений, большое
количество которых в предшествовавшие столетия было
необходимо просто для того, чтобы в условиях огромной
смертности сохранить популяционное равновесие.
Расширение сельскохозяйственного
производства
Изменения в динамике численности населения
произошли еще до резкого увеличения объема
сельскохозяйственной продукции и даже частично объясняют этот
феномен. Однако ускорение темпов роста численности
населения, наблюдавшееся в XVIII в., рано или поздно
натолкнулось бы на указанный Мальтусом предел
доступности средств существования, если бы оно не
сопровождалось внедрением доступных крестьянам
технологических новшеств и не привело бы к росту урожаев и
повышению
производительности сельскохозяйственного сектора.
Незначительные климатические изменения в XVIII в.,
в
котором климат обычно считается более мягким по
сравнению с необычайно холодным предшествующим
столетием, сами по себе, разумеется, не могут объяснить
прогресс в сельском хозяйстве. В своей первой фазе этот
подъем принял
весьма
традицио нную для Европы Нового
времени форму возобновления обработки земель,
заброшенных вследствие кризиса в XVII в. «Земельный голод»
привел
к
распространению технологий, повышавших
ценность земли, известных и применявшихся и ранее; среди
них -
мелиорация заболоченных территорий; отвод воды
с затопленных земель, которые потом защищали от
разливов рек и морских приливов плотинами и дамбами
(наиболее известным
примером
являются голландские
польдеры); осушение торфяных болот, после которого
территорию сразу
же
подвергали обработке, что обеспечивало
чрезвычайно высокую урожайность; вырубка лесных
участков;
освоен ие
верес ковых
и
кустарниковых пустошей;
распашка лугов, где столетиями были выпасы для крупного
рогатого скота, пусть это даже и приводило к общему
снижению его поголовья; и, наконец, освоение пустынных
146

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
земель, которое порой осуществляли пришельцы
издалека, селившиеся в областях, где на протяжении столетий
никто не жил. Эти коллективные усилия порождали
частную инициативу, исходившую главным образом от мелких
фермеров,
и
поддерживались органами коммунальной
власти, имевшей большие возможности для проведения
мероприятий по освоению земель и выполнению
крупномасштабных проектов. Эти процессы вызвали
озабоченность многих современных наблюдателей, опасавшихся,
что эта борьба за землю приведет
к
нарушению
экономического и социального равновесия.
Тем не менее, несмотря
на
лихорадочную активность в
сельских областях и явные успехи в распашке залежных
земель, результаты данных мероприятий все же не следует
переоценивать.
Плотность использования пахотных
земель в двух предшествующих
столетиях (при том, что
множество земельных участков
во
вр ем я Тридцатилетней
войны оказались заброшенными в Германии, существенно
сократились площади обрабатываемой земли в Ка с т и л и и
и было парализовано аграрное развитие в Нидерландах во
времена испанского владычества) была настолько велика,
что распашка новых земель не привела
к какой-л ибо
диспропорции в сельском хозяйстве Европы; доля вновь
обрабатываемых земель не вызвала ощутимого снижения в
совокупном урожае с единицы обрабатываемой площади.
Подъем европейского земледелия был в первую
очередь
и в наибольшей степени феноменом внутреннего
роста, который приводил к более интенсивному
использованию лучших земель. Этот процесс начался,
по-видимому, в середине XVII в. в
Республике Соединенных
провинций, затем ра спрос тр ани лс я
в сельских
районах
Англии, а в XVIII в. с большим или меньшим успехом по всей
Западной Европе.
Методы интенсификации земле пол ьзова ни я сначала
применялись
в
товарных садоводческих хозяйствах,
расположенных поясами вокруг городов; сады и
огороды
слу жи ли
своего
рода лабораториями, прежде чем
полученные результаты
использовались в сельской местности.
Там новые методы интенсификации обычно приводили
к
борьбе против вспашки под пар,
т.е .
про тив
оставле ния
части земель
пустующими
в
регулярные промежутки
времени, вследствие чего одна треть
всех
сельскохозяйственных земель в Европе в течение года не обрабатывалась и
не
приносила урожаев. Таким образом, прогресс в
земледелии в значительной мере состоял в отказе от наиболее
примитивных систем возделывания земли, применение
которых отныне ограничивалось наименее
благоприятными территориями, зонами, где во избежание полного
истощения земель могли применяться лишь
экстенсивные методы землепользования. Наиболее плодородные
земли теперь обрабатывались постоянно, что давало все
более высокие урожаи.
Таким образом, система, при которой земля оставалась
под паром по два года из каждых трех, по году из двух или
по году из трех (трехлетний оборот с двумя годами или
двухлетний или трехлетний с одним годом под паром)
постепенно уступала
место плодосменной системе, при
которой земля последовательно засевалась разными
злаками, подобранными так, чтобы одна культура
поддерживала следующую за ней. Конечной целью было добиться
получения с земли шести-семи урожаев, прежде чем дать
земле отдохнуть в течение года, или же вовсе не оставлять
ее под паром, засевая кормовыми культурами или
травами, нужными для разведения скота. В XVIII в. в Европе было
опробовано множество р азл ич ны х си стем севооборота, и
те, что показали себя наиболее удачными,
распространились весьма широко, проникнув в регионы, весьма
удаленные от тех мест, где они возникли. Не вдаваясь в детали,
отметим, что наиболее признанной оказалась,
по-видимому, система, сложившаяся в Норфолке, при которой путем
сочетания посевов пшеницы, ячменя, бобовых, кормовых
культур и травы для выпаса скота был положен конец
необходимости оставлять поля под паром.
Ликвидации паров требовала разумного применения
принципов севооборота, но для этого было необходимо
большое число сельскохозяйственных работников и
применение ряда технических новшеств, наиболее
значимыми из
которых были осушение земель, применение более
сложных орудий труда, тщательный подбор удобрений и
введение ряда новых культур
-
или неизвестных ранее, или
не использовавшихся прежде
в зем ледели и.
Орошение засушливых земель получило
в XVIII в.
чрезвычайно
широкое рас пр ос тр ан ен ие . Особую важность
оно приобрело в средиземноморских странах, где были
предприняты значительные усилия как со стороны
частных лиц (рытье колодцев, возобновление использования
старых черпаковых подъемников (нории), очистка
заброшенных оросительных каналов), так и со стороны
коммунальных властей, которые организовывали масштабные
ирригационные работы, чтобы поставить
реки
на
службу
земледелию и обеспечить наиболее эффективное
использование воды как основного ресурса, необходимого для
развития сельскохозяйственного производства.
Степень модернизации сельскохозяйственных орудий
была значительно скромнее. Появились новые приемы,
чтобы рационализировать
и
сократить время
земледельческих работ, например, посев зерна рядами вместо
простого разбрасывания, однако основные орудия труда
изменились очень мало. Римский плуг продолжали
использовать до тех пор, пока не появились более совершенные
модели, такие , как брабантский плуг, оснащенный отвалом
и
двумя ручками .
Но машины, например молотилки,
жатки или механические сеялки, появились значительно
позднее и
игра ли несущественную ро л ь .
Такое важное
новшество, как замена деревянных деталей железными,
появилось лишь в конце этого
периода
-
по
мере развития
производства стали, однако его распространение было
крайне незначительным до конца века. В любом случае
следует помнить, что
несмотря
на все
усилия творческого
меньшинства, инновации проникали
в
деревню с большим
трудом
-
отчасти в
силу преобладавшей рутины сельской
жизни, на которую столь часто сетовали интеллектуалы
эпохи Просвещения, но прежде всего из-за того, что
широкие массы европейского крестьянства не имели
возможности делать необходимые капиталовложения, поскольку
их средства поглощались выплатой налогов, церковными
десятинами, сеньориальными платежами, не говоря уже о
земельной ренте, принадлежавшей землевладельцам.
Еще более важным фактором повышения
производительности сельского хозяйства стала все большая
доступность удобрений, с помощью которых можно было вернуть
земле
плодород ие. Для того чтобы восстано вить
вегетационные способности почвы, европейские крестьяне издавна
применяли самые разнообразные средства: золу, торф, ил,
жмых, морские водоросли и даже нечистоты. В XVIII в. были
открыты минеральные удобрения, такие, как глина и песок
с перегноем и известь, но основное значение имело
увеличение количества навоза. Это было связано с увеличением
поголовья крупного рогатого скота при уменьшении
численности овец, поскольку распространение кормовых
культур обеспечивало увеличивавшиеся стада коров запасами
корма. Они могли дольше оставаться в хлеву, что делало
возможным регулярный сбор и использование навоза.
Известные нам данные указывают на существенный прогресс в
количестве и качестве
удобрений, на их массовое
применение в
случае необходимости и рациональное сочетание
кормов в наиболее развитых хозяйствах. Использование
удобрений оказало огромное влияние на развитие
сельского хозяйства, поэтому было немало оснований говорить, что
в XVIII в. «прогресс вонял навозом».
В XVIII в. на сельскохоз яйственной карте Западной
Европы произошли многочисленные и важные изменения.
147

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
На первый взгляд, сохранялось положение,
унаследованное от прошлых времен, поскольку во всех регионах
преобладали зерновые (пшеница в более теплых зонах и рожь
в более холодных областях, наряду с ячменем и овсом, а
порой и с некоторыми овощами, например, горохом).
В южных регионах сохраняли свои позиции три
типичные средиземноморские культуры
-
пшеница, виноград и
маслины. Почти повсеместно города окружали пояса
садов. Появились изолированные территории, на которых
выращивали технические культуры, например хмель для
варки пива, лен и коноплю для текстильной
промышленности, а также большое количество красильных растений,
способных конкурировать с заморскими.
Первым новшеством в XVIII в. стало
расширение
посевов зерновых (в большей степени пшеницы, чем ржи). Это
было вызвано ростом численности населения и
соответствующим ростом потребления этого остававшегося
основным продукта питания для всех социальных
слоев. В то же самое время в южных странах происходило
интенсивное развитие виноделия, и виноградники
занимали максимально возможные площади Произошел рост
потребления вин и ликеров, что сделало эти продукты
чрезвычайно выгодными для европейской торговли XVIII в.
В том же столетии триумфальным было
распространение некоторых новых культур, например картофеля. Его
завезли из Америки еще в XVI в., но лишь
теперь, когда удалось
преодолеть недоверие к нему со стороны большей части
населения, которое рассматривало этот продукт как
непригодный для питания людей и скармливало его скоту, он упрочил
свои позиции в некоторых сравнительно отсталых
регионах, таких как внутренняя Фландрия, Шотландия и прежде
всего Ирландия, где он стал главным продуктом питания всех
слоев и способствовал росту населения этого острова во
второй половине XVIII в. и в первой половине XIX в.
Качествами картофеля, которым тот был обязан
своим успехом, в еще большей степени обладала кукуруза
-
другой продукт американского происхождения,
способный давать по два-три урожая
в год (в отличие от
пшеницы, приносившей лишь один урожай), и ко всему еще она
насыщала почву азотом, полезным для других культур.
Взамен требовалось лишь большое количество удобрений и
глубокая вспашка земли при посеве семян. С конца XVI в.
ку куруза мед ленно распространялась вд ол ь
Атлантического побережья Европы, пока в начале XVIII в. здесь
окончательно не
установился
основной ареал ее возделывания,
что стало знач ительным вкладом в стабилизацию
численности на селе ния эт их
регионов .
Увеличение количества
пищевых ресурсов ,
к
которому привело выращивание
кукурузы,
по з во л и ло некот орым наблюдателям говорить о
«желтой революции»,
по крайней мере, в некоторых,
вполне определенных географических пределах.
Однако наибольшую роль в преобразованиях
сельского хозяйства в Новое время сыграли кормовые культуры.
Именно они, благодаря своему решающему значен ию в
различных
системах
севооборота, стали важнейш ей
культурой в процессе распространения плодосменной
системы земледелия. Они выполняли многообразные функции
в качестве культур, которые выращивали на землях, без них
остававшихся под паром; они обогащали почву азотом,
подготавливая ее к новому севу зерновых, и в то же время
обеспечивали крестьян кормом для крупного рогатого
скота, делая возможным сбор навоза, который использовали
для удобрения полей. Клевер был наиболее важной
кормовой культурой в норфолкской системе
-
наиболее
сложной и самой известной из плодосменных систем
земледелия в Европе XVIII в.
Искусственное орошение, модернизация
сельскохозяйственных орудий, прогресс, достигнутый благодаря
удобрениям и плодосменной системе,
-
всё это
способствовало интенсификации земледелия и
получению больших
урожаев, а также больших доходов. Несмотря на трудность
подсчета урожайности на основе разрозненной
информации о немногих хозяйствах, выглядевших как островки на
безбрежных просторах трех столетий Нового времени и
огромных географических пространствах Западной
Европы, определенный порядок величин все же может быть
получен. Урожайность зерновых варьировалась от
пятикратной на полях Германии и Скандинавии до
десятикратной или выше в наиболее благоприятных областях
Республи ки Соединенных провинций, в Юж ны х Нидерландах и
Восточной или Южной Англии.
Между двумя крайними
показателями
располагался широкий спектр, где
находилось место как изобилию, так и бедности, однако в
течение XVIII в. даже наиболее отсталые регионы, по-видимо-
му, вышли из состояния хронической нехватки хлеба. Это
произошло несмотря
на то, что
при общем прогрессе
земледелия зерновые выиграли значительно меньше других
культур, урожаи которых выросли
в
гораздо большей
степени. В любом
случае интенсификация сельского
хозяйства и ее
разнообразные последствия, в том числе рост
урожайности, стали одним из оснований
экономического прогресса континента.
Повышение урожайности сделало более доступными
продукты питания и таким образом способствовало
продолжению роста численности населения. Однако имелись
и иные факторы, которые изменили положение в
аграрном секторе европейской экономики и способствовали
его
дальнейшему подъему. К ним можно отнести
увеличение разнообразия рыночных пред ложений, региональную
специализацию и растущую тенденцию к получению
рыночной прибыли.
Мы уже упоминали о том, что рынок
сельскохозяйственной продукции стал более разнообразным. Когда-то
постоянно н а хо д и в ш ая с я под угрозой голода европейская
деревня не знала ничего, кроме зерновых. Теперь они
могли быть заменены другими продуктами
-
по
мере
то го как
отдельные общины благодаря торговле стали собирать
хорошие урожаи или обеспечивать себя продуктами
питания. Другой типичной чертой сельской Европы в XVIII в.
стала мобильность в размещении ресурсов, замена одних
культур другими, более выгодными с коммерческой точки
зрения, выращивание некоторых видов растений с целью
последующей продажи, пусть это порой и уменьшало
степень обеспеченности необходимыми продуктами питания
жителей некоторых географических территорий.
Прямым следствием этой мобильности ресурсов
стала сельскохозяйственная специализация. Крестьяне
отказывались от традиционных систем выращивания
разнообразных культур, необходимых для их повседневной
жизни, и переходили к выращиванию монокультур,
пользовавшихся устойчивым рыночным спросом,
например винограда или технических растений.
Эксперименты в этой сфере способствовали внесению в
европейское
земледелие большего динамизма.
Важной предпосылкой развития специализации было
получение излишков, которые можно продать на рынке.
В течение столетия возможности рынка росли, что было
обусловлено общим развитием торговли и действиями
правительств, удалявших старые барьеры, которые
мешали
свободному перемещению сельскохозяйственной
продукции. Это наиболее заметно на примерю перевозок
пшеницы, обычно находившихся в Западной Европе под
строгим контролем властей, которые были озабочены
стремлением защитить подвластное им население от
угрозы голода; они поэтому запрещали вывоз зерна,
устанавливали цены на хлеб и реквизировали те излишки,
которые могли выявить, хотя и не накладывали никаких
запретов на запасы пшеницы, собранные в зернохранилищах
отдельных могущественных лиц или церковных
учреждений. Отныне правительства стали предпринимать шаги
к
либерализации хлебной торговли. Эти действия
зачастую отвергались народными массами, видевшими в них
148

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
посягательство
на систему «моральной экономики»,
которая обеспечивала им минимум, необходимый для
выживания в тяжелые времена. В любом случае тенденции к
свободному перемещению
сельскохозяйственной продукции,
прекращению государственного вмешательства в
рыночные дела
и
развитие свободной конкуренции стали в
Западной Европе необратимым процессом. Несмотря на те
жертвы,
к которым привел этот процесс среди наименее
защищенных слоев населения, он в конечном итоге стал
гарантией лучшего распределения бульшего количества
продуктов
питания среди постоянно растущего населения.
Изменения в системе землевладения
Стимулами для интенсификации земледелия и
развития торговли
сельскохозяйственной продукцией (оба эти
феномена стимулировались также ростом цен и
увеличением численности населения) стали некоторые
принципиальные изменения в системе землевладения и
землепользования. В XVIII в. наблюдался значительный прогресс
в
производственных отношениях в сельской местности,
сопровождавшийся далеко идущими изменениями
сеньориальной системы, унаследованной от Средних веков.
Несмотря на р яд специфических черт, наиболее
типичным образцом эволюции, происходившей в Западной
Европе (за исключением Англии), является пример Франции.
Здесь рост доходов от земли вызвал к жизни реакцию
землевладельцев, обусловленную стремлением сеньоров
полу чит ь основн ые выгоды от благоприятной экономической
ситуации. Так началось наступление землевладельцев
(непосредственных собственников земель в
сеньориальных и заповедных владениях, по отношению к которым
держатели прочих земель были обязаны сеньориальными, или
феодальными повинностями) против крестьян, которые
возделывали свои участки земли в качестве свободных
землевладельцев или арендаторов. Это наступление включало
в себя попытки увеличить сбор феодальных платежей или
поземельной ренты, обусловленной договором о держании,
составление новых поземельных
кадастров
с целью
восстан овления
нек оторых забытых податей, борьбу за
сокращение общинных земель, давление с целью добиться
контроля над земельными участками посредством резкого
увеличения ренты, перенос на земледельцев всех текущих затрат,
выдачу закладных ссуд с целью возврата земли, как только
держатель окажется в трудном положении и будет не в
состо янии выплачивать долг. Таким
образом агенты крупных
землевладельцев, сами
зачастую бывшие держателями
обширных участков земли, стали главными
действующими
лицами двойственного процесса
-
усиления феодального
гнета и капиталистической модернизации. Этот процесс
вызывал неизбежное сопротивление, которое выразилось
в
распространении судебных исков, противодействиям при
составлении земельных кадастров, отказе соглашаться с
господской монополией на выпечку хлеба, мельницу или
давильный пресс и, наконец, в требованиях предоставить
доказательства законности новых претензий со стороны
власть
имущих. Эта реакция крупных землевладельцев и
сопротивление земледельцев являлись прямыми
следствиями начавшегося расцвета сельской экономики
-
желания
воспользоваться благами, которые приносило
стремительное развитие сельского хозяйства.
Пример Англии является нетипичным. В этой стране
развитие индивидуализма среди земледельцев, которое
вело к разложению феодальной системы, началось еще в
Средние века, а проникновение капиталистических
отношений в сельскую местность происходило уже в начале
XVI в. В этом веке англиканская реформация привела к
отчуждению церковных земель и передаче их в частные
руки, а восстания знати (в особенности северной
католической аристократии в 1536-1537 и 1569-1570 гг.)
привели к конфискации обширных земельных владений,
распределенных затем среди множества собственников,
что знач ительно расширило свободный земельный рынок.
Одновременно землевладельцы стали прибегать к
чрезвычайно эффективной и юридически вполне законной
(разрешенной актами парламента) системе, которая оказалась
весьма выгодной для них и в XVIII в.,
-
к знаменитым
«огораживаниям».
Эти огораживания привели к целому ряду
последствий: в пределах окруженной изгородью земли
исчезали все общинные права; произошла концентрация
земельных
участков,
способствовавшая их более
рациональной эксплуатации; площади общинных земель по мере
приватизации значительно сократились. Этот процесс
длился все XVII столетие, но своего пика система
огораж иваний достигла во вре мя э ко но ми ч ес ко го подъема,
начавшегося во
второй половине XVIII в.:
между 1760 и 1820 гг.
парламент издал 3000 соответствующих актов. Не
обошлось без жертв: крестьяне, не имевшие юридических прав
на свои бывшие держания, скваттеры,
бедняки-арендаторы или не обладавшие достаточными финансовыми
средствами, чтобы противостоять натиску сильных людей
(часть свободных землевладельцев и наследственных
арендаторов), были в конечном счете вынуждены или
отказаться от своих участков и стать
батраками на когда-то
принадлежавших им полях, или же уходить в города и
трудиться на фабриках. Самые невезучие были заключены
на основании законов о бедных в так называемые
«работные дома»
-
жес токое
порождение
капиталистического
понима ния общественной благотворительности. Но
окончательным
результа том
этого
му чите льно го процесса
стало
создание крупных фермерских хозяйств, в
которых
трудились держатели, бывшие в состоянии выплачивать
пост оян но
растущую арендную плату из растущей выручки за
проданный урожай. Другой чертой этой системы было
использование оплачиваемого труда наемных работников.
Крупные хозяйства сосуществовали с более скромными
фермами свободных крестьян-йоменов, которые вели
самостоятельное хозяйство на земле, являвшейся их
традици онным нас ледст ве нн ым держанием, и свободных
землевладельцев (фригольдеров), сумевших отстоять свои поля
-
зачастую благодаря соглашению с местной аристократией,
которое в процессе огораживания и приватизации
общинных земель было направлено против других, менее
привилегированных социальных групп. И в том и в другом случае
новые хозяйства были в состоянии делать
капиталовложения; они создали сильный рынок труда и капитала и имели
возможности продавать излишки, а также пользовались
поддержкой законодательства, всё активнее защищавшего
интересы производителей за счет интересов потребителей.
Так в Англии постепенно установилась модель полностью
капитализированного сельского хозяйства; она стала
образцом, которому станут подражать страны на континенте, и
воплощением экономического успеха.
Другие секторы первичного производства
Подъем земледелия вызвал далеко идущие
преобразования в скотоводстве. Развитие индивидуального начала в
поземельных отношениях, ликвидация общинных земель
(часть которых обычно использовалась под выпасы) и
стремление к большей прибыли сопровождались по
меньшей
мере двумя явлениями: постоянным ростом поголовья
крупного рога тог о
скотта и постепенным подчинением
скотоводства земледелию. Логическим следствием появления
этих
факторов стало постепенное
сокращение
числа
овечьих стад и увеличение
по голо вья
крупного рогатого скота,
несмотря
на то что в качестве тяглового животного лошадь
вытеснила быка (новое земледелие отдавало
предпочтение быстрее работавшим (хотя и оставлявшим менее
глубокие борозды) лошадям, не говоря уже о сохранявшейся
149

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
и даже возросшей престижности этого животного как
социального символа). Домашний скот теперь ценился в
первую очередь
как
производитель навоза, затем как вьючная
и тягловая сила, потом
-
как поставщик продуктов (мяса,
молока, сыра, кожи, шерсти и т.п .), которые можно было
продать на рынке, и лишь в последнюю очередь- как
поставщик продуктов питания для самого работника. К тому же
общий упадок независимого скотоводческого сектора не
вызвал падения интереса к этой сфере деятельности в
XVIII в., известном попытками
скрещивания пород
специализации стад, все более высокими надоями и ввозом
селекционных пород Наряду со своим существенным
вкладом в общее развитие сельского хозяйства, скотоводство
продолжало играть особую роль как источник материа лов
для текстильной
промышленности
и поставщик белков,
входивших в рацион привилегированных классов.
Белковый рацион в Западной Европе всегда пополнялся
и
другой отраслью первичной деятельности
-
рыболовством.
История питания и европейской экономики XVIII в.
будет не
полной без упоминания о значительном вкладе, внесенном
рыбным промыслом. Он подразделялся на традицио нное
прибрежное рыболовство, которое обеспечивало свежей
рыбой население пр им орс ки х районов, и рыболовство в
открытом море, поставленное на промышленную основу и
имевшее свои
рынки сбьгга, куда стекалось огромное
количество соленой рыбы (главным образом треска, но также
сельдь, сардины и другие виды). Ее потребителями были все
социальные группы, и особенно простой народ
Таким образом, большие выгоды, приносимые
мобильной торговлей, достигавшей теперь любой части
европейской береговой линии, в огромной сте пен и
способствовали обеспечению населения пищей и устранению
призрака вечной борьбы за выживание; в конечном счете
торговля заметно облегчила продолжение процесса
экономического роста, в который были вовлечены нар оды
Западной Европы.
Развитие земледелия вызвало к жизни новое
направление мысли, поддерживавшее
этот подъем. XVIII в . стал
веком
экспериментов
в области сельского хозяйства,
связанных (особенно в Англии) с именами людей, которые
стали известными
благодаря сво им
успехам
в
работе,
направленной на увеличение урожаев,
-
в этой сфере
просла вился
лорд Тауншенд Это был также ве к
теоретиков,
изучавших особенности и достоинства первичного
хозяйственно го
сектора (земледелия, скотоводства и
рыболовства). Таких было великое множество, но среди
них
выделяется ряд лиц, сыгравших
особо
выдающуюся роль:
Джетро Талл (Jethro 1Ш) и Артур Янг (Arthur Young) в Англии,
Козимо Туничи (Costmo Timid) в Италии, Анри Луи Дюамель
дю Монсо (Henri Louis Duhamel du Monceau) во Франции.
Последний стал основоположником школы экономистов,
уделявших особое внимание
сельскому хозяйству и ставших
известными как
физиократы. Физиократы, писавш ие сво и
статьи и
распространявшие теории
во
второй половине
XVIII в. , был и наиб олее характерной группой европейских
интеллектуалов того
периода
экономической жизни
Европы, в
которой материальный прогресс, как казалось,
зависел главным
образом от внимания, уделявшегося
сельским
территориям
и видам первичной деятельности в целом, а
также торговле сельскохозяйственной продукцией. Их
основной доктриной была необходимость торжества
свободы в человеческом обществе, подобно тому, как свобода
господствует в природе. Во многом благодаря физиократам
среди аристократии распространилось увлечение
деревенской жизнью, нашедшее свое выражение в интересе к
вопросам земледелия, который проявлял английский король
Ifeopr III («Фермер Джордж»), или в постройке миниатюрной
буколической фермы Цэианон для королевы Франции
Марии-Антуанетты. Тот же самый дух присутствовал в
начинаниях различных европейских обществ, создававшихся
для того, чтобы разъяснять согражданам все преимущества
модернизации земледелия. Воодушевляясь сведениями о
высоких урожаях фермерских хозяйств и видя, как всё
более благоустраивается сельская Европа, все соци а ль ны е
группы начали, по
знаменитому в ыр а ж ен и ю Вольтера,
«рассуждать о злаках».
Развитие торговли
Одним из наиболее важных явлений в земледельческом
секторе был выход за узкие рамки хозяйства,
ориентированного на воспроизводство средств существования,
и
направление
значительной доли излишков на рынок. Все
большая доля сельс кохозяйс твенной
продукц ии
достигала рынка
и наполняла
торговый поток, что
способствовало расцвету другого
-
торгового сектора, сыгравшего
решающую роль в подъеме европейской экономики в XVIII в.
Торговля значительно расширилась
и
ускорилась
вследст вие п ов ыш ен ия спр оса
и
пр едл оже ния как на
внутреннем (в силу увеличения численности населения и его
покупательной способности), так и на внешнем (в силу
роста потребления на европейской периферии и в колониях
за
пределами Европы) уровнях. Можно сказать, что это
расширение торговли и рост рынка вели к появлению
всеобщей коммерческой экономики, ставшей одной из
пред посылок
промышленного переворота.
В XVIII в. появились более сложные
коммерческие
и
финансовые методы, в
которых так нуждалась торговля, а
также возникли новые
инфраструктуры, облегчившие
непрерывное развитие торговых отношений. Благодаря
прокладке тысяч
кило мет ров
новых
дорог была улучшена дорожная
инфраструктура. Это было беспрецедентное
государственное мероприятие, восхищавшее множество современных
наблюдателей, в особенности во Франции и Испании, где,
можно сказать, была заложена основа будущей системы
скоростных магистралей. Альтернативное дорогам средство
сообщения предоставляло речное судоходство, особую роль
в
развитии которого сыграло создание густой сети каналов;
основные усилия в этой области были предприняты в 1ёрма-
нии и в Англии, где их лихорадочная прокладка по существу
стала прелюдией к промышленному перевороту.
Модернизировались и гавани: постройка каменных
пирсов
позволила принимать большее ко ли чест во
судов, дамбы и
волноломы
предотвращали проникновение в акваторию песка и
иных отложений, а постройка таможен, карантинов,
товарных складов и других сооружений помогла устранить
вечный беспорядок, связанный с морскими перевозками.
Несмотря на то что дороги, каналы и порты были
модернизированы, сами транспортные средства все еще
сохраняли свои традиционные формы. Европа XVIII в.
оставалась
Европой повозок, шлюпов, плотов и парусников.
После открытия методов вычисления долготы прямо на
борту судна мореходство стало несколько безопаснее,
однако на
судах,
в особенности на тех, что были
предназначены для заморских плаваний, с
трудом осваивались такие
технические новшества, как более
широкие паруса,
медная обшивка корпуса
и техн оло гия
опреснения морской
воды. На фоне этого скромного прогресса эпоха железных
дорог
и
пароходов кажется еще невероятно далекой,
однако количественные достижения были впечатляющими.
Общее водоизмещение судов английского торгового
флота в 1 790 г. составляло 1,5 млн. т, французского -1,2 млн. т,
голландского
-
600 тыс. т
(карта 14).
Появление разнообразных платежных
средств
настолько облегчило
развитие торговли,
что
некоторые
авторы,
не имея
(при настоящем состоянии исследований)
особых на то оснований, допускают наличие причинно-
следственных связей
между большими запасами дене г и
экономическим
расцветом
в XVIII в.
-
подобно тому, как
революция цен некоторое время выдвигалась в качестве
основного объяснения хозяйственного подъема в XVI в.
150

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
Карта 14. Флоты европейских государств в конце XVIII в. (по R Romano, 1962)
Действительно, в XVIII в.
Европа вновь сумела найти
необходимое количество металлических денег из
драгоценных металлов, потребность в которых заметно
выросла. Эту возможность дало открытие богатых залежей в
бразильском рудном районе Минас-Жерайс, благодаря
которому в Старый Свет поступило так много золота, что его
количество, находящееся в обращении,
к
концу столетия
удвоилось. Нечто подобное произошло и с серебром.
Истощение перуанских рудников было компенсировано
интенсивной разработкой ме кси канс к их
серебряных копей,
что в течение века также привело
к
удвоению
европейского запаса. Этой доступности драгоценных
металлов
сопутствовал
трудоемкий, но успешный процесс стабилизации
денежных систем практически всех стран, положивший
конец той патологической неустойчивости, которой
страдали валютные курсы в XVII в.,
и на долгое время
установивший
систему денежных отношений.
В своих основных чертах методы торговли оставались
теми же, что и в предшествующий период, когда появились
наиболее важные новшества, однако теперь новомодные
веяния
получили повсеместное признание. Происходило
дальнейшее совершенствование коммерческого
законодательства, в котором проявлялась тенденция к кодификации,
создавались учреждения, представлявшие интересы
торговцев (консульства и торговые палаты), появлялись компании,
специализировавшиеся на определенных видах
деятельности
(например страховании), увеличивалось число центров
коммерческого кредита, росло значение компаний с
долевым капиталом и основанных на принципах
ограниченной ответственности. В XVIII в.
продолжали
существовать
старые привилегированные компании (несмотря на
большое кол ичество
громких банкротств, таких, как крах
Компании Южных морей в Англии или «Западной
компании» во Франции), а также было основано множество
но вы х ком паний, преимущественно ориентированных на
колониальную сферу или, в соответствии с излюбленной док-
триной позднего меркантилизма, на сравнительно
отсталые страны, которые теперь стремились догнать
своих более развитых партнеров. Однако преимущество в
XVIII в. все же принадлежало частной инициативе,
представленной в разнообразных компаниях, занимавшихся всеми
видами деятельности (продажами за свой собственный счет
или за комиссионные, транспортными
и
страховыми
услугами, ссудами
и
прочим) и всеми видами перевозок (по
различным дорогам, сочетанием прибрежной и заморской
торговли и так далее). Этим они были обязаны
чрезвычайной гибкости своих
финансовых и организационных
структур, которые во всех отношениях превосходили
аналогичную структуру государственных компаний.
Важные изменения произошли в европейской
финансовой системе, которая стала в большей степени отвечать
потребностям торговой экономики.
Амстердам упрочил
св о и п оз иц ии как эффективный финансовый центр
европейской торговли, краеугольный камень международной
системы платежей, которая, приняв в предшествующие
столетия двустороннюю форму, теперь превращалась в
несравненно более гибкую многостороннюю систему. Частные
банки не только по-прежнему были незаменимы при
операциях по вкладам, переводам и векселям, но поставили под
свой контроль систему международных кредитов,
сосредоточившуюся в центрах, которые специализировались на
подобной деятельности,
-
Амстердаме, 1Ьнуе, Франкфурте,
Женеве и других. Наряду с этим создавались
государственные банки: в конце XVII в. такой банк появился в Англии,
151

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
в XVIII в.
-
в Шотландии (1727 г.) и в Испании (1782 г.). Они
оказались весьма ги б к и м
инструментом и выполняли самые
разнообразные функции: были государственным
казначейством, занимались выпуском и приемом долговых
обязательств, предоставляли банковские услуги другим банкам.
Громадный рост рынка капиталов в XVIII в. , вызв анн ый
притоком доходов от коммерческой деятельности, имел
принципиально важное значение для будущего, поскольку давал
возможность предоставлять по низкой цене кредиты,
необходимые для дальнейшего поступательного развития во
всех сферах экономической жизни.
Увеличение спроса
Вооруженная вышеописанными методами торговля
была в состоянии извлекать выгоду как из роста
внутреннего спроса, так и из благоприятных перемен на внешнем
рынке.
Рост внутре ннего спроса был в свою
очередь
обусловлен увеличением
численности населения, переменами
в земледелии, приводившими
к
тому,
что
крестьяне
во всё
большем числе вынужд ены б ыл и приобретать продукты на
рынке, ростом покупательной способности части сельских
жителей в результате процесса протоиндустриализации,
во зрас тав шим единообразием в потреблении и ростом
городских центров (Парижа, Лондона, Мадрида, Рима), где
были сосредоточены имевшие наибольшее значение -
и в количественном, и в качественном отношении
-
группы потребителей. Развитие внутреннего рынка и
изменения в его структуре создавали, даже в большей степени, чем
внешний рынок, новые возможности для сбыта массовой
продукции, которая уже стала характерной чертой этой
ранней стадии промышленного переворота.
Однако внешний рынок по-прежнему оказывал мощное
воздействие на развитие торговли. Оно было настолько
велико, что некоторые наблюдатели придерживались мнения,
что без рынков на полупериферии Европы (на подчиненных
территориях) и в колониях (в особенности в Америке с ее
рабовладельческой системой) «промышленный прорыв» не
мог бы быть совершен.
В настоящее время роль этих
рынков, бывших менее емкими, чем
внутренние, представляется
не столь значительной, пусть даже они
порой развивались
гораздо быстрее. Вместе с тем невозможно представить
развитие Европы в XVIII в.,
не
принимая во внимание
впечатляющего развития той новой формы колониализма, которая в
предшествовавшем столетии зародилась в Америке, и не
учитывая процесса интеграции азиатского мира в орбиту
европейских интересов. Необходимо иметь в виду и изменения в
структуре торговли между странами-метрополиями и их
колониями, которая была основана на идее колониального
пакта, подчинявшего интересы последних интересам первых
Это был мир, где подчиненное положение периферии
играло решающую роль в развитии и модернизации европейских
производительных сил -
ценой эконом ическо го отставания
колониа льного
мира.
В XVIII в. в отношениях
европейских коммерческих
компаний с азиатским миром появилось много нового. Систему
прибрежной торговли, созданную на этой
тер рит ор ии
в
XVI в.
португа льцами,
в
следующем
столетии сменила
деятельность компаний, созданных голландцами, англичанами
и
французами, стремившимися утвердиться на азиатском
рынке.
В XVIII в.
французы с него были вытеснены, и
произошел раздел сфер влияния между голландцами и
англичанами. Началось осуществление полной колонизации:
голландцы установили свое господство в Индонезии, а
англичане заложили основы своего правления в Индии, что
привело к далеко идущим изменениям в характере европейской
торговли в данном регионе. Так, вывоз сырья для
текстильной
пром ышле ннос ти,
го товы х
хлопчатобумажных тканей
и традиционных пряностей уступил место чаю, который
стал наиболее ценным продуктом восточной торговли, в то
время как недостаток серебра для покрытия европейского
торгового дефицита все более возмещался поставками в Индию
готовых тканей и металлических изделий. Следствием стал
промышленный упадок Индии, находившейся под
контролем англичан, обеспечивших свое политическое господство
над регионом и торговую гегемонию как в самой Индии, так
и в китайском порту Кантон. Так Азия была включена в
мировую капиталистическую систему
и
вынуждена была
подчиниться экономическим интересам Атлантической Европы
Важные изменения происходили
также в колониальном
мире Америки. Она продолжала оставаться главным
поставщиком металлов для чеканки монеты, и это позволяло ей
избежать удушения со стороны европейской экономики.
Поставляемые ею товары
отличались
разнообразием,
включали в себя
промышленное сырье (красители, кожи,
древесину и прежде всего хлопок) и некоторые пищевые
продукты (сахар, какао, кофе), спрос на которые носил массовый
характер и все б о л е е возрастал. Значительная доля этих
продуктов поступала на рынок метрополии, однако
немалая часть попадала в оборот процветавшей европейской
реэкспортной торговли. Одновременно возрастало
з на че ни е ко лон ий к а к потребителей произведенных в
метрополиях готовых изделий. Наиболее ярким призером этого
феномена является Англия: расширить круг заморских
потребителей продукции ей помог необычайный рост
численности населения в североамериканских колониях,
постепенная оккупация все новых территорий в Канаде и
Вест-Индии, а также легальная и нелегальная торговля с
испанскими колониями, не говоря уже
о подобной роли
азиатских
рынков (табл.
на
рис. 16,17). Колониальная
торговля продолжала также оставаться великолепным
способом накопления капитала -
в
силу неравных условий
торговли, спекулятивных доходов во время войн, прибыльных
контрабандистских занятий и межрегиональной торговли,
которая соседствовала с торговлей между колониями и
метрополией. И, разумеется, наиболее важным сектором
торговли с Америкой была работорговля.
Созданное европейскими странами международное
разделение труда, при котором Америке отводилась роль
поставщика драгоценных металлов, промышленного
сырья и продуктов своих плантаций, означало, что Африка
должна была поставлять рабов, использовавшихся в
качестве рабочей силы на
фермах Америки. Одним из столпов
мировой экономики стала
треугольная
по своей
конфигурации
схема морских перевозок Маршруты начинались в
страна х- ме тропол ия х (40% этих перевозок приходилось
на долю Англии, 30%
-
Португалии и около 20%
-
Франции), через ряд промежуточных заправочных баз
корабли добирались до Гвинейского залива и затем шли в
Америку, куда между 1701и1810гг. было доставлено до 6 млн.
рабов. Там за них расплачивались североамериканским
хлопком, бразильским сахаром и вест-индским индиго,
перевозка которых в Европу завершала этот цикл.
Наибольшие выгоды от колониального обмена
получала Англия, которая в XVIII в. в ходе ряда войн и конфликтов
сумела поставить под свой
контроль Индию, ощутимую
часть азиатской торговли, Ньюфаундленд и Новую
Шотландию, Канаду и некоторые острова Карибского моря, что
стало дополнением к североамериканским владениям, занятым
ею в предыдущие столетия. Все это не только позволило ей
накопить огромные капиталы, но, что еще важнее,
обеспечить поставки дешевого хлопка, необходимого для ее
фабрик, и получить в колониальном мире (а позднее в
независимых Соединенных Штатах) огромную клиентуру,
которая поддерживала массовое производство
анг ли йск ой
текстильной и металлургической промышленности.
Франция поставила под свой
к он троль ряд торговых
центров
в Азии и на нескольких
островах Карибского
моря. Несмотря на небольшую территорию французских
колониальных владений, заморская торговля приобрела
такую важность, что говорили даже о ее «колонизации»
-
132

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
(В тысячах ф. ст.)
1700
4 337
1734
5 403
1768
9695
1701
4 641
1735
5 927
1769
8 984
1702
3 621
173 6
6 118
1770
9 503
1703
4 521
1737
6668
1771
11 219
1704
4 262
1738
6982
1772
10 503
1705
1739
5 572
1773
8 876
1706
4 768
1740
5 111
1774
10 049
1707
4 795
1741
5 995
1775
9 729
1708
5 069
1742
6095
1776
9 275
1709
4 406
1743
6868
1777
8 750
1710
4 729
1744
5411
1778
7 754
1711
4 088
1745
5 739
1779
7013
1712
1746
7 201
1780
8 033
1713
4 490
1747
6 744
1781
7 043
1714
5 564
1748
7 317
1782
8 605
1715
5015
1749
9081
1783
10 096
1716
4 807
1750
9474
1784 10 497
1717
5 384
1751
8 775
1785
10315
1718
4 381
1752
8 226
1786 11 191
1719
4 514
1753
8 732
1787
изю
1720
4611
1754
8 318
1788 11937
1721
4512
1755
7915
1789 12 970
1722
5 293
1756
8632
1790 14 057
1723
4 725
1757
8 574
1791
15 896
1724
5 107
1758
8 763
1792
17451
1725
5 667
1759 10 079
1793
13 117
1726
5 001
1760 10 981
1794 15 863
1727
4 605
1761 10 804
1795
15 679
1728
4910
1762
9400
1796 17 968
1729
4 940
1763
9 522
1797
15 805
1730
5 326
1764 11 536
1798
18 299
1731
5 081
1765 10 122
1799 22 465
1732
5 675
1766
9900
1800 22 456
1733
5 823
1767
9492
Рис. 16. Экспорт английских продуктов и изделий.
Источник: Е. Boody-Schumpeter, English Overseas Trade Statistics,
Oxford, I960, p . 15
особенно из-за той роли, которую в ней играли
перевозки по
знаменитому треугольнику, включавшему обмен
африканских рабов на
кофе и сахар с Санто-Доминго
или
Мартиники.
Несмотря на упадок, продолжали удерживать
некоторые из своих позиций и старые колониальные державы
Пиренейского п-ова -
ценой согласия на растущее
влияние
других европейских государств в своих заморских
владениях. Португальцам пришлось покинуть свои анклавы в
китайском Макао и индийском Гоа и сделать доступными
свои базы в Гвинее для «треугольной» торговли сахаром и
золотом с
Бразилией. На основании
торговых дого воров
с Англией
португальская торговля
оказа лась в
руках
посредников. Что касается Испании, то она
прилагала
постоянные
усилия, чтобы восстановить торговую монополию
в своих вест-индских владениях, используя для этого
административные средства (перевод своей Торговой
палаты и
консульства из Севильи в
Кадис), экономические меры
(налоговые реформы и либерализация торговли), а также
военные акции (усиление фортификационных
сооружений). Благодаря этому ей в определенной степени удалось
сохранить национальный характер своей торговли
незадолго до завоевания независимости ее колониями.
(В тысячах ф. ст.)
1700
2 132
1734
2 897
1768
5 425
1701
2 229
1735
3 402
1769
4 454
1702
1 177
1736
3 585
1770
4 764
1703
1649
1737
3414
1771
5 905
1704
1925
1738
3 214
1772
5 656
1705
1739
3 272
1773
5 888
1706
1485
1740
3 806
1774
5 868
1707
1645
1741
3 575
1775
5 474
1708
1495
1742
3 480
1776
4454
1709
1 507
1743
4 442
1777
3 903
1710
1 566
1744
3 780
1778
3 797
1711
1 875
1745
3 333
1779
5 580
1712
1746
3 566
1780
4 319
1713
2 066
1747
3 031
1781
3 526
1714
2 440
1748
3 824
1782
3 750
1715
1908
1749
3 598
1783
3 756
1716
2 243
1750
3 225
1784
3 675
1717
2613
1751
3644
1785
4 764
1718
1980
1752
3 469
1786
4 200
1719
2 321
1753
3511
1787
4445
1720
2 300
1754
3 470
1788
4 346
1721
2 689
1755
3 150
1789
5 201
1722
2 972
1756
3 089
1790
4 828
1723
2 671
1757
3 755
1791
5 539
1724
2 494
1758
3 855
1792
6 224
1725
2815
1759
3 869
1793
6 250
1726
2 692
1760
3 714
1794
9801
1727
2 670
1761
4 069
1795
10 657
1728
3 597
1762
4 351
1796 И 228
1729
3 299
1763
5 146
1797 11834
1730
3 223
1764
4 725
1798 13 624
1731
2 782
1765
4451
1799 11609
1732
3 196
1766
4 193
1800 18 350
1733
3015
1767
4 375
Рис. 17. Экспорт иностранных и колониальных товаров из Англии
и Уэльса.
Источник: Е. Boody-Schumpeter, English Overseas Trade Statistics,
Oxford, I960, p. 15
Подводя итоги, можно сказать, что в
процессе
экономического подъема XVIII в.
торговля играла чрезвычайно
важную роль. Рост объема внутреннего обмена способствовал
формированию все более
однородных национальных
рынков, в то время к ак международная торговля стремительно
развивалась. Наиболее важными переменами для Западной
Европы стало усиление связей между различными странами
на ее
территории,
все большее
упрочение
оси Восток-Запад
(зерно, древесина, железо в обмен на промышленные
товары
и
реэкспортированные
колониальные
товары) и
значительные успехи заморской торговли, наметившиеся после
появления новых форм колониальной эксплуатации и
расширения работорговли. С полным основанием можно
сказать, что атлантические области Европейского континента
сделались движущей силой мировой экономики.
Подъем промышленности
И все же историческая роль коммерческого капитала,
со времен раннего Средневековья бывшего одной из
главных
движущих сил в развитии Европы, уже приближалась к
концу. В результате глубоких изменений в производственном
153

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
секторе коммерческий капитал вскоре
отошел на
второе
место, уступив первое
место
промышленному капиталу,
которому предстояло сыграть решающую роль
в
наступившем
вскоре
взле те эко ном ики .
Радикально новое явление в европейской экономике
XVIII в., которое, начавшись в Западной Европе,
возвестило о наступлении новой эпохи в
материальном ра звит ии
человечества, получило название промышленного
переворота (иногда
-
промышленной революции).
Основные контуры этого явления, пока по
преимуществу ограниченного Англией, прослеживаются уже в XVIII в.,
и именно они придают этому столетию его подлинное
значение. На сей раз рост численности населения в
сочетании с подъемом сельского хозяйства не закончился
внезапным
кризисом, который на основании опыта
пр ошло го
предрекал Мальтус; этот рост, который в основном
следовал традиционным образцам, был подкреплен
процессом индустриализации, обеспечившим непрерывный
рост производительных сил и дальнейшее развитие
капитализма, которое поддерживалось самими
капиталистическими отношениями.
В XVIII в., еще до появления новой промышленности,
вторичный сектор переживал необычайный подъем.
Удалось добиться максимума того, что было возможно в
рамках существовавших производительных сил. Старая
цеховая
(кооперативная) промышленность, оставаясь по-
прежнему наиболее распространенной, уже начала
выходить из моды. В те х
случаях,
если она не имела
опоры
в особо прибыльных секторах и производила товары
для непосредственного потребления, она обычно
оказывалась в услужении у смешанной организации, в которой
члены цехов (гильдий) выступали или как наемные
работники, приносившие с собой
марку
своего цеха, или как
самостоятельные надомные работники, или, наконец, как
предприниматели, которые, вырвавшись из узких рамок
мастерских, переходили теперь к найму своих менее
удачливых коллег.
Однако именно в XVIII в.
укрепилась
и достигла
кульминационной точки своего развития
та
олигархическая
и
косная структура, от которой гильдии страдали на
протяжении всего раннего Нового времени. Если самые богатые
гильдии взрывались изнутри и их члены спешили
использовать свои знания в более прибыльных сферах
деятельности, то более бедные гильдии сделались оплотом
посредственностей и неудачников, группами, члены которых,
будучи неспособными воспол ьзо ват ься
преимуществами
всеобщего экономического подъема и
предоста вленными
им новыми возможностями, цеплялись за ненадежные
гарантии своего насущного
хлеба и
традиционную оплату
своего
труда
-
ценности, мало что значившие в
стремительно менявшемся мире. С другой стороны, в
корпорациях господствовала рутина, безынициативность, жесткая
регламентация, технический застой и производственные
квоты -
экономическое мальтузианство, коренным
образом противопоставленное
начи нав шим
преобладать
капиталистическим теориям. Цеховая корпорация была миром
феодального сопротивления переменам в секторе
мануфактурного производства.
Чтобы завершить картину, отметим, что к тому же
ремесленное производство было дорогостоящим. Как
система, свойственная исключительно воспроизводящей
экономике, ремесло сочетало в себе процессы
производства и сбыта и не признавало, по крайней мере
теоретически, различий между трудом и капиталом и принципы
технического разделения труда. Более того, подобно
любой другой монополистической организации, а также
вопреки механизмам муниципального контроля и
состязательности, основанным (скорее по идее, чем на
практике) на теории справедливых цен, цехи, невзирая на
логику рынка, пытались поддерживать твердые цены на
ремесленную продукцию.
Таковы были причины, по которым во время кризиса
XVII в. промышленный сектор нашел свое единственное
спасение в иной, оказавшейся крайне удачной системе:
в переносе мануфактурного производства в сельскую
местность, т.е. по существу в возрождении модели,
встречавшейся со времен раннего Средневековья, а теперь
распространившейся повсеместно. Это было надомное
производство, использовавшееся для организации промышленной
деятельности, рассеянной по аграрному миру, сельское
производство, ставшее ключевым элементом на том этапе
промышленной истории Европы, который нам известен
как протоиндустриальный период.
Надомное производство открыло широкие
перспективы для развития вторичного сектора в Европе. Его
принцип был прост и хорошо известен: он состоял в
распределении заказов среди крестьянских семей, которые
использовали время, остававшееся после работы в поле, на
изготовление предметов, которые предприниматель затем
продавал на рынке. Эта система обладала множеством
достоинств: большой гибкостью производства, которое
могло легко приводиться в соответствие со спросом;
большей конкурентоспособностью по сравнению с
городскими производителями
-
в
силу того, что занятая в этом
производстве сельская семья должна была удовлетворять
таким
образом лишь часть своих потребностей и могла
удовлетворяться меньшей платой, в то время как
жизнеобеспечение члена гильдии полностью зависело от его
ремесла; большей гибкостью при перемещении готовых
изделий и большими возможностями для выхода на вне-
региональный и международный рынки; большей
свободой при размещении контрактов и при введении
технических новшеств, а также легкостью приспособления
производства к новым запросам или просто к изменениям
европейской моды, все более изысканной и утонченной.
Та же система давала жизненно важный дополнительный
эффект, приводя к росту покупательной способности
сельского населения, все еще составлявшего, о чем не
следует
забывать, 80% от общей численности населения.
Так се льск ий ландшафт Западной Европы был
пре ображен бесчисленными тк ацк и ми мас терск ими,
ст авш ими
характерной чертой протоиндустриального периода. Облик
многих
регионов кардинально изменился
-
там появились
династии ткачей и
прядил ьщико в, производителей сукна,
холстов, парусины, а также хлопчатобумажных тканей -
этих
т ка ней будущего, слишком новых , чтобы бы ть
принятыми
старой цеховой системой. Вследствие этого их
производство
с самого начала было
передано надомным сельским
работникам
-
задолго до того, как эти ткани сыграли ведущую роль
в триумфе фабричной системы Нового
времени.
Но сельское
произ водство
не было
ограничено одной
лишь текстильной отраслью. В Женеве изготовляли часы,
в Золингене
-
ножи, гвозди
-
в
Арденнах,
металлургическое производство сосредоточилось
в английских
центральных графствах. Несмотря на распространение более
прогрессивной системы концентрированного
производства, эта промышленность сумела пережить появление
первых фабрик и сохранить часть своих рынков, а также
успешно освоить некоторые изобретения новой
технической эры, которая в конце XVIII в. находилась лишь на
своей ранней стадии. И напротив, именно
протоиндустриализация подготовила квалифицированную рабочую силу
по
традиционным промышленным направлениям
и
специализированный технический персонал, готовый
заняться новым делом, пока лишь маячившим на горизонте.
Англия первой воспользовалась этим наследием. «Медленная
полуиндустриализация» обеспечила ее многочисленным
резервом
талантливых
работников, опытных ткачей и
знатоков
металлургических технологий.
Европейская протоиндустриализация может
показаться своего рода переходной системой, историческая роль
которой состояла в подготовке технического
персонала
и соз¬
154

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
дании обладавшей большей покупательной способностью
сельской клиентуры,
а также неко торого капитала,
вложенного затем торговцами и производителями-буржуа в
пром ышл енн ост ь
нового ти па
-
с концентрированной
структурой, возобладавшей вскоре в организации производства.
Однако фактор концентрации производства не
является единственным критерием новой индустрии. В
Западной Европе система надомного производства еще раньше
сосуществовала
с различными формами
концентрированного производства, такими, как «мануфактуры» в узком
значении этого слова, а также государственные предприятия
или королевские фабрики, создававшиеся в наименее
развитых странах региона правителями эпохи
«просвещенного абсолютизма», подражавшими системе Кольбера.
Внутренняя природа некоторых отраслей
промышленности уже
на самых ранних стадиях требовала
географической концентрации производственного процесса. Так
было с горным делом, которое
по
причине
высокой
концентрации и требовавшихся для него капиталовложений
можно
-
пусть и с некоторым преувеличением
-
рассматривать как «испытательный стенд» капитализма. Так
обстояло де л о и с верфями, особенно когда они, как, например, в
Венеции, превращались
в большие государственные
предприятия.
Но «мануфактуры» в подлинном значении этого
слова утвердились прежде всего в текстильном секторе;
возможно, наиб олее характерным пр имер ом здесь выс ту па ет
производство набивных тканей. «Мануфактуры» извлекали
поль зу
от
соср едоточе ния
в одном ме ст е вс ех процессов,
связанных с подготовкой и отделкой продукта, что имело
следствием фрагментацию и систематическую
унификацию отдельных трудовых операций, которые существенно
повышали производительность труда. Их особенностью как
явления, переходного между надомной и фабричной
системами, было преобладание оборотного капитала над
основным и наличие лишь самой простой механизации.
Несмотря на предпринимаемые усилия
иих
распространение по всей Европе, промышленные предприятия,
основанные по инициативе государства
и извест ные под
общим названием
«королевские мануфактуры», имели
гораздо меньшее значение для будущего европейской
индустрии. Эти предприятия обладали такими важными
достоинствами, как
географическая концентрация процесса
производства, крупные капиталовложения, привлечение
многочисленной рабочей силы, находящейся на обочине
корпоративной системы, централизованное управление
и
готовность к современным технологиям. Однако ряд иных
факторов делал их анахронизмом: финансовая
зависимость от
государства
избавляла от необходимости
учитывать прибыльность (так как
фактически ее недостаток
покрывался налоговыми льготами и
скидками); они были
отдалены от центров потребления, что являлось
следств ием
зачастую экспериментального характера подобных
предприятий; предпочтение отдавалось производству
высококачественных товаров для аристократии (хрусталя,
фарфора, гобеленов), что ограничивало клиентуру,
или же
производству, ориентированному на удовлетворение
государственных нужд, которое существовало в условиях
монопольной системы и режима особого
благоприятствования (фабрики, производившие оружие, военную форму
и
корабельные снасти). Играла роль и зависимость от
изменчивых
интересов их государственных спонсоров.
Обладая такими чертами, королевские мануфактуры
представляли собой типичное явление позднего феодализма,
проявление политики модернизации эпохи
просвещенного реформизма, которым предстояло исчезнуть вместе со
«старым порядком» (ancien regime).
Если надомное производство и «мануфактуры»
подготовили
почву для появления новой индустрии, то фабричная
система стала
характерной чертой промышленного
переворота. Фактически эта система была заключительной
стадией, на
которой достиг кульминации процесс концентрации
(когда основной капитал возобладал над оборотным) и
произошел решительный рывок в механизации процесса
производства, связанный с применением новых технических
разработок и использованием новых источников энергии,
поставленных на службу промышленности.
Фабричная система закрепилась лишь в некоторых
отраслях промышленности, прежде всего в
металлургической, в текстильной (в особенности -
в
хлопчатобумажной).
Именно производство тканей из хлопка положило начало
промышленному перевороту, сочетая в себе все
требования, необходимые для его успешного осуществления:
хлопок был новым волокном, не освоенным корпоративным
производством, он пользовался массовым спросом,
поскольку был легок и отвечал вкусам потребителей, и,
наконец, в этой отрасли успешно шел процесс механизации.
Спрос на хлопок зародился
после того, как англичане
стали вво зить из Индии миткаль. Хлопок немедленно н а ше л
применение
на
механизированных прядильных фабриках
(еще до того как попал на ткацкие станки и на
тканепечатающие машины) и начал завоевание всех
рынков
-
от
внутренних областей до европейской полупериферии и
колониального
мира.
В свою очередь металлургическая и сталелитейная
промышленность выиграли от использования тепловой
энергии угля, применения паровых двигателей и новых
технологий прокатки и пудлингования, вступив в эпоху
прогресса, который продолжился в следующем столетии (карта 15).
Так хлопок и железо сыграли главную роль в переходе
от эпохи недостатка ресурсов, когда преобладали ручной
труд и энергия, получаемая в результате сжигания дерева
и использовании воды, к новой эре, изобилующей
ресурсами, которая характеризуется господством капитала, угля
и
пара. С этого и начался промышленный переворот.
Начало промышленного переворота
В ту пору, однако, эти преобразования фактически
затронули одну лишь Англию. Революционные перемены
здесь выразились в заметном и постоянном росте
производительности труда, что, начиная с 1780 г., давало
ежегодный прирост валового национального продукта на 1 -1,5%
и
промышленного продукта
-
на 2%. Этому росту
невозможно дать простое объяснение, его следует
рассматривать как следств ие сочетания р яд а
важных изменений во
всех отраслях экономики.
Сама по себе технологическая революция
не дала того
импульса, который долгое время приписывался ей. Хотя
список тогдашних изобретений весьма впечатляет и их
важность в обеспечении
успеха промышле нного переворота
нельзя недооценивать, его начало
предста вляется с корее
следствием давления со
стороны промышленного
производства с целью найти решения, способствующие
продолжению
переживае мого р ос та .
Своим успе шным
осуществлением он обязан не столько
теоретикам-интеллектуалам,
сколько
группе техников и ремесленников,
сталкивавшихся с
практи чески ми
и
кон кретны ми проблемами,
связанными с
потребностями производственного сектора,
призванного удовлетворять постоянно растущий спрос.
Классическим примером является эволюция текстильной
пр омыш ленн ости ,
в
которой станки после появления
летающего челнока становились все более эффективными и
требовали все более качественной нити. Нить
производилась
простыми машинами, предназначенными специально
для этой цели, пока
потребность в нити не превзошла
возможности ручных станков и не возникла необходимость в
механизации. Таким образом технические достижения
предотвратили остановку производства,
позволив
пройти
критическую точку, в которой сохранение традиционных
промышленных орудий создало бы непреодолимое
препятствие для дальнейшего развития отрасли. Технические
155

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
i'J';
Т
^г^>м
гшшшаш
s#%i
'"
>/<*',& '*»£- 'Ч\г*3|
*>>Л
.
1
^/ФА
|NoШ|^
Карта 15- Главные металлургические районы Европы в XVIII в.
(по P. Leon: Economies et societes pre-industrielles, 1650-1780,
Paris 107m
изобретения не только сломали этот барьер, но и привели
к
невиданному пр е жд е росту производительности труда.
Новая техника была необходима, но также был
необходим и капитал для ее закупки
и
инвестирования
в новые
предприятия.
Наличие первоначально накопленного
капи тала
уже не является в настоящее время краеугольным
камнем теории, объясняющей промышленный переворот,
поскольку доказано, что одно ли шь обладание
наличными денежными средствами не было достаточным
основанием для индустриализации и что развитие первых
фабрик не требовало больших капиталовложений. Тем не
менее это накопление капиталов по-прежнему
представляется важной предпосылкой промышленного
переворота, хотя также были необходимы и существенные
изменения в методах обращения капиталов, не говоря уже о
фундаментальных переменах в стратегии капиталовложений,
которые позволили сделать накопленный капитал
рычагом для переворота производственной системы.
Эти изменения невозможно объяснить
туманными
ссылками на
коллективную
психологию
торговой или
промышленной буржуазии. Они скорее всего коренились
в объективных
условиях
экономической деятельности,
эволюция которых привела
к появлению ряда стимулов,
привлекших
внимание
инвесторов.
Этими инвесторами
станов ились крупные землевладельц ы, разбогатевшие
благодаря росту земельной ренты, торговцы, направившие
свои прибыли из сферы обращения в сферу производства,
а также
предприниматели
и специалисты, вовлеченные в
промышленный сектор, прошедшие выучку в условиях
старой мануфаюурной системы и сделавшие выбор в пользу
технических и организационных перемен, которых
требовала новая ситуация в экономике.
Массовое производство, являвшееся характерной
чертой промышленного переворота, стало возможным лишь
благодаря рынку, способному поглотить
товары,
поставляемые новыми промышленными предприятиями.
Рост
численности населения
сопровождался увеличением
покупательной способности сельского населения и был
результатом протоиндустриализации,
а также появлением
но вых
потребителей на заморских территориях,
что
привело к
з на чи т ел ь но му расширению рынка
и
сильнейшему
давлению спроса.
С другой стороны, модернизация сельского хозяйства
(и первичного сектора в целом) привела к улучшению
сна бж ен ия продовольствием и тем самым способствовала
дальнейшему росту численности населения, а рост доходов от
земли позволял более регулярно вкладывать капиталы,
происходившие из сельской местности, в различные сферы
городской деятельности. В то же время изменения структуры
собственности приводили к росту той доли сельского
населения, которая была ориентирована на рынок и постепенно
становилась составной частью индустриального мира, хотя
и не в таком масштабе, как это когда-то считалось
И наконец, все тот же
процесс модернизации, который
вел к повышению
урожайности в земледелии, наблюдался
ив
других секторах экономики. Так, транспортная
революция привела к грандиозной трансформации, которая в
течение одного столетия (с середины XVIII в. до середины
XIX в.) позволила Англии обзавестись плотной сетью
каналов, шоссе и, наконец, железных дорог. Подобным же
образом развитие торговли обеспечило формирование
подлинно национального рынка, о котором писали как о
«наиболее однородном рынке в мире*. И именно развитие
надомной и мануфактурной системы стало той почвой, на
которой смогли укорениться
новые
формы организации
промышленного производства, создатели которых
использовали традиции, опыт и капитал прошлого с целью
установления новой фабричной сис те мы .
156

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
Сочетание всех этих факторов во взаимодействии
позволило Англии в конце XVIII в. завоевать бесспорное
лидерство
в процессе индустриализации. Согласно мнению
ведущих специалистов в данной сфере, основные
требования для осуществления индустриализации можно
свести к следующим: либерализация производственных
факторов (труда, земли и капитала); создание материальной,
институциональной и персональной инфраструктуры
(коммуникации, юридическая система, рабочая сила) и
наличие рынка (внутреннего и внешнего), способного к
неограниченному расширению.
Спустя некоторое время успехи Англии превратились
в
успехи
всей Западной Европы. Общий рост численности
населения, повышение производительности
сельского
хозяйства, вклю чение в
международную торговую сеть и
установление фабричной системы стали в первой
половине XIX в.
реальностями во всех странах
этой части
континента. Повсеместными стали и
перемены
в
других
сферах социальной жизни, возвестившие о
переходе
от
позднего феодализма к капитализму: триумф буржуазии как
господствующего социального класса и типичный для
новой эпохи либерализм политических режимов.
Решающим фактором явился слом
структурных
ограничений, которые столе тиями сковывали
европейские
общества, препятствуя их развитию. Эти цепи могли быть
сброшены в период подъема в XIII в. и
непрерывного
развития в XVI в., однако в обоих случаях рывок натыкался на
непреодолимые препятствия и заканчивался кризисом.
Теперь экономический горизонт перестал быть
о г р а ни ч е н н ы м барьерами, поставленными феодальной системой.
Промышленный переворот проложил путь для
капитализма, для второй фазы европейского подъема, обеспечил
торжество буржуазии и либерального государства. Так
Европа открыла новую эпоху
в
истории че ловечества.
БИБЛИОГРАФИЯ
BERG, М. 1985. The Age of Manufactures. Industry, Innovation and Work
in Britain, 1700-1820. London.
CHAMBERS, J. D .; M1NGAY, G. 1966. The Agrarian Revolution, 1750-
1880. London.
CHAUDHURI, K . N. 1978. The Trading World of Asia and the English
East India Company, 1660-1760. Cambridge.
CLAPHAM, J. H . 1944. The Bank of England. Cambridge.
CROUZET, E1972. Capital Formation in the Industrial Revolution New\brk
CURTIN, P. 1969. The Atlantic Slave Trade. A Census. Madison.
DAVIS, R. 1962. The Rise of the English Shipping Industry in the
Seventeenth and Eighteenth Centuries. London.
DEANE, P.; COLE, W. A 1969. British Economic Growth, 1688-1955:
Trends and Structure. Cambridge.
DERMIGNY, L 1964. La Chine et l Occident. Le commerce a Canton au
XVIIIe siecle. Paris.
DICKSON, P. G. M. 1967. A Study in the Development of Public Credit,
1688-1756. London.
FURBER, H. 1951 . John Company at Work. A Study of European
Expansion in India in the Late Eighteenth Century. Cambridge.
GLAMANN, K. 1958. Dutch Asiatic Trade, 1620-1740, Kobenhavn.
HUFTON, О . H . 1974. The Poor of Eighteenth Century France, 1750-
1789. Oxford.
JONES, E. L 1967. Agriculture and Economic Growth in England, 1650-
1815. New York.
KRIEDTE, P.; MEDICK, H.; SCHLUMBOHM, J. 1977. Industrialisierung vor
der Industrialisierung. Gottingen.
LANDES, D. S. 1969. The Unbound Prometheus. Technological Change
and Industrial Development in Western Europe from 1750 to the
Present. Cambridge.
MARX, R. 1970. La Revolution industrielle en Grande-Bretagne. Paris.
MORINEAU, M. 1971. Les faux-semblants d un demarrage economique.
Agriculture et demographie en France au XVIIIe siecle. Paris.

12.2
ПОЛИТИКА И ГОСУДАРСТВА
12.2.1
ПОЛИТИКА И ГОСУДАРСТВА В XVI И XVII ВЕКАХ
Анхелъ Родригес Санчес
С середины XV в. в Западной Европе развивались
новые формы организации политической власти,
обладавшие глубокой внутренней взаимосвязью и логичностью.
Их главными чертами были сосредоточение всей
полноты власти в руках государя, тенденция к монополизации
военного потенциала страны, создание более или менее
стабильного бюрократического аппарата, появление
новых государственных учреждений, возраставшая
однородность общества, а также легитимация и упрочение всей
системы, призванной служить идее божественного
происхождения власти. По мере оформления новых
политических реалий, своим появлением обязанных, как правило,
желанию правителей добиться внутреннего упрочения
государства и его доминирующего положения по
отношению к внешнему миру, росла потребность в поддержке
правителя со стороны сил, подчиненных его власти, таких,
как феодальная знать или
церковные круги, которые
отстаивали свой особый
характер
и нез ависимость.
Необходимо признать,
что главной чертой того, что называют
европейским государством Нового времени, зачастую был
союз
м ежду различными
политическими силами, однако
верховная
власть оставалась понятием и
средством для
достижения цели, которое по-прежнему применялось
в
теоретически х
сочинениях той эпохи, призванных
обоснова ть
иерархическое различие между властью,
концентрированной в личности государя, и иными
политическими силами; утверждалось, что именно государь в одно и то
же
время издает законы, управляет и осуществляет
правосудие; иначе говоря, он обладает суверенной властью по
отношению к
другим политическим силам, которые
подобной власти не имеют.
Политические теоре тики, кото рые
в
Средневековье и
вплоть до середины XVI в. сочиняли свои
трактаты в
форме адресованных государю советов о том, как надо
организовать применение власти и как при этом следует себя
вести, со второй половины XVI и до XVIII в. использовали
более разнообразные приемы: авторы новых тр ак тат ов ,
представлявших собой описание искусства «доброго»
правления или искусства правления вообще, пытались в
первую очередь внушить читателям принципы
управления, приемлемые для государя,
его
министров
и общества
в целом. Изменения в политической теории, связанные с
ослаблением феодальных структур, заметное усиление
новых национальных государств,
в
ко тор ых
возникла
потребность к переходу от искусства управления
в
узких
рамках своих вотчин к искусству управления большими
государственными организмами, а также оформление
основных идей о важности наличия административных
способностей у правителя,
вели к
образованию сложно го
политического массива.
Этот массив, или
совокупность,
можно
рассматривать
под тремя различными углами. Во-первых, правление
рассматривалось как выражение морального принципа,
который полностью оправдывал безусловное повиновение
установленной власти; в структуре, основанной на
иерархической пирамиде, это повиновение должно было
включать признание и почитание подданными личности
короля и его министров, а также приятие последними
верховной власти в образе Бога. Религиозные движения
Реформации, а также те течения, которые сохраняли
верность традиции римского католицизма, настаивали на том,
что моральной ответственностью обладают не только
государи, но и их подданные. Поведение подданных было
теснейшим образом связано с поведением правителей.
Тем не менее неповиновение властям было в XVI-
XVII вв. обычным явлением; здесь можно
ограничиться
лишь несколькими особенно важными
при мера ми
из
длинного списка социальных конфликтов в разных
местах Европы раннего Нового времени. Можно упомянуть то
недовольство знатных родов и политических
группировок Кастилии и
Арагона, которое вылилось в
сопротивление
нек омпете нтному у пр ав ле ни ю
и
привело
к попыткам
императора Карла V (илл. 24) навязать
испанскому
обществу свое безусловное господство. Тогда же порожденная
слабым правлением коррупция и феодальные
злоупотребления
привели
в1525г.к
Крестьянской войне в Германии,
в
которой неповиновение проявилось
в столь высо кой
степени, что
Лютер почувствовал себя обязанным сравнивать
власть
феодальных господ с божественной, писать о
знати как об орудии гнева Божьего и заявлять, что любые
материальные и даже религиозные требования отдельных
слоев населения могут серьезно угрожать
и изменять
установленный моральный, социальный и экономический
порядок. В XVI-XVII вв. мятежи, восстания и революции
прокатывались по Нидерландам, Италии, Франции, Англии
и
Пиренейскому п-ову во время Т£>идцатилетней войны и
продолжались после ее окончания. Повсеместно
основным источником недовольства был моральный облик
правителей, их
отрыв от действительности и их
неспособность добиться принятия под данными идеи
общественного блага, основанного на привилегиях.
Во-вторых, управление могло рассматриваться как
форма вмешательства во все аспекты повседневной
жизни, и прежде всего в экономику. Различные
правительства в XVI-XVII вв. понимали
большую часть своих
политических и
административных функций как деятельность,
158

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
конечной целью которой является упрочение их
соб ств ен ног о господствующего положения. В своем
стремлении
управлять
как можно большим количеством людей, что
рассматривалось
как основа структуры активного населения
и вооруженных сил, и в своей политике протекционизма
и ограничений,
налагавшихся на
сельскохозяйственную,
коммерческую и промышленную деятельность,
правительства Западной Европы опирались на сочинения в защиту
меркантилизма, призванные оправдать и увековечить их
господство. Своими действиями они стремились прежде
всего увеличить богатства собственной страны,
обеспечивая конкурентоспособность ее производственной
системы, в том числе и на внешних рынках, с целью
достижения и сохранения
своих господствующих позиций.
Принятый в качестве правила международной политической
игры принцип,
согласно которому никто не может
выиграть без того, чтобы кто-то не
прои гра л, преврат ил
географическую территорию Западной Европы в мозаичное
поло тно , сост оявш ее из
стремившихся к гегемонии
государств, конфликты интересов которых не только
приводили к столкновениям между народами
на их собственных
территориях, но и часто переносились в области за
предел ами конт ине нта .
Как следствие, подобное господство оказывалось
недолговечным. Империя, если понимать это слово в его
исконном смысле, некоторое время существовала
на
Пиренейском п-ове, затем она переместилась
на
север
в
Западную
Европу: господство Франции, гегемония Голландии, а
позднее Британская империя представляют собой прекрасные
примеры системы, для сохранения которой требовался
мощный военный бюджет и создание колоний для его
поддержания. В дополнение к этим минимальным
требованиям правительства считали своим долгом увеличивать
производственный потенциал их соответствующих стран,
оставляя частной инициативе лишь узкое
поле
маневра;
меркантилистские иллюзии придавали особое значение
накоплению драгоценных металлов, из которых можно
было чеканить монету, индустрии вооружений, гонке за
новыми территориями, которые можно было
эксплуатировать, и контролю за линиями сообщений и транспортом.
Следствием было привилегированное положение
отдельных отраслей за счет остальных; земледелие,
предоставленное собственным силам землевладельцев и
ар ендат оро в,
оказалось в XVI в. в наибольшем
пр оигр ыше
по
сравнению
с пользовавшимися
всесторонней под держкой горной
промышленностью, обрабатывающими отраслями и
коммерцией. Только в северо-западной части
Европы
-
в Англии и
Нидерландах, а также в некоторых районах Франции и
Италии многочисленные новшества в сельском хозяйстве
стали основой более поздних крупномасштабных
экономических преобразований. Все эти обстоятельства требовали
применения непрерывных политических усилий,
поскольку гегемония может осуществляться лишь при устранении
внутренних и внешних политических препятствий,
которые сковывают свободу действий.
Третий угол зрения предполагает рассмотрение
управления как политического предприятия. Для этого
правительствам были необходимы статистические данные.
Чтобы
получить более ясное представление
о
существующей
ситуации, государи и их приближенные проводили
обследования, переписи населения, опросы, составляли
разнообразные реестры, которые были необходимыми
инструментами при определении размера налогов, численности
вооруженных сил, активного населения, числа лиц, не
подлежавших налогообложению, и процента населения,
который в силу причин религиозного, этнического,
экономического и культурного характера оставался вне
программы достижения всеобщего единообразия.
Потребность в статистике вела к специализации
политичес кого
управления: процесс формирования
европейских политических учреждений Нового времени не может
быть понят, если не принимать во внимание конечную цель
установления гегемонии. Статистика и новые учреждения
были всего лишь инструментом и средством достижения
этой цели. Эта система начала обретать внутреннее
единство, когда были установлены связи между всеми
составлявшими ее частями.
Авторы политических трактатов XVII в.
рассматривали управление
как
уравновешенное сочетание
разнообразных видов деловой активности, и тщательное
проведение такой политики позволяло достичь желаемых
целей. Это уравновешенное сочетание представляет собой
выражение этики управления; деловая сфера является
прерогативой экономического управления,
а
разумное
руководство
-
задачей политического управления. Отсюда
следовало, что этика должна была влиять на
эк оно мику ,
атаи
другая вместе
-
на
политику. Старая мысль Макиавелли, что
самое главное
-
это избегать
перемен , уступ ила
место
новой концепции, построенной на принципах
рационализации, определявших стратегию политических действий.
Томмазо Кампанелла в своих политических сочинениях
-
довольно резких по форме, но по сути довольно
традиционных, и Жан Боден в своих наиболее важных трудах
стремились -
каждый по-своему
-
к одной и той же цели.
Однако первый по существу надеялся на всемирную
теократическую монархию, тогда как второй отдавал предпочтение
национальной светской монархии.
Отсюда ведут свое начало новаторские концепции
(они долгое время сосуществовали со средневековыми
воззрениями), авторы которых наилучшим видом
правления считали абсолютную монархию и организацию, на
которой она должна быть основана. Такая организация
предполагала следующие элементы: растущую
численность гражданских служащих; находящуюся в полном
распоряжении монарха наемную армию; элементарную
дипломатическую сеть, способную служить цели достижения
гегемонии в отношениях с внешним миром. Мир
политики стал иным, и старинный христианский универсализм
сменился новой стратегией, в основе которой лежали
династические и
патримониальные соображения. Примером
такого подхода является
образцовый правитель в
«Государе» Макиавелли; король Фердинанд И Арагонский, пять
законных детей которого вступили в ди нас тич еск ие браки:
две дочери были замужем за представителями
португальского королевского дома, третья дочь и единственный сын
сочетались браком с внуком и внучкой императора
Священной Римской империи Максимилиана, а младшая дочь
была выдана сначала за
Артура, а затем за
Генриха VIII
Английского, и всё это облегчило формирование
обширных королевских владений, управление которыми позднее
сосредоточилось в руках императора Священной Римской
империи Карла V.
ТИПЫ ГОСУДАРСТВА
При рассмотрении политической истории Западной
Европы необходимо вернуться в последнюю четверть
XV в., чтобы выявить первые признаки и упростить
классификацию типов государств, существовавших в Западной
Европе в самом начале Нового времени. Около 1470 г. в
св о е й работе «Правление Англией», английский
политический деятель и юрист Джон Фортескью указал на
различия между двумя видами монархии: конституционной,
основанной на «господстве политическом и царском»
(dominiumpoliticum et regale), в рамках которой
тройственное представление о моральном, экономическом и
по лити ческ ом
управлении предполагает существование
определенного парламентского контроля над широкой
властью, которой облечен король,
и
монархией абсолютной,
или «господстве царском» (dominium regale), в которой
подобного парламентского контроля или не существует
вовсе или он чрезвычайно слаб. Согласно этой упрощенной
159

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
схеме все властные полномочия
осуществляются по воле
короля, который в первом случае находится под
ограниченным контролем представительного органа, во втором
же случае никакого постороннего контроля над ним нет
ил и же такой
контроль почти не ощущается. Эта схема
часто использовалась в рассуждениях о политической роли
новых европейских монархий и о месте существовавших
вих
рамках парламентах.
Дальнейший анализ этой схемы применительно к
Западной Европе (за исключением итальянских республик)
выявляет
различные оттенки, приобретающие в свете
последних исследований все большую актуальность: так,
английская монархия никогда не находилась под полным
контролем и влиянием парламента; кастильские и
португальские сословно-представительные собрания кортесы
исчезли с политической сцены не только потому, что это
было выгодно королевской власти; похожим образом
обстояло дело и с соответствовавшими им по своему
значению
французскими Генеральными штатами; английскую
модель невозможно было экспортировать в неизменном
виде, и она не может быть поставлена на одну доску с
Генеральными штатами Республики Соединенных
провинций
-
территории, объявившей независимость от
оставшихся под испанским господством Нидерландов.
Более того, сравнение ступеней развития и силы
отдельных монархий и соответствующих парламентов
почти невозможно без анализа различных законодательных
систем, а также экономического и социального контекста,
т.е . всего того, что на
протяжении Нового времени
испытывало на прочность отношения между монархиями и их
представительными учреждениями. Эти отношения
слишком часто
рассматривались как постоянное и
совершенно естественное противоречие между монархиями и
парламентами. Мнение о существовании этого
основополагающего конфликта, иногда подспудного, а порой
совершенно очевидного, подкреплялось точкой зрения,
согласно которой государство при Старом (до Нового
времени) порядке представляло собой политический
организм, в силу своей врожденной слабости испытывавший
постоянные затруднения. Работа парламентов,
формировавшихся по сословному принципу, соответствующему
установленному социальному порядку (классы, сословия,
палаты аристократии, духовенства и общин),
осуществлялась да л е к о не всегда так, как
рассчитывали в большинстве
королевств. Представители знати и
духовенства нередко
отсутствовали, так что решать различные проблемы чаще
приходилось представителям народа, которые
постепенно превращались в тесную олигархическую группу. Более
того, заседания этих парламентов проводились без
должной регулярности. С конца XV и до середины XVII в.
английский парламент собирался реже, чем кастильские
к ор т ес ы; французские Генеральные штаты с 1484 по 1560 г . и
с 1615 по 1789 г. не собирались ни разу, а с 1560 по 1615 г.
были созваны всего лишь пять раз. Больше возможностей
проявить свои оппозиционные настроения имели
Генер аль ные
штаты в
Нидерландах, которые между 1499 и
1577 гг . собирались более 60 раз. Однако кортесы
Португалии
между 1580 и 1640 гг. были созваны лишь один раз.
Существуют и иные вопросы, не все из которых к
настоящему времени
в достаточной степени проя снены;
к ним, в частности , относятся методы избрания членов
парламентов,
и х полномочия во вр ем я сессий,
выполнение и ми
представительских функций и их политическая
деятельность. Все это представляет собой чрезвычайно
запутанный клубок отношений, которые невозможно понять
без более тщательного исследования процесса
формирования олигархических группировок и выявления их
конкретных интересов.
Как взаимная враждебность, так и явная слабость
королевской власти и представительных учреждений были
особенно заметны в сфере политической экономии,
призванной обеспечивать необходимое финансовое
могущество монархии. Именно методы пополнения казны
были фактором, разделявшим монархов и парламенты.
Если учесть приведенную выше упрощенную схему, то
представительные собрания при dominium regale не
име ли
эффективных средств воздействия на способ ы
пополнения монархом казны с целью финансирования своих ге-
гемонистских целей, тогда как при dominium politicum et
regale представительные собрания это делать мо г ли .
Те
примеры,
что
приводит сэр Джон Фортескью, а
и ме нн о Франция как монар хия,
в
которой король может
вводить налоги, не
встречая
почти никакой оппозиции со
стороны парламента,
и Ан гл ия как ее противо положность
позволяют нам представить себе модели различных
соглашений, которые существовали между монархиями и их
представительными органами власти. Подобные
соглашения, появившиеся еще в средние века, подвергались в
эпоху
Старого порядка небольшим изменениям, в результате чего
приобретали разнообразные и противоречивые формы.
Например, в германских государствах, входивших в
Священную Римскую империю, и в большинстве монархий
восточной части Европы отношения между князьями и
императором строились по типу договора между
монархом и его вассалами. Это были феодальные монархии, в
которых признавались суверенные права ряда отдельных
лиц; данная модель резко контрастирует с отказом от прав
и
разделением верховной власти в итальянских городах-
республиках, государственный строй и договорные
формы в которых определялись представительными
собраниями или наиболее выдающимися фигурами,
находив шимися на службе государя.
Третью модель представляли собой английская
монархия и
королевство Арагон; эти монархии основывались на
соглашениях, в
силу которых
отношения
между королем
и
королевством нормализовались посредством
институтов, определявших как политическую роль самого короля,
так и
роль королевства
с его
представительными
собраниями и иными учреждениями.
И, наконец, пол итичес кая система абсолют ной
монархии во
Франции, Португалии и Кастилии была основана
на открытом признании суверенных прав единственной
личности, облеченной всей полнотой власти, на введении
понятия «государственный интерес», на уважении
божественного права и идее общего блага.
Забота о «государственном интересе» (это понятие
было введено в 1589 г.
автором из Пьемонта Джованни
Ботеро (Giovanni Botero) и подразумевало средства,
необходимые для обоснования, сохранения и упрочения
власти над народами) была самым надежным способом
обеспечения государственной гегемонии. По меньшей мере
десятая часть итальянских политических писателей
конца XVI в. в своих рассуждениях о гегемонии прибегали к
идее государственного интереса. В то же время такие
испанские писатели, как Сааведра Фахардо (Saavedra
Fajardo) и Бальтасар Аламосде Баррьентос (BaltasarAlamos
de Barrientos) разрабатывали этическую концепцию
власти, в рамках которой продолжали рассматривать
политику как средство защиты моральных ценностей,
обосновывая
принцип
взаимного согласия, что по
существу бы ло
полемикой с тем жанром политических сочинений,
начало
которо му
положил Макиавелли.
Заботу о
«государственном интересе» эти испанские авторы рассматривали
как
од но из проявлений кризиса государства, столь
заметного в XVII в.
(илл. 32).
Однако объективная действительность была гораздо
сложнее: в
результате эволюции государства
в
Средние века
и Новое время договорные установления
в
феодальном
государстве ста ли
представлять
собой соглаше ние,
основанное на подчинении королевства королю, тогда как в
других государствах, построенных на соглашении, старинный
дуализм был разрешен путем общественного договора,
160

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
основанного
на идее всеобщего блага. Хотя соглашения
того и другого рода сосуществовали
во
времени
в
различных государственных структурах (в целом это и
составляет различие между западными и восточными
монархиями),
именно в XVI и XVII вв.
совершился переход от
договора
о подчинении к общественному договору.
На ход этой эволюции повлиял все более широко
воспринимаемый обществом принцип неприкосновенности
особы короля, народного и общественного блага;
определенное влияние также оказало проникновение
в
политические произведения
светской точки
зрения,
в
результате чего
распространялись
сомнения в божественном
происхождении власти и непосредственном ее переносе на личность
монарха
-
вместо этого
укоренялась
мысль о том, что
лучшей формой соглашения, которое налагает равные
обязанности как на правителя, так на его под данных, является
закон. Однако закон в ту эпоху еще не носил всеобщего
характера, поскольку не распространялся в равной степени
на все территории
и на все социальные слои, а также не был
исключительной прерогативой короля. В каждой
монархии, помимо считавшейся высшим
выражением
закона
воли короля , играла роль
и воля иных людей; это были
светские власти на местах или отдельные лица, которых король
облекал законодательными полномочиями.
Хорошей иллюстрацией может служить история
Испании пр и Габсбургах, когда некоторые правительственные
и другие чиновники, представлявшие королевскую власть,
издавали законы, созывали представительные собрания и
председательствовали на них (действия герцога Альбы в
Нидерландах, которые оставались под господством
Испании до 1570 г.; вице-королей в Индиях, в Италии, на
традиционных территориях, полученных под залог, и в
присоединенной позднее Португалии). Это явление показывает,
что мнение авторов политических трактатов о
естественных
пределах монаршей власти было весьма
распространено. Со времени опубликования в 1515 г. сочинения
Клода де Сейселя (Claude de Seyssel) «Французская монархия»
(«La monarchic de France») представление о пределах
королевской власти основывалось на трех столпах, которые
составляли идеологическое основание, определявшее
деятельность правительств: уважение к религии;
справедливость судебной системы и следование традиции
сохранения и расширения королевского наследства; поддержание
системы привилегий, бывшей краеугольным камнем
сословной структуры общества; сохранение системы
наследования, которая, благодаря закону о мужском
первородстве, обеспечивала переход к сыну короля
монархического статуса его отца. Любое посягательство на это основание
создавало угрозу общественному согласию: если бы король
рассматривался как тиран, то его подданные
освобождались бы от обязанности повиноваться ему.
С начала XVI в. и до самого ко нца XVII в. предметом
политического анализа был также вопрос о религиозном
многообразии. Включенный в условия Аугсбургского
религиозного мира (1555 г.) принцип тождественности религии
правителя и его подданных (по принципу «чья страна, того и
вера»), нетерпимость, вспыхивавшая во время религиозных
войн, коренная природа неприязни между различными
религиозными общинами в некоторых западных
государствах, кульминацией которой стала резня во Франции в
Варфоломеевскую ночь в 1572 г . ,
вызвали к жизни многие
по лити ческ ие про изведе ния
в
защиту свободы совести,
авторы которых обосновывали право подданных на
сопротивление. Такие кальвинистские писатели, как Франсуа От-
ман, создавший в 1573 г. политический памфлет «Франко-
Галлия», и
Теодор де Без (Беза), автор сочинений «О правах
властей в отношении подданных» (1575 г.)
и «Иск
тиранам»
(1579 г.), создали политическую теорию,
в
которой
пределы политической власти короля уточнялись внесением в
старую редакцию общественного договора требований
уважения религиозной свободы и признания права подданных
на
сопротивление. Идеологи ограничения власти монарха
от ста ива ли иде ю, со гл ас но которой:
«Государи избираются Богом и назначаются
народом. Точно так же, как всякий гражданин, взятый в
отдельности, стоит ниже государя, так и
народ как целое
и представляющие его чиновники стоят выше, чем
государь. Когда государь назначен и приступает к
исполнению своих обязанностей, между ним и народом
устанавливаются некоторые молчаливые соглашения,
которые проявляют себя естественным и
приличествующим образом; иными словами государю должна
сохраняться верность при условии, что он отдает
справедливые распоряжения и служит всему обществу, так
что все члены общества должны в свою очередь
служить ему,
и если он правит в соответствии с законом,
каждый должен подчиняться его власти (...) Однако
всякий государь, который злонамеренно или умышленно
нарушает эти правила, бесспорно является настоящим
тираном. И если он поддерживает свою тиранию силой,
их
[подданных] долг свергнуть его и, если не имеется
иных средств, совершить это с оружием в руках».
Таким образом, сообщество управляемых граждан
стоит выше короля. Идеи сторонников ограничения власти
монарха разделяли английские сторонники
республиканского строя, идея которого была выдвинута Томасом
Смитом в опубликованном в 1583 г.
труде «Английская
Республика» («The Commonwealth ofEngland»). В 1599 г.
Хуан
Мариана издал в Испании
трактат
«О
короле» («De rege»). Убийство
тирана как наиболее радикальная форма сопротивления
рассматривалась здесь как законный ответ на нарушение
права подданных свободно исповедовать любую религию;
помимо этого част ного условия, ав тор ввел но вые
к р и терии правильно го отправления королевской власти.
Пожалуй, наиболее важным среди
них была спр аведл ива я
налоговая политика. Основной целью автора было увековечить
старую каноническую идею ограничения
политической
власти божественным правом
и самой христианской
природой общества. Этому должно было служить принятие
двойственной конституции, которая бы делегировала часть
власти королю, а остальные полномочия
-
королевству.
Данная доктрина была основана на признании особых
политических прав духовного сословия, а предлагавшиеся
ограничения вытекали из священнической идеологии. В этом
отношении интересна позиция Жана Бодена (JeanBodm)-,
в 4-й
главе книги II своего 6-томного сочинения «Республика» он
определяет различие между королем
и
тираном:
«Наиболее заметное различие между королем
и
тираном заключается в том, что
король п ов инуе тся
естественному праву, тогда как тиран попирает его
ногами.
Первый поддерживает благочестие,
правосудие и веру; второй не признает
ни Бога, ни веры, ни
права» (илл. 33).
Как отправление властных функций королем, так и их
отправление королевством сталкивалось с опреде ле нн ым и
проблемами. Все монархии Западной Европы встречались
с одинаковыми трудностями: за напряженными
отношениями с духовенством скрывалась давняя конфронтация
между двумя тоталитарными силами -
государством и
Церковью.
Церковная организация утвердила свое положения в
государстве еще в то время, когда требовала от светских
вл асте й подчинения в л ас т и духовной. Именно на такого рода
отношениях продолжал настаивать в своих политических
максимах Кампанелла.
Христианские государи должны
править в согласии с волей папы римского, и если они
поступают так, то можно рассчитывать на стабильное и
совершенное управление как на удачный результат. Однако на
деле светские власти присво или
себе
прав о
назначать на
161

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
должность священников, короли принимали титулы
«католических», «христианнейших» и «защитников веры», а
административный аппарат государства начал обрастать
учреждениями и советами, функции которых затрагивали
проблемы, по своему характеру на протяжении столетий
относившиеся к
вопросам веры. Короли часто становились
представителями духовной власти: в Америке испанские
монархи действовали как викарии (наместники) папы, взяв
в свои руки устроение церковной жизни, сбор церковных
платежей и назначение на епископские должности;
одновременно они формально отстояли свое право утаивать
или
запрещать оглашать в своем королевстве те или иные
адресованные им документы С вя то го престола.
Несмотря на все это, Церковь продолжала оставаться
тормозом светского развития государств. При этом
внутренние проблемы, порождаемые неустойчивым
сосуществованием меньшинства (французские гугеноты,
английские католики, испанские мавры) и большинства,
исповедующих разные религии, вызывали рост нетерпимости,
следствиями которого
почти всегда становились
социальные конфликты и массовые изгнания.
При
политическом
строе, прет енд овав шем
на то, что он
представляет
христианство в той или иной его форме, такие явления,
как
религиозные
войны во
Франции, преследования
католиков в Англии, изгнание
мавров
из Испании,
вын ужденн ая
эмиграция преследуемых групп из Нидерландов на
север, где они
приняли участие
в со зд ан ии Республики
Соединенных провинций, и, наконец, бегство английских
пуритан в Голландию и на Атлантическое побережье
Северной Америки,
-
были повсеместными проявлениями
насилия, которые все более изменяли существовавший в
начале Нового времени образ врага христианства. «Турок»
как явный враг всех христиан продолжал быть внешней,
хотя и близкой угрозой; в пределах же каждой
национальной территории образ врага определялся религиозным
расколом, порожденным Реформацией, а также
проживавшими на ней не подвергшимися ассимиляции
меньшинствами, например, маврами в Испании.
Другая проблема была связана с текущим управлением
королевством и исполнением
королевских распоряжений
местными органами власти. Часть этих трудностей была
устранена путем модернизации сети существовавших
ранее институтов. Во Франции еще до XV в.
оформились так
называемые
парламенты,
а
суды перешли под юрисдикцию
короля. Самые старые институциональные структуры
сначала появились в
Париже, затем в
Тулузе, Гренобле, Бордо,
Дижоне, Руане и других городах. С середины XV в.
начинается
кодификация французского обычного права, а
несколькими годами раньше французская монархия
заложила основы фискальной системы, которая позволяла
собирать налог на соль, субсидии королю (эд), некоторые
таможенные пошлины, десятину
и постоянный прямой
налог (известный как питья). Так начал
оформляться
первый административный аппарат, тремя основаниями
которого были финансы, система правосудия и армия.
В Англии необходимость реорганизации управления
также была вызвана
финансовыми потребностями
государства. В первую очередь здесь были определены
размеры имущества короны и введены строгие процедуры
сбора королевских налогов (земельных податей, таможенных
пошл ин и
других). При организации верховного суда были
разграничены гражданские дела, уголовные преступления
и налоговые нарушения. Делегирование власти мировым
судьям, которые
стояли на
стра же уста новленн ого
общественного порядка
и следили за последовательностью и
правильностью действий отдельных судов, было первым
признаком процесса институциализации, который
позднее затронул парламент, а также привел
к созданию
первых постоянных
ор ган ов
исполнительной власти.
Этот процесс институциализации,
в хо д е которого
зародилась
но ва я бюрократия, затронул также многие
территории, находившиеся под управлением кастильской
кор оны.
Хотя модер низация зд есь нач ал ас ь еще в
правление Католических королей (Фердинанда II Арагонского и
Изабеллы I Кастильской), разделение государственных
функций произошло при австрийских монархах
Габсбургах. Определению роли короля и его
министров была
посвящена масса юридических и этических сочинений.
Задачи правительства сравнивались их авторами с
действиями корабельной команды: помимо обязанностей
капитана, жизненно важными были также обязанности
штурмана, матросов
и юнг. Корабль (т.е . государство)
сможе т
благополучно достигнуть гавани (т.е . общественного
блага) лишь при условии успешной коллективной работы
короля, его министров и чиновников.
Старая, созданная
еще средневековыми летописцами картина, на которой
король изображался выслушивающим на аудиенции
своих вельмож и их подданных, сменилась новым видением
придворной деятельности.
Структура королевского двора усложнилась, и уже со
времен позднего Возрождения он оброс различными
органами власти. Королевский дворец стал местом
существования особых форм жизни и сценой для строгого
церемониала, отображавшего подлинный и сложный образ
Государства.
Окружавшие короля и его семью родственники, друзья,
высокопоставленные чиновники, министры, священники,
духовники, послы, слуги, художники и советники
представляли собой красочное отражение всех
специализированных ветвей общества, политики и управления. Вся эта
система находилась под контролем короля и его ближайших
министров и чиновников. Двор обладал жесткой иерархич-
ной структурой, в которой каждый придворный мечтал
стать как можно ближе к королю, воспользоваться его
милостями, завоевать его доверие, разделять с ним досуг и
действовать как его доверенное лицо. Это был величественный
круг, рядом с которым находились иностранные
посланники, не говоря уже о роившихся вокруг сплетниках,
распространявших слухи о самых интимных подробностях
жизни тех, кто бьш предметом зависти простых смертных.
В XVII в. существовало множество городских и
придворных хроникеров. Они сообщали обо всех, даже
мельчайших событиях: от начала беременности королевы до
смерти членов королевской семьи и вельмож, о каждом
начинании государя и любом происшествии в его жизни.
Дворы были весьма многочисленны: если в 1520 г.
при
дворе короля Франциска I насчитывалось 500 чел., то к концу
XVI в. это число утроилось. Хорошо известен сложный
церемониал, перенесенный из Бургундии на кастильский
двор Карла V; лишь под конец жизни, удалившись в
монастырь Св. Юста в Эстремадуре, Карл сумел сократить свою
сви ту
с 800 до 150 чел.
Когда король находился у себя во дворце,
его
персону
по всей стране представляли королевские
чино вники. В
ка чес тве
представителей короля они следовали кодексу
поведения, основанному
на
принци пе
слепой
преданности
и дело витости. Он и бы ли
слугами
пол ити че ско го
сообщества, могущество котор о го зижд ило сь на в о ле монарха.
Между XVI-XVII вв. их отношения с
мона рхо м
постепенно утрачивали характер сугубо политических связей и
начинался
подбор чиновников на основе их личных качеств .
Монархии стали сложными структурами со своей
бюрократией. К1500 г. во
Франции насчитывалось свыше 12 тыс .
должностных лиц, занимавших посты гражданского,
церковного и военного управления.
Столетием позже в
Испании было уже более 150 тыс. таких лиц
-
в два раза
больше, чем в Португалии,
ина
одну треть более, чем в Англии.
Подобно власти духовной, светская власть все более
обюрокрачивалась. Лучшим примером этого феномена
является, пожалуй, Франция времен короля Людовика XIV.
Некоторые короли сторонились повседневных дел:
Филипп III, король Испании и Португалии, передал
управление страной в руки первого министра
-
сначала
герцогу
162

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
де Лерма,
а позднее его сыну, герцогу Уседе. С другой
стороны, Людовик XIV был классическим монархом-бюрократом,
который лично проводил бесчисленные совещания, а
принимал решения,
кас авшие ся
гос удар стве нных финансов,
непосредственно со своим министром Кольбером; он
давал частые аудиенции, выслушивал секретарей и
посланников и создал множество новых
специализированных
органов. Около 1665 г. он расширил Версальский дворец,
чтобы кабинеты высших чиновников его правительства
нахо дились
в
непосредственном соседстве с покоями,
предназначенными для королевского отдыха. Одним словом,
французский король правил своим королевством
лично.
Бесчисленны прим еры бюрократизации церковной
жизни. Чтобы не говорить
лишний
раз о Римской церкви,
достаточно привести примеры
политической и
административной роли епископальной Церкви Англии: в надзоре
над духовенством, преследовании пуритан
и шотландских
пресвитериан, сверке текстов проповедей и цензуре
изданий священных писаний принимала участие
значительная часть государственного бюрократического аппарата,
поставленная на
службу англиканской Церкви хотя
многие решения принимались вопреки коллегиальному
мнению, выражавшемуся, в частности, палатами
Парламента.
Этот рост бюрократии, превращавший монарха в
правительственного чиновника, позволил
правоведам и
авторам политических трактатов создать множество
сочинений, в которых государственная служба рассматривалась
как почесть и плата за прошлые заслуги. На протяжении
Нового времени государственная служба не только была
привлекательной сама по себе -
не менее важным было и
то, что она открывала возможности для множества
различных манипуляций: механизм министерства финансов и
государственной бюрократии предполагал плату за
верность, получение доступа
к новым
материальным
ресурсам, а также самовоспроизведение
и
увековечение этой
системы. В то же
время
в записях
хронистов
и сочи нени ях
а вт ор ов ча сто сообщалось об общественных недугах,
бывших проявлениями распространившейся коррупции.
В Испании критика сосредоточилась на дискуссии об
оптимальной продолжительности службы: считали, что чем
дольше длится пребывание на государственной
должности, тем больше появляется возможностей для воровства
и лихоимства; с другой стороны
-
чем
коро че период
службы, те м чаще возникает побуждение злоупотребить
своим
служебным положением дл я личного обогащения.
Кроме того, чем выше должность, тем больше подозрений
вызывает тот, кто ее занимает. В такой период, XVI-XVII вв.,
когда общественные ценности нередко сводились к
денежным
вопросам, честность и неподкупность чиновников и
министров оценивались общественным мнением
обратно пропорционально тем милостям, которыми осыпал его
король. Погоня за
титулами
иих
продажа, наследственная
передача многих из них, их
традиционная
принадлежность отдельным семействам и их
сосредоточение в
одних
руках
-
именно эти
четыре
явле ния вызывали
наиболее
острую критику в обществе. Однако основой
аргументации критиков оставались патримониальные по сути
идеи, которые лишь мешали всеобщему признанию
принципа, согласно которому каждый индивид должен
исполнять
одну специфическую функцию. Отзвуки споров о
каче стве
работы, выполняемой государственными
служащими, которые занимали более одной должности, постоянно
встречаются в европейской политической литературе. Эти
принципы изложены в
трактатах таких испанских
авторов, как
Хуан Мариана («История Испании», 1592 г.)
и
Фернандес де Наваррете {Fernandez de Navarrete), итальянцев
Розео да Фабриано (Roseo da Fabriano) и Лудовико Агостини
(LudovicoAgostini), а также в сочинениях венецианца Пьетро
Сарпи (Pietro Sarpi) (который после вступления
в1566г.в
мон аше ски й
орден сменил свое имя на Паоло Сарпи).
Защищая суверенитет Венеции от папского абсолютизма,
Сарпи отстаивал принцип недопустимости совмещения
различных должностей и особенно порицал
злоупотребления, происходившие от занятия духовными
лицами государственных постов, связанных с сугубо
гражданской сферой.
Т£>етьей важной проблемой была безопасность
королевства. В монархиях Запада безопасность
отождествлялась с военным управлением, тогда как полиция в
сегодняшнем понимании этого слова только лишь начинала
превращаться в организацию, существование которой
всеми бы признавалось необходимым. Следует помнить, что
общество того времени было чрезвычайно жестоким и что
наряду с судебными органами первой инстанции,
репрессивный аппарат которых был доверен местным
правителям, часть общества привлекалась в армию путем
организованных на муниципальном уровне рекрутских наборов,
а также путем вербовки наемников из наиболее отсталых
в экономическом отношении
регионов.
Господство насилия в обществе подтверждалось
впечатляющим перечнем наказаний, в
котором главным образом
отразилось наследие прошлого и обычаи Церкви. В XVI-
XVII вв. жесточайшие приговоры выносились после скорых
судов; для вынесения приговора достаточно было одного
лишь
подозрения или свидетельств, добытых у
заключенного под пыткой. Сохранение права храмов и монастырей
на
предоставление убежища, дознания, проводившиеся
принятым методом получения признаний, правдоподобие
которых было прямо пропорционально способности
узника выдержать пытку,
и
приговоры, приводимые
в
исполнение
прежде,
чем
приговоренный мог воспользоваться
правом апелл яции,
-
всё это отражало обскурантизм местных
властей (коррехидоров в Испании, мировых судей в Англии
и интендантов во Франции) (илл. 34).
Поддержание порядка представляло трудности для
каждого государства, и единственным решением виделась
организация постоянной армии. Первой подлинно
полицейской силой, призванной оказывать
общественную
помощь государственной власти, был, по-видимому, орган,
созданный во Франции при Людовике XIV после
обнародования в 1667 г. эдикта «О генерал-лейтенантстве
полиции» («Lieutenance general de la police»), полномочия
которого распространялись
лишь на
городскую территорию
Парижа. Впрочем, прецеденты организации сил с целью
поддержания порядка
м ож но также
обнаружить в Испании
XVI в.
-
в
Мадриде, а несколько позже и в
других крупных
городах; при
этом
города были разделены на кварталы,
переданные во власть людей, напрямую подчиненных
коррехидорам. Испанский институт мировых судей,
констеблей и регистраторов, регулярные расписания полицейских
обходов и правила написания показаний - всё это
указывает на то, что ранняя полицейская организация в
Испании отличалась от французской. В Испании предпочтение
отдавалось предупреждению преступлений и наказанию
преступников, тогда как во Франции главной целью было
содействие общества государству.
Во всем западном мире специализация судов
отражала идею о том, что осуществление правосудия является
основной задачей всех властей. Долгое время это приводило
к неудаче всех попыток добиться необходимой степени
централизации судебной власти.
Юрисдикция была
поделена
между Церковью, знатью, имевшей свои сословные
суды, местными властями и инквизицией, тогда как
монархия контролировала высшие и специализированные
судебные учреждения. Полицейские силы имели
специфические местные черты и находились в зависимости от
знати. В Испании это были эрмандады (исп.
-
братства),
исстари выполнявшие функции сельской полиции в
Кастилии; соматены (городские ополчения)
-
вооруженная
полиция в Каталонии; каудильяты (исп. каудильо
-
предводитель)
-
своего
рода отряды
особого назначения
(коммандос) в Галисии и генеральная стража (гуардия
163

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
женералъ) в Арагоне. В деятельности этих формирований
отразилось довольно смутное понятие преступления, для
пресечения которого, как считалось, достаточно самой
простой военной организации.
Эти принципиальны подходы и попытки их
применения на практике позволяли определить различные
концепции государственной власти, на что указал Фрэнсис Бэкон
со ссылкой на первые примеры государств Нового
времени -
монархии Генриха VII в Англии, Людовика XI во
Франции и Фердинанда II Арагонского в Кастилии и Арагоне. Эти
модели государства знаменовали собой явный разрыв с
идеей универсальной монархии; с поддержкой специализации
министерских функций; с той врожденной слабостью, что
была свойственна
стар ым государствам и коренилась в
замедленном процессе модернизации, без которой была
немыслима централизация государственной жизни; наконец,
разрыв с очевидными недостатками развития
административного, фискального и судебного аппарата.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ
Одной из наиболее типичных
черт стран Западной
Европы в XVI-XVII вв. было усиление государственного
контроля над экономической жизнью. Хотя говорить о
проведении государством экономической политики в
подлинном смысле слова еще нельзя, всё же необходимо
обратить внимание на рад практических мероприятий и на
серию печатных трудов, посвященных тому, что мы теперь
называем меркантилизмом. Забота о денежном курсе и
финансовых резервах, меры, направленные на защиту
производства некоторых товаров, на обеспечение сырьем и
особенно драгоценными металлами, открытие рынков и
создание таможен стали подлинно новаторскими
дополнениями к традиционной экономике, основанной на
сельском хозяйстве и способной производить лишь
достаточное количество товаров, необходимых для поддержания
жизни населения.
На протяжении XVI и XVII вв. способность государств
обеспечить свою гегемонию оценивалась в соответствии
с количеством находящихся в его распоряжении металлов
и
драгоценных камней. Успехи экономики, введение
единых монетных стандартов, государственная монополия на
чеканку монет и изобилие или недостаток денег на
рынке
-
все это было
предмето м
заботы
государствен ных
властей и общества в целом. В 1550-х гг. главный казначей
Кастилии Луис де Ортис (Luis de Ortiz) завершил первые
шесть глав своего
«Мемориала» («Memorial»), которые он
отправил королю Филиппу И, снабдив красноречивым
заголовком «Чтобы деньги не уходили из королевства».
В XVII в.
эта озабоченность накоплением денег отразилась
во
множестве сочинений по экономическим
воп росам
и стала
одной из переменных вели чин, котор ыми измеряло сь
могущество
и
упадок государств. Эволюция денежной
политики была противоречивой: если английская валюта
между 1526 и 1 544 гг. подверглась девальвации, то монархия
Карла V как преемница денежной реформы,
проведенной Католическими королями, была обязана, хотя бы на
первых порах, принимать меры, препятствовавшие
обесцениванию валюты. Почти вся экономическая активность
этих государств стала сводиться к заботе о количестве
наличного золота и серебра и качестве монет, которые
могли чеканиться.
ИвтомивдругомметаллевXVв.
ощущался
недостаток: золото Судана и Мозамбика и серебро из копей
Центральной Европы с трудом покрывали спрос.
В конце XV в.
большие надежды связывались с золотом, которое
португальцы
и исп анц ы доставляли на европейский рынок с
берегов Гвинейского залива и из Вест-Индии. Однако
лишь американские рудники обеспечили испанскую
администрацию ресурсами, которые позволили изменить
баланс двухметаллической системы в пользу серебра: с
откр ыти ем
и началом добычи американского золота
запасы э то го металла в
европейских казначействах выросли
на 5%, тогда как запасы серебра увеличились более чем
на 50%. Помимо изобилия серебра и роста золотого
запаса, следует также упомянуть и увеличение резерва
других металлов, пригодных для чеканки монет и служивших
инструментом денежной политики отдельных
правительств. Так, медь, добывавшаяся главным образом в
Тироле, Тюрингии и Словакии, считалась «неблагородным»
металлом, использовавшимся для компенсации
недостатка у того или иного государства золота и серебра, но в то
же
время
она являлась основным денежным средством
в
повседневном обращении.
На международных рынках и в пределах национальных
территорий между этими тремя металлами складывались
сложные отношения: Венеция, Генуя, Антверпен,
Амстердам и Восточная Азия, а также Лиссабон и Севилья были
рынками,
на
которых наблюдались большие колебания их
относительных
курсов, что можно рассматривать как
особенность тогдашней денежной политики. Традиционное
соотношение цен на золото и серебро, при котором
золото было в 12 раз дороже серебра, не поддерживалось: оно
изменялось, и эти колебан ия вызывали изменения
социального статуса этих металлов. Спекуляции, накопление и
создание государственных запасов приводили к тому, что
в
обращении золото постепенно вытеснялось серебром, а
позднее
-
сплавом меди и серебра. Начиная с 1450 г. медь
несколькими мощными волнами вливалась в европейскую
экономику, особенно в XVII в. О тяжких последствих
нехватки находящейся в обращении монеты писал
испанский драматург Тирсо де Молина:
«Галеоны из Перу привозят великолепные
пряности, но их
некому зд есь покупа ть;
с тех
пор
как в
Кастилии появились эти светлобородые генуэзцы, всякий
знает, что у него мало надежды найти здесь дублон или
девчонку
-
как по любви, так и за деньги».
История денежных ресурсов в Европе была всегда
связана с двумя большими проблемами. Первая из них
-
это
направление движения: с давних времен
золото и
серебро почти неизменно прибывали с Запада на Восток и с
Юга на Север. Это движение отражало давнюю
закономерность, обусловленную существовавшим на Западе спросом
н а такие вост очн ые
товары,
как шелк, пряности
ит.п.
Основные выгоды из этой торговли извлекали Индия и Китай, а
также регионы Северной и Восточной Европы,
обеспечивавшие Запад продовольствием и сырьем (зерном, рыбой,
кожами, древесиной, минералами), и активные западные
коммерческие и финансовые рынки в Лондоне,
Антверпене и Амстердаме. В XVII в. Амстердам был центром
обширной и сложной финансовой сети, которая
контролировала и распределяла значительные объемы платежей.
Правительства предпринимали интервенционистские меры,
вмешиваясь в экономическую деятельность в стране с
целью воспрепятствовать утечке денег, и этой практике было
суждено стать одним из важнейших и наиболее
навязчивых теоретических принципов меркантилизма.
В 1515 г. Клод де Сейсель отождествил богатое
государство со страной, способной обеспечить вывоз сырья и
накопление денег. После 1506 г. во Франции был принят рад
правительственных мер по контролю за движением
денежных масс. Еще раньше правительства Кастилии и Англии
делали практически то же самое, вводя различные
правила и ограничения, которые затронули почти все сферы
производственной деятельности. Предотвращение утечек
денег из королевства предполагало использование
обширного комплекса мер: поощрение производства сырья и его
превращения в готовые изделия, налоговый и таможенный
контроль, транспортную монополию, открытие новых
164

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
рынков, регулирование
найма рабочей силы и стремление
к созданию конкурентоспособной промышленности. Это
были наиболее характерные черты экономического
национализма, который заложил основы европейского
капитализма Нового времени, а также способствовал
становлению государственных институтов и успешному
достижению отдельными государствами политической
гегемонии. Этот дирижизм (управляемость), который в
большинстве государств,
в частности в
Португалии и
Кастилии, приводил
к введению государственных монополий,
обеспечивавших эксплуатацию колониальных империй,
был применен
во Франции времен Кольбера с целями,
которые
по существу предвосхищали истинный идеал
меркантилизма! Начиная с правления Ришелье, здесь
предпринимались более или менее успешные действия по
созданию сильного торгового флота, основанию больших
корабельных
компаний и созданию мануфактурных
предприятий, специализировавшихся на производстве
высококачественных товаров по конкурентоспособным ценам.
Регулирование рынка труда, новые таможенные законы,
модернизация текстильного производства и
формирование коммерческих компаний - всё это было поставлено
на достижение конечной цели накопления денег и
усиления государства.
Английское правительство также предпринимало
широкомасштабные действия с ц ел ь ю увел ичения
количества
и
улучшения качества денежных запасов, поощрения
промышленной деятельности, коммерции и установления
монополии на транспорт. С 1651 г. были установлены
протекционистские правила,
способствовавшие расширению
английского флота: перевозка колониальных товаров была
зарезервирована
за ан глий ским и
с удами , набор судовых
команд стал прерогативой английских капитанов и лишь
перевозка европейских товаров могла осуществляться на
судах стран-экспортеров. Помимо постоянной заботы о
поддержании благоприятного торгового баланса, в
английской политике прослеживались еще две
специфические черты, отличавшие ее от иных меркантилистских
систем: одной из них был разрешительный принцип,
установленный актом 1663 г., согласно
которому для экспорта
потребительских товаров, содержащих драгоценные
минералы, требовалось разрешения властей -
точно так же ,
как и для экспорта иностранной валюты; это помогло
стабилизировать стоимость национальной валюты.
Второй
чертой стало
распространение системы протекционизма
на сельское хозяйство.
Что касается
Нидерландов и Республики Соединенных
провинций, то соответственно испанское господство на
юге и
федеративная структура общества на севере
помогли
упростить экономическую структуру и в значительной
степени способствовали
успеш ному развитию
и
упрочению
института частной собственности. Известный
историк меркантилизма Эли Ф. Хекшер (Eli F. Heckschef),
считает
Нидерланды тем национа льным регионом, гд е
предпосылки для осуществления меркантилистских идей были
наиболее слабыми. Экономический дирижизм государства
в
Кастилии, Франции и Анг ли и резко контрастирует с
размахом частной инициативы в Нидерландах, который вел
к появлению там
торговых организаций, основанных на
простом принципе
совместного владения
собственностью. Так, Голландская Ост-Индская компания по своему
характеру была частной
-
она
образовалась после того как
голландские Генеральные штаты в 1602 г.
приняли
решение о ее создании в результате слияния нескольких
существовавших ранее комп аний.
Голландская гегемония, проявившаяся уже к 1625 г.,
была обязана своим возникновением сложному
взаимодействию различных видов производственной
деятельности, обусловленному в значительной мере политической
и
религиозной ситуацией в той части Нидерландов, что
оставалась под испанским господством. Приток
квалифицированных иммигрантов с юга, в особенности торговцев,
моряков
и
ремесленников, ус кори л
многочисленные
изменения, благоприятно повлиявшие на процессы
модернизации сельского хозяйства и развитие
индустриа лизации. Эт и
перемены,
а также отвоевание у моря
нов ых
земель для сельского хозяйства, практика интенсивного
земледелия, специализированного
на
производстве
промышленн ых
культур (хмеля, льна, марены, конопли,
рапсовых), овощей и фруктов, систематическое
использование
удобрений и увеличение поголовья крупного
рогатого скота
-
всё это вместе дало начало процессу, который
подкреплялся развитием городов, прогрессом в
кораблестроении и текстильной промышленности, а также инсти-
туциализацией коммерческих и финансовых инициатив.
Второй проблемой была недостаточная мобильность
производственных ресурсов в целом и денежных ресурсов
в частности. Свою роль в этом сыграли разнообразные
правила и обычаи, унаследованные от прошлого, которые
утвердились в Новое
время
и немало способствовали
кр из ису, пора зивш ему
в XVII в.
обширные территории. В
результате
кризиса
по всей Европе, за исключением Нидерландов
и Скандинавии, приостановился рост численности
населения, произошла частичная деиндустриализация, кризисные
явления наблюдались в торговле, а также в социальной и
политической сферах. В конечном итоге это
привело
к
революционным процессам, которые
с тех
пор
безостановочно развивались
в большинстве европейских стран.
БИБЛИОГРАФИЯ
ANDERSON, М. S . 1988. War and Society in Europe of the Old Regime,
1618-1788. Paris.
BRAUDEL, F. 1979 . Civilisation materielle, economie et capitalisme,
XVe-XVIIIe siecle, Paris. English trans., 1982. Civilization and
Capitalism. London.
ELLIOTT, J. H. et al. 1992 . 1640 . La monarquia Hispanica en crisis.
Barcelona.
EVANS, R J. W. 1987. The Making of the Habsburg Monarchy. Oxford.
FERNANDEZ ALBALADEJO, P. 1992. Fragmentosde Monarquia. Madrid.
FERNANDEZ Alvarez, M. 1966.Pol!ticamundialdeCarlosVyFelipeII.
Madrid, Consejo Superior de Investigaciones Cientificas.
PARKER, D. 1986. The Making of French Absolutism. London.
SKINNER, Q. 1978 . Foundations of Modem Political Thought. Cambridge.
TILLY, C. (ed.) . 1975 . The Formation of National States in Western
Europe. Princeton, NJ.
WALLERSTEIN, I. 1974-80 . The Modem World System. New York.

12.2 .2
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ В XVIII ВЕКЕ
Карлос Мартинес Шоу
Европа XVIII в.
унаследовала политические институты,
оформившиеся в предыдущем столетии. Однако
политическая жизнь отдельных государств не сводилась к единой
организационной модели, хотя на
практике
вполне
достаточно выделить две основные системы, имевшие
множест во вариаций.
Фактически большинство европейских государств
являлись абсолютными монархиями, основанными на
божественном праве. На различных стадиях своей эволюции они
проходили разные ступени развития их экономических,
социальных и организационных структур. Наиболее
передовая из них -
Франция при Людовике XIV -
рассматривалась как идеальная модель, которой стремились подражать
монархи других стран. Однако в XVIII в. к той концепции
абсолютизма, которая сложилась во Франции во второй
половине XVII в., добавилось множество новых понятий. Эта
новая
разновидность
абсолю тной
монархии
в
истории
получила название просвещенного абсолютизма.
ПРОСВЕЩЕННЫЙ АБСОЛЮТИЗМ
Просвещенный абсолютизм стал вариантом политики
абсолютизма, характерным для большинства европейских
государств XVIII в. Он был первым и, вместе с тем,
последним вариантом абсолютизма французской монархии
XVII в. Но он стал политической системой, принятой
теми нациями, которые осознали, насколько они отстают в
своем экон омичес ком
развитии, социальной
стратификации, внутренней организации и в системе образования. Не
случайно просвещенный абсолютизм утвердился в
относительно менее развитых государствах Европы: в
скандинавских странах, на Пиренейском п-ове, в немецких и
итальянских государствах, в Австрии и России. В то же время
Франция, бывшая гораздо более развитой, чем прочие
государства, проводила политику реформ, во многих
отношениях
сходную
с той, что проводили ее соседи
-
не без
о с но в а ни й французский абсолютистский режим XVIII в. был
прямым наследием предшествующего периода.
Реформаторская политика просвещенного
абсолютизма была, с одной стороны, направлена на преодоление
отстав ания, ко то ро е
наметилось в ходе кризиса XVII в., но,
вместе с тем, именно с ее помощью сложилась формула
укрепления государства путем совершенствования
организации общественного строя и модернизации экономики
-
мер, не выходивших за традиционные рамки европейской
политической жизни в Новое время. Иными словами,
«просвещенные» правительства стремились укрепить
структуру своих государств, сохраняя и поддерживая социальные
и политические базы, унаследованные от прошлого. Они не
только не
предлагали
никаких
мер для социальных
перемен, но и
стремились проводить
лишь таки е
реформы,
которые были необходимы для укрепления традиционных
основ существующей системы. В этом смысле просвещенный
абсолютизм стал высшей точкой политического и
социального ра зв ит ия
в Новое
вр емя, последним пр ед за ка тн ым
ча сом
накануне того, как недовольные системой социальные
силы, выдвинув свои оппозиционные требования,
открыли путь к конституционному правлению, характерному для
эпохи либеральных революций.
Реформы на службе преемственности
-
таким может
быть краткое определение сущности просвещенного
абсолютизма. Вместе с тем этот режим выработал
некоторые новые черты, среди которых
особое место занимает
оригинальное идеологическое прикрытие,
в своих
основных
чертах
заим ств ова нно е
у философов, веривших в
возможность постепенных перемен, осуществляемых
государями, и в направляемый монархами общественный
прогресс. Среди новых концепций, призванных обеспечить
преданность подданных по отношению к
монархии
нового типа, мы найдем иное понимание сущности
государства, имевшее мало общего с его былой
персонификацией в фигуре монарха и выдвижением в качестве
основного
государственного интереса реализации его
династических амбиций. В новом контексте король был
уже не воплощением системы, но лишь первым слугой
государства. Существовал целый ряд обоснований
деятельности Короны и в особенности -
множество светск их
концепций, служивших оправданием существующего
общественного строя. Доказывалось, что занимаясь
управлением, монархи преследовали единственную цель
-
обе сп еч ит ь благополучие своих подда нны х, обеспечить
атмосферу терпимости, социального мира и распространить
принципы просвещения в качестве общепризнанных
двигателей прогресса всех людей.
Так аргументация философов была поставлена на
службу абсолютизму. С одной стороны, их аргументы служили
идеологическим бастионом против различных претензий
к государственной власти, представлявших собой по сути
зачаточную форму общественного мнения. С другой
стороны, рациональные идеи людей эпохи Просвещения
служили эффективными инструментами при проведении
структурной модернизации, упорядочении системы
управления и исправлении наиболее вопиющих неуст-
ройств, оставленных общественной жизни прошлой
эпохой; но все это происходило в строго очерченных
границах, не позволявших посягать на социальные и
политические основы, и любой выход за них приводил в
действие механизмы цензуры и репрессий. В конце
концов советы философов были скорее косметическим
дополнением, чем подлинным побуждением к осуществлению
коренных изменений, которых абсолютные монархии
отнюдь не желали. Это знаменовало окончательный
упадок платоновского идеала мудреца, направляющего
благоразумные действия просвещенного правителя.
Совершенно справедливо указывалось, что политика
просвещенного абсолютизма была в гораздо большей степени,
чем философами, вдохновлена меркантилизмом Кольбера,
166

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
а практические формулы социального проектирования
повлияли
на нее куда больше, чем человеколюбивые
декларации
великих мыслителей века.
При таком подходе просвещенный абсолютизм может
рассматриваться
как последнее средство сохранения
традиционного строя в пользу привилегированных классов,
как защита от изменений политической системы,
социальных и производственных отношений, типичных для
«старого порядка» (ancien regime). Некоторые авторы
называли эту последнюю разновидность абсолютизма
«гомеопатическим средством» от буржуазной революции,
расчетливым выбором между проведением отдельных
преобразований и революцией. И отнюдь не случайно, что с
началом революции ее деятели стремились разрушить
политические структуры XVIII в., видя в этом необходимую
предпосылку для упрочения революционных завоеваний
и становления новых политических и социальных
отношений либеральной эпохи. Что же касается
просвещенного абсолютизма, то он был всего лишь обновлением
традиционной европейской системы Нового
времени:
«просвещенный» монарх, по выражению одного современного
историка, был не более чем «Людовик XIV без его парика».
Однако некоторые государства Западной Европы не
подпадают под определение государств просвещенного
абсолютизма. Британия была конституционной
монархией, Венеция сохраняла свой восходивший еще к Средним
векам республиканский строй, а Соединенные провинции
(исторические Нидерланды) возникли как федеративная
республика. Законодательная власть в них принадлежала
Генеральным штатам, составленным из представителей
семи провинций; федеральная исполнительная власть
была сосред оточ ен
в
руках Великого пенсионария
Голландии, а главные
города управлялись
со вета ми
регентов.
Это
придавало оригинальность политической системе,
одна ко ее
ст оро нни кам была необходима бдительность ввиду
монархических и абсолютистских устремлений
некоторых провинций, поддерживавших притязания Оранского
дома, который с XVI в., т.е. еще до завоевания
независимости Северными Нидерландами, обеспечивал страну стат-
хаудерами (нем. штатгальтер
-
должностное лицо, глава
исполнительной власти в Республике Соединенных
провинций), офицерами, адмиралами и монархами. Другая
республика, Венеция, переживала золотую пору
постепенного упадка, пребывая под защитой традиционных
учреждений, которые обеспечивали бесспорное лидерство
могущественной олигархии местной торговой знати.
В течение XVIII в. в
королевской Великобритании
происходило дальнейшее развитие парламентской системы,
сложившейся в результате «Славной революции» 1688 г.
Законодательная власть принадлежала парламенту,
причем не столько Палате лордов (игравшей главным
образом роль Верховного суда), сколько Палате общин, члены
которой в целях обеспечения большей стабильности
избирались на семь лет. Исполнительную власть
осуществлял кабинет министров (где с 1720 г. появляется фигура
премьер-министра), назначавшийся королем. Роль
самого
короля постепенно была сведена к утверждению
результатов
выборов и обеспечению ответственности
назначенных им
министров перед парламентом.
Британский парламентаризм и голландская система
гражданских свобод на протяжении всего столетия
принимались за образец критиками абсолютизма. Но
считать
парламентскую систему или сами эти страны
проявлением демократии было бы чистой воды
анахронизмом. Политическая власть там оставалась в руках
небольшой олигархической группы, чье могущество было
основано на наследственном праве или на богатстве, или
женатомина
другом сразу. В Британии в сельской
местности голосовать имели право только землевладельцы, а в
городах
-
толь ко
буржуазия. В Голландии лишь
небольшое количество знатных семейств могли сколько-нибудь
успешно претендовать на главные д ол ж но с ти в
государстве или на посты депутатов
и
регентов в больших
городах. Политическая жизнь была клубом для избранных,
членство в нем
ограничивалось традиционным узким
кругом наиболее видных граждан, который очень медленно
обно влялся на про т яж е ни и столетия.
Также хорошо извес тно, ч т о
британская избирательная
система б ыл а
пронизана коррупцией. Система участия в
голосо вании была основана на имущественном цензе, а в
силу пережитков прошлого сохранялось ставшее уже
ненормальным распределение избирательных округов, при
котором незначительные и практически несуществующие
округа посылали своих депутатов в парламент, тогда как
густо населенные города, выросшие вследствие
коммерческого и промышленного подъема, оставались лишенными
своего представительства. Возможности коррупции в
«карманных» или «гнилых» местечках были связаны с системой
покровительства (гарантировавшей верность избирателей),
бесстыдной покупкой голосов в среде неимущих классов
(это показано в серии сатирических гравюр Уильяма
Хогарта) и откровенным взяточничеством со стороны
государственных чиновников и власть имущих.
Если политическая практика (которая подтачивала
принципы) и абсолютистские поползновения
(пр ит яз ан ия на трон Оранского дома в Голландии, испол ьзование
королевских прерогатив Ганноверской династией в
Британии) отчасти уменьшали новизну
наиболее
передовых
для того времени политических систем Голландии и
Британии, то цели, преследуемые различными государствами
Западной Европы, еще более усиливали впечатление
единообразия. За некоторыми исключениями, все
правительства в первую очередь стремились развивать
национальную экономику, добиться путем централизации
власти и более свободного распоряжения человеческими и
материальными ресурсами большей эффективности
государственного аппарата, поддержать социальный порядок,
благоприятный для привилегированных классов,
обеспечить внутренний мир и проводить территориальную
экспансию как в Европе, так и за ее пределами.
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Одной из главных целей всех европейских государств
было развитие национальной экономики. Среди
разнообразных мер, применявшихся в отдельных сферах,
демографическая политика сводилась почти исключительно к
проектам заселения пустующих земель, чтобы использовать их
в сельск охозяй ственн ых це л ях . Следуя примеру Пруссии,
правитель которой Фридрих II, открыв два агентства во
Франкфурте и Гамбурге, сумел привлечь в свою страну
300 тыс. иммигрантов, испанское правительство
разработало амбициозный проект создания новых крупных жилых
центров в горах Сьерра-Морена и на пути в Андалусию, а
герцог Максимилиан-Иосиф Баварский предоставил 10 тыс.
заброшенных и разрушенных хозяйств для расселения
иностранных иммигрантов, независимо от их религиозной
принадлежности. Подобное решение проблемы было позднее
использовано Петром-Леопольдом Тосканским, который без
колебаний поселил евреев и армян в порту Ливорно.
Государственные власти часто выступали
инициаторами амбициозных проектов в области сельского хозяйства,
таких, как программы устройства вышеупомянутых
земледельческих поселений или программы осушения
приморских болот в Великом герцогстве Тосканском.
Однако наиболее распространенным был интерес к разного
рода сельскохозяйственным экспериментам. Иногда ими
занимались по примеру монархов, выполнявших такие
эксперименты на собственных землях, но чаще они были
результатом деятельности разнообразных обществ,
занятых сельскохозяйственной наукой и распространением
167

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
знан ий
среди фермеров. Такими были
се льск охоз яйст венн ые общества отдельных французских провинций,
Флорентийская академия содействия земледелию или
многочисленные «Экономические общества друзей деревни»
(Sociedades Economicas de Amigos del Pats), возникавшие в
Испании. Наконец, улучшению технических условий
земледельческого производства благоприятствовали
законодательные акты, призванные поощрять развитие
сельского хозяйства (создание государственных зернохранилищ,
государственная помощь крестьянству, поддержка
объединений малых хозяйств и т.п .) . Правительства также
способствовали уничтожению социальных барьеров,
сдерживавших развитие сельскохозяйственного производства, хотя
в этом случае сопротивление привилегированных классов
сорвало некоторые из наибо ле е прогрессивных мер,
среди которых было бесстрашное наступление на
феодальную систему принудительного труда, отмена крепостного
права в Дании и оставшееся бесплодным аграрное
законодательство в Испании. Единственным в своем роде был
пример английского Парламента, принявшего политику
огораживания, вследствие которой происходило слияние
малых хозяйств и приватизация общинных земель. Это
привело к росту индивидуализма в земледельческой среде
и
модернизации британской деревни, в результате чего
появились новые поколения зажиточных фермеров за счет
пролетаризации огромной массы крестьянства, с
незапамятных
времен привязанного к своей земле.
В промышленности крупнейшим вкладом государства
было создание развитых территорий вокруг королевских
фабрик (что, впрочем, имело свои хорошо известные
пределы) и постепенное усиление политики протекционизма,
защищавшей вторичный сектор от иностранной
конкуренции. В этой сфере правительственные мероприятия обычно
отличались нерешительностью, колебаниями между
интересами государственной казны, стремившейся к
немедленному получению прибыли от торговых операций,
и
интересами
промышленников, нуждавшихся в высоких таможенных
тарифах, защищавших их от иностранной продукции,
ив
освобождении от пошлин на их собственные товары.
Однако
-
на это
указывает сам термин
-
основной
сферой приложения политики меркантилизма была
коммерция. Несмотря на застарелую привычку вмешательства в
эту сферу, основной целью государства было устранение
препятствий, мешавших свободной циркуляции товаров,
путем ликвидации внутренних сборов, снижения
экспортных пошлин и ограничения монополий. В этом
отношении одной из наиболее характерных мер второй
половины XVIII в. стала либерализация торговли пшеницей,
осуществленная в Испании, Франции и Швеции. Она же
обошлась, впрочем, без страхов и волнений и даже
открытого сопротивления, примерами которого являются
бунты в Испании и
«мучные
вой ны» в о Франции.
Наряду с мерами
по либерализации, «просвещенные»
правительства также пеклись о создании больших удобств
для торгового обмена. Широко практиковалось дорожное
строительство, примерами которого служат работы в
Савойском герцогстве в составе Сардинского королевства,
прокладка сети радиальных дорог, расходившихся
из
столицы Испании, создание во Франции Службы мостов и
шоссе.
Одновременно с основанием королевских фабрик
монархи каждого государства поощряли учреждение
колониальных торговых компаний. Это происходило даже в
странах, сравнительно слабо вовлеченных в заморские
предприятия, например в Австрии (Остендская компания в
австрийских Нидерландах), в Швеции (Ост-Индская
компания) и Дании (Азиатская компания). Кроме того, для нужд
торговой деятельности был расширен и
усовершенствован ряд портов: Лорьян (штаб-квартира Французской Ост-
Индской компании), Ливорно (ставший морскими
воротами Великого герцогства Тосканского) и Триест (центр
австрийской морской торговли на Адриатическом море).
Не пренебрегали в это
время и финансами. Английский
банк был создан еще в XVII в., во Франции в начале
следующего столетия был проведен неудачный эксперимент по
созданию государственного банка (Банк Лоу), собственным
центральным банком обзавелась Испания (Банк
Сан-Карлос). В 1724 г .
распахну ла двери пар ижская фондовая биржа.
Несмотря на то, что английское правительство не
относи лось к
числу
самых
интервенционистских, Британия не
оставалась в
ст оро не
от
господствующих тенденций
эпохи. Во многих областях она даже опередила другие страны,
например в политике огораживаний, создании
государственного банка, защите своей торговли и морского флота
(навигационные акты XVII в.), строительстве лучших в
Европе дорог (при применении технологии Мак-Адама) и в
использовании каналов как одного из наилучших путей
внутреннего сообщения. Наряду с постоянным
совершенствованием парламентской системы, краеугольными
камнями
британской политической жизни на протяжении
столетия являлись заботы об экономическом развитии и как
их естественное следствие
-
колониальная экспанс ия .
УСИЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВА
В целью проведения политики модернизации
экономики в большинстве стран была принята модель,
введенная во Франции в XVII в.
Кольбером, при которой все
стороны производственной деятельности регулировались
посредством государственного вмешательства. Именно
это подразумевалось при избрании абсолютизма в
качестве политической системы. Большая часть Европы
последовала за Францией, считая британский эксперимент
слишком смелым и
трудным в копировании .
Однако подражание французскому образцу или, иными
словами, введение просвещенного абсолютизма, означало
также и укрепление государства. «Просвещенные»
правительства повсеместно проводили политику, направленную на
усиление власти государства, углубление его управленческих
возможностей и рационализацию его институтов.
Усиление государственной власти развивалось в
нескольких направлениях. С одной стороны, оно означало
подчинение представительных органов (кортесов в
Испании, различных собраний и парламентарных
учреждений). С.другой стороны, оно означало столкновение
интересов различных промежуточных ветвей власти. Самым
ярким примером подобных столкновений являлось
постоянное возбуждение, которое в правление Людовика XV
царило в парламентах (судебных органах) Франции до тех
пор, пока их деятели не были отправлены в ссылку
канцлером Рене де Мопу, что было, однако, пирровой победой,
поскольку позднее Людовик XV восстановил парламенты
со всеми их законными полномочиями, в т ом числе с
неприятными для монархии правами регистрации
(enregistrement) королевских указов и под а ч и замечаний
(remontrance) к ним. Усиление государственной власти
означало также
отме ну региональной автономии, что и
произошло в Испании после проведенной Филиппом V
ликвидации институтов
и свобод, которыми издавна
пользовались земли Арагонской Короны; иным примером,
уже не относящимся к абсолютизму, явился роспуск
шо тлан дск ого пар ла мен та
и вклю чен ие шотлан дских
представителей в
парламент, заседавший в Лондоне.
Эти меры подкреплялись централизацией сферы
принятия политич еских решений, которая с этого вр ем ен и
стала в компетенции одного, самое большее нескольких
человек, имевших на своей службе небольшой и не
отличавшийся
чрезмерной специализацией аппарат. Так, во
Франции введенная герцогом Филиппом Орлеанским
система советов проложила путь
к созданию правительства
во главе с
первым министром (Флери), периоду
« ми ни ст е рс ко го абсолютизма», министерству герцога де Шуазеля
168

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
и кабинетам министров последних лет
монархии.
В
габсбургской Испании на смену системы советов
пришла система
государственных секретариатов, в которых всегда
выделялась какая-нибудь выдающаяся фигура, пока один из таких
людей (граф Хосе Флоридабланка) в конце концов не стал
первым министром в полном смысле слова
при дворе
испанских королей. То же происходило и в других странах,
где создание небольших центральных органов управления
создавало возможности для всевластия сильных личностей
(Дютийо в Парме, Тануччи в Неаполе, Помбаль в
Португ алии , Струэнсе в Дании).
Нагляднее всего данная тенденция проявилась
в
Британии, где развитие парламентаризма привело к
сосредоточению исполнительной власти в руках
премьер-министра и собранного по его выбору кабинета, все члены
которого были ответственны перед парламе нтом.
«Просвещенные» государства не до пу ска ли
никакого
вмешательства Церкви в политические дела и не соглашались
на независимость духовенства от светской власти
монарха.
Поскольку лютеранские церкви к тому времени уже были
подчинены государству (в Скандинавии и в ряде германских
государств),
то столкновения светских и духовных властей
происходили
главным образом в католических странах. Во
Франции, где еще в конце XVII в.
восторжествовали
принципы галликанства и, в силу независимости французской
церкви от Рима и ее приверженности Короне,
институционального конфликта удалось избежать, если не считать
проблем с иезуитами и янсенистами (внутри самой
французской Церкви), которые, после нескольких
десятилетий сопротивления
абсолютной власти в
правл ение
Людовика XV поддержали парламентскую оппозицию. В
Испании коро лев ска я
власть сумела дистанцироваться
от
Рима, подписав конкордат, которым определялся характер
отношения между Короной и Святым престолом. В то же
время король опекал духовенство, осуществляя
покровительство при назначении епископов, и держал под своим
контролем деятельность инквизиции. В итальянских
государствах (в частности в Парме и Тоскане) доктрина о
верховенстве власти монарха,
в особенности в
церковн ых
делах , называвшаяся
регализмом,
пользовалась
поддержкой
реформистски настроенного духовенства (как, впрочем, и в
Испании, где отличавшихся строгостью нравов клириков
назы вали
янсенистами). Это делало более эффективной
борьбу монархии против иммунитетов и привилегий Церкви, а
также за
сокращение чрезмерного количества духовенства.
Кульминацией этой борьбы за подчинение клира
светским властям стало
наст упление
на общество Иисуса.
Иезуитов воспринимали как воплощение ультрамонтанства
(от лат.
-
за
горами,
за Альпами, т.е . в Риме
-
направление в
католицизме, отстаивающее идею неограниченной
верховной власти римского папы.
-
Прим. ред.), «пятую колонну»
папства, подлинное «государство в государстве»;
реформистское духовенство к тому же ненавидело иезуитов за их
моральную «податливость». Боевой клич впервые раздался
во Франции, где в 1765 г. был издан указ об изгнании из
страны всех членов этого ордена. В течение нескольких лет
французскому примеру последовали Испания, Португалия,
Парма и Неаполь, пока в 1773 г .
орден не был полностью
распущен папой Климентом XIV. Ликвидация ордена стала
подлинным бедствием для территорий Парагвая, где
иезуиты создали модель сбалансированной и гуманной
колониальной администрации. Она также привела
к появлению
сильнейшего
интеллектуального вакуума
в катол ическ ой
Европе, нанеся особый ущерб в области просвещения,
поскольку среди членов общества было много выда ющих ся
представителей европейской культурной традиции и ряд
ведущих деятелей образования той эпохи.
В Британии власти с недовольством следили за
распространением влияния методистской Церкви,
отколовшейся от англиканской Церкви, пока события не
показали, что по
своему характеру их вера представляла собой
религию утешения. Методисты проповедовали
религиозное смирение, терпение и потому обеспечивали
идеологический контроль над подвергавшимися все большей
пролетаризации массами.
В своих систематических усилиях добиться
единообразия «просвещенные» правительства не могли примириться
с существованием каких-либо не подвергшихся
ассимиляции меньшинств. В первой половине XVIII а в Испании
возобновились преследования евреев (казни которых
происходили во время последних массовых аутодафе Нового
времени) и цыган (обрекавшихся на каторжный труд в ртутных
шахтах). Во Франции на некоторое время пришел конец
многолетней терпимости в отношении протестантов.
Однако в течение XVIII в. подход к меньшинствам заметно
изменился, поскольку Просвещение способствовало
распространению среди населения идеалов толерантности, а монархи
уже не ощущали угрозы со стороны сообществ ослабленных
религиозных и этнических меньшинств. Подобные
перемены происходили и на Британских о-вах, хотя
дискриминация католиков продолжалась там на протяжении всего
столетия. Даже в 1790-х гг. попытки английского парламента
предоставить религиозные свободы католикам встретили
бурное сопротивление широких кругов общества.
УПОРЯДОЧЕНИЕ УПРАВЛЕНИЯ
Помимо упрочения власти монарха, политика
просвещенного абсолютизма была направлена на создание более
рациональной системы управления и более успешное
использование имевшихся в распоряжении государства
ресурсов, что по сути являлось двумя сторонами одной медали.
Главной заботой всех правительств было состояние казны.
Совершенствовалась система налогообложения, появлялись
все более
изощренные фискальные концепции, постоянно
росли доходы, однако почти ни одно правительство не было
в состоянии провести глубокие налоговые реформы,
гл авны м
образом из-за сопротивления привилегированных
классов. Так
сл учил ось
в Испании, где не удалось ввести
систему единого налога, предложенную Энсенадой {Ensenada).
Во Франции правительство не смогло ввести систему
прогрессивного налогообложения, которая распространилась
бы на всех без исключения землевладельцев, рантье
и
государственных
чиновников.
Неудачу потерпели три проекта:
проект Машо д Арнувиля {Machault d'Amouville) о замене
«деся тины» «двадцатиной» (1749 г.); проект
тер ри ториа ль ны х субсидий, разработанный Тюрго (1776 г.); проект
общей реформы, уже накануне революции предложенный Ка-
лонном {Calonne). Единственный успех подобного
эксперимента, которого добился в своем небольшом государстве
баденский маркграф Карл-Фридрих, не ослабляет общего
впечатления беспомощности государства в данном
вопросе. Несмотря на все большую эффективность казначейств и
постоянный рост поступлений в государственную казну,
правительства были вынуждены ограничиваться временными
мерами и следовать традиционной практике (обложение
налогами беднейших при покровительстве богатых и
могущественных слоев). Казне угрожали частые войны
(приводившие государства
на
край банкротства), а р о ст
государственных доходов отставал от темпов роста национальной
эко номики в целом .
Тем не менее, хотя
неравенс тво
в системе
налогообложения было
неразрывно
связано с кризисом «старого
порядка», абсолютн ый рост доходов государства дела л возмо жным
параллельный рост государственных расходов. Не
обремененные такими статьями расхода,
как
здравоохранение
и
образование, которые (за исключением ряда престижных
заведений) находились вне сферы компетенции
государства, бюджетные расходы сосредоточивались на двух
приоритетных областях: плата лицам, находившимся на
королевской службе, и содержание военной машины.
169

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Помимо жалования государственным чиновникам и
пенсий для множества аристократов, первая
статья
включала придворные расходы
в
форме оплаты повседневных
потребностей королевской семьи и финансирования
основных строительных
и
декоративных проектов, которые
были призваны создать среду, соответствовавшую
помпезному
стилю жизни
монарха
и его семейства.
Еще более важным был военный бюджет. Значительная
часть доходов в
государствах предназначалась
на
ам бици озны е
программы переустройства военной машины. Так,
во
Франции прилагалось множество усилий для
повышения в войсках дисциплины, обучения офицерского
корпуса и совершенствования артиллерии (в частности, по
инициативе маркиза д Аржансона, создателя
гренадерского корпуса и основателя Парижской военной школы, а
также при Шуазеле, преобразовавшем и расширившем это
учебное заведение). Франция занималась усилением
своего флота, реализуя программу кораблестроения и
занимаясь оснащением военных портов. Еще одним
государством, правители которого энергично занимались
пре образованием своей военной инфраструктуры, было
Сардинское королевство (это особенно было замет но на
территории Савойи). Сардинские короли увеличили
числен ность
армии, создали сеть фортификационных
сооружений, обзавелись военно-морским флотом. Португалия
также
стрем илась об н о ви т ь свой устаревший флот и
перестроить армию по образцу самой передовой военной
машины того времени, созданной Фридрихом II в
Пруссии. На протяжении всего столетия последовательную
военно-морскую политику области проводила Испания:
были построены новые арсеналы, заведен обязательный
учет моряков и построен большой военный флот,
способный защищать колониальные владения. Приведенные
факты и особое место, которое в государственных бюджетах
занимали расходы на военные нужды,
не оставляют
никаких сомнений относительно приоритетных интересов
европейских государств в XVIII в.
Действительно, цели государств, управляемых в
со отве тст вии с
принципами просвещенного абсолютизма, не
слишком отличались от тех, которые преследовали
абсолютные монархи в двух предшествовавших столетиях.
Однако в эпоху Просвещения правителям пришлось
воспринять в качестве новых ценностей дух терпимости и
человеколюбия и заняться поощрением развития культуры и
распространением ее достижений. Мало-помалу, пусть в
результате несмелых полумер, но все же был положен
конец многовековой практике преследования «иных», т.е.
меньшинств, отличавшихся идеологией, верой или
расовой принадлежностью. Во многих странах были
пров еден ы судебные реформы, бывшие одним из ведущих
лейтмотивов Просвещения и явившиеся одной из основных
сфер, где сосредоточились усилия реформаторов. Первым
на этом
пути
ст ал о Великое
герцогство Тосканское, где
было ликвидировано неравенство перед законом,
отменено приведение обвиняемых к присяге, использование
пыток и смертная казнь. По сравнению с этими
изменениями все судебные реформы, проведенные в других
государствах, выглядят довольно робкими, хотя они почти всегда
включали в себя серьезные усовершенствования
процедурного порядка и отмену пыток.
И наконец, деятели, проводившие политику
просвещенного абсолютизма, оказывали покровительство
культуре, хотя она чаще всего служила для подготовки кадров
управления, а также отвечала потребностям
экономического развития и необходимости создания
привлекательного образа монархии в общественном мнении. Одной из
характерных черт этого столетия стало пристрастие
к так
называемым полезным
нау ка м, противопос тавляемым
умозрительной культуре. Кроме того, некоторые монархи
и сп ыт ывал и потребность окружать себя интеллектуалами,
что должно было служить доказательством открытости
их
мышления и согласия с самыми свежими и наиболее
прогрессивными идеями. Однако элементы утилитаризма,
прон изывав шие значительную часть это го « в ек а бе з
поэзии», нисколько не уменьшают
в наших гл азах
привлекательности периода, когда необычайно расширилось
по ле
для творческой деятельности и были предприняты
попытки
распространять знания среди все большей части
населения. В конечном счете, быть может, именно убеждение,
что
доступ
к
культуре делает человека более свободным и
счастливым, является истинным
подтверждением
благородного духа Просвещения.
Не во всех странах с равной энергией занимались
воплощением программ модернизации, предлагавшихся
правителям и их
министрам,
и не везде реформы проводились
в одном и том же темпе. Некоторые монархи,
ст реми вши еся
при поддержке нетерпеливых ми ни стро в
и
прогрессивного меньшинства ускорить реформирование,
сталкивались с сильной оппозицией со стороны
привилегированных
классов,
ощущавших в реформах угрозу
стабильности «старого порядка». Именно так произошло
в Португалии: маркиз Помбаль, энергично и жестко
осуществлявший проекты экономического развития,
реорганизации армии, ограничения церковных привилегий и
рациональной перестройки Лиссабона, разрушенного
землетрясением в 1755 г., был вынужден применить репрессии
против оппозиции и в конце концов был отправлен в
ссылку. Подобным образом в Дании министр Струэнсе
реорганизовал систему управления, упразднил ненужные
должности, проводил в жизнь судебную реформу, улучшил
полож ение
кресть янства
и объявил о свободе прессы,
но был
низвергнут могущественными реакционными кругами,
оказался в заключении и был казнен. В Швеции король iy-
став I I I, пользуясь усилением своей власти после
государственного переворота (1772 г.), занялся реорганизацией
судебной системы и государ стве нных финансов, отменил
пытки и ввел
свободу вероисповедания, однако
столкнулся с упорным сопротивлением привилегированных
классов и в
результате дворцовой интриги был убит во
время
бала-маскарада. Таким образом, становится совершенно
ясно, что
политики-реформаторы могли добиться
прогресса лишь
постольку, поскольку
это по зв оля ла их социальная
база: программа реформ должна была быть инструментом
на службе у влас ть имущих,
а не двигателем социальных
перемен.
Таким было подлинное значение политических
устремлений просвещенного абсолютизма.
ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Усиление государства, которое приобретало все
большие возможности контроля над своими подданными,
возможности пополнения
государственной казны и
мобилизации военных сил на
суше
и на море, способствовало
проведению политики территориальной экспансии
-
как в
Европе, так и в колониях, в
результате чего Франция стала
ведущей силой на Европейском континенте, а Британия
благодаря приобретению все новых заморских владений
превратилась в ведущую мировую державу.
После заключения Утрехтского мира (1713-1715 гг.)
для большей части Европы начался период стабильности
в
международных отношениях; Ништадтский мир (1721г.),
завершивший Северную войну 1700-1721 гг. , сделал то же
для Балтийского региона (карта 16, а). Более или менее
окончательно
определились границы Франции, причем
было подтверждено включение в них Эльзаса. Надежное
будущее Голландии было обеспечено договором о
государственных
границах,
в соответствии с которым она
по л уч и ла в св ое рас поряж ение оборонительную полосу к югу
от своей границы и пять гарнизонов в Южных
Нидерландах. Испанцы были вытеснены из Италии австрийцами,
занявшими
города Милан, Мантую, Неаполь, о. Сардинию
170

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
УТРЕХТСКИЙ (1713 г.), РАШТАТТСКИЙ И БАДЕНСКИЙ (1714 г.) МИРНЫЕ ДОГОВОРЫ
Города, где были заключены договоры
+
к республике Соединенных провинций
Территории отошедшие:
кАвстрии
Право на рахмещение Голландских
к
Бранденбургу-Пруссии
к Баварии
к дому Бурбонов вместе с испанскими
владениями в Новом Свете
кАвстрии
к Са войе
к Франции
к Великобритании, наряду с признанием
права протестантов
на престолонаследие
гарнизонов в горогдах:
Ш-
Шарлеруа;
Г - Гент;
М - Моне;
Me-
Менен;
Н - Намюр;
Т-ТУрнэ;
И-Ипр
Карта 16, а.
Территориальные изменения в Европе по
Утрехтскому (1713 г.) и Раштаттскому и Баденскому (1714 г.) мирным
договорам (по New Cambridge Modem History Atlas)
(который позднее обменяли на Сицилию) и гарнизоны
Тосканы. Савойя, получив Сардинию (в обмен на
Сицилию), Ниццу, территорию Монферрато и королевский
титул для своего правителя, сделалась весьма значительной
державой. Испания утратила Фландрию, которая была
передана Австрии, и
смирилась с потерей о. Менорка и
Гибралтара, уступленных Великобритании. Начиная с 1716 г.
гарантами выполнения условий мирного договора и
сохранения достигнутой стабильности выступал Т^юйствен-
ный союз Великобритании, Франции и Голландии.
На Балтийском море поражение Швеции положило
конец ее столетней экспансии на восток и на юг. По
Стокгольмскому договору шведы покидали Германию, передавая
Шлезвиг Дании, Западную Померанию
-
Пруссии, а Бремен
и
Верден с при ле гав ши ми
к ним
терр иториями
-
Ганноверу. По условиям Нииггадтского мира Швеция отказывалась
в
пользу России от своих владений на восточном берегу
Балтики; Ингерманландии (Ижорской земли), Эстляндии,
Лифляндии и принадлежавшей ей части Карелии. Так что
период стабильности начался и в этом регионе.
Утрехтско-Раиггаттский и Стокгольмско-Ништадтский
мирные договоры установили в Западной Европе прочные
границы, положив конец длительному периоду
бесконечных
территориальных переделов. Эту отрадную картину
всеобщей стабильности несколько портило
лишь положение
Карта 16, б. Территориальные изменения в Америке по
Утрехтскому договору (по С. Martfnez-Shaw)
171

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ВЕНСКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР 1735-1738 г.
территории, отошедшие:
к Австрии
к испанским Бурбонам
ЙНМ к Сардинии
к Франции
(В 1735 г. Франц 1 Стефан Лотарингский, женатый на Марии
Терезии Австрийской, обменял Л отарингию и Бар на Тоскану.
Лотарингия и Бар были переданы Станиславу Лещинскому, бывшему
королю Польши, после смерти которого в 1766 г. отошли к Франции)
ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ УРЕГУЛИРОВАНИЯ В ЕВРОПЕ В 1735-1763 гг.
БЕЛГРАДСКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР 1739 г.
территории, отошедшие:
АХЕНСКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР 1748 г.
территории, отошедшие:
к Османской империи
ДОГОВОРЕННОСТИ В БРЕСЛАУ 1742 г.
ПИЦЦ Территории отошедшие к Бранденбургу
(Пруссии); за к ре п ле н о договорами
в Дрездене (1745 г.), Ахене (1748 г.)
и Губертусбурге (1763 г.).
к Сардинии
город, где был заключен договор
шл к испанским Бурбонам
Карта 17, cl Территориальные урегулирования в Европе в 1735-1763 гг. (по New Cambridge Modem History Atlas)
1
IB
p~~1 от Франции к Англии,
включая Доминику,
Гренаду и Тобаго
> 4.1 от Франции к Англии
L-J от Франции к Испании
t / А от Испании к Англии
Мартиника, Гваделупа
и часть Эспаньолы (Гаити)
остались за Францией
Карта 17,6 . Территориальные изменения в
Амер ике п о Парижскому миру 1763 г .
(по С. Martfnez-Sbaw)
Карта 17, в.
Территориальные изменения в Азии по Парижскому
миру 1763 г. (по С. Martfnez-Shaw)
172

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
в Италии, где произошли существенные изменения,
вызванные стремлением Испании к реваншу, неуклонным
упадком Пармы и Тосканы, а также геополитическими
просчетами сторон Утрехтского договора. Просчеты
состояли в том, что, во-первых, были разделены Мантуя-
Монферрато
и Неаполитанско-Сицилийское
королевство; во-вторых, два крупнейших острова
-
Сицилия и
Сардиния были включены в состав континентальных
государств; в-третьих, Австрии были переданы территории,
слишком удаленные от ее географического и
политического центра. Следствием этого стали притязания
испанцев на их бывшие владения в Италии, ответом на которые
явились военные действия со стороны 'фойственного
союза. В конце концов было
достигнуто компромиссное
решение, принятое
в1748г.:какв
королевстве
Неаполя и
Сицилии, так и в герцогстве Парма воцарились
представители династии Бурбонов. Их наследники сохраняли здесь
свою власть до тех пор, пока в следующем столетии
Италия не стала единым государством.
С этого времени европейские войны не приводили к
серьезным
изменениям на политической
карте
или в
равновесии сил в Западной Европе. Однако крупные
государства пос то ян но сталкивалис ь
между собой в колониях,
пытаясь достичь перевеса
на
территориях, лежащих за
пределами Европы. Чаша весов решит ельно
склонилась в
пользу
Британии уже со времен Утрехтского мира, на основании
которого
к ней отошли Гудзонов залив, Новая Шотландия и
о. Ньюфаундленд, что давало ей большие возможности для
развития торговли мехами, а также обеспечивало, за счет
французов и испанц е в , фактическую монополию лова
трески. Великобритания получила о. Сент-Китс в Вест-
Индии (в архипелаге Малые Антильские острова), а также
две жизненно важные торговые концессии, подрывавшие
монополию Испании в ее
американских колониях,
-
право
на работорговлю и так называемое «паию de permiso», т.е .
ежегодное разрешение для 500-тонного английского
корабля вести беспошлинную торговлю с испанскими
пор там и в Америке во время ярмарок (карта 16, б).
Вооруженное противостояние между Британией, с одной
стороны, и Францией и Испанией
-
с другой, с новой силой
вспыхнуло во
время
войны за
Австрийское наследство
(1740-1748 гг.). Франция и Испания подписали второе
«Семейное соглашение», призванное объединить две главные
ветви династии Бурбонов против общего врага. Мирный
договор 1748 г., заключенный в Ахене, не имел больших
последствий, обе стороны го тови лис ь к нов ым колониальным
столкновениям, ко торые
стали частью Семилетней войны и
завершились подписа н ие м Парижского мира в 1763 г.
(карта
17, а). Он стал подлинным триумфом Британии; она
подтвердила свои
права
на
Новую Шотландию и о.
Ньюфаундленд,
расширила границы своих колоний в Северной Америке до
Миссисипи, получила Новую Францию (Канаду), испанскую
Флориду, некоторые из островов Вест-Индии (Доминика,
Гренада, Тобаго) и заложила основы британского господства
в
Индии, вытесни в от туда французов, сохранивших лишь
пя ть
факторий, которые они удержи вали
за собой до конца
столетия
(карты 17, б, 17, в).
Парижский мирный договор стал важнейшей вехой в
истории колониального
соперничества между крупными
европейскими державами в XVIII в. Его последствия были
лишь отчасти изменены в
результате последнего великого
конфликта XVIII столетия, начавшегося с провозглашения
независимости 13 британских колоний в Северной
Америке.
Версальский мирный договор 1783 г.
(подписан США и
их союзниками -
Францией, Испанией, Нидерландами, с
одной стороны, и Великобританией
-
с
другой; завершил
Войну за независимость в
Северной Америке в 1775-1783 гг.
-
Прим. ред.) не
ос п ор и л основные приобретения Британии
1763 г. в Канаде и Индии, но ей все же
пришлось вернуть
некоторые территории их бывшим владельцам (о. Менорку
и п-ов
Флориду
-
Испании, а Тобаго
-
Франции), однако
отделение Соединенных Штатов было возмещено
немедленным установлением торговых отношений между
бывшей колониальной метрополией и новой республикой.
Подводя итоги, можно сказать, что на протяжении
столетия просвещенные правители европейских государств
не прекращали заниматься своим излюбленным делом
-
войной. Военные действия оставались неотъемлемой
чертой переходного периода: продолжались войны с целью
территориальных захватов, и хотя в Западной Европе
границы менялись мало, происходили огромные
территориальные изменения во владениях колониальными землями;
в колониях
торговые интересы, еще в XVII в.
становившиеся причиной серьезных конфликтов, снова и снова
выходили на первый план в целом ряде территориальных
споров
ина
последующих м ир н ых переговорах.
С другой
стороны, войны более не велись по идеологическим
мотива м; эт о было
признаком
согласия по основным
принципам, и это согласие действовало до того времени, когда
успех Французской революции привел к быстрому
примирению былых врагов и формированию союза всех
европейских
государств,
как
монархических,
так и
республиканских, абсолютистских и
парламентских,
направленного
пр от ив ниспровергателей основ и
призванного
защитить старый порядок, в чем проявится куда большее
единство Европы, чем можно было предположить по
внешним
признакам и на основании общих принципов.
ПОЛИТИКА И ОБЩЕСТВО
Как мы могли убедиться, и плоды экономического
развития и основные направления внутренней и внешней
политики
служили достижению одной конечной цели,
определявшей горизонты политической жизни Европы
XVIII в. Это было не что иное, как
сохранение
определенных властных структур, выгодных небольшой группе
людей, обладавших знатностью, богатствами и
политическими
правами, за счет остального населения, которое,
будучи разделенным сословными и прочими перегородками,
не могло сплотиться в борьбе за свои права, было
обречено кормиться крохами со стола всеобщего процветания и
мириться с неравной долей при распределении
материальных благ, а также удовольствоваться своим
подчиненным положением в обществе и дискриминацией при
допуске к участию в осуществлении политической вл а ст и .
Государство и социальные классы, извлекавшие выгоды из
этой системы, умели представить свои социальные
программы в качестве объединяющего механизма, который
обеспечивал процветание всего населения, хотя на деле
каждому человеку доля процветания была отмерена в
соответствии с его общественным положением.
Основные выгоды из осуществления подобных
программ извлекала знать, в XVIII в.
переживавшая подлинный
золотой век Основы ее
могущества оставались прежними:
освобождение от налогов, наследственное владение
землями, получение высоких постов в управлении, армии
и
Церкви. Свобода от налогов защищала аристократов
от
растущих запросов казны, которой редко удавалось
добиться от
аристократии
какой-либо денежной помощи
тому самому государству, политика которого
и
обеспечивала их
процветание.
В то же время богатства знати на
протяжении столетия постоянно росли;
это
пр оис ход ило
не
только
потому,
что выросла земельная рента (ее
увеличение в течение столетия было вызвано давлением спроса
и
реакцией феодалов на селе), но также в результате
вложения капитала в
другие секторы
экономики (подобная
деятельность более не считалась зазорной для знати). В
качестве примеров
можно
привести оптовую торговлю,
промышленность (в Нормандии и Бретани, где аристократы
становились фабрикантами железных изделий),
кораблестроение и финансы. В последней сфере аристократия
173

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
позволяла себе заниматься
невероятными спекуляциями,
например
во
Франции при основании Банка Лоу. Наконец,
доходы знати были несопоставимы с доходами
представителей других социальных слоев, к тому же ее позиции
усиливались подлинной монополией на лучшие
должности -
гражданские, военные или церковные.
Однако аристократы домогались отнюдь не любых
должностей. Высшая знать была вполне удовлетворена
возможностью заседать в различных советах, имевших
чисто церемониальный характер, и занимать почетные
должности при дворе, оставляя занятие утомительными
делами повседневного управления юристам, бывшим
выходцами из слоев, занимавших на социальной лестнице
ме сто
непосредственно
после потомст венной
ари стокр атии. То чн о так ж е и милици онная арм ия,
заре зер виро ван ная п о
преимуществу для представителей знати, которая
обосновывала свое освобождение от податей уплатой
этого «нал ога
кровью»,
посте пенно
утрачивала дл я
аристократии свою привлекательность, причем
не только в
Британии, г де небольшая ч ис ле нн ос ть
армии ускоряла
переход знати к
гражданским занятиям, но даже в таких
странах,
как Испания и Франция, где должности в военном
руководстве были заняты наследственной знатью. Это
вызывало критику со стороны просветителей, которые
чувствовали, что непоправимо искажалась самая суть
аристократизма. И наконец, в Церкви продолжали «проталкивать»
на высшие должности младших отпрысков дворянских
семейств, которые во многих случаях руководствовались
соображениями религиозного порядка в гораздо меньшей
степени, чем расчетами на власть и на существенные
доходы от церковных приходов.
В XVIII в.
родовая знать была единственным классом,
делившим политическую власть с Короной. Исключением
являлась лишь Голландия, представлявшая собой по
сути
буржуазное государство, в котором правящая группа
превратилась в «аристократию профессиональных
администраторов», занимавших посты в городском управлении,
провинциальных и Генеральных штатах. Ее
противоположностью была Британия, где знать практически
полностью сосредоточила политическую власть в своих руках
благодаря семейным связям, их монополии на посты в
министерских кабинетах, местам в Палате лордов и
своему решающему влиянию в Палате общин, обеспеченному
коррупцией избирательной системы. Также и в Швеции в
«эпоху вольности», начавшуюся после смерти Карла XII,
аристократия получила возможность непосредственно
участвовать в государственном управлении, осуществляя
контроль над риксдагом, секретным комитетом сословий
и всеми местами в
Королевском совете.
Однако отправление государственной власти
осуществлялось через посредников. Подобно тому как в Дании
буржуазия делегировала защиту своих
интересов группе
профессиональных управляющих, так и в бо льш ин с тв е
европейских монархий сохранялась традиция
ис по льз ова ни я шт ат а высокопост авленных чин овни ков,
рекрутировавшихся
из
буржуазии или мелкого дворянства. Это
создавало иллюзию, что министры в своей политике
руководствуются соображениями пользы именно той
социальной группы, из которой они когда-то вышли, тогда как
на деле они были всего лишь управленцами,
действовавшими в интересах привилегированных классов.
С целью укрепления своих позиций
привилегированные классы все более замыкались. Исключением из этого
правила являлась Британия со своим «не связанным
условиями» дворянством, вхождение в состав которого, равно
как и занятия его представителей, почти никак не
регулир овал ись.
В эту среду поэтому
легко
проникали выходцы из
простого народа
-
в
результате смешанных браков,
приобретения сельских имений (обладатели которых становились
дворянами-«джентльменами» и господами-«эсквайрами»)
или
благодаря успехам в академической карьере. В этом
проявлялась тенденция к
пост епенному
изживанию
принципа родственных связей в
пользу богатства или даже
просто личных
заслуг.
В других странах, пусть
и без гибкости, присущей
британской системе, также имелись возможности вступления
в
ряды
знати: либо
пу те м приобретения титула (во Франции),
либо благодаря службе в государственной администрации
(в Швеции), либо выдающимся заслугам на
государственной службе в политической или экономической сфере
(в Испании). Однако основной в континентальной
Европе все же оставалась противоположная тенденция. Так, в
Испании, несмотря на знатные титулы, которые время от
времени жаловались Короной, общее число дворян на
протяжении столетия резко сократилось. Во Франции
предпринимались шаги по ликвидации возможностей
вхождения в дворянское сословие, которое превращалось во все
более замкнутый и статичный мир, привязанный лишь к
своим привилегиям и противившийся любым формам
социального продвижения представителей других социальных
слоев, чем не в последнюю очередь
и объясняется
недовольство аристократией, приведшее к революции.
Вкратце XVIII в. можно
опр еде лит ь
как
эпоху
аристократии. Придворная знать являла собой вершину
утонченности «старого порядка». Она создала подлинно
аристократическую цивилизацию, в которой преобладавшее
французское влияние сочеталось с воздействием
итальянской архитектуры, садово-парковой культуры Англии,
немецкой музыки и испанского этикета, что было особенно
зам етн о
при Венском дворе. Однако этот роскошный мир
был построен за счет других групп общества, структура
которого становилась все более сложной.
Следующую ступень на социальной лестнице
занимала буржуазия
-
как в
силу
своего богатства, так и из-за того
почтения, которое
питали к ней члены других
общественных групп.
Она состояла главным образом из людей,
извлекавших доход из владения иными, чем земля,
средствами
производства, т.е . из обладателей «динамичного
богатства», чей предпринимательский дух полностью
контрастировал
с
праздностью аристократии, жившей на
незаработанные доходы. Этот класс разрастался за счет
лиц, завоевывавших свое место различными способами в
борьбе за существование: торговцев,
относив шихс я еще к
временам «старого порядка», торговавшим
разнообразными
товарами, «общим знаменателем» которых был обмен,
до промышленников и предпринимателей (бывших
ремесленников, профессиональных техников или тор го вц ев ,
кото рые
в конце конц ов ста ли
предпринимателями,
или
младших сыновей из сельских семейств, посланных в
город по п ы т ат ь счастья); банкиров (например подрядчиков
и заи модавц ев, финансировавших общественные работы
и
ссужавших деньги могущественным людям, а также тех,
кто имел дело не с товарами, а с векселями, предоставляя
кредиты промышленникам и торговым компаниям);
наконец, этот класс включал в себя интеллектуалов,
помогавших буржуазии и представлявших этот социальный класс
в
переломные
моменты его
истории.
По своему богатству буржуазия еще не сравнялась с
аристократией, но она была гораздо динамичнее как класс. Ее
доход приобретался от доходных домов, капиталовложений,
а также с земельных владений в городе и в деревне,
последние, все более расширяясь, стали порой сплошным поясом
окружать города
-
места основной деятельности их
владельцев. Богатство нередко открывало дверь к продвижению
по
социальной лестнице и даже позволяло включиться в
дворянское сословие путем приобретения связанных с титулом
должностей (во Франции), покупки жалованных грамот и
последующего получения титула (в Испании) или, в
редких
случаях, благодаря прямой королевской милости .
При старом порядке экономическое и социальное
положение
буржуазии заставляло ее быть лояльной по
отн ошению к абс олютн ой
монархии,
позволявшей заниматься
174

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
такими
весьма прибыльными видами деятельности, как
откуп
налогов, управление общественными работами,
осуществление
поставок для армии
и
флота, предоставление
займов монарху; кроме того, в рамках политики
протекционизма, которая была характерной чертой поздней
стадии меркантилизма, монархия применяла меры,
благоприятные для торговли
и промышленности. Буржуазия легко
соглашалась
со своим подчиненным положением в
обществе и с системой ценностей, которую навязывала ей знать.
Конечной целью буржуа было влиться в состав знати
ценой отказа именно от тех видов деятельности, которые
заложили основу его социального продвижения. Лучшей
наградой за успех в мире бизнеса было вхождение в узкий
круг привилегированных.
Однако в XVIII в.
среди буржуазии стало шириться
недовольство. Она начала ощущать себя ущемленной при том
порядке, который стремилась сохранить политика
абсолютной монархии и просвещенного абсолютизма. С одной
стороны, недовольство вызывала система привилегий, при
которой буржуа не только подвергались дискриминации
при налогообложении, но были также исключены из
политической жизни. С другой стороны, проводимая
дворянством политика закрытых дверей заставила буржуа понять,
насколько мал их общественный престиж, как трудно
им
изменить свой общественный статус и с какой
враждеб ностью и презрением относятся к ним привилегированные
классы. И наконец, при
экономической систем е,
воздвигавшей непреодолимые барьеры на пути дальнейшего
развития, накопленные ими за столетие сами богатства
оказывались без движения. Так
буржуазия окончательно поняла , ч т о
абсолютизм и союз королевской власти с
привилегированны ми сосло виями создают помехи дл я экономического
роста
и ее социального признания,
а также препятствуют
проведению
политики в ее
интересах. Поэтому буржуа
выступили с проектом социальных и политических
изменений, нашедшим сторонников среди других социальных
групп,
и попытались представить революционную
альтернативу монополии власти, находящейся в руках
аристократии и защищаемой просвещенным абсолютизмом.
Другие социальные группы та кже могли быть
заинтересованы в
переменах,
но их
ограниченные
возможности
и недостаточно развитое
классовое сознание не позволяли
им начать
организованную борьбу против существующего
строя. В сельской местности крестьяне не были единой
группой, поскольку различным был их имущественный
статус: среди них были и фригольдеры, обрабатывавшие свою
собственную землю, и поденщики, нанимавшиеся к своим
зажиточным соседям, и те, кто едва перебивался, имея в
своем
распоряжении небольшие участки земли. Так или иначе,
экономический подъем в течение сто летия вызва л
множество социальных изменений в деревне
-
как в
Британии, где
в
результате огораживаний множество фермеров было
вытеснено со своих земель, так и на континенте, где рост
земельной
ренты разжигал
аппетиты
дворян
и
других
землевладельцев, становясь причиной всевозможных
реакционных
мер. Это неизбежно повсеместно ухудшало
положение
крестьянст ва,
и без того
измученного
государственными налогами и
поборами в пользу Церкви, не
говоря уже о тех страданиях, которые выпадали на его долю
в
неурожайные годы, к
которым они никак не могли
подготовиться, сделав необходимые запасы. Таким образом,
социальная дискриминация сопровождалась угрозой
падения жизненного уровня, что выглядело парадоксальным
в
пору всеобщего процветания.
Растущая буржуазия не была единственным городским
кл ас со м. Наиболее представительной группой
городского
среднего класса по-прежнему оставались
ремесленники, однако на протяжении столетия их положение
пос тоян но
ухудшалось. Экономический
прогресс, породивший
новые
формы производственной организации, нанес
смертельный удар по существовавшим со Средних веков
ремесленным мастерским. Гильдии постепенно перешли
в
руки небольших
замкнутых групп,
что отдало
квалифицированных работников на произвол должностных лиц,
котор ые не позв олял и им
получить высшую
професс иональ ную категорию, п ре вр ащ ая
их в наемных рабочих.
Ремесленные товары неминуемо утрачивали свою
конкурентоспособность на рынке, все более обеспечивавшемся
продукцией надомной промышленности и мануфактур.
Там, где реорганизация производства оказывалась
невозможной, реальные доходы ремесленников медленно, но
ощутимо снижались. Зачастую ремесленники
подвергались
пролетаризации, практически
оказываясь на
уровне
городской бедноты.
Эта последняя социальная группа была довольно
аморфной и жила случайным физическим трудом,
постоя нно стан овя сь жертвой голода и безработицы. Эти люди
являлись объектом законов о бродяжничестве, на основании
которых могли познакомиться с суровой дисциплиной
работных домов, государственных приютов или, пусть и
менее
суровых, но также все чаще подвергавшихся
критике благотворительных учреждений Церкви. Эти
труженики зачастую, особенно в кризисные периоды, оказывались
на самом дне, становясь бездомными, нищими,
бродягами, а иногда и уголовными преступниками. В любом
случае они составляли среду, представителям которой не на
что было надеяться. Они погрязли в неграмотности и
нищете, были склонны к алкоголизму и насилию, легко
возбуждались во время голодных бунтов и политических смут,
что хорошо показывает их участие в радикальных
английских движениях и в событиях Французской революции.
И наконец, индустриализация породила современный
пролетариат
-
промышленных наемных рабочих, живших
плодами своего труда на рудниках или в ткацкой
промышленности. Материальные условия жизни этого нового
социального класса мало чем отличались от условий, в которых
жили перебивавшиеся случайными заработками работники
феодального общества, однако их уникальный трудовой
опыт, контакты с товарищами по фабрике и совместное
проживание в рабочих районах способствовали более
быстрому росту классового сознания, которое вскоре
позволит им
выдвигать свои требования и играть ведущую роль в
организованных движениях социального протеста, участники
которых выдвигали политические требования. Правда, вплоть
до окончания старого порядка этот исторический аспект
полностью развиться не мог.
ОГРАНИЧЕННОСТЬ СИСТЕМЫ
Первоочередной задачей политики просвещенного
абсолютизма было принятие всеми слоями общества
программы, направленной на сохранение ряда традиционных
институтов, основанных на привилегиях, дискриминации
и
неравенстве. Считалось, что такое положение
оправдывается естественным и божественным правом и является
чем-то, что установлено раз и навсегда и не должно
подвергаться обсуждению. Если подобных идеологических
аргументов для получения поддержки со стороны третьего
сословия оказывалось недостаточно, тогда вспоминали о
материальном процветании страны, которое, независимо от
классовых различий, шло на пользу большинству
населения, и этот аргумент приводился в качестве главного
довода, призванного сплотить все слои общества для
выполнения программ, обеспечивавших коллективный прогресс.
Эти программы пользовались признанием на
протяжении большей части столетия и почти во всех странах.
Действительно, в отличие от XVII в. с его интенсивными
изменениями, XVIII в. выглядит оазисом относительного
спокойствия, расположившимся между предшествующим периодом
волнений и грядущей революционной эпохой с ее
жестокими потрясениями.
175

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Однако это вовсе не означает, что
время было
бесконфл иктн ым.
Во-первых, продолжались международные
столкновения
-
естественные
черты
политической жизни этого
пери ода ,
связанные главным
образом с колониальными
проблемами, хотя зачасту ю театром военным действий
становилась и сама Европа. Во-вторых, в некоторых странах
проявлялись важные династические конфликты. Так было
в Испании, где Филиппу V не только пришлось
преодолевать
сопротивление некоторых
слоев каст ильского
общества, но также, что еще важнее, вести длительную войну
против собственных восточных провинций, высказавшихся в
пользу австрийского претендента. Так было и в Британии,
где пришлось подавлять последние попытки восстановить
на престоле изгнанную династию Стюартов
-
якобитские
мятежи, возглавленные старым претендентом Яковом и
младшим претендентом принцем Карлом Эдуардом, в 1715,
1722 и 1745 гг. После подавления мятежей в 1745 г.
последовали суровые репрессии в горной Шотландии, откуда
осуществлялось руководство мятежами.
Хотя в обоих случаях династические притязания были
подкреплены общественным недовольством и
сопровождались мощными движениями социального протеста, их
глубинное значение определялось проблемами
внутреннего устройства испанской и британской монархий и
существованием серьезных международных противоречий.
В XVIII в.
специфические протесты отдельных социальных
групп принимали куда менее насильственные, менее
продолжительные и менее амбициозные формы, чем в
предшествовавших столетиях, хотя проявления социальной
борьбы все же имели место.
С другой стороны, крестьянские восстания, такие как
Жакерия во Франции, бывшие обычным явлением в
Западной Европе в предшествующем веке, в XVIII в.
действительно прекратились; споры между крестьянами и
землевладельцами приняли форму сопротивления феодальным
правам, разрушения межевых изгородей, изолированных
вспышек насилия и насильственного урегулирования
индивидуальных претензий. В городах протест принимал
форму продовольственных бунтов, в которых принимала
участие большая часть обездоленного населения,
протестовавшего против высоких цен на продукты питания,
прежде всего на хлеб. Мятежники требовали установления
твердых цен, нападали на зернохранилища и требовали
принятия мер против свободной продажи зерна,
предпринимая попытки восстановить режим «моральной
экономики», что поддерживалось властями, всячески
стремившимися избежать конфликта. Некоторые из таких мятежей
приобрели нежелательный размах, как например,
беспорядки 1766 г. в
Британии, мятежи, прокатившиеся
втомже
году по ряду испанских городов и так называемая «мучная
война» 1775 г. во Франции.
Сходные причины име л и и
другие мятежи, например
«джинный бунт» 1736 г. в Лондоне, в
котором недовольство
мерами властей, направленными на сокращение
потребления населением алкогольных напитков, соединилось с
враждебным отношением рабочих к ирл андск им
иммигрантам,
готовым
работать за более низкую плату, что
приводило к общему снижению заработков. Последнее
объяснение
применимо
ик
бунту Гордона, наиболее замет ны м
проявлением которого
стали нападения на
ирландских
католиков; но более глубокими социальными причинами
этих событий скорее были открытая враждебность к
правительству и глухое недовольство поражениями Англии в
войне за независимость английских колоний в Северной
Америке. В любом случае на смену
этим
характерным для
«с та ро го порядка»
стихийным проявлениям народного
возмущения приходили более
со вр еме нн ые формы
протеста, такие как организованные стачки или разрушение
машин луддитами с целью сохранить рабочие места,
количество которых сокращалось, вследствие успехов
промышленной революции.
В этот период усилилось
и сопротивление
государственному централизму. Оно принимало формы отказа от уплаты
налогов, бунтов против принуждения к военной службе и
от каза от
регистрации в морских списках, составлявшихся с
целью обеспечения личным составом команд военных
кораблей. Такие выступления имели спорадический характер
и не производили на власти большого впечатления, даже если
и
приобретали порой политический оттенок
В течение столетия было несколько случаев прямого
насильственного политического протеста. Таким было
восстание против Эскилаче и его реформ в Мадриде
(1766 г.); волнения парламентов во Франции, иногда
сочетавшиеся с эксцентричными и внешне никак с ними не
связанными событиями, вроде выходок экзальтированных
и
фабриковавших чудеса янсенистов; наконец,
беспорядки, вызванные в 1760-х гг. радикальными
высказываниями публициста Джона Уилкса в Лондоне. При этом, если в
двух первых случаях проявились реакционные
устремления определенной части привилегированных сословий,
пытавшихся воспрепятствовать модернизации страны и
сорвать программу просвещенного абсолютизма (так же,
как и в придворных интригах, закончившихся в Дании
казнью Струэнсе, убийством короля 1устава III в Швеции и
ссылкой маркиза Помбаля в Португалии), то последнее
движение, боевым кличем
кот оро го
стали слова «Уилкс и
свобода», родилось как оппозиция попыткам
короля
Георга III воспользоваться своими
королевскими
прерогативами. Своими корнями оно уходило
в англи йское
рад ик аль но е движение, на что
указывают волнения в Йоркшире, по
сути бывшие продолжением событий, на протяжении
нескольких лет
происходивших
в Лондоне.
Несмотря на отдельные потрясения, политика
просвещ енного аб со лю ти зм а уверенно воп лощала сь н а
протяжении почти всего XVIII в. Важной причиной успеха,
несомненно, был необычайно длительный период
экономического процветания, позволивший большинству населения в
те че н ие большей части столетия
улуч шит ь
свое
материальное положение. Однако к концу века положение стало
меняться. Появились признаки замедления когда-то
непрерывного роста, а ряд циклических кризисов выявил
ограниченные возможности сложившейся системы. Решающий момент
наступил, когда развитие производственного сектора
пр ивело к необходимости перемен, затрагивавших не только
экономику,
но также общество и политическое устройство.
Успехи просвещенного абсолютизма посеяли семена
его собственного крушения. Некоторые слои из тех, кто в
течение столетия пользовался благами
процветания,
проявляли все большее недовольство, поскольку понимали,
что их экономический успех не обеспечивал им ни
должного уважения
в обществе, ни политических прав; в
равной степени недовольными были жертвы этой системы,
лишь ждавшие сигнала к
выступлению против своих
угнетателей. В то же время интеллектуалы, полагавшие, что
обновленный государственный аппарат и просвещенное
правительство будут полезны для глубоких реформ,
распространяли веру в разум и критический дух, являвшиеся,
по их мнению, лучшей основой правильно устроенного
общества. Это дало новому поколению идеологическое
оружие, послужившее для подрыва устоев
существовавшего строя, который оно считало уже не соответствующим
проповедуемым принципам разума
и
справ едлив ости.
Депутаты французских Генеральных штатов сделали
первый шаг от теоретической критики политической
системы к
практическому применению своих идеалов, что
вело к
революц ион ному преобразованию основ, на
которых покоилось общество «старого порядка». В
последующее десятилетие все французы, сочувствовавшие
революции, а также либералы других стран положили начало
процессу, вдохновленному идеями, воплощение которых
ознаменовало начало новой эры
как в
истории Западной
Европы, так и в истории всего человечества.
176

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
БИБЛИОГРАФИЯ
ACTON, Н. 1956. The Bourbons of Naples (1734-1835). London.
ANON. 1954-5 . Algemene geschiedenis der Nederlanden. Vols. VII-VIII.
Utrecht.
BEALES, D. 1987. Joseph II. Cambridge.
BLANNING,T .CW .l970 . Joseph II and Enlightened Despotism. London.
BLUCHE, F. 1968. Le Despotisme eclaird Paris.
CANNON, J. 1973. Parliamentary reform, 1640-1832. Cambridge.
CARPANETTO, D. 1986 . L ltalia del Settecento. Crisi, transformazioni,
lumi. Rome.
DAVIS, J. G 1962. The Decline of the Venetian Nobility as a Ruling Class.
Baltimore.
DOMINGUEZ ORTIZ, A . 1976. Sociedad у Estado en el siglo XVIII
espanol. Barcelona.
DOYLE, W. 1978. The Old European Order, 1660-1800. Oxford.
FERNANDEZ ALBALADEJO, P. 1992. Fragmentos de Monarquia. Madrid.
GOODWIN, A. (ed.). 1953. The European Nobility in the Eighteenth
Century. London.
HERR, R. 1958. The Eighteenth Century Revolution in Spain. Princeton.
HOVDE, B. J. 1948. The Scandinavian Countries, 1720-1865. The Rise
of the Middle Classes. New York.
HUBATSCH, W. 1981 . Frederic the Great of Prussia. Absolutism and
Administration. London.
JEANNIN, P. 1969. L Europe du Nord-Ouest et du Nord aux XVIIe et
XVIIIe siecles. Paris.
KRIEGER, L 1970. Kings and Philosophers, 1689-1789. London.
MANDROU, R. 1967. La France aux XVIIe et XVIIIe siecles, Paris.
1980. La Raison du Prince. L Europe absolutiste, 1649-1775 . Verviers.
MAURO, F. 1964. L expansion europeenne (1600-1870). Paris.
MCKAY, D.; SCOTT, H.M . 1983. The Rise of the Great Powers, 1648-1815.
London.
MEYER, J. 1966. La Noblesse bretonne aux XVIIIe siecle. Paris.
1991. Le Despotisme eclaire. Paris.
NORDMAN, C. 1986. Gustave III: un democrate couronnee. Lille.
PARRY, J. H. 1971. Trade and Dominion: the European Overseas Empire
in the Eighteenth Century. London.
PLUMB, J. H. 1951. England in the 18th century, 1714-1815. London.
QUAZZA, G. 1957. Le riforme in Piemonte nella prima meta del
Settecento. Modena.
ROBERTS, M. 1973. Swedish and English Parliamentarianism in the
Eighteenth Century. Belfast.
RUDE, G. 1970. Paris and London in the 18th Century. Studies in Popular
Protest. London.
TREASURE, G. 1985. The Making of Modern Europe, 1648-1780.
London.
VALSECCHI, F. 1971. L ltalia nel Settecento, dal 1714 al 1788. Verona.
VENTURI, F. 1979. Settecento Riformatore. Tbrin.
VERISSIMO SERRAO, J. 1980-2. Histdria de Portugal. Vols V-VI . Povoa
de Varzim.
VONARETINO, К. 0.1986. Das Reich. Friedensgarantie und europaisches
Gleichgewicht, 1648-1806. Stuttgart.
WILLIAMS, E. N. 1979. The Ancien Regime in Europe, 1648-1789.
Harmondsworth.
WILLIAMS, G. 1966. The Expansion of Europe in the Eighteenth Century.
London.
WOOLF, S. 1979. A History of Italy, 1700-1860. The Social Constraints
of Political Change. London.

12.3
КУЛЬТУРА
Мануэль Фернандес Альварес
При первом же взгляде на
культуру Западной Европы в
Нов ое
время невольно поражаешься ее великолепию. Это
была эпоха крупномасштабной европейской экспансии во
все части света, период таких культурных движений, как
Возрождение, искусство барокко и Просвещение, время
великого религиозного переворота
-
Реформации и
всеобщего подъема наук,
известного как
научная революция.
Это великолепие было, разумеется, достоянием
немногих; большую часть европейского населения составляли
неграмотные крестьяне. Однако новая
элитарная культура
вполне естественно сочеталась с народной. Уровень
последней постепенно повышался, она
превращалась
в сво его
рода культурный фон и нередко становилась источником
вдохновения для величайших художников и писателей.
Наряду с изысканной придворной поэзией существовала
совсем непохожая на нее поэзия простого народа, нашедшая
отражение в его песнях; наряду с повествованиями великих
писателей, творивших для образованного меньшинства,
бытовали народные истории, которые пересказывали в
семейном кругу. Показательно, что драма, обращенная как к
образованным, так и к
неграмотным людям, переживала
в
эту пору свой расцвет. Драматург сознавал, что он, подобно
своему предшественнику
-
церковному проповеднику за
его кафедрой
-
выступает с посланием, которое дойдет до
каждого члена общества.
Итак, элитарная культура сосуществовала с народной.
Каждая из них имела свою социальную базу, но они
нередко пересекались и никогда не исключали друг друга.
Творцы новой культуры обращалась к народу, чтобы найти
новые источники вдохновения, а простой народ
заимствовал многое из культуры высших слоев. Главной темой в
дальнейшем обзоре культурного развития Западной
Европы в XVI-XVIII вв. станет именно это взаимодействие,
нашедшее выражение на трех
основных этапах
культурного
развития
-
Возрождении, стиле
барокко и Просвещении.
ЭПОХА ВОЗРОЖДЕНИЯ
Культурное движение, получившее название
Возрождения (Ренессанса), ведущую роль в котором играли
итальянские города
-
Флоренция, Рим, Венеция и Милан,
развивалось в Западной Европе с середины XV в. до середины XVI в.
Оно завершилось грандиозным религиозным
переворотом
-
Реформацией. Возрождение и Реформацию нельзя
рассматривать
как независимые события, которые были
связаны лишь
временем
и
пространством. Одним из
осн овн ых аспектов
Возрождения был гуманизм, а многие
гуманисты были чрезвычайно критично настроены к
злоупотреблениям Церкви. Это стало почвой, на которой трудились
великие
реформаторы во главе с Мартином Лютером.
Несмотря на отсутствие
согласия
среди ученых,
исследующих истоки Возрождения, нет сомнения, что своего
расц вета
оно достигло в
середине XV в. и что его главным
центром была Италия. Выдающаяся роль этой страны
объясняется ее теснейшими связями с культурой
классической античности, которую стремились оживить деятели
Возрождения. В этом смысле ее позиции особенно
упрочились после того, как другой главный наследник древнего
мира
-
Греция пала под ударами
Османской
империи,
а такие
византийские гуманисты, как Хрисолор, Георгий Тфапезунд-
ский и Теодор Газа были вынуждены бежать в Италию.
Одной из основных черт Возрождения, помимо
преклонения
перед
классической анти чностью и в
особенности
пер ед
ее великими мыслителями Платоном и
Аристотелем, стал светский
характер культуры, которая более не
находилась (или, по крайней мере, не полностью была) под
надзором Церкви. Ученые нового поколения уже не
обязательно были
представителями духовенства,
а главной
целью их исследований стало не богословие, а лучшее
понимание человечества. В результате возродилось понятие
humanitas (человечность, гуманность), которым еще в
древнем Риме пользовался Цицерон, объясняя свое
понимание нравственных ценностей, а теперь вновь стал
применять итальянский гуманист, филолог и философ
Лоренцо Валла (1405-1457).
Другими чертами Возрождения были любовь к
Природе, нашедшая отражение в живописи и поэзии;
преклонение перед красотой человеческого тела; особое значение
придавалось отдельной личности, причем добродетели
человека ставились выше его происхождения; и наконец,
острый критических дух, побуждавший людей отвергать
принцип авторитета, и пытливая наблюдательность,
позволявшая деятелям эпохи восстанавливать многие
древние тексты путем освобождения их от накопленных в
средние века искажений и добавлений.
Итальянский гуманизм
Подлинной сутью Возрождения с его почитанием
классической античности был гуманизм. Любовь к античности
побуждала людей к овладению древними языками, не
только латынью, но и
греческим. Изучение латыни было
давней традицией, не прекращавшейся до средневековья, но
в те времена забытой. Итальянские гуманисты стремились
углубить свои познания в этом языке; например Лоренцо
Валла, чья книга «О красотах латинского языка» (1444 г.)
стала широко известна по всей Европе. Изучение
греческого языка, о своем незнании которого горько сожалел
Франческо Петрарка (1304-1374), начало
распространяться после прибытия византийских ученых, в
особенности после зах ват а турками Константинополя в 1453 г.
Одним из выдающихся достижений итальянского
гуманизма стал поиск и
критическое издание классических
сочинений, потерянных после падения Римской империи.
Открытия таких трудов воспринимались
как величайший
триумф; таким событием стала, например, совершенная
178

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
Поджио (1380-1459) в 1414 г. находка в швейцарском
монастыре Санкт-Галлен трактата римского оратора и
теоретика ораторского искусства Марка Фабия Квинтилиана
«Наставления оратору».
Итальянские гуманисты пользовались
покровительством многих дворов,
в том числе и папского в Риме. Им
покровительствовали Медичи во Флоренции, Альфонс V
Великодушный в Неаполе, папы Николай V и Пий II в Риме.
В результате
возникли великолепные библиотеки,
например Ватиканская, и появились новые культурные центры, не
зависевшие от старых средневековых университетов.
Среди них была Accademia Platonica (Платоновская академия),
основанная Медичи во Флоренции с целью изучения
наследия Платона и связанная с такими выдающимися учеными,
как Марсилио
Фичино (1433-1499) и Джованни Пико дел-
ла Мирандола (1463-1494), автором написанного в
защиту гуманистических ценностей труда «Речь о достоинстве
чел ове ка» . Другими подобными центрами стали кружок
гу ма ни ст ов Accademia Ro man a (Римская академия),
основанная Помпонием Летом, Accademia Napolitana
(Неаполитанская академия), основанная поэтом, философом-
гуманистом Д жованни Понтано, члены
которой занимались
проблемами литературного творчества, а также
венецианская типография, которую основал в 1494 г. Альд Мануций
Старший, откуда в начале XVI в. вышли великолепные
критические издания греческих и латинских текстов.
Северный гуманизм
Так обычно называют гуманизм, развивавшийся
повсеместно в Западной Европе за пределами Италии. Его двумя
главными представителями были голландец Эразм
Роттердамский (1469-1536) -
глава
«северного гуманизма»
и
англичанин Томас Мор (1478-1535), оказавшие влияние на
всю
остальную Западную Европу, в особенности на
Францию и Испанию. Для них было характерно пристальное
внимание к религиозной проблематике, а их интерес
к
клас сич еск им
авторам сочетался со
стр емле нием лучше
узнать Библию и обосновать нормы религиозной жизни,
более соответствовавшие принципам христианства.
Сочинения Эразма были широко известны, в
особенности его «Адагии» (1500 г.), представлявшие собой
собрание древних пословиц, поговорок,
или
кры латых сл о в,
найденных у античных и раннехристианских писателей;
«Оружие христианского воина» (1504 г.), в котором он
изложил принципы «философии Христа», подчеркивавшей
в
христианстве не обрядовую сторону, а нравственное
преображение человека в соответствии с заповедями
Христа; «Похвала глупости» (1509 г.), его самое
знаменитое сочинение, в
кот ор ом
он
крит иков ал принятый уклад
жизни, нравы и обычаи общества и проводил
гуманистические идеи. Понимание им принципов христианской
веры отразилось в подготовленном им в 1517 г. издании
греческого текста Нового Завета, а затем его новый
перевод на латинский язык (1519г.) .
Другими выдающимися северными гуманистами были
англичане Джон Колет (ум.
в 1519 г.)
и Томас Мор, автор
значительного, если не самого важного сочинения этого
периода
-
«Утопии», в котором он описал идеальное общество на
далеком океанском острове, подвергнув одновременно
критике
противоречия, существовавшие в обществе его дней.
Особое значение из-за связи с реформационным
движением имел немецкий гуманизм. Его представителями
были Иоганнес Рейхлин (1445-1522) -
знаток греческого
и
еврейского языков, Ульрих фон 1угтен (1488-1523) -
один из основных авторов памфлета «Письма темных
людей» (1515-1517 гг.), в котором высмеивались косность и
консерватизм немецких университетов, схоластика и
моральное разложение католического духовенства; Себастьан
Брант (1458-1521), знаменитая сатира которого «Корабль
дураков» по своему духу была весьма близка мыслям
Эразма. Хотя эти
три автора умерли
в
первые годы
Реформации, они сыграли большую роль в ее оформлении в
качестве оппозиционного движения.
Гуманизм в других странах Западной Европы
Благодаря развитию гуманистической мысли, во
Франции возник (в 1530 г.) важный центр культуры, ныне
известный как Коллеж де Франс, полностью независимый от
могущественного Парижского университета (Сорбонны). В круг
французских гуманистов входили Жак Лефевр д Этапль (ум.
в 1536 г.)
и Гййом Бюде (ум.
в 1540 г.), которые
способствовали созданию Королевской библиотеки в Фонтенбло, ставшей
основой современной Национальной библиотеки Франции
в
Париже. 1уманистическое мировосприятие породило «Гар-
гантюа и
Пантагрюэля», в высшей степени самобытное
произведение Франсуа Рабле (1494-15 53) -
энциклопедический
памятник
культуры французского Возрождения, в котором
подвергалось осмеянию современное автору общество.
Влияние французского гуманизма сохранялось и во
второй половине XVI в . , благодаря произведениям двух
великих писателей
-
Пьера де Ронсара и Мишеля де Мон-
теня.
Пьер де Ронсар (1524-1585), автор сборников «Оды»,
«Сонеты к Елене» и «Гимны» (в том числе знаменитого
«Гимна
смерти»), был одним из крупнейших лирических
поэтов в западной культуре. Мишель де Монтень (1533
1592) оставил в книге своих эссе «О п ыт ы » образ
идеального французского дворянина. Это глубоко личное
произведение, в котором стоицизм постепенно уступает
место скептицизму, является плодом рассуждений автора об
истории и о различных чертах людей. Монтень выступает
в защиту терпимости, единственного спасения для
Франции, раздиравшейся в то время религиозными войнами.
Испанский гуманизм первоначально испытывал
сильное влияние итальянского; его главным представителем
был Антонио де Небриха (1444-1522), филолог-гуманист,
знаменитый латинист, автор первой грамматики и
словаря испанского (кастильского) языка,«Gramatica castellana».
В XVI в. при императоре Карле V серьезное воздействие
на испанский гуманизм оказал Эразм Роттердамский,
способствовавший формированию таких крупных
мыслителей, как
Хуан Луис Вивес (1492-1540) и Альфонсо де
Вальдес (1490-1532). Луис Вивес покинул Испанию еще
ребенком и жил во Франции, Англии и Нидерландах. В Лондоне
он был наставником
принцессы Марии. Знаменитый
сво ими
трудами в области педагогики и философии,
воспринявший идеи Эразма, он в своем учебном пособии
«Упражне ния в латинском язык е» («Exercitatio linguae latinae»)
создал яркую картину повседневной жизни. Перу Альфонсо
де Вальдеса принадлежат два наиболее значительных
произведения испанской литературы XVI в.: «Рассказы о
событиях, случившихся в Риме» («Dialogo de las cosas ocurridas
enRoma»), в котором он попытался оправдать захват и
разграбление Рима войсками императора Карла V, и «Беседа
Меркурия и Харона» («Dialogo de Mercurio у Caron»).
Альфонсо де Вальдес был одним из немногих испанских
гуманистов, которые отказались от обыкновения писать на
латыни; чтобы высказать свои собственные соображения
о философии Эразма, одним из главных
распространителей которой он был, Вальдес использовал испанский язык.
Именно в гуманистической среде, находившейся под
влиянием Италии и Нидерландов, возник ряд шедевров
испанской литературы XVI в.: «Селестина» Фернандо де
Рохаса (1465?-1536), создавшего образ, ставший
известный всему миру; «Ласарильо с Тормеса» (1554 г.)
анонимного автора, представлявший собой критику испанского
общества того времени; поэзия Гарсиласо де ла Вега
(1501 ?-1536), познакомившего Ис пани ю с поэ зи ей
итальянского
Возрождения.
179

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Искусство эпохи Возрождения:
городское планирование и архитектура
В эпоху Возрождения сложилось новое понимание
городского пространства, спланированного в соответствии
с законами линейной перспективы. В отличие от
средневекового города,
в
котором характер социального
устройства отражало размещение в его
центре дворца и храма,
окруженных служебными постройками (это еще и
сегодня можно отчетливо увидеть в Старом городе в Витории),
люди Возрождения старались разумно организовать
городское пространство, устроив его по принципу
шахматной доски, с открытым
мест ом в
центре (примером может
сл ужи ть
ансамбль Пласа Майор), над которым
господствует юродская ратуша.
Влияние античности более всего ощущается во дворцах
этой эпохи, например в ренессансном Палаццо Медичи-
Рикарди во Флоренции, шедевре Микелоццо (1396-1472),
завершенном в середине XV в., или в Палаццо Строцци (там
же), построенном в 1489 г.
архитектором Бенедетто да Майа-
но. Именно эти дворцы придали Флоренции ее ренессансный
колорит, столь заметный в общем контуре города, в
котором доминирует купол (1420-1436 гг.) собора Санта-Мария
дель Фьоре архитектора Брунеллески.
Спустя полвека лидерство
в возведении ренессансных
построек у Флоренции перехватил Рим, где трудились два
великих архитектора
-
Донато Браманте и Микеланджело
Буонарроти. В итоге появился
собор Святого Петра, купол
которого стал характерным признаком ренессансного Рима,
в
котором продолжалось строительство дворцов, таких как
Палаццо Фарнезе, спроектированный Сангалло и
завершенный самим Микеланджело. Идеал новой городской
планировки был воплощен в ансамбле Капитолия,
спроектированном Микеланджело, чтобы украсить город накануне
приезда Карла V в 1536 г., но завершенной столетие спустя.
Расцвет итальянского Возрождения связан не только с
Флоренцией и Римом, но еще и с Венецией, где архитектор
Якопо Сансовино (1486-1570), построив великолепную
Библиотеку, придал завершенный вид площади Сан-Марко.
Скульптура
Другой чертой городской планировки эпохи
Возрождения стало обилие скульптуры. Примером украшавших
городские площади монументальных статуй являются
вы по лне нн ый Андреа Верроккио (1435-1488) памятник
кондотьеру Коллеони в Венеции, памятник кондотьеру Гатта-
мелате
работы Донателло (1386-1466) -
вероятно,
наиболее талантливого скульптора до Микеланджело
-
в
Падуе
и
статуя Давида работы Микеланджело на главной
площади Флоренции рядом с ратушей Палаццо Веккио. Во
Флоренции находится также сложный
архитектурно-скульптурный ансамбль, созданный Микеланджело для
усыпальницы рода Медичи, наиболее замечательной фигурой
которой является «Мыслитель». Ряд работ Микеланджело
находится в Риме, среди них такие шедевры, как «Пьета» в
соборе Св. Петра (илл. 22) и «Моисей» в римской церкви
Св. Сан-Пьетро ин Винколи.
Живопись
Расцвет ренессансной живописи в Италии приобрел
масштабы, невиданные в истории искусства. Здесь
существовало несколько различных школ, среди них -
флорентийская, венецианская, миланская и
римская.
Работало
мно жество
первоклассных художников: Пьеро делла
Франческа, Веронезе, Джорджоне, Корреджо и Тициан.
Величайшими же были Леонардо да Винчи (1452-1519), Рафаэль
(1483-1520) и Микеланджело (1475-1564). Некоторые их
произведения теперь являются частью всемирного
наследия: «Благовещение» Фра Анджелико (Музей Прадо,
Мадрид), «Весна» Боттичелли (Галерея Уффици, Флоренция),
«Сельский концерт (концерт под открытым небом)»
Джорджоне (Музей Лувр, Париж), «Мона Лиза» Леонардо
да Винчи (Музей Лувр), его же «Тайная
ве че р я» (трапезная
монастыря Санта-Мария делле Грацие в Милане), «Афинская
ш к ол а » Рафаэля (Музей Ватикана), фрески Сикстинской
капеллы, в первую очередь «Страшный суд» Микеланджело
(Ватикан), конный портрет «Карл V под Мюльбергом»
Тициана (Музей Прадо, Мадрид) (илл. 24).
Другим великим центром ренессансной живописи
были Нидерланды, где она пользовалась покровительством
богатых горожан. Впечатляет даже сам перечень
знаменитых мастеров, работавших здесь
-
начиная с XV в.: братья
Губерт и Ян ван Эйк, Ван дер Вейден, Ханс Мемлинг, Ян
Госсарт, Хуго ван дер iyc, Герард Давид, Барент ван Орлей и
Антонио Моро.
Наиболее выдающимися живописцами XVI в. в
Нидерландах, которые сосредоточили свое творчество на
изображении жизни народа, были Иероним ван Акен, более
известный как Иероним (Хиеронимус) Босх (1450?
1516) и Питер Брейгель (Брейгель Старший, 1528?-1569).
Иероним Босх создал ряд полотен, насыщенных
религиозным символизмом, так и не понятым до конца. Брейгель
достиг еще более высокого уровня мастерства,
сопоставимого с мастерством лучших итальянских художников его
времени. Особенно интересны его серия картин «Месяцы»,
или «Времена года» и «Крестьянская свадьба» (Музей
истории искусств, Вена).
Великие мастера, вполне сравнимые
с итальянскими,
работали и в Германии. Это были Лукас Кранах Старший
(1472-1553), Ханс Гольбейн (Хольбейн) Младший (1497-
1543) и, прежде всего, Альбрехт Дюрер (1471 -1528). Кисти
Гольбейна принадлежит великолепный портрет Эразма
Роттердамского (Музей Лувр), а Дюрер создал впечатляющий
большой диптих «Четыре апостола» (Старая пинакотека,
Мюнхен) и знаменитый автопортрет (Музей Прадо).
Возрождение в других странах Западной Европы
Место, занимаемое культурой Ренессанса в других
странах Западной Европы, зависело от степени влияния на них
Италии и Нидерландов и от покровительства со стороны
королевских дворов. Монархами, приветствовавшими
Возрождение, были Генрих VIII в Англии, Фердинанд и
Изабелла, а так же
Карл V в Испании и в особенности
Франциск I во Франции. Особенно по каза тел ьн ым ста ло то
гостеприимство, которое Франциск I оказал Леонардо да
Винчи в своем замке Клу близ Амбуаза в 1516 г.
В Испании Возрождение сильнее
ощущалось
в
Кастилии, чем в
Арагоне, и
зачастую
-
через посредничество
университетов. Наиболее характерными примерами
являются фасады университетов в Саламанке (шедевр в стиле
«платереск») и в Алькала-де-Энарес (построил Родриго
Хиль де Онтаньон), а также Высших колледжей Фонсека в
Саламанке (работа Диего де Силоэ) и Санта-Крус в
Вальядолиде (Лоренсо Васкес).
Самым выдающимся художником, писавшим под
влиянием «северного» стиля, был Фернандо Гальего (1440-1507).
Наиболее значительной его работой является
алтарь Св. Иль-
дефонсо в соборе в Саморе. Сильное итальянское влияние
ис п ы та л живоп исец Педро Берругете (1450-1503),
прошедший обучение при герцогском дворе в Урбино;
наиболее известно его «Испытание огнем»
(Музей Прадо),
хотя его лучшей работой все же является алтарь церкви
в
Паредес-де-Нава в его родной провинции Паленсия.
Политическое величие Португалии, которая стала
пе рв ым государством
нового типа и положила начало
заморской экспансии, нашло выражение в произведениях,
180

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
созданных
в самобытном стиле «мануэлин». Пример этого
стиля, названного по имени
короля Мануэла I, оказавшего
помощь Васко да Гаме
при подготовке знаменитого
пут ешес твия
в Ост-Индию, представляет монастырь Жерони-
муш
в предместье Лиссабона. Памятником путешествиям
португальских мореплавателей на Восток стала башня-маяк
Торри ди Белен, построенная между 1515и1521гг. и
явл яю щая ся одним
из шедевров европейского искусства XVI в.
Музыка
Нидерланды внесли также свой вклад и в
развитие
музыкального искусства. Благодаря первоначальному
покровительству Бургундского дома, нидерландские музыканты
вплоть до середины XVI в. господствовали в музыкальной
культуре Западной Европы. На всю Европу прославился
королевский хор Карла V. Нидерландских музыкантов
приглашали к главным европейским дворам: Томас Штольцер
(ум.
в 1526 г.) руководил королевским хором Лайома II
Венгерского, Жоскен Депре (ум.
в 1521 г.), бывший, возможно,
самым выдающимся музыкантом своего времени,
ст ал
руководите лем папского
хора
в Риме. Большинство из них
были канторами
и
композиторами. Модной новинкой
этой эпохи бы ла полифоническая композиция,
основанная на ведущей мелодии (cantusflrmns), которая по
принципу контрапункта комбинировалась с двумя, т ре м я
или
даже четырьмя различными
голосами. Жаше Аркадель
с оз да л мадригал д ля пяти голосов.
Пожалуй, ни в одной другой сфере не было столь
тесной связи между высокими и
народными формами
ис кус ств а. Сочиняемые
некоторыми музыка нтами ме ссы бы ли
зачастую
ос но ва ны на народных пес нях :
примером
является знаменитая месса Жоскена Депре «Воин». Тем же
путем шла и светская
музыка, примерами
чего
служат
песни
Хуана дель Энсины (1469-1529), знаменитого
испанского поэта и
драматурга,
основателя
религиозного и
светск ого
театра
в Испании, бывшего также
автором
основанных на
народных мелодиях прекрасных любовных песен,
среди них
чарующей «Mas vale trocarplacerрог dolores, que
estarsin amores», сохранившейся в королевском собрании.
Народная культура
Великолепие искусства эпохи Возрождения не
должно заслонять от нас того факта, что оно
предназначалось
для меньшинства, составлявшего, по-видимому,
не более
20% населения, и чт о гла вны м
шедеврам Ренессанса
потребовалось долгое время, чтобы стать частью общего
наследия общества. По данным французского историка Ле Руа
Ладюри, в сельской местн ости об л ас т и Лангедок (Франция)
лишь 28% крестьян
могли в
случае необходимости
подписаться под документами;
скольких из них можно считать
грамотными
-
это
уже другой вопрос. Этим объясняется
существование барьера между миром высокой культуры и
миром народа.
Тем не менее эти миры
в
определенной мере общались
между собой. Среди народа было распространено
совместное
чтение, т.е. неграмотные получали помощь от
умевших
читать.
Прекрасные церковные здания, произведения
искусства в них и впечатления от скульптур в этих зданиях были
доступны всем верующим. И грамотные, и неграмотные
слушали
проповеди получивших специальную подготовку
приходских священников или пасторов. Народное искусство
развивалось в виде легенд и песен, которые собирали поэты
и
музыканты, желавшие почерпнуть вдо хновен ие в
на родны х
традициях. Примерами этого искусства являются
исполнявшиеся
пр и дворах
анони мные баллады и песни.
Обмен между двумя формами культуры сводился к ряду
таких наиболее общих тем, как многочисленные любовные
вариации, скоротечность жизни и
смерть. Порою
затрагивались наиболее важные политические события,
имевшие серьезные последствия для всего общества, например
падение Гранады в Испании времен Ренессанса. Тема не
желающей подчиниться жестким социальным нормам и
потому несчастной любви нашла свое выражение в
средневековых народных песнях, которые продолжали
исполняться и в Новое время (например, астурийская баллада
«Деревенский ухажер»).
В то время подавляющую часть населения составляло
крестьянство, имевшее собственные обряды и обычаи, и это
не могло не
отразиться в произведениях тогдашних
художников. Особенно много сделал в этом отношении Питер
Брейгель Старший. Страх смерти, символом которого
стали несметные полчища воинов-скелетов, влекущих толпы
людей к огромному распахнутому гробу, страдания
сельских жителей, события повседневной жизни (сбор урожая,
охота, играющие дети, танцы и смерть)
-
все это нашло
живое отражение
в полотнах этого сына своей земли,
например
в
«Крестьянском танце», «Крестьянской свадьбе»
(обе картины в Музее истории искусств) и в «Притче о
сле пых»
(Национальная галерея Каподимонте в Неаполе).
Возможно, именно в этот
период
возникли сказки об
оставленных в
лесу малышах, которые оказались умными
и
сумели спастись, и занимательные
ис тории
о младенцах,
которых подменили в колыбели, поэтому дети
аристократов оказывались в жалких
лачугах. Разумеется, такие
сюжеты, как
превратности судьбы, зарытые сокровища,
чудесная находка которых позволяла счастливцам позабыть
о тяжкой жизни, не были изобретением эпохи
Возрождения, они
существовали и раньше
и
передавались из уст
в
уста,
пока не были записаны.
Примерами могут служить
старинные испанские рассказы
таких
авторов XVI в., как
Хуан де Аргихо и Хуан де Тимонеда, и сказки , принесшие в
XVII в. популярность французскому писателю Шарлю
Перро (1628-1703) и графине д Ольнуа.
Прогресс науки
Хотя резкий рывок в развитии научных знаний,
приведший к «научной революции», произошел значительно
позже, именно в
эпоху Возрождения был проложен путь к
ней. Незаменимым средством широкого ознакомления с
научными открытиями стал печатный станок,
изобретенный в середине XV в. немцем Иоганном 1угенбергом.
Существенный прогресс был осуществлен в трех
областях: в науках о земле, о человеке и Вселенной. Знания о земле
расширились благодаря непрерывным географическим
открытиям, совершенным не только португальцами и
испанцами, но и
мореплавателями других стран Западной Европы.
Выдающиеся исследования человеческого тела были
выполнены Андреасом Везалием (1514-1564), придворным
медиком императора Карла V и автором книги «О строении
человеческого тела», вышедшей в 1543 г. В ней он заложил
основы подлинно научных
знаний об анатомии челове ка
и
опроверг ошибочные анатомические теории своих
предшественников, в том числе
древнеримского врача Галена,
господствовавшие на пр от яж ен ии стол етий.
Еще более значимой была деятельность польского
аст роно ма Нико лая Коперника (1473-1543), хотя
признание его революционной гелиоцентрической теории,
лишившей землю статуса центра Вселенной, наступило
более чем через полстолетия. Некоторые из идей Коперника
начали
распространяться еще в 1520 -х гг. после
опубликования его сочинения «Малый комментарий». Важную
роль в этом процессе сыграла книга его немецкого
ученика Рециуса «Первое повествование», выход которой в
1540 г.
побудил Коперника представить свою книгу
«Об
обращении небесных сфер», которую он многие годы
держал в тайне, и она была напечатана лишь в год его смерти.
181

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Вера в магию
С учетом огромных пробелов, все еще существовавших
в научных знаниях, нет ничего
удивительного в том , что
человек эпохи
Возрождения с прежним почтением
относился к магическим обрядам, чем-то напоминая
первобытные народы, стремившиеся подчинить себе враждебную
ему природу. Вера в магию охватывала все сферы
человеческой жизни: стремление
к власти, любовь, борьбу за
выживание (с голодом, заразными болезнями, болью) и
несбыточные мечты (о вечной молодости).
То, что люди этой эпохи не отказались от веры
в
колдовство, произошло, возможно, благодаря учениям
древних, бывших в этом отношении весьма доверчивыми.
Существовали, впрочем, и иные обстоятельства, в
особенности широко распространенная вера в то, что дьявол
постоянно вмешивается в человеческие дела, а помогают
ему в этом множество ведьм. Этого убеждения
придерживались самые высокие церковные иерархи.
Особе нно оно
упрочилось
к
концу XV в.,
что ясно из изданной в 1484 г.
буллы папы Ин но ке нт ия VIII «Summis desid erantes
affectibus». В ней говорилось об угрозе, которую дьявол
представляет для человечества, и об опасности колдовства,
причем в качестве примеров приводились случаи, будто бы
имевшие место в
Северной Германии; в ней сообщалось об
очаровании зла и о той угрозе, которую его приспешники
нес ли
всему живому: людям, скоту, зерну. Поданный папой
сигнал тревоги был подхвачен двумя немецкими монаха-
ми-доминиканцами, инкви зито рами Як о во м Шпренгером
и
Генрихом Инститорисом, опубликовавшими два года
спустя книгу «Молот ведьм», изданную Кельнским
университетом. Следствием этого стали жесточайшие
преследования, захлестнувшие Западную Европу и дливш иеся
око ло
двух столетий, во время которых
ты сячи несчастных
женщин были сожжены на кострах после жалкого
под об ия
суда, где принимались
к
рассмотрению
показ ания
детей, а признание выбивалось под пыткой. Упрочению веры
в колдовство способствовали такие видные деятели, как
Франсиско де Витория и Жан Боден. Любопытно, что
испанская инквизиция, столь беспощадная в прочих
отношениях, была, как показал Каро Бароха (CaroBaroja, 1961),
гораздо более терпима к подозреваемым в колдовстве.
Культура Возрождения развивалась в самых различ ных
областях и была представлена в них великими деятелями
-
в
науке, литературе, искусстве. Не следует забывать, однако,
что все это разнообразие укладывалось в рамки
универсального ренессансного мировоззрения
-
и этого было
достаточно, чтобы обеспечить Сандро Боттичелли, Марсилио
Фичино и Джованни Пико делла Мирандола во Флоренции
покровительство со стороны Лоренцо Медичи
Великолепного. Следует также помнить, что
Леонардо да Винчи был
не только гениальным художником, но и одаренным
инженером, постоянно стремившимся к новым техническим
изобретениям, а великий
астроном Коперник учился в
Италии
-
центре культуры Ренессанса. Именно в этом едином
культурном контексте происходила деятельность
отдельных выдающихся представителей эпохи Возрождения.
РЕФОРМАЦИЯ
Историк, изучающий Реформацию, неизбежно
приходит к выводу, что она была одним их решающих этапов в
истории Европы. Во временном промежутке между
начавшимся в середине XV в.
Возрождением и Французской
революцией, пожалуй, нет другого события, которое было бы
стол ь знаме нательным по своим ито га м.
Главны ми факторами, приведшими к Реформации,
стали рост национального сознания, возмущение
выкачиванием Римом материальных богатств, стремление многих
христиан, проявлявшееся на про тя же ни и
всего XV в., к более
искренней вере, а также усиление недовол ьства
злоупотреблениями Рима и поглощенностью римского
папы
земными заботами. Как уже
отмечено выше, эти пороки
решительно осуждались критически настроенными гуманистами
-
Эразмом Роттердамским в Нидерландах и Ульрихом фон
гуттеном в Германии. Завершившийся неудачей в 1515г.
Латеранский собор показал неспособность Ри мск ой
католической церкви провести глубокие изменения, в которых
нуждались западные христиане. Так был открыт путь к
Реформации, религиозному движению, которое порвало с
прошлым. Эту историческую задачу суждено было
выполнить исключительной фигуре
-
Мартину Лютеру.
Мартин Лютер
Биографы Мартина Лютера (1483-1546) (илл. 35)
пишут о его тяжелом детстве и о душевном кризисе
в
молодости, побудившем юношу вступить в орден Св. Августина
-
из
страха, но не страха смерти, а страха вечного проклятия.
В ту пору он думал не о реформе Церкви, но о собственном
спасении. В соответствии с концепцией номинализма,
разработанной в XIV в. Уильямом Оккамом (ок. 1285-1349), он
полагал, что, хотя человек и
грешен
по своей природе, он
все же в состоянии собственными усилиями
и с Божьей
по мо щью заслужить
милость Всевышнего. Знаком Божьей
помощи служило усердие в добрых делах С другой
стороны, любое проявление нерешительности
или уступка
искушениям, например желаниям плоти, может
рассматриваться истинно совестливым человеком как свидетельство
своей отверженности Богом и, как следствие,
доказательство вечного проклятия. Уже будучи профессором Виттен-
бергского университета, Лютер нашел в посланиях
апостола Павла слова о спасении, которые принесли мир его
истерзанной душе: «Человек оправдывается верой». Это
открыло перед ним широкие врата к райскому блаженству.
В это самое время в Риме была издана папская булла о
продаже индульгенций тем, кто давал средства на
строительство собора Св. Петра в Риме. Подобная практика, в защиту
которой выступали доминиканцы, противоречила новым
принципам, которые вдохновляли Лютера, и побудила его
вступить в спор о ценности индульгенций, в продаже
которых он видел святотатственную торговлю дарами Святого
Духа. Он обнародовал в Виттенберге 95 тезисов против
индульгенций (1517г.), что в Риме поначалу оценили лишь как
«свару среди монахов», поскольку публикацией этой буллой
и
соответствующими рекомендациями занимались
доминиканцы, а Лютер был августинцем. Однако затем Лютер
опубликовал ряд других сочинений, сделавших очевидным
его конфликт именно с папством; три из них являлись
программными произведениями: «К христианскому
дворянству немецкого народа», «О вавилонском пленении
Церкви» и «О свободе христианина»,
в
которых он изложил свое
понимание нового христианства: оправдание верой;
всеобщее священство; чтение Библии всеми верующими в
качестве единственного источника веры; сохранение лишь трех
таинств (тех, что упомянуты в Новом Завете,
-
крещения,
покаяния и евхаристии); создание национальных церквей,
находящихся под покровительством суверенного государя
и независимой от власти римского епископа. Эти
положения учения сразу же нашли широкую поддержку в
Германии и были осуждены папой Львом X, издавшем в 1520 г.
буллу «Exsurge Domine» («Да восстанет Господь»), в которой
объявил Лютера еретиком и пригрозил ему анафемой.
Под давлением папы Карл V, несколькими месяцами
ранее коронованный в Ахене императорской короной,
вызвал в 1521 г. Лютера на рейхстаг в Вормсе. Представ
перед императорским рейхстагом, Лютер после
некоторых начальных колебаний, решительно отверг любые
посягательства на свою совесть и подтвердил все
опубликованные им суждения («На этом я стою и не могу
182

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
иначе»),
что означало его разрыв с папством.
Реформация
началась.
Это произошло
18 апреля 1521 г. На следующий день Карл
V выступил
с собственной декларацией по вопросам
религиозной веры,
в которой защищал веру своих предков;
рейхстаг подготовил приговор об аресте Лютера, подписанный
императором,
и распорядился о сожжении его сочинений.
Однако Лютер нашел убежище у саксонского курфюрста
Фридриха Мудрого в замке Варгбург, где продолжил работу
п о распространению
своей веры. Некоторое время спустя
(сентябрь 1522 г.) переводом Нового Завета на немецкий
язык он д а л Реформации решительный импульс.
Цвингли
Другим видным деятелем среди первого поколения
реформаторов был швейцарец Ульрих Цвингли (1484-1531),
представитель белого духовенства, служивший
приходским священником в
Гларусе и проповедником собора
Гросмюнстер
в
Цюрихе. Получивший гуманитарное
образование, он в своем сочинении «Философия Христа»
призывал вернуться
к
первоначальному христианству, каким
оно было представлено
в Новом Завете. Своими
красноречивыми проповедями Цвингли сумел покорить Цюрих.
Во время состоявшегося там в 1523 г. общественного
диспута он выступил
со своими 67 диспутами, в которых
проявил себя сторонником еще более радикальных, чем у
Лютера, церковных реформ.
В 1523 г. Цвингли издал свое «Краткое и ясное
изложение христианского вероучения». Его реформаторская
программа была завершена книгой «Рассуждение об истинной
и ложной вере» и переводом части Библии на немецкий
диалект, на котором говорили в городе и кантоне Цюрих.
Ход Реформации
Восстание Лютера против Рима, совпавшее по
времени с
выступлением Цвингли, положило начало ряду
радикальных
реформ. За время отсутствия Лютера в
Виттенберге их там начал профессор Карлштадт (Андреас Рудольф
Боденштейн). Отныне богослужение там велось на
немецком языке, мирян причащали как хлебом, так и вином, было
отменено
безбрачие духовенства. Иногда происходили
иконоборческие беспорядки. Еще более серьезные
последствия имело Рыцарское восстание 1522-1523 гг. на
Среднем Рейне в Юго-Западной Германии. Оно было
организовано группой бедных дворян из низших слоев
немецкого дворянства, разоренных постоянно растущими ценами
и
замораживанием ренты, что нередко заставляло их
заниматься разбоем. Послание Лютера «К христианскому
дворянству немецкого народа» вызвало в их среде
сильнейшее брожение, поддержанное таким гуманистами, как
Ульрих фон Гуттен. Их военным вождем стал Франц фон Зик-
кинген. После первых успехов Зиккинген во главе
рыцарского войска решился осадить резиденцию церковного
князя архиепископа Трирского, но потерпел поражение,
которое предопределило конец рыцарского сословия.
Весьма близки были по размаху и последствиям два
Других реформационных движения: Крестьянская война
1524-1525 гг. и движение анабаптистов в 1530-х гг .
Крестьянская война представляла собой типичное
восстание крестьян против феодальных господ. Вождем и
идеологом крестьянско-плебейского лагеря был пастор Томас
Мюнцер. Это движение было довольно широким по
социальному составу, объединив не только крестьян, но также
горняков и даже ремесленников из беднейших городских
гильдий ткачей и чесальщиков шерсти. Массовые
выступления охватили Шварцвальд, Эльзас и Верхнюю
Швабию. Князья, на время
позабы вшие религи озные споры,
объединились и разгромили мятежников в ходе
карательных походов, главный из которых закончился битвой при
Франкенхаузене (1525 г.) . На восставших обрушились
жесточайшие кары, к чему призывал сам Лютер (его новый
памфлет «Против разбойных и грабительских шаек
крестьян»
сыграл при этом ключевую роль), боявшийся, что на
смену его реформе церкви придут требования
переустройства общества.
Десять лет спустя
в
Германии началось религиозное
движение анабаптистов (перекрещенцев), также имевшее
сильнейший социальный подтекст. Его главным центром
стал епископальный город Мюнстер. В 1535-1537 гг.
анабаптисты удерживали город в своих руках, создав там
примитивную коммуну во главе с Иоанном Лейденским.
И вновь союз позабывших на время
о
религиозных
раздорах князей положил конец зарождавшейся в горниле
Реформации социальной революции.
Распространение лютеранства
Реформация получила распространение в большей
части Центральной Германии, где ей покровительствовал ряд
князей. Первым защитником Лютера стал саксонский
курфюрст Фридрих Мудрый. За ним последо вал и ландграф
Филипп Гессенский и гроссмейстер Тевтонского ордена
Альбрехт Бранденбургский, который ввел лютеранство
в
Восточной и Западной Пруссии. В конце 1530-х гг.
Реформацией была охвачена и большая часть Северной Германии.
Ее влияние было наиболее сильным и в
импе рски х
городах
-
Страсбурге, Нюрнберге, Ульме, Магдебурге и
Ганновере. На западе она вскоре докатилась до Нидерландов, на
востоке -
до Богемии и Польши. На севере она полностью
вытеснила старое католическое вероисповедание в
скандинавских странах (Дании, Швеции и Норвегии), способствуя
росту национального самосознания в каждой из них.
Распространение Реформации происходило не только
географически, она находила все более
широкое
признание в обществе, причем не только благодаря призывам
проповедников, но также и благодаря множеству перешедших
на ее
сторону гуманистов и художников, которые с
помощью печатного станка в своих памфлетах и гравюрах
пропагандировали ее идеи. Среди них были такие выдающиеся
живописцы, как
Кранах и Дюрер. Большое значение имело
и то, что
Лютер сумел сделать свои религиозные воззрения
более близкими простому народу
-
работая над немецким
переводом Библии (1522-1542 гг.), он сознательно
использовал
разговорный язык, смело вводя в текст
простонародную речь домохозяек, торговцев и детей и утверждая
нормы общенемецкого национального языка.
Кальвин и кальвинизм
Великим представителем второго поколения
реформаторов стал французский богослов Жан Кальвин (1509-
1564) (илл. 36). Во время Вормсского рейхстага (1521 г.),
на котором Лютер открыто выступил против Рима, ему
было лишь 12 лет. Вскоре после этого он приступил к
учебе в парижском Коллеж дела Марш. Изучая схоластические
и юридические дисциплины, он добился блестящих
успехов в классических языках (латинском и греческом),
теологии, классической литературе и правоведении.
Поначалу казалось, что он пойдет по гуманистическому пути,
проложенному Эразмом Роттердамским: в 1532 г., в
возрасте
23 лет он опубликовал свой первый труд
-
комментарий к
трактату Сенеки «О снисходительности». Но вскоре в его
жизни
произошли важные перемены: ему пришлось оставить
Париж, где он сотрудничал с ректором Никола Ко (Nicolas
Сор), обвиненным в симпатиях к учению Лютера. Так
начался второй период жизни Кальвина (1534-1541 гг.),
183

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
проведенный им в странствиях, сначала по Франции, а
потом за ее пределами.
В эти годы он создал объемный
богословский трактат «Установления христианской веры»,
бывший, возможно, наиболее значительной работой
среди оставленных деятелями Реформации XVI в. Ее
появлению предшествовало письмо королю Франции
Франциску I, в котором Кальвин убеждал монарха прекратить
преследования реформаторов.
Находясь в изгнании, он прежде всего прибыл в
Женеву, куда был приглашен лидером женевской Реформации
Гййомом Фарелем, однако столкнувшись с препятствиями
в практическом применении своих идей, перебрался в
протестантский Страсбург, где провел три года (1538-1541 гг.) .
Вскоре после смены власти в Женеве ворота этого города
вновь
распахнулись пер ед
ним. Так начался последний и
самый важный период его жизни, ознаменованный
созданием образцового религиозного сообщества, которому
было суждено приобрести сильнейшее влияние. За два
месяца после своего возвращения в Женеву Кальвин издал
серию церковных предписаний, заложивших религиозные
и
моральные основы жизни
города.
Он все гда оставался
верен
своей идее о том, что
церковь должна быть
независима от
гражданских властей, а повседневная жизнь
горожан должна определяться религиозными принципами.
Кальвин проповедовал
в Женеве до самой
смерти
в
1564 г. и за этот период создал нечто гораздо большее, чем
моде ль реформированного религиозного сообщества.
Проявляя большой интерес к вопросам образования и
оставаясь в этом отношении
верным своей первоначальной
гуманитарной подготовке, Кальвин основал Женевскую
академию, где с миссионерским рвением готовили
будущих богословов и проповедников, проникнутых
кальвинистским духом. Это еще более способствовало
распространению кальвинизма, который в следующие
десятилетия нашел множество приверженцев во Франции, где к
нему проявило интерес мелкое дворянство (гугеноты),
а также в Нидерландах и Шотландии, где вождем местных
реформаторов стала сильная личность
-
основатель
шотландской пресвитерианской церкви Джон Нокс.
Англиканская церковь
В своем развитии Англиканская церковь прошла три
неп охож их стадии: п ер ву ю
-
при Генрихе VIII,
разорвавшем отношения с Римом, вторую
-
при Эдуарде VI,
воспринявшем радикальные кальвинистские идеи, и третью
(после короткого периода реставрации католицизма Марией
Тюдор)
-
при королеве Елизавете I, с характерным для той
некоторым эклектизмом.
В 1533 г.
Генрих VHI издал «Акт о верховенстве», на
основании которого принял титул главы Церкви Англии и тем
ее поставил в зависимость от государства; в этом
английский король следовал примеру немецких князей-лютеран
и королей Дании и Швеции. Затем он начал преследования
противников новой церковной политики, казнив ряд
людей высочайших моральных качеств -
таких как епископ
Джон Фишер и канцлер и великий
гуманист Томас Мор.
Однако поначалу эта королевская реформация была не
более чем церковным расколом. В целом Генрих VIII
продолжал придерживаться католической доктрины, в том числе
принципа епископского верховенства над священниками,
оправдывая таким образом титул «Защитника веры»,
пожалованного ему Римской церковью в самом начале его
правления. Подписывая смертный приговор Ламберту,
отвергавшему таинство брака, он заявил, что не желает быть
королем еретиков. Но в социально-экономических вопросах
Генрих VIII был верен Реформации: он ликвидировал
монастыри, что изм ен ил о х о д ист ории
в Англии, и установил
прочную связь между Короной и новым классом,
нажившимся на конфискации монастырского имущества.
При Эдуарде VI (1547-1553 гг.) англиканская схизма
приобрела радикальный характер: в законодательном
порядке был введен новый молитвенник «Книга общих
молитв», откровенно кальвинистский по своему духу. В
правление преемницы Эдуарда VI Марии Тюдор (1553-1558 гг.)
католицизм был на недолгое время восстановлен, что
сопровождалось кровавыми религиозными репрессиями.
В 1558 г. королева Елизавета I восстановила Англиканскую
церковь, в целом более близкую к той, которую некогда
вводил ее отец Генрих VIII: хотя протестантский молитвенник
опять стал обязательным, сохранялись епископальная
иерархия
и
старинный религиозный церемониал,
включавший посвящение священников, таинства крещения и
причащения. Пойти на такого рода эклектизм королеве,
видимо, позволяла присущая ей доля скептицизма. Как бы то ни
было, новая религиозная ситуация порождала
сопротивление, нередко
выливавшееся в мятежи. Особенно серьезное
восстание произошло
в 1570 г. в северных графствах. Оно
переросло в настоящую религиозную войну, имевшую и
международный аспект, поскольку поддержку мятежникам
оказы вал католический король
Филипп II Испанский.
ЭПОХА БАРОККО
В течение столетия в
западноевропейской культуре
накопилось столько изменений, что к концу
XVI в.
европейцы без какого-либо разрыва с прошлым ощущали себя
живущими в совершенно иной атмосфере, чем та, в
которой Возрождение достигло своего пика. Пожалуй,
наиболее
зримыми были новации в изобразительном искусстве,
где совершился переход от былой идеализации красоты
человеческого тела к ярко выраженному натурализму. На
смену идеальным женским фигурам Боттичелли и
Тициана пришли нищие испанского живописца Хусепе Риберы
и
карлики испанца Диего Веласкеса (илл. 37). Напротив, в
научной сфере не было никако го разрыва
преемственности: там
продолжалась научная революция,
начатая еще
Коперником. Между эпохами Возрождения и барокко в
изобразительном искусстве отмечался переходный стиль,
известный как маньеризм.
Необходимо к
тому же отметить, что так называемая
культура барокко не была исключительным достоянием
като личе ских
стран, где она будто бы создавалась по
рекомендациям 'фидентского (Т]риентского) Вселенского
собора Католической церкви. Она охватывала всю
Западную Европу: к ней относятся произведения Рубенса
и Рембрандта, Шекспира и Сервантеса. Вместе с тем она
стала золотым веком испанской
культуры, где наряду с
таки ми
ведущими фигурами, как Сервантес и Веласкес,
трудились драматурги Лопе де Вега и Кальдерон де ла Барка,
писатель
Франсиско Кеведо-и-Вильегас и поэт Луис Гон-
гора-и-Арготе, живописцы Сурбаран, Рибера и Мурильо,
скульпторы Грегорио Фернандес и Монтаньес.
Возникает вопрос, имелись ли существенные различия
между итальянской и испанской моделью
-
с одной
стороны, и североевропейской моделью
-
с другой. Во
Франции легко можно увидеть, что школа рационалистической
философии (представленная Декартом) по существу
остановила
развитие барокко, на смену которому
в
се ред ине
XVII в.
пришел классицизм, господствовавший при дворе
Людовика XIV, что видно уже
по полотнам одного из
осно воположн иков
французского классицизма Никола
Пуссена, столь непохожим на картины его современника
Веласкеса. Классицизм заметен и в Англии, например в
соборе Св. Павла, созданного по проекту Кристофера Рена и
завершенного между 1б75и1710гг. (илл. 38). Именно
сравнение исторического развития севера и юга может
объяснить, почему созданная итальянским архитектором
Джакомо да Виньолой в середине XVI в. образцовая модель
церкви в стиле барокко (храм Иль Джезу в Риме) (илл. 39)
184

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
с одним
лишь нефом и многочис ленными бо ковы ми
приделами
оказалась неприемлема для той части Европы, где
победила Реформация.
Контрреформация
Понятие «контрреформация» с рядом оговорок
используется историками для описания
церковно-политического движения
в
Европе середины XVI в.
-
XVII в. во
главе с папством, направленного против Реформации.
В основу программы контрреформации легли решения
Тридентского собора 1545-1563 гг., который по ряду
внутренних причин Католическая церковь не могла
пр овес ти ранее 1545 г.
Длительность собора (18 лет) и дв а перерыва в его
работе были связаны со множеством трудностей, в том числе
политических, которые пришлось преодолеть его
участникам. Среди них -
сложные отношения
между папой
Павлом III и Карлом V; возобновление в 1552 г. войны между
Францией
и Испанией, которая осложнилась в 1556 г.
вспыхнувшей враждой между папой Павлом IV и Филиппом II.
Несмотря на все эти препятствия, итоги
завершившегося в 1563 г. собора были весьма внушительными.
Преодолев первоначальное состояние смятения и
неопределенности, Римская церковь завершила
его
окрепшей, готовой
отстаивать свое место в
Европе и даже вернуть некоторые
утраченные позиции; решение этой задачи было поручено
прежде всего новому ордену
-
обществу Иисуса (иезуитам),
основанному Игнатием Лойолой в 1540 г., в
который
входили крупные теологи масштаба Лаинеса и Сальмерона.
4>
Итальянское барокко
Одним из главных
центров, откуда распространялось
искусство барокко, была Италия с ее поразительными
достижениями в градостроительстве, живописи,
скульптуре и музыке.
В сфере городского планирования первое место
безусловно принадлежало Риму, где был создан ряд
великолепных украшенных обелисками проспектов.
Реконструкция Вечного города была начата по распоряжению папы
Сикста V (1585-1590 гг.)
и
продолжалась его
преемн иками на
протяжении всего XVII в.
Прекрасные площади и
фонтаны были спроектированы главным образом двумя
вел икими
художниками
-
Бернини и Борромини.
Джованни Лоренцо Бернини (1598-1680) построил
колоссальную колоннаду, соединившую собор Св. Петра с городом ,
что должно было стать символом уверенности церкви
в
своей силе. В этот
период
появились
фонтан Цэеви и
фонтаны Четырех рек на площади Навона, одной из
прекраснейших площадей Рима, ставшей памятником гению
Бернини.
Франческо Борромини (1599-1667) создал храм
Св. Агнессы, также расположенный на площади Навона.
Возможно, именно пр и строительстве э т ой церкви
совершился переход от консервативного барокко
Берн ини к новой, более новаторской форме. Как
предполагает
Арган (Argan, 1980), в диалектическом
взаимодействии
Weltanschauung (миропонимание) должно было
заменить
Lebensanschauung (понимание жизни). Вполне
возможно, что новое научное мировоззрение, нашедшее
выражение в идеях Галилея о бесконечном пространстве,
соответствовало новым принципам градостроительства,
разработанным Борромини. Во всяком случае, работы
Бернини и Борромини на площади Навона стали прообразом
нового Рима, построенного при папе Урбане VIII.
Разрыв с Ренессансом был заметен и в живописи:
произошел
переход от идеализма к натурализму. Художники
не
страшились
-
скорее даже стремились
-
использовать в
качестве модели внешнее безобразие. Вкусы эпохи тяготели
к
резким контрастам, нашедшим выражение
в школе
chiaroscuro
(распределение светотени), мастера которой
высвечивали части человеческого тела потоками света и
окружали
их тенью. Это создавало сильный драматический
эффект, особенно впечатляющий в изображениях
мучеников и святых, примером
может
сл уж ит ь шедевр
Караваджо «Успение Марии» (музей Лувр). Но высот,
напоминающих об эпохе Микеланджело, итальянское искусство
достигло в скульптуре
-
в
произведениях Бернини. В его
скульптурном произведении «Экстаз святой Терезы»
(капелла Корнаро римской церкви Санта Мария делла Вит-
тория) стала подлинным выражением возрождения
католицизма после Тридентского собора.
Как и в других искусствах, Италия лидировала и в
области музыки. В римской музыкальной школе
сформировался талант композитора Палестрины (1514-1594), в
творчестве которого вершин достигла полифоническая
музыка. Он занял почетное место в истории религиозной
музыки как автор более ста месс, многочисленных
мотетов и магнификатов (церковных песнопений на тексты из
Евангелия) для нескольких голосов.
«Золотой век» испанской культуры
Испанское барокко занимает в истории Европы
Нового времени такое же важное место, как
Возрождение в
Италии и
Просвещение в Англии и
Франции. В области
архитектуры исходной точкой стало строительство огромного
ансамбля
мо наст ыр я- дворца Сан-Лоренсо дель Эскориал,
завершенного в 1584 г.
-
шедевра великого архитектора
Хуана Баутисты де Эрреры, творчество которого
определило оригинальное стилевое направление в испанском
искусстве XVI-XVII вв. под названием «эрререско». Архитектор
не только сумел объединить в единое целое массивные
гранитные постройки, но и смог соединить их с естественной
средой горного кряжа Сьерра Гвадаррама, у подножия
которого расположен этот монастырь.
Одним из наиболее блестящих живописцев
переходного периода был Доменикос Теотокопулос (Эль Греко).
Он родился на Крите, получил образование в Венеции, где
испытал влияние Тинторетто, и был приглашен в Испанию
художественным центром, сформировавшимся под
покровительством Филиппа II вокруг Эскориала. Однако его
понимание искусства не пришлось королю по душе,
поэтому ему пришлось покинуть двор и переехать в Толедо, где
он создал свои величайшие и исполненные высочайшей
духовности произведения: «Эсполио» (для сакристии
Толедского собора), «Погребение графа Оргаса» (для
приходской церкви Сан Томе в Толедо) и «С в я т ой Ильдефонс»
(Оспиталь де ла Каридад в Ильескасе, Толедо). Все эти
шедевры являются примерами
испа нск ого
маньеризма.
Один из самых знаменитых
художников
XVII столетия,
Хусепе Рибера (1591-1652), родился в Хативе (провинция
Валенсия), но свои лучшие произведения создал в
Неаполе. Он один из наиболее
характерных мастеров искусства
европейского барокко, что хорошо видно по его
«Хромоножке» (Лувр) и «Непорочному зачатию» (августинский
монастырь в Саламанке), являющимися подлинными
шедеврами живописи XVII в.
Религиозная тематика присутствует и в работах
другого великого испанского художника эпохи барокко
-
Франсиско Сурбарана (1598-1664), создавшего изображения
ряда святых ордена картезианцев, облаченных в белые или
темно-синие одежды, для картезианского монастыря
в
Хересе (ныне в Музее изящных искусств в Кадисе); святых
ордена иеронимитов
в
санкристии
и капелле монастыря
в
Гваделупе близ Касереса в Эстремадуре (все на месте). Эта
тематика
характерна
и для других великих испанских
ж ив оп ис це в, например Бартоломе Эстебана Мурильо
(1617-1682), прославившегося своими кар т и на м и на тему
185

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
непорочного зачатия (одна из них хранится в
петерб ургск ом Эрмитаже), хотя его изображения нищих детей
(Музеи Прадо, Лувр, Старая пинакотека в Мюнхене)
достойны упоминания в не меньшей степени. Религиозными
сюжетами были навеяны и некоторые картины великого
Веласкеса, например «Христос» (Музей Прадо).
Религиозные мотивы присутствуют и в лучших
произведениях испанской скульптуры периода барокко.
Примером является творчество Грегорио Фернандеса (1566-
1636), особенно прославившегося своими
произведениями на тему Страстной недели, в том числе находящейся
в
музее Вальядолида группой «Оплакивание Христа».
Нечто подобное можно увидеть в скульптурах лучшего
представителя севильской школы Хуана Мартинеса
Монтаньеса (1568-1649), прежде всего в его изображениях
Страстей Господних, в которых гармонично слились
натурализм и классицизм («Распятие» в Кафедральном
соборе Севильи). То же можно сказать о творчестве
скульптора
и живописца Алонсо Кано (1601 -1667), создателя
прекрасной миниатюрной статуи «Непорочное зачатие»
(Кафедральный собор, Гранада).
Диего Веласкесу (1599-1660) принадлежит первенство
в
разработке иных сюжетов
-
в
изображении придворной
жизни и
мифологических сцен. Будучи королевским
художником при дворе Филиппа IV, он писал портреты
членов королевской семьи, в первую очередь самого короля.
Его кисти принадлежат великолепные «Конный портрет
Филиппа IV», «Портрет принца Балтазара Карлоса на пони»
(оба в Музее Прадо). Он работал также с обнаженной
натурой и мифологическими сюжетами, создав картину
«Венера с зеркалом» (Национальная галерея, Лондон). При
этом в его
«Триумфе Вакха» (Музей Прадо) пьяные
крестьяне в
современных художнику одеждах даже более
выразительны, чем
полуобнаженный юноша, изображающий
Вакха. Нельзя не упомянуть еще три шедевра Веласкеса:
«Сдача Бреды», «Пряхи» и «Менины». Все они хранятся в
Музее Прадо, превращая его в одно из богатейших
художественных собраний в мире.
В «Сдаче Бреды» представлен эпизод из истории еще
могущественной Испанской империи, связанный с
Тридцатилетней войной. В «Пряхах», которых можно
рассматривать как дань художника скромным пряхам и
чесальщицам шерсти, появились первые признаки новой техники
передачи света, которую Веласкес усовершенствовал в
своих знаменитых «Менинах» (картина обозначалась также
как «Семья», «Фрейлины», «Семья Филиппа IV»)
-
крупномасштабной композиции, на которой изобразил короля,
королеву, принцев, придворных дам и шутов. Будучи чем-
то гораздо большим, чем просто живопись, эта картина
стала одним из величайших шедевров своей эпохи.
В музыке в этот период прославились композиторы
Антонио де Кабесон (ум.
в 1568 г.)
и в особенности Томас
Луис де Виктория (1540-1608), ведущий представитель
испанской полифонической музыки, современник
итальянца Палестрины и франко-фламандского композитора,
представителя нидерландской школы Орландо Лассо.
Написанная им для вдовствующей императрицы Марии
«Заупокойная служба» исполнена подлинной мистической
страсти, что, возможно, свидетельствует о влиянии на
Викторию его соотечественника мистика, писателя и поэта
Сан-Хуана де ла Крус.
Сан-Хуан де ла Крус (1542-1591), прозванный
«экстатическим доктором»,
и мистик, монахиня-кармелитка
Св.
Тереза Авильская (1515-1582) были двумя главными
фигурами мистической литературы этого переходного
периода. Шедший по стопам Горация лирический поэт
монах ордена августинцев, религиозный мыслитель и писатель-
мистик Луис Понсе де Леон (1527-1591) несомненно стал
классическим певцом природы, оставившим стихотворное
описание берегов Тормеса в своей родной Саламанке, где
он был хорошо известен в качестве университетского
профессора. Преследуемый инквизицией, Луис де Леон
описал свой тяжкий опыт в своем главном произведении
«Об именах Христа» {«De los nombres de Cristo»), в котором
разоблачил жестокость инквизиторов.
В 1599 г. из печати вышла книга Матео Алемана (1547-
1614) «Жизнеописание плута 1усмана де Альфараче»,
которая положила начало целому жанру «плутовского романа».
Вершиной этого жанра стала анонимная повесть «Ласари-
льо с Тормеса», а сам жанр достиг расцвета в XVII в. Этот
новый литературный жанр, вполне соответствовавший
художественным вкусам барокко, был полной
противоположностью пасторальному роману и сочинениям о
странствующих рыцарях, столь модным в предшествующий период.
В этом жанре попробовали себя практически все испанские
писатели эпохи барокко, в том числе Франсиско де Кеведо
в «Истории жизни пройдохи по имени дон Паблос» и
Мигель де Сервантес в «Ринконете и Кортадильо».
В контексте все той же реакции на художественный
стиль пасторального и рыцарского романа следует
рассматривать другое произведение Мигеля де Сервантеса (1547-
1616), ставшее одним из величайших
шедевров мировой
литературы,
-
«Хитроумный идальго Дон Кихот
Ламанчский». В «рассудительном сумасшествии» Дон Кихота, то и
дело озаряемом вспышками глубокого гуманизма,
шутовстве Санчо Пансы, сочетающемся с крестьянским здравым
смыслом, в
приключениях
и несчаст ьях
двух геро ев, ра з
за
разом оказывающихся то в комических, то в
трагических
ситуациях,
на самом деле отразилась увиденная
гени ем
драма его страны, все сильнее клонящейся к упадку.
В следующее десятилетие Сервантес создал цикл
коротких повестей «Назидательные новеллы», некоторые из них
выделяются своим блеском: «Цыганочка», «Ринконете и
Кортадильо», «Разговоры двух собак Сипиона и Бергансы».
Другим великим автором испанского «золотого века»
явля ется
Франсиско де Кеведо (1580-1645). Блестящий
сатирик и моралист, возвышенный поэт, он прославился
и в качестве
прозаика, создав уже упоминавшуюся
плутовскую повесть «Пройдоха», а также цикл
социально-политических памфлетов «Сновидения» и сборник новелл «Час
воздаяния, или
Разумная Фортуна». Искренний патриот, он
с горечью отразил упадок Испании в своих сонетах.
Подлинно национальную драму создал Лопе де Вега
(1562-1635). Он вывел на сце ну
множ ест во
исторических
персонажей и истинно народные типы.
Некоторые из его
пьес были наполнены музыкой и песнями, придававшими
им
особую злободневность. Такими были «Крестьянин в
своем
углу», «Дурочка» и «Фуэнте Овехуна». Наиболее
выдающимися из приписываемых ему 400 комедий
являются «Звезда Севильи», в основу которой, вероятно, лег
судебный
процесс Антонио
Переса, «Кабальеро из Ольмедо»,
развивающая тему народного романса, «Перибаньес и
Командор Оканьи», в которой вновь поднималась тема
феодального угнетения,
и
«Лучший алькальд
-
король», в ней
можно усмотреть критику королевского фаворитизма и
народный монархизм.
Менее плодовитым, чем Лопе де Вега, но не менее
значительным
драматургом
был Педро Кальдерон де ла
Барка (1600-1681), автор двух шедевров испанской драмы:
«Жизнь есть сон» и «Саламейский алькальд». Первая
наполнена
философскими мотивами, навеянными Сенекой, что
хорошо отражает ее название, вторая посвящена
вопросам чести, как их понимали в то время. Кальдерон
пытается создать новую социальную модель, которая могла бы
прийти на смену сельскому дворянству,
чья бедность и
суетное тщеславие делали его предметом насмешек. Такой
ти п о н нахо дит в благородном крестьянине, служащем
образцом социального поведения и твердо отстаивающем
нравственные принципы.
И наконец, среди драматургов XVII в. следует упомянуть
Тирсо де Молина (1579-1648), в первую очередь как
автора драмы, герой которой перекочевал в произведения
186

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
великого
множества других писателей. Это «Севильский
озорник,
или Каменный гость», в котором описываются
любовные
похождения дона Хуана Тенорио (Дон Жуана).
Северное барокко
Искусство барокко вышло за пределы католической
Европы
-
это хорошо видно на
примере Бельгии и
Голландии, где оно породило
таких великих
художников,
как
Рубенс
и Рембрандт.
Творческая деятельность Питера Пауля Рубенса (1577
1640) развивалась при блестящем брюссельском дворе
правительницы
Южных Нидерландов Изабеллы Клары
Евгении, любимой дочери Филиппа II. Придворный
живописец и дипломат, Рубенс создал множество картин, и
поныне вызывающих восхищение посетителей музеев
Европы, а также гостей Антверпена, города, где завершилась
его жизнь и в храмах которого хранится ряд его лучших
полотен. В этом городе можно увидеть изящное здание
(Дом Рубенса), построенное между 1б10и 1618 гг., в
краткий период мира в Европе перед Тридцатилетней войной.
Будучи, возможно, самым знаменитым живописцем
своего времени,
он писал картины и для других дворов
Европы. Серия его полотен, приобретенных французской
королевой Марией Медичи, в первую очередь картина
«Прибытие Марии Медичи в Марсель», составляет одно из самых
за меч ател ьны х собраний Лувра.
Столь поразительный художник не мог не создать
своей школы. Ее
представителями были Антонис Ван Дейк
(1599-1641) и Якоб Йордане (1593-1678). Ван Дейк
сравнялся с Рубенсом и даже превзошел его в портретной
живописи. Он прославился
такими св оими
работами, как
«Конный
портрет Франсиско де Монкада» (Музей Прадо)
и
«Портрет генуэзской дамы с дочерью» (Королевский
музей изящных искусств, Брюссель). С 1632 г. он жил в
Лондоне, где стал придворным живописцем короля Карла I.
Созданные им прекрасные портреты этого монарха
можно увидеть в музеях Прадо, Лувре и, разумеется, в
лондонской Национальной галерее.
Если Ван Дейк был близок к аристократическому по
духу Рубенсу, то Йордане с присущим ему добрым юмором
создавал образы выходцев из простого народа, что
хорошо видно в его картине «Сатир у крестьянина».
Однако самые гениальные живописцы этой эпохи все
же вышли из голландской школы. Таков был Рембрандт
Харменс Ван Рейн (1606-1669), который, несмотря на
создание им ряда бессмертных шедевров, окончил свои дни
в нищете. Его религиозная живопись заставляла
волноваться
зрителей («Снятие с креста», Старая пинакотека,
Мюнхен), но еще он сумел как никто иной создать образ
общества, в котором жил. В
групповом портрете старейшин
суконной гильдии «Синдики» (Государственный музей,
Амстердам)
-
шедевре, написанном им в поздние годы, он
с необычайной точностью сумел передать
пси холог ию
каждого из своих персонажей. Не менее известны его
«Ночной
дозор» (Государственный музей, Амстердам) и «Урок
анатомии»
(Гаага). Наследие Рембрандта состоит из
великолепных
картин, словно бы
погруженных в золотую
ауру
-
в
истории искусства нет ничего подобного.
Голландская школа представлена
и
другими
блестящими именами. Это
ма с т е р а жанровой живописи Франс
Халс (1580-1666) и Адриан ва н Остаде (1610-1685).
Пейзажи таких
художников, как Якоб ван Рейсдал (1628-
1682) и Мейндерт Хоббема (1638-1709), оказывают
влияние на
художников и столетия
спустя.
Мало кому
удавалось столь
достоверно передать зеленеющие ландшафты
Нидерландов, как Рейсдалу; в жанровой живописи редко
когда появлялась
работа, подобная «Учителю» ван
Остаде (Музей Лувр), мало
кому удавалось воссоздать
внутреннее
пространство с такой поэтичностью, как это сделал
Ян Вермер Делфгский в своей картине «Молодая дама у
клавесина» (Национальная галерея, Лондон) и особенно
в своей «Мастерской живописца»
(Художественно-исторический музей, Вена).
Шекспировская Англия
Другим ведущим культурным центром была в эту
эпоху шекспировская Англия. Следует помнить, что Уильям
Шекспир (1564-1616) был современником Лопе де Вега и
умер в тот же год, что и Сервантес.
Во всей его творческой деятельности, вознесшей жанр
драмы на высоты, которых та никогда прежде не
достигала, отразились главные черты общества той эпохи,
характерные не только для Англии, но и для всей западной
культуры. Его пьесы обычно подразделяют на исторические
хроники, действие которых происходит либо в
древности («Юлий Цезарь»), либо в Англии XV-XVI столетий
(«Ричард III» и «ГенрихУ»), комедии («Двенадцатая ночь»,
«Сон в летнюю ночь») и трагедии, пять из которых («Ромео
и
Джульетта», «Гамлет», «Отелло», «Макбет» и «Король Лир»)
выделяют как великие и наиболее знаменитые.
В своих воззрениях на любовь Шекспир, как и другие
авторы, порывает со старой традиционной системой
заключения брака без согласия будущих супругов. К такому
выводу позволяет придти его самое известное
драматургическое произведение «Ромео и Джульетта». Намеки на
веру в магию присутствуют
в «Макбете», например, в
знаменитом диалоге ведьм, хотя, возможно, это не более чем
уступка народным верованиям. Новые, порожденные
научной революцией философские идеи подразумевает
реплика Гамлета, обращенная к Горацио («Есть многое на
свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам»).
Культурную атмосферу Англии на грани веков Шекспир
отразил не только в пьесах. Его богатое поэтическое
наследие делает его одним из величайших поэтов не только в
английской, но и во всей западной литературе, особенно в
связисегонисчемни
сравнимым циклом сонетов.
Другими английскими авторами, создавшими
достойные упоминания произведения, были драматург и
романист Джон Лили (1552-1606), роман которого «Эвфуэс»,
написанный в стиле, названном
эвфуизмом (насыщенный
стиль), оказал вл ия ние на само го
Шекспира; такие
писа тели и поэт ы, как Фил ип Сидни (1554-1586) и Эдмунд
Спенсер (1552-1599), соответственно авторы пасторального
рома на «Аркадия» и поэмы «Королева фей». Наиболее
значительной фигурой был Бен (Бенджамин) Джонсон
(1572-1637), величайший английский драматург после
Шекспира, автор знаменитой пьесы «Вольпоне, или Лис».
Другим всемирно известным английским поэтом и
публиц истом бы л Джон Милтон (1608-1674); уже больной и
ослепший, он в 1652 г.
продиктовал
свою
героическую поэму
на ветхозаветный сюжет «Потерянный рай».
Научная революция
Научная революция, ставшая первой революцией и
одним из величайших событий Нового времени, достигла
апогея в XVII в.,
на столетие раньше всеобщей
политической и промышленной революции. С этого момента
начался
непрерывный прогресс науки и неотделимой от нее
техн ики. Дидактические принципы обучения с их
преклонением
перед авторит ето м уступи ли
мес то
критическому
суждению, служащему инструментом для познания
человека, природы
и космоса.
Как уже отмечалось, первые успехи научной революции
в
эпоху Возрождения были достигнуты в области
астрономии. Именно здесь в эпоху барокко продолжалось
стремительное движение вперед, когда-то начатое Коперником,
187

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
а ныне ознаменовавшееся великими
открытиями
датчанина Тихо Браге (1546-1630), немца Иоганна Кеплера (1571
1630), итальянца Галилео Галилея (1564-1642) и
англичанина Исаака Ньютона (1642-1727).
Совершить эти гигантские шаги астрономии
по зво лил
один из
первых телескопов, изобретенных в начале XVII в.
нидерландским оптиком Хансом Липперсгеем. Галилео
Галилей усовершенствовал этот прибор, приспособив его
для наблюдения за небесными телами. Начиная с 1610 г.,
он сделал заме чате льны е
открытия: обнаружил спутники
Юпитера, галактику Млечный Путь, кратеры на Луне и
пятна на Солнце. Подводя итог своим открытиям,
он
опубликовал
книгу «Диалог о двух
глав нейш их систем ах
мира
-
Птолемеевой и Коперниковой», в которой выступил
против старой птолемеевской концепции, согласно которой
Земля находилась в центре Вселенной, в конечном и
неподвижном космосе. В соответствии с его новыми
взглядами на космос, Земля являлась частью бесконечного мира,
главным чудом которого была жизнь, подвергавшаяся
постоянным изменениям от рождения до смерти.
Доказательства, что великая книга Природы написана в
виде математических формул, были приведены Исааком
Ньютоном в опубликованной им в 1687 г. книге
«Математические начала натуральной философии». В ней он
сфор мулирова л три
закона ме хан ики . Поставив проблему изучения
различных сил, Ньютон сам же дал первый блистательный
пример ее решения, сформулировав закон всемирного
тяго тен ия: си ла гравитационного пр и т я же н и я между телами,
размеры кот оры х
значительно меньше
расстояния между
ними, прямо пропорциональна произведению
их масс и
обратно пропорциональна квадрату расстояния между ними .
Именно на этом фоне опробовали новые методы
научно го познания и
развивали с во и философские идеи такие
мыслители, как английский философ Фрэнсис Бэкон (1561
1626) и французский мыслитель, математик и
естествоиспытатель Рене Декарт (1596-1656). Фрэнсис Бэкон отказался
от силлогистического метода Аристотеля,
использовавшегося средневековыми схоластами и все еще
господствовавшего в европейских университетах Доказывая необходимость
нового метода, который обеспечит прогресс знаний, он
попытался разработать его в
трактате «Новый органон» (1620 г.),
в
котором предложил реформу научного метода
-
очищение
разума от заблуждений, обращение к опыту и обработка его
посредством индукции. Свою систему он основывал на
пос то ян но м наблюдении и, как следс твие, на
эксперименте;
тем
самым он
отбрасывал оковы
теоретически х
силлогизмов.
Декарт, знаменитый математик, вынужденный, чтобы
избежать недовольства Римской церкви, оставить занятия
астрономией, стал осно вате лем
новоевропейского
рационализма, основанного на
строгом критическом методе.
В «Рассуждении о методе» он сформулировал «правила
метода», с помощью которого можно придти к истине. Взяв
за основу принцип систематического сомнения, он писал,
что всякое утверждение, которое не может быть доказано,
следует отвергнуть. Это знаменовало окончательный
разрыв со средневековым принципом авторитета в обучении.
КЛАССИЦИЗМ И ПРОСВЕЩЕНИЕ
Мы переходим к периоду, когда в интеллектуальной
жизни Западной Европы господствовали классицизм,
зародившийся во Франции при Людовике XIV, и
Просвещение, распространившееся в Западной Европе в XVIII в.
Франция Мольера и Расина
В период, названный Вольтером веком Людовика XTV,
Франция достигла ведущего положения в Западной
Европе
-
и не только в политике, но и в
литературе и искусстве.
Происходило возвращение к нормам, диктуемым разумом,
защитником которого выступил Декарт. Это было
возвращение к классике -
классицизм. Оно происходило в
форме, которую государство определяло через королевские
академии, основанные правительством Людовика XIV и
находившиеся под его покровительством. Можно сказать,
что это было возвращением к античному искусству, что
хорошо заметно по пейзажам таких живописцев, как
Никола Пуссен и Клод Лоррен, украшенных развалинами,
напоминавшими о классическом
мире.
В этот пер иод
французский архитектор Жюль Ардуэн-Мансар (1646 -
1708) воздвиг классически симметричный собор Дома
Инвалидов в Париже.
В литературе и искусстве классицизм отражал
политику абсолютизма Людовика XIV. Как проповедник, писатель
и
историк, епископ Жак Бенинь Боссюэ (1627-1704) в
«Надгробных речах», так и поэт, теоретик классицизма
Никола Буало (1636-1711) в своем «Поэтическом
искусстве» стремились подчинить риторическое и поэтическое
вдохновение особым правилам. Культурная среда
становилась все более застывшей, но новая жизнь пробивалась и
здес ь
-
благодаря гению драматурга Жана Батиста
Поклена, более известного как Мольер (1622-1673). Мольер
бичевал пороки общества в «Тартюфе», высмеивая низость,
прикрытую
ложными светски ми
приличиями.
В
«Мещанине во дворянстве» он
подверг
осмея нию буржуа,
помешавшегося на
стремлении
стать «своим» в
кругу дворян.
В
комедии «Лекарь поневоле» он критиковал брак по расчету,
а в пьесе «Ученые женщины» он издевался над не в
меру
педантичными дамами, что
встречались при версальском
дворе. Подобно Шекспиру, Мольер был и актером: он умер
на сцене, играя главную роль в «Мнимом больном».
Наиболее выдающимся представителем французского
классицизма был драматург и поэт Жан Ра син (1639-
1699), получивший великолепное эллинистическое
образование в пансионе, связанном с аббатством Пор-Рояль,
оплотом янсенистов, где он
преуспел
в
изучении греческих
классиков. Будучи поклонником греческой трагедии,
которую он ценил за ее фатализм (что было типично для
янсенизма), он почти все свое творчество
посвятил
великим темам, откр ытым
таки ми
драматургами древности,
как
Еврипид и такими эпическими поэтами, как
Гомер. В
итоге появились
трагедии Расина «Федра» и «Андромаха».
Третьим французским драматургом времен Людовика XIV,
прославившимся своим новаторством,
был Пьер Корнель
(1606-1684). В сво ем
тво рч ест ве
он вдохновлялся главным
образом историческими сюжетами античности и
Средневековья. Такими были
трагедия «Гораций» и трагикомедия
«Сид». Последняя была посвящена знаменитому
испанскому воителю XI в. и имела
огромный успех в Париже в 1636 г.,
за три года до рождения Расина.
Современник Мольера Блез Паскаль был не только
выдающимся ученым, но также глубоким мыслителем и
блестящим писателем. Он защищал принципы
янсенизма в
«Письмах к
провинциалу»,
после него осталось
замечательное произведение «Мысли», создавшее ему репутацию
выдающегося философа.
Самым знаме н и ты м баснописцем Нового времени стал
прозаик
и по эт Жа н де Лафонтен (1621-1695). Всеобщее
восхищение вызывали его «Сказки и рассказы в стихах»,
хотя наиболее значительным его произведением стали
«Басни», за которые он был избран членом Французской
академии.
В области эпистолярного жанра, доведенного ею до
совершенства, прославилась маркиза Мари де Севинье
(1626-1676). В своих письмах она описала, лучше любого
историка ее времени, жизнь при дворе Людовика XTV и
дворянское общество эпохи в целом.
Писатель, архиепископ Франсуа де Салиньяк де ла
Мот-Фенелон (1651-1715) достоин упоминания за свой
шедевр
-
философско-утопический роман «Приключения
188

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
Телемака» (1699 г.),
в
котором высказывалась идея
просвещенной монархии. Произведение вызвало недовольство
двора,
поскольку представления автора об идеальном
правлении расходились
с политикой абсолютизма Людовика XIV.
Кризис европейского сознания
Неудача международной политики Людовика XIV
поставила под вопрос сам принцип абсолютистского
правления во всей Европе и вызвала глубокий моральный
кризис во Франции, охвативший в начале XVIII в. широкие
слои общества. Поль Азар (Paul Hazard) определил это
явление как «кризис европейского сознания», возвестивший
о наступлении
эпохи Просвещения. В этот период были
подвергнуты сомнению фундаментальные принципы,
лежавшие в основе европейской системы взглядов:
религиозные верования,
схоластическое понимание
истории
и
даже многие освященные временем обычаи.
В этот период европейская культура, в течение
столетий находившаяся под влиянием средиземноморского
мира,
начинает повсюду искать новые источники
вдохновения. Вне всякого сомнения, о новой эре возвестили
прежде всего Ньютон в Англии и Лейбниц в Германии. И
слышались не только голоса людей науки, речь шла также о
новых политических системах и новых индивидуальных
ценностях, которые по мнению передовых мыслителей
следовало отразить в основных законах. Перед людьми
этого времени вырисовывалось новое блестящее будущее.
Избранная этой эпохой политическая, социальная и
научная модели пришли не из романского мира, а из
Северной Европы. Происходили весьма глубокие изменения,
проявлявшиеся в XVIII в.: на первый план выдвинулся дух
Просвещения.
Просвещение
Эпоха Просвещения располагается между периодом
классицизма и Французской революцией. Одной из ее
наиболее характерных черт был рационализм,
провозглашенный в предшествующем столетии Декартом. Впервые
проявившееся в Англии в сопровождении такого
специфического социального явления, как масонство, Просвещение
затем
проникло во
Францию. Франция стала его главным
центром на континенте, поскольку
именно
французский
был языком, на
котором распространялись его идеи.
Высшим культурным достижением этой эпохи стала
французская «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств
и
ремесел» (илл. 40).
Первенство Англии
Мирные договоры, заключенные в Рисвике (1699 г.)
и
Утрехте (1713г.), явились для всей Европы свидетельством
превосходства тогдашней Англии над Францией
Людовика XIV. Это был также триумф первого из этих государств
в
достижении
внутренней политической стабильности,
упрочение парламентарной системы и признании
н ек от ор ых гражданс ких прав. Европа получила модель новой
политической системы, основанной на идеях великого
философа Джона Локка (1632-1704), в его «Двух
трактатах о
правлении» (1690 г.).
Исходящие из Англии новые импульсы хорошо
заметны в сочинениях таких английских писателей первой
половины XVIII в. , как Даниель Дефо (1660-1731), который
быстро прославился книгой «Робинзон Крузо»,
посвященной
единоборству человека с природой, и Джонатана
Свифта (1667-1745), давшего урок терпимости в
«Путешествиях
Гулливера», где описал встречи своего героя с
самыми разнообразными народами, от гигантов до
карликов, обладающими совершенно непохожими нравами
и обычаями. В комедии «Опера нищих» поэт и драматург
Джон Гей (1685-1732) смело заменил традици онных
придворных проститутками
и симпатичными
воришками,
исполнявшими не сложные
оперные арии,
а
скорее
народные песни. Свежесть таких
конт раст ов
помогает понять
влияние, исходившее из Англии в XVIII в.,
воспринимавшееся на континенте, начиная с Франции, и
расходившееся оттуда по всем европейским странам.
Влияние Англии в XVIII в.
чувствовалось и на самом
высоком
уровне философской и этической мысли. В
области политической теории, помимо Локка, выделялись
шотландский философ, историк, экономист Дэвид Юм и
шотландский экономист и философ Адам Смит, а среди
политических деятелей
-
группа видных деятелей,
которую возглавляли выступавшие за отмену рабства Томас
Кларксон и Уильям Уилберфорс.
Дэвид Юм (1711-1776) продолжил в XVIII в.
заложенную Фрэнсисом Бэконом традицию английской школы
эмпиризма. Его эмпиризм, обоснованный в «Трактате о
человеческой природе», основывался на чувствах, а
индивидуальный опыт понимался как совокупность
последовательных ощущений. Это вело к скептицизму в отношении
способностей человека к познанию метафизических
истин, на что Кант, как мы увидим, ответил написанием
«Критики чистого разума».
Великим новатором в области экономической мысли
стал Адам Смит (1723-1790), опубликовавший в 1776 г.
«Исследование о природ е
и
причинах богатства
народов»,
в
котором опроверг общепризнанную мысль о том, что
богатство основано на обладании благородными
металлами, доказав, что богатство основано на
производстве
товаров,
и заложив таким
образом основу современной
политической экономии.
Особого упоминания достойна кампания против
рабовладения, которую начала в 1783 г. группа квакеров
(«Общество друзей»
-
религиозная христианская община,
основанная в XVII в. в Англии.
-
Прим. ред.) под руководством
Томаса Кларксона и Уильяма Уилберфорса. Их долгая
борьба привела
к глубокому нравственному перевороту,
произошедшему в английском парламенте в 1792 г. В течение XIX в.
новые взгляды распространились и в других странах.
Наиболее значимым для Англии XVIII в. было
появление масонства, которому суждено было оказать огромное
влияние на всю западную культуру. Первая (Великая) ложа
была основана в Лондоне в1717г., ав1723г. Андерсон
создал проект основных установлений. Вскоре это движение,
организованное
как
филантропическое общество, с
обрядами посвящения и тайными собраниями, нередко
сталкивавшееся с
враждебностью светских и церковных
властей, распространилось и на континенте, привлекая
деловых людей, дипломатов и военных.
Французская модель
Благодаря повсеместному распространению
французского языка, сделавшегося вторым языком практически
всех европейских дворов, и огромному влиянию
гениальных французских писателей, французский вариант
философии Просвещения в течение столетия
распространился по всей Западной Европе. Фундаментом этого
культурного главенства стали произведения трех
писателей
-
Монтескье, Вольтера и Руссо, а также монументальное
издание, воплотившее в себе все чаяния эпохи
Просвещения
-
«Энциклопедия».
Французский просветитель, философ, правовед Шарль
Луи де Секонда, барон де Монтескье (1689-1755) обогатил
философскую мысль первой половины XVIII в. социальным
критицизмом, нашедшим выражение
в
«Персидских
189

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
письмах». Вместо традиционного изображения
европейца, путешествующего среди отсталых народов, он написал
свою книгу в виде записок персидского путешественника,
прибывшего в Париж и забавляющегося странностями,
увиденными им на Западе. Это позволило автору
подвергнуть суровой критике институты монархии и Церкви. Еще
большее влияние на общество оказал его тра ктат
«О Духе
законов» (1748 г.), в котором он выступил сторонником
новой политической системы, основанной на разделении
исполнительной, законодательной и судебной властей, что
находилось в резком противоречии
с
господствующей во
Франции того времени политикой абсолютизма Людовика XV.
Несомненно, ключевой фигурой Просвещения был
Мари Франсуа Аруэ, более известный под псевдонимом
Вольтер (1694-1778), который по воздействию на
культуру своего времени
сопоставим
разве что с Эразмом
Роттердамским. Выходец из богатой буржуазии, он получил
образование у иезуитов и уже в молодости отличался
смелыми нападками на всевозможные условности и на саму
Церковь. Его первая сатирическая поэма стала причиной
заключения автора в Бастилию. В 1726 г. он нашел
убежище в Англии, где на него сильное впечатление произвели
ее
культура и политический строй, делавшие эту страну
прибежищем свободы. Вольтер находился в дружеских
отношениях с королем Пруссии Фридрихом II -
воплощением просвещенного монарха.
В 1753г. он
перебрался в
Ферней, поместье воз ле
швейцарской границы и,
пребывая там следующую четверть века, царствовал в качестве
великого патриарха европейской культуры. В1778 г.
состоялось его триумфальное возвращение в Париж
-
все го за
несколько месяцев до смерти.
Как
философ он был
прежде всего
популяризатором идей, например,
в
«Философском словаре» и статьях, написанных для «Энциклопедии».
Он был автором крупной эпической поэмы
«Генриада» и
сатирической поэмы «Орлеанская девственница», но
известность ему принесли повести и исторические труды.
Важнейшее место среди них занимают «Век Людовика XIV»
(1751 г.)
и «Опыт о всеобщей истории и нравах и духе
народов» (1756 г.), в которых он защищал новое понимание
истории, сохраняющее свое значение и по сей день: он
доказывал, что история обществ и прав человека
достойна изучения в гораздо большей степени, нежели история
коронованных особ.
Третьей фигурой всемирного значения во Франции
XVIII в., оказавшей огромное воздействие на политику,
культуру и общество, был Жан Жак Руссо (1712-1778). Его
творчество знаменовало важнейший идеологический
поворотный пункт, предвосхитивший многие
проблемы,
которые возникли в XIX в. В 1750 г. он
прин ял уча ст ие
в
конкурсе Дижонской академии на тему
«Сп особ ство вало л и
во зрождени е наук
и
иску сст в оч ищен ию нравов?» Руссо
выдвинул положение, вызвавшее сильный протест: по его
мнению, прогресс давался большой ценой; он считал, что
цивилизация ведет к дегуманизации человеческих
отношений, и человеку следует вернуться
в естественное
состояние. По сути он поставил под сомнение современную ему
цивилизацию и продолжал писать об этом в книгах,
взволновавших тогдашнее общество: «Юлия, или Новая Элои-
за» (1761 г.), «Эмиль, или О воспитании» (1762 г.)
и в своей
кл юч ев ой работе «Об общественном договоре, или
Принципы политического права» (1762 г.).
Акцент, сделанный им на чувства, был весьма близок
раннему романтизму, а его попытки разработать новую
систему воспитания оказались созвучны реформе
образования, защитником которой некоторое время спустя стал
великий швейцарский педагог и мыслитель Иоганн Генрих
Песталоцци (1746-1827).
В качестве обобщения достижений философии XVIII в.
может
рассматриваться «Энциклопедия». Это произведение
возникло как итог работы коллектива авторов во главе с
Жаном Лероном Д Аламбером и Дени Дидро, которая
началась в 1751 г. и
завершилась
в 17б4г. Просвещенная
публика всех западных стран,
затаив дыхание, ожидала
выхода в свет каждого нового тома.
Предвестником этого
проекта
был написанный с рационалистических позиций
«Исторический и критический словарь» французского
публициста и философа Пьера Бейля (1647-1706). Статьи
для «Энциклопедии» писала французская
интеллектуальная элита, поэтому
в ней были отражены
новейшие
достижения науки
и техники и
современная иде ол ог ич ес ка я,
социальная и этическая мысль. «Энциклопедия» стала
идеологическим орудием преобразования общества и
разрушения устоев (ancien regime).
Одним из французских ученых, выразивших дух
Просвещения, был Жорж Луи Леклерк де Бюффон (1707-1788)
-
знаменитый естествоиспытатель, написавший
«Естественную историю» в 44 томах. В этом образцовом
научно-популярном сочинении была
выдвинута теория
о том, что
каждый зоологический вид имеет свою особую среду
обитания.
Бюффон был современником великого шведского
естествоиспытателя
Карла Линнея (1707-1778), который
несомненно являлся величайшим натуралистом
столетия
и был
автором
сочинений «Система
природы»
и
«Философия ботаники».
Составной частью вклада Франции в науку XVIII в.
стал и
работы Антуана Лорана Лавуазье (1743-1794),
кот оро го счит ают основоположником современной химии
благодаря его исследованиям роли кислорода и применению
количественных методов.
Лидерство переходит к Германии
XVII в., особенно его первая половина, был довольно
мрачным периодом для Германии, опустошаемой рядом
войн. Это явилось причиной относительного отставания в
науке, литературе и искусстве. Но даже тогда появлялись
такие имена, как писатель Ханс Якоб Христоффель фон
Гриммельсхаузен (1610-1676), автор посвященного
событиям Цэидцатилетней войны гротескно-сатирического
романа «Симплициссимус». Провозвестником подъема
немецкой философии стал
Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-
1717), великий ученый и выдающийся мыслитель. Ему, как
и его современнику Ньютону, принадлежит слава
создателя дифференциального и интегрального исчисления.
Возможно, под влиянием успехов в микроскопии после
изобретения микроскопа нидерландским натуралистом
Антони ван Левенгуком (1632-1723), Лейбниц разработал свое
учение
о монадах как «подлинных атомах природы». Будучи
наиболее выдающимся представителем немецкой
рационалистической школы, он оказал заметное воздействие на
Канта и на немецкую идеалистическую философию.
В конце XVII и на протяжении XVIII в. появляются
выдающиеся произведения немецкой барочной архитектуры не
только в
Германии, но и повсюду в Центральной Европе.
Возводятся величественные здания в Баварии, Австрии и
Богемии:
современная Прага представляет собой один из
наиболее впечатляющих городских комплексов эпохи
барокко. Самым ярким барочным архитектором был
австрийский архитектор Иоганн Бернхард Фишер фон Эрлах
(1656-1723), к шедеврам которой относятся великолепная
церковь Карла Борромео в Вене, Австрийская национальная
библиотека (особенно кабинет императора Карла VI) и
дворец Шенбрунн. Немецкий архитектор Бальтазар Нейман
(1687-1753) в середине XVIII в.
построил в епископской
резиденции
-
Вюрцбургском дворце великолепную
лестницу капеллу
-
одну из наиболее типичных для стиля
позднего барокко. Австрийский архитектор Иоганн Лукас фон
Хильдебрандт (1688-1745) создал для знаменитого прин-
ца-воина австрийского полководца Евгения Савойского
один из самых прекрасных венских дворцов
-
Бельведер.
В более северных областях появились дворцовый ансамбль
190

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
цвингер, построенный немецким архитектором Маттеусом
Даниелем
Пеппельманом (1662-1736) в Дрездене, и
работы немецкого архитектора и скульптора Андреаса Шлюте-
ра (1664-1714) в Берлине, прежде всею памятник
Великому курфюрсту Фридриху Вильгельму. К другим примерам
барочного искусства относятся впечатляющий
монастырский комплекс в Мельке (Австрия), дворец Нилифенбург в
Мюнхене
и Клостернойбург в Ве не .
Наиболее ярко лидерство немецкой культуры
проявилось в литературе и музыке. В литературе возникло
подлинно немецкое движение «Буря и натиск», ставшее
реакцией на французский рационализм и наиболее ярко
представленное в творчестве двух универсальных немецких
писателей XVIII в. Гете и Шиллера.
Иоганн Вольфганг Гете (1749-1832), одна из наиболее
значительных фигур мировой литературы и автор
«Фауста», предстал
в своих ранних литературных произведениях
в качестве лидера «Бури и натиска». Это хорошо заметно в
его пьесе «Гец фон Берлихинген» (1773 г.), посвященной
реальному историческому персонажу
-
знаменитому ры-
царю-разбойнику эпохи Возрождения. В это же время он
написал роман «Страдания юного Вертера» о несчастной
любви юноши, приведшей его к самоубийству. Этот роман
во многом предвосхищал будущее течение романтизма.
Произведения Гете, в том числе драматическая поэма
«Фауст», над которой он трудился до конца своей жизни,
стали огромным вкладом в развитие немецкой культуры и
ее освобождение от влияния французского Просвещения.
Рядом с Гете стоит другой великий немецкий писатель
XVIII в. И ог ан н Фридрих Шиллер (1759-1805),
прекрасный поэт, но прежде всего крупнейший драматург. В
первой же пьесе, «Разбойники», им были полностью
воплощены идеи «Бури и натиска». В другой пьесе «Дон Карлос»
(1787 г.) Шиллер призвал драматическое искусство на
защиту свободы, при этом сильно исказив исторический
образ Филиппа II, в чем проявился его взгляд на историю.
Столетие спустя эта драма вдохновила Верди на
написание оперы на тот же самый сюжет. Глубоко изучая
историю, Шиллер находил свои персонажи в прошлом, в
особенности в истории Нового времени, как например Марию
Стюарт и Валленш тейна.
Мощный подъем немецкой философии в конце XVIII в.
был во многом обязан исторической мысли философа и
критика Иоганна Готфрида Гердера (1744-1803). В своем
шедевре «Идеи к философии истории человечества»
(1784 г.) он доказывает, что история является не чем иным,
как
развитием рационального
начала и в том числе
-
движением к свободе.
Одним из наиболее блестящих мыслителей всех времен
и
народов является Иммануил Кант (1724-1804). Он стал
отцом немецкой идеалистической философии, в которой
позднее господствовали такие фигуры, как Фихте, Шеллинг,
Гегель. Кант оставил нам безупречную философскую
систему, важную роль в которой играли этические и
религиозные ценности и
которая должна была встать на
пу ти
скептицизма и
материализма, которые неизбежно нес за собой
гедонизм эпохи Просвещения. В1780-х гг. Кант развил свои
философские идеи в трех фундаментальных трудах:
«Критика чистого разума» (1781 г.), «Критика практического
разума» (1788 г.)
и
«Критика способности суждения» (1790 г.).
Поистине огромным был вклад Германии не только в
философию, но и в музыку. XVIII в. стал
временем
та ких
вели ких
композиторов, как Бах, Гендель, Гайдн и Моцарт.
Иоганн Себастьян Бах (1685-1750) и Георг Фридрих
Гендель (1685-1759) господствовали в музыке в первой
половине столетия, хотя Бах временами редко покидал дом
в
Лейпциге, а Гендель перебрался в Англию, где возглавил
придворный оркестр в Лондоне (1723 г.) . Развитию гения
этих
двух композиторов способствовала страсть к
музыке, охватившая малые
дворы немецких князей и двор
прусского короля Фридриха И, для которого Бах сочинил
величайшие
произведения. Для отца Фридриха (короля
Пруссии и маркграфа Бранденбургского) Бах написал
«Бранденбургские концерты» (1721 г.). Он прославился и
как
автор церковной музыки, прежде всего благодаря
знаменитым «Страстям по Матфею» (1729 г.).
Во второй половине столетия блистал гений двух
австрийских музыкантов
-
Гайдна и Моцарта. Йозеф Гайдн
(1732-1809) стал созда тел ем современной симфонии и по
существу предтечей современной музыки (одним из его
учеников был Бетховен). В своем
творчестве
он
вдохновлялся
народными темами, которые
в детстве слышал в
деревне,
а в юности
-
на
улицах Вены.
Проведя 30 лет на
службе при дворе князей Эстерхази, он поселился в 1791 г. в
Англии, где вскоре прославился и удостоился степени
почетного доктора Оксфордского университета. Это стало
началом великого периода в его творчестве, когда он
создал среди прочих шедевров монументальную ораторию
«Сотворение мира», в основу которого лег «Потерянный
рай» Джона Мильтона.
Над этими великими музыкантами высится фигура
Вольфганга Амадея Моцарта (1756-1791), еще маленьким
ребенком изумлявшего всех успехами
в
музыке.
Достаточно лишь беглого взгляда на его творческую деятельность,
чтобы с полным основанием назвать его гением. Вместе с
Гайдном он стал основоположником классической
симфонии, а также написал ряд великолепных опер, наиболее
знамен итыми из
которых
являются «Свадьба Фигаро», «Дон
Жуан», «Так поступают все женщины» и «Волшебная
флейта».
Порвав в 1782 г. с деспотическим двором
зальцбургского архиепископа, он создал один из своих шедевров
-
«Фугу
си
мин ор » для двух струнных клавишных инструментов,
в
которой использовал свою удивительную технику
контрапункта для достижения максимального драматического
эффекта. В последние пять лет жизни он написал великие
оперы, о которых уже говорилось. Опера «Свадьба Фигаро»
(1786 г.)
основана на пьесе
Пьера Огюстена Бомарше,
которая была пос та вле на в
Париже двумя годами ранее и
произвела фурор откровенным призывом к социальному
перевороту. В написанной по мотивам драмы Тирсо де
Молина «Севильский озорник, или Каменный гость» (1630 г.)
опере «Дон Жуан» юмористическое изображение амурных
похождений дона Хуана Тенорио резко контрастирует со
зловещим появлением статуи-призрака. Опера «Так
поступают все женщины» (1789 г.) была создана в Вене уже во
время Французской революции. Опера «Волшебная
флейта», как указано выше, вероятно, вдохновленная
масонскими идеями, стала первой оперой на немецком языке.
Вклад Южной Европы
Выдающиеся достижения англичан, французов и
немцев в XVIII в. не должны заслонить от нас вклад народов
европейского Юга, также сыгравших видную роль в
периоды барокко и Просвещения. Достаточно упомянуть
философа Вико, композитора Вивальди и художника Гойю.
Один из основоположников историзма Джамбаттиста
Вико (1668-1743) в сочинении «Основания новой науки
об общей природе наций» (1725 г.) впервые
сформулировал сравнительную теорию исторического развития, ос1
новным принципом которой было положение о единстве
человеческого рода. Вико полагал, что существуют
законы, определяющие перемены в жизни людей и развитие
всего человечества.
Его современником был Антонио Вивальди (1678-
1741), итальянский композитор, скрипач-виртуоз из
Венеции, в творчестве которого барочная музыка достигла
величайших высот. Его чудесные картины природы во
«Временах года» (1725 г.) представляют собой нечто
большее, чем
просто изображение явлений природы; это
произведение исполнено глубоких раздумий и показывает, что
191

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Вивальди видел в книге природы не только
математический, но и музыкальный смысл.
Испанское Просвещение прошло через три стадии. На
первой ведущей фигурой был испанский просветитель,
писатель-энциклопедист Бенито Херонимо Фейхо-и-Мон-
тенегро (1676-1764), профессор университета в Овьедо.
Он изложил свои идеи в сочинениях «Универсальный
критический театр» и «Ученые записки», поставив в них
главные вопросы своего времени.
В середине XVIII в. в Испании был создан ряд шедевров
европейской архитектуры. Площадь Пласа Майор в
Саламанке архитекторов Альберто де Чурригеры, Андреаса
Гарсиа де Киньонеса и др. позволила включить Саламанку в
состав
городов, представляющих собой наследие всего
человечества.
Третий этап совпал с периодом, когда испанская
монархия, напуганная событиями Французской революции,
отказалась поддерживать испанское Просвещение.
Результатом было, в частности, преследование
его видного
предст авите ля
-
Гаспара Мельчора де Ховельяноса (1744-
1811), автора «Доклада по аграрному закону».
В
изобразительном искусстве
это го
времени видное место занимал
скульптор Франсиско Сальсильо (1707-1781), автор
изысканных
произведений в неаполитанском стиле и
ритуальных повозок для Страстной недели в г. Мурсия. И наконец,
в этот период раскрылся творческий гений Франсиско
Хосе де Гойя (1746-1828). Уже в его первых сериях
многочисленных панно (картонов для ковров) перед нами
предстает жизнерадостный и оптимистичный Гойя,
вдохновленный сюжетами из народной жизни -
мы видим
уличные сценки, продавца горшков, игры городской молодежи
и т.п . После болезни в 1792 г. он
потерял слух,
и это
отдалило его от людей; настроение и живопись Гойи
отражают его душевный кризис. Но даже тогда он создает по
заказу двора великолепные работы: «Семейство Карла IV»
(«Портрет королевской семьи»), «Обнаженная маха» и
«Одетая маха» (все в Музее Прадо). К этому периоду
относится впечатляющая фреска «Чудо святого Антония»
(1798 г.) (в мадридской церкви Сан Антонио де ла Флорида).
Война за независимость, которую вели испанцы в начале
следующего столетия, стала источником вдохновения для
большинства его знаменитых поздних работ, таких как
«Восстание на
Пуэрта дель Соль 2 мая 1808 г.»,
изображающая борьбу жителей столицы против войск Наполеона;
«Расстрел мадридских повстанцев в ночь на 3 мая» -
страшная
картина последовавших репрессий победителей, а
также
потрясающая серия офортов из 82 листов, известная
под названием «Бедствия войны». Эти произведения,
созданные гением Гойи, обеспечили Испании достойное
место в
истории мирового искусства.
Элитарная культура и народная культура
На протяжении Нового времени культура элиты и
культура простого народа влияли друг на друга в религии,
искусстве и литературе. Крестьянская война в Германии и
движение анабаптистов в Мюнстере были по существу
народными
формами начатой Лютером Реформации; подобным
образом испанские иллюминаты, пусть
и в ослабленной
форме, стали отражением
в
народной среде идей Эразма
Роттердамского, защищавшихся такими интеллектуалами,
как Альфонсо де Вальдес. Детальный анализ произведения
Рабле показывает, сколь часто ссылки на классическую
культуру соседствуют у него с простонародными воззрениями.
Рабле смело разбавляет литературный язык
просторечными оборотами, которые легко могли шокировать
п рид ворн ы х, в та к их , например, грубых замечаниях:«...
у вас
гораздо больше силы в зубах и больше разумения в вашей
заднице, чем было даже у Геркулеса во всем его теле и во всей его
душе» («Гаргантюа и Пантагрюэль»).
В изобразительном искусстве наряду с такими
утонченными мастерами живописи, как Рафаэль и Тициан,
выступали Питер Брейгель Старший, или «Мужицкий» и Адриан
ван Остаде, для которых единственным источником
вдохновения были нравы
и обычаи народа.
В искусстве барокко имеется множество примеров
взаимодействия народной и элитарной культур. Это песни и
веселые
сборища в комедиях Лопе де Вега («Кабальеро из
Ольмедо» и «Крестьянин в своем углу»); явно навеяны
фольклором сцены с ведьмами в «Макбете» или история
пьяницы, однажды проснувшегося дворянином («Укрощение
строптивой»). То же можно видеть в «Назидательных
новеллах»
Сервантеса. Следует также иметь в виду, что пан но
(картоны для ковров) с сюжетами из деревенской жизни
работы Тенье предназначались для украшения домов знати.
Может показаться, что
культуры элиты и простого
народа
наиболее сильно отдалились одна от другой в эпоху
классицизма и Просвещения. Но и в это время
пользовались успехом сказки графини д Ольнуа и Шарля Перро,
основанные на
народных ле гендах , напр имер, о
потерявшихся в
лесу детях и
притесняемых
злыми мачехами
сиротах. Именно в это
время Джон Гей создал комедию
«Опера нищих», действующими лицами которой стали
представители
самых
униженных слоев общества, а не
придворные
и не великие исторические темы, как в
итальянской
опере; Лафонтен тогда же написал основанные на
народных мотивах «Басни». В свою очередь, дух
Просвещения постепенно охватывал все более широкие слои
населения, способствуя искоренению различных суеверий,
в том числе
веры в ведьм. В течение всего XVII в. «ведьм»
сжигали на костре, и лишь дух Просвещения постепенно
положил конец этому изуверству.
В объеме гла вы нет воз мо жност и рассмотреть
взаимодействие в распространении идеологических новшеств
между центром и периферией, которое происходило
несмотря на все трудности.
В целом можно отметить, что
дворы правителей всегда оставались центрами, откуда
исходило влияние, и наиболее ярким примером здесь
выступает французский двор, в особенности Версаль. Новые идеи
распространялись посредством
книг и отчасти гравюр.
При этом не было числа
препятст вия м,
чинимым
политической и духовной цензурой,
-
достаточно вспомнить о
составленном в Риме списке запрещенных книг,
действиях испанской инквизиции в правление Католических
королей и государственную цензуру. В прочих случаях
серьезной помехой была обычная косность и инерция
мышления, как то показал английский историк Эллиот (EUiott;
1970) на примере восприятия Европой мысли о
существовании Нового Света после открытий Колумба: процесс
«привыкания» к новой географической реальности
оказался довольно длительным и трудным.
БИБЛИОГРАФИЯ
ARGAN, G. С. 1980. El concepto del espacio arquitectonico desde el
Barroco a nuestros dias. Buenos Ares.
BATALLON, M. 1937. Erasme et l Espagne. Paris.
BURCKHARDT, J. I860. Die Kultur der Renaissance in Italien. Eng. trans.
1990. Civilization of the Renaissance in Italy. Harmondsworth.
BURKE, P. 1986. The Italian Renaissance. Culture and Society in Italy.
London.
CARO BAROJA, J. 1961. Las brujas у su mundo. Madrid Eng. trans. 1964.
The World of Witches. London.
1985. Las formas complejas de la vida religiosa. Religion, sociedad
у caracter en la Espana de los siglos XVI у XVII. Madrid
CHARTIER, R. (ed.) 1985. Histoire de la vie privde. Eng. trans.
CHARTIER, R (ed) 1989. History of Private Life. Vol. 3, Cambridge,
Mass.
CHAUNU, P. 1966. La civilisation de l Europe classique. Paris.
DELUMEAU, J. 1967. La civilisation de la Renaissance. Paris.
192

ЗАПАДНАЯ ЕВРОПА
__
1967. Naissance et affirmation de la Reforme. Paris.
DOMINGUEZ ORTIZ, A.; PEREZ SANCHEZ, A.; GALLEGO, J . 1990.
Velazquez.
Madrid.
ELLIOTT, J. H. 1970 . The Old World and the New. 1492 -1650.
Cambridge.
ELTON, G. R 1963. Reformation Europe 1517-1559. Londoa
FEBVRE, L 1927. Un destin: Martin Luther. Paris.
FERNANDEZ ALVAREZ, M. 1988. Jovellanos. Un hombre de nuestro
tiempo.
Madrid.
1989л La sociedad espanola en el Siglo de Ото. Madrid. 2 vols. 2nd ed
(ed) 1989b. Teresa de Jesus у Juan de la Cruz. Burgos.
1991. Fray Luis de Leon. Madrid
FONTAN, A; AXER, J. 1994. Espafioles у polacos en la Corte de Carlos V.
Madrid.
GARIN, E. 1975. Rinascite e rivolutioni. Bari.
GOMBRICH, E. H . 1988. The Story of Art. London.
HALE, J. R. 1971. Renaissance Europe 1480-1520. Londoa
HATTON, R. 1969. Europe in the Age of Louis XTV. London.
HAZARD, P. 1941. La crise de la conscience europeenne. Paris, 1935. Eng.
trans. 1953. The European Mind, 1680-1715. Londoa
JEDIN, H. 1972. Historia del Concilio de Trento. Pamplona. Eng. trans.
1957-61. History of the Council of Trent. 2 vols.
JOVER ZAMORA, J. M. (ed). 1988. El siglo del Quijote. Madrid 2 vols.
KOENIGSBERGER, H. G.; MOSSE, G. L 1968. Europe in the Sixteenth
Century. Londoa
KRISTELLER, P. O. 1964. Eight Philosophers of the Italian Renaissance.
London.
LEONARD, E. G. 1961. Histoire generate du Protestantisme. Paris. 3 vols.
LORTZ, J. 1963. Historia de la Reforma. Madrid. 2 vols.
NEW CAMBRIDGE MODERN HISTORY (THE). 1970-72. Cambridge.
WEBER, M. 1904. Die Protestantische Ethik. Eng. trans. 1930. The
Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism. London.

13
ВОСТОЧНАЯ ЧАСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ
Антоний Мончак
ВОСТОЧНАЯ ЧАСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ:
РЕГИОНАЛЬНОЕ ЕДИНСТВО И ВНУТРЕННИЕ
РАЗЛИЧИЯ
Давно ведутся дискуссии, в которых данную часть
Европы рассматривают как единое целое, но они касаются
главным образом ее прошлого и настоящего и почти не
охватывают интересующую нас эпоху. В раннее Новое
время в восточной части Центральной Европы в большей
степени бросались в глаза различия, нежели какие-либо
черты сходства между странами этого региона. Отношения с
западными странами еще не были главным
объединяющим фактором, ставшим столь существенным и
характерным для двух последних столетий.
В рассматриваемую эпоху таким фактором для стран
восточной части Центральной Европы служили
социальные и политические институты, характерные для
общественного строя, уже вполне развившегося на западе
Европы, т.е. действовали права собственности и «свободы»,
которыми отдельные сословия и социальные группы
пользовались здесь еще со
времен
классического и
позднего Средневековья. На западе этот регион Европы граничил
с немецкой частью Священной Римской империи, на
востоке -
тянулся до Московии, где западные институты
практически не развивались. Благодаря унии с Польшей и
последующему влиянию польских учреждений, Литва со
своими обширными западнорусскими владениями также
вошла в восточную часть Центральной Европы в уже
определенном выше значении этого термина.
В XTV-XVI вв. южная часть
региона была постепенно
завоевана Османской империей. Продвижение турок к
Дунаю и за Дунай положило конец существованию
нескольких независимых
хр исти анс ких
княжеств и
королевств. Османское завоевание
приостановило развитие
уже зародив шег ося
в отдельных областях сословного
общества и его представительных институтов. Была создана
един ственная в сво ем роде социал ьно- поли тиче ская
система, основанная на неравноправном сосуществовании
исламской и христианской цивилизаций. Завоевание
также
привело
к
глубоким изменениям в ряде стран за
пред елам и
непо средств енн ого
османского владычества. То, что
осталось здесь от христианской части, представляло
собой пеструю мозаику различных этнических
групп,
разнившихся
нравами
и обычаями, вероисповеданиями и
социальными системами. Общим было, пожалуй, то, что
государства здесь не оказывали объединяющего культурного
влияния на своих подданных, за исключением своих элит.
В истории этой части Европы трудно найти точную дату,
с которой для нее открывается Новое время. Заокеанские
открытия западных мореплавателей не имели большого
значе ния для ее нар од ов (а некоторое время оставались
просто неизвестными). В качестве драматического события,
имевшего всеобщее значение, можно назвать Мохачскую
битву в Южной Венгрии, на правом берегу Дуная (29-30
августа 1526 г.) . Последствия этой победы турок-османов над
дворянским войском короля Венгрии и Чехии Лайоша II
были многообразны: османы стали играть (по крайней мере
до 1699 г.) одну из главных ролей в континентальной
полити ке в
Европе; эта битва привела
в действие соглашение,
заключенное в 15 1 5 г.
между королевской династией Ягеллонов
(представителем которой был Лайош II) и Габсбургами,
согласно которому
в
случае смерти Лайоша и
отсутствия у него
потомства к последним переходила
власть над Венгрией и
Богемией (Чехией). Таким образом соперничество двух
династий разрешилось в пользу Австрийского дома; попытка
создания империи Ягеллонов закончилась неудачей.
Чешская Реформация, идеологом которой выступил Ян
iyc (сожжен в 1415 г.), развилась еще в самом начале XV в.,
однако общеевропейским явлением она стала лишь
столетие
спустя
в
результате деятельности Мартина Лютера в
Тюрингии и Са к со н и и. Через несколько лет Реформация
проявилась на всем пространстве между Карпатами и
Балтийским
морем, а также в Венгрии. В 1525 г.
военно-теократическое государство Тевтонского ордена в Пруссии
было провозглашено светским герцогством, которое со
временем стало
ядром сильной европейской державы. В это
время восточная часть Центральной Европы существенно
расширилась на восток: Великое княжество Литовское,
представлявшее собой конгломерат территорий,
главным
образом православных западнорусских, но также
собственно литовских и (по-видимому) католических, еще
находясь в личной унии с Польшей, постепенно
перенимало польские институты власти, а по Люблинской унии
1569 г. королевство Польши и Великое княжество
Литовское объединились в одно государство
-
Речь Посполитую
(польск.
-
республика). Спустя нескол ько десятилетий в
Литовском княжестве сформировалось зрелое сословное
общество, с характерным для востока Европы господством
землевладельцев над городами. С другой стороны, в
результате подчинения Московскому княжеству Новгорода
Иваном III (князь Московский с 1462 г., государь всея Руси с
1478 г.; ум.
в 1505 г.) была уничтожена самая восточная
городская республика, имевшая теснейшие связи с немецкой
Ганзой и Западом в целом.
ЭКОНОМИКА
В третьем десятилетии XVI в.
просматривались лишь
некоторые структурные черты, характерные для
восточной части Центральной Европы Нового времени. Чехия и
Силезия, еще в Средние века опережавшие
в
экономическом отношении Польшу, не говоря уже
о Литве и
территориях в бассейне Нижнего
Дуная, продолжали сохранять
194

ВОСТОЧНАЯ ЧАСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ
свое лидерство.
Что касается немецких земель, то здесь
Бранденбург
и Померанию заметно обгоняла Саксония.
Экономическое развитие Запада по-разному влияло на
восточную
часть Центральной Европы. То, что начиналось
как растущая
экономическая взаимозависимость
между
Центральной и Западной Европой с конца XVII в.,
превратилось в одностороннюю экономическую зависимость.
Наиболее спорным, по-видимому, является вопрос
о
значении
балтийской торговли зерном и сырьем
(древесиной, золой, пенькой). Пика эта торговля достигла в XVII в.
в канун коммерческого, финансового и политического
кризиса, наступившего в 1619-1620 гг.
Нидерландский
капитал стимулировал
этот обмен (главным образом на
западные промышленные товары). Поскольку территории
интенсивного вывоза зерна через балтийские
порты бы ла
ограничена бассейнами судоходных рек (Одры/Одера,
Вислы, Немана и Западной Двины), то коммерческое
значение главных морских портов (Щецина/Штеттина,
Гданьска/Данцига, Кёнигсберга и Риги) было
значительно большим, поскольку спрос на западные товары рос не
только на территориях, занимавшихся экспортом. Он
продолжал расти и после 1620 г., когда торговый баланс
изменился в худшую сторону. Активная
торговля
велась также
между балтийским регионом
и Восточными Балканами, а
также Стамбулом. В основном это были предметы
роскоши, однако в XVII в. на севере появился спрос на поташ
(карбонат калия). В этой торговле проявили активность
армянские, еврейские и шотландские купцы.
В балтийском регионе не имелось больших запасов
драгоценных металлов, но активный баланс внешней
торговли сохранялся. В этом отношении в XVI и начале XVII в.
произошел настоящий бум, вызванный ростом спроса на
прибалтийскую продукцию и возросшими
воз мож но стя ми
транзитных перевозок на восток и с востока (из
Московии, Средней Азии, турецких владений).
В тех регионах восточной части Центральной Европы,
которые не принимали участия в прибыльной балтийской
торговле, развивалась торговля рогатым скотом; здесь
лидировала Венгрия, затем шли Русское государство и
Украина, Молдавия и Малая Польша.
Росту спроса со стороны
западных стран способствовало развитие городов,
и
стада скота
перегонялись
в Силезию, Саксонию и долину
Рейна, а также в Австрию (в Вену) и Венецию. По сухопутному
пути между Стамбулом и Балтийс ким морем,
проходившему через Каменец-Подольский, постоянно двигались
разноплеменные купцы
-
от
армян до шотландцев. На юго-
восток везли
драгоценные металлы, шерстяные
ткани и
другие западные товары, а польско-литовская знать
охотно
покупала шелка, холодное оружие и другие изделия
восточных ремесленников. Металлы, главным образом
олово и серебро, добывались в Верхней Венгрии (нынешней
Словакии, где также добывали и медь) и чешских землях.
Благодаря притоку капиталов из Верхней Германии (Аугсбург),
происходило довольно быстрое развитие горнорудных
регионов, тем более что до появления
американского
серебра в этом была заинтересована вся европейская
экономика. С середины XVI в. талер (от талера получил свое
название и доллар) сделался стандартной серебряной
монетой
повсюду в Центральной и Северной Европе. На
далматинском побережье Адриатического моря важнейшую
роль в вывозе сырья (шерсти, кож и тд.) из Балканских стран
в Италию играл порт Дубровник (Рагуза). Турки-османы,
ценя активный баланс этой торговли, поощряли ее, а в
1593 г.
устроили свободный порт в Сплите (Спалато).
На пространстве между Балтикой и
Средиземноморьем
аграрный сектор отличался большим
разнообразием
социально-экономических отношений. В наиболее
отсталых областях балтийского региона появлению денежной
ренты предшествовало введение барщины и оброка, что,
вероятно, было наиболее дешевым и легким способом
обеспечить землевладельца излишками зерна, которые
можно было выгодно продать на рынке. Там, где денежная
рента существовала еще с XIII в., крестьянам приходилось
иметь дело с ростовщиками, а на некоторых территориях
(например, в Ливонии) их личная свобода в XV в. оказалась
ограничена, поскольку они либо были опутаны долгами,
либо в любой момент могли оказаться в таком положении.
Существовала своего рода двойная обратная связь. Во-
первых, слабое развитие городов препятствовало введению
денежной ренты, а слабое денежное обращение
задерживало развитие городов; во-вторых, усиление
внеэкономического принуждения и законодательно оформленная
зависимость крестьянства от знати сильно ограничивали рост
численности городского населения и, как следствие,
задерживали социальные перемены. Не существовало простой и
прямой связи между экспортом зерна и рабским трудом.
Там, где крестьяне находились под защитой закона
(например, в районе привислинских болот), они преуспевали в
хозяйственной деятельности не меньше, чем крестьяне
области Дитмаршен на севере Германии или Фрисландии в
Нидерландах. Если же их оставляли на произвол господ они
лишались собственности и превращались в наемных
работников (в результате так называемого Bauemlegen
-
зах вата
крестьянских
земель помещиками, в основном в
Мекленбурге в XVIII в.)
ил и да ж е приближались по статусу
к
настоящим рабам (в Померании в начале XVII в.) .
В Молдавии и Валахии товарное сельскохозяйственное
производство было развито в значительно меньшей
степени, чем в Польше; тем не менее там также расцвело
крепостничество.
Гораздо больше свободы имели крестьяне
в
урбанизированной Чехии; сходное положение
венгерского крестьянства было, видимо, связано с видами его
хозяйственной деятельности
-
виноградарством и
скотоводством. Общим правилом было то, что сельское население
обладало большей свободой в пограничных и горных
областях. Так, в Карпатах сложилась особая культура
валашских
пас тухо в, независим ых, но
при
этом бедных и
сохранявших ряд архаических и даже первобытных черт. На
Адриатике Рагуза и другие порты по-прежнему
поддерживали связи с Италией и участвовали в средиземноморской
торговле. Таким образом, обитатели горных областей
имели возможность сохранить относительную свободу.
Общей чертой экономики всего рег ион а была с л аб а я
урбанизация. Правда, некоторые города имели
общеевропейское значение: Гданьск играл большую роль в
балтийской торговле, Прага занимала важное место в
конти нент альн ой
коммерции и была центром культуры; с конца
XVII в. к ним добавился Лейпциг. Однако множество
небольших
городков находилось в сильнейшей зависимости от
своих господ и, что особенно важно, они почти не влияли
на государственное строительство
и
политику
в целом.
ЭТНОС, ОБЩЕСТВО И ВЛАСТЬ
Как уже отмечалось, османс кое за воеван ие положило
к о нец становлению
ряда восточноевропейских сословных
обществ. В тех
стр ана х,
что остались христианскими,
пр одол жал ось развитие инс титуто в,
соответствовавших
общей европейской модели, однако обладавших
заметными
региональными различиями
-
этническими,
конфессиональными и политико-организационными по своему
происхождению
и
характеру.
Характерной чертой восточной части Центральной
Европы было этническое разнообразие. Славяне имели
мало общего между собой, за исключением близкого
родства языков. На Балканах они перемешались с греками,
македонцами, албанцами и другими народами; в бассейне
Дуная
-
с валахами и молдаванами, а также с
мадьяр ами
(венграми). Юго-восточное побережье Балтийского моря
населяли
угро-финны (эстонцы) и балты (латыши и
литовцы), а также немцы. В позднем Средневековье миграциям
195

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
способствовали хозяйственные, демографические и
политические
факторы, и лишь немногие регионы сохранили
свое этническое единообразие. С XIII в. почти
повсеместно появляются немецкие поселения (иногда сельские, но
чаще всего городские), ставшие общей чертой для таких
отдаленных друг от друга стран, как Словения, Цэансиль-
вания и Эстония. Как и во всей Европе позднего
Средневековья и раннего Нового времени, немецкие горняки
оказались незаменимыми в Польше, чешских землях, Венгрии
(с Т^ансильванией) и на Балканах.
Важнейшим культурным явлением оставался раскол
между римской и восточной Церквами, с их разными
литургиями и непохожими языками. Этот раскол еще более
усилился с началом Ренессанса, который пришел на берега
Адриатики непосредственно из Италии, откуда его влияние
в
середине XV в.
распро стран ило сь
на Далмацию и
Венгрию. Польша и Чехия восприняли новую культуру и стиль
жиз ни лишь н ес к ол ьк и ми десятил етиями позднее, а
северные обл а с ти вдо ль Балтийского побережья познакомились
с Возрождением в его нидерландской версии.
Православные страны Возрождение практически не затронуло.
Другой характерной чертой этой части Европы были
этнические -
или языковые
-
различия между правящими
группами и остальным населением. Это было наследием
колонизации эпохи классического и позднего
средневековья. В Эстонии и Ли вон ии (на территории нынешней
Латвии) эта дихотомия была полной
-
как в
городах,
такив
сельской местности (национальное пробуждение эстонцев
и латышей произойдет лишь в конце XIX и в XX в.). В
Пруссии этот раскол был не столь очевиден: наплыв немецких
кр есть ян
в XIII и X3V вв. был столь значителен, что в
течение XVI в.
коренное
население
Пруссии полностью
растворилось среди
потомков немецких переселенцев.
В Польше
немецкие бюргеры в конце XV в. господствовали в крупных
городах, поэтому оппозиция аристократии нередко
приобретала форму отстаивания интересов польского населения.
В Великом княжестве Литовском собственно литовцы
составляли незначительное меньшинство, населявшее
северо-запад этого обширного государства.
В XV в. этническая
борьба стала одни м из
определяющих факторов внутренней жизни чешских земель. К
концу
столетия чехи одержали
почти
пол ну ю победу. Однако в
Силезии, чрезвычайно богатой области, принадлежавшей
Чешской Короне, верхние слои в большинстве своем
состояли из немцев, тогда как
крестьяне
восточных
районов были
поляк ами.
Крайне сложный этнический конгломерат
представляла собой Венгрия. Это обстоятельство, которое
приобрело огромное значение в XIX-XX в в.,
в XVI-XVII вв.
играло весьма незначительную роль. Бесспорной элитой
королевства являлась мадьярская знать1, но при
этом
Верхняя
Венгрия и южные части королевства были в основном
славянскими, а население
Тфансильвании состояло из венгров,
«саксов»
(так там называли всех немецких переселенцев),
славян и лишь начинавших заявлять о своем
существовании
валахов-молдаван. Крупные города долго сохраняли свой
определившийся еще в Средневековье немецкий характер.
В раннее Новое время в регионе произошел ряд
значительных этнокультурных преобразований. Наиболее
драматичной оказалась судьба, постигшая чешскую элиту после
пора жени я
в битве у Белой горы (1620 г.). (В этой битве во
время Тридцатилетней войны чешские войска потерпели
поражение от имперско-баварских войск Католической
лиги.
-
Прим. ред.) . Представители старой чешской знати
или аристократы (панове
-
т.е. «господа»), были лишены
своих имений, многие казнены, а их собственность либо
передана тем немногим чехам, что
сохранили верность
Габсбургам, либо перешла
в
руки немцев
-
выходцев из Австрии. Эти
события нанесли сильнейший удар
по чеш ской
культуре.
В Польско-литовском государстве, где абсолютизма не
существовало,
ст оль
крутые перемены
не были
возможны. Однако польский язык и нравы (а также знакомство
с латынью) со временем приобрели для знати
западнорусского и литовского происхождения статусное значение.
Это процесс завершился в результате массового
переселения в эти области малоземельной польской шляхты,
оседавшей на слабозаселенной территории Червонной Руси
(историческое название Галиции, или Галичины, в
письменных источниках XVI-XIX вв.
-
Прим. ред.), Украины и
Литовского княжества. Мелкая шляхта из Мазовии,
бедность которой стала притчей во языцех, искала счастья как
на в ос то ке (в Литве), так и на севере (в герцогстве
Прусском), изобиловавших в ту пору еще не расчищенными
лесными пространствами. Однако культурное влияние
было взаимным: польская придворная знать признавала
Литовские статуты (юридические кодексы Великого
княжества Литовского), тогда как в литовских городах
утвердилось немецкое право, а местным политическим
форумом, как и в Польше, стали воеводские сеймы.
Некоторые этнические группы обладали особым,
законодательно оформленным статусом и даже занимали в
сос ло вн ом обществе собственную нишу. Специфической
автономией располагали польские евреи (формально
подчиненные королю). Представители еврейских общин (кагалов)
регулярно встречались во время ярмарок (ваад, до 1764 г.)
и
решали такие политические и экономические вопросы, как
распределение налогов и защита своих привилегий. Евреи,
жившие в имениях знати или подчиненных ей
городах,
были
под юрисдикцией местных господ, однако христианское
население
редко когда имело возможность
проявить
к ним
свою религиозную нетерпимость. Коллективные привилегии
были пожа лованы
армянам
и шот ландцам (обе группы были
представлены главным образом торговцами), особыми фа-
мотами
поо щрялось переселение
чл енов
протестантской
секты меннонитов.
Татары (в Литве и на Украине), если они
служили
в войске, получали шляхетские права. Впрочем, все
эти этнические
фуппы,
за иск люч ени ем
евреев,
имели
небольшую численность и влияние.
На совершенно
особом положении находилось
казачество. Казаки, разнившиеся своим происхождением, но
всегда выступавшие ревностными защитниками
православного
христ ианс тва,
были рассеяны
по
обширному и
плодородному пофаничью турецких вассальных
владений (Молдавия и Крым), Польши и Московского
го сударст ва. Здесь мог ли выжить ли шь
прирожденные воины, и
казачество закономерно получило особый статус
профессионального войска. Однако их вольности с фудом
сочетались с интересами крупных украинских
землевладельцев, обладавших в то время в Польше решающим голосом
и видевших в казаках своих подданных, а не солдат и
ш лях ти че й. Крупное антипольское восс тан ие недовольных
своим положением казаков в 1648 г.
привело
к
последующему
вк л юч е ни ю Левобережной (Восточной) Украины в состав
России (1654 г.). Главные выгоды из этих событий извлек
русский царь: Украина оставалась опорой Российской
империи с XVII по XX в.
Казачество не было единственным обществом,
состоявшим из профессиональных воинов. С конца XVI в. на
габсбургско-османском пофаничье в этом качестве
вы ст у па ли секлеры (этнофафическая фуппа венгров) в Цэансиль-
вании и
пребеги, или ускоки (букв.
-
беглец, перебежчик),
в
Сербии, Хорватии, Далмации и Словении.
Между пребе-
гами и казаками было много общего: и те и другие были
православными и отказывались признавать унию с Римом;
были привязаны к своим привилегиям и пожалованному
им
самоуправлению; бесконтрольно занимались морским
разбоем (на Черном море нападая на турок, на
Адриатике -
на венецианских купцов); порой соглашались
перейти на
службу к мусульманам (турки даже основали в
Славонии и Венгрии православные епископства для своих
пребегов). Но, в отличие от казаков, пребеги никогда не
представляли серьезной угрозы монархиям: Габсбурги
даже поддерживали их в борьбе против хорватской знати.
196

ВОСТОЧНАЯ ЧАСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ
Созданные
казаками и
пребегами мифы и легенды долгое
время
питали украинское и хорватско-словенское
национальное самосознание.
В XVI в . появились и
оформились новые элиты .
Тевтонский орден препятствовал развитию в Пруссии
аристократии и даже богатого дворянства, которое
могло бы бросить
вызов его власти. Лишь секуляризация земель Тевтонского
ордена
в Пруссии позволила некоторым высшим
са но в ни к ам приобрести аристократический статус, а также
обзавестись значительными феодальными и аллодиальными
владениями. Еще в XV в. в ходе ожесточенной борьбы с
орденом в Пруссии появились сословные собрания. В Эстонии
и Ливонии, это произошло во время длительного
политического кризиса, разразившегося в следующем столетии.
Однако в Пруссии эти собрания постепенно исчезли после
Т^идцатилетней войны, а в Вос точ ной Прибалтике даже
раньше
-
когда эти страны превратились в прибалтийские
провинции Швеции. Тамошние немецкие помещики
(юнкеры) становились лояльными офицерами и
государственными чиновниками на службе у всех новых
правителей, в том
числе с 1721 г.
-
императоров России, сделавшихся
столпами абсолютизма в Северной и Восточной Европе.
В отличие от прибалтийских стран, Польша и Литва,
представлявшие
собой значительно более крупные
политические единицы, шли к более тесному объединению под
властью правителей из династии Ягеллонов, которое
осуществилось в интерес ах
их землевладельческих элит. В
Польше было законодательно утверждено отсутствие каких-
либо различий между членами дворянского сословия. Тем
не менее интересы семейств крупных землевладельцев
{магнатов) и прочей шляхты заметно разнились. Первые
отстаивали с во и позиции в Сенате
(или в Королевском
совете), вторые
-
в шляхетской «посольской избе», которая
состояла из
депутатов
местных шляхетских сеймов. В1505 г.
по постановлению польского сейма была принята Радом-
ская конституция, которую называют также
конституцией «Nihil novi» («ничего нового») по ее первым словам. Она
запрещала королю издавать законы без согласия сената и
шляхетской посольской избы, обеспечив сейму решающий
голос
при принятии решений по всем важнейшим
государственным вопросам. Однако социальное и
экономическое
соперничество магнатов и рядовой шляхты
проявлялось не только в сейме, но и в повседневных
хозяйственных и социальных отношениях.
После Люблинской унии 1569 г.
привилегии,
аналогичные
польским, получила и литовская знать. Польская
система местных шляхетских сеймов, фактически
представлявшая собой дворянское самоуправление,
была
перенесена на
территорию Литвы, где способствовала созданию
чрезвычайно прочной и всеобъемлющей системы
покровительства.
Поскольку городской рынок был здесь не
развит, местная шляхта экономически зависела от своих
могущественных соседей. Это обстоятельство оказало
серьезное воздействие не только на местную, но и на
общенациональную политику, так как благодаря
богатствам и
могуществу своих магнатов Великое княжество
Литовское приобрело непропорционально большое
влияние в Речи Посполитой.
Политическая роль восточной части Центральной
Европы никоим
образом не была периферийной или
второстепенной. Именно здесь происходили сражения между
Османской империей и Габсбургами,
и именно здесь в
большую европейскую политику вступили Пруссия и Россия.
Первое время своего существования герцогство
Прусское оставалось д о во л ь но незначительным пол итичес ким
образованием. После короткой, но опустошительной
войны с Польшей (1520-1521 гг.) государство Тевтонского
ордена было провозглашено светским Прусским
герцогством (1526 г.), а последний великий магистр Ордена
Альбрехт Бранденбургский, представитель рода Гогенцол-
лернов
-
первым герцогом Пруссии. Его положение как
вассала польского короля получило официальное
подтверждение и обеспечило Альбрехту покровительство
Польши в возможных трениях в отношениях с
императором Карлом V. В XVI в. и начале XVII в. главной целью
династической политики Гогенцоллернов являлось
обеспечение перехода герцогства к бранденбургской линии
своего рода, чего они окончательно добились в 1618 г.
Сословное собрание в Кенигсберге безуспешно
боролось с
герцогами, которые проводили довольно искусную
внутр еннюю по ли т ику, на зна чая на высш ие дол жности
лояльн ых по дд ан ны х из Пруссии и искавших чинов
выходцев из Бранденбурга. Опираясь на доходы герцогского
домена, они сумели создать новую элиту. Не менее искусной,
хотя и д ов ол ьн о пассивной, была и внешняя политика
герцогства. Единственную возможность для внешней
экспансии предоставляла Ливония. Там еще 30 лет
сохран ялось
государство Ливонского
ордена,
а главной фигурой в
местной политике выступал другой Гогенцоллерн, бывший
рижским епископом. Однако вскоре Ливония сделалась очагом
международного конфликта. Король польский и великий
князь литовский Сигизмунд II Август, под покровительство
которого перешел последний великий магистр
Ливонского ордена, рассматривал эту область лишь как еще одно, не
самое важное приобретение. Однако прочие соперники
-
московский царь Иван Грозный, шведский король Эрик XIV
и даже правители далекой Дании
-
были куда более
алчными. В конце концов победила Швеция, и вплоть до начала
XVIII в. балтийские провинции оставались ключом к ее
господству в бассейне Балтийского моря. Немецкоязычная
знать приняла эти перемены и, несмотря на передачу
значительной части земельного фонда в руки шведских
аристократов, верно служила шведскому королю. Мятежники,
подобные Рейнгольду Паткулю, были исключением.
Ливонская война (1558-1583 гг.) России против
Ливонского ордена, Швеции, Польши и Великого княжества
Литовского ни в коей мере не была локальным конфликтом.
Московское государство было заинтересовано в
получении выхода на Запад
-
не в последнюю очередь для
свободного материально-технического обеспечения, а
западные
купцы видели в России удобный сухопутный путь на
Средний Восток. Запад Европы как никогда нужда лся
в
балтийском зерне, строительных материалах (древесине,
пеньке для канатов) и химикалиях (золе). На некоторое
время Ливония оказалась поделена между Польшей и
Швецией. В начале XVII в. ее территория стала первой вехой
шведской экспансии «эпохи величия»
(1621 г.), а ровно
столе тием позже (1721 г.)
-
крупнейшим успехом Петра I.
Тем временем Пруссия пережила тяжкие времена
Тридцатилетней войны. Лавируя между Швецией и Польшей,
Бранденбургский курфюрст Фридрих-Вильгельм (1640-
1688 гг.) добился суверенного статуса герцога Пруссии
(1657 г.)
и
вскоре резко ограничил права сословных
собраний. Однако подлинным центром рождавшейся новой
империи (с 1701 г.
-
королевства Пруссии) стала не
собственно Пруссия, а Бранденбург, не Кенигсберг, а Берлин.
Ее первой крупной добычей стала Силезия, а
некоторое
время спустя (1772-1795 гг.) частью Пруссии сделались
западные области Речи Посполитой.
Причины возвышения Пруссии
-
один из важнейших
вопросов европейской истории. Важнейшим фактором
здесь выступает слабость Польши. Кроме того, как польский
сейм, так и польские короли Сигизмунд II Август (1548-
1572 гг.)
и
Стефан Баторий (1576-1586 гг.) видели в
Пруссии лишь незначительное приобретение и
сосредоточивали внимание на других политических задачах. Во время
спора о наследовании они, будучи сюзеренами, дважды
упустили возможность включить Пруссию
непосредственно в состав Польши. Ловкая и дальновидная политика
Гогенцоллернов обеспечила им в XVII в.
ведущее место в
пол итичес кой жиз ни Германии. Вне зависимости от
масштаба политических задач в их владениях были созданы
197

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
сильное
прав ител ьств о
и надежная система управления. Это
был не просто эффективный абсолютистский режим, но то,
что, согласно
Максу Веберу, является «рациональной»
системой управления. Что действительно поражает, так это
появление в
непосредственной близости двух систем
правления, основанных на несовместимых политических
ценностях,
-
прусской и польской. В системе прусского
абсолютизма большинство чиновников герцога, статских и
военных, были потомственными дворянами.
В XVIII в.
государственная служба обеспечивала им положение в
обществе, продвижение по социальной лестнице и власть над
крестьянами. «Дворянство мантии», если оно вообще здесь
имелось, большой роли в Пруссии не играло. Слабое
сопротивление абсолютизму оказывали лишь некоторые города,
однако с
«тр еть им
сословием» в
собраниях не считались, и
даже Кенигсберг не имел особого значения.
В этом смысле Польша отчасти напоминала своего в
будущем сильного соседа. Лишь Краков и позднее Вильно
были представлены в сейме, однако без права голоса. Но
в то время как в Пруссии-Бранденбурге дворянин искал
счастья на герцогской службе, польский шляхтич
культивировал свободного гражданина. Принципы сословной
свободы пустили в Польше глубокие корни
-
аналог
английского Хабеас Корпус (habeas corpus) (закон о
неприкосновенности личности) действовал в Польше еще с 1434 г.,
-
однако шляхта не была склонна к созданию эффективной
системы
управления государством. Король существовал
для Речи Посполитой (и никоим образом не наоборот), и
начиная с
унии 1569 г. не бы ло даже речи
о каком-либо
«дин асти ческ ом господстве». Традиционные и новые
ценности порой переплетались довольно странным образом,
а
институционные решения не соответствовали важности
проблем, встававших перед большой страной. В XVI в.
восточные и юго-восточные
границы Польши еще не
вполне
определились, однако наступательные
возможности польско-литовского содружества были весьма
ограничены. Его восточная часть, Литва, постоянно нуждалась в
военной помощи Польши в борьбе против Московского
государства и крымских татар. Так как последний король
из династии Ягеллонов Сигизмунд II Август не надеялся на
п оя вл ен ие наследника, ег о главной целью стало
достижение реальной
-
и не только личной
-
унии с Литвой. При
поддержке польской знати король оказал давление на
литовских магнатов, и в 1569 г. его мечта
осуществилась. Но
три года спустя он умер, и королевство, правителями
которого прежде избирались представители династии
Ягеллонов, оказалось в состоянии конституционного кризиса.
Конец XVI в. во многом явился переломным периодом
в польской
истории. Сначала польское, а позднее польско-
литовское государственное устройство было полностью
основано на самоуправлении знати. Связи между центром
(королевским двором) и провинциями оставались
слабыми. Сейм собирался довольно регулярно и часто, однако
так и не было создано эффективной бюрократической
системы, способной объединить большую страну (в 1634 г.
ее площадь превышала 900 тыс. кв .
км). Тем не менее
заметной тенденции к дезинтеграции
в Речи Посполитой не
наблюдалось. Ее поразительную жизнестойкость выявила
опустошительная война против Московского государства,
Швеции и Пруссии, которая к тому же сопровождалась
набегами трансильванцев (1655-1660 гг.) .
Сила этой системы заключалась в чувстве
политической общности, основанной на дворянских вольностях и
развитой системе покровительства. Польша, подобно
прусско-бранденбургскому государству, сохранила
доменную структуру (как назвал эту систему Йозеф Шумпетер),
но в отличие от последнего, доходы от королевских
имений пополняли не столько
государс твенную к аз ну,
сколько сокровищницы магнатов. Важной проблемой было и
то, что ни магнаты, ни
рядовая шляхта не были
заинтересованы в создании более эффективных государственных
учреждений. Налоги -
их выпл ачив ал
простой народ
-
росли, однако в период с 1580 по 1652 г. доходы польско-
литовского
государства
составили лишь около одной
двадцатой от доходов французского королевства, при том что
нас еление Франции только в два р а за превышало
население Речи Посполитой. Это отчасти можно объяснить
неразвитостью
в Польше-Литве
товарно-ден ежных
отношений. Играло роль и то, что наличие денег в
государственной казне позволяло вести
войну, а шляхта отнюдь не
одобряла политическую программу трех королей из
династии Ваза, занимавших польский
трон
с 1587 по 1668 г.
Эти оставшиеся верными католицизму родственники
шведской королевской семьи мечтали о
«реконкисте»(отвоевании) страны своих пр ед к о в,
но были не в силах
убедить шляхту рассматривать
это как
составную
часть
государственных интересов Речи Посполитой. Они
потерпели
неудачу
как во
вну тре нне м
-
между монархией и
сословиями,
-
такив
международном конфликте
-
столкновении
между Польшей и Швецией, которое первое
время было не самым важным для двух государств.
В 1660 г. Ян II Казимир (династия Ваза) отказался от
всех притязаний на Швецию, но после всего того, что Речи
Посполитой довелось пережить в середине XVII в., от
шляхты уже невозможно было добиться поддержки какой бы то
ни было агрессивной политики. Однако в 1660-е гг.
появилась
угроза независимости страны. В 1672 г.
турки-османы захватили
большую часть Подолии. Лишь активная и
успешная поддержка,
оказанная
королем Речи
Посполитой Яном III Собеским австрийскому императору в ходе
австро-турецкой войны 1683-1699 гг. (снятие турецкой
осады Вены в результате разгрома турецкой армии и
последующая кампания в Венгрии), позволила постепенно
вернуть утраченное (1699 г.).
Тем временем основную опасность для Речи
Посполитой начинала представлять Россия. Длительное
равновесие, существовавшее между двумя державами, было
нарушено в годы московского Смутного времени. В этот
период, как казалось, нашлось своеобразное решение
главных проблем Восточной Европы: бояре предложили
корону Рюриковичей польскому королевичу Владиславу
(из династии Ваза, будущему польскому королю
Владиславу IV). Однако король Сигизмунд слишком долго тянул с
посылкой королевича в Москву,
и
настроение там
сменилось в пользу местного правителя. Политический кризис в
России был преодолен: избрание Михаила Романова на
царство (1613 г.) положило начало новой династии и
упрочило государственный строй, что в
последующие
триста лет имело
роковые последствия для Польши.
Во второй половине XVII в.
-
первой половине XVIII в.
Романовы лишили Речь Посполитую части ее земель, а
также
некоторых атрибутов независимости. Король Август II
(1697-1706 гг. из Саксонской династии Веттинов) для
реализации своих абсолютистских проектов пытался
заручиться поддержкой иностранных держав, в том числе и
ценою уступки отдельных территорий, однако
безуспешно. В национальной памяти «Саксонские времена»
(1698-1764 гг.) остались как эпоха ослабления
государства и беспорядка, когда Речь Посполитая превратилась
в «постоялый двор», где с легкостью находили
пристанище иноземные войска. Хотя она не принимала
участия в Северной войне (1700-1721 гг.) , по ее территории,
не встречая серьезного сопротивления, перемещались
шведские, саксонские и русские армии. Петр I и Карл XII
добивались избрания королями своих протеже.
Постепенно русский царь сумел одолеть шведов. В 1721 г. он
окончательно включил в состав России Эстонию и Лифляндию
(Ливонию) (которые, за исключением краткого периода в
1918-1940 гг. и до самого недавнего времени, входили в
со ста в Российской
империи
и
СССР) и установил
своеобразный протекторат над Польско-литовским государством.
По иронии судьбы, русские императоры официально
198

ВОСТОЧНАЯ ЧАСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ
обязались
быть гарантами неизменности польского
государственного устройства и польских вольностей.
В период
с 1764 по 1795 г. в Польше
произошло
политическое
ожи вле ние , ко торое , од нако , сопр овождал ось
усилением давления
н а нее извне.
Три «черных орла», т.е. Россия,
Австрия
и Пруссия,
сначала (в 1773 и в 1792 гг.; второй раз
без участия Австрии) прибрали к рукам отдельные части
территории
Речи Посполитой и в конце концов разделили
между собой то, что от нее осталось (1795 г.). Речь Поспалитая
прекратила существование. Ее окончательное крушение
необычайно усилило Россию и Пруссию и определило пути
становления нового европейского порядка.
Историю Венгрии раннего Нового времени в первую
очередь определяли два конфликта. Первый был связан с
османской экспансией (и последующим отвоеванием
утраченных территорий), второй
-
с
имперско-абсолютистской программой Габсбургов и национальной реакцией
на нее. Ни тот ни другой не были по
своему характеру
локальными. Поражение в битве при Мохаче (1526 г.)
устранило с политической сцены Ягеллонов и стало началом
соперничества между императором Фердинандом I
Габсбургом
и трансильванским воеводой (с 1511 г.; король
Венгрии с 1526 г.) Яношем Заполи. Итоги борьбы, хотя и не
удовлетворили
ни
одну из сторон, имели долговременные
последствия: в 1541 г. Центральная Венгрия (с Будой и
архиепископским центром Эстергомом) отошла к туркам;
Т£>ансильвания стала самостоятельным княжеством,
находившимся под турецким влиянием; земли, протянувшиеся
с северо-запада от Северной Венгрии (Словакии) до
побережья Адриатического моря (Словении), стали
наследными землями Габсбургов. В отличие от Чехии и Моравии, эти
территории не были частью Священной Римской
империи, однако, являясь наследными землями Габсбургов, они
прикрывали импер ию
от
турецк их
набегов. В1663-1664 гт.
османы оказались в состоянии
расширить свои владения
на всем протяжении границы, а 20-ю годами позже они
осадили Вену, находившуюся в ту пору менее чем в 50 км
от их пограничных застав. Тем не менее идея
вос стано влен ия
Венгерского королевства в его прежних границах
имела множество приверженцев не только при венском
дворе, но и в протестантских кругах венгерской знати.
Последние связывали свои главные надежды с
князьями
Трансильвании. Эта окраинная горная область в XVI в.
имела
огромное геополитическое значение, однако в
конечном счете ее
правителям мало чего удалось добиться.
В XVII в.
трансильванские князья возглавляли венгерские
восстания против господства Габсбургов (Иштван Бочкаи
в 1604-1606 гг., Габор Бетлен в 1619-1622 гг.)
или
пы тал ись сос тавить
антитурецкие коалиции (Стефан Баторий,
избранный королем Польши, 1576-1586 гг.) . Их
некоторые начинания увенчались успехом. В 1б0бг. император
Священной Римской империи Рудольф II Габсбург признал
независимость Трансильвании и
-
в качестве платы за
получение короны Св. Стефана
-
пожаловал
Венгрии
сословные вольности. Однако в конце концов авантюристическая
политика князя Трансильвании Дьёрдя Ракоци И (это он в
1657 г., во
время польско-шведской войны осуществил при
поддержке Габсбургов набег на Польшу) привела к
ответному удару со стороны турок,
в
результате
с политич еским
значением
Тфансильвании было покончено.
В 1660-х г г.
венгерское дворянство находилось в
весьма
затруднительном положении. Сотрудничество с
турками было бесперспективным, но абсолютистские
тенденции венских
правителей также не вызывали симпатий. Реп-
рессивные меры
императора
против
венгерских
заговорщиков вызывали новые мятежи, а восстание под
руководством графа Имре Текея (Тёкёли) в 1678 г.
привело к
австро-турецкой войне 1683-1699 гг., начавшейся с
осад ы Вены. В1699 г.
Карловицкий мир (между
государствами
«Священной лиги»
-
Австрии, Венеции, Польши,
России -
и Османской империей, потерпевшей ряд поражений
в ходе вой н.
-
Прим. ред.) обеспечил переход всей
Венгрии (включая Т^ансильванию, Хорватию и Славонию) под
власть Габсбургов, которые еще раньше (в 1688 г.)
овла дели Белградом. До этого в 1687 г .
венгерское
Государственное собрание признало наследственные права династии
Габсбургов по мужской линии на венгерский трон.
XVIII в. начался в
Венгрии с неудачного восстания,
возглавленного князем
Ференцем II Ракоци (1703-1711 гг.) .
Его поражение означало окончательное торжество
габсбургского абсолютизма. Вскоре венгерские
аристократы сумели освоиться при
венском
дворе
и
науч илис ь
извлекать выгоды из власти над своей страной и своими
подданными. Любое вмешательство со стороны венских
придворных рассматривалось ими как посягательство на их
законные
права. Вот почему реформы в духе
«просвещенного абсолютизма», проводившиеся при Иосифе II
Габсбурге, натолкнулись в Венгрии на гораздо более
сил ьн ое
сопротивление, чем в Австрии.
Земли Короны Св. Вацлава, то есть Чехия, Моравия и
Силезия, были связаны с Германией сильнее, чем любые
другие страны Восточной Европы. Прага в большей
степени, чем любой другой город региона (в том числе и
Вена), была похожа на крупнейшие города Западной
Европы, а король Чехии обладал правами имперского
курфюрста. Габсбурги, добившиеся после Мохачской битвы
избрания королями Чехии, первое время тесно
взаимодействовали с сословиями. В
середине XVI в. они
сумели
зак ре пи ть чешскую корону
за членами своего семейства.
Один из них, Рудольф II Габсбург (1576-1612 гг.), сделал
Прагу своей резиденцией и перенес сюда двор и
имперскую канцелярию. Так город на Влтаве превратился в один
из главных
центров искусства маньеризма и барокко.
Прежде политическая жизнь в Чехии была
сосредоточена в сословном
собрании, однако Габсбурги явно
стремились ввести абсолютистское правление. Высшие слои
чешского общества были преимущественно
протестантскими, однако губернаторы, которым Габсбурги передали
управление страной, были, как правил о,
католиками.
Конфликт достиг своего пика, и в 1618 г. вспыхнуло восстание,
когда после смерти императора Матиаса сословия
избрали его преемником в качестве чешского короля
кальвиниста пфальцского курфюрста Фридриха V.
Это привело к вооруженному столкновению, ставшему
началом Т^идцатилетней войны (1618-1648 гг.). В нем
приняли участие Прага, Вена и Венгрия с Трансильванией.
Казалось, что восставшие имеют неплохие шансы, поскольку
австрийские сословия и венгры под началом Габора Бетле-
на выступили против нового императора Фердинанда II и
даже осадили Вену. Все они, однако, потерпели неудачу,
и победа имперско-баварских войск Католической лиги над
чешскими войсками у Белой горы (1620 г.) положила конец
последней общей попытке разных
земель
сбросить то
пр авл ени е, кото рое
они считали
габсбургским ярмом.
Карательные меры против Чехии были
беспощадными: вожди восстания были обезглавлены, сословные
вольности отменены, а мятежное дворянство лишено своих
имений, которые были переданы верным католикам, в
основном немцам. Это оказало долгосрочное и весьма
неблагоприятное воздействие на чешскую культуру и
национальное развитие Чехии.
РЕЛИГИЯ И КОНФЕССИИ
Именно эта часть Европы стала родиной Реформации:
в XV в. ее начал Ян iyc в Чехии, а столетием позднее, в
Тюрингии и Саксонии -
Мартин Лютер (1517г.) .
Стремительное распространение идей Реформации имело
чрезвычайно важные последствия для региона. Немцы, жившие на
это й
территории,
с энтузиазмом приняли новую веру
-
лютеранство. Однако карта христианских конфессий
199

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
в восточной части Центральной Европы оказалась крайне
запутанной. Пруссия и Ливония стали лютеранскими (хотя
часть прусской элиты склонялась к кальвинизму). В
третьей четверти XVI в. в Польше кальвинизм, как казалось,
почти на равных соперничал с католицизмом, но в
отдельных областях было довольно сильно влияние так
называемых «польских братьев» (ариан). Впрочем, когда в 1573 г.
протестанты получили равные права с польскими
католиками, это не распространилось на ариан. В Литве и в
русскоязычной части Польши некоторые могущественные
семейства приняли кальвинизм и начали оказывать
покровительство протестантам из числа своих соседей и даже
из
удаленной Королевской Пруссии (часть Пруссии,
которая входила в состав Польского королевства.
-
Прим. ред.).
Эта сеть протестантской взаимопомощи прекрасно
вписывалась в общую систему покровительства.
В восточных областях Польши и Литвы Реформация
проникла туда, где со средних веков сосуществовали
православие и католицизм. Вековое сосуществование религий
(и многочисленных религиозных групп) обусловило
конфессиональную терпимость в Польше XVI в. , сделавшую ее
прибежищем религиозных диссидентов со всей Европы.
Однако с конца XVI в. многое изменилось. Протестантизм
утратил популярность среди шляхты, возможно вследствие
противоречия между принадлежностью
к этой конфессии
и католиче ской государственностью. Протестанты не
могли выдвигать своего кандидата на польский трон;
католическим епископам прин адл ежал и главные ме ст а в Сенате
идваиз
четырех канцлерских
постов. Подобное не
вполне равноправное положение было неприемлемо для
большинства шляхты, что, по-видимому,
и повл екло за собой
ее массовое возвращение
в католицизм даже независимо
от деятельности иезуитов.
Католицизму удалось также
пошатнуть устои
восточной
Православной церкви. В 1596 г. была принята Брестская
уния, по условиям которой Православная церковь на
территории Речи Посполитой была объединена с
Католической церковью и признавала своим главой римского папу
(таким образом стала независимой от Москвы -
«третьего
Рима»). Но Брестская уния привела к бес числе нным
внутренним конфликтам. Созданная Греко-католическая
(также называвшаяся униатской) церковь признавала основные
догматы Католической церкви, но сохраняла православные
обряды, однако ее высшее духовенство так и не получило
равноправия с римским епископатом, и в XVII в.
православное население почти повсеместно оказывало сильнейшее
сопротивление унии. Его проявлением стало восстание
украинских казаков в 1648 г. и их
решение перейти под
покровительство единоверного московского царя (1654 г.).
Начиная с этого времени позиции протестантизма в Речи
Посполитой существенно ослабли, а православная вера
оказалась расколотой. Лишь в конце XIX в. униатская Церковь,
ликвидированная в областях, отошедших к России, станет
элементом национальной идентичности западных
украинцев (на территории Австро-Венгрии).
В Чехии XVI в. католицизм был очень слаб.
Существовало множество протестантских направлений и движений:
лютеране, кальвинисты, чешские братья и гуситы. Они
дважды (в 1575 и 1608 гг.) безуспешно пытались
в ы р або т а т ь «ConfessioBohemica»
-
единое «чешское исповедание»,
которое бы отразило чешскую (и моравскую)
и дентичнос т ь. С другой стороны, «испанская» парти я,
как
называли з д ес ь ст ор он ни ко в контрреформации, та кже не достигла
своей цели
-
ликвидировать в чешских землях все
конфессии, кроме католической и утраквистской (утраквисты
-
сторонники умеренного крыла гуситов.
-
Прим. ред.) .
Столкновение между сословиями и Габсбургами стало
дополнительной мотивацией для чешских протестантов,
предложивших освободившийся трон кальвинисту, пфальц-
скому курфюрсту Фридриху. Битва у Белой горы и
победа «имперцев» означала торжество контрреформации.
Новая элита, щедро наделенная императором
конфискованными имениями, исповедовала католицизм и была
верной императору.
В Венгрии натиск католицизма не был столь силен и,
как следствие, конфессиональные споры имели меньшее
значение. На
террит ории, находившейся под властью
турок, пр отес тант ам даже оказывалось
некоторое
пок ров ите льс тво .
Трансильвания же осталась оплотом терпимости,
где могли найти убежище польские ариане
и
представители других преследуемых меньшинств.
ЕДИНСТВО И МНОГООБРАЗИЕ
ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ?
(илл. 41-43)
Поставленный в конце названия этого
раздела
вопросительный знак указывает на дискуссионный характер
самой проблемы. Действительно, имелись ли в культуре
всего этого региона некие общие черты? В большей степени,
чем в любой другой части Европы (за исключением,
возможно, Пиренейского п-ова), цивилизации восточной
части Центральной Европы образовались в результате
смешения самых разных и даже контрастных культурных
влияний. Еще до Реформации в каждой стране имелось по
мен ьш ей
мере
по две религии
или
конфессии:
православие и ислам в областях под османским господством,
различные протестантские
течения и католицизм в Чехии и
Венгрии. Еще более сложной была картина в Польше, где
проживало много евреев,
имелись поселения
татар-му-
сульман,
а такж е жили
армяне, религиозный центр
которых находился во Львове. В Ливонии и этнической Литве
местные «языческие» верования были уничтожены лишь
вследствие соперничества лютеран и католиков.
Искусство итальянского Возрождения очень
рано
нашло поклонников в
Венгрии, Чехии и Польше, где, как
показал польский историк искусства Ян Бялостоцкий,
сложились яркие стили национального Ренессанса. Однако в
Венгрии большая часть памятников того периода
уничтожена. С конца XVI в.
культура барокко прочно связала
Чехию с
Австрией и Баварией. Этот стиль пустил глубокие
корни и в Польше. Нельзя не упомянуть прекрасные
барочные храмы Св. Петра и Павла в Вильнюсе, а также
резиденции магнатов в Литве и на Украине, обозначившие
пограничную линию западной цивилизации. Наплыв западных
художников был постоянным
фактором культурного
развития Польши.
По-видимому, наиболее сильным здесь
было влияние Северной Италии, в том числе районов Комо
и Тичино, что определило стилистическое своеобразие
польских
барокко и рококо, бесконечно
варьировавшихся местными последователями.
Оценить цивилизацию восточной части Центральной
Европы как единое целое практически невозможно, но
следует все же выделить ее некоторые характерные черты.
Во многих отношениях Восток Европы лишь след ова л за
Западом. Первые университеты здесь появились в XTV в., и
в
периоды Возрождения и барокко их число практически
не увеличилось. Вместе с тем чехи, венгры
и поляки
поддерживали контакты с ведущими интеллектуальными
центрами Германии и Италии. Связи с Италией были
особенно важны для Польши: Коперник (1473-1543) сначала
учился в Кракове, а затем в Болонье, Падуе и Ферраре;
некоторые польские интеллектуалы вели переписку
с
Эразмом Роттердамским. Шляхтичи и состоятельные
обыватели получали образование главным образом в
многочисленных иезуитских коллегиях (закрытых школах) или
протестантских гимназиях, а представители элиты
завершали образование в ведущих западных университетах, а
также в Граце (с 1573 г.), Инголыптадте или Альтдорфе.
Начальное образование оставалось в руках духовенства и было
довольно бессистемным. В Польше развитие приходских
200

ВОСТОЧНАЯ ЧАСТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЫ
школ достигло
своего пика в конце XVI в., при этом
грамотность
как была, так и осталась важным статусным
призн аком , напрямую связанным с общественным
положением человека. Распространение грамотности в Малой
(Южной) Польше в конце XVI в. оценивается следующим
образом:
магнаты
-
100% (женщины
-
85%), богатая
шляхта
_
9$% (45%),
мелкая шляхта
-
75% (15%). Аналогичные
показатели для городского населения колеблются от 70 до
8% (25-0%), для крестьянства
-
всего лишь 2% (0%).
Предполагается,
что
грамотными были 60% монахинь и,
разумеется, все монахи и священники, а также около 80% муж-
чин-евреев (информация о женщинах отсутствует).
Книгопечатание пришло в восточную часть
Центральной Европы довольно рано: первый печатный станок был
установлен
в Пльзене в 1468 г., в
Кракове
-
в 1473 г. (или
1474 г.); первый текст на польском языке был напечатан
во Вроцлаве (Бреслау) в 1475 г .
Православное
книгопечатание развивалось несколько медленнее: первая
книга на
болгарском языке появилась в 1508 г. и была напечатана в
Т^ансильвании; первая светская болгарская публикация
датируется 1741 г. и была выполнена в Вене.
Первая
православная книга (на старославянском языке) была
напечатана в Кракове (1491 г.). Немецкие лютеране Кенигсберга
и Ливонии внесли существенный вклад в культуру Литвы и
народов Восточной Прибалтики, издавая духовные книги
на местных языках.
Просвещение в Восточной Европе имело свои
особенности. В наследных землях Габсбургов «просвещенный
абсолютизм» венского двора означал проведение
административных реформ; в По л ь ш е французская политическая
мысль сп осо бс тво вал а формированию эффективной
системы управления. Блестящим воплощением идей
Просвещения стала польская конституция 3 мая 1791 г. , однако она
появилась слишком поздно. В целом процессы
мо дерн изаци и бы л замедл ены, а многие
прогрессивные реформы
буквально навязывались сверху. Нередко имели место
рецидивы
мракобесия и религиозного фанатизма. Так, например,
«охота на ведьм», неизвестная в Польше до середины XVII в.,
с неожиданной силой вспыхнула здесь в первой половине
следующего столетия, после чего столь же
резко
прекратилась. Дело в том, что в отличие от абсолютных монархий, в
Польше не имелось центральной власти, способной
остановить это помешательство, которое коренилось в местных
социальных отношениях. В то же время в православных
землях эта напасть была почти неизвестна.
Свое воздействие на регион оказывала и исламская
цивилизация. Контакты были многообразными
-
как
благодаря коммерческим отношениям, так и вслед ствие
пос тоянн ых войн.
Повсюду встречались турецкие и д а ж е
персидские товары и изделия (шелка, шатры и ковры, оружие
и
доспехи, серебряные изделия и столовые приборы). В юго-
восточных областях Польши военачальники учили
восточные языки, а армянские купцы поддерживали
надежную коммуникацию между Стамбулом и Львовом. Меньше
известно, что подобную связь между Польшей и
дунайскими княжествами Молдавией и Валахией организовали
в XVII в. шотландские торговцы. Одним словом, о Турции в
этих
краях имели представление.
В ряде случаев этой части Европы удалось найти
собственные решения проблем, общих для всей Европы. А
какая проблема была более общей, чем война? В то время как
на Западе создавались новые виды оружия и изобретались
сложные
перестроения войск на поле боя, здесь войну вела
главным
образом кавалерия, легкая или тяжелая (гусары в
Польше), и в гораздо меньшей степени пешие войска.
Тяжелая
артиллерия использовалась в основном при осадах
редких укреплений (и турки-османы, и подданные
московского
царя славились как искусные артиллеристы).
В 1620 г. польский полководец Станислав Жолкевский,
обороняясь под Цецорой от турок, использовал старинную
гуситскую тактику установки вагенбурга
-
укрепления из
сцепленных повозок. Некоторые места (города и
резиденции магнатов) были укреплены в соответствии с
принципами итальянской и голландской школ военного
строительства. Но поскольку в XVII в. в
Венгрии, на Украине и в
Литве подходящего камня было мало, а кирпич слишком
дорог, то большая часть крепостей возводилась из
дерева: об этом свидетельствует иллюстрированный альбом
Брауна и Хогенберга «Civitates Orbis Terrarum» («Города
земного круга»). Наиболее важными крепостями были
расположенные в Подолии Хотин и Каменец.
Теория и практика ведения военных действий
определялись наличными ресурсами (ограниченными по
сравнению с западными), характером местности и тактикой
врага. Обширные равнины Украины до конца XVII в.
почти ежегодно подвергались набегам татар, стремившихся
захватить пленников для продажи на стамбульских
рынках. Поэтому крупные землевладельцы строили
многочисленные укрепления, служившие убежищем для местного
населения. В XVI в. способность защитить людей от татар
и
разбойников имела решающее
значение для
привлечения поселенцев и создания латифундий. Такого рода
инвестиции позволяли сосредоточить в руках несметные
богатства, которые не смогли уничтожить ни восстания
казаков в XVII в.,
ни
крестьянские бунты в XVIII в.
Военное искусство этой части Европы в чем-то
подтолкнуло и развитие «военной революции» на Западе. Король
Швеции Карл IX и его сын Густав II Адольф извлекли
ценные уроки из столкновений с поляками в Ливонии и
Пруссии. Испытав на себе мощь атаки польских тяжелых
гусар,
1устав II Адольф изменил такт ику ,
а также
вооружение
шведских войск, которые вскоре послал на поля
сражений
Цэидцатилетней войны.
И все же цивилизации как таковой восточной части
Центральной Европы не существовало
-
в том смысле,
который мы вкладываем в это явление, говоря
о
цивилизации Севера (Скандинавии) или Западного
Средиземноморья. Однако в ходе ее развития все более вырисовывалось
нечто, что можно назвать общностью исторического пути
малых народов, как правило во многом зависевших от
своих «больших братьев» и неспособных объединиться,
чтобы бросить вызов
судьбе.
ПРИМЕЧАНИЕ
1
Здесь и далее слово «знать» используется
в качестве общего
обозначения для всего дворянства;
лишь ее
титулованных
представителей (графы, князья и тд.)
мы называем
аристократами;
не имевшие титулов крупные землевладельцы в Польше
именовались магнатами, а их младшие собратья были рядовой шляхтой
(напоминавшей английское джентри). Подобное
словоупотребление отличается от английского, но вполне соответствует таким
терми нам,
как немецкое der Adel, французское la noblesse и тд.,
ис пол ьзо вав шим ся н а контин енте.
(Прим. автора)
БИБЛИОГРАФИЯ
BIALOSTOCKI, J . 1976. Art of the Renaissance in Eastern Europe.
London.
EVANS, R J. W. 1979. The Making of the Habsburg Monarchy. Oxford
FEDOROWICZ, J. K; BOGUCKA, М.; SAMSONOWICZ, H. (eds). 1982.
A Republic of Nobles. Cambridge.
KAUFMANN, T. 1995. Court, Cloister and City: the Art and Culture of
Central Europe, 1450-1800. London.
LONGWORTH, R 1992. The Making of Eastern Europe. London.
MACZAK, A; SAMSONOWICZ, H.; BURKE, P. (eds). 1985. East-Central
Europe in Transition. Cambridge/Paris.
TAZBIR, J. 1986. La republique nobiliaire. Wroclaw.
WANDYCZ, S. 1992. The Price of Freedom. A History of East Central
Europe from the Middle Ages to the Present. London.

14
РОССИЯ
Буганов Виктор Иванович
РУССКАЯ КУЛЬТУРА XV-XVIII ВВ.
Тягчайшие последствия нашествия хана Батыя (Бату-
хана) в хозяйстве и культуре были в определенной
степени
преодолены к началу XV в. Национальный подъем
эп охи
Куликовской битвы (1380 г.), предшествующих ей и
последующих десятилетий сказался и на
культуре
-
она тоже
переживала период
активного
развития,
связанный также
с новым
уровнем жизни.
Русская культура со времен принятия христианства
при надлеж ала к ви зан тийск о- с ла вя н ск ой общности (Византия,
Болгария, Сербия, част ично Польша и Чехия
(Богемия)
сее
грече ским
и
старославянским языками, православием
как общей религиозной системой. Два эти фактора
-
религиозная вера
и язык
-
играли очень важную,
основополагающую роль.
Распад византийско-славянской общности в
результате завоевания Византии турками (падение
Константинополя в 1453 г.) приводит к изменениям.
Русь
-
Россия
претендует на роль центра православного мира (теория
«Москва -
третий Рим», начало XVI в.), и это находит
от р аж е н ие в церковно-политической,
государственно-правовой идеологии и в практической деятельности.
Указанные столетия в истории русской культуры
-
время переломное, эпоха перехода от традиций культуры
Древней, или Киевской, Руси (с одной стороны,
приумноженных, развитых в эпоху феодальной раздробленности,
с другой
-
нарушенных во времена ига Золотой Орды на
Руси) к культуре Нового времени, отсчет которого ведется
в России с XVII в.
Раздробленность (XII-XV вв.), характерная черта
феодальной систем ы
Руси, привела к известному «сужению
горизонтов» во многих сферах культуры (литература,
летописание, архитектура, искусство). Но заметно
расширился ее географический ареал
-
появлялись новые
культурные центры, проявлялась большая активность в
написании
хроник
и
лите ратурных произведений, велось
по всем ест ное
строительство
и т.п.
На Руси во второй половине XIII в. было утрачено
искусство ряда художественных ремесел, прекратилось
строительство каменных зданий, в некоторых местах замерла
(полностью или почти полностью) литературная,
в
частности летописная работа (Рыбакову 1948). Спад в
развитии культуры продолжался несколько десятилетий, вплоть
до конца XIII -
начала XIV в.
Особо тяжелые последствия ордынского ига
проявлялись в ос лаб ле н ии русских город ов .
Восстановление
городов и городской жизни после «Батыева разорения» было
более медленным по сравнению с
деревней и сельским
хозя йст вом .
С конца XIII
-
начала XIV в. начинается процесс
восстановления, набирающий силу в XIV и XV вв.
Успехи в развитии экономики создали предпосылки
для объединения раздробленных русских земель.
Выгодное положение Москвы (удаленность от основных путей
татарских набегов, наличие густых лесов; высокая
концентрация населения, бежавшего сюда из соседних земель,
прежде всего с юга и востока от Москвы; развитие
земледелия и ремесел, наличие важных торговых путей), умелая
политика ее
князей-правителей способствовали успехам
в
борьбе за политическое первенство,
в дел е объединения
разрозненных земель (ее соперниками выступали Тверь,
Нижний Новгород и др.).
В высшей степени важным обстоятельством стало
зарождение в это
время
на
северо-восточных территориях Руси
русской (великорусской) национальной идентичности.
Процесс завершился в XVI в., но и в это
время происходило
растворение характерных местных особенностей языка,
жизненного уклада и культурного развития, утверждение
общерусских особенностей и тенденций. Такие эпизоды играли
важную роль в становлении русского национального
самосознания. Эти выражения национального самосознания и
патриотического единения русских людей ярко проявились
во время Куликовской битвы в 1380 г.
(Черепнин, I960).
Еще раньше, благодаря некоторому оживлению в
системе хозяйствования и по л и т ич е с к ой унификации, стало
возможным
бросить открытый вызов господс тву Зо л о т ой
Орды. В XV в.
Русь под руководством Москвы быстро
набирала силу.
Важно отметить, что время от Куликовской битвы до
«стояния на Угре» (конец XIV -
конец XV в.)
отмечено
подъемом городов,
особенно в Московском княжестве,
Новгородской и Псковской землях
{Рыбаков, 1948;
Сахаров, 1959). В них развивалось строительство, ремесленное
производство, торговля, в том числе внешняя; появились
своего рода корпорации купцов и ремесленников.
Формирование Русского государства создало новые и
большие возможности для развития экономики и
культуры, которые и реализовались в последующие столетия.
КУЛЬТУРА РУСИ В XV В.
Экономические и политические достижения русского
общества в рамках отдельных земель, а затем
-
единого
Русского государства нашли отражение
ив
культурном
подъеме. Возрождение и дальнейший прогресс
ремесленного производства, расширение строительства,
гражданского и церковного, расцвет литературы (появление
большого количества повестей, сказаний о событиях XTV-XV вв.,
житий святых и др.), летописания, искусства
-
все это
гово рит
о том, что
русское общество того времени не
то лько
сохранило традиции культуры домонгольской Руси, но
и
приумно жило
их.
Материальная и духовная культура
202

РОССИЯ
отвечала насущным потребностям эпохи
-
идеи
патриотизма, единства
в борьбе с иноземным вр аг ом,
об ъед ине ния Руси
нашли свое отражение
в
литературе и искусстве
того времени.
Был дан новый импульс развитию всех сфер
культурной,
общественно-политической жизни.
Большим мастерством
отличаются изделия русских
ремесленников:
пушки и сабли, кольчуги и панцири,
многое другое;
часть их продавались за рубеж О твериче Ми-
куле Кречетникове, прекрасном мастере медного литья
(колокола, пушки), говорили, что «и среди немец не
обрести такова». Ювелиры делали сосуды и кадила, оклады
евангелий и ковчеги для хранения мощей святых
-
все они
отлич алис ь
высоким художественным уровнем.
То же
можно сказать об искусстве филиграни, гравировки и тиснения
по металлу, гончарном деле и ткачестве, строительной и
осадной технике. Особо высокого уровня достигла
материальная культура Новгородской феодальной республики
(позже,
по мере объединения русских земель вокруг
Москвы, ведущая роль перешла к ней), существовали и другие
центры прикладных ремесел и искусства.
Именно в это время на основе древних образцов
складывается знаменитый цикл былинного эпоса о Киеве и его
князе Владимире Красное Солнышко (в его образе
отразились черты двух
великих князей киевских, защитников
Руси
-
Владимира I Святославича и Владимира II Монома-
ха), об Илье Муромце, Добрыне Никитиче и Алеше
Поповиче, о других богатырях. В и х по эт и че с ки х образах
народ воспел тех, кто в
ст ари ну
ве л борьбу против
печенегов, половцев и других степных племен, а позднее
-
против
монголо-татар. Народные сказания и песни прославляют
героев Куликовской битвы. Новгородские былины о
Василии Буслаеве и Садко
-
богатом госте доносят до нас
биение пульса жизни «господина Великого Новгорода»,
бурной и драматичной, говорят о его богатстве и
могуществе.
В Новгороде и Пскове, Твери и Ростове, Владимире и
Суздале, Москве и других центрах составляются летописи,
летописные своды. С болью и тревогой сообщают они о
насилиях и
карательных походах ордынцев, с гордостью
-
о победах русичей над ними.
Новгородские летописи
отличаются
демократичностью, простотой; псковские
-
точностью повествования о
борьбе с иноземцами -захватчи-
ками; московские
-
возвышенностью, высокопарностью,
религиозным морализированием. В летописях
выражаются идеи патриотизма, единства Руси, борьбы за
православие, христианство. Их составители постоянно упоминают
славное, героическое прошлое Русской земли.
Летописи вели во всех землях, во многих
городах
и даже
церквах. Им
придавали большое значение, не только
просветительское, но и политическое. Недаром Иван III,
великий князь московский, отправляясь в поход на Великий
Новгород (1471 г.), взял с собой дьяка Степана
Бородатого -
он «по летописцам умел хорошо говорить»,
т. е.
хорошо знал летописи и, как искусный оратор, использовал их,
по
поручению великого князя, в полемике с
новгородскими
сепаратистами. А эт о о че нь
нужно было московскому
правителю
-
чтобы обличать «неправды» новгородских
властей, склонявшихся к союзу с Литвой и изменявших тем
самым, как он считал, общерусским интересам.
Летописи, особенно московские, отстаивали интересы
сильной княжеской власти, ее борьбу в союзе с Церковью
за объединение Руси. Соперничество разных центров
-
Москвы и Твери, Нижнего Новгорода и Рязани -
в
борьбе
за политическое первенство отражено
в
разных точках
зрения авторов летописей, противоречиях между ними,
поскольку они отстаивали интересы своих, местных
династий. Но они были едины в мыслях о необходимости
объединения земель в од но целое и борьбы с Ордой за
национальную независимость.
Литература
-
в
форме повестей и сказаний, включенных
часто в летописи и жития святых,
-
продолжала, как и
летописание, традиции Киевской Руси, отстаивала интересы
Руси в борьбе за единство и противостоянии чужеземному
игу. Цикл произведений о Куликовской битве проникнут
возвыше нными
религиозными и патр ио тич ес ки ми
чувствами. Их экспрессивно-эмоциональный стиль,
идеализация героев и в то же время национальные поэтические
мотивы направлены на возвеличивание славной победы над
Ордой Мамая, эхо которой, по словам автор ов
повестей и
сказаний, прокатилось по всей Руси и соседним странам.
Панегирический, цветистый стиль характерен для
патриотической литературы. Таковы жития Стефана
Пермского и Сергия Радонежского, составленные Епифанием
Премудрым (до 1380 -
между 1418-1422 гг.), другие
сочинения этого жанра. Они прославляют жизнь и чудеса
святых
угодников русских, подчеркивают роль Москвы,
княжеской власти и Церкви в упорядочении земель.
Трогательна в своей поэтической простоте «Повесть о
Петре и Февронии», посвященная любви князя и
крестьянской девушки; сюжет ее похож на историю любви
Тристана и Изольды. «Повесть о Меркурии Смоленском»
рассказывает о борьбе богатыря с полчища ми х ан а Батыя;
«Повесть о Петре, царевиче ордынском»
-
о духовном
перерождении
человека
(ордынского
вельможи-мусульманина, «басурманина», по понятиям русских людей той
поры!), принявшего христианство.
В общественно-политической мысли появляются
новые ве яния
-
реформационные, рационалистические и
гуманистические в своей основе идеи, аналогичные
тому,
что
уже существовало в Западной и Центральной Европе.
Тем не менее и те явления в области
культуры, которые
имели место на
Руси, дали основание ученым
характеризовать их как «Предвозрождение», не сменившееся, к
сожалению, Возрождением (Лихачев, 1962). Тем самым
ростки гуманистической реформистской мысли на Руси
развития не получили
-
для Ренессанса в западноевропейском
см ысле зд есь не было необходимых условий:
экономических
(развитие промышленности, сельского хозяйства,
городов),
политических
(парламентаризм и т.п.),
социальных (появление третьего сословия), культурных и иных.
Религиозная оболочка выступлений передовых
русских мыслителей, естественно, отражала господство
теологии, как ведущей идеологии общества того времени.
Еретики-реформаторы (т.н. стригольники в Новгороде,
Пскове, Твери) отвергали таинства, церковную и монашескую
иерархию, выступали против почитания икон и крестов,
отрицали веру в воскрешение мертвых и загробную жизнь,
доктрину триединства Бога (антитринитаризм,
монотеизм) и божественную природу Иисуса Христа. Они же
говорили о равенс тве народо в
и
вер. Важно отметить, что они
выступали
за
«бедную Церковь»
-
без попов с их
продажностью и прочими пороками; пастырями стада Христова,
по их убеждению, могли и до лжны быть простые м ир я не .
Первые опыты рационалистического подхода к
проблемам религии исходили из
здравого смысла и
повседн евной жизни. Та же жи зн енн ая необходимость
диктовала накопление знаний о
природных
явлениях.
Например,
записи о солнечных и
лу нных затме ниях, «хвост атых»
кометах, сильных бурях и прочем встречаются в тех же
летописях. В рукописных сборниках помещены сведения о
«широте и долготе земли», «о земном
устроении», «лунном
течении» и прочем, конечно в духе геоцентрических
представлений того времени. Летописи содержат описания
массовых эпидемий
-
чумы и др. На русский язык в XV в.
были переведены трактаты Галена. В «хождениях» русские
путешественники описывают все виденное и слышанное
в
заморских странах; особенную известность получило
сочинение тверского купца Афанасия Никитина,
побывавшего в Индии и других странах.
Культура Руси эпохи феодальной раздробленности
сохраняла, естественно, местные особенности, и это дают ясно
почувствовать различия в школах архитектуры, живописи
и т.п . Но уже тогда все сильнее проявлялись общерусские
203

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
черты (интерес к таким событиям, как Куликовская битва, и
другим, произошедшим в разных землях, одинаковый
подход в разных культурных центрах к восстановлению
летописей, общий интерес к древнему наследию Киевской Руси).
Формировалась культура русского народа.
КУЛЬТУРА РОССИИ В КОНЦЕ XV И В XVI В.
С образованием единого Русского государства
-
России -
культура стала развиваться в рамках большой державы.
С одной стороны, развитие экономики, в частности
сельского хозяйства, ремесла, городов, денежных
отношений и товарного производства, с другой
-
ухудшение
положения народных масс, закрепление крепостнического
пути развития, усиление самодержавия создавали очень
противоречивую картину. Так же противоречиво
развивалась в это время и русская культура. Как и в
предшествующие столетия, она была проникнута идеологией
господствующего класса феодалов. Но в ней существовали
элементы идеологии антифеодальной, представления и
взгляды эксплуатируемых низов.
В целом феодальная культура, как и феодальная
система общественно-экономических отношений в целом,
находилась в это время на восходящей стадии развития.
В духовной жизни России XVI в., как и в эпоху
объединения Русского государства, одной из ведущих
продолжала оставаться идея единства и независимости Русской
земли. Важное место занимали проблемы взаимоотношений
с культурами европейских стран, связи с которыми, ранее
прерванные или совсем слабые, постепенно
восстанавливались, получая новые импульсы. Россия стала принимать
иностранных послов и приглашать известных мастеров
(например, итальянских архитекторов Аристотеля Фиора-
ванти, Марко Фрязина (ошибочно Руффо), Алевиза
Нового и других), появились зарубежные книги и идеи. Русские
юноши во
второй половине века, особенно ближе к его
ко нцу,
ст али
уезжать учиться
в
европейских
университетах. К
концу XV -
началу XVI в. и затем к
середине
столетия относятся периоды активизации распространения ре-
формационных, гуманистических течений -
процесс, в
некоторой степени напоминающий тот, что имел место в
Западной и Центральной Европе.
Особенности развития страны
-
усиление
государственной власти и влияния Церкви, всесилие феодалов,
слабость городов и т.п.
-
привели в конце концов к
под авлен ию реформационных учений, усилению регламентации
духовной жизни. Но
несмотря
на это, жизненные
потребности
приводили
к накоплению практических знаний,
расширению строительства,
по явлен ию кни гопе чата ния,
развитию живописи и
прикладного искусства.
В силу
этого
развитие
культуры, несмотря
на все зигзаги и
противоречия,
шло по восходящей линии.
Новыми достижениями отмечено развитие
материа льной
культуры.
Появились десятки новых
специальностей по обработке металлов, развивалась техника
освоения буровых скважин для добычи соли (глубиной до
100 м), совершенствовалась технология литья колоколов
и
орудий (например, в конце XVI в.
русский литейщик
Андрей Чохов в московском Кремле отлил «Царь-пуш-
ку» со стволом массой 40 т), велась чеканка монет на
монетных дворах. Сотни мастеров-серебряников
изготовляли
ювелирные изде ли я в Москве, Новгороде (222
мастера), Пскове (серебряный ряд на торговой
площади насчитывал 140 лавок). В московской Оружейной
па лате изготов ляли дорогое
и
красивое оружие,
драгоценную утварь, царские регалии.
По всей
стране развернулось обширное каменное
строительство
-
поя вился
Кремль (илл. 44 и 45),
укрепления Китай-города и Белого города в Москве, кремли в
Коломне, Серпухове, Астрахани, Казани и других городах.
Смоленский кремль, построенный Федором Савельевичем
Конем, прозвали «ожерельем земли Русской».
В исторических песнях говорится о взятии Казани
(1552 г.) и героической обороне Пскова от Стефана Бато-
рия, короля Речи Посполитой (1581 г.) . Они славят Ивана
Грозного за борьбу с внешними врагами и со своими
боярами, но осуждают за жестокость (опричные казни и
погромы, убийство сына Ивана). Воспет как народный герой
Ермак Тимофеевич, защитник обездоленных, покоритель
Сибирского ханства.
В стране писалось и копировалось большое количество
рукописных книг. Еще в конце XV в. попытался начать
печатать книги в России мастер из Любека Бартоломей Готан
(Bartholomew Gothari). В середине следующего века
книгопечатание прочно укрепилось в стране благодаря стараниям
Ивана Федорова и его учеников и помощников. Появление
«Апостола» (1564 г.) считается официальным началом
русского книгопечатания, хотя еще с 1553 г. появилось
несколько книг так называемой безвыходной печати (без
обозначения места и года издания). Это событие стало поворотным
моментом в
истории русской культуры. До конца столетия
московская типография выпустила около
двух десятков книг
разного содержания. Иван же Федоров перебрался в Литву и
на
Украину, печатал книги в Заблудове, Львове.
Исторические сведения сохранялись и пополнялись в
летописях. В это столетие в Москве составили объемные,
даже грандиозные летописные своды :
вологодско-пермский, воскресенский, никоновский и иные. Они включали
предшествующие своды, вплоть до «Повести временных
лет» начала XII в., многие повести, сказания и другие
источники. Одна из таких огромных компиляций
-
ник оно вск ая ле топ ись
-
положена в
основу Лицевого
летописного свода с его более чем 16 тыс.
миниа тюр; эти
иллюстрации открывали
читателю «окно в
прошлое» Русской земли
от
древнейших времен («от сотворения мира») до
середины XVI в.
Появляются новые жанры исторического
повествования. В «Книге степенной царского родословия» русская
история излагается не по годам-летам, как в летописях, а
по периодам правления великих князей и царя Грозного
(по «степеням», отсюда
-
название
сочинения). Сборник
русских исторических повестей «Казанский летописец»,
или «Казанская история», посвящен Казанскому ханству,
«царству», его завоеванию Иваном IV; это, точнее, не
летопись, а повесть.
«Повесть о
прихождении Стефана Батория на град
Псков» в возвышенно-риторической манере
рассказывает о мужестве русских воинов, оборонявших Псков от
иноземцев, осуждает князя Андрея Курбского, бежавшего в
Литву. Сам же боярин-изменник написал «Историю о
великом князе мос ков ско м» (1573 г.), в
которой осуждает
деспотизм и жестокость царя Ивана и
оправдывает
свой
поступок; он
-
сторонник совместного правления царя и
мудрых советников-бояр. В этом сочинении он выступил,
как и в знаменитых трех обличительных посланиях к
Грозному, его оппонентом. Критиковал князь и официальную
Церковь, высших иерархов, защищал нестяжателей
(Заволжские старцы
-
религиозно-политическое течение;
проповедовали аскетизм, уход от мира, требовали отказа
Церкви от земельной собственности.
-
Прим. ред.)
-
пр от ив ни ко в монастырского, церк о вн о го земле владения,
стяжательства. Вельможный боярин, будучи и в Москве и за
рубежом, в Литве, находился, как и многие иные деятели
той
пор ы,
в
центре общественно-политических споров.
Начались они, впрочем, задолго до него.
В конце XV
-
начале XVI в. вновь оживилось
реформистское движение. Еретики, которых прозвали «жидов-
ствующими» (пренебрежительное название евреев,
в это
время реформистские идеи появились на Руси с
еврейскими
купцами
из
Литвы), снова выступают
с критикой
официальной Церкви, ее до гм а то в
-
о
триединстве Бога и т.п .,
204

РОССИЯ
поклонения
иконам и мощам святых, отрицая церковные
обряды
и иерархию Церкви, а также осуждая
ее алчность.
С подобных
же рационалистических позиций подходили
вольнодумцы
к объяснению природн ых явлений. Так, они
высмеивали утверждения своих противников-ортодоксов,
подобных Иосифу Волоцкому, игумену Иосифо-
Волоколамского монастыря,
и его
сторонников-осифлян (осиф-
ляне
-
церковно-политическое
течение в
Русском
государстве конца XV
-
середины XVI в.; отстаивали незыблемость
церковных догм, защищали церковно-монастырское
землевладение.
-
Прим. ред.)
о «конце света», который должен
наступить
в 7000 г. по византийскому (1492 г. по
григорианскому) летосчислению. Еретики оказались правы,
и
церковники выдвинули новые, впрочем,
весьма
неубедительные объяснения.
Еретики-реформаторы выступали, конечно, не против
религии
и Церкви,
а
скорее против пороков последней, за
«истинные» идеалы христианства. Объективно
осуществление их идей привело бы к реформации, внедрению
научного знания, рационалистическому подходу к
объяснению законов природы и общества. Но власти, и духовные
и светские, подавили это движение
-
церковный собор
осудил еретиков,
и многие из них окончили свою жизнь в
кострах и в темницах; другие были высланы за границу или
бежали за рубеж сами.
То же произошло
в
середине
XV в., когда
реформистское движение достигло своей кульминации.
В нем
выделились разные течения
-
умеренные и радикальные.
Представителем первых был Матвей Башкин, дворянин средней
руки, отпустивший на волю своих крестьян; вторых
-
Феодосий Косой, выступавший, как Томас Мюнцер в
Германии, с проповедью социального и политического
равенства всех людей, народов и вероисповеданий, отстаивал
идеи общего владения собственностью и непризнания
властей. Свои утопическо-коммунистические идеалы Косой
и его
сторонники попытались осуществить в жизни
-
в
рамках созданной ими коммунистической общины.
Вольнодумцев арестовали и судили, некоторых
казнили и сослали.
Другие, в том числе Феодосий Косой с
учениками, бежали в Литву и продолжили свое дело,
распространяя там реформистские идеи.
Такому окончанию событий способствовали меры по
оформлению официальной идеологии московской
великокняжеской власти. «Сказание о князьях владимирских»,
составленное в начале XVI в., ведет родословную
московских государей от Августа, императора (кесаря) римского.
А псковский монах Филофей в посланиях (1510-1511 гг.)
к Василию III обосновывает идею «Москва -
третий Рим»:
центрами христианства были сначала Рим, потом
-
Константинополь, теперь же, после падения того и
другого
(из-за отступления от «истинного христианства»), им
стала
Москва, которая «избрана Богом»; а «четвертому Риму
не быти». В «Повести о белом клобуке» (клобук
-
головной
убор монахов, высокий цилиндр без полей с покрывалом;
черный
-
у простых монахов и архиереев, белый -
у
митрополитов и патриархов) говорится, что «третий Рим»
находится не в Москве, а в Великом Новгороде.
В середине и второй половине XVI в. обострилась
борьба
крепнущего самодержавия с княжеско-боярской
оппозицией. Поначалу, в обстановке восстания в Москве 1547 г.
и
реформ конца 40-50-х гг. XVI в. царская власть и
феодальная знать
проводят политику компромиссов. Сильвестр,
протопоп кремлевского Благовещенского собора, духовник
царя, в послании к
нему призывал к мудрому и кроткому
правлению с опорой на Церковь. И.С. Пересветов убеждал
царя опираться на «воинников» -
дворян; он сторонник
мудрого и сильного правления, централизованной
дворянской монархии, ограничения произвола вельмож
Идеологию воинствующих церковников проводил
кружок митрополита Макария (1482-1563). В сво их
сочинениях его
представители прославляли Церковь и ее святых;
среди их произведений особо выделялись «Великие Четьи
Минеи» (редактор митрополит Макарий), обширный свод
житий святых. Сам царь Иван Грозный в посланиях
Курбскому в Литву (1560-70-е гг.) обосновывает, с позиций
осифлянской идеологии, неограниченную, бесконтрольную
власть московского
самодержца.
Князь в ответ клеймит царя
за гонения знати, казни и ссылки, отстаивает старое
феодальное
право вассала менять одного сюзерена на другого.
Во второй половине века, в обстановке тяжелой
Ливонской войны, опричных репрессий, общего разорения
страны, преследований со стороны царского самодержавия
и
Церкви общественно-политическая, тем б о ле е
оппозиционная мысль постепенно
замирает.
Русское зодчество в условиях единого и сильного
государства испытывает новый подъем. Характерно, что в
конце XV в. восстанавливаются, реставрируются многие
старые храмы Москвы, Владимира, Юрьева-Польского.
Строится много новых зданий, на первое
ме сто
выдвигае тся мо ск ов ск ая архит ектура. Формируется общерусский
стиль, вобравший в себя черты московского и
владимирского, псковского и
новгородского зодчества.
В Москве перестраивается или возводится заново
кремле вский ансамбль
-
башни, соборы, Грановитая палата;
наряду с русскими мастерами активное участие принимают
ит алья нски е
архит екторы
-
Аристотель Фиораванти из
Болоньи, Пьетро Антонио Солари, Марко Фрязин, Алевиз
Фрязин, Алевиз Новый. Новые крепости, кремли строились
в
Ивангороде, на берегу Финского залива, в Нижнем
Новгороде и Туле, Коломне и Зарайске, Серпухове и других
городах; крепостные башни и стены
-
в
Новгородском и
Псковском кремлях, 'фюице-Сергиеве и Соловецком, Симонове и
Пафнутьево-Боровском близ г.
Боровска Калужской
области, Кирилло-Белозерском и иных монастырях.
Было возведено множество соборов, церквей. Одни из
них
-
монументальные мемориальные храмы (как,
например, шатровая церковь Вознесения в селе Коломенском,
1532 г.; Покровский собор, или собор Василия
Блаженного (илл. 46), сооруженный в 1555-1561 гг. как памятник
победам в войне за покорение Казанского и
Астраханского ханств; большие соборы в Вологде, Цэоице-Сергиевой
лавре, Ростове Великом, Преображенская церковь и
звонница в селе Вяземы под Москвой, в московском
Донском монастыре и др.); довольно многочисленные
-
посадские и монастырские церкви, небольшие по
размерам и очень уютные.
В конце XV начале XVI в. были созданы замечательные
живописные творения Дионисия (1440 или 1450-1505 гг.)
и
его шк олы.
Фрески Успенского собора мос ковско го
Кремля
и
церкви Рождества Богородицы Ферапонтова монастыря
(другие не сохранились; Дионисий работал также в
Пафнутьево-Боровском, Иосифо-Волоколамском монастырях),
икон ы
поражают
своей
красочностью
и
праздничностью,
декоративностью и совершенством. В то же время в них нет
того мощного душевного подъема, который ощущается во
фресках и иконах Феофана Грека и Андрея Рублева.
Внутренний духовный мир человека уступает в них место внешней
красоте, пышности, каноничности, и эти черты, отражающие
особенности культуры, психологии людей эпохи
крепнущего российского самодержавия, будут становиться все ярче
в
последующие два столетия. Фрески московского
кремлевского Благовещенского собора, выполненные под
руководством Феодосия, сына Дионисия, отражают в полной мере
официальную идеологию
-
идеи исторической
пр еем ст вен нос ти вл а ст и моск овских правителей; они же воплощаются
в
росписях других храмов русских городов.
«Церковь воинствующая», московская ико на середины
XVI в., прославляет триумфальное взятие Казани Иваном IV,
героическое русское воинство, Церковь. Для икон так
на зыв аем ой «строгановской школы» (московские мастера
-
Прокопий Чирин, Савины и др.
-
писали иконы и для
крупнейших российских промышленников и купцов
205

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Строгановых) характерна очень тонкая, «юве лирная»
живописная техника. Впоследствии она сильно повлияла на
искусство мастеров Палеха.
В иконописи посадских мастеров Ярославля,
Костромы, Нижнего Новгорода, северных областей все большее
место занимают светские, бытовые мотивы
-
реальные
предметы, пейзаж; на них можно встретить изображения
монастырских стен и башен; лик Богородицы
напоминает лица простых русских женщин, образы религиозных
персонажей наполнены психологизмом.
Высокой степени
совершенства достигли книжная
миниатюра (иллюстрации Евангелий, «Лицевого
летописного свода», « Ж ит и я Сергея Радонежского» и др.)
и
книжн ые
гравюры, художественное шитье (мастерская князей
Старицких, Ксения Годунова), народная и церковная
музыка (одноголосое, или «знаменитое», и многоголосое
пение), театр скоморохов и кукольный театр Петрушки.
КУЛЬТУРА РОССИИ В НАЧАЛЕ ЦАРСТВОВАНИЯ
ДИНАСТИИ РОМАНОВЫХ (XVII В.)
Культура России XVI в., развивавшаяся в сложных
условиях, стала тем фундаментом, на котором строилась
культура XVII в. В этом веке
происходят крупные сдвиги
во всех областях. Сельскохозяйственное производство
распространяет ся
на новые
районы
-
юг России и
Поволжье, Приуралье и Сибирь. Ремесло в массовом порядке
превращается в мелкое товарное производство.
Возникают десятки мануфактур. Растет применение
вольнонаемного труда. Торговые связи начинают приобретать
всероссийский характер (начало процесса формирования
всероссийского рынка, который закон чился с
образованием капиталистической системы). К этому времени
относится появление зачатков
буржуазных отношений в
экономике страны.
Во внутриполитической области начался переход от
монархии сословно-представительной, которая
оформилась при Иване Грозном в середине XVI в. (тогда начали
действовать земские соборы
-
органы сословного
представительства), к монархии абсолютной. Прекратили
свое существование земские соборы, утратила свое
прежнее значение Боярская дума, в управлении сильно
возросла роль бюрократии. Власть монарха еще больше
укрепляется, становясь практически абсолютной.
Одновременно растет влияние феодалов, особенно средних и
мелк их
-
российского дворянства; зависимость от них
социальных низов становится все более прочной
(принятие в 1649 г.
Соборного уложения, окончательно
закрепостившего частновладельческих крестьян; усиление
налогового
бремени и тд.).
Бурные события XVII в.
(иностранная интервенция,
городские восстания, раскол русской Церкви, выступления
нерусского насе ле ни я
против социального и
национального гнета) привели в движение огромные народные массы,
которые стали непосредственными участниками
исторического процесса. В экономической и политической жизни
существенно возросла роль городов и их
торгово-ремесленного населения. Демократические элементы общества во все
возрастающей степени начали вовлекаться в творческую,
интеллектуальную
и
культурную деятельность. А это в
совокупности
со все ослабевавшим влиянием Церкви при
абсолютном господстве ее идеологии ознаменовало начало
секуляризации культуры, укрепление национального
самосознания и
духовности
само го человека. Конечно, это было
только начало, зачатки мирского взгляда на окружающий
мир, рационализма, реализма (в науке, литературе,
искусстве и
тд), которые, идя на смену безусловному господству
религии и Церкви, получили развитие в XVIII и ХЕХ столетиях.
В этом веке русские мастера продвинулись в умении
работать с металлом и деревом, в строительстве каменных
зданий, в ювелирном деле и в других ремеслах и искусствах.
Стали применяться механизмы, приводимые в действие
энергией воды, в 1615 г.
впервые была сделана пушка с
винт ово й нарезкой ствола.
В народе бытовали пословицы и
поговорки (многие из
них дошли и до наших дней), былины и сказки, легенды и
песни. В годы восстания Степана Разина был создан
песенный цикл об отважном казачьем атамане и его «детушках».
Увеличилось количество грамотных; поданным
известного русского лингвиста академика АИ. Соболевского
среди дворян грамотных было 65%, среди купцов
-
96%,
среди ремесленников
-
около 40%, среди крестьян
-
15%.
У знатных людей были обширные библиотеки. Московские
типографии печатали сотни тысяч экземпляров букварей,
других учебных пособий -
Псалтирей, Часословов,
грамматик, таблиц умножения. Появились школы, в основном
при монастырях. В 1687 г. была открыта Славяно-греко-
латинс кая академия, в о главе
которой стояли греческие
ученые
-
братья Иоанникий и Софроний Лихуды.
Обучение в ней вел ось по обширной программе, принимали в
нее «лиц всякого чина, сана и
возраста».
Более широко распространялись научные знания. В
«Уставе ратных, пушечных и других дел, касающихся до
воинской науки» (в 1615 г. составленном Анисимом Михайловым,
использовавшим
книгу
Л. Фронспергера (L Fronsperger),
изданную в середине XVI в. во Франкфурте-на-Майне, и
другие материалы) даются сведения по геометрии,
механике, физике и химии.
В переводных медицинских
руководствах
-
лечебниках, травниках
-
содержались
данные о свойствах растений, минеральных веществ,
способах лечения болезней. Книга данцигского
(гданьского) астронома Яна Гевелия «Селенография, или
описание Луны», переведенная на русский язык в середине
столетия, пропагандировала гелиоцентрическую
систему Коперника.
Появились карты России -
европейской ее части,
Сибири («Книга большому чертежу» 1627 г., «Чертежная книга
Сибири» С.У. Ремезова, 1699-1701 гг.) . Описания сибирских
территорий от Урала до Тихого океана были сделаны в
отчетах, «распросных речах», русских первопроходцев
(ВД Поярков, С.И. Дежнев, Е.П . Хабаров, В.В . Атласов и
другие). А в «статейных списках» русских послов давалась
подробная информация о зарубежных странах. Казак Иван
Петлин по результатам своей поездки в Пекин (1618-1619 гг.)
составил «Роспись Китайскому государству»; Николай Си-
афарий-Милеску (Siafary-Milescu), молдавский боярин
на
русской службе, в 1675 г.
совершивший путешествие в
Китай, составил наиболее полное для того
време ни
описание жи зн и в этой
стране. В 1637 г. в Посольском приказе
была переведена «Космография, сиречь всего света
описание» Герарда Меркатора; в середине века в России стал
известен атлас Вильгельма и Иоганна Блеу «Позорише Все-
ленныя, или Атлас новый» (в шести томах).
Русские охотники за знаниями находили
историческую информацию в тех же летописях и хронографах
(обзорах всемирной истории), которые хранились и
переписывались в библиотеках царей, вельмож, монастырей;
имели их и «подлые люди», вплоть до ремесленников
и
мелких чи но вни ко в. Состав лялись и но вые летописи
-
при
царе Михаиле Романове и его отце, патриархе Филарете,
(«Новый летописец» и др.), при патриархе Никоне - Кодекс
1652 г.; при царевне Софье
-
Кодекс 1686 г.; при Петре I -
хроники 1690-х гг. и начала
следующего века. Появилось
много историй и сказаний о Смутном времени начала XVII в.,
возбуждавшем творческое воображение современников и
потомков. Среди их авторов были дьяк И. Тимофеев и монах
А Палицын, знатные князья ИА Хворостинин и И.М. Каты-
рев-Ростовский и многие другие, часто -
анонимы.
Описывая бурные, трагические события «большого
мос ковско го
разорения», они, рассказывая
о его причинах,
говорили
не только о Божественном
провидении
и наказании
206

РОССИЯ
Божием русских людей, как государей, так и
простолюдинов, но и об их неправедных деяниях. Они осуждали казни,
насилие
власть имущих и «безумное мира молчание».
В этих и других работах нашла отр ажение социаль но-
политическая
мысль, которая все еще основывалась на
религиозном
взгляде на действительность. Однако сквозь
ело толщу уже проглядывали ростки нового, мирского,
склада ума,
интереса
к отдельно взятому человеку,
к его
мыслям и поступкам.
Появились изменения и в общественной
жизни. Славянский ученый-энциклопедист, один из
первых сторонников
идеи «славянского единства» хорват
Юрий Крижанич, приехавший в Россию для исправления
богослужебных книг, выдвинул целую программу
преобразований,
касающихся развития торговли
и
промышленности. Российский дипломат, боярин, воевода АЛ. Ордин-
Нащокин, «канцлер», как его называли иностра нц ы, сделал
то же самое в 1660-х
-
начале 1670-х гг. Их
пр оект ы
не
осуществились, но идеи, в них залож енны е, позднее
напомнят то, что замыслил и сделал Петр Великий в эпоху
реформ конца XVII-первой четверти XVIII в.
Наиболее ярко примеры секуляризации, усиления
демократических,
светских начал проявились в литературе
и искусстве. Сатирические повести смело, остро
критикуют общественные пороки
-
пьянство, обжорство.
Лицемерие, стяжательство, ханжество духовенства,
несправедливость судей, высокомерие знати («Сказка о цыпленке и
лисе», «Слово о
бражнике, како вниде в рай», «Суд
Шемякин», «Служба кабаку», «Челобитная из Калязина», «Азбука
о голом и небогатом человеке» и др.). «Повесть о Фоме и
Ереме» высмеивает дворянских детей-бездельников;
«Повесть о Фроле Скобееве», наоборот, с сочувствием говорит
о ловком плуте, бедном мелком дворянине,
обманывающем старого
и знатного
боярина. В подобных
сочинениях все большее внимание уделяется внутреннему миру
простого человека, его душевным, в том числе любовным,
переживаниям. Много в них бытовых
зарисовок, сцен из жизни
купцов, солдат, дворян
и
др., морализаторских
рассуждений. В них
широко используется народное творчество
-
отрывки из сказок, пословицы, юмористические сюжеты,
пародийные приемы. Народная языковая стихия ярко
отражена в автобиографической повести протоп опа
Аввакума («Житие протопопа Аввакума»)
-
одного из самых
выдающихся вождей церковного раскола; в «Повести об
осадном сидении донских казаков», описывающей
действительные события -
осаду Азова турками в 1641 г.,
захваченного донскими казаками, широко использованы
образы
и мотивы казачьего
фольклора.
Творчество Симеона Полоцкого, Сильвестра
Медведева, Кариона Истомина знаменовало появление
силлабического стихосложения. Замысловатый язык,
аллегоричность, изысканность и сложность стиха и даже
использование ребусов и криптограмм
-
все это
характерно для
литературного стиля барокко, появившегося во
второй
половине века.
В архитектуре заметно
усиливается
тяга к
украшательству
и изысканности, демонстрации мастерства
строителей и к
сложному внешнему декору. Это
применимо
в
равной степени и к
деревянным постройкам («восьмое чудо
света»
-
царский дворец в селе Коломенском неподалеку
от Москвы (рис. 18), построенный в 1667-1681 гг.,
многочислен ные
церкви
на
севере
и
тд), и к каменным зданиям
с их сказочным
«узорочьем», изяществом, великолепными
изразцами и лепниной (Теремной дворец в Московском
Кремле, 1635-1636 гг.; шатровый храм в Медведкове на
севере Москвы (вторая четверть XVIII в.); церковь Рождества
Богородицы в Путинках в Москве (1649-1652 гг.) (илл. 52);
церковь Святой Троицы в Никитниках в Москве (1634-
1653 гг.)
и
др.). Попытки патриарха Никона придать
культовым
сооружениям больше
строгости
и
монументальности (пятиглавые храмы, построенные в Москве и в других
городах) не смогли умерить стремления заказчиков и
строителей к дальнейшему «обмирщению»
-
декоративности,
^ис- 18 . Деревянный дворец в селе Коломенском (сейчас на территории Москвы), Россия 1677-1681 гг.
(представлен В.И . Бугановым)
207

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
красочности,
живописности. Множество церковных
и
светских зданий в этом стиле появилось в Москве,
Ярославле, Суздале, Рязани, Калуге, Великом Устюге и в других
городах и селениях. Очень выразительны церкви в
Останкино, Хамовниках, Филях и другие в Москве, Иоанна
Златоуста (1649-1654 гг.) в Ярославле и многие другие.
Похожий стиль, получивший название «московского
барокко» или «нарышкинского барокко» (по имени
Нарышкиных, родственников Петра I по матери; для них
были возведены в этом стиле «Нарышкины палаты» на
Петровке, в центре столицы, и церкви), нашел отражение
ив
скульптуре,
в
резьбе, обильно украшавшей храмы и
дома вельмож
Процесс перехода к светскости наметился и в
живописи
-
фресках, иконах и миниатюрах;
в них появлялось все
больше жизнер адостности, бытовых сцен, пс их о ло ги з ма .
Иосиф Владимиров, царский живописец второй
половины столетия, соратник и друг знаменитого Симона
Ушакова, написал трактат, в котором выступил против старых,
консервативных канонов в живописи . О н провозгласил
себя ярым поборником реализма, индивидуализации в
изображении персонажей Библии и Ев анг ели я.
Конечно, русские живописцы использовали старые
традиции, прибегая к отвлеченно-догматическому,
аллегорическому изображению образов из Священного Писания.
Иллюстративный стиль, представление внешней стороны
действий изображаемых персонажей, плоскостность образов в
значительной степени преобладали во
фресках и на иконах.
Но все-таки уже начали появляться новые элементы -
такие,
как более точное, реалистическое и объемное изображение
пространства, приемы светотени, индивидуализация
образов. Эта черны присущи работам русского живописца и фа-
вера Симона Ушакова (1626-1686гг.): «Спас нерукотворный»,
1657 г.; «Насаждение древа государства Российского», 1668 г.
(изображения московских правителей от Ивана Калиты до
Алексея Михайловича), портреты царя Алексея; «Троица»,
1671 г.; аллегории «Мир» и «Брань», сделанные в духе
западноевропейской фавюры и др. Ушаковские фадиции
(склонность к реалистическому
-
«телесному»
-
изображению)
развивают в конце века его ученики.
Выдающееся место в истории
живописи заняли
ярославские и
костромские мастера Гурий Никитин, Дмитрий
Плеханов и другие, гурий Никитин с артелью костромских
мастеров в 1680-1681 гт.
расписали фресками церковь Ильи
Пророка в Ярославле; артель, возглавляемая Дмифием
Плехановым, создала в 1694-1695 гг. фрески церкви Иоанна
Предтечи в Толчкове, собора в Ипатьевском монастыре в
Костроме и др.
-
это
прекрасные образцы яркого, полного
жи зни
творчества, на сто ящег о «п ира кр ас ок» .
Начинает развиваться искусство портрета,
сначала еще
в иконописной манере (изображения царя Ивана
Грозного и князя М.В. Скопина-Шуйского, конец XVI -
начало
XVII в. и
вторая четверть XVII в.), чуть позже в более
реалистическом духе (портреты царей Алексея Михайловича и
его сына
Федора, 1670-1680-е гг.) .
Конец правления отца Петра Великого, царя
Алексея, отмечен еще одним новшеством. Пастор И.Г . Грегори
(/. G. Gregory), живший в Немецкой слободе в Москве по
соседству с искусными мастеровыми и военными
специалистами из Западной Европы, создал фуппу придворного те-
афа из 60 актеров. Теаф был организован по поручению
про свещен ног о боярина АС. Матвеева в селе
Преображенском. Первым спектаклем, который состоялся 17 октября
1672 г., отметили рождение долгожданного наследника
-
Пефа, будущего императора всероссийского. Ставили
пьесы на библейские сюжеты
-
«Юдифь» и другие, а также на
светск ие сюжеты
-
«Комедия о Бахусе с Венерой»,
«Комедия о Тамерлане и Баязете».
Через четыре года, после
кончины царя Алексея, теаф закрыли по повелению пафиар-
ха Иоакима, сторонника старинного благочестия и
ненавистника всего иноземного.
Так, в борьбе старого и нового, русская культура к
началу нового столетия набрала силу и обогатилась теми
чертами, которые наиболее ярко проявились в следующем
столетии. Поворот России к Западу, ставший столь
очевидным при Петре Великом и его преемниках, начался, хотя
и очень
робко, все в том же XVII в. Но и тогда и позднее
главными ее
чертами
оставались национальные истоки,
развитие и обогащение своих, самобытных начал в разных
аспе кта х
русской культуры.
ОТ ПЕТРА IК ЕКАТЕРИНЕ II
Отсталость России от передовых сфан Запада в
культуре, как и в экономике, в политических и социальных
сфуктурах, оставалась одной из самых осфых проблем.
Пеф, как и его предшественники, прекрасно это понимал.
Недаром его дед, отец и брат выписывали иноземных
мастеров
по
мануфактурному, военному делу, преподавателей
по
различным наукам и искусствам, переводчиков и
дипломатов. Не всегда они выполняли свои непосредственные
задачи. Но многие верой и правдой служили России, и
благодаря им в конце столетия, и особенно в начале
следующего, значительно
расширились культурные контакты
России с Западом.
Реформы Пефа, коснувшиеся и культурной сферы, и
последова вшее за ним и
развитие России, сыфали большую
роль в начавшемся преодолении отсталости сфаны.
Быстрый рост промышленности (около 200 мануфактур в
конце правления Пефа Великого, более 600 в 17б0-е гг. и более
2 000 к концу столетия) вывел Россию в число
промышленно развитых сфан. Например, по выплавке чугуна Россия
выш ла на
первое место в мире. Под парусами из русского
полотна ходили корабли Англии, Голландии и других сфан.
Бурно развивалось производство на Урале, важном
горнозаводском районе, где было большое количество
предприятий. Металлургические, оружейные, текстильные,
кораблестроительные и другие заводы, фабрики Урала и Тулы,
Москвы и Петербурга, Казани и других центров выпускали
высококачественную по тем временам продукцию;
совершенствовалась техника, увеличивалось применение
вольнонаемного фуда. Но одновременно, и чем дальше, тем
больше, на мануфактурах увеличивался объем
принудительного фуда
-
фуда крепостных, приписанных к заводам
крестьян. Эта система, приведшая поначалу к подъему
промышленности, например уральской, впоследствии, уже в
следующем столетии, стала причиной ее отставания от
промышленности Англии, США и других сфан, вставших на
путь быстрого капиталистического развития.
Феодально-крепостнический строй по-прежнему
занимает господствующие позиции. Еще более укрепляется
положение дворянского сословия. Крепостное состояние
основной массы крестьянства достигает апогея после
принятия ряда законов в 1760-е гг., запрещавших крестьянам
жаловаться на помещиков, закреплявших право последних
сдавать крестьян
в
рекруты вне очереди,
ссылать в
Сибирь
«за непослушание». Тем самым крестьяне были низведены
до положения рабов. Абсолютизм, окончательно
установившийся в XVIII в., означал открытую диктатуру дворянства,
сопротивление
ей со
стороны социальных низов жестоко
подавлялось. В течение века происходят две крестьянские
войны (1707-1710 гг., 1773-1775 гг.), большое число
волнений и восстаний
крестьян разных категорий
(частновладельческих, монастырских, дворцовых, государственных)
и
городских бедняков, работных людей, казаков, солдат и
«инородцев» (нерусских народов, живших на Волге, в
Казахстане, в
Сибири и в других регионах сфаны).
Россия в XVIII в., начиная со
времен Пефа I, была
великой державой и империей. Ее военная мощь,
по дкр епле нна я победами в Северной войне (1700-1721 гг.)
ив
войнах с Пруссией, Турцией, Швецией и Францией во второй
208

РОССИЯ
половине
века, заставила считаться с ней Европу и другие
континенты.
Ей удалось вернуть бывшие издревле
русскими земли (правобережную Украину, Белоруссию,
некоторые прибалтийские
и причерноморские области). Страна
получает
выходы к Балтийскому и Черному морям, к
Тихому океану. Численность ее населения увеличивается с
1$,$ млн. чел. (перепись 1719 г.) до 37,4 млн. чел. (1795 г.).
Светская власть окончательно подчинила себе Церковь.
Петр I ликвидировал патриаршество, вместо него ввел
Синод
-
коллегиальный, бюрократический орган управления
церковными делами, своего
рода духовную коллегию,
наряду с другими коллегиями, предшествовавшими
министерствам XIX в. Он же начал секуляризацию земельных
владений религиозных институтов, которую успешно
довела до конца Екатерина II (1764 г.) .
Огромные изменения в экономической и
пол ит ической сферах сопровождались не менее впечат ляющими
изменениями в области культуры.
Начало столетия ознаменовалось новшествами.
Царь
Петр объявлял их одно за другим: в 1699 г. была
ос уществлена реформа календаря
-
новый год теперь начинался
не с 1 сентября,
а с 1 января; был введен юлианский
календарь,
в котор ом
отсчет времени
ве лся от
рождения Иисуса
Христа. На смену церковнославянскому шрифту пришел
гражданский. Появилась печатная газета
-
«Ведомости»,
многочисленные печатные книги по различным отраслям
знаний. Открывались математические, морские
навигационные и другие
школы. Снаряжались научные экспедиции.
Незадолго до своей смерти Петр рассматривал проект
указа об учреждении Академии наук, которая была открыта в
1725 г.
При дворе и в частных школах давали балы со
всеми
формами этикета и танцами; появилась
короткая
удобная одежда по венгерской и польской моде.
Эти нововведения постепенно входили в быт,
помогая избавиться от
старого, отжившего, усвоить передовые
обычаи, знания, быстрее развивать хозяйство, культуру,
науку. Естественно, находилось немало людей, которые
не хотели
прини мать
эти новшества.
Например,
крестьяне и
купцы
н е хотели
стричь бороды и должны были
платить особый налог, чтобы иметь возможность не
расставаться с этим древнерусским украшением. Вокруг
реформ кипели страсти
-
одни горячо одобряли их,
другие критиковали, даже ругали царя, называя его
«антихристом». Сподвижник Петра I, российский морской
деятель Федор Салтыков отправил царю из Англии две
докладные записки, в
которых пр из ывал его
заимствовать
у этой и у других стран Европы то, что
«приличествует самодержавию, а не так, как республикам, или
парламенту». Находились и другие сторонники
европеизации России. Сам же Петр шел на это, не отвергая,
конечно, все русское подряд.
Феофан Прокопович, В.Н . Татищев, АД. Кантемир и
другие просвещенные деятели первой половины века
ратовали, с дворянских, естественно, позиций, за
монархическую форму правления, развитие промышленности и
торговли, обличали пороки общества, в том числе и в
дворянской, и в церковной среде. Князь М.М. Щербатов,
выступая в защиту интересов аристократии и простых нравов
предшествующих поколений, описывал и осуждал
роскошь, казнокрадство, произвол и фаворитизм при дворе
Екатерины II. Сама императрица, относившаяся с
пониманием к идеям французских философов (Вольтера, Дидро,
Руссо и др.), была убежденной сторонницей крепостного
права и самодержавия.
М.В . Ломоносов, великий ученый и просветитель,
ратовал за бессословную школу, за обучение крестьян (он и сам
был выходцем из них) (рис. 19); в своих одах и
других
сочинениях воспевал не только мудрых правителей (в первую
очередь
-
Петра Великого), их деяния, но и
труд простых
честных людей. Крайние проявления крепостничества
Яме, 19. Гравюра с изображением школы начала XVIII в. из учебника для начинающих («Букваря*) писателя, переводчика и издателя
Федора Поликарпова (представлен В.И. Бугановым)
209

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
обличали сын солдата, русский историк, просветитель
АЛ. Поленов, лифляндский пастор И. -Г . Эйзен, в
Уложенной комиссии 1767 -1768 гг.
(собрании всероссийских
сословных представителей) -
дворяне Г.С. Коробьин и
Я.П . Козельский, крестьяне И. Чупров и И. Жеребцов и др.
Большую роль сыграли русские просветители Н.И.
Новиков, И.Г. Туманский и др.
-
они
перевели
и издали более
400 статей знаменитой французской «Энциклопедии», а
т ак же немалое кол ич ест во источ ников и
трудов по
русской истории. В издававшихся Н.И . Новиковым
журналах «Трутень» и «Живописец» он вступил в полемику с
самой Екатериной II. Идейное течение Просвещения
включало революционные идеи дворянства, которые
выразил АН. Радищев, автор «Путешествия из Петербурга в
Москву», и его последователи. Радищев ярко описывал
ужасы крепостн ичества
и
призывал
к его
свержению
революционным путем. Несомненно, он оказал сильное
влияние на
будущих декабристов.
Большие успехи были достигнуты в образовании и
науке, в литературе и искусстве. Десятки школ были
открыты при Петре I, еще больше - в
последующие годы. К
началу XIX в. в России было уже 550 учебных заведений, в
которых обучалось 62 тыс. чел. И тем не менее она
отставала от развитых стран, например во Франции в это время
(1794 г.) было более 8 тыс. школ .
В стране кроме Академии наук (1725 г.) появились
университеты: Московский университет (1755г.), основанный
по инициативе М.В. Ломоносова; в нем не было, в отличие
от всех университетов мира, богословского факультета
(илл. 53); Вильнюсский университет (деятельность в нем
началась в 1780-х гг ., а в 1803 г. он получил статус
университета). В 1757 г. была основана Академия искусств,
которая позднее, в 1783 г., была преобразована в Российскую
академию
-
научный центр по изучению русского языка и
словесности в
Санкт-Петербурге.
В течение столетия эти школы и университеты
подготовили немало специалистов, ученых. В России работали
и иностранные ученые, многие из которых принесли
славу российской науке; среди них математик Л. Эйлер,
историк Г.Ф . Миллер, историк и филолог АЛ. Шлецер и другие.
Уже при Петре I была проведена большая научная
работа по изуч ени ю
земель и
морей, их описанию и
составлению их
карт. И.К Кириллов на основе сделанных
открытий составил первое экономико-географическое
описание России и начал издание первого русского Атласа
Всероссийской империи. При первом русском
императоре была написана «История Шведской войны» (т.е .
Северной войны против Швеции). В этом принимал участие
и сам Петр со своими ближайшими сподвижниками
-
АД Меньшиковым, Б.П. Шереметевым, А.В . Макаровым и
другими.
Среди русских ученых XVIII в. возвышается гигантская
фигура величайшего из них, человека энциклопедических
знаний
-
Михаила Васильевича Ломоносова -
физика и
химика, астронома и геолога, историка и лингвиста,
поэта и
художника. Основатель Московского университета,
он «сам был первым нашим университетом» (АС. Пушкин).
Во второй четверти и второй половине века
плодотворно работали и другие выдающиеся русские ученые:
минералог В.М. Севергин, натуралисты,
путешественники, этнографы С.П. Крашенинников («Описание земли
Камчатки»), С.И . Челюскин, братья Д.Я. и Х.П . Лаптевы,
И.И. Лепехин, историки В.Н . Татищев, М.М. Щербатов,
И.Н. Болтин и другие. Пять экспедиций, организованных
Академией Наук в 1760-1770 -е гг., обследовали
огромные территории европейской и азиатской частей
Росс ийс кой империи.
Литература получила гораздо большее по сравнению
с XVII в. влияние и
распространение благодаря бурному
развитию самого литературного процесса, влиянию Запада,
распространению книгопечатания. Уже упоминавшийся
ранее Феофан Прокопович владел библиотекой из 30 тыс.
томов. У других аристократов тоже были значительные
собрания книг. Печатная книга
пере ста ла быть
диковинкой и
прочно вошла в быт.
Во второй половине столетия впервые
поя вля ютс я
литературные журналы. Русские авторы того времени
писали
сати ры
и оды, траг едии
и комедии в классическом
стиле
(АД. Кантемир, В.К Т^едиаковский, М.В. Ломоносов,
АП. Сумароков, М.М . Херасков и другие) с характерными
для него возвышенностью, гражданственностью
и
изяществом слога. На
смену классицизму
в конце века
приходит
сентиментализм (сентиментальные повести и описание
путешествий Н.М. Карамзина), уделявший больоше
внимание чувствам, переживаниям простого
человека. Тогда же
появляются
реалистические тенденции в художественной
литературе
-
в комедиях ДИ. Фонвизина («Бригадир»,
«Недоросль»), в поэзии Г.Р. Державина.
XVHI в.
-
время обширного и энергичного
строительства. Во время правления Петра I был заложен Санкт-
Петербург как регулярный город. Итальянец по
происхождению Доменико Трезини спроектировал собор
Петропавловской крепости, здание Двенадцати коллегий,
Гостиный двор, Александро-Невский монастырь и т.д .
Можно назвать имена и
других архитекторов
иностранцев: Шлютер, Леблон, Микетти. Они строили дворцы в
Санкт-Петербурге и в ег о
окрестностях, а также здания
для различных учреждений. Позднее в эту работу
включатся и русские архитекторы Земцов и Исаков, Усов и
Еропкин, Коробов и Устинов. Десятки тысяч русских
людей строят «русскую Пальмиру», один из самых красивых
городов мира.
В начале века в Москве стали
строить
новые здания в
стиле
барокко (церковь св. Иоанна Воина на Малой
Якиманке, церковь Архангела Гавриила на Чистопрудном
бульваре, Меншиковская башня и другие). В провинции,
однако, при Петре строили мало -
царь был занят
Санкт-Петербургом, но те здания, что появлялись, очень напоминали
здания в старой и новой столицах.
Во второй половине века господствующие по з иц и и в
архитектуре занимает классицизм (дворцы Петербурга и
Москвы по проектам В.И. Баженова, АД Захарова. АН.
Воронихина, Ч. Камерона, Д. Кварнеги и многих других).
Особо следует отметить построенный Баженовым дом
П.Е. Пашкова (ныне Библиотека им. В.И. Ленина, старое
здание), здание Сената в московском Кремле
архитектора М.Ф . Казакова, Таврический дворец в Санкт-Петербурге
по
прое кту архи тект ора И.Е. Старова. Сохранилось
много зданий в стиле барокко, построенных В.В. Растрелли
-
Зимний дворец, собор Смольного монастыря в
Санкт-Петербурге, Андреевская церковь в Киеве и другие (илл. 54).
Самым знаменитым скульптором первой половины
века был Б.- К. Растрелли-старший (бронзовый портрет
Петра I и другие произведения); во второй половине века
стали известны имена Ф.Г . Гордеева и других скульпторов
эпохи классицизма. Памятник Петру I, знаменитый
Медный всадник, воздвигнутый Этьеном Морисом Фалько-
не, стал символом мощи, величия России, петровского
гения. Реалистические портреты современников
создавал Ф.И. Шубин, земляк Ломоносова.
В живописи петровского времени наиболее
выразительно проявили себя мастера портретного жанра
-
И. и Р. Никитины, А Матвеев (портреты царя и его
сподвижников), работавшие в реалистической, светской
манере. Появилась светская гравюра. Позднее были
созданы интересные живописные работы на исторические
темы, выполненные в классической манере («Владимир
и Рогнеда», «Прощание Гектора с Андромахой» АП. Лосен-
ко; «Испытание силы Яна Усмаря» Г.И . Угрюмова и другие).
Проявилось в живописи и влияние сентиментализма
(пасторальные сцены из крестьянской жизни М.М. Иванова;
пейзажи С.Ф. Щедрина, портреты ВЛ. Боровиковского).
210

РОССИЯ
Выдающимися портретистами-реалистами были Ф.С.
Рокотов и Д.Г. Левицкий, мастерами живописи бытового
жанра
-
И А Ерменев и М. Шибанов (сцены из жизни
крестьян, изображения нищих и подобных персонажей).
Хотя во многих областях общественной, духовной
жизни Церковь сохранила определенное и немалое
влияние, в целом все же для XVIII столетия характерно
торжество светского начала, секуляризации, рационализма.
Можно сказать, что именно в это время появились
естественные и социальные науки. Перерастание
исторических, прикладных
и других знаний в историческую,
физическую, химическую и другие науки произошло в
России в силу известных исторических причин позднее, чем
в других,
более развитых странах Западной и
Центральной Европы.
То же можно сказать и о светской
литературе,
живописи, скульптуре и т.п. Но именно в это время
российские творцы, лидеры культуры сделали очень многое,
что позволяет говорить о переломном, этапном значении
их деятельности,
о переходе русской культуры в новое
качество. Они сумели хоть в какой-то степени сократить
большой разрыв между развитием культуры России и
культуры западных стран, который сильно увел ичил ся
за
нескол ько столе тий, со вр ем ен монг оло- тат арск ого
нашествия. То, что было сделано в
эпоху Петра I и
Екатерины II, было подготовлено усилиями предшествующих
поколений, и в этом смысле XVIII в.
-
итог
развития
культуры начиная с XV столетия. Одновременно в этот
период начался расцвет эпохи, которая дала нам Пушкина и
Гоголя, Достоевского и Толстого, Глинку и Мусоргского,
Римского-Корсакова и Чайковского, Федотова и
Крамского, Репина и Врубеля, Менделеева и Сеченова.
БИБЛИОГРАФИЯ
История СССР с древнейших времен до наших дней. 1966, т. II,
-
М.
История СССР с древнейших времен до наших дней. 1967, т. III,
-
М.
ЛИХАЧЕВ ДС. Русские летописи и их культурно-историческое
значение. 1947,
-
М.-Л .
ЛИХАЧЕВ ДС. Культура Руси времен Андрея Рублева и Епифания
Премудрого (конец XIV -
начало XV в.). 1962,
-
М.-Л.
Очерки истории СССР. Период феодализма. Ч. 2,1953,
-
М.
Очерки истории СССР. Период феодализма, конец XV -
на чало
XVIII в., 1955,
-
М.
Очерки русской культуры XII-XIV вв. Ч . 1,1970,
-
М., с. 18-20.
Очерки русской культуры XIII-XV вв. Ч . 1,1977,
-
М., с. 32.
Очерки русской культуры XVI в. Ч . 1 -2,1977,
-
М.
Очерки русской культуры XVII в. Ч. 1-2,1979,
-
М.
Очерки русской культуры XVIII в. Ч . 1-3,1985-1988,
-
М.
РЫБАКОВ БА Ремесло Древней Руси. 1948,
-
М.
САХАРОВ AM. Шрода Северо-Восточной Руси XIV-XV вв., 1959,
-
М.
ЧЕРЕПНИН Л.В ., I960. Образование Русского централизованного
государства в XTV-XV вв.
-
М.
AVRICH, Р. 1972. Russian Rebels 1600-1800. New York.
BLUM, J. 1978. The End of the Old Order in Rural Europe. Princeton.
FIELD, D. 197бя. The End of Serfdom, Nobility and Bureaucracy in
Russia, 1855-1861. Cambridge, Mass.
1976b. Rebels in the Name of the Tsar. Boston.
KEEP, J. 1982 . Emancipation by the Axe? Cahiers du monde Russe et
Sovietique, vol. 23, no. I.
THOMPSON, E. P. 1974. Patrician Society, Plebeian Culture. Journal of
Social History, vol. 7 .
TILLY, С1970. The Changing Place of Collective Violence. Essays in Theory
and History. An Approach to Social Sciences. Cambridge, Mass.

15
ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
15.1
СОЦИАЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ
НА БАЛКАНСКОМ ПОЛУОСТРОВЕ
Николай Тодоров
Рассматривая общее развитие балканских народов и
культур, следует иметь в виду,
что
речь не идет о каком-то
едином, по существу воображаемом балканском обществе,
но о целом ряде обществ и различных путях эволюции,
сосуществовавших в одном четко очерченном
географическом регионе.
Историческое развитие населения и поселений на
территориях, находившихся под политической властью
Османской империи, шло по
особому пути, который можно
определ ить
как
балканскую модель при Османах. Эта
балканская модель была самой распространенной в
Юго-Восточной Европе; до XVIII в. она преобладала на территории
более 500 тыс. кв . км с населением 7-8 млн. чел .
Балканская модель являлась результатом смешения
разнообразн ых ис л а м с к и х и православно-христианских,
византийских, болгарских славянских, сербских, албанских и
тюркских элементов.
Не подл ежит со мнен ию, что
коренные изменения,
связанные с появлением
турок-османов на Балканском п-ове
и явившиеся следствием турецких завоеваний в XTV-XV вв.,
продолжались на протяжении всего XVI в. Такими
переменами стало уничтожение вековых государственных
структур и местной аристократии.
Правители Османской империи были не в силах (да и
не стремились) создать некое турецкое общество или
глобальную турецкую культуру и интегрировать в нее
подвла стные и м этн ическ ие и соц иальн ые группы. В правящую
турецкую верхушку следует включить сановников из
потомственных мусульман и принявших ислам христиан
(боснийцев, сербов, греков, албанцев, болгар, родопских
мусульман), а также христиан, вошедших в число «капы-
кулу» («государственных рабов»).
К правящей верхушке можно отнести и высшее
православное
духовенство (в особенности в столице
-
Стамбуле, где в 1454 г. был восстановлен на своем престоле
патриарх Геннадий И Схоларий), несмотря на то что
Православная церковь утратила положение официального
религиозного института, которым обладала в независимых
Балканских государствах, сделавшись всего лишь
Церковью православных подданных мусульманской Империи.
Также следует отметить роль, которую играли так
называемые фанариоты
-
прослойка преуспевающих греческих
торговцев из Стамбула, связанных с патриархатом и Портой и
считавших себя преемниками византийской
аристократии. В XVII и особенно в XVIII в. они добились
значительного влияния в
рамках созданной Османами системы,
за няв
прочные позиции в турецкой дипломатии и в
администрации Молдавского и Валашского княжеств. Наконец,
с некоторыми оговорками к правящему слою можно
отнести отдельных представителей доосманских военных и
церковных кругов
-
иными сло вами, те х балк анск их
аристократов, что сохранили свои земли и доходы в качестве
держателей османских тимаров (мелких земельных
владений, связанных с несением военной службы.
-
Прим. ред.)
и
вакфов (движимого и недвижимого имущества,
отказанного государством или отдельным лицом на религиозные
или
благотворительные цели.
-
Прим. ред.) .
Все податное население Османской империи
назвалось
«райя»,
или
«райяты» («подданные»). Этот термин
изначально относился как к
мусульманам,
так и
немусуль-
манам, охватывая все производительные группы и
подгруппы населения, не входившие в созданные султаном
группы с особы м
стату сом.
С конца XVII в.
тер мин ом
«райя» ста ли обознача ть лиш ь
немусульманских
подданных
Империи. В соответствии с исламским правом,
Османы защищали жиз нь и собст вен нос ть ка к
мусульман,
так и
немусульман-«р<я#ятов», однако последние были
обязаны платить, помимо прочих, особый подушной
налог, называвшийся «джизья».
УКЛАД СЕЛЬСКОЙ ЖИЗНИ
В хозяйственных и административных
установлениях, регулировавших положение и деятельность
крестьянства, заметна определенная преемственность
по
отношению к византийско-славянскому периоду истории
Балкан. Исключение представляет введенная Османами
система государственной собственности на
сельскохозяйственные земли (мири).
Историки выделяют два периода в развитии
созданного Османами режима,
в частности в области аграрных
отношений. Начало первого из них -
периода применения
систем мири и тимара, связывается прежде
всего с
правлением
султанов Мехмеда II Завоевателя (1451-1481 гг.)
и Баязида II (1481-1512 гг.); последний, хотя и остался
212

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
исламским султаном,
из политических соображений
воспринял некоторые традиции Восточной Римской империи.
Перемены
в аграрном секторе в первую очередь
затронули
земельный фонд мири и систему тимар, на смену
которым
постепенно пришла система передававшихся в
пожизненное
пользование податных хозяйств (malikane
Utizani). Так оформился уклад, при котором земля
передавалась в держание
в форме крупных чифтликов (поместий,
наследственных владений). Ею создание означало некоторую
рефеодализацию
общества и
-
в
определенной степени
-
вело к утверждению
на Балканах
товарного земледелия.
Крестьянство подразделялось на ряд категорий:
большинство, платившее особую плату (many) за право
владения и использования земель, входивших в фонд мири\ всё
более многочисленных ортакчи (издольщиков) и
бедноту, занятую
на поденной работе в деревне и городе. Со
временем борьба за доступ к землям из фонда мири
становилась все более острой, особенно в Болгарии и Боснии.
Именно в этот период появляются те, кого историки нашего
времени
называют «социальными разбойниками», а устные
предания
и
ранняя литература
-
гайдуками и клефтами.
В первой
половине XVIII в. в сельской местности
получают распространение
такие пользовавшиеся спросом на
европейских рынках культуры, как кукуруза,
хлопок и табак
Сельскохозяйственную продукцию продавали на
ежегодных ярмарках,
славившихся по
всему Балканскому п-ову,
от Пелопоннеса до бассейна
Дуная. Одним из главны х
предметов торговли была шерсть
-
наряду с хлопком,
табаком, мехами и зерном.
Важную роль в истории балканской сельской
местности играло чередование зернового и скотоводческого
производства в деревнях как основном типе поселений.
Продовольственные поставки в столицу Стамбул
осуществлялись из Румелии (по существу из Южной Болгарии),
дунайских княжеств, прибрежных регионов Малой Азии
и территории вокруг г. Смирна (Измир). В 1674 г. общее
потребление мяса в Стамбуле достигло 200 тыс. голов
крупного рогатого скота и 4 млн. голов овец, пригнанных
главным
образом из Румелии.
Производство шерсти и домотканой одежды в районах
Пловдива, Сливена и Ямбола (здесь также делали прекрасные
ковры) существенно превышало местный спрос. В XVIII в.
небольшой поселок Амбелакия в Фессалии сделался
важным
центром производства хлопчатобумажной пряжи,
в
котором было занято все местное население
-
этот факт
привлек внима ние
утопического социалиста Ф. Буланже.
В оба эти периода крестьяне
и жители небольших
городов были по большей части относительно свободными
землевладельцами. Поэтому в эпоху формирования на
полуострове современных наций балканское крестьянство
вступило в качестве самостоятельных мелкотоварных
производителей.
УКЛАД ГОРОДСКОЙ жизни
Балканские города с их крепостями и резиденциями
военных и гражданских властей, стоявшие на
пересечениях основных торговых путей между Европой и Азией,
являлись также экономическими центрами для сельской
округи. С этими уже сложившимися функциями они
практически без изменений сделались органической частью
созданной Османами системы.
В то же время нет сомнений, что политическая
унификация Балкан, этнические и религиозные перемены, к
которым привело завоевание, а также появление
единообразной
организации, присущей мусульманскому государству,
создали новые условия, повлиявшие и на развитие городов.
В земельные переписи османского времени конца XV -
начала XVI в. в качестве городов были внесены более
200 населенных
пунктов.
В XV в. более трех четвертей городов принадлежало к
категории малых -
в них насчитывалось менее
400домашних хозяйств. Однако к концу XVI в. количество средних
городов (около 800 хозяйств или от 8 до 10 тыс.
жителей)
увеличилось настолько, что эта категория стала
преобладающей. В таких городах, как Адрианополь, Салоники,
Сараево, Афины, Видин и Никопол, имелось от 2 до 5 тыс.
хозяйств, тогда как единственным по-настоящему
большим городом был Стамбул
-
в конце XVI в. там
проживало
16 тыс. семейств. В XVII и XVIII вв. население Стамбула
заметно выросло, достигнув 0,5 млн. жителей. Большую роль
в этот
период играл также Дубровник, бывший важным
центром торговли между Балканами и Европой.
Существование на территории Османской
империи
многочисленных городов,
в том числе и довольно
крупных, заставляло власти принимать меры по их
обеспечению всем необходимым. Была создана сложная система,
учитывавшая все стороны торгового обмена: получение
товаров
от
производителей, их доставку в большие города
(в особенности в Стамбул), хранение, при
нео бходи мости
-
переработку сырья, распределение между
розничными торговцами и наконец продажу потребителям.
Османское право позволяло регулировать цены, а различные
обязанности населения были кодифицированы еще в XV в.
Существенной частью экономической жизни
Османской
империи были профессионально-сословные
объедине ния рем есл енн ико в
-
эснафы. Они являлись важным
компонентом социальной организации балканского
города, охватывая большую часть его жителей. Большинство эс-
нафов не проводили разграничения между
представителями различных религиозных
и этнических
групп,
обладая тем не менее внутренней сплоченностью. Более того,
они
игра ли
весьма
важную роль
в
культурной жизни,
помогая при постройке церквей и монастырей и внося свой
вклад в
развитие образования.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА НАСЕЛЕНИЯ
Главным следствием османского завоевания и
многовекового турецкого владычества на Балканах стало
сильнейшее смешение местного населения и возникновение ряда
общих черт в образе жизни народов Юго-Восточной
Европы. Это, разумеется, не означает, что стерлись этнические,
религиозные, языковые и
прочие различия.
Тем не менее
взаимные вл ияни я и
прон икнове ния
заметно
усилились,
в
особенности на
территориях, где происходили
кон так ты
между различными этническими сообществами, а
сосуществование этих групп в рамках единой системы в конечном
сч ете
привело
к исчезновению м но ги х
различий.
Одним из главных факторов, сказавшихся на
демографии полуострова, стали турецкая колонизация и ислами-
зация Балкан. В XIV и XV вв. из Анатолии были
переселены
кочевники
-
юрюки (турецкое «юрюк» означает
«кочевник»), осевшие главным образом в восточной Фракии,
Северо-Восточной Болгарии и Добрудже. Эти области
име ли бо л ьш о е стратегическое значение, поскольку
располагались вдоль главных военных дорог и вблизи укреплений
(в особенности в долинах рек Марицы и Вардара и во
внутренних районах Причерноморской Болгарии).
Существенный численный рост мусульманского
элемента на Балканах, в особенности с XVII в.,
был также
след ствием обращения в ислам части коренного
населения. В Османской империи, при официальной
терпимости по отношению к христианству и иудаизму,
принадлежность к господствующей религии, исламу и, как
следствие, к мусульманской общине была важным фактором
социальной мобильности.
К концу XVI в. стала все сильнее
ощущаться
перенаселенность полуострова
-
сократился экспорт зерна в Европу и
начались перебои с поставками продовольствия
в
крупные
213

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
города,
что явилось следствием нарушения равновесия
между уровнем
сельскохозяйственного
производства
и
темпами
демографического роста; этот кризис усугубился
«революцией цен» на Западе и последовавшей за ней
инфляцией, больно ударившей по ряду социальных групп.
Первая половина XVIII в. была отмечена подъемом во
всех
отраслях
экономики
-
сельском хозяйстве, ремеслах,
торговле,
что в свою
очередь привело
к
расширению
площади обрабатываемых земель, росту числа работников и
появлению новых культур.
Эти циклические трансформации в сельском хозяйстве
(и соответствующие демографические изменения) не
были обусловлены плотностью балк анск ого насе лен ия:
она была выше, чем в
других регионах Османской
импери и,
но
при этом составляла менее 15 чел. на 1 кв. км
(в Европе плотность населения колебалась от 16 до 45
человек на 1 кв.
км).
До XVIII в. попытки балканских народов освободиться
от турецкого ига были в первую очередь связаны с
войнами, которые европейские державы вели
против
Османской
империи,
и
напрямую зависели от
успехов
военных
операций против турок, проводившихся на суше
ина
море,
на юге, западе и
се ве ре . Сербы, греки и болгары
периодически устраивали заговоры, следствием которых нередко
ста новились
крупные
восстания. Со
временем
начали
появл яться « пророчест ва» о близком конце Османской
империи. При Петре I и Екатерине И все более активную роль
на полуострове стала играть Россия. Русско-турецкие
войны XVIII в. стали одним из решающих факторов в
развивавшемся на Балканах освободительном движении.
БИБЛИОГРАФИЯ
BEROV, L 1976. Dvizenieto па cenite па Balkanite prez XV-XIX v. i
evropejskata revoljucija na cenite. [The Movement of Prices in the
Balkans from the Fifteenth to the Nineteenth Century and the
European Prices Revolution.] Sofia.
BOULANGER, F. 1875. Ambelakia, ou les associations et municipality
helleniques. Paris.
BOZlC, I. 1952. Dubrovnik i Tlirska u XIV i XV veku. [Dubrovnik and
Tbrkey in the Fourteenth and Fifteenth Centuries.] Belgrade. Historia
e Shqiperise [History of Albania.] 1959. Vol. I. Tirana.
INALCIK, H. 1952-3. Od Stefana DuSana do Osmanskog carstva. [From
Stefan DuSan to the Ottoman Empire.] Prilozi za orijentalnu
filologiju i istoriju jug oslovernskih naroda pod turskom vlada
vinom. Vols 3-4 . Sarajevo.
1973. The Ottoman Empire: The Classical Age, 1300-1600. London.
Istorija na B31garija. [History of Bulgaria.] 1983. Vol. 4 . Osmansko
vladicestvo XV-XVIII v.
[Ottoman Rule in the Fifteenth to
Eighteenth Centuries.] Sofia.
Istorija naroda Jugoslavije. [History of the Peoples of Yugoslavia.] I960.
Part 2, Belgrade.
SPIRIDONAKIS, В. E. 1977. Essays on th e Historical Geography of the
Greek World in the Balkans during the Tbrkokratia. Salonica.
SVORONOS, N. 1956. Le commerce de Salonique au XVIIIe siecle. Paris.
TODOROV, N. 1993. The Balkan City 1400-1800. Seattle/London.
VAKALOPOULOS, A 1976. Origins of the Greek Nation, 1453-1669.
New Brunswick, N.Y.
VECEVA, E. 1981 . Trgovijata na Dubrovnik s baigarskite zemi (XV-
XVIII v.) [The Trade of Dubrovnik with the Bulgarian Lands
(Fifteenth to Eighteenth Centuries)]. Sofia.

15.2
АСПЕКТЫ КУЛЬТУРНОЙ ЖИЗНИ
Пасхалис М. Китромилидес, НадяДанова, АлександрДуну,
МанолисХацидакис, Александр Попович
Николай Тодоров (координатор)
ГРЕКИ
Пасхалис М. Китромилидес
До конца XV в.
происходило массовое переселение
греческих ученых из захваченных турками-османами стран в
Западную Европу. Беженцы привозили с собой рукописи
древних авторов
и
трудились в качестве переписчиков,
редакторов
и
комментаторов
этих тексто в.
Некоторые из них
преподавали
в
университетах язык и литературу Древней
Греции. Среди них были Ласкарис (/. Laskaris, 1445-1535)
из Константинополя, Мусурос (М. Moussouros, 1470-1517)
с Крита, подготовившие издания древних текстов для
венецианского издателя и типографа Альда Мануция Старшего,
а также
публицист, богослов, философ, переводчик,
филолог Михаил Т^иволис (1470-1556), позднее
перебравшийся в Русское государство, где прославился как Максим Грек
Греческие ученые появлялись на Западе и позднее.
Ограничимся упоминанием таких имен, как Портос
(F. Portos, 1550-1610), преподававший в Венеции; Маргуниос
(М. Margounios, 1549-1602), известный как богослов и
великолепный
переводчик
текстов отцов Церкви с
греческого на латинский и наоборот; Влахос (G. Vlacfoos, 1607-
1685), философ, богослов и преподаватель словесности;
Аллатиус (L. AUatius, 1586-1610), работавший в Ва тика не
и создавший многочисленные
произведения. Однако,
несмотря на исход многих ученых,
мно говеко вая
культурная
традиция греков в XV-XVI вв. все же не
пресеклась.
Православная церковь, получившая в Османской империи ряд
привилегий, внесла огромный вклад в оживление
об ра зо ва ни я и духовное пробуждение. Монастыри, особенно
такие афонские обители, как Метеора и Патмос, и
некоторые школы, в особенности в Константинополе, Янине и
Афинах, обеспечивали получение высшего образования.
В XVII в. многие молодые греки учились в итальянских
университетах, главным образом в Падуе. С 1656 г. и до
начала ХЕК в. в
Падуе существовал греческий колледж
(учебное заведение), средствами на поддержание которого
служило
нас лед ств о, оста вленное
Коттунисом (J. Kottounios)
из
Берово в Македонии. Другой греческий колледж,
финансируемый из наследства Томаса Флангиниса (Thomas
Flanginis) с о.
Корфу, работал с 1662 по 1797 г. в Венеции.
Молодые люди, учившиеся в западных университетах,
возвращались на Восток, многие из них становились
учителями, способствуя развитию и углублению образования в
православных общинах Балкан. Выходец из Афин Феофил
Коридаллеус (Theophilos Korydalleus, 1574-1646) учился
в
Падуе у Чезаре Кремонини (Cesare Cremonini), который
ввел его в неоаристотелизм Фомы Аквинского и Якопо
Дзабареллы (Jacopo ZabareUa). Коридаллеус, сам
занимавшийся комментированием Аристотеля, был приглашен
патриархом Кириллом Лукарисом (KyriUos Loukaris) в
Константинополь для помощи в
проведении церковной и
образовательной реформы. С 1626 по 1646 г. Коридаллеус
преподавал неоаристотелизм в «Патриаршей академии» и
в
Афинах. Позднее ученики перенесли его уче ни е
в
другие
школы, среди которых были «княжеские академии» в
Бухарес те
и Яссах. В результате неоаристотелизм
на два
столетия стал общим философским достоянием всех
православных
хрис тиа нски х общин Юго-Восточной Европы,
пока не уступил место научным
и
философским
течениям, пришедшим с Запада в XVIII в. (см. карту 18).
В области литературы и искусства особое место
занимают новаторские по духу произведения, созданные на
Кипре, Крите и Родосе в период нахождения этих
островов под властью венецианцев и рыцарей ордена святого
Иоанна
Иерусалимского (или госпитальеров, или
Родосских рыцарей) -
например, появившиеся в XVI в. на
Кипре эпические поэмы. Здешние школы давали классическое
образование, в некоторых монастырях существовали
школы
переписчиков, а в некоторых городах
функционировали учебные «академии». Под влиянием итальянского
Ренессанса был создан ряд блестящих стихотворных
произведений, большинство из дошедших до нас представляют
собой театральные пьесы -
трагедии и комедии.
Историография балканских народов была
преимущественно
сосредоточена
на их славном прошлом.
Так же
какив
византийскую эпоху, греки продолжали называть
себя
«ромеями»,
то есть
«римлянами», однако постепенно
(и особенно в XVIII в.) среди ученых стал преобладать
взгляд на свой народ как на наследников древних эллинов.
Начиная с первых десятилетий XVIII в. некоторые более
богатые и лучше подготовленные члены общества близко
познакомились с французской культурой. Это были уже
упоминавшиеся фанариоты
-
богатые греки,
занимавшиеся прибыльными сделками и проживавшие в Фанаре,
константинопольском
квартале, прилегавшем
к
резиденции
патриарха. Блистательная Порта прибегала к их услугам
в
качестве
переводчиков, а некоторых из них облекала
важными полномочиями. В начале XVIII в.
султан сажал
фанариотов на княжеские престолы Валахии и Молдавии.
Таков был фон, на
котором
началось
восприятие идей
Просвещения греческой культурой. Вульгарис (Е. Voulgaris,
1716-1806), представитель духовенства, преподававший с
1743 г. по 1761 г.
современную философию в Янине и Ко-
зани, а также в
Афонской и Патриаршей академиях, был
приглашен Екатериной II в Россию, где стал
архиепископом Херсонским. Он переводил сочинения западных
215

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Карта 18. География культуры Юго-Восточной Европы в XVIII в.
(по Kitromilides, 1995)
мыслителей, в том числе Локка и Вольтера, и заложил в
Греции основы религиозной терпимости. Главным его трудом
стала «Логика» (Лейпциг, 1766), трактат, положения
которого
были извлечены как из античной, так и новейшей
философии. Современником Вульгариса был Никифор Фео-
токис
(Nikiphoros Tbeotokis, 1731-1800), автор «Основ
физики» (Лейпциг, 1766), ставших первым
печатным
трудом,
в
котором теория Вселенной Ньютона рассматривалась
как единственно приемлемая научная концепция.
Наконец, Иосип Моисиодакс (Iosipos Moisiodax, 1730-1800)
обогатил программу интеллектуального обновления
свои ми
критическими воззрениями на общественные и
политические отношения.
ЮГО-ВОСТОЧНЫЕ СЛАВЯНЕ
НадяДанова
Чрезвычайно важную роль в культурном развитии
сербского общества сыграла Печская Патриархия (в г. Печ,
Сербия). Благодаря деятельности патриархов из рода Со-
коловичей, она
превратилась
в
центр просвещения
и очаг
распространения
печатных книг. В основанных
при участии
Печской Патриархии школах училось немало болгар. Те
сербы, что поселились на территории империи Габсбургов,
не
рвали
связей со своей родиной и продолжали
оказывать помощь своим соотечественникам. Господствовавшая
среди сербских эмигрантов атмосфера
благоприятствовала распространению в их среде передовых идей. В начале
XVIII в. были открыты новые школы, а существовавшие в
сербских землях с более раннего времени подверглись
реформированию. Основная заслуга в этом
принадлежала в первую очередь Белградской митрополии, наиболее
выдающимся главой которой был митрополит Мойсие
Петрович (Mojsije Petrovic).
В первые десятилетия XVIII в.
прославились
пользовавшиеся огромным авторитетом учителя Стефан, отец
Павел, «мастер» Марко, иеромонах Симеон, а также
приобрели известность такие историки, как Джордже Бранкович,
автор славяно-сербской хроники.
Другим крупным центром славянской культуры был
далматский город Дубровник (Рагуза), имевший прочные
связи с Италией (илл. 55). Рагузские писатели создавали
лирические и драматические произведения, проникнутые
духом Возрождения. Наиболее выдающимися писателями
были хорватский прозаик и поэт Иван 1ундулич (1589?-
1638), автор эпической поэмы «Осман», проникнутой
идеей славянского единства, в
которой драматизм
исторических событий был усилен глубоким патриотическим
чувством, Ганнибал Луцич, Юние Палмотич, Игнатиус
Георгиевич и Владислав Менчетич. Однако еще больше
216

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
рагузские
писатели прославились
своими
историческими
сочинениями,
в которых
нашла
выражение идея
исторического единства
славянского мира. Среди историков
наиболее достойны упоминания Винко Прибоевич, монах -
бенедиктинец Мавро Орбини
-
автор книги «Славянское
царство» (1601 г.), и Яков Лукаревич, написавший трактат
*Capioso ristretto degliAncdi diRagouza* («Извлечение из
ан на ло в Рагузы»).
Ведущую роль в культурном развитии Черногории
играли митрополиты г. Цетине, обладавшие к тому же
огромным влиянием на политическую жизнь
края. Черногорцы
в числе первых южных славян использовали достоинства
изобретенного Гутенбергом книгопечатания . В1493 г .
черногорский воевода Джурадж Црноевич (Djuradj Cmojevic)
основал типографию в Цетине, в
которой иеромонах
Макарий напечатал большое количество книг, в
которых
нуждалась Церковь.
По особому пути шло культурное развитие Хорватии и
Словении, являвшихся частью
империи Габсбургов.
Многие молодые люди из этих стран отправлялись на учебу в
университеты Италии и Центральной Европы, некоторые
из них оставались там в качестве
преподавателей.
Культурная жизнь Словении и Хорватии испытала сильное
влияние Реформации. Заслуга в распространении ее идей
принадлежит графу Яну Унгнаду (Jan Ungnad), основавшему
типографии
в Тюбингене и Урахе, где печатались
славянские книги, в том числе глаголицей и кириллицей, что
позволило словенским протестантам
найти последователей
среди сербов, болгар и хорватов.
В XVIII в. са м ы м известным представителем идей
Просвещения в этой части Европы стал сербский просветитель
Захария Орфелин (Zaharija Orfelin), сформировавшийся
под мощным воздействием французского Просвещения.
Он был редактором первого сербского журнала,
вышедшего в Венеции в 1768 г. К разрыву с идеями Средневековья
пришел сербский писатель и просветитель Доситей Обра-
дович (1739-1811), опубликовавший ряд книг, глубоко
проникнутых принципами Просвещения и посвященных
жизненно важным
проблемам эпохи. Наиболее известным
представителем этого течения в
сербском Просвещении
стал име вший болгарское происхождение Йован Райич
(Jovan Rajic). Все эти высокообразованные люди
прокладывали путь национально-освободительному движению
южных славян, которое достигнет своей кульминации в
эпоху формирования национальных государств.
После завоевания Османами Болгарии болгарская
патриархия утратила свой автокефальный статус и была
преобразована в митрополию Константинопольской церкви.
Множество духовных лиц и литераторов, связанных с болгарской
Церковью, были вынуждены бежать в дунайские княжества,
Сербию или Росс ию. Однако в XV в .
Охридская
архиепископская
епархия распространила свою юрисдикцию на Печ,
Софийскую и Видинскую епархии, а также на Молдавию и
Валахию. Это в значительной степени способствовало
сохранению болгарской национальной традиции, пока в
середине XVIII а османы не подчинили Охрид власти
Константинопольской
патриархии. Другим прибежищем для многих
просветителей и духовных лиц стали Сремские-Карловцы,
где трудились Партение Павлович (Partenije PavloviC),
Христофор Зефарович (Hristofor Zefarovic) и болгарский историк
Паисий Хилендарский (1722-1798).
В XVII в. важную роль в духовном развитии болгар
стала
играть Римская церковь. Католицизм проник в
Болгарию в конце XVI в., распространившись в горняцких
общинах Чипровцы, Копиловчи и Клисура в районах Нико-
пола и Свиштова, а также в
районе Пловдива. Однако
болгарский католицизм понес большие потери от
репрессий, последовавших за восстанием в Чипровцах в 1688 г.
Выжившие католики были
вынуждены эмигрировать
в Ба-
нат, 'фансильванию и Южную Венгрию. Тогда же в районе
Брашова возникла крупная община православных болгар,
а болгарские протестанты, желавшие сохранить родной
язык и национальное самосознание, поселились в
районах
городов Сибиу и Алба-Юлия.
В других странах осели и некоторые болгарские
литераторы. Константин Костенечский, получивший духовное
и
интеллектуальное воспитание в монастыре Бачково,
нашел прибежище в Сербии и внес заметный вклад в
развитие сербской литературы. Григорий Цамблак (Grigorije
Camblak) эмигрировал в Молдавию, где создал ряд
замечательных книг в
духе и традициях тырновской
литературной школы Уже в XIV в.
церковь Валахии и Молдавии
приняла болгарский в качестве официального языка, а в XV в.
болгарский (старославянский язык болгарского извода)
приобрел значение как литературный язык В России роль
пропагандистов болгарской литературной традиции
сыграли ученики патриарха Евфимия, прежде всего Киприан
и
Григорий Цамблак, избранные в свое время софийскими
митрополитами. Деятельность этих двух представителей
болгарской культуры наложила глубокий отпечаток на
русскую агиографию и другую духовную литературу.
В XV в. во многих
болгарских центрах началось новое
литературное движение. Так произошло
в Рильском
монастыре,
ставшем в это
время
местом паломничества. С этой
обителью была тесно связана деятельность двух деятелей
болгарской культуры XV в.
-
Владислава Грамматика и
Димитрия Кантакузина. Во второй половине XV и в XVI в.
были достигнуты большие успехи
в
культурном развитии
Софии и лежавших по соседству с нею монастырей. В XVII а
с началом разработки рудных приисков важным центром
культурной жизни стал также г.
Кратово. На протяжении
XVIII в. литературная деятельность в этих культурных
центрах главным образом имела форму переписывания
церковных книг, переводов с греческого
языка и составления
сборников проповедей (известных как «Кладези»).
Одним из наиболее интересных деятелей этого
переходного периода был
иеромонах Иосиф Брадатый (Josif
Bradati). Его многочисленные произведения обладали
рядом черт, отражавших насущные потребности эпохи,
содержали, в частности, призывы
к использованию
разговорного языка и к созданию «мирской церкви». Особое место
в
истории болгарской культуры XVIII в. заняла «История
славяно-болгарская» (1762 г.), написанная монахом Паи-
сием
Хилендарским. Стремясь оживить память о славном
историческом прошлом Болгарии, Паисий способствовал
пробуждению национального самосознания своих
соотечественников и
вдохнул в них любовь к родному языку
и
культуре. Его книга стала подлинной программой
национального возрождения
и оказа ла далеко идущее
во здействие на
болгарское общество. После Паисия был
опубликован ряд других «Историй», каждая из которых была
нацелена на пробуждение самосознания и национальной
идентичности болгар.
РУМЫНЫ
Александр Дуну
Историю интеллектуальной жизни румынских
княжеств лучше всего
иллюстрируют основные идеи и
образы, возникшие в
резул ьта те
синтеза
старинного наследия
и новых элементов. Отдельные стороны этого развития
поможет понять анализ путей распространения в Юго-
Восточной Европе культуры печатного слова.
Первое греческое издательство в Венеции было
основано в 1493 г., еще три действовали там в XVII-XVIII вв. Так,
были опубликованы тысячи
произведений на греческом
языке. С XV в. эти издательства выпускали
и славянские
книги. В XVI в. в
центрах культуры Черногории и Сербии
появились
типографии. С начала XVI в. по Балканам
расходились славянские и
греческие книги, напечатанные в
217

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Валахии и Молдавии. Со второй половины XVIII в.
количество издательских центров возросло;
то значение, которое
приобрели Лейпциг и Вена, знаменовало собой усиление
культурного влияния Центральной Европы, тогда как
центры южных славян обеспечивались книгами из России. Со
времени, когда в повседневную жизнь вошли печатные
книги, и в особенности календари и альманахи, прежняя
рукописная культура утратила свое значение.
Уже в период «культурной монархии» господаря
(князя) Молдовы и Валахии Константина Брынковяну,
ок азыв авше го
поддержку
книжным
мастерским Тбилиси и
Дамаска, в
Бухаресте и Яссах появились книги нового
содерж ания.
Гуманистические тенденции набрали силу в XVII в.,
приобретя заметно более светс кие и
«гражданские»
очертания. Начиная с этого столетия интеллектуалы нового
типа заняли нишу, когда-то принадлежавшую старым
книжникам.
Гуманисты стремились отучить своих
читателей от того, что считали наследием Византии, привлекая
их внимание к
европейским реалиям и достижениям
новой цивилизации. Именно в этом состояла главная
миссия
румынских гуманистов Константина Кантакузина и
Мирона Костина. Гуманизм явился предшественником
Просвещения, которому было суждено затронуть все
народы
этого
регио на
во
второй половине XVIII в.
История
нашла свое философское понимание в
произведениях
молдавского господаря, уче ного
и писателя
Дмитрия
Кантемира (1673-1723), описавшего исторический путь всех
румын, а также рост
и
упад ок
османского
могущества.
Отрицание того, что
рассматривалось
ими как чуждое, теперь
идентифицировавшееся с «ориентализмом», про лож ил о
дорогу
к
восприятию западных образцов. Своей работой
эти
интеллектуалы подготовили психологическую почву
для появления идеологов, которым предстояло участвовать
в создании нового национального государства.
РЕЛИГИОЗНОЕ ИСКУССТВО
Манолис Хацидакис
После падения Византийской империи и других
балканских государств господствующей чертой в искусстве
всех православных регионов стала приверженность,
особенно в религиозной живописи, эстетическим принципам,
методам и иконографическим традициям
средневекового религиозного искусства, характерным
и
ранее д ля этой
части мира. Там, где господствовали османы, эта
приверженность имела следствием сознательное и
упорное
неприятие современного искусства Западной Европы
-
как
католического, так и
протестантского. Основы подобной
политики были заложены первым патриархом Геннадием II
Схоларием, занявшим престол
после па ден ия
Константинополя. Имея в
виду этот основополагающий факт,
вполне
допус тимо говори ть
о существовании в религиозном
искусстве определенного единства, переходящего через
национальные границы
этой ча ст и Восточ ной Европы. Во-
первых, все народы региона
-
греки, сербы, болгары,
румыны и албанцы
-
являлись подданными Османской
империи
и были, пусть и в различной степени,
наследниками огромного общего фонда византийской культуры, а
значит, и
некоторых художественных традиций,
иконографических циклов и образов, к которым
население бы ло
привязано как к воплощениям божественных истин.
Одновременно это являлось и «привязанностью к славному
национальному прошлому перед лицом чуждой и
иноверной вл ас ти » (Grabar).
Во-вторых, сильнейшее воздействие на некоторые
стороны жизни православных народов оказывало духовное
и политическое преобладание Православной церкви во
главе с греческим Константинопольским патриархатом
с
его
уходящими
в
седую древность традициями. Другим
важным фактором была гора Афон. Сосредоточенные на
узком п-ове Халкидики древние греческие и славянские
монастыри и их дочерние учреждения превратились в
важнейший центр духовной и культурной деятельности.
Пользуясь огромным авторитетом в православном мире,
эта святая гора играла подлинно вселенскую роль, на
протяжении столетий способствуя распространению
определенного стиля живописи, который применялся при
обновлении росписей старых церквей, часовен и больших
трапезных, а в
ряде случаев и при росписи новых зданий,
особенно в XVII в., но также и в
последующих веках.
Столь жизнестойкими афонские монастыри были по
двум причинам. Отчасти это было связано с
привилегиями для крупных монастырей, которые султаны жаловали
константинопольским патриархам, а отчасти -
с
богатыми пожертвованиями молдавских господарей. Однако
крайне трудные экономические и по ли ти ческ ие
услов ия,
в
которых
оказались под османским господством другие
православные области, не могли не сказаться на качестве
и
распространенности художественной продукции.
Именно поэтому для удовлетворения растущей
потребности в
произведениях религиозного искусства XVI в.
во зник ла необходимость обратиться к блестящим
художникам, работавшим в городах о. Крит, с XIII в.
принадлежавшего венецианцам. Церковное искусство в этих городах
процветало
-
как благодаря благоприятным условиям, в
которых
жили
греческие и православные подданные
Венеции, так и потому, что эти богатые торговые города,
особенно Кандия (современный г. Ираклион), превратились
в наст оящ ие художественные центры, в которых
многочисленные греческие живописцы и иные художники
находили многочисленных заказчиков самой
разнообразной этнической, религиозной и социальной
принадлежности, проживавших не только на остро ве,
ноив
других
местах. Свободное перемещение художников и
произведений искусства с одной территории на другую
способствовало становлению определенного единства вкусов
во
всем
православном мире,
по крайне мере в среде
наиболее тонких ценителей.
В качестве центров искусства некоторое значение
приобрели северные области Эпир и Македония, а также
такие
причерноморские города, как Месемврия и Созопол.
Благоприятные условия, существовавшие в дунайских
княжествах, дали возможность возвести там замечательные
религиозные комплексы.
МУСУЛЬМАНСКАЯ КУЛЬТУРА
Александр Попович
Мусульманское население Юго-Восточной Европы
(за исключением Албании и Добруджи) уступало
окружавшему его немусул ьма нс ко му
в численности и было
чрезвычайно неравномерно распределено
-
не только
от региона
к
региону,
ноив
пределах отдельных
областей. Более того, мусульманские сообщества отнюдь не
были чем-то однородным, подразделяясь
на
ряд
весьма
непохожих групп: во-первых, исламизированное
местное население (славяноязычные помаки на территории
Болгарии, Греции и современной Македонии,
говорившие на албанском языке
мусульмане Албании и Косова,
славяно-мусульмане Боснии и Герцеговины,
грекоязычные мусульмане Крита и тд.); во-вторых, пришлые
турки-османы и близкое к ним
тюркоязычное
население
(жители городов и сел Фракии, Македонии, Косова,
Добруджи и тд., а также такие кочевые и
полукочевые
группы, как юрюки и коньяры); наконец, нетурецкое
население различного происхождения, представители
которого в разное время появились в этом обширном регионе
(татары, цыгане и другие).
218

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА
В области материальной культуры мусульмане могли
гордиться архитектурой
и
градостроительством,
поскольку
в этот период были основаны (или расцвели) многие
города,
а те, что существовали прежде, приобрели ряд
характерных
османских черт (илл. 56, 57). Типично
турецкой особенностью были террасная планировка и
разделение города
на две части: харши (центральный торговый
квартал, где располагались лавки и ремесленные
мастерские, группировавшиеся
по гильдиям) и махалла (жилые
районы, подразделявшиеся на кварталы религиозных
и
этни чес ких групп). Выдающимися образцами
представлена османская монументальная архитектура этого
периода. Особое внимание следует обратить на построенные
в
это время
многочисленные мечети и медресе (духовные
училища). В области прикладного искусства и ремесел по
всей Юго-Восточной Европе широкое распространение
получили
«восточные» приемы,
в особенности
при
производстве кож, меди, металлических и
ювелирных изделий,
войлока и ковров и даже в кулинарном искусстве.
Как устная,
так и письменная
культура, в которых
можно выделить несколько разновидностей: светскую,
религиозную, народную и тд., переживали подлинный расцвет
во всех мусульманских сообществах Балкан, пусть и с
различной степенью интенсивности, в зависимости от места,
времени, условий, социальной и этнической среды.
Чтобы получить общее представление о различных слоях
мусульманской элиты, следует отметить, что образование
(начальное
и
высшее) можно было
получать
в школах
неско льки х ти по в, созданных п о образцу, характерному для
всего мира ислама.
Литературные произведения мусульман
Юго-Восточной Европы в эту эпоху почти всегда писались на одном
из восточных языков, иными словами на арабском,
турецком или
персидском (и лишь изредка отдельные из
новообращенных писали на местных языках, используя при
этом арабский алфавит). Среди множества поэтов XVI-
XVII вв., писавших на турецком языке, насчитывается
десяток имен, приобретших значение для всей турецкой
литературы: Месихи (Meslht) из Приштины, Сузи Челеби (Suzl
(Jelebi) из Призрена (оба города в крае Косово), Факири
(Faqlri) из Калканделена (Тетово в славянской
Македонии), видный мистический поэт Вахдети (Vahdetl) из
Боснии, Дервиш-паша, сын Байезида-аги (Bayezld Agha) из
Мостара в Герцеговине и Сабит из Ужицы в Сербии.
Прозаики пользовались в основном турецким, р е же
арабским и крайне редко
-
персидским языком. Из
знаменитых балканских авторов этого времени можно назвать
ученого шейха Бали-эфенди из Софии (Болгария), автора
многочисленных богословских и мистических трудов;
Ашика Челеби из Призрена (Косово), автора обширного
собрания биографий поэтов; Ахмеда Суди и Хасана Кафи
из Боснии, автора юридических и политических
сочинений, в особенности посвященных искусству правления;
Мюнири (Munlrt) Белградского (Сербия), автора
религиозных
произведений; историка Ибрагима Печеви (Ibrahim
Pegevt) (из г. Печ в Венгрии); «османского Монтескье»
Кочи-бея (Qogl Bey) из г.
Корча (Албания), автора
известного
трактата «О
причинах упадка османов» (ум.
око ло
1650 г.), и
историка и кад и Омера-эфенди (<OmerEfendi) из
г. Босански-Нови.
Из числа немногих
авторов,
писавших и
по-турецки,
и
на одном из местных языков (в данном случае
сербскохорватском) следует назвать
Юсюофи Босневи (UskuflBosnevf),
известного как Хевайи (Hevayt),
составившего небольшой
стихотворный словарь, а также шейха Хасана Каими
(Hasan Qa imf) из Сараево. Такого рода сочинения, первые
следы появления которых относятся, как считают, к концу
XVI в., получили название литературы альхамиадо,
поскольку их авторы подражали образцам этого
направления, существовавшего
в Испании под тем же названием.
Большинство
упомянутых авторов трудились
за
пределами Балканского п-ова, и воздействие их
интеллектуальной работы непосредственно на регион было в то
вр емя
сравнительно слабым. Вторым важным фактором, имевшим
даже более значительные последствия, было то
обстоятельство, что подавляющее большинство мусульман
Юго-Восточной Европы в ту эпоху не только было неграмотно, но
также не знало основных языков (османо-турецкого, не
говоря уж об арабском и персидском), посредством
которых получила свое литературное выражение
исламская
цивилизация.
Однако, благодаря народным поэтам из мусульманской
среды и дервишам Румелии, здесь, в балканском городе и
деревне, была создана и сохранена яркая народная
литература (Popovic, 1991). Во многих местах наблюдалось
также такое явление, как синкретизм христианских и
исламских народных верований и обрядов (Hasluck, 1929).
БИБЛИОГРАФИЯ
CAMARIANO-CIORAN, А 1974. Les Academies princidres de Bucarest
et de Jassy et leurs professeurs. Salonika.
CHATZIDAKIS, M. et. al. 1966. Icones: Sinai, Grece, Bulgarie, Yougoslavie.
DIMARAS, С. T. 1969. La Grece au temps des lumieres. Geneva.
DINEKOV, P. 1980. The Bulgarian Culture during the Fifteenth-
Seventeenth Centuries. Sofia.
DUTU, A 1985. Calatorii, imagini, constante. Bucharest.
GANDEV, H. 1930. Early National Revival 1700-1860 . Sofia. New Ed.
In: GANDEV, H. 1976. Problems of the Bulgarian National Revival,
pp. 154 -270 . Sofia.
GEANAKOPLOS, D. J. 1962. Greek Scholars in Venice: Studies in the
Dissemination of Greek Learning from Byzantium to Western
Europe. Cambridge, Mass.
HASLUCK, F. W. 1929- Christianity and Islam under the Sultans. Oxford
HENDERSON, G. P. 1970. The Revival of Greek Thought, 1620-1830.
Albany, N.Y .
IORGA, N. 1935. Byzance apres Byzance. Continuation de l histoire de
la vie byzantine. Bucharest.
KIEL, М. 1990л. Studies on the Ottoman Architecture of the Balkans.
Hampshire.
1990b. Ottoman Architecture in Albania 1385-1912. Istanbul.
KITROMILIDES, P. M. 1992 . The Enlightenment as Social Criticism:
Iosipos Moisiodax and Greek Culture in the Eighteenth Century.
Princeton.
MUFAKU, M. 1983. Al-Thaqafa al-albaniyya fi al-abdjadiyya al arabiyya.
[La culture (litterature) albanaise en caracteres arabes.] Kuwait.
PASKALEVA, K. 1987. Bulgarian Icons Through the Centuries. Sofia.
POPOVIC A1991. Un sujet meconnu: la vie culturelle des musulmans dans
les villes balkaniques a l epoque ottomane. In: TASIC, N. (ed). La culture
urbaine des Balkans (XVe-XEXe siecles), pp. 165-75. Belgrade.
RADOJCIC, N. 1952. The Serbian History Writer Jovan Rajic. Belgrade.
RAJKOV, B. (introduction, trans., commentary). 1972. Paisij Hilendarski.
[Slav-Bulgarian History. First Copy of Sofranij from 1765.] Sofia.
SAMlC, J. Les poetes ottomans dans les villes de Bosnie, ont-ils ecrit une
poesie urbaine?. In: TASlC, N. (ed.) . La culture urbaine des Balkans
(XVe-XIXe siecles), pp. 191-4. Belgrade.
SKERLIC, J. 1953. History of the New Serbian Literature. Belgrade.
TSOURKAS, C. 1967. Les debuts de l enseignement philosophique et de
la libre pensee dans les Balkans. La vie et l oeuvre de Theophile
Corydalee. Thessaloniki.
VITTI, M. 1971. Storia della letteratura neogreca. Tbrin.
VRANOUSSIS, L. 1981. L Hellenisme postbyzantin et l Europe:
Manuscrits, livres, imprimeries. Athens.

16
ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
16.1
ИСТОРИЯ
Халил Инальчик
ПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
Османское государство впервые появилось на карте
мировой истории как небольшой эмират (см. том IV «Истории
человечества») на северо-западе Анатолии, заполнивший
собой непростое приграничное пространство между
государством сельджуков и Византийской империей. Эмират
быстро расширялся и за период с 1389г.по 1402 г. достиг
статуса могучей империи, протянувшейся от Дуная на западе и
до Евфрата на востоке . Однако этот первый имперский опьгг
не имел
продолжения,
т а к ка к, разгромив
войско
крестоносцев под предводительством венгерского короля Сигизмунда
в 1396 г. в битве
при Никополе, османы направили свои
воинские силы на
несвоевременную
аннексию
мусульманских эмиратов Анатолии, тем самым упустив стратегическое
преимущество. В результате армии турецкого султана Бая-
зида были наголову разбиты Тимуром в 1402 г. в битве
при
Анкаре и связь между европейскими и азиатскими частями
Османской империи была утеряна. Далее, в период с 1402 г.
по 1413 г., империя приходила в упадок из-за гражданской
войны, в которой соперничавшие претенденты на трон
стремились восстановить свое наследственное право
на
го спо дст во.
За время гражданской войны суверенитет Османов в
Анатолии был существенно ограничен, и центр
политической власти переместился
в
европейскую провинцию
империи. Именно в этот период г. Эдирне (бывш.
Адрианополь) становится главной политической столицей
империи. Хотя эпохой гражданской войны принято считать
1402-1413 гг., политическая нестабильность сохранялась
до1425г.и
временами угрожала империи развалом.
После 1430 г., когда туркам удалось отнять у
венецианцев г. Салоники (Фессалоники), Османское государство
возобновило свою экспансию в Европу, последовательно
разбивая одно за другим войска крестоносцев, набираемые
на Западе. После победы султана Мурада И над
крестоносцами польско-венгерского короля Владислава III в битве
под Варной в 1444 г. османы
установили прочное
господство над Балканами и приблизили окончательное падение
Византийской
империи.
Легитимность
императорского титула
османского
правителя проистекала из трех ис то чн иков : от
принятого
исламского
титула султана;
от турко-монгольского титула
хакана и от
унаследова нного
от
императоров
Восточной
Римской
империи
и х названия
-
кайзеры. После захва та
Константинополя Мехмедом II в 1453 г. османский
правитель посчитал себя законным преемником римских
императоров, и вскоре после захвата Константинополя
проявились претензии Османской империи на мировое
господство. За короткий период
-
64 года
-
османы добавили к
имперскому наследию арабские столицы Дамаск, Каир,
Мекку и Медину и возвысились до положения
величайшего исламского государства в мире.
ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ В 1453-1600 ГГ.
Османская империя развилась в Западно-азиатскую
империю, земли
которой находились на Среднем Востоке
и Балканах. Она представляла собой мост между
Европейским и Азиатским континентами, оставаясь неизменной
более пяти столетий, с 1400 г. по 1922 г.
(карта 19).
Поскольку именно османское общество в плеяде других
азиатских обществ поддерживало наиболее тесные и
продолжительные политические, экономические и
культурные
отношения с Европой, то история Османской империи,
естественно, развивалась параллельно основным
тенденциям развития европейской истории. В то же время,
особенно в XVI в., Османская империя продолжала развивать
прочные политические, экономические и культурные
связи со своими восточными соседями
-
Ираном, странами
Аравийского п-ова и Индией.
В XV-XVI вв. идея объединенной Европы на основе
хрис тианства
и священной войны против османов была
либо мифом, либо попыткой использовать общественное
мнение в Европе, чтобы узаконить политику отдельных
государств. В XIV и XV вв. крестовые походы были
возможны только тогда, когда Венеция и Венгрия соглашались
поддерживать эти
предприятия
в своих собственных
п ол ити че ск их целях (/nalcik, 1969-1989).
Так или иначе, военная мощь Османской
империи
вносила элемент баланса на случай претензий на европейское
господство со стороны Габсбургов или папства.
В сущности, протестантизм обязан своим
распространением давлению османов на Габсбургов (Fischer-Galati,
1959; Kortpeter; 1972). Более того, документальные
свидетельства дают основания полагать, что в 1494 г., когда
французский король Карл VIII с войсками
перешел через
220

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
221
Карта
19-
Османская
империя
около
1550
г.
(по
X.
Инальчику)

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Альпы и вторгся
в Италию, даже государства, подвластные
папе, надеялись на помощь османов.
Короче говоря, на
поро ге
нового
времени не объединение Европы под
властью папы и императора, а реальная политика и новый
политический порядок, основанный на существовании
множества независимых монархий, требовали создания
системы, основанной на балансе силы, и государство Османов
стало важным компонентом этой новой европейской
государственной системы.
В последующие годы государство Османов не раз
подтверждало,
что оно является необходимым компонентом
этого нового порядка.
Что касается арабского мира, то не будь Османской
империи, сегодняшняя карта исламского мира была бы
кардинально иной. В конце XV в. Испания перенесла
Реконкисту в Магриб и начала захватывать один за другим
прибрежные города. Магриб остался мусульманским
только благодаря присутствию сил Османов и их борьбе
против Реконкисты. Точно так же в 1517 г., когда
португальский флот напал на Джидду, чтобы захватить Святые
места исла ма, ег о
отбросил турецкий адмирал Сельман
Рейс (Bacque-Grammont & Kroell, 1988). За двадцать лет
Османы построили оборонительную линию от Адена до
Абиссинии, и она отражала многочисленные попытки
португальцев войти в Красное море. Под защитой
Османов через Персидский залив и
Красное море в арабские
страны стали поступать товары
из Индии, и на Ближнем
Востоке в середине XVI в.
возродилась торговля
пряностями. Снова стали процветать и разрастаться города
Египта и Сирии. В частности, Алеппо, расположенный на
середине караванных путей из Хиджаза, Басры-Багдада и
Ирана, вскоре превратился в признанный торговый
центр всего региона.
Однако арабским странам приходилось разделять
превратности судьбы Османов и нести тяжелое
финансовое бремя их имперского присутствия. По средоточию
власти и богатства османская столица затмила такие
древние арабские метрополии, как Каир, Багдад и Дамаск,
некогда бывшие всеобще признанными центрами богатства
и власти.
Вкратце успехи Османов были обусловлены
несколькими причинами. Прежде всего это было мастерское
владение новыми методами ведения военных действий, в том
числе с применением новых видов вооружения, и
техникой постройки судов с активным привлечением
иностранных специалистов, что позволяло успешно противостоять
угрозам со стороны тогдашней Европы. Второй фактор
успеха
-
географическое положение, позволявшее
контролировать богатые торговые пути между Востоком (Иран
и
Индия) и Западом (европейские страны) и тем самым
обеспечивать себе финансовое и материальное
благополучие. Наконец, централизованная бюрократическая
система правления, созданная Османами, была ими развита
до такого совершенства, что даже привлекла в XVI в.
внимание
теоретиков абсолютной монархии на Западе.
Османский государь обладал абсолютной властью над всеми
доходами и финансовыми ресурсами государства и мог
распоряжаться ими по своему усмотрению. Таким образом,
когда европейские государства превосходили Османов в
богатстве и силе, положение турецкого султана
позволяло ему перенаправлять ресурсы своей страны так, чтобы
ответить на любой вызов. Не вызывает вопросов и тот факт,
что к
середине
XVI в. Османская империя выступает как
сверхдержава, заявляющая о
всемирном господстве. Не
было в мире такого дела
-
от развития Германии, Англии и
Голландии до политической ситуации на Суматре,
-
в
котором Османы не проявили бы своих прямых и алчных
интересов (Men,, 1963).
В частности, в XVI в. Османская империя упорно
старалась получить выгоду при каждом повороте
международных дел, чтобы обратить ситуацию себе на пользу в сво¬
ем стремлении к мировому господству. В XVI в. империя
была активно вовлечена в действия на ряде фронтов. В
Средиземном море она сталкивалась с силами Венеции,
Папской области и Испании, часто объединявшихся
против Османов. На Украине и в низовьях Волги она
сдерживала имперские стремления Русского государства. Флот
Османов в Индийском океане предвосхищал угрозу,
исходящую от развертывания там португальского флота, целью
которого было распространение влияния Португалии как
морской державы на Красное море и Персидский залив. И
наконец, но не в последнюю очередь, Османская империя
находилась в состоянии постоянной конфронтации со
Священной Римской империей на всем протяжении ее
обширных владений от Центральной Европы до
Средиземного моря.
Поражение турецкого флота от флота Святой лиги в
битве при Лепанто в 1571 г. стало поворотным пунктом как
в истории Османской империи, так и Европы (Braudel,
1949). Поражение показало туркам, что ресурсы империи
в международных конфликтах имеют пределы и что
наступил явный конец их грандиозным планам по
установлению господства, с одной стороны, над Европой и с
другой -
над Индийским океаном.
Вскоре Османы сосредоточили силы и ресурсы в
сфере более близких им
интересов
-
в
Средиземноморье, в
Центральной Европе и у
себя « на задворках»
-
на
исламском Востоке. Османы поняли, что
европейцы, с
которыми они некогда так успешно воевали, теперь обладают
превосходством в международных делах. Османы признали
преимущество европейцев в ряде сфер, от контроля над
экономическими ресурсами и торговыми путями до
военной науки и мастерского владения техникой
современного боя. Им стало ясно, что успехи европейцев обрекают на
провал дальнейшие попытки состязаться с ними.
В этом отношении полезно упомянуть, что уже в XVII в.
туркам приходилось импортировать из Англии порох и
высококачественную сталь. Традиционные турецкие
методы добычи и обработки, а также производства
промышленных
то в а ро в устарели,
и османские
производители
оказались
совершенно
неспособными к
ко нкуренци и
с
западными
производителями товаров, которые
начинали
преобладать на миро вых рын ках. Примерно тогда же
европейские товары стали восприниматься потребителями как
товары хорошего качества, произведенные
с малыми
затратами. Дополнительное преимущество было обретено
благодаря благожелательным торговым уступкам со стороны
Османов, и меркантильная Европа наводнила турецкие
рынки своими товарами. Этот процесс достиг кульминации
во второй половине XVIII в., когда Османская империя в
экономическом отношении окончательно заняла место
периферийного государства, подчиненного экономике
мирового капиталистического производства.
Османам как морской державе также был нанесен
урон: они уступили западным странам
власть над
Средиземным
мо рем.
Начиная с 1590-х гг.
суда Англии и
Голландии, превосходящие по мощи турецкие суда, вошли в
Средиземное море, что повлекло за собой окончание
османского и венецианского владычества на этом море и
заставило их
капитулировать перед растущей
экономикой Северной Атлантики. Даже межрегиональные
перевозки в пределах империи по морским маршрутам,
связывавшим столицу с центрами торговли и паломничества
в Египте и Леванте, осуществлялись преимущественно на
иностранных судах.
Следующий удар, полученный Османской
империей с Запада, заключался во вторжении
в 1584 г.
дешевого американского серебра и европейских серебряных
монет. Это привело
к
крушению денежной системы
Османской империи; за финансовым разладом
последовал политический
криз ис
в
государстве (Inalcik, 1992;
Barkan, 1975).
222

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ В 1600-1800 ГГ.
Историки
в основном сходятся во мнении, что
катастрофические
события, происходившие в период с 1590 по
1632 г., привели империю Османов к неотвратимому
упадку. Государство разрушалось постоянными кризисами,
охватывавшими
все сферы правления, от общественного
порядка
и финансовой стабильности до наследования
трона. Непрекращающиеся кризисы угрожали самому
существованию государства. Труды реформаторов того
времени, открыто обсуждавших причины болезни империи,
говорят
о том, что османы сознавали глубину этого кризиса
(Inalcik, 1980; 1972). Решение вступить в затяжную войну с
Габсбургами (1593-1606 гг.)
и в то же время продолжать
на востоке войну с Ираном (этот конфликт длился с
перерывами
более 50 лет, с 1578 по 1639 г.) следует считать
одной из основных причин упадка империи.
Особенно разрушительный эффект имело состояние
хронической войны между Османами и иранскими
шахами династии Сефевидов за контроль над
Азербайджаном и Ираком.
Наиболее интенсивные опустошения в Анатолии
произошли в период с 1610 по 1632 г., когда правители
провинций подняли ряд мятежей против центра. Мятежные
правители стремились ликвидировать янычарский корпус
как главную политическую и военную опору султана, что
привело
к дальнейшему ослаблению централизма и
способности империи защитить себя. В истоке этой борьбы
за вл аст ь ле жа ла труднора зрешимая проблема наемников
и вопрос
о том, как
удовлетворить неприемлемые
требования о признании
их
роли и места в политических делах
государства.
В первые десятилетия XVII в. наемные
сол дат ы-п ехо тин цы
-
секбаны занимали главенствующее
положение в многочисленной свите провинциальных
правителей, и помимо совершенно резонных требований о
регулярной выдаче жалованья и достаточном снабжении, эти
войска желали также иметь часть добычи или другое
вознаграждение за жертвы, приносимые ими на службе
султану Однако и в XIX в.
проблемы, связанные с
периодически возникающей необходимостью в мобилизации
наемников (особенно для войн с Россией), продолжали
вызывать
головную боль
у турецких военных стратегов.
В период, когда в
провинции преобладали мятежные
правители, в столице бразды правления находились в
руках янычар. В 1622 г. восстание янычар закончилось
казнью султана Османа II - событие для османской истории
беспрецедентное. Примерно в это время был образован
триумвират из высших командиров корпуса янычар, и их
голос в политике был столь весом, что они могли
диктовать свои условия и дворцу и правительству (илл. 58).
Османские реформаторы того време ни
объясняли подобное
развитие событий ослаблением султанской власти после
подписания ряда соглашений о разделе
власти. По их
мнению неделимая и абсолютная власть
султана была
изн ачал ьным
условием поддержания баланса
между
пр оти вос тоящим и сила ми в обществе.
Мурад IV (правил в 1622-1640 гг.)
после достижения им
совершеннолетия в 1632 г.
твердо взял бразды правления
в свои
руки и сумел покончить с диктатурой янычар.
Султан Мурад также положил конец волнениям в провинциях
и тем самым восстановил
твердую верховную власть.
Нейтрализация представлявшей серьезную угрозу
туркам Европы в период Т^идцатилетней войны 1618-1648 гт.
дала Османам возможность возобновить конфликт с Се-
февидами, не заб ыт ый за другими страте гическ ими
интересами. В 1638 г.
Мурад снова зах ватил Багдад. В
следующее десятилетие в правление слабого правителя султана
Ибрахима I (1640-1648 гг.)
и в годы, когда его преемник
Мехмед IV (правил в 1648-1687 гг.) еще не достиг
совершеннолетия, снова встал вопрос о разделении султанских
полномочий. Государственную власть вновь поделили меж¬
ду собой сторонники конкурирующих фракций, и это
произошло в то время, когда продолжительная турецкая
кампания против Венеции с целью вытеснить ее из Греции
закончилась неблагоприятно для Османов. Османы
полностью потеряли контроль над морем, а блокада Дарданелл
венецианцами даже поставила в рискованное положение
их
столицу.
В такой ситуации дворцу не оставалось ничего другого,
кроме как возложить бразды правления с полномочиями
диктатора на опытного визиря Копрулу (Kopriilu) Мехмед-
пашу, который вступил в эту должность в 1656 г.
Стареющий
визирь силой усмирил янычар, а потенциально опасных
или открыто мятежных провинциальных правителей
послал воевать в Далмацию и на Крит. Другими словами,
Копрулу Мехмед при полной поддержке общественного
мнения сделал успешную заявку на реставрацию
централизованной государственной власти. Он отодвинул угрозу
от
столицы, устранив блокаду, организованную
венецианцами. Однако попытки захватить Кандию, продолжавшиеся 24
года (1645-1669 гг.), сумел успешно завершить только его
сын и
преемник Фазиль Ахмед-паша. В период
восстановления, начатый семейством Копрулу, их родственник Кара
Мустафа-паша решил, что Османы могли бы вновь
утвердить свое господство в Центральной и Восточной Европе.
Он двинулся на Украину во главе бо льшой армии
и
выиграл первую
кампанию
против русских сил в 1678 г.
Позднее, в 1683 г. Кара Мустафа начал кампанию против
Габсбургов. Огромное войско окружило Вену. Вся Европа с
тревогой следила за событиями, поскольку их общая
судьба, казалось, висела на волоске. В это время Габсбурги уже
ве ли
войну на западе с Францией, и та сочла себя
обязанной прекратить военные действия перед лицом общей
опасности для христианства. Была создана Священная лига во
главе с папой; в нее вошли Габсбурги, Венеция и Польша, и
после долгих торгов с обеих сторон Россия наконец
решила связать свою судьбу со Священной лигой.
Император Священной Римской империи при
активной поддержке германских князей изгнал войска турок из
Венгрии, и армии Лиги продвинулись к сердцу Балкан
вплоть до Косова поля. Габсбурги после длительной
16-летней войны (1683-1699 гг.)
заняли
Венгрию, Венеция
оккупировала Морею на Пело пон нес е (1686 г.), а русские
захватили крепость Азов (1696 г.). Такие общие
скоординированные действия Европы против турок под знаменами
Священной лиги определили судьбу Османской империи
на долгие века вперед. Европа, которая с 1453 г. жила в
постоянном страхе перед нападением сверхдержавы,
граничащей с ней на юго-востоке, наконец-то освободилась от
призрака войны после договора, подписанного в
мест ечк е
Карловицы (Славония) в 1699 г. Что касается турок,
то
поражение
и
отступление,
к
кото рому
их
вы нудили
объед иненн ые силы Священной лиги, заставили их раз
и
навсегда признать превосходство Запада и убедили, наконец,
в том, что их единственное средство выжить -
это
подражать западным методам и
инст итутам.
После Карлович вечные
соперники Габсбурги и Россия
продолжали совместные выборочные нападения на
турецкие территории вдоль северного побережья Черного моря
и на Балканах перед окончательным броском в самую
сердцевину империи. Встревоженные этой перспективой и
тем, что она грозит их собственным торговым интересам
на османском востоке, западные страны стали искать
способы поддержать Османскую империю и не дать ей
распасться. Возник и стал главным в
европейском балансе сил
«во ст очн ый
вопрос», представленный двумя мощными
блоками, образованными по принципу антиосманской
или
проосманской внешней политики. В этот
период
Османская империя строила свою внешнюю
политику,
опираясь на поддержку западных стран,
в особенности
Франции и Англии, для того чтобы защититься от
экс панси онист ской угро зы Габсбургов и Ро с с и и .
223

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Зависимость от поддержки Запада на дипломатической
арене усиливала склонность к западничеству,
проявившуюся в Османском
государстве. Начиная со времен царя
Петра I (1682-1725 гг.), османы стали приписывать
военн ые
успехи русских ориентации русского царя на Запад. В
XVIII-XIX вв. Османы всерьез принялись за реформы по
западному образцу.
ПРИЧИНЫ УПАДКА ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ
В последние несколько десятков лет вопрос о том,
почему произошло отставание наций, находившихся под
властью Османов, активно обсуждался в обширной
литературе. Ответ искали в социальной структуре Османской
империи. Дебатировался вопрос, была ли империя
типичным феодальным государством или она была
государством, находившемся на определенной стадии
«азиатского способа производства». Сторонники первой точки
зрения утверждали, что империя была феодальной, потому
что общество делилось на два основных класса: правящую
военную элиту и массы зависимого населения, имевшие
ничтожные политические и гражданские права; у
последних элита отбирала излишки производства попросту
силой, и никаких экономических взаимоотношений не
существовало.
Те, кто определял Османскую империю как одну из
азиатских империй с сильной централизованной
бюрократией и командной системой хозяйствования, считали, что
такая социально-политическая структура не имела
возможностей для перемен, которые привели бы к
экономическому росту и социальному развитию. Считается, что
фундаментальной причиной застоя османской
экономики и общества была государственная собственность на
обрабатываемую землю, что привело к полному
контролю государства над крестьянским трудом и его
продуктами. В такой ситуации сельское хозяйство было не
способно изменяться и адаптироваться к рынку. В этом
главнейшем секторе экономики веками царил застой.
Режим жесткого регулирования распространялся
также на ремесла, что не давало развиваться производству
в
городах. Изучение османской социальной структуры,
основанное на
архивных источниках, подтверждает мнение,
что
государственный контроль над
сельскохозяйственными землями и трудом земледельцев был, по существу,
одной из главных причин отсутствия социальных и
экономических перемен в
государстве Османов. Однако
следует добавить, что такой подход является упрощенным,
поскольку он игнорирует все другие фундаментальные
политические и экономические
условия , которые
привели к
развитию
капиталистических отношений в западных
странах
в
соответствующий период их истории.
На деле Османская империя имела специфическую
аграрно-социальную структуру, которую она упорно на
протяжении всей своей истории сохраняла и на Балканах и в
Анатолии. Краеугольным камнем этой
структуры была
аграрная система, основанная на малых
кр есть янск их
семейных хозяйствах, которые назывались
чифтханэ.
Чифтханэ
-
это
экономико-финансовая единица,
состоящая из крестьянского домашнего хозяйства с земельным
наделом, который можно было обработать с помощью
одной упряжки волов, достаточным, чтобы поддерживать
семью и домашнее хозяйство, производить продукты и
пла тить на л ог и . Ос ма нск ая бюрократия принимала все
меры для
сохранен ия
этих
аграрно-финансовых единиц и успешно
боролась с попытками преобразования крестьянских ферм
в
крупные имения. Эта цель достигалась государственной
собственностью на землю (мири).
В недавних исследованиях обсуждается
демографический взрыв, который империя пережила в середине XVI в.,
в
результате чего наступил глубокий кризис турецкого
общества в целом. Поскольку не вводились технические
новшества, не менялась система землевладения,
подко нтрольная государству, т р ад иц и он н о е эк стен сив ное
сельское хозяйство, базирующееся преимущественно на
выращивании пшеницы и ячменя, не
успевало за ростом
населения. Рост населения заставлял крестьян уезжать на
другие места и оседать на пахотных землях у
почти
заброшенных деревень и на окраинных землях или
разрабатывать новые угодья в лесах и на заболоченных
территориях. Османские учетные книги дают сведения о таком
состоянии де л в XVI в.
Османское правительство осознало необходимость
заменить легкую кавалерию (<спаги), набираемую из
провинций и имевшую обычное устаревшее вооружение, на
янычар и наемников, чтобы противостоять
австро-германским солдатам, оснащенным ружьями. Корпус янычар был
расширен, но это стоило дорого; в результате государству
пришлось организовать отряды мушкетеров
численностью 50-100 человек из числа бродячих крестьян под
командованием анатолийских офицеров-янычар. Молодому
крестьянину было несложно купить мушкет и
завербоваться наемником (к этому времени производство мушкетов
перестало быть монополией государства и стали
доступны дешевые модели).
В мирное время эти наемные
отряды распускались,
и
чтобы выжить, они
разбойничали в деревнях. Как
Франция пережила ужасный период анархии из-за «собратьев
по оружию» («compagnies d armes») во время и после
Столетней войны, так и османскую Анатолию разоряли
банды безработных наемников (джеляли) в 1593-1610 г г.
Решающим моментом в этих обстоятельствах стало то,
что безземельные
крестьяне
начали объединяться в
борьбе за выживание.
Балканы испытали такой же упадок и разорение во
время и после войн с Габсбургами и Россией в XVIII в., когда
османское правительство ввело подобный метод
вербовки в бедных горных районах Албании и в Родопах.
СРЕДСТВА И ФОРМЫ ОБЩЕНИЯ
В ОСМАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Для понимания социальной и культурной истории
Османской империи исключительную важность
представляют средства
и
формы коммуникации.
Образование: медресе, мечеть, дворец
и монастыри дервишей
Медресе, или богословские семинарии, существовали
в Османском государстве со времен султана Орхана
(1324-1362 гг.), а с XIV в.
медресе были организованы
государством
по
иерархическому принципу. Мехмед II
(султан Османской Турции в 1451-1481 гг.) (илл. 59) произвел
всестороннюю реорганизацию медресе под
наблюдением знаменитого астронома Али Кушджу (Qushju). Вторая
реорганизация прошла при Сулеймане I (Inalcik, 1973).
Поскольку в турецком обществе политика, культура и
религия были неразделимы, мы должны рассматривать
религиозные институты как место выражения
общественной мысли и проявления политической деятельности. Во
второй половине XVI в.
медресе в Анатолии становятся
центрами недовольства и мятежа непривилегированной
части населения. Крестьянская молодежь, городская
беднота стекались в медресе учиться, потому что студенты
(сухтэ) не облагались налогами.
Иногда в отдаленных горных местах они создавали
собственные «медресе», сбиваясь в шайки, которые скитались
по
стране, обирая население под видом сбора на
священные цели. Они так расплодились, что правительство
224

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
объявило
их бандитскими и упразднило все небольшие
провинциальные
медресе. Студенты подняли столь
обширные
социальные волнения, что историки назвали это
явление «студенческим бунтом». В итоге высшее
образование сосредоточилось
в трех столицах империи
-
Стамбуле, Бурсе и Эдирне.
В Османской империи не только медресе,
но и мечети
были местами, где формировалось общественное мнение.
В мечетях преподаватели читали лекц ии не только д ля
студентов, посещавших медресе, но и для всех желающих.
Известен случай, когда простой солдат из янычар
посещал такие лекции, а потом стал членом группы теологов
(улама).
После пятничной молитвы священник (хатиб)
поднимался на кафедру и давал советы. Некоторые в
своих проповедях
касались текущих дел и событий. Каждая
церемония
заканчивалась упоминанием имени
султана
и
короткой молитвой за него. В исламской практике это
считалось признанием законности власти султана.
Мусульманский правитель становился законным только после
того, как его имя было отчеканено на монетах и
упомянуто в пятничной проповеди.
Говоря об устной коммуникации, нельзя не упомянуть
разного рода формальные и приуроченные к
определенным событиям собрания. Весьма чтимым обычаем всех
мусульманских правителей было устраивать во дворце
периоди ческие с ес си и с духовенством (улама)-,
на эти
собрания
приглашались все выдающиеся ученые того времени. На
т ак и х встречах нар яду с духовно-т еологичес кими
обсуждались и юридические вопросы, имевшие отношение к
текущим событиям. Зачастую после таких встреч среди
теологов разгоралось яростное соперничество. Особенно часто
это случалось при Мехмеде II. На одном из таких собраний
он
предложил ведущим теологам написать трактат
на
извечную тему
-
постигается Бог разумом
или
верой.
Дворцовая школа и ее роль
в
турецкой культуре
з ас л у жи в а ет особ ого в ни ма ния (Miller; 1941;Inalcik, 1973).
Дворцовое образование имело целью превратить
в
политическую элиту султанских слуг,
по
преимуществу раболепных
прислужников, так называемых
гулямов (ghtdam, букв.
-
юноша, раб.
-
Прим. пер.), или кулов (kul). «Совершенный
гулям» тот, кто стал слепым орудием абсолютистского
султанского режима и разделял космополитическую,
вненациональную культуру других схожих элитных групп в
исламском
мире, особенно в Иране и Индии при Великих
Моголах. В их политической философии, художественных
вкусах и манерах преобладали стандарты, взятые из
доисламского индоиранского культурного наследия. Общим
для всех групп политической элиты была утонченность,
замкнутость в своем кругу и презрение к народной
культуре своей родины. В период формирования империи
турки старались учиться этой утонченной,
космополитической культуре по тимуридским
и
и ра нс ки м образцам.
Например, первое известное прозаическое произведение на
фарси «Кабуснаме», собрание нравоучительных притч, за
это
в ре мя было перев едено несколько р а з .
Дервиши-конформисты получали средства в вид е
религиозных пожертвований (вакф) на постройку
монастырей, где члены ордена собирались для совершения
обрядов. Обычно ритуал сопровождался духовной музыкой и
танцами (сема), чтобы достигнуть мистического
состояния, затем следовало специальное религиозное угощение
(Birge, 1937). Правительство рассчитывало, что эти
учреждения будут выполнять
функции святилища для бедняков,
бродяг и путешественников. Видимо, эти монастыри
или
ложи были также
форумом для обсуждения текущих дел.
Религиозные ордены, такие какМеламетийе (MelZmetiyye),
имели
радикальные антиправительственные взгляды и
могли
выжить, только
действуя в подполье. Правительство
преследовало их лидеров.
Воинствующие бродячие дервиши, подобные
менестрелям, проповедовали на базарах и в общественных местах
и имели сильное влияние на население как в
городах, так
и в сельской местности. В XV и XVI вв.
дервиши,
называемые баба, или абдал, духовные лидеры полукочевых
туркменских племен, возглавили наиболее опасные бунты в
Центральной Анатолии и в Добрудже, центре кочевников
в
Румелии.
Места народных собраний и развлечений
Кофейни и харчевни,
в
которых подавалась буза
(брага из проса, распространенный напиток пастухов
Центральной Азии), были местами общения на базарах. До того
как кофейни стали местом собраний, их функции
выполняли эти
харчевни.
Из-за того что
некот орые в ид ы бузы
опьяняют, а харчевни становились центром политических
слухов, правительство установило контроль над ними,
введя систему монополии. Каждый город мог иметь
ограниченное число харчевен, арендованных у правительства.
Инспектировал эти домики кади (судья). Как это случилось
позднее, в
середине XVI в.,
и с кофейнями, харчевни
полу чил и ярлык «гнезда смутьянов и рассадника сплетен», и их
нередко закрывали по указу султана.
В сельской местности наиболее популярным средством
общения между сообществами были бродячие турецкие
музыканты и певцы. Большую часть времени они
проводили в сельской местности, играя на струнных щипковых
инструментах типа лютни -
копузах, или сазах, которые
изначально использовались шаманами в
Центральной Азии.
Благодаря этим музыкантам распространялись самые
разнообразные и красочные произведения фольклора,
духовная, популярно-мистическая, натуралистическая,
реалистичная и эпическая
литература. Музыканты вели также
религиозную и политическую пропаганду, в особенности от
лица запрещенных сект шиитов Анатолии -
кызылбашей-,
музыканты озвучивали их верования, стремления, жалобы.
Такие музыканты и певцы, ка к
Пир Султан Абдал,
становились вдохновителями народных движений протеста.
Деревенское население
-
крестьяне и пастухи
-
голо сами
музыка нтов
выражали
свои чаяния.
В больших и малых городах местом контактов и
общения всего городского населения были
территории
базар ов
-
чаршы,
или
сук. На базаре христиане, евреи и
мусульмане относились к одним и тем же гильдиям, хотя в
городе жили в обособленных кварталах. Как правило, на
базарной площади стояли здания официальных
учреждений, кафедральной мечети и суда; здесь же глашатай
выкрикивал правительственные объявления (Inalcik, 1971;
Wirtb, 1975; Faroghi, 1984, 1987).
Письменные средства общения
Исламская культура в своей основе
-
культура
письменная. Коран был записан и собран в книгу при третьем
халифе
-
Османе. Сочинение книг и распространение
знаний в исламском обществе преследовали две основные
цели: с одной стороны, пропаганду, изучение и
укрепление ислама, и с
другой
-
подготовку бюрократии с целью
укрепления наиболее эффективным способом власти и
процветания султана-халифа. Соответственно и книги
подразделялись на две основные категории
-
духовные и
относящиеся к ним
(улум) и практические (фунун). Ко
второму виду относилась литература (адаб) и такие науки, как
математика (хисаб и сийяка), география, история,
астрономия и зоология.
Предполагалось, что практические
науки должны сказать последнее слово в анализе проблемы
«религия и государство» (дин и давла). Высказывалось
пожелание повысить
оплату труда для стимулирования
написа ния и ли
перев ода
книг по астрономии.
Астрономия обеспечивала знание погодных условий, а также
225

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
определяла благоприятные приметы для принятия
решений султаном. В начале каждого года придворный
астроном представлял султану календарь с указанием хороших
и плохих дат. Конечно, иногда встречались и независимые
умы, преданные науке во имя самой науки. Один из них
-
османский математик мулла Лютфи (ум.
в 1494 г.),
но
группа исламского духовенства добилась его казни через
повешение на площади Ат-Майдани в Стамбуле при
громадном стечении зевак.
Интеллектуальная жизнь и книгоиздание, как и
полагается, находилось в соответствии с потребностями
традиционного патриархального общества. Идеалом такого
общества являются традиции
и социальная устойчивость,
ане
перемены
и
«прогресс».
Классическое сочинение
визиря правителей государства Сельджукидов Низама аль-
Мулька «Книга о
правлении» («Сиясетнаме») описывает
идеальный социальный порядок как разделенное
на
ка те гор ии общество, состоящее из определенных статусом
групп, перемещение между которыми не допускается.
Только в XIX-XX вв. «западники» на Среднем Востоке
выступили с новыми идеями, заявляя, что
перемены
и
«прогресс»
-
явлен ия
хорошие,
и свели концепцию общества
«идеального равновесия» до ценностных понятий вечной истины
и
традиции.
В дервишских монастырях занятия музыкой и танцами
были разрешены духовенством только для тех случаев,
когда они, возбуждая человека, возвышали его духовное
восприятие до религиозно-мистического уровня. С другой
стороны, следует отметить, что духовенство, воспитанное в духе
серьезного изучения научных дисциплин, требовало
честного, серьезного и точного изучения религиозных наук
Османские султаны использовали теологов на
чиновничьей службе, особенно в первые два столетия
существования империи, когда еще не было достаточного штата
компетентных чиновников. Султанам также требовалось
авторитетное мнение духовенства для организации
завоеванных территорий в соответствии с принципами
ислама. В то время как теологи получали образование в
медресе, чиновники обучались в конторах в качестве
подручных у более высоких чиновников -
точно так же, как
подмастерья у ремесленников. Некоторые из теологов,
сведущие
в
практических науках, становились
секретарями.
Усердие османов в
собирании и хранении научного
наследия исламского мира во многих библиотеках
Стамбула дало турецким ученым возможность создавать
энциклопедии. Сегодня в библиотеках Стамбула содержится
наилучшее и самое крупное в мире собрание научных трудов
по
исла му. Наиболее изве стн ые и з них
-
«Энциклопедия
наук» («.Мевдиаталь-Улум»-«Mewdu
atod-ТЛйт»),созданная Ташкёпрюлю-заде, и энциклопедия Хаджи-Халифа (Ка-
тиба Челеби) «.Кагиф аз-Зуиун» («Kashfaz Zunum).
Ритуал как средство общения
В то время как обряды, церемонии и праздники
выполняли общественные функции, особенно важные в
исламском мире, османские парады и процессии
обладали чертами, общими для других стран Средиземноморья.
Исламские ритуалы создавали мощный эффект,
возбуждая эмоции и подг отав лива я ма с с ы к общему действию.
Каждая военная кампания, празднование каждой
победы начинались и заканчивались в Айя-Софии,
кафедральной столичной мечети, где султан, сановники,
воинские командиры и огромная толпа верующих
выступали в процессии и молились за успех. В ходе военной
кампании на лагерных стоянках для этой цели
пользовались открытыми площадями (намазгах), где тысячи
людей могли сообща молиться, что вызывало могучее
чувство солидарности.
В исламской культуре прямой контакт правителя с
подчиненными являлся базовым принципом правления
(Inalcik, 1973). Литература типа «зеркало для правителя»
рекомендовала султану пользоваться выходами в народ
-
на
религиозные церемонии
или на
охоту,
чтобы иметь
пр ямые
контакты с
простыми людьми и
получать
от них
письменные жалобы (рик'а). Таков был древний обычай
Среднего Востока: правитель показывал, что заботится о
том, чтобы защитить народ от произвола своих
ставленников, которым он вручил властные полномочия.
Присутствие правителя на имперском Совете и право каждого
подать в Совет жалобу считалось основой доброго
правления и
правосудия.
Определенные дни в году отводились исконным
иранским и исламским праздникам, таким как день рождения
Пророка, ночь его путешествия на небесах и особенно
рамадан (рамазан)
-
9-й месяц мусульманского лунного года
хиджры, в который Мухаммеду было ниспослано первое
откровение;
в
рамадан мусульмане должны соблюдать пост
(уразу). На праздник жертвоприношения (ид алъ-адха, в
турецкой транскрипции курбан) султан и богатые
граждане резали тысячи овец и раздавали мясо бедным. В это
время друзья и родственники ходили друг к другу в гости;
старые обиды прощались, и для каждого начиналась
н ов а я, по лн ая надежд жизн ь. Строгие правила
предписывали, что первым наносит визит младший по возрасту
ипо
общественному положе нию .
Новруз
-
начало Нового года в день весеннего
равноденствия, праздник, пришедший из доисторических
времен, стал неотъемлемой частью
имперского ритуала,
который турки-османы праздновали со всем старанием.
Праздники по случаю обрезания султанского сына или
свадьбы дочери отмечались как события ве ли чайшей
важности. В
сущности, османский праздник был скорее
событием
ритуального,
политического и социального
характера,
чем
просто развлечением.
Это событие должно было
демонс трировать дух мира
и
солидарности (And, 1963/
1964). На таких праздниках
кня зья-ва ссалы и сановники
подносили подарки,
взамен
удостаивались дорогих
кафтанов и других дар ов,
и этим
укрепл ялись
социально-политические
узы.
На этих встречах действовали суровые правила
протокола, которые требовали соблюдения ранга и
иерархии среди правящих группировок. То, что простой
народ мог встретиться с элитой, что ему дозволялось
разделить с ней радостную атмосферу праздника, несло
важную социальную роль: в этих условиях укреплялись
связи и доверие в жестко разграниченной иерархии
османс кого общества.
Поскольку считалось, что обрезание, как и крещение
в
христианстве, является началом новой стадии жизни, это
событие
сопровождалось
особенно долгим и пышным
празднованием. Так, праздник обрезания наследника
престола Мехмеда в 1582 г.
продолжался более 50 дней; он
описан в великолепной книге (сурнамё) и иллюстрирован
превосходными миниатюрами. В этих праздниках принимали
участие горожане, представляющие все слои населения.
В такой обстановке происходило массовое обращение
в ислам; тысячи немусульман приходили на праздник
обрезания наследника Османов. Целью праздника было
показать всему миру богатство и мощь правителя; об этом
можно судить по тому, что иностранные правители всегда
приглашались на праздник через специальных
посланников. На празднике обрезания наследника Мехмеда в 1582 г.
для представителей европейских правителей была
сооружена специальная беседка.
Каждый приходящий на пр аздн ик
считался гост ем
султана и
получал угощение.
Такие детали, как позволение
уносить с собой
еду, оставшуюся
после пиршества, восходят к
праздникам
той и шёлен Центральной Азии, имевшим
важное ритуальное значение в
тюрко-монгольских
ханствах.
226

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
«Кормление народа» считалось одной из важнейших
обязанностей хана . Проведение всеобщих празднеств с
пиршествами символизировало выполнение этой обязанности,
и пренебрежение
ею иногда приводило к
мяте жу.
Для столь грандиозных празднеств требовалась
щедрость
и тща тельн ая организация. Публичные
представления, обеды и фейерверки старательно планировались и
шли по строго заведенному порядку.
Празднества
по случаю вступления на
престол,
рождения наследника, большого военного успеха проходили
не
только в столице, но и во всех
городах им пери и. В
Стамбуле местом проведения
столичных
празднеств была
п ло щ ад ь Ат-Майдани
-
древнеримский ипподром.
Важным типом неофициальных праздников в
османском обществе были праздники гильдий ремесленников. В
первый день традиционного праздника Нового года все
члены каждой гильдии, мусульмане и немусульмане,
проходили по городу в праздничном шествии. Так выражался
и подпитывался дух братства и солидарности гильдий.
ОСМАНЫ И ЕВРОПЕИЗАЦИЯ
Хотя турки-османы и переняли многие элементы
европейской культуры, они не растворились в ней, потому что
сохранили
свою
систему ценностей, глубинные принципы
своей культуры, воплощавшие духовные идеи ислама.
Рассмотрим характерный пример. Османы
заимствовали огнестрельное оружие только в 1390-х гг.
через
балканские государства, в то время как в Венгрии оно
появилось в 1354 г.
(Petrovich, 1975). В 1378 г. в
Дубровнике уже
делали пушки. Чтобы противостоять османскому
проникновению, балканские государства применяли
огнестрельное оружие начиная с 1380 г. В 1385 г. турки появились на
западе Балкан, где уже широко применялись пушки.
Похоже, пушки были применены уже в битве на Косовом поле в
1389 г. Дубровник стал главным центром производства
огнестрельного оружия, поставлявшим его в
другие
балканские страны.
Ужев1393г.в
Дубровнике отливали б о л ьш и е
пушки, способные
стре лять зар ядо м
массой до 140 кг.
Современник событий, германец Шильтбергер, взятый в плен
при Никополе (1396 г.), утверждает, что султан Баязид I
применял пушки в своих кампаниях в 1397 г.
В 1430-х гг. на Балканах появились аркебузы (пищали)
и
ружья. В XV в.
ружья делались в основном
иностранцами, прежде всего итальянцами, венграми, германцами и
французами. Пушки поначалу изготавливали кузнецы,
позднее их
производством
занялись специалисты
-
оружейные
мастера. Первоначально турки нанимали
иностранных специалистов или использовали умения пленников,
затем он и сами
научились этому искусству
и стали вполне
опыт ным и
оружейниками, делая пушки и аркебузы.
Известный
пример
-
венгерский пушечных дел мастер Урбан,
нанятый на службу к Мехмеду II. Он вошел в историю
изготовлением гигантских пушек для пролома
ст ен
Константинополя. Османская
артиллерия была одной из лучших в
Европе, благодаря ей были захвачены такие считавшиеся
неприступными крепости, как крепость о. Родос и
Никосия на о. Кипр.
На всем
протяжении османской истории султаны
приглашали на
службу иностранцев. Уже в XVI в. во дворце
султана для иностранных мастеров и специалистов
отводится особое помещение во дворце (эфренсиян). В архивах
султанского дворца Топкапы было найдено обращение к
Леонардо да Винчи приехать в Стамбул и выполнить ряд
строительных работ для султана (Bobinger; 1958).
Интересны обстоятельства, при которых турки
переняли тактику чехов-гуситов ведения боя с применением
вагенбургов (передвижных укреплений из повозок в форме
четырехугольника, круга или полукруга, которые иногда
усиливались рвами и другими препятствиями.
-
Прим. ред.).
Благодаря ей регент Венгерского королевства Янош Хунь-
яди получил неоспоримое преимущество над османами на
поле боя, провел успешные походы против османских
завоевателей, после чего османы быстро взяли на
вооружение
эту тактику. Затем это нововведение стало важнейшим
фактором в победах османов над иранцами
и ма млюк ами.
Эти соперники-мусульмане
отставали от
турок в
оснащении армий огнестрельным оружием.
Выходцы с османских территорий делали пушки в
Индии и Иране. Два османских пушечных дел мастера
помогли
Бабуру, основателю империи Великих Моголов в Индии,
достичь военного превосходства над соперниками.
Опыт турок в производстве
и тактическом
применении
огнестрельного оружия создал им столь
высокую репутацию
в
арабских странах, что их правители стали усиленно
заз ыва ть
наемников-турок, кото рых
называли
руми
(анатолийские турки), к себе на службу. В середине XVI в. на борьбу с
португальцами и иранцами османские султаны посылали
войска, оснащенные пушками и ружьями, или своих
специалистов в центральноазиатские ханства, в мусульманские
государства Индии и в султанат Атжех на Суматре.
Следуя тому же принципу воспринимать всё новое,
который привел к освоению ими огнестрельного оружия,
турки, которые уже в XIV в. обладали собственными
верфями, к концу XV в. создали сильный флот, способный
бросить вызов морскому владычеству Венеции. В доках
Галлипольского п-ова на них работали греки, позднее
-
мастера из Генуи и Дубровника.
Тем не менее в XVII в. османы
проиграли Европе в
гонке военных технологий. В результате они потерпели
серьезные поражения, потому что оказались способными
заимствовать только технику, но не культурные и социальные
достижения и
институты Запада, обеспечивавшие
постоянное творческое развитие техники.
Османским студентам технической школы была
доступна французская «Энциклопедия»; считается, что в
конце XVIII в.
турки уже были знакомы с идеями Французской
революции (Lewis, 1953). Идея революции в смысле
коренных перемен в обществе, как она понимается в
современной Европе, в Османской империи воспринималась как
фундаментальная реформа, проводимая государственной
властью сверху. До 1950 г. такие реформы проводились
исключительно
усилиями бюрократии и лишь в качестве
мер, целесообразных для выживания государства,
поскольку гражданское общество западного типа в империи
так никогда и не развилось.
Таким образом, периодизация османской истории
должна соответствовать фундаментальным реформам,
предпринятым в империи. Хотя судьба империи тесно
зависела, особенно в XVIII в., от политических и экономических
изменений в Европе, в ее исторической эволюции нельзя
усмотреть прямой параллелизм с развитием Европы. Тем
не менее в османской
истор ии фактически все
решения
о
ва ж н ы х бюрократических реформах принимались под
давлением Европы. Это явление справедливо и для других
неевропейских стран.
ОСМАНСКОЕ ВЛИЯНИЕ НА ЕВРОПЕЙСКУЮ
КУЛЬТУРУ И ЭКОНОМИКУ
Османская империя оказывала сильное влияние на
европейскую политику, но можно показать, что ее вклад в
развитие европейской экономики был еще заметнее.
Обоюдные культурные заимствования между
мусульманским Востоком времен Османов и христианской
Европой были постоянными и стали частью повседневной
жизни. Сейчас общеизвестно, что благодаря османам в
Европе распространился
обычай пит ь кофе и устраивать
кофейни. Из турецких записей следует, что в польском г.
Каменца в 1681 г. было 10 кофеен.
227

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Но не многие знают, что турки
поз нак оми ли
венгров
с
выращиванием риса,
что тюльпаны были завезены в
Голланд ию в
середине XVI в.
германским
пос лом
Бусбеком при
дворе султана в Стамбуле, и что европейские армии
заимствовали военные оркестры у османов.
Пожалуй, еще важнее была техника ткачества и
крашения при производстве хлопковых и шелковых тканей,
которую переняли у населения Среднего Востока сначала
итальянцы, а за ними и
другие западные страны. Производство
шелка появилось в
странах Европы только в XVI-XVII вв.
благодаря широкому ввозу прекрасного дешевого
шелка-сырца из Ирана через Турцию. Рынок Леванта способствовал
развитию производства шерсти на Западе. Например, в
последние десятилетия XVI в. англичанам пришлось улучшить
качество своих шерстяных изделий и перейти с
грубошерстных тканей на тонкое
сукно,
чтобы соответствовать
требованиям османского рынка (Willan, 1955).
В Средние века шерстяная одежда составляла наиболее
важную статью экспорта из Европы в Азию. Экспорт
шерсти дополнялся экспортом оружия и металлов, в том числе
в больших количествах
-
экспортом золота, серебра, олова
и меди. На азиатских рынках европейские шерстяные
ткани
добирались до самого Китая. Такая ориентация
торговли продолжалась и после того, как османы установили
контроль над центрами транзита в Западной Азии и Северо-
Восточной Африке, включая Сирию, Египет, Ирак и
Арабский п - о в в 1516-1536 гг .
Интересно, что, видя
растущую важность торговли шерстью, Венеция и Дубровник в
XV в. освоили
производство шерстяных тканей для
экспорта в Западную Азию и на Балканы.
Торговля между Востоком и Западом в большой степени
держалась на обмене шерстяных тканей на индийские
пряности и иранский шелк (Braudel, 1949). В XVI в. в Леванте,
находившемся под управлением Османов, основным
посредником в такой торговле выступала Венеция. Благодаря
протекции турок в виде торговых привилегий Венеция
сохранила важное место в европейской торговле. Османское
правительство поощряло эту торговлю, поскольку огромные
таможенные
сборы поступали в казну наличными.
Венеция как средиземноморская держава построила
свою империю в восточной части Средиземного моря,
заняв и
укрепив все стратегические пункты и острова в
регионе, чтобы обеспечивать монополию на торговлю
в
Леванте и охранять торговые пути, заканчивающиеся в
Венеции. Для Западной Европы вопрос состоял в том, как
разрушить монополию Венеции на торговлю с Азией, и
когда в 1517 г.
турки захватили арабские страны и
установили в Леванте свое правление, Европа постаралась извлечь
из этого максимальную выгоду для себя.
Хотя впечатляющее расширение левантийской
торговли Венеции произошло благодаря привилегиям, данным
ей османами в XVI в., у
нее
периодически
возникали
конфликты с
турками, стремившимися установить прямой
контроль над всеми латинскими колониями в Леванте.
Вторжение турок на Кипр в 1570 г.
открыло новую эру в
османо-европейских отношениях. Османское
правительство решило,
что
теперь
можно положить конец
венецианской монополии на
торговлю
в ее доминионах и
от крыт ь
их
рынки западным странам
-
Франции, Англии и
Голландии, в то время как непримиримые соперники этих
растущих западных наций
-
катол ическая Испани я и
Австрия
-
поддержали Венецию и продолжали воевать даже
после того, как она подписала мир с Османами в 1573 г.
Османы хотели быть полностью независимыми от
Венеции как посредника в торговле с Европой и получать
западные шерстяные ткани и металлы напрямую от стран-
производителей и по более низким ценам.
Уже при Мехмеде II, который вел долгую войну с
Венецией в 1463-1479 гг., османское правительство дало
особые
привилегии Флоренции, которая в результате
чрезвычайно расширила свою торговлю с Турцией (Inalcik, 1994).
Знаменитое банкирское семейство Медичи имело своих
агентов в Пере, Бурсе и Эдирне, они импортировали
различные тонкие шерстяные ткани и покупали шелк
Вскоре во Флоренции производство шелка затмило шерстяное
производство. Когда в 1569 г. турки готовились к
вторжению на Кипр
-
тогдашнюю колонию Венеции, стоявшую
на пути в османский Египет,
-
они прежде всего
распространили
св ои
то р го в ые привилегии
на
Францию (Inalcik,
1971). Ранее эти западные страны экспортировали свои
шерстяные ткани, зарядные ядра, тонкое и грубое сукно
через венецианцев.
Торговые уступки, пожалованные Англии по договорам
сначала частично в 1580 г., а затем в более полном виде в
1583 г., дали ей возможность ра сш ири ть
и
улучшить
собственное
шерстяное произ водс тво.
В 1590 г. была
основана Левантийская компания
-
первая компания,
организованная на основании правительственной концессии, что
явилось важным шагом в становлении капитализма в
Англии. Англия, с ее растущей промышленностью и
расчетливой торговой политикой, опираясь на свои
«не победимы е» корабли, приготовилась бросить вызов стар ым
монополистам, захватившим
левантийскую торговлю.
Торгашеский дух распространялся по Европе все шире,
и
при
этом каждая страна,
жел авш ая
развивать у
себя
промышленность путем участия
в левантийской торговле,
ста ралась по лучи ть
от османского
султана «капитуляции»,
т .е.
торговые привилегии.
После своих успешных договоренностей с Францией
и Англией
турки стали поощрять все дружественные им
страны Европы добиваться гарантий на свободную
торговлю в пределах турецких территорий. Голландцы получили
свои
«капитуляции» в 1612 г., вместе с тем турки не
торопили Габсбургов, и те смогли извлечь для себя выгоду из
торговой экспансии на Балканы только в конце XVIII в.
Со временем левантийская торговля перестала
казаться столь значительной из-за роста атлантической и
индийской торговли и потеряла свою главенствующую роль в
мировой торговле. Но в XVI-XVII вв. османские
договоры
стали рычагом для подъема капитализма в Европе в его
начальный
период.
Поскольку османская экономическая политика
заключалась в поддержании благополучного состояния в своей
стране, ради удержания низких цен правительство
поощряло импорт и установило минимальные таможенные
пошлины. Максимальный налог был 5% с объявленной цены,
а для Англии еще ниже
-
3%, так что в торговле
с
Османской империей Англия имела статус страны
«наибольшего
благоприятствования».
Следуя той же политике, турки установили налог на
экспорт предметов первой необходимости
-
пшеницы,
хлопка, шерсти, воска и тд. В целом османский рынок всегда был
свободен для европейцев, тогда как сами европейцы чет ко
следовали меркантилистской политике поощрения
экспорта и
ограничения импорта
-
политике, диаметрально
противоположной османской. Эта европейская политика
привела к уп ад ку
османского
производства,
особенно
произ водс тва
шел ка
и
шерстяных
тканей. Одержимые
меркантильными интересами и конкуренцией с другими
торговыми державами, европейские агенты в Турции
досконально изучали национальные товары
и
рыночные
условия для увеличения
своего
им пор та
в
страну. Он и же
передали в Европу некоторые технологии, а также способы
окраски тканей, например способы прядения мохера, окраски
его в красный цвет и изготовления цветного сафьяна.
Подъем хлопчатобумажного производства и
промышленная революция на Западе напрямую связаны с
индийской и турецкой торговлей хлопком в
Европе (Inalcik, 1987).
В XVII-XVIII вв. Турция продолжала ввозить дешевые
товары
из хлопка в
Европу, особенно во
Францию. Белые и
синие грубые хлопковые ткани из Измира (Смирны)
пользовались большим спросом
в
Марселе, откуда его
228

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
перепродавали
в Испанию для пошива недорогой одежды
для рабов
на американских плантациях и в колониях
(отсюда
пошли синие джинсы).
К концу XVII в. экспорт хлопка из Турции во Францию
достиг
впечатляющих размеров. Меркантильная Англия,
как и Франция, забеспокоилась, когда английский рынок
наводнили индийские товары из хлопка -
ситец, миткаль
и т.п.,
-
недорогие и привлекательные. Перед Западом
возникла проблема
-
как состязаться с растущей
потребностью своих стран
в дешевых товарах с Востока. Сначала,
около 1700 г., были введены высокие тарифы и даже
запрет
на импорт,
чт обы прекратить отток
огромных
денеж ных масс из страны. Преимущества Турции и Индии в
конкуренции
с западными странами заключались в
технологии ткачества, окраски и дизайна, но прежде всего в низких
ценах, потому
что сырье производилось
в самих
Турции и
Индии, но, что еще важнее, потому
что там
рабочая сила
была гораздо дешевле.
Перед Францией и Англией встал жизненно важный
вопрос о необходимости затрат на оплату труда, осложненный
позицией новых либеральных экономистов, ратовавших за
низкие тарифы на импорт пшеницы. Но в поисках решения
важнейшей экономической проблемы дня
-
ст оимо сти
труда
-
ответ был найден в механизации труда. В конечном
счете это был триумф западного превосходства в науке и
технологии над прагматичными знаниями Востока.
БИБЛИОГРАФИЯ
ALLEN, W. Е . D. 1963 . Problems of TUrkish Power in the Sixteenth
Century. London.
AND, M. 1963-4. A History of Theatre and Popular Entertainment in
TUrkey, Forum. Ankara.
BABINGER, F . 1958. Vier Bauvorschlage Leonardo da Vinci s am Sultan
Sult an Bayezid II (1502-3). Nachrichten der Akademie der
Wissenschaften in Gottingen. Phil. his. kl., no . II.
BACQUfi-GRAMMONT, J-L; KROELL, A 1988. Mamlouks, Ottomans et
Portugais en Mer Rouge. Cairo.
BARKAN, O. L 1975. The Price Revolution of the Sixteenth Century.
International Journal of Middle East Studies, vol. VI, no. I.
BIRGE, J. B. 1937. The Bektashi Order of Dervishes. London.
BRAUDEL, F. 1949. La Mediterranee et le monde mediterraneen a
l epoque de Philippe II. Paris. [English trans. REYNOLD, S. 1972. The
Mediterranean and the Mediterranean World in the Age of Philip
II. New York.]
FAROQHI, S. 1984. Towns and Townsmen of Ottoman Anatolia, Crafts
and Food Production in the Urban Setting. Cambridge.
1987. Men of Modest Substance: House-Owners and House Property
in Seventeenth-Century Ankara and Kayseri. Cambridge.
FISCHER-GALATI, S. A . 1959. Ottoman Imperialism and German
Protestantism. Cambridge, Mass.
INALCIK, H. 1969 -89 . The Ottoman TUrks and the Crusades. In:
HAZARD, H. V.; ZAKOUR, N. P. (eds). The Impact of the Crusades on
Europe. SETTON, К M. (general ed.). A History of the Crusades.
Vol. VI. Madison, University of Wisconsin Press.
1971. Ghulam. In: Encyclopaedia of Islam, second edition (EI2), III.
1971. Imtiyazat. (EI2), III .
1971. Istanbul. (EI2), IV.
1972. The Ottoman Decline and its Effects upon Reaya. In:
BIRNBAUM, H.; VRYONIS, S. (eds). Aspects of the Balkans,
pp. 338-54 . The Hague.
1973. The Ottoman Empire: The Classical Age, 1300-1600. London,
Weidenfeld and Nicolson.
1980. Military and Fiscal Transformation in the Ottoman Empire
1600-1700. Archivum Ottomanicum VI, pp. 283-337.
1987. When and How the English Cotton Goods Invaded the Middle
East. In: INALCIK, H.; INAN, H. (eds). The Ottoman Empire and the
World Trade, pp. 374-83 . Cambridge.
1991. Ottoman Galata, 1453-1553. In: ELDEM,E. (ed.). Premiere
rencontre internationale sur l Empire Ottoman et la TUrquie
modeme, 1985, pp. 60-6. Istanbul.
1992. Economic Situation in TUrkey. In: INALCIK, H. The Middle East
and the Balkans under the Ottoman Empire. Dloomington.
INALCIK, H.; QUATAERT, D. (eds) 1994. An Economic and Social History
of the Ottoman Empire. Cambridge.
KORTPETER, С. M. 1972. Ottoman Imperialism during the Reformation,
1578-1608. New York.
LEWIS, B. 1953. The Impact of the French Revolution on TUrkey. Journal
of World History, vol. I, pp. 105-25.
MILLER, B. 1941. The Palace School of Muhammed the Conqueror.
Cambridge.
PETROVICH, D. J . 1975. Fire-arms in the Balkans. In: PARRY, V.J.;
YAPP, М. E. (eds). War, Technology and Society in the Middle East.
London, Oxford University Press.
WILLAN, T. S. 1955. Some aspects of English Trade with the Levant in
the Sixteenth Century. English Historical Review, LXX.
WIRTH, E. 1975. Die Orientalische Stadt. Saeculum. 26 , pp . 75 -94.

16.2
НАУКИ
Севим Текели
XVI в. был эпохой расцвета Османской империи, и на
него приходится пик научной деятельности в государстве.
В 1453 г. Османы захватили Константинополь, и
после этого в городе начали процветать науки. Султан
Мехмед II (правил в 1452-1481 гг.)
шел на любые
расходы, чтобы превратить Стамбул в выдающийся
культурный центр исламского
мира, соперничающий с
Багдадом и Дамаском. Он основал в Стамбуле комплекс
медресе и пригласил туда ученых
и
художников со всего
мира. Среди них были известный астроном того
време ни Ал и Кушджу (? 1474), греческий географ и астроном
Амируцес, знаменитый венецианский художник
Джентиле Беллини и гуманист и пионер в изучении античной
эпиграфики Сиракус из Анконы. В библиотеке сераля
(дворца) султана Мехмеда хранились редкие греческие
и латинские
рукописи.
В следующем веке султан Сулейман Великолепный
(1520-1566 гг.) зак азал
зн аме нит ому архи тектору и
и н же н е ру Синану (1489/90-1588) постройку комплекса,
включавшего мечеть, колледжи, больницу, аптеку, библиотеки
и
муваккитхане
-
учреждение, определявшее время
выполнения религиозных ритуалов. В университетском
комплексе Мехмеда II не преподавались математика и медицина,
но
при Сулеймане в колледжах были созданы отделения
для изучения этих наук
С точки зрения истории науки самым важным
событием XVI в. было основание Стамбульской обсерватории,
одной из крупнейших в мире, построенной астрономом
Такийи аль-Дином при финансовой поддержке султана
Мурада III (1574-1595 гг.). Ее можно сравнить с
обсерваторией Тихо Браге «Ураниборг» или обсерваторией
Улугбека в Самарканде. По точности инструментов и
ценности исследований, проведенных выдающимися
астрономами, Стамбульская обсерватория относится к луч ш им
научн ым заведениям то го
времени.
Обычно инструменты обсерватории делят на две
категории
-
стационарные и переносные. На миниатюре,
воспроизведенной в рукописи «Шахиншахнаме»
библиотеки Стамбульского университета (номер F1404, том 57а),
изображена группа астрономов, работающих с
переносными
инструментами под руководством Такийи аль-Дина
(илл. 60,61). О стационарных инструментах мож но
узнать из источников того
в реме ни (Alat-i Rashadiyya liZlj-i
Shehinshahiyya, Sidrat al Munteha и поэ мы Ал а аль -Дина
аль-Мансура).
Показательно сравнение обсерваторий Такийи аль -
Дина и Тихо Браге. В 1576 г. Тихо Браге построил свою
обсерваторию «Ураниборг» при финансовой поддержке
короля Дании Фредерика II. Он оборудовал ее лу чш им и
инструментами того времени,
что помогло
ему
стать
одним из наиболее выдающихся астрономов века. В этой
обсерватории
он сделал точные наблюдения, и на основе
его наблюдений Марса Иоганн Кеплер вывел законы
движения планет.
Интересно поразительное сходство инструментов
Тихо Браге и Такийи аль-Дина. Их инструменты можно
разделить
и
сравнивать
по
трем группам. Первую
составляют
инструменты, которые
известны как
сконструированные Птолемеем (см. том III «Истории человечества»);
эт о «скел етны е»
сферы из металлических колец,
изображающие небесный глобус с экватором, тропиками
и тд.,
трехгранник
и
диоптры.
В обе их обсерваториях эти
приборы были достаточно больших размеров, чтобы
показывать не только минуты, но и доли минуты. Вторая группа
состояла из
инструментов, прежде не известных в
исламском
мире:
стенн ого
квадранта и азимутальной
полусферы. Стенной квадрант, создание которого считается
главным достижением XVI в. в Европе, был построен и Тихо
Браге и Такийи аль-Дином. Азимутальный квадрант,
предшественник теодолита, обнаружен в обеих
обсерваториях. Третья группа
-
инструменты, изобретенные и
применявшиеся Тихо Браге и Такийи аль-Дином: секстант,
деревянный квадрант и часы для определения координат.
Секстант считается одним из самых важных
механических достижений XVI в.; часы входили в него в качестве
инструмента наблюдений.
На основе своих наблюдений Такийи аль-Дин
подготовил астрономические каталоги и написал ряд книг по
различным вопросам астрономии.
Значительным достижением этой обсерватории была
разработка нового метода вычисления солнечных
параметров. Гйппарх (И в. до н.э.) применял для этого
интервалы сезонов. Но вариации отклонения в области тропиков
в течение дня делали затруднительным точное
определение начал сезонов. Несмотря на это методом
пользовались долгое время. После древнегреческого астронома
Гиппарха (II в. до. н.э.) этой темой интересовались аль-
Бируни (ум. 1048 г.), Коперник (1473-1543), а также Тихо
Браге и Такийи аль-Дин. Они применили новый метод
наблюдения по трем
точкам. С помощью этого метода
Коперник, Браге и Такийи аль-Дин смогли вычислить
эксцентриситет. Согласно Копернику он составлял 1р5б', согласно
Браге
-
2pg', по Такийи аль-Дину
-
2ро,4"6,"4""6"""8""" ". Как
видно, наиболее точный результат получил Такийи аль-Дин.
Согласно Копернику, годовое движение в апогее
составляет 24''», по Тихо Браге
-
45 "», по Такийи аль-Дину -63м».
Истинное значение
-
61"». В практической астрономии
результаты Такийи аль-Дина при вычислении солнечных
па рам етр ов
оказались самыми точными.
Прогрессом было также применение Такийи
аль-Дином десятичных дробей. Среднеазиатский ученый аль-
Хорезми (ок. 800-850) описал десятичную систему,
впервые разработанную в Индии. Но пользоваться ею
применительно к дробям начал Ибрахим Уклидиси (X в.)
и
продолжил Джемшид ибн Масуд аль-Каши (? 1437),
среднеазиатский математик и астроном, работавший в
обсерватории Улугбека. Такийи аль-Дин применил
десятичную систему и десятичные дроби для астрономических
230

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
четов. Так, некоторые таблицы в его астрономических
каталогах
были подготовлены с использованием
десятичных дробей.
На Западе первым ученым, в специальном
актате (ок. 1590 г.) показавшим важность десятичных
яообей для астрономии,
был нидерландский математик и
инженер Симон Стевин (1548-1620). Очевидно, Такийи
аль-Дин, который умер раньше, опередил его в
применении десятичных дробей.
В XVI в. Османская империя раскинулась на трех
континентах
-
в Азии, Африке и Европе. Интересно, что
наиболее выдающийся эксперт в морской географии того
времени, турецкий адмирал Пири Рейс (1465-1554)
начертил две карты мира и написал «Морскую книгу» («/Ои-
таб-ц Бахрийе»),
в
которой описал средиземноморское
побережье. Для создания первой карты мира (1513 г.)
Пири использовал 34 карты, из них 20 не имеют
датировок, 8 (называемых «Джаферия») сделаны
мусульманскими географами, 5
-
португальскими географами и одна
-
Колумбом. Поскольку оригинальная карта Колумба
утеряна, единственная копия, которой мы располагаем,
-
это карта Пири (илл. 62). С исторической точки зрения
э т а карта имеет чрезвычайную ценность по двум
причинам: это наиболее точная и научно обоснованная карта
того времени,
и это единственный рисунок, сделанный
с карты Колумба.
Вторая карта мира (1528 г.) была вычерчена 15 лет
спустя; от нее остался только фрагмент, где изображена
северная часть Атлантического океана и только что
открытые
регионы Северной и Центральной Америки. Во вторую
карту внесены уточнения, касающиеся очертаний берегов.
Это говорит о том, что Пири пристально следил за
новыми открытиями.
В своей «Морской книге» Пири пишет, что не
обязательно, чтобы
карты
имели большие
размеры,
их масштаб
всегда целесообразно уменьшать до книжного формата, а
в самой книге можно давать подробную информацию о
берег ах, ос тро вах
и
портах Средиземного моря и
Индийского океана. В этом состояло то новое, что «Морская
книга» внесла в навигацию и в географию.
XVII в. был временем бурного прогресса наук на
Западе, однако турки не смогли хотя бы удержаться на уровне
достижений предыдущего века. Османские
мемуаристы
Кочи Бей (Qogi Bey) и Хаджи Халифа (HajfTKhatlfd)
отме чаю т
упадок науки
и
образования.
Впрочем, в областях, характерных прикладной
направленностью, был заметен
некоторый прогресс. По
указанию
султана Мехмеда IV (правил в 1648-1687 гг.) два
придворных врача, Салих бен Насрулла (род. 1670 гг.)
и Хая-
ти-заде Мустафа Февзи написали книги по медицине, где
были
отражены последние достижения Запада.
В том же веке
ряд знаменитых врачей продолжал
применять
традиционные медицинские знания.
Среди них
следует упомянуть Амира Челеби, главного врача султана
Мурада IV и автора книги «Модель в медицине» (чАнмуд-
хадж аль
Тибб»), и Шамс-аль -Дин аль-Итаки, автора труда
«Анатомирование тел»
(«Ташрих альАбдан»). Такой
двойственный (научный и практический, традиционный)
подход в медицинской науке станет особенно заметен в
последующие века.
В XVII в. проявлялось особое внимание к географии
также ввиду ее практической полезности. Хаджи Халифа
(1608-1656) был первым османским писателем,
сделавшим попытку донести до турок западные достижения в
географии. В книге «География» (<^Цжиханнума») он
признает, что при ее написании восточные источники не дали ему
адекватных сведений о мире. Он утверждал, что география
Птолемея устарела и не может служить справочным
пособием. Как и в подходе к медицине, это указывает на новую
ориентацию османских научных интересов.
Кроме трудов Хаджи Халифы по географии («1Ьография»
и «Малый Атлас») можно упомянуть его
библиографическую энциклопедию исламских наук («Кашф аз-Зунун»).
В XVIII в. передовые государственные деятели
Османской империи осознали, что для страны решающее
значение имела модернизация войска, терпевшего поражения
от западных армий, и для этого были основаны
военнотехнические училища, которые должны были перенять
технические достижения Запада.
Также в XVIII в. (1726 г.)
в
Стамбуле появилась
типография; ее основал
венгерский перебежчик Ибрахим Мюте-
ферика (1674-1745) вместе с османским чиновником
Саидом Челеби. В действительности первый печатный
пресс появился в Стамбуле почти тремя веками раньше:
в 1493 г.
-
с
миноритами-францисканцами.
Первой книгой, изданной в новой османской
типографии, была «География» Хаджи Халифы. Позднее Ибрахим
дополнил ее приложением
-
издал западные труды того
времени по географии и астрономии.
Также одним из важных событий того века было
учреждение бюро переводов под началом великого визиря Дамада
Ибрахим-паши (1718-1730 гг.), имевшего 25 переводчиков.
Однако ему не удалось в полной мере осуществить свой план
переноса западных научных трудов в Турцию.
К концу века астрономия снова заняла важное место
среди других наук благодаря интересу, который к ней
проявлял
султан Мустафа III (1757-1774 гг.). Он пригласил
астролога из г. Феса и попросил его написать книги по
современной астрономии, как это было сделано во Франции.
Французская Академия наук прислала султану
фундаментальный труд Жозефа Жерома Лаланда «Астрономия и
астрономические таблицы». Первый том этого труда
перевел на турецкий язык Исмаил Чинари, затем переводом
занимался Хусейн Хусни Эфенди. Последний перевел
также «Таблицы» Кассини.
БИБЛИОГРАФИЯ
ADIVAR, А 1982. Osmanli' Tiirklerinde Ilim. Istanbul.
AFETINAN, A 1983. Life and Works of Pin Reis. Ankara.
SAYILI, A. 1956 . Ala ad-dln al Mansur s Poems on the Istanbul
Observatory. Belleten, vol. 20 , pp . 184-429.
TEKELI, S . 1962. Solar Parameters and Certain Observational Methods
of Taqi al Din and Tycho Brahe. Ithaca, 26 VIII, 2, IX (Hermann-
Paris), vol. 2, pp. 623 -6 .
1986. Onaltinci Ytizyil Trigonometri Calismalari tizerine bir
Ara§tirma, Copernicus ve Takiyiiddin. (Trigonometry in the Sixteenth
Century, Copernicus and Taqi al Din] Erdem, voL 2, no. 4, pp. 219 -72 .

16.3
ИСКУССТВА
Гёнюлъ Ёней
Время с 1500 по 1800 г.
-
самый славный период в
османском искусстве; двор султана был богатым и пышным,
и это способствовало созданию множества прекрасных
произведений искусства и архитектуры.
Архитектура и искусство малых форм во времена
Османов были
новат орскими. Экспериментируя с
архитектурными формами, планами, материалами и
технологиями, мастера добивались новых достижений в исламском
искусстве. Османское искусство являет собой уникальный
синтез
турецкого искусства периодов ранних сельджуков
и анатолийских эмиратов
с
современным
и
предшествующим исламским
искусством Западной Азии, а также с
на сл ед ие м византийского
искусства
в Анатолии.
Наряду с у то нч ен ным искусс твом, обслуживающим двор,
в Анатолии
развивалась и процветала национальная
культура, питаемая традициями кочевников турецких племен.
АРХИТЕКТУРА
Османская культура в основе своей носит восточный
характер, уходя корнями в Центральную Азию и исламскую
традицию, но методы строительства и материалы
восходят к ранней классической византийской практике,
применявшейся в Анатолии.
В османской архитектуре, преимущественно в мечетях,
главным элементом
конструкции является купол.
Пристрастие к куполам имело целью добиться максимальной
пространственной четкости; это стало ведущей
характеристикой османского стиля. Конечно, есть и более ранние
примеры квадратных построек, увенчанных куполами,
-
в византийской Анатолии, при Сельджуках и в эмиратах.
Как и в Иране, купол
-
самый распространенный элемент
зданий со времен храмов огнепоклонников-зороаст-
рийцев, однако османский метод выделения купола на
первый план стал новым словом в архитектуре.
Малая или большая купольная мечеть, в которой купол
поддерживается наружными стенами, является
простейшим видом подобных сооружений. Небольшие османские
мечети этого типа
встречались повсюду
в
империи
с
самых
ранних
ее
времен.
Хотя
ку по ла широко приме нялись
вXVв.,ниодиниз
них не может
сравниться
с монументальными куполами
огромных
мечетей XVI в., построенных
в
Стамбуле под
покровительством султанов. Талантливый турецкий
архитектор и инженер Синан довел архитектуру огромных
мечетей до совершенства. Синан непрестанно
экспериментировал с размерами куполов. Введение полукупола в
к ач ес тв е структурного элемента, перекрывающего мечеть,
было новшеством, которое стало развиваться после XV в.,
и Синан достиг вершин успеха
в
экспериментах
со
сложными
купольными системами.
Среди многочисленных работ Синана самой
выдающейся является, по-видимому, мечеть Сулеймание (1550-1557 гг.),
прославлявшая империю в эпоху правления Сулеймана
Великолепного (рис. 20). В Сулеймание Синан создал очень
динамичное пространство. Как и в храме Айя-София и в
более ранней мечети Баязида II в Стамбуле, центральный
неф накрыт главным куполом
и
двумя полукуполами.
В храме Айя-София боковые приделы отделены
контрфорсами, колоннами и стеной-занавесом,
поэтому создается эффект внутреннего пространства
базилики. В
противоположность этому интерьер мечети
Сулеймание -
единое целое. Гармоничная простота
интерьера отражается на внешнем облике мечети более
сло жн ым
образом.
Шедевр Синана -
мечеть Селимие в Эдирне (1569
1575 гг.), вершина архитектурной гармонии в купольных
строениях Искусная сбалансированность всех структурных
Рис. 20. План мечети Сулеймание в Стамбуле, Турция (по G. Опеу)
232

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
элементов отражает кульминацию исторического разви-
тия империи (илл. 63 и 64).
g XVI-XVII вв. мечети в разных частях страны
строились как уменьшенные
копии или как подражание
стамбульским образцам.
Перемены
в потребностях османского общества в
конце XV в., и особенно в течение XVI в., привели к созданию
монументальных социально-религиозных комплексов
(кюллие),
и большинство шедевров Синана было частью
таких комплексов (илл. 65). Эти комплексы зданий
включали в себя мечеть, несколько медресе, школу Корана,
библиотеку, больницу (<дарушшифа), приют (табхане),
общественную кухню (имарет), даже постоялый и торговый
двор (караван-сарай) и мавзолеи султана и его жены.
После Синана, в XVII в.
архитектура мечетей
развивалась по принципам,
заложенным великим мастером.
Архитекторы Давут Ага и Мустафа Ага создавали вариации на
ту
же тему. Мечеть Йени (1660-1663 гг.)
и
Голубая мечеть
(мечеть султана Ахмета, 1609-1616 гг.), обе в Стамбуле,
-
монументальные сооружения с изящ ным и де тал ями и
остроумными архитектурными решениями (илл. 66).
Другими общественными зданиями в этот так
называемый классический ос манс кий период были медресе,
больницы, приюты и общественные кухни.
Для гражданской архитектуры того времени характерно
строительство функциональных зданий для населения;
среди них
-
беденстены, ханы и караван-сараи. Беденстен
-
прямоугольный зал под куполом, окруженный лавками с
ценными товарами.
Хан
-
обычно двухэтажное городское
здание с открытым двором, окруженным галереей; оно
выполняло двойную задачу: служило гостиницей и складом.
Османские караван-сараи строились на главных
торговых путях для караванов, паломников и солдат. Это были
большие, хорошо оборудованные здания с открытыми
дворами, окруженными крытыми залами, с баней и
лавками.
Караван-сараи сильно отличались друг от друга по
размерам
и
планировке
в зависимости от их важности и
потребностей.
В сравнении с монументальными мечетями и
комплексами классической османской архитектуры дворцы были
проще и скромнее, обычно это была небольшая группа
домиков, похожих на беседки. До нашего времени сохранился
только комплекс султанского дворца Тонкапы в Стамбуле.
Архитектурные украшения
В XVI-XVII вв. широкое использование изразцов для
украшения зданий духовного и светского назначения
создавало красочную атмосферу, как это можно видеть на
примерах мечети
Рустем-паши в Стамбуле, мечети
Селимие в
Эдирне, мавзолея султана Хуррема и дворца Топка-
пыв
Стамбуле. Облицовка фасада полностью
подчиняется
архитектурным линиям. Знаменитые
изра зцы из Из-
ника
-
реалистические композиции из цветов, весенних
цветущих веток и деревьев, арабесок и длинных
изречений
(сюлюс) представляют собой вершину турецкого
изразцового искусства (илл. 67-69).
С начала XVIII в., в так называемый «тюльпанный»
период, османская архитектура и декоративный стиль
отражали влияние французского барокко и рококо, и в этом
нашла
отражение эпоха европеизации турецкого
искусства и
архитектуры. Архитектура периода так называемого
турецкого барокко дала очень интересные работы, такие
как мечети
Нури-Османие (1748-1755 гг.), Л ал ели (1759-
1763 гг.) и Нусратие (1822-1826 гг.), а также
многочисленные
фонтаны и беседки в Стамбуле.
В XIX в. западное влияние стало заметно в
искусстве и
в
архитектуре. С быстрым упадком империи и ростом ее
экономической зависимости от Запада ускорился и
процесс
европеизации.
Искусства малых форм
Керамика
Османская керамика из Изника и Кютахьи была
знаменита во всей империи и в Европе. Так называемая
синебелая керамика, которую в огромных количествах
изготовляли в XV в., продолжала выпускаться и в начале XVI в. К
производимым предметам относились миски, тарелки,
кувшины, вазы и лампы высочайшего качества. В их
росписи присутствовала смесь цветочных композиций
классического османского дизайна с сюжетами из облаков и
драконов, заимствованными с образцов китайского
фарфора династии Мин.
Однако наиболее известна османская керамика с
многоцветной подглазурной росписью и знаменитым
красным цветом, имевшая
прекрасные параллели в изразцах.
Наивысшего качества керамика достигла в период с
середины XVI в. и по конец XVII в.
Начиная с середины XVII в. вместе с упадком
производства изразцов ухудшалось и их качество. В Изнике
производство прекратилось в XVIII в., между тем в Кютахье оно
продолжается и в наши дни.
В первой половине XVIII в. в Кютахье началось
производство высококачественной
керамики прекрасно го
цвета со значительно более свободными, живыми росписями
фольклорного типа.
Поздняя керамика Кютахьи, начиная с XVIII в.,
представляет собой интересный синтез классического
османского стиля со свободным стилем местного народного
искусства.
Изделия из металла
Турецкие изделия из серебра, латуни и меди, покрытой
оловом, занимали особое место в исламских
работах по
ме т а л л у . Нарядные латунные подсвечники и фонари
огромных размеров украшали султанские мече ти . Как
правило, они были
покрыты гравировкой в виде цветочных
композиций, арабесок и изречений.
Во многих коллекциях музеев
всего
мира встречаются
произведения оружейного искусства османов. Особенно
ценны тонко изу крашен ная
кон ская
сбруя, щиты, мечи,
кинжалы, шлемы, булавы, богато инкрустированные, с
резным или золоченым орнаментом. Инкрустация
драгоценными камнями была распространенной практикой в
османском искусстве, связанном с металлообработкой.
Ковры
Традиционное старинное турецкое производство
ковров с применением так называемого турецкого двойного
узла и натуральных красителей расцвело в классический
ос манс кий
период (илл. 70). Ковры стали знамениты в
Европе, их покупали богатые семьи для украшения дворцов
и домов. Некоторые из этих ковров отражены на
кар тин ах итальян ских, фламандских и голландских художников
эпохи Возрождения. Особенно часто они появляются у
Ханса Хольбейна (Гольбейна) и Лоренцо Лотто. На них
часто ссылаются как на
ковры «Хольбейна» или «Лотто».
С XVI в. и до середины XVIII в. были знамениты
богатые и разнообразные ушакские ковры, называемые так по
имени
города
в западной Анатолии, где их делали.
Основные цвета этих больших напольных ковров
-
красный,
желтый и синий. Их
рисунки отражали традиционный
декоративный стиль султанского двора в Стамбуле.
Со второй половины XVI в. до XVIII в., наряду с
традиционными анатолийскими коврами, под влиянием
Персии и мамлюков вошли в
м оду небольшие
«дворцовые»
233

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ковры
-
«паласы». Сделанные иранским способом одного
узла (сеннех), это ковры высокого качества
-
мягкие,
похожи на бархат и украшены цветочными сюжетами.
Миниатюра
Турки занимают выдающееся место в искусстве
миниатюр в исламском мире. Османский стиль имеет
неповторимый характер и выделяется среди прочих школ. В
начале XVI в. в Стамбул были приглашены миниатюристы из
Каира, Тебриза, с Кавказа и из ряда других провинций
империи. Такое собрание художников разного
происхождения дало искусству миниатюры многонациональную
направленность, и в результате в правление Сулеймана
Великолепного (1520-1566 гт.)
появ илось много самых
разнообразных работ.
Иллюстрации к рукописям об истории Османов и к
хроникам военных кампаний, сделанные художником
Насухом «Матракджи» в первой половине XVI в.,
положили начало новому направлению
в стиле миниатюры.
В
своей главной работе «Сулейманнаме», отражающей события
времен правления Сулеймана Великолепного, Насух в
нес ко льк их томах с
топографической точностью изобразил
города, крепости и порты (илл. 71 и 72).
При дворе султана существовала должность
летописца (шахиамеджи); он долже н был на
турецком
или
персидском языке
-
«шахнаме»
-
описывать в стихах текущие
события, имеющие историческое значение. Шахнаме
снабжались иллюстрациями
-
миниатюрами в новом
османском стил е. Сделанные группой художников,
они
порой являли разнообразие стилей. До нас дошли несколько
шахнаме XVI в., по
которым можно проследить, как
развивался османский стиль искусства миниатюры. Одним из
выдающихся миниатюристов был Арифи.
Во второй половине XVI в., в
правление Селима II, в
классический период, появился новый стиль в искусстве
миниатюры. Придворные художники создали богатую
коллекцию миниатюр к шахнаме. В этот период самым
выдающимся придворным художником-миниатюристом был
Осман *Наккаги», под руководством которого работало
много других художников.
В начале XVIII в., в «тюльпанный» период (1718-
1830 гг.) в Стамбул были приглашены иностранные
художники; в этом тоже проявился курс на европеизацию. Под
их влиянием в миниатюру проникли западные вкусы.
Известным художником этого времени был Левни,
родоначальник нового стиля в миниатюре, для которого
характерна перспектива и глубина (илл. 73).
БИБЛИОГРАФИЯ
AND, М. 1974. TUrkish Miniature Painting. The Ottoman Period. Ankara.
ASLANAPA, O. 1971. TUrkish Art and Architecture. London.
ATIL, E. 1980. TUrkish Art. Washington D.C./New York.
1986. Suleymanname. Tlte Illustrated History of Suleyman the
Magnificent. New York.
CHASE, W.; LETT, P. 1985. Islamic Metalwork in Freer Gallery of Art.
Washington.
QAGMAN, F.; TANINDI, Z. 1979- Topkapi Saray Museum - Islamic
Miniature Painting. Istanbul.
CARSWELL, J.; DOWSETT, C. J. F . 1972. Kiitahya Tiles and Pottery. Oxford.
2 vols.
GOODWIN, G. 1971. A History of Ottoman Architecture. London.
IP§IR0GLU,M. S. 1980. Master pieces from the Topkapi Museum.
Paintings and Miniatures. London.
KUBAN, D. 1980. Architecture of the Ottoman Period. Irt AKURGAL, E.
(ed.) . The Art and Architecture of TUrkey, pp. 137-69. Oxford/
New York/Toronto/Melboume.
ONEY, G. 1975. TUrkish Ceramic Tile Art in Anatolia. Tokyo.
OTTO-DORN, K. 1957. Turkische Keramik. Ankara.
OZ, T. 1950. TUrkish Textiles and Velvets. 14 -16th Centuries. Ankara.
YETKIN, S. 1981. Historical TUrkish Carpets. Istanbul.

17
АРАБСКИЕ СТРАНЫ
17.1
СИРИЯ
Абдул-Карим Рафек
ОСМАНСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ; ОБЩЕСТВЕННЫЕ
ЗДАНИЯ
Разгром Мамлюкского султаната, державшего под
контролем Сирию и Египет, войсками Османов в 1516
1517 гг .
открыл туркам путь к власти почти над всеми
арабскими странами, включая Сирию, на последующие
четыре столетия. Сирия, известная арабам как Шам (страна,
лежащая *к
северу»), в то время включала в себя
нынешнюю
Сирию, Ливан, Иорданию и Палестину, какой она
была до 1948 г. Османы разделили Сирию на три
провинции: Алеппо, Триполи и Дамаск; в последнюю вошла вся
Палестина, долина Бекаа и Горный Ливан. В 1660 г. из
провинции Дамаск была выделена четвертая провинция
-
Сидон (Сайда) (карта 20).
Положение и сроки полномочий правителей
провинций со временем менялись. В XVI в. и
первой половине
XVII в. почти все
прав ите ли
назначались из
среды
высших
османских должностных лиц, преимущественно из
военных.
Престиж положения правителя
и
время
их
правления -
обычно больше пяти лет -
позволяли им возводить
в
городах Сирии капитальные османские религиозные
сооружения, которые стоят и поныне. Султаны Селим I
(1512-1520 гг.) и Сулейман Великолепный (1520-1566 гг.)
подали пример, построив в Дамаске два знаменитых текке -
комплекса, которые и сейчас высятся над местностью.
В каждый комплекс входит мечеть, комнаты для занятий
студентов с
преподавателями религии
и
просторные
жилые помещения (илл. 74).
Две основные мечети Дамаска
-
Дарвишийя и Сина-
нийя -
были построены при правителях Дарвиш-паша и
Синан-паша во второй половине XVI в. (илл. 75,76).
В свою очередь,
г. Алеппо (Халеб) может гордится
мечет ью
Хусравийя с примыкающей к ней школой; они были
построены при правителе Хосров-паше в 1540-х гг. Как и
ме ч ет ь Текийя Сулейманийя в Дамаске, мечеть Хусравийя
также была построена знаменитым османским
архитектором Синаном (илл. 77). Другой достопримечательностью
Алеппо является мечеть Бахрамийя, построенная при Бах-
рам-паше в 1580-х гг. Целые деревни и городское
имущество, принадлежавшее в основном государству,
объявлялись
вакфом
-
пожертвованием на мечеть.
С упадком мощи Османской империи
во
второй
половине XVII в. и в XVIII в. должность правителя стала
покупаться, а сами правители стали часто меняться. Они
уже не строили религиозные монументы в стиле XVI в.
Назначение на должность правителя выходцев из местной
среды, таких как Азмы в XVIII в., привело к изменениям в
архитектурном облике городов: интересы этих правителей
скло нялись к
постройке обширных резиденций, изредка
Карта 20. Сирия в османский период (по D. Pipes, Greater Syria,
Oxford University Press, 1990)
235

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
школ и общественных бань, но не громадных мечетей,
какие возводились в XVI в. Так, правители династии Азма
построили в Дамаске и в своем
родном городе Хаме дворцы
для своих семей. Дворец Асад-паши семейства Азма,
который правил Дамаском 14 лет (1743-1757 гг.),
-
главный
архитектурный памятник Дамаска в наши дни.
Экономическое процветание Сирии, особенно в
первые 200 лет османского правления, привело к постройке
караван-сараев в нескольких сирийских городах.
Экономическая жизнь
Османское владычество, несомненно, привело
к
оживлению торговой жизни Сирии. В выигрыше оказались
сирийские купцы, имевшие дело с тканями, поскольку для
них
открылись рынки Османской
империи.
Хлопок и
шелка из Алеппо были знамениты в
империи
изаее
предел ами.
Расширилась транзитная торговля: Алеппо получал
шел ка из
Персии и отправлял их в Европу, в основном
через морской порт Александретта.
Местные изделия экспортировались в основном в
Анатолию, но также и в соседние страны. Европейские купцы
-
англичане, французы, голландцы
-
в XVI в. обосновались
главным
образом в Алеппо и Тфиполи; вместе с
опередившими их
купцами из итальянских
городов-государств
они
богатели на местной, региональной и дальней торговле.
Торговые
привилегии («капитуляции»), дарованные Османами
европейским странам, облегчали и торговлю на местах,
которая шла частично в вид е обменов, а частично с оплатой
заграничными серебряными монетами. Даже европейские
консулы, будучи купцами и агентами торговых компаний,
таких как английская Левантийская компания (основанная в
Алеппо в начале 1580-х гг .)
и
Торговая палата Марселя (ее
консулы обосновались в Алеппо в 1540-х гг.) в основном жили в
караван-сараях, в которых вели торговые дела.
Многие из этих караван-сараев можно найти в Але пп о
и сегодня; у местных жителей они называются «кхан» или
«кейсария» (слово греческого происхождения). Кханы
были предназначены для торговли ценными товарами и
для проживания купцов. Поскольку многие правители
сами
занимались
торговлей, они строили кханы, получавшие
их
имена. Иногда имена давались по наиболее
популярно му
товару этого рынка, например,
«Мыльный кхан» («Кхан
аль-Сабун»), или по тем иноземцам, которые там жили и
торговали
-
«Венецианский кхан» («Кхан аль-Банадика»).
Хотя кханы Алеппо разнообразны по архитектурному
стилю, их легко найти в
городе
-
они
располагаются в
торговых центрах.
Процветающая торговая активнос т ь в
Сирии во
многом обеспечивалась деятельностью гильдий (в судебных
записях их называли
таифас, т.е. группы). Спор о
возн икно вени и гильдий в арабских странах еще не разрешён.
Прежде там не существовало подобных корпоративных
образований с продуманной организацией и
установленными
правилами. Однако при Османах эта система была
развита до такой степени, что составляла основную опору
городской экономики и всего общества не только в
Сирии,
ноивовсей
империи.
Гйльдии имели много функций. Они контролировали
и регулировали производство, услуги и маркетинг. Они
ввели разделение труда, распределяли сырье среди
участников гильдии, гарантировали качество произведенного
товара, устанавливали цены и собирали с участников
налоги для правительства.
Какив
европейских гильдиях, в сирийских
ремесленных гильдиях было три ранга. Выше всех стоял масгер-ре-
месленник (по-арабски -муаллим, по-персидски -устадх),
которому разрешалось держать собственную
мастерскую. Рангом ниже стоял квалифицированный
ремесленник (сани) и в самом низу
-
подмастерье (аджир).
Мастеру непросто было открыть мастерскую
(по-арабски -
кхилу)
-
чтобы начать дело, требовалась лицензия и
оборудование (по-турецки
-
гедик). Главу гильдии, шейха,
избирали ее старейшие члены. Несколько
служ ащих
помогали
ему
выполнять свои обязанности.
Важной организационной стороной гильдии была ее
автономия. Гильдии могли сами создаваться,
распускаться, объединяться, разъединяться. Чтобы узаконить свои
действия, они извещали шариатского судью (кади) о
сво их
решениях,
и
суд их регистрировал. По-видимому,
прави тельство не вмешивалось во
внутренние дела гильдий,
кроме отдельных случаев. Гильдия мясников, например,
отвечала за обеспечение мясом города
и
армии, наряду с
шейхом она имела
второго главу гильдии
-
баша (баш по-
турецки голова). У строителей был только баш,
выборного шейха не было. В этих двух случаях, баш, вероятно,
назначался правительством.
С укреплением роли гильдий в экономике городов
Сирии, особенно в XVII и XVIII вв., некоторые гильдии
выступили против традиционных правил, ограничивавших их
расширение. Например, по закону и по заведенному
обычаю сапожники получали фиксированные квоты на кожи,
несмотря на растущий спрос на их товары. Чтобы
расширяться, некоторые гильдии создавали небольшие
дочерние гильдии (по-турецки
-
ямак), которые
продавали в розницу их товары, как было с гильдией портных,
присоединивших к себе гильдию шапочников; портные
обеспечивали последних обрезками тканей для шитья
шапок. Присоединенная гильдия платила налоги наряду с
основной.
Население, общество и религия
За первые 300 лет османского правления, вплоть до
1800 г., в
Сирии не происходил заметный рост
численности населения. Во второй половине XVI в. численность
населения
возросла,
нов
следующем
веке
сократилась.
Свою
дань брали землетрясения и эпидемии чумы, случавшиеся
время от времени, а также высокая смертность среди
новорожденных. Как можно судить по записям о делах по
наследованию, продолжительность жизни человека
составляла 30-40 лет, и все население было довольно молодым. Как
неизбежный результат
-
преобладала моногамия.
Согласно тем же записям, дающим детальные сведения
о состоянии
умерших людей и об их наследниках, девочек
было меньше, чем мальчиков, но ко
времени юности
соотношение менялось в пользу девушек, возможно,
благодаря большей способности к выживанию после того, как
они
сумели выжить в тяжелейших условиях младенчества.
Согласно отрывочным оценкам, при
осман ском
владычестве численность населения Сирии в границах до 1914 г.,
или Большой Сирии, не превышала 2 млн. чел. Четыре века
спустя ,
к
началу действия международных «мандатов»,
полученных Англией и Францией, согласно
переписям,
проведенным несравненно лучше,
нас еление
Сирии
составляло 3,5 млн. чел. Увеличение численности населения в XIX
в. обязано введению карантина против чумы и улучшению
гигиенических условий жизни.
С древних времен отличительной чертой Сирии был
разнообразный состав ее общества. Меньшинства, будь то
религиозные, как
христиане
и
евреи,
ил и этническ ие, ка к
курды, туркмены
и
магарибы (переселенцы из Северной
Африки), жили в своих кварталах, часто носящих
названия этих сообществ. Религиозные сообщества стремились
собираться в определенных местах для богослужения:
устраивать новые места богослужений меньшинствам не
позволялось вплоть до XIX в.
Браки заключались
внутри
тех же сообществ, усиливая их изоляцию, в то
время как
общность происхождения и бедность многих приехавших
в
города укрепляли узы между ними.
236

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
Однако
не в каждом квартале проживало какое-либо
однородное
сообщество, к тому же в повседневной жизни
все они, несомненно, перемешивались на
территориях
базаров
и в гильдиях, объединявших людей одной
профессии. Например,
в судейских книгах Алеппо и Дамаска
упоминаются делегации старейшин гильдии аптекарей {ат-
тарин)
-
среди
них и
мусульмане, и евреи. В гильдиях
строителей
и портных были мусульмане и христиане, в
гильдии пекарей
-
представители всех этих трех
сообществ. Однако в гильдии мясников б ыл и только
мусульмане и евреи, потому что их религиозные ограничения
требуют особого ритуала при забое животных.
Сельское население угнетали все, кто мог
отк упщ ики ,
арендаторы (владельцы земельных наделов, которые
государство
жаловало военнослужащим из земель,
принадлежащих ему (мири), кредиторы из
города,
налетчики из
армии.
Сельское население, состоявшие из земледельцев
и кочевников-бедуинов, гордилось своим образом жизни
и остро ощущало несправедливость в отношении к себе
со стороны остального общества. В то же
время
необходимость
обмениваться продуктами и товарами сводила
вместе горожан и сельчан, несмотря на транспортные
трудности.
В сельской местности устраивались сезонные
и еженедельные ярмарки, куда приезжали также городские
торговцы,
ав
городах специализированные рынки
обеспечивали нужды сельского населения.
Многие крестьяне уходили из деревень и теснились в
пригородах. Как посторонние для города люди, они были
источником нестабильности в
городе, а также часто
попадали в руки авантюристов-военных
и
религиозных
вольнодумцев (зиндик), бросавших вызов общественному порядку.
Арендаторы земель оказывали давление на
судей, чтобы те
возвращали беглых крестьян
в
деревни, чтобы не
страдал
их
годовой доход; крестьяне, которые оставались в деревнях,
также были
заинтересованы
в
возвращении беглецов,
чтобы те разделили
с ними
бремя ко ллек ти вного налога.
Однако некоторые представители городского
духовенства (улама), такие как дамасский муфтий Шейх Абд аль-
Гани аль-Набулси, встали на
сторону беглых
крестьян,
утверждая, что сам
пророк Мухаммед ушел из Мекки в
Медину, скрываясь от преследований со стороны своих
противников. Некоторые богословы даже подстрекали
крестьян
сопротивляться и убивать своих
угнетателей. Часть
доведенных до отчаяния крестьян становились
разбойниками и нападали на правительственные обозы и склады.
На равнинах религиозные меньшинства жили в
деревнях со смешанным населением; в остальных местах, в
особенности в
горных районах, такие общины, ка к
друзы,
шииты и
марониты Горного Ливана, обычно жили
изолированно, не давая правительству установить над ними
более жесткий контроль. В мирное время глава такой
общины признавался правительством в качестве откупщика и
помощника губернатора в своем округе.
Миссионерская деятельность европейцев в Сирии в
первые три века османского правления ограничивалась
отдельными католическими орденами. Основными были иезуиты,
они появились в Сирии в начале XVII в. В 1736 г. марониты
потерпели поражение от Рима и
перешли под верховную
власть папы. В1725 г. в
Греческой Православной церкви
произошел раскол: часть ее членов
перешла
в католичество и
отделилась от антиохийского патриарха Дамаска, выбрала
местного, арабского патриарха и объявила себя Греческой
католической общиной. Однако ни их материнская
греческая церковь, ни османские власти не признали новую
общину. Преследуемые теми и другими, они отправились в
Египет, где занялись торговлей, промышленностью, а позже, в
XIX в., также
литературой, журналистикой и управлением.
Подобный же раскол произошел и в других восточных
христианских общинах Сирии. Позднее к католическим
общинам добавились протестантские сообщества, которые в ХЗХ в.
тоже откололись от восточных
церквей.
Светского образования в Сирии не было целых три века
османского правления.
Были только традиционные
медресе,
ихвто
время основывали религиозно настроенные
правители
и чиновники и наделяли средствами
к
существованию в виде вакфа. В медресе преподавали религиозные
исламские науки. Также в главных мечетях теологи вели
сложные религиозные обсуждения.
Местные вызовы властям Османов
Когда в 1516 г. османы захватили Сирию, народ,
который долго притеснялся мамлюками, не поддерживал их, но
и не противился им. Установив контроль над Каиром и
ликвидировав Мамлюкский султанат в 1517 г., Османы в 1521 г.
подавили мятеж бывшего мамлюка Джанбарди аль-Газали,
которого они оставили правителем Дамаска, и после этого
до конца XVI в.
воцарилась стабильность; в этот период
Османы реорганизовали управление, ввели свои законы и
построили основные архитектурные памятники.
Когда через Европу в страну хлынул поток серебра и
золота из
Америки, произошла девальвация османского
серебра как средства платежа. Это обесценивание нанесло ущерб
войскам, состоявшим на твердом жалованье, и чтобы
возместить им
пот ер ю,
был введен дополнительный налог на
на се лен ие . Когда правительство попы талось заставить
налогоплательщиков платить, те
взбунтовались. В Сирии такой бунт
произошел в последнем десятилетии XVI в., хотя и в менее
вои нст вен но й форме, чем
повсюду в Османской
империи.
Когда командиры янычар из Дамаска в 1590-х гг.
наложили на
крес тья нст во
в
районе Алеппо лишний налог,
многие из них были казнены правительством; все они были
турки (руми) или курды. Правительственные акции
против высших командиров янычар продолжались урывками
до 1б50-х гг. Появлявшиеся вследствие этого свободные
места в отрядах янычар занимал местный контингент. Этот
процесс достиг кульминации в 1660 г., когда местные
воины из отрядов янычар, бывшие дамасские богатые
купцы,
взяли
верх
в Дамаске, и после этого отряды стали
именоваться йерлийя, т .е . «местные янычары». Султан
немедленно послал из Стамбула в Д амаск свежие силы
янычар
капи-
кулу,
т.е .
рабов Порты, или имперских янычар. Эти два
войска постоянно сталкивались между собой, пока корпус
янычар в империи совсем не упразднили в 1826 г.
В Алеппо местные власти были не способны одолеть
отряды янычар,
но
альтернативным
источником силы
были «наследники пророка Мухаммеда» (ашраф),
и они
конфликтовали с янычарами
вплоть до 1826 г.
Наряду с конфликтами между войсками, в Сирии
возникали
бунты вождей племен, например, бунт Али-паши
Джанбулата в 1605-1607 гг. в Алеппо. В союзе с ним
выступил верховный вождь Горного Ливана Фахр аль-Дин
Маан И. Фахр аль-Дин был главой фракции Кайси (Qaysi),
объединявшей представителей религиозных общин в
борьбе с сельской фракцией Йемени (Yemeni), состоявшей
из такой же смеси представителей разных общин. В этой
фракционности проявлялась племенная раздробленность,
унаследованная от древних арабских племен. Османы
окончательно уничтожили Фахр аль-Дина в 1635 г., а его
преемники
в 1697г. в
эмирате Горного Ливана
подчинились ливанским правителям из династии Шихабов. Шиха-
бы были суннитами, но будучи сторонниками фракции
Кайси, были избраны этой фракцией для борьбы с
династией Маанов, тоже относящейся к Кайси.
Фракция Йемени, состоявшая в основном из
друзов ,
выступила против
сил Кайси и была ими
разбита в 1711 г.
Друзы, относившиеся к этой фракции, бежали на юг
Сирии
в
Горный Хауран и основали там общину, отдельную
от общины друзов Кайси в Горном Ливане.
Поскольку в XVIII в. Османская империя столкнулась
с серьезными внешними проблемами, в Сирии росло
237

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
самоутверждение на местах. В XVIII в.
коренное сирийское
семейство Азмов захватило правление в Дамаске и других
сирийских провинциях, где, сменяя друг друга, правило более
60 лет. Османские власти им это дозволяли, в особенности
потому, что Азмы-правители обеспечивали безопасность
хаджа
-
паломничества, начинавшегося в Дамаске. Хадж был
главным ежегодным событием в Османской империи,
поскольку в нем участвовали десятки тысяч паломников со всех
северных частей империи. В остальных же случаях
османским властям просто не удавалось подавить акты
неповиновения. Так, в XVIII в. бедуинские племена аназа, которые
пе ред вига лис ь
с
Аравийского п-о ва в
Сирийскую пустыню,
держали под контролем все
торговые пу ти
в Багдад.
Из-за войны между отрядами янычар йерлийя и капи-
кулу члены дамасских гильдий также вооружались в целях
самозащиты; вооружалась также и молодежь городских
кварталов.
Критика политики и практики османского
правительства исходила от сирийских теологов-уламов,
представлявших собой интеллектуальную элиту того времени.
Следуя традициям османских интеллектуалов, обычно
дававших советы (насиха) султанам, сирийский алим Ибн
Альван рекомендовал султану Селиму I (сразу после
завоевания
Сирии) меры по искоренению болезней,
обеспечению безопасности и
применению законов шариата.
Другой сирийский алим, муфтий Наджм аль-Дин аль-Гази в
XVI в. написал многотомный труд, где задавался вопросом
о причине отсталости «эгшхумма (мусульман)» и
предупреждал их, что нужно брать пример с хороших людей
прошлого. Уламы выступали против введения
шариатскими судами платы за рассмотрение дел, включая брачные
контракты.
Первый серьезный внешний удар османское правление
в
Сирии получило, когда Наполеон начал Египетскую
кампанию (1798-1799 гг.) . Османская победа над
французами при Акре в 1799 г. оказалась возможной только
благодаря поддержке англичан. В дальнейшем политическое и
экономическое проникновение европейских сил
продолжало нарастать, пока в 1920 г. «Мандаты» не установили
полномасштабное колониальное правление. Таким
образом, 1799 г. явился годом завершения чисто османской
эпохи в
Сирии и началом ее ухода в колониальную тень.
БИБЛИОГРАФИЯ
ABDEL NOUR, А 1982. Introduction a l Histoire de la Syrie Ottomane,
XVe-XVIIIe Siecle. Beirut.
ABU-HUSAYN, A-R 1985. Provincial Leaderships in Syria, 1575 -1650.
Beirut.
BAKHIT, M. A . 1982. The Ottoman Province of Damascus in the
Sixteenth Century. Beirut.
BARBIR, K. 1980. Ottoman Rule in Damascus, 1708-58 . Princeton.
DAVID, J. C. 1982. Le Waqf d Ip§ir Pa§a a Alep (1063/1653). fitudes
d Urbanisme Historique. Institut Frangais de Damas.
ESTABLET, G; PASCUAL, J. P. 1994. Families et Fort unes a Da ma s: 450
Foyers Damascains en 1700. Institut Frangais de Damas.
HCTTEROTH, W-D.; ABDELFATTAH, K. 1977. The Historical Geography
of Palestine, Transjordan, and Southern Syria in the Late Sixteenth
Century. Erlangen.
INALCIK, H.; QUATAERT, D . (eds) 1994. An Economic and Social History
of the Ottoman Empire. Cambridge.
KHALIDI, T. (ed). 1984. Land Tenure and Social Transformation in the
Middle East. Beirut.
MARCUS, A 1989. The Middle East on the Eve of Modernity: Aleppo in
the Eighteenth Century. New York.
MASTERS, B. 1988. The Origins of Western Economic Dominance in
the Middle East: Mercantilism and the Islamic Economy in Aleppo,
1600-1750. New York.
RAFEQ, A-K 1966. The Province of Damascus, 1723-1783. Beirut.
1975. The Local Forces in Syria in the Seventeenth and Eighteenth
Centuries. In: PARRY, V. J.; YAPP, М. E . (eds). War, Technology and
Society in the Middle East, pp . 277-307. Oxford
1977. Changes in the Relationship Between the Ottoman Central
Administration and the Syrian Provinces. In: NAFF, Т.; OWEN, R
(eds). Studies in Eighteenth-Century Islamic History, pp. 53 -73 .
Southern Illinois University Press.
1981. Economic Relations Between Damascus and the Dependent
Countryside, 1743 -1771 . In: UDOVITCH, A L (ed.). The Islamic
Middle East, 700-1900 . Studies in Economic and Social History,
pp. 653-85. Princeton.
1987. Aspects of Land Tenure in Syria in the 1580s. In: TEMIMI, A
(ed). Les Provinces Arabes a l Epoque Ottomane, pp. 153-63 . Tlmis.
1991. Work Organization, Work Ethics, and the Strains of Change
in Ottoman Syria. Journal of the American Oriental Society, vol. Ill,
no. 3, pp. 485-511 .
1992. City and Countryside in a Traditional Setting: The Case of
Damascus in the First Quarter of the Eighteenth Century. In:
PHILIPP, T. (ed.). The Syrian Land in the Eighteenth and Nineteenth
Century, pp. 295-332. Stuttgart.
1993. Craft Organizations and Religious Communities in Ottoman
Syria. In: La Shi a NeU Impero Ottomano, pp. 25-56. Rome.
1994a. Registers of Succession (Mukhallafat) and their Importance
for Socio-Economic History: Two Samples from Damascus and
Aleppo, 1277/1861. VII. CIEPO Sempozyumu ndan Ayribasim,
pp. 479-91. Ankara.
1994b. The Syrian Ulama, Ottoman Law and Islamic Shari a.
Tbrcicat, vol. XXVI, pp. 9 -32.
RAYMOND, A 1984. The Great Arab Cities in the 16th-18th Centuries:
An Introduction. New York.

17.2
ИРАК
Сайяр К Алъ-Джамиль
Ирак располагается на переднем краю восточных
стран.
Он выделялся среди других благодаря тесным
культурным, литературным и религиозным отношениям со
многими центрами и городами Ирана, Анатолии, Сирии,
Египта и Хиджаза. Он главенствовал в плеяде
просвещенных стран и был в центре внимания арабов,
турок-османов и иранцев. Причина заключалась в том , что Ирак
располагался на стратегических мировых маршрутах.
Международная торговля
шла
через Ирак по земле и по воде,
связывая Восток и Запад (карта 21).
Мосул и север Ирака оказались под османским
контролем после мая 1516 г., Багдад и остальная часть Ирака
перешли под османское правление при Сулеймане
Великолепном в 1534-1535 гг.
(Longrigg, 1925, pp. 2-12).
История культуры и науки Ирака в османскую эпоху
делится на три основных периода: непосредственно осма-
но-турецкий в XVI-XVII вв.; основанный на местных
традициях смешанный османско-иранский период в XVIII в.;
период реформ в XIX в.
Первый период был веком хаоса и дисгармонии
в
социальной жизни и в сфере образования (M-Azzawl, 1949,
р. 23). Тенденции и подвижки внутри родового
мистического течения выражались в двух основных
направлениях: в рамках турецко-османской культуры, представленной
группами Бекташи, Каландари, Меламати, Мавлави, Кади-
ри и Накшбанди, которые приняли сторону османского
правления, и в
рамках сефевидско-иранской культуры,
представленной сефевидами
-
Кизилбаши, Бабаи, Исмаи-
лии
др., которые были на стороне правления Сефевидов и
активно и х
поддерживали (Dakuki, 1990).
Такая двойственность в мыслях и приверженностях
наложила свой отпечаток на иракских писателей и поэтов.
Они призывали уламов поднять религиозную науку на
соответствующий ей уровень, советовали воздерживаться от
служения коррумпированным властителям. В XVI в. многие
из этих писателей высказывали свои мысли на турецком,
более выразительном языке, чем арабский (Dakuki, 1990).
Увеличение числа духовных школ и распространение
частного образования привели к появлению новой
общественной прослойки ученых, писателей и студентов
религиозных дисциплин. В то время в Ираке существовали
школы
двух основных направлений. Первая группа школ
давала
религиозное образование (готовила религиозных
ученых-уламов), вторая была школой поэтов и
литераторов. Уламы
преподавали традиционные
исламские
дисциплины:
пр авов еде ние (фикх), традиции (хадисы), а
также
биографии Пророка (сияр) и его сподв ижн ик ов (саха-
ба). Ученые этой группы сосредоточили основные усилия
на
комментариях (зтафсир) или пояснениях к ран ее
ис тол ков анн ым
религиозным текстам, но в то же время
писали
труды по астрономии, логике, философии и
риторике. Все работы были написаны по-арабски, потому что в
эт их
научных сферах иранские ученые не следовали по
стопам турок или персов (Al-Azzatul, 1962,1, pp. 56-91).
Вторая группа, содействовавшая формированию
интеллектуальной жизни Ирака, отражала турецкое влияние
и состояла в основном из
литераторов и поэтов, писавших
не только на
арабском языке, но и на туркменском, осма-
но-турецком и персидском языках. Некоторые из них
стали известны в
среде
своих этнических
культур,
такие как
иракцы Ридайи (ум.
в 1555 г.), Шамси (ум.
в 1567 г.), Фадули
(Фузули, ум.
в 1561 г.), Фадли (ум.
после 1570 г.), Ахди (ум.
в
1593 г.)
и
Раухи (Рухи, ум.
в 1605 г.). В конце XVII в.
появились Назми, Хадими, Дхихни и Калами (Gibb, 1900-1901;
Кбрпйй, 1926-1928).
Некоторые ученые и поэты, получившие прекрасное
образование, выработали особый иракско-османский
стиль. Они отличались от уламов своей открытостью и были
менее привязаны к традициям в преподавании и в религии.
Они находились под влиянием османской и иранской
литературы, так как были связаны с правящей элитой.
С другой стороны, местные писатели, живя
среди
народа, общаясь с ним в мечетях и приютах,
значительно
способствовали становлению османских
литературных традиций
в
Ираке. Например, Фадули считался одним из
ведущих
поэтов Османской империи; он писал на трех языках
-
арабском, турецком и персидском (Karahan, 1949, pp. 12,270).
Слияние этих
двух групп,
писателей и религиозных
ученых с османск ими ли тераторами началос ь в
Ираке в
середине XVII в.,
в особ енно сти в сфере составления мест ных
историй и биографий. Это произошло на волне формирования
первого полунезависимого правления в Басре династии
Эфрасиабов (EJrasyab), правившей в южной ча с ти Ирака
(Al-Jamil, 1991, р. 143), и там стали появляться образцы
высокохудожественной литературы на арабском языке. Э то
мест ное
правящее
семейство
поощряло литературу и
образование, некоторые его члены сами проявляли образованность.
Под их руководством выросли несколько литераторов,
соединявших традиции с современными тенденциями. Среди
членов этой просвещенной группы были аль-Басри (ум.
в
XVII в.), аль-Хувайзи (ум.
в 1664 г.)
и аль-Каби (ок. 1683 г.).
В Багдаде и Мосуле заметно увеличилось
число новых
духовных и частных школ, в
результате
чего появилась
нов ая
группа литераторов
и
ученых, способ ствовавших
распространению традиционного образования, хотя и без
к ак их - ли бо нововведений. Утрату творческого подхода
можно
приписать
нестабильности политического и
социального положения в
Ираке в XVII в.
В этот период иракские писатели увлекались
религиозными традициями и биографиями (Kafrfpala, 1957-
1961, 3, р. 234; 5, р. 41; 6, р. 200; 8, р. 56), описывая
исламские и османские события, свидетелем которых были сами,
а также пересказывая истории, написанные по-турецки.
Среди иракских поэтов то го
времен и прославился
Аб-
дул-Баки Ибн Мурад аль-Умари (ум.
в 1697 г.)
из
Мосула.
В Стамбуле он познакомился с великим визирем Кара Мус-
тафа-пашой (Кбргики,)
и
некоторое время там преподавал
(Al-Jamil, 1983, 2, pp . 321-322, 351).
239

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Карта 21. Ирак в османский
период (по S. К al-Jamil, 1983)
Некоторые иранские ученые и путешественники
оставили заметные труды по географии. Самым выдающимся из них
в XVII в. был Элияс Ибн Ханна аль-Мосули (ок. 1692 г.),
который совершил путешествие в Европу и Америку. В 1668 г.
он выехал из Багдада, через Алеппо приехал в Рим, потом
во Францию, Испанию и Америку. Он побывал в Панаме,
Колумбии, Перу, Боливии, Чили и Мексике. Вернувшись в Рим,
он остался там до конца жизни и в 1692 г.
выпустил книгу.
Считается, что он был первым представителям Азии,
побы вавшем в Н ов ом Свете (Rabbat; 1905, pp. 821-1088, 1118
1129; 1906, p. 91).
В XVIII в. Хасан-паша и его сын Ахмад-паша (1704-
1747 гг.)
стали подлинными правителями Ирака. После них
до 1831 г.
страной правили Мамлюки. При них в XVIII в.
Ирак
пережил выдающуюся эпоху. Среди известных литераторов
и
ученых того вре м ен и сл едует упомянуть Муртада Назми-
Задеха (ум.
в 1723 г.), знамен итого
историка,
жившего в
Багдаде. Выдающимися интеллектуалами того времени были
Сваидис, Рахбис, Умарис, Фахрис, Найрис и Хайдарис,
которые жили или проводили какое-то время в Багдаде, Мосуле,
Стамбуле и Сирии (KafflMla, 1957-1961,12, р. 179; 13, р. 95),
Один из членов этой группы полиглот и поэт Ахмед Ва-
сиф аль-Багдади (ум.
в 1806 или 1807 г.) стал официальным
историком Османской империи. Будучи на султанской
службе, он ездил с дипломатической миссией в Россию. Его
книга по
истории «Махасин Аль-Атхар», написанная
по-турецки, представляет собой обстоятельную, документированную
историю того времени (Raouf, 1983, р. 116,128).
В тот же период книгу по истории на турецком
языке написал известный писатель и историк Расул Хауи
240

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
аль-Киркукли (ум.
в 1826); в ней он отразил официальные
взгляды
османов. Был также плодовитый писатель
Мухаммед аль-Суайди (1785-1830), написавший 26 книг по
правоведению, мистицизму и истории (Al-Azzawl, 1962,2, р. 48),
Следует упомянуть
и
Дауд-пашу (1774-1851 гг.),
знаменитого правителя Багдада (1818-1831 гг.), которого
иранские ученые
славили как
покровителя наук
и человека,
достойного
своего высокого титула. При нем Багдад пережил
интеллектуальный
и
культурный ренессанс (Vthman Ibn
Sanad, 1991; AL-'Azzawl, 1962, 2, p. 126). Тогда же частью
иракской элиты становятся курды и арабы.
Фундаментальную роль в формировании культурной
жизни Ирака и ее оригинальности сыграл суфизм. В
источниках упоминается о трех отдельных движениях
суфиев, представленных группами Кадири, Накшбанди и Ри-
файя (AL-Jamil, 1988).
Тем временем
на севере Ирака на период 1726-1834 гг.
установилось
местное правление семейства Джалили.
После неудачной осады Мосула Надир-шахом город становится
интеллектуальным центром.
В тот же период а Мосуле
укрепилось правление династии Джалили (Olson, 1975). При них
появилась плеяда литераторов и ученых, оказавших большое
влияние на возрождение литературы в Ираке. Достаточно
сказать, что в это период писателем Ясином Эфенди аль-Ха-
тибом аль-Умари (1744-1816) было написано сочинение
«Аль-Дурр аль-Макнун», которое содержит около 200
биографий литераторов, ученых и шейхов XVIII в.
Среди них
известные имена писателей: Хасан Абдул Баки (ум. в 1744 г.), аль-
Раунаки (ум. в 1750 г.), аль-Басир (ум. в 1762 г.), аль-Гулями (ум.
в 1772 г.), аль-Дафгари (ум. в 1774 г.), Нашати (ум. в 1774 г.),
М. Амин аль-Хатиб аль-Умари (ум. в 1788 г.).
Аль-Умари считается одним из наиболее выдающихся
иракских историков XVIII в. Его труды касаются истории,
биографий, династических и местных событий (Al-Jamil,
1983,1, pp. 3 -145; Kemp, 1980).
В области медицины следует упомянуть врача из
Мосула Мухаммеда аль-Абдали (ум. в 1750 г.), который
много путешествовал и приобрел славу своими
медицинскими занятиями и писательским трудом. Один из наиболее
знаменитых
врачей Ирака Мухаммед аль-Чалаби (1776-
1846 гг.) написал
книгу,
в
которой объясняет способы
вакцинации против оспы и описывает симптомы этой
болезни, несколько случаев которой он наблюдал в Мосуле
(Sa'igh, 1928, pp. 22-23).
В XVIII в. Мосул стал свидетелем идеологических
диспут ов между либерально настроенными салафистами и
консервативными суфиями.
Религиозно-и нтелле ктуальное движен ие «Салафийя» начал шейх Ахмад Ибн аль-Кула
(ум. в 1759 г.).
Затем в Мосуле проявилась деятельность миссионеров,
в основном французских, которые стремились
распространять католицизм. Они оказали сильное влияние на
социальную и культурную жизнь страны. Не надо забывать,
что в
Иране веками сосуществовали и мусульманская,
и
христианская культура, и каждая имела свои особенности
и методы воздействия. Многие монахи и священники были
изв естны как
ученые, поэты, путешественники и учителя.
Они писали по-арабски. Пожалуй, самыми влиятельными
среди них были доминиканцы, которые действовали в
Мосуле примерно в середине XVIII в. Они предоставляли
медицинские и научные услуги. Например, они основали
светскую школу, известную как «Школа доминиканских
Отцов», из которой вышло много ученых и преподавате¬
лей (Fiey; I960, pp . 7-29;Lanza, 1951 , p. 21). Многие арабы
приезжали учиться в Мосул
-
город, известный своими
астрономами, математиками, инженерами. Среди них был
Абдулла аль-Сувайди.
Общее образование было широко распространено в
Ираке, особенно в Мосуле, как отмечали
путешественники. Индийский путешественник Мирза Абу Талиб-хан,
побывавший в Мосуле в 1799 г., отмечал высокий
образовательный уровень как чиновников , так и
простых
людей. Он пишет: «Они были образованными людьми и
обладали высокими моральными качествами вкупе с
привлекательными чертами характера и открытостью
ума... После Парижа я нигде не встречал столь
просвещенных людей» (АЬй Talib Khan, 1969, р. 359).
Сравнивая уровни образования иракских и османских
чиновников, с которыми он встречался в столице, он
подчеркивал, что если бы министры султана обладали лишь
десятой долей умения иракцев, империя не терпела бы
столько неудач (Abu Talib Khan, 1969).
БИБЛИОГРАФИЯ
ABU TALIB KHAN. 1969. Rihlat abi Talib Khan ila Al-Iraq wa Awruppa
sanat 1213 AH/AD 1799, JAWAD, M. (trans.). Baghdad.
AL- AZZAWl, A 1949. Tarikh Al- Iraq bain Ihtilalain. Vol. 4. Baghdad
1962. Tarikh Al-Adab Al-Arabi fi Al- Iraq, 1534-1917. Baghdad 2 vols.
AL-JAMIL, S . K. 1983. A Critical Edition of al-Durr al-Maknun fi al-Ma
athir al-Madiya min al-Qurun of Yasin al-Umari (920-1226 AH/AD
1514/1515 - AD 1811/1812). Unpublished Ph.D . Thesis, St. Andrews
University, Scotland, 3 vols.
1988. Economy and Social life in Mosul during the Jalili Era 1726-
1834. In: TEMIMI, A (ed). La vie social dans les provinces arabes a
l epoque Ottoman. Vols 1-2, pp . 279-99 . Zaghouan/IUnis.
1991. Emergence of Modern Arabs 1516-1916. Mosul, Mosul
University Press.
AL-SUWAlDl, A . (n.d.). Al-Nafha Al-Miskiyya fi Al-Rihla Al-Makiyya.
Ms in British Museum Library, No. (Add 23385), Fol. 121a.
DAKUKI, 1.1990 . Fuzuli Al-Baghdadi et la vie culturelle en Iraq au XVle
siecle. Revue d Histoire Maghrebine. Nos 57-8, p. 146; nos 59-60,
pp. 183-4.
FIEY, J. M. I960. Mossoul Chretien. Beirut.
GIBB, E. J. W. 1900 -1 . History of Ottoman Poetry. Londoa 6 vols.
KAHHALA, U. R . 1957-61 . Mu jam Al-Mu allifin. Damascus. 15 vols.
KARAHAN, A 1949. Fuzuli. Istanbul.
KEMP, P. 1980. Mosul and Mosuli Historians of the Jalili Era 1726-1834.
D.Phil. Thesis, Oxford University.
KOPRULU, F. 1926 -8 . Edebiyati Tarihi. Istanbul.
LANZA, REV. D. 1951. Mosul in the 18th Century According to the
Memoire of... BIDAWID, R. (trans.) . Mosul.
LONGRIGG, S. H . 1925. Four Centuries of Modem Iraq. Oxford
OLSON, R W. 1975. The Siege of Mosul and Ottoman-Persian Relations
1718-1743. Bloomington.
RABBAT, A 1905. Majallat Al-Mashriq. Vol. 8 . Beirut.
1906. Majallat Al-Mashriq. Vol. 9. Beirut.
RAOUF, I. A 1983. History and Iraqi Historians during the Ottoman
Period. Baghdad
RASOL HAW! AL-KIRKOKLl. 1830. Dawhat Al-Wuzara fi Tarikh Baghdad
Al-Zawra . Baghdad, М. B . Al-Tiflisi. (trans. Arabic, NAWRAS , М. K.
1963.) Beirut.
SA IGH, REVD. S. 1928. Tarikh Al-Mawsil. Vol. 2.
UTHMAN IBN SANAD. 1991. Matali Al-Su ud bi Tib Akhbar Al-Wali
Dawud Mosul.

17.3
ОСМАНСКИЙ ЕГИПЕТ (1517-1798 ГГ.)
Абдул Рахман Абдул Рахим
Поражение, которое османский султан Селим I Явуз
нанес сначала
аль-1ури при Мардж-Дабике в Сирии в
августе 1516 г., а затем
Туман-бею, последнему из мамлюкских
султанов,
в битве
при Эль-Раданийя в Египте в январе
1517г., положило конец Мамлюкскому султанату в Египте
(1250-1517 гг.) . В эти х ре ги о на х было ликвидировано
владычество Египта над Сирией и Хиджазом, и они, как и сам
Египет, стали провинциями (вилайетами) огромной
Османской империи. Египтяне того времени горько
сожалели об утрате прежней роли Египта в политической жизни
региона, так как Египет на 300 лет оказался под властью
Стамбула (Ibnlyds, 1961, р. 201) (карта 22). Но народ
Египта, похоже, охотно принял господство турок-османов,
после того как натерпелся страданий при неустойчивом
правлении династии Мамлюков, обрекших его на голод и
нищету. Беглый взгляд на последние дни мамлюкского
правления дает представление о переменах, которые
произошли за время правления Османов.
Примерно в начале XVI в.
государство Мамлюков
столкнулось с серьезными трудностями в экономике, которая
приходила в упадок из-за неспособности правителей
защитить торговые пути Красного моря от португальцев,
которые незадолго до этого открыли морской путь в Индию. Ибн
Ияс (Пт Iyas) отмечает : «При режиме аль-Гури мы терпели
странные вещи и страдали от них больше, чем могли
вынести. В наше
время
хватит
(упоминания) того, что нам
досталась небезопасность и грабежи на больших дорогах».
Ухудшение экономического положения при режиме
Мамлюков привело к политической нестабильности:
войска часто бунтовали, потому что
государство
было не
в состоянии выплачивать им жалованье. Валюта
обесценивалась, и
ситуация ухудшалась тем, что налоги в
городах
и
селах оставались неизменными
(Ibnlyas, 1961, pp. 14,19).
Пока положение Египта ухудшалось, османское
государство, поначалу располагавшееся в Малой Азии и на
Балканах, внезапно повернулось в сторону арабского мира,
так как
султан Селим I решил воспрепятствовать союзу
Мамлюков с Персией и наказать государство Мамлюков за
то, что оно дало политическое убежище эмирам, бежавшим
от селимского двора, и развернул упреждающую кампанию
против Мамлюкской империи (Rafeq, 1968, pp. 96 -97).
После того как османское государство присоединило к
себе Сирию, Египет, Хиджаз и Йемен, Османы приняли на
себя нелегкий труд защищать аравийские берега от
нападений португальцев. Они также держали оборону против
испанцев, угрожавших побережью Северо-Западной Африки.
ОСМАНСКОЕ ПРАВЛЕНИЕ В ЕГИПТЕ
Во время своего недолгого пребывания в Египте султан
Селим интересовался не столько наведением порядка в
управлении страной, сколько восстановлением
стабильности в экономике. Назначив Хаир-бея первым османским
правителем своей новой провинции, султан Селим отбыл
из Египта в сентябре 1617 г. (Ibn Abdal-Ghani, 1978, p. 6). При
Хаир-бее были сделаны первые попытки установить в
Египте османскую систему управления. Мамлюкская система
была упразднена, и под руководством главного судьи Хана-
фи была установлена османская система (el-Nahal, 1979).
Османы заканчивали преобразование управления
после подавления мятежа второго правителя, Ахмад-паши,
известного как изменника (аль-хаин) (Ibn Abd al-Ghani, 1978,
p. 17), когда новый османский правитель султан Сулейман I
издал свою знаменитую «Книгу законов» (*Кануннаме-и
Миср»). Этот основной закон регулировал политическую,
военную, гражданскую и экономическую жизнь страны.
Согласно этой системе, правитель Египта носил титул паша в
ранге визиря. Ему помогал ряд чиновников, таких как глава
султанской канцелярии, казначей, верховный судья; у него
также были войска, организованные в несколько отрядов.
Уже в XVI в. начало
расти влияние войск османского
гарнизона. С начала XVII а гарнизоны стали проявлять
непокорность правителю и навязывать свою волю массам. Их частые
бунты доставляли много неприятностей египтянам.
Поскольку гарнизоны отказывались выполнять свои
прямые
обязанности
-
охранять закон и порядок
-
и
интересовались
только зарплатными ведомостями и списками на повышение в
должности, они попали под влияние мамлюкских фракций.
Гарнизоны были так ослаблены и
поражены коррупцией,
что
перестали быть воинской силой. Например, когда в 1798 г.
французы вторглись в Египет, османские войска не оказали
им никакого
сопроти вления (Ahmad, 1978, pp. 61-66).
Многие воинские функции на деле выполняли мамлюки.
После падения власти мамлюков от сил султана Селима
уцелевшие
ма млюкские
эмиры покорились
османским
вл ас т ям и остались
у власти в
провинциях, где занимали такие
посты как
кашиф и санджак-бей (санджак
-
основная
административно-территориальная единица в Османской
империи,
составная часть вилайета.
-
Прим.ред.). И султан
Селим, и
султан Сулейман вводили их в состав
администрации, которую оставляли в Египте, в надежде использовать
оставшихся мамлюков как уравновешивающее звено между
правителем и османскими гарнизонными войскам. Так,
первый правитель Египта Хаир-бей был мамлюкским эм иром
(al-Ishaqi, АН 1310, р. 135). Существовали даже отдельные
воинские части из мамлюков, им фактически был отдан
контроль над сельской местностью. Таким образом, функции
мамлюков, позволявшие им рекрутировать новобранцев, во все
время османского правления давали им возможность
противодействовать османскому правлению в Егип те.
Мамлюки могли занимать высшие посты в
администрации
и
претендовать на командные должности в
гарнизонных войсках. В конечном счете к началу XVIII в.
лидер
мамлюков стал более могущественной фигурой, чем сам
правитель Египта, и имел неофициальное звание шейх аль-
балад (командующий городом). Наконец, в 1769-1783 гг.
такой командующий Али-бей аль-Кабир поднял восстание,
242

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
Карта 22. Египет в османский период (по Zuhdi Saleem)
что окончательно
разрушило
остатки османского
правления. Его
преемники
-
Мухаммед-бей Абу Аль-Дахаб, Иб-
рагим-бей и Мурад-бей
-
правили Египтом уже как
автономной провинцией вплоть до вступления
французских войск в 1798 г.
(О режимах Али-бея и Мухаммед-бея
см.
Crecelius, 1981).
УПРАВЛЕНИЕ СЕЛЬСКОЙ МЕСТНОСТЬЮ
В ЕГИПТЕ
В османский период египетская деревня была
административно-финансовой единицей. В XVI в. в каждой
деревне был свой управленческий аппарат, ответственный за
порядок и за сбор налогов с крестьян для передачи
в
центральную администрацию или откупщикам (мулыпази-
мам), но начиная со второй половины XVII в. и до начала
XIX в.
мультазимы полностью завладели этими
функциями
(Abdul Rahman, 1974, pp. 18 ,19 ,58 ,74). Первоначально
управленческий аппарат состоял почти целиком из самих
крестьян деревни, но позднее появились чиновники.
В каждой деревне был один или несколько шейхов;
каждый шейх был главой семьи или клана. Иногда в деревне
оказывалось до 20 шейхов, и тогда самый богатый из них
назывался шейхом деревни
-
шейх аль-машайих, илижу-
каддим (Baer, 1969, pp. 30-31; Dar al-Mabfuzat, n.d. a,
sijill 17, p. 187; ad. b) К XVIII в. это звание стало
наследственным. Для передачи его от отца к сыну требовалось всего
лишь, чтобы его утвердил откупщик, который обычно
выбирал одного из сыновей умершего шейха на роль нового
«шейха деревни*,
и на церемонии утверждения откупщик
и новый шейх деревни обменивались подарками (.'Abdul
Rahman, 1974, p. 18; Dar al-Mahjuzat, n.cL a, sijill 17, pp. 40,
45,187; см. также Ghurbal, 1953, question 4, p. 39).
У шейхов было много обязанностей, и они пользовались
огромным авторитетом у крестьян. Они отвечали за
очистку каналов и снятие дамб в соответствующее время сезона
выращивания урожая. При этой операции они должны
243

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
были кормить работников. Шейхи также отвечали за сбор
налогов с крестьян для передачи их откупщику (или
откупщикам). Они обеспечивали безопасность своей деревни,
распределяли земли между крестьянами, отвечали за
ирригацию, выступали судьями при разрешении споров
между жителями деревни. Они были видными членами
деревенских примиренческих комитетов, и их мнение имело
большой вес (Qarmrmame-iMisr, р. 1; Daral-Mahfuzat, ad. a, sij ill 17,
p. 186; sijill 1, p. 55) За эту работу им предоставлялся надел
земли, или же их надел освобождался от налогов. Зачастую
откупщик раз в год получал в дар одежду от «своей» деревни.
На деле деревенский шейх становился местным
тираном, злоупотреблял своей властью, обременял крестьян
нескончаемыми и незаконными поборами, которыми
делился со сборщиком налогов. В записях можно найти
примеры, когда деревенские шейхи накапливали
огромные
богатства; они составляли класс деревенской знати.
Некоторые из них сами становились
отку пщик ами. Судя по
многочисленным свидетельствам современников, крестьяне
ненавидели деревенских
шейхов за чинимый ими
произвол. Также шейхи играли важную роль
в межплеменных
распрях,
возникавших в
провинциях
в этот
пер иод ('Abdul
Rahman, 1974, pp. 21, 23 ,182; Ghurbal, 1953, p. 49).
Официальный наблюдатель
-
шахид был важной
фигурой в управлении египетской деревней: он регистрировал в
официальных документах все земли деревни, каждый
водоем, каждое поле. Он записывал имена всех крестьян,
возделывавших землю, площадь их клочков земли, размер налога,
уплаченного каждым. Наблюдатель записывал в свою книгу
также имена шейхов и тех лиц, за кого каждый из них
отвечает. Шахид записывал сведения о дамбах, о каналах в
окрестностях деревни и имена тех, кто их чистит .Сведения из книг
наблюдателя передавались сборщику налогов и служили
базой для налогообложения. Наблюдатель всегда состоял
членом примиренческого комитета, и данные, которые он
предоставлял на основании своих учетных книг, были, важны для
разрешения споров (Dar al-MahJuzat, ad с, sijill 4619).
Наблюдатель избирался голосованием крестьян.
Характер его работы требовал умения читать, писать, делать
расчеты и обмеры.
Согласно официальным записям, агент откупщика,
мубашир,
отвеча л за назначен ие на должность сборщика
налогов
(саррафа), или «христианина» (насрани), как его
называли в документах того времени, потому что
большинство сборщиков налогов были коптами (al-Sharbini, 1890,
р. 115). По сведениям из книг наблюдателей, такой
чиновник взимал
установленные налоги, помогая деревенским
шейхам, и после отчисления требуемой
административной доли остаток отдавал откупщику или его агенту (Poliak,
1939, р. 72). Согласно записям религиозных судов и «Ка-
нуннаме-и Миср», он также проводил землемерные
раб оты и
перераспределял землю среди кре ст ья н на
территории, которая
относ илась к е го
юрисдикции, ст р е мя с ь
обеспечить всех
крестьян равными наделами ('«Qanunname-i
Misr», pp. 12 -136; SCA, n.d a, sijill 120). Некоторые
сборщики налогов честно выполняли свои обязанности, но
многие пользовались дол жност ью дл я нез ак он ны х поборов,
ч ем вызывали
страх
и ненависть
кресть ян. Народный поэт
нап иса л
следующее заявление, отражающее страх
крестьян, не способных заплатить налог
государству:
«Все, кто не мог заплатить, боялись заключения в
тюрьму
и побоев. Были
кр есть яне , которые зар ан ее
отдавали в заклад урожай по более низкой цене, или
забивали животных, дававших молоко их детям, или
отбирали у жен драгоценности, иногда даже силой,
чтобы заложить их или продать и заплатить сборщику
налого в» (AbdulRahman, 1975, p. 262).
В любом случае, появление в деревне сборщика налогов
вселяло страх
ивелок
катастрофическим последствиям
для бедняков. Сборщик налогов, помимо незаконных
поборов, которые он присваивал, за выполнение своих
обязанностей получал твердое жалованье от откупщика.
Первоначально в обязанности наблюдателя (аль-хавли)
входило наблюдение за обработкой земель (усийя),
приписанных к определенному откупщику, но со временем его
обязанности расширились, в них стал входить обмер годных для
возделывания земель и запись о любых изменениях в них;
эти записи он представлял сборщику налогов и
деревенским
шейхам, что бы л о ос обе н но важно в Верхнем Египте из-за
разливов
Нила. Наблюдатель имелся в каждой деревне (Abdul
Rahman, 1974, p. 28; Shaw, 1962, pp . 54-55).
Надзиратель был нужен для того, чтобы знать границы
деревенских земель и разрешать споры между
крестьянами, возникавшие из-за земли и ее обработки. В качестве
наблюдателя он должен был знать все земельные наделы,
водоемы, арыки. Он разделял ответственность за
перераспределение земель среди крестьян, следил за нуждами
крестьян и отбирал их на принудительные работы. Он был
обязан следить за хорошим состоянием ирригационной
системы в своем округе (илыпизаме). Судя по документам
религиозных судов, надзиратель был обязан входить в
примиренческий комитет и
участвовать
в
разрешении
споров между крестьянами
и
откупщиком (или откупщиками).
Если он плохо исполнял свои функции, деревенский шейх
мог его сместить и назначить на его место другого (SCA, ad b,
sijill 5, р. 57). Если он удовлетворительно справлялся со
своими обязанностями, в конце года он в суде давал присягу в том,
что должным образом выполнил свои обязанности.
Должность надзирателя тоже стала наследственной;
есть
документы религиозного суда,
из
которых следует,
чт о сы н надзирателя всегда становился нов ым
надзирателем пос ле
смерти отца. Надзиратель получал
жалованье из провинциальной казны, но, как и другие
деревенские чиновники, вымогал деньги у беззащитных крестьян
(Ghurbal, 1953, р. 40).
В тех случаях, когда откупщик
не мог или не хотел
лично
управлять своим округом (ультизамом),
он назначал
агента, который представлял его интересы
в каждой
подведомственной ему деревне. В деревнях, поделенных
между несколькими откупщиками, «обычно всеми управлял
агент
откупщика,
имев шего
наибольшую долю» (Shaw,
1968, р. 98). Откупщики давали своим представителям
широкие полномочия: те надзирали за выращиванием урожая
и сбором налогов и получали ренту
с
крестьян через
дерев енс ких шей хов и сборщиков налогов .
За то, что агент делал это вместо откупщика, он
получал от него жалованье, но из книг записей
сле дует,
что он
также вымогал для себя деньги у крестьян (Daral-Mahfuzat,
n.d. d, sijills 49,1605,1808).
За выполнением приказов деревенского
шейха
наблюдал исполнитель (алъ-мушид). В его обязанности входило
примирять крестьян, когда наступало время платить
налоги и сборы (Ghurbal, 1953, pp. 40-41). Поэтому он знал
каждого крестьянина деревни
по имени, знал, кто где живет. Он
также служил проводником по деревне
в
случае приезда
незнакомцев. Почетной задачей исполнителя было
доводить до крестьян приказы
местных и
центральных властей.
Иногда для выполнения приказа ему приходилось
прибегать к силе
-
тас ка ть
крестьянина
за усы, бить, оскорблять
его
(al-Jabarti, 1904, vol. 4, p. 207). У него в подчинении был
сторож (гафир), которому он пр ик азы ва л собирать
кресть ян на совет ил и заставлять и х принимать участие в
принудительных работах. За это крестьяне его ненавидели.
Документы религиозных судов и записи
со вре мен ник ов сообщают, что в каждой деревне было по нескольку
сторожей (гафиров, или хафиров). В их обязанности
входили также охрана деревни и посевов, предотвращение
грабежей и правонарушений, предупреждение крестьян о
налетах
бедуинов, охрана дамб от разрушения и
вып олнен ие
приказов
исполнителя (SCA, n.d . а, sijill 313, р. 325).
244

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
Хотя
в большинстве случаев сторожа, по-видимому,
честно выполняли
свои обязанности, в официальных
документах можно найти множество жалоб на них, поскольку
многие находили
способы вымогать деньги у крестьян (Daral-
Mahfuzat,
n.d d, sijills 49,1605,1608).
Скотник (аль-каплоф) вначале придавался откупщику,
чтобы охранять
его скот
(Ghurbal, 1953, р. 40), но позднее
его обязанности распространились на скот всей деревни.
К тому
же он стал деревенским ветеринаром. Откупщик
платил ему жалованье, но он также брал плату с крестьян.
Со временем
такая плата вошла в обычай (Dar al-Mahfuzat,
n.d . d, sijills 49,1605).
Канцелярия судьи (кади алъ-шара)
-
служба,
появившаяся при
османском правлени и,
была одним из важнейших
административных органов на селе, потому
что
судья
разрешал споры между крестьянами. Судьи представляли
главного судью Каира, а он присылался турками из Стамбула и
имел право назначать своих представителей в округа,
чтобы они судили согласно религиозной школе Абу Ханифа
(SCA, n.d с, sijill 2, pp. 165-166). (Мусульмане-сунниты
признавали четыре интерпретации исламских законов, или
четыре
школы. Официально турки-османы
придерживались школы Ханафи). Судья имел агента и переводчика, так
как в XVI в. все судьи были
турками и обычно не
говорили
по-арабски (SCA, п.<± с, sijill 5, р. 1;Я Iyas, 1961, р. 165).
Судья имел непрер екае мую
власть над всеми
прочими
чиновниками во вверенном ему округе. Каждый чиновник
должен был в конце года предстать перед судьей,
принести присягу и расписаться в книге, что он полностью
пол учи л плату за свою службу (Daral-Mahfuzat, n.d a, sijill 1, p. 92;
sijill 3, p. 71). Судье вменялось в обязанность разрешать
споры между крестьянами или другим населением своего
округа и записывать решения в журнал на случай повторных
исков. Он также распределял наследство между
наследниками и регистрировал браки (Dar al-Mahfuzat, n.d а, sijill 4,
pp. 150 -156; n.d b).
За выполнение своих обязанностей он получал плату
от каждой из тяжущихся сторон.
В случаях дел о
насл едо вани и и
при регистрации браков плата могла меняться,
иногда она достигала трети
все го наследства (Dar al-
Mahfuzat, n.d а, sijill 2, p. 6). Из записей следует, что
некоторые судьи нечестно относились к
своему священному
долгу
и
разбогатели, взимая огромные сум м ы
за свои
услуги (al-Jabarti, 1904, vol. 4, p. 127).
ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ И ФИНАНСОВОЕ БРЕМЯ
Согласно исламской теории верховной власти,
сельскохозяйственные земли принадлежали государству либо
султану. Во время османского правления египетские
сельскохозяйственные земли делились на три разряда по типу
налогов, которые с них взимали 1) земли с налогами в пользу
государства, 2) земли, налоги с которых шли на
благочестивые религиозные цели и 3) земли, назначенные
правителю и другим высшим должностным лицам.
С начала османского правления в 1517 г. и до 1658 г.
налогооблагаемой (хараджийя) землей управляли агенты
(амины), получавшие за это жалованье. Каждому эмину
давался в управление один или несколько участков для
сбора налогов. Но в начале 1658 г. была учреждена система
«откупов» (илыпизамов), и земли стали распределяться на
другой основе. Часть пахотных земель отдавалась
крестьянам, а они платили ренту за право выращивать урожай на
этой земле.
Крестьянин не был собственником земли, он
только имел
право ею пользоваться, пока платил
ренту
и
другие налоги откупщику
или его
агенту. Он имел
право
возделывать землю сам, делить ее с другими, сдавать в
аренду или на время отдавать в залог, когда его к
этому
вынуждали обстоятельства. Таков был первый тип землевладения
(хараджийя) в системе откупов (илыпизамов).
Второй тип, известный какусия (или васийя),
утвердился и в Верхнем, и в Нижнем Египте. В этом случае земля
сдавалась арендатору-фермеру (или фермерам)2. Доля таких
земель во многих деревнях доходила до половины и даже выше.
При системе откупов (илыпизамов) откупщик
приобретал у правительства право на узуфрукт (т.е . право
пользования
деревенской землей и доходами от нее), но при
этом процент арендованных земель (усия) был
фиксированный. Откупщик сдавал крестьянам землю (ард алъ-филаха)
на основе сведений, содержавшихся в официальном
регистре деревни, либо заказывал новое распределение.
Следует заметить, что при таком типе землевладения
земли обычно подразделялись по плодородию и
урожайности на три класса
-
лучшие, средние и худшие. Иногда
внутри класса делалось деление на типы
-
например лучшие,
средние лучшие и лучшие низшего уровня.
Налоги с этих земель собирали местные агенты -
представители
откупщика,
а
от ку пщи к перед авал правительству
требуемую сумму (цену аренды) тремя равными частями .
Разницу (фаид, т.е. доход) между налогом, уплаченным
правительству, и рентой, которую откупщик собрал с крестьян,
он клал в свой
карман,
и о на была мног о выше самого
нал ога , пе реда нног о пра вител ьству (Abdul Rahman, 1976).
В XVIII в., когда особенно тяжелым стало финансовое
бремя и ожесточилось давление управленческого аппарата,
участились случаи, когда большие площади пахотных земель
выпадали из оборота, потому что крестьяне бросали землю
и
уходили
в
другие округа.
Особенно много земель было
заброшено и превратилось в пустыню в годы анархии. Этот
процесс означал банкротство системы откупов Qилыпизамов),
и
откупщики с пугающей быстротой стали возвращать
правительству свои илыпизамы. Правительство вынуждено было
создать особые реестры, куда вписали мавзолеи, приюты для
суфиев, школы Корана, водопои для скотта и др.
благотворительные заведения, которые тираны возводили, дабы
получить благословение и оправдать угнетение крестьян.
Земли, доход с которых шел на благочестивые цели,
освобождались от государственного налога, с них
платил ся символи ческий «налог на защиту», который
правительство собирало за защиту деревни от кочевников и прочих
опасностей. В документах того времени имеются
свидетельства о том, что иногда откупщикам дозволялось
переводить часть своих земель из статуса усия в статус вакф
(ризак), что позволяло откупщику поживиться за счет
узуфрукта самому и передать эту землю по наследству.
Правительство хранило специальный периодически
обновлявшийся реестр, называвшийся дафтар аль-ризак,
в
котором записывались размеры и расширение этого типа
землепользования. В этих реестрах находится полное
описание каждого клочка земли, его местоположение, имена
тех, кто с него кормится, и дату перевода его в статус вакф.
В этих реестрах также содержатся копии дел и указов,
касающихся этих земель3.
Название деревни
Провинция
Общая площадь фадданов
Ард алъ-филаха
Ард алъ-усия
Доля земли усия (%)
Минья аль-Камх
Шаркийя
784
480
304
38,8
Мит-Башшар
Шарки йя
755,5
351
404,5
53,5
Зарзамун
Шаркийя
2239,33-1/3
2239,33-1/3
-
0
Абу аль-Ияль
Шаркийя
412
342
70
17,0
По: Dar al-Mahfuzat, n.d d, Dafatir al-Tarabf, sijill 49; 1605, 1608
245

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Пастбища
-
ард аль-утлак,
или итлак (от турецкого
отлак
-
пастбищная земля)
-
были правительственными
землями и не облагались налогом; на них выращивались
корма для лошадей правителя и мамлюкских беев. В XVIII в.,
когда власть мамлюкских беев усилилась в ущерб правительству,
большая часть этих земель была передана откупщикам, в чьих
округах они находились; они стали часгъюусия откупщиков.
Чтобы компенсировать правителю ущерб от потери
доходов с этих пастбищ, откупщики должны были за них платить.
Кроме земель, составлявших эти три типа
землевладения, были и другие. Это были неплодородные земли, или
на них вообще нельзя было получить урожай, и с них не
брался налог. В
сравнении
с вышеп ереч ислен ными
типами таких земель было немного, и их описание находится
в
реестрах всего нескольких деревень.
Вся система землевладения взваливала на п л еч и
крестьян тяжелый финансовый груз, официальный и
неофициальный. К этим тяготам относятся
сл едующие .
Малал-мири был единственным официальным налогом
на
обрабатываемые земли, который установило
правительство. Его размер исчислялся, исходя из качества и
плодородности земли каждого типа. С годами налог все
возрастал, и к
концу XVIII в. вырос в четыре раза (Dar al-Mahfuzat,
n.<± е, sijill 183,468), став непосильным бременем для
крестьян. Время уплаты этого налога
превращалось
в
страшное
событие, потому что при сборе его к крестьянам
применяли жесткие
м е ры (al-Sharbini, 1890, pp. 125-126).
К налогумалал-мири иногда добавлялсямудаф
-
это все
увеличения исходного налога, упомянутые выше, и со
временем
мудаф слился с
малал-мири. В период действия
системы откупов (илыпизамов) он вводился три раза
-
в 1688,
1742 и 1760 гг., с целью покрыть недостачу доли султана
в
налоге
мири, возникшую вследствие коррупции в
администрации, а также из-за политических переворотов и военной
междоусобицы среди мамлюкских беев, многие из
которых
откладывали уплату
налога
мири, вмененных их
о т ку пщ ик а м (al-Damurdashi, 1989, pp. 28-29). Поэтому правительство
в соот ветствии с сис тем ой бе зо па сн ос ти (тадамун),
которая принималась во внимание администрацией при сборе
налогов с
деревень, на одни деревни налог мудаф налагало,
а на другие нет, и таким образом некоторые деревни
покрывали дефицит, получавшийся из-за
других деревень (Dar al-
MahJuzat, n.d е, sijill 180). Другим оправданием введения на-
логямудаф была необходимость оплачивать войны, которые
вела Османская
империя.
Эти войны пог лощали большую
часть налогов, и
дефицит приходилось покрывать
введением дополнительных налогов на население. Таковы были
наиболее важные
причины введения налога мудаф.
Фаид -
это
разница между земельным налогом мири и
рентой, собранной с крестьян откупщиком. Судя по
документам, в XVIII в.
размер фаида более чем вдвое превышал
налог
малал-мири. Было обнаружено, что налог
мири на
о д ин фаддан,
в зависимости от качества почвы, составлял
от 66 до 140 пара (серебряная монета Турции, в
обращении с 1623 г.
-
Прим. ред.),
но из
документов религиозных
судов следует,
чтовэтоже
время рента
с одного фаддана
равнялась 369-600 пара (Dar al-Mahfuzat, n.<± d, sijill 1605,
1608; SCA, n.<± a, sijill 313, p. 325).
Баррани, или адат
-
это плата, ко торую деревенские
чиновники
брали у крестьян за овец, кур, мед, сыр, крупу,
масло и
другие
сельс кохоз яйственные
продукты.
В XVIII в.
баррани стали начислять в деньгах и записывать в
официальные налоговые ведомости. Фактически суммарный
нал ог
баррани намного превышал величину официального
налога
малал-мири.
Раздавленные этими непосильными
финансовыми
тяготами, крестьяне в конце XVIII в стали покидать деревни.
Чтобы удержать крестьян, некоторые откупщики пытались
идти на уступки, такие как освобождение от ненавистного
налога баррани,
но
деревенское начальство всё равно
принуждало
его платить.
Поскольку положение кр ес т ь я н
продолжало ухудшаться,
не ост авало сь
другого выхода, как
полностью отменить
существующую систему. Эту
реформу в XIX в.
провел паша Египта Мухаммед Али.
Для покрытия затрат местной власти в провинциях на
зарплату кашифов, содержание плотин, прокладку
каналов и жалованье местным солдатам, был введен единый
налог
-
кушуфийя. Источники того времени показывают,
что кашифы обычно вели себя крайне деспотично,
собирая налог с подведомственных дер еве нь .
Теперь крестьяне страдали от тирании кашифа, его
солдат и
приближенных. Последние не стеснялись
использовать силу, чтобы заставить крестьян отдавать им больше
продуктов,
чем те могли отдать, так что
прие зд кашифа в
деревню крестьяне встречали с ненавистью.
СЛЕДСТВИЯ ОСМАНСКОГО ПРАВЛЕНИЯ
Османская администрация получала доходы от Египта
из трех основных источников -
земельного налога (ха-
радж),
налогов на таможни
(хараджаль-джамарик) и
смешанных ис то чн ик ов (Ahmad, 1978, р. 321). Из этих
поступлений османская
администрация
в Еги пт е выплач ивала
жалованье
правителю,
его помощникам, войскам
гарнизона
и
покрывало прочие за тр ат ы
на
управление де л а ми
провинции (Shaw, 1968). Сумму превышения доходов над
расходами следовало отправлять в Стамбул
-
центральному
правительству и султану (рис. 21). Далее следуют примеры
колебания размера этого «излишка», который, как считалось, шел
из Египта в центр (Shaw, 1968, pp. 31 -367; 1962, pp. 338-
403; Dar al-Mahfuzat, n .d ./ nos 5249,2106,2111).
Даже после того как мировая тор го в ля
стала
проходить
во круг мыса Доброй Надежды, Египет сохранял торговые
отношения со
странами Средиземноморья, с Суданом,
Эфиопией, Йеменом и другими арабскими странами.
К тому же оживилась торговля с Индией через Красное
море и Персидский залив (1520-1620 гг.), и это пошло на
п ол ь зу арабским городам (Н. Inalick, ed., 1994).
Но со временем Османы уже не могли отражать
нападения европейских военных флотов в водах у восточного
Средиземноморья, как не могли защитить наземные торговые
пути, которые становились объектом частых нападений
бедуинов. В результате оборвались маршруты
международной торговли Египта. Торговцам пришлось ограничиться
местным рынком, но при этом на них давил деспотизм
административного аппарата, а обедневшее население не
могло активно
поддерживать местную торговлю.
Земля традиционно была собственностью
государства, и крестьяне могли только пользоваться плодами
Год
Суммарный излишек (в пара)
1525
16 000 000
1535
20 000 000
1585
24 000 000
1590
20 000 000
1661
15 861461
1661
30 000 000
1680
19157 379
1683
22 955 187
1741
23 894 582
1763
17 800 515
1765
20950 000
1786
35 323 000
1795
11652 727
Рис. 21 . Превышение доходов над расходами в Египте при
правлении Османов
246

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
своего труда,
амы
уже видели, как эти плоды у
них
отбирала
налоговая система, оставляя
крестьянам столько,
сколько нужно, чтобы выжить, и в
результате после
1600 г. центральный османский контроль над землями
оказался серьезно ослаблен.
Государство через систему откупа вменило в
обязанность эмиров-мамлюков, гарнизонных командиров,
вождей племен, а с XVIII в. даже уламов и богатых купцов
производить сельскохозяйственную продукцию. Однако
система откупов (илыпизамов) сделала бремя крестьян еще
тяжелее, и они были вынуждены бросать свои поля; в
результате
зона сельского хозяйства
сократилась до узких
полос обрабатываемой земли по об ои м берегам Нила.
В XVIII в. политическая нестабильность, возникшая из -за
непрерывных конфликтов между эмирами-мамлюками,
оказала прямое воздействие на сельское хозяйства оно
сократилось, крестьяне
вели полуголодное существование (SCA, п<± Ь,
по. 3, Р-101; см. также Girard, 1942, р. 28; al-Hitta, 1904, р. 177).
Промышленность в это время была представлена
строительством домов в сельской местности и текстильными
предприятиями
в
городах; работники этих предприятий
были организованы в гильдии. Египет экспортировал свои
ткани в другие части Османской империи. Гйльдии были
еще одним фактором, который вместе с гнетом мамлюков
объяснял неудачи в промышленном развитии Египта в
ос м ан с ки й период (al-Giritli, 1952, р. 22; al-Jabarti, 1904, vol. 2,
p. 239; см . та кже Baer, 1964; Raymond, 1973-1974).
Коротко говоря,
в османский период экономическая ситуация
в
Египте была тяж елой.
КУЛЬТУРНАЯ И НАУЧНАЯ ЖИЗНЬ
Во время
османского
правления
в Египте было
множество начальных школ
(куттаб) при мусульманских
общинах, но они ограничивались обучением основам чтения и
письма и
зауч ива ние м цит ат из Корана. В мечет ях и
колледжах религиозные ученые (уламы) преподавали
основы
религии, а образованные ученые мечети аль-Азхар в
Каире могли давать слушателям немногим более, чем
комментарии к работам древних авторов. В биографиях
уламов, которые аль-Джабарти (al-Jabarti) собрал в своей
зна ме нит ой
истории XVIII и начала XIX в., он отмечает, что
эти
ученые сыграли заметную роль в культурной и
научной жизни Египта в эпоху османского правления. Их роль
стала более очевидной в XVIII в., частично оттого, что
признанный лидер мечети аль-Азхар занял положение,
которое назвали «шейх аль-Азхар». Турецким политикам
пришлось
призна ть огр ом но е
зна чен ие комп лек са
аль-Азхар
и его
уламов, потому что они играли важную роль в
культурной и политической жизни Египта.
В османский период в аль-Азхаре изучали
теологические
предметы, такие как толкование
Корана, традиции
Пророка, правоведение в соответствии с четырьмя
школами религиозного закона, единственность Аллаха, этика,
арабский язык и литература и близкие этому темы. Позднее
к ним добавились астрономия, физика, биология,
математика (в нее входили арифметика, алгебра и геометрия).
В этих областях компетентными учителями были аль-Джа-
барти, шейх Ахмад аль-Даманхури и шейх Мустафа ибн
Мухаммед ибн Юнис {al-Jabarti, 1904).
Османские правители уважали и поощряли научную и
культурную деятельность ученых аль-Азхара; иногда они
даже провод или семинары
с
уламами, обсуждая вопросы
истории, обзоры различных наук или новые исследования.
Комплекс аль-Азхар продолжал играть роль в сохранении
исламского стиля и культуры, и студенты со всего
исламского мира съезжались изучать теологию и другие
дисциплины на
международных факультетах аль-Азхара.
Студенты жили в 26 разных зданиях, сообразно регионам, из
которых они прибыли.
Несколько школ были
прикреплены
к
аль-Азхару и
находились под его наблюдением. Целью этих школ было
подготовить учащихся
к
обучению в самом аль-Азхаре.
К этим школам, в частности, относились аль-Махмудийя,
аль-Ашрафийя и медресе Мухаммед-бей Абу аль-Дхахаб, и
каждую из них поддерживали религиозные
пожертвования, финансировавшие как деятельность этих учреждений,
так и самих студентов.
В каждой школе была библиотека {al-Jabarti, 1904, vol. 1,
pp. 417-418). Подобно османским правителям, эмиры-мам-
люки содержали эти заведения, так как были живо
заинтересованы в том, чтобы дети учились читать, писать и
заучивали наизусть Коран. Число начальных школ, построенных
в
Каире и других египетских городах в османский период,
действительно очень велико, что говорит о неослабном
внимании к исла мско й
культуре и образованию.
Во время французской оккупации Египта (1798-
1801 гг.) уламы аль-Азхара становились членами
правительственных комиссий, которые были созданы
французами. Несмотря на учтивое отношение со стороны
французов, комплекс аль-Азхар стал центром первого
каирского восстания 21 октября 1798 г.; ученые
и
студенты аль-Азхара возглавили и
второе восстание, чем
настроили
против
себя французов. Вплоть до ухода французских
войск из Египта аль-Азхар продолжал играть свою
традиционную роль в культуре и образовании.
Школа египетских историков османских времен
имеет две группы авторов
-
уламов (теологов) и оджакли
(армейских историков). Авторы этих двух групп оставили нам
ряд взаимосвязанных хроник и биографических словарей,
которые дают важную информацию о событиях в Египте
в османский период. Некоторые из этих работ
опубликованы, другие уже привлекли внимание нового поколения
ученых и вскоре будут опубликованы.
В османский период приобрел влияние суфизм,
различные его «обряды» распространились в столице, в
других городах и в сельской мест ности. Более 80 суфийских
обрядов исполнялись в египетском обществе. Наиболее
важные из них
-
«обряд аль-Ахмадийя», введенный Мир
Ахмадом аль-Бадави, «обряд аль-Кадирийя» от Абдулы Ка-
дира эль-Джайлани, «обряд аль-Рефая» от Эль-Аббаса,
известного как Ибн Рефайя.
Суфизм принес в духовную жизнь Египта черты
фатализма и пессимизма, он
учил, что терпение
-
это
добродетель, что
нужно
спокойно сносить обиды и угнетение.
Другой тип соци а ль н ых институтов,
распространившихся в Египте в османский период,
-
это
публичные
декламации. Египтяне любили слушать эти декламации,
узнавать, о чем говорится
в сказаниях разных племен: «Альф
Лайла валила» («Арабские ночи») и «АнтараИбнШадад»
племени абси, «Саиф Вин ТеЯзен» и «Абу Зайд Эль-Хилали»
племени хилали, «Аль Зейр Салем».
Декламаторы специализировались каждый в своей
области. Они подробно излагали пословицы, сказания
о победах и поражениях, о несправедливостях и
гонениях, а также о победителях и героях.
Любовь была главной темой сказаний «Антара», «Аль-
Да ер Байбарс», «Аль-Хилали». Певец и декламатор
назывался также «поэтом ребека» (ребек -трехструнный
смычковый музыкальный инструмент), на котором он
аккомпанировал себе. Сказитель разбирался в психологическом
настрое слушателей и обычно добавлял в свой рассказ что-
то такое, что трогало их {AbdulRahman, 1974, pp. 230 -238);
он же исполнял роли главных и второстепенных
действующих лиц своих историй {Khorshid, 1984 , р. 25).
У земледельцев на селе был обычай созывать гостей и
приглашать чтецов «Аль-Хилали» и «Аль-Дашер Байбарс».
Они любили слушать сказан ия о
роли Байбарсов в войне
против завоевателей, о сопротивлении татарам, их
увлекала эпическая картина времен Байбарсов, проникнутая
идеализмом и сверхъестественным героизмом.
247

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Народные поэты сосредоточив ались на т ех проблемах,
которые затрагивали чувства присутствующих. По их
просьбе поэт мог два, три раза повторить один и тот же
рассказ, каждый раз что-то добавляя от себя, понимая, чем
можно вызвать восхищение слушателей.
Эти поэты использовали народные песни, перелагая
их
на
разговорный язык; они выражали позицию земледельцев,
описывали их экономическое и социальное положение и тем
приносили
им
некоторое утешение. Поэтам приходилось
вводить обращение к невед ом ым сил ам, ко гда они
декламировали <АлъфЛайт валила», эти неведомые силы
вмешивались в ход событий, дабы убедить египтян в солидарности
с
ними
перед лицом окружающих
их
проблем. Поэты
вызывали эмоциональный подъем у аудитории, представляя
борьбу добра и зла, и показывали, что
добро всегда побеждает.
Можно отметить ряд достижений в архитектуре
и
искусстве в османский период. Несколько мечетей и школ
того времени находятся в Каире. На них отразилось
влияние османской культуры, поскольку их строили османские
паши -
правители Египта и их современники
-
мамлюк-
ские
эмиры. Примером могут служить мечети Давуд-паши,
Ахмад-паши, Абдул Рахман Катахда-паши, Масих-паши,
Абдин-бея и мечеть Мухаммед-бей Абу Эль-Дхахаба.
Кроме того, в этом
городе сохранились
несколько кханов
-
торговых комплексов. Наиболее известны из них Эль-Ха-
лили, Джамаль Эль-Дейн Эль-Дхахаби, Эль-Шарайби и
Мухаммед-бей Абу Эль-Дхахаб. Строились также крытые
рынки (кайсарийя). В квартале Джамалия находится много
домов аристократии, такие как дом Джамал Эль-Дейна на
улице Хауш-Хадам, в Аль-Сайидахе дома построили аль-
Кредальях, Сухайми, Мустафа Джафар, аль-Селехдар, Му-
сафер Ханах, Ибрагим Катахда аль-Санари. Сотни бедных
домов того времени и сейчас стоят на улицах Каира,
особенно в квартале Джамал ия. Османское влияние
отразилось в мозаике и в украшениях всех этих зданий.
Османы оказали влияние и на прикладное искусства
ювелирные изделия, деревянные изделия, мебель, ковры, оружие
-
мечи, ружья, серебряная сбруя, гончарные изделия
отличаются мелкими, тонкими украшениями. Многие из них до сих
пор хранятся в музеях (Abdul Rahman, 1974, pp. 238 -240).
ПРИМЕЧАНИЯ
1
В это
время было два типа плотин или перемычек (джусур):
те, за которые отвечает правительство (джусур алъ-султанийя),
и те, поддержанием которых занимались жители деревни (аль-
баладийя) (AbdulRahman, 1974, p. 23,83).
2
Ланкрет (Lancref) ошибочно сообщает, ч т о в
регионе южн ее
Минья (в южной части дельты Нила.
-
Прим.ред.)
не было
землевладений типа усия,
н о м ы нашли налоговые ведомости и другие
источники того
времени, показывающие, что в
Верхнем Египте
южнее Минья они были. Мы также можем исправить оценку числа
таких земель в каждой деревне, сделанную Ланкретом. Ланкрет
утверждает, что земли усия не превышали 10% от всех земель
деревни,
но мы нашли иные данные в записях, сделанных
французскими учеными во время экспедиции в Египет (Lancret, 1809, р. 471;
Abdul Rahman, 1974, p . 79).
3 К этим реестрам относятся, например, Daral-Mahfuzat, n.d с,
Dafatir al-Rizaqal-Abbasiyya, sijills 1617,1619,1624,1626. Эти реестры
чрезвычайно важны для изучения экономической и социальной
истории Египта в османский
период
БИБЛИОГРАФИЯ
ABDUL RAHMAN, А R 1974. Al-Rif al-Misri fi al-Qam al-Thamin Ashar.
Cairo.
1975. Hazz al-Quhuf: A New Source for the Study of the Fallahin of
Egypt in the XVIIth and XVIIIth Centuries. Journal of the Economic
and Social History of the Orient, vol. XVIII, pp. 245-70.
1976. Financial Burdens on the Peasants under the Aegis of the
Iltizam system in Egypt. Journal of Asian and African Studies, vol. 12,
pp. 122 -38.
IBN ABIL-SUROR AL-BAKRI , M. 1976. Kashf al-Kurba fi Raf al-TUlba. In:
ABDUL RAHMAN, A R (ed.) . Al-majalla al-tarikhiyya al-Misriyya,
vol. 23, pp. 291-384.
AHMAD, L 1978. Al-Idara, fi Misr al- Uthmaniyya. Cairo.
BAER, G. 1964. Egyptian Guilds in Modem Times. Jerusalem
1969. Studies in the Social History of Modem Egypt. Chicago.
CRECEUUS, D. 1981. The Roots of Modem Egypt: A Study of the Regimes
of Ali Bey al-Kabir and Muhammad bey Abu al-Dhahab, 1760-1773.
Minneapolis/Chicago.
1978-9 . The waqf of Muhammad Bey Abu al-Dhahab, I. Journal of
the American Research Center in Egypt, vol. XV: 1978, pp. 83-105;
vol. XVI: 1979, pp. 125 -46.
The Emergence of the Shaykh al-Azhar as the pre-Eminent Religious
Leader in Egypt. Colloque International sur l Histoire du Caire
(G.D.R), pp . 109-23 .
DARAL-MAHFUZAT. nd a. Makhzan 46, Madabit Mahkamat al-Mansora.
Cairo.
n.d . b . Makhzan 18, dafatir al-jusur. Cairo.
nd c. Makhzan 1, Dafatir al-Rizaq al-Ahbasiyya.
nd d Dafatir al-Tarabi .
nd e. Dafatir al-Iltizam
nd f. Dafatir waridat wa masrufat khazlna amira. Cairo.
AL-DIMIRDASHI, A K. A 1989. Al-Durra al-Musana fi Akhbar al-Kinana.
ABDUL RAHMAN, A R (ed.). IFAO (Institut Frangais d Archeologie
Orientale). Cairo.
EL-NAHAL, G. 1979. The Judicial Administration of Ottoman Egypt in
the Seventeenth Century. Minneapolis/Chicago.
IBN ABD AL-GHANI, A S. 1978. Awadah al-Isharat Fiman tawalla Misr
al-Qahira min al-Wuzura wa al-Bashat. ABDUL RAHMAN, A R (ed.).
Cairo.
GHURBAL, M. S. 1953. Misr fi Mafraq al-TUruq. Annual of the Faculty of
Arts, Cairo University, vol. 4, pt. I, p. 39.
GIRARD, S. B. 1942. Al-Ahwal al-Zira iyya fi Misr athna . Hamlat
Napoleon Bonaparte. NAHHAS, Y.; MATRAN, K. (trans.) . Cairo.
AL-GIRITLI, A 1952. Ta rikh al-Sina a fi al nisf al-Awwal min al-qam al-
Ta si Ashar. Cairo.
AL-HITTA, A A 1904. Ta rikh al Zira a al-Misriyyafi Ahd Muhammad Ali
al-Kabir. Cairo.
INALCIK, H.; QUATAERT, D. (eds). 1994. An Economic and Social History
of the Ottoman Empire. Cambridge.
AL-ISHAQI, M. A 1310 AH. Lata if Akhbar al Awwal fi man tasarrafa fi
Misr min Arbab al-duwal.
IBN IYAS, М. B. A 1961. Bada i Al-Zuhur fi waqa i Al-Duhor. Cairo.
AL-JABARTI, A R 1904. Aja ib al-Athar fi al-Tarajim wa al-Akhbar. Cairo.
KHORSHID, F. 1984. Adwa ala al-Sira al-Sha biyya. Beirut.
LANCRET, M. A 1809. Memoire sur le systeme d imposition territorial
et sur Г administration des provinces de l Egypte, dans les demieres
annees du gouvemement des Mamlouks. In: Description de l Egypte,
etat modeme, vol. I . Paris.
POLIAK, A L1939. Feudalism in Egypt, Palestine and the Lebanon London
QANUNNAME-I MISR
RAFEQ, A K. 1968. Misr wa Bilad al-Sham Damascus.
RAYMOND, A 1973-4. Artisan et Commergants au Caire au XVIIe siecle,
2 vols, Institut Frangais de Damas. Damascus.
AL-SA°ADI, M. 1977 . Bulugh al-arab bi raf al-Tlilab. In ABDUL RAHMAN, A
R (ed.). al-majalla al-tarikhiya al-Misriyya, voL 24, pp. 267-340 .
AL-SAWAUHI AL- OFI AL-HANBALl. 1986. Tarajim al-Sawa iq fi Waqi at
al-Sanajiq. In: ABDUL RAHMAN, A R (ed) IFAO. Cairo.
al-Dorra al-Musana fi Akhbar al-Kinana. ABDUL RAHMAN, A R
(ed). Cairo.
SCA nd a. Sijillat muba/a at al-bab al- ali.
nd b. Sijillat Isqat al-Qura.
nd c. Sijillat al-Diwan al- Ali.
AL-SHARBINI, Y. 1890. Hazz al-Quhuf fi sharh qasidat Abi Shaduf. 2 vols.
SHAW, J. 1962. The Financial and Administrative Organization and
Development of Ottoman Egypt: 1517-1798. Princeton.
1968. Landholding and Land-Tax Revenues in Ottoman Egypt. In:
HOLT, P. M . (ed). Political and Social Change in Modem Egypt Oxford

17.4
СЕВЕРНАЯ АФРИКА
Абделъджелил Темими
Поворотным пунктом в истории Северной Африки
явился XVI в. В предшествующем веке бесконечные
конфликты между политическими властями, раздираемыми
соперничеством,
и местными племенными и
религиозными силами ускорили процесс дезинтеграции и упадка.
После захвата Гранады в 1492 г. Испания довершила
возврат себе своих территорий изгнанием морисков в 1609 г.
и вступила в соперничество с Османской империей за
контроль над Средиземноморьем. При этом Испания
распространила свою захватническую политику на Магриб,
который в результате стал данником Испании и
Португалии. Начиная с XV в., обе эти
страны
вели
завоеват ельную
политику вдоль всего
сев ерного побережья Африки и
закреплялись на нем, почти не
вст реч ая сопротивления.
Завоевания дали им возможность
построить хорошо
вооруженные «форты» и торговые поселения,
обеспечивавшие пристальный контроль над судоходством и
торговлей на Средиземном море.
С другой стороны, османы после захвата
Константинополя продолжали расширять
свое влияние и свои
завоевания. Имея дисциплинированную, хорошо
вооруженную, сильную армию
и большой флот, они были
единственной мусульманской силой, способной противостоять
амбициям Испании, и в их лице мусульманский мир
боролся против гегемонистских устремлений Испании и
всего Запада на
Средиземном море.
В начале XVI в. возникло серьезное обстоятельство,
нарушившее ход политических и военных событий в
Северной Африке,
-
появление на
североафриканской
военной сцене братьев Барбаросса из г. Митилини на одном
из о-вов Эгейского
моря.
Хотя первоначально
их
приезд
диктовался личными интересами,
неизбежным его
результатом оказалось возникновение трех подконтрольных
Османам территорий в Северной Африке
-
Алжира, Туниса
и
'фиполитании. Захватив эти три территории, Османы
объединили их в единое образование и ввели в нем новые
административные и военные структуры, аналогичные
принятым повсюду в империи, которые продержались до
XVIII в. и позднее.
XVI в. оказался периодом имевших далеко идущие
последствия перемен в политических системах, с
продолжительными контактами как мирного, так и воинственного
характера, с обменом дипломатическими миссиями
между странами, находящимися по обе стороны
Средиземного
моря. С другой стороны, начало XVII в. было,
безусловно, отмечено активной эмиграцией из Андалузии
-
около
100 тыс.
морисков осели в Магрибе. Эти люди принесли с
собой испанские знания и испанский язык, владение
техническими приемами в самых разных сферах занятости.
Во многих отношениях они оказались богатым
источником идей, новых знаний и достижений в самых разных
областях; в целом они заметно продвинули развитие всего
Магриба. Благодаря навыкам в сельском хозяйстве, морис-
ки по
всему Магрибу создали процветающие поселения
андалузского типа в местах, которые
сами
выбирали. Они
дали толчок развитию ремесел, торговли и архитектуры.
Их влияние на образ жизни, пищу, обычаи и
музыку маг-
рибского общества заметно и сей ч ас . Появивше еся
общество было са мод ост ато чны м, углубленным в соб ст в ен ны е
моральные и духовные ценности, далеким от понимания
того, что происходило в западном мире, вовлеченном в
водоворот ренессанса в интеллектуальной, политической,
промышленной и торговой сферах
Ввиду специфики стран Северной Африки полезно
будет кратко обрисовать по ли ти ческое и
административное состояние каждой из них.
Марокко был единственной страной, не попавшей в
орбиту Османской империи. Эта страна успешно
справлялась с внешними
угрозами
и
внутренними
неурядицами. Как и
другие страны Северной Африки, Марокко пал
жертвой испанских походов, когда его стали раздирать
внутренние распри между ведущими семействами.
Марабу-
тизм (от марабут
-
мусульманский отшельник
-
Прим. ред.)
и
религиозные братства также внесли значительный вклад
во внутренние распри. В соперничестве между
фракциями Саадиды, считавшие себя «наследниками Пророка»,
захватили лидерство
в священной войне и к середине XVI в.
стали хозяевами страны и символом ее единства. Победа
Ахмада аль-Мансура в 1578 г. в битве
при Вади ль Махаза-
не, известной как Битва трех царей, имела символическое
значение и стала предметом национальной гордости. Эта
победа скрепила союз
ме жду движением марабутов и
династией Саадидов, а Ахмад аль-Мансур («Победоносный»)
приобрел славу великого правителя
и
уважение
как
османов, так и
европейцев, направлявших к нему посольства во
все время его правления (1578-1603 гг.) . Время его
правления отмечено политической стабильностью,
установлением спокойствия и достижением благосостояния в
стране, а также
религиозным рвением.
Его двор был одним из
самых выдающихся в
мире того времени, при нем
процветали
литература и искусство.
С армией, построенной по османскому образцу,
аль-Мансур в конце XVI в.
сумел завоевать Судан, откуда привез
много золота. Это сделало марокканский дукат самой ценной
валютой, что положительно сказалось на доходности
торговли. Выросли производственные монополии, торговля
заняла важное место в системе хозяйствования Марокко.
Однако после смерти правителя три
его сына начали
борьбуза власть, опираясь на помощь то Испании, то
Османской
империи. Междоусобица приводила страну в
состояние почти непрерывных волнений. Весь XVII в. для
Марокко был временем нестабильности; его рвали на части
политические, религиозные вожди и лидеры марабутов.
В начале XVII в. Марокко оказался расколот
на множество
княжеств, воюющих между собой.
На роль пр ав ит ел я выдви нулся Мулей аль-Рашид
(1664-1672 гг.), основатель династии Алауитов; в 1666 г. он
захватил Фес, а в 1669 г.
-
сильное княжество Завия-Дила
249

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
и
Маракеш, после чего объявил себя султаном. Династия
Алауитов достигла пика при его преемнике Мулей Исмаиле
(1672-1727 гг.), который установил в стране мир и
единство; с
Марокко стали считаться зарубежные страны. При
его
п р а в ле н и и Марокканское государство было
федерацией племен под управлением центрального органа власти,
известного как Махзан; он опирался
на
с ил ьн ую армию,
сос то явш ую
из нов ых черн ых рабов-«абидов»; армия была
единственной организованной регулярной силой в
стране и была полностью лояльна правителю. Имея такую
армию, власть успешно прекратила вражду племен,
отобрала у христиан крепости и порты на Атлантическом
побережье и отбила нападение неуемных турок-османов,
нападавших с территории Алжира.
После смерти Мулей Исмаила снова началась смута;
она продолжалась до того времени, пока к власти не
пришел Сиди Мухаммед ибн Абдаллах (1757-1799 гг.).
Наступила политическая стабильность, но разразился
серьезный экономический кризис, выразившийся в нехватке
продовольствия, бегстве из городов, росте международной
изоляции и упадке торговли.
Такая ситуация притягивала в страну иностранных
купцов и торговцев, которые оседали в разных частях
страны, образовывали фактории (шкала) и в стремлении
закрепить свою монополию на экспорт и импорт
вступали в союз с местными политическими силами и
феодальными правителями, власть которых в обстановке
кризиса заметно окрепла.
Несмотря на смуту и политическую нестабильность,
Европа в XVII и XVIII вв.
продолжала прибыльную
торговлю с Марокко.
При правлении Алауитов страна присутствовала на
дипломатической арене как Востока, так и Запада. Это
усилило культурообмен в форме литературных повестей о
путешествиях (рила) и путем весьма популярного
паломничества к святым местам. Религиозные и общественные
здания того времени свидетельствуют о религиозном,
литературном
и
художественном
оживлении в тот
период.
Алжир сформировался как о тдельное географическое
понятие в XVI в.,
после
прибытия туда турок-османов под
предводительством выдающегося военачальника Хайрад-
дина Барбароссы. Он подавил сопротивление племен и
присоединил Алжир к Османской империи. Часть
население Алжира, напуганного нападениями испанцев,
приветствовала османов; в 1519 г. они обратились с петицией к
турецкому султану Селиму I.
Хайрадцин подготовил губернию Алжир к выполнению
важной роли в политических и военных делах
Средиземноморья, а османская администрация захватила
оставшуюся часть территории Алжира. Были созданы три бейлика -
округа во главе с беем -
с
представительствами
вг.
Константина на востоке, Мазуна, а затем Маскара и Оран на западе
и Медея в центре. Эти три бейлика подчинялись дар-эль-
султану, главе центрального органа власти -
бейлербеи,
в
задачу которого входило назначать беев, поддерживать
порядок и блюсти интересы верховной власти.
Дар-эль-султан исполнял обязанности дея\ на эту
должность назначал диван, или совет, состоявший из ведущих
османских турецких сановников и чиновников; диван
одновременно был судебным органом и учреждением
ополчения. Однако начиная с 1587 г.
упадок влияния бейлербеи
привел к ряду волнений и попыток свержения
государственного правления. После этого губернией стал править паша,
назначаемый диваном на три года, с формальным
утверждением в должн ости осман ским султаном. Таким образом,
при содействии дивана политическая, военная и
экономическая власть оказалась в
руках оджаков, или янычар,
турецких
воинских
отрядов (илл. 58). Решения, которые
принимал паша, заверял дей, обладавший теоретически
абсолютной властью. Система имела отрицательные стороны,
так как из 24 деев, правивших с 1600 по 1800 г.,
12 или более
занимали пост насильственным
путем:
после того как их
предшественники были убиты в ходе восстаний и
мятежей,
султан официально назначал нового дея.
В это время в Тунисе подошла к концу военная и
пол ит иче ск ая в ла ст ь династии Хафсидов. Конец был
предопределен резким сокращением объемов торговли на
Средиземном море, низкими урожаями и вследствие этого
спадом акт ивн ост и в
гор ода х
и постоянными стычками
турок и испанцев вдоль побережья. Власть Хафсидов
ограничивалась только самим Тунисом и близлежащими
районами,
и племена постарались их сместить. Тунис
оказался в положении
протектората
в 1535 г. после
экспедиции императора Карла V и оставался в таком состоянии до
появ лени я
турок-османов в 1574 г., п о сл е чего ст ал
провинцией, подчиненной властям Стамбула. Османы
назначили
новую администрацию во главе с пашой и его диваном,
состоящим, как и в
Алжире, из турецких
чиновников и
воинов. Однако в 1594 г.
янычары наделили бея фактически
неограниченной властью.
Правление первых трех
османских беев Туниса
-
Османа, Юсуфа и Ус т а Мурадо (1594-
1640 гг.) было небогато событиями; порядок был
восстановлен даже среди исконно мятежных племен. При
пр ее мн ик ах Мурада началась реорг анизация стр а ны
и
строительство, но политические несогласия снова
вск олыхну ли Тунис. После падения Мурадов в 1705 г. власть
захватил Хусейн Бин Али; ему удалось обуздать амбиции
местных вождей и народного ополчения алжирцев. Хусейн Бей
установил наследственность династии Хусейнидов, и
Блистательная Порта (султанская Турция) этот порядок
приняла и ратифицировала. Во время своего правления Хусейн
Бей сумел установить сбалансированные отношения с
Портой и в значительной мере добился политической
автономии. Он работал над установлением порядка и
безопасности и завоевал
поддержку религиозных сановников,
особенно в священном городе Кайруане, и тем создал
благоприятный климат для роста экономики и
установления
доверия
со
стороны других государств.
Вторжение алжирских ополченцев положило конец
его правлению: в 1735 г. он был смещен, и его место занял
его племянник Али-паша . Тунис пережил мрачный
период конфликтов среди членов царствующей семьи.
Порядок и
доверие
в
стране были восстановлены после
прихода к власти Али Бин Хусейна (1759 г.), и особенно при Хам-
муда-паше (1782 г.).
В XVII и XVIII вв. политическая жизнь
Туниса как
губернии отмечена менее
анархичным, б ол е е ст аби льн ым
состоянием власти
благодаря появлению класса чиновников,
намеренных успешно справляться
со своими
управленческими, политическими, торговыми
и военными
обязанностями, и известной
однородности состава населения,
склонного к
терп имости
и
открытого для компромиссов.
К тому
же
лидеры
системы поняли необходимость
овладения искусством управления страной. В результате все
большее место в политике стали занимать местные
уроженцы: представители преемников бейлербеев из
династии Мурадов, а затем представители преемников
Хусейнидов; охотно брали на должности советников,
администраторов
и
старших чиновников, представителей местной
знати, кулоглу (отпрысков от браков между турками и
ме стны м
населением) и даже вовсе не турок. В губернии
появилась правительственная аристократия различного
происхождения, ее члены были слиты с местным населением
Туниса, разделяли его жизнь и обычаи, считая их своими
собственными. Османское влияние просматривалось во
многих деталях, прежде всего в архитектуре религиозных
сооружений и в обычаях.
Структура администрации губернии была та же, ч т о
в
Алжире: диван был судебным учреждением, а также
высшим
органом,
хотя для двух
этих
направлений
деятельности формировался разный состав. К
тому
же от
дивана трех североафриканских регионов требовалось
250

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
высказывать
свое мнение по
вопросам внешней политики
В
выступать
на переговорах со всеми государствами. Но
пеальная
политическая
и экономическая власть оставалась
оуках
османского ополчения, которое должно было при
содействии дивана поддерживать порядок и спокойствие
и блюсти интересы Империи. Решение дивана утверждал
бей, или дей
-
титул назывался по-разному в разных
частях губернии,
но его функции были одинаковы; он
действовал как центральная
власть и его слово имело силу закона.
Благодаря географическому положению Триполита-
ния занимала важное стратегическое положение в
торговле со внутренними регионами Африки и в контактах
со Средиземноморьем.
С 1530 по 1551 г. 'фиполитанией
управляли рыцари Мальтийского ордена из своей местной
крепости
в г. Триполи. Эта крепость пала перед
османскими захватчиками, которыми командовал Мурад-ага; он
раскинул лагерь в Таджуре, небольшом городке рядом с
Триполи,
и превратил его в укрепленную, хорошо
вооруженную крепость.
Тургут Рейс, другой османский военачальник того
времени, отличился в битвах с испанским флотом на
Средиз емном м ор е
и в защите с моря городов Махдия, Триполи
и о. Джерба от итальянских
во енно -морских
сил. Он
пользовался военной и политической поддержкой
султана, и когда умер Мурад-ага, к нему перешел титул бейлер-
бея Триполи.
Тургут-паша добился поддержки племен, их шейхов и
населения в
осуществлении долгосрочных решений,
которые он принимал для управления страной. Он
действовал как чиновник, служивший интересам политической и
религиозной верхушки империи. Из Триполи Османам
легче было
осуществлять контроль над югом
Туниса и Три-
политанией. После его смерти в 1565 г. при осаде Мальты
'фиполитания осталась османской провинцией,
несмотря на разрозненные антиосманские выступления
ополчения и местных племен в конце XVI в.
В трех османских губерниях
-
Алжире, Тунисе и Ту>и-
пол ит ан ии бы л и сформированы структуры управления
османско го
образца, которые в соответствии с турецкими
принципами уравновешивания властей были введены без
каких-либо серьезных конфликтов.
Одной из черт политической системы, установленной
в
губерниях, было сохранение новыми правителями
давних местных традиций, в особенности появившихся в
период правления династии Хафсидов, и этот принцип
доказал свою полезность и действенность в управлении
страной. Точно так же власти не вмешивались во внутренние
дела населения, общались только с религиозной знатью в
городах, с шейхами
округов и племен и с лидерами
религиозных братств. Образование, правосудие и
распоряжение религиозным имуществом (хубус) оставались
полностью в руках полностью арабизированного коренного
населения трех османских губерний Северной Африки.
Несмотря на то, что османы не оказывали давления на
самобытность и об ычаи населе ния, на их
культуру и язык,
реальная власть -
политическая, военная и
экономическая -
оставалась в их
руках. При этом никогда не
подвергалась сомнению религиозная преданность власти
центрального правительства в Стамбуле, о чем
свидетельствует тот
факт, что на монетах всегда чеканилось имя
султана; его имя также упоминалось в пятничных
молитвах
(хотба), несмотря на расстояние, отделяющее три
османских региона Северной Африки от полновластного
центра Империи. Хотя местные политические власти
могли в своих действиях проявлять независимость или,
безусловно, принимать решения и предпринимать действия
по собственной инициативе, все это ни в коей мере не
представляло намерения отделиться или разорвать
отношения в единой Империи. Султан всегда признавался
государем, все слои магрибского общества были
преданы
султану как высшей религиозной власти даже в тех
случаях, когда в губерниях вспыхивали мятежи против
местной власти и военного ополчения.
В этой связи
следует заметить, что в XVII и XVIII вв.
ополчение в
трех губерниях продолжало набирать своих
чл ен ов из беднейших и необученных, но храбрых слоев
турецкого населения Анатолии.
Хотя власть Османов влияла на
по лити ческ ую
жизнь
т р ех губерний
-
Алжира, Туниса и Т^иполитании, сильнее
всего это влиян ие
ощущалось в финансовых делах,
поскольку администрация с пристрастием занималась
проведением переписей населения, сбором налогов, записью доходов
и расходов. По случаю прихода к власти нового султана,
либо назначения на должность нового местного правителя
губернии не платили дань в виде определенной суммы, а
делали подарки разной ценности в разное время, состоявшие
из местных изделий, пользовавшихся большим спросом, и
диковинных африканских пищевых продуктов.
Блистательная Порта также призывала правителей
губерний оказывать ей помощь на
су ше
ина
море
в войнах с
Испанией и Россией, хотя отклик бывал разным
в
зависимости от экономического положения той губернии,
к
которой поступало требование.
Развитие североафриканских стран (ныне более
известных как
страны Магриба) в османский период
имело много общих черт вне зависимости от того, были они
османскими провинциями или нет. Для всех них XVI в.
оказался
поворотным
вих
истории
-
далее почти три
века они жили в обстановке значительной политической
нестабильности, часто прерываемой приходом
объединяющего лидера.
Например, во второй половине XVII и весь XVIII в.
Османы предпринимали попытки придать правительству
и
его
учреждениям более устойчивые основы, чтобы любой
ценой восстановить порядок
в
стране, для чего заключали
союзы с вождями марабутов, с ведущими семьями и
племенами, давая им ряд привилегий, а также возбуждая дух
соперничества среди племенных кланов и ра злич ных
мест ных
религиозных сил.
В экономике североафриканских стран преобладало
сельское хозяйство
-
выращивание зерна и разведение
домашнего скота составляли их основные ресурсы.
Документы тех лет подтверждают масштаб экспорта
пшеницы и других продуктов земледелия в Европу, за которые
между европейскими торговыми поселениями шло яростное
соперничество вдоль всего побережья. Западные
путешественники оставили
интереснейшие описания
великолепных полей, дававших обильные урожаи
высо кокачест венного
зерна. Так было во всех странах, благополучие
которых было основано на разумном использовании
сист емы
орошения. Налог, которым облагалось зерно, был
одним из основных источников доходов Империи и
средн их землевлад ельцев.
Девять десятых населения страны
жи ло в сельской
местности и постоянно нищало под все растущим,
сокрушительным бременем налогов
-
до такой степени, что крестьяне
иногда прекращали обрабатывать землю и
сосредоточивались полностью на разведении
скота в надежде избавиться
от лишений, которые их до этого довели. В периоды
жестокой засухи этот слой населения нес самый тяжелый урон.
В результате вся производительность сельского
хозяйства зависела целиком от активности внутреннего рынка,
что усиливало важность торговых потоков между городом
и сельскими
территориями. Города обладали монополией
на разнообразную торговлю; мориски, а особенно евреи
создали широкий круг новых занятий, которые выжили и
укоренились в городском быте.
Что касается внешней торговли, то к концу XVIII в. в ней
наме тил ся
некоторый рост, особенно в восточной части
Алжира: там появились иностранные компании, и это
рассматривал ось
как начало ее оживления. Однако основная
доля этой торговли перешла
к
евреям из Ливорно, которые
251

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
и
держал и
в
руках реальную
власть в
Алжире, а
враждебность западных прибрежных стран не давала развивать
и
расширять регулярную торговлю
с
другими сред иземно-
морскими портами.
Каперство перестало быть исключительно магрибским
занятием и
распространилось
п о всему Средиземноморью;
в о многих
странах,
как
мусульманских,
так и
христианских, оно
рассматривалось
как весьма достойное занятие.
Как пишет французский историк Фернан Бродель (1902-
1985 гг.), «по всему Средиземному морю мужчины
принялись охотиться на своих собратьев, заключать их в
тюрьму, продавать
и
подвергать мучениям.»
Если в XVI в.
каперство подкреплялось религиозными
убеждениями, то в XVII, а особенно в первой половине
XVIII в. мотивы бы ли чи ст о экономические: пиратство
стало
привлекательным занятием, приносившим прибыль
бейликам, знати трех губерний и ведущим каперам,
которые богатели и накапливали огромные состояния.
Однако сейчас не представляется возможным установить
точную цифру ежегодной прибыли от каперства и долю,
оседавшую в сундуках Империи. Соглашения, которые три
губернии подписали вместе с Францией, Британией и
Испанией, а так же с
другими странами,
с конца XVII в.
привели к
значи тель ному сокращению
масштабов
каперства,
и в конце концов оно стало незна чительным.
Османские
губернии настойчиво добивались признания
со стороны Европы, устанавливали дипломатические
отношения. Это подтверждается соглашениями, подписанными
после яростных бомбардировок портов с обеих сторон.
Начиная с XVII в. наиболее характерной чертой маг-
рибского общества была его космополитическая
природа; здесь кроме коренного
населе ния жили
турки-османы,
кулоглу, берберы, мориски, евреи, европейцы разных
национальностей и рабы; все они б ол е е и ли ме не е
дружелюбно жили бок о бок и все сохраняли
свою
специфику и свою
религию. Сосуществование было нормой жизни и давало
благоприятные плоды.
Поскольку Магриб находился вблизи от Европы и
районов, вовлеченных в
процесс экономического
возрождения этого континента на Средиземном море, он
неизбежно должен был
принять прямое участие
в
торговой
системе
Средиземноморья. Его экспорт продовольствия и
готовой продукции и импорт сырья был основой
торговых отношений не только с Европой, но и с Машриком
(восточным арабским миром), а также стр анами Сахары.
Такое развитие событий встряхнуло Магриб от
летаргического сна, в
котором
он
пребывал в XVI в. ; Северная
Африка влилась в
мировую экономическую систему, а рост ее
экономики внес вклад в консолидацию государственных
структур и расширение
их социальной базы.
Однако Европа продолжала расширять торговлю, не
прибегая к насилию или военному присутствию, так как
она успешно распространяла свое господство на всем
побережье Северной Африки, основывая на них
многочисленные
торговые поселения, задачей которых была
адаптация к традиционным местным рынкам и приведение их
в соотве тствие с
установленными правилами торговли. Эта
политика оказала решающее воздействие на местные
системы хозяйствования в их взаимодействии с
политическими и
торговыми образцами и прецедентами,
принятыми в Средиземноморье.
Вте
времена, когда не было волнений, восстаний или
еще худших баталий в борьбе за власть, в
Магрибе
происходил рост экономического благополучия,
и
несмотря на
п ре вра т но с ти полити ческой фортуны, капризы природы
и эпидемии, все
страны Магриба вели интенсивную и
устойчивую торговлю со странами, расположенными
вокруг Средиземного моря, а также с Европой и Западной
Азией. В этот
период основную долю экспорта
сост авл яли
зе рно вы е (пшеница и ячмень), оливковое масло,
шерсть дл я кардно го прядения
и
необработанная шерсть
и воск, которые переправлялись на кораблях в
Европу, в
основном в
Марсель, Геную и Ливорно, а также в
Англию,
Нидерланды и северные страны.
Торговля со Средним Востоком также была
значительной, поскольку в XVII и XVIII вв. между Магрибом и
Машриком были прекрасные торговые отношения. Из записей
того времени известно, что были сотни магрибских
купцов, особенно много их было в Египте, где они занимали
целые городские кварталы, а присутствие других жителей
Магриба отмечается в Хиджазе, Сирии, Малой Азии и в
Стамбуле, где они занимались весьма прибыльными
делами, в которых проявлялась их энергия, как и в экономике
и в культурной жизни. В связи с этим надо заметить, что
при нцип ы
осман ской сис темы управ лени я допус кали
свободное передвижение людей, товаров и идей.
ПРИМЕЧАНИЕ
В последние годы взгляд на Северную Африку Нового
времени (1500-1800 гг.), которую все историки привычно называют
Магрибом, и методы ее исследования развивают прежние
излюбленные направления. Преодолев все мыслимые сложности, целое
поколение историков и исследователей в диссертациях,
написанных в
университетах Магриба, старалось по-иному осветить этот
период, пользуясь новыми арабскими и турецкими материалами,
которым долго не
придавалось
значения. К
тому
же пр оводил ись
науч ные конференции, которые опубликовали много статей и
вызвали повышенный интерес у исследователей.
С учетом этого мы поставили задачей не излагать лишь чисто
фактический материал, хотя этот
период богат не ож ид анн ым и
поворотами,
а попытаться выявить общие тенденции, которые, как
мы надеемся, будут понятны из того краткого обзора, который
допускают рамки данного тома «Истории человечества».
БИБЛИОГРАФИЯ
ABDELSSALEM, А 1973. Les historiens tunisiens des XVIIe, XVIIIe et
XIXe siecles: Essai d histoire culturelle. TUnis.
ARNOULET, F. 1982 . Les installations du comptoir corailleur du Cap
Negre au XVIIIe siecle. RHM (TUnis). No. 25-6, pp. 7-16.
BELHAMICI, M. 1988. Les captifs algeriens et l Europe chretienne. Algiers.
BERQUE, J. 1978. L interieur du Maghreb: XV-XIXe siecle. Paris.
BERTHIER, P. 1983- Les Iberiques face au peril turc sur le Maroc a la veille
de la bataille de Wad-el Makhazin (4 aoot 1578). RHM (TUnis).
No. 31-2, pp . 109-14 .
1985. La bataille de l Oued El-Makhazen dite bataille des trois rois
(4 aout 1578). Paris.
BOUBAKER, S. 1987. La regence de TUnis au XVIIe siecle: ses relations
commerciales avec les ports de ГЕигоре mediterraneenne, Marseille
et Livoume. Zaghouan, Ceromdi-Zaghouan.
СНЁШЕ М. H. 1984. Pouvoir et societe dans la TUnisie des Hussayn bin
Ali (1705-1740). Vols 1-2 . TUnis.
COLOMBE, М. 1957 . LAlgeria turque. Initiation й l Algerie, pp. 99 -123, Paris.
COUR, A 1904. L etablissement des dynasties des chdrifs au Maroc et
leur ri valit£ avec l es TUr cs de la Regence dAlger (1530-1830). Paris.
DEBBASCH, Y. 1957. La nation frangaise en TU nisi e (1577-1835). Paris.
DJAlT, H. 1976 . Influences ottomanes sur les institutions, la civilisation et
la culture tunisiennes du XVIe au XIXe siecle. RHM (TUnis). Nos 5-6,
pp. 150-6 .
EISENBETH, M. 1952. Les Juifs en Algerie et en TUnisie (1516-1830).
Revue Africaine, nos 430-1,432,433.
FILIPPINI, J. P. 1977. Livoume et l Afrique du Nord au 18e siecle. RHM
(TUnis). Nos 7-8, pp. 125 -49.
HAJJI, M. 1976-77 . L activit6 intellectuelle au Maroc й l 6poque Saadide.
Rabat. 2 vols.
JULIEN, C.-A 1954. Histoire de l Afrique du Nord, TUnisie-Algdrie-Maroc,
de la conquete arabe й 1830.2nd edn. LE TOURNEAU, R (rev.) . Paris.
LA VFRONNE, C. DE. 1974. Vie de Moulay Ismail, Roi de Fez et du Maroc
d apres Joseph le Lion (1708-1728). Paris.
252

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
1984-91- Sources frangaises de l histoire du Maroc. Ceromdi-
Zaghouan.
4 vols.
j^ANTRAN, R-1959- devolution des relations entre la TUnisie et l Empire
Ottoman du XVIe et XIXe siecle. Cahiers de TUnisie, pp. 319-33,
TUnis.
plGNON, J- 1950 . La TUnisie turque et Husseinite. In: Initiation й la
TUnisie, pp. 98 116. Paris.
RAYMOND,
A. 1989 - Les provinces arabes (XVIe-XVIIIe) sidcle. In:
MANTRAN, R. (ed.). Histoire de l Empire ottoman, pp. 341-420.
Paris.
SEBAG, P. 1989. TUnis au XVIIe siecle. Paris.
TEMIMI, A. 1976. Lettre de la population algeroise au Sultan S elim Ier
en 1519. RHM (TUnis). No. 5, pp. 95-108.
1982. L arridre-plan religieux du duel hispano-ottoman au Maghreb
au XVIe siecle. RHM (TUnis). Nos 31-2, pp. 373-82 .
1989- Le gouvernement ottoman et le probleme morisque.
Ceromdi-Zaghouan.
VALENSI, L 1969. Le Maghreb avant la prise d Alger 1790-1830. Paris.
1977. Fellahs TUnisiens. L 6conomie et la vie dans les campagnes
aux 18e et 19e siecles, Paris.

17.5
АРАВИЙСКИЙ ПОЛУОСТРОВ
Мохаммед Саид алъ-Шаафи
АРАВИЯ НА ПОРОГЕ XVI В.
В начале XVI в. Аравийский п-ов был поделен на
несколько регионально-политических единиц
-
Хиджаз,
Неджд, Эль-Хаса, Йемен и Оман (карта 23). Ими
правили вожди племен.
Народ делился на религиозные секты;
например, в Йемене были шииты-зайди, в Омане - аба-
ди, в Южном Йемене и Адене
-
сунниты-шафии, в
центре полуострова
-
сунниты-ханбали, на западно м
побережь е
ина
островах
-
шииты, и в Хиджазе
-
смесь всех
этих сект. Экономические и социальные условия
жиз ни
сильно различались по регионам
и даже внутри одного
региона.
Многие жили племенами, как
например
бедуины, некоторые
-
в небольших деревушках, занимаясь
сельским хозяйством, многие -
в
городах, бывших
центрами торговли.
С начала XVI в.
Аравийский п-ов оказал ся под
воздействием многих внешних факторов, которые тяжело
сказались на его
внутренних делах. Набеги египетских
мамлюков на западные регионы закончились военным
походом, целью которого было подчинить этот регион Египту.
Восточному побережью угрожали португальцы; в 1507 г.
им
удалось захватить регион у Ормузского пролива. За
контроль над морями и морской торговлей с
Португалией
соперничали османы, борьба между ними
продолжалась в XVI и XVII вв. Шахи Ирана из династии Сефевидов
пытались
установить контроль над западным
побережьем и
островами.
К концу века на
эту арену борьбы вышли
Англия и Голландия.
Мамлюки управляли Хиджазом косвенно, через
правителя Мекки. Ранее, в 1495 г., правитель Баракат сменил на
этом посту своего отца Мухаммеда Аджлана; он
столкнулся с
проблемой наследования и только в 1504 г. смог
разрешить ее, утвердив династическое правление.
Когда османский султан Селим I в 1517 г. завоевал Египет,
вожди основных племен Хиджаза и правитель Мекки
признали власть османов. Причин тому было три: во-первых, они
получали поддержку
в
борьбе против португальцев;
во-вторых, в Хид жазе появлялся по ток
регулярных пожертвований
(вакф) для двух святых мечетей и жителей Мекки и Медины;
в-третьих, правитель рассчитывал, что в Хиджазе будет
покончено с его конкурентами и с оппозицией.
Селим I учел их благонадежность и принял
впечатляющий титул «Слуга Священных городов». Он издал
фирман (указ), в котором назначал Бараката правителем
Мекки, Медины и остальной части Хаджаза, за исключением
Джидды, в
которую править был назначен османский
представитель, имевший полноту власти над Хиджазом;
подразумевалось, что таможенный доход Джидда будет делить
между османским правителем и правителем Мекки.
С 1539 г. южная часть Аравии
-
Йемен стала османской
провинцией. К середине XVI в. восточная часть Аравии
также была захвач ена
турками,
и она стала османской
провинцией Эль-Хаса с прямым турецк им правл ение м.
Четвертый регион Аравии
-
Неджд остался независимым,
потому
что османы не имели ни политических, ни
экономических
интересов в этой центральной части Аравии.
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ
Большую час ть Аравийского п-ова зан имают
пустыни и степи, и его экономика в основном
опиралась на
земледелие и животноводство в оазисах, добычу морских
ресурсов, торговлю и паломничество. Зе мл я б ыл а
пригодна для того, чтобы содержать бедуинских верблюдов на
подножном корму. Самый важный продукт Аравии
-
финики, ими были заняты около 90% всех
сельскохозяйственных площадей в оазисах, рассеянных по пустыне и
степям. Для выращивания некоторых видов культур на
землях вводились системы орошения афладж или канат.
На обширных площадях юго-запада и на побережье
равнины Тихама и Йемена, где регулярно выпадают дожди,
выращивался кофе на террасных полях, устроенных
на
поло гих склонах, а дл я пше ницы, яч ме ня , сорго
и
бобовых культур распахивались поля на плато. Для некоторых
культур, например, лука, было устроено орошение земель
на юго-западных в оз вы ше нн ос тя х.
Тропические фруктовые деревья
-
персики, груши,
фанаты, а также винофад и т.п.
росли на побережье в Омане
и Йемене, на
равнине
Тихама. В гористой части
центральной и северной Аравии собирали мед. По всему
побережью и на прибрежных островах занимались
рыболовством, добывали жемчуг и морепродукты.
Верблюды, лошади, мулы и ослы использовались для
перевозок; все они, кроме лошадей, служили
вьючными животными, и на них пахали землю. Для этой цели
применяли также крупный рогатый скот.
Арабские
скакуны своими великолепными качествами были
знамениты во всем
мире
ишлина
экспорт .
На мясо шли овцы,
козы и
крупный рогатый скот; молоко давали
верблюды, ов цы , ко зы и
кор ов ы.
Занимались разведением
домашней птицы.
Стержнем экономики Аравии была внутренняя и
внешн яя
торговля. Внутренняя торговля офаничивалась
сырыми материалами, такими как финики, мед, пшеница,
ячмень, фрукты и овощи, масло, морская соль, каменная
соль; также продавались домашние животные -
верблюды,
лошади, козы, мулы и ослы; кроме того, предметом
торговли служили добываемые морепродукты.
Внешняя или иноземная торговля имела три
составляющие: собственный аравийский экспорт, импорт из Аравии
и
транзитная торговля через арабские порты в страны
востока и запада. Некоторое сырье, не требовавшее
обработки, в том числе жемчуг, вывозилось в соседние страны.
Импорт составляли как продовольственные, так и
промышленные товары. Так, из Индии и Е ги пт а ввозили сахар,
рис, чай, тиковое дерево, кокосовое масло, орехи, черный
254

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
СИРИЯ
ИРАН
Карта 23. Аравийский полуостров в XVI в.
перец, сушеный имбирь и куркуму. Промышленные
товары, ввозимые из Турции, Египта и Индии, включали
шерстяные ткани и
одежду, хлопок, одеяла, льняное полотно,
обувь, металлоизделия, фарфор, ножи, бисер, четки,
зеркала, муслин, мечи, английские часы, книги Корана, ковры
итд.Из
Европы везли и другие вещи
-
французский шелк,
серу, красные кораллы, немецкие и итальянские часы и
бисер. Из Персии ввозили ковры, лекарства и табак, из
Ирака
-
пшеницу, табак, ковры. Пряности привозились с
далеких о-вов Малайского архипелага,
в Хиджазе их
особенно охотно покупали
паломники.
Международная транзитная торговля Востока с
Западом проходила по Красному морю, которое было
основным
торговым каналом. Двумя важными портами на
Красном
море были Джидда и Ходейда.
Африканские и европейские страны придавали
большое значение торговле
на побережьях Красного моря и
Индийского океана. Османы и европейские государства
боролись между собой за первенство
на этих
морях.
Весь
ввоз в Египет из Индии, Йемена и Восточной Азии
пр оходил
через Джидду. Джидда получала немалый доход от
таможенных
сборов за провоз
инозе мных
товаров
-
тех, что
потреблялись в собственной стране, и тех, которые шли
транзитом в другие страны.
Паломники, тысячами съезжавшиеся в Мекку и
Медину в течение всего года, но особенно во время Хаджа,
способствовали подъему экономики Джидды, Мекки и
Медины -
приезжие тратили много денег на еду, на предметы
роскоши, платили за транспортные услуги и жилье.
На протяжении XVI в. экономическое положение
Аравийского п-ова улучшилось благодаря трем главным
событиям: Османы оккупировали западную Аравию и Эль-
Хасу на востоке , ч то обеспечило св язь арабов с
турками;
европейские торговые центры появились в
городах Моха,
Аден, Джидда, Маскат; значительно возросло
число
паломников в
Мекку и Медину, что приносило новые
доходы и стимулировало деловую активность. Эти три
фактора способствовали переориентации экономики Аравии
на
рыночную и приморскую торговлю, а не только на
обеспечение существования.
Хотя торговля с Европой давала арабским портам
немалую выгоду, она в то же время сильно отражалась на
развитии мореходства самих арабов, не позволяя им
господствовать на восточных морях. Арабы не могли
состязаться с европейцами в торговле и в качестве судов торгового
флота. Арабы все еще использовали парусные суда.
Араб ско е и вообще мусульманское мореходство сокращалось,
особенно после того как до Индийского океана
добралась
255

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Португалия. К 1508 г.
португальцы установили полный
контроль над Персидским заливом и запретили «местным
судам вести торговлю
в Заливе без
пропуска», который
они называли
картасас. Базой португальского флота был
г. Маскат в Омане. Но во второй половине XVI в.
ослабление позиций Португалии привело к временному
оживлению
торговли специями в Красном море и Персидском
заливе, а в 1650 г. португальцев изгнали из Маската и из
Персидского залива.
Маскат установил торговые
и
культурные отношения
с Китаем.
Оману принадлежала главная роль
в
Персидском заливе, оманцы вели
интенсивную торговлю
раба ми с Во сто чной Африкой, торговали также с Индией,
Персией, Йеменом. Лоример (Lorimer; 1907) утверждает:
«К 1775 г. Маскат стал главным
перевалочным пунктом
в
торговле между Персидским (Арабским) заливом,
Индией и Красным морем». Основными товарами оманского
экс порта
были финики и медь. Из Маската в Индию
регулярно отправлялась вяленая и соленая рыба. Бахрейн был
гл авн ым
центром получения жемчуга
и
морских раковин.
Тысячи лет Персидский залив был центром подводной
добычи и продажи жемчуга.
Джидда с ее хорошо защищенной естественной
гаванью была важнейшим портом Хиджаза на восточном
берегу Красного моря, поскольку с коммерческой точки
зрения зани мала стратегическое положение и также была
важным портом, через который по морю в недалеко
расположенную Мекку съезжались паломники со всего
исламского мира.
Весь импорт из Египта, Индии, Персии и стран
Востока проходил через Джидду. Через Джидду велась торговля
почти всеми типами товаров из восточных и западных
стран. В начале XVI в.
торговлю в Джидде описа л Вартема
(Varthema). Он видел, как через Джидду в огромных
количествах проходили товары: из Индии
-
пряности,
драгоценности и ткани, из Египта, Йемена и Эфиопии
-
продукты питания. Из Восточной Африки купцы Джидды
ввозили
слоновую кость, золото, амбру и рабов в обмен на
изделия из металла, бусы и т.п ., которые Аравия ввозила из
азиатских стран. Оман и оманские арабы также вели
регулярную торговлю
с Восточной Африкой.
Борьба за господство на
море между му суль ман ами
и
европейцами привела к тому, что Красное море оказалось
закрытым для судов Европы, и это ударило по торговле
через Джидду. Но в XVII в. Джидда восстановила утерянную
роль
главного
коммерческого порта.
В 1698 г. Овингтон
(Ovington) записал, что «Джидда процветает благодаря
непрерывному потоку товаров из Индии, Персии и
других частей аравийского и абиссинского побережья. Сюда
арабы везут свой кофе, здесь его покупают турки и везут
дальше в Суэц».
Британский консул Буркхардт (Burckhardt) записал
в 1896 г., что веком ранее,
т.е . в самом конце XVIII в.,
Джидда считалась
«королевой Красного моря, очен ь важным центром
торговли,
обеспечивавшим
каботажную торговлю на
обоих берегах; этот город был наиболее влиятельным,
если не считать
Моху в торговле и Суэц в судоходстве,
и
фактически все товары со всего Красного моря
скапливались здесь для дальнейшего экспорта».
То, что
Буркхардт наблюдал в Джидде в начале XIX в.,
справедливо и для более древних веков. Далее он пишет,
что Джидда
«приобрела свое богатство не только потому, что
была портом Мекки; ее можно рассматривать как порт
Египта, Индии и Аравии: весь экспорт стран,
предназначенный для Египта, прежде всего проходил через
руки купцов из Джидды».
Далее он утверждает:
«В Джидде сделки по покупке
и
продаже всего
корабельного груза совершались за полчаса , и
уже на
следующий день выплачивались деньги. Большую часть
товаров, купленных
таким
пу тем,
везли в
Суэц и
продавали в Каир, откуда они уже отправлялись во все
страны
Средиземного моря».
Мекка и Медина и внутренние районы вблизи от них
были местом встречи торговцев, особенно в сезон
паломничества, когда туда съезжались люди со всех частей
света и обменивались товарами, хотя и в небольших
количествах. В Мекку шли караваны со всех уголков
Аравии, здесь они обменивали свои товары на деньги или
другие товары.
На крайнем юге Аравии важным торговым центром
был г. Моха (Мокка), основанный в XIV в. После
появления
кофе в Аравии Моха стал главным
пунк том экспорта
кофе и основным торговым центром в торговле с Саной,
Меккой, Каиром, Александрией и Индией. Кроме кофе,
в начале XVII в.
через Моху проходили на экспорт ладан,
мирра, алоэ, сенна, слоновая кость, жемчуг
и золото.
*
А поскольку этот город ввозил металлы -
железо, сталь и
олово, а также огнестрельное оружие, ткани и тд., то
торговля в первой половине XVII в. обеспечивала
ему
высокий уровень благосостояния, как отметил Вандер Броке
(Vander Broecks) в 1616 г .
После 1600 г. к
торговле в Мохе присоединились
Голландия и Английская Ост-Индская компания, а в начале
XVIII в.
-
Франция. Английская Ост-Индская компания
учредила
в Мохе факторию; Голландия последовала ее
примеру
в 1618 г.; Франция для своей фактории снимала дом.
Какое-то
время
в XVII в. в Мохе была также датская
фактория; Овингтон в 1690 г.
упоминает о датских кораблях,
заходивших в Моху.
В Восточной Аравии, в Эль-Хасе, экономика держалась
на сельском хоз яйстве, а
торговля велась в регионе
Залива.
Поскольку после оккупации турками в середине XVI в.
Эль-Хаса стала феодальной провинцией османов,
чиновники и
правители этого округа собирали с крестьян
земельный налог (мири) и отправляли его в
государственную казну. Кроме того, феоды, откупы, частная
собственность и, часть земель в провинции были переданы в
доверительное правление (вакф) школам, мечетям и
другим благотворительным заведениям.
Европейцам в Мохе были обеспечены особые
уступки при уплате таможенных пошлин. Обычно они
платили не более 3,5% от стоимости поступающих и
отправляемых товаров (в Сане -
то лько
3%), в то время как
для купцов из Азии
-
персов, индийцев и других
-
таможенная пошлина составляла 16%. Пошлина в 3% для
европейцев сохранилась до конца XVII в., как отметил
Овингтон в 1694 г. Таможенный сбор для европейцев был
повышен до 5% в1709г., но в том же
году представитель
Французской судовой компании Де-Мервиль
обратился к
правителю
Моха
Салиху бин Али, и его снизили до
2,25%. Позднее наследник Али, Факи Ахмед, снова
повысил
сбор до 5%.
Гамильтон (Hamilton) отме ча л в1712-171бгг., что
британцы платят
пошлину
в 3%. Пятьдесят лет спустя Нейбур
(Niebuhr) обнаружил, что арабы, турки и индийцы плат ят
пошлину
в 8-10%, в то время как европейцы
-
только в 3%.
Эта ставка
продержалась до середины XIX в.
Работорговля была важным и доходным делом. Рабов
привозили
из
Африки; они выполняли тяжелые ручные
работы в
стро итель стве , камен оломнях, в
быту и т.п.
Хургронж
(Hurgronje) замечает, что несмотря на ограничения или
запрет работорговли в соб ст в ен н ых странах, рабов
доставляли из британской Индии, и голландский
восточноиндийский рынок рабов в Маххе процветал.
256

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
Средства
к существованию
На всем побережье Аравии основным источником
существования была рыба. В Персидском заливе ныряли за
жемчугом, на Красном море
-
за кораллами. Рыбу слегка сушили
и солили для
местного потребления, для армии
и более
богатых людей ввозилась пшеница, рис, мука и пряности.
Бедуины
питались в основном финиками и бобовыми.
Они также зарабатывали на обслуживании паломников
-
перевозили
их и готовили на огне мясо своих животных,
у них были верблюды, овцы, козы и ослы, изредка
-
страусы.
Арабы,
жившие оседлыми племенами, делали масло
и сыр, пряли
и ткали ткани для себя.
Верблюды и
ло ш ад и разводились
и
привозились из Хиджаза, Неджда и
Адена. Широко известно высокое качество породистых
арабских лошадей.
В Хиджазе не выращивали почти ничего, кроме
небольшого количества овощей и винограда, но их пряности в
больших количествах шли на экспорт. Необходимые
деньги жители получали от паломников разных стран, которые
платили монетами за все, что покупали.
Земледелие существовало там, где были оазисы.
Например, Медина всегда была городом земледельцев: со всех
сторон, кроме запада, она была окружена плантациями
финиковых пальм, возделанными полями,
протянувшимися на несколько километров. В других частях Аравии тоже
встречалось
оазисное земледелие, например, на
территории вокруг Мекки, в Эт-Таифе, Наджране, Ходейде,
Эль-Мукалле, Маскате, Шардже, Эль-Хуфуфе, Эль-Катифе,
Эль-Хардже, Эр-Рияде, Табуке, Эль-Джауфе и др. В оазисах
выращивали овощи.
На юго-западном высокогорье, к югу от Эт-Таифа до
окрестностей Адена обосновались земледельцы, урожаи
которых напрямую зависели от дождя. В том же регионе
велось земледелие на полях, частично орошаемых водой,
стекающей с гор, а частично -
дождями.
Тропические фрукты
-
абрикосы, персики, сливы,
груши, гранаты, инжир, айва, виноград и грецкие орехи,
росли в Йемене на высоте, от 2000 до 2400 м. Росли они также
вдоль побережья у Маската и на прилежащей внутренней
территории. Кукуруза росла на средних высотах и на
низменностях, по побережьям в районах Эль-Мукаллы, Ходей-
ды и на внутренней территории у Адена.
В больших количествах из-за границы ввозился рис для
собственного широкого потребления. Рис также
выращивался в оазисе Эль-Хаса в восточной Аравии, где изобилие
воды из теплых источников делало возможным при
продуманной системе орошения получать высокие урожаи риса.
Кофе арабика
-
единственная специя, растущая в
Аравии, в основном в Йемене, на всей его
территории,
от
севера до юга.
Кофе растет на пологих западных с кл о н ах
долин, обычно на высоте 1200-2000 м.
Кофе
выращивали та кж е в
Асире.
КУЛЬТУРНЫЕ СТОРОНЫ жизни
Ислам был единственной религией, распространенной
в
Аравии в рассматриваемый период, и соответственно там
преобладала исламская культура. Религиозные аспекты
охватывали все
стороны жизни, все повседневные дела
каждого человека. День начинался с молитвы, которая
повторялась пять раз
в день. Религиозные догматы
-
законы
шариата были основой социальной жизни.
Традиции
пророка Мухаммеда и законы шариата направляли
деятельность
администрации и повседневный быт. Закон был
неотъемлемой частью религии. Люди одевались согласно
исламскому закону, по которому требуется закрывать все
тело, кроме головы и кистей рук,
а женщины должны
закрывать и лицо. Головной убор тоже определялся
исламской
традицией. Социальная структура мусульманского
общества жестко
определена,
и на каждый шаг в
повседневной жи з ни и ме ют ся догматы и сл ам а.
Для мусульманина Коран
-
эт о слово, ко тор ое Бог
открыл пророку Мухаммеду, своему посланнику, и оно не
может быть истолковано никак иначе.
Коран
-
высочайшее и тончайшее достижение арабского языка, он
написан в жанре прозы и представляет собой непревзойденный
образец литературного красноречия. Коран оказал
всепроникающее воздействие на арабскую литературу,
которая отражает его основные идеи.
Период XV-XVIII вв.
характеризуется практически
полной изоляцией Аравии от остального мира,
хотя и
были некоторые исключения. Народ Аравии был единым
целым. Народ Аравии состоит почти из
двух десятков
племен
-
в
сущности, это племенное общество.
Племена рассеяны по полуострову, люди одного племени
могут проживать в самых разных его частях. Образ жизни
и
традиции народа почти одинаковы во всех частях
Аравии, с небольшими региональными вариациями. Для
целей нашего рассмотрения можно считать Аравию
единым образованием.
Можно выделить два типа культурных центров
-
городской и сельский типы. И если в первых центрах
образованные и богатые люди имели контакты с внешним миром,
то во вторых племена бедуинов ни с кем не вступали в
культурные контакты и жили в полнейшей культурной
изоляции и неграмотности.
В отдельных немногих деревнях были начальные
школы, управляемые шейхами, но там учили детей лишь
арабскому языку и Корану.
В Аравии можно выделить три типа
культуры.
Мекка и
Медина в западной провинции благодаря своему
религиозному значению, присутствию паломников и близости к
Египту, из которог о
они
временами управлялись,
находились под воздействием различных неарабских культур.
Однако юго-западная часть
полуострова
ме ньше
соприкасалась с иноземными
культурными явлениями, чем эти два
святых города, хотя в отдельные периоды там наблюдалось
влияние
турок Средняя часть Аравии, удаленная от
прибрежных территорий, была полностью
изолирована
от
иностранного культурного
влияния. Здесь продолжал
существовать образ жизни, присущий бедуинам.
Западное побережье Аравии было до некоторой
степени подверженно внешним влияниям и впитало
элементы
культур Ирака, Ирана, Турции и Индии. Первые две из
этих
стран благодаря своей близости к Заливу оказали
наибольшее влияние, но
турки также воздействовали на
культуру, поскольку играли политическую роль, а Индия
влияла
через большие
группы паломников и обширные
торговые связи.
Культурные влияния на арабскую жизнь проявились
в
изменении
терминологии, принятой в этот период в
религиозной сфере, а также в названиях гражданских
и
вое нн ых должностей и званий. Иностранные языки
отразились на
конструкции
слов в
арабских предложениях.
Искусство и архитектура
Главный элемент в исламском искусстве
-
орнамент
типа арабески. Первоначально арабы разработали
арабески в результате совершенствования орнамента из листьев
и веток. Поскольку в исламе запрещено изображать людей
и животных, все виды украшений в архитектуре
-
на
стенах, дверях, сводах, колоннах, изделия из стекла и
фарфора,
а та кже металличе ские изде лия , к ов ры
и
коврик и,
книжные переплеты, иллюстрации
к
Корану и другим книгам,
росписи и тд .
-
представляют собой арабески на темы
природы. В мечетях разноцветные арабески видны в узорах
панелей. Самый ранний пример такого искусства
-
мечеть
пророка Мухаммеда в Медине.
257

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Все эти особенности исламских традиций составляют
отличие мусул ьм ан ск ог о общества. И если добавить тот
факт, что мусульмане
пя ть
раз в день собираются на
молит ву,
то все это социально сплачивает их и выделяет как
единственное в своем роде общество.
Опишем некоторые выдающиеся стороны арабской
культуры.
Мекка и Медина в Хиджазе были центром притяжения
мусульман со всего мира (илл. 78 и 79). Съезжаясь в Мекку
для совершения религиозных обрядов во время Умры и
Хаджа, они несли с собой культуру разных земель -
Туркестана, Ирана, Сирии, Анатолии, Египта, Африки, Индии и
других мест. Паломники приносили доход, они внесли
заметный вклад в экономический подъем Мекки и
благосостояние ее жителей.
Когда Хиджаз попал под протекторат османского
султ ана, т от начал
присылать туда из Турции знаменитых
архитекторов, инженеров
и
оформителей. Мекка и Медина
были отстроены заново по
образцу османских
городов
-
с классическими гладкими фасадами, обилием куполов и
высокими, изящными минаретами. Появилась турецкая
керамика с цветочным рисунком, священные могилы
ста ли
накрывать шелковыми покрывалами, которые
турчанки украшали цветочными вышивками розового и
голубого цвета. Засушливые долины покрылись садами. Дома
стали строить с деревянными решетками, на турецкий манер;
самые поздние из них стоят до сих пор.
Особое внимание
т урки уделяли
мечетям и мавзолеям, их
построению, украшению, ковровым покрытиям,
содержанию; строились
также новые мечети. В Медине были
перестроены и отреставрированы несколько старинных мечетей.
Синан, знаменитый архитектор, который построил
мечеть Сулеймание в Стамбуле, был прислан в Мекку султаном
Сулейманом I, чтобы спланировать пространство вокруг
древнего мусульманского храма Каабы. Его план
осуществил в 1582-1585 гг .
архитектор Мамед Ага, который
перестроил внутренний двор, расширив его до 160 х 165 м.
Все 19 входных ворот были отстроены заново; 892
колонны, поддерживавшие галереи внутреннего двора Кабаха,
были заменены на
мраморные
и на колонны из желтого
камня.
Внутри были поставлены колонны,
поддерживающие своды и арки из искусственного мрамора. Над
портиками выстроили 500 имеющих форму луковицы сводов в
турецком стиле. Абдуллах Лютфи, художник из Стамбула
в 1586-1587 гг., изнутри украсил своды узорами из золота
и
каллиграфическими композициями. Полы галерей и
площадь двора были выстланы разноцветным мрамором.
Из-за наводнений 1б29-1б30гг. обрушились два
каменных
угла Каабы.
Реконструировать их приехали
специалисты из Стамбула, Анкары и других турецких городов;
ими
руководил камергер османского султана, черкес по
происхождению; во время строительства уход за черным
камнем вел архитектор из Индии. Новая Кааба приняла
прежний вид, в ней была сохранена большая часть старой
каменной кладки.
При султане Сулеймане была обновлена мечеть
Пророка
в Медине. В 1534-1535 гг. был заново выстроен
северо-западный минарет и церемониальный вход в
юго-западном углу, известный как «Ворота Приветствий»; то и
другое было отдела но изразцам и. Впервые внутри мечети
в южном зале был
воздвигнут михраб. Султан Сулейман
подарил также новую кафедру для проповедника. В 1715
1716 гг. в мечети
Пророка были сделаны и другие
изменения; в 1782-1783 гг. на месте старого михраба на южной
стене
построили новый, увенчанный куполом. В середине
XIX в. в мечети Пророка снова велись
ши рокие переделки
и делались добавления. Султан присылал из
Стамбула
умелых и знаменитых архитекторов, инженеров, каллиграфов
и
квалифицированных рабочих.
Как в большинстве торговых городов, в Джидде вид
города определяли порт и рынок (суку, они выполняли
важные социальные и экономические функции, в то
время как религиозная и духовная жизнь была
сосредоточена в мечетях. Жилищная архитектура Джидды, как и
Мекки и Медины, традиционно функциональна и
выполнена в стиле, присущем Хиджазу. Для нее характерны
высокие постройки, многочисленные и большие окна
разных форм и размеров. Эти деревянные окна делались
с разнообразными декоративными элементами в
геометрическом стиле. Двери из тикового дерева покрывались
богатой глубокой резьбой, поверх нее клалась
декоративная штукатурка; такая дверь вставлялась в сводчатый
проём с полукруглым окном, п о
кот оро му луча ми
расход ят ся
спицы-переплеты (илл. 80-85).
Джалали и Мирани были первыми в Омане
к р уп н ы ми фортами, построенными с учетом
новых
возможностей оружия того времени. Хотя они и
строились по
принципам прежней, «допороховой» архитектуры, но с
новым устройством башен. Постепенно черты военной
архитектуры в Омане вошли в национальное
самосознание, и элементы прежней крепостной архитектуры
использовались в чисто
декор ати вн ых целях. Башни,
которые были оборонительным элементом оманской
архитектуры, стали частью мусульманских традиций также
в нескольких соседних странах.
В самом Омане
форты
и замки были построены в Низве и Джабрине.
Прототипом военных сооружений в Омане стали жилые дома;
декоративные элементы уступали место массивным
объемам тяжелых конструкций.
Э. Кемпфер (Engelbert Kaempfer), побывавший в Мекке
в 1688 г., отмечал, что городские дома покрыты слоем
листьев платанов; гораздо чище, приятнее
и
просторнее
дворики этих домов. Далее он утверждает, что дома в
основном каменные, что они достаточно легкие и изящные. Он
видел дом резидента новой Восточно-индийской
компании в Маскате, огромную резиденцию правителя или
имама и
очаровательное итальянское здание, в котором в
дальнейшем расположился монастырь иезуитов.
Религиозная реформа
ВXVIIIв. в
Аравии некто Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб
(1703-1787 гг.) на ч а л дв иж е ни е за религиоз ную реформу.
Он пропагандировал идею, что нужно вернуть ислам к его
первоначальным принципам, установленным пророком
Мухаммедом,
и очистить ислам от всех
просочившихся в
него новаций. Абд аль-Ваххаб учил религиозные
дисциплины в Мекке и Медине; в десять лет он уже знал наизусть
Коран. Он много разъезжал по Аравии и за ее пределами.
Куда бы он ни приезжал, он находил там проявления
язычества. Ваххаб решил разработать доктрину единства Бога;
в своих работах он яростно нападал на
проявления
синкретизма
и
подчеркивал необходимость возвращения к
неоскверненной религии VII века. Он не провозглашал
ничего нового, он только
повторял воззрения учителей
школы ханбали прежних времен.
Это движение достигло большого успеха
по сле того ,
как его поддержало правящее семейство Сауда в эль-Да-
рийе. Мухаммед ибн Сауд и Абд аль-Ваххаб в 1774 г.
вступили в союз с целью продвижения реформы и самого
реформатора. Семейство Саудидов занима лос ь
политическими
вопросами, Абд аль-Ваххаб -
религиозными.
Доктрина ваххабизма распространилась по всему
полуострову. Главной целью движения было избавить ислам от
прокравшихся в него извращений и распространять
чистую веру среди мусульман, особенно среди бедуинов,
которые в невежестве своем не знали истинной веры и
начали
возвращаться к своим старым, до-исламским
верованиям и традициям, они не верили в воскрешение после
смерти, они не совершали молитвы, не постились в месяц
Рамадан и не давали закат (милостыню).
258

АРАБСКИЕ СТРАНЫ
В ответ на призыв Абд аль-Ваххаба к государству Сау-
дидов присоединились
поселения Эль-Айяна, Хураймала,
дарма
и Манфуха,
но другие части Неджда, особенно Рияд,
отказались
подчиниться и предприняли враждебные
действия против Саудидов. В некоторых частях Аравии
реформы вызвали появление оппозиции и привели к
конфликтам. Ряд городов Неджда, включая Рияд, восстали. Рияд
боролся против
ваххабизма почти четверть века и сдался в
1773 г. Даже Мекка выступила против. Когда паломники-
ваххабиты проповедовали свою доктрину среди других
паломников, правитель Мекки арестовал их и заточил в
тюрьму. В 1788 г., когда правителем Мекки стал Талиб ибн
Масул он пригласил на свой
суд делегацию ваххабитов, но
уламы
Мекки отказалис ь участвовать
в дебатах. В западных
пределах Неджда укоренилась вражда между правителем
и ваххабитами; враждебные отношения продолжались до
1803 г., ваххабиты победили и вошли в Мекку.
Вопросы образования и литературы
Издавна исламские ученые, теологи и мистики
съезжались в святые города Мекку и Медину и жили в них, изучая
ислам и связанные с ним учения. В Мекке были основаны
четыре ортодоксальные научные школы: шафии, ханафи,
ханбали и малики. Учителями были главы общин при
мечетях; программа обучения включала в себя изучение
Корана, хадисов, описания жизни Пророка и медицины.
Основой всех учений был Коран и традиции Пророка.
Старших учащихся знакомили с арабской литературой и
основами разных отраслей науки и другими предметами.
Школ было много, начальных и более высоких
ступеней. Дети заучивали Коран. Были основаны библиотеки,
которые получили в дар ценные рукописи.
Аюб Сабри-паша, турецкий военачальник, написал
подробную историю двух Святых мечетей. Кроме того, были
составлены многочисленные письменные труды,
учебники по теологии и мистицизму, написаны новые работы о
жизни Пророка и его сподвижников.
Не существует арабского литературного наследия
-
стихов и
прозы
тою
времени;
исключение составляют
стихи, которые заучивались наизусть ввиду
их
литературой
ценности. Иногда эти стихи повторяли в качестве
примера при изучении правил грамматики.
Поэзия существовала в двух формах: сатира и лирика
{газели). Первая была распространена в столичных
городах халифата, вторая
-
в
городах и пустынях Аравии в
форме многосюжетной оды. Некоторые поэты достигли
высокого мастерства и изящества. Поэтические
произведения «набати» передавались изустно из поколения в
поколение. Их декламировали не только бедуины, но и в
городах мужчины и женщины, занимавшиеся этими
произведениями, становились знаменитыми. Были изданы
сборники стихов
разных времен. Самым полезным для
данного
изучен ия является
сборник стихов Рашида аль -
Халави, составленный Абдаллахом ибн Хамисом.
Неизвестно, когда творил аль-Халави; ибн Хамис убежден, что
этот поэт жил где-то в
пе ри од между XI и XVII в. Однако
ибн Юсуф, живший в XII-XVHI в., отнес
первую часть
стихов, которую излагал аль-Халави, к хорошо известному
событию, которое случилось при нем в районе Эль-Вашм
в 1726 г.; о нем написал аль-Халави как о недавнем
событии. Ибн Хамис упоминает об этом событии и записал
четыре стиха, рассказанные по этому случаю
аль-Халави.
Это указывает на то, что аль-Халави жил в первой
половине XII-XVIII в. Ибн Хамису удалось собрать мною стихов
аль-Халави, в которых говорится о различных социальных
сторонах жизни Неджда.
К стихам, приписываемым другим народным поэтам
до-ваххабитской эпохи Неджда, относят стихи Джуайти-
на
аль-Язиди, Румайзана ибн Гашшама, Джабр ибн Сайяра
и
Хумайдана аль-Шувайира; их имена встречаются в
других книгах: «КЫуаг та Yultaqat min ShVr al-NabaU,
которую составил Абдаллах аль-Хатим; *Dlwan al-Nabat*
Халида аль-Фараджа; «Al-Azhar al-Nadiyyah» Мухаммеда
Саид Камаля.
По мнению современных историков, народная поэзия
является ценным источником для изучения того времени,
когда она сочинялась, и предшествующих периодов. С
одной стороны, эти стихи отражают разные стороны жизни
арабского народа Аравии, до последнего времени
остававшейся неизменной. С другой стороны, народная поэзия
полезна в тех
случаях, когда исторические документы
скудны или вовсе отсутствуют.
В Йемене существовала поэзия в стиле, называемом
хумайнщ она несовершенна
с точки
зрения
грамма тики. По форме она подобна андалусскому арабскому
стилю мовашашахат и стилю
двустиший {мосаматат и
добаит)\ темой стихов преимущественно является
ухаживание за девушкой.
Проза как искусство вырождалось. Единственный
уцелевший тип прозы
-
официальная переписка, дружеская
переписка {ахвани) и некоторые образцы магаматат.
Ахмад Мухаммед аль-Хамиами (1662-1738 гг.) писал
поэмы. Он написал более 40 поэм, среди них
-
«Al-AsdafAl-
Mashhonah balle Al-Maknah» («Закрытая морская раковина
со спрятанной жемчужиной»).
От аль-Шаукани мы узнаем, что Хасан Али Джабр аль-
Хаби (1638-1668) был широко известным поэтом. Он
выпустил сборник поэм. Мохаммед Али-аль -Шауками (1760-
1834 гг.)
написал несколько книг, трактатов
и посланий.
Хусейн ибн Ганнам (ум. 1810г.)
ос та ви л соч инение «Rawdat
al-afhar Wa-al-Afbam li-Murtad hal al-Imam Wa-tidad
abazawat dhawi al-Islam». Он сохранил много писем Абд
аль-Ваххаба к его последователям и оппонентам.
Проза разного типа писалась архаичным языком,
украшенным выспренними словами, зачастую
вышедшими из употребления. Автора такого послания и
прозаического произведения больше интересовала форма, чем
содержание.
Следует заметить, что в конце рассматриваемого
периода религиозные послания уделяли большее внимание
содержанию, а не форме, и потому на свет появилось
несколько хорошо написанных образцов прозы. Причина
тому
-
религиозная культура авторов, которых
интересовал не столько стиль письма, сколько задача в полной мере
донести свою мысль.
Материалы, написанные на религиозные темы,
-
сб ор ни ки судебных дел (<фатава), другие юридические
документы, биографии уламов Неджда до-ваххабитской
эпо хи
-
дают представление о политическом, религиозном
и
социальном состоянии страны.
Для понимания отношений между Недждом и его
соседями
-
Хиджазом, восточным побережьем Аравийского
п-ова и
Ираком
-
также полезны
хроники
и
другие
исто чник и из этих
регионов. Интерес представляют материалы
об отношениях между Недждом и территорией у
Персидского залива, написанные на этой
территории,
и
документы
правительства
в Бомбее, которые относятся к
побережью
Аравии и Неджду. Можно упомянуть отчеты
путешественников, записи и отчеты, особенно Буркхардта.
Короче говоря, для изучения до-ваххабитской истории
Неджда нужно рассматривать каждый источник, в котором
может содержаться информация на эту тему. Однако
скудность и разнообразие тем этих источников требует
особой осторожности при составлении заключений.
Далее, есть еще один тип поэзии, которая
не
опирается на
гладкую грамотную речь
и
распространена среди
бедуинов, язык которых далек от совершенства. Вместе с
тем эта поэзия
бедуинов отражает образ жизни арабов в
период джахилиях (Jahiltyyah), предшествовавший
приходу пророка Мухаммеда.
259

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
БИБЛИОГРАФИЯ
ANIS, М. Al-Dawla al- Uthmaniyya wa Sharq.
ANON. 1946. Western Arabia and the Red Sea. London. Naval
Intelligence Division.
1944. Iraq and the Persian Gulf. London. N aval Intelligence Division.
BADGER, G. P. 1871. (trans.). History of Imams and Seyyids of Oman.
(SALlL, I. R.). London, Hakluyt Society.
IBN BISHER, U. 1385 AH. Unwan al-Majd Fi Tarikh Najd , 2 vols. Riyadh.
BLACKBURN, T. R. 1980. The Ottoman Penetration of Yemen. An
annotated translation of Ozdemiir Bey s Fethname for the conquest
of $an a in Rajab, 954/August 1547. Archivum Ottomanicum, vol. VI,
pp. 55-100.
BURKHARDT, J. L 1972. Travels in Arabia. Beirut.
COOK, M. A (ed.). 1970. Studies in the Economic History of the Middle
East from the rise of Islam to the present day. London.
COSTA, P. M. 1985. Bayt Na Man: A Seventeenth Century Mansion of the
Batinah. Journal of Oman Studies, vol. VIII.
DAHLAN, A Z. Khulasat al Kalam fi Bayan Omara al-Balad al-Haram min
Zaman al-Nabi.
AL-DAKHIL, S. TUhfat Al-Aba Fi Tarikh al-Ahsa.
D ERRICO, E. 1983. Introduction to Omani Military Architecture of the
Sixteenth, Seventeenth and Eighteenth Centuries. Journal of Oman
Studies, vol. VI.
ESIN, E. 1963. Mecca The Blessed Madina The Radiant. London.
FOREIGN OFFICE. British Foreign Office Reports by Consul Stanley on
the Trade of Juddah for 1861 etc. London.
HOLT, P. м.; LAMBTON, A C. S.; LEWIS, B. (eds). 1970. The Cambridge
History of Islam. Cambridge.
HOPWOOD, D. (ed). 1972. The Arabian Peninsula: Society and Policies.
London.
HOURANI, A 1981. The Emergence of the Modem Middle East. Oxford.
HOURANI, G. F. 1965. Arab Seafaring. Beirut.
INALCIK, H. 1954. Ottoman Methods of Conquest. Studia Islamica, vol. II,
pp. 103-29 .
1973. The Ottoman Empire: The Classical Age 1300-1600. London.
ISSAWI, C. (ed). 1966. The Economic History of the Middle East, 1800-
1914. Chicago.
JUN-YAN, Z. 1983. Relations between China and the Arabs in Early Times.
Journal of Oman Studies, vol. VI.
KHAN, S. M. Jeddah Old Houses. A Study of Vernacular Architecture of
the Old City of Jeddah. Riyadh, Department of Scientific Research,
King Abdul Aziz City for Service and Technology.
LORIMER, J. G. 1907. Gazetteer of the Persian Gulf, Oman and Central
Arabia. Calcutta.
MACRO, E. I960. Bibliography on Yemen and Notes on Mocha. Florida.
MANDAVILLE, J. E. 1970 . The Ottoman Province of Al-Hasa in the
Sixteenth and Seventeenth Centuries. Journal of the American
Oriental Society, vol. 90, no. 3.
PESCE, A 1974. Jiddah
-
Portrait of an Arabian City. Fallcon Press.
PHILBY, H. St. J. B . 1955. Sa udi Arabia. London.
1977. Arabia of the Wahhabis. London.
PLAYFAIR, R. L 1859. A History of Arabia Felix or Yemen from the
Commencement of the Christian Era to the Middle of the XlXth
Century. Bombay. (Reprinted 1970. London.)
SALIM, S. M. Al-Fath al- Uthmani al- awwal lil- Yaman, 1538-1635.
Al-Qahirah.
SERJEANT, R B. 1993. Omani Naval Activities on the Southern Arabian
Coast in th e late Eleventh/Seventeenth Century from the Yamani
Chronicles. Journal of Oman Studies, vol. VI.
AL-SHAAFI, M. S. M. 1967. The First Saudi State in Arabia. Ph.D . thesis,
University of Leeds.
RONALD, L 1983. Savia - An Arabian Islamic City. London. World
of Islam Festival Trust.
1985. The Foreign Trade of Juddah: During the Ottoman Period,
1840-1916. Riyadh.
SHAWS, S. J. 1976 -7 . History of the Ottoman Empire and Modem TUrkey.
Cambridge, 2 vols.
STEENSGAARD, N. 1974. The Asian Trade Revolution of the Seventeenth
Century: The East India Company and the Decline of the Caravan
Trade. Chicago.
STOOKEY, R. W. 1978. Yemen: The Politics of the Yeman Arab Republic.
Colorado.
SUBA AI, A Tarikh Makka.
AL-UWAIDAH METAIREEK, Y. 1983. The History of Najd Prior to the
Wahhabis: A Study of Social, Political and Religious Conditions in
Najd During Three Centuries Preceding the Wahhabi Reform
Movement. Ph.D . thesis, University of Washington.
WEISGERBER, G. 1982. Muscat in 1688: Engelbert Kaempfer s Report
and Engravings. Journal of Oman Studies, vol. V.

18
ИРАН, АРМЕНИЯ И ГРУЗИЯ
18.1
ИРАН
18.1.1
ИРАН В 1501-1629 ГОДАХ
Роджер М. Сейвори
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ШИИТСКОГО ГОСУДАРСТВА
В ИРАНЕ И НОВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
В ИСЛАМСКОМ МЫШЛЕНИИ И КУЛЬТУРЕ
ПЕРИОД ПРАВЛЕНИЯ ШАХА АББАСА ВЕЛИКОГО
(1588-1629 ГГ.): ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ ВЛАСТИ,
УРБАНИЗАЦИЯ, ПОКРОВИТЕЛЬСТВО ИСКУССТВУ,
СВЯЗИ С ЕВРОПЕЙЦАМИ
Создание государства Сефевидов в 1501 г. во многих
отнош ениях ст ал о
переломным явлением в истории
Ирана. Во-первых, после завоевания Ирана арабами,
произошедшего более 8,5 веков тому назад, обширная
территория, исторически считавшаяся самым сердцем
Ирана, была объединена под властью персидского царя (хотя
и
говорившего на азерийском языке, входящем в
языковую семью тюркских языков). «Именно Сефевиды
вернули
Иран на сцену всемирной истории» (Roemer; 1986,
р. 190). В течение 8,5 веков Ираном последовательно
управляли арабские халифы, турецкие султаны и
монгольские
ханы; лишь в период 946-1055 гг. , названный В. Ми-
норским «иранским интермеццо», династии иранского
происхождения удалось установить власть над большей
частью
иранской территории. Восстановление Сефевидами
независимости Ирана в его традиционных границах,
естественно, способствовало укреплению национального
самосознания иранцев, или иранизма, не ставшего, однако,
национализмом в современном понимании этого слова.
Во-вторых, шиитский ислам исна ашаритского толка,
или
ашаризм (т.е. шиизм школы «Двенадцати имамов»), был
принят в качестве официальной религии государства
Сефевидов. Слова «Свидетельствую, что Али
-
любимец
Божий» {вали аллах) были включены в призыв
к молит ве
(<азан), возвещаемый с минарета муэдзином. Впервые в
истории ис ла ма
крупное
исламское государство сделало
эту форму ис лама
государственной религией. Неизбежным
следствием такой политики стало усиление
как
религиозной, так и поли тической влас ти религиоз но го
сословия
мусульманских
богословов и законоведов
-
уламов.
Наиболее образованные уламы
-
высшей категории муджта-
хиды1 (араб., букв.
-
ревностный), считали, что не шах, а
они представляют законное правительство в исна ашарит-
ском
государстве. Такая точка зрения была основана
главн ым
образом на характерной для исна ашаритского
шиизма тыся чел етн ей
ве ре
в
утопическое пра вле ни е
Двенадцатого имама, также известного как
бессмертный Махди
(мусульманский мессия, спаситель), или «скрытый имам»
(изъятый и сокрытый от людей по воле Бога.
-
Прим. ред.).
Согласно исна ашаритской политической теории,
единственным законным правителем в исна ашаритском
государстве является Двенадцатый имам, а до его
приш ест вия
власть должна принадлежать
ег о представителям
на
зе мле
-
муджтахидам. Двенадцатый имам исчез с Земли и был
сокрыт в 873-874 гг. н .э .; до 940 г. на Земле его
последовательно
представляли четыре вакиля (наместника); после
смерти четвертого вакиля эта функция перешла к
муджтахидам. Таким образом, провозгласив политику
пр евращ ен ия исна ашаризма в официальную государственную
религию, шах Исмаил I, первый правитель династии
Сефевидов, заложил в политическую основу потенциал для
конфликта между шахами, представлявшими «светское»
правление, и муджтахидами, стремившимися
к
установлению теократического государства. Чем же был вызван
этот шаг? Существуют два возможных объяснения,
состоящих в том, что Исмаил способствовал распространению
исна ашаризма либо из религиозных убеждений, либо
исходя из политической целесообразности, т.е. из желания
отделить Сефевидское государство от его
могущественного соседа
-
Османской (Оттоманской) империи. Наша
точка зрения состоит в том, что к такому решению его привело
сочетание обоих факторов. Если вновь созданное
государство рассчитывало выжить в условиях непосредственной
близости к Османской империи, которая все еще
находилась в экспансионистской фазе (в 1517 г. в ее состав была
включена территория Египта и всего «Плодородного
полумесяца»), то, без сомнения, воинственная идеология
261

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
исна ашаризма больше всего позволяла на это надеяться.
Однако изначально сефевидское движение
(представителей суфийского дервишского ордена Сефевие), которое в
1501г. привело к власти шаха Исмаила, не было шиитским.
Происхождение Сефевидов
Происхождение семейства Сефевидов неясно или, точнее ,
намеренно запутано шахом Тахмаспом (1524-1576), вторым
сефевидским правителем, после укрепления Сефевидского
государства. Из свидетельств, имеющихся в настоящее
время, совершенно очевидно, что династия Сефевидов в
действительности имела иранское происхождение, а не
тюркское, как иногда утверждается. Вероятно, семья
первоначально жила в Персидском Курдистане, затем перебралась в
Азербайджан, где стала говорить на распространенном там
азерийском языке, и в конце концов в XI в. обосновалась в
тогда небольшом городке Ардебиль на северо-западе Ирана.
Здесь Сефевиды занялись сельским хозяйством и со
временем получили известность благодаря своей необычайной
набожности и ревностному соблюдению религиозных
обрядов, что стало привлекать к ним учеников (мюридов). Семья
пережила разграбление Ардебиля грузинами в 1203-1204 гг. ,
а
примерно
в 1252 г.
родился будущий шейх Сафи аль-дин, в
честь
которого был назван основанный им орден Сефевие.
Основным источником информации о жизни Сафи аль-
дина (которого принято считать потомком праведного
халифа Али) является работа «Сафват ас-Сафа»
-
жизнеописание, составленное всего через 15 лет после его смерти.
Юный Сафи аль-дин после продолжительных поисков
духовного наставника (мургиида), который смог бы разъ яснить
ему
его загадочное положение и
удовлетворить
его
духовные
потребности, в 1276-1277 гг .
прибыл в маленькую
деревушку, расположенную недалеко от берега Каспийского моря, где
стал учеником 60-летнего шейха Захиди Гйляни. Сафи аль-
дин женился на дочери шейха Захиди, а когда в 1301 г. тот
умер, возглавил вместо него
орден Захидие, который с тех
пор стал называться
Сефевие, или Сефевидский орден.
Экспансия Сефевидского ордена (1301-1501 гг.)
Под предводительством шейха Сафи аль-дина,
номинально суннита шафиитского толка, суфийский орден,
имевший исключительно местное значение, превратился
в религиозное движение, влияние которого
распространилось по всей территории Ирана, Сирии и Малой Азии, а
его воинственная активность стала очевидной. Сын
шейха
Садр ад-Дин Муса, заняв место отца после его
смерти
в
1334 г., построил священную обитель семьи Сефевидов в
Ардебиле и сохранил единство Сефевидского ордена во
время смуты, предшествовавшей и сопутствующей
усилению могущества Тимура (Тамерлана). Хотя о развитии
ордена при Ходже Али (1391-1427) или его преемнике
Ибрагиме (1427-1447) извест но немного , именно
при
Ходже Али впервые стали очевидны черты
шиитской
идеологии. Как
подчеркивал Рёмер (Roemer; р. 196), хотя ни
один из предков
шаха Исмаила не описан в источниках как
безусловный шиит, народный ислам, культивируемый
п ер в ы ми сефевидскими лидерами, был прекрасной ширмой
для «ереси» (с точки зрения ортодоксального суннизма,
который теперь защищали Османы.
-
Прим. ред.).
Необходимо принять во внимание сходство уч е н и я
сефевидского братства (шарика) с еретическими у че н ия м и
религиозных сект, распространенных
в Анатолии, таких как
халватийя, байрамийя, каландарийя и секта последователей
шейха Бадр ад-Дина. Это сходство облегчало
распространение сефевидской пропаганды (дава) среди тюркских
кочевых племен. Введение Хайдаром для своих последователей
«таджа» (чалмы) (будто бы в соответствии с указаниями,
полученными им во сне от Али, первого шиитского имама)
имело огромное значение, так как этот головной убор с 12
полосами в память о 12 шиитских имамах стал
отл ичи те льн ым
признаком сторонников исна ашаритского шиизма.
При Джунайде (1447-1460) и Хайдаре (1460-1488)
Сефевидский орден впервые открыто заявил о своих
претензиях не только на духовную, но и на
св етск ую влас ть. И
Джу-
найд и Хайдар пытались захватить власть у
мест ных
правителей, и оба были убиты в бою. Али, сын Хайдара, при попытке
пробраться в Ардебиль был настигнут войском Ак-Коюнлу и
также погиб на поле боя (1494 г.). Их судьба была
удивительно похожа на судьбу шейха Бадр ад-Дина в Османской
империи. Несмотря на потерю трех лидеров подряд, Сефевидское
движение не утратило своего революционного размаха.
Младшему брату Али, Исмаилу, которому в то время было семь
лет, удалось спастись от преследования отрядов Ак-Коюнлу
благодаря поддержке небольшой группы преданных
последователей и укрыться в Гйляне, где его приютил правитель
Лахиджана Каркия Мирза-Али, который, без сомнения,
способствовал укреплению его шиитских убеждений.
Приход Сефевидов к власти в Иране
Исмаил провел в Гйляне пять лет. Все это время его
навещали ученики (мюриды) из Азербайджана и Малой Азии;
кроме того, он занимался
сове ршен ств ован ием
революционной
орг анизац ии Сефевидского ордена. Исмаил покинул
Гйлян зимой 1499-1500 гг., а в конце лета 1500 г. он созвал
своих последователей на встречу в Эрзинджане в Восточной
Анатолии. Здесь к нему присоединилось 7 тыс. чел. из
местных
тюркских племен, впоследствии ставших основой
сефевидской армии. Тюрки, находившиеся под сильным
влиянием сектантских учений бабаийя и каландарийя, с
готовностью
провозгласили
Исмаила и своим
муршид-и -камижж
(«совершенным духовным наставником»), и падишахом
(властителем, или господином). Из-за того, что они носили
чалму с 12 красными полосами, их враги турки-османы
позднее прозвали их кызылбаши («красноголовые»), и это
прозвище стало считаться почетным2. Прежде всего, Исмаил
отомстил правителю Ширвана3 Фарруху Ясару (Farrukhyasar),
который, разгромив сефевидское войско, убил его деда Джу-
найда (1460 г.), а затем с помощью воинов Ак-Коюнлу
-
и его
от ц а Хайдара (1488 г.). Затем Исмаил разгромил основные
силы
государства Ак-Коюнлу, в
результате чего к Сефевидам
отошел Тебриз, столица Ак-Коюнлу, и провинция
Азербайджан. Хотя силы Ак-Коюнлу все еще удерживали юг Ирана и
установить контроль над всей территорией страны Исмаил
смог только через 10 лет, тем не менее в результате этой
победы Сефевиды фактически захватили власть в Иране,
сделав то, чего различные соперничавшие группировки
добивались на
протяжении
почти 100 лет после
смерти Тимура.
В течение десятилетия после победы при Шаруре Исмаил
установил контроль Сефевидов над остальной территорией
Ирана. Кульминацией этого
процесса
стало
сокрушител ьное
поражение узбекских войск, возглавляемых ханом
Мухаммедом Шибани, в битве при Мерве в 1510 г., в
результате чего к
Сефевидам отошла провинция Хорасан, захваченная
Мухаммедом в 1507 г.
у Тимуридов. В ходе разгрома остатков сил
Ак-Коюнлу Исмаил установил власть Сефевидов в Багдаде и
провинции Арабский Ирак (1508 г.) .
Характер Сефевидского государства
в
период от начала правления шаха Исмаила I
до шаха Аббаса I
Правление шаха Исмаила I (1501 -1524 гг.)
и в меньшей
степени ег о
преемника шаха Тахмаспа (1524-1576 гг.)
представляет собой период формирования
Сефевидского государства. Термины, которые дают конкретное
262

ИРАН, АРМЕНИЯ И ГРУЗИЯ
представление
о концепции государства
как
по ли ти ч ес ко го образования,
начинают регулярно
появля ться в
источниках
ко времени правления шаха Аббаса I (1588-1629 гг.)
(илл. 86),
а в более ранний период наиболее часто
вс тре чае тся
словосочетани ъмамалик-имахруса («владения,
находящиеся под божественной защитой»). Этот термин
отражает традиционное представление о том , что шах
является живым источником божественности, тенью Бога на
Земле, правителем, назначаемым свыше. Венецианские
купцы
того времени свидетельствуют,
что шах Исмаил
действительно
считался источником божественности, а в
стихах, написанных им самим на азерийском языке под
псевдонимом Хатаи, Исмаил идет еще дальше, наделяя себя
божественным или почти божественным статусом. Такие
утверждения
были более характерны для экстремистских
шиитских сект4 с их верой в Кутб, которую разделяли как
суфии,
т а к и шииты5, чем д ля исна'ашаритских муджтахи-
дов, чьи теологические взгляды были в то время
главенствующими. Мысль о том, что шах назначался
непосредственно Богом, сама по себе уже была достаточной, чтобы
придать его правлению характер абсолютизма, но она мощно
усиливалась двумя другими основами его власти: его
функцией представителя «скрытого имама», или Махди, на
Земле и его положением муршид-и
камила суфийского Сефе-
видского ордена. Вера в Кутб
-
главу священной иерархии
в сефевидском тарика, вероятно, способствовала успеху
притязаний Исмаила на верховенство
в этих
двух сферах.
Муджтахиды же считали, что сефевидские шахи,
претендуя на положение земных представителей Двенадцатого
имама, узурпировали власть, которая по праву должна
принадлежать им самим, и в признании шахских притязаний
не пошли дальше «молчаливого согласия». Тем не менее
этот аспе кт
правления Сефевидов вкупе с присвоением
Исмаилом божественного или почти божественного
статуса придает раннему государству Сефевидов
теократический оттенок.
Т]эетьей составляющей власти сефевидских шахов была
их
роль муршид-и камилов
ордена Сефевие. Теоретически
их последователи являлись их мюридами, или учениками,
и должны были беспрекословно повиноваться им как
своим «духовным наставникам» -
пирам (шейхам, муршидам).
О существовании отношений пир
-
мюрид опять же
свидетельствуют венецианские источники того времени.
Обычно отношения между пиром и мюридом
предполагали, что в случае непослушания мюрид исключался из
ордена или подвергался наказанию. Исмаил, однако, был
не только духовным наставником своих последователей,
но и их падишахом. Концепция суфигари, или поведения,
подобающего суфию, была переведена в политическую
плоскость. Любое нарушение этого кодекса
рассматривалось не только как грех в религиозном смысле, но и как
измена
царю и преступление против государства и
каралось
смертью. Сокрушительное поражение, нанесенное
Исмаилу Османами в битве при Чалдыране (1514 г.),
подорвало веру его мюридов в непобедимость муршида,
истех
пор этим отношениям перестало придаваться такое
значение. Некоторые связанные с ними ритуалы, однако,
сохран ились в п ло т ь до времен
шаха Аббаса I, а призывы
к
шахи-севани («любви к шаху») оставались для сефевидских
шахов ценным орудием во времена кризисов.
Система управления
в
раннем Сефевидском
государстве
представляла собой совместное администрирование
кызылбашей и
персов.
С самого начала стала ощущаться
напряженность между существующей бюрократией,
представленной в основном персами (их также называли
таджиками), и новой военной элитой, состоявшей из кызыл-
башских командиров. Кызылбаши считали, что
политическая власть в
государстве
по
праву должна принадлежать
им, так как именно
благодаря их военной доблести Сефе-
виды получили власть. Пытаясь сгладить противоречия
между новой (в основном тюркской) военной аристократией
и
старой (преимущественно персидской) бюрократией,
шах Исмаил в ве л новую государс твен ную дол жнос ть
вакиля (полное название
-
вакиль-и
нафс-и пафис-и хума-
юн). Вакиль должен был стать alter ego шаха как в мирских,
так и в религиозных делах, но это решение оказалось
неудачным. На должность вакиля мог назначаться либо
тюрок, либо перс. В первом случае выражали недовольство
персы, считавшие, что такая огромная власть не должна
находиться в руках представителя другой нации, во втором
-
кызылбаши, для которых считалось
позором
повиноваться
приказам перса.
Из шести
персов,
занимавших пост
вакиля в течение первых 80 лет сефевидского правления,
двое был убиты кызылбашами, а третий казнен вскоре
после смерти шаха Исмаила, когда кызылбаши захватили
власть в
государстве.
Существовали трения и между шахом и религиозными
сословиями, недовольными тем, что он присвоил себе их
право представлять на земле «скрытого имама». Исмаил I
пытался установить контроль политических институтов
над религиозными, наделив первых правом назначать сад-
ра (глава религиозного управления в администрации Ти-
муридов и Ак-Коюнлу в XV в.), однако эта хитроумная
инициатива лишь ненамного пережила своего автора.
Уже в начале правления шаха Тахмаспа имелись
свидетельства заметного влияния муджтахидов на процесс
назначения садров. При сильных правителях муджтахиды не
могли либо не желали отстаивать свои права на власть, но в
период ослабления Сефевидов после шаха Аббаса II
(1624-1666 гг.) они фактически захват ил и влас ть в
стране.
Тахмаспу, унаследовавшему трон в 1524 г . пос ле
смерти своего отца Исмаила, было всего 10,5 лет. В течение
почти 10
последующих
лет
государством
вместо Тахмаспа
управляли кызылбашские военачальники, к оторые ве л и
межплемен ные войны, не
обращая внимания на то, что при
этом
п од в ер г аю т Сефевидское государство угрозе
нападения со стороны Османской империи. Когда Тахмаспу
наконец удалось утвердить свою власть, он начал превращать
Сефевидское государство из кызылбашско-персидского
соуправления в многокультурное общество. За 15 лет Тах-
масп провел три крупные и несколько мелких военных
кампаний в Грузии. Из каждой такой экспедиции в Иран
пригонялось множество пленников, в основном женщин
и детей, и потомство, родившееся от союзов кавказских
женщин и персов, пополняло ряды сефевидских
управленческих структур, быстро добиваясь успехов на
го сударст ве нн ой службе. Кроме того, на службу к Сефевидам
добровольно перешли некоторые представители грузинской
знати, и по крайне мере один из них при Тахмаспе стал
правителем провинции. Грузины, поступавшие на службу
к
Сефевидам, стал и назы ва ться
гуля мами [«рабами»
(Порты)], в чем прослеживается очевидная аналогия с
османскими
капи-кулу («рабами» Порты).
Гулямы отрекались от христианской веры и
проходили специальное обучение, целью которого была их
подготовка к воинской или придворной службе. Хотя
Сефевидское государство было ослаблено внутренними распрями,
Тахмаспу тем не менее удавалось сдерживать
своих
главных
противни ков
-
турок-османов на западе и узбеков на
востоке. С 1524 по 1538 г.
узбеки совершили пять крупных
набегов на Хорасан, а войска Османской империи,
достигшей наивысшего могущества при султане Сулеймане
Великолепном, с 1533 по 1553 г. четыре раза вторгались на
иранскую территорию. Иран лишился части своих
владений; в 1534 г .
турки-османы
захватили Багдад, и в 1548 г.
Тахмасп перенес столицу Сефевидов из Тебриза, который
оказался слишком уязвимым перед османскими набегами,
в Казвин. В 1555 г. Тахмаспу удалось заключить в г. Амасья
с Османской империей договор, за которым последовали
более 30 лет
мира.
После шаха Тахмаспа
правили неуравновешенный
Исмаил II (1576-1578) и слабый Султан Мухаммед (1578-1588).
263

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
В отсутствие
сильного
правителя
вновь
обострились
внутренние распри, ознаменовавшие
первые
10 лет
правления
шаха Тахмаспа. На этот
раз, однако, проблема была не в
борьбе за государственную
власт ь
между
соперничающими кызылбашскими племенами и даже не в постоянных
стычк ах м еж ду тюрка ми
и таджиками (хотя противоречия
между этими
двумя «титульными нациями» Сефевидского
государства не стали менее острыми), а в совершенно
новом явлении в
развитии государ ст ва Сефевидов
-
стремлении к власти представителей новой элиты, амбициозных и
энергичных грузин (к которым к тому времени
присоединились черкесы и армяне), недавно прибывших в Иран.
Появление этих новых факторов, сопровождаемых
ослаблением верований гулат, привело в конце концов к
ослаблению господствовавшего положения кызылбашей.
Могущество и экономический расцвет
Сефевидского государства при шахе Аббасе I
(1588-1629 гг.)
На отношение шаха Аббаса I к кызылбашам повлияли
впечатления его отрочества и юности, когда он был
пешкой в руках жаждущих власти кызылбашских
военачальников, поддерживавших то одного, то другого правителя,
совершенно забыв о благе государства и о своем долге перед
ним. Поэтому он решил покончить с их властными
притязаниями раз и навсегда. Кызылбашские войска, однако, были
единственной военной силой, способной вернуть
территории Сефевидов, захваченные узбеками и турками-османа-
ми в годы слабого правления двух предыдущих шахов. Для
того чтобы решить эту дилемму, Аббас создал полки,
состоящие в основном из грузинских, армянских и черкесских
гулямов. Эти полки стали ядром регулярной армии
-
еще
одно нововведение в Иране, где на протяжении всего Сред¬
невековья армия
в
случае необходимости набиралась из
воинов местных племен. Аналогия с янычарами Османской
империи очевидна. Расходы на содержание кызылбашско-
го войска в
прошлом
оплачив ались из налогов, собираемых
правителями провинций, которые сами бы ли
кызылбашскими военачальниками. Центральная администрация
распоряжалась лишь небольшой частью собираемых налогов,
поэтому, чтобы иметь средства
на
содержание
нов ой
регулярной армии, Аббас вывел ряд провинций из-под кызыл-
башского контроля и напрямую подчинил их Короне.
Кроме того, он
стремился
ослабить сплоченность кызылбаш-
с к ой племе нной
орг анизации, пере водя одну группу
кызылбашей с их земли тулка («племенную территорию»),
принадлежавшую другой группе. Усилившаяся
централизация государственного правления при Аббасе I упрочила
положение таджикской бюрократии и тем самым также
способствовала ослаблению власти кызылбашей. Как
краткосрочное решение кызылбашской проблемы, политика
Аббаса имела несомненные достоинства; реорганизованная
армия одержала громкие победы над турками-османами и
узбеками, которые были изгнаны с
персидской земли.
Шах Аббас I
пр осла вилс я
не только
благодаря сво им
политическим, военным и дипломатическим талантам,
хотя они и
впрямь были большими, но также
потому, что
именно
при
нем
Сефевидское государство достигло
наивысшей точки экономического развития и культурного
расцвета (карта 24). В отличие от шаха Тахмаспа, который
в 1562 г.
пресек поп ыт ку Энто ни Дженкинсона наладить
ирано-британские торговые связи, сказав: «О неверный, мы
не
нуждаемся в дружбе с неверными»,
-
Аббас I в 1615 г.
даровал агентам Британской Ост-Индской компании
фермой (императорский указ), который обязывал его
подданных «радушно принимать и развлекать англичан или
английских подданных, когда бы их корабли или
караваны судов ни прибыли в Джаскес (совр. Джаск) или любой
Карта 24. Империя Сефевидов в XVI-XVII вв.
(Savory, 1980)
264

ИРАН, АРМЕНИЯ И ГРУЗИЯ
пугой Порт
в нашем Царстве; доставлять их и их товары в
то место
или места, куда они пожелают, и вы также
должны охранять их, когда они будут находиться у наших
берегов,
от любого иностранца или иностранцев*.
Примеру англичан вскоре последовала Голландская
Ост-Индская
компания. В 1622 г.
хитроумный Аббас
использовал торговые привилегии как рычаг,
позволивший
убедить Английскую Ост-Индскую компанию
предоставить персидским
силам морские суда, чтобы вытеснить
португальцев
из Ормуза в Персидском заливе. Шах
рассчитывал отстранить Османскую империю от торговли
шелком, вывозя его через порт Бендер-Аббас.
Поощряемые проводимой Аббасом политикой
веротерпимости, различные католические ордены открыли
монастыри
в Исфахане, куда Аббас в 1598 г.
перенес свою
столицу,
так как и Казвин оказался слишком уязвимым
перед
османскими набегами. Августинцы, кармелиты и
капуцины
основали миссии в
Исфахане, а иезуиты
и
доминиканцы
-
в его пригороде Новая Джульфа. Их
присутствие, в свою очередь, способствовало переселению в
Исфахан купцов, мастеровых и ремесленников из Европы
(а также из Азии). Испания, Португалия, Франция и
Англия направили ко двору Аббаса свои посольства.
Французский посол по дороге
был захвачен
турками-османами
и
так и не достиг Ирана. Планировка новой столицы стала
шедевром градостроения,
с которым в более поздние
времена могли сравниться только работы барона Ж. -Э. Осман-
на в Париже (который осуществил коренную
перепланировку города) при Наполеоне III, и Л Анфана в
Вашингтоне. Строительство нового города, примыкавшего
к
стар ому,
велось во круг двух
ключевых объектов: огромной площади,
известной как Мейдани-Шах (Шахская площадь), длиной
507 м и шириной 158 м, и улицы Чехар-Баг, которая
начиналась неподалеку от дворца Чехель-Сотун, вела на юг, через
мост
Аллаверди-хана, пересекающий реку Зайендеруд,
Рис- 22 . План Шахской площади в Исфахане, Иран.
Источник: Anthony Welch, Shah Abbas and the Arts of Isfahan, New
York, 1973 (рис. Michael WiUis)
и примерно через 2 км оканчивалась у сада Хазарджариб.
По сторонам площади Мейдани-Шах расположены два
величайших шедевра сефевидской архитектуры:
великолепная Шахская мечеть, строительство которой было начато
шахом Аббасом в 1611 г., но окончено только после его
смерти
в 1629 г., и мечеть шейха Лотфоллы. Роспись
внутренней стороны купола последней не имеет себе равных
по красоте (рис. 22).
Развитие торговли и коммерции было основной целью
Аббаса I. Развитию внутренней торговли способствовало
строительство вдоль главных дорог (состояние которых
было улучшено) караван-сараев, обеспечивавших ночлег
купцам и безопасность им самим, их вьючным животным
и
товарам. Это было особенно важно для каспийских
провинций, в которых производили шелк-сырец. Рахдары,
дорожные стражники, собиравшие пошлины с торговых
караванов, обеспечивали безопасность путешественников
на дорогах, и европейские источники того
време ни
отмечают, что
иранские дороги по степени безопасности
выгодно отличались от
дорог Османской империи.
Шах был
крупнейшим нанимателем
рабочей силы благодаря
системе принадлежащих казне мастерских, общей
численностью 32, которые обеспечивали работой около 5 тыс.
ремесленников, составлявших привилегированный класс с
пожизненной занятостью.
Некоторые из этих шахских
ма стерских
были созданы только для того, чтобы
удовлетворять потребности шахского двора, другие
были
государственными
мануфактурами, на которых изготовлялись
разнообразные ткани, парча и ковры.
Внутренняя торговля в основном находилась в руках
еврейских и персидских купцов, но для развития внешней
торговли шах Аббас использовал международные связи
армян, которым он отвел целый новый пригород
Исфахана Новую Джульфу и выдал щедрую субсидию на
строительство храма (илл. 87,88). Так как традиционные
торговые пути, ведущие из Ирана через Ирак и Сирию к
средиземноморским портам, а оттуда через Анатолию в Стамбул,
проходили по
территории Османской
империи,
с
которой
Сефевиды часто воевали, решено было проложить
новый
торговый маршрут
-
из
Северного Ирана через
Каспийское море
к
Астрахани, оттуда вверх по Волге, а затем по
суше через Украину. Торговля шелком, сделанная Аббасом
монополией шахской казны, стала щедрым источником
доходов; ее в основном осуществляли армянские
торговцы, успешно конкурировавшие с купцами Голландской и
Английской Ост-Индских компаний. Накладные расходы
последних были настолько высоки, что для обеспечения
достаточной доходности им необходимо было получать
60-70% валовой прибыли.
Под покровительством Сефевидских ша хо в
процвета ли
искусство
и
архитектура.
Шах Исмаил I, поддерживая
традиции Тимуридского двора в Герате, привез
прид ворного
художника- ми ниа тюрис та Тимуридов Кемаледдина
Бехзада в Тебриз, чтобы основать
школу
живописи.
Шахская «библиотека* в
Тебризе, распорядителем которой Бех-
зад был назначен в 1522 г.,
в действительности являлась
студией, где ремесленники под руководством наккаша
изготовляли рукописные книги, славившиеся своей
каллиграфией, украшениями, иллюстрациями и переплетами
к ним. Все эти умения, в совокупности образующие
«книжное искусство*, достигли апогея в годы правления шаха
Тахмаспа, когда был закончен уникальный манускрипт,
заказанный в 1522 г. Исмаилом для своего сына. В этом
труде, получившем название «Шахнаме-и Шах Тахмаспи*,
или
«Царская книга о царях», содержится более 250
миниатюр (ни одна другая сохранившаяся рукописная
книга не насчитывает более 14 миниатюр). Эти миниатюры
иллюстрируют текст «Шахнаме» Фирдоуси, персидской
национальной поэтической эпопеи, которая сама по
себе является шедевром искусства каллиграфии (илл. 89).
При Аббасе I выдающиеся каллиграфы, такие как Али Реза,

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
занимались украшением шедевров архитектуры,
в том
числе Шахской мечети, мечети шейха Лотфоллы в Исфахане
и
купола над усыпальницей имама Али аль-Реза в
Мешхеде. Так ие мастера-миниатюристы, как основоположник
исфаханской школы миниатюр ы Реза Аббаси,
придерживались
тр адицио нно го
стиля
сефевидской живописи,
однако новые живописцы, например художник тебризской
школы
миниатюры Садиги-бек Афшар, отошедшие от се-
февидских и вообще исламских
традиций, представляли
более реалистические школы XVII и XVIII вв.
Не только искусства, но и
ремесла процветали под
шахским
покровительством при династии Сефевидов. Хотя два
лучших ковра эпохи Сефевидов
-
находящийся в Милане
Охотничий ковер, датируемый 1522-1523 гг. и
Ардебиль-
ский ковер, созданный в 1535-1536 гг., были изготовлены
во время правления соответственно Исмаила I и
Тахмаспа, именно при Аббасе I ковроткачество в Персии
превратилось из домашнего промысла в отрасль
промышленности, имеющую национальное значение. Он основал
ковровые фабрики в Кашане, Исфахане и некоторых других
городах. Ковры заказывали не только шахи, но и знать, а
так же
европейские монархи. Экспорт достиг
значительного объема; по произведениям европейской живописи
можно
судить о том, что к XVII в. в
Европе было уже много
персидских ковров. Персидские ткани эпохи Сефевидов,
особенно роскошная парча, шелк и
бархат, охотно покупали
не только в
Европе, но и в Юго-Восточной Азии.
Иранские
мастера гончарного дела отличались мастерством и
изобретательностью в изготовлении фаянсовой черепицы,
украшавшей мно жест во
строений, возведенных при Сефе-
видах; кроме того, они знали секреты производства
фарфора, которые им передали 300 китайских ремесленников,
приглашенных в Исфахан Аббасом I. Развитая при Сефе-
видах обработка металлов, в которой, как и в живописи,
продолжались традиции Тимуридов, почти до само го
недавнего времени была
несп раведлив о
забыта.
Заключение
Сефевиды во многих отношениях оказали влияние
на
развитие современного Иранского государства. Во-
первых, они обеспечили
преемственность старинных
традиционных персидских государственных
институтов, усилив
их или
придав
им более
«национальную»
форму; во-вторых, сделав исна'ашаризм (ашаризм,
шиизм школы «Двенадцати имамов») официальной
религией Сефевидского государства, они укрепили
власть
муд-
жтахидов. Сефевиды, таким образом, создали условия
для борьбы за власть между тюрбаном и короной,
ины ми сло вами
между сторонниками светской и
те ок ра ти че ск ой форм управления государством. В-третьих, они
заложили
основу
союза
религиозного класса (уламов) и
ремесленников и мелких торговцев, сыгравшего важную
роль и в иранской революции 1905-1906 гг., и в
исламской революции 1979 г. В -четвертых, политика,
проводимая шахом Аббасом I, способствовала усилению
централизации государства.
Известный французский протестантский деятель
Шарден в своем обзоре положения в Иране, сделанном
примерно через полвека после смерти Аббаса I (1629 г.),
отмечал: «Когда закончилась жизнь этого великого
правител я, закон чилось
процветание Персии». Даже если
это и
преувеличение,
так как быстрый упадок
Сефевидской империи начался лишь во второй половине XVII в.,
тем не менее необходимо признать, что
Сефевидскому
государству так и не удалось вновь достичь того уровня
политического и военного могущества,
экономического развития, расцвета искусства, внутренней
стабильности и безопасности, который оно имело во время
правления шаха Аббаса I.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Муджтахид: тот, кто уполномочен,
основываясь на
предписаниях ислама или на аналогиях, разрешать споры о положениях
религиозных законов.
2
Автор раздела благодарен профессору Халилу Инальчику за
информацию о том, ч т о
кызыл-бёрк, или «к р а сн ы е шапки»,
тюркские воины носили уже
вXIVв.
3
Провинция, расположенная у западного побережья
Каспийского
моря к северу от р. Куры.
4
См. ст ат ью GHULAT в Encyclopaedia of Islam, vol. II , 1965,
pp. 1093 -5.
5
См. статью KUTB в
Encyclopaedia of Islam, vol. V, 1986, pp. 542-6.
БИБЛИОГРАФИЯ
ALLOUCHE, A 1983. The Origins and Development of the Ottoman-
Safavid Conflict 906-962/1500-1555. Berlin.
ARJUMAND, S. A 1988. The TUrban for the Crown. Oxford.
BACQUfi-GRAMMONT, J. L 1987. Les Ottomans, les Safavides et leurs
voisins. Istanbul.
BELLAN, L-L 1932. Chah Abbas I: sa vie, son histoire. Paris.
HANEDA, М. 1987. Le Chah et les Qizilbash: Le systeme militaire safavide.
Berlin.
HINZ, W. 1936. Irans Aufstieg zum Nationalstaat im funfzehnten
Jahrhundert. Berlin/Leipzig.
JACKSON, P.; LOCKHART, L (eds). 1986. The Cambridge History of Iran.
Volume 6: The Timurid and Safavid Periods. Cambridge. (See
chapters by AMORETTI, B. S.; FERRIER, R; FRAGNER, B.; GRAY, B.;
HILLENBRAND, R; NASR, S . H; ROEMER, H . R; SAFA, Z.; SAVORY,
R М.; SPUHLER, F.; WINTER, H. J. J.; YARSHATER, E.)
LOCKHART, L 1958. The Fall of the Safavi Dynasty and the Afghan
Occupation of Persia. Cambridge.
MAZZAOUI, М. M. 1972. The Origins of the $afawids. Wiesbaden.
ROEMER, H. R 1986. The Safavid Period. In: JACKSON, P.; LOCKHART, L
The Cambridge History of Iran, vol. 6.
SAVORY, R M. 1970. Safavid Persia. In: HOLT, P. М.; LAMBTON, A K. S .;
LEWIS, B . (eds). The Cambridge History of Islam, vol. I, pp. 394-429.
Cambridge.
1980. Iran under the Safavids. Cambridge.
SCHIMKOREIT, R 1982. Regesten publizierter safawidischer Herrscherur-
kunden Erlass und Staatsschreiben der friihen Neuzeit Irans. Berlin.

18.1.2
ИРАН В 1629-1796 ГОДАХ
Джон Р. Перри
ОТ СЕФЕВИДОВ К КАДЖАРАМ (1736-1800 ГГ.):
ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ
История Ирана в период между смертью шаха Аббаса I
и восшествием на престол Ага-Мохаммед-хана Каджара
свидетельствует, как и можно было ожидать, о сильных
традициях преемственности в управленческой и религиозной
сферах,
а также в
п ри н ят ы х концепц иях национальной и
культурной идентичности. Т£>и столпа Сефевидской
империи
-
шах, шиизм и тюркская армия (кызылбаши)
-
оставались неизменными образцами для подражания, даже если
иногда какой-то из них временно бездействовал. В
действительности, однако, пять
государственных устройств,
последовательно представлявших «Иран» в течение примерно
175 лет, имели пять различных очертаний территории,
четыре различные столицы, а религиозная и военная
политика каждого из них резко отличалась от политики
остал ьных
четырех, а также от политического курса,
проводимого шахом Аббасом. Например, одним из них была
предпринята попытка отказаться от шиизма, во времена
другой удалось обойтись без шаха. Тем не менее в
результате как сохранения сефевидских традиций, так и благодаря
этим нововведениям государство,
появив шееся н а
заре
XIXв., и по
территориальным очертаниям,
ипо
культуре в
основном было таким же, как сегодняшний Иран. Картину
полного сходства довершали непрекращавшиеся трения
между светскими и религиозными
властями.
Перед тем как перейти к обзору событий этого
периода, необходимо вспомнить некоторые
важные
факты,
касающиеся политических и социальных традиций, а также
материальной культуры Иранского нагорья и соседних
регионов, которые оставались неизменными на
протяжении
всего
предыдущего и последующего времени. С XVI по XIX в.
(а кое-где и до начала XX в.) вся
территория Среднего
Востока, Центральной Азии и большей части Индии
управлялась
тюркоязычными династиями, которые либо
происходили от кочевников-скотоводов Внутренней Азии, либо
переняли их традиции. Почти треть населения Ирана
составляли кочевники-скотоводы. Колесного транспорта
было очень мало, по немощеным дорогам (и единственной
мощеной, проложенной при шахе Аббасе в Мазендеране),
передвигались пешком или
верхом. Армия тогда состояла в
основном из племенных конников, вооруженных саблями,
копьями и дротиками (джерид), а также рекрутов,
набранных из горожан и крестьян, вооруженных мушкетами с
фитильными (позднее с кремневыми) замками и
арк ебу за ми
(джезаил, джезаир). Полевая артиллерия была
представлена в основном занбураками
-
шестифунтовыми
поворотными
орудиями, которые крепились
к
верблюжьим седлам
специальной конструкции и стреляли в таком положении.
Тюркские отряды из восточных закаспийских степей
постоянно нападали на селения и на путников (в том
чис ле
совершающих паломничество в Мешхед) в Северном
Хорасане и захватывали пленников, которых затем
продавали на невольничьих рынках Хивы и Бухары. Арабские
кланы, иранские военачальники и европейские торговые
компании
(португальские в XVI в., британские в XVII в. и
голландские в XVIII в.) соперничали за контроль над
портами и
островами
-
а следовательно, и за доход от
торг овли
-
на
ир ан ск ом побережье Персидского залива . Города
были обнесены стенами, их
ворота охранялись и
запирались на ночь; пошлины с караванов взимались во многих
пунктах на каждой важной дороге. Книгопечатание или
литография появились в Иране только в XIX в., а
грамотность была привилегией исключительно правящего
класса и
духовенства.
Ничто из вышепереч исл ен ног о
не
могло способствовать сколь-нибудь существенному
интеллектуальному и культурному развитию региона.
Поздние Сефевиды и афганское вторжение
Ближайшие преемники Аббаса, Сафи и Аббас II,
продолжили его политику централизации, т.е . превращения
государственных (управляемых кызылбашскими эмирами) земель
в собственность короны (на которых управление
осуществлялось непосредственно шахскими надзирателями); это
увеличило доходы шахской казны, но ослабило стратегически
важные провинции, подвергнув их опасности восстаний и
вторжений. При Аббасе II евреям, живущим в империи, было
приказано публично принять ислам. По утверждениям,
100 тыс.
евреев, сделавших это, втайне
сохранили иудейскую
веру. При шахах Сулеймане (1666-1694 гт.)
и
Султане-Хусейне (1 694-1722 гг.)
-
внешне набожных, но склонных к
пьянству
и дебошам
-
влияние
муджтахидов усилилось,
а
религиозные гонения распространились на христиан и мусуль-
ман-суннитов. Гарем и визирь также имели большое влияние
на этих шахов, которые уделяли мало внимания
государственным делам. Тяжелые налоги и другие притеснения
привели к
народным волнениям, и в самой отсталой и
отдаленной колонии
-
Афганистане
-
вспыхнуло восстание под
предводительством вождя афганского племени гильзаев Мир
Вайса и его сына Махмуда, которое переросло во
вторжение
в
Иран. Сефевидские воины, плохо оплачиваемые и слабо
управляемые, были разбиты; в 1722 г., после шестимесячной
осады, голод вынудил столицу
-
«половину мира»
-
сдаться.
Несмотря на то что «шах» Махмуд и его преемник Аш-
раф уничтожили самых известных граждан, кызылбашскую
гвардию и всех членов Сефевидской шахской династии,
которых смогли найти, их власть ограничивалась в
основном пределами столицы. Еще одна опасность заключалась
в российско-османском договоре о разделе
северо-западных провинций Персии, после подписания которого
Османская империя захватила Тебриз, а Россия
оккупировала
ч ас ть побережья Каспийского моря. О том, что Сефевиды
остав ались
популярными, свидетельствует тот факт, что во
время афганской оккупации и в течение долгого времени
после нее в различных провинциях появилось более
десятка претендентов на трон, как подлинных, так и
са мозв анц ев. Один из них, Тахмасп, которому удалось бежать
267

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
из осажденного Исфахана, нанял афшарского (афшары
-
тюркоязычный народ.
-
Прим. ред.) разбойника по имени
Надир-Кули, который, набрав собственную армию,
захватил Мешхед и провозгласил Тахмаспа II его правителем. За
10 лет этому энергичному военачальнику удалось
разгромить и изгнать афганских и османских завоевателей,
договориться с Россией о выводе ее войск, избавиться от
Тахмаспа и в 1736 г. взойти на трон под именем Надир-шаха.
Надир-шах Афшар
Следующее столетие новая династия посвятила
завоеванию Северного Азербайджана, Ирака, Афганистана, Индии
и
Туркестана (Центральной Азии), сделав Мешхед столицей
огромной империи, границы которой на всех
направл ениях зн ач ит ел ьн о
отодвинулись
от
границ консервативного
по
с в ое й сути Сефевидского государства. Своими военными
достижениями Надир-шах фактически повторил подвиги
Тимура (Тамерлана), всемирно известного завоевателя-ко -
чевника, жившего за три с половиной века до него.
Чтобы достичь этого, Надир-шах стал
последовательно отказываться от
при нципов сефевидского правления.
Избавившись, как ему казалось, от династии Сефевидов, он
угроз ами вынудил рели гиоз ных
и светских
лидеров
объявить о запрете шиизма и введении вместо него формы
ортодоксального (суннитского) ислама. Это было
уловкой,
для того чтобы добиться перемирия с заклятым
идеологическим врагом
-
османской Турцией, а также своего рода
трамплином для создания еще большей исламской
империи. Надир-шах уменьшил свою зависимость от кызыл-
башских войск, сформировав части из
суннитов
-
афганцев и узбеков с завоеванных им территорий.
В результате непрекращающихся вое нн ых по ходов
Надир-шаха на все классы общества легло непосильное
бремя налогов и
реквизиций, отягощавшееся тем, что
неплательщиков наказывали со все большей жестокостью.
К 1747 г. восстания охватили почти всю территорию его
необъятных владений. В конце концов его командиры из
числа персов, каджаров и афшаров, заподозрившие, что он
о тд ал афганским частям
приказ
об их уничтожении,
набравшись смелости, убили Надир-шаха в его лагере,
расположенном к северо-западу от Мешхеда.
Огромная армия и империя Надира распались. Его
последователям вскоре пришлось довольствоваться нищей
провинцией Хорасан; внук Надир-шаха Шахрух-шах (в 1796 г.
свергнутый первым представителем династии Каджаров) по
двойной иронии судьбы являлся потомком Сефевидов и
большую часть своего
правления
был вассалом
первого
правителя
Афганистана Ахмад-шаха Дуррани (основателя Дур-
ранийской династии.
-
Прим. ред.) . Будучи еще Ахмад-ханом,
тот командовал афганским контингентом армии Надир-
шаха, в 1747 г. направившимся в Кандагар и захватившим его.
Вслед за этим он расширил
свои новые владения, включив
в них
большую часть империи Великих Моголов в
Северо-
Западной Индии, окон чате льно ос лаблен ной вторжением
Надир-шаха и разграблением Дели в 1739 г.
Огромные богатства, вывезе нн ые
Надиром из Индии в
Мешхед (включая «Павлиний трон» и алмаз «Кохинор»), были
растрачены его прее мник ами
иих
приспешниками. Среди
захваченной в Индии добычи упоминались также рукописи
и
искусные мастера,
но об их дальнейшей судьбе ничего не
известно. «Династия Афшаридов», таким образом, являясь
удобным политическим терм ином , обозначающим Надир-
шаха и его
преемников, правивших
в Мешхеде, ни в
малейшей степени не имеет того культурного значения, которое
ассоциируется с Тимуридами или Сефевидами.
Единственными новыми сооружениями, возведенными Надир-шахом,
были многочисленные башни (кала-минар), в которых
замуровывались отрезанные головы или живые пленники как
предупреждение тем, кто дерзнет разгневать шаха.
Вакиль Керим-хан Зенд
После смерти Надир-шаха многие иранские
племенные военные формирования, которые он включил в
состав своей армии или изгнал в Хорасан, вернулись на
запад, к своим
горным хребтам Загроса. С согласия
просе-
февидских чиновников Исфахана и других городов
Западного Ирана они изгнали из них гарнизоны Надир-
шаха. В 1751 г. вождь племени зендов Керим-хан
установил свою власть на большей части бывших сефевидских
территорий и управлял ими как Вакиль (посланник,
представитель) номинально
правящего
шаха из династии
Сефевидов. Под его мудрым и осторо жным руковод с тв ом
политический и экономический центр
вновь сместился
к западным частям Центрального Ирана, в страну
вернулись армянские и еврейские беженцы
-
гла вны м
образом
в
Шираз, избранный Керим-ханом столицей. Кроме того,
была частично восстановлена сеть торговых
коммуникаций, созданная при Сефевидах.
Вклад Керим-хана
в
развитие культурного
самосознания
Ирана отличался от вклада как Надир-шаха, так и
Сефевидов; он был
прагматичным, синкретичным
и
гор аздо
менее
травмирующим.
Его власть опиралась
на
иранские
пл е м е н а кочевников-ско товодов (лахов, луров и курдов),
живущих в Загросских горах; таким образом, его
правление явило собой второе, короткое «иранское интермеццо»
в
череде тюркско-монгольских династий, самыми
яркими
представи телями ко тор ых ст ал и Каджары. Уцелевшие кы-
зылбаши занимали
второстепенные
военные и
государственные должности в
провинциях, которые они
полу чали посредством брачных союзов или предоставления
залога. Вместо того чтобы открыто выступать против
концепции власти Сефевидского шаха, как это делал
Надир-шах, Керим предпочел тактику постепенного
изгнания все еще влиятельного сефевидского духа.
Демонстрируя лояльность шаху Исмаилу III, номинальному главе
государств а, живущему
в
уединении
в небольшом
городке
между Ширазом (новой столицей) и Исфаханом (старой
столицей), он в то же время единолично управлял страной
в качестве наместника шаха.
Однако Керим-шах сделал и подлинно революционный
шаг, провозгласив себя не Вакиль аль-давла, т.е.
наместником государства, или шаха, а Вакиль аль-рая,
т.е.
наместником подданных [шаха], т.е.
представителем народа.
Этот
титул традиционно
но с ил персидский чиновник-омбудсмен,
назначаемый шахом, чтобы рассматривать и исправлять
допущенные несправедливости. Эта должность, возможно,
появилась в доисламские времена и сохранилась на
протяжении всего периода правления Каджаров. (В течение этих
трех столетий, и да ж е до льш е, преобладало древнее
идеальное представление о шахе как о человеке, единолично
обеспечивающем справедливость, которое, однако, не всегда
последовательно претворялось
в жизнь: шах Аббас II,
например,
пять дней в неделю проводил в суде.) Религиозная
политика Вакиля также соответствовала всеобщим
ожиданиям. На словах он заявлял о своей преданности шиизму
(очевидно, глубоко укоренившемуся среди иранских персов и
тюрков, несмотря на предпринятую Надир-шахом
попытку реформации), но не стремился заручиться поддержкой
уламов и не выплачивал им традиционных дотаций. С
другой стороны, говорили, что он оказывал финансовую
помощь суфийским дервишам.
Шахи из династии Сефевидов совмещали в своем
образе черты назначаемого свыше монарха доисламской
эпо хи и главы
суфийского ордена. Надир-шах олицетворял
тирана, руководителя светского милитаристского
гос ударст ва мо нгол ьско го ти па
-
абсолютной монархии. Керим-
хан, напротив, культивировал образ избранного с
всеобщего согласия племенного вождя, который, формально
отдавая должное шаху и шиизму, активно вникал в различные
нужды кочевников, крестьян и горожан, стремясь достичь
268

ИРАН, АРМЕНИЯ И ГРУЗИЯ
огласил
между ними с помощью участия в дискуссиях
и
компромиссов.
Это был уникальный эксперимент,
которому не суждено
было повториться. В Иране до сих пор
говорит что шах Аббас был величайшим
правителем,
а
Керим-
хан
-
наилучшим.
От Зендов к Каджарам
После смерти Вакиля в 1779 г. его
родственники повели
разрушительную борьбу за пр а во стат ь ег о
преемником.
Каждый по очереди провозглашал
себя наибом, или
заместителем
того или другого малолетнего сына Керим-хана.
При
этом и родственники Керима, и его сыновья носили
лишь титул хана (почетный, хотя во многом и потерявший
значение титул, обычно даваемый племенным вождям),
демонстрируя тем самым, что несколько
потускневшая
харизма сефевидского
шаха все еще оказывала влияние на
наци ональную
психологию. Ага Мохаммед-хану Каджару,
который
в комфортных условиях содержался при дворе
Керим-хана
в качестве заложника, обеспечивавшего
верность своего племени, удалось бежать в Астарабад (ныне
Горган) и утвердить власть Каджаров на севере страны,
сделав своей столицей Тегеран. Он понял, что властный
вакуум
имел как практическое, так и символическое значение,
поэтому в 1796 г., разбив в сражении своих соперников
-
династию Зендов, он показал, что намерен вернуть
утраченные территории Сефевидской империи, вторгшись в
Грузию и разграбив Тифлис. Оттуда он прошел через Муган-
скую равнину, где короновался Надир, и сам принял там
шахскую корону. В заключение, вступив в Ардебиль,
родовое гнездо Сефевидов, он провел церемонию опоясывания
себя саблей Сефевидских шахов.
В следующем году он, как и
Надир, был убит в военном
лагере двумя
своими
приближенными. Это был конец, на
который Ага-Мохаммед вряд ли рассчитывал, однако он
позаботился о том, чтобы подготовить себе преемника
(став первым шахом за несколько столетий, который это
сделал). На рубеже веков Каджарская династия уже
прочно утвердилась как абсолютная монархия,
придерживающаяся тюркско-монгольских степных традиций. Ее власть
дополнялась генеалогией, якобы восходящей к Тимуру и
даже Чингисхану, и подкреплялась показной
приверженностью шиизму и вынужденным союзом с муджтахидами.
Границы ее владений были приблизительно такими же, а
ее столица был той же, что и у современного Ирана.
Искусство, ремесла и промышленность
После захвата Исфахана афганцами и переноса иранской
столицы последовательно в Мешхед, Шираз и Тегеран
количество и качество изделий, производимых на шахских
мануфактурах (;шркана-йи шах), неуклонно снижалось.
Покровительство искусству и ремеслам было сугубо личным
делом, поэтому производство целиком зависело от достатка и
отнош ения к
нему конкретного правителя
и назначаемых им
чино вник ов. Военн ый
лагерь, находившийся в постоянном
движении, был не лучшим
местом для живописцев, ткачей,
кузнецов (за исключен ием тех, ко торые
ковали
сабли) и
особенно для архитекторов. Многие художники покинули
страну (см. следующий раздел), другие следовали за
перемещающимся политическим центром (от одного летописца Зенд-
ского
периода, который сам был живописцем, известно, что
в
Ширазе работали 27 художников; примерно 17 из них
перебрались туда из Исфахана).
Единственным стабильным центром восстановления и
строительства на протяжении всего XVIII в. был Шираз во
время правления Керим-хана Зенда (1765-1779 гг.). Город
украсился прекрасной мече тью и
крытым базаром (оба
здания были названы в честь Вакиля), диван-хане, или залом
для приемов,
и
крепостью (арг), располагавшимися по
четырем сторонам площади, которая напоминала Шахскую
площадь в Исфахане, хотя и была меньше нее (илл. 90 и 91).
Эти постройки, как и многое другое,
поя вив шее ся
при Ва-
к и ле в его столи це (караван-сараи, бани и сады),
сохранились до сих пор. Роспись, выполненная по указаниям
Керима и его
придворных
на фризе садового павильона (илл. 92)
ив
некоторых других местах, свидетельствует о влиянии
европейской школы с ее искусством создания образов и
перспективы, проникшем в персидскую портретную и
жанровую живопись в середине Сефевидского периода.
Расположенные в иранских городах мануфактуры
меньше пострадали от воцарившейся после Сефевидов анархии,
однако выпуск продукции не был стабильным. Кашан
сохранил свое значение как центр производства шелка (все
еще остававшегося главной статьей иранского экспорта)
и
ковров. Казвин же, Кум и Шираз, где изготовлялись
клинки для сабель, мушкетные стволы и т.п .,
и Керман, где
производили порох и замки для мушкетов, возможно, даже
процветали в то смутное время. В Ширазе при Зендах
производились особенно искусные стеклянные изделия и вина;
кроме того, благодаря Буширу
-
порту в Персидском
заливе, Шираз также стал главным конечным
пунктом
возобновившейся
морской торговли с Индией. Армянские и
европейс кие купцы
-
в особенности Британской Ост-Индской
компании, имевшей представительства в Бушире и Басре,
-
также нач али восстанавливать с е ть , со з да н ную
ими во
время
правления Сефевидов. К началу следующего века в Иран
начали
поступать европейские промышленные товары
-
через Персидский залив и с севера, из России.
Религия и народная культура
Возможно, наиболее значительным долгосрочным
последствием установления Сефевидами шиизма как
государственной религии Ирана и последующей
самоидентификации страны на основе противопоставления соседям, в
основном суннитам, было усиление идеологической и культурной
отчужденности между Ираном, с одной стороны, и
Османской империей, узбекскими ханствами
Центральной Азии
сих
иранскими (таджикскими) подданными
-
с
другой.
Этому разрыву предстояло окончательно оформиться
политически в XIX в.
при содействии британского и
российского
империализма. Города Наджаф и Кербела в Ираке
оставались международными центрами
шиитского
культа
и
учености,
а
города Кум и Мешхед в Иране (второй из них
особенно почитаемый Сефевидами как альтер на т ив а
святыням, находившимся в
оккупированном турками-осма-
нами
Ираке) ста ли средоточием иранской идеологии и
цитаделями иранского духовенства. В противовес этому,
Бухара превратилась в бастион строгой суннитской
ортодоксальности. Отчужденность и потеря ранее
находившихся в вассальной зависимости от Ирана государств
-
Афганистана и христианских Армении и Грузии
-
ускорили этот процесс. К концу XVIII в . значительно
сократился
двусторонний интеллектуальный обмен между
подвергшимися персидской ассимиляции мусульманами Западной
Азии, который смягчал разрушительные последствия
тюркской I г монгольской миграции;
в
лучшем случае
его
заменила
односторонняя эмиграция
из
Ирана. Это отчетливо
проявилось
в
последующие столетия, когда инакомыслящие
представители иранского духовенства
и интелл игенц ии в
поисках
убежища стали часто уезжать (или высылаться)
в османский Ирак и даже Стамбул.
Некоторые приемы сефевидской религиозной
пропаганды прослеживаются в народном творчестве и в
литературе Ирана того времени. «Равзахвани», трагическое
повествование о
муках, которые
имам
Хусейн претерпел в
Кербеле, исполняемое ежегодно в
первые 10 дней первого
месяца (мухаррам) мусульманского лунного года хиджры
269

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
перед огромной эмоционально настроенной
аудиторией, берет свое начало от чтений
первого произведения
персидской мартирологии «Равзат аль-Шухада» («Сад
мучеников»). Написанная в 1502 г., через год после
восшествия на престол шаха Исмаила, эта
работа стала
незаменимым
орудием религиозного воздействия.
Родственное
религиозное произведение таазие
-
пьеса в стихах,
страстно повествующая о кербельской трагедии, была
полностью записана лишь в
следующем веке, но ее
происхождение, несомненно, связано с
религиозными
шествиями в
Сефевидском Иране, во время которых несли
символические
«престолы» (что-то наподобие
используемых в
карнавальных шествиях низк их платформ на
колесах). (Слово таазие, хотя и
арабское, имеет
тюркское,
ане
персидское происхождение;
и в индийских
шествиях, которые благодаря эмигрантам и беженцам из пост-
сефевидского Ирана стали проводиться в месяц мухар-
рам и в этой стране, имеется аналогичный «статичный»
этап, когда таазие обращена к точной копии могилы
мученика, которую несут участники процессии.)
Некоторые народные легенды, берущие начало в
сефевидской агиографии и до сих пор входящие в
репертуар профессиональных рассказчиков, имеют ясные
признаки того, что они подверглись переделке, в результате
чего имамы были не только наделены качествами
доисламских иранских героев, но им также приписывались
подвиги последних. Так, в них рассказывается о том, что
еще младенцем Али задушил дракона, посланного злым
волшебником, чтобы убить его в колыбели (ср. с
Рустамом, который, едва научившись ходить, убил дубинкой
разъяренного слона, а также с Гераклом, удушившим змей,
заползших в его колыбель). Истории из
народно го
эпоса, особенно в классической стихотворной форме, такие
как «Шахнаме» Фирдоуси и легенды о шиитских имамах
Али и Хусейне, были популярны и при Сефевидах, и в
последующее время.
Язык и литература
Наряду с арабскими проповедниками ислама
огромное
влияние на
персидский язык оказали и тюркоязычные
проповедники шиизма исна ашаритского толка. Начиная с
эпохи
Сефевидов персидский язык как международный
язык восточного исламского
мира сохранял
свой
ста тус
яз ыка
придворной литературы у турок-османов, узбеков и
мусульман Индии. В Иране же, и особенно в столице,
преобладающим стал
турецкий язык
-
как
родной язык новой
усиливающейся и мобильной элиты и ее сторонников.
Поэтому «турецкий» султан Селим писал стихи на
персидском (на фарси), в то время как его современник
«персидский» шах Исмаил -
на
т урец ко м; парадные «высок ие
врата» в Стамбуле имели
персидское
название Баб-и -Али, а их
экв ивале нт в
Исфахане
-
турецкое Али-Капу. Начиная с
правления Надир-шаха титул «шах» в соответствии с
правилами тюркского синтаксиса ставился после имени
персидского монарха (как и «мирза»
-
князь), в то время как
до Сефевидов и при них этот титул предшествовал
имени
-
в соответствии с правилами персидского
синтаксиса. Эта тенденция сохранилась и при Каджарах, когда их
соплеменники, а также тюрки из Азербайджана хлынули в
растущую столицу Тегеран.
Культурно развитый и самодостаточный Иран 1500-
1800 гг. , как
представляется, сумел преодолеть
поли тич еск ие и эк оно мич еск ие катастрофы периода становления,
синтезируя элементы многовековой «высокой»
придворной и «низкой» народной культуры (как, например, таазие,
о которой говорилось выше). До того как укрепились
идеологические границы, живая тюрко-персидская
народная культура на сефевидских территориях успела
оставить отпечаток в этом регионе
и за его пределами.
Аьиик («страдающий от безнадежной любви»)
-
странствующий менестрель в Азербайджане и Восточной
Анатолии, исполняющий песни о любви и о разочаровании
в жизни, а также
романтические и героические баллады,
расширил свой репертуар, включив в него персидские
и
исламские
литературные мотивы в течение этого
периода, и, кроме того, через находившийся под сефевидским
господством грузинский двор распространил свое
влияние и на
армянскую литературу; знаменитые
представители этого жанра
-
Саят-Нова (Арутюн Саядян),
армянский ашуг (букв.
-
влюбленный) XVIII в. , и Ашик Вейсель
(A§ik Veisel), живший в Турции в XX в.
Политические гонения и экономические лишения в
годы сефевидского, афганского и афшаридского
правления вынудили тысячи иранских ученых, писателей,
суфиев и уламов покинуть страну. Основным местом
эмиграции стала Индия: находившиеся под сильным
мусульманским влиянием правители Дели, Декана и Бенгалии
предоставляли беглецам не только убежище, но и работу.
Говорили, что пр и дв ор е Акбара (1556-1605),
императора из династии Великих Моголов, жил 51 поэт из Ирана.
Среди более поздних эмигрантов самыми известными
были Мухаммед-Хусейн Тебризи, составивший в 1652 г. в
Хайдарабаде известный толковый персидский словарь
«Бурхан-и -кати», и поэт шейх Мухаммед-Али Хазин,
автор имеющей историческую ценность автобиографии,
покинувший Иран в 1734 г. и
умерший в Бенаресе
(Варанаси) в 1766 г. Несколько работ по истории Ирана того
времени были написаны в Индии беженцами. Иранские
эмигранты, как и кызылбашские войска и
секретари-персы из свиты Надир-шаха, сопровождавшей его во время
военн ых похо дов в Индию, способствовали сохранению
персидского влияния на мусульманскую культуру
Северной и Центральной Индии.
Почти все иранские монархи династии Сефевидов и
их
преемники были равнодушны к традиционной
придворной панегирической поэзии. Это привело
к смене
жанров. Панегирики (и даже в большей степени элегии),
посвященные имамам, были более приемлемы,
и
лучшие
из этих произведений (написанные такими поэтами, как
Мухташам и Хатиф) имели новую строфическую форму,
контрастирующую с тр ад иц ио нн ым и моноримами
и
куплетами. Поэты, писавшие на светские темы, отказались от
панегирической оды (касыды) в пользу лирической
газели и
других малых форм, и если темы и формы этих
произведений были традиционными, то их стиль был
новаторским.
И в Иране и в Индии (и особенно среди поэтов-
эмигранто в,
таких как Саиб и Назири) развивалось
направление, для которого были характерны богатая,
изобретательность, почти
сюрреалистическое
восхищение
при
сопос тав лен ии несопоставимых
образов,
и
новизна выражения, допускающая использование разговорных
слов и выражений. Это направление получило название
«индийский стиль» (сабк-и-осинди).
Это был также век стихов, писавшихся к
какому-нибудь случаю: муалша, или литературные загадки; тарих,
или
хронограммы (в которых дата представлена
числовым значением
букв и слов); остроумные эпиграммы,
которые могли быть составлены и
расшифрованы не
только
профессиональными поэтами, но и любым
более-менее грамотным человеком. Одним из таких в высшей
степени стилизованных жанров, иллюстрирующих
популяризацию «высокой» культуры, является шахр-ашуб
(«возмутитель покоя»), в
котором о внешней
привлекательности рабочего, ремесленника или его ученика
скромно намекается путем описания его работы или
рабочих инструментов; например:
Этот валялыцик отвергает мольбы моего сердца,
Носками ног катая лежащие в пыли циновки.
Кейва ни (Keyvani, 1982)
270

ИРАН, АРМЕНИЯ И ГРУЗИЯ
библиография
ALBRIGHT, С. 1976 . The Azerbaijani Ashiq and his Performance of a
Dastan. Iranian Studies (Boston, Mass.), vol. 9, pp. 220 -47 .
AVERY, P.; HAMBLY, G.; MELVILLE, C. (eds). 1991. The Cambridge History
of Iran. Vol. 7: From Nadir Shah to the Islamic Republic. Cambridge.
(See especially Chapters 14,15,19, 23, 24.)
BIER, С (ed). 1987. Woven from the Soul, Spun from the Heart Tfextile Arts of
Safavid and Qajar Iran, 16th-19th Centuries. Washington, D.C 336 pp.
CHELKOWSKI, P. J. (ed.). 1979. Ta ziyeh: Ritual and Drama in Iran. New
York. 288 pp .
KEYVANI, M. 1982. Artisans and Guild Life in the later Safavid period.
Berlin. 339 pp .
LOCKHART, L 1938. Nadir Shah. A Critical Study Based Mainly Upon
Contemporary Sources. London. 344 pp .
PAKRAVAN, E. 1963 . Agha Mohammad Ghadjar: essai biographique.
Paris. 229 pp.
PERRY, J. R . 1978. Justice for the Underprivileged: The Ombudsman
Tradition of Iran. Journal of Near Eastern Studies (Chicago), no. 37,
pp. 203 -15 .
1979. Karim Khan Zand, A History of Iran, 1747-79. Chicago.
340 pp.

18.2
АРМЕНИЯ И ГРУЗИЯ
18.2.1
АРМЕНИЯ
ПаруйрМ. Мурадян
АРМЕНИЯ
Этнополитическая ситуация в странах Закавказья, и
в первую очередь в Армении, определялась растущей
военной конфронтацией между сефевидским Ираном и
осма нски ми
султанами (Anon, 1972,Dedeyan, 1982). Перед
страной, превращенной в арену непрекращающихся
войн между двумя мощными державами и не имеющей
поли тического
правления,
способного навести
законный
порядок на всей ее
территории,
встала
угроза
политического, э ко но ми чес ко го и
этнокультурного
упадка. Для того чтобы лишить
противника
экономического
и
стратегического поте нциа ла и обеспе ч и ть себя
услугами новых
товаропроизводителей, воюющие стороны
вывозили ремесленников, торговцев и земледельцев в
районы, удаленные от их родных мест, часто
значительно
сокращая население крупных деревень
и
гор одов,
как
это было
при
шахе Аббасе I в самом начале XVII в.
Традиционные права Армении на владение землей и ее
использование также были нарушены вторжением ското-
водов-кочевников, защищенных кызылбашами.
Несоразмерные налоги, установленные
этими
пришельцами,
продажа пленников в рабство, требование отречься от
сво ей
ве ры
и
другие обстоятельства вынудили целые
армянские общины выехать в
другие страны (Грузию,
Россию, Польшу, Индию, Голландию и т.д.), где они
основали сплоченные этнорелигиозные сообщества,
сохр аняв шие вс е
черты национальной и культурной жизни (путем
создания религиозных центров и школ, мастерских по
переписыванию книг и их печатанию, ремесленных и
торговых ассоциаций и т.д .) .
Как до, так и после подписания договора 1639 г. (о
разделе Армении.
-
Прим. ред.) между Ираном и Турцией
армянская Церковь сохраняла относительную
экономическую независимость, и местные феодалы часто доверяли
ей управление
своими
родовыми владениями, становясь
таким
образом знатью с духовным званием.
Политическую
независимость
удалось сохранить правителям горных
районов Армении (Арцаха, Гелакуни, Мокса, Карина и др.) .
Высшее духовенство в Эчмиадзине во главе с католикосом,
будучи единственным институтом, признаваемым всеми
армянами, взяло на себя функции национального органа
управления. Два фактора
-
присутствие армянских общин
в
странах Западной Европы и деятельность католических
миссионеров в самой Армении и в общинах армянской
диаспоры
-
способствовали установлению регулярных
контактов и дипломатических отношений Эчмиадзина и
духовных правлений Ахтамара, Гандзасара и Сиса с
патриархиями Костантинополя и Иерусалима, с одной стороны,
и с европейскими странами,
и в особенности с папой
Римским,
-
с
другой.
Положение армян изменилось в начале XVIII в. , к огда
он и ста ли искать сп ос об освобождения Армении и
восс тан овле ния ее
суверенитета в соответствии с программами
Исраэла Ори и, несколько позднее, Иосифа Эмина
(Hovhannissian, 1959). Проекты Петра I и Екатерины II
казались вполне реалистичными, и армяне принимали
деятельное участие в организации российской миссии
(католикосы Эчмиадзина, Гандзасара, мелики (знать местного
происхождения) Арцаха, семья Лазаревых (Лазарянов) и
Иосиф Аргутян в России, семья Шаамирянов в Индии).
Проект договора был составлен в 1783 г., но вместо идеи
протектората
в
царской России вскоре возник план
завоевания Закавказья, включая Восточную Армению, который
через короткое время был осуществлен.
Несмотря на политические и социальные
превратности, которыми изобиловала
армянская история XVI и
XVII вв., национальное и
этно кул ьтурное самосознание
Армении сохранилось благодаря огромному
культурному наследию предшествующего периода и деятельности
центров как внутри страны, так и за ее пределами,
создававших новые памятники материальной и духовной
культуры.
Историография
Армянская историография XVI в. в основном
представлена колофонами в рукописных книгах и краткими
хрониками (Hacopian, 1951,1956). Среди авторов конца века
необходимо отметить Симеона Апаранци, записавшего
в стихах
историю
семейств Мамиконянов и Пахлавуни.
В XVII в. работали такие выда ющие ся историографы, как
ГригорДаранагеци (Камахеци) (1576-1643) (Daranaghtsi,
1915), Аракел Даврижеци (ум.
в 16 70 г.) (de Tabrizf 1896),
Закария Канакерци (1627-1699) (Brosset; 1876),
являвш иеся очев идца ми описанных им и с обы т ий . Учитывая
важность армянских источников в
исто рии других народов,
сл е дует отметить также «Историю войны Хотин»,
написанную Ованесом Каменеци (1627 г.), несколько работ Ереми
Кемурджяна (1637-1695) по истор ии Турции и, в
частности, Стамбула, а также его «Журнал» за 1648-1662 гг.
Обширная географическая область с крупными дорогами и
торговыми центрами, а также различные виды валюты и
272

ИРАН, АРМЕНИЯ И ГРУЗИЯ
налогов
описаны в «Журнале» Закарии Агулеци (1630-
1691) и в «Отчетах» за 1682-1692 гг. Ованеса Джугаеци
-
путешественников,
побывавших в странах Востока (в
Иране Индии, Непале и на Тибете). Дополнительный
исторический материал, касающийся торговых связей и
путешествий армянских купцов, содержится в бесценных «путевых
журналах»,
в особенности в журналах Саркиса Ереца,
посетившего в XVI в. Испанию и Португалию; Пирзада Гапан-
ци, побывавшего в XVII в. в Польше, Италии, Франции,
Испании, Англии, Дании и Швеции; Ованеса Ахтамарци,
совершившего путешествие
в Эфиопию; Хачатура Кафаеци,
описавшего свое пребывание в Крыму, и Августина Бадже-
ци, посетившего Россию, Польшу, Германию, Испанию,
Италию и Иран. Редкая наблюдательность и внимание к
мелочам отличают «Путешествие» Симеона Лехаци,
который в течение 12 лет, начиная с 1604 г., путешествовал по
странам Востока и Запада (Lehatsi, 1936). Выдающимся
топографическим
и
историко-географическим
документом я вл яе тс я «Оп исан ие
Верхней Армении» (вилайета
Эрзурум) Акопа Карнеци (1622-1662). В XVIII в. также было
написано множество разнообразных
историко-географических работ. Турецко-иранские войны в Закавказье в
первой трети XVIII в. описаны Аврамом Ереванци и Есаи Ха-
сан-Джалалянцем; работа Аврама Кретаци посвящена
истории правления Надир-шаха; Хачатур Джугаеци написал
«Историю персов». Католикос Симеон Ереванци (1763-
1780) составил перечень источников, относящихся к
истории церковных владений; Петрос ди Саркис Гйланенц
оставил описание афгано-иранских войн начала века, iy-
каса Себастаци глубоко интересовали освободительные
войны (1722-1730 гг.) под предводительством Давид-Бека,
а Мовсес Баграмян, живший в Индии, изложил
идеологические принципы национально-освободительного
движения (Мадрас, 1773 г.) .
Этот ряд работ по историографии завершает «История
Армении», написанная Микаелом Чамчяном, участником
движения мхитаристов (армянская церковная
конгрегация, основанная в 1701 г. монахом
Мхитаром Себастаци.
-
Прим. ред.)
в Венеции. Это полноценное справочное
издание в трех томах (т. I
-
1784 г., т. И
-
1785 г., т. Ill - 1786 г.).
Литература
Характерной чертой литературы XVI-XVIII в в. бы ло
преобладание светской тематики. В духовной
литературе (жизнеописания святых, гимны, догматические
богословские произведения, работы, посвященные
толкованию
библии) продолжал использоваться древнеармянский
язык, литературный
-
среднеармянский
-
разговорный
народный язык использовался д л я нап исания
произведений лирической поэзии, басен, притч и рассказов.
Наряду с работами признанных поэтов (Григориса
Ахтамарци, Наапета Кучака, Овасапа Себастаци, Минаса, Степано-
са и Акопа Токхаци, Хачгруза Кафаеци, Мартироса
Кримеци, Давида Саладзорци, Багдасара Дпира) большое
значение имела поэзия ашугов (ашиков)
-
трубадуров-
импровизаторов (Егхаз Ховнатян, Саят-Нова и др.)
(Sahakian, 1962,1985-1987). Самым популярным жанром
были хайрены («армянские песни»), отличавшиеся
сдержанностью стиля, образностью и совершенством формы.
Наибольшее распространение имели произведения
традиционных прозаических жанров (притчи, рассказы и
романы), однако для них стали характерны злободневные
темы. Поэтические произведения были очень
разнообразны: одни прославляли героические подвиги, другие
повествовали об исторических трагедиях, в третьих
обсуждались философские темы. Среди самых популярных
переводных работ следует отметить «Великое
зеркало»
и
роман «Париж и Вена». Одной из наиболее
распространенных тем в фольклоре была ностальгия, пронизывающая
песни пандухта (скитальца), изгнанного с родной земли.
Типичный
пример
такой песни
-
«Крунк», это
произведение не потеряло своей
попул ярнос ти
и сегодн я.
Особое место в
литературе XVI-XVIII вв. занимают
национальные
версии
восточных
(персидских, арабских,
курдских или тюркских) романов и рассказов. Популяризация
литературных произведений достигла нового уровня,
после того как в первые два десятилетия XVI в. (1512 г.)
в
различных городах Европы и Азии (Вене, Риме, Амстердаме,
Константинополе, Ливорно, Львове, Эчмиадзине, Новой
Джульфе, Мадрасе и Санкт-Петербурге) появились
первые армянские печатные книги.
Первыми армянскими
печатниками были Акоп Мегапарт, Абгар Токхатеци, Вос-
кан
Ереванци, а также Матеос и 1укас Ванадеци.
Некоторые из них заказывали печатные формы и иллюстрации
к книгам
европейским мастерам и граверам (Роберу
Гранжо во Франции, Антонио Бертоли в Италии,
Кристофу ван Зигему в Нидерландах). Эти ранние печатные
произ ведения
включали не только сборники
религиозных гимнов и песен и псалтыри, но также Библию
(1666 г.), «Историю Армении» Мовсеса Хоренаци (1695 г.)
и
«Всеобщую карту мира», изданную в Амстердаме в 1695 г.
(Костанян, 1988).
Искусство и архитектура
В результате изменения политической и
экономической обстановки были
осуществлены широкие
градостроительные проекты (городов Ван, Карс, Муш, Ереван и
других). Рост торговли потребовал ремонта старых
мостов и
строительства новых (в 1664 г.
-
в
Аштараке, в
1679 г.
-
в
Ереване, в 1778 г.
-
в
Ошакане). Храмы,
построенные во время, называемое «золотым веком», имели
портики или колокольни (Эчмиадзин, Ахтамар) и были
окружены стенами, придающими им сходство с
крепостями. Среди построек того периода наибольшей
оригинальностью отличаются монастырь Мугни и
храмы Хор-Вирап и Чогхакат. Архитектурные сооружения
религиозного назначения
представлены
в основном
купольными
постройками и базиликами. В 1б08-1б10гг.
был основан Великий Эрмитаж в Сюнике, а через
нек отор ое время
-
комплексы в Лиме и Ктуце. Самые
замечательные
образцы светской архитектуры
-
дворцы арцах-
ских меликов (Hasratian, 1985, pp. 103-129). Что
касается мемориальных сооружений, то в XVI в. были
возвед ены знаме нитые хачкары (арм. хачкар
-
крест-
камень -
каменная плита, покрытая орнаментальной
резьбой с изображением креста в центре) в Джульфе, а в
XVII в.
-
в
Норатурке. Об оживлении
культуры
свидетельствует
также
развитие
кни жной
миниатюры (Акоп
Джугаеци в XVII в.), изготовление гобеленов, резьба по
дереву
и
фрески, написанные Мркуцем, Минасом, Ховнатяном
(Степанян, 1985, Газарян, 1985) (илл. 87,88,93-96.).
Армянские художники пользовались популярностью
в
Турции , Иране, России и Грузии. Художественное наследие
Богдана Салтанова (XVII в.)
оказало значительное
влияние на развитие российской живописи.
Наука
Контакты с европейскими странами способствовали
развитию научных дисциплин. В медицине традиции
армянского врача Амаснаци Амирдовлата, особенно в
области фармакологии и анатомии, продолжили Овасап, Бунь-
яти
Ассар Себастаци. (Список источников и
работ по
истории науки см. в Апоп, 1972, pp. 470-491). Научную и
практическую работу медиков и ботаников XVIII в., таких
как
Петрос Калантарян, Оваким Огулукян и Ст еп ан ос Ша х-
риманян, отличает высокое мастерство и использование
273

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
европейских методов. Граница, отделяющая химию от
алхимии, все еще оставалась довольно расплывчатой, хотя и
зде сь был
совершен определенный прорыв. Оригинальная
работа по космографии Исаака Джугаеци, а также его
перевод в 1621 г.
«Космографии» Пьера Апьена
свидетельствуют о практическом интересе к этой области знаний.
Достижения армянской школы математики, астрологии и
параллельных дисциплин описаны в работах Аветика Тиг-
ранакерци в 1684 и 1719 гг. Выдающимся трудом в
области истории зоологии стал трактат «История животных,
диких зверей, птиц, рыб...
на
суше и на
море», написанный
в 1611 г.
Абрамом Полсеци.
Торговля
В XVI-XVIII вв. активно развивающиеся армянские
общины на Востоке и Западе играли заметную роль в
международной торговле, а также в установлении
дипломатических и культурных связей. Некоторые из них, такие
как армянская община в Исфахане (Новая Джульфа,
Иран), имея особый безналоговый торговый статус,
способствовали оживлению торговли товарами между
странами Европы (Италией, Португалией, Польшей и
Россией) и Азии (Турцией, Ираном, Афганистаном, Китаем и
Индией). Указом шаха Аббаса I от 1617 г.
армянским
купцам было предоставлена привилегия свободной
торговли шелком, а Ост-Индская компания признала
их
равноправие
в ведении международной торговли (1688 г.).
В начале XVIII в. политическая ситуация резко
изме нилась, и
армянские торговцы были
вынуждены
эмигрировать в Индию, Турцию, Россию и Египет1. Значительное
число армян эмигрировало из Исфахана в Индию, и они
основали
крупную и активную этнокультурную общину в
Мадрасе, члены которой занимались коммерцией и
различными ремеслами. В этой общине, поддерживавшей
тесные связи с Россией и Грузией, получила развитие идея
восстановления независимости Армении в рамках
парламентской республики, управляемой монархом (план
1783 г.) (Seth, 1895, 1906; Абрамян, 1968).
Таким вкратце был вклад армян в историю научного и
культурного развития человечества.
ПРИМЕЧАНИЕ
1
См библиографический перечень работ по истории
армянской общины Исфахана в: Documents of Architecture - 21. Nor-
Djulfa. 1992, pp. 21-2. Venice.
БИБЛИОГРАФИЯ
АБРАХАМЯН, P. A 1968. Армянские источники XVIII в. об Индии.
-
Ереван.
ГАЗАРЯН, М. 1985. Армянские ковры.
-
М.
КОСТАНЯН, Н., КОРКОТЯН, К., САВАЛЯН, А 1988. Армянская книга
в 1512-1800 гг. Старопечатные книги. Ереван. (Библиография.)
СТЕПАНЯН, Н. 1985. Обзор искусства Армении.
-
М.
ANON. 1972. Histoire du peuple armenien. Vol. IV. Erevan (на
армянском яз.)
BROSSET, М. 1876. Memoires historiques sur les Softs par le diacre
Zakaria. Collection d historiens arm6niens. Vol. II. St. Petersburg.
Русский перевод ДАРБИНЯН-МЕЛИКАН, М. О . 1969.
-
М.
DARANAGHTSI, G. 1915. Chronologic Jerusalem (на армянском яз.)
DEdEYAN, D. (ed). 1982. Histoire des Armenien. Toulouse, pp. 341 -436.
HACOPIAN, V . 1951. Chroniques mineures du XHIe au XVIIIe siecle.
Vol. I . Erevan (на армянском яз.)
1956. Chroniques mineures du XHIe au XVIIIe siecle. Vol. II. Erevan
(на армянском яз.)
HASRATIAN, М. 1985. Essai sur l architecture armenienne. Moscow.
HOVHANNISSIAN, A. 1959. Chapitres de 1 histoire de l idee de la
liberation armenienne, vol. 2. Erevan, (на армянском яз.)
LfiHATSI, S. 1936. Journal de voyage de Simeon Lehatsi. Vienna (на
армянском яз .) . Турецкий перевод 1964,
-
Стамбул; Русский
перевод: 1965,
-
М.
SAHAKIAN, Н. 1962 . Achoughs armeniens (XVIIe-XVIIIe siecles).
Erevan (на армянском яз.)
1985-7 . Poesie armenienne du bas Moyen Age. Vols I II. Erevan
(на армянском яз.)
SETH, M. J. 1895. History of the Armenians in India. Calcutta.
1906. Armenians and the East India Company. Calcutta.
DE TABRIZ, A 1896. Histoire, Etchmiadzine. Французский перевод:
Brosset, M. 1874. St. Petersburg.
TCHAMTCHIAN, P. M. 1784-6 . Histoire d Armenie. Vol. I, 1784; vol. II,
1785; vol. Ill, 1786. Venice (на армянском яз.)

18.2 .2
ГРУЗИЯ
Акакий Сургуладзе
ГРУЗИНСКАЯ КУЛЬТУРА
Грузия еще в XI-XII вв. достигла высокой ступени
феодального развития. При нормальных условиях
дальнейшее развитие зрелого феодального общества пошло бы
по пути распада этих отношений, но нашествие
монголов, стоявших на более низком уровне социального и
культурного развития, нарушило этот процесс,
в
результате чего Грузия с запозданием на два века, по сравнению
с развитыми странами Западной Европы, вступила в
период новой истории.
Монголы в течение столетий разоряли и грабили
страну. Опустели города и села , на се ле ни е бежало в горы,
разорялись очаги культуры. На рубеже XIV-XV вв.
Грузия
подвергалась неоднократным нападениям Тамерлана,
имевшим для хозяйства и
культуры страны пагубные
результаты. Со второй половины XV в. , пос ле за х ва т а
турками Византии, Грузия очутилась в изоляции. Добившись
господства на Черном море, турки установили контроль
над путями, связывавшими Грузию с Западом. Таким
образом Грузия была отрезана от западного мира .
СXVIв.
положение осложнилось и тем, что Грузия была
разде лена на сферы влияния между Турцией и Ираном. В XVI -
XVII вв.
Грузия оказалась полностью раздробленной на
отдельные царства
и княжества, ко тор ые ча с то
выступали
друг против друга и прибегали к помощи внешних
врагов. В результате возникновения системы сатавадо
(сеньорий) окончательно
нарушилось
экономи ческое
единство.
Непрекращавшиеся нашествия извне , феодальные
междоусобицы, существование мно гочисленных
торговых
барьеров и, самое главное, нарушение пульса
экономической жизни страны
-
все это ослабило развитие
ремесел, торговли, сельского хозяйства, культуры.
После длительной стагнации производительных сил и
засто я в общественной жиз ни с
середины
XVI в.
постепенно начинается подъем грузинской культуры. XVII -XVIII вв.
в
литературе принято называть «эпохой
во зро жде ния ».
Это
не было возрождением в том понимании, какое вложено в
европейский Ренессанс. В Европе ведущей социальной
силой возрождения был новый общественный класс
-
буржуазия. В Грузии в XVII-XVIII вв. никакой новый класс
не
выступал на общественной арене с претензией на
овладение этой ареной, однако тенденция возрождения
осуществлялась в развитии традиций грузинской культуры
классического периода. Жизненная необходимость этой
тенденции была обусловлена конкретно-исторической
обстановкой того времени. Грузинская культура была
проникнута духом борьбы за восстановление единой и
неделимой Грузии. Общей характерной чертой грузинской
литературы этого периода было
усиление национальной
тематики, утверждение новых жанров, преимущественное
развитие светской
литературы, проявление демократизма
в
содержании и стиле, укрепление литературных связей с
окружающими странами.
Активным поборником национальной культуры в
конце XVII в.
выступил царь Арчил, государственная
деятельность и поэтическое творчество которого содействовали
развитию патриотических мотивов как в общественной
мысли, так и в литературе.
Национально-патриотический мотив лежал также в
осно ве тв ор че ст ва поэтов Теймураза I и Иосифа Тбилели
и
др. В это же время возрождается феодальное право,
развивается медицина, ряд отраслей искусства. Количество
памятников искусства этого времени весьма велико.
Наряду с памятниками архитектуры видное место занимают
стенная роспись, работа по золоту; вновь оживает интерес
к
декоративной скульптуре, которая после XI в. была
предана забвению. От этой эпохи осталось множество
образцов рукописных книг, каллиграфическое искусство
находилось на высоком уровне. Имеется много украшенных
миниатюрами книг.
Большое влияние на развитие грузинской культуры
XVII-XVIII вв . име ло идейно-политическое движение в
Европе и России. Известный грузинский историк ИА Джа-
вахишвили
указывает:
«Поразительной была эта эпоха! Та
неустанная,
упорная работа, которая имела одно общее
н ап ра вл ен ие и базировалась на широкой и глубокой почве, дает
нам право этот период грузинской литературы назвать
энциклопедической эпохой. Думы почти всех
тогдашних деятелей были направлены на то, чтобы собрать
результаты мно го векового
творческого труда
грузинского
народа, изучать
ихи
передать потомству
завершенные всесторонние представления
и знания.
Руководителем и вдохновителем этою большого дела был
великий незабвенный царь Вахтанг».
Во главе идейно-политического движения и культуры
первой половины XVIII в. в
Грузии стояли три крупных
мыслителя и деятеля
-
царь Вахтанг VI, Сулхан-саба Орбе-
лиани и Вахушти Багратиони. Просветительская
деятельность Вахтанга была связана
пр ежде
всего с
организацией типографского дела в Грузии. В Москве в 1705 г.,
задолго до основания типографии в Грузии, благодаря усилиям
его дяди Арчила II была издана первая печатная книга на
грузинском языке -
«Давитни» («Псалтырь»). Тифлисская
типография просуществовала 4 года. Здесь были
напечатаны книги светского и
церковного содержания.
Выдающимся событием в культурной жизни грузинского народа
явилось издание в этой типографии в 1712 г. поэмы Шота
Руставели «Витязь в тигровой шкуре». Критическим
изучением текста поэмы Вахтанг VI заложил
основу
истинно
нау чно го изучен ия
этого
произведения.
Вахтанг VI
проделал
огромную работу по критическому осмыслению
рукописного памятника политической истории Грузии «.Карт-
лис
цховреба» («Житие Картли»). Созданная им комиссия
«ученых мужей» во главе с Бери Эгнаташвили произвела
275

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
систематизацию летописи, пополнила ее новыми
исто чник ами и
фактами и напи сала
историю четырех столетий,
начиная от Георгия Блистательного (XIV в.) до XVIII в.
Вахтангом был составлен «свод законов». Поэтическое
наследие Вахтанга VI пронизано стремлением укрепить
патриотический дух народа, осуществить объединение
разоренной страны.
Со второй половины XVIII в., в особенности после
осуществления мер, предпринятых Ираклием II,
направленных на централизацию страны, для расцвета грузинский
культуры были созданы еще более благоприятные условия.
В Тбилиси и Телави были духовные семинарии, где кроме
богословских предметов обучали философии,
математике, физике, логике, грузинскому языку. Возобновилось
книгопечатание, издавались учебные пособия.
Просветительское движение возглавлял католикос Иоанн Багратиони
-
выдающийся философ и филолог того времени.
В
Тбилиси находилось несколько
книгохранилищ, богатыми
частными библиотеками обладали католикосы И оа нн
Багратиони, Антон Бараташвили и другие, которые в своих
произведениях
предлагали
восстановить грузинское
государство с помощью России и Западной Европы.
В развитии грузинской культуры видную роль
сыграла московская
грузинская колония, основанная царем
Арчилом. С 1724 г., после переселения в Москву
Вахтанга VI и его свиты, она
превратилась
в
крупный очаг
творческой деятельности. В колонии
интересовались
вопросами
русской и европейской науки и литературы той
эпохи и все лучшие произведения, которые могли
пойти на пользу родины, переводили и посылали в Грузию.
В Западной Грузии крупным просветительским центром
являлся Гелати.
Великим представителем грузинской литературы
этого века является поэт Давид 1урамишвили. Правда, он рано
был оторван
от
родины
и больше туда не возвращался,
но
духовно он всегда был тесно связан с родиной. Ни один
другой писатель так глубоко не прочувствовал невзгоды
Грузии, как Д. 1урамишвили. Его творчество явилось
прямым
продолжением богатейших традиций грузинской
поэзии XII в. и в свою очередь прокладывало путь новым
формам. Видными представителями грузинской поэзии
были Теймураз II, Виссарион Габашвили (Бесики), Саят-
Нова и др. В Московской грузинской колонии активную
культурную деятельность вели Дм. Саакадзе, Г. Геловани,
М. Бараташвили, Э. Туркестанишвили, Д. Джавахишвили,
В. и Д. Орбелиани, О. Кобулашвили, М. 1урамишвили,
И. Глашадзе и др.
Во второй половине XVIII в. в Грузии значительно
возрос интерес к науке. Благодаря переводам иностранной
литературы на грузинский яз ы к
грузинской общественности
стали
доступными достижения мировой науки. Особое
внимание уделялось изучению собственной страны.
В
об ла ст и ис тори и Грузии плодотворно работали Папуна
Орбелиани, Оман Херхеулидзе, Сехния Чхеидзе, которые
продолжали дело Вахтанга VI и Вахуигги Багратиони. К этому
же периоду относится возрождение грузинского театра.
Наблюдался определенный подъем в архитектуре,
разворачиваются строительные и восстановительные работы.
К выдающимся явлениям градостроительной деятельности
того времени относятся г. Сигнахи с окружающей его
стеной, цитадель и царские палаты Телави, башня царицы Да-
реджан в Тбилиси, крепость Колагири и др. сооружения,
хотя образцы искусства и архитектуры XVIII в.
утратили
те великолепные изящные формы, которые они
приобрели в эпоху «классической» феодальной эпохи.
Враждебный исламский мир, окружавший страну, не
мог, тем не менее, разрушить христианский фундамент
грузинской культуры. Грузинские писатели того пер и ода
находились под сильным влиянием персидской
литературы, но не утратили своего патриотического духа.
Персидские и
тур ецкие
обычаи
закр епились
лишь в
среде
аристократии,
вто
время как в народе бережно сохранялись
старые национальные традиции. Основными центрами
обучения подрастающего поколения оставались
монастыри и церкви, где молодежь учили читать, писать,
переписывать книги и создавать новые литературные
произведения. Увеличилось число итальянских миссионеров-като-
ликов, которые основывали центры западной культуры в
городах, куда устремилась часть грузинской молодежи.
Уровень развития и характер грузинской культуры
наглядно проявился в грузинском фольклоре (поэмах,
сказках и легендах). Особое внимание следует уделить поэзии,
сохранившей высокую художественную ценность и
широкое разнообразие тематики .
(Вот некоторые примеры:
«Баллада о тигре и юноше», «Мир в сумерки», «Юный Тав-
пара».) Именно в грузинской поэзии впервые прозвучала
идея , ставшая основополагающим пр инц и по м
грузинского нар ода : «Вражда разрушает, любовь возрождает».
Несмотря на враждебное окружение, грузинская
культура отнюдь не находилась в изоляции: благодаря тому,
что по ее
территории пролегал
Великий шелковый
путь,
Грузия поддерживала контакты со странами Востока и
Запада. Грузины изучали персидский и турецкий языки,
знакомились с культурой Ирана и Турции и перенимали все,
что им казалось полезным. Однако предпочтение
отдавалось западной культуре, заимствованной через
Византию и больше соответствовавшей христианскому духу
грузинской культуры. Прекрасным примером союза и
взаимного обогащения различных культур служил Тбилиси,
где грузины мирно жили бок о бок с армянами, евреями,
католиками и другими иностранцами. Наряду с
грузинскими храмами строились мечети и синагоги. Смешение
различных культур придавало Тбилиси неповторимый
характер, что отмечали в своих записях иностранные
путешественники.
В XVI-XVIII вв.
бурлила грузинская общественная
мысль, которую главным образом волновал
вопрос
о
политической
ориентации. Упорное стремление к союзу с
Западной Европой не привело к успеху. После этого в
политической ориентации Грузии усиливается стремление
к
северному христианскому соседу. Результатом этого был
Дружественный договор (Георгиевский трактат) 1783 г.
между Россией и Картли-Кахетинским царством по
просьбе правителя последнего Ираклия II. Российское
правительство принимало Восточную Грузию под свое
покровительство, гарантировало ее автономию и защиту
в случае войны.
БИБЛИОГРАФИЯ
ANON. 1974. A Concise History of Georgia. Vol. IV. Tbilisi. 8 vols. (In
Georgian.)
DZAVAKISHVILI, I . 1966-9. History of Georgia. Tbilisi.
KEKELIDZE, K.; BARAMIDZE, A 1969. History of Ancient Georgian
Literature. Tbilisi.
NUTSUBIDZE, CH. 1958. History of Georgian Philosophy. Vol. II. Tbilisi.
(In Georgian.)
SURGULADZE, A 1989. A Concise History of Georgian Culture. Tbilisi.
(In Georgian.)

19
ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ
Пугаченкова Галина Анатольевна
После падения династии Тимуридов на заре XVI в.
огромный регион Центральной Азии, простирающийся от
Каспийского моря до Памира и от Амударьи до горных хребтов Тянь-
Шаня, по большей части находился во владении узбекских
ханств. В XVI в. там правила ханская династия Шейбанидов,
в XVII и начале XVIII в.
-
Аштарханидов (Джанидов). В XVI в.
на территории Хорезма образовалось Хивинское ханство.
Территории современного Туркменистана были завоеваны
узбекскими ханами и персидскими шахами, регион Тянь-
Шаня и Семиречья вошел в состав степного государства Мо-
голистан. Структура населения была смешанной и
неоднородной,
но
первичн ые
з оны
прож ивания
основных
этнических
групп
-
узбеков, таджиков, туркменов, каракалпаков,
киргизов и казахов уже определились.
Весь период был отмечен непрекращающимися
войнами, завоеваниями и утратой территорий, внутренними
противоречиями в правящих слоях, соперничеством
независимых князей, предводителей родов и племен. Упадок
системы хозяйствования стал более
серьезным
после того
как были
открыты Великие
морские пу ти , поскольку
старые караванные дороги потеряли
свою важность и связи с
Западом были нарушены.
В развитии государства становилась все более важной
роль мусульманского духовенства, с которым приходилось
считаться и ханам и независимым
правителям. В тоже
время и сл а м ск а я идеол огия в форме ортодоксального
суннизма проникала во все сферы жизни и культуры.
Время правления Шейбанидов и первых
Аштарханидов было отмечено некоторым культурным прогрессом, но
в начале
второй половины XVII в.
наступил спад, а XV II I в.
был отмечен кризисами во всех сферах
-
социальной,
экономической и культурной. Как и прежде, развитие
культуры Центральной Азии в XVII-XVIII вв.
происходило на
различных уровнях: она концентрировалась при дворах
правителей, т.е . в высшем обществе, она
развивалась
в
среде
городского среднего класса, в то время как традиционные
ее
формы сохранялись среди сельского населения и в
племенах степных скотоводов-кочевников. Однако главными
центрами культурных достижений по-прежнему были
крупные города
-
столичная Бухара, Самарканд, Ташкент,
Ходжент, Андижан, Хива и некоторые другие.
Бухара сохраняла свое положение ведущего центра
литературы и науки
-
некий автор второй половины XVI в.
приводит имена 250 работавших там писателей и
деятелей
культуры. Но ученость по сравнению
с
прош лым
ве ком
переживала период упадка. Растущий диктат
мусульманского духовенства над социальной жизнью
ограничивал
философскую мысль теологическими ра м к ам и;
астрономию заменило составление гороскопов; чистая
математика была заменена на использование вычислений
в
утилитарных целях, таких как проведение землемерных
съемок. Единственной областью, в которой практические
нужды сочетались с развитием научных знаний, была
медицина: переписывались и дополнялись книги по
медицине и
фармакологии; в Бухаре была построена больница,
при которой имелась бо г ат а я медицинская биб ли оте ка и
где обучали будущих врачей.
Покровительство искусствам все еще считалось
обязанностью правителей. При дворах Бухары, Самарканда,
Хорасана (а позднее Хивы) проживали на содержании
поэ ты, учен ые, муз ыка нт ы
и
мудрецы; монархи пр игл ашал и
их в меджлисы, где они вели оживленные беседы и
участвовали в пирах.
Литература той эпохи была отмечена появлением
новых имен, и
некоторые из них стали знаменитыми.
Помимо поэтических произведений и прозы появлялись
работы по истории. Почти у каждого хана был хорошо
образованный секретарь -мунши, обязанностью которого было
ведение хроник правления. Написанные в высокопарном
стиле, порой включающие поэтические строки и сложные
метафоры, они тем не менее содержат ценную
историческую информацию. В их число входят: «Шейбани-наме»
Мухаммеда Салиха; «Михман-наме-йи Бухара» Фазл
аллаха ибн Рузбахана Исфахани; две других «шейбаниады»,
написанные поэтами Баннаи и Шаади; «Абдуллах-наме» и
«Шараф-наме-йи Шахи» Хафиза Таныш Бухари; «История
Субхан-Кули-хана», «Тарих-и Мукимхани» и «Убайдуллах-
наме»
неутомимого Мир Мухаммеда Амина Бухари,
который пережил трех этих ханов.
Наряду с официальными хрониками в первые три
десятилетия XVI в. ста ли появл яться
мемуары. Два блестящих
представителя этого жанра
-
Зайнадцин Махмуд Васифи и
Захиредцин Мухаммед Бабур, люди с непростыми судьбами.
Зайнадцин Васифи
-
таджикский писатель из Герата, в
1512г. бежавший в Центральную Азию. Его книга
«Удивительные соб ытия» содержит эпизоды ег о соб ств енн ой
полной приключений биографии и множество рассказов о его
современниках, с которыми он встречался.
Мемуары Бабура «Бабур-наме», написанные на
среднеазиатско-тюркском языке (чагатайском)
-
ранней форме
современного узбекского языка, содержат жизнеописание
это го
высокообразованного правителя, потомка Тимура,
основавшего династию и
государство
Великих Моголов.
Бабур, кроме того, оставил цикл рубаи и газелей, для
которых также характерны глубина мысли и выразительность.
Большинство придворных
поэтов занимались
сочинением касыд
-
поэ м
панегирического содержания,
напи санных
в витиеватом стиле. Наиболее одаренными
из них были
два узбекских поэта:
Абдуваххад Ходжа, автор сборника
притч-назиданий «Сад цветов» («7)ш*з<яр»), и Маджлиси,
автор романтической поэмы «Повесть о Сайфульмулюке»
(«Сайфульмулюк Мушфики»), писавший на таджикском
277

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
языке и
прославившийся не только тремя диванами и
лирическими поэмами, но и острыми сатирическими
произведениями.
XVII в. отмечен появлением нескольких поэтов из
городской среды. Некоторые из них принадлежали
к
сообществам ре мес лен ник ов: так, на п ри м ер, самаркандский
поэт
Фитрат был мастером по вышивке золотом, а поэт
Мулкан
-
мастером архитектурного декора. Для творчества
этих авторов характерны демократичность идей и стиля:
они
прославляют трудовой народ и осуждают его
угнетателей. Например, выдающийся таджикский поэт Саидо
Насафи помимо газелей и касыд создал цикл поэм,
посвященных ремесленникам и повседневной городской
жиз ни. В
творчестве узбекского поэта конца XVII в.
ТУрди
ощущается страстная убежденность в деспотичности хана и
звучат призывы к его свержению.
Этот кризисный период отмечен повышением роли
дервишских орденов и усилением мистической
направленности художественного творчества. Заметным
представителем этого направления стал одаренный поэт Суфи
Аллаяр, поэма которого «Путь праведников», отражающая
идеи суфизма, была очень популярна в народе и широко
использовалась в проповедях духовенством.
Как и раньше, в городской и сельской народной среде
большой популярностью пользовались сказки
-
героические и
лирические, назидательные и смешные.
У кочевых
народов
в тот
период преобладала устная
поэзия. Сказители
-
акыны и бахши
путешествовали
от
ау ла
к
аулу, долгими вечерами рассказывая
по памяти
насчит ывающ ие до тысячи
строк ист ории
и сказки и часто
аккомпа нируя себе на
тр ехструнных кобузах (кобызах).
Эти эпические поэмы обычно
представляли
собой
традиционные стихотворные сказания, обогатившиеся новыми
деталями благодаря нескольким поколениям сказителей.
Таким, например, был киргизский эпос «Манас»,
бесстрашный герой которого совершает славные подвиги,
побеждая врагов
и
укрепляя мусул ьманскую веру. Т аки м бы л и
туркменский эпос «Гёр-оглы»,
в
котором эпический герой
со своим верным телохранителем защищает народ,
одолевая врагов и помогая всем обиженным и угнетенным.
У каракалпаков особой любовью пользовалась народная
поэма «Сорок девушек» («Кырккыз»), в которой борьба
героинь с поработителями описывается в тесной связи с
судьбами народа. Наиболее распространенной
литературной формой в XVII-XVIII вв. был так называемый дастан
-
«малый эпос», в котором проза чередуется со стихами и
описываются не только героические свершения, но и
мысли и чувства персонажей. XVIII в. в Туркмении отмечен
творчес тво м поэта-суфия Махтумкули. Сочувствие судьбе
туркменского народа, эмоциональное богатство,
философская глубина, совершенство поэтической формы и
образный народный язык
-
отличительные
черты
его
творчества, по времени совпавшего с самым
мрачным
периодом средневековой истории Центральной Азии.
Литературные и научные потребности в основном
удовлетворялись рукописными книгами. В
многочисленных библиотеках (китаб-хане), особенно в тех, что
принадлежали дворам правителей, хранилось великое
множество рукописей, с которых делались новые копии.
Обладавшие высоким мастерством каллиграфы (катыбы),
декораторы и позолотчики {музахибы), а также
художники-миниатюристы (наккаши) трудились вместе в
специальных мастерских. Среди каллиграфов, работавших
в
Бухаре, выделялись Султан Али Мешхеди
-
«султан
каллиграфов», бежавший из Герата, и один из самых
выдающихся каллиграфов Мир Али Герави. Среди местных
мастеров XVI в. были такие, как Дарвиш Мухаммед Бухари,
автор трактата об искусстве письма, Мир Хусейн Кулан-
ги
Бухари, Мухаммед Хусейн Самарканди, Хамдани.
Наиболее известными каллиграфами XVII в. были Мир
Салих и Арабшах.
Наряду с роскошными манускриптами, создаваемыми
для правителей и их приближенных, в небольших городах
существовали также мастерские, в которых делались
копии книг для небогатых заказчиков.
Самым интересным аспектом искусства создания книг
в то время была книжная миниатюра. Миниатюры
служили не только для украшения литературных и исторических
рукописей, они рисовались на отдельных полосках
бумаги, которые затем вместе с образцами изысканной
каллиграфии (кит а), помещались в специальные альбомы -
муракка (илл. 97 и 98).
Были созданы местные школы центральноазиатской
миниатюры с центрами в Бухаре и Самарканде.
Книжную миниатюру начала XVI в. отличали че ткая
композиция, сцены с малым числом фигур, скромные
пейзажи, сдержанные цвета, при этом по внешнему облику
люди, изображенные художником, относились к
таджикскому
и
узбекскому этническому типу. Во втором
десятилетии XVI в. в Бухаре появилось множество каллиграфов,
орнаменталистов и миниатюристов, бежавших из Герата;
они принесли с собой традиции школы Кемаледдина
Бехзада (крупнейший представитель гератской школы
миниатюры.
-
Прим. ред.)
сее
лирической поэтической
тематикой, изысканной манерой письма и богатой цветовой
палитрой. Известны работы, подписанные одним из этих
мастеров
-
Махмудом Музаххибом. Середина столетия
характерна
смешением этих
двух направлений. Для второй
половины XVI в.
характерны интерес
к повседневной жизни и
изображения прекрасных девушек и красивых юношей;
представителем этого жанра является Абдулла из Бухары.
В конце XVI и первой половине XVII в.
у ряда
художников сформировался новый индивидуальный стиль. К их
числу относятся Мухаммед Мурад Самарканди,
чьи
иллюстрации
к копии «Шахнаме» отличают динамизм и психологическая
напряженность сцен с немногочисленными фигурами;
этого эффекта художнику удается достичь благодаря четкой
композиции, выразительности и богатству цвета. Около
1600 г. Мухаммед Мурад Самарканди работал при дворе
императора Великих Моголов Акбара, где позднее, при Джахан-
гире, жил и работал другой выдающийся
центральноазиатский мастер
-
Мухаммед Надир Самарканди.
XVII в., продолжая традиции, обогатил
среднеазиатскую миниатюру присущей барокко страстностью,
выраженной смелыми изгиб ам и фигур, очертаниями деревьев
и ветвей и цветовыми контрастами. Однако некоторые
художники, по-видимому, вернулись к классическому
стилю Кемаледдина Бехзада. Талантливые миниатюристы
Мухаммед-Муким Аваз Мухаммед, Мулла Бехзад, Мухаммед
Салим и Хаджи Гедай творили в Бухаре в период
правления Абдулазиз-хана II (1645-1680 гг.), покровителя поэзии
и
изобразительного искусства. Их работы отличали
совершенный дизайн, четкая композиция и богатая цветовая
гамма, при этом, несмотря
на общность стиля, у каждого
художника была индивидуальная манера рисования,
а
некоторые
из них попали под влияние индийской школы
миниа тюрно го рисунка.
Создание иллюстрированных рукописей
продолжалось вплоть до начала XVIII в., но в них
уже
были заметны
признаки упадка.
В XVI-XVII вв. высокого
уровня достигла музыкальная
куль тура.
Она
развивалась
в
двух направлениях:
как
профессиональная, сконцентрированная в крупных городах,
и как
народная, представленная выходцами из различных
слоев городского и сельского населения.
Между ними не
существовало четкой границы, они обогащали друг друга.
Музыкальные инструменты были самыми
разнообразными: струнные, щипковые, смычковые, ударные и духовые.
Музыкальное исполнение, даже оркестровое, было моно-
дическим и одноголосным.
Теория и практика профессиональной музыки
достигли вершины в Самарканде и Бухаре. Это было время
278

ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ
(Нормирования
системы ладов в музыке на основе
принципов
макам шуубия,
аваз и тд. Эта система легла в
осн ов у бухарского
гиаш-макама
-
большого цикла
музыкальных сочинений, включающих, помимо классических,
множество фольклорных музыкальных произведений
узбекского
и таджикского народов. Было написано
несколько работ по теории музыки, одна из которых
принадлежала Наджмудцину Кавакиби, музыканту и теоретику,
жившему в Бухаре в XVI в. Самым популярным
исполнителем был Дарвиш Али Чанги. Он не только умел играть на
многих инструментах,
но и писал работы по теории музыки, одна
из которых называлась «Ризала-и Мусики» («Трактат о
музыке»)» в ней содержался богатый материал о музыкальной
жизни центральноазиатских городов XV-XVII вв.
Музыка
и пение сопровождали различные обряды и
церемонии.
Их отличительной чертой была тесная связь с
поэзией
-
поэтической классикой Востока и фольклором.
Это было характерно и для полукочевых народов
-
туркменов, киргизов, каракалпаков: акыны исполняли крупные
эпические сочинения и дастаны, как правило,
аккомпанируя
себе на музыкальных инструментах.
В то время развивалось
и театральное искусство.
Актеры (мужчины и женщины) и танцовщики развлекали
знатную публику. Народ довольствовался выступлениями
уличных остряков
-
масхарабозов (кызыкчи), спектаклями
кукольных
театров
и
теа тров
марионеток,
а
также
представлениями, которые устраивали циркачи
-
канатоходцы, жонглеры
и
дрессировщики диких зверей,
демонстрировавшие свое мастерство на ярмарках.
Одной из важных
сфер творческой деятельности была
архитектура.
XVI в. и первая половина XVII в. были
отмечены появлением в крупных городах огромного числа
монументальных сооружений (как религиозного, так и
светского назначения). В строительной практике все еще
преобладали архитектурные принципы
и
образцы, выработанные
при Тимуридах и позднее усовершенствованные. Эти
здания отличались огромными размерами и были
декорированы керамической плиткой. Преобладали
портал ьно -куполь ные
сооружения, центрические композиции, строения
с
внутренним двором. Среди них исламские постройки в
крупных городах включали пятничные мечети (джами),
высшие религиозные учебные заведения (медресе),
жилища дервишей (ханака) и мавзолеи; среди светских зданий
преобладали дворцы, караван-сараи и базары.
Архитекторы использовали общие типовые
строительные схемы, приспосабливая их к конкретному зданию,
добиваясь гармонии и индивидуальности форм и украшая
свои композиции элементами декора.
Эскизы и планы одного из архитекторов XVI в. из
Бухары доказывают, что в то время существовали своего рода
типологические проекты монументальных зданий. На них
изображены совершенные конструкции и планы ханака,
караван-сараев, рабадов (резиденций правителя и знати),
бассейнов и сардобов (подземных водохранилищ или
к ом на т, обычно на караванных дорогах).
Принципы градостроительства
-
высочайшее
достижение архитектуры XVI-XVII вв. Создавая новые здания,
архитекторы заботились о том, чтобы они гармонично
сочетались с существующим архитектурным окружением
(илл. 99 -102). В одних случаях здания располагаются
фасадами друг другу или на одной линии (Кошмедресе,
медресе Улугбека и медресе Абдулазиз-хана в Бухаре), в
других
-
образуют между собой площадь (ансамбль Пои-Ка-
лян в
Бухаре). Принцип трехстороннего планирования
использовался в оформлении площадей (Регистан в
Самарканде) и бассейнов (Ляби-Хауз в Бухаре).
Семейные усыпальницы имели свои особенности: на
протяжении веков здесь возводились мавзолеи, мечети,
могильные курганы («дахма) и кладбища (Чар-Бакр в
Бухаре, ансамбль мавзолеев Султан-Саадат в Термезе).
Традиционными оставались крупномасштабные архитектурные
конструкции, но в проектировании интерьеров можно
наблюдать активный творческий поиск
Интерьеры огромных купольных зданий чрезвычайно
внушительны: переход от квадратного основания к
куполу осуществляется с помощью пересекающихся арок, над
ними и позади них
располагаются ряды сложных
конструкций в виде парусов и сталактитов.
В декоративном оформлении официальных зданий
важную роль играет глазурованная керамическая плитка, во
внутреннем убранстве используются резьба и роспись по
гипсу (кырма, часпак:), а также красочная декоративная
роспись. Их стиль остается прежним
-
геометрические,
стилизованные цветочные и эпиграфические сюжеты.
Время сохранило имена лишь некоторых архитекторов,
строителей и художников. Известен архитектор XVI а 1улям
Хусейн, мастер по мозаике Баязид Пурани и плотник из
Бухары Дурудгар. Медресе Шир-Дор в Самарканде было
построено в XVII в.
архитектором Абдулджаббаром, мастером
Мухаммедом Аббасом и резчиком по камню Хасаном
Самарканда. Архитектор Дуст Мухаммед построил в Самарканде
медресе Ходжи Ахрара. Медресе Абдулазиз-хана в Бухаре
было построено придворным архитектором Мухаммедом
Салихом, а украсили его художник и каллиграф Маулана
Мухаммед Амин и мастер по мозаике Мим-Хакан.
Интересно, что в XVII в. среда множества местных и иноземных
мастеров, принимавших участие в строительстве знаменитого
памятника индийской архитектуры Тадж-Махал в г. Агра,
были Мухаммед Шариф из Самарканда, украшавший
поверхность главного купола (кубба),
и Ата Мухаммед из Бухары,
мастер-гравировщик (а возможно, и художник).
В XVI-XVII вв. была создана широкая
профессиональная база массового производства предметов прикладного
искусства, которую составили мастерские городских и
сельских ремесленников. Оно также получило
распространение на территориях, населенных кочевниками.
Изд ели я из глазурованной керамики все ещ е широко
использовались в повседневной жизни, но их качество снижалось.
Высокий уровень мастерства был достигнут
в
изготовлении изделий из металла
-
металли ческих сосудов ,
доспехов изысканных
форм, покрытых узорами, резьбой и
инкрустацией. Широкое распространение получили
ювелирные украшения, особенно женские, в которых
четко проявлялись особенности, характерные для
конкретных регионов и этнических групп. Традиционными
статьями экспорта были центральноазиатские
текстильные изделия из хлопка, шелка и смешанных волокон.
Кочевые народы изготавливали декорированный
толстый войлок, выделывали кожи и ткали ковры высокого
качества. Хорошо известны киргизские ковры, но
самыми
лучшими были туркменские, славившиеся своими
узорами, которые хотя и были похожи по стилю, но
отличались ярко выраженной индивидуальностью у
каждого племени.
Сельское население и обитатели степей оставались
хранителями народных художественных традиций, когда
в XVIII в. их начали утрачивать города Центральной Азии.
Только в самом начале XIX в., когда страна находилась
на пороге современности, была открыта новая страница в
истории центральноазиатской культуры.
БИБЛИОГРАФИЯ
АШРАФИ М.М. 1974. Бухарская школа миниатюрной живописи.
-
Душанбе.
ВЕКСЛЕР С.М. 1965. История узбекской музыкальной культуры,
с. 120 -135.
-
Ташкент.
ВОРОНИНА ВЛ. 1969 . Архитектура Средней Азии XVI-XVII вв.
В: Всеобщая история архитектуры. Т. 8, с. 304 -31 .
-
М.
ГАФУРОВ Б. Г. 1962 . История таджикского народа, с. 342-345,
363-365.
-
М.
279

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
1966-72 . Краткая литературная энциклопедия. Т. 3,1966, с. 295,
526; т . 7,1972, с. 33 9 ,686-687,731-732.
-
М.
1979- История Казахской ССР. Т. 2, с. 364-382.
-
Алма-Ата.
1984. История Киргизской ССР. Т. 1, с. 621,631 -637.
-
Фрунзе.
1985-8 . История всемирной литературы. Т. 3 .1985. С. 573-586;
т. 4,1987, с. 41 2-415; т. 5,1988 , с . 478-489.
-
М.
1993. История Узбекистана. Т. 3, с. 367-379.
-
Ташкент.
ДЬЯКОНОВА НВ. 1971. Среднеазиатская миниатюра XVI-XVII вв.
-
М.
МУКИМОВ PC, МАМАДЖАНОВА СМ. 1990. Зодчество Таджикистана,
с. 92-98.
-
Душанбе.
ПУГАЧЕНКОВА ГА 1958. Пути развития архитектуры южно го
Туркменистана поры рабовладения и феодализма, с. 433-442.
-
М.
АН СССР.
ГАЛЕРКИНА О.М. 1979. Миниатюры Средней Азии в избранных
образцах.
-
М.
РЕМПЕЛЬ Л.И. 1965. История искусства Узбекистана с древнейших
времен до середины XIX века, с. 321-342, 345-370.
-
М.
РАХМАНОВ М. 1981. Узбекский театр с древнейших времен до
1917 года, с . 159-164.
-
Ташкент.
РАШИДОВА Д 1992. Ученый-музыкант, поэт и историк Дарвиш Али
Чанги (Мавераннахр XVI-XVIII вв.). В: Культура Среднего
востока: Музыкальное и театральное искусство и фольклор,
с. 51-68.
-
Ташкент.
РЕМПЕЛЬ Л.И . 1961. Архитектурный орнамент Узбекистана:
история развития и теория построения, с. 337-435.
-
Ташкент.
ЮСУПОВА ДЮ., АХРАМОВА Р. 1992. Рукописные источники по
музыкальному искусству в фондах Института востоковедения и
Института рукописей. В: Культура Среднего востока:
Музыкальное и театральное искусство и фольклор, с. 158-162 .
-
Ташкент. ФАН .
ROBINSON, B.W. (ed.). 1976а. Islamic Painting and the Arts of the Book,
pp. 195-9 , plates 76-8 . London.
1976&. Persian Paintings in the India Office Library. London/
Bradford.

20
ЮЖНАЯ АЗИЯ
20.1
ИНДИЯ
Ирфан Хабиб
ЭКОНОМИКА
Трудно с точностью оценить численность и темпы
роста населения Индии до первой переписи, проведенной
перед разделом страны (1872 г.) . Мореленд (Moreland, 1920,
pp. 19-21) называет число 100 млн. чел. на 1605 г. В
соответствии с более поздними оценками, основанными на
более тщательном изучении статистического материала,
общая численность населения около 1595 г. составляла от
136 до 150 млн. чел. (Moosvi, 1987л, pp. 395-406). Для 1800 г.
Махаланобис и Бхаттачария предлагают число 207 млн. чел .
(Mafoalanobis & Bhattacharya, 1969). Предполагаемые
темпы
роста населения Индии в 1600-1800 гг., хотя и
довольно
скромные
-
около 0,2%, ни в коем случае нельзя назвать
низкими по сравнению с аналогичными показателями
европейских стран за тот же период.
Не вызывает сомнений, что фактором, снижавшим в
прошлом темпы роста населения в Индии, как и в
других
областях
мира до Ново го
времени,
была высокая
смертность.
Предполагаемая продолжительность жизни в 1872-
1881 гг. составляла всего 24,6 года (и продолжала
снижаться), что было св яза но с
условиями
жизни в колониальной
стране; вряд ли она была намного выше в 1595 г.
Огромное число людей периодически гибло в результате голода
и эпидемий. Голод 1556 г. в
Северной Индии, 1630-1632 гг .
в
Гуджарате и Декане, 1671 г. в
Бихаре и 1702-1704 гг. в
Декане, по всей
вероятности, унес миллионы жизней. Менее
значительные случаи голода отмечались на всем
про тя жен ии этого
периода (Habib, 1963, pp. 100-10).
При численности населения Индии
предположительно вдвое более низкой, чем в 1901 г., гораздо большая часть
территории страны была покрыта лесами и
зарослями
кустарников. Об этом свидетельствуют
не только
письменные
данные, относящиеся к лесам; оценка территорий
обитания таких животных, как дикие слоны, в настоящее
время
сократившихся до нескольких
изолированных
участков, также показывает, насколько велика была
площадь лесов в
прошлом.
Лес давал средства
к
существованию населению Индии,
являясь источником древесного угля, дров, древесины,
шеллака, шелковых коконов, меда и
шкур животных.
Поэтому оценка Медцисона (Maddison, 1971, р. 33), согласно
которой в племенном секторе (где основным видом
деятельности оставалось собирательство) было занято 10%
рабочей силы, представляется достаточно обоснованной.
Лесной сектор экономики, хоть и казавшийся
примитивным, частично поддерживался потребностями
мануфактурного производства. Древесина была необходима
плотникам, резчикам по дереву и кораблестроителям, шеллак
-
изготовителям лаков, коконы дикого шелкопряда
-
мотальщикам и ткачам, а древесный уголь использовался на
железных рудниках
и в плавильных печах.
Если
учесть,
насколько
обширны были площади,
занятые лесами и непригодные для земледелия, то можно видеть,
что обрабатываемых земель было намного меньше, хотя
современники, не имея, естественно, возможности
сравнить это положение с более поздними временами,
считали
Индию страной с развитым земледелием (карта 25). Для
регионов, для которых имеются статистические данные,
можно провести сравнение полных засеваемых площадей;
соответствующие цифры показывают, что в Гуджарате
около 1595 г. они составляли 58% от приблизительного
уровня 1910 г.; в Уттар-Прадеш это значение
равнялось 50%, в
Пенджабе
-
40% (Moosvi, 1987а, pp. 39 -66; для сравнения
см. Habib, 1963, pp. 10-22). Можно предположить, что
около 1595 г. под пашни использовались более качественные
земли, а большая часть сельскохозяйственных
угодий
отводилась под пастбища для скота. Таким образом, урожаи
с
гектара при прочих равных условиях при Великих
Моголах должны были быть выше, чем около 1900 г.
Другие факторы с 1600 по 1900 г., по всей видимости,
из ме ни л ись незначительно.
Уровень использования
орган ических
удобрений не претерпел серьезных изменений.
Ирригация, возможно, несколько улучшилась благодаря
каналам, проложенным британцами в XIX в., но и до этого
большая часть земель орошалась с помощью каналов или
колодцев. В самом деле, реки и пруды, перегороженные
плотинами (аникут), и отходящие от них каналы являлись
важными элементами оросительной системы в Южной Индии
и на Деканском плоскогорье (Buchanan, 1807); при
Моголах были проложены великолепные каналы, такие как За-
падно-джамнский канал на севере страны (Habib, 1963,
pp. 31-6). На аллювиальных равнинах подземные воды
собирались в колодцы в 1600 г. так же, как и в 1900 г., однако в
то
время колодцы располагались гораздо ближе к
поверхности земли, чем сегодня. Для копания колодцев
использовались главным
образом три приспособления: рычаг,
блок и цепь с привязанными к ней горшками,
наматываемая на барабан. Блок и барабан приводились в действие с
использованием силы домашних животных. На обширных
281

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ЮЖНАЯ АЗИЯ
Карта 25. Экономическая карта Южной Азии XVI и XVII вв. (по I. Habib, Atlas of the Mughal ^'plre, Delhi, 1982/1986, redrawn by F. Habib)
282
283

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
территориях, тем не менее, сельское хозяйство все еще
находилось в полной зависимости от количества осадков.
В <Аин-и-Акбари» (Ayfn-iAkbar% 1595) приводятся
сведения о ставках налогов по 19 сельскохозяйственным
культурам весеннего и 25
-
осеннего
урожая, выращиваемым
практически
на всей обрабатываемой территории
провинции Агра. Имеются ана ло ги ч н ые длинные списк и
культур,
собираемых два раза в год, и
подругам провинциям. В XVII а
были завезены табак и маис, несколько позднее
-
перец
чили и земляные
орехи. Шелководство, неизвестное в
Бенгалии до XV в., заметно распространилось
в
период
правления Великих Моголов, превратив Бенгалию в XVII в. в
одного из крупнейших поставщиков шелка. Что касается
фруктов, то в том же веке начали выращивать ананасы, а
португальцы стали выводить новые сорта манго на основе
местной культуры. С другой стороны,
в том же веке исчезли
некоторые растения, использовавшиеся для производства
красящих веществ, в особенности индиго, заметно
сокр атив перечень выращиваемых крестьянами культур.
Сельское хозяйство было тесно связано с
животноводством, так как крупный рогатый скот, используемый для
вспашки земли и подъема воды, был незаменим в жизни
крестьян. Большие площади необрабатываемых земель,
возможно, позволяли содержать больше скота на душу
населения, чем в 1900 г., и в XVII в. это нашло
отражение в
относительной дешевизне топленого масла (гхи) по
сравнению с пшеницей. Однако в связи в религиозными
запретами домашние животные не могли использоваться на
мясо большой частью сельского населения. (В отношении
предыдущих трех абзацев см. также Habib, 1963, pp. 36 -
57, 118 -22; 1982a, pp. 217 -24).
Сельскохозяйственные работы выполнялись
крестьянами в основном в одиночку, так как свидетельств
совместной обработки земли существует мало. Фактически
среди крестьян наблюдалось значительное расслоение.
Некоторые из них владели обширными полями,
выращивали множество культур и нанимали рабочих и слуг, платя
им деньгами и натурой. Этот высший слой крестьянства,
часто составлявший деревенскую верхушку, оформился в
класс
заминдаров (от перс, земиндар
-
землевладелец),
которые, с одной стороны, были частично
собственниками земли, а с
другой
-
частично
откупщиками,
т.е.
посредниками в сборе налогов. На самом дне сельского
общества был обширный класс безземельных работников,
большая часть которых были «неприкасаемыми».
Часто
советом касты
{фиат) они сгонялись с занимаемой, им и
земли и не могли вести собственное хозяйство. Такие
работники вполне мо гл и соста влят ь более четверти
сельско го населения.
Деревня сама потребляла немалую часть того, что сама
производила, однако значительную часть
сельскохозяйственной
продукции необходимо было продавать на
рынке, чтобы выручить деньга для уплаты
налога за
пользование землей. Денежные отношения в области уплаты
налогов
широко распространились
в Индии во время
прав лен ия Великих М ог оло в {Habib, 1963, pp. 236-40), и это
означало, что либо крестьянин, либо посредник (например,
заминдар) должен был продать часть урожая, чтобы
получить деньга для уплаты налогов.
Одним из важнейш их факторов индийской
экономики, таким образом, было существование земельного
налога. Вследствие его
размера
-
порой он до ст иг ал поло вины
стоимости всей произведенной продукции
-
изымался
почти весь избыто к
продукции,
а сам он соответствовал
тому, что в обществах с полностью оформленной частной
собственностью на землю называлось рентой. Уровень
налога зависел от производительности и минимально
необходимых средств к существованию крестьянина в
разных регионах. Однако налога при Моголах были
настолько систематизированы, что это позволяет сделать
некоторые общие утверждения.
Налог {мал, харадж) устанавливался в виде доли
действительного объема
продукции, проще говоря,
он
составлял часть
собранного урожая определенной культуры. Если
его нельзя было рассчитать безошибочно или если сделать
это было трудно, например, из-за размера территории,
находящейся в ведении данной администрации, то ставка
налога рассчитывалась с помощью обмера земель {канкут),
засеянных каждой культурой, и оценки урожайности (радж)
с единицы площади, для чего во
время сбора урожая делали
пробные срезы. После этого урожайность умножали на
измеренную площадь и на основе
определ енн ого
таким
о бразом валового урожая рассчитывали вел ичину
налог а.
Шер-шах (правил в 1540-1545 гг.) (основатель династии Сур,
или
Суридов; афганский правитель Бихара.
-
Прим. ред)
вве л
систему фиксированной радж, благодаря чему стало
возможно заранее рассчитать, какой налог придется
платить
крестьянину, если он решит выращивать ту или иную
сельскохозяйственную культуру. Величина налога все еще
устанавливалась в натуральной форме и только потом
переводилась в денежную, рассчитываемую на основе
местных цен. При Акбаре (1556-1605 гг., снова из династии
Великих Моголов) была введена и окончательно оформилась
налоговая система {забт), при которой за каждой
единицей земельной площади {бигха) закреплялась
определенная ставка налога в денежном эквиваленте, которая
зависела от
выращиваемой культуры, и перечень этих ставок
(<дастур) оставался неизменным на протяжении ряда лет.
Налоговая система забт, хоть и была установлена на
огромной территории, отнюдь не являлась единственной даже в
этом регионе, зачастую налог взимался со всей деревни, а
его величина устанавливалась по прошлогоднему
значению, без нового обмера земли. В Декане налог взимался по
числу плугов; в Кашмире нужно было отдать в качестве
налога определенное количество зерна; в Бенгалии величина
налога в деревнях была традиционной или устанавливалась
после ревизии. Изменения произошли в XVII в.: в 1б50-х гг.
в Декане повсеместно стал производиться обмер земли, в
то время как в Северной Индии забт, вероятно, в
значительной степени уступил место канкуту, а то и простой уплате
части
урожа я {Habib, 1963, pp. 190-242).
После падения власти режима Моголов система
равнозначности ренты и земельного налога сохранилась и
впоследствии была унаследована англичанами. Теория, в
соот вет ств ии с
которой земельный налог в действительности
явля лся
рентой, взимаемой королем как собственником
зе мл и, распростр анялась
вXVIиXVIIвв.
рядом
европейских путешественников; наиболее заметной фигурой
среди них был Бернье. Хотя официальные авторы, такие как
Абу-ль Фазл, называвший земельный налог «платой за
суверенитет», и не заявляли об этом в открытую, размер
налога делал его ключевым элементом системы присвоения
излишков. Благодаря этому налогу при Великих Моголах
существовали многочисленные учреждения правящего
класса и процветала городская экономика,
обслуживающая их нужды и нужды их приближенных.
Хотя Индия доколониального периода была в
основном аграрной страной, в ней имелся обширный
ремесленный сектор. Несмотря на то, что общий объем
производства по сравнению с более поздними индустриальными
обществами был довольно скромным, этот сектор,
вследствие низкой производительности труда, обеспечивал
работой огромное число людей. Широкое распространение
получила добыча железа; в Раджастхане действовали
медные рудники, в Голконде (на Декане)
-
алмазные копи, в
Западном Пенджабе добывалась соль.
Сельскохозяйственная
продукция отправлялась
на сельские и
городские
мануфактуры, где превращалась в самые разные товары;
однако преобладающими были те кст иль ные изделия , и
чис ло
работающих на текстильных мануфактурах уступало
только
количеству
занятых в сельском
хоз яйстве
{Raycbaudburi, 1982, pp. 269-77).
284

ЮЖНАЯ АЗИЯ
Экономическое положение ремесленников было
разным. Прежде всего, существовали потомственные
деревенские мастера, удовлетворявшие потребности мес тны х
жителей и помимо обычной платы за
конкр етную работу
получавшие
в постоянное пользование надел из закрепленных
за деревней
земель (Fukazawa, 1991, pp. 199 -244). Таким
образом,
эти мастера являлись неотъемлемой частью
индийской «деревенской общины». Но если ремесленник
начинал искать клиентов за пределами деревни, ему
приходилось выходить на рынок в качестве одного из
конкурирующих производителей. Ткачи, например, везли свои
товары
в деревни
на
ярмарку
или
рынок (пентх), чтобы
продать их купцам. Им также не возбранялось
устанавливать свои станки в крупных и мелких городах. Здесь
отдельные купцы могли вынудить их работать только на них,
заплатив им аванс, а если
материалы для работы стоили
дорого (как, например, шелк), их могли предоставлять на
кредитно-ссудной основе. Наконец, для изготовления еще
более дорогих изделий купцы, сам правитель
и знать
создавали м а ст ер ск и е (кархана),
в
которых ремесленники
работали по найму. Так как производимые в таких мастерских
товары не поступали на рынок, их неправильно было бы
рассматривать
как коммерческие предприятия, но те из них,
которые принадлежали купцам, уже можно считать полу-
капиталистическими {Raychaudhuri, 1982, pp. 279-81).
По состоянию внутреннего транспортного сообщения
Индия в XVI-XVII вв. мало чем отличалась от
других
частей мира. Реки служили естественными артериями для
грузовых перевозок на баржах, на суше использовались
повозки, в которые запрягали быков, за пределами Декана и
Восточной Индии с ними успешно конкурировали
верблюды. Для перевозки зерна и крупногабаритных грузов
полукочевой народ банджары использовали б о л ьш и е
стада волов, которые
во
время пути находились на
подножном корму. Вполне естественно, что сухопутные
перевозки стоили очень дорого. Стоимость перевозки пшеницы
на
верблюдах из Агры в Сурат (расстояние по кар те
составляет около 550 км) в четыре раза превышала ее обычную
цену в Агре; перевозка такого
дорогостоящего товара,
как
белый
сахар, обходилась почти в
половину его стоимости.
Дорожные пошлины и другие сборы еще больше
увеличивали расходы.
Для сопровождавших грузы торговцев и
путешественников вдоль главных дорог существовала система караван-
сараев, или постоялых дворов (в Южной Индии они
назывались чоултри), которые располагались на расстоянии
примерно одного дня пути друг от друга. Они строились
как частными лицами, так и на общественные средства и
варьировались от великолепных каменных постр о е к ,
многие из
которых сохранились до наших дней, до
глинобитных хижин, окружавших четырехугольный двор, память о
которых сохранилась лишь в географических названиях.
Через небольшие реки иногда строили каменные мосты
{Deloche, 1984), но через крупные реки
мостов не
строили
никогда, и
чере з
них
приходилось переправляться
только
вброд либо на паромах.
Быстрая перевозка людей и корреспонденции
осуществлялась содержащимися за казенный счет станциями, на
которых держали запасных лошадей {дак науки), или гонцами
(меовра). Индийские купцы и ростовщики имели
собственных посыльных Были и частные посыльные {базар касид),
которые, по всей
вероятности, доставляли в места
назначения письма по поручению любого человека, желающего
воспользов аться и х
услу гами {Famoque, 1977, pp. 125-63).
Уровень безопасности был различным,
но
суммы страховых
взносов, приведенные в наших источниках, довольно
умеренны , и это позволяет
предположить,
что
торговля
и
передвижение по крайней мере по главным дорогам
не были
сопря жены с больш им рис ком {Habib, 1995, р. 224).
Для торговых расчетов использовались металлические
деньги, отличавшиеся большим
единообразием и чистотой
м ет ал л ов . В о с но в н ом использовались серебряные рупии
и з 178 тройских гранов, позже увеличены до 180
гранов
(т.е. примерно 11,5-11,7 г.
-
Прим. ред.), которые
императоры из династии Великих Моголов чеканили на своих
монетных
дворах, разбросанных по всей империи. На
монетном дворе любой мог отчеканить монеты из своего
слитка, и новые деньги ценились выше
старых В Южной
Индии в ходу в основном были золотые монеты
-
«пагоды» {хун), пока, начиная с конца XVII в., их не начали
вытеснять могольские рупии. Этот процесс завершился при
британском режиме. В XVII в. медные монеты
использовались только для мелких расчетов, а раковины каури
служили разменной монетой и их применяли для расчетов по
еще более мелким сделкам. Ценность монет из различных
металлов устанавливалась рыночными механизмами, без
официальных курсов, введенных после Акбара. На
протяжении XVII в. стоимость серебряной рупии значительно
снизилась по отношению к золотым монетам, и в еще
большей степени
-
к медным {Richards, 1987).
Существовала обширная система коммерческого
кредито вани я, в
которой важ ное мес то занимали
кредитноссудные операции, устанавливаемый рынком процент по
кредитам
и хождение векселей {хунди). Обезопасить
кредитный бизнес позволяло страхо вание,
а также
правило, в
соответствии с
которым все лица, участвовавшие в
подписании векселя, несли ответственность по его погашению
перед последним держателем. «Вексельные деньги» {антх)
стали заменять наличные в коммерческих сделках, но
трудно определить, насколько широко было их хождение. По
сравнению с Европой процентные ставки были
высокими, а в пределах страны они были неодинаковыми: в
Южной Индии и Бенгалии они были выше, чем в
Северной
Индии и Гуджарате. Процентные ставки снизились на всей
территории Индии примерно в середине XVII в.,
очевид но в
результате всемирной тенденции {Habib, 1995, р. 228).
Развитие коммерции проходило в условиях «свободы»
торговли, которая, однако, иногда нарушалась
незако нными мес тн ым и моноп олиями. О б ы ч н о администрация
позволяла заниматься торговлей всем желающим, однако
банкирами {саррафы,махаджаны) и торговцами, как
правило, были лишь
представители определенных каст, в
основном касты банья в Северной Индии. Однако эти
ограничения не б ыл и та ким и
существенными,
как им и могли
бы быть, потому что институт комиссионного
вознаграждения, которым пользовались банья, давал возможность
использовать созданную этой кастой сеть и тем, кто к ней
не
принадлежал.
Крупные и мелкие торговцы конкурировали между
собой в Индии также, как и в Европе того времени. Более
крупные купцы {сахи) имели свои фактории {бьюпари, гуман-
ша) во многих отдаленных местах
{Raychaudhuri, 1982,
pp. 239 -44; Dasgupta, 1979;Arasaratnam, 1986). В свете
этого
трудно
согласиться с
Стеенсгардом {Steensgaard, 1974,
pp. 15 ff.), применившим в отношении Индии тезис Ван Ле-
ура {van Leur), согласно
которому огромный совокупный
торговый оборот достигался благодаря громадному
количеству мелких операций, проводимых «коробейниками».
Датой установления колониального режима
в Азии
вполне можно считать 1498 г., когда Васко да Гама, обогнув
мыс
Доброй Надежды, появился в Каликуте. В первой
половине XVI в. португальцам удалось нанести значительный
урон торговле, которую Индия вела по
океану
со
странами бассейна Красного моря и в Персидском заливе, но
начиная с 1550 г. власть
Португалии все больше
ограничивалась взиманием дани, официальной и частной, которой
облагались все участники морской торговли в Азии, и
старые торговые маршруты из Индии в Европу, пролегающие
через Левант, начали восстанавливаться.
Появление голландцев вскоре
после 1600 г. привело
к
ухудшению ситуации.
Новые пришельцы
оказал ись бо л ее
удачливыми в подчинении местных
на р одо в Юго-В осточной
285

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Азии и Шри-Ланки. Своим коммерческим успехом
Голландская Ост-Индская компания была в основном обязана не
эффективности этого крупного предприятия, а огромным
капиталам, которые она в виде налогов и пошлин
собирала с населения своей обширной империи. Англичане, хотя
ине
усту па ли г ол ла ндц ам в готовности прибегнуть к
насилию, тем не менее не имели достаточной
территориальной базы в Юго-Восточной Азии, а потому
сосредоточили свои усилия на Индии, где в условиях свободной
торговли им пришлось выдерживать острую конкуренцию со
стороны голландцев.
К 1650 г. индийские купцы вновь начали возвращать
себе свою долю торговли в Индийском океане и со
странами Европы, в основном благодаря активному
строительству кораблей, скопированных с европейских судов
(Habib, 1980а, pp. 14 -16). Почти до 1700 г. Красное море
оставалось главным каналом индо-европейской торговли,
несмотря на растущий объем грузов, перевозимых
кораблями Голландской, Английской и Французской
Ост-Индских компаний. Общий объем индо-европейской
торговли в то время значительно увеличился. Ее состав также
изменился: специи и индиго, бывшие первоначально
основными вывозимыми из Индии товарами, уступили
место тканям -
муслину, миткалю, ситцу и бенгальскому
шелку. Взамен Индия получала серебро и, в меньшей
степени, золото (серебро в основном добывалось на
принадлежавших Испании рудниках в Америке).
Ввоз американского серебра из Европы в Индию во
второй половине XVI и в XVII в.
осуществлялся
в основном по
маршрутам, проходящим через Левант и
вокруг мыса
Доброй Надежды. Были и другие каналы и источники:
американское серебро, доставлявшееся по Тихому океану через
Манилу, а также серебро из Японии; однако эти потоки, хотя
и
набирали порой значительную силу, все же оставались
второстепен ными. Большие объемы серебра, по-видимому,
были ввезены в последней четверти XVI и первой четверти
XVII в., вслед за этим произошел спад, а затем вновь
постепенный подъем. Весьма вероятно, что между 1500 и 1650 гг.
в Индию было ввезено около 6000 т золота. Большая часть
первоначально ввезенного серебра, возможно, была
поглощена потребностью в серебряных деньгах, которые при
Моголах чеканились во все большем количестве, заменяя
медные монеты, однако начиная с 1615 г. цены, несмотря
на то что серебро продолжало ввозиться, начали расти.
Между 1615 и 1705 гг. запас
серебра на душу
населения в
Индии, по оценкам, увеличился
на 24%, в то время как
выраженные в серебре цены на золото выросли на 33%, а на
медь
-
на 110,4% (Moosvi, 1987Ь). Для периода в 90 лет такой
рост
можно считать вполне
умеренным и, таким
образом,
утверждение о том, что
«революция цен» распространилась
и на Индию, кажется
некоторым преувеличением.
Как отмечал Пелсарт (Pelsaert, 1626), «простые люди
жили в такой нищете, что, описывая жизнь
народа, ее
можно без преувеличения назвать пристанищем крайней
нужды и обителью горя» (Moreland & Geyl, 1925, p. 60).
Свидетельства, почерпнутые из источников того времени, в
основном подтверждают это мнение. Простые люди
питались низкокачественным зерном
и почти не ели мяса;
и
мужчины,
и женщины носили крайне бедную одежду;
стены их жилищ были из глины с соломой или тростника и
покрывались соломенными или черепичными крышами.
Глиняный сосуд для хранения зерна, одна-две лежанки,
несколько глиняных горшков и, может быть, еще медный
сосуд
-
вот и вся мебель и домашняя утварь
в хозяйстве
(Moreland, 1920, pp. 265-81; Habib, 1963, pp. 90-9).
Этот мрачный комментарий может служ ить
описанием того, какой была жизнь
при
колониальном
правлении;
ведь какими бы жалкими ни были условия существования
индийских бедняков около 1600 г., вряд ли они были
тяжелее, чем в 1900 г. Тщательное сопоставление доходов
городских
наемных работников в Агре в 1595 и 1900 гг. в
реальном выражении показывает, что в 1595 г.
неквалифицированный городской рабочий лучше питался, хотя и мог
купить меньше одежды и других потребительских товаров
(Moosvi, 1987л, pp. 331 -48).
У «среднего класса», конечно, была менее тяжелая
жизнь и более высокие стандарты потребления.
Военачальники и чиновники были господами, имели
слуг,
кот оры е выполняли для ни х разнообразную работу (Habib,
1995, pp. 206-8). Наибольший контраст с жизнью нар ода ,
конечно, являла собой жизнь высшей знати, благодаря
концентрации огромных средств, получаемых в вид е нал ого в,
в
руках нескольких семей (Moosvi, 1987л, pp. 2 21 - 3; Qaisar,
1967). Размер жилищ и степень роскоши повышались с
каждым чином, илимансабам. Знать строила дома, в
передней части которых
имели сь большие з ал ы (<диванхане),
а сзади
-
внутренние дворы для женщин и сады с
фо нтан ами; у
них были большие гаремы, обслуживаемые
многочисленными поварами, слугами, рабами и евнухами; они
имели лошадей и слонов, а также охотничьих животных.
Неудивительно, что при
таких высок их
расходах они
были заинтересо ваны
в
торговле
как способе увел ичения
доходов, поэтому многие из них, включая жен и детей
монархов, строили или покупали корабли и снаряжали
торговые караваны (АН, 1966, pp. 154-70). Но поддержка,
которую они оказывали городской экономике, была связана не
только с такого рода инвестициями: она существенно
расширилась благодаря высокому спросу на ремесленные
товары и услуги, который создавали представители высшей
знати и их
окружения, несмотря на свою малочисленность.
СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА
Первые представления об «индийской деревенской
общине» основаны на ранних британских наблюдениях, в
частности на обзоре Буканана (Buchanan, 1807),
посвященном Ю жной Индии 1800-1801 гг . и
содержащем
описание
деревенской социальной организации. Многое было
написано на эту тему
с тех
пор; например, Баден-Пауэлл (Baden-
Powell, 1896) утверждал, что индийская деревенская
община основана на совместно наследуемой собственности, а
Уайзер (Wiser, 1936) -
что она представляла собой
традиционную совокупность
отно шен ий
слуга
-
хоз яин .
Нет сомнений, что в индийских деревнях вряд ли
стоит искать «общину», или «сообщество» в смысле
общественного института, основанного на равноправии. Во-
первых, в них почти повсеместно существовало
разделение на собственно жителей деревни (хвуд-каьит) и
работников, приходящих из других деревень (паикашт).
Кроме того, наши источники сообщают нам о множестве
деревенских жителей, называющих себя панн или мукад-
дам, которые занимались продажей или передачей
необрабатываемых земель деревни. Таким образом, можно
предположить, что право распоряжаться свободными
землями, закрепленными за деревней, принадлежало группе
влиятельных жителей (калантаран, т.е. «большие люди»).
Они также распоряжались финансовым фондом (фота):
в него поступали налоги от всех крестьян, из него
выплачивались налоговые средства государству, деньги на
«деревенские расходы», такие как жалованье главе общины,
покрывались расходы, связанные с поездками (Mukberji &
Habib, 1990; Habib, 1963, pp. 124-8). Небольшими
участками земли над ел я л и с ь деревенские ремес ленники
и
слуги (в Махараштре в XVIII в. называемые ватан
балута).
Вероятно, эти земли традиционно
не облагались налогом.
Предполагалось, что в обмен на землю ее получатели
будут обслуживать потребности деревни, однако, без
сомнения, в
первую очередь потребности ее верхушки
-
панн
(Fukazawa, 1991, pp. 199 -244). Из одних документов
следует, что представители деревенской верхушки
относились к одной касте, из других
-
что к
разным (среди них,
286

ЮЖНАЯ АЗИЯ
например, были как индуисты,
так и
мусульмане).
Ремесленники и слуги принадлежали к разным
профессиональным кастам. Основу сельского пролетариата составляли
члены каст «неприкасаемых», сохранившейся и в
колониальной Индии. В штате Керала они окончательно
оформились в кл а сс дере вен ски х рабов.
Индивидуальное хозяйствование и рыночное
производство неизбежно вели к расслоению, которое,
вероятно, усиливалось тем, что контроль над неиспользуемыми
землями и сбором налогов б ыл в руках представителей
деревенской верхушки. Таким образом, они могли
обрабатывать большие площади и
вы ращи ват ь разнообразные
культуры, используя наемных работников.
В индийском сельском обществе существовал большой
класс людей, имевших самые разные наследственные
права на землю, которая находилась в
крес тьянском
пользовании. В различных местностях они назывались
по-разному,
но могольская администрация предпочитала называть
их заминдарами,
ивXVIIв.этот
термин стал
общепринятым. К заминдарам относились, с одной стороны,
независимые правители, а с другой
-
люди, почти неотличимые
по статусу от деревенской верхушки. В этих пределах у
большинства заминдаров
имелись
некоторые общие
черты: од ну
часть их доходов составляли разнообразные
налоги и поборы, которыми облагались крестьяне и другие
жители деревни (маликана), другую часть -
содержание,
выплачиваемое им из собираемого земельного налога как
в денежной форме,
так и в виде земли, освобожденной от
уплаты
налога
(нанкар). Таким образом, они не были
настоящими собственниками земли, так как не получали
земельную ренту,
а их доходы от земли составляли лишь
небольшую часть (от одной пятой до одной третьей в
Северной Индии) получаемой в результате ее обработки
добавленной стоимости. В некоторых областях, однако,
они присвоили себе право сгонять с земли одних
крестьян и селить других. Права заминдаров традиционно
устанавливались в результате насильственного захвата власти
определенными кланами или кастами, таким
образом
кастовая
принадлежность
и
контроль над вассалами были
ч ас то неотъемлемыми элементами их по ложе ния. Однако ко
времени установления
власти Великих Моголов эти
права
почти повсеместно покупались,
и в результате деньги
могли
серьезно
изменить кастовый состав
заминдаров.
Из
подробного перечня каст
заминдаров для каждой местности
(паргана), приведенного в «Аин-и -Акбари», видно, что
большинство заминдаров в Северной Индии в конце XVI в.
принадлежали к высшим индуистским кастам, в частности
к
клану раджпутов (военная каста-сословие), а их вассалов,
пеших и конных, насчитывалось около 4,5 млн. чел.
Крупнейшими получателями «ренты-налога» в империи
Великих Моголов и индийских государствах того
времени
были монарх
и знать, лишь
малую
часть которой
составляли
заминдары. Могольские императоры относились ко всем
своим
приближенным (более и менее знатным) как к
наем ным
служащим и определяли их жалованье (талаб)
согласно
чину (мансаб). Им выделялось земельное владение
(джагир), налоговые поступления
от
которого (джама) и
составляли их жалованье. Лишь в
редких случаях часть
жалованья выплачивалась в денежной форме (накд) из
императорской казны. Так как высшая прослойка класса
феодал ов -
джагирдары постоянно получали
но вы е должн ости
и
чины, т о
джагиры часто переходили
из
рук в руки: право
пользования ими давалось в
среднем
на
два-три года. Для
императорской казны также выделялись то одни, то
другие
зем ли
(.халисы) из государственного
земельного
фонда.
Жалованье, установленное для высших чинов, было
непомерно огромным, и в руках тех, кто их имел, была
сосредоточена большая часть джагиров. На жалованье 122
мансабдаров, относящихся к 500-му чину и выше (умара),
в 1595 г. было израсходовано более половины всех
налоговых
поступлений в императорскую казну, в том числе
более 30% из них полу чил и 25 вы сш их мансабдаров
(Moosve, 1987а, pp. 221-3). У крупных джагирдаров, таким
образом, были довольно большие владения, часть которых
они, в свою очередь, жаловали собственным чиновникам
и вассалам. Теоретически права джагирдаров
ограничивались сбором установленных налогов, но на самом деле их
действия почти не контролировались, и в официальных
источниках можно найти множество жалоб на
притеснения с их
стороны. Система раздачи джагиров, несмотря
на
ее значение для сохранения централизованной власти,
ухудшила положение крестьян, так как у джагирдаров не
было личной заинтересованности в долговременном
процветании пожалованной ему на время земли.
Классовый состав могольской знати определен
довольно точно. Одна ее часть состояла из иммигрантов из
Центральной Азии (туранских) и Ирана (хорасанских). Эта
иммиграция продолжалась постоянно, и иранский
элемент постепенно вытеснял среднеазиатский. Кроме того,
среди крупнейших феодалов были афганцы и индийские
мусульмане (гиейхзады) и раджпуты (в основном
правители мелких княжеств и военачальники из Раджастхана и
Центральной Индии); в XVII в. к ним
присоединились
маратхи. Иммигранты и их потомки составляли практически
половину высшей знати, и их сыновья и родственники
(ханазады) претендовали на особые условия выполнения
воинской повинности (Ali, 1966 , pp . 7- 51; 1985, pp . xx -xxi).
В силу своего состава высшие слои общества почти не
имели местных
корней, и это отсутствие привязанности к
земл е
увековечивалось постоянной передачей джагиров из рук
в
руки. Поэтому представители высшей знати
предпочитали селиться в городах, и обычным местом их
проживания бы ли городские дворцы, а не загородные замки.
Значительная часть ресурсов, собираемых могольским
правящим классом, расходовалась на содержание
большого числа слуг
и подчиненных, приобретение изделий
городских ремесленников и поддержку лучшего из того, чем
мог обеспечить его город. Население резиденции Великих
Моголов Агры, по всей видимости, в то время достигло
650-670 тыс. чел.; также вполне вероятно, что в городах
проживало около 15% всего населения Могольской
империи (Habib, 1995, pp . 211-13).
Большую часть городского населения составляли
рабочие, служащие и прислуга, получавшие за свой труд
ежедневную или ежемесячную плату. Значительным было также
число домашних рабов, хотя упоминания об открытой
торговле рабами или использовании рабского труда
встречаются
гораздо реже,
чем в XIII или XIV вв.
Бернье описывает
ремесленников как
угнетаемых
низкооплачиваемых
работнико в, вынужденных трудиться на феодалов, однако
можно представить себе и другую картину. Несомненно,
имелось большое число ремесленников, например
производителей парчи в Ахмадабаде, работавших на отдаленные
рынки и, таким
образом, не находившихся в
не п о с р ед с т в е н н ой зави симости от потребителей-аристократов.
Купцы и городские торговцы процветали благодаря
развитой коммерческой сети: сельскохозяйственная
продукция поступала из деревень в города, которые служили
связующими звеньями последующего обмена между
регионами. Прежняя точка зрения, в соответствии с которой
купцы жили в постоянном страхе потерять свое состояние,
уже не является преобладающей (Dasgupta, 1979, pp. 79-
80). Было также высказано предположение, что
централизованное государственное управление и благоприятные
условия для развития коммерции, существовавшие в
Могольской империи, неизбежно должны были
способствовать росту «среднего класса» (Khan, 1979, pp. 113-41).
Другим важным, заслуживающим внимания
компонентом социальной структуры были военные. Согласно
содержащейся в «.Аин-и-Акбари» подробной описи
ва сса лов , имевш ихся в подчине нии у заминдаров
в
различных
областях
империи,
их число дос тигало 384 558 конных и
287

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
4 277 057 пеших воинов. Это войско в подавляющем
большинстве состояло из
деревенских жителей; 4 млн. пеших
воинов могли быть только
вооруженными крестьянами, что
особо подчеркивалось Колффом (Kofff, 1990). Но конница,
находящаяся в подч ине нии к ак заминдаров, т ак и мес тных
чиновников-сборщиков налогов, которые часто нанимали
ее на время сбора налогов, могла состоять из высших
социальных элементов -
в основном
представителей деревенской
верхушки и мелких заминдаров. Пехота, находившаяся на
службе у императора и мансабдаров,
-
мушкетеры,
артиллеристы и метатели снарядов (в 1646-1647 гг. из
императорской казны выплачивалось жалованье 40 тыс чел.), также,
возможно, набиралась из крестьян или членов каст деревенских
ремесленников из определенных местностей. Однако
императорская кавалерия (включая мансабдаров), согласно
официальным источникам достигавшая в 1646-1647 гг.
численности 200 тыс. чел. , состояла из представителей
совершенно других классов
-
иммигрантов из Центральной
Азии и Ирана, афганских и индийских профессиональных
конников, а также раджпутов
из кланов
зам индаров.
Важную роль в социальной структуре доколониальной
Индии играли касты. Описывая
крестьян,
населявших
каждую деревню раджпутского княжества Марвар, Наинси
(Namely ок 1664), сообщал, к каким кастам они относились;
точно так ж е
Абу-ль Фазл (ок 1595), перечисляя
заминдаров каждой волости (парганы), просто называл их касту или
касты. Во всех источниках того времени подчеркиваются
традиционная кастовая эндогамия и кастовые ограничения
на выбор профессии, устанавливаемые при рождении.
Рассматривая эти данные, все же, следует иметь в виду, что в
мусульманских общинах, как правило, не существовало
строгих запретов на профессию в зависимости от касты.
Возможно, существование таких внекастовых сообществ
позволяло экономике удовлетворять резко возраставший
спрос на конкретные профессиональные умения, который
не мог быть удовлетворен при имевшейся численности
представителей данной профессиональной касты. Но
иногда такой спрос мог быть удовлетворен и в рамках
существующей кастовой системы. Фукудзава (Fukuzawa, 1991,
pp. 101-3) описал случай в Махараштре XVIII в., когда
некоторые портные, переквалифицировавшиеся в
красильщиков, были затем признаны профессиональной кастой,
независимой от первоначальной касты портных. Социологи
также приводят примеры того, как с изменением рода
занятий членов касты менялся статус самой касты под
влиянием «санскритизации». Наконец, касты часто
соперничали между собой в одной и той же области деятельности, так
что ни одна из них не могла долго сохранять свою
монополию. Эллиот (EUiot; 1869,1, pp. 5 3- 5) сообщал, что
ряды бан-
джаров,
занимавшихся дальними перевозками,
постоянно
пополнялись
«представителями
всех племен
[каст],
покидавшими свои дома и присоединявшимися к ним».
Огромное
торговое сообщество банья фактически было
конгломератом множества соперничавших между собой эндогамных
субкаст. В Пенджабе конкурентами банья были кшатрии, в
Андхре
-
комати. Брахманы, каястхи (kqyastbs) и кшатрии,
в
прошлом связанные с духовенством, говорившим на
санскрите, теперь овладели персидской ученостью и
соперничали за места в аппарате управления как между собой, так и
с мусульманами. Таким образом, очевидно, что кастовая
система не может считаться фактором полного отсутствия
социальной мобильности, как утверждал Макс Вебер.
Кастовая система, как и рабство, тем не менее была
бесчеловечным социальным институтом,
способствовавшим
отчуждению людей, направленному не только по
вертикали, но и по
горизонтали. Рассматриваемый период
особенно важен потому, что в XV-XVI вв. кастовая система
вызвала активный
протест, принявший форму
монотеистического народного движения, в ходе которого
было
открыто
высказано нежелание признавать два основополагающих
принци па
кастового деления
-
чистоту и иерархию.
На всех уровнях средневекового индийского общества
до Нового времени женщина, несомненно, подвергалась
угнетению. Женщины носили воду, пряли пряжу, мололи
зерно, принимали участие в сельскохозяйственных
работах. Женщины некоторых каст также торговали вразнос
молоком, маслом и
другими продуктами.
В Бенгалии даже
говорили,
что основное бремя работы лежит на плечах
женщины. Вместе с тем, во многих индийских
сообществах они имели очень ограниченные права наследования,
их часто выдавали замуж
в детстве, и они
вступали
в
брачные отношения, не достигнув половой зрелости. Обычно
приданое получали родители
жениха. Во многих
крестьянских и
пастушеских
кастах
-
джатов, ахиров, мевати
-
вдова должна была принудительно выйти замуж либо за
брата умершего мужа, либо за постороннего, который
заплатит за нее
выкуп. Наследственные права женщин в
низших кастах часто
игнорировались. В Бенгалии, например,
если крестьянин или батрак умирал, не оставив сына, то
его жена и
дочери считались крепостными, джагирдарам
или
заминдарам этой области (Habib, 1963 , р. 246).
У женщин, принадлежащих к высшим кастам,
вероятно, было больше свободного времени, но они также
страдали от различных жестких ограничений, одним из
которых было строгое требование изоляции. То, что женщины
в Ахомском царстве (в Ассаме), включая саму царицу,
могли появляться на улице с открытым лицом и непокрытой
головой, считалось странным, о чем и говорится в моголь-
ских хрониках того времени. Повторное замужество
вдовы в высших кастах было строго запрещено, а среди
раджпутов и в других высших кастах существовал страшный
обычай сати -
самосожжение вдов на
погребальном
костре мужа. Могольская администрация не поощряла сати, тем
не менее около 1626 г. такие обряды происходили в
столице Могольской империи Агре два-три раза в неделю
(Moreland & Geyl, 1925, pp. 78-80). С другой стороны,
известно о вдовах и
других женщинах, которые
имели не
только движимое имущество,
но и земельные наделы,
скорее
вс его доставш иеся им по наследству (Habib, 1963,
р. 15 5). Система наследования по материнской линии
преобладала в некоторых высших кастах в Керале.
В средних и высших слоях мусульманского общества
довольно широко действовал мусульманский закон,
разрешавший мужчине иметь до четырех жен и любое число
наложниц О том, что такое право мужчин вызывало
неодобрение женщин, свидетельствуют некоторые брачные
контракты, подписанные в Сурате в первой половине XVII в.,
в
кот оры х
жены
требуют от своих мужей не брать других жен
ине
содержать наложниц Контракты подписывались для
того, чтобы предотвратить избиение женщин мужьями
и
обеспечить им минимальное содержание (Moosvi, 1992).
Браки до достижения половой зрелости хотя и не
запрещались, однако, по-видимому, не были широко
распространены среди мусульман, так же как и
разрешенные законом
повторные браки овдовевших женщин. Мусульманки,
принадлежавшие к высшим классам, почти нигде не
показывались на людях. Женщины могли потребовать от мужа
вд овь ей ча с т и на след ства (махар), установленной брачным
контрактом, кроме того, они могли наследовать своим
родственникам, хотя их доля наследства была гораздо меньше,
чем у мужчин данной семьи. Интересно, что император
Акбар выражал свое несогласие в отношении такого
неравноправия
и
установил для своей дочери более чем
справедливую долю наследства. Он также запретил
заключение
браков до достижения половой
зр ел ос ти (Habib, 1993).
ПОЛИТИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО
В конце XV в. Индия была разделена на несколько
государств. Империя Лоди в Северной Индии поглотила
княжество Джаунпур, и при султане Сикандаре (1489-1517 гг.)
288

ЮЖНАЯ АЗИЯ
простиралась
от Инда до Бихара. Тот же султан перенес
ст олицу
из Дели в Агру Другим государством,
значительно укрепившим
свое могущество, был Гуджарат (со
столицей Ахмадабадом), в то время управляемый знаменитым
султаном Махмудом Бегаром (1459-1511 гг.) .
Впоследствии Гуджаратом было захвачено соседнее государство
Малва (1531 -1532 гг.). На севере независимость сохранял
Кашмир. В Раджастхане наиболее сильным был Мевар,
особенно в период правления Рана Санграм Сингха (1508-
1528 гг.). На востоке Бенгалия со столицей в Гауре
переживала период надолго запомнившегося мирного
правления Алауддина Хусейн-шаха (1493-1519 гг.) .
На юге когда-то могущественное государство Бахманид-
ский султанат (с 1429 г. столица Бидар), включавшее в себя
большую часть территории Махараштры и Андхры и
частично Карнатаку, пришло в упадок и переживало распад на
отдельные султанаты, находившиеся под управлением
династий Низам-шахов (Ахмаднагар), Имад-шахов (Берар),
Адил-шахов (Биджапур), Барид-шахов (Бидар) и Кутб-ша-
хов (Голконда). Виджаянагарская империя включала
большую часть Южной Индии, ее знаменитый император Криш-
надеварая (1509-1529) оставил после себя великолепные
памятники и
огромные ирригационные водоемы.
Первая половина XVI в. ознаменовалась борьбой за
господство в Северной Индии, основными этапами
которой
были создание Бабуром и его сыном Хумаюном Моголь-
ской (Тимуридской) империи (1526-1540 гг.), а затем
установление режи ма династии Сур (1540-1556 гг.). Бабур,
о котором
нам так много известно благодаря ею
замечательным мемуарам (на русском языке издана
автобиография «Бабурнаме» в 1958 г.
-
Прим. ред.), был изгнан из
родной Ферганы тюркскими племенами
(предками узбеков),
обосновался в Кабуле (1504 г.), а затем совершил
нападение на Пенджаб, разбив войска царствовавшего вДели
султана Ибрагима Лоди в битве на равнине Панипата, на пути
из Пенджаба в Дели (апрель 1526 г.) . Вскоре после этого
он
разгромил
войска противостоящей ему конфедерации
под предводительством правителя Мевара раджи Рана
Санграм Сингха при Кхануа (март 1527 г.) . В обеих битвах
Бабур с огромным успехом
использовал огнестрельное
оружие, в том числе ружья и мушкеты.
Его сын Хумаюн
(правил в 1530-1540 и 1555-1556 гг.) одержал победу над
правителем Гуджарата Бахадур-шахом (правил в 1526-
1537 гг.), но был разбит в двух битвах афганским
правит елем Бихара Шер-шахом (Шер-ханом), основа теле м
династии
Сур, который изгнал Хумаюна из Индии в 1540 г.
(Williams, 1918, Prasad, 1956) (карта 26).
Шер-шаху, правившему Могольской империей в 1540-
1545 гг., удалось создать государство, простиравшееся от
Соляного хребта до Бенгалии. Он централизовал систему
управления, ввел практику клеймения лошадей, чтобы
обеспечить контроль за выполнением воинской
повинности, провел обмер земли для более точного определения
величины налогов, твердой рукой насаждал законность и
порядок, особое внимание уделяя безопасности на
дорогах. О н реформировал монетную систему: при нем стали
чеканиться монеты из
трех различных
металлов
-
золота,
серебра и меди . Серебряная рупия, первоначально
содержавшая 178 тройских гранов практически чистого
серебра, была его изобретением. О его практическом уме
свидетельствовало и то, что в делах государственного
управления он использовал местный язык -
хинди. Хотя его
вельможи и воины в основном были осевшими в Индии
афганцами, он предпринимал
значительные
усилия к тому,
чтобы
заполучить союзников среди других групп
населения
(Qanungo, 1965). Его начинания были продолжены его
преемником Ислам-шахом (1545-1554 гг.), чьи непрекра-
щающиеся конфликты с влиятельной афганской знатью,
однако, ускорили крах империи Суров.
Судьба в конце концов оказалась благосклонна к
Моголам: в 1555 г. Хумаюн вернулся из изгнания в Иран и
Афганистан. Он умер в следующем году, однако последние
надежды Суров рухнули во время второй битвы при Пани-
пате (1556 г.) между Акбаром и претендентом на
Делийский престол Хему (победа Акбара окончательно
упрочила власть Великих Моголов в Индии.
-
Прим. ред.).
Начиная с этого времени Могольская
империя следовала курсом
экспансии в
Северной Индии, принятым сыном Хумаюна
Акбаром (правил в1556-1605 гг.).
Параллельно проходившая борьба за гегемонию на
юге, напротив,
была далека от
завершения. При
императоре Виджаянагара Садашива Рае (1546-1567 гг.)
вся
реальная власть находилась в руках его министра Рама Раи из
рода Аравиду. Последний добился значительных
успехов
в войнах с государствами-наследниками Бахманидского
султаната, однако коренной перелом в ситуации
произошел в январе 1565 г. в ходе битв ы при Таликоте на р.
Кришна между армиями четырех султанов Декана и государства
Виджаянагар (Heras, 1980). Несмотря на победу, непрек-
ращающиеся разногласия в среде победителей позволили
Виджаянагару сохраниться при династии Аравиду (4-я
династия) со столицей в Пенуконду, но с того времени
ни
одно южное
гос ударст во
не могло
претендовать
на
лидирующее
положение на
полуострове.
Появилась новая, разрушительная для индийских
портов и морской торговли сила
-
португальцы. В 1498 г. три
небольших корабля Васко да Гамы бросили якорь у
Каликута, и вскоре после этого события была основана
португальская колония в Индии с центром
в
крепости Гоа,
которую в 1510 г. захватил
вице-к ороль Португальской Индии
Альфонсо д Альбукерке. Яростное сопротивление,
встреченное
по рту гал ьца ми
на
Малабарском берегу, описано в
созданном в 1583 г.
произведении «Тухфат алъ-Муджахи-
дин» (Tuhfat al-Mujahidln).
Беглого взгляда на хронологию военных событий
периода правления Акбара достаточно, чтобы понять, что он
был великим завоевателем. Установление контроля над
Раджастханом было отмечено штурмом Читора (главной
крепости Мевара) в 1568 г. В 1572-1573 гг. последовало
завоевание Гуджарата, а затем Бенгалии (1576), Кабула (1585),
Кашмира (1586), Синда (1592), Ориссы (1592) и Кандагара
(1595). Акбару удалось отодвинуть границы империи к
Гиндукушу, после чего он предпринял военные действия
поочередно против узбекских ханов и Сефевидов.
В последнее десятилетие своего правления Акбар
вторгся в Декан. В 1596 г. был захвачен Берар, в 1600 г.
-
Ахмаднагар, в 1601 г.
-
Кхандеш. Ко времени его смерти (1605 г.)
в созданной им империи начались беспорядки, в
особенности в Ахмаднагаре, где новому военачальнику
эфиопского происхождения Малику Амбару удалось
организовать
сопротивление.
Акбар дал Могольской империи
в высшей степени
систематизированную
и централизованную структуру, с
которой не в последнюю очередь
связаны ее
успехи
и довольно
длитель ное существование.
В 1574 г. он объединил знать,
чиновников и военачальников в единое сословие
«государственных
служащих», ка жд ому
из которых присваивался
определенный чин (мансаб), имеющий числовое значе ние
от 10 до 5 000 и даже выше и обозначающий его статус,
размер
жалованья и численность военного контингента,
находящегося под его началом. Теоретически любой служащий
мог
достигну ть
высшего чина , он также м о г бы т ь назначен
на новую должность или
ему могли быть поручены новые
обязанности без перенумерования чина.
Практически все
должности, кроме религиозных,
занимали
мансабдары.
Повышение или понижение по службе, таким образом,
производилось путем увеличения или уменьшения числового
значения мансаба. В конце правления Акбара был введен
еще один чин (савар), показывавший конным войском
какой численности назначается командовать его обладатель.
Это упорядочение государственной службы очень
помо гло
Акбару в его попытках расширить этническую базу
289

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ЮЖНАЯ АЗИЯ
Карта 26. Империя Великих Моголов и ее провинции
в 1605 г.
(источник: I. Habib, Atlas of th6 Mughal Empire, Delhi, 1982/1986, redrawn by F. Habib)
290
291

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
высшего слоя общества. В первые годы его правления знать
в основном состояла из
туранских (центральноазиатских)
и
хорасанских (иранских) феодалов. Начиная с 1561 г., он
стал назначать на государственные должности раджпут-
ских военачальников. Им разрешалось сохранять свои
наследственные владения вместо жалованья,
соответствовавшего их начальному мансабу. В то же время у членов
индуистской «интеллектуальной» касты и касты счетоводов
также появилась возможность сделать карьеру на
государственной службе, прекрасный пример чему
-
министр
финансов Тодармал у Акбара. Высокие должности
занимали и
индийцы-мусульмане. Но стремление Акбара
установить жесткий контроль над знатью, отобрав у нее джагиры
(земельные пожалования) и переведя ее на денежную
оплату, наряду с введением жестких правил клеймения
лошадей и проведения военных смотров, привело к серьезным
беспорядкам (в 1580 г.) . Их подавление сопровождалось
некоторыми уступками, в частности реставрацией
системы джагиров, которые, однако, как и прежде, продолжали
передаваться из рук в руки.
Введение института суба, или провинций, на
которые
империя была поделена в 1580 г., завершило процесс
упорядочения центрального
и местно го
управления.
Важной
чертой его организации было наличие множества цепочек
управления, каждая из
кото рых
начиналась с
императора.
Центральное место в ней отводилось трем министрам
-
министру финансов (диван-и ала), также ведавшему
распределение джагиров; министру, ответственному за
распределением мансабов и назначение на государственные
должности, а также следившему
за численностью войска и
возглавлявшему разведку (мир бахши)-, министру по налогам
(садру-с судур). В провинциях у них были
соответствующие подчиненные (диван, бахши, садр), которые
отчитывались непосредственно перед ними, а не перед
правителем
(сипахсаларом, пазимом) провинции (суба),
назначаемым
императором
и подот четн ым непосредст венно
ему. Саркары,
на
которые была поделена каждая
провинция, часто совпадали с юрисдикцией комендантов (фа-
удждаров) и имперских сборщиков налогов (карори). Была
предпринята попытка создать возможно более
единообразную систему местного управления, введя в парганах
(небольших округах) три полунаследственные должности
-
чиновника, ведущего учет налоговых записей (канунго),
надсмотрщика за сбором налогов (чаудхури) и судьи
-
кази.
Персидский стал языком управления везде, кроме дерев ень,
где использовались местные языки.
В целях сбора налогов импери я бы ла поде лена на два
вида территорий: халиса
тарифа,
на логи с
которых
поступали
в
императорскую казну,
и
джагиры, где налоги
собирались мансабдарами и заменяли им жалованье.
Джагиры постоянно перераспределялись в соответствии с
официально установленной величиной ожидаемого чистого
дохода, называемого накди или джама. Усилия
администрации Акбара по сбору статистической информации были
в основном направлены на определение реальных цифр
дохода джама, что и было в конце концов сделано в 1580-
1581 гг . на основ ании 1 0- ле тн их опытных данных.
Правила сбора земельного и других налогов для
государственных территорий и джагиров были в основном одними и
теми же, и
администрация Акбара стремилась к тому,
чтобы распространить практику обмера земли и
использование фиксированной налоговой ставки, зависящей от
выращиваемой культуры, на всю территорию империи.
Акбар, не имевший формального образования, тем не
менее был человеком с разнообразными
интеллектуальными интересами. Со временем он уверовал в идею
«абсолютного мира» (сулъх-и кул), который правитель должен
был установить среди своих подданных, проявляя
терпимость к различным верованиям и философским школам.
Эта идея стала рациональным обоснованием уже
проводимой им
интуитивно
по лити ки
формирования этнически
разнородного правящего
класса.
Подушный налог с
немусульманского населения (джизья) был частично отменен
в 1564 г. и окончательно
-
в 1580 г. Была введена
новаторская практика ежеутреннего публичного появления
императора перед подданными (джхарока даршан), чтобы
укрепить доверие народа к своему монарху. (Биографию
Акбара см. в Srivastava, 197b,Moosvi} 1994.0 нововведениях в
административном управлении см. Hasan, 1936; Saran,
1941 ;Aziz, 1942; Habib, 1963, pp. 90 -316.)
У Акбара было три способных, хотя и очень разных
по
характеру последовательных преемника
-
Джахангир (пр.
в 1605-1627 гг.), Шах-Джахан (1628-1658) и Аурангзеб
(1659-1707). (Их биографии см . в Prasad\ 1962; Saksena,
1958; Sarkar, 1934). При них территориальная экспансия
продолжилась, однако в значительно меньших масштабах.
Джахангиру, встретившему грозного противника в
лице Малика Амбара из Ахмаднагара (ум. в 1626 г.), с
трудом удавалось сохранять унаследованные им владения в
Декане, но к 1636 г. султанат Ахмаднагар окончательно
утратил независимость. В 1656-1657 гг. в результате двух
войн значительные территории были захвачены у Голкон-
ды и Биджапура. Биджапур был окончательно завоеван при
Аурангзебе в 1686 г., Голконда
-
в 1687 г.
На востоке контроль над территорией современного
государства Бангладеш был окончательно установлен во
время правления Джахангира. В первые годы правления
Аурангзеба у Ахомского султаната была отвоевана
значительная часть Ассама (1662-1663 гг.), а
у Аракана
-
Читтагонг (1666 г.).
Лишь в Афганистане Моголам не удалось укрепить
свои позиции. Кандагар был захвачен Сефевидами в
1622 г., отвоеван Моголами в 1638 г. и окончательно
потерян в 1649 г.
Неудачными оказались и
три
дорогостоящие кампании (1649,1652,1653 гг.) против персов, а
также амбициозная экспедиция на север (1646-1647 гг.),
задачей которой был захват Северного Афганистана,
находившегося под властью узбеков.
При трех преемниках Акбара в основном соблюдались
завещанные им принципы государственного управления.
Сохранялись централизованный контроль, система
мансабов и джагиров. Лишь конец правления Аурангзеба был
отмечен кризисом, вызванным тем, что налоговые сборы
с джагиров уже не могли обеспечивать уровень доходов,
соответствующих тем, которые были назначены мансабам.
Сохранялся и разнородный этнический состав знати, хотя
произошло усиление иранского элемента, особенно при
Джахангире, жена которого Нур Джахан (ум. в 1645 г.),
имевшая большое политическое влияние, была
персиянкой по происхождению. Одновременно произошло
некоторое ослабление раджпутов, которые, однако, все еще
были достаточно влиятельны. В религиозной политике
серьезные изменения имели место только при
Аурангзебе, который в 1679 г. вновь ввел джизью, что стало
кульминацией начавшейся ранее религиозной дискриминации.
Тем не менее даже Аурангзеб продолжал присваивать рад-
жпутам высокие чины, и при нем маратхи составили
значительную часть высшей знати (Ali, 1966).
Во второй половине XVII в. неприятной
неожиданностью для Моголов стало выступление против гнета марат-
хов во главе с вождем Шиваджи, который начал
осуществлять независимое правление в западной части области
Махараштра на границе Могольской империи и
Биджапура. После того как он разграбил Сурат (1664 г.),
последовало
вынужденное
заключение союза с Моголами, который,
однако, продлился недолго, и в 1674 г. Шиваджи
короновался в
Раджгархе. Ко времени его смерти (1680 г.)
территория созданного им государства включала длинную
полосу земли вдоль западного побережья и отдельные
владения в Тамилнаде. Своим успехом он в большой степени был
обязан маратхским крестьянам-воинам (барджи).
Шиваджи ввел систему чаутх
-
четвертой части поземельного
292

ЮЖНАЯ АЗИЯ
налога, взимаемой с правителей соседних государств в
обмен на гарантию безопасности от своих набегов. На
территории
своего собственного государства (свараджья) он
предпринял попытку создания системы
управления
по
образцу деканских султанатов, а введенные в нем налоги
отнюдь не были легкими (Sarkar; 1952).
Со смертью Шиваджи созданное им государство
быстро пришло
в упадок, а его сын Шамбхуджи был захвачен и
к азнен Аурангзебом (1689 г.) . Другой его сын, Рая Рам, (ум.
в 1700 г.), бежал из страны, после того как Моголы в 1690-х
гг. за хват или вл ад ен ия маратхов
в Тамилнаде. Маратхи
вновь усилились
во
время регентства вдовы Рая Рамы Та-
рабай, и обширные территории захватывались
вооруженными отрядами маратхов под предводительством
сардаров (военачальников), которые пополняли свои ресурсы,
собирая дань
-
чаутх или грабя чужие владения, если дань
собрать не удавалось .
Ко времени смерти Аурангзеба, с
1681 г. постоянно жившего в Декане, большая часть
пл од ов ег о труда была уничтожена, а отряды маратхов вновь
и вновь прорывались через кордоны могольского войска.
Считается, что упадок Могольской империи начался
после смерти Аурангзеба (1707 г.), однако симптомы
распада, например крестьянские волнения и проблемы с
наделением джагирами, стали заметны
гораздо раньше.
Преемники Аурангзеба пошли на определенные уступки,
чтобы положить конец недовольствам. В1713 г. была отменена
джизья. Ч тобы успо кои ть маратхов, Бахадур-шах (1707-
1712 гг.) освободил сына
Шамбхуджи
-
Саху (ум.
в 1748 г.).
Раджпутским князьям стали
присваивать высокие чины и
предлагать должности правителей областей. Тем не менее
внутренние разногласия среди придворных росли и
усиливались с каждым случаем вооруженного столкновения
между претендентами на императорский престол.
Во время правления Мухаммед-шаха (1719-1748 гг.)
происходило постепенное ослабление центральной
власти, сопровождавшееся ростом независимости местных
правителей. Это наиболее отчетливо проявилось в
Декане, Бенгалии и Авадхе. Появление новых местных
«корпоративных групп», владевших «инновационными»
методами самообогащения, такими как
откуп (Bayly, 1983;
Alam, 1986), подрывали могольскую систему
государственного
управления.
Кроме того, с исчезновением превосходства
вооруженных луками всадников в результате распространения
огнестрельного оружия система мансабов как основа военной
организации утрачивала свое значение. Маратхи укрепили
свою власть в
Гуджарате и Малве (1737 г.), хотя верховным
правителем номинально оставался император. Вскоре
по сле этого
империю потрясло вторжение персов под
предводительством Афшара Надир-шаха: из
разграбленного Дели
были вывезены
сокровища (1739 г.), Моголы потеряли свои
владения за Индом (суба Кабул) и провинцию Синд. В
Пенджабе вспыхнули восстания сикхов, к востоку
от Дели
укрепились
рохильс кие вожди, а к
югу
-
джаты под
предводительством Сураджмала (1756-1763 гг.). Контроль над
остальными
провинциями также был утрачен.
Первая половина XVIII в. была отмечена быстрым
усилением
маратхов, власть
у которых формально
принадлежала
правителям
из
рода Шиваджи (чхатрапати), однако
фактически находилась в руках главных министров (пеш-
ва). Они активно занимались государственным
управлением, а эта должность превратилась в наследственную. Целый
ряд талантливых главных министров
-
Баладжи Вишванатх
(1714-1720 гг.), Баджи Pao I (1720-1740 гг.), Баладжи
Баджи Рао (1740-1761 гг.) и Мадхав Рао (1761-1772 гг.)
-
подчинили себе
сардаров, передав захваченные у
них земли
своим собственным ставленникам и постоянно расширяя
территории, облагаемые налогами
-
чаухом и сардегимукхи,
в
совокупности достигавшими 1 /3 земельного налога. В то же
время пе шв ы
формально сохраняли лояльность двум
пр ави теля м
-
чхатрапати и падишаху (могольскому императору).
В соответствии с традициями местных вождей
(заминдаров), которым неукоснительно следовали лидеры маратхов,
все государственные должности у них постепенно
становились наследственными или
принадлежали членам одной
семьи. Это ослабляло центральную власть государства
маратхов, делая его скорее «конфедерацией», чем империей,
особенно после сокрушительного поражения при Панипа-
те (1761 г.), которое маратхи потерпели от афганского
правителя Ахмад-шаха Абдали. Могольские императоры
оставались под их контролем с 1771 по 1803 г., до того момента,
когда, продемонстрировав всю свою слабость во второй
англо-маратхской войне, маратхи были вынуждены
уступить Дели англичанам. Несмотря на отсутствие
системного подхода, маратхской администрации удалось примирить
разнородные местные элементы; ею также проводилась
довольно либеральная религиозная политика (Sardesai,
1948; Sen, 1925,1958).
В течение многих лет продолжаются споры, начатые,
несомненно, еще во времена Бернье, о том, была ли Моголь-
ская империя государством в том же смысле, что и
европейские государства того времени. С точки зрения Бернье,
основной функцией европейского государства была защита
частной собственности, в то время как в Индии, да и
вообще в Азии, где верховный правитель сам являлся
собственником, главная цель государства заключалась в разрушении
всей частной собственности. С этим Бернье связывал все
экономические и социаль ные беды азиатских обществ, в
частности жестокое
угнетение, осуществляемое даже теми,
кто имел для этого лишь временную возможность, так как
суверен, предоставивший им это право, мог в любой момент
его отобрать. Хотя могольские императоры и не
предъявляли приписываемых им Бернье и другими авторами
претензий на владение всей землей в государстве, земельный
налог был настолько велик, что поглощал большую часть
излишков сельскохозяйственного производства.
В результате, лишь для того чтобы собирать налоги,
государству приходилось детально знакомиться с
состоянием сельского хозяйства и предпринимать попытки его
улучшения, т.е . сложилась ситуация, не имевшая аналогов
в европейских государствах того времени, где эта задача
решалась крупными землевладельцами. Таким образом,
система «азиатского деспотизма», основанная на
земельном налоге, которую Маркс увидел в Могольской империи,
отличалась от принципа невмешательства европейского
государства в экономику в основном тем, что в данном
случае заботу о сельском хозяйс т ве
проявляло государство,
осуществляя ирригационные
и
другие меры.
Но не
следует забывать, что вне фискальной системы Могольское
государство редко вмешивалось в
вопросы, связанные с
правами собственности на излишки сельскохозяйственной
продукции,
а также в
вопросы городской собственности и
коммерции. Его законодательная деятельность имела
гораздо более скромные масштабы, чем у английского
парламента
при Тюдорах, так как импера тор
не заявлял о
намерении изменить религиозное
и ли обычное право. Даже
в знаменитом, но недолго просуществовавшем махзаре
(указе) 1579 г. суверен заявлял лишь о своем праве
толковать исламские законы. Только когда положения
обычного права противоречили друг другу, государство считало
необходимым вмешиваться (отсюда запрет резать коров в
некоторых местностях в соответствии с индуистским
обычаем при Акбаре и Джахангире и обложение Аурангзебом
индуистов подушным налогом
-
джизьей в соответствии с
мусульманским законом). Важным исключением был
запрет принудительного сати, но это было сделано из
соображений гуманности, а не по религиозным причинам.
В последнее время также затрагивались вопросы сути
созданной Моголами империи. Было высказано
предположение, что существовало значительное расхождение
между номинальными властными полномочиями моголь-
ских императоров и реальной властью, которой они
293

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
пользовались, а также что многие проблемы в
действительности решались с помощью соглашений и компромиссов
(Wink, 1986). Соглашения и компромиссы неизбежны при
любой политической системе, однако Моголам удалось
систематизировать и обобщить пределы, в которых
соглашения были возможны (например, при присвоении
военачальникам более высоких чинов - мансабов и
изменении границ их земельных владений
-
заминдарств), и даже
те, в
которых необходимо было использовать власть
императора. Кроме того, в лучшие дни империи Моголов
трудно было увидеть различие между «центром»
(предположительно территориями, прилегающими к столицам
-
Агре и Дели) и «периферией»: джагиры в провинциях Синд
и
Берар перераспределялись так же часто, как и в
окрестностях Агры; не отличались и размеры налогов в
центра льных и отда ленных провинциях.
Упадок Могольской империи также вызывает много
вопросов. Этот период совпал с закатом Османской
империи, Сефевидского государства и узбекских ханств, через
сто лет прекратила свое существование империя Цин. Если
В.В. Бартольд был прав, связывая расцвет этих государств
с
изобретением пороха, то мож но
предполож ить,
что
дальнейшее развитие
и
распространение огнестрельного
оружия и постепенное
моральное устаревание конницы
могло быть причиной утраты военного
превосходства
имперскими
армиями. Усиливающаяся экономическая мощь
Европы та кже могла
отрицательно
сказа ться на
торговле
и
подорвать экономическую стабильность этих
империй,
однако этот вопрос еще требует изучения. Но
существовали и внутренние противоречия в политической
структуре, которые уже нельзя было преодолеть и которые, таким
образом, начали работать на ее
разрушение.
Основным конфликтом интересов в Могольской
империи был конфликт между правящим классом и заминдара-
ми.
Первый был час тью деспотической имперской
машины и главным
претендентом на получение «ренты-налога».
Вторые составляли наследственный класс, имевший свою
долю в производстве
и
требовавший долю земельного
налога. Оба класса располагали военной силой,
подкреплявшей их требования. Имперская политика Моголов была
напра влена
на
поддержание союзнических от ноше ний с за -
миндарами
на
основе
совм естной
эксплуатации
крестьянства, пр и
этом
заминдары использовались как
инструмент сбора налогов. Уступки, на которые ради
них шла
центральная власть, чередовались
с силовыми
мерами,
обеспечивавшими их повиновение. Политика Моголов в
сфере
религии может поэтому рассматриваться
как частично
направленная
на достижен ие этой цели, так как
заминдары
были важнейшим классом
индуистского населения,
который нужно было либо заполучить в союзники, либо
подавить. Союз двух правящих классов, однако, был непрочным
по самой своей природе, и заминдары, имевшие
вооруженную силу, естественно, пользовались любой возможностью,
чтобы увеличить свои доходы.
Любое ослабление власти Моголов, следовательно,
должно было повлиять на лояльность заминдаров. Более того,
в
условиях аграрного кризиса, когда сбор налогов с
обедневшего крестьянства затруднялся, заминдары вполне
могли отказаться отдавать всю сумму земельного налога, так
как это означало уменьшение их собственной доли.
Восстания заминдаров в таких условиях становились бы
более частыми, чем прежде.
Второе важное противоречие
-
между имперской
системой и крестьянством. В первые годы правления Ауранпзе-
ба (1660-е гг.) Бернье был свидетелем усиления
безжалостного угнетения крестьян. В послании (фарман) Аурангзеба
к
Расикдасу (RasikdOs, 1666 г.) описываются упадок
сельского хозяйства и тяжелые налоги, а бегство
крестьян
с земли
стало темой послания Мухаммеду Хашиму (1668-1669 гг.).
Важно выяснить, насколько восстания, которые
потрясали Могольскую империю в последние годы ее существования,
были связаны с двумя указанными
ис точ ник ами
противоречий. Восстания маратхов в основном имели те же
корни, что и недовольство заминдаров, так как маратхские
сардары были выходцами из класса местных вождей и
наследственных властелинов (десаи, дешмукх),
а
чау тх
и дань
сардешмукхи по своему характеру
и
происхождению были
ана логич ны
притязаниям заминдаров. Неудачи маратхов
в
формировании централизованной власти в основном
объяснялись этой причиной. Но при наборе войска,
состоящего из крестьян-воинов (барджи), фактором, играющим
на
руку сардарам,
могла быть бедность сельского
населения, из-за
которой «крестьяне, сами обеспечивающие себя
оружием и лошадьми, присоединялись к маратхам». Эта
бедность еще более усугублялась тем, что крестьяне
подвергались поборам одновременно со стороны и моголь-
ск их
джагирдаров, и маратхов.
Восстание джатов под Агрой возглавили заминдары,
придав ему, таким образом, кастовый характер. Однако в
других крестьянских восстаниях объединяющим началом,
необходимым для того, чтобы достичь хоть какого-то
успеха, была религия, а не кастовость или руководство
заминдаров. Так, сатнами (сообщество крестьян и мелких
торговцев), поднявшие восстание в провинции Харьяна в
1672 г., принадлежали к воинственной монотеистической
религиозной секте последователей Кабира
-
одного из
проповедников учения бхакги, выступавшего против
кастового строя. Сикхи, начавшие восстание в Пенджабе под
предводительством гуру Говинд Сингха, в основном были крес-
тьянами-джатами, так что в 1709 г. их предводитель Банда
смог вывести на поле боя «бесчисленную армию людей,
подобных муравьям и саранче, принадлежащих к низшим
индусским кастам и готовых умереть». И здесь повстанцев-про-
столюдинов объединяла монотеистическая религия. В
отличие от сатнами, сикхи в конце концов одержали победу
и их вожди, многие
-
низкого происхождения, стали замин-
дарами,
а Ранджит Сингх (1780-1839), великий правитель
Пенджаба, принял титул махараджи, что было
верхом
мечтаний раджпутских князей. (Приведенные аргументы в
основном
выдвинуты Хабибом, см. Habib, 1963, pp . 317-51.
Другая точка зрения изложена в Alam, 1986, pp. 134ff.)
РЕЛИГИЯ
Сосуществование индуизма и ислама было наиболее
удивительной чертой религиозной жизни в могольской
Индии. Это утверждение, однако, оставляет в тени тот
факт, что
индуизм (как совокупность
религиозно-мифологических воззрений.
-
Прим. ред.)
не являлся
религией в том же самом смысле, что и ислам. В <Дабистан-и -
Мазахиб», уникальном труде, посвященном мировым
религиям, написанном около 1653 г., отмечается, что «у индийцев
было множество
религий и бессчетное количество
верований и обычаев». Однако так же верно было и то, что,
развиваясь в процессе взаимодействия и споров и
используя по большей части один и тот же язык (санскрит),
различные верования, казалось, существовали в одном и том
же
про стр анс тве .
Могольский
пер иод
стал свидетелем
продолжавшегося развития
почти всех эл ем ент ов высокого, и ли
ортодоксального
индуизма. Философская система мимансы
(букв.
-
исследование) была замечательно представлена
в
«Манамейодайе» Нараяны Бхатты (ок. 1600 г.). Для учения
мимансы бы ла
характерна вера
в
перерождение души
после каждого жизненного цикла и в то, что положение,
которое
человек занимает в этой жизни, является
результа том
его
поступков (кармы) в предыдущих жизненных циклах.
В «Дабистан-и-Мазахиб» сообщается о «широко
распространенной» среди индусов вере в то, что хотя Создатель
един, однако его творения
в тече ние св ои х жизней
остаются связанными с влияниями их собственных дел.
294

ЮЖНАЯ АЗИЯ
Из важности кармы следовала необходимость
соблюдения дхармы,
или
предписанных священными текстами
смрити правил поведения. Появлялись работы, в которых
продолжала кратко излагаться, комментироваться и
развиваться традиционная доктрина. Вачаспати из Митхилы
(Бихар) написал *Вивадачинтамани» (ок. 1510). В Бенгалии
около 1567 г.
Рагхунандана из Набадвипа создал свои
28 трактатов, получивших название
*Смрититаттва» и
ставших авторитетным источником сведений, относящихся
к обрядам
и
вопросам наследства. Трактат «.Нирнаясиндху»
Камалакары Бхатты (1612 г.), в котором затрагивались темы
права
и
религии, пользовался большой популярностью в
Махараштре. Митра Мишра в правление Джахангира (1605-
1627 гг.)
составил
«Вирамитродая»- энциклопедический
труд, посвященный правовым вопросам. В этих
произведениях, как правило, не подвергались сомнению
справедливость высокого положения брахманов или существования
кастовой системы, как в смрити. Напротив, в них
обосновывалось неравноправие низших каст и женщин.
В индийском религиозно-философском течении
веданта были достаточно влиятельными традиции пантеизма,
унаследованные от сек т ы
шанкарашарья
и описанные в
ряде
текстов. Если Садананда в своей «Веданта-саре* (ок 1500 г.)
демонстрирует смешанный характер принципов санкхья
(их двойственность), то Виджнянабхикшу (ок 1650 г.)
в
«Санкхья-саре* признает истинность веданты, призывая
рассматривать двойственность санкхья лишь как еще одно
проявление истины. Очередная попытка примирить
принципы веданты с положениями шиваизма была
предпринята Аппа я Дикшитой (1520-1592) из г.
Веллуру (Тамилнад).
Этот период был отме че н значительным вкладом в
тантрическую литературу. Махидхара из Варанаси в 1589 г.
написал
«Мантра-маходадхи». В Бенгалии Пурнананда
(предположительно в 1571 г.) создал трактат по
философии и магическим обрядам. В следующем веке Кришнанан-
да Агамавагиша из Набадвипа написал авторитетное
руководство «Тантрасара».
XVI и XVII века, однако, были в основном временем
вишнуизма. В районах, где население говорило на хинди,
культ бога Рамы нашел активнейшего пропагандиста в
лице индийского поэта Тулсидаса (ок 1532-1624),
религиозно-философская поэма
которого «Раманаритамана-
са»(«Море подвигов Рамы») являлась не чем иным, как
популяризованной версией классической «Рамаяны».
Тулсидас был убежденным сторонником дхармашастр
-
религиозных правил поведения и древних законов, и
считал
народные монотеистические религиозные движения
с их лидерами, принадлежавшими к низшему
древнеиндийскому сословию шудр, признаком деградации,
характерной для Темных веков (калиджут). Однако не это было
главной идеей его работы. В пылких строках,
посвященных справедливому Раме, он изображает воплощенное
божество, которое превращается в Бога, имеющего
личность, но не имеющего формы.
Повествование приобретало еще большую
эмоциональность, когда объектом бхакти, или поклонения,
становился Вишну в образе (инкарнации) Кришны.
Выдающийся проповедник Чайтанья (1485-1533), священник-
брахман из Набадвипа (Бенгалия), основал культ Кришны
и его возлюбленной Радхи, приверженцы которого
считали себя спутниками Кришны, воссоздавая в своем
воображении «явленные» поступки божества. Хотя наибольшее
число сторонников Чайтанья нашел в Бенгалии, тем не
менее
у него появились очень активные последователи
(госвамины) во
Вриндабане неподалеку от Матхуры,
которые в ряде работ, написанных на санскрите, создали
философскую базу культа Кришны и описали его ритуалы.
Несмотря на то что приверженцы различных культов
следовали кастовым традициям, вступить в их ряды
могли и люди из низших классов, а секта сахаджиев (XVIII в.)
отвергла положения
смр ити
и ввела шактические и
тантрические обряды. В Ассаме вишнуистекая секта была
основана Шанкарадевой (ум. в 1568 г.), который избегал
идолопоклонства и подчеркивал абсолютный,
личностный характер Бога, к которому должно быть обращено
поклонение в
форме любви к Кришне.
Выдающийся проповедник Валлабхачарья (1478-
1531) и его сын Виттхалнатх (ум.
в. 1576 г.)
пропагандировали религию милосердия; первый из них основал
общину (пумти-марг). Индийский поэт, певец, проповедник
Сурдас, приверженец этой сеюы, написал «Сурсаравали»
(1545 г.), в которой деяния Кришны, Радхи и других были
представлены как проявления высшей божественной силы.
Эта секта была довольно популярна в 1уджарате и
Раджастхане. Хита Харивамша (ум.
в 1553 г.) основал секту рад-
ха-валлабхи, приверженцы которой из «божественной
четы» более важной считали Радху.
Движение вишнуизма в Махараштре соединяло в себе
унитарный и консервативный элементы Эк на т х
(ум.
в 1599 г.),
брахман, занимался толкованием принципов бхакти,
позволяя членам всех каст, а также женщинам, посещать его
проповеди
и
пр исоединяться
к исполнению религиозных
гимн ов
(киртан),
во
время которого участники доходили
до экстаза. Н а п о э т а Тукарама (1608-1649), крестьянина
из касты
шудр, вероятно, оказало влияние течение «Гаудия
вишнуизм», основанное Чайтаньей, однако его бог Виттхал
был гораздо ближе к Раме монотеистов
-
последователей
Кабира. В свои х
проповедях
он
говорил
отом,чток
богу
может обратиться любой человек, каким бы низким ни
было его происхождение; своего бога он уверенно
называл Аллахом (Abbot, 1932). Совершенно другими были
взгляды Рамдаса (ум.
в 1681 г.),
в
которых сочетались
поклонение Раме как Богу с защитой положений дхармы
(«дхармы Махараштры»), т.е . с
уверенностью
в «святости
брахманов и бо жест в». Он основ ал несколько
отшельнических скитов (матхов) и пользовался покровительством
правителя маратхов Шиваджи (Deming, 1928).
Участники движения дасакутов в Карнатаке,
по-видимому, формально относились к последователям системы
Мадхвачарьи. Ее основателем был Шрипадарая (ум.
в. 1492 г.),
но своей известностью она была обязана в основном его
ученику Вьясарая (ум.
в 1539 г.) . В песнях, исполняемых
этой се к т ой на языке кан нада , проявлялось восторж енное
поклонение богу Виттхалу. Ученик Вьясараи Канакадас был
пастухом из касты куруба, и в его сочинениях,
пользующихся популярностью в народе, отстаивалось право
бедняков быть услышанными Богом.
Логика и диалектика (ньяя и тарка) продолжали
пр ивлека ть внимание, о чем
свидетельствует
появление
комментариев
и
учебников. К набадвипской школе относятся
комментарии Рагхунатхи Широмани (ок. 1500 г.)
к «.Гангеше»,
которые,
в свою
очередь, прокомментировал Гадхадара
(ок. 1700 г.) . В«Упаскаре» Шанкарамишры (ок. 1600 г.)
содержатся комментарии к ньяя-сутре. Среди учебников
заслуживают упоминания «Таркасамграху» Аннана Бхатты
(ок. 1585 г.)
и
«Таркамриту» Джагадиши (ок. 1700 г.) . В этой
литературе содержалось много неясностей и схоластики,
а все научные школы того времени были «полностью
теистическими» (Keith, 1920, pp . 485-6).
Значительный интерес представляют собой
сохранившие относительное влияние материалистические идеи
приверженцев философского учения чарвака (локаята),
изложенные в труде «Дабистан-и -Мазахиб*. Они считали,
что реальным является только мир, воспринимаемый
посредством органов чувств; истинным -
только
постигаемое
непосредственным восприятием; существующим
-
только этот мир (локау, единственная реальность
-
материя; «высоким или низким становится человек -
зависит
только от
природы мира»,
а не от божественного
промысла; нет ни
Творца, ни богов, ни истины в ведах.
Главной ареной усиления джайнизма в тот период был
1Уджарат, хотя общины джайнов можно было встретить и
295

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
в
других местах. Религиозные произведения джайнов были
написаны на гуджарати, каннада и др. языках и по
большей части представляли собой жизнеописания богов, в
которых не сообщалось ничего нового. Джайнистская
версия диалектики была изложена Яшовиджайяджи в
^ Джайна тарка-бхагиа» около 1670 г. Обе секты джайнов
-
шве-
тамбара и дигамабара процветали в Виджаянагарской
империи (Dew, 1990, pp. 159-74). Классовая принадлежность
последователей джайнизма все больше ограничивалась
«кастами банья и бохра, состоящими из торговцев
и
служилых людей» (<Дабистан-и -Мазахиб»).
Значительное развитие индийской религиозной
мысли связано с деятельностью ткача по профессии, поэта
Кабира (ок. 1440-1518) из Варанаси, одного из
проповедников учения бхакти. В его сочинениях можно было
увидеть, с одной стороны, переосмысление идей натха-йоги
и даже тантризма, приближающее их к эгалитарному
монотеизму, такому как ислам (VaudeiAUe, 1974), с другой
-
пол ное
принятие
логики исламского монотеизма и
одновременно отрицание
его теологии, причем
изложенное на
языке, понятном людям, не
при над ле жащ им
к исламской
культуре (Chand, 1963, pp. 143 ff ). Весомые аргументы
могут быть выдвинуты в поддержку обеих точек зрения, тем
не менее его учение действительно стало выдающимся
достижением в области религиозной мысли.
Кабир выдвигал идею абсолютного монотеизма,
отрицающего идолопоклонство и ритуалы. Единственный
способ спасения -
служение Богу; любовь, хотя и не
о тр ица ет с я, те м не м ен ее имеет, несомн енно, подчинен ное значение
(ср. Eliot; 1921, II, р. 262). Это опровергает любые аргументы
в
пользу того, что Кабир был приверженцем вишнуитского
учения бхакги или исламского суфизма. Он утверждал, что
Бог будет судить чело века лишь по его
вере
и делам в этой
жизни. Однако Кабир не только предупреждал о наказании,
он также
отрицал существование рая, где будут исполнены
желания. Он не
принимал концепцию чистоты и
скверны,
законы, изложенные в
смрити,
и
принципы кастового
деления.
Кабир не пытался
примирить индуизм
и ислам, так
как его монотеизм настолько абсолютен, что не может не
отрицать обе р ел иг ии
сих
ритуалами.
Аудитория Кабира состояла из про стых людей
-
ремесленников, крестьян, деревенской верхушки; свои
сравнения
и
метафоры он брал из их жизни с ее нелегким трудом,
говоря
на одном с ними языке.
Кабир много
путешествовал,
и
в его
произведениях, первоначально
написанных на
языке авадхи, заметен отпечаток различных диалектов
хинди. В
путешествиях
его
сопровождала группа адептов, таких
же простолюдинов,
как он, пытавшихся найти Бога на
земле «Человека
иерархического».
Несмотря на то что Намдев, набойщик (текстильщик) из
Махараштры, о котором нам известно довольно мало,
несомненно, был предшественником Кабира, тем не менее из
сочинений Равидаса (или Раидаса), рабочего по профессии, и
Саина, цирюльника, следует, что своим предтечей они
считали
Кабира. Такое же отношение к Кабиру было у Даду,
чесальщика на текстильном предприятии (ум.
в 1603 г.),
имевшего много последователей в Раджастхане (ср. От, 1947).
Несколько позже (в 1657 г.)
появилась секта сатнами,
которая
тоже многое позаимствовала из учения Кабира. Среди
членов этой секты в Харьяне были «крестьяне и торговцы с
незначительным капиталом» (Habib, 1963, pp. 342-4).
Секты последователей этих проповедников
назывались пантх. Со временем их члены, вместо того чтобы
следовать принципам основателей сект, отрицавших
ритуалы, стали вводить собственные ритуалы, а также
использовать понятия и институты традиционных религий.
В частности, первых наставников наделяли статусом
аватар (воплощений) бога Вишну, а сама монотеистическая
община приобретала черты кастового образования.
Кабиру, ткачу, происходившему из мусульманского рода ,
даже при пи сы ва ли сь предки-брахманы (Кеау, 1931).
Этот период также ознаменовался ус ил е ни ем
вли яни я
сикхизма
-
секты в
индуизме в XVI-XVII вв.,
превратившейся в
самостоятельную религию, сегодня признанную
в
мире.
Свое происхождение сикхизм ведет от секты (пантх)
последователей индийского поэта Нанака (1469-1539) из
касты
кхатриев (торговцев и счетоводов) в Пенджабе, в
основном схожей с другими сектами монотеистического толка
того времени. «Гуру Грантх Сахиб», священное писание
сикхов, составленное Арджаном в 1604 г., содержало
сочинения не только Нанака и его
преемников-гуру,
но и Нам-
дева, Кабира, Равидаса и других бхагатов (святых) (bhagat).
Нанак верил в единого Бога и считал исключительно
личным
характер взаимоотношений между ним и
человеком, который должен был постоянно помнить о Боге,
любить его и смиренно ему служить, взамен рассчитывая на
его милость. Бог не имел формы, был вездесущ и не мог быть
представлен
в
физическом обличье. Нанак призывал к
этическому поведению, отрицал принцип превосходства по
праву рождения и принадлежности к определенной касте,
а также
веру в то, что можно
оскверниться через
прикосновение. Спасением, к которому необходимо было
стремиться, была нирвана, или сан-кханд -
истинное состояние,
достигнув которого
человек наконец познает Бога.
Не совсем ясна
роль
Нанака в организационном
оформлении секты. Но два процесса обозначились довольно
быстро. Во-первых, была основана линия гуру,
или
духовных
преемников, которые
считались
инкарнациями (махалла)
одного и того же совершенного духа. От каждого ученика
-
сикх-гуру (сокращенно сикх) ожидалось бесприкословное
повиновение
гуру. Во-вторых, росло число последователей
секты среди джатов
-
членов земледельческой касты
Пенджаба. Все
гуру были кхатриями,
вто
время
ка к большинство
их
первых помощников (мансанд)
-
джатами.
Эти два обстоятельства вызвали появление третьего,
ставшего особенно заметным после мученической смерти
гуру Арджана (1606 г.), и заключавшегося в конфликте
между могольскими властями и гуру, с тр ем ив ши ми ся
к военной
власти. Этот конфликт достиг пика при 10-м и последнем
гуру Говинд Сингхе (1666-1708). Говинд Сингх стремился
объединить своих последователей в воинственную
общину, предписывая духовное очищение всем и давая
конкретное поручение каждому, как у профессиональных воинов
того
време ни,
обязанных
проходить публичное испытание.
Сразу же после смерти Говинд Сингха в Нандере, в
Декане (1708 г.), его ученик Банда направился на север
и
поднял там
крупное народное восстание, в
котором
к сикхам
и членам низших каст присоединились недовольные за-
миндары. Восстание было в конце концов подавлено, а
Банда каз не н (1716 г.). Последовал период деморализации
и
разобщенности, но по мере
ослабления власти Моголов
росла численность сикхских групп (дол имисал),
возглавляемых независимыми князьями (сардарами), которые
набирали войска конных мушкетеров,
постепенно
становившихся
профессиональными воинами. Мн оги е кня зья
были выходцами из среды крестьян
или
ремесленников,
как и их выдающийся предводитель того времени Джасса
Сингх, ранее плотник или винодел. Видимость единства в
успехе достигалась благодаря сохранению традиции
ежегодного проведения обряда «сарбат хальса» в Чак-fypy
(в религиозном центре сикхов г. Амритсар), но
разногласия усиливались, и каждый князь стремился заполучить
собственную территорию. Этот процесс, наконец, был
остановлен сикхским правителем Ранджитом Сингхом
(1780-1839), создавшим в Пенджабе централизованное
государство
-
якобы во имя хальсы (сикхской общины).
Идеологически ислам в Индии оставался настолько
близок к основным течениям этой религии, распространяемым
арабами и персами, что, возможно, не совсем корректно
говорить об «индийском исламе». Те особенности, которые
были обусловлены индийской культурной и социальной
средой, объясняются в основном более тесными связями
296

ЮЖНАЯ АЗИЯ
индийских мусульман с пер сами, чем с
арабами. В
результате традиции,
сложившиеся в Иране и Центральной Азии,
имели в Индии большее влияние, чем традиции арабских
стран. Кроме того, продолжительное сосуществование с
индуизмом выдвинуло на первый план проблему оценки
немусульманских религий и верований. Суфизм, или
мистическое течение в исламе с его цепочками (ашсилах)
появился из Ирана и Центральной Азии, однако его
приверженцы не могли не заметить в нем близкой аналогии с
мистической «любовью к богу» (исхку) в индуистском понятии
бхакти (ср. Mujeeb, \96l,Ahmad, 1964).
Радикальный пересмотр принципов суфизма
произошел после того, как были открыты двери квазипантеисти-
ческим доктринам и гипотезам арабского мыслителя и
поэта, мистика Ибн аль-Араби (ум.
в Дамаске в 1240 г.) .
Справедливыми будет заметить, что взгляды Ибн аль-Араби были
смелым, но логичным развитием суфийской концепции
слияния с богом {фана). В результате воздействия его
взглядов разделение из неестественного стало иллюзорным, а
слияние из конечной цели превратилось
в
единственную
вечную Реальность. Его доктрина распространялась
в
Инд ии как прям о, через
его
труды,
написанные на
арабском
языке, так и опосредованно
-
через произведения
персидских поэтов Джал аледдина Руми и Абдуррахмана Джами. Ко
второй половине XIV в. его концепция приобрела
известность в
суфийских кругах и, несмотря на противодействие,
неуклонно завоевывала новых адептов {Rizvi, 1965, pp. 43 ff.)-
В такой стране, как Индия, где сосуществование с
индуизмом было реальностью, доктрины Ибн аль-Араби не
то лько
предлагали убедительное объяснение имевшихся
различий, но и способствовали усилению духа терпимости.
Наряду с этим Ибн аль-Араби предлагал свое видение
«совершенного человека», в
котором
он
идеализировал
мистического наставника
-
шейха, и эта версия неизбежно
укрепляла веру народа в махди
-
реформатора и спасителя,
который должен явиться накануне Судного дня. Эти две
концепции могли оказывать взаимное влияние, и по мере
приближения даты тысячелетия ислама (1592 г.
н.э .)
они стали
движущей силой тысячелетней волны.
Появление движения махдистов было
перв ым
признаком приближения новых интеллектуальных
волнений.
Много путешествовавший Саид Мухаммед, ученый из Джа-
унпура (ум.
в 1505 г.), провозгласил себя махди (мессией,
спасителем). Надежда на спасение, обещаемое
последователям махди, и
призыв
к
этичному поведению привлекали
к
нему множест во последователей, и члены его секты
стали со з да в а ть общины (<да'ира) в различных местах.
Богословы продолжали неустанно обличать махдистов, и по их
требованию Ислам-шахом в 1550 г. был казнен видный
представитель этого движения шейх Алаи. Тем не менее
секте
удалось уцелеть (Rizvi, 1965, pp. 68 -134).
В последней четверти XVI в. в Афганистане появилась
сек та
рошанийя, в центре учения которой также
находилась идея тысячелетия, с той лишь разницей, что ее
основатель Баязид Ансари (Пир Рошан, ум.
в 1585 г.)
провозгласил себя не махди, а
пророком (наби), получавшим
божественные откровения через Гавриила. Он подчеркивал
необходимость строгого соблюдения этических норм и,
будучи мистиком-пантеистом, предвидел сукунат
-
момент, когда человеческое «я» сольется с Богом. Его
последователи основали воинствующую секту рошанийя,
членами которой были афганцы, и на их языке (пушту) была
записана одна из версий книги Рошана «Преблагая весть»
«.Кхайру-ль Баян». Воинственный дух членов секты стал
причиной длительной войны с Моголами, во время
которой она была уничтожена.
Значительное развитие религиозного мышления при
императоре Моголов Акбаре (1556-1605) было вызвано,
по
крайней мере частично, теми же интеллектуальными
импульсами пантеизма и культом мессии. Религиозные
интересы Акбара первоначально относились исключительно
к области
традиционного ислама. Позднее шейх Таджуд-
дин познакомил его с учен ием Ибн аль-Араби, кроме того,
на него оказал влияние Мубарак (ум.
в
1593). Акбар не
только читал Ибн аль-Араби, его подозревали
в симпатиях к
идеям учения махдистов. Кроме того, Акбар сам мог
считаться «реформатором тысячелетия». Самое
ярко е
свиде тельство эт ого м ож но най т и в указ е (махзаре) от 1579 г.,
подписанном высшими мусульманскими богословами и
провозглашавшем Акбара Справедливым султаном, чье
толкование
мусульманских законов обязательно для всех
му суль ман.
Однако усиливающееся влияние пантеизма вскоре
вызвало радикальное изменение скромного положения,
отводимого императору этим указом. Триумфу пантеистической
доктрины немало способствовали дискуссии между
представителями различных религиозных течений,
проводимые в 1574-1575 гг. в присутствии Акбара в молитвенных
домах (ибадатхана) в Фатихпур-Сикри. В этих дискуссиях
и дебатах, масштаб которых, по всей вероятности, не имел
прецедентов в истории, принимали участие мусульманские
богословы -
сунниты и шииты, суфии,
ученые-рационалисты (хакимы), брахманы, индуисты-отшельники, джайны,
парсы и христиане (иезуиты), первая миссия которых
появилась при императорском дворе в 1580 г .
Эти дискуссии убедили Акбара в том, что ни одна
интерпретация ислама не была правильной и, более того, ни
одна религия не могла быть единственно верной. И его
задачей как избранника Бога было способствовать
установлению всеобщего Абсолютного мира {Сулх-и Кул), чтобы
предотвратить раздоры между последователями
различных сект. Чтобы осознать это и окончательно убедиться в
том, что «религия и мир» иллюзорны, были собраны
лучшие ученики (ирадат-газинан), которым предписывались
полное подчинение имперскому наставнику и
определенные принципы и стиль поведения. Главным выразителем
мнения
Акбара был сын Мубарака Абу-ль Фазл (1551-
1602), который в своей работе «Аин-и -Акбари» оставил
наиболее
авторитетное из ложение религиозн ых взг л ядов
Акбара. Термин «божественная вера» (Дин-и Илахи),
используемый некоторыми современными историками
применительно к
«религии» Акбара, не находит
подтверждения ни в одном сочинении Акбара или Абу-ль Фазла и сам
по себе не может считаться подходящим определением,
так как ни сам Акбар, ни его придворные вообще не были
готовы
принять реальность религии {дин).
Политика одинакового отношения ко всем религиям
(в отличие от простой веротерпимости), насаждаемая
Акбаром и предполагавшая полную свободу
вероисповедания и его изменения, а также строительства культовых
зданий, была логическим следствием зрелости его
религиозных взглядов. Этой политике, вероятно, опять-таки трудно
было найти аналогию в других государствах того
времени, и этот факт с гордостью подчеркивался сыном Акбара
Джахангиром. Но так же важно отметить, что пантеизм по
сути был не причиной, а обоснованием меры,
политическую целесообразность которой Акбар всегда осознавал.
Ведь с самых первых дней своего правления он стремился
усилить индуистский элемент имперской знати и
бюр окр ати и.
Как отметил Абу-ль Фазл, на суверене
лежит
отблеск «божественного света» и суверен, подобно Богу,
является
родителем
всего человечества, следовательно, его
обязанность
-
сделать так, чтобы «из-за религиозных
различий не поднялась пыль антипатии».
Поддержка, оказываемая Акбаром пантеизму, наложила
глубокий отпечаток на индийскую исламскую мысль.
Внешне это проявилось
в
зарождении движения по
изучению
мусульманами брахманских текстов и веданты. Акбар
инициировал серию переводов религиозной литературы с
санскрита,
в том числе
«Атхарваведы» (одной из четырех
священных индийских книг-вед, содержащей заклинания и
магические
формулы.
-
Прим.ред.), «Махабхараты» и «Рам аян ы».
297

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
В «Аин-и-Акбари» Абу-ль Фаэл сумел дать достаточно
точное и убедительное описание различных индуистских
философских, теологических и правовых систем, основанное
на новом изучении текстов, переведенных «в результате
больших усилий». Оно в очередной раз
продемонстрировало сходство между основами ислама и индуизма,
обнаружив в последнем принципы монотеизма. Кроме того,
высокая оценка была дана логике учения о карме. При Джахан-
гире веданта стала окончательно идентифицироваться с
мистицизмом (зтасаввуф), возможно потому,
что оба
течения к
тому времени
стали пантеистическими.
Признание индуизма приверженцами ислама достигло
кульминации
в
работах Дара Шукоха (1615-1659). В
начале своей интеллектуальной деятельности Дара все больше
погружался в исламский мистицизм благодаря своей
связи с орденом кадирия Миана Мира (ум. в 1635 г.). Затем его
интерес сместился в сторону веданты, что было отмечено
написанием (1654-1655 гг.) работы «Слияние двух
океанов» («Маджма'и-ль Бахрайн»), в которой он разъяснил
главные термины и основные концепции, используемые в
индуистской духовной литературе. В 1655 г. Дара Шукох
перевел «Йога-Васиштху», а в 1657 г.
прои зош ло
на и б о ле е важное событие в области философии
-
им был
закончен перевод на персидский язык 52 упанишад под
заголовком «Секрет секретов» («Сирри-льАсрар»).
Дух того времени отражен в «Дабистан-и -Мазахиб»,
написанной около 1653 г. Мобадом, который предпринял
попытку дать правдивую и беспристрастную оценку все х
существующих религий, и поэтому в его работе можно
найти описание
религий парсов, индуистов, буддистов
(тибетцев), евреев, христиан и мусульман, а также
различных сект, существующих в рамках каждой религиозной
традиции. Мобад имел солидную лингвистическую
подготовку, и существование еще одной работы на каком-
либо другом языке, равной «Дабистан-и -Мазахиб» по
уровню и широте охвата представленного материала,
вызывает серьезные сомнения.
Всеобщая свобода ведения религиозных споров,
предоставленная Акбаром, без сомнения, способствовала
превращению шиизма из «ереси» в признанную в Индии
разновидность ислама. Ка зи Нуралл а Шустари (1549-1610 гг.)
был первым исна'ашаритским шиитским бо госл овом в
Индии, оставившим после себя значительное письменное
наследие. Воспользовавшись данной Акбаром свободой,
чтобы обличать лицемерие (такийя), он открыто
выступал с защитой шиитских позиций от суннитской
критики. Он умер в 1610 г. и считается шиитским
мучеником.
Хотя подробности его
смерти малоизвестны, она тем не
менее не была связана с
преследованиями
ши ит ов (Rizvi,
1965, pp. 314-23). Иммигранты из Ирана, которые по
преимуществу были шиитами, занимали высокие должности
в Мого льской
империи,
а шиитские законы
получили
официальное признание. Хайдарабад в Декане в XVI в. ,
Лакхнау и Файзабад в Северной Индии в XVIII в. стали
ва жны ми
центрами шиитской учености.
Ортодоксы по-разному реагировали на открытое
выражение взглядов, до этого считавшихся недопустимой
ересью. Насколько неоднозначны были их отклики, можно
судить по идеям шейха Ахмада аль-Фарруки Сирхинди (1564-
1624 гг.),
главы
суфийского ордена накшбандийя. Его
приверженность шариату проявлялась во враждебном
отношении к
проводимой Акбаром политике
веротерпимости и в жесткой оппозиции по отношению к
индуистам
и
шии там . Он стал
учен иком (в 1600 г.) м ис ти ка Бак и Билла-
ха
(ум.
в 16 03 г.), принадлежавшего к указанному
суфийскому ордену, и начиная с этого времени испытывал растущий
интерес к теориям «единства существования» и
«совершенного человека» Ибн аль-Араби. Он оспаривал истинность
первой, но вторая
оказала
глубокое влияние на его
концепцию «защитника» (кайкхм). Как обладатель знания
(ариф)
«защитник» наделяется функцией, ранее принадлежавшей
пророкам. Эта функция связана с другой
-
очищения и
обновления ислама, возлагаемой на «обновителя» (муджад-
дида), который появится во втором тысячелетии. Уче ник ам
Сирхинди было совершенно ясно, что обе эти роли
-
«защитника» и «обновителя» -
должны были принадлежать
самому шейху Ахмаду (Friedmann, 1971). Как и следовало
ожидать, эти идеи вызвали критику и подозрения, и вскоре
Джахангир заключил Сирхинди в тюрьму (1619 г.).
К движению сторонников обновления ислама,
мистическому по своей сути, примыкало течение, в основе
которого лежала идея переоценки ортодоксальной позиции с
точки зрения концепции ислама, разработанной
мусул ьман ским т ео ло го м Мухаммедом Газали (1058-1111),
которая объединяла закон (шариат) с мистицизмом
(шарика). В переоценке по самому определению
не могло быть
ничего нового, однако зачастую она требовала обширных
знаний и кропотливой работы. Исследования
плод овитого п ис а те ля Абдул-Хак Мухадциса (1551-1642) были
посвящены мусульманскому праву
и
пророчествам, хотя он
все же полностью поддерживал суфийскую традицию,
являясь
автором сборника биографий индийских мистиков,
а от своего отца унаследовал симпатию к теориям Ибн аль-
Араби и даже Кабира (Rizvi, 1965, pp. 151).
Император Аурангзеб в целом поддерживал
традиционный ислам. Это, в частности, следует из того факта, что
он заказал
шейху Низаму объемистый труд «Фатава-и
Аламгири», который был написан на арабском языке при
участии
множества
ученых.
Эта
работа должна была стать
полным собранием мнений законоведов по
разнообразным частным вопросам, тщательно структурированным по
темам и предметам рассмотрения.
В период упадка Могольской империи стал известен
мусульманский мыслитель и правовед шах Валилуллах
(1702-1762). Он, без сомнения, был единственным, кто
пришел к выводу, что причиной упадка империи стало
угнетение крестьян и ремесленников. Поэтому Валилуллах
связывал
усиление различных элементов шариата с
определенными социальными потребностями, хотя его
формулировки
и были довольно наивными. По другим
вопросам , таким как
проблема шиизма, он занимал
ортодоксальную позицию: в частности, он перевел на арабский язык
направленный против шиизма полемический
трактат
Сирхинди. Он также резко выступал против немусульман,
отв одя им
при шариатском режиме
положение
лесорубов и
водовозов. Валилуллах высоко ценил суфийское наследие
ислама и сам провозгласил себя духовным наставником
-
муршидом. Он выдвинул идею «вдохновенного»
примирения пантеизма Ибн аль-Араби с теорией Сирхинди и, как
и последний, утверждал, что на него снисходит
просветление (кагиф) свыше (Rizvi, 1982). Шах Валилуллах и его
сын
Абдул-Азиз (1746-1824), а также их сочинения ,
пользовались высоким
авторитетом у индийских
ваххабитов, которые в XIX в.
сыграли важную роль в
противостоянии британскому господству.
XVI в. ознаменовался появлением в Индии
католического христианства. На побережье Кералы издавна
существовали сирийские христианские и иудейские общины,
а
торговля
по
Красному морю способствовала сохранению
их связей с восточным христианским миром и иудаизмом.
С появлением португальцев началась деятельность
католических миссионеров, особенно при Фрэнсисе
Ксавьере (Francis Xavier, 1506-1552). Другой иезуит, Роберт де
Нобили (1577-1656), стал новатор ом ,
пытаясь
придать
христианству национальные индийские черты. Иезуиты
широко использовали печатные матери алы
и
литературу,
издаваемые на языках Индии. В15 57 г.
епархией
архиепископа стал г. Гоа. Ослабление власти
португальцев
отрицательно сказалось на деятельности католических
миссионеров,
и в 1653 г. некоторые сирийские христианские
общины в Керале восстановили стар ые
связи с Антиохийской
церковью. В1706 г. в
Транкебар (Тамилнад) прибыли первые
298

ЮЖНАЯ АЗИЯ
лютеранские миссионеры, поддерживаемые датчанами, а
в 1714 г. Цигенбалг (Ziegenbalg) перевел четыре Евангелия
на тамильский язык.
НАУКА И ТЕХНИКА
Греко-арабская научная традиция оставалась
преобладающей в Индии в течение всего XVI в. Наиболее важными
отраслями науки были астрономия (с математикой и
географией в качестве обяз ате льн ых приложений) и
медицина. Сохранялся интерес к санскритским научным
знаниям, и при дворе императора Акбара (1556-1605 гг.) была
сделана попытка их систематизации. Последняя часть
<Аин-и-Акбари'> Абу-ль Фазл (ок. 1595-1596) представляет
собой обзор «индийских наук», если не по глубине, то по
широте охвата сопоставимый с важнейшей работой аль-
Бируни,
написанной примерно за 550 лет до этого.
В знаменитом отрывке Абу-ль Фазл перечисляет
предметы, рекомендованные Акбаром для изучения в школах:
этика, арифметика, счетоводство, сельское хозяйство,
измерение, геометрия, астрономия, ведение домашнего
хозяйства, искусство управления, медицина, логика,
физические науки, математика, богословие, история, а также
«индийские науки», в частности грамматика, логика,
философия веданты и йога. Хотя Абу-ль Фазл заявлял, что
названные дисциплины оживили обучение в медресе
(школах),
нет
фактов, свидетельствующих о том, что все
эти предметы преподавались где-либо одновременно.
В медресе продолжалось изучение преимущественно
мусульманского богословия и относящейся к нему
обширной литературы. Сведения о науках, подобных астрономии
и медицине, хотя и излагались в
научных текстах, однако
они, вероятно, передавались в семьях от родителей к
детям или преподавались отдельными специалистами-прак-
тиками своим помощникам и ученикам.
КXVIв.
прямой доступ к работам греческих авторов,
даже в арабских переводах, по-видимому, стал довольно
ограниченным. Однако Абу-ль Фазл претендовал на
знакомство с этими текстами, а Птолемей и Гален оставались
гл авны ми
ав тори тет ами
в области
астрономии
и
медицины. Томас Рэу (Roe) в 1616 г.
признавал, что «муллы» при
дворе Моголов «кое-что знают о
философии и
математике, они великие
астрологи и могут беседовать об
Аристотеле, Евклиде, Аверроэсе и других авторах». Но наиболее
интересен тот положительный импульс, который в то
время
получили научные изыскания.
В области ботаники и зоологии это проявилось в
наблюдениях и экспериментах, свидетельствовавших об
интересе Джахангира к этим предметам. Абу-ль Фазл уделял
большое внимание техническим устройствам (отсюда его
ценные описания процессов дистилляции, включая
очистку спирта). Его интерес к географии, проявившийся в
весьма
подробном описа н ии
различных провинций
Могольской империи, продолжил уже довольно прочные
традиции исламской учености. Но самым замечательным
было его внимание к статистическим данным самого
разного рода. В «Аин-и-Акбари» мы находим не просто
количественные данные, но представленные в виде таблиц
подробные сведения об уровнях цен, заработной платы,
налоговых ставок, о численности
вооруженных вассалов,
лошадей, слонов и тд. Столь масштабное
пред ставле ние
статистического
материала, не со мн ен но , был о
беспрецедентным для Индии. Значительное внимание в то время
уделялось математике и
аст рономи и. Акбар поручил
персидскому иммигранту Фейзулле Ширази (ум.
в 1588 г.)
составить подробный солнечный календарь ил ахи, который
в 1584 г. был обнародован указом (МЫ & Rahman, 1968).
XVII в. не оправдал надежд на развитие науки,
основание для которых появилось во время правления Акбара.
В общем и целом наука оставалась в традиционных рамках,
новых идей практически не было. Наиболее значительным
событием стало появление атласа восточного полушария
на 33 листах, составленного в 1647 г. в Джаунпуре Садиком
Исфахани, использовавшим простую цилиндрическую
проекцию без перспективы. Но ничто в этих листах не
свидетельствует о европейском влиянии, и даже «Атлас мира»
Меркатора, подаренный Джахангиру в 1617 г., не вызвал
интереса при дворе Моголов (Habib, 1977, pp. 122-34).
Такое же отсутствие интереса проявлялось и в
отношении европейской медицины и хирургии. Индийская
практическая медицина, основанная на греко-арабской
традиции (1U66-U Йумани), практически ничем не отличалась от
современной ей персидской медицины благодаря
постоянному притоку в Индию врачей из Ирана. Параллельной
эффективной системой лечения
уже давно считалась
аюр-
ведическая медицина (основанная на сведениях из «Аюр-
веды»
-
одной из священных индийских книг-вед
содержащей жертвенные формулы и заклинания.
-
Прим. ред.),
по-видимому, таким же было отношение и к европейской
медицине. Данишманд-хан, ученый могольский вельможа,
подолгу беседовал с Франсуа Бернье в Дели (в 1659-
1666 гг.),
и тот объяснял ему суть открытий Уильяма Гарвея
и Жана Паке. Но, несмотря на явное любопытство,
пр оя вл я ем ое Данишманд-ханом, и высокую репутацию
европейских медиков, не предпринималось никаких попыток
заимствования элементов европейской медицинской практики
и обогащения ими индийской традиционной медицины,
лишь проявлялся некоторый интерес к новым лекарствам,
открыт ым европейцами (ср. Person, 1989).
Астрономические исследования Савай Джай-Сингха
(ум.
в 1743 г.), вельможи при дворе Великих Моголов и
правите ля
Амбера, во многих отношениях отражали
как
лучшее, что было в индийской науке, так и ее общую слабость.
Он построил обсерватории в Дели, Джайпуре, Удцжайне,
Матхуре и Варанаси, где были установлены большие
каменные «инструменты», так как считалось, что более
мелкие деревянные
и металлические приборы, например
астролябия, дают слишком большую погрешность (Кауе,
1918). Джай-Сингх, узнав о точности европейских
наблюдений, получил таблицы Деляире (de La Hire), на
основании
которых воспроизвел таблицу рефракции, а также
использовал телескоп.
Результаты наблюдений
Джай-Сингха содержатся в его основной работе <3идж-и Мухаммед-
гиахи», написанной в 1734 г. Однако его представления о
строении Вселенной ничем не отличаются от
представлений Аристотеля и Птолемея. Джай-Сингха настолько мало
заботили этические принципы, что в его работе мы
находим целые отрывки, заимствованные из
астрономического справочника «Зидж» Улугбека (1437-1438 гг.). Его
полная неосведомленность о теории Коперника заставляет
предположить, что его усилия были направлены в
ос новн ом на
определение момента времени, в который
небесное тело занимает конкретное положение, из чего можно
закл ючи ть, что е го
интерес был связан с астрологией, а не
с чистой наукой.
В Индии в период, предшествующий Новому времени,
техника либо вообще находилась вне сферы интересов
ученых, либо затрагивала ее лишь отчасти, например если
они в свободное время занимались алхимией или
изобретали какие-нибудь фантастические устройства. Поэтому
неудивительно, что лишь немногие изобретения и
методы усовершенствования производства могут быть
приписаны ученым Могольской империи.
Главными из этих немногих изобретений были
механизмы, основанные на использовании зубчатого колеса.
В начале XVI в.
Бабур описал метод подъема вод ы с
помощью цилиндрического зубчатого колеса. Оно часто
изображалось художниками могольского периода.
Цилиндрическая
зубчатая передача такого типа бы ла главн ым
элементом мн оги х
интере сных изобретений, которые
официальные историки приписывали мудрости Акбара,
299

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
однако отчасти они, вероятно,
были результатом
изобретательности Фейзуллы Ширази. Была построена машина
для одновременной чистки стволов нескольких орудий, а
также колесная мельница; сложная система подъема воды
с помощью нескольких соединенных между собой
зубчатых колес была установлена
в
резиденции правителя
Фатихпур-Сикри самим Акбаром. Акбар также изобрел
устройство для охлаждения воды с помощью селитры, с тех
пор широко используемый в Индии. Императорская
изобретательность проявилась и в устройстве мушкета
-
ручном оружии, изг ото вля вш емс я в
а рс е на л е Акбара: выстрел
из него
производился
нажатием на
курок б ез
использования запального фитиля (колесный кремневый замок?).
Исключительное значение имело изобретение в 1596 г.
приспособления для доставки судов дальнего плавания,
построенных в Лахоре, по реке
к
мо р ю (Habib, 1992).
При том же импер аторе
в
следующем
веке
двор
серьезно заинтересовался прививкой растений. В результате в
Кашмире стали выращивать черешню, улучшились
качества апельсинов, выращиваемых на индийских равнинах
(Habib, 1980а, р. 5).
В это время впервые
отмечено появление
некоторых
в ажн ы х механических
устройств, но ничего не известно
об
авторах
эт их
изобретений. Большинство из этих
устройств, по-видимому, заимствовались или
распространялись неизвестными ремесленниками.
Самым значительным из них было появление винта в
его индийском варианте, описанном в 1666 г.,
-
с
припаянной проволокой вместо
нарезанной резьбы. Другим
инструментом, описанным примерно
в то же время, была
ручная двухколесная ременная дрель для огранки алмазов,
заменив шая традицион ную лу ч ко вую дрель (Habib, 1980л,
pp. 27-8; 1980b, pp. 33 -4).
Появление луковицеобразных куполов (наиболее яркий
пример
-
знаменитый Тадж-Махал) свидетельствует о
значительном
развитии умения (заимствованного у
центральноазиатских
мастеров,
но в дальнейшем
усовершенствованного) возводить арочные конструкции. Настоящая
революция произошла в XVII в. в
судостроении: старые «джонки»
были заменены судами, успешно скопированными с
голландских и английских образцов (Habib, 1980л, pp. 13-15).
Практически не т свидете льст в то го , ч то набивные ткани
появились в Индии в течение XVII в.
Напротив, производство
таких тканей появилось в Индии задолго до этого, и скорее
всего именно в XVII в. эта технология
распространилась из
Индии в Иран, куда, таким образом, попали написанные на
хинди руководства
по печатанию рисунков на тканях и
набивке тканей (чхапа/чап и чхинт/чит). Английская
технология печатания на тканях XVIII а также
первоначально
была
скоп ирована
с индийской (Habib, 1985, pp . 217-20).
Все это заслуживает внимания, но если взглянуть на то,
что
происходило
втотже
период
в
Европе, нельзя не
признать низкий уровень индийского технического
развития.
Имеется великое множество примеров стагнации.
Сельскохозяйственные
орудия
оставались
прежними,
их все так же
делали почти исключительно из
дерева , использование
металла было
крайне ограниченным. Об изменениях,
происходивших в некоторых областях, свидетельствовали лишь
расширение использования зубчатого колеса для подъе ма
воды и деревянного цилиндра для изме льчени я са хара.
В металлургии серьезное
отс та ван ие было связано с
невозможностью производства чугуна из-за неспособности
изготавливать достаточно мощные кузнечные
мехи. В
связи с этим, а также из-за того, что не использовалась сила
домашних животных для приведения
в действие режущих
инструментов, индийцы не могли делать прочные винты,
гайки, болты и металлические шестерни. Изготовление
механических часов, следовательно, также было невозможно.
Все это сказывалось даже на артиллерии, к развитию
которой государство всегда проявляло острый интерес. По-
видимому, оружие с фитильным замком как основное
использовалось в индийской армии на протяжении всего
XVII в. и даже в начале XVIII в.
(Habib, 1980л, pp. 16 -32).
Несмотря на масштабность и
прекр асную
архитектуру
многих зданий могольского периода,
в
строительстве
продолжали сохраняться традиционные предрассудки.
Так, в возведении мо ст ов преобладало мнение, что
ширина быка моста и расстояние между опорами его свода
должны быть почти одинаковыми, в то время как европейские
строители уже давно пришли к выводу о бесполезности
столь широких быков.
Отсутствие интереса к печатному делу уже давно
приводится как пример неспособности индийцев перенимать
важные
изобретения, которые могли бы и ме ть
огр омн ое
значение для развития индийской культуры. Вряд ли
можно добавить что-то новое о
губительных последствиях
этой ошибки.
Можно считать, что недостаточный интерес к
использованию технических новинок частично был следствием
наличия в Индии дешевого квалифицированного труда.
Однако сложно полностью игнорировать воз мо жн ос ть
того, что идеологический фактор, стоящий за
отсутствием любопытства к
вопросам науки
и механики, также во
многом
обусловил отставание Индии от Европы в такой
важной области.
ИСКУССТВО
Наиболее очевидный вклад Моголов в индийскую
культуру и мировое искусство относится к области
архитектуры (Brown, 1968, chs xvii-xxi; Koch, 1991 \Asber, 1992).
Сочетание деталей и масштаба потрясает и практически не имеет
себе равных. В технике и дизайне могольской архитектуры
сочетаются
разнообразные элементы. Во многом
сохранились традиции архитектуры периода Делийского
султаната, с ее арками, куполами
и сводами. При Моголах они,
однако, были дополнены многочисленными элементами так
называемых «провинциальных стилей» Гуджарата,
Раджастхана, Малвы и Бенгалии. Наконец, существовало новое
направление в архитектуре, пришедшее из Центральной Азии
и
Ирана, для которого были характерны луковицеобразные
купола, инкрустации из твердого камня, прямоугольные
парки
и любовь к текущей воде. Но могольская архитектура
была не просто синтетической
-
по-видимому, самым
замечательным ее отличием был дух экспериментирования
и новизны. Прекрасный пример этого
-
резиденция
Акбара дворец-городок Фатихпур-Сикри: здесь возведены здания
высочайшего художественного уровня и красоты с
одновременным использованием арок и балочных перекрытий.
Тадж-Махал, величайший могольский памятник,
объединяет в себе практически все отличительные черты
архитектурного мастерства, к которому так долго стремились и
которого наконец достигли Моголы (илл. 103).
После строительной активности в Агре и Дели первых
двух могольских императоров, Бабура (1526-1530 гг.)
и
Хумаюна (1530-1556 гг.), последовал короткий, но
богатый событиями
период правления династии Сур (1540-
1556 гг.), во время которого были построены Старый форт
(Пурана-Кила) в Дели и мавзолеи в Сахасраме (Бихар).
В них в основном сохранены архитектурные традиции
«афганской» фазы архитектуры Делийского султаната, хотя
были и интересные новшества, как, например, окружение
мавзолея в Сахасраме большим искусственным водоемом.
Типичным примером могольской архитектуры
является мавзолей Хумаюна вДели (построен ок 1564 г.),
купольное
строение
с
открытыми беседками и куполами (чхатри),
установленное на большой платформе и окруженное
прямоугольным, обнесенным стеной парком, который
орошают прямые пересекающиеся водные потоки. Почти в то же
время Акбар перестраивал крепость в Агре, в качестве
основного материала для которой использовал красный пес¬
300

ЮЖНАЯ АЗИЯ
чаник. В Фатихпур-Сикри, спланированном главным
образом в 1570-х гг ., вновь
преобладает красный песчаник,
но ни материал,
ни строительная техника, по-видимому,
не ограничивали здесь художественное решение.
Стремление Акбара сочетать арки
с балочными перекрытиями,
вероятно,
вовсе не объяснялось сознательным желанием
«примирить» «мусульманский» стиль с «индуистским»,
как
иногда утверждается. В основном
причина была
эстетического свойс тва: е г о
привлекало разнообразие и, возводя
разные
по стилю структуры
и свободно используя
симметрию,
он создавал шедевры. Великолепная мечеть Буланд-
Дарваза, украшенная прекраснейшими воротами могол ь-
ского периода, служит центральной точкой, к
которой
привязаны
многочисленные площади и водоемы
огромного дворцового комплекса. Река Утанган была
запружена, и поднимаемая из нее с помощью водяных колес вода
через акведуки подавалась в водоемы комплекса.
Собствен ный ма в з о л ей Акбара близ деревни Сикандра
неподалеку от Агры, в котором также проявились новые
архитектурные решения (несколько ярусов с колоннадами
и верхний ярус, сделанный из мрамора), был закончен пр и
его сыне Джахангире (1605-1627 гг.). Теперь мрамор стал
использоваться гораздо чаще, и
пр екр асн ая гробница Ити-
мад-уд-даула (ум. в 1622 г.) из белого мрамора в Агре,
демонстрирующая значительное персидское влияние,
-
один
из наиболее наглядных примеров этого перехода.
Мавзолей в Агре, который правитель Могольской
империи Шах-Джахан построил для своей жены Мумтаз-Махал
(и в котором позднее был похоронен и сам Шах-Джахан),
сегодня известен во всем мире как Тадж-Махал.
Расположенный на берегу р. Джамны, он является частью тщате льно
спланированного
малого
города
с его магазинами и
караван-сараями, расположенными
в соответствии с о стр ого
геометрической, четырехугольной моделью. По бокам главного
здания расположены два сооружения из красного
песчаника, которые замечательны сами по себе, как и
монументальные ворота. Водный канал и ведущая от ворот к мавзолею
дорожка, окруженные парком, довершают прекрасный
ансамбль. Сам мавзолей представляет собой сооружение на
высокой платформе, стены
которого
выложены белым
по лирован ным мрамором
с инкрустацией из самоцветов, с
четырьмя свободно стоящими минаретами по углам,
с
огромным луковицеобразным куполом, возвышающимся в
центре над величественным фасадом с типичными могольскими
«утопле нными» воро та ми
ис
четырьмя куполами меньшего
размера, расположенными ниже основания главного
купола. Своим пышным убранством с использованными в нем
редкими полудрагоценными
камнями и изысканной резьбой
по
мрамору он обяз ан искусству многих мастеров.
Шах-Джахан так же
построил
мн ожес тво
сооружений
на
территории крепости Агры. Но в первую очередь
привлекают внимание здания, возведенные им вДели, хотя это,
может быть, и не совсем справедливо по отношению к Агре.
«Красный форт» и одна из красивейших мечетей мира
Джама-Масджид в Дели являются частью большого
распланированного Старого города
-
Шахджаханабада,
окруженного стеной еще до того, как его
строительство
было
завершено. В мечети Джама-Масджид, несомненно лучшей
мечети могольского
периода, проявилось продуманное
сочетание мрамора
и песчаника и внимание к
пропорциям, характерное для всех
работ времен Шах-Джахана.
Долгий период правления Аурангзеба (1659-1707)
был отмечен появлением множества сооружений, не
имевших, однако, большого значения для истории
архитектурных стилей. Два примечательных здания этого
времени -
мече ть Бадшахи в Лахоре и гробница Рабии-Дау-
рани в Аурангабаде, причем последнее было сознательно
скопировано с Тадж-Махала.
О могольской архитектуре нельзя судить лишь по
указанным сооружениям. Только со времен правления
Акбара сохранился ряд ценных построек в Сринагаре, Лахоре,
Аджмере, Аллахабаде и Раджмахале. Более того,
сооружения могольского стиля не ограничиваются лишь
крепостями, дворцами, мечетями и мав зо лея ми .
Храм Говинд-Дева во Вриндабане неподалеку от
Матхуры, построенный в 1590 г. вельможей Акбара Ман
Сингхом, полностью соответствует могольскому стилю:
массивное купольное здание со сводчатыми потолками и
центральным залом в форме креста, с расположенными
наверху галереями, удивительно похожее на церковь.
Влияние могольского стиля в храмовом строительстве также
отчетливо видно в
храм е Бир Сингха в Чатурбхудже,
построенном в правление Джахангира (1605-1627).
Моголы построили множество мостов, в частности
огромный мост через р. Гомати в Джаунпуре (1568-1569 гг.)
(илл. 104), а также многочисленные караван-сараи,
представлявшие собой массивные
прямоугольные сооружения
с
внутренними дворами, террасами
и жилы ми
помещениями. Самым значительными техническим
сооружением
могольской эпохи был Западноджамнский канал,
построенный при Шах-Джахане. Он имел протяженность свыше
240 км и глубокое русло, и вода из него через массивные
каменные акведуки поступала в Дели с высоты,
значительно превышающей уровень Джамны в этом месте.
Архитектура Моголов, естественно, привлекала
подражателей. Наиболее успешными из них были правители
Амбера, построившие дворцовый комплекс в
Амбере
(XVII в.)
и новый город Джайпур (основан в 1728 г.)
в
восточ ном Раджастхане.
За великолепием могольской архитектуры не следует,
одна ко, забывать об
архитектуре султанатов Декана
последней фазы их существования (XVI и XVII вв.). Знаменитые
триумфальные ворота Чар-Минар в Хайдарабаде
(построены в 1591 г.), открывающиеся на четыре стороны,
венчали
колоннады в несколько
ярусов,
апо
углам распо лагались
четыре
высокие башни (илл. 105). Гол-Гумбаз, мавзолей
Мухаммеда Адил-шаха (ум.
в 1656 г.)
в
Биджапуре, имел самый
большой
купол
в Индии, что, тем не менее, не
нарушало общих
пропорций здания. Характеристику южно-индийской
архитектуры всего периода Виджаянагарской империи см. в т . IV.
Живопись была еще одной областью, в которой
Моголы добились международного признания. Вначале моголь-
ская
миниатюрная живопись, выполняемая в основном на
бумаге, была продолжением традиций персидского
искусства, с его акцентом на линиях, точностью деталей и
намеренным отсутствием перспективы. Первые два мастера,
работавшие в этом жанре, Абду ас-Самад и Мир Сеид Али
появились в Индии в 1555-1556 гг. вместе с
вер нув шим ся
из изг нания
Хумаюном.
На этой персидской основе Акбар создал новую,
быстро развивающуюся могольскую школу миниатюры,
основав в 1560-х гг . большую художественную студию для
работы над иллюстрациями к «Хамзанаме». За этим
последовала работа над иллюстрациями к ряду других рукописей,
не
прекращавша яся
в течение всего
периода
его
правления.
Художники набирались из различных
частей Индии,
поэтому стало заметным влияние местных школ Малвы,
Гуджарата, Раджастхана, ГЬалиора и Кашмира. В то же
время полностью
сохранилось одно из главных достоинств
персидского искусства
-
внимание к деталям. Абу-ль Фазл
приводит список художников того времени,
ос обе нно
высоко оценивая мастерство Дасванта, а подписи в
уцелевших томах манускриптов сообщают о множестве других.
Особенностью созданной Акбаром студии была
совместная работа нескольких художников: портрет писался
одним из них, а остальная часть
миниатюры
-
другим;
порой над одной миниатюрой работали три живописца.
Практически с самого начала под влиянием самого
Акбара большое внимание уделялось реальности изображения
(как в портрете, так и в пейзажах и исторических деталях).
В последние годы Акбар также заинтересовался европейской
живописью, причем в могольское искусство проникла не
301

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
только христианская тематика, но и
другие особенности
искусства Ренессанса, в частности
реализм в пропорциях
и
перспективе.
Правление Джахангира во многом ознаменовалось
расцветом могольской живописи. Теперь основным
средством передачи изображений были уже не иллюстрации к
манускриптам, а альбомы и индивидуальные портреты.
Джахангира особенно интересовали индивидуальные
портреты и изображения птиц, животных, деревьев и цветов.
В отношении последнего особым мастерством отличался
Мансур. Насколько сильные эмоции могло вызывать мо-
гольское
изобразительное искусство, демонстрирует
«Портрет умирающего человека», написанный
неизвестным художником по заказу Д жахангира (илл. 106).
При Шах-Джахане (1628-1659) и особ е нн о п од
покровительством Дары Шукоха могольская живопись достигла
настоящей зрелости, хотя число произведений,
несомненно, уменьшилось. Картина «Слепые певцы» Бичтира, на
которой изображены простые люди на обочине
обыкновенной дороги,
-
несомненный шедевр могольского искусства,
величайший реализм которого напоминает о
произведениях Ренессанса, а внимание к мельчайшим деталям
соответствует классическим могольским традициям (илл. 107).
Неверным будет утверждение, что мого льс кие
художники
ограничивались изображением военных сцен,
охоты, заседаний и празднеств при императорском дворе и
религиозных собраний, хотя этому, несомненно,
посвящено огромное число миниатюр могольского периода. Как
и
персидская живопись, могольское искусство было в
основном светским и
предназначалось не только набожным,
а любым культурным зрителям. (Более подробно о
могольской живописи см. Brown, 1924Beach, 1992; Verma, 1994.)
По мере распространения влияния придворной
живописи через создаваемые знатью художественные студии и
работ свободных художников-подражателей (так
называемых
«базарных» художников), появлялись ее ответвления
-
провинциальные художественные стили, которые
развивались с разным успехом (школа в Патне, школа в Авадхе и тд.) .
В Раджастхане и Западных Гималаях сформировались рад-
жпутская и пахарийская школы, в которых преобладающим
направлением стала религиозная живопись, особенно
распространенными стали изображения Кришны.
Наконец, в могольский период в фазу высокой
продуктивности вступила индийская классическая
музыка. Теория
индийской музыки, содержащаяся в санскритских текстах,
была хорошо изучена: Абу-ль Фазл дает в «Аин-и -Акбарш ее
изложение, а также приводит
имена 36 мастеров вокальной
и
инструментальной музыки, живших при дворе Акбара, в
том числе великого Тансена. Наиболее любимым
пр ои зведен ие м было <Дхрупад» признанного мастера Наяка Бакх-
шу (примерно 1520 г.) . В начале XVI в. получил развитие
стиль хайял, дававший большую свободу импровизации.
ЛИТЕРАТУРА
Литература на
персидском
языке и
санскрите
-
языках,
на которых простые люди не говорили нигде в Индии,
-
относилась иск лючи тель но к
сфере высокой культуры и,
таким образом, може т дл я удобства рассматриваться
отдельно от литературы на разговорных языках.
Персидский был не только языком высшей
админис трации
в Могольской
империи
и
султанатах Декана
-
он
также
распространился при дворах раджпутских
государств. Даже если он не употреблялся прямо, его слова и
идиомы оказывали сильное влияние на язык
официальных
записей, что видно из
государстве нных докумен то в,
написанных на
раджастхани
и
маратхи.
Также не вызывает
сомнения, что персидский язык начал оказывать влияние на
литературные традиции многих языков Индии: новый
язык
-
урду, на котором была создана богатая литература,
появился в результате взаимодействия персидского языка
с диалектами хинди.
Индийский вклад в персидскую лексикографию
включал «Фарханг-и Джахангири» (1608-1609 гг.) Инджу и
«Фарханг-и Рашиды» (1653-1654 гг.) Абдур Рашида. «Ба-
хар-иАджам» (1739-1740 гг, исправлен и дополнен в 1749 г.)
Тек Чанда Бахарси является, возможно, самым
авторитетным из всех персидских словарей перед началом Нового
Времени. После каждой словарной статьи автор приводит
цитаты из прозы
и поэзии в
хро но лог ич еск ом порядке,
чтобы пояснить смысл слова и показать изменения в его
употреблении вплоть до современной ему эпохи.
Главной фигурой среди индийских прозаиков был Абу-
ль Фазл (1551-1602). Автор величественной и в высшей
степени витиеватой прозы, постоянно стремившийся
избегать банальностей с помощью смелых рассуждений, Абу-
ль Фазл долго считался образцом для тех, кто большое
значение придавал стилю. Сегодня его авторитет в гораздо
большей степени связан с содержанием его работ
-
созданной в результате кропотливого труда истории Акбара
«Акбарнаме» и описания могольского управления,
Могольской империи и индийских культурных традиций
-
«Айн-и
- Акбари». Появились подражания «Акбарнаме»,
в
частности, сочинения об истории правления Шах-Джа-
хана («Падшахнаме» Лахори и Вариса) и первых 10
годах правления Аурангзеба («Аламгирнаме» Мухаммеда Ка-
зима). Однако не было написано ни одной работы в
подражание «Аин-и -Акбари»: очевидно, никто больше не
обладал столь же широкими познаниями в точных науках,
статистике, географии и культуре.
«Мемуары Бабура» (ум.
в
1530) представляют собой
отдельный жанр в историографии. Первоначально
написанные на джагатайском (чагатайском) языке (эта версия вряд
ли
уцелела), они стали частью персидской литературы
благодаря переводу Абдур Рахима (1588-1589 гг.). Мемуары
Джахангира (охватывающие период с 1605 по 1623 г.)
не
уступают мемуарам Бабура по простоте стиля,
откровенности и
интересу
к естественной истории
и
искусству, но,
конечно, им недостает романтичности, отличающей
описания
приключений Бабура.
Другой класс
произведений составляют подробные
региональные исторические хроники, лучшими
образцами которых являются написанная Мир Масумом история
Синда (1599-1600 гг.)
и
история Гуджарата («Мират-и-
Ахмады», 1761 г.) Али Мухаммед-хана. Кроме того, были
написаны работы по общей истории Индии, эталоном
среди которых стала «Табакат-и-Акбари» Низамудцина
Ахмада (1592-1593). «Гулыиан-и-Ибрахими» Мухаммеда
Касима Фирипггы (1606-1607 гг., переработана в 1609-1610 гг.)
представляет собой компиляцию из тщательно
отобранных источников и заслуженно пользуется высокой
репутацией. «Мунтакхабут Таварикх» (1596 г.) Абдула Кадира
Бадауни, формально относящаяся к
этому классу
произведений, замечательна своей яркой, хотя и
фанатичной
критикой Акбара и его политики. Наконец, писалась
биографическая проза, в особ е н н о с т и сборники биографий
представителей знати, ученых, поэтов и пророков.
Крупнейшая работа этого жанра, созданная в Индии,
-
без
сомнения, «Маасирул Умара» Шахнаваз Хана - объемистый
биографический словарь могольской знати, начатый в
1742 г. и
завершенный в 1768-1769 гг.
Религиозная литература составляла значительную
часть
произведений, написанных в Индии на персидском
языке (она рассматривается в том
разделе данной главы,
который посвящен религии).
Вклад Индии в персидскую поэзию также был
значительным, хотя, возможно, и не впечатляющим. Несмотря на все
попытки соответствовать
стандартам
классического
персидского стиля, индийская поэзия неизбежно должна была
ощутить влияние индийских слов, идиом и даже идей Урфи (ум
в 1590 г.)
и Файзи (ум в 1595 г.) получили широкое признание
302

ЮЖНАЯ АЗИЯ
и эпические стихи и поэмы (месневи) Урфи У Файзи
вызывали восхищение сложные конструкции
и цветистый стиль,
но сегодняшних критиков, возможно, больше интересует его
адаптация индийского сказания «Нал-Даман» для сочинения
месневи. Творчество поэта Саиба (ум.
в 1677-1678 гг.),
много лет прожившего
в Индии, а затем вернувшегося в Иран, по
праву должно принадлежать обеим странам.
Нет серьезных оснований считать, что санскритская
литература после установления
«м огол ьско го
владычества» переместилась на юг. Много произведений
создавалось на этом языке и на
территории Могольской
империи,
значительную
их часть
продолжала
составлять
литература религиозного содержания,
и
уже были упомянуты
многие написанные в этот период работы по религиозной
философии
и
праву. Создавалось значительное количество
произведений, относящихся и к другим областям.
«Плодовитый писатель» Нагеша Бхатта (ок. 1700 г.)
на пис ал
комментарий к комментарию Кайяты на «Махабхашью»
древнеиндийского филолога и философа И в. до н.э . Патанд-
жали
-
прекрасный старинный источник сведений о
классическом санскрите, диалектах Древней Индии, а
также о различных сторонах индийского общества.
Придворный поэт Шах-Джахана Джаганнатха Панди-
та написал свой монументальный труд о поэзии «Расаган-
гадхара»,
в котором дал определение поэзии как «звуку,
выражающему смысл, который является объектом
созерцания, вызывающего трансцендентальное наслаждение»
(Keith, 1920, р. 397).
Литературным жанром, продолжавшим привлекать
авторов, была историческая поэзия (кавья). Завершающим
в
ряду довольно невыразительных произведений,
написанных как продолжение древнейшей индийской хроники
Калханы «Раджатарангини» (XII в.) об истории
Кашмира, стала «Раджавалипатака» Праджьи Бхатты и Сука,
созданная в последние годы правления Акбара. Придворные
панегиристы могольских
императоров,
как и
раджпутских
и
маратхских правителей, продолжали творить, следуя
классической традиции, уже переживавший упадок.
Продолжалось сочинение сказок, басен и легенд на
санскрите. Баллаласена (XVI в.) создал сборник
«остроумных» легенд «Бходжапрабандха» о дворе правителя Бход-
жи. В
следующем
ве ке
Нараяна написал поэтическое
произведение «Свахасудхакарачампу»,
в
котором описал
идиллическую любовь Свахи, жены бога огня Агни, и Луны.
Искусству чувственной любви был посвящен труд Калья-
намаллы
«Анангаранга» (XVI в.).
Научная литература на санскрите
обогатилась
трудами о
греко-арабской науке. Придворный астроном
Акбара Нилакантха написал астрологический трактат «Таджи-
канилакантхи» (1587 г.). В 1643 г.
Ведангарая составил
«.Параси-пракаша»
-
персидско-санскритский словарь
астрономических терминов. В начале XVIII в. Самрата
Джаганнатха под покровительством Савай Джай Сингха
перевел на санскрит арабские или персидские версии
«Альмагеста» Птолемея и «Н ач а л а геометрии» Евклида.
Рассматриваемый период ознаменовался развитием
литературы на многих разговорных языках. Из множества
диалектов начал складываться современный
литературный хинди, впервые появилась созданная на нем
литература. Она включала популярные произведения, такие как
стихи Кабира с их лаконизмом и идеями монотеизма (ок.
1500 г.); для более взыскательных читателей индийский
поэт-мистик Малик Мухаммед Джаяси написал роман в
стихотворной форме «Падмават» (ок. 1540 г.) . Эти
произведения были написаны на авадхи (диалекте
восточного
хинди), как и «Рамаяна», или
«Рамачаритаманаса»
Тулсидаса (ок. 1570 г.), благочестивая и невероятно
популярная
версия классической эпопеи «Рамаяна». На брадже,
западном диалекте хинди, были написаны, с одной
стороны, популярные благочестивые лирические стихи Сурдаса
(ок. 1550 г.), посвященные Кришне и его развлечениям, а с
другой
-
высокохудожественные поэмы придворного
Акбара Абдур Рахима (ок. 1600 г.)
и изящные лаконичные
двустишия «Сатсай» Бихарилала Чаубе (1662 г.).
Литературный стандарт хинди в прозе был установлен двумя
авторами
-
Садасухлалом (ок. 1780 г.)
и Аллах-ханом «Иншей»
(ум.
в 1818 г.) . Последний был поэтом, писавшим на урду,
а
хинди пользовался для создания прозаических
произведений на светские темы.
На близкородственном языке пенджаби были
написаны стихи Нанака (ок. 1520 г.)
и
других гуру, включенные
Арджаном (ум.
в 16 0 6 г.) в сборник «Гуру Грантх Сахиб».
Высочайшим достижением пенджабской светской
литературной традиции, вероятно, была трагедия Вариса Шаха
«Хир Ранджаха» (XVIII в.).
При могольском дворе и в могольской армии рядом
оказывались люди, говорящие на различных диалектах хинди,
и в результате из этой смеси наречий (включая пенджаби)
развился язык, на котором говорили и на базаре,
ив
во енн ом
лагере. Можно сказать, что язык урду появился тогда,
когда в поэзии, написанной на этом смешанном языке,
ста ли исполь зовать ся
персидские литературные формы.
Первая такая попытка была предпринята в султанатах Декана в
XVI и XVII вв. Выдающимся представителем этого стиля был
Мухаммед Кули Кутб-шах (автор первого дивана на
урду
ум.
в 1612 г.). Превращение этого языка в
стандартный урду,
по
общему мнению, произошло после переезда в Дели
(1723) поэ та «Вали» (Вали Аурангабада)
-
уроженца 1уджа-
рата. Период расцвета этого языка связан с сатирической
поэзией Сауда (ум.
в 1780-1781 гг.)
и
лирикой Мира (Мир
Мухаммеда Таки) (ум.
в 1810 г.). Эти поэты использовали весь
набор художественных образов персидской литературы, а
также продолжа ли ее традицию ске птициз ма. О ни на чал и
вводить в урду определенные нормы
использования сло в и
идиом, и с течением времени это оказало влияние на
общую языковую базу, находящуюся вне разл ичны х
диалектов и
ста вш ую
основой как
литературного хинд и,
использующего систему
письма
деванагари,
так и
урду,
пользующегося арабской графикой (Saksena, 1940).
История литературы Кашмира началась с поэзии Хабы
Хатун (ок. 1600 г.), деревенской девушки, ставшей женой
изг нан ного
правителя Кашмира. Точно так же пушту, язык
афганского народа, впервые стал восприниматься
как
средство письменного выражения, когда Баязид Рошан
(ок. 1580 г.)
написал на нем
религиозное
сочинение
«Преблагая весть». В
следующем
веке
Хушхальхан Хаттак (ок.
1670 г.), могольский чиновник, превратившийся в
мятежника, стал одним из выдающихся поэтов, писавших на
пушту, а
в дальнейшем
-
символом
афганского духа независимости.
История бенгальской литературы началась задолго до
XVI в. , но, несомненно, именно в этот период получила
мощнейший
импульс
к
развитию.
«Чайтаньямангал»
Бринда-
вандаса (ок. 1540 г.)
-
длинная эпическая поэма, лирически
повествующая о полубожественной религиозной фигуре.
«Чайтаньячаритамрита» Кришнадаса Кавираджа (ок.
1595 г.) представляет собой одновременно
автобиографическое произведение
и
краткое изложение
принципов
вишну изма.
Много поэтических произведений, особенно
на пи сан ны х на браджбули (диалект бенгальского языка), было
посвящено любви Кришны и Радхи. Крупным мастером
этого жанра был Говиндас Кавирадж (ок. 1600 г.).
Традиция шиваизма в бенгальской
литературе нашла
отр ажение
в замечательной эпической поэме Мукундора-
ма
Чокробортти «Чондимангал» («Поэма во
славу Чонда»)
(ок. 1589). Около 1649 г.
Рупрам на писа л
автобиографическую поэму «Дхармамангал». Рамешвар Бхаттачарья
создал «Шивасанкирттан»
-
замечательную поэму, в
которой Шива предстает в образе не Бога, а бедного
крестьянина. Разносторонний поэт Бхаротчондро Рай (ум.
в 1760 г.)
своим
произведением
«Мансимха» положил начало этому
жанру исторического романа
в бенгальской литературе;
303

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
большое значение также имел его эротический роман
«Видъясундар». В своих произведениях Рай свободно
использовал слова и идиомы, заимствованные из
персид ского языка и хи н д и (Sen, I960).
В связи с ассамским языком , родс тв ен ны м
бенгальскому, можно отметить два важных
направления развития
-
появление вишнуитской поэзии, связанной с религиозной
философией бхакти, основоположником которой стал
Шанкарадев (ум.
в 1568 г.),
и заимствование жанра
исторической хроники (буранджи) из ахомского языка
-
языка
иммигрантов, род ственн ого тайскому. В Ории (или
Ориссе) продолжилась связанная с пуранами традиция
сочинения кавья
-
поэм, повествующих о легендарных
персонажах, а также развивалась поэзия бхакти. Рамчанд-
ра Патнайк (ок. 1600 г.) написал «Харавали»
-
роман в
стихах, герой и героиня которого были простыми людьми.
Писавший на гуджарати Бхалан (ум.
в 1554 г.) своим
переводом «Кадамбари» Баны подчеркнул свою связь с
классич еским
санскритом;
он также сочинял
религиозные
гимны, посвященные Кришне и его любовным историям. Его
современница Мира Баи была автором религиозных песен
на гуджарати, раджастхани и брадже; Нарасинха Мехта
создавал религиозные поэтические произведения с большим
философским смыслом. Ак хо (ум.
в 1674 г.)
в своей «Акхеги-
т е » изложил
философию адвайта-веданты. Но, мо же т быть,
самым выдающимся поэтом Гуджарата был Премананд (ум.
в 1724 г.), создававший поэмы огромной силы воздействия.
В маратхской литературе важное место занимают
знаменитые
религиозные
стихи монотеиста
Тукарама (ум.
в
1650 г.)
и более ортодоксального Рамдаса (ум.
в 1682 г.).
Муктешвар (ум.
в 1690 г.) записал «Рамаяну» и «Махабхара-
ту» на литературном маратхском
языке.
Традиции
санскритской поэзии еще более отчетливо проявились
в
эпических
произведениях Схридхара (ум.
в 1729 г.). С XVII в.
начинают появ лятьс я
исторические хроники (бахар).
На развитие литературы на языке телугу (в Андхре)
огромное благотворное влияние оказало покровительство
виджаянагарского двора. Считается, что расцвет жанра
стихотворного романа (прабандха) пришелся на годы
правления в империи Виджаянагар Кришнадевараи (1509-1529гг.) .
Его придворный поэт Аласани Педцана создал поэму «Ману-
чарита», изобилующую описаниями любовных
переживаний. Сам Кришнадеварая Райя написал «Амуктамальяду»
(«Подарившая гирлянду»)
-
поэтический сборник
житейских и религиозных советов. Пингали Сурана был
признанным мастером каламбуров и двусмысленных выражений,
которые можно найти в его произведении «Калапурнодая
-
му». Бхатта Мурти написал работу о поэзии
-
«.Кавъяланка-
рикара-санграха». В XVII в. множество литературных
произведений на языке телугу было создано при дворе Кутб-
шаха, а также при дворах правителей государств Южной
Индии. Драматические произведения на телугу (якшагана)
стали популярны в Танджавуре.
На языке каннада (распространен в современном штате
Майсур) писал поэт-джайн Ратнакара Варни, создавший
необычайно длинное произведение «Бхаратеса Ваибхава»
(1557 г.) . Сарваджна (ок. 1600 г.)
заме чателен
среди
шиваит-
ских по эт ов
гуманизмом, отличающим его работы (ванана).
Правитель Майсура Чикадеварая (1672-1704 гг.) оказ ыва л
щедрое покровительство каннадской литературе. Его
придворная поэтесса Санчи Хонама получила
известность
благодаря
своей поэме «Хадибадея
Дхарма»,
в
которой
выступала
против
отношения к женщинам как к низшим
существам. На языке каннада также была написана научная
литература,
вклю чая
работы по грамматике, лексикографии,
медицине и математике. Бала Вайдья Челува написал
научный
труд по математике «КаннадаЛилавати» (1715 г.).
В тамильской литературе того
периода
заметно
преобладание ши ва итского
направления.
ВXVIв.
Варатхунга
написал сочинение
«Прамоттаракундам». Его родственник
Атхивараман оставил после себя сборник «Ветриверкаи»,
содержащий большое количество афоризмов, многие из
кото рых
стали тамильскими пословицами и
поговорками.
Яркий образец вишнуистского направления (бхакти) в
поэзии
-
поэма
«Аштапрабандхам» Пиллайпперумала.
Интересным явлением стал вклад в
тамильскую прозу
христианских ми ссио нер ов,
в частн ости
Роберта де
Нобили, прожившего в Индии с 1606 по1б5б г. и Бесхи
(Beschi), получившего прозвище «Вирама-Муни» (1680-
1742 гг.). Перу последнего принадлежат поучительные
басни, рассказы и романы, самыми известными из которых
стали «Ваман-Катхаи» и «Парамартха-Гуру-Катхаи».
Миссионеры также содействовали развитию
книгопечатания
у тамилов: в 1677 г. в
Вайппуккоттае была
напечатана
«Киристхава Ведопадесам».
Хотя малаялам как язык Кералы отделился от
тамильского гораздо раньше, именно в XVI в. на нем были
написаны два первые великие произведения: «Адхьятма Рамая-
нам» («Духовная Рамаяна») и героическая поэма «Бхаратам»
(малаяльская «Махабхарата») Тунджатту Эжуттаччана.
Драма-танец (аттаккатха), ставшая специфически ма-
лаяльским видом искусства, достигла расцвета
вXVIIIв.с
появлением
«Налачаритам Аттакатха»Унайи Варьяра.
(Более подробно о южноиндийской литературе см.
Majumbar, 1974, pp. 584-606; O'Malley, 1941.)
ПЕРВЫЙ ЭТАП КОЛОНИАЛЬНОГО РЕЖИМА
(1757-1813 ГГ.)
В течение столетия, предшествовавшего 1757 г., объем
европейской торговли с азиатскими странами, которая
велась морским путем, пролегающим вокруг мыса Доброй
Надежды, значительно увел и чи лся .
В течение 1661 -1670 гг.
объем торговых операций Французской Ост-Индской
компании (основана в 1664 г.) все еще был
незначительным; общая стоимость товаров, импортируемых
из Азии
Голландской и А нг лийс кой Ост-Индскими компаниями,
составляла лишь 4,7 млн. песо . За 10 лет, с 1741 по 1750 г.,
общий импорт трех компаний в Азии превысил 15,8 млн.
песо .
Быстрее всего росла доля Английской Ост-Индской
компании: в1721-1730гг. она впервые превысила импорт
голландской Ост-Индской компании; в 1740-х годах объем
ее
импорта
из Азии в 3,3 раза превышал аналогичный
по ка зат ел ь Французской Ост-Индской компании (Butel in
Tracy, 1990, pp. 112,169,171). Хотя такие личности, как
губернатор французских колониальных владений в Индии
Жозеф Франсуа Дюплекс и английс к ий губернатор
Бенгалии Роберт Клайв, играли важную роль в
англо-французском соперничестве, превосходство в ней было отнюдь не
на стороне Франции, и в результате трех карнатикских
войн (1746-1748, 1749-1754, 1757-1761 гг.)
она по
сути
была вытеснена из Индии (Карнатик
-
историческая
область в Индии, в те годы арена борьбы между Французской
Ост-Индской компанией и Английской Ост-Индской
компанией.
-
Прим. ред.) . Голландские ставленники также
проиграли
в
сражении
на западном рукаве дельты Ганга реке
Хугли (Бенгалия), и английский контроль в бассейне
Индийского океана стал
бесспорным.
В 1750 г. более 7/10 азиатского импорта Английской
Ост-Индской компании, составлявшего 1,01 млн. ф. ст.,
приходилось на Индию (половина
-
на
одну лишь Бенгалию).
Для того чтобы оплачивать этот импорт, компании
приходилось экспортировать ценности (золото и серебро)
примерно на ту же сумму,
стоимость же экспортируемых в Азию
потребительских товаров не превышала 0,28 млн. ф . ст.
(Chaudhuri, 1978, pp. 507-12). Такой сильный дисбаланс в
торговле заставлял Ост-Индскую компанию и ее служащих
на Востоке искать средства для оплаты азиатских товаров,
вначале грабя и вымогая дань с индийских правителей, а
затем, после захвата
территории, взимая налоги. То, что
Бенгалия должна была стать главным объектом такого
304

ЮЖНАЯ АЗИЯ
двухэтапного завоевания, вероятно, было неизбежно,
учитывая центральное место, которое этот регион занимал в
торговой деятельности компании. Первый этап
завершился битвой между войсками Роберта Клайва и армией
бенгальского наместника Великого Могола
при Плесси (1757 г.),
второй
-
сражением при Буксаре (1764 г.). Начиная с 1757 г.,
Ост-Индской компании уже не нужно было везти
ценности в Индию, а после 1765 г. все возрастающие закупки
индийских товаров почти полностью финансировались из
средств, собираемых в Индии в виде налогов.
Успех Компании в борьбе с индийскими
правителями объяснялся не толь ко находящим ися в ее
распоряжении финансовыми ресурсами. Превосходство в основном
было связано с военной сферой. Уже во второй половине
XVII в. стало очевидно, что могольская
армия, основу
которой составляла кавалерия,
а
артиллерия
и
мушкетеры
служили
лишь для ее
поддержки, не способна
противостоять европейским войскам. В 1746 г.
французы в
сражении при Майлапуре показали, как небольшой отряд
местных пехотинцев, обученных по правилам
европейской военной науки и вооруженных скорострельными
ружьями с кремневыми замками, может обратить в
бегство всю могольскую кавалерию. Битва при Плесси стала
лишь повторением этого успеха.
Перед лицом такого военного превосходства англичан
индийские государства разделились на две группы. В
первую входили те, кто искал у Британии защиты и помощи в
борьбе с соседями, например
княжества Авадх и
Хайдарабад. Свой первый договор с компанией Авадх подписало
еще в 1765 г., а в 1774 г. это княжество с помощью
Компании захватило Рохилханд, однако в 1801 г.
потеряло
половину своей территории в результате навязанного ему
«Субсидиарного договора». Генерал-губернатор Индии Ричард
Колли Уэллесли ввел в действие свою систему
«Субсидиарных договоров», подписав в 1798 г.
договор
с
правителем Хайдарабада Низамом.
В другую группу входили государства, правители
которых пытались скопировать европейскую военную
систему, чтобы усилить свои позиции в противостоянии как с
англичанами, так и с другими индийскими государствами.
Самым ярким примером в этом отношении стало
княжество Майсур. Его правитель Хайдар Али (1722-1782),
пришедший к власти в 1761 г., св ои м
успехом в основном был
обязан сочетанию могольской кавалерии, пехоте
европейского образца и оружию, изготовленному с помощью
французов. Он создал централизованное управление, и
после его смерти его дело продолжил его сын Типу Султан
(правил в 1782-1799 гг.), который, кроме того, оказывал
государственную поддержку развитию торговли и
ме стн ого
промышленного производства. В своей столице Серин-
гапатаме он принимал представителей Якобинского
клуба и посадил символическое дерево свободы (1797 г.). Это
квазисовременное государство участвовало в четыр е х
ожесточенных войнах с англичанами (1767-1769,1780-1784,
1790-1792, 1799 гг.), которые окончились его
поражением и гибелью Типу при штурме англичанами столицы
княжества {Siriha, 1949; Hasan, 1971).
С распадом государственного образования
(конфедерации) маратхских княжеств, вызванным в основном
внутренними причинами, у крупных маратхских вождей
проявилось стремление к расширению своих территорий или
захвату чужих земель
посредством наращивания
воен ной
мощи. Первая англо-маратхская война, окончившаяся в
1782 г. , по каза ла наблюдательным маратхским князьям,
какие
огромные преимущества они могли бы
получить,
если бы реорганизовали свои войска по европейскому
образцу. Махаджи Синдха (ум.
в 1794 г.) использовал
европейских
офицеров для подготовки и командования своим
войском, чтобы занять господствующее положение на
большей части территории Центральной и Северной Индии.
Однако эти усилия,
не
подкрепленные модернизацией в
какой-либо еще сфере, не давали больших шансов на
успех в борьбе с англичанами , котор ые
в
результате второй
и
третьей англо-маратхских войн (1803-1805,1817-1819гг.)
подчинили себе все маратхские государства.
На расширение британских владений и
подконтрольных территорий в Индии никак не повлияли положения
закона, принятого в 1784 г. при активном участии премьер-
министра Британии Уильяма Питта Младшего в виде
«Индийского билля». Этот закон определял
основные
принципы деятельности Ост-Индской компании в Индии и
под чи ня л ее руководство новому правительственному
органу
-
Контрольному совету, назначаемому королем,
еще более ужесточая положения предыдущего закона,
принятого в 1773 г. (в виде «Билля Норта», установившего
жесткий контроль государства над Ост-Индской компанией).
Еще одним важным законодательным актом стала хартия
1813 г., п о которой компания лишалась права
монопольной
то рго вли
с Индией, тем самым открывшая Индию для
«свободной торговли» и, таким образом, означавшая
завершение
превращения Ост-Индской компании из
торговой
организации в самовоспроизводящуюся рентабельную
организацию правителей крупнейшей в мире колонии.
Эта огромная империя имела «верховное»
правительство, возглавляемое генерал-губернатором и его советом,
находившимися в Калькутте. Северная Индия, вошедшая в
округ (президентство) Бенгалия, управлялась
генерал-губернатором напрямую. Территория полуострова была
поделена на два округа
-
президентства
-
Мадрас и Бомбей,
каждый из
ко торых
имел своего
губернатора и
соб ственн ый со ве т.
Вооруженные силы Ост-Индской компании
(общая численность в 1782 г. составляла более 115 тыс. чел., 90%
из них
-
индийские сипаи, т.е. наемные солдаты,
вербовавшиеся из местных жителей) были разделены на три армии,
к аж д ая из кот оры х базировалась в определенном округе, но
армия Бенгалии значительно превосходила две другие.
После принятия Билля Норта в 1773 г. отмечается тенденция к
усилению власти генерал-губернатора в двух других
округах, и к 1813 г.
централизация управления значительно
усилилась. В Лондоне власть делилась между обладавшим
огромным влиянием Советом директоров Ост-Индской
компании и Контрольным советом, являвшимся подкомитетом
британского Кабинета министров, с указа ниями ко торого,
относящимися к самым
разным
областям деятельности
компании, Совет директоров вынужден был считаться.
Английская Ост-Индская компания, как и ее
предшественники, имела налоговые
притязания в своих
расширявшихся владениях Начиная с 1757 г., но особенно после
получения компанией права сбора налогов в Бенгалии,
Бихаре и Ориссе в 1765 г. ма кси миз аци я налоговых
поступлений стала краеугольным камнем ее политики.
Постоянные попытки
увеличить доходы, н е
прекращавшиеся даже в
условиях
массового голода 1770 г., во
время
так
называемого «двойного правительства» (1765-1772 гг.),
в
последующие два десятилетия выразились в аукционных
продажах земельных наделов. Стремление к получению
стабильного дохода привело к принятию закона «О
постоянном заминдари» (1793 г.), согласно которому
поземельный налог устанавливался неизменным в размерах суммы,
которую заминдары платили в 1790-1791 гг. (Guha, 1982).
Из-за продолжавшегося падения цен этот закон
значительно ухудшил положение заминдаров и закономерно
способствовал усилению тенденции к неповиновению.
После 1805 г., когда цены поднялись, положение заминдаров
улучшилось, и началось их постепенное превращение в
полноправных собственников земли. Однако подъема
сельского хозяйства и торговли, которые Чарлз
Корнуоллис, в то время генерал-губернатор Индии, надеялся
превратить
в альтернативные источники налоговых
поступлений для Ост-Индской компании, за этим не последовало.
В результате компания потеряла интерес к закону «О
постоянном заминдари», и в дальнейшем в других областях, как
305

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
правило, использовались иные методы сбора налогов,
основанные на меняющихся оценках.
Налоги, собираемые в пользу Ост-Индской компании,
как и другие формы получения частного дохода или
обогащения, такие как грабежи в Плесси или выколачивание
долгов в
Карнатике, вымогательство «подарков»,
взяточничество и доходы от монополий, которые лились рекой в руки
служащих компании или других англичан,
-
все это
образовало источник «оттока богатства», или «дани », которые
стали важной и постоянной особенностью отношений
Индии и Британии в этот период колониализма. За три года
(1766-1768) Бенгалия была вынуждена вывезти
непокрытых импортом товаров на сумму 1,90 млн. ф. ст. По мнению
Фербера (Furber; 1951, pp. 313-16), ежегодный «отток
богатства» по частным и официальным каналам в
десятилетний
период
с 1783/84 по 1792/93 г., если пользоваться
самыми осторожными оценками, составил 1,78 млн. ф . ст.
Однако согласно
официальным данным того времени в
десятилетие с 1780 по 1790 г. Индия через непокрытый
экспорт ежегодно теряла 4,93 млн. ф .
ст. (Chaudhuri, 1983,
р. 817). Согласно статистическим данным британской
таможенной службы,
к 1801 г. ежегодный разрыв между
экспортом из Индии в Британию и импортом в обратном
направлении составлял
примерно 4,2 млн .
ф.
ст . (Habib, 1976).
Первое место в
экс порте , посредством которого Индия
выпл ачив ала
огромную «дань», занимали
хлопчатобумажные ткани («ткани в кусках»), за ними следовали индиго и
шелк-сырец (Chaudhuri, 1983, р. 821). Начался также экспорт
серебра в Китай, что позволило Ост-Индской компании
получить досту п
к
китайскому чаю и
шелку. Такое
перемещение то варов
с
внутреннего рынка
на внешний, когда
страна ничего не получала взамен, способствовало
сохранению «слабости» ее внешней
торговли,
о
которой говорил
Корнуоллис (1790 г.)
и
которую он совершенно
справедливо связывал с выплатой «дани». Первая фаза
«индустриализации», начавшейся в ответ на рост внутренних
потребностей, прежде всего вызванных внутренними расходами
средств, получаемых от сбора налогов, окончилась крахом.
Английский промышленный переворот вызвал кризис
налоговой системы, прежде всего лишив Индию
соответствующих рынков сбыта текстильной продукции.
Производство ткани в
кусках, которая могла бы
экспортироват ься из
страны, резко сократилось
после 1802-1803 гг. А
пос ле
принятия хартии 1813г. рынок самой Индии был открыт
английским текстильным товарам.
К окончанию
рассма триваемого
нами
периода (1813 г.) проблема сбора
на лог ов
вступила
в
фазу наибольшей неустойчивости, и ее
решение в конце конц ов бы ло найдено в вынужденном
вывозе опиума в Китай, в результате чего две крупнейшие
страны Азии оказались связаны знаменитыми
«трехсторонними» отношениями с Британией. Но в 1813 г. до
«оп иу мны х»
войн оставалось еще около 25 лет.
Помимо разрушительного влияния британский
колониализм косвенно оказал на Индию еще и то, что Маркс
называл
непреднам еренным «р ег ен ерирующи м»
эффектом, заключавшимся главным
образом в перенесении на
индийскую почву современных научных и
гумани стиче ских достижений.
Если уж Индией предстояло управлять, если ее
собирались
эксплуатировать,
ее
прежде
всего
нужно
было
исследовать и
изучить.
Так появились
прекрасные карты
Восточной Индии глав но го топографа Джеймса Реннела (James
Rennell), помещенные в его «Бенгальском атласе» (1781 г.) .
Вскоре после этого были написаны экономические и
социальн ые исследования, в частности
трехтомное
«Путешествие из
Мадраса» Фрэнсиса Бьюкенена, представляющее
собой описа ние Южной Индии (1800-1801 гг.), а та кж е
несколько томов его очерков о различных районах
восточной Индии, последний из
которых датирован
1812 г.
Аналогичными
причи нами
объяснялся активный сбор
информации об индийской культуре, языках и литера туре .
Уильям Джонс (WilliamJones) в 1748 г. основал Азиатское
общество Бенгалии (Asiatic Society of Bengal), и это
общество стало главным центром сбора и хранения научных
работ, посвященных Индии и другим странам. В 1786 г. он
сообщил об открытом им существовании
индоевропейской семьи языков. Коулбрук (Н.Т\ Colebrooke) продолжил
традиции востоковедения и в 1805 г. смог представить
свою критическую оценку Вед. Для обучения чиновников
Ост-Индской компании индийским языкам в 1800 г. в
Калькутте был основан колледж Форт-Уильям.
Плодами усилий востоковедов, однако, могли
воспользоваться не только европейские читатели. Когда в 1778 г.
правительство открыло типографию для печатания книг
шрифтом нагари, используемым в санскрите, бенгали и
других языках Индии, эти книги познакомили с печатным
словом б ен га ль ск их чита телей . Персидский шрифт также
применялся в книгопечатании, и одной из первых таких книг, в
которых
он был использован, стала <Дабистан-и -Мазахиб»,
напечатанная в 1809 г. в
Калькутте. Директор колледжа
Форт-Уильям Джон Гилкрист составил словарь
языка
урду
и оказывал содействие в подготовке к печати многих
прозаических произведений, написанных на этом языке.
Распространение христианства миссионерами имело
аналогичные
культурные последствия. Баптистская миссия
в
Серампуре, основанная в 1800 г. У. Кэри (W. Carey),
издала Нов ый завет на бенгальском языке (1801 г.) . Она также
опубликовала «Ramayana ofKrittivas» (1802-1803 гг.).
Деятельность Кэри также пошла на благо языкам хинди и
маратхи:
в 1805 г. он издал грамматику маратхского языка.
Таким образом, подготавливалась почва для развития
современной мысли, однако в 1813 г. было еще рано ждать
каких-либо ощутимых результатов. Но индийский
просветитель Раммохан Рай (1774-1833), находясь под сильным
интеллектуальным впечатлением от знакомства с
английской культурой и деятельностью миссионеров, уже начал
формировать свою религиозно-философскую систему.
В1803-1804 гг. он заявил о своей приверженности
бескомпромиссному монотеизму и о признании Разума в своем
написанном на персидском языке трактате «ТухватулМу-
вахиддин». Этим двум принципам он неустанно следовал
оставшиеся 30 лет своей жизни, в течение которой
помогал за кла ды ват ь фундамент современной Индии.
БИБЛИОГРАФИЯ
ABBOTT, J. Е . 1932. Tlikaram. Satara.
AHMAD, А 1964. Studies in Islamic Culture in the Indian Environment.
Oxford.
ALAM, M. A 1986. Crisis of Empire in Mughal North India. New Delhi.
ALI, M. A 1966. The Mughal Nobility Under Aurangzeb. Bombay.
1985. The Apparatus of Empire: Awards of Ranks, Offices and Titles
to the Mughal Nobility, 1574-1638. Delhi.
ALVI, M. A; RAHMAN, A 1968. Fathullah Shirazi, A Sixteenth Century
Indian Scientist. New Delhi.
ARASARATNAM, S. 1986. Merchants, Companies and Commerce on the
Coromandel Co ast : 1650-1740. Delhi.
ASHER, С. B. 1992. Architecture of Mughal India. Cambridge.
AZIZ, A 1945. Mansabdari System of the Mughal Army. Lahore.
BADEN-POWELL, В. H. 1896. Indian Village Community. London.
BAGLEY, W. E.; DESAI, Z. A 1989- Taj Mahal: The Illumined Tomb. Seattle.
BAYLY, C. A 1983. Rulers, Townsmen and Bazars: North Indian Society
in the Age of British Expansion, 1770-1870. Cambridge.
BEACH, М. C. 1992. Mughal and Rajput Painting. Cambridge.
BHATTACHARYA, H. (ed). 1956. The Cultural Heritage of India, IV: The
Religions. 2nd ed. Calcutta.
BRAND М.; LOWRY, G. D. 1987. Fatehpur Sikri. Bombay.
BROWN, P. 1924. Indian Painting Under the Mughals. Oxford
1968. Indian Architecture (Islamic Period). Bombay.
BUCHANAN, F. 1807. A Journey from Madras through the Countries of
Mysore, Canara and Malabar [1801-3]. London.
306

ЮЖНАЯ АЗИЯ
CHAND, Т. 1963. Influence of Islam on Indian Culture. 2nd ed Allahabad
CHANDRA, S . 1959- Parties and Politics at the Mughal Court, 1707-1740.
Aligarh.
CHAUDHURI, K. N. 1978. The Trading World of Asia, 1660-1760.
Cambridge.
1983. In: KUMAR, R; DESAI, M. 1983.
DASGUPTA, A1979. Indian Merchants and the Decline of Surat, с. 1700-
1750. Wiesbaden.
DELOCHE, J. 1984. The Ancient Bridges of India. New Delhi.
DEMING, W. S . 1928. Ramdas and the Ramdasis. Calcutta.
DEVI, К S. 1990. Religion in Vijayanagara Empire. New Delhi.
ELIOT, C. 1921. Hinduism and Buddhism. 2 vols. London.
ELLIOT, H. M. 1869. Memoirs on the History, Folklore and Distribution
of Races of the Northwestern Provinces of India. BEAMES, J. (ed.).
London. 2 vols.
FAROOQUE, А К M. 1977. Roads and Communications in Mughal India.
Delhi.
FRIEDMANN, Y . 1971. Shaykh Ahmad Sirhindi: An Outline of his
Thought and a Study of his Image in the Eyes of Posterity. Montreal.
FUKAZAWA, H. 1991 The Medieval Deccan: Peasants, Social Systems and
States, Sixteenth to Eighteenth Centuries. Delhi.
FURBER, H. 1951. John Company at Work. Cambridge, Mass.
GLAMANN, К 1958. Dutch-Asiatic Trade, 1620-1740. Kobenhavn.
GREWAL, J. S. 1990. The New Cambridge History of India. Vol. II.3: The
Sikhs of the Punjab. Cambridge.
GUHA, R 1982. A Rule of Property for Bengal: An Essay on the Idea of
Permanent Settlement. 2nd ed New Delhi.
GUPTA, S. P. 1986. The Agrarian System of Eastern Rajasthan (c. 1650-
c. 1750). Delhi.
HABIB, 1.1963 . The Agrarian System of Mughal India (1556-1707). Bombay.
1977. Cartography in Mughal India. Medieval India: A Miscellany.
Vol. IV . Bombay.
1980л. The Technology and Economy of Mughal India. The Indian
Economic and Social History Review (Sahibabad), vol. XVII (I),
pp. 1-34.
19806. Changes in Technology in Medieval India. Studies in History
(Sahibabad), vol. II(I), pp . 15-40.
1982л. In: RAYCHAUDHURI, Т.; HABIB, I. 1982.
19826. An Atlas of the Mughal Empire. Delhi.
1985. Medieval Technology. Aligarh Journal of Oriental Studies
(Aligarh), vol. II, no. I.
1992. Akbar and Technology. Social Scientist (New Delhi), nos 232-3,
pp. 3-15.
1993. Akbar and Social Inequities: A Study of the Evolution of his
Ideas. Proc. Indian History Congress (5 3 rd Session, Warangal, 1992-
93) (Delhi), pp. 300-10 .
1995. Essays in Indian History: Towards a Marxist Perception. New
Delhi.
HABIB, S. I . 1976. Colonial Exploitation and Capital Formation in
England. Proc. Indian History Congress, 36th (Aligarh) Session
(Calcutta), pp. xxi-xxvii.
HASAN, 1 .1936. Central Structure of the Mughal Empire and Its Practical
Working upto the Year 1657. Oxford
HASAN, M. 1971. History of Tipu Sultan. 2nd ed Calcutta.
HERAS, H. 1980. South India under the Vijayanagara Empire: the Aravidu
Dynasty. New Delhi.
KAYE, G. R 1918. The Astronomical Observatories of Jai Singh. Calcutta.
KEAY, F. E . 1931. Kabir and His Followers. Calcutta.
KEITH, A B . 1920. A History of Sanskrit Literature. London.
KHAN, I. A 1976. Middle Classes in the Mughal Empire. Proceedings of
the Indian History Congress (1975 Session). Calcutta.
KOCH, E. M. 1991. Mughals: Architecture, an Outline of its History and
Development. Munchen.
KOLFF, D. H . A. 1990. Naukar, Rajput and Sepoy: The Ethno-History of
the Military Labour Market in Hindustan, 1450-1850. Cambridge.
KUMAR, D.; DESAI, M. (eds). 1983. The Cambridge Economic History of
India, vol. II. Cambridge.
MADDISON, A 1971. Class Structure and Economic Growth: India and
Pakistan Since the Moguls. London.
MAHALANOBIS P. С.; BHATTACHARYA, D . 1969- Growth of Population
of India and Pakistan, (cyclostyled pub.) . Calcutta.
MAJUMDAR, R C. (ed.). 1974. The Mughal Empire. Bombay.
MALIK, Z . 1977. The Reign of Muhammad Shah, 1719-1748. Bombay.
MOOSVI, S. 1987л. Economy of the Mughal Empire, с. 1595: A Statistical
Study. Delhi
19876. The Silver Influx, Money Supply, Prices and Revenue
Extraction in Mughal India. Journal of the Economic and Social
History of the Orient (Leiden), vol. XXX, pp. 47 -94 .
1992. Travails of a Mercantile Community. Proc. Indian History
Congress (52nd Session, New Delhi, 1991-2) (Delhi), pp . 400-9 .
1994. Episodes in the Life of Akbar. New Delhi.
MORELAND, W. H . 1920. India at the Death of Akbar: An Economic Study.
London.
1923. From Akbar to Aurangzeb: A Study in Indian Economic
History. London.
1929. The Agrarian System of Moslem India. Cambridge.
MORELAND, W. H.; GEYL, P. 1925. Jahangir s India [trans. of Pelsaert s
Remonstrantie]. Cambridge.
MUJEEB, M. 1967. The Indian Muslims. London.
MUKHERJEE, Т.; HABIB, I. 1990. Land Rights in the Reign of Akbar: the
Evidence of the Sale-deeds of Vrindaban and Aritha. Proc. Ind. Hist.
Cong. (Gorakphur session) (Delhi), pp. 236 -55 .
O MALLEY, L S. S. (ed.) . 1941 . Modern India and the West. London,
Oxford University Press.
ORR, W. G. 1947. A Sixteenth Century Indian Mystic [Dadu]. London.
PEARSON, M. N. 1989 . Towards Superiority: European and Indian
Medicine, 1500-1700. Minnesota.
PRASAD, B. 1962. History of Jahangir. 5 th ed. Allahabad.
PRASAD, 1.1956 . Life and Times of Humayun. Bombay.
QAISAR, A. J. 1967. Distribution of the Revenue Resources of the Mughal
Empire among the Nobility. Proc. Indian History Congress,
(Allahabad Session) (Aligarh).
1982. The Indian Response to European Technology and Culture
(AD 1498-1707). Delhi.
QANUNGO, К 1952. Dara Shukoh, vol. I (Biography). 2nd ed. Calcutta.
1965. Sher Shah and his Times. Bombay.
RAYCHAUDHURI, T. 1982. In: RAYCHAUDHURI, T.; HABIB, I. (eds). 1982.
The Cambridge Economic History of India. Cambridge.
RICHARDS, J. F. (ed.). 1987. The Imperial Monetary System of Mughal
India. Delhi.
RIZVI, S. A. A. 1965. Muslim Revivalist Movements in Northern India in
the Sixteenth and Seventeenth Centuries, Lucknow.
1982. Shah Abdul Aziz: Puritanism, Sectarian Polemics and Jihad.
Canberra.
1986. A Socio-Intellectual History of the Isna Ashari Shi as in India.
Vol. I. New Delhi.
SAKSENA, B. P. 1958. History of Shahjahan of Dihli. Allahabad.
SAKSENA, R B. 1940. A History of Urdu Literature. Allahabad.
SARAN, P. 1941. The Provincial Government of the Mughals (1526-
1658). Allahabad.
SARDESAI, S . G . 1948. New History of the Maratha People. Vol. II , Bombay.
SARKAR, J. 1952. Shivaji and His Times. 5th ed. Calcutta.
1954. A Short History of Aurangzib. 1618-1707. 2nd ed. Calcutta.
SEN, S. I960. History of Bengali Literature. New Delhi.
SEN, S. N . 1925. Administrative System of the Marathas. 2nd ed. Calcutta.
1958. The Military System of the Marathas. 2nd ed. Bombay.
SHARMA, S. R 1972. The Religious Policy of the Mughal Emperors. 3rd ed.
Bombay.
SINHA, N. К 1949. Haidar Ali. 2nd ed. Calcutta.
SRIVASTAVA, A L 1973. Akbar the Great. 3 vols (reprint). Agra.
STEENSGAARD, N. 1974. The Asian Trade Revolution of the Seventeenth
Century. Chicago.
TRACY, J. D. (ed.). 1990. The Rise of Merchant Empires. Long-distance
trade in the Early Modem World, 1350-1750. Cambridge.
VAUDEVILLE, C. 1974. Kabir. Vol. I. Oxford.
VERMA, S. P. 1994 . Mughal Painters and their Work, A Biographical
Survey and Comprehensive Catalogue. New Delhi
WILLIAMS, L F. R 1918. An Empire-Builder of the Sixteenth Century.
London.
WINK, A 1986. Land and Sovereignty in India: Agrarian Society and
Politics under the Eighteenth-Century Maratha Svarajya. Cambridge.
WISER, H. 1936. The Hindu Jajmani System. Lucknow.
307

20.2
ШРИ-ЛАНКА
Лесли Гунавардана
Период с начала XVI в. до конца XVIII в.,
о зн ам е но ва в ши йс я установле нием португальск ого
и голл анд ског о
правления в прибрежных районах острова, стал
перелом ным
в
истории Шри-Ланки. Именно в течение этих веков были
предприняты первые решительные шаги, направленные на
включение острова в развивающуюся мировую экономику.
Этим процессам сопутствовали важные события в области
культуры, которые включали появление здесь католической
и
протестантской форм христианской религии и начало
проникновения на остров влияния португальского и
голландского, а также классических
европейских языков.
В начале XVI в.
остров был разделен
на
три
небольших
государства, управляемых династиями Котте, Канди и Нал-
лур на п-ве
Джафна. Чевертое государство
-
Ситавака -
появилось в XVI в., но
просуществовало
ли шь неско лько
десятилетий. К началу третьего десятилетия XVII в.
уцелело лишь государство Канди, а на других территориях
установилось господство португальцев, которые к середине
столетия были вытеснены Голландской Ост-Индской
компанией. Кандийское государство со своей столицей,
расположенной на центральном нагорье, стало центром
сопротивления сначала португальскому, а затем
голландскому владычеству (Arasaratnam, 1958; Goonewardena, 1958).
(илл. 108 .) Конец голландскому господству был положен в
1795 г.
британской оккупацией, а в 1798 г.
остров
превратился в колонию британской короны. В 1815 г. британцы
уничтожили королевство Канди.
Цивилизация предыдущей эпохи с развитой сложной
гидросистемой к тому времени пришла в упадок, и
сельскохозяйственное производство вновь стало зависеть от
мелких и
средних водоемов равнинных северной и
восто чной ч ас тей острова, получивших общее название «Сухая
зона». На нагорье в центральной и равнинах юго-западной
части острова сельское хозяйство в основном зависело от
выпадения естественных осадков. Выращиваемые на
продажу культуры, такие как коричное д ере в о
и семена
(катеху) арековой пальмы, стали важными статьями экспортной
торговли. В расположенные на побережье торговые
центры они доставлялись на вьючных животных. Менее
громоздкими, но очен ь
прибыльными предметами экспорта были
драгоценные камни, добываемые в месторождениях на
центральном нагорье
и
жемчуг жемчужных полей у
северо-западного побережья острова.
Для производства этих товаров
не
требовалось
сложных технологий. Семена арековой пальмы
экспортировались в натуральном виде
-
в том, в каком собирались с
деревьев.
Лишь небольшое их количество
консервировали
или
высушивали,
чтобы в дальнейшем использовать для
изготовления бетеля.
Коричные деревья
преимущественно росли
в диком виде, и
несмотря
на попытки
европейских кол он иа ль ны х властей окул ьтурить их , ос но вны м
источником
экспортируемой продукции оставались дикие
формы. Обработка собранной продукции
-
отслаивание
коры, скобление и
сушка
-
требовала от рабочих
определенной квалификации, особенно если работу нужно было
выполнить
быстро. Привлечение местного населения к
участию в процессе подготовки корицы
к
отправке
на
экспорт представляло определенные трудности.
Заниматься этим заставляли иммигрантов из Индии, в том числе
ткачей. Добыча драгоценных камней и жемчуга требовала
большой физической силы и выносливости. На горных
приисках работали местные жители, но добыча жемчуга
имела сезонный характер, и значительную часть
искателей жемчуга составляли жители Южной Индии и даже
выходцы из внутренних областей страны.
Значительное мастерство требовалось от тех, кто
занимался отбором драгоценных камней и определением
качества
мин ерал ов
и
жемчуга. Вывозу не пр едш ест вов ал
процесс создания добавленной стоимости, связанный с
огранкой, шлифовкой или оправлением драгоценных
камней и жемчуга. Таким образом, драгоценные камни и
жемчуг в основном экспортировались в своей природной
форме, так же как и в предшествующие века.
Помимо этого экспорт включал пряности, шеллак,
кокосовое масло, веревки из кокосовых волокон и такие
морепродукты, как раковины каури. Одной из наиболее
важных статей экспорта того периода были слоны. В Южной
Азии, особенно в Бенгалии и Голконде, сохранялся
высокий спрос на слонов из Шри-Ланки
-
высоко ценилась их
надежность и
бесстрашие во время сражений,
в
которых
они выполняли роль «боевых машин».
Значительное усиление связей между торговлей и
сель ским хозяйством, происходившее в этот период, стало
особенно заметным с появлением двух товарных культур,
выращивание которых всячески поощрялось голландскими
колониальными властями,
-
табака, завезенного из
Нового Света, и кофе, который ассоциировался в основном с
арабскими странами. Выращиванием табака с успехом
зан имал ись в
северной час ти п-ва
Джафна. Местные
производители овладели искусством выращивания табака и
заготовки его листьев. Их продукция пользовалась большим
спросом в княжестве Т]раванкор в Южной Индии, а также в
Юго-Восточной Азии, особенно в ачехских и малайских
портах. Кофе выращивался на гораздо большей
территории. Его производство резко увеличилось в первой
половине XVIII в., а качество считалось настолько высоким, что
он мог
сравниться даже с арабским кофе. Большая часть
продукции экспортировалась в Европу, но рынки
существовали также в Иране и Индии. Однако с
феноменальным расширением производства кофе на о. Ява
-
еще
одной базе голландского господства в Азии -
возникла
серьезная угроза
пе рспе ктив ам
выращивания кофе в
Шри-Ланке. В этой ситуации, для того чтобы избежать
перепроизводства, руководство Голландской Ост-Индской
компании приняло решение прекратить расширение
кофейных плантаций в Шри-Ланке (Arasaratnam, 1995).
Этот период ознаменовался чрезвычайно важными
переменами
в
сфере торговли. До установления на
Индийском океане европейского колониального господства
торговля в этом
регионе
велась в основном по
параллел ьным,
308

ЮЖНАЯ АЗИЯ
порой пересекающимся сетям, важную роль в которых
играли купцы
из арабских стран, Гуджарата, Бенгалии,
Керала и Тамилнада, в числе которых были
приверженцы
как
мусульманской,
так и
индуистской веры. Используемые
ими в мореплавании транспортные средства
варьировались от катамаранов (от тамильского *каттумарам») и
одномачтовых джонок до довольно крупных судов,
которые
помимо команды могли перевозить
и такой тяжелый
и громоздкий груз, как слоны. Среди собственников
торговых судов
в
регионе были крупные предприниматели,
такие как Мискал из Каликута, посылавший свои корабли
в далекие страны, включая Иран и Йемен на западе и
Китай на востоке (Gunawardana, 1987). Некоторые
купеческие семьи, занимавшиеся внешней торговлей,
обосновались на острове
очень давно. Поколение за поколением
они постепенно смешивались с местным населением, а
часть их, как, например, семья Алагакконара, получали
доступ к центрам
власти. Члены семьи Алагакконара
пользовались таким политическим влиянием, что
фактически
превратились в правителей части территории острова
(Kulasuriya, 1976). Таким образом, среди представителей
высшего слоя местного общества были семьи, интересы
которых относились к
сфере внешней торговли. Это
обстоятельство способствовало продолжению традиций и
развитию кораблестроения. Уже в XIII в. правитель Шри-
Ланки предложил мамлюкским султанам Египта ежегодно
строить для них по 20 кораблей (Codrington, 1919).
Традиция, в соответствии с которой местные
правители
посылали суда для торговли
в
порты Южной Индии,
сохранилась вплоть до середины XV в.
(<Gunawardana, 1987). По
сетям, созданным в этом регионе, осуществлялся не
только вывоз товаров с острова: через порты Индийского
субконтинента, например, ввозились рис, текстиль, сахар,
сушеная рыба, растительное масло и древесина.
Помимо укре пл ен ия
связей с европейскими центрами
торговли, которые становились все более прочными
в
рассматриваемые три столетия , произош ли некоторые
важные события, ставшие результатом стремления
португальцев и еще более систематических попыток голландцев
захватить
контроль над торговлей в Индийском океане.
Механизмом осуществления контроля
стала система
«пропусков», поддерживавшаяся
с помощью быстроходных
вооруженных судов, которые патрулировали водные
территории и захватывали и конфисковывали корабли, не
имевшие специального разрешения или перевозившие
запрещенные грузы. Оснащенные орудиями суда,
появившиеся в XVI в., были новым явлением в Индийском океане.
Их огневая мощь и довольно высокая
скорость
помогали
в
осуществлении политики
контроля, которая стала
вытеснять более
открытую систему торговой конкуренции
предыдущей эпохи. Одним из следствий такой политики
стало
резкое снижение
роли шри-ланкийского судоходства
во внешней
торговле:
по некоторым источникам, в XVII и
XVIII вв.
корабли, принадлежавшие Шри-Ланке, вообще не
использовались во внешней торговле (De Silva, 1972;
Arasaratnam, 1995). С расширением голландского
господства на всю прибрежную территорию в 1766 г.
участие
кандийского двора в торговле с Южной Индией фактически
прекратилось. Местным купцам удалось сохранить
позиции лишь в прибрежной торговле вокруг острова.
Политика, направленная на вытеснение индийских
купцов из торговли
с
островом, столкнулась с некоторыми
трудностями, в частности потому,
что им
принадлежала
главная роль в поставках такого необходимого Шри-Ланке
товара, как рис.
К концу XVII в.
руководители Голландской
Ост-Индской компании осознали необходимость
перехода от политики монополии и высоких налогов к политике
снижения таможенных
сборов и выдачи большего
количества
«пропусков» для судов. В первой половине XVIII в.
купцы из Бенгалии и
северных частей п-ова Индостан вели
оживленную торговлю в портах Шри-Ланки. Хотя торговая
деятельность купцов с южной части Коромандельского
берега (т.е. восточного побережья п-ова Индостан к югу от
дельты р. Кришна.
-
Прим. ред.)
все еще была
ограниченной, ее роль недооценивать нельзя (Arasaratnam, 1986).
Точно так же торговцы
с Мальдивских островов
сохранили свои позиции важных поставщиков специфических
морских продуктов, необходимых для приготовления
блюд шри-ланкийской кухни. Политика усиления
торговых связей Шри-Ланки с европейскими рынками,
про явивша яся в
ограничении продажи корицы
на азиатских
рынках до 1 /5 произведенного на острове объема, в то время
как 4/5 отправлялись в Европу, свидетельствовала о
появлении новых предпочтений в торговле. С другой стороны,
за эти три столетия торговые операции, осуществляемые
Шри-Ланкой, значительно расширились. В таких
условиях вовлечение сельского населения в выращивание
товарных культур становилось толчком к развитию денежных
отношений. Медные монеты небольшого достоинства,
выпускаемые Голландской Ост-Индской компанией и
государствами Южной Азии, получали все большее
хождение среди сельскохозяйственных производителей,
создавая широкие возможности для обменных операций.
Сильные политические и коммерческие связи с Европой,
характерные для того периода, подготовили почву для
установления на острове европейских законов и
юридических процедур. Ост-Индская компания учреди ла
на
управляемой ею территории суды и ввела правовую систему
римско-голла ндского образца.
Хотя возможности развития шри-ланкийского
судоходства были жестко ограничены, развитие
мореплавания в Индийском океане в целом не прекращалось. В этом
регионе появились быстроходные суда с европейской
оснасткой, такие как знаменитые каравеллы
-
высокобортные
суда с 3-4 мачтами и высокими надстройками в
носовой части и на корме. Заметным вкладом в развитие
навигации в Азии стало появление все более точных
морских карт. Парадокс заключался в том, что именно эти
события помогли государству Канди улучшить
отношения с
другими государствами Азии, такими как Аракан (на
юго-западе современной Мьянмы) и Аюттхая (в
современном Таиланде), и даже получить их помощь в
восстановлении на
острове буддизма.
В этот период также уделялось большое внимание
развитию внутреннего водного транспорта. Голландская Ост-
Индская компания создала три крупные системы каналов -
в западной, южной и восточной частях острова. Наиболее
развитой была западная система, связывавшая Коломбо с
п-овом Калпити на севере и Бентотой на юге; на втором
месте по сложности была восточная система, соединявшая
торговый центр Баттикалоа с заливом Вандерлоос на
севере и небольшим портом Саммантураи на юге. Южная
система связывала г. Матара с г. Велигама. Эти три системы
каналов свидетельствуют о высоком техническом уровне,
достигнутом гидроинженерами, которых нанимала Ост-
Индская компания, а цепь фортов, возведенных на острове,
демонстрирует не менее высокий уровень мастерства
военных инженеров. Хотя форты и крепости на острове строили
в течение нескольких веков как до, так и после этих
событий, сооружения, построенные во время правления
Голландской Ост-Индской компании, выделяются и техническим
совершенством, и эстетической привлекательностью.
Наиболее значительные технические достижения того
периода связаны с военной сферой. Использование ружей,
пушек и другого огнестрельного оружия, начавшееся с
приходом португальцев, за поразительно короткий срок
получило широкое распространение, так как правители
местных государств быстро осознали важность этого
нововведения. Из-за возможности централизованного
хранения и контроля огнестрельное оружие представляло
собой стратегический ресурс укрепления власти
правителей. Более того, без этого ресурса было поставлено под
309

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
угрозу
само
существование
местных
государств.
Новая
военная технология
породила спрос
на специал истов,
которые набирались из числа европейцев. Во время правления
Раджасимхи II (1635-1687 гг.) начальни ком
департ амент а, ведав шего ре ме сл ен н ик ам и, работавшими в
королевских мастерских Канди, был голландец. Другим уважаемым
специалистом в государстве Канди, несомненно, был
англичанин Ричард Варнхэм (Vamham), ведавший всей
артиллерией и имевший в своем подчинении 970 солдат (Кпох,
1989). Под руководством таких специа листов
шри-ланкийские мастера научились делать огнестрельное оружие,
особенно легкое ручное, которое стало пользоваться высокой
репутацией благодаря своему качеству.
Одним из самых значимых технических достижений
стало появление книгопечатания. В начале XVIII в. были
сделаны первые попытки печатания с использованием
деревянной гарнитуры. В1734 г.
правление Голландской Ост-
Индской компании установило первый печатный станок,
который должен был обслуживать потребности
миссионеров, а также чиновников. В 1737 г. был напечатан
молитвенник на си нгал ьско м яз ыке (Регега, 1962). Вскоре после
этого появились первые
кн и г и на тамильском языке.
Катехизисы на тамильском языке были опубликованы в 1744
и 1748 гг., а в 1748 г. появился Новый завет, переведенный
на тамильский язык (Kuiper, 1969). Таким образом, можно
считать, что к
середине
XVIII в. на
Шри-Ланке были
сделаны первые шаги в направлении печатания книг для
широких читательских масс.
Целенаправленная миссионерская деятельность,
начавшаяся в 1505 г., привела к распространению христианства,
как католическою, так и протестантского. Католицизм,
который распространился в основном на прибрежных
территориях во время португальского правления,
после
установления власти голландцев подвергся гонениям, однако
большинство его пр иверженцев сохранили
свою
веру
(Boudens, 1957). Католицизм нашел последователей даже
среди членов правящих семейств местных государств,
включая дона Жуана Дхармапалу, правителя Котте (1551
1597 гг.)
и
донну Катерину, которая стала королевой Канди.
Протестантское духовенство было лучше организовано и
использовало для пропаганды веры свои школы, а
Голландская Ост-Индская компания не только поддерживала
их
ми ссио нерс кую деят ель нос ть, н о и всячески
старалась
подавить католицизм. В те
времена религиозных
гонений
было отмечено несколько волн миграции католиков,
которые поселились на
территории государства Канди.
В этот период широко распространились религиозные
течения, связанные с культом Шивы и Вишну, вначале в
государстве Ситавака, правитель которого Раджасимха
(1581 -1593) поклонялся Шиве, а затем и в Канди. С другой
стороны, XVI и XVII вв. стали
временем упадка буддизма.
Упорные попытки правителей Канди, а также помощь со
стороны монахов королевств Аракана и Аюттхаи
способствовали возрождению буддизма, которое особенно
проявилось во второй половине XVIII в. (илл. 109 и 110).
Большую роль в его восстановлении сыграл Сарананкара,
высокообразованный ученый и энергичный лидер,
проповедовавший его в качестве главы общины
буддийских монахов
острова (Dewaraja, 1988).
Возрождение буддизма способствовало подъему
литературы и живописи, которые, казалось, были
мобилизованы для распространения буддийского
мировоззрения (Holt, 1996). Однако этот период был замечателен
также появлением множества
ли тера турных произведений,
которые нельзя было полностью отнести к
кате гор ии
работ, написанных под в ли ян ие м буддизма.
Продолжавшиеся военные конфликты служили темой и источником
вдохновения для произведений популярного
литературного жанра «военных поэм» (хатан кави), однако среди
книг, написанных в тот период, были и панегирические
произведения, библиографические труды, исторические
хроники, работы по грамматике
и
эротические
произведения. Южноиндийское влияние все отчетливее
проявлялось в заимствованных словах и поэтических приемах, а
некоторые сингальские книги были переводами
с
тамильского. Произведения, связанные с христианством,
представляли собой новое
направление
как в сингальской, так
и тамильской
литературе (Peiris, 1943; Kuiper, 1969). По
большей части это были
пе рев оды
осно вных
канонических текстов, но среди
них можно отметить несколько
произведений полемического характера, направленных
против буддизма и индуизма. Автор полемических
произведений Джакоме Гонсалвес (Jacome Gongalves)
особенно замечателен своими работами как на сингальском, так
и тамильском языках
(Регега, 1942). Еще до начала XVI в.
покровительство, оказываемое правителями Наллура,
способствовало развитию традиций тамильской
литературы, в результате чего появилось несколько
заслуживающих внимания работ, в том числе переводы с
санскрита поэтических произведений и научных трактатов. Эта
традиция, в которой ощущалось значительное влияние
шиваизма, развивалась параллельно христианской
литературной традиции. Первая хроника Джафны «Ялпана
Вайпавамалат (De Silva, 1956), несомненно, является
продуктом этой традиции, хотя ее автор создал это
произведение по заказу голландского губернатора Дидерика
ван
Домбурга (1734-1736).
Примечательной чертой европейского влияния стало
создание системы школ, действовавших во
время
голландского
правления
на пос тоянной осно ве и дававш их
местному
на се ле нию возможность
изучать европейские
классические языки и такие «светские» предметы, как
география, история и математика, пусть даже число учеников и
было ограничено (van Goor, 1978). Проникновение
европейских лингвистических влияний на народном уровне
было заметно в появлении в сингальском и тамильском
языках слов, заимствованных из португальского и
голландского языков.
Помимо музыки, связанной с религиозными
ритуалами, в этот период появились новые формы светской
музыки и музыкальных инструментов. Элементы
европейского платья были заимствованы высшим слоем
местного населения, и их влияние было очевидным даже во
внешнем виде королевских регалий государства Канди.
Изменение вкусов, произошедшее в то время, можно
проиллюстрировать на примере короля Канди Нарендрасин-
ха, чье пристрастие к «нюренбергским товарам, картинам,
портретам, изображениям морских сражений» и
нюхательному табаку отметил голландский губернатор
(Simons, 1914, р. И).
Этот период характеризовался появлением новых
возможностей для заокеанского культурного влияния
благодаря развитию мореплавания в Индийском и
Атлантическом океанах. Ярким примером этого служит
национальная кухня.
Появление красного перца, который был
завезен из
Америки и практически полностью вытеснил
местный черный перец, привело к радикальному
изменению как
кулинарных традиций, так и вкусовых
предпочтений населения в еде.
БИБЛИОГРАФИЯ
ABEYASINGHE, Т . 1966. Portuguese Rule in Ceylon, 1594-1612.
Colombo, Lake House.
ARASARATNAM, S. 1958. Dutch Power in Ceylon, 1658-1682 .
Amsterdam.
1986. Merchants, Companies and Commerce on the Coro mandel
Coast, 1650-1740. Delhi.
1995. Sri Lanka s Trade, Internal and External, in the 17th and 18th
Centuries. In: DE SILVA, К. M. (ed.) University of Peradeniya History
of Sri Lanka. Vol. II , pp . 399-416. Peradeniya.
310

ЮЖНАЯ АЗИЯ
BOUDENS, R 1957. The Catholic Church in Ceylon under Dutch Rule.
Rome.
CODRINGTON, H. W. 1919. A Sinhalese Embassy to Egypt. Journal of
the Ceylon Branch of the Royal Asiatic Society, vol. XXVIII, no. 72,
pp. 82 -5.
DE SILVA, C. R 1972. The Portuguese in Ceylon, 1617-1638. Colombo.
DE SIVA, К H. (trans.) . 1956. Yalpana Vaipavamalai. In: Yapa Patun
Vamsakathava. Maharagama.
DE SILVA, К M. (ed). 1995. University of Peradeniya History of Sri Lanka.
Vol. II . Peradeniya.
DEWARAJA, L S. 1988. A Study of the Political, Administrative and Social
Structure of the Kandyan Kingdom of Ceylon 1707-1760. Colombo.
GOONEWARpENA, К W. 1958. The Foundation of Dutch Power in
Ceylon, 1638-1658. Amsterdam.
GUNAWARDANA, R A. L H . 1987. Seaways to Sielediba: Changing Patterns
of Navigation in the Indian Ocean and their Impact on Precolonial
Sri Lanka. Kalyani: Journal of Humanities & Social Sciences of the
University of Kelaniya, Kelaniya, vols V and VI, pp. 1 -3 3.
HOLT, J. C. 1996. The Religious World of KIrti Sri: Buddhism, Art and
Politics in Late Medieval Sri Lanka. New York.
KNOX, R. 1989 - An Historical Relation of the Island of Ceylon.
PAULUSZ, J. H . O . (ed.). 2 vols, Dehiwala.
KUIPER, F. B. J. 1969. Dutch Students of Tamil. Proceedings of the First
International Conference Seminar of Tamil Studies. Kuala Lampur,
pp. 309 -14.
KULASURIYA, A. S. 1976. Regional Independence and Elite Change
in the Politics of I4th Century Sri Lanka. Journal of the Royal
Asiatic Society (Great Britain and Ireland), London, 1976, no. 2,
pp. 98-106.
PEIRIS, E. 1943. Sinhalese Christian Literature of the XVIIth and XVIIIth
Centuries. Journal of the Ceylon Branch of the Royal Asiatic Society,
Colombo, vol. XXXV, pp. 163 -81.
PERERA, S. G. 1942. Life of Father Jacome Gongalvez. Madura.
1962. Historical Sketches: Ceylon Church History. Colombo.
PIERIS, P. E . 1945. Tri Sinhala: The Last Phase, 1796 -1815. Colombo.
1947. Ceylon and the Hollanders, 1658 -1796. Colombo.
SIMONS, C. J. 1914. Memoir of Comelis Joan Simons. ANTHONISZ , S.
(trans.). Colombo.
VAN GOOR, J. 1978. Jan Kompenie as Schoolmaster: Dutch Education
in Ceylon 1690-1795. Utrecht.

20.3
НЕПАЛ
Ирфан Хабиб
Вероятно, лишь по чистой случайности отрезок
времени, рассматриваемый в данном томе, вполне соответствует
логической периодизации непальской истории, согласно
которой период после Средневековья начинается с упадка
государства Малла и заканчивается объединением Непала
вокруг княжества Горкха. Можно утверждать, что к 1480 г.
-
году смерти Якши Малла (правил в 1428-1480 гг.), при
котором непальское государство Малла достигло своего
расцвета, уже сформировались некоторые отличительные
особенности непальской
культуры.
В распространенном
в
центральной долине Непала неварском языке (невари,
относится к
тибето-бирманской семье языков) стала
использоваться
графика, родственная санскритской. Практически
полностью оформилась иерархическая кастовая система с
многочисленными
профессиональными и другими
«кастами», основанными на принципах эндогамии и
«осквернения», значительная
роль в развитии которой
приписывается Джаястхити Малла (ум.
в 1395 г.). Наконец, культы Шивы
и
Вишну уже давно заняли господствующее положение
среди представителей правящего класса, в то время как
влияние буддизма уменьшилось, сохранившись лишь среди
низших слоев населения
(Petech, 1958).
Проведенный Якши Малла перед смертью (1480)
раздел государства Малла, в
результате которого образовались
княжества с
центрами
в
Катманду, Патане (Лалитпуре) и
Бхадгаоне (Бхакгапуре), расположенные в долине
Катманду (главная река
-
Багхмати из бассейна Ганга) в
нескольких километрах друг от друга, положил начало
длительному периоду политической разобщенности. История этих
трех государств
может быть реконструирована
на осно ве
сохранившихся надписей и более поздних хроник
(наиболее полное описание данного периода см. вRegmi, 1966).
Вначале самым сильным из трех княжеств было
Катманду. Его правитель Махендра Малла (1560-1574 гг.) начал
чеканить
серебряные монеты
(махендрамалли),
положив тем
самым конец семивековому периоду,
на
протяжении
которого
в Непале не было собственных денег. Пратапа Малла
(правил в 1641-1674 гг.) был, вероятно, наиболее
колоритным представителем династии Малла. Связи с Могольской
империей и другими государствами способствовали
созданию атмосферы космополитизма, благодаря чему он знал,
как утверждалось, 15 видов письменности, в том числе
наиболее употребительный в Индии шрифт деванагари,
персидский, арабский и латинский шрифты. Доказательством
этому служат надпись, сделанная им с использованием
нескольких систем письма (Landon, 1928,1, р. 45). Пратапа
Малла также занимался поэзией и живописью и проявлял
приверженность религиозным принципам как вишнуизма,
так и шиваизма. Он также пытался добиться военного
превосходства над своими соседями.
Источниками сведений об экономике Непала в
течение XVII и первой половины XVIII вв. в основном служат
сохранившиеся надписи и письменные свидетельства
католических миссионеров. Хотя плуг в то время не
использовался, земли в центральной межгорной долине все
равно успешно возделывалась с использованием железных
лопат. Ремесла, особенно обработка металла,
шерстопрядение и строительство каменных сооружений,
распространились достаточно широко, способствуя поя влен ию
многочисле нного
городского
населения. По
некоторым
сообщениям, в 1740 г. в
трех городах
насчитывалось ок ол о
54 тыс. домов, в том числе в
крупнейшем
-
Патане -
24 тыс.
домов. Даже если это традиционно приводящееся число
неско лько
преувеличено
и относи тся
скорее
к
числ у
жителей, а не домов (ср.
с Buchanan, 1819, р. 209), 60-тысяч-
ное население
трех городов,
тем не менее,
свидетельствует об относительно высоком уровне урбанизации,
ос обенн о если уч ест ь,
что все население Долины даже в 1920 г.
составляло лишь 367 тыс. чел .
К сожалению, особенности сельскохозяйственной
системы остаются не вполне ясными. Если учесть,
что
земельные владения жаловались храмам
и отдел ьным лицам н е
только
правителями,
но и членами их семей и
министрами, можно сделать вывод, что
крупные земельные участки
передавались
местной знати и высшим чиновникам как
фанты на службу (джагиры) или как пожалования бе з
каких-либо обязательств (биртыу, для себя сами правители
собирали налоги с обширных территорий. Регми (Regmi,
1966, р. 511) считает, что большую часть населения
составляли
крестьяне, по сути крепостные, прикрепленные
к
конкретным
властителям или
храмам,
и лишь немн огие
имели
собственную землю.
В непальской Долине можно увидеть множество
брахманских
храмов
эпохи
государства
Малла. Они
построены
из камня и
кирп ича , но без скрепляющего известкового
раствора. Для архитектурного стиля храмов, отличающегося
яркой самобытностью, характерны многоярусные с
уступами
пирамидальные крыши. Также распространены были
храмовые посгроРаал-шихары с единственной высокой
башней. К первому типу можно отнести возведенный в
1672 г., во
время правления Пратапа Маллы, храм Кавинд-
рапур
-
огромное четырехэтажное сооружение, а также
храм с пятью крышами в Бхадгаоне, построенный в 1702 г.
по распоряжению Бхупатиндра Малла (правил в 1696-
1722 гг.) . Ко второму типу относится храм Кришны на
Дворцовой площади в Патане, построенный в 1637 г. Сиддхина-
расимха Малла (правил в 1620-1641 гг.) . Сохранилось и
множество
буд дийских вихар, датированных самое позд н ее
XV в., однако очевидно, что они не могли рассчитывать
на
монаршее покровительство.
Великий буддийский памятник
Сваямбхунатх был построен значительно раньше, как и
ступа в Бодхнатхе близ Катманду.
При дворе и в религиозных кругах продолжал
сохраняться интерес к санскриту; помимо литературных
произведений на нем создавались оригинальные работы по
астрономии, медицине, ритуальной музыке и танцам. Но
число подобных трудов,
написанных на
невари, иногда со
значительной
примесью санскрита,
было гораздо больше.
Непальский двор также под держивал развитие майтхили
-
языка, используемого жителями южных равнин (тераи),
312

ЮЖНАЯ АЗИЯ
на котором
было написано множество пьес. Во второй
половине XVII в. в Долине начинают появляться надписи
на новом языке парбатия (или горкхали, предок
современного непали)
-
индоарийском, как и майтхили, но
родственном хинди; этот язык распространился из
западных областей Непала.
На языке парбатия (или горкхали) говорили правители
государства Горкха в бассейне р. Кали-Гандак,
расположенного к западу от Долины. Эти правители считались раджпут-
скими иммигрантами из Удайпура
-
города в индийском
княжестве Раджастхан. При Притхви Нараяне (ум.
в 1771 г.)
Горкха проводило целенаправленную агрессивную
политику,
началом которой стал захват в 1754 г. Наокота,
расположенного у входа в Долину, а пиком
-
захват в 176 8-1769 гг.
Катманду и двух соперничавших с ним городов. Победа в
стычке с англичанами в 1767 г., вероятно, повлияла на
решение Притхви Нараяна заняться подготовкой своих войск и
заменить оружие с запальными фитилями кремневыми
мушкетами (Buchanan, 1819, р. 246). Изготовленное местными
ремесленниками, довольно примитивно исполненное,
кремневое оружие,
тем не менее, дало пехотинцам Горкхи
значительное преимущество перед противником.
Несмотря на задержку, связ анну ю
с китайским
вторжением (1792 г.)
в ответ на набеги гуркхов на Тибет в 1790 г.,
правители Горкхи продолжили покорение (а порой полное
уничтожение) всех местных княжеств, ра сп о ло ж ен н ых
на
современной территории Непала. Они также захватили
значительную территорию на западе, включавшую часть
индийских Гималаев до р. Сатледж Своей высшей точки
территориальная экспансия гуркхов достигла в 1805 г.
После переворота 1804 г., которым руководил Бхимсен
Тхапа, установился режим обладающих неограниченной
властью первых министров из рода Тхапа -
так
называемых Рана. Во время англо-непальской войны 1814-1816 гг.
англичане вт ор гл ис ь
в Непал, в
результате чего гуркхи
по сл е ожесточенного
сопротивления уступили западную
часть своего королевства, но сохранили независимость.
Киркпатрик (Kirkpatrick, 1811) и Б ью ке н ен (Buchanan,
1819), посетивший страну в 1802-1803 гг., оставили
ценные записи, относящиеся к положению в Непале при
только что установившемся гуркхском режиме. В результате
активной политики расширения территории, проводимой
правящим классом Горкхи, в стране установилась сильная
централизованная власть. Земли были поделены в
основном между правителем страны, знатью и членами семьи
первого министра (Рана) в виде джагиров
(административных или налоговых пожалований) и бирт (свободных
от налогов наследственных владений). Контроль над
южными низменными территориями
-
тераями, где
проживала почти треть населения Непала, давал гуркхскому
режиму дополнительный источник налоговых поступлений.
Большая часть поземельного налога, или ренты, все еще
выплачивалась натурой, и оценка «земель Короны», как
правило,
основывалась на величине
собираемого с них
урожая, однако денежные выплаты также производились.
Непал продолжал получать доходы от
индийск о-к итай ской
торговли через Непал и Тибет, и ее упадок,
произошедший к 1802-1803 г., в большей степени объяснялся
изменением
направления внешней торговли Индии,
вынужденной платить «дань» Англии, а не какой-то особой
алчностью гуркхского режима (Buchanan, 1819, р. 212-
213). Статьи экспорта самого Непала составляли в
основном железо, медь и
лекарственные вещества.
Культурное влияние режима Горкхи свелось главным
образом к превращению языка парбатия (современный
непали) в государственный язык вместо вытесненного им
неварского.
С самого начала
правители Горкхи
проводили политику изоляции от европейского влияния, поэтому
процессы экономической или культурной модернизации
так и не были начаты. Тем не менее благодаря их
объединительной политике было создано одно из условий
превращения Непала в национальное государство.
БИБЛИОГРАФИЯ
BUCHANAN, F. 1819. An Account of the Kingdom of Nepal. Edinburgh.
HASRAT, B. J. (ed.). 1970. History of Nepal, as told by its own and [other]
Contemporary Chroniclers,. Hoshiarpur.
KIRKPATRICK, W. 1811. An Account of the Kingdom of Nepaul. London.
LANDON, P. 1928. Nepal. 2 vols. London.
PETECH, L 1958. Medieval History of Nepal (c. 750-1480). Rome.
REGMI, D. R 1966. Medieval Nepal: a History of the Three Kingdoms,
1520 AD to 1768 AD. Calcutta.

21
ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
ДениЛомбар
Культурная карта региона, который начиная со второй
мировой войны мы привыкли называть «Юго-Восточной
Азией», в конце XV в., когда число прибывающих сюда
путешественников из Европы,
и особенно из Италии,
постоянно росло, резко отличалась от той, какой она стала в
XIX в. Во-первых, можно было выделить группу
перспективных населенных районов, несколько королевств, в
основе которых лежала примерно одна и та же модель,
пос те пе нн о формировавшихся на планомерно
развивавшихся обширных территориях, занятых в основном рисовыми
полями. Отличительной особенностью этой модели было
сильное влияние буддийской идеологии, более тысячи лет
распространявшейся в Восточной Азии как по суше, так и
по
морю и в некоторых районах окрашенной индуистской
космологией и конфуцианской этикой. Центром
королевства обычно было сельскохозяйственное поместье, город
в миниатюре, имевшее геометрическую планировку и
располагавшееся вокруг королевского дворца, служившего его
центральным пунктом. Правитель, вокруг которого
вращался этот маленький мир (мандат, санскр.
-
круг, шар),
исполнял обряды, призванные поддерживать гармонию
между его подданными и космосом, и, как
демиург, нес
ответственность за урожай. Как при дворе, так и в
провинциях
ему помогал штат чиновников, отвечавших за
ирригационные работы и сбор налогов, и большое число
буддийских и индуистских священников, которые получали от
него щедрые пожертвования, а взамен должны были
признавать его духовное лидерство и принимать участие в
проводимых по его инициативе обмерах земли .
Такая модель
-
со значительными отличиями
-
была
особенно характерна для востока о. Ява (возле Маджапахи-
та), земель бассейна р. Менам (возле г. Чиангмай на севере
и г. Аюттхая на юге), Камбоджи (вокруг Пномпеня),
верховьев р. Иравади (вокруг Авы в центре Мьянмы), Ракхайна
(Аракана на юго-западе Бирмы) и в особенности для
территорий в дельте Красной реки вокруг Тханг-лонга (Ханой),
где при короле Ле Тхань Тонге (1460-1497 гг.) произошел
подъем сельского хозяйства и была реорганизована
система чиновничества (мандарината). Во всех этих
королевствах обычным было использование письменности для
административных нужд Текст государственных документов
высекался на камне или гравировался на медных
пластинках, и клерки повсеместно имели архивы, которые, к
несчастью для истории,
были утрачены. Во Вьетнаме наряду с
использованием китайских иероглифов применялась
собственная письменность, известная как ном\ знаки
наносились на бумагу с помощью кисточки, что было
характерно
для местного языка. В других местах
-
Мьянме (Бирме),
Сиаме, Камбодже, на островах Ява и Бали -
использовались
системы фонетического письма, разработанные на основе
индийских слоговых азбук, при этом знаки наносились
з ао с тр е нн ы м инструментом на листья пальмы пальмира
(Borassus)
-
это был дешевый материал, который
сохранялся лишь немногим более
полувека.
На о.
Лусон не найдено
ни одного такого документа, за исключением медной
пластины, обнаруженной возле Лагуна-де-Бэй, однако
археологам удалось выявить территории, когда-то бывшие
областями интенсивного земледелия, в частности рядом с тем
местом, где впоследствии появился г. Манила.
Королевства эти не являлись сопредельными
государствами; в то время еще не существовало границ в их
современном понимании, представление о них лишь начинало
формироваться,
и очень медленно. Эти территории пока
еще представляли собой расчищаемые под пашни
участки, с
трудом отвоевываемые у тропических
и
экваториальных лесов лишь с помощью прочных железных орудий. Со
всех
сторон обрабатываемые земли обступал лес,
колдовское очарование которого все еще можно ощутить в
эпических сказаниях в постановке яванского театра теней. Лес
был жизненно необходим по двум причинам: он давал
экзотические виды древесины, стебли бамбука, смолы и
лекарственные растения; кроме того, его населяли
полукочевые племена, служившие ценным источником
рабочей
силы. Численность населения Юго-Восточной Азии в то
время была еще очень мала (по приблизительным
оценкам, 15 млн. чел.) для того, чтобы в недалеком времени
можно было успешно осуществлять планы по выращиванию
риса. По мере расчистки земель от леса кочевые племена,
считавшиеся жителями расчищенных участков
«примитивными» (ман в китайском и вьетнамском языках, кха в
тайском и сакай в малайском), принуждались к оседлости
и окультуриванию. Фактически этих «естественных»
людских резервов уже стало недостаточно, и местные короли
устраивали крупные военные набеги на земли соседей с
целью захвата оседлого населения и депортации его в
собственные сельскохозяйственные районы. Например,
после нападения на Ангкор в 1393 г. сиамцы увели оттуда не
менее 70 тыс. пленников. И такие набеги все учащались.
Однако история Юго-Восточной Азии не может
рассматриваться лишь в свете этих аграрных проектов или
возрастающей потребности королевств в рабочей силе.
Уже более ста лет
происходило развитие
такого
долговременного явления, как интенсификация
широкомасштабных торговых связей. Появились новые порты
-
Пасай
(на севере Суматры) в XIII в., Гресик (на востоке Явы) в
XIV в.,
и особенно Бруней (на севере Борнео), Тернате
(на Молуккских о-вах), Пегу (в нижней Мьянме) и Малакка
(на одноименном полуострове). Все они достигли
подлинного расцвета
в XV в., что свидетельствовало об этой
новой тенденции. В течение долгого времени
эт от
регион, богатый природными ресурсами,
яв лял ся
придатком
Индии и Китая
-
государств с древней культурой, где
расчистка земель под пашни началась гораздо раньше и
которые хотели экспортировать свои готовые изделия
314

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
(хлопчатобумажные
ткани из Индии, шелк и гончарные
изделия
из Китая). Однако после неудачной попытки
создания единого гигантского евразийского государства,
своего рода «плавильного котла», предпринятой
Великими Моголами,
и особенно после османской экспансии в
XIV и XV вв. центрально-азиатский торговый маршрут,
как представляется,
стал менее
привл екате льным дл я
торговцев, которые начали использовать морской путь,
пролегающий по Индийскому океану и хорошо известный
арабамещесXилиXIв.
Эта тенденция, тесно связанная с евразийской
экономической ситуацией и ставшая заметной в XV в., к о гда
Малаккский султанат считался «торговым центром Азии»,
вскоре была усилена новым важным
фактором
-
открытием Магелланом в 1521 г. тихоокеанского
пути.
Благодаря этому открытию
-
столь же
важному,
как и
открытие,
сделанное Колумбом за 30 лет до этого,
-
о.
Себу в
Филиппинском архипелаге со своим народом висайя, а позднее
о. Лусон получили доступ к отдаленным испанским
факториям
в Мексике, и перед восточной окраиной Азии
открылись американские горизонты, а с ними и великое
будущее. Манила, долгое время бывшая небольшой
мусульманской факторией на древнем торговом
пути,
проходившем с севера
на юг и связыва вшим Китай и
Молуккские о-ва, стала самым восточным
плацдармом
христианства, а также
крупным центром торговли Старого
Света с Новым. Через нее переправляли не только
мексиканские доллары (в которые превращалось серебро с рудников
Потоси на своем пути на китайский рынок), но и,
-
что,
возможно, еще важнее -
новые
растения из Америки,
которые со врем енем про из в ел и революцию
в сель ском
хозяйстве Восточной Азии.
Это всеобщая интенсификация означала, что морская
торг овл я
стала
процветать
ив
других крупных портах,
а
на
границах некоторых
сельскохозяйственных поселений
появились н ов ые
районы, в которых развернули свою
деятельность торговцы. Прежде всего необходимо упомянуть
многочисленные султанаты Ост-Индии, число которых
росло вплоть до XIX в., располагавшиеся от северной
оконечности о. Суматра (г. Ачех) до островов
архипелага Сулу; на о. Минданао; в Паттани на п-ове Малакка, где
соприкасались тайская и малайская культуры; в Хойане
-
на
некотором удалении от Хюэ в центральной части
Вьетнама, а в XVIII в.
-
в Ха-тьене, где встретились кхмерский и
вьетнамский
миры. Появился неподалеку от Ханоя новый
округ Ке-чо (Ке-сЬо
-
рынок),
в
котором жители каждой
улицы специализировались на определенной профессии;
такие же районы появились рядом с Пегу и Аюттхаей. В эти
нов ые
пригороды приезжали иностранцы из далеких
краев (из Китая, Индии, Европы) или других частей региона
(Южного Вьетнама, называемого в европейской
литературе в период французского господства Кохинхиной, Пегу,
с о-вов Ява и Бали или с побережья Макасарского
пролива), а также жители сельских районов, порвавшие со
своими общинами и стремившиеся влиться в ряды
новых поселенцев, и даже невольники, захваченные на
дальних берегах и превращенные в слуг. Все более
широкое использование денег означало создание крупных
личных состояний и развитие понятия стоимости.
Людям стало несколько легче путешествовать,
и
некоторые из них начали привыкать к атмосфере
космополитизма. Регион, который до этого был отрезан от
остального
мира, несмотря на применение по отношению к нему
общего обозначения как региона «индианизации»,
стремился к объединению вокруг внутреннего моря, своими
функциями все больше напоминавшего Средиземное
море. Постепенно формировались три сообщества,
которым предстояло конкурировать и через конкуренцию
взаимодействовать, чтобы воспользоваться преимуществами
интеграции. Это были китайское, мусульманское и
христианское сообщества.
Первое из них было старейшим, и, по всей видимости,
наиболее организованным. Уже со времен империи Сун
китайские торговцы из южных провинций (Фуцзянь и
Гуандун) проявляли большой интерес к торговле в «южных
морях» (Наньян) и путешествовали в Юго-Восточную
Азию, где обменивали медные монеты, чугун и гончарные
изделия на лесную продукцию. О существовании
небольших постоянных общин в Ангкоре было известно с XIII в.,
ав
Гресике (восточная Ява)
-
с XIV в., но значительное
расширение потока эм играци и из Китая
произо шло
в начале
XV в. , ко гда китайский флотоводец Чжэн Хэ (1371-1435)
по приказу императора организовал несколько морских
походов для исследования берегов Индокитая, Суматры,
Явы, Индостана и др. и, переплыв Индийский океан,
высадился на африканском побережье. Еще одна волна
переселенцев была отмечена в конце правления династии Мин
(1644 г.), когда континентальный режим, установленный
маньчжурами, начал притеснять свободных торговцев и
вынудил их переселиться за море.
Эти эмигранты отнюдь не представляли собой
однородную группу; они были совершенно разными и
сохраняли верность своему языку, месту, где родились, или
своей семье. Можно выделить по крайней мере четыре такие
группы: выходц ы с юга пр ови нци и Фуцзянь (из городов
Цюаньчжоу, Чжанчжоу, Амой); кантонцы родом из
провинции 1уандун; также бывшие жи те ли
провинции 1уандун, но
при
этом одна группа
-
из
района Мэйсянь, а вторая
-
Чаочжоу. Но все эти эмигранты ощущали себя
носителями одной и той же культуры, использовали одну и ту же
письменность и поклонялись одним и тем же главным
божествам, либо буддийским, таким как 1уань-инь, либо
даосским, таким как 1уань-ди и другим, в частности,
пок ровит елям мореплавателей.
Все выходцы из Китая были настоящими искателями
приключений, при этом многие из них были не в
ладу с
законами Китайской
империи.
Они принесли
с собой
страсть
к
предпринимательству, чувство взаимопомощи и
сильный дух товарищества. Поэтому естественно, что
многие из них действовали как в большом бизнесе, так и в
секторе перераспределения, где благодаря им стали
использоваться с че ты и
рычажные весы, а также укоренился
обычай круглосуточной работы торговых заведений. Они
также проявляли интерес к медным рудникам Мьянмы и
Вьетнама и к оловянным рудникам о. Банка (к
юго-востоку от о.
Суматра). Некоторые выходцы из крестьянских
семей пробовали заняться выращиванием плантационных
культур: с XVI в.
перца,
-
а немного позднее
-
сахарного
тростника (в XVIII в.
европейцы переняли эту идею
сельского хозяйства, ориентированного на экспорт), в то
время как остальные занялись выращиванием риса или
разведением новых рыночных культур, завезенных из
Америки и попавших в Фуцзянь через Манилу. Многие из них
были хорошими мастерами
и
принесли с собой
искусство
обработки серебра и золота, же ле з а, ол ов а и
дерева.
Краснодеревщики, большинство которых составляли
выходцы из Кантона (отличительной чертой их было то, что
все они поклонялись
одному святому-покровителю
-
великому плотнику Лю Бану), способствовали
распространению новых видов мебели, таких как столы и стулья,
вызвавших значительные изменения в повседневном быту.
Благодаря иглам, ввозимым из Китая, росла популярность
шитой одежды, постепенно заменившей драпированную,
которая, как свидетельствуют многочисленные
источники, использовалась раньше.
*
Одновременно быстро развивалось мусульманское
сообщество, при этом оно нисколько не
ущемляло
остальн ые
группы ,
так как китайские
купцы зачастую
сами
происходили из древних исламизированных общин Кантона
(IX в.), или
Гуанчжоу (XI в.). Обычай делать надписи на
могильных камнях, появившийся с распространением
исламских представлений о смерти, помог нам установить места
315

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
появления первых сообществ и проследить их развитие,
вначале на побережье, затем вдоль морских, а в некоторых
случаях и сухопутных путей, которыми следовали купцы-
миссионеры (мубалигх), насаждая новую религию и
одновременно занимаясь бизнесом. Некоторые из них были
шиитами. Малайская версия истории Мухаммеда Ханафия,
спутника Хусейна, была записана в Малакке в начале XVI в.,
а в XVII в. в Сиаме проживало крупное персидское
сообщество. Однако большую часть пришельцев составляли
мусульмане-сунниты и, если не принимать во внимание
немногочисленные следы ханифизма в некоторых
юридических документах, можно сказать, что почти все они
были шафиистами.
Здесь необходимо подчеркнуть эффективность
мистических орденов (турук или тарикат). Такие ордены
играли жизненно важную роль во вторичном
распространении ислама (последовавшем за захватом Багдада
Моголами в 1258 г.),
и их можно было встретить по всему
мусульманскому миру. Наибольшее распространение в
Юго-Восточной Азии получили ордены кадирийя
(основанный в Багдаде), шаттарийя и халватийя,
распространившиеся через Индию или Хорасан на северо-востоке
Ирана. Эти братства состояли из больших
групп учеников
и
учителя (шейха), игравшего роль духовного вождя.
Некоторые ученики путешествовали из страны в страну,
объединяя верующих
и
утешая бедняков чтением литаний
(дхикр). А самым важным было то, что эти братства
способствовали установлению многочисленных связей
между огромным числом людей, готовых помочь
друг другу,
-
от
города
к
городу
иот
деревни
к
деревне.
Помимо тариката ислам ввел еще один институт
-
султанат. Главным источником вдохновения здесь была, по всей
вероятности, Османская империя, слава которой после
завоевания Ег ип та
султаном
Селимом в 1517 г.
распространилась по
всему побережью Индийского океана. Молва о
«Руме» («втором Риме») докатилась до Юго-Восточной
Азии, и документ, датированный 1548 г., сообщает, что
султан Демака (на северном побережье центральной части Явы)
име новал себя «вторым Турком». В этом
случае, однако,
«султанат» отнюдь не являлся
терри тори альн ым
образованием и представлял собой лишь несколько более или
менее объединенных провинций. Скорее это был торговый
центр, включавший несколько близлежащих мелких
портов. Его сила заключалась в его флоте, а за власть в нем
боролись несколько крупных купцов,
что больше
напоминало Венецию, чем Константинополь.
«Султан является
главн ым
торговцем
этих мест»,
-
записа л один французский
путешественник, побывавший в Ачехе примерно в 1620 г.
Это было
крупным достижением для той части
мира, гд е до
того политика являлась почти исключительно
прерогативой правителей, занимавшихся выращиванием риса.
Третье сообщество состояло из европейцев-христиан,
известных под общим местным названием
«франки», хот я
между ними
существовали глубокие различия. В начале
XVI в. здесь появились
первые испанцы и
португальцы,
в
которых еще был жив дух крестоносцев (своих новых со-
перников- мусульман
на Филиппинах они
называлиморос),
но
борьбы против «неверных» было недостаточно для их
объединения. Европейцы по сравнению с двумя другими
сообществами были крайне разобщены. Посредством Тор-
десил ьясского дого вора 1494 г.
между Испанией и
Португалией о разделе сфер владения в Западном полушарии
папство пыталось до некоторой степени ослабить их
соперничество,
но
вскоре между Португалией и Испанией
начались
трения (хотя две эти монархии входили в одно
государство с 1580 по 1640 г.), испанцы стали нападать на
голландцев, которые в 1602 г. основали Голландскую Ост-
Индскую компанию для ведения торговли
в Ост-Индии и
вскоре после этого сумели освободиться от опеки
Мадрида.
ВXVIIиXVIIIвв.к
торговле подключились
англичане и французы и, несмотря на враждебное отношении их
пр едше стве нник ов,
попытались
открыть
свои
«представ ительств а», но
-
как и в собственно Индии
-
интересы всех
сторон находились в постоянном противоречии.
Эти различия проявлялись также в религиозной и
культурной сферах. Как правило, кальвинисты предпочитали
иметь дело с
мусульманами
или «язычниками», а не со
сторонниками папы римского.
У них еще не появился
интерес
к
обращению местных жителей в свою веру,
и
Голландская Ост-Индская компания направила сюда лишь
несколько священников для обслуживания населения факторий.
Католики, с другой стороны, проявляли большее рвение в
распространении своей религии и своего языка, что
подтолкнуло их, особенно на о. Лусон, к проведению
политики
«окультуривания» еще до того, как стал применяться этот
термин. Несмотря на решение папы о предоставлении
«патронажа» (т.е . права надзора за всеми миссиями)
королю Португалии, усиливалось скрытое соперничество между
различными орденами
-
иезуитами, доминиканцами и
августинцами, каждый из которых, начиная с XVI в., стремился
к
установлению своей сферы влияния. Созданная в 1664 г. в
Париже группа «Les Messieurs des Missions etrangeres»
(«Монсеньоры иностранных миссий») также пыталась
сформировать собственную сеть, действуя со своей базы в Сиаме.
Нетрудно понять, как эти три основных сообщества,
китайское, мусульманское и христианское, отличавшиеся
степенью внутренней однородности и часто
соперничавшие между собой, смогли достичь культурной интеграции,
особенно в городах, и в то же время сделали более сложной
социальную структуру. Если говорить коротко, то подъем
торговли, объединявшей людей, способствовал смешению
различных региональных культур и в то же время заставлял
их
подчеркивать свои различия. Столкнувшись с этими
новыми
торговыми сообществами, идеология которых в
большей или меньшей степени подвергала сомнению
космологические основы древних земледельческих обществ, старые
королевства отреагировали на это явление, но сделали это
по-разному. Одно из них, Маджапахит (индонезийская
империя с центром на о. Ява), уступило давлению (примерно
через 80 лет оно появилось уже в новой форме), а другое,
Вьетнам, сумело сохранить контроль над происходящими
событиями и свести их последствия к минимуму.
Остальные государства испытали на себе результаты деятельности
этих новых сообществ в той или иной мере и выработали в
связи с этим интересные решения.
Прежде чем подробно рассмотреть эти различные
реакции, вероятно, следует упомянуть имеющиеся
источники, с которыми в конце XV в.
происходили серьезные
изменения, и это еще одно свидетельство потрясений,
переж итых регионом.
Вьетнам сохранял приверженность
иде огр амм ам
и
рукописным надписям, тем не менее шире
стали использоваться символы ном, появилось
книгопечатание.
Гораздо более радикальные изменения
произо шли
в бывших
королевствах, ранее
испытавших на себе
индийское влияние, где текст документов уже
не
вырезался
на
камне или меди, что лишило нас одного из наиболее
надежных источников. Вместо этого для восстановления
истории
этих
государств
мы использовали многочисленные
«литературные» сочинения, мистические или
легендарные
сказания, которые зачастую
все еще создавал ись под
влиянием старинных индийских образцов или «хроник»
(бирманских язавин, сиамских понгсавадан, яванских бабад),
и так как их задачей было оправдание деяний той или иной
династии, то каждый раз они предлагали иную картину
событий. Эти сочинения, старейшее из которых
предположительно относится к XVI в., дошли до нас благодаря
писцам, из поколения в поколение копировавшим их на
новые листья пальмы барассус, и имеющиеся сегодня
манускрипты не старее начала XIX в. В то же время в
султанатах, находившихся под влиянием ислама, создавалась
масса
литературы, написанной в основном на
малай ском яз ык е, зачастую имевшей назидательный характер
316

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
и отличавшейся большей рациональностью. Эти
манускрипты
писались на бумаге, более долговечном материале,
в то время
ввозившемся с Запада, с использованием
алфавита, созданного на основе арабской письменности и
получившего
название джави (jawi).
В этой связи необходимо подчеркнуть огромную
важность иностранных источников. Китайские источники
были относ ите ль но малочисленными, так как
литература
не слишком интересовала диаспору, состоящую в
основном из торговцев,
но
существует обилие, если не
сверхобилие источников на европейских языках. Вначале, в XVI в.,
португальцы
и испанцы, а позднее голландцы, англичане,
французы
и даже немцы (некоторые из них
присоединились к голландской торговой компании) оставили
огромное количество рассказов,
отчетов и
карт,
лишь малая часть
которых бы ла напечатана в то
время.
Лишь в 1944 г. была
опубликована «Сума Орыентал» («Suma Oriental»)
-
первое и очень подробное описание региона, созданное в
1512 г. в Малакке португальцем Томе Пиресом.
Последовательное и тщательное изучение архивов в Лисабоне,
Севилье и Гааге позволило нам составить
надежную
хронологию и
проследить развитие торговых
сетей и
портовых
сообществ. Для изучения истории земледельческих общин,
и в особенности для ознакомления с их оценкой
происходивших событий, мы выну жде ны б ыл и вернуться к
ме ст ны м литературным источникам, поскольку европейские
наблюдатели, как правило, наблюдали их все же с
некоторого удаления.
ВЬЕТНАМ: ПРИВЕРЖЕННОСТЬ
СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННОЙ МОДЕЛИ
Случай Вьетнама особенно интересен потому, что
а гр арн о е государство зд есь чрезвычайно остро
прореагировало на п оя вл ен ие
торговцев. Двор Тханг-лонга,
которому с севера угрожал Китай, а с юга
-
государство Чампа
(Тьямпа), создал некую примитивную форму
«национализма», заставлявшую его прославлять земли предков и с
недоверием относиться к «иностранцам», будь то солдаты
или
торговцы. Государство Чампа, напротив, в большой
степени зависевшее от своих
крупнейших портов
-
Ама-
равати, располагавшегося неподалеку от того места, где
сегодня находится город и порт Дананг, и порт Виджая, что
находился рядом с нынешним г. Биньдинь, по-видимому,
всегда принимало участие в торговле, которая связывала
Западную Азию с Китаем уже в IX-X вв. Во всяком случае,
после того как Виджая в 1471 г. был захвачен армией
короля Ле Тхань Тонга, множество принявших ислам
представителей народа тьям нашли убежище в других факториях
Юго-Восточной Азии (Сурабая на востоке о. Ява, Малакка
и
Ачех), и есть основания предполагать, что победа
вьетнамцев положила конец их бизнесу. Унаследовав старое
конфуцианское презрение к торговле, Ле Тхань Тонг
любил обличать «тех, кто путешествует по горам и долинам,
по
рекам и морям, для того чтобы наполнять свои дома
золотом, и использует свою речь для того, чтобы
обманывать или продавать других». Наследники Ле Тхань Тонга,
хотя и менее знаменитые и удачливые, сохранили верность
этому принципу.
После «пика» конца XV в. в
регионе дельты Красной
реки наступил период крестьянских волнений и
политического
кризиса, который в 1527 г.
привел
к захвату
влас ти
феодальным кланом Мак, или к узурпации
им власти,
есл и
говорить буквально. В 1592 г., после 65 лет непрекра-
щающихся войн, династия Ле вернула себе трон и дворец
в Тханг-лонге. Однако эта победа была по большей части
символической, так как появление нового центра на
не д а вн о за во ева нн ом юге ослабляло единст во страны
и
подогревало амбиции местных правителей. Фактически
государству предстояло расколоться на две части, каждая из
ко то р ых будет управляться чуа (сЪйа), или господином,
-
эта должность на по ми на ла пост
сёгунов в Японии,
обладавших реальной властью, в то время как императоры были
воплощением харизмы. Феодальный дом Т]эин (Trinh)
захватил власть на севере (сделав своей резиденцией Тханг-
лонг), семейство Нгуен
-
на юге (обосновавшись в Пху-
Сюане, или Хюэ, в 1687 г.); в то же время оба этих рода
признавали номинальную власть династии Ле. Чтобы
защитить свои южные территории, Нгуены построили
Донгхойскую стену, проходящую между 17-й и 18-й
параллелями,
и вплоть до 1672 г.
противники вели
кровопролитные войны. За этим последовали сто с лишним лет
мира, прерванного крестьянским восстанием тэйшонов
(Тэйшон
-
«Западные горы» в Центральном Вьетнаме.
-
Прим. ред.), произошедшим около 1780 г. и
подготовившим почву для объединения страны.
Роду Трин на севере приходилось остерегаться не
только Нгуенов и китайцев, но и
сторонников династии Ле,
пользовавшейся значительной поддержкой в сельских
областях.
Т^ин укрепили сельскохозяйственную основу своей
власти, усовершенствовали налоговую систему, введя новые
налоги (например соляной налог) и увеличили численность
армии и флота. К уже введенному экзамену по уровню
образования они добавили военный экзамен, который должен
был способствовать более эффективному отбору офицеров.
Ввиду невозможности расширения
влияния на юге, они
перенесли свое внимание на запад, на земли лаосцев (лао),
которых заставили платить дань. Происходило
расширение частной собственности и личных состояний, однако
государство заботилось о том, чтобы
контролировать
это
обогащение. Китайские предприниматели разрабатывали
новые
рудники,
но исключи тельно на ос нове
аренды;
несколько
европейцев,
в основном голландцы, получили
разрешение на ведение торговли при условии, что они не будут
покидать территорию Пхохиена, неподалеку от
современного Хынгйена, к югу от Ханоя. Эти земли привлекали также
китайцев, японцев, малайцев и сиамцев.
Нгуены на юге придерживались те х ж е
принципов,
сделав основой своей власти сельское хозяйство. В 1646 г. они
в ве ли экзамен на
грамотность и на окраине Хюэ
построили храм Конфуция. Условия здесь, однако, были
совершенно иными: по сравнению с окруженными лесом
территориями на севере, где разработка земель и методы их
использования имели более чем тысячелетнюю историю, на
юге открывались центральные прибрежные равнины
(последние чампские князья оставят их в 1692 г.), в частности
обширные низменности дельты Меко нга
-
огромная
пограничная зона, часть которой номинально
принадлежала Камбодже, но на которой в то время было лишь
неско лько
городов, населенных кхмерами (таких, как При-нокор,
который затем превратится в Сайгон). В этих
обстоятельствах чуа не могли быть такими же строгими
правителями, как феодалы севера, и им оставалось лишь
поощрять
«ход истории», расширяющий их владения и
превращающий их земли в «рисовую корзину». К бедным крестьянам
в
провинциях, прилегающих к Хюэ, которые получили
крупные участки новых земель, вскоре присоединились
китайские
иммигранты,
бежавшие от
режима маньчжуров.
Мак
К юу и его сторонники прибыли в эти места из
провинции Гуандун, поселились на самом западе, у границы
с
Камбоджей, где основали район Хатьен. В 1679 г. дв а
генерала, сохранивших верность китайской династии Мин,
привели сюда своих солдат и обосновались в Май и Бьенхоа.
Утверждалась и распространялась частная собственность,
а монетаризация экономики происходила здесь даже
быстрее, чем на севере. Однако присутствие иностранных
торговцев на юге было наиболее деликатным вопросом.
Нгуены установили связи с португальцами из Макао (у
которых покупали оружие) и весьма благосклонно
при ни ма ли их посл анцев, но
иностранцы могли проживать
только в одном месте
-
вг.
Файфо (или Хойан), к югу
от
317

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
современного
г. Дананг. Этот «открытый порт» в те
времена населяли китайцы и японцы, он стал домом и для
первых европейцев. Настоящий предпринимательский дух
возникнет здесь гораздо позднее, после ослабления
государственного контроля
и с постепенным
развитием Чоло-
на
-
китайского района Сайгона.
Как на севере, так и на юге культура (ван) оставалась
прерогативой мандаринов. Эти «ученые», отбираемые по
резу льт ата м
экзаменов и составлявшие
замкнутую
социальную группу, отвечали за надежное управление
государством и обладали необходимыми для этого знаниями.
Воспитанные на классике
конфуцианства и страстно
интересующиеся историей (хроники были написаны ими),
они имели представление также и о науке и технике и
писали на классическом китайском языке. В XVIII в. Ле Ху
Т]эак (Le Ни'и Тгас) создал огромное медицинское
сочинение, составившее 66 томов. Другим ученым,
отличающимся такой же энциклопедической широтой познаний,
был Ле Кюи Дон, плодовитый поэт, философ и историк
Обособленно от этих «великих традиций» началось
развитие нонконформистской литературы, нередко
использовавшей вьетнамский язык и символы нам. Такие
произведения тоже писались учеными, но учеными-изгоями,
которые, подобно Нгуен Бинь Кхиему (1491-1587),
жившему в одиночестве в своем пристанище «Белые Облака»,
посвятили себя
критике общества и обличению
несправедливости. В XVIII в. за
перо взялись несколько женщин,
выразивших раннее стремление к эмансипации, и
произошло рождение жанра романа в стихах,
повествующего о несчастной любви. В
противоположность этому,
простые люди, уставшие от повседневных забот, искали
утешения в буддизме, который переживал период
обновления. Процветали новые секты, иногда связанные
с хр ама ми Гуандуна,
и эт о сп особ ств овал о появлению
таких замечательных памятников религиозного искусства,
как храм Бут-Тап на севере (близ Ханоя) и пагода Тхиен-
му близ г. Хюэ (илл. 111).
К ЗАПАДУ ОТ ВЬЕТНАМА:
ПРОТИВОБОРСТВО ДВУХ МОДЕЛЕЙ
Аграрные королевства центральной и восточной
части п-ова Индокитай находились в постоянной вражде.
Площадь обрабатываемой земли увеличивалась, но, в отличие
от дельты Красной реки, где рост населения, по всей
видимости, был достаточным для постепенного продвижения
на юг, здесь повсюду ощущалась острая нехватка рабочих
рук Правители тайского (в центре) и бирманского (на
западе) обществ проводили политику пополнения рабочей
силы с помощью захвата в плен жителей соседних
государств. Это означало, что войны не прекращались,
ив
результате был достигнут некоторый прогресс в военном
искусстве. Распространялось огнестрельное оружие,
которое, по имеющимся письменным свидетельствам,
использовалось здесь задолго до появления на этих землях
первых португальцев; военные стратеги все чаще прибегали к
использованию сотен, и даже тысяч боевых слонов,
которых отлавливали в соседних лесах и дрессировали. В этот
период развивалась и осадная техника.
В бассейне р. Менам, где в XIII в. обосновались сиамцы,
расчищенные участки земли были сосредоточены в
Чиангмае, на
севере (в регионе, известном как Ланна) и
особен но в окрестностях столицы
-
Аюттхае (Аютии),
основанной в 1350 г. на речном острове примерно в 80 км от моря.
Менее важные центры включали столицы провинций
-
Кампхэнгпхет, Пхитсанулок и Накхонратчасима. На
севере лаосцы, также говорившие на тайском языке,
укрепляли свои княжества в среднем течении р. Меконг, с
центрами Луангпрабанг и Вьентьян. На юго-востоке древняя
Кхмерская империя, вновь объединенная вокруг г. Ловек,
стала промежуточным регионом
-
объектом притязаний
как сиамцев, захвативших Ангкор в 1431 г., так и
-
вскоре
после этого -
вьетнамцев, обосновавшихся в дельте
Меконга. На юге сиамское влияние ощущалось до самых границ
малайских земель, на далеких берегах Сиамского залива у
гор одов Накхонситхаммарат и Патан и. На западе
расширяли свои территориальные владения бирманцы, завоевав
вначале государства тайскоязычных шанов. Память о
славном королевстве Паган (XI-XIII вв.) продолжала жить в
окрестностях Авы, в верхнем течении р. Иравади и Таунгу,
в долине Ситтанг. Ближе к морю, в Пегу на юге, недалеко
от нынешнего
Рангуна, и в Мрауку на западе, поблизости
от
Ситуэ (Акьяба), сохранялись старые местные традиции:
монов в
Пегу и араканцев (жителей государства Аракан на
юго-западе Мьянмы.
-
Прим. ред.)
в
Мрауку.
Борьбе за первенство
в
условиях этой сло жной
расстановки сил предс тояло прод литься
почти
три столе тия, и
за это
время победа много раз переходила от одного
государства
к
другому. В целом этот
период
можно
разделить
на
три
главных этапа. В XVI в.
центр, несомненно,
располагался на западе, где бирманским владыкам Таунгу удалось
создать огромную империю, покорив
и монов, и тайцев.
В 1538 г. они завоевали Пегу, сделав его своей столицей, а
после этого
-
Аву и государства шанов, в 1558 г. они
п род ви ну л ис ь дальше и заняли Чиангмай; затем, подвергнув
угрозе Луангпрабанг,
в 1569 г. захватили и
разграбили
Аютию (Аюттхаю). Важнейшей фигурой в этих
завоеваниях был король Байиннаун (1551-1581 гг.), власть
которого, по словам одного европейского путешественника,
превосходила власть Великого Турка. Говорили, что у него
было более миллиона солдат и 4 тыс. слонов, огромное
богатство и дворец, крытый золотом.
К концу века, однако, вновь произошло усиление
сиамцев. В1593 г. король Наресуан предпринял военную
операцию и одержал победу над бирманцами при Нонгсарае
(к западу от Аютии). Вскоре после этого он напал на
кхмерскую империю и разрушил г. Ловек В 1599 г.
араканцы
захватили Пегу и вывезли в Мрауку значительную часть
добычи, захваченной за 30 лет до этого
бирманцами в Аю т ии .
На некоторое время после этого амбиции утихли,
и
главной чертой XVII в. было развитие тайских государств.
Короли Сиама - Сонг Тхай (1610-1628), Прасат Тхонг (1629-
1655) и Пра Нарай (1656-1688) отстроили и украсили
Аютию, не прекращая, с переменным успехом, оказывать
давление на Чиенгмай, Мьянму и Камбоджу (столицей
которой стал Удонг). Дальше к северу королевство Вьетнам
также находилось на вершине славы во время долгого
правления короля Сурьявонгсы (1637-1694). «Сурья»
означает «со лнце», и
историки сравнивали
его с
французским
«королем-солнцем» Людовиком XTV.
В течение
первой половины XVIII в.
ко роле вств а,
казалось, находились в состоянии относительного
равновесия, хо тя
у каждого из них были свои серьезные
проблемы, такие как захват южной лаосской
провинции
Чампассак в 1736 г., восстание китайской общины в
Аютии в 1734 г., дворцовый переворот в Камбодже в
1736 г. и восстание монов в
Пегу в 1740 г. Спокойствие
вновь
воцарилось в регионе в 1752 г., когда в Мьянме,
подняв мятеж про ти в
монов и
вознамерившись
повторить подвиги короля Байиннауна, на престол взошел
Алаунпая. В 1753 г. его войска захватили Аву и
Луангпрабанг, затем в 1755 г.
-
Дагон (Рангун), в 1757 г.
-
Пегу, а в
1758 г
-
Манипур (на северо-западе, недалеко от
границы Индии). После вторжения в Сиам и захвата Аютии в
1760 г. он неож иданно у мер,
оставив
сво ем у второму
сыну Синбьюшину (1763-1776 гг.) лавры вторичного
захвата и
истребления населения сиамской столицы
(1767 г.) . Мьянма, отразившая четыре нападения со
стороны китайцев, предпринятых на севере в 1766-1769 гг.,
и отвоевавшая
Аракан в 1782 г., вновь на
некоторое
время стала главной силой в регионе.
318

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
Изложение хронологии
этого
территориального
и
демографического соперничества не должно, однако,
отвлекать
нас от рассмотрения меньше бросающихся в
глаза событий, связанных с формированием торговых
связей. Столицы
-
Мрауку, Пегу и Аютия
-
располагались
довольно близко к морскому побережью и в большей или
меньшей степени влияли на развитие портов,
находившихся под их контролем,
-
Читтагонга и Раму в Аракане,
Мартабана, Сириама и Бассейна в Нижней Мьянме, а также Чан-
тхабури, Накхонситхаммарат, Сонгкхла и Тенассерима,
находившихся под властью Аютии. Однако нигде
буддийские правители
не смогли добиться большего контроля над
торговцами,
чем во Вьетнаме.
В Аракане, где влияние ислама установилось очень
давно, буддийские короли имели мусульманские
имена и
медали,
отчека ненные в
Персии. У них был большой флот
(около 200 кораблей, согласно свидетельству,
датиров анн ому 1569 г.), с которым
они ходили в
торговые
или
военные экспедиции в Бенгалию, и когда в
регионе появились
португальцы, короли не только не пытались умерить их
амбиции, но и сделали их
партнер ами
в своих
предприятиях. Один из таких авантюристов конкистадор Фелипе ди
Бритту создал свое государство в Сириаме, когда аракан-
цы захватили город в 1599 г. В Нижней Мьянме интересы
монов, часто восстававших против бирманского
владычества, на некоторое время были направлены в сторону моря.
Вывозили они в основном рис, рубины и мускус с
территорий, прилегающих к китайско-тибетской границе, и
большие глиняные кувшины мартабаны (по названию
порта, в котором их грузили на суда). Благодаря тиковым
лесам, растущим в удаленных от моря районах, в Пегу
имелись прекрасные условия для кораблестроения, и все
капитаны-иностранцы переоснащали и строили здесь свои
суда. Вслед за португальцами в Пегу,
и осо бенно в Сириам,
стали
прибывать другие европейцы: англичане и
голландцы в XVII в. и даже французы в XVIII в., хотя
Алаунпая
изгнал их в 1756 г.
Влияние «торговой модели», возможно, было еще более
заметным в Сиаме: португальцы в 1518 г. заключили с ним
торговое соглашение, а в Аютии в конце XVI в. появилась
небольшая община японских солдат и торговцев. Однако
только в XVII в. местные короли стали создавать
беспрецедентную сеть международных отношений. В 1608 г. двор
направил посла в Нидерланды, в1б13г.
-
в Ачех; три посла
были
отправлены
в Японию
-
в 1621,1623 и 1629 гг., один
-
в
Манилу в 1636 г. и два во Францию
-
в 1684 и 1686 гг.
Эта «открытость» еще заметнее
проявилась
в
пла нир овк е сам ой с то л иц ы. Разработанная французским
проектировщиком около 1685 г., она характерна тем, что в ней
выделяется собственно королевский город с дворцом
и
многочисленными храмами, расположенный изолированно
на длинном острове
на
р. Менам, окруженный в
ок р е с т н ос т я х многочислен ными иностранными кварталами,
населенными ремесленниками-иммигрантами из Китая,
Японии, Пегу, Кохинхины, индонезийского Макасара и
Португалии. Шевалье де Шомон, посол Людовика XIV,
примерно в это время писал следующее:
«Ни в одном восточном городе нельзя увидеть
больше людей разных национальностей, чем в
столице Сиама, и нигде не
говорят на таком множестве
иностранных языков» .
Но и это было не все. Все эти иностранцы, мусульмане
и
хри сти ане , вовсе не
собирались оставаться на
задворках
политической жизни, напротив,
они
иг рали
в ней
решающую роль, особенно во второй половине XVII в.
Первыми
в
политику включились персы;
их лобби оформилось в
1602 г., а после
прихода
к власти
Пра Нарая они стали
контролировать назначение министров иностранных дел. Их
положение еще более укрепилось после прибытия в страну
в 1685 г. посла шаха
Персии. Однако к этому времени
произошло изменение во взглядах короля: он перестал
полагаться на шиитов и стал больше доверять христианам.
Именно в этот период министром был Пхаулкон
(Phaulkori). Этот авантюрист греческого происхождения,
принявший католичество, разыграл европейскую карту:
произошел обмен послами с французским двором в
Верс а ле , французские офицеры поступили на службу в
сиамскую армию. В1688 г. мусульмане вновь включились в
борьбу за власть: в Аютии вспыхнуло восстание их
ст орон ник ов, пытавшихся по са ди ть н а
трон своего ставленника.
Хотя эта попытка оказалась неудачной, европейское
население стало стремительно сокращаться, и в
следующем
веке наиболее влиятельное положение здесь займут
китайцы, в основном выходцы из Чаочжоу (Восточный 1уандун).
Когда китайская (манчьжурская) династия Цин в 1726 г.
была вынуждена ввозить рис, чтобы предотвратить голод,
началась интенсивная торговля с Сиамом
-
«государственная»
торговля,
в
которой участвовали тайцы китайского
происхождения, практически установившие монополию
в этом бизнесе, оспариваемую только
Короной.
Подобное противоборство, хотя и в меньших
масштабах, отмечалось в Камбодже. Приблизительно в конце XVI в.
о на ста ла ареной ожесточенной борьбы между малайцами
и чамами
(тямами)-мусульманами, с одной стороны, и
португальскими и испанскими авантюристами
-
с
другой.
Диего Велосо, современник Фелипе ди Бриту, отправился в
Манилу, чтобы просить о помощи филиппинского генерал-
губернатора, надеясь завоевать благосклонность короля, но
вместе со своими спутниками был убит мусульманами в
Пномпене в 1599 г. В
следующем веке король Рама Тхуфдей
Чан (1642-1659) захватил власть
при поддержке
тех же
малайцев и чамов
-
он даже принял ислам и взял имя
Ибрагим. В 1643 г. он напал на голландцев и убил служащих их
торговой компании, обосновавшихся в Камбодже.
Такое же противоборство происходило и в Лаосе, но
когда первый голландский эмиссар Г. ван
Вайстхофф (G. va n
Wuysthoff) прибыл в Вьентьян в 1641 г., он
увидел
там
«мавританских торговцев»
с «многочисленными повозками,
груженными тканями», которые они
привезли туда,
чтобы
обменять на
смолу,
ше ллак и золото.
Несмотря на эти, часто
крово пролитные войны,
которые велись повсюду, от
хребта Аракан (Ракхайн) до р.
Меконг и от границы с китайской провинцией Юньнань до
перешейка Кра, в регионе развивалась одна и та же
идеология, пропитанная буддизмом тхеравадского толка
(хинаяна). Как и во Вьетнаме, здесь не произошло реально
разрыва с
предшествующими
веками: в
Аракане эта «старая»
форма буддизма («тхеравада» означает
«учение
старейших») нашла отражение в многочисленных письменных
источниках
уже в начале описываемого периода, в Пеге
-
в XI-XIII вв., а в
первых тайских государствах
-
в XIII-XV вв.
Эта форма буддизма, придающая большое зна чен ие
жизни
Буд ды как исторической фигуры и подчеркивающая
важность личного спасения, получила широкое
распространение на юге и востоке, вытеснив оттуда другое
течение буд дизма
-
махаяну, подвергшееся большему влиянию
индуизма и игравшее более заметную роль в империи
кхмеров. Фактически отмечалась некоторая степень
синкретизма между индуистскими концепциями девараджи
(«короля богов»), встречавшейся, например, в Ангкоре, и
дхармараджи (короля дхармы, т. е. ес те ст ве нн ог о
права),
получившей широкую известность благодаря императору
Ашоке в Индии и великим буддийским королям Цейлона.
Духовенство начинало следовать законам
«Трипитаки»,
священным каноническим текстам тхеравады, и пали
вытеснил санскрит в качестве языка религии. При
королевских дв ор ах
втоже
время сохранилось некоторое число
священников-брахманов (в Камбодже они назывались
бакху), которые исполняли ритуалы, обеспечивающие
поддержание гармонии с космосом.
319

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Центром развития культуры был двор, в котором король
по-прежнему гарантировал стабильность и являлся
движущей силой процесса «очищения». Время от времени он
появлялся
перед
свои ми подданными (и иностранными
послами, впоследствии описывавшими эти события),
подобно какому-нибудь небесному видению, сидящим на высокой
платформе за задернутым пологом, который открывался
всего на несколько
секунд. Все остальное время он
проводил в своих личных
апартаментах под охраной женщин-
стражниц, выходя только для того, чтобы поохотиться в лесу
на слонов. Некоторые короли сами были
хо рош ими
поэтами (как Пра Нарай), но в любом
случае все самые
известные писатели входили в его окружение наряду с членами
его семьи и особо приближенными лицами. Это были
представители официальной поэзии (например,мау-гун в
Мьянме), авторы романтических поэтических сочинений,
романов в стихах и сценариев
на сюжеты из «Рамаяны»,
адаптированных для постановки придворным театром (например,
«Рамакерти» в Камбодже). Престиж суверена значительно
по выша ли
принадлежавшие ему святыни, которые
служили осязаемыми
признаками
его
харизмы
-
пользовавшиеся особой популярностью статуи Будды, и белые слоны,
которых перевозили из одной столицы в другую в
соответс твии с политическими изменен иями. В ко нц е XVIII в.,
например, «Великий образ» из Аракана был «депортирован»
в
Мьянму, а «Изумрудный Будда» перевезен из Лаоса в Сиам.
Король Байиннаун достиг вершины своей славы в Пегу в
1576 г., когда ему был вручен один из зубов Будды,
знаменитая
реликвия, до этого хранившаяся
в
Шри-Ланке. В 1632 г.
король Сонг Тхам испытал огромную радость, узнав, что в
Сарабури, в 70 км от Аютии, в месте, которое впоследствии
станет крупнейшим центром паломничества, был
обнаружен отпечаток ступни Будды. Эта в высшей степени
религиозная атмосфера порой граничила с одержимостью
и
даже патологией. В 1634 г .
король Аракана Тхиритхудхам-
ма по совету «мусульманского» мудреца приказал предать
смерти несколько тысяч человек, чтобы приготовить
снадобье, которое сделало бы его неуязвимым, а в следующем
году король Сиама Прасат Тхонг казнил множество людей,
которых счел виновными в том, что
обряд кремации
одной из его дочерей прошел неудачно.
Завоевательная деятельность местных правителей,
однако, компенсировалась монахами, полностью отрицавшими
все мирское, что способствовало повсеместному
распространению обычая, согласно которому во всех буддийских
обществах каждый человек должен в какой-то момент в
своей жизни удаляться в монастырь
и
некоторое время
жи ть там
на подаяние, и лишь потом
вернуться во внешний мир.
Правитель делал церкви постоянные пожертвования, и в
благодарность
за земельные пожалования и
ступы для хранения
реликвий церковь поддерживала его славу и укрепляла его
власть. Множество монахов, постоянно живших в
монастырях,
сочиняли
литературные произведения,
и во всех
крупнейших пагодах име ли сь по мещен ия , служ ащие
библиотеками. Здесь монахи изучали
и
переписывали священные
тексты, написанные на пали, а также сочиняли
оригинальные
произведения
на
родном
языке: возвышенные
истории
на
основе сюжетов «Джатаки»
-
сборнике повествований о
«прошлых рождениях» Будды или исторические хроники,
такие как первая бирманская хроника «Язавинджо»
(«Знаменитая хроника»), написанная примерно
в 1520 г. монахом
по имени Тхи Лоун Тха. Многие монахи были
странствующими и тем самым способствовали поддержанию какой-то
гармонии в раздираемом войнами мире. Так, бирманские
монахи некоторое время пользовались большим влиянием
в
стране шанов, а также в таких отдаленных областях, как
Чиангмай и Лаос. Ван Вайстхофф в 1641 г. писал о
королевстве
Вьентьян: «Нигде нет таких богатых церквей... наука
достигла здесь гораздо больших высот, и
поэтому священники из
Камбоджи и Сиама каждый год приезжают сюда и остаются
на дес ять или двенадц ать ле т, чтобы за ко нч ит ь обучение».
НА АЗИАТСКИХ ОСТРОВАХ ТИХОГО ОКЕАНА:
ПОБЕДА ТОРГОВОЙ МОДЕЛИ
В противоположность тяжеловесности аграрных
традиций и под держивающей их идеологии, на островах Юго-
Восточной Азии появилось множество городов, выросших
в основном благодаря морской торговле. Они часто
предпринимали попытки подчинить себе конкурировавшие
порты, но не проявляли серьезного интереса
к
установлению систематического контроля над внутренними
районами. Замеч атель но то , что эта м од ел ь ра спро стр анил ась
на земли, которые до этого оставались «на обочине
истории»,
от
Суматры до Молуккских о-вов и даже до о.
Миндан ао,
-
на
огромную территорию, которая заняла бы на
карте Европы пространство от Португалии до центра России.
Особую привлекательность для иностранных судов
имели две крупные территории: земли, прилегающие к
Малаккскому проливу на западе, где успешно культивировали
перец (о. Суматра, п-ов Малакка, западная часть о. Ява), и
специализировавшиеся на выращивании пряностей
Молуккские о-ва на востоке, куда торговцы приезжали, в
частности, за гвоздикой и мускатным орехом.
Султанат Малакка, бывший наиболее могущественным
государством региона в XV в.,
попал под власть
португальцев в 1511 г., но эта победа христианства отнюдь не
замедлила начавшийся
процесс и, напротив, способствовала
успешному развитию городов -со перн ико в
и
распространению новой религии, которая
стал а их
движущей силой,
-
ислама.
Практически сразу же после этого начался рост
порта Ачех (сегодня это г. Банда-Ачех на северной
оконечности
Суматры) при султане Алауддине Рият Шахаль-Ка-
харе (1539-1571) (илл. 112). Бизнес та кже быстро
развивался и на
северном побережье запада Явы -
в
районе, где
ислам стал преобладающей религией начиная с 1527 г. и
который, по свидетельству первых
побывавших здесь в
конце XVI в. голландских моряков,
был важным портом
и
крупным экспортером перца. Из мусульманского порта
Джапара в центральной Яве (неподалеку от
современного
г.
Семаранг) в 1513 г. была отправлена морская военная
экспедиция против Малакки, которая не имела большого
успеха, несмотря на снаряжение огромного судна,
способного перевозить тысячу человек, которое привело в
восторг португальцев. Вскоре после этого произошло
возвышение мусульманского княжества Демак, также
находившегося на о. Ява недалеко от нынешнего г. Семаранг,
который в 1527 г. подчинил себе древнее государство Мад-
жапахит и
внушал страх портам как восточной Явы, так и
острова Ломбок (к западу от восточной части Явы).
Расположенный на северо-западном побережье о. Калимантан
(Борнео) султанат Бруней, могущество которого было
описано в 1521 г .
спутниками Магеллана, распространил
свое господство на значительную часть северного
побережья
о.
Борнео (который получил свое название на
европейских
картах
от
Брунея) и начал продвигаться на
восток, распространяя свою власть на ряд соседних островов,
в частности, на Минданао и о-ва архипелага Сулу.
Важнейшим центром на востоке был о. Тернате в составе
Молуккских о-вов, правитель которого султан Бабулла (1570-
1584) устоял перед португальцами и сохранил контроль
над «пряными островами».
На протяжении большей части XVII в.
судьба
продолжала благоприятствовать крупным султанатам запада (илл.
112). Султанат Ачех, особенно после морской экспедиции
султана Искандера Муда (1607-1636 гг.), которого
называли новым Александром Македонским (или всем
известным
Александром Великим), контролировал не только
западное побережье Суматры (откуда он
полу чал
золото и
перец), но и
ряд ме лки х султанатов
на п-ове Малакка,
таких как Джохор, Паханг и Кедах (где плантации перца он
иногда уничтожал,
чтобы удержать цены). Султанат Бан-
тен
(илл. 113), еще один крупный поставщик перца, также
320

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
пережил период экспансии при султане Агенге («великом
султане»), которому, тем не менее, пришлось подчиниться
Голландской Ост-Индской торговой компании, когда она
захватила город в 1682 г. Крупнейшей силой центральной
части архипелага было княжество Макасар, правители
которого приняли ислам в 1607 г. после нескольких визитов
португальских миссионеров, и оказывали сопротивление
голландцам вплоть до 1666 г.
Султаны Макасара,
придерживаясь принципа свободной торговли, использовали
преимущества
своего географического положения (на
самом юге о. Сулавеси) и продавали торговцам из Китая, Гол-
конды и Гоа пряности, которые их корабли доставляли с
Молуккских островов. На северо-востоке о . Минданао, в
устье р. Пуланги, переживал период расцвета султанат Ма-
гинданао, которым правил султан Кударат (ум.
в 1671 г.),
контролировавший крупную торговую сеть,
находившуюся на пересечении интересов испанцев, обосновавшихся
вМаниле и в 1635г.
построивших форт Замбоанга, и
голландцев в Батавии (Джакарте), сменивших на Молуккских
о-вах португальцев
и поселившихся в Амбоне.
Падение Макасара в 1666 г. и вслед за ним
-
Бантена в
1682 г. ни в коем случае не означало переход контроля над
всем регионом к голландской торговой компании и
исчезновения модели султанатов. Точно так же, как падение
Малакки стимулировало развитие торговли в других
мусульманских портах, падению Макасара предстояло положить
начало появлению большой диаспоры народа буги и
возрождению мусульманских общин, особенно в районе
Малаккского пролива.
На западе помимо Ачеха, который
оставался крупнейшим центром деловой активности на
протяжении всего XVIII в., следует отметить такие султанаты,
как
Перак на п-ове Малакка, экспортировавший олово,
султанат Палембанг на юго-востоке
Суматры, возникший на
месте древнего королевства Шривиджайя, известному
арабским
путешественникам уже
начиная с XI в.,
и
султанат Риау,
располагавшийся на небольшом
острове
к
югу
от
нынеш него
Сингапура, где обосновались несколько князей
народа буги, грозившихся вернуть себе Малакку. В центре этой
картины, на большом острове Борнео, ощущалось
ослабление влияния султана Брунея; в то же время набирал силу
султанат Банджармасин на юге. На востоке, на
старинном
морском пути, соединявшем Молуккские о-ва с Китаем, на
островах архипелага Сулу, процветал султанат Холо, и ки-
MONNOYES
D'or 8с <Гс(Ып du Roy d Achen, ircc
edict «Рог du Roy dc M.icaflar ou dc
Celebes; Sc cellet
-d'argcnc Sc
de cuivrc do Roy dc
Camboya.
*. t. fc N*. t. C'cft Iimonnoje d'or Hu Roy d A-
th** ea rifle He Sumatra. Le rirre en eft meillcur
que « not Louis, Гоасе raudroit bicn
cmquannr francs.
Cerrepiecepcft to grains, kvieudioki iciz* foUhuk
«ent er* d c noftte
moanoye.
N*.
j. k N*. 4. C'dt la petite monnoyc du me me
Roy , laquelle eft d eftain & pefe huit grains. Comme
i clUin cu eft boo
jc le metsi 16 fals (a lwe, & it Cui-
droit pour un de nos fols jf deocs pieces.
N\y. k N*.6. C eftla monnoyc d'ox du Roy de
>4At.tfflrr nu dc Cfltkn. Cette
piece peft douze grains, k
les HoUandoit la ptcoocat pout uu florin dc leur mon-
"oye, c e
901 feroit dc la ooftrc
wiip-trou (oh buit de-
incrs. Lor cn eft fort bon.
N*.
7. k N*.8.
C'eftlamormoyed argent du Roy
deCamboya, dcbon itjok , k
qui peft treete-deus
La piece sicm i quatzc fob dc noftte monnoyc,
kle
Roy
n en fait pomt batfe de plat haute. 11 a au«a-
tuc dor dans ibn pact, stab il n en bit point мае
шошмуе | il le ncgooc au poids de mdmc quc 1'argnu,
comme Ton fast dans la Chtnc.
N*.9.kN\10.Ceftla mooneyede mitreda
Гчоу de CAwtkrj*- Le Roy de Jatta , le Roy >dc lutan
k les Roys dc* IJin
nc ionс рошг barrc d'au¬
tre monnoyc quc da ptcccs de aiivxc dc bawiicrck
tbrrar decrQe-cg. Pout ce qui eft dcs moonoyei d ar-
g-лк ib to Utftcattrouaoaa comme elks ricnecnc dcs
yak
Puc. 23. Отчеканенные монеты из золота и из сплава олова со
свинцом из султанатов Ачех, Макасар и Сулавеси; серебряные и
медные монеты из Камбоджийского султаната (9-10).
Источник: D. Lombard, La monnaie/Extraits des voyages de Tavarin by
пящая в нем жизнь восхитила английского
пу теше стве нник а Томаса Форреста, побывавшего здесь в 1775 г.
Все эти новые торговые города имели общую черту: в
их
планировке уже не соблюдались строгие геометрические
формы и соотнесенность со сторонами света, как при
строительстве старинных городов аграрных государств.
Структуру города образовывали прилегающие друг к другу
районы, возводившиеся на обо их берегах эстуария
(по-малайски куала), который служил источником пресной воды и
удобным транспортным путем, а также обеспечивал прямой
доступ к районам в верхнем течении реки, откуда можно
было получать древесину и собирать некоторые
растительные пищевые продукты. Каждый район (по-малайски
кампунг, в первоначальном значении -
«деревня») насел ялся
иностранцами, прибывшими из одной страны, и
управлялся человеком, который часто являлся самым богатым
купцом данной общины. Во многих портовых городах имелся
не только
кампунгмелайю (малайский округ), но и
кампунг
ява, где обосн овались ява нцы , ка мп ун г бугис, где жили
выходцы с юга о. Сулавеси, кампунг пегу, населенный
народом пегу из Нижней Мьянмы, кампунг сипа, или китайский
квартал, предшественник многочисленных чайна-таунов, и
кампунг келинг, или индийский квартал, жители которого
прибыли из К ал и н ги (территория современной Ориссы).
Дворец султана уже не распол агался
в
центр е,
как во
времена раджей, и подлинным сердцем города стали
прилегающие к порту районы, контролировавшиеся чиновниками
нового типа
-
сьяхбандарами (от персидского слова,
означающего «начальник порта»), и главные рынки (по-ма-
лайски пасар), где велись торговые дела. Эти города
нового типа, напоминавшие итальянские и фламандские
города эпохи Возрождения, являлись лишь внешними
признаками глубоких социальных изменений, связанных
с развитием денежной экономики и реорганизаций
систе мы социальной иерархии.
Техника изготовления денег, за исключением
нескольких
неудачных попыток, предпринятых
нао.Ява,и
чеканки мелких золотых монет в
порту Пасай (на о. Лусон) в XIV в.,
была практически неизвестна на островах, и начиная с XI в.
здесь использовались в основном монеты, ввозимые из
Китая. В XV и особенно в XVI в. многие из
вышеперечисленных султанатов приняли решение чеканить собственные
деньги (рис. 23). В Ачехе и Макасаре изготавливались
прекрасные золотые монеты, называемые мае, а в Бантене,
Кедахе и Пераке
-
монеты из о л о в а или сплавов, известные
как каш
(ср.
с
санскритским карта). Еще более важным, чем
постепенное
увеличение объема свободно
обращающихся денег, было появление новых понятий, таких как
«капитал», «процент», «депозит», «банкротство» и «обязательство»,
которые встречаются в юридических документах начиная
сXVIиXVIIвв.
(особенно в сводах законов
-унданг-унданг)
и
свидетельствуют о растущей популярности денежных
операций в деловых отношениях. В интересном морском
кодексе, составленном неким Аманной Гаппой (Атаппа
Gappa), законоведом с о. Сулавеси, дается определение
различных видов торговых партнерств и содержатся
свидетельства того, что некоторые люди в те времена доверяли
свои деньги капитанам кораблей (накхода), которые
обязывались с выгодой размещать их в заморских странах.
Степень риска была различной, как и доля прибыли, и
определялась первоначальным контрактом.
Развитие денежной экономики потрясло основы
старого социального устройства в то самое время, когда
появление новых портов стало способствовать расширению
географической мобильности. За этим последовал
период интенсивного перемешивания социальных слоев.
Появилась новая социальная элита -
оранг кая,
представители которой являлись одновременно «высшим классом» и
«состоятельными людьми», а слово «кая» теряло свое
этимологическое значение
-
«вы сота» и
«превосходство»
-
и
приобретало значение «богатство», которое и сохранится
321

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
у него с того времени. Вокруг этих важных фигур, престиж
которых был напрямую связан с числом подчиненных им
людей, появлялись новые зависимые группы ,
в
особенности благодаря новому обычаю, согласно которому
должники-банкроты должны были поступать в услужение
к
своим кредиторам. Среди этих новых «подданных»,
авт ома тич еск и отн оси мы х пе рвы ми очевидцами-европейцами к
разряду «рабов» по аналогии со знакомыми им исламизи-
рованными обществами Средиземноморья, были
доверенные люди, которые становились министрами, генералами
или гвардейцами-телохранителями (как мамлюки в
Египте в тот же период), умелые ремесленники, а также
обычные слуги, которых заставляли выполнять тяжелую
работу. В своде законов унданг-унданг устанавливался статус
абди, или зависимого человека, и этот
статус был
гораздо выше, чем статус раба, определяемый Римским правом.
В многочисленных малайских текстах XVII в., в
которых
проявляется самовосприятие местных обществ, нет
никаких упоминаний абди, но описывается своего рода
«социальное сообщество», называемое оранг банълк (массы) или
ракьят (народ), в самом низу которого находится
небольшая группа скромных бедных людей (факир мискин), о
которых всегда говорится с сочувствием и аскетический
образ жизни которых ставится в
пример остальным.
Вэтоже
время развивалось
новое
представление
об
обществе. Теперь его воспринимали не как микрокосм,
обеспечивающий гармонию с законами
природы,
а как
человеческую организацию,
в основе которой лежит
своего
род а «общественный договор»,
хотя сам этот
термин
пока еще не использовался.
«Пусть даже король
и будет
решительным и осведомленным,
-
говорится в одном
документе,
-
но если его
министры
и его
народ (ракьят) не
находятся в согласии, страна не будет знать мира;
огон ь
не может
гореть,
если нет
дров,
чтобы положить в него».
Таким
образом, суверен больше не стоял над ос таль ным и
людьми, а был лишь
первым
изнихиво
время
молитвы он
клал поклоны вместе с ними и в том же
направлении.
Существовали границы, кото рые он не до л же н был
переступать. Так, в прекрасном тексте XVII в.
«Корона королей»
подвергается анализу идея тирании
и
злоупотребления
властью, при этом даже высказывается мысль о
возможности неповиновения в случае проявления чрезмерного
деспотизма. Для того чтобы осуществлять свои полномочия,
султан собирал вокруг себя несколько советников из
чи сла
оранг кая.
премьер-министра, который одновременно
был главой казначейства, адмирала, начальника полиции
и, естественно, судью (кади).
Но еще важнее, возможно, были значительные
перемены во взглядах людей, свидетельствовавшие о появлении
первых ростков современности. Возникшие в то время идеи
включали новый взгляд на индивидуума (нафс или дире по-
малайски). Раньше, в соответствии с иерархическими
представлениями, считалось, что жизнь человека подчиняется
стро гому поряд ку
и
проходит
на одном и том же
социальном уровне, определяемом при его рождении.
Представление о человеческой личности постепенно развивалось
через размышления
о бренности этого мира,
краткосрочности жизни и важности высшего
суда.
В поэме, озаглавленной
«Поэма о корабле» («Съяир Пераху»), каждый сравнивается
с
матросом
на
корабле, который должен молиться Богу,
чтобы он помог пережить шторм
и целым и
невредимым
вернуться
в
порт.
С этого времени люди стали
рассматриваться как хозяева своей судьбы, и им давалось право управлять
своей лодкой по собственному усмотрению.
Еще одной особенностью этих городских сообществ
было появление нового представления о пространстве и
времени. Индивидуум, постепенно научившийся
корректировать свои взаимоотношения с другими людьми,
корректировал и свои взаимоотношения с миром.
Пространство, в их
представлениях до этого являвшееся мандола, т.е.
имевшее простую геометрическую форму и наделенное
космологической энергией, становилось все более
сложным и неоднозначным, пока не
превратилось
в
неодн ородное, неп редска зуемое географическое пространство,
каким оно
безоговорочно воспринимается во всех
современных обществах. Четкие формы идеальной схемы -
центральной точки с четыр ьм я
точ кам и
сторон света -
постепенно исчезли, уступив место больше
соответствующим действительности контурам береговых линий. Эти
линии были несимметричными и нечеткими, но только
они позвол яли совершить реальное путешествие.
Представление о времени, которое обозначалось
но вым
термином вакту, заимствованным из арабского
языка, также претерпевало изменения. Когда-то оно имело
неоднородное, качественное значение, теперь же
становилось более последовательным и единообразным;
меньшее значение придавалось чередованию удачных и
неудачных дней. Из фиксированного и концентрического оно
стало линейным и соотносилось с
двумя важнейшими
моментами: сотворением мира и, что более важно, концом
света. Таким образом, определяя временной предел всего,
оно сообщало драматичность настоящему и устанавливало
его моральные принципы. Новые торговые города не
только стали чгстьюуммат (всего исламского мира), введя у себя
мусульманский календарь, в них, кроме того, проснулся
новый интерес к истории. При некоторых королевских дворах
(например, Макасара и Бима) секретари ежедневно
записывали все происходящее, а в Ачехе в XVII в. Нурудцин ар-Ра-
нири (ум.
в 1658 г.) создал пространный научный труд «Сад
царей» («Бустан ус-Салатин») (1638 г.),
в
котором среди
прочего дана попытка описания мировой истории.
ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЧАСТЬ ОСТРОВА ЯВА
ВОЗРОЖДЕНИЕ АГРАРНОЙ МОДЕЛИ
Пример Явы особенно интересен своим резким
отличием от торговой модели, которая, казалось,
восторжествовала на остальной части архипелага. В центральной части
Явы в VIII-X вв. и затем на востоке
острова в XI-XV вв.
существовали крупные аграрные королевства, но, как мы уже
видели, последнее из них
-
Маджапахит
-
было завоевано
мусульманским княжеством Демак. После 1527 г. во
внутренних районах острова не было ни одного государства,
и в течение более полувека источники сообщают лишь о
торговых городах на северном побережье. Однако около
1580 г. центр острова ожил, возобновилась расчистка леса,
и правители Матарама основали свою первую столицу в
Котагеде («Великом городе», близ современной
Джокьякарты). Новое правительство целенаправленно пыталось
воскресить великие традиции Маджапахита, создав штат
государственных служащих
-
прияйи,
или «младших
братьев» монарха, предоставив привилегии принцам
королевской крови, восстановив земельный налог (обычно
уплачивавшийся рисом), реорганизовав королевский двор и
возродив многие обычаи древней религии. В то же время
правительство приняло новую религию, которая
распространилась в прибрежных городах, построило мечети и
решило
ввести
мусульманский календарь, хотя и с
некоторыми поправками.
«Основателем» новой мусульманской династии
Матарама был Сенапати (правил в 1575-1601 гг.), который в
1586 г.
одержал победу над своими соперниками, усилил
армию (его имя означает «предводитель войска»), начал
объединять яванские земли и угрожал факториям на
побережье. Его внук Мае Рангсанг (1613-1645 гг.), в конце
жизни
принявший титул «султан Агунг», т.е . «великий
султан» (не путать с султаном Бантена Агенгом), продолжил
эту политику. В 1624 г. он напал на о.
Мадуру, а в 1625 г.
-
на
г.
Сурабая,
и каждый раз депортировал тысячи пленных в
Центральную Яву (это напоминает крупные перемещения
людских ресурсов на п-ове Индокитай). В 1628 г. и еще раз
322

ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
в 1629 г. он отпра влял
свои войска на
осаду Батавии, но
голландцы
из Ост-Индской компании, хотя и с трудом,
отражали
нападение. Несколько позднее, примерно в
середине
столетия, его преемник Амангкурат I также
пытался заставить порты отказаться от свободного
предпринимательства
и ввел государственный контроль в торговле,
которая теперь осуществлялась под надзором его агентов.
Однако в конце концов Голландской Ост-Индской
компании удалось
захватить порты на северном побережье
(Чиребон, Семаранг и Сурабая) и получить таким образом
контроль над всей внешней торговлей. В отрезанном от
моря Матараме все внимание сосредоточилось на
сельском хозяйстве. Здесь выращивали хлопок, сахарный
тростник, индиго и табак, а также рис. После трех яванских
войн, известных как войны за
прес тол она следие (ПОЗ-
ПОЗ, 1719-1723, 1749-1735 гг.) (в которые активно
вмешались голландцы.
-
Прим. ред.), в Гиянти в 1755 г. был
подписан договор, по которому королевство было
поделено между двумя ветвями династии, и установился
длительный мир. Появились два государства, два двора
-
в
Су-
ракарте
ив
Джокьякарте. Оба города, лежащие в 60 км друг
от друга,
имели шахматную планировку, унаследованную
от старой аграрной модели, с дворцами,
располагавшимися точно в центре. Со второй половины XVIII в. и вплоть до
1825 г. мирная обстановка обеспечивала процветание
сельских районов,
и численность населения даже начала
увеличиваться.
Появилась новая социальная группа
-
сикепы, богатые крестьяне, имевшие собственную землю
и наним авшие работников для ее обработки.
В культурном отношении Ява представляла собой
пример поразительного синкретизма. Ислам, на побережье
выступавший в качестве религии торгового сообщества,
адаптировался к ограничениям, накладываемым аграрным
обществом, и к потребностям территориальной монархии.
Огромная мечеть с фасадом, обращенным на запад, стала
одним из гл ав ны х символических сооружений в
столичной дворцовой архитектуре,
и
старые обряды достижения
гармонии приобрели исламский оттенок (например,
великий доисламский праздник единения общества нгаре-
бег стал отмечаться в один день с
мулуд
-
праздником в
честь
рождения Пророка по мусульманскому календарю).
Индийская мифология оставалась источником
вдохновения для постановок вайянг (театра теней) и произведений
придворных поэтов, а в сельской местности, в древних
святых местах, нередко сохранялась старинная местная
религия, в основе которой лежал культ святых заступников и
поклонение их могилам -
крамат.
ЕВРОПЕЙСКОЕ ВЛИЯНИЕ:
МАЛАККА, МАНИЛА И БАТАВИЯ
До 1800 г. только три европейские державы оказывали
на
регион сколько-нибудь длительное влияние. Первыми
здесь появились португальцы, которые в 1511 г. поселились
на п-ове Малакка, затем
-
на о.
Тимор,
ивМакаов1556г.За
ними последовали испанцы, обосновавшиеся на о. Себу
(1565 г.)
и в Маниле (1571 г.)
и с этих двух опорных баз
постепенно распространившие свое влияние на весь о.
Лусон и острова Бисайского архипелага. Последними были
голландцы, которые в 1619 г. поселились в Батавии,
вскоре после этого
-
на Молуккских о-вах, в 1642 г. в Малакке
(таким образом, перерезав португальский маршрут,
связывающий Гоа с Макао), в 1666 г. в
Макасаре и в 1682 г.
-
в Бантене. Кроме того, они распространили свой контроль
на
северное побережье Явы, а также некоторые небольшие
части о.
Суматра. Англичане и французы направили в
регион довольно много торговцев и даже несколько послов
(ктомуже еще и
мис сионер ов,
если
говорить
о Франции),
н о они на ходились та м сравнительно недолго. Их
политическое влиян ие начало по -н ас то ящему ощущаться
только
в самом конце XVIII в., после того как английская
компания в 1786 г. основала
факторию на о. Пенанг (Пинанг) в
Малаккском проливе и изгнала голландцев из Малакки в
1795 г., а такж е после то го как
миссионер Пиньо де Беэн
(Pigneau de Behaine), находившийся при дворе в Хюэ,
уговорил Версаль вмешаться во вьетнамские дела.
Следует отметить, что европейцы вначале селились там,
где преобладала торговая модель и где легче было
проникнуть в существующую систему. В Малакке, Маниле и
Батавии раньше были мусульманские фактории, из которых
пришельцы
вытеснили их
прежних обитателей. Хорошо
известно, что именно это произошло
в Малакке, где в XV в.
был могущественный султанат, но также известно, что в
Маниле в 1571 г.
группа мусульманских торговцев,
возглавляемая Раджей Сулейманом, укрылась внутри построенной
из бамбука крепости и некоторое время оказывала
сопротивление испанцам из г. Легаспи, а голландцам под
предводительством Дж. П. Коэна пришлось изгнать
«неверных»
из порта Джакарта, подчиненного султанату Бантен,
прежде чем «основать» здесь город Батавия, которому
предстояло стать центром их азиатской торговой сети.
Не следует также забывать, что влияние в
регионе
этих
трех европейских стран отнюдь не было одинаковым.
Совершенно по-разному действовали, конечно же, католики
и
протестанты: испанцы и
португальцы стремились
ассимилировать «язычников» и с помощью миссионеров
распространяли свой язык и свою религию (илл. 114);
голландцев меньше заботило «спасение» их субъектов, и
их влияние на общества, с которыми они
взаимодействовали, было гораздо более скромным.
Но европейцев
мож но
разделить
ипо
другому принципу (более точно
отражающему сложившуюся ситуацию)
-
тогда с одной
стороны окажутся португальская
и голландская торговые сети,
а с другой
-
испанские
территориальные образования.
И это вновь возвр аща ет
нас к
противоположным
моделям
-
аграрной и торговой, которые привлекли наше
внимание в самом начале.
В Малакке
португальцы
ли шь подчинили себе
завое ва нную торговую зону,
и
город,
как и
прежде,
оставался
поделенным на эт ни ческ ие
округа.
Космополитическим
городом такого же типа стала Батавия с ее китайским,
балийским, амбонским и макасарским кампунгами,
окружавшими костил
-
небольшую крепость, где жили служащие
компании и их слуги. Как и другие города-султанаты,
Малакку и Батавию совершенно не интересовали удаленные
от моря районы, за исключением, может быть,
непосредственных окрестностей города, и жизнь в них
напоминала жизнь в отдаленных факториях, с
ко торыми
они были
связаны,
-
португальских Гоа и Макао и голландских
Коломбо и Амбоне. В
противоположность этому, испанский
город Манила, хоть и заимствовал многое у Акапулько и
портов китайской провинции Фуцзянь, в то же время
претендовал на роль столицы огромной земледельческой
области, которая вскоре была разделена и распределена, как
и
другие провинции Нового Света, и управлялась как
религиозными, так и светскими властями. Пять
провинциальных городов служили связующими звеньями с центром, и
каждый из них сформировался вокруг центральной
площади, рядом с которой размещались дворец губернатора
и
церковь. Этими городами были Виган, Нуэва-Сеговия
(современный Кагаян) и Нуэва-Касерес (современная
Нага) на о.
Лусон и Себу и Аревало (современный Илоило)
на Бисайских о-вах .
В результате этих серьезных различий западное
влияние сильнее всего ощущалось на Филиппинах.
Книгопечатание в Маниле началось в 1593 г., примерно в то же
время было открыто несколько колледжей, задачей которых
стало распространение лучших достижений
современной западной науки. Например, в 1589 г.
иезуиты
основали колледж Сан-Игнасио, а доминиканцы в 1616 г.
-
колледж Санто-Томас (в настоящее время
-
Католический
323

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
университет.
-
Прим. ред.). По сравнению с этим
масштабы образовательной деятельности португальцев,
важнейшими центрами которых стали Макао и особенно Гоа, и
голландцев, которые начали создавать высшие учебные
заведения только в XX в., были ничтожными. На этом фоне
выделяется султанат Макасар (ныне г.
Уджунгпанданг),
располагавшийся примерно на полпути между Манилой и
Батавией, в котором в XVII в. появился
интерес к западной
науке (как и у китайцев примерно в это же время).
Наиболее заметной фигурой в этом отношении был принц Пат-
тингаллоанг (ум. в 1654 г.), который выучил португальский,
испанский и даже латинский языки и имел
прекрасное
собрание книг и атласов на этих языках. Он изучал
математику, астрономию и географию и, как истинный
мусульманин, любил беседовать о религии с заезжими
миссионерами. Он заказал в Нидерландах различные оптическ ие
инструменты
и
огромную армиллярную сферу, которая
была изготовлена Блаэусом и доставлена ему Голландской
Ост-Индской торговой компанией в 1651 г.
Различия между Манилой и Батавией, весьма
значительные в XVII в., в
следующем
столетии постепенно
исчезали. Упадок торговли пряностями и неблагоприятные
последствия конкуренции со стороны китайцев, которых
европейцы при случае уничтожали, не колеблясь (10 тыс.
человек были убиты в Батавии в 1740 г. и 6 тыс.
-
в Мани ле
в 1762 г.), заставили голландцев задуматься
о более
эффективном использовани и
принадлежавшей им земли. Под
влияни ем идей Просвещения и физиократов
(представителей одного из направлений классической буржуазной
политической экономии, являвшегося реакцией на
меркантилизм.
-
Прим. ред.) некоторые губернаторы ста ли
проводить «просвещенные» реформы, направленные на
получение более высоких доходов от
сельскохозяйственных районов (ван Имхофф на Яве в 1743-1750 гг. и Бас-
ко-и-Варгас на Лусоне в 1778-1787 гг.) . Были основаны
научные общества (в Батавии в 1778 г. и Маниле в 1781 г.),
объединившие поселенцев-добровольцев и нацеленные
на по вы ш ен ие прибылей с помощь ю «научных»
иссл едован ий. В 1788 г . испанцы установили монополию на
выращивание табака с использованием системы искусственной
культивации, которую голландцы скопировали
значительно позднее
-
в 1830 г.
ОСЛАБЛЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО ВЛИЯНИЯ
К КОНЦУ XVIII ВЕКА
В конце XVIII в.
отсутствуют свидетельства о
продолжающемся росте европейских общин, напротив,
происходил обратный процесс, и если историки и настаивают на
важности
изучения этих общин, то только из-за успехов,
которых они добились в последующие века. Доходы
Голландской Ост-Индской компании резко снижались, и
некий очевидец так писал в 1770 г.: «Когда-то эта компания
вела торговлю с Кохинхиной, Тонкином, Сиамом, Пегу и
Араканом,
-
но сегодня этого больше нет». Старая
монополия «манильских галеонов», связывавших
Манилу с
Мехико, сохранялась до 1815 г., хотя и была препятствием для
свободной торговли и ослабляла интерес испанцев к Азии.
Эти проблемы обострились после политических
потрясений в Нидерландах и Испании, вызванных Французской
революцией, и блокады этих стран империей Наполеона.
Эти возросшие трудности, по всей вероятности,
ста ли
причиной нового роста
азиатских общин.
Упоминавшийся выше Томас Форрест сообщает об их активности
на
островах Сулу и в Ачехе. В этот период также
отмечался рост султаната Палембанг на Южной Суматре при
султане Мухаммеде Бахауддине (1774-1804 гг.), султанатов
Сиак и Банджармасин (на о.
Борнео) и особенно
султан ата Риау у южного входа в Мала ккск ий
пролив. Китайцы
продолжали заниматься своим бизнесом
-
либо
самостоятельно, либо в сотрудничестве с султанами. На о. Банка
в архипелаге Больших Зондских островов, где около
1710 г. было найдено олово, султаны Палембанга
поручили его разработку китайцам. В западной части о. Борнео,
неподалеку от г. Понтианак, где имелись богатые
месторождения золота, золотодобытчики из китайской
общины хакка в 1775 г. основали небольшую республику,
которая просуществовала сто лет.
Еще более значительными были изменения,
происходившие на п-ове Индокитай, где постепенно развивались
два новых государства, о которых будут говорить еще
долгое время: Сиам и Вьетнам. Вскоре после разграбления
Аютии бирманцами в 1767 г. Сиам пережил возрождение,
инициатором которого стал сиамский полководец и король
(с 1768 г.) Пья Таксин. Во многом благодаря роду сиамского
военачальника Чакри, основавшему после Таксина новую
династию, была построена новая столица Бангкок, которую
ожидало большое будущее, и предпринята попытка
объединения под ее властью всех тайскоязычных народов. В это
же время происходило новое объединение Вьетнама,
начавшееся после восстания тэйшонов. Его лидеры, родом с Юга,
изгнали сиамцев, вошли в Ханой, в 1789 г. разгромили
армию маньчжурской династии Цин. Затем в результате
активизации деятельности на Юге Нгуен Аня -
члена бе жа вш ей
в Сиам семьи Нгуенов, движение тэйшонов было
подавлено, столицей вновь стал г. Хюэ и была восстановлена
империя, простиравшаяся от Китая до Камбоджи.
Такова была новая ситуация, с которой предстояло
столкнуться европейцам, когда они, окрепнув, вернулись
в регион после подписания Венского договора.
БИБЛИОГРАФИЯ
AL-ATTAS, S. М . N. 1970 . The Mysticism of Hamzah Fansuri. Kuala
Lumpur.
ANDAYA, L Y. 1981. The Heritage of Arung Palakka: A History of South
Sulawesi (Celebes) in the Seventeenth Century. La Haye.
BOXER, C. R. 1967. Francisco Vieira de Figueiredo, A Portuguese
Merchant-Adventurer in South-East Asia (1624-1667). La Haye.
DE LA COSTA, S. J. (H.). 1967. The Jesuits in the Philippines, 1581-1763.
Cambridge, Massachusetts.
GRAAF, H. J. de; PIGEAUD, T. 1976. Islamic States in Java, 1500-1700,
A Summary, Bibliography and Index. La Haye, Nijhoff.
GROSLIER, B. P. 1958. Angkor et le Cambodge au XVIe siecle d apres les
sources portugaises et espagnoles. Paris.
LE JOSNE, J.-C. (trans.) . 1986. Le Journal de voyage de G. van Wuysthoff
et de ses assistants au Laos (1641-1642). Paris.
LE THANH КИС!. 1981. Histoire du Vietnam Paris.
LOMBARD, D. 1967 . Le Sultanat d Atjeh au temps d Iskandar Muda
(1607-1636). Paris.
1990. Le Carrefour javanais, Essai d Histoire globale. 3 vols. Paris.
NGUYEN THANH NHA 1970. Tableau economique du Vietnam au
XVIIe et XVIIIe siecles. Paris.
PE MAUNG TIN; LUCE, G. H. 1923. The Glass Palace Chronicle of the
Kings of Burma. London.
REID A 1988. Southeast Asia in the Age of Commerce, 1450-1680. New
Haven/London.
WYATT, D. K . 1984. Thailand, A Short History. New Haven.

22
КИТАЙ
Ван Сичжи
ОБЩИЕ ОСОБЕННОСТИ ЭПОХИ
Территория Китая во время правления
династий Мин и Цин: внутренние различия
Китай расположен в Восточной Азии, на западном
побережье Тихого океана.
Между 1500 и 1800 гг.,
т.е. в
период
правления династий Мин и Цин, Китай занимал
обширную территорию.
На востоке Китайская
империя
граничила с Кореей, на юге
-
с Вьетнамом, Лаосом и Мьянмой,
на юго-западе
-
с Непалом, Бутаном, Индией, Пакистаном
и
Афганистаном, на западе и
северо-западе
-
с
Бурятией и
Казахстаном.
Географический рельеф и климатические условия
Китая значительно разнятся от востока к западу
иот
севера
к
югу. Для западных областей обычен высокогорный
ландшафт, менее заметный на востоке. Находящееся высоко над
уровнем моря Тибетское
нагорье называют «крышей
мира». На юго-западе и
северо-западе Китая
располагаются высокие горные хребты и обширные пустыни. Там
пахотных земель
крайне мало, а почва не отличается
выс око й
плодородностью.
Китай находится в двух климатических зонах: с севера
на юг умеренный климат сменяется тропическим;
соответственно изменяется и физическая география территорий.
В пограничных регионах природные условия
относительно суровы. Более благоприятны для проживания регионы,
расположенные в глубине страны и на побережье. В эпоху
династий Мин и Цин окраинные регионы Китая
отличались низкой плотностью населения и были практически
изолированы от центра. Экономика периферийных
регионов была крайне отсталой. Социально-экономическая
ситуация в прибрежных регионах была прямо
противоположной: они были плотно населены; средства
коммуникации хорошо развиты, а культура и экономика на
побережье развивались интенсивно. Природно-климатическое
разнообразие сказалось на
неравно мерном
экономическом
развитии страны.
Управление пограничными районами,
их
развитие при династиях Мин и Цин
Китай -
это многонациональная страна, где проживает
более 50 национальностей. Свыше 90% населения Китая
составляет национальность хань (самоназвание китайцев).
Большинство представителей национальных меньшинств
проживает в приграничных регионах. Национальные
меньшинства отличаются своеобразным развитием, их
традиции и обычаи, религиозные культы, социальные
организации не похожи на культуру
ханьской национальности. Во
время правления династий Мин и Цин регионы, где про¬
жи ва ли нац ионал ьные меньшинства, упра в ля л ис ь
посредством
военн о-адм инис трати вных структур, со зда нны х с
учетом местных особенностей (карты 27, 28).
При императорах Канси (1662-1723 гг.)
и
Цяньлуне
(1736-1795 гг.) были составлен ы географические карты
Китая. Сведения, собранные посланниками
имп ератора
Канси непосредственно
в
регионах,
легли в
основу
«Полного описания
территории империи» («Хуанью куаилан
ту»). Это случилось впервые в истории Китая. При
императоре Цяньлуне на базе этого описания был создан
«Полный атлас территории империи» («Хуанью куанту»).
Ошибки, допущенные в предыдущем географическом
описании, в «Атласе» были исправлены. В «Атлас» также вошли
сведения о Синьцзяне и территориях, находящихся к
западу от него. Император Цяньлун приказал подготовить
подробное описание Синьцзяна и осуществить
тщательную проверку карты. На сбор необходимых сведений
потребовалось шесть лет -
с 1755 по 1760 г. После того как
подготовка «Полного атласа территории империи»
окончательно завершилась, император обязал французского
миссионера Мишеля Бенуа выгравировать карту на 104
медных листах в 13 рядов. В 1760 г.
карта впервые
появилась в напечатанном виде. При Цяньлуне карта
переиздавалась
четыре раза (илл. 115).
Транспорт
«Из Пекина во все четыре стороны империи были
устроены
почтовые станции». Почтовые станции были двух
типов: одни ставились на
речных переправах, вторые
служили для смены лошадей на дорогах. Задачей почтовых
станций было ускорение пересылки почтовых сообщений
и, кроме того, обеспечение приюта останавливающимся
чиновникам-мандаринам, едущим по служебным делам.
Начальник почтовой станции должен был «препровождать
почту, принимать путешествовавших мандаринов,
присматривать за лошадьми и лодками, готовить пищу и
устраивать людей удобно». Уровень услуг, которые
предоставлялись на почтовых станциях, находился в
прямой
зависимости от «статуса» проезжих. Информация военного
характера
считалась
срочной и поэтому передавалась с
самой большой скоростью
-
за де нь гонцы могли
преодолевать 400-600 ли. Доставлявшие важные военные
донесения курьеры
меняли лошадей на каждой станции, не
делая остановок ни днем, ни ночью. Почтовые станции
находились в ведении Военного
мин ист ер ств а.
Основной транспортной артерией, соединявшей север
с югом во
времена Минской и Цинской монархий, являлся
Великий канал. Строительство канала началось в 605 г.
при
императоре Янди из династии Суй и продолжилось при
последующих династиях. В 1600 г. правительство Мин собрало
325

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Карта 27. Китай в период правления династии Мин (1368-1644 гг.) (по The Cambridge History of China, vol.7: The Ming Dinasty 1368-1644,
Part I, Cambridge, 1988 , pjcxiv)
90 тыс. человек на работы по расширению
и
углублению
канала. Канал использовался не только для перевозки
сотен
миллионов ыриней (миллион пикулей) зерна, собираемого
чиновниками в качестве натурального налога в южных
района х
страны,
-
он
превратился
в важнейший
путь торговых
контактов и
культурного обм ена
между северными
и
южными областями Китая. Во время своих шести поездок на
юг императоры Канси и Цяньлун путешествовали именно
по
Великому каналу. Канал невероятно ускорил развитие
больших городов, расположенных вдоль него.
Что касается сообщения между востоком и западом, то
в основном оно осуществлялось по р. Янцзы. Зерно и
другой
груз
из
провинции Сычуань перевозились по р. Янцзы
сначала в провинции Хунань и Хубэй, а затем и на другие
террит ории, прилегавшие
к
реке. Соль, которую добывали
на
территориях, прилегавших к р. Хуайхэ, переправляли по
Янцзы из Уху (провинция Цзянсу) в Ханькоу
(современный г. Ухань, провинция Хубэй), где ее продавали оптовым
торговцам. Для транспортировки соли использовались
суда, способные поднять на борт до 300 тонн груза.
Узловым центром транспортных путей, идущих с севера на юг
и с востока на запад, стал
гор од Ханькоу, расположенный
посередине пути по р. Янцзы. Движение по Янцзы
достигало такой интенсивности, что иногда реку не было видно
из-за мачт многочисленных
судов, плывущих по ней. Со¬
гласно сведениям из раздела, посвященного транспорту
в
книге
«Набросок истории династии Цин» («Цинши гао»),
путешествие из Пекина в
пограничные районы империи
занимало по меньшей мере несколько месяцев.
Длительные сроки передвижения
зна читель но
ограничивали
торговлю, культурные контакты, а также серьезно замедляли
информационный обмен.
НАСЕЛЕНИЕ И ЭКОНОМИКА
Население
В период с XVI по начало XIX в. Китай пережил два
основных демографических сдвига. Первым было внезапное
сокращение населения, совпавшее по времени с годами
войны, которую вела на раннем этапе своего правления
династия Цин (около 1626-1662 гг.) . В XVIII в., в
период
расцвета династии Цин (1720-1792 гг.) произошел
существенный прирост численности населения. За
исключением отмеченных демографических пиков, для данного
периода правления двух династий был характерен
равномерный прирост численности населения.
Ввиду того, что демографическая статистика того
времени полна неточностей, весьма затруднительно ус¬
326

КИТАЙ
Карта 28. Китайская империя в период правления династии Цин (1644-1912 гг.) (по The Cambridge History of China, vol. 10: Late Ching
1800-1911, Part I, Cambridge, 1978, pxii)
тановить точное число жителей Китая на протяжении
XVI-XVIII вв. Иногда статистические записи
прерывались по вине природных бедствий или войн. В такие
годы значительная доля перемещавшегося населения не
отражалась в соответствующих записях. Во многих
семьях число домочадцев намеренно занижалось, чтобы
платить меньше налогов (особенно подушный налог).
Кроме того, несовершенные методы сбора данных о
населении, практиковавшиеся в империи, значительным
образом затрудняют изучение демографической
истории Китая. Так, во време на правления цин ских
императоров Шуньчжи (1644-1662 гг.) и К ан с и (1662-1723 гг.)
подушный налог платили по числу взрослых (в возрасте
от 16 до 60 лет). Исходя из этого, правительство было
гораздо больше заинтересовано в учете только взрослых,
а не всего населения, и статистика отражала это.
Налаживание достоверного демографического учета
произошло только в Цинскую эпоху, при императоре Цянь-
луне (1736-1796 гг.). Таким образом, не представляется
возможным точно определить численность населения
Китая в первые столетия правления династии Цин; на
основе имеющихся данных можно сделать лишь
приблизительные подсчеты.
Ниже представлена статистическая таблица
(составлена по данным правительственных документов)
численности
взрослого населения в рассматриваемый период.
Исходя из подсчетов специалистов, в таблице также
указывается предполагаемая численность населения.
Правление династии Мин (1500-1626 гг.)
Год
Исходная численность
Предполагаемая численность
населения
населения
1500
50 858 937
92 745 000
1520
60 606 220
94 242 000
1542
63401 252
95 638 000
1562
63 654 248
96 782 000
1602
56 305 050
98 780 000
1626
51655 459
99 873 000
Правление династии Цин (1646-1734 гг.)
Год
Численность взрослого
Предполагаемая численность
населения
населения
1646
88 486000
1661
19137 652
91 178 000
1682
19432 353
95 413 000
1702
20411 380
100 628 000
1722
25 763 498
124 103 000
1734
27 355 462
131 771000
Правление династии Цин (1741-1800 гг.)
Год
Исходная численность
Предполагаемая численность
населения
населения
1741
143 411 559
159601000
1762
200 472 461
210 389 000
1782
281822 675
288 305 000
1800
295 237 311
299961000
Рис. 24 . Численность населения Китая в годы правления династий
Мин и Цин, 1500-1800 гг.
Источник: правительственные документы
327

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Сложно выявить распределение и плотность населения
Китая на протяжении рассматриваемых 300 лет, не
меньше затруднений возникает и при попытке установления
общего числа жителей в стране. В целом можно считать,
что основная масса жителей Китая была сосредоточена в
южных и особенно юго-восточных регионах. В
значительной мере именно за счет роста численности населения на
этих территориях происходил рост общей численности.
Война в середине XVII в. вызвала
существенные
потери населения в нескольких регионах. Так, например, в
провинции Сычуань численность населения снизилась с
3 561 243 чел. в 1626 г. до 958 196 чел. в 1661 г.; плотность
населения при этом составляла менее двух человек на
квадратный
километр. В других провинциях, таких, как Хунань, Гу-
анси и Чжэцзян, население также намного
сократилось.
Лишь
после объединения Китая под властью Цинской династии и
стабилизации политической ситуации демографическое
положение выровнялось
и начался
прирост
численности.
Во
времена правления Цин население Китая
распределялось таким
образом, что две трети
всех китайцев были
сосредоточены в следующих регионах: в провинциях
Сычуань, Хунань, Хубэй; в районах в верхнем течении р.
Янцзы (здесь насчитывалось четверть всех жителей Китая); в
провинциях Цзянсу, Аньхой, Чжэцзян и Цзянси; районы в
нижнем течении
р. Янцзы (на эту часть Китая приходилось
23% населения); в провинциях Хэнань, Хэбэй и Шаньдун в
Северном Китае (здесь проживала одна пятая часть
населения). Разрыв между Севером и Югом Китая наглядно
демонстрирует тот факт, что на 14 южных провинций
приходилось две трети всех жителей страны, тогда как на долю
северных провинций
-
оставшаяся
треть.
На протяжении
всего
правления династий Мин и Цин
не прекращались шедши е во лна ми
миграции
населения.
Под давлением обстоятельств жителям приходилось
покидать родные
места и
отправляться осваивать новые
территории. Среди причин, вызывавших миграцию,
мож но
назвать
потерю
земельных
участков из-за захватов, стихийные
бедствия, войны в течение XVI-XVII вв. ,
а также слишком
быстрый прирост населения, который приводил к
нехватке земли. Согласно подсчетам, выполненным на основе
статистических данных, в 1661 г. население Китая составляло
свыше 91 млн. чел., при
эт ом
пригодной для обработки
земли насчитывалось 54 9 2 57 700му (1 му равен 0,0667 га).
Следовательно, на одного человека приходилось 6,1 му. В1806 г.
число жителей в Китае
превысило 300 млн. чел., так что
земельная площадь, приходившаяся на одного человека,
сократилась до 2,37 му. С учетом урожайности того времени
для обеспечения населения необходимыми продуктами
питания требовалось, чтобы на одного человека
приходилось от 3 до 5 му. «Простота и спокойствие жизни
нарушились по причине ограниченных запасов пахотной земли и
сли шком стремительного роста населения». Повсюду в
империи жизнь стала тяжелой.
Крестьяне, которым выпало жить в эпоху Мин и Цин,
могли
запросто
лишиться своей земли. Потеряв земельный
участок, они уходили
в
города, где становились
ремесленниками или наемными рабочими. В поисках нового места
жительства они могли покинуть Китай, к примеру,
переселиться на острова Малайского архипелага. Но большинство
потерявших землю крестьян отправлялось в
малонаселенные районы, такие как Сычуань, Монголия, Синьцзян,
северо-восточные области Китая. Внимание переселенцев
также привлекали отдаленные гористые территории
в
некоторых провинциях, где еще можно было отыскать
нев озде ланн ые земли.
В ранние годы правления Цинской династии в
поисках свободных земель крестьяне часто отправлялись
в
малонаселенную провинцию Сычуань, привлекаемые ее
плодородными
почвами. В
период
с 1743 г. по 1748 г. 243 тыс.
китайских крестьян переселились
из
провинции Хунань в
Сычуань, попав туда через провинцию Гуйчжоу. По неко¬
торым оценкам, по меньшей
мере 100 тыс.
крестьянских
семей покинули провинции Хунань и Хубэй,
переселившись в Сычуань. Так в Китае родилась поговорка: «Хубэй и
Хунань заполонили Сычуань». В результате массовой
миграции население провинции Сычуань за столетие
увеличилось на 8 млн. чел ., что сделало эту провинцию одной из
самых густонаселенных провинций в стране. Те, кто
мигрировал в Синьцзян, Монголию и северо-восточные
области Китая, содействовали развитию пограничных
регионов, укреплению обороноспособности империи и
главное
-
сни жал и
о ст р оту проблемы перенаселенности и
нехватки земельного фонда.
Сельское хозяйство
В древнем Китае сельское хозяйство являлось
важней шим
сектором производства,
ине
удивительно,
что его
процветание было
приоритетным делом императоров всех
династий. Э ко но ми че ск ая политика поздней Минской
династии в основных чертах воспроизводила экономический
курс
прежних
лет. В 1581 г.
при императоре Ванли была
проведена налоговая реформа, одним из позитивных последствий
которой стало снижение налогов с малоземельных
крестьян. Уменьшение налогообложения этой
категории
крес тьянск ого насе лени я
привело
к стабилизации
сельскохозяйственного производства
и
ускорило его развитие.
Система налогообложения еще не раз подвергалась
изменениям, целью которых было
сокращение налогов,
взимавшихся с населения. В 1712 г. был издан указ,
в
ко тор ом
говор илось
о том, что «больше никогда не будут взиматься
дополнительные налоговые сборы со взрослых людей
новых поколений». В 1723 г. изменился сам
принцип
налогообложения: земля была распределена в зависимости от
числа
взрослых в крестьянской семье, и налоги
выплачивались в соответствии с площадью земли, находившейся в
их владении. Кроме того, правительство приняло широкие
меры по освобождению ряда категорий населения от
упла ты налого в.
На
протяжении
многих лет
правители династии Цин
уделяли повышенное внимание
двум направлениям
экономической политики. Первое направление было
связано с о
стимулированием
освоения
пустующих
земель
путем использования специальной системы
поощрений;
второе
-
с постройкой ирригационных сооружений. Для
того чтобы включить в сельскохозяйственный оборот
новые земельные площади, правительство ввело
поощрительные льготы для крестьян,
на чи на вш их возделывать
целину. В особом указе было сказано, что любой ьиэню-
ань
(человек с квалификацией), земельный собственник
или простой крестьянин, обработавший 100 циней (1 цин
равнялся 6,6667 га) ранее пустовавшей земли, при
наличии интеллектуальных способностей и знаний мог стать
кандидатом на пост главы округа. В 1669 г. вступил в силу
закон, который внес коренные изменения в институт
земельной собственности (жэн мин тянь) в Китае. Земля,
принадлежавшая феодальному государству в лице
династии Мин, передавалась крестьянам,
ее
обрабатывавшим,
создавая тем самым у последних очевидный стимул для
лучшей работы.
Перечисленные законодательные инициативы в
области сельского хозяйства, относящиеся ко времени
правления династий Мин и Цин, оказались чрезвычайно
эффективными и способствовали значительному увеличению
сельскохозяйственного производства.
Постепенно совершенствовались методы обработки
земли. Основной становилась тщательная вспашка и
интенсивное земледелие. Внедрялась практика
рац и он а л ьн о го использования разнообразных натуральных удобрений,
включая соевые жмыхи и нечистоты.
Улучшались
сельскохозяйственные орудия и системы ирригации. Широкое
328

КИТАЙ
применение
в сельском хозяйстве находили ветряные
мельницы
и повозки, в
которых запрягали волов.
Благодаря
этим источникам энергии расширялось производство.
Показательным примером повышения урожайности
служат цифры, отражающие сборы риса, этой основной
зерновой культуры для Китая, в регионах к югу от р. Янцзы.
В эпоху Цин с каждого му крестьяне стали собирать 2-3 дана
риса (1 дан равнялся 100 литрам). Иногда удавалось
получить и 5 -6 данов, что на несколько порядк ов превышало
урожаи,
обычные для времен правления династий Сун
(960-1279 гг.)
и Юань (1280-1368 гг.) .
Был также достигнут прогресс в селекции, а также в
выращивании
новых зерновых культур. В правление
династии Мин крестьяне из провинций Фуцзянь, Чжэцзян и
некоторых других начали собирать урожай риса два раза
в год. В провинции Гуандун рис стали собирать трижды в
год. В отдельных северных провинциях, например, в
Хэбэе, рисовые поля занимали обширные территории.
Наиболее важным событием для сельского хозяйства Китая
было введение новых чужеземных культур; так, через
Малайский архипелаг из Америки в Китай по па л
арахис, а с
Филиппин были ввезены кукуруза и табак
К началу XVIII в. кукуруза и сладкий картофель (батат),
привезенные
в Китай с Филиппин в ранние годы
династии Мин, выращивались уже по всей стране. До середины
XVIII в. сладкий картофель выращивался главным образом
на юге. Плотность населения в южных
провинциях была
невероятно велика, земли крестьянам
не хватало, поэтому
одними зерновыми культурами они прокормиться
не
могли. Выращивание кукурузы также предоставляло отличную
возможность для земледельцев, способных добиться
высоких урожаев,
но не владевших достаточным количеством
земли. Распространению новых сельскохозяйственных
культур содействовал сам император Цяньлун (1736-
1796). В целях удовлетворения потребностей населения в
продуктах питания и предотвращения голода в
стране
император призвал
местные
органы
власти поощрять тех
крестьян, которые приступали
к
выращиванию батата.
В связи с этим батат
широко рас пр остра нил ся
ив
се вер ных
провинциях.
В Шаньдуне это т вид картофеля
выращивали практически в каждой деревне. Для местных
жителей батат либо заменил зерновые культуры, либо стал
дополнением к зерну
и овощам. Масштабное выращивание
батата стало отличительной чертой Шаньдуна.
В XVI-XVII вв.
структура сельскохозяйственных
культур в Китае была следующей. Прежде всего, на территории
все й
страны выращивались пшеница, рис и некоторые
другие зерновые. Рис выращивался преимущественно на
юге, тогда как пшеница получила большее
распространение на севере. В роли основных поставщиков зерновых
культур на рынок выступали провинции Цзянсу, Чжэцзян,
Хунань, Хубэй и Сычуань. Большая часть их
продукц ии
находила реализацию
в
крупных городах
и
при легающих
к
ним
территориях.
В число многочисленных товарных
культур, выращиваемых во всех провинциях, входили
сахарный тростник, производство которого
сосредоточилось в
провинциях Фуцзянь, Хунань, Хубэй, Сычуань,
Цзянси, 1уандун, 1уанси; чай, получивший особенное
распространение в провинциях Фуцзянь, Чжэцзян, а также в
бассейнах р. Янцзы и р. Чжуцзян (Жемчужной); овощи,
выращивание которых часто практиковалось в
пригородах; табак, который первоначально культивировался в
пров инци ях Фуцзянь и Гуандун, а впоследствии
распространившийся в
провинциях Цзянсу, Чжэцзян и Шаньдун;
наконец, хлопок, который выращивали везде, как в северных,
так и в южных провинциях (илл. 116).
В целом по сравнению с XVI-XVII вв. в структуре
сельского хозяйства произошли следующие изменения:
(а) быстро расширились земельные площади, занятые
под батат и кукурузу;
(б) культуры, привычные для Юга, например, рис и
водяной орех (чилим), постепенно распространились
на
Севере. В начале XVIII в.
сорт риса под названием
«западнопекинский», отличавшийся превосходным
качеством, выращивался не только в окрестностях
Пекина. В 1704 г., при Цинской династии, рис начали
в ыс аж ив ат ь на низменностях в
районах вокруг
городов Тяньцзинь, Баодин и других. К 1727 г. стало ясно,
что рис может превосходно расти и на севере, и эти
места стали называть «краем рыбы и риса» (такое
определение чаще всего присваивали самым богатым
областям в южных провинциях).
(в) сменились районы, откуда шла основная поставка
зерновых. Вплоть до XVIII в. роль основных
производителей
зерновых культур играли провинции Цзянсу и
Чжэцзян. Во время правления династии Сун (960-
1279 гг.) считалось, что «если в Цзянсу и Чжэцзяне
собрали хороший урожай, то им можно прокормить
весь
Китай». В XVIII в. выращивание товарных культур
приобрело такой размах, что не могло не отразиться на
производстве зерновых. В названных провинциях
наблюдался существенный прирост населения, который
неизбежно приводил к перенаселению. В результате
этого вместо продажи зерна другим территориям
приходилось заниматься его дополнительными
закупками. В течение этого периода независимо от
собранного урожая г. Сучжоу в провинции Цзянсу был
вынужден докупать несколько сотен миллионов литров риса
ежегодно, потому что собственного риса жителям
города не хватало. В то же время другие провинции
-
Хубэй, Хунань и Сычуань
-
стали активно
выращив ать
зерновые культуры на продажу. В XVIII в. такие
провинции, к а к
Фуцзянь, Чжэцзян, Цзянсу и Гуандун, были
вынуждены покупать рис в провинциях Хубэй, Хунань и
Цзянси. Юго-восточные территории особенно
зависели от поставок
зерновых
из
провинций Хубэй и
Хунань. Стоило кораблям, отправлявшимся из этих
провинций с грузом риса
на
борту, немного
задержаться
в
пути, как в
Цзянсу и Чжэцзяне цены на рис
немедленно повышались. Иногда задержка с подвозом риса
вызывала настоящие волнения
среди городского
населения. В этом случае поговорка «Хубэй и Хунань
прокормят весь Китай» становилась как нельзя более
уместной. Эти провинции превратились не только в
главных поставщиков зерновых культур для
внутреннего рынка страны,
ноив
перевалочные пункты
на
пути транспортировки зерна
из одних регионов
Китая в другие. Так, рис, который собирали на полях в Сы-
чуане,
т.е. вдоль верхнего течения р. Янцзы, обычно
перевозили в юго-восточные
провинции и иные
области через Ханькоу (Ухань, провинция Хубэй).
Можно отметить, что в XVIII в.
провинция Сычуань
прославилась в качестве крупнейшего производителя
зерновых культур. Расположенный на востоке провинции
г. Чунцин стал центром зерновой торговли. Закупив
здесь зерно, торговцы переправляли товар по Янцзы
до Ханькоу, после чего зерно расходилось по всему
Китаю. Жившие в то время люди могли сказать, что
Хубэй и Хунань обеспечивали зерновыми поставками
Цзянсу и Чжэцзян, но при этом сами зависели от
зерн а, при ходив шего
из
провинции Сычуаня.
Ремесла
Традиционные ремесла Китая отличались
многообразием. Самое важное место
среди
них занимали
производство тканей, солеварение и выплавка металлов.
В XVI-XVII вв. текстильное производство в Китае
переживало весьма заметный подъем. К концу правления
династии Мин на рынке в г.
Сучжоу (провинция Цзянсу)
329

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
мож но б ы л о с легкостью н ай ти любую разновидность
ткацкого станка, предназначенного для выработки
различных видов тканей: шифона, материи из шелка-сырца, газа,
шелкового газа, простого шелка, хлопчатобумажной
ткани и тд. Ремесленники приспосабливали станки для
пр о из в од с тв а разнообразнейших тканей. Объем продукции,
поставляемой на рынок, значительно возрос.
В эпоху Мин основными центрами текстильного
производства являлись Нанкин, Сучжоу (Цзянсу) и Ханчжоу
(Чжэцзян). В этих
городах стараниями правительства были
построены текстильные
мастерские, продукция которых
шла исключительно в
Императорский дворец. Для того
ч то бы обеспечить императорский двор шелком
наилучшего качества, в
мастерские привлекались
самые опытные
ткачи.
Существовал даже полный перечень лучших тканей,
и они всегда пользовались громадным спросом.
Помимо вышеназванных городов, производство
тканей также процветало и в других крупных и мелких
городах на юго-востоке Китая.
Текстильное производство развивалось и в сельской
местности. Крестьяне из
провинций Цзянсу, Сычуань и
Шаньдун не только возделывали землю, но и занимались
ткачеством.
Прядением хлопковой нити и последующей
выработкой хлопчатобумажных тканей занимались
многие и з них. В
некоторых крестьянских
семьях та кж е
пряли
лен. В самых отдаленных районах занятие крестьян
ткачеством
удовлетворяло
лишь их собственные
потребности в ткан ях, од н ак о крест ьяне , прож ивавшие непод алеку
от
городов,
а также
крестьяне из юго-восточных областей
производили
ткани на
продажу.
Источниками добычи соли в Китае служили морская
вода, колодезная вода, а также солончаки в областях,
расположенных вдали от моря. Производство соли из морской
воды было характерно для прибрежных районов. В Сычуа-
не и Юньнане соль выпаривали из воды, которую
выкачивали из скважин. Наконец, третий способ добычи соли
практиковался в Шаньси и некоторых других провинциях.
В рассматриваемые века в стране выделилось девять
центров соледобычи. В этих же местах соль и продавалась. В
процесс добычи, производства и продажи соли было
вовлечено большое количество людей, и роль каждого из них при
этом была строго определена. Торговцы солью были
людьми очень состоятельными, а налог на соль обеспечивал
значительную долю поступлений в государственный бюджет.
В Китае добывались медь, железо и уголь. Наиболее
известные медные разработки находились в провинции
Юньнань. С 1705 г. правительство начало посылать чиновников
для сбора налогов и общего наблюдения за медными
рудниками. С этой меры начался процесс государственного
управления добычей меди. Добыча и выплавка железа
сосредоточились в Гуандуне и Шэньси. Признанным центром
черной металлургии являлся г. Фошань (провинция
Гуандун). В нем находились десятки мастерских, занимавшихся
изготовлением изделий из черных металлов, в
которых
были заняты тысячи
рабочих. Их продукция
-
проволока и
чугунные котлы расходились по всей стране. Важно
подчеркнуть, что на протяжении рассматриваемого
периода многие мастерские были свободны от государственного
управления. В 1753 г. в Гуандуне насчитывалось 64
мастерских, созданных по частной инициативе. Развивавшееся
частное предпринимательство обнаруживало качественно
новую тенденцию в экономической системе Китая.
Добыча угля находилась на подъеме в середине и в
конце XVIII в. В 1740 г. правительство Цин объявило, что
каждый, кто займется добычей угля, будет освобожден от
уплаты налогов. Число
угольных
шахт ста ло
резко расти.
Помимо текстильного
производства, соледобычи и
добычи полезных ископаемых, в XVI-XVIII вв. в Китае с разной
степенью интенсив ности развивались
и
другие промыслы.
По
мере развития ремесленного производства
происходила региональная специализация, в
результате которой за
отдельными городами закреплялась репутация лучшего
производителя каких-либо конкретных товаров. Так, Ханчжоу
славился своими
веерами, шелковой нитью, ножницами,
мукой, рисом и табаком. Нинбо заслужил известность своими
лаковыми изделиями с позолотой, в которых воплотились
лучшие отечественные технологии наряду с
заимствованными из-за рубежа. По всему Китаю продавалась скульптуры из
слоновой кости, оловянная посуда и плетеные предметы из
ротанговой пальмы, сделанные мастерами из городов
Гуанчжоу и Чаочжоу в провинции Гуандун. Каждая вторая из
десяти городских семей в Китае зарабатывала средства к
существованию продажей поделок из ротанга.
Торговля
При династиях Мин и Цин по-прежнему
господствовала традиция отдавать предпочтение сельскому хозяйству в
ущерб торговле. Однажды Цинский император Юнчжэн
(1723-1735 гг.) заявил: «На сельском хозяйстве держится
весь мир, тогда как производство и торговля далеки от того,
чтобы иметь такое значение». Император советовал
местным мандаринам почаще напоминать крестьянам о
важности их труда, чтобы они гордились своей профессией. И тем
не менее, за 300-летний период с 1500 г. по 1800 г. торговля
получила заметное развитие. В частности, установились
прочные связи между крестьянством и рынком. Этим
новым отношениям были свойственны следующие черты:
(а)
в отдельных регионах наметился постепенный уход
крестьян в город для занятия торговлей. Наибольшее
распространение это явление получило в
провинциях Цзянсу, Чжэцзян, Фуцзянь, Аньхой и Шаньси;
(б) развивались дополнительные виды
сельскохозяйственной деятельности. Начиная с XVI и вплоть до конца
XVIII в. некоторые землевладельцы-торговцы,
располагавшие землями и капиталом, привлекали наемных
рабочих, чтобы производить продукты на продажу;
(в) расширялась торговля продуктами более
разнообразного ассортимента. Люди древнего Китая четко
знали свои обязанности: мужчины должны были работать
в поле, а женщины
-
сидеть за ткацкими станками.
Однако с ростом сельскохозяйственного
производства на рынке стали продаваться излишки продукции,
вследствие чего в сельской местности Китая
торговля приобрела довольно большой размах.
С развитием экономической деятельности в эпоху Мин
и Цин постепенно появился крупный и влиятельный
бизнес, начавший
играть определенную роль в экономике.
После XV и XVI вв.
различные сектора торговли в Китае
оказались под контролем мощных корпораций. Среди них
особенно выделялись группы
из
провинций Аньхой, Шаньси,
Шэньси, Фуцзянь, Гуандун, Цзянсу и Чжэцзян.
Предприниматели из Шаньси
специали зировал ись
в основном на
финансовых опер аци ях ,
иих
конторы были расположены
на
территории
всей
страны.
Местные конторы
обеспечив али
проведение банковских операций и в качестве агентов
государства собирали налоги деньгами и зерном. Торговцам
из Гуандуна удалось получить особый статус и
правительственные привилегии
-
они добились права вести
внешнюю
торговлю. Корпорации из провинции Аньхой
располагали значительными денежными средствами,
и свои
капиталы они вкладывали в соледобычу, торговлю чаем и
лесом, а также охотно
ссужали деньги под залог.
Налаживание регулярной внешней торговли,
несомненно, явилось одним из важнейших событий, которые
произошли в Китае за эти 300 лет.
Вплоть до XVI в. основными партнерами Китая во
внешней торговле были страны Восточной Азии
-
Корея,
Япония, Аннам (на территории современного Вьетнама),
330

КИТАЙ
Филиппины
и др. Отношения, установившиеся между
Китаем и этими странами,
в целом можно назвать ровными
и стабильными.
После того как в середине XVII в. на престол в Китае
взошла маньчжурская династия Цин, оппозиционные ей
силы под предводительством
китайского полководца Чжэн
Чэнгуна (1624-1662) заняли о. Т ай ва н ь. В 1656 г .
правительство Цин официально запретило осуществлять
заморскую внешнюю торговлю. Нарушение этого закона
каралось смертной казнью, товары подвергались конфискации.
В 1661 г. был объявлен новый указ, согласно которому
жит елям прибрежной полосы в пр о ви нци я х Фуцзянь и 1уан-
дун следовало переселиться на 30-50 ли в глубь материка.
Такими мерами правительство пыталось исключить все
контакты ме ж ду матери ко м
и
флотом Чжэн Чэнгуна.
Появление обоих указов было вызвано сугубо
внутренними обстоятельствами, однако они крайне негативно
отразились
на внешней
торговле Китая, и
привели к ее
почти полному прекращению. Лишь в 1683 г., когда Цин-
скому императору удалось отвоевать Тайвань, законы о
запрете
внешней торговле и обязательном переселении были
отменены и торговые связи с соседними государствами
возобновились.
Для расширения возможностей внешней торговли в
1685 г.
правительство Цин создает четыре новые
таможни: в
1уанчжоу (провинция 1уандун), Чжанчжоу (Фуцзянь),
Нинбо (Чжэцзян) и в Юньтайшане (затем в Цзяннани, в
современных провинциях соответственно Цзянсу и
Аньхой). Чтобы стимулировать развитие внешней торговли,
император Канси приказал снизить налоги или вовсе
освободить от налогообложения суда, прибывавшие в Китай
из-за границы. Количество иностранных кораблей в
портах и гаванях Китая стремительно возросло,
и китайская
внешняя торговля снова стала успешно развиваться.
Опасаясь, что заговорщики могут собираться на своих
лодках в море для того, чтобы плести сети заговора
против правительства, в 1717 г. Канси запретил китайским
судам плавать и торговать на Малайском архипелаге. Этот
запрет был снят лишь десять лет спустя.
Со второй половины XVIII в. начался
беспрецедентный
рост внешней торговли Китая. Правительство, опасаясь
возможного иностранного вторжения и восстания
собственного народа, стало проводить курс на изоляцию страны и
так называемую политику «закрытых дверей». Закрываются
три из четырех действовавших таможен. Для внешней
торговли остается открытым единственный порт
-
Гуанчжоу.
Были введены ограничения на количество иностранных
судов, которым разрешалось заходить в Гуанчжоу, и
составлен список грузов, разрешенных к ввозу в Китай.
Возможности ведения дел в Китае для приезжих торговцев
сократились до минимума, к тому же им запрещалось
непосредственно общаться со своими китайскими партнерами. Все
сделки должны были проходить через Корпорацию купцов
Китая. Корпорация устанавливала таможенные пошлины и
цены на импортируемые и экспортируемые товары,
контролируя процесс их покупки и продажи.
Однако, несмотря на эти ограничения, торговля с
зарубежными странами расширялась1. Партнерами Китая во
внешней
торговле
стали Нидерланды, Португалия,
Испания, Великобритания, Франция и США. Первые три из
перечисленных государств начали торговать с Китаем при
династии Мин. Английские корабли впервые достигли
побережья Китая в 1637 г., французские прибыли в 1уанчжоу
в 1660 г.
Америка не присылала кораблей в Китай вплоть
до 1784 г., но
уже к концу XVIII в. она стала
вторым
наиболее важным торговым партнером Китая.
Любопытно отметить, что перед началом «опиумной
войны» (1839-1842 гг.) торговый баланс был весьма
благоприятен для Китая.
Приведенная ниже таблица (см. рис. 25)
показывает зафиксированную в 1уанчжоу в 1792 г .
прибыль
от
торговли этого города
с Западом (в талях серебра).
Страны или компании
Импорт
Экспорт
Ост-Индская компания
2 775 119
4 566 299
Частные суда этой компании,
прибывавшие в:
Гонконг
1 608 544
968 632
Испанию
10 458
Данию
3 276
228 653
Швецию
66457
279 003
Францию
49120
361 925
Голландию
342 330
536 812
США
109816
317 270
Геную
54 130
86 780
Рис. 25. Оборот торговли между портовым городом 1уанчжоу и
Западом в 1792 г.
Как видно из таблицы, благодаря активному сальдо во
внешнеторговом обороте всего за один год Китай получил
2,4 млн. талей серебра прибыли.
В то время крупнейшим торговым партнером Китая
была Англия, на долю которой приходилось 50% всей
внешней торговли Китая. Стоимость китайских товаров,
вывозившихся в Англию, превышала общую стоимость
т оваров, которые
Китай
экспортировал
в
другие страны,
вместе взятые. Следовательно, из Англии в Китай
поступало больше денег, чем из какой-либо другой страны. В
период с 1710 по 1759 гг., вслед за слиянием старой и новой
Ост-Индских компаний из Англии на Восток (главным
образом в Китай) поступило 26 833 614 ф. ст. золотом и
серебром. При этом стоимость товаров, которые
англичане купили
в Китае, составляла всего 9 248 306 ф. ст. из
указанной
суммы. Один из мандар инов, слу живших при
династии Цин, написал:
«Суда иностранцев, которые всегда
приходили в сезон майских и июньских муссонов, везли
мало товаров, но были нагружены серебром».
В XVIII в. конфликтные столкновения между Китаем и
западными странами становились все более очевидными.
Явная напряженность возникла по следующим трем причинам.
(а) Из-за противоречия между стремлением европейцев и
американцев расширить свою торговлю в Китае и
политикой «закрытых дверей» при династии Цин.
Попытка западных держав посягнуть на суверенитет страны
заставила Китай защищать свою государственную
независимость и национальное достоинство. Следующий
пример весьма характерен для сложившейся ситуации.
В 1793 г. посланник по особым поручениям,
направленный в Китай английским правительством,
предъявил правительству Китая ряд требований: в
Китае должен находиться постоянный посол
Великобритании; остров Сянган должен был быть открыт для
доступа английских купцов; территория вблизи Гуанчжоу
должна была быть предоставлена для нужд английских
торговцев; наконец, англичане требовали сократить
или отменить пошлины с
товаров, перевозимых из fy-
андуна в Макао по внутренним водным путям. Такие
притязания Китай категорически отверг. В ответ на
требование предоставить англичанам землю император
Цяньлун заявил: «О Небесной династии и о
Поднебесной земле написано в книгах.
Государственная
территория имеет границы, которые необходимо уважать.
Даже остров или отмель кому-то принадлежат. В этом
случае милость тем более не может быть оказана».
(б) У иностранцев вызывало раздражение
игнорирование Цинскими императорами остального мира.
Из
своей Поднебесной империи китайские правители с
п ре зр ен ие м относились ко всем другим странам
и
воспринимали обычные
торговые
отношения как
любезное одолжение им. Считалось, что прибывшие из-
за
границы
посланники должны преклонять колени
перед китайским императором.
331

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
(в) Напряженность в отношениях Китая с Западом
нарастала из-з а не ле га ль но го ввоза
опиума
в
страну
и
борьбы Китая против распространения этого
наркотика. Чтобы изменить торговый баланс в свою пользу,
английские торговцы стали использовать опиум как
средство проникновения за «закрытые двери» Китая.
В 1727 г. Англия послала в Китай первые 200 ящиков
опиума, каждый из которых весил 132 фунта (около
60 кг). В 1767 г. уже тысяча ящиков с опиумом была
направлена в Китай. В 1729 г. правительство Китая
издало указ, запрещавший курение опиума и
продажу этого наркотика. В1796 г. вышел запрет на импорт
опиума. В 1800 г. было формально заново
подтверждено действие этих законодательных актов. Однако
иностранные купцы,
в особенности английские,
игнорировали китайские законы. Так, за время с 1795
по 1799 г. они послали в Китай 4 124 ящиков опиума.
В 1800 г. эта цифра возросла уже до 4 570 ящиков.
Импорт опиума превратился в эффективное средство
выкачивания денег из Китая, притом что цены на
серебро резко взлетели. Стоит ли напоминать о
губительном воздействии опиума на умственное и
физическое здоровье курильщиков! В таких
обстоятельствах китайский народ единодушно выступил за
немедленное запрещение опиума. В конечном итоге
разразились «опиумные войны» Китая с Англией.
Общая оценка экономического развития
в Китае в XVI-XVIII вв.
На протяжении 300 лет в экономике Китая было два
периода заметного процветания. Первый период
-
в
начале XVI в., когда правительство Мин провело несколько
мероприятий, нацеленных на то, чтобы облегчить
существование простого народа, обеспечить стабильность,
расширить производство и укрепить жизнеспособность
нации в целом. Благоприятная ситуация создалась во
многом благодаря экономическому росту, начавшемуся в
южных
провинциях Китая в XV в. Численность населения
страны увеличилась, ширились обрабатываемые
земельные площади, в мелком
производстве наблюдался
технический прогресс, развивалась торговля. К сожалению,
значение этих достижений снижалось из-за
коррумпированности властей, а также социальных волнений.
Второй период процветания в Китае наступил в XVIII в.,
во время правления императора Канси, поэтому этот
период получил название «золотой век Канси». С чисто
экономической точки зрения, повторилась ситуация, имевшая
место в XV в. Вместе с тем наблюдался значительный
прогресс на различных территориях
ив
разных секторах
экономики. Развивались
приграничные регионы,
в
сельскохозяйственный оборот включались новые земли,
совершенствовались и
усложнялись орудия труда, улучшались
технологии
производства,
налаживалась
внутренняя
торговля, становилась более совершенной селекция и
вводились новые виды сельскохозяйственных культур. Во всех
этих направлениях прогресс, характерный для Китая в
XVIII в., далеко превзошел успехи, достигнутые всеми
предшественниками династии Мин.
Следует добавить, что на
протяжении пос ледних
100 лет
рассматриваемого периода Китай на ча л
налаживать связи с
Европой и Америкой, особенно торговые
контакты.
Разумеется, эти отношения не могли быть
идеально ровными, так что без конфликтов не обходилось.
Однако это вело к началу установления
связей
средневекового Китая с современным
вне шн им
миром.
Несмотря на то, что передовые для того времени наука
и
технологии в Китае еще не
п ол уч ил и развития, равн о
как не
произошла
и
пр омыш лен ная революция,
все же Китай
не стоял на месте.
ОБЩЕСТВО
Привилегии маньчжуров
С тех пор,
как в 1644 г. в Китае установилась власть
императорской маньчжурской династии Цин, маньчжуры
стали пользоваться различными привилегиями по сравнению
с другими этническими группами, проживавшими в Китае.
В политической сфере маньчжурская знать во главе с
императором контролировала ключевые институты
центральной власти.
Принцип «маньчжуры прежде всех»
соблюдался на всех уровнях политической жизни.
Приоритет маньчжуров стал виден и в области
экономических отношений. Стоило маньчжурам миновать
перевалы и проникнуть в глубь Китая, как они заняли земли
в Пекине и вокруг него, издавна принадлежавшие
этническим китайцам (хань). Эти земли достались мандаринам и
солдатам, воевавшим в войсках Цин. Для обработки
земельных
участков новые владельцы нанимали китайцев или
принуждали их работать.
Действовавшие законы были таковы, что маньчжура,
совершившего преступление, могли судить только военные
суды, которые находились под юрисдикцией маньчжурской
армии. Когда в преступлении обвинялся маньчжурский
аристократ или представитель императорского клана, то
суд вершился в резиденции его семьи. Если в судебном
разбирательстве участвовали маньчжур и китаец и при этом
они выступали друг против друга, то дело могло
рассматриваться в местном суде. Однако суд не имел права
выносить окончательный вердикт, он д о лж е н был собрать
материалы по делу и затем передать их маньчжурским
органам правосудия.
Положение высокопоставленных
должностных лиц
В средневековом Китае чиновники-мандарины и их
личные
сотрудники принадлежали к привилегированному
сословию. Их социальный статус был очень высок, и в
обществе они пользовались большим влиянием. Между
мандаринами и их сотрудниками существовали различия.
У мандарина хранились служебные печати. Чиновник сам
назначал себе помощника, чтобы пользоваться его
советами. В эпоху Мин и Цин китайские чиновники
подразделялись на девять классов. В каждом классе
существовала
первая и
вторая степень, так что в
совокупности насчитывалось
18 степеней. Мандарины первого и второго класса
считались высшими должностными лицами. К чиновникам
среднего уровня относились лица третьего и четвертого
кл а с с о в . Н изш ий уровень китайской бюрократии
составляли чиновники класса ниже
четвертого. Чиновниками-ман-
даринами в Китае чаще всего становились претенденты,
успешно прошедшие официальные экзамены, студенты
Имперского колледжа в Пекине, а также те, кто показал
лучшие результаты
на
вступительных
экзаменах в
Имперский
колледж. Были и другие пути, позволявшие влиться в
ряды
государственных чиновников: чиновником можно было
стать посредством взяток, рекомендаций или по наследству.
И все же больши нство чинов ников н аз на ча ло сь по итогам
экзаменов. В
эпох у
Мин и Цин каждый чиновник имел
право набрать себе личных сотрудников
-
помощников и
советников, число которых могло достигать нескольких
десятков. Кроме того, чиновники для себя нанимали
посыльных на полный рабочий день. Многочисленные
подчиненные оказывали определенное влияние, иногда
довольно значительное, на политические решения своих
начальников и даже на публичное поведение последних.
В годы правления династии Мин ежемесячное
жалованье китайских чиновников колебалось от 87 данов риса
(1 дан равен 100 литрам), которые полагались чиновнику
332

КИТАЙ
первой степени первого класса, до 5 данов риса, которыми
должен
был довольствоваться чиновник девятого класса.
Цинские императоры не стали изменять бюрократическую
систему, сложившуюся при династии Мин, но существенно
урезали
жалованье чиновникам. После этого служивший в
Пекине чиновник первой степени первого класса стал
получать
не больше 180 талей серебра и 90 данов риса в год,
что б ы л о немного д ля чиновника столь вы сок ого уровня.
В начале XVII в. система назначения жалованья была
реформирована,
ик
фиксированному жалованью чиновников
прибавились дополнительные, отнюдь не
скромные, надбавки
серебром. Генерал-губернатору причиталось 20 ООО талей
ежегодно, губернатору провинции
-
15 ООО талей; 1 ООО или
2 ООО талей причитались местным должностным лицам
(из префектуры
или
управления округом). Все это вместе
позволяло мандаринам жить в комфорте, удовлетворить
потребности близких и родственников, а также оплачивать
услуги
своих советников и посыльных.
Чиновники освобождались от трудовой повинности.
В эпоху
Мин пекинский чиновник
первой степени
первого класса пользовался налоговыми льготами, отдавая
государству
на 3 дана зерна меньше, чем полагалось
рядовому китайцу. Кроме того, 30 взрослых домочадцев из семьи
чиновника высокого ранга освобождались от подушной
подати. Налоги, взимавшиеся с чиновника девятого
класса, были снижены на 6 данов зерна, подушная подать
снималась с 6 взрослых. Цинские императоры ограничили
налоговые льготы государственных служащих; льготное
налогообложение распространялось
лишь на самого
чиновника, не затрагивая членов его семьи.
Наказания за правонарушения, совершенные
чиновником, носили облегченную форму. У чиновников были свои
юридические привилегии, благодаря которым приговор
неизбежно смягчался, телесные наказания не назначались
и вообще чиновник мог откупиться серебром или зерном.
Кроме того, китайский чиновник мог передать свои
права по наследству. Он мог оставить свой знатный титул
жене, ребенку или родителям. Специальные привилегии
обеспечивали потомкам чиновников получение
должностей на государственной службе.
Система земельной собственности и сельское
общество
В рассматриваемый 300-летний период система
земельной собственности в Китае не
претерпела серь ез ны х
изменений. Основными собственниками земли в это
время оставались члены императорской семьи, аристократы,
чиновники (как работавшие, так и
ушедшие
в
отставку),
земельные собственники и
крестьяне.
Земля могла также
принадлежать отдельным даосским монастырям
и
храмам,
а также
некоторым торговцам
и
ремесленникам.
При династии Мин сельскохозяйственные угодья,
находившиеся в распоряжении императорской семьи,
назывались «императорским хозяйством», это хозяйство
особенно процветало в XVI в. В 1514 г. эти хозяйства
занимали площадь в 37 тыс. цин (1 цин
-
6,6667 га), в десять раз
превышая земельные площади, принадлежавшие
императорскому дому всего несколько лет назад. Обрабатывали
императорские земли арендаторы, а при Цинах
императорскими хозяйствами управляли счетоводы из
Имперского казначейства. Эти хозяйства были разбросаны по
всей
стране:
поблизости от столицы, в
провинциях
Ляонин, Цзилинь (Гйрин) и во многих других местностях.
Всего было около тысячи таких императорских хозяйств,
общая площадь которых составляла 3 930 000 му (1 му
-
0,0667 га), что составляло 0,5% всей обрабатываемой
земли, которая принадлежала другим сословиям.
Первоначально для работы в императорских
хозяйствах использовался труд рабов. Рабы выходили в поле под
присмотром десятников и должны были обеспечивать
императорскую семью зерном, овощами и фруктами или
выплачивать
эквивалентную продуктам сумму серебром.
Со временем рабство было заменено испольщиной.
Освобожденные рабы становились крестьянами, бравшими
императорскую землю в аренду.
Во время правления династий Мин и Цин
аристократы, например, принцы и правители, занимали особое
положение. Высокий социальный статус также имели их
родственники, носившие ту же фамилию, или те, кто входил в
сем ью
благодаря брачным узам. Все эти лица в ладе ли
внушительными земельными площадями.
Нельзя отрицать,
что на долю императорской семьи,
знати и чиновников приходились огромные земельные
площади. И все же большая часть земель принадлежала
другим сословиям. Эти владельцы могут быть разделены
на следующие две категории.
К первой относились землевладельцы, которых
условно можно было
причислить
к
простому народу. Титулов у
этих людей не было и политического положения они не
занимали. Они не были
мандаринами. Площадь
принад лежавш их и м земельных уча стк ов бы ла от не ск оль ки х
десятков му до 1 млн.
му. В
среднем
на каждого такого
землевладельца приходилось
около 100 му. Они использовали
наемный оплачиваемый труд или сдавали часть земли в
аренду. Чаще всего собственники земли прибегали к
услугам наемных работников. Работники занимались
возделыванием полей и сбором урожая за определенную плату.
Орудия труда те получали от хозяев земли. Иногда хозяева
обеспечивали своих работников жильем и пропитанием.
Земля могла сдаваться в аренду. За пользование землей
арендаторы выплачивали хозяину земли арендную плату.
Арендная плата могла представлять собой долю
собранного урожая или быть строго фиксированной. В
первом случае арендатор отдавал хозяину установленную
часть собранного урожая зерна. Фиксированная плата
определялась заранее и должна была выплачиваться в
полном объеме независимо от урожая. Аренда выплачивалась
либо в натуральной (зерном), либо в денежной форме
(серебром). В XVIII в . в Южно м Китае до лев ая система
выплаты постепенно уступала место фиксированным квотам,
а натуральная форма оплаты заменялась денежной.
Вторая группа земельных собственников была
представлена крестьянами, которые могли владеть своей землей
полностью или частично. Земельные участки этих крестьян
были крайне малы, и состояние феодальной экономики
Китая напрямую
зависело от количества этих мелких
землевладельцев. Свои м
процветанием
в
первые десятилетия
XVIII в. Цинская империя была во многом обязана
целенаправленной политике, проводившейся в интересах
мелких
земельных собственников. В
рамках этой экономической
политики была введена система поощрений за обработку
невозделанных земель, а также произошла передача прав
владения землей, в результате чего многие крестьяне
превратились в земельных собственников. С другой стороны,
ситуация в деревне в XVII и XVIII вв. была далека от
идеальной. Стихийные бедствия и в еще большей степени
насильственный сгон крестьян с земли приводили к социальным
волнениям. Независимо оттого, являлись ли
кре стья не
полными или частичными собственниками своей земли, они
могли лишиться земли с одинаковой легкостью, а вместе с
землей
крестьяне теряли средства к существованию.
Временами они восставали против общественного порядка.
При династиях Мин и Цин главную роль в
производстве играло сельское хозяйство. Подавляющее
большинство населения проживало в сельской местности. Во
многих
провинциях встречались деревни, где люди жили
кланами и носили одну фамилию, предпочитая жить
большими (расширенными) семьями. Многочисленные и
зачастую очень могущественные семьи особенно
выдвинулись
в
провинциях Фуцзянь, 1уандун, Цзянсу, Цзянси,
333

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Хунань, Аньхой и Шаньдун. За несколько поколений
кла ны могли
разрастись до тысяч и даже десятков тысяч
отдельных хозяйств. Родословная таких кланов уходила
своими
корн ями
в
глубокое прошлое. Существовал обычай
называть деревни по фамилии наиболее сильной семьи.
По традициям кланового общества главе клана
оказывалось подобающее почтение и уважение. Естественно, что
лидер большой семьи становился своего рода правителем
этого мира, который представляла собой семья.
Предводитель клана избирался исходя из нескольких критериев.
Большое значение имели старшинство рода, к которому
принадлежал претендент, возраст претендентов, их
репутация, личные достоинства и титулы. Представители
кланов, отличившиеся крупными заслугами или завоевавшие
превосходную репутацию, также пользовались уважением
в обществе, несмотря на то, что они могли не состоять на
государственной службе.
Сельское население Китая в большинстве своем
состояло из
кр естья н
с полным или
ограниченным правом
собственности на землю, а также арендаторов.
Их социальный
статус был невысоким. На
протяжении
XVI и XVII вв.
наем ные
работники находились в неравноправном положении
по сравнению с работодателями. В XVIII в. число свободных
наемных сельскохозяйственных рабочих резко возросло.
В 1790 г. правительство объявило, что наемные работники,
занятые в сельском хозяйстве, должны иметь те же права,
что и
другие свободные рабочие из иных сфер экономики.
Низшую социальную ступень в китайской деревне
занимали рабы. Статус раба переходил от отца к сыну. В
последний период правления династии Мин наметилось явное
сходство между положением рабов, обрабатывавших поля
в
провинциях Хунань и Хубэй, с положением
порабощенных
крестьян
из
провинции Чжэцзян, южных областей
пр овинции Аньхой, провинций Фуцзянь и 1уандун. Рабство
приобрело широкий размах пос ле то го , ка к
маньчжуры
пересекли Шаньхайгуаньский проход и вторглись в глубь
Китая. « В домах мандари нов было мн ого рабов». Рабами
станов илис ь ссы льн ые
преступники, военнопленные, враги,
сдавшиеся в плен сами. Жестокая необходимость могла
заставить и свободного человека продать себя в рабство. Раб
лишался личной свободы. «Непреодолимая граница
разделяла раба и его хозяина». У раба не было н и как и х
прав.
На
законных основаниях «он считался человеком низшего
уровня
и относились к
нему,
как к
животному». Рабу не
разрешалось
жениться по
собственному желанию. Потом ки
раба то же становились
рабами
-
статус раба передавался
из поколения в поколение. В XVIII в.
правительство было
вынуждено принять закон, который позволял
некоторым
рабам переходить в категорию босин (обычных людей), и
общее чис ло
рабов в стране сократилось.
Миграция населения в период правления династий Мин
и Цин была очень значительной. Направления
миграционных потоков были самыми разными, и переселенцы
встречались по всему Китаю. В XVI в. значительная часть
переселенцев устремлялась в горные районы, например, Цзинсянь
(на юге провинции Хунань), чтобы осваивать пустовавшие
земли. В XVII-XVIII вв.
переселенцев стали привлекать
провинция Сычуань, Внутренняя Монголия, северо-восточная
территория, а также отдаленные районы и города в
некоторых провинциях. В среде мигрантов внутриклановая
иерархия ослабевала, социальные различия стирались,
географическое происхождение теряло значение и не было
определяющим, как в традиционном аграрном обществе.
Города, торговля и мелкое производство
Развитие старых городов Китая напрямую зависело от
воздействия политических и военных факторов.
Центральное правительство издавна использовало города
в
качестве опорных пунктов, которые были совершенно не¬
обходимы для управления необъятной страной. Начиная
с династий Тан (618-907 гг.)
и
Сун (960-1279 гг.), и
особенно при династиях Мин и Цин, городам прежде всего
отводилась роль
политических
центров. Кроме того,
города выполняли регулирующие функции в экономике и
стимулировали развитие культуры. В городском образе
жизни
отражалась жизнь остального общества.
В 300-летний период особенно динамично
развивались малые и средние города (чжэн). Рыночные
отношения, уровень развития которых был высок в провинции
Цзянсу, особенно в городах Ханчжоу и Хучжоу,
способствовали возникновению небольших
городков, выраставших
в
крупные городские центры.
Мелкие и средние города служили связующими
звеньями
между крупными городами
и сельской местностью.
В них сосредоточивалась сельскохозяйственная продукция
(зерно и другие культуры), предназначенная для продажи.
Ее закупали торговцы и представители местной власти и
отправляли в другие регионы на продажу. В эти города
повседневно стекались и другие произведенные товары, такие
как соль и красители. Через систему оптовой и розничной
торговли они позднее сбывались в сельской местности.
Городки также организовывали культурный досуг, так что
пришедшие на
рынок крестьяне
могли посетить представление,
приобрести книги, новогодние картинки или узнать свою
судьбу у предсказателей. Часто крестьяне из разных
деревень заранее назначали встречу в ближайшем городке.
Политические, экономические и культурные функции
крупных городов были значительно бол ее сложными, чем
у
малых и
средних.
Основными городскими центрами
в
Китае в те времена были Нанкин, Пекин, Янчжоу и Гуанчжоу.
В начале правления
минской династии Нанкин (в
разное время
он носил
различные названия
-
Цзиньмин,
Цзяннин и др.) являлся столицей Китая. Протяженность
стен, окружавших город, равнялась 67 ли. Расстояние
между северной и южной сторонами стены достигало 20 ли,
между западной и восточной
-
11 ли. В Нанкине
проживало 500 тыс. чел. Город был известен своей активной
промышленной и коммерческой деятельностью,
охватывавшей десятки производственных секторов, включая
обработку меди, изготовление шелковых тканей, красителей,
деревянных изделий, бумажных вееров и маслобойное
производство (илл. 117).
Центром политической и культурной жизни в эпоху
Мин и Цин был Пекин. Город состоял из трех частей:
внешней части, огороженной наружной стеной, внутренней
части, также огороженной стеной, и «Запретного города».
Полная длина стены Внутреннего города составляла 40 ли,
длина части стены Внешнего города (между юго-западным
и юго-восточным углами стены)
-
28 ли. В «Запретном
городе», площадь которого занимала приблизительно
720 тыс. кв . м, находилась резиденция императора. В
пределах Внутреннего города жила китайская аристократия
и высокопоставленные чиновники. Внешний город
находился в полном распоряжении торговцев и
ремесленников. На территории Внешнего города располагалось
бесчисленное множество мастерских и лавок, закусочных и
чайных магазинов. В Пекине было также налажено
производство предметов роскоши, таких как перегородчатая
эмаль, ювелирные украшения из нефрита, предметы,
покрытые резьбой и лаком, которые скупались представителями
элиты китайского общества и чиновниками (илл. 118).
Город Янчжоу существенно выигрывал от близости
Великого канала и р. Янцзы. Выгодное географическое
положение позволило Янчжоу за короткое время
превратиться в крупный коммерческий центр,
специализировавшийся на торговле солью и лесоматериалами. Пик
развития этого города пришелся на XVIII в. Для оказания
достойного
приема императорам Канси и Цяньлуну во время
их
поездок на юг Китая местная
администрация
и
купцы
вып ол ня ли крупные строи тел ьны е проекты. Широкие улицы
334

КИТАЙ
и восхитительная архитектура принесли Янчжоу большую
известность. Будучи крупным центром торговли, Янчжоу
неизменно привлекал состоятельных торговцев.
В эпоху Цин г.
Гуанчжоу был воротами для внешней
торговли
Китая, в то же время политическим и
экономическим центром Южного Китая. В XVIII в.
процветала
торговля города с зарубежными странами, и ежегодно в
городскую
гавань прибывало несколько десятков
иностранных торговых судов (рекордное их число за год было 83).
В 1уанчжоу размещалась штаб-квартира
генерал-губернатора провинций 1уандун и 1уанси. В его обязанности
входило управление
этими
провинциями,
а также
обес пече ние защиты побережья от нападений.
На протяжении рассматриваемого периода развитие
пограничных регионов и размещение войск на их
территориях привело к формированию пограничных городов
на северо-востоке, северо-западе и во Внутренней
Монголии. Среди приграничных городов были Айхой
(провинция Хэйлунцзян) и Или (Синьцзян). Гарнизоны и их семьи
привлекали ремесленников и купцов, и в результате
постепенно налаживалась производственная и коммерческая
деятельность. Отдельные такие города могли становиться
региональными
экономическими центрами.
Однако в период правления династий Мин и Цин
торговцы в Китае не пользовались почетом. Социальный статус
купца в китайском традиционном обществе был ниже
статуса чиновника, крестьянина или ремесленника ввиду того,
что торговля рассматривалась как второстепенное занятие.
Пытаясь улучшить свое социальное положение, некоторые
торговцы давали крупные взятки чиновникам. Другие
просто покупали титулы или чиновничий статус. Купцы часто
встречались с учеными, чтобы выразить свое почтение, они
жертвовали огромные суммы денег в случае наводнений,
войны или визитов императора,
что бы пока зать свою
лояльн ость и
преданность. В 1784 г., когда император Цяньлун
посещал провинции Цзянсу и Чжэцзян, торговцы солью из
провинции Аньхой
пожертвовали 1 млн. талей серебра для
приема императора. У них были дворцы, они
прокладывали дороги, преподносили императору ювелирные
украшения в виде даров.
В награду император жаловал купцам
титулы и привилегии, удовлетворяя их стремление добиться
большего уважения и высокого социального положения.
Если торговцы использовали все способы, в том числе
и связи с влиятельными персонами, чтобы взбираться по
социальной лестнице, то ремесленники сохраняли некую
обособленность. Способы производства начали
претерпевать существенные изменения. Ремесленники, чаще всего
работавшие независимо от других, начали заниматься
производством в мастерских под управлением хозяев. Хозяева
и наемные
работники были связаны своего рода
контрактом, а
традиционные отношения индивидуальной
зависимости исчезли. Оплата
труда работника зависела от его
квалификации, на вы ков и
умений, которыми он владел, от
производительности и качества выполняемой им работы. Рост
ч ис ла наемных
рабочих позво ляет говорить
о постепенном
формировании рынка труда в Китае. В XVII в. в
Сучжоу
(провинция Цзянсу) было не ма ло безработных ремесленников,
готовых взяться за
работу в любой момент.
На производстве учащались конфликты между
рабочими и хозяевами. Множились протесты рабочих против
тяжелых условий труда. В этих случаях местные власти
всегда становились на сторону предпринимателей, используя
свою власть для подавления волнений. В наше время мы
знаем, что требования рабочих о сокращении
продолжительности рабочего дня отражали тот факт, что
забастовки были запрещены, и им ничего другого не оставалось.
В то же время жертвами бюрократического произвола в
городах могли становиться и сами хозяева предприятий
или
торговцы.
В борьбе с дес поти змом управ лен ия
рабочие и
предприниматели иногда объединялись, и их
совместный протест мог перерасти в массовое движение.
Положение женщин
В течение этих 300 лет женщины, как и в
прежние
вр ем е на , продолжали
во всем подчиняться мужчинам,
а
морально-этические традиции конфуцианства делали
положение женщины в китайском обществе
совершенно бесправным.
Продолжала господствовать традиция, согласно
которой родители женили своих детей по собственному
желанию и
расчетам. Значительная часть браков заключалась
вовсе не по любви. Семейные драмы никого не удивляли,
потому что были в порядке вещей, и больше всего
страданий и испытаний выпадало на долю несчастных женщин.
Права женщин серьезно ущемлялись в вопросах
наследования имущества. Нередко случалось так, что
женщина своим мужем превращалась в имущество, с которым
можно делать все, что захочешь. Муж мог отдать жену
в
невольницы или даже продать
ее. Китайский
историк
Чжао И по
этому поводу писал:
«Бедняки из Ганьсу на время отдавали своих жен
другим мужчинам, получая за это деньги. Чужими
женами пользовались мужчины, которым не хватало
средств, чтобы жениться, или те, чьи жены оказывались
бесплодными. Чтобы не дать роду пресечься, такие
мужчины прибегали к услугам замужних женщин.
Мужчина покупал чужую жену на установленный срок,
после чего возвращал ее законному мужу».
И минское, и цинское законодательство разрешало
вдовам выходить замуж повторно. Однако общественное
мнение и различные юридические ограничения
заставляли овдовевших женщин хранить верность своим
умершим мужьям.
Социальное разделение и социальная
мобильность
Конфуцианство воспитывало уважение к людям
старшего возраста и старших поколений. Дети в расчет
фактически не принимались. В средневековом Китае общество,
за исключением императорской семьи, аристократии и
бюрократии, делилось на четыре класса: ученых,
крестьян, ремесленников
и торговцев. Эти четыре социальных
класса, которые также называли «четыре народа»,
составляли основную массу населения Китая. На дне общества
находились актеры, люди, занимавшие низкое положение,
домашние слуги и рабы. Из-за низкого статуса они
презирались обществом, и их отношения с представителями
уважаемых сословий были невозможны. Монахи
пользовались в Китае особым статусом. «Четыре народа»
соответствовали четырем видам трудовой деятельности, и
правители по-разному оценивали полезность каждого
класса. Так, ученые выполняли интеллектуальную, научную
и культурную функцию. Они попо лня ли кадры
бюрократического
аппарата
и поэ тому пользовались
уважение м.
В этой связи император Цяньлун как-то сказал:
«Государство о че нь цен ит уч е н ых
за их
добродетельность. Когда-
нибудь они займут очень важные позиции». Именно
поэтому ученые занимали первое место среди остальных
трех
классов и пользовались неизменным
уважением в
обществе. Выражение «карьера ученого
-
единственная
благородная из всех, и все
другие занятия находятся ниже
ее»
отражает действительно важное положение, которое
занимали в то в ре мя уч еные
в китайском обществе.
По убеждению приверженцев конфуцианского учения,
потребность человека в пище являлась первостепенной, но
мир
и
благополучие настанут в обществе при условии, что
в любой семье будет достаточно еды и одежды, а все люди
будут хорошо обеспечены, образованы. Приоритетное
335

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
значение конфуцианцы отдавали сельскому хозяйству,
призывая народ заниматься самым нужным трудом
-
земледелием. Конфуцианцы также полагали, что люди, связавшие
свою жизнь с работой на земле, должны пользоваться
всеобщей признательностью, так как на сельском хозяйстве
держится
все
государство. Конфуцианцы упрекали
ремесленников и торговцев
в том, что они, движимые
корыстными целями личного обогащения, не приносили
никакой
общественной пользы, так как не занимались важным
делом (земледелием), и
потому не заслуживали уважения.
Конфуцианцы были готовы использовать любую политическую
меру, чтобы ограничить деятельность ремесленников и
торговцев. Однако без услуг последних экономика Китая
обойтись решительно не могла, особенно в
эп оху
Мин и Цин,
когда развивалась рыночная экономика и все острее
чувствовалась нехватка земли в деревне. Некоторые крестьяне
в
ряде провинций становились ремесленниками, а
торговля приобрела необратимый исторический характер.
При династиях Мин и Цин система «четырех народов»,
которая делила население Китая по
социальному статусу
и
занятиям, не была абсолютно жесткой. В действительности
всегда существовала возможность перехода
из одного
класса в
другой. Например, класс ученых не был, строго говоря,
независимым. Ученое звание нельзя было
передать
по
наследству. Ряды ученых пополнялись представителями других
классов, которые
заканчивали
обучение и сдавали
официальные экзамены, они же могли сделать карьеру на
государственной службе. Происходило и «обратное» движение не-
удавшиеся или разочаровавшиеся
в
науке ученые вливались
в сословия крестьян, ремесленников и торговцев.
Правительство не предпринимало никаких мер, чтобы остановить
подобные процессы переходов между классами. Более того, в
минскую и цинскую эпохи ремесленники и купцы зачастую
покупали землю и
превращались
в землевладельцев. За
крупную сумму денег или богатое подношение можно было
купить чиновничью должность или получить титул. Многие
крестьяне оставляли свои земли, заводили мелкую торговлю
или нанимались на сельскохозяйственные работы.
Средневековое китайское общество, основанное на
разделении на четыре социальных класса (ученых, земле-
дельцев-крестьян, ремесленников и торговцев),
разительно отличалось от средневекового западноевропейского
общества. Для феодальной Европы характерно чет кое
различие
между теми, кт о
управлял,
и теми, кем
управляли.
Сословная
граница между феодалами и крепостными
крестьянами никогда не нарушалась. Внутри класса феодалов
существовала своя иерархия, на вершине которой стоял
монарх. Государственная власть распределялась по всем
ступеням этой иерархической структуры. На территории
принадлежавшей ему вотчины феодал обладал
неограниченной административной, финансовой, юридической и
в ое нн ой вл а ст ь ю. Система административного
управления, которую обслуживали профессиональные
чиновники, в средневековой Европе не сформировалась. В Китае
сложилась противоположная ситуация. Люди,
располагавшие богатством или землей, не обязательно наделялись
властью. Страна управлялась чиновниками, а возглавлял
государственный аппарат сам император. Государственное
управление осуществлялось согласно определенным
законам и правилам. Срок службы чиновника был ограничен,
а стать государственным служащим по наследству можно
было лишь в исключительных случаях. Четыре социальных
класса не были предельно замкнутыми
-
имелась
некоторая возможность перехода из одного в другой.
Теоретически любой житель Китая, независимо от его социального
по ложения , мог занять должность чиновни ка при услов ии
успешной сдачи государственных экзаменов и
при
наличии
страстного желания добиться почестей и славы. Итак,
очевидно, что традиционному китайскому обществу была
присуща собственная внутренняя структура, отличная от
структуры феодального общества Западной Европы.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ
Организация центрального управления
Во время правления династий Мин и Цин центральное
управление в Китае было организовано в соответствии с той
же политической моделью, которая действовала при
прежних династиях; были внесены лишь некоторые изменения.
По форме правления средневековый Китай был
монархией, вся полнота власти в государстве находилась в руках
императора. Император при династиях Мин и Цин стоял
во главе правительства. В обязанности Кабинета министров
входила подготовка докладов для императора
и
обнародование решений и указов, принятых последним. При
минской династии Кабинету министров принадлежала вся
исполнительная власть, ему подчинялись шесть министерств.
В ведении правительства также находились Цензурное
управление (Дуча юань) и секретари-надзиратели шести
Управлений надзора (Люкэ цзиьиинчжон). Эти органы
осуществляли наблюдение и проверку работы государственных
органов и департаментов управления. Центральное
правительство также создавало Службу оповещения (Тунчжэн си)
и
Управление судебного контроля (Дали си),
ответственного за дела Имперского суда и императорской фамилии.
В цинскую эпоху в системе центрального управления
появились новые административные структуры, в
ча стн ости , Бол ьш ой совет (Цзунцзы чу), наделенный всеми
полномочиями для решения
военных и
административных
вопросов.
Совет существенно ограничивал власть
Кабинета
министров.
Также было образовано Управление
колониаль ными де ла ми (Лифан юань), которое занима лос ь
национа льн ыми меньшинствами, напри мер, мо нго лам и,
одновременно решая некоторые дипломатические
проблемы. Наконец, делами войск, состоявших из
маньчжуров,
монголов и китайцев (хань), занималось
Контрольное
управление «восьмизнаменных» войск (Баци дутон ямень).
Наиболее важную роль в системе управления при
династиях Мин и Цин играли Кабинет (или Большой совет в
эпоху Цин), шесть министерств
и
Цензурное управление.
Эти структуры участвовали в управлении государством и
в
принятии решений по военным вопросам. Приказы,
которые получали эти органы управления, исходили
непосредственно от императора.
Китайские императоры
В рассматриваемый 300-летний период в Кита е
правили две династии
-
династия Мин и династия Цин. С 1500
по 1800 гг. на китайском престоле сменилось 13
императоров. 16 императоров минской династии находились у
власти на протяжении 277 лет (1368-1644 гг.). За 268 лет
правления династии Цин (1644-1911 гг.) 10 императоров
сменили друг друга.
Императоры любой китайской династии утверждали,
что они управляли империей по «Мандату Небес».
Китайского императора называли Сыном неба. Это означало, что
они правили народом, руководствуясь велениями Небес.
Император сосредоточивал все рычаги государственной
власти, ему подчинялись все служащие, гражданская
служба, законодательная система, суды, гражданские управления,
финансовые и военные учреждения. Ощущая свое величие,
император Цяньлун сказал: «Император один представляет
власть государства» («.Цянь ган ду дуан»). Государственные
чиновники любого ранга должны были подчиняться его
приказам. Беспрекословное подчинение императору
должно было войти в кровь и плоть всех чиновников. Чтобы
добиться такого эффекта, постоянное выражение
преданности императору превратилось в одно из главных правил
этикета поведения, соблюдать которое необходимо было
не только любому чиновнику, но и всем жителям страны.
336

КИТАЙ
Однако в реальной политической жизни страной мог
править
вовсе не
император. В
некоторых случаях, когда
император оказывался совершенно
некомпетентным в
управлении
или вел
невоздержанный образ жизни, не
интересуясь государственными делами, или был слишком юным
при
восхождении на трон, главные рычаги управления
страной попадали в руки близкого окружения
императора.
В отдельные периоды правления династии Мин власть
узурпировали
высокопоставленные чиновники и
евнухи.
Выпускалось множество император ских указов
совершенно разного типа, имевших разнообразные названия.
Чаще в се го использовались названия ч ж а о (эдикт, указ),
шанюй (директива) и чжупи (одобрение, подписанное
искусственной киноварью). Последняя разновидность
документа получила свое название по цвету чернил,
использовать которые мог лишь император при выпуске
наиболее важных императорских военных и административных
актов. При утверждении должностных назначений
сановников высшего ранга, присвоения аристократических
титулов, порядка торжественных церемоний и т.п .
применялись другие средства и способы.
Докладные записки или отчеты, поступавшие
на имя
императора из различных ведомств или от конкретных
чиновников, сначала рассматривались
в Кабинете или
Большом совете (в эпоху династии Цин).
Ратифицированные императором, отчеты обретали силу императорского
указа. Цинские императоры постоянно были в
курсе дел,
которыми
занимался Кабинет, и лично утверждали все
отчеты. Сегодня документы этого типа находятся на
хранении в Первом историческом архиве Китая, некоторые из
них
систематизированы
в
хронологич еском п ор яд к е.
Император оставался на престоле пожизненно и по
закону сменить его мог лишь наследный принц. Императоры
династии Мин придерживались той же системы престоло-
наследования, что и
предыдущие династии, т.е.
наследником
престола
становился
старший сын законной жены
императора,
т.е .
императрицы.
Если старший сын умир ал
в
молодости, право наследования переходило старшему
внуку императрицы.
В случае отсутствия у императора внука,
трон наследовал один из его сыновей в
порядке
старшинства. Если наследный принц провозглашался в течение
жизни
императора, то его называли наследником престола.
Императоры династии Цин внесли существенные
изменения в порядок наследования престола с учетом
особенностей маньчжурского общества. По восхождении на
престол император Юнчжэн (1723-1735) отменил
порядок престолонаследования от отца к старшему сыну и ввел
иной
принцип, по которому наследник престола
назначался императором тайно. Император лично выбирал
наследника из своих сыновей. От воли императора зависело,
будет наследником сын императрицы или сын, родившийся
от на ложн ицы. Назначая наследника, император
писал его
имя на двух экземплярах. Один документ заботливо
помещали в особую шкатулку, обитую шелком, которая
хранилась на самом верхнем этаже императорского дворца.
Второй экземпляр все время находился у доверенного лица
императора
-
им можно было воспользоваться в случае
необходимости. Император мог выбрать нового
наследника из числа своих сыновей, если его переставал устраивать
ранее назначенный. Последнее слово всегда оставалось за
императором, и никто не смел вмешиваться в его решение.
Выбор императора должен был держаться в секрете.
Итак, императоры Цинской династии отказались от
старой схемы наследования трона, которая действовала в
Китае на протяжении 2000 лет. Изменение принципа
престолонаследования следует оценивать положительно,
поскольку при автоматическом наследовании престола
старшим сыном императрицы совершенно не учитывались
ни способности, ни нравственные качества последнего.
Новый порядок, узаконенный Цинскими императорами,
позволял действующему императору совершить выбор
наиболее компетентного наследника. В надежде стать тем
единственным, кто унаследует престол, сыновья
императора вели себя более
сдержанно.
Им приходилось
внимательно следить за своей речью
и помнить о том, что лишь
неустанным умножением
своих достоинств они могли
завоевать
расположение отца. У новой системы
наследования было еще одно преимущество: секретное назначение
наследника снижало накал борьбы, которая неизбежно
велась за престол, и отпрыскам императора не нужно было
постоянно ссориться из-за права наследования и
прилагать усилия, чтобы отодвинуть других от трона.
Кабинет и шесть министерств
Кабинет представлял собой центральное звено
административного аппарата, созданного для того, чтобы
помочь императору в выполнении государственных дел.
Кабинет выполнял следующие функции: принимал участие
в
обсуждении вопросов государственной важности,
обнародовал императорские указы, помогал императору в его
управлении страной. За Кабинетом также закрепилась
специфическая обязанность «поддерживать общий
баланс» в вер хних
эшелонах власти. Он был основным
узлом всей административной машины, к тому же отвечал
за организацию церемоний и распределение поручений
компетентным чиновникам.
Одной из причин могущества Кабинета в системе
политических
институтов Китая было то, что именно этот
орган утверждал от имени императора отчеты,
представляемые разными ведомствами и чиновниками всех рангов.
Предварительный просмотр отчетов представителями
Кабинета получил названия «пяони», «пяо чжи» или «тяочжи»
(т.е. добавление полоски бумаги для (императорского)
решения). При поступлении отчетов они прежде всего
просматривались членами Кабинета, которые отмечали свое
мнение на листе бумаги, прикрепленному к обложке
отчета, до того как передать его императору. Таким образом,
«отчеты, поступившие из различных департаментов, могли
быть представлены императору после их ратификации
Кабинетом или могли навсегда скрыться в долгом ящике
-
именно это и
решал
Кабинет.
Поэтому Кабинет обладал
колоссальной властью». Система «пяо ни»
отр ажала
реальную власть, которая сосредоточилась
в Кабинете.
Члены Кабинета именовались «Великими учеными»
(Да сюэши), они стояли над всеми чиновниками
гражданской службы. Их престиж был велик, они пользовались
огромным уважением в обществе. Место, которое занимал
каждый из членов Кабинета, было связано со сферой его
полномочий и его
титулом.
Их титулы отражались
в
названиях залов (диан) и павильонов (жэ), где они выполняли
свои обязанности. Так, появлялись «Великий ученый из
Павильона
безбрежного океана литературы» (Вэньюанъ жэ да
сюэши), «Великий ученый из Зала сохранения гармонии»
(Баохэ диан да сюэши) и та. Да сюэши помогали
императору в решении
всех
государственных дел, поэтому
император часто созывал Кабинет. Ближайшие советники
им пер атор а
также могли называться
фучэн, т. е.
государственными
министрами,
или чиновниками высшего ранга.
Во
время правления династий Мин и Цин
существование Кабинета
привело
к отмене поста
первого министра.
Таким образом, власть становилась более
концентрированной, а с учетом того, что большинство минских
императоров выдающимися способностями не блистали и
компетентностью в делах не отличались, то реальная власть
сосредоточивалась у «Великих ученых». К ни м
применял ись о с об ы е обращения: шоуфу («старшее
превосходительство»), сифу («младшее превосходительство») и кунфу
(«превосходительство»). Положение шоуфу «было почти
сравнимо с положением первого министра при
императорах династий Хань и Тан, тогда как при династии Мин
337

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
пост первого министра перестал существовать». В
действительности шоуфу как раз
и выполняли
функции первого
министра. Ближе к концу правления династии Мин
императоры все больше игнорировали государственные дела.
Они чрезмерно потакали и слепо
доверяли придворным
евнухам. Некоторые императоры заходили так далеко, что
дозволяли старшим евнухам «утверждать отчеты» («силы
цзянь»). В этом случае евнухам удавалось держать под
контролем Кабинет.
В цинскую эпоху Кабинет стал терять свою власть.
Династию Цин основали маньчжуры, знакомые с функциями
Совета министров, который обсуждал все дела
административного и военного характера, прежде чем они
передавались императору для окончательного решения.
Специально для выработки важных императорских декретов (и чжи)
император Канси основал Нан шуфан (так называемую
«южную библиотеку»), разделив тем самым процесс
подготовки императорских указов. Император Юнчжэн (1723-
1735 гг.) основал Большой совет, который обнародовал
императорские указы и в котором сосредоточилась вся
административная и военная власть. Кабинет при этом лишился
реальной власти, однако официально продолжал
считаться главным органом управления страной.
К концу правления династии Цин под напором
революционного движения императорский двор объявил о
подготовке к введению республиканской формы
правления в стране. В 1911 г. Кабинет и Большой совет были
распущены, правительством был создан ответственный
Кабинет, образцом для которого послужила
западноевропейская модель. Кабинет как орган для осуществления помощи
минским и цинским императорам перестал существовать.
В эпоху Мин и Цин функции центральных органов
управления выполняли шесть министерств: Министерство
гражданской службы, Министерство финансов,
Министерство ритуалов, Военное министерство, Министерство
наказаний и Министерство общественных работ.
Система шес ти
министерств
в Китае
оформилась во
время правления династии Суй (581-618 гг.)
ив
первые
годы правления династии Тан (начало VII в.), и эти
министерства были ответственны за часть дел, связанных с
упра вл ен ие м государ ством. Во гла ве
министерства стояли
министры (шаншу) и их заместители (шилан). Когда в
Китае правила династия Цин, каждое министерство
возглавлялось двумя министрами, один из которых был
выходцем из маньчжуров, а другой
-
из китайцев. У
министров было четверо заместителей: двое из маньчжуров
(левый и правый) и двое из китайцев.
Министерство гражданской службы, под контролем
которого находились все чиновни ки Китая, занима ло
положение над всеми остальными
министерствами.
«Это
Министерство
проводило
в жи зн ь распоряжен ия правительства,
касавшиеся
гражданских чиновников, таким
образом содействуя
императору в управлении народом». В наше время это
Министерство можно было бы назвать Министерством кадров,
однако необходимо учитывать, что при имперском режиме
реальные возможности в управлении персоналом были у
императора, который сам принимал решения о назначении
и
увольнении высокопоставленных чиновников.
Чиновники на местах назначались и смещались
генерал-губернаторами и губернаторами. Министерству гражданской службы
оставалось только
одобрить или отклонить решение
в
соответствии с действовавшими правилами.
В обязанности Министерства финансов входило
наблюдение за состоянием дел, связанных с
финансами,
экономикой в целом, территорией и землями.
Министерство
также вело
учет населения и занималось сбором налогов в
масштабе вс ей стра ны,
начисляло жалованье чиновникам.
Министерство финансов имело почетную
обязанность
отбирать фрейлин для императорского Двора.
Организацией всех религиозных церемоний,
свадебных торжеств, военных и похоронных обрядов занималось
Министерство ритуалов. Министерство принимало
дипломатических представителей зарубежных стран,
руководило системой подготовки ученых и проведением
государственных экзаменов.
Назначением, отставкой, определением квалификации,
продвижением или понижением по службе офицеров
китайской армии ведало Военное министерство. Под контролем
министерства находился военный штаб. Обучение военных
командиров
и
проведение
экзаменов также относилось к
обязанностям этого
министерства. Кроме того, оно должно
было под держивать в порядке почтовые станции, через
которые передавалась информация военного характера.
Проведение расследований и отправление
правосудия было возложено на три ведомства: Министерство
наказаний, Цензурное управление (Дуча юань) и
Упр авлен ие судебного надзора (Далнса). Министерство
наказаний выносило приговоры, удостоверяло перечни
наказаний, изучало юридическую сторону указов,
руководило расследованием громких дел и следило за
выполнением правительственных приказов, касавшихся мест
лишения свободы. Вместе с Цензурным управлением и
Управлением судебного надзора Министерство
проверяло постановления
судов низшей инстанции, чтобы
убедиться в
правильности судебных решений.
Министерство общественных работ отвечало за
гражданское строительство
и возведение ирригационных
сооружений, производство оружия, боеприпасов и
снаряжения для армии. Контроль за добычей полезных
ископаемых и за
производством текстиля также отводился
Министерству общественных работ. «Управление
государственной промышленностью, выполнение постановлений
правительства, распределение расходов на мастерские
входили в компетенцию эт ого министерства».
Министерство общественных работ также проводило
стандартизацию мер, весов и денежной системы.
Евнухи
Евнухи при дворах китайских императоров появились
еще при первых императорских династиях.
Первоначально они были одной из многих категорий дворцовых
служащих. Некоторые из них находились при императоре,
императрице
и наложницах, другие служили при Дворе, в
специальных канцеляриях (ямынях или чу). При минской
династии евнухи распределялись по 24 ямыням. Цинские
императоры заменили ямыни на чу. К концу правления
династии Мин насчитывалось около 100 тыс. евнухов,
распределенных в соответствии со строгой иерархией. Большая
часть евнухов принадлежала
к
низшему рангу. Они
выполняли
разную тяжелую, нудную работу, которая плохо
оплачивалась.
Некоторым евнухам высшего
ранга удавалось
завоевать расположение императора,
и иногда они
нач инали
тиранить окружающих.
В конце правления
мин ск их
императоров среди евнухов сформировались влиятельные
группиро вк и, которые
втягивались в
политическую
борьбу, которая приводила к разрушительным результатам.
Чтобы заполучить власть, евнуху в первую очередь
требовалось заручиться расположением и доверием
императора. Начиная с середины правления династии Мин
императоры все меньше внимания уделяли государственным
делам. Известный евнух минской эпохи Вэй Чжунсянь не
останавливался ни перед чем, чтобы завоевать
благосклонность императора,
и в итоге превратился в
могущественного и влиятельного человека. Ему желали «Девять тысяч
лет жизни!» (императору обычно отводили «десять тысяч
лет жизни»). Власть фаворита была настолько велика, что
его считали
«вторым императором». Отдельные евнухи
злоупотребляли доверием императора, узурпируя
императорскую власт ь и объявляя фальшивые императорские указы.
Они объединялись в противоборствующие группировки
338

КИТАЙ
и использовали
самые безжалостные средства при
достижении своих политических целей.
Деспотичные евнухи провоцировали жестокие
столкновения между различными группировками в
центральном правительстве.
Во время правления императора Тянь-
цы (1б21-1б28гг.) Вэй Чжунсянь сфабриковал так
называемое «дело Дунлины. Тех, кто не повиновался ему, он
обвинял к принадлежности к партии Дунлинь. В
результате десятки честных чиновников, в число которых попали
Ян Лиань и Цзуо 1уанду, были несправедливо осуждены и
окончили свою жизнь в тюрьме, десятки других
чиновников были смещены с их постов. Различные
правительственные учреждения
почти полностью лишились сотрудников.
Вэй Чжунсянь и приближенные к нему евнухи
контролировали
все ключевые посты в центральном аппарате, а
также на местах. Они купались в роскоши без зазрения
совести. Для хранения принадлежавшего Ван Чжэню серебра
требовалось 60 кладовых. Богатство Лю Цзяня исчислялось
2,5 млн. талей золота, 50 млн. талей серебра,
бесчисленными ювелирными украшениями
и
драгоценностями.
Он
также владел многочисленной недвижимостью. Управление
таким обширным состоянием было сопоставимо с
деятельностью какого-нибудь местного правительства.
Цинские императоры хорошо выучили этот урок .
Основатель династии Цин император Шуньчжи (1644-
1661 гг.) сказал: «Причиной падения династии Мин
отчасти послужило назначение евнухов на важные посты». Он
официально запретил евнухам принимать участие в
политической жизни государства и повелел, чтобы при дворе
императора они оставались не более чем его домашними
слугами. Впрочем, в конце правления Циней
представительница этой династии, вдовствующая императрица Цы Си
приблизила к себе евнуха по имени Ли Ляньин и стала
доверять ему решение важных вопросов. И все же, несмотря
на то, что некоторым евнухам удавалось обрести
некоторую власть, они уже не осмеливались чрезмерно
злоупотреблять властью, как это нередко случалось в эпоху Мин.
Доходы и расходы центрального правительства
В период правления династий Мин и Цин основными
источниками доходов правительства служили земельный
налог, подушный налог, налог на соль и таможенные
по шли н ы, извест ные как
чжэнгун (регулярные взносы). При
Цинях государство также получ ало доход в
форме
различных пожертвований. Кроме того, в 1724 г. император Юн-
чжэн постановил, чтобы деньги, выплачиваемые при
страховании имущества от пожара (рсуохао), поступали в
доход правительства. Часть этих средств расходовалась на
оплату жалованья государственным служащим.
К доходам
относились также небольшие дополнительные сборы,
которые взимались с налогоплательщиков, чтобы
компенсировать затраты
на
перевозку денег, изъятых в качестве
налогов, и
незначительную потерю серебра при переплавке
монет в
серебряные слитки .
Земельный налог выплачивался в зависимости от
площади обрабатываемой земли. По данным официальной
статистики в начале
правления
Минской династи и
площадь возделываемой земли составляла 8 501 ООО циней.
К концу XVI в. эта
цифра сократилась
-
при императоре
Хунчжи (1488-1506 гг.) она равнялась 6 220 000 циням.
Сокращение было вызвано тем, что богатые и
могущественные семьи насильственно присваивали чужую землю,
п ос ле че го намеренно
занижали
размеры
свое й земельной
собственности, чтобы платить меньше налогов. Достаток
этих семей постоянно
возрастал, тогда как государство
беднело, потому что объемы земельных налоговых
поступлений значительно сокращались.
Во время правления
императора Ванли по инициативе Чжан Цзючжена, одного
из «великих
ученых»,
были про веде ны реформы, которые
потребовали составления описи земель в масштабе всего
Китая. В результате площадь пахотных земель составила
7 103 976 циня, что на 800 000 циней превышало цифру,
известную при императоре Хунчжи.
При правлении императора Ванли с населения Китая
взимались летние и осенние налоги. Объем летних
налогов составлял 4 605 000 данов риса и пшеницы (923 000
данов направлялись
в
столицу,
остальное
-
в
провинции);
51 900 слитков серебра и 26 600 отрезов шелка-сырца.
Осенние налоговые поступления
составляли 22 033 000
данов риса (1 362 000 данов для столицы, остальное
-
для
провинции) и 23 600 серебряных слитков.
В 1581 г. Чжан Цзючжэн начал проводить реформы на
основе выполненного земельного
кадастра.
Был введен
нов ый
принцип налогообложения, получивший название
«единого
кнута» 0юйтяо бян), по которому земельный налог,
трудовая и натуральная повинность заменялись ед иным
налогом, который выплачивался серебром. При необходимости
правительство использовало наемный
труд вместо трудовой
пов инн ост и. Однако в Сучжоу, Ханчжоу, Сунцзяне, Цзясине
и
Хучжоу земельный налог сохранил натуральную форму, для
того чтобы за счет этих поступлений обеспечить
продуктами питания императорскую семью и чиновников.
Количество серебра, выплачиваемого взамен трудовой повинности,
подсчитывалось в зависимости от размеров уезда, а собирал
серебрю глава уезда, отчего в народе говорили, что «все
проходит через уездного предводителя».
Система «единого кнута» облегчила сбор налогов и
помогла в
некоторой степени снизить масштабы
налогового мошенничества, которым
занима лись местные
деспоты, и хищения налоговых поступлений, в чем
регул ярно
замечались чиновники. Новый принцип
взимания налогов облегчил положение крестьянства,
бедняков и торговцев.
Со времени правления династии Тан вплоть до первых
императоров династии Мин в Кита е всегда существовали
два типа налогов. Система «единого кнута» означала пово-
ротный момент в развитии китайского налогообложения
и
трудовой повинности. Эта система
продолжала
использоваться и
первыми цинскими императорами, однако
потом
подверглась серьезным
изменен иям.
В 1712 г.
правительство
Китая объявило, что с новых
поколений подушный налог взиматься больше не будет.
В соответствующем указе говорилось, что подушный
налог будет начисляться по
количеству взрослых
на1711г.и
что дальнейший рост населения не будет приниматься в
расчет при его исчислении. Таким образом, размер
подушного налога был закреплен навсегда. В истории китайской
налоговой системы эта мера стала одной из самых
значительных, она способствовала росту численности
населения и тем самым
-
увеличению трудовых ресурсов в
ст ран е. Создались условия для изменения
принципа
начисления
подушного налога: не по количеству взрослых
в семье,
а в зависимости от площади земли, которой те владели.
Дальнейшие преобразования коснулись системы
налогообложения и трудовой повинности в 1724 г., когда
денежная сумма, эквивалентная
установленному в 1712 г.
подушному налогу, должна была взиматься в зависимости от
площади земли и одновременно приравниваться к земельному
налогу. Произошло слияние подушного и земельного
налогов на землевладельцев в единый налог.
При императоре Канси, до реализации политики
объединения земельного и подушного налогов, ежегодные
доходы Цинского правительства равнялись 6 340 000 данам
риса, пшеницы и соевых бобов, 26 340 000 талям серебра
(эту сумму составляли налог на соль и подушный налог) и
2 млн. талям
серебра в виде таможенных пошлин, итого
-
31 100 000 талям серебра. В 1776 г. после слияния
подушного и земельного налогов, а также с
учетом пополнения
государственных доходов за счет страхования собственности
от пожара (хуохао), суммарные доходные поступления
339

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
прав ите льс тва ,
включая вышеназванные, а также налог на
соль и таможенные пошлины, возросли до 45 550 ООО талей
серебра. Кроме того, необходимо учитывать еще один
исто чник до хода
-
подарки: сумма, на которую делались
подношения, достигала 3 млн. талей серебра ежегодно.
Основными статьями расхода в эпоху правления
династий Мин и Цин являлись выплата жалованья чиновникам и
военному персоналу. Следующий пример показывает,
насколько велики были затраты китайского правительства на
армию и чиновничество. В 1766 г. общие государственные
расходы в Китае составили 33 090 ООО талей серебра, из них
23 290 ООО талей, или более двух третей, пошло на
оплату
жалованья государственных служащих
и военных. И это еще
был год, в
котором
баланс сложился в
пользу правительства,
поскольку у
него осталось еще 15 млн. талей. Такой
значительный излишек самым непосредственным образом
о тр аж ал социальн о-экономическое бла гос ост оян ие К ит ая в
середине правления императора Цяньлуна.
Привилегии, которыми пользовалась императорская
семья, и
громадные военные расходы вызывали серьезную
озабоченность минского
пра вител ьств а. При первых
императорах династии Мин принц из императорского дома
получал 50 тыс. данов риса и большую денежную сумму, не
сч итая
разнообразной шелковой одежды, одежды из ткани,
полученной из волокна рами, поваренной соли и фуража.
Не менее внушительное содержание полагалось китайской
принцессе. Сын принца получал практически столько же,
сколько принцесса. На какое-то время эти расходы
уменьшились, однако начиная с середины правления династии
Мин императорская семья разрослась настолько, что на ее
содержание стали уходить невиданные суммы. В этой
связи можно привести следующий пример. На момент
присвоения титула принц Цзинь из Шаньси был холост, и
ежегодно ему причиталось 10 тыс. данов риса. Но вот принц
обзавелся семьей, быстро множились его дети и
внуки,
так что
вскоре
се мь я насч итывала 2 851 человека! Их титулы могли
быть самыми разными
-
от
принца второго ранга (сын
принца) до лейтенанта, все вместе они получали около
870 тыс. данов риса, т.е. в 80 раз больше, чем изначально
полагалось одному принцу. Семья принца Чжоу из Кайфы-
на
(провинция Хэнань), получившего титул при одном из
первых минских императоров,
к середине правления
династии Мин насчитывала уже 37 принцев второго ранга, 212
генералов фу гуо, 244 генералов фэн гуо и не
поддававшееся точному учету число людей ниже лейтенантского ранга.
Жалованье государственных служащих
варьировалось от 1 000 данов риса, полагавшихся чиновнику
первой степени первого ранга, до 75 данов риса, которые
выдавались чиновнику девятого ранга. Необходимость
платить жалованье чиновникам увеличивала и без того
огромные затраты правительства. Кроме того, к концу
правления династии Мин существенно возросли военные
расходы. Многочисленные войны, которые вел Китай,
конфликты, в которые страна втягивалась, пробивали
серьезную брешь в государственном бюджете. В результате,
для того чтобы покрывать военные расходы, постоянно
повышался земельный налог. Экстренные обстоятельства
заставляли правительство прибегать к дополни тельным
налогам: ляо с ян
(введение налога потребовалось для
оплаты военных действий в Ляодуне против чаньчжурской
династии Поздняя Цзинь), цзяо сян (нужно было воевать
с
крестьянской армией под предводительством Ли Цзы-
чэна и Чжана Сяньчжуна) и чжу сян. В итоге сумма этих
трех дополнительных налоговых сборов достигла 20 млн.
талей. Императорский цензор Вей Инчжу заявил:
«Повышение воен ных ра сх од ов неблагоприятнейшим образом
сказы вается на всей стране , углубляя недовольство
народа». В конце концов династия Мин пала. Прежде чем
власть в Китае захватила династия Цин, минское
пр ави тель ств о объявило о предстоящей отмене тре х
дополнительных налогов. Однако взимание этих налогов продол¬
жилось, хотя и под другими названиями. Налог ляо сян, к
примеру,
стал называться цзюли ин (девять серебряных
монет доплаты).
Армия
Государственная власть в Ки т а е в зн ачит ельн ой
степени
опиралась
на
армию. Размеры армии в эпоху Минской и
Цинской династий существенно отличались друг от друга.
При минской династии бьша налажена система
национальной обороны. По всему Китаю, от столицы до самых
отдаленных округов, были установлены основные
гарнизоны (бэй) и дополнительные гарнизоны (суо). Высшим
органом военной власти в провинции считался местный
военный штаб (ду чжихой ьииси). В начале правления
династии Мин китайская армия состояла из 1 600 000
офицеров и солдат. В 1501 г. число офицеров и солдат в Китае,
по данным заместителя министра финансов Ли Мэняня,
достигло 2 700 000 человек. Во времена Минской
династии для учета военнослужащих в Китае существовал
отдельный невоенный реестр. Армейская служба была
наследственной, и все китайские военные подчинялись
главному военному командованию (да дуду фу).
Первоначально все вэи, суо и местные штабы
находились под единым командованием, которое осуществляло
да дуду фу. Затем этот пост был упразднен и заменен
пятью
дуду фу (командования центральными, левыми,
правыми, передними и тыловыми соединениями). Они
подч инял ись
левому
и
п ра в ому дуду, которые управляли вэями, суо
и штабами столицы и всей страны. Вместе с тем дуду не
могли командовать армиями,
так как
верховное
командование в ое нн ым и сила ми
страны входило в компетенцию
императора.
В случае войны император отдавал приказ
генералам от пр ав ля ть ся
на
фронт вместе с гарнизонами.
По завершен ии
военных действий генералы лишались
командных полномочий, а солдаты возвращались в
гарнизоны. Назначение, увольнение, продвижение и перевод
офицеров по службе происходили через Военное
министерство. Министерство также отвечало за подготовку
войск. Однако лишь император как верховный
главнокомандующий обладал властью над армией.
Цинская армия состояла из «восьмизнаменных» армий
и «зеленых батальонов» (люйин). В рядах армии также
находились солдаты, набранные из разных национальных
меньшинств, проживавших в пограничных районах.
«Восьмизнаменные» войска составляли сердцевину
Цинской армии. Двумя крупнейшими подразделениями были
маньчжурские и монгольские «восьмизнаменные» войска.
Вместе с китайскими (хань) «вос ьмизнаменными»
войсками их численность составляли 200 тыс. чел.
«Восьмизнаменные» войска делились на две части. Одна часть
охраняла столицу и императорский дворец, вторая
распределялась по основным
гарнизонам.
Каждый из трех «восьмизнаменных» корпусов
имел
сво его
командующего (дутуна) с двумя его
заместителями. Органами центрального управления армией являлись
24 Комитета командующих «восьмизнаменными»
войсками (Баци дутун ямынъ). Эти ведомства решали военные
вопросы, занимались делами «восьмизнаменных» войск, а
также командовали войсками в период военных действий.
«Восьмизнаменные» войска состояли
преимущественно из кавалерии. В состав кавалерийского батальона (он
назывался сяо ци ин, или
мацзя) входили 40 китайских
(хань), 20 маньчжурских и 20 монгольских солдат под
командованием дутун. Эти батальоны входили в армейское
соединение численностью более 2 800 солдат. В
китайских «восьмизнаменных» войсках имелось
артиллерийское подразделение.
Генералы назначались д ля командования
«восьмизнаменными»
гарнизонами
в
стратегически
важных районах. Такие
340

КИТАЙ
генералы
были в городах Фучжоу, Ханчжоу, Цзиньчжоу, Нин-
сянь, Чэнду, Гуанчжоу и Фэйсянь. Всего под командованием
генералов
находилось 55 тыс. солдат. В приграничных
регионах, таких как Цзилинь (Гйрин) и Хэйлунцзян, высшим
военным командованием также являлись генералы.
Кроме того, в распоряжении цинских императоров
находилась
люй-инь
-
регулярная армия, состоявшая
исключительно из китайцев. Численность этих войск достигала
600 тыс человек Основу армии составляли подразделения,
оставшиеся от минской армии. Войска регулярной армии были
организованы
по другому принципу, чем
«восьмизнаменные»
-
они были разделены
на
три
ча сти для несения
службы в столице, провинциях
ина
пограничных территориях
Для охраны столицы цинские императоры
предпочитали использовать лишь солдат «восьмизнаменных» войск
и никогда солдат люй-иня. Тем не менее, столичная
патрульная служба формировалась на базе полицейской
системы, существовавшей при династии Мин, и эти силы
состояли из пяти
подразделений люй-иня под
предводительством командующего столичными гарнизонами. Общее
число патрульных в столице достигало 10 тыс. чел .
Территория страны была разделена на военные
округа. Границы каждого военного округа совпадали с
границами двух или трех провинций,
в каждом военном округе
находились солдаты китайской регулярной армии под
командованием генерал-губернатора или губернатора.
Вместе с тем для командования военными силами каждой
провинции назначался
тиду. Являясь генералом военного
округа, он командовал несколькими подразделениями
{чжэн). Во главе подразделения стоял цзунбингуань.
Формально тиду и цзунбингуань должны были подчиняться
генерал-губернатору или губернатору, однако ни генерал-
губернаторы,
ни
губернаторы не могли командо ва ть
армейскими подразделениями
в обход этих военных
командующих Такова была система
«сдержек
и
противовесов»,
которая определяла отношения между гражданскими
чиновниками и военными
офицерами и предотвращала
излишнее доминирование одних над другими, при котором
осуществление командования было бы невозможным.
По размерам минская армия превышала воинские силы
цинских императоров. В эпоху династии Мин постоянная
армия насчитывала 1 300 000 солдат, тогда как при
династии Цин число солдат и офицеров «восьмизнаменных»
корпусов вмес те с
регулярной армией (люй-инь)
достигало лишь 800 тыс. чел.
Органы местного
управления
В период правления династий Мин и Цин в Китае
действовала четырехуровневая система местного
управления: провинция (шэн), округ (дао), префектура (фу) и уезд
(сянь). В некоторых регионах действовала другая схема
административного деления, при которой выделялись
административные единицы чжоу. Сами чжоу делились на
чжили чжоу, в которых осуществлялось
«непосредственное управление» (чжили чжоу были меньше, чем
префектура, но больше, чем уезд), и шучжоу (их можно было
приравнять к уездам). Управления уездами также назывались
чжоусянями.
В результате реформы, которой подверглась
административная система
при
минских
императорах,
местная
власть в
провинции сосредоточивалась
в
трех
управлениях
(си). Одно из них отвечало за сбор налогов, другое
-
за
отправление правосудия, третье
занималось военн ыми
делами. По своим полномочиям эти управления
были
равны, и все они отчитывались
непосредственно перед
центральным правительством,
ане
перед
главой
провинции.
Примерно с середины правления династии Мин возникла
практика направлять из центра высокопоставленных
гражданских чиновников, чтобы они на месте разбирались с
важными военными делами. Таким чиновникам
присваивалась до л ж н о с т ь генерал-губернатора (цзунду), если под
их
юрисдикцию попадало несколько провинций, или
губернатора (сунфу)
-
в одной провинции. Они отвечали за
согласованность военных операций и обеспечение поставок
Вначале контроль, который губернаторы начали
осуществлять над тремя управлениями в провинции,
рассматривался как временная мера. Постепенно титулы генерал-
губернатора и губернатора окончательно укоренились
в
чиновничьей иерархии,
и власть в
провинциях
окончательно
пере шла
к
губернаторам, однако по законам о
местном управлении делами провинций продолжали
заниматься
три
эти
управлен ия.
После того как должности генерал-губернатора и
губернатора из временных превратились
в постоянные,
цзунду официально возглавил нескольких провинций,
сунфу
-
одну провинцию. Как генерал-губернатор, так и
губернатор имели статус терри тор иал ьны х губернаторов,
при этом за генерал-губернатором закрепился пост
военного
министра,
а за губернатором
-
пост заместителя
военного
министра.
Таким образом, командование
регулярной китайской армией (люй-инь) в провинциях
находилось в руках генерал-губернаторов и губернаторов.
Помимо прочего, они располагали собственными
войсками, известными как военные части генерал-губернатора
(дубяо) и военные части губернатора (суньбяо).
Гражданская администрация, управление
по налогам и
судебное
управление должны были подчиняться
генерал-губернаторам и губернаторам.
Необходимость наз на чен ия
генерал-губернатора
мог ла воз никну ть
в связи с реализацией отдельных важных
государственных проектов, и в таких случаях назначались
например, генерал-губернатор по постройке канала или
генерал-губернатор по речным перевозкам зерна.
Что касается других уровней административного
деления, то после провинций шли префектуры, затем уезды.
На
уровне префектуры или уезда происходило дальнейшее
деление на местечки (сян), защитные территории (бао),
некоторые районы (фан) и тд .
Конфликты между правительством
и населением
Начиная с XVI в., конфликты между населением и
правительством династии Мин заметно участились.
Причиной тому, во-первых, послужило расширение
государственного аппарата: если в начале правления династии
Мин насчитывалось 20 тыс. чиновников, то при
императоре Чэнхуа (1465-1488 гг.)
их число превысило 100 тыс.
чел. Расходы на выплату жалованья гражданским
чиновникам возросли в несколько раз. Ситуация ухудшалась из-
за повальной коррупции и расточительства, процветавших
в
среде чиновников. Незаконное присвоение армейского
продовольствия, а также денег, предназначенных для
выплаты жалованья военнослужащим, стало случаться все
чаще и чаще. Военные расходы ро с л и
так
быстро, что
вско ре
ст ал и зн ачит ельн о обгонять государственные доходы.
Как следовало из доклада министра финансов, в 1553 г.
дефицит государственного бюджета в Китае превысил 3 млн .
т ал ей . Пытаясь покрыть образовавшийся дефицит,
правительство
решило
повысить налоги, что дало чиновникам
еще одну
возможность поживиться за счет
государства.
В такой ситуации были неизбежны народные волнения.
В 1627 г . началось ма ссов ое
крестьянское
восстание под
предводительством Ли Цзычэна и Чжан Сяньчжуна. В1644 г.
повстанцы совершили поход на столицу и вступили в
Пекин. Династия Мин была свергнута. Миновав Шаньхайгу-
аньский проход, с северо-востока
в Китай
вторглась
маньчжурская армия, разбившая крестьянскую армию Ли
Цзычэна. В Пекине установилась власть маньчжурской
341

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
династии Цин. Жители Китая открыто выступали против
новых захватчиков.
Во вр ем я пра вл ен ия императора Канси (1664-1722 гг.)
получили распространение новые способы продвижения
в высшие эшелоны власти
-
посредством пожертвований
и подарков. Социальный статус уже не играл роли, потому
что должность чиновника можно было купить.
Приобретение должности рассматривалось как вложение денег.
Капиталовложения такого рода достигались методами
коррупции и вымогательства.
При императоре Цяньлуне
(1736-1796 гг.) коррупция среди чиновников гражданской
службы достигла таких размеров, что в некоторых
провинциях коррупционеры стали объединяться в группы,
вымогая у населения фантастические суммы. В 1777 г. случился
скандал, получивший название «дело Ван Данвана». Ван
Данван был уполномоченным провинциальной
администрации (бучжэн ьии) в провинции Ганьсу. Незаконным
путем ему удалось присвоить более 1 млн. талей. К
вымогатель ству подк лю чи ли сь еще 22 чиновника, на долю
каждого из них
приходилось больше 22 тыс. талей. Все
обвиняемые, проходившие по этому делу, были
приговорены
к
смертной казни. Во
вр ем я пра вл ен ия императора
Цяньлуна по обвинению в
коррупции было казнено
несколько десятков губернаторов и начальников
различных
ведомств. Прославленный ученый цинской эпохи Хун Лян-
цзы был прекрасно осведомлен о коррупции, поразившей
аппарат государственного управления в Китае. По его
словам, начальники уездов открыто заявляли: «Если я
повышаю налоги в два или три раза, то это происходит из-за
того, что мне необходимо покрыть издержки моих
управлений. Мое начальство забирает половину, а оставшаяся
половина достается мне». Гражданская служба в Китае
сверху донизу была поражена коррупцией, поэтому
начальники уездов совершенно не боялись злоупотреблять
своей властью, прекрасно понимая, что губернаторы и
руководители губернских ведомств прикроют их, а сами
губернаторы получат поддержку от центральной власти.
Самым известным мздоимцем эпохи стал один из
ученых-
чиновников Хэ Шэн, фаворит императора Цяньлуна. Яо
Юаньчжи, ученый времен цинской монархии, объяснял:
«Губернаторы делали все, чтобы наладить прочные связи с
влиятельными людьми и заручиться их протекцией. Не
удивительно, что Хэ Шэн был со всех
сторон окружен
раболепными просителями. Отсюда и проистекали все
народные беды. Мошенничество процветало и в судах
-
стоило
простому человеку переступить порог судебного
помещения, как его обчищали до последнего медека. В народе
даже стали говорить: «Если ты идешь в суд, пострадав от
ограбления, будь готов к тому, что тебя ограбят снова» .
Алчные и порочные
чиновники богатели за счет
народа. Награбленные деньги служили для удовлетворения
самых разных желаний. У одного из наглых
коррупционеров
-
Чжэн Юаньтао, начальника управления в провинции
Хунань, в доме имелось две театральные труппы; одной
было мало -
чиновник хотел, чтобы
ак тер ы могли играть
спектакли в любое время дня и ночи.
By Хэ,
генерал-губернатор провинций Шэньси и Ганьсу, совершенно позабыв
о своих прямых обязанностях, не уставал развлекаться с
очаровательными наложницами. К немалому
удовольствию публики, его привлекли
к
суду одновременно с
девицами лег кого поведения.
Неблагополучное социально-экономическое
положение в Китае приводило
к повсеместным народным
волнениям; возникали многочисленные тайные общества и
религиозные секты. В 1796 г. «Общество Белого лотоса»
организовало масштабное выступление в провинциях Сычуань
и Шэньси. Восставшие называли себя «народными
борцами с угрозой мандаринов». Император Цзяцин был
потрясен этим социальным взрывом. Восстание Белого лотоса
продолжалось несколько лет и в конечном итоге было
подавлено цинской армией, однако она понесла существен¬
ные
пот ер и.
Погибло около 20
командиров первого и
второго ра нгов ,
более 400 офицеров других званий. Ущерб,
который был нанесен армии
в ходе борьбы с
восставшими,
был оценен в 200 млн. талей, что было сопоставимо с
пятилетними
государственными доходами. Состояние
государственных финансов и без того было критическим, а
восстание Белого лотоса ничего не прибавило в этом отношении.
Сравнение политических принципов
правления династий Мин и Цин
Если сравнивать внешнюю и внутреннюю политику,
которые проводились при династиях Мин и Цин, то
мож но выя вить
определенное сходство и в то же
время
различия
между основными
принципами,
на
которых строились
их политические
курсы.
Обе династии управляли
Китаем на ос но ве
конфуцианских
моральных
и политических норм. Особо
ревност ным
приверженцем принципов конфуцианства был
император Канси, за что и
заслужил прозвище «императора
принципов».
Важно было добиться того, чтобы помыслы
и
поступки чиновников и
простых людей
соответствовали
моральным нормам, которые диктовало
конфуцианство, поэтому обе династии «подавляли подрывную
литературу, касавшуюся культурной политики». В истории
Китая сохранилось достаточно примеров осуждения людей
за деятельность, подрывавшую конфуцианские устои.
Наиболее суровыми методами с инакомыслием боролись
первые минские императоры, а также императоры Канси,
Юнчжэн и Цяньлун, принадлежавшие к династии Цин. При
императоре Цяньлуне инакомыслие подавлялось
особенно жестоко. Сто ило на чат ься
судебному разбирательству
по делу
о
распространении «подрывных» сочинений, как
в
судебный процесс оказывались втяну т ы м и не только
автор
книги и его семья, но все
участники подго товки
книги, начиная от
автора предисловия до наборщика текста.
Даже те, кому в книге выражалась благодарность,
становились объектом судебного преследования. Обвиняемые вне
зависимости от их местонахождения подвергались
аресту и суровому наказанию. Главному зачинщику и его
ближайшим пособникам отрубали ноги и руки.
Наказанию
подвергались
их деды, отцы, сыновья, внуки, братья, дяди
и племянники старше 16 лет, даже если они были
больными или инвалидами. Матери, дочери, жены и наложницы,
жены и сожительницы сыновей и мальчики до 15 лет из
семей
преступников
станов ились
рабами в богатых
семьях. Книги, направленные против официальной идеологии,
уничтожались. Такие безжалостные меры заставляли
людей держать свои мысли при себе. По этому поводу
известный ученый цинской эпохи Гун Цзичжэн сказал:
«Искоренение подрывных сочинений
привело
к
тому,
что десять
тысяч лошадей оказались немы».
(Это выражение
указывает на апатию, охватившую общество.)
В сфере культуры правлении Циней нужные книги в
огромном количестве собирались и каталогизировались
в виде «изданий императора». Тщательно сохранялись и
описывались
древние книги, например, была составлена
«Полная библиотека в четырех частях» («Сику цюаныыу»).
Собирание одних книг в то же время не мешало
уничтожению в огромных количествах других книг, содержание
которых расходилось с политикой правящего класса.
Цинскую династию основали маньчжуры, поэтому
цинские императоры предпочитали одаривать
привилегиями маньчжуров в обход китайцам, принадлежавшим к
исконно
китайскому этносу хань.
Императоры династии
Мин были выходцами из народа хань. Они смотрели на
маньчжуров, проживавших на северо-востоке Китая, как
на «восточных варваров», а монголы на севере в минскую
эпоху считались «западными варварами». По отношению
к монголам императоры династии Мин практиковали
342

КИТАЙ
политику, существенно отличавшуюся от проводившейся
династией Цин.
В городах вдоль всей Великой китайской стены
минские императоры разместили крупные военные отряды
по д командованием ге нер алов , чт об ы отражать люб ое
вторжение
монголов ил и
маньчжуров.
В эпоху Цин все
изменилось. Поскольку Цины получили от монголов помощь
в войне с минской армией, между маньчжурами и
монголами установились тесные взаимоотношения. Политика
Циней по отношению к монголам основывалась на
п р инц и пе умиротворения. Политика умиротворения
осуществлялась посредством заключения браков, присвоения
титулов, привилегий и т.п.
Укреплению отношений также
содействовала
система союзов и совместных
программ.
Через эту систему цинское правительство получало
военную поддержку от монголов.
Император Канси однажды
сказал: «В прежние времена император Цинь Шихуанди
(221-207 гг. до н.э .) построил Великую стену для защиты
страны. Все, что должен сделать я,
-
лишь
пр ояв ить
некоторую благосклонность к монголам, и это куда
эффективнее, чем Великая с т е н а » .
Император Цяньлун так
определил политику
сво его
правительства
по отношению к
наци она льн ым
меньшинствам: «Чтобы управлять
племенным
населением, необходимо давать привилегии и
использовать уговоры, заставляя таким образом чувствовать мою
власть. Это лучший способ». Осуществляя контакты с
монголами и малым народом Тибета, цинское правительство
с уважением относилось к обычаям этих национальных
меньшинств, поддерживая тибетский буддизм и пытаясь
завоевать доверие высшего духовенства, чтобы подчинить
себе местное население. Император Цяньлун был убежден
в том, что «религия и религиозное повиновение создают
естественную защиту». Политика Циней по отношению к
меньшинствам была разумнее и, следовательно,
эффективнее, чем политика монархов династии Мин.
В отношениях с другими странами цинское
правительство проводило политику «закрытых дверей». Такая
политика, во-первых, проистекала из автаркии, свойственной
Китаю, однако существовали и бо л ее глубокие
полити ческие
причины. Маньчжурские правители опасались, что
иностранцы, наладив связи с китайцами, могут оказать им
поддержку в борьбе за свержение маньчжуров. Они
чувствовали, что «население страны уже достаточно тревожное, и с
приходом заморских торговцев столкновений не избежать».
Поэтому цинское правительство придерживалось тактики
«предотвращения проникновения иностранцев» и
«разделения иностранцев и китайцев». В Гуанчжоу и других
торговых портах были установлены очень подробные и
сложные
правила, включая «Пять мер предосторожностей
против иностранцев», «Правила торговли с иностранными
государствами» и «Правила по защите от
иностранцев».
Все
эти
правила
имели целью свести к
минимуму контакты
китайцев с приезжими
из-за гран ицы.
Не менее строг ими
были правила для тех, кто выезжал из Китая по делам.
Императоры цинской династии считали свое
происхождение «небесным», остальные народы планеты для них
были всего лишь иностранными варварами (вэй и). Они
верили, что посещавшие Китай иностранцы должны были
подчиняться небесной династии. В 1793 г. в Китай
прибыла английская делегация во главе с лордом Макартни.
Император Цяньлун в письме корол ю Великобритании
написал: «Небесная династия располагает редкостным
изобилием
товаров;
она не
нуждается
в
иностранных товарах,
и
потому ей не нуж на торговля».
Это был отказ на
предложение Великобритании «открыть двери» для торговли.
Политика «закрытых дверей» ограничивала связи
Китая с
другими странами, вследствие чего Китай
оставался в неведении относительно того, как
развивался
ве сь
остальной
мир. Жестокая цензура, распространявшаяся
на
литературу, убивала всякую мысль. В Китае
безраздельно господствовали Великие Цины. Цинские монархи
невероятно дорожили своими обычаями и, как объяснял
философ цинской эпохи Вэй Юань, «династия, чей возраст
исчисляется двумястами лет, не ведает своего пути
и еще
меньше знает, где ей придет конец». Полнейшее
пренебрежение, которое Китай питал к
окружающему миру, без
сомнения, было одной из причин, обусловивших
отст ало сть
страны.
НАУКА И КУЛЬТУРА
Сословие уч ен ых : социальные особенности
и интеллектуальные тенденции
В средневековом Китае ученые (так назывались те, кто
занимался умственным трудом, имея необходимые
профессиональные навыки и соответствующий социальный
статус) занимали в обществе весьма важное место. Обычаи,
мысли, поведение представителей этого сословия
оказывали
существенное влияние на другие социальные классы.
В рассматриваемый 300-летний период обучение и
подготовка ученых в К ит ае происходила по следующей
системе.
По распоряжению центральной власти в Пекине был
создан Императорский колледж Этот колледж еще
называли «Национальной школой», «Высшей школой», или
«Круглым рвом» («Биюн»). Последнее из названий
возникло благодаря круглому в плане павильону, построенному
для колледжа на прямоугольной платформе и со всех
сторон окруженному водой. Именно в этом павильоне
преподаватели читали лекции.
В колледж мог наведаться сам император, чтобы
лично проверить, как проходит обучение. Прибытие
высокопоставленного гостя в колледж называлось линь юн
(т.е . посещение [Биюна]). По этому поводу проводилась
пышная церемония, на которую приглашались потомки
прославленных мудрецов, выпускники различных рангов,
служившие в столице, провинциях и местечках (цзинши,
цзурэн, гуньиэн, цзяншэн), учащиеся и преподаватели
колледжа и других государственных школ Пекина. Прием
открывал помощник директора Императорского колледжа
с лекцией из конфуцианской классики. Затем
речь
(юлунь) произносил император. Впоследствии колледж
печатал текст императорского выступления отдельным
изданием и распространял его среди преподавателей и
студентов всех провинциальных школ. В обязанности
сотрудников колледжа также входили жертвоприношения
Конфуцию первого числа каждого лунного месяца по
лунному календарю.
Поскольку Императорский колледж считался самым
главным учебным заведением в Китае, его
студентами
станов ились дети аристо кратии
и чиновников высших рангов.
Кроме того, в стенах колледжа учились лучшие
выпускники провинциальных школ. По завершению обучения
студенты колледжа могли сдавать экзамены на квалификацию
цзурэна либо цзинши, либо могли стать чиновниками.
Учебные заведения создавались не только в столице
-
в
провинциях, префектурах и уездах были основаны
собственные школы Зачисление в местные школы проводилось
на конкурсной основе, поступивших называли шэнюанями.
Численность учащихся в этих школах была различной: в
одной школе
учеников
можно было
пересчитать
по
пальцам, в
другой их набиралось несколько десятков.
Учащиеся делились на группы в зависимости от набранных ими
баллов на вступительных экзаменах, и различные их
категории по лу ча ли разную подготовку.
Тот, кто не был принят в местную школу
ине
становился ьиэнюанем, назывался
рутун или туншэн, какого
возраста он ни был («тун» означает ребенок). Туншэны
обучались в шэсюэ (школы в округах) или в цзунсюэ (эти
шко лы
учреждались богатыми и знатными семьями).
343

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Некоторые бедные ученые создавали частные школы
(сигиу), чтобы заработать средства на жизнь.
Преподавание также велось в академиях (гиуюань)
-
школах, в которых конфуцианские ученые выполняли
исследования, продолжали
свое
образование или, имея
профессию преподавателя, направлялись в другие школы.
К этому времени образование распространилось очень
широко. Печатались и распространялись учебники для
начинающих. Они включали «Троесловие» Конфуция
{«Сан цзы щит
-
букварь, составленный из штрихов и
линий трех иероглифов), «Классическое чтение дл я
же н щи н » {«Нюер цзит), «История ста семейств» {«Бай цза
сит). Широкому распространению образовательной
печатной продукции в немалой степени способствовало
дальнейшее развитие технологии печатного дела. В XIV в.
из
Кореи в Китай по па л медный наборный шрифт. В XVIII в.
в самом Китае был изобретен деревянный наборный
шрифт, благодаря которому удалось достигнуть более
качественной печати и повысить скорость набора. С XVI и
до начала XIX в. книги продавались на всей территории
Китая
-
и в сел ьск ой местности, и в
городах. Спросом
пользовались книги по медицине и фармацевтике,
романы, сочинения о предсказаниях судьбы и другие, а также
сборники стихов, книги для чтения.
В этот период
школы
принимали непосредственное
участие в проведении официальных экзаменов,
посредством которых правительство отбирало чиновников и
советников. Были экзамены двух типов: обычные {чан кэ) и
специальные (тэ кэ). Экзамены первого типа проводились
каждые три года и могли также называться цзэн кэ
(стандартные) (илл. 119).
В эпоху Мин и Цин на экзаменах использовался
литературный стиль, состоящий из восьми компонентов {багу-
вэнь). Экзаменационные вопросы брались из д ев ят и
классических книг
конфуцианской школы -
«Четырехкнижия»
(«Си-шу») и «Пятикнижия»
{«Ву-цзит). В «Четырехкнижие»
входят каноны «Луньюй» («Беседы и суждения»),«Мэн-цзы»
(сборник работ китайского философа Мэн-цзы,
последователя Конфуция), «Да-сюэ» («Великое учение») и «Чжун-
юн» («Соблюдение середины»). К «Пятикнижию»
относятся: «Ши-цзит («Книга песен»),«Чжоу и», называемая также
«И-цзит («Книга перемен»), «Шатиу*,
или
«Шу-цзит
(«Книга документов»), «Чунь-цю» («Анналы вёсен и
осеней»), «Ли-цзш («Книга обрядов»). Основная мысль в
сочинениях кандидатов должна была сводиться к
интерпретации высказываний конфуцианских ученых времен
династии Сун (960-1279 гг.). Писать сочинения следовало по
определенному плану. В этом смысле свободное
творчество авторов подвергалось строгим ограничениям.
Экзамены второго
типа {тэ кэ) проводились по иной
системе: не
через фиксированный промежуток времени,
апо
указу императора. Поэтому эти экза мены еще
назывались «экза ме ны благос клонности»
{эн кэ). При минских
императорах будущие чиновники сдавали только
стандартные экза мены (цзэн кэ), специальные экзамены
появились при Цинах.
В период с 1500 до 1800 гг. научные и социальные
тенденции были различными
в
следующие три периода. Для
первого периода (в XVI в.) была характерна «Школа
разума» («Синьсюэ»), представленная Ван Шоужэнь (1472-
1528). Проводниками радикальных политических и
социальных идей в XVII в.
(второй период) были iy Яньву (1613-
1682), Хуан Цзунси (1610-1695) и Ван Фучжи (1619-1692).
Наконец, в третьем периоде (XVIII в.) появилась
«филологическая» школа («Каоцзу»), представленная Хой Дуном
(1697-1758) и Дай Чжэном (1723-1777).
Ван Шоужэнь был выходцем из города Юяо
(провинция Чжэцзян). Он также известен как Ван Янмин. Сначала
Ван Янм ин
получил должность губернатора Тингане, затем
стал военным
министром
в Нанкине. В
середине
и
второй
половине правления династии Мин Ван Янмин считался
с а м ы м влиятельным
философом. Вокруг него
объединилось несколько
кружков ученых
в
провинциях 1уйчжоу,
Цзянси и Чжэцзян. Ученики Ван Янмина собрали
произведения и речи в сборник «Полные труды Ван Вэнчэна»
(после смерти философа его наградили почетным именем
Вэнчэн
-
«образованный и совершенный»). Основная
мысль философского учения Ван Янмина может быть
выражена следующим образом: «познание
-
на чало
действия,
действие
-
завершение познания». По мнению Ван
Янмина, благодаря мышлению, т.е. познавательному процессу,
на который способен человек, существует весь
окружающий мир
-
«где присутствует мысль, там есть бытие».
Продолжая развивать свои идеи, Ван Янмин утверждал, что «вне
сознания нет ничего -
ни неба, ни земли». Согласно
философу, суть явлений внешнего мира существует лишь в
мыслях человека. Для того чтобы понять
суть мышления,
необходимо «завершить познание», поскольку «знание
движет мышлением». Но следовало учитывать то, что смысл
вещей находится в противоречивых отношениях с
желаниями человека. Стремление к материальным благам
отвлекает мышление от истинного познания. Поэтому Ван
Янмин настаивал на том, что «человек должен отказаться
от эгоистических желаний». Освободившись от лишних
желаний, человек получал возможность сосредоточиться
на «естественном смысле». Одно из положений
конфуцианского учения
-
жэ
ву
чжи чжи
-
получило у Ван Янмина
новое толкование. В традиционном понимании это
положение означало «изучать {жэ) явления и пополнять
знания о них». Ван Янмин полагал, что «леэ» означает
«исправлять».
Философ говорил: «Жэ означает исправлять,
исправлять то, что является
неверным. Исправление означает
отречение
отзлаи
возвращение
к
тому,
что
верно
и
приносит пользу». Ван Янмин
призывал людей жить
праведной, безгрешной жизнью и б ез
принуждения делать друг
другу добро. Он говорил, что «любой человек может стать
мудрецом, если он научится следовать голосу
своей
природы
и объединит познание с действием».
После того как Ван Янмин обосновал собственную
философскую концепцию, его школа стала быстро
разрастаться. Однако после смерти философа, начиная с
середины и особенно во второй половине XVI в.
среди
последователей Ван Янмина начались расхождения
в
толковании идеи интуитивного
познания
{чжилян чжи).
В результате школа «Синьсюэ» распалась
на несколько
направлений. Наиболее важное значение имела школа «Цин-
чжоу», во главе
которой стоял Ван Жэн. Адепты этой
школы стали дальше развивать один из основополагающих
принципов доктрины Ван Янмина - «любой человек
способен стать мудрецом». Они исходили из того, что
мудрость для простого человека была пищей, которой можно
было насытиться, и теплой одеждой, которая помогала
согреться. Отсюда вытекало, что познание имеет
нравственную природу, поэтому
нет особой необходимости
воспринимать его рационально.
В неортодоксальных
школах
п роце сс приобретения знаний трактовался
по-разному. Постепенно понятие «пробуждение знания» лишалось
той мистической
сущности, которую ему приписывал Ван
Янмин.
Некоторые радикально настроенные ученые
-
приверженцы этой новой школы «Цинчжоу» вносили в
учение Ван Янмина серьезные коррективы, предлагая,
например, «теорию рациональности материальных
желаний». Согласно этой теории, человек не мог существовать
без таких желаний. Такой подход открыто противоречил
закрепившемуся в традиционной философии
пр ед ст а вл ен ию о необходимости подавления желаний. Развитию
нового направления содействовал неортодоксальный
мыслитель Ли Чжи (1527-1602 гг.). Этот философ выступал
против косных традиций и обучения ритуалам.
В XVII в. китайская мысль делает заметный шаг вперед.
Крестьянские выступления и вторжение цинских войск на
Центральную равнину нанесли серьезный удар по мин¬
344

КИТАЙ
скому чиновничеству. Неравнодушные люди напряженно
размышляли
о причинах падения государства и утраты
государственной власти, попавшей в руки захватчиков.
В результате глубоких раздумий в
общественно-философской мысли сформировалось новое, конструктивное по
сути, направление. Отличительные черты этого
на прав лени я были следующим и.
(а) Резкой критике подверглась господствовавшая
традиционная философия. Ученые ощущали, что
неоконфуцианству сунской и минской эпох (в
особенности шко ле Ван
Янмина) были свойственны
многие недостат ки, при ведшие
к ослаблению и
упадку
династии Мин. Китайский философ-материалист,
автор многочисленных трудов Ван Фучжи
опр еделял неоконфуцианскую доктрину как пагубную для
государства. Критика в основном бы ла
сосредоточена на
двух положениях. Во-первых, минские ученые
обвинялись в том, что они не уделяли должного
внимания изучению классических сочинений
известных философов предыдущих династий. Другими
словами, «вместо того, чтобы читать великие книги,
они отбрасывали их прочь и устремлялись вперед,
отрываясь от корней». Во-вторых, пустословие
минских ученых не спасало, а лишь усугубляло
кризисную ситуацию. Они не предпринимали
практических попыток решить хотя бы одну из назревших
социальных проблем. И хотя их учение считалось
официальной доктриной при династии Мин, на
деле неоконфуцианская философия уже не
обладала ранее характерным для нее внушительным
влиянием. В начале правления цинской династии она
подверглась решительной критике со стороны
мыслящих людей.
(б) Деспотический характер монархического режима,
традиционного для Китая, был также поставлен под
вопрос и не избежал критики. Китайский ученый
Хуан Цзунси (1610-1695) в своем сочинении
«Неразрешенные вопросы Сумеречного века» («Миньи
дайфанлу») перечислял случаи служебных
нарушений, совершенных высокопоставленными
чиновниками, и критиковал их отношение к государственной
власти как к своей собственной. Хуан Цзунси также
п од ме ти л постоянную
готов ность чиновников
использовать
данную
им власть для удовлетворения
их
личных, далеко не скромных, желаний.
Естественно, чт о
простой народ смотрел на чиновников как
на
врагов
и называл их
тиранами. Хуан Цзунси
предложил некоторые меры, осуществление которых
ограничило бы императорскую власть, например,
расширение полномочий «первого министра», в
частности, за счет позволения обращаться ему за
совет ами к
мудрецам. Институт мудрецов должен
был дополнить наследственную систему власти
императоров. Кроме того, одно из предложений
Хуана Цзунси касалось служащих
школ в
префектурах
и
уездах: они должны был получить
соответствующее право проверять и вносить поправки в
решения местной администрации. Хуан Цзунси также
призывал заменить «имперские законы»,
единолично устанавливаемые императором,
«государственными законами». По мнению мыслителя, нужны
были законодательные средства, чтобы ограничить
«правление в соответствии с волей» императора.
Другой философ и историк этого времени, Гу Яньву
(1613-1682) был согласен с тем, что «единоличное
правление» должно смениться «правлением
каждого». iy Яньву выступал за расширение компетенции
административных органов префектур и уездов с
целью сбалансировать отношения местной власти
и власти императора.
(в) Развернулись дискуссии, предметом которых стали
отношения между китайским народом (хань) и его
иноземными
правителями (ХуаИЧжи ФанЛун).
Когда цинская династия захватила власть в Китае,
появление цинских солдат в самом сердце страны сильно
потрясло народ хань, который всегда гордился своей
«Срединной империей». Угроза «изменить Китай
путем обращения к иноземным ценностям»
способство вала укреплению традиционной
националистической идеологии. По убеждению Гу Яньву, необходимо
было проводить четкую грань между «государством»
и «китайской империей». Государство олицетворялось
династией, т.е. определенным именем, и было
синонимом политической власти. Китайская
империя,
напротив, принадлежала всему китайскому народу и
была представлена его культурой. «Когда династия
теряет власть, рушится государство; когда потеряны
традиции, исчезает культура». «Защита государства
-
э то до л г императора
и его
министр ов,
а еще
-
чиновников, которые даны императору в помощь. Но
защищать нацию
-
долг всего народа» (илл. 120).
(г) Необходимо упомянуть о развитии
материалистической философии и концепции прикладных
исследований. Философы рассматриваемого периода не
смогли
предложить качественно новое философское
поним ание
мира.
Тем не менее, им
удалось разв ить
некоторые материалистические взгляды на
существующую реальность. Материалистическое направление
в это время представлял Ван Фучжи. Согласно ему
сущностью мира является ци (воздух). Ци
-
это
субстанция, основа всех
подверженных
изменениям явлений
материа льного мира.
Ван
Фучжи настаивал на том, ч т о
«с мысл
коренится
в ци». Эта философская идея
противоречила другим, характерным для того времени
воззрениям, опиравшимся на сочинения более
древних ученых сунской династии, видных
представителей неоконфуцианства Чэн И (1033-1107), его брата
Чэн Хао (1032-1085) и Чжу Си (1130-1200) («школа
Чэн-Чжу»), сторонники которых придерживались
другой, более ортодоксальной точки зрения: «Принцип
существовал до ци». Адепты соперничающей школы -
«школы
Лу Вана», или «Школы разума» заявляли: «Нет
сущего в отрыве от мышления». Ван Фучжи полагал,
что мир состоит исключительно из материи и что
«смысла без материи быть не может». Как сторонник
абсолютного движения и развития мира, Ван Фучжи
считал, что вещи не возникают и не уничтожаются; с
его точки зрения состояние статического покоя в
действительности представляет собой одну из форм
этого движения, иначе говоря, «статическое состояние
подразумевает движение, а движение не исключает
статическое состояние». Концепция примитивного
материализма Ван Фучжи находилась в соответствии
с идеями изменения и
развития.
Претенциозный стиль и пустословие философов
позднего минского времени стали своего рода уроком для
мыслителей радикального направления. Философы «новой
волны» настаивали на том, что основной целью
исследований должно быть применение их результатов на
практике. Некоторые мыслители выступили с конкретными
предложениями, которые касались государственного
управления. Вопреки укоренившимся представлениям о
торговле, считавшейся вторичной по отношению к
сельскому хозяйству, Ван Цзуньи и Тан Чжэн причисляли ремесло
и
коммерцию к основным занятиям населения.
Единственным средством, способным избавить народ от бедности,
они считали расширение производства
и
стимулирование
торговой деятельности. Другими мыслителями
высказывались
предложения
о введении контроля над захватом и
распределением
земель.
345

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
В XVIII в. культура маньчжуров начинает интенсивно
приобретать национальный китайский колорит.
«Подрывная» литература подвергалась строжайшему запрету, а цин-
ская династия набирала силу и процветала. В этих
условиях появилась и получила быстрое развитие текстология.
В больших количествах стали появляться комментарии
к
древним сочинениям, сформировалась целая школа,
приверженцы которой занимались критическим изучением
древних текстов. К этой школе относились Хой Дун и Дай
Чжэн, питавшие особое уважение
к книгам эпохи Хань
(207г. до н. э.
-
220 г. н. э.) и ревностно отстаивали идеи,
почерпнутые из этих книг.
Хой Дун родился в округе Вусянь (провинция
Цзянсу). Свой путь ученого он начал с изучения старинных
текстов. Хой Дун придерживался того мнения, что познать
истинное значение классических сочинений можно
лишь на основе правильного прочтения текста. Хой Дуна
и его учеников приводили в восхищение произведения,
написанные учеными эпохи Хань, а школа Хой Дуна
пропагандировала изучение этих текстов. На веру
принималось абсолютно все, что было написано в древних
книгах, и при комментировании ничего не отбрасывалось.
Именно поэтому предпочтение, которое в школе Хой
Дуна отдавалось ханьским (а отнюдь не цинским)
мудрецам, теряло свое положительное значение. Лишенные
здоровой критики, комментарии получались запутанными.
Не предпринималось никаких попыток отделить истину
от заблуждений. Большинство адептов школы Хой Дуна
происходили из провинции Цзянсу, вследствие чего
школа называлась еще как - «Течение Ву» (в прошлом
провинция Цзянсу называлась «Ву»).
Кроме «Течения Ву» существовало «Течение Ван».
Главным представителем этой школы был Дай Чжэн, ученый
цинской эпохи, посвятивший себя изучению истории
династии Хань. По сравнению с Хой Дуном Дай Чжэн
отличался более философским подходом к исследованию. Он
был настроен против конфуцианской доктрины эпохи
Сун, смысл которой сводился к следующему изречению:
«Пусть исчезнут желания и останется лишь естественный
смысл». Дай Чжэн понимал, что людские желания имеют
вполне естественную, физическую природу и что
полностью отказаться от желаний невозможно, ибо они
органически свойственны человеку. Движимые разумом, желания
могут развиваться в соответствии с определенными
законами. Если разумно удовлетворять желания, то вполне
можно достичь добродетели.
Дай Чжэн и его ученики были далеки от слепого
преклонения перед конфуцианством ханьской эпохи. Их
исследования отличались оригинальностью и были
довольно успешны. В их трудах история династии Хань
получила дальнейшее освещение. Свое название - «Течение Ван» -
шк ола Дай Чжэна приобрела потому,
ч то больше всего
приверженцев у
нее было в
провинции Аньхой (в
древности эта территория называлась «Ван»).
«Течение Ву» и «Течение Ван» не были противниками.
Выдающиеся достижения обеих школ по части
текстологии несомненны. Ученые этих школ поддерживали между
собой дружеские отношения, им было чему учиться друг у
друга. Если говорить о расхождениях, то основное из них
состояло в том, что «Течение Ву» занималось главным
образом изуче нием конфуцианских канонов «Шу-цзин» и
«И-цзин», тогда как «Течение Ван» делало акцент на
филологию и прорицания, со средо точ ива яс ь
на
тре х
классических сочинениях, посвященных церемониальным
ритуалам: «И-ли», «Чжоу-ли»
и «Ли-цзы». Представители
«Те чения Ву» настаивали на возвраще ни и
к
древним
временам, потому что для них не было ничего важнее
времен
пра вле ни я династии Хан ь. Сторонники «Течения Ван»
подчеркивали значимость строгости
и точности методов
изучения. Несмотря на различия
в исследовательских
подходах, обе шко лы внесли вклад в р а зв и т и е научной мысли.
Политика в сфере культуры
На протяжении XVI-XVII вв. правители династии Мин
были чрезвычайно озабочены внутренними трудностями
и угрозой внешнего нападения, поэтому политика в
сфере культуры сохраняла черты прежних эпох, не отличаясь
особой оригинальностью. Объединив Китай под своей
властью и добившись благоприятной ситуации в
экономике, цинские императоры решили обновить свою
культурную политику. При правительственной поддержке было
написано огромное количество книг.
Наибольшую
известность приобрели «Собрание древних и современных книг»
(«Гуцзинъ тушу щичэн») и «П ол на я биб ли от ек а в четырех
частях» («Сику цюаныиу») (илл. 121).
Написание «Собрания старинных и современных
книг» началось при императоре Канси и было завершено
при императоре Юнчжэне. Этот огромный труд состоял
из многочисленных разделов, в него вошли самые
разнообразные книги. В
определ енн ом порядке здесь были
расположены отрывки и краткое изложение книг и словарей.
Подготовка издания была очень тщательной, тем не менее,
не все книги были учтены в этом энциклопедическом
издании, состоявшем из шести основных частей и 32
разделов. Энциклопедия включала 10 тыс. глав.
«Полная библиотека в четырех частях» начала
создаваться в 1773 г. при императоре Цяньлуне. Для написания этой
кни ги
потребовалось 13 лет
-
работа над книгой была
завершена
в 1787 г.,
в правление того же императора.
В
издание вошли целиком практически все известные классические
сочинения. Они были сгруппированы по четырем основным
категориям: классика, история, философия и разное.
Категории делились на 44 класса. Всего в рамках «Полной
библиотеки» насчитывается 79 070 томов, в которых
воспроизводится 3 457 книг. В
истории Китая этот
компендиум
по
праву считается самым значительным. Сохранилось семь
подлинников и одна копия этого издания, которые
хранятся в Пекине, Чэндэ, Шэньяне и на юго-в осто ке
страны.
Развитие общественной мысли и культуры в Китае
существенно замедл яло сь из-за
преследований, которым
подвергалась оппозиционная литература. На раннем
этапе правления династии Мин санкции против такого рода
литературы принимались не так часто, еще реже они
случались в середине правления этой династии. Цинские же
императоры весьма болезненно относились к угрозе
народного восстания, особенно со стороны китайцев (хань),
и
правительство безжалостно пресекало любое слово или
действия, направленные против Циней. Множились
необоснованные обвинения. Преследование литературы ан-
тиконформистского то л ка отличалось
крайней
жест око сть ю
при императоре Цяньлуне. Чаще всего репрессивные
действия рождались в ответ на вольные литературные
интерпретации или были спровоцированы просто слухами.
Репрессии были достаточно суровы и держали в
постоянном
страхе мыслящих людей. Многие ученые целиком
отдавались изучению классических книг и текстологии.
Благодаря этому классификация и систематизация
достижений китайской культуры достигли небывалых вершин, что
говорит о своего рода культурном синтезе. Однако
формирование нового мировоззрения, как и утверждение
новых подходов в обучении, происходило с запозданием.
Литература, искусство и коллекционирование
книг
В эпоху Мин и Цин наиболее популярным
литературным жанром был роман. В XVI в. были написаны два
знаменитых
романа: фантастическая эпопея «Путешествие на
Запад» («Сийоу цзш) и бытовой роман «Цзинь, Пин, Мэй».
Автором первого из этих романов был У Чэнъэнь (1500-
1582 гг.). За основу своего произведения он взял широко
346

КИТАЙ
известное
сказание китайского фольклора о том, как в VII в.
знаменитый буддийский паломник по имени Сюаньцзан
путешествовал
в Индию, чтобы найти там священные
буддийские
книги. На основе общеизвестного сюжета автор
со зд ал высоко художественное,
выполненное блестящим
языком произведение. Этот роман стал настоящим
шедевром
в истории литературы. Три ученика, сопровождавшие
главного героя, названного Тан -
учителем, очень
полюбились читателям и были известны буквально каждому
китайцу. Повествуя о выпавших на долю героев многообразных
испытаниях, автор попутно излагал основы буддийского
учения.
В борьбе и сражениях, в которых принимали
участие герои романа, получила отражение реальная жизнь.
Автор романа «Цзинь, Пин, Мэй» называл себя Сяо Сяо
Шэн из Ланьлиня (округ Исянь в провинции Шаньдун). Его
подлинное имя так и осталось неизвестным. Известно, что
украшенное гравюрами на дереве издание романа
появилось до 1606 г. В романе живым и красочным языком
описываются похождения честолюбивого Си Мэнцина. Роман
ярко воспроизвел городские нравы своей эпохи, в
частности вкусы, образ жизни и поведение горожан.
В начале XVII в. в Китае появляются сборники
коротких рассказов. Среди них можно отметить антологию
«Троесловие»,
в
которой объединены три сборника
художественной прозы: «Чистые слова для поучения мира»
(«/О шиминян»), «Проникающие слова, изумляющие мир»
(«Цзин или тун ян») и «Оставляющие неизгладимое
впечатление речи, пробуждающие мир» («Син или хэн ян»).
Собранная Фэном Мэнлуном (1575-1646) антология
содержит 120 коротких рассказов.
Имеются сведения о других
сборниках, которые назывались «пай»: «Чу кэ пай ан цзинци»
и
«Эр кэ пай ан цзинци» (оба названия означают «Истории,
которые помогут рассказчику не на шутку удивить своих
слушателей»). Сборники были написаны Ли н Мэнчу
(1580-1644). Поскольку до нас эти книги не дошли, то
невозможно узнать, из скольких томов они состояли.
Рассказы, собранные в перечисленных пяти антологиях,
описывают жизнь
городских
жителей и
поли тическую
обстановку
в
эпоху династий Сун и Мин.
Одним из значительных достижений в области
литературы конца XVII в. стало
произведение под названием
«Рассказы о чудесах из кабинета Ляо» («Ляочжай чжи-и»,
около 500 новелл), написанное Пу Сунлином (1640-1715).
По стилю книга напоминала старинные легенды, а за ее
основу автор взял случаи из реальной жизни,
преобразовав их в причудливые и нагоняющие ужас истории о
демонах и богах. Автору часто удавалось развивать сложную
сюжетную интригу и наделять своих героев яркими и
выразительными характерами. Эта книга, безусловно,
литературный шедевр, отражающий жизнь китайского
общества
(илл. 122 и 123).
В XVIII в. создается наиболее знаменитый из
классических китайских романов «Хунлоумэн» («Сон в красном
тереме»). Точные годы жизни автора романа, Цао Сюэциня,
не установлены, но предполагается, что он жил
приблизительно между 1715 и 1763 гг.
Предки Цао происходили из
воинов «восьмизнаменной» армии Циней и были
кре по стн ым и (бао-и) императорской семьи. Какое- то
вре мя
семья
Цао была широко известна в обществе. Когда Цао был
ребенком, его семья оказалась
втянутой в конфликты между
разными группировками императорского дома и
подверглась неоднократным нападениям. Дела в семье шли хуже
и
хуже
-
от былой славы и богатства не осталось и следа.
Роман «Хунлоумэн» был написан в условиях
лишений и
бедности, которые выпали на долю автора.
В основе сюжета
-
трагическая любовь главного героя по имени Цзя Бао-юй,
сына
принца,
и Лин Дай-юй, молодой девушки из знатной
семьи. В книге прослеживается история большой
аристократической семьи Цзя от ее взлета и до упадка.
Соци а ль ны е условия, напряжение
человеческих
чувств,
атм осфера эпохи
переданы автором
необычайно
ярк о
и детально.
Не удивительно, что
«Хунлоумэн» считают энциклопедией
китайского феодального общества. В описанных в романе
перипетиях прослеживаются прямые параллели с
событиями, происходив шими в реальной жизни. Так, утрата
могущества семьей Цзя в каком-то смысле предвещала падение
династии Цин, а мятежный характер Бао-юя имел много
общего с радикальными взглядами мыслителей того
времени на жизнь, общество и политику, а также с их неприятием
и негодованием по отношению к некоторым традициям,
свойственным китайскому социуму.
Принято считать, что Цао Сюэцинь написал первые
80 глав
романа, тогда как
авторство
остальных 40 глав
принадлежит другому автору
-
Гао Э. Проблема авторства
романа
«Хун лоу мэн» вряд
ли
обретет окончательное
решение, особенно в отношении точного количества глав,
приписываемых второму автору.
Не отставая от прозы,
в XVII-XVIII вв. в Китае
пр оц ве та ло и поэ тическ ое искусство.
Хотя поэзия этого периода
и
уступала
стихосложению танской и сунской эпох, все же
она значительно превзошла
поэ зию эпо хи династии Мин.
Между XVI и XIX вв. наблюдалось заметное развитие
традиционного китайского театра. В правление
минского
императора Цзяцзиня (1522-1567 гг.) Вэй Лианфу из
уезда Куныпань (провинция Цзянси) создал новый
театральный жанр
-
куньцюй. Этот новый жанр,
характерный для Южного Китая, вобрал в себя черты «северных»
пьес. Новый стиль спектаклей пришелся по вкусу
многим
зрителям и получил быстрое распространение в
регионе. При императоре Ванли (1573-1619 гг.) автор Тан
Сяньцзу (1550-1617 гг.) из той же
провинции Цзянси
создал шедевр в жанре куньцюй
-
драму «Пионовая беседка»
(«Мудан тин») про испытания влюбленных,
пытавшихся обрести счастье друг с другом и вступить в брак в
обход существующих традиций.
Продолжали создаваться драматические произведения
ив
традиционном стиле. Самыми известными
постановками авторов цинской эпохи являются «Дворец вечной
жизни» («Чаншэндянь») Хун Шэна (1645-1704) и «Веер с
пер си ков ым и цв ет ам и» («Тао-хуа-илань») Кун Шанжэня
(1648-1718 гг.). Для первой из этих пьес сюжетом
послужила любовь императора танской династии Мин Хуана и
наложницы Ян Гуйфэй. В пьесе из 50 картин также
затрагивался сложный и напряженный социальный конфликт
в Китае перед и после восстания Ань Лушаня (755-763 гг.).
Вторая пьеса была создана потомком
Конфуция в 64
поколении и также
построена
на любовной
истории.
На этот
раз любовная драма разворачивается между ученым Хоу
Фэнъю и знаменитой наложницы Ли Сянцзунь. Личные
вз аи моот но ше ни я героев развиваются
на
фоне подъема и
падения династии Южная Мин (так назывался
отправленный в
ссылку двор
мин ски х
императоров, долгое время
сопротивлявшийся маньчжурским завоевателям). Когда
автор «изображал чувства при разлуке и воссоединении
влюбленных, он словно имел в виду процветание
и
упадок
родной страны». Эта пьеса не оставляла равнодушными
многочисленных зрителей.
В правление Цинов существовало два вида
традиционной драматической пьесы. Сначала на сцене пекинских
театров господствовали жанры жэянцян и куньцюй. Затем
в столицу начали проникать пьесы местных жанров,
например цинирн. В1790 г. в Пекин прибыли труппы Хой. Д ля
их манеры исполнения были характерны мелодии в стиле
эрхуан. Под влиянием этих трупп стиль цинцян претерпел
изменения, в результате чего появился стиль сипи.
Смешение этих двух стилей породило стиль пихуан, из которого
затем выросла знаменитая пекинская опера.
На протяжении рассматриваемых 300лет не
прекращалось успешное развитие изобразительного искусства в
Китае. В конце правления минской династии наиболее
распространенной была так называемая «ученая живопись»;
главой этого направления был Дун Цичан (1555 1636 гг.).
347

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Для картин, выполненных в таком стиле, была характерна
то нкая
работа кистью и отсутствие излишнего пафоса. В эпоху
династии Цин в китайской живописи существовало
большое количество разнообразных художественных школ и
работали многие талантливые живописцы. Большинство
художников подражало древним мастерам. Среди наиболее
оригинальных мастеров были художник Бада Шанрэнь
(в начале правления династии Цин) и группа художников,
объединенных под названием «Восемь чудаков из Янчжоу»
(в середине периода Цин). Настоящее имя живописца Бада
Шанрэня (около 1662-1705), одного из потомков династии
Мин, было Чжу Да. После падения династии Мин он
объявил о том, что
уход ит
в
буд дийские монахи. Позднее он
перешел
в да ос и зм . Изображая пейзажи, цветы и птиц,
художник демонстрировал владение разнообразными
способами нанесения красок и чернил, вместе с тем не проявляя
привязанности ни к одному из них. Картины Бада
Шанрэня пронизаны настроением тоски и печали и
порой уносят
зрителя в заобла чны е высоты.
Художники из группы «Восемь чудаков» трудились в
г.
Янчжоу в XVIII в. В состав творческого объединения
входили: Ван Шишэнь, Хуан Шэнь, Цзин Лун, Гао Сян, Ли Чань,
Чжэн Сиэ, Ли Фанъин и Луо Пин. Некоторых из них к
ремеслу художника подтолкнула неудачно сложившаяся
карьера, другие намеренно отказывались от государственной
службы, желая удалиться от мирской суеты. Все
художники долгое время прожили
в
Янчжоу, и это объясняет
сходство их
художественных стилей. В своем творчестве они
не ограничивались традиционными канонами, а,
напротив, искали оригинальные идеи. Чаще всего на картинах
этих художников изображались цветы, птицы, бамбук,
орхидеи, люди и ландшафты.
В период правления династий Мин и Цин большие
успехи были достигнуты в изготовлении гравюр и
новогодних печатных картинок. В это время многие книги
печатались с иллюстрациями. Новые технические возможности
печатания позволяли получать более выразительные и
красивые гравюры. Центрами по изготовлению новогодних
печатных картинок считались Таохуа (г. Сучжоу), Янлюцин
(в г. Тяньцзинь), Вэйсянь (в провинции Шаньдун) и Чжу-
сяньчжэн (в провинции Хэнань). На новогодних печатных
картинках изображались разнообразные сцены, они были
ярко раскрашены
и
раскупались очень хорошо. Например,
объем производства новогодних картинок в одной из
мастерских в Янлюцине мог достигать 1 млн. в год. Некоторые
из новогодних картинок
по
качеству далеко обгоняли
обычную продукцию
в стиле
«ученой живописи».
Традиционное искусство Китая невозможно
представить без каллиграфии. Каллиграфов эпохи Мин больше
волновала эс те тич еск ая
сторона письма, чем его
оригинальность. Исключением из этого
прави ла
ст али два
каллиграфа
-
Су Вэй (1521-1593) и Хуан Даочжоу (1585
1646). Су Вэй предпочитал ясное, энергичное письмо
курсивом. Отвергая стереотипы, он пытался пр ид ат ь
своей
работе элегантность и обаяние. Хуан Даочжоу представлял
в
каллиграфии совершенно иной стиль
-
прямой и
естественный, наполненный экспрессией и изяществом.
В цинскую эпоху каллиграфия переживала
возрождение.
Практически все грамотные люди
-
от императора до
мелкого чиновника
-
зани мали сь
каллиграфией. Вплоть до
XIX в. бытовала мода на подражание каллиграфическим
образцам. Так, предпринимались постоянные попытки
воспроизвести почерк великих мастеров каллиграфии Ван
Сичжи (IV в.) и Ван Сяньчжи. Наибольшего успеха в
каллиграфии добились в это время Чжэн Сиэ и Дэн Шию. Помимо
прочего, Чжэн Сиэ принадлежал к группе художников из
Янчжоу, известной под названием «Восемь чудаков». Он свел
воедино четыре основных стиля китайской каллиграфии:
чжэншу, или кайшу (стандартный «эталонный стиль»),
каогиу (курсив, «травяной стиль»),лишу (старинный
«канцелярский стиль») и чжуаншу (архаичный «печатный стиль»).
Взяв эталонный и канцелярский стили за основу, Чжэн Си
добавил к ним методы живописи. Он тщательно следил за
тем, чтобы верхняя часть иероглифа соответствовала
нижней. Также необходимо было соблюдать размеры
иероглифов, расстояние между ними и не нарушать прямоту их
расположения. В результате его каллиграфическое письмо
отличалось полноценной ритмической структурой, в которой
выделялись основная и второстепенная части.
Больших успехов в каллиграфии печатного стиля
добился Чжэн Шию (1743-1805). Печатный стиль он обогатил
канцелярским, а канцелярский стиль смешивал с печатным.
Таким образом, он пришел к собственному стилю, в котором
сочетались квадратной формы иероглифы и иероглифы с
криволинейными штрихами. Современники недаром
восхищались энергичным, открытым, экспрессивным курсивом и
«травяным стилем» каллиграфии Чжэна Шию.
Значительный прогресс в период между XVI и XIX вв.
был достигнут в искусстве керамики. Начиная с XVI в.
расписная керамика украшалась густыми узорами и
рисунками сочных, блестящих цветов
-
красными,
светло-зелеными, желтыми, коричневыми и фиолетовыми с
преобладанием
красн ого цвета.
Следует отметить, что во время правления минского
императора Хунчжи (1488-1508 гг.) гончары из г. Цзиндэч-
жэнь, центра по производству фарфора в провинции
Цзянси, усовершенствовали технику обжига. Они
специализировались на изделиях с желтой
гл аз ур ью . Цвет фарфора
был по-настоящему желтым: гончары виртуозно владели
технологией обжига желтой глазури при низких
температурах, и их мастерство осталось непревзойденным в
истории керамики. Желтый цвет был особым, применявшимся
лишь для изделий, которые были предназначены для
совершения жертвоприношений в храме предков
императорской фамилии. При императоре Канси развивалось
производство фарфора с синей и черной глазурью
-
эти
цвета усиливали изобразительный эффект от мотивов,
нарисованных
на
фарфоровых изделиях.
Китайские ученые с огромным уважением относились к
чтению книг, поэтому традиция коллекционирования книг
насчитывала долгую историю. В период с 1561 г. по 1566 г.
один из коллекционеров книг Фан Цин (1506-1585)
построил павильон-библиотеку Тянь-ижэ, окруженный водой,
чтобы защитить его от пожара. Это был образец
средневековой китайской библиотеки, организованной по
определенному принципу. На верхнем этаже находилось шесть
залов, разделенных книжными полками. На нижнем этаже
было шесть изолированных комнат. Император Цяньлун из
династии Цин приказал построить семь библиотечных
павильонов для хранения «Сику цюаныиу» («Полная
библиотека в
четырех частях»). Все павильоны были
построены
по
образцу библиотеки Тянь-ижэ. В библиотеке Тянь-ижэ
насчитывалось 70 тыс. цзуаней (глав), включая местные
хроники, справочники, сборники стихов, очерки и литографии.
Благодаря очень строгим порядкам, установленным в
библиотеках, книги находятся в хорошем состоянии и более
400 лет спустя. Коллекционеры цинской эпохи собрали
богатые библиотеки. Библиотека Ван Сяня (1727-1771)
включала 65 тыс. цзуаней, собрание Юань Мэя -
40 тыс. цзуаней,
а в библиотеке Би Юаня насчитывалось 20 тыс.
цзуаней. К
сожалению, книжное собрание Тянь-ижэ едва ли не
единственное из уцелевших.
Книги погибали из-за неподходящих
условий хранения и по другим причинам.
Развитие науки и техники
В рассматриваемые 300 лет наука
и техника в Китае
развивались очень медленно.
Одним из самых значительных событий в области
агрономии в XVII в. стала публикация «Энциклопедии
агрономии» («Нун чжэн каныиу»). Автор энциклопедии Сю 1уанци
348

КИТАЙ
(л 5(52-1633) подробно описал сельскохозяйственные
инструменты,
методы почвоведения, гидравлические
сооружения,
методы отбора семян, способы прививки фруктовых
деревьев, процесс разведения тутового шелкопряда и тд.
В энциклопедии были воспроизведены сочинения по
сельскому хозяйству, написанные в более ранние
эпохи. В
начале XVIII в. при цинской династии Цин увидела свет книга
«Гуан куньфан ну». Эта книга представляла собой огромный
труд
по ботанике, она состояла из 100 цзуаней и
рассказывала о зерновых культурах, шелковице, конопле, фруктовых
деревьях
и овощах. Описывался внешний вид и
особенности каждого растения, объяснялись способы его
выращивания. В 1742 г. была написана <Шоуши тункао», состоящая
из 78 цзуаней. В этом подробном пособии содержались
сведения по метеорологии, почвоведению, шелководству
и
другие.
Эти три книги оказали существенное влияние на
развитие
сельского хозяйства в Китае.
В рассматриваемый период были также
опубликованы несколько прекрасных книг по традиционной
китайской медицине. Ли Шичжэнь (1518-1593) затратил 26 лет
на создание книги по фармакологии «Категории
лекарственных трав» («Бэнцао ганьму»). Автор обобщил
накопленный его предшественниками опыт и дал в своей книге
более 1 800 рецептов изготовления лекарств: в 1 192
рецептах использовались растения,
в340-
продукты
животного происхождения и в 357 -
минеральные вещества.
Автор объяснял процедуру изготовления каждого
лекарства, вид и запах медикамента. Все рецепты
сопровождались формулами. Это сочинение по достоинству
оценивают и сегодняшние врачи.
Книга «Ицзун цзиньцзянь» по клинической
медицине, состоящая из 90 цзуаней, написана под руководством
Ву Цяня. В этой книге собраны медицинские теории
различных старинных школ. При подготовке издания в
материалах были исправлены явные ошибки. Автор книги
подробно объяснил метод сравнительной диагностики и
лечения по каждой отрасли медицины. Книга выделяется не
только полнотой содержания, но и
прекрасными
иллюстрациями, а также
рецептами, которые приводятся
в
стихотворной форме. Эта работа по праву считается
основным
справочником по клинической медицине.
В тот же период широко издавались обширные
сборники и руководства по медицине. Так, 520 томов «Ибу каньлу»
вошли в
«Собрание древних и современных книг» («Гуцзинъ
тушу цзичен»). В «Ибу каньлу» были сведены около 100 книг
по медицине, начиная от «Нэйцзин» («Классическое
пособие по медицине внутренних органов»), которая
датировалась II в. до н. э., до медицинских книг, появившихся в
начале
правления Цин. Ценность этих справочников была
действительно велика. Они отличались насыщенным
содержанием и содержали систематизированные пояснения,
касавшиеся установки диагноза и лечения болезней в
разных об л ас т ях медицины.
В
рассматриваемый период китайская астрономия
заимствовала
некоторые западные достижения. В 1645 г. по
распоряжению цинского правительства был издан
«Имперский календарь» («Шисяньли»), подготовленный
миссионером Иоганном Адамом Шелл фон Беллом. По структуре этот
календарь совпадал с китайским
календарем,
но все
под счет ы были выполнены на основе западной геометрии, и в нем
вводились новые понятия, такие как широта и долгота,
различия времени и атмосферное давление. В начале
правления
императора Канси этот календарь на некоторое время
был запрещен, но вскоре им опять начали пользоваться.
Самым известным астрономом цинской эпохи был Ван
Сичань (1628-1682). Он выпустил монографию по
астрономии «6!яо анъ синьфа»,
в
которой предложил новый
метод подсчета азимутального угла в начале первой и конце
последней фаз затмения.
В XVII-XVIII вв. из ве ст ны е ки та йск ие математики
Мэй Вэньдин и Мин Аньту во многом ориентировались
на
западную математическую
мысль. Мэй Вэньдин (1633
1721) тщательно изучил основы тригонометрии
и
разработа л
м ет од ику расчета объе мов с эквив алентными
поверхностями. Бол ьш ой вклад в
изуч ение три гон оме три и
и
определение значения числа к внес монгольский математик
Мин Аньту (1692-1765), написавший книгу «Упрощенный
метод вычисления секущей круга и числа я» («Жэ юань
милю
цзиэфа»).
В конце правления императора Канси под контролем
цинского правительства было подготовлено сочинение
«Шули цзинюань». В книге были собраны западные
расчетные методики, привнесенные в китайскую науку в конце
правления династии Мин и в начале правления династии
Цин. В ней также содержались самые значительные
достижения китайской математики, известные по
сохранившимся записям. Выполненная на высоком уровне,«Шули
цзинюань» стала своего рода энциклопедией тогдашней
китайской математики.
После 1720-х гг . китайскими учеными были
обнаружены и каталогизированы многочисленные древние
математические монографии, включавшие «Хэйдао сюаньцзин»и
«Цзючжэн сюаныиу». Тем самым были вновь открыты
утерянные математические теории и методы.
После XVII в. в Китай стали проникать и географические
представления, которых придерживалась западная наука.
В 1708 г. цинское правительство собрало группу
европейских миссионеров и китайских ученых для проведения
топографического обследования Китая. Осуществление
этого проекта заняло 10 лет. В 1718 г. результаты работы были
опубликованы в книге «Полное описание территории
империи» («Хуанъю каньлань ту»). Представленная в книге
карта Китая была выполнена в трапецеидальной проекции
в масштабе 1:1 400000. Это была первая подробная карта
всей Китайской империи, составленная при помощи
современных
научных методов и на основе местных
наблюдений. На тот момент эта
карга
по точности не имела
равных
себе в
мире.
В 1760 г. по распоряжению цинского
императорского двора атлас был откорректирован: исправлены
некоторые ошибки, допущенные в отношении Тибета, а
также добавлены карты Синьцзяня и регионов,
расположенных к западу от оз. Балхаш. Новая карта получила название
«Полный атлас территории империи» («Хуанъю каныпу»),
или «Атлас Цяньлуна, составленный Управлением
императорского двора» («Цяньлун нэйфу юту»). Этот атлас был
более полным и подробным, чем атлас, составленный
при
императ оре Ка нси .
Происходило постепенное
совершенствование
производственных технологий. В XVII в. известный ученый Сун
Инсин написал книгу«Тяньгун кай ву», в которой
обобщался опыт сельскохозяйственных работ и уделялось особое
внимание методам мелкомасштабного производства
тканей, соли, меди и чугуна, добычи угля и нефти. В книге
содержались подробные сведения о производственных
процессах и технических приемах во всех перечисленных
промышленных секторах
-
от получения сырья
идо
конечного продукта. Книга включала также
превосходные
иллюстрации.
Продолжалось развитие архитектуры. Императорские
парки были примерами высочайшего уровня,
достигнутого китайской архитектурой. Вокруг дворца Юаньминь
юань, расширенного в 1772 г., был разбит огромный
императорский парк площадью около 350 га. Большую часть
территории парка
зан им ал а система
оз ер
с пот оками во ды
м е жду ними. П о берегам озер возвышались насыпные
холмы, красовались
павильоны и беседки. Под наблюдением
миссионеров по западному образцу возводились
постройки и строились фонтаны. Более 40 восстановленных
сооружений полностью
передавали
особенности китайской
средневековой парковой и садовой архитектуры. В I860 г.,
во время второй «опиумной войны» дворец Юаньминь юань
был сожжен и разрушен союзными войсками англичан
349

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
и
французов. Сооружение другой летней императорской
резиденции началось в 1703 г. Для резиденции было
выбрана горная местность Чэндэ на северо-востоке Пекина.
Строительство продолжалось более 80 лет. В итоге общая
площадь комплекса составила 540 га. На этой
те ррит ори и
были воссозданы ландшафты различных регионов Китая,
а такж е высаже ны
разнообразные растения, характерные
для каждого региона
-
от
север ного д о южного.
Горные
хребты были окружены озерами. Вокруг императорской
резиденции находилось множество восхитительных
храмов, в архитектуре которых одновременно отразились
стили различных национальностей, проживавших в Китае.
Китайское религиозное искусство было представлено
здесь во всем богатстве и разнообразии.
Вместе с тем в технической сфере Китай далеко
отставал от Западной Европы. В Китае не наблюдалось
процессов, которые напоминали бы научную революцию,
происходившую в Европе после Возрождения. Промышленный
переворот, начавшийся в XVIII в. в Англии, наглядно
показал на примере индустрии, насколько отсталой была
китайская наука. Причины этого замедленного развития
Китая до сих пор озадачивают историков. Те, кто хотят
разобраться в данном вопросе, должны учитывать
следующие обстоятельства.
Во-первых, для Китая было характерно традиционное
первостепенное внимание к человеческим отношениям, в
определенной степени в ущерб познанию природных
явлений. Китайских ученых больше всего
интересовали
отношения между людьми или
м ежду человеком и обществом.
Предметом размышлений становился
удовлетворительный
для общества и отдельного человека порядок, при этом
природный мир оставался за
пределам и научного интереса.
Во-вторых, единственной философской школой,
существование которой допускалось культурным
авторитаризмом, было конфуцианство. Конфуцианская
философия существовала в Китае со времен ханьской династии
(207г.дон.э.
-
220 г. н. э.). Другие философские школы
просто отметались, и это значительно ограничивало
интеллектуальное поле мыслящих людей. Еще один удар по
свободомыслию был нанесен безжалостным
преследованием в эпоху Цин литературы, выходившей за рамки
официальной идеологии.
В-третьих, развитие научных теорий замедлялось
традиционным прагматизмом. Культура Китая как
традиционно аграрной страны основывалась исключительно на
прагматическом подходе. Люди были заинтересованы
лишь в тех технических средствах и методах, которые
можно было использовать в повседневной жизни, например в
строительстве, питании, в орудиях земледелия.
Обоснование теорий, не имевших явного прикладного значения и
не содействовавших обеспечению обычного труда,
рассматривалось как излишество и к этому виду
деятельности относились с пренебрежением. В результате в Китае
успешно развивалась техника и технология при
относительно слабом развитии теоретических исследований, что
сдерживало потенциальную возможность развития
промышленного производства.
Наконец, на пути обмена техническими
изобретениями с зарубежными странами стояла
преградой вера в
«небесное» происхождение династии, что замедляло
технический прогресс. Китайцы глубоко верили в культурное
превосходство собственной страны и не испытывали
жела ния
получать новые знания из-за границы.
Очевидно, что в рамках экономической автаркии,
свойственной Китаю, новаторские знания и технологии
не были востребованы. Сменялись поколения, а образ
жизни оставался неизменным, в
результате чего возобладали
ультраконсервативные воззрения. Изобретенные
инструменты и технические приемы часто терялись. По
сравнению с ситуацией, складывавшейся в это время на Западе,
для науки в Китае это были удушающие времена.
Религия и культурный обмен
В этот 300-летний период религия в Китае пережила
мало изменений, связанных как с нововведениями, так и с
кризисными ситуациями. Основными религиями в Китае
оставались
буддизм и даосизм. На отдельных прибрежных
территориях и в регионах, где проживали национальные
меньшинства, исповедовались также ислам и католицизм.
В
эпоху Мин и Цин буддизм по-прежнему был разделен на
различные
течения. Главными школами считались чань и
цзинту,
а также тяныпай и
хуаянь.
Чань
-
школа
интуиции,
или медитации, на Западе более известная под японским
назва нием «д зэн », ил и
«дзэн-буддизм»; цзинту, или «буддизм
чистой Земли», отличалась особым благочестием, равно как
и более старые схоластические школы тяньтай и хуаянь.
Тибетский буддизм находился на подъеме в XV в. ,
после того как в начале века Цзонкаба основал буддийскую
секту «желтошапочников» (Г^лугба). На протяжении XVII в.
это направление буддизма оставалось преобладающим в
Тибете, и его влияние распространилось до Монголии. Для
Тибета и Мон го ли и буддизм этого толка стал общей
религией. В середине XVII в . глава секты
Г^лугба пятый Далай-
лама Агванлобсанджамцо был весьма тепло принят цин-
ским правительством в Пекине. В 1653 г. династия Цин
официально признала ведущую роль ламаизма в Тибете и
Монголии.
Титул Далай-ламы приобрел официальный
статус. В 1751 г.
указом цинского правительства было
объявлено, что Далай-лама и представитель центрального
правительства должны совместно
править
в Тибете. К 1793 г.
относится введение цинским правительством системы так
называемой
«лотереи
золотой вазы»: после
смерти Далай-
ламы ил и
второго
после него иерарха ламаистской
церкви Панчен-ламы все
одаренные дети отбирались как
кандидаты на перевоплощение ламы. Имена и даты рождения
талантливых детей наносились на дощечки из слоновой
кости. Затем дощечки помещались в
золотую вазу,
специально для этой цели присылавшуюся из Пекина, и в
присутствии представителя центрального правительства
проводилась лотерея, в результате которой объявлялось имя
нового Далай-ламы .
В XVII в. также
переживал расцвет даосизм.
Практикующим даосом был сам
импер атор Цзяцзин (1522-1566 гг.).
Известные даосы приглашались в Запретный город
обсуждать важные государственные дела. Связь между
политикой и религией была очень тесной.
В эпоху Мин появляется большое количество
сочинений, написанных
приверженцами даосизма. В 1445 г. и
1607 г. соответственно были опубликованы первый и
второй тома даосского канонического трактата «Даодэцзин».
В «Даодэцзин» вошло около 1 500 работ по даосизму. Тем
самым был сделан огромный вклад в сохранение и
распространение даосских текстов. В то же время широко
расходилась и другая литература, посвященная даосизму, как
наставительная, так и художественная, в которой
восхвалялись
чудеса, совершенные даосами. Число
приверженцев даосизма неуклонно возрастало.
Однако в эпоху Цин влияние даосизма существенно
ослабло. Чжан Тяныпи, «небесный учитель», наследственный
даосский глава школы «Чжэн-и» , утратил право носить
титул «бессмертного» («чжэньрэнь»). Кроме того, его ранг
снизился до пятого разряда, хотя прежде он имел вторую
степень первого разряда. В1739 г. ему запретили проповедовать.
После таких мер упадок даосизма стал еще более заметен.
При династиях Мин и Цин буддизм и даосизм играли
важную роль в духовной жизни китайцев. Повсюду были
храмы и монастыри. Китайцы верили, что, поклоняясь
буддийским и даосским божествам, они смогут отвратить
от
себя разные беды и несчастья, а та кже обеспечить своей
семье удачное будущее.
Философская мысль в Китае была представлена
тремя направлениями, о которых уже говорилось выше,
-
350

КИТАЙ
конфуЦианством буддизмом и д а о с и зм о м . Различия
между ними и неизбежное взаимовлияние обусловили богат-
сгво и сложность китайской культуры.
В конце минской эпохи в Китае появился ислам, а
вместе с ним переведенный на китайс кий яз ы к Коран,
мусульманский календарь, мусульманская система
общественного устройства
и
философия. Возникшие в конц е XVIII в.
столкновения
в провинции Ганьсу между консервативно
настроенными мусульманами и теми , кто
придерживался
реформаторского курса в исламе, стали причиной
серьезных социальных беспорядков.
Земельные участки на северо-западе Китая
распределялись среди мусульман в соответствии с законом ислама, н о
внезапно
их присвоили себе Ахуны, которые не были
избраны, как полагалось раньше, а получили права по наследству,
что вызвало недовольство у простых мусульман. В 1761 г.
после долгого пребывания в Центральной Азии в Китай
возвратился мусульманин Ма Минсинь. Он основал новое
направление
в исламе с ц ель ю преобразовать старую систему.
Ма Минсинь завоевал много сторонников среди мусульман
в Китае, однако натолкнулся на сопрютивление Ахунов из
Дидао (современный Линьтао) и Хэчжоу. Между ними
возник вооруженный конфликт, в котором цинское
правительство заняло сторону Ахунов. В этой непростой ситуации
неоисламисты дважды поднимали вооруженные мятежи -
в 1781 г. и 1784 г., оба из которых были подавлены войсками
цинской армии. Несмотря на убийство Ма Минсиня,
влияние Ахунов в этом регионе было окончательно подорвано.
Впервые католицизм попал в Китай по суше в период
правления династии Юань (1280-1368 гг.). В связи с
падением Монгольской империи и наступлением
тюркоязычного народа из Центральной Азии, в распространении
этой религии возник 200-летний перерыв. В XVI в.
католицизм вновь появился в Китае, на этот раз морским путем.
Европейские миссионеры, отправлявшиеся в Китай,
принадлежали к обществу Иисуса
-
иезуитам. В 1580 г. в
1уанчжоу прибыл итальянский миссионер Микеле Руджи-
ери (Michele Ruggieri). Годом позже в Ма к ао появился
Маттео Риччи (Matteo Ricci, Ли Маду). Миссионеры
продолжали
прибывать в Китай. Среди них были немец Иоганн Адам
Шелл фон Белл (JohannAdam Schall von Belt), бельгиец
Фердинанд Вербист (Ferdinand Verbiesf), итальянец П. Юлий
Алени (P. JuliusAleni) и другие. Чтобы облегчить
взаимоотношения с китайскими чиновниками, миссионеры брали
себе китайские имена. Постепенно католицизм
распространился в Китае. В 1730-х гг. в Китае насчитывалось около
30 католичес ких
церквей и приблизительно 300 тыс.
крещеных верующих.
В Пекине находилось три католических
храма и католическая школа.
Довольно продолжительное время цинское
правительство терпимо относилось к
миссионерам, позволяя
им свободно осуществлять свою де я те л ь но с т ь. Спустя год
после того как миссионеры прибыли в Пекин,
правительство
поручило сделать миссионерский календарь
«императорским календарем» и поставило Иогана Адама
Шелла
фон Белла во главе Имперского астрономического
ведомства. Следующим главой этого ведомства при
императоре Канси стал Фердинанд Вербист. По его
реко мендации в Пекин прибыло много иезуитов-миссио-
неров, которые были назначены на различные
государственные должности. Некоторые из них принимали
деятельное участие
в политической и дипломатической
деятельности цинского правительства.
В этот
период миссионеры обеспечивали культурный
обмен и помогали налаживанию культурных контактов
между Востоком и Западом. Благодаря миссионерам
китайцы узнали о новейших достижениях современной западной
науки в астрономии, математике, географии, физике,
медицине, гидравлике. Немало известных китайских ученых
-
Сю Суанци, Ли Чжицао, Ян Тинцзунь, Вэй Шанцзи, Чжу
Цунюань, Сю Кэньчэнь и другие
-
пристально изучали
западные науки. В то же время европейские миссионеры
получали назначения при императорском дворе.
Императору служили П. Томас Перейра, Жан-Франсуа Жербийон,
Иоахим Бувэ и другие. Они участвовали в проведении
астрономических исследований и подг ото вк е астрономического
календаря. Благодаря их стараниям была переоборудована
Пекинская обсерватория, сделаны новые астрономические
инструменты. Миссионеры продвигали искусство
европейского Возрождения, занимались музыкой, живописью,
скульптурой. Они научили мастеров из придворных
мастерских изготовлять часы-куранты. Другие миссионеры
обучали самого императора Канси математике, астрономии и
физике, а также помогали Двору составлять
карту Китая.
Миссионеры путешествовали по провинциям,
и
в ып ол н ял и ме стны е географические обследования, чтобы
дополнить упомянутые
выше
труды «Полное описание
территории империи»
и «Атл ас Цяньлуна...».
Миссионеры оставили после себя много сочинений,
посвященных вопросам науки и религии. Их
современник, ученый Сю Цзунцзэ выпустил «Краткое изложение
трудов, переведенных членами Общества Иисуса в эпоху
Мин и Цин». В перечень вошли несколько сотен
китайских книг, опубликованных иезуитами и их китайскими
ко лле гам и.
Миссионеры составляли в большом
количестве подробные доклады для Ватикана. В отчетах
содержались сведения о ситуации в Китае, а также о китайской
культуре и истории. Итальянец Мартино Мартини
написал
книгу «История Китая», состоявшую из 10 глав и
изданную
в
Амстердаме в 1659 г. вместе с «Новым атласом
Китая», одни примечания к которому занимали более
200 страниц текста. Это сочинение предоставило
европейцам превосходную возможность познакомиться с
географией, историей и культурой Китая. Некоторые
миссионеры ознакомили Запад с учениями конфуцианства и
буддизма, что оказало положительное влияние на
западноевропейских интеллектуалов.
Однако следует отметить, что
научные знания,
которые миссионеры распространяли
в Китае, в основном
служили делу католической веры. Эти знания нередко
оказывались фрагментарными, иногда
-
устаревшими.
Кроме того, отдельные миссионеры, воспользовавшись
доверием минского Двора, начинали заниматься
незаконной деятельностью. Так, предполагалось, что
«Полное описание территории империи» будет секретным,
но вскоре после завершения атласа с ним можно было
ознакомиться в
Париже. Во время подготовки Нерчин-
ского
договора между Китаем и Россией (XVIII в.) один
из миссионеров2, служивший переводчиком, преследуя
ли ч н ы е выгоды, выдал русской стороне стратегические
сведения, которые китайцы хотели бы сохранить
в
секрете. Некоторые миссионеры вмешивались во
внутр еннюю
политику Китая.
Основной причиной, вынудившей Китай наложить
запрет на католицизм, стало
ухудшение отношений с
Ватиканом. В 1705 г. папа
римский запретил китайским
ка то ли ка м поклоняться
Конфуцию или предкам. Наставляя
миссионеров, понтифик указывал на недопущение
путаницы между Богом и Небесами, которым поклонялись
китайцы. Такие меры вызвали крайнее неудовольствие
цинского правительства. Император Канси заявил
посланнику папы римского:
«Церемония в память Конфуция показывает всё
ува жение к святым, а в
церемонии почитания предков
проявляется
благодарность им, в то время как поклонение
Небесам свойственно всему миру. Мы не можем
отказаться ни от наших моральных ценностей, ни от наших
обычаев. Люди Запада не должны требовать от
китайцев поступать в соответствии с Библией, ведь китайцы
не
просят иностранцев соблюдать предписания
классических
«Четырехкнижия» и «Пятикнижия».
351

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Ватикан не согласился с принципиальным мнением
китайского правителя. В 1715г. папа римский призвал
миссионеров, находившихся в Восточной Азии,
повиноваться Риму. В случае непослушания им грозило суровое
наказание. В 1720 г. в Пекин прибыл папский посланник
по особым поручениям, чтобы проверить, соблюдаются ли
распоряжения понтифика. Все миссионеры в Китае
подчинились этим распоряжениям. В результате китайское
правительство запретило проповедовать католицизм.
Начиная с 1724 г. миссионеры стали уезжать в Макао, за
искл ючен ием т ех , кому
было дозволено остаться в Пекине,
чтобы продолжать работать в Императорском дворце или
в
Имперском астрономическом ведомстве. Церкви были
закрыты, и католицизм в Китае прекратил существование.
Заметим, что запрет на католическую религию,
наложенный цинским правительством, также был нацелен на
снижение
угрозы вторжения европейцев в Китай. В июле
1724 г.
император Юнчжэн, решительно настроенный
против католицизма, в разговоре с миссионером
Домиником Паренненом сказал:
«Я понимаю, что ваша цель
-
превратить
китайцев в католиков. И кем же я
стану после этого?
Подданным вашей страны? Ваши ученики видят лишь вас,
внимают только вашим речам. Сейчас мне нечего
бояться, но когда на горизонте появятся сотни, даже
тысячи иностранных кораблей, тогда начнутся
неприятности».
Прекращение миссионерской деятельности в Китае
привело к охлаждению первых культурных обменов
между Китаем и Западной Европой. Тем не менее,
накопленный опыт обеспечил
пред посы лки дл я будущего.
ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА
После ознакомления с авторской рукописью один
из участников Международной комиссии, профессор
С.Л. Тихвинский прислал свои комментарии, которые
воспроизводятся ниже.
1
Относительно торговых отношений между Китаем и
Россией: вплоть до середины XVII в. торговля была в руках
центральноазиатских купцов, караваны которых прибывали из Китая в
Тобольск, Тару, Сургут и Томск. После подписания в 1689 г.
Нерчин-
ского договора, который стал первым
в
истории договором,
заключенным
между Китаем и европейским государством,
российское
правительство
и
русские купцы
активно включились в
караванную торговлю
с Китаем, сулившую высокие прибыли.
Стоимость закупленных
в Китае
товаров (хлопчатобумажных и
шелковых тканей, фарфора и т.п.) выросла от 14,5 тыс. руб.
в 1690 г.
до 57 тыс. руб.
в1696г.В
период с 1695 по 1762 г. правительство
Российской империи удерживало
монополию на
торговлю с
Китаем, которая распространялась на ценные меха соболя,
серебристой лисицы и других животных.
Караванная торговля с
Китаем заглохла после того, как в
результате первой англо-китайской
(«опиумной») войны в 1842 г. для внешней
торговли были
открыты пять китайских портовых городов.
2
О начале деятельности Русской православной миссии в
Пекине Петр I успел договориться с китайским императором Ран Си
незадолго д о с во ей
смерти
в 1725 г. По условиям договора,
участники миссии могли оставаться в столице Китая на
ср ок
от5до
Шлет . Некоторые из них стали всемирно
знаменитыми
специалистами в китайском, маньчжурском и монгольском языках, а
также в
истории
и
культуре Китая. К ним относятся Никита
Яковлевич Бичурин (в монашестве Иакинф), Василий Павлович
Васильев и другие. Вплоть до заключения Пекинского англо-китайского
договора I860 г. члены Русской духовной миссии в Пекине
выполняли важные дипломатические функции. Глава последней,
двадцатой, Русской духовной миссии архиепископ Виктор выехал из
Китая в Россию в 1952 г.
БИБЛИОГРАФИЯ
А КЕ CHANG А. 1810 . Chong Xiu Yangzhou Fuzhi [New Annals of
Yangzhou] woodcut edition.
CHANG, C. 1955. The Chinese Gentry: Their Role in Nineteenth-Century
Chinese Society. Seattle.
CHU, R W.; SAYWELL, W. G. 1984. Career Patterns in the Ch ing Dynasty:
The Office of the Governor-General. Ann Arbor.
DA QING HUI L0 SHI DIAN. [Examples of Laws and Institutions of the
Great Qing]. Woodcut edition of the 25th year of Guang Xu,
photographed by Xin Wen Feng publishers.
ELVIN, M. 1973. The Pattern of the Chinese Past: A Social and Economic
Interpretation. Stanford.
FAIRBANK, J. K.;TWITCHETT, D.(eds). 1968. The Chinese World Order:
Traditional China s Foreign Relations. Cambridge, Mass.
(eds). 1978. The Cambridge History of China, vol. 10. Cambridge.
FEUER WERKER, A 1976. State and Society in Eighteenth Century China.
Ann Arbor.
GROVE, L; DANIELS, CH . (eds). 1984 . State and Society in China: Japanese
Perspectives on Ming-Qing Social and Economic History. Tokyo.
GUO XIU. 1685. Wujiang Xian Zhi [Annals of Wujiang] woodcut edition.
HAN ZHENHUA. 1988. Wuo guo Nan hai zhu dao shiliao hui bian
[Compilation of historical documents on th e isl ands of the S outh
China Sea].
HO P. -T . 1959. Studies on th e Population of China, 1368-1953.
Cambridge, Mass.
1962. The Ladder of Success in Imperial China. New York.
HUANG, R 1981. 1587: A Year of no Significance. The Ming Dynasty in
Decline. New Haven, Yale. (Chinese version: Wan-li shi-wu nian.
1985. Beijing, Zhonghua Shuju/Taipei, Shihuo.)
Taxation and Finance in Sixteenth-Century Ming China. Cambridge.
HUANG PENGNIAN. 1900. Jifu Tong Zhi [Annals of Jifu]. Beiyang Guan
Bao Jian Yingshua Ju Shiying.
HUCKER, CH. 0.1966. The Censorial System of Ming China.
(ed.). 1969 . Chinese Government in Ming Times: Seven Studies.
New York.
HU ZONGXIAN. 1561. Zhejiang Tong Zhi [Annals of Zhejiang]. Woodcut
edition.
JIA QING CHONG XIU YI TONG ZHI. 1984 . [Annals of the Unified
Empire of the Great Qing, modified under Jiaqing]. Shanghai.
JIANG LIANGQI. 1988. Dong Hua Lu. Zhonghua.
JIN GUANGZU. 1697 . Guangdong Tong Zhi. [Provincial Gazetteer of
Guangdong]. Woodcut edition.
JOHNSON, D.; NATHAN, A J.; RAWSKI, E. S . 1985. Popular Culture in Late
Imperial China. Berkeley.
KANG XI YU LUOMA SHIJIE GUANGXI WEN SHU YING YIN BEN. 1932.
[Documents on relations between Emperor Kang Xi and the envoys
of Rome]. Imperial Palace Museum of Beijing.
KUHN, PH. A 1970. Rebellion and its Enemies in Late Imperial China:
Militarization and Social Structure, 1796-1864. Cambridge, Mass.
LI DOU. 1984. Yangzhou Hua Fang Lu. [Catalogue of Yangzhou s painted
pleasure boats, Guangling Jiangsu].
LIU JINZAO. 1936. Qingchao Xu Wenxian Tong Kao.
LIU TONGXUN. 1772. Da Qing Lii Li. [The Criminal Laws of the Qing],
L() YANZHAO. 1811. Xin xiu Jiangning Fu Zhi, The Revised Annals of
Jiangning. Woodcut edition.
MANCALL, M. 1971. Russia and China, Their Diplomatic Relations to
1728. Cambridge, Mass.
1972. Russia and China. The Structure of Contact. In: Russia and Asia.
Stanford.
MANN, S. 1987. Local Merchants and the Chinese Bureaucracy, 1750-
1950. Stanford
NAQUIN, S.; RAWSKI, E. S. 1987. Chinese Society in the Eighteenth
Century. New Haven.
NEEDHAM, J. 1954-.
Science and Civilisation in China. Cambridge.
New History of China. 1972. Moscow.
NONG DI. 1953. Orthodox Religion in the Far East . 250 Years of the
Russian Religious Mission in China. St. Petersburg.
1956. Qingdai Yapian Zhanzneng Qian De Dizu, Shangye, Gaolidai
yu Nongmin Shenghuo. [Land Rent, Trade, Usury and Peasant Life
under the Qing prior to the Opium War]. Jingji Yanjiu, no. I .
352

КИТАЙ
PERKINS,
D. 1969. Agricultural Development in China, 1368-1968.
Chicago.
QI SHI HE QIMIAO XING ZHA (Recueil des revelations extraordinaires).
vol. 3, p- 364 . (French ed. 1977 .)
QIAN YIJI. 1973. Qing Chao Bei Zhuan Quan Ji [Explanations of Qing
Lithographs]. Dahua.
QING DAI WAI JIAO SHI LIAO. 1932. [Historical Documents on Qing
Diplomacy]. Imperial Palace Museum of Beijing.
QING SHI LU. 1986-7. [Veritable Records of the Qing]. Zhonghua.
SKINNER, G. W. (ed.). 1977. The City in Late Imperial China. Stanford.
1985. Presidential Address: The Structure of Chinese History. Journal
of Asian Studies, vol. 44.2 .
SONG RULIN. 1824. Suzhou Fu Zhi. [Annals of Suzhou]. Woodcut edition.
SPENCE, J. D. 1966. Ts ao Yin and the ICang-hsi Emperor, Bondservant
and Master. New Haven.
1974. Emperor of China: Self-Portrait of K ang-hsi. New York
1984. The Memory Palace of Matteo Ricci. New York
WILLS, J. E. JR. (eds). 1979. From Ming to Ch ing: Conquest, Region
and Continuity in Seventeenth-Century China. New Haven.
STRUVE, L 1984. The Southern Ming, 1644-1662. New Havea
TANG GANG; NAN BINGWEN. 1985 . Ming Shi. [History of the Ming].
Shanghai.
WAKEMAN, FR JR 1975. The Fall of Imperial China. New York
1985. The Great Enterprise: TheManchu Reconstruction of Imperial
Order in Seventeenth-Century China. Berkeley. 2 vols.
WANG XIANGQIAN. Dong Hua Quan Lu. Woodcut edition under
Guangxu.
WANG Y-C. 1973. Land Taxation in Imperial China, 1750-1911.
Cambridge, Mass.
WELLER, R P. 1987 . Unities and Diversities in Chinese Religion. New
York
WIDMER, E. 1976. The Russian Ecclesiastical Mission in Peking during
the Eighteenth Century. Cambridge, Mass.
WILL, P. -E. 1980. Bureaucratic et famine en Chine au XVIIIe sidcle. Paris-
Hague.
WILLMOTT, W. E . (ed). 1972. Economic Organization in Chinese Society.
Stanford
WOLF, A P. (ed). 1974. Religion and Ritual in Chinese Society. Stanford
WU YONGFANG. 1712 . Jiaxing Fu Zhi. [Annals of Jiaxing]. Woodcut
edition.
XU GUANGQI. 1979. Nong Zheng Quan Shu Jiao Zhu. [Encyclopedia of
Agriculture, revised and annotated]. Shanghai.
XU ZONGZE. 1944. Ming Qing jian Yesuhui Shi Yizhu Tiyao [Summary
of Works Translated by Members of the Society of Jesus during the
Ming and Qing]. Zhonghua.
YU CHENGLONG. 1684 . Jiang Nan Tong Zhi [Annals of south-east
China]. Jiannan Tongzhi Ju. Woodcut editioa
ZHANG DEZE. 1981 . Qingdai Guojia Jiguan Kaoltie. [Critical Study of
the Organs of the Qing State]. Zhongguo Renmin Daxue.
ZHANG TINGYU. 1977. Ming Shi. [History of the Ming]. Zhonghua.
ZHAO ER XUN. 1977. Qing Shi Gao. [History of the Qing]. Zhonghua.
ZHAO YI. 1983. Yan Pu Za Ji.
ZHENG TIANTING. 1982. Yapian Zhanzheng Qian Qingdai Shehui de
Ziran Jingji yu Zibenzhuyi Menya. [The Natural Economy and the
Seeds of Capitalism under the Qing before the Opium War].
Zhongguo Shehui Jingji Shi Yanjiu, no. I .
ZHU JIANZHI. 1985. Zhongguo Zhexue dui Ezhou de Yingxiang.
[Influence of Chinese Philosophy in Europe]. Fujian.

23
ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
23.1
ЯПОНИЯ
Акира Хайями
С одной стороны, 1492 г. был вполне обычным для
Японии, но с другой
-
он явственно обозначил начало
сам ых
грандиозных перемен, которые когда-либо
случались в ее
истории.
Изменения затронули
все
сферы
деятельности
-
политическую, экономическую, социальную
и
культурную. Начавшиеся преобразования не были
краткосрочным явлением, поэтому они неизбежно
растянулись во времени, захватив XVI и XVII вв. Эти
перемены, несомненно, заложили тот
фундамент, на основе
к о то р о г о сформировались особенные черты, присущие
современной Японии.
Если кратко обрисовать ситуацию, существовавшую в
Японии до этих изменений, то можно отметить, что
развитие Японии
про тека ло под значительным влияни ем
систем и
культуры Китая. Китайские
порядки
и
культура либо
проникали
в Я по ни ю неп осредс твенн о, либо попадали
туда окольными путями.
Во многих отношениях Япония
была одной из стран, вовлеченных в «китайский мировой
порядок», и таких преданных спутников у Китая больше
не было. Кроме того, пока Японию не коснулись
перемены, то, во-первых, там не наблюдалось четкого различия
между религиозной и мирской жизнью; во-вторых,
политическая власть и материальное благосостояние чаще
всего находились в распоряжении одних и тех же людей. Так,
в религиозной сфере «искусство» работало на благо
буддизма, а в
сфере пол итики сёгуны, обладавшие реальной
властью, вкладывали средства в собственные
внешнеторговые операции.
После происшедших перемен Япония не только
выпала из системы «китайского мирового порядка», но и
ценности, на которых основывалась жизнь японского
народа, оказались разрозненными и независимыми друг от
друга. Начавшееся впоследствии взаимодействие между ними
повлекло за собой формирование общества с
плюралистической системой ценностей. Жители Японского
архипелага становились поглощенными земными,
практическими
интересами
и делами, в
противовес религиозности,
ив
результате формировались социальные группы,
основывавшиеся на осознании важности материальных
ценностей. В этом отношении вполне справедливо назвать
совокупность новых явлений «великими переменами», если
смотреть на Японию с точки зрения пройденного ею
ис тор ичес ког о пу т и (Hayami, 1986).
Разумеется, столь серьезные п ере м е н ы
не могли
произойти мгновенно. Можно сказать, что для их
осуществ¬
ления
потребовалось от 100 до 200 ле т . Более тог о,
измен ения не могли
затронуть
в одинаковой степени сразу
все
земледельческое н ас ел ен ие Яп о н ии .
Проявление новых
тенденций разнилось в зависимости от региона,
и
последовательность нововведений в различных сферах жизни
не была везде одинаковой. По этой причине иногда
возникала не совсем понятная ситуация, которую можно было
бы определить как временную путаницу, хаос или кризис.
Эта ситуация в огромной мере осложнялась новым
опытом
разнообразных (обретаемых как вне, та к и
внутри
страны) международных отношений.
Далее будет рассмотрено, чем были вызваны и как
протекали перемены, а также
затронута история времен
правления в Яп о н ии династии сегунов Токугава.
НАЧАЛО ПЕРЕМЕН В ЯПОНИИ В XVI В.
Сначала рассмотрим систему политического
управления и систему землепользования, сложившиеся в Японии
к XVI в. до начала преобразований.
Политическую систему, равно как и землепользование,
существовавшие в Японии до XVI в., простыми назвать
нельзя. Отличительной чертой политического и
социального устройства была нестабильность, и в некоторых
случаях сосуществовали системы, основанные на
несовместимых
принципах. Однако в тех обстоятельствах ни один
из обладавших властью участников политической игры не
имел достаточно сил для создания иной системы. Такая
ситуация сохранялась до тех пор, пока Япония не
погрузилась в настоящую смуту, другими словами, пока во
второй половине XV в. (1467-1573 гг.) не н ач ал ас ь
гражданская война
-
столетний «период воюющей страны», или
период Сенгоку дзидай.
Хотя в «период воюющей страны» сохранялись
остатки системы Рицурио и системы среднего феодального
землевладения (сёэн) и центр продолжал оставаться в Киото,
на местах стали
быстро укрепляться мелкие феодалы, и
политический
контроль центра ослабевал. Одним из
последствий ослабления центральной власти стал взрыв
экономической активности. Бурное развитие переживала не
только коммерческая деятельность регионов внутри
страны, но и внешняя
торговля, которая осуществлялась через
торговцев
в
портовых городах Сакай и Хиого. К
тому же,
в связи с
притоком денег из Китая, крестьяне работали
354

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
теперь уже
не только для того, чтобы
прокормиться
и
выплатить
ежегодный налог, но и для того, чтобы произвести
продукцию
для продажи на рынке. Таким образом,
экономическое развитие протекало «снизу вверх».
В городах была создана система самоуправления,
державшаяся
на представителях верхних городских слоев.
Вмешательство в жизнь городов продолжавшей
существовать, но уже ослабленной центральной политической
власти не допускалось, и городские жители сами
обеспечивали гарантии
той хозяйственной деятельности, которой
они занимались. Даже в деревнях обнаруживалась
тенденция
к налаживанию самоуправления в обстановке
политического вакуума: в сельской местности создавались
общины (со), а также стали появляться небольшие центры в
виде автономных социальных групп, имевших
собственную иерархию
и по мере роста обзаводившихся храмами
и святилищами {Топотига, 1992).
Анализ исторического пути, пройденного Японией,
показывает, что автономные организации, которые
возникли в центральных районах страны во второй
половине XV в. и
продолжа ли формироваться на пр отя жен ии
XVI в.,
Японии были совершенно не свойственны.
Необычность этих новообразований состояла в том, что они
явились результатом динамичного экономического развития
в условиях отсутствия сильной политической власти. В то
время, когда такие автономные объединения начали
распространяться из Центральной Японии в отдаленные
регионы страны, как раз в центре, не совсем ясно откуда,
появился новый источник власти и пресек стихийное
народное самоуправление в зародыше.
С другой стороны,
в
регионах, удаленных от центра,
в
период Сенгоку продолжали набирать власть даймё
(местные владетельные князья). Они распоряжались
политической властью на местном уровне и вели себя независимо
по отношению как к
сёгунату Асикага, так и правящим
кругам Рицурио. Опираясь на свою военную мощь, они
воевали с соседними князьями, расширяли
свои
терр итории
и
использовали грубую силу для беспощадного искоренения
различных традиционных порядков. Кроме того,
устанавливая собственные законы землевладения, они придавали
экономическому развитию направление «сверху вниз».
По их приказам сооружались ирригационные и другие
сооружения для использования воды, прокладывались
дороги и возводились мосты, разрабатывались рудники.
При этом социальная структура сохраняла прежнюю,
традиционную форму, при которой в Японии
одновременно сосуществовали два типа крестьянских хозяйств.
Первый тип представлял собой крупные хозяйства,
владельцами которых были дого (зажиточные и влиятельные
землевла дельцы в
провинциях или деревнях) и в которых
широко использовался принудительный труд. Второй тип
крестьянского хозяйства представлял собой небольшую
ферму,
в
которой обычно трудились муж и жена, чтобы
прокормить семью и уплатить ежегодный налог.
Дого в обычное время
жили в
деревне, чтобы лично
контролировать хозяйство. Иногда им приходилось
срываться с места: они покидали дом на некоторое время,
чтобы выступить во главе своего клана в какой-нибудь
военной кампании, защищая интересы господина. Даймё
пытались расширить свою власть, сохраняя существующий
порядок вещей и не предпринимая попыток изменить
существующую форму семейного фермерства.
Достигнув баланса власти на окраинах, даймё
направили свои усилия
на достижение господства в масштабе
всей
страны, поэтому начал и искать
пути продвижения
в
Центральную Японию. Центральные районы интересовали
их потому, что именно здесь концентрировалась
политическая власть и материальное богатство. И вдруг они
обнаружили силы, которые развивались как раз в нужном им
направлении. Эти силы сформировались в зоне между центром и
периферией. Это была новая форма «территориальной
поместной системы», хорошо приспособленная для того,
чтобы развиваться на основе экономического
направления «снизу вверх», свободная от традиционного
политического управления. Эта система имела одну особенность
-
в ней были разделены несение военной службы и занятие
сельским хозяйством. Воины изолировались из
крестьянской массы и были обязаны жить группами на одном месте.
Таким образом, была создана профессиональная армия,
тогда как крестьяне были заняты сельским хозяйством.
Разделение обязанностей привело к двум благоприятным
последствиям: во-первых, заметно возросла военная мощь; во-
вторых, повысилась эффективность
сельскохозяйственного
производства
в
феодальных поместьях
{феодах).
Зарождавшаяся власть получила
очень выгодное
преимущество в виде нового
оружия, которое
попало к ней в
руки.
Это было
огнестрельное оружие.
В Японии оно
появилось
благодаря португальцам, высадившимся на одном
из южных островов Японии в 1543 г.,
после чего японцы
почти сразу по полученным двум мушкетам наладили
производство оружия. Но первым, кто эффективно
использовал новое оружие в сражении, стал японский полководец
Ода Нобунага (1534-1582), первый из объединителей
страны. Он был представителем промежуточной зоны, той,
что
располагалась между центральными районами и
окраинами, главой небольшого княжества в провинции Ова-
ри (центральная часть о. Хонсю). Ода Нобунага создал
постоянную армию, основываясь на принципе разделения
крестьянского труда и военной службы. Ему удалось
превратить свою арм ию
в небольшое, но сил ьное
объединение
благодаря введению военного обучения. Ода
Нобу н аг а разработал специальную тактику, построенную на
применении
огнестрельного оружия: три ряда воинов с
мушкетами выстраивались со смещением в глубину и по
фронту, и каждый ряд стрелял по очереди. При этом
фитильное оружие использовалось максимально
эффективно, поскольку на выстрел, прочистку
и
зарядку
такого
ружья, конечно, требовалось время. Такая тактика стрельбы
была применена в Японии на 70 лет раньше, чем в Европе
{Parker, 1988). Типичным примером ее успешного
использования служит битва при Нагасино в 1575 г. В этом
сражении небольшому отряду солдат, у которых были ружья,
удалось справиться с кавалерийскими отрядами даймё
Такеда, который до того прославился по всей Японии как
очень грозный воин.
Ода Нобунага одолевал соседних даймё одного за
другим. Наконец, в 1570 г. он
вступил в г. Киото, являвшийся
резиденцией сёгунов и официальной столицей Японии, и
низложил последнего сёгуна из дома Асикага. Своими
действиями Ода Нобунага завершил длительный период
Сенгоку, или «период воюющей сраны». Нобунага был убит в
Киото одним из своих приближенных Мицухидэ Акэти в
1582 г. Его преемником стал сподвижник Нобунаги Тоёто-
ми Хидэёси (1536-1598 гг.). За несколько дней он разбил
отряды, с которы ми вы ступ ил убийца Нобунаги.
Используя созданную Нобунагой армию и введенную им новую
систему налогообложения и управления (они
описываются далее), Тоётоми Хидэёси смог восстановить порядок в
Японии за короткий срок
-
в течение восьми лет. Он
построил большой замок в Осаке и поставил экономику
высокоразвитых центральных районов Японии под свой
контроль (карта 29).
Новую систему налогообложения и управления,
которую ввел Хидэёси, затем переняли сёгуны третьей
династии
-
Токугава (правили в 1603-1868 гг.), основанной То-
кугавой Иэясу. Эти принципы стали основой для
административной системы, просуществовавшей в Японии вплоть
до «реставрации Мэйдзи» {Мэйдзи исин) в 1868 г. Эта
форма управления получила название системы кокудака
(системы оценки имущества для взимания налоговой базы).
В соответствии с этой системой обрабатываемая земля
и
усадьба обмерялись по схеме «поле к полю», «участок
355

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Карта 29. Карта Японии (по A Hayami)
к
участку» и оценка производилась с учетом качества
земли. Эта оценка служила базой для взимания ежегодного
налога. Однако довольно часто налог устанавливался не в
денежной, а в
натуральной форме
-
указывался объем риса
(коку
-
единица измерения объема риса, дака
-
вес ь
объем). Кроме того, для деревни налог подсчитывался не
для каждого индивидуального хозяйства, а для деревни в
целом, так что ответственность за выплату годового
налога нес не отдельный крестьянин, а вся деревня. Можно
сделать вывод, что местного феодала не касалась проблема,
кто
конкретно
на самом деле заплатит налог. Система ко-
кудака (установившаяся вместо системы взимания
ежегодно го налога, существовавшей в Японии с VII в.) была
особенностью именно Японии. Очевидно, что по
крайней
мере в самом начале эта система служила средством для
установления стабильной политической власти.
Управление на основе системы кокудака имело одну очень важную
черту
-
благодаря этой системе сёгунат получил
возможность перемещать даймё. Дело в том, что при системе
кокудака каэадый даймё занимал место в классификации в
зависимости от размера налога, который он должен
получать в зависимости от положения, занимаемого его
семьей. Исходя из этого ему могли предоставить поместье в
любом уголке Японии, но такое, чтобы оно обеспечивало
полагающийся ему доход, соответствовало его уровню.
И хотя перемещения случались на практике не так часто,
даймё постоянно жил с сознанием того, что его
пребывание в роли «местного правителя» пожалованного ему
владения зависело от воли сёгуна и было в какой-то мере
случайным. Поэтому связь даймё с данным поместьем и его
населением оставалась слабой. Это означает, что
особенности феодальной системы Японии эпохи
Токугава нельзя
объяснить, используя понятия той концепции
феодализма, которая установилась в
средневековой Европе.
Разумеется, управление, построенное на системе
кокудака,
не было лишено недостатков, о чем будет сказано
ниже. Вместе с тем на
протяжении долгого времени
эти
изъяны в каком-то смысле имели
благотворные последствия,
позволяя обогащаться определенной части простого
населения, в особенности некоторым крестьянам и торговцам.
356

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
Специфическая ситуация, которая сложилась в Япон ии
при
системе кокудака, стала важным условием для того,
чтобы в правление династии Токугава сформировалась
особая социальная система, в которой политическая и
экономическая сферы были обособлены друг от друга.
ТАК НАЗЫВАЕМАЯ «ИЗОЛЯЦИЯ»
И СОЗДАНИЕ ЯПОНИИ КАК ЦЕНТРА
«МИРОВОГО ПОРЯДКА»
Японии XVI-XVII вв. был а свойственна еще од на
необыч ная черта
-
невероятная неустойчивость ее
международных
отношений. Изменения в международных
отношениях в этот период, которые были направлены на
прекращение чаще всего неправильно понимаемой
«изоляцией», или политикой «закрытых дверей», на самом
деле были тесно связаны с историей Европы и Восточной
Азии. Более того, не
следует понимать слово «изоляция»
слишком буквально, что доказано сравнительно
недавними исследованиями (Toby, 1984).
Японские торговцы могли свободно заниматься
коммерческой деятельностью, однако вплоть до середины
XVI в. никто из них не мог
игнорировать традиционные
торговые отношения с Китаем, которые особенно
прочно поддерживались во времена второй династии сегунов
-
Асикага. Сёгун династии Асикага Ёсимицу (1368-1394)
установил моно пол ию на
торгов лю
с Китаем
времен
династии Мин. Китайский император пожаловал
ему титул
правителя Японии, включив Японию в
систе му
«китайского мирово го порядка». Эта торго вл я, вклю чав шая в воз
медных монет из Китая, была очень выгодной в тот период,
когда собственные деньги в Японии не чеканились.
Вполне естественно, что даймё, располагавшие реальной
властью, пытались
прибрать к рукам это чрезвычайно
прибыльное дело. Их стремление присвоить себе
монопольное право торговли с Китаем стало одним из политических
факторов в развязывании борьбы в период Сенгоку.
Однако это обстоятельство одновременно сыграло и
положительную экономическую роль, поскольку стимулировало
развитие, обеспечивая циркуляцию денег при
постепенном становлении
монетарной экономики в
Центральной
Японии. Лицензионная торговля с Китаем, установленная
сёгунатом Асикага, привела к приостановке
межгосударственных отношений Японии с Китаем времен династии
Мин: за последующие 300 лет отношения между этими
странами продолжались без какого-либо
межправительственного соглашения.
И именно в такой ситуации на сцене появляются
европейцы. Португальцы случайно попали в Японию в 1540-х гг.,
но они
уже знали, что Япония в большей степени, чем
любое другое место из тех, где они побывали, открывает
перспективы для осуществления
их двойной цели в
заморской экспансии: расширения торговли и распространения
христианства. В Японии для этого были все условия. В то
время здесь не было никакой монотеистической религии,
способной противостоять христианству; японский народ
искал душевного успокоения в условиях продолжавшейся
войны, несмотря на то, что привезенные португальцами
ружья были использованы с невиданной скоростью, и
даймё за них от ч а я нн о боролись. Кроме того, поскольку
между Японией и Китаем формально не велась торговля
и
поскольку в этих странах существовала разница в стоимости
золо та и
серебра, перед европейцами открывались
не плохие возможности.
Громадные прибыли можно было
получить на простой операции: вывозить
серебро из Японии
(там оно было дешевым) и обменивать его на золото в
Китае. Транзитным пунктом на торговом пути м е жду
Японией и Китаем стал Макао. Из Японии
через Ма као в
основном вывозили
серебро и шелк-сырец, из Китая -
шелковую ткань.
Открытие в Японии н ов ы х серебряных рудников во
второй половине XVI в.
при вело
к
значительному росту
об ъем ов и темпов добычи серебра. Японские серебряные
рудники настолько
прославились,
что были даже
упомянуты
в эпической поэме «Лузиады» (1572 г.) всемирно
извест ного
португальского поэта Луиша ди Камоэнса
(<Camoens, 1963).
Вскоре даймё из Западной Японии обнаружили, что
о ни могут хорош о заработать на торг овл е,
не покидая
свои х владений, поэтому стали сопер ни ча ть
за то, чтобы
португальские суда прибывали именно к их владениям.
Пытаясь привлечь
к себе европейцев, даймё позво ляли
проповедовать христ ианст во
на своей земле. Некоторые из них
даже преврат или сь
в
«христианских даймё», так как сами
соглашались
креститься. Распространение христианской
веры в Западной Японии было настолько успешным,
что
появились сообщения, где говорилось, что число
христиан достигло 20% от общей численности населения. В
последние годы XVI в.
миссион еры дости гли и
Центральной
Японии. В истории Японии настал
период, который
можно назвать «христианским веком» (Boxer, 1951).
Но надо учесть, что в конце XVI в. продолжалось
национальное объединение Японии. С приходом
к власти Тоё-
томи Хидэёси отношение Японии к другим странам резко
изменилось. Во-первых, в ходе объединения страны
Хидэёси выявил, что некоторые земли в Нагасаки один из
«христианских даймё» подарил иезуитам. В результате
Хидэёси конфисковал пожертвование и, кроме того, издал
указ,
согласно
ко торому
все
мисс ионеры
высы лались из
страны
на том основании, что христианство не только не
нужно Японии, но и
вредно для ее
народа. Скорее всего,
этот указ строго не выполнялся. Кроме того, довольно
скоро любознательность самого Хидэёси заставила его
согласиться на встречу с португальским посланником, который
хотел добиться разрешения на возобновление
проповедования христианства.
Примерно в это время в процессе приобщения
японцев к христианской вере возникла новая
ситуация:
проповедованием Евангелия в Японии занялись францисканские
и доминиканские монахи, которым оказывала
поддержку испанская Корона. Используя в качестве опорной базы
г.
Манилу на Филиппинах, Испания начала серьезно
продвигаться в Азии.
Миссионеры обрели сторонника в лице
Филиппа II, который был также и
королем Португалии.
Узнав о том, что
миссионерская деятельность в Японии
проходит
с
определенным успехом,
он
отправлял
все
новых и новых миссионеров. Для них иезуиты, добравшиеся
до Японии первыми, были заклятыми врагами, и
соперники-миссионеры использовали любую возможность, чтобы
при случае выставить противника в невыгодном свете.
Когда все эти нелицеприятные слухи достигли
чувствительных ушей Хидэёси, который и без того был уже настроен
против распространения христианства, то этого оказалось
достаточно для ареста и расправы над миссионерами.
После этого инцидента христианство в Японии начало
переживать трудные времена (Elison, 1973).
Из всех рискованных предприятий Тоётоми Хидэёси в
области внешней политики попытка завоевания Кореи
стала событием, последствия которого имели огромное
значение для ситуации
в самой Японии и за ее пределами.
Как только в 1590 г. Хидэёси установил контроль над всей
Японией, он сразу же
устремил взор
на
заграничные
земли, с тем, чтобы расширить подвластные ему территории.
Если оцениват ь вторжение
в
Корею с современных
позиций, то кажется, что это
безрассудное мероприятие не
имеет
рационального
объяснения. Хидэёси мечтал о том,
чтобы создать сферу своего господства в Восточной Азии
на пространстве от Кореи и Китая до Филиппин. Начинать
было необходимо с нападения на Китай, поэтому Хидэёси
просил правительство Кореи разрешить провести свои
войска через ее территорию. Естественно, Корея не собиралась
357

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
удовлетворять эту просьбу,
ив
результате в апреле 1592 г.
войска Хидэёси высадились в Корее.
В то время
в
Корее правила династия Ли (УГ), это было
гражданское государство, военные силы которого даже
нельзя было назвать армией, так что летом того же года
войска Хидэёси продвинулись от Сеула до Пхеньяна.
Корея попросила своего сюзерена, в
роли которого
выступал минский Китай, прислать подкрепление, и китайский
император согласился. На территории Кореи развязалась
война между японскими и китайскими войсками. Помимо
прочего, японцы терпели поражения
от
корейцев в
морских сражениях, и в результате наступление японской
арм ии был о остан овлен о.
В таких условиях война приобрела тупиковый характер.
Попытка примирения также окончилась неудачей, и в
конечном итоге война продолжалась до смерти Хидэёси в 1598 г.
Вторжение в Корею, которое осуществил Хидэёси,
привело к обеднению даймё: ведь они должны были
со держ ать
вооруженные силы сёгуна. С другой стороны, началось
усиление дома Токугава, который не посылал войска. К
тому же
после
смерти Тоётоми Хидэёси верность самих даймё дому
Тоётоми стала очень сомнительной, ибо наследник был
сли ш ком юн, кр ом е тог о, не был и разработаны принципы
наследования.
Возможно, кризисная ситуация окончательно
обострилась потому, что Япония оказалась отлучена от
«миропорядка», центром которого был Китай. Тот факт, что
Япония ввязалась в войну с армией государства
-
сво его
сюзерена означал, что она полностью
игнорировала
свое
вассальное положение. Если бы Ки т ай обладал на тот
момент достаточной силой, то, без всякого сомнения, он
предпринял бы санкции против Японии. К
лучшему
или
худшему, но у династии Мин такой силы не было, поскольку она
подвергалась нападениям со
сторо ны еще одн их «варвар ов».
С учетом замешательства, царившего
в политической
сфере
в Китае, Японии удалось выйти из системы китайского
«мирового порядка», не будучи наказанной Китаем.
После того как к власти пришел Иэясу Токугава,
сначала показалось, что он хочет восстановить
межгосударственные отношения с Китаем. Наличие официальных
двухсторонних отношений с Китаем означало бы
вхождение в «китайский мировой порядок» Северо-Восточной
Азии. К такой перспективе Китай отнесся
равнодушно.
С одной стороны, Китай не мог простить Японии ее
недавних варварских действий. С другой стороны, минская
династия была слишком озабочена
кризис ом
в
собственной стране, чтобы разбираться еще и с Японией. Сёгунат
Токугава, будучи в курсе политического беспорядка,
поразившего Китай, сделал решительный шаг к тому,
чтобы
покинуть систему китайского «мирового порядка», тем более
что к 1630-м гг. были заложены прочные основания сёгу-
натаивтожевремя
основан
«мировой порядок» с
центр ом
в Японии (Toby, 1984).
Международное положение Японии усложнялось
проблемами, возникавшими в отношениях с Европой, в
особенности на почве отношения к христианству. Со времен
правления Хидэёси те, кто находился на вершине власти в
Японии, испытывали все возраставшую враждебность по
от ноше нию к
христианству. В начале правления Токугава
казалось, что сёгунат позитивно смотрел на контакты с
европейскими странами, рассчитывая на прибыль от
торговли. Однако сёгунат знал, что, как и в случае с двумя
государствами, находившимися на Пиренейском п-ове, его
торговля с заморскими странами и попытка
христиан изации Яп онии будут неразделимы. Восстание, поднятое
христианами в 1630 г., ужесточило позицию сёгуната, и в
сфере международных отношений были приняты
чрезвычайные меры, в том числе и излишне жесткие. Был
наложен запрет не только на христианство
-
вне закона были
объявлены Испания и Португалия. Японцам запретили
выезд за границу, а тем, кто успел уехать, не разрешалось
возвращаться на родину. В результате Япония превратилась
в закрытую страну, но она изолировалась по
собственному желанию, а не под воздействием внешних сил. Если
очень внимательно рассмотреть международные
отношения Японии в то время, то можно обнаружить, что ее
отношения с
Европой и выбор положения в северной части
Восточной Азии, в особенности ее отношения с Китаем,
определялись одновременно. Нет необходимости
говорить, что для того
вре мен и
наиболее значимым
направлением японской внешней политики было
втор ое,
т. е.
северная часть Восточной Азии и Китай. Приоритеты были
расставлены именно так, поскольку
никто не мог даже
представить,
что в
Европе произойдут колоссальные
полит ичес кие и экономиче ские
перемены, которые
позволят ей приобрести огромную мощь.
Хотя согласно политике «закрытых дверей» японцам
запрещалось путешествовать за границу, права торговли с
Кореей и островами Рюкю были переданы
соответственно клану Цусима и клану Сацума. Недалеко от Пусана в
Корее клан Цусима имел свою резиденцию под названием
Ваэгван. Японцы приплывали сюда для заключения
торговых сделок и ведения переговоров с Кореей (Toshiro, 1981).
Точно так же клан Сацума располагал резиденцией на
островах Рюкю. Здесь часто в дополнение к
торговым сделкам
проводились
политические
переговоры (Sakai, 1968).
Совершенно справедливо утверждение о том, что в то -
кугавской Японии не существовало государства
с
централизованной системой власти, однако это было
единственное отклонение. Все равно
это был
период,
по отношению
к
которому
вполне
уместно при ме ня ть термин «раннее
Новое время» (Hall andJansen, 1968).
МИР ТОКУГАВА
Когда Иэясу Токугава пришел к власти, больше всего он
был озабочен тем, как обеспечить стабильность своему
правлению. Учитывая достижения и неудачи во время
недолгого пребывания у власти предшественников
-
Нобу-
наги и Хидэёси, династия Токугава смогла удерживать
контроль над страной в течение долгих лет. Чтобы
обеспечить преемственность правления, органы управления
систематизировали ведение учета. Поддержание
непрерывного учета было невероятно сложным делом, но,
несмотря на это, управленческий аппарат старался сохранять
правовой и политический приоритет. Такое поддержание
приоритетов обеспечивало стабильность правления в той
мере, какая была возможна в условиях социальных и
экономических перемен.
В первую очередь сёгунат Токугава делал все, чтобы
полностью лишить власти тех людей и те институты,
которые могли оказаться враждебными по отношению к
нему. В число вызывавших подозрения входили
императорский двор и военно-феодальная аристократия, а также
храмы и святилища. Например, сёгунат установил, что
император должен заниматься исключительно науками,
и
при зн ав ал за императором лишь право давать название
следующего года и присваивать титулы военным домам.
Знати позволялось исполнять такие официальные
функции, которые заведомо были лишены политического
содержания,
и эт и безобидные поручения были
переч исле ны в «Официальном календаре». Таким образом, хотя
имп ератор
и
аристократия были важны с представительской
точки зрения, они не обладали никакой реальной
политической властью. Если бы Иэясу Токугава и двое его
предшественников исполь зовали с в о ю
силу в полном объеме,
возможно, они уничтожили бы императорский двор и знать
в Киото, просто вырезав их под корень. И все же сёгуны дали
недвусмысленно понять «правящим» классам и населению
в целом, что именно они были настоящими
правителями Японии. Сёгуны в буквальном смысле «придавили»
358

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
императора
в ег о резиденции в Киото, и
аристократию; в
любом случае на протяжении
тысячи лет импе ратор
и
аристократия
были лишь номинальными правителями.
С храмами
и святилищами сёгуны разобрались не
менее хитроумно. Сёгунат Токугава отлично сознавал,
насколько трудно контролировать ситуацию, когда нужно
наладить
политические контакты с группами людей,
объединенных религиозной верой. Христианство тщательно
подавлялось, тогда как буддизм пользовался официальным
расположением.
Буддизм был превращен в «официальную»
религию,
и любое расхождение среди верующих сёгунат
использовал
в своих интересах, делая все, чтобы продлить
всякий конфессиональный раскол. Активно вмешиваясь
даже
по незначительным поводам, сёгуны
демонстрировали свою возможность контролировать религиозный мир
полностью по собственному усмотрению.
Также существовала своего рода «система религиозной
инквизиции», которая изначально была применена для
искоренения христианства; в соответствии с ней было
декретировано,
что все японцы должны стать буддистами и
присоединиться
к
какому-либо храму, принадлежащему
отдельной секте. При этой системе храмы заняли
определенную позицию, состоявшую
в том, что нет смысла
пытаться искать неофитов, поскольку без всяких
усилий
какое-то число верующих храмам гарантировано. Буддизм в
Японии перестал быть активным, и е с ли
применить
жесткую характеристику, то можно сказать, что он стал
«похоронным буддизмом».
Сёгунат Токугава был военной организацией, главой и
вое нач альн иком в
которой был сам сёгун. Такая
организация должна была следовать весьма строгим правилам.
Самым главным, и это касалось любого уровня системы, было
не допустить измены. Предпринимались строжайшие меры,
чтобы не допустить предательства. Даймё должны были
посылать своих жен и детей как заложников в резиденцию
сёгуна в Эдо (Токио). Сами даймё были вынуждены ездить в
Эдо и обратно, затрачивая мною средств
на то, чтобы
обеспечивать себе жизнь
попеременно
то в собственном
княжестве, то в Эдо. Такой порядок приобрел общий характер
и даже получил свое название -
система санкин котай.
В действительности получалось, что даймё почти всегда
пребывали в Эдо. На свадьбу любого из детей даймё
требовалось
получить разрешение.
Тем самым
сёгунат
предотвращал возможное формирование оппозиционных союзов,
которые могли возникнуть благодаря брачным узам.
Во владении сёгуната находилась одна четверть всей
земельной площади Японии. Сёгунат поставил под свой
непосредственный контроль все основные города
и
рудники. Даймё, находившиеся в прямом родстве с Иэясу
Токугава и, следовательно, пользовавшиеся наибольшим
доверием, получали владения в ключевых регионах. В то же
время даймё, которые считались вассалами сёгуна еще до
прихода Токугава к властй, выделялись особо на фоне тех
даймё, которые «поклялись в верности позднее». Кроме
того, сёгунат разумно расселил даймё из этих двух групп
по всей Японии. Даймё первой группы отвечали за
проведение решений сёгуната в жизнь (включая задания и
обязательства, которые вытекали из данных решений); на
даймё второй группы была возложена ответственность за
масштабные
строительные работы.
Таким образом, в своем управлении сёгунат Токугава
опирался на 200 или больше даймё по всей Японии. Чаще
всего даймё получал
то владение, на
которое реально
рассчитывал. Однако при малейшей неприятности даймё
могли
перебросить в другое место и даже сократить размер
владения. В чрезвычайных случаях смерть грозила всей его
семье. Если сосредоточить внимание именно на этом ас-
пекте, то может показаться, что Токугава был
«абсолютистским
правителем». Однако с юридической точки зрения
это утверждение не совсем правомерно. Указы, которые
издавал сёгунат, могли реализовываться
на
территориях,
где власть сёгуна осуществлялась непосредственно, но на
территориях, принадлежавших даймё, действовали его
собственные законы. Таким образом, законов, которые
были бы общими для всей страны, не было. Юридически
сёгунат был наделен полномочиями разрешать спорные
вопросы, возникавшие между людьми из владений разных
даймё, если же конфликт не выходил за
пределы
территории одного даймё, то он попадал под его юрисдикцию.
Имея это в виду, токугавскую Японию можно определить
как общество с децентрализованной властью (илл. 124).
Во времена феодального дома Токугава получило
четкое оформление сословие самураев, действовал «Кодекс
самурая», поддерживаемый конфуцианской идеологией.
Но несмотря на это, существовало четкое различие между
общественным и частным.
Поскольку за нарушение этого
прав ила
полагалось
суровое наказание, считается, что это
наложило глубокий отпечаток на этические установки
более позднего японского общества (Nakai, 1988).
Например, самурай, преследовавший цель личного обогащения,
подвергался резкому осуждению. Отсюда со всей
очевиднос тью вытекает, что в
эпоху Токугава ни один самурай не
мог стать богатым. С другой стороны, наблюдалось
совершенно пр от ив оп ол ож но е: уровень общественного
потребле ния в Японии
неуклонно повышался, тогда как доход
самураев был фиксированным и в реальном исчислении
сокращался
-
нередко самураи впадали в нужду. Одна из
основных отличительных черт рассматриваемого
периода проявляется в том, что военное сословие, обладавшее
политической властью, на деле сталкивалось с нищетой.
Социальное устройство в период правления сёгуната
Токугава базировалось на системе кокудака, о которой
упоминалось выше. Эта система отличалась следующими
двумя особенностями.
Первая специфическая черта системы кокудака была
связана с системой ежегодного налогообложения, причем
налогооблагаемой единицей была отдельная деревня.
В период Токугава формальная ответственность за
выплату ежегодного налога и само налоговое бремя лежало на
дере вне
в целом, а не на каждом хозяйстве. В этом не
следует усматривать отсутствие частного землевладения в
Японии, но, вместе с тем такое налогообложение
означало, что владельцу территории было совершенно
безразлично, кто из
крестьян
является
конкретным владельцем
того или иного земельного
участка. Местному феодалу был
нужен лишь ежегодный налог, взимавшийся по системе
кокудака,
и пока налог поставлялся
исправно, феодал не
вмешивался в
вопросы
частного владения землей
от дел ьны ми
кре стьян ами. Ч тобы ч а с т н о е землевладение обрело
юридическую базу, нужно было дождаться такой
земельной реформы, которая была проведена вскоре после
установле ния правле ни я Мэйдзи (1868-1912 гг.).
Для общества с развитой экономикой, какой была
Япония
времен правления династии Токугава, отсутствие
публично-правовых гарантий частной собственности на
землю кажется несколько удивительным. Чтобы существовать
в подобных условиях, японское общество должно было
жить в
мире
ине
допускать грабежей. К тому же крестьяне
одной деревни должны были устанавливать между собой
отношения, основанные на взаимном доверии. Как
следствие, возникала необходимость в том, чтобы
представление о «человеческой добродетели» превратилось в
общепринятое понятие. Права людей зависели не от системы,
введенной государством, а от доброй воли соседей.
Можно с уверенностью сказать, что подобный образ
мышления относится к
числу тех факторов, которые определяют
менталитет современных японцев.
Вторая особенность связана с системой хозяйствования.
Продуктивность сельского хозяйства росла, но местные
феодалы не могли повышать налог (кокудака) в
соответствии с этим
ростом. Если рассматривать рост
продуктивности при Токугава как результат повышения урожайности
359

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
с единицы земельной площади, то станет ясно, что в таких
условиях система кокудака была не подходящей с точки
зрения тех, кто
получал ежегодный налог. Однако для тех,
кто этот н ал ог в но си л, будет справед ливым обратное
утверждение. При системе кокудака местный феодал не мог
присвоить себе результаты увеличения продуктивности.
Как
следствие, если
урожайность с единицы земельной
площади повышалась благодаря интенсификации использования
земли, то
крестьянин мог сохранить излишки
продукции
или, по
крайней мере, он отдавал феодалу не весь излишек
продукции при
выплате ежего дного на лог а.
С другой стороны, крестьянство представляло собой
управляемый класс, который со времен Хидэёси был лишен
оружия в соответствии с политикой разделения сельского и
воинского труда, а
потому потерял
возможность
бороться с
самурайскими войсками, выделявшимися в
профессиональную армию. Так как самураи были сосредоточены в
городах
и почти не встречались в сельской местности, то крестьяне
старались обеспечивать безопасность и спокойствие в
своей округе собственными силами. Все огнестрельное оружие,
включая охотничье, находившееся на руках у крестьян,
обязательно регистрировалось без каких-либо исключений.
В зависимости от воли местного феодала регистрации
могли подлежать даже кинжалы и другое холодное оружие.
Таким образом, возможности
сопротивления для крестьян
были ограничены,
и
крестьяне либо собирались почти
безоружными,
но большими массами, и
выступали
с о своими
требованиями, либо под каким-нибудь предлогом
со краща ли объем годового на л о г а Первый способ часто
упоминается исследовател ями крестьянск их восстаний, а во втор ом
легко
усмотреть основу социальных движений того периода,
в
которых проявлялось
обычное поведение крестьян.
В учебниках говорится, что в то вр е м я крестьяне были
задавлены многочисленными
запретами
и
мерами,
включая
взаи мную с ле жку, основ анную
на системе
гоииыгуми
(круговой порукой объединялись каждые пять семей). К
насильственным
мер ам
относились:
принуждение
к
бережливому
образу жизни согласно законам; запрет на продажу
и
покупку зем ли; огр ан ич ен ия
возможности
выращивания
любых
видов сельскохозяйственных
культур; даже отсутствие
свободы передвижения. И хотя количество указов подобного
рода было огромным, все же надо отметить, что не
существовало
организации, которая
обеспечивала бы выполнение
крестьянами
всех этих предписаний. Вполне можно считать,
что эти ограничения отражали идеальные желания
правителей, но не совпадали с реальностью.
На деле жизнь
крестьянина была такой, словно никаких подобных запретов не
было вообще. Крестьяне руководствовались здравым
смыс лом и хозяйстве нной рациональностью:
они
продавали
и
покупали землю, производили ту продукцию,
от
которой
ожидали получить прибыль,
и даже переезжали с места на
место. В
слу ча е судебного разбирательства закон давал о себе
знать, но в обычных обстоятельствах он бездействовал.
Городские торговцы относились к повседневной жизни
с точки зрения самурайской идеологии, а самураи считали
себя «теми, кто правил» в отличие от «тех, кем управляли».
Конфуцианская философия ставила самураев на ступ ен ь
ниже, чем крестьян, так как
самураи обеспечивали себе
выгоду,
ничего не
производя, однако самураи наделялись
экономическими п ри ви ле г ия ми
и
приобрели социальное
влияние. Финансовая база многих из современных японских
промышленных и финансовых конгломератов и
объединений (дзайбсщу) сложилась на основе коммерческой
деятельности именно в тот пер иод Серьезное неравенство
существовало и
между торговцами
На
вершине иерархии
находилось две группы торговцев. Первую составляли крупные
воротилы, непосредственно
вовлеченные в
финансовые дела
сёгуната и даймё, вместе с
торговцами, которые обладали
возможностью открывать кредит посредством выдачи
векселей вместо денег, другую,
нижнюю
группу
составляли
мелкие
уличные торговцы.
В известных семьях, добившихся
крупных успехов в торговле, выработалась своя традиция или
кодекс, а также установилась карьерная лестница для
многочисленных служащих Кроме того, поскольку, как правило,
они могли свободно заниматься торговыми сделками, им
удавалось получить максимум прибыли, несмотря на низкий
социальный статус (в соответствии с конфуцианской
системой ценностей). Богатые торговцы даже становились
меценатами, оказывая поддержку культуре.
Еще одной особенностью токугавской Японии был
рост численности населения. Принимая за начало
отсчета демографические данные, имеющиеся по одному
региону, и рассчитывая на их основе численность населения
Японии в целом, мы
получим 12 (±2) млн. чел . к
началу
XVII в.. Согласно проведенной в 1721 г.
сёгунатом Токугава
первой в истории Японии общей переписи населения,
население Японии составляло 30 млн. чел. И хотя на
протяжении почти всего XVIII в. общее число жителей Японии
оставалось на одном уровне, тенденция к
демографическому росту вновь проявилась в XIX в., повлияв, в свою
очередь, на рост населения уже в Новое время (Науатг, 1971).
Каковы были факторы, повлиявшие на рост населения?
Очевидно, в XVII в. этот
рост был связан с расширением
площадей обрабатываемых земель. В этом веке, который
еще называют «периодом великого освоения земель», по
всей Японии быстрыми темпами осваивались
необрабатываемые ранее равнинные земли. В соответствии с
новыми
порядками, местные феодалы получали
исключительные права на предоставленные им владения. Они могли
устанавливать контроль над водоснабжением и над
ирригационными сооружениями, а также менять направление
течения в дельтах рек (в которых до того получались
неустойчивые урожаи), чтобы вода орошала плодородные
земли. В свою очередь, крестьянам не угрожала социальная
нестабильность, и производственной ячейкой в сельском
хозяйстве стала семья, центром которой были муж и жена.
Если посмотреть под другим углом зрения, семья
представляла собой главный элемент крестьянского общества.
Поскольку семья играла такую важную роль, количество
браков возрастало, тогда как число одиноких людей
сокращалось. Произошел всплеск рождаемости, поэтому население
во всей Японии резко возросло (Науатг & Miyamoto, 1988).
Увеличение численности населения стало причиной
быстрого роста городов. Если население в XVII в.
выросло в 2,5 раза, то количество крупных и средних городов
-
в десятки раз.
Описанные выше процессы были ограничены
географическими рамками, однако сохранилась
подтверждающая их демографическая статистика.
Благодаря этим
документам
можно проследить,
как
существовавшие
с давних
времен хозяйства, включавшие
родственников
по боковой
линии и большое число несемейных людей, уступали
место небольшим семьям, состоявшим из
прямых
родственников. Также из имеющихся документов видно, что эта
тенденция распространялась концентрическими кругами с
центра ми
в
гор од ах . Скорость распространения
составляла
приблизительно 200 м в год (Hayami, 1973&).
Поскольку города множились по всей стране, даже такой скорости
было достаточно, чтобы к середине XVIII в. японское
общество стало полностью крестьянским, и этот процесс не
захватил лишь особо удаленные горные районы.
Крестьяне являлись производителями не только
продовольствия, но и большой части сырья для промышленности.
Помимо традиционной продукции, которая удовлетворяла
их собственные нужды и позволяла выплачивать ежегодный
налог, крестьяне производили и продукцию для рынка.
Делая поставки на рынок, крестьяне тщательно продумывали
наилучшие способы получения прибыли (Smith, 1959).
Центральным рынком для всей Японии, бесспорно, был
рисовый рынок Доцзима в Осаке (илл. 125). Здесь между
купцами шла оживленная торговля рисом,
взимавшимся в
качестве ежегодного налога («складской рис»), и рисом,
360

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
Рис. 26 (схема). Экономическая схема эпохи династии Токугава (по А. Науатг). Местный феодал взимал с крестьян ежегодный налог
рисом или деньгами. Весь непотребленный рис переводился в денежные средства; это не было «экономическим действием», поскольку
феодал единолично устанавливал цену. Тем не менее стоимость риса
по степ енн о стала
выравниваться
в зависимости от рыночных сил,
и продажа риса
стала экономическим актом.
Поскольку покупка различных товаров происходила по рыночным ценам, она также
представляла собой экономический акт
который продавали сами крестьяне («амбарный рис»).
Торговля на этом рынке
не
ограничивалась продажей с
немедленной оплатой и поставкой, но включала и заключение
сделок на
срок, напоминающее современное
«хеджирование». Рынок функционировал как своего рода товарная и
фондовая биржа в современном понимании этих слов
(Miyamoto, 1988). Японцы использовали систему
семафора: информация о «центральной цене», установившейся на
центральном рынке, передавалась на ближайшую гору, а
оттуда
-
с вершины на вершину при помощи дымовых
сигналов
разного цвета. Считается, что таким образом
рыночные цены могли доходить из Осаки до Эдо, преодолевая за
сутки расстояние
свыше 500 км. Остались письменные
свидетельства, в
которых говорится,
что для передачи сведений
о
рыночных ценах в центры сбора и распределения риса
на производящих территориях использовались любые
средства. Важной становилась оперативная передача цен о
марочных сортах риса, потому что цены на него были
особенно подвержены колебаниям. Таким образом,
достигалось почти одновременное изменение цен на рис на
территории всей Японии (Shinbo, \97&, Iwahashi, 1981).
Если проследить путь товарного распределения, то
станет очевидно, что торговцы были организованы на
следующих уровнях: сначала шли торговцы, которые делали
закупки у производителей, затем -
торговцы, занимавшиеся
местным транзитом, посредники с центральных рынков,
оптовики, торговцы, обеспечивавшие транзит до места
потребления, наконец, розничные торговцы. По этому
маршруту перемещались товары, деньги и информация.
Сделки на центральном рынке не оплачивались
наличными, а заключались на основе
кредита. При
помощи кредита можно было действительно свести к
минимуму перевозку денег. Торговцы, заправлявшие на
центральном рынк е,
стано вясь в се бо лее эконом ически
сильными, могли
совершать покупки, устанавливая
монопольные цены. Для этого они выдавали аванс и
прибегали к
другим средствам. Кроме того, с учетом
выравнивания потребительского рынка в середине XVIII в. в
с вяз и с за мед лен ием демографического роста и для
сохранения прибыли крупные торговцы стали пытаться
использовать свое монопольное положение на рынке и
в
сфере продажи товаров. Политика сёгуната отражала
экономические трудности того времени: сёгунат
пытался поднять налоги и одновременно признать такие
монопольные группы. В результате стремительно форми¬
ровались своего рода гильдии, называвшиеся кабу нака-
ма (Hauser, 1974). (илл. 126.)
Достоин упоминания еще один вид деятельности,
которым занимались торговцы,
-
денежный обмен. Хотя
таких
торговцев и называли менялами, их деятельность было
бы правильнее называть «в основном финансовой». Это
уточнение становится понятным, если иметь в
виду
сложную валютную систему
в
эпоху сёгуната, с различными
пла тежны ми средствами
в
разных регионах Японии. В
восточной части с центром
в Эдо обычно расплачивались
золотыми монетами, а на западе, с центрами Осака и
Киото, платежным средством служили серебряные слитки.
Рыночный обменный
курс заметно отличался от
официального валютного курса. Самой большой проблемой для
сёгуната и феодалов была задача
-
как
переправить
деньги, вырученные от продажи на рынке риса, полученного
в
виде ежегодного налога, из Осаки в Эдо. Трудность
возникала не только из-за разницы
валют
-
золотой и
серебряной, еще большую проблему представлял риск, связанный
с транспортировкой огромного количества наличной
валюты. Решали эту непростую задачу специалисты по
финансовым операциям из Объединения менял (Окавасегу-
ми). На рынке в Осаке эти люди принимали серебро,
которое сёгунат и феодалы получали за продажу налогового
риса,
затем отделение этого Объединения в Эдо
выплачивало эквивалентную сумму золотом.
Среди тех, кто
занимался подобного рода деятельностью, была и «компания»
Мицуи, которая в настоящее время стала одной из ведущих
финансово-промышленных групп Японии (илл. 127).
Кроме того, финансовые конторы искали на рынке
в
Осаке также и те товары, которые единичные торговцы
не мог ли приобрести на ры нк е
в Эдо, закупали их и
перевозили в Эдо, где продавали их уже за золото своего
отделения в Эдо. Поскольку сделка оформлялась в конторе в
Осаке, это помогало избежать проблем, связанных с
перевозкой валюты.
Многие из пр еу сп ев ающи х городских банков в
со вр еме нн ой Японии ведут происх ожден ие
как
раз от тех
финансовых контор, которые развернули свою
финансово-экономическую деятельность в
эпоху Эдо. Взрыв экономической
активности
привел
к
разработке различных концепций и
сис тем дости жения эк оном ичес кой рациональности.
Таким образом, коммерческая деятельность в период
правления династии Токугава способствовала развитию
японской экономики (схема на рис. 26).
361

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Первой причиной, обусловившей столь большое
значение
торговли,
ста ли сло жные
географические
особенности Японии.
География Японии такова, что любой самый
малый участок земли мог использовать топографические
преимущества своей местности, чтобы производить какой-
нибудь особый товар, поэтому возникала необходимость
расширения потребительского рынка для обеспечения
торгового обмена. Второй фактор, ускорявший торговлю,
был связан с формированием крупных городов, таких как
Эдо, Осака и Киото, где проживало от 500 тыс. до 1 млн. чел.
Для того чтобы преодолеть конкуренцию, торговля
в
городах должна была отличаться низкими
операционными
издерж ками, что, в свою оче редь ,
вело к активизации
коммерческой деятельности. Крупные торговцы
устанавливали свои стандарты,
чтобы
поддерживать
семейный бизнес
по правилам настоящего хозяйства. Количество служащих
в
крупных торговых домах могло насчитывать от
нескольких десятков до нескольких сотен человек.
Торговцы
разрабатывали специальные системы развития трудовых
ресурсов, необходимые для делового предприятия. Среди
мероприятий по
работе с персона лом был и
упорядочивание карьерного роста, обучение кадров своими силами,
поддержка начинающих предпринимателей (Saito, 1987).
Хотя торговцы обычно пользовались бухгалтерскими
книгами с регистрацией операций «одной записью»,
появлялась и «двойная бухгалтерия». Создавалась основа дл я
применения современных
систем
учета,
заимствованных
у
Запада и укоренившихся в Японии ближе к концу XIX в.
(Ogura, 1962). Даже в фермерском деревенском обществе
создавались крестьянские финансовые организации (ко),
успешно выполнявшие свои функции.
Заметное развитие переживали ремесла, особенно
прядение, ткачество и
производство продуктов питания.
Выращивание хлопка-сырца постепенно распространялось с
равнин главного японского острова на песчаные
прибрежные территории Внутреннего Японского моря, что
способствовало распространению производства
хлопковой нити
и изделий из хлопка. Однако хлопчатобумажная
промышленность не стала полюсом промышленной активности, как
это произошло в Англии. Дело в том, что волокна
японского хлопка-сырца были короткими и не подходили для
механического прядения.
В противоположность этому из
шелка-сырца изготавливали дорогостоящие шелковые ткани.
Именно на протяжении XVIII в. ввоз в Японию
высококачественного шелка-сырца и шелковых тканей резко
сократился
-
отечественное производство
заменило
импорт.
Шелк-сырец производили в доли нах с в ла ж н ым
климатом и
у подножия гор. Коконы, из которых
разматывают шелковую нить, не что иное, как
куколки тутового
шелкопряда. Когда тутовый шелкопряд находится в стадии
гусеницы, он съедает колоссальное количество корма,
т.е . листьев шелковицы (или тутового дерева), так что
проблемой номер один становилось выращивание тутовых
деревьев. Даже в то время сматывание нитей с коконов для
получения шелка-сырца происходило при помощи
специальных кокономотальных приспособлений. Это занятие
часто становилось побочным заработком для крестьян,
особенно тех районов, которые находились поблизости с
местами разведения тутовых шелкопрядов.
Выработка шелковой ткани из шелка-сырца была
особым процессом, и стоимость конечного продукта сильно
отличалась в зависимости о того, привлекался ли к
пр оце ссу
опытный специалист или нет. Поэтому обработка
шелка-сырца могла проводиться, например,
в Киото, на
изряд ном расст оянии
от места производства шелка-сырца,
зат о
на ином качественном
уровне.
В итоге в производстве
шелка-сырца
и шелковой ткани развивалась специализация, а
конкуренция
заст авляла вво дить усовершенс твования
в
разных областях, начиная от выращивания шелковицы,
производства бумаги для яичных кладок тутовых шелкопрядов
и тд.,
и этими процессами были заняты крестьяне
-
вплоть
до выработки высококачественного шелка , что было
прерогативой квалифицированных мастеров в городах. Таким
образом, когда во второй половине XIX в. Япония открылась
для мирового рынка, ее шелк оказался в высшей степени
конкурентоспособным и мог соперничать с
шелком-сырцом и шелковыми тканями из Китая.
Кроме высококлассных товаров,
таких как шелковая
ткань, из смеси шелка и хлопка производилась
полосатая ткань, которая
стала
предметом
массового
потребления во
второй половине периода правления династии
Токугава, и ее ст а л и производить повсеместно, в
результате чего крестьяне перестали самостоятельно
обеспечивать себя тканями.
Производство пищевых продуктов также развивалось.
В основном оно было сосредоточено на таких продуктах,
как сакэ, мисо и соевый соус. Производство сакэ
традиционно процветало
в
окрестностях Осаки и Киото
-
здесь
изготавливалось сакэ самых лучших марок. Этот продукт
ценился на рынке в Эдо, где по хорошим ценам
расходилось и местное сакэ, которое производили неподалеку от
самого Эдо. Технология брожения, применявшаяся при
производстве сакэ, достигла высокого уровня и заложила
основы современного производства.
Еще одной отраслью производства, в котором
отмечалось заметное развитие, было гончарное дело. В то время,
когда Тоётоми Хидэёси вторгался в Корею, оттуда были
получены важнейшие сведения о технологии
изготовления керамики, для чего специально собиралась корейская
керамика и вывозилась в Японию. В западной части о.
Кюсю производились керамика
и
фарфор самого высокого
качества и вывозились из Нагасаки в Европу. Экспортом
занималась Голландская Ост-Индская компания. Помимо
этого, выпускались
все виды керамической продукции,
нач иная с
посуды
и
прочей домашней утвари, которой
пользовались в домах простых людей, и заканчивая
продукцией, требовавшейся для строительных работ.
Керамику делали везде, где можно было достать сырье и топливо.
Необходимо также упомянуть деревообрабатывающее
производство. Легко представить, как много требовалось
деревянных материалов на начальном этапе возведения
городов
и для крупномасштабных строительных работ. Для
удовлетворения потребностей в древесине, в том числе для
строительства
и
ремонта домов в городах и общественных
зданий возникли потребительские рынки. От прочих
товаров древесина отличается тем, что ее
трудно перевозить.
Поэтому транспортировка древесины происходила по
водным
путям: либо бревна связывали в плоты, либо пускали
их по течению раздельно. Так они доплывали до центров
распределения, находившихся у рек. Отсюда бревна
отправлялись в Эдо и Осаку уже по морю.
В районах
лесо заго тово к
первоначальные потребности в древесине покрывались
вырубкой местных лесов, однако вскоре эти районы
столкнулись с проблемой истощения леса, годного для
заго товк и и
перевозки, поэтому появились правила, установленные
местными феодалами и касавшиеся использования лесов и
лесистой местности. Были определены особые лесные
участки, на территории которых простым жителям
запрещалось рубить лес на том основании, что он принадлежал
местному феодалу (Totman, 1989).
В районах, где лес вырастал достаточно быстро или
откуда можно было легко доставить древесину на рынок,
находились люди, которые основывали лесные хозяйства.
Эти хозяйства занимались не рубкой естественного леса,
а посадками деревьев на тех участках, где лес был сведён.
Таким образом, лес выращивался специально для развития
лесной промышленности. Разведение лесных массивов
началось в XVIII в. и показало, что лесная промышленность
в т ак ой форме является экономически целесообразной.
Если учесть, что при этой форме требуются относи те ль но
долгосрочные инвестиции, потому
что от посадки леса
до его
рубки проходит в среднем 50 лет, то очевидно, чт о
362

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
такой бизнес подходит далеко не каждому. Тем не менее
семьи, чьим наследственным занятием было лесное
хозяйство, возникали повсеместно, а
некоторые продолжают
свою деятельность в той же форме и по сей день. На
первый взгляд может показаться, что отношение местных
феодалов и народа к лесохозяйственным предприятиям
должно было быть разным, но в конечном итоге обе стороны
хотели защитить родные леса и не
допустить полного их
уничтожения путем вырубки, так что в этом их интересы
со вп ад ал и. Для тогдашней Японии древесина была
фактически единственным материалом, который
использовался не только в
строительстве,
но и в технических
проектах, в кораблестроении и в качестве топлива. Если бы
местные феодалы не вводили меры по
охране
леса или не
проводилась бы повторная посадка леса по частной
предпринимательской инициативе, леса в Японии исчезли бы
уже
в эпоху Токугава и остались бы лишь голые склоны гор.
Конечно, не следует забывать и о том, что в Японии
преимущественно теплый и очень влажный климат, в
условиях которого лес растет быстро.
Горное дело пострадало оттого, что не смогло
справиться с техническими трудностями, в результате очень
рано начали сокращаться объемы добычи полезных
ископаемых. Поскольку глубина горных штолен увеличивалась,
доставка воды и подача воздуха туда становились
настоящей проблемой, и решить ее без использования внешних
источников энергии было невозможно. Добыча
драгоценных металлов, в
первую очередь золота и
серебра, почти
всегда велась под непосредственным контролем сёгуната,
а сами работы выполнялись заключенными. Раб от а на
рудниках считалась каторгой.
Медь добывалась по всей стране, средства
в ее добычу
вкладывали даймё и торговцы, и некоторое время спустя
ее начали экспортировать. Медь добывали в шахтах на
о. Сикоку, затем очищали в Осаке и из Нагасаки
отправляли на
кораблях в Голландию. Перевозкой медных брусков
из Японии занималась Голландская Ост-Индская компания.
Привоз японской меди приводил к колебаниям цен на
европейском рынке меди (Glamann, 1978). Впрочем, никто
в Японии тогда об этом не знал.
Для выплавки железа в Японии практиковался метод с
применением «педальных кузнечных мехов» и сырья в виде
песка с частицами железной руды. Поскольку это сырье,
как и древесный уголь в качестве топлива, были легко
доступны, то выплавку железа можно было осуществлять
практически повсеместно. Хотя процесс выплавки требовал
большого количества древесного угля, лесные ресурсы не
были исчерпаны, поскольку, как указано выше, лес
вырастал быстро за счет благоприятных климатических условий,
т.е. тепла и влажности, характерных для той
географической широты, на которой расположена Япония.
В конце эпохи Эдо в качестве топлива начали
использовать каменный уголь, например, при соледобыче,
однако для выплавки железа он до того не применялся.
В целом, в Японии встречались разные полезные
ископаемые, но их запасы везде были невелики. Даже если
взять золото, которым Япония славилась в XVI-XVII вв., то
выясн ится, что ко второй половине XVIII в . Япония ста ла
его явным
импортером. До этого потребности общества,
находившегося на пороге индустриализации, с трудом все
же покрывались, но с наступлением века настоящей
индустриализации нехватка ресурсов сразу же стала ощутимой.
Поэтому становится понятно, почему даже в
строительном деле примеры
испо льзова ния
природных минералов
или большого количества тесаного камня
встречались
так
редко. Обычно в
строительстве использовались
древесина, земля и камни, а также
керамические изделия. Вместо
гигантских многоэтажных зданий предпочтение
отдавалось
-
наряду с разбивкой садов
-
сооружениям не столь
высоким, но с обилием сложных деталей и украшений. Это
правило действовало как для храмов и святилищ, так и для
частных домов. Однако возводившиеся в то время здания
были плохо защищены от землетрясений, пожаров, ударов
молний и влажности воздуха, так что сохранить в
безопасности можно было лишь приземистые земляные дома с
толстыми стенами. Несмотря на распространение
пожарных команд и
принятия мер по предотвращению пожаров,
остановить начавшийся пожар было невозможно,
особенно если он начинался в сухую погоду при сильном ветре,
так что над городами постоянно висела угроза сгореть
дотла почти мгновенно.
XVIII В.
-
СТАБИЛЬНОСТЬ И ПЕРЕМЕНЫ
XVII в. действительно стал «периодом великого
освоения земель». Хотя точных статистических данных не
сохранилось, площадь обрабатываемых земель, по всей
вероятности, увеличилась примерно вдвое. Численность
населения также возросла приблизительно в 2,5-3 раза.
Особенно заметным был рост городского
населения. В
начале XVIII в. в
городах (всего их насчитывалось около 200)
с населением в 5 ООО чел. и более
проживало 15% всего
населения Японии. К
числу крупных городов относились Эдо
с 1 млн. жителей, Осака с 500 тыс. жителей и Киото тоже с
500 тыс. жителей (Rozman, 1973).
Существенным был тот
факт, что эти
города
выполняли
важную экономическую функцию, обеспечивая
прочные связи не только
между собой, но и между городским
и
сельским населением. Люди, товары, деньги и
информация циркулировали между ними. В Японии
сформировалась национальная экономическая система.
Экономическое мышление проникло в сознание японцев; общество
стало обществом экономически м ыс л ящ и х и
действующих
людей. Конечно, уровень производственных технологий
был пока низким. В сельском хозяйстве главным
ис точ нико м
энергии для обработки полей оставалась сила
человека, а не животных. В мануфактурном производстве
помимо водяного колеса других источников энергии не
было. В ремеслах, которые развивались
вто
время,
например,
в
прядении, ткачестве, приготовлении мисо и
гончарном деле, использовались механические устройства, но
они все
приводились
в действие силой человека.
Интенсификация сельскохозяйственного
производства и
развитие промышленности
на осно ве физической
силы человека
приводило
к
опа сно му труду «из-под
палки», заставляя людей работать до седьмого пота. Здесь
необходимо сделать важную оговорку: крайне напряженный
труд в течение продолжительного времени порождает
надежду, что он будет достойно вознагражден. В обществах,
где все плоды тяжелой работы достаются не работнику, а
другим, труд становится действительно каторжным, и люди
делают все, чтобы как можно меньше работать.
Единственная мотивация для труда в таких обществах
-
это
принуждение. Там, где господствует принуждение,
пр оизводите льно сть
труда будет неизбежно низкой. Однако ситуация в
токугавской Японии была иной (илл. 128 -130).
В Японии очень тяжелый
труд рассматривался не как
«рабский», но как добродетель, поскольку экономическую
прибыль можно было
получить
лишь
благодаря упорному
труду. Так в среде обычных людей рождались этические
представления, согласно которым труд был «добродетелью».
Более того, в семьях это понимание работы как
добродетели передавалось от родителей к детям. Вне семьи эту
концепцию стали преподавать в качестве морально-этической
нормы в образовательных учреждениях, которые в XVIII в.
стали во множестве
открываться по всей Японии; в городах
это были частные школы, в сельской местности
-
шк олы
при храмах. Распространение трудовой этики можно по-
исти не наз ва ть
«революцией трудолюбия»! (Науатг, 1989).
В мире литературного творчества в конце XVII в.
выделялось имя
Ихары Сайкаку (1642-1693). Он писал о
363

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
жизни
торговцев
в Осаке, раскрывая их мировоззрение.
В своих произведениях он с восторгом повествовал о том,
как благодаря упорному труду торговцы добивались
большого богатства. Основная тема произведений Ихары
Сайка ку была связана с простым народом и его поисками
земного счастья, понимаемого как выход за
рамки
повседневной жизни. В эпоху Эдо народ зачитывался книгами Ихары
Сайкаку. По сочинениям этого автора можно выявить,
насколько изменились японцы за прошедшие века. Если
обратиться к более ранней японской литературе, то
выяснится, что ее проблематика была качественно иной. В романе
«Приключения Гендзи» («Гендзимоногатари», автор Мура-
са ки
Сикибу), который датируется началом VII в ., главной
темой была жизнь дворцовой аристократии, а в «Записках
от
скуки» (1331 г., автор
-
Кэнкохоси) выражена
буддийская идея непостоянства сущего, содержатся
отшельнические мотивы. На фоне этих примеров видно, что к XVIII в.
в системе ценностей и менталитете японцев произошли
разительные перемены.
Изменения в XVIII в.
коснулись различных сфер
жиз ни.
Во-первых, расширение обрабатываемых земель
достигло своего предела, даже с учетом тогдашней
агр от ехн ик и. Нас тало
время, когда в Японии стала
ис пол ьзо ват ься почт и вся пахот ная земля
(примерно 15% всей территории
страны). В этих условиях единственным средством
повышения
эффективности хозяйства становилось повышение
продуктивности каждой единицы земельной площади. В то
же время население страны в целом приблизилось к
своему потолку, доля городского населения также достигла
предела. Крестьяне были вынуждены применять более
интенсивные способы обработки земли, включая глубокую
вспашку и обильное внесение удобрений. В качестве
удобрений шла даже рыба (сардины и сельдь), после того как
была высушена
и измельчена. Использование рыбы не
только как
продукта питания, но и удобрения создавало
дополнительные стимулы для развития рыболовства во
всей Японии. Занимавшиеся рыбным промыслом деревни
процветали; в городах появились рыбные рынки, товар
которых пользовался неизменно высоким спросом.
В конце XVII в. неожиданно снизилась добыча
полезных ископаемых, хотя
раньше удавалось не только
удовлетворять внутренние потребности, но и оставался
излишек для экспорта. Проблемой стали не только
затруднения с вывозом, более сложной была другая проблема: стало
не хватать металлов для производства валюты. Поэтому в
1696 г.
сёгунат пошел на понижение ценности валюты.
Количество золота или серебра в металле, из
которого
чеканились монеты, сокращалось до 80% от прежнего
уровня. С начала XVIII в. этот процесс нарастал, так что
серебряные монеты образца 1708 г. были намного хуже по
качеству, чем выпущенные ранее, возможно, серебра там
было всего 20%. По японской валюте был нанесен
серьезный удар, доверие к ней было утрачено, хотя до
последнего момента золотая и серебряная валюта Японии была
самой надежной в Восточной Азии и она даже была своего
рода международной валютой. В конце концов, сёгунат
вернулся к изготовлению качественных монет. Однако
содержание драгоценного металла в новых монетах было
все равно ниже, чем в монетах того же номинала,
отчеканенных до 1696 г.
Чтобы удовлетворить возраставший денежный спрос,
даймё начали вводить в обращение неметаллические
деньги. Эта была одна из форм валюты
-
поместные
бумажные
деньги (хансацу), имевшие хождение лишь в
пределах
тер ритор ии отдел ьно го княжества. Хо тя для вы пу ск а
этих денег
требовалось разрешение сёгуната, но в связи с политикой
понижения ценности валюты проявились два результата.
Во-первых, с той
поры
жители Японии перестали
обращать внимание на качество валюты, особенно тогда,
когда было проведено первое понижение ценности валюты,
в
обращении одновременно находились монеты старого
и нового образца, что приводило
ко многим
недоразумениям. После того как японцы привыкли
к новым деньгам,
они
примирились
с монетами низкого качества и с
хансацу. Этот факт в какой-то степени объясняет другой,
который будет иметь место в будущем при первом финансовом
кризисе правительства Мэйдзи, когда кризисная ситуация
была вызвана выпуском большого количества бумажных
денег, не обеспеченных драгоценным металлом. Однако тот
кризис был преодолен, причем своими средствами.
Второй результат состоял в том, что за сёгунатом
больше не признавалось исключительное право выпускать
деньги, хотя
формально выпуск хансацу и регламентировался
рядом условий. До выпуска хансацу сёгунат пользовался
монопольным правом изготовления серебряных и золотых
монет, и
сёгунат Эдо мог действительно гордиться тем, что
он располагал реальной властью, которая приравнивала его
к
центр а ль н ому правительству. Э та вла сть в немалой
степени обе сп ечи ва ла сь именно мо но п ол и ей на денежную
эмис сию, из чего
следует,
что
потеря
этого монопольного
права
была первым
шагом к падению сёгуната. Если кратко
обобщить, то сёгунат утратил возможность контролировать
экономику посредством денежной эмиссии.
Ситуация в городах радикально изменилась после того,
как в XVII в.
прекратился демографический рост и
сократился связанный с этим явлением потребительский спрос.
На протяжении XVII в. сёгунат вообще не вмешивался в
торговые отношения, руководствуясь принципом
«торговля должна быть свободной». Крупные и влиятельные
торговцы сосредоточивались в городах, а параллельно шло
формирование сети оптовиков, по ср едн и ко в
и
розничных
торговцев.
В XVIII в. повышение спроса
и
рост населения
пре кра тил ись ,
но
торго вцы
пытались
сохранить прежние
уровни продаж и прибылей и стали объединяться в
группы, которые устанавливали монополию на рынке.
Сложности, характерные для системы товарного распределения
в
современной Японии, можно усмотреть
в той непростой
системе
распределения, которая установилась
в XVIII в.
Сёгунат и даже даймё могли обеспечивать себе
«признанные доходы», подтверждая
их
официально. Это была
попы тка
компенсировать недостаточное увеличение
налоговых сборов в деревне, ибо крестьяне были не в
состоянии платить больше.
В XVIII в.
произошли многочисленные изменения,
коснувшиеся сёгуната и владений даймё. В начале эпохи
Эдо были установлены различные системы, но они
оказались неспособны полностью приспособиться к
последующим переменам, особенно к тем, что были вызваны
ходом экономического развития, так что во многом
пересмотр действовавших систем был неизбежен. Если
оценивать ситуацию с точки зрения финансовой политики,
то обнаружится весьма интересная особенность. Она
заключалась в том, что периоды активности и спада
финансовой политики сменяли друг друга с определенной
цикличностью, повторяясь через 30-40 лет. Например, в
середине XVIII в.
сёгунат провел в жизнь большое
количество государственных проектов, стимулировал
внешнюю торговлю, чеканил монеты в соответствии с
потребностями и утверждал торговые объединения.
Другими словами, он
осуществлял позитивную
экономическую политику. Однако последовали естественные
бедствия, и те деятели, которые открыто выступали за
продолжение именно такой политики, были отстранены от
дел на том основании, что они выступали против
традиции. Реальная власть оказалась у консерваторов. Как
следствие, коммерческая деятельность стала приходить в
упадок, а на первый план вышли мероприятия
по
развитию
сельского хозяйства.
Упор делался на «затягивание
поясов» и возвращение к духу того времени, когда был
основан сёгунат. Однако уже развившаяся рыночная
экономика делала невозможным проведение
в жизнь
ограничительной политики. Идеолог этой политики впал в
364

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
немилость
и был с позором отправлен
в
отставку; в
результате произошел возврат к прежней
экспансионистской политике.
В конечном итоге, эти волнообразные изменения
имели определенный ритм, который проявлялся с
циклической последовательностью. С одной стороны, давал о себе
знать принятый принцип формирования мира Токугава.
Отрицать
этот принцип и пытаться вернуться к простому
самодостаточному обществу было невозможно, поэтому
следовало позволить рыночной экономике развиваться
хотя бы в какой-то
мере. С другой стороны, нельзя было
допустить,
чтобы неподконтрольное развитие новых
рыночных отношений стало угрожать миру Токугава. В
результате
политический маятник раскачивался между
ограничительной и экспан сионис тской доктринами, иначе
говоря
-
между спиритуализмом, для которого
приоритетны духовные ценности, и материализмом. Группировки
консерваторов и прогрессивно настроенных управленцев
вели повсеместную борьбу друг против друга,
и
политическое соперничество оборачивалось личной враждой.
Кроме того, стоит учитывать, что в то время сёгунат не
контролировал всю территорию страны в целом, и даймё
могли действовать независимо от него. Можно привести
много примеров, когда местные
феодалы ориентировались
на экспансио нистское направление, тогда как сёгунат в это
время склонялся к ограничительной политике. Как
следствие, сёгунату редко удавалось добиться реализации
своих целей в полном масштабе. Зачастую мероприятия
сёгуната тормозились на полпути, а циклическое развитие
повторялось, повинуясь уже собственным законам.
В 1730-х гг . сёгунат вернулся к чеканке более или
менее полноценной монеты, потому что на протяжении
столетия цены оставались достаточно стабильными.
Годовая процентная ставка держалась на уровне 10%. Можно
с уверенностью сказать, что с экономической точки
зрения настал долгосрочный период стабильного развития.
В этом смысле можно оценивать данный период как
«неподвижную историю». Вместе с тем, такова была лишь
внешняя канва событий
-
в действительности происходили
внутренние изменения.
Для примера рассмотрим демографическую ситуацию.
Считается, что численность населения Японии
остановилась на отметке
примерно 30 млн. чел. Обычно
замедление роста численности населения принято объяснять тем,
что крестьяне стали контролировать рождаемость по
причине своей бедности. Однако есть и
другое объяснение,
согласно
которому сокращение рождаемости
можно
трактовать «позитивно», т.е . как
средство
повышения
уровня
жизни
(Hanley & Yamamaura, 1977). Впрочем, нужно
постоянно помнить о том, что в каждом регионе складывалась
своеобразная ситуация. Численность населения
сокращалась в северных, восточных регионах Японии и в
окрестностях крупных городских центров, но в юго-западном
регионе численность населения медленно, но верно росла.
Причиной уменьшения численности населения в
северной и восточной частях Японии во второй половине
XVIII в. можно считать общее похолодание климата. К тому
же низкие температуры продолжали преобладать летом в
течение нескольких лет без перерыва, причем именно в то
время, когда созревает рис. Пагубные последствия
холодов сказывались сильно еще и потому, что большая часть
земель, о которых идет речь, была введена в оборот в XVII в.,
в
пору «великого освоения». Этот земельный фонд
находился в непосредственной близости к «северному
пределу», за которым рис уже не растет. Сельское хозяйство
Японии в значительной степени было основано на
выращи вании
риса, и при доступной в то время земледельческой
технологии «северный предел» выращивания риса
проходил как раз по северным районам страны, что значительно
повышало чувствительность растений к холодной погоде
летом и не могло обеспечить каких-либо
аль тернат ивных
решений. Даже если сделать скидку на преувеличения, от
ко то ры х н е свободны исторические свидетельства,
повествующие о голодных временах,
то станет ясно, что
чис ле нно ст ь населения н а этой
терри тории
из-за
холодной погоды, повлекшей неурожаи, сокращалась
дважды на 20%
-
в 1756 и 1783 гг . На вос станов ление
численности
потребовалось немало лет . Согл асно
ана лиз у демографических тенденций в данном регионе,
пик роста численности на территории с центром в Эдо
пришелся на начало XVIII в. и впоследствии, в
эпох у
«реставрации Мэйдзи» (1868 г.),
эти показатели не
будут
превзойдены.
Случалось так, что демографические потери были
напрямую вызваны голодом, другими словами, люди могли
гибнуть оттого, что им нечего было есть. Вместе с тем,
повышенная смертность часто объяснялась ослаблением
сопротивляемости болезням из-за хронического
недоедания. По стечению обстоятельств в Северной Японии был
распространен обычай заключения ранних браков, и
обычно девочек выдавали замуж в возрасте около 15 лет.
Если супруги могли производить потомство в течение
своей жизни, то в такой семье могло родиться более 10 детей,
но на самом деле в семье вырастало лишь 3-4 ребенка, так
как мог
безвременно скончаться один из
супругов, и,
кроме того, сказывался высокий уровень детской смертности.
Голодные времена и последующие восстановительные
периоды заставляли жителей Японии ограничивать
потомство. «Брачный порог» на севере несколько повысился,
однако обычным стал непосредственный контроль над
рождаемостью, осуществлявшийся путем абортов или
убийства новорожденных. Некоторые даймё были
настолько обеспокоены плохими темпами восстановления
населения, что
ст р ог о запрещали аборты и детоубийство,
устанавливая надзор за беременными женщинами. Даймё
даже оказывали материальную поддержку тем семьям, где
родился ребенок
И все же численность населения на территориях,
прилегавших к Эдо, Киото и Осаке, никак не могла начать
расти, поскольку большое количество местных жителей
перемещалось
в большие города. Этот феномен может быть
объяснен с помощью так называемой
теории «городского
кладбища». Суть данной теории сводится к тому, что в
городах уровень смертности превышает уровень
рождаемости. Без существенных миграционных «вливаний» из
сельской местности города не в состоянии поддерживать свои
уровни численности населения. Помимо таких
показателей, как смертность и рождаемость, на демографическую
ситуацию оказывали влияние и другие факторы: дисбаланс
полов, высокий процент несемейных людей,
непостоянство мест жительства и т.п. Так или иначе, при
недостаточном воспроизводстве городского населения приток
деревенских жителей был городам совершенно необходим.
Высокая плотность городского населения означала, что
при возникновении эпидемии вероятность заражения и
последующего летального исхода была гораздо больше,
чем в деревне. В больших городах наподобие Эдо дневной
рацион жителей был таков, что (хорошие) вкусовые
качества пищи преобладали над ее питательной ценностью.
Недостаток в продуктах питания витамина В и
мине ральных веще ств вы з ыв а л симпт омы, нап оминаю щие болезнь
бери-бери; иногда заболевание заходило очень далеко,
поэтому ему дали название «болезнь Эдо».
Миграция из деревни
в
город была значительной.
Резу льт аты исследований сельского населения наглядно
доказывают высокий уровень миграции. При этом
покидавшие деревню крестьяне
не всегда на мере вали сь
жить в
городе
постоянно: многие из них
направлялись
в
город
в
поисках
временной работы. Имеются данные
социологического исследования одного поселка, расположенного на
территории между Киото, Осакой и Нагойей, в котором
в то время проживало 100 тыс. человек . Среди жителей,
365

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
которым
исполнилось 10 лет, 50% мужчин
и 60% женщин
уезжали на временную работу. Лица обоих полов в
возрасте 13-14 лет покидали родной поселок, переезжая в город,
чтобы устроиться там на работу, и, проработав в городе 12-
13 лет, половина мужчин и две трети женщин
возвращались в поселок. Остальные либо умирали до окончания
этого срока, либо оставались в городе навсегда.
Феномен временной трудовой миграции проявлялся в
регулировании численности сельского населения двумя
путями. Абсолютная численность населения в деревнях
непосредственно сокращалась за счет тех, кто окончательно
вливался в ряды городских жителей, и тех, кто
умирал,
работая вдали от родного дома. Второй фактор, определявший
сокращение численности сельского населения, носил
косвенный характер: возвращавшиеся из города домой
мужчины и женщины обзаводились семьями позже обычного, и
детей в таких семьях было меньше. Разница между средним
возрастом, в котором выходили замуж поработавшие в
городе женщины, и те, что постоянно жили в
деревне,
составляла около пяти лет, причем у первых было в среднем на
два ребенка меньше, чем у вторых. Если учесть эти
различия, то эффект косвенного демографического
регулирования будет поразительным (Hayami, 1992).
Исходя из вышесказанного, наличие или
отсутств ие
та ких
регулирующих воздействий (означающих
присутствие или
отсутствие близлежащего города, куда могли бы
устремиться деревенские жители) обусловливало
существен ные различия в изме нени ях
демографических
тенденций в разных регионах и, кроме того, в отношениях
между населением и обществом в рассматриваемых
регионах. В Центральной Японии «миграционный регулятор»
действовал, потому что здесь находились крупные города,
и доля городского населения была высокой. Здесь плотность
населения не доходила до критической точки, что
относительно ослабляло социальную нестабильность. В Западной
Японии, напротив, не было крупных городских центров,
доля городского населения была меньше и, как следствие,
рост населения не прекращался. Позднее проявилось
демографическое давление, которое приводило
к
социальной нестабильности.
Хотя средняя продолжительность жизни японцев того
времени была изучена по данным, охватывающим
ограниченную территорию, все же можно считать, что в начале
эпохи Эдо она составляла примерно 30 лет. Следует
добавить, что половина родившихся детей умирала
в
возрасте
до 10 лет. Ближе к концу этой эпохи продолжительность
жизни в обычных условиях увеличилась почти на 10 лет, а
уровень детской смертности снизился до 2/3 от
зафиксированного в начале эпохи (Hayami, 1973b). Поскольку до
введения современного здравоохранения и общественной
гигиены было еще далеко, эти достижения вряд ли можно
объяснить иначе, как за счет улучшения условий жизни.
От одежды из «смешанных во ло кн ис ты х» тканей
обычные японцы перешли
к
хлопчатобумажной ткани.
Смешанная волокнистая ткань б ыла не совсем полезна д ля
здоровья, так как имела
грубое плетение и б ыл а недо ста точ но
прочной, плохо защищ ала от хол од а и влаги. К
тому же ее
нельзя было часто
стирать.
В отличие от смешанной
волокнистой ткани хлопчатобумажная была лишена
перечисленных недостатков. Одежда из хлопка
хорошо
стиралась и долго не
промокала. Даже такое изменение имело
по-настоящему революционные последствия для людей
-
одежда, вслед за жилищем и пищей, была важнейшей
составляющей их жизни.
Несмотря на то, что закон
запрещал
ношение одежды
из шелка, ее все равно носили, но исключительно по
праздникам. Кроме того, в зависимости от конкретных
условий регионов по всей стране развивались прядение и
ткачество, которые обеспечивали сырьем производителей
хлопчатобумажных, шелковых и льняных тканей.
Производство хлопка-сырца было сосредоточено вокруг песчаных
территорий. Такие места находились, например,
неподалеку от Осаки или на берегах Внутреннего Японского моря.
Шелк-сырец в основном производили в Восточной
Японии, где были подходящие условия: пологие склоны,
поросшие тутовыми деревьями. В начале XVIII в. поставки
шелковых тканей в Японию из Китая сократились, а спрос
на отечественный шелк-сырец и шелковые ткани
возрос.
В результате стало широко развиваться,
в виде местной
специализации, производство шелка высокого качества с
высокой добавленной стоимостью. В некоторых районах
началось также специализированное производство
растительных красителей для тканей -
из
сафлора и японской
индигоферы.
Имеется мало сведений о пище японцев. Судя по всему,
основу рациона жителей Японии составлял рис.
Источником белков животного происхождения служили лишь
куриные яйца. Рыбу сушили и засаливали, и
сохранились
свидетельства, что рыботорговцы добирались до самых
удаленных уголков страны. Также на любой кухне можно было
найти сакэ, мисо и соевый соус. Производство этих
продуктов развивалось заметными темпами. Соль была
важным пищевым продуктом, и ее добыча в специальных
«соляных хозяйствах» активно развертывалась на побережье
Внутреннего моря. Полагают, что только районы
Внутреннего моря давали 4,5 млн.
коку соли (1 коку равен
примерно 180 л). Поскольку буддизм предписывал избегать
употребления мяса, японцы могли себе позволить лишь от
случая к случаю куриное мясо, так что с пищей они получали
в основном
углеводы. Энергетическая ценность такого
питания была довольно низкой.
В XVIII в. японцы жили в условиях продолжительного
мира; это был период, в котором развивались различные
стороны сферы потребления (Hanley, 1990). Например, в
издательском деле изменился набор книжной продукции:
религиозные книги и высоконаучные труды, которые в
больших количествах печатались на протяжении XVII в.,
уступали место новым произведениям. Среди новинок
были словари, художественная литература, карты,
книги о
пу теш еств иях ,
книги по
географии, энциклопедии и
справочники. Центр издательской деятельности Японии,
располагавшийся прежде в Киото и Осаке, в течение XVIII в.
переместился в Эдо.
Налаживалась организация путешествий
-
по-видимо-
му, к храмам и святилищам. Возникал своего рода
«туристический бизнес»: посредники собирали клиентов в
группы для посещения интересующих
их мест и обеспечивали
им ноч лег во
время поездок на
контрактной основе. Связь
в Японии обеспечивали две крупнейшие частные
почтовые компании. Свои услуги
они
предоставляли по всей
стране, но в основном
поддержива ли сообщение между
Эдо, Киото и Осакой. Таким образом, еще не
превратившись в современную страну, Япония успела обзавестись
внутренней системой связи.
Речные перевозки
в Японии были
ограничены
из-за
особенностей местной топографии. Они уже достигли
максимально возможного развития и включали внутреннюю
речную сеть для перевозки товаров. Вместе с тем, развитие
морского транспорта достигло очень высокого уровня.
Перевозки между Эдо и Осакой осуществляли две
морские транспортные группы, конкурировавшие между
собой. До Осаки из Эдо можно было добраться и окружным
путем по Японскому и Внутреннему морю. Этот маршрут
также был достаточно нагружен.
В результате
налаживания
прибрежных морских маршрутов в эпоху Эдо
потребности рынков, возникавших по всей Японии, вполне
удовлетворялись. Японские суда не имели выдвижного киля, а
имевшиеся кили были слабыми, что осложняло плавание
в
ветреную погоду,
и
поэтому кораблекрушения случались
часто. Японцы не сооружали больших океанских парусных
судов, поскольку им запрещалось вести торговлю с
заморскими странами.
366

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
В отличие от развитых морских путей сухопутные
грузовые перевозки были налажены плохо, и за
исключением немногих территорий, жители не пользовались
транспортными дорожными услугами. В планы сёгуната не
входило строить постоянные мосты через большие реки,
так
что простой народ мог передв игат ься
только пе шк о м.
Что касается традиционных еды и напитков, то в
тр ех
главных городах Японии и больших городах, выросших
вокруг замков, быстро распространились
высококлассные японские рестораны (рётей) для взыскательных
клиентов. Для обслуживания простого люда появились
заведения, где подавали легкие закуски
ичай,и
поэтому
пребывание в городах и посещение
достопримечательностей стало очень удобным. Во второй половине XVIII в. это
развитие стало
сопровождаться производством
специального ассортимента блюд, характерных для каждой
местности. Часто это были лепешки и местные лакомства. Так
зарождалась
японская кухня, а еда стала «одним из
удовольствий в жизни».
Доступные простому народу развлечения были в
основном сосредоточены
в
городах. Они включали все
способы проведения досуга, которые сохраняются и в
сегодняшней Японии: театральные постановки, сумо (японская
борьба),раку-го (комические сценки), нанива-буши
(чтение баллад), кодан (чтение назидательных преданий).
Горожане выбирали своих кумиров и пристально следили за
профессиональными успехами и жизнью любимцев
публики. Среди состязательных игр
особой
популярностью
пользовались го и гиоги (японские шахматы).
Распространение
получили
и
игры, которые был и
наполовину
развлекательными, а, с
другой стороны, нес ли в себе обучающие
элементы, как, например, «поэтические игры» наподобие
микаса-дзуркэ. Часто эти игры строились на
использовании для начала отрывков знаменитых поэм, и участникам
соревнования предлагалось продолжить предложенные
им отрывки, так что в ходе игры участники знакомились с
содержанием исходных поэм и стихов (илл. 131).
По существовавшим в рассматриваемый период
представлениям частью хорошего образования, особенно
образования девочек, было обучение стихосложению (в
стихотворении мог быть 31 слог, тогда оно называлось вака,
и 17 слогов
-
хайку), каллиграфии, составлению
композиций из цветов (икебане), чайной церемонии,
традиционным танцам и игре на музыкальных инструментах кото
и сямисэне (щипковый музыкальный инструмент типа
цитры и японская 3-струнная лютня соответственно.
-
Прим ред.). Хорошо образованная девушка должна была
успешно владеть перечисленными искусствами. Стать
наставником в этой сфере считалось почетным, и
учителя,
преподававшие «изящные искусства»,
составляли
отдельный слой
городского
населения.
Однако самым главным развлечением японцев был
поход в «веселые
кварталы».
В Японии увеселительный
квартал не считался местом исключительно публичных
домов. Люди приходили сюда, чтобы насладиться
утонченной беседой с образованными женщинами, вкусно поесть
и выпить. Существенной особенностью такого рода
заведений было то, что пришедший сюда человек мог
действительно расслабиться, потому что здесь исчезала всякая
разница между самураем и простолюдином, между богачом и
бедняком. Оставалось лишь другое различие
-
между теми,
кто развлекался по «высшему разряду» (т.е. красиво и
стильно), и теми, кого можно было отнести к неотесанным
грубиянам. «Веселые кварталы» в большом числе появились
как в призамковых городах, так и в трех главных
городских центрах Японии.
В завершении отметим, что в XVIII в. японская
культура потребления, ранее не существовавшая, развивалась
точно так же, как и социальная система и экономика. Хотя
все нововведения сначала появлялись в
городах, вскоре, по
мере повседневного обмена населением между городом и
сельской местностью, между центром и удаленными
регионами, достижения потребительской культуры проникли
в
повседневную жизнь широких слоев населения.
Верхушка крестьянского мира могла удовлетворять свои
интеллектуальные запросы на уровне горожан. В итоге можно
сказать, что в XVIII в. в Японии
наступил век «массовой
культуры». Разумеется, подобное утверждение не означает
полнейшего отсутствия «высокой» культуры (Keyes, 1988;
Mason, 1992; Nishi, Hozumi & Torton, 1985; Noma & Webb,
1966; Schneider, 1973; Swan, 1979). Даймё нанимали
художников, чтобы те создавали для них высокохудожественные
произведения. Отдельные феодалы становились
покровителями художников, хотя сами были не очень богаты.
Вместе с тем, если попытаться одним словом определить
характер японского искусства и литературы эпохи Эдо, то
это будет слово «народные».
К лучшему ли или худшему, но эта народная культура
стала прообразом культуры современной Японии. Она
развивалась по своим законам, не испытывая влияния Запада
и добившись независимости от Китая. По-видимому, будет
вполне
правильно определить японскую культуру
рассматриваемого периода как новое и своеобразное явление.
Изложенные выше доводы могут создать впечатление
того, что в Японии
при правлении династии Токугава
царил просто рай земной. На самом деле, ситуация была
вовсе не идеальной. Теневой стороной этого благосостояния
оказывалась серьезная дискриминация, которая
существовала всегда, но особенно заметной стала именно в этот
период. Например, те, кто работал на скотобойнях или
занимался выделкой кожи, резко отсекались от остальных
людей, поскольку,
согласно
буддийской философии, эти
профессии были недостойны благочестивого человека .
Забойщики скота и кожевенники, за нимая
низшую сту пе нь
социальной лестницы, даже были вынуждены селиться
отдельными деревнями.
Другой случай притеснения связан с племенем айно в.
Айны
-
один из древнейших слоев населения Японии
-
мирно жили на северном острове Хоккайдо. Но при
колонизации острова японцы захотели их подчинить. В конце XVII в.
произошло Великое восстание айнов, однако ничего не
помогло, и свои земли они потеряли. Подчинив айнов, японцы
заставили их работать, причем в тяжелейших условиях. Не
удивительно, что численность айнов резко сократилась.
Кроме того, несмотря на все достижения эпохи Эдо,
описанные ранее, японцы не обошлись и без потерь. Во-
первых, самоизоляция Японии означала, что в
пов сед не вной жизни японцы мог ли общаться лишь между собой.
Развивавшаяся коммуникативная модель была основана на
общем для всех языке и одинаковых обычаях. Поскольку
японцы были лишены возможности вступать в контакт с
людьми, говорившими на других языках и имевшими иные
культурные традиции, они не научились эффективно
поддерживать международные отношения. Последствия
сказываются и в наши дни.
Японцам удалось выработать способность к
сосуществованию в р а м к а х одн о го общества, пока они осваивали
свои
острова
и
ограниченные природные ресурсы. Но,
закончив
обустройство территории, они обнаружили, что их
способность действовать самостоятельно и свободно
ограничена. Можно сказать, что
природа современных
японцев является продуктом той эпохи: японцы могут
действовать систематично в
группах, но не склонны к
индивидуальной деятельности.
Эти явления обретают проблемный характер, если
рассматривать
их в контексте западных ценностей, которые
заняли лидирующие позиции в
процессе формирования
современного общества. Однако в то время никго не мог
предсказать, как будет развиваться история, поэтому
развитие Японии в эпоху Эдо, по-видимому, следует
рассматривать как подлинный культурный процесс, судить
о котором следует исходя из его собственных законов.
367

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
БИБЛИОГРАФИЯ
BOXER, С. 1951. The Christian Century in Japan 1549-1650 Berkeley/
London.
CAMOES, L de. 1963 . The Lusiads. BULLOUGH, G. (ed.) . Carbondale,
Illinois.
ELISON, G. 1973. Deus Destroyed. The Image of Christianity in Early
Modem Japan. Cambridge, Mass.
GLAMANN, K. 1978 . Nihon do to 17 seiki yoroppa no pawa
poritikkusu [Japanese Copper and European Power Politics in
the Seventeenth Century). Tohogaku. (Tokyo), no. 56, July 1978,
pp. 103-11 .
HALL, J. W.; JANSEN, М. B . (eds). 1968. Studies in the Institutional History
of Early Modem Japan. Princeton.
HANLEY, S . B. 1987. Everyday Things in Premodem Japan: The Hidden
Legacy of Material Culture. Berkeley and Los Angeles.
HANLEY, S. B.;YAMAMURA, K. 1977. Economic and Demographic
Change in Pre-Industrial Japan, 1600-1868. Princeton.
HAUSER, W. B . 1974. Economic Institutional Change in Tokugawa Japan.
Osaka and the Kinai Cotton Trade. Cambridge.
HAYAMI, A 1971. Mouvements de longue duree et structures japonaises
de la population a l epoque de Tokugawa. Annales de Demographie
Historique (Paris), pp . 247-63 .
1973#. Nihon niokeru keizaishakai no tenkai. [Development of the
Economy-Minded Society in Japan]. Tokyo.
1973b. Kinsei noson no rekishi jinkogakuteki kenkyu. Shinshu suwa
chiho
no
shum on-a rat ame- cho bun seki . [An Historical
Demography of Early Modern Japanese Community of Suwa,
Shinano]. Tokyo.
1986. A Great Transformation: Social and Economic Change in
Sixteenth and Seventeenth Century Japan. Bonner Zeitschrift fur
Japanologie. Vol. 8, pp . 3-13. Bonn.
1989. Kinsei nihon no keizaihatten to Industrious Revolution,
[Economic Development and Industrious Revolution in Early
Modem Japan]. In: HAYAMI, A et al. (eds). Tokugawa shakai karano
tenbo, pp. 19-32, Tokyo.
1992. Kinsei nobi-chiho no jinko
-
keizai - shakai. [Population,
Economy and Society in Early Modem Japan: A Study of the Nobi
Region]. Tokyo.
HAYAMI, A; MIYAMOTO. M. 1988. Keizaishakai no seiritsu. 17-18 seiki.
Nihon-keizaishi 1. [Emergence of Economy-Minded Society.
Economic History of Japan. Vol. Ц. Tokyo.
IWAHASHI, M. 1981. Kinsei nihon bukkashi no kenkyu. Kinsei beika no
kozo to hendo. [A Study of the Price History of Early Modem Japan.
Structure and Fluctuations of the Price of Rice]. Tokyo.
KEYES, R S. 1988. The Male Journey in Japanese Prints. Berkeley.
MASON, P. 1992. History of Japanese Art. New York.
MIYAMOTO, M. 1988. Kinsei nihon no shijo keizai. Osaka kome shijo
no kenkyu. [Market Economy in Early Modem Japan. A Study of
Osaka Rice Market]. Tokyo.
NAKAI, К W. 1988. Shogunal Politics. Arai Hakuseki and the Premises of
Tokugawa Rule. Cambridge, Mass.
NISHI, K.; HOZUMI, K. 1985. TORTON, H. M. (trans.) . What is Japanese
Architecture? Tokyo/New York.
NOMA, S. 1966. WEBB, G. T. (trans.). The Arts of Japan. Late Medieval to
Modem Vol. 2. Tokyo/New York.
OGURA, E. 1962. Goshu nakai-ke choai no ho. [Accounting Books of
Nakai Merchant Family in Omi Province in Early Modem Japan].
Kyoto.
PARKER, G . 1988. The Military Revolution. Military Innovation and the
Rise of the West, 1500-1800. Cambridge.
ROZMAN, G. 1973 . Urban Networks in Ch ing China and Tokugawa
Japan. Princeton.
SAITO, O. 1987. Shoka no sekai - Uradana no sekai. Edo to Osaka no
hikaku toshi-shi. [The Merchant Life in Early Modern Japan.
A Comparative Urban History of Edo and Osaka]. Tokyo.
SAKAI, R K. 1968. The Ryuku (Liu-ch iu) Islands as a Fief of Satsuma. In:
FAIRBANK, J. K. (ed.). The Chinese World Order, pp. 111-34 .
Cambridge, Mass.
SCHNEIDER, E. H . 1973. A History of Japanese Music. London.
SHINBO, H. 1978 . Kinsei no bukka to keizaihatten. Zenkogyoka shakai
heno suryoshiteki sekkin. [The Price and Economic Growth in Early
Modem Japan A Quantitative Historical Approach to a Pre-Industrial
Society]. Tokyo.
SMITH, Т. C. 1959. The Agrarian Origins of Modem Japan. Stanford
SWAN, P. C. 1979. A Concise History of Japanese Art. Tokyo/New York.
TASHIRO, К 1981. Kinsei nitcho tsuko boekishi no kenkyu. [Trade and
Diplomacy between Japan and Korea in Early Modem Period]. Tokyo.
TOBY, R 1984. State and Diplomacy in Early Modem Japan. Asia in the
Development of the Tokugawa Bakufu. Princeton.
TONOMURA, H. 1992. Community and Commerce in Late Medieval
Japan: The Corporate Villages of Tokuchin-ho. Stanford
TOTMAN, C. 1989 . The Green Archipelago: Forestry in Pre-industrial
Japan. Berkeley.

23.2
КОРЕЯ
Таэ-Цзин И
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ И ПОДЪЕМ
НЕОКОНФУЦИАНСТВА В XVI В.
ВXVIв.в
Корее начался
период
нового
экономического процветания
-
настолько резко выраженного, что
склон нос ть людей к роскоши проявилась как социальная
проблема. Причины, обусловившие рост материальной
обеспеченности, коренятся в существенных изменениях
в сельском хозяйстве, начавшихся в XIV в., когда вместо
традиционной примитивной переложной системы
земледелия корейские крестьяне стали применять непрерывное
возделывание сельскохозяйственных культур. Переход к
нов ой сельс кохозяйств енной практике начался в районах
с благоприятными условиями для земледелия, быстро
распространился на другие территории и к середине XV в. в
основном завершился. Сельское хозяйство в XVI в.
унаследовало эти достижения и развивалось уже на их
основе, при этом коммерция также переживала новый виток в
своем
развитии, и в результате благоприятная ситуация в
сельском хозяйстве и торговле обеспечила Корее
беспрецедентное процветание.
В разгар этих важных перемен в области агротехники
произошли серьезные изменения и в политической
сфере. Речь идет об основании династии Ли в 1392 г.1
(правила в 1 392-1910 гг.
-
Прим. ред.)
в
государстве, которое
вместо названия Коре получило название Чосон. Новая
династия воцарилась в стране после краха династии Корё,
которая правила страной начиная с X в. Столь
с ущественная политическая трансформация произошла под
воздействием изменений в социальной структуре, которая, в свою
очередь, испытывала влияние сельскохозяйственной
экономики (илл. 132).
Остается неясным, какая конкретная причина
оказалась
побудительным стимулом для важнейших перемен,
которые в XIV в. произошли
в сельском хозяйстве.
Совершенно точно, что они не были результатом
экономического развития, поскольку экономика находилась в
бедственном состоянии. Судьба Кореи в то время была
незавидной: на протяжении почти целого столетия в ее
внутренние дела бесцеремонно вмешивалась обширная
Монгольская империя, но особенно китайская династия
Юань, основанная монгольским ханом
Хубилаем. Начало
изменений в сельском хозяйстве вполне могло случиться
в середине этого периода, когда население Кореи
прилагало согласованные усилия по достижению общей цели и
разработке стратегии, которая помогла бы выйти из
создавшейся ситуации. В аристократических кругах,
включая
короля, его чиновников и
образованных людей, было
немало тех, кто разделял одинаковое убеждение: для того
чтобы обеспечить национальную самостоятельность, надо
следовать категорическому императиву
-
сократить
бремя, от которого страдало крестьянство. Пытаясь
воплотить свои идеи на практике, группа единомышленников
пробовала разнообразные политические варианты.
Среди этих вариантов были те, которые должны были
избавить Корею от вмешательства династии Юань и
реформировать нуждавшиеся
в эт ом общественные институты;
была также программа, на це ле нн ая на подъем
продуктивности сельскохозяйственного
производства.
Интеллектуалы и
лидеры, проявившие интерес
к жизни простого
народа,
были известны как группа «недавно возвысившихся
чиновников высшего
ранга».
Их политическая иде ология
основывалась на
неоконфуцианстве, которое попало в
Корею из Китая, где правила тогда династия Юань; их цель
заключалась в достижении общественного
благосостояния путем приложения систематических усилий для
построения общества по конфуцианским законам.
Разумеется, не стоит утверждать, что меры по
повышению урожайности раньше не предпринимались. Однако в
прежние времена на пути всех попыток правительства
стимулировать использование новых технических средств в
сельском хозяйстве стояло одно препятствие
-
острая
нехватка рабочей сельскохозяйственной силы. Недостаток
рабочих рук был обусловлен чрезвычайно низкими
темпами прироста численности населения. В свою очередь,
замедленный демографический рост был связан с
высоким
уровнем детской смертности. Существуют
доказательства того, что даже в семьях аристократии среднее число
детей, достигавших взрослого возраста, было меньше трех.
В такой ситуации нетрудно представить, что в обычных
крестьянских
семьях могло выжить в
среднем
не больше
двух детей. Количество рабочей силы на полях напрямую
зависело от численности населения, поэтому условия для
интенсивного
применения
новых достижений в сельском
хозяйстве еще не созрели. На первом месте стояла более
насущная медицинская проблема сокращения детской
смертности.
Меры по преодолению этого медицинского вызова
активно начали предприниматься с XI в., причем в
государственном масштабе. Они включали систематическое
приобретение самых современных медицинских знаний
внутри стра ны
и за ее пределами, особенно в Китае, затем
-
составление на этой основе и
широкое распространение
среди грамот но го населения специаль ных сборников по
п ед иа три и, акушерству
и гинекологии. К первой
половине XIII в. подобного рода меры доказали свою высокую
эффективность. Медицинская практика в Корее
приблизилась к уровню китайской. Применялись новые методы
лечения с испол ьзова нием ле ка р ст в, изг отов ленн ых и з
ме ст н ых компонентов.
Несмотря на то, что не
прекращавшиеся на
протяжении полувека
военные действия с
монголами затрудняли широкое распространение новых
медицинских знаний, умений и навыков, объединенных под
названием «местная медицина», все же в XIV в. ее методы
широко распространились
в высших эшелонах власти, а
такж е среди образованных людей. В результате всех этих
369

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Численность населения
Ежегодный темп изменения
(в тыс. чел.)
численности населения (проценты)
Рис. 27 (схема). Оценка численности населения и темпов изменения численности населения в период правления династии Ли (цифры
численности могут быть несколько завышены, однако в настоящее время
иных данных не имеется).
Источник' Kwon Tae-hwan and Sin Yong-ha, Choson wangko sidae ingu ch uch ong e kwa nha n ilsiron (A Discussion Concerning Estimation of
the Population of Choson Dynasty Korea), Tonga Munhwa 14, Tonga Munhwa Yon guso, Seoul Taehakkyo, p. 324, table 4.)
мер Корея вступила в новую демографическую фазу.
Отныне меры, направленные на стимулирование роста
численности населения, обсуждались правительством в ходе
официальных заседаний при королевском дворе. В то
время было много ученых, хорошо разбиравшихся как в
сельском хозяйстве, так и в медицине, поэтому, начиная с
середины XIV в. , центральное правительство выступило с
новым подходом к решению неотложных проблем, в
соответствии с
которым чиновникам, которые из центра
направлялись служи ть
на места, выдавались определенные
предписания.
В их должностные обязанности как местных
правителей включалось проведение мероприятий по
повышению экономического благосостояния
путе м
стимулирования развития сельского хозяйства и шелководства,
а также
роста численности населения.
Проявившаяся во второй половине XIV в. тенденция к
увеличению численности населения создала
возможности для постоянного ежегодного прироста
численности в
0,40%. На протяжении XV и XVI вв. эта цифра продолжала
неуклонно увеличиваться. Население, которое в 1400 г.
насчитыв ало 5,7 млн. чел.,
в
результате высоких темпов
роста к 1511г. превысило 10 млн. чел . (схема на рис. 27).
Распространение методов «местной медицины»,
начавшееся в XIV в., продолжилось
и в XV в. Был переиздан и
широко распространен самый ранний трактат «Хянъяккукуп-
пан» по «местной медицине». Кроме того, в 1433 г. был
завершен медицинский труд «Хянъяк чипсонбан» («Собрание
сведений о местных лекарствах»). Эта книга представляла
собой полное собрание доказавших свою эффективность
методов «местной медицины», которые начали
применяться после выхода в свет более ранних медицинских
сборников. Не случайно незадолго до подготовки этого
медицинского трактата в 1430 г. была выпущена важная книга
по сельскому хозяйству под названием «Нонса чиксоль»
(«Все о земледелии»). В старинной по манере изложения
книге обобщались современные способы обработки
земли, которые использовались в наиболее
передовых
районах
Кореи. Развитие медицины и агротехники оказалось
взаимосвязанным, поэтому, хотя на первый взгляд сельское
хозяйство и медицина несопоставимы, успехи в обеих
этих сферах деятельности были достигнуты почти
одновременно.
Распространение практики непрерывного
использования земли
привело ко многим изменениям в сельском
хо зяйс тве Кореи. Во-первых, появилась общая тенденция
переносить пахотные земли с
высокогорья
в
равнины.
Поскольку система перелога
в значительной степени
основывалась на подсечно-огневом земледелии, то
ранее
крестья нам пр иход илос ь обрабатывать землю на
возвышенностях. Это было особенно
характерно для
выращивания не риса,
а ины х сель ско хоз яйст вен ных культур.
Наоборот, непрерывная обработка одних и тех же участков
предполагала иные методы: не переход на новые земли по
мере их истощения, а применение удобрений, например,
золы и
фекалий. Внесение удобрений избавляло от
необ ход имо сти обрабатывать высокогорные участки, на что
требовались большие затраты сил из-за частых подъемов и
спусков. Отказ от системы
перелога
и
пере ход
к
обработке
по сто янны х
участков оставил яркий след в исторических
источниках: в них отразилось сельскохозяйственное
освоение равнинных земель, которые прежде использовались
лишь как пастбища для лошадей или плацы для военных
учений. Пахотные земли активно расширялись
и за счет
прибрежных территорий
-
насколько позволяла тогдашняя
агротехника. Земли осваивались вдоль юго-западного
побережья, известного быстрой сменой приливов и отливов.
Важнейшее изменение, связанное с переходом на
равнинные территории, заключалось в расширении
обработки сильно увлажненных земель. Согласно данным
земельного кадастра, составленного в начале XV в., на всей
площади обрабатываемой в то время земли соотношение
сухих и увлажненных полей составляло 7:3. Однако на
территориях, где ведение сельского хозяйства претерпело в
XIV в.
существенные изменения, наблюдалась иная
ситуация. Например,
в
прибрежных районах с большими
площадями равнинных земель соотношение сухих полей и
370

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
полей с повышенной увлажненностью было 1:1. На
равнинных участках, которые вновь вводились в
сельскохозяйственный оборот, преобладало выращивание риса.
На протяжении XV в. эпохальные открытия были
сделаны не только в агротехнике, но и в астрономии. Ван
(титул правителей государств и княжеств в Ки тае и Корее в
древности
и
средние века.
-
Прим. ред.) Седжон (правил в
1418-1450 гг.), являвшийся четвертым монархом из
династии Ли, лично руководил астрономическими
исследованиями, следил за сельским хозяйством и медициной. В
астрономии вану Седжону удалось добиться значительных
результатов.
Главная цель астрономических наблюдений
состояла в получении точных данных о широте и
времени относительно дворцовой резиденции ванов династии
Ли, необходимых для создания календаря государства Чо-
сон. Седжон понимал, что он как верховный правитель
должен осуществлять управление и сельским хозяйством
и, в частности, следить за тем, чтобы его чиновники и
подданные
начинали посевные работы в оптимальное для
этого время. Ван знал, насколько немыслимым и постыдным
было то, что страна не имела собственного календаря и год
за годом население было вынуждено пользоваться
китайским календарем. Ван Седжон был прекрасно осведомлен
о предписаниях конфуцианской идеологии, согласно
которой по воле Небес его долг как монарха состоял в том,
чтобы у его подданных не было недостатка пищи. После
почти 10 лет тщательных широтных и временных
измерений, а также широких исследований методов
составления китайского и мусульманского календарей, был
составлен календарь специально для Кореи. Он был настолько
точен, что один год в нем равнялся 365,2425 дням, а один
месяц
-
29,530593 дням.
Согласно сведениям из книги «Нонса чиксоль», в XV в.
рис в Корее сеялся преимущественно вразброс. Этот
метод предполагал непосредственное высевание семян риса
на основном поле в отличие от совершенно другого
способа посадки, при котором сначала на отдельных грядках
выращивалась рисовая рассада, и только затем ее
пересаживали на основное поле. Существовало два варианта сева
вразброс. В первом случае семена разбрасывались по полю
после того, как его затапливали водой, при втором
способе семена высеивались в сухую
землю.
Несмотря на то, что
прямой посев вразброс не уступал рассадному способу по
урожайности на единицу земельной площади, у
него был
недостаток
-
он
требовал значительных усилий для
прополки полей. И все же этот способ высаживания риса
широко практиковался по причине нехватки подходящих
оросительных устройств.
Климат на Корейском полуострове таков, что весной,
когда происходит посадка сельскохозяйственных культур,
стоит очень сухая погода. В таких климатических
условиях и при малом количестве оросительных сооружений в
XV в. было сложно применять рассадный способ
выращивания риса. В то время традиционными для Кореи были
оросительные устройства двух типов. Первый тип -
строительство дамбы, перекрывающей водный поток в
горных
долинах, и использование воды, накапливавшейся в
искусственном
водохранилище, для орошения
полей. В другом
случае дамба возводилась для перекрытия равнинных
потоков так, чтобы вода текла на поля по боковым отводным
каналам. В XV в. использовался лишь
первый тип
орошения.
Ограниченность доступных способов орошения
существенно препятствовала распространению метода,
которому постепенно стали отдавать предпочтение,
-
высадке семян риса
на затопленные водой поля. Частые
засухи,
случавшиеся
в
Корее, стали главной заботой вана Седжона,
приложившею усилия для составления национальною
корейского календаря. Засухи были частыми всю первую
половину
XV в. Отец Седжона, ван Тэджону (1400-1418 гг.), не
смог предпри ня ть эффективных мер против
повторявшихся из года в год засух,
и он взял всю ответственность на себя.
Объяснив природную
напасть собственными
недостатками как
монарха, Тэджон отрекся от престола
в
пользу
сына.
Старший сын Седжона, являвшийся наследным принцем,
ст ал
глубоко интересоваться изучением засух и
наводнений; затратив много сил и времени,
на 23 году правления
сво его отца (1441) он изобрел дождемер. Этот прибор был
выдан чиновникам всех административных округов,
чтобы те фиксировали и записывали точное время и
количество дождевых осадков каждый раз, когда они выпадали.
Хотя первый во всем мире дождемер
не мог
сразу
уменьшить вред, наносимый сельскому хозяйству засухой, он
сослужил другую службу: сведения об уровне дождевых
осадков стали использоваться для определения размера
земельного налога, который выплачивался каждым
административным округом.
Корейская экономика XV в. была основана на сельском
хозяйстве. Ван, его придворные
и чиновники
сосредоточивали свои усилия
на
развитии агрот ехни ки
и
агрономии.
Однако для того чтобы добиться успехов на этом
п оп рищ е, представ ителям
влас ти бы ла необходима поддержка
простого народа, следовательно, они нуждались
в
средстве,
п р и помощи которого
они могли бы сообщать населению
о своих намерениях
и планах, вместо того чтобы
дейст вова ть
односторонне.
В результате
в
середине XV в. был
создан корейский алфавит и введен королевским эдиктом
под названием «Наставление народу о правильном
произношении» или («Хунмин чоным»). Это письмо отличалось
лингвистическими усо верш ен ст во ва ни ям и, он о
создавалось под непосредственным руководством
вана Седжона
первоначально для транскрибирования китайских
иероглифов. Поскольку простому люду было трудно учить
китайские иероглифы, которые применялись в высших
социальных слоях, новый алфавит был создан таким
образом, чтобы он легко усваивался. Первоначально алфавит
использовался для перевода отрывков
из текстов,
написанных китайскими иероглифами, которые были наиболее
важны для простых людей, прежде всего отрывки из
сочине ний по агроно мии, медиц ине, конфуцианской этике .
Ситуация в сельском хозяйстве в XVI в. складывалась
следующим образом. Система перелога практически
перестала применяться даже в северных регионах Кореи, где
природные условия для занятий сельским хозяйством
были менее всего благоприятны. В южных провинциях, на
территории которых развивались передовые способы
хозяйствования, преобладало выращивание риса при
широком использовании непосредственно сева вразброс во
влажную почву. Распространению сева вразброс
содействовало развитие строительства дамб и прокладки
оросительных каналов. Расширение земельных участков,
занятых под рис, продолжалось благодаря начавшемуся
освоению прибрежных территорий на юго-за паде страны.
Развитие сельского хозяйства
стимулировало
расширение коммерческой деятельности. В условиях
изменявшегося сельского общества в XVI в. стали появляться
рынки. Из этого утверждения, разумеется, не следует, что
сельских рынков раньше не было, напротив, постоянные
рынки в административных центрах провинций
существовали в
Корее еще с XII в. Такие рынки действовали как
места для совершения торговых сделок, и они находились
под контролем могущественной местной элиты . Однако в
XIII в. в
условиях всеобщего социального хаоса все следы
таки х
рынков исчезли. В XV в. действовало лишь совсем
немного постоянных
рынков в столице и
провинциальных центрах,
вто
время как в других местностях торговля
осуществлялась через передвижные рынки. Примерно в
конце XV в. это статичное положение стало резко
меняться: открывались новые рынки в регионах с наиболее
развитым сельским хозяйством. В первой половине XVI в.
рынки быстро распространились по всей
стране.
Эта
стремительная волна новых рыночных
от ноше ний
продвигалась
на фоне радикальных экономических перемен
в сельском
371

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
обществе. Достижения в методах земледелия настолько
подняли уровень благосостояния в деревне, что даже
мелкие крестьяне получили возможность продавать излишки
продуктов на рынке. По мере расширения рыночной
системы на каждую местную административную единицу
стало приходиться два и более рынка, поэтому были
установлены дни работы каждого из них.
В развитие этих новых рынков большой вклад внесло
выращивание хлопка и производство хлопчатобумажной
ткани. Разведение хлопка начало распространяться в
Корее в конце XIV в. после того как один чиновник привез
семена хлопка из поездки в Китай. Сначала посевы хлопка
ограничивались южными районами страны, но
постепенно хлопковые плантации распространились к северу.
Хлопчатобумажная ткань оказалась весьма полезной для
простого народа, улучшив качество одежды. До сих пор
небогатые корейцы были вынуждены носить зимой
одежду, которую пряли
из волокон конопли, так как позволить
себе купить кожаную одежду или из
дорогостоящего
шелка они были не в состоянии и
поэтому страдали от
зимних холодов. Из хлопчатобумажной ткани можно было
изготовить более
теплую одежду, а также
подкладку для нее,
ив
результ ате в веде ни е в обиход хлопчатобумажной ткани
имело самые значит ельные после дств ия для жизни
прос тых
людей. Ткань из хлопка сама по себе являлась ценным
то варо м
и
потому стал а играть дополн ительную,
не мен ее
важную ро ль
в качестве
средства
обмена. До середины XV в.
преобладающим средством торгового обмена служила
ткань из конопли, но к
концу столетия ее место заняла
хлопчатобумажная ткань. Как следствие, функция хлопка как
основною
средства платежа в Корее усилилась, что в
значительной степени сказалось на
развитии коммерции.
Еще одним импульсом к развитию корейской
торговли в XVI в.
послужило общее развитие международной
торговли в Восточной Азии. Вплоть до начала XV в.
международный торговый обмен в этом регионе был в состоянии
застоя из-за
ограничений на морские перевозки,
наложенные
императором Тайцзу (правил в 1368-1398 гг.), первым
императором китайской династии Мин. Экономическая
политика
при
китайском
императоре Ён-ло (1403
1424 гг.) приобрела иной характер, особенно в результате
принятого им решения о разработке серебряных
рудников в Кьян-нани . В итоге товарное обращение, а вместе с
ним и
международная торговля оживились. В торговый
поток включился экспорт из Китая таких пользовавшихся
спросом товаров, как шелк и фарфор, при этом расчетным
средством служило серебро, и в результате из-за границы
в Китай поступало огромное количество серебра. Кроме
того, во второй половине XV в. минское
правительство
ввело местный налог, который должен был выплачиваться
серебром, что еще более увеличило спрос на этот металл.
Корея не была исключением и тоже ввозила из Китая
шелковую ткань и шелковую нить. Эти товары хорошо
расходились не только на внутреннем рынке, но и снова
вывозились, теперь уже из Кореи, поскольку корейские
купцы являлись посредниками при продаже огромного
количества шелка японцам. Помимо этого, Корея вывозила в
Японию зерно и хлопчатобумажную ткань собстве нного
производства, поско льку
к
тому времени японцы еще не
начали разводить хлопок у себя в
стране, но серьезно
нуждались в хлопчатобумажных тканях, прежде всего для
изготовления парусов и для удовлетворения различных
военных нужд. В свою очередь Япония продавала Корее
так ие
тов ары,
как медь, пряности
и
красители.
Посредническая роль была очень выгодной для
корейских
торговцев, поэтому
они сделались ярыми
защитниками политики расширения добычи серебра, на которое
можно было совершать закупки
в Ки тае. Поворотной
точкой в разработке новых серебряных рудников стало
открытие
в начале XVI в. способа отделения серебра от
свинца корейскими ремесленниками, приписанными к
королевскому двору. Эта технология попала в Японию, что
заставило местных даймё активно налаживать
собственную добычу серебра в «период воюющей страны». В
конечном итоге, к середине XVI в. уже японское серебро в
больших количествах потекло в
Корею.
Указанное развитие торговых отношений между
тремя государствами в Восточной Азии было активным и
протекало на фоне внутреннего экономического подъема,
про исх оди вше го
в каждой из трех стран.
Втожевремяу
этого
благополучия была и темная сторона, потому что
между участниками существовали серьезные трения по
поводу ее условий международной торговли. Усложнило
ситуацию начавшееся в XVI в . вмешательство
западноевропейских купцов в торговые отношения стран
Восточной Азии. Например, японцы обнаружили, что их
торговля с Китаем через посредников испытывает возрастающие
ограничения в связи с прибытием в Китай португальских
торговцев, и возмущение японцев вылилось в беспорядки
в
прибрежных районах Китая. Японские купцы затаили
обиду и на Корею, поскольку были наложены
ограничения на
эксп орт
с
корейской стороны. Это привело в 1510 г.
к
серьезному бунту японских торговцев, проживавших в
Корее. Неудовлетворенность японцев состоянием
торговли привела к обострению отношений между странами, что
и могло спровоцировать полномасштабное нападение на
Корею в 1592 г., предпринятое Тоётоми Хидэёси.
Развитие сельского хозяйства, продолжавшееся в XVI в.,
а также качественно новое развитие внутренней
коммерции и внешней торговли привели к значительному росту
общественного благосостояния в Корее. Помимо того, что
эти перемены были существенны сами по себе, они были
важны и с другой точки зрения. Получение и
распределение нового богатства вызвали сильные разногласия среди
власть имущих. Столкновения вылились в политические
неурядицы, и привилегированный класс разделился на тех,
кто
агрессивно
использовал свое положение и влияние с
целью все большего обогащения, и на тех, кто не смог или
не хотел этого сделать. К первой категории в основном
относились выходцы из богатых семей, проживавшие в
столице и укрепившие свое положение в начале
правления династии Ли.
Вторую представляли мелкие и средние
землевладельцы в
провинциях.
Богачи были озабочены
искл ючител ьно лич ны ми
интересами, тогда как менее
состоятельные землевладельцы прилежно следовали
канонам
ортодоксального конфуцианства и критиковали
первых за их прегрешения. Будучи не в состоянии оградить
себя от нападок, крупные собственники были вынуждены
использовать политические средства для подавления
оппозиции. В результате на протяжении XVI в.
образованная
ча с т ь общества несколько раз подвергалась своеобразным
«чисткам». Однако несмотря на серьезные потери,
понесенные в ходе подавления инакомыслия, этой части
общества удалось сохранить некоторое
влияние. Более того,
следует отметить, чт о
продолжительное прогрессивное
развитие сельского хозяйства в XVI в.
благотворно
сказалось на сельских землевладельцах, умножив
их
благосостояние. Их возможности получить передовое
образование расширились,
что
превращало
ихв
политическую силу.
В начале правления династии Ли, т.е . в XV в.,
в
Корее
появились школы.
Четыре городские школы (хактаны)
действовали в столице, в каждой административной
единицы создавались уездные школы (хянгё). Всего в
городских школах училось 400, а в
уездных
-
14 950 учащихся.
Если общую численность населения в XV в.
принять за
6 млн. че л . , то количество
учащихся составляло Ъ% от
всего населения. С формальной точки зрения, школы обоих
типов были нацелены на подготовку учащихся к
экзаменам по
поступлению на гражданскую службу
-
через
систему экзаменов проходил отбор правительственных
чиновников. Однако из тех, кто успешно проходил первый этап
экзаменов, квота в 200 мест отдавалась выпускникам городских
372

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
школ, или половине всех городских учащихся,
вто
время
как квота для учащихся
из
уездных
школ не
превышала
и
$% от общего числа их выпу скников. Другими словами,
шансы учащихся
из уездных школ на прохождение
первого этапа экзаменов были ничтожно малы. Кроме того,
учебная программа для этих школ не была четко разработана.
Ученики городских школ могли изучать «Четверокнижие»
и «Пятикнижие», заимствованные из Китая. Знание этих
классических конфуцианских книг как раз требовалось
для сдачи экзаменов на получение должности чиновника.
Но ученики уездных школ могли знакомиться лишь с
текстами, раскрывавшими способы самосовершенствования
в конфуцианской философии: «Начальное обучение»,
«Практическое воплощение трех связей», «О сыновнем
долге» и «Семейные обряды». Теоретически, даже дети
простолюдинов могли посещать занятия в уездных школах, но
в действительности стоимость обучения оказывалась
запредельно высокой. Нет ни малейшего сомнения в том, что
преимущество на экзаменах имели отпрыски крупных
чиновников, занимавших свои посты в столице и
ок руге.
У этих детей было гораздо больше возможностей пройти
экзаменационный отбор на стадии начального обучения.
Те, кто прошел первый этап экзаменационного отбора на
гражданскую службу, должны были сдавать
заключительные экзамены, для чего они должны были в обязательном
порядке посещать Национальную конфуцианскую
ак адем ию
-
Сонпонгван. Вместе с тем небольшой группе
учащихся из городских школ дозволялось учиться в академии
без сдачи экзаменов первой ступени.
Некоторым учащимся из провинций все-таки
удавалось проходить первый этап экзаменов. Среди них было
больше тех, кто учился в частных конфуцианских школах
соданах, чем тех, кто получал образование в
общественных уездных школах. Количество частных школ
увеличилось настолько, что они стали оказывать заметное
политическое влияние, поэтому эти школы превратились в
более крупные и организованные частные конфуцианские
академии совоны. Их концептуальную основу составила
неоконфуцианская доктрина, которую ранее развивал
китайский философ Чжу Си. Эти академии начали возникать
в середине XVI в., а к
концу XVII в. их число достигло
почти 200. Академии давали своим учащимся возможность
изучать «Четверокнижие» и «Пятикнижие», но подготовка
к экзаменам не была главной их задачей. Конфуцианство
в академиях познавалось с иной -
исследовательской
целью, занятия велись преимущественно в семинарской
форме. В
процессе развития академической деятельности
по яв ил ся сл ой ученых-и нте ллек туа лов , оформившийся в
отдельную социальную группу, оппозиционно настроенную
по отношению к
правящим бюрократам. Интеллектуальная
элита, проживавшая в провинциях, способствовала более
гармоничному развитию сельского общества,
распространяя высокую культуру верхних слоев общества в сельской
местности. В то время верхние слои были представлены
аристократией, теми, кто сдал экзамены на гражданскую
службу, и кандидатами на сдачу экзаменов, а также учащимися
академий (совон). Численность верхушки корейского
общества точно установить невозможно, вместе с тем изучение
ведомостей XVII в., в
которых регистрировались хозяйства,
показывает, что около 12% хозяйств можно считать
принадлежавшими представителям высшего класса.
Поскольку чиновничий аппарат династии Ли с самого
начала представлял собой высокоцентрализованную
бюрократию, то возможность бюрократического произвола
была велика. Эта возможность превратилась в реальность
по мере распространения коррупции при экономическом
росте в XVI в. Потребность в самообразовании
посредством занятий наукой становилась все более актуальной,
поскольку таков был
путь
становления
государственного деятеля, способного воплотить на
практике
по няти е
с п ра в ед ли в о с ти . Ввиду таких социальных потребностей
процветало неоконфуцианство, основанное на у ч ен и и
Чжу Си. Основными проводниками неоконфуцианской
доктрины являлись академии, в результате
моралистические тенде нции в обучении выходили в корейском
обществе на первый план.
ПРЕОДОЛЕНИЕ «КРИЗИСА» В XVII В.
Резкий экономический подъем, начавшийся в Корее в
XVI в.,
стал постепенно замедляться во второй половине
этого же столетия. Определенную роль в замедлении
эконо миче ског о
развития сыграли расточительный образ
жизни и эксплуататорские устремления части тех, кто
находился у власти. Было внесено несколько предложений о
проведении реформ, которые могли бы остановить
надвигавшийся упадок, однако нападение японской армии в
мае 1592 г. сделало невозможным их осуществление.
Угроза экономике исходила не только от разрушительных
последствий войны -
случилась неожиданность
совершенно иного рода: за вторжением японцев последовало
стихийное климатическое бедствие, имевшее мировые масштабы
и
получившее название «Малого ледникового периода». Для
Кореи этот климатический катаклизм обернулся
несколькими десятилетиями непрекращающегося кризиса.
Наступление холодов не только подорвало возможности корейцев
восстановить страну после нанесенного войной урона
-
ухудшение природных условий способствовало
развязыванию новых войн в различных направлениях. В следующие
полвека на Корею дважды нападали племена чжурчжэней,
или
маньчжуров, живших на территориях, прилегавших к
северным границам Кореи. Их нападения ухудшали и без
того безрадостную ситуацию.
Нет таких доказательств, которые позволили бы
говорить о связи между вторжением Японии в 1592 г. и
феноменом «Малого ледникового периода». Вместе с тем, за
несколько лет до нападения японцев в Корее случались
продолжительные засухи и голод, но по крайней мере их
можно было как-то пережить. После нападения Японии в
течение двух лет подряд (1593-1594) Корея страдала от
неурожая:
так заявила о своем начале
странная погода
«Малого ледникового периода».
В пос ледние годы историки выдвигают разные
объяснения
пр ичин , побудивших Японию развязать войну с
Кореей. Одна из теорий делает упор на проблемы,
возникшие в XVI в. в области
торговых
отношений
между
странами Восточной Азии. Эта
теория
завоевала доверие
японских и
корейских историков. Ее суть заключается в
следующем. Для каждой из трех стран Восточной Азии
вне шняя
торговля превратилась
в стол ь ва жн ый фактор, что
он стал сильно влиять на экономическую основу
правящего класса. С учетом этой посылки получается,
что во
второй половине XVI в. Япония оказалась в сложном
положении: с одной стороны, она столкнулась с ограничениями,
наложенными Китаем и Кореей на объем
торговли,
с
другой стороны, у
Японии возникли затруднения с
выполнением
роли торгового посредника, потому
что
эту роль у
нее отобрали португальские купцы. Поэтому в качестве
ответных действий Япония выбрала завоевание той
территории, где производились товары, которые
она
импортировала,
и д ля дости жения эт ой цели Япония собрала
необходимые силы .
Вступив на территорию Кореи, в течение последующих
десяти месяцев японская армия вела наступательные
действия. От берега, на котором
они высадились, японцы
сумели преодолеть 650 км, однако неподалеку от Пхеньяна
их
продвижение затормозилось.
Вначале предполага лось,
что на долгом пути
в Китай япон ская
ар мия будет
пополнять с в ои продуктовые припасы морским путем. Однако
осуществление этого плана с самого начала натолкнулось на
трудности,
так как в
морских сражениях японцы терпели
373

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
поражение за поражением. Обеспечить армию всем
необходимым по суше тоже не удавалось из-за нападений
корейских партизан. В таких условиях японцы не могли идти
дальше, и вся мощь япо нской армии сосредоточилась на
добыче продовольствия.
В начале 1593 г. в Корею прибыло подкрепление из
минского Китая, так что обстановка для японцев стала еще
более неблагоприятной. Вынужденные отбиваться как на
севере, так и на юге, японцы оставили такие
стратегически важные пункты, как Пхеньян и Сеул, и отступили к югу,
на прибрежные территории. Здесь они возвели
укрепления, окопавшись для ведения продолжительной кампании.
В 1597 г. в попытке
вернуть утраченное военное
превосходство японцы усилили свои войска и начали
массированное наступление. В итоге оно захлебнулось, как и все
предыдущие,
и вслед за
смертью Тоётоми Хидэёси в 1598 г.
Япония вывела все свои войска из Кореи.
Намерение Японии завоевать то, чт о
принадлежало
Китаю, в конце концов не осуществилось, так как ее
войска столкнулись с объединенными силами Кореи и Китая.
Однако в течение семи долгих лет, пока длилась война,
японцам удалось, по крайней мере частично, свои цели
реализовать. Во время военных действий японцы
захватили в плен около 100 тыс. корейцев. Какую-то часть
пленных японцы использовали на
принудительных работах у
себя на родине, а также в качестве личных
рабов японских
офицеров. Однако подавляющее большинство пленников
было продано работорговцам
-
японским и
португальским.
Прибыль от продажи корейских плен нико в
япо нс кие даймё использовали дл я закуп ки мушкетов
и
китайских
товаров, привозимых португальцами.
Помимо этого, японск ая ар мия про яв ил а больш ой
интерес
к
корейской керамике. В международной торговле
XVI в.
фарфор был важным предметом экспорта из Китая.
Японские офицеры брали в плен корейских
ремесленников независимо от
уровня
их
квалификации,
руководствуясь тем, что в
будущем, используя корейских гончаров,
Япония сможет обойтись без импорта китайского
фарфора. Это тоже были действия, направленные на
осуществление части тех целей, которые преследовала Япония,
развязывая войну с Кореей.
Нападение Японии нанесло
внушительный удар
социально-экономическому положению государства Чосон, но
ситуация
осложнилась еще больше, когда началось
вторжение
маньчжуров (чжурчжэней). В 1589 г. маньчжуры
начали объединяться под властью нового
лидера
-
хана
Нурхаци (1559-1626). Когда процесс объединения
практическ и
завершился (в 1616 г.
Нурхаци основал династию
Поздняя Цзинь.
-
Прим. ред.), создались условия для
экспансии в южном направлении. Бросок маньчжуров на юг
объяснялся и х желанием
получить земли, более
благоприятные для ведения сельского хозяйства. В
пр ошл ом
ак тив нос ть
северных народов (XI в.
-
кидани, XII в.
-
чжурчжэни,
XIII в.
-
монголы) была в большой степени связана с их
стремлением установить контроль над прибыльной
торговлей, особенно над торговыми путями между Китаем и
западными регионами. Но в XV в.
маньчжуры достигли
существенного прогресса в сельском хозяй с тв е благодаря
активному заимствованию сельскохозяйств енны х орудий
труда из Кореи и Китая. К
концу XVI в.
маньчжуры
достигли таких
успехов, что у корейцев даже закрепилось
представление о Маньчжурии как о местности, где вполне
можно было приобрести продукты и ткань из хлопка.
Развитие земледелия обусловило коренные изменения
в
образе жизни маньчжуров: наметился пер ех од от
кочевого скотоводства к большей оседлости и,
соответственно, создавались условия для возникновения единого
политического
центра управления. По мере укрепления
по ли ти чес ко й си сте мы росла потребность в пахотной з ем ле,
поскольку
от ее площадей зависел уровень налоговых
поступлений. Наступление маньчжуров на юг в XVII в.
объяснялось непосредственно этими предпосылками.
Кроме того, как раз начался «Малый ледниковый период»,
нанесший серьезный удар по земледелию, и завоевание
новых земель на юге становилось неизбежным. Чем выше
была географическая широта, тем суровее сказывались
последствия изменившегося климата. Согласно сведениям
корейских летописей того времени («Силлок»), от
природных катаклизм особенно сильно пострадали территории
к
северу от 39-й параллели. Так как климат в целом
ст анов ился холоднее, то эт о похолодание приводило к
неоднократно повторяющимся засухам и наводнениям.
Необыч ное кли мат ич еск ое явление подтолкнуло
маньчжуров к не менее необычным действиям в начале XVII в.
В это время из северных провинций Кореи стали доходить
сведения о частых набегах маньчжуров в поисках
продовольствия.
При этом маньчжуры предупреждали, что, если
им не дадут запасы пищи добровольно, то они могут
отобрать их силой. Сохранилась информация о мелких
набегах
маньчжуров и ответных карательных экспед ициях,
организованных корейцами. Вместе с тем, по -видимому,
в
тот
период Нурхаци не намеревался распространять свою
власть за пределы Маньчжурии.
В 1616 г.
Нурхаци провозгласил себя ханом и наз вал
свое государство «Поздняя Цзинь». В 1619 г. в битве
при
Сарху его войска разгромили китайскую армию династии
Мин. Однако Нурхаци не выразил особого желания после
этой победы продвигаться дальше на юг Китая. Даже когда
в1625г.он
задумал перенести столицу,
он
выбрал для нее
место в Центральной Маньчжурии, ясно показав, что
империя
в
рамках Маньчжурии его вполне устраивала.
Дальнейшее наступление на территорию Китая
началось вскоре
после
смерти Нурхаци в 1626 г., когда на
престол взошел его сын Хун Тайцзи (храмовое имя
-
Тайцзун;
правил в 1626-1643 гг.; при нем династия переименована
в1636г.вЦин,а
чжурчжэни стали называться
маньч журами.
-
Прим. ред.). В отличие от отца Хун Тайцзи был ярым
сторонником экспансионистской политики. Его
захватнические планы как-то сдерживались отцом, но, став
императором, он получил полную свободу действий.
Помимо прочего, изменения климата в 1620-х гг .
привели к ухудшению условий для земледелия, что помогло
Тайцзуну в осуществлении его захватнических
устремлений. В1626 г. один из корейских чиновников сообщал, что
численность народа, прибывшего с территории
Ляодунского п-ова, достигла 200-300 тыс. чел.
-
маньчжуры и
китайцы, пришедшие в северо-западную провинцию Кореи
в поисках
пропитания. Чиновник высказывал сомнение,
что в этой провинции удастся сохранить мир, если не
будут предприняты меры помощи голодающим.
Расширение налоговых поступлений маньчжуры
могли обеспечить за счет завоевания Китая. Но прежде чем
вторгаться в Китай, им нужно было устранить угрозу с тыла,
т.е . нейтрализовать Корею, давнюю союзницу минского
Китая. В январе 1627 г., сразу после того как он был
провозглашен императором, Тайцзун собрал около 30 тыс.
солдат и направил их в Корею, чтобы предотвратить любые
действия с ее стороны. Перед угрозой нападения
маньчжуров корейский ван вместе со своими приближенными
перебрались на близлежащий остров, откуда они стали
вести
подго товку
к за тяжн ой войне. Однако мирные
переговоры прошли с неожиданной легкостью, и спустя три месяца
маньчжурская армия отступила: поскольку маньчжуров
интересовал исключительно Китай, они не захотели
ввязываться в продолжительный конфликт с Кореей.
В конце 1636 г. маньчжуры вновь вторглись
в
Корею.
Собрав оставшиеся после полномасштабной войны с
Монголией силы и
перед нападением на Пекин, Тайцзун решил
окончательно избавиться от волнений по поводу того, что
происходит
в
тылу,
и напал на Корею во второй раз.
Численность военных подразделений достигла 200тыс. чел ., чт о
значительно превышало численность войск, отправленных
374

ЯПОНИЯ
в Корею в первый раз. Сопротивляться такой огромной
армии корейский монарх смог всего лишь два месяца.
Ущерб,
нанесенный Корее внешними вторжениями и
стихийными бедствиями, ясно прослеживается по
демографической
статистике того
времени.
Ранее
упомянутым
ис следованием
по демографическим тенденциям в
период правления династии Ли в государстве Чосон было
установлено, что в промежуток между 1592 г., когда на Корею
напали японцы, и 1636 г., когда началось второе
вторжение маньчжуров, ежегодный прирост населения в Корее
снизился с 0,4% до отрицательных значений в 2,58-2,2%.
Общая численность населения, достигавшая в 1591 г. 14 млн.
чел., в 1630-х гг . сократилась до 10,6 млн. чел.
Исследователями было установлено, что ежегодный прирост
численности населения в 0,4% и выше, который был довольно
стабильным на протяжении XV и XVI вв., повторился в 1651 г.
Но даже с учетом возобновления этого прироста Корее
удалось лишь в 1679 г. вновь
достигну ть
численности
населения в 14 млн. чел ., которая была перед нападением японцев.
Хотя в XVII в.
корейское общество переживало почти
перманентное «кризисное» состояние, крушения
устоявшейся политической системы не произошло.
В 1623 г.
действительно имели место серьезные политические
потрясения
-
дворцовый переворот, в результате которого был
свергнут находившийся у власти ван. Однако это событие
не сказалось ни на самой династии, ни на
правящем
классе, но еще более поразительным был тот факт, что
моральным оправданием переворота служил
вовсе не социальный
кризис, а скорее
избав ление
государства
от
дискредит иров авш его
себя конкретного правителя.
Одним из ва жн ых
факторов истории Кореи XVII в.
может быть признан тот факт, что с кризисом,
вызван ным
стихийными бедствиями и нападениями извне, корейский
народ от начала до конца справлялся при помощи
определенной системы моральных ценностей. Эта система,
основанная на
учении Чжу Си, начала проявляться уже
в
XVI в. Экономи ческое процв ет ан ие
вело к
нарушению
привычных
норм социального поведения и росту
должностных преступлений, что вызывало
у людей,
руководствовавшихся
моральными нормами, усиление отрицательного
отно шен ия к
такому поведению. Лидеры переворота
1623 г. тоже яростно критиковали правящие круги за
порочность курса, проводимого во внешней и внутренней
политике. Так, в качестве оправдания своих действий
заговорщики выдвигали следующие обоснования: 1)
столкнувшись с растущей угрозой в лице маньчжуров, ван и
его чиновники не сохранили преданность минской
династии, тогда как Китай послал войска на помощь Корее,
для того чтобы справиться с японцами; 2) при вхождении
на престол были совершены преступления против
морали: была отправлена в темницу мать правителя и убит
наследник престола с целью обеспечить безопасность
правящего режима.
Хотя пришедшая к власти новая группировка
и
устранила вана, ей не удалось избежать вооруженного
конфликта с маньчжурами, поскольку ее представители
проводили явную про китайскую политику. Пострадав от двух
вторжений, новое
правительство
в конце концов было
вынуждено подчиниться внешней силе, что стало
постыдным
унижением национального достоинства. Вместе с тем,
подчинение маньчжурам ощутимых последствий внутри
Кореи не имело. Испытания, которые пришлось
пер енести корейцам с при ходом маньчжуров, нельзя н а зв а т ь
легкими, однако необычайная твердость моральных
установок правящего
класса и
единодушие, с которым эти
установки проводились
в жизнь, помогли избежать
серьезных
внутренних беспорядков.
С идеологической точки зрения,
XVII в. стал вершиной
неоконфуцианства в Корее. Среди различных неоконфу-
цианских школ выделялась школа изучения ритуальных
церемоний. Этот факт особенно интересен, потому что
И КОРЕЯ
даже в Ки тае это
направление
не
получило
столь
значительного
развития. Одновременно он указывает
нато,с
каки м пы лом
корейцы старались соблюдать морально-
этические заветы
конфуцианства.
К XVII в. относится появление в Корее образцов
западноевропейской культуры и научных знаний. Посланные в
Китай корейские чиновники вступили
там в контакт с
европейскими миссионерами и приобрели у тех такие
предметы, как
географические карты Европы, библейские
тексты, мушкеты, телескопы, будильники и труды по
астрономии. В 1627 г. в
результате кораблекрушения на одном
из островов у южного побережья Кореи оказалось
несколько голландских моряков. Они стали первыми
европейцами, вступившими на корейскую землю. Однако
отрывочные знания, получаемые спорадически, не могли
привести к каким-либо значительным переменам. Первая
половина XVII в. была временем кризиса и, кроме того,
неоконфуцианская вера образованной части населения и
чиновников была в этот период сильнее, чем когда бы то
ни было. Вместе с тем, из всех привезенных из Пекина
западных изделий наибольший интерес в Корее вызвали
календарь и будильник, которые были особенно полезны в
тот период продолжительных природных катаклизмов.
К 1630-м гг. европейским миссионерам в Пекине
удалось доказать китайским политическим лидерам, что
европейская астрономия и научные методы составления
календаря превосходят китайские, так как позволяют точно
предсказывать затмения. Вот почему утвердившаяся в
Китае новая династия Цин приняла в 1644 г.
западноевропейскую календарную систему. Государство Чосон также
испытало воздействие этого решения и в 1654 г. в нем
началось использование лунного календаря, полученного из
Китая, но составленного по европейским методам
исчисления. В 1669 г. корейский двор подарил своему вану две
астролябии с встроенными в них часами. Сами
астрономические приборы ничем друг от друга не отличались,
однако часы были разные. Одна из астролябий была
соединена с обычными водяными часами, к другой
присоединили европейский будильник с двумя маятниками и
многочисленными шестернями. Астролябия с
будильником примечательна в том отношении, что она стала
первым предметом, изготовленным корейцами на основе
заимствований из арсенала европейской цивилизации.
Вместе с тем, хотя оба прибора постоянно использовались при
дворе, ван и его министры все-таки предпочитали
астролябию с традиционными водяными часами. Выбор
именно этой астролябии сочетался с верой корейского монарха
в то, что естественные принципы, на основе которых был
устроен традиционный прибор, утверждали его, монарха,
статус как проводника верховной воли Небес. В любом
случае, письменных свидетельств об использовании других,
за исключением астролябии, приборов, где был
использован европейский будильник, не сохранилось.
НОВАЯ ЭПОХА ПРОЦВЕТАНИЯ И РОСТ
«НАРОДНОГО» ОБЩЕСТВА В XVIII В.
«Малый ледниковый период» продолжился и во второй
половине XVII в. Однако по сравнению с первой половиной
этого столетия стихийные бедствия стали не такими
частыми, к тому же они больше не усугублялись военными
действиями, из-за внешних нападений, поэтому ущерб был не
столь сокрушительным, как прежде, что подтверждается в
том числе и демографическими тенденциями. В среднем
ежегодный прирост численности населения был высок и
превысил 1%, несмотря на то, что в 1660-х и 1690-х гг. этот
показатель временами понижался до 0,1 и -1,77%.
Тенденция к росту численности продолжилась и в XVIII в. В итоге
численность населения в Корее возросла с 14 350 тыс. чел.
в 1700 г. до 18 650 тыс. чел. в 1750 г. К 1765 г. численность
375

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
населения несколько
сократилась (стала 17 680 тыс. чел.),
но затем вновь начала расти, снова достигнув 18 млн. чел. к
1776г. К 1800г. в
Корее проживало уже 18 440 тыс. чел .
XVIII в. был
периодом редкостного экономического
процветания, ра вн о как демографического роста, и относ илось
это не только к
Корее, но и ко всей Восточной Азии.
Для того чтобы облегчить последствия природных
катаклизмов, был
принят ряд безотлагательных мер. В1626 г.,
например, было основано специальное ведомство по
оказанию помощи пострадавшим от бедствий. В 1600-х гг.
была предложена мера, призванная
облегчить налоговый
пресс
на население. Снизить налоги
предполагалось
за
счет превращения налога, выплачиваемого как дань, в
поземельный налог. Однако эта политика не могла быть
полностью или достаточно эффективно реализована по
причине стихийных бедствий, а также внешних
вторжений. В 1650-х гг.
разработка проекта налоговой
реформы возобновилась, и во второй половине XVII в. по всей
стране, уезд за уездом, внедрялась новая система
налогообложения, известная как «единый поземельный
закон», или тэдон-поп.
С введением нового налогообложения было связано
большое количество трудностей, поскольку оно
потребовало составления кадастра всей пахотной земли.
Одним из последствий перехода к новому
единообразному налогу стало распространение следующей практики.
Получая в качестве поземельного налога рис,
государственные чиновники использовали его для покупки
необходимых товаров у предпринимателей, имевших
разрешение на торговую деятельность. Обмен риса на
другую продукцию в значительной степени стимулировал
развитие торговли и ремесел.
Одним из значимых событий для сельского хозяйства
в XVIII в. стало повсеместное распространение
выращивания риса из рассады. По сравнению с прямым севом
вразброс разница в урожае на единицу площади при этом была
невелика, но преимущество рассады было в том, что
при
этом требовалось значительно меньше сил и времени на
последующую прополку поля. Если при севе вразброс
требовалось 5-6 прополок, то при высаживании рассады
количество прополок сокращалось до двух-трех. С другой
стороны, высаживание рассады имело большой минус: в
случае, если поля были недостаточно оснащены
оросительными сооружениями, возникала опасность неурожая.
Именно поэтому в XV в.
верховная власть просто
запрещала выращивать рис с применением рассады. Последующее
распространение этого способа было вызвано отнюдь не
повышением уровня надежности оросительных систем.
ВXVIв.
происходил переход к строительству дамб и
устройству отводных водных путей, так что было
прорыто
много новых каналов, однако при этом росла
популярность прямого
сев а
вразброс на обводняемые поля, тогда
как заметного
прогресса
в
распространении рассадочно-
го способа не наблюдалось. Как уже упоминалось выше, для
XVI в. был характерен рост населения, и на
фоне
демографического роста главное пр еимущество высаживания
рассады, заключавшееся в
сокращении трудовых затрат на
пропо лку,
не было решающим.
Широкое использование рассады началось по мере
восстановления экономики не раньше второй половины
XVII в. и
широко распространилось в XVIII в.
Распространение именно этого агротехнического приема было
вызвано острой потребностью сократить земледельческий
труд ввиду резкого сокращения численности населения из-
за беспримерных стихийных бедствий, постигших Корею
в
первой половине XVII в.
Кризисные явления XVII в.
нанесли огромный урон и причинили жестокие страдания
населению Кореи, но вместе с тем для их преодоления
пришлось повсеместно перейти к рассадочной
агротехнике. Сокращение трудовых затрат на ведение полевых
работ стало основанием для развития товарного земледелия.
Полученные от внешней торговли прибыли также
сыграли не последнюю роль в экономическом возрождении
в конце XVII в. Хотя доходы Кореи от выполнения
посреднических функций в торговле с Японией и Китаем
снизились во время военных конфликтов, с середины XVII в. они
опять начали
возрастать. В 1603 г. Токугава Иэясу (1542-
1616), основатель нового японского бакуфу (сёгуната),
заявил, что он не имеет ничего общего с нападением на
Корею, организованным Тоётоми Хидэёси, и предложил
восстановить отношения между Японией и Кореей.
Ввиду того, что династия Мин отказывалась налаживать
официальные отношения с Японией, бакуфу было
н ео бходи мо установить
связь с
Кореей, ибо это был единственный
путь для торгового обмена с континентом.
При
рассмотрении просьбы Японии правительство государства Чосон
настойчиво потребовало от японцев принести извинения
за нападения на ее территорию и, проявив
дипломатическую гибкость, согласилось на возобновление отношений
с Японией в 1609 г.
Официальные корейские миссии (тонсинса) в Японии
оказали немалое влияния на японскую культуру при своем
пребывании в Японии. Помимо прочего, корейские
купцы получали солидную выгоду в виде прибылей от
посреднической
торг овли шелком-сы рцом и шелковыми
тканями. Этот товар поступал
из Китая и потом оказывался на
складах вновь открытой японской миссии в Корее. В
конце XVII в. объем экспорта шелка-сырца в Японию
составлял 60-70% от всего корейского экспорта. Япония
пл атил а за шелк
серебром
-
оттуда в Корею ежегодно
поступало 400-500 тыс. янов (китайский лян). Это количество
серебра в несколько раз превышало объем прямой
морской торговли Китая с Японией. В качестве посредников
корейцы получали прибыль, как минимум, в 300%, и
огромные доходы внесли значительный вклад в
увеличение
внутреннего торгового капитала Кореи.
Однако в 1684 г. высокие
прибыли Кореи от
посреднической
торговли
оказались под угрозой, потому что цинс-
кий Китай и
токугавская Япония установили
отношения.
Прямая продажа китайского шелка-сырца Японии могла
означать лишь одно
-
упадок посреднической торговли.
Действительно, начиная с 1720-х гг . объем этой торговли
стал существенно сокращаться. Обеспокоенный
снижением добычи серебра, японский сёгунат стал поощрять
отечественное производство шелка и ограничивать вывоз
серебра за границу. Столкнувшись с такой ситуацией,
корейские торговцы наладили экспорт нового товара
-
женьшеня. Даже в наши дни спрос на женьшень ничуть не
уступает спросу на шелк. Но поставки корня женьшеня
были ограничены, так как это травянистое растение не
только надо было отыскать в горных лесах, но и перевезти
в
города. Чтобы решить проблему, жители из разных
районов страны попробовали сами выращивать женьшень и
результат оказался успешным. Среди предпринимателей,
начинавших разводить женьшень, наибольшего успеха
добились торговцы из Кэсона. Вкладывая огромные
средства в устройство женьшеневых полей, они настолько
преуспел и, что к
началу
XIX в. Кэсон
превратился
в
крупнейшего
прои зводит еля
женьшеня во всей Корее, хотя раннее
там эта культура не выращивалась. Разведение женьшеня
на
экспорт укрепило
положение Кореи в системе
торговых отношений в Восточной Азии.
Экономическое развитие приводило к
многочис ленным
переменам в повседневной жизни людей. Прогресс в
области торговли и промышленности неизбежно
сопровождался ростом городов и городского населения. К
началу XX в. в
Сеуле проживало около 200 ты с. че л ., но эт от
уровень впервые был зафиксирован в переписи 1669 г. В двух
предыдущих переписях
-
1648 и 1657 гг.
-
нас еление
Сеула не
превышало 80-90 тыс. чел., однако в 1669 г. оно
практически удвоилось, достигнув 194 тыс. жителей. Столь
резкое увеличение можно было бы объяснить ошибками
при
376

ЯПОНИЯ И КОРЕЯ
регистрации
данных, однако более вероятно, что такой
скачок отражает социально-экономические условия
второй половины XVII в. Вполне естественно, что
крестьяне
из пострадавших
от стихийных бедствий районов
стремились перебраться в столицу, где возможностей получения
помощи и работы было значительно больше. Поэтому не
случайно,
что трудовая повинность, которая
использовалась центральной бюрократией для проведения
общественных работ, например, сооружения гробниц монархов,
постепенно заменялась «подменным» трудом. При системе
«подменного» труда крестьяне нанимались для
принудительного выполнения трудовых обязательств горожан.
Рост городского населения был заметен не только в
столице, но и в
крупных провинциальных центрах.
Наглядным примером развития городов служит строительство по
распоряжению правителя нового города под названием Хва-
сон (в настоящее время
-
Сувон). Город находился в 100 км к
югу от столицы Кореи, его строили
как нов ый
политический, военный и эко ном иче ски й центр, расположенный на
важном участке транспортных путей. Богатым торговцам
со всей Кореи предлагали перебраться в новый город.
Кроме того, Хвасон стал известен своими оборонительными
сооружениями, при создании которых использовалась
европейская техника возведения крепостей.
К концу XVII в.
Корея стала выходить из
кризиса,
в
связи с чем менялось отношение к
Западу: теперь корейцы
были больше настроены на то, чтобы понимать
европейцев. В Пекин
неоднократно направлялись специалисты
учиться методам составления календарей на европейский
манер, постепенно увеличивалось
число
корейских
ученых, соглашавшихся с европейскими представлениями о
том, что Земля
круглая и вращается вокруг своей оси.
Район Люличан в Пекине стал местом, где любознательные
корейские интеллектуалы, входившие в официальные
правительственные миссии Кореи, могли ознакомиться с
новыми
научными сведениями. Полученные из Европы
зн ания меняли
традиционные для Кореи представления о
Восточной Азии как о единственно существующем мире с
центром в Китае. Вместе с тем это не означало крушения
веры в превосходство китайской культуры, основой
которой было конфуцианство. Также возникло и укреплялось
новое понимание роли Кореи в сохранении
конфуцианской традиции: считалось, что после того как
маньчжурская династия Цин завоевала Китай, лишь Корея осталась
оплотом истинного
конфуцианства.
И тем не менее остается фактом, что само
конфуцианство переживало внутренние
изменения. С развитием
коммерции
и
промышленности, формированием нового
взгляда на
мир происходили сдвиги и в конфуцианской
философии. Отказа от преобладания ярко выраженной
морализаторской направленности учения еще не
произошло, но стали раздаваться голоса, призывавшие
к
тому,
что научные знания должны иметь практическое
применение. Дело в том, что корейское общество в своей основе
стало настолько многообразным, что сделалось
невозможным
обсуждать лишь классические конфуцианские труды.
Помимо всестороннего изучения канонических
конфуцианских произведений, корейские ученые неожиданно
увлеклись написанием сочинений по отдельным темам из
истории их страны
и по насущным проблемам
современности. Изменения также
происходили
в
сфере живописи
и
каллиграфии: художники предпочитали более
реалистичные
изображения пейзажей, а каллиграфы делали упор
на новаторские стили работы кисточками.
Проводником
реализма в изображении пейзажей (;цинёнсансува) стал
художник Чон Сон (1676-1759), который с конца XVII в.
на
протяжении
почти 50 лет активно занимался
творчеством. На своих картинах он запечатлел живописную
красоту горы Кумкан и различные виды столицы.
Экономические изменения вызвали многие перемены
в социальном устройстве. Те, кому удалось обогатиться при
развитии сельского хозяйс тв а и
торговли,
захотели
играть
роль политических лидеров,
хотя бы на местном уровне.
В результате участились трения между состоятельными
людьми нового поколения и представителями
существующей правящей элиты, которые сосредоточивались в советах
и пытались сохранить конфуцианский социальный
порядок Противоречия возникли и среди представителей
правящего класса, так как входившие в него землевладельцы
не мог ли
ми рн о сосуществовать
и взаимодействовать с
теми, кто
проявил принципиально
новый подход к
развитию торговли
и
коммерции.
Размежевание высшего
класса
пр ивод ило
к многочисленным ожесточенным
столкновениям и к
политическому кризису. Лишь корейский ван
мог контролировать этот политический хаос.
Правившие в XVIII в. ваны Ёнджо (1724-1776) и Чонд-
жо
(1776-1800 гг.), обладавшие не только титулом,
нои
авторитетом, сконцентрировали
свои
усилия на создании
новой политической системы. На протяжении XVI и XVII вв.
правящий класс землевладельцев, как
крупных,
так и
мелких, был разделен на несколько политических фракций, что
затрудняло
возможности
центральной власти в лице
мо нарха
управлять государством.
В результате монархическая
вл асть в этот
период была относительно слаба. Даже во
время
правления
вана Ёнджо остатки политической
междоусобицы были очень заметны, так что в
процессе реформ
центральной власти приходилось идти на компромисс с
политическими
группировками. Однако после этого
периода ван Чонджо при решении существовавшей проблемы
категорически отказался от прежней политической
системы. Вместо нее он постарался укрепить институт
абсолютной власти в собственном лице и тем самым воплотить в
реальность конфуцианский образ добродетельного
святого монарха. Его представления о «совершенном» человеке
и
стремление к этому идеалу были очень созвучны идеям
европейских монархов века Просвещения. Чонджо,
например, считал, что нельзя обращаться с рабами как с личной
собственностью, и
планировал обширную реформу
системы
рабовладения. По причине внезапной смерти
правителя эта реформа ограничилась государственными рабами,
но сам
про ект
изменения системы
рабовладения, которая в
глазах Чонджо оставалась феодальным анахронизмом,
повлиял на философию верховного правителя и привел
его к пересмотру конфуцианской политической
идеологии. В числе придворных вана было много известных
деятелей науки и искусства. Позднее эта прогрессивно
мыслящая группа станет известна как «ученые практических
знаний». В действительности, самым выдающимся среди
этих ученых был сам Чонджо.
В период правления Чонджо, во второй половине
XVIII в., в
Корее стал быстро распространяться католицизм.
Среди образованных корейцев было мно го
обращенных
в хри сти ан ств о. Принять новую веру их побуждал
первоначальный интерес к европейским знаниям. Но и среди
простых корейцев число верующих христиан к XVIII в.
достигло десятков тысяч. В истории католической Церкви
не существует других подобных примеров, когда храмы
возникали до появления священников, как это
происходило в Корее. Принимавшие христианство ученые
сначала не противопоставляли католицизм конфуцианству, а
та кже не
отрицали существования земного монарха.
Простой народ, который долго страдал от феодального гнета,
больше всего привлекал догмат о равенстве всех людей.
Ван Чонджо считал это стремление простого народа к
равенству столь же важным, как и свой секретный план по
реформированию системы рабовладения. И хотя Чонджо
особо не поддерживал католицизм, он не относился к
христианству как к опасному явлению. Когда возникло мнение,
что он должен подавить католичество, Чонджо ответил, что
католичество столь широко распространилось в народе
из-за недостатков ортодоксального учения, и продолжал
принимать меры для продвижения ортодоксии.
377

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Однако такое терпимое отношение к
христианству
закончилось после смерти Чонджо. Вскоре его
политическим противникам удалось захватить власть, и они начали
суровое преследование католицизма. Зная, что среди
близких советников Чонджо было много людей,
симпатизировавших христианству, не говоря уже о перешедших в
католичество, новые
правители не упустили возможность
разделаться с ближайшим окружением Чонджо и тем самым
лишить их влияния.
На протяжении XVIII в.
роль и положение простого
народа значительно улучшились. Эти социальные
перемены отразились в живописи того времени. Если картины
более раннего периода в силу их назидательного
характера были проникнуты безрадостным и однообразным
настроением, то живопись XVIII в. была
принципиально
иной: она изображала различные сцены из обычной
повседневной жизни. Приемы изображения были
одновременно реалистичными
и
романтичными. Наиболее ярким
примером
жи вопис и эт ого
пе р иод а служат работы
художников Кима Хон До и Сина Юн Бока (илл. 133). Каждый из
них оставил много
уникальных работ. Первый из
художников отображал сцены труда и отдыха простого народа в
своеобразной юмористической манере, в то время как
второго привлекали любовные сюжеты, включая портреты
корейских гейш (кисэн). Однако эти наполненные жизнью
зарисовки на тему простых человеческих радостей в XIX в.
уступили место картинам с изображением озлобленной
толпы, вооруженной сельскохозяйственным инвентарем
в качестве оружия. Народ поднимался на восстания, не
выдерживая злоупотреблений со стороны власть имущих.
После смерти Чонджо рычаги управления страной
перешли к его родственникам. Свою неограниченную
власть они использовали лишь в
интересах
незначительного меньшинства. Они контролировали национальные
богатства и жестоко эксплуатировали народ, что и
вызывало бунты по всей
стране.
Новая верху шка
испытывала недостаток интеллектуальных лидеров,
иее
политическое влияние было слабым, хотя мятежи, которые
устраивало население, помогали правителям лучше
понять положение в стране. Эта ситуация не улучшилась
даже после появления здесь западных держав во второй
половине XIX в.
ПРИМЕЧАНИЕ
1
Династия Чосо н (1392-1896 гг.) была третьей династией,
правившей на Корейском полуострове. Первая корейская династия
называлась Силла (669-935 гг.), вторая династия носила название
Корё (936-1392 гг.).
БИБЛИОГРАФИЯ
BARY, W . Т. DE; HABOUSH, J. К. 1989. The Rise of Neo-Confucianism in
Korea. New York, Columbia University Press.
DEUCHLER, M. 1992. The Confucian Transformation of Korea: A Study
of Society and Ideology. Harvard. Council on East Asian Studies.
ECKERT, C. et al. 1990 . Korea Old and New: A History. Seoul, Korea,
Ilcho-kak.
HABOUSH, J. K. 1989. A Heritage of Kings. New York, Columbia
University Press.
LEE, K.-B. 1984 . A New History of Korea. Seoul, Ilcho-kak/Harvard
University Press.

24
КУЛЬТУРНАЯ ТЕРРИТОРИЯ ТИБЕТА
Анна-Мария Блондо
История Тибета в XVI-XVIII вв. отличалась
значительной политической нестабильностью, но в то же время был
достигнут определенный рубеж, который в терминах
цивилизационного подхода может быть назван
классическим. Если в XVI в.
разрыва с предыдущей эпохой не
произошло, то в середине XVII в.
ситуация изменилась: с
приходом к власти далай-лам в Тибете начинается заметный
по дъе м; претерпела изменения структура управления; по
мере централизации государственной власти постепенно
укреплялось интеллектуальное и духовное лидерство
собственно тибетской (буддийской) секты Г^лугба.
ИСТОРИЧЕСКАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОСНОВЫ
Еще с XIII в. за власть в Тибете боролись крупные
религиозные объединения, которые возглавляли духовные
лидеры из разных школ тибетского буддизма. Каждое
объединение старалось добиться поддержки у предводителей
различных монгольских племен -
потомков Чингисхана.
В свою очередь
мо нг ол ы под предлогом оказания
союзнической помощи нередко
захватывали того или
другого тибетского «протеже», чтобы утихомирить своих
противников на тибетской земле.
Теократическая иерархия
в Тибете порождала двойственную политическую
систему: высшей духовной властью был наделен Учитель,
однако его ближайшим учеником и союзником становился
человек не из Тибета, а из чужой страны,
превращавшийся в
покровителя, контролировавшего состояние
гражданских дел в Тибете.
В самом конце XV в. Тибетом
правили представители
кл ан а Фамодрупа, резиденцией которых была центральная
провинция страны Уй. Но этот клан был значительно
ослаблен
внутренними распрями,
а также в
результате
мят ежа
правителя из рода Ринпунг. Он правил в провинции Цанг,
находившейся к западу от провинции Уй. Выступивший
против центра губернатор установил в Цанге (1481 г.)
свою
власть, светскую
по
характеру. Власть губернаторов Цанга
была свергнута в 1565 г . од ним из мес тны х воена чальни ков,
который основал династию князей области Цанг.
Доходившая часто до кровопролития борьба двух
политических сил усугублялась и религиозным
соперничеством: между собой не могли поладить древняя и богатая
сек та
Кармапа, или «красношапочники» (надо сказать, ее
представители никогда не брали власть непосредственно
в свои
руки), и возникшая позднее сек та Г^лугба, или
«желтошапочники».
Секту Кармапа поддерживали
губернаторы, а впоследствии князья области Цанг. Школу Г^луг-
ба создал буддийский монах Цзонкаба (1357-1419 гг.).
Почти сразу после основания эта секта стала процветать
в
провинции Уй. Собственно говоря,
именно здесь она
и была основана при поддержке клана Фамодрупа и его
вассалов с
территории Лхасы. Гэлугба завоевала успех
благодаря незаурядной личности своего основателя и тому
идеалу монашеской жизни, который он предложил
современникам. Возраставшая популярность секты 1Ълугба
вызывала недовольство представителей «старших» школ, в
большинстве своем уже не так строго соблюдавших
образ жизни, установленный правилами. Под знаком
столкновений и постоянных усобиц прошел не только весь
XVIв.,нои
первая
половина XVII в.; в этот
период
сопернича вшие группировки п о
очереди
то добивались побед,
то
те ря ли позиц ии.
В середине XVI в., как
раз в тот момент, когда секта
Г^лугба оказалась в стесненных обстоятельствах, ей
удалось заручиться поддержкой со стороны
внеш него
союзника в лице Алтан-хана, предводителя халха-монголов.
Лама Сонам ГЬяцо (1534-1588 гг.)
из
мо наст ыря Дрепунг,
считавшийся третьим перевоплощением (реинкарнацией)
выдающегося ученика Цзонкабы, настолько покорил Алтан-
хана, что тот пригласил ламу к своему двору. Монгольский
хан принял тибетское вероучение и приказал своим
подданным отказаться от шаманских верований и обрядов, а
вместо этого
принять буддизм в понимании школы 1£луг-
ба. Это было началом
обращения монголов в тибетский
буддизм (ламаизм), а также началом завоевывания сектой
Г^лугба позиций в Монголии за счет упадка других школ,
появившихся в Монголии ранее. В ходе визита в
Монголию тибетского Учителя он и Алтан-хан обменялись
почетными титулами, и Алтан-хан
наградил Сонама П>яцо
именем-званием далай-лама, т.е . «лама, который есть море
(мудрости)». Этот титул часто применяли по отношению
к
двум предыдущим инкарнациям ламы. В итоге Сонам Гья-
цо стал Далай-ламой III. С той поры монголы
беспрерывным потоком стали направляться в Лхасу
-
либо в качестве
паломников, либо с целью поступления и дальнейшего
обучения в одном из трех крупнейших университетов-
монастырей секты Гкпугба. Это были монастыри Дрэпунг,
Г^ндан и Сера. Такие тесные отношения, установившиеся
между сектой Г^лугба и монголами, пришлись весьма
кстати, когда умер Сонам Гьяцо. После его смерти правнук
Алтан-хана Ендон Гьяцо был признан воплощением
Далай-ламы III, и по прибытию в Лхасу он был
провозглашен Далай-ламой IV (1589-1617 гг.).
Однако в самом Тибете положение секты Г^лугба было
настолько
затруднительным,
что о перевоплощении
самого Далай-ламы IV (новым Далай-ламой V стал Агвант-лоб-
санг-джамцо, 1617-1682 гг.)
не было
широко
известно
вплоть до 1622 г. Далай-лама V искал помощи у
монгольских племен. Предводитель монгольского племени ойра-
тов
Гуши-хан был признан покровителем Далай-ламы V.
В этом качестве войска Гуши-хана в 1638 г. начали военные
действия, которые в 1642 г. закончились поражением князя
области Цанга и захватом его столицы. После окончания
379

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
сражений на пышной церемонии предводитель монголов
преподнес весь Тибет в дар Далай-ламе V. В соответствии с
буд дийским законом тот ответил присвоением гуши-хану
титула короля. Хотя с этого времени управление страной
перешло к Далай-ламе и его
регенту, военная власть
осталась у 1уши-хана и его потомков.
Далай-лама V показал себя на редкость искусным
правителем. Он реорганизовал управление, создав две
группы чиновников, которые должны были работать
параллельно. Одна группа состояла из светских лиц, ей
предстояло заниматься
гражданскими делами. В состав второй
группы входили монахи, которым надлежало решать
вопросы религии. Таким образом, Далай-лама V отказался от
прежней системы управления, которую сами тибетцы
называли «объединявшей светскую и религиозную власть».
Основанная на новом принципе система управления
просуществовала в Тибете вплоть до 1959 г. при сменявших
друг друга Далай-ламах, осуществлявших более или менее
эффективное верховное руководство.
Восстановление сильного тибетского
государства
символически было отмечено решением Далай-ламы V
перенести свою резиденцию
и
местопребывание
правител ьства из
монастыря Дрэпунг на гору Марпори неподалеку
от Лхасы. Эта гора по
трад ици и
счит ала сь
местонахождением дворца первого тибетского императора Сронцзам-
гамбо, правившего в VII в. Здесь в 1645 г. Далай-лама
заложил основы
архитектурного дворцово-монастырского
ансамбля Потала. Монументальные дворцовые постройки
должны были стать зеркальным отражением Небесной
го р ы, г де пребывал бодхисатва Авалокитешвара. Все Далай-
ламы, включая Далай-ламу V, считались воплощениями
Авалокитешвары.
За год до этого маньчжуры свергли династию Мин в
Китае и основали собственную династию Цин. В 1649 г.
маньчжурский император пригласил Далай-ламу V
нанести визит в Пекин (в конечном итоге визит состоялся в
1652-1653 гг.) . Престиж тибетского первосвященника
среди монгольских племен был настолько велик, что на
протяжении всего его правления маньчжурские императоры
не раз обращались к нему с просьбой вмешаться и помочь
усмирить постоянно возникавшие в племенах волнения.
Несмотря на разрозненные мятежи в
провинц иях
и
более или менее успешные военные экспедиции против
Бутана и ладакхов (народ, населяющий северо-восточную
час ть
современного индийского штата Джамму и
Кашмир.
-
Прим. ред.), время правления Далай-ламы V было
относительно мирным. Неблагоприятная ситуация
возникла после 1696 г., когда и китайский император Канси, и
монголы узнали о том, что регент последнего Далай-ламы
Санчжай Гьяцо скрыл смерть своего повелителя, который
скончался в 1682 г., и
правил от имени покойного почти
пятнадцать лет. Законность власти Далай-ламы VI, который
получил свой титул при содействии этого регента, была
оспорена. Сначала монгольское племя ойратов устроило
погромы в центральных районах Тибета, затем к нему
присоединилось племя джунгаров. Ойраты убили регента и
сме сти ли
Далай-ламу, который умер своей смертью по пути
в
ссылку. В 1717 г.
джунгары организовали карательную
экспедицию, в ходе которой Лхаса была разграблена. В
конечном итоге, китайский
император Канси послал в Лхасу
войска, сопровождавшие ребенка, признанного
Далай-ламой VII (Галсан Гьяцо, 1708-1757 гг.), которые должны
были изгнать джунгаров. Впервые китайская армия была
направлена в Центральный Тибет. С этого начался, как
принято говорить, Цинский «протекторат» над Тибетом.
Канси создал гражданское правительство (кабинет), в который
входило четыре министра из знатных тибетских семей,
кроме того, он назначил в Лхасу двух своих резидентов
-
амбаней, которые осуществляли верховный контроль над
деятельностью правительства. Однако внутри правительства
вспыхнули распри, которые привели к новой гражданской
войне. Победителем оказался министр Фолха н. Завоевав
власть в 1728 г., он
удерживал ее до самой смерти в 1747 г.
По крайней мере в годы его правления в Тибете царил мир.
Но сын Фолхана, ставший преемником отца, совершил
опрометчивый поступок
-
составил
заг ов ор
с
джунгарами. За это он поплатился
-
его
убили китайские амбани, с
которыми в свою очередь расправились уже сами
тибетцы. После этого император Цяньлун направил в Тибет
карательную экспедицию, восстановил Далай-ламу в
качестве главы
правительства и учредил новое правительство
в составе
четырех человек. Для защиты амбаней в Лха се
были оставлены 2 тыс. китайских солдат. Таким образом,
Цяньлун окончательно оформил «иерархическую»
структуру тибетского правительства, которая сохранилась до
Нового времени.
В какое-то время стали появляться записки
европейских наблюдателей о Тибете, где правили Далай-ламы . Это
были католические миссионеры, как иезуиты, так и
капуцины. Первую свою миссию иезуиты создали в Западном
Тибете, потом попытались обустроить еще одну в Цанге,
однако самую долгосрочную миссию они основали в
Лхасе. Огромное содействие этой миссии оказал Ипполито
Дезидери в период с 1716 по 1722 гг. Он оказался очень
проницательным наблюдателем, лишенным
предубеждений. Капуцины основали свою миссию в Лхасе в 1707 г., вне
сомнения, при поддержке небольшой общины армянских
купцов, которые тогда проживали в городе. Миссионерам
из обоих орденов
-
иезуитам и капуцинам
-
разрешалось
селиться в городе и проводить богослужения. Однако, судя
по всему, капуцины показали себя людьми более
предубежденными, чем иезуиты, и к тому же проявили повышенную
агрессивность, пропагандируя свою веру. Возможно, в силу
указанных причин именно капуцинов обвинили в
прич астности к государственному преступлению,
совершенному одним из тибетцев, перешедших в христианство. В
связи с этим инцидентом в 1745 г.
капуцинов заставили
покинуть Тибет. После высылки миссионеров из ордена
капуцинов в Лхасе долго не было европейцев: под
давлением правителей династии Цин в
страну был запрещен
въезд всех иностранцев. Зависимость Тибета от Цинской
династии вновь возросла в 1792 г., когда военные силы
Китая пересекли тибетскую границу, правда, на этот раз
они
прибыли по просьбе самих тибетцев, которые
нуждались в помощи для борьбы с непальской армией под
предводительством короля гуркхов (горкхов). В любом случае,
следует отметить, что иезуитам
не
удалось завоевать в
Тибете такого влияния, которым
пользовались их
собратья
при Цинском дворе в Китае.
СОЦИАЛЬНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ
Несмотря на то, что
структура общества в Тибете
разнилась от одного региона
к
другому и не была полностью
застывшей, она тем не менее отличалась высокой
стабильностью. В тибетском социуме выделялось несколько
социальных классов, и его можно было сравнить с
организацией феодальных государств Западной Европы.
В XVI в. страна находилась в состоянии политической
раздробленности и была разделена на многочисленные
территории, подчиненные духовным правителям, под
держиваемым знатными семьями, родословные некоторых из
них
уходили корнями во времена старой Империи.
Духовные правители наряду со всем духовенством составляли
высшую ступень социальной лестницы. Согласно
воззрениям буд дизма, тибетцев учили относиться к монахам как
к
третьей «драгоценности». По отношению к ним
следовало проявлять всяческое уважение и преподносить им
обязательные подарки, т.е. духовенство в Тибете почиталось
так же, как сам Буд да и его Закон. Кроме того что
монастыри являлись единственными центрами просвещения,
они
380

КУЛЬТУРНАЯ ТЕРРИТОРИЯ ТИБЕТА
превратились
в главную экономическую силу Тибета, и
произошло
это задолго до рассматриваемого периода.
Наделенные земельными владениями, размеры которых
часто были необъятными, монастыри продолжали
расширять
свое влияние, устанавливая сеть монастырей на
землях, которые тибетские монахи получали
в
дар
от местных
феодалов.
Монахам отходили не только земли, но и
прикрепленные
к земле крестьяне, испольщики и скотоводы,
которые должны были обслуживать хозяйство. Для
ведения хозяйственных дел монастыри нанимали
управляющих, которые следили за выплатой налогов, за
выполнением принудительных работ, а также старались с
избытком возвратить монастырям все долги, данные ранее
крестьянам
в виде семян, когда случался неурожай.
Численность монахов в монастырях постоянно росла: обычай
предписывал каждой семье отдавать хотя бы одного
ребенка в монахи. Монастыри различались по социальному
статусу, так как каждая семья должна была сделать вклад в
мон асты рь дл я содержания
своего сы на ил и
дочер и, которые
начинали вести
монашескую жизнь, а размеры этого
вклада зависели от материальной обеспеченности каждой
сем ьи. Те м не мене е, прием
в
монастырь оставался
единственной возможностью повысить свой социальный статус. Это
могло случиться благодаря личным достоинствам
ребенка, которые позволяли ему, имевшему самое скромное
происхождение, достигнуть вершины в иерархии духовенства.
Вторая возможность появлялась, если ребенка из этого
монастыря признавали перевоплощением какого-либо
известного духовного лица.
После духовенства, но тоже на верхних ступенях
социальной лестницы стояла феодальная знать. Поскольку
это были люди светские, то они должны были
подчиняться духовенству
-
по
крайней мере теоретически. Однако
на протяжении XVI в.
крупные феодалы считали себя
достаточно самостоятельными, чтобы иметь возможность
приглашать
к своим дворам известных
священнослужителей, чтобы те обучали их или посвящали в тайны веры.
Приглашенные духовные лица могли выполнять обряд
искупительного жертвоприношения, а хозяева могли
слушать, как ведутся богословские споры. Здесь вновь
просматривается двойственность, пронизывающая
отношения между Учителем и его Учеником, который мог в то же
время быть Покровителем Учителя,
-
как в
случая х,
указанных выше. Феодалы обязательно имели земельные
владения. Пока политическая власть
переходила
от одной
религиозной секты к другой, феодалы управляли своими
владениями фактически независимо. Исключение
составляли те
феодалы, которые находились при дворах
высокопоставленных духовных сановников. С тех пор как стал
править Далай-лама V и произошла централизация
государства со столицей в Лхасе, отдельные феодалы начали
устраивать свои резиденции
в столице, и таки м
образом
формировались влиятельные семьи, из
которых
впоследствии
регулярно набирались чиновники на самые
высокие должности в системе управления государством.
Однако в отличие от социальной иерархии Западной
Европы, в Тибете могла происходить довольно быстрая смена
влиятельных семей. Некоторые из них теряли свое
привилегированное положение, а другие выдвигались и
занимали ключевые позиции на государственной службе,
третьи оказывались у
вл ас ти благодаря родственным
связям с
очередным Далай-ламой. Получалось так, что
с та ту с большей части местных феодалов постоянно
понижался, и в итоге они превращались
в мелк их
землевладельцев или в
простых
сельских хозяев. Это не касалось лишь
тех владельцев небольшого количества
огромных
территорий, которые сохраняли независимость на протяжении
всего
времени,
вплоть до недавнего прошлого.
Единственной обязанностью по отношению к
государст ву
полно стью освобожденных от уп л а т ы
нало гов
феодалов,
помимо возможного участия
в
го сударс тв ен но м управлении,
было лишь обязательство поставлять
военную силу
в
случае необходимости. На землях феодалов трудились
крестьяне, отдавая им десятую часть урожая и бесплатно
обрабатывая часть полей. Кроме того, крестьяне должны
были выплачивать налоги и трудиться в пользу
местного монастыря, да еще и государства. В результате
население Тибета страдало от множества непосильных
налогов. И если вдобавок ко всему хозяин оказывался
жесток и суров сверх меры, то у части крестьян появлялось
желание сбежать.
Средний класс в Тибете не сформировался. В состав
расплывчатого «третьего сословия» входили крестьяне,
пастухи и ремесленники (за исключением кузнецов и тех,
чья профессиональная деятельность оказывалась
связанной с покойниками,
-
эти занятия стояли особняком,
поскольку пользовались
дурной репутацией). Помимо
исконных жителей, в Тибете встречались ремесленники и
торговцы, прибывшие из других стран,
в основном из народа
неваров,
насел явших в Непале дол ину Катманду, а также
серебряных и золотых дел мастера из Непала. Они
образовали постоянную небольшую колонию в Лхасе. В конце
XVII в. к
этому сообществу присоединились мусульманские
торговцы из Кашмира, которые вели широкомасштабную
торговлю с Ладакхом и Индией.
Ввиду недостатка специальных исследований очень
сложно
установить ,
насколько изменилась социальная
обстановка
внутри непривилег ированных
классов в
период
с
XVI по XVIII в., чтобы сравнить эти изменения с ситуацией
начала XIX в., о
которой можно
судить по описани ям
европейских путешественников. Историки ведут жаркие споры
по
поводу точного значения тибетских
терминов,
относившихся к
простому народу. Неясно, каким было положение
простого народа:
были ли это
бесправные рабы,
крепостные или свободные люди. Решение этого вопроса
оказывается
непростым, поскольку соответствующую
англоязычную терминологию приходится применять
в
не вероятно
запута нном
контексте
принуждений и обязательств,
сопровождавших социальные отношения в Тибете.
КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ
Как уже отмечалось выше, все сферы жизни в Тибете
опреде лял буддизм. Обращение тибетцев в буд дизм
растянулось на долгое время, приблизительно с VII в. и вплоть
доXIIв.На
протяжении этих веков воспринятый из
Индии буддизм постепенно впитал в себя множество
местных
верований и культов. Наряду с этим происходило
медленное формирование оригинальной тибетской культуры,
которая, однако, до сих пор сохраняет отпечаток других
культурных традиций
-
Непала, Кашмира, Центральной
Азии и Китая. В XVI в. часть жителей Тибета продолжала
(некоторые продолжают и по сей день) соблюдать
отличные от буд дизма религиозные культы. Несмотря на эти
исключения, тибетцы в целом были ревностными
буддистами. Они никогда не проявляли сомнения в правильности
своей религиозной практики. Даже Бёнпо (Bonpos),
открыто пропагандировавший наследие добуддийских
верований и сформировавший оппозиционную школу, все же
признавал философские и этнические воззрения
буддизма. Он сам попал под влияние секты 1Ълугба и в XVII в.
создал учение, в котором копировались положения этой
секты. Вследствие того, что тибетская цивилизация
развивалась, находясь под властью духовенства, осталось крайне
мало свидетельств о проявлениях народной культуры, т.е . о
народных обычаях, песнях и плясках, сказках и
поговорках, публичных чтениях бардами эпического цикла устных
и письменных сказаний о 1^сэр-хане («1^сэриада»;
полное название
-
«Повесть о Г^сэр-хане, владыке десяти
стран света».
-
Прим. ред.)
и т.п.
Сохранившиеся сведения
позволяют судить лишь о культуре более высокого уровня,
381

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
другими сло вами, о кул ьтуре образованной части
населения: Но даже в такой ситуации, либо в XVI, либо уж
совершенно точно в XVII в.
ученая традиция стала использовать
более близкие к
народу культурные формы, чтобы с их
помощью укреплять буддизм. Был записан тибетский
прозаический вариант «Г^сэриады», которому придали
ламаистский колорит и мораль. Эти идеологически «правильные»
версии «Г^сэриады» стали вновь читать сказители,
поэтому сейчас невозможно выделить начальный слой этого
обширного эпического цикла.
Чтобы представить себе, насколько духовенство
влияло на все стороны обучения и культуры, необходимо
помнить, что монашеская подготовка предполагала изучение
или по меньшей мере преподавание азов так называемых
«десяти наук». Некоторые из этих «наук» носили
богословский и духовный характер, хотя другие,
по
европейским
понятиям, можно было назвать светскими. В их число
входили грамматика, поэтика, танцы и театральное
искусство, подогнанные под нормы монастырского обучения, а
также медицина, астрология
и
«наука творчества» (la science
du faire)
-
термин А. Шайе (введен в 1994 г.) Этим
термином обозначаются изобразительные искусства,
каллиграфия, живопись и
скульптура. Дело в том, что, согласно
представлениям тибетцев, все искусства
и
ремесла должны
были служить
почитанию
Будде и его учения; таким
образом, изображения служили для поклонения телу Будды,
книги -
слову Будды, ступы
-
мысл ям
Будды (илл. 134).
Появление в XV в. в Тибете печатного стан ка с
деревянными частями, ввезенного из Китая, внесло
существенный
вклад в распространение книг, которые до тех пор имели
исключительно рукописную форму. Сначала на станке
размножили многотомный буддийский канон, после чего с
техникой книгопечатания познакомились даже
небольшие монастыри. В каждом из них появилось по нескольку
станков, на которых печатались изображения на
буддийские сюжеты или молитвы для паломников. Вместе с тем
отдельным монастырям удалось обзавестись огромными
печатными
прессами,
на
которых
они могли напечатать
не только копии канона, но и
сборники других священных
текстов, а также работы Великих учителей в полном
объеме. Зачастую эти Учителя оказывались поразительными
эрудитами: их потрясавшие своим объемом сочинения
могли включать биографии и иногда даже автобиографии,
а также тексты по
историографии, философии и
комментарии к ним, заметки об обрядах, письма, стихи, трактаты
по медицине, астрологии, правилам иконографии и тд.
Что касается искусства, обслуживавшего буддизм, то и
живопись, и
скульптура в XV в.
переживали подлинный
расцвет, хотя и XVI в. дал выдающихся художников,
манера письма которых послужил а
основой для таких школ
живописи, как
Менри и Гари (эта традиция в живописи
относилась к
буддийской секте Кармапа). Следует
отметить, что различные направления в искусстве
и особенно
в живописи часто возникали при дворах
высокопоставленных духовных лиц, и это не должно удивлять, потому что
благосостояние духовных сановников позволяло им
искать талантливых художников. Художникам поручали
рисовать фрески или расписывать ткани, которыми
тибетцы предпочитали украшать стены монастырей и семейных
храмов. Опытным мастерам также поручали
изготовление -
чаще всего в металле статуй и реликвариев для
украшения алтарей. В письменных источниках сохранились
упоминания не только о ритуальных предметах и
внутренней обстановке в храмах или затейливых переплетах
священных книг, но и о быт ов ой утвари, например,
различных сосудах или мебели. Предметы домашнего обихода
отличаются почти таким же богатым декором и могут вполне
считаться произведениями прикладного искусства, но, к
сожалению, до нас дошла лишь малая их часть.
На развитие тибетского искусства в XVII в. большое
влияние оказали Далай-лама V и его регент Санчжай ГЪяцо,
выступавшие в роли покровителей искусства. Как
говорилось выше, Далай-лама V был человеком
государственного ума, но в еще большей степени ученым и мистиком.
Мистические откровения, которые переживал Далай-лама V,
неопровержимо доказываются записями о его видениях,
сохранившимися в манускриптах. Кругозор Далай-ламы V
был весьма обширен, о чем позволяет судить его интерес к
истории вообще и прекрасное владение историей
живописи в частности, а также познания в области медицины и
астрологии. Острый ум Далай-ламы был способен
выявлять
заблуждения духовенства и различные противоречия
в
традициях. Данные противоречия он и хотел разрешить.
Далай-лама V знал санскрит, поэтому он заставил своих
монахов заново выучить этот священный язык, на котором
впервые в Индии были записаны буддийские тексты. Лама
дал понять
своему регенту,
что он не доволен не только
расхождениями, которые
он выявил
среди разных
сохранившихся медицинских традиций, но и плохой передачей
содержания при переводе наиболее важного
медицинского
трактата «Джуйчжи» («Gytizhi»). Как следствие, Далай-лама
отдал приказ регенту издать исправленный вариант и
подготовить еще один, связный и понятный, трактат по
медицине. Эти сочинения
слу жили учебниками для учащихся
медицинской школы, которую основал регент на горе
вблизи Поталы, а также как справочники для всех тибетских
врачей вплоть до наших времен. Регент заказал иллюстрации
к
этим медицинским текстам, а также серии рисунков по
медицине для основанной им школы, которые тоже стали
справочным пособием. Они широко разошлись
-
их коп ии
ока зались
востребованы даже в Монголии.
Но главным достижением, к которому оказался
причастен Далай-лама V и в чем проявился его талант строителя
и
покровителя искусств, остается, без всякого сомнения,
архитектурный комплекс дворца-крепости Потала. Этот
комплекс
представляет
собой наиболее совершенный
образец тибетской военной архитектуры. Первоначально
архитектурные сооружения в П от ал е выглядели ин ач е, чем
на снимках, которые так часто делают современные
фотографы, поскольку при регенте был добавлен мавзолей
самого Далай-ламы V, к которому позднее стали
пристраивать мавзолеи всех последующих первосвященников. Но
и в своем
первоначальном варианте архитектурный
ансамбль выглядел довольно внушительно, о чем можно
судить по зарисовкам, сделанным иезуитским
мон ах ом
Грюбером (илл. 135). Для украшения не только этого
ансамбля, но и многих
других зданий, которые Далай-лама V
приказал реконструировать в столице и вокруг нее,
особенно для отделки главного храма Лхасы -
храма Джоканг,
первосвященник привлек самых известных художников.
Большую их часть составили художники «новой» школы
Менри, работы которых привлекали несравненной
изысканностью линий и нежностью красок Регент был не
меньшим ценителем прекрасного
и после
смерти Далай-ламы
продолжал заказывать новые
произведения искусства.
Правление Далай-ламы V и утвердившееся в его эпоху
лидерство секты 1Ълугба оказали сильное и длительное
влияние на всю
тибетскую культуру, в интеллектуальной
сфере и в художественном творчестве привели к эпохе
классицизма, тенденции которого определяли культуру
Центрального Тибета и на протяжении XVIII в. Основные
тенденции в научной деятельности и в искусстве во
многом определялись идеями секты 1Ълугба, и постепенно
культура Центрального Тибета приобрела общий характер.
По-видимому, лишь в восточной части сохранилась
культурная самобытность, по крайней мере, дошедшие до нас
памятники культуры позволяют заключить, что влияние
школы Г^лугба здесь проявлялось гораздо слабее.
В XVII-XVIII вв.
преобладающим эталоном тибетской
культуры, который распространялся до Китая и Монголии,
были художественные нормы, установленные сектой Гэ-
лугба. Возможно, китайские императоры династии Цин
382

КУЛЬТУРНАЯ ТЕРРИТОРИЯ ТИБЕТА
руководствовались прежде всего политическими
соображениями, создавая в Китае копии архитектурного
ансамбля Поталы и прочих тибетских памятников архитектуры.
Без влияния тибетской архитектуры не обошлось
строительство Летнего дворца Цинских императоров в Джехо-
ле; вполне возможно, что тибетские образцы были взяты
за основу при возведении храма Юнхэгун на территории
императорского дворца в Пекине. Однако обращение
монголов в буддизм в любом случае было искренним, и их
заимствования из тибетской культуры носят естественный,
а не намеренный характер. Для того чтобы вступить в
монашеское братство, монголы направлялись
в Тибет, где
проходили обучение. Лишь немногие настоятели
тибетских монастырей и образованные монахи были
выходцами из монгольских племен. Вполне естественно, что
наряду с формами литературы и искусства монголы впитали
тибетские «науки», развивавшиеся в монастырях.
Произведения искусства, изготовленные монголами, редко
достигали уровня тибетских образцов; впрочем, такая
непревзойденность делает работы прославленного тибетского
мастера Занабазара (1635-1723) и его учеников еще
более ценными (илл. 136).
БИБЛИОГРАФИЯ
AHMAD, Z. 1970. Sino-Tibetan Relations in the Seventeenth Century.
Rome.
ARIS, M. 1979. Bhutan. The Early History of a Himalayan Kingdom.
Warminster.
BfiGUIN, G.; DASHBALDAN, D. (eds). 1993. Tresors de Mongolie XVIIe-
XTXe siecles. Paris.
MORTARI, P. (eds). 1987. Demeures des hommes, sanctuaires des
dieux: Sources, d£veloppement et rayonnement de l architecture
tibetaine, Paris/Rome.
BOULNOIS, L 1983. Poudre d or et monnaie d argent au Tibet. Paris.
CHAYET, A 1985. Les temples de Jehol et leurs modeles tibetains. Paris.
1994. Art et archeologie du Tibet. Paris.
DE FILIPPI, F. (ed.). 1932. An Account of Tibet: The Travels of Ippolito
Desideri of Pistoia, 1712 -1727. London.
JACKSON, D. 1996. A History of Tibetan PaintingVienna.
KARMAY, S. G . 1988. Secret Visions of the Fifth Dalai Lama. London.
KVAERNE, P. 1995. The Bon Religion of Tibet: the iconography of a living
tradition. Londoa
MACDONALD, A; IMAEDA, Y. (eds). 1977. Essais sur l art du Tibet. Paris.
MACDONALD, A W. (ed.). 1982. Les Royaumes de l Himalaya, Histoire
et civilisatioa Paris.
MEYER, F. 1981. Gso ba rig pa, Le systeme medical tibetain. Paris.
MOLLER, С. C; RAUNIG, W. 1982. Der Weg zum Dach der Welt. The Way
to the Roof of the World. Innsbruck.
ODDY, W. A; ZWALF, W. (eds). 1981. Aspects ofTibetan Metallurgy. British
Museum Occasional Papers no. 15. London.
PARFIONOV1TCH, Y.; DORSE, G.; MEYER, F.(eds). 1992. Tibetan Medical
Paintings: illustrations to the Blue Beryl treatise of Sangye Gyamtso.
London. 2 vols.
PETECH, L 1972. China and Tibet in the Early 18th Century. Leiden.
1973. Aristocracy and Government in Tibet, 1728-1959. Rome.
1977. The Kingdom of Ladakh, c. 950-1842 AD. Rome.
POMMARET, F. (ed.). 1997. Lhasa, Lieu du Divin. La capitale des Dalai
Lamas au 1701,10 sidcle. Geneva.
SCHICKLGRUBER, С.; POMMARET, F. (eds). 1997. Bhutan, Mountain
Fortress of the Gods. London.
SCHROEDER, U. VON. 1981. Indo-Tibetan Bronzes. Hong Kong.
SHAKABPA, W. D . 1967. Tibet: A Political History. New Haven. (Reprint:
New York, 1988.)
SNELLGROVE, D. L; RICHARDSON, H. 1968. A Cultural History of Tibet.
London. (Reprint: Boulder, Prajna Press, 1980 .)
SKORUPSK3, Т. 1977. The Cultural Heritage of Ladakh. Warminster.
2 vols. (Reprint: 1979 )
STEIN, R. A 1972. Tibetan Civilization. London. (French original: La
civilisation tibetaine. Revised ed. Paris. 1981 .)
TAYLOR, M. 1985. Le Tibet, de Marco Polo a Alexandra David-Neel. Paris.
TUCCI, G. 1949. Tibetan Painted Scrolls. Rome, 3 vols. (Reprint: Kyoto,
1980.)
WESSELS, C. 1924. Early Jesuit Travellers in Central Asia, 1603-1721 .
The Hague. (Reprint: New Delhi, 1992 .)

25
СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
Джек П. Грин
Когда в 1492 г.
Колумб подошел к берегам Нового
Света, на территории, которую занимают сегодня
Соединенные Штаты и Канада, проживало многочисленное
население. В
культурном отношении оно не было однородным.
Потомки людей, попавших на американский континент
через Берингов пролив по меньшей
мере за 25 тыс. лет до
Колумба, расселились небольшими группами по
территориям Северной и Южной Америки. До XV в. эти люди,
которых европейцы впоследствии назвали индейцами,
имели лишь
спорадические контакты с жителями других
континентов.
Встреча с Колумбом была начальным этапом
ново го
процесса,
в
результате которого многочисленные
миры местных жителей
претерпели радикальные
изменения с тем, чтобы в итоге сформировать новую культурную
общность. Европейцы назвали ее Америкой.
Установление точной численности населения
Северной Америки той поры продолжает вызывать
оживленные
спо ры
в
ученой среде. На протяжении почти целого
столетия, вплоть до 1960-х гг. было принято считать, что
число жителей, разбросанных по Северной Америке,
было невелико. Большинство ученых соглашалось с
подсчетами
антрополога Крёбера (AL Kroeber), который в
1934 г.
пришел
к
выводу,
что население на
территории
к
северу от современной Мексики в совокупности
составляло 1 041 480 чел. Однако в ходе исследований,
проводившихся на протяжении последних десятилетий, ученые
пересмотрели эти данные в
сторону
их
увеличения.
Самая большая
цифра получилась у антрополога Добинса
(Н. Dobyns). В 1983 г. он
предложил приравнять
население
доколумбовой Северной Америки к 18 022 тыс. чел.,
однако большинство исследователей не согласились с
этими подсчетами. Вместе с тем продолжающиеся
раскопки в разных археологических местонахождениях
дают возможность предположить,
что численность
америк анских индейцев в 1492 г. бы ла в неск оль ко раз
больше, чем считал Крёбер: почти уверенно можно утверждать
о числе в 9-12 млн. чел.
Какой бы ни была численность
американских
индейцев на время первых контактов с европейцами, изучение
и письменных, и
археологических источников
доказывает, что сотни тысяч, если не миллионы, местных жителей
в течение
первых десятилетий после встреч с
европейцами стали жертвами занесенных европейцами болезней.
Не имея врожденного иммунитета к оспе, кори, гриппу и
прочим напастям Старого Света, население Северной
Америки продолжало неуклонно сокращаться вплоть до XVII в.
К началу XVII в., когда европейцы стали прилагать
целенаправленные усилия по заселению
североамериканского материка, в результате демографической
катастрофы плотность населения на некоторых территориях
сократилась до минимума
-
до той, какой она была сотню
лет назад. На протяжении рассматриваемого в данной главе
периода болезни продолжали уносить жизни многих
североамериканских индейцев (илл. 137).
Исходя из предположения,
что любая данная
физическая ср еда ,
в
которую попадают люди, приводит
к
развитию
у них одинаковых культурных особенностей, ученые
предложили аналитическое понятие культурного региона для
описания
разнородного индейского населения Северной
Америки. Наибольшее распространение получила
классификация, согласно которой территория к северу
от
Мексики делится на 10 отдельных регионов. Далее эти регионы
перечисляются в том порядке, в каком с ними знакомились
европейцы: Юго-Запад, Юго-Восток, Северо-Восток,
Калифорния, Северо-Западное побережье, Субарктическая
зона, Великие равнины, Большой бассейн .и
Арктика. На
протяжении первых трех веков проникновения
е вр оп ейцев в Северную Америку индейское население лишь трех
из этих 10
регионов
-
Юго-Востока, Юго-Запада и
Северо-Востока
-
интен сивно и
продолжи тель но
кон такти рова ло с
пр ишел ьцам и
из Западной Европы; во второй
половине XVIII в. в
Америку с юга начали
проникать испанцы, а
с севера
-
русские. В итоге и Калифорния, и
Северо-Западное побережье превратились в регионы постоянного
взаимодействия с европейскими культурами. Торговая
деятельность французов оказала подобное действие на
население восточных частей Великих равнин.
Итак, в период с 1500 по 1800 г.
европейцы освоили в
Северной Америке три основных культурных региона.
Юго-Восточный регион занимал обширную территорию,
проходившую через различные клима ти ческ ие зон ы,
простираясь
от Атлантического океа на на запад до вос точн ых
границ современного Техаса, от Мексиканского залива по
долине р. Миссисипи до места впадения в нее р. Огайо, а
затем на восток, пересекая Аппалачские горы, до западных
территорий современных штатов Виргиния и Мэриленд.
В этом регионе проживало более 50 отдельных племенных
групп, говоривших на разных языках, каждая из
которых
занимала
определенную территорию.
В большинстве
своем здешнее население говорило на языках, которые
относятся к
мускоги-натчезской языковой семье индейских
плем ен. К
числу более или менее крупных племен этого
региона относились: алабама, чероки, чикасо, чоюго,
крики, начезы и семинолы. Многие из них объединились
после прихода европейцев. Большую часть года эти племена
жили в
деревнях,
занима ясь сельским хозяйство м и
пополняя свой пищевой рацион путем сезонной охоты,
рыболовства и собирательства.
Юго-Западный регион занимал не меньшу ю
территорию.
Он начинался к северу от центральных районов
Мексики, захватывал почти весь современный штат
Нью-Мек сико, а такж е штат
Аризона, включались в него некоторые
части юго-западного района Техаса и юго-восточные
рай он ы Калифорнии. Территория Юго-Западного региона
384

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
также была заселена большим количеством племен.
Некоторые
из них, например,
племена из
группы пуэбло,
говорившие
на язык ах хопи и
суньи,
тоже селились
деревнями
и занимались сельским хозяйством. Сельское хозяйство у
этих племен было развито лучше,
чемгдебытонибылов
доколумбовой Северной Америке. Другие племена,
включая апачей и навахо, были сезонными кочевниками,
жившими за счет охоты или набегов. Большинство жителей
этого региона говорили на языках, которые относятся к
одной из трех крупных языковых групп и семей -
атапаскской, юто-ацтекской и юманской.
Северо-Восточный регион протянулся от
Атлантического океана на запад через р. Миссисипи и от восточной
части современного
штата Северная Каролина на север до
долины реки Св.
Лаврентия, далее на запад, захватывая
территорию Великих озер. Здесь проживало более 50
известных племен, включая микмаков, абенаков, алгонкинов,
ирокезов, делаваров, поухатанов и гуронов. Несмотря на
то, что индейцы из этих племен занимались сельским
хозяйством, главным источником пропитания для них были
животные, на которых они охотились, растения, которые
они собирали в лесах, а также
морепродукты на
прибрежных территориях. Северо-восточные племена говорили на
языках, относящихся к одной из двух языковых семей,
-
алгонкинской и ирокезской.
Проживавшие на территории тр ех вы шеу каза нны х
регионов индейцы были организованы в многочисленные
социально-экономические, культурные и политические
объединения. Численность таких объединений и
сложность внутренних отношений могли быть самыми
разными
-
от небольших
групп, до крупных племен и вождеств,
или конфедераций. В территориальном размещении
союзов
просматривается общая закономерность. Так,
небольшие группы индейцев в основном проживали на тех
землях, где главным занятием была охота, тогда как более
крупные объединения встречались среди групп, которые
постоянно занимались земледелием, ведя оседлый образ
жизни, либо чья хозяйственная деятельность для
жизнеобеспечения имела несколько направлений. Также
существовала зависимость
между численностью объединений
и
уровнем сложности их политической и социальной
организации. Племена, вождества и конфедерации
нуждались в более развитой внутренней структуре. Социальные
связи, а также родственные
отношения и
права
собственности здесь имели более сложную иерархию, чем в
мелких
группах. Однако даже самые сложноорга низ ован ные
конфедерации индейцев Северной Америки были мало
п ох ож и на территор иальные государственные
образования начала Нового
врем ени
в Западной Европе.
Религиозные
веровани я
и
обряды американских индейцев
чрезвычайно разнились от племени к племени, и у них не
сформировалась общая религиозная культура, которая
сплачивала общества в большинстве европейских стран.
Если принять за стандарт страны Западной Европы
раннего Нового времени, то действительно получится,
что общество и культура североамериканских индейцев
в социальном плане были более эгалитарны, в
политическом - более примитивны, а в техническом и
материальном отношениях
-
менее
развитые. Другими словами, они
находились на уровне более низком, что самые отсталые
европейские государства. За редким исключением,
индейцы были настоящими мастерами обработки местных
природных материалов: древесины, коры, камня, глины,
тростника, кож, растительных волокон. Из них индейцы
умели изготавливать множество вещей: лодки, корзины,
ткани, инструменты, многие предметы были сделаны
очень искусно
и выглядели очень
красиво.
С другой
стороны, индейцы не имели металлического оружия,
не
применяли колесо, мало занимались одомашниванием
животных, в
Северной Америке в качестве тягловой силы
использовали лишь собак. Индейцы не создали ни своего
алфавита, ни своей письменности, они применяли лишь
графические символы и пиктограммы.
За исключением прямоугольных глинобитных хижин
с плоскими крышами, которые строил народ пуэбло и
которые были обнаружены в нескольких районах
Юго-Западною региона, жилища североамериканских индейцев,
вероятно, были примитивными
-
не столь
прочными
и
долговечными, как те, остатки которых находят почти по всей
Западной Европе, за исключением ее малозаселенных
территорий. В Юго-Восточном регионе строили дома круглой
формы из соломы или тростника;
на Юго-Западе
предпочитали куполообразные вигвамы из тростника
или из
шкур
животных; на Северо-востоке чаще всего встречались
длинные прямоугольные дома со сводчатой крышей, а на
севере
это го
региона
-
на Великих равнинах
и в Большом
Бассейне
-
были распространены переносные конические
вигвамы из звериных шкур. Камень для строительства
жилья североамериканские индейцы не использовали.
На взгляд европейцев, одежда индейцев была тоже
примитивной. В лесистой местности, где можно было
охотиться, одежду изготовляли из шкур и меха животных;
в земледельческих районах
-
как из
шкур,
такииз
тканей, которые выделывали из хлопка и из волокон других
растений (илл. 138 -143).
После 1492 г. еще на
протяжении целого столетия
европейцы проявляли в Северной Америке активность лишь
временами. Первым европейцем, который ступил на
землю
Североамериканского континента в начале Нового
времени, судя по всему,
оказался итальянский моряк Джон
Кабот (Джованни Кабото). Помощь в организации
экспедиции он получил от английской Короны. В 1497 г.,
пытаясь достичь берегов Азии и найти западный морской путь
в Китай, он доходил до о. Ньюфаундленд (причем открыл,
возможно
вт ор и чн о, большую Ньюфаундлендскую банку),
ав 1498г.
-
до Американского материка и проследил
большую часть побережья Северной Америки. Четыре года
спустя, в 1501 г., Португалия направила в этот же район
Гаспара Корте-Реала. В ходе его экспедиции было похищено и
вывезено для продажи в Португалии в качестве рабов
50 индейцев. Еще через четверть столетия, в 1524 г., в
Северную Америку при поддержке французского
правительства отправился итальянец Джованни да Веррацано. Он
исследовал большую часть побережья между современным
штатом
Джорджия и островом Кейп-Бретон. Не прошло и
десяти лет, как Жак Картье, также состоявший на
французской службе, проплыл по заливу
и
реке Св. Лаврентия.
В 1541-1542 гг . вм ес те с Жаном Робервалем он
предпринял не
увенчавшуюся успехом попытку основать в
здешних местах
форпост. Каждый год рыбаки из Англии,
Франции и Португалии наведывались в богатый рыбой район
Ньюфаундленда, что они делали, возможно, задолго до
XVI в., однако ни одно из этих ранних исследовательских
мероприятий, на которые
отваживались
европейцы в
XVI в., не закончилось основанием постоянной базы на
Североамериканском континенте.
Первыми добились этого испанцы. Использовав
опорные пункты в Карибском бассейне, завоеватель Пуэрто-
Рико испанский конкистадор Хуан Понсе де Леон в 1521 г.
попытался создать испанскую базу во Флориде, где он
впервые побывал в 1513г. Однако индейцы разбили его
отряд,
а его самого
смертельно ранили.
В 1526 г.
при
второй неудачной попытке продвинуться на север
современной Джорджии погиб Лукас Васкес де Айльон.
Эти первые неудачи не отбили у испанских
конкистадоров охоту продолжить исследования континента в
поисках несметных богатств. В 1519 г. Алонсо Альварес де
Пинеда проделал путь по Мексиканскому заливу от
оконечности
полуос трова Флорида до Веракруса в Ме кс ик е.
В 1528 г. экспедиция в составе 400 чел. под
предводительством Панфило де Нарваэса сделала неудачную
попытку захватить часть побережья Мексиканского залива.
385

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Несколько оставшихся в живых участников экспедиции,
которых возглавил Альваро Нуньес Кавеса де Вака, в
течение восьми лет шли через Техас и юго-западные районы,
прежде чем в 1536 г. им
удалось добраться до Мексики.
Вдохновленный рассказами («Семь золотых городов Си-
болы».
-
Прим. ред.) Кавеса де Ваки об этих странствиях,
Франсиско Васкес де Коронадо предпринял в 1540-1542 гг.
серьезную экспедицию в юго-западном направлении, в то
время как Эрнандо де Сото отправился в 1539-1542 гг. с
подобной экспедицией на юго-восток.
Таким образом,
в
период с 1492 по 1560 г. европейцы
собрали много сведений о Северной Америке. С местным
населением они обменивались товарами, грабили его,
воевали с многими племенами, но не смогли установить
своей экономической или религиозной гегемонии ни на
одном квадратном метре североамериканской земли. Лишь
после 1560 г. европейцы начали медленно переходить от
прежних разведывательных и мореплавательных
экспедиций к завоеванию стратегических постов и установлению
жизнеспособных торговых пунктов на континенте.
Французские протестанты
-
гугеноты во главе с Жаном Рибо и
Рене де Лодоньером пытались основать поселение в устье
р. Св. Джона на севере современной Флориды, однако, в
ответ на эти действия испанский король Филипп И в 1565 г.
направил в Северную Америку извес т но го мореплавателя
и
конкистадора Педро Менендеса де Авилеса, чтобы тот
разрушил французский форт и основал вместо него
испанскую колонию на материке.
Менендес справился с обоими заданиями. На редкость
упорное сопротивление местных индейцев и атаки
французских и английских корсаров вынудили испанцев
покинуть к 1587 г. все их базы, кроме одного прибрежного
поселения Сент-Огастин, основанного Менендесом в 1565 г.
Оно стало главным городом Флориды и первой
постоянной европейской колонией в Северной Америке.
Поселение было расположено
в
стратегически
важном месте
-
в
северном конце Флоридского пролива, через который
испанские корабли, нагруженные добычей, отправлялись
в Испанию. Оценивая стратегическую ценность колонии,
испанская
корона решила выд ели ть средства на
возведение форта (пресидио) для поддержки христианских
миссионеров
и
настроенных на сотрудничество индейских
вождей
-
кас иков.
По
мере
военного вмешательства и
сокращения
местного населения
Флорида делалась все более безопасным
местом, поэтому сюда направлялось много миссионеров,
из которых значительного успеха добились монахи-
францисканцы. Они основали 38 миссий в
существовавших индейских поселениях на территории
протяженностью более 450 км к западу от форта Сент-Огастин вплоть
до богатого земледельческого района индейцев племени
аппалачи
вокруг современного г. Таллахасси (штат
Флорида). Кроме того, миссионеры-францисканцы
продвинулись примерно на 100 км к
северу вдоль
Атлантического побережья, в глубь современного штата
Джорджия.
Завоевав расположение
местных
каси ков,
испанцы
добились того, чтобы индейцы признали их власть, а
вместе с тем необходимость выплачивать испанцам дань,
обеспечивать их рабочей силой и готовить сферу
влияния для торговли. К середине XVII в.
экспорт
сельскохозяйственной продукции, оленьей кожи и продовольствия
создал основу для жизнеспособной местной системы
хозяйствования. Несмотря на это и даже после 100 лет
существования в качестве испанской территории
Флорида, на территории которой проживали всего лишь 700
жителей европейского происхождения, оставалась не более
чем
оборонительной передовой территорией на дальней
северо-восточной окраине Испанской Америки. Форт
Сент-Огастин служил базой для защиты
не мног очи слен ных испан ских
плантаторов, владельцев ранчо,
торговцев и миссионеров, а также 26 тыс. индейцев, принявших
христианство и проживавших на (обширных) сельских
внутренних территориях.
Укрепившись во Флориде, испанцы через несколько
лет начали продвигаться к северу от Мексики в
Юго-Западном регионе. На исходе XVI в.
миссионеры из ордена
францисканцев организовали ряд миссий на этой территории.
В результате в 1610 г. был основан город Санта-Фе,
ставший столицей Нью-Мексико,
-
вторая испанская колония
на территории, которая в настоящее время принадлежит
Соединенным Штатам. К концу XVII в. в Нью-Мексико
проживало около 1 500-2 000 чел. испанцев и метисов. На
протяжении XVIII в. испанцы основали широкую сеть миссий
и
фортов, протянувшуюся от восточных районов Техаса
на запад к Калифорнии и далее на север вдоль западного
побережья до Сан-Франциско.
В течение последних 40 лет XVI в. английское и
французское правительства оказывали материальную
поддержку экспедициям в Северную Америку. Англичане
послали две отдельные экспедиции для разведывания
возможности северо-западного пути в Китай и Индию. Первую в
1576-1578 гг. возглавлял Мартин Фробишер, вторая
экспедиция была предпринята в 1585-1587 гг. под
предводительством Джона Девиса. Между тем в 1580-х гг.
сэр
Хэмфри Гилберт и его сводный брат сэр Уолтер Рэли (Рэлей)
трижды пытались основать английские форпосты в
Северной Америке, Гилберт в Ньюфаундленде в 1583 г., а Рэли
-
на
побережье современного штата Северная Каролина в
1585 и 1587 гг., но все их попытки закончились
неудачей.
В 1570-1580 -х гг .
французы проявляли настойчивый
интерес к территории, примыкавшей к р. Св. Лаврентия, куда
каждый год приплывали французские купцы, чтобы
обменять европейские товары на меха и шкуры, которые
приносили индейцы. Но французам тоже не удалось создать
постоянно
действующую опорную базу.
Однако на протяжении первых 60 лет XVII в.
Франция,
Англия, Нидерланды и Швеция все-таки перешли от
исследовательских экспедиций к целенаправленному созданию
опорных пунктов на востоке Североамериканского
континента. Основной результат этих ранних попыток
заключался в том, что перечисленные европейские державы
добились создания одной или нескольких сфер влияния в
этом
регионе. Так, французы закрепили за собой
обширную территорию к северу от залива Фанди и от долины
р. Св. Лаврентия до Великих озер; англичане -
территорию
вокруг Чесапикского залива и Новую Англию
(современные штаты Мэн, Нью-Хэмпшир, Вермонт, Массачусетс,
Коннектикут, Род-Айленд
-
Прим. ред.); голландцы
-
долину р. Гудзон; шведы на короткий период с 1638 г. по 1655 г.
владели землями вдоль долины р. Делавэр, но в 1655 г.
голландцы присоединили эту территорию
к своим
владениям в
устье р. 1удзон.
Предпринятые в первые два десятилетия XVII в.
усилия
европейских стран закрепиться в Северной Америке
(Франции
-
в Акадии и Квебеке, Англии -
в
Виргинии и Нов ой
Англии, Нидерландов
-
в Новой Голландии, а Швеции во
второй половине 1630-х гт.
-
в Новой Швеции) явно
напоминают события конца XVI в.
-
освоение
первых
испанских
колоний на североамериканской земле и многочисленные
попытки
поддерживавших Испанию государств основать
торговые фактории по всему свету
вне
Европы. Сходство
прослеживается в двух отношениях. Во-первых, поселения
в
Северной Америке создавались либо частными
компаниями, либо отдельными лицами на основании хартий или
лицензий, выданных правительствами их страны.
Во-вторых, вначале это были очень небольшие торговые и
военные поселения. Они должны были играть роль
промежуточных складов в торговле с местным индейским населением
или они становились производственными центрами
обработки местных материалов силами индейцев. Основной
целью таких опорных баз была организация и
эксплуатация местных трудовых и сырьевых ресурсов.
386

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
Хотя все основатели выражали
же лан ие нести
североамериканским индейцам свет европейской цивилизации
и христианства,
сначала большинство из них не думало о
том, что основанные ими поселения
потребуют либо
выселения индейцев, либо переселения значительного
количества европейцев (илл. 144). По их представлениям
Северная Америка могла оставаться страной с индейским
населением, но при условии, что европейцы проведут
культурные
и социально-экономические преобразования.
По своей концепции ранние европейские анклавы в
Северной Америке резко отличались от основных
намерений
Испании и Португалии в Новом Свете. В начале
XVII в. население испанских и
португальских территорий
в Латинской Америке продолжали составлять
преимущественно индейцы. На их долю приходилось от 3/4 до 4/5
всего населения. Остальное население составляли
чернокожие, мулаты
и метисы, которых было значительно
больше, чем белых. Вместе с тем, с самого начала испанские и
португальские
поселения в
Северной Америке привлекли
тысячи испанцев, а также
португальцев, однако в
гораздо
меньшем числе. До 1650 г. в течение полутора веков в
Америку эмигрировали 500 тыс. и сп а нц ев и 50-60 ты с.
португальцев. К
этому времени численность белых в Испанской
Америке достигла около 655 тыс. чел . (6,3% от общей
численности населения), а в португальской Бразилии
-
около 70 тыс. чел.
(7,4% населения).
Совершенно иная ситуация сложилась в Северной
Америке. До 1660 г. сюда в значительном числе
эмигрир овали
только англичане. Миграционный поток возрос
лишь
после того, как обосновавшиеся в 1607 г. в
Виргинии первые
поселенцы к 1610-м гг. добились успеха в выращивании
табака, а также осознали, что индейцы не желают работать
на их плантациях. Для работы на полях или в надежде
получить часть прибыли от торговли табаком, в период с 1615
по 1660г. в
Виргинию и соседнюю колонию в Мэриленде
(основана в 1634 г. на территории вокруг Чесапикского
залива) приехало 50 тыс. англичан.
Эта цифра составляла примерно пятую часть от 240-
295 тыс. чел., покинувших Англию и Шотландию за 1615
1660 гг.; из этого числа от 70 тыс. до 100 тыс. эмигрантов
п ос ле 16 03 г. отправ ились
на новые английские плантации
в
Ольстере и Манстере (Ирландия); начиная с 1612 г. около
3-4 тыс. чел.
переселились
на Бермудские о-ва,
расположенные в западной части Атлантики; начиная с 1620 г. в
колонии Новой Англии (Плимут, Массачусетс, Коннектикут,
Род-Айленд и Нью-Хэвен) прибыли 20-25 тыс. чел. Также с
1620-х гг. началась миграция в колонии Вест-Индии: на
острова Барбадос, Сент-Киттс, Антигуа, Невис, Монтсеррат и
Ямайка, в 1655 г. отвоеванные англичанами у испанцев. Сюда
прибыло 110-135 тыс. чел. из Англии и Шотландии.
Результатом этого переселения народо в стало со зд ан и е
в
Америке внушительного сообщества англичан. К 1660 г.
приблизительно 100 тыс. выходцев из Англии
проживали
в
западной части Атла нтики: 3,5 тыс.
-
на
Бермудских о-вах,
около 34 тыс.
-
на
территории вокруг Чесапикского
залива, свыше 33 тыс.
-
на островах Вест-Индии и по крайней
мере 32,5 тыс. чел .
-
в Новой Англии. В то же время в
поселениях голландцев и шведов на берегах рек Гудзон и
Делавэр проживало менее 10 тыс. европейцев; в Акадии и
Канаде
-
не больше 2,5-3 тыс.
французов и лишь 8- Ютыс.
французов проживали на нескольких островах
французской Вест-Индии, наиболее значимые из которых
-
Гваделупу, Мартинику и Сент-Киттс французы делили с
англичанами. До 1660 г. как голландцы, так и французы были
гораздо больше заинтересованы в налаживании торговли
пушниной с индейцами, чем в расширении собственных
поселений.
Основные территории с европейскими поселениями
на
материке Северной Америки принадлежали
англичанам. Это были территории вокруг Чесапикс кого залива и
в Новой Англии, представлявшие собой два различных
типа расселения. Освоение Чесапикской территории
напоминало первые попытки англичан закрепиться
на
новых заморских территориях в начале Нового времени
-
потребовалось много лет неуверенных
поисков средс тв
существования,
стаби льнос ти и
определенности, прежде
че м англич ане
прочно об ос но ва ли сь в Чесапике.
Экономической основой для существования английских
поселений там стало выращивание табака, который вывозился на
европейские рынки, принося производителям высокие
прибыли. Когда производство табака наладилось,
поселенцев стало заботить лишь получение личных доходов, и они
начали отправляться на новые места в поисках лучшей
почвы, подходящей для выращивания табака. На табачных
плантациях практиковалась безжалостная эксплуатация
работников, привозимых из Англии в рамках
систем ы
кабальных
договоров, чаще все го заклю чавшихся в Анг ли и.
По этим договорам
в обмен на
проезд
в
Америку и
об ещ а ни е зем ли п о окончанию срока отработок английские
мужчины и женщины подписывались работать на
хозяина в течение 4-7 лет.
Общественная структура в Че с а пи к е формировалась
главным
образом так, чтобы дать возможность отдельным
людям улучшить свое материальное положение,
поэтому при отъезде в Америку англичане видели широкие
перспек тив ы. Эксплуататорское общество, возн ик шее в
этом
регионе, приобрело характерные черты: в нем была
высо кая и нтенсификация труда, оно было разобщенным,
нецерковным, рыночно ориентированным и состояло в
основном из холостых
мужчин. Семей было мало, уровень
смертности был высоким, поэтому численность населения
росла медленно и в основном за счет вновь
прибывавших
иммигрантов. По мере того как в руках наиболее
удачливых плантаторов сосредоточивалось большое
материальное богатство, быстро становились заметными социальные
различия. Вместе с тем жизнь человека в тех местах могла
оборваться в любую минуту, совершенно
непредсказуемым был успех. К отсутствовавшим гарантиям
благосостояния прибавлялось скромное социальное
происхождение большей части разбогатевших. Все вместе это
означало, что политическая власть и социальное влияние
этих людей были слабыми, а вероятность социальных
противоречий
-
высокой.
По-другому дело обстояло в колониях Новой Англии,
куда переселялись пуритане
-
последователи
кальвинизма в Англии. Колонии здесь появились с небольшого
форта, основанного в 1620 г. в Плимуте. Переселенцы
добились успеха практически сразу,
в связи с массовой
иммиграцией 1бЗО-х гг ., вызванной в основном стремлением
пуритан избавиться от религиозной «загрязненности»
старой Англии и желанием основать собственное
религиозное сообщество, которое послужило бы образцом для
все го
христианского мира. Чаще всего, направляясь в
Америку всей семьей, колонисты Новой Англии
-
пуритане селились небольшими сельскохозяйственными
сообществами и вели смешанное хозяйство. В отличие от
других английских переселенцев эти колонисты были не
так заинтересованы в материальной прибыли и гораздо
больше внимания уделяли религии и делам общины. Они
не преследовали цели выращивать большой урожай для
поставки на рынок, в их обществе было мало
состоятельных людей, оно было значительно более эгалитарным в
части распределения доходов, чем общества любой
другой английской колонии или в самой Англии. Благодаря
благоприятному здоровому климату и высокому уровню
рождаемости население Новой Англии росло быстрыми
естественными темпами. Все жители общины были на
виду друг у друга, духовные пастыри жили среди
прихожан, вследствие чего власть здесь была сильной, а
вероятность социальных противоречий
-
низкой.
В течение полувека после 1660 г. активность европейцев в
Северной Америке и на островах Вест-Индии существенно
387

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
воз росла.
В 1664 г. англичане захватили
контроль над
Новой Голландией, и в
результате у голландцев в Америке не
осталось территорий, кроме мелких поселений на
островах Вест-Индии. Вместе с тем, Англия в
период с 1664 по
1681 г. основала шесть новых колоний на
Северо ам ери ка нс ко м материке: Нью-Йорк, Нью-Джерси, Делавэр,
Пенсильванию на
территории между Чесапиком и Новой Англией,
а также
Северную Каролину и Южную Каролину на
обширном пространстве между Виргинией и Испанской
Флоридой. В то же время французы укрепили свои владения в
бассейне р. Св .
Лаврентия и основали новые колонии на
западной половине о. Эспаньола (Гаити) и на северном
побережье Мексиканского залива.
Новым английским колониям, появившимся после
1660 г., изначально оказывалась финансовая помощь со
стороны отдельных лиц или групп лиц, которые получали
права на землю и полномочия управлять от имени английской
Короны,
в обмен на обещание расширять подвластную
Англии территорию в Америке. Многие спонсоры этих
колониальных н ач ин ан ий ож ида ли получить
от коло ний
собственную выгоду. Так, первые руководители колонии в зоне
залива
Массачусетс надеялись основать в Новой Англии
Новый Иерусалим; семейство Кальверт предложило
организовать в Мэриленде (это была первая успешная колония,
пожалованная Британской короной группе лиц с полным
правом управления) общество с четко упорядоченной
структурой, организацией, которое уже давно исчезло с
социального ландшафта в самой Англии.
Другие новые
соб ст ве нн ик и также рассматривали
свои владения как никем
не занятые и
неорганизованные пространства,
на
ко тор ых
можно было создать новое общество, свободное от
недос татк ов и тесных ра мо к Старого Света.
Социальные эксперименты такого рода принимали
разнообразные формы. Герцог Йоркский, будущий король
Яков II Стюарт (1685-1688 гг.), по примеру Людовика XTV
во Франции, попытался воплотить в жизнь
политику
абсолютизма в
Нью-Йорке. На абсолютизм станет
ориентироваться и старший брат Якова, король Карл II, но уже
в
Англии.
Полуутопический трактат Д жеймса Харрингтона под
названием «Республика Океания» (1656 г.) стал ист очник ом
вдох нов ени я для а вт ор ов перв ых пла но в по обустройству
Северной и Южной Каролины в 1670-хгг. Часть из этих
планов в отношении
Нью-Джерси была разработана сэром
Энтони Эшли Купером, первым графом Шефгсбери, и его
секретарем Джоном Локком. Также испытав влияние
Харрингтона, в 1680-х гг. Уильям Пенн создавал образ своей
новой колонии в Пенсильвании. Основанная на строгих
принципах веротерпимости и гармоничного правления,
колония должна была быть свободной от религиозных и
гражданских неурядиц, свойственных метрополии.
Все эти социальные эксперименты, за исключением
колонии пуритан в Новой Англии, идеи которых
осуществлялись по крайней мере на протяжении жизни двух
поколений, очень быстро провалились, однако общества,
возникшие на их руинах, развивались более чем
благополучно. В большинстве своем они следовали не
новоанглийской, а чесапикской модели колонизации.
Другими словами, стали ориентироваться на рынок и
предпочли мирские ценности духовным, медленно продвигаясь
к объединению разрозненных групп в более
упорядоченное общество с эффективной экономикой и
согласованной политикой.
В этом процессе рост населения и расширение
территорий Британской Северной Америки были весьма
впечатляющими. К1710 г. ан г л и ча н е за ня ли территории шириной
примерно 80-160 км вдоль Атлантического побережья к
югу от современного штата Мэн до штата Джорджия.
Численность жителей европейского происхождения на этой
территории приблизилась к 300 тыс. чел. Свободное
население
четырех колоний в Новой Англии дошло до 112,5 тыс.
чел., а в
двух колониях в Чесапике
-
до 90 тыс. Особенного
успеха в привлечении иммигрантов не только из Англии и
Уэльса, но и с континентальной Европы добились четыре
колонии, располагавшиеся к северу от Делавэра до
Нью-Йорка. Белое население этих колоний составляло 63 тыс. чел .
В Северной и Южной Каролине проживало всего лишь
21 тыс. белых. Часть из них составляли те, кто переселился
с
островов Вест-Индии, где численность белокожего
населения в
период
с 1660 по 1710 г.
со кра тил ась
на
пятую
часть
и составила примерно 27,5 тыс . чел.
К этим показателям численности следует прибавить
внушительное число переселенцев
из
Африки,
большинство из которых ввозились в Новый Свет в качестве рабов.
Предприимчивые работорговцы стремились выгодно
заработать на все возраставшем спросе
на
рабочие руки, в
которых нуждались американские плантаторы (илл. 145).
Применение рабского труда широко практиковалось в
испанских и
португальских колониях еще с середины
XVI в.
Примерно с 1б40-х г г . англи чане
впервые
стали
использовать чернокожих рабов в больших количествах на
становившихся все более прибыльными плантациях
сахарного тростника на Барбадосе и других островах Вест-
Индии. К 1660 г. в английских колониях в Вест-Индии
на счи тывалось
уже
66 тыс.
чернокожих рабов, а к 1710 г. это
количество резко увеличилось, приблизившись почти к
134 тыс. чел.
Крупномасштабный ввоз чернокожих рабов
в Чесапик начался лишь после 1680 г., и к 1710 г. число
рабов из Африки достигло здесь 31 тыс. К этому же году в
Северной и Южной Каролине насчитывалось
приблизительно 5 тыс.
рабов,
в
«срединных» колониях количество
рабов не превышало 6 тыс., а в Новой Англии их было
около 2,5 тыс. В небольшой колонии на Бермудских островах
проживало 4 тыс. белых и 2,8 тыс.
чернокожих. Общая
числен ность бе ло ко же го и чернокожего населения в
принадлежавших Англии североамериканских колониях к 1710 г.
составляла примерно 500 тыс. чел.
Расширявшиеся анклавы английских и африканских
поселений вызвали огромную проблему для английского
правительства. В начале Нового времени с проблемой
-
как наладить эффективное управление столь удаленными
и сто ль обширными трансатлантическими империями
-
столкнулись все европейские государства, начавшие
обзаводиться заморскими колониями. Как и в случаях с
большинством европейских колоний в Америке, английская
колонизация влекла за собой значительное ослабление
управления, осуществляемого из Лондона, и передачу его
новым государственным образованиям, которые
оформлялись в
Америке, а также людям, осуществлявшим
непосредственное руководство колониями. Однако ввиду того,
что на протяжении второй половины XVII в. колонии
увеличились в
размерах,
их население возросло,
а их важ ность
в качестве источников
сырьевых ресурсов
и
рынков
сбыта для английских
промышленных производителей стала
более очевидной, коммерческие и политические лидеры
метрополии начали требовать усиления экономического
и политического контроля над колониями. В период
между 1650 и 1696 г. английский парламент ответил на эти
требования принятием серии законов о навигации,
нацеленных на установление государственной монополии на
колониальную торговлю. Первоначально эти меры
встретили серьезное сопротивление со стороны полуав-
тономных государственных образований, выросших в
Америке, однако в первых десятилетиях XVIII в. колонии
перестали противиться и большинство их подчинилось
законам метрополии, касавшимся торговли.
В течение полувека, начиная с 1675 г., правительство
метрополии пыталось достичь таких же результатов в
области политического управления. При этом необходимо
было решить две основные задачи. Первая заключалась в
том, чтобы вырвать
колонии из
рук частных владельцев.
Прежде всего уже
в 1624 г. английская Корона установила
контроль над Виргинией; ей также удалось сохранить
388

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
влас ть над Ямайкой после за хва та
острова
в 1655 г. В1663 г.
под власть английской Короны попали Барбадос и
Подветренные
о-ва. После 1675 г. власти
метрополии стали
проводить политику подчинения колоний еще
агрессивней. К 1730 г. в частном владении оставались лишь пять
колоний: Коннектикут и Род-Айленд, где действовало
корпоративное управление или самоуправление, а
также Мэриленд, Пенсильвания и Делавэр, управлявшиеся
частными владельцами.
Достигнуть реализации второй цели, которая
подразумевала ограничение самоуправления колоний с
одновременным расширением вмешательства королевской
власти в их внутренние дела, оказалось значительно сложнее.
Предпринимавшиеся от случая
к
случаю меры
по
ослаблению ме стной в ла ст и имели
сравнительно слабый
эффект. Власть в каждой колонии сосредоточивалась в
избранных местными жителями собраниях, которые
должны были издавать законы и взимать налоги. На протяжении
всего колониального периода органы
мес тно го
управления продолжали распоряжаться
поч ти всеми
законодательными полномочиями, широкий диапазон которых
они унаследовали еще с ранних времен существования
колоний. Зачастую эти
органы расширяли
свою власть,
приобретая статус провинциальных парламентов в
растущих государственных образованиях.
Французское правительство проводило в своих
американских колониях примерно ту же политику,
что и
английское. В
середине 1660-хгг. под руководством
генерального контролера (министра) финансов Жана
Батиста Кольбера французская Корона добилась успехов в
установлении контроля над всеми колониями, оттеснив
частные компании и группы, которые правили здесь
прежде. Кроме того, вслед за Англией Франция наложила
на свои колонии ограничения, касающиеся
регулирования торговли. Политика централизации сопровождалась
мерами, стимулировавшими рост колоний. Франция
стремилась превратить свои североамериканские
колонии в своего
рода дополнительные к колониям,
которыми она владела на островах Вест-Индии. Взяв пример с
английской колонии на Барбадосе, французы в начале
XVIII в. основали
ряд процветающих производств
сахарного тростника на островах Мартиника, Гваделупа и Сан-
Доминго (Гаити), неоспоримые права на котор ые
перешли к Франции от Испании в 1697 г. К 1690 г. на
французских островах Вест-Индии было около 20 тыс. белых
и по меньшей
мере 30 тыс.
черн окожи х
жителей. За
последующие 50 лет число
чернокожих выросло
приблизительно до 250 тыс. чел.
В отличие от
островов Вест-Индии распространение
французского влияния в Северной Америке, в отличие от
английского, было скорее экстенсивным, чем
интенсивным. Попытки Кольбера превратить Канаду в
сельскохозяйственную провинцию со стабильным
сеньориальным
режимом, спос обны м опират ься
на собственные силы и
удовлетворить огромный спрос на продовольствие
и
ле сома тери алы,
в
которых нуждались французские острова
в Вест-Индии, принесли более чем скромные результаты.
К 1680-м гг. канадским поселенцам удалось наладить
производство сельскохозяйственной
продукции
почти на всей
территории долины р. Св. Лаврентия и до Монреаля на
западе, но этой продукцией можно было удовлетворить
лишь
часть
потребностей Вест-Индии. Более того, несмотря на
крупные суммы, которые французская королевская казна
тратила на военные
расходы
и
поддержку имм игрантов ,
численность жителей европейского происхождения в
Канаде оставалась невелика: около 10 тыс. чел . к 1680 г. и
немногим более 19 тыс. чел . к 1714 г. Весьма малочисленным
было население атлантической к ол он ии Акадия. В конце
войны за испанское наследство
-
в 1713 г.
-
Франция
уступила эту колонию
Великобритании, которая стала
называться Новой Шотландией.
На протяжении всех этих лет Канада оставалась прежде
всего военным форпостом, а экономическая деятельность
этой коло нии свод ила сь к
торговле пушниной с
индейцами. Такое положение означало, что состояние дел во
французской североамериканской континентальной империи
резко отличалось от того, которое установилось
в соседних
ан гли йск их кол ониях. А нг ли ча не быстро расширяли ввоз
чернокожих рабов и активно стимулировали иммиграцию
европейцев. Они подчеркнуто отделяли себя от
индейского населения, обходясь с индейцами немногим лучше, чем
с природными препятствиями, встречавшимися на их пути.
Когда сопротивление англичанам становилось совсем
бесполезным, индейцы уходили в глубь материка, на земли,
которые еще не успели
занять
пе ре се ле нц ы. Французов в
Канаде было не столь много, к
то му
же их
гораздо бо ль ше
интересовала торговля, поэтому они не стремились
уничтожать или сгонять с земель индейцев, которые жили здесь
испокон веков. Французы поступили здесь так же, как
испанцы в Юго-Западном регионе в то же время: расселились
по необъятным просторам, быстро смешались с
индейцами и ос нова ли
широкую
сеть
торговых перевалочных
центров,
а также установили военные форты и христианские
миссии в стратегически важных пу нк т ах .
По понятиям
французов, созданная инфраструктура обеспечивала
номинальную власть и эффективный контроль над индейцами.
К началу XVIII в. энергичные действия французов по
добыче пушнины и завоеванию доверия индейцев
привели к тому, что французское влияние распространилось на
огромную территорию в бассейнах рек Св. Лаврентия и
Миссисипи (илл. 146). В период с 1673 по 1700 г.
французские поселенцы основали
о по рн ые пункты
от
Ниагары до
Мишилимакинака и Детройта на Великих озерах.
В
течение
следующего десятилетия французы основали
небольшие форты в Иллинойсе
-
в Кахокии и на р. Каскаския. Эти
и появившиеся позднее торговые поселения выполняли, в
первую очередь, функцию опорных узлов в широкой
коммерческой и миссионерской сети, связывавшей Канаду на
сев ере
с новой колонией Луизиана, борющейся за власть.
Здешние переселенцы пробовали также вести сельское
хозяйство, и основали несколько земледельческих
поселений, однако среди небольшого количества французов,
преобладали отнюдь не земледельцы, а военные,
постоянно разъезжавшие торговцы и немного миссионеров. Такое
соотношение наблюдалось по всей Канаде.
В полувековой период с 1713 по 1763 г. наметившиеся
ранее тенденции развития
как
французских, так и
английских колоний в Северной Америке раскрылись в полной
мере и быстрыми темпами. Несмотря на противодействие
англичан, испанцев и индейцев, французы сумели
надежно обосноваться вдоль Мексиканского залива и в нижнем
течении р. Миссисипи, основав свои
форты в Билокси,
Мобиле, Новом Орлеане и Натчезе. Хотя французы и
предприняли попытки наладить сельскохозяйственное
производство в Луизиане, все же основным направлением
хозяйственной деятельности в этом регионе оставалась
торговля с индейцами. Подобно испанскому населению во
Флориде, насчитывавшему всего лишь 2,7 тыс. чел . в 1760 г.,
французское население на юге оставалось
малочисленным -
всего около 4 тыс. чел. в 1746 г. и 8 тыс. чел. в 1763 г.
Несмотря на то, что
приток иммигрантов
в
Канаду был
невелик, тем не менее ее развитие было значительно более
впечатляющим: численность жителей французского
происхождения в Канаде с 1740 по 1763 г. увеличилась с 45 тыс.
до 65 тыс. чел . И все же Канада оставалась
малонаселенной колонией, сильно зависевшей от торговли пушниной
и от внушительных субсидий, выделявшихся
метрополией на оборону. Следует добавить, что в этой огромной
прибрежной и речной империи еще 2-3 тыс. французов к
1763 г. были рассеяны
на
те рри тор ии Илл инойс а.
За тот же период территориальная экспансия, а
также
демографический и экономический рост английских
389

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
колоний достигли невиданного размаха. Состоявшееся в
1713 г.
приобретение Новой Шотландии и основание в
1732 г. колонии в Джорджии позволили англичанам взять
под контроль все восточное побережье к северу от
Флориды, и в середине XVIII в. на этой территории стали быстро
возникать новые поселения. К1760-м гг. плотный
ряд
поселений
протянулся
от залива Мэн до современного
шта та
Джорджия, уходя в глубь материка больше чем на 240 км .
Такой впечатляющий размах территориальной
экспансии был результатом феноменального
демографического роста.
К 1760 г. численность неиндейского
населения в
британской Северной Америке превысила 1,6 млн .
чел., три четверти из них составляли белые. Пятая часть
прироста
численности насел ения бы ла до с т иг ну та
за счет
продолжавшейся миграции из Европы, особенно из
Британии и Германии, однако в основном численность
увеличивалась в результате естественного прироста.
Прирост численности чернокожего населения, которое в
1760 г. составляло четвертую часть всего населения
английских колоний, достигался за счет насильственного
ввоза рабов из Африки и Вест-Индии. Правда, в отличие
от рабов Вест-Индии и всех других европейских колоний
на юге, в среде чернокожих рабов, чей труд
использовался в Северной Америке, проявилась выраженная
тенденция к естественному приросту,
хотя и не
такому
высокому,
как у белокожего населения.
Британские ко ло н ии достигли невероятных
экономических
успехов. Быстрый экономический рост
прослеживался по всем доступным
показателям:
числу рабов,
уровню личных доходов , объему сельскохозяйственной
продукции, масштабам экспорта, стоимости ввозимых из
Великобритании товаров, размаху прибрежной торговли.
Согласно сравнительно недавним подсчетам, за период с
1650 по 1770 г. валовой национальный продукт во всей
британской Северной Америке возрос в 25 раз. Ежегодный
прирост национального продукта составил в среднем
около 3,2%. Уровень жизни свободного человека в
Северной
Америке, равно как уровень доходов на душу населения,
был намного выше, чем в любой другой части западного
мир а
того
времени. Удивительный экономический рост
еще более усилился после 1740 г. в
результате, с одной
стороны, расширения спроса на продукты питания и другие
товары потребления со стороны увеличивающегося
населения, а с другой
-
расширением европейских рынков
сбыта колониальных товаров.
Столь впечатляющие экономические успехи вели к
усложнению социальных структур в каждом из четырех все
более определяющихся регионов. К 1760 г. два старейших
региона, Чесапик и Новая Англия, стали наиболее плотно
населенными. На долю колоний
вокруг Че сапи кск ого
залива
приходилось более 31% жителей
североамериканских колоний. Здешние колонизаторы продолжали
активно
вы ращива ть
табак с использованием рабского труда на
табачных плантациях. Однако экономика постепенно
стан ови лас ь боле е разнообразной за счет экспор та зерна,
пиломатериалов, продовольствия
и железа.
В Новой Англии проживало около 29% населения
североамериканских колоний, ее система хозяйствования
продолжала оставаться смешанной: занятия земледелием
сочетались с
рыболовством, заготовкой пиломатериалов и
морской торговлей. Почти 27% населения, проживавшего в
срединных колониях, также вели смешанное сельское
хозяйство и экспортировали большое количество зерна и других
сельскохозяйственных продуктов в Европу и Вест-Индию.
Самые южные из этих колоний, на долю которых
приходились оставшиеся 13-14% населения,
сосредоточивались на выращивании какой-либо одной культуры, чаще
всего риса и индигоносных растений.
С самою начала общество в срединных и южных
колониях было в этническом и религиозном отношениях
более разнородным, чем в колониях Чесапикского залива
и Новой Англии, хотя в обоих этих регионах, в
особенности в Чесапике, с середины XVIII в. дифференциация
населения усилилась. Рабство играло более значительную
роль в южных колониях, где доля чернокожих рабов во
всем населении по данным 1760 г. достигала 44%,
понижаясь до 40% в Чесапике, до 7% в срединных колониях и до
1% в Новой Англии.
Хотя лишь небольшая часть
разраставшегося
населения каждого из этих регионов проживала в городах, с
середины XVIII в . наблюдалось существенное расширение
урбанизации во всех колониях. К 1775 г. в
Филадельфии
насчитывалось 40 тыс. жителей, в Нью-Йорке
-
25 тыс.,
в Бост оне
-
около 15 тыс., в
Чарльстоне и Ньюпорте по
9-12 тыс. чел., в
Балтиморе и Норфолке
-
примерно по
6 тыс. жителей. Было еще около десятка городов
с
населением 3-5 тыс. чел. Помимо
перечисленных городов,
служ ивш их
крупными торговыми центрами,
на
территориях
этих колоний было около полусотни городков
с
населением от 500 до 3 тыс. чел. Это были
коммерческие,
перерабатывающие, финансовые и коммуникационные центры для
населения обширных внутренних районов континента.
Демографический рост сопровождался развитием
различных социальных институтов как в городах,
такив
сельской местности, которые становились более серьезно
организованными, а также важным расширением
политической базы. В число социальных институтов входили
семьи и
родственные группы; объединения ремесленников
и их общие склады; местные судебные и
административные институты; церкви; транспортные системы,
включавшие
дороги, мосты, паромы и несколько каналов;
разнообразные центры культуры, например, издательские дома,
общественные клубы, ассоциации для повышения уровня
образования и для проведения досуга. В политической
сфере к 1740-1750 гг. все колонии, за исключением вновь
созданных
-
Джорджии и Нов ой Шотландии, уже
обладали развитой традицией внутреннего самоуправления и
жизнеспособными институтами во главе с надежной
политической элитой, опиравшейся на поддержку широких
слоев населения. Эти политические структуры успели
накопить богатый опыт по решению
социально-экономических и прочих проблем, характерных для их обществ.
В результате этого
региональные общества в
британских североамериканских колониях выработали четко
коо рдинированн ые профессиональные и социальные
структуры, а потому становились все более похожими на
общества Старого Света. С другой стороны, оформлявшаяся в
колониях социальная иерархия была не так ясно
очерченной и более открытой, чем в Великобритании.
Выделившаяся колониальная элита, ни в одной колонии не
составлявшая более 1-2% всего свободного населения, не
пользовалась ни одной из специальных привилегий, которые
были узаконены для европейской аристократии. И даже
если учесть, что колониальные общества стали менее
открытыми, чем при первых поколениях переселенцев, все
же в колониях было очень большое количество семей,
имевших независимый средний общественный статус. По
количеству таких семей Северная Америка намного
превосходила любое государство Западной Европы того
времени. Независимость, которой пользовалась эта группа
населения, а также те слои, которые по своему статусу были
ниже и выше нее, конечно, во многом была достигнута
за
счет
широкого распространения эксплуатации
подневольного труда. Это б ыл и как
продававшие себя по контрактам
об обязат ельном
труде белые, так и
чернокожие рабы.
Зависимое состояние не позволяло этим категориям
населения, за единичными исключениями, претендовать на
сколько-нибудь значительную долю материальных
богатств, которые накапливались в быстро расширявшемся
коло ниа льн ом обществе.
Даже в Но вой Англии, где религиозные соображения
имели важное значение среди первых поколений колонистов,
390

СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА
эта ориентация
в процветающем и эксплуататорском
уступила
место светским взглядам. Стремление к
индивидуальному благополучию в условиях личной независимости -
таков был повсеместный, наиболее осязаемый и мощный
культурный императив. Эта ориентация способствовала
развитию широкой религиозной терпимости в колониях,
но не препятствовала многим колонистам положительно
отнестись
к
призывам представителей Протестантской
церкви, которые появились в англо-американском мире
в
середине XVIII в., а также к
развитию более глубокой
религиозной культуры на второй волне протестантского
рвения в конце XVIII в.
В первые три четверти XVIII в.
культурные связи между
колониями и
Великобританией оставались близкими и
сильными. Растущая колониал ьная элита видела в
метрополии образец, по которому
хотела создать свое общество в
Новом Свете. По мере того как общество колонистов
приобретало необходимую социальную компактность и
необходимые средства, влиятельные лидеры начали пытаться
воссоздать в Америке многое из того, что, по их мнению,
являлось существенными аспектами британской культуры
и что могло бы прижиться в имевшихся условиях. Эти лица
воссоздавали на территориях более старых поселений по
крайней мере зачатки благородной англизированной
культуры, что порождало спрос на потребительские товары из
метрополии; приводило к распространению последних
лондонских мод; обеспечивало поддержку таких
институтов культуры, как газеты, журналы, библиотеки, научные
общества, школы и колледжи. Из среды колонистов даже
вышло несколько ученых, видных литераторов и художников.
По стандартам Новой Англии и Новой Шотландии, где
уровень урбанизации был более высоким, эти дости жения
были не очень впечатляющими. Вместе с тем, эти
п оп ыт ки колонистов
развивать англизированные культурные
зоны на наиболее плотно населенных, давно освоенных и
наи бол ее
процветавших территориях привели
к
тому,
что
эти
территории стали во многом напоминать метрополию.
Появившиеся культурные зоны резко контрастировали с
незр елым и
и ча ст о полуиндейскими обществами,
сформировавшимися в наиболее отдаленных частях колоний; они
резко отличались по культурному уровню от горестной
африканской культуры поселений рабов; от весьма
разнообразных сообществ, проживавших по соседству племен
североамериканских индейцев. В среде небогатых
свободных колонистов, которые могли временами выражать
явную враждебность по отношению к рафинированным
тонкостям своих состоятельных соседей, сохранялись
довольно сильные проявления народных культур, местных
традиций и обычаев. В итоге в каждом колониальном
регионе оформилось сочетание народных культурных
традиций, привнесенных из Великобритании, других стран
Европы, а также из Африки; приспособлений и
практических навыков, заимствованных из
культуры
североамериканских индейцев и помогавших населению эффективно
действовать в существовавших ранее и постоянно
во зник авши х
своеобразных условиях Северной Америки.
Происходившие в середине XVHI в. войны в Европе
наглядно доказали возросшую важность
североамериканских колоний для выживания европейских государств. Еще
в значительно большей степени, чем в более ранний
период войн между 1689 и 1713 гг., Северная Америка стала
территорией раздора в войнах, начавшихся в 1739 г. и
продолжавшихся с перерывом в 1748-1754 гг. почти
четверть
века. В итоге этих войн Великобритания стала
господствовавшей державой в Европе и Северной Америке. По
Парижскому мирному договору 1763 г.
Франция официально
отказалась от всех
претензий на Северную Америку, уступив
Англии Новую Францию (Канаду) и Восточную Луизиану
(область к востоку от р. Миссисипи). Западная Луизиана
отошла к Испании. Испания, в свою очередь,
передавала Великобритании Флориду. Теперь Великобритания
контролировала всю территорию Северной Америки к
востоку от р. Миссисипи. Индейцы оставались
единственными, кто оспаривал права англичан на эти земли.
Великобритания нуждалась в компенсации военных
расходов и стремилась установить более жесткий
контроль над колониями, ценность которых не переставала
расти. Поэтому после заключения Парижского мира
английское правительство предприняло ряд мер, которые
вызвали широкую оппозицию в колониях. На
протяжении более десяти лет ожесточенных споров метрополии
с колониями правительство метрополии отказывалось
признать требования колоний освободить их от налогов,
признать равные права жителей колоний со всеми
англичанами и отказаться от вмешательства во внутренние
дела колоний. В 1775-1776 гг. тысячи колонистов
поднялись с оружием в руках, чтобы оказать сопротивление
метрополии, которая решила применить силу для
подчинения заморских владений. В июле 1776 г. 13
североамериканских колоний от Джорджии до Нью-Шмпшира
приняли Декларацию независимости (основным автором
которой был Томас Джефферсон.
-
Прим. ред.). Были
сформированы республиканские правительства,
предприняты общие военные усилия,
чтобы изгнать
английские войска и корабли из Северной Америки, и принято
решение создать национальную конфедерацию. В
результате такая конфедерация
-
Соединенные Штаты
Америки. После восьми лет войны Соединенные Штаты
Америки при существенной помощи со стороны
Франци и, добились подтверждения своей независимости.
Великобритания признала независимость
североамериканских колоний по Парижскому договору 1783 г.
В этом документе территория Северной Америки была
поделена между США, Испанией и Великобританией.
Соединенные Штаты получили право на всю территорию к
востоку от р. Миссисипи и к югу от Великих озер, за
исключением Флориды, которая возвращалась Испании.
Помимо Флориды, Испания оказалась хозяйкой
территории к западу от р. Миссисипи, хотя в удаленных северо-
западных районах русские основали свои торговые базы.
Великобритания сохранила за собой лишь несколько
малонаселенных колоний: Новую Шотландию, Сент-Джон
(современный о.
Принца Эдуарда), о .
Ньюфаундленд и
Канаду. В ходе войны за независимость, возможно, около
четверти или даже трети жителей колоний, выступивших
против метрополии, не захотели бороться за
независимость и активно заняли сторону Великобритании. В начале
1780-х гг. тысячи таких людей перебрались в те районы
Северной Америки, которые принадлежали Великобритании,
что привело
к
существенному демографическому
подъему в этих британских колониях и послужило толчком к
созданию в 1780-1790-х гг. Новых британских колоний в
Нью-Брансуике и Верхней Канаде.
Несмотря на то американская революция привела
к
отказу от монархических идеалов в
пользу
респуб ликанс ких
-
по
крайней мере, именно это утверждали лидеры
американских
колонистов и их
европейские почитатели
-
завоевание независимости не стало резким переломом
в
истории 13 североамериканских штатов. Война и ее
последствия временно замедлили темпы территориальной
экспансии, а также демографического и экономического
роста, который продолжался с начала XVIII в.
Потребовалось еще целое столетие, чтобы Соединенные Штаты
ста ли эко номич ески нез ависи мы от
Великобритании.
Вместе с тем новое государство продолжало следовать большей
части социально-экономических и
культурных тенденций,
которые проявились в ее более ранней истории. Слабость
юридической основы Конфедерации, ограниченное в
правах центральное управление штатами, которое колонии
создали во время войны, привели к движению за более
сплочен ное
государственное объединение, и в 1787-1788 гг.
была разработана и принята новая редакция Конституции
391

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
США Из союза отдельных независимых штатов США
ста ли
федеративным государством. Новая Конституция
обеспечила основу, которая должна была позволить
Соединенным Штатам создать жизнеспособную систему
государственного
управлени я.
БИБЛИОГРАФИЯ
ALDEN, J. R 1969. A History of the American Revolution. New York.
ANDREWS, K. R. 1984. Trade, Plunder and Settlement: Maritime
Enterprise and the Genesis of the British Empire, 1480-1630.
Cambridge.
AXTELL, J . 1985. The Invasion Within: The Contest of Cultures in
Colonial North America. New \brk.
BAILYN, B. 1986. The Peopling of British North America: An
Introduction. New York.
BONOMI, P. U. 1986. Under the Cope of Heaven: Religion, Society, and
Politics in Colonial America. New York.
ECCLES, W. J. 1972. France in America. New York.
GREENE, J . P. 1986. Peripheries and Centre: Constitutional Development
in the Extended Polities of the British Empire and the United States,
1607-1788. Athens.
1987. The American Revolution: Its Character and Limits. New York.
1988. Pursuits of Happiness: The Social Development of Early Modem
British Colonies and the Formation ofAmerican Culture. Chapel HilL
GREENE, J. P.; POLE, J. R. 1984. Colonial British America: Essays in the
New History of the Early Modem Era. Baltimore.
LOCKHART, J.; SCHWARTZ, S. B. 1983- Early Latin America: A History of
Colonial Spanish America and Brazil. Cambridge.
MCCUSKER, J. J.; MENARD, RR1984. The Economy of British America,
1607-1789 Chapel Hill.
MEINIG, D. W. 1986. Atlantic America, 1492-1800. New Haven.
MORGAN, E. S. 1977. The Birth of the Republic, 1763-1789. Chicago.
QUINN, D. B. 1975. North America From Earliest Discovery to First
Settlements: The Norse Voyages to 1612. New York.
WALDMAN, C. 1985. Atlas of the North American Indian. New York.
WASHBURN, W. E . 1975. The Indian in America. New York.

26
ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА
И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
26.1
ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА
26.1.1
МЕКСИКА
Сильвио Савала
(подготовлено к изданию Питером Берком1)
ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
На территории, которую Кортес назвал «Новая
Испания» (помимо сегодняшней Мексики, она включала в себя
штаты США -
Нью-Мексико, Техас, Аризону,
а также
Верх нюю Калифорнию), преобладают горы, те м не ме нее, это
земля
контрастов,
в особенности, если речь идет о воде.
Здесь есть
регионы, где выпадает большое количество
осадков, главным
образом на равнинах, и чрезвычайно
засушливые районы, в особенности в горных областях на
севере. Попытки как-то изменить эти
физические
характеристики, предпринятые в колониальный период, были
направлены прежде всего на перераспределение водных
ресурсов. К ним относится осушение долины Мехико, а
также частое в сельских районах изменение направления
водных потоков и использование водяного колеса.
Также как вода, крайне неравномерно была
распределена и
растительность.
За пределами засушливых
территорий растительность Новой Испании была гораздо
богаче, чем в сегодняшней Мексике: Центральное плато
покрывали бескрайние хвойные леса, а на юго-востоке
простирались непроходимые сырые чащи. Однако со
временем высокий спрос на древесину, необходимую в
горном деле и строительстве, привел к уничтожению лесов на
Центральном плато, а развитие скотоводства нанесло
сильнейший удар по природной среде в областях
проживания народа мииггеки и штата Нуэво-Леон.
ОТКРЫТИЕ И ЗАВОЕВАНИЕ
Прелюдией к завоеванию американской Tierra Firme
(твердой земли) стало открытие
и завоевание Антильских
о-вов . 3 августа 1492 г.
Христофор Колумб вышел из порта
Палое (Южная Испания), миновал
Канарские о-ва, и
приблизительно два с половиной месяца спустя, 12 октября,
три его корабля достигли небольшого острова гуанахани
(именно так, судя по записи Колумба в своем вахтенном
журнале, назывался на индейском языке остров, который
он сам назвал Сан-Сальвадор.
-
Прим. ред.)
в составе
Багамских о-вов .
Колумб с
во сторгом сообщал, сколь прекрасны
обнаруженные им народы и их земли. Однако индейцы были
для него пре жд е
всего
средством для получения дохода.
Первоначально конкистадоры пытались обосновать свои
действия схоластическим учением о справедливой войне
против «неверных». Населявшие ряд Антильских островов
племена карибов (которых считали каннибалами) были
обращены в рабство и принуждены к работе на полях и в
рудниках островов Эспаньола и
Куба. Рядом с ними
трудилось население «бесполезных»
островов (названных так
из-за отсутствия там золота) и туземцы больших островов,
ставшие объектом так называемогорепартгимъенто
(распределения) или энкомьенды. Другими словами, индейцев,
как и «неверных» мавров Пиренейского п-ова, можно было
отдавать в услужение отдельным лицам.
С другой стороны, по мнению
Франсиско де Витория,
богослова и юриста, профессора теологии университета в
Саламанке и других испанских теологов и юристов личность
и
имущество этих «неверных» находились под защитой
естественного права. Они были свободны и продавать их в
неволю можно было лишь в случае пленения их во время
«справедливой войны». Доминиканцы на Эспаньоле пошли еще
дальше, заявляя, что обращение испанских колонистов с
индейцами представляет собой преступление против
человеческой природы, милосердия, закона и справедливости.
393

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Именно на Эспаньоле монах Антонио де Монтесинос
(Antoriio deMontesinos) в 1511 г., невзирая на протесты
исп анс ки х колонистов и
губернатора острова Диего Колумба,
выступил со своими знаменитыми проповедями,
в
кото рых
сделал эти идеи достоянием гласности. Хотя
проповеди
вы звал и
раздражение властей и испанских колонистов,
доминиканцы Эспаньолы
поддержали Монтесиноса и
передали дело в
суд. Точку зрения колонистов отстаивал
францисканец Антонио дель Эспиналь (Antonio del Espinal).
Спор тянулся довольно долго. В 1516 г. испанский
регент, кардинал Франсиско Хименес де Сиснерос, отправил
на Эспаньолу трех монахов-иеронимитов, которые
должны были з ащ ищ ат ь свободу индейцев. В булле «SublimisDeus»
(1537) и «Новыхзаконах» исп анской Короны (1542-1543 гг.)
был провозглашен принцип личной свободы индейцев.
Доминиканец Бартоломе де лас Касас - испанский гуманист,
историк и публицист
-
доказывал, что колонизаторам
следует считаться со свободной волей туземных народов, а
начатая правительством защита индейцев от конкистадоров
нашла отражение в целом ряде предписаний, связанных с
открытием, завоеванием и заселением новых земель.
10 февраля 1519г. Эрнан Кортес покинул Кубу. На
одиннадцати судах с ним отправились 508 солдат, 109 моряков,
лошади и артиллерия. Несмотря на то, что он получил
дозволение лишь на обмен товарами с туземцами, Кортес
самочинно основал город Веракрус. Совет (кабилъдо)
города избрал его
генерал-капитаном армии , которой
предстояло проникнуть
в
глубь мексиканской территории. Таким
образом, была установлена прямая связь между
Антильским архипелагом
и континентом. Люди, покинувшие
Антильский архипелаг с целью завоевания и заселения
земель, кото рые
они называли Tierra Firrne, принесли с
собой те
материальные
элементы цив илизации, к
которым
они
успели прив ыкнуть
в
тропика х.
Это были
привезенные из
Европы злаки и
крупный рогатый скот, испанские
традиции центрального и местного управления,
производство сахара, использование африканских рабов как
рабочей силы, практика заключения смешанных браков. Одним
словом, это был мир европейского происхождения, но уже
приспособленный к американским условиям.
ЗАСЕЛЕНИЕ И КОЛОНИЗАЦИЯ
Первые европейцы с Антильских о-вов, ступившие на
мексиканскую территорию под началом Франсиско
Эрнандеса де Кордовы (1517 г.) и Хуана де Грихальвы (1518г.),
здесь не закрепились. С февраля 1519 г . Эрнан Кортес
начал подлинное исследование мексиканских земель. Он
побы вал на о. Косумель и на побережьях территорий,
названных им Юкатан, Табаско и Веракрус, в том числе на
небольшом о.
Улуа. Прослышав о существовании в глубине
материка могущественной империи и б ог ат ых зе м е л ь , он ,
пренебрегая предписаниями, полученными от
губернатора Кубы Диего Веласкеса де Куэльяра, решил, проникнув в
эти земли, завоевать
империю. Готовясь к этому
предприятию, он в
апреле 1519 г. основал поселение напротив
о. Улуа, которое назвал Вилья-Рика-де-ла-Вера-Крус
(«Богатый город истинного креста»). Хотя впоследствии оно
несколько раз меняло свое местоположение, это было
первое испанское поселение, имевшее собственный
городской совет и служившее базой для поддержания
контактов Мексики с внешним миром.
Столицей государства ацтеков был Великий Теночтитлан,
на месте которого позднее был основан г. Мехико. Испанские
конкистадоры овладели им 13 августа 1521 г. После
упорных боев, которые в течение 75 дней вели на окружавшем
город оз ере трин адцать
испанских
бригантин,
сражавшиеся со множеством индейских каноэ, и нелегкого
продви жения вперед пехоты и кавалерии на суше, был пленен
отважный военачальник и верховный правитель ацтеков Куаутемок
Эрнан Кортес решил превратить Теночтитлан
(существовавший с 1325 г.)
в
столицу Новой Испании. Отсюда он
отправлял свои военные экспедиции, из них некоторые
увенчались основанием городов европейского типа, нередко
располагавшихся на месте старых индейских центров, таких как
Тепеака (переименованная в Сегура-де-ла-Фронтера).
В последующие годы, в ходе исследования и заселения
территории испанские капитаны основали ряд поселений,
ставших постоянными, например Сан-Мигель-де-Кульякан
на
северо-западе Мексики, основанный Нуньо де Гусманом
и его спутниками в 1531 г., или
первая Гвадалахара (1532 г.)
на юго-западе Мексики. Несколько городов основал Мон-
техо, в том числе Мериду (1542 г.)
на п-ове Юкатан. На
пр от яже ни и трех столетий главным центром притяжения
колонистов был г. Мехико, откуда они разъезжались
по
остальной террит ори и страны.
Множество городов было основано на
севере,
привлекавшем экспедиции испанцев своими обширными
пространствами, пригодными для разведения скота, и
богатыми рудниками. К ним относятся Акамбаро (1526 г.)
и
Сан-Хуан-дель-Рио, выросшие на
берегах р. Лерма,
естественной границы между земледельческими народами и
воинственными индейскими собирателями. Однако
испанцы постоянно отодвигали эту границу к северу с
целью основания новых городов, которые должны были
служить промежуточными пунктами на пути
к
рудникам
Гуанахуато, Сан-Луис-Потоси, Сакатекас и другим.
Другим полюсом притяжения служили рудники юга.
Прежде чем началась разработка северных копей, здесь, в
Серебряной Сьерре, появились селения Сультепек, Темас-
кальтепек, Сакуальпан, Таско, Пачука и Реаль-дель-Монте.
Некоторые из них представляли собой смешанные
испано-индейские поселения.
В 1531 г. был основан
город Пуэбла-де-лос-Анхелес,
ставший поселением испанских колонистов, хотя в
строительстве принимало участие индейское население. В
области Мичоакан вице-король Антонио де Мендоса в 1541 г.
заложил город Вальядолид. Города Пуэбла и Вальядолид
были воплощением идеи создания городских центров,
насе лен ных
прежде
всего испанцами, и
располагались
в
стороне от таких старинных индейских поселений, как
Тласкала, Цинсунцан и Пацкуаро. Как и в прочих случаях,
эти новые города рассчитывали на экономическую
поддержку со стороны окрестного индейского населения.
Индейские поселки, за исключением нескольких крупных
агломераций, обычно располагались на большом расстоянии
друг от друга. Испанское государство стремилось укреплять
свое господство над индейцами и держало местные племена
в
тройной зависимости
-
политической, экономической и
религиозной. Еще на Ан тил ьски х ос- вах
родилась идея
объединения индейцев в такие сообщества, которые бы
обес печили эффективность испанского владыч ес тва . Оттуда эта
идея пер екочев ала
в
Мексику, ГЬатемалу и Перу, где индейцев
принуждали жить в поселениях, расположенных
в пределах
досягаемости светских и духовных властей. Этот процесс
начался в середине XVI в. и продолжался около столетия.
Вследствие невиданных прежде эпидемий численность
индейцев в XVI и XVT1 вв. резко сократилась. Историки
серьезно расходятся в вопросе
о численности населения
Новой Испании накануне завоевания, оценки колеблются
между 5 и 25 млн. чел. Даже если признать верной
меньшую цифру, то сокращение индейского населения носило
катастрофический характер (илл. 137).
Рост численности европейского, а также креольского
населения и метисов, сопровождался основанием новых
городов на севере и западе. Вице-король Мендоса заложил
Вальядолид, а в 1542 г. распорядился перенести г.
Гвадалахара на то место, где он находится в наши дни. После
открытия рудников в Сакатекасе (1546 г.) туда прибыло
множество колонистов. На северных и западных дорогах
между 1547 и 1576 гг. возникли такие значительные центры, как
394

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
Керетаро, Сан-Мигель, Сан-Фелипе, Санта-Мария-де-лос-
Лагос, Селая, Агуаскальентес, Самора-де-Идальго и Леон. Во
всех этих городах, созданных по испанскому образцу,
преобладал креольский элемент . Однако здесь жили также
негры
и мулаты, использовавшиеся для работы в городах, на
рудниках,
асьендах (фермах) и эстансиях
(ранчо), а
филиппинцы
и иные выходцы из Азии
трудились в отдельных
ремесленных мастерских и в качестве домашней прислуги.
На севере Новой Испании колонизация тормозилась не
только сухостью почв, но и из-за
сопротивления, которое
оказывали индейцы племени чичимекан. После 1590 г.,
когда война с этим племенем окончилась, здесь выросли новые
центры: Паррас-де-ла-Фуэнте, Куатросьенагас-де-Карранса,
Сальтильо в мексиканском штате
Коауила, Монтеррей,
Саламанка, Парраль, Кадерейта-Хименес и множество других.
Большую роль в колонизации этих территорий в это время
сыграли индейцы из Мичоакана и Тласкалы, имевшие
традиции садоводства и ремесла.
С целью защиты новых
городов была создана линия укрепленных постов (presidios).
Население прибрежных равнин было малочисленным
из-за нездорового климата и опасности пиратских
набегов. В Акапулько на Тихо океанс ком побережье был
построен форт Сан-Диего для защиты населения и богатств,
доставлявшихся на галеонах из Манилы.
Крупнейшим центром был г. Мехико, где в 1790 г.
проживало 60 тыс. испанцев и 26 тыс. метисов и
мулатов, не
считая плативших дань индейцев. Затем по численности
населения шли
Пуэбла, Гуанахуато, Керетаро, Вальядолид,
Гвадалахара и Сакатекас. В прочих городах проживало не
более чем по 5 тыс. чел.
ЦУТИ И СРЕДСТВА СООБЩЕНИЯ
Испанцы, прибывшие в Новую Испанию, обнаружили
здесь лишь протоптанные индейцами тропы. В доиспан-
ской Мексике не было вьючных животных,
транспортировка грузов осуществлялась профессиональными
носильщиками (тамемес). Тяжелые предметы передвигали,
перекатывая их на стволах больших деревьев. Лошади были
привезены испанцами, и использовать их могли по
закону (но не на практике) лишь сами конкистадоры. Позднее
были завезены мулы, количество которых очень быстро
выросло. В том же XVI в. Себастьян де Апарисио, позднее
причисленный к лику святых, стремясь облегчить труд
индейцев, положил начало использованию в Но вой
Испании
карреты
-
длинной узкой повозки. Он
организовал
прибыльную торговлю между Пуэблой, Тескоко и Мехико,
позднее
-
между Мехико, Веракрусом и Сакатекасом, и
даже занимался устройством дорог, пригодных для этих
повозок Раз в году караваны повозок отправлялись в
отдаленные северные районы Новой Испании, перевозя людей,
инструменты, оружие и разнообразные товары. Экипажи
появились в Новой Испании в конце XVI в. Они стали
настолько популярны, что король Филипп II, обеспокоенный
ростом роскоши в колониях, запретил использовать их.
Однако на протяжении всего колониального периода
число экипажей продолжало расти. В течение XVIII в. заметно
улучшилось качество дорог и расширилась дорожная сеть.
Туземный водный транспорт состо ял из плотов и
каноэ.
Город Мехико пересекали многочисленные каналы,
так что на легком каноэ можно было передвигаться по
всему городу. Индейцы, жившие в
приморских областях,
например майя, сооружали большие каноэ, на которых
добирались даже до островов Карибского моря. После
появления в стране испанцев потребности торговли,
обеспечения управления и обороны привели к появлению
кораблестроения. Хотя Кортес не смог установить
сообщение с Азией (из-за трудности обратного путешествия),
он внес свой вклад в исследование Нижней Калифорнии и
западного побережья вице-королевства Новая Испания.
Обнаружение жемчуга на песчаных берегах Нижней
Калифорнии побудило частных предпринимателей и
государственные власти строить на протяжении следующего
века корабли на Тихом океане. В дальнейшем потребности
калифорнийских миссий и необходимость исследовать
северо-западную часть Америки привели к закладке верфи на
побережье Новой Галисии. С коммерческой точки зрения
важнейшим портом был Акапулько, так как именно сюда
прибывали суда из Центральной Америки, с южного
побережья Тихого океана и с Востока. После того как Андрес
Урданета в 1565 г .
проложил обратный путь, началась
регулярная торговля между Акапулько и Манилой. «Манильский
галеон», или «Китайский н ао с » представляли собой большие
суда, предназначенные для перевозки иммигрантов и
большого объема азиатских товаров в Новую Испанию. В
обратный рейс они отправлялись
с
грузом серебра.
Европейские товары поступали в Новую Испанию
через порт Веракрус, расположенный на побережье
Мексиканского залива. В начале XVII в. с целью перевозки
документов б ыл а созда на служба курьерских кораблей,
которые дважды в год курсировали между Пиренейским п-вом
и Новой Испанией.
ЭКОНОМИКА И ОБЩЕСТВО
С целью защиты своих
американских владений от
европейских соперников, испанское правительство создало
протекционистскую систему, которая приводила
ко все
большей изоляции новых территорий. В первой
половине XVI в. экономические
интересы Испании в новы х
землях были сосредоточены на сокровищах, накопленных
древними индейскими цивилизациями, на поисках
золота, получении дани с местного населения и его
эксплуатации на
принудительных работах.
Этот первый период истории экономики Новой Испании
завершился катастрофическим сокращением численности
индейского населения, выкошенного эпидемиями, и
открытием богатых залежей серебра. С1560 г. добыча серебра
становится главной промышленной отраслью Новой Испании.
Была создана сеть дорог, связавших центры добычи с
фермами, ранчо и
городами
в
глубине страны. Так появилась
нова я
производственная, морская
и
территориальная
структура, призванная обслуживать интересы метрополии и
мирового торгового капитала. Как уже говорилось, был
основан ряд новых городов. В сельской местности, зачастую
обезлюдевшей вследствие эпидемий, произошла подлинная
революция
-
здесь появились европейские колонисты, они
завезли сюда растения
и животных
(коров, лошадей, ослов,
коз, овец, свиней и кур), количество
которых
в течение
нескольких лет
мн огократно возросло.
Внеся изменения в
землепользование, в
систему собственности, технику
земледелия, систему труда, транспорт, рацион питания и отношения
между городом
и сель ской местно стью, э та
революция
превратила Новую Испанию в страну с разносторонней и
многоукладной экономикой. Индейцы вплоть до 1632 г.
выполняли личные повинности и
продолжали привлекаться к
разработке рудников. В городах появились ремесленные цехи,
ор ган изо ван ные
по
ис па нск ом у образцу.
В 1592 г. испанская Корона создала «Консульство»
(«bConsulado») купцов города Мехико и пожаловала ему
монополию на импорт из Новой Испании и на экспорт в
нее. Консульство извлекало огромные прибыли из
экономических отношений между вице-королевством и
метрополией. Его члены вскоре сумели накопить огромные
богатства и начали предоставлять кредиты шахтерам,
фермерам, ремесленникам и мелким предпринимателям.
Иными словами, они сделались главными фигурами
процесса первоначального накопления капитала.
Вторая половина XVIII в. стала в Новой Испании
периодом экономического бума. Здешние копи давали две трети
395

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
мировой добычи серебра. Мехико, населе ние которого
в
1790 г. составляло 112 тыс. чел.,
был крупнейшим городом
Южной и Северной Америки. В конце XVIII в.
правительство испанских Бурбонов стало проводить новую
политику
в экономи чес кой сфере. Стремясь извлечь из колоний
еще большие прибыли и таким образом стимулировать
экономический прогресс в государстве, Бурбоны стали
выкачивать богатства
вице-королевства посредством
налогов, займов и денежных пожертвований.
В середине XVII в. число черных рабов составляло
более 100 тыс., превышая
чис ле нно ст ь са мих испанцев.
Индейцев было около 1 млн., однако к 1810 г. их число
выросло до 3,5 млн. Численность групп смешанного
населения к
том у
же
времени достигла приблизительно 1,5 млн.
чел. Они делились на метисов (потомков от браков
европейцев и индейцев) и на так называемые «касты»
(потомство от браков европейцев и индейцев с нефами
и
вы ходцами из Азии). Креолов (родившихся в Новой Испании, но
имевших испанское происхождение) в 1810 г.
насчитывалось около 1 млн., тогда как число лиц, прибывших из
Европы, не превышало 80 тыс.
В колониальной
ситуации
это этническое
мн ог оо бразие приобрело черты социального расслоения. На
вершине социальной пирамиды находились «полуостровные»,
т.е. «пиренейские» испанцы, монополизировавшие власть,
богатство и имевшие высший социальный статус. За ними
шли
креолы. Первое время они гордились своим
испанским происхождением, но по мере оттеснения на второе
место в своей собственной стране делались все более
враждебными по отношению к «полуостровной» фуппе и все
более отождествляли себя с территорией, обычаями и
традициями страны, в которой родились. Иными словами, они
стали
американцами
и в каче стве таковых
потребовали
права управлять собственной страной. Менее
определенным было положение метисов.
Индейцы представляли собой группу, принявшую на себя
основной удар насильственной трансформации времен
за во ев ан ия и коло низ аци и, выко шенную эпиде миями и
утратившую
самобытностью религиозной, политической и
хозяйственной организации. Они могли бы вовсе исчезнуть, если
бы не вмешательство монашеских орденов, боровшихся за
принятие специальных законов в защиту туземцев. Редукции
(rechuxumes
-
индейские поселения, имевшие собственные
земли, законы и
финансы) и дарованное право обращения в
особ ый
суд создали индейцам материальную и
законодательную базу для воспроизводства населения и сохранения
общинных традиций. Рассматриваемые как меньшинство и
отделенные
-
пространственно, законодательно и культурно
-
от остального общества, индейцы воспринимали свои
поселения как
центр мира, создава я новую крестьянскую
культуру,
в
которой индейские традиции переплелись с
католическими религиозными ценностями, и общинное
хозяйство, служившее дополнением к коммерческой экономике.
На дне социальной лестницы находились «касты». На
представителях этой
группы
стояло своего
рода клеймо, которое
н е позво ляло им за ни мат ь какую-либо государственную
должность, пользоваться привилегиями креолов или той
защитой, на которую могли рассчитывать индейцы. Из этого слоя
вышло множество работников, в которых нуждалась новая
сельская и городская система хозяйствования. Это была
наиболее мобильная социальная группа, создавшая новую
народную культуру, родившуюся в городах и шахтерских
поселениях, сахарных плантациях и скотоводческих ранчо.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
В 1528 г. возникла первая ауденсия
-
суд, где начали
выслушивать жалобы, для которых давал множество
поводов режим, установленный Кортесом. В 1535 г., с
прибытием первого вице-короля Антонио де Мендосы, были
определены функции и иерархия властей Новой Испании.
Функций было пять: правосудие, управление, военное
командование, финансы и дела Церкви. Первая из них была
сферой ответственности ауденсии, прочие входили в
сферу компетенции вице-короля.
Провинции, число которых увеличилось (в 1570 г. их
было около 40; в XVIII в.
-
около
200), находились под
управлением коррехидоров (corregidores) и главных
алькальдов (alcaldes mayores). На местном уровне испанская
моде ль управл ения ,
с ее советами, мэрами, церковными
старостами
и констеблями появилась не только в
городах, но
и в индейских деревнях, несмотря на законодательное раз-
фаничение между так называемыми «республикой
испанцев» и «республикой индейцев».
В XVIII в., уже при правлении Бурбонов, были проведены
различные реформы в духе европейского «просвещенного
абсолютизма». Власть монашеских орденов была офаниче-
на, церковное обучение было заменено светским, а иезуиты
были изгнаны из Мексики. По «Указу об интендантах»
(1786 г.), так же, как и в Испании, упразднялись посты
коррехидоров
и главных ал ькал ьдов, а Новая Испания
разделялась
на 20 районов, находившихся в ведении интендантов. Это
давало больше самостоятельности регионам, но вместе с тем
позволяло интендантам успешнее контролировать местные
сообщества. Число креолов, представленных в сфере
судопроизводства, управления и высшего образования, строго
ограничивалось Вводились новые налоги , а
старые теперь
собирались более эффективно, чем пр ежд е.
Реакция на эту политику была враждебной и выражалась
в
разнообразных формах
-
от
памфлетов и судебных тяжб
до открытых мятежей. Наиболее бурные выступления
произошли в связи с
проте стом пр отив
изгнания
иезуитов
(большинство из которых было уроженцами Мексики);
последствиям мятежа стала казнь 83 участников (в основном
индейцев) и ссылка более 700 других. В оппозиции вице-
короля оказались и креольские чиновники, и 8 из них были
высланы в Испанию.
Суть правительственного подхода к
проблеме была выражена в прокламации вице-короля,
изданной в 1767 г.:
«Пусть подданные великого монарха,
восседающего на троне Испании, раз
и навсегда усвоят, что они
рождены для того, чтобы сохранять спокойствие и
повиноваться, а не спорить или выражать свое мнение о
высоких делах управления.» Подданные, разумеется, не
последовали этому наставлению и продолжали протестовать.
В 1810 г., после
вторжения Наполеона на Пиренейский п-ов
и
отр еч ен ия Бурбонов от
престола, разразилась
война за
независимость.
РЕЛИГИЯ
В обществе, где господствовало неравенство и различия
в положении различных социальных фупп, главной
объединяющей силой была религия. Испанское господство в Ин-
диях («Восточной» и «Западной») оправдывалось миссией
христианизации «неверных». Испанские монархи
ревностно взялись за дело и передали заботы об обращении
туземцев в христианство нищенствующим орденам
-
францисканцам, которые первыми прибыли в Новый Свет (в 1523 г.),
доминиканцам (1526 г.)
и
августинцам (1533 г.) . Все они
основали свои монастыри в долине Мехико и на соседних
территориях (карта 30). После этого был принят принцип
невмешательства, согласно которому доминиканцы получили
монополию на миссионерскую деятельность в нынешних
штатах Оахака и Чьяпас; августинцы заняли часть
современного штата Идальго, долину вокруг г.
Толука и штат Мичоакан;
францисканцы основали наибольшее количество
монастырей, располагавшихся на огромных территориях
от
кр айн его се вер а вице-королевства до п-ова Юк а т ан . Для большей
наглядности и выразительности церковные братья
использовали иконы, музыку и теафальные представления,
396

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
Карта 30. Духовное покорение Мексики: план распространения монастырей, основанных к 1570 г.
(по RRicard, 1933)
а также
-
чтобы сделать проповедь Евангелия более
действенной -
занялись
изучен ием индейских языков.
Иерархическая организация белого духовенства
возникла с ос нова нием
ар хиеп иско пств а
в Мехико и
нескольких подчиненных ему
епископств.
Первые прелаты были
членами монашеских орденов, однако после 1568 г. белое
духовенство стало приобретать все большее значение.
Монахи продолжали миссионерскую деятельность среди
индейцев, в
городах же с их преобладающим испанским
населением
служило белое духовенство.
На протяжении XVI а было проведено много собраний
духовенства, целью которых было обсуждение проблем,
связ анн ых с
распространением веры, а также с принятием решений
на Вселенском Тфидентском соборе (1547-1549 гг. см . гл.
12),
затрагивавших всю Церковь. Первоначально эти собрания
проводились в виде собраний капитула, однако со временем
белое духовенство, в том числе епископы, стало играть в них
все
большую роль, особенно ярко эта тенденция проявилась
на
трех архиепископских соборах в 1555,1565 и 1585 гг.
В 1572 г. свою деятельность в Новой Испании начали
иезуиты; они открывали свои школы, строили церкви,
формировали религиозные общины и основывали миссии,
чле ны
которых проповедовали в сельской местности и
бедных городских кварталах. В XVII и XVIII вв. с большим
размахом велась миссионерская работа среди индейцев
северных областей. Материальным подспорьем этих
широкомасштабных действий служили фермы, ранчо и
сахарные плантации, которые ордены получали от частных
лиц. После 1600 г.
первоначальный миссионерский пыл
заметно ослаб, но Церковь продолжала пользоваться
огромным влиянием. В XVIII в.
реформы в духе
Просвещения нанесли сильный удар по привилегиям монашеских
орденов. В 1767 г. из Новой Испании были изгнаны
иезуиты, которых к тому времени там насчитывалось 680 чел.
Но самым важным -
ивтоже
время наиболее трудным
для ответа -
является не вопрос о географическом
распространении христианства в Новой Испании, а
вопрос о
степени его проникновения в умы
и
сердца, а также и повсед¬
невную жизнь новообращенных и, вместе с тем, о
сохранившихся пережитках доиспанской религии.
Инквизиция, учрежденная в 1571 г., прилагала усилия
к
укреплению ортодоксии. В конце XVI в. она
интересовалась главным образом неортодоксальными мистиками,
известными как алюмбрадос (alumbrados). В следующем
столетии она обратила внимание на людей, подобных
архитектору Пересу де Сото, составлявшему гороскопы и
владевшему запрещенными книгами, а в конце XVIII в.
сосредоточилась на атеистических идеях Просвещения.
Например, в 1789 г .
инквизиторы составили список
запрещенных книг, обнаруженных в библиотеке последнего
еп ис ко па Пуэблы, среди которых были произведения
Вольтера и Руссо, французская «Энциклопедия» и
«История Индий» французского историка и социолога,
представителя Просвещения Гййома Томаса Франсуа Рейналя.
Однако индейцы под юрисдикцию инквизиции не
подпадали. Поэтому необходимо обращаться к иным
источникам, чтобы обнаружить то, что духовенство называло
«идолопоклонством» и «суевериями», другими словами -
традиционные изображения, верования и обряды
-
от
культа
предков до способов
врачевания, которые вовсе не были
искоренены
в течение XVI а Они ушли
в «подполье»
(изображения в
буквальном смысле слова закапывались в землю).
Традиционная религиозная культура держалась в тайне,
сохранялась в домашних обрядах и на отдаленных
территориях, или же взаимодействовала с католицизмом,
трансформируя его и в свою очередь подвергаясь трансформации.
Для индейцев с их
традиционн ым поли теиз мом не
представляло труда
ввести в свой пантеон
Христа.
Предание об индейском божестве Кецалькоатле смешалось с
легендой о святом апостоле Ф ом е. На образ знаменитой
девы Марии из 1уадалупе, ставшей объектом массового
паломничества, были перенесены черты мексиканской
богини-матери Тонацин («наша мать»). Как это часто
бывает при культурном взаимодействии, новые идеи проникали
более
глубоко, если соответствовали (или воспринимались
как
соответствующие) элементам местных традиций.
397

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
ОБРАЗОВАНИЕ И ЯЗЫК
Мона хи также стали
первыми
основателями
образовательных
учреждений. В 1526 г.
пос лушн ик
франци скан ског о
ордена Педро де Ганте (Pedro de Gante), открыл в Тескоко
первую школу искусств и ремесел для индейцев. Десять лет
спустя был основан Колехио де Санта Крус де Тлателолко,
дававший высшее образование сыновьям индейских касиков
(вождей), которым преподавали латынь, риторику,
философию и индейскую медицину (илл. 147). Однако
несколькими годами позже правительство стало отказывать этому
учебному заведению в материальной поддержке, перенеся свое
вним ание на
университет в Мехико, основанный для
обучения молодых людей испанского происхождения.
Университет был основан в 1551 г.
(через несколько месяцев после
основания университета Сан-Маркос в Лиме) и торжественно
открыт в 1553 г .
Факультеты богословия и канонического
права, где готовили священников, привлекали больше
студентов, чем факультеты гражданского права и медицины
К середине XVIII в. в 21
городе Новой Испании
действовали иезуитские школы, готовившие юношей к
университету. Начальные школы открывались стараниями иезуитов
и
вифлеемитов, а в 1786 г. в Мехико появилась первая
муниципальная школа. Девочки получали образование дома, при
монастырях, а в XVIII в. и в колледжах, таких как Лас-Виска-
инас и Ла-Энсеньянса, также находившихся в Мехико.
«Язык всегда был
спутни ком импери и»,
-
писал в 1492 г.
испанский
гуманист Антонио де Небриха. Он имел в виду
прежде всего Древний Рим, однако эта фраза стала
предвестницей характерных черт политики испанской монархии
в
Индиях. Необходимость изучения индейцами кастильского
языка
подразумевалась в королевских указах уже с самого
начала освоения
Америки. Поскольку монахи отвечали за
проповедь христианства, их обязанностью стало и преподавание
языка. Однако вместо того, чтобы требовать от
новообращенных изучения испанского, они предпочли сами учить языки
индейцев. Этим объясняется обилие словарей, грамматик и
катехизисов на индейских языках (более 100 из них
появи лись
между 1524 и 1572 гг.) . Чтобы упростить задачу
преподавания, миссионеры старались опереться на своего рода
лингва
франка
-
язык, доступный всем, в качестве которого
обычно выступал науатль (или
-
на
полуострове Юкатан -
язык
майя). Науатль и другие индейские языки, например сапотек-
ский и отоми, преподавались в семинариях многих епархий.
Преимуществом такой системы, с точки зрения
монахов, было сохранение языкового барьера, который
предохранял индейцев от дурного примера испанцев, а также
укреплял позиции самих христианских братьев в качестве
посредников между индейцами и правительством.
Несмотря на постоянные напоминания со стороны монарха,
обучение индейцев испанскому языку раз за разом
откладывалось. Однако, начиная с 1754 г., по королевскому указу в
сотнях индейских деревень открылись испанские школы,
поддерживаемые
из общинных средств. К концу
колониа льного п ер и ода бол ьши нст во жите лей городов
и
работников на фермах и рудниках могли говорить и понимать
по-испански, тогда как индейцы, жившие в сельских
сообществах, обычно
сохраняли
свой собственный я з ы к .
НАУКА И ТЕХНИКА
Развитие науки
в колониальный
период
можно
разделить на пять фаз. Первая из них, с 1521 по 1570 г., была
временем распространения
в Новой Испании античной и
средневековой европейской науки, в том числе физики
Аристотеля, астрономии Птолемея и медицины Галена. На этот
период также приходится практическое применение
достижений европейской техники, сопровождавшееся
созданием цехов столяров (1549 г.), художников (1557 г.)
и тд.,
появлением
сахарного производства, начало которому по¬
ложил сам
Кортес, постройкой акведуков и устройством
искусственных озер. Большую роль в этом играли члены
монашеских орденов. Так, францисканец Франсиско де
Темблеке (Francisco de Tembleque) руководил
строительством акведука в Семпоале (в современном штате Идальго),
а августинец Диего де Чавес (Diego de Chavez) отвечал за
сооружение иску сс тв ен ног о озера
в
Юририи (1548 г.) .
Туземную науку, в особенности ботанику и зоологию,
изучали испанские миссионеры Бернардино де Саагун
(1499-1590) и Хосе де Акоста (1540-1600). Датируемый
этим
периодом
«Herbario Cruz-Badiano» включает в себя
обширные ботанические сведения, накопленные еще в
доиспанский период. Поэтому вполне можно говорить о
взаимном обогащении европейских и американских
знаний. Технические новшества также нередко были
результатом сочетания европейских и местных элементов. Так,
индейцами, имевшими собственные технические
традиции, были усовершенствованы лебедки на рудниках.
С1556 г. стали применять новую, имевшую огромное
значение технологию получения серебра путем амальгамации
посредством ртути. На протяжении всего этого периода на
рудниках появлялись все новые усовершенствования.
Сходным образом была усовершенствована и механизирована
технология измельчения сахарного тростника.
Первые созданные в Мексике научные тексты
относятся к 1570-1630 гг., они посвящены в основном медицине
и
астрономии. Со временем в них начали находить все
большее отражение новые гипотезы, связанные с
именами Везалия, Коперника и других ученых. В 1580 г. в
университете Мехико была основана кафедра медицины. В
рамках академической медицины проводились
анатомические, физиологические, патологические, терапевтические,
клинические и хирургические исследования. Госпитали
появились не только в столице, но и в таких
провинциальных городах, как Пуэбла и Оахака.
Хуан де Барриос и
Энрико Мартинес (который был также натуралистом,
инженером
и
астрономом) пытались приспособить теории
европейской медицины к климатическим и географическим
условиям Новой Испании. Энрико Мартинес (он же
немецкий иммигрант Генрих Мартин) провел важные, хотя так
и не принесшие успеха, гидротехнические работы с целью
защитить город Мехико от частых наводнений.
В третий период (1630-1680 гг.)
в
Новую Испанию
пр о ни к а ют идеи европейской научной революции. Их влияние
проявилось в работах по инженерному делу, математике и
астрономии. Важную роль в этом процессе сыграл первый
преподаватель астрономии и математики в университете
Диего Родригес, знакомивший своих слушателей с
гелиоцентрической теорией и законами Кеплера. Среди достижений
Родригеса
-
создание точных инструментов, вычисление
долготы, на которой располагалась столица, и точное
определение географических координат Мехико и Оахаки.
Почти в то же время появились трактаты, авторы
которых пытались дать научное объяснение процессу
производства серебра посредством амальгамации. Новатором в
сельском хозяйстве выступил Карлос де Сигуэнса-и-Гонгора,
независимо мысливший преподаватель математики и
астрономии в университете Мехико, многогранная личность -
поэт, инженер, историк и географ. Среди прочего он вел
спор о природе комет с европейским иезуитом Франсиско
Кино, отстаивая положения
гелиоцентрической теории.
В течен ие 1680-1750 гг. дости жения физики и химии
стали
распространять иезуитские школы. Появились
физики, которые отказались от идей Аристотеля (например
Алехандро Фабиан) и химики (Алексо де Оррио), воспринявшие
новые
теории.
Были проведены
ва жные наблюдения за
кометами и затмениями, причем некоторые
-
женщиной,
доньей Франсиской Гонсага. Хосе Саэнс де Эскобар
написал ценные труды по топографии и горному делу. В
начале XVIII в.
королевский Монетный двор (Реал Каса де Мо-
неда) в Мехико стал ведущим монетным двором мира, на
398

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
котором трудились более тысячи рабочих. При
опробовании и промывке металлов, чеканке монет и других
операциях применялись новые технологии. Когда в 1803 г.
реал Каса де Монеда посетил Александр фон Гумбольдт, он
заявил,
что за 15 дней здесь производится столько,
сколько всеми монетными дворами Европы за год.
В заключительную фазу, с 1750 г., в Мексике
начинается распространение достижений европейской науки
эпохи Просвещения,
в том числе новых таксономических
теорий в области ботаники и зоологии и новой химической
номенклатуры (испанский перевод трудов Лавуазье по
химии был опубликован в Мехико в 1797 г.).
В 1788 г.
открылся Ботанический сад. Висенте
Сервантес, испанский ученый, познакомивший Мексику с
учением Карла Линнея, прочел свою первую лекцию о
современной ботанике. Сервантес подвергся критике со стороны
креола
Хосе Антонио Альсате-и-Рамиреса, одного из
зачинателей научной журналистики (основавшего «Diario
literario de Mexico*} и пламенного патриота, выступавшего
сторонником сохранения местной традиции в
классификации растений. Королевская ботаническая экспедиция
под руководством креола Хосе Мариано Мосиньо и
испанца Мартина де Сессе (директора Королевского
Ботанического сада) провела классификацию 4 ООО видов
мексиканской флоры, а другая экспедиция составила более точные
кар ты террит ории Но вой Испании.
Не менее значительными были и технические
достижения этого периода. Например, Хосе Ортис де Кастро в
1774 г. изобрел опиловочный токарный станок,
приспособив его для изготовления безупречно круглой монеты, а
разносторонний специалист Альсате-и-Рамирес создал
автоматическую задвижку для водяного насоса. В эту
эпоху появились такие новые учреждения, как Королевская
школа хирургии (1768 г.)
и
Королевская горная школа
(1783 г.). Как и ботаника, горное дело в то время давало
много тем для горячих дискуссий. Назначение директором
Горной школы испанца Фаусто де Элувара вызвало
критику со стороны креолов, а европейский метод амальгации
серебра был отвергнут под тем предлогом, что местный
метод более подходил для мексиканских условий.
ИСКУССТВО И АРХИТЕКТУРА
Помимо того, что искусство колониальной Мексики -
прекрасное достижение само по себе, оно еще является
выражением
новой
культуры
-
культуры колониализма и
этнического сме шен ия .
До испанского завоевания здесь процветала традиция
насте нной живописи, ил люстрирован ных рукописей и
мозаики из птичьих
перьев. Прибывавшие в страну монахи
вскоре начали ввозить произведения религиозной
живописи и гравюры из Европы, в основном из Испанских
Нидерландов и Италии, рассчитывая воспользоваться ими как
вспомогательными
средствами при обращении в христианство.
В Мексике появились художники из Европы, среди них
-
фламандец Симон Перейнс, прибывший в 1566 г . Однако
многие религиозные картины этого периода были созданы
индейскими художниками, в результате чего появился стиль,
в
котором местная изобразительная традиция сочеталась с
европейскими приемами перспективы и светотени. В XVII в.
в
произведениях уроженца Мексики Хосе Хуареса и других
художников ярко выступают черты барокко.
Еще более заметным было сохранение традиций
ацтекского искусства в каменной скульптуре, в так называемом
стиле текитки, например в орнаменте незавершенной
«открытой» часовни в Тлальманалько (илл. 148). Туземные
традиции были постепенно ассимилированы европейским
барокко, распространившимся в Мексике благодаря
европейским
художникам
и
привезенным
из
Европы алтарям, но
главным
образом
-
благодаря гравюрам, в особ енно сти фла¬
мандским. В XVIII в. наметился сдвиг в сторону более легкого
стиля рококо, который распространился в Новой Испании
благодаря гравюрам и был видоизменен местными
скульпторами, прежде всего уроженцами Керетаро.
Основные произведения архитектуры можно
рассматривать как своеобразные ответы на различные аспекты
правительственной политики. Так, например,
ренессансная архитектура испанской Америки была призвана
выразить и укрепить испанское чувство культурного
превосходства над индейцами.
Города в первые годы колонизации был неким символом
успехов завоевателей, которые сопровождались
насаждением новой религии и политической системы.
Планировка
колониального
города
обычно была
«решетчатой»
-
с
центральной площадью, вокруг которой возводились главные
здания, принадлежавшие гражданским и духовным властям
-
собор, дворец губернатора, здание городского совета, а
также дома наиболее влиятельных частных лиц. Этот
«решетчатый» план воплощал архитектурные идеалы итальянского
Возрождения, но в то же время следовал местной
традиции
-
традиции древнего Теночтитлана. Он использовался по всей
Новой Испании, за исключением таких горнодобывающих
центров, как Сакатекас и Гуанахуато.
Правительство вице-короля не могло не заниматься
вопросами защиты границ и побережья. Так возникли
крепость в Улуа, укрепления Веракруса и крепость Сан-Диего
в Акапулько. Эти крепости обычно строились по
итальянским и французским образцам и имели бастионы,
характерные для архитектуры Ренессанса.
Архитектура коло ниал ьных
церквей и монастырей
сочетала военные и
церковные функции. Во время
восстаний или нападений враждебных индейских племен
они
служили крепостями, где могли найти убежище
монахи, священники и их паства. Замечательным примером
подобной крепости является церковь францисканцев в
Тепеаке (штат Пуэбла), построенная между 1543 и 1580 гг.
Не менее интересны августинский монастырь Акольман,
расположенный в штате Мехико, и Вальядолид. По
сторонам главных дорог, которые
вели в Мехико,
распо лага лись францисканские монастыри
-
в Атланкатепеке,
Хальпане, Кальпулальпане и другие. Доминиканские
монастыри размещались вдоль дороги из Мехико в Оахаку.
На полуострове Юкатан так называемая «монастырская
дорога»
вела из
Мериды в Оскуцкаб.
Церкви и монастыри, помимо прочего, являются
свидетельством миссионерских трудов, предпринятых
нищенствующими орденами. Так, например, монахи строили
«открытые» часовни, иными словами
-
алтари под открытым
небом, позволявшие стоять около них и участвовать в мессе
и иных
обрядах большому количеству людей. Множество
(около 12 тыс.) церквей, построенных в Новой Испании в
колониальный период, служит впечатляющим
свидетельством титанических усилий по проповеди Евангелия, а
также памятником труду тысяч индейских работников.
Характерными чертами францисканских монастырей
являются массивность, строгость, отсутствие декора. По мере
своего обогащения и повышения квалификации индейских
мастеров, церкви получали все бо ле е пыш ное убранство.
Августинцы, например, любили фасады в «вычурном» стиле,
сочетавшем готические, ренессансные и мавританские
элементы, а иезуиты возводили такие грандиозные постройки,
как здание Колехио де Сан-Ильдефонсо в Мехико и
барочный монастырь в Тепосотлане. В начале XVIII в. из
Испании пришел
стиль
черригереско (по имени испанских
архитекторов и скульпторов из семьи Чурригера.-Прим. ред.),
вскоре модифицированный местными индейскими
ремесленниками. К наиболее выдающимся постройкам середины
XVIII в. относится школа для девочек Лас Вискаинас,
построенная по
проекту Педро Буэно между 1734 и 1753 гг. и
знаменитая своими колоссальными
пи ляс трам и
и изысканными
неклассическими оконными рамами (илл. 149). В этом и дру¬
399

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
гих
случаях своеобразный внешний вид мексиканским
постройкам придавало использование местных материалов,
таких как тесантль (красная пемза -
пористая скальная
порода вулканического происхождения).
В конце XVIII в.
королевские указы, вдохновленные
идеалами Просвещения, запретили постройку церквей в
каком-либо стиле, кроме неоклассического. В этом же
стиле строились и другие общественные здания, например
Горный дворец и зернохранилище в 1уанахуато.
ЛИТЕРАТУРА И ОБУЧЕНИЕ
В Новой Испании быстро распространились идеи и
искусство Возрождения. Первая на американском
континенте
типография начала
работать в 1539 г. в Мехико при
поддержке вице-короля Антонио де Мендосы и епископа
Хуана де Сумарраги. Первым богословским трактатом,
напечатанным в Мексике, была «Breve Doctrina* (1541 г.),
представлявшим собой изложение
Сумаррагой двух
трактато в Эразма Роттердамского (труды которого в самой
Испании вскоре были запрещены).
Друг Сумарраги
-
судья (позднее епископ) Васко де
Кирога был почитателем английского гуманиста Томаса
Мора. Он рекомендовал испанской Короне последовать
идеям «Утопии» Мора при создании индейских городов в
Новой Испании. Сам он устроил по этой модели два
поселка возле Санта-Фе, в которых существовала
общественная собственность, а рабочий день ограничивался
шестью часами.
Другим гуманистом, работавшим в Но в ой Испании,
был Франсиско Сервантес де Саласар
-
профессор
риторики в университете Мехико. Он описал университет,
город и его окрестности в трех диалогах на латинском
языке, опубликованных в 1554 г. и
предназначавшихся для
обучения студентов. Восхваление города Мехико стало
также темой поэмы Бернардо де Вальбуэна «Величие
Мексики» (1604 г.).
Таких монахов, как Торибио де Мотолиния и
Бернардино де Саагун, записывавших и изучавших традиции
туземных цивилизаций, для уничтожения которых их
соотечественники приложили столько сил, иногда называют
протоэтнографами. Однако они вполне вписываются и в
ренессансную традицию с ее интересом к «древностям»,
иными словами -
верованиям, обычаям, обрядам и
повседневной жизни отдельных народов. Саагун, например,
сделал для ацтеков то, что итальянский гуманист, историк
Флавио Бьондо (следовавший классическим образцам)
сделал для Древнего Рима, а деятель Французской
революции Клод Фоше -
для галлов и франков. Заложенную
традицию продолжил дон Фернандо де Альва Ислильксочитль
(Ixlilxochitl), ученый потомок одного индейского вождя,
видный собиратель доиспанских рукописей и автор
истории народа чичимеканов.
Другие монахи, например францисканцы Херонимо де
Мендьета и Хуан де Торквемада, выступили историками
мексиканской церкви, представившими ее прошлое и
будущее в соответствии с учением итальянского цистерцианца
(католического монашеского ордена, который позднее стал
называться и бернардинским.
-
Прим. ред.) конца XII -
начала XIII вв. Иоахима Фиорского, согласно
утверждениям
которого обращение последних язычников возвестит о
начале тысячелетнего царства Божия на земле.
Чтобы представить себе литературную культуру
Мексики XVII в., следует обратить внимание на одно го
читате ля и
двух
писателей. К
момен ту
своего ареста
инквизицией в 1655 г.
архитектор Перес де Сото собрал около
1 600 томов. Около трети этих книг были духовного
содержания (сочинения св. Терезы Авильской, св. Иоанна
Креста (Хуана де ла Крус), Луиса де Гранада и других).
Приблизительно пятая часть книг предст авляла
собой
беллетристику, господствующим жанром которой был
рыцарский роман.
Двумя ведущими писателями этого периода были
Карлос де Сигуэнса (о научных достижениях которого уже
говорилось) и дружившая с ним Хуана Инес де ла Крус.
Сигуэнса, племянник великого поэта Гонгоры, тоже
был поэто м. В1662 г., в
возрасте 17 лет, он издал поэму
«Индейская весна» («Primavera Indiana»), в которой восхвалял
деву Марию из Гуадалупе, приспосабливая к местной
традиции идеи о тысячелетнем царстве Божием, выдвинутые
Мендьетой и Торквемадой. Если Торквемада описа л
индейского бога Кецалькоатля как демона, то Сигуэнса
отождествил его со св. Фомой, апостолом Индий, дав таким
образом положительную оценку мексиканскому прошлому.
Сигуэнса унаследовал рукописи Ислильксочитля, продолжил
его исследования ацтекских иероглифов и, так же как он,
на пис ал
исто рию
чичимеканов. Он вел раскопки
в Теноч-
титлане с целью сравнения
мексиканских
пирамид
с
египетскими и
привел
в соответствие ацтекское
летои счисление с
хронологией Древнего мира. Та гордость за
достижения доиспанского периода, которой проникнуты
мног ие сочинения
Сигуэнсы, наиболее ярко проявилась в
подготовленном им к
приезду нового вице-короля
проекте триумфальной арки, украшенной изображениями
ацтекских правителей.
Хуана Инес де ла Крус (1651-1695), монахиня
ордена
иеронимитов
и поэтесса, с та ла легендой уже при жиз ни
-
как в Испании, так и в Америке. Ее называли «Фениксом
Мексики, десятой музой»; в «народных суевериях» она
«почиталась как богиня» (так утверждает донья Леонор в пьесе
самой сестры Хуаны «Los empecos de ипа casa*). Как и
Сигуэнса, она была креолкой, ощущала связь с индейским
прошлым, в пьесах ее фигурировали герои-индейцы, она
вводила в действие местные танцы и в подходящих
случаях писала на смеси
науатля
и испанского.
В конце колониал ьно го периода иезуит Франсиско
Хавьер Клавихоро во время
своего
вынужденного
пребывания в Италии (после изгнания его ордена из Мексики)
написал «Древнюю историю Мексики» (впервые издана
на итальянском в 1780 г.). Эту работу сам
автор, креол
по
происхождению,
назвал «историей Мексики, написанной
мексиканцем». Это была не только история
доколумбовой культуры, но ее апология, в которой ацтекские
правители сравнивались с римскими императорами, а
разрушение Мехико испанцами
-
с разрушением
римлянами Иерусалима. Контраст между Кортесом и Клавихоро
ста л своеобразным итогом многочисленных изменений,
произошедших в Новой Испании за три столетия между
1492 и 1789 гг.
ПРИМЕЧАНИЕ
1
Раздел подготовлен Питером Бёрком по материалам,
предоставленным коллективом Колехио де Мехико (руководитель
-
Сильвио Савала) и текст согласован с Элиасом Трабульсе.
БИБЛИОГРАФИЯ
BRADING, D. 1991. The First America. Cambridge.
FOSTER, G. 1960. Culture and Conquest: America s Spanish Heritage Chicago.
GRUZINSK3, S. 1988. La colonisation At l imaginaire societes indigdnes
et occidentalization dans le Mexique espagnol, xvi-xviii sidcle. Paris.
[Eng. trans. 1993. The Conquest of Mexico. Cambridge.]
KOBAYASHI, J. M. 1974. La educacion сото conquista. Mexico.
KUBLER, G.; SORIA, M. 1959. Art and Architecture in Spain and Portugal
and their American Dominions 1500-1800. Harmondsworth.
RICARD, R. 1993. La conquete spirituelle du Mexique. Paris.
TRABULSE, E.; ZAVALA, S. 1982 . La ciencia у la t£cnica en el M6xico
colonial. Mexico.

26.1.2
ПЕРУ
Франклин Пиз Гарсиа-Иригойен
В этой главе речь идет о вице-королевстве Перу, которое
включало в себя территории современных Колумбии,
Венесуэлы, Эквадора, Перу, Боливии, Чили, Парагвая и Аргентины.
ЗАВОЕВАНИЕ И КОЛОНИЗАЦИЯ
26 июля 1533 г. в
Кахамарке
-
одном из центров империи
инков был казнен последний властитель инков Атауальпа. Так
завершился первый этап европейского вторжения в регион
Анд В течение нескольких лет Франсиско Писарро и его
последователи отправляли экспедиции к югу от Панамы. Как
только Писарро обнаружил густонаселенную область с
государственной организацией и признаками богатств (это
была Тауантинсуйу, или государство инков), между ним и
испанской Короной было заключено соглашение
(так
называе мые
капитуляции) о правилах завоевания и колонизации
(Толедо, Испания, 1529 г.) . Писарро сопровождали более ста
испанцев, ко торые разделили между собой богатую добычу,
захваченную в Кахамарке, Куско и других местах,
-
прежде
всего огромный «выкуп», который верховный инка
Атауальпа обязался уплатить испанцам за свое освобождение
В 1533 г. Атауальпа был казнен, империя инков
прекратила свое существование, испанцы обосновались в Куско.
В 1535 г. Писарро основал Лиму, ставшую впоследствии
столицей вице-королевства (илл. 150). В ходе проведения
колонизации туземное население было распределено
в
соответствии с введенной системой энкомьенды (букв.
-
попечение,
защита, покровительство). При этом индейцы, номи наль но
считавшиеся свободными, передавались на «попечение»
испа нски м
колонизаторам
-
энкомендерос, которым они были
обязаны платить оброк (одеждой, золотом,
продовольствием), а также отбывать барщину в их рудниках и имениях.
Это было не рабовладение, а, скорее, форма контроля над
населением и эксплуатация рабочей силы (Zavala, 1973).
Энкомендерос («поручители») входили в число граждан
каждого испанского города. На заре колониального периода
энкомендерос являлись основной экономической и
общественной силой. Система энкомьенды приобрела настолько
большое значение, что в то
время
именно она
определяла
характер испанского владычества в Андах. Через энкомьен-
ду осуществлялась
власть над индейцами, в их рамках велось
обращение населения в христианство; энкомендерос были
обязаны способствовать этому процессу. Они оказывали
поддержку испанским властям, проводили заселение городов и
выполняли многие иные функции. Более чем на 10 лет они
стали полными хозяевами Перу (в то время называвшегося
также
королевством Новая Кастилия), и именно в течение
этого
периода здесь были основаны некоторые из наиболее
важных испанских городов. Энкомендерос приобретали
собственность в городах и сельской местности, создавали
коммерческие и горнодобывающие предприятия
(jLockhart; 1981, 1969; TreUes, 1982), поэтому они бы ли не
только классом местных землевладельцев, как
нередко
утверждалось прежде.
Кризис этого общества начался, когда учение и
действия испанского гуманиста, публициста и историка Лас
Касаса (который сам получил энкомьенду с индейцами, от
которой отказался.
-
Прпш. ред.) подорвало
законодательную базу его существования. Энкомендерос оказались в
оппозиции Короне, которая приняла точку зрения Лас
Касаса и приняла так называемые Новые законы в 1542 г.
В то же время разногласия среди участников похода в
регион Анд привели к убийству Франсиско Писарро (1541 г.)
ик
первой гражданской войне. Принятие «Новых законов»
почти совпало с
прибытием первого вице-короля (1541 г.)
в
Перу и началом мятежа энкомендерос во главе с Гонсало
Писарро. Тогда же были открыты серебряные рудники
Потоси, вскоре ставшие экономической основой
испанского владычества в вице-королевстве Перу.
Между 1545 и 1548 гг.
продол жал ос ь сопротивление
энкомендерос: они считали, что коль скоро они «завоевали
эти земли» для Короны, она должна считаться с их
правами. В свою очередь государство с началом их мятежа
приняло решение создать в Перу органы гражданской власти.
После подавления мятежа
Педро де ла Паска приступил к
выполнению этой задачи. Поражение мятежников
серьезно
подорвало позиции энкомендерос. Корона не стала сразу
разрушать институт энкомьенды, однако, продлив права
энкомендерос еще на одно поколение, о на по
существу
упразднила то, ради чего энкомьенды создавались,
-
неограниченность прав их владельцев. В результате доходы от
энкомьенды постепенно заменились жалованием, выплачиваемым
Короной, что имело весьма разнообразные последствия для
связанной с ними социальной группы.
В1569 г.
вице-король Франсиско де Толедо
окончательно закрепил результаты административной реформы, что
стало началом нового колониального
периода
и
постеп енно положило кон ец сист еме эн комь енды . Их влад ельцы не
получали прежнего оброка уже с 1565 г., когда вступили в
силу Corregimientos de Indias («Новые законы об Индиях»).
При Толедо контроль над территорией Перуанского
вицекоролевства стал более действенным, укрепилась система
государственного налогообложения, а статус
энкомендерос, теперь получавших жалование, постепенно
понижался.
При Толедо завершился первый период колонизации,
энкомендерос были вытеснены с ключевых позиций, а
главные полномочия оказались
сосредоточенными
в
руках становившейся все более многочисленной
«пиренейской» бюрократии. За менее чем 50 лет западная часть
Южной Америки, вошедшая в вице-королевство Перу,
сделалась важной частью Испанской колониальной империи.
ПЕРУ И ИСПАНСКАЯ ИМПЕРИЯ
Американская империя Габсургов полностью
оформилась, когда были созданы вице-королевства Новая
Испания и
Перу. Оба они управлялись из Испан ии
-
Советом
по делам Индий, если речь шла о политических вопросах,
401

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
и
Торговой палатой в Севилье, если дело касалось
экономики. Совет по делам Индий отвечал за назначение вице-
королей и членов королевских судов (ауденсий), а также
губернаторов и управляющих (генерал-капитанов)
отдельными территориями. Совет назначал и
коррехидоров
-
королевских чиновников, управлявших городами, хотя
некоторое число вакансий оставалось в руках
вице-короля. И в XVI в.
управление не отличалось гибкостью и
быстротой реагирования, в следующем столетии ситуация даже
ухудшилась. Лишь в XVIII в. ее несколько
усовершенствовали в ходе ряда реформ, проведенных Бурбонами. Во
времена Толедо вице-король еще обладал значительной
автономией, однако со временем положение изменилось, при
том что сообщение между метрополией и
вице-королевской администрацией было затруднено и крайне
замедлено. Вследствие этого некоторые местные чиновники, в
особенности
управлявшие индейскими городами, так
называемые
коррехидоры Индий, обладали относительной
самостоятельностью. Несмотря на то, что их деятельность
находилась под контролем судебных органов, им было
довольно просто пользоваться преимуществами своего
должностного положения, повышая налоги ил и закл ючая
незаконные сделки с населением горных областей.
Очень часто администрация метрополии имела лишь
смутное представление о том, что происходит в Америке.
Бюрократическая система становилась все более
неповоротливой, и большая часть постановлений Совета по
делам Индий приводила лишь к бесконечным и запутанным
судебным процессам, заканчивавшимся принятием уже
запоздалых решений. Это укрепляло наивную веру масс в
то, что лишь
король безупречен и является источником
всех благ, тогда как местные власти повсеместно
коррумпированы
и лишь они ответственны за угнетение народа.
В действительности же э т и
притеснения
были следствием
чрезвычайной запутанности системы управления,
огромных
расстояний и медлительности в
принятии решений.
В результате постановления, принятые в качестве
временных, сохраняли свою силу неоправданно долгий срок, что
подрывало веру людей в справедливость и правосудие.
Когда конкистадоры, державшие энкомьенды, были
заменены чиновниками, управление, осуществляемое из
метрополии, на довольно долгое время возобладало над
местными властями. Можно предположить, что имело место
столкновение интересов энкомендерос из числа первых
креолов и менявшихся испанских чиновников. Последним
понадобилось время, чтобы влиться в
креольское общество,
но в XVIII в. они
уже
могли
рассматривать
себя как
креольскую элиту, поскольку суме ли
поставить под свой
контроль
большую часть управлен ческого ап парата, причем
креолы
преобладали в судах высшей инстанции (аудиенсиях).
В XVIII в.
креолы стали господствующим слоем, а их союз с
местными чиновниками из Испании сыграл большую роль
в
формировании элиты, противостоявшей элите
«пиренейской» Испании (Lohmann Villena, 1974). Та же крео ло-и с-
панская
группа оказалась среди тех, кто в последние годы
XVIII в. оказался проникнут просветительскими идеями (их
точку зрения в Лиме выражало издание «Перуанский Вестник»
(«MenztrioPeruano», 1791-1795 гг.),
и ст а ла элитой,
заговорившей в начале XIX в. о необходимости перемен,
что в
конечном ит ог е
привело к борьбе за независимость. О ни о к аз а л ис ь
весьма восприимчивы
к идеям американской и французской
революций, по-новому смотрели на будущее Перу и
проложили путь национальной идее, с которой в начале XIX в.
могла отождествить себя тогдашняя «креольская республика».
Туземное население Анд, в свою очередь, также
пыталось определить свою идентичность, сохранить свою
этническую специфику, чему отчасти способствовало его
отождествление с «индейской республикой» «republica de
indios», созданной колониальным режимом. Эта индейская
республика предполагала специфическую идентичность,
отличную от идентичности «испанской республики». Данная
юридическая фикция не принимала в расчет сложную
этническую структуру, существовавшую до возникновения
империи инков и пережившую кризис эпохи завоевания
и колонизации. Само же население Анд, осознавая свое
этническое
своеобразие, придавало особое историческое
значение эпохе инков и помнило о «славном
прошлом»,
достойном восхищения и возрождения. С наибольшей
очевидностью это проявилось в многочисленных
восстаниях XVIII в.,
в особенности в движении индейцев под
руководством Тупака Амару. Правителям инков
-
верховным
инкам -
приписывались различные чудесные качества,
которые, как считалось, делали возможным возрождение
былой империи. Учитывая влияние христианизации, эту
веру в возрождение можно рассматривать как
своеобразную форму мессианства (Pease, 1984a, 1984b, 1992a, 1992b;
O'Phelan Godoy, 1985; Flores Galindo, 1987).
ГОРНОДОБЫВАЮЩЕЕ производство и
ЭКСПОРТ НА МИРОВОЙ РЫНОК
Как известно, уже в XVI в.
сформировалась мировая
экономика, и
Америка, благодаря колониальной системе,
быстро стала ее составной частью. В
первое десятилетие
кол онизац ии из Перу вывозились награбленные металлы,
тогда же было установлено морское сообщение с
Мексикой (Borah, 1975) и метрополией. Основные пути
сообщения в регионе были водными. Между Перу и Мексикой был
организован обмен ресурсами через новые порты. С
первых же дней испанского вторжения «пиренейские»
испанцы, а в дальнейшем главным образом энкомендерос и
местные чиновники
пр иним али
активное
участие в
торговле, устанавливая чрезвычайно высокие цены на товары
(7relies, 1982).
В1545г.,с
открытием серебряных рудников в Потоси,
вице-королевство Перу стало посто янным
экспортером
сырь я,
и
первоначальный характер экономики изменился.
Горное дело приобретало все большее значение, а
возникавшие
вокруг рудников городские поселения становились
центрами торговли (илл. 151). Торговля в XVI-XVII вв. по
большей части сосредоточивалась в основном вдоль дорог,
сходящихся в центре добычи на месторождении Потоси
-
Арекипе (Куско), ведущих к бассейну оз. Титикака, Чаркасу,
Потоси. В горные разработки этой области Южного (или
Верхнего) Перу вкладывались огромные материальные
средства. Эти пути также служили для экспорта (BakewiU,
1984\Cole, 1985, Harris et al., 1987; Glove, 1989).
В 1563 г. было открыто месторождение ртути
в Уанка-
велике, что сделало возможным производство серебра
путем амальгамации. Этот
процесс быстро вытеснил
вы пл авк у (Lohmann VtUena, 1949). В результате производство
серебра возросло,
ис
середины 1570-х гг . вице-королевство
Перу давало больше серебра, чем Новая Испания
(Мексика). Позднее добыча вследствие истощения рудников
значительно сократилась, и месторождение Потоси
утратило свое первенство. Вместе с тем в XVIII в.
расширилась
добыча серебра в других частях Перу, в особенности в
северных регионах перуанских Анд, где основными стали
рудники Уальгайока. Затем на первое место выдвинулись
копи Серо-де-Паско в Центральном Перу,
производитель ност ь
которых
в начале XIX в. была
равна добыче Потоси
в
лучшие годы его процветания (Fisher, 1977,1979).
Вывоз серебра был сложным предприятием, стоимость
его постоянно росла. Ежегодно перуанское серебро
отправлялось на кораблях «флота Южного моря» (<Armadtila
delMar del Sur») из портов Арика и Кальяо в г.
Панаму,
откуда его переправляли через перешеек, чтобы затем ожидать
прибытия флота, который выходил из порта Номбре-де-Дьос
(позднее
-
из Портобело). Регулярные атлант ичес кие
перевозки с сопровождением военных кораблей осуществлялись
с начала 1540-х гг . Со
временем,
по
мере расширения
402

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
знаний об удобных морских путях и их климатических
условиях, курсы
конвоев менялись и становились более
разнообразными. Существовал флот Новой Испании, а также
♦континентальный флот» («.Flota de Tierra Firmed), которые
обслуживали вице-королевство Перу.
В течение XVI в. перуанские металлы поступали в
Испанию через Севилью. Первоначально все, что привозили
корабли, поступало в кастильскую казну, однако к концу
столетия заметно выросли масштабы контрабанды. Она
начиналась уже на рудниках и продолжалась на всем пути
в испанский порт. Ее причины следует искать в
фактической конфискации прибылей испанским государством,
расплачивавшимся
за изъятое
серебро неустойчивой
валютой, а также в высоких ценах на серебро на
европейском рынке. На протяжении следующего столетия
количество благородных металлов, легально ввезенных из-за
о ке а н а, постоянно уменьшалось, то г д а как контрабандная
торговля расширялась.
Важные перемены произошли во второй половине
XVIII в. Королевскими указами было изменено
территориальное и политическое деление Южной Америки.
Вицекоролевство Перу существенно уменьшилось после
передачи аудиенсии,
или
Государственного совета Кито
вицекоролевству Новая Гранада (1739 г.), а Государственного
совета Чаркаса
-
вице-королевству Буэнос-Айрес (1776 г.).
В последней трети столетия введение системы интен-
дантств радикально изменило внутреннее устройство
вице-королевства.
Во второй половине XVIII в. увеличился объем
трансатлантических торговых перевозок. Во второй половине
столетия были изданы законы о либерализации американской
торговли, которые способствовали появлению новых
морских путей и новых испанских портов, а также подъему
некоторых территорий внутренней американской торговли.
Благодаря свободной торговле увеличился ввоз в Америку
товаров из Испании. Как отмечает
британский историк
Фишер (Fisher; 1988), по объему импорта испанских
тов аров Перу занима ло
третье
место
среди американских стран,
сразу после Мексики и о-вов Карибского моря (где
лидировала
Куба). Фишер отметил также, что
импорт
в
страну был
больше, чем
экспорт ,
возможно
потому,
что часть
перуанского
серебра, предназначенного для оплаты ввозимых
товаров, шла не через Кальяо, а через Буэнос-Айрес. Учитывая
это обстоятельство, он пришел
к заключению, что
торговый баланс был благоприятен для Перу (в 1790 г.
положительное сальдо превысило 1 млн. песо). Эти выводы ставят
под сомнение прежние утверждения, что либерализация
торговли и создание новых вице-королевств серьезно
ударило по перуанской экономике.
ПОЛОЖЕНИЕ МЕСТНОГО НАСЕЛЕНИЯ
Первым последствием испанского вторжения было,
несомненно, крушение государства Тауантинсуйу
-
империи
инков, следы которой, впрочем, сохранились и в новом
политическом
устройстве. В самом начале вторжения
в Каха-
марке испанцы объявили Атауальпу незаконным
правителем, чт обы
представи ть
завоевание страны
как
свержение
тирана. В 1570-х гг. могла быть объявлена незаконной
л юб ая влас ть народа Анд, и
правители, выдвинутые местными
этническими группами, постепенно вытеснялись другими,
назначавшимися колониальной администрацией.
Однако завоевание не уничтожило внутреннюю
организацию этнических групп, существовавшую еще до
появления государства Тауантинсуйу. Они, разумеется,
испытали воздействие колониальной системы, новых форм
управления и сокращения, доступа к природным богатствам.
В соответствии с европейскими критериями, территории,
считавшиеся населенными одной и той же этнической
группой, получили не самое удачное обозначение «провинций»,
причем предпринимались активные усилия,
направленные на слом прежней организации. Однако на
пр о тя ж ен и и всей колониальной
истории
местные этн ическ ие
группы сохра ня ли ,
хотя и в измененном виде, свою
структуру и, несмотря
на по дч ин ен ие колон иаль ному
законодательству, продолжали
жить в соответствии с
собственными
стандартами.
Вторым важным последствием стал серьезный
демографический кризис, начавшийся в XVI в. Численность
населения
существенно сократилась. По оценке Дэвида Кука,
на территории современного Перу в 1530 г.
проживало
около 9 млн. чел., тогда как около 1620 г. численность
состав ила
приблизительно 600 тыс. чел. (Cook, 1981, р. 114).
Хотя эти данные можно
оспорить, эпидемии
появившихся вместе с испанцами болезней носили опустошительный
характер
-
они косили население
уже в 1520 г., когда Перу
столкнулось с эпидемией оспы, которую сопровождала
занесенная из Панамы
корь. Для XVI в. имеются известия
по меньшей
мере о 18 эпидемиях в различных частях Перу,
причем некоторые из них охватили весьма обширные
территории (Polo, \901\Dobyns, 1963;SanchezAlbomoz, 1977).
Восстановление численности населения, по -видимому,
началось в XVII в., когда наметились изменения в
организации поселений, стало
расти
число
«пришлых» индейцев
-
в
отличие от числа «местных», проживавших на территории
поселков, находившихся в ведени и колони альных мис сий.
На этих пришельцев не распространялись подати,
введенные в свое время вице-королем Франсиско де Толедо. Это
стало одним из факторов, способствовавших увеличению
числа вновь прибывших на протяжении XVII в., что в
конечн ом итоге яв и ло с ь причиной прекращения
демографического спада (приблизительно в середине того же столетия).
В начале XVIII в. население стало постепенно расти (Sanchez
Albomoz, 1976,1977,1978,1982,1983).
Эмигранты из Исп ании н е бы ли особ енно
многочисленными. «Списки
пассажиров, направляющихся
в Индии»
(«Catalogo de Pasajeros a Indias»), в
которых указаны все
испанцы, желавшие отправиться в Америку, содержат имена
лишь 15 тыс. чел. Это число, несомненно, выглядит более
чем
скромным, однако следует иметь в
виду,
что эти списки
включали лишь лиц, официально получивших разрешение
на
поездку
в
Америку,
и
потому были далеко не полными.
К концу XVI в. испанское население в
Америке могло
вырасти до 150 тыс. чел., а к 1630 г.
-
до 500 тыс. Это число
продолжало расти и в XVIII в. Тем не менее оно всегда
оставалось несопоставимым с численностью местного населения.
В колонии, хотя и в небольшом количестве, появлялись
также выходцы из Африки и Азии. В начале XVII в.
(1613 г.)
среди строителей моста в Лиме был записан «японский
индеец». В это время в Лиме проживало более 100
выходцев из Азии. Многие из тех, кто был зарегистрирован как
«азиат», на самом деле могли быть филиппинцами,
приплывшими на галеонах, курсировавших между Акапулько
и Манилой. Однако жители Азии прибывали и из
португальских колоний после заключения договора между
испанской и португальской Коронами.
Иммигранты прибывали и из Африки
-
глав ным
образом из Гвинеи и Анголы. Хотя африканцы встречались в
Андах уже в самом начале испанского присутствия,
настоящая торговля ими началась в 1570-х гг. Большинство из
ни х ввозили из Африки через Панаму. Это были так
называемые бозалес
(bozales), т.е . чистые
африканцы, которые
не были
интегрированы
в
культурном отношении.
Имелись и мигранты, сопровождавшие
своих хозяев,
приехавших из других стран, в том числе из Испании. Общее их
число с трудом поддается оценке, однако историк из США
Боузер (Bowser, 1974) писал, например, что в 1640 г. их
насчитывалось в
Перу более 30 тыс .
Первоначально
считалось, что они могут заменить местное население,
кот ор ое
вXVIв.
стремительно сокращалось, однако вскоре
стало ясно, что это невозможно из-за
трудностей адаптации
403

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
к высотным
условиям. В конце концов рабы оказались
сосредоточены на поместьях {асьендах), располагавшихся
вдоль морского, побережья и в городах {Sanchez Albomoz,
1977; Bowser, 1974).
Колониальная система хозяйствования
вице-королевства Перу была основана на применении труда индейцев на
рудниках посредством системы мытья {mifa). Эта система,
основанная на ротации привлекаемой рабочей силы,
существовала еще до испанского вторжения. В1570-х гг. она
приобрела на рудниках принудительный характер и с тех пор
обеспечивала индейской рабочей силой Потоси и Уанкаве-
лику. В провинциях, включенных в систему митья,
постепенно сокращалась численность населения, так как
демографический спад все еще продолжался. Митья применялась не
только на рудниках, но и в других сферах деятельности, где
главенствовали испанцы: при городском строительстве, в
ткацком производстве, на выращивании коки и т.п.
{Cole,
1985, Crespo, 1956,1970, SanchezAlbomoz, 1988).
Система налогообложения оформилась после так
называемого всеобщего требования, предъявленного
нас елен ию во
время правления вице-короля Франсиско де
Толедо. С этого времени утратила силу система податей,
введенная во времена Педро де ла Гаска, председателя
Государственного совета Лимы, который в 154?-15 50 гг.
нанес поражение Гонсало Писарро. При налогообложении
фиксировались суммы, которые индейцы должны были
уплачивать Короне, формы и сроки платежей. С целью
облегчения сбора налогов, контроля над населением и
обращения его в христианство для индейцев стали устраивать
поселки при миссиях, соответствовавшие испанским
стандартам. Первые такие поселения возникли вдоль
побережья двумя десятилетиями ранее. Еще до правления Толедо
(в 1567 г.) правовед Хуан де Матьенсо в своем сочинении
«Управление Перу» («Gobiemo del Регй») разработал план
идеального поселения при миссии, однако масштабное
устройство таких поселков началось лишь в 1570-х гг.
при
Франсиско де Толедо. Так были заложены основные
принципы управления
и колониальной экономики. Они не
менялись более ста лет
-
до проведения в 1680-х гг .
налоговых реформ вице-королем Дуке де ла Палата. Митья,
поселения при миссиях и подати являлись самым тяжким
бременем для индейского населения Андского региона
колониальной эпохи. Фактически имело место
чрезмерное налогообложение, которое к тому же усугублялось
злоупотреблениями местных чиновников {коррехидоров).
В первой половине XVII в. доходы от колоний
существенно снизились.
Сократилась добыча серебра,
уменьшились налоговые
поступления,
более дорогостоящим
стало
содержание
колониальной админис трации
-
и это
тогда, когда Испанское государство испытывало все
большую нужду в деньгах для проведения своей европейской
политики. Во второй половине столетия власти
предпринимали усилия, направленные на восстановление
эффективности системы налогообложения и повышение
доходов. При вице-короле Дуке де ла Палата налоговая
политика была усовершенствована. Новое «всеобщее требование»
позволило внести в списки налогоплательщиков
множество андских индейцев. Количество налогоплательщиков
удалось увеличить и путем отмены освобождений от
уплаты налогов, пожалованных когда-то новым поселенцам
(forasteros), метисам и другим категориям населения.
Появление института земельной собственности и
устройство при испанских миссиях поселений для туземцев
(что ограничило их доступ к земле и во многом изменило
их
образ жизни) привело к сокращению площади
обрабатываемых земель. До испанского вторжения местные
жители, как правило, проживали не компактно, а рассеянно,
что диктовалось прежде всего природными условиями,
требовавшими разнообразного и «экологичною»
производства. В некоторых регионах, например на юге
вице-королевства, расстояния между отдельными земледельческими
территориями одной этнической группы могли достигать
20 дней пешего пути (Мигга, 1975;Masuda et al., 1985,Pease,
1989). Основание поселений при миссиях уменьшало
возможности подобного экологического контроля, что
имело следствием сокращение доступных природных
ресурсов. Оно, возможно, было еще более значительным,
если принять во внимание падение численности
населения и введение системы митья, вследствие чего
сократилось количество рабочей силы, необходимой в
сельском хозяйстве. Лишь после преодоления
демографического кризиса эти ресурсы, по крайней мере частично,
были восстановлены.
С другой стороны, возникновение сразу же после
испанского
вторжения рынка
в Андах и создание
соответствующей сети коммуникаций, в частности, связанных с
горной
промышленностью, побудило некоторых жителей Анд
принять участие в торговых операциях. Изменения
произошли и в других сферах экономики, появились признаки
роста благосостояния у части местного населения. Такая
ситуация требует дальнейшего изучения и во всяком случае
позволяет предположить, что в XVII в., когда колониальное
государство переживало не лучшие времена, у населения
Анд, по-видимому, происходил определенный
экономический рост
-
в отличие от
периода процветания колонии. Ку-
раки {curacas) и другие видные индейцы в XVII в. имели дело
с
крупными суммами денег, обычно полученными в
результате торговой деятельности, однако обстоятельства,
созданные колониальной ситуацией, были сопряжены с немалым
риском и неуверенностью
в
завтрашнем дне. Как бы то ни
было, создается впечатление, что экономические ус л о ви я
колониального режима существенно различались
в
отдельных регионах Анд {Assadourian, 1979; Saignes, 1985;
Harris et al. , 1987, Pease, 1988,1989,1992b; Glove, 1989).
Купцы с юга вице-королевства заключали соглашения
с погонщиками мулов и носильщиками
-
первоначально
в
сфере горной промышленности, а затем и в других
видах деятельности, например,
в ввозе
мул ов.
В XVIII в.
экономика Андского региона оказалась связанной с
ис па н ск ой рыночной экономикой. Это позволяет предположить,
что мятежи и волнения в этом столетии имели своей
причиной не всеобщее обнищание, вызванное испанским
вторжением XVI в., а
кризис роста и попытки властей
внести изменения в сложившуюся этническую структуру
{Flores Galindo, 1976а, 1977). Тем не менее колониальная
админ истрация постоянно у в ел и ч и в ал а налоговое бремя
андского населения. Немалое значение для своего
времени имели изменения в налоговой политике,
произошедшие при Дуке де ла Палата в 1680-х гг. В свою очередь,
составной частью реформ, проведенных при Бурбонах в
XVIII в.,
стала политика, направленная на создание еще
более эффективной и многосторонней систем ы
налогообложения, что си л ь но
ударило
п о положению мес тно го
населения. Этим во многом объясняются постоянные
мятежи, вызванные недовольством высокими налогами,
эволюция мессианской идеологии андского населения и
растущее осознание своей роли индейскими вождями.
Следует помнить и о том, что
наряду с индейцами в этих
выступлениях принимали участие метисы и даже
испанцы {Rowe, 1955; Flores Galindo, 1976л; Pease, 1984л, 1992л;
OPhelanGodoy, 1985; Momer & Trelles, 1986).
КУЛЬТУРНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ И СОПРОТИВЛЕНИЕ
Испанская колонизация привела
к
резким культурным
изменениям в Андах (илл. 151). Во время драматических
событий в Кахамарке отношения испанцев с местным
населением складывались трудно
и были довольно
неопределенными. Молодые жители Андского региона,
сопровождавшие Писарро в его завоевательном походе и
остались в
Кахамарке, были захвачены еще во время первых
404

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
экспедиций и успели побывать в Испании, так что были в
состоянии переводить слова, хотя и могли
затрудняться с
объяснением ряда
понятий (таких, как Бог, Церковь,
монархия и т.п .), которыми пользовались испанцы при
составлении обвинительных актов, подобных рекуэримъенто
(«requerimiento»). Им было также нелегко пере вес ти
на язык,
в котором
не было даже близкого
термина,
такое понятие,
как «деньги». Поэтому многие из заключенных между
испанцами и жителями Анд соглашений, о которых сообщается в
отчетах летописцев, в андской устной версии могли быть
попросту искажены и
неправильно поняты. Со временем
испанцы начали
изучать андские языки, а индейцы
осваивать испанский. Серьезные разногласия вызвал вопрос о
том, на од н о м ли или на нескольких язы ках дол жно
проводиться обращение в христианство. Возможно, преобладал
испанский язык, однако в повседневной миссионерской
практике использовались и языки коренного
населения.
Другой сферой культурного обмена стала до испа нска я
история, воссозданная летописцами на основе
услышанных ими мифологических повествований и описаний
древних обрядов (Pease, 1989, ch. 1). При написании
исто рии
инков они объединяли исторические интерпретации
своего времен и
с
историческим
и эсхатологическим
видением будущего. В свою очередь, андские индейцы
восприняли отдельные элементы культурного багажа
европейцев и их отвечающие духу историзма объяснения
происхождения, развития и судеб мира. Многие из этих
европейских интерпретаций оказали воздействие на
объяснения, дававшиеся различным явлениям самими анд-
цами. Культурная интеграция происходила довольно
быстро. Европейское влияние заметно в сочинениях андского
летописца начала XVII в. Фелипе Гуамана Помы де Айяла
(Adorno, 1989; Pease, 1989b), но даже в этом случае
сохранялось двуязычие. Гуаман Пома представлял собой
своеобразного «учителя культурной интеграции»: он говорил
по-испански, был писателем, возможно, переводчиком и
не только владел двумя языками, но и принадлежал двум
культурам. У него были предшественники
-
писа тел и из
коренного населения появились в Андах уже в XVI в. Они
были двуязычны, хотя их испанский был «андским»
испанским, что представляет большой интерес для сегодняшних
специалистов (Rivarola, 1987).
Созданная ими картина событий XVI в. заметно
отличалась от той, что была
представлена
в сообщениях
европейцев. Отчетливо видно, насколько болезненно они
воспринимали
испанское завоевание. В андских источниках
колониальной эпохи можно, например, прочесть, что в
Кахамарке говорили только андские жители, тогда как
испанцы лишь шевелили губами, не издавая ни
зв ука.
Таково
было объяснение
пр ич ин хорошо
из ве ст но го отсутствия
контактов в
первые годы испанского владычества (Lara,
1957; Pease, 1989b, 1990). Рассказывая о казни последнего
верховного инки, андские авторы всегда писали, что
Атау-
альпа был обезглавлен, тогда как испанские летописцы
утверждали,
что его казнили, применив гарроту. Интересно,
что в
некоторых
испанских документах
XVI в.
-
но не
хрониках
-
сообщается об отсечении головы императору
инке. Эта
версия
больше согласуется с позднейшей андской
традицией. Лишь в последнее время началось изучение
вопроса о взаимных представлениях друг о друге
коренных андцев и испанцев, что позволило выявить
принципиальные отличия в их подходах.
Христианизация началась сразу
ж е после испа нско го
вторжения. Первое время в этой сфере ведущую роль
играли монахи. Имея базы в
монаст ырях,
основанных в
сельских
районах, они распространяли среди индейцев идеи,
популярные в некоторых монашеских орденах, например
проникнутое мессианизмом учение итальянского
мыслителя, калабрийского аббата Иоахима Флорского. Его
влияние прослеживается в андской мифологии испанского
периода (Fuenzalida, 1977). Среди индейцев распространились
библейские истории и образы народной европейской
мифологии: на просторы Америки перекочевали не только
амазонки
-
в андской скульптуре, в особенности в
церквах вокруг оз. Титикака и в других южных областях,
появились русалки. В андской устной традиции нашлось место
даже для персонажей европейских романов, например для
Педро де Урдемалеса, или героев рыцарских повестей,
таких как «Los doce pares de Francia».
По всей колонии
туземцами устраивались
театрализованные
представления, являвшиеся, возможно,
пережитком прежних обрядов, объяснявших прошлое и настоящее.
Одним из главных
героев
этих
представлений выступал
верховный инка, которому порой приписывались занятия
св оего
рода подрывной деятельностью (например, в
подобных представлениях XVIII в.). В таких
случаях дух
верховного инки
призывали
и
персонифицировали
местные вожди; порой даже испанцам было ясно, что кураки
(индейские чиновники), принимавшие участие в
пр оце с си я х или сц ен ич е ск их представлениях, потом становились
руководителями мятежей (Pease, 1994).
Уже на ранней стадии христианизации проявился
кризис, вызванный переменами в Церкви, которые были
связаны с
решениями Тридентского собора. В результате
миссионерская работа была возложена на священников,
выполнявших ее под контролем епископов. Это ущемило
привилегии нищенствующих орденов
и
послужило
причиной ряда конфликтов в конце XVI в. В течение XVII в.
миссионерская деятельность приобрела завершенные
формы и привела к появлению самобытн ого христианства
андских индейцев (Marzal, 1983). Этот процесс,
по-видимому, имел место сразу же после кампании, проведенной
архиепископом Лимы с целью искоренения
идолопоклонства в его владениях. Тогда же большинство монахов было
сосредоточено
в
го родск их мон астыря х,
так что
монастыри
в сельской местности
перестали быть центрами
хр и ст и а ни з аци и . Теперь миссионерской деятельностью
занимались главным образом в приходах, под контролем
церковных властей, в результате в данной сфере основную
роль ста ло
играть
белое
духовенство.
О начале
христианизации
иее
первых
итогах известно
немного. В 1583 г.
собор в Лиме запретил и распорядился
сжечь двуязычные брошюры, использовавшиеся в
миссионерской деятельности монашескими орденами. Их
заменила «Doctrina cristiana» («Христианское вероучение»), первая
книга, напечатанная в Перу (1584 г.). Она была
подготовлена миссионером-иезуитом, испанским историком Хосе де
Акоста, содержала определения, данные Т}эидентским
собором, и была издана на испанском языке, языках
кечуа и
аймара, что является свидетельством заинтересованности
церкви в использовании нескольких языков.
Результаты культурной интеграции заметны
уже
в
первых
проявлениях сопротивления колонизаторам
со
стороны андского населе ни я, например,
в движении Таки
Онкоя, в идеологии которого заметны элементы
католического мессианизма. Таким образом, уже с XVI в.
мессианские тенденции сделались характерной чертой
возникавших в Андах движений спасения и
религиозного освобождения (MiUones, 1990; Ossio, 1973). Со
временем мессианские черты приобрел образ верховного
инки -
факт, очевидный в XVII в.,
и полностью
документально подтвержденный в XVIII в. Его представляли
спасителем -
порой смешивая с
Христом,
-
а память о нем
была увековечена
в
мифах, по сей день сохраняющихся
в
Андах, хотя в
версиях,
записанных в наше
время,
его
образ уже утратил свой мессианский ореол.
В
колониальную эпоху император Инка был символом андской
самобытности, посте пенно образ его становился все более
определенным, сыграв свою основную роль
во
время крупных
восстаний XVIII в. Постепенно с народным (и сакральным)
образом инкского
императора был отождествлен Тупак
Амару (Pease, 1984л, 1984b, 1992).
405

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Долгое время в научной литературе преобладало
мнение, что активное сопротивление со стороны андского
населения проявлялось лишь во время вспыхивавших
время от времени и упомянутых в источниках восстаний.
Между тем уже с XVI в. постепенно вырабатывалась куда более
разнообразная стратегия сопротивления покоренных
испанцами народов. Она включала военные действия,
начавшиеся сразу после испанского вторжения (а также
успешные восстания), борьбу за религиозное освобождение и
движения, проникнутые мессианской идеологией. Еще
одной специфической формой сопротивления была
борьба за сохранение своих организационных структур, в
частности
традиций взаимной помощи и перераспределения.
Разумеется, ка к и
прежде,
имело место
мифическое
объяснение явлений
окружающего мира,
в том числе
причин
и
следствий испанского вторжения. Согласно сегодняшней
индейской версии, Атауальпа умер потому, что не умел
читать (чтение воспринимается в данном случае как
сугубо европейское качество): он перешел в потусторонний
мир, и это повлекло за собой упадок и крушение
государства Тауантинсуйу. Другая андская легенда сообщает: «Инка
(т.е. император) испанцев пленил Инкарри, равного ему»,
иными словами, испа нско е бо же ст во од ол ел о Инку,
ин дейского Бога
(Arguedas, 1964). Картина прошлого, созданная
покоренными народами, была, разумеется,
мифологической. Лишь в последние годы отдельные элементы этой
картины стали появляться в научных исследованиях,
главным образом в связи с «драматизацией» андскими
индейцами некоторых ярких событий прошлого (например,
смерти Атауальпы). Эта сторона народной культуры
несомненно
заслуживает болеее пристального внимания (Burga,
1988, MiUones, 1988). В устных сообщениях представлен и
индейский образ Перу: «Перу начинается на озер е Т и ти -
кака, которое
является лоном нашей Матери-Земли, а
заканчивается в Кито, который является ее лицом». Лима же
-
это «... ее уста, а Куско
-
бьющееся сердце. Ее вены
-
это
реки. Однако добрая земля (Мать-Земля) тянется гораздо
дальше. Ее правая рука
-
это, может быть, Испания. Лима -
это ее
рот, и потому никто, ни один перуанец, не хочет
говорить на нашем языке» (OrtizRescaniere, 1973. pp. 146-147).
В конце XVIII а наметились две, в чем-то
противоположные тенденции. С одной стороны, расширяется сфера
испанской, затем
креольской и городской жизни вообще. С
другой стороны,
в
среде коренного населения Анд сохраняется
творческая преемственность с прошлым (это явление
требует более детального исследования). Само собой, эти
тенденции не имели ясно очерченных границ; между ними
простиралась зона конфликтов, культурной интеграции и,
возможно, консенсуса
-
основных
факторов исторического
развития Перу в период до обретения независимости.
БИБЛИОГРАФИЯ
ADORNO, R. 1986. Guaman Poma: Writing and Resistance in Colonial
Peru. Austin, TX
ARGUEDAS, J. M. 1964. Puquio. Una cultura en proceso de cambio. In:
Estudios sobre la cultura actual del Регй, pp. 221 -56 . Lima.
ASSADOURIAN, G S. 1979. La produccion de la mercancia dinero en la
formacidn del mercado interne colonial. In: FLORESCANO, E. (ed.)
Ensayos sobre el desarrollo economico de Mexico у Americana
Latina (1500-1975), pp. 223 -92 .
BAKEWELL, P. 1984. Miners of the Red Mountain. Indian Labor in Potosi:
1545-1650. Albuquerque.
BORAH, W. W . 1975. Comercio у navegacion entre Mexico у Peru en el
siglo XVI. Mexico.
BOWSER, F. P. 1974 . The African Slave in Colonial Peru, 1524-1650 .
Stanford.
BRADING, D. 1991. The First America, Cambridge.
BURGA, M . 1988. Nacimiento de una utopia: Muerte у resurreccidn de
los Incas. Lima.
COLE, J. A 1985. The Potosi Mita: 1573-1700: Compulsory Indian Labor
in the Andes. Stanford.
COOK, N. D. 1981 . Demographic Collapse: Indian Peril, 1520 -1620.
Cambridge.
CRESPO RODAS, A 1956. La Mita de Potosi Revista Historica (Lima),
vol. 22,1955-6, pp . 169-82 .
1970. El reclutamiento у los viajes en la mita del cerro de Potosi.
In: La mineria hispana e iberoamericana. Contribucion a su
investigation historica. Ponencias del VI Congreso Intemacional
de Mineria. Spain, vol. I, pp. 467-82.
DOBYNS, H. 1963 . An Outline of Andean Epidemic History to 1720.
Bulletin of the History of Medicine, vol. 37, no. 6, pp. 493-515.
FISHER, J. 1977. Minas у mineros en el Регй col o nial . 1776-1824. Lima.
1979. Mineros у mineria de Plata en el Virreinato del Peru. Historica
(Lima), vol. Ill, no. 2, pp. 57 -70.
1988. El impacto del comercio libre en el Peru: 1778-1796. Revista
de Indias (Madrid), vol. XLVIII, nos. 182-3. pp. 401-20.
FLORES GALINDO, А 1976л. Тйрас Amaru у la sublevacion de 1780.
In: FLORES GALINDO, A (ed.). Тйрас Amaru II: 1780: Antologia.
Lima.
1976b. Тйрас Amaru 11: 1780: Antologia, Lima, Retablo de Papel
Editores.
1977. Areguipa у el Sur Andino: Ensavo de historia regional (siglos
XVIII-XX), Lima.
1987. Buscando un Inca: Identidad у utopia en los Andes. Lima.
FUENZALIDA, F. 1977. El mundo de los gentiles у las tres eras de la
creation. Revista de la Universidad Catolica (Lima), Nueva serie,
no. 2, pp. 59-84.
GLAVE, L. M. 1989. Trajinantes: Caminos indigenas en la sotiedad
colonial: Siglos XVI-XVII . Lima.
HARRIS, O.; LARSON, B.; TANDETER, E. (eds). 1987. La participaci6n
indlgena en los mercados surandinos: Estrategias у reproducci6n
social: Siglos XVI-XX La Paz, CERES.
LARA, J. (ed). 1957. La Tragedia del fin de Atawallpa. Cochabamba.
LOCKHART, J. 1968. Spanish Peru, 1532-1560. Madisoa
1969. Encomienda and Hacienda: The Evolution of the Great Estate
in the Spanish Indies. Hispanic American Historical Review, vol.
XLEX, no. 3, pp. 411-29.
LOHMANN VILLENA, G. 1949. Las minas de Huancavelica en l os siglos
XVI у XVII. Seville.
1974. Los Ministros de la Audiencia de Lima en el reinado de los
Borbones (1700-1821). Esquema de un estudio sobre un пйс1ео
dirigente. Vol. CXXIII. Seville, Escuela de Estudios Hispano
Americanos.
MARZAL, M. 1983. La transformation religiosa peruana. Lima.
MASUDA, S.; SHIMADA, I .; MORRIS, C. (eds). 1985. Andean Ecology and
Civilization. Tokyo.
MILLONES, L 1988. El Inca рог la Coya: Historia de un drama popular
en los Andes peruanos.
Lima.
(ed). 1990. El retomo de las huacas: Estudios у documentos sobre
el Taki Ongoy: Siglo XVI. Lima.
MORNER, М.; TRELLES, E. 1986. Un intento de calibrar las actitudes hacia
la rebelion en el Cuzco dur ant e la action de TUpac Amaru. Historica
(Lima), vol. X, no. I, pp. 89-138.
MURRA, J. V. 1975. Formaciones economicas у politicas del mundo
andino. Lima.
O PHELANGODOY, S. 1985. Rebellions and Revolts in Eighteenth
Century Peru and Upper Peru. Cologne-Vienna.
ORTIZ RESCANIERE, A. 1973. De Adaneva a Inkarri Una vision indlgena
del Peril Lima.
OSSIO, J. M . (ed). 1973. Ideologia mesianica del mundo andino. Lima.
PEASE, G. Y . F. 1984<a. Mesianismo andino e identidad 6tnica;
continuidades у problemas. Cultura (Quito), voL V, no. 13, pp. 57-71.
1984b. Conciencia e identidad andinas: las rebliones indigenas del
siglo XVIII. Cahiers des Ameriques Latines, (Paris), nos. 29-30,
pp. 41-60.
1988. Curacas coloniales: riqueza у actitudes, Revista de Indias
(Madrid), vol. XLVIII, nos. 182-3, pp. 87 -108 .
1989л. Del Tawantinsuyu a la historia del Peril 2nd ed Lima.
1989b. La conquista espanola у la perception andina del otro.
Historica (Lima), vol. XIII, no. 2, pp. 171-96 .
406

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
PEASE, G. Y. F. 1990. Inka у Kuraka: Relaciones de poder у representacidn
historica. 1992 Lecture Series Working Papers, no. 8. University of
Maryland-College Park
1992л. Peru. Hombre e Historia. Entre el siglo XVI у el XVIII.
Lima.
19926. Curacas, reciprocidad у riqueza. Lima.
1994. Le passd Andin. Histoire opu mise en scene. In: GUERRA, F. X
(ed.). Mdmoires en devenir. Amdrique Latine XVI-XX siecle.
Colloque international de Paris, 1 -3 Dec. 1992, pp . 31-48.
Bordeaux.
POLO, J. T. 1907. Apuntes histdricos sobre las epidemias en el Регй.
Revista Historica, vol. V, no. I, pp. 50 -109 .
RIVAROLA, J. L 1987. Bilingiiismo historico у espaflol andino. Actas del
IX Congreso de la Asociacion Intemacional de Hispanistas. Vol. I,
pp. 153-64 . Frankfurt am Main.
ROWE, J. H . 1955. El movimiento Nacional Inca del siglo XVIII. Separata
de Revista Universitaria (Cuzco), vol. 7.
SAIGNES, T. 1985. Los Andes orientales: Historia de un olvido. IFEA
у
CERES, Cochabamba.
SANCHEZ ALBORNOZ, N. 1976. Una dicotomia indlgena: originarios у
forasteros en el Alto Регй. Ibero-Americana Praguensia (Praga),
Afto X, pp. 87 -110 .
1977. La poblacion de America Latina desde los tiempos
precolombinos al ano 2000. 2nd ed. Madrid, Alianza Editorial
1978. Indios у Tributos en el Alto Peril Lima.
1982. Migraciones intemas en el Alto Peril El saldo acumulado en
1645. Historia Boliviana (Cochabamba), voL II, no I, pp. 11-19.
1983. Mita, migraciones у pueblos. Variadones en d espaao у en d
tiempo. Alto Регй, 1573-1692. Historia Boliviana, voL Ш, no. I, pp. 31 -59 .
1988. La Mita de Lima. Magnitud у procedencia. Histdrica (Lima),
vol. XII, no. 2, pp. 193 -210 .
TRELLES, E. 1982 . Lucas Martinez Vegazo: Funcionamiento de u na
encomienda peruana inicial. Lima.
ZAVALA, S . 1973. La encomienda indiana. 2nd ed. Mdxico.

26.1.3
БРАЗИЛИЯ
JIaypa деМелло э Соуза
ЕВРОПЕЙСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О БРАЗИЛИИ
В ЭПОХУ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ:
ОТ ФАНТАСТИЧЕСКИХ ПУТЕШЕСТВИЙ
ДО НАЧАЛА ИССЛЕДОВАНИЯ
Территориальная экспансия западного христианства
при ве ла
к
глубоким изменениям в
сфере коллективного
воображения. Вплоть до XII в. жизнь народов Европы
характеризовалась исключительно медленным темпом и
эгоцентричными представлениями
о Вселенной, лишь
изредка нарушавшимися воображаемыми путешествиями в
страну мертвых, на тот свет, другими словами, это был мир,
в
котором ничего не менялось. Паломничества,
положившие начало контактам атлантической и
средиземноморской культур со странами Ближнего Востока, резко
расширили кругозор населения Европы, дав ему сведения о
существовании иных, на их взгляд довольно странных
народов. 1492 г., когда Христофор Колумб достиг
Америки, ознаменовал собой конец трехвекового периода,
когда такие люди, как Марко Поло, В. Рубрук, Дж Монтекор-
вино и Дж да Плано Карпини прославились своим
рассказами о почти что сказочных, но тем не менее
действительных
пу теш еств иях .
От Марко Поло до Колумба эти рассказы содержали как
реальные, конкретные, так и вымышленные,
фантастические элементы. В них описывались сирены, вроде тех, что
пытались околдовать Одиссея, чудища и драконы,
подобные персонажам волшебных сказок. Они рассказывали о
дождях, вызывавших у моряков гноящиеся раны, и о
свирепых ветрах, заражавших болезнями команды кораблей.
Этот сплав действительного и фантастического
отразился в
картографии эпохи: на
средневековых картах
изображалс я нек ий архипелаг, называ вшийся
Брасир, Брасий,
Браксил, Браксили или Брезилиж, что, возможно, было
вариациями на темы легендарных островов Св. Брендана
(историческая личность, герой многочисленных легенд,
живший в конце V-VI вв.) . При описании неизвестных
территорий использовались элементы, близкие
европейской ментальности, что, возможно, делало страшные
фантазии несколько менее пугающими. На своей «Carta de
Achamento» (1500 г.) Перу Вас де Каминья поместил на
новых территориях сказочные реки из античной
мифологии. Около 1600 г. известия о разных удивительных
связанных с географическими открытиями событиях были
использованы в
доктрине иезуитов.
Д ля португальских мореплавателей, которые менее чем
чер ез д е ся т ь ле т после первого пла вания Колумба
выступили с притязаниями на большую часть Южной Америки
(1500 г.), «опыт», по словам Дуарте Пашеку Перейры, «был
матерью всех вещей». Личный опыт подсказывал им, что
новые земли были не легендарными островами Св.
Брендана, а , скорее, неизвестным и неисследо ванным полукон-
тинентом. В течение более тридцати лет они знакомились
с ним, совершая морские экспедиции вдоль
южноамериканского побережья. Они искали драгоценные металлы и
какое-то время мечтали найти мифическую страну
Эльдорадо. Но еще до того, как испанцы открыли свои
серебряные горы в Потоси, португальцы занялись возделыванием
земли, выращивая сахарный тростник и выгодно сбывая
его на
европейском рынке.
ВНУТРЕННЯЯ ОРГАНИЗАЦИЯ КОЛОНИИ И
ЭВОЛЮЦИЯ КОЛОНИАЛЬНОЙ МЕНТАЛЬНОСТИ
Хотя португальцы, в отличие от испанцев, знали о мире
слишком много, чтобы верить в мифы, они часто
сравнивали Бразилию с земным раем. Большую популярность,
особенно среди религиозных писателей, приобрела идея,
что ее открытие свершилось по воле Божьей и что коль
скоро первооткрыватели основали новую колонию, их
долгом является создание богатств материальных
-
путем
использования природных ресурсов и духовных- через
спасение человеческих душ для Бога.
Элементами мифа о земном рае португальцы
пользовались главным образом при описании местной природы.
Одним из тех, кто уподоблял раю земли Бразилии, был в
начале XVIII в.
Себастиану да Роша Пита. Он оставил
красочное описание природных красот Бразилии; для него
она была «обретенным земным раем, где рождаются
и
тек ут
величайшие реки, где климат исцеляет и укрепляет
здоровье, благословенным
краем под счастливыми звездами,
нежно овеваемым
приятнейшими морскими ветрами...»
Однако для европейских первопоселенцев сравнение
с раем имело скорее практическое значение. В этом
смысле
Перу де Магальяэш Гандаву (1576 г.)
и
Амброзиу Фер-
нандеш Брандану (1618 г.) создали гораздо более
реалистичный образ страны. Они утверждали, что здесь
действительно можно сотворить земной рай, но
-
усилиями самих
колонистов, обрабатывая землю и создавая материальные
богатства. Гандаву постарался сопроводить изображение
чудес природы рассказом о деятельности людей: он писал,
что бразильская земля «более пригодна для жизни
человека, чем любая иная из земель Америки». Здесь было
возможно превращение скудости в изобилие
-
хороший довод,
чтобы привлечь туда бедных подданных Португальского
королевства. Согласно Брандану, своими богатствами
Бразилия была обязана исключительно
труду колонистов:
работе на
сахарных плантациях, торговле, выращиванию
фруктов и овощей, разведению скота. Оба автора дали
картину
новой земли в соответствии с европейскими
представлениями о земном
рае,
но этот
райский сад
возделывали и засевали сами колонисты.
И все же не всем колонистам природа Бразилии
казалась
райским садом. Одни жаловались на влажный климат,
затяжные ливни и стремительные реки со множеством
водопадов. Другие проклинали насекомых и рептилий,
холодных и скользких тварей, служивших живым
доказательством того, что
Америка служила пристанищем
низших
форм жизни. Но
при
всем
разбросе мнений о природе
408

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
Бразилии, едва лишь речь заходила о ее коренных
народах, среди авторов возникало полное единодушие.
Хотя первоначально в жителях Бразилии видели лишь
другую разновидность человечества, постепенно
бразильские колонисты, в особенности индейцы и рабы,
уподобились в европейском сознании чудовищам незапамятных
времен.
В повество ваниях XVI-XVII вв.
американский
туземный человек ставился в один ряд
с
морскими
чудищами ,
в
результате
чего со
временем
он стал
отождествляться с животными и, наконец, с демоническими
созданиями. Для Мануэла да Нобреги, одного из видных
сторонников колонизации, индейцы были «собаками,
убивавшими
и поедавшими друг друга», а также «свиньями
в своих злых обычаях и отношении друг к другу»; ему
казалось, что «они более подобны диким животным, нежели
разумным
человеческим существам». В представлениях
других португальских иезуитов и авторов хроник
индейцы были дикими зверями. Уподобление индейцев и
черных исчадиям ада было необходимо для оправдания
рабовладения, на котором зиждилось колониальное общество, с
его принудительным трудом и полным подчинением
человека, зачастую низведенного до уровня предмета.
Результатом стала своеобразная демонизация типичных
обитателей колонии -
сначала индейцев, затем
африканских
рабов, а позднее и белых повстанцев, желавших освободиться
от колониального ярма. Процесс колонизации иногда
уподобляли чистилищу, почти аду, который окончится тогда,
когда его обитатели искупят свои прегрешения и ступят
на праведный путь.
С началом заморской экспансии европейская идея об
очистительной функции океанского плавания
соединилась с представлениями об изгнании как о форме
очищения.
Трудности морского путешествия, страх перед
чудовищами и штормами, нехватка пищи и пресной воды,
цинга и неизбежность мятежей -
все это было
суровым
испытанием для мореплавателей. Между тем в
метрополии господствовало убеждение, что нелегкое путешествие
и тяготы жизни в колониях закаляют характеры людей,
очищая их от старых грехов, способствуя их
перерождению в достойных чле но в общества. В этом см ыс ле
колонизация представляла собой грандиозный процесс
очищения, в котором колонии выполняли роль чистилища.
В этом бы л и убеждены не только
священники-миссионеры, но и такие люди, как
Гандаву и князь Нассау, который
в
середине XVII в. настаивал на
отп равке
закл юченных из
Амстердама в Бразилию, чтобы населить
эту
американскую страну
и
одновременно очистить Голландию от
неж елате льных элем ент ов.
Облагороженные тяже лы м и
честным
трудом,
многие из этих людей смогли бы
возродиться к новой жизни и очищенными и
преуспевающими
вернуться
в
родные края.
Образ Бразилии, бывшей в одно и то же время адом,
чистилищем и раем, приближался в сознании европейцев
ток
одн ому,
ток
другому
из этих полюсов
-
в зависимости
от социальной группы, к которой принадлежал
воспринимающий субъект. Вероятно, лучше всех показал причины
подобного восприятия Андреони. Этот иезуит из Лукки в
конце XVII в. написал под псевдонимом Антонил трактат
о португальской колонии в Америке, названный им
«Культура и изобилие Бразилии, основанные на ее
лекарственн ых
растени ях
и
рудниках», который был
незамедлительно конфискован по королевскому указу под предлогом
неразглашения колониальных секретов. «Бразилия
-
это
ад для черных, чистилище для белых и
рай для мулатов
и
мулаток»,
-
писал Андреони. Мулаты в данном случае
-
символ смешения
рас,
этого неотъемлемого
атрибута
рабовладельческого общества тропических стран: после
почти
трех столетий европейского владычества
значительная часть бразильских колонистов имела смешанную
кровь и была готова сражаться за независимость своей
родины, чтобы создать там свой собственный рай.
СТОЛКНОВЕНИЕ КУЛЬТУРНОЙ
И КОЛОНИАЛЬНОЙ ПРОГРАММ
На протяжении без малого половины столетия
португальцы проявляли нерешительность
в
вопросе о наиболее
эффективной для Бразилии колониальной пол итике.
Несмотря на то, что в это
время
Восточная Азия
им портирова ла
гораздо больше
товаров
и
пр иносила огромные
прибыли, американские владения уже начали успешную
торговлю драгоценным красным деревом (так называемым
«бразильским»
-
«пау-бразил»
-
фернамбуковое дерево, из -
за
которого страна
и
получила
свое название), попугаями,
табаком и сахарным тростником, но все же привлечение
туда большего количества колонистов и крупных
капиталовложений еще не казалось целесообразным.
Однако довольно рано португальскому суверенитету
над бразильским побережьем стали угрожать пираты, бу-
каньеры и иностранные торговцы. Они вели меновую
торговлю с коренными жителями и уплывали с огромными
количествами местных товаров. Они противились
проводимой пиренейскими государствами политике
«Закрытого моря» и, по меткому замечанию Франциска I,
требовали вычеркнуть из завещания Адама статью, которая
разделила мир исключительно между монархами Испании и
Португалии.
Именно в такой обс танов ке французы дважды
пытались основать свою колонию в
Бразилии: между 1555 и
1560 гг. на юге
(современный шта т
Рио-де-Жанейро) и
между 1б12и1б15гг. на
севере (штат Мараньяну). Первая
из этих колоний, известная под названием
«Антарктическая
Франция», создавалась при поддержке
могущественной группы купцов и кораблестроителей, связа нн ых с
протестантизмом и посвятивших себя основанию
гугено тск их
колоний
-
вроде той, что появилась во Флориде. Однако
это предприятие не было только попыткой основать
колонию для беженцев-реформистов: в самом начале его
ак тивн о
поддержала французская Корона и некоторые
видные католики, одним из которых был герцог де Гиз.
Руководитель всего предприятия Никола Дюран де Вильганьон
был католиком и рыцарем Мальтийского ордена. Однако
куда более важным аспектом программы «Антарктическая
Франция» было не
вероисповедание,
а то, что здесь
предполагалось создание особой торговой фактории, занятой
не только меновой торговлей; речь шла о перенесении
в
Новый Свет европейских порядков, на что ясно
указывает
название новой колонии.
Несмотря на сотрудничество с
некоторыми туземными племенами, что было
непременным условием выживания на этой территории, французы
почти полностью воздерживались от смешанных браков,
вследствие чего между ними и туземцами не появилось уз
кровного родства, которые скрепляли другие, более
продолжительно существовавшие союзы. Поверхностный
характер французской программы для Южной Бразилии
объясняет, почему португальцам в 1560 г.
удалось
окончательно вытеснить их из этого региона.
Через 50лет
французами была предпринята поп ы тка
закрепиться
на
севере Программа «Равноденственная Франция»
возникла в
правление 1Ънриха IV, обещавшего королевскую
поддержку при ее реализации. Однако после его
смерти дело
оказалось в
руках
компании по колонизации, а
правительственная поддержка свелась к выдаче патентов. Это
предприятие носило по
преимуществу
католический
характер,
экспедицию сопровождали четыре францисканских
миссионера. Отношения между французами и индейцами были
дружественными, двоих туземцев монах Клод д Абевиль
привез во Францию, где они были крещены самим королем.
Этому, как казалось, успешному предприятию, положили,
однако, конец португало-бразильцы, установившие в 1615 г.
контроль над всем северным побережьем.
Тем не ме нее пребывание в бразильских землях
произвело на французов огромное впечатление. Такие люди,
409

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
как
Ронсар и Монтень, находили в рассказах Теве и Лери
обоснование для собственных теорий о золотом веке и
невинном состоянии
первобытного человека, которые
сыграли столь важную роль в возникновении идеи Руссо о
«благородном дикаре».
Захват Северо-Восточной Бразилии голландцами
произошел в совершенно ином историческом контексте.
Производство сахара к
тому времени приобрело более
орга низо ванн ые
формы и стало б ол ее прибыльным, а Португалия
оказалась под властью испанской монархии
-
старинного
недруга Голландии, незадолго до этого отделившейся от
Испании и создавшей Республику Соединенных провинций
Нидерландов. В 1624 г. голландцы заняли Байю, но годом
позже были вытеснены
оттуда. Тогда они обратили свое
внимание на
Пернамбуку, важный район сахарного
производства, который контролировали с 1630 по 1654 г.
Предприятие координировалось Голландской Вест-Индской
компанией; более семи лет колония находилась под блестящим
управлением князя Нассау (1637-1644 гг.).
Деятельность Вест-Индской компании может слу жит ь
явным
образцом коммерческого капитализма. Ее целью
была не колонизация Пернамбуку, а установление
контроля над сахарной торговлей, поскольку само
производство
оста валось в
рука х португало-бразильцев. Голландская
колониальная политика, в отличие от
португальской
«модели» колонизации Бразилии ставила интересы торговцев
выш е
инт ересов планта торов.
Однако сам князь Нассау был гуманистом в стиле
Ренессанса и проявлял живой интерес к Бразилии как
таковой. В своей административной политике он пытался
воспроизвести в тропиках европейскую модель культуры.
Вместе с ним в страну прибыла настоящая культурная миссия,
среди членов которой были живописцы Франс Пост и Гер-
бранд Ван ден Экхаут, врач Пизо и естествоиспытатель
Маркграф. Нассау основал ботанический сад, зверинец
и
астрономическую обсерваторию, из
которой впервые в
Америке наблюдалось и было описано солнечное
затмение (13 ноября 1640 г.). Он занимался строительством и
проведением санитарных мероприятий в городе Ресифи
и вымостил его улицы; позднее тот был переименован в
Маурисию и стал крупнейшим городом тогдашней Южной
Америки. Нассау также заменил португальскую
муниципальную орг а ни з ац и ю голландской, что, пом имо
прочего, отражало стремление голландцев воспроизвести
в
тропиках
Старый Свет. В конечном итоге именно нежелание
голландцев приспосабливаться к колониальным условиям
способствовало успеху восстания португало-бразильцев,
после 25-летней оккупации изгнавших голландцев.
В отличие от французов и голландцев, португальцы с
самого начала заключали браки с индейскими женщинами.
Позднее, после того как около 1580 г. здесь утвердилось
рабовладение, они стали сожительствовать с черными
рабын ями. В результате появилась особая группа населения, в
основном
мулатского и смешанного происхождения,
представители которой, хотя и не были совершенно чуждыми
европейской традиции, в значительной степени
ассоциировали себя с Новым Светом, повседневной жизнью
колонистов и местными культурными отношениями.
Очевидная всем эксплуатация Бразилии португальской Короной
имела следствием усиление связей между белыми
колонистами и населением смешанных кровей и привязанность
обеих этих групп к Бразилии как таковой. Предпочтение,
первоначально отдававшееся меновой торговле через
торговые фактории, уступило место капиталистической
организации труда, нацеленной на широкомасштабное
производство товаров, по высоким ценам продававшихся на
европейском рынке. Даже затрачивая большую часть доходов
на торговлю
с
метрополией, португало-бразильцы все
больше отождествляли себя с колонией и
спустя некоторое
время на чали борьбу за пол ный
контроль над производством
материальных
благ.
Хотя
португа л ьц ы считали, ч то они, подобно французам
и голландцам, создают в
тропиках модель европейского
общества, на самом деле они заложили основы общества
нового типа. Понимали это не все. «Эта Бразилия стала второй
Португалией»,
-
писал в конце XVI в. отец Фернану Кардим.
В отличие от него, б рат Висенте ду Салвадор верно понял
значение тех
процессов замещения и сближения, которые
были обусловлены тропическим климатом и основанной на
рабском труде экономикой колонии. Он писал:
«Зачем нам пшеница из Португалии, если мы
выращиваем здесь свой собственный маниок и получаем
крупу из него? Зачем нам ввозить вино, если мы можем
делать алкогольные напитки из сока сахарного тростника,
которому нужно побродить всего лишь два дня, чтобы
стать пьянящим, как
виноградное
вино? К
чему покупать
оливковое масло, ежели мы делаем собственное масло из
кокосов и
фиников? Зачем ходить в их одеждах, если у
нас есть хлопок, из которого легче ткать, чем из льна или
шерсти? Вместо португальского миндаля у нас есть
орехи кешью, и то же можно сказать обо всем прочем».
Португальская колониальная модель позволила
небольшому иберийскому королевству целых три столетия
сохранять контроль над своей американской колонией. Ее
преимуществом была относительная гибкость в приспособлении к
культурному разнообразию колониальных народов. По
мнению
Фрейре (Freyre, 1964), это стало возможным благодаря
прежним контактам португальских путешественников
с
мав рами, евре ями
и
берберами Северной Африки и опыту,
приобретенному португальцами в Индии и Китае в то же время,
когда происходила колонизация Бразилии. По мнению
других историков, например Сержиу Буарки ди Оланды,
определенную роль сыграл некоторый культурный
провинциализм португальцев эпохи географических открытий,
сделавший их практичными и склонными ориентироваться не
столько на философские построения, сколько на свой
собственный опыт. Так или иначе, они были обязаны своим
успехом не какому-либо качественному преимуществу над
французами и голландцами, н о тому, что нашли отвечавшую
требованиям времени форму колонизации, при которой
крупные плантации тропических продуктов, рабский труд
черных африканцев и торговая монополия в своем
сочетании обеспечивали
метрополии получение
неслыханных
прибылей. Неотъемлемой частью сохранения
колониального статус-кво было идеологическое принуждение, умело
направляемое в ту или иную сторону в зависимости от
португальской политики, которая, в соответствии с требованиями
момента, могла быть и довольно гибкой и откровенно
репрессивной. Решающую роль сыграла церковь и ее трибунал
святой инквизиции
-
с его
нетерпимостью
к иным
формам
веры и длинными руками, державшими народ в страхе на
протяжении трехсот лет.
К концу первого столетия колониальной эпохи общее
число колонистов, по мнению Капистрану ди Абреу, можно
было бы
-
с
учетом возможных приезжих
-
определить
пятизначным числом. Однако они, на что сетовал брат
Висенте ду Салвадор, больше не цеплялись, как крабы, за
побережье, а начали проникать во внутренние области, где
разводили скот и разыскивали залежи драгоценных металлов. При
всей пестроте их социального происхождения, к началу
следующего столетия колонисты, несмотря на непреодолимые
различия, ощущали себя гораздо более близкими друг другу,
чем вторгавшимся в Бразилию французам и голландцам.
ОТНОШЕНИЯ И ПРОТИВОРЕЧИЯ МЕЖДУ
КУЛЬТУРНЫМИ УРОВНЯМИ
Миссионерская деятельность монашеских орденов,
которым в конце XVII в. в такой области, как Пара (где
410

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
проживало
всего лишь 80 колонистов неиндейского
происхождения), принадлежало не менее четырех
монастырей, неизбежно накладывала на
интеллектуальную жизнь
Бразилии
сильнейший отпечаток церковной культуры.
Ведущей силой первых двух столетий
португальско-бразильской культурной истории были иезуиты. Они
руководили главными учебными заведениями, где преподавались
все предметы,
включая и алфавит, и философию, и
богословие, и этику. Они давали колонистам наилучшее в Бразилии
образование
и
стремились, чтобы их школы не уступали
университетам Коимбры и Эворы, как явствует из
пр ошен ия, на пра влен ног о
в 1662 г.
португальскому правительству
советом юрода Салвадора. При отсутствии университетов,
вроде тех, что с середины XVI в. начали действовать в
Испанской Америке (с 1551 г. в Лиме и с 1553 г. в
Мехико), роль
университетов
и библиотек в Бразилии выполняли школы,
готовившие священников. Хотя они кажутся небольшими
по сравнению с крупными европейскими университетами,
все же впечатляет, что в XVII в. в библиотеке иезуитской
школы в штате Мараньян имелось почти 5 тыс. томов, а к
началу XVIII в. в библиотеке училища в Рио-де-Жанейро
насчитывалось почти 5,5 тыс. книг . Из них черпало
разнообразные знания множество людей, что прямо или
косвенно способствовало появлению лучших литературных
произведений начала колониального периода.
Важную роль в воспитании колониальной элиты
играли и другие монашеские ордены
-
посредством своих
монастырей, школ и библиотек.
Превосходными книгами
славились бенедиктинские аббатства. Во второй
половине XVIII в.
францисканцы, стремясь обеспечить
современный уровень образования, ввели у себя преподавание
теорий Просвещения. Получив сведения о реформе
университета в Коимбре, проведенной маркизом Себастьяном
Жозе Помбалом в 1776 г., они
выступили против
традиционных методов обучения и позволили себе
экспериментирование в преподавании наук В этом отношении новую
главу в истории образования в колониях открыло
основание епископом Асереду Коутинью семинарии да Граса в
Пернамбуку (1798 г.).
В португальских университетах, где из-за отсутствия
подобных заведений в колонии обучались сыновья
правящих бразильских семейств, церковная культура также
играла видную роль. Однако число этих студентов было
сравнительно небольшим: в XVI в.
университет Коимбры
закончило 13 бразильцев, в следующем
-
353. Большинство из
них были выходцами из Баии; положение стало меняться
в XVIII в., когда возросло значение южной части
центрального региона страны:
из 1 752 студентов, получивших
образование в Коимбре, 572 были из Баии, 445 из Рио-де-
Жанейро, 347 из Минас-Жерайс. Результаты
университетской реформы, поощрявшей научные исследования и
способствовавшей секуляризации культуры, не остались в
Бразилии без последствий. Много бразильцев появлялось
теперь
ив
других образовательных центрах Европы, таких
как
универ си т ет ы Эдинбурга и Монпелье. Одним из
замечательных плодов реформы стало
рождение
«escola
mineira»
-
литературной школы в штате Минас-Жерайс,
которая в конце XVIII в. обогатила литературу на
португальском языке рядом выдающихся произведений.
Помимо монастырей и заморских университетов,
большую роль в интеллектуальной жизни Бразилии в
XVIII в.
играли «академии», первые из которых появились
в штатах Байя и Рио-де-Жанейро. Члены этих академий,
живших в
разных частях обширной колонии, вели между
собой переписку о таких предметах, как ботаника, поэзия
и
история. Одним из наиболее примечательных
произведений стала «История Португальской Америки»
Себастьяну да Роша Пита из Баии, содержавшая восторженное
описание бразильской природы и португальских достижений
в
тропиках. Написанная в модном тогда барочном стиле,
она стала началом литературного движения «нативистов»,
или «Бразильская гордость». В 1748 г. академия в Минас-
Жерайс впервые устроила торжество
-
по
случаю
назначения
первого
епископа в «капитанство» этого
региона
-
Aureo Trono Episcopal. Составной частью этих празднеств
являлось чтение поэтами своих произведений. Обычай
устраивать подобные торжества процветал в
Минас-Жерайс XVIII в.: в дневниках, которые велись членами
экспедиций во внутренние области страны, содержатся
сообщения о сельских поэтах («poetas da года»), собиравшихся для
чтения стихов перед проезжавшими через их области
представителями Короны. Так высокие европейские
образцы проникали в повседневную жизнь самых отдаленных
территорий Бразилии.
Колониальное общество было многоязычным.
Португальский был языком правящего класса -
владельцев
сахарных плантаций и крупных торговцев больших городов,
население которых постоянно пополнялось множеством
новых приезжих из Португалии.
Все побережье Бразилии населяли коренные племена,
говорившие
на языке
народа тупинамба, который вскоре
был освоен иезуитами, приспособившими его к
нормам
классического синтаксиса. Так появился «общий язык»
прибрежных тупинамба, с XVII в. называвшийся также
«лингва
бразилика», или, в данном контексте, «языком
страны» (т.е. Бразилии) или «языком моря» (т.е . языком, на
котором говорили в прибрежных областях, рядом с морем).
Он хорошо подходил для целей иезуитов: Жозе де Аншье-
та описал его в своем опубликованном в 1595 г.
«Грамматическом искусстве языка, наиболее распространенного
на бразильском побережье». Часто утверждалось, что
успех колонизации зависел от наличия общего языка для
всех индейцев; в регионах, где использовались иные
языки, колониальная система не приживалась. Упадок этого
«общего языка побережья» начался в XVII в., его
применение
ограничилось штатом Мараньян, откуда он не без
помощи иезуито в проник
в Амазо нию.
Возникший на юге «общий язык Сан-Паулу» («lingua
geral paulista») распространялся более активно, чем
«общий язык». Разносимый так называемыми <мамелюкос*>, т.е.
людьми смешанной расы из Сан-Паулу, охотившимися во
внутренних районах на индейцев с целью продажи
ихв
рабство, он глубоко проник на территор ии, куда никогда
не
ступала
нога исконных носителей этого языка
-
индейцев группы тупи-гуарани
-
и оставил свой след в местном
лексиконе и
географических названиях.
В конце XVII в., когда начался расцвет работорговли, в
колонии стали использоваться отдельные африканские
яз ыки . Большая ча ст ь (65%) африканских рабов говорили
на языке банту; появившись в колонии в XVII в., он
продолжал применяться в Бразилии вплоть до XIX в. На
втором
месте были представители ГЬинейских племен бене-ква,
число
которых никогда не превышало 24% от общего
количества
рабов, но языковое наследие которых, прежде
всег о язык
йоруба, все еще жи в ет в афро-бразильских
религиозных обрядах. Существуют свидетельства, что в
Бразилии мог использоваться и некий общий африканский
язык, служивший мостом между различными этническими
и языковыми группами рабов. Во всяком случае, ясно одно:
на протяжении столетий португальский и африканские
языки оказывали сильное влияние друг на друга, что
привело к довольно любопытным лингвистическими результатам.
Своеобразная лингвистическая ситуация, возможно,
породила мнение о необычности
бразильских
колонистов и о ни на что не похожем образе жизни в этой
колонии. Метисы региона Сан-Паулу выражали свою
гибридную идентичность посредством «общего языка юга»,
который они, как известно, сохраняли до начала XIX в. Они
унаследовали его от своих индейских матерей и передали
его своим детям, хотя каждое новое поколение было
более белым, чем предыдущее. Известно, что дети начинали
говорить по-португальски лишь в школе, а «общий язык»
411

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
применялся настолько широко, что ни один приходской
священник в этой области не мог надеяться как-то
повлиять на свою паству без знания этого языка. По
наблюдениям Сержиу Буарки ди Оланда, бывали причудливые случаи,
когда к типичным португальским именам добавлялись
увеличительные суффиксы из языка тупи, что создавало
«ж иво п ис но е смешение
двух совершенно различных языков,
отр ажавш ее глубинный сплав двух ра с
и
двух культур». Так,
Педру Ваз де Баррос (Pedro Vaz de Barms) становился Пед-
ру Ваз fyacy {Pedro Vaz Guagu), Месиа Фернандеш {Mecia
Fernandes) получал имя Месиусу {Meciugu), а носивший
длинные оде жды («касаку») губернатор Антониу да Силва
Калдейра Пиментал получил прозвище «Касакусу».
Долгое время португальский язык Бразилии
испытывал также воздействие африканских языков. Как
подчеркива ет Фрейре (Freyre, 1964), они за мет но см я г чи л и
жесткие тона исконного
португальского произношения.
В
результате лингвистического синтеза возникали новые
формы языка, в настоящее время почти полностью
утраченные, поскольку подавляющее большинство рабов было
неграмотно. В XVI в., на самой заре рабовладения, в
рабских поселках, похоже, зародился необычный диалект,
основанный главным образом на банту {кимбунду и кикон-
го) и давший возможность общаться между собой
африканцам из смешанных общин и беглым рабам. В XVIII в.
среди белых появились сельские диалекты, ставшие
результатом смешения африканской фонетической системы
и
португальского языка. Тогда же
родились диалекты
горнорудных районов, которые, возможно, имели своим
источником общий язык, основанный на языке эве. Наконец,
из взаимодействия диалектов горнорудных районов и
народного португальского языка возник городской диалект,
сформировавшийся не бе з вл ия ни я языка йоруба.
«Общий язык побережья», использовавшийся в
стратегических целях иезуитами, утратил свое значение, когда
во второй половине XVIII в. появились законы маркиза де
Помбала, требовавшие испо льзова ния португал ьского
языка в качестве
разговорного
языка колонии. Что
касается африканских наречий, то огромное число черных
рабов
внушало правителям страны
такой
страх,
что власти
сознательно
препятствовали
появ лен ию общего
африканского языка, который мог б ы сплотить раз личн ые
этнические группы.
Как бы то ни было, португальские колонисты оказались
более гибкими, чем другие европейцы
-
французы и
голландцы, которые попытались закрепиться в Бразилии.
Португальцы подражали коренным жителям и
черным
рабам при строительстве домов, в одежде, питании,
заимствовали военные приемы, перенимали земледельческие
методы, способы продвижения по рекам и лесам, лечения
заразных болезней и менее опасных недугов. Со временем
они создали собственные варианты этих обычаев и
приемов, приспособив их к привычной им европейской
модели поведения. При этом из местных и африканских
обычаев они, как
правило, отбирали такие, которые
чем-нибудь напоминали португальские аналоги.
Примером может служить интерес, проявленный
португальцами к индейскому искусству траволечения, многим
обязанный сходством последнего с португальским
фармацевтическим наследием средних
веков.
Португальцы,
верившие в целебные свойства таких веществ, как везоа-
ровый камень, получаемый из желудка жвачных животных,
находили вполне естественным такое же использование
камней, найденных во
вн утренностя х тапиров, ди к их
свиней и в головах
аллигаторов. При кровопускании
колонисты
Сан-Паулу из-за отсутствия ланцетов пользовались
клювами п тиц, жала ми
морских скатов, змеиными и
рыбьими зубами.
Животный мир обеспечивал их и сырьем для одежды,
наиболее пригодной для суровой жизни в непроходимых
лесах. В Сан-Паулу обувь обычно делали из оленьей кожи,
а щиты
-
из
шкуры тапира.
С конца XVI в. на
северо-востоке для изготовления одежды широко использовалась
воловья кожа; бедняки и рабы носили грубый хлопок,
выделанный на примитивном ткацком станке. Тонкие ткани -
бархат, шелка и кружева, одеяния из которых могли
позволить себе лишь богатые люди, ввозились и
продав ались
по
немыслимым ценам, становясь
фамильными вещами,
передававшимися из поколения в поколение.
По свидетельствам лиц, посетивших колонию,
женщины той эпохи производили жалкое впечатление. Хотя,
выходя из дому, они облачались в соответствии с
иберийскими модами, надевая на себя всевозможные украшения,
дома они были неряшливы, не следили за собой, а в
летнюю жару, словно следуя примеру своих рабынь, ходили
полураздетыми. Они увядали еще молодыми, теряя
девичью прелесть с появлением первых детей. К
тридцатилетнему возрасту они становились беззубыми старухами.
В голландской Бразилии строгим правилом было
ношение
европейских одежд. Подданные князя Нассау были
одеты так, словно сошли с
портретов Рембрандта и Франса
Халса.
Победу бразильских португальцев над французами в Ма -
раньяне объясняли и тем, что одежда бразильцев больше
соответствовала
тропическому климату, тогда как французы
сражались в своих тяжелых европейских костюмах,
перепачканных
грязью
и
тянувших
их на дно реки.
Их же легко
одетые
противники
«ск ака ли
туда и сюда, словно олени».
В результате
войны на
севере против французов и на
северо-востоке против голландцев были восприняты и как
свидетельство успеха бразильцев, сумевших совместить
столь несхожие культурные навыки. Это стало важной
вехой в развитии колониального сознания. В своем
рационе питания, умении передвигаться и ориентироваться в
непроходимых кустарниках и девственных лесах, в своих
повседневных привычках бразильцы все более
уподоблялись индейцам. Питаясь кактусами, кореньями, почками,
пресмыкающимися, печеными муравьями и прочими
индейскими деликатесами, они могли долгое время идти по
лесам, тогда как их противнику спустя несколько дней
приходилось возвращаться назад из-за нехватки съестных
припасов. Они были способны проводить целые дни по
шею в воде среди москитов. Командор фон Шкоппе
жаловался, что «в лесу мы не можем получить над ними ни
малейшего преимущества, ни вытеснить их с их позиций. Мы
не можем ни в чем одолеть их, не идя при этом на
огромный риск
ине
теряя множество людей».
В таких условиях,
лишенные мобильности,
европейская кавалерия
и
артиллерия были беспомощны.
Бразильцы вели так называемую guerra volante -
«летучую войну»
(иначе
-
guerra brasilica -
бразильскую войну),
основанную на тактике засад, которую предпочитали коренные
обитатели этой
страны.
Хотя во время войны неприхотливость бразильцев
сыграла ключевую роль в их победе над врагом,
в
мирное
время она порой работала против них, ограничивая
их
жизненные запросы. На севере страны, в амазонском
регионе, в соответствии с индейскими навыками в ловле рыбы,
она составляла основу рациона наряду с
черепахами.
На
производящем сахар северо-востоке господствующий
класс зависел от засоленной и консервированной пищи,
которую привозили из Европы. Остальную часть
местного рациона
составляли говядина, речная
и океанская
рыба;
свиней и коз практически не разводили, так как они могли
причинить вред посадкам тростника. Баранина считалась
вредной и невкусной. Рис почти не сеяли, а кукуруза
считалась пригодной лишь для рабов и лошадей. В то же
время
кукурузу охот но потребляли на юго- востоке, где она
стала основой питания всех слоев общества, заняв место,
которое
на
сев ере
и
севе ро-в осто ке
колонии занимал
маниок. В
горнорудных регионах
ив
регионе Сан-Паулу
любимым мясом была свинина; во время походов в джунгли
с
собой брали кукурузную муку, бобы и копченую свинину
-
412

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
три
основных продукта питания, поддерживавшие силы
участников
этих рейдов.
Лесорубы и пастухи укрывались под простыми
навесами, а при хорошей погоде спали на открытом воздухе.
По своим отношениям с окружающей средой они
напоминали коренных бразильцев. Они могли
ориентироваться по признакам, незаметным для глаз европейца: по
полету птиц, следам животных, сломанным веткам,
оторванным листьям. В Амазонии и дикой местности Сан-Паулу
они передвигались
по
рекам на судах, постройке которых
научились у индейцев.
На сахарных плантациях северо-востока обычно
имелся большой дом и расположенный на огороженной
территории комп лекс для рабов, описан ные Жилберто Фрейре в
книге, которой этот комплекс обязан своим названием:
*Casa Grande е Senzala». Большой дом {«casa grande») был
жилищем семьи хозяина; он представлял собой простое
здание с верандой, откуда, как правило, открывался вид на
большую часть владений. Так называемые «senzalas»
больше напоминали
сараи;
это были длинные постройки,
зачастую без перегородок, в которых жили рабы. Плантации
южной час ти
страны, широко распространившиеся
к
концу XVIII в., по своему устройству несколько отличались от
северо-восточных.
На
территории Минас-Жерайс
стандартный большой дом имел свободное пространство под
полом первого этажа, где нередко держали животных,
например свиней. Обычным домом в
городах был стандартный
португальский собрадо (sobrado)
-
двухэтажное здание с
торговой лавкой на уровне улицы и жилищем ее владельца
на втором этаже. Прибрежные города застраивались по
образцу, вероятно, общему для всей португальской
империи, характерные черты которого все еще сохраняются в
таких
городах, как Салвадор да Байя в штате Байя и Сан-
Паулу де Луанда в Анголе: «верхний город» на холме, где
располагались административные здания и дома богачей,
и «нижний
город», где находился порт, доки и улицы с
лавками торговцев. Беднота колонии строила свои жилища из
необожженного кирпича и делала мазанки со стенами из
сплетенных ветвей, обмазанных глиной; из-за нехватки
черепицы крыши
часто
покрывались
листья ми
кокосовой пальмы или травой «сапэ». По всей колонии широко
использовался индейский гамак, в особенности на
северо-востоке Бразилии и в регионе Сан-Паулу, где он
почти заменил традиционную кровать. Домашняя утварь
была минимальной -
тарелки, серебряные приборы и
стаканы
встречались крайне редко.
На протяжении трех столетий колониального
периода становились все более разнообразными народные
религиозные обряды. Миссионеры из иезуитов,
сосредоточившие свои усилия на проповеди Евангелия, жаловались
Компании в своих письмах на достойные всяческого
сожаления
нравы
белых колонистов. С институционной
точки
зрения существенным было то, что постановления Т£>и-
дентского собора с их
требованиями дисциплины были
утверждены здесь лишь в начале XVIII в., т.е. гораздо
позднее, чем появилась первая конституция
архиепископства, в ведении которого находилась Байя. Угроза приезда
грозных инквизиторов из лиссабонской Священной
канцелярии вызывала
среди
населе ния ко лон и и настоящую
панику. В
страхе перед ними, они начинали каяться в
грехах, по давност и ле т уже наполовину забытых.
Проступки колонистов были вполне
«португальскими»
по
своему характеру; в их число входили те же
верования,
обряды и суеверия, которые существовали в метрополии
и за мет но отли чал ись от анало гичн ых
«заблуждений»
других европейских народов. Простой народ зачастую был на
дружеской ноге с Богом, Иисусом Христом, святыми и
Богородицей, что с точки зрения Трибунала не только
являлось богохульством, но и попахивало ересью.
В
представлениях жителей колонии зачастую обнаруживались
антропоморфные тенденции и проявления других народных
верований. Например, Бог им представлялся до
крайности утомленным стариком, а его сыну приписывались
фаллические атрибуты, присущие некоторым языческим
божествам. «Да будет благословен член Господа моего
Иисуса Христа, изливающий на меня воду»,
-
восклицала,
прыгая под дождем по лужам, одна цыганка. Она была
сурово наказана инквизицией.
В течение колониального периода Европу сотрясали
религиозные войны, в результате которых Бразилия стала
приютом для множества протестантов, бежавших от
преследования, а также вероотступников, присутствие
которых вызывало во время инквизиторских приездов горячие
дискуссии на тему о том, попадут ли мавры
и
турки на
небеса. Но самой излюбленной добычей португальской
инквизиции в колонии были так называемы новые
христиане, т.е .
крещенные евреи, которых постоянно
подозревали в возвращении к иудаизму. Среди них было немало
богатых людей, и некоторые из них закончили жизнь на
костре в Лиссабоне.
Однако, наряду с типично европейскими
религиозными «отклонениями», уже в довольно раннее время
прослеживается влияние верований коренного населения. В1592 г.
слушалось дело о религиозной секте, объединявшей
элементы христианства и индейских верований,
-
святость
Жагуарипе, получившей название по сахарной плантации,
где она возникла. Многие из ее приверженцев были
метисами, носителями двух культур, которые вели бродячую
жизнь, перемещаясь между сельскохозяйственными
районами и «бесплодными землями» в глубине материка. Они
были крещенными, причащенными и богобоязненными
христианами, что не мешало им расцарапывать свои тела
барсучьими клыками, разрисовывать тело красками и
поедать человеческое мясо во время каннибальских обрядов.
По мере укоренения процесса колонизации ритуалы
туземного происхождения постепенно низводились на
уровень колдовства, и именно в колдовстве обвинялись те,
кто практиковал магические целительные обряды, многие
из которых до сих пор сохраняются среди племен,
обитающих в бразильских джунглях.
Сообщения об африканских магических обрядах
учащаются с конца XVI в., когда работорговля делается более
интенсивной и систематической. В них присутствовало
обожествление воды, сосудов, горшков
и иных предметов,
связанных с повседневной жизнью рабов, а также применялись
способы наложения и снятия заклятий. Большая часть этих
обрядов совершалась индивидуально, однако некоторые
представляли собой экстатические ритуалы, привлекавшие
различных участников. Наиболее известным был обряд ка-
лунду, синкретическая форма афро-бразильской религии,
восходившая по меньшей мере к XVII в. и получившая
широкое распространение в XVIII в. Возможно, связанный по
своему происхождению с народами банту, этот
обряд стал
предшественником обряда кандомблэ наших дней. Как и другие
синкретические обычаи, этот обряд преследовался
духовными и светскими властями, но
при этом к нему терпимо, если
не поощрительно, относились плантаторы,
предпочитавшие, чтобы чернокожие рабы собирались на свои
сопровождавшиеся барабанным боем батуке, а не вступали в
заговоры или помогали беглым рабам.
Чем-то средним между формальными и
неформальными формами религиозности было участие в братствах,
ставшее
чрезвычайно важной чертой колониальной
жизни. Это были ассоциации цехового типа или типа гильдий,
им евш ие свои уставы, как п ра в и ло напомин авшие
соответствующие португальские,
и объединявшие членов
социальных
групп, обладавших одинаковым материальным
положением и этническим происхождением.
Существовали
братства «добрых людей» -
это название относилось к
представителям господствующих классов; такими были,
например, братства Сантиссимо Сакраменто
(Святейшего таинства); Третий орден св. Франциска («Третьими»
413

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
(терциарскими) орденами назывались существовавшие
при некоторых
монашеских
орденах братства для мирян
(в отличие от
«перво го » ордена
-
для монахов и «второго»
-
для монахинь.
-
Прим. ред.). Свои братства были у мулатов
и
негров: Святой Ифигении, Носа Сеньора ду Розариу и
другие. Принадлежность к братству обеспечивала
достойн ое погребение, заупокойные мессы и сопр овождени е
со
стороны «братьев». Эти ассоциации играли важную роль в
регионе Минас-Жерайс, благодаря им здесь была
возведена большая часть церквей этого региона в стиле барокко
и рококо. Ими также устраивались наиболее значительные
торжества, например празднество в Вила-Рике
(современный г. Ору-Прету) в 1733 г., вошедшее в историю как
Триумф святой евхаристии.
Из авторов XVII в.
проблемами колонии были
наиболее озабочены двое
-
Грегориу де Маттош Герра (1623-
1696) и Антониу Виейра (1608-1697).
Грегориу де Маттош получил хорошее гуманитарное
образование и закончил университет в Коимбре. В Салва-
доре, где к нему пришла слава, он поселился лишь в
пятидесятилетнем возрасте. Будучи автором как шуточных, так
и духовных поэм, он выступил суровым критиком нравов
своего времени, поэтому некоторые ученые склонны
видеть в нем человека, который под маской насмешки и
сарказма скрывал глубокую ностальгию по
аристократическому социальному строю Европы. В своих поэмах он
описывал интриги, готовность выдавать врагов колониальным
властям, мимолетные романы, проституцию и
беспокойную жизнь Салвадора XVII в., не оставив без внимания и
народные обряды своего времени. Он никогда не
стремился напечатать свои
произведения, которые ходили по
рукам в списках и
громко декламировались на улицах. Они
подвергались
многочисленным измене ния м, однако у
них
было неоспоримое достоинство
-
они становил ись
своего
рода культурной отдушиной для массы неграмотного
населения, поскольку их охотно слушали бедняки и рабы.
Устная передача сыграла большую роль и в
распространении лучших произведений Виейры. Среди них были
проповеди, посвященные таким важным вопросам
ж из ни кол онии, к ак и зг на ни е голландцев, обращение негров
в
христианство и свобода индейцев. Виейра разрывался
между двумя мирами,
с
го реч ью
сознавая все
противоречия португальской колониальной империи. Он был
воинствующим иезуитом, воспитанным в мире
высокой
учености; тем не менее, он
сумел
воспользоваться
народными
представлениями своего времени (облеченными им в
изысканные одежды обязательной барочной риторики),
чтобы сделать свои поучения более близкими и
убедительными для своей паствы. Он проявлял и свойственную
многим
португальцам веру в мессианское возвращение
короля Себастьяна (последний король португальской
Ависской династии, погибший в Северной Африке в
1578 г., после чего власть над Португалией (и ее
колониями) перешла к испанским Габсбургам (до 1641 г.). При
испанском
правлении среди португальцев ходили слухи
о
том, что «исчезнувший» король спасся и вскоре вернется
в
страну.
-
Прим. ред.), когда говорил о наступивших для
королевства тяжелых временах, и советовал для
восстановления былой славы Португалии проявлять больше
терпимости к «новым христианам». Чтобы утешить рабов
в их земных
страданиях и в то же
время оправдать их
рабское состояние, он напоминал о
популярном в народной
культуре принципе перемены местами в будущей жизни
(«бедные там станут богатыми»).
Как видно, главной темой для Грегориу де Маттоша и
Антониу Виейры было не восхваление природных красот
тропиков или достоинств теплого климата, а
«колониальная жизнь» со всеми ее противоречиями и жертвами.
Рост среди португало-бразильцев этнических и
культурных различий имел и политические последствия
-
мяте жи
и вос ста ния , которые
к
середине
XVII в. стали затруднять
развитие нормальных отношений с Португалией. Все
более усиливалась борьба различных группировок,
отстаивавших свои собственные интересы. Поначалу в ней не
проявлялось каких-либо пробразильских чувств и
стремления отделиться от Португалии. Эти беспорядки были
скорее симптомами того, что колонисты
ощущали свои
отличия от на се лен ия
Португалии, обусловленные
природными особенностями окружающей среды, и
требовали
соответствующего порядка управления
-
иного, чем у
самих португальцев.
В 1684 г. жители Мараньяна подняли мятеж в защиту
интересов местного господствующего класса. С одной
стороны здесь имело место недовольство иезуитами,
препятствовавшими порабощению индейцев; с другой
-
неудовлетворенность деятельностью незадолго до этого (в 1649 г.)
основанной Генеральной компанией бразильской торговли,
которой не удалось выполнить обещание ежегодно
обеспечивать плантации определенным числом черных рабов.
В Пернамбуку на протяжении 30 лет продолжались
столкновения между двумя группировками местной
олигархии. На одной стороне были землевладельцы,
проживавшие в Олинде, столице провинции и центре епархии,
на другой
-
купцы из соседнего Ресифи, желавшие, чтобы
этот город получил столичный статус. Горожане Олинды
бросили открытый вызов правительству метрополии,
сместив губернатора, и даже заговаривали об отделении от
Португалии и создании нового
государства.
Мятежи происходили и в регионе Минас-Жерайс, где
трения между местными группировками переплетались с
оппозицией португальским властям. Между 1707 и 1709 гг.
происход или
столк новения
между первыми колонистами
золотопромышленного региона Сан-Паулу, «паулистами»,
и
«эмбуабу»
-
пришлыми чужаками, многие из которых
были выходцами из Португалии и занимались торговлей
продовольствием. Обе стороны оказывали открытое
неповиновение законным властям; один из вождей эмбуабу,
Мануэл Нунес Виана, даже провозгласил себя губернатором
этого
региона.
В свою очередь, паулисты
не только не
послушались королевского посланца, призвавшего
ихк
умеренности, но даже попытались его убить. В конце концов
португальским властям удалось одержать верх, причем
обошлось без казней виновных. Иными были итоги волнений
в том же регионе 10 лет спустя, в 1720 г., когда местные
магнаты, стремившиеся поставить под свой контроль недавно
созданный административный аппарат Минас-Жерайс,
восстали против решения губернатора повысить налог на
добываемое золото. Один из участников мятежа, Ф ил и пе
душ Сантуш, был казнен без
суда
и следствия, что оставило
довольно мрачную память о португальском правосудии.
Но была и иная разновидность беспорядков,
беспокоившая Корону гораздо сильнее. Беглые рабы селились в
так называемых
киломбус, многие из которых
становились нас тоящи ми укрепле нными п о с е лк а м и со своей
собственной организацией, не подчинявшейся
колониальным законам. Самым знаменитым из них был Палмарис
-
по
сути государство беглых негров-рабов в пальмовых
лесах
(палмарах) Северо-Восточной Бразилии, на
территории
капит ании
Пернамбуку. Это государство
существовало на протяжении большей части XVII в.
(1630-1697 гг.
-
Прим. ред.)
и занимало площадь в 27 тыс. кв . км, на
которой проживало, по некоторым сведениям, около 50 тыс.
жителей, среди которых также были белые и индейцы.
Обитатели этого примитивного феодального государства
не от мени ли
рабство (в чем проявилась
противоречивость рабовладельческой системы). Основой их
существования было выращивание фруктов и овощей и
меновая торговля излишками с индейскими племенами. В
воображении рабов Северо-Восточной Бразилии Палмарис
приобрел легендарные и героические очертания, став
своего рода призывом к восстанию и борьбе. Для
колониальных властей это было более чем веским основанием для
414

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
разрушения
этого поселения, что и
произошло
в 1695 г.
Угроза
восстания рабов висела над правителями
Бразилии в течение всего колониального периода
ивXVIIIв.
стала их навязчивой идеей.
XVIII СТОЛЕТИЕ: В ПОИСКАХ НОВЫХ ПУТЕЙ
К XVIII в.
среди португало-бразильцев стала
популярной идея, что несмотря на разделявшие их глубокие
этнические и культурные различия, они представляют собой
единое целое, обладают своей собственной
индивидуальностью, которая отличает их от жителей метрополии.
Жесткая политика, проводимая
в этот период маркизом
Помбалом, была направлена на установление прямого
контроля королевства над местной экономикой с целью
устранения
все расширявшегося присутствия там английских
посредников. В политическом и
культурном отношении
проявлялось стремление к достижению некоторого
единства среди отличавшегося сложной структурой
местного населения, сложившегося в результате смешения
белых, индейцев и негров. Несмотря на то, что к концу
столетия колония имела многостороннюю экономику и
переживала период относительного благополучия,
королева Мария I сохраняла прежние административные
ограничения, запрещая, например, производство тканей и
настаивая на необходимости увеличения добычи золота
в Центральной Бразилии.
Все больше бразильцев уезжало за границу,
чтобы
получить образование в европейских университетах, и в
основных городах колонии появлялись адепты идей
Просвещения. Следуя европейским литературным образцам, поэты
и
прозаики начинали описывать бестолковость и
абсурдность колониального существования
-
или
идеализируя
бразильские природные условия (Антониу Кандиду де Мел-
лу э Соуза обозначил это термином трансфигурация), или
же напрямую критикуя современное общество. Отнюдь не
случайно, что такие поэты, как Клаудиу Мануэл да Коста,
автор «трансфигуристской» поэмы «Вила-Рика» (1773 г.) ,
одного из лучших стихотворных произведений на
португальском языке, Томас Антониу Гонзага, создатель
блестящей сатиры «Чилийские письма» (1788-1789 гг.),
и Силва
Алваренга, поэт-юморист и критик португальской системы
образования,
-
все при нял и учас тие
в оппоз иционных
режиму движени ях в
регионах Минас-Жерайс и
Рио-де-Жанейро. В этот
период появилась, пусть
пока и
малочисленная, публика, читавшая созданные в колонии произведения,
и ста ла складыват ься си с те м а книготорговли. Факт
продажи книжными лавками внутренней Бразилии заморских
книг
свидетельствует об интересе образованных
бразильцев к изданным в Европе сочинениям. В регионе Минас-
Жерайс, где кризис колониальной системы был наиболее
острым, имелись многочисленные библиотеки,
принадлежавшие как Церкви, так и
мирянам. Среди наиболее
читаемых
авторов были Монтескье, Рейналь и Вольтер.
В том же регионе Минас-Жерайс музыка и
из о б р аз и т е л ьн о е искусство наглядно демонстрировали творческие
способности португало-бразильцев. Церковные и
народные
праздники не могли обойтись без музыкантов,
которые почти всегда были мулатами и, как правило, членами
братств. Участников лесных походов сопровождали
негритянские музыканты-рабы, которые играли при восходе
солнца и на каждом привале в пути. Наследие таких
композиторов, как Лобу де Мескита (Lobo de Mesquitd), Гомеш
да Роша (Gomes da Rocha) и Коэлью Нето (Coelho Neto),
свидетельствует о высоком качестве написанной ими
музыки . Наиболее
оригинальными формами местного
из образите льно го искусства
стали
архитектура
и
скульп тура.
Крупнейшим мастером в обеих областях был Алейжади-
нью, из-за его
изуродован ных
ног
получивший прозвище
«Маленький калека». Созданный им вариант бразильского
барокко отличался пластичностью и легкостью, в чем-то
даже граничил с рококо. Фасады своих церквей Алейжа-
динью украшал портиками и медальонами, из ящн о
вырезанными из необычайно легкого в обработке местного
стеатита. Его
лучшей скульптурной композицией стала
группа пророков перед церковью
вг.
Конгоньяс-ду-Кампу
(илл. 152). Широко распространено мнение, что в конце
XVIII в. под его влиянием в Минас-Жерайс сложилась
настоящая школа, художники которой, получая вдохновение
от работ европейских мастеров, нашли свои собственные
выразительные средства.
С ростом интеллектуальной независимости
колонистов и
усилением их недовольства португальской
политикой (например, постоянным увеличением
налогообложения золотодобытчиков региона Минас-Жерайс) в их
среде крепло желание взять в свои руки контроль над
колонией и самостоятельно решать свою судьбу.
Преобладали революционные настроения, тем более что
примеры имелись по обе стороны Атлантики -
в
Северной
Америке, во Франции и на Санто-Доминго. Около 1788 г.,
возмож но даже ра н ь ш е , интелле ктуалы
и люди, связанные с
капитанством
региона Минас-Жерайс, начали
собираться дл я обсуждения политических вопро со в,
в том числе
возможного отделения от Португалии и провозглашения
республики. Согласно последующим обвинениям, Томас
Антониу Гонзага зашел так далеко, что, вдохновляясь
американскими образцами, написал законы будущего
государства. Появился план создания университета в Вила-
Рике, отме ны
ограничений на
добычу алмазов (в то
время
это была королевская монополия) и развитие
мануфактурного производства. Следовало построить пороховой завод,
создать монетный двор и поощрять добычу и
переработку железной руды. Разногласия вызвал вопрос об
освобождении рабов, так как некоторые из главных участников
движения, например Жозе Алварес Масиэл, были
землевладельцами и сами имели большое количество рабов. Было
найдено временное компромиссное решение, согласно
которому подлежали освобождению лишь рабы,
родивш иеся в Бразилии.
Центром восстания должен был стать регион Минас-
Жерайс, откуда оно за тем должно было
распространиться
на всю Бразилию. Однако некоторые из участ ников
заг овора,
во главе с Жоакином Силвериу дос Рейсом, оказались
предателями. По их доносу были проведены аресты,
состоялся суд и большинство обвиняемых приговорили
к
высылке в Африку. Один из них, однако, самый бедный из
всех, был публично повешен и
четвертован,
а части его тела
выставлены на столбах вдоль дороги
из
Рио-де-Жанейро,
столицы вице-королевства, в Минас-Жерайс. Этим
человеком был Жоакин Жозе да Силва Шавьер, время от
времени подрабатывавший в качестве дантиста и известный в
народе под прозвищем «Тирадентис» («Зубодер»). С
рождением в 1889 г.
республики он приобрел статус
величайшего
гер оя нов ой бразильской нации.
Максвелл (Maxwell, 1973), ведущий специалист по
этому восстанию, получившему название «Инконфиден-
сия Минейра», видел в нем попытку, предпринятую
местной олигархией с целью укрепить свое господствующее
положение. Однако такой подход не учитывает ряда
других проявлений недовольства, продолжавшихся с
первого десятилетия XVIII в.: протесты местных властей
против сборщиков налогов; мятежи местных правителей в
о т да л е нн ы х районах; волнения рабов; организация и
существование киломбус; подрывные идеи церковных
проповедников. Более того, Максвелл не придает
значения одной из главных тем официальной переписки, в
которой начиная с середины
века
раз за раз ом
повторяется мысль о неизбежности восстания рабов и об
угрожающе большом числе неимущих и безработных людей.
В этом свете восстание похоже скор ее на
взрыв,
вызванный чрезвычайно сложным стечением обстоятельств,
415

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
чем на
простую авантюру горстки интеллектуалов из
высших слоев общества.
Между 1786 и 1794 гг. в
Рио-де-Жанейро происходили
собрания группы, называвшейся «Литературное общество»
{«Sociedade Literaria»), бывшей наследницей традиций уже
упоминавшихся академий. Однако времена изменились, и
на собраниях Общества критиковалась монархия,
отстаива лись
республиканские принципы, проявлялось
недовольс тво португальской политикой и церковной цензурой.
Как и в Минас-Жерайс, дело окончилось доносами, и в
результате вице-король Конде де Резенде приказал начать
следствие. Обвиняемых оказалось всего десять, наиболее
известным среди них был поэт и преподаватель риторики
Силва Алваренга (1749-1814). Первоначально
высказывались опасения, что они были
«злонамеренными людьми,
которые
пытались или, по меньшей мере, хотели
попытаться сеять и
распространять среди
этих
народов
те же
пр инци пы , которые преобразовали французскую
монархию», однако в конечном итоге было признано, что ни
один из обвиняемых не виновен в заговоре, и что все их
преступление сводилось к словам, к «
разговорам,
публичным или приватным». В отличие от участников «заговора
в
Минас-Жерайсе», у арестованных в Рио-де-Жанейро не
имелось какого-либо политического плана, угрожавшего
нанести ущерб колониальной системе.
Салвадор-де-Баия оставался столицей Бразилии вплоть
до 1763 г., когда она была перенесена в Рио-де-Жанейро, что
было связано с
растущим
значением юга
центральной
части
страны. Во внутренних частях региона Рио-де-Жанейро
уже много лет производился сахар, а в самом городе,
возникшем одновременно с колонией, проживало довольно
пестрое население. Наиболее многочисленными группами
были рабы, свободные люди, мулаты и метисы. В конце
XVIII в. в
город проникли идеи Французской революции
-
в
форме памфлетов и книг, которые привозили в гавань
иностранные корабли, всячески обманывая цензуру.
Есть свидетельство, что начиная с 1792 г.
революционные принципы вызвали горячие дискуссии в городе
Салвадоре. В 1797 г. здесь была основана масонская ложа,
называвшаяся «Рыцари света» и состоявшая из самых
видных представителей высшего общества провинции
Байя. Образованные люди собирались также в частных
домах, где обсуждали идеи Просвещения и другие
вопросы, что вызывало подозрения чиновников
португальской Короны. Но лишь появившиеся в 1797 г. плакаты и
надписи на стенах
города
заставили власти понять, что
происходит что-то серьезное:
в них
содержа лис ь
высказывания о республике, свободе, равенстве, требования
свободной торговли, наказания
ретроградных
церковников и повышения жалования военным, а в качестве
образца для подражания приводилась Франция. В
конце концов выяснилось, что существует крайне опасное
движение, во главе
которого
стоит
группа молодых
заговорщиков. Все они были лицами скромного
социа льного поло жени я
-
портными, каменщиками,
плотниками, солдатами, вышивальщиками, а некоторые даже были
рабами. Они собирались установить в Бразилии
республику, которую предстояло провозгласить в Байе; затем
республиканское правление могло б ы
распространиться на всю страну. Шесть членов группы были объявлены
главными
заговорщиками,
а
чет ве ро
из них
приговорены к казни
через
повешение: Жоан де Деус (JododeDeus),
Лукас Дантас (Lucas Dantas), Мануэл Фаустину (Manuel
Faustino) и Луис Гонзага (Luis Gonzaga).
Заговор в Байе ознаменовал конец исторической
эпохи. Он стал свидетельством идеологической
радикализации португало-бразильцев и популярности
освободительных идей в обществе. От либеральных принципов
Американской революции колонисты обратились к более
опасным идеям Французской революции. Исходя от
представителей богатых и образованных классов, эти идеи
доходили до самых нижних ступеней социальной лестницы.
Колониальное общество на всех своих классовых уровнях
жаждало перемен; особенно необычным кажется факт, что
среди в большинстве своем неграмотных бразильцев столь
заметную роль сыграли книги и идеи. Старая Европа была
все еще в состоянии оказывать воздействие на умы
жителей молодых колоний, пусть даже в результате эти
кол они и восс тав али
против Европы.
БИБЛИОГРАФИЯ
ABREU, С. 1976. Capltulos de Historia Colonial. 6th ed. Rio de Janeiro.
FREYRE, G. 1964. The Masters and the Slaves. New York.
HOLANDA, S. B. DE . 1957. Caminhos e fronteiras. Sao Paulo/Rio de
Janeiro.
1969a. Raizes do Brasil. 5 th ed. Rio de Janeiro.
1969b. Visao do Paraiso, 2nd ed. S2o Paulo.
LANCIANI, G. II meraviglioso come scarto tra sistimi culturali. In:
LAmerica tra reale e meraviglioso
-
scopritori, cronisti, viaggiatori
(offjprint).
MAXWELL, K. 1973. Conflicts & Conspiracies
-
Portugal and Brazil,
1750-1808. Cambridge.
MELLO, E. C. DE. 1975. Olinda Restaurada. Rio de Janeiro/Sao Paulo.
MORAIS, R. B . DE. 1979. Livros e bibliotecas no Brasil colonial. Rio de
Janeiro/Sao Paulo.
SOUSA, A C. DE. М. E . n.d. Formagao da Literatura Brasileira - Momentos
decisivos. 4th ed. Sao Paulo.
SOUZA, A C. 1986.0 diabo e a terra de Santa Cruz. Sao Paulo.

26.2
ОСТРОВА КАРИБСКОГО МОРЯ
Патрик Э. Брайан
ИСПАНСКИЕ ВЛАДЕНИЯ
Европейцы, прибывшие в Америку сразу же после ее
открытия Колумбом, были немногочисленны. Первыми
здесь оказались испанцы, поскольку лишь они при
королеве Изабелле Кастильской с пониманием отнеслись к
доводам Колумба, настаивавшего на том, что поскольку
Земля имеет форму шара, то до пряностей, золота и чудес
Востока можно добраться, совершив плавание на Запад. На
вооружении у Колумба имелся судовой компас
сравнительно нового типа, астролябия и квадрант, он неплохо
разбирался в течениях. Знакомый с последними достижениями
картографии и обладавший немалым практическим
опытом генуэзский мореплаватель за 67 дней совершил
переход через Атлантический океан и в октябре 1492 г.
бросил
якорь у Багамских о-вов .
Европейцев было немного, однако они имели
огромный опыт, позволивший им пересечь «Океаническое
море», и кроме того в их распоряжении были такие
средства ведения войны, как конница и огнестрельное оружие.
Населявшие острова индейцы племени тайно не
выдержали столкновения с невиданной военной техникой, и их
цивилизация была уничтожена, поскольку оружие
местных племен относилось скорее к эпохе неолита. Каменные
топоры, ножи, копья, луки и стрелы были бессильны
против испанского пороха, пушек и кавалерии. Даже
господствовавшие в Мексике воинственные ацтеки со своими, по
существу религиозными, представлениями о ведении
войны не могли противодействовать тотальной войне,
которую вел против них Кортес.
Индейцы тайно островов Карибского моря оказались
также беззащитны перед заразными болезнями,
занесенными из
Европы. Набор местных заразных болезней
«обогатился» оспой, дифтерией, тифом и гриппом. Эпидемия
оспы, свирепствовавшая на Антильских о-вах в 1518-
1519 гг., унесла жизни
третьей части коренного
населе ния
о. Эспаньола (Санто-Доминго), произвела опустошения на
Кубе и существенно уменьшила население Пуэрто-Рико
(илл. 137). Испанское завоевание стало для местных
индейцев настоящим концом Света. Вслед за болезнями шли
голод, массовые самоубийства и война.
На Эспаньоле с 1529 по 1533 г.
против испанцев
сражался Энрикильо. На Кубе в 1520-1550 гг. мятежные
индейцы убивали испанцев, «мирных черных» и индейцев,
поджигали поселения и забивали скот.
Но подобно другим прибывшим в Америку европейцам
испанцы принесли туда и новую систему ценностей, веру,
нравы и обычаи. Наряду с новой техникой в Америке
появилась и новая культура.
В Испании, из которой конкистадоры отправились в
завоевательные походы с Колумбом или прибыли в
Америку позднее, только что закончились продолжавшиеся
семь столетий войны против мусульман, захвативших
страну
в 711 г. Окончательно побежденные в 1492 г. в
результате падения последнего арабского государства на
Пиренейском п-ове
-
Гранадского эмирата, мусульмане
оставили весьма заметные следы своего воздействия на
испанский язык, испанскую архитектуру и методы
земледелия. Но многовековое столкновение двух цивилизаций
имело и
другой эффект: постоянные войны против
«неверных»
мавров превратили испанцев в
воинствующих
ревнителей католицизма.
Мног ие испанцы на
родине
были пастухами
или
скотоводами. Среди прибывших в Америку имелись
плотники и
кузнецы, каменщики, мастера
по
укладке черепиц ы,
кораблестроители, скорняки и сапожники
-
т.е .
обладатели
трудовых навыков, новых для обитателей
островов
Карибского моря. Многие прибыли с бесплодных земель
Эстремадуры, где тяжкие условия жизни пробуждали
желание переселиться куда-нибудь в поисках лучшей доли.
Были и другие, принадлежавшие к сословию идальго, но
не обладавшие достатком, соответствующим этому
статусу. Обнищавшие идальго и возмечтавшие сделаться
идальго простолюдины поднимались на корабли,
отправлявшиеся в Новый Свет, где, как они надеялись, им
удастся
обзавестись туземными слугами
и
работниками в количестве,
достойном самого знатного из знатных людей.
Среди переселенцев всегда хватало людей, жела вших
улучшить
свою жизнь. Отчеты Колумба, вернувшегося в
Европу в 1493 г., создавали впечатление, что здешнее
золото может
быстро помочь
лич ному обогащению. Берналь
Диас дель Кастильо очень хорошо выразил два
взаимодополняющих полюса испанских амбиций, материальный и
духовный, сказав: «Я пришел сюда, чтобы послужить Богу
и
разбогатеть».
Во второй половине XV в. жажда золо та, позднее
воплот ившаяся в
мифе об Эльдорадо, все более усиливалась,
так как «цена этого металла значительно
выросла
по
сравнению с ценами на предметы потребления». Племена
тайно использовали золото для изготовления
церемониальных масок для своих вождей и жрецов, а также для поясов
и носовых украшений. Испанцы занялись поисками
золота в реках и ручьях островов. При добыче речного золота
песок промывался и затем «просеивался в особых лотках,
известных как батеас (bateas) (Vilar; 1976. p. 66). Эту
работу для испанцев выполняли несчастные индейцы
тайно, нередко женщины, которые от рассвета до заката
занимались просеиванием песка. Принудительный труд
индейцев, практически ничего не стоивший испанцам,
существенно
снижал
производственные расходы.
Пользу испанцам приносил не только рабский труд
тайно, но и их отдельные трудовые навыки. Новый
господствующий класс, паразитический по
своему характеру,
ста л
потребителем карибского табака, бобов, кукурузы,
стручкового перца, маниока, ананасов, различных корнеплодов, ягод
и
фруктов. Таино издавна выращивали эти культуры, а
маниок являлся основой для выпечки хлеба (касабе), который
стал одним из главных
продуктов питания для испанс ких
экспедиций на матер ик , отп равляв шихся с карибских баз. Хотя
европейские железные орудия и превосходили по своему
417

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
качеству каменные орудия тайно, европейцы стали
пользоваться туземными гамаками, каноэ и боио
-
солом енны ми
хижинами, устроенными так, что они могли
выдерживать
частые ураганные ветры с Карибского моря. Антильские о-ва
были для исп анце в пограничной областью, и освоение
технологий тайно оказалось жизненно важным для
укрепления испанских поселений (илл. 153).
Историк Кьюбитт (Cubitt; 1995, р. 83) справедливо
замечает, что
«сердцевиной [испанской системы ценностей]
были институты Церкви и семьи и кодекс поведения,
о сн о ва н ны й на личн ой че сти ». Римско-католическая церковь
быстро проникла в Карибский регион. Довольно рано
появился
собор в Санто-Доминго с его «основательной
гот иче ск ой структурой и декором в стиле итальянского
Возрождения». Католическая церковь выполняла две важные
функции в распространении испанской цивилизации на
Антильских о-вах.
Первой задачей было привести под
духовную опеку Католической церкви племена тайно. Сотни
тысяч индейцев были крещены и научены основным
молитвам: «Отче наш», «Аве Мария», а также «Символу веры».
Второй задачей стала защита тайно от
злоупотреблений со
стороны энкомендерос, которые во
время «репартимьен-
то»
(распределения) получили в свое распоряжение
индейских работников
-
от 40 до 200, в зависимости от
вложенного капитала и личных
заслуг во время Конкисты.
Конкистадор, сделавшийся энкомендерос, был обязан научить
индейцев основам христианского вероучения и окрестить
их
новорожденных детей в течение восьми дней. Взамен
индейцы были должны работать на него в течение девяти
месяцев. То, что эти
предписания,
изложенные в
Бургосских
зако на х 1512г., чаще всего
игнорировались,
было
источником беспокойства для таких
представителей духовенства,
как мона х-доминиканец Бартоломе де лас Касас,
приводивший схоластические и гуманистические доводы в защиту
индейцев. Лас Касасу, убежденному, что тайно
-
разумный
народ, который стал бы «совершенным», почитай он
«истинного Бога», возражал Хинес де Сепульведа, который,
интерпретируя описа н и я таких специалистов по
Америке,
как Гонсало
Фернандес де Овьедо-и-Вальдес (1478-1557),
автор знаменитой «Общей и естественной истории Индий»,
настаивал на том, что индейцы являются существами
низшего порядка и, согласно учению Аристотеля, должны
служить тем, «кто выше их».
В построениях Сепульведы нашли отражение
этнические проблемы, центральные в истории Карибского
бассейна, которые впервые проявились, когда белые
европейцы столкнулись с цветными народами и были вынуждены
внести изменения в традиционные философские
построения, чтобы как-то объяснить различия между
цивилизациями, столь непохожими по самой своей сути.
Техническое и научное превосходство белых над цветными
немедленно породило этническое понимание, что способности
разных народов зависят от их расовой принадлежности.
Церковь выполняла та кже важную социал ьную
функцию. В 1503 г. была
построена первая больница для
бедных, а в 1538 г. в Санто-Доминго на базе школы
доминиканского монастыря был основан первый в Америке
университет.
С окончанием завоевания рвение духовенства
заметно ослабло, и усилия по обращению населения в
христианство стали куда менее настойчивыми. Стремление
сделать христианами чернокожее население никогда не было
столь упорным, как прежняя борьба за души индейцев.
Отсутствие образовательных учреждений, вялая
проповедь и просто безразличие священников позволили
сохранить
прее мст вен ност ь африканской религиозной
культуры, привнесенной в регион Карибского моря черными
рабами в начале XVI в. (см. раздел 6.2). В результате
взаимодействия с христианством появились
синкретические
верования
и
обряды. Африканские божества стали
отождествляться с католическими святыми. Так родились
афрохристианские культы на Кубе (<сантериа),
в
Санто-Доминго и Га ит и (вуду) и на Тринидаде (ьианго).
Из Испании в регион пришла городская цивилизация.
Конкистадоры с самого начала стремились основывать
здесь настоящие города. С формированием сообществ
рудокопов появилось много небольших поселков.
Испанское проникновение на материк изменило
положение островов Карибского региона как основного
центра переноса испанских институтов в Америку. Испанское
население Эспаньолы, в какой-то момент достигшее 40 тыс.
чел., что
отражало значение острова как первой столицы
колониальной испанской империи, к 1528 г. снизилось до
4 тыс. В Пуэрто-Рико в 1530 г.
переп исью было учтено 3 тыс.
чел., из которых половина была африканскими рабами, а
около трети
-
индейцами. Рост населения в испанских
владениях на
Карибском море в дальнейшем происходил
крайне медленно, например, в
Пуэрто-Рико ежегодный прирост
на
протяжении
200 лет составлял менее 1,3%.
Однако притягательность огромного и более
богатого минералами материка не привела к полному
запустению островов Карибского моря. К середине XVI в.
африканцы в качестве рабочей силы почти полностью
вытеснили местных индейцев. Можно отметить, что на
Пиренейском п-ове издавна применялся труд
африканских рабов, так что использование в Америке чернокожих
рабов представляло собой определенную
преемственность иберийской и американской цивилизаций. К тому
же
т руд африканцев, хо т я и подневольный, обогатил
сельское хозяйство
некоторыми африканскими
достижениями.
Кроме того, испанские колонисты, которые завезли с
Канарских о-вов
сахарный тростник, обнаружили, что
жаркий климат и влажные красные земли в
районах
Гаваны, Матансаса и Пинар-дель-Рио великолепно подходят
для сахарных плантаций, на
которых сахарный тростник
может
выращиваться
в течение многих лет. Столь же
пригодными были
черные
почвы Гаваны и Матансаса, а также
аллювиальные долины Санто-Доминго и Пуэрто-Рико.
Цюстник требует хорошего обеспечения водой, и
тропические погодные условия в Карибском бассейне, включая
продолжительный сухой сезон, оказались как нельзя
более подходящими для него. Вместе с тем постоянное
выращивание тростника
на одних и тех же землях и от
одних и тех же
корней без высажи вания но вых при водило
к
частым заболеваниям
корней, «так как
при
этом
создавалась постоянная
благоприятная среда для тростникового
грибка» (Deerr, 1911р. 123).
Некоторые коло нис ты Эспаньолы, Кубы, Пуэрто-Рико
и Ямайки включались в сахарное производство, вкладывая
в него
прибыли от золота или
получив
займы и
другие
поощрения
от испанской Короны. К 1568 г. только на
Эспаньоле было около 20 тыс. африканских рабов.
Производство
са хар а достигло здес ь ма ксимума
в 1570 г., составив
713т. В 1582г. 11
сахарных мельниц Пуэрто-Рико
произвели 15 тыс.
арроб (одна арроба
-
11,5 кг) сахара; Куба в
последнее десятилетие XVI в. давала в
среднем по 20 тыс.
арроб (230 т) в год, а в 1670 г. местное
пр оизв одс тво
составило 89 тыс. арроб (свыше 1020 т).
В новый век экспансии, предпринятой европейскими
поселенцами в Америке, стало легче и проще перемещать
методы и технику с одной территории на другую, и из
Испании способ производства сахара попал с маврами на
Канарские о-ва, а уже оттуда
-
на
Эспаньолу и прочие
острова Карибского моря. Возможно, что первые сахарные
мельницы здесь мало отличались от египетских мельниц
Xв.с
вращающимися жерновами, которые
первоначально использовались как прессы для оливок. Подобные
приспособления были неэффективными, требовали
чрезмерных затрат труда и приводили к потере большого
количества сока (Mintz, 1985, р. 33). Однако в 1515 г. механики
привезли на Канарские о-ва мельницу с двумя
вертикальными вращающимися цилиндрами, которые могли
418

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
приводиться
в движение животными или силой воды
(Mintz, 1985, р. 34). К 1530-м гг. на Эспаньоле имелось 34
мельницы. На Кубе, где не было больших рек, для
приведения их в движение широко использовались быки. После
перемалывания
на мельницах с использованием водной
энергии,
силы животных и
ветра производилась варка
сахарного тростника, кристаллизация и сепарация
кристаллов; готовился ром и отделялась меласса, которая
используется
в кормлении сельскохозяйственных животных. По
мнению Ф. Блэкберна (Blackburn, F., 1984), со времен
конкисты и вплоть до конца XVIII в. технология сахарного
производства почти не изменилась.
В конце XVI в. Испания перестала лидировать в
коммерческом производстве сахара. Отчасти это было следствием
уменьшения
числа африканских рабов из-за эпидемий
оспы и восстаний, а отчасти следствием того, что испанское
правительство в интересах производителей сахара из
Андалусии ограничило поступление на собственный рынок
сахарной продукции из колонии. Сыграла роль и
конкуренция со стороны других сельскохозяйственных культур,
пользовавшихся более стабильным спросом на рынке и
требовавших меньших капиталовложений.
Одной из таких культур был табак, американское
растение, широко использовавшееся индейцами тайно в
ритуальных целях. Употребление табака -
курительного или
нюхательного
-
укоренилось в Европе в XVII в. В отличие
от экстенсивного производства сахара, выращивание
табака носило интенсивный характер, при котором
максимальное внимание уделялось качеству каждого листа. Его
можно было успешно разводить в небольших хозяйствах
без значительных капиталовложений, которых требовало
производство сахара. Табак можно было жевать или
курить.
Он пользовался хорошим спросом на рынке
и
выращивался как индейцами у их боиос, так и неграми у конукос.
Однако выращивать
та ба к на равнинах Кубы ста ли главным
образом мелкие испанские фермеры (вегеро) и, добившись
коммерческих успехов, заметно потеснили в
соревновании за эти земли скотоводов. Кубинский табак занял
ведущее место на международном рынке.
Это туземное растение вызывало восторг многих
европейцев. В 1648 г. известный
вра ч
и
преподаватель
университета в Павии Иоанн Хрисостом Маньен (Johann
Chrysostom Magneri) утверждал, что табак обладает
магическими качествами, позволяющими индейцам
пророчествовать; что со своими эзотерическими, усыпляющими и
дурманящими свойствами о н мо ж е т исполь зовать ся при
га дани ях и ворожбе (Ortiz, F., 1940, р. 241). Этому растению
приписывались и лекарственные свойства. С другой
стороны, трактат о вреде табака написал английский король Яков I,
а испанский король Филипп II законодательно ограничил
выращивание и продажу этой культуры. В 1606 г. Филипп III
запретил разведение табака на Кубе и в Америке.
По-видимому, испанский король руководствовался не только
моральными соображениями; его решение было вызвано
высоким спросом
на табак со
ст ор он ы английских,
французских и голландских контрабандистов, подрывавших
испанскую торговую монополию в колониях, за
которой
строго следила Торговая палата в Севилье. На это указывает
факт, что в 1614 г. он отменил
за прет
на
выращивание
табака, однако потребовал, чтобы его урожай направлялся в
Севилью, причем грозил ослушникам смертной казнью (Ortiz, F,
1983, р. 57). Если индейские жрецы использовали табак в
ритуальных целях, то европейским священникам он служил
просто для удовольствия; от частого употребления табака
их ногти порой чернели. У газеты «Эль Диарио Кохуэло»
были основания шутить, что индейские божки овладели
католическими священниками. Во Франции табак стал даже
известен под на зван ием
«трава
великого настоятеля»
(herbe
du Grand Prieuf) (Ortiz, R, 1940). В 1599 г .
фунт этого зелья
стоил в Англии более 120 долларов
в
пересчете на
нынешние деньги. В 1717, 1721 ив 1723 гг. на
Кубе произошли
вооруженные восстания, возглавленные табаководами и
священниками, протестовавшими против испанской
монополии на табак (Ortiz, R, 1983, р. 57).
Производство табака основывалось на индейских
традициях. Британский историк Томас (Thomas, 1871)
предположил, что многие из табаководов, которых обычно
считают белыми испанцами, на самом деле, возможно, были
метисами или
чистокровными индейцами. Применение плуга,
вероятно, сделало выращивание табака более
эффективным. Табак выращивался из семян, семена укладывались в
борозду и прикрывались тканью, препятствовавшей
чрезмерному воздействию света и тепла. Приблизительно
каждые 35 дней производилась пересадка рассады. «Пучки
листьев связывались и оставлялись для брожения. Сложенные
в тюки связки отправлялись в Гавану» (Thomas, 1971, р. 25).
Многие испанцы на Пиренейском п-ове занимались
разведением скота и перенесли свои навыки на Кубу. На
островах Карибского моря основное внимание
уделялось
не овцам, а
крупному рогатому скоту. Развитию
скотоводства здесь способствовал европейский спрос на
кожу
и
шкуры.
Клиентами местных животноводов выступали
и
европейские контрабандисты. На Кубе постоянный спрос
на мясо обеспечивали гаванский
гарнизон,
испанские
корабли, ежегодно совершавшие рейсы в колонии, и
контрабандисты. Высокие цены на табак, однако, сдерживали
дальнейшее развитие здесь животноводства, поэтому
основным
регионом разведения крупного рогатого ско та
стала восточная часть Санто-Доминго
-
Сейбо. В
условиях сокращения численности рабочей силы преимущество
скотоводства состояло в том, что оно не
требовало
обработки земли, т.е. значительного приложения труда. Самой
же земли, пригодной под пастбища, после сокращения
численности населения в испанских владениях на Кариб-
ском морю было более чем достаточно.
На Пуэрто-Рико и Эспаньоле разведение крупного
рогатого скота для производства предназначенных для
экспорта мяса, кож и сала было доверено пастухам из
африканских рабов, которые либо трудились бок о бок со
своими
владельцами, либо были батраками в крупных
хозяйствах. В 1620 г. на Пуэрто-Рико насчитывалось
приблизительно 100 тыс. голов скота. На Эспаньоле владельцы
крупных стад (<атерос), успешно воспользовавшиеся
преимуществами тучных земель, пожалованных Короной,
сделались местной элитой. Стимулом для увеличения
поголовья скота на Эспаньоле послужило развитие мясной
то рго вли в западной част и
острова,
на
ко торую
по
услови ям
Рисвикского мирного договора 1697 г.
получили право
французы. Эта торговля была вызвана
спросом
на мясо со
стороны плантационной экономики Сан-Доминго
-
так
французы называли
теперь отошедшую
к ним
западную
треть территории
о. Эспаньола (восточная часть острова
-
Санто-Доминго
-
осталась
у Испании.
-
Прим. ред.) .
У европейцев постоянно развивался интерес к
пряностям, и именно это стало одной из причин стремления
найти западный морской путь к производящим пряности
странам на Востоке. Имбирь производился в азиатских
тропиках. Его высушенные коренья использовались как
ароматический стимулятор в медицине, а зеленые
коренья были популярной приправой. Карибский климат
оказался для этого
растения
вполне подходящим, а высокие
цены на него с конца XVI в. в
Европе побудили начать его
производство на Эспаньоле и
Пуэрто-Рико. На Эспаньоле
рабов, число которых
зн ачит ельн о
сократилось,
заставили вместо сахара заниматься имбирем. Поданным
пуэрториканского историка А. Ортиса (Ortiz, А, 1983), имбирь
был главным
предметом местного
экспорта
в течение
первой половины XVI в., пока
производители
из
Санто-Доминго и
Бразилии не вытеснили Пуэрто-Рико с этого ры нк а.
Был и другой, карибский по происхождению вид
пря ностей
-
гвоздичный (ямайский) перец. Он был связан
прежде
всего с Ямайкой, где в диком виде произрастал на
419

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
из вес тняк овы х территориях острова. Однако он
встр ечае тся такж е в Мексике, Гондурасе, Гватемале, на
Кубе и
Пуэрто-Рико (Purseglove et al., 1981, p. 286). При сборе урожая
вет ви перца отры ваю т
от
дере вье в,
после чего
обирают
плоды. К следующему урожаю деревья полностью
восстанавливаются. Когда-то думали, что семена этого перца
разносятся лишь птицами, но позднее обнаружилось, что
«когда семена были посеяны
сразу
же после того, как
созревшие плоды очистили от мякоти, некоторые
семена дали
всходы в
через 9-10 дней» (там же, р. 287). Экспорт
ямайского перца начался не позднее 1601 г., а в 1755 г., как
сообщалось, в Европу было вывезено около 438 тыс. фунтов
перца общей стоимостью 21 925 ф.
ст. Наличие на Ямайке
это й
пряности
вызвало сильный интерес испанской
Короны,
никак не желавшей
передать
эт от остров
в
свободное управление семье Колумба, которой он был
пожалован в качестве владения
-
маркизата.
Куба была единственным из принадлежавших Испании
Антильских о-вов, где развивалось судостроение. По
наблюдениям А. Ортиса, «на здешних верфях было
построено около 65% судов, получивших право на участие в
американской торговле, а также небольшие
купечес кие
суда ,
обеспечивавшие кубинскую торговлю с Эспаньолой,
Пуэрто-Рико, Ямайкой и Кампече» (Ortiz,, А, 1940, р. 52).
Даже после
упадка
местной судостроительной
промышлен нос ти
-
отчасти из-за сокращения количества
пиломатериалов
и недостатка материалов,
обычно ввозимых из
Испании,
-
верфи Кубы все же сохранили свое значение в
качестве важных
ремонтных центров.
Наиболее
преуспевающим
из испанских городов на
островах Карибского бассейна была Гавана (илл. 154). С XVI в.
она служила перевалочным пунктом для конкистадоров,
направлявшихся в новые земли на Американском
континенте. Гавана заменила Санто-Доминго в качестве главного
порта для испанских галеонов. Гаванские купцы богатели
на крупномасштабной торговле, связанной с Веракрусом и
Картахеной. Ни Сан-Хуан,
ни Санто-Доминго не получали
таких
прибылей от торговли между островами Карибского
моря, какие извлекали из нее гаванские купцы.
Уже говорилось о сельскохозяйственных культурах
тайно, которые оказали свое воздействие на Европу, и о
новых технологиях, пришедших из Европы на острова, в том
числе о сахарных мельницах. К этому следует добавить
железные орудия европейцев, в том числе мачете и
мотыгу, которые довольно быстро вытеснили
использовавшиеся индейцами тайно земледельческие орудия. В то же
время круглая и покрытая соломой индейская хижина «баио»
сделалась обычным жилищем испано-карибских
крестьян, а индейский гамак служил здесь европейцам в качестве
кровати. Европейцы взяли на вооружение и туземное
каноэ. Возможно, больше всех его использовали буканьеры
и
пираты. В 1680 г.
отряд буканьеров «на 68 каноэ в
сопровождении 50 индейцев поднялся вверх по реке
к копям
Санта-Мария» (Gerhard, 1990, р. 148). В Северной Америки
каноэ в течение многих десятилетий служили колонистам
главным
транспортным средством QStapleton, 1987, р. 4).
В середине XVI в., окончательно подчинив тайно,
испанцы установили свою полную гегемонию на островах
Карибского моря. Однако вскоре вызов Испан ии бросили
другие европейские государства.
ПРИХОД ДРУГИХ ЕВРОПЕЙЦЕВ
О своей «монополии» на Америку Испания заявляла на
основании факта завоевания и «папского дарения»,
согласно которому «мир» был разделен между Испанией и
Португалией по Тордесильясскому договору 1494 г. Европейские
соперники Испании, отказавшись признавать «папское
дарение» и в принципе и на практике, с начала XVI в. начали
совершать набеги на испанские колонии или вести с ними
незаконную торговлю. Набеги чаще всего совершались на те
места, где испанский контроль казался слабее -
на
Североамериканский материк, ГЬиану и острова Карибского моря.
Вызов, брошенный европейскими соперниками
Испании в Америке, во многом объяснялся желанием нанести
ущерб испанскому могуществу в Европе, которое
обеспечивалось династическими связями с монархией
австрийских Габсбургов и объединением корон Испании и
Португал ии при Филиппе И. Более быстрый экономический рост
Нидерландов, Англии и Франции облегчал им
проникновение в испанские владения в Новом Свете.
Европейский
вызов Испании, в особенности со стороны голландцев и
англичан, был также вызовом господству римского
католицизма. Поэтому с началом протестантской Реформации,
датируемой 1517 г., и
распространением протестантизма в
Нидерландах и Англии борьба за гегемонию на Карибском
море порой рассматривалась как столкновение между
«ер етикам и» (протестантами) и «правоверными» (испанцами).
Быстрое становление в Амстердаме капиталистических
отношений, одна из лучших армий и мощный торговый флот
делали голландских протестантов грозным врагом.
Нидерланды были испанской провинцией.
Начавшаяся во второй половине XVI в. национальная борьба
против Испании осложнилась здесь религиозным
противостоянием протестантов и католиков.
Перемирие (в 1609-
1621 гг.) между Испанией и ее мятежными голландскими
подданными-протестантами отложило на 12 лет
неминуемую конфронтацию, и в этот период из Европы конфликт
был перенесен в воды Карибского моря. Отреагировав на
объединение испанской и португальской Корон,
голландцы обосновались в 1630 г. в
Пернамбуку
(Северо-Восточная Бразилия), где в их распоряжении оказались
прибыльные сахарные плантации, на которых трудились черные
рабы. В 1654 г. голландцы потеряли Пернамбуку, однако к
тому времени они овладели небольшими островами Саба,
Сен-Мартен и Кюрасао, а также континентальными
колониями Эссекибо и Бербис (в 1624 г.). Они были намерены
расширить контрабандную торговлю с Ис пан ской
Америкой, поощрять агрессивные действия частных лиц в
Карибском море, направленные против Испании, и создать
оборонительные базы против контратак испанцев.
Завоеванный в 1634 г.
Кюрасао стал важным пун ктом
в
торговле
солью
-
особенно если учесть, что испанцы ограничили
доступ голландцев к европейским соляным запасам.
Подрыв голландцами испанского морского
могущества облегчил захват англичанами и французами
Наветренных и Подветренных о-вов .
Французы, сотрудничавшие с англичанами пр и
основании колонии Сент-Китс (Сент-Кристофер), захватили в
1635г.о.
Мартинику, а позднее
-
о.
ГЬаделупу. Англичане,
стратегия
которых
вначале была основана на создании
самодостаточных сельскохозяйственных колоний, способных
отразить контратаки испанцев, в 1627 г. поселились на
Барбадосе. В 1655 г., вдохновленные «Западным проектом» Оливера
Кромвеля, они захватили у Испании плохо
защ ище нную
Ямайку; по Мадридскому договору 1670 г. Испания
формально уступила этот остров Англии. К
концу XVII в.
соперники
Испании основательно закрепились
н а Наветренных и
Подветренных о-вах , а также на Ямайке. По мере усиления
англо-французского соперничества за гегемонию в
Карибском море такие острова,
как Сент-Люсия и Доминика, на
основании договоров переходили из рук в руки.
Испанская монополия на эти территории
и
духовное
господство на них Католической церкви
ок азал ись
подорванными голландскими и английскими протестантами,
которые обзавелись новыми землями на
островах
в
Карибском
мо ре.
Экономическое могущество французских,
английских и голландских колоний было основано на
производстве сахара с применением рабского труда и на
т ор го вой моноп олии. Важным элемен том кол они ал ьной
жизни стала нейтрализация или уничтожение индейцев
420

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
ление европейскому господству в южной и юг о- вос точ но й
частях Карибского моря. Хотя неиспанские колонии в
Карибском море столкнулись с ураганами, тропическими
болезнями, кризисами на рынках табака (1627-1631 гг.),
индиго (1640-1645 гг.)
и хлопка
(1630-е гг.), а также
недостаточным обеспечением рабочей силой из Европы, они не
только выжили, но и стали источником огромных богатств
для своих метрополий. Французское и англий ск о е
присутствие в регионе поддерживалось действиями безжалостных
банд буканьеров
-
вооруженных пиратов, нанятых
британским и французским правительствами с целью
пр о т и в од ейс т в и я голландским фритредерам (контрабандистам) и
принуждения Испании к оборонительным действиям.
Позднее, когда по Мадридскому договору испанцы
признали британский контроль над Ямайкой и другими
островами, а по условиям Рисвикского мира уступили
французам западную часть Эспаньолы, буканьеров
пришлось обуздать, чтобы обеспечить спокойное развитие
плантаций в Британской и Французской Вест-Индиях.
До начала выращивания сахара
на
французских и
английских островах, для выращивания табака, хлопка и
производства индиго было вполне достаточно труда наемных
белых работников. Сахар с его экстенсивным
земледельческим производством и мануфактурными центрами
породил спрос на рабочую силу, который уже нельзя бы ло
покр ыть
из
ресурсов метрополии. Голландские связи с
африканскими работорговцами облегчили ввоз в XVII в.
черных рабов. Высокая смертность среди невольников в
со чета нии с
растущим спросом
нанихв
условиях
расширявшейся плантационной системы хозяй ст во ва ни я де ла ли
необходимым постоянный импорт рабов. Этот спрос
увеличивался и в
силу
низкой рождаемос ти
-
следствия
огромного численного преимущества черных мужчин над
черными женщинами. Исключением был о. Барбадос, где,
как отмечает барбадосский историк Беклс,
женщины-рабыни численно превосходили мужчин, возможно потому,
что местные плантаторы признали, что «на полевых
работах женщины не уступают в производительности
мужчинам» (Beckles, 1989, р. 5).
В отличие от испанских Карибских островов, где
количество чернокожих жителей лишь иногда существенно
превышало количество белых, в британских и
французских владениях произошел заметный популяционный
сдвиг в пользу африканцев. На Ямайке, где в момент ее
захвата
британцами соотношение белых и
черных
составляло 1:1, эта пропорция в 1703 г. выглядела уже как 1:6, а в
1739 -
как 1:10. На о. Сент-Китс соотношение белых и
черных в 1770 г. составляло 1:8.
«Сахарный переворот» укрепил господство крупных
латифундий, поднял цены на землю и превратил чисто
аграрную систему в частично мануфактурную. Как и при
испанцах в XVI в., основой производства оставались
мельницы с вертикальными цилиндрами, приводимые в
движение животными, силой воды или ветра.
Однако экономика островов Карибского моря никогда
не ограничивалась одним лишь производством сахара. На
Ямайке -
крупнейшем земельном владении в Карибском
бассейне производились какао, индиго, а некоторое время
также хлопок и табак К концу XVIII в. на Ямайке и
французском Сан-Доминго в качестве важных плантационных
культур выращивался кофе. На Ямайке существовали загоны для
скота, а на британском острове Монтсератт бедняки- белые
выращивали индиго, имбирь, хлопок, маниок и кофе.
О. Барбадос, на котором британцы поселились в 1627 г.,
экспортировал в Ан гл ию 9525 т сахара
в1651г.и12455т
-
в 1730 г.
Средний годовой объем ямайского экспорта в
Британию в 1701-1704 гг. составлял 325 тыс. ф. ст., а в 1771
1775 гг .
-
2,4 млн.
ф.
с т . Коли чест во рафинировочных
сахарных заводов в Британии выросло с 30 в 1695 г. до 120 в
1753 г. В одном лишь французском Орлеане насчитывалось
в 1677 г. 18 таких заводов. Торговый оборот между
Францией и Французской Вест-Индией составлял в среднем
30 млн.
ливров в год. Франция со своим исключительным
прав ом
и Англия со своими навигационными актами
показали себя ничуть не меньшими ревнителями своих
торговых интересов, чем Испания, хотя во всех случаях
монополия могла быть вполне законно нарушена, если это
сулило соперничавшим державам взаимные выгоды.
Британские острова Ямайка и Барбадос приносили
дополнительную прибыль в качестве транзитных портов для
работорговцев, поставлявших свой «товар» на рынки
Испанской Америки; кроме того, значительный объем торговли
приходился на торговлю между британскими и
испанскими
портами в Северной Америке. Поставки
лесоматериалов, скота и рыбы из Северной Америки служили
дополнением для экономики британских и французских
островов Карибского моря, которые в свою очередь поставляли
на
североамериканские рынки ром и мелассу (черную
патоку). С 1731 г. британские колонии также меняли свои
товары на муку и зерно из Ирландии (карта 31).
Соперничество за господство на Карибском море
привело к созданию сложных фортификационных
сооружений. Осознавая военно-стратегическое значение Больших
Антильских о-вов, испанское правительство даже ранее
1570 г. назначало губернаторами Кубы и Пуэрто-Рико
военных. Захват англичанами Ямайки, которая теоретически
принадлежала семейству Колумба, сделал еще более
насущной необходимость усиления испанских позиций на
Больших Антильских о-вах. Потеря в 1697 г. западной части
Эспаньолы, отошедшей к французам, заставила испанцев
поспешит ь с возведением новых оборонительных
сооружений и создать хорошо организованные военные части.
Колония Санто-Доминго поэтому получила
дополнительные силы, способные защитить от нападений французов
появившуюся на острове сухопутную границу. По данным
историка Гаскон (Gascon, 1993), в 1720-х гг . каждые 127 из
тысячи человек были здесь военными. Испания сделала все
необходимое, чтобы ее соперники
не смогли неожиданно
напасть на главные
центры
испанских владений на
Карибском
море, превратив Сан-Хуан и Гавану в огороженные
стенами крепости, названные Эль Морро, с массивными
бастионами. История Карибского региона
-
это в
равной
степени
история искусства
и
на у к и фортификации.
К 1700 г. на Пуэрто-Рико имелось 12 пехотных
рот
и
так называемый батальон Фихо (BataUon Fijo). В 1594 г.
Гавана, где еще не была завершена постройка крепости Эль
Морро, имела в своем распоряжении сильную артиллерию
и
внушительный гарнизон. Укрепление и общая оборона
Санто-Доминго, Гаваны и Сан-Хуана опла чивались так
называемым
ситуадо
-
ежегодной субсидией из казн ы
Новой Испа нии. По данным Ортиса, ситуадо составлял до 68%
от все го объема
королевской казны Сан-Хуана, будучи
самым большим вливанием средств в экономику этого
острова. Доминиканский историк Мойя Понс (Moya Pons,
1995) отмечал, что ситуадо являлся единственным
источником
поступления денег на Санто-Доминго, а кубинский
историк Герра-и -Санчес (Guerraу Sanchez, 1938) указывал,
что деятельность по возведению укреплений имела
следствием экономическое оживление в Гаване, создавая спрос
на камень, известняк и
другие материалы, а также
возмещая расходы на приобретение рабов. Как пишет Ортис, в
Гаване сосредоточилось значительное число военных,
тративших здесь свое жалование, в том числе на петушиные
бои, карточные игры и проституток. На Санто-Доминго
военные пользовались своим привилегированным
положением, чтобы вести незаконную приграничную
торговлю скотом с французской частью острова. Все владельцы
крупнейших стад имели военные звания.
Лишь в 1762 г. британцам удалось овладеть Гаваной и
удерживать ее в течение 10 месяцев. Обычно же все
нападения соперников Испании отбивались объединенными
421

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
422
Карта
31.
Карта
Вест-Индий,
составленная
в
1732
г.
Я
Molls
(с
согласия
Британской
библиотеки)

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
силами военных и лояльных испанцам горожан.
Незаконная торговля
с противником никогда не отождествлялась
в сознании жителей-испанцев с политической
неверностью Испании. Однако британский успех в Гаване стал
причиной новой -
лихорадочной, но при этом весьма
основательной военной реформы в испанских владениях на
Карибском море.
Эта военная реформа была частью более широкой
реформы
системы управления и торговли в Испанской
Америке, последовавшей за вступлением династии Бурбонов
на испанский трон
в 1714 г.
Реформаторы активно
поощряли африканскую работорговлю, чтобы стимулировать
развитие
сельского хозяйства и
приток
капиталовложе ний. Основав в Испа нии и
Америке новые,
дополнительные порты, испанское правительство способствовало
развитию торговли. По данным историка Куэте (Kuethe, 1981),
«законный экспорт сахара» с Кубы, который между 1764 и
1769 гг. составлял ежегодно в
среднем 2 тыс. т, на
протяжении 1770-х гг . находился на уровне 10 тыс. т в год (в 1670 г.,
как было указано выше,
-
около 1020 т). В 1763 г.
плантации сахарного тростника занимали около 4000 га, в
1796 г.
-
около 65 тыс. га . В 1763-1789 гг. на
Кубу было
ввезено 60-70 тыс.
рабов.
Экономическому развитию испанс ко го
Санто-Доминго способствовали как
реформы, проведенные
метрополией, так и
спрос на мясо во
французской части
острова.
Вплоть до восстания рабов в 1791 г. эта
торговля обогащала скотоводов испанского Санто-Доминго и
плантаторов французского Сан-Доминго. Корона
поддерживала также миграцию с Канарских о-вов, что
привело к появлению новых поселков и увеличению ввоза
рабов в 1789-1791 г г. Нач ало сь ожив лен ие на сахарн ых
плантациях Санто-Доминго, так как объявление Монтекристи
свободным портом дало доминиканским властям
возможность собирать плату и пошлину с
североамериканских судов. Расширилась торговля с плантаторами
Ямайки после объявления в 1766 г. свободными четырех
портов на этом
острове.
По данным Куэте, среднегодовой королевский доход с
Кубы в 1765 -1775 г г . составлял 534 404 песо; в следующем
десятилетии он достиг 1 003 745 песо. Пуэрто-Рико
приносил среднегодовой королевский доход в 6885 песо в
1758 г. и 47500 песо в 1778 г.
В конце XVIII в. на испанских
островах Карибского
моря существовала смешанная экономика, главную роль в
которой, однако, играло производство сахара на Кубе.
Испанская политика свободной торговли (comercio libre),
хотя и способствовала расширению торговли, все же,
несмотря на свое название, сохраняла ряд ограничений,
нехарактерных для подлинно свободной торговли. Гаванская
компания Factoria de Tabacos и Каталонская компания
заявляли о своих монополистических принципах и
применяли их в практической деятельности. Последняя из них
в 1772 г. запретила процветавшую приграничную
торговлю скотом. Следствием этого стали протесты и
контрабандная торговля.
Британцы и французы также сделали элементом
карибского пейзажа крепостные укрепления. Их тяжелые
пушки смотрели на море из Форт-Джорджа в
Порт-Ройале (Ямайка) и из Бримстоун-Хилла и Форт-Чарлза на
Сент-К итсе. Н а Барбадосе, как п и ше т Данн (Dunn, 1972,
р. 69), плантаторы строили свои дома «наподобие
фортификационных сооружений, оснащенных валами и
бастионами, откуда они могли лить кипящую воду на
нападавших слуг
и
рабов».
Острова Карибского моря ста ли оплотом,
защищающим интересы
не ско льк их
европейских держав.
Принадлежавшие
различным государствам территории обладали
неповторимыми чертами своих метрополий; если же они
переходили из рук в руки,
вихязыкеи
религии
отражалось воздействие различных европейских стран.
ОБЩЕСТВО И ЭКОНОМИКА ОСТРОВОВ
КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
На протяжении XVII в. и большей части XVIII в.
британские плантаторы сознательно поддерживали сохранение
социальной дистанции между собой и своими
яз ычни ками -
рабами. Особенно явственно это проявл ялось
в сфере
религии. Католики-французы (в свое м
«Черном кодексе»
1685 г.) предусматривали крещение и воспитание рабов в
христианской вере, а католические священники, хотя и в
недостаточной степени, пытались выполнять эти
постановления. На о. Доминика, статус которого менялся от
французского и английского до нейтрального острова,
проповедовалось учение отца Дютетра, однако для
англичан и голландцев их реформированные англиканская и
голландская Церкви были бесспорно институтами
плантаторов. Предпринятая в 1696 г. лондонским епископом
Портьюсом (Porteus) попытка
поощрить миссионерскую
деяте ль ност ь среди чернокожих
не имела успеха.
Плантаторы доказывали, что
учить христианству язычников-ра-
бов
-
это значит
«варваризировать» Евангелие и создавать
неразрешимое противоречие, проистекавшее
из
факта
порабощения единоверцев; кроме того, ознакомление
рабов с христианскими идеями равенства и братства
сп особн о
подорвать кол он иал ьную систему. А нг ли ка нс ко е
духовенство, в большой степени само являвшееся частью
колониальной системы правления, пользовалось тесными
отношениями с
плантаторами; некоторые
из
представителей духовенства сами были плантаторами. На
британских островах Карибского моря, несмотря на царившие
там светские вкусы, возводились роскошные храмы для
белых, которые, впрочем, упорно избегали посещения
церкви. Нет смысла доказывать, что
веротерпимость в
британских Вест-Индиях не в последнюю очередь была
обусловлена
безразличием к религии. В голландских колониях
плантаторы также твердо противодействовали
священникам, озабоченным спасением душ рабов.
На Барбадосе комиссии Кристофера Кодрингтона,
выполнявшей поручение Общества по распространению
христианского Евангелия, в задачу которой, в частности,
входило духовное просвещение рабов, за период с 1717 по
1726 г.
удалось обратить в христианство одного раба.
Мнение Кодрингтона, что ставшие христианами рабы станут
послушнее, нашло своих сторонников лишь в XIX в.
Положение же в XVII-XVIII вв. голландский социолог Хётинк
(Hoetink, 1991, р. 202) охарактеризовал так «Нежелание
превращать рабов в прихожан церквей, пользовавшихся
высоким
престижем в метрополии, создало религиозный раскол
среди населения, совпадавший с социальными барьерами».
В конечном итоге оживление религиозной жизни в
самой Британии имело следствием то, что активной
проповеднической работой среди негров занялись
предста вители секты
Моравские братья, баптистские и методи стск ие
миссионеры. При этом африканская культура, глубоко
пронизанная религией и представлениями о мире духов,
продолжала проявлять себя в народной медицине в практике
обеа (obeah), связанной с магией и ядами, и «мьиишзме»
(myalisni) -
противоядии против вреда, который могла
принести обеа. При этом традиционные африканские методы
лечения некоторых недугов, например фрамбезии,
считались более эффективными, чем европейская медицина.
Доктор Джеймс Томпсон сообщал, что «порой его самые
изощренные рецепты давали меньший эффект, чем простейшие
лекарства черных врачей» (Sheridan, 1991, р. 202).
Религия и медицина в сознании африканцев не
отделялись
друга
от
друга. «Миализм», например, «обеспечивал
общины специалистами (врачами), способными
обн аружить духа,
вызвавшего
проблему, изгнать его и
предотвратить его возвращение. Считалось, что все
проблемы,
включая телесные
не дуги ,
имеют
духовные истоки и требуют
проведения соответствующего обряда» (Schuler, 1991, р. 296).
423

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
В основе религиозных представлений африканцев
лежала мысль о том, что
при идеальных обстоятельствах в
мире
всегда царит добро.
Но культура не статична, и в течение XIX в. в
карибских
колониях
Британии происходит взаимное проникновение
элем ент ов
хрис тианства
и
африканских религий. В
области
музы ки африканцы принесли с собой барабан гумбай
(goombay),
а также
рукау (rookau) и другие ударные
инструменты. Обращение африканцев к европейским
музыкальным формам и инструментам (таким как скрипка и
концертино) обогатило музыку новыми выраз ит ель ным и
средствами. Африканские танцевальные формы
сохранились и смеш али сь с европейскими, в результате чего
возник новый, синтетический по характеру танцевальный
стиль. Во французской колонии Сан-Доминго часто
устраивались концерты
и давались представления опер
-
в
Порт-о-Пренсе, Леогане, Кайе, Жакмеле и Кап-Франсэ.
В этой колонии композитор Мулон пытался использовать
в своих произведениях местный
колорит. Чернокожие и
цветные жители также не чуждались европейских
музыкальных форм. Во французском Сан-Доминго чернокожий
композитор Ривьер писал симфонии, серенады и
ариетты. Родившийся на о.
Гваделупа Жозеф Булонь (1739-1779),
учившийся в Сан-Доминго вместе с чернокожим
скр ипачом Жозефом Платоном, издал записи нескольких
симфоний, концертов для скрипки, струнных квартетов, сонат
для фортепьяно и скрипки, а также опер. На Кубе Эстебан
Салас-и-Кастро (1725-1803) сочинял мессы, псалмы,
антифоны и другие малые литургические произведения
(Stevenson, 1985, р. 796).
Отличия климата от европейского, новые
сельскохозяйственные культуры, незнакомые болезни, иные
растения и животные, а также взаимное привыкание и
приспособление к чужим обычаям и религиозным
представлениям создали особый, ни на что не похожий карибский мир.
Как и другие регионы Америки, острова Карибского моря
стали местом культурного и научного эксперимента. В
области медицины, например, европейские врачи,
несомненно знакомые с туземной или африканской традицией,
начали прописывать лекарства, изготовленные на основе
местных растений (Sheridan, 1991, р. 202). Доктор Уильям
Райт открыл здесь медицинскую практику, «имея целью
дальнейшее развитие медицинской науки». Его
выдающимся достижением стала работа о столбняке и лечении
лихорадок, в том числе родильной горячки (Sheridan, 1991,
р. 201). Сэр Ханс Слоун, изучавший естественную историю
британских островов Карибского моря, собрал первую
коллекцию Британского музея.
В связи с
природными усло в ия м и Карибского
бассейна возникло новое
направление
в
архитектуре. Британцам
понадобилось более сотни лет, чтобы разработать
архитектурный стиль, подходивший для тропиков. Если в XVII в.
они возводили дома по английскому образцу, пригодные
скорее для холодного климата, то позднее они перешли
к
местному стилю -
с высокими
крышами,
большими
открытыми
ве ра нд ам и, сводч атыми галереями
и высокими
окнами. Испанцы гораздо быстрее усвоили идею бунгало,
строя дома так, чтобы добиться максимальной прохлады
и защиты от ураганов.
Общественные здания на испанских островах
Карибского бассейна не приобрели той барочной
величественности, что свойственна испанским постройкам на
континенте, однако несколько храмов на Кубе весьма интересны
с архитектурной точки зрения, например собор в Сантья-
го-де-Куба, построенный в XVII в. ,
или
монастырь
Санто-Доминго. В самой Гаване имелось несколько домов грандов,
напоминавших подобные здания в Сев илье
-
с
обширными
внутренними дворами, резными «мудехарскими» (мудехары
-
мусульманское население, которое осталось на территории
Испании, отвоеванной у арабов в ходе Реконкисты.
-
Прим.
ред.)
потолками и тяжелыми
дверями (Thomas; 1971, р. 17).
Готическая и ренессансная резьба по камню и красному
дереву, возможно, выполненная известными испанскими
мастерами (Ваубп, р. 719), указывает на важное значение,
которое в начале XVII в. имел Санто-Доминго, и на
стремление воссоздать на тропических островах Карибского моря
испанскую цивилизацию.
Европейцы привезли с собой не только новые злаки и
новых животных, новые
научные идеи и новые
те х н ол о г ии . Они также принесли свое мировоззрение, оказавшее
сильнейшее и весьма длительное влияние на карибский
мир. Испанское мировоззрение было окрашено идеей о
«благородном происхождении» и его
противоположности -
низком
происхождении. Понятия о неравенстве,
дополненные представлениями о «природной
аристократии» и «природной зависимости»
(Maingot; 1992, р. 226),
были укоренены в средневековых идеалах. «Представление
о расовых различиях и разделение людей по уровням были
неотъемлемой частью умонастроения испанцев» (Maingot\
1992, р. 226). Концепции неравенства, бывшие также
частью британской и галльской ментальности, пышным
цветом расцвели в атмосфере Нового Света, где социальные
различия и социальные дистанции усиливались
этническими различиями между составляющим меньшинство
населения белым правящим классом и цветными
трудящимися
-
индейцами и африканцами.
Понятие о неравенс тве
и «чистоте
происхождения»
применялись как в отношении рабов, так и в отношении лиц
смешанного
происхождения. Последние нередко могли
сдел ать ся свободными, унаследовать и иметь в
собст венн ости имущество и рабов, а также полу ч и т ь образование
европейского типа, однако в конце XVIII в. их гражданские
права в британских и французских колониях в р ег и о не
были серьезно урезаны.
В качестве собственников ме тисы
и
мулаты составляли часть
правящего класса, но как лица
смешанного
происхождения они были людьми второго
сорта.
На испанских островах
стояли военные полки из
чернокожего и цветного населения, защищавшие территорию
от
вражеских нападений; однако чернокожим и цветным
были недоступны юридические, священнические или
медицинские профессии, они не могли стать фармацевтами
или сотрудниками королевской бюрократии. Во
французском Сан-Доминго им не дозволялось носить оружие на
портупее или ремне, становиться аптекарями и называться
«мсье» и «мадам». Их европейская культура и экономический
статус имели второстепенное значение по сравнению с
расовой принадлежностью. Французская революция
бросила вызов присущим карибской культуре представлениям о
неравенстве (в особенности во французском Сан-Доминго
после 1789 г.), что привело к кровавой и длительной
гражданской войне, кульминацией которой стало
обретение
Гаити в 1804 г. политической независимости.
Начиная с XVI в. развивались противоречия, связанные
с приспособлением к преобладавшим европейским
культурным нормам и сопротивлением им. Так, свободные
чернокожие в испанском колониальном обществе «могли
подняться на ступень пардо (другое название мулата) за 700
реалов, а на ступень кинтерона
-
за 1100
реалов» (Maingot;
1992, р. 227). С другой стороны, беглые рабы селились в
горных районах Ямайки, Сан-Доминго, Санто-Доминго и
Суринама (на материке), где зачастую воспроизводили
образ жизни и культурные обычаи, напоминавшие об их
африканской родине. В таких районах, как Баоруко на
Эспаньоле, существовали общины из 200-300 чел. Начиная
с 1680-х гг. сопротивление британским властям
оказывали ямайские мароны (или маруны
-
беглые негры),
применявшие в джунглях эффективную тактику, к которой они
привыкли в Африке, поэтому все попытки британцев
подчинить их заканчивались провалом. В 1739 г. англичане на
Ямайке, а в 1760-х гг.
-
голландцы в Суринаме заключили
договоры с маронами. По этим договорам маронам
предоставлялась местная
гражданская
автономия и
признавался
424

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА И РЕГИОН КАРИБСКОГО БАССЕЙНА
их свободный статус. Взамен мароны обязались больше не
принимать
к себе беглых рабов и помогать британским
властям в их поимке. Заключение договоров с маронски-
ми сообществами, управлявшимися подобно африканским
княжествам, способствовало быстрому распространению
на Ямайке колониал ьной сис те мы .
Примирение с маронами не положило конец
восст аниям рабов.
В 1760 г. участники восстания Таки на Ямайке, в
котором приняло участие 30 тыс. рабов, планировали
уничтожение белого плантаторского общества и создание
княжеств африканского типа. В Бербисе рабы восс та ва ли в
1733,1749,1752 и 1762 гг.; с ам ым мас сов ым здесь стало
восстание 1763 г. под предводительством Куффе. В восстании
Таки отчетливо проявились обычаи ведения военных
действий африканскими народами; заговору рабов на о.
Антигуа в 17 36 г. предшествовала ритуальная
пляска и кля тв а
хранить тайну, а во время
мятежа Таки большую роль играли
обряды «обеа», которые, как надеялись повстанцы, должны
были сделать их
неуязвимыми для европейских пуль.
В самом мощном из выступлений рабов
-
восстании во
французском Сан-Доминго в 1791 г.
-
также можно
обнаружить подобные ритуалы. Вождь восставших Букман
принадлежал к
религиозной секте, «которая по своему типу была
предшественницей нынешнего гаитянского
культа вуду».
Историк Кёртен (Curtin, 1990, р. 77-78) отмечает, что «в
Западной Африке того времени слою «Букман» было титулом
отчасти религиозного,
отчасти политического чиновника в
некоторых государствах манде и малинке» (илл. 155).
Вто же
время происходил процесс
сближения
африкански х
культур. Эта адаптация сопровождалась
постепенным исчезновением среди африканцев этнического
партикуляризма,
появлением креольских языков и
формированием
особой этнической принадлежности
чернокожего населения. В этом отношении
история Карибского
бассейна представляет собой историю культурного
синтеза и научно-технического прогресса, в результате
импульсов конца XVIII в., получаемых не только из Европы,
но и из Африки.
БИБЛИОГРАФИЯ
ALLEYNE, М. С . 1980. Comparative Afro-American: An Historical-
Comparative Study of English-based Afro-American Dialects of the
New World. Michigan.
BAYON, D. 1985. The Architecture and Art of Colonial Spanish America.
In: BETHELL, L (ed), Cambridge History of Latin America, vol. 2,
pp. 709-45.
BECKLES, H. 1989. Natural Rebels: A Social History of Enslaved Black
Women in Barbados. London.
1990. A History of Barbados from Amerindian Settlement to Nation
State. Cambridge.
BISNAUTH, D. 1989. History of Religions in the Caribbean. Kingston.
BLACKBURN, F. 1984. SugarCane, London.
BLACKBURN, R 1990. The Overthrow of Colonial Slavery, 1776-1848.
London.
BOXER, C. 1973 . The Dutch Seaborne Empire, 1600-1800.
Harmondsworth.
BRATHWAITE, E. 1971. The Development of Creole Society in Jamaica:
1780-1820. London.
BRYAN, P. E . Caribbean Society, 1650-1838. London and Kingston.
CLAYPOLE, W. 1970. Land Settlement and Agricultural Development in
the Liguanea Plains, 1655-1700 .M .A History, University of the West
Indies.
CRATON, M. 1982. Testing the Chains. Resistance to Slavery in the British
West Indies. Ithaca and London.
CUBITT, T. 1995. Latin American Society. Essex
CURTIN, P. 1990. The Rise and Fall of the Plantation Complex Essays in
Atlantic History. Cambridge.
DEERR, N. 1911. Cane Sugar. London.
DEIVE, C. 1980. La Esclavitud del Negro en Santo Domingo, 1492-1844.
2 vols. Santo Domingo.
1988. Vodii у Magia en Santo Domingo. Santo Domingo.
DIETZ, J. 1986. Economic History of Puerto Rico: Institutional Change
and Capitalist Development. Princeton.
DUNN, R 1972. Sugar and Slaves. The Rise of the Planter Class in the
English West Indies, 1624-1713. Chapel Hill.
FERGUS, H. 1994. Montserrat. History of a Ca ribbean Colony. London.
GASCON, М. 1993. The Military of Santo Domingo, 1720-1764. Hispanic
American Historical Review, Vol. 73:3, August 1993.
GEGGUS, D. 1989. The Haitian Revolution. In: KNIGHT, F.; PALMER, C.
(eds). The Modem Caribbean. Chapel Hill.
GERHARD, P. 1990. Pirates of the Pacific, 1575-1742. Lincoln/London.
GOVEIA,EV . 1970. The West Indian Slave Laws of the 18th Century. Londoa
GUERRA Y SANCHEZ, R 1938. Manual de Historia de Cuba. Havana.
HALL, D. 1989. In Miserable Slavery. Thomas Thistlewood in Jamaica,
1750-86 . London/Basingstoke.
HOETINK, H. 1972. Surinam and Curasao. In: COHEN, D.; GREENE, J.
(eds). Neither Slave nor F re e: Th e Fr eedme n of African descent in
the Slave Societies of the New World. Baltimore.
KNIGHT, F . 1990. The Caribbean. Genesis of a Fragmented Nationalism.
2nd ed New York.
KUETHE, A . 1981 . The Development of the Cuban Military as a
Sociopolitical Elite, 1763-8 3. Hispanic American Historical Review,
vol. 61, no. 4,1981, pp. 695-704 .
LARRAZABAL BLANCO, C. 1967. Los Negros у la Esclavitud en Santo
Domingo. Santo Domingo.
LIZARDO, F. 1989. Instrumentos Musicales Folklbricos Dominicanos.
Idiofonos у Membranofonos. UNESCO.
LOPEZ, A 1974. The Beginnings of Colonization: Puerto Rico, 1493-
1800. In: LOPEZ, A; PETRAS, J. (eds), 1974. Puerto Rico and Puerto
Ricans. New York/Londoa
MAINGOT, A 1992. Race, Color and Class in the Caribbean. In: STEFAN, A
(ed.). Americas New Interpretive Essays, Oxford.
MARICHAL, С.; SONTO MONTECON, M. 1994. Silver and Situados: New
Spain and the Financing of the Spanish Empire in the Caribbean in
the Eighteenth Century. Hispanic American Historical Review,
vol. 74, no. 4, Nov. 1994.
MINTZ, S. 1985. Sweetness and Power, Harmondsworth.
MOYA PONS, F. 1995. The Dominican Republic: A National History.
New York.
ORTIZ, A 1983. Eighteenth Century Reforms in the Caribbean. Miguel
de Muesas, Governor of Puerto Rico, 1769-76. London/Toronto.
ORTIZ, F . 1940. Contrapunteo Cubano del tabaco у el azucar. Havana
Eng. trans., Cuban Counterpoint. New York, 1947.
PURSEGLOVE, J. W. e t al. 1981. Spices. New York.
SCHULER, M. 1991. Myalism and the African Religious Tradition in
Jamaica. In: BECKLES, H.; SHEPHERD, V.<eds). 1991. Caribbean Slave
Society and Economy. London/Kingston.
SHERIDAN, R 1991. In: BECKLES, H.: SHEPHERD, V. (eds). Caribbean
Slave Society and Economy. London/Kingston.
STAPLETON, D. H. 1987. Transfer of early industrial technology to
America. Philadelphia.
STEVENSON, R 1985. The Music of Colonial Spanish America. In
BETHELL, L . (ed.), 1985. Cambridge History of Latin America.
Cambridge.
THOMAS, H. 1971. Cuba or th e P ur suit of Freedom London.
VILAR, P. 1976. History of Gold and Money, 1450-1920. London.

27
АФРИКА
27.1
ЭКОНОМИКА И ОБЩЕСТВО
Абиола Феликс Ироко
Три столетия, с 1500 по 1800 г., были очень непростым
периодом для Африканского континента (по крайней мере
к
югу от Сахары), претерпевшего внутренние неурядицы
в
результате разрушительных внешних воздействий и
последовательных волн миграции, которая часто была
следствием войн и вооруженных набегов. Из всех периодов, до
того как европейский империализм пронесся по
континенту в последней четверти XIX в.,
-
об этом, вероятно, нам
известно больше всего из письменных документов и
устных источников, неоценимых для исследователя,
умеющего извлечь из них максимальную информацию.
В промежуточный период с 1440 по 1600 г., куда
попадает и 1500 г., открытия исследователей
-
сначала
порту гальцев, а з ат ем
других европейцев
-
явили
Африку, до сих
пор малоизвестную и почти не понятую остальным миром.
В результате этих открытий о прибрежных территориях,
имевших контакты с
европейскими торговцами, узнали
больше, чем о внутренних регионах, северная
часть
которых
в своих торговых связях ориентировалась
в основном
на
те рри тор ии
к
се веру от Сахары.
Хотя работорговля, начавшаяся тре мя
столетиями
раньше, еще сохранялась
к
началу
XIX в ., он а сталки валась
со все возрастающим осуждением
с
разных сторон, даже
внутри
великих
держав
то го
времени, занимавшихся
работорговлей. Это возвещало о начале эпохи великих
исследований в Африке к югу от Сахары.
НЕРАВНОМЕРНОЕ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ НАРОДОВ
НА КОНТИНЕНТЕ
Социальное и культурное разнообразие
Африканского континента, безусловно сложившееся до начала новой
эры, не ограничивается периодом 1500-1800 гг. Тем не
менее в течение этого периода оно становится гораздо
более очевидным, чем раньше, а его специфические
черты вырисовываются с большей четкостью.
Одной из особенностей этого
периода было заметное
усиление смешивания этнических
групп в результате
крупных перемещений населения, вызванных войнами и
миграцией, которые привели к контактам между
общественными и культурными группами, до того между собой
незнакомыми и жившими далеко друг от друга. Нельзя
отрицать, что некоторые народы, обладающие ярко
выраженной культурной самобытностью в наши дни, появились
в
период между XVI и XIX вв. в
результате частого
перемешивания групп населения, имевших разное
происхождение, к таким народам относятся, например, тамберма
(самоназвание -
бетаммар) из региона Атакора (ныне в Бенине
и
Того), басида (баседа) из Б ен и на и тд. Т ак им образом,
этот
период характеризуется
многочисленными
обществен ными и
культурными трансформациями. Эти
проц ессы оказ ыва ли
определенное
влияние на языки, хотя
большинство местных языков сложилось до или в течение
рассматриваемого периода. Его по праву можно считать
первой великой фазой африканской истории, когда
вполне ясно можно различить пестрый узор социокультурных
и языковых
групп (карта 32).
Что касается общественной и политической
организации в
период с 1500 по 1800 г., то, несмотря на
возникновение множества промежуточных форм, можно выделить два
основных типа обществ
-
общества с государст венным
управлением
и общества, основанные на родовой системе.
Управляемые государствами общества имели
пирамидальную
и
стратифицированную структуру. Власть
находилась на вершине пирамиды, где вожди, хотя и не
обязательно составлявшие правящий класс, обладали
привилегией -
по
разным причинам, но чаще всего по праву силы
или
происхождения
-
править другими слоями общества.
Представители этого меньшинства составляли слой
аристократии, или элиты, и вселяли уважение или страх в
остальное население, состоявшее из свободных людей,
общественный статус которых, хотя и
уступавший
пол ожению по лит иче ски х
лидеров,
тем н е менее превосходил
статус рабов, составлявших основу
общественно-политической
пирамиды.
В зависимости от региона
и
уровня развития
эти
общества имели вид вождеств, королевств, империй и тд.
Подобные вертикальные структуры присутствовали почти во
всех
крупных культурных регионах
континента. К
наиболее известным державам
этого
периода принадлежали
империя Масина
н арода фулани, города-государства
народа йоруба в Западной Африке и государство Мономота-
па (или Мвене Мутапа) в XVI и XVII в., которое было
уничтожено племенами розви группы машона, также
основавшими свое государство в южной части континента.
Португальские мореплаватели оставили це нные записи о
королевстве Конго; в регионах великих африканских озер
тоже существовали монархии, такие как королевство
Бурунди, не менее знаменитые, чем упомянутые выше.
426

АФРИКА
Карта 32. Африка к югу
от
Сахары в XVI в .; основные
на роды
и этнические
группы (по Diop-Maes, ANKH, 1993)
427

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Вторым главным типом общества была организация по
родовому при нципу,
не имевшая общественных слоев. Она
выгл ядит стол ь эгалитарной, что некоторые авторы
описывали ее как ультра-демократическую. В
противоположность государственным образованиям эти общества
име ли
горизонтальную структуру и были более
однородными в отношении статуса их членов.
Культурные территории, в
которых можно было
обнаружить эти эгалитарные
политические системы, в
Африке
были явно менее многочисленными, чем те , которые
находились под управлением вождей, королей или императоров.
Их характеризовало отсутствие центральной власти и
важная роль лиц, ответственных за сохранение рода, хотя эта
роль не наделяла их более высоким положением, чем
других членов общества. Такие группы формировали,
например, народы лоби в Буркина Фасо, биальба на севере
Бенина и кабре в Северном Того; одну из наиболее
крупных групп
составляли племена ибо из Южной Нигерии, чьи «ультра-
демократические» общины можно считать моделью
структур, не обладавших сильной иерархической центральной
властью, характерной для монархических государств.
Идея зависимости от любой власти практически
отсутствовала (и кстати, до сих пор встречает сопротивление в
подобных обществах). Это ни в коем случае не исключало
индивидуальных усилий самореализации и духа
соперничества, который всегда высоко ценился и поощрялся.
Деревня была преобладавшей формой поселения, а также
основной политической и социальной структурой.
Разногласия улаживались внутри деревни
ее жите лям и, но
каждая дере вня
имела всевозможные отношения с
другими
деревнями,
в особенности
-
тесные политические связи,
способствовавшие ведению дел. Брачные союзы
укрепляли связи
между деревнями,
а рынки способствовали
налаживанию контактов.
Проблемы, каса вшиеся неско льк их
деревень,
разрешались на более высоком уровне деревенскими собраниями
или советами
деревенских объединений. На таких советах
председательствовали люди, ответственные за свой род,
которые ни в коей мере не считались выше по положению,
чем другие члены общества. Хотя они обладали
значительным
моральным влиянием, но не имели тяжелой, давящей
политической силы. С согласия или с помощью предков
они гибко
вершили правосудие, при
этом каждый человек
мог
говорить свободно и высказывать свое мнение, не
опасаясь никаких санкций.
Одной из особенностей большинства таких обществ, в
котором происхождение не имело определяющего влияния
на положение и где о людях всегда судили по их действиям,
была система разделения
жителей по
возрастным группам
с
соответствующими церемониями посвящения (инициации),
которые придавали обществу сплоченность. По мере
взросления люди вместе со своими сверстниками переходили
из
одной возрастной группы в другую. Возрастные группы и
ритуалы перехода из группы в группу определялись
разными способами в различных культурных регионах, но
основной принцип повсюду сохранялся неизменным.
В частности, среди народа игбо (ибо) женщины не
отстранялись от управления общественными делами; хотя
они не участвовали в собраниях, где были представлены
только мужчины, но имели собственные советы, куда
мужчинам ход был закрыт.
В противоположность вертикально
структурированным обществам, в
которых ярко выраженные лидеры
обладали политической властью, хотя и с определенными
ограничениями,
в «горизонтальных», эгалитарных
сообществах не было вождистских стремлений. Фактически,
ча сто
крупные монархии порождали политиков, часто
становившихся великими завоевателями. В
пе риод
с 1500 по
1800 г. их алчные
устремл ения приводили
к массовым
убийствам, миграциям, социальному перемешиванию и
наконец к
полному пересмотру социальных, политиче¬
ских и военных ценностей. Эгалитарные общества без
централизованной власти, более пацифистские по своей
природе, были значительно сильнее обеспокоены
собственной безопасностью, чем вторжением в жизнь других
обществ. Понятно, что система домашнего рабства, столь
часто встречавшаяся при государственных режимах,
практически не существовала или была менее заметной в
других обществах. Несмотря на то что данный период можно
рассматривать,
помимо всего прочего, как время
широкого распространения евнухизма
в
Африке, эта традиция
полового увечья, часто связанная с
рабством, никогда не
была характерна для эгалитарных ультра-демократиче-
ских обществ, но встречалась в крупных политических
формациях пирамидального типа, которые большей
частью торговали рабами как на внутре н не м,
такина
внешнем рынке (с Византией, арабским миром и тд.) .
Невозможно судить о
неравномерности распределения
африканского населения с 1500 по 1800 г. , не
принимая
во
внимание состояние с
городскими
поселениями.
Несмотря на преобладание в то время деревенского уклада жизни,
африканцы как южнее Сахары, так и в северной части
континента не ждали колониального периода для основания
город ов.
Если не прин има ть
во вн иман ие
разногласия
относительно того, какая численность населения образует
место постоянного
проживания, которое
можно считать
городом, развитие определенных районов в период с 1500
по 1800 г. было таким, что их нельзя не считать
городами,
хотя данные о численности населения всегда
приблизительны и должны использоваться с осторожностью.
Городище Энгарука в Восточной Африке (Diop-Maes,
1987, р. 16), расположенное между оз.
Виктория и
восточным
побережьем, считается центром крупного
поселения, в котором жило не менее 50 тыс. чел., а
некоторые авторы считают, что населения было по меньшей
мере в два раза больше. По оценкам автора XVI в. Льва
Африканского (Diop-Maes, 1987, р. 24), Донгола,
расположенная в
Нубии (Нильский Судан), насчитывала
примерно 10 тыс. хозяйств. Численность каждого из
народов мбум и сара в Центральной Африке в XVI-XVII в.
превышала 2 млн. чел . В Конго несколько городов, включая
столицу Лоанго (Diop-Maes, 1987, р. 13), были
примерно такими же крупными как Руан во Франции того же
времени. Нельзя отрицать, что Кано, Дженне, Томбукту
и Гао в Западной Африке заслуживали право называться
городами
в начале рассматриваемого периода. Один
знаменитый анекдот дает представление о населении Гао,
которое,
по оценкам исследователей, ближе к концу
XVI в. составляло от 75 до 140 тыс. чел.:
«Суданцы зате ял и
спор
с жител ями Гао; они
утверждали, что Кано больше и важнее, чем Гао... Молодые
люди из
Томбукту и некоторые жители Гао, пылая
рвением, взяли бумагу, перо и чернила, отправились в
город Гао и стали считать дома, начиная с
первого
дома на западной окраине города и отмечая их один
за
другим («дом икса», «дом игрека» и т.д.), пока не
достигли последних домов на восточной окраине
гор од а.
В ходе этой
переписи, которая
заняла три дня,
они насчитали 7 626 домов, не считая соломенных
хи жи н» (Kati, 1964, р. 262).
В XIX в. , несмотря на демографические колебания,
население Томбукту все еще насчитывало в
среднем 20 тыс.
жителей. По некоторым оценкам, его население в XIV в.
составляло 100 тыс. чел.
В излучине р. Бенин тоже
процветала выдающаяся
городская цивилизация
-
как в
культурном регионе народа
йоруба, так и в районе проживания народа эдо (бини)
(ныне в Южной Нигерии). Современные исследования,
основанные на описаниях авторов XVI в., показали, что
население Бенина, столицы страны Эдо, составляло от
428

АФРИКА
125-250 тыс. чел.; упорядоченная структура этого
поселения четко отражена
в свидетельстве неизвестного
автора,
датируемом XVI в.:
«Когда входишь в город, он кажется очень большим;
идешь по широкой немощеной главной улице, которая
кажется в семь или восемь
раз шире,
чем
улица Вармо-
эс в Амстердаме и тянется далеко вперед... Говорят, что
длина этой улицы составляет 7 км. Есть много больших
улиц, отходящих от нее под прямым углом в обе
стороны. Дома в этом городе расположены в
упорядоченной манере и стоят в линию друг с другом, как дома в
Голландии...» (по Diop-Maes, 1987, р. 10).
Об урбанизации, достигшей впечатляющих масштабов
у народа йоруба с 1500 по 1800 г., Поль Мерсье пишет, что
«человеческие поселения в городах являются скорее
правилом, чем исключением» (Mercier; 1962). Такая высокая
степень урбанизации до сих пор сохраняется на
территориях проживания йоруба.
Африканские общества
-
большие и малые, городские
и сельские, с различными системами управления
-
от
королевств до более эгалитарных и демократических
режимов -
организовали все виды деятельности,
обеспечивавшие их выживание.
РАБОТА И ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ
Население Африки занималось
производством
широкого ряда товаров
и
разнообразной торговой
деятельностью, но эта активность, особенно проявлявшаяся в XV и
XVI вв., постепенно изменяла свой характер и приходила
в упадок, особенно в XVIII в., отмеченном частыми
вооруженными набегами, войнами и миграций населения, за
исключ ением территорий, которых эти события
коснулись
позднее (регион великих африканских озер, Нильская
область Судана и область Канем). На сложном и
крайне
разнообразном поле африканской экономики можно
выделить
три
основных сектора: первичный сектор;
обрабатывающее производство; торговля.
Первичный сектор
С 1500 по 1800 г.
Африка оставалась
преимущественно сельскохозяйственным континентом, несмотря
на
существование процветающих городских центров.
Ее
экономика была основана на сельском хозяйстве, охоте,
собирательстве, рыболовстве и скотоводстве. Голод наступал
лишь в том
случае, когда само сельскохозяйственное
производство или условия для него оказывались под угрозой.
В этом наиболее древнем секторе человеческой
деятельности в тот период было занято наибольшее число
работников.
Земледельческие орудия, приспособления и методы, все
еще очень простые и архаичные, были унаследованы с
древних времен и оставались сравнительно неизменными в
течение столетий. Наиболее распространены были мотыга, или
даба, появлявшаяся в
разных вариантах, но, как правило,
состоявшая из металлического лезвия с
деревянной рукоятью,
а также мачете, сажальный кол и
топо р. Эти
примитивные
инструменты, однако, обладали тем преимуществом,
что
вполне подходили для обработки тонкого почвенного слоя.
Хотя между регионами существовали многочисленные
различия, аграрные методы и системы имели много
общего: животные, такие как
крупный рогатый скот, редко
напрямую ассоциировались с сельскохозяйственной
деятельностью, хотя их навоз
удобрял пастбищные земли.
Отсутствие колеса в традиционной Африке было
недостатком, важность которого трудно переоценить.
Знания о почвах и способах их обработки
-
часто
оригина льных и дово ль но эффективных
-
были основаны на
практическом опыте и доказали свою
высокую
пригодность в течение столетий. К примеру, африканцы знали,
как
определить природу и качество почвы и ее
агрономическую ценность
-
т.е .
умели определять,
какие
растения
можно с успехом выращивать
на ней. Важные сведения
можно было
полу чить
не только глядя на цвет почвы, но и
пробуя щепотку ее на вкус.
Не было надобности
вскапывать
почву, чтобы узнать, какова она внизу: огромные
наземные
термитники можно было найти почти повсюду в
Африке к югу
от
Сахары, и было достаточно взять из
терм итн ика образец материала на определенной высоте,
чтобы получить представление о составе и агрономической
ценности подпочвенного слоя, из которого термиты
строили свои гнезда, а следовательно, Принять решение о
возможном сельскохозяйственном использовании земли.
Африканские фермеры знали, что наличие большого
количества термитников указывает на плодородность
почвы, поскольку термиты, как и дождевые черви,
разрыхляют и омолаживают почву. Народ шанга (Ayouba, 1991-2;
Iroko, 1993) в долине р. Нигер в Западной Африке по
достоинству оценивал высокий урожай, получаемый из почвы,
в
которую предварительно был внесен строительный
состав
термитников.
Кроме того, в течение рассматриваемого периода
существовала практика оставления сельскохозяйственных
земель под пар. Народ бамилеке в Камеруне, кабре в Того
и
серер в Сенегале, как и другие африканские
земледельческие сообщества, были хорошо знакомы с методами
севооборота и чередования растений с различными
потребностями в питательных вещес тва х на одн ом уч аст ке
земли. Культивация на склонах холмов, следующая
природным контурам суши,
была известна практически
повсюду на континенте.
Почти повсеместно и мужчины,
и женщины
принимали участие
в земле дели и, в
различной степени зависевшем
от
региона
и заключавшемся либо в
обработке почвы и
посеве, либо в сборе урожая или его транспортировке в
деревни, если на полях не было зернохранилищ или
силосных ям. У племен нсау (бансау) в Камеруне на полях в
основном
работали женщины, а мужчины занимались
перевозкой собранного урожая. У йоруба в Нигерии большую
часть сельскохозяйственных
работ выполняли мужчины,
которым время
от времени помогали женщины. В целом
сельское хозяйство было больше
мужским,
че м женс ким
занятием.
Среди молодых фермеров существовали разные
виды соглашений о взаимопомощи, и они поочередно
помогали друг другу работать на полях. Такая система была
очень
распространена
в
культурных регионах йоруба и
некоторых других народов, хотя эти примеры,
разумеется, не являются единственными в Западной Африке или
даже на всем континенте.
Поскольку фермеры пользовались примитивными
орудиями, урожаи обычно были довольно низкими.
В течение этого периода можно выделить две
кат егории
сел ьскох озяйс твенн ых культур: культуры
африканского происхождения
и те, которые были импортированы и
впоследствии выращивались на континенте. Главными
продуктами, которые могут рассматриваться как местные
или наследственные с 1500 по 1800 г., были злаки (сорго,
просо и фонио), корнеплоды (ямс), фасоль и другие
бобовые культуры, а также деревья (масличная пальма, ши, или
масляное
дерево и пере,
или
неттё).
В период с XVI по XIX в. новые растения, ввезенные из
Азии и Америки, помогали разнообразить средства к
существованию, однако не вн ес ли в н их революционных
перемен. К этим растениям относятся кукуруза, кассава,
помидоры, арахис, кабачки, цитронелла, или лимонное
сорго, табак, ананасы, манго и сладкий картофель, которые
вскоре вошли в повседневный обиход во многих регионах
429

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
континента. Хотя
некоторые
из этих
растений, такие как
манго, кассава и ананас, были совершенно новыми в
Африке,
мн огие люди не знали, что
другие растения,
такие как
арахис
и б а на н ы {Castro-Henriques, 1989) были лишь
разновидностями сельскохозяйст венных растений,
существовавших на континенте в течение тысячелетий.
Не все сельскохозяйственные продукты повсеместно
и ме ли одинаковую социальную
или
питательную ценность,
поэтому основные
продукты питания менялись в широких
пределах
в зависимости от
региона: у народа диола из
области Казамансе в Сенегале это был рис, у йоруба
-
ямс и тд.
Африканцы разработали способы хранения некоторых
сельскохозяйственных продуктов, в первую очередь зерна.
Зернохранилища, устройство и внешний вид которых
значительно различались в зависимости от региона, обычно
являлись объектом пристального внимания. В излучине
р. Бенин зернохранилища сооружали из ветвей и зелени, а
в районе сахеля (в Камеруне) строили постоянные
сооружения и т.п.; так или иначе, они были частью
традицион ной
архитектуры мно гих
африканских народов. Будучи
составной частью их концептуальной вселенной, эти
постройки отражали определенные аспекты их цивилизации.
На периферии сельскохозяйственных регионов
собирательство все еще было широко распространено.
Всевозможные дикие фрукты и ягоды собирались в большом
коли честве, особ енно оби та те ля ми лес а.
Охота также пользовалась большим
распространением, чем в наши дни. Охотники были более
многочисленны, а дичь
-
как животные, так и птицы
-
более изобильна.
Но главной добычей охотников были слоны, львы,
леопарды, носороги и буйволы.
Хотя охота по своей сути была мужским занятием,
женщины в то время иногда тоже занимались ею. Так,
например, «амазонки» из королевства Дан-Оме (Дагомея) в XVII-
XIX вв. отправлялись охотиться на слонов, чтобы доказать
свою смелость.
Охотничьи объединения существовали во многих
культурных регионах Африки южнее Сахары, однако
следует отметить, что охота не была привилегией
профессионалов, так как многие крестьяне тоже охотились за
мелкой дичью. Вместе с тем некоторые народы практически
полностью жили охотой, например пигмеи и другие не-
грилли из экваториальных лесов.
Хотя вклад охотников в систему хозяйствования в
рассматриваемый период нельзя считать несущественным, их
влияние на миграционные процессы и основание
человеческих поселений было еще более значительным. В устных
источниках и немногих письменных документах,
относящихся к этому времени, имена охотников часто можно встретить
среди лидеров многих миграций и основателей поселений.
Это вполне понятно; такие люди часто были наделены
большой силой, позволявшей им встречать лицом к лицу
опасности, связанные с великими переселениями. Можно также
проследить параллели между охотой и военными
действиями: охотники часто были великими воинами, охота
рассматривалась как война с животными, а война -
как охота на
людей, хотя и с
сове ршенно
иной целью.
Народы, жившие по берегам многочисленных рек,
занимались
рыболовством. Рыболовных сообществ, таких
ка к со р ко (бозо) или рыбаков Нигера, было не меньше, чем
охотни чьих.
Люди держали крупный рогатый скот, овец, коз, свиней
и домашнюю птицу, но крупные животноводческие
сообщества, такие как фулани, широко рассеянные на территории
между Сенегалом и оз . Чад, в основном занимались
разведением крупного рогатого скота. Они вели особый образ
жизни, соответствовавший их занятиям,
-
кочевой или
полукочевой, в зависимости от региона, но редко оседлый.
Усердно разводились также лошади и ослы в зоне
саванны и сахеля и одногорбые верблюды в Сахаре и
Северной Африке.
В течение рассматриваемого периода, когда мед был
гораздо более распространенной частью повседневного
рациона, чем тростниковый сахар, пчеловодство тоже
было распространено значительно шире, чем в наши дни.
Разумеется, люди собирали и мед диких пчел, но он
служил лишь дополнением к
продуктам пчеловодства.
Существовало несколько методов строительства ульев и
одомашнивания пчел.
Некоторые ульи размещались в
расположенных особым образом глиняных горшках, другие
выдалбливались в огромных пустых термитниках и тд.
Обрабатывающее производство
В период с 1500 по 1800 г. во вторичном секторе, или
секторе обрабатывающего производства, было занято
значительно меньше людей, чем в первичном секторе. Он
играл менее важную роль в экономике и был менее
уязвимым перед природными катаклизмами, чем первичный
сектор. К главным занятиям относились
гончарное дело,
тка чест во и
крашение тканей, работа по металлу, плетение
из
травы
или волокон и кожевенное дело.
Гончарное ремесло
-
одно из самых древних,
восходящее к
неолиту; по-видимому, оно пользовалось широким
распространением по всей Африке, так как черепки
гончарных изделий часто более многочисленны в древних,
особенно неолитических местонахождениях, чем в более
поздних посел ения х.
Гончарное ремесло достигло своего
расцвета в период до начала ввоза керамических
и
металлических емкостей из других стран.
В целом гончарное ремесло было женским занятием. Вся
работа
-
от
сбора глины до лепки и об жи га
горшков
-
проводилась вручную. Глину добывали из термитников,
в
изобилии встречавшихся
в
Африке южнее Сахары, или из
карьеров; эти два вида глины почти никогда не совмещались друг
с другом; иногда использовалась огнеупорная глина.
При археологических раскопках поселений этого
периода были обнаружены утилитарные гончарные изделия
замечательной красоты, которыми широко торговали на
местной и региональной основе; почти все горшки
предназначались для повседневного использования, хотя
некоторые выполняли ритуальные функции. Распределение
центров гончарного производства это го периода
свидетельствует
о том, что гончарное дело имело большие масштабы
в
регионах, расположенных
к
югу
от
Сахары, чем в
Северной Африке.
До начала XVIII в., когда трансатлантическая торговля
рабами шла полным ход о м, тка чество и
крашение
процветало в большинстве регионов Африки южнее
Сахары. Хотя
между этими двумя видами деятельности существуют
очевидные связи, следует указать, что они не пользовались
повсеместным распространением; прежде всего это
относится к народностям, традиционно предпочитавшим
наготу; сюда же можно отнести и несколько групп в Атакоре,
где представители народности бетамарибе ходили
полуодетыми, и
потому у
них не было нужды в изготовлении
или окраске тканей.
Эти два вида деятельности, разумеется, никогда не
осуществлялись одними и теми же работниками. Часто бывало
так, что отдельные округа, местности или регионы
специализировались в одном из этих двух занятий, но не в обоих
Хлопок местного производства, по-видимому, занимал
самое важное место среди текстильных волокон,
используемых ткачами, хотя он мало применялся или был
неизвестен в некоторых регионах, где для изготовления
набедренных повязок пользовались лишь древесной корой.
Прядение хлопка, всегда предшествовавшее ткачеству, обычно
было мужской работой. Оно часто выполнялось на
гор изонта льных
прялках,
но волокна
древесной коры иногда
сплетали вручную, причем этим занимались как
женщины, так и мужчины.
430

АФРИКА
Ткани из ткацких мастерских
имели вид полосок
шириной
около 10 см, в
которых уточная пряжа
часто была
толще, чем основа.
Одним из наиболее важных центров ткачества был
г. Кано в Северной Нигерии.
Крашение тканей тоже было распространено
в
разных
регионах Африки. Им занимались либо
мужчины,
как
у
тчанга (Нигерия) или у бариба, либо женщины
-
у народа
йоруба в Нигерии, Бенине и Того.
Процесс крашения
проводился в специально вырытых ямах у гурма из Буркина-
Фасо, тчанга, бариба и тд., либо в огромных сосудах на
территории страны йоруба.
Использовались разные цвета, но наиболее
распространенными
вто
время были синий и темно-синий, часто
почти черный, в зависимости от
концентрации
красителей индиго, извлекаемых из листьев индигоносных
деревьев. Некоторые разновидности проса имели стебли или
ли ст ь я, придававшие винно-красный оттенок, но они
гораздо чаще использовались для окрашивания кожи и
изделий, плетеных из травы
или
древесного луба, чем для
окрашивания ткани.
Этот период также отмечен распространением
обработки металлов в регионах, где они до тех
пор были
неизвестны, что позволяет
гов ори ть
о динамичном всплеске
активности в этой важной сфере деятельности. Мастера работали
с разными металлами, включая золото, медь, олово и железо,
но последнее представляет для нас наибольший
интерес.
Из всех видов деятельности, связанных с металлами,
обработка железа, ввиду его экономического и
стратегического значения, особенно широко отражена в литературе.
Обработка металлов включала два этапа:
выплавку
и
кузнечную обработку. Первый этап был связан с
извлечением металла из руды, на
втором
этапе из н е го делали
всевозможные
инструменты, орудия труда и оружие.
После некоторых
колебаний
между противоречивыми
тео ри ям и туземн ого или, наоборот, зарубежного
происхождения выплавки железа теперь благодаря
радиоуглеродной датировке известно, что это типичный коренной
африканский метод, возникший без малейшего влияния извне.
На большей части территории Африки южнее Сахары
железную руду добывали из железосодерж ащих п ород ,
нагреваемых до высокой
температуры в терракотовых печах,
обычно сделанных из термитной глины или выдолбленных
в самих термитниках, как это происходило на территории
народа бариба или в некоторых регионах Центральной и
Восточной Африки. Это была сезонная работа,
выполняемая специалистами, со своими запретами и
ограничениями, предназначенная исключительно для мужчин.
Топливо получалось из древесного угля растений,
выбранных из-за их высокой теплоты сгорания. Кроме того, в
районе г. Абомей, расположенного в глубине от
Невольничьего берега в Западной Африке, использовался кокс из
орехов масличной пальмы.
В некоторых регионах металлурги иногда сами
обрабатыв али полученный металл или же пр ода в ал и
сво е
железо
куз нецам, ко то ры е
занимались исключительно
кузнечным делом. Металлисты, обрабатывавшие
полученный металл, часто
организовывались
в обособленные
каст ы, изготовляли разнообразные метал ли ческ ие
предметы для повседневного применения
и обладали
довольно высоким положением в обществе, на одном уровне с
металлургами,
хотя их
стату с
мог значительно
изменяться в соответствии с
общественно-культурным контекстом.
В некоторых регионах, таких как Ифе, производилось
стекло и стеклянные
предметы.
Шорники выполняли всю работу, связанную с выделкой
кожи и
шкур,
и делали седла для лошадей, сандалии, сапоги,
ножны, мешочки для григри (амулетов), кожаные щиты и тд.
Кроме того, существовали и другие ремесла, такие как
плетение циновок, которые
затем использовались как
предметы торговли.
Следует также упомянуть
о важном значении
деревообработки и изготовлении деревянных предметов самых
разных форм и размеров
-
от ложек до лодок, которые
могли вместить до 80 чел. До прибытия европейских
мореплавателей из дерева делали различные инструменты,
двери, замки, лампы, а также мыло, качество которого
удостоилось похвалы от Даппера.
Торговля
Три столетия, с 1500 по 1800 г., отмеченные
политическими неурядицами и раздробленностью,
характеризуются постепенным упадком торговой деятельности во
внутренних регионах континента и появлением на
атлантическом берегу Африки прибрежной торговли, основанной
главным образом на об ме не рабов, золо та и слоновой
кости на
огнестрельное оружие, ткань, железо, алкоголь,
дешевые украшения
и т.п.
На континенте
рынки были основными
центрами
обмена различных товаров
и
существовали
поч ти во всех
регионах,
хотя их
распространение
было
неравномерным.
Малочисленные
рынки народа
тчанга в долине Нигера
контрастировали с процветающими рынками джега в
Нигерии,
но
отсут ствие рынков
в
определенных регионах
ни
в коем
случае не означало отсутствие торговых связей или
обособленный образ жизни
-
торговля осуществлялась в
пределах поселений от дома к дому.
Рынки собирались через каждые три, четыре, пять или
более дней, и это означало, что в одном регионе они
проводились в разные дни, и существовала некая ротация,
способствовавшая товарообороту; люди покупали товар на
одном рынке и продавали его на другом несколько дней
спустя.
В нескольких культурных областях Африки к югу
от
Сахары календарь был основан на
проведении
различных
рынков, определявших
название дней и недель.
Некоторые рынки, такие как в
городах Кано и Кацина
в
Нигерии, были международными или даже
межконтинентальными. Они проводились ежедневно, и торговцы
прибывали из разных регионов Африки, а также из
Европы, Азии и с Аравийского п-ова .
Рынки также выполняли несомненную социальную
функцию, будь то в
регио нах
к
югу
от
Сахары или в
Северной Африке, о социальной роли берберского рынка в
Алжире известно мнение Д. Сервье:
«В Кабилии рынок служит не только местом для
торговли -
это еще и
центр для мирных контактов между
разными группами населения, куда люди приходят не
только для того, чтобы продавать
и
покупать, но также
для встреч и обмена новостями; иными словами, для
того, чтобы открыть перед внешним миром границы
своей деревни и племени» (Moreau et al., 1962).
Это замечание, справедливо для всей Африки к северу
от Сахары, можно считать верным и для остальной части
континента, где процветали торговые рынки. В углу
рынка люди часто собирались вокруг стойки, где продавались
местные напитки, которые в Западной Африке
из готавл ива лис ь главным
образом из проса.
Рынки и другие торговые центры
во многом зависели
от состояния
дорог.
В этот
период
в
Африке было много
торговых маршрутов, кот оры е
в целом находились в
посредственном состоянии, менявшемся от
региона к
региону
в
ширюких пределах. Лев Африканский в начале XVI в.
(за 80 лет до марокканского вторжения) сообщает о том,
что большое количество сандалий доставлялось из Гоби-
ра, где они были изготовлены, в Гао и Томбукту на
расстояние около 1000 км. Растущая небезопасность привела к
ликвидации этой важной торговли, которая была
заменена зловещими колоннами рабов, скованных цепью за шеи.
431

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Безопасность на этих торговых маршрутах,
стол ь
необходимая для торговли, обеспечивалась главным образом
по лити ческ ими властями и ли
соответствующими
учреждениями, но она была очень неадекватной, так как имелись
многочисленные опасные
районы, куда торговцы могли
входить лишь в том
слу чае , ес л и они путеше ствова ли
группами и были
вооружены, или в том
сл уча е,
если они
совершали переход
в наименее оп ас но е
время года. Среди
наиболее знаменитых торговых артерий были
транссах арские д ор ог и.
Их возникновение датируется по меньшей
мере XI в., а
история
их
развития переживала подъемы и
спады в соответствии с изменениями политического
ландшафта в период между XI и XIX в.
Проходя с севера
на юг, эти
дороги
связывали
Западную
Африку со Средиземноморьем через Сахару, обеспечивая
регулярный путь для торговли между городами Северной
Африки и городами сахели, особенно в Нигерии и Судане.
Долговременные торговые связи, покрывавшие столь
обширный регион, где природные условия затрудняли
обращение людей и товаров, обеспечивались верблюдами,
эт и м и замеч атель ными
«кораблями пустыни».
Одногорбый верблюд (дромадер) являлся одн оврем ен но ср ед с т в о м
передвиж ения
и
товаром; для уменьшения риска,
связанного с природными
опасностями и возможными
нападениями, кочевые племена (санхаджа, зенага, тубу и
туареги), проложившие торговые маршруты через Сахару,
всегда путешествовали караванами. Хотя некоторые караваны
насчитывали лишь 500 верблюдов, в состав других могло
входить до 6 тыс. животных (Devisse, 1972, р. 47).
Основными предметами торговли были соль из
пустыни и золото из южных лесных регионов Западной
Африки (илл. 156). В меньшей степени были представлены
металлы
(олово, железо, медь, бронза и латунь), зерно,
венецианское стекло, хлопчатобумажные товары, писчая
бумага, книги, смола, слоновая кость и кардамон. К этим
традиционным товарам прибавилась работорговля.
Восточная Африка экспортировала слоновую кос ть в
Индию, а
рабов и лесоматериалы в Аравию, откуда
получала финики и благовония; фарфор ввозился из Китая до
начала XVI в., а ткани
-
из Индии.
ВXVIIв. о.
Занзибар стал важным пер ев ало чн ым
центр ом д ля восточно-африканской морской торговли,
процветание которой дало начало или способствовало
развитию прибрежных городов, таких как Танга, Пангани,
Садани и Багамойо.
Судан имел оживленные торговые
св яз и с Египтом,
особенно по «сорокадневному пути», который шел из
Коббаи на плато Дарфур и пересекал пустыню вплоть до
Асьюта. Очень древний путь из Чада в Феццан продолжал
использоваться
торговцами, несмотря
на
продолжавшуюся небезопасность.
Нильский
путь проходил
от
Сеннара до Кьерри,
прежде чем углубиться в пустыню. Паломники и торговцы из
Дарфура следовали маршрутом из Эль-Обейда через
плато Кордофан и г. Шенди на Ниле.
В период между 1500 и 1800 г. существовал
значительный торговый обмен в Эфиопии и Африканском роге
между Гондэром и Сеннаром на Голубом Ниле, а также с
портом Массауа на Красном море. Следует отметить
стратегическую позицию города Тигре на торговом маршруте к
Массауа. Благодаря португальцам был установлен другой
маршрут торговли между Восточной Африкой, Европой и
Америкой через мыс Доброй Надежды. В XVI в.
португальские купцы основали форты Сена и Тете в нижнем
течении Замбези, которыми они пользовались как базами для
налаживания контактов с Мономотапой.
Золото было главным товаром, обеспечивавшим
существование и динамичность торговых потоков особенно в
XVI в. и в меньшей степени в XVII в. Однако следует
отметить, что торговые артерии Южной Африки были
значительно нарушены в этот период политических и военных
неурядиц, которые привели к крупномасштабным
миграциям населения.
Виды торговли в Африке никогда не были столь
разнообразны, как в период с 1500 по 1800 г. Прямой обмен
предметами, известный как бартер, оставался обычной
практикой по всему континенту. Эта древняя система
никоим образом не была оригинальной; в данном случае
следует подчеркнуть широкое разнообразие инструментов
торговли, т.е . средств и способов платежа.
В целом, самой заметной особенностью здесь являлась
примитивная природа способов платежа. Помимо
окраинных территорий континента, таких как восточное
побережье и северная оконечность, где были в ходу круглые
монеты -
арабские динары и талеры Марии Терезии, на
африканском континенте монеты редко служили
средством платежа. В различных регионах существовали
особые денежные эквиваленты, по-своему удовлетворявшие
критерию определения ценности валюты и не
перестававшие удивлять иностранцев, столкнувшихся
с
необыкновенным разнообразием африканских денежных единиц,
особенно в регионах, расположенных к югу от Сахары.
Наиболее распространенной валютой этого периода
были раковины каури, и значительную часть
африканского континента того времени можно назвать «зоной каури».
Источником этих «раковинных денег» были теплые моря
Индийского и Тихого океанов. Каури принадлежат к
классу брюхоногих моллюсков и
встречаются главным
образом на Мальдивских и Лаккадивских о-вах в Индийском
океа не и
неподалеку от восточного
побережья Африки,
особенно у о .
Занзибар.
Каури имеют необычную историю, особенно в
Западной Африке, где они появились в период с 1500 по 1800 г.
через транссахарскую торговлю и по морю с
европейскими судами, которые привозили целые грузы этих ракушек
на побережье Западной Африки.
Хотя каури не часто были в обращении в Центральной
и Восточной Африке, они использовались как валюта в
Камеруне, Конго, Уганде и многих других местах.
Северная и Южная Африка, Бурунди, Руанда, Эфиопия, Сомали,
Танганьика и другие регионы в 1500-1800 гг. находились
вне «зоны
каури».
На Нев ольни чьем берегу (Того, Бенин и Нигерия)
каури использовались так широко, что в XVIII и XIX вв.
служили основой для настоящей банковской системы, которая,
несмотря на свою простоту, превосходно
функционировала. Это был единственный регион в мире, где
раковинные деньги использовались для создания банковской
системы (Iroko, 1987).
Помимо каури в качестве валюты на Африканском
континенте, на территориях к югу от Сахары использовались
и
другие морские раковины.
К ним относятся
маргинелла,
или
короли в излучине Нила, нзимбу (olivanciUaria Nama)
в
королевстве Конго и маленькие диски акатины, или
улиточной раковины, в Центральной Африке.
Хотя в Африке южнее Сахары в течение этого периода
не существовало монет круглой чеканки, металлы
использовались для изготовления монет в форме палочек или
брусков разного размера либо в форме колец. У народа
сомпе в ГЬинее на Берегу Слоновой Кости наряду с
бартером
в
ходу были длинные металлические стержни,
но
территория
их
обращения была очень ограниченной.
Железные стержни меньшего размера
использ овались
вто
время
в ряде регионов Центральной Африки;
сходные денежные единицы из Южной Африки, известные как
лирале, по-видимому, не использовались до начала XVI в. ,
они появились позднее и находились в обращении вплоть
до начала XX в.
На побережье ГЬинейского залива как символы денег
при обмене использовались маленькие кресты,
металлические кольца, такие как медные браслеты, а в Эфиопии
-
небольшие золотые кольца.
432

АФРИКА
Другие предметы,
такие как
жемчужины, пуговицы,
соляные кирпичики
и тд ., то же ино гда использовались в
качестве валюты. На Африканском континенте никогда не
было столь много разнообразных и необычных денежных
единиц,
как в период
с 1500 по 1800 г. Это несомненно
отражает
интенсивность торговли, желание сделать ее более
эффективной
и
решить некоторые проблемы, связанные
с этим аспектом человеческих отношений.
СОЦИАЛЬНЫЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ
АСПЕКТЫ ЖИЗНИ
С социальной и экономической точки зрения
население Африки в период с 1500 по 1800 г. в
разной степени
сталкивалось с
тремя видами катастрофических событий:
войнами, работорговлей, голодом с сопровождавшими
его болезнями.
Войны
Хотя войны в этот период не были новшеством
-
на
Африканском континенте они случались
ив
прежние
времена
-
масштаб военных действий в период с 1500 по 1800 г.
достиг невиданных доселе размеров и превратил эти
300 лет в период огромных страданий. До появления
огнестрельного оружия войны были гораздо менее
кровопролитными. В течение XVII в. в
регионе Великих африканских
озер народ баганда (из государства Буганда) разгромил
племя
буниоро; народ фулани совершал неоднократные
набеги на королевство Бамум в Камеруне, а волна вторжений
народа нгуни из Юж н ой Африки нарушала
геополитическое равновесие
в
регионе Зимбабве. С XVI по XIX в.
Эфиоп ия
сражалась
с
арабами, турками и представителями
враждебной народности галла. Правители государства Дан-Оме
на Невольничьем берегу в Западной Африке опустошали
соседние области в XVIII и XIX в. В 1591 г.
марокканские
войска положили конец ряду крупных империй, веками
властвовавших в
нигерийском Судане. В Северной Африке главным
событием этого
периода была
турецкая экспансия, в
результате которой были завоеваны Египет, Ливия, Тунис и Алжир.
Некоторые из этих войн имели
неопр оверж имую
связь с
распространением ислама.
Португальцы превратили в
руины Конго и Анголу; голландцы, сопровождаемые
французскими протестантами, расселились в Южной Африке,
потеснив
коренное
население. Богатые порты на восточном
побережье были разрушены и разграблены.
Политические последствия этих военных кампаний,
несмотря на их важность, имеют меньшее отношение к
нашему исследованию, чем социальные и экономические
потрясения, которые они причинили. У нас нет
статистических данных, связанных с демографическими
последствиями этого строительства империй, но мы можем
приблизит ельно
представить себе, насколько сильно
пострадало экономическое производство
в
результате
эт их
военных кампаний, мобилизовавших рабочие руки для
убийства других работников или мешавших им
зан им ать ся
производительным трудом. Многие деревни исчезли,
покинутые своими жителями, подвергшимися
истреблению и бежавшими из родных мест, либо захваченными в
плен и
проданными арабам или европейцам.
Работорговля
Работорговля прежде всего бы ла фактором
разрушения через прямое и косвенное воздействие на общество и
экономику.
Рабство существовало в Африке задолго до 1500 г.
среди самих коренных африканцев; рабы были либо «домаш¬
ними», либо «военными». Формы эксплуатации были
различными в зависимости от региона, но многие рабы
постепенно становились членами семей своих хозяев; в
целом
условия их жизни, хотя и не завидные, были далеко не
мучительными.
Арабская работорговля тоже началась задолго до
1500 г., хотя она повлияла на Восточную и Центральную
Африку в гораздо большей степени, чем на западную часть
континента. Начиная с XVI в. параллельно с
продолжавшимся домашним рабством появился новый аспект,
который придал рабству межконтинентальный масштаб. Речь
идет об атлантической работорговле, имевшей долгую и
печальную историю, последствия которой до сих пор не
оценены в полном объеме.
Атлантическая работорговля, начатая европейцами в
начале XVI в.,
была вызвана потребностью в рабочей силе
для плантаций в Северной и Южной Америке. Это была
одна из сторон торгового треугольника между Европой,
Африкой и Американским континентом. Имевшая
больший масштаб и более важные последствия, чем арабская
работорговля, она продолжалась
в течение всего
рассматриваемого п ери од а
сXVIпоXIXв.
Атлантическая торг о в ля все гда орг аниз овыва лась
через «контр акты» между европейскими и африканскими
торговыми партнерами (илл. 157). Европейцы заботились
о том, чтобы не быть
напр яму ю
вовлеченными в
охо ту
за
рабами. Для них было выгоднее и менее опасно покупать
их
у африканцев, обращавших в рабство других
африканцев. Европейские торговцы, объединенные для большего
удобства в компании, оставались на
прибрежной полосе,
куда прибывали их торговые партнеры с тысячами рабов,
захваченных во время военных действий или
организованных набегов. Белые работорговцы были очень
требовательными и тщательно отбирали людей, которых к ним
приводили, чтобы не остаться с негодным товаром.
Взамен они отдавали малоценные предметы, такие как
стеклянные безделушки, разбавленные спиртные напитки и
раковины каури, запас которых был необходим при такой
торговле, а также много оружия (часто устаревшего),
ткани, порох и железные бруски.
Хотя атлантическая работорговля существовала в
разных местах побережья Гвинейского залива, вплоть до
берега Анголы, один участок залива Бенин приобрел
особенно дурную славу
в этом отношении: этот так называемый
Невольничий берег достигал максимальной площади в
XVIII в., ко гда он тянулся от Порто-Сегуро (Того) до Бадаг-
ри и даже до Лагоса (Нигерия).
Велось много
жарких споров
и
словопрений о
демографических, социальных и экономических
последствиях работорговли в различных формах
-
особенно
атлантической работорговли,
-
которая оказала глубокое
воздействие на весь Африканский континент. В 1978 г.
ЮНЕСКО провело на Гаити совещание ученых-специа-
листов по работорговле, на котором прозвучали
следующие цифры: 15 млн. чел.
-
объем атлантической
работорговли; 4 млн. чел .
-
работорговля в Индийском
океане; 10 млн. чел .
-
работорговля через пустыню Сахара и
через Красное море.
Общее число чернокожих африканцев, вывезенных из
Африки (включая период до 1500 г.)
в связи с
различными
формами работорговли, достигает приблизительно
29 млн. чел. Хотя эти цифры нуждаются в дополнительной
проверке некоторых источников, следует помнить, что
они, возможно, составляют лишь часть подпольной
работорговли. Но общие потери были гораздо более
значительными, если включить рабов, умиравших по доро ге
в самой
Африке, убитых во время набегов, исчезнувших без следа
во
время бегства от охотников за рабами,
и тех, кто
умер от
голода и болезней вследствие набегов. Хотя число рабов,
фактически вывезенных из Африки, согласно различным
исследователям, было меньше указанного, мы никогда не
433

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
узнаем общее число потерь, понесенных африканцами в
результате арабской и европейской работорговли.
Хотя эти абсолютные цифры нельзя оставлять без
внимания, следует особо подчеркнуть разрушительные
социальные и экономические последствия работорговли,
серьезно истощившие население и лишившие общество
многих наиболее активных и жизнеспособных людей,
парализовавшие развитие производственной деятельности
и вызвавшие
глубокие потрясения среди пострадавших
народов. Социальная и экономическая ткань общества
находилась под угрозой разрыва в результате непрерывных войн
и набегов с целью захвата рабов. Возникшая среди
населения
сумятица приводила к миграционным процессам,
масштаб которых менялся в зависимости от времени и
мес та . М ож но обнаружить примеры вынужденного
переселения различных народов, искавших безопасное убежище.
Атлантическая работорговля с ее широким спектром
неблагоприятных последствий и ужасных страданий,
которые она причиняла, легла в основу формирования
многочисленных чернокожих сообществ в Америке. Это было
величайшее насильстве нное
переселение
с одного
континента на
другой, когда-либо известное в истории.
Голод и неурожаи
Хотя в некоторых древних сочинениях сохранилась
память о случаях голода, при которых опустошались
Египет, Эфиопия, излучина р. Нигер и тд. еще задолго до
начала XVI в.,
этот вид стихийного бедствия значительно
сильнее проявилс я
в
период с 1500 по 1800 г.
Некоторые
авторы связывают это
скорее
с достаточно большим
количеством письменных свидете льств, относящи хся к
данному периоду,
чем с
возраста нием
количества или
масштаба голодных бедствий, но истинной причиной были
возросшая частота и большая жестокость войн и набегов, а
так же
миграции
и всево зможн ые сто лкн ове ния .
С 1500 по 1800 г.
народы Африки жили во все более
нестабильных условиях при системе хозяйствования,
направленной лишь на жизнеобеспечение (и при этом
существовавшая небезопасность приводила
к
автаркии), при
которой баланс продуктов был чрезвычайно шатким.
Когда система рушилась, наступал голод. Поскольку в
экономике повсюду преобладало сельское хозяйство, именно те
проблемы, которые затрагивали этот жизненно важный
сектор производства, служили причиной подавляющего
большинства голодных бедствий в Африке.
Голодные бедствия в Африке в период с 1500 по 1800 г.
имели много причин. Войны усугублялись
неблагоприятными климатическими условиями. Эти условия, не
следовавшие какой-либо регулярной схеме, разделялись на два
вида, причем оба были связаны с дождями: избыток
дождей также вреден для выращивания урожая, как и
несвоевременное выпадение осадков. Последнее явление
происходило чаще, чем первое, но обе эти крайности
причиняли страдания и вели к опустошению. Погодные условия
имели первостепенное значение как для чернокожих, так
и для белых коренных африканцев; о важности этого
фактора легко можно судить по количеству культов и божеств,
связанных с выпадением и
регулярностью осадков.
Весьма показательным является и высокий общественный
статус людей, которых иногда ошибочно называли
«заклинателями дождя». Было бы точнее называть их
«специалистами по дождю», или
«регулировщиками дождя», так как
они почти все гда в ып ол нял и двойственную функцию:
считалось, что они обладают секретом прекращения
чрезмерно обильных дождей, а также могут
вызывать дождь в
случае продолжительной засухи (Iroko, 1993).
Перелетная саранча, в отличие от насекомых семейства
кузнечиковых, также могла быть причиной неурожаев. Эти
насекомые
при над леж ат
к
роду Orthoptera семейства
Acrididae. Существует несколько видов перелетной
саранчи; все они мобильны и крайне прожорливы. Когда они
опускаются на землю региона, то уничтожают
растительность и губят злаковые кул ь туры за очень коро тко е вре мя.
Появление роя саранчи всегда было
кошм аром для
местного населения, поскольку
это означало голод. Люди
бессильны противо стоять им, не имея
эффективных средств,
чтобы предотвратить их появление или уничтожить,
когда они вторгаются в регион (Saunion, 1924). Уничтожение
саранчи вручную или ее захоронение в наспех
выкопанных ямах не
уменьшало масштабов бедствия, которые
были столь ужасающими, что люди, жившие в
окрестностях залива Бенин, умоляли своих богов прогнать
вредителей. В коллективной памяти налеты этих хищных
насекомых рассматриваются как жестокое испытание для
человеческого рода.
В течение этого периода мы также обнаруживаем
четкую корреляцию между голодом и эпидемиями
-
одно
бедствие приводило к другому. Многие эпидемии разражались
в голодные годы из-за ослабления сопротивляемости
человеческого организма, а некоторые из них приводили к
голоду, ослабляя рабочую силу или выводя ее из строя.
Немногие выжившие после пандемий часто сталкивались с
голодом (Cissoko, 1965).
Болезнями, имевшими значительные соц и а л ьн ы е и
экономические последствия в
пер иод
с XVI до XIX в., были
глав ным
образом туберкулез, малярия, менингит, ришта
(дракункулез) и оспа. Последний недуг был самым
смертоносным и убивал большое число людей. Страх перед ним
был так велик, что
народы, обитавшие в культурных
регионах йоруба у залива Бенин, превратили его в божество,
известное как Шонкпоннон, или Сакпата.
Народ гурма из
Буркина-Фасо и Бе ни на наз ыв ал и ее ойенбаро,
или
царицей болезней. Лечение было разнообразным
-
от
применения настоек и лечебных
отваров до примитивной
вакцинации, которая тем не менее обладала некоторой
эффективностью. Хотя вакцинация отнюдь не являлась
широко распространенной лечебной практикой в
Африке с 1 500 по 1800 г., принципы
ее использования были
известны
че рно кож им африканцам задолго до открытий
европейской медицины в XVIII и XIX в.
Хотя у нас нет точных цифр, именно в этот.период
связь
между эпидемиями и
демографическими
колебаниями ста новит ся относительно ясной. Час тот а
голодных бедствий и масштабы их пагубных последствий
указывают на
крайне нестабильные социальные и
экономические условия существования африканцев в течение
эт их столет ий.
В устных традициях сохранились многочисленные
описания голодных бедствий, которые приводили к
большим жертвам или вызывали крупные миграции населения.
Независимо от причин голода люди всегда старались
найти решения и в то же время предпринимали меры
предосторожности против этой напасти. Детей отдавали в
за лог п о д поручительство родителей, продавали за
раковины
каури
-
одну из денежных единиц того времени
-
или,
как часто происходило в Атакоре (Западная Африка) и в
Судане (Центральная Африка), обменивали на зерно. Тем,
кто находил хоть
какую-то еду, приходилось
жестко
нормировать ее. Обычный повседневный распорядок питания
был нарушен.
Тем не менее в целом африканцы проявляли
незаурядную изобретательность и воображение в суровое
время голодных бедствий. Они кормились (или
притупляли свой голод) растениями, которые служили заменой
нормальной пище и никогда не употреблялись во времена
сравнительного благоденствия. На большей части
терр итории Африки люди значительно чаще обращались к
корнеплодам, ядрам орехов
и листьям, чем к диким злакам или
травам. Эта пища для отчаявшихся иногда таила в себе
опасность; люди употребляли корнеплоды или части
деревьев, непригодные для человеческого организма из-за
434

АФРИКА
их токсичности. Африканцы сами прекрасно знали об
эт ом и принимали меры предосторожности для
извлечения вредных веществ из растений, служивших заменой
обычной пищи. Во времена голодных бедствий сусу из
Гвинеи (Конакри), например, никогда не ели корнеплоды
табе или бунки, которые являются горькими и
ядовитыми, предварительно не отварив
их в воде, как они это
делали с ямсом или кассавой. Они избавлялись от ядовитых
веще ств, выв арив ая растения два или
три раза
и
вымачивая их в воде в течение нескольких дней.
Еще одним выходом, к которому прибегали во
времена продовольственных кризисов в регионе сахели, было
вскрытие термитников для сбора растений и мелких
фруктов , зап ас ае мы х термитами-фуражирами.
Все эти усилия, направленные на то, чтобы обеспечить
выживание в голодные времена, предпринимались на
индивидуальном уровне. В организованных обществах
центральные
власти не всегда проявляли безразличие к
с т р ад ан и я м , причиняемым голодом. В более благополучные
периоды они делали запасы пищи на черный день. В
долине Нигера эмир Каримамы имел резервные
зернохранилища для проса, куда под его ответственность поступала
часть зерна деревенского урожая. В случае голода запасы
зерна распределялись в соответствии с правилами и
критериями, четко обусловленными заранее. Такая
общественная мера предосторожности не была чем-то новым или
исключительным в
Африке XVI-XIX вв. В сущности, к ней
прибегали еще в Египте во времена фараонов.
Хотя нельзя недооценивать социальное и
экономическое воздействие импортированных растений, оно было
сравнительно
небольшим и никогда не предотвращало
голодные бедствия. Кассава -
менее питательное
растение,
чем я мс, ли шь за няла место традиционных туземных
растений, а кукуруза менее питательна, чем выращиваемое
издавна просо.
Заключение
Период с 1500 по 1800 г., отмеченный всевозможными
бедствиями, особенно войнами, миграциями населения и
рядом других конфликтных ситуаций, таких как рабство
и
работорговля, едва ли можно назвать временем
процветания для всех регионов Африки. Открытие для внешнего
мира имело негативные последствия для Африки к югу от
Сахары, далеко превосходившие любые выгоды.
Несмотря на некоторые замечательные достижения
(к примеру, в искусстве), этот
период африканской истории
был очень
трудным
и
сопряженным
со всевозможными
болезненными событиями.
Африканские общества к югу
от Сахары постепенно распадались и опустошались за
исключением некоторых регионов (государства Канем-Бор-
ну в Центральном Судане и высокогорных плато), до
которых очередь дошла позднее. В течение этого времени
Африка стала лучше известна для внешнего мира, но
контакты с чужеземцами отбросили черную Африку на
столетия назад из-за
разрушительных последствий
порочного круга торговли: оружие
-
за
рабов и рабы
-
за
оружие,
которое можно было использовать для захвата новых
рабов, и так далее до бесконечности.
БИБЛИОГРАФИЯ
AJAYI, J. F . A; CROWDER, М. 1988. Historical Atlas of Africa. London.
AYOUBA, G. 1991-2. Contribution a l historie du penplement Tchanga
de la rive droite du fleuve Niger. Benin.
CASTRO-HENRIQUES, I. 1989. OS Portugueses e a reconst ru ^a o do
mundo das plantas: О exemplo africano nos seculos XV e XVI.
Congresso internacional Bartolomeu Dias e a sua epoca.
Actas
(Porto), vol. Ill, pp. 363 -86 .
CISSOKO, S. M. 1965. Famines et epidemics й Tombouctou et dans la
Boucle du Niger du XVIe au XVIIIe siecles. Bulletin de 1 IFAN,
vol. XXX, series B, no. 3, pp. 806-21.
CORNEVIN, R; CORNEVIN, M. 1966. Histoire de l Afrique des origines a
nos
jours. Paris.
DESCHAMPS, H. (ed.). 1970. Histoire generate de l Afrique Noire, de
Madagascar et des Archipels. Des origines й 1800. Paris.
DEVISSE, J. 1972. Routes de commerce et echanges en Afrique
Occidentale en relation avec la Mediterranee. Un essai sur le
commerce medieval du Xle au XVIe siecles. Revue d Histoire
economique et sociale, vol. 50, nos. 1/2, pp. 357 -97 .
DIOP-MAES, L M. 1987. E ss ai deval uation de la population de l Afrique
Noire aux XVe et XVIe siecles. Afrika Zamani, nos. 18 -19, pp. 9 -45.
IROKO, A F. 1987. Les cauris en Afrique occidentale du Xe au XXe siecles.
Doctoral th esis .
1993. Les Shanga de la Vallee du Niger (Nigeria-Niger-Benin) des
origines au XIX siecle.
Projet ACCT. 278 pp.
KATI, M. 1964. Tarikh el-Fettach. p. 262 . HOUDAS DELAFOSSE (trans.).
Paris.
KI-ZERBO, J. 1978. Histoire de l Afrique noire; d hier a demain. Paris.
MERCIER, P . 1962. Civilizations du Benin. Paris.
MOREAU, J. P.; OZOUF, J.; PASQUIER, Y. 1962. Geographic. pp . 391-414.
SAUNION, E. L 1924. Acridiens migrateurs au Senegal. Bulletin du comite
d Etudes Historiques et Scientifiques de l AOF, vol. VII, no. 2,
pp. 189-219.
SURET-CANALE , J. 1979. Afrique noire, geographic, civilisations, histoire.
.
Paris.

27.2
ПОЛИТИЧЕСКИЕ СТРУКТУРЫ И ТЕНДЕНЦИИ
Абиодун Лдебайо Адедиран, Исидор Ндайвел-э-Нзием,
БулудаА. Итандала, Хойини Х.К Бхила
Исаак Адеагбо Акинджогбин и Элизе Сумонни (координаторы)
Вопрос о появлении и развитии
политических
организаций в Африке к югу от Сахары по-прежнему
представл яет
интерес для исследователей. Несмотря на
существование древних царств
и
империй, основой для
изучения чернокожих африканских народов в течение
десятилетий оставались культурные группы1, отношения
между которыми
отличались
крайней сложностью и
запу танностью. Преодоление этого предубеждения,
открывшее путь для объективного подхода к
изучению
политических структур доколониальной Черной Африки
(Curtin, 1950, pp. 77-96, Vansina, 1994), особенно
Экваториальной Африки
-
региона, имевшего репутацию
«самого неблагодарного для историка» (Alexandre, 1970,
р. 353),
-
было нелегкой задачей.
Потребность в описании и сравнении
разнообразных форм политической организации привела к
попыткам создания «моделей», однако отнюдь не
очевидно, что динамику развития африканских обществ
можно убедительно отразить с помощью деления на
жесткие категории, особенно если такие выделенные
категории считать несовместимыми. Фактически
многие ситуации, которые на первый взгляд не имели
между собой ничего общего, оказывались связанными
между собой.
Несмотря на различия природной среды обитания,
есть много очевидных сходных черт в политических
структурах и тенденциях африканских обществ к югу от
Сахары в период с 1500 по 1800 г. Во всех регионах,
рассматриваемых в данной главе, существовали как
централизованные, так и нецентрализованные системы
управления, однако имеются многие и притом заметные
различия между территориями и даже в
пределах одной
территории. Например, в Западной Африке
централизованные государства варьировались от исламских
теократий в зоне саванны и религиозных королевств
срединного пояса, до сильных монархий в зоне Гвинейского
залива.
Нецентрализованные общества варьировались от
сегм ента рных родовых сообществ у народов тив и игб о
(Нигерия) или разрозненных территориальных групп в
верхнем течении р. Вольта (Гана) до деревенских
сообществ в дельте р. Нигер и бассейне р. Кросс (Horton, 1985,
pp. 87-128). Сходным образом, основные компоненты
или символы власти изменялись от одного государства
или сообщества к другому.
Эти различия в целом являлись отражением
исторического опыта, а также региональных и местных жизненных
реалий. Политические ситуации в Африке действительно
отличались большой сложностью, которую нельзя
объяснить ни одной из теоретических
типологий.
ЗАПАДНАЯ АФРИКА
Абиодун Адебайо Адедиран
С целью обсуждения вопросов, рассматриваемых в
этом
разделе, Западную Африку можно разделить на три
части. Первая из них
-
зона саванны, граничащая
на
се вере
с
пустыней Сахара. Рельеф этой территории, известной
как Западный и Центральный Судан, является
открытым,
и в доколониальные времена здесь происходили
постоянные
миграции народов. Следующей идет смешанная зона
саванны и лесной растительности, известная как
«срединный пояс». Ее рельеф в целом довольно высокий, со
скал ьн ым и выходами, но немного числен ное население
сосредоточивалось в основном в бассейнах многочисленных
рек (в частности Нигера и Бенуэ с их притоками),
пересекающих этот регион. Третьей является гвинейская зо н а ,
граничащая
на юге с Атлантическим океаном.
Значительная часть ее территории покрыта густым лесом,
за труднявшим передви жение людей, в отличие от
двух зон к северу
от нее. Географические различия отчасти объясняют
вариации политических структур (карта 33).
В зоне саванны в XVI в. появились
крупные города: Кум-
би-Сале, Валата, Томбукту, Дженне, Гао, Кацина, Зария, Кано
и Нджили. Это были в основном торговые центры,
космополитические по своей природе, ядра будущих
централизованных государств. Из-за исламского влияния, начало
которого датируется примерно X в., политическая
структура государств региона большей частью была основана
на исламской идеологии. Хотя во многих из них
исповедовалась синкретическая форма ислама, они брали на
службу чиновников-мусульман и принимали шариат. Это
происходило потому, что правящие группы, обычно
представленные влиятельными торговыми магнатами, были
мусульманами, и государства нуждались в их
благожелательном отношении к своим имперским устремлениям.
Однако исламский фактор был не единственной основой
организации власти в Судане; учреждение сильных армий
и
контроль над торговлей имели не менее важное
значение. Предпринимались также попытки достигнуть
существенного уровня социально-политической интеграции и
обеспечить лояльность разных этнических групп в каждом
государстве. Это делалось путем кодификации местных
обычаев для выработки реальной конституции; разделения
населения на социальные классы для сведения к
миниму му опасности конфликтов; регулирования процессов
наследования для предотвращения династических споров;
учреждения открытых
и гибких административных
систем, способных воспринимать различные точки зрения.
436

АФРИКА
Карта 33. Побережье Нижней Гвинеи в XVIII в.
(по The Cambridge History of Africa, vol. IV, Cambridge, 1975)
Тем не менее, поскольку с XVI в. в
Судане мусульманское
духовенство пользовалось господствующим влиянием, ислам
стал наиб олее ва ж н ым фактором политического развития.
Например, в империи Сонгаи после свержения
местной династии Ши Мухаммедом ибн Абу-Бакром, который
основал мусульманскую династию правителей Сонгаи Ас-
кия, были предприняты попытки установления исламской
теократии в Центральном Судане. Мухаммед
воспол ьзовал ся недо воль ство м мусульма нско го духовенства,
поэтому
он
обратился к исламу с целью укрепить свою власть и
расширить границы Сонгаи, включив в них Масину, Ага-
дес, Кацину и Кано. Установление мира и стабильности
привело к интенсификации землевладения производства,
оживлению торговли и беспрецедентному расцвету
интеллектуальной деятельности. На этой прочной основе
следующие правители династии Аския могли заниматься
дальнейшим
строительством своей империи (илл. 158).
Однако, начиная с 1586 г. возникшие споры о наследовании
привели к гражданской войне, нарушившей целостность
государства. При таких обстоятельствах в 1591 г.
марокканские войска
вторглись
в
Судан. Результатом было
крушение Сонгаи, которое привело к цепи последствий:
нарушениям законности и порядка; упадку мирной
хозяйственной деятельности в торговле, сельском хозяйстве и
разработке полезных ископаемых; притоку
неуправляемых
чужеземцев-наемников
и общественным
потрясениям, повергшим в смятение ученых и торговцев. В стране
царила атмосфера хаоса и опасности. Потомки
марокканцев, называвшие себя арииа, смогли прекратить
массовые
беспорядки в 1635 г. и
установить отношения взаимного
доверия между торговцами и мусульманским
духовенством, однако этот период был недолгим. По
мере того,
как
некоторые арма обзаводились личными
вооруженными силами, происходило возвращение к беззаконию
предшествующей эпохи.
Тем временем представители народа бамбара
ос новал и
ряд государств, наибольшим влиянием из которых
пользовались Сегу и Каарта. Хотя Сегу не приобрело
статуса империи, там существовала коро лев ска я династия
Массасси и была
принята своеобразная социальная
система. Ее основой служил клан (тон); несколько кланов
образовывали деревню (дугу), а ряд дер ев ен ь
составлял
провинцию (кафу). Каждое поселение делилось на
четыре социальные группы: свободные люди, ремесленники,
рабы и работники. Мамари Кулабули основал Сегу в 1740 г.,
и это государство было преобладающей политической
силой в регионе до возникновения Каарты в 1754 г.
В религиозной сфере появились
миссионерские
группы, такие как завайя и тородбе, приверженные идее исла-
мизации. Кульминацией их деятельности стала резкая
активизация реформистских движений, стремившихся к
созданию теократических государств, всецело основанных на
доктрине ислама. Многие из этих движений
разворачивались в регионе Сенегамбии: Бунду (1699 г.), Фута-Джаллон
(1727 г.)
и
Фута-Торо (1760 г.).
В Центральном Судане вслед за крушением империи
Сонгаи последовал расцвет некоторых городов-государств
народности хауса (Usman, 1981; Batindo, 1983).
Относительный мир, царивший в нигерийской саванне, сделал
этот регион центром духовной исламской и коммерческой
деятельности начиная с середины XVI в. Например, г. Кано
с его оживленной торговлей, подкрепляемой
процветавшим земледелием, был одним из узловых пунктов
транссахарской торговой сети и спасительным приютом для
мусульманских ученых. В XVII в. Кано и Кацина
приобрели видное положение, хотя и в
разное время, и считались
исламскими
городами-государствами.
Государствам хауса приходилось соперничать с
усиливающимся королевством Борну, столица которого была
перенесена в Бирни-Нгазаргаму, примыкавшую к землям
хауса. В последней четверти XVI в., во время правления май
(титул) Идриса Алаума (1580-1617 гг.), государство Борну
установило контроль над главными торговыми путями и
утвердило свое владычество над соседними городами-
государствами хауса. До последней четверти века в
нигерийском Судане преобладала спокойная атмосфера,
создавшая предпосылки для дальнейшего развития
религиозной и интеллектуальной сфер.
По контрасту с крупными городами Судана
территория срединного пояса была усеяна небольшими
сообществами. Период с начала XVI в. был
периодом
существенных социальных и политических
экспериментов, при
которых люди предпринимали
попытки
обустроить среду
обитания и в ходе этого
процесса развивали определенную
437

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
культуру. Вместе с тем, несмотря на местные особенности,
существовало значительное сходс т во кул ьтурных
ценностей и политических систем. Людей занимал один и тот
же
фундаментальный вопрос построения
работоспособной социально-политической структуры.
Например, королевство Джукун, или Коророфа с
центром в долине р. Бенуэ, к XVI в. превратилось из
расплывчатой конфедерации в жестко централизованное
государство во главе с божественным правителем Аку Юка,
обладавшее сильной армией, которая опустошила земли хауса
и части королевства Борну. Колонии джукунских
торговцев и дельцов были основаны в различных частях долины
р. Гонголы и плато Баучи (Джое). Это продолжалось до
XVIII в., когда внутренние кризисы привели к ослаблению
имперских структур. По сравнению с Джукуном,
государство Игала было довольно обширным; его судьба
отражает динамику межэтнических отношений на
территории
м еж ду реками Нигер и Бенуэ (Boston, 1969, pp. 29 -43;
Okwoli, 1973). К началу XVI в. в ни жне м течении Нигера
(немного ниже его слияния с Бенуэ) возникли родовые
вождества, а Ида превратился в столицу зарождающегося
государства. Выгодное расположение давало государству
Игала возможность контролировать торговлю между
Нигером и Бенуэ. Усилившаяся власть, достигнутая
благодаря укреплению авторитета монархии религиозными
санкциями и королевской монополией, обеспечивала мощь
государства до XIX в.
Как и в случае с государством Игала, возникновение
королевства Нуле можно соотнести с рядом событий,
происходивших в долине Нигера. После появления в начале
XVI в. вдоль берегов Нигера ритуальных центров,
учрежденных героическим основателем Тсоэде (Tsoede),
королевство Нуле превратилось в теократическое государство
с грозной армией, основу которой составляла конница.
Экономическое процветание государства было
достигнуто благодаря поощрению различных ремесел, таких как
строительство каноэ, бронзовое литье, обработка железа
и
латуни, а также стеклянных изделий. Эти достижения
привели к тому, что влияние Нуле до XVIII в.
распространялось на значительную территорию.
В то же время племена боргу объединились в мощную
группу в попытке установить контроль над торговлей
через Нигер с землями хауса на севере и гонджа на западе
(Crowder,; \97y,Adekunk, 1973). Они превратили ряд
городов-государств, основанных ими на Нигере, в четыре
государства
-
Буса, Никки, Вава и Илло
-
объединенных в
расплывчатую конфедерацию. Несмотря на это, боргу так
и не добились достаточной сплоченности своих
государств, хотя совместно они создали систему безопасности
для торговцев
в
среднем течении Нигера.
К западу от
территории боргу племена моей (Skinner;
1964) тоже не смогли объединиться в одно царство, хотя
их
государства (Мампруси, Дагомба, Нанумба, Тенкодого,
Уагадугу, Фадан-1урма и Ятенга) часто
сотрудничали
в
борьбе с внешними врагами.
КXVIв.
города моей стали
крупными производственными центрами,
специализирующимися на изготовлении хлопчатобумажных тканей,
кожевенном деле и металлообработке. Многие из этих городов
имели сложные оборонительные сис темы с массивными
стенами.
Армия славилась использованием конницы, а сами
города моей по сути были военными государствами.
В Гвинейской зоне также происходила консолидация
обществ. Наряду с небо ль ши ми сообществами там
появились
крупные и мощные государственные структуры.
Группы родственных народов
акан из Ганы создавали сложные
политические и социальные институты, которые привели
к
образованию ряда вождеств, активно участвовавших в
торговой деятельности (Anquandah, 1975; Daaku, 1970;
Fynn, 1971, Kwamena-Poh, 1973). До XVI в. самым мощным
и влиятельным из них было Боно. В XVII в. к югу от Боно
возникла конфедерация государств, наибольшее значение
в
которой приобрела Денкира. Основанная в XVI в. Денки-
ра имела два символа государственной власти
-
украшенную бисером скамью (абанквадва), которая по поверью
представляла дух предков и меч палача (сасатиа). Во
главе политической структуры стоял король, которому
по дч ин ял ся государственный совет и прав ите ли округов, при
этом вассальные
государства
ос тавал ись
полунезависимыми. К
концу XVII в.
Денкира стала самым мощным
государством и
сохра няла
свое значение до тех
пор,
пока в 1701 г.
ее не затмила держава Ашанти.
Еще в период расцвета Денкиры с ней соперничали
государства Аквапим и Аким, расположенные к востоку от
нее. Группы народа Аквапим объединились около 1600 г. и
эт о объединение быстро стало консолидированным,
так
что к
середине XVII в. Новое
государство утвердило свою
власть над восточным побережьем Ганы и обратило свое
внимание на
север. К 1770 г. это была
крупная и мощная
империя, конт ролиро вавшая торгов лю ме жду
побережьем и
вну трен ними терр итория ми.
С другой стороны, власть
государства Аким была
соср едо точ ена
на юге, особенно
между реками Вольта и Пра. Еще южнее и ближе к
побережью
государство Фанти, которое первоначально
состояло из слабо объединенных полунезависимых вождеств,
консолидировало владения на побережье. К 1730 г. Фанти
добилось контроля над большинством торговых портов и
удерживало их до 1807 г., когда оно было опустошено
государством Ашанти, к тому времени уже захватившим три
более ранних государства.
С 1698 г., когда верховный вождь (ашантихене) Осей
Туту, резиденцией которого был г.
Кумаси, создал державу
Ашанти, а символом единства нации стала «золотая скамья»
(сикадва), ашантихене систематически становились
наиболее влиятельными правителями среди народов
акан. В 1699 г. они нанесли поражение Денкире и начали
продвигаться на север, переправившись через р. Вольта в
1734 г. С тех пор держава Ашанти стала важным
участником транссахарской торговли золотом и орехами
кола.
Выход на побережье также пр ив ел
к
участию в
по сто янн ой трансатлантической торговле с европейцами.
В XVIII в.
королевство Дагомея (Дан-Оме),
основанное
пр имерно
в 1625 г., стало
крупным торговым партнером
европейцев на побережье Западной Африки. Его история
и историография тесно ассоциируется с
тра нса тла нти че ской работорговлей, которая оказала значи те льное
воздействие на политическую организацию королевства
(Akinjogbin, 1967; Manning 1982; Law, 1991). Милитаризм,
человеческие жертвоприношения, сосредоточение
власти в
руках короля
и тд.
-
все это имело прямое
или
косвенное отношение к
торговле людьми.
Хотя народ йоруба из современной республики Бенин
и
Нигерии в XVI в. основал много государств, Ойо из них
было самым большим и могущественным (Johnson, 1921;
Smith, 1969; Law, 1977). Это стало возможным в результате
объявления короля (апаафина) Ойо прямым потомком
Одудувы (предполагаемого прародителя йоруба) и
владельцем расшитой бисером короны (аде илекё), которая
являлась си м в о ло м божеств енной власти в
культурном
регионе народа йоруба. Существовала также сложная
система
сдержек
и
противовесов, при которой алаафин со
св оими
придворными жрецами, государственным
советом из
вождей, выполнявших министерские функции (ойомеси),
и
другими государственными чиновниками, такими как
правители провинций (ажепе), мог обеспечивать
бесперебойную работу государственного механизма.
Совершенная для своего времени политическая структура и армия,
опиравшаяся на конницу с корпусом
полупрофессиональных воинов-ветеранов (эсо) сделали к 1750 г. Ойо весьма
влиятельным государством у Невольничьего берега
Западной Африки. Тем не менее конфликты, связанные с разделом
власти, влияния и богатства, которые накапливались в
верхах, привели к конституционным беспорядкам во второй
438

АФРИКА
половине
XVIII в., а вассальные
государства,
такие как
Нуле
и Боргу, отвергли верховное владычество Ойо. Вплоть до
XIX в. Дагомея и многие государства йоруба оставались в
орбите имперского влияния государства Ойо.
До начала XIX в.
государство Эдо (сейчас это -
местное название Республики Бенин) по власти , славе и
влиянию было сравнимым
с Ойо. Как и в Дагомее, в Бенине
были очень сильны монархические установления
(Egharevba, 1968, Ryder, 1969; Bradbury, 1973). Вместе с
тем совет семи вождей (узсша) продолжал оказывать
сильное влияние на государственные дела. То же
относилось к гильдиям, жреческим и дворцовым объединениям,
регулировавшим
отношения между монархией и
немонархическими интересами империи. Тем не менее
интересы
и личные качества короля определяли темпы и
направления развития Бенина. Опиравшийся на славу
имперских подвигов обы Эвуаре в XV в., Бенин был
преимущественно торговой империей, пользовавшейся
ресурсами йоруба, нуле, игала и игбо (ибо) на их внутренних
территориях для удовлетворения требований европейцев.
Торговля с европейцами была основной опорой
политической стабильности и территориальной экспансии,
сделавшей XVI в. «золотым веком» в истории Бенина (илл. 159).
Но чрезмерная зависимость от внешней торговли
привела к катастрофическим последствиям в политическом
развитии и непреднамеренно способствовала распаду
государства в XIX в.
В регионе, расположенном к
востоку от Нигера, самой
распространенной политической структурой была
«деревенская демократия», поскольку основной ее единицей
являлась деревня, а обязанности, связанные с
управлением, основывались на родственных узах (Сгееп, 1964;
Nzimiro, \912,Afigbo, 1973). Верховную власть
осуществлял совет
старейшин, состоявший из глав отдельных
родов, а его председателем был глава старейшего рода.
Среди игбо он носил титул окпара и имел похожий на
дубинку предмет под названием офо, служивший символом его
власти. Соседние деревни часто поддерживали между
собой тесные связи
пос ред ств ом
исполь зован ия общих
рынков и почитания общих божеств-хранителей. Начиная с
середины XVII в. стали возникать объединения жрецов и
тайные общества, связывавшие поселения на
обширных
территориях. Наиболее из вес т н ы м из подобных
объединений является Ибинукпаби из
группы деревень народа
аро, расположенных
в
пограничной зоне между
территориями,
на
которых
жи ли
народы игбо, ибибио и народы
долины р. Кросс (Afigbo, 1971,1972). Хотя объединение аро
происходило главным образом на торговой основе, в
обла сти между Нигером, Бенуэ и побережьем
Атлантического океана бы ла успешно созда на квазицентрализ ованная
поли тическая си ст ем а.
На основе вышеизложенного можно сделать вывод, что
в
период 1500-1800 гг. по всей Западной Африке
возникло и
развивалось широкое многообразие форм
политической организации, отражавшей как сходные особенности,
так и различия природной среды и исторического опыта.
Такая ситуация была характерна не только для субрегиона
Западной Африки.
ЭКВАТОРИАЛЬНАЯ АФРИКА
Исидор Ндайвел-э-Нзием
Это огромный регион, простирающийся от
прибрежных территорий Камеруна и Нигерии на западе до
сомалийского и кенийского побережья Индийского океана на
востоке, а оттуда
-
до Порт-Элизабет в Южной Африке
(Obenga, 1985; Lwanga-Lunyiigo & Vansina, 1950). Он
на селе н
народами, котор ые пользую тся яз ыка ми банту,
относящимися к бенуэ-конголезским языкам
(карта 34).
Возникновение и развитие политических систем
Хотя во всех лингвистических исследованиях
отмечается единая природа этих языков, объясняемая
экспансионизмом групп первичных носителей языка,
распространивших его на территории огромного региона,
существуют разногласия относительно развития их социальных
институтов. Тот факт, что одни и те же организационные
подходы привели к появлению разных
политических
культур, вероятно,
связан с
природными и демографическими
различиями.
В плотно населенных районах более вероятно
развитие сложных способов организации.
Это относится к
регионам, расположенным вокруг огромн ых оз ер Восточной
Африки, а также к саванне, расположенной к северу и югу
от тропических дождевых лесов бассейна р. Конго
(Vansina, 1965,1966).
С другой стороны, центральная территория,
ограниченная этими тремя плотно заселенными регионами
-
второй по площади массив тропического леса на Земле
-
была почти необитаемой. После пустыни это наименее
плотно населенная часть континента, но и самая влажная,
где выпадает наибольшее количество осадков. По этой
причине она была - без сомнения, весьма поспешно
-
н аз ва на «нездоровой средой обитания» в буквальном и
переносном смысле, так как здесь, в отличие от соседних
территорий, не существовало крупных политических
формаций (Mumbanza mwa Bawele, 1980; Vansina, 1990). Ее
описания были необъективными и даже искаженными,
поскол ьку
лесная
среда
обитания им е е т
некоторые
преимущества. Например, изобилие пищи делало ее очень
привлекательной для охотников и собирателей, которые
научились ограничивать или контролировать негативные
аспекты проживания в такой среде. В связи с этим можно
отметить, что в истории заселения континента
тропический лес, кажущийся непреодолимым барьером, на самом
деле служил далеко не
худшим местом для человеческого
обит ани я.
Датировки, полученные в результате
археологических раскопок от южного Камеруна до Маюмбы и от
экваториальных регионов Конго до Маниемы, показывают,
что люди жили здесь по крайней мере с того же времени,
что и в саванне (Vinck, 1983).
При всем разнообразии моделей политической
организации, адаптированных к различным условиям
окружающей среды, можно найти озадачивающие черты
сходства, которые, возможно, являются отголосками
исходной организационной структуры, существовавшей до
расселения. В этой связи интересно отметить, что
недавние работы Вансины (Vansina, 1990, 1991) о
политической
истории
«лесных
народов» подтверждают
или
дополняют то, что уже было известно о политическом
развитии «народов
саванны». В целом различия были очень
незначительными. Есть много свидетельств тому,
что
один аковые м е тод ы социальной организации,
адаптированные к разным условиям среды обитания, использовались
по всей Африке к югу от Сахары.
Политический порядок повсюду был основан в
первую очередь на семейных узах до такой степени, что
терминология кровного родства сохранялась на всех
уровнях политической иерархии. Во всех политических
формациях, будь то вождество или царство, часто
обнаруживается сходное разграничение между «старшими» и
«младшими» династиями; «родительская» аристократия
отличается от аристократии «детей», а деревни «мужской
линии»
-
это совсем иное, чем
деревни
«женской линии»,
а тем более «рабские» деревни. Переход от семейного
порядка
к
политическому, по-в идимому, с т ал
реакцией на
потребность в установке более четких различий между
множеством «старейшин». Судя по всему, так был
осуществлен принцип «первый среди равных», который лег в
основу первой внесемейственной иерархии, прежде чем
439

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Карта 34. Центральная Африка (по The Cambridge History of Africa, voL IV, Cambridge, 1975)
образовалась новая
иерахия, отдельная и независимая от
семейной структуры.
Другая общая особенность заключается в том, что все
известные политические формы можно свести к одному
организационном приему, состоявшему
в совмещении
политических систем, среди которых
наиболее сложная
-
империя и наиболее простая
-
деревня. Одни и те же
системы могли действовать совместно в одном регионе
и
автономно
-
в
другом. Везде, как в централизованных
организациях, так и в других политических формациях,
деревня являлась основой политической конструкции. Как
территориальная и жилая единица, деревня представляла
собой первую внесемейную, а следовательно, политиче¬
скую структуру. Она состояла из домов, сгруппированных
вокруг главного дома, реального или предполагаемого
инициатора объединения. Этот дом считался старейшим
в
деревне и обладал привилегией выбирать из состава
своих обитателей человека, который наделялся правом
осуществлять политическую власть от его имени. Даже если
выбор падал на молодого человека, он, тем не менее,
обладал правами старейшего перед представителями других
домов, которые вполне могли быть старше его.
Наличие такой
иерархии
и
уважение
к ней
символизировалось правом главного дома взимать дань с остальных
Взамен он
гарантировал
свое покровительство благодаря
праву при необходимости мобилизовать все другие до ма
440

АФРИКА
на защиту интересов сообщества. Дань поступала в виде
продуктов
охоты и
собирательства и выплачивалась
каждый раз после удачной охоты. Отказ одной из деревенских
семей платить дань считался
проявлением
политической
оппозиции,
лишавшим
нарушителей права на защиту
со
стороны сообщества.
Потребность в защите от внешних военных и
эк оном ичес ких угроз могла привести деревенские сообщества
к созданию союзов различной формы, и в разных местах
формировались
вождества или сеньории (вотчины).
Деревня, которая инициировала процесс объединения или
была основательницей союза, обладала прерогативой
возглавлять ее
через
свой главный дом, который теперь
считался «старейшиной старейшин». С целью укрепления
власти политическая идеология представляла его как
«владельца» территории, на которой располагались или строились
другие деревни. Это право владения по сути было таким
же, как у деревенского вождя, который считался
владельцем местных лугов и лесов. В результате главный дом
ведущей деревни обладал правом взимать дань,
отличающуюся от обычной. Эта «благородная» дань состояла из
символов власти, таких как шкуры питонов или панголинов,
орлиные перья, крупных животных и особенно
леопардовые шкуры2. Путь, по которому из рук в руки передавались
леопардовые шкуры, был самым надежным указателем
дороги к вершине
политической пирамиды: шкура
передавалась охотником старейшине его дома, потом
переходила к старейшине деревни и тд., пока не достигала
вершины иерархии. «Принадлежность к высшему кругу
политической иерархии всегда обозначалась чем-то
вроде виселицы из леопардовых шкур, выставленной перед
домом,
-
пишет Вансина,
-
в то время как более скромные
сооружения обозначали дома менее значительных
вождей» (Vansina, 1991, р. 140).
Вторая иерархическая сеть -
союзы деревень
-
существовали не на всей
территории Африки, населенной
племенами банту. В частности, они были неизвестны в
области Кювет, где практически не существовало потребности
в политической организации крупнее деревенского
уровня. В других местах, где такое укрупнение было возможным,
оно принимало ряд различных форм
-
от полной
автономии до тесной зависимости от вышестоящей структуры,
которая, как описано выше, превращала группы деревень
в
свои
«провинции», подвластные одному правителю и
разделенные, в свою очередь, на отдельные «деревни».
Иногда из-за этого процесс объединения
останавливался и принимал форму обычного союза вождеств. Такой
вид объединения был основан на реальном или
воображаемом братстве правящих аристократий,
ни одна из
которых не имела реального превосходства над
остальными, как это происходило во властных структурах,
обнаруженных на территории в нижнем течении р. Касаи (Конго),
особенно у народа саката, где различные феодальные
семейства имели аналоги в других кланах, с которыми они
якобы находились в кровном родстве. То же самое
происходило в централизованных структурах региона вокруг
озера Киву, особенно у ши, коджо в Уганде и нанде в Конго
(Masbaury; 1983).
От вождеств к царствам
В регионе происходило становление не только царств,
нои
империй (т.е. конфедераций отдельных царств) по обе
стороны от великого леса. К тем, которые были
определены в разные периоды к северу от лесного пояса, относятся
царства Банда, Азанде и Мангбету и централизованные
системы Нгбанди и Нгбака. На западе располагалась цепь
прибрежных царств: Каконго, Нгойо, Бушу, Конго и Ндонго (или
Ангола -
владение знаменитой царицы Нзинги, которая в
Анголе почитается как народная героиня). Во внутренних
районах существовало царство Тио, а далее к
востоку
-
царство Куба. На юге образовалось несколько крупных
политических формаций, таких как империи Луба и
Лунд а, а на востоке
-
царства Великих озер: Бурунди, Буган-
да и другие.
Обычно создание этих влиятельных политических
систем сопровождалось развитием специфической
идеологии, не приложимой к нижним -
провинциальным и
деревенским уровням иерархии. В то время как основу
статуса провинциальных вождей составляло владение землей,
королевская власть была основана не на собственности
любого рода, а на способности призывать
сверхъестественные силы и управлять ими.
Царь по определению был «сверхчеловеком», владевшим
необычными, сверхъестественными силами. Он стоял выше
всех остальных, так как его власть была в сущности
религиозной и не могла оспариваться или ставиться под сомнение
никем из смертных. Лишь те, кто обладал подобными
силами, могли стремиться к низложению короля, поэтому
политические дискуссии на таком уровне могли происходить
только внутри правящего клана. Это придавало королевской
власти некоторую стабильность, так как династические
перемены были возможны лишь среди родов царского клана.
Таким образом узурпатор, успешно свергавший монарха,
производил династическую перемену, которая, в случае ее
признания, вела к возвышению нового правящего рода.
Поскольку царь обладал доступом к невидимому миру,
то люди верили, что он имеет сверхъестественную власть.
Он был защитником народа, заклинателем дождя и
гарантом плодородия. Любая катастрофа рассматривалась как
проявление его гнева или недосмотра.
Святость царской власти ассоциировалась с
техническим мастерством: царь считался источником всех
новшеств и изобретений. Например, в западных прибрежных
королевствах Конго и Ангола он считался великим
кузнецом и носил титул «кузнец-царь» (Randles, 1969). Точно так
же, когда царь Булагонг вернулся с Запада и привез табак,
народ царства Куба рассматривал новую растительную
культуру как его изобретение.
Само собой разумелось, что защитник народа, который
также был официальным новатором, не мог страдать от
физической болезни или быть недееспособным.
Насколько это возможно, царь был обязан иметь большие
жизненные силы и крепкое телосложение, отличаться красотой,
поскольку его здоровье отражало здоровье царства в
целом. Даже миссионеры, которым пришлось отправиться к
царскому двору в Конго, отмечали, что царь почти всегда
был «физически хорошо сложен» (CueveliertkJardin, 1954).
Одним из следствий этого правила было то, что когда
здоровье царя начинало ослабевать, иногда выполнялся
особый ритуал, чтобы разорвать связь между его здоровьем и
благополучием государства, из опасения, что его слабость
или старческая немощность может привести к крушению
всего царства. У куба тоже существовал такой ритуал.
Не вполне ясно, почему централизованные системы
возникали в одних местах и не появлялись в других.
Царства не обязательно появлялись в тех местах, где
природная и демографическая обстановка благоприятствовала их
возникновению. Это особенно относится к народу
нгбанди из северной саванны. Хотя представители этого
народа основывали царства Нзакара и Занде и учреждали в них
династии, они так и не основали монархию в собственном
регионе. Другим странным примером является народ
гбайя: они жили в контакте с этническими группами,
имевшими государственные структуры, такие как Мбум, но
никогда не пытались подражать соседям. Загадка становится
еще более запутанной, если принять во внимание, что там, где
эти политические формации действительно преобладали
над остальными, они не являлись местным изобретением,
но были перенесены откуда-то еще или стали результатом
каких-то отдаленных событий.
441

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
В устной традиции основателем
царства
обычно
являются чужеземцы: охотник, сбившийся с
пути (у луба-лунда);
принц, бежавший от проклятия
пос ле
прегрешения,
совершенного у себя на родине (у конго); местный житель,
вернувшийся из д о л го г о путе шествия
на
чужбину (у куба),
или сыновья, лишенные наследства в пользу их сестры
(у лунда),
-
которые приносят представление о царской
власти в дальние края, где о них прежде не слыхали.
Таким образом, в противоположность
распространенному мнению, царская власть не была кульминацией ряда
политических перемен. Она укоренялась не только там, где
существовали все необходимые условия, но и там, где
обстоятельства допускали ее возникновение. Вместе с тем она
была крайне уязвимой и недолговечной. История царства
Конго, из вест ная
лу ч ше других благодаря ее особому
статусу в историографии, свидетельствует о том, что
коренное население было вполне способно перейти от вож-
дества к
царству, а затем вернуться
к
вождеству. Царство
Конго достигло своего апогея при правлении царя (ма-
никонго) Афонсо, после чего начало постепенно
распадаться, пока снова не
превр атило сь
в
регион с
автоно мными во жд ес тв ам и.
Особый случай: культура луба-лунда
В Африке южнее
Сахары особого внимания
заслуживает политическое творчество
и
развитие политической
си стем ы
правителей государства Луба-Лунда, несмотря на
отсутствие достоверных источников. Эта политическая
культура привела не только к созданию обеих империй
региона
-
Луба и Лунда, но и позволила колонизировать
всю
южную саванну между западным и восточным
побережьем. Интересно строить догадки, как далеко могла бы
продвинуться эта экспансия, если бы не столкнулась со
встречной экспансией европейских колонизаторов.
Понятия Луба и Лунда относятся к
двум
политическим
и
культурным системам, внутри которых существовал
целый ряд отдельных этнических и
государственных
образований (Ndwaywel ё Nziem, 1992). Эти две системы
родственны в том смысле, что народ лунда, хозяин южной саванны,
просто позаимствовал политическую структуру у народа
луба и распространил ее на более обширной территории.
Существует общее мнение, что археологические
находки в
грабене Упемба показывают, что исторические
основы политической культуры луба были значительно более
ранними (DeMaret; 1985) и что тщательное исследование
преданий народа лунда выявляет прискорбное
недоразумение, которое выразилось в том, что политические
титулы принимали за имена царей3. Принцип бесконечного
родства позволял наследнику пользоваться не только
именем предшественника, но и его социальными связя ми. Это
был способ бросить вызов времени и увековечить
социальный порядок, за которым скрывалась хронологическая
глубина более серьезная, чем предполагалось в результате
слишком буквального толкования генеалогических линий.
Насколько известно, священный царский род народа
луба (булопве) был основан в начале II тысячелетия в
междуречье Ломами и Луалабы. Первая организация, имев ша я
какое-либо значение, началась с
прибытием Мвамбы,
пр авит еля
народа сонг, основавшего свою
столицу Конголо
непод алеку
от оз. Бойа. Он изменил
поли тическую
обстановку, учредив царский церемониал, и существенно
усилил власть, распространив ее на окраинные вождества.
Но эта «первая империя» простиралась не очень
далеко. Экспансия стала возможной лишь позднее при
появлении новых норм политической культуры, в устной
традиции связанных с прибытием охотника из далекой страны,
который принес с собой новый свод царских законов.
Его союз с одной из сестер властителя первой империи
привел к рождению второго культурного героя по имени
Кал ала Илунга, который символизирует учреждение
нового политического порядка, более сложного и
влияте льног о, че м
предшествующий. Это было начало «второй
империи»; после ряда
завоеваний
преемники Калала Илунга
овладели всем регионом, расположенным между озерами
Танганьика, Мверу и р. Бушимае, а также между Маниемой
и южной частью области Шаба.
Тем временем дальше на западе происходили сходные
события. В долине р. Бушимае стал развиваться двор Ант-Яв,
также в результате ассимиляции политической культуры
государства Луба. Тшибинд Ирунг (Тшибинда Илунга),
также культурный герой, который дал народу лунда новый
свод царских законов, тоже был странствующим
охотником. Гостеприимство, оказанное ему молодой королевой
(Луэджи), привело к любви, которая в конечном счете
стал а
причиной «политического завоевания». Первое
государство Лунда, вероятно, было основано еще до 1450 г.
Братья
царицы, уже лишенные наследства в ее
польз у, отправ ились
в изгнание. Так началось великое распространение
монархического
строя
-
не только в
Анголу и район верхнего
тече ния р. Кванго
(царства Луэна, Касандж и Киамфу), но
ина
северную часть Замбии и Верхнюю Шабу (царства
Лози и Казембе).
Все эти царские дворы, иерархически связанные с
центральной властью Ант-Яв, составляли огромную империю
Лунда. Судьба этих дворов была различной: почти повсюду
камнем
преткновения был вопрос наследования, который
часто
приводил
к
внутренним распрям
и
борьбе за власть.
Ситуация стала взрывоопасной с появлением
огнестрельного
оружия и вмешательством внешних сил, которое
пр ив ел о к ослаб лению этих по ли ти че ск их формирований.
Последний крупный конфликт в империи Луба случился
в конце XIX а во время правления Касонго Ньембо, который
постоянно сталкивался с оппозицией в лице своего брата
Кабонго. Ряд конфликтов, раздуваемых начинающейся
европейской колонизацией, неотвратимо привел к разделению
империи на два вождества. Двор Ант-Яв подтачивали
внутренние конфликты, а извне он подвергался постоянным
нападениям групп чокве. Последний царь, противостоявший
этой угрозе, решил заключить союз с бельгийскими
войсками для окончательного разгрома своих соседей-захватчиков.
Когда же он захотел избавиться от опеки своих защитников
и восстановить независимость, они низложили его.
В Центральной Африке наступила эпоха европейской
колонизации, но политическая культура государств Луба
и
Лунда сохранилась во множестве вождеств, пришедших
им на
смену.
ВОСТОЧНАЯ АФРИКА
Булуда А. Итандала
Далее под названием Восточная Африка понимается
восточная часть континента, образующая Африканский
рог, территории стран, сегодня известных как Кения,
Уганда, Руанда, Бурунди и Танзания, а также о.
Мадагаскар и
соседние меньшие острова в западной части Индийского
океана. В целом период
с 1500 по 1800 г. был эпохой очень
драматичных социальных и политических
перемен
во
всем
регионе.
Ниже кратко рассматриваются эти события
в
разных
част ях
региона (карта 35).
События на
Африканском роге
Христианская империя в Эфиопии
В большинстве источников утверждается, что
христианская империя в Эфиопии к 1500 г. расширилась за
пределы своего первоначального местонахождения в области
442

АФРИКА
Карта 35- Эфиопия и Африканский рог (по Т. Tamrat, General History of Africa, UNESCO, 1984)
Тигре на севере,
и вышла на
Эфиопское нагорье Амхары,
Годжама, Дамота и Шоа. Она также включила в свой состав
царства Секко, 1уман, Иннария, Каффа, Боса, Дауро и 1£му,
и юго-восточные
мусульманские государства Хадийя, Ифат,
Фатагар, Даваро и Бали (Jones & Monroe, 1965, pp. 9-10,53-5;
Tamrat, 1984, pp. 430 -5). Такая экспансия Эфиопского
царства была
соверше на
после
возвращения
к власт и
династ ии Соломонидов в XIII в.
Но государство, построенное Соломонидами и
расширенное на эфиопские возвышенности и путем включения
многих ранее независимых мусульманских и
немусульманских государств в период с 1300 по 1500 г., не было
унитарным централизованным царством. Скорее, это была
свободная конфедерация большого количества княжеств, разных
по религии, этническому составу и языку Ее политическое
единство зависело главным образом от воли и решимости
центральной власти. Каждый раз, когда христианский царь
немного ослаблял контроль, подчиненные княжества были
готовы отделиться от сюзерена. К числу факторов,
затруднявших управление Эфиопией после ее расширения,
относилась ее огромная территория, скудость ресурсов и
плохая система
коммуникации между провинциями.
В период с 1500 по 1800 г. большинство
присоединенных провинций продолжали находиться под
управлением наследственных князей под верховной властью
эфиопских
царей. Возможно поэтому Эфиопское государство в
соответствующей литературе часто называется
империей,
а
царь
-
«царем царей» (нгусэ нэгэст), или императором.
Его структура после начала XVI в. была описана Тамратом
(Tamrat; 1984, pp. 436-7) следующим образом:
«Империя стала настолько неоднородной и
трудноуправляемой, что
цари
могли
предотвратить
ее
распад,
лиш ь
держа свой двор
в постоянной боевой
готовности, чтобы
выс тупить
в любом
направлении, где
события
примут непредвиденный оборот. Это в большей
степени, чем что-либо иное, было причиной
постоянной мобильности царского двора и отсутствия
крупных городских территорий в течение этого периода».
Хотя в XVI в.
Эфиопская империя продолжала
сохранять свою целостность, она столкнулась с
се рьез ными
угрозами со стороны соседей-мусульман на востоке (Афар,
Сомали) и не исповедовавших ислам скотоводов народа
оромо на юге.
Первой серьезной угрозой был джихад, или священная
война, объявленная Эфиопии в 1527 г. Ахмедом Ибрагимом
аль-Гази (прозванным «Левша»), который тогда был султаном,
или имамом
султаната Ад ал (Jones & Monroe, 1965, p. 82;
Punkhurst, 1967, pp. 49 -54; Lewis, 1965, pp. 25-6). Применяя
огнестрельное оружие, полученное от турецкой армии в
Египте и Йемене, аль-Гази завоевал большую часть
Эфиопской империи, но был убит в 1534 году (Abir, 1975, р. 537).
Эфиопскую империю от полного
уничтожения
мусульманами из Афара и Сомали и их турецкими сторонниками
спасла военная помощь португальцев (Jones & Monroe, 1965,
pp. 83 -5 ,Punkhurst, \9б7,рр.70-Ъ,Levine, 1964, pp. 75-7).
Однако после смерти аль-Гази империя постепенно вернула
свои территории, занятые мусульманскими захватчиками.
Между тем военное вмешательство португальцев в
течение адало-сомалийского вторжения открыло Эфиопскую
443

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
империю для более
широ ких
контактов с
христианской
Европой. Орден иезуитов впоследствии предпринимал
попытки обратить эфиопских христиан-коптов в
католицизм, посылая в
страну миссионеров. Они добились
успеха с императором Сусениосом (1607-1632), но попытка
заставить свой
народ последовать его
примеру и
обратиться в католицизм резко
сниз ила е го
по пул ярно сть .
В
конечном счете она привела
к
гражданской войне, отречению
императора от престола
и из г на н ию миссионеров. После
изг нания
миссионеров
в XVII в.
Эфиопия в течение
некоторого времени
оставалась
изолированной от других
христианских сообществ.
Перед Эфиопией в XVII-XVIII вв.
по-прежнему стояла
проблема экспансии скотоводов-кочевников оромо и их
пос тепен ного проникновения в страну для обживания
новых территорий. Более того, империя столкнулась со
значительно более серьезной проблемой в середине
XVIII в., когда влияние правителей провинций усилилось
за счет ослабления центральной власти, многие
провинции стали почти независимыми и начали воевать друг с
другом (Haberlandy 1992, pp . 721 3; Jones & Monroe, 1965 ,
pp. 108-26.). В результате к 1800 г. Эфиопия лишь
номинально оставалась единой страной.
Мусульманские государства и их отношения
с
Эфиопией
Исламское влияние распространилось на Африканском
роге вскоре после возникновения ислама на
Аравийском
полуострове в VII в. Однако торговые и культурные связи
Аравии с побережьями Эфиопии и Сомали начались
задолго до возникновения ислама. Эти связи привели к
основанию ряда торговых городов со смешанным населением,
значительную часть которого составляли арабы. Наиболее
значительными из них были Массауа, Дахлак, Асэб и Таджу-
ра на
побережье Красного моря, Сайла и Бербера
-
на
северном побережье Сомали и Хобьо, Могадишо, Марка и Брава
-
на восточном
побережье (Бенадир) Сомали. К 1500 г.
большинство этих торговых центров являлись независимыми
мусульманскими городами-государствами.
Помимо этих прибрежных городов-государств в
некоторых внутренних частях региона еще до 1500 г.
появилось несколько мусульманских государств. Они были
сосредоточены главным образом на территориях, граничащих с
областью Рифг-Валли, протянувшейся в северо-восточном
направлении к Аденскому заливу. Наиболее
значительными из них были Адал, Даваро, Бале, Ифат, Фатагар, Арабаб-
ни и Хадия. Все они, кроме Адала, были включены в состав
Эфиопии в XIV в. От соседних государств их резко
отличала арабо-исламская культура. Их политическая
структура, как и в сомалийских прибрежных
городах-государствах, была преимущественно исламской и возглавлялась
султанами, эмирами или имамами.
Несмотря на неудачные попытки Ад ала и Сомали
покорить Эфиопию в XVI в., экспансия Сомали в другие
области Африканского рога продолжалась. Группы
различных сомалийских племен, будучи скотоводами-кочевни-
ками, были вынуждены искать новые пастбища на
внутренних территориях из-за постоянного роста
населения у себя на родине. Арабоисламское культурное
влияние, которому они подвергались, пока жили на северном
побережье, возможно, было другим фактором,
побуждавшим их к переселению и освоению новых земель на юге в
период с XVI по XVIII в. Это влияние способствовало
формированию сплоченности и ощущения культурного
превосходства над другими народами, с которыми они
сталкивались по пути. Несмотря на разделенность на клановые
группы, такие как исса, дарод, гадабурси, дыр, хавия и ра-
ханвейн, все они были объединены своими претензиями
на общее происхождение из Аравии, исламской религией
и сомалийским языком. Это составляло основу их
культурной и этнической самобытности.
За исключением жителей прибрежных
городов-государств, все сомалийские кочевники-скотоводы оставались
разобщенными и в течение XVH-XVIII а так и не образовали
своего государства. Политическая власть у них была
сосредоточена в руках старейшин клана или рода.
Города-государства восточного побережья Сомали, такие как Хобьо,
Могадишо, Марка и Брава, в XVI-XVTI вв. находились под
номинальным управлением португальцев, а в XVHI-XEX в. попали
под такое же номинальное владычество султаната Оман.
Организация и распространение народа оромо (галла)
Подобно их соседям из Сомали, народ кочевников-ско-
товодов оромо представлял
собой мно жес тв о
групп и
кланов, генеалогически связанных между собой и склонных
к отделению и формированию новых политических
независимых
групп по
мере роста
численности населения.
Однако в отличие от сомалийцев, которые населяли
северную
час ть
Африканского рога перед экспансией на юг,
оромо
жили на южных возвышенностях, граничивших
с
эфиопской провинцией Бале.
В основе общественно-политической организации
оромо лежала система градации
по поколениям, которая
называлась гада и имела пять категорий-гада. Переход из
категории
в
другую происходил автоматически,
коллективно и независимо от возраста каждые 8 лет. В военном
отношении самой важной была
третья гада, известная как
фолле,
в то время как пятая гада, известная юклуба,
теоретически являлась правящей. Но в целом общество
оромо было очень эгалитарным. Все официальные
должности были выборными, а луба служила скорее для
осуществления совместных решений, чем для общего руководства.
Однако оромо не основали новую идеологию и не
предпринимали
попыток ввести
новую верховную
структуру управления народами, с которыми
они сталкивались.
Очевидно, причина заключалась в том, что они
просто
искали новые пастбища и территории для своих
поселений. Видимо, поэтому представители правящего класса
Эфиопии и церковные лидеры не рассматривали их как
серьезную угрозу своим интересам. К XVIII в.
группы
племен оромо, такие как аруси, абишу, тулама, уалло-райя и
мачча, уже освоились на землях Южной и Центральной
Эфиопии и овладели провинциями Боса, Гуман и Инария,
где основали свои государства
-
Гимма (или Джимма), Гом-
ма, 1ума, Гера и Лимму-Инарийя. Более того, Эфиопская
империя включила многих представителей оромо в свои
административные и военные структуры, а также
обратила многих из них в христианство.
Контакты с народами Эфиопской империи оказали
глубокое воздействие на общество и культуру оромо. Хотя
реакция была различной в зависимости от региона, многие
оромо постепенно осознали, что их традиционная организация
оказалась не приспособленной к новым условиям.
Некоторые из них начали воссоздавать определенные аспекты
социальных и политических учреждений своих соседей.
Иногда, например, традиционно выборные должности
становились наследственными; в других случаях оромо
подключались к политическим
институтам
своих соседей.
К 1800 г., как
упоминалось выше, они основали
ряд
государств
с сил ьной центральной властью в басс ейне р. Джубба.
Эти революционные преобразования в обществе оромо, без
сомнения, были обусловлены влиянием соседей сидама и
собственным переходом от скотоводства к земледелию.
Возрождение ислама в Эфиопии и развитие караванной
торговли на плато во второй половине XVIII в., возможно, тоже
способствовали основанию этих государств. Фактически, их
правители приветствовали ислам как объединяющую силу,
которая может помочь им укрепить политическую власть
444

АФРИКА
События в Средневосточной Африке
Межозерный регион
Межозерным регионом называется часть Восточной
Африки, расположенная между озерами Виктория-Ньян-
за, Кьога, Мобуту-Сесе-Секо (Альберт), Эдуард, Киву (Идж-
ви) и северной частью оз. Танганьика. В период с 1500 по
1800 г. здесь появилось несколько
высокоразвитых царств,
наиболее значительными из которых были Буганда, Бунь-
оро, Нкоре, Карауве, Киамтвара, Ихангиро, Бузинза,
Руанда и Бурунди (карта 36).
Европейские ученые и миссионеры утверждали, что
основателями этих царств были хамитские (кушитские)
скотоводы из Эфиопии (Johnston, 1902, pp. 25-26; Ingham,
1957, pp. 131-3; Gorju, 1920, pp. 25 -27; Page, 1933).
Племена этих скотоводов бахима (хима) и батутси (тутси)
якобы вторглись в регион незадолго до 1500 г., покорили
сельскохозяйственные народы банту и основали царства.
Однако эти сведения не подтверждаются убедительными
доказательствами, поскольку даже в устных преданиях
хима/тутси нет упоминаний о том, что их прародиной
является Эфиопия. Более того, и хима, и тутси говорят
исключительно на языке банту, и нет никаких указаний на
то, что они могли составлять хамитские (кушитские)
меньшинства, ассимилированные в этнической среде банту.
Согласно еще одной старой теории, пасторальными
правителями царств Межозерного региона были нилоты из
445

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Южного Судана. Эту теорию отстаивал
Краззолара
(Crazzolara, 1950, pp. 91
-1 0 1), д'Хертфелт (cTHertefelt, 1965,
p. 41) и некоторые другие. Но опять-таки нет убедительных
доказательств в поддержку этой теории. За исключением
нилотского правителя Бабито в княжестве Буньоро, чье
появление и захват этих
территорий являются исторически
установленным фактом, в устных преданиях народов
региона нет никаких намеков на то, что правители других
государств имели нилотское происхождение. Вероятнее всею,
к созданию царств в Межозерном регионе привело
восхождение к власти определенных местных кланов.
Наиболее примечательной общественно-политической
особенностью царств Межозерного региона в период их
расширения с 1500 по 1800 г. являлись отношения «патрон
(покровитель)
-
клиент». Такие взаимоотношения иногда
называются патронажем, или
клиентурой; при этом
правитель дает привилегии
и оказывает покровительство своим
подчиненным в обмен на их службу и преданность. Около
оз. Виктория, или в «банановой зоне» этого региона, где
крупный рогатый скот был немногочисленным, а иногда его не
было совсем, патронаж был основан на праве владения
землей. С другой стороны, в районе лугов и пастбищ на западе
Межозерного региона он был основан главным образом на
праве владения скотом. Эти отношения
ме жду патроном
и
клиентом были известны как окутойджа в У{корс,убуаке в
Руанде и убугабире в Бурунди и Бухе (Karugire, 1971, pp. 50,
64-6; Itandala, 1986, pp. 38 -9). При такой системе
омугабе,
илиумвами (царь) давал скот своим старшим региональным
управляющим, известным как
абакунгу,
или
абатуаре,
чтобы они служили ему верой и правдой. Подобным же
образом чиновники разного уровня давали скот своим
подчиненным в качестве
награды
за
поддержку
и
верную службу.
Однако не только представители правящего класса
имели подобных клиентов в скотоводческой зоне. Обычные
владельцы стад из народов хима и
тутси
тоже
получали
клиентов, отдавая или
ссуживая скот беднякам в обмен на
продукты, рабочие обязанности или признание своего
превосходства. Это значит, что взаимоотношения между патроном
и клиентом использовались скотовладельцами хима и
тутси для эксплуатации и господства над земледельцами, не
имев шими скота, особенно из народов баиру/бахуту (хуту),
по всей скотоводческой зоне Межозерного региона.
Итак, к 1800 г. в
Межозерном регионе существовало
несколько
царств, которые, особенно в скотоводческой зоне,
имели
стратифицированные социально-политические
структуры, основанные на жесткой классовой системе.
Другие части
внутреннего региона Восточной Африки
Единственными внутренними регионами Восточной
Африки, где появились
государства
в
период
с 1500 по 1800 г.,
была область Нтеми и северо-восточная часть материковой
Танзании. Область Нтеми включает в себя почти всю
Западную и Центральную Танзанию, где правитель каждого
политического объединения был известен как нтеми (Kimambo &
Тети, 1969, pp. 22-6). Этот регион состоит из
территорий,
носящих исторические названия Усукума, Уньямвези, Ирам-
ба, Угого и Укимбу. Государства, известные как
мабутеми
(ед ч.
бутеми) начали формироваться в XVI в. в
результате
объединения ряда соседних кланов, говоривших на языках
семьи банту. Эти государства были более многочисленными
и меньшими, чем
государства Межозерного региона. Их
структура была значительно проще из-за отсутствия четко
выраженного расслоения общества. Каждое бутеми
возглавлял нтеми, которому помогала группа старейшин,
называемых бананг'ома, ряд ритуальных чиновников
центрального уровня и вожди местного уровня, известные как банангва
(Itandala, 1983, pp. 69-75). Подчиненные земледельцы
владели средствами производства сообща, обеспечивая
правящий класс товарами и трудовыми услугами.
Как показали в своих работах Стал (Stahl, 1964, pp. 22 -
56), Кимамбо (Kimambo, 1969, pp. 1-10, 47-81) и Фейер-
ман
(Feierman, 1974, pp. 79-90), государства Учагга, Упаре
и
Усамбара, возникшие на северо-востоке материковой
Танзании, появились между XV и ХЕХ вв. не в
результате
военных завоеваний или распространения
поли тиче ских
идей откуда-либо извне, как утверждалось ранее
ко лон иаль ным и
учеными. Теперь известно, что их основы были
образованы кланами плавильщи ков же леза , в то в ре мя к ак
их
расширение
и
централизация социальных и
политических
институтов осуществлялись другими группами,
пришедшими
на
смену предыдущим в XVI-XVIII вв. За
искл ючен ием
королевства Шамба (илл. 160),
напоминавшего по
структуре монархии Межозерного региона,
гос удар ства северо-восточной Танзании были мелкими и
простыми по структуре, как и государства нтеми.
В других внутренних регионах Восточной Африки в
периоде 1500 по 1800 г. централизованные государства не были
основаны. Население этих территорий пользовалось
отдельными институтами, такими как родственные узы,
группировки по возрастным категориям и религиозное руководство,
для решения своих экономических и
социально-политических
проблем. Например, политическое устройство, которое
возникло у народов банту в Восточной Кении, было
основано на наследственных группах, занимавших мелкие
терр иториаль ные учас тки (Kimambo, 1974, pp. 205-7; Lamphear,
1970, pp. 75-101). Каждый из этих участков находился под
управлением советов старейшин. Такое геронтократическое
правление имело свои аналоги в Кении и Танзании.
Прибрежное население
Побережье, которое населял нар од суахили (название
«суахили»
произошло от арабского слова «сахиль»
-
берег и
означает
«береговые жители ».
-
Прим. ред.),
тянется от Южного
Сомали до Северного Мозамбика. Язык суахили относ итс я к
восточной зоне языков
банту, а сам народ
стал известен как
васуахили,
или
суахили, и говорил на языке кисвахили после
того, как
переселился сюда в начале первого тысячелетия нз.
К 1500 г. этот
народ
основал несколько политически
независимых портовых городов с разной численностью
населения, таких как Кисмайо, Ламу, Малинди, Момбаса, Мтангата,
Касте, Кисимани-Мафия и Килва-Кисивани (Nurse & Spear,
1985, pp. 1-21,37-67). Они также наладили взаимодействие
с
чужеземцами
с
побережья Персидского залива и с
Аравийского п-ова , которые прибывали в Восточную Африку по
торговым делам или на поселение. За столетия такого общения
с
мусульманскими торговцами и поселенцами суахили
приняли ислам и ассимилировали в своем обществе
значительное число персов
и
арабов (Staton, 1966, pp. 8-18,Nurse & Spear,
1985, pp. 37-67). Они также переняли много культурных
особенностей и слов из языка новоприбывших
Представители группы суахили, управлявшие городами-
государствами, называли себя
ширази. Считается, что эта
группа ра зви ва лас ь
в области, известной под названием
Шунгвая
на
северной части побережья, занятого
суахили,
хотя сами они
утверждали, что происходят из Персии (Chittick, 1965, pp. 275-
94;Nurse & Spear, 1985, pp. 70-9). К1500 г. он и
расселились по
всему побережью суахили и на прибрежных островах Пемба,
Занзибар, Мафия, Килва, а также на Коморских о-вах
Будучи
мусульманами, правители крупных городов-государств
суахили носили широкоизвестные мусульманские титулы, такие как
эмир или султан. Меньшие города и деревенские сообщества
между ними находились под управлением наследственных
вождей, известных юкмадивани (ед ч. дивани) илимаюмбе
(ед ч. юмбё). Султан, эмир или дивани имели при себе советы
старейшин, принадлежавших к видным семействам
сообщества и называемым ваунгвана. Эти старейшины
контролировали также экономическую и религиозную жизнь.
Общественная, и политическая роль, которую они играли во всех
446

АФРИКА
прибрежных городах, четко и лаконично объясняется в
работе Нурса и Спира (Nurse & Spear, 1985, p. 23):
«Каждая деревня или город делились на две части:
северную и южную. Одна часть обычно была более
старой,
в ней жили старейшие и наиболее влиятельные
семейства (ваунгвана), которые преобладали среди
политической и религиозной элиты, а в другой части
ве ли натуральное
хозяйство
фермеры и жили рыбаки,
население суахили
из
других мест, арабские торговцы
и представители соседних народов».
На нижней ступени общественной лестницы
находились немногочисленные рабы, которые служили
домашними слугами у зажиточных горожан.
Португальцы завоевали все побережье Восточной
Африки вскоре после того, как
обнаружили маршрут из Европы в
Юго-Восточную Азию вокруг мыса Доброй Надежды в 1498 г.
(илл. 161). При этом они предприняли меры для
монополизации торговли
в
регионе и заставили всех правителей
крупных городов
выплачивать
установленные денежные суммы,
которые ежегодно взимались в качестве дани для
португальской Короны. Эти меры привели к экономическому упадку
региона в XVI-XVII вв. Как можно было ожидать, такое
положение дел XVII в привело к сопротивлению владычеству
португальцев, но города суахили смогли освободиться от
португальского господства лишь благодаря военной помощи
арабов из Омана в конце XVII в Оказав
поддержку
в
освобождении от португальцев, султанат
Оман воспользовался
этой возможностью, чтобы утвердить
свою власть над
городами -г осударствам и, однако из-за внутренних политических
распрей это оказалось возможным только в XIX в
Одним из положительных результатов
изгнания
португальцев
с
побережья суахили стало посте пе н ное восста¬
новление эконом ичес кого благополучия. К середине
XVIII в. в результате постепенного развития караванной
торговли между побережьем и внутренними регионами
появились новые прибрежные города, такие как Танга, Панга-
ни, Садани, Багамойо, Мбвамаджи, Килва-Кивиндже, Линди
и Микиндани. Эти города, наряду с основанными ранее,
выросли
и стали
преуспевающими, когда султан Омана Сейид
Сайд основал Занзибарский султанат в начале XIX в.
Мадагаскар и соседние острова
Исследователи Мадагаскара сходятся в том, чт о его
современное население возникло в результате смешения
уроженцев Африки и Индонезии с поселенцами, прибывшими с
Аравийского полуострова. Однако между ними нет согласия
относительно того, кто были коренные обитатели острова,
каковы были последовательности волн иммиграции
сообществ и каково происхождение правящих элит (Hesetone, 1971,
pp. 13-14,51-66; Thompson 8с Adoff, 1965, p. 3). Очевццно, что
три века с 1500 по 1800 г. были периодом становления
малагасийской самобытности, в которой произошел этнический
и
культурный синтез, приведший к эволюции различных
этнических групп, таких как сакалава, антанкара, сиханака, бе-
цимисарака, безанозано, мерина, бецилео, антаиморо, антам-
бахоака, антаисака, танала, бара, махафали, антандруй и анта-
носи (Kent, 1992, р. 848). Кроме того, это был период
возникновения государств
в
разных частях острова (карта 37).
По-видимому, основной этап заморской иммиграции
завершился около 1550 г. Р аз ли чн ые сообщества основа ли
множество небольших политических
структур по
всему
острову. Начиная с этого времени
на
трех отдельных
территориях произошло
воз вы шен ие нескольких знатных
родов,
объединивших более ранние политические единицы и ос¬
Карта 37. Этнические группы Мадагаскара и расположение соседних с ним
островов
(по P. Mutibwciy 1974)
447

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
новавших
царства (Kent, 1970, pp. 4 -17; 1992, pp. 849 -59;
Thompson ScAdolff, 1965, p. 4). Например, династия Mapoce-
рана, принадлежавшая к народности сакалава, основала
царства Менабе и Бойна на западе Мадагаскара. С другой
стороны, род Андриана стал правящей группой в царстве Мерина
на Высоком плато, а род Антеори стал править в царстве Ан-
таиморо на юго-востоке острова. Несколько других царств
были основаны этими правящими группами среди народа
бара на внутренней территории юга острова, среди махафа-
ли -на юго-западе, антандруй
-
на самом южном побережье,
а антаисака, антефаси и антаноси
-
на юго-юго-востоке. Все
эти
царства
им ели
непрочную организацию,
во главе
которой стоял собственный царь,
а ниже располагал ись
различные слои феодальной иерархии: знать, свободные люди и
рабы. Лишь народам сакалава и бецимисарака удалось
объединить несколько царств в конфедерации, владевшие
значительными территориями соответственно на западе и
востоке Мадагаскара. Но в конце XVIII в. обе конфедерации
пришли в упадок из-за внутренних противоречий и влияния
внешних сил. С другой стороны, слабое и раздробленное
государство Имерина объединилось под управлением
компетентного правителя и стало проводить новую политику,
позволившую распространить власть королевства на многие
районы острова после 1800 г.
Пока
происходили
эти
внутренние события, жители
Мадагаскара вступали в контакты с европейцами,
торговавшими с Юго-Восточной Азией,
-
с
португальцами,
голландцами, французами и англичанами.
Европейские госу¬
дарства, особенно Франция, установили свои фактории в
разных местах побережья. Главный интерес европейцев
состоял в приобретении рабов для вывоза в заморские
колонии или на близлежащие Маскаренские острова
-
Бурбон (Реюньон) и Иль-де-Франс (Маврикий), где
французы в XVIII в. основали кофейные плантации. Поскольку
раньше эти острова пустовали, туда было завезено много
рабов с Мадагаскара и побережья Восточной Африки.
ЮЖНАЯ АФРИКА
Хойини ХК Бхила
Деревенские сообщества, вождества и государства
В этом разделе речь пойдет о природе власти,
структуре управления и политике традиционных обществ Южной
Африки. Основное внимание сосредоточивается на
политических институтах населения Зимбабве, ныне известных
под собирательным названием шона, в период XVI-
XVIII вв. Политические структуры народа ндебеле,
поселившегося в Матебелеленде в начале XIX в., имели много
общего со структурами, существовавшими у народа зулу
(зулусов) в течение рассматриваемого периода.
Будут также даны некоторые сведения о народах
тсвана, сото, свази, зулу и других более ранних обитателях
Южной Африки, которые были организованы в политически
Карта 38. Коренные сообщества Южной Африки (по Southern Africa: A Modem History, 1978)
448

АФРИКА
независимые группы. Эти группы различались по
чи слен ност и, происхождению, иногда по языку
и обычаям, но и х
политические и социальные институты были в основном
п о хо жи м и . При обсуждении предполагаем, что эти
институты
очень мало изменились до появления
миссионеров
во
второй половине XIX а и до колониального
порабощения
народа в последней четверти того же века (карта 38).
Деревенское сообщество у народа шона
(Зимбабве)
Самой малой единицей, имевшей значение в управлении,
была не отдельная семья, а деревня (муша), находившаяся под
управлением старосты (самуша), функции которого
рассмотрены ниже в этой главе. Совокупность отдельных и
независимых деревень составляла подопечную территорию,
или округ (душу), находившийся под управлением главы (са-
дунху) (Clyde, I960, р. 147). Среди народов, говоривших на
близкородственных языках шона, деревни были
сосредоточены вокруг центра
из людей, связанных
родстве нными
узами, которые прослеживали свое
происхождение
от общего
предка только по мужской линии.
Размеры деревень были
совершенно разными
-
от
группы хижин до деревенских
объединений из 30-50 хижин.
Ядро родственников
выдвигало из своей
среды старосту, или вождя деревни, однако
бывали случаи, когда родственники не происходили от
общего предка. Довольно часто в одной деревне существовало
не скол ько патрилинейных (определяемых по мужской
линии) групп, связан ных с
группой деревенского вождя через
женщину где-то в отдаленном прошлом. Типичным
примером служила ситуация, при которой деревня была основана
мужчиной и его женой; их сыновья жили в деревне до
зрелых лет и после женитьбы, приводя жен в свою деревню.
Дочери
после
замужества
обычно
отправлялись
жить в
другие
деревни, однако по разным причинам, таким как
ссоры
с
родственниками мужа, страх перед колдовством или
недостаток свободной земли, могли возвратиться
в
отцовскую
деревню
с
мужьями
и детьми. Эти дети росли вместе с детьми
брата матери; следует отметить, что по традиционным
правилам наследования они принадлежали не к наследной
группе вождя, а к наследной группе своей матери. В случае
смерти вождя-основателя его заменял один из сыновей в
соответствии с принципом патрилинейного наследования.
Представители группы, связанной с сестрой нового вождя,
оставались в
деревне,
но ни они, ни их потомки не могли
рассчитывать на высший пост. Со временем
в
деревню
могли
возвращаться другие родственницы, так что в
старой
деревне существовала наследная группа вождя, связанная с
одной или несколькими группами по женской линии. Иногда
другие группы присоединялись к группе вождя через еще
более отдаленные родственные связи или вообще без какой-
либо связи, но это было редкостью.
Таким образом, деревня являлась не только самой малой
по лити ческ ой единицей в вождестве, но т а к ж е
экономической единицей. Это значит, что там производилась
практически вся пища, орудия и другие товары или услуги,
в
кот оры х нуждались
местные жители. Это, кроме того, была
единица, в
которой распределялась земля и
разрешались м но г ие
споры.
Пост
деревенского старосты
имел (и до сих пор
имеет) важное значение, так как он
представлял свою деревню
перед вождем племенного объединения или королем.
Округ
Следующей административной единицей у народов,
говоривших на языке шона, был округ, находившийся под
управлением окружного главы (садунху) (Hughes, pp. 29 -53).
Границы округов были четко обозначены, но их размеры и
численность населения
варьировались в широких пределах,
хотя как правило существовало основное ядро
родственников по мужской линии, распространявшееся на несколько
деревень, а глава внешней группы был также окружным главой
по праву наследования. Если глава округа принадлежал к роду,
контролировавшему более обширную племенную
территорию (ньика), его называли джинда. Вожди остал ьных
деревень могли быть связаны с окружным вождем
родственными
узами или вообще не являлись его род ственн иками.
В некоторых группах,
особ енно у вамбире из Свосве в
Хведзе (Центральный Машоналенд
-
т.е.
территория
народа шона, так как машона
-
другое его название.
-
Прим. ред.),
женщины иногда назначались главами округов, а у маньи-
ка в Восточном Зимбабве женщины из клана вождя,
носившие титул вазвари, иногда наследовали мачинда (сыновьям
вождей) при особых обстоятельствах и с проведением
специальных ритуалов.
Единство округа было основано частично на
родств енных уз а х
и частично на
территориальных связях.
Вероятно, его наиболее характерной чертой было
преимущественное право центральной власти над земельными
правами населения подконтрольной территории. Глава округа
(садунху) санкционировал основание новых деревень,
улаживал споры между жителями и выполнял некоторые
обязательства, такие как
проведение церемонии благодарения
после
сбора урожая. В прошлом он имел право время
от
времени пользоваться бесплатным трудом своих
сопл еме нник ов, но
теперь
на смену этому обычаю
пришли
трудовые услуги
по
обоюдному согласию сторон.
Государство
Самой крупной политической и территориальной
единицей, включавшей несколько
округов,
было
государство
(ньика). Его население делилось на мачинда (мужчины,
принадлежащие к патрилинейной группе вождя) и ватпор-
ва (чужеземцы). Такое деление не подразумевало
социальной или политической субординации, но
служ ило для
различения происхождения по линии вождя и всеми
остальными. Ни один мачинда, если он не занимал властный пост
в
государственной структуре, не мог иметь
ранг выше, чем
мутпорва. Любая лояльность была основана на личных
отношениях и подданные, недовольные одним вождем,
могли
перейти в подданство к другому.
В управлении вождь получал значительную помощь от
совета, состоявшего из глав округов и деревень (макота),
иот
группы личных советников, выбираемых из близких
родственников, которые обычно жили в его деревне
или
недалеко от нее. Пост личного советника не был
наследственным, но его
авторитет был значительным.
Советники также играли роль юридических консультантов и во
многих отн ошени ях служили посредниками между
вождем и его подданными. Особенно важную роль играл сын
сестры вождя (или брат вождя), который был
единственным человеком, имевшим
право разрешать конфликтные
ситуации с участием самого вождя и выполнявшим
обязанности третейского судьи в семье вождя.
Положение вождей
Власть вождей у народа шона была более
ограниченной, чем у королей ндебеле. Они не имели
централизованной и упорядоченной военной системы, с помощью
которой могли бы осуществлять военное управление,
и хотя
находились во главе
традиционной системы, подданные
могли обращаться к ним как к суду последней инстанции.
Они не пользовались религиозным влиянием, связанным
с прямой наследственной иерархией. Система
наследования по боковой линии, имевшаяся в большинстве
государств шона, ограничивала власть любой одной семьи,
449

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
а
государственные советники постоянно налагали
ограничения на деятельность королей и вождей.
Ритуальные функции вождей шона в целом
ограничивались умиротворением духов их
предк ов.
Они не
проводили ре гу лярн ых торжественных обрядов, сравнимых с
церемониями ндебеле, которые были связаны с военными
приготовлениями
или
получением первых плодов урожая.
Необходимые жертвы духам предков приносились после
консультаций с прорицателями
и обыч но
осуществлялись
родственниками вождя. Ритуалы, связанные с
сакрализацией и табуированием личности вождя, теперь почти исчезли
(если не считать риту ала вступ ле ни я в должность), хот я на
их поведение налагаются
определенные ограничения.
Примером
является племя
ньяш анху из Бугера, у которого вождь
не может пересекать определенную реку, или племя гера,
вождю которого завязывают глаза и переносят через р. Чад-
зила под крики, пение и бой барабанов.
Ритуальное положение династии Мамбо в
империи
Розви в течение XVIII в., очевидно, было более высоким, чем
в соседних государствах
Маньика и Утеве. Вождь, вне
всякого сомнения, был богатейшим человеком в
государстве,
нои
вынужден был
проявлять максимальную щедрость. Он
полу чал
св ой доход от штрафов, судебных пеней и
имущества, конфискованного у людей, обвиненных в
колдовстве. Подданные были обязаны выплачивать дань в виде
трудовой повинности, обрабатывая его по л я , собирая
урожай и принимая участие в строительстве его деревни.
Ндебеле и шангани
Принципы обустройства деревень различались в
обществах, принадлежавших к культуре нгуни или обществах,
испытавших ее сильное воздействие, таких как ндебеле и
шангани на
северо-западе и востоке Зимбабве соответственно.
У ндебеле и шангани фактически не было деревень
в
традиционном понимании, т.е.
групп хижин, населенных
людьми, которые тем или иным способом связаны с главой
(Clyde, I960, р. 149). Усадьбы, или отде льны е крестьянские
дворы, были широко разбросаны по территории региона;
в каждой из них жил глава семьи со своими ближайшими
родственниками. Иногда несколько
братьев жили
совместно, но, как
правило, поселения были малыми (всего 1 -2
хижины) и довольно далеко отстояли друг от друга.
Зулусы
Основой деревенской организации у зулусов была умузи
(крестьянский двор, или усадьба), на которой обычно
проживал глава рода со своими женами и детьми, его младшие
братья со своими женами и семьями, а часто и его женатые
сыновь я4. Как и
повсюду в современной Африке, в этом регионе
проявлялась тенденция к уменьшению размеров деревень,
вплоть до того, что в одной деревне может проживать лишь
один мужчина со своими женами и детьми. В прошлом,
однако, деревни были более многочисленными и часто
включали ряд «иждивенцев», не состоявших в родстве с местным
населением и находившихся под защитой главы деревни.
Деревня являлась автономной системой; можно было
прожить всю жизнь, не покидая ее пределов.
В каждой деревне
шона, ндебеле или зулу имелся крупный рогатый скот,
который снабжал жителей молоком, и собственное поле, дававшее
достаточно зерна и овощей для пропитания. Деревня была
основой и моделью политической организации клана.
Общества Южной Африки
Рассмотрим главные особенности систем управления
южноафриканских сообществ вместо подробного описания
каждого из политических
институтов
в течение
рассматриваемого периода.
В большинстве сообществ Южной
Африки, особенно у хейкум-бергдама, нгуни, тсонга,
венда, сото и койкоин, всегда был человек, которого все
остальные
признавали вождем, пожизненно занимавший
эт от пост
(Schapera, 1956, р. 40).
Однако в разных сообществах были некоторые
исключения из этого правила. У койкой вождя могли изгнать или
убить, если он вызывал достаточно сильную враждебность
у своих соплеменников; в общинах сото на
северо-востоке от вождя ожидали самоубийства по достижении
преклонного
возраста,
но он мог также сложить с себя
полномочия, если его территорию покорял другой вождь.
Помимо этих исключений не существовало никаких
предписанных или вынужденных ограничений срока
службы вождя, хотя он мог добровольно отойти от дел из-
за преклонного возраста или болезни.
Обязанности и властные полномочия вождя были
довольно многочисленными. Он представлял свой народ в
деловых отношениях с чужестранцами, организовывал такие
коллективные мероприятия, как военные действия,
общественные работы и некоторые виды ритуалов; кроме того, он
часто возглавлял своих людей в бою. Вождь был
одновременно законодателем и
судьей, имевшим
право
налага ть
суровые наказания. О н назнача л
различные виды подати, как
трудовой, так и материальной; контролировал распределение и
использование
плодородных земель; координировал
сельскохозяйственную деятельность; обеспечивал бедных и
нуждающихся; вознаграждал подчиненных за верную службу;
исполнял религиозные и магические обряды от имени
своего
народа. Однако обязанности вождя у койкоин были более
ограниченными5. Он то же
осуществлял правосудие
и мог
выносить
смертные приговоры, но имел сравнительно
малые возможности
контролировать вопросы землевладения
и экономической жизни в целом, а также не мог исполнять
обязанности
жреца
или мага. У вождей бушменов (сан) или
бергдама, в отличие от других, не было юридических или
административно-уголовных функций; его главные
обязанности заключались в том, чтобы направлять ежегодные
миграции, организовывать повседневную деятельность своего
населения, обеспечивавшую его жизнедеятельность, и
исполнять
определенные обряды ради его благополучия.
У народов сан и сообществ, говоривших на языке банту,
существовало неско лько сфер управления по ми мо
обязанностей верховного вождя, и во главе каждой стоял официальный
управляющий. Однако у койкоин и бергдама такие
функционеры отсутствовали; например, у койкоин была лишь одна
ступень
местной власти в лице «главы», который отвечал за
поселения, расположенные
за
пределами
основного
сообщества. У тсвана, нгуни, тсонга, венда и многих сотхо имелись
как
деревенс кие главы, т ак и
управляющие округо в.
Глава
основной
группы
считался также главой одного или
нескольких ее
подразделений. Примеры можно найтиу нгвато из
Ботсваны и на
территорий, которую занимали нгу ни , где вождь
и м ел собс твенный округ, разделенный на районы.
Таким образом, группа правителей в Южной Африке
была весьма неоднородной. Она также имела
иерархическую структуру,
в
которой власть некоторых правителей
распространялась за пределы
их
территории, тогда как
власть других вождей ограничивалась округом или деревней.
Принимали решения немногие, но многие исполняли их.
Вождь везде имел различных помощников, как
п р ав и л о советников, котор ые
помогали ему определять
политику, а также чиновников, помогавших
осуществлять его
повседневные дела. Иногда одни и те же люди выступали и в
том,ив
другом качестве, но эти две категории могли
также изменяться в зависимости от конкретных дел. Эти две
категории будут обсуждены отдельно.
В Южной Африке вождь мог обратиться за советом к
любому человеку, которого считал полезным в каком-
либо деле. Но как правило,
лишь немногие считались его
450

АФРИКА
«доверенными советниками», с
которыми он
консультировался регулярно
и довольно часто. Они редко входили в
состав формального органа, и их деятельность не была
публичной,
хотя в состав совета всегда входил один из
близких родственников вождя по мужской линии; это были
люди, которым
он доверял, на чье мнение мог полагаться,
и с которыми
советовался в частном и
неформальном
порядке
-
по отдель ности или со в се ми
сразу
-
в
зависимости от ва ж н о с т и рассматриваемых вопросов.
Вождь при себе также имел формальный совет более
широкого состава, который собирался по его настоянию
для обсуждения важных общих вопросов политики. В этот
совет обычно входили все младшие вожди, видные главы
округов
и
деревень и другие влиятельные лица, поэтому он
представлял общество в целом. Некоторые его члены
постоянно жили в столице, в то время как другие периодически
прибывали туда, и об ыч но собрание проводилось в
основном с и х
участием. Но в особо важных случаях собирался
весь совет. Такие собрания у тсвана и венда считались
час тны ми мероприятиями, куда не допускался никто, кроме
лично приглашенных участников; у других племен собрания
были публичными, и кроме правомочных членов на них мог
присутствовать любой, кто пожелает . Необходимость
собираться в полном составе возникала не чаще одного раза в
год или еще реже. Но члены совета, присутствовавшие в
столице, были обязаны оказывать помощь вождю в разборе дел,
которые выносились на его рассмотрение, так что они
часто помогали ему
и в этом качестве. За исключением народа
сото, у других совет был главным совещательным органом,
и его решения были обязательными для выполнения во всем
обществе. После совещания каждый местный вождь
отправлялся в свой район, или, если оно проходило в
ограниченном составе без него, ему посылалось письмо с
информацией о принятом решении. Так или иначе, он собирал
своих последователей и знакомил их с новостями.
Но среди сото, особенно у тсвана, почти все важные
общественные вопросы выносились на общую ассамблею под
названием писто, где присутствовали рядовые люди. Такие
ассамблеи, созываемые вождем каждый раз, когда он считал
это необходимым, в некоторых общинах проводились очень
часто, почти каждую неделю, за исключением периода
сбора урожая. Люди обычно собирались в определенном месте
под названием кготла, примыкавшем к резиденции вождя.
Как правило, приходили только мужчины, присутствовавшие
в столиц е,
-
возможно, лишь для того, чтобы узнать о
предстоящей церемонии, получить инструкции относительно
общественных работ или послушать другие официальные
объявления. При необходимости сообщение
распространялось в соседних поселениях через местных вождей.
Но в особых случаях, когда принимались новые
законы или важные
решения, приходили все, кто мог, если же
вопрос был жизненно важным, связанным с серьезными
внутренними разногласиями или внешней угрозой,
присутствие даже могло быть обязательным. Собрания такого
рода происходили
на
открытом
плато
(велд) на
некотором расстоянии от столицы. Все мужчины приходили туда
вооруженными и готовыми к любым неожиданностям; до
или после собрания обычно устраивали большую охоту.
Общинные собрания были известны у нгун и
и тсонга,
но из -з а больш ой разбросанности их усадеб организация
таких
собраний была гораздо более сложной, поэтому они
собирались лишь в связи с важнейшими ритуа ль ны ми
событиями, такими как ежегодный праздник первых плодов
или
перед уходом армии на войну. Соответственно,
собрания играли менее значительную роль в системе
упра вления; публичные обсуждения были редкими, за
исключением, вероятно,
только ведения военных действий, но даже
тогда вождь лишь пользовался
случаем для огласки
решений, уже принятых им и его советом. На церемонии
первых плодов вождь обычно объявлял о новых законах или
о создании новых войсковых подразделений.
Совещательные институты, подобные уже
рассмотренным выше, существовали также на уровнях деревень и
округов. У нгуни местные ассамблеи проводились чаще, чем
собрания всего сообщества
-
вероятно, из-за большей
простоты организации, но даже среди тсвана вождь,
озабоченный всесторонним рассмотрением проблемы, мог наказать
подданным посоветоваться со своими родичами дома, а их
мнение потом высказывалось на общем собрании.
Вождь койкоин имел два круга советников. Первые
составляли узкий совет, численность которого была разной
в зависи мости от
размера сообщества; с ними вожд ь в
частном порядке обсуждал многие политические
вопросы. В более крупных сообществах некоторые члены
узкого совета входили в состав главного
суда.
Решения совета
п о всем важным
вопросам, таким как объявление войны и
мира, должны были утверждаться значительно более
широкой народной ассамблеей, специально созываемой
вождем для этой цели. Местные вожди тоже имели подобные
совещательные советы, состоявшие из их последователей
и
собираемые лишь в случае необходимости.
У народов сан и бергдама вождь обсуждал
общественно важные вопросы
со всеми
мужчинами
своей группы.
Они обычно собирались каждый вечер вокруг центрального
костра, ели, обменивались новостями и обсуждали
ближайшие дела. Эти группы были в основном совсем небольшими.
Исполнительный штат
Как и в случае
с совещательным советом, штаты
ис по лн ите ле й у южноафриканских вождей разных народов
значи тель но
различались
по
составу
и численности. Самого
главного чиновника обычно именовали «великий ипдуна»\
он был первым заместителем вождя во всех делах и часто
осуществлял функции вождя в его отсутствие. Индуна был
общепризнанным посредником между вождем и
сообществом, королевским представителем и глашатаем во
многих официальных и иных случаях. Вопросы, требовавшие
решений или действий вождя, обычно передавались через
него, и он мог самостоятельно разрешать не самые
значительные проблемы. Он давал наставления посланцам,
принимал все дела, поступавшие на рассмотрение
верховного вождя, назначал время слушания и сам мог выступать в
роли судьи. Кроме того, он помогал вождю собирать
армию, созывать советы, организовывать церемонии и
управлять хозяйством. В более крупных племенных
общинах существовало несколько иных индуна, иногда
различавшихся по титулу, а не только по роду обязанностей,
например, отправление правосудия. Некоторые отвечали
за боеспособность
армии
и
боевую подготовку в мирное
время, другие занимались проблемами землевладения и
содержания королевских стад крупного рогатого скота или
приемом и развлечением почетных гостей. Существовали
также
государственные
посланники или послы по важным
вопросам, которых
мог ли п ос ыл ат ь дл я расследования
и
разрешения серьезных конфликтов на местном уровне.
Практически везде вождь привлекал одного или
нескольких колдунов в качестве «общественных знахарей».
Они были не столько исполнительными
служащими,
сколько техническими экспертами,
и
играли важ ную роль
в
системе
управления.
Они оберегали вождя заклинаниями,
помогали ему при проведении ритуалов, таких как вызывание
дождя, магическая защита армии, церемонии посвящения
в члены сообщества и ежегодный праздник первых плодов
урожая. Но их деятельность осуществлялась только по
просьбе вождя и происходила под его наблюдением.
Помимо регулярных
и постоянных форм содействия,
вождь иногда прибегал к помощи других индуна для
достижения особых целей. Например, у тсвана и самых
северных сото организовывались крупномасштабные
мероприятия с участием возрастных формирований, или «полков»,
451

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
в
к оторых группировались
все
взрослые
члены общества.
Каждый полк состоял из сверстников; существовали
отдельные полки для мужчин
и женщин. Вождь создавал новый
полк примерно раз
в пять лет, когда все
подросшие юноши
в
возрасте от 14 до 18 лет одновременно проходили
посвящение и их
группа получала определенное название.
После этого вождь мог
призвать
это
подразделение
на
общественную службу каждый раз, когда считал нужным.
Мужские полки сражались как отдельные боевые единицы в
общей армии, а во времена мира часто привлекались для
сбора разбредавшегося скота, охоты на крупную дичь,
уничтожения хищников и осуществления полицейских
функций. Такая работа поручалась только тем полкам, члены
которых были еще сравнительно молоды и подвижны.
Племена зулу и свази тоже пользовались возрастными
формированиями какдля военных целей, так и для
общественного труда. Во времена расцвета зулусского королевства
каждый полк, находившийся на действительной боевой службе,
жил в отдельной деревне, расположенной поблизости от
королевской резиденции; эти дере вни , упра вляе мые индуна и
различными чиновниками, часто нас читыва ли т ыс яч и
жителей и были разительным исключением из традиционной
модели поселений, принятой у нгуни. Мужчины оставались
та м годами до тех
пор,
пока не
получали
от вождя
официального разрешения вернуться домой и жениться. В мирное
время они использовались по усмотрению вождя:
об раб аты вал и его пол я, строили деревню вождя, пасли скот, охотились
и
совершали набеги по его указанию, арестовывали (и при
необходимости убивали) осужденных или подозреваемых
преступников, служили посланцами и подсобными
рабочими, а в свободное время «танцевали и лодырничали».
У свази, по-видимому, не было такой постоянной армии,
но некоторые мужчины из каждого полка обычно жили
поблизости от королевской резиденции и находились под
рукой для общественной службы или домашней работы.
Военная организация у венда и тсонга тоже была
основана на возрастных формированиях, хотя, как и утсвана,
члены «полков» в
мирное время обычно жили дома. У
нгуни с
мыса Доброй Надежды и южных сото военная обязанность
и общественный труд были организованы на местной
основе. Мужчины из каждого округа, независимо от возраста,
образовывали отдельное подразделение в армии и могли
совместно призываться для работы по усмотрению вождя.
Система наследования
Главенствующее положение в обществе можно было
получить разными способами, в
первую очередь по праву
в
силу происхождения, через формальные выборы, путем
использования своего богатства или благодаря военным
достижениям. В обществах Южной Африки статус вождя
обычно был наследственным и передавался от отца к сыну,
хотя правила наследования отличались в деталях у разных
народов. В большинстве общин банту и койкоин не было
чем-то необычным, когда человек узурпировал титул
вождя или отделялся и основывал собственное сообщество. Но
и в таких обстоятельствах узурпатор почти неизменно
принадлежал к местному правящему роду. У большинства
групп банту сын «великой жены» был наиболее вероятным
наследником. Эта женщина редко являлась первой женой
вождя, но ее статус всегда был четко определен. В отличие
от других жен вождя ее выбирала правящая семья после
консультаций с общинными советниками; предпочтение
отдавалось дочери другого вождя или, как это бывало во
многих общинах сото, двоюродной сестре по материнской
линии или другой достаточно близкой родственнице.
У венда и в некоторых общинах сото за невесту давали
приданое в виде крупного рогатого скота, причем все
видные члены общества, особенно подчиненные вожди и
главы, тоже вносили свой вклад. На свадьбе часто проводили
особую церемонию, указывавшую на то, что невесте
предстоит стать «матерью сообщества» или «женой страны».
У венда и сото ее обычно выбирали для будущего вождя во
время жизни и при посредничестве его отца. У нгуни и
тсонга свадьбу не праздновали до тех
пор,
пока новый вождь не
вс туп ал
в должность, а иногда и
правил
в течение
некоторого
времени;
если же он умирал раньше, как это случалось у
свази и в
других обществах нгуни, то
матерью наследника
обычно становилась одна из его вдов наиболее высокого
происхождения,
имевшая сыновей. Если
у «великой жены » не
было сына, ребенка могла выносить ее младшая сестра
или
другая женщина, специально выбранная для этой цели, ау сото
после смерти мужа она могла сожительствовать с его
младшим братом. В иных случаях право наследования
переходило к старшему сыну следующей по рангу жены. Если вождь не
имел наследника по мужской линии, ему наследовал сын
брата, обычно тот, кто был наиболее близок ему по родству.
Заключение
Почти во всех южноафриканских обществах пост вождя
как общественный институт служил одинаковым целям
-
обеспечению дождей и обильных урожаев, военных побед и
т.п.
через ритуальные подношения у могил своих предков.
Предки обладали подлинной властью в племени, а
правящий
вождь был лишь представителем, получавшим ограниченное
право пользоваться этой властью. Вождь также мог
лишиться своей власти, если он утрачивал мандат на правление от
своих предков. Он был не абсолютным диктатором, как
принято считать, а главой совета, состоявшего из младших
вождей и глав деревень. В некоторых сообществах при внесении
изменений и дополнений в законы глава совета должен был
разработать соответствующую процедуру, чтобы вынести их
на
обсуждение перед общей ассамблеей, где любой из
простых присутствовавших имел право голоса.
ОБЩИЕ ВЫВОДЫ
Обзор территорий в этом разделе позволяет
утверждать, что общая картина политических структур в
доколониальной Африке была не такой запутанной, как
представлено в
некоторых исследованиях. Африканские
политические системы имели много одинаковых характеристик.
Так, например, в противоположность распространенному
мнению, вождь не был абсолютным диктатором,
поскольку существовали различные традиционные способы,
позволявшие избавиться от такого правителя.
Вместе с тем существовали и различия. Некоторые
общества подверглись более раннему и более
значительному воздействию извне, оказавшему немалое влияние на их
политические системы.
В целом политические структуры в Африке к югу от
Сахары формировались под воздействием условий
окружающей среды и исторических процессов.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Наболее типичные, фактически поворотные исследования
были предприняты следующими авторами: Bauman & Westermann,
1948; Murdock, 1959; Herkovits, 1965.
2 На территории народов банту в Африке леопард являлся
высшим символом священной природы политической власти. Вождь
выступал перед соплеменниками, ст оя на ег о пятнистой
шкуре,
и
но си л н а груди ожерелье
из его клыков. Если эти
предметы
-
или
останки
другого «свяще нн ого » жи вот но го
-
хранились у обычного
смертного, это считалось актом политического неповиновения.
3 На основе «пожизненного родства» Кингури, Киниама
(проклятый своим отцом) и Луэджи (младшая сестра, благословенная
452

АФРИКА
тем же отцом) по сути дела представляли
несколько поколений
людей, каждый из которых
в свою
очередь отождествлялся с
одной и той же личностью.
4
Подробное описание политической
структуры зулусского
королевства см . в
Guy, 1979, ch. 2.
5
Подробнее см . Harm et al., 1928.
БИБЛИОГРАФИЯ
ABIR, М. 1975. Ethiopia and the Horn of Africa. In: GRAY, R (ed.). The
Cambridge History of Africa, vol. 4, p. 537 . Cambridge.
ADEKUNLE, J. 0.1973. Nigerian Borgu, c . 1500-1900: An Analysis of a
Segmentary Society. Ph.D thesis. Halifax.
AFIGBO, A. E . 1971 and 1972. The Aro of Southwestern Nigeria: A Socio-
Historical Analysis of Legends of the Origin. African Notes, 1971,
pp. 31 -46; 1972, pp . 91-106.
1973. Indigenous Political Systems of the Igbo. Tarikh, vol. 4:il
AKINJOGBIN, I. A 1967. Dahomey and Its Neighbours. Cambridge.
ALEXANDRE, P. 1970. LAfrique centre-equatoriale et centre-occidentale.
In DESCHAMPS, H. (ed.). Histoire G6n6rale de l Afrique noire. Vol. I,
p. 353 . Paris.
ANQUANDAH, J. 1975 . State Formation among the Akan of Ghana.
Sankofa. (Legon). Vol. I.
BAKINDO, В. M. (ed.). 1983. Studies in the History of Kano. Ibadan.
BAUMAN, H.; WESTERMANN, D. 1948. Les peuples et les civilisations de
l Afrique. HOMBOURGER, L (trans.) . Paris.
BOSTON, J. S . 1969. Oral Tradition and the History of Igala. Journal of
African History. Vol. 10:i, pp. 29 -43.
BRADBURY, R E. 1973. Benin Studies. London.
СНГГПСК, N. 1965. The Shirazi Colonization of East Africa. Journal of
African History, vol. 6, pp. 275 -94 .
CLYDE, M. I960. The African Peoples. In. -
BRESFORD, W. C. (ed.).
Handbook of the Federation Rhodesia and Nyasaland. Federal
Information Department. Cassell, Government Printer, Salisbury.
CRAZZOLARA, J. P. 1950. The Lwoo. Verona: Missioni Africana.
CROWDER, M. 1973. Revolt in Bussa. London.
CURTIN, P. D. 1981. Recent Trends in African Historiography and their
Contribution to History in General. In: General History of Africa,
pp. 54-71 . Heinemann/Unesco London.
CUVELIER, J.; JADIN, L. 1954 . L ancien Congo d aprds les archives
romaines (1518-1640). Brussels.
D HERTEFELT, M. 1965. The Rwanda of Rwanda. In: GIBBS, J. L JR (ed.).
Peoples of Africa. New York
DAAKU,KY. 1970.Trade and Politics on the Gold Coast, 1600-1720 . Londoa
DE MARET, P. 1985 . Fouilles archeologiques dans la vall6e du Haut-
Lualaba. Tervuren. 3 vols.
EGHAREVBA, J. U. 1968. A Short History of Benin. Ibadaa
FEIERMAN, S. 1974. The Shambaa Kingdom: A History. Madisoa
FYNN, J. К 1971. Asanti and its Neighbours. London.
GORJU, J. 1920. Entre le Victoria, l Albert et l Edouard Rennes.
GREEN, М. M. 1964 . Igbo Village Affairs. London.
GUY, J. J. 1978. Production and exchange in the Zulu Kingdom, Mohlomi.
Journal of Southern African Historical Studies, vol. II, pp. 96-106.
1979. The Destruction of the Zulu Kingdom: The Civil War in
Zululand, 1879-1884. London.
HABERLAND, E. 1992. The Horn of Africa. Ia OGOT, B. A. (ed.) . General
History of Africa. Vol. V, pp. 721 -3.
HANN, С. H . L; FOURIE, L; VEDDER, H. 1928. The Natives Tribes of South
West Africa. Cape Towa
HERKOVITS, M. 1965. LAfrique et les Africains entre hier et demain.
RIBADEAU, F. (trans.).
HESELTINE, N . 1971. Madagascar. London.
HORTON, R 1985. Stateless Societies in the History of West Africa. Ia AJAYI,
J. E; CROWDER, M (eds). History ofWest Africa. VoL I, pp.87 -128 . Londoa
HUGHES, A. J. B. The Shona and Ndebele of Southern Rhodesia. The
International African Institute, Londoa
INGHAM, K. 1957 . Some Aspects of the History of Western Uganda.
Uganda Journal, vol. 21, pp. 131 -3.
ITANDALA, A. B . 1983. A History of the Babinza of Usukuma, Tanzania,
to 1890. Ph.D . thesis, Dalhousie University, Halifax, Nova Scotia.
1986. Feudalism in East Africa. UTAFITI, vol. VIII, no. 2, pp. 38-9.
JOHNSON, S. 1921. The History of the Yorubas. Lagos.
JOHNSTON, H. H . 1902. The Uganda Protectorate. London.
JONES, A. H . м.; MONROE, E. 1965. A History of Ethiopia. Oxford.
KARUGIRE, S. R 1971. A History of the Kingdom of Nkore in Western
Uganda to 1896. Oxford
KENT, R K. 1970. Early Kingdoms in Madagascar, 1500-1700. Newark
1992. Madagascar and the Islands of the Indian Ocean. In: OGOT
KIMAMBO,LN. 1969 . A Political History of the Pare ofTanzania 1500-1900.
TEMU, A. J .(eds). 1969. A History of Tanzania. Nairobi.
1974. The Eastern Bantu Peoples. In: OGOT, B. A . (ed.) . Zamani.
Nairobi, EAPH.
KWAMENA-POH . 1973. Government and Politics in the Akuapen State
1730-1850. Londoa
LAMPHEARJ. 1970. The Kamba and the Northern Mrima Coast Ia GRAY, R;
BIRMINGHAM, D. (eds). Pre-Colonial African Trade. Londoa
LAW, R 1991. The Slave Coast ofWest Africa, 1550-1750. The Impact of
the Atlantic Slave Trade on an African Society. Oxford
LAW, R. C. 1977. The Oyo Empire, c. 1600-1836: A West African
Imperialism in the Era of the Atlantic Slave Trade. Oxford
LEVINE, D. N . 1974. Greater Ethiopia: The Evolution of a Multiethnic
Society. Chicago/London.
LEWIS, I. M. 1965. The Modem History of Somaliland London.
LWANGA-LUNYIIGO, S.; VANSINA, J. 1988. The Bantu-speaking People
and their Expansion. In: General History of Africa, vol 3. Unesco-
Paris. pp . 140-62 . London.
MANNING, P. 1982. Slavery, Colonialism and Economic Growth in
Dahomey, 1640-1960. Cambridge.
MASHAURY, К. T. 1983. Dynamique de Taction missionnaire catholique
chez les Yira occidentaux (1906-1959). Doctoral thesis.
Lubumbashi.
MUMBANZA MWA BAWELE. 1980. Histoire des peuples riverains de
l entre-Zaire-Ubangi. Doctoral thesis. Lubumbashi.
MURDOCK, G. 1959. Africa: its Peoples and their Culture History. New York
NDAYWEL Ё NZIEM 1992. The Political System of the Luba and Lunda: its
Emergence and expansion. In General History of Africa. Vol 5. Africa
from the Sixteenth to the Eighteenth Century, pp . 588-607. London
NURSE, D.; SPEAR, T. 1985. The Swahili. Philadelphia.
NZIMIRO, 1.1972. Studies in Ibo Political Systems. London.
OBENGA, T. 1985. The Bantu-speaking Peoples and their Expansion.
Les Bantu, langues, peuples, civilizations. Paris.
OKWOLI, P. E. 1973. A Short History of Igala. Ilorin.
PAGE, A. 1933. Un royaume hamite au centre de l Afrique au Rwanda sur
les bords du lac Kivu. Brussels.
PANKHURST, RK .P . (ed). 1967.The Ethiopian Royal Chronicles. Addis
Ababa. Oxford University Press.
RANDLES, W. 1969. L ancien royaume du Congo, des origines й la fin du
19e siecle (civilisation et soci6t6). Paris.
RYDER, A. 1969. Benin and the Europeans 1485-1897, Londoa
SCHAPERA, 1.1956. Government and Politics in Tribal Societies. London.
SKINNER, E . P. 1964. The Mossi of Upper Volta. Stanford
SMITH, R S . 1969. Kingdoms of the Yoruba. London, Moetron.
STAHL, K. 1964. History of the Chagga People of Kilimanjaro. London.
SUTTON, J. E . G. 1966. The East African Coast. Nairobi
TAMRAT, T. 1984. The Horn of Africa: The Solomonids in Ethiopia and
the States of the Horn ofAfrica. In DIANE, D. T. (ed). General History
of Africa. Vol IV, pp. 430-7 . Londoa
THOMPSON, V.; ADOLFF, R 1965. The Malagasy Republic. Stanford, Cal.
USMAN, Y. B. 1981. The Transformation of Katsina Zaria. ABU Press.
VANSINA, J. 1965. Les anciens royaumes de la savane.
Leopoldville.
1966. Kingdoms of the Savanna: A History of Central African States
until European Occupation. Madison.
1990. Paths in the Rain Forest. Toward a History of Political Tradition
in Equatorial Africa. Madisoa
1991. Sur les senders du passe en foret: les ch emin eme nt s de la
tradition politique ancienne de l Afrique Equatoriale. Enquetes et
Documents d histoire Africaine, vol. 9.
1994. Living with Africa. Madisoa
VINCK, H. 1983. Premidre campagne de fouilles archeologiques dans la
region de l Equateur. Annales Aequatoria, vol. 3, pp. 193 -5; vol. 4,
pp. 176-7.

27.3
КУЛЬТУРА
Лррис Мемелъ-Фоте
КУЛЬТУРА И РЕЛИГИЯ В НУБИЙСКОЙ АФРИКЕ1:
ПРОБЛЕМА САМОБЫТНОСТИ
Нет общества без культуры и нет культуры без религии
наряду с другими компонентами (литература, искусство,
медицина и тд.) . Религия как социальная и
культурная
реальность включает основное ядро
и
культурную модель,
которая поддерживает
ее. Под основным ядром мы имеем
в
виду основополагающие верования
и
риту алы,
сообщество верующих и аппарат (корпус священнослужителей,
календарь, священные места и святилища),
поддерживающие функционирование религии. Сохранение этого ядра
во
време ни
в
однородном
состоянии
образует
самобытность религии.
В контексте развития
ее также можно
описать в
рамках трех категорий: процесс производства,
процесс сохранения
и
продукт этих двух процессов.
Культурной модели соответствует экономическая и политическая
формация со своим языком и системой ценностей. Такое
положение занимает
европейская цивилизация по
отношению к христианству.
Вопрос об эволюции религии в таком понимании
можно представить как вопрос коллективной и личной
самобытности. По отношению к реальному миру это вопрос
определения условий, требующих внезапного или
постепенного, частичного или полного отказа от основного
ядра культурной модели (с последующим полным или
частичным коллапсом, которого
может и не
быть), с
необходимым анализом социальных и
ку ль турных факторов
или
движущих сил, этапов и модальностей, сопротивления
и последствий. В смысловом отношении это означает
понимание того, является ли
сохранившаяся
самобытность
позитивной или негативной, в каком смысле она является
концептуальной и является ли эта концепция
прогрессивной или регрессивной в контексте общего культурного
развития человечества.
Возможны по меньшей
мере три ситуации. При
первой ситуации мы имеем традиционную культуру с
государственным устройством или без него, в
которой коренная
религия претерпевает внутренний кризис: новшества
(к примеру, появление но во го божества), на первый
взгляд происходят без проблем в силу языковой
однородности. Во второй ситуации принятие иностранной религии
(в письменной или иной форме) происходит вследствие
торговли, миграций или завоеваний; перенос доктрины с
одного языка на другой и ее интерпретация становятся
необходимым политическим компромиссом. В некоторых
местах этот процесс в большей или меньшей степени
чреват конфликтами, когда блюстители старой самобытной
религии противостоят проповедникам новой. Усвоение
новой религии происходит дифференцированно (между
слоями общества, классами или этническими группами),
и эт о озн ачает, что процесс происходит с различной
скоростью, в разное время и в разных местах. В третьей
ситуации потенциальный антагонизм гораздо сильнее из-за
столкновения не только двух религиозных систем
(политеизм и монотеизм), но сразу нескольких
монотеистических
религий, когда выбор в пользу любой из них
становится
рискованным.
Результатом этих процессов являются три степени
усвоения, а в случае чужеземной религии
-
три формы
культурной ассимиляции: обряды, выполняемые независимо
друг от друга, синтез верований и наконец полное
усвоение, сближающее мистика или святого с основателем
религии.
Первые два этапа Оже (Auge, 1982) называет
кумуляцией и синкретизмом,
а
Т^имингем (THmingham, 1986),
называющий их дуализмом и культурным
взаимодействием, рассматривает третий этап как ассимиляци ю.
После ассимиляции ос но вн ог о
ядра религии
и
соответствующих особенностей ее культурной модели общество
верующих, приобретающее свободу действий, особенно в
языковой среде, начинает создавать новую религиозную
и
культурную самобытность. Встраивая себя в мировое
сообщество исповедующих эту религию, оно в то же вр ем я
включает
эту религию в религиозную
и
кул ьтурную
ис тори ю общества, деятельность и функции которого оно
разделяет. Происходит обновление и обогащение через
добавление элементов новой
веры,
а также
культурное
укрупнение через ассимиляцию черт чуждой культуры (языка,
письменности, одежды, архитектуры и тд.).
По мере преодоления противоречий между таким
обновлением и
отрывом от старых корней, которое служит
причиной общественных трений, связанных с
прежней
самобытностью, историческое движение, даже несмотря
на обособленность государств, осуществляет новый
синтез и формирует новую коллективную самобытность.
Значение этого нового синтеза, или
формации, является
двояким .
Прежняя самобытность може т бы ть позит ивной в
смысле сохранения общества от
распада путем
проповедования терпимос т и,
но негативной из-за исключения
пис ьменности из жиз н и общества. Новая религиозная
самобытность регрессивна в смысле нетерпимости к
туземным религиям, но, с другой стороны, является
прогрессивной как предвестник модернизации благодаря
письменности, основе науки, а также благодаря осведомленности
о мире, которую она дает сообществам.
Эти общие соображения применимы ко всей Африке в
период с XVI по XVIII в., в том числе и к той ее части,
которую мы называем Нубией и рассмотрение которой, как
предполагается в «Общей истории Африки», позволяет
подтвердить
и
реконструировать единство.
Подробная реконструкция затруднена определенными
методологическими причинами, к которым относится
огромный масштаб рассматриваемой темы во времени
и
пространстве, неравномерность документальных сведений
между прибрежными и внутриматериковыми странами,
недостаточное количество примеров регионального синтеза,
невозможность отчетливо представить историю туземных
религий и отсутствие цифровых данных К этим причинам
454

АФРИКА
следует добавить теоретические: хотя вопросы
о
существовании, роли и единстве традиционной религии больше не
поднимаются,
остаются вопросы
о
специфике и о
названиях. Здесь есть два противоречащих друг другу
мнения. Один,
обычно поддерживаемый членами духовенства и хорошо
обобщенный Мбити (Mbiti, 1975), рассматривает
африканскую религию как разновидность универсального квази-
монотеизма с четкими
категориями (святость, милосердие
Бога-творца, рай). Другая, предложенная антропологами,
особенно авторами «Большого атласа религий» («Le Grand
atlas des religions», 1988), напротив, представляет ее как
специфический политеизм .
Африканская религия? Да,
религия, если говорить о монотеистических религиях, так
давно ассимилированных
в местной среде, что их
«африканский» оттенок является очевидным: иудаисты-фалаша
среди группы народов агау, африканский, или «черный»
ислам, пророчество
и тд. Нет, не религия, если ее общие
черты объединяют ее со всеми политеистическими
религиями. Скорее это религия, которая является туземной в
этимологическом смысле
-
т.е.
религия ,
местом
рожден ия
которой являе тс я Африка, поскольку термины «язычество»
(уже некорректный) и «анимизм» представляются слишком
широкими.
Тем не менее история монотеистических религий,
подкрепленная антропологическими сведениями, которые за
долгий период привели к созданию правдоподобных
гипотез, и лучше подкрепленная документально, делает
возможным обзор этого эволюционного развития,
включающею три фазы. Первая фаза
-
конец XV и начало XVI в.,
когда, несомненно, существовал религиозный плюрализм;
вторая фаза
-
XVI-XVII вв., когда в противоположность
старым верованиям стали утверждаться новые
религиозные системы (ислам и христианство); наконец, XVIII в.,
исполненный надежд, когда, несмотря на повсеместный
регресс, происходили консолидация, развитие и
распространение новых религий наряду с существованием
религиозного плюрализма.
КОНЕЦ XV- НАЧАЛО XVI В.
-
ФАЗА РЕЛИГИОЗНОГО ПЛЮРАЛИЗМА
В чем заключались социальные и культурные основы,
компоненты, принципы действия и последствия этого
плюрализма?
Социальные и культурные основы
религиозного плюрализма
Многие современные африканские народы и общества,
которые были творцами и потребителями своей культуры,
тогда уже существовали; к ним относились, например,
волоф, хауса и эдо (бини) в Западной Африке; мпонгве, шона
и тонга в
Центральной и Южной Африке, масаи, амхара и
хова в Восточной Африке и на Мадагаскаре.
Эти культуры имели четыре главные особенности. В
с во ей основе это были
кре сть ян ски е культуры,
базой
кото рых
служила деревня. Повсюду в Африке сельскохозяйственные
цивилизации преобладали над остальными. Наряду с
земледелием, основой которого было
выращивание злаков
(илл. 162) и корнеплодов, существовало скотоводство
(у фульбе, койкоин и др.), речное и морское рыболовство
(у сомоно, теке и др.), охота и собирательство (пигмеи, сан
и
др.)
или добыча полезных ископаемых
-
золота, меди,
железа, выработка соли. Но, будучи сельскохозяйственными,
эти
культуры были весьма
непрочными,
что объясняется
бедностью почв, малозаселенностью
территорий,
применением пригодных,
но
примитивных орудий (мотыга, топор, лук
и
мачете), использованием одного основного источника
энер гии -
труда мужчин и женщ ин, на ко не ц, преобладанием
устной традиции, хранившей накопленный опыт в
различных формах социальной памяти. Эт и
культуры также
обладали общественным и политическим плюрализмом.
Существовали системы наследования по материнской и
отцовской линии, как и различные виды
социально-политического наследования (например, у народа гребо из
гвинейской группы), деревни с разделением по возрастным
категориям (у оромо, или галла в Эфиопии), царства (у серер
в Сенегале) и империи (у амхара в Эфиопии). Но в течение
тысячелетий эти культуры были открыты для
межконтинентальной торговли через Тихий океан, Красное море и
Сахару. Города были центрами обмена и, следовательно,
распространения религиозных идей, идет ли речь о древних
(Аксум), средневековых (Аудагост) или недавно
появившихся (Кабинда) городах2.
Городская жизнь находилась под управлением
аристо кратии
и
разнообразных представителей торгового
сословия
(арабы, берберы, афроширазцы, вангара), под
влиянием идеологий как устных, так и с использованием
письменности в сочетании с интеллектуальной поддержкой
религиозного плюрализма.
Религиозный плюрализм: компоненты,
проявления и последствия
Компоненты плюрализма
Туземные религии, христианство, иудаизм и ислам
(в хронологическом порядке применительно к Африке)
составляли
основу религиозного ландшафта.
Политеистические и монотеистические религии того времени имели
одну общую особенность: тесную связь
между священным,
божественным и политической властью.
Но
туземные религии,
в отличие от монотеистических,
были основаны на
плюрализме
закона и
праве каждого
сообщества, даже находившегося под властью имперской
государственной религии, иметь свои священные,
символические и
ритуальные опорные точки, поддерживавшие
терпимость
и идеалы мира между религиями, которые
не
могли иметь иных
препятствий, кроме политических.
Эти религии назывались
«природными»,
хотя не
исключали понятие
«религия».
В этих религиях
Великий Бог,
самосущий и отдаленный, судя по многим
мифам (у за-
нахари, мбори, масса-дамбали), ассоциировался с небом, а его
потомство
-
с землей. Промежуточные божества (оригиа
у йоруба) отождествлялись с различными силами
(звездами, растениями, животными, разного рода сущностями
и тд.), а все живые существа отождествлялись с
иерархически выстроенными силами (илл. 163). Таким образом,
многообразие божественного пантеона обязывало людей
набожно относиться к проявлениям природы, а также
служило обоснованием для гадания, ритуалов одержимости
и многочисленных материалов и форм
жертвоприношения.
Несмотря на противоречия между космогониями
(например, для басуто мир существовал всегда; у кикуйю мир
был сотворен Богом, а у бамбара мир возник сам собой из
ничего), набожность имела одну
и
ту же причину.
Большинство народов верило, что
духи
и животные появились
на земле
первыми, причем духи рассматривались как
владельцы почвы, а животные
-
как
герои, давшие
человечеству цивилизацию. В
определ енно м
смысле человечество
отождествляется с природой, живет в симбиозе с ней и
яв ляе тся ее
микрокосмом.
Однако, будучи системами символов, не отор ванными
от культуры, эти религии можно в равной степени
охарактеризовать
как
религии общества. Во-первых, они
являются социально направленными даже по отношению к
личности. Независимо от того, является ли человечество
творением божественного
гончара, водным порождением
или
растительным продуктом,
в зависимости от космологии,
455

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
в начале обычно существует пара (мужчина-женщина).
Человек взаимодействует с веществом через свое
сме ртн ое тел о, с божестве нностью
-
через свою бессмертную
душу, а с обществом
-
через полученный по наследству
элемент реинкарнации, свое имя и жизненное кредо.
Далее, целью этих религий остается не личное спасение, а
сохранение общества. В своем первом проявлении это
общество представляет собой пантеон, который
подчиняется принципам структуры и функционирования
человеческого общества. Во втором проявлении общество
-
это
общество предков, дух которых сохраняется в ритуалах и
обрядах живых людей. Наконец, третьей моделью служат
роды, объединяющиеся в деревни
или
царства, которые
продолжают дело предков на их территории, а вожди
становятся объектами преклонения (илл. 164).
На самом деле эти религии являются религиями союза
между человеком и обществом, между человеком и
природой через посредничество предков и Бога. Хотя природа
рассматривается как образ божественного, среда
человечес кого обитания и ис точ ник
средств
к
существованию,
она также является продуктом человеческой
деятельности, так как люди с самого начала
принимали участие
вее
сотворении . Молитвы, жертвоприношения и следование
табу являются средствами общения с природой,
направленными на
сохранение
ее
плодородия
и обеспечение
ве чной жиз н и общества и человека, наряду с обеспечением
здоровья
и из обил ия.
Такова в целом была система верований, составлявшая
почву для проповедования монотеистических религий,
прежде все го
хрис тианст ва. Старейшей формой
христианства была эфиопская православная церковь
-
государственная
церковь,
глава
которой (абуна) назначался
патриархом Александрии. Она имела две основы
-
одну
легендарную (происхождение от Соломона, связывающее
народ Эфиопии с богоданным выбором Израиля), а
другую
-
доктринальную, в виде учения монофиситов,
которое со времен Александрийской школы, представленной
патриархом Диоскором, и константинопольским
архимандритом Евтихием (V в.), которое трактовало
соединение двух природ в Иисусе Христе как поглощение
человеческого начала божес т ве н ны м. Более
современной
разновидностью христианства
и другой государственной
религией был римский католицизм, связанный с
понятием Т^юицы и культом Девы Марии.
Иудаизм в Эфиопии исповедовался группой фалаша.
Это была религия смешанной по составу общины (из
новообращенных представителей народа агау, иудеев,
обратившихся в
христианство,
и
христиан-отступников),
вероятно, возникшая одновременно с введением здесь
христианства. Со временем община превратилась в касту
ремесленников
и этническую группу, объединенную
общей идеологией. Ее доктрина опиралась на два документа:
Ветхий Завет, особенно Пятикнижие и Декалог (10
заповедей), а также на три ритуала: праздник Субботы, день
Моления (Hehellannd) и праздник Пасхи (Soma Ester).
Ислам, религия Мухаммеда, Пророка Аллаха, появилась
здесь в VII VIII вв. в
форме братств, каждое из которых
следовало собственному пути (тарик
-
путь). Направления
ислама были
представлены
во всем своем многообразии:
сунниты-маликиты, шафииты, хариджиты-ибадиты,
шииты-исмаилиты.
Проявление плюрализма и последствия
Такая религиозная картина привела к появлению двух
ан таго нист ичес ких по л юс о в противоречий; на одно м из
них были
представлены
накопленные противоречия,
ана
другом
-
простые по своему характеру.
Северо-Восточная Африка была полюсом первого типа.
В период с IV по V в. исконные религиозные системы
сосуществовали здесь с христианством и иудаизмом. С VII в.
к ним прибавился недавно появившийся ислам. Правящие
классы пытались установить монополию на свою
религиозную систему, захватывая маршруты торговли золотом,
рабами и оружием. В Нубии, которая с VI в. была
христианским царст вом ,
постепенная исламизация
происходила в результате деятельности торговцев и эмигрантов,
позднее она была ускорена насилием египетских мамлюков
и достигла кульминации в XV в., когда под давлением ко-
чевников-фунгов и обращенных в ислам политеистов
цар ск ий двор государства Мукурра в Старой Донголе та кже
был вынужден принять
ис ла м. С другой стороны, в
Эфиопии христианское государство вышло победителем из
напряженной борьбы, продолжавшейся с XIII по XV в.,
установив контроль над политеистическими государствами
(Дамот, Хадийя, Годжам) и фалашскими провинциями
(Бегамдэр, Бамбейя, Уагара, Салламт), а также об ло ж и л о
данью султанаты (Авфат, Даваро, Шаркха и Бали).
Последствия в обоих случаях были разными. В первом
случае закон шариата отменил правила, связанные с
браком и правом наследования, и изменил статус женщин. На
смену христианскому изобразительному искусству,
одежде и архитектуре пришли мусульманские искусства, одежда
и
архитектура, а к нубийскому языку добавился арабский.
Во втором случае, кроме переноса столицы с севера в центр
империи, произошло распространение христианских и
амхарских искусств, сопровождаемое духовным,
интеллектуальным и политическим возрождением эфиопской
церкви. Однако этого не произошло бы без
ко мпр оми сса
с
другими религиями,
как показал не гус (император Эфиопии)
Зара-Якоб (1434-68). Этот теолог-реформист, женатый на
мусул ьманк е,
казнил
фалашей за неподчинение обычаям
африканского двора; он верил
в магию и колдовство.
В Западной Африке ис ла м находился в
простом
противоречии
с коренными религиями. ОтТекрура до Канем-Бор-
ну ислам был в основном
городской религией, принятой
среди придворной королевской аристократии3, торгового
кла сс а (арабских берберов, бамбара, фульбе и хауса) и
космополитической интеллектуальной элиты (типа
арабского советника аль-Магхили, берберского кади Махмад бен-
Умар Аджида из Томбукту и суданца Шарифа Сиди-Яхья).
В итоге африканская культура обогатилась с развитием
арабской письменности и сопутствующих дисциплин,
мусульманского изобразительного искусства, архитектуры и
одежды. Но и здесь компромисс был общим правилом. Аль-
Магхили в своих сочинениях «Тарики» и «Послание»
клеймит Али Бера, признанного чародея, как одного из
худших
неверных; неверными
также считались имамы, которые
принимали подарки
от царей и марабуты (дервиши),
продававшие талисманы, оберегающие от воров.
Такое же простое противоречие между городским
исламом и туземными религиями проявлялось в Восточной
Африке, как в
прибрежных городах (Софала, Могадишо),
так и на островах Индийского океана
(Занзибар,
Мадагаскар). Под влиянием
арабов и афроширазцев расцвела
нова я ма териальная
и
духовная культура суахили,
в
которой
язык
народнос т и банту был обогащен арабскими словами.
С другой стороны, в Центральной Африке,
в Конго
римская католическая церковь боролась с туземными
религиями.
Государственная религия, приплывшая вместе с
португальскими каравеллами, торговавшими рабами и
пряностями, распространилась на правящую аристократию
(знать
-
мани, включая царя маниконго и его окружение)
не без
не ко т ор о го сопротивления,
и часть народа еще в
1491 г. была вынуждена принять европейский образ
жизни вместе с
христианскими именами.
В целом три формации, различные по возрасту и
природе, составляли основу религиозного плюрализма в
конце XV в. Это были первичные древние формации
коренного происхождения (первое поколение); вторичные, или
средневековые формации православного и иудейского
436

АФРИКА
происхождения
в Эфиопии или исламского
происхождения в Западной и Восточной Африке (второе поколение);
и наконец третичные, предсовременные формации в
Нубии и Кон го (третье поколение).
XVI-XVII ВВ.: СТАРОЕ ДУХОВНОЕ
САМОСОЗНАНИЕ И ФОРМИРОВАНИЕ
НОВОГО РЕЛИГИОЗНОГО САМОСОЗНАНИЯ
В период усиления работорговли, сопровождавшийся
разрушением крестьянских общин, новыми попытками
централизации и феодализации политических обществ и
возникновения формаций на основе каст или
работорговли, происходило три характерных религиозных
процесса, характерных для рассматриваемого века: развитие
старого самосознания, формирование нового самосознания
и сопротивление.
Развитие старого самосознания
В динамике развития старого самосознания были
проявлены три формы: преемственность, потрясения и
превращения.
Проявление преемственности в туземных системах
В конце третьей четверти XVII в., по
свидетельству Дап-
пера {Dapperу 1686), наблюдалась преемственность
между разнообразием и переменами в коренных религиозных
системах. Здесь присутствовала идея дальнего великого
Бога (Кану у фольджи, Хумма у койкоин или Мазири в Мо-
номотапе) в противоположность доступным божествам
{чрево у куоджа, Солнце у лованго или Луна у койкоин и
сокотра), не
говоря уже
о тотемных животных
{король-
змея
у бена и змеиный бог у мвенекисенделе из Малави).
Единство Вселенной проявлялось в тайн ой с и л е существ
и вещей (ньяма у бамбара, мокуиси у баконго или хасина у
малагасийцев). И, наконец, бессмертие предков
подтверждалось многочисленными обрядами: расспрашиванием
покойных, человеческими жертвоприношениями,
приношениями и
похоронами. Повсюду через ритуалы
одержимос ти
(у народов фон, нуба или шона), гадания (среди
народностей манден или тсонга) и магии, люди, обладающие
силой для посредничества между материальным и
сверхъес тественным миром, добивались приобретения
жизненных благ (дождь, здоровье, дети, богатство или слава).
Что касается перемен, они в
первую очередь были
связаны с
формированием народов и появлением новых
государств: Аквапим в Западной Африке, Тикар в Центральной
Африке, Маросерана на Мадагаскаре (XVI-XVII в.), Куоджа
и
Кару в Западной Африке, Рувиди в Центральной Африке,
и Розви в Южной Африке (XVII в.) . Далее, перемены были
связаны с объектами веры либо через отказ от них или их
передачу, либо путем приобретения или распространения.
Когда народ аджахуто основал царство Алл ада (Дагомея), он
перенес туда домашних божеств и священные предметы из
Тадо. В царстве Марави в Центральной Африке культ Мли-
ры, духа предков, который возглавил переселение фири и
калонга, одержал верх над туземными богами народа чева.
В новой империи Розви в Южной Африке культ
жреческого
божестъгМвари (подателя дождя) воз ник как
фактор
консолидации военизированного государства.
Перемены также касались ритуалов. Так например, Дап-
пер отмечал сокращение числа человеческих
жертвоприношений в Лованго, «поскольку здесь казнят меньше
рабов, чем раньше».
Такое видение мира оправдывало существование
симв олов священной власти: с ка мью в
королевстве
Акан (илл. 156),
нкиси, идеологию царской власти в Конго, или мулопве,
принадлежность к царской крови в государстве Луба.
Идеология знания ассоциировалась с божественным и
священным при обучении в центрах образования (залив
Бенин, Мономотапа), тайных обществах или «обществах
масок» (дельта р. Нигер, Камерун, Замбия, Малави), обществах
посвящения (бамбара в Ма л и и ньика в Танзании) или
школах гадания (залив Бенин). Разрешенные изображения
мертвых и богов, характерные для скульптуры того
времени,
-
в
статуэтках из керамики или слоновой кости, в
деревянных масках и статуях (у бамбара и сенуфо
-
в
Западной Африке, куба и теке
-
в
Центральной Африке),
бронзовых с та туя х
и масках (у ифе, бенин, нуле), статуэтках из
стеатита или
жертвенных предметах {помто и намели у
лесных
народов Гвинеи и Сьерра-Леоне),
-
тоже были
обусловлены религиозным видением мира. Отсюда же
происходит критическое отношение крестьян
к
христианству: некоторые из них сомневались в божественности
Христа, а другие высмеивали идеи рая, ада и
воск решения
(Золотой Берег).
Столкновения между системами:
эфиопское исключение
Эфиопия служит примером накопления
напряженности, выразившейся в столкновении четырех религиозных
систем. Первое столкновение произошло между
государственной православной религией и политеизмом. Хотя
имперское государство столетиями боролось с
политеизмом и добилось победы над языческим
царем Баданко из
Инарии, оно в свою очередь подвергалось
атакам
политеистов
народа оромо (галла). Эти скотоводы, почитавшие
великое божество, подобное Иегове, не имели
центральной власти и были разделены
на десять возрастных
классов, которые избирали своих вождей и судей. Ими двигали
милитаристские идеалы; каждые восемь лет они
отправлялись в военные походы для сбора трофеев и
прославления доблести своих вождей. По традиции, а также в
поисках пастбищ на земле, опустошенной джихадом, они
разъезжались большими группами всадников с
территории племени бале на юг, запад, север и к центру страны.
Несмотря на ответные действия нескольких
императоров,
от Лебна Денгала до Ияссу I (1681 -1706 гг.), они обжились
на большей части
имп ерии
и заняли место в политическом
обществе и государстве при династии Гондаринов
(1632-1755 гг.).
Во второй схватке государству противостояла группа
фалаша, исповедовавшая иудаизм. Окруженная
мусульманским миром, имперская Эфиопия хотела установить
контроль над последним фалашским государством Самен,
чтобы пользоваться его людскими и военными ресурсами.
В попытке сохранить свою автономию приверженцы
фалаша заключали союзы то с мусульманами против
христианского государства, то с государством и его
союзниками
против исламского владычества. Они поднимали
вооруженные восстания против насильственной христианизации,
возглавляемые их лидерами (Радит, 1560; ГЬешан, 1587-
1588 и Гедевон, 1615 1625), но в конце концов потерпели
поражение
в 1625 г., и Самен был включен в состав
христианской империи. Однако приверженцы фалаша, даже
разгромленные и лишенные своих земель, выжили в
качестве ремесленников и солдат благодаря эдикту о
терпимости (1632 г.), который вернул им право исповедовать
религию предков.
В третьем столкновении, которое также закончилось
победой, имперское государство противостояло исламу.
В ответ на политику сдерживания соседних
мусульманских государств, таких как Адал, опустошенное в 1526-
1527 гг., а его правитель Махфуз был убит в 1516 г.,
последовал джихад, объявленный в 1527 г. имамом Ахмадом ибн
457

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Ибрагимом аль-Гази, известным как «Левша». До 1543 г. этот
блестящий стратег покорял провинции от востока до
запада и от юга до севера (Шоа, Амхара, Ласта, Тигре),
разграбляя монастыри и церкви вплоть до Аксума и
предлагая выбор между исламом и смертью.
Тем не менее в
феврале 1543 г.
эфиопская армия с помощ ь ю португальцев
нанесла
ему пораже ние,
а позднее, в 1588 г., выдворила
турок из Тигре. Изоляция и нейтрализация мусульман наряду
с
фалаша стала целью царей Иоханныса I (1667-1681 гг.)
и
Ияссу1 (1681-1706 гг.) . В г.
Гондэр эти нехристианские
короли жили по-разному, первый в квартале Эслам-Бет, а
второй
-
в шести
кварталах, включающих Кайла-Меда.
В четвертом столкновении -
уже внутри христианства
эфиопская православная церковь противостояла римской
католической церкви. Попытка португальцев объединить
эти две конфессии, вернув еретиков в лоно материнской
церкви, была ошибкой с доктринальной и политической
точки
зрения. В 1557 г. полемические произведения,
примером которых может служить трактат «Символ веры»,
написанный императором Галаудеусом, защищали моно-
фиситство и эфиопскую культуру от догмы о
превосходстве католицизма, пропагандируемого иезуитскими
священниками. Кроме того, переход в католицизм
императора Сусениоса в 1622 г., который к тому же сделал
католицизм государственной религией, привел к
всеобщему мятежу и отречению императора от престола. За этим
последовало изгнание иезуитов, репрессии в отношении
катол иков и
разрыв между Эфиопией и европейским
христианством.
Прогресс и отступления (к политеизму, исламу),
возвращение к прошлому (иудаизму), отступление и новое
возровдение (православное христианство)
-
такие
превращения происходили
в
развитии
исламских
формаций
первого по ко ле ни я.
Превращения исла мски х
формаций первого поколения
в Западной и Восточной Африке
В Западной Африке вслед за марокканской
колонизацией в 1591 г. первоначально последовал регресс, имевший
форму деисламизации. В королевстве Сонгаи этот процесс
происходил, невзирая на марокканскую оккупацию, в тех
районах, где имперская власть была сильно ослаблена.
Побежденный правитель из мусульманской династии Ас-
кия (илл. 158) нашел убежище на территории народа
денди (Южный Сонгаи); он прибыл вместе с другими
иммигрантами
и политически раздробленными
предс тавителями коренных народностей гурманче и хауса в места,
далекие от городов и королевского двора, и вернулся к
политеизму. То же самое произошло в Мали, где такая же
политическая раздробленность в конце имперской эпохи и
возвращение
к
сельскому образу жизни заставили
правящий класс, принадлежащий к народу малинке, отказаться
от ислама, религии своих предков.
В городах-государствах на побережье Индийского
океана подобная деисламизация происходила
насильственно под нажимом португальцев, уничтожавших торговые
связи и мечети, но к
концу португальской оккупации в
XVII в. под давлением султаната Оман здесь произошло
возрождение влияния ислама, смешанного, как обычно, с
политеизмом на
внутренних территориях.
С другой стороны, на землях
империи Канем-Борну и
на
территории хауса произошло усиление ислама,
которое можно рассматривать как следствие деятельности
святилищ (завийя), религиозных братств, групп марабу-
тов-дервишей и прочих группировок, вдохновляемых
африканскими интеллектуалами, получившими
образование в арабских странах. Воодушевленные законо м и
мистической теологией, эти
реформаторы критиковали,
с одной стороны, синкретизм и наслоения
городского
ислама, а с другой стороны
-
жестоких и
несправедливых
правителей. Это была питательная почва для зачинщиков
будущих джихадов.
Формирование новых самобытностей
Новые христианские самобытности
В этот период,
с целью придать дополнительный импульс
процессу обращения в христианство,
в Риме была основана
Конгрегация за распространение веры (1622 г.), а в Англии
-
Общество поощрения христианских знаний (1699 г.) и
Общество распространения Евангелия (1701 г.). Результаты их
деятельности в Африке можно разделить на
т ри категории:
безуспешные попытки (Верхняя и Нижняя Гвинея, Дагомея,
Бенин), верные во всех подробностях (аутентичные)
формации (Конго) и колониальные формации.
Царство Мономотапа является пр им ер ом безуспешной
попытки. К а к только
пор туг альцы утв ердили свою власть
над побережьем Индийского океана (1505 г.), Общество
Иисуса (орден иезуитов) первым направило туда свою
миссию. После миссионерского путешествия
и
смерти
Фрэнсиса Ксавьера на смену ему
в 1560 г.
пришел Гонсало
де Сильвейру. Он обращал в католичество местных
вождей от Софалы до Мономотапы и
окрестил почти тысячу
человек, до того как крещение было принято царем и ца-
рицей-матерью, получившими имена Себастьян и Мария.
Этот подвиг веры привел к его смерти в результате
заговора 16 марта 1561 г. Новая миссия, отправленная братством
доминиканцев из Софалы в Тете, не имела большого
успеха. Священник Николас ду Росарио был убит; к тому же
Португалия подчинилась испанской Короне в 1580 г., а
новый верховный вождь мвене мутапа Ньямбу Капара-
ридже (1624-1629 гг.) занял анти португа льскую п о зиц и ю .
Лишь после того как его дядя и
противник Мамвура
вступил на трон с помощью португальцев, возродилась
миссионерская деятельность; около 1667 г. из 16 мест
поклон ений 9 находились на португальской территории, 5
-
в
королевстве Мономотапа и 2
-
в Манике (илл. 165).
Несмотря на впечатляющее крещение короля
в 1652 г.
и
обращение в христианскую веру, проведенное
августинцами в Момбасе и Малинди, миссионерская деятельность
не смогла
привести
к основ анию мест ной като лич еской
церкви,
имевшей будущее. Только тонкий слой правящей
аристократии прикрывался христианизацией; не было
местных священнослужителей, которые могли бы
сохранить духовное наследие, а португальцы занимались
работорговлей, связанной с насилием и разрушением. Кроме
того, туземные религии держались стойко, а
соперничество с исламом было довольно сильным. Многие
новообращенные вскоре отрекались от своей веры, и их
возвращение под влияние султаната Оман привело к
истреблению христиан и провалу миссионерских начинаний.
Конголезская национальная Католическая церковь
Королевство Конго, провинцией которого оставалась
Ангола до XVII в., являет
пример наиболее удачной
христианизации. С одной стороны, культурное сотрудничество
позволило новой Церкви достигнуть зрелости при
династиях Чимпунжу и Чимулаза. Афонсо 1(1506-1541 гг.),
основатель династии Чимпунжу, выдавал «стипендии» для
обучения в Португалии. Последовательные волны
мисс ион еро в (францисканцев, кармелитов, а позд н ее
-
капуцинов)
помогали учреждать школы и центры обучения. Первые две
школы были основаны в 1506 и 1548 гг.; они имели 400 и
600 учащихся соответственно. В 1518 г. первый
конголезский епископ, принц Генри, получил титул епископа Ути-
ки, а впоследствии стал апостольским
викарие м
Конго с
458

АФРИКА
резиденцией
в Сан-Сальвадоре. Катехизис 1548 г. , изданный
в Киконго и переизданный в 1624 г., адаптировал
богословские понятия, такие как Бог, Нзамби Мпунгу, на основе
ошибочного понимания, сводившего богов-предков к
библейскому Богу и упрощавшего сложную структуру без
интерпретации других ключевых факторов (вера, дух, святость и
милосердие), как это произошло
в Дагомее. Церкви
процветал и. В середине
XVI в.
иезуиты
за
три месяца окрестили
5000 человек и основали многочисленные
христианские
деревни.
В 1590 г. в Анголе были
крещены около 20 тыс. чел .,
а в Конго, согласно свидетельству одного из
миссионеров,
в 1693 г . произошло 3918 крещений и совершено 50
церковных браков. В Анголе влияние церкви было ограничено
колониями Луанда и Матамба, но вокруг Сан-Сальвадора
оно распространялось на сельские области. Однако
монополия на
работорговлю и гегемонизм португальцев в
конечном сч ет е пробудили враждебность местной правящей
элиты и впоследствии привели к гражданской войне. Эта партия
потерпела поражение в борьбе против союзников
португальцев (1665 г.), но одержала верх над королем народа була,
разграбила столицу в 1678 г., сожгла
церкви
и
дворец
правителя, вынудив своих противников
к
бегству.
Колониальная Протестантская церковь
Годы упадка молодой и перспективной Католической
церкви совпали с зарождением Протестантской церкви в
колонии на мысе Доброй Надежды, где голландские буры
встретились с французскими гугенотами, вынужденными
бежать из страны после полной отмены в 1685 г. действия
Нантского эдикта королем Людовиком XIV Бурбоном.
Новые исламские
формации
Здесь можно выделить аутентичные
новые
формации
(в Нубии, Сомали) и преобразованные старые формации
(Сенегал, Бунду).
Нубийская и сомалий ск ая формация
После покорения народа алуа племенами фунгов в 1504 г.
Нубия завершила свое вхождение в состав исламского мира.
Султаны от
Амара Дунка (1504-1534 гг.) до Бади И (конец
XVII -
начало XVIII в.) распространили владычество новой
Нубии до Кордофана, присоединив земли народов шиллук
и
нуба. В духовном отношении, наряду с распространением
норм маликизма, торговцы, арабские иммигранты и
духовные наставники основали ордена кадирийя (1577 г.), шад-
хшшйя (1693 г.) имаждхубийя, распространив среди людей
веру в харизматическую власть правоверных святых.
В Сомали деятельность арабских миссионеров, таких
как Исмаил Габарти, и д жи х ад имама Ахмада ибн
Ибрагима аль-Гази, поставившего себе на службу племена
народности афар, привели к распространению исламской веры.
Эта вера, в свою очередь, стала фактором культурного
объединения для всех народов, населявших завоеванные
территории. Эти новые исламские формации возникали
на землях, ранее находившихся под влиянием
христиан
или населенных политеистами; вместе с тем, в Западной
Африке имелись примеры появления исламских
формаций на основе старых
и сл а м ск и х самобытностей.
Неудачные революционные формации
В Сенегамбии, которая с XI-XII вв. была мусульманской
страной, наступил экономический, социальный и
политический
кризис, связанный с монополией на торговлю
зерном и рабами, которая была установлена французами
в
устье р. Сенегал (позднее г. Сен-Луи) в 1659 г.
рад и вы годы
своей буржуазии, арабских воинов хасанийя и
африканских аристократий, но за счет кочевых берберских племен
и
крестьян, живших п о берегам рек. Радикальной
реакцией на этот кризис был джихад
-
народная революция,
направленная на установление теократического государства,
основанного на нормах шариата, которое могло
гарантировать свободу торговли и защитить мусульман от рабства.
Такое государство было основано в 1673 г.
берберским
марабутом Насир аль-Дином, однако после побед в Фута-
Торо, Ваало, Кайоре и Джолофе революционное движение
пошло на спад после смерти его лидера в 1674 г. и
потерпело окончательное поражение в 1677 г.
Успешная революционная формация в Бунду
В королевстве Бунду революция 1690 г., сначала
возгл авля емая
«суданскими» африканцами, была, наоборот,
успешной. Она развивалась на основе пред ыдущего
народного движения и получила поддержку от его бывших
участников. События разворачивались внутри страны у
окончания торгового пути, который шел от побережья Гамбии
до излучины Нила. Это было националистическое
движение, в котором принимало участие не менее шести
этнических групп: бажаранке, басари, коньяжи, джаксанке, со-
нинке и фульбе. Его лидер Маалик Сай нанес поражение
военной аристократии гаджаага и принял титул альмами
в теократическом государстве.
Сопротивление
Такое сложное и неоднородное развитие не могло не
вызвать сопротивления. Иногда сопротивление с самого
начала разрушало новые формации: такой была война,
возглавляемая партией традиционалистов против
коронации христианского царя (маниконго) Афонсо I в 1506 г.
Предпринимались попытки нарушить процесс
формирования
мона рхии
или
повернуть е го вспя ть. Другим
примером сопротивления в Конго является вторжение в 1570 г.
из глубин тропической Африки воинственных племен яга,
отраженное с помощью португальцев (однако ценой
укрепления португальского влияния в стране.
-
Прим. ред.),
а также
вторжение
племен зи м б а на вос точном побережье
Мозамбика у Малинди. Политеистическим государствам
(племен каабу и моей в Западной Африке, государствам
Мономотапа и Розви на внутренних территориях Южной
Африки) приходилось защищаться от
монотеистического и
имперского окружения.
Но, несмотря на различные виды сопротивления,
монотеистические формации распространялись на большой
те рри тор ии
и
укрепляли свое влияние. Система
наследования по отцовской линии стала более прочной, что
предвещало изменение
статуса женщин в обществе. В
архитектуре дворцов и культовых мест стали проявляться
арабский и европейский стили; то же самое происходило с
изобразительными искусствами. С развитием
письменности как с применением арабского алфавита (у народов
суахили, канури, фульфульде, хауса), так и латинского
алфавита (у киконго, кимбунду, попо) формировалась все
более богатая
африканская литература, свидетельством
которой в исламской традиции служат «Тарики» и
«Хроники», авторы которых были предками современных
историков. В православной традиции развивалась
литература на языках амхара и геэз, а в
фалашской традиции
-
литература агау. Однако на всех уровнях новых формаций
синкретизм проявлялся в компромиссе с коренными
религиями и культурами, как это происходило в Конго,
согласно
Дапперу, и в Дагомее, согласно Босмену.
459

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
XVII-XVIII ВВ., ВЕК НАДЕЭВДЫ,
НЕВЗИРАЯ НА КОНСОЛИДАЦИЮ, СОЗРЕВАНИЕ
И РАСШИРЕНИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ПЛЮРАЛИЗМА
На пике работорговли и движения против рабства
религиозная панорама выглядела многообещающе,
несмотря на неизбежное насилие. Христианство в его
ка то ли че ск ой форме отступало, но православие принимало свою
окончательную форму. Протестантство в своем
англиканском
варианте расширялось и было открыто плюрализму.
Секта фалаша, лишенная всякой политической власти,
старалась сохранить свою культурную целостность. Ислам,
низведенный до уровня частной религии в Эфиопии,
развивался в двух вариантах: через джихад, дававший
«суданцам» широкие возможности для удовлетворения
в
будущем
своих
притязаний, и через мирное распространение в
лесные регионы и Южную Африку. В то же время политеизм
продолжал постоянно показывать свою жизнеспособность
даже в тех местах, где он явно отступал на задний план.
Динамика развития религиозных самобытностей
В это время также начали возникать новые социальные
формации, например, менде и бауле в Западной Африке, яка
и
лунда
в
Центральной Африке и у шенукуа в Южной Африке
Культы предков (дади на малагасийском языке),
культы земных ценностей и культы местных богов
продолжали поддерживать существующую власть, формировавшиеся
новые государства, а также мятежные движения (илл. Кэб-
170). В регионе великих африканских озер культ умерших
царей уравновешивал власть духов, таких как Рьянгомбе в
царстве Кизиба, а культ Мугаши, божества воды и
земледелия, лежал в основе царской власти в
государстве Киамут-
вара. В начале XVIII в. в новой федерации Ашанти
(Западная Африка) золотая скамья, учр е жд е н на я жрецом Ок о м -
фо Анокье, стала «душой и священным символом единства
и выживания
народа ашанти».
Изменение положения Католической церкви
В Центральной Африке положение католицизма
изменялось в двух направлениях: происходил упадок
конголезской национальной Церкви и была учреждена
колониальная Церковь в Анголе.
Упадок национальной Католической церкви в Кон го
В1704 г. политико-религиозный кризис в царстве
привел к так называемому «антонианскому» движению.
Болезненная молодая аристократка Кимпа Витта, известная как
Донна Беатриче (илл. 171), «умершая и воскрешенная»,
якобы получила от Св. Антония, «запечатлевшегося в ее
памяти», миссию создания независимой церкви, миссию
надежды и обновления. Она пророчествовала и проповедовала
африканскую религию (в которой дева Мария и Св.
Антоний был и чернокожими, порт Мбанзаконго стал
Вифлеемом, а Мбанзансунди
-
Назаретом), религию, свободную
от
фетишей и чуждых ритуалов (так как для Бога важен
лишь смысл). Этой религии предстояло стать основой
нового независимого общества счастья и изобилия.
Объявленная противницей христианства и католичества,
пророчица была приговорена к смерти через сожжение. В то же
время повсюду процветали культы земных ценностей,
получившие столь широкое распространение, что в 1740 г.
часовня девы Марии в Мпинде стала молельным домом не
т оль ко для христиан,
но и для нехристиан
-
приверженцев
культа дождя, исцеления и плодородия. Жрецы представали
в
роли кудесников и целителей (нганга), а не наставников,
и то, что осталось от
хрис тианст ва,
ст ало соста вной
частью
культа Симби.
Колониальная церковь в Анголе
Потерпев неудачу в учреждении национальной
Католической церкви в Конго из-за напряжения, связанного с
работорговлей, португальцы основали церковь в своей
колонии Анголе. В 1596 г. там был построен собор и учреждена
епархия. В XVII в.
центр тяготения сместился из
Сан-Сальвадора в Луанду. На территории Анголы действовали три
католических
ордена,
а тот
факт, что
иезуитский монастырь
имел до 12 тыс.
рабов, указывает на то, что Церковь
принимала активное участие
в
работорговле с Бразилией.
Консолидация старых самобытностей второго
поколения
Пример иудаизма секты фалаша
В реформированной Эфиопской империи в период
правления династии Гондарин (1632-1755 гг.)
ив
«эпоху
князей» (1755-1868 гг.) приверженцы секты фалаша нашли
применение своему двойственному статусу воинов и
ремесленников и пользовались им как инструментом
социально-политической власти и элементом в структуре эксплуатации и
классов для сохранения, защиты и консолидации своей
культурной целостности. В этническом расслоении общества
фалаша занимали следующие места, начиная сверху: амха-
ра, мусульмане, кеманты, фалаша, вайто и «шанкилла».
Титулы азман (azmach), азадж (azaj
-
офицер) или беджронд
(bejrond
-
мастер-ремесленник, старший рабочий)
указывали на их четкое положение в государственной системе, но
иерархия, принятая
вих
церкви , существовала независимо
от
го судар ства . Культура, которая поддерживала и
оправдывала эту иерархию и ее функционирование (школы,
синагоги, литургический язык, ритуалы и календарь), лишь
укреплялась из-за
дискриминационной и уничижительной
идеологии
буда, которая приписывала фалаша «дурной глаз», от
которого христиане могли защищаться магическими
молитвами. Из этой идеологии приверженцы фалаша
парадоксальным образом черпали представления о своей нравственной
чистоте и
пр ево сходст ве.
Пример православного христианства
Эфиопская Православная церковь, спасенная
бла годаря вмеша тельству порту гал ьцев , продолжала
свое
восстановление в
империи, распавшейся на
полу-феодальные
государства. На севере Эфиопии проявлялись две главных
тенденции. Литература была полна гимнами в честь
Троицы, особенно всевозможными восхвалениями девы Марии.
Хотя королевские дворы всячески поощряли развитие
изобразительных искусств, архитектура (дворцы,
библиотеки и
храмы),
в
которой во м ног и х отношениях
проявлялись иностранные образцы из Индии или Португалии,
утратила монументальность более раннего периода
каменного
стро ите льст ва.
На юге, где полным ходом шла
христианизация, основными особенностями были
синкретизм
и объединение различных черт (илл. 172,173).
Пример ислама в Восточной Африке и на островах
Индийского океана
Вто
время
как ислам
укреплял
свои позиции в
Нубии, Сомали и государствах хауса, восстановление ислама
в
городах-государствах суахили, особенно на Коморских
460

АФРИКА
островах, происходило одновременно с возрождением
торговли, освобожденной от монополии португальцев.
Строя многочисленные мечети и применяя систему
правосудия
с деревенскими судьями (кади) и используя меджлис,
афроширазцы,
исповедовавшие суннизм, развивали
обновленный ислам, который был скорее буржуазным в
сравнении с аристократическим исламом арабов, на фоне
политической борьбы между слоем основателей (фани) и
новыми султанами.
Созревание новых формаций
или самобытностей
Революционный путь
В Западной Африке ислам наступал одновременно
по
двум направлениям: через джихад и
через мирное
пр оник новен ие. После безуспешного джихада Насир аль-Дина и
победоносного джихада Маалик Сая в Бунду, сам джихад с
его крайним экстремизмом в этом веке сделал ислам
целиком африканским течением с его концепцией,
позитивными и негати вными по сл едс тв иям и, нео тъемл емой ча ст ью
исторического и культурного наследия Африки (илл. 174).
Так было с революцией народов фульбе и мандинго на
плато
Фута-Джаллон, когда около 1725 г. марабуты из
народов
малинке и
фульбе во главе с
Карамокхо Альфайей,
принадлежавшие к братству кадирийя, собрали беженцев
из различных этнических групп под националистскими
лозунгами, бросили вызов языческой
аристократии
народа диалонке и основали
теократическое царство. Это
государство, столицей которого был Тимбо - главный город
Фута-Джаллона, делилось на 9 провинций. Во главе
государства
и
провинций стояли представители
знат ных
родо в Альфайя и Сорийя, поочередно сменяв шиеся каждые
два года. С другой стороны, в управлении страной
принимал участие совет старейшин, религиозный парламент,
заседавший в Фугумбе. Школьная система обеспечивала
изучение Корана в каждой деревне.
Примерно так же развивалась революция в Фута-Торо
в 1776 г., когда тородо, первоначально возглавляемые
Сулейманом Баалом, а затем Абд-аль-Кадир Каном, свергли
власть военной
аристократии (седдо) в Ваало, Джолофе и
Баволе и
мавританские эмираты арабских племен бракна
и
трарза, но в 1790 г. не смогли
установить свое
владычество в Кайоре. Большой Совет выборщиков под началом
Абд-аль-Кадир Кана осуществил перераспределение
свободных земель и запретил превращение мусульман в
рабов. Религиозное обучение широко распространялось
через мечети и отдельных проповедников.
В одном направлении
эта
народная революция достигла
острово в Кабо-Верде, где народ лебу установил
«республику», а в
другом направлении
-
Канем-Борну, где
теократическое государство пришло на смену аристократическому
правлению династии Сейфува. Но гегемония военной
фракции в Фута-Джаллоне и правление фракции образованных,
но беспечных интеллектуалов в Фута-Торо привели к
ослаблению революционного порыва в конце столетия и к
восстановлению некоторых рабовладельческих обществ.
Либеральный путь
Одновременно с этой революцией, включавшей как
географическую экспансию, так и социальные,
политические, культурные преобразования, ислам проникал в
государства, расположенные в долине р. Вольта и в лесных
регионах. Мусульманские колонии уже существовали в
политеистических царствах фульбе и ярзе в Бобо, диула и хауса
в
Кумаси. Но после
обращения вождей народов дагомба
(На-Зангина, начало XVII в.), мампрусси (На-Зумбре, начало
XVIII в.)
и моей (имам На-Дулугу, конец XVII а) произошло
развитие городского, аристократического ислама,
подобного
тому, который существовал в более ранних империях.
Экспансия англиканского протестантизма
Англиканский протестантизм начал свое наступление
на континенте по
двум направлениям: через новые
поселения в Западной Африке и расширение религиозного
плюрализма в Южной Африке.
Новые поселения
Эти новые поселения, «привитые»
к остаткам
португальского влияния, оставили мало следов на Золотом
Береге
ив
Сьерра-Леоне. На Золотом Береге деятельность
первых духовных лиц африканского происхождения в
одеждах Британской компании никак не укрепила
позиции Общества распространения Евангелия.
Освобожденный раб Якоб Элиза Йоханнес Капитейн, пастор
голландской реформаторской церкви и первый переводчик
«Символа веры» на язык фанти (1744 г.), судя по всему,
отстра нился
иот
европейцев,
иот
африканцев. Филипп
Куакоэ, обучавшийся в Европе (1754 г.), англиканский
капеллан Британской компании с 1766 г., забывший свой
родной язык и общавшийся через переводчика,
за девять
л ет окрестил
лишь 52 чел овека.
Историк Аду Боахен
резюмирует результат в конце столетия как «появление
малочисленной образованной элиты» .
В последнем десятилетии XVIII в.
при содействии
«Компании Сьерра-Леоне» появились новые учреждения:
Баптистское миссионерское общество (1792 г.), Лондонское
миссионерское общество (1795 г.), Эдинбургское
м ис си о не р ск ое общество и Миссионерское общество Глазго (1796 г.).
С самого основания колонии освобожденных рабов
(некоторые из них б ыл и проповедниками) различные миссии
пыта лис ь
распространять христианство,
нок
концу столетия,
несмотря на взаимодействие, ни одна из миссий не смогла
добиться подлинного успеха и пустить прочные корни: в лице
миссионера Питера Грейга, убитого торговцами в области
проживания народа сусу, появилась вторая жертва
христианизации в Нубийской Африке в XVII-XVIII вв.,
в
результате
миссии вернулись во Фритаун и на окрестные территории.
Распространение плюрализма:
колония на мысе Доброй Надежды
К концу XVIII в.
протестантская колония на мысе
Доброй Надежды совершила важные шаги по направлению к
религиозному плюрализму. Во-первых, управление
Голландской Ист-Индской компании, враждебно
относившееся к обращению в христианство, которое подразумевало
освобождение рабов, больше не могло препятствовать
деятельности Лондонского миссионерского общества
(1799 г.) в колонии Британии. Во-вторых, ислам,
запрещенный в XVII в., теперь мог действовать открыто. Первое
тайное мусульманское общество, состоявшее из пленников,
рабов и изгнанников с востока, было распущено со
смертью его предводителя, индонезийского шейха Ясуфа и
освобождения его
спут нико в (1690 г.). Возглавивший
мусульман после 13 лет заключения Абдулла Кади Абду Салаан,
известный как Туан Гуру (1742-1807), создал общину
(умма) на основе первой исламской школы и мечети в
1798 г. После его смерти
в 1807 г. остались экземпляры
Корана
и
Fiqa kitaab -
трактата о юриспруденции и
спра вочника по
нормам исламской морали и ритуала. В -третьих,
все ограничения на деятельность римско-католической
церкви были сняты в начале XIX в.
(1819-1822 гг.) .
461

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Сопротивление
Под натиском монотеистических религий
политеистические системы
верований, хотя и ослабленные, оказывали
разнообразное сопротивление через своих защи тников.
Помимо традиционного си нкр ети зма существовала
миграция
-
способ, выбранный племенами сусу
и бага (Гвинея), а
также булом и темне (Сьерра-Леоне), отвергавшими
насильственную исламизацию со стороны народов фульбе и
малинке. С другой стороны, правители, которые обращались
в
монотеистическую веру или предпринимали такие
попытки, подвергались различным санкциям. Сыну царицы Рава-
хини на
Мадагаскаре, принявшему ислам, запретили
вступать на трон; царь Агонгло из Дагомеи был приговорен к
смерти, когда собрался обратиться в христианство в 1797 г.,
асантехене Осей Кваме (1770-1801 гг.), чья
приверженность к
исламу казалась несовместимой с его священными
обязанностями, был низложен. В дополнение к
освобождению людей из рабства и к экономической независимости,
обеспечиваемой контролем над торговыми маршрутами,
потребность в религиозной и культурной самобытности
послужила фактором милитаризации многих
политеистических государств: Макуа, Марави и Руанды в Восточной
Африке, Гурма, Масины, Сегу (народов бамбара) и Дагомеи
в Западной Африке. Однако даже в период наибольшего
развития своей милитаристской экспансии эти государства
продолжали доброжелательно относиться к другим
религиозным сообществам (если такие имелись) и
устанавливали с ними определенный модус вивепди.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В завершение обзора обширных и глубоких
исследований истории всех религиозных верований в Африке
можно сказать, что эволюция религиозной панорамы в
период с XVI по XVIII в.
обнаруживает несколько
постоянных
факторов.
Во-первых, это международный фактор, в котором
коммерческий и политико-религиозный антагонизм
между европейцами с одной стороны и арабами, турками и
персами
-
с
другой (либо, проще,
-
ант аг они зм
среди
европейцев, а также между арабами и берберами) играл
заметную и продолжительную роль в изменении этой
религиозной картины.
Во-вторых, постоянно проявлялись два структурных
противоречия: одно
-
между толерантным плюрализмом
старинных туземных религий и крайним монизмом
богооткровенных религий, а другое
-
между
политико-идеологическими доктринами монотеистических религий.
В-третьих, к числу главных агентов-носителей,
распространявших и отстаивавших системы верований,
принадлежали классо вые коалици и (торговцев, правящей
аристократии и представителей светской власти, солдат,
крестьян, интеллектуальных и религиозных элит) и коалиции
народов, представлявших эти классы.
Если торговые маршруты
-
как
морские,
так и
сух опутн ые
-
были путями переноса религиозных доктрин, то их
распространение на местном уровне осуществлялось тремя
способами: через органы центральной власти (дворцы и
королевские дворы), через места городских собраний (рынки,
мечети, синагоги или церкви) и через деревни. Достижение
поставленных целей тоже было трояким: через войну и
принуждение (коллективные средства), брачные союзы
(социальные средства) и убеждение (межличностное средство).
В-четвертых, независимо от пространственных
и
временных особенностей этой эволюции и
участвовавших в
ней
групп,
ее тенденции можно подытожить в нескольких
словах: сопротивление первичных
само бытных
структур
(например, деревень); глобальное наступление городских
религий, особенно ислама; и фактический плюрализм,
обогащавший африканскую религиозную Вселенную и
способ ствовавший развитию цивилизации в Нубийской Африке.
При анализе динамики развития старых самобытностей
(изменения в преемственности, столкновения,
превращения), формирования новых исламских и христианских
самобытностей и сопротивления им в XVI-XVII вв. можно
видеть, что эволюция была очень разнообразной в
зависимости от
религии, региона и общества. Но без
вышеупомянутого международного фактора понимание исторических
фактов было бы невозможным . В джихаде имама Ахмада
ибн Ибрагима аль-Гази и победе императора Галаудеуса
проявились, с одной стороны, рука Османской империи, а с
другой
-
действия португальцев. Деисламизация была
следствием прямого вмешательства
португа льце в
на побережье
Индийского океана и косвенным следствием марокканской
оккупации империи Сонгаи. Конголезцы были обязаны
португальцам развитием своей церкви и сохранением
государства. Религиозные войны в Европе и противостояние
между Португалией и государствами Индийского океана
определили религиозную политику голландской колонии
на мысе Доброй Надежды. И наконец, следует упомянуть о
берберском марабуте, познакомившем «суданцев» с
революционной практикой современного джихада в XVII в.
Но если изучать внутренние силы, стоявшие за
религиозными и культурными столкновениями этого периода,
то прежде всего можно видеть мигрирующие или
кочующие народы (фульбе, вангара, оромо) и прибрежные
народы (суахили, конголезцы). Затем видны более или
менее грамотные правящие классы, среди которых
берберские арабы занимают важное положение как торговцы,
советники и
марабуты. И наконец, можно видеть лидеров,
совмещавших политические, религиозные и военные
посты и иногда пользовавшихся войной для достижения
религиозных целей. За исключением Эфиопии,
монотеистические
религии оставались главным образом городскими
религиями, а плюрализм перестраивал религиозную
панораму, допуская
со вме стн ое
существование коренных
верований, ислама и
христ ианства.
XVIII в. в не ско льк их отношениях
представляет другую
картину.
Во-первых, несмотря на расширение империализма
и
усиление трансконтинентальной работорговли,
культурная автономия африканцев упрочилась и
ко нсо лидиров ала сь. В и сл ам е этому способствовали религиозные войны,
в
которых набирающие силу «суданские» элиты
пользовались народной религией для объединения города и
деревни, ломая традиции аристократической городской
религии. Женские пророчества в Конго, как и действия
императора Галаудеуса в XVII в., были христианской
разновидностью того же явления и
отражали потребность в
общенародной национальной религии, благодаря
которой женщины и
крестьяне могли бы гордиться своими
правами и происхождением.
Во-вторых, преимущество, полученное исламом над
христ ианст вом, объя сняется п ят ью факторами:
относительно
мирным проникновением через торговлю
и
брачные союзы; д ок тр ин а ль ны м рвен ием поборников религии,
оправдывавших войну с неверными
и
за щ и ту правоверных
от рабства; брачным кодексом, близким к африканской
традиции; формированием туземного духовенства;
диалектическим противоречием между мистическим идеалом
«правосудия» в теократическом государстве
и
политическим
реализмом монархического государства,
управляющего обществом через угнетение и несправедливость.
В течение этих столетий без ответа оставался вопрос о
том, как и когда может произойти сдвиг от плюрализма де-
факто, чреватого конфликтами, к плюрализму де-юре Это
был немыслимый вопрос, неразрешимый для культур
Нубийской Африки того времени, когда еще не проводилось
функционального различия между государственным и
священным подходами.
462

АФРИКА
ПРИМЕЧАНИЯ
1
В противоположность натуралистическим определениям по
расовому признаку («Черная Африка») или по экосистеме
(«тропическая Африка» или «Африка Южнее Сахары»), здесь
предложено антропологическое определение в соответствии с социальной
и культурной историей древнего народа на этой территории
цивилизации
-
Нубии. Применяются и другие определения,
например «египто-нубийская» и «агисимбианская»
(agysymbiari)
(культура, религия и тд.) .
2
Аудагост
-
город в Мавритании (XI в.), Софала
-
город на
восточном побережье Африки (XV в.), Эль-Мина (Золотой Берег,
современная Гана, XV в.), Кабинда (древнее Конго, современная
Ангола, XV в.).
3
Титулы царей: манса (Мали), сонни и аския (Сонгаи), май
(Канем-Борну),
хвне (Ашанти), наба (в государствах народов да-
гомба, мампруси, моал),мани (Конго), негус (Эфиопия).
БИБЛИОГРАФИЯ
AUGE, М. 1982. Genie du paganisme. Paris.
BALANDIER, G.; MAQUET, J. 1968. Dictionnaire des civilisations
africaines. pp . 345-56. Paris.
CHIDESTER, D. 1992. Religions of South Africa. Vol. 2, pp. 35-73; vol. 3,
pp. 74-106; vol. 5, pp. 148-68. London/New York.
CUOQ, J. M. 1975. Recueil des sources arabes concernant l Afrique
Occidentale du VUIe au XVIe siecles (Bilad-al-Sudan). pp . 408-11.
Paris.
DAPPER, O. 1686 . Description de l Afrique. pp . 238, 307, 333, 371.
Amsterdam, Wolfgang Waesberg, Boom and Van Someren.
DIETERLEN, G. 1951. Essai sur la religion bambara. Paris.
ENCYCLOPEDIA UNIVERSALIS FRANCE SA 1988. Le Grand Atlas des
Religions. BALANDIER, G., pp. 30-1; BUREAU, R., pp. 8o-l;
AUGE, М., pp. 130-1: DOZON, J. P., pp. 142-3; BAZIN, J., pp. 172-3;
SMITH, P., pp. 208 -9; TERRAY, E., pp. 248-9; CARTRY, М., pp. 296-
7; STOLLER, P., pp. 346-7.
ES SADI. 1964. Tarik es-Sudan. HOUDAS, O. (trans.), pp. 103 -16. Paris.
GROVES, C. P. 1948. The Planting of Christianity in Africa, pp. 90-124,
129-30 , 148-76, 197-214, 218 -32 . London/Redhill.
НАМРАТЁ BA, A 1972. Aspects de la civilisation africaine. pp. 16 -17. Paris.
KRIETZECK, J; LEWIS, W. H. (eds). 1969- Islam in Africa, pp. 13-34.
LEWIS, I. M. (ed). 1969 . Islam in Tropical Africa. 2nd ed, Pref., pp. 15-31 .
Oxford
LOYER, REV. PERE G. 1935. Relation du voyage du Royaume d Issiny. In:
ROUSSIER, P. (ed). L etablissement d Issiny 1687-1702. p. 218 . Paris.
MACGAFFEY, W. 1986 . Religion and Society in Central Africa. The
Bakongo of Lower Zaire, pp. 3, 189-247. Chicago/London.
MAHMOUD, K. 1964. Tank el-Fettach. HOUDAS, O.; DELAFOSSE, M.
(trans.) . Ch . V, pp. 80-103. Paris.
MAQUET, J. 1962. Les civilisations noires. Histoire-Techniques-Arts-
Societes-Marabout. Paris.
MBITI, J. S. 1975. An Introduction to African Religion. London/Ibadan/
Nairobi/Lusaka.
1980. African Religion and Philosophy. 2nd ed Heinemann.
MEMEL-FOTE, H. 1961. La civilisation animiste. In: SOCIETE AFRICAINE
DE CULTURE (ed). Colloque sur les religions en Afrique. (Actes du
Colloque d Abidjan). Paris.
MONTEIL, V. 1971. L islam noir. 2nd ed. Paris.
NICOLAS, G. 1981. Dynamique de l lslam au sud du Sahara. Paris.
OGOT, B. A (ed.). 1992. General History of Africa. Vol 6. Africa from the
Sixteenth to the Eighteenth Century, pp . 258-99 , 310, 420, 504-
12, 573-87, 659, 703-49, 756-74 , 805-27, 867-73, 886 -91.
California, Heinemann, Paris/UNESCO.
QUIRIN, J. 1992. The Evolution of the Ethiopian Jews. A History of the
Beta Israel (Falasha) to 1920. pp. 7-39, 60-77, 89-145.
Philadelphia.
RANGER, Т. O .; KIMAMBO, I. N. 1972. The Historical Study of African
Religion. London/Nairobi/Ibadan.
RUOGIERE, G. (ed). 1988. Eglise et histoire de l eglise en Afrique. Actes
du Colloque de Bologne, 22-25 octobre, p. 372. Paris.
SOCIETE AFRICAINE DE CULTURE (ed.). 1961. Colloque sur l e s religions
en
Afrique. (Actes du Colloque d Abidjan). Paris.
THOMAS, L V.; LUNEAU, R . 1975. La terre africaine et ses religions. Paris.
TRIMINGHAM, J. S . 1968. The Influence of Islam upon Africa, p. 44.
London.
VALENTIN, F . (1505-10), 1951 . Description de la Cote occidentale
d Afrique (du Senegal au Cap de Montu). Publ. no . II, pp. 89-91.
Bissau.
WONDJI, C. 1985. La Cote ouest-africaine du Senegal a la Cote-d Ivoire.
Geographic, societe, histoire, 1500-1800. pp . 126-7. Paris.
ZAHAN, D. 1970. Religion, spiritualite et pensee af ricaine. P aris .

28
ОКЕАНИЯ
Керри P. Хоу
Понятия «центр» и «периферии»
-
чисто
умозрительные. Многочисленные обитатели Океании
-
региона,
занимающего одну треть территории земного шара,
-
естественным
образом полагали, что находятся в центре
известного им мира. В течение 300 лет после 1500 г., когда этот
регион постепенно стал привлекать внимание европейцев,
им казалось, что он
представляет собой самую дальнюю
периферию мироздания1.
Таким образом, в период с 1500 по 1800 г. существуют
три разных истории региона: одна
-
о местных
культурах,
другая
-
о
ч уж е зе мц а х, совершавших св ои иссл едования и
от кр ыти я. Третья история
-
о взаимодействии между
народами Океании и Европы
-
еще только начинается,
поскольку контакты были в основном пробными и
мимолетными, хотя и важными.
Сцена действия представляет собой ряд контрастов.
Австралия и Новая Гвинея имеют континентальные
размеры, в то время как многие острова Тихого океана -
крошечные пятнышки
суши
в водно м пространстве
земного
полушария.
Большинство островов Микронезии и
Полинезии
-
это
коралловые атоллы, рифы или вершины
мощных вулканических пиков, поднявшихся с океанического
ложа. Значительная часть Меланезии, а также Новая
Зеландия, расположенная в географическом регионе
Полинезии, находятся внутри геологического образования,
ограниченного андезитовой линией и состоят из оснований
древних горных хребтов, относящихся к
Индо-Австралийской тектонической плите. Если существует общая
характеристика окружающей среды для региона в целом, то
это
-
простор; в Австралии речь идет о просторах
аридных, часто плоских ландшафтов, а для островов Тихого
океана
-
об огромных водных просторах (карта 39).
Для внешнего мира история Океании началась с
пе рв ых заметок и наблюдений, сделанных бесстрашными
европейскими путешественниками XVI в. , однако народы
Океании, чья повседневная жизнь была запечатлена в этих
наблюдениях, уже имели древнюю историю, которой
теперь придается всемирное значение. Западные окраины
Океании
-
Австралия и Новая Гвинея
-
были родиной
некоторых древнейших человеческих цивилизаций.
Население Восточной Океании, являвшее пример торжества
адаптации, более тысячи лет населяли далекие острова,
которые и поныне считаются последними из обитаемых
мест, открытых и заселенных на Земле.
Древней родиной народов Океании была
Юго-Восточная Азия. Около 50 тыс. лет назад (возможно, даже 100 тыс.
лет назад) кочевые племена
поки нули древний континент
(или геологическую платформу) Зунд (который после
подъема уровня Мирового океана около 10 тыс. лет назад
превратился
в
островной архипелаг Юго-Восточной Азии)
и
отправились на ближайший континент Сауль (точнее
-
также геологическую платформу, включавшую нынешние
Новую Гвинею, Австралию и Тасманию). Это были
отдаленные
предки современных австралийских аборигенов. Их
путешествие по водам Тихого океана продолжалось не
далее соседних Соломоновых
островов, поскольку у них не
было технических возможностей для дальнего
мореплавания и, будучи охотниками и
собирателями, они лишь с
большим
трудом смогли б ы выжить на любом из
островов, которые далее к
востоку
становятся все беднее
съедобной флорой и фауной.
Примерно 4-6 тыс. лет назад на
территории
современного островного архипелага Юго-Восточной Азии жили
люди, известные под общим названием австронезийцы,
переселившиеся туда непосредственно из прибрежных
районов Китая и (или) Японии. Они владели двумя важнейшими
навыками: методами строительства парусных каноэ с
выносными уключинами (аутригеров) и умением одомашнивать
животных и окультуривать растения. Вооруженные этими
навыками, некоторые из них отправились на запад по водам
Индийского океана и достигли о.
Маврикий, а также,
во змож но, африканского побережья. Другие отправились на восток
в Тихий океан и заселили острова Микронезии. Третьи же
отклонил ись еще д ал ьш е на юго -вос ток, обогнули северное
побережье Новой ГЬинеи (не приближаясь к берегам
Австралии) и направились к М ел ан ез ий ск ой островной цепи
через Соломоновы о-ва, Новые Гебриды и Новую Каледонию.
Некоторые из них достигли о-вов Фиджи, Самоа и Тонга
около 3 500 лет назад. Оттуда они отправлялись
в плавание на
ог ро мн ых двухкорпусных парусных судах,
предназначенных для путешествий по все более
пустынным
оке аничес ким
просторам. Определяясь главным
образом по
звездам над горизонтом, они в конце концов достигли
Маркизских о-вов на дальней восточной окраине Полинезии около
2 тыс. лет назад. Оттуда их маршруты пролегли во всех
направлениях к самым отдаленным островам
-
Гавайям,
о. Пасхи и к Новой Зеландии
-
заселенным,
соответственно, от 1000 до 1500 лет назад
К тому времени, когда европейцы впервые встретились с
этими
широко расселившимися народами, одной из самых
заметных их
характеристик
было
культурное разнообразие,
обусловленное как резкими различиями среды
обитания
-
от континентов до атоллов, от
субантарктических до
тропических климатических зон,
-
т ак и тыс ячеле тиями
об особле нно го
культурного развития
и адаптации к этим условиям.
Наиболее отдаленные острова Тихого океана были
пра кти чес ки
необитаемы из-за малых
размеров
и
скудости природных ресурсов. Общая численность населения
Полинезии составляла лишь около 500 тыс. чел., причем
большинство из них жило на крупных островных
группах
-
в частности на Гавайских о-вах (250 тыс.)
и в Новой
Зеландии (120 тыс.). Типы поселений тоже были разными.
На таких
островах,
как Самоа, с обособл енными
политическими
группировк ами, д ер ев ни был и авт оно мны ми
464

ОКЕАНИЯ
Карта
39.
Океания
в
1500-1800
гг.
(по
K.R
Howe)

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
и независимыми
друг от друга.
На островах Таити и Тонга,
где были более развиты региональные формы правления,
существовали цепочки соседних поселений. На
заселенность Гавайских о-вов и Новой Зеландии больше влияли
природные условия: большинство новозеландских маори
жило на северной половине Северного острова с более
те п л ы м климатом, особ енно вокруг рек
и
лагун с обилием
природных ресурсов. Гавайцы предпочитали жить на
более плодородных наветренных территориях.
Площадь 2 ООО островов Микронезии составляет
менее 2600 кв. км; половина этой площади приходится на
острова Гуам, Бабелтуап и Понапе. Общая численность
населения
Микронезии составляла всего лишь около 120 тыс.
чел., хотя из-за
крайне малой площади многих островов
(иногда лишь несколько гектаров) плотность населения
могла быть довольно высокой.
Острова Меланезии в целом крупнее, отличаются
большим географическим разнообразием и богатством
ресурсов. Население только Новой Гвинеи составляло около
3 млн. чел., большинство из которых жили на
возвышенной местности, поскольку на значительной части
побережья и низменных равнин была высокая опасность
заражения малярией, и к тому же там сильнейшие ливни. Жизнь
столь многочисленного населения на возвышенностях
обеспечивалась интенсивным садоводством. Еще 500 тыс.
чел. были рассеяны
по остальным
островам Меланезии;
примерно половина из них
проживала на Фиджи. Типы
поселений в Но вой Каледонии и на Фиджи варьировались в
соответствии с обычаями племен и имевшимися ресурсами,
но в остальной части Меланезии
-
на Соломоновых о-вах,
Новых Гебридах и густо заселенной Новой Гвинее -
поселения были очень небольшими, численностью 70-300 чел.,
автономными, часто враждебными по отношению ко всем
чужакам
и
широко разбросанными по преимуществе нно
гористым местностям
острова.
Аборигенное население континентальной Австралии
насчитывало
при мерно
1 млн. чел.,
хотя с
учетом
огромной площади материка плотность населения была крайне
низкой. Некоторые аборигены имели временные
или
сезонные поселения, но большинство вело очень
подвижный образ жизни охотников и собирателей в небольших
группах или расширенных семьях. В описаниях часто не
учитывается широкое природное разнообразие регионов,
в которых они проживали. Австралийские аборигены,
обычно рассматриваемые лишь как обитатели пустынь,
населяли также прибрежные области и речные долины,
простиравшиеся от муссонных дождевых лесов на
дальнем севере до зон умеренною и даже альпий ского
климата на дальнем юго-востоке и в Тасмании.
За исключением австралийских аборигенов, которые
стремились сохранять свой высокоэффективный образ
жизни охотников и собирателей, несмотря на контакты с
садоводческими культурами соседней Новой Гвинеи,
существовавшие как
минимум 6 тыс. лет назад, все остальные
н ароды Океании жили садоводством, допол няе мым
рыболовством, сбором ракообразных и моллюсков там, где
существовала такая возможность.
Примитивная форма
садоводства, вероятно, развивалась независимо от внешних
влияний в высокогорных долинах Новой Гвинеи еще
10 тыс. лет тому назад, но прибывшие на
остров австроне-
зийцы придали его развитию дополнительный импульс.
Они успешно обжили острова Тихого океана благодаря
наличию домашних животных (собак, свиней и домашней
птицы), корнеплодов и плодов растений (ямса, таро,
кокосовых пальм, хлебного дерева, пандануса, бананов), а
также сахарного тростника, которые они начали
Выращивать на
островах, привезя
с собой с
архипелага
Юго-Восточной Азии. Эти
кул ьтуры приобретали различное
значение в зависимости от климата и особенностей
расположения; т а к, ям с стал основным
продуктом
в Меланезии, таро
-
в
Микронезии и Полинезии, кокосовые орехи
и плоды
хлебного
дерева
почти везде играли важную роль.
Большинс тво этих
тропических растений не могли выжить в
умерен ном
климате Новой Зеландии, но батат (сладкий
картофель), происходивший из Южной Америки, каким-
то образом попал в Восточную Полинезию в период
раннего заселения и впоследствии был переправлен оттуда в
Новую Зеландию, где стал одним из главных продуктов
питания наряду с корневищами местного папоротника.
Методы садоводства были весьма разнообразными в
зависимости от климата, типа почвы, плотности населения
и
культурных предпочтений. Там, где позволяла площадь
и свойства почвы, садоводство было экстенсивным и
перемещающимся с места на место с использованием
подсечно-огневого способа. В более сухом климате и (или) на
ограниченной территории, например на атоллах,
садоводство было интенсивным: одни и те же земельные участки
использовались постоянно и
хор ошо удобрялись.
Островитяне были умелыми специалистами в
орошении земель.
В некоторых высокогорных
частях Новой Гвинеи, на
Новых Гебридах, в Новой Каледонии и на Гав айс ки х о -в ах вода
иногда подавалась к садам по каналам длиной в несколько
километров.
Такое землепользование иногда оказывало заметное
воздействие на окружающую среду. По всей Меланезии
земли, когда-то покрытые кустарниками (буши),
превратились в
саванну. В Новой Зеландии значительная часть
первоначального
лесного
покрова
была
уничтоже на
выжиганием. На о. Пасхи, некогда покрытом густым лесом,
почти не осталось
деревьев. Даже в Австралии, где
аборигены не занимались выращиванием
сельскохозяйственных культур, они иногда выжигали растительность, чтобы
способствовать ее обновлению. Такой способ во многом
изменил структуру растительного покрова в целых
регионах страны. Вырождение окружающей среды было
распространенным, хотя и не неизбежным результатом,
и иногда
голые пустоши, такие как
внутренние регионы некоторых
Гавайских о-вов, снова стали плодородными благодаря
орошению.
Хозяйственный уклад включал не только производство
средств к существованию. Многие сообщества занимались
торговлей предметами повседневного пользования, утварью,
декоративными и ритуальными изделиями. Часто эта
деятельность носила не только экономический, но также
социальный и (или) политический характер. Торговые пути
австралийских аборигенов пролегали по всему континенту.
В Меланезии поддерживалась ож и в ле н н ая
то рго вля между
народами внутренних частей островов (народами бушей) и
жителями побережья. Ряд сложно организованных
региональных торговых сетей также
покрывал большую часть
отдельных архипелагов Меланезии. Возможно, наилучшим
извест ны м примером
является «кольцо Кула», состоявшее из
о-в ов
ДАнтркасто и о-вов
Цюбриан (в Соломоновом море у
восточной части о. Новая Гвинея). В Микронезии о. Яп
контролировал огромную политическую и торговую «империю»,
простиравшуюся на расстояние более 1000 км через
Каролинские о-ва . Но из-за больших расстояний между
островами в Микронезии и Полинезии торговые связи с другими
территориями были незначительными или отсутствовали.
Хозяйственный обмен в таких случаях в большей степени
был функцией внутреннего эконо мичес кого
перераспределения, особенно в
стратифицированных вождествах, и
более характерными были самообеспечивающиеся, чем
специализированные сообщества.
Общества Океании дали миру замечательную
материальную культуру. Австралийские аборигены, некогда
считавшиеся звероподобными дикими существами, ныне признаны
изобретателями некоторых наиболее функциональных
орудий и оружия для потребностей своей кочевой жизни,
совершившими успешную колонизацию климатических зон, по
мнению европейцев крайне неблагоприятных и засушливых
У них была богатая и сложная религиозная и художественная
466

ОКЕАНИЯ
материальная культура, сохранившаяся в наскальных
разметках и росписях,
а также в
декоративных предметах. Ранние
европейские исследователи гораздо выше оценили
материальную культуру австронезийцев, распространенную в
большей части Океании -
культуру, отражающую жизнь
садоводов и мореплавателей,
с
широким спектром орудий, утвари,
сельскохозяйственных инструментов, рыболовного
снаряжения и оружия, причем
все эта
предметы делались из
доступных материалов
-
ракушек, камня, кости и дерева.
Искусная отделка многих из этих предметов указывает на то, что
они выполняли не только утилитарные функции. Мастерство
ремесленников
пользовалось всеобщим уважением.
Гончарные изделия были широко распространены по всей
Меланезии, и каждая культура имела широкий набор личных
украшений, декоративных и религиозных артефактов. В
постоянных поселениях на островах часто встречались большие,
богато украшенные здания, ухоженные сады и большие
каменные садки для рыбы. К наиболее выдающимся образцам
материальной культуры относятся прибрежные и
океанические плавательные средства (некоторые более 30 м в длину),
каменные и земляные
форты, места, имевшие политическое
и религиозное значение, особенно каменныелмрдэ (гпагае),
или священные места в Восточной Полинезии. Австронезий-
цы ставили мегалиты повсюду в Океании
-
от
громадных
каменных сооружений Нан-Мадол на о. Понапе в Микронезии
и похожих на Стонхендж конструкций в Хаамонга-а -Мауи
на островах Тонга, до каменных стен и статуй в Восточной
Полинезии и особенно на о. Пасхи. Все эта памятники
сооружены исконными австронезийскими основателями и
таки м
образом часто имеют общее легко выявляемое
происх ождени е; различаются они при меняв шими ся
ме стн ыми
материалами, условиями и способами использования.
Антропологи разделили большую часть сообществ
Океании по призна ка м наследов ания (по мужской линии,
по женской линии, по линии брата матери и тд.)
и
подробно описали природу социальных отношений. Попытки
воспроизвести социальные карты всего региона не
имеют смысла из-за большого многообразия культур,
ив
любом случае подобная информация дает лишь статичные
теоретические модели, не дающие представления о
практической динамике развивающихся общин. Будет более
уместно провести краткий обзор общих типов
социально-политической организации.
Австралийские аборигены относились примерно к 300
племенам, каждое из которых имело свою территорию,
название, самобытность, историю и мифологию. Здесь было
очень мало политической сплоченности или
организованности в классическом понимании трайбализма. Племена
были слабо структурированными сообществами,
основанными на принципах родства. У них не было вождей как
таковых, знати или структурированной управленческой
иерархии. Племенные группы редко действовали сообща.
Главными инициативными единицами были небольшие
группы, связанные тесными родственными узами и очень
подвижные в пределах своей племенной территории.
Управление было в целом неформальным и обычно
находилось в руках старейшин каждой семьи или, в более редких
случаях, у совета племени. Понятие власти в европейском
смысле практически отсутствовало
-
принятие решений и
поддержание порядка осуществлялись на месте. Главной
опорой таких групп служили традиции; молодых людей с
помощью наглядных примеров и наставлений учили
подражать старшим. Неприемлемое поведение сдерживалось
насмешками, укорами, напоминанием о родственных
обязательствах и особенно применением духовных санкций.
Первостепенной задачей считалось устранение внутренних
разногласий. По-видимому, и на межплеменном уровне
конфликты происходили редко. При кочевом рассеянном
образе жизни не существовало потребности в армиях, а при
отсутствии деревень и плантаций, которые можно было бы
захватить, территориальные завоевания были практически
неизвестны. «Военные действия» в большинстве случаев
ограничивались мелкими стычками, обычно с целью
отомстить за нанесенную обиду.
Хотя в Меланезии не существовало единой типичной
социально-политической системы, но имелся ряд общих
особенностей в Новой Гвинее, на Соломоновых о-вах и
на Новых Гебридах (за исключением Новой Каледонии
и Фиджи). Здесь не было крупных (по площади или по
численности населения) территорий с политическим
контролем. Сельские общины, как правило, были
самоуправляемыми, а их численность обычно составляла менее 100 чел.
(хотя иногда доходила до 300); социальное расслоение
практически отсутствовало, во главе общины стоял
«Большой человек», а не вождь. Большинство мужчин
теоретически могли стать Большим человеком, если обладали
определенными атрибутами
-
обаянием, красноречием,
навыками в дипломатии, военном деле или в ремесле.
Но
прежде
все го
пре тенде нт
на
роль «Большого человека»
должен был накопить
материальные богатства, обычно
свиней, а также некоторые ценные камни и
раковины,
и
уметь
распределять их таким образом, чтобы другие оказались у
него в
долгу, например, устраивая празднества
или
выплачивая богатое
приданое за невесту. В обмен
полу чат ели
приносили
свои
дар ы, кото рые
зат ем
подвергались
дальнейшему перераспределению. Признание «долга»
достаточным количеством членов общины определяло статус
«Большого человека», но его власть всегда была
ограниченной, поскольку он не являлся лидером по законному
праву или по долгу службы и не имел божественной
легитимности. Его влияние было основано на взаимной системе
личных и хозяйственных связей, которые он
устанавливал для себя. Его положение было
персонализированным
и таким
образом изначально нестабильным.
Эта особенности были общими, но
существовало
множество их
вариаций. В некоторых самых малых общинах в
бушах вообще не было даже номинальных
лидеров.
В
других общинах с Большими людьми проявлялись некоторые
элементы социального происхождения
и
расслоения.
Вместе с тем в географическом регионе Меланезии
существовали значительно более крупные
стратифицированные вождества Новой Каледонии и Фиджи, которые
имели многие особенности социально-политической
организации, более характерные для некоторых (хотя
определенно не всех) частей Полинезии. Многие социально-
политические системы повсюду в Полинезии
представляются сравнительно однородными, т.е. социально
стратифицированными вождествами, однако фактически
существуют важные отличия. Голдман (Goldman, 1970)
предложил ввести
три
по лез ных
категории.
Во-первых, это
традиционные общества, где
социальное положение определялось приписываемым
генеалогическим
статусом (первородством по мужской линии), хотя
действительная власть была в
некоторой степени связана
и с личными достижениями. Высокому происхождению
должны были соответствовать определенные
способности. Общество было стратифицировано, но жестких
кл асс овы х ра м ок не существовало.
В качестве примеров
можно назвать
Новую Зеландию, о. Увеа, о.
Хорн (Футуна), о.
Токелау
и о. Новая Каледония.
Во-вторых, это откры тые общества (такие как на о .
Пасхи, о-вах Самоа, Фиджи и Маркизских о-вах), где личные
достижения, особенно воинские, были путем к достижению
политической власти, хотя наследственные вожди все же
могли сохранять высокий статус наряду с военными
вождями. Управление и стабильность часто поддерживались
исключительно с помощью физической силы.
И наконец, существовали расслоенные общества
(особенно на Пшайях, Тонга и Таити), которые были похожи на
большие социальные пирамиды с четко обозначенными
кл асс ами , разделяе мыми брачными барьерами. Сильная
централизованная власть находилась в руках немногочисленной
467

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
элиты и иногда распространялась
на
группы островов.
Лидерство определялось в основном по праву рождения,
санкционированному свыше богами-предками, а
наследование осуществлялось по праву первородства. Таковы были
общества, в которых первые европейские
путешественники с удовлетворением обнаруживали эквиваленты рабов,
крестьян, землевладельческую аристократию, жрецов,
князей или королей.
В Микронезии на большинстве
ост ровов
существовали вождества, в
которых общество обычно разделялось на
знатных землевладельцев, а также
простых людей
высо ког о и низк ого
ранга.
До сих пор не существует удовлетворительного
объяснения, почему в Океании развилась та или иная
социально-политическая система.
Теории, согласно которы м
большая численность населения и (или) существенные
ресурсы обусловили наличие более сильного управления
и
социального расслоения (и наоборот), не выдерживают
серьезной критики. При большой численности населения
и
благоприятной среде обитания на Новой ГЬинее и в
Австралии структура управления
и
расслоение общества
были выражены наиболее слабо, в то время как на каком-
нибудь крошечном атолле в Микронезии были все
признаки и того и
другого.
Хотя западные философы XVIII в. иногда утверждали,
что жизнь на островах Тихого океана напоминает жизнь в
Аркадии, т.е . идиллической стране, тем не менее, первые
европейцы, посетившие эти острова, отметили одну из
самых обескураживающих особенностей жиз ни
островитян
-
почти
повсюду был высокий уровень насилия и
л ич н ой незащищенности. В сообществах царила
напряженность, создаваемая верой в сверхъестественные существа,
а в бо л ее стратифицированных обществах напряженные
отношения соз дав ал и жр ец ы
и
высокомерные вожди.
Насилие часто бывало установленным обычаями, с
предписываемыми наказаниями, часто в виде нанесения увечий
за
совершенные проступки.
Схватки с вра гами
вели сь
почти повсеместно, причем мелкие стычки среди
авс трал ийск их аборигенов представляли едва ли не
исключение. В Меланезии сражения часто представляли собой
превращенные в ритуал и все же ограниченные по месту и во
времени стычки, хотя иногда вспыхивали более жестокие
и
обширные конфликты. Во многих
других частях Тихого
океана, особенно там, где давление численности
населения
при скудости ресурсов создавало благоприятные
условия, происходили широкомасштабные боевые действия
с мобилизацией армий, а иногда и военных флотилий. При
боевых действиях в разной степени допускались садизм и
применение
пыток. Ка нн иба ли зм
практиковался
в
сравнительно немногих сообществах, проявлялся главным
образом на Фиджи и в Новой Зеландии; в других местах он был
редкостью или вообще не был известен.
Наиболее
с ущественными особенностями любой
культуры, обычно остающимися вне поля зрения
чужестранцев, являются сис темы
верований и космологических
представлений. Именно они в конечном счете
формируют культуру поведения и
материальную культуру.
Несмотря на то, что у жителей Океании существовали
бесчисленные системы верований, имелись и некоторые общие
особенности, например, повсюду не дела лось разл ичен ия
ме ж ду сакральным
и
мирским,
как на современном
Западе. Вс е
причины
и следствия приписывались божествам и
духам, владевшим различными силами. В большинстве
культур имелись главные божества-основатели или
культурные герои, создавшие мир
и человечество. Некоторые
из них
продолжали управлять физическим миром и
следить за сменой дня и ночи или за приливами и отливами и
сменой времен года. Целый рад духов помельче управлял
погодными явлениями, плодовитостью женщин и
плодородием земли, а также
приносил успех в сражении и рыболовстве.
Наряду с подобными потенциально благожелательными
покровителями существовала целая армия злобных
демонов и духов, приносивших смерть, болезни и
неудачи. Во
многих культурах существовала вера в загробную жизнь,
причем мертвые в различной степени взаимодействовали
с живыми людьми. В целом физический мир затмевался
мощным сверхъестественным и мифологическим
измерением, влиявшим на любые помыслы и действия.
С учетом того, что повседневная жизнь находилась под
значительным влиянием отдельных или всех
сверхъестественных сил и существ, большой объем личной и
социальной деятельности был посвящен умиротворению злых
сил и обеспечению защиты и получению указаний от
благожелательных сил. В ряде больших и малых общин
существовали весьма сложные ритуалы с участием медиумов,
колдунов, жрецов или жреческих обществ, а также культы,
применявшие священные ритуалы в особых местах для
поклонения или вызывания духов.
С усложнением стратификации общества увеличивалась
вероятность учреждения определенной системы верований,
отчасти из-за социальных и экономических рычагов,
которыми могли пользоваться имевшие власть лидеры,
подтверждавшие свою легитимность происхождением от
божественных предков. Наиболее очевидными примерами
являются появившиеся системы капу/тапу на Гавайях и Таити и
использование главных богов войны (Оро на Таити и Кукаи-
лимоку на Гавайских о-вах) представителями ведущих семей.
С другой стороны
-
например, во многих меланезийских
сообществах
-
исполнение ритуалов было делом частным и
совершалось
от
случая
к
слу ча ю,
но тем не менее оставалось
целенаправленным
и
шир ок о распространенным.
Системы верований обычно включали не только связь со
сверхъестественным миром, но также отношение
прошлого
и
будущего к настоящему. В
туземных религиях проявляется
ведущая роль устной традиции в передаче элементов
культуры. В то время как представители западного общества
пользуются уловками социологии или антропологии для
«объяснения» культуры, народы сообществ Океании
кодифицировали и объясняли свою идентичность и
историю в устной
традиции, обычно связанной с генеалогическими и
мифологическими
интерпретациями.
Таким образом, прошлое
было составной частью настоящего в том смысле, что оно
придавало сообществу и отдельным его членам законность
и смысл
существования. Рассказчики, которые имели
специфические знания и были блюстителями прошлого, часто
занимали наиболее влиятельное положение в обществе,
поскольку те, кто знал прошлое, могли лучше управлять
настоящим. Параллельное расположение личности и общества во
времени соответствовало расположению
в
про стран стве. Все
общества рассматривали род людской тесно связанным с
физическим
миром,
и таким
образом представители культур
Океании занимали более
эмпатическую позицию, позицию
сопереживания
с тем, что на Западе (по крайней мере до
недавних пор) рассматривалось как абсолютно отдельная
категория «природы».
Но отношения людей с внешним
миром
природы выходили за рамки чисто физических
соображений, так как ландшафт тоже обладал важнейшим
мифологическим аспектом. Не было скалы, дерева
или места, не
имевшего своего названия и
истории Внешний мир вел
независимую жизнь, был наполнен
характерами,
к ак и человеческие
сообщества, жившие в нем Пространство, время и все
остальные ас пект ы жизни по вс ем е ст но
прославлялись в песнях,
музыке и танцах. Все океанические культуры с особым рвением
прославляли полноту своей физической и духовной среды.
Туземные верования обладали многими другими
чертами, эзотерическими
и часто непонятными для внешних
наблюдателей. Например,
во многих сообществах
существовало дуалистическое мировоззрение, где парные
категории рассматривались
как противоположные друг другу.
Наиболее распространенной и значимой была дихотомия
мужского и женского начал, где «мужские» качества
представляли сила, свет и
великодушие,
а «женскими» качествами
468

ОКЕАНИЯ
были темнота, слабость и опасность. Однако такое
мировоззрение было гораздо более сложным и динамичным, чем
может казаться, в частности
потому,
что женщины являлись
источником самой жи зн и и
проходили через циклы,
осознававшиеся как
чередование пот енциа льных добра и зла.
Дихотомия мужского и женского начал проявлялась
наиболее очевидно в некоторых меланезийских сообществах,
где деревни были физически разделены на территории
проживания женщин и мужчин. Те же представления в разной
степени присутствовали
во многих частях Тихого океана.
Одним из наиболее заметных элементов гавайской
системы капу был запрет
на совместное питание женщин и
мужчин. За исключением
представительниц знатного
происхождения в
некоторых наиболее стратифицированных
сообществах Полинезии женщины обычно не играли важной
роли в структурах управления, но часто оказывали мощное
закулисное
влияние.
Пытаясь обобщить свои впечатления о туземных
культурах Океании, антрополог Оливер (1989, pp. 1182 -1183)
утверждал,
что «помимо расположения
в
географическом
регионе Океании, не б ы л о ниче го полно стью
характерного в океанических культурах. Но, по его мнению, «было по
крайней мере два вида многомерных культурных
комплексов», которые, вероятно, не имеют аналогов где-либо в
неиндустриальном мире; к ним относятся «сочетание
действий и идей», позволявшее некоторым аборигенам
австралийских пустынь выживать в крайне неблагоприятных
условиях, а также мореходные
и навигационные навыки,
позволявшие
австронезийским народам находить и
успешно заселять самые отдаленные участки обитаемой суши
в
самом обширном океане на Земле. Со своей
стороны
я
хотел бы
подчеркнуть,
что
другой уникальной особенностью
обитателей большей части Микронезии и Полинезии, а
также Тасмании (после того, как она стала островом) была
крайняя изолированность в течение тысячелетий. В
отл ичи е от своих
современников, живших на континентах или
на островах недалеко от побережья, они не испытали
ник аки х
культурных влияний извне, не были подвержены
завоеваниям или хотя бы новым идеям. Изолированные места
обитания этих народов не только были их центром мира,
но часто составляли для них весь известный мир.
Европейские страны, игравшие ведущую роль в так
называемую эпоху великих географических открытий,
-
Португалия, Испания, Голландия, Франция и Британия
-
на самом деле появились очень поздно в историческом
повествовании об исследованиях поверхности земного
шара. За тысячи лет до этого австронезийцы совершали
плавания через Индийский и Тихий океан, египтяне и
арабы тоже плавали в Индийском океане, а позднее
ирландцы и викинги
совершали трансатлантические
путешествия. Запоздалые океан ические путешествия,
предпринятые
европейцами в XV в., были результатом укрепления
национальных государств и сопутствовавших этому
коммерческих и психологических мотивов для расширения
сво ег о в л ия н и я за пределами кон тинент альной Европы.
Это время было также ознаменовано открытиями
и
нововведениями в
практике мореплавания, ранее
опиравшейся главным образом на опыт арабского мира. Суда стали
крупнее (водоизмещением до 1000 т), с плоским килем,
кормовым рулем,
многомачтовыми и с
прямоугольными
парусами. Методы навигации тоже были
усовершенствованы, особенно способы измерения высоты Солнца над
горизонтом, дающие некоторое представление о широте,
т.е. о положении к
северу или к югу
от данной базисной
точки, но методы расчета долготы
-
положения к
востоку
или к
западу от данной базисной точки
-
оставались
весьма примитивными
вплоть до XVIII в.
К концу
XV в.
португальцы совершили плавание вокруг
Африки и через Индийский океан, а также приступили к
основанию своей торговой империи на Молуккских о-вах
(или «Островах пряностей») в архипелаге Юго-Восточной
Азии. Тем временем испанцы достигли Северной и Южной
Америки в плаваниях через Атлантический океан. Вопреки
ожиданиям Америка не смыкалась с Азией на западе
-
Васко
Нуньес де Бальбоа, в 1513 г. впервые пересекший Панамский
перешеек, увидел океан из Дарьена. Огромный регион,
расположенный между Азией и Центральной Америкой,
оставался загадкой. Картографы и географы заполняли пустые
места на своих
глобусах изображениями громадного,
необыкновенно богатого континента, известного под
названием «Неизвестная Южная земля» (Terra Australis Incognita).
Однако поиски этого сказочного континента
первоначально были лишь косвенным образом связаны с
крупномасштабным геополитическим состязанием
меж ду Испанией и
Португалией. В 1493-1494 гг. они поделили известный
мир
между собой: все земли, лежавшие к
западу от линии,
разделявшей Атла нтичес кий ок еа н около Азорских о-вов,
должны были принадлежать Испании, а земли к востоку
-
Португалии. Португальцы могли достичь Юго-Восточной
Азии по африканскому маршруту, но испанцам приходилось
плыть на запад к
Америке и далее. В 1520 г. Фернан Магеллан
(отметим, что он был португальцем) провел испанцев
дальше в этом направлении, обогнув Южную Америку и
углубившись в океан, который видел Бальбоа. Магеллан потратил
четыре кошмарных месяца, чтобы пересечь огромное
пространство Тихого океана, описав широкую дугу через почти
пустые экваториальные регионы
и высадившись на берег в
Гуаме, на юге Марианских о-вов, а затем на Филиппинах.
Понадобилось еще полтора года, чтобы завершить это
первое кругосветное плавание. Его главным геополитическим
значением для Испании была демонстрация возможного
западного маршрута в сказочно богатые земли Азии,
особенно после того, как Испания покорила империи ацтеков и
инков в Центральной Америке и, действуя с этих баз, теперь
могла
превратить Тихий океан «практически
в испанское
озеро» (Spate, 1979, р. 85). Тем не менее, прошло
много
десятилетий, прежде чем испанские
мореплаватели справились
с океаническими ветрами
и те че ни ям и и смогли проложить
надежные маршруты на Филиппины, которые стали
испанской колонией в 15бО-х гг., а также испанским аналогом
португальской империи на Молуккских о-вах. Так началась
знаменитая испанская «галеоновая
торговля», продолжавшаяся
до начала XIX в.
Суда выходили из Акапулько в период с
ноября по апрель, когда капитаны могли полагаться на
сезонные ветры в зоне 11-14° с.ш. Возвращение из Манилы
происходило в
период
смаяпо
сентябрь, когда
юго-западные муссоны вовлекали возвращающиеся суда в Японское
течение, где они ловили преобладающие западные ветры и
поднимались до 40° с.ш.,
чтобы в конечном счете причалить
к
калифорнийским или б ол ее северным берегам. По пути
туда и обратно испанские корабли проходили через
некоторые наиболее пустые регионы Тихого океана.
«Южная земля» заметно
сокра тила сь
в
размерах,
но
пред полагало сь, что она все же существу ет где-то в
Южном полушарии.
Несколько испанских экспедиций из Перу
были отправлены специально на ее поиски. Те из них,
которые возглавляли Альваро Менданья де Нейра (1567 и
1595 гг.)
и
Педро Фернандес де Кирос (1605 г.),
различными путями достигли Маркизских о-вов, а затем
продолжили исс ледов ан ия юго-запад ных р ег ио но в, от кр ыв
Соломоновы о-ва (с определенной надеждой названные в
честь копей царя Соломона), группу островов Санта-Крус
и Н ов ы е Гебриды. Наряду с поисками сокров ищ
их цель
заключалась в
приобретении новых владений для
испанской Короны. Оба этих грандиозных предприятия
потерпели полную неудачу. Единственным местом в Океании, где
испанцам удалось установить свое постоянное
присут ствие, был о.
1уам
-
удобный перевалочный пункт по пу т и
на Филиппины. И сп ан ск ий
конкистадор,
завоеватель
Филиппин Мигель Лопес де Легаспи объявил остров
собственностью испанской короны
в 1565 г., но постоянный
испанский губернатор появился там лишь в 1676 г. За следующие
469

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
20 лет испанские солдаты и
священники -иезуиты
силой
утвердили свою власть над туземцами народа чаморро.
Великий век испанских открытий от Бальбоа до
Кироса очертил во имя
империи
и
христианства основную
часть
территории Тихого океана
-
от о. Огненная Земля
до о-вов
Королевы Шарлотты на его восточном краю
иот
Новой Гвинеи до Японии
-
на западной оконечности.
Испанцы увидели большую часть островов Микронезии,
многие
экваториальные острова Полинезии, а также
нек оторые круп ны е группы островов Меланезии, но оставались
огромные южные регионы, еще не исследованные
европейскими мореплавателями.
В XVII в. исследования Тихого океана возглавили
голландцы. Стряхнув с себя испанские оковы Филиппа II в 1581 г.,
они развили процветающую морскую торговлю и по всему
свету предприняли поиски ценных товаров. В 1б40-х гг . они
воспользовались политическими и экономическими
неурядицами в Испании и особенно в Португалии и установили
коммерческую и военную гегемонию на португальских
«островах пряностей», которые с тех пор стали называться
Голландской Ост-Индией. Движимые главным образом
поисками
товаров для Ост-Индской торговой компании,
голландские исследователи Ян Карстенс, Абел Янезон Тасман, Якоб
Лемер и Виллем Янезон и другие,
нанесли на
карту
отдельные районы Новой Гвинеи и Австралии, а также Новую
Зеландию, острова Тонга и Фиджи. Но они ничего не принесли
в закрома Компании, и коммерческое финансирование было
прекращено. Голландские исследования закончились столь
же внезапно, как и испанские, хотя было еще одно более
позднее путешествие, профинансированное Голландской Вест-
Индской компанией в 1772 г. для отыскания легендарной
земли к западу от Чили. Его возглавлял Якоб Роггевен,
который открыл о. Пасхи и некоторые острова в архипелагах
Туамоту, Общества и Са моа .
Британцы испытывали
некоторый интерес к Тихому
океану с конца XVI в., главным
образом из -з а
возможности
грабить испанские галеоны. Но такие буканьеры, как
Френсис Дрейк и То м а с Кавендиш, а впоследствии и
британские капитаны , совер шивш ие кругосветные плавания
(Уильям Дампир, Вудс Роджерс, Джордж Ансон), внесли
сравнительно мало нового в
географические знания,
поскольку они старались следовать по маршрутам галеонов,
пролегавшим гораздо севернее большинства островов.
За 250лет после Магеллана европейцы по меньшей мере
450 раз пересекли Тихий океан. Большая часть этих
плаваний была совершена испанскими галеонами по
манильскому маршруту, но обширные области в южной части Тихого
океана оставались неизвестными. В действительности, за
исключением Тасмана, ни один европеец не совершал
плавания в южных умеренных широтах, если не считать
кораблей, огибавших Южную Америку и быстро устремлявшихся
на
север
в
зону более теплого климата. Многие, но не все,
ос нов ные
группы островов в эти годы были открыты, хотя и
неточно
расположены на картах, однако при этом почти
ничего не было известно о жителях Океании. Это было
обусло влено не т ол ьк о крат коврем енно сть ю контактов, н о и тем
обстоятельством, что
европейскими мореплавателями до
1760-х гг. двигали побуждения, далекие от этнографических
исследований в этой части мира
В течение 1760-х годов в методах и характере
европейских исследований Тихого океана произошли качественные
Сдвиги. Новые европейские корабли значительно
превосходили своих предшественников по мореходным качествам
благодаря сравнительно небольшим, но эффективным
новшествам, связанным с формой и расположением парусов, а
также с использованием штурвала вместо
непосредственного управления рулем. Определение широты стало
значительно более точным благодаря лаглиню и недавно
рассчитанным стандартам морской мили в сочетании с новым
квадрантом (а затем и секстаном). Проблема определения
долготы наконец была решена с помощью хронометра,
изобретенного лондонским часовщиком Джоном
Харрисоном; капитан Кук взял этот прибор в свое второе плавание.
Тем не менее опасности столь долгих путешествий на
другой край света оставались весьма значительными, особенно
в связи с цингой и другими болезнями, а также с
неизменной угрозой рифов, не нанесенных на карты, и штормов.
Наиболее существенным достижением был новый дух
научных исследований, проявившийся во Франции и в Британии,
особенно после Семилетней войны. В 1760-е гг. последовал
ряд экспедиций на острова Тихого океана (Джон Байрон,
Сэмюэл Уоллис, Филип Картерет, Луи Антуан де Бугенвиль
(илл. 175), Жан-Франсуа де Сюрвиль), но наиболее ва жн ое
значение имели
три экспедиции Джеймса Кука (1768-1771,
1772-1775 и 1776-1779 гг.). В инструкции для первой
экспедиции капитана Кука, финансировавшейся Королевским
обществом, запечатлен новый дух научных исследований
той эпохи. На Таити он должен был проследить за проходом
пл ане ты
Венеры перед Солнцем для получения новых
сведений, помогающих рассчитать расстояние от Солнца до
Земли. Точное измерение этого расстояния было
необходимо для усовершенствования морской навигации. Ему также
предстояло продолжить поиски утраченной «Южной земли»,
но кроме того, он должен был
«тщательно изучить природу почвы и ее продуктов;
зверей и птиц, населяющих или часто посещающих сушу .
привезти домой., образцы семян деревьев, фруктов,
злаков..
собрать сведения о нравах, способностях,
размещении и численности туземцев..» (Цит. по Smith, 1984, р. 16).
Как ни странно, Кук совершил очень мало
географических открытий. Помимо восточного побережья Австралии,
Гавайских о-вов и Новой Каледонии каждая крупная группа
островов, которую он посещал, р ан ее наблюдалась
испанскими, португальскими или голландскими
мореплавателями
-
обстоятельство, которое редко признавалось целыми
поколениями ученых-англофилов. Но Кук часто оказывался
первым
из тех, кто точно наносил на
карту их
расположение, которое до этого было довольно неясным. Но его самые
великие географические открытия относились к тому, что не
существовало вовсе. В результате знаменитого пересечения
Южного океана, которое закончилось ниже Южного
полярного круга, он раз и навсегда доказал, что «Южная земля»
является плодом буйного воображения, а его безуспешные
попытки
пробиться сквозь льды за Беринговым проливом
доказали, что предполагаемый Северо-Западный проход,
который мог связывать
Северную Атлантику с северной
частью Тихого океана, не годится для практических целей.
Самый большой вклад Кука, вернее,
его
путешествий, так
как они были коллективными научными экспедициями,
заключался в
сборе сведений для таких зарождающихся наук,
как этнография, антропология, ботаника, биология,
геология и
метеорология. Как показал историк искусства Смит
(Smith, 1984), плавания Кука оказали решающее влияние не
только на европейскую науку, но также на европейское
искусство, особенно на стиль романтизма. К числу наиболее
привлекательных диковинок относились «благородные
дикари», привезенные в Европу с о- во в Общества; Омаи
приехал с экспедицией Кука, а Ахутору
-
с экспедицией
Бугенвиля. Само
представление
о
«благородных дикарях» имело
всевозможные волнующие
или
устрашающие подтексты для
философов, моралистов и евангелистов. Океания, или
точнее, фантастические образы Океании, для Европы значила
гораздо больше, чем сама Европа значила для Океании.
Несмотря на 300 лет европейских исследований,
сравнительно мало жителей Океании когда-либо видели европейцев:
океан был
ог ро мны м, острова разбросаны на бо ль шой
те рри тор ии,
а
европейцы появлялись эпизодически и на
короткое
время.
Более того, по
крайней мере до 17б0-х гг .
большинство европейских мореплавателей, собиравшихся
пересечь океан, были гораздо сильнее озабочены вопросами
470

ОКЕАНИЯ
выживания
в долгом путешествии
с неизбежной угрозой
цинги, возможностью голода и штормов, чем установлением
близкого знакомства с островитянами. Действительно, не
нанесенные на карты архипелаги с предательскими рифами
представляли одну из серьезнейших опасностей для успешной
навигации, и их старались избегать по мере возможности.
Там, где туземные народы все же вступали в контакт с
европейскими мореплавателями, встречи обычно
заканчивались не самым благоприятным образом. Типичным в
этом отношении можно считать самый первый контакт.
Когда Магеллан причалил к берегу о. 1уам, туземцы
чаморро устремились на борт и принялись хватать все, что
попадалось под руку. Сорок испанских солдат, сошедших на
берег, уничтожили их дома и лодки и убили некоторых из
них. Приход Менданьи на Соломоновы о-ва в 1568 г. был
о т ме ч е н насили ем и жестокостью с обеих сторон, ещ е
более впечатляющим было убийство около 200 жителей
Маркизских о-вов солдатами Менданьи во время
его
второго
путешесивия по Тихому океану в 1595 г.
Планы Менданьи и Кироса основать «благочестивые
поселения» на
островах группы Санта-Крус (о. Ндени, 1595) и
н а Но в ы х Гебридах (о. Эспириту-Санто, 1605) отчас ти бы ли
нарушены
из-за постоянных стычек с местными жителями.
Яростная конфронтация была объяснима. В Меланезии
многие коренные сообщества враждебно относились ко
всем чужестранцам. Даже при благожелательном
отношении присутствие множества чужих людей, неожиданно
вторгшихся в их крохотные общины, вскоре приводило к
нехватке продовольствия и начинало угрожать общему
благополучию. По мере того как островитяне становились
менее дружелюбными и даже начинали вести себя
угрожа юще, и сп а н цы прибегали к насилию, чтоб ы добывать пищу и
обеспечивать собственную безопасность. Население
Маркизских о-вов, как и многих других в Восточной
Полинезии, имело обычай тепло встречать незнакомых
людей. В обмен за такое гостеприимство хозяевам полагалось
что-нибудь из пожитков
чужестранцев.
Таким
образом,
оказав Менданье разумный прием, островитяне начали брать
вещи с испанских судов. Разумеется, это было истолковано
как
краж а,
и испанцы ответили силой
оружия,
но в целом
испанцы почти не
нуждались
в
провокациях.
Их
мент алите т
конкистадоров и крайне низкое мнение о-жизни «ди-
карей-язычников» создавали готовность прибегать к
насильственным и иногда символическим актам возмездия:
«Солдаты... убили пятерых [островитян]...
а затем
насадили три
тела на колья... Одно из них они
пронзили пикой в
сердце...
Они воздвигли три креста
и
назвали
долину... Мадре де Диос, Долиной Богоматери»
(Dening, 1980, pp. 10-11).
Вопреки старым империалистическим изложениям
истории Океании, испанцы не всегда одерживали верх
в
свои х
конфликтах с островитянами. Их аркебузы, которые
нужно было поджигать с помощью спичек, часто
оказывались бесполезными во влажном климате и в любом случае
были полностью непригодны для боя на близком
расстоянии. От них было мало пользы для команды одной из
лодок, отправившейся на берег за водой на о.
Гуадалканал
(Соломоновы о-ва). Островитяне
«.. .выс кочи ли из заса ды с
оружием и набросились на
них. .. и
порезали
на
куски большую часть команды,
отсекая головы, руки и ноги, отсекая языки и с великой
свирепостью высасывая мозги» (Цит. по Howe, 1984, р. 75)
Память об испанцах в таких местах, вероятно, была
недолговечной. Прошло 200 лет, прежде чем другие
европейцы посетили те же самые острова. Исключение
составляла испанская колония на Гуаме. К 1700 г.
первоначальное население Гуама и ближайших Марианских о-вов
уменьшилось едва ли не в десять раз из-за испанских
зверств
и эпидемии оспы. Выжившие подверглись
переселению и влачили жалкое существование «под колоколами».
Контакты голландцев с островитянами были
значительно более редкими
и
ско рот ечн ыми . Бы ли враждебные, хотя
и очень короткие встречи
на
островах Туамоту, Новой
Зеландии и на севере архипелага Тонга, но на других
островах Тонга удалось наладить мирные отношения. Начиная с
1760-х гг. , ко гда французские и английские исследователи
(Картерет, Бугенвиль, Сюрвиль, Кук) с командой судов
ненадолго заходили в воды Меланезии, они сталкивались с
таким же
враждебным приемом, который ранее был
проявлен по отношению к испанцам. Вероятно, в результате
этого проявлялось очень мало дальнейших контактов с
островами Меланезии до первой половины XIX в. Но и в
Полинезии с 1760-х гг. взаимное непонимание и
враждебность
часто присутствовали в дружелюбных на первый взгляд
контактах, о чем свидетельствуют убийства Кука на Гавайях и
Мариона дю Фресне в Новой Зеландии. Но более
интенсивные и систематические исследования Полинезии начиная
с этого времени привели
к
новому феномену: наплыву
путешествен ников из
Европы, особенно на Таити, который
стал наиболее посещаемым островом до начала XIX в.
Прежние культурные контакты на Таити
привели
к
со з да н ию мифа об эротичных островитянках, откровенно
соблазняющих потрясенных, но восхищенных моряков
в
живописной обстановке
тропической роскоши. Здесь жили
образцы «благородных дикарей», выдуманных
философ ам и. Та ити стал «новой Киферой» (LaNouveUe Суthere)-
Венера была богиней гостеприимства. К числу первых
европейских
путешественников,
чьи описания невинного
эротического рая увлекли воображение европейских читателей,
принадлежали Бугенвиль и Джозеф Бэнкс (из первой
экспедиции Кука). Строки Бугенвиля с описанием обна женных
женщин, стоявших над открытыми люками, пока моряки
налегали на кабестан
внизу,
являются одним из наиболее
цитируемых отрывков
в дневнике любого путешественника.
Однако таитяне вовсе не были наивными, одержимыми
сексом соз дан иям и, а на с а мо м деле проводили
расчетливую стратегию
в попытке
установить контроль над
посетителями из
Европы. Первые из таких посетителей был
капитан Сэмюэл Уоллис, прибывший на судне «Дельфин» в 1768 г.
По своему
обычаю таитяне устроили ему церемониальный
прием, а потом начали тащить вещи с его
корабля, но
британцы отогнали
«воров» пушечным огнем. Попытки
торговли на
берегу в течение следующих нескольких дней
неизбежно приводили к конфликтам со стрельбой со стороны
британцев и причинением существенных разрушений.
В конце концов таитянские вожди нашли способ
умиротворения этих опасных чужестранцев и стали посылать к
ним женщин, которые делали «сладострастные движения»
и «поднимали свои одежды». Так началась эпоха
проституции, открывшая путь для мирной торговли и процветания.
Таитянки, принимавшие участие в этом ремесле, были
низкого происхождения и выполняли свои обязанности по
приказу политических господ. Эта успешная стратегия
обеспечила благожелательность чужеземных гостей и
принесла вождям значительные экономические выгоды. В
результате, по прибытии через несколько месяцев Бугенвиля,
а затем и
Кука, таитянские вожди тщательно проявляли
вн ешне е
подобострастие и следили за тем , чтобы
обнаженные женщины исправно ублажали моряков.
«В основе... отношений между европейцами и
таи тяна ми в
первые 10 лет контактов лежал страх перед
огневой мощью европейцев, и поведение таитян-, можно
рассматривать как ряд уловок, благодаря которым угрозу в
лице посетителей можно было уменьшить или взять под
контроль- Несмотря на явную приветливость таитян, их
прославленное дружелюбие к чужестранцам было
достигнуто под дулами ружей» (Pearson, 1969, р. 217).
471

РЕГИОНАЛЬНАЯ ЧАСТЬ
Таити в период
с 1760-х по 1800 г. часто
при водит ся
в
качестве положительного
примера того, как
первые
контакты с
европейцами привели к изменениям в туземных
обществах Океании. Например, желание таитян обладать
предметами европейского изготовления, такими как
стальные
инструменты, металлические рыболовные крючки и
одежда, вносило элемент культурной неудовлетворенности
и даже зависимости от продолжавшихся визитов
европейских судов. Моряки не только заводили большое количество
детей, но и распространяли венерические заболевания и
эпид емии гр ипп а
и
дизентерии. Вместе с тем, остается
спорным мнение по
поводу того, насколько
уменьшилась
численность населения Таити к
началу
XIX в. вследствие этих
посещений, если это сокраще ние пр оиз ошл о.
Первоначальное влияние европейцев на океанические
сообщества слишком часто преувеличивается. Очертания
побережья Австралии и Новой Гвинеи были едва нанесены на
карты; ни один европеец не знал, что находится в глубине
суши, ни один остров в акватории Тихого океана, даже Таити,
не
удостоился постоянного пребывания европейцев в
течение более одних суток Следует подчеркнуть, что даже к 1800 г.
обитатели большинства островов Тихого океана, как и их
современники в Австралии и Новой 1Ъинее, не вступали
в
контакты с
европейцами. Даже там, где связи начали
укрепляться, в частности на Таити и Гавайских о-вах, туземные
жители по-прежнему продолжали заниматься своими
политическими, экономическими и общественными делами, и
прибытия европейцев не внесли в их жизнь существенных
изменений. Напротив, такие визиты и сами посетители
обычно занимали последнее место в их делах, а иногда даже
использовались
при
выполнении этих дел. Помимо
технической пользы от контактов с
путешественниками,
существовали возможности для извлечения политических выгод.
И влиятельный клан Помаре на Таити, и соперничавшие
семейные династии на Гавайях, возглавляемые соответственно
Камехамеха и Кахекиле, предпринимали энергичные усилия,
пы таяс ь
заручиться поддержкой европейских посетителей в
своих завоеваниях и
намерении установить
централизованную власть на островах. Вожди Помаре умоляли Кука во
время его второй и третьей экспедиций, Блая в 1778 г. и
Джорджа
Ванкувера в 1791 г. помочь им в войне
против соперничавших
вояедей. Ни один из этих капитанов не
проявил активное
вмешательство, но они
определенно
оказали
Помаре моральную
поддержку, поскольку объединение острова под властью
одного могущественного правителя, благосклонно
расположенного к британским мореплавателям, было в их интересах.
Бунтовщики с судна Блая «Баунти» вернулись на Таити, и
некоторые из них принимали участие в племенных войнах. На
Гавайских о-вах вожди Кахекиле и Камехамеха
стремились получить поддержку и оружие от немногочисленных
торговцев, посещавших острова в 1790-х гг. и даже похитили
некоторых из них. Камехамеха надоедал просьбами Дж
Ванкуверу и даже предложил Британии Гавайские острова в
обмен на военную поддержку. Семьи Помаре и Камехамеха в
конечном сче те добились своей цели и обрели полную власть
соответственно на Таити и Гавайях в начале XIX в. Однако
эт от
процесс бы л в
гораздо большей степени обусловлен
традиционными политическими приемами, особенно
манипуляциями с понятиями туземного статуса и легитимности, чем
какими-либо внешними влияниями -
даже после 1800 г.,
когда европейские миссионерские и коммерческие интересы
заметно усилились. Любые аргументы в пользу того, что
первоначальные визиты европейцев до 1800 г. привели к
фундаментальным социально-политическим изменениям, теперь
безусловно должны рассматриваться как проявление
неприемлемого евроцентризма, принижающего способности
туземных народов самостоятельно управлять своей жизнью.
Т£>и столетия европейских исследований Океании не
оказали непосредственного воздействия на огромное
большинство народов, населяющих этот регион. Лишь
несколько мест, особенно Таити, испытали незначительное евро¬
пейское влияние. Эти исследования имели гораздо большее
значение для Европы, где они внесли существенный вклад в
политическое, экономическое и
интеллектуальное развитие.
Вместе с тем, отчеты об исследованиях, особенно
начиная с 1760-х гг ., в итоге имели глубокое влияние на культуры
Океании. Непосредственным результатом открытий Кука
было учреждение очень небольшого каторжного поселения
в Сиднее в 1788 г. Это стало началом террора для многих
поколений австралийских аборигенов, которые по мере
расширения колониальных границ на континенте в следующие
100 лет подверглись жестокому истреблению с
применением огнестрельного оружия, ядов и новых болезней. Менее
драматическое, но в иных отношениях столь же глубокое
влияние оказало неуклонное расширение коммерческих и
религиозных интересов европейцев на островах Тихого
океана с начала XIX в. Вскоре после публикации рассказов
исследователей на островах появились торговцы, искавшие
древесину, тюленей, каланов, китов и другие объекты, а вслед
за ними пришли миссионеры за душами людей.
Хотя в первые 300 лет неуверенных контактов народы
Океании и европейцы либо не знали о существовании друг
друга, либо осторожно присматривались друг к другу как к
чему-то второстепенному, теперь ситуация начала
меняться. Социальная, экономическая, политическая и
стратегическая динамика развития европейского колониализма в
XIX и XX вв. вовлекла туземные народы в орбиту нового
глобального мира и привела к неуклонной маргинализации
многих из них. Возможно, наиболее значительным
последствием было изменение самоосознания, поскольку многие
жители Океании видели себя уже не в центре мироздания, а
на периферии чуждого мира.
ПРИМЕЧАНИЕ
1
Для целей этой главы термин «Океания» подразумевает
Австралию, Новую Гвинею и острова Тихого океана. Последние
обычно разделяются на
три региона: Микронезию, Меланезию (частью
которой является Новая Гвинея) и Полинезию. Я
пользуюсь
этими
тремя категориями
только в
географическом смысле, а не для
обозначения
культурных регионов. Ныне признано,
что в качестве
кул ьтурных категорий они недост ато чно уч ит ыв аю т
всю
сло жнос ть
культурного развития,
особенно
че р т сходст ва и отличий
внутри этих регионов
и
между ними.
Названия островов Тихого океана часто
нуждаются
в
уточнении,
так как существуют варианты
от
доевропейского периода до
колониальных и посгколониальных времен В этой главе я
пользуюсь
терминами, которые были обычными для европейцев в XIX а или ранее.
БИБЛИОГРАФИЯ
BEAGLEHOLE, J. С. 1966. The Exploration of the Pacific. London.
DENING, G. 1980. Islands and Beaches. Discourse on a Silent Land.
Marquesas 1774-1880. Melbourne.
FISHER, R; JOHNSTON, H. (eds). 1979- Captain James Cook and his Times.
Vancouver.
GOLDMAN, I. 1970. Ancient Polynesian Society. Chicago.
HOWE, K. R 1984. Where the Waves Fall. A New South Sea Islands History
from First Settlement to Colo nial Rul e . Sydney.
OLIVER, D. 1989- Oceania. The Native Cultures of Australia and the
Pacific Islands. Honolulu.
PEARSON, W. H . 1969. European intimidation and the myth of Tahiti.
Journal of Pacific History (Canberra), vol. 4, pp. 199-217.
SMITH, B. 1984. European Vision and the South Pacific. 2nd ed Sydney.
SPATE, О. H. K. 1979. The Pacific since Magellan. Volume 1. The Spanish
Lake. Canberra.
1983. The Pacific since Magellan. Volume 2. Monopolists and
Freebooters. Canberra.
1988. The Pacific since Magellan. Volume 3. Paradise Found and Lost.
Canberra.

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1400 г.
Примечание: Под «Индией» в данной таблице
подразумевается Индия в ее
границах до 1947 г., то есть
территории современных государств
Индия, Бангладеш и Пакистан
Бирма с 1989 г.
официально
называется «Мьянма»
1441-1501 гг. Год ы жизни Низама ддина Мир
Алишера Навои, узбекского
поэта, мыслителя, государственного
деятеля (жил в ГЪрате)
1459-1511 гт.
Правление Махмуда I Бегара,
султана
гос уд арс тв а 1уджарат (в
Индии)
Захват португальцами Малакки,
центра торговли пряностями
(Юго-Восточная Азия)
1469-1506 гг.
Правление Султан-Хусейна (из
династии Тимуридов) в Герате
1469-1538 г.
Го ды жизни
гуру Нанака,
индийского поэта, идеолога сикхизма
(Пенджаб, Индия)
1475-1774 гг. Вассальная зависимость Крымского
ханства от Османской
империи
1478-1514 гг.
Крымский хан Менгли-Гйрей
выступает союзником Великого
московского князя Ивана III
против Золотой
орды и Великого княжества
Литовского
1481-1587 гг. Годы жизни Нгуен Бинь Кхиема,
вьетна мского поэта
1482-1517 гг. Годы правления Сикандар-шаха,
правителя в Делийском султанате
(Индия) из афганской династии
Лоди
1485-1533 гг. Годы жизни Чайтаньи Нанака,
проповедника культа Кришны,
основателя об щи ны си кх ов
(Индия)
1498 г.
Отряд португальских кораблей
под командованием Васко да
Гамы причалил к берегу в
индийском п ор ту Каликут (Южная
Индия)
1500 г.
Ок. 1502 г.
Леонардо да Винчи завершил
портрет Моны Лизы (Джоконды)
1505 г.
Польский король подписал консти¬
ту цию
*Ni foil rtovi» («Ничего нового*);
утверждается преобладание в сейме
шляхетской Посольской избы над
Се нат ом
1500-1505 гг.
Сооружение мечети султаном
Османской
империи Баязидом II
1501 г.
Шах Ирана Исмаил I провозгласил
шиизм государственной религией
1501 -1524 гг.
Правление шаха Исмаила I, основате¬
ля династии Сефевидов в Иране
-
первом персидском (иранском)
государстве в истории Нового времени
1502 г.
Крымские татары разбили остатки
Золотой орды; Русское государство
окончательно утвердилось как
ведущая политическая сила на востоке
Европы; появились мелкие независимые
ханства
1505-1552 гг. Соперничество Русского государства
и Крымского ханства за
присоединение Казанского ханства. Взятие
Казани (1552) русскими войсками
1505-1574 гт. Испанская экспансия в странах
Магриба
1500 г.
Мухаммед Шейбани основал ди¬
настию узбекских ханов в
государстве на территории Т^ансок-
сании (Мавераннахра)
Миниатюрист Кемаледдин Бих-
зад, крупнейший представитель
гератской школы миниатюры,
работает в Ifcpare
474

ТАБЛИЦА
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
Примечание: Китайские императоры указываются
под их «тронными именами» и
приводятся годы их правления
1420-1506 гг. Годы жизни Тоё Ода Сессю,
японского живописца, монаха буддийской
сек ты дзен
1400 г.
1472-1528 гг. Годы жизни философа Ван Ян-Мина,
виднейшего представителя
нео кон фуциа нст ва
1488-1506 гг.
Пра вление китайс кого императора
Хунчжи, династия Мин
1492 г.
Колумб высаживается на открытом им
о.Эспаньола (Гаити)
1491 г.
Первая португальская католичес¬
кая миссия в Конго (Центральная
Африка )
Около 1496-1498 гг.
Мухаммед I, пра вите ль
империи С он г а и, основат ель
династии Аския, совершает
паломничество в Мекку
1497 г.
Васко да Гама обогнул южную
оконечность Африки
-
мыс
Доброй Надежды
1500-1582 гг. Годы жизни Чэньэня, китайского пи¬
сателя, автора фантастического
романа «Путешествие на Запад*
1501-1570 гг. Годы жизни корейского неоконфу-
цианского философа Тхвеге Ли Хва-
1500 г.
Перу Вас де Каминья составил «Карту*
(*Carta de AcbamerUo*)
1503 г.
Основание первого
католичес кого
госпиталя для бедных
1504 г.
Америго Веспуччи написал «Письма»
о своих
путешествиях
в составе
нескольких экспедиций к берегам
Нового Света
1505 г.
Опубликованы «Дневники, письма и
документы* Христофора Колумба о
его путешествиях
и
открытиях
1500 г.
Около 1500 г. О сн ов ан ие Буньоро (династия
Бито) (Центральная Африка)
Завершение экспансии
христианской империи Эфиопии, которая
сама, однако, не представляет
собой единого централизованного
государства
Диегу Диаш открывает о.
Ма дагас кар
Ис ла м становится основным
фактором
политического
развития
Судана
1500-1586 гг. О тн ос ит ел ьн ый
мир
и
споко йств ие в
империи Сонгаи, подъем
хозяйственной и
интеллектуальной активности (Центральная
Африка)
1500 г.
Начиная
с 1500 г.
475

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРВДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1509 г.
Основание университета в Алькала-
де-Энарес в провинции Мадрид,
Испания
1510-1511 гг. Появление догмата «Москва -
третий Рим*
1511 г.
1512 г.
1513г.
1514г.
1516г.
1517 г.
1519г.
1521 г.
1526 г.
Эразм Роттердамский закончил
философскую сатиру «Похвала глупое-
Микеланджело завершил роспись
свода Сикстинской капеллы в
Ватикане
Макиавелли завершил тра к т ат
«Государь*
Кодекс «Цэипартитум* («Свод
обычного права Венгерского королевства в
трех частях) узаконивал сословное
деление, привилегии полноправных
сословий -
дворянства (мелкое и
среднее дворянство получало равные
права с магнатами) и духовенства; вводил
крепостную зависимость крестьян
Выход в свет поэмы Лудовико
Ариосто «Неистовый Роланд*
Выход в свет «Утопии* Томаса Мора
Начало Реформации
Основание в Лувене (Лёвене)
Collegium Thlingue
Испанский король Карл I
становится императором Священной
Римской империи Карлом V
Захват турками-османами Белграда
Распад Кальмарской унии
-
объединения Дании, Норвегии и Швеции
под верховной властью датских
королей
Битва при Мохаче (29-30 августа);
победа турок-османов, гибель
короля Лайоша II Венгерского и
Богемского; оба королевства переходят под
власть Фердинанда Габсбурга (брата
Карла V); раздел Венгрии
1507 г.
Португальцы захватили о. Ормуз в Пер¬
сидском заливе
1507-1599 гг.
Правление узбекской династии Шейба-
нидов в Центральной Азии
15Ю-1540 г г.
Борьба государства Шейбанидов и
Ирана династии Сефевидов за Хорасан
1511-1554 гг .
Борьба между утвердившейся на юге Ма¬
рокко новой династией Саадццов и
старой династией Ваттасидов-Маринидов;
уничтожение последней (1554 г.)
1512-1520 гг .
Правление Селима I Грозного, султана
Османской империи
1514 г.
Мирное соглашение между Венгрией,
Венецианской республикой и
государством мамлюкских
султ анов
Победа турецкого султана Селима I
Грозного в би тв е
при Чалдыране над
иранским шахом Исмаилом I Сефеви-
дом
Вторжение султана Селима I в Тебриз
1515-1516 гг .
Присоединение Восточной Анатолии к
Османской
имп ер ии
1516 г.
Победа армии турецкого султана Сели¬
ма I над войсками мамлюков на равнине
Мардж-Дебик
Вступление армии султана Селима I в
Алеппо и Дамаск
1517г.
Победа армии турецкого султана Сели¬
ма I над армией мамлюков при Эль-Рада-
нийе, взятие Каира, казнь последнего
мамлюкского султана туман-бея
Возвращение Мекки и Медины под
контроль султана Селима I
1519 г.
Хайраддин (по прозвищу Барбаросса)
стал наместником
(пашой) Османского
султана в Алжире и оказал поддержку
странам Магриба в борьбе против
испанцев
Антиправительственное восстание дже-
ляли (в основном крестьян) в Анатолии;
названо по имени руководителя
восстания Джеляли
1520-1566 г г.
Правление Сулеймана I Кануни
(Сулеймана Великолепного), султана
Османской империи
1521г.
Сулейман I захватил принадлежавший
Венгрии Белград
1522 г.
Турки захватили о. Родос, резиденцию
ордена иоаннитов (госпитальеров)
1524-1525 г г.
Восстание в Египте и реорганизация
турк ами эт ой прови нции
".
Нападен ия узбекских ханов на Иран
".
ПравлениеТахмаспа I, шаха Ирана из
династии Сефевидов. В его
правление
завершена работа над иллюстрированной
рукописью «Шахнаме-и Шах Тахмаспи*
Обещание французского короля
Франциска I императору Священной
Римской империи Карлу V участвовать в
военных действиях против Османской
империи
Вторжение турок-османов в Йемен
Османский султан Сулейман I
Великолепный разбил в битве при Мохаче
венгерские войска
Взятие Буды султаном Сулейманом I
Великолепным
Янош Запольяи выбран королем
Венгрии после смерти Лайоша II в битве при
Мохаче
1524-1538
1524-1576
1525 г.
1526 г.
1509-1529 гг. Правление Кришнадеварайи в
феодальном государстве Виджаяна-
гар (Южная Индия)
1510г.
Правитель Узбекского ханства
Мухаммед Шейбани погиб в битве
с войсками Сефевидов при Мерве
Захват португальцами Гоа
(Южная Индия)
1512г.
Томе Пирее составил первое под¬
робное описание региона Юго-
Восточной Азии
Около 1518 г. Умер Кабир, индийский поэт,
один из проповедников учения
бхакти
1520 г.
Тхи Лоун Тха составил
бирманскую хронику «Язавинджо*
(«Знаменитая хроника*)
1523 г.
Выход в свет 7-томного труда по
всеобщей истории иранского
историка Мирхонда Мохаммеда ибн
Хавандшаха, завершенной его
внуком Хондемиром (Герат)
1526 г.
Основание Захиредцином
Мухаммедом Бабуром государства
Великих Моголов в Индии
476

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1506 г.
Афонсо I становится ма ник онг о
(правителем Конго).
Усиление христианского влияния
в
королевстве Конго
1510-1512 гг.
Крестьянское восстание по д
руководством Лю Лю и Лю Ци в Хэбэе
(Китай)
1512-1581 гг. Годы жиз ни Де Бао, буддийского
проповедника словесной медитации
1513г.
Прибытие на побережье Китая
первых
порту гальских к ораблей
1521 -1591 гг. Годы жизни Пань Цзисуня,
китайского специалиста по обводнению
1521-1593 гг. Годы жизни Су Вэя, китайского дра¬
матурга, автора «Истории Муланя* и
«Успешная женщина
-
кандидат»
1522-1567 гг. Правление китайского императора
Цзяцзиня, ди на с ти я Мин
1512-1541 гг. Строительство собора в
Санто-Доминго
1514 г.
Опубликована первая часть труда
Пьетро Мартира д Ангъеры «О Новом
Свете* (*De orbe novo*)
1519-1526 г. Эрна ном Кор тесом нап ис ан ы п ят ь
посланий королю Испании -
один из
выдающихся памятников литературы
Великих географических открытий
1523 г.
Прибытие францисканцев в Новую
Испанию
1510г.
Король Ка цины обращается
в
ислам (Западная Африка)
1518 г.
Офиц иальное н ач ал о
трансатлантической работорговли: КарлУ
(Карл I Португальский)
провозглашает *Asiento de Negroes*
477

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1527 г.
1528 г.
1531г.
1532 г.
1534 г.
1536 г.
1539 г.
1540 г.
1543 г.
1545 г.
1547 г.
Захват и разграбление Рима
солдатами императора Карла V; конец
папской власти эпохи Возрождения
Австрийский эрцгерцог Фердинанд
I из дома Габсбургов начал править
частью Венгрии с центром в Буде
Выход в свет трактата Бальдассарре
Кастильоне «Придворный»
Основание Антверпенской биржи
Генрих VIII становится главой
английской Церкви
Выход в свет романа Франсуа Рабле
♦Пантагрюэль»
Основание Общества Иисуса
-
о рдена иезуитов
Выход в свет сочин ения Жана
Кальвина «Наставление в христианской
ве ре*
Опубликован трактат Франсиско де
Витория «О праве войны»
Захват Буды турками-османами
после смерти короля Яноша Запольян;
новый раздел страны между
Османами и Габсбургами; перемещение
центров венгерской культуры в
Верхнюю Венгрию (Словакию) и
'Цэансильванию
Выход в свет труда Николая
Коперника (1473-1543) «Об обращениях
небесных сфер*
Выход в свет труда Андреаса Веза-
ли я (1514-1564) «О строении
человеческого тела*
Открытие Т^идентского собора
Московский князь Иван IV Грозный
провозглашен «царем всея Руси»
Тициан написал
картину «Венера и
Адонис»
Якопо Тинторетто написал картину
«Тайная вечеря*
1552 г.
Выход в свет сборника сон ето в и
песен Пьера де Ронсара «Любовные
стихи*
1552-1556 гт . Зав ое ван ие К аза ни Иваном
Грозным; в 1556 г. завоевана
Астрахань;
начало похода Ермака в Сибирь
1527 г.
Победа правителя государства Вели¬
ких Моголов Бабура над раджпутами
при Кхануа
1528 г.
Пири Рейс составил вторую карту
мира
1529 г.
Султан Сулейман I Великолепный
предпринял неудачную попытку
захватить Вену
1530-1551 гг.
Триполи в руках рыцарей
мал ьтийск ого
ордена
1531 г.
Контрнаступление Габсбургов против
турок-османов
1532 г.
Кампания султана Сулеймана I против
австрийского эрцгерцога Фердинанда I
1533 г.
Подписание мирного договора между
Габсбургами и Османской империей
Барбаросса (Хайраддин) стал
адмиралом
турецкого флота и захватил Тунис,
где до этого
времени правили
испанцы
1533-1536 гг. Война Османской
империи с Ираном
1534 г.
Турки-османы захватили Багдад
Сулейман I в Тебризе
Смерть турецкого ученого историка
Ибн-Кемаля
1534-1535 гг.
Перестройка мечети Пророка в Меди¬
не
1535 г.
Император Карл V высадился недале¬
ко от
Туниса и разбил турецкую
флотилию Хайраддина Барбароссы
1537 г.
Османский набег на Южную Италию
1538 г.
Морская победа турок-османов при
Превезе
Осада турками-османами острова Диу
у побережья Индии
1539 г.
Йемен превращается в провинцию
Османской империи
1539-1557 гг.
Совместные действия Османской импе¬
рии и узбекских ханов против Ирана
1540-1555 гг. Осада австрийцами Буды
Заключение мира между Османской
империей и Венецианской
республикой (1555)
1541 г.
Султан Сулейман I в Буде, превраще¬
ние большей части Венгрии в
провинцию Ос м а нс к о й империи
1543 г.
Португальцы ос та вл яю т
города Сафи
и
Аземмур в Марокко
1543 г.
Франко-турецкий флот вз я л Ниццу
1547 г.
Заключение мира
с
Габсбургами, пап ¬
ством, Ве нец ией и королем Франции
1548-1549 гг.
Турецко-иранская война; султан
Сулейман I в Грузии
1550-1557 г г.
Строительство мечети Сулеймана I (Су-
леймание) в Стамбуле (зодчий Синан)
1551г.
Турецкие завоевания в Трансильвании
1552 г.
Строительство мечети Селима I в
Стамбуле
1530 г.
Умер Бабур; его преемником стал
сын Хумаюн
1535 г.
Прибытие португальцев во
Вьетнам
1538 г.
Город Пегу становится столицей
бирманской династии Таунгу,
объединившей под своей властью
все бирманские территории
(Юго-Восточная Азия)
1539 г.
Умер узбекский правитель Убайдул-
ла-хан I из династии Шейбанидов
1539-1571 гг. Правление Алауддина Риаят Шаха
аль-Кахара, султана государства
Ачех (Индонезия)
1540 г.
Шер-шах (афганский правитель
Бихара) становится правителем
Могольской империи (до 1545 г.);
основателем династии Сур
Около 1540 г. Малик Мухаммад Джаяси,
индийский поэт-мистик, написал «Пад-
мават» -
поэму на исторический
сюжет на хинди, в котором
синтезировал традиции персидской и
индийской лирики
1551 -1581 гг. Правление Байиннауна из
династии Таунгу в Бирме
1551 -1602 гг. Годы жизни Абу-ль Фазла, ученого
историка и министра при
правлении Акбара в Могольской империи
1552 г.
Умер один из основателей Обще¬
ства Иисуса, миссионер в Японии
Франсиско де Ксавьер
478

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1527 г.
Ахмед Ибрагим аль-Пази (♦Лев¬
ша*) объявил джихад
христианской Эфиопии
1530 г.
Каждый год 4-5 тыс. рабов выво¬
зятся на судах из порта Мпинда
1534 г.
Французская экспедиция Жака Картье
вошла в залив Св. Лаврентия в Новой
Франции
1534 г.
Убит Ахмед Ибрагим аль-Гази
1535-1615 гг. Пэды жизни Чу Хуна, философа,
соединившего конфуцианские и
буддийские ценности
1535 г.
Выход в свет первой (из 15) части ♦Об¬
щей и естественной историй Индий*
Пэнсало Фернандеса де Овьедо-и -
Вальдеса
1538 г.
Католической церковью основан пер¬
вый университет в Америке
1540 г.
Начало крупномасштабной добычи
серебра в Японии
1542 г.
Прибытие в Японию португальских
моряков
1542-1616 гг. Пэды жизни японского феодала, ос¬
нователя династии сегунов Иэясу
Токугава; одержал победу над
соперниками в битве при Секигахара (1600 г.)
1543-1590 гг. Пэды жизни Кано Эйтоку, японского
живописца
1549-1551 гг. Пребывание в Японии
католического миссионера-иезуита Франсиско
де Ксавьера
1553 г.
Захват португальцами Макао
1542 г.
Испания приняла для своих колоний
♦Новые законы*, которые обязывали
Испанию защищать коренных
жителей и ограничивали рабство
1549 г.
1551г.
1552 г.
В португальском г. Салвадоре (Байя)
основан иезуитский колледж
Основание университетов в Мехико и
Лиме
Опубликована
♦
История завоевания
Мексики* Гомары
Опубликована *Историческая
хроника Перу* Сьесы де Леона
Опубликован очерк ^Кратчайшая
история разрушения Западных Индий*
Бартоломе де Лас Касаса
1545 г.
Умер правитель Конго Афонсо
1548 г.
Прибытие иезуитов в Ко нго
1548-1583 гг. Начало выращивания кукурузы
-
растения из Нового Света
1550 г.
Изгнание иезуитов из Конго
479

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1556 г.
1558 г.
1560 г.
1563 г.
1567 г.
1568 г.
1569 г.
1570 г.
1572 г.
1573 г.
Филипп II становится королем
Испании
Выход в свет трактата Ifeopra Агрико-
лы «О горном деле и
металлургии*
(*De Re Metallica»)
Елизавета I Тюдор становится
королевой Англии
Основа ние пресвитерианской
(кальвинистской) церкви в Шотландии
Начало строительства ХБ. де
Эррерой монастыря-дворца Эскориал
близ Мадрида
Джованни Пьерлуиджи да
Палестрина написал «Мессу папы Марцелла»
(*Missa Рарае Marcella*)
Начало строительства Джакомо да
Виньолой главной церкви
иезуитского ордена Иль Джезу в Риме
Подписание Люблинской унии об
объединении Польши и Литвы; под
польским влиянием в Великом
княже стве Ли т о вс к о м развивается
сословное общество
Паоло Веронезе написал картину
«Пир в доме Ливия*
Смерть короля Речи Посполитой Си-
гизмунда Августа
Издана эпическая поэма Луиша де
Камоэнса «Лузиады*
Варфоломеевская ночь во Франции
Утверждение в Речи Посп олитой
выборной монархии (королей стал
избирать элекционный сейм)
1575-1611 г.
Правление в Бо г е м и и Рудольфа
Габсбурга (1552-1612); его дв ор де лает
Прагу центром культуры барокко в
Центральной Европе
1576 г.
Выход в свет
труда Жана Бодена
«Шесть книг о республике*
1554 г.
1555 г.
1556 г.
Умер Пири Рейс, османский адмирал и
картограф
Заключение мира между Османской
империей и Ираном
Русскими войсками взята Астрахань
-
столица Астраханского ханства
Поход казаков против Сибирского
ханст ва
Торжественное открытие мечети Су-
леймание в Стамбуле
Умер Мухаммед Сулейман оглы Физули
(род в 1494 г.), азербайджанский поэт-
лирик
1556-1559 гг .
Война Осма нск ой
империи
с
Габсбурга-
1555 г.
Восстано вление в Дели правления
могольского императора Хумаюна
(ум.
в 1556 г.)
1555-1605 гг .
ГЪды жизни тайского
правителя
Наресуана Великого, короля Сиама
в 1590-1605 гг .
1556 г.
На ча ло пра вления
в Могольской
империи Акбара (род в 1542 г.),
виднейшего представителя
династии Великих Моголов (правил до
1605 г.)
1559 г.
1560 г.
1561г.
1562 г.
1563 г.
1565 г.
1566 г.
Гражданская война между сыновьями
султана Сулеймана I
Захват турками о. Джерба
Нападение казаков на Азов,
принадлежавший Турции
Заключение мира с императором
Ферд инандом I
Умер Сиди Али Рейс, османский
адмирал
Осада турками о. Мальта
Осада Сулейманом I г.
Сигетвар
(Венгрия)
Захват турками о. Хиос
1566-1574 гг .
Правление Селима It, султана
Османской империи
1569 г.
Попытка турок прорыть канал между
Доном и Волгой
Русско-турецкая война
1570 г.
Завоевание Туниса турками
Купцы из Руана (Франция) подписали
акт о
торговом сотрудничестве с
Ма рок ко
1571г.
Захват турками о.
Кипр
Набег на Москву крымского хана Дев-
лет-Гйрея
Морская битва при Лепанто, поражение
турецкой флотилии
1573 г.
Заключение мира между Османской
империей и Венецианской
республикой
1574 г.
За хв ат Туниса Османской империей
1574-1595 г г.
Правление Мурада III, двенадцатого
султана Османской империи
1574-1646 гг. 1Ъды жизни греческий философ Кори-
далеус
1575 г.
Открытие обсерватории в Стамбуле
1559-1598 гг Правление Абдуллы-хана II, узбекс¬
кого хана из династии Шейбани-
дов, на
территории Т)эансоксании
(при нем образовалось Бухарское
ханство)
1560 г.
Учреждение в 1Ъа католической
инквизиции
1560-1574 г.
Правление Махендры из династии
Малла в долине Катманду (Непал)
1564 г.
Отм ен а Акбаром подушного нало¬
га, взимавш егося с
немусульманского населения (джизья)
1564-1624 г г .
Годы жи з ни А хм ад а аль-Фарруки
Сирхинди, главы суфийского
ор де на накшбандийя (Индия)
1565 г.
Поражение армии Виджаянагарс-
кой империи от армий четырех
деканских султанатов
в битве
при Та-
ликоте
(Южная Индия)
Испания претендует на о . 1уам
(Океания)
1567 г.
Вышла в свет написанная Рагху-
нанданой «Смрититаттва*
(Восточная Индия)
1568 г.
Умер Шанкарадева, основатель мо¬
нотеистической вишнуистской
секты (Индия)
1569 г.
Захват бирманцами тайской сто¬
лицы Аюттхая (Аютия,
Юго-Восточная Азия)
1570-1584 гг .
Правление султана Бабуллы на
♦Островах пряностей*
(Юго-Восточная Азия)
Около 1570 г.
Вышла в свет написанная на хинди
поэма индийского поэта Тулсидаса
«Рамачаритаманаса*
1571 г.
Основание исп ан ск ой колонии в
Маниле (Филиппины)
1574 г.
Реформирование Акбаром управ¬
ления, армии и налоговой системы
(Северная Индия)
1577-1656 г.
Годы жизни иезуитского
миссионера Роберта де Нобили
480

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1555-1636 гг. Го ды жизни
«ученого живописца*
Дун Цичана (Китай)
1555 г.
Начато строительство грандиозного
кафедрального собора в Пуэбле
(Мексика), архитектор Ф. Бесерра
Опубликовано сочине ние Сарате
«Открытие и завоевание Перу*
1555-1556 гг. Споры о знаменитой деве Марии из
Гуадалупе
1556-1581 гг. Написана «История Индий, Новой Ис¬
пании и островов материка* Диего
Дурана, доминиканского монаха,
историка коренных народов Мексики
1556 г.
Война
меж ду
маниконго и Нго¬
лой, правителем Ндонго,
следствием которой стала
независимость Ндонго и создание коло-
1560 г.
Эпидемия оспы, завезенной в
Черную Африку из Европы
1562-1633 гг. Годы жизни Сю Гуанци, автора
«Энциклопедии агрономии* (Китай)
1563 г.
Начало строительства кафедрального
собора в Мехико
1563-1599 гг.
Строительство собора в г.
Мерида на
полуострове Юкатан, Мексика
1564 г.
Движение Таки Онкоя в Перу
1565 г.
Опубликовано сочинение Н. Монар-
деса «Дела наших Индий*
1567-1572 гг.
Правление китайского императора
Лон Цин, династия Мин
1568 г.
Ода Нобунага становится фактичес¬
ким
правителем Центральной
Япо нии
1573-1619 гг.
Правление китайского императора
Ванли, династия Мин
1575-1646 гг. Годы жизни Фэн Мэнлуна, автора
трех томов рассказов
на
социальные темы (Китай)
1575 г.
Нобунага применил тактику непре¬
рывной стрельбы из мушкетов
в
битве при Нагасино (Япония)
1566 г.
1569 г.
В Новую Испанию прибывает
живописец Симон Перейнс
Опубликована первая часть
эпической поэмы (в 3-х частях) Алонсо де
Эрсилья-и -Суньига «Араукана*
1571 г.
1572 г.
Учреждение инквизиции в Новой
Испании
Веласко назначает перв ых
официальных историков Индий
В Мехико основан иезуитский
колледж
1575 г.
1576 г.
1576-1578 г
Написана «История о делах Новой
Испании* Саагуна
В г. Олинда (на северо-востоке
Бразилии) основан иезуитский колледж
.
Попытка английского мореплавателя
Мартина Фробишера найти
северо-западный путь в Китай и Индию
1568 г.
Нашествие на Конго пле мен я га
(групп переселенцев или
воинственных кочевников из глубин
тропической Африки)
1572 г.
Изгнание групп яга из Конго с
помощью португальцев (ценой
укрепления португальского
влияния в стране)
1574-1614 гг. Алвару II, король Конго,
протестует против работорговли
1575-1576 гг. Прибытие в Анголу Паулу Диаша
Новаэша и основание порта
Луанда
481

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРВДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1580 г.
Выход в свет эссе «Опыты* Мишеля
де Монтеня (книги 1-2)
1581г.
Выход в свет поэмы Торквато Тассо
♦Освобожденный Иерусалим*
1582 г.
Введение григорианского календаря
в большинстве католических стран
1584 г.
Умер Ян Кохановский, поэт польско¬
го Возрождения, основатель
национального стихосложения (род в
1530 г.)
1585 г.
Издан «Атлас Меркатора*
1586-1588 гг. Написана картина Эль Греко «Погре¬
бение графа Оргаса*
1587-1668 гг. Правление в Польше трех избран¬
ных королей из шведской династии
Ваза; их притязания на шведский
трон становятся одной из причин
польско-шведского конфликта
1588 г.
Разгром англичанами испанской Не¬
победимой армады
1578 г.
«Битва трех царей* при Вади ль Маха-
зане (при Эль-Касар-аль-Кебире),
гибель португальского короля
Себастьяна I и Мулей-Мухаммеда; ознаменовала
упадок португальского влияния в
исламском мире; турки-османы
отказались от намерений захватить Марокко,
которое осталось единственной
арабской страной, независимой от них
1578-90 гг.
Война между Османской империей и
государством Сефевидов; оккупация
Азербайджана Османами
1578-1603 г. Правление Ахмада аль-Мансура,
султана Марокко
1579 г.
Убийство великого визиря (с 1565 г.)
Османской империи Мехмет-паши
Тавила Со коллу
1580 г.
Подписание первых капитуляций
(неравноправных договоров)
Великобритании с государствами Востока
1581-1589 гг. Постепенное проникновение рус¬
ских дружин в Сибирь
1582-1585 гт. Реконструкция турками-османами
стен Каабы в Мекке
1587-1629 гг. Правление Аббаса I Великого, шаха
Ирана из династии Сефевидов
1590 г.
Создание Английской Левантинской
компании
1592 г.
Выход в свет латинского перевода
Библии (Вульгата), выполненного
Иеронимом Стридонским
1593-1603 г
1593-1606 г
1593-1608 г
1593-1612 г
1594-1640 г
1595-1601 г
1596 г.
1597-1663 г
1598 г.
1599 г.
Издание Нантского эдикта
французским королем Генрихом IV
Картина Микеланджело да
Караваджо «Призвание апостола Матфея*
Правление Мехмеда III, султана
Османской империи
Война Османской империи с
Австрией
Очередное антиправительственное
восстание джеляли в Анатолии
Война Турции с Ираном
Правление в Тунисе пашей из
династии Мурадидов, лишь формально
признававших суверенитет
турецкого султана
Восстание в Валахии под
предводительством господаря Михая Храброго
Победа турок над австрийской
армией при Мезёкерештесе
Сооружение мечети Ени-джами в
Стамбуле
1580 г.
Акбар ввел новую религиозную
систему («дин-и илахи* -
«божественную веру*), которая должна была
примирить разные религии
1585 г.
Умер Баязид Ансари, руководитель
народного движения рошанитов в
Афганистане против империи
Великих Моголов и афганской
феодальной знати
1588 г.
Умер Фейзулла Ширази, ученый и
техник
1589 г.
Умер Тансен, индийский музыкант
Вышла в свет на бенгальском языке
«Поэма во славу Чонди* Мукундо-
рама Чокробортти (Индия)
Около 1590 г. Написаны миниатюры в
«бухарском* стиле Мухаммеда Мурада
Самарканди к рукописи «Шахнаме*
(Средняя Азия)
1591 г.
Постройка Триумфальных ворот
Чар-Минар в Хайдарабаде (Индия)
1593 г.
Низамуддином Ахмадом опублико¬
вана первая систематизированная
история Индии
Король Сиама Наресуан нанес
поражение бирманской армии и
провозгласил независимость Сиама
Появление книгопечатания в
Маниле (Филиппины)
1594-1723 гг. Ташкент под властью казахов
1595 г.
Испанцы устраивают резню на
Маркизских островах (Полинезия)
1599 г.
Установление правления ханов Бу¬
хары (до 1753 г.) из династии Аш-
тарханидов (Цианидов) (Средняя
Азия)
Пегу (Бирма) взят и разграблен
араканцами (Юго-Восточная Азия)
482

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1578 г.
Л и Шичжень (1518-1593) завершает
трактат «Категории лекарственных
трав* (Китай)
1578 г.
Опубликовано «Путешествие в
Бразилию* Лери
1580 г.
1582 г.
1583 г.
1584 г.
Умер Лян Чэнью, автор «Девушки,
стирающей шел ковые о де ж ды * (Китай)
Убит Ода Нобунага, япо нско го
полководец, первый из объединителей
страны
Маньчжурский хан Нурхаци
становится главой племени цзяньчжоуских
чжурчжэней
Умер Ли И, корейский неоконфуци-
анский мыслитель
1580 г.
Ежегодно и з
по рт а Луанда
вывозятся 12-13 тыс. рабов (в
основном плененных во
вр е мя войн)
1582 г.
1584 г.
Начало кафедрального строительства
собора в Куско (архитектор Ф. Бесерра
В Перу напечатана
первая
книга
1586-1641 гг .
Годы жизни Сю Хонцзу, китайского
географа
1587 г.
Тоётоми Хидэёси объявил
христианство вне закона; издал указ об изъятии
оружия у крестьян
1585 г.
1586-1591 г
1587-1614 г
Калала Илунга основывает
«вт орую империю* Луба, или
империю Лунда (Центральная
Африка)
:
Споры о наследовании и
междоусобные войны в
империи Сонгаи
:
Правление Алвару II
1588 г.
1590 г.
Опубликован трактат испанского
историка, миссионера-иезуита Хосе де Акос-
ты «О
наилучшем управлении Индиями*
Опубликован трактат Хосе де Акосгы
♦Естественная и нравственная история
Индий*
1591г.
1592 г.
Японское вторжение
в
Корею под
командованием Хидэёси
Вторжение марокканских войск в
Западный Судан и крушение
империи Сонгаи; беззаконие,
беспорядок и хаос; потомки
марокканцев
-
арма
-
затем создали свои
собственные небольшие
княжества
1595 г.
Опубликована «Грамматика языка тупи*
Анчьеты
1598 г.
Изгнание японцев из Кореи
1598 г.
Постройка португальцами форта
Жезу
Захват голландцами о. Маврикий
Распространение хлопководства в
Японии
Начало выращивания
в Китае
кукурузы и батата (сладкого картофеля)
483

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРВДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1600 г.
1600 г.
Первое представление пьесы
«Га мле т*
Шекспира
1600 г.
Умер Мустафа Али, турецкий историк
1604 г.
Начало контрреформации в Венг¬
рии
Трансильванское княжес тво
становится (при Иштване Бочкаи)
центром движения венгров против
господства Габсбургов
1604-1613 гг.
Смутное время (смута) в
Московском государстве
1605 г.
Выход в свет романа Мигеля де Сер¬
вантеса «Дон-Кихот Ламанчский*
(часть 1)
1607 г.
Первая постановка оперы Клаудио
Монтеверди «Орфей*
1610 г.
Нарисана картина Питера Пауля
Рубенса «Воздвижение креста*
1613 г.
1613-29 гг .
Избрание Земским собором
Миха ила Романова (ум. 1648) русским
царем, основание династии (до
1917 г.)
Правление князя Габора Бетлена в
Трансильвании, ставшей центром
интеллектуальной жизни Венгрии;
его
выступление
на
стороне
анти-
австрийской коалиции в
Трид цати летн ей войне
1618 г.
1620 г.
Пражская «дефенестрация*: нача ло
восстания чешских сословий
против правления Габсбургов, пролог
Тридцатилетней войны
Дордрехтский синод
Начало Тридцатилетней войны
Поражение войска чешских
сословий в битве на Белой горе близ Праги
Выход в свет трактата Фрэнсиса
Бэкона «Новый
органон*
1603-1617 гг.
Правление Ахмеда I, султана
Османской империи
1605 г.
Появление таб ак а в Турции
1607-1608 гг. Подавление групп джеляли в А н ат о л и и
1609-1616 гг.
Строительство мечети султана Ахмеда I,
так называемая
«Голубая мечеть*
1612 г.
Заключение мира между Турцией и
Ираном
1600 г.
Население Индии, согласно оцен¬
кам, составило около 145 млн.
чел.
Расцвет творчества кашмирской
поэтессы Хабы Хатун (Индия)
Около 1600 г.
Умер живописец-миниатюрист
Абд ас-Самад из Шираза,
относящийся к могольской школе
миниа тюры
1603-1623 гг.
Правление первого правителя
Хивинского ханства Араб
Мухаммеда (Средняя Азия)
1604 г.
Завершено составление свящ ен ¬
ной книги сикхов Адигрантх
(букв.
-
изна чаль ная
книга),
известной также под названием Гуруг-
рантх («Книга-учитель*) и
Грантх-Сахиб («Книга-госпо -
дин*)
1605 г.
Умер могольский император Ак¬
бар; на престол вступил его сын
Джахангир (правил до 1627 г.)
1607 1636 гг.
Правление Искандера Муды,
султана Ачеха (Индонезия)
Принятие ислама правителями
Макасара (Индонезия)
1608 г.
Посольство Сиама в Нидерландах
1610-1628 г.
Правление короля Сонг Тая в
Сиаме
1611 г.
Женитьба
императора Вел иких
Моголов Джахангира на Нур Джа-
х ан (1580-1645), имевшей
большое политическое влияние в
ст ране
1612 г.
Умер поэт Мухаммад Кули Кутб-
шах, автор первого дивана
(сборника стихов) на языке урду
(Индия)
1613 г.
В Гуджарате (Индия) начинается
разве дение
табака
1613-1645 гг.
Правление султана Агунга в
государстве Матарам на о. Ява
1616 г.
Основание Католического уни¬
верситета Санто-Томас в Маниле
(Филиппины)
1617 г.
Шах Аббас I Великий жалует торговые
привилегии армянам
1622 г.
Убийство Османа II
Шах Ирана Аббас I Великий завоевал
Кандагар
Шах Аббас I Великий отвоевал у
португальцев о.
Ормуз в Персидском заливе
1622-1640 гг.
Правление Мурада IV, султана
Османской империи
1619 г.
Захват голландцами города Бата¬
вии
(ныне Джакарта, о. Ява)
Строительство (1619-1635/36 гг.)
медресе Шир-Дор в Самарканде
Около 1620 г.
Опубликован посвященный
индийскому праву труд Митры
Мишры «Вирамитродая*
Около 1621 г.
Умер живописец Мансур,
представитель могольской школы
миниатюры
1624 г.
Бернини возвел величественный
бронзовый балдахин-киворий в
соборе Св. Петра в Риме
1625 г.
Выход в свет труда Гроция (Туго де
Гроота) «О праве войны и мир а*
484

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
Около 1600 г. В Японии начал применяться
наборный шрифт
1602 г.
Казнен Ли Чжи, критик конфуциан¬
ства (Китай)
1603 г.
1604 г.
Иэясу основывает сёгунат Токугава
(Япони я)
Умер Сёсон Хьёджон, буддийский
ученый (Корея)
1604 г.
Опубликована поэма испанского
поэта, епископа Пуэрто-Рико Бернардо
де Вальбуэны «Величие Мексики*
1607 г.
1609 г.
Опубликован второй том даосского
канонического трактата «Даодэц-
зин* (Китай)
1608 г.
Восстановлены дипломатические
отношения между Кореей и
Япо нией; оживилась торговля ме жду
Китаем, Кореей и Японией
1609-1671 гг. 1Ъды жизни By Вэйе, китайского по¬
эта
1610 г.
Умер Маттео Риччи, католический
миссионер в Японии
1610-1695 гг. 1Ъды жизни Хуан Цзунси, полити¬
ческого теоретика и философа
1611-1671 гг. 1Ьды жизни Фан Ичжи, китайского
философа-ма териалиста
Опубликованы «Подлинные
комментарии» историка Перу Шрсиласо де ла
Вега («Инка»)
1600 г.
Около 1600 г. Начало выращивания маниока,
табака и, возможно, бобов и
земляного ореха (растений из
Нового Света)
Около 1600-1700 гг. Западная Африка
Создание многочисленных
государств народов бамбара (главная
держава
-
Сегу с королевской
династией Массасси и своеобразной
социальной системой)
Основание (около 1625 г.)
королевства Дагомея (Дан-Оме) с
центром
в г. Абомей
Появление гру пп ми сси он еро в
и
исламских
реформаторских
движений в регионе Сенегамбии
Распространение власти
королевства Борну на соседние
территории
Превращение королевства Джу-
кун (Коророфа) из расплывчатой
конфедерации в
централизованное
государство
во главе с
божественным правителем (Аку Юка)
Гегемония королевства Ойо среди
государственных образований
народа йоруба; система сдержек
и
противовесов
в политической
структуре Ойо
Могущество и влияние
государства Эдо (Бенин) с его сильными
монархическими установлениями
«Деревенская демократия* у
народов игбо, ибибио и других к
востоку
от
Нигера
Около 1600-1700 гг.
Проникновение и
распространение народа оромо (галла) в
Эфиопии
1613-1682 гг. 1Ъды жизни iy Яньву, китайского
историка и философа
1616 г.
Нурхаци провозгласил себя ханом и
основал государство «Поздняя
Цзинь»
Умер сёгун Токугава Иэясу,
основатель династии сёгунов Токугава
(Япония)
1617-1680 гг. ГЬды жизни Юнь Хиу, теоретика ко¬
рейской монархии
1618-1682 гг. Пэды жизни Ямасаки Ансиа, главы
школы Кимон
1618-1694 гг. 1Ьды жизни Хисикава Моронобу,
японского
художника стиля укие-э,
одного из основателей японской
ксилографии
1619 г.
Минская армия терпит поражение
от
Нурхаци (ум.
в 1626 г.)
1619-1692 гг. 1Ъды жизни знаменитого китайского
историка Ван Фучжи
1621-1628 гг.
Правление китайского императора
Тяньцы, династия Мин
1622-1685 гг. Го ды жизн и Яма го Соко, философа,
обосновавшего систему социальной
иерархии (Япония)
1623 г.
Захват голландцами Тайваня
Около 1615 г. Пома
завершает «Новую хронику»
1615 г.
Опубликовано сочине ние Торкемады
«Индейская монархия»
1620 г.
В Новой Англии основана колония
Плимут
1624 г.
Опубликована «Общая история
Виргинии» Смита
1618 г.
Захват португальцами столицы
Ндонго
1621-1638 гг. Шлландцы лишают португальцев
монопольных позиций в ГЪинее
485

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1627 г.
Утверждение за Габсбургами на¬
следственного владения Богемией,
ас1628г.
-
и
Моравией
Оппозиционная чешско-моравская
аристократия заменена на
верноподданных представителей знати,
главным
образом немцев
1628 г.
Выход в свет труда Уильяма Гарвея
♦Анатомическое исследование о
движении сердца и крови у
животных*
1630-1648
Князь Дьёрдь Ракоци I превращает
Трансильванию в государсгео,
фактически независимое от Австрии и
Турции
1632 г.
Выход в свет во Флоренции книги
Вшилео Галилея «Диалог о двух
главнейших системах
мира
-
птолемеевой и коперниковой*
1634 г.
Подписание Поляновского мирно¬
го договора между Польшей и
Россией; Польша сохранила за собой
Смоленск и другие территории
(площадью около 900 тыс. кв. км),
захваченные в Смутное время
Начало строительства Франческо
Борромини церкви Сан Карло алле
Куатро Фонтане в Риме
1635 г.
Написана картина Антониса Ван
Дейка «Карл I Ан глийский на
охоте*
1636 г.
Первое предста влен ие трагикоме¬
дии Пьера Корнеля «Сид*
1637 г.
Русские землепроходцы достигли
побережья Тихого океана
Выход в свет сочинения Рене
Декарта «Рассуждение о методе*
1640 г.
Начало первой Английской буржу¬
азной революции
Выход в свет труда голландского
теолога Янсения об Августине
1642 г.
Написана картина Рембрандта
«Ночной дозор*
1628-1658 гт. Правление Великого Могола
Шах-Джахана; в его правление
был построен мавзолей Тадж-Ма-
хал
1629-1655 гг. Правление короля Сиама Прасат-
тхон га
1635-1687 г. Правление Раджасимхи II в
государстве Канди (Шри-Ланка)
1637-1694 г. Правление Сурьявонгса в
государстве Дайвьет (Вьетнам)
1638 г.
Голландская экспедиция на Шри-
Ланку
1640 г.
Умер Молла Садр Ширази, иранский
философ-суфий
1640-1648 гт. Правление Ибрахима I, султана
Османской империи
1642- 1667гг.
Правле ние Аббаса II, по следнего
могущественного шаха сефевидского
Ирана
1641-1674 гг. Правление в Катманду Пратапы
из династии Малла (Непал)
1642 г.
Открытие Новой Зеландии гол¬
ландским мореплавателем А. Тас-
1б43г.
Разгром и изгнание голландцев
из Камбоджи королем Рама Тхуф-
дей Чано м (правил в 1642-1659
гг.)
1643-1663 гг. Правление хивинского хана Абу-
аль-Гази, узбекского писателя и
историка
1648 г.
Начало восстания украинских каза¬
ков, возглавляемых гетманом
Богданом Хмельницким, против
угнетательской политики польского
короля Владислава IV Вазы
Подписание Вестфальского
мирного договора
Признание независимости
Республики Соединенных Провинций
(Нидерландов) от имперс <ого
союза
1648-1687 гг. Правление Мехмеда IV, султа на
Османской империи
1650 г.
Изгнание португальцев из Персидс-
.
кого залива
1645-1680 гг.
Правление бухарского хана А б д-
ал-Ази за и з династии Аштархани-
дов
1647 г.
Садик Исфахани составил атлас
Восточного
полушария (Индия)
1649 г.
Умер Тукарам, индийский поэт -
виш нуи т,
писа л на
маратхском
язык е (Махараштра, Индия)
Завершено строительство канала
на
р. Джамне (Индия)
1650 г.
Выход в свет сочинения Виджня-
набхикшу «Санкхья-сара*
Расцвет творчества Джаганнатхи
Пандиты, автора «Расагангадха-
ры* (Индия)
486

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1626 г.
Победа минского генерала Юань
Чунхуаня над войсками Нурхаци
при его нападении на г. Нинъюань
1627 г.
Начало крестьянского
восстания в
Шэньси, положившее начало
крестьянской войне (1628-1645) против
династии Мин в Ки та е
1627-1644 гг. Правление последнего китайского
императора Чо н Чжэня из династии
Мин
1630 г.
Появление первых английских пере¬
селенц ев в Массачусетсе
1632-1635 гг. Государство Мономотапа (Мвене
Мутапа) становится
португальским вассалом (Южная Африка)
1636 г.
1637 г.
1639 г.
Маньчжурский хан Абахай,
наследник Нурхаци, провозглашает себя
«им перато ром Великой Цин* п о д
именем Тайцзун
Опубликов ан о «Описа ние творений
природы* Сон Инсина (Китай)
Корея признает вассальную
зависимость от Китая
Посмертная публикация
«Энциклопедии агрономии* Сю Гуанци (ум. в
1633 г. )
1640 г.
Начало сокращения ежегодного экс¬
порта серебра из Японии, в 1600 г. и
последующих годах составлявшего-
не менее 150 т.
1640-1715 гг. Годы жизни Пу Сунлина, китайского
писателя, автора сборника новелл
«Рассказы о чудесах из кабинета
Ля о*
1642 г.
Ойратский 1уши-хан, правитель Ку-
кунора, жалует Далай-ламе V (Агван-
лобсан-джамцо) светскую и
духовн ую власть над Тибе том
1642-1693 гг. Годы жизни Ихара Сайкаку, автора
романа «История любовных
похождений одинокой женщины* и
других произв едени й, отра зив ших
ж из нь города (Япони я)
1643 г.
Умер Таварая Сотацу, знаменитый
японский живописец
1643-1644 гг. Крестьянские повстанцы во главе с
Ли Цз ычэ ном вступи ли в Пекин;
последний император династии
Мин Чон Чжэнь совершает
само убий ство . Ма нь чжуры пере ход ят
Великую Китайскую стену и занимают
Пекин: в К ит ае установилась власть
ман чж урск ой династии Ци н,
преемник Тайцзуна Фулинь принимает
тр онн ое и мя Шуньчжи
1644-1694 гг. Годы жизни Мацуо Басё, японского
поэта, создавшего высокие образцы
жанра хокку
1645 г.
Цинским правительством издан
«Имперский календарь*,
основанный на достижениях западной науки
1645-1704 гг. Годы жизни Хун Шэна, автора пьесы
«Дворец вечной жизни* в жанре
музыкальной драмы гуаньцы (Китай)
1647 г.
Подчинение тибетского далай-ламы
правителям китайской династии
Цин
1636 г.
Основание колледжа в Гарварде, ныне
Гарвардский унив ерс ит ет
1639 г.
В Массачусетсе напеч атана п е рв а я
книга
1650 г.
Первая американская поэтесса Анна
Брэдстрит опубликовала в Лондоне
книгу «Десятая муза, недавно
появившаяся в Америке*
487

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1651 г.
«Навигационный акт* английского
парламента
Опубликовано сочинение Томаса
ГЪббса «Левиафан*
1652 г.
В польском сейме
впервые приме¬
нен принцип «свободного вето*
(liberum veto)
1654 г.
Переяславская рада (собрание): ре¬
шен ие
украинского
казач ества о
воссоединении с Русским
госу дарством
1655-1660 гг. Война Польши против Швеции, а
также
против Русского государства;
вторжение русских, шведов и
трансильванцев,
а также набеги
татар
на
Польшу опустошают страну и
соп ровож дают ся
множеством
человеческих жертв
1656 г.
Написан групповой портрет Диего
Веласкеса «Менины*
Около 1650 г. Начало
выращивания кукурузы в
Западной Индии
1656 г.
Основание греческого колледжа в
Пад уе
1653 г.
1654 г.
1655 г.
1656 г.
1658 г.
Умер Ходжи Халифа, энциклопедист
времен Османской империи
1657 г.
1659 г.
1661 г.
1662 г.
Нач ало са мосто ятел ьног о
правления Людовика XIV во Франции
Основание Лондонского
королевского общества, ведущего научного
общества Великобритании
1662 г.
Умер армянский географ Акоп Карне-
ци
1665 г.
1666 г.
1667 г.
1668 г.
1669 г.
1670 г.
Начало выхода в свет
«Философских записок* Лондонского
королевского общества
Большой пожар в Лондоне
Основание Академии наук во
Франции
Выход в свет эпической поэмы
(героического эпоса) Джона Милтона
«Потерянный рай*
Первое представление комедии
Мольера «Мизантроп*
Первое представление трагедии
Жана Расина «Британник*
Выход в свет труда Блеза Паскаля
«Мысли*
1666 г.
Напечатана армянская Библия
Основание династии Алауитов
-
султанов Марокко
1667 г.
Смерть персидского поэта Саиба
1670-1800 гг.
Правление в Алжире деев
(пожизненных правителей)
1664 г.
1666 г.
1670 г.
1672 г.
1674 г.
1675-1710 гг.
Строительство Кристофером Реном
собора Св. Павла в Лондоне
Основание (в 1675 г.) Гринвичской
обсерватории
1677 г.
Выход в свет трактата Бенедикта
Спинозы «&гика*
1677-1681 гг .
Руско-турецкая война за Украину;
подписание Бахчисарайского договора,
установившего 20-летнее перемирие
1677 г.
1679 г.
Выход в свет
труда «Дабистан-и
Мазахиб* Мобада (Индия)
Католики в Керале (Индия)
прин яли
вероучение сирийской Церкви
Умер князь Макасара Паттингал-
лоа нг (Индонезия)
Перестройка столицы Сиама
Аютии (Аюттхаи)
Умер Мухаммеда Адил-шах,
пра витель
государства Биджапур
(Индия)
Правление (до 1688 г.) короля
Сиама Нарая
Изгнание голландцами с о.
Цейлон (Шри-Ланка) португальских
колонизаторов
Князь Дара Шукох (1615-1659)
переводит «Упанишады* на
пер сид ский язык (Индия)
Начало правления Великого
Могола Аурангзеба (правил до 1707
г)
Вождь маратхов Шиваджи
захватил и
разграбил крупнейший мо -
гольск ий
порт Сурат (Индия)
Первое описание и сп ол ьз ов ан ия
металлического винта в Индии
Голландцы подчиняют себе
Макасар (город и порт
в
Индонезии)
Расцвет творчества пуштунского
писателя
Хушхальхана Хаттака,
вождя афганского племени хат-
та к, правит еля Хаттак ского
кня жес тв а (Афганистан)
Участие сектантов сатнами в
крестьянском восстании в округе
Нарнаул (Северная Индия)
Правление (до 1704г.) Чикадева-
раи в княжестве Майсур (Южная
Индия)
Шиваджи основал и стал
правите лем
гос уд ар ст ва индуистов-ма-
ратх ов
в
Махараштре (Индия)
Аурангэебом построена мечеть
Бадшахи в Лахоре
Выход в свет первого
печа тно го
издания на тамильском языке
(Южная Индия)
Аурангзеб возобновил подушный
налог (джизью) с
немусульманского населения (Могольская империя)
Беженцы из Китая наводняют
Вьетнам
488

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1651 г.
В Корее начиналась замена налога,
выплачиваемого как дань, на
поземельный налог
1653 г.
Признание династией Цин ламаист¬
ского буддизма (ламаизма) в
Монголии и Тибете
1653-1724 гг. ГЪды жизни Мондзаэмона Тикамацу,
японского драматурга
1652 г.
Основание голландской колонии
с центром в г.
Кейптаун (Южная
Африка)
1658-1717 гг. Г Ъды жизни Огата Корина,
японского живописца, каллиграфа, мастера
художественного лака, керамиста
1661 г.
Китайский полководец Чжэн Чэн-
гун изгонял го лла нд ски х
колонизаторов
с о. Тайвань
1662-1723 гг.
Правление китайского императора
Канси, династия Цин
1662-1705 г .
ГЪды жизни Чжу Да, знаменитого
китайского живописца, автора
пейзажей, натюрмортов
и
изображений
пт иц
1663 г.
В Корее начато топографическое из¬
ме рен ие земель для введения но во го
на лого обло жени я
1659 г.
Французы основали свою
первую
колонию с центром в Сен-Луи в
Сенегале (Западная Африка)
1660 г.
Арабы Омана изгнали португаль¬
цев из Во сточ ной Африки
1660-1693 гг.
Продолжается упадок государства
Конго
1662 г.
1662-16721
Опубликована поэма Сигуэнса-и-Гон-
горы «Индейская весна»
.
Строительство собора в Аякучо (Перу)
1665 г.
1667 г.
Гражданская война в королевстве
Конго; вмешательство
португальцев; разгром правительственных
войск и гибель
короля Антониу I
Публикация эфиопским
философом Зара Якобом (1599-1693)
материалов философского
диспута в Амарике
1669 г.
Население Сеула (Корея) составило
194 тыс. чел.
1670 г.
В Ме хико
построен театр
1672 г.
Ос но ва ни е англичанами Коро¬
левской Африканской компании
1676 г.
1679 г.
Основание университета Сан-Карлос i
Гватемале
Опубликованы проповеди церковного
деятеля А. Виейры (Бразилия)
Около 1680- Написаны «Сатиры» Матоса
1690 гг.
1677 г.
Французы отбивают у голландцев
Горе (Западная Африка)
489

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРВДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1682 г.
Султанат Бантам (Байтен) на
Западной Яве потерпел поражение в
борьбе с голландцами
(Юго-Восточная Азия)
1685 г.
Отмена Нантского эдикта; начало
массового переселения
французских гугенотов в Германию и
Нидерланды
1687 г.
1687 г.
Польский астроном Ян 1ёвелий (род.
в 1611 г.) умер в Данциге (Гданьске)
Опубликованы «Математические
начала натуральной философии*
Исаака Нютона
«Славная революция* в Англии
1686 г.
Султанат Биджапур подчинен
государству Великих Моголов; в
1687 г. присоединен султанат
Голконда (Южная Индия)
1689 г.
1689-1725 гг.
1690 г.
1ёнри Пёрсел создал первую
английскую оперу «Дидона и Эней*
Правление в России Петра I
Великого; административная, культурная и
военная модернизация страны
Выход в свет труда Джона Локка «Два
трактата о правлении*
1696 г.
Взятие русскими Азова
1689 г.
Моголами казнен правитель
государства маратхов Шамбхуджи
1694 г.
1696 г.
Учреждение Банка Англии
Выход в свет произведения Пьера
Бейля «Исторический и критический
словарь*
1699 г.
Заключение Карловицкого мира
между Габсбургской монархией и
Османской империей; большая часп
Венгрии отошла к Австрии
1698 г.
Сиам (Таиланд) закрывается для
иностранцев (более чем на
столетие)
1700 г.
1700-1721 гг. Северная война
1700 г.
Инициативы царя Петра I в
отношениях с Хивинским ханством
1700 г.
Утверждение кокандской
династии правителей из узбекского
племени минг в Ферганской долине
(Средняя Азия)
Умер правитель маратхов Рая
Рама (Индия)
1703 г.
Основание Санкт-Петербурга
1703-1730 гг. Правление Ахмеда III, султана
Османской империи
1702 г.
1702-1762 г.
Король Непала Бхупа-тиндра из
династии Малла (правил в 1696-
1722 гг.) строит храм в Бхадгаоне
(Бхактапуре, Непал)
Годы жизни Шахвалилуллаха,
индийского правоведа и мыслителя
490

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1680 г.
1681 г.
1682 г.
1683 г.
1684 г.
Умер Далай-лама V Агванлобсан-
джамцо, при котором был построен
дворец Потала в Лхасе (Тибет)
Цинская армия заняла о. Тайвань
Установление прямых торговых
отношений между Цинской империей
и Японией
Опубликовано сочинение Сигуэнса-
и-Гонгоры «Театр политических
добродетелей*
Построена церковь Санто-Доминго в
Куско
Возвращение А. Виейры в Бразилию
Основание университета Санто-То-
мас в Кито
1680 г.
Возвышение государства Буганда
(Восточная Африка)
1685 г.
1686 г.
Скульптор Х.Т . Туйру-Тупак изваял
«Деву Апьмаденскую* (Перу)
Королевство Чангамир
отделяется от государства Мономотапа
(Мвене Мутапа)
Основание французами
Гвинейской компании
1688 г.
1689 г.
1691 г.
Заключение Нерчинского договора,
первого между Российским
государством и маньчжурской Цинской
империей
Установление полного контроля
Цинской империи над Монголией
1689 г.
Опубликован сборник стихов «Кас-
тальское изобилие* мексиканской
поэтессы Хуаны Инес де ла Крус
Около 1690 г. Хуана Инес де ла Крус написала
«Primero Sueno*
В Южной Африке поселяется
множество французских
гугенотов
1692 г.
1694
Опубликовано сочинение *El divino
Narciso* Хуаны Инес де ла Крус
Основание университета в Куско
Процесс над «ведьмами* в г. Сейлем
(США), населенном конгрегациона-
листами-кальвинистами
Франсиска Хасефа дель Кастильо-и -
Ifeeapa пишет *Afectas esperituales*
(Колумбия)
1693 г.
Маниконго становится
независимым от Португалии
1697 г.
Калмыцкий хан Галдан совершает
самоубийство после его разгрома
армией Цинской империи
1697-1758 гг. ГЪды жизни Хой Дуна, представитель
«филологической* школы («Каоцзу*)
в Китае
1697-1769 гг. ГЪды жизни японского мыслителя
Камо Мабути, сторонника
«возрождения* первоначального синтоизма,
свободного от буддийских
напластований
1698 г.
Основание державы Ашанти
(Западная Африка)
1701 г.
Основание Йельского университета
(штат Нью-Хейвен, США)
1700 г.
Около 1700 г Верховный вождь (ашантихене)
государства Ашанти становится
самым влиятельным правителем
среди народов акан (Западная
Африка)
Увеличение объема перевозок
рабов через Атлантику
1700 г.
Вторжение народа розви в Мо-
номотапу (Мвене Мутапа)
(Южная Африка)
1704 г.
Янь Юань предложил равное рас¬
пределение необрабатываемых
земель
1705 г.
Папский запрет католикам совер¬
шать конфуцианские обряды
1704 г.
Академия в Боготе преобразована в
университет
Начало выпуска в Бостоне «Boston
Newsletter*, еженедельных писем с
новостями, рассылавшихся по подписке
1704 г.
Донна Беатриче («Кимпа Витта*)
(аналог Жанны д Арк)
пророчествовала и проповедовала новую
африканскую религию в Конго
(Центральная Африка)
491

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРВДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1707-1720 гт. Династические конфликты в Иране
1711-1765 гг. 1Ьды жизни Михаила Васильевича
Ломоносова, великого русского
ученого
1713г.
Подписание Утрехтского мирного
договора
Издание папской буллы
*Untgenitus*, направленной против
янсенизма
1717 г.
1719 г.
1721 г.
Написана картина Антуана Ватто
«Паломничество на остров Кифе-
РУ*
Выход в свет романа Даниеля Дефо
«Робинзон Крузо*
Подписа ние Ништадтского
мирного договора между Россией и
Швецией, завершавшего Северную
войну 1700-1721 гг.; условия мира
закрепили выход России к
Балтийскому морю; Россия
становится одной из великих держав
Европы
Завершение Прутского похода Петра I
против Турции; заключение мира, в
соответствии с которым Россия
возвращала Турции Азов
1714-1715 гг. Война Турции и Венеции за Морею
1716-1718 гг. Война Турции с Австрией; заключение
Пожаревацких мирных договоров
Турции с Австрией и Венецией
1717г.
Разгром русской экспедиции в Хиву
1718-1830 гг. «Тюльпа нный* период в архитектуре
Османской империи
Около 1720 г. Оживление литературной деятельное
ти в Грузии при царе Вахтанге VI
1707 г.
Умер правитель державы Великих
моголов Аурангзеб
1708 г.
Убит Говинд Сингх, 10-й и после¬
дний гуру (учитель) сикхо в
1709 г.
Начало сикхского крестьянского
восстания после убийства Говинда
Сингха; подавлено в 1716 г.
(Северная Индия)
1710г.
На о. Банка (Бангка) в Индонезии
обнаружены залежи оловянных
РУД
1714 г.
Баладжи Висванатх, главный ми¬
нистр (пешва) в Маратхском
государстве стал фактическим
правителем, должность пе шв ы стала
наследственной (Индия)
Уничтожение русской
экспедиции в Хивинском ханстве
(Средняя Азия)
1719-1748 гг. Правление Велико го Мого ла Му-
хаммед-ш аха
1720-1740 гг. Правление пешвы Баджи Рао I в
Маратхском государстве
1723-1727 гг. Война между Турцией и Ираном
1723 г.
Захват калмыками Ташкента
(Средняя Азия)
1724 г.
Умер Премананд, гуджаратский
поэт (Индия)
1725 г.
1726 г.
Первое испол нение цикла
произведений Антонио Вивальди
«Времена года*
Выход в свет сочинения Джонатана
Свифта «Путешествия Гулливера*
(тома 1-2)
1726 г.
Открытие первой турецкой
типографии в Стамбуле
1729 г.
Надир-шах (Афшар) разгромил и из¬
гнал афганцев (захвативших в 1722 г.
Исфахан) из Ирана
1733 г.
Изобретение английским ме хан и¬
ком Джоном Кеем механического
(самолетного) челнока для ручного
ткацкого станка
1735г.
Английский промышленник Абра¬
хам II Дерби применил доменную
плавку чугуна на коксе
1737 г.
Выход в свет сочинения Карла Лин¬
нея «Роды растений*
1739 г.
Выход в свет «Трактата о человечес¬
кой природе* Дэвида Юма
1736 г.
Во время войны с Турцией (1735-
1739 гг.) русская армия впервые
входит в Крым
1736-1747 гг. Правление Надир-шаха Афшара,
иранского завоевателя: захват и
разграбление им Дели (1739 г.) и
завоевание территорий за Амударьей (1740 г.)
1739 г.
Подписание Белградского мирного
договора, завершивше го войну
России в союзе с Австрией против Турции
1734 г.
Китайский мятеж в Аютии (Аютг-
ха е, Таиланд)
1736 г.
Опубликована первая хроника го¬
сударства Джафна (на севере
Шри-Ланки)
1737 г.
Установление власти маратхов
над Гуджаратом и Мадхья-Прадеш
(Инди я)
Издание первой печатной книги
(христианского мол ит ве нн ика) на
синга льском языке (Шри-Ланки)
1739 г.
Правитель Ирана Надир-шах Аф¬
шар захватил Дели, включил в
состав Ирана Афганистан и Синд
492

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1712 г.
Подушная подать заморожена в
Китае на уровне ее сбора в 1711 г.
1711 г.
Опубликовано сочинение «Антонила*
*Cultura е opulencia do Brasil*
1714-1730 гг. Постройка собора Носа Сеньора да
Глория в Рио-де-Ж^нейро
1716-1797 гг. Годы жизни Юань Мэя, китайского
лирического поэта
1715г.
Французы захватили о. Маври¬
кий, который получает название
Иль-де-Франс; начало
выращивания кофе
1718 г.
Опубликовано «Полное описание
территории (Китайской) империи»
1720 г.
Цинская экспедиция в Тибет, уста¬
новление постоянного китайского
наместничества с 1727 г.
Сёгун Йосимунэ (1684-1751)
отменил
ограничения на ввоз
иностранных книг
1722-1735 гг.
Правление китайского императора
Юнчжэна, династия Цин
1723-1776 гг. Годы жизни Икэ Тайга, японского
ху¬
дожника направления нанга, или
будзинга
1724 г.
Введение комбинированной подуш¬
ной и поземельной подати (Китай)
Изгнание из Китая католических
миссионеров
1725 г.
Опубликовано «Собрание книг
древних и новых времен» (Китай)
1729 г.
Учреждение Тайной палаты при
ци н ск о м императоре
Введение системы доносительства в
деревнях (Китай)
1729-1777 гг. Дай Чжэн, основоположник рассле¬
дования, основанного на
свидетельских показаниях
1730-1801 гг. 1Ъды жизни японского филолога
языковеда Норинага Мотоори;
составил комментарии к «Кодзики»
(«Записи о делах древности»),
переведя их на складывающийся
национа льный язык
1736-1796 г .
Правление китайского императора
Цяньлуна, династия Цин
1721 г.
Основание Гаванского университета
1724 г.
1725 г.
1728 г.
Опубликован первый обобщающий
труд об индейских племенах
французского
миссионера-иезуита Жозефа
Франсуа Лафито «Нравы
американских дикарей в сравнении
с
нравами
древних времен* (тома 1 -2)
Основание университета в Каракасе
Основана «Гасета де Мехико* («Gazeta
de Mexico*)
1724 г.
Присоединение Аллады (Ардры)
к Дагомее (Западная Африка)
1725 г.
Возникновение королевства Бе-
цимисарака
на о.
Мадагаскар
Создание мусульманского
теократического государства Фута-
Джаллон (ГЬинея)
1727 г.
Присоединение Кидаха к Дагомее
(Западная Африка)
1734-1804 гг.
Расширение государства Фанти в
сторону побережья (Западная
Африка)
1737 г.
Туареги изгоняют ар м а
из Том-
букту (Западная Африка)
1739 г.
Запрещение проповедовать адепту
даосизма «бессмертному* Чжан
Тяньши, что знаменовало собой
официальное нерасположение к
дао сизму в Кит ае
1738 г.
Дагомея становится данником
государства Ойо (Западная Африка)
493

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРВДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1742 г.
Первое исполнение
оратории 1Ь-
орга Фридриха ГЬнделя «мессия*
1745 г.
Братья Залуские открывают
в Вар¬
шаве публичную библиотеку (в
1794 г. насчитывала около 400 тыс.
томов); в 1795 г. ее собрание
помогло основать
Императорскую
библиотеку в Санкт-Петербурге
1748 г.
Выход в свет трактата Шарля Луи
Монтескье «О духе законов*
Начало раскопок в Помпеях
1749 г.
Выход в свет первого тома труда
Жоржа Луи Леклерка Бюффона
♦Естественная история* (всего
-
36
томов)
1751-1776 гг.
Выпусктомов 1-35
«Энцик лопеди и* Де ни Дидро и Жана Л ер он а
Д Аламбера
1754 г.
Выход в свет «Трактата об ощуще¬
ниях* Этьена Бонно де Кондильяка
1755 г.
Основание первого в России Мос¬
ковского
уни верси тета
Разрушительное землетрясение в
Лис сабоне
1758 г.
Французский экономист Франсуа
Кенэ написал
труд «Экономическая
таблица*
Выхо д в свет философской повести
Вольтера «Кандид*
1760 г.
Выход в свет поэмы Джеймса Мак¬
ферсона «Оссиан*
1762 г.
Выход в свет романа-трактата
«Эмиль, или О воспитании* и
трактата «Об общественном договоре*
Жан Жака Руссо
1762-1796 гг. Правление российской
императрицы Екатерины II Великой
1763 г.
Подписание Парижского мирного
договора
-
конец Семилетней
войны между Великобританией (и
Португалией)
-
с одной стороны и
Францией (и Испанией) - с другой
1764 г.
Избрание королем Речи Посполитой
1765 г.
риа
«О преступлениях и наказаниях *
Изобретение Джеймсом Харгрив-
сом прядильной машины
периодического действия, названную им в
чес ть
до чери
-
«Дженни*
1769 г.
1770 г.
Получение Джеймсом Уаттом
патента на паровую машину
Выход в свет сочинения Поля Анри
ГЬльбаха «Система природы*
1740 г.
Поход Надир-шаха в Трансокса-
нию
(Мавераннахр), оккупация
Бухарского ханства (до 1747 г.)
(Средняя Азия)
Борьба государства монов Пегу с
бирманской династией Таунгу
(Бирма)
Избиение голландцами китайцев
в Батавии (голландское название
Джакарты)
1740-1761 гг.
Правление пешвы Баладжи
Баджи Рао в Маратхском государстве
(Индия)
1742 г.
Умер Бесхи, тамильский новел¬
лист и
романист (Южная Индия)
1743 г.
Умер Савай Джай Сингх, прави¬
те ль Амбера, астроном (Индия)
1746 г.
1747 г.
1748-1755 гг.
Строительство мечети Нури-Османие
в
Стамбуле
Разгром французами могольской
кавалерии при Майлапуре
Начало правления Ахмад-шаха
Дуррани (ум.
в 1773 г.),
основателя независимого афганского
государства
-
Дурранийской
дер жавы (Афганистан)
1757-1774 гг.
Правление Мустафы III, султана
Османской империи
1757-1790 гг.
Правление в Марокко султана
Мухаммеда III, усиление власти Алауитской
династии
1752-1760 гт.
Правление в Бирме Алаунпая,
основателя династии Конбаун
1755 г.
Раздел государства Матарам
(Ява) на зависимые от
голландцев государства Джокьякарту и
Суракарту
1757 г.
Победа англичан
при Плесси над
бенгальским навабом
(наместником Великого Могола) Сирадж
уд-Даулом (Бенгалия, Индия)
1757-1759 гг. Захват Китаем Джунгарского
ханства и
Таримской впадины
(Центральная Азия)
1760 г.
Правление бирманского короля
Гминджа) Синбьюшина
1761 г.
Афганский за вое ва тел ь Ах ме д-
ша х Дуррани нанес
сокрушительное поражение маратхам
в
битве пр и Пан ипате
1761-1772 гг.
Правление пешвы Мадхава Рао в
Маратхском государстве (Индия)
1761-1782 гг.
Правление Хайдара Али в
индийском
государстве Майсур
(Южная Индия)
1762 г.
Резня китайцев в Маниле
1764 г.
Торжественное открытие мечети Л
алели в Стамбуле
1765 г.
1767 г.
Мухаммед III изгоняет португальцев из
Маза ган а (ныне Эль-Джадида)
1768-1774 гг.
Русско-турецкая война
1769 г.
Мам лю кс ки й правит ель Египта Али-
бей поднял восстание против Турции
Английская Осг-Индская
компания
устанавливает контроль над
доходами Бенгалии и Бихара
1Ълландцы завершают
установление контроля над прибрежными
регионами Шри-Ланки
1766-1769 гг.
Отражение бирманцами
китайского
вторжения
Захват
бирманцами сиамской
столицы Аютии (Аюттхая)
Стычка британцев с таитянами
(Океания*)
Джеймс Кук начинает первую из
трех кругосветных экспедиций в
Океанию (1768-1771,1772-
1775,1776-1779 гг.)
1769-1771 гг. Притхви Натаян, правитель
княжества 1Ьркха (Западный Непал) стал
королем Непала и основал шахскую
1766 г.
1767 г.
1768 г.
1772 г.
(шролевскую) династию Непала
Открытие о. Пасхи (Океания)
голландским мореплавателем
Я. Роггевеном
494

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продп лжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1740 г.
Экспансия государства Лунда
при полководце каньембо
(Центральная Африка)
1744-1817 гг. Годы жизни Османа дан Фодио,
африканского мусульманского
проповедника, основателя
халифата Сокото в Западном Судане
1746 г.
1747 г.
Опубликовано соч^ение Ботурини
«Идея новой всеобщей истории Аме¬
рики»
Осно
ювание университета Сан-Фелипе
в Сантьяго (Чили)
1748-1777 гг. Строительства собора в Лаване (Куба)
1751 г.
1757 г.
1758 г.
Цинский указ о совместном
правлении в Тибете Далай-ламы и цинских
резидентов (амбаней)
Издание закона о системе баоцзя (о
регистрации
населения и
коллективной ответственности
крестьянских дворов)
Цинская экспедиция в Синьцзян и
подчинение этой области (1759 г.)
1750 г.
1754 г.
Расцвет королевства Сакалава (о.
Мадагаскар)
Возникновение королевства Ка-
арта (Западная Африка)
1762 г.
1763 г.
По
официальной переписи
население йггая превысило 200 млн. чел .
Умер Цао Сюэцинь, автор романа
«Сон в красном тереме»
1764 г.
1765 г.
Судзуки Харунобу (1725-1770),
японский фафик и живописец,
представитель школы укие-э, один
из
первых мастеров
японс кой
цветной фавюры на дереве, впервые
в
Японии применил цветную
печать
Присоединение государства
Замфара к государству юбир; 1Ъ-
бир становится глав ным
государством народов хауса
(Зап а дн ая Африка)
1766 г.
Построено здание театра в
Филадельфии
1772 г.
Расширен Летний императорский
дворец в Пе ки не
1769 г.
1772 г.
1772 г.
Опубликовано сочин ение Гамы
♦О uruguai*
Томас Джефферсон начинает
постройку своего поместья Монтичелло
(Монтиселло),
шта т
Виргиния, США
Американский живописец Бенджамин
Уэст пишет картину «Смерть генерала
Вулфа»
Основание Академии наук в Рио-де-
Жанейро
495

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРВДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1773 г.
1775 г.
1776 г.
1779 г.
Издание папой Климентом XIV
буллы, запрещавшей деятельность
ордена иезуитов
Постройка Ричардом Аркрайтом
прядильной машины с водяным
двигателем (ватермашины)
Выход в свет работы Адама Смита
♦Исследование о природе и
причинах богатства народов»
Создание Сэмюэлом Кромптоном
прядильной ♦мюль-машины»
1773 г.
1774 г.
Подписание Кючук-Кайнарджийско-
го мира между Россией и Турцией;
признание Турцией независимости
Крымского ханства
1774-1789 гг. Правление Абдул-Хамида I, султана
Османской империи
Британский парламент принял
закон (Билль Норта) об
ограничении полномочий Ост-Индской
компании, получившей в 1600 г.
монопольное право на торговлю
в Восточной Индии
1777 г.
1780 г.
Изгнание бирманцев из Таиланда
Расцвет творчества Садасукхлала,
индийского прозаика
1783 г.
1784 г.
1785 г.
Братья Жозеф и Этьен Монгольфье
осуществили первый успешный
запуск воздушного шара
Первое представление комедии
Пьера Опосгена Бомарше ♦Женитьба
Фигаро*
Екатериной II подписан
законодательный акт *Жалованная грамота
дворянству », оформивший свод
дворянских привилегий
Написана картина Жака Луи Давида
♦Клятва Горациев»
Создание Эдмундом Картрайтом
механического ткацкого станка с
ножным приводом
1788-1792 гг. Великий (или Четырехлетний) сейм
Речи Посполитой; принятие
конституции фетьего мая
1783 г.
Издан манифест императрицы Екате¬
рины II о присоединении Крыма к
России
Подписан Георгиевский трактат
России и Восточной Грузии
1782 г.
Захват государства Аракан бир¬
манским правителем Бодопаей и
присоединение его к Бирме в
1785 г.
1782-1809 гг. Правление в Таила нде (Сиаме)
Рамы I, основателя династии Чак -
ри
1784 г.
Принятие британским
парламентом закона Питта (Уильяма Пита
Младшего) о реформе
колониального управления в Индии
Основание Азиатского общества
Бенгалии в Калькутте
1789 г.
Начало Великой французской
революции
1787-1789 гг. Русско-турецкая война
1789-1807 г. Правление Селима III, султана
Осма нс кой империи
1786 г.
1788 г.
1789 г.
1790 г.
1791 г.
1792 г.
1793 г.
Заключение союза Турции и Пруссии
Подписание мирного договора в Сис-
тове между Османской империей и
Австрией
Подписание мирного договора в
Яссах между Россией и Турцией
Проведение военной реформы по
западному образцу в Османской
империи
1792 г.
1793 г.
1795 г.
Третий раздел Речи Посполитой
между Россией, Австрией и Пруссией
(два предыдущих
-
в 1772 и 1793 гг.);
Польское государство перестало
существовать
1795 г.
Уильям Джонс, английский
востоковед, лингвист, объявил в
Кал ькутте об отк ры ти и
им
индоевропейской языковой семьи
Основание первого европейского
поселения в
Австралии
-
кол он ии
для осужденных (Сидней)
Правитель Северного Вьетнама,
предводитель тэйшонов Нгуен
Хюэ разгромил армию
маньчжурской династии Цин
Китайское вторжение в Непал
О сн ов ан ие ♦Посто янной
колонии* в Бенгалии (Восточная
Индия)
Британцы изгнали го лландцев из
Шри-Ланки и Мал акки
1796 г.
Основание в Иране Ага Мохаммед-ха -
ном
Каджаром новой Каджарекой
династии
496

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
1776 г.
Второй Континентальный конгресс
Новой Англии принял Декларацию
независимости 13 североамериканских
колоний
1776-1792 гг.
Постройка здания ратуши в Гаване
1781 г.
Восстание мусульман
в
Ганьсу
(Северо-Западный Китай);
подавлено в 1784 г
1787 г.
1788 г.
Завершена работа, н а ча т а я в 1773 г.,
на д «П ол н ой библиотекой в четырех
частях* из 3 457 книг (Китай)
Вторжение гуркхов из Непала в
Тибет, ответная китайская военная
экспедиция в 1792 г.
1792 г.
1793 г.
1794 г.
Карательный китайский поход в
Непал
Посланник по особым
пору чения м
английского
правительства Макарт-
ни
прибыл в Китай с радо м
требований; Китай подтвердил продолжение
политики «закрытых дверей»
Дзюробей Сяраку, японский
живописец, график и актер,
пишет
серию
портретов артистов театра кабуки
(рисунки для цветных гравюр на
дереве)
1780 г.
Создание статуи Джошрка Вашингто¬
на Жаном Антуаном Гуцоном
1780-1781 гг. Опубликован труд иезуита ФХ Клави-
херо «Древняя история Мексики»
1782 г.
Опубликованы очерки «Письма аме¬
риканского фермера» французского
эссеиста Мишеля-Гийома Кревкёра,
жившего в
Северной Америке и
организовавшего фермерское хозяйство
1783 г.
Основание в Мехико Академии изящ¬
ных
искусств Сан-Карлос
Основание Королевской ГЪрной
школы в Мехико
1785-1799 гг.
Строительство по пр оек ту
Джефферс она Капитолия шт ат а Виргиния
1786 г.
Основание «Литературного общества*
в
Рио-де-Жанейро
1788 г.
Открытие ботанического сада в Мехи-
1789 г.
Бразильский поэт Томас Антониу Гон-
эага написал
стихотворный памфлет
«Чилийские письма»
1791 г.
Вискардо написал «Письма к испан¬
ца м»
(23 августа) Восстание рабов во
французской колонии Сан-Доминго
(Западная часть о. Гаити), положившее
начало революции в Сан-Доминго и
побудившее предпринять первые
шаги к законодательному запрету
трансатлантической работорговли
1791-1795 гг. Издание журнала «Перуанский
Вестник* (*Mercurio Peruana»)
1780 г.
Правление короля Лоанго Мвене
Мбату (Центральная Африка)
1786 г.
Осман дан Фодио возглавил оп¬
позицию против правления
аристократии хауса
в
государстве Го-
бир (Западная Африка)
1787-1828 гг. Годы жизни Чака, зулусского
правителя (инкоси) (Южная
Африка)
Трансатлантическая
работорговля достигает наибольшего
размаха
Андриенампуинимерина
становится
коро лем го су дар ст ва Име-
рина (Имерна), которое
объединило все земли о. Мадагаскар
Англичане осуществили первую
групповую репатриацию в
Африку бывших рабов, поселенных в
Сьерра-Леоне
1795 г.
Британцы захватили мыс Доброй
Надежды
1796 г.
Восстание «Общества Белого лото¬
са*
(продолжалось до 1804 г.)
Правительство Китая запретило ввоз
опиума; иностранные купцы
(особенно англичане) игнорируют
запрет
1796-1820 гт.
Правление китайского императора
Цзяцина, династия Цин
497

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ЕВРОПА
ЗАПАДНАЯ АЗИЯ,
ВОСТОЧНОЕ И ЮЖНОЕ
СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ
ЦЕНТРАЛЬНАЯ, ЮЖНАЯ
И ЮГО-ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
И ОКЕАНИЯ
1798 г.
Начало египетской экспедиции Напо¬
леона Бонапарта; битва у пирамид с
войсками мамлюков
Победа англичан над французами в
морской битве при Абукире
Объявление Османской империей
войны Франции
1799 г.
Умер турецкий поэт Галиб Деде
Неудача Наполеона при Акре (Сирия)
и уход его экспедиционного корпуса
из Египта
1798 г.
Шри-Ланка объявлена колонией
британской Короны
1799 г.
В результате четвертой англо¬
майсурской войны княжество
Майсур разгромлено, его
правитель Типу Султан убит
1800 г.
1801 г.
Подписание мирного договора меиеду
Францией и Османской империей
1800-1826 гг. Правление Хайдара, эмир
Бухарского ханства
Расцвет творчества индийского
лирического поэта Мира (Мира
Мухаммад Таки), писавшего на
урду и персидском языках (годы
жизни 1724-1810)
1801 г.
Население Индии составило
около 200 млн. чел .
498

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
(продолжение)
ВОСТОЧНАЯ АЗИЯ
АМЕРИКА
АФРИКА
XVIII в.
Работа группы живописцев «Восемь
чудаков из Янчжоу* (в середине
периода Цин)
1800 г.
По официальной переписи
население Китая составило 295 млн. чел .
1800-1805 гг. Бразильский архитектор и скульптор
Алейжадинью (прозвиыце Антониу
Франсиску Лисбоа) создает
скульптуры 12 пророков перед храмом Бон-
Жезус-ди-Матозиньюс в г. Конгонья-
се-ду-Кампу
1800 г.
1800 г.
Основание сильного феодально¬
го централизованного
государства Бамум (на территории
Камеруна)
Расширение работорговли в
северном и восточном
направлениях, особенно в направлении
Египта
499

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Илл. 1. Портрет английского «вероотступника» Самсона Роули, служившего верховному адмиралу
Османской империи Улуа Хасану. (MSBodley, Or. 430, f. 47, Бодлианская библиотека, Оксфорд)

а)
Илл. 2. Женщины, занятые на строительстве в Агре и Фатихнур-Сикри, столичных городах империи
Великих Моголов, Индия. Рисунки из Akbamama' (Собрание рисунков Музея Виктории и Альберта,
Лондон): а) женщины-строители на постройке форта в Агре (Музей Виктории и Альберта, Лондон;
деталь, I.S .2
-
1896. Fol. 45/117); б) женщина-строитель, несущая строизельный раствор на постройке
форта в Агре (Музей Виктории и Альберга, Лондон; деталь, I.S.2
-
1896. Fol. 46/117)\в) женщины за
изготовлением известкового
раствора
на
строительной площадке в Фатихпур-Сикри. (Музей
Виктории и Альберта, Лондо!I; деталь, I.S.2
-
1896. Fol. 91/117)

Илл. 3. ФортСан-Хорхе-да-Мина (Эль-Мина), построенный португальцами
в 1482 г. и нахо-
Илл. 4. Изображение португальского
дившийся под их контролем до 1595 г., когда он был захвачен голландцами. Форт (теперь в
сановника на бронзовой пластине из
Гане) являлся крупным центром торговли золотом на западном побережье Африки. {Dapper
Бенина, XV-XVI вв., Нигерия. (Британ-
Foundation, Париж)
ский музей, Лондон)
а)
б)
в)
яш
Tiwrmjrjrc
;
i-Д vifiiii'i'tfi'H
FUui. 5- Работорговля: а) дом для рабов на
острове Горе; «расположенный у берегов
Сенегала, напротив Дакара, Горе с XV по XIX в.
был крупнейшим центром работорговли на
африканском побережье. Им, сменяя друг
друга, управляли португальцы, голландцы,
англичане и французы, его архитектуру
характеризует контраст между мрачными
казармами рабов и изящными домами
работорговцев. Сегодня он служит
напоминанием о жестокой эксплуатации человека
человеком и храмом примирения» (ЮНЕСКО,
World Heritage",
1997; Фото с согласия
Постоянной делегации Сенегала в ЮНЕСКО);
б) железные нашейные оковы для рабов,
XVIII в. (Попечительский совет
Национальных музеев
и галерей Мерсисайда, Мер-
сисайдский морской музей); в) схема и вид в
разрезе европейского корабля для
перевозки рабов. {Hulton-Deatsch Collection, Лондон)

Илл. 6. Карта мыса Доброй Надежды, XVIII в., из Petit atlas maritime de
Beilin, villeetfortdu Cap, 1763). (Национальная библиотека Франции,
Париж)
Илл. 7. Карта сараны народа койкоин (готтентотов) в Южной Африке,
XVIII в., из 'Petit atlas maritime de Beilin, Pais de Hottentots?, 1763-1764).
(Национальная библиотека Франции, Париж)
Илл. 8. Европейские картографы стремились привести в соответствие традиционные географические предст авления и информацию из
новейших отчетов о путешествиях, судовых журналов и астрономических наблюдений с целью нанести на карпы точный образ земной
поверхности. (ИзJohannes de Sacro Bosco Sphera i >olgare not amente tradotta con molte notande', Венеция: В. Zanetti, 1537)

Или. 9 Рисунки из «Истории большого острова Мадагаскар»
Histoire de to grand isle de Madagascar9,1658),
написанной шевалье Этьеном де
Флакуром, посланным туда Французской Вест-Индской компанией. На протяжении двух столетий эта «История» оставалась самым полным
трудом об острове. (Национальная библиотека Франции, Париж)
Илл. 10 . Изображение сцены работы астрономов
в Стамбульской обсерватории,
основанной Таки аль-Дином в 1575 г. Механические часы и
земной глобус указывают
на обмен приборами с христианским Западом. (Из ЗЬаЬашЬаЫ-паггшЬ', MS N. FY1404. Университетская
библиотека, Стамбул)

Илл. 11 . Глобус Герарда Меркатора, 1541 г. (Фото Hugo Maertens, Брюгге)
Илл. 12 . Титульная страница сочинения «Левиафан»
воспроизводит два главных аспекта теоретических построений Гоббса. Телом
Левиафана служат его подданные, его власть нуждается в их
признании и их поддержке. Символы его власти составлены из атрибутов
духовной и светской власти, поскольку лишь там, где эти власти
объединены, можно избежать конфликта между Церковью и
государством. (Национальная библиотека Франции, Париж)
Илл. 13. Фронтиспис книги Жака Эспри «Лживость человеческих
добродетелей» (Париж, 1678). Это фронтиспис к сочинению друга
Ларошфуко показывает ортодоксальную точку зрения: христианин
вынужден выбирать между Пороком, прячущимся за
привлекательной личиной, и Добродетелью. (Национальная библиотека
Франции, Париж)

Илл. 14 Фронтиспис книги Ларошфуко «Размышления, или
Моральные изречения и максимы» (Париж, 1665). Этот фронтиспис
иллюстрирует радикальную точку зрения самого Ларошфуко по отношению
к морали: добродетель
-
это всего лишь маска, за
которой скрывается
безобразное лицо естественного человека. Выявить порок,
скрывающийся за этой маской, еще не значит показать, что человек преодолел
порок и
обратился к добродетели; это всего лишь показывает, что
человек должен заменить
маску,
так как
добродетель всегда
искусственна. (Национальная библиотека Франции, Париж)
*
CODE
DЕ
LA NATURE,
ои
LE VERITABLE
ESPRIT DE SES LOIX,
De tout tems neglige ou meconnu.
PAR-TODT,
CHEZ LE FR AI SAGE.
*»CC.bV.
n- ~,
..
A,
11
:
Илл. 15 . Титульный лист книги Морелли «Дух природы, или
Истинный дух ее законов» (1755 г.) иллюстрирует широко
распространенное убеждение, что науку об обществе следует поставить рядом
с
новыми
науками
о
прир оде:
сам
Морелли верил, что научный
подход докажет превосходство коммунизма
Илл. 16. Хиросигэ, «Ночная сцена в Сарувака-Чо». Из альбома «Сто
видов Эдо» (Е. 88 -1969). (Дальневосточный отдел Музея Виктории и
Альберта, Лондон)

Илл. 18. Китайская студийная живопись. (Венский музей истории
искусств, Австрия)

Илл. 20 . Альбрехт Дюрер, «Высокая трава». (ALB 40.083, собрание
графики музея Альбертина, Вена, Австрия)
Илл. 21 . Могольская миниатюра (автор Басаван) «Акбар на своем
слоне переходит через реку по наплавному мосту» из1Akbamama .
(22/117 15.2 -1896, Индийский отдел Музея Виктории
и Альберта,
Лондон)
Илл. 22. «Пьета» Микеланджело (1475-1564)

Илл 23. «Сикстинская Мадонна» (1513-1514 гг.) Рафаэля (1483-1520)
Илл. 24 . «Император Карл V» (1532-1533 гг.) Тициана (1490-1576).
(Музей Прадо, Мадрид)
Илл. 25- «Снятие с креста», анонимный мастер могольской эпохи.
(15/133-1969 (F79b), Индийский отдел Музея Виктории и Альберта,
Лондон)

Илл. 26. Настенная живопись, изображающая ягуара
и
орла, XVI в., из Сан-Хуан-Баутиста-Куаунтинчан. (ФотоЕ. Wake, с разрешения INAH-
CNCA.-MEX.)
Илл. 28 . Бронзовая голова из Бенина, Нигерия. (Городской музей,
Бристоль, Великобритания)
Илл. 27 . Головной убор в виде антилопы, использовавшийся
народом бамбара в обряде, воспроизводящем мифическое рождение
основателя земледелия, Мали. (Архив WemerForman, Лондон)

Илл. 29. «Парк Уивенху» (1816г.) Джо1 ia Констебла (Великобритания, 1776-1837). (Национальная 1*алерея, Вашиштон)
Илл. 30. Титульный
л ист трактата
«Новый органон» Фрэнсиса
Бэкона. (Национальная библиотека Франции, Париж)

EMPRESAS POLlTICAS:
O
IDEA DE UN PRINCIPE
POLITICO CHR1STIANO
KEPRESEXTADA BN CIEN EMPRESAS
POR
DOH DJEGO DE SAAVEDRA FAXARDO\
Caballero del Orden de Santiago, del Con-
sejo de S. M. en el Real у Supremo de las
Indias у su Embaxador Plenipotenciario en
los Trece Cantones * en la Dieta Imperial
de Ratisbona por el Circulo у Casa de Bor-
gona,y en el Congreso de Munster
para la paz general.
1
1
r
TОMО
L
Blfl^ADRID \ Aft O DB MDCCIX XXIX.
EN
LA OFICINA
DE D.
BENITO
CANO .
CON LICE NC 1A.
Илл. 32. Фронтиспис книги Диего Сааведра Фахардо Las
empresas politicos'. (Национальная библиотека Франции,
Париж)
SEIS LIBROS
DE LA REPVBLICA
DE IVAN BODINO
Traducidos de lcngua Francefa,y cnmendados
Catholicamente :
P07^
(jASPA7^<DE ANAST%0 TSVNZA
Theforero General de la Serenifima Infanta de Effrana
Dora Скткипк,Т)и^ие[а de Saucya.
AL PRINCIPE NVESTRO SENOR.
il?;,
-
EN TVRIN,
POR LOS HEREDEROS DE ВEVILAQJVA.
:
.
.
!CvV'ii'fab'
v
M. D. XC.
i
Q>n licencia de los Jnquiftdores.
POLITICA.
PARACORRE
CIDORES Y SENORES DE VASSA
LLOS, ENT1EMPODE fAZ.Y DECIViRRAi
у para Palacios cm lo tfpinmal, у Tcm j oral c-ncrc
legos , Iuc/ cs de
ComifNk»n,Rcgi JorcvAbcgados, у ottoi Ciiwales pablicov у dc Ы lunl.liciones,
PiccmincuciaSjRcGdcbciai.y falaixn dcl!os:y dc !o tocantc a iai dc
Otdencsy Ciuatlcrosdillaj.
Prj mer to mo.
tAVTO\ EL LICEKCiADQ CASTILLO DE
BouaddlajlelCtirftjodel'ficy don Felipe III. nnrfhofcmr,y fuFt/taltn la 7\cal
ClMtnallerta dc I 'aUadelut.
D1RKHDA AL MVY ALTO Y MVY PODEIiOSO
CacoliCoPrmcljpcdci.isElpanas,y dclNucuo uu:udo,doft
Fclipcnutdro I.nor .
Ejta*hadida , j emendada per
el o^Suter.
^«NorPriuilefo,En
Medina delС
amp
в. Ter Chfzual La{fe,y Fran'ufti Oareid.
An о м. Dc'vniT
Илл. 33- Фронтиспис испанского перевода книги Жана
Илл. 34. Фронтиспис книги Херонимо де Бобадилья 'La
Бодена «Шесть книг о республике». (Национальная библио-
politico para corregidores у senores devasallos'. (Нацио-
тека Франции, Париж)
нальная библиотека Франции, Париж)

Илл. 35- «Портрет Мартина Лютера» (1529 г.) Луиса Кранаха (1472-
Илл. 36. Портрет Жана Кальвина. (Исследовательские архивы,
1553), дерево, 37 х 23 см. (Галерея Уффици, Флоренция)
Париж)
Илл. 37. «Менины» Веласкеса (1599-1660). (Музей Прадо, Мадрид)

Илл. 38 . Собор Св. Павла, Лондон, (('согласия Центрального
информационного бюро, Лондон)
Илл 39- Храм Иль Джезу в Риме: а) фасад; б) внутренний вид (Алинари)

ENCYCLOPEDIE,
ОI
DICTION N AIRE RAISONNE
DES SCIENCES,
DES ARTS E T DES METIERS.
iiFCCFII.I,I
I)ES
M1
1I
I,l.СКS
ЛUTEURS,
LI
У;4T!
t,?
.t.'/.V/
DVS
ПК IIОN\\1UIS A\СI.ОIS
DE CHAMBERS, D HAURIS. DE DYCHE, &c.
ГАК VЛE SOClF.ТЕ DF. CUSS Пh /АГГИГ.S.
Misc:i crdrc6чpuYne p.*r M. />/Dlx Г. .4
:it.<L1Чкi.! У.*Г:«i.MЛI:<jlL,
par
M.
i/:,; i , <!, !Ачи^-.: .;:е К.-vale
V\" cs J-.- Г..*:»
A »L- Г \e idci.it .:
Roy..I
.
de l»er! .:i.
ToiKtn jc
fu:r;:us
u:h
/ HOK IT.
DIXVOLDMES iN-FОLfО,
D0N1 m.i X DE FEANCFii-S F..V TAM ! I, D i .ТЕ
PRОPОSFS
PAR
АОUS(RIPTIОN.
A PAHIS, (E;;
M.DС
1I.
АУEC ЛPi>N(ji'.l TI0 N
LT1>iiIУiILСt. DURОY
Ипл. 40 - Фр< >hthci me i гсрноп) издания <-3i и щклопедии, или Тол ково-
ix)
словаря паук, искусств
и
ремесел»
Ипл. 41 Барголомео Берреччи и др. Гробница польского короля Си-
Ипл. 42. Мастер Павел. Ратуша г.
Литомержице. (Из Bialostocki J.Artо)
гизмунда I в капелле собора на Вавеле в Кракове, 1517-1533 it. (Фот
Renaissance in Eastern Europe, Лондон, 1976)
Рудол1>фа Козловского)

Илл. 43. Бенедикт Рид. Внутренний вид палат Владислава на Градчанах, 1493-1502, Прага. (Из Bialostocki ).Art ofRenaissance in Eastern Europe,
Лондон, 1976)
Илл. 44- Внутренний вид Грановитой палаты в Московском Кремле

Илл. 46. Храм Василия Блаженного, построенный зодчими Бармой
и Постником в 1555-1561 гг., Москва
Илл. 47. Церковь Преображения, 1714 г., Кижи, Российская
Федерация

Илл. 48 . Алексий -
человек Божий (алтарная фреска). Мастерская
Илл. 50. Бог Саваоф. Фреска Юго-Западного собора, середина XVII в.
Дионисия, начало XVI в.
(С согласия Государственного историко-
(С согласия Государственного историко-культурного музея-заповед-
культурного музея-заповедника Московский Кремль)
ник а Моско вский Кремль)
Илл. 49. Мученик Маркелл. Фреска,
середина XVII в. (С согласия Государственного
историко-культурного
музея-заповедника Московский Кремль)

Илл. 52. Церковь Рождества. Москва
Илл. 53. Здание Московского университета
-
первого университета в России
(основан в 1775 г.)
Илл. 54 . Смольный монастырь в Санкт-Петербурге

Илл. 55 - Изображение г. Дубровник работы Анжело Одди, фарфор. (С согласия Министерства культуры
Хорватии)

Илл. 60 . «Наблюдение за кометой 1577 г.». Миниатюра Стамбульской обсерватории
llill
Илл. 61. «Такийи аль-Дин и Стамбульская
обсерватория». Миниатюра
Илл. 62. Карта Америки Пири Рейса

Илл. 63. Мечеть Селимие в г. Эдирне, Typi цш. Османский архитектор
Синан, 1569-1575 гг.
Ипл. 64. Внутренний вид мечсги Сслимис вЭдирнс
Илл. 65. С )бщий вид комплекса носгроек {кнтлие) султана Баязида II
в Эдир! ie, 1484-1488 п:
Илл. 66. Голубая мечеть, Стамбул. (С согласия Министерства культуры Турции)

Илл.67. Многоцветный изразец XVI в. (Музей дворца Топкапь^Сгам-
Илл. 68 . Орнамент изразца в мечети Али-паши в
Тофане, Стамбул,
бул)
XVI в.
Илл. 70. Ковер для молитвы, XVIII-XIX вв., 163 х 118 см. (Музей г.
Mali исса, Турция)

Илл. 71. Миниатюра к «Сулейманнаме» рабо-
Илл. 72. Миниатюры «Байан-и Маназил-и», «Сафра-и Иракайн» художника Насух аль-Силахь-
ты художника Насух аль-Силахьяль Матраки,
аль Матраки; 31,2 х 22,5 см. (Библиотека Стамбульского университета)
1517г. (Музей дворца Топкапы, Стамбул)
Илл. 73. Две турецкие миниатюры XVIII в. работы Левни. (С согласия Министерства культуры Турции)

Илл. 75 МечетьДарвишийя вДамаске. (Студия AZ4D)
Илл. 76 . МечетьСинанийя вДамаске, XVI в. (СтудияAZAD)

Илл. 77 . Мечеть Хусравийя
в Дамаске. (Студия AZAD)
Илл. 78. Общий вид Мекки и Святой мечети. (С согласия RAF Photos)

)»
i
Илл. 81. Вид на рынок
в Ходейде с тюками
кож н а переднем пл ан е. (С согласия RAF
Photos)
ЛИ
^
Л,
'
Ж
J'1л!
Илл. 82. Улица в Харат-ан-Нахрейн в г. Сана
с высокими зданиями, сохранившими
черты старинной архитектуры. (С согласия RAF
Photos)

Илл. 83 . Окна с деревянными панелями, украшенными геометрическими орнаментами, водном из домов Джидды
Илл 84 Дом в Джидде, сохраняющий черты старинной архитектуры
Илл. 85- Декоративное окно, предназначенное для проветривания
дома в Джидде

Илл. 88 . Миниатюра Акопа Джугаеци «Третий день Творения»,
г. Исфахан, 1610 г.
Илл. 89 - Сефевидская миниатюра из «Шахнаме» Фирдоуси

Илл. 90. Угловая башня цитадели крепости Керим-хана Зенда в
г. Шираз. (ФотоДлс. Р. Перри)
Ипл. 91. Крытый базар Вакиля времен Керим-шах Зенда в г. Шираз.
С европейской гравюры XIX в.
Илл. 92 . Керим-шах Зенд (слева) и его придворные. С живописного изображения тех времен в Кула-u фараиги
-
беседке Зснда в г.
Шираз

Илл. 93. Монастырь Св. Геворка в деревне Мугни, 1661 г.
Илл. 96 . Керамическая посуда первой половины XVIII в., Армения

Илл. 97 - «Армии Чингисхана и хорезмшаха
Джелал-ад-Дина». Из рукописной копии «Та-
рих Абу-ль -Хайр», около 1540 г. (С согласия
Института восточных исследований
Академии наук Республики Узбекистан)
Илл. 98 . «Барбад, играющий перед Хосро-
вом» работы художника Мухаммеда Муки-
ма. Из рукописной копии «Шахнаме», 1664 г.
(С согласия Института восточных
исследований Академии наук Республики
Узбекистан)
Илл. 99 . «Золотой рынок» в Бухаре. (С согласия Институга восточных исследований Академии наук Республики Узбекистан)

Илл. 100. Площадь Регистан в Самарканде,
Узбекистан

Илл. 103. Тадж-Махал, 1632-1654, Агра, Индия (ЮНЕСКО,MattieuPouty)

Илл. 106. «Умирающий Инаят-хан». Могольский черно-белый рисунок, Индия. {FrancisBartlett
Donation of 1912 and the Picture Fund, Музей изящных искусств, Бостон)
Илл. 108. «Восток встречает Запад»
-
гравюра, изображающая встречу правителя
государства Канди Вималадхармасурьи I с голландским посланником Йорисом ван Спилбергеном в
и юл е 1602 г. (Из Coomaswamy AJtLMediaeval SinhaleseArt. Нью-Йорк, 1956)
Илл. 109. Изображение сцены из «Вессантары-джатаки», одного из популярных
повествований о прежних жизнях Будды. Живопись XVIII в. из монастыря Дегалдорува, связанная с
оживлением буддизма в центральных областях Шри-Ланки. (Из Coomaswamy А.К . Mediaeval
SinhaleseАП. Нью-Йорк, 1956)
Илл. 107. «Слепые певцы» Бичтира,
моголь-
ская живопись, Индия. (Музей Виктории и
Альберта, Лондон)
Илл. 110. «Ремесленник богов и бог
ремесленников»: позднее изображение,
основанное на средневековых текстах о Вишвакар-
мане, мифическом предке ремесленников
и центральной фигуре их ритуалов, Шри-
Ланка. (Из Coomaswamy A.K. Mediaei>al
SinhaleseArt. Нью-Йорк, 1956)

Илл. 111. Пагода Тхиеп близ г. Хюэ. XVIII в., Вьетнам. (С согласия
ЮНЕСКО / А Воронцов)
Илл. 113. Общий вид пушки Ки-Днеймат и деталь ее цапфы, из
султаната Бантен, Индонезия
Ют. 112. Изображение боя слонов, устроенною для султана
государства Ачех, о. Суматра, Индонезия. (Национальная библиотека
Франции, Париж)
Илл. 114. Церковь Санта-Синьора. Филиппины. (С согласия Аугусто
Вильялона)

Илл. 115- Общая карта Китая из сочинения «Иезуиты* Д Анвиля (D Anville, Jesiiites . 1730, p. 3 ) (Национальная библиотека Франции, Париж)

vi\
if -fi
&4i ®
aet
^тщщщ
Илл. 116. Рисунок «Пахота и прополка»
художника Цзяо Бимчжэня, Китай
г
-
fciitf:'
^ацу! !|» ^1
.
---
ли-.,- ,.
_
»Ч','
-
-
т
.-Г/
{^1
$«.1й5ы .i ;|Ш£здэт-~:.
JL ^?*v
-*
4«jr
iPVt'*
-4
,,ЛГ|'
,,U
'
^
,inJuer * ж *
ftf«
*
*
&
'
'4Fi*jpr
-
'*
li*7
":
*
'.^tj
ill }!?'iv -4 & b IET4 ifa.iuifc M'~.
W&>$*T*
-1
*
ЛшХГ-
* &&-A.
4. vSL -a
%'fip
it
.I*-'*»'
\tV
Я/i/z. 117. Вид Нанкина
Илл. 118. Вид центра Пекина во время весеннего праздника
Илл. 119 . Рисунок «Народ, наблюдающий за процедурой объявления результатов
экзаменов» художника Гуань Бан Ту

'si
-A -1'I'
^\?.
j TiJ-* ;
^:4*
4V*
*>L< jt.
iL\<.
1 *[..?
is" Л
>&
>><
j-
.
з
4* j:A.
t.ait
'£
_
4:
44> 'iV i
<-
®l\;
1. !&
*&
_X- \5}
^e-i
Щi -4s
/jx
'''
i
I"-: , i.
AL
3* Aj
t.'c:.
»***
JL
*ч
К
at,
; ,*£
41r
;
iM ;I:.
!ь ж.1
i*v
Л ^v-
^ж
1fL,4£
i«! !
&
*t
«0
#
'
'
4 ~#V
's
-Г. .'
'
?
^УЧ--'
7/Ч-*
£
Mi
iiv.s.
'.
Ялл. 120 . Портрет
1уЯньву(1613-1682),выдающегося ученого цинской эпохи
Илл. 121. Страница из «Сику цюаныиу» («Полная библиотека в
четырех частях»)
- язЯ'Ж,
V4:А-
чг*
Ф 11-
1Я.т
"Til Ф iк
*
ч
'к
*
*>
.к
Xi
У
г
*
1Г
т*
Й.
(
Ьк.1
'1V./X
V
А.
а
'А.
j».
Ч
&
»
*уДJi-♦1Ч5.
м
*
*»
%
д.
1?
X
Г,Л
а-
f
!А',Лi>*
У
*.
И1,Ji*f-
Л
г
ЛЖЛ
Илл 122. Портрет Пу Сунлина (1640-1715),
Илл. 123. Страница романа Пу Сунлина «Рассказы о чудесах
из кабинета Ляо»
автора на пис анн ого в конце XVII в.
романа
«Рассказы о чудесах из кабинета Ляо»

Илл, 124 Замок Химэдзидзё, построенный Даймио Икэда в 1601 -1609 гг. (Из Tokuji Kato, ed,!Himejijo, Nihon Meijo ShuseV [«Собрание японских
замков»], Токио, 1984)

Илл. 125. Торговля рисом на рынке Доцзима в Осаке. (Из SettsuMeishoZue [«Альбом
знаменитых мест провинции Сетцу»], Осака, 1796-1798 гг.)
Илл. 126 . Оптовая торговля хлопком на хлопковом складе в Эдо. (Из 'EdoMeishoZue' [«Альбом
знаменитых мест Эдо»], Эдо, 1834-1836 гг.)
Илл. 127. Рынок тканей Мицуи в Эдо. (Из Edo Meisho Zue' [«Альбом знаменитых мест Эдо»],
Эдо, 1834-1836гг.)

лл. 128 . Вспашка ранней весной. (Из
4NogyoZusetsu [«Картинки
земледельческих работ»])
Илл. 129- Посадка риса поздней весной.
(Из NogyoZusetsu [«Картинки
земледельческих работ»])
Илл. 130. Отдых после сбора хорошего
урожая
-
праздничный день после
завершения полевых работ. (Из4NogyoZusetsu'
[«Картинки земледельческих работ»])
Илл. 131 . Театр «Кабуки» в Осаке. (Из lSettsu
MeishoZue [«Альбом знаменитых мест
провинции Сетцу»], Осака, 1796-1798 гг.)

Илл. 132 . Сунньё-мунь, южные ворота в окружавших столицу
стенах
-
памятник архитектуры раннего периода государства
Чосон, подчеркивавшей равновесие между небом и земц^й.
Корея
Илл. 133 . Картина Сина Юн Бока «Танец с мечами» дает прекрасное
предста влен ие о
жанровом своеобразии живописи государства Чосон в XVIII
в.
Корея
Илл. 134. Тщательно украшенные железные инструменты для клеймения. (С согласия
С.С . Muller, RaunigW. DerWegzumDachderWelt. Инсбрук, 1982)
Илл. 135. Дворец Потала в 1660 г.
Гравюра, выполненная по рисунку с натуры иезуита
Й. Грюбера. Из книги Kirchner A. China IUustrata, 1667). (Национальная библиотека
Франции, Париж)
Илл. 136. Позолоченная бронзовая
статуэ тка
грядущего Буады Майтрея. Выполнена За-
набазаром или его мастерской, Тибет.
(Музей Гиме, Париж)

Илл. 137 . Гравюра, изображающая американских индейцев, болеющих оспой; XVI в.,
Мексика, (ms Med. Palat. 220, c.460v, Biblioteca Medicea Laurenziana
-
Библиотека
Лоренцо Медичи, Флоренция)
Илл. 139 . Гравюра, изображающая североамериканскую индейскую
деревню XVI в. (Национальная библиотека Франции, Париж)

Илл. 141 Сумка из меха
выдры
североамериканского индейца. (Музей
человека, Париж)
Илл. 142. «Жена вождя с ребенком».
Акварель Джона Уайта, гравюра Теодора
де Бри, Виргиния, около 1585-1590 гг.
(Британский музей, Лондон)
Илл. 143. «Женщина из Флориды».
Акварель Джона Уайта, около 1585-1590 гг.
(Британский музей, Лондон)
Илл. 144 «Портрет Почахонтас»
(около 1595-1617 гг.), дочери вождя Поуха-
тана. Гравюра Симона Ван де Пассе
(после 1616 г.) с картины неизвестного
художника английской школы. Масло,
холст, 77 х 64 см. (Национальная
портретная галерея. О 1983 г. ,
Смитсоновский институт, Вашингтон, США)

Илл. 145 Продажа рабов в зале Ротонда, Новый Орлеан. (© Музей Уилберфорса, Халл, Великобритания)
Илл. 146. «Исследование реки Миссисипи и территории Луизианы»
(в бассейне р. Миссисипи). Гравюра неизвестного художника, 1699 г.
(Национальная библиотека Франции, Париж)

Илл. 148. Незавершенная «открытая» часовня в Тлальманалько, Мексика. {Из Kubler & Soria,
1959; любезно предоставлено INAH-CNCA . - M E X .; фото Fernando Osozio)
Илл. 149. Здание школы с «неклассическими» оконными рамами. Середина XVIII в., Мексика.
(ИзKubler&Soria, 1959.С согласия1NAH.-CNCA.-MEX.-
фото Fernando Osozio)
Илл. 150. Церковь Сан-Франсиско в Лиме, Перу. (ЮНЕСКО/5. Mutal)

IIL
INDI, QVA ARTE AVRVM EX
XPotossi montanis,aurifodinkomniumdttifrimkpero-
mne m India\aurum Indi hacarte ejfodiunt3qua in noftrisfere
regionibus itidem fachtant. Naex rupibus excindenda omnia
funt. Operariosin duos ordines dijpefrunt.Quorum hi dedie
laborantes, nottu quiejcunt: iUi noClu
operts vacantcs, mterdiu dormiuwL*
Quamuis nec diurnam necnoclurnam c&lifacem cuideat}[ed vniuerfimfuc-
cenfrscereisopus habeant:Cnm 'ultra i ?o.orgias infra terr
amfefe demittant.
Nec tamen ifla tdmimmcnfitfodinarum profunditasimpedit , quo minus
omne
effojfum asjuis dorfrsforas efrerrecogantur. Quern in vfumfralas ad-
hibent,imfiruBasparatasfy,rut bimfrbifemper cotunffa h&reant. ScaUc.ue -
ro ex intortis boum corits confe&afimt ,qu& tranfuerfis radii* ligneis fujfrr-
mantur im,vt temis ruiri*femperex ordine defrenfus vno latere, altего verb
tot idem afcenfusfit. Cumq' in afcenfus labore r<vtramanufralas corriperc^
cogantur, ideo,qui illorumprimus eft,cereum ardentem de pollice religatum
geftat. Porrb,quiametaa[cenfurisnimis longa ell, tccirco in media viafur-
refla qmda (camnafunt, quibus onerafua quadamtenus deponere pofrunt.
Илл. 151. Гравюра Теодора де Бри, изображающая серебряные рудники в Потоси, XVI в.
(Национальная библиотека Франции, Париж)
Илл. 153- Искусство индейцев тайно: кресло «дуо» в виде животного.
Дерево. Большие Антильские острова. Таино применяли различные
материалы, но
предпочитали дерево. Церемониальные кресла «дуо»
предназначались для касиков (вождей). Двина 78 см, высота 42 см,
ширина 30,3 см. (Музей человека, Париж)
Илл. 152. Алейжадинью. Скульптура пророка в Кон
гоньясду-Кампу, Бразилия. (С согласия Националь
ного художественного и исторического институ
та, IPHAN)

Илл. 155. Портрет Франсуа Доминика Туссен-Луверпора (1743-1802).
Провозгласил независимость Гаити (французского Сан-Доминго). Стал для
чернокожего населения стран Америки и островов Карибского моря символом
успешной борьбы за свободу и независимость. (Фото Вилли Николаса. С
согласия Постоянной делегации Гаити в ЮНЕСКО, Париж)

®ф##@
9фф|t
#$Ф
?
К
«
Илл. 156. Аканские латунные гирьки для взвешивания золотого песка. Геометрические формы (слева) использовались с XV в., фигурки
-
с XVII
в. (Фото с согласия Т. Garrard
и з Ge ne ral History ofAfrica. Vol. IV Akan Weights and the Gold Trade, T. Garrard, Longman, London, 1980, p .280)
Илл. 157. Гравюра «Европейские торговцы и жители островов Зеленого Мыса». (Национальная библиотека Франции, Париж)

Илл. 158. Гробница короля Сонгаи из династии Аския в Гао, Мали. (С согласия Фототеки Гао)
Илл. 159. Маска из слоновой кости
королевы-матери из Бенина, Нигерия, XVI в. На
диадеме выполнены изображения бородатых
португальцев. (Британский музей, Лондон)
Илл. 160. Статуэтка, изображающая царя Болонгонго государства Шамба, сидящего перед
коробочкой с красками для грима. (Британский музей, Лондон)
Илл. 161 . ФортЖезу в Момбасе, построенный португальцами в 1593 г. для защиты оттурок
и обеспечения контроля над торговлей между странами Красного моря, Мозамбика, Гоа и
Китая. Португальцы оставили форт в 1698 г. (С согласия Spectrum Picture Library)

MANIKtLF. <{< ПЛТ ГКГ, /с Вт. К Л
рагпи
1ел ПОТ'ГЕХ TOES
KoOJiN - JIOKSSKN Дгг II ОТ ТКгХ Т ОТТЕХ. uit Ivolbe.
Илл. 162. Готтентоты (народ койкоин) за молотьбой
зерна. (С
согласия Time Life, Mansell Collection, Лондон)
Ил/l 164. Церемониальный топорик абомейских королей, Бенин.
(Музей человека, Париж)

t
Илл. 166. Стеатитовая скульптура птицы,
обнаруженная в «Долине руин» в
археологическом комплексе Большой Зимбабве
Илл, 169. Маска, которая использовалась
членами тайного общества Ньяу,
являвшегося наиболее почитаемым
институтом у
племен чокве, Центральная Африка. (С
со гл ас ия КМ. Phiri)
Илл. 167. Деревянная с налетом на
поверхности
статуэтка ко лен опрек лон ен ног о
человека из места для жертвоприношений.
Высота 29 см .
Народ сонинке, Западная
Африка. (Фото G. Berjonneau)
Илл 170. Резной охотничий рог XVI в. с
острова Шербо. Слоновая кость; высота 43 см.
Сьерра-Леоне. (Фото Rossini)

Илл. 171. Кимпа Витта, также известная как
Донна Беатриче, основательница антониан-
ского движения в королевстве Конго в 1704 г.
(С согласия Министерства культуры Анголы)
Илл. 172. «Георгий, поражающий змея».
Коптская живопись XVIII в. (на ткани). Гон-
дэр. (Музей Аддис-Абебы, Эфиопия)
Илл. 173. Замок Гондэр, Эфиопия. (С согласия Национального управления Эфиопии по
туризму)
Илл. 17.4. Украшенные миниатюрами страницы Корана народа хауса (конец XVII -
начало
XVIII в.) Высота 7,5 см .
(Фонд Dapper)
Илл. 175. Высадка Бугенвиля на Таити в 1768 г. С
картины Постава Ало (Музей морского флота,
Париж)