Морфологический строй новых индоарийских языков. - Зограф Г.А.

Автор: Зограф Г.А.
Теги: грамматика языкознание морфология языковедение
Год: 1976
Похожие
Язык новых медиа.
Новые индоарийские языки
Очерк по истории методики преподавания новых западноевропейских иностранных языков
Новые стихотворения. Новых стихотворений вторая часть.
Текст
                    академия НАУК СССР
ИНСТИТУТ ВОСТОКОВЕДЕНИЯ
Г. А. ЗОГРАФ
МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ
СТРОЙ
НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ
языков
(ОПЫТ
СТРУКТУРНО-ТИПОЛОГИЧЕСКОГО
АНАЛИЗА)
ГЛАВ1ГЕЛЬСТВО <НАуКА»
МПГ1ДАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
™'СКВЛ 1976

Ответственный редактор
B.M. БЕСКРОВНЫЙ
Книга содержит системное сопоставление морфологиче-
ских черт современных индоарийских языков, осуществляемое
в терминах грамматических категорий. Анализ инвентаря кате-
горий, их наполнения и способов выражения ведется по основ-
ным лексико-грамматическим классам слов. Полученные ре-
зультаты обобщаются в заключении, предлагающем основания
морфологической классификации языков рассматриваемой
группы.

□70104-204 nil
013(02)-76 2П'76
/q\ I лавная редакция восточной литературы
издательства ’’Наука”, М., 1976
Светлой памяти
Семена Германовича
Рудина,
ОТ АВТОРА
Настоящая книга содержит описание наиболее общих закономер-
ностей морфологического строя генетической группы живых языков,
известных под названием новых индоарийских, или новоиндийских
(индоевропейские языки Южной Азии и цыганский).
Названные языки представляют несомненный теоретический инте-
рес ввиду их типологического своеобразия. В частности, новые
индоарийские языки не вполне отвечают известным признакам, пред-
ложенным Н. С. Трубецким для языков индоевропейской семьи. Тем
не менее в общелингвистических трудах они до сих пор привлекают-
ся относительно мало. В этом свете обобщение присущих им струк-
турных черт выглядит своевременным и полезным.
Такое обобщение немаловажно и в плане "внутренней" характе-
ристики группы. Рядом с значительными достижениями сравнительно-
го и исторического изучения индоарийских языков попытки их сопо-
ставительно-типологического описания выглядят достаточно скром-
но, хотя элементы типологии мы находим уже у С. Келлогга, а за-
тем у Дж. Грирсона и Ж. Блока.
В данной работе в основу сопоставления кладутся не столько
сами материальные единицы рассматриваемого уровня (морфемы),
сколько обнаруживаемые ими системные отношения (грамматические
категории). Из их анализа выводятся характерные общие закономер-
ности, выявляются наиболее существенные отклонения, а в заключе-
ние предлагается морфологическая классификация языков, состав-
ляющих Группу.
Практический смысл предпринятой работы заключается в том,
что можно назвать "приведением к общему знаменателю" разнообраз-
ной информации, сообщаемой грамматиками новых индоарийских язы-
ков, значительная часть которых опирается на резко различаадие-
' ' ’ 4.{() Q
ся методические принципы, что поровдает немало расхождений как
в изложении самого материала, так и, особенно, в его теоретичес-
кой интерпретации. Насущную потребность в таком соотнесении и
согласовании существующих представлений о морфологии конкретных
языков и всей группы в целом автор остро ощутил уже более десяти
лет тому назад в ходе работы над порученной ему типологической
характеристикой названных языков для I тома издания ’’Языки Азии
и Африки". Неоднозначностью предлагаемых решений в немалой мере
и были обусловлены содержание и целевая направленность настоящей
работы. Автор видел свою задачу не только в том, чтобы дать бо-
лее или менее полную сводку важнейших частных фактов, но, главное,
в том, чтобы организовать эти факты в некоторую целостную непро-
тиворечивую систему и обосновать принципы ее построения. Поэтому
категориальная интерпретация повсеместно опирается на анализ
формально выражаемых противопоставлений, а в случаях, допускаю-
щих различные толкования, она предваряется освещением всей сис-
темы соответствующих форм.
Широта темы потребовала ограничить рамки работы анализом
словоизменения, но и в этих рамках не все вопросы удалось осве-
тить о равной полнотой. Лишь мимоходом затронуты явления погра-
ничные, лежащие на стыке словоизменения и словообразования, мор-
фологии и синтаксиса, такие, например, как залог или способ дей-
ствия. Определенные коррективы в предложенную картину, вероятно,
сможет внести специальное исследование и ряда других проблем,
отмеченных ниже как недостаточно изученные. При всем том автор
позволяет себе надеяться, что осуществленный им анализ будет в
какой-то мере содействовать специалистам-индологам в выборе ме-
тодов описания, наиболее отвечающих внутренней структуре изучае-
мых ими языков, и привлечет их внимание к вопросам, остающимся
не вполне ясными. В этом смысле не только подтверждение, но и
опровержение предложенных интерпретаций окажется продуктивным.
Автор считает долгом выразить свою искреннюю признательность
тем ицдологам, на чьи работы он опирался и чьими материалами на-
шел возможным воспользоваться, а также всем, кто так или иначе
участвовал в обсуждении настоящей работы и своими советами и за-
мечаниями способствовал ее совершенствованию. Особенно обязан
автор покойному С. Г. Рудину, в общении с которым родились мно-
гие из изложенных ниже мыслей, Т. Я. Близ аре нковой, Т. Е. Кате-
ниной, В. Б. Касевичу и Д. И. Эдельман.
ВВЕДЕНИЕ
1. СОПОСТАВИТЕЛЬНАЯ ГРАММАТИКА
ГЕНЕТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ ЯЗЫКОВ
§ I. Морфологический строй новых индоарийских (НИА) языков
описывается ниже как результат их морфологическо-
го сопоставления.
Сопоставительный анализ родственных языков находит в послед-
нее время все более широкое распространение в работах языкове-
дов, но пока еще трудно говорить о единообразии представлений
относительно этого метода исследований и, тем более, об устойчи-
вости терминологии. Сам термин "сопоставление", "сопоставитель-
ный" в применении к грамматике понимается весьма различно. Впол-
не очевидно, что большинство пользующихся им авторов так или
иначе противопоставляет его термину "сравнение", "сравнитель-
ный". Даже в тех случаях, когда оба термина употребляются парал-
лельно, явным образом не противополагаясь друг другу (таково, в
частности, их использование в выпусках "Сравнительно-сопостави-
тельной грамматики романских языков", см. особенно: [ССГРЯ 1972,
3-4]), само введение дополнительного термина "сопоставительный"
показывает, что сравнение здесь понимается в каком-то
особенном смысле, обозначая метод, не идентичный традиционному
сравнительно-историческому [ССГРЯ 1964, 8; ср. Катогощина, 267].
Наиболее обычное противопоставление названных терминов заклю-
чается в том, что "о сравнении говорят в рамках генетического
метода, а о сопоставлении - в рамках типологического метода"
[ОЯ МНИ, 229]. Таким образом, сопоставление смыкается с одной
стороны со сравнением, а с другой - с типологией, и иногда такой
анализ называют сопоставительно-типологическим [СТОСГЯ, 3].
Характеристику некоторых существенных черт сопоставительной
грамматики в ее соотношении со сравнительно-исторической и типо-
логической грамматиками дал Э. А. Макаев. Сопоставительная грам-
!’3 436 _
матика родственных языков понимается им как своего рода "мост от
сравнительной к типологической грамматике", задача ее сводится к
установлению "схождений и расхождений, наблюдаемых среди различ-
ных языков или языковых ареалов соответствующей языковой семьи",
а конечная цель - к выработке "исчерпывающей структурной харак-
теристики" группы родственных языков, ее "структурной модели", а
возможно - и "языка-эталона" данной группы, по отношению к кото-
рому "отдельные системы родственных языков предстанут как час-
тичные реализации данного эталона" [Макаев, 4-7]т. Собственно
типологическую (или структурно-типологическую) грамматику от со-
поставительной в этом контексте отделяет выход за пределы из-
бранной генетической группы, т. е. привлечение к сопоставлению
материала неродственных языков.
Итак, сопоставительный анализ языков и получаемую в резуль-
тате этого анализа сопоставительную грамматику, очевидно, следу-
ет определять в их отношении к сравнительно-историческому и ти-
пологическому методам и соответствующим видам грамматик.
§ 2. Прежде всего нужно отметить то общее, в чем, согласно
нашему пониманию, смыкаются сравнительная и сопоставительная
грамматики: ограничение объекта исследования одними и теми же
рамками - некоторой целостной совокупностью родствен-
ных языков (семьей, группой, подгруппой). Но и это сходство
оказывается в значительной мере "внешним", поскольку сопоставле-
ние отправляется как раз от того пункта, который является одним
из результатов исторического сравнения: приступая к грамматичес-
кому сопоставлению языков, мы должны располагать их готовой ге-
нетической классификацией. Под этим углом зрения сопоставление
можно считать продолжением традиционного сравнения языков.
Здесь, однако, наиболее явное сходство кончается, и далее начи-
наются существенные расхождения.
Сравнительная грамматика, возникшая на основе сравнения
материальных элементов (морфем) различных языков,
выработала строгую методику установления межъязыковых соответст-
вий (прежде всего фонетических), позволяющую, с одной стороны,
обоснованно судить о родстве языков, а с другой - производить
доказательные реконструкции исторически не засвидетельствованных
языковых состояний. Но такая ориентация на морфему, взятую ли
изолированно или хе в составе слова, и на выявление фонетических
1 Э. А. Макаев именует сопоставительную грамматику также "исто-
рико-сопоставительной" (см. § 3).
6
закономерностей, характеризующих отношения между язиками или по-
следовательными состояниями одного языка, отодвигает на второ*
план вопросы системного представления рассматриваемых единиц и
организации языковых уровней. Это отразилось и в преемственно
связанном со сравнительно* грамматикой историческом описании у
цяядограмматиков. когда последующие состояния языка рассматри-
ваются сквозь призму исходного. Соответственно, историческое
описание отдельных языков или группы в целом концентрирует вни-
мание на тех фактах, которые могут быть так или иначе возведеим
к языку-основе. На этой базе происходит и выявление инноваций.
Однако далеко не всегда при этом обращается должное внимание
на соотносительную роль старых и новых элементов в системе язи-
ка, что особенно заметно в тех случаях, когда инновации имеют
структурный характер, т.е. язык в ходе своего развития претерпе-
вает существенные изменения в строе - от флективно-синтетическо-
го к аналитическому. Так, например, даже наиболее пропорциональ-
ная из сравнительно-исторических грашатик индоарийских язиков -
работа X. Блока, содержащая к тому же немало интересных наблюде-
ний системного и типологического характера, уделяет современному
НИА агглютинативному и аналитическому именному словоизменению
неполных пять страниц, а "новым формам глагола", которыми выра-
жено почти все современное спряжение, - девять [Bloch 1934, 179-
183, 287-293]• Вне более разительный пример являет историческое
описание бундели, автор которого (М. Джаиовал) вообще не отавит
задачи функциональной характеристики аналитических глагольных
форм, объясняя это следующим образом: "Эти временные формы обра-
зуются из причастий и различных спрягаемых форм вспомогательных
глаголов. Поэтому, после того как все вспомогательные глаголи и
причастия были рассмотрены на предшествующих страницах, нет нуж-
ды особо говорить о составных временных формах" [Jaiewal, 151}
ср.: Зограф 1966 , 205].
Такое "атомистическое" представление языковых фактов вполне
способно побудить к поискам другого пути сравнения - сопоставле-
ния. Актуальность такого поиска прежде всего ощущается для тех
языковых групп, исходное состояние которых может быть отождест-
влено (или соотнесено) с некоторым дошедшим до нас языком, а по-
следующее развитие более или менее отражено в письменных памят-
яиках. Подобно романским, индоарийские (ИА) языки представляют
группу именно такого рода: развитие их от древнеицдоарнйского
(ДИА) состояния (ведический и санскрит) прослеживается в целой
Достаточно полно через среднеиндоарийское (СИА) состояние (пра-
1-4 436 7
Крита И апабхранша) К новоиндоарийскому [Beames; Bhandarkar;
Hoemle; Bloch. 1934; Bloch 1965]. И подобно тому как в романис-
тике о течением времени обострялась критика чисто генетической
линии исследования [ССГРЯ 1964 , 3-5], в ИА языкознании все более
ощущается необходимость в применении наряду со сравнительно-ис-
торическим, господствовавшим вплоть до конца 50-х годов нашего
века, других методов исследования.
Сравнительно-историческая грамматика Ж. Блока явила собой
существенный шаг вперед по сравнению с грамматиками Дж. Бимза,
Р. Бхавдаркара и Р. Хёрнле не только потому» что автор ее распо-
лагал значительно более богатым языковым материалом, почерпнутым
из законченного к тому времени "Описания языков Индии" [LSI] и
многочисленных полевых работ по бесписьменным языкам и диалектам
северо-западной части региона, но и вследствие более четкой ор-
ганизации этого материала, позволившей показать системный харак-
тер ряда исторических изменений.
Менее виден подобный прогресс в традиции исторического опи-
сания отдельных ИА языков. За первыми опытами этимологического
объяснения морфологических показателей синдхи [тгшарр] и хинди
[Kellogg], имевшими характер исторических отступлений в синхрон-
ных по существу описаниях, последовали исторические грамматики
маратхи X. Блока [Bloch 1920] и бенгальского С. К. Чаттерджи
[ChatterJi 1926], послужившие крупными вехами в истории ИА языко-
знания. В этих трудах с исключительной полнотой прослежено трех-
тысячелетнее (начиная с ДИА состояния) фонетическое и морфологи-
ческое развитие двух крупнейших литературных языков, соответст-
венно, Западной и Восточной Индии, причем последний - НИА - пе-
риод (после 1000 г.) описан на основе важнейших доступных в то
время старых письменных памятников и с привлечением богатого
сравнительного материала родственных языков. Став классическими
образцами исторических грамматик НИА языков, они повлекли за со-
бой целую серию работ такого же рода [Dh. Varma; Saksena 1937;
Kakati; Katre; S. Jha; Tiwari I960; Jaiswal].
§ 3.	Отличия сопоставительной грамматики от сравнительной
кроются в самой целевой установке исследования. Сравнительно-ис-
торическая грамматика имеет целью восстановить для группы языков
генетически исходное состояние, доказав таким путем их родство,
и, отправляясь от этого состояния, построить относительную
хронологию, позволяющую выделять в отдельных языках или их сово-
купностях архаизмы и инновации. Сопоставительная грамматика ста-
вит своей целью дать структурную характеристику группы на основе
8
выявления структурных черт, общих для всех ее членов, и опреде-
лить на этом фоне структурное своеобразие каждого отдельного
члена группы. При этом в центре внимания исследователя лежат не
генетические истоки рассматриваемых явлений, а их место и роль
в анализируемой системе языка (языков).
Различием задач диктуется различное отношение к объекту ис-
следования, проявляющееся в выборе основных операционных единиц.
Сравнительно-историческая грамматика оперирует исходными ма-
териальными единицами исследуемых уровней -
фонемами и морфемами, строя свои выводы на основе их последова-
тельного сравнения. Для сопоставительной грамматики, имеющей
целью выявление присущих группе структурных закономерностей, бо-
лее удобными операционными элементами оказываются не сами мате-
риальные единицы, а их внутрисистемные отношения, что
позволяет представить конечный результат в обобщенном виде - как
некий тип системы (или иерархию определенных типов подсистем).
Па морфологическом уровне (принимаемом в настоящей работе в
узком смысле - только как 'словоизменение; см. § 8 сл.) такими
обобщенными единицами могут служить грамматические категории,
поскольку именно в них отражены отношения между конститутивными
материальными единицами данного уровня - словоизменительными мор-
фемами, причем отношения не случайные, а выстраивающиеся в по-
следовательную систему [ср. СТОСГЯ, 22-33].
Разумеется, грамматические категории не должны и не могут со-
вершенно отрываться от материальных средств их выражения. Прежде
всего сами такие категории (их наличие или отсутствие в том или
ином языке) выявляются в результате анализа противопоставлений
материально различающихся словоформ.
Кроме того, характеристика категорий может быть расчленена
на ряд последовательных ступеней, различающихся степенью детали-
зации и конкретизации. Первой и наиболее отвлеченной сту-
пенью анализа явится сопоставление инвентарей грам-
матических категорий, присущих отдельным рассматриваемым языкам.
Втор у ю ступень представит анализ наполнения ка-
тегорий, под каковым мы понимаем состав формирующих каждую дан-
ную категорию частных грамматических значений, или граммем. На
тРетьей ступени можно обратиться к рассмотрению с п о -
° о б о в формального выражения выявленных
категориальных значений, т.е. граммем, оценивая их как в качест-
венном (флективный, агглютинативный, аналитический), так и в ко-
личественном отношении (по степени регулярности формальной мани-
9
фестации соответствующих противопоставлений; по распространению
формальной омонимии и, наконец, чисто статистически) [ср. Яр-
цева 1966, 14-16]. Четвертой ступенью может служить
сопоставление конкретных материальных реали-
заций функционально соразмерных формантов (морфем).
Этот путь анализа и представления материала по существу сво-
его содержания сходен с предлагаемым М. М. Гухман перечнем эта-
пов морфологического анализа по грамматическим категориям
[СТОСГЯ, 33]. Возможности дальнейшего расширения и углубления
такого анализа в семантическом плане открывает схема его этапов,
предложенная Е. И. Шендельс: после б) выявления "парадигмати-
ческого и синтагматических значений каждой категориальной формы,
в) разложение на семы каждого значения, г) сопоставление сем
разных значений и разных форм и установление их сближений и рас-
хождений" [там же, 52] • Однако при предпринимаемом нами первич-
ном осмыслении системных соответствий в сравнительно обширной
группе неравномерно изученных и не всегда с необходимой полнотой
описанных языков и диалектов, какими предстают НИА, заведомое
ограничение рамок анализа преимущественно формальными его аспек-
тами представляется неизбежным и оправданным.
Существенно отличает сопоставительную грамматику от сравни-
тельно-исторической и процедура исследования, выражающаяся в вы-
боре основных путей сравнения и сопоставления. Историческое
сравнение (с того момента, как определено генеалогическое древо
семьи или группы) должно вестись строго по линиям генетических
связей. Сравнивая конкретные явления в двух или более родствен-
ных языках, мы должны проследить их до ближайшего общего состоя-
ния. Схематически это можно пояснить следующим образом:
2 Ср. понятие "расстояния" между граммемами [Ревзин, 169 сл.].
10
Схема I представляет собой упрощенное воспроизведение генеа-
логического древа ИА языков (по классификации С. К. Чаттерджи
[chatterji 1926, 6]). Здесь выделяются три основных хронологи-
ческих состояния:
ДИА, представленное ведическим языком (и санскритом) и ус-
ловно принимаемое как общеиндоарийское (на схеме обозначено а);
СИА, представленное пракритами и апабхранша (обозначены ла-
тинскими прописными буквами);
НИА, представленное в конечном итоге современными ИА языками
(обозначены латинскими строчными).
Историческое сравнение явлений языков "а" и "с"
должно идти по .ЛИНИИ "а - А - с11, ЯЗЫКОВ "а" И "f" - по линии
"а - а - а - С - и т. п. Отклонение результата от общих зако-
номерностей, свойственных данной линии, будет свидетельствовать
(отвлекаясь от допустимых в принципе случаев неполноты и неточ-
ности информации или ошибок в принятой классификации) об откло-
нениях в спонтанном дивергентном развитии рассматриваемых языков
и заставит искать внешние причины таких отклонений.
При сопоставлении этих явлений названное огра-
ничение снимается, т.е. мы оказываемся вправе сопоставлять явле-
ния языков "а", "с", "f" и т. д. непосредственно между собой.
Здесь, однако, налагаются свои ограничения. Можно сказать, что
процедура сопоставления в принципе линейна.
Если мы желаем получить удовлетворительную характеристику группы
в некотором данном ее состоянии, члены ее, привлекаемые к сопо-
ставлению, должны быть линейно расположены в "едином” времени,
т. е. взяты синхронно. Практически синхрония не должна, конечно,
пониматься как абсолютное совмещение рассматриваемых языковых
фактов в одном моменте. Речь вдет об относительной их хронологи-
ческой совместимости, причем допустимые временные рамки будут
тем более широки, чем стабильнее оказываются исследуемые явле-
ния, но всякий раз встает задача установить для них известный
предел.
Так, для сопоставления морфологических структур исследуемых
нами языков весь НИА период, охватывающий около тысячи лет, ока-
жется слишком широк, потому что на его протяжении эти языки пре-
терпели в морфологии существенные системные сдвиги. Но их совре-
менное морфологическое состояние, фиксируемое в течение послед-
них 100-150 лет, мы вправе рассматривать в основных чертах как
синхронное, и именно оно служит объектом исследования в настоя-
щей работе.
II
Другим путем сопоставления может быть восходящая (или нисхо-
дящая) генетическая линия. В этом случае сопоставлению подверг-
нутся характеристики грамматического строя, отражающие ряд по-
следовательных состояний одного языка (или языков, между которы-
ми усматривается генетическая преемственность), т. е. диахрони-
ческая цепочка структурных срезов. Оптимальное число таких сре-
зов будет зависеть как от темпов структурных преобразований в
данном языке, так и от доступного наблюдению исторического мате-
риала. Например, для обладающих длительной письменной традицией
ИА языков, таких как маратхи, хинди и бенгальский, целесообразно
выделение помимо основных хронологических состояний, показанных
в приведенной выше схеме, еще и промежуточных. Линии сопоставле-
ния будут здесь иметь вид: а-д-а, а-c-f» <* - Е - j,
a- I - 1 и т.п., а развернуто	- д1 - д2 -	- а2 - а,,
что можно реализовать путем отображения раннего и позднего ДНА,
раннего и позднего СИА и, наконец, раннего, среднего и современ-
ного НИА состояний. В результате мы получим историю
грамматической структуры языка "а" (или
vf», "j", "1"), прослеженную через его генетических предшествен-
ников. От исторической грамматики младограмматического типа ее
будет отличать акцентуация внимания не столько на преобразовани-
ях материальных единиц языка, сколько на перестройке тех систем-
ных отношений, в которые укладываются такие единицы.
Такую грамматику можно было бы назвать историко -
сопоставительной , если бы этот термин не было
предпочтительно сохранить для трудов более широкого жанра, за-
вершающих и обобщающих структурное описание генетической группы
в обоих направлениях - синхронном и диахроническом. Историко-со-
поставительной грамматикой генетической группы языков мы назовем
итог сопоставления ряда синхронных сопоставительных грамматик,
отражающих последовательные ступени структурного развития группы
в целом (т. е., если вернуться к схеме I, объектом вторичного -
диахронического - сопоставления здесь явятся результаты первич-
ных - синхронных - сопоставлений по хронологическим срезам:
а - р - у или, полнее, ах -	- рх - р2 -	- у2 -у^).
Отсюда следует, что историзм не является органической чертой
сопоставительной грамматики. Первично, в синхронном своем пре-
ломлении, сопоставительная грамматика может полностью отвлекать-
ся от исторического соотнесения описываемых фактов, подобно тому
как это делается при сопоставлении неродственных языков. Разуме-
ется, это не означает, что при сопоставлении родственных языков
12
необходимо совершенно исключать данные их истории. Напротив, эти
данные могут оказаться очень полезны, но здесь они будут выпол-
нять вспомогательную функцию - контролирующую и объяснительную,
но не организующую. В этом смысле наше понимание сопоставитель-
ной грамматики отличается от предложенного Э. А. Макаевым, кото-
рый называет ее, без каких-либо оговорок, также и историко-сопо-
ставительной. Историческое сопоставление принимается нами как
самостоятельный этап анализа, без которого, кстати, невозможно
определить перспективу структурного развития исследуемой группы
[ср. Макаев, 5]. Можно различать два его вида: частное
историческое сопоставление - систем и структур, проявляющихся на
различных хронологических срезах в истории одного языка, и
общее - всей группы в целом.
§ 4.	Менее четки границы между сопоставительной и типологи-
ческой грамматиками. Э. А. Макаев в качестве различающего их
признака предлагает использовать наличие или отсутствие струк-
турного соотнесения исследуемого материала с материалом языков,
лежащих вне рассматриваемой группы [Макаев, 7]. Такое деление не
предполагает каких-либо принципиальных методических отличий од-
ного вида грамматики от другого. В этом свете мы не видим проти-
вопоказаний тому, чтобы рассматривать сопоставление
в качестве "внутренней" типологии генети-
ческой группы языков, имеющей целью выявление присущего группе
общего структурного типа. Этот структур-
ный тип может служить, с одной стороны, объектом дальнейших, бо-
лее широких, типологических сопоставлений, а с другой - тем фо-
ном, на котором проявляются структурные особенности отдельных
языков, составляющих группу, - их частные струк-
турные типы. Ограниченный выход во "внешнюю” типоло-
гию, в частности привлечение ареального материала, несомненно,
повысит объяснительную силу сопоставительной характеристики,
позволяя мотивировать истоки некоторых наблюдаемых структурных
преобразований и расхождений, но не внесет сколько-нибудь суще-
ственных изменений в сам ход анализа, т. е. практически не кос-
нется специфики жанра исследования.
Таким образом, намечающиеся отличия сопоставительной грамма-
тики от типологической являются ограничительными. Они и происте-
кают из ограничения круга языков - объектов исследования - чет-
кими рамками, генетическими и хронологическими. Прежде всего, со-
поставительная грамматика по преимуществу эмпирична; индуктивные
Допущения здесь практически могут быть проверены путем сплошного
13
перебора по языкам. Вместе с тем она должна стремиться опериро-
вать значительными участками системы, устлмдтиптяя взаимосвязь
меаду ними, поскольку лишь этим путем можно с достаточной полно-
той выявить структурные схождения и расхождения языков группы.
От достигнутых ею результатов будет в большой мере зависеть вы-
бор констант для дальнейших типологических сопоставлений.
§ 5.	Следует отметить, что сопоставительная грамматика род-
ственных языков ни по целям, ни по технике не идентична получив-
шим в последнее время широкое распространение попарным сопостав-
лениям различных языков, генетическое соотношение которых ирре-
левантно. Такие работы, нередко носящие то же наименование - со-
поставительных грамматик, - по существу являются грамматиками
противопоставительными, что отчетливее
выражено в заимствованном определении этого жанра - "контрастив-
ное описание" (contrastive analysis).
Они имеют "не столько собственно лингвистическое, сколько
прикладное значение, связанное с теорией обучения иностранному
языку" [ОЯ МНИ, 238; ср. Spolsky, 743]. Направленные на поиск
наиболее удачной методики преподавания одного конкретного языка
носителям другого конкретного языка, они должны не только выяв-
лять структурные соответствия и различия в этих языках, но и ре-
гистрировать о возможной полнотой все частные расхождения, су-
щественные с психолингвистической точки зрения и способные вызы-
вать затруднения при обучении. Поэтому степень детализации в ос-
вещении материала, требуемая для "контрастивного описания", зна-
чительно превосходит необходимую для сопоставительной грамматики
родственных языков. Если в "контрастивном описании" на первый
план выдвигается полнота, практически выливающаяся не только в
представление полных инвентарей формальных показателей, но и в
перечисление всех свойственных каждому такому показателю функ-
ций, то для сопоставительной грамматики проблемой, напротив,
оказывается отбор явлений, существенных для структурной
характеристики группы и ее членов.
§ 6.	Из изложенного следует, что сопоставление,
в нашем пониманииt - это технический термин, принятый для обо-
значения той области сравнения родственных языков, которая опе-
рирует понятиями системы и структуры. Конститутивные единицы
уровней языка принимаются здесь как элементы единой системы,
складывающиеся в упорядоченные структуры. Одной из существенных
задач сопоставления оказывается при этом выяснение взаимодейст-
вия отдельных участков выстраиваемой системы.
14
Сопоставительная грамматика явля-
ется продолжением сравнительной грамматики и составной частью
типологической грамматики. Отношение ее к первой мы характеризу-
ем как примыкание, а ко второй - как включение. Правомерность ее
существования как самостоятельного метода лингвистического ис-
следования оправдывается открываемыми ею возможностями изучения
путей развития грамматического строя
языков на конкретном материале генетических групп. Сравнительно-
исторический метод вскрывает закономерности развития эле-
ментов системы. Сопоставительный метод на своем конечном
этапе - историческом (ср. § 3) - способен показать закономернос-
ти развития отношений в системе, т. е. эволюцию языко-
вой структуры. Таким образом, синхронные сопоставительные грам-
матики типа предлагаемой ниже должны рассматриваться не только
как материал для более широких типологических обобщений, но и
как необходимые шаги на пути создания историко-сопоставительного
описания генетической группы, раскрывающего закономерности грам-
матического развития входящих в нее языков.
Сопоставительное описание предусматривает вполне четкое раз-
граничение синхронии и диахронии, но оба эти аспекта не изолиру-
ются друг от друга, а принимаются в их взаимосвязи: факты диа-
хронии учитываются в тех случаях, когда они помогают объяснению
механизма синхронного построения системы, и, напротив, синхрон-
ная организация материала позволяет иногда мотивировать выбор
интерпретации диахронических процессов.
В свете сказанного условное отвлечение от генетической (эти-
мологической) соотнесенности материальных единиц при синхронном
(или диахроническом) сопоставлении родственных языков служит ра-
бочим приемом, позволяющим сконцентрировать внимание на функцио-
нальном соотношении таких единиц.
Заслуживает внимания и более общий вопрос - о степени соиз-
меримости описаний языков, привлекаемых к сопоставлению. Извест-
но, что один и тот же язык может быть описан различными способа-
ми» причем в зависимости от исходных методических принципов ре-
зультаты таких описаний, особенно в части категориального истол-
кования фактов, могут существенно расходиться между собой [ср.
Ьазелл, 15 сл.]. Допуская относительную адекватность различных
типов описаний, мы в то же время должны признать неприемлемость
их использования в качестве непосредственной основы сопостави-
тельного анализа без последовательной и целенаправленной. предг.э-’
рительной переработки.
Поэтому одним из важнейших практических результатов грамма-
тического сопоставления родственных языков может явиться разра-
ботка методики их описания» исходя из внутренних особенностей их
строя» а не из какой-то привнесенной извне модели. Для НИА язы-
ков это вполне актуально» поскольку в подавляющем большинстве их
грамматик отражается влияние разных лингвистических школ: индий-
ской» арабской» классической европейской» причем главным образом
в английском ее преломлении, и ряда других, не исключая и рус-
ской. Во всех этих случаях "эталоном", по которому равняется
строй НИА языков, явно или неявно выступает какой-то внешний для
данной группы язык.
Только в последние десятилетия наметилась тенденция отхода
от прежних традиций и приведения способа описания в соответствие
внутреннему своеобразию описываемого языка. Этому особенно важно
следовать при грамматическом сопоставлении, поскольку лишь на
этом пути мы можем рассчитывать получить "исчерпывающую струк-
турную характеристику" группы, ее собственную "структурную мо-
дель", а не слепок с чужой модели. Следовательно, "эталон" для
сопоставления следует искать внутри исследуемой группы или соз-
давать его, исходя из вскрываемых закономерностей, в самом про-
цессе исследования. В первом случае им будет служить какой-то из
реальных языков - членов группы^например, для НИА группы - хин-
ди, занимающий среди родственных языков центральное место не
только в социолингвистическом и географическом, но, как это бу-
дет показано ниже, и в структурном плане, что делает его наибо-
лее удобным отправным пунктом сопоставления.
Во втором случае эталон предстанет в виде некоторого набора
обобщенных структурных характеристик (на морфологическом уровне
таковыми, как ухе было сказано, могут служить инвентари грамма-
тических категорий и формы их конкретной реализации, чем порож-
дается специфика парадигм словоизменения). Выведение их явится
одним из конечных результатов сопоставления внутри избранной
группы. Они же могут послужить отправным пунктом в поисках уни-
версального (отвечающего всем языкам мира) языка-эталона, если
идти к нему индуктивным путем от эмпирических данных конкретных
языков. Представляется крайне сомнительным, чтобы такой язык-
эталон можно было вывести непосредственно из всего многообразия
языков мира. Более реальным выглядит путь поступательного обоб-
щения фактов все более широких генетических или ареальных сово-
купностей языков. Первым шагом на этом пути и может явиться соз-
дание языков-эталонов для компактных генетических групп. В слу-
16
чае выявления серьезных структурных расхождений внутри группы не
исключено, что более целесообразным окажется выделение для нее
не одного, а нескольких основных типов (и языков-эталонов). Од-
нако окончательное решение этого вопроса будет зависеть от само-
го исследуемого материала.
§ 7.	Сопоставление грамматических систем родственных языков
во всей их полноте представляется задачей нелегкой для исполне-
ния в силу ее объема и неравной теоретической обоснованности от-
дельных ее аспектов. Правомерно поэтому на первых этапах такой
работы начинать с сопоставления по отдельным уровням [ср.: Ярцева
1967, 206]. Морфология может служить наиболее благоприятным пер-
воначальным объектом сопоставления как потому» что теоретические
расхождения грамматистов здесь не настолько глубоки, чтобы под-
вергать сомнению существо исходного материала [Базелл, 17], так
и потому, что материал этот представлен в существующих описаниях
много шире и разработан значительно глубже, чем материал других
уровней. Собственно, существованию большого числа написанных с
разных теоретических позиций грамматик НИА языков и многих их
диалектов (см. Список использованной литературы), не говоря уж о
таком капитальном труде, как "Описание языков Индии"» мы и обя-
заны возможностью предпринять предлагаемую ниже работу, пред-
ставляющую собой попытку целостного системного осмысления морфо-
логии по всей совокупности языков названной группы.
"Разномерность" доступных описаний требовала критической
оценки и "перешифровки" содержащейся в них информации, что и
осуществлялось постоянно в процессе сопоставления. Основанием
однозначности и допустимой надежности такой перешифровки служило
.знание методических приемов, систем понятий и типологических мо-
делей, используемых различными грамматическими школами. Ошибки
и пропуски в информативно важных аспектах описания выявлялись
"внутренней" и "внешней" проверкой сообщаемых описанием данных.
Первая заключалась в выявлении противоречий в самих констатирую-
щих формулировках или между констатациями и иллюстрирующими их
текстами, а также в извлечении дополнительной информации из ил-
люстративного материала. Вторая обеспечивалась множественностью
Доступных (причем часто методически разнотипных) описаний боль-
шинства основных НИА языков, что позволяло осуществлять пере-
крестный контроль, а также возможностью обращаться за дополни-
тельной информацией к текстам и иногда к носителям языка.
Неизоморфность формального и функционального разграничения
Уровней, особенно явственно выступающая при сопоставлении язы-
ков, включая и близкородственные, диктует необходимость предва-
рительно сформулировать принятое в данной работе понимание гра-
ниц морфологии, изложить принципы морфологического анализа, ко-
торых придерживается автор, и обосновать выделение морфологичес-
ких классов, в рамках которых этот анализ осуществляется.
2.	ПРИНЦИПЫ МОРФОЛОГИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ
НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ языков
§ 8.	В качестве предмета морфологии здесь
принимается словоизменение в обычном его понимании (т. е. те из-
менения слов, которые имеют чисто грамматический характер) .вклю-
чая сюда и образование аналитических форм.
В связи с этим заслуживает внимания вопрос о разграничении
словоизменения и словообразования (деривации). Ввиду недостаточ-
ной определенности семантических критериев представляется наибо-
лее целесообразным воспользоваться для выделения синтетическо-
го словоизменения, такими техническими признаками как, во-первых,
регулярность соответствующих формальных образований и, во-вто-
рых, предсказуемость получаемых функциональных результатов. Та-
ким образом, если та или иная морфема (она может реализоваться в
виде нескольких вариантов или как ряд алломорф, включая и нуле-
вую) присоединяется ко всем членам какого-то класса или подклас-
са слов и сообщает им одно и то же грамматическое значение, мы
признаем ее словоизменительной. В противном
случае ее удобнее относить к словообразованию, вынося за пределы
морфологии в узком смысле (правомерность такого решения подтвер-
ждается обычной практикой включения подобных иррегулярных обра-
зований в словарь). Разумеется, предложенная процедура должна
применяться достаточно гибко, с учетом возможности грамматичес-
ких исключений.
Аналогичным образом признак регулярности образования и пред-
сказуемости результата может быть использован для отграничения
весьма распространенных в НИА языках аналитических форм словоиз-
менения от синтаксических сочетаний.
§ 9.	Непосредственным объектом морфологического анализа и
описания служат слова в их способности нести те или другие
грамматические признаки и изменяться.
Здесь встает традиционный вопрос о том, что есть слово, или,
иначе, как устанавливаются его границы. Вопрос этот должен ре-
шаться, по-видимому, особо для каждого конкретного языка в соот-
18
ветствии с его грамматическими и фонологическими особенностями.
Представляется проблематичным, чтобы даже для такой ограниченной
группы близкородственных языков, как НИА, можно было дать какое-
то общее непротиворечивое и достаточно компактное определение
слова, которое служило бы удобным операционным инструментом,
способным разрешать все спорные случаи, нередкие здесь ввиду ши-
рокого распространения аналитических типов словоизменения и
словообразования.
Применительно к НИА языкам, характеризующимся препозицией
определения с развившейся отсюда системой послелогов и конечной
позицией спрягаемого глагола, проблема сводится главным образом
к вопросу о конечной (правой) границе. Требуется решить, интер-
претировать ли некоторый данный комплекс морфем как слово (осно-
ва + аффикс) или как словосочетание (слово + служебное слово).
Принимая в рабочем порядке, что совокупный опыт позволяет
нам отличить полнозначное слово (а оно понима-
ется ниже как "слово по преимуществу” и подразумевается во всех
тех случаях, когда термин "слово” употреблен без дополнительных
оговорок) от служебного, задачу можно свести к различению аффик-
са и служебного слова. Но и это играет в следующем ниже описании
подчиненную роль. При сопоставлении языков существенна не столь-
ко "номенклатурная квалификация” грамматического показателя,
сколько определение его соотносимого места в системе. Нам важно,
отнесем ли мы его к морфологии или к синтаксису, а это должно
решаться, отдельно для каждого случая, исходя из предложенного
выше признака регулярности. При отнесении их к морфологии, слу-
жебные слова включаются, как и аффиксы, в разряд морфологических
показателей.
Что же касается полнозначных слов, то они принимаются во
всей совокупности присущих им словоформ, если речь идет об изме-
няемом слове, или в той его единственной реализации, в которой
слово выступает, будучи неизменяемым.
§ 10.	Под словоформой понимается каждое видоиз-
менение слова, порождаемое необходимостью выразить то или иное
грамматическое значение. Способность слова образовать различные
грамматические формы определяется как словоизмене-
ние. Сада включаются и основные аналитические формы, призна-
ваемые парадигматическими (см. § II). Слово, выступающее всегда
в одной и той же форме, признается неизменяемым.
Словоформа членима на основу, являющуюся носителем
лексического значения, и передающий грамматическое значение сло-
2'2 436 та
воизменительный аффикс (или цепь аффиксов)» Последний не
обязательно должен иметь звуковое (или графическое) выражение: в
тех случаях, когда словоформе, обладающей материально выраженным
словоизменительным аффиксом, в грамматическом плане противостоит
словоформа, равная основе, мы вправе говорить о присущей послед-
ней нулевой морфеме, частное грамматическое значение которой
стоит в одном ряду с частным грамматическим значением данного
аффикса» Аналогичным образом случаи, когда аффиксальным формам
одного словоизменительного типа в другом словоизменительном типе
соответствуют формы без аффикса, дают основание видеть во вторых
нулевую алломорфу той же морфемы, которая материально выражена в
первых.
В зависимости от структуры словоформы в НИА языках могут
быть разделены на первичные и вторичные.
Соответственно делятся и образующие их словоизменительные аффик-
сы» 6 самых общих чертах первичные можно определить как флектив-
ные, а вторичные - как агглютинативные. Их различение основыва-
ется на таких признаках, как полисемичность или моносемичность,
как тип связи аффикса с основой (непосредственный или опосредо-
ванный) и вытекающее отсюда его закономерное "место” в структур-
ной схеме словоформы, а также некоторых более узких. Это члене-
ние во многом совпадает с диахроническим, так как первичные фор-
мы обычно представляют собой результат исторического развития
ДИА и СИА флективных форм, а вторичные являются в большинстве
случаев НИА инновациями, но отнюдь не идентично ему. Например,
исторически флективный гуджаратский показатель множественного
числа существительных -6 приобрел последовательно агглютинатив-
ный характер и образует структурно вторичные формы (такое же
преобразование претерпели и некоторые падежные аффиксы, первона-
чально флективные - см. §§ 83, 85, 86).
§ II.	Совокупность словоизменительных форм данного слова об-
разует его парадигму . Неизменяемое слово представлено
нулевой парадигмой. В тех случаях, когда неизменяемое
слово входит в класс слов, другие члены которого обладают слово-
изменением (принадлежность к одному и тому же классу может быть
определена методом субституции), допустимо определять его пара-
дигму, как состоящую из омонимичных форм. Это -
случай полной формальной омонимии, на-
ряду с которой в НИА языках широко представлены примеры час-
тичной омонимии, когда число материально различаю-
щихся словоформ меньше числа мест в парадигме, объективно прису-
20
з
щей слову данного класса в том или ином языке . Одна из слово-
форм - обычно та, которая традиционно приводится в словарях дан-
ного языка, - принимается за основную, или исходную (в разных
НИА языках исходные формы глаголов могут не совпадать).
Серьезные трудности встают перед исследователем НИА языков в
определении объема парадигмы, т. е. установлении числа
входящих в нее словоформ. Это непосредственно связано с решением
вопроса о границе слова. Насколько различны могут быть результа-
ты в зависимости от ответа на этот вопрос (кстати, напрасно было
бы искать в существующих грамматиках эксплицитной его постанов-
ки), показывает практика представления, например, парадигмы име-
ни существительного в центральных и западных НИА языках. Одним и
тем же существительным в одном и том же языке может приписывать-
ся от четырех-шести до четырнадцати-шестнадцати (изредка и бо-
лее) словоизменительных форм. Трудно найти единогласие и в описа-
нии глагольных парадигм.
По-видимому, удовлетворяющего всем рассматриваемым языкам
единого решения здесь быть не может. Наиболее приемлемым окажет-
ся такое, которое будет учитывать переходный характер словоизме-
нительных показателей различных НИА языков и наблюдаемую в них
многомерность структуры словоизменительных схем. Выход видится в
признании ступенчатой многоярусности морфологической структуры
НИА языков, наличия в ней наряду с флективными словоформами
(I ярус) словоформ агглютинативных и аналитических, причем пос-
ледние, в свою очередь, образуют не один, а два и более ярусов.
Так, для НИА именного словоизменения обычно развертывание анали-
тической именной словоформы путем наращения на первичную флек-
тивную падежную форму (I ярус) первообразного послелога или вто-
ричного агглютинативного аффикса (II ярус), а на него - произ-
водного послелога (III ярус). Несколько иначе, но также посред-
ством последовательного подключения первичных и вторичных синте-
тических и аналитических показателей развертываются и характер-
ные НИА видо-временные глагольные формы (см. §§ 201-202). При
3
От формальной омонимии отличаются случаи нейтрали-
зации того или иного грамматического противопоставления,
проявляющиеся в утрате его формального выражения всеми члена-
ми рассматриваемого класса слов на определенном участке пара-
дигмы. Так, можно говорить о нейтрализации у прилагательных
хинди противопоставления по числу и падежу в формах женского
Рода (при наличии его в формах мужского).
-•I 4-*(>
21
этом наиболее существенные структурные различия между НИА языка-
ми заключаются как раз в соотносительной роли показателей того
или иного яруса в общей системе словоизменения каждого языка.
Таким образом, для сопоставительных целей подобное представление
морфологии НИА языков выглядит наиболее благоприятным.
Однако парадигма, включающая все аналитические образования,
окажется слишком громоздкой, причем формы последних ярусов будут
неравноценны в отношении их регулярности. Целесообразно поэтому
отграничить парадигматические образования от
непарадигматических, привлекая для этого наряду с критерием ре-
гулярности и различные дополнительные признаки - структурные,
дистрибутивные, семантические и др. (ср., например, § 87 сл.). К
первым, которые допускают преимущественное толкование в качест-
ве аналитических словоформ, будут относиться именные образова-
ния с первообразными послелогами и глагольные с первичным вспо-
могательным глаголом, ко вторым - именные образования с произ-
водными послелогами и глагольные со вторичными вспомогательными
глаголами.
§ 12.	Парадигма понимается не только как совокупность мате-
риально выраженных словоформ, соотнесенных с определенными грам-
матическими значениями, но и отвлеченно - как совокупность самих
стоящих за этими словоформами частных граммати-
ческих значений, или граммем. Примерами
таковых могут служить граммемы женского рода, единственного чис-
ла, прошедшего времени, 3-го лица и т. д. Соотношение граммемы и
словоформы не является взаимно однозначным: за словоформой мо-
жет стоять целая совокупность разнородных граммем (например, в
словоформе хинди call, как и в эквивалентной ей русской слово-
форме "пошла**, выражены три первых из приведенных выше граммем)
и даже ряд граммем однородных (тот же пример не дает оснований
выявить конкретную граммему лица - практически она остается не-
выраженной, так как на данном участке парадигмы противопоставле-
ние в лице нейтрализуется), но, напротив, некоей данной граммеме
в данном сочетании с другими граммемами может соответствовать
лишь одна форма данного слова (грамматическое значение женского
рода в сочетании со значениями единственного числа и прошедшего
времени может выразить только одна форма слова calna ‘идти* -
call ‘пошла’).
С этой точки зрения, парадигма граммем соответствует исчер-
пывающей разновидности парадигмы словоформ, где каждому грамма-
тическому значению отвечает свое формальное выражение (кстати,
22
таково обычное положение в агглютинирующих языках). Следуя за
д. И. Смирницким [Смирницкий 1957, 28], такую парадитуу в отли-
чие от частной формальной можно было бы назвать парадиг-
матической схемой, но поскольку нас интересуют
в первую очередь сами принципиальные возможности системной орга-
низации грамматических значений и средств их формального выраже-
ния» мы можем ограничиться одним термином "парадигма", прилагая
его к исчерпывающему типу таковой и рассматривая ее суженные ма-
териальные реализации как случаи редукции исходной схемы на поч-
ве формальной омонимии и частичной нейтрализации грамматических
противопоставлений.
Ввиду существующих среди исследователей НИА языков значи-
тельных расхождений в толковании тех или иных грамматических ка-
тегорий и особенно их наполнения, полезно ввести здесь некото-
рые ограничения, характеризующие наше понимание граммемы и грам-
матической формы.
Каждая граммема должна иметь форму своего выражения. Омони-
мия форм возможна в пределах каких-то отдельных, но ни в коем
случае не всех словоизменительных типов. Если ни один тип не
дает самостоятельной формы, соответствующей интересующему нас
грамматическому значению, нет оснований говорить об отвечающей
этому значению граммеме. Например, выделение винительного падежа
в северноиндийских НИА языках лишено оснований, поскольку для
выражения грамматического значения прямого дополнения они не
располагают формами, отличными от форм прямого и дательного или
прямого и общекосвенного (с направительным послелогом, реже без
него) падежей.
Форма выражения любого грамматического значения должна обла-
дать морфологическим единством, т. е. одно и то же грамматичес-
кое значение при одной и той же основе должно выражаться в дан-
ном языке одной и той же словоизменительной морфемой. Синонимич-
ные аффиксы допустимы только в соотнесении с основами различного
типа. Вариантное чередование аффиксов при одной основе или осно-
вах одного типа допускается как исключение, отражающее неустой-
чивость нормы или междиалектные взаимовлияния, только при усло-
вии полной функциональной равнозначности этих аффиксов. Если та-
кие аффиксы различаются хотя бы оттенками значений, образуемым
при помощи этих аффиксов формам нельзя приписывать одну и ту же
грамматическую функцию.
Соответствующая грамматическому значению форма должна быть
присуща (во всей совокупности свойственных ей разновидностей
2’4 436
23
материального выражения через набор алломорф, включая и нулевую,
если таковая имеется) всем членам класса (подкласса).
§ 13.	Парадигмы различаются не только своим составом, но и
структурой, которая обуславливается присущими слову
(как представителю определенного класса / подкласса) грам-
матическими категориями, объединяющими в
себе однородные частные грамматические значения. Последние,
естественно, должны быть выражены формально и представлены
противопоставлением по меньшей мере двух словоформ, каждая из
которых отражает одно из значений. Примерами грамматических ка-
тегорий могут служить категории рода, числа, падежа, времени,
лица ит. п., граммемы же выступают в качестве их составляющих
(например, мужской, женский и средний род).
Грамматические категории, как и охватываемые ими граммати-
ческие значения, подразделяются на классифицирующие,или лексико-
грамматические, и словоизменительные, или собственно-граммати-
ческие. Под классифицирующими понимаются те
категории, по которым могут быть противопоставлены только разные
слова, под словоизменительными - те, по ко-
торым противопоставляются словоформы одного и того же слова [За-
лизняк 1964, 25; ср. Грамматика 1970, 302-303]. Классифицирующие
категории выявляются в процессе группировки, слов в грамматичес-
кие классы или подклассы как по чисто морфологическим (таким,как
тип и структура парадигмы, присущей данному слову), так и осо-
бенно по синтактико-морфологическим признакам, подобным харак-
теру оформления самого данного слова в той или иной конструкции,
типу его синтаксической связи с другими членами конструкции, вы-
ражающейся в оформлении последних, ограничениям сочетаемости
и др. Словоизменительные категории определяются набором и соот-
ношением словоформ, составляющих парадигму слов определенного
класса или подкласса.
§ 14.	На основе совокупности словоизменительных категорий и
тождества основных синтаксических функций слова разделяются на
ряд грамматических классов, традиционно
именуемых частями речи. Дальнейшее членение их на
подклассы можно проводить, опираясь на классифицирующие
категории, более узкие синтаксические функции и ограничения син-
таксической сочетаемости [ср. Холодович, 32-43]. В рамках клас-
сов слов и их подклассов удобно вести описание словоизменения.
Традиционные критерии членения слов на части речи неоднород-
ны. Они включают такие признаки, как I) абстрактно-семантический
24
(обобщенное грамматическое значение), 2) морфологический (слово-
изменение) и 3) синтаксический. Добиться непротиворечивого ре-
шения при параллельном применении всех трех критериев невозмож-
но. В поисках выхода приходится обращаться к двойной схеме клас-
сификации^ или к избирательному использованию отдельных критери-
ев на разных ступенях членения. Принципы членения, используемые
для разных языков, могут различаться. Различны оказываются и
результаты, хотя расхождения здесь, учитывая, что классификация
проводится на основе самых общих грамматических признаков, зна-
чительно меньше, чем различия в грамматическом строе в целом.
Для НИА языков в общем приемлема единая схема частей речи.
3.	Ч.\('ТН РЕЧИ И ОСНОВАНИЯ ИХ ВЫЯВЛЕНИЯ
В НОВЫХ ИН'ЮАРИЙСКИХ ЯЗЫКАХ
§ 15.	Использование названных выше критериев для выделения
частей речи в НИА языках предстает менее противоречивым, если
вместо линейного развертывания классификации обратиться к сту-
пенчатому членению, основанному на последовательном отсечении от
всего корпуса слов класса за классом. При такой процедуре откры-
вается возможность для выделения каждого очередного класса выби-
рать в качестве опорного признака какой-то один, привлекая дру-
гие как вспомогательные. Необходимо оговорить, что для достиже-
ния удовлетворительного результата изменяемые слова должны при-
ниматься в виде всей совокупности присущих им словоформ, так как
иначе невозможно выделить характерные морфологические черты того
или иного класса.
§ 16.	Первой ступенью такого членения явится отграничение от
слов синтаксически активных, т. е. входя-
щих в структуру предложения в роли главных, подчиненных или свя-
зующих компонентов, тех слов, которые синтаксически
нейтральны , т. е. по природе своей стоят вне структуры
предложения и способны включаться в нее только в случае конвер-
сии - перехода в один из активных классов. Это позволяет выде-
лить класс междометий, к которому* примыкают вокатив-
ные- частицы (сами вокативы, понимаемые как одна из словоформ
Например, в "Грамматике современного русского литературного
языка” деление слов на части речи (по I-му и 3-му признакам)
сопровождается делением на грамматические разряды (по 2-му и
3-му признакам), что дает две пересекающиеся классификации.
25
имени, сюда не войдут), а также утвердительная, общеотрицатель-
ная и общевопросительная частицы. Слова этого класса,как прави-
ло, крайне немногочисленны и в описаниях языков обычно задаются
списком.
§ 17.	Следующей ступенью является членение синтаксически ак-
тивных слов по синтаксическому же критерию на самостоя-
тельные, т. е. выступающие в предложении в качестве его
членов (это понятие предполагается известным) ,и служеб-
ные, членами предложения не являющиеся, а выполняющие в нем
связующие функции (соответственно, их значение, аналогично зна-
чению реляционных морфем, определяется как грамматическое). Па-
раллельно ему можно использовать и семантический критерий, кото-
рый позволяет отделить первую группу - слов полнознач-
ных (т. е. содержащих в себе указание на предметы, явления,
процессы и их признаки), от второй - слов частичных,
не имеющих самостоятельного лексического значения.
В эту классификацию необходимо ввести определенные ограниче-
ния, предусматривающие возможность частных случаев функциониро-
вания отдельных полнозначных слов в качестве служебных, и либо
выделить подклассы слов с переходными функциями, либо квалифици-
ровать такие случаи как омонимию на основе конверсии. Выделение
переходных подклассов представляется более удобным. Оно позволя-
ет установить своего рода иерархию служебных слов, различая сре-
ди них первообразные (несоотносимые с самостоя-
тельными) и производные (рассматриваемые как функ-
циональное переосмысление самостоятельных). Те и другие мо-
гут трактоваться как два последовательных яруса аналитического
формообразования.
Классы служебных слов, которые можно определить в
совокупности как частицы речи, как правило, содер-
жат ограниченное число членов, обычно задаваемых в языковых опи-
саниях списком. Для НИА языков это тем более существенно, что
частицы речи должны здесь рассматриваться как чисто грамматичес-
кие элементы, принадлежащие к высшим ярусам морфологического
уровня и синтаксическому уровню.
Формально-морфологический критерий неизменяемости, который
часто предлагают для выделения частиц речи, малоэффективен при-
менительно ко всей совокупности НИА языков. Во-первых, он не
позволяет отделить частицы речи от неизменяемых же полнозначных
слов, широко представленных в НИА языках, а во-вторых, в боль-
шинстве НИА языков некоторые морфемы, традиционно относимые к
26
частицам речи, сами изменяются по парадигме прилагательного. Ес-
ли же мы включим сада и связки, то критерий неизменяемости час-
тиц речи окажется неприложим ни к одному из НИА языков.
Вопросы классификации частиц речи выходят за рамки задачи,
поставленной в настоящей работе. Здесь нас интересуют две их
разновидности: послелоги как непременный элемент аналитического
словоизменения имени и связки (они же - первичные вспомогатель-
ные глаголы) как элемент аналитического словоизменения глагола.
§ 18.	Классы полнозначных слов образуют час-
ти речи (в узком смысле). В их членении удобнее всего ис-
пользовать в первую очередь формально-морфологический критерий.
Однако механическое применение одного этого критерия неспособно
дать исчерпывающие и полностью приемлемые результаты из-за нали-
чия во всех НИА языках слов, формально неразличимых ввиду их не-
изменяемости, но обладающих неоднородными функциями. С узко фор-
мальной точки зрения казалось бы последовательным и удобным
объединить те и другие в один морфологический класс. Но при
переходе от морфологии к синтаксису такая классификация окажется
малопригодной. Использовать ее можно будет только в совокупности
со значительным числом дополнительных правил и ограничений, ко-
торые сведут на нет экономию, достигнутую формально-последова-
тельным морфологическим членением на классы. Поскольку морфоло-
гическое описание языка не является самоцелью, а служит ступенью
на пути к его полному грамматическому описанию, причём за этой
ступенью следует синтаксис, логично допустить, что среди различ-
ных возможных морфологических классификаций наиболее приемлемыми
и ближе всего отражающими объективные внутриязыковые отношения
окажутся те, которые наилучшим образом отвечают задачам синтак-
сического описания.
Таким образом, процедура выявления основных морфологических
классов полнозначных слов (собственно частей речи) для НИА язы-
ков предстает в следующем виде. В случаях, когда . всем членам
класса присущ универсальный морфологический признак (практически
им может служить тот или иной универсальный грамматический аф-
фикс или ряд таковых), он может быть принят как необходимое и
достаточное основание выделения данного класса. Например, так
выделяется в НИА языках класс глагола. В случаях, когда признак
не универсален, т. е. соответствующая морфема представлена рядом
материально различающихся алломорф, включая и нулевую, он при-
нимается как необходимый, но не достаточный. Процедура выделения
класса в результате распадается на два этапа.
27
Первый представляет собой идентификацию, или первичное выде-
ление класса по тем его членам, которые могут быть отнесены к
сильному словоизменительному типу, т. е. обладают максимальным
набором эксплицитно выраженных словоформ (другими словами -
минимальной омонимией форм в парадигме). По этому типу выводится
набор грамматических категорий и граммем и определяется’ наполне-
ние парадигмы.
Второй этап сводится к заполнению класса прочими относимыми
к нему Адиштцами, что достигается методом субституции. Например,
так выделяется в ряде НИА языков класс прилагательных, объеди-
няющий два типа слов - изменяемых и неизменяемых.
Более подробно об используемых в каждом частном случае кри-
териях и о степени их применимости к тому или иному конкретному
НИА языку будет сказано ниже - при рассмотрении соответствующих
частей речи. Здесь мы остановимся лишь на основных принципах
членения5.
§ 19.	Проще всего производится формально-морфологическое вы-
деление глагола. Членам этого класса во всех НИА языках
присуща общая для них парадигма словоизменения с универсальными
или слабо варьирующимися внутри каждого отдельного языка типами
формальных показателей. Характерной особенностью глагола являет-
ся способность изменяться по лицам, наблюдаемая в любом из
рассматриваемых языков хотя бы в одной из временных парадигм.
Эта способность образовать личную форму может быть принята в ка-
честве основания идентификации всех членов класса глагола.
Ввиду высокой регулярности образования и строгой предсказуе-
мости значений как формы словоизменения глагола, а не как сло-
Индийская грамматическая традиция, судя по используемым ею
терминам, в выделении классов слов опиралась как на семанти-
ческий (ср., например, х., б. sanjna "название" и м., б. пат
"имя" - 'существительное’; х. kriya "действие" - 'глагол’),
так и на синтаксический признак (например, б. visesya "опре-
деляемое" - 'существительное*; х., м., op. viSesan "определе-
ние", б. nam-viSesan "[при] именное определение" - 'прилага-
тельное*; х., м., б. kriya-viSesan "[при]глагольное определе-
ние" - 'наречие’) и даже на оба вместе (например, х., б.
sankhya-vacak viSesan "численное определение" - 'числительное
количественное*; kram-vacak viSesan "порядковое определение”-
'числительное порядковое’). Морфологический же критерий в
этих терминах отражения не находит.
28
вообразовательные типы принимаются непредикативные образования
(инфинитив, причастия, деепричастия и др.). Выделение непреди-
кативных форм на основе присущих им именных черт в отдельные
классы (части речи) разрушило бы целостность представления НИА
глагольной системы. Последовательнее принять для НИА глагола
способность к двум типам словоизменения: собственно глагольному
(в лице, времени, виде) и именному (главным образом в роде, а
для отдельных форм при непредикативном употреблении - и в паде-
Яе). Каждый тип реализуется обычно либо в разных отделах пара-
ди1мы, либо через разные компоненты аналитической формы (при-
частный и связочный), но возможно и совмещение обоих типов в од-
ной синтетической форме (налример, в маратхи: m? gelo ‘я ушел',
mi gele ‘я ушла’, tu gelas ‘ты ушел’ и т. д.).
§ 20.	Совокупность классов полнозначных слов, остающаяся по
выделении класса глагола, может быть определена как сверх-
класс имени.
Нетрадиционным здесь является отнесение к сверхклассу имени
класса наречий. Обычно этот класс либо объединяется по формаль-
но-морфологическому признаку неизменяемости с неизменяемыми же
частицами речи, либо ставится особняком среди классов полнознач-
ных слов. Объединение наречий с частицами речи нерационально как
по отмеченным выше формальным соображениям (§ 18), так и вслед-
ствие семантической и синтаксической неравноценности тех и дру-
гих. аресте с тем наречия последовательно соотносимы с основны-
ми именными классами в плане словообразования (ср. §§ II8-II9).
Ввиду изобилия формальных совпадений отграничение наречий от
прилагательных и от производных форм существительных во многих
случаях оказывается проблемой. В западных НИА языках эта задача
дополнительно осложняется тем, что некоторые наречия, соотноси-
мые с изменяемыми прилагательными, сохраняют способность к соот-
ветствующему согласованию с субъектом или объектом (ср. § 119).
Существенным аргументом в пользу соотнесения наречий с про-
чими именными классами может служить внутренняя организация сис-
темы НИА неличных местоимений. Функционируя в качестве замести-
телей слов, принадлежащих к различным грамматическим классам и
подклассам, неличные местоимения в своей совокупности могут рас-
сматриваться как объективная модель классификации соответству1>-
щей сферы лексики. В образуемой ими в НИА языках строго симмет-
ричной системе они противопоставлены между собой способностью
замещать не только существительные и прилагательные (качествен-
ные и количественные), но и наречия (см. § 131).
29
§ 21.	Следовательно, весь сверхкласс имени целесообразно раз-
делить по семантическому признаку на две группы классов: соб-
ственно именных, или знаменатель-
ных, охватывающих слова о назывными значениями, и мес-
тоименных , или указательных, включающих
слова обобщенно-указательного значения.
Местоименный класс существительных во многих НИА языках от-
личается от соответствующего собственно именного не только лек-
сически, но и некоторыми особенностями формального словоизмене-
ния (см. § 138 сл.). Но в остальном, и в частности в членении на
морфологические классы, обе группы обнаруживают полный паралле-
лизм, различаясь тем, что классы знаменательных слов открыты, а
классы местоимений - закрыты и содержат малое число членов.
§ 22.	Слова, изменяемые в падеже, но не изменяемые в роде,
образуют класс существительных. Этот признак,
однако, применим только в тех НИА языках, которые обладают изме-
няемыми прилагательными. В остальных существительные противосто-
ят членам других именных классов, как изменяемые слова - неизме-
няемым. Для НИА языков в целом их можно выделить по полно-
т е присущей им парадигмы склонения, так как члены противостоя-
щих им именных классов либо не склоняются вообще, либо склоняют-
ся по неполной (сравнительно с существительными) парадигме. До-
полнительным (синтаксическим) признаком существительных с ослаб-
ленной парадигмой может служить способность всех членов этого
класса нести в предложении функцию подлежащего или дополнения. ч
§ 23.	Слова, изменяемые в роде, но обладающие в большинстве
НИА языков неполной падежной парадигмой, образуют класс при-
лагательных. Поскольку в восточных НИА языках имена
этого класса вообще неизменяемы, а в остальных языках изменяема
лишь часть прилагательных, для их выделения необходимо привлече-
ние дополнительных синтаксических признаков. Одним из таковых
служит присущая им функция приименного определения.
Морфологический критерий не дает оснований для выделения
числительных в особый класс, если только не рассмат-
ривать порядковые, собирательные и другие производные числитель-
ные как словоизменительные формы количественных. Но ввиду недо-
статочной регулярности образования наиболее употребительных из
них последовательнее квалифицировать такие производные числи-
тельные как словообразовательные типы.
Хотя числительные синтаксически - на основе
присущих им позиций в определенных синтагмах и дистрибутивных
30
ограничений - могут быть обособлены от "собственно прилагатель-
ных”, эти их особенности соизмеримы с особенностями того же по-
рядка, отличающими отдельные подклассы собственно прилагательных
(например, качественных и относительных). На морфоло-
гическом уровне их отличия не находят выражения. С этой
точки зрения, нет препятствий тому» чтобы рассматривать числи-
тельные северноиндийских НИА языков в качестве подкласса или ря-
да подклассов внутри класса прилагательных (кстати, такова обыч-
ная практика авторов индийских грамматик НИА языков [Guru; Haq;
Sastri; Kelkar; Cattopadhyay]).
§ 24.	Наивнее ясным остается вопрос об основаниях выделения
класса наречий. Морфологическая неизменяемость не может
служить не только достаточным, но применительно к восточным НИА
языкам даже исходным критерием различения прилагательных и наре-
чий, прежде всего ввиду неизменяемости либо всех членов класса
прилагательных, либо значительной их части. Синтаксическое про-
тивопоставление имен, функционирующих как присубстантивное опре-
деление, "именам”, функционирующим как приглагольное или приадъ-
ективное определение, не дает удовлетворительного решения, так
как получающиеся в результате множества имеют достаточно обшир-
ную область пересечения. Выходом из положения могло бы служить
признание единиц, входящих в эту область, омонимами. Однако дело
осложняется допустимостью в центральных и западных НИА языках
употреблений типа х. bar! acchi kitabe ‘очень хорошие книги* или
м. ladki cangli gate ‘девочка хорошо поет*. Такие примеры, хотя
они и относительно редки, показывают принципиальную возможность
употребления в функции приглагольного и приадъективного опреде-
лений не только неизменяемых, но и изменяемых имен соответствую-
щей семантики. Тем самым морфологическая гра-
ница между наречием и прилагательным как будто бы стирается и с
этой стороны. Используемые для их обозначения индийские термины
(см. § 18) показывают, что традиционное их противопоставление
покоится на синтаксическом признаке^.
§ 25.	Последовательность ступеней членения НИА лексики на
основе предложенных критериев воспроизводит схема 2:
g
Индийские грамматики центральных и западных НИА языков выде-
ляют наречия - как слова неизменяемые - в особый класс или
объединяют их с частицами [Guru], но описания восточных НИА
языков, для которых названный критерий отпадает, трактуют на-
речия и как подкласс прилагательных [cattopadhyay, 16? сл.].
31
| Словарный состав НИА языка
| Синтаксически активная лексика\ [| Междометия
| Части речи] || Частицы речи ||
Глаголы
| Имена | ’
| Назывныеимена |	|| Местоимения ||
|| Существительные J | Определительные слова]
Прилагательные
(и числительные)
Наречия
Схема 2
Класс или совокупность классов, выделяемые на каждой очеред-
ной ступени членения, помещены на схеме в двойную рамку. Призна-
ки, служащие основанием выделения, приведены в табл. I.
Таблица I
Критерии противопоставления классов слов
Ступень членения	Признак выделения класса	Тип признака
I	синтаксически активный — синтаксически нейтральный	синтаксический
2	неслужебный ~ служебный (полнозначный — неполнозначный)	синтаксический семантический
3	спрягаемый — неспрягаемый	морфологический
4	знаменательный — незнаменательный	семантический
5	неизменяемый в роде — изменяемый в роде (склоняемый — несклоняемый)	морфологический
6	присубстантивный—неприсубстантивный [изменяемый ~ неизменяемый (?)]	синтаксический морфологический
32
§ 26.	Распределение лексики внутри того или иного НИА языка
по классам, выделяемым на основе предложенных признаков (показа-
ны цифрами - ср. табл. I), представлено схемой 3.
3	5	6
ЧАСТИ РЕЧИ
I
И М Е Н ' А
МЕСТОИМЕНИЯ
ЧАСТИЦЫ РЕЧИ
I	I
Послелоги (
Связки I- Собственно чдстицы
Н Союзы
2
QJ
О
ГЪ
*
Схема 3
Схема 3 показывает разномерность использованных критериев,
приводящую к пересечению ряда выделенных классов. Класс (точ-
нее, совокупность классов) местоимений здесь включается в морфо-
логический сверхкласс имени с дальнейшим распределением входящих
в него единиц по основным именным классам. Сверхкласс частиц ре-
чи также требует ‘распределения входящих в него единиц по некото-
рым из морфологических классов, выделенных для частей речи. Так,
связки морфологически соотносимы с глаголом; адъективирующий
послелог и некоторые частицы в языках, имеющих грамматический
род, - с прилагательным; союзы местоименного происхождения - с
существительным и прилагательным. Менее четко соотносятся от-
дельные послелоги и Существительные (ср. составные послелоги и
встречающиеся в западных НИА языках синтетические производные
послелоги типа п. vice ‘в’ - vico ‘из’). Большинство же частиц
речи не изменяется. .
Классы полнозначных слов расположены на схеме 3 в порядке
Убывания (слева направо) присущих им формальных признаков. Наи-
более развито словоизменение у глагола, за ним следует сущест-
вительное, далее - прилагательное, и замыкает ряд наречие, для
которого наличие форм словоизменения воспринимается как анома-
лия. Описывать же НИА морфологию удобнее, отправляясь от имени.
Ч 4 ><>
33
Такой порядок изложения содействует более органичному введению
грамматических категорий и дает значительную экономию в освеще-
но "низшей" (согласовательной) части НИА глагольной парадигмы,
в основном следующей наиболее характерным (сильным) типам имен-
ного словоизменения..
4.	НОВЫЕ ИНДОАРИЙСКИЕ ЯЗЫКИ
(СОСТАВ ГРУППЫ И ВОПРОСЫ КЛАССИФИКАЦИИ)
§ 27	w Под ИА языками понимается группа близкородственных
индоевропейских языков ЮЬкной Азии. Вместе с иранским? они со-
ставляют индо-иранскую ветвь индоевропейской семьи языков. Тре-
тий член ветви, занимающий промежуточное положение между двумя
названными, представлен дардскими языками, Их иногда причисляют
к индоарийским, но в данной работе они, ввиду их значительного
типологического своеобразия, в эту группу не включены.
В работе рассматриваются современные НИА языки, т. е. те их
разновидности, которые сформировались в XIX - XX вв. в ходе раз-
вития новой прозаической литературы, пришедшей на смену средне-
вековой поэзии, а также диалекты и говоры, зафиксированные в те-
чение последних ста лет. Эти языки и .диалекты занимают сплошную
территорию, охватывающую почти всю материковую часть Южной Азии,
доходя до предгорий ограничивающих ее с северо-запада, севера и
востока горных хребтов, а на юге спускаясь на полуостров Индо-
стан до 19-ой параллели в его восточной и центральной частях и*
до 15-ой на крайнем западе (в целом следуя северной границе ин-
дийских штатов Майсур и Авдхра Прадеш). Вне этой территории ос-
таются сингальский язык (Шри Ланка), южная разновидность хинди -
дакхини в центре штата Андхра Прадеш, изолированные говоры мара-
тхи, гуджарати и раджастхани, разбросанные в дравидоязычных шта-
тах Индии, недавно открытый И. М. Оранским диалект парья (Гис-
сарская долина в Таджикской ССР) и диалекты цыганского языка,
рассеянные по Европе и Ближнему Востоку.
Основной НИА языковой регион (см. карту-схему на стр, 37)
граничит на западе через синдхи и лахнда с иранскими языками -
белуджским и афганским; на северо-западе через диалекты лахнда и
панджаби - с группой дардских языков, крупнейшим представителем
которой служит кашмири. На севере и на востоке региона НИА языки
соприкасаются с тибето-бирманскими: диалекты пахари и непаль-
ский - с гималайскими языками и языками тибетской группы; бен-
гальский и ассамский - с языками ассамско-бирманской ветви. На
34
границе бенгальского и ассамского, в районе Шиллонга, рас .рост-
рален аустроазиатский язык кхаси (группа мон-кхмер). На юге ре-
гиона языки конкани, маратхи и ория граничат с дравидийскими
языками каннада и телугу. Кроме того, в самом регионе НИА языков,
преимущественно в труднодоступных лесных и гористых районах Цен-
тральной Индии и Ориссы, проживают относительно небольшие группы
носителей бесписьменных центральноиндийских дравидийских языков
и языков мунда. Первые находятся в контакте главным образом с
носителями бундели, чхаттисгархи, ория, бходжпури и восточных
диалектов маратхи; вторые - с носителями магахи, ория и западно-
бенгальских диалектов на востоке и малви и нимади в центре ре-
гиона. Сингальский язык развивается в непосредственном соседстве
с дравидийским тамильским, дакхини - в телугуязычном окружении,
парья соприкасается с таджикским и узбекским, диалекты цыганско-
го языка - со многими языками Европы и Передней Азии.
"Описание языков Индии" [lsi, I, 1, 120] называет семнадцать
НИА языков, исключая сингальский и цыганский. Число НИА диалек-
тов на территории региона определено Дж. Грирсоном в 345. Обе
цифры, однако, достаточно условны, поскольку разграничение и
квалификация близкородственных языковых разновидностей в большой
мере зависит от выбранного критерия. Последующие исследователи и
составители переписей нередко оспаривали предложенную Грирсоном
классификацию, склоняясь в одних случаях к более, а в других к
менее дробному членению.
§ 28.	Ниже перечисляются основные развитые литературные НИА
языки, обладающие официально признанным статусом7 В. При каждом
языке дается перечень входящих в сферу его распространения и в
этом смысле функционально покрываемых им важнейших диалектов,
бесписьменных НИА языков, а также тех письменных НИА языков,
8
статус которых неофициален или полуофициален .
I.	Хинди - государственный язык Индии. Его носители -
основная масса населения штатов Уттар Прадеш, Мадхья Прадеш,
Хариана и союзной территории Дели и около половины жителей шта-
тов Раджастхан и Бихар.
7
В частности, соответствующие языки Индии включены в Приложе-
ние восьмое к Конституции. В Пакистане синдхи объявлен офи-
циальным языком провинции Синд.
g
Под последними мы понимаем включенные Литературной Академией
Индии в число литературных языков страны бходжпури, майтхили,
раджастхани (на основе марвари) и догри.
V2 436
35
Диалекты собственно хинди, распространенные
в самом центре Северной Индии, распадаются на две группы. Группа
"западный хинди": I) кхари боли, или
территориальный хиндустани (на его основе развились
литературные стандарты, или формы хинди и урду) ,2) б ан-
гар у , или хариани, 3) б р а д ж б х а к х а ,
4) канауджи и 5) бундели. Группа "вос-
точный хинди": I) авадхи, 2) багхели
и 3) чхаттисгархи.
В сферу распространения литературного хинди входят также:
А. Группа языков и диалектов Бихара,
или б и х а р и (Индия - штат Бихар и восточная оконечность
штата Уттар Прадеш): I) бходжпури, 2) майтхи-
ли и 3) магахи.
Б. Группа диалектов раджастхани (Ин-
дия - штат Раджастхан), включающая подгруппы: I) марвари
(марвари, повари и др.), 2) восточную
(джайпури, хараути), 3) северо-вос-
точную (мевати и др.) , 4) малви, а также
стоящий вне этих подгрупп н и м а д и .
В. Группа диалектов п ах а р и (Индия - пред-
горья Гималаев в штате Уттар П эдеш и штат Химачал Прадеш) о
двумя подгруппами: центральной (кумаони и
гархвали ; оба распадаются на большое число говоров) . и
западной (джаунсари, сирмаури, ба-
гхати, киунтхали, сираджи, мандеа-
ли, кулуи, чамеали, бхадарвахи, или
бхадравахи - все с многочисленными говорами.
2.	Урду - государственный язык Пакистана и один из офи-
циальных языков Индии. Компактной территории распространения не
имеет. Генетически (основывается на том же диалекте), фонологи-
чески и грамматически тождествен хинди в его литературной нор-
ме. Вследствие этого в последующем изложении он рассматривается
как частная подсистема в пределах общей языковой системы хинди9.
3.	Бенгальский язык ( б а н г л а ) - государ-
ственный язык Бангладеш и язык индийского штата Западная Бенга-
лия. Выделяются две диалектные группы: западная (стан-
дартная форма - диалект района Навадвипа) и восточная
9 0 соотношении урду и хинди см.: [Зограф 1956^, 49 сл.; Зограф
1958; Зограф I960j, 152 сл.; Gwnperz & Naim, 92].
36
Карта-схема
распространения
основных НИА языков
и диалектов
.по Дж. Л. Грирсону)
(стандартная форма - диалект района Дакки). Литературная норма
представлена двумя сильно различающимися стилями: "классическим"
(sadhu bhasa), опирающимся на западный диалект и обладающим ар-
хаичной структурой, и "разговорным" (calit bhasa), совмещающим
черты современного западного диалекта и калькуттского говора.
4.	Язык панджаби распространен в Пакистане, в про-
винции Пенджаб и в Индии, в штате Пенджаб. Выделяются две группы
диалектов, существенно различающиеся между собой : вос-
точная (собственно панджаби) и западная
(лахнда). Восточные диалекты пан-
джаби распадаются на две подгруппы: I) стандарт-
ную (маджхи, лежащий в основе литературной нормы,
и др.) и 2) д о'г ри (стандартный д о г р и ,
кангри, бхатеал и). Западные диалекты
( лахнда) распадаются на три подгруппы: I) южную
(мултани, шахпурский и др.), 2) северо-
западную (савайн и др.) и 3) северо-
восточную. (потхвари и др.).
5.	Язык маратхи распространен в Индии, в штате Маха-
раштра. Имеет три группы диалектов: I) д е ш и , занимающий
большую часть территории штата и лежащий в основе литературной
нормы; 2) стандартные конканские -в при-
брежной полосе штата и 3) восточные (вархади.,
нагпури и халби - переходная форма, сближающаяся с
чхаттисгархи). В дравидийских штатах Майсур и Керала распростра-
нены говоры небольших групп маратхиязычного населения.
Особняком стоит конкани (в Индии, на союзной терри-
тории Гоа), иногда квалифицируемый как самостоятельный язык.
6.	Язык гуджарати распространен в Индии, в штате
Гуджарат. Диалектные разновидности изучены слабо. Наиболее явно
отклоняется от письменной нормы диалект Саураштры.
К гуджарати в качестве групп диалектов могут быть отнесены
граничащие с ним на востоке бхили и кхандеши (по-
следний сближается с маратхи).
7.	Язык ория распространен в Индии, в штате Орисса.
Стандартной форме противостоит диалект б х а т р и , сближаю-
щийся с маратхи.
8.	Ассамский язык ( о х о м и я ) распространен
в Индии, в штате Ассам. Различаются восточная, при-
знаваемая стандартной, и западная диалектные разновид-
ности.
38
9.	Язык о и н д х и распространен в Пакистане, в провинции
Синд, а также в Индии, преимущественно в граничащих с Пакистаном
районах штатов Раджастхан и Гуджарат и в Махараштре. Основной
диалект - в и ч о л и , лежащий в основе литературной нормы.
10.	Непальский язык (найпали, к х а с -
кура, горкхали, парбатия) - государствен-
ный язык Непала. Распространен также в Северо-Восточной Индии,
преимущественно среди выходцев из Непала. Диалектные разновид-
ности мало изучены. Литературная норма находится в процессе фор-
мирования и не обладает устойчивостью.
II.	Сингальский язык - государственный язык Шри
Ланка. Его литературный и разговорный стандарты сильно разнятся.
§ 29. Вопросы классификации НИА языков представляют извест-
ную сложность. Прежде всего, любая классификация этих языков и
их диалектов на современном этапе неизбежно оказывается в какой-
то мере относительной. Это обусловлено явлением языкового конти-
нуума, наблюдаемым на лингвистической карте Северной и Централь-
ной Индии. От Синда до Ассама нет ни одной заметной языковой
границы, хотя на этом протяжении сменяются не менее шести язы-
ков, представленных десятками диалектов и говоров. То же наблю-
дается и в других направлениях.
Такое положение затрудняет не только отнесение к тому или
иному языку пограничных диалектов, имеющих переходный характер,
но и квалификацию речевых разновидностей с более значительными
специфическими особенностями. Например, определяя бхили и кхан-
деши как самостоятельные языки, Грирсон вынужден был оговорить,
что первый, собственно, может рассматриваться как диалект гуджа-
рати, а второй - как ответвление первого, подвергшееся влиянию
соседнего маратхи (кстати, кхандеши долгое время считали диалек-
том последнего).
Нельзя также забывать, что каждая классификация преследует
свои, вполне определенные цели и, отвечая на одни вопросы, не-
способна ответить на другие. Так, генеалогическая классификация
показывает прежде всего генетические связи языков, а морфологи-
ческая (или структурно-типологическая) соотносит языки по основ-
иым характеристикам их грамматического строя. Ни та, ни другая не
должны показывать социальные функции языков, их взаимное соотно-
шение в каком-то языковом объединении или просто отвечать на во-
прос, надлежит ли квалифицировать ту или иную языковую разновид-
ность как самостоятельный язык или как диалект, и предъявлять им
подобные требования неправомерно. Очевидно, в этом случае нужна
М 436
39
третья - функциональная - классификация, опирающаяся не на внут-
ренние свидетельства истории языков и не на их структуру, а на
их роль в коммуникативном процессе в масштабе того или иного
значительного сообщества, национального или наднационального,
государственного или надгосударственного.
§ 30. Распространенные ныне классификации НИА языков в осно-
ве своей являются генеалогическими. Прообраз первой из них пред-
ложил Р. Хёрнле [Hoernle, xvii-xxxvi]. Затем ее развил Дж. Грир-
сон [isi, I, i, 120]. В своей классификации Грирсон исходит из
выдвинутого Хёрнле тезиса о двух основных волнах арийской мигра-
ции в Индию. По этой теории, опирающейся на сопоставление ряда
фонетических и морфологических черт современных НИА языков
[Grierson 1920, 78-85], первоначальные арийские пришельцы, за-
нявшие Северную Индию, были оттеснены на ее окраины (на восток,
юг и юго-запад) второй волной пришельцев, занявших центр этой
области. Соответственно, в современных ИА языках Грирсон выделя-
ет две основные ветви - внешнюю и внутреннюю - с третьей, проме-
жуточной между ними. Свою классификацию Грирсон представляет в
следующем виде (схема 4):
А. Внешняя ветвь
I. Северо-западная
группа
I.	Лахнда (запад-
ный панджаби)
2.	Синдхи
II-	Южная группа
3.	Маратхи
Ш. Восточная группа
4.	Ория
5.	Бихари
6.	Бенгальский
7.	Ассамский
Б. Промежуточная ветвь	В. Внутренняя ветвь V. Центральная группа
IV. Промежуточная	9. Западный хинди
группа	10. Панджаби
8. Восточный	II. Гуджарати
хинди	12.	Бхили 13.	Кхандеши 14.	Раджастхани VI. Группа пахари 15.	Восточный пахари (непальский) 16.	Центральный пахари 17.	Западный пахари
Схема 4
Вне этой классификации остаются языки сингальский, отнесение
которого к какой-либо из названных групп до сих пор не получило
удовлетворительного решения, и цыганский, генетически связанный
с языками центральной группы [Turner 1927, 3*]- Парья, не нахо-
дящий полного диалектального соответствия ни в одной из языковых
разновидностей на субконтиненте, тоже должен быть отнесен к цен-
40
тральной группе, поскольку по одним линиям он обнаруживает соот-
ветствия в диалектах панджаби, а по другим - в диалектах раджа-
стхани (и западного пахари) [Оранский 1967].
Иную классификацию предложил С. К. Чаттерджи, выступающий
против членения НИА общности на две ветви и объединения западных
языков с восточными (аргументация: [chatterji 1926, 150-169]),
а также предлагающий несколько отличное членение на группы. Со-
отношения НИА языков представлены им в таком виде (схема 5):
I.	Северная группа	IV. Восточная группа
	I.	Синдхи 2.	Лахнда 3.	Восточный панджаби	(А) 7. Восточный хинди (Б) Подгруппа потомков магадхи
II.	Западная группа 4. Гуджарати (включая бхили и кхандеши) 5. Раджастхани • '	8.	Бихари 9.	Ория 10.	Бенгальский II.	Ассамский
III.	Центральная группа 6. Западный хинди	V. Южная группа 12. Маратхи
Схема 5
Диалекты пахари, которые здесь не выделены, Чаттерджи, как и
Грирсон, считает дардскими по происхождению, но подвергшимися в
среднеиндийскую эпоху глубокому влиянию языков западной и цен-
тральной групп.
У этих схем, приведших к определенной системе громадное
скопление разнообразных НИА языковых разновидностей, есть уязви-
мые пункты. Наибольшие упреки вызывает взаимная неравнозначность
основных единиц членения ("языков") и связанное с этим несоот-
ветствие получаемой здесь картины и современной языковой реаль-
ности региона. Говоря о языках хинди, маратхи или бенгальском,
мы прежде всего представляем себе строгую систему фонологичес-
ких, морфологических и синтаксических правил, опирающихся на
определенный круг лексических единиц. Первые зафиксированы в
грамматиках, вторые с большей или меньшей полнотой - в словарях,
но, главное, те и другие четко закреплены в сознании носителей
языка и отражаются во всей совокупности производимых ими устных
и письменных текстов. Для каждого языка система эта едина. Наря-
ду с ней, охваченная и подчиненная ею, может функционировать це-
лая совокупность отличающихся от нее подсистем: региональных
(диалекты и говоры), социальных (профессиональные языки и жарго-
41
ны), функциональных (стили языка) и, наконец, индивидуальных
(идиолекты). Все они имеют второстепенный и частный характер,
покрываясь системой языка, признаваемой нормой. Именно это дает
возможность языку служить общим средством коммуникации для пред-
ставителей разных общественных групп, пользующихся в своей узкой
сфере названными подсистемами.
С этой точки зрения, понятия "язык бихари", "язык пахари",
"язык лахнда" (а также "восточный хинди", "западный хинди") яв-
ляются научной абстракцией, призванной объединить достаточно
близкие между собой языковые разновидности (диалекты), над кото-
рыми нет общего языкового стандарта или же он от них слишком да-
лек генетически и структурно (как литературный хинди от языков и
диалектов Бихара или литературный панджаби от диалектов лахнда) .
Они были введены с очевидной технической целью - для того, чтобы
придать обозримость громадной массе языковых разновидностей и
помочь выделить главное, специфическое. Конечно, более строго
было бы в таких случаях оперировать понятием "группа диалектов",
а не "язык"1^.
§ 31.	В плане структурно-типологической классификации (мор-
фологические ее основания приводятся в корпусе работы и обобща-
ются в Заключении - см. §§ 229-234) НИА языки могут быть разде-
лены на три основных группы: I) северноиндийскую
Поскольку используемые нами ниже классификационные термины не
вполне соответствуют принятым Грирсоном и Чаттерджи, целесо-
образно определить здесь их содержание. Под словом "хинди"
(х.), употребляемым без каких-либо дополнительных дефиниций,
подразумевается современная стандартная разновидность этого
языка - современный литературный хинди.Понятия "западные диа-
лекты хинди" и "восточные диалекты хинди" соответствуют наз-
ванным выше "западному хинди" и "восточному хинди". Террито-
рия, покрываемая совокупностью тех и других, определяется как
"(основная) область распространения хинди"; она уже "хинди-
язычного ареала", т. е. области широкого употребления литера-
турного хинди, охватывающей также территорию распространения
языков Бихара, диалектов раджастхани и пахари. Термин "языки
Бихара" (бих.) мн предпочитаем традиционному "бихари", тем
более что практически речь ниже касается, главным образом,
бходжпури и майтхили. "Раджастхани", "пахари" и "лахнда" по-
нимаются как совокупности диалектов в объеме, установленном
Грирсоном.
42
(СИ), включающую все НИА языки Индии, Пакистана, Бангладеш и Не-
пала, перечисленные в приведенных выше классификационных схемах,
и недавно открытый в СССР на территории Таджикистана диалект
парья; 2) цейлонскую, представленную сингальским
языком (Шри Ланка), и 3) группу диалектов цыганского
языка. Выделение двух последних было обусловлено тем, что как
сингальский язык, оторвавшийся от северных ИА языков около 2500
лет тому назад, так и диалекты цыган, исход которых из Индии от-
носится к I тысячелетию н. э., длительное время развивались изо-
лированно от родственных ИА языков, в иноязычном окружении, что
наложило глубокий отпечаток на их современную структуру. Ино-
язычное влияние на парья, видимо, было не слишком долгим и за-
тронуло его структуру менее глубоко.
Развитие СИ языков, сохранивших в той или иной мере контакты
между собой, шло в одном направлении, различаясь главным образом
неравномерной интенсивностью в целом общих процессов. В резуль-
тате эти языки по фонологическим, морфологическим и синтаксичес-
ким признакам своей современной структуры сводятся в тря основ-
ные подгруппы: достаточно тесно смыкающиеся между собой за-
падную (характерные ее представители - синдхи и маратхи) и
центральную (хинди и его западные диалекты, а также
диалекты раджастхани и пахари) и отчетливо противостоящую им
восточную (бенгальский, ория и ассамский). Именно в
этом смысле мы будем говорить ниже о НИА языках востока, центра
и запада. Последние допускают и более дробное членение на южные
(маратхи и конкани) и северо-западные (синдхи и примыкающие к
нему дигчекты лахнда). При этом граница между центральной и за-
падной подгруппами здесь крайне условна. По многим признакам
морфологического строя панджаби и гуджарати явно тяготеют к хин-
ди, хотя некоторые черты связывают их, соответственно, с северо-
западными и южными НИА языками. Не случайно расхождение между
Чаттерджи и Грирсоном касается, в частности, места этих языков
(ср. схемы 4 и 5). Можно говорить о промежуточной позиции пан-
джаби между центральной и северо-западной подгруппами, а гуджа-
рати - между центральной и южной, подобно тому как промежуточное
положение между центральными и восточными НИА языками занимают
по многим признакам не только восточные диалекты хинди, но также
непальский и языки Бихара. Такое соотношение в основных своих
линиях повторяет географическое взаиморасположение языков.
Наличие черт общности у СИ языков, объединяемых в одну под-
группу, не означает, естественно, отсутствия между ними струк-
43
турных различий. Наиболее существенные особенности такого типа,
в значительной мере объяснимые внешним воздействием, наблюдают-
ся у языков, занимающих периферийные районы общего ИА региона, в
частности у ассамского, обнаруживающего черты сходства с сосед-
ними тибето-бирманскими языками; у панджаби (и особенно его за-
падных диалектов), а также западных диалектов пахари, сближаю-
щихся по некоторым признакам с дардскими языками; у маратхи,
ория и бенгальского, носящих наиболее четкие следы влияния дра-
видийских языков. С этой точки зрения, весьма перспективным
представляется сопоставление НИА языков с индийскими языками
других генетических групп с целью установления здесь языковых
ареалов^.
§ 32.	Первоочередными объектами сопоставления в последующем
изложении служат развитые литературные НИА языки (см. § 28). На-
ряду с ними регулярно привлекаются как представители диалектных
и языковых групп, существенно отклоняющихся в своей структуре от
покрывающего их основного письменного языка, бходжпури и майтхи-
ли (для бихарской, языковой области), авадхи (для диалектной об-
ласти "восточный хинди"), брада и бундели (для диалектной облас-
ти "западный хинди"), раджастхани (преимущественно в формах мар-
вари и мевари), лахнда (преимущественно в формах мултани и шах-
пурской), конкани; .диалекты пахари ввиду присущих им значитель-
ных морфологических расхождений даются большей частью дифферен-
цированно.
Данные других диалектов используются выборочно, главным об-
разом, в случае серьезного их отклонения в категориальной струк-
туре, наполнении категорий или средствах их формального выраже-
ния от соответствующего письменного стандарта. Также выборочно -
при несоответствии их письменной норме - даются отсылки к разго-
ворным формам общенародного языка (особенно при серьезных рас-
хождениях письменного и разговорного стилей, как это имеет мес-
то, например, в сингальском). Учитывая общеизвестный факт, что
диалекты способны дольше сохранять структурные архаизмы, а раз-
говорная форма общенародного языка более доступна инновациям,
Плодотворный опыт такого исследования на материале индо-иран-
ских языков содержит работа Д. И. Эдельман [Эдельман]. В свя-
зи с этой проблемой см. также работы М. Эмено [Emeneau 1956
и др.]. Ареальной южноазиатской тематике целиком посвящен не-
давний НОМ^р журнала International Journal of Dravidian
Linguistics (vol. 3, N 1, 1974).
44
чем письменная, обладающая определенным консерватизмом, мы пола-
гаем, что такое привлечение диалектного и просторечного материа-
ла полезно для объяснения хода формирования современной грамма-
тической системы и определения тенденций ее развития.
Цыганский язык (за исключением специально оговариваемых слу-
чаев) представлен севернорусским диалектом, достаточно полно от-
ражающим общецыганские (ИА) структурные элементы.
Источники грамматической информации перечислены в Списке ис-
пользованной литературы (в необходимых случаях к ним даются от-
сылки). Оттуда же почерпнуты некоторые иллюстративные примеры.
§ 33.	Материал письменных языков воспроизводится в работе в
транслитерации. Таковой здесь служит традиционная латинская
индологическая, используемая с конца XIX в. в большинстве авто-
ритетных словарей и грамматик ИА языков.
Транслитерация маратхи в части воспроизведения утраченной
ныне назализации гласных следует преобладавшей до 60-х годов на-
шего века старой орфографической норме, поскольку так более чет-
ко передаются межъязыковые морфологические соответствия. При
чтении нужно учитывать, что для письменного маратхи значок тиль-
да, позволяющий различать здесь грамматические омонимы (и совре-
менные омографы), лишен фонологического наполнения.
Для диалектного материала сохраняется форма записи, исполь-
зованная в печатном источнике, на который дается отсылка. Старые
транскрипции такого рода близки к упомянутой транслитерации, бо-
лее новые в той или иной мере опираются на международную фонети-
ческую транскрипцию. Как правило, различие в принципах записи не
затрудняет идентификации морфем и не препятствует морфологичес-
кому сопоставлению. Нужно, однако, иметь в виду, что гласные цы-
ганского и парья, приводимые в записях без диакритических знач-
ков, не должны отождествляться с краткими гласными общей для СИ
языков транслитерации.
Ниже даны основные соотношения знаков транслитерации и тран-
скрипций - фонологической (в косых скобках) и фонетической (в
квадратных скобках)^2:
а - /э/; [Л, э] (б., ас., ор. А - [а, а, тз]
/о/; [о, о]; ас. /п/) а’ - /э/
а. а - [е] а - /а/; [а:]
12
Соответствия транслитерации оригинальным индийским алфавитам
см: [Зограф 1976].
45
ai (al), ae - /91, ay/; [л1,
es, ae] (б., ac., op. /оу/)
au (au), ao - /au, aw/; [ли,
os] (6., ac, op. /ow/)
b - /Ь/
b - /b’/
bh - /Ь7 (П. /Р£, Ь/)
C - /6/ (m. также /с/; ас./з/)
ch - /67 (ас. /а/)
d - /d/
4-/4/ (ас. /<3/)
? - /47
dh - /d7 (п. /t‘, d/)
dh - /47 (п. /t‘, 4/s ac./d/)
e (6) - [e]
а (e) - /e/; [as] (б., ас., r.
также A,96/)
f - [f, Pc]
в - /в/s Ce, (y)]
5- m
8 - /87
gh - /87 (n. /k£, g/)
h (h) - /h/ [H]
1 (1, Ь - /I/; [1, i]
I - /1/; [is]
J - /i/i [J, (z)] (M. также
/□/; ac. /z/)
3 - /37
Jh - /37 (м. также /J 7; ac.
/z/; п. /ё‘, J/)
k - /k/; [k, (q)]
kh - /k7; [k‘, (x)]
1 - /V
1-/1/
m - /m/
n - /П/
П - A)/ ([n])
n - /57 ([ji])
“ - Al/
о (o) - [o]
о (о) - /о/; [os] (г. также/э/)
оу - /w/
Р - /Р/
ph - /р7; Ср‘, (£)]
q - [q, k]
г - /г/
Г - /и/ (ас. /Г/)
yh - Д'/
з (з, з) - /в/; [в, J](ac. /х/)
s -[J , з] (ас. [х])
& (й, ?) - /J/;[J, з] (ас. /х/)
t (t) - /t/
t - /\/ <ac. /t/)
th - /t7
th - /t7 (ac. /t /)
й (u, u) - /«/; [u]
й - /и/; [и:]
V - /V/; [v, w]
v (w) - /w/
У - /У/ (6., op. /3/; ac. /z/)
у - /у/
z (z, z, z) - /z/; [z, J]
часть первая
имя
СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ
§ 34.	Формальным критерием выделения НИА существительных как
морфологического класса служит присущая им парадипаа склонения,
предусматривающая способность изменения в падеже и неспособность
изменения в роде. Для каждого отдельно взятого языка обычно до-
статочно одного из двух названных признаков, но для НИА языков в
целом приходится учитывать их в совокупности, так как в отдель-
ных языках какой-то из них может быть иррелевантен.
Уровень манифестации падежных противопоставлений различается
по языкам. В западных и центральных НИА языках, например. имеют-
ся обширные подклассы имен существительных мужского рода, для
которых формальное выражение падежа ограничивается сферой мно-
жественного числа и сводится (не считая звательного, практически
образуемого от ограниченного круга имен) к противопоставлению:
прямой падеж множественного числа (часто омонимичен фордам един-
ственного числа)~общекосвенный падеж множественного числа. Пос-
ледний и выступает маркированным членом оппозиции. В тех случа-
ях, i когда подобное имя в силу своих семантических особенностей
не имеет формы множественного числа (или последняя неупотреби-
тельна) , оно оказывается вообще лишенным формальных падежных
признаков, т. е. вся его парадигма состоит из омонимичных форм.
Неизменяемость в роде, как признак, отличающий существитель-
ные от прилагательных, приобретает особенное значение в языках
типа панджаби и синдхи, где изменяемые прилагательные склоняются
аналогично существительным соответствующей формальной структуры.
Правда, в подавляющем большинстве центральных и западных НИА
языков изменению в роде подвержены прилагательные лишь подкласса
изменяемых, численно уступающего подклассу неизменяемых. В вос-
точных НИА языках категории рода нет, и существительные в них
противостоят прилагательным как изменяемые слова неизменяемым.
47
Чисто формальные признаки позволяют выделить класс существи-
тельных в целом, но упомянутые выше ограничения показывают, что
их может оказаться недостаточно для идентификации отдельных чле-
нов этого класса, особенно тех, которые обладают неполной или
"ослабленной", т. е. изобилующей омонимичными формами, парадиг-
мой. Здесь вспомогательным признаком могут служить характерные
синтаксические позиции членов данного класса и свойственное им
типическое окружение. Случаи, когда материально единый звуковой
или графический комплекс ("одно и то же слово") выступает в по-
зициях и окружениях, свойственных членам разных классов, мы рас-
сматриваем как словообразование путем конверсии и соответствую-
щие комплексы считаем омонимами (например, х. bevaquf I ‘глупый’
И bevaquf II м.р.' ‘глупец’, ср.: ek bevaquf larkl ka byah ho
gay а ‘одна глупенькая девушка вышла замуж’ и bevaquf se takrar
па karna ‘не спорь с глупцом’). Для НИА языков это особенно
существенно в силу широкого распространения в них субстантивации
прилагательных.
§ 35.	Основными грамматическими категориями имен существи-
тельных в НИА языках являются классифицирующие категории ро-
да и персональности (одушевленнос-
ти) и словоизменительные категории числа, падежа
и определенности. Категории персональности и
определенности, как будет показано ниже, формально выражены ме-
нее четко, чем остальные. Кроме того, проявляясь в большинстве
НИА языков в рамках одной и той же грамматической формы, соот-
ветствующей прямому объекту, они накладываются одна на другую,
что затрудняет их идентификацию и нарушает стройность системы.
В рамках перечисленных категорий складываются общие типы
словоизменения, которые могут в центральных и западных НИА язы-
ках включать частные подтипы, различающиеся в зависимости от ма-
териальной структуры исходной основы (словарной формы) имени.
КАТ1ТОРИЯ РОДА
§ 36.	Противопоставление существительных в роде может
выражаться в особенностях их формального словоизменения, но наи-
более отчетливо оно проявляется в контекстах, больших, чем сло-
во, т. е. в словосочетании или предложении. На такое противопос-
тавление указывают различия согласования с разными существитель-
ными изменяемого определения и (или) сказуемого. При отсутствии
подобных различий говорить о категории рода нет оснований.
48
Необходимость подобной оговорки диктуется тем, что вплоть до
самого последнего времени многие практические руководства, опи-
сывающие восточные НИА языки, прямо декларируют наличие в них
категории рода [см., например: Dasgupta, 76-83; Das Gupta & Das,
56-59; ср. об этом: Бабакаев, 47-51; Карпушкин 1964р 26-27].
Так» для ория называются три рода,д а для ассамского даже четыре
(включая общий - ubhayalinga). Такая интерпретация рассматривае-
мой категории, проистекающая из копирования классической катего-
риальной схемы санскрита, где действительно противопоставляются
три грамматических рода, опирается на семантическую классифика-
цию имен, обозначающих лица и существа, по наличию или отсутст-
вию у их означаемых полового признака: мужской—женский — немуж-
ской и неженский (средний) — и мужской и женский (общий) - и к
грамматике отношения не имеет.
Эта интерпретация основывается преимущественно и почти ис-
ключительно на таких фактах словообразования, как наличие в язы-
ке различающихся только суффиксами однокоренных имен, обозначаю-
щих лица и существа мужского и женского пола, представляющие од-
ну и ту же группу в человеческом обществе или один и тот же био-
логический вид, например: ор. папа ‘старший брат’ — пап! ‘стар-
шая сестра’, ас. bagh ‘тигр’~ baghinl ‘тигрица’. Значительная
часть подобных пар представлена заимствованиями из санскрита,
другие же, имеющие параллели практически во всех НИА языках, яв-
ляют собой исторически закономерное развитие ДИА лексем и восхо-
дят, таким образом, к тому языковому состоянию, когда наличие
грамматического рода было объективной реальностью.
Правда, и в восточных НИА языках наблюдаются окказиональные
проявления признаков рода на грамматическом уровне. Прежде всего
это статистически ограниченные случаи согласования в женском ро-
де по санскритской или псевдосанскритской модели прилагательных
татсама с одушевленными существительными, обозначающими
лица женского пола (преимущественно также татсама), ти-
па: б. sundarl narl ‘красивая женщина’ при sundar manus ‘краси-
вый мужчина’; ас. santi balika ‘спокойная девочка’ при santa
balak ‘спокойный мальчик’; op. bhagyavati rani ‘счастливая ра-
ни’ при bhagyavan raja ‘счастливый раджа’ и т. п. Подобные при-
меры, как правило, принадлежат литературному стилю. Будучи заим-
ствованными из классического языка, обладающего иным строем, они
практически лежат вне системы названных НИА языков.
Внесистемный характер имеют и еще более редкие рудиментарные
Формы женского рода прилагательных тадбхава, например:
4 436
49
6. pagali аёу© 'глупая женщина* при pagai purus 'глупый мужчина’
или ас. ка’И gai 'черная корова’ при ka’la baiad ‘черный бык*1.
Показательно, что такое согласование осуществляется главным об-
разом в определительной конструкции, но не в предикативной (ср.,
например, ас. gai-janl ka’la ‘корова-то черная’)2 * *. Примерами со-
гласования глагольных форм мы здесь вообще не располагаем. Сред-
ний род в восточных НИА языках выражения на грамматическом уров-
не не находит с СИЛ периода. Грамматических средств выражения
общего рода в ИА языках за всю их историю не отмечено.
Таким образом, объективным критерием выявления категории ро-
да в НИА языках может служить только словоизменение прилагатель-
ного и глагола. Однако отмеченные выше случаи заставляют учиты-
вать при этом меру системности наблюдаемых противопоставлений и
опираться на те из них, которые имеют последовательный и регу-
лярный характер, отбрасывая окказиональные, выступающие либо как
явления диахронического порядка, либо как элементы иной, внешней
по отношению к данной, системы. Что же касается словоизменитель-
ных и тем более словообразовательных характеристик самого суще-
ствительного, то сами по себе они таким критерием не являются,
хотя в сочетании с названным выше они могут и должны быть при-
няты во внимание и использованы при классификации имен по роду.
§ 37. Исходя из сказанного, можно констатировать отсутствие
категории грамматического рода в восточных НИА языках и ее нали-
1 Окончательная утрата грамматического рода в бенгальском языке
произошла уже в НИА период. Об этом свидетельствует один из
старейших доступных бенгальских текстов "Чарья" ("Чорджапод"),
сборник песен, зафиксированных в XIV - XVI вв., но в оригина-
ле возводимых к более раннему периоду (XI - XII вв.). В 255
двустишиях этого текста отмечено свыше 20 случаев согласова-
ния с существительным в женском роде прилагательных, субстан-
тивных определений с генитивным аффиксом-послелогом era ~ eri
и причастных форм, выступающих как в адъективной, так и в пре-
дикативной функции [Mukherji, 25, 29; op. также Chatterji
1926, 721]. В’ассамском языке, который в формировании литера-
турного стандарта хронологически отставал от бенгальского, мы
вправе ожидать большего числа ремнантов категории рода.
р
Аналогичная картина наблюдается и в парья, где происходит яв-
ное стирание категории рода (например, ti-msro nukoi ‘моя
дочь маленькая’ наряду с niki ungli ‘маленький палец’ [Оран-
ский 1967, 28]).
50
чие во всех НИА языках и диалектах, распространенных западнее
меридиана Аллахабада. Промежуточное положение занимают восточные
диалекты хинди, непальский и отчасти языки Бихара, где противо-
поставление мужского и женского рода прослеживается только в
сфере одушевленных имен и еще уже - персональных (см. § 41 сл.).
Кстати, здесь способность согласования с существительным в жен-
ском роде сохраняют уже не все, а лишь определенные глагольные
формы (преимущественно 3-го лица), и реализуют ее они не всегда
регулярно. Равным образом нарушается регулярность и в согласова-
нии прилагательного. Имеются указания, что в непальском языке
согласование изменяемых определений и форм сказуемого с одушев-
ленным существительным в женском роде является принадлежностью
"формального литературного стиля", несвойственной разговорному
языку [southworth. 1967, 14]. Во всяком случае, проводится оно да-
леко не последовательно, а имена неодушевленные - все без исклю-
чения - причисляются к мужскому роду.
В области распространения восточных диалектов хинди непосле-
довательности согласования в роде неуклонно возрастают по мере
продвижения с запада на восток, и если в западных говорах авадхи
(районы Лакхимпура, Ситалура, Лакхнау, Унао и Фатехпура) картина
мало отличается от наблюдаемой в стандартном хинди, то примени-
тельно к восточным говорам (районы Гонда, Файзабада, Султанпура,
Партабгарха и Аллахабада) трудно говорить о сколько-нибудь чет-
ком различении мужского и женского рода [Saksena 1937, 139]. В
чхаттисгархи категории рода практически уже нет [Telang]. Еди-
ничные примеры согласования прилагательных в женском роде, на-
блюдаемые в языках Бихара, могут здесь трактоваться не только
как сохранение остаточных форм, восходящих к СИА со-
стоянию, но, следуя за У. Н. Тивари, предлагающим подобное объ-
яснение для аналогичных случаев в бходжпури [Tiwari i960, 104],
можно воспринимать их и как восстановление таких
форм под влиянием литературного хинди, служащего основным пись-
менным языком для рассматриваемого ареала.
Наблюдается здесь и обратное влияние диалектов на литератур-
ный язык, порождающее нередкие примеры нивелировки рода у писа-
телей хинди - выходцев из восточных районов хиндиязычного ареала
[Чернышев 1969, 62-64].
§ 38. Языки, обладающие категорией рода, различаются ее на-
полнением. Две граммемы - мужского и женского рода - присущи как
большинству СИ языков и диалектов (хинди с диалектами, панджаби,
синдхи, диалекты лахнда, центральный пахари, большинство диалек-
4-2 436
51
о
тов западного пахари, раджастхани ), так и цыганскому. Остаточ-
ные формы рода в языках Бихара и непальском реализуются скорее
как противопоставление, причем не вполне регулярное, женского
(у одушевленных или персональных имен) - общему. В этом же на-
правлении переосмысляется содержание категории в непальском язы-
ке и восточных диалектах хинди.
Три граммемы - мужского, женского и среднего рода - присущи
маратхи, конкани, гуджарати, бхили, кхандеши (в последнем сред-
ний род сливается с мужским [LSI, ix, ill, 204]) и бхадарвахи.
В сингальском языке, где по традиции усматривается тоже три
рода, противопоставление имеет несколько иной характер, являясь
не линейным, а двухступенчатым бинарным. Подкласс неодушевленных
существительных, относимых в грамматиках к среднему роду, проти-
востоит здесь подклассу одушевленных, который далее делится на
подклассы существительных мужского и женского рода:
мужской — женский (подкласс одушевленных имен)
I ~ средний (подкласс неодушевленных имен).
Формальное выражение противопоставления в роде в сингальском
ослаблено отсутствием оогласуемых определений. Род манифестиру-
ется здесь помимо некоторого различия парадигм существительных
лишь согласованием с подлежащим глагольных форм 3-го лица един-
ственного числа прошедшего и будущего времени. При этом "средний
род", который парадигматически противостоит мужскому и женскому,
по типу согласования смыкается с мужским, противостоя вместе с
__	__ 4
ним женскому, что напоминает положение в непальском .
о
Утверждение Дж. Грирсона о существовании среднего рода в диа-
лекте хараути опровергается В. Алленом [Allen 19572, а].
4 тт
* Для разговорного сингальского словоизменение числительного
"один" и указательных местоимений [Gair, 34, 44] позволяет
построить трехступенчатую категориальную систему типа:
одушевленный — неодушевленный
персональный~ неперсональный
общий (мужской) ~ (женский)
Последнее противопоставление (женский ~ мужской/общий) реали-
зуется факультативно, что свидетельствует о стирании здесь
категории рода в общепринятом смысле.
52
§ 39. Существительные, различающиеся грамматическим родом,
обычно в той или иной степени различаются и типом словоизменения
(см. ниже, § 100), но словарная форма (прямой падеж единственно-
го числа) преобладающего большинства существительных формальных
признаков рода не имеет. Лишь относительное меньшинство сущест-
вительных, принадлежащих к исконной НИА лексике ( т а д б х а -
в а ) , обладает характерными окончаниями, которые с весьма су-
щественными ограничениями могут быть названы показате-
лями рода. Соответствующие существительные и характер-
ные для них типы словоизменения обычно именуются темати-
ческими (терминированными), или сильными.
Характерными окончаниями в НИА языках могут быть названы:
для мужского рода:
-	а - литературный хинди, кхари боли, бангару, авадхи; панджаби,
лахнда, западный пахари (большинство диалектов); маратхи,
халби, бхатри, кхандеши; сингальский;
-	о - брада, канауджи, бундели (также -аи); диалекты раджастхани
и центрального пахари; ряд диалектов западного пахари (бха-
леси, бхадарвахи, кочи); гуджарати, бхили;
-	о - парья; цыганский;
-	о (и -и - в остаточных проявлениях, как "слабый те-
матический” тип) - сивдхи; конкани; непальский;
для среднего рода:
-	и - гуджарати, бхили;
-	е (/э/) - маратхи, конкани;
-	а - кхавдеши;
-	о - бхадарвахи;
для женского рода:
- везде, где сохраняется грамматический род (ср. также -1 в
парья и цыганском; -1уа в сингальском).
Чужеродная лексика в весьма значительной своей части под эти
рубрики не подходит. Хотя заимствованиям и присуща тенденция
включаться в тот родовой подкласс, которому они соответствуют
формально, реализации этой тенденции часто противодействуют се-
мантические факторы: для одушевленных имен - пол означаемого, а
для неодушевленных - давление аналогии с исконными или ранее
усвоенными языком синонимами или близкими по значению словами.
Кроме того, при массовом заимствовании лексики, как это происхо-
дит с санскритизмами, обширные лексические группы стойко сохра-
няют тот или иной формальный родовой признак языка-источника,
отличный от соответствующего признака языка-реципиента или прямо
4 •: 4 :g
53
противоречащий ему. Так, для санскритизмов окончание -а.служит
одним из регулярных формальных признаков женского рода (напри-
мер, х., п., г., м. rasana ж.р. ‘язык’, ‘орган вкуса’).
ItoecTe с тем и сама исконная НИА лексика дает достаточно ис-
ключений из правила. В частности, во многих языках и диалектах
обычны имена женского рода с исходом на -а (ср. с. ата, н. ата,
х., синг. атта, п., л., з.пах. атта - ж.р. ‘мать’; кум. ата ж.р.
‘бабушка’ < скр. amba ж.р. ‘мать’) и, напротив, достаточно рас-
пространены имена деятеля с исходом на-I (< скр. -in), относя-
щиеся к мужскому роду (ср. х., ав., марв., с., п., л. mail,
г., м. mall - м.р. ‘садовник’), не говоря о ряде широкоупотреби-
тельных неодушевленных имен типа х. panl, с., п., л. panl - м.р.
‘вода’ (ср. м., г.'panl ср.р.); х. jl (но с. jlu, м., г. jlv -
м.р. ‘душа*, ‘жизнь*; х. ghl (но л. ghiu, п. ghiu, gheu - м.р.
‘топленое масло* (ср. г., к., м., бхад. ghl ср.р.); х., п., с.,
марв. motl - м.р. ‘жемчужина’ ^ср. г. motl, м., к. moti ср.р. и
л. moti ж.р.); х. dahl, п. dahl - м.р. ‘простокваша’ (ср. г., м.
dahl ср.р. и Л. dahl ж.р.) И Др.
Таким образом, характерные морфологические окончания пред-
ставляют интерес не столько как признаки грамматического рода
существительных, сколько как показатели сильного типа словоизме-
нения для тех случаев, когда род существительного заранее задан
(см. §§ 52 сл. и 70 сл.). Но и здесь, как будет показано ниже,не
обходится без ограничений.
§ 40.	Равным образом трудно говорить и об абсолютной значи-
мости семантических критериев различения рода существительных.
Действительно, грамматический род одушевленных имен, как прави-
ло, соответствует полу обозначаемого лица или существа, причем
средний род (или мужской - там, где средний отсутствует) высту-
пает в случаях иррелевантности или нечеткости полового признака
денотата (например, м. vagh м.р. ‘тигр’, strl ж.р^ ‘женщина’,
mul ср.р. ‘дитя’, tide ср.р. ‘червяк’). Однако возможны и ис-
ключения типа отмеченных Т. Г. Бейли в стандартном урду: savari
ж.р. ‘ездок’, ‘пассажир’, pulls ж.р. ‘полицейский’, qabila м.р.
‘жена’, badhiya ж.р. ‘вол’ И др. [Bailey 1931, 418-420].
Семантические признаки различения рода неодушевленных имен
достаточно подробно излагаются во многих практических граммати-
ках, но они охватывают настолько ограниченную долю лексики и со-
провождаются таким количеством оговорок и исключений, что реаль-
ная их ценность оказывается крайне невысока. Подобная группиров-
ка лексики представляет скорее теоретический интерес - с точки
54
зрения выделения семантических сфер, влияющих на установление
грамматического рода заимствований.
Закономерная иерархия различных факторов по их эффективности
в этом процессе наглядно представлена Дж. Бартон-Пейджем на при-
мере заимствованной лексики в хинди. Наиболее действенным приз-
наком для одушевленных имен оказывается половая принадлежность
означаемого. Затем следует формально-морфологический признак
(наличие характерного окончания или исхода основы), и наконец
вступает в действие аналогия по значению с исконным или ранее
укоренившимся в языке словом [Burton-Page 1959, 169]. Отступле-
ния типа отмеченных выше редки, и в этих случаях можно ожидать
последующего выравнивания рода по доминирующему признаку, как
это наблюдается, например, в стандартном хинди с упоминавшимися
kabila (< qablla) -Ж.р. и badhiya - м.р.$
КАТЕГОРИЯ IП:РСОНЛ.’1ЫК)СТИ
(()ЛУШРВ/11:ННОСТИ)6
§ 41.	Помимо рода НИА именам существительным присущ еще один
тип классификационных противопоставлений, выраженный значительно
менее четко, что существенно затрудняет его идентификацию. Про-
является это противопоставление в первую очередь на синтаксичес-
ком и лишь отчасти на морфологическом уровне. О нем свидетельст-
вует различие в оформлении имени - объекта при переходном глаго-
ле, а в ряде случаев также и расхождение в формах множественно-
го числа существительных, т.е. в материальном выражении их пара-
дигмы. Первый признак универсален для всех НИА языков, и потому
целесообразно опереться прежде всего на него. Второй, присущий * В
5
В случаях с pulls (ж.р.), обычно употребляемым в значении
"полиция", и savarl (ж.р.), имеющим также значение "ездка",
можно усмотреть результат метонимии.
£
Термин "персональность" понимается нами в плане противопос-
тавления имен, обозначающих "лица", т. е. человека и вместе с
ним персонифицируемые существа и явления (иногда их опреде-
ляют как класс разумных существ), именам, обозначающим жи-
вотных, предметы и отвлеченные понятия (класс неразумных су-
ществ и неодушевленных предметов). Часто в этом смысле ис-
пользуют термин "личность", но здесь он оказывается неудобен
при описании местоимений, которые могут быть неличными (в
обычном значении), но персональными.
4-4 436
55
только восточным НИА языкам, может быть использован в качеств
дополнительного.
Проблема интерпретации наблюдаемых различий сводится к реше
нию двух вопросов: I) какого типа категория - классифицирующа
или словоизменительная - проявляется в наблюдаемом формально
противопоставлении и 2) если данную категорию можно признат
классифицирующей, то где проходит граница между формируемыми е:
подклассами существительного и, соответственно, как определит:
эти подклассы.
§ 42.	Однозначно ответить на первый вопрос невозможно. В лю-
бом НИА языке нетрудно обнаружить значительное число примеров
свидетельствующих о полной допустимости двоякого оформления од-
ного и того же существительного, выступающего в роли прямого до-
полнения при переходном глаголе:
б. tin! dasjan brahmap khaoyalen 1 ‘он накормил десятерых
tin! dasjan brahma nice khaoyalen J	брахманов’;
=• kukur eaaSt	)	‘лови собаку’;
kukur lai samat	J
x. koi kitab dekhu	‘почитаю-ка я какую-нибудь книжку’,
ual лё kitab ко xatam kiya ‘ я кончил [читать] книжку’;
м. tyane cor dharla ~	1	* он поймал вора’;
tyane corala dharla J
парья sew pujke le	‘бери яблоко / яблоки’;
о sew-ta putke le	* бери это яблоко ’;
майтх. hama mahis* dekhala J <я ввдел буйволицу’.
ham0, тпяЬТя1—кя dekhala J
Всем приведенным парам примеров свойственно одно и то же
смысловое различие. В первом примере каждой пары дополнению со-
ответствует означаемое, обладающее обобщенным, неконкретизован-
ным характером: "каких-то десять брахманов", "какую-то собаку",
"какую-нибудь книжку" (здесь, кстати, это находит дополнительное
выражение в неопределенном местоимении koi), -"какой-то [неждан-
ный] вор". Их корреляты, напротив, дают представление об объек-
те конкретизованном - уже как-то участвовавшем в ситуации: "[из-
вестных] десять брахманов", "книгу, о которой я говорил", "вора,
который завелся в доме или повадился ходить в дом" и т. д.
Казалось бы, здесь явным образом фигурирует словоиз-
менительная категория конкретизованного (индивидуаль-
ного) неконкретизованного (обобщенного) объекта, находящая вы-
ражение в том, что в первом случае существительное принимает
форму дательного падежа или эквивалентную ему форму общекосвен-
ного падежа с направительным послелогом, а во втором сохраняет
форму прямого падежа. Такое решение будет, однако, поспешным:
реальное соотношение обеих названных форм оказывается значитель-
но сложнее, какой бы из НИА языков мы ни взяли.
В каждом из них обнаруживаются достаточно представительные
группы имен (например, личные имена, фамилии, прозвища, термины
родства и некоторые другие обозначения лиц; сада же входят и
личные местоимения), которые регулярно выступают как оформленное
дополнение (например, м. гатапё ravanas marie ‘Рам убил Равана’,
х. dada ко bulao ‘позовите дедушку9, п. mohan пё sohan хш лага
‘Мохан побил Сохана’, майтх. hama hunaka dekhala ‘я видел его’,
ас. ami javaharlal nehruk saday sovaro ‘мы всегда помним Джава-
харлала Неру’ и т. п.). Правда, слова названных групп можно
определить как наделенные внутренней конкретностью.
Упоминание имени собственного неизбежно предполагает (если ис-
ключить случаи собирательного употребления) какого-то конкретно-
го его носителя. Говоря о дочери или о свекре, практически поч-
ти всегда имеют в виду какое-то вполне определенное лицо, соот-
носимое по родству или свойству с тем или иным участником диало-
га или персонажем повествования ("[наша] дочка", "[твой] све-
кор"). Местоимения 1-го и 2-го лица указывают на участников диа-
лога, которые, с точки зрения говорящего, не могут не быть со-
вершенно конкретными - единственными в каждой данной речевой си-
туации; местоимением 3-го лица обозначается только лицо, ранее
упоминавшееся или присутствующее при диалоге. Следовательно, во
всех этих случаях мы имеем дело с такими означаемыми,которые со-
держат в себе некоторое указание на индивидуальность объекта, а
потому их можно было бы подвести под предложенную словоизмени-
тельную категорию, несмотря на практическую неупотребительность
названных слов в форме "неконкретизованного объекта".
Значительно более существенными для интерпретации рассматри-
ваемого противопоставления оказываются достаточно распространен-
ные в НИА языках факты, свидетельствующие о возможности оформле-
ния дательным падежом (или косвенным падежом с соответствующим
послелогом) прямых дополнений, выражающих явно некон-
кретный объект, и, напротив, функционирования дополнений,
обозначающих вполне конкретный объект, в форме
прямого падежа. Например, в хинди (урду) встречаем: us пё ёк
gulam ко bheja ‘он послал одного слугу*. Здесь дополнение gulaa
‘слуга’ оформлено направительным послелогом ко, хотя при нем
L7
имеется определение ёк ‘один’, выступающее й качестве показателя
неопределенности (функционально соответствует неопределенному
артиклю). Противоположный случай: х. is makan ka ek darwaza
dusri taraf tha. sujhe zamln par bi^hake, ap gaya,wuh darwaza
khola... ‘В этом доме была [еще] дверь с другой стороны. Посадив
меня на пол, [он] сам пошел, открыл ту дверь...’ Здесь дополне-
ние darwaza iдверь’ употреблено в прямом падеже, несмотря на
имеющееся при нем указательное местоимение wuh ‘та’ (функцио-
нально соответствует определенному артиклю) и контекстуальную
конкретизацию, вытекающую из предшествующего предложения.
Эти и им подобные факты показывают, что предложенная интер-
претация противопоставления оформленного и неоформленного допол-
нений как словоизменительной категории конкретизованного ~ не-
конкретизованного объекта, если не ошибочна, то по крайней мере
не обладает универсальностью и оставляет место для поисков до-
полнительных соотношений.
§ 43. О сложности рассматриваемого вопроса позволяют судить
и грамматические описания НИА языков, постоянно обращающиеся к
нему, правда, под чисто практическим углом зрения - в поисках
критериев выбора того или иного оформления прямого дополнения,
т. е. при составлении соответствующих рекомендаций. Рекомендации
эти достаточно сложны и не лишены противоречивости?. Основные
критерии выбора оформленного или неоформленного дополнения,
предлагаемые различными авторами, могут быть суммированы в виде
противопоставлений, приведенных в табл. II.
Эти критерии мало меняются в зависимости от конкретного язы-
ка, и их можно считать характерными для НИА языков в целом. Про-
тивопоставления в табл. II даны в порядке убывающей генерализа-
ции: наиболее общим характером обладают два первых признака,
наиболее частным - последний. Только два из них (I и 2) связаны
с объективной лексико-грамматической характеристикой самого име-
ни* (одушевленность, персональность), тогда как другие два отра-
7 С. Келлогг писал: "Правильное использование этих двух альтер-
ната :ных форм и конструкций представляет, возможно, наиболь-
шую трудность в овладении языком хинди. Только постоянное и
упорное чтение литературы на языке и длительное общение с его
носителями могут научить иностранца употреблять их с идиома-
тической точностью" [Kellogg, 597]. Любопытно, что это песси-
мистическое заявление предпослано серии весьма обстоятельных
и дельных рекомендаций.
58
Таблица II
Критерии выбора формы прямого дополнения
	Оформленное дополнение (форма дательного падежа или общекосвенного с на- правительным послелогом)	Неоформленное дополнение (форма прямого падежа)
I	одушевленное имя	неодушевленное имя
2	название лица (разумного существа)	название предмета, отвлечен- ного понятия, животного
3	индивидуальный (конкре- тизованный) объект	обобщенный (неконкретизован- ный) объект
4	отсутствие в предложении аналогично оформленного косвенного дополнения (адресата)	наличие в предложении косвен- ного дополнения в дательном падеже или общекосвенном' с направительным послелогом
жают либо субъективное отношение говорящего к объекту (опреде-
ленность), либо влияние синтаксической конструкции словосочета-
ния, обусловленной характером глагола (глаголы двойного управле-
ния, глаголы направленного действия и др.). Сферы действия пере-
численных факторов пересекаются, вследствие чего возможно одно-
временное влияние на выбор формы сразу двух из них и даже трех.
По степени заданности определенного оформления прямого до-
полнения перечисленные признаки следовало бы расположить в ином
порядке г обратном. Наиболее "жестким" характером обладают схемы
оформления, диктуемые глаголом, затем следует признак конкрет-
ности, признак же персональности или одушевленности оказывается
самым "свободным", проявляясь с тем более высокой последователь-
ностью, чем менее ощутимо воздействие двух других.
Таким образом, действие 4-го признака относится к уровню
синтаксиса. Выражение признака конкретности объекта должно ква-
лифицироваться как свидетельство существования соответствующей
словоизменительной категории имени существительного. Но остаю-
щиеся два признака могут быть истолкованы только как проявление
классифицирующей категории имени. Чтобы однозначно определить
эту категорию, необходимо выбрать один из них, для чего следует
определить, где проходит граница между существительными, преиму-
59
щественно выступающими в виде оформленного прямого дополнения, и
теми, которые чаще выступают как неоформленное.
§ 44.	Многие грамматики НИА языков оперируют понятием одуше-
вленности^ неодушевленности. По-видимому, отсюда представление о
подобном характере противопоставления проникло в некоторые труды
по общему языкознанию [Есперсен, 278]. Практической проверки,
однако, такое разграничение не выдерживает: наименования живот-
ных в функции дополнения отнюдь не всегда оформляются направи-
тельным аффиксом. Напротив, обычно они, как и имена неодушевлен-
ные, сохраняют форму прямого падежа, например: х. ёк caurat bail
haka rahl thl 4 Женщина погоняла быка*; са11 пё ghora age barhaya
4Али подстегнул коня*; us пё aba ki zidd par kabutar ра1ё. ёк
din us пё aba ka kabutar mara 4 Назло отцу он завел голубей. Раз
он отбил отцовского голубя*. Аналогичные конструкции приводятся
как нормативные для диалектов панджаби и лахнда: ваз. тёга gh3r5
laia [Bailey 1904, 8], шахп. тёга ghora an de [wilson, 8] и
мулт. meda ghora an de [O’Brien, 8] -‘приведи моего коня*.
Это сходство оформления наименований животных и неодушевлен-
ных предметов, достаточно четко прослеживаемое в большинстве НИА
языков, нашло отражение и в наиболее обстоятельных грамматиках.
Так, Абдулхак противопоставляет в урду "разумный" Cgl-Caql) объ-
ект, оформляемый послелогом ко, неоформляемым "неразумному”
(gair-zl-caql) и "неодушевленному"' (bejan) [Haq, I65]. С. Кел-
логг ставит в один ряд, как выступающие в-хинди предпочтительно
в виде неоформленных дополнений, "существительные, обозначающие:
а) неразумные существа, б) неодушевленные предметы, в) абстракт-
ные понятия" [Kellogg, 597-398]. С. Джха отмечает, что в майтхи-
ли "форма дательного падежа неперсональных (раз-
рядка наша. - Г. 3.) одушевленных имен в функции винительного
обычно несет значение определенности" [s. jha, 284]. Общее для
НИА языков положение отражено в сформулированном В. Пейджем при-
менительно к бенгальскому правиле: "объектный аффикс присоединя-
ется к именам и местоимениям, обозначающим лица, но не к обозна-
чающим неодушевленные предметы или абстрактные понятия, и лишь
факультативно к обозначающим животных" [page,- 124].
§ 45.	Дополнительным подтверждением объективного существова-
ния классификационных подклассов имени существительного, проти-
востоящих в плане персональное™ ~ неперсональности (или одушев-
ленности ~ неодушевленности), служит наблюдаемое в восточных НИА
языках различие образования форм множественного числа в зависи-
мости от лексического значения имени. Многочисленность исполь-
60
зуемых здесь вторичных аффиксов множественности, нередко сохра-
няющих семантическую близость к исходным самостоятельным словам
(например, log, lok ‘люди’, ‘народ’, samuh ‘множество’ и т. п.),
не вполне жесткая соотнесенность их с определенными и часто зна-
чительно более узкими, чем на** интересующие» группами лексики, а
также допустимость их взаимного чередования создают картину, не
отличающуюся особенной четкостью. Тем не менее в основных своих
чертах соотношение оказывается аналогичным тому, которое выво-
дится из типов оформления прямых дополнений. Это становится оче-
видным, если обратиться к характеру использования аффиксов, об-
ладающих наибольшей универсальностью. Так, в бенгальском языке
аффикс -[е]га сочетается с именами "одушевленными, преимущест-
венно обозначающими существа, наделенные чувством и разумом"
[chatterji 1926, 728], иными словами, в первую очередь с персо-
нальными именами [ср. Световидова I964j, 5; Быкова 1966 , 36],
тогда как для неодушевленных имен и наименований животных ему
противостоит аффикс -gull / -gala (граница здесь, как и в случае
с прямыми дополнениями, не вполне четка).
В ассамском языке два наиболее универсальных аффикса -biiak
и -Ъог, допускающих альтернативное употребление, различаются
тем, что -Ьог, сочетаясь с наименованиями лиц, привносит уничи-
жительное значение [Бабакаев, 46]. В отличие от него субордина-
тивно нейтральный, хотя и обладающий весьма широкой дистрибуцией,
-biiak (он присоединяется и к неодушевленным именам) может рас-
сматриваться как аффикс преимущественно персональных имен. Прав-
да, здесь граница еще более стерта, чем в бенгальском. Более
строгие ограничения дистрибуции присущи третьему аффиксу (hat),
сочетающемуся только с персональными именами и даже уже - с наи-
менованиями лиц по профессии, социальному положению или родст-
венному' отношению [Kakati, 278; Бабакаев, 46]. Ограничение соче-
таемости по признаку персональности распространяется и на менее
употребительные вторичные, поныне соотносимые с полнозначными
словами, аффиксы sakal (= "все") и lok (= "люди").' Любопытно,
что в практическом употреблении перечисленным аффиксам приписы-
вается противопоставление и иного порядка - субординативное.
Степень почтения к называемому субъекту возрастает от фамильяр-
ного -Ьог через -biiak к -hat и далее к sakal [Бабакаев, 46-47;
Dasgupta, 8^] (ср. § 127).
Противопоставление по признаку персональности — неперсональ-
ности можно усмотреть и в распределении форм множественного чис-
ла с аффиксом -log в восточных диалектах хинди, где он сочетает-
61
ся, как правило, с именами разумных существ [Hoernle, 185], хотя
и тут возможны исключения, например", bandar-log ‘обезьяны’. К
этому же противопоставлению сводима дистрибуция непальских нуме-
ративов: -Jana, -gora, употребляемых при исчислении лиц, и -6ta,
-bata, употребляемых при исчислении неодушевленных предметов и
животных [Королев 1968, 1255]; ср. также: dui-jana sathi ‘два
друга’, но car-ota сага ‘четыре птицы’ [Southworth 1967, 4].
§ 46.	Оба рассматриваемых явления свидетельствуют, что гра-
ницу между существительными, имеющими преимущественную тенденцию
(отвлекаясь от отмеченных в § 43 переменных факторов) выступать
в виде оформленного дополнения, и существительными, фигурирующи-
ми преимущественно как неоформленное дополнение, следует искать
ближе к линии раздела персональных и неперсональных имен, чем
одушевленных и неодушевленных.
Графически множество имен существительных с четырьмя назван-
ными его подмножествами может быть воспроизведено следующим об-
разом (схема 6):
______одушевленные		неодушевленные___
гэ* : 1
персональные___________________________________неперсональные
Схема 6
Подмножество персональных имен уже подмножества одушевленных
имен и включено в последнее, тогда как подмножество неперсональ-
ных имен шире подмножества неодушевленных и включает в себя по-
мимо него еще и часть подмножества одушевленных. Область пере-
сечения подмножеств неперсональных и одушевленных имен (на схе-
ме 6 заштрихована) является той сферой, где проходит искомая
граница. Рассмотренный выше материал не дает оснований совмес-
тить ее полностью ни с линией I, разделяющей персональные и не-
персональные имена, ни с линией 2, разделяющей одушевленные и
неодушевленные имена, но в то же время показывает, что она тяго-
теет более к первой, чем ко второй. Сдвиг границы вправо, т. е.
в область одушевленных, но не персональных имен, может быть объ-
яснен как результат осознанной или неосознанной персонификации,
которой в первую очередь подвержены названия животных.
Следовательно, описанное классификационное противопоставле-
ние существительных в СИ языках должно быть скорее квалифициро-
62
вано как категория персональности, чем
как категория одушевленности. Оно обладает здесь ограниченно
грамматическим характером, подвергаясь нейтрализации под влияни-
ем семантических (персонификация), синтаксических (глагольное
управление в двухобъектных конструкциях) и актуализирующих
(конкретизация объекта) факторов. Ввиду недостаточно четкой вы-
раженности этого явления и значительного сходства, обнаруживае-
мого различными НИА языками, ценность его как сопоставительного
параметра ограничена.
Наиболее явно рассматриваемая категория манифестируется в
восточных НИА языках, находя там двоякое выражение. Степень вы-
раженности ее в формах множественного числа выше всего в бен-
гальском, за которым следуют ассамский, ория, непальский, языки
Бихара и восточные диалекты хинди. По уровню выражения ее в пря-
мом дополнении СИ языки практически не различаются.
§ 47.	Во внеиндийских НИА языках - литературном сингальском
и цыганском - рассматриваемая категория четко интерпретируется
как категория одушевленности. Она ма-
нифестируется на морфологическом уровне, определяя различие сло-
воизменительных типов существительного.
В сингальском языке членение на подклассы одушевленных и не-
одушевленных существительных первично по отношению к членению по
родовым подклассам (мужской — женский), релевантному только для
имен одушевленных (ср. § 38). Кроме того разговорный сингальский
имеет еще и промежуточное членение одушевленных имен на персо-
нальные и неперсональные (см. § 38, прим. 4). Таким образом,оду-
шевленность и персональность выступают здесь как самостоятельные
классифицирующие категории, укладывающиеся вместе с родом в
трехступенчатую иерархию. Необходимо, однако, отметить крайне
узкий диагностический контекст, на который опирается эта класси-
фикация, - соотнесение существительных с формами числительного
"один” (ср. также неличные местоимения - § 137); в других кон-
текстах (с иными числительными) проявляется только первичное
противопоставление - по одушевленности — неодушевленности.
В цыганском языке классификационные членения существительных
по одушевленности и роду пересекаются. Характерно, что, напри-
мер, в севернорусском диалекте склонение неодушевленных сущест-
вительных как мужского, так и женского рода отличается от скло-
нения соответствующих одушевленных отсутствием формы местно-при-
тяжательного падежа, отличной от именительного. Кроме того, тип
°формления прямого дополнения здесь последовательно определяется
63
принадлежностью имени к тому или иному подклассу: неодушевленные
имена в этой функции сохраняют форму прямого (именительного) па-
дежа, а одушевленные принимают форму общекосвенного падежа без
вторичного падежного аффикса. Соответственно, в традиционную па-
радигму обычно вводится "винительный падеж", форма которого в
обоих числах у неодушевленных имен совпадает с формой именитель-
ного, а у одушевленных имен - с той основой, к которой присоеди-
няются вторичные аффиксы остальных косвенных падежей [Вентцель,
52 сл.; Сергиевский, 156 сл.]. Для европейских диалектов цыган-
ского языка К. Блок отмечает меньшую строгость этого правила в
отношении названий животных сравнительно с именами лиц [Bloch
1965, 186]. Таким образом, и здесь проявляется общая для НИА
языков нечеткость классификации.
КАТЕГОРИЯ ОПРЕДЕЛЕННОСТИ
§ 48.	Под категорией определенности понимает-
ся такое противопоставление именных форм, которое позволяет вы-
вести заключение об индивидуальном (конкретизованном) или обоб-
щенном (неконкретном) характере означаемого. Противопоставление
включает две граммемы: определенную и неопределенную формы суще-
ствительного. Маркированной является обычно первая.
Как явствует из изложенного выше (см. §§ 41-47), категория
определенности в наиболее "грамматичном" ее проявлении - способе
оформления прямого дополнения - пересекается с категорией персо-
нальности. Общая для НИА языков закономерность, заключающаяся в
том, что неконкретизованный объект обычно выражается формой пря-
мого падежа, а конкретизованный - формой со вторичным аффиксом
или послелогом, т. е. непрямого падежа (примеры см. в § 42), не
имеет абсолютного характера. Налагаясь на лексико-грамматическое
(классификационное) противопоставление существительных по приз-
наку персональности, находящее совершенно аналогичное формальное
выражение, а также подвергаясь воздействию факторов синтаксичес-
кого и стилистического порядка (например, тенденции избегать
совмещения в одной синтаксической конструкции формально подоб-
ных, но функционально неравнозначных членов - ср. § 43), катего-
рия определенности выражается в форме прямого дополнения недос-
таточно последовательно. Однако отступления, обусловленные дейс-
твием внешних по отношению к ней самой факторов, не могут слу-
жить основанием для того, чтобы отрицать реальность этой катего-
рии применительно к НИА языкам.
64
В отличие от категории персональности, обуславливающей раз-
личное оформление имен, относимых к разным подклассам, и потому
определяемой как классифицирующая, категория определенности дол-
жна быть отнесена к числу словоизменительных, поскольку она про-
является в выборе форм одного и того же слова. То, что маркиро-
ванная форма относится ко II ярусу именного словоизменения,
т. е. в значительной части НИА языков оказывается аналитической,
принципиального значения не имеет.
§ 49.	Тенденция формального обособления названной категории
путем создания новой системы специальных морфологических показа-
телей видна в употреблении приименных постпозиционных определи-
телей в восточных НИА языках. В бенгальском, ассамском и ория
имеются группы определительно-указательных частиц, постпозитивно
сочетающихся с именами (обычно существительными или числительны-
ми, реже - местоимениями и прилагательными) Такие частицы
обычно служат показателями принадлежности означаемого к опреде-
ленному классу предметов, лиц или существ. Например, б. -khan,
-khana, -khani, -khani, ас. -khan, -khani, op. -khanda, -khandi
обозначают нечто с широкой плоской поверхностью (б. mukh-khana
‘лицо’, ас. nai-khan ‘река’, op. bahi-khandi ‘книжка’); б. -Jan,
ас. -Jan, -Jana, -Jani, op. -Jane - представителя человеческого
рода (б. tin-jan siksak ‘три учителя’, ас. ranl-Jana ‘королева’).
Набор их достаточно широк, причем он расширяется по мере
продвижения на северо-восток ИА региона. Так, С. К. Чаттерджи
называет для бенгальского шесть основных разновидностей таких
частиц [ChatterJi 1926, 779-781], а Б. Какати для ассамского уже
14 [Kakati, 265-269; ср. Бабакаев, 57-58]. Большинство частиц
выступает в нескольких вариантах, допускающих дальнейшее члене-
ние образуемых ими семантических групп или вносящих эмоциональ-
ную оценку говорящим означаемого. Например, варианты частиц с
исходом на -i / -I сочетаются с названиями предметов относитель-
но малого размера или лиц и существ женского пола. Они же выра-
жают сочувственно-ласкательное отношение говорящего. Вариант ти-
па ас. -Jana служит выражению повышенного (сравнительно с -Jan)
почтения. Но наиболее общим значением, присущим всем таким пост-
позитивным частицам, является значение определенности. В этом
они сопоставимы с определенными артиклями других языков (немец-
кого, английского и т. п.). Таким образом, б. har-gacha отлича-
g
При числительных они отмечены и в непальском [dark, 46] и
языках Бихара.
5 43(»
65
ется от б. bar как 4уже известноеч ("это”, "то") ожерелье* от
некоего ‘ожерелья’, о котором у говорящего нет конкретного пред-
ставления; ас. bah-dal от ас. bah как ‘[э]тот бамбук’ от ‘бамбу-
ка’ вообще и т. д.
Такие частицы присоединяются непосредственно к существи-
тельным только тогда, когда те обозначают единичный предмет (ли-
цо, существо). Когда говорится о совокупности исчисляемых одно-
родных предметов или существ, частицы присоединяются к числи-
тельному, стоящему либо перед исчисляемым существительным (что
соответствует обычному порядку слов), либо после него (последнее
допустимо только при наличии частицы). Здесь они в той или иной
мере уподобляются нумеративу, например: б. dui-khana bai ‘Две
книги’ ("две штуки книг"), б. tin-jan saavadik ‘трое корреспон-
дентов* ("три человека корреспондентов") и т. п. Дистрибуция не-
которых подобных частиц может распространяться и за пределы
классов существительных и числительных, но в этом случае изменя-
ется и их функция. В бенгальском языке частица ta сочетается и с
прилагательными, обуславливая их субстантивацию [Чевкина 1964,
224-226]; в ория ti присоединяется также и к личным формам гла-
гола [Tripathi, 109-111].
Следовательно, степень грамматикализации подобных частиц не
одинакова. Морфологически они сближаются с агглютинативными аф-
фиксами соответствующих языков. Присоединяясь непосредственно к
основе существительного и предшествуя падежному аффиксу, частицы
занимают в словоформе место, принадлежащее вторичным показателям
множественного числа, и соответственно должны трактоваться как
разряд словоизменительных морфем. В то же время семантически
большинство частиц не достигает присущего аффиксам уровня абст-
ракции, соединяя значение определенности с отмеченными выше зна-
чениями качественной и эмоциональной оценки. Некоторые из них
четко характеризуют предает по его свойствам или внешнему обли-
ку. Сочетаются они в таких случаях с ограниченным кругом имен,
определяемым соответствующим семантическим признаком.
Универсализмом и наибольшей обобщенностью значения выделяет-
ся частица ta в различных ее реализациях (б. ta, to, to, ti, ti;
ас. ta, to, ti; op. ta, tae, ti, tie). Она служит для восточных
НИА языков наиболее характерным показателем определенности. Од-
нако ее полифункциональность, как и ограничения дистрибуции про-
чих подобных частиц, показывают, что категория определенности в
восточных НИА языках находится еще в процессе формально-морфоло-
гического закрепления [ср. Ferguson 1964, 886-890].
66
§ 50.	Во всех НИА языках определенность и неопределенность
могут выражаться лексически: первая - присоединением указатель-
ных местоимений (например, х. is ghar me ‘в этом доме’)» вто-
рая - присоединением неопределенных местоимений или числительно-
го "один" (например, х. koi kitab ‘какая-то книга’, ёк burha
'один старик’). Последний способ выражения неопределенности в
восточных НИА языках регулярно соотносится с системой определи-
тельных показателей: сочетаясь с числительным ёк, ёка ‘один’ (в
ассамском он редуцируется в ё- [Kakati, 265]), эти показатели
подчеркивают свойственное ему значение неопределенности (напри-
мер: б. ek-ta manus 4один [какой-то] человек’ при manus-ta ‘тот
[самый] человек’; ас. ё-Jani manuh ‘одна [какая-то] женщина’ при
manuh-janl ‘та [самая] женщина’ и т. п.). В сингальском языке
неопределенная форма существительного образуется постпозицией
аффикса -[е]к. В бенгальском выражению неопределенности субъекта
служит употребление подлежащего в форме, совпадающей с формой
местно-орудного падежа, т. е. обладающей аффиксами -ё, -у, -ъё
[Быкова I96C, 28-29].
KA II ТОРИЯ ЧИСЛА
§ 51.	Категория числа представлена во всех НИА языках
противопоставлением двух граммем - единственного и множественно-
го числа. Различие между отдельными языками заключается в спосо-
бе и степени манифестации этого противопоставления. Поскольку
маркированным членом оппозиции является форма множественного
числа, рассмотрение данной категории как словоизменительной дол-
жно содержать в первую очередь описание и анализ способов обра-
зования последней.
Способы манифестации противопоставления по числу в НИА язы-
ках можно представить в виде последовательности градаций между
двумя крайними случаями: I) обязательной, но
не всеобъемлющей манифестацией и 2) все-
объемлющей, но не обязательной.
Б качестве первого принимается тот случай, когда значение
множественного числа находит регулярное выражение в определенном
аффиксе, присоединяющемся к заданной именной основе автоматичес-
ки. При этом в НИА языках подобное противопоставление форм мно-
жественного числа формам единственного нередко присуще существи-
тельным не всех словоизменительных типов, а только тех, которые
обладают относительной полнотой формальной парадигмы. Морфологи-
43G б7
ческая выраженность данного противопоставления посредством аф-
фикса самого существительного может быть неодинакова в формах
прямого и общекосвенного падежей, достигая максимально допусти-
мой для данного языка полноты обычно в общекосвенном падеже.
Показатели таких форм, будучи неразрывно связаны с именной осно-
вой и совмещая в себе до трех грамматических значений (числа,
падежа и рода), имеют флективный характер и могут
быть определены, вместе с образуемыми ими формами, как пер-
вичные •
Для второго случая характерна универсальность аффиксов мно-
жественного числа, которые сочетаются с именными основами неза-
висимо от формального типа последних. Ограничения дистрибуции
аффиксов, когда таковые наблюдаются, диктуются не столько фор-
мально-морфологическими, сколько семантическими соображениями. В
определенных пределах (мотивируемых прежде всего семантически)
допустима взаимозаменяемость аффиксов. Если значение множествен-
ности выражено контекстуально или перифрастически (количествен-
ным определением, повтором и др.), использование аффикса стано-
вится факультативным или даже признается избыточным с точки зре-
ния существующей нормы. Другой отличительной чертой подобных аф-
фиксов является их моносемичность. За редкими исключениями (типа
б. -га ~-dig-) они передают лишь одно грамматическое значение -
множественности (или собирательности). Значение падежа передает-
ся присоединяющимися к ним дополнительными показателями, как
правило, общими для обоих чисел. Таким образом, словоизменение
здесь принимает выраженный агглютинативный ха-
рактер, и эти аффиксы, как и образованные при их помощи формы,
следует признать вторичными.
§ 52.	Обязательная манифестация противопоставления в числе в
целом свойственна западным и центральным НИА языкам. Степень ее
выраженности здесь обусловлена распределением существительных по
основным словоизменительным типам.
Форма прямого падежа множественного числа повсеместно нахо-
дит наиболее последовательное выражение у имен тематического ти-
па мужского рода. Противопоставление окончаний единственного и
множественного числа имеет для них следующий вид:
-	a/vz-e - лит. хинди, [авадхи]9, панджаби, лахнда, , большинство
диалектов западного пахари, маратхи;
9 В квадратных скобках приведены те языки и диалекты, где дан-
ное противопоставление проявляет тенденцию к стиранию.
68
-	a -о - [сингальский];
-	о ~ -ё - бунд ели, брада (ср. также канаудаи ------ё), ряд диа-
лектов западного пахари (бхадарвахи, бхалеси, кони-
ку ари, барари, бишау), конкани;
-	о ~ -е - цыганский, [парья];
-	о -а - синдхи, гуджарати, бхили, радаастхани, гуджури, кочи-
рохру, кумаони, гархвали (ср. также рамешвари гархвали
-й ~ -а), [непальский];
-	и—а - синдхи и конкани (слабый тематический тип).
Имена атематических типов мужского рода во всех НИА языках
кроме цыганского практически целиком утратили формы прямого па-
дежа множественного числа, отличные от соответствующих форм
единственного. Остаточное формальное противопоставление по числу
в прямом падеже изредка наблюдается для единичных слов, преиму-
щественно в диалектах (например, аффиксы множественного числа
-а, -а для имен атематического типа отмечены в некоторых диалек-
тах гуджарати [LSI, IX, ii, 582, 394, 413]). В цыганском наибо-
лее характерным окончанием множественного числа имен этого типа
служит -а.
§ 53.	У существительных женского рода реализация противопос-
тавления множественного числа единственному отличается значи-
тельно большим разнообразием.
Для синдхи, панджаби, лахнда, радаастхани и отдельных диа-
лектов западного пахари можно говорить об универсальности в пре-
делах языка (диалекта) аффиксов множественного числа женского
рода: с. -й, п., л., р. -а, багх. -а (в синдхи и радаастхани
конечный -I имен тематического типа перед гласным окончанием фо-
нетически и орфографически преобразуется в -у-, в павджаби и
лахнда сохраняется). Отклонения от общего правила немногочислен-
ны; они могут истолковываться как свидетельство редукции системы
или наложения внешних влияний. Нередко они имеют вариантный ха-
рактер (ср., например, возможность свободного чередования при
некоторых основах аффиксов множественности -а и -I в разговорном
панджаби [Cummings & Bailey, 31]).
Тематический тип словоизменения (имена существительные на I)
смыкается с атематическими также в маратхи и конкани, имеющих
превалирующие для прямого падежа множественного числа аффиксы:
м. -а и к. -о (с закономерным переходом -1>-у- перед ними). Од-
нако универсальность здесь нарушается наличием наряду с этим об-
ита еще и частных атематических типов словоизменения, имеющих
аффиксы множественного числа: м., к. -1 (м. bhint ‘стена’
•ьЗ 4.!1,
69
bhintl ‘стены*)» м. 0 (тип м. ва1а ‘школа’— ‘школы’)10 и к. -е
(тип имен на -о).
Четкое деление имен женского рода на два словоизменительных
типа - тематический (на -I) и атематический - наблюдается в ли-
тературном хинди, имеющем аффиксы -5 для первого (-1 + -i >
-iya) и -е для второго. Сходное соотношение демонстрируют бунде-
ли, канауджи, гуджури (отчасти также и брадж), где в первом слу-
чае показателем множественного числа служит назализация гласного
(ед.ч. -I ~мн.ч. -1), а во втором - аффикс -ё (-al), и большин-
ство диалектов пахари, имеющих для тематического типа аффиксы
-а, -а, а нередко и 0, для атематического же —I, -I, реже -а,
Л и 0. Сочетания, в которых в пахари выступают конкретные реа-
лизации первого и второго типов, варьируются от диалекта к диа-
лекту и даже от говора к говору (см. табл. XIII; ср. [Bailey
1908; Bailey 1915; LSI, IX, iv]).
Характерно, что различие типов формального выражения множес-
твенного числа имен женского рода, отсутствующее, как было пока-
зано, в крайних западных НИА языках, вновь исчезает и при движе-
нии от области западных диалектов хинди к востоку, на этот раз в
результате редукции первичных форм множественного числа. Уже в
брадае образование форм множественного числа, прежде всего от
имен атематического типа, утрачивает строгую регулярность. Далее
на восток СИ региона такая нерегулярность усиливается; распрост-
раняясь на тематический тип, она приводит-в некоторых диалектах
пахари, непальском, восточных диалектах хинди и восточных НИА
языках к полному отмиранию первичных аффиксов множественности и
замене их новыми, обладающими совершенно иной дистрибуцией.
§ 54.	С наибольшей последовательностью формальное противопо-
ставление единственного и множественного числа в прямом падеже
прослеживается в сфере имен среднего рода. В маратхи и конкани
оно распространяется и на тематический (ед.ч. -е — мн.ч. -I), и
на основной атематический тип (аффиксы мн.ч.: м. -ё, к. -а). Од-
нако здесь представлены и менее распространенные типы, где формы
множественного числа не отличаются от форм единственного. В бха-
дарвахи наряду с общим аффиксом множественного числа среднего
Здесь и в прочих подобных случаях 0 должен пониматься как от-
сутствие формального показателя при сохранении категориально-
го противопоставления, выражающегося комбинаторно - через со-
гласование изменяемых членов словосочетания или предложения
(ср. м. amci Sala ‘наша школа’ и amcya Sala ‘наши школы’).
70
рода -а имеется и чередующийся с ним при именах тематического
типа (на -о) аффикс -й. В гуджарати противопоставление первичных
форм числа распространяется только на тематический тип
§ 55.	Таким образом, противопоставление первичных форм мно-
жественного числа формам единственного в прямом п а д е -
ж е выражено в разных НИА языках в различном объеме.
На все словоизменительные типцИ, кроме атематических муж-
ского рода, оно распространяется в литературном хинди, бундели,
канауджи, в синдхи, панджаби и их диалектах, в диалектах лахнда
и раджастхани, гуджури и некоторых диалектах пахари (например,
бхадарвахи, багхати) и конкани. В маратхи и его диалектах оно
несколько сужается за счет имен женского рода на -а и малорас-
пространенных типов на -i, —и [Катенина 19632» 42].
Дальнейшее сужение происходит в результате отмирания у имен
женского рода противопоставления формы множественного числа фор-
ме единственного либо для тематического типа на -I (мавдеали,
кулуи, шодочи, гархвали), либо для атематического (бхалеси, ку-
маони). Стирание обоих типов, выражающееся в нерегулярности об-
разования форм множественного числа, приобретающих факультатив-
ный характер, наблюдается в брадже, авадхи и некоторых других
диалектах хинди и пахари.
Оба отмеченных процесса приводят к тому, что в таких диалек-
тах, как киунтхали, чхаттисгархи и цыганские, регулярное первич-
ное противопоставление в числе сохраняется преимущественно для
имен тематического типа мужского рода, а в гуджарати и бхили
также и среднего (тоже тематического типа). В непальском и парья
оно и в этой сфере утрачивает строгую регулярность, стираясь под
влиянием новых форм множественного числа, образуемых вторичными
аффиксами.
Тенденцию к формальной унификации противопоставления в числе
обнаруживает дакхини, где употребление аффикса ~[у]а, универ-
сального для имен всех типов, кроме мужского тематического (ко-
торый сохраняет первичное хинди-панджабское противопоставление
окончаний: ед.ч. -а~мн.ч. -е), распространяется и на последний
[Sakseria 1952» 47; Шаматов, 64 сл.].
§ 56.	Более сложное, чем в других НИА языках, распределение
типов образования форм множественного числа наблюдается в син-
И Речь здесь идет о морфологических подклассах существительных.
Группы имен, формы множественного числа которых не употребля-
ются по семантическим соображениям, здесь не учитываются.
‘>•4 4: }(i
71
гальском. Для имен мужского рода на -а помимо основного противо-
поставления (ед.ч. -а — мн.ч. -о) здесь характерны также соотно-
шения: ед.ч. -Са ~ мн.ч. -ССи;ед.ч. -га ~ мн.ч. -и. У отдельных
имен женского рода наблюдается соотношение: ед.ч. -а -—мн.ч. -о.
Ряду неодушевленных имен присущи противопоставления: ед.ч. -va,
-уа~ мн.ч. 0; ед.ч. -а ~ мн.ч. -и; ед.ч. -0Са~ мн.ч. -ci/-Си.
Большую регулярность показывают вторичные аффиксы (ом. § 66). По
роли первичных противопоставлений в системе сингальский язык
можно поставить рядом с диалектами пахари и хинди.
§ 57.	Высшей ступени универсализма не только внутри отдель-
ных языков, но и в ИА регионе в целом, за исключением восточной
его части, формальное противопоставление множественного числа
единственному достигает в общекосвенном п а д е -
ж е . Общим для большинства НИА языков признаком множественнос-
ти в общекосвенном падеже служит появление в окончании апикаль-
ного носового /п/ или назализации гласного /~/. Формальные пока-
затели с этим элементом в конкретных НИА языках и диалектах реа-
лизуются следующим образом:
~[а]п	- западные (бундели, канауджи, брада) и восточные диа-
лекты хинди (по мере движения на восток ареала форма
утрачивает регулярность), а также бхадарвахи, кумао-
ни, цыганский, сингальский (возможны различные реа-
лизации гласного перед п);
-	[a]n[i], -[a]nh[i] - языки Бихара (используется нерегулярно);
-	[a]h[ka] - ория (пережиточно - при отдельных существительных и
со вторичным аффиксом множественности -mane);
-	an, -ип - синдхи;
-	ип (-й?) ~ парья;
-	[i] а -панджаби, диалекты лахнда и радаастхани, гуджури,
чамеали;
-	а / -о	- бхили;
-	о-	- литературный хинди;
-	[у] а	- конкани, дакхини;
-	[у]а, -I, /7 - маратхи ;
-	ай, -и; -аи, -и - гархвали.
В большинстве диалектов западного пахари противопоставление
назализованного окончания общекосвенного падежа множественного
числа неназализованному единственного утрачено и обе формы обыч-
но совпадают. Сходное положение складывается в литературном ма-
ратхи и его диалектах в результате отмирания фонологического
противопоставления назализованных гласных чистым. Для большинст-
72
ва словоизменительных типов форма множественного числа общекос-
венного падежа отличается здесь от соответствующей формы единст-
венного числа только графически, например: ед.ч. hftta~MH.4.
hatft (от hat ‘рука’), тогда как фонологически в обоих случаях
имеем /hata/12.
§ 58.	Наконец, нужно отметить еще один путь универсализации
формального выражения множественного числа - стирание первичного
противопоставления между прямым и общекосвенным падежами. В пан-
джаби, лахнда и раджастхани оно охватывает сферу имен женского
рода (аффикс -а), в дакхини - распространяется на атематический
тип мужского рода и вклинивается в тематический, где допускается
альтернативное чередование первичного аффикса -е с универсальным
-уа. В языках Бихара, а отчасти и в восточных диалектах хинди
(авадхи), произошла генерализация аффикса общекосвенного падежа,
превратившегося в общий показатель множественности. Достигнув
универсальности он, однако, утратил регулярность, т. е. перестал
быть обязательным, легко опускаясь или же заменяясь вторичными
агглютинативными аффиксами, с которыми он в свою очередь сочета-
ется, выполняя в этом случае другую свою первичную функцию - па-
дежную (например, бходж. йтХйп / ажХй-log ‘чиновники^ но &!&-
logan её ‘чиновниками’).
§ 59.	В НИА языках, начиная уже с тех, где степень формаль-
ного выражения множественности первичными аффиксами еще доста-
точно высока, пробелы в старой системе противопоставления форм
множественного числа единственному, особенно у имен атематичес-
кого типа мужского рода (ср. § 52), восполняются вспомогательны-
ми словами, передающими значение множественности. Таковыми слу-
жат имена существительные, преимущественно знаменательные, но
иногда и указательные (местоименные), которые выступают в пост-
позиции к полнозначному имени.
12
Нейтрализация этого противопоставления осуществляется только
в определенном фонологическом (морфологическом?) окружении. В
литературном маратхи назализация, реализуемая как носовой
смычный, сохраняется перед аффрикатами с, б, фрикативным и
носовым сонантом п, т. е. перед, адъективным (-ей и др.), со-
циативным (-Si) и орудным (-nl) показателями, а также перед
одной из реализаций направительного показателя (-пй) и в сос-
таве показателя вокатива (-уйхто). Несколько иное распределе-
ние возможно в диалектах. Так, в кунаби сохраняют носовой фор-
мы с адъективным и отложительным показателями [SMD, ill, 27].
73
В диахронии образования с ними могут рассматриваться как
производные от аппозитивных словосочетаний или же от сложных
слов подчинительной разновидности (скр. tatpurusa). Большинство
подобных элементов, особенно те из них, которые обладают ограни-
ченной дистрибуцией, сохраняет четкую соотнесенность о функцио-
нирующими в соответствующих НИА языках существительными. Однако
как способ связи этих элементов с полнозначным именем, не дающий
возможности интерпретировать образуемый комплекс в качестве сво-
бодного синтаксического сочетания, так и семантический сдвиг в
них, выражающийся в утрате или значительном ослаблении конкрет-
ного лексического значения присоединяемого элемента, в котором
на первый план выступает обобщенное грамматическое значение мно-
жественности или собирательности, позволяют рассматривать их,
наряду с более универсальными, как морфологические показатели,
стоящие на относительно низком уровне грамматикализации.
Такие новые элементы современных НИА языков занимают пере-
ходную сферу между реляционными и деривационными аффиксами, воз-
никшими на основе грамматического переосмысления конечных компо-
нентов словосложений (иногда их определяют как "слово-суффиксы"
[Бархударов, 45]), оказываясь, таким образом, на границе между
собственно морфологией и словообразованием. В хинди и западных
НИА языках, сохраняющих противопоставление в роде и первичные
формы множественного числа, отграничение вторичных показателей
числа от компонентов сложного слова может быть проведено по при-
знаку согласования. В случаях согласования определения или ска-
зуемого не по первому (полнозначному), а по второму компоненту,
сочетание должно интерпретироваться как сложное слово. В частно-
сти, не выдерживает такой проверки приводимый в некоторых грам-
матиках [Kellogg, 105] как показатель множества однородных пред-
метов, находящихся в линейном соположении, элемент -avail (букв,
‘ряд’). Например, х. padavaii ж.р., допускающее двоякий перевод
("собрание стихов" и просто "стихотворения"), противопоставлено
в роде исходному полнозначному слову х. pad м.р.‘стихотворение*.
В бенгальском же и в других восточных НИА языках этот критерий
отпадает ввиду неизменяемости определений и отсутствия у глагола
не только рода, но и формально выраженной категории числа.
§ 60.	В хинди и его диалектах в роли такого вторичного пока-
зателя выступает -log ("люди"), сочетающийся с существительными
одушевленными, а ~чаще - персональными (например, х. kavi-log
‘поэты’ - kavi-iogo зё <с поэтами’). С имен атематического типа
использование этого аффикса может распространяться на имена те-
74
магического, особенно в жаргонных и некоторых диалектных подсис-
темах языка, где противопоставление первичных форм числа отира-
ется (например, х. cele-log ‘ученики*; ср. х. kutte-iog / kutta-
log ‘собаки*). Нужно отметить, что образованиям с -log свойст-
венно значение не просто множественности, а скорее собиратель-
ности - охвата целой социальной, профессиональной, биологической
или какой-либо иной группы. Так, kavi-iog обозначает прежде все-
го "поэтов вообще* - всю совокупность лиц, владеющих поэтическим
мастерством. Такое агрегатное значение обычно несут и другие по-
добные слова-аффиксы более узкой сочетаемости, например, х. -Jan
‘люди*, -varg ‘группа* (с персональными именами); -jati ‘народ*
(с одушевленными именами); -gan / -gan ‘множество’ (с одушевлен-
ными и некоторыми неодушевленными); -samuh, -puna ‘масса* (с не-
одушевленными) и др. [Kellogg, 104-105; Guru, 270]. Относительно
широкой дистрибуцией в диалектных и жаргонных подсистемах хинди,
а также в языках Бихара, обладает аффикс местоименной этимологии
х. -sab, бходж. -fcabh, майтх. -sabhai, -sibi с самостоятельным
значением "все", сочетающийся постпозитивно как с одушевленными,
так и с неодушевленными существительными, а также с местоимения-
ми, что особенно важно для восточных диалектов хинди и языков
Бихара, где первичное противопоставление местоименных основ
единственного и множественного числа практически стерто (см. ни-
же, §§ 139-140).
§ 61.	При движении от центра области распространения хинди к
востоку вторичная система противопоставлений в числе генерализу-
ется, и некоторые аффиксы приобретают универсальность. Так, в
ория наиболее общим, хотя и тяготеющим к персональным именам,
формальным показателем множественного числа выступает аффикс
-mane (возводим К ДИА manava ‘человек’ [Chatterji 1926, 737] ;
ср. аналогичную функцию упомянутого выше -log), например, paksi
‘птица* ~~ paksl-mane ‘птицы*. Модификации его распространены до-
статочно широко: в форме -man он отмечен в переходном между
°рия и маратхским языком диалекте бхатри, в чхаттисгархи (также
-mana), юго-западном бходжпури и юго-западном диалекте бенгаль-
ского (Миднапур); в форме -man - в халби, лежащем на стыке ареа-
лов маратхи и восточного хинди, и в восточнобенгальском диалекте
Хайджонга; в форме -mina - в западнобенгальском диалекте Манбху-
ма. Аффикс -mane (-mana) засвидетельствован и в старых письмен-
ных памятниках ория, бенгальского и ассамского языков; в послед-
нем он употребителен и поныне, но ограниченно - в агрегатном
значении [Kakati, 277].
75
Наряду с -ж&аё в ория употребляется и целый ряд слов-аффик-
сов ограниченной дистрибуции, например: -sabu ‘все’, -вамйЬа,
-gana ‘множество’, -rfifii ‘масса’, -guri, -gurika и др. Как пере-
численные слова-аффиксы, так и -папе способны оформлять не толь-
ко одиночные именные основы, но и цепочки из двух и более суще-
ствительных, объединенных сочинительной связью, например: bahi
khat a pensila kalama-gurika ‘книги, тетради, карандаши, ручки’
или aneka rfija rajaputra vira о aahavlra-шёпё 4 многие цари, ца-
ревичи, храбрецы и герои’ [Карпушкин 1964р 27-28, 105].
§ 62.	В непальском языке универсальный характер приобрел аф-
фикс -hard / -Ьёгй « sarva [Chatterji I960, 126]). Наряду С ним
встречаются аффиксы -log (при именах одушевленных), -gan, -varg,
-vrnd (при санскритизмах) и др.
Ту же функцию выполняют -6г в гархвали, -hoг, -кого и -hono
в малви (ср. также -hon в гуджаратском диалекте кхарва).
Для парья И. М. Оранский отметил показатель множественности
-xel, сопоставимый с аналогичным аффиксом в кабули. Этот аффикс
сочетается преимущественно о одушевленными или персональными име-
нами [Оранский 1967, 28].
§ 63.	Примером еще более широкого универсализма служит гу-
джаратский аффикс множественности -6 (в диалектах Саураштры -и,
-uj в северных диалектах -и). Исторически его обычно возводят к
СИА -6 - флективному окончанию именительно-винительного падежа
множественного числа атематических типов склонения имен мужского
и женского рода. Последовательно агглютинативный характер, кото-
рый этот аффикс приобрел в гуджарати, не может служить доводом
против такой этимологии, ввиду неоднократно встречающихся при-
меров своеобразного выравнивания в НИА склонении отдельных пер-
вичных падежных аффиксов, восходящих к флективным окончаниям, по
преобладающему типу вторичных, что приводит к включению их в но-
вую агглютинативную систему словоизменения (см. § 85). Дистрибу-
ция этого аффикса не имеет морфологических ограничений: он может
сочетаться с существительными всех типов, включая и обладающие
первичной формой множественного числа имена тематических типов
мужского и среднего рода, при которых он выступает избыточным
(например, ед.ч. ghodo ‘конь* мн.ч. ghoda и ghodao или ед.ч.
gamdu ‘деревушка’ — мн.ч. ganda и gamdao), а в диалектах также
имена атематических типов, присоединяющие первичный аффикс (на-
пример, ед.ч. bap ‘отец’~ мн.ч. Ьарао наряду cbapo). В этом
плане гуджарати занимает в западной части ИА региона исключи-
тельное положение.
76
§ 64.	В бенгальском, как и в ория, вторичные аффиксы полнос-
тью заменили первичные, но система их отличается большей слож-
ностью. Три полностью грамматикализовавшихся аффикса: 1) -(е]гй
« kera [sab]), 2) -dig- / -di- / -[e]d- « adi ka ?) И J) -gull
(-gulo) / -gull « kula) - имеют следующую дистрибуцию. Аффиксы
- [ё] га и -dig- присоединяются к персональным существительным,
причем первый выступает только в прямом, а второй только в кос-
венных падежах - перед падежными аффиксами и послелогами (напри-
мер, ЬгйЬшап-ёга ‘брахманы* ~ brfihBan-dig-er ‘[у] брахманов*).
Такое распределение вторичных аффиксов, напоминающее картину,
свойственную НИА языкам, сохранившим первичные аффиксы, пред-
ставляет исключительную особенность бенгальского языка. Аффикс
-gula / -guli сочетается с неперсональными существительными как
в прямом, так и в косвенных падежах; в последнем случае к нему
присоединяются падежные аффиксы (например, kukur-gulo ‘собаки*~
kukur-guio-r ‘у собак’). Наряду с названными в бенгальском упот-
ребляется значительное число аффиксов ограниченной сочетаемости
типа упомянутых выше для хинди и ория (avail, sakal, gan, v&rg,
sanuh и др.). С. К. Чаттерджи в своей практической грамматике
приводит их свыше двух десятков [Cattopadhygy, 91-95]. Кстати,
некоторые из названных показателей (например, -gan, -sakal) по-
степенно вытесняют упомянутые выше аффиксы персональных сущест-
вительных, в результате чего словоизменение последних принимает
последовательно агглютинативный характер (ср.: r&jg-gan ‘раджи*
— rajg-gan-ёг «у раджей’).
Аналогично отмеченному противопоставление основных граммати-
кализовавшихся аффиксов по персональности ~ неперсональности и
сходным параметрам наблюдается и в диалектах бенгальского языка.
Так, в читтагонгском различаются аффиксы /-ип/, обычный для оду-
шевленных имен, и /-in/, сочетающийся преимущественно с именами,
обозначающими "количество жидкости и малые доли вещества"; пер-
сональные имена имеют свой аффикс [ho:ol] « sakal) [Hai].
§ 65.	Не вполне четки границы между соответствующими аффик-
сами в ассамском языке. Сферы их употребления здесь отчасти
пересекаются, поскольку на значение множественности у некоторых
из них накладывается значение субординативного характера (почти-
тельности или, наоборот, неуважения; ср. § 127). Если аффикс
-hat (< santa) сочетается с персональными именами, причем пре-
имущественно наименованиями по социальной или профессиональной
принадлежности, а также родственному отношению, то -Ьог « bahu-
tara) и -biiak (этимология неясна - см. [Kakati, 278]) не имеют
77
сколько-нибудь определенно выраженных ограничений дистрибуции и
проявляют тенденцию к универсализации. Последние различаются
тем, что в сочетании с персональными именами -Ъог привносит от-
тенок уничижения, тогда как -biiak, равно как и -hat, нейтрален,
т. е. передает значение обычной вежливости. Подчеркнутое почте-
ние выражают аффиксы -sakai и отчасти -lok (обычен при местоиме-
ниях 1-го и 2-го лица). Как и в прочих восточных НИА языках, в
ассамском имеется целый ряд других аффиксов ограниченной соче-
таемости [Kakati, 277-284; Бабакаев, 46-47].
§ 66.	В сингальском языке противопоставление по одушевлен-
ности ~ неодушевленности отражается в распределении вторичных
аффиксов множественности -таги, -1й, с одной стороны, и -val - с
другой. Они употребляются здесь наряду с первичными аффиксами,
распределяющимися по морфологическим типам существительных (см.
выше, § 56).
Разговорный сингальский способен передавать во множественном
числе также субординативное значение повышенной вежливости, вы-
ражаемой вторичным показателем -пата « пата ‘имя*), сочетающим-
ся с числительным: h&nuduruvaru t штата ‘ три Их преподобия*
[Gain, 34].
§ 67.	В целом соотношение между первичными и вторичными аф-
фиксами множественности в НИА языках можно обобщенно представить
в виде обратнопропорциональной зависимости. По мере отмирания
первых возрастает роль вторых (последовательная редукция проти-
вопоставления первичных форм множественного числа формам един-
ственного в прямом падеже показана в § 55, а в общекосвенном,
отличающемся, как правиле, более высоким универсализмом, -
в § 57). Окказиональное употребление перифрастических способов
выражения множественности, на основе которых формируются вторич-
ные аффиксы, наблюдается в любом НИА языке, но только в восточ-
ных диалектах хивди и языках Бихара оно как-то регулируется, а
законченный системный характер приобретает в непальском и в во-
сточных НИА языках.
Показательно, что при достаточно широком параллельном функ-
ционировании элементов обеих систем внутри отдельных языков слу-
чаи одновременного использования при одной именной основе двух
аффиксов множественности - первичного и вторичного - представ-
ляют собой скорей исключение. Они наблюдаются,главным образом, в
языках с отмирающей первичной системой, проявляющейся, к тому же
нерегулярно, только при именах тематического типа мужского (и
среднего) рода (например, в непальском: choro ‘сын* ~ chora-harii
78
/ chora ‘сыновья*13; в гуджарати: chokro ‘мальчик* ~ chokra /
cbokra-6 ‘мальчики*). Встретить подобные примеры можно и в тех
языках* где вторичная система лишь частично накладывается на
первичную* но здесь это явление должно рассматриваться как мар-
гинальное* стоящее за пределами строгой литературной нормы.
КАТЕГОРИЯ ПАДИЖА
§ 68.	Категория падежа присуща всем НИА языкам. Однако воп-
рос о ее наполнении в конкретных языках* т. е. о квалификации
падежей и составе падежной парадигмы, вызывает у исследователей
многочисленные разногласия. Вполне обычны случаи* когда в одном
и том хе языке разные авторы выделяют от двух до восьми* а иног-
да и большее число падежей. Такие расхождения отражают различия
подхода к проблеме. Крайние проявления сталкивающихся здесь ме-
тодик представляют формально-морфологическая* опирающаяся на
анализ современного именного словоизменения НИА языков* и функ-
ционально-семантическая* ставящая своей целью поиск в НИА языках
эквивалентов восьмипадежной санскритской или какой-либо другой
априорно принятой в качестве образца системе склонения* и иногда
и умозрительно построенной логической схеме (см. например:
[Смирнов 1970* 74]).
Формально-морфологический анализ* наиболее отвечающий целям
адекватного описания* осложняется тем* что в НИА языках находят
отражение* употребляясь в большинстве из них в той или иной сте-
13
Вопреки традиционным непальским грамматикам* обычно противо-
поставляющим у имен тематического типа мужского рода форму
прямого падежа единственного числа на -о, -и форме множест-
венного числа (и общекосвенного падежа единственного числа)
на-а (например: chore ‘сын’ ~ chora[hard] ‘сыновья’* chora-
lal ‘сыну’ и* аналогично, menu ‘ман’~тала [Королев 1965*
45-46]), Т. Кларк утверждает* что противопоставление этих
двух форм в речи жителей Катманду устарело и универсальный
характер приняла вторая (что, кстати, сообщает противопостав-
лению в числе последовательно вторичный характер: chora ‘сын*
—chora-haru ‘сыновья’)* а первая воспринимается как самосто-
ятельное слово, отличающееся оттенком значения [Clark, 67].
Косвенным подтверждением этому служат такие статьи "Непаль-
ско-русского словаря" (М.* 1968), как chora м. см. choro;
ghoro м. см. ghora.
79
пени параллельно, элементы двух принципиально различающихся ти-
пов склонения - первичного (флективного) и вто-
ричного (агглютинативного и аналитического). Интерпрета-
ция падежной системы в том или ином НИА языке зависит от того,
как мы ответим на следующие три вопроса. Первый'из них касается
определения границ парадигмы, складывающейся из первичных форм,
второй связан с границами регулярной парадигмы вторичных форм, а
третий заключается в том, чтобы решить, совместимы или несовмес-
тимы в одной парадигме формы обоих названных типов, и какие из
них в конечном счете следует признать падежными.
В первичном (флективном) склонении наряду с универсальными
формами, присущими всем существительным данного структурного ти-
па и играющими определяющую роль в системе именного словоизмене-
ния данного языка, наблюдаются формы, свойственные ограниченно-
му, обычно весьма узкому, кругу имен, объединяемых не столько
структурной, сколько семантической общностью. В конечном счете
такие форш проявляют более или менее отчетливую тенденцию к
лексикализации (в качестве наречий). С этой точки зрения они
сходны с русскими словами типа "дома”, ”домой”, отличаясь, одна-
ко, в большинстве случаев более явственной падежной этимологией
и меньшей лексической обособленностью. Таким образом, возникает
необходимость в отграничении ядра системы склонения, представ-
ляющего активно действующую ее часть, от ее маргинальных облас-
тей, которые замещены формами консервативного характера, могущи-
ми рассматриваться как наследие предшествующего этапа внутриязы-
кового развития. Критерием такого разграничения может служить
степень универсальности соответствующих формально-грамматических
противопоставлений.
Вторичные форш образуются набором показателей, которые в
одних случаях могут интерпретироваться как агглютинативные аф-
фиксы, в других - как послелоги, что существенной разницы не
представляет, так как аффиксы этого типа структурно соизмерит с
основными первообразными послелогами. Инвентари тех и других не
имеют достаточно четких границ. Практически в грамматиках НИА
языков они нередко устанавливаются, исходя не столько из внут-
ренних языковых закономерностей, сколько из какой-либо внешней
по отношению к данному языку модели. Здесь нужно искать струк-
турные основания для установления формальной и функциональной
иерархии таких показателей, что поведет к выделению активно дей-
ствующего их ядра и ограничению парадигмы вторичных падежных
форм по каким-то объективным критериям.
80
Соотношение между первичными (флективными) падежными аффик-
сами и лежащими в одной о ними функциональной плоскости вторич-
ннми грамматическими приименными показателями имеет принципиаль-
но иной характер, чем представленное выше соотношение первичных
и вторичных показателей множественного числа. Вторичные показа-
тели числа "соразмерны* первичным, передавая то же, что и они,
грамматическое значение (случай представления однородной сово-
купности или группы в противоположность расчлененной множествен-
ности, существенный в плане истории возникновения вторичных по-
казателей, утрачивает свое значение по мере распространения и
универсализации последних). Вторичные показатели обычно появля-
ются там, где первичные отпали или утратили выразительность. На-
ложение вторичных на первичные может служить примером избыточ-
ности однородной грамматической информации.
Вторичные показатели подчинительной связи, налагаясь на пер-
вичные, напротив, образует в языке сложную неодномерную систему,
состоящую из нескольких ярусов. Элементами I яруса служат пер-
вичные показатели, II яруса - вторичные; III ярус может быть вы-
делен в результате отграничения от первообразных, или простых
послелогов (и, соответственно, вторичных аффиксов), послелогов
производных, или сложных. Показатели разных ярусов здесь несо-
размерны. Каждый последующий является грамматическим наращением
на предыдущий. Их наложение представляет собою ступени последо-
вательного развертывания словоформы по линии конкретизации и де-
тализации грамматических значений, их развития от общих к част-
ным. И хотя все такие значения функционально относятся к одному
плану, вряд ли будет методически правильно перечисленные разно-
мерные формальные образования признавать на равных основаниях
формами выражения единой грамматической категории - падежа. Оче-
видно, понятие падежа следует соотносить в каждом языке с каким-
то одним из названных формальных ярусов, причем отнюдь не обяза-
тельно, чтобы он был одним и тем же во всех языках. Нам пред-
ставляется удобным принимать в качестве падежных формы низшего
из наличествующих в данном языке ярусов, т. е. I яруса там, где
он есть, и II яруса там, где I ярус отсутствует (соответственно
мы и будем ниже пользоваться термином "падеж"). Этим, кстати, не
отрицается правомерность возможных других последовательных реше-
иий» о которых будет упомянуто ниже.
Ввиду сказанного к обсуждению вопроса о падежных системах
языков будет целесообразно вернуться после рассмотрения кон-
кретных типов формальных образований.
6 436
81
ФОРМЫ С ПЕРВИЧНЫМИ ПОКАЗАТЕЛЯМИ
1. Общекосвенный падеж
§ 69. Первичный (флективный) тип образования падежных форм
свойствен западным, центральным и внеивдийским НИА языкам.
Наиболее характерна здесь форма общекосвенного падежа, выяв-
ляющаяся в противопоставлении форме прямого падежа, принимаемой
для существительных за исходную. Это противопоставление четко
прослеживается во всех НИА языках и диалектах, кроме составляю-
щих восточную подгруппу, а также лежащих в восточной части хин-
диязычного ареала, где оно стирается, хотя некоторые его руди-
менты можно обнаружить в непальском, бходжпури, майтхили, ория и
бенгальском. Однако говорить здесь об общекосвенном падеже как о
регулярном для этих языков грамматическом противопоставлении ед-
ва ли правомерно. То хе относится и к парья. В ассамском обще-
косвенный падеж исчезает.
Уровень формальной манифестации грамматического противопос-
тавления общекосвенного падежа прямому в тех НИА языках, где мы
его признаем, неодинаков. Универсальный характер это противопос-
тавление имеет в цыганском, где формы прямого и общекосвенного
падежей (последняя часто именуется в индологической литературе
"косвенной основой" или "основой косвенных форм / падежей") пос-
ледовательно различаются как во множественном, так и в единст-
венном числе (см., например, севернорусский диалект цыганского
языка [Вентцель, 57-64]).
Из остальных языков общекосвенный падеж наиболее полно выра-
жается в конкани, где особая форма для него утрачена только у
имен атематического типа среднего рода во множественном числе
(например, ghard ‘дома’ ghari). В маратхи не различаются формы
прямого и общекосвенного падежей в единственном числе у имен те-
матического типа женского рода (например, ghodi <кобыла*~ghodi)
и кроме того, вследствие утраты назализации, только в определен-
ных позициях (см. § 57), а также на письме в традиционной орфо-
графии различию эти формы у имен женского рода всех типов во
множественном числе (например: Sala ‘школы* ~ Salft; riti «спосо-
бы* riti; ghodya ‘кобылы’~ghodyd; НО /Jala/, /riti/, /g‘o4ya/
в обоих случаях).
В синдхи и хинди, включая его диалекты, это противопоставле-
ние охватывает всю парадигму множественного числа, но в единст-
венном в синдхи проявляется только у имен тематических типов
82
обоих родов (и отчасти у имен атематического типа мужского рода,
например, на -I, -й), а в хинди - только у имен тематического
типа мужского рода, причем в диалектах оно может нейтрализовать-
ся - в восточных, как правило, а в западных, как исключение [Чер-
нышев 1969, 56-62]. К хинди по характеру манифестации противопо-
ставления примыкает и парья, но здесь оно проявляется менее пос-
ледовательно.
В панджаби, диалектах лахнда и раджастхани общекосвенный па-
деж формально противостоит прямому только в мужском роде: во
множественном числе у имен обоих типов, в единственном - у имен
тематического типа. Некоторые диалекты лахнда, например, джатки,
демонстрируют случаи выражения противопоставления и у имен ате-
матического типа посредством апофонии: oruk ‘конец’ ~ бгак
[LSI, viii, 1, 255]• В отдельных севернопанджабских диалектах,
переходных к пахари, уровень манифестации повышается, охватывая
в максимальном случае (кангри) имена всех типов обоих родов в
единственном числе и все имена мужского рода во множественном
[Bailey 1908, V - 1].
Диалекты пахари прздставляют достаточно пеструю картину: по-
следовательно выражается названное падежное противопоставление в
единственном числе у имен обоих типов мужского рода и обычно у
имен атематического типа женского рода (например, манд., нам.
И др.: baihn ‘сестра’ — baihni [Bailey 1908, II - 25 III - 2];
аналогичное явление наблюдается и в северных диалектах лахнда
[Смирнов 1970, 63]); во множественном - обычно у имен атемати-
ческого типа мужского рода. Возможна его манифестация и у имен
остальных типов в обоих числах, но относительно редко, причем
совокупность словоизменительных типов, формально выражающих про-
тивопоставление прямого и общекосвенного падежей в единственном
или множественном числе, меняется от диалекта к диалекту. Напри-
мер, в чамеали оно свойственно именам обоих типов мужского рода
в обоих числах, атематического типа женского рода в единственном
числе и тематического типа женского рода во множественном, а в
киунтхали - именам тематического типа мужского рода в единствен-
ном числе и атематических типов мужского и женского рода в обоих
числах (о других диалектах см. табл. XIII).
В дакхини рассматриваемое противопоставление формально выра-
жено только у имен тематического типа мужского рода, причем
Лйшь в единственном числе вполне последовательно; во множествен-
ном его выражение может стираться в результате отмеченного выше
Уравнивания здесь формы прямого падежа по преобладающему типу
G-2 436 83
(заменой окончания -в на -[у]2), приводящего к ее совпадению
формой общекосвенного. В бхили манифестация его ограничивается
единственном числе именами тематических типов мужского и средне
го рода, во множественном - атематических типов тех же родов;
гуджарати - только единственным числом (имена тематических типо
мужского и среднего рода). В непальском рудименты названное
противопоставления прослеживаются только у имен тематическое
типа мужского рода в единственном числе [ср. Clark, 67].
Обособленно стоит сингальский язык, где первичное противопо
ставление прямого и косвенного падежей манифестируется во мно
явственном числе у одушевленных имен независимо от типа основы
Неодушевленные имена манифестируют его (тоже во множественно
числе) вторичным показателем -vai и лишь в единичных случая
первичным - по аналогии о одушевленными. Любопытно, что в един
ственном числе оно выражается только в неопределенной форм
(си. § 50), представляющей собой вторичное образование.
§ 70. Форма материального выражения противопоставления пря
мого и общекосвенного падежей зависит от словоизменительного ти
паииени.
Наиболее последовательно это противопоставление выражено ;
имен тематического типа мужского рода в единственном числе, про-
являясь в следующих окончаниях прямого и общекосвенного падежей
-й~-ё _ панджаби, лахнда, зап. пахари, лит. хицци, отчаст;
бундели, канаудки;^
- маратхи;
-	о~-« - синдхи, брадж, бундели, зап. пахари;
-	о~-в - парья;
-	о~-а - гуджарати, бхили, раджастхани, гархвали, кумаони, [не-
пальский] ;
-	о~-у& - конкани;
-	о—ее - цыганский.
В сингальском формальное противопоставление названных паде-
жей у имен данного типа нейтрализовалось (piy& ‘отец’~ piya)•
Нередкое у имен этого типа совпадение окончаний общекосвенно-
го падежа единственного числа и прямого падежа множественное
числа (ср. § 52) не является для НИА языков общей закономер
ностью. Они различаются в синдхи (общекосв.пад. ед.ч. -ё ~
прям.пад. мн.ч. -в), маратхи и конкани (-у& — -ё), цыган-
ском (-es~-e) и сингальском (обычно: -а— -о).
84
Атематический тип имен мужского рода дает для большинства
НИА языков совпадение формы общекосвенного падежа единственного
числа с формой прямого. Противопоставление формально выражено в
маратхи (0 — -а), конкани (0 / -и----а), цыганском (0-----ев) и
ряде диалектов западного пахари и догри (0~ -а / -о / -ё). Сада
же можно отнести слабый тематический тип имен мужского рода син-
дхи (-и ~-а) ив какой-то мере непальского (-и~-а) [Королев
1968, 1247], а также неопределенную форму одушевленных имен в
сингальском (-ek ~ -еки; -к ~ -ка).
Об универсальности показателя общекосвенного падежа мужского
рода можно говорить только применительно к цыганскому (-ев) и
отдельным диалектам пахари (например, бхадарвахи —ё).
§ 71.	Заметный параллелизм с именами мужского рода обнаружи-
вают имена обоих типов среднего рода.
У имен тематического типа противопоставлены окончания:
- маратхи и конкани;
Л~-уё - конкани;
-й—а - гуджарати и бхили.
Формальное выражение этого противопоставления у имен атема-
тического типа среднего рода наблюдается только в маратхи и
конкани. Оно совпадает здесь с таковым у имен атематического ти-
па мужского рода (м. 0~-а; к. 0 /
§ 72.	У имен тематического типа женского рода названное
противопоставление находит формальное выражение только в синдхи
(-1 ~ -1а), конкани (-1 ~ -уё), цыганском (-1 ~ -уа) и ряде диа-
лектов западного пахари и догри: багхати, бхатеали, сев. билас-
пури (-1 ~-1а), бхадарвахи барари
У имен атематического типа женского рода оно выражено в ма-
ратхи (0 -ё / -1; -а~-ё), конкани (-а~-ё; ср. имена темати-
ческого типа), цыганском (0~-а; ср. имена тематического типа),
в некоторых северных диалектах панджаби (догри) и большинстве
Диалектов западного пахари: 0~-i, -i (кангри, бхадарвахи, ча-
меали, мандёали, кулуи шодочи), реже 0~-а (биласпури, багхати,
сираджи), 0~-ё (киунтхали), 0~-й (бхатеали, дхунди).
Таким образом, наиболее общими показателями общекосвенного
падежа единственного числа для имен женского рода обладают цы-
ганский и такие диалекты,как бхатеали и биласпури.
Полного универсализма показателей общекосвенного падежа
единственного числа, охватывающего все именные типы, ни в одном
НИА языке не наблюдается.
('-3 436
85
§ 73.	Достаточно обычен такой универсализм во множественном
числе. Общим для всех именных типов аффиксом общекосвенного па-
дежа множественного числа обладают хинди (-6) и его диалекты,
западные и восточные, а также кумаони и бхадарвахи (-[а]п),
парья (-un / —й?), панджаби, диалекты лахнда и раджастхани,
гуджури, чамеали, бхатеали (-[!]&), цыганский С-еп), дакхини
(~[у]£). В конкани высокая степень универсализма присуща аффиксу
-[у]&, но наряду с этим имеется тип имен женского рода с показа-
телем -I; кроме того у некоторых имен с исходом на гласный опи-
сываемый показатель выступает как назализация гласного [Katre,
117| smd, V, 58]. То же справедливо для ряда диалектов маратхи,
сохранивших фонологическую назализацию гласных (например, варли
[SMD, VII, 55-Зв]). Аналогичная картина наблюдается в литератур-
ном маратхи и других его диалектах с тем отличием, что назальный
элемент рассматриваемого показателя реализуется здесь (в виде
смычного носового /и/) только перед определенными первообразными
послелогами, а в остальных случаях форма общекосвенного падежа
множественного числа оказывается омонимична форме единственного.
Варьирование формы аффикса в зависимости от типа имени, к
которому он присоединяется, наблюдается в синдхи (-ап для имен
основных типов мужского рода и -ин для имен женского рода и не-
которых разновидностей атематических имен мужского рода), в кон-
кани (-yd для имен тематических типов всех трех родов и для
имен атематических типов) и в маратхи (те-же, что в конкани, и
-I для имен одного из атематических подтипов женского рода).
§ 74.	Аффикс общекосвенного падежа множественного числа с
фонетическим элементом назальности оказывается в НИА языках наи-
более устойчивым из первичных именных словоизменительных аффик-
сов. Рудименты его сохраняются и в некоторых из тех языков, где
первичное противопоставление в падеже ныне утрачено.
В ория аффикс -[a]n[ka] выступает как плеонастическое на
современном этапе наращение к агглютинативному аффиксу множест-
венности перед вторичными падежными аффиксами (т.е. во вторичных
косвенных падежах): purusa-mane (прям.пад.) ‘мужчины’ — purusa-
manan-ku (дат.пад.) ‘мужчинам’, ‘мужчин’ ~ purusa-mananka-ra
(род.пад.) ‘у мужчин’; bhadra-loke ‘благородные люди’ ~ bhadra-
lokan-ku ‘благородным людям’, ‘благородных людей*. Значение мно-
жественности у показателя -п- в ория также стирается. В приве-
денных примерах основным носителем значения множественности слу-
жит вторичный аффикс. Наблюдаются случаи, когда элемент -п- со-
четается непосредственно с именной основой, предшествуя вторич-
86
цнм аффиксам направительного (-ku) и родительного (-ka - архаи-
чен и вытесняется новым -га) падежей. Современные практические
грамматики трактуют образующиеся сочетания -aku и -aka (ср. так-
#е -пкага - избыточное образование на почве выравнивания по пре-
обладающему ныне типу) как варианты аффиксов -ku и -га, способ-
ные нести значение множественности, но оговаривают, что в совре-
менном ория этим вариантным аффиксам "регулярное выражение мно-
жественности не свойственно" [Карпушкин 1964р 27]: ср., напри-
мер, brahmananka vicara 4 рас суждение брахманов9 (от ЪгаЬжапа
'брахман9), но pitanka katha 'речь отца9 (от pit& 'отец9)^.
В майтхили, магахи, бходжпури и частично в авадхи первичный
аффикс -[a]n[i], -[a]ah[i], утрачивая роль показателя падежа,
напротив, сохраняет за собой функцию показателя числа, универ-
сального, хотя и не обязательного. В первоначальной функции па-
дежного показателя он выступает только в сочетании со вторичными
аффиксами множественности, аналогично тому, как это наблюдается
в ория (ср. § 58).
2.	Звательный падеж
§ 75.	Дальнейшее расширение парадигмы первичных падежных
противопоставлений в НИА языках достигается за счет звательного
падежа - той формы имени, которая употребляется как обращение.
По сравнению с прямым и общекосвенным звательный падеж об-
ладает меньшей степенью генерализации, что проявляется в ограни-
ченности круга имен, от которых регулярно образуется соответст-
вующая форма, и в пониженной частотности ее употребления. Это
объясняется, с одной стороны, спецификой формы, выполняющей одну
узкую функцию - адресации, а потому связанной в первую очередь с
именами персональными и в меньшей степени - с неперсональными
одушевленными. От неодушевленных имен форма звательного падежа
образуется относительно редко, причем эти случаи можно считать
исключительными, поскольку они предусматривают ту идш иную сте-
пень олицетворения говорящим соответствующего предмета или явле-
ния- С другой стороны, в апеллятивной функции слова выступают
преимущественно в диалогической и лишь некоторых специфических
разновидностях монологической (специально адресуемой аудитории
или эмоционально окрашенной) речи. На синтаксичес-
Показательно в этом отношении и словоизменение местоимений
(см. табл. XXII - xxiv).
6-4 436
87
ком уровне звательный падеж обособлен от других падежей, так
как обращение выходит за рамки предложения. Но на морфо-
логическом уровне он вполне соотносим с прямым и обще-
косвенным падежами, будучи выражен регулярной формой именного
словоизменения, которая теоретически может быть образована от
любого существительного, а практически бывает представлена хотя
бы несколькими словами в каждом из основных словоизменительных
типов. Кстати, эта форма сохраняет свойственные существительному
подчиняющие синтаксические связи.
Характерно, что первичные формы звательного падежа имеются
лишь в тех НИА языках, где наблюдается противопоставление обще-
косвенного падежа прямому. Восточным НИА языкам, языкам Бихара,
непальскому, а также восточным диалектам хинди звательный падеж
несвойствен. Можно говорить о его отсутствии и в гуджарати, где
апеллятивные формы не отличаются от форм общекоовенного падежа.
§ 76.	Уровень манифестации звательного падежа выглядит пони-
женным на фоне материального противопоставления общекосвенного
падежа прямому.
Потенциально полная манифестация данного падежа свойственна
панджаби, где для имен основных словоизменительных типов он на-
ходит формальное выражение, не совпадающее с прямым и общекос-
венным падежами, не только во множественном, но и в единственном
числе. С панджаби смыкаются диалекты лахнда и западного пахари,
где, однако, возможны совпадения формы звательного падежа о об-
щекосвенным в том или ином частном словоизменительном типе (см.
табл. XIII). Отсутствие выраженных ограничений манифестации зва-
тельного падежа характеризует также цыганский язык.
Наиболее характерным для современного состояния НИА языков
можно считать положение звательного падежа в хинди и его запад-
ных диалектах, раджаотхани, центральном пахари, непальском,
парья, конкани и маратхи, где он в единственном числе совпал с
общекосвенным (допустимое как вариант исключение - имена темати-
ческого типа женского рода в маратхи, имеющие обособленную фор-
му, - см. ниже), а во множественном сохраняет самостоятельное
выражение. Нужно иметь в виду, что если в маратхи и конкани фор-
мальное совпадение звательного падежа в единственном числе с об-
щекосвенным выступает вполне наглядно, то для хинди и окружающих
его языков и диалектов мы можем говорить об этом, опираясь лишь
на один словоизменительный тип - тематический имен мужского ро-
да, поскольку в остальных именных типах формы прямого и общекос-
венного падежей единственного числа здесь не дифференцируются.
88
На возможную неоднозначность решения указывает синдхи, обла-
дающий достаточно сложной системой формальных падежных противо-
поставлений. В единственном числе здесь имена сильного тематиче-
ского типа мужского рода обладают самостоятельной формой зва-
тельного падежа (chokaro ‘мальчик* chokare khe * мальчику* ~
chokara ‘мальчик!*), у имен слабого тематического типа мужского
рода она совпадает с формой общекосвенного падежа (наги ‘мужчи-
на* нага khe ‘мужчине* и нага ‘мужчина!*), а у имен остальных
типов, дифференцирующих прямой и общекосвенный падежи, - с фор-
мой прямого (kavi ‘поэт* и ‘поэт! ’ ~ kavia khe ‘поэту*; chokari
‘девушка* и ‘девушка! ’ ~ chokaria khe ‘девушке*). Во множествен-
ном числе самостоятельной формой звательного падежа обладают
лишь имена мужского рода (с некоторыми исключениями), у имен
женского рода она совпадает с формой прямого падежа. Кстати, в
хинди и ряде других НИА языков противопоставление звательного
падежа прямому может нейтрализоваться: при обращении здесь, до-
пускается, особенно в единственном числе, свободное чередование
обеих форм (bete / beta ‘сын!*).
Если бы не особое положение имен тематического типа женского
рода (где в ед.ч. мы имеем: прям, и общекосв. пад. ghodi ^зват.
пад. ghode [Kelkar 1959» 137])• формы маратхского звательного
падежа вполне допускали бы истолкование в качестве производных
от общекосвенного, т. е. вторичных, занимающих тот же II слово-
изменительный ярус, что и формы послеложной этимологии. При этом
здесь обнаружилось бы противопоставление вокативных аффиксов по
числу (ед.ч. 0~мн.ч. -по), подобно тому как оно наблюдается у
инструментального показателя (ед.ч. -пе~мн.ч. -ni) и частично
у направительного (ед.ч. -1а ~ мн.ч. -1а / -па).
В сингальском языке звательный падеж манифестируется только
у одушевленных имен во множественном числе.
§ 77.	Самостоятельная форма звательного падежа в единствен-
ном числе выражается посредством следующих аффиксов:
а)	в панджаби и смыкающихся с ним диалектах:
-	ia - для имен тематического типа мужского рода (munda ‘парень*
mundia ‘парень!*);
-	а - для имен атематического типа мужского рода;
-	ё - для имен обоих типов женского рода (kuri ‘девушка* ~ kurie
‘девушка!*);
б)	в синдхи:
-а - для имен тематического типа мужского рода (ср. выше);
89
в)	в маратхи:
-ё - как исключение для имен тематического типа женского рода
(замещает -1 прямого падежа);
г)	в цыганском:
-а	- для имен тематического (отчасти и атематического) типа
мужского рода;
-о - для имен прочих типов (присоединение обоих аффиксов сопро-
вождается здесь перемещением словесного ударения на на-
чальный слог; нередко такого перемещения оказывается дос-
таточно для образования звательной формы [Вентцель, 54]).
§ 78.	Для множественного числа наибольшим распространением
пользуется аффикс -о (реже -au), свойственный хинди и его диалек-
там, панджаби, лахнда, западному пахари, синдхи (в последнем -
только для имен мужского рода) • В раджастхани и центральном па-
хари ему обычно соответствует -а (в синдхи - в свободном чередо-
вании с -о); в непальском в качестве такого аффикса выступает
постпозитивная частица -ho, следующая за агглютинативным показа-
телем множественности (chorё-harй-ho 'сыновья!•)• В маратхи и
конкани показателем звательного падежа множественного числа слу-
жит -по, а в сингальском —1 (только при одушевленных именах),
сочетающиеся в отличие от -о и -а не с именной основой, а с фор-
мой общекосвенного падежа множественного числа. В цыганском вто-
ричный аффикс -1е присоединяется к форме прямого падежа множест-
венного числа (он же в качестве факультативного наращения может
дополнять приведенные выше аффиксы единственного числа).
3.	.Старые* формы косвенных падежей
§ 79. Под "старыми" мы понимаем здесь те падежные формы, ко-
торые в современных НИА языках утратили регулярность и, сохра-
нившись как принадлежность весьма узких лексических групп сущес-
твительных, подвергаются переосмыслению, переходя в иной грамма-
тический класс - наречий. Существенно здесь не то, что они могут
быть названы "старыми" по своей структуре, поскольку они пред-
ставляют собою историческое развитие тех или иных ДИА и СИА
флективных форм. В этом смысле они мало отличаются от форм пря-
мого и общекосвенного падежей, имеющих аналогичную этимологию и
вместе с ними входящих в сферу первичного словоизменения. Важнее
для нас факт их "старения” как элементов словоизменительной сис-
темы, выражающийся в том, что новые словоизменительные средства,
90
ставшие регулярными, заменяют их и вытесняют их на периферию си-
стемы. С этой точки зрения, они должны быть признаны маргиналь-
ными явлениями архаического характера. Случаи своеобразной ре-
генерации этих падежных аффиксов, выражающиеся в том, что спосо-
бами связи с основой они уподобляются вторичным аффиксам и соот-
ветственно генерализуются как основное или единственное средство
выражения заключенного в них грамматического значения, служат
достаточно ярким свидетельством распада первичной словоизмени-
тельной системы и перестройки ее под влиянием новой, вторичной.
Функции сохранившихся в НИА языках "старых" косвенно-падеж-
ных форм (нередко как результат исторического слияния нескольких
ДИА падежных форм, ввиду чего обычно предлагаемые этимологии па-
дежных аффиксов оказываются не всегда однозначными), обладают
достаточной широтой и допускают различную интерпретацию как во
всей совокупности НИА языков, так и в отдельных входящих в нее
языках. Этим объясняются попытки исследователей, ищущих чисто
функционального определения форм, вводить такие всеобъемлющие
наименования падежей, как "основной обстоятельственный" [Смир-
нов 1970, 66-67]. Предлагаемая ниже традиционная номенклатура
падежей этой цели не преследует и имеет достаточно условный ха-
рактер, о чем свидетельствует, в частности, наличие переходных
случаев, охватывающих сразу две, а то и все три подлежащие ана-
лизу номенклатурные единицы.
Рассматриваемые здесь "старые" формы обычно определяются как
местный (локатив), орудный (инструменталь) и
отложительный (аблатив) падежи. Для подобных падеж-
ных форд, в отличие от формы общекосвенного падежа (а отчасти и
звательного), характерна их однотипность в пределах каждого кон-
кретного языка, т. е. наличие единого аффикса для всех основных
словоизменительных типов1-6. Как результат междиалектных влияний
возможно появление нескольких его вариантов, находящихся в сво-
бодном чередовании. Соответствующие формы в первую очередь при-
сущи, как правило, именам атематического типа, с которого они
иногда могут распространяться и на другие. Например, в синдхи
Дистрибуция локативного аффикса (единственного числа) ограничена
слабым тематическим типом имен мужского рода на -u: gharu ‘дом’
ghari ‘в доме’.
16~7
К числу немногих исключений можно отнести апофонический тип
лахнда: ед.ч. oruk ‘конец’~ orik <в конце’, ‘наконец*; но
р.я.ч. о гак ‘концы’ orki ‘в концах’ - по общей модели.
§ 80. Местному падежу свойственны следующие аффиксы:
-	ё - гуджарати, бхили, диалекты панджаби, лахнда, зап. пахари,
диалекты хинди, языки Бихара, халби, ория, бенгальский,
ассамский, сингальский; как частную его реализацию можно
рассматривать -ai в раджастхани (ср., однако, дифференциацию
форм выражения значений местонахождения ghare 4дома’ и на-
правительного gharai ‘домой’ в западных говорах авадхи при
их совпадении в восточных - ghare ‘дома’, ‘домой’ [Saksena
1937» 131]» в бундели, напротив, gharai ‘дома’~ ghare
‘ДОМОЙ’ [Suman, 195]);
-	е - цыганский;
-	ё - бходжпури;
-	1 - конкани, синдхи;
-	1 - диалекты панджаби (masitti ‘в мечети’ [Bailey 1929т» 517])
и лахнда (hattx ‘в лавке’ [Смирнов 1970, 67]);
-	1 - маратхи (для ед.ч*), панджаби и лахнда (для мн.ч.; в диа-
лектах также и для ед.ч. ж.р. - rati ‘ночами’ и ‘ночью’
[Смирнов 1970, 68]);
-	а -парья (rata ‘ночью’, kara ‘в доме’, ‘дома’, hamsoyun-ke
kara ‘по домам соседей’ [Оранский 1967, 29]).
В хинди следы формы местного падежа видны в словоупотребле-
ниях типа vah ghar gaya ‘он пошел домой’, ham ghar rahe ‘мы ос-
тались дома’. Такое употребление распространяется и на некоторые
заимствования, например: darya кё kinare ‘на берегу реки’, где
kinare имеет тенденцию перейти в класс производных послелогов.
§81. Орудному падежу свойственны следующие аффиксы:
-	ё - зап. пахари, гуджарати, халби, ория, бенгальский, ассам-
ский (повсюду совпадает с локативным);
-	ё - маратхи (для ед.ч.); конкани, бхили, языки Бихара, а также
синдхи (только для мн.ч.);
-	I - маратхи и диалекты панджаби для множественного числа (сов-
падает с локативным);
-	I / -й - диалекты лахнда.
В хиндиязычном ареале можно выявить лишь единичные законсер-
вировавшиеся образования такого типа, сохраняющиеся, как прави-
ло, в устойчивых фразеологических сочетаниях и обычно чередую-
щиеся с регулярными послеложными конструкциями,например: ав. ham
bhukhen [mare] mar J. gen ‘я умираю от голода’ (ср. халби bhiike
шагёаё; X. bhiikho marnfij б ХОДЖ, bhukhe / bhukhan / bhukhanhi
92
marai и др.). Характерно, что большинство таких форм совпадает о
формами либо общекосвенного падежа множественного числа, либо
местного.
§82	. Отложительный падеж имеет аффиксы:
-	ел / -in - сингальский;
-	йп - маратхи;
“в — синдхи;
-	о - панджаби и диалекты лахнда (также -о);
-	U - ория.
Кроме того, нечеткость семантической дифференциации позволя-
ет трактовать как выражающие значение и отложительного падежа
некоторые формы, отнесенные выше к орудному падежу.
§	83. Как показывают приведенные описки, наиболее широко в
НИА языках представлены формы местного падежа, уже всего - формы
отложительного. Часты совпадения таких форм. Для бенгальского и
ория вообще принято говорить об орудно-местном падеже.
Особого внимания заслуживает вопрос о месте перечисленных
форм в системах именного словоизменения современных НИА языков.
Здесь выделяются три характерных случая:
I	) "старые1* формы образуются только от ограниченного крута
имен и, по сравнению о равнозначными им новыми формами, обладают
суженной сферой употребления;
2	) "старые** (первичные) аффиксы выравниваются по новым
(вторичным) и, присоединяясь, подобно последним, к форме обще-
косвенного падежа, а не к основе имени, образуют формы агглюти-
нативного типа, соответствующие превалирующему способу современ-
ного словоизменения;
3	) "старые" аффиксы вступают в отношение дополнительного
распределения к новым (вторичным).
§	84. Первый случай находит наиболее яркое выражение в таких
западных НИА языках, как маратхи, синдхи, панджаби и диалекты
лахнда. Для них характерна крайняя немногочисленность имен, к
которым присоединяются рассматриваемые аффиксы. Например, для
литературного панджаби Гилл и Глисон ограничивают список "наибо-
лее употребительных имен, принадлежащих к небольшому классу, об-
ладающих отложительным падежом единственного числа и местным
множественного" словами: pind ‘деревня’, khet ‘поле’, aahir ‘го-
род’ , ghar -дом’, - добавляя к ним из числа "допустимых, но нес-
колько менее обычных" еще два: koths. ‘дом’ и dSs ‘страна* [Gill
& Gieaaon, и - 6-7]. Список слов, способных образовать соответ-
93
ствующую форму местного падежа единственного числа»ограничен од-
ним нарицательным именем (ghar) и несколькими топонимами с исхо-
дом на -& (характерно, что все это имена мужского рода, и, сле-
довательно, образуемая таким образом форма местного падежа сов-
падает у них с формой общекосвенного: patifile <в Патиале9 от
pati&li ‘Патиала»). Для диалектов панджаби и лахнда этот список
может быть расширен, но не выйдет за рамки общеупотребительных
слов, регулярно выступающих в роли обстоятельств места и времени
[Cummings & Bailey, 34-36; Смирнов 1970, 66 СЛ.] .
В синдхи и маратхи положение сходное. Здесь не производилось
подсчета имен, образующих названные формы, но исследователи этих
языков указывают на последовательное сужение их круга в ходе
развития языка. Они обычно принадлежат к основному словарному
фонду и выступают в таких формах чаще всего в фразеологизмах и
пословицах. К тому хе эти формы имеют явную тенденцию к адвер-
биализации.
В маратхи, например, формы с орудным аффиксом множественного
числа встречаются лишь в архаизованном языке поэзии; формы с тем
хе аффиксом единственного числа перешли в наречия причины и об-
раза действия или же сохранились в устойчивых сочетаниях ти-
па uttam prakfire ‘наилучшим образом9. Формы отложительного паде-
жа сохраняют, как исключение, слова gharun ‘из дома9, tondun ‘из
уст9 (помимо них этот аффикс прослеживается в некоторых наречи-
ях, послелогах и в сочетании со вторичным аффиксом местного па-
дежа: м. -tun - ср. п. to). Более широкой дистрибуцией обладает
первичный аффикс местного падежа (-£), но и тут имеются строгие
ограничения, преимущественно фразеологического свойства [Катени-
на 1963^ 65, 68-69].
В синдхи формы орудного и отложительного падежей характери-
зуются как пережиточные. Относительно регулярен флективный мест-
ный падеж (на -i) для существительных двух типов: мужского рода
на -и и женского рода на -a [Khubchandani 1964 , 280].
Ограниченно (с "именами места и времени") употребляется
флективная форма местного падежа и в гуджарати, бхили, диалектах
западного пахари. Образования, допускающие идентификацию в ка-
честве "старых" (флективных) форм, представлены единичными при-
мерами в хиндиязычном ареале. То же относится к местному падежу
в ассамском (на -ё) и цыганском (например, khexfe ‘дома9).
Общей чертой всех перечисленных языков является наличие в
них параллельно названным первичным (флективным) равнозначных им
вторичных (агглютинативных) форм, образованных сочетанием формы
94
общекосвенного падежа с послелогом или послеложным аффиксом и
имеющих регулярный характер. Любой первичной форме соответствует
вторичная, но не наоборот (иными словами, множество отмеченных
словоформ этого первичного типа совмещается лишь с некоторой,
обычно очень небольшой частью множества соответствующих вторич-
ных, например, с. khadi и khada me ‘в яме’). При этом чередова-
ние первых и вторых допускается не повсеместно, и замена далеко
не всегда бывает эквивалентной. Если не говорить о случаях ад-
вербиализации первичных форм, т. е. их перехода в другой морфо-
логический класс, различие носит фразеологический или стилисти-
ческий характер: первичные формы присущи в первую очередь свя-
занным (фразеологически устойчивым) словосочетаниям, вторичные -
свободным. Возможно и более глубокое семантическое противопос-
тавление, подобное м. ghari ‘[у себя] дома’, ‘[к себе] домой* ~
gharlt ‘в доме’, ‘в дом* [Катенина I963j, 68]; ср. аналогичное
х. ghar jana ‘вдтг домой* — ghar тё jana «идти В ДОМ* и Т.п.
Соблазну интерпретировать все рассматриваемые формы в пере-
численных языках как словообразовательные, т.е. видеть в них ре-
зультат полной адвербиализации существительных, препятствует то
обстоятельство, что они способны распространяться определениями,
оформляемыми так хе, как при существительном со вторичными аф-
фиксами (послелогами), и в этом смысле являют синтаксическую па-
раллель регулярным формам словоизменения, например: м. candanya
rfitri ‘лунной ночью* (cfindani r&tri ‘лунная ночь*; ср. candanya
ratri-la ‘лунной ночи*) [Kelkar, 135]; С. unhia vaqati ‘в ТО вре-
мя’ (ha vaqatu ‘то время*). Редким для НИА языков примером слу-
жит полное согласование определения с существительным в местном
падеже, наблюдаемое в диалектах панджаби (apni ghari ‘по своим
домам*, satti rupai ‘за семь рупий* [Cummings & Bailey, 36-37])
и в гуджарати (ghane varse ‘за целый год* [Савельева, 26]).
Тем не менее все изложенное показывает, что первичные падеж-
ные форманты местного, орудного и отложительного падежей в рас-
смотренных НИА языках не являются активными элементами современ-
ной системы именного словоизменения и выходят на ее периферию. О
том, какими путями такие форманты могут.включаться в нее на рав-
ных основаниях со вторичными, свидетельствуют второй и третий
случаи.
§	85. Второй случай хорошо иллюстрируется орудным падежом в
гуджарати. Первичный аффикс -ё, возводимый к ДИА окончаниям ин-
струменталя и локатива и совмещающий значения обоих этих паде-
жей, ранее использовался только для единственного числа и присо-
95
единяжоя непосредственно к основе имени. Ныне его употребление
распространилось на оба числа, и сочетается он в единственном
числе с формой общекосвенного падежа (как вариант допустимо со-
четание с основой), а во множественном - с показателем множест-
венности (-6-), обнаруживая полную аналогию словоизменительным
аффиксам вторичного (послеложного) происхождения; ср., например:
ghodd-ё (также ghodd) ‘конем’, ghodft-o-e ‘конями’ и ghoda-nu
‘КОНЮ’, ghodfi-O-Ш ‘КОНЯМ’, ghoda-thi ‘С коня’, ghodd-0-thi ‘с
коней’ и т. д. от ghodo ‘конь’. На этом может быть основана фор-
мальная дифференциация орудного падежа (по типу ghoda-e /
ghode), регулярно образуемого от существительных всех типов без
каких-либо видимых ограничений (употребительность этой формы вы-
сока благодаря ее использованию для обозначения субъекта при
объектной и нейтральной конструкциях предложения), от "старого”
местного (только по типу ghode), вытесняемого регулярными вто-
ричными формами (с аффиксом послеложной этимологии -та).
Использование форм орудного падежа в функции агенса способ-
ствовало их консервации в отдельных НИА языках, о чем свидетель-
ствуют диалекты западного пахари. Всем им свойственны синтети-
ческие формы агенса, имеющие, как правило, инструментальную эти-
мологию (соответствующий аффикс чаще всего реализуется как -ё
или -al) и лишь изредка (например, в чамеали, но и тут не у всех
словоизменительных типов) совпадающие с формами общекосвенного
падежа [Bailey 1908, in - 1-2]. Структура форм агенса по диа-
лектам демонстрирует широкое разнообразие градаций от старого
флективного типа, где аффикс присоединяется непосредственно к
основе (в этих случаях противопоставление соответствующих форм
по числу обычно нейтрализуется), до агглютинативного, где аффикс
уподобляется послелогам, как это имеет место в гуджарати. Приме-
ром первого служит большинство говоров кулуи, киунтхали, ба-
гхати и сирмаури. Пример наибольшей близости к последнему дает
куари-кочи (группа кулуи), сочетающий аффикс агенса в его раз-
личных фонетических реализациях с формой общекосвенного падежа
(табл. III).
Иллюстрацией'промежуточной ступени может служить группа шо-
дочи, где аффикс агенса -ai у имен тематического типа мужского
рода сочетается с формой общекосвенного падежа, а у имен осталь-
ных типов - с основой. Например, в говоре котгуру: gohreyai от
gohrd ‘конь* (общекосв. пад. gohre), но gauhrai от gauhr <дом’
(общекосв. пад. gauhrft) и baihaai от baihn ‘сестра’ (общекоов.
пад. baihni) [Bailey 1908, I - 25-26].
96
Таблица III
Формы агенса в куари-кочи по Бейли*
Словоизменительный		gohro	beta	rikh	beti	bauihn
тип (подтип)		‘КОНЬ*	‘СЫН*	«медведь*	‘ДОЧЬ*	«сестра*
Ед.	общекосв.пад.	gdhre	beta	rikhe	beti	bauihni
ч.	агенс	gohrel	beta©	rikhei	betie	bauihnie
Мн.	общекосв.пад.	gdhreu	betau	rikhu	betiu	bauihniu.
ч.	агенс	gdhreue	betaSe	rikho	betiue	bauihniue
•[Bailey 1915» 159].
В отличие от орудных сохранившиеся в ряде говоров западно-
го пахари идентичные им формы местного падежа употребляются, как
и в гуджарати и большинстве остальных НИА языков, спорадически,
что свидетельствует об остаточном характере здесь этого явления.
Как аффикс агенса (в данном случае подлежащего при любой фи-
нитной форме переходного глагола) флективное инструментальное
окончание (-ё, -i) сохранилось в ассамском. Помимо этого оно
встречается только в адвербиализовавшихся формах и формах, вхо-
дящих в фразеологизмы. Место регулярного показателя орудности
занял вторичный аффикс -ёгё [Kakati, 285-287].
Тенденция выравнивания по вторичным аффиксам видна и в ха-
рактере использования первичных отложительных аффиксов в синдхи
и диалектах панджаби и лахнда и орудного в бхили, сочетающихся
(особенно во множественном числе) с формой общекосвенного паде-
жа: с. gharanS ‘из домов* (gharап - общекосв.пад. мн.ч. от gharu
‘дом*), л. ghoreSo <с коней* (ghoreS - [общекосв.пад.] мн.ч. от
ghora ‘конь’), п. kujraaleo ‘из Гуджранвалы* (kujrSale - обще-
косв. [и местный] пад. ед.ч. от kujrfala), бхили hathae ‘руками*
hatha - общекосв.пад. мн.ч. от hath ‘рука*). Однако эти формы
нигде здесь не приняли регулярного характера.
§	86. Иной тип включения первичных .аффиксов в современную
НИА словоизменительную систему демонстрирует орудно-местный па-
деж в бенгальском языке. Здесь первичный аффикс -ё / -у выступа-
ет как алломорф вторичного (послеложного) аффикса -te / -ete,
восходящего в конечном счете к локативной форме (возможно,antahi
[Chatterji 1926, 750]) с тем же или генетически сходным первич-
ным аффиксом. Распределение перечисленных аффиксов в зовремеином
7 436
97
бенгальском языке обусловлено морфонологически - конечной фоне-
мой основы существительного, хотя и допускаются некоторые вариа-
ции [Быкова 1966, 33-35].
Форма отложительного падежа с аффиксом -in присуща неодушев-
ленным именам в сингальском. У одушевленных имен ей соответству-
ет форма со вторичным аффиксом -gen [Выхухолев, 33-39].
ВТОРИЧНЫЕ ПОКАЗАТЕЛИ
1.	Иерархия вторичных показателей
§ 87.	Вторичные показатели синтаксических связей имени име-
ются во всех НИА языках и во многих случаях обнаруживают доста-
точное материальное сходство, чтобы быть возводимыми к общему
источнику. Но нас интересуют здесь не столько их материальные
соответствия, сколько обнаруживаемые ими системные отношения и,
в частности, их иерархия. Эти отношения могут быть прослежены по
таким линиям, как, прежде всего, способ связи вторичного показа-
теля с оформляемым им существительным, а также семантическая ха-
рактеристика показателя, включающая, с одной стороны, степень
обобщенности передаваемого им грамматического значения, а с дру-
гой - соотносимость или несоотносимость его с функционирующими
в языке полнозначными словами, и, наконец, его дистрибуция. Не-
которые наводящие указания могут дать фонетическая структура та-
ких показателей и их орфография, т. е. принятое их написание -
слитное с основой или раздельное; но первый признак имеет част-
ный характер, а второй проявляется слишком непоследовательно,
чтобы можно было использовать его для межъязыковых сопоставле-
ний. Существенными для ряда НИА языков оказываются и собственные
морфологические признаки таких показателей.
§ 88.	Способ связи вторичного показателя с существительным
может быть определен как: I) непосредственный, 2) опосредованный
или 3) вдвойне опосредованный.
Непосредственным мы признаем его в тех слу-
чаях, когда показатель присоединяется к основе существительного,
не осложненной каким-либо первичным реляционным аффиксом, интер-
претируемым как падежный показатель (агглютинативные показатели
числа и определенности здесь, естественно, не учитываются), на-
пример: б. gSru-ke ‘корове’ (и также gSru-ta-кё ‘[этой] коро-
ве’), syanatoriyam-te i В санатории’ (и также syanfitcriyaia-guli-
te ‘в санаториях’).
98
Опосредованннм - когда вторичный показатель
сочетается с основой, оформленной первичном показателем общекос-
венного падежа, например: х. rotiy-o м3 ‘в лепешках» (roti ‘ле-
пешка»); П. dost-a хш ‘друзьям’’(dost ‘друг»); М. bip-1-il ‘от-
цу’ (bap ‘отец»); цыг. rom-es-te ‘у цыгана» (гож ‘цыган»). Как
частный случай опосредованной связи принимаются формы, где пока-
затель общекосвенного падежа материально не выражен, т. е. пред-
ставлен нулевым алломорфом, обоснованность выделения которого
подтверждается полной парадигмой данного имени и соответствиями
по формальному ряду. Например, х. ghar me ‘в доме» (от ghar
‘дом») интерпретируется как пример опосредованной связи (ghar-0
шё) благодаря существованию регулярных форм ghar-o m3 ‘в домах1
И kamr-e тё ‘в комнате» (от kamr-a‘комната»).
Вдвойне опосредованной связь формаль-
ного показателя с именной основой оказывается в тех случаях,
когда их разделяет помимо первичного падежного показателя еще и
вторичный того же плана. Этот тип связи широко представлен так
называемыми сложными послелогами НИА языков, например: х. saheli
‘подружка» - saheliy-o ka ‘у подружек» - sah61iy-o кё s&th ‘о
подружками»; м. bhint ‘стена» - bhint-1-li ‘стене», ‘стену» -
bhint-i-la lagun ‘у стены»; г. bhavisya ‘будущее» - bhavisya-nb
‘будущему» - bhavisya-пё mate ‘на будущее»; б. Sikha ‘вершина» -
sikha-r ‘вершины» - SikhS-r upare ‘на вершине».
Классификация вторичных показателей по способу связи с осно-
вой требует дифференцированного подхода к материалу различных
НИА языков. Здесь выделяются две реализации структурной схемы.
В центральных, западных и внеиндийских НИА языках мы встречаем
полную схему: непосредственное примыкание к основе свойст-
венно первичным (флективным) показателям (I ярус именного слово-
изменения), опосредованное - первообразным вторичным (II ярус),
вдвойне опосредованное - производным вторичным (III ярус).
В восточных НИА языках, где первичные показатели отсутствуют
или представлены настолько нерегулярно, что ими можно практичес-
ки пренебречь, схема оказывается усеченной, причем
усечена она за счет I яруса словоизменения. Механически исполь-
зовать здесь предложенный признак, "сжимая" схему, не следует.
Последовательнее в таких случаях воспринимать отсутствие флек-
тивного показателя как незамещенность первой позиции в схеме и
истолковывать непосредственную связь, как свидетельство принад—
лежности показателя ко II ярусу, а опосредованную - к III. Это
позволяет сохранить не только функциональную соизмеримость соот-
43G
99
ветствующих показателей по всем рассматриваемым языкам, но и
возможность замещения свободной позиции флективными показателями
в их остаточных проявлениях (как ор. -ад- и др.).
§ 89.	Различие способа связи может служить отправным пунктом
в разграничении первообразных и производных вторичных показате-
лей, т. е. II и III ярусов словоизменения имени. Правда, приме-
ним этот признак к разным НИА языкам далеко не в равной мере.
Наиболее последовательно он может быть применен к хинди.
Здесь ввделимы семь первообразных (или простых)
послелогов, сочетающихся только с формой общекосвенного падежа
(см. табл. V); остальные - п р о и з в о д н ы е , традицион-
но квалифицируемые как сложные, сочетаются с именем через атри-
бутивно-притяжательный послелог в форме кё, ki (в отдельных слу-
чаях, как вариант, допустимо сочетание с формой общекосвенного
падежа непосредственно; см., например, [Kellogg, 387]), изредка
через отложительный послелог её.
Но во всех остальных НИА языках положение оказывается более
сложным. Список послелогов, способных сочетаться с именем без
второго посредствующего форманта (первообразного послелога или
вторичного падежного аффикса), сильно расширяется; кроме того,во
многих случаях употребление этого посредствующего форманта ока-
зывается факультативным.
В панджаби большинство производных послелогов может присое-
диняться к форме общекосвенного падежа имени как при помощи ат-
рибутивно-притяжательного послелога de, di, так и непосредствен-
но (например, munde ‘мальчики’ - mundia .[de] vic ‘среди мальчи-
ков’), причем последний способ находит более широкое распростра-
нение. Удобным индикатором производнооти послелога здесь оказы-
вается способ связи послелога с личными местоимениями: послело-
ги, квалифицируемые как ’•сложные", регулярно сочетаются с их
притяжательной формой, а не с косвенной основой (п. asl ‘мы’ -
[ajsade vic ‘среди нас*). Число первообразных послелогов в стан-
дартном панджаби сводится к четырем (пё, nu, to, da; см. табл. V,
ср. [Gill & Gleason, II - 17]) или пяти (к перечисленным тяготе-
ет послелог "нахождения на поверхности" в своей краткой реализа-
ции tё, но не полной ute).
В синдхи, гуджарати и маратхи связь производного послелога
непосредственно с формой общекосвенного падежа становится наибо-
лее обычной. Вдвойне опосредованная связь (еще и через атрибу-
тивный послелог) имеет преимущественно необязательный характер
(в маратхи такое оформление в альтернативных случаях свойственно
100
Таблица IV
™ 436	101
Основные способы связи показателей III яруса с существительными
Язык	Посредствующий формант			
	I) отсутствует	2) адъективный	3) аблативный	
				4) направительный
Сингальский Хинди	обычно редко	ke, ki - регулярно	её	
Павджаби	(чередуясь с 2) часто	de, di - обычно	(С age, pahle) to (диал. -о)	
Син дх №	(чередуясь с 2) обычно	(чередуясь с I) je (чередуясь с I)	(с bina и др.)	
Гуджарати	обычно	ni (чередуясь с I)		аё	(с tya и др.;
Маратхи	обычно	суа (сё) - часто		чередуясь с I) 1& (с показателями
Непальский	обычно (с прям.пад.)	(чередуясь с I) ко (чередуясь с I)	bhandS	глагольной этимологии)
Ория	обычно (с прям.пад. и	-га - редко	(с ag&ri, pahile)	-ku (с показателями
Бенгальский	остаточным общекосв.) часто	(чередуясь о I) - [ё]г - часто		глагольной этимологии) -кё (с показателями
Ассамский	(чередуясь с 2) часто (чередуясь с 2)	(чередуясь с I) -г (чередуясь с I)		глагольной этимологии)
личным местоимениям и одушевленным существительным [Катенина
1963j, 264]). Регулярный характер она имеет для тех производных
послелогов, которые сохранили наиболее четкую этимологическую
соотнесенность с существительными. Отдельные производные после-
логи, преимущественно глагольной этимологии, сочетаются с именем
при помощи направительного послелога (альтернативно - с общекос-
венннм падежом без него). Возможны случаи сочетания некоторых
производных послелогов с формой не только общекосвенного, но и
прямого падежа. Примером такой связи служат собственные имена и
англицизмы в маратхи [Катенина I963j, 264].
Для сингальского языка нормой является связь послелога с
общекосвенным падежом.
В восточных НИА языках и непальском обычной формой, к кото-
рой послелоги присоединяются неопосредованно, стала форма прямо-
го падежа имени (в ория и непальском - в свободном чередовании с
рудиментарными формами общекосвенного падежа; последние обяза-
тельны для местоимений в тех случаях, когда они не принимают
формы родительного падежа, или притяжательной). Опосредованная
связь (часто как альтернатива неопосредованной) осуществляется
через форму родительного, изредка - дательного падежа.
Таким образом, за пределами хинди и панджаби формального
признака связи (просто опосредованной и вдвойне опосредованной)
для разграничения двух типов вторичных именных показателей ока-
зывается недостаточно, хотя полностью своей роли он и здесь не
утрачивает. Этот признак показывает формальную несоразмерность
традиционно квалифицируемых как падежные формы асеевских после-
ложных сочетаний типа manuh-ar dvara * человеком* или manuh-ar
para ‘от человека* со вторичными падежными формами manuh-ar ‘че-
ловека*, manuh-ёгё ‘человеком’, manuh-at ‘в человеке* и др., но,
опираясь только на него, нельзя убедительно обосновать отказ от
включения в падежную парадигму ория наряду с формами типа
purusa-гё ‘человеком’ послеложного сочетания purusa-tharu ‘от
человека’ и ему подобных (ср., напротив, op. sarkara-nka saha ‘с
правительством’).
§ 90.	Здесь приходится обратиться к перечисленным выше до-
полнительным признакам. Нужно учитывать, однако, что ни один из
них сам по себе не способен дать однозначного ответа на интере-
сующий нас вопрос, но в совокупности они могут способствовать
поискам наиболее приемлемого его решения.
Так, высокая степень отвлеченности передаваемого вторичным
показателем грамматического значения может служить указанием на
102
принадлежность его ко II ярусу, т. е. к числу первообразных пос-
лелогов или вторичных падежных аффиксов. Во всех НИА языках к
ним относятся направительный и инструментально-аблативный пока-
затели, а также (там, где он имеется) показатель агенса. Харак-
терно, что как раз этими показателями оформляются главные имен-
ные члены (субъект и объект) типичных НИА предикативных конст-
рукций, таких как активно-объектная, пассивная, долженствования,
чувственного восприятия и др. К ним примыкают наиболее общий ло-
кативный показатель, обладающий широким набором конкретных зна-
чений и кроме того, обычно участвующий в оформлении некоторых
стандартных грамматических конструкций, и атрибутивный (адъекти-
вирующий) показатель, грамматический статус которого заслуживает
особого рассмотрения. В отдельных НИА языках и диалектах этот
список может быть расширен за счет показателей, обладающих более
узкой, но все же обобщенной семантикой, например, обозначающих
совместность (с. зй, м. si), местонахождение на поверхности
(х. par, п., с. te), предел (х. tak) и вместе с тем способных
передавать ряд отвлеченных значений (см. табл. V).
Такие показатели лексически обособились от полнозначных слов
и синхронно с ними не соотносимы. Объяснение их этимологии тре-
бует обращения к истории языка, причем часто весьма отдаленной.
Напротив, показатели III яруса (производные, или функциональные,
послелоги) достаточно отчетливо соотносятся с полнозначннми сло-
вами, прежде всего с наречиями (а через них с существительными и
прилагательными), в меньшей мере с глаголами. Этим обусловлены
относительная конкретность и узость присущих им значений. В це-
лом можно говорить о преобладающей многозначности показателей II
яруса и преобладающей однозначности показателей III яруса.
Дистрибуция рассматриваемых показателей остается практически
неисследованной. Однако предварительный анализ материала дает
основание думать, что показатели, тяготеющие ко II ярусу, не об-
ладают сколько-нибудь заметными ограничениями сочетаемости с
именными основами, тогда как у показателей III яруса такие огра-
ничения, диктуемые семантическими и стилистическими соображения-
ми, появляются и возрастают пропорционально конкретности их зна-
чений. Соответственно, первые имеют более высокую частотность,
чем вторые. Здесь наблюдаются соотношения порядка 1:10 и выше.
Так, в хинди на 12 ооо употреблений адъективирующего послелога
в трех его реализациях (ka, ke, ki), 4604 шё, 3551 пё, 3228 зё,
2777 ко и 1640 par приходится 147 pas» Ш tarah, 97 sath,
по 31 age и bhitar и т. д. (выборка в юо ооо словоупотреблений
7-4 436	ЮЗ
104
Таблица V
Основные первообразные послелоги
и агглютинативные падежные аффиксы
	П о 1	К а	3	a	т e	Л	ь
Язык	направи- инстру—	аблативный		социа-	локативный		пре- адъективной
	агенса тельный менталь-			ТИВНЫЙ	—		дель- формы
	ный	"от"	"из"		"в"	"на"	ный (ед.ч.м.р.)
Цыганский	ke / ge ва / са	tir / dir			te / de		kiro / giro
Сингальский	ta	gen				kerehi		ge
					неод. —ё	1	неод. —ё
Конкани*	-к [а]	пе / пе	thSkunu			-ant [u]		со / gelo
	мн.ч. п£	/ sakunu			вёт!/ёт [i]		/ 10
Маратхи	ед.ч.пё -е / 1а ед.ч. пё	him	| tun	Si	-[n]t		са
	мн.ч.п! (мн.ч. па) мн.ч. ni						
Гуджарати	-ё	пё	-ё	th!			mi		по
Бхили	-ё / -ё -n[d]	-ё / -1	'	tho * *			mi		по
Марвари	па!	si				maha!	uparai	tai	го
Мевари	а!	й				maai	uparai	tai ко / 1о
Синдхи	khd	kha		si	тё	td	tai	jo
Лахнда	sun	кй. / пи	th!			•		па / da
Панджаби	пё	пй	to				[u] td	tai	da
Парья	па	ta	nal	ta		nal	ma	para	ко
JCh иди Бундели Канауджи Брада Авадхи Чхаттиогархи Бходапури Ыайтхили Пахари ***	пё пё/па! пё пё	ко kho / kau / lai ко ко / кй ka / ka ka / la кё / 1ё кё / le kh[e] [hajge le be jo	se si / её / so зё / set! / ti / te so / ti её / sene / te 1ё so / si / so si / se / so khu do / de ge the / than 	na				mi me mi / mo mi ma / ma mi / mo mi / mo me / mi da/de/dc mo / me manjh	par pe/pai par pai pa par	tak tak 10 lau	k& ко ко kau кёг кёг / kar ке каг/кёг/-к ко го / гё по -о / —а /-аи
Непальский Ория Бенгальский Ассамский	1ё -ё	lai -ku -кё -[a]к .	le - [e ] te -ё -[ё]гё	bat -[r]u		ma -[«]« »e -[a]t			ко -га -[6]г -[а] г
* Инструментальный, аблативный и некоторые реализации локативного показателя
могут сочетаться о адъективной формой.
“ Изменяется по парадигме прилагательного.
S	Подробнее по диалектам и говорам см. табл. VI.
[Ghatage 1964]); в гуджарати на 7267 употреблений адъективирую-
щего послелога в пяти реализациях (по, па, пй, пй, ni), 3247 шй,
2862 -© (инструментальный показатель), 2006 пё и 1714 thi прихо-
дится 565 sathe, 234 upar, 186 sudhi, 175 same, 155 taraph-thi,
13^ рйаё, 77 taraph, 32 sivegr (тот же объем выборки [Pandit]).
Дополнительным классификационным признаком может служить ма-
териальная структура показателя. Показатели II яруса по протя-
женности, как правило, не превышают размеров слога, а в некото-
рых случаях сокращаются до одного согласного (например, ас. -к,
-t, б., ас. -г, м. -s, -t). В противоположность им большинство
производных послелогов содержит не менее двух слогов.
Наконец, некоторую помощь в классификации вторичных показа-
телей может оказать их традиционная орфография. Например, если
первообразные послелоги в хинди могут писаться слитно с место-
имениями, то производные пишутся всегда раздельно. Для гуджарати
и восточных НИА языков (включая формирующиеся письменные языки
Бихара) обычно слитное написание показателей II яруса и раздель-
ное - III яруса. Но в панджаби и те и другие принято писать раз-
дельно, а в маратхи - слитно. При этом орфографический принцип,
принятый в том или ином языке в качестве основного, далеко не
всегда выдерживается достаточно строго.
2.	Инвентарь первообразных послелогов
и агглютинативных аффиксов
§ 91. Совокупность перечисленных признаков дает возможность
выделить в качестве основных единиц II яруса показатели, приве-
денные в табл. V. Предложенные здесь списки отнюдь не являются
окончательными и заслуживают дальнейшего углубленного анализа по
конкретным языкам. Единицы же III яруса представлены значительно
более широкими списками, границы которых не вполне четки. Таких
показателей насчитываются десятки, и общее их число в отдельных
языках может превышать сотню. Обычно они с большей или меньшей
полнотой приводятся в практических грамматиках НИА языков.
§ 92. Особое место среди первообразных послелогов занимает
атрибутивно-притяжательный показатель, определяемый в традицион-
ных грамматиках как показатель "родительного падежа". Следуя в
оформлении существительных общим для всех прочих послелогов пра-
вилам, он отличается от них способностью к собственному слово-
изменению по парадигме прилагательного соответствующего языка, и
это выражается в том, что он обладает свойственными названному
106
Таблица VI
107
Основные первообразные послелоги в диалектах пахари
Диалект	П	о к а з a	т e л ь	
	направительный	аблативный	локативный	адъективный
Бхадарвахи	3°	ката	m§	ru
Чамеали	jo, Ъо, go	(than)	(manjh)	га, ro
	kea, ki, ni	kacha, капа	(bicc)	da
Мавдеали	jo; le, le; be;	ge, ga; the;	(manjha)	ra, o, a
	капе	ka, kha		
Кулуи	khe, ко; le, lai;	khu, ka, ku, ku; na	de	ra, ro, rau, r;
	be, b	(lera), (aga)	(monjhd)	o, au; e; no
Шодочи	lai	ka	de, dx	o, ai
Киунтхали	khe, khe, khi, ke;	khu; hago, ago;	(pande)	ru, ro;
	hage, age, ge	du, du, da; pha	do, da	ko
Еагхати	khe	de	me, (manjhe)	ra
Сирмаури	khe, kh; ge	do	do, mo, (plde)	TO
Джаунсари	kh	te, (auri)	-ch, (mdjh, puda)	ko
Гархвали	ka, kii, kai; tai;	na;	ma, mu;	ko
	(sani, haul, khuni,	tx, te	(mang, manje);	ru
	chanai)		par	
Кумаони	te: , the, to:	he:, hoy	me:, may	ko, ke, ke
	ко, ka	(инструментальный: le, le, 1э, [э] 1)		
классу имен характерными окончаниями (ом. табл. xvii). Слова и
словосочетания, оформленные таким показателем» уподобляются при-
лагательным не только формально» но и функционально» обладая в
своем основном - атрибутивном - употреблении сходной с прилага-
тельным синтаксической позицией и дистрибуцией. Главное отличие
таких образований от прилагательных заключается в их способности
не только определять существительное» но и сочетаться с произ-
водными послелогами» что прилагательным» за исключением место-
именных притяжательных, несвойственно. Это дает основания опре-
делять такие образования как "притяжательные прилагательные"
[Bloch 1965» 180-181], а сам показатель - как "адъективирующий
послелог" [Баранников» 38].
Такая трактовка более правомерна', чем интерпретация сочета-
ния с этим показателем в качестве формы "родительного падежа",
хотя и последняя находит свои оправдания. Дело в том, что рас-
сматриваемые образования в НИА языках представляют собой единст-
венный универсальный эквивалент двух обычно различаемых во флек-
тивных ИЕ языках формальных образований: формы родительного па-
дежа существительного и соответствующего притяжательного (отно-
сительного) прилагательного. Так, двум русским выражениям "шляпа
отца" и "отцова шляпа" соответствует одно и то же НИА словосоче-
тание: X. bap ki topi, П. bap di topi, г. bap ni topi, м. Ъар-а-
ci topi, н. bap ko topi, б. bap-ёг tupi, ас. bap-ar tupi, цыг.
dad-es-kiri stadi и т. п. Хотя по семантической широте и, глав-
ное, допустимости неограниченного распространения определяющего
члена оно более сходно с первым (ср., например, х. mere руагё
bap ki topi ‘шляпа моего дорогого отца*), структурно оно отвеча-
ет второму.
Не случайно ряд исследователей принимает сочетания с. адъек-
тивирующим послелогом как один из важнейших для современных НИА
языков продуктивных типов образования относительных прилагатель-
ных [см., например, Елизаренкова 1971, 90 сл.]. Однако выводить
на этом основании адъективирующий показатель целиком в сферу де-
ривации едва ли целесообразно. Присоединяясь не только к сущест-
вительным, но и к словам других классов (наречиям, инфинитивам),
и обладая способностью оформлять словосочетания различной струк-
туры и практически неограниченного объема, он образует "адьекти-
вы", структурная и семантическая целостность которых на фоне
других словообразовательных типов выглядит весьма относительной.
По сути дела, это - определительные словосочетания. Вместе с тем
многозначность, широкая сочетаемость и вытекающая отсюда высокая
108
частотность рассматриваемого показателя ставят его в ряд важней-
ших НИА реляционных морфем. Это - характернейший по-
казатель определительной связи.
В то же время очевидна его несоизмеримость с другими перво-
образными послелогами и, тем более, методическая несостоятель-
ность его трактовки в качестве падежного показателя. Исключение
представляют восточные НИА языки, утратившие категорию рода,
форму общекосвенного падежа и первичное противопоставление в чи-
сле, т. е. как раз те параметры, в рамках которых осуществляется
словоизменение прилагательных, а также сингальский, где прилага-
тельные тоже неизменяемы. Здесь включение формы "родительного
падежа" с названным показателем во вторичную парадигму именного
словоизменения возражений не вызывает.
Для НИА языков, сохранивших изменение прилагательного, выход
видится в признании наличия в них особой адъективной
формы имени, занимающей в ряду поолеложных образований обо-
собленную позицию ввиду своей изменяемости.
<7. Морфологическая структура производных послелогов
и составные послелоги
§ 93.	Производные послелоги именной этимологии обычно высту-
пают в виде застывших именных форм общекбовенного (часто не от-
личается от прямого) или старых косвенных падежей, отличаясь от
соответствующих отыменных наречий своей синтаксической позицией
и функцией, например: х. кё piche ‘позади’ (op. pichfi м.р.
‘зад9), X. кё зашпё ’перед* (ср. зашла м.р. ‘перёд’), п. [&ё]
пёгё ‘около’ (ср. пёт ж.р. ‘близость*), с. ’со стороны9
(ср. taraf ж.р. ‘сторона’), г. [пх] 35<1ё ’[вместе] с9 (ср. Jod
ж.р. ’пара9), м. -baton ’посредством9 (ср. hat м.р. ’рука9),
М. -суа thayi ’в9 (ср. they м.р. ’место9), б. [-ёг] bhitare
‘внутри’ (op. bhltar ’внутренняя часть9).
В отдельных НИА языках отмечены дублетные послелоги-сино-
нимы, различающиеся оформляющим их показателем - первичным или
вторичным. Например, в ассамском расё ’после9 (восходит к старой
форме местного падежа) и pacat ’после9 (соответствует современ-
ной форме того же падежа).
§ 94.	На базе старых флективных форм отложительного падежа в
западных НИА языках сложились своеобразные группы отложительных
послелогов, симметричных локативным послелогам, причем не только
производным, но и некоторым первообразным, например:
109
Панджаби
andar	‘внутри*		, 3L andaro	‘изнутри*
ute / te			uto / to	‘c*
koi	‘ОКОЛО*		koi о	‘от*
pxcche	‘позади*		piccho	‘ из-за’
vic	‘в*		vicco	‘из*
		Пштдти		
khe	‘к’		кЬё	‘от*
te	‘на*		ta	‘с*
тё	‘в’		ma	‘из*
vata	‘У’		vatd ♦	‘от*
		Маратхи		
-khali	‘под’		-khalun	‘ из-под*
-javal	‘У’		-javlun	‘от’
-pudhe	‘перед’		-pudhim	‘спереди*
_ • Of -sage	‘позади*		-magun	‘сзади*
В языках.	утративших флективный отложительный падеж, те же			
значения передаются при помощи составных послелогов, представ-
ляющих сочетание локативного и отложительного показателей П или
III ярусов, например: X. тё её, г. тё thi, парья ma-ta ‘из’;
X. par зё ‘С*; н. patti bat ‘от’, bahir bat ‘извне’, mani bat
‘ИЗ-ПОД’; 6. bhltar theke ‘изнутри* И Т.п.
4. Устойчивые послелогообразные сочетания
§ 95.	Как продолжение предложенной иерархии показателей,
т. е. как ее IV ярус, можно было бы рассматривать устойчивые со-
четания типа X. ki xidmat тё ‘К’, ‘для* (х. xidmat ж.р. ‘услу-
га*, ‘служение’) или м. -суа yog-ё-пё ‘в связи с* (м*. yog м.р.
‘соединение*, ‘связь*). Функционально тождественные производным
послелогам III яруса, данные сочетания отличаются от них наличи-
ем простого послелога, оформляющего основной значащий (именной)
элемент. Тем самым они воспроизводят регулярное оформление рас-
пространенного именным определением подчиненного члена свободных
словосочетаний. С этой точки зрения, едва ли целесообразно выде-
лять их как самостоятельный формальный тип реляционных граммати-
ческих показателей. Удобнее трактовать их как особые случаи
функционирования стандартных синтаксических конструкций, опорный
член которых в определенном окружении в значительной мере утра-
чивает конкретное лексическое значение, приобретая взамен грам-
110
матическое. Утрата простого послелога» завершающего подобную
конструкцию, может служить свидетельством полной ее грамматика-
лизации - окончательного перехода соответствующего имени в класс
производных послелогов. Не нужно, однако, переоценивать продук-
тивность этого способа и, тем более, рассматривать все имеющиеся
в НИА языках производные послелоги как следствие такого процес-
са. Большинство употребительных ныне производных послелогов яв-
ляет собой результат редукции не послеложных образований описан-
ного выше типа, а старых падежных форм, чаще всего совпавших в
единой форме общекосвенного падежа и лишь в относительно редких
случаях сохранивших рудименты прежних флективных окончаний.
ПАДЕЖНЫЕ СИСТЕМЫ НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ ЯЗЫКОВ
§ 96.	Изложенное выше (§§ 69-86) показывает, что в систему
первичных падежных противопоставлений, опирающихся на
формы I словоизменительного яруса, целесообразно включать отнюдь
не все флективные формы, допускающие интерпретацию в качестве
"падежей”, а только те из них, которые выдерживают проверку на
регулярность образования и свободу функционирования (т. е. не
являются принадлежностью только устойчивых сочетаний).
В большинстве НИА языков доминирует универсальное противопо-
ставление прямого и общекосвенного падежей. Эта оппозиция расши-
ряется за счет третьего члена - звательного падежа, достаточно
общего для тех же языков, где сохраняется общекосвенный, но ма-
териально выражаемого обычно менее отчетливо, чем последний, с
которым звательный нередко формально совпадает. Дальнейшее рас-
ширение оппозиции первичных падежей в отдельных диалектах запад-
ного пахари возможно за счет агенса (см. табл. XIII), обнаружи-
вающего, однако, в других диалектах тенденцию перестройки по вто-
ричному типу (ср. § 85). "Старые" падежные формы во всех случаях
за исключением тех, когда они так или иначе влились в круг форм
вторичного типа, что придало им регулярный характер, воспринима-
ются здесь как окказиональные образования, вытесненные на пери-
ферию современной НИА системы. Они еще не вполне утратили связь
со словоизменением, но уже перестали быть регулярными, и тенден-
ция их перехода в словообразовательный тип (отыменных наречий и
производных послелогов) прослеживается повсеместно.
Таким образом, противопоставление прямого и общекосвенного
падежей служит наиболее характерным элементом первичной падежной
системы. По уровню манифестации названного противопоставления
III
(см. § 69) можно судить о роли, какую эта система играет в том
или ином НИА языке. Наиболее значительна эта роль в цыганском,
маратхи и конкани, ниже в синдхи, еще ниже в хинди и его диалек-
тах, панджаби, лахнда, радаастхани и пахари. Реализация противо-
поставления снижается до минимума в гуджарати и бхили (только у
имен тематических типов мужского и среднего рода, причем лишь в
единственном числе), а также в дакхини. В непальском, ория и
языках Бихара сохраняются лишь рудименты его формального выраже-
ния, но само грамматическое его содержание стирается (см. § 74).
Далее на восток ИА региона оно окончательно исчезает.
Своеобразный вид приняла первичная падежная система в син-
гальском, где она сохраняется только для одушевленных существи-
тельных, последовательно проявляясь лишь во множественном числе.
§ 97.	Другой круг НИА именных форм, которые допустимо трак-
товать как падежные, образуется вторичными формами с показателя-
ми, отнесенными нами ко II ярусу словоизменения. Некоторые про-
цедуры, способствующие выявлению инвентаря таких показателей и
установлению объективных границ вторичной падежной па-
радигмы, были предложены выше (§§ 88-90). Задача эта достаточно
сложна, и найти единый, равно пригодный для всех НИА языков путь
ее решения едва ли возможно. В то же время применение совокуп-
ности предложенных признаков в удачно выбранной последователь-
ности способно дать практически приемлемые результаты.
Параллельно встает, однако, вопрос о правомерности квалифика-
ции полученной таким путем совокупности вторичных форм как па-
дежной парадигмы. Главное сомнение здесь вызывает ее совмести-
мость с системой первичных падежных форм.
В тех случаях, когда первичные падежные показатели (I ярус)
отсутствуют и вторичные показатели (II ярус) сочетаются с имен-
ной основой непосредственно, рассмотрение их в качестве агглю-
тинативных падежных аффиксов и конструирование на этой основе
вторичной падежной парадигмы вполне допустимо.
Но и те показатели II яруса, которые сочетаются с основой
опосредованно - при помощи показателя общекосвенного падежа, -
образуют сходную систему, нередко принимаемую на практике в ка-
честве падежной. Именно такими - аналитическими - формами ком-
плектуются семи-восьмипадежные парадигмы во многих практических
грамматиках центральных и западных НИА языков. Подобное их пред-
ставление в принципе допустимо, но оно подразумевает необходи-
мость, с одной стороны, эксплицитного вычленения двух структур-
ных ярусов - синтетического и аналитического - с различной их
112
квалификацией, а с другой, о чем уже говорилось, - внутренней
(а не какой-либо внешней) мотивации состава парадипш^.
На практике соотнесение обоих словоизменительных ярусов до-
стигается двумя путями. Здесь либо конструируются составные па-
дежные окончания, объединяющие в себе первичный показатель обще-
косвенного падежа со вторичными18, либо I ярус словоизменения
вводится в терминах "основы косвенных форм / падежей" или "кос-
венной формы / основы". В результате возникает необходимость от-
казываться от трактовки общекосвенного падежа как падежной фор-
П С этих точек зрения совершенно неудовлетворительны системы
"падежей" тщта предлагаемой для хинди К. Гуру [Guru,' 279] s
Падежи			Показатели
1)	kartta	(именительный)	0, пё
2)	karm	(винительный)	ко
3)	катал	(творительный)	зе
4)	sampradan	(дательный)	ко
5)	apadan	(отложительный)	se
6)	sambandh	(родительный)	ka - кё - ki
7)	adhikaran	(местный)	me, par
8)	saabodhan	(звательный)	he; aji, aho, are
Две пары "падежей"		(2 и 4; 3 и 5) здесь	не различаются фор-
мальным выражением; два "падежа" (I и 7) имеют по два показа-
теля, функционально отнюдь не идентичных; в список падежей
включена адъективная форма имени (6 - см. о ней § 92); нако-
нец, сюда же попали вокативные частицы (8), стоящие в препо-
зиции к имени (кстати, вне списка остались флективные показа-
тели вокатива, столь же несоразмерные остальным показателям,
как и названные частицы).
ТО
Иллюстрацией может служить список "падежных окончаний" оду-
шевленных существительных мужского рода в цыганском [Сергиев-
ский, 156] (чередование глухого и звонкого согласных во вто-
ричных показателях - фонетическое):
Именительный
Винительный
Дательный
Отложительный
Притяжятельный
Творительный
Ед. число	Мн. число
-6, 0	—э, -а
-эс	-эн
-эскэ	-энгэ
-эстыр	-эндыр
-эстэ	-эндэ
-эса ( -эс-4--са) -энса (-энца)
II 4 Ч>
ИЗ
мы, способной к самостоятельному употреблению (в этом плане он
нередко сопоставляется с русским предложным падежом), чему спо-
собствует относительно низкая частотность такого его употребле-
ния в речи (тексте) и широко распространенная его формальная
омонимия прямому падежу в единственном числе. Поэтому в неявных
случаях такие формы нередко отождествляются с прямым падежом, а
в явных их принято интерпретировать, хотя и далеко не всегда с
достаточными к тому основаниями, как результат редукции пооле-
ложных сочетаний, выражающейся в опущении послелога. Другим уяз-
вимым пунктом схемы аналитических падежей для языков с первичны-
ми формами словоизменения оказывается утрата флективными формами
звательного падежа их органического места в системе.
Положение осложняется тем, что граница между обоими типами
"вторичного" словоизменения - агглютинативным и аналитическим -
прослеживается не вполне четко. Предложенный в качестве основно-
го критерия различения двух типов НИА именного словоизменения
признак наличия или отсутствия в том или ином языке форм обще-
косвенного падежа, оказывается недостаточно надежным для переход-
ных случаев, т. е. для тех языков, где противопоставление обще-
косвенного падежа прямому представлено только рудиментарными
формами, как в ория, или утрачивает регулярный характер, как в
непальском. Поиски более строгого формального признака пока не
привели к положительным результатам. Критерии компактности
дистантности показателей или их неспособности способности
оформлять одновременно целую цепочку основ оказываются еще менее
определенными. Вторичные падежные показатели в восточных НИА
языках, где мы готовы принять их как аффиксы, обнаруживаю!’ не-
многим более тесную связь с оформляемой основой, чем простые по-
слелоги западных и центральных НИА языков^. Они регулярно отде-
ляются от нее показателями числа и определенности, а в ассамском
также и притяжательными местоименными энклитиками, аналогично
соответствующему явлению в синдхи (ср., например, ас. Ъар ‘отец’
T9
В связи с этим заслуживает более тщательного исследования'по-
зиция эмфатических частиц при существительном. Их препозиция
вторичным падежным показателям (послелогам), допустимая наря-
ду с постпозицией в хинди и его диалектах, панджаби и синдхи,
как будто несвойственна большинству других НИА языков. Однако
как само освещение этого явления, так и, особенно, его функ-
циональная интерпретация по отдельным языкам явно недостаточ-
, ны для сколько-нибудь определенных выводов.
114
- bap-ёг-ё ‘твой отец’ - Ъар-ёг-ак ‘твоему отцу’ и с. dido
‘дед’ - dadu-mi ‘мой дед’ - dade-mi кЬё ‘моему деду’).
Равным образом в восточных НИА языках падежные аффиксы, в
первую очередь аффикс родительного падежа, способны оформлять не
только отдельные слова, но и словосочетания. Определительные
конструкции в этом плане мало показательны ввиду полной неизме-
няемости здесь прилагательных: падежный аффикс в восточных НИА
языках возможен только при определяемом существительном. Го же
относится и к конструкции приложения, оформляемой одним аффиксом
(например, б. Sriyukt kavindr ravindranath thakur mahaSay-ёг
pratisthit ‘основанный великим поэтом почтеннейшим Рабвьдранатом
Тагором’; ср. в хинди оформление членов такой конструкции пока-
зателями общекосвенного падежа при одном общем послелоге: шёгё
1агкё mohan ко bulao ‘позовите моего сына Мохана’).
Более показательно положение с копулятивными сочетаниями,
допускающими как раздельное (например, б. Sant inike tan-ёг о
visvabharati-г nam ‘слава Шантиникетана и Вишвабхарати’), так и
совместное оформление членов (например, б. gorur gari о motar-
lari-r caka-y ‘колесами телег и грузовиков’; op. dSSa о jatl-ra
ksati ‘ущерб стране и народу’). Здесь налицо аналогия тем типам
послеложного оформления, которые наблюдаются в центральных и за-
падных НИА языках (ср., например, х. chai -кара t кё aur dhokha-
dhari кё vinaSkari sastr ‘губительное оружие хитрости и обмана’
ИХ. bind!, urdii tatha marathi ki pustaki ‘КНИГИ на ХИНДИ, УРДУ
и маратхи’).
Мотивировки выбора того или иного оформления не изучены в
долгой мере. Некоторые исследователи НИА языков высказывают со-
ображение, что единство грамматического оформления подкрепляет
семантическое единство членов копулятивного сочетания [Чернышев
1965, 129], однако здесь возможно действие и других факторов,
таких как сам тип аффикса или послелога (в частности, наибольшей
свободой оформления словосочетаний обладает атрибутивно-притяжа-
тельный показатель; напротив, показатели типа б. -ё, этимологи-
чески возводимые к ДНА и СИА флексии, повторяются при каждом
члене [Быкова 1968, 190]); принадлежность оформляемых слов к то-
му или иному лексико-грамматическому или семантическому классу
(например, местоимениям более свойственно самостоятельное оформ-
ление) , распространенность или нераспространенность оформляемых
членов сочетания и вытекающая отсюда степень линейной удаленнос-
ти одного от другого. Существенную роль могут играть факторы
актуализации и эмфазы. Во всяком случае, различие между ОТДеЛЬ-
В-2 43(,
115
ними языками по спаянности вторичных показателей с именными ос-
новами имеет не качественный ("да” или "нет"), а количественный
("больше" или "меньше") характер и для разграничения типов па-
дежных систем менее эффективен, чем признак наличия или отсутст-
вия форм общекосвенного падежа.
§ 98. Следует заключить, что наличие вторичных падежных сис-
тем правомерно признавать не только там, где непосредственная
связь вторичного (агглютинативного) аффикса с основой представ-
ляется единственно допустимой, но и там, где она явно преоблада-
ет и становится нормой.
Наиболее явственно этот тип падежных систем, опирающийся на
вторичные формы агглютинативного характера, представлен в вос-
точных НИА языках. В бенгальском четко выделяются четыре падежа
(прямой, дательный, орудно-местный, притяжательный), в ория -
пять (те же и отложительный), в ассамском - шесть (те же, что в
бенгальском, с дифференциацией орудного и местного и добавлением
падежа агенса). Присущие им аффиксы приведены в табл. V, образцы
форм - в табл, xiv и xv.
Как преимущественно вторичное, подчиняющее себе показатели,
восходящие к прежним флективным формам, можно характеризовать
склонение одушевленных имен в сингальском.
Менее четко оформлен рассматриваемый тип в языках, где пер-
вичная система уже практически разложилась, а вторичная еще не
вполне нормализовалась, что выражается в относительно широкой
вариантности аффиксов и неустойчивости их орфографии. Это языки
со сравнительно недавней или слабо распространенной письменной
прозаической традицией (непальский, бихарские, а также восточные
диалекты хинди). Объем вторичной парадигмы в них устанавливает-
ся в общем в тех же пределах, как в бенгальском и ория.
Как многопадежная практически воспринимается система склоне-
ния в цыганском языке, хотя косвенная основа здесь выделяется у
всех характерных словоизменительных типов существительного.
В том же направлении (к пяти-шестипадежной схеме агглютина-
тивных форм) идет развитие именного словоизменения в гуджарати,
где первичное формальное противопоставление прямого и общекос-
венного падежей резко ослаблено, а формы вторичного типа домини-
руют, подчиняя себе и исторически первичную форму местно-орудно-
го падежа (ср. ghoda-ё / ghSde •конем’ при ghoda-ne 4коня’ от
ghodo 4конь* и, особенно, ghodaoe 4конями’ при ghodao ‘кони’).
’Труднее определить превалирующий тип именного словоизменения
в маратхи. При сохранении в исключительно полном для НИА языков
116
объеме первичного формального противопоставления правого и обце-
косвенного падежей, здесь тоже прослеживаются тецденцин перехода
к вторичному синтетическому типу словоизменения. Это выражается
не только в высокой спаянности первообразных послелогов с именем
(не отделяются какими-либо частицами), но и в максимальной фоне-
тической редукции ряда из них (направительной -s, локативный
-[n]t)9 а также в возможности регулярного или вариантного чере-
дования показателей при имени в зависимости от числа (например,
направительные послелоги ед.ч. 1а — мн.ч. 1а / х>£, орудные ед.ч.
не мн.ч. ni), подобно флективные (ср. старее оруднне аЭДнксн
-е ~ -х). Весте с тем свидетельством устойчивости аналитическо-
го принципа словоизменения, отвергащего наиболее редуцированные
формы как недостаточно выразительные, служит вытеснение в разго-
ворном маратхи направительного показателя -в показателем 1& или
распространение наряду с локативные показателем -[n]t синонышч-
ного ему показателя III / II яруса -маПЬуе.
Таким образом, нале ренение опираться при определении типа
падежной системы в том или ином НИА языке на низкий ярус слово-
изменительных показателей, представленный в данном языке с при-
емлемой полнотой, имеет скорее технический, чем принципиальный
характер. Оно помогает избежать некоторых непоследовательностей,
но порождает свои трудности. Понятие падежа в объеме, выводимом
этим путем, может быть удобно при описании отдельно взятых язы-
ков, но д ля их совокупности оно оказывается достаточно относи-
тельный Вот почему при их сопоставлении предпочтительнее опери-
ровать расипренны! пониманием "системы склонения" как иерархии
предложенных вые формальных словоизменительных ярусов, позво-
ляицей свести в соизмершые грушш именные показатели разных
структурных типов - флективные, агглютинативные, аналитические -
и важдучпш образам показать их соотносительную роль по языкам.
СТРУКТУРА СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫХ ФОРМ
И ХАРАКТЕРНЫЕ ПАРАДИГМЫ СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ
§ 99. В соответствии с изложенные структура словомзменитель-
Нй* форм суцествпельного в ВИА языках может быть передана одной
двух оледуирх ниже моделей:
I) для западных и центральных НИА языков, сохранивших пер-
витине флективные форш:
в ♦ [г + и] ♦ f ♦ [р*	f]] ♦ [pw]
' I	И III
&-3 4Э6
117
2) для восточных НИА языков, эти формы утративших:
в + [d / n] i c i [p"J
II III
где в - основа имени существительного (корневая морфема; может
быть осложнена деривационными морфемами), либо совпадаю-
щая с его словарной формой (для модели 2 постоянно), ли-
бо отличающаяся от нее отсутствием изменяемого окончания
(у имен тематических типов мужского и среднего рода);
f - флективный показатель числа и падежа (нередко бывает
представлен нулевой алломорфой);
р«- первообразный послелог;
р”- производный послелог;
d - показатель определенности (определительная частица);
п - вторичный показатель множественного числа (в модели 2 -
в дополнительном распределении с показателем определен-
ности) ;
с - вторичный падежный показатель (соответствует первообраз-
ному послелогу модели I).
Элементы, заключенные в квадратные скобки, могут отсутство-
вать. Римские цифры указывают принадлежность показателей к выде-
ленным выше ярусам словоизменения. Для модели 2 характерно от-
сутствие I яруса или же представление его в стертом виде.
Материальное заполнение моделей иллюстрируют примеры:
I) х. се1ё logo кё sath ‘[вместе] с учениками* анализируется
как сё1- (В) + -ё (f) + log- (n) + -о (f) + k- (p’) + -ё (f) +
sath (p"), где значение множественного числа выражается избыточ-
но; ср. регулярные формы: celo кё sath (В + f + р’ + f + р") или
сё!о зё (В + f + р’);
2) б. tamaigachtir mata ‘подобно [этому] дереву тамад’ -
tamalgach (В) + -ti- (d) + -г (с) + mata (р") ИЛИ б. kapotdigake
‘голубям’ - kapot (В) + -diga- (п) + -кё (с).
Здесь показаны лишь частные случаи конкретной реализации мо-
делей. Замещение же входящих в них символов всеми допустимыми в
соответствующих Позициях показателями привело бы к воспроизведе-
нию во всей ее широте той многоярусной системы форм, о которой
было сказано выше. Попытаемся продемонстрировать это на несколь-
ких характерных примерах, где I и II словоизменительные ярусы
представлены в полном виде, а III лишь избирательно демонстриру-
ет потенциальные возможности дальнейшего развертывания аналити-
ческих форм применительно к имени данной семантической группы.
118
kuir +
П Ср')
-s/-ta /-па
-зг
-пе
ед.ч. -уа
жи-уаппо
-nt
-Wt
-tun
-hun
-I
-ип
redv.-ca '
мд
I мн.ч.-се
(ед.ч.-cl
ж.р.
(ш</.-суа
(ед.ч.-се
СМ'[мн.ч.-с1 j
Ш Ср")
f-ta#un
l-^heun
'У'
'С'
r-peksa 'по сравнению с •
-kade
l-stvay
r-samor
-baher
[- рабТ
'перед'
' вне'
’У'
-karun
> по причине'
общеюсв thayi
пад.
-суа +
&
уб^апе
hetune
bibtvt
'в'
'К'
' благодаря'
'из-за'
' в связи'
’Х’.’У’
Схема 7. Парадигма м. kutra м.р. ‘пес’
Схема 7 воспроизводит общие возможности словоизменения су-
ществительного тематического типа мужского рода в маратхи.
Другие словоизменительные типы отличаются формантами первого
столбца и прежде всего первых трех его строк (прямой падеж един-
ственного и множественного числа; общекосвенный падеж единст-
венного числа; ср. табл. Vin - хи). Аффиксы I яруса (стол-
бец I) представляют попарно сверху вниз соответственно прямой,
общекосвенный и звательный падежи, а заключенные в пунктирную
рамку - "старые" флективные падежи (орудный, местный и отложи-
тельный) . Последние сочетаются только с ограниченным кругом ос-
нов. Аффикс -уа- перед ё, с и п реализуется как -уап-, в осталь-
ных случаях - как -уа-.
Формы II яруса (II) универсальны для всех словоизменительных
типов. Их показатели - первообразные послелоги - сочетаются с
формами общекосвенного падежа обоих чисел (специфична для мара-
тхи дифференциация в числе направительных и инструментальных
показателей). В сплошной рамке приведена парадигма изменяемого
показателя адъективной формы имени. Показатели III яруса (III)
В-4 436
119
представлены в схеме заведомо неполное списком. Их сочетаемость
с конкретной основами может ограничиваться семантически. Подав-
ляющее больиннотво их присоединяется к формам общекосвенного па-
дежа* альтерватквно (при собственник именах и иностранных заим-
ствованиях) - правого; многие* альтернативно хе* - к общекос-
веинощу падежу адъективно! форш; меньмая группа - только к адъ-
ективно* форме; единичное - к формам с направительною послело-
гами и фвектинно* орудного падежа.
1(f)	П(р')	Ш(р')
tarki+
1 после
(tate)
(pan
dvara
purv
pahte
’раньше1
'do'
’ вперед1
pas
sath
tiye
'под1
по ту сторону'
’ посредством
МН.Ч.
ед. ч.
жд. (
[мнч.
сторону'
ja£ah 9 вместо •
nisbat 9 сравнительно с9
9 у1, *к'
'[вместе] с
'для'
Схема 8. Парадигма х. larici ж.р. ‘девочка’
Схема 8 воспроизводит словоизменение существительного жен-
ского рода на -I в хицдн (переход I > 1у перед гласною показа-
теле* I яруса - фонетически*).
Показатели форм I яруса для других типов словоизменения при-
ведена в табл. Ш, mi и х. Показатели П и Ш ярусов универ-
сальна и обладают внеоко* регулярностью. Сочетаемость (альтерна-
тивная) группы показателе* Ш яруса с общекосвеннми падежом*
минуя просто* послелог* ограничена узким лексическое кругом су-
ществительных.
120
[i]	Же)	Ш (р)
Схет 9. Парадигма б. -д»™» ‘человек’
'С ’
•	по •
•	посредством*
•	от •
• от*, *из*
•кроме*
• 6 течение •
• через ’
•до*
•ко*
•под'
•на*
Схема 9. воспроизвсдя|ая словоизменение бенгальского персо-
нального (одушевленного) существительного* показывает сохранение
остаточного противопоставлемя общекосвенного падежа (косвенной
основе) прямое, которое внранено лвкь в данном словоизменитель-
ном типе, причем только в сфере множественного числа. ЕЬразите-
ляя его здесь выступают не первичное, а вторичные аффиксы* но и
они ныне вытеснялся более таи, не днфферешрфухищмнея по паг-
делу. Противопоставление это полностью отсутствует у неперсо-
нальных существительшх (ннпрвкр* lata ‘лиана* — lat5-ke и
lata-guli ‘лиавд* ~ Iat»-guli-ke; ср. схещу 10). В состав формы
может вклкаться показатель определенности (только для единст-
венного числа). Собственно надежные значения передаются вторич-
ная аффиксами II яруса. БЬкьитство показателей Ш яруса имен-
ной этимологии сочетается альтернативно с притяжательны* падежом
кли основой икни* показатели глагольной этияиюгин - с направи-
тельнш падежом или основой.
Особенностью парадигмы бенгальских существительных является
Допустимость относительно широкого варьирования аффиксов* вызы-
ваемого стилистические соображениям* ритмшой стихотворной ре-
чи и др. С показателям множественного числа могут
чередоваться общие для правого к ВОСОВвШВЕК РОЖ&З&ТО^Зи
-saauh, -eakal, -©m  ДР-» а также более обнчннй дм неперсо-
121
наивных имен -gula / -guio / -guli. Нулевой показатель неопреде-
ленности в прямом падеже обоих чисел может замещаться показате-
лем -в (омонимичен аффиксу орудно-местного падежа). Направитель-
ный аффикс -[ё]гё имеет архаичный характер: он свойствен по пре-
имуществу поэтическому языку, а также сохраняется в пословицах.
П (с)	Ш (р)
kltap +< ^wp.-kham
-bor
'для'
'ОТ'
'посредством'
Схема 10. Парадигма ас. kitap 4книга’
Схема 10, воспроизводящая словоизменение неперсонального су-
ществительного в ассамском, демонстрирует законченный агглютини-
рующий тип, присущий восточным НИА язькам.
§ 100.	В предлагаемых ниже таблицах приведены основные формы
словоизменения существительных важнейших словоизменительных ти-
пов в западных, центральных и внеивдийских НИА языках, с одной
стороны (табл, vii-xiii), и восточных - с другой (табл, xiv.xv).
Поскольку для западных и центральных НИА языков различие
словоизменительных типов проявляется в образовании первичных
форм (вторичные показатели в пределах каждой данной языковой
системы или подсистемы едины, и их присоединение регулируется
универсальными правилами), в приводимых ниже сопоставительных
таблицах достаточно показать формы I яруса, прежде всего формы
прямого и общекосвенного падежей, как определяющих для языков
данных подгрупп.
Для восточных НИА языков, где различие в словоизменении ос-
новывается на выборе вторичных показателей числа и определеннос-
ти, а также на чередовании фонетических и других вариантов вто-
ричных падежных аффиксов, целесообразно продемонстрировать сло-
воизменение II яруса, тем более что формы этого яруса приняты
нами как выражение категории падежа в новом ее оформлении. Не
ставя цели отразить все разнообразие возможных реализаций,порож-
даемых многочисленностью вторичных показателей множественности и
определенности, к тому же допускающих достаточно широкое варьи-
рование, воспроизведем лишь наиболее характерные типы.
122
Таблица VII
Основные формы I яруса словоизменения
существительных тематического типа мужского рода*
Язык	Единственное число			Множественное число		
	прям. над.	общекосв. пад.	зват. пад.	прям. пад.	общекосв. пад.	зват. пад.
Сингальский	piya	Piya	Piya	piyo	piyan	piyeni
	mitura	mitura	mitura	mituru	mi ±11-run	mituruni
Цыганский	khuro	khures	khura	khure	khuren	khurale
Маратхи	ghoda	ghodya	ghodya	ghode	ghodya	ghodyanno
Конкани	ghodo	ghodya		ghode	ghodya	
Гуджарати	ghodo	ghoda		ghodd	ghoda	
				ghodao	ghodao	
Бхили	ghodo	ghoda		ghoda	ghoda	
Синдхи	ghoro	ghore	ghora	ghora	ghoran	ghorau
Марвари	ghoro	ghora		ghora	ghora	ghora
ПянджАби	ghora	ghore	ghoria	ghore	ghoria	ghorio
Парья	кого	kore		kore	korun	
					(koru)	
Хинди	ghora	ghore	ghore	ghore	ghoro	ghoro
Канаудаи	ghora	ghore	ghore	ghore	ghoran	ghoro
	ghoro					
Брада	ghoro	ghore	ghore	ghore	ghorani	ghorau
					ghorau	
Зап. пахари	ghora	ghore	ghore	ghore	ghore	ghoreo
	ghoro				ghorea	ghoro
Гархвали	ghoro	ghora	ghora	ghora	ghorau	ghorau
Кумаони	ghoro	ghora	ghora	ghora	ghora	ghora
					ghoran	
Непальский	ghoro	ghora	ghora	ghora-	ghora-	ghoraharu
	ghora			haru	haru	
Авадхи	ghorva	ghorva		ghorvan	ghorvan	
Еходжпури	ghora	ghora		ghoran	ghoran	
				ghorani	ghorani	
— 							
Повсюду, кроме сингальского, основа со значением "конь"
« ДИА ghota-), в сингальском - piya ‘отец’ и mitura ‘друг’.
123
Таблица viii
Форш прмюго ж обцежосвенвого падежей
цуцествительвих атематического типа мужского рода
Язык	Кшвственвое число			Мвожественное число	
	прпь пад.		обцевоов. пад.	прям. пад.	обцекосв. пад.
Сжнгажьсжж!	laaayak	•мшчак*	laaayekn	—	—
Цыганский	kher	‘ДОМ*	kherea	khera	kheren
Маратхи	▼figh	‘тигр*	▼agha	vagh	vaghi
Конкани	hatu	«рука»	h&ta	hata	hat&
Гуджаратж	Ъ&р	«отец*	bap	bipo	bapo
Бхш	bap	__ я _	Ъар	bap	bapa
Синди	gbara sethi •	•дам* • купец*	gbara sethl	ghaxa 86Ш. / aethyS.	gharan sethyim
Марвары	ghar	•дам*	ghar	ghar	gfrar&
Пяпджя^н	— —	я	я	я	_ я __
Кангри	_  _	в я —	gbara		и я __
Зап. пахари		— —	ghar& gharo ghare	__ я __	gbara ghari gbaran
Парья	kar	___ я —	kar	kar	kama
Хивди	ghar	— я __	eta.	ghar	gbaxo
Канаудхи	_ я ~	я	Я		gbaxea
Брад*	__ я _	я	я	м я _	ghaxani
ТЬрхвал	_ я _	я	я	— я e	gbaran
Кумаовв		я	я	_ я —	ghaxi £iam
Вепальспй	— —	||И я —	__ я _	Barbara	ghaxhaxu
Авадхи	• —	__ я __	_ я __	etar»[.]	дВуы1и>
Бходкцури	— —	и я г>	— —	gtaxmifi]	gbaran
124
Таблица IX
Формы прямого и общекосвенного падежей
существительных тематического типа женского рода
Язык	Единственное число		Множественное число	
	прям. пад.	общекосв. пад.	прям. пад.	общекосв. пад.
Сингальский	striya ‘женщина’	striya	striyo	strin
	ашшя ‘мать’	amm&	anun&v^ru	aiunivarun
Цыганский	bibi ‘тетка’	bibya	bibya	bibyen
Маратхи	ghodi ‘кобыла’	ghodi	ghodya	ghodyi
Конкани	rati ‘ночь’	ratye	ratyo	ratyi
Гуджарати	ghodi ‘кобыла’	ghodi	ghodio •	ghodio
Бхили	- » - _ " -		ghodi	ghodio
				ghodjya
Синдхи	ghori - " -	ghoria	ghorid	ghoriun
			ghoryd	ghoryun
Панджаби	— И _	__ w _	ghori	ghorld	ghoria
Бхатеали	kuri ‘ДОЧЬ’	kuria	kuril	kuria
Кангри	bitti - ” -	bittia	bittii	bittia
Зап. пахари	beti - " - •	beti	beti	beti
Марвари	ndr i	‘ женщина *	nSri	naryfi	narya
ХИНДИ	— w — и	_ ” -	nariyd	nariyo
Канаудаи	— n — — w «.	_ и —	nari	narin
Брада	— w — — ** —	_ n _	ndri	, narin
			nariya	nariyan [i]
Гархвали	__ Л __	— w __	__ И e	nari	ndriyau
Кумаони	— w — — n —	— n —	nariya	narin
Непальский	__ n —	__ w __	_ w _	narifharfc]	nari [hard]
Авадхи	nariya - " -	nariya /	narin /	narin /
	/ nSriva	aariva	nariyan	nariyan
Бходжпури	nari - " -	nari	ndrin [h]	narin [h]
125
Таблица X
Формы прямого и общекосвенного падежей
существительных атематического типа женского рода
Язык	Единственное число			Множественное число	
	прям. пад.		общекосв. пад.	прям. пад.	общекосв. пад.
Цыганский	Sib	‘язык*	6iba	diba	Siben
Маратхи	vat	‘дорога*	vate	vata	vata
	rit	‘способ*	riti	riti	riti
	Sala	‘школа*	Sale	Sala	saia
Конкани	mana	•шея*	mane	mSno	mana
Гуджарати	vat	‘СЛОВО*	vat	vato	vato
Синдхи	vata	_ я —	vata	vata	vatun
Марвари	bat	-	bat	bats	bata
ПятадияЛи	vat	, я __	vat	vata	vata
Бхатеали	bhain	‘сестра’	bhainu	bbalnQ	bhaina
				bhaina	bhaina
Кангри	baihn	, я в	baihni	baihni	baihni
Багхати	baihn	- « _	baihna	baihna	baihna
Киунтхали	beuhn	__ я ~	bauhne	beuhn	bauhnS
Кулуи	bShn	- ” -	behni	behni	behni
Хинди	bat	‘СЛОВО’	bat	bats	bato
Канаудки	— я —	я	я		batan
Брада	__ я _		w _	batai	batan [i]
Гархвали	_ я —		- " -	bat	batu
Кумаони	— n —	я	я	__ я __	batan
Авадхи	— w —	_ я _	bat [ahi]	— n —	bat / batan
Бходапури	- " -	__ я —	bat	batan[hi]	batan[hi]
				к	batiyani	batiyani
126
Таблица XI
Формы прямого и общекосвенного падежей
ществительных тематических типов среднего рода
Язык	Единственное число		Множественное число	
	прям. пад.	общекосв. пад.	прям. пад.	общекосв. пад.
Сингальский	pota ‘книга*	pota	pot	potvala
Маратхи	ghodi ‘лошадь*	ghodya	ghodi	ghodyd
Конкани	suni ‘ пес * •	sunya	suni	sunyd
	moti ‘жемчуг*	motye	moti	Botyd
Гуджарати	рани ‘лист*	рапа	рапй / pando	pdni / panio
Бхили	аогй ‘ ДИТЯ*	sora	sori	sori
Таблица XII
формы прямого и общекосвенного падежей
существительных атематического типа среднего рода
Язык	Единственное число			Множественное число	
	прям. пад.		общекосв. пад.	прям. пад.	общекосв. пад.
Сингальский	р о talc ‘ книжка * (неопр.)		pot aka.	—	—
Маратхи	ghar	‘ДОМ*	ghara	ghare	gharfi
Конкани	ghara	e w __	ghara	ghari	ghard
Гуджарати	ghar		ghar	gharo	gharo
Бхили	ger	— и —	ger	ger	gera
127
Таблица XIII
Наиболее характерные	окончания существительных
в западных диалектах пахари
1	Падеж	Бхадарвахи				Маддеали				ВУлуж				одачж			
		I	2	3	4	I	' 2	3	4	I	2	3	4	I	2	3	4
ютвенное |	прямой	и/б/ au/o	0	0	0	&	0	0	0	&	0	0	0	ап/ б/о	0	0	0
	общекосвенный	б	б	е	I	б	&	0	I/ &	б	б/ б	0	i	ai/ б	Ж	0	I
	агенс звательный	е &	б	й	&	б е&	б &	б б	[1]б 1/6	б ей	б	б б	16	6yai еб	а! б	а! У*	а! б
§	прямой	б	0	б	X	б	0	0	I / &	б	0	0	I	а!/ б	0	0	i
в	общекоовенннй	ап	ап	[ап]	I [in]	б aS	& М	0 й	i/б 1/б	б	б б	0	i 6,6	ai/ б	б	0	I
л	агенс звательный	51 ЙП	ё!	SI	6i	б ео	б О	б О	[х]6 [Х]о	б ео	б	б О	16	dyai ео	а! о	а! УО	ai о
Продолжение табл. Ш1
§		Киунтхали				Багхати			Сирмаури				Джауноарк			
	Падеж	I	2	3	4	I	2	3 4	I	2	3	4	I	2	3	4
§	прямой	вЛ /а	0	0	0	б	0	0	б [5]	0	0	0	а/ о	0	0	0
в g	общекоовенный	ё	о	0	ё	ё	а/ 0	а	ё	0/ 6/0	0	0 / 1	ё	о	0/ Ж	0
	агенс	б	б	б	б	б	б	б	б	б	[«]	±ё	[8]	0		
	звательный	еб	б	б	б	еб	б	б	б				б			
i	прямой	б	0	0	0	5	0	б	б	[8. о]	0	0	б	0	б	i
В	общекоовенный	б	О	0	б	б	6/ 0	б	о б	[5]	0	[X]	I	й	б	1
	агенс	б	б	б	б	б	б	б	б		[5]	[«]	0			
	звательный	еб	О	О	О	ео	О	о	б				б			
* Цифрами обозначены: I - тематический тип имен мужского рода;
2 - атематический тип имен мужского рода;
3 - тематический тип имен женского рода;
4 - атематический тип имен кемского рода.
Таблица xiv
Парадиша словоизменения персональных (одумевленных)
существительных в восточных НИА язиках
Число	Надек	Бенгальский*	Ория	Ассамский
Единственное	прямой [агенс дательный орудный местный отложительный притяжательный	мйпш «человек9 ninuske • }мйпив$ [ti] nanusir •	nanusya «человек9 nanusyaku }мапивуагё nanusyaru nanusyara	ninuh «человек9 ainuhe] ninuhak Binuheri ninuhat ainuhar
Множественное	прямой [агенс дательный орудный местный отложительный притяжательный	ninus [i] ri ninusdigaki }ninusdig[«]t5 nanusd [ig] or	nanusyanini Msnusyaninanku | nanuf yaninankari nanufyananankaru Banugyaninankara	ninuhbilik Binuhblliki] Binuhbilakak Binuhbilikari ninuhbllikat nfinuhbilfikar
* 0 допустимой вариантности форм см. пояснения к схеме 9.
Таблица xv
Парадиша словоизменения неперсональных (неодушевленных)
существительных в восточных НИА языках
Число	Падеж	Бенгальский	Ория	Ассамский
	прямой	lati ‘лиана*	gacte «дерево9	lo 'железо'
8 6 Ф	[агенс	—	—	loye]
	дательный	latiki	gachaku	lok
e i	орудный местный	1 latiy / J	latite	| gachare	lore lot
Д	отложительный	—	gaoharu	—
	притяжательный	latar	gachara	lor
	прямой	latiguli	gachagurika	lobor
1	[агенс	—	—	lobore]
Ф A	дательный	latigulike	gachaguriku	loborak
s	орудный	Jlatfigulite		loborere
§	местный		| gachagurlkari	loborat
5	отложительный	—	gachagurikaru	—
	притяжательный	latagulir	gaohagurikara	loborar
				
9 436
129
Глава //
ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ
§ 101.	Наиболее ярким морфологическим критерием выделения
клаоса прилагательных в НИА языках служит способность последних
изменяться в роде. Однако этот критерий релевантен отнюдь не для
всех НИА языков: в языках, не имеющих категории рода, а также в
сингальском прилагательные неизменяемы. Но и в остальных НИА
языках он распространяется лишь на часть класса, что дает осно-
вания членить этот класс по словоизменительному признаку на два
подкласса: изменяемых (включает обычно численно мень-
шую часть членов класса, отличающихся зато относительно высокой
частотностью) и неизменяемых прилагательных. В от-
дельных языках возможно выделение третьего, промежуточного, под-
класса частично изменяемых прилагательных,
обладающих неполной парадигмой.
Вводу ограниченности действия предложенного критерия можно
отделять прилагательные от существительных и по признаку неизме-
няемости или неполной изменяемости. По данному признаку прилага-
тельные противостоят существительным в восточных НИА языках и
сингальском. Этот же признак применим к численно преобладающему
подклассу неизменяемых прилагательных в остальных НИА языках.
Более того, в большинстве западных и центральных НИА языков фор-
мально отличаются от существительных и изменяемые прилагательные
(ограниченностью присущей им парадигмы и, в первую очередь, отсут-
ствием формы общекосвенного падежа множественного числа). Исклю-
чение в этом смысле представляют только северо-западные НИА язы-
ки и диалекты: синдхи, лахвда и панджаби.
Само такое исключение показывает, что и этот признак для НИА
языков не универсален. Кроме того негативный классификационный
признак вообще менее удобен, чем позитивный. В частности, он в
значительной степени обесценивается широкими потенциальными воз-
можностями конверсии - субстантивации НИА прилагательных, приоб-
ретающих в этом случае, независимо от своего исходного словоиз-
130
менительного типа, полную парадигму словожзмеженжя существитель-
ного. При отсутствии иного критерия такие прилагательные оказ«к*
лись бы неваделжмн. К тому же этот подход окончательно отирает
морфологическую границу между прилагательными и наречиями, раз-
личение которых дм НИА язнков представляет проблему.
Очевидно, наиболее рационально для НИА язнков, обладающих
категорией рода, принять в качестве первоначального морфологиче-
ского критерия выделения класса прилагательных их способность к
изменению в роде, а дальнейшее пополнение класса вести на основе
синтаксических признаков (общей о наделенным таким путем ядром
класса синтаксической дистрибуцией). В тех же НИА языках, аде
прилагательные вообще неизменяемы, придется исходить из негатив-
ных морфологических признаков, или же ограничиться чисто синтак-
сической классификацией.
Основным синтаксическим признаком прилагательного является
его способность определять существительное, т. е. участвовать в
качестве подчиненного (обычно препозитивного) члена в именной
определительной конструкции. Однако и этот признак не универса-
лен, поскольку здесь, с одной стороны, необходимо отграничение
прилагательных от адъективных форм существительного и различных
словосочетаний, исполняющих роль определения, а о другой - и это
главное - отделение собственно определительных конструкций от
получающих все более широкое распространение в НИА языках соче-
таний двух существительных, первое из которых, сохраняя форму
прямого падежа (словарную), определяет второе.
Такие образования, структурно соответствующие ДИА сложным
словам подчинительного типа (tatpurusa), чаще всего являют собой
терминологические сочетания, оказывающиеся во многих случаях
кальками с соответствующих европеизмов (например, х. utpAdaa-
astr ‘орудие производства*, utpSdan кгаш ‘производственный про-
цесс*, utpadan kharc ‘издержки производства*, krsi-kfilSj ‘сель-
скохозяйственный институт*, kral-upakaran ‘сельскохозяйственный
инвентарь*). Широта допустимых сочетаний, равно как и обычные
отступления от строгих санскритских правил словосложения, свиде-
тельствуют о том, что мы здесь имеем дело с сочетаниями, облада-
ющими большей свободой, чем сложное слово.
Хотя это явление имеет маргинальный по отношению к собствен-
но НИА грамматической системе характер (об этом свидетельствует
тот факт, что в таких сочетаниях выступают преимущественно сан-
скритизмы, а также иностранные заимствования), не следует закры-
вать глаза на трудности, им порождаемые. Об их характере может
М 436 J3J
свидетельствовать сопоставление таких двух примеров хинди, как
risarv sainik ‘резервист’, ‘солдат резерва* к salnlk rizarv ‘во-
ински! резерв'. С точка зрения современно! НИА структуры, приве-
денные здесь слова, каждое из которнх в одном случае может быть
интерпретировано как определение, а в другом - как определяемое,
не дают основали! для отнесения их к классу существительных или
прилагательных. Только обращение к другому языку - источнику за-
имствования - поможет нам установить, что скр. sainlk этимологи-
чески является относительный прилагательным ‘военный’ (от sSn&
‘войско’, ’армия'), конвертируемым в существительное ’солдат', а
англ, reserve по преимущественному употреблению должно быть от-
несено к существительным, и уже вторично функционирует как при-
лагательное. То же касается и санскритских существительных -
первых компонентов примеров, приводившихся ранее.
Таким образом, наиболее действенным эксплицитным критерием
выделения класса прилагательных должны служить характерные черты
их словоизменения в совокупности с п р е о б -
ла д а вще й синтаксической функцией.
"словоизменение прилагательных
§ 102.	Словоизменительными категориями НИА прилагательных
служат род, число и падеж, которые проявляются
в согласовании о существительными.
Категория градуальности, выражающаяся в изменении прилага-
тельного по степеням сравнения, НИА языками утрачена. Пережитка-
ми ее являются наблвдаемые в панджаби и лахнда прилагательные с
аффиксом -ёгА (соотносимы обычно с сильным тематическим типом),
соответствующие ДИА формам сравнительной степени: п. accha ‘хо-
роший* ~ accherA ’лучше', ‘лучший*. Однако регулярного противо-
поставления тех и других как форм положительной и сравнительной
степеней здесь уже нет. Они могут свободно чередоваться как в
сравнительной, так и в других конструкциях (например, п. ih gau.
ш gad to cangx / oaAgerl hai ’эта корова лучше той*), причем
форма на -ёга, выходящая из употребления, обладает пониженной
частотностью. Грамматическое различие в них уступает место лек-
сико-семантическому различив вариантов слова, один из которнх
способен выражать большую интенсивность того же качества. С этой
точки зрения, названный аффикс приобретает плеонастический ха-
рактер, уподобляясь гражатически избыточным показателям "про-
долженных" формальных вариантов прилагательного, употребительных
132
наряду с исходными (и более обычными) "краткими” в языках Бихара
и восточных диалектах хинди (например, бходж. ъа? / haraka /
barakawS / barahan 4больной9, 1А1 / lalakfi, / lalakawa ‘красный9,
наряду с которыми здесь используются и эмфатические формы на -о:
khat - khato ‘кислый9 [Tiwafci I960, 116-11?]).
' Вообще* хе НИА качественные прилагательные отличаются от от-
носительных не словоизменением, а своей синтаксической дистрибу-
цией - способностью выступать в сравнительных конструкциях.
§ 103.	Наполнение названных категорий в каждом конкретном
языке, следуя в основе своей наполнению соответствующих катего-
рий существительного, не совпадает однако с ним целиком. Это от-
носится в первую очередь к категории падежа. Что касается числа
и рода, то стирание свойственных им бинарных противопоставлений
приводит просто к утрате языком соответствующих категорий и, как
следствие, к неизменяемости прилагательных. Характерна прямая
зависимость наполнения грамматических категорий у прилагательно-
го от степени сохранения существительными соответствующего языка
первичннх формальных противопоставлений. Так, категория
падежа обычно выражается в противопоставлении всего двух паде-
жей: прямого и общекосвенного как наиболее устойчивых представи-
телей первичной системы склонения. В языках, где сфера формаль-
ного выражения числа и падежа целиком замещена вторичными аффик-
сами и где к тому же утрачена категория рода, прилагательные яв-
ляют собой класс неизменяемых слов. Об этом свидетельствуют язы-
ки бенгальский, ассамский и ория. Окказиональные примеры измене-
ния здесь единичных прилагательных (обычно заимствованных) лежат
на периферии их собственной языковой системы и обусловлены ино-
язычным влиянием (прежде всего санскрита). К названным языкам
примыкает сингальский, где первичная ИА система родовых классов
претерпела кардинальную перестройку, а в именном словоизменении
наблюдается сложное взаимодействие рудиментов первичных словоиз-
менительных средств с развитой системой вторичных. Прилагатель-
ные здесь тоже не изменяются.
Нерегулярный характер словоизменение прилагательных имеет в
языках Бихара и восточных диалектах хинди. Ослаблено оно и в не-
пальском. В языках и диалектах этой промежуточной между западны-
ми и восточными НИА языками подгруппы, где противопоставление
имен в роде стирается, а первичные формы именного словоизменения
активно вытесняются вторичными, преобладает использование неиз-
меняемых прилагательных. Для прилагательных же, в принципе до-
пускающих изменение, эта возможность реализуется достаточно про-
‘!’-3 43(i
133
пвохыю. Так, джя бходжпурм У. Тивари отрицает наличие регуло-
ного противопоставления в роде в парадигме склонения прилага-
тельных, оговаривая, что выраженный прилагательным "предикатив-
ный член, соотносящийся о существительнш женского рода, мо-
жет. иногда (разряда наиа. - Г. 3.) принимать окончание
женского рожа -1, -г* [Ttwri i960, 116]. Здесь же он называет
изменение прилагательных мужского рожа на -а в числе н падеже
"пережнточшя" и характеризует формы на -ё как принадлежность
говоров лзамгарха и Варанаси (т. е. центров, где наиболее ощути-
мо влияние литературного хивди, в котором соответствующие формы
имеют регулярный характер).
Редукция словоиэмененля прилагательных выражается и в ослаб-
лении сферы действия сохраняющихся противопоставлений. В цент-
ральных говорах авадхи противопоставление прилагательных в роде
манифестируется только во множественном числе (ср. ав. gagarx
dur hai ‘гориок прохладный* и gagari jurx hax ‘горшки прохлад-
ные* [Saksena 1937• 140]). Напротив, в непальском языке противо-
поставление изменяемых прилагательных нейтрализуется именно во
множественном числе (ср. гймга choraharu ‘хорошие сыновья* и
гамга choribaru 4 хорошие дочери* при гетто 4 хороший* ~ гамгх
4 хорошая* [Королев 1968, 1251]). Употребление формы женского ро-
да во множественном числе допустимо, но она передает здесь эмфа-
тический оттенок почтительности.
Изменяемость прилагательного может зависеть и от его синтак-
сической позиции. Так, в парья прилагательные на -о, являясь
определением к существительному, как правило,* согласуются с ним
в роде, числе и падеже, а выступая в функции предикатива, обычно
остаются без изменений [Оранский 1967, 28]. Правда, и в позиции
определения эти прилагательные изменяются далеко не регулярно,
например: turo bal-na auro ga-ta ааго твой бык боднул мою коро-
ву’ [Оранский 1963, 115]. Для бходжпури, напротив, отмечается,
что остаточное формальное противопоставление в роде может иногда
находить выражение именно у прилагательных, функционирующих в
качестве предикативного члена [Ttwari i960, 116]. В радкастхани
прилагательное - предикативный член в женском роде принимает
форму множественного числа (по общеименному типу), тогда как в
функции приименного определения оно не изменяется (например, в
джайпури: bhaix ghorii ‘хорошие кобылицы*, но al ghoril. bbaliK
al ‘эти кобылицы хороши*),
В остальных НИА. языках и основных группах диалектов, включая
цыганские, словоизменение прилагательных регулярное. Оно присуще
134
прилагательным, обладажисим характерная окончания сильного ж
слабого тематических типов. Это, как правило, те же окончания,
что у соответствуицих типов суцествитальных (ср. §§ 39 и 100).
Одним из немногих исключений является окончание среднего рода в
бхадарвахи -и (при -% для существительных).
§ 104.	Больминстэо языков имеет два подкласса прилагатель-
ных: изменяемых (х. kala ‘черный’) и н е ж в м е -
н я е м ы I (х. lai ‘красный9). Соответственно моемо раз<тть
два их основных словоизменительных типа.
В южных говорах конкани, сохранивших конечные краткие глас-
ные, изменяются прилагательные обоих подклассов: первого - но
сильному тематическому, а второго - по слабому тематическому ти-
пу, который соответствует подклассу неизменяема прмлаготелькнх
с исходом на согласные других НИ1 языков [Katie, 127]. Однако
второй тип обнаруживает тенденцию к нейтрализации рода парадиг-
матических противопоставлен^. Например, в двалекте кочни в пря-
мом падеже противопоставление в роде сохраняется как в единст-
венном (аффиксы: м.р. /и/ ~ х.р. /±/~ ср.р. /а/), так н во мно-
жественном числе (аффиксы: м.р. /э/^ж.р. /уэ/~ср.р. /а/)
[smd, IV, 40], но диалект Пкного Канара, сохраняя его в единст-
венном (м.р. /u/^ж.р. /±/ ^ср.р. /а/, 0), утрачивает во мно-
жественном (повсаду /э/) [smd, I, 54]. В обцекосвенном падеже в
обоих диалектах нейтрализуется противопоставление не только в
роде, но и в числе (обций аффикс /э/), что соответствует обидно-
му для маратхи и конкани правилу.
Рудименты словоизменения у прилагательных второго (здесь -
атематического) типа сохраняются также в языках Бихара и восточ-
ных диалектах хизди. Прилагательные с согласным исходом принима-
ют в женском роде ослабленный неслоговой -1, "шепотный" в авэдхж
(nik ‘хороший’~ niki ‘хорошая* [Saksena 1937• 138] ) МИ "очень
краткий" в бходжпури (bar ‘большой* — bail ‘больная9 [Tiwari
i960, 116]). В лакхкмцури (авадхи) прилагательные на согласный
могут следовать тештическому типу в образовании форм общекос-
венного падежа и множественного числа обоих родов (например,
kuar larika ‘холостой парень^kuare larika ka ‘холостому парню*
~kuare larika ‘холостые парни* и kuari laurtya ‘незамужняя де-
вушка* ~ kuari lauriya ka ‘незамужней девушке* — kufiri lauriya
‘незамужние девушки* [Saksena 1937» 145] * Правда, эти формы не
имеют универсального характера, а в восточных говорах авадхи те-
ряет регулярность словоизменение не только атематического, но и
тематического типа. Тем не менее возможность окказионального из-
4;:«
135
8
Таблица XVI
Основные типы допустимого словоизменения
прилагательных синдхи (по Э. Трумппу*)
Прилагательное	Мужской род				Женский род			
	ед. число		мн. число		ед. число		MH. ЧИСЛО	
	прям. пад. [	общекосв. пад.	прям.1 пад.|	общекосв. пад.	прям. 1 пад. J	общекосв. пад.	прям, пад.	общекосв. пад.
rukho ‘сухой*	rukho	rukhe	rukhS	rukhani / rukhd и др.	rukhi	rukhia	rukhiyu	rukhiyuni / rukh ini и др.
acetu ‘бездумный*	acetu	aceta	aceta	acetani / acete и др.	acati / acdta	acati / acata	acetid / acatd	acatiai / acatuni и др.
dukhi ‘страдающий*	dukhi	dukhi a	dukhi	dukhini / ’dukhi!	dukhi	dukhia •	dukhiyd	dukhini. / dukhia
sahu ‘терпеливый*	в aha	sahua	sahu	sahuani / sahuni / sahua	sahu	sahua	sahd	sahuani / sahuni / sahua
data ‘щедрый*	data '	data	data	datauni	data	data	dated	datauni
sidhi ‘правдивый*	sidhi	sidhi	sidhi	sidhini / sidhi!	sidhi	sidhi	sidhia	sidhini / sidhia
* [Trumpp, 152-155].
менения прилагательных с исходом на согласный позволяет выделить
здесь в качестве третьего, последовательно неизменяемого, тип
прилагательных на -I, -а и другие гласные (кроме -а / -о).
§ 105.	Членение прилагательных на большее число формальных
словоизменительных подклассов допускает синдхи (табл. XVI; ср.
[Егорова 1966, 37-38]). Прилагательные сильного тематического
типа могут быть определены здесь как полностью из-
меняемые • Они обладают наиболее полной не только для
самого синдхи, но и для всей совокупности НИА языков парадигмой
словоформ, которую характеризует отсутствие формальной омонимии.
К ним примыкают прилагательные слабого тематического типа (н*.
-и), имеющие некоторые омонимичные формы. Несколькими подтипами
представлены частично изменяемые прилагатель-
ные (на -I, -й, -а, -1), парадигма которых отличается значитель-
ной омонимией форм. У прилагательных всех этих подтипов в прямом
падеже мужского рода нейтрализуется противопоставление форм по
числу, а в единственном числе - противопоставление в роде.
Таким образом, здесь находит полное отражение общеименная
словоизменительная схема синдхи, описанная применительно к суще-
ствительным соответствующих типов (ср. §§ 52-57 и 70-73). За ее
пределами, как неизменяемые, при таком членении остаются главным
образом заимствованные прилагательные (husei 4красивый9 < араб,
husaia; safedu ‘ белый9 < перс, safed и т. д.). Однако описанную
картину можно рассматривать как пережиточную. Современный разго-
ворный синдхи обнаруживает тенденцию к упрощению словоизменения
прилагательных по общей НИА схеме на почве стирания словоизмене-
ния у прилагательных всех типов, кроме сильного тематического
[Shahaney, 68-69]• В результате и здесь прилагательные оказыва-
ются сводимы к двум словоизменительным подклассам.
§ 106.	По общему характеру словоизменения прилагательных НИА
языки могут быть объединены в следующие группы:
I)	языки, в которых прилагательные как класс неизменяемы
(бенгальский, ассамский, ория и сингальский);
2)	языки, где четко противопоставлены два подкласса прилага-
тельных: изменяемых * (сильный тематический тип) и неизменяемых
(хинди и его западные диалекты, дакхини, пахари, радаастхани,
панджаби и лахнда, гуджарати и бхили, маратхи, цыганский, а так-
же непальский и парья, где изменение первых нерегулярно');
3)	языки, сохранившие рудименты членения прилагательных на
три подкласса: два изменяемых (сильный тематический и слабый те-
матический, переходящий в результате утраты конечного краткого
гласного в тип прилагательных на согласный) и неизменяемый (не-
137
которые говоры конкани, восточные диалекты таид» и языки Биха-
ра) ; эта группа языков неустойчива, так как конкани имеет тен-
денцию, утратив слабый тематический тип, перейти во вторую груп-
пу, а остальные языки и диалекты, где изменение прилагательных
лишено строгой регулярности, тяготеют к первой (на письменные их
формы консервирующее влияние оказывает литературный хинди);
4)	более сложную классификацию допускает синдхи, но и он об-
наруживает тяготение ко второй группе.
Следовательно, наиболее характерен для НИА словоизменения
прилагательных сильный тематический тип, к рассмотрению которого
мы и обратимся.
§	107. Манифестация противопоставления в роде имеет наиболее
исчерпывающий характер. Случаи нейтрализации его весьма немного-
численны. В прямом падеже единственного числа нами таковых не
отмечено. В прямом падеже множественного числа форма женского
рода совпадает с формой мужского в отдельных диалектах пахари
(сукетский сираджи, барарк; возможно, киунтхали), непальском и
цыганском. Шире его нейтрализация в формах общекосвенного падежа
обоих чисел (маратхи, конкани, цыганский; в последнем она прояв-
ляется в сокращенных формах типа bare м.р. и ж.р., но не в пол-
ных, сохраняющих противопоставление: bares м.р. — bar'а ж.р.), а
во множественном числе также и в упомянутых диалектах пахари.
§	108. Противопоставление в числе исчерпывающе манифестиру-
ется повсюду формами прямого падежа мужского и среднего рода. В
формах общекосвенного падежа оно нейтрализуется в хинди и его
диалектах, раджастхани, парья, пахари, гуджарати, маратхи, кон-
кани, а также в цыганском (сокращенные формы). Синдхи и панджа-
би, обладающие рехулярньми формами косвенного падежа множествен-
ного числа прилагательных, отличима от соответствующих единст-
венного, также допускают нейтрализацию этого противопоставления
по образцу хинди, например, с. кпгё / kuraa[i] nabiyunfi] khe
‘ложным пророкам*, п. vaddii/vadde ghara vic ‘в больших домах9.
В женском роде нейтрализация этого противопоставления обычна
для тех хе языков и диалектов, кроме маратхи, конкани, синдхи и
панджаби (в первых двух оно сохраняется только в прямом падеже,
в последних - в прямом и общекосвенном). Нейтрализуется оно и в
дакхини и отдельных говорах пахари (кочи, сукетский сираджи).
§	109. Противопоставление в падеже НИА прилагательным прису-
ще двучленное: прямой общекосвенный. Третий член оппозиции -
агенс - появляется в некоторых диалектах панджаби, пахари (груп-
па чамеали) и раджастхани, например: бхатеали bura jagat • плохой
Г 38
139
Основные словоизменительные аффиксы прилагательных
	Мужской род				Средний род				Женский род			
Язык	ед.	число	мн.	число	ед.	число	МН.	ЧИСЛО	ед.	ЧИСЛО	мн.	ЧИСЛО
	прям.	общекосв.прям.		общекосв.	прям.	общекосв.	прям.	общекосв.	прям.	общекосв.	прям.	общекосв.
	пад.	□ад..	пад.	пад.	пад.	пад.	пад.	пад.	пад.	пад.	пад.	пад.
Синдхи	-0	А		-ап[1]					-I	-1а	-уй	-ушх[1]
Панджаб*	-А	“А	—А	-1Й/-9					-1	-I	-IA	-IA
Лахнда	-а	—А	-9	-AI					*1	-I	-11	-11
Дакхини	-а *	-А	1	-А					-I	-I	-lyl	-iyi
Конкани	-0	-уА	' -в	-уА	-8	-уй	-I	-у»	-I	“У*	-уо	-У*
Маратхи	-а	-уА	-8	-уА	—3	-уй	-I	“7<	-I	"УА	-уА	-УА
Бхалеои	-0	-А	—А	-А	-и	-6	-8	-ё	-1	-I	-I	-I
Гуджарати	-0	-А	-А	-А	—U	-8	-8	-8	-I	-I	-I	-I
Раджастхани	-0	-А	-А	-А					-I	-I	-I	-i
Хинди	-А	•А	-А	-А					-I	-1	-1	-I
Диалекты хинди	-А/-6	-А	-А	-А					-I	-I	-1	-1
и пахари	/-au											
Киунтхали	-А	-А		-А					-I /	-1 / -9	-I /	-i / -а
Сираджи	-о/-А	**А	-А	-А					-1 / -9		«А	
Непальский	—0	—о	-А	-А					-I	-I	—4	-й
Цыганский	-0	-е /-ев	-е	-е/-еп					-i	-е/-а	-е	-• /-№
парень* ~ burS jtgate (общекосв. пад.) ~ buri jagati (агенс);
кангри kharA adml ‘хороший человек*^ khart gidmie (общекосв.
пад.)~ khart AdnIS (агенс); р. kalo ghoro ‘черный конь* ~ kfilt
Short (общекосв.пад.) КА1А ghore (агенс).
В панджаби, лахнда и гуджарати в качестве третьего члена оп-
позиции может выступать локативно-инструментальная форма, согла-
сующаяся с остаточными флективными формами местного падежа опре-
деляемого имени (см. §80), но нигде не принимающая регулярного
характера. Примеры: п. apni ghari ‘по своим домам*, п. satti
paisl ‘за семь пайс*, г. bije dahade ‘на второй день*. В гуджа-
рати эту форму в инструментально-агенсном значении прилагатель-
ные принимают как исключение, согласуясь с существительным силь-
ного тематического-типа, причем только в том случае, когда суще-
ствительное само имеет флективную (старую) форму инструменталь-
ного падежа, например, загё ghod§ ‘все кони* (агенс), ‘всеми ко-
нями’ при более распространенном sart ghode (прилагательное в
общекосвенном падеже). В случае, когда инструментально-агенсный
показатель присоединяется по агглютинативному типу к общекосвен-
ному падежу имени, оформление прилагательного показателем инст-
рументального падежа невозможно (допустимо только sara ghoda-e).
Гуджарати демонстрирует также весьма своеобразное согласова-
ние определений, выраженных адъективной формой имени. Определяя
существительное в синтетической форме локатива, существительное-
определение принимает показатель -пё, совпадающий с регулярным
направительным показателем (ср. табл. V) и обычно трактуемый как
таковой. Однако логичнее видеть в нем форму местного падежа адъ-
ективного имени, подобную наблюдаемой у отдельных прилагательных
типа trije divase ‘на третий день* (от trijo divas ‘третий
день*). Примеры (сообщены автору Л. В. Савельевой): mahel-ne
darvaje ‘к воротам дворца* (от mahel-no darvajo ‘ворота двор-
ца’), bas-пё chapre ‘на крыше автобуса* (от bas-nu chapru ‘крыша
автобуса*), utkranti-ne pathe ‘на пути развития’ (от utkranti-nu
path ‘путь развития’).
Противопоставление общекосвенного падежа прямому исчерпываю-
ще манифестируется в единственном числе мужского (и среднего)
рода во всех НИА языках, имеющих изменяемые прилагательные. Во
множественном числе оно часто нейтрализуется, последовательно
сохраняясь в панджаби, лахнда, синдхи, маратхи и конкани и от-
части в цыганском (в полных формах). В женском роде эта оппози-
ция формально выражена в синдхи, конкани, цыганском и маратхи (в
последнем только в единственном числе).
140
Таблица mil
Образцы словоизменения прилагательных сильного тематического типа
Язык	Мужской род				Женский род				Средний род			
	единственное число		множественное число		единственное число		множественное число		единственное число		множественное число	
	прям, пад.	общекосв. пад.	прям, пад.	общекосв. пад.	прям, пад.	общекосв. пад.	прям, над.	общекосв. над.	прш. над.	общекосв. над.	npai. пад.	общакоов. пад.
Синдхи	▼ado ‘большой*	▼ade	▼ada	vadan	vadi	vadia	vadyd	vadyun				
Панджаби	vadda - " -	vadde	vadde	vaddia	vaddi	vaddi	vaddia	vaddia				
Лахнда	canga ‘хороший*	cange	cange	cangel	cangi	cangi	cangil	cangil				
Даитини	Ъагй ‘большой*	bare	Ьагб	bars	bar!	bar!	bariyS	bariyS				
Конкани	кй!о «черный*	kalya	kale	kalya	kill	kalyS	kfilyo	kfilyS	kill	kfilya	kill	kilyi -
Маратхи	aofha ‘большой*	aothya	aothe	mothyi ‘	aothl	aothyi	aothya	mothyS	aothe	aothyS	aothi	aothyft
ТУджарати	aoto	- " -	aota	aota	aota	not!	aotl	aotl	aotl	aotu	aotl	aotl	aotl
Раджастхани	bhalo ‘хороший*	bhala	bhala	bhala	bhall	bhall	bhall	bhall				
							(bhalii)					
Хинди	Ъагй ‘большой*	bare	bare	barS	bar!	bar!	barl	bar!				
Брадж	Ъаго	- ” -	bare	barS	barS	bar!	barl	bar!	barl				
Цыганский	Ъаго	- " -	bare /	bare	bare /	bar!	bare /	bare	bare /				
		bares		baren		bares		baren				
	skeapo ‘скупой’	skeapone/	skeapa	skeapone/	skeapo	skeapone/	skeapa	skeapone/				
		skeapones		skeaponen		skeapones		skeaponen				
Кхандеши демонстрирует утрату противопоставления в падеже:
оно манифестируется редко, причем по типу, свойственному мара-
тхи, и, очевидно, не без влияния последнего.
§ НО. В целом наиболее высоким уровнем формального выраже-
ния категориальных противопоставлений прилагательных обладает
синдхи, где оно достигло исчерпывающей полноты. Типичный минимум
реализации этих противопоставлений дают гуджарати, хинди и смы-
кающиеся с ними диалекты и языки (радаастхани, парья, пахари).
Здесь проявляются две оппозиции: мужской — женский (~ средний)
род и, только внутри мужского (и среднего) рода, прямой падеж
единственного числам непрямой падеж / множественное число. Про-
межуточное положение занимают маратхи и конкани, где оппозиция
по роду и числу полностью манифестируется в формах прямого паде-
жа, но утрачена в формах общекосвенного. В цыганском языке про-
тивопоставление в роде последовательно проявляется в еще более
узкой сфере - только в формах прямого падежа единственного чис-
ла. В панджаби и лахнда, напротив, противопоставление в роде и
числе выражается полностью, но женским родом утрачено противо-
поставление форм по падежу. (Описанные отношения иллюстрирует
табл. xvii).
§ III.	Формальные показатели перечисленных категорий у при-
лагательных, как правило, не отличаются от таковых у существи-
тельных тематических типов в соответствующих языках. Основное
различие заключается в сужении набора таких показателей, явив-
шемся следствием утраты прилагательными способности выражать те
или иные из рассмотренных категориальных значений. (Основные
словоизменительные аффиксы НИА прилагательных сильного темати-
ческого типа приведены в табл, xvii; образцы форм словоизмене-
ния - в табл. XVIII).
Характерно, что вторичных словоизменительных показателей
прилагательные не присоединяют. Наличие таковых может восприни-
маться как автоматический сигнал субстантивации, т. е. перехода
слова из класса прилагательных в класс существительных. Слово-
изменение НИА прилагательных опирается исключительно на первич-
ную (флективную) систему именного словоизменения, не затронутую
вторичной. Следовательно, не только явные случаи редукции слово-
изменения в таких переходных языках, как языки Бихара, непаль-
ский, парья и др., но и сама типологическая картина современных
НИА языков на фоне диахронии показывают, что прилагательные в
них проявляют отчетливую тенденцию к превращению в класс неизме-
няемых слов.
142
СЧЕТНЫЕ ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ - ЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ
§ 112.	Числительные НИА языков представляют собою "полуза-
крытый” класс определительных слов, объединяемых семантически -
указанием на конкретное количество исчисляемых лиц,
предметов или явлений иди на порядок их следования в ряду- В ос-
нове своей это - описок наименований натуральных чисел, и как та-
ковой он имеет фиксированную начальную точку отсчета, которой
служит единица. От нее ряд числительных следует по лучу к беско-
нечности. Бесконечное множество числительных выражается конечным
и к тому хе весьма небольшим числом первичных лексических эле-
ментов. Вся система числительных может быть передана списком та-
ких элементов и указанием на правила их сочетаемости. Этими пра-
вилами в значительной мере определяется типологическое своеобра-
зие системы числительных того или иного НИА языка, поскольку в
словоизменении они за редкими исключениями не отличаются от при-
лагательных. Слова, обозначающие ноль, стоят вне языковой систе-
мы числительных; они входят в класс существительных.
Система количественных числительных - наименований натураль-
ных чисел - служит исходной для образования остальных групп чле-
нов этого класса. Такие числительные, как порядковые, собирате-
льные и кратные, являются производными от количественных. При
этом только порядковые практически не имеют ограничений в обра-
зовании и употреблении. По остальным группам реально образуются
лишь немногие числительные - главным образом, восходящие к наз-
ваниям единиц и, изредка, круглых десятков. Наименования дробей
также являются производными от. названий натуральных чисел. Ввиду
того, что производные числительные в большинстве своем малоупот-
ребительны, а как раз наиболее употребительные отличаются нере-
гулярным образованием (от супплетивных основ), а также вследст-
вие распределения этих числительных по различным словоизмени-
тельным типам мы предпочитаем рассматривать их не как формы сло-
воизменения количественных, а как отдельные от них деривационные
подклассы.
По характеру синтаксической дистрибуции количественные чис-
лительные НИА языков смыкаются с прилагательными, выступая обыч-
но в препозиции к существительному и играя роль количественного
определения к нему. Наблюдаемые случаи постпозиции числительного
могут трактоваться как эмфатическая инверсия. В индийских грам-
матиках числительные обычно интерпретируются как подкласс "чис-
ловых прилагательных” [Guru; Haq; Sastri; Kelkar; Cattopadhyay] .
143
§ ИЗ. Особое положение среди НИА. язнков занимает сингаль-
ский, где позиция после исчисляемого имени является нормой для
всех числительных, кроме ек ‘один*. Числительное здесь управляет
предшествующим ему существительным, которое принимает форму об-
щекосвенного падежа множественного числа (в современном языке,
особенно разговорном, это правило выдерживается нестрого, и
существительное может иметь форму прямого падежа множественного
числа). Кроме того,числительное принимает все словоизменительные
аффиксы, оформляющие словосочетание в целом, и, таким образом,
оказывается изменяемым по падежной парадигме существительного.
От последнего оно отличается наличием словоизмени-
тельной категории одушевленности, проявляющейся в способ-
ности присоединять в тех случаях, когда оно сочетается с одушев-
ленными именами, показатель одушевленности -бела, и отсутствием
словоизменительной категории числа. Это дает основание квалифи-
цировать сингальские количественные числительные как самостоя-
тельный морфологический класс.
Выделяется в этом классе числительное ек ‘один*, отличающее-
ся от других числительных как своей синтаксической позицией
(предшествует имени) и дистрибуцией (сочетается только с име-
нами в неопределенной форме единственного числа), так и слово-
изменением. В разговорном сингальском оно обладает общим с ука-
зательными местоимениями расширенным набором словоизменительных
категорий, включающим противопоставление не только по одушевлен-
ности — неодушевленности, но в первом из этих категориальных
значений также по признаку персональности (“высший1*, т. е. чело-
веческий ^"низший", т. е. животный), а у неперсональных одушев-
ленных имен (названия животных) еще и по роду (мужской ^жен-
ский). Это находит выражение в оппозиции четырех форм: ека (не-
одушевленный) ~ еккепа (персональный)~ека. (одушевленный, непер-
сональный / уничижительный, мужской / общий) ~ ekl (одушевлен-
ный, неперсональный / уничижительный, женский) [Gair, 34].
§ 114.	В других НИА языках мы не находим достаточно веских
оснований не только для вычленения числительных в отдельный мор-
фологический класс, но и для грамматического от-
граничения их от прилагательных. Это наиболее очевидно в тех
случаях, когда количественные числительные остаются неизменяемы-
ми, следуя соответствующему формальному типу прилагательных -
атематическому. В случаях, когда все они или часть их оказывают-
ся способны к изменению в роде или падеже, от прилагательных их
(исключая наименование единицы) отличает отсутствие форм единст-
144
венного числа. Однако и при этом условии их словоизменение не
выходит за рамки допустимого для изменяемых прилагательных со-
ответствующего языка, т. е. различие заключается в неполной реа-
лизации парадигмы.
Остаточные проявления словоизменения числительных наблюдают-
ся в панджаби и синдхи, где различаются формы прямого и общекос-
венного падежей, совпадающие для обоих родов, например: п. das
adrnx ‘десять МУЖЧИН’ - dasl admia da ‘десяти МУЖЧИН9; daa kurid
‘десять девушек9 - dasd kurid da ‘десяти девушек9 [Cwnaings &
Bailey, 46; Bailey 1904, 18; O’Brien, 18; Wilson, 18]; c. sata
ghara ‘семь домов9 - satan gharan шё ‘в семи домах9 [Тгшрр^
169-173] • Аналогию такому словоизменению панджабских числитель-
ных можно найти в альтернативных случаях образования формы кос-
венного падежа множественного числа от "неизменяемых” прилага-
тельных в панджаби XIX в. [Newton, 28-29]. Подобным хе образом
формы косвенного падежа числительных могут быть образованы и в
диалектах лахнда [LSI, VIII, i, 259]. В синдхи редукция словоиз-
менения числительных по сравнению с неполностью изменяемыми при-
лагательными выражается в утрате ими противопоставления в роде.
В современном маратхи сохранились также факультативные формы
косвенного падежа числительных "два" (don — do / doho / dohi),
"три" (tin —tihi), "четыре" (car ~ coho / cohi / cahu), напри-
мер: coho manasanni наряду 0 car manasannl ‘четырьмя человеками9
[Катенина 19632> 48]. Числительное ёк ‘один9 факультативно изме-
няется в падеже (ёка / ёкё) и в роде (ёк!), но в последнем слу-
чае оно переходит в другой класс - существительных.
Аналогичному изменению те же числительные могут подвергаться
в конкани, когда они принимают изменяемые наращения -ga (обще-
косв.пад. -gd): do-ga ‘два9, ti-ga ‘три9, cau-ga «четыре9, а для
"единицы" - -10: ёк-10 ‘один9 —ёк-li ‘одна9 [Katre, 151].
В остальных НИА языках количественные числительные не изме-
няются, например: х. рёс Ъё^ё ‘пять сыновей9 — рёс bdto ко ‘пяти
сыновьям9 — рас betiyd ‘пять дочерей9 — рёс bdtiyo ко ‘пяти до-
черям9.
§ 115.	Словоизменение порядковых числительных в
западных и центральных НИА языках, где они обладают универсаль-
ными словообразовательными аффиксами (например, х., п., л. -va,
С. —о, г. -ао, м. -[а]уё), повторяет словоизменение соответству-
ющих по формальному типу прилагательных каждого данного языка во
всем объеме присущей таким прилагательным парадигмы (особеннос-
тью словоизменительных аффиксов порядковых числительных хинди,
10 436
145
панджаби, лахнда и синдхи является назализация замыкающего их
гласного). В восточных диалектах хинди и языках Бихара их слово-
изменение стирается подобно словоизменению прилагательных. На-
пример, в бходжпури обычно pahil / pahila lariki 4 первая девуш-
ка’, наряду с допустимым pahili / pahili laiki. 6 непальском
языке допускают изменение только первые четыре порядковых числи-
тельных (с исходом на -о), остальные (на -ай / -vi) не изменяют-
ся. В цыганском порядковые числительные на -to и -itko, анало-
гично прилагательным с неполным словоизменением, изменяются в
числе и падеже, но не в роде. Порядковые числительные сингаль-
ского и восточных НИА языков, как и прилагательные в них, неиз-
меняемы. Однако заимствованные порядковые числительные в литера-
турных восточных ' НИА языках допускают изменение по исходной
(санскритской) модели, не являющееся здесь обязательным.
§ 116.	Другие подклассы числительных, представленные преиму-
щественно в центральных и западных НИА языках, имеют практически
весьма ограниченный объем, включая производные, главным образом,
от простых количественных числительных первого десятка.
Собирательные (или интенсивные) числительные
образуются при помощи аффиксов х. -о (например, tino ‘все три’,
‘трое*; посредством омонимичных аффиксов образованы формы неоп-
ределенной множественности от некоторых счетных существительных,
например, saikra ‘сотня* - saikro ‘сотни*); п., л., г. -ё
(п. саге ‘все четыре’, ‘четверо’, г. расе «все пять’, ‘пятеро’);
м. -hi (athahi ‘все восемь’, ‘восьмеро*); с. -[h]i, -[h]i (bai
‘оба’, ‘двое’). Они являются, подобно количественным, неизменяе-
мыми или частично изменяемыми (синдхи, панджаби, лахнда) прила-
гательными.
Множительные (или кратные) числительные, образо-
ванные при помощи аффиксов: х. -guna (plcguna ‘пятикратный’, ‘в
пять раз больше’), п. -[gu]na (diin а ‘двойной’), г. -gano, -vado
(tregano, trevado ‘троекратный’, ‘тройной’, ‘втрое больший’),
с. -uno (satund ‘семикратный’, ‘семерной’) и др. - являются
изменяемыми прилагательными, о чем свидетельствуют их окончания.
Возможны и другие типы производных числительных (главным об-
разом, от первых четырех), но они редки.
Глава ИI
НАРЕЧИЕ
§117.	Простые, или непроизводные (не соотносимые с совре-
менной лексикой других морфологических классов) наречия в НИА
языках обычно весьма немногочисленны. Число таких наречий, при-
водимых в практических грамматиках, если исключить заимствован-
ные, а также местоименные, которые вполне допустимо рассматри-
вать как производные (о них см. § 147), вряд ли выходит где-либо
за пределы одного - двух десятков.
Подавляющее большинство слов, выполняющих в НИА языках ад-
вербиальные функции, соотносимо со словами других морфологичес-
ких классов: существительными, прилагательными и, реже, глагола-
ми (в форме деепричастий, абсолютных причастий и др.). Помимо
этого адвербиальную функцию выполняют повторы существительных,
прилагательных и некоторые другие именные словосочетания. Таким
образом, большинство лексем, определяемых как наречия, генети-
чески связано с основными именными классами слов. При этом гра-
ница между исходными именными классами и классом наречий обычно
оказывается стертой. Это выражается, с одной стороны, в отсутст-
вии четкой дифференциации словоформ существительного (не только
синтетических, но и аналитических) и формально тождественных им
наречийных образований, а с другой - в широкой употребительности
одних и тех же слов - в первичном значении прилагательных - в
функции не только присубстантивных, но также и приглагольных и
приадъективных определений, затрудняющей дифференциацию наречий
и прилагательных.
Следовательно, класс наречий в широком его понимании оказы-
вается не столько морфологическим, сколько функциональным. При-
нято считать, что в морфологическом плане наречиям присущ отри-
цательный признак - отсутствие словоизменения. Однако в НИА язы-
ках и этот показатель не абсолютен. Имеются наречия, особенно
места и времени, способные присоединять некоторые из вторичных
именных показателей, например, х. aj ‘сегодня’, ‘ныне’ дает aj
10-2 43(> 147
к& ‘нынешний*, aj её ‘отныне*, aj tak ‘поныне*. Отдельные наре-
чия адъективной этимологии в западных и центральных НИА языках в
той или иной мере сохраняют способность изменяться по парадигме
прилагательного. В восточных НИА языках, напротив, сами прилага-
тельные неизменяемы как и наречия, что отирает формальную грани-
цу между теми и другими. Таким образом, в выделении наречий пре-
обладает синтаксический критерий - функция слова в предложении.
Провести чисто морфологическое отграничение наречий от существи-
тельных и особенно от проагательных в НИА языках невозможно.
Ввиду размытости этих границ целесообразно рассмотреть специфику
НИА производных наречий, восходящих к обоим названным именным
классам.
§ П8. Производные от существительных наречия (или функцио-
нальные наречия-существительные) обычно формально совпадают с
косвенными падежами существительного. В восточных НИА языках это
по преимуществу формы орудно-местного (б. ирагё 'сверху*, 'на-
верху*, ср. ираг ‘верхняя часть’; op. dine ‘однажды*, ср. din
‘день*; op. agard ‘впереди’, ср. aga ‘перед*; ас. рёс[ь]ё /
рас[h] at ‘после*, ‘следом*, ср. pac[h] ‘конец*, ‘последствие*
ит. п.), реже дательного (op. pachaku ‘назад’, ср. pacha ‘зад-
няя часть*) падежа.
В западных НИА языках в этой функции весьма употребительны
застывшие формы "старых” флективных косвенных падежей (см. выше,
§§ 80-82). Кроме того, в западных и центральных НИА языках широ-
ко распространена адвербиализация существительных в форме обще-
косвенного падежа с послелогами и без них. Например, в качестве
наречий принято интерпретировать такие образования,как с. dihare
‘ежедневно’ (dihfiro ‘день’), х. thikane ‘к месту’, ‘наместо*
(thikana ‘место’), х. savere ‘утром* (saverа ‘раннее утро*),
х. roz, с. гогё ‘ежедневно* (х. roz, с. rozu ‘день*), х. rat ко
‘вечером* (rat ‘вечер’), х. zor её ‘сильно* (zor ‘сила’),
п..еачёг nu / savere ‘утром’ (еачёг / еауёга ‘утро’), м. khatri-
пё ‘несомненно’ (khatri ‘уверенность’), г. caturai-thi ‘умело’
(caturai ‘уменье’), г. ёкапЪ-жа ‘наедине* (ekant ‘уединение’).
§ 119.	Наречия, соответствующие неизменяемым прилагательным,
либо формально совпадают с ними, причем в этом случае разграни-
чение можно провести только по преобладающей функции слова, либо
принимают аффикс -ё, восходящий к именному окончанию орудно-
местного падежа, реже аффиксы других "старых" косвенных падежей,
например: б. Шсё ‘внизу* (nic ‘низкий’), ас. dhire ‘медленно’
(dhir ‘медленный’), п. sahije ‘легко’ (sahij ‘легкий’).
148
Труднее формально выделить наречия (или приглагольные и при-
адъективные определения), соотносимые с изменяемыми прилагатель-
ными. Обычной формой адвербиализации таких прилагательных явля-
ется форма общекосвенного падежа единственного числа мужского
(или среднего - в языках, где последний сохраняется) рода. Ее
можно считать нормативной для наречий подобного типа в НИА язы-
ках центра и северо-запада, например: х. pahle ‘сперва* (pahlft
‘первый*), х. dfiy5 ‘справа9, ‘направо* (diyi ‘правый*), п. khabbd
‘слева* (khabba ‘левый*), с. fihiste ‘медленно9 (ahista ‘медлен-
ный*), г. pahelfi ‘сперва9 (pahSlu ‘первое9). Конечное -ё адвер-
биальных форм прилагательного может восходить и к старому флек-
тивному окончанию орудно-местного падежа, о чем свидетельствуют
такие примеры, как г. node ‘поздно9 (поай ‘запоздалое9) или
с. thoroe ‘мало9 (thoro ‘малый9); Но на связь рассматриваемой
группы наречий о формами общекосвенного падежа указывают как гу-
джаратские адвербиальные образования на -а, так и регулярные цы-
ганские на -ев (цыг. zorales ‘сильно9 при zoralo ‘сильный9).
Однако наряду с этим в обстоятельственной функции могут выс-
тупать и прилагательные, сохраняющие форму прямого падежа мужс-
кого (или среднего) рода, например: х. accha, п. cangd, с. сапо,
г. аёиго (м.р.), м. cangle (ср.р.) ‘хороший (-ее)* и ‘хорошо9.
При этом западные и центральные НИА языки в большей или меньшей
мере допускают в рамках регулярного словоизменения прилагатель-
ных согласование таких приглагольных или приадъективных опреде-
лений в роде и числе о субъектом или объектом.
В гуджарати подобное согласование вполне обычно, например: а
chokro ваго т&сё сЬё pan teni ЪаЬёп в Ari vficti nathi ‘Этот маль-
чик учится хорошо (букв, ‘хороший9), но его сестра не учится хо-
рошо (букв, ‘хорошая*)9 [Савельева, 55], но наряду с согласуемой
формой здесь употребительна и "абсолютная адвербиальная" форма
приглагольного определения (Suddh кг1уат!ёёвап), о чем свиде-
тельствуют следующие пары примеров [Sastri, 250-251]:
koni puja paheli кати ?1 „
. r v. - о Чью пуджу совершу сперва?*;
koni pdja pahela кати ?J ,
nohan ghano modo avyo ‘Мохан пришел очень поздно*,
mohan node avyo ‘Мохан пришел поздно*.
В маратхи согласуемая форма наречия-прилагательного (to
cangia vacto ‘он хорошо читает», ср. ti cangli gate ‘она хорошо
поет*) чередуется с менее распространенной несогласуемой "абсо-
лютной", в качестве которой выступает форма прямого падежа сред-
10-3 436
149
него рода (to cangie vftcto ‘он хорошо читает’). Характерно, что
согласование с субъектом допустимо здесь и для некоторых таких
наречий, у которнх нет коррелятов, функционирующих как приимен-
ное определение (например, to nuktfi-c ala ‘он только что пришел9
и ti nuktl-o All ‘она только что пришла9) [Катенина 19632» 38].
Случаи согласования с субъектом или объектом приглагольных и
прнадъективннх определений, восходящих к изменяемым прилагатель-
ным, обычны в синдхи [тгишрр, 383 сл.] , диалектах лахнда [Смир-
нов 1970, 143] и западного пахари [Bailey 1908, 1 - 4, 13, 27,
39. 45» 58; II - 3; III - 3, 19, 29, 60, 70 и др.]. Например, в
северном мандеали: hau bare ddrfi ge^handi kanne Aya ‘ Я пришел
пешком очень издалека9; та! вага beta bard татей ‘Я здорово по-
колотил его сына9 [Bailey 1908, II - 14]. Примеры такого согла-
сования можно обнаружить и в диалектах раджастхани, например, в
марвари: е ghoria ghenia bholia ai ‘Эти кобылы очень хороши9
[Allen I960].
В панджаби подобные наречия-прилагательные обычно согласуют-
ся (по определяемому) в приадъективном употреблении, например:
bariA caigiS kuriS ’очень хорошие девушки9 [Gill & Gleason, II -
48j. В приглагольном употреблении разговорный панджаби допускает
различные типы согласования в зависимости от переходности или
непереходности глагола и наличия или отсутствия прямого дополне-
ния при нем в первом случае. При сказуемом, выраженном непере-
ходным глаголом, приглагольное определение согласуется с подле-
жащим (oh oangl kheddi е ‘Она хорошо играет9). При сказуемом,
выраженном переходным глаголом, оно согласуется с прямым или
внутренним дополнением (oh kApi cangi likhda e ‘Он хорошо пере-
писывает9, букв, ‘пишет копию9; oh kirkat caAgd kheddi e ‘Она
хорошо играет в крикет9), а при отсутствии дополнения остается
несогласованным, сохраняя форму прямого падежа единственного
числа мужского рода (oh ЬатА cangA likhdi е ‘Она очень хорошо
пишет9) [Cummings & Bailey, 127].
Аналогичные правила согласования действуют в хинди: un кё
kasdr Ъагб bhdri hai ‘Его проступки весьма тяжки9; khambe zamin
тё aidhe gare gaye ‘Столбы вкопаны в землю прямо9; samudr apni
bari-bari lahre uci uthAkar tat ki taraf barhtA hai ‘Вздымая вы-
соко свои огромные волны, море наступает на* берег9; larki acchfi
gati hai ‘Девушка хорошо поет9. Но в отличие от панджаби здесь
допускается свободный выбор согласованной или несогласованной
формы приглагольного определения в случаях, когда дополнение при
переходном глаголе оформлено послелогом [Guru, 406-408].
150
Примеры согласования приадъективных определений можно наблю-
дать и в диалектах хинди, например в авадхи: iu gagarl barl
garu hai ‘этот горшок очень тяжелый* и yfi bllti bar! gar! hai
‘эта бадья очень тяжелая* [Baksena 1957» 508].
§ 120.	Несмотря на тесную связь НИА наречий с существитель-
ными и прилагательными, мн не видим достаточных оснований к то-
му, чтобы полностью отказаться от выделения соответствующего
лексико-грамматического класса (или подкласса / группы подклас-
сов) и интерпретировать традиционно включаемые в него лексичес-
кие единицы только как функциональные реализации существительных
и прилагательных. Этому препятствуют следующие соображения.
Во всех НИА языках имеются, пусть и немногочисленные, олова,
ныне принимаемые как непроизводные, для которых обстоятельствен-
ная функция является основной и единственно возможной. Хотя не-
которые из таких слов (наречия места и времени, включая место-
именные) и обладают способностью присоединять отдельные вторич-
ные именные показатели (послелоги) по типу упомянутого вине
х. aj, вследствие чего их иногда определяют как "наречия-сущест-
вительные" [Королев 1965, 96], морфологические и синтаксические
отличия их от существительного значительно превосходят сходство.
Они не имеют форм первичного словоизменения; набор присоединяе-
мых ими вторичных аффиксов много уже, чем у существительных; от-
лична их синтаксическая дистрибуция, в частности, они, как пра-
вило, не принимают определений (редкими исключениями могут слу-
жить определения степени), не вступают в предикативную связь с
глаголом и т. д.
Аналогичным образом и некоторые из адвербиализовавшихся
прилагательных, в частности те, которые наиболее часто употреб-
ляются приадъективно, обычно имеют дистрибутивные ограничения по
сравнению с основной массой прилагательных. Примером могут слу-
жить прилагательные панджаби: bahut ‘многочисленный* / ‘очень*,
kujh ‘некоторый* / ‘несколько* и bar! ‘большой* / ‘очень*. Все
три широко употребляются приадъективно (bahut / barl- cangi aunda
‘очень хороший парень*, kujh cange mundl ‘довольно хороший па-
рень’, ‘неплохой парень’), но два первых не могут выступать оп-
ределениями при исчисляемых существительных, стоящих в единст-
венном числе [Gill & Gleason, II - 48-49]• Сходные ограничения
можно наблюдать и в других языках.
О том, что класс наречий в НИА языках еще формируется, сви-
детельствует и закрепление обстоятельственной функции, как пре-
обладающей или единственно возможной, за рядом исторически новых
111-4 43b
151
словообразовательных типов. Таковы образуемые от прилагательных
маратхские наречия о суффиксами -pane, -panini (этимологически -
нервичная и вторичная формы орудного падежа субстантивированных
посредством присоединения суффикса -pan прилагательных), напри-
мер: tutakpanl ‘резко’, ektipanine ‘одиноко*. Сида же следует
отнести нироко распространенны! как в восточных, так и в некото-
рых других НИА языках, тип наречий со старым показателем орудно-
местного падежа -«, равно как и другие адвербиализовавшиеоя ста-
рые падежные форш нерегулярного образования.
Ейесте о тем вызывает сомнения правомерность отнесения к
классу наречий сочетаний существительных с послелогами, входящих
в регулярную именную парадигму. Во всяком случае, предлагаемая
имевшимися описаниями НИА язнков классификация требует совершен-
ствования в плане более дробной группировки лексики, выступающей
в обстоятельственной функции, как по возможностям остаточного
словоизменения в пределах первичных и вторичных именных пара-
дигм, так и по наблюдаемым дистрибутивным ограничениям.
Представляется, что НИА языки в их совокупности демонстриру-
ют, лексико-грамматический класс наречий в процессе его становле-
ния^ и описания конкретных языков призваны отобразить ступени
этого процесса.
Г лава IV.
МЕСТОИМЕНИЕ
§ 121.	Местоимения можно рассматривать как замкнутый класс
внутри сверхкласса имени (включая в последний и наречия), вычле-
нимый по осн, перпендикулярной той, по которой членятся рассмот-
ренные выше морфологические классы. Выделяются они лексико-се-
мантически - по признаку обобщенно-указательного, незнаменатель-
ного значения, сообщающего им способность служить заместителями
знаменательных слов названного сверхкласса или указателями на
них. Помимо таких "собственно местоимений" (т. е. заместителей
имен) в данный класс входят слова, обозначающие участников ком-
муникационного акта и окружающее их множество лиц, предметов и
явлений по их роли в речевой ситуации с точки зрения говорящего:
I) самого говорящего или группу, которую говорящий представляет,
2) адресата (адресатов) и 3) лица, предметы и явления, не являю-
щиеся ни первым ни вторым. Такие слова образуют группу личных
местоимений, соответственно, I-го, 2-го и 3-го лица. Местоимения
3-го лица, означаемые которых не являются прямыми участниками
коммуникационного акта, а относятся к их окружению, логически
должны иметь указательный характер и обладать способностью заме-
щать конкретные наименования. Тем самым местоимения 3-го лица
семантически сближаются с указательными, т. е. неличными. В НИА
языках эта близость особенно заметна: те и другие здесь обычно
не дифференцируются, и обозначение 3-го лица является одной из
основных функций указательных местоимений-существительных.
Деление НИА местоимений на личные и неличные целесообразно
провести потому, что те и другие имеют наряду с функционально-
семантическими существенные словообразовательные и словоизмени-
тельные особенности. С одной стороны, неличные местоимения-суще-
ствительные во всех НИА языках образуют симметричную систему
производных, которой личные местоимения лишены. С другой сторо-
ны, в большинстве НИА языков (кроме восточных) словоизменитель-
ные парадигмы личных местоимений отличаются от соответствующих
153
парадигм неличных местоимений наличием специфических адъективных
форм (обычно определяются как "лично-притяжательные местоиме-
ния”) , служащих основой для формообразования III яруса, тогда
как неличные местоимения в этом отношении полностью смыкаются с
существительными, образуя адъективную форму от общекосвенного
падежа при помощи регулярного адъективирующего послелога.
Наряду с предложенной выше классификацией местоимения допус-
кают и чисто грамматическую (морфолого-синтаксическую). В этом
плане они подразделяются так же, как и знаменательные именные
слова: среди них выделяются местоимения-существительные, место-
имения-прилагательные (в число которых входят также местоимения,
замещающие числительные) и местоимения-наречия.
Особенностью местоимений, как личных, так и неличных (указа-
тельных) , относящихся к различным морфологическим классам, явля-
ются присущие им эмфатические формы типа х. mujhi ко ‘ именно
мне9, Ьав! ‘именно мы9, там ‘именно он9, yah! ‘именно здесь9,
tabhi ‘именно тогда9. Эта формы, в своей совокупности составляю-
щие редуцированное повторение исходной местоименной системы, мо-
гут интерпретироваться как результат стяжения исходных простых
форм со свойственными данному языку эмфатическими частицами (ср.
такие прозрачные случаи, как х. nal-hi ‘именно я9). Ввиду этого
останавливаться на них специально мы здесь не будем.
§ 122.	Инвентарь основных собственно НИА местоимений пред-
ставлен очень небольшим замкнутым списком. На границе его лежат
некоторые слова с обобщенно-указательным значением, типа х. sab
‘весь9, ‘все9, х. Ь&а (<араб. bacz) и х. cand «перс, cand)
‘несколько9, ‘некоторые9, х. bar «перс, bar) ‘каждый9,‘любой9,
х. ажик « скр. ажик) и х. fal& «араб, fulan) ‘некий9 и др.
Эти слова, среди которых преобладают заимствованные, трактуются
в грамматиках НИА языков как местоимения, включаемые в наименее
четко очерченные разряды - неопределенных и определенных. Дела-
ется это на основании чисто семантических признаков1.
1 Структурно такие слова выпадают из симметричной системы НИА
местоимений, а потому рассматривать их здесь в ее составе нет
необходимости. Это тем более оправдано, что грамматически они
не отличаются от знаменательных слов соответствующих формаль-
ных типов (обычно - существительных и прилагательных). Не бу-
дут рассматриваться здесь и единичные заимствованные место-
имения других разрядов, типа х., п., м., с. khud (перс.-тада.
xud) ‘сам9.
154
ФУНКЦИОНАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ КЛАССЫ МЕСТОИМЕНИЙ
ЛИЧНЫЕ МЕСТОИМЕНИЯ
§ 123.	Система личных местоимений во всех НИА языках органи-
зуется их противопоставлением по двум параметрам. Первым таким
параметром служит категория лица. Второй же, несмотря на его
сходное и обычно генетически тождественное материальное выраже-
ние в большинстве НИА языков, получает в них различную категори-
альную интерпретацию: тому классификационному противопоставле-
нию, которое в большинстве рассматриваемых языков традиционно
принимается как категория числа, в восточных НИА языках соответ-
ствует ныне категория иерархической субординации.
§ 124.	Категория лица для местоимений является клас-
сифицирующей. Грамматический характер ее подтверждается требова-
нием согласования в лице с подлежащим, выраженным личным место-
имением, ряда предикативных форм глагола-сказуемого• Из трех по-
тенциально возможных позиций (I-го, 2-го и 3-го лица) собственно
личными местоимениями в подавляющем большинстве НИА языков заме-
щены только первые две. функции местоимений 3-го лица в них вы-
полняют указательные, которые удобнее рассматривать в составе
неличных. Дифференциация тех и других проводится в цыганском
языке, где в качестве личных обособились формы you / vou ‘он* 9
yoi / voj ‘она*, yone / vone ‘они*, утратившие первоначальную
функцию указательных. Намечается она и в сингальском.
§ 125.	Способ выражения у личных местоимений категории
числа неодинаков в западных и центральных НИА языках, с од-
ной стороны, и восточных - с другой. В первых противопоставление
в числе выражается различием местоименных основ, во вторых зна-
чение множественного числа чаще передается общеименными вторич-
ными показателями множественности (см. § 59 сл.), присоединяемы-
ми к единой для обоих чисел основе (прямого или косвенных паде-
жей). Таким образом, если для вторых эта категория выступает как
явно словоизменительная, то в первых ее можно принять как клас-
сифицирующую. Исходить здесь приходится преимущественно из фор-
мальных соображений, так как обращение к семантике малоэффектив-
но ввиду универсальности семантических противопоставлений, вклю-
чая и общее несоответствие значения оппозиции "я" —"мы" (не
"несколько я", а "я + не-я") воем другим оппозициям по числу.
В целях единообразия описания ее удобнее принять как слово-
изменительную для всех НИА языков, тем более что на границе вос-
155
точно!  центрально* их подгрупп достаточно широко представлены
переходные случаи (восточные диалекты хинди, языки Бихара, не-
пальски*, ория - см. табл. xill-xxiv). Допустимость такого реше-
ния подтверждается широким распространением супплетивизма основ
и на других участках НИА местоименного словоизменения, в част-
ности, в противопоставлении прямого и косвенных падеже*. Своеоб-
разие же структуры местоименной системы восточных НИА языков,
связанное о перестройкой форм множественности, не будет стерто и
при таком представлении категории числа, поскольку оно ярко де-
монстрируется здесь появлением категории субординации.
§ 126.	Интерпретация категории числа у местоимений дополни-
тельно осложняется различением в юго-западных НИА языках эксклю-
зивно* н инклюзивно* форм 1-го лица множественного числа. Первая
из них не включает/адресата (г. амб, м. йы, мевари мА ‘мы [без
вас]*), а вторая включает (г. Арап / Арпб, м. Арап, мевари ApS
♦мы с вами*). Однако говорить на этом основании о еще одно* оп-
ределенно сформировавшейся в НИА языках классифицирующей катего-
рии - инклюзивности ~ эксклюзивности, вероятно, преждевременно,
поскольку инклюзивное местоимение здесь лексически не обособле-
но - оно представляет собою одну из многочисленных функций воз-
вратного местоимения. К тому же лексико-семантическое противо-
поставление инклюзивного местоимения эксклюзивному не подкрепле-
но грамматически - с ними обоими согласуются одни и те же гла-
гольные формы 1-го лица множественного числа.
§ 127.	Категория субординации передает отноше-
ния социальной иерархии, отражаемые в традиционном этикете: бо-
лее высокое, равное, низшее. Соответственно можно говорить о
I) фамильярных (для 1-го лица - уничижительных), 2) нейтральных
и 3) почтительных (для 1-го лица - высокопарных) местоимениях.
Полностью эти градации представлены во 2-м лице. Например, в
бенгальском: tui ‘ты’ (фам.)~1;иж1 ‘ты* / ‘вы’ (нейтр.) ~ Арп!
(почт.); в ассамском, соответственно: tai~tuMi ~Apunij в не-
пальском: ta~ tini~ tap Al. В ория картина осложняется появле-
нием четвертого члена: tu ~tuae ~twabhA ~Арапа, что дает воз-
можность толковать систему различно - либо относя два последних
к градации почтительных [Карпушкин 1964р 40], либо трактуя вто-
рой член (tum€) как форму множественного числа (от первого - как
формы единственного), вследствие чего третий перемещается на
вторую ступень [Das Gupta A Das, <9]. Видимо, здесь характер
этого противопоставления еще не вполне устойчив, о чем свиде-
тельствуют и местоимения 1-го лица.
156
В I-м лице названные градации представлены лишь частично и
не имеют столь регулярного характера. Так, в бенгальском языке
mui ‘я* может трактоваться как уничижительная форма, противосто-
ящая нейтральной ami ‘я’, но этим содержание противопоставления
не исчерпывается, так как его члены относятся к разным эмоцио-
нально-стилистическим сферам или даже разным языковым подсисте-
мам, поскольку mui принадлежит главным образом поэтической речи,
обладая здесь к тому же архаичной окраской, и диалектам, где оно
имеет нейтральный характер. В ория ‘я* (с первичной формой
множественного числа атё) противостоит как нейтральное высоко-
парному ambhe ‘Я* / ‘Мы’ (мн.ч. - вторичное: ambhemane).
В языках Бихара, как и в ассамском, субординационные проти-
вопоставления реализуются и в словоизменении, различающем нерав-
нозначные в этом плане вторичные аффиксы множественности. Так, в
бходжпури уничижительно-фамильярным формам соответствует аффикс
-ami, -anika, нейтральным —log, -logani, почтительным —sabh;
в ассамском, соответственно: -hat, -lok и -sakal. Правда, рас-
пределение этих аффиксов не обладает строгой регулярностью, и
допускается их варьирование в . пределах соседних ступеней. В не-
пальском, как и в диалектах хинди, дифференциация первичных форм
единственного и множественного числа ослаблена: обе формы (на-
пример, та и hami) могут употребляться в значении ’’я", тогда как
значение "мы" у второй подчеркивается факультативным вторичным
показателем множественности (н. hamifharu], ср. х. ham [log]
ит. п.). Но субординационные отношения здесь еще не находят от-
четливого выражения.
С теми или иными модификациями категория субординации отра-
жается и в неличных местоимениях, как в указательных, выполняю-
щих функции местоимений 3-го лица, так и других (см. § 136).
Грамматический характер субординационных противопоставлений
местоимений в восточных НИА языках подтверждается соответствую-
щим согласованием личных форм глагола, утративших здесь катего-
рию числа в результате ее переосмысления в категорию- субордина-
ции (см. ниже, §§ 225-226).
Зачатки рассматриваемого противопоставления наблюдаются и в
других НИА языках. Это выражается прежде всего в обычном для
всех них использовании формы множественного числа 2-го лица (по-
всюду сохраняющей свою первоначальную функцию) также и в качест-
ве обычной формы вежливости для единственного числа. В ряде язы-
ков на базе возвратного местоимения сложилась форма повышенной
вежливости для единственного числа 2-го, а иногда также и 3-го
157
лица: х., г. &р, м. арап ‘Вы* (в гуджарати она обособилась от
возвратного местоимения, выступающего в форме pote ‘сам*). Со-
гласование с ним глагола осуществляется во множественном числе
по 2-му (маратхи и гуджарати) или 3-му (хинди) лицу. Особенную
близость к субординационной структуре восточных НИА языков во
2-м лице обнаруживает сингальский, где различаются все три гра-
дации форм вежливости! to, мн.ч. topi (фам.)~шаЬа / numba,
мн.ч. umbala / numbala (нейтр.) ~ oba (почт.). Однако системной
перестройки, подобной той, которая наблюдается в восточных НИА
языках, в сингальском еще не произошло.
§ 128.	Исключительный для НИА языков случай категориального
противопоставления в системе личных местоимений отмечен С. Вар-
мой [S. Varma 1936, 138] в лежащих на крайнем северо-западе ИА
региона говорах западного пахари (группа кхашали-бхадарвахи),
где во множественном числе различаются формы мужского и женского
рода: кхашали ач(м.р.)~ах (ж.р.) ‘мы*, tu (M.p.)~tu4a (ж.р.)
‘вы*; бхад. ле (м.р.)^ ’лза (ж.р.) ‘мы’, tus (м.р.) ~ ’tu'sa
(ж.р.) ‘вы*. В соседнем говоре рудхари это противопоставление
сохраняется только во 2-м лице, нейтрализуясь в I-м. В других
диалектах западного пахари оно не отмечено, но на противополож-
ной оконечности региона о нем напоминает сингальский, где фа-
мильярное местоимение 2-го лица различает формы мужского или об-
щего (to, общекосв.пад. ta) и женского (ti) рода [Bloch 1963,
189; Выхухолев, 44]. Последняя форма, правда, имеет ныне пони-
женное употребление и не всегда фиксируется в грамматических
описаниях сингальского языка [ср.: Белькович 1970; Gair]. Любо-
пытно также своеобразное переосмысление формы множественного чи-
сла 2-го лица tohanika в бходжпури, употребляемой и в единствен-
ном числе, но только при обращении к женщине [Tiwari 1964, 227].
§ 129.	Таким образом, инвентарь личных местоимений включает
четыре основных единицы: две для I-го лица и две для 2-го. В за-
висимости от категориальной структуры местоименной системы конк-
ретных языков члены этих пар противопоставлены между собой в
плане либо числа, либо субординации. В последнем случае, приво-
дящем к нейтрализации первичного формального противопоставления
в числе, значение числа находит выражение в новых формах агглю-
тинативного типа с общеименными вторичными аффиксами, присоеди-
няемыми к косвенной основе (см. табл, xxn, ххттт).
Характерными корневыми элементами для местоимения I-го лица
в прямом падеже единственного числа служат т-, реже ь- (иногда
выпадающий) в сочетании с назализованным гласным или дифтонгом
158
Таблица ИХ
Личнне ж возвратное местоимения
	I-е лицо		2-е лицо						
Язнк	ед. число	мн. число	ед. число			жн. число			Возвратное
	(нейтр.)	(не*тр.)	«ш.	не*тр.	почт.	фш.	не*тр.	ПОЧТ.	
Сингальски* Циганеки* Конкани Маратхи Гуджарати Рвджаотхани	*а*а ае hiva[a], Au al hu hi, ahi, *ai	api a*e / *e Aai, Aaal A*hi	(ИНКК. Span) a*A	(ины. Арпё) aha, aha! (иикл. api)	to (х.р. ti) ti ti tu ti, ta, thi	u*ba / nu*ba tu (tu*i, tua*i) (tuahl) (tart) (thS, that)	oba tpan 8p	topi	uabalA/auaball tuaa tu*l, tuaal tuahl tart thA, thal	oba	₽• ipu*, Appa* Spa* Я*»
п h	~ rt rt, rt, *ai al hau, hi, M| au, a; rt	asi as, asx, assi, asai asi as, asi, asi; asse, assi| A**e, A**s; hAaae, hArt, hart	ti ti ti ta, ti	([tJavhX) (tus, tusi) (tusi) (tus и др.)	(*»)		[t]arhi tus, tusi, tussl, tussA tuaf tus,tus£,tusi, tueij tvaa, tuaaa, tu*8		pina
Хинди Бунделп Бреди Авадхи Бходжпури Ма*тхили Магахи	al (ba*) al al, rt; hau, ho, hft al / ha* (rt) ha* (rt) ha* ha*	ha* [log] ha* ha* ha* [sab] haaanikA ha*[r&]-sabh ha*a[r]nl	ta tai ta, ta, tai tui ti, to (ta)	(tu*) (tu*[a]) (tu*) (tu*) tu,tu,ttt,ti to, toh ti, to	*P Ipun, ip raui	tohanikA	tu*[log] tu*[log] tu* tu*[sab] t6hani-log to[h]-sabh toha [r] nl	raui-sabh	*P ipun, Ap ip, apart apart
Непальский Ория Бенгальски* Ассамский	a (hi*I) mu (aabhe) (*ui) Aai aai	hAal[harA] Art (AabhSrtrt) (aorA) AarA 8*1	ta tu tui tai	tiaS tuni tu*i	tapAI tuabhA, Spana Spni tymi	tial (turt) tor* tahat	tirt-hax* turtrtrt tear* tort-lok	tapSl-hax* turthCrtrt, Apanaa&rt ApnArA Sport-sakal	Aphu «P« Apni Apuni
(при первом обычно переднего, при втором - заднего ряда); во
множественном - ат- / йт-, ham и аа- / йя-. Для местоимения 2-го
лица в единственном числе - t- (обычно с гласным -й / -2); во
множественном - turn- / tarn-, tua-, tavh-. Оба местоимения имеют
во множественном числе* как правило, параллельные окончания.
Список личных местоимений часто расширяется пятым членом -
формой повышенной вежливости для 2-го лица, обычно восходящей к
возвратному местоимению (ар и его синонимы). В языках Бихара эту
функцию выполняет (наряду с относительно редким ар и его произ-
водными) гаигй, гаигй, гаий « скр. rajaraja [Bloch 1965» 192]).
Дальнейшее расширение списка возможно за счет включения в субор-
динационную систему новых членов типа op. ambhe ‘Мы’, tumbhe
'Вы* или синг. umba, numba ‘ты’ / ‘вы*.
Возможно и сокращение списка в результате выхода из употреб-
ления первичных форм единственного числа, как это уже произошло
с обоими местоимениями в майтхили и "базарном хинди" и с место-
имением 1-го лица в стандартном бходжпури и как происходит с по-
следним в бенгальском, непальском и восточных диалектах хинди.
§ 130.	К личным местоимениям в НИА языках явно тяготеет воз-
вратное. Это подтверждается не только широко практикующимся его
переосмыслением в почтительное 2-го лица или, реже, в инклюзив-
ное 1-го лица, но и наличием у него специфической первичной адъ-
ективной формы (например, х. йр ‘сам* - арий ‘свой’; ср. та! ‘я’
- твгй ‘мой’). Любопытно при этом, что,выступая в функции почти-
тельного, это же местоимение образует иную адъективную форму -
регулярную вторичную (х. ар ka ‘Ваш’), как у неличных местоиме-
ний (ср. х. ив ка ‘его’).
Основные формы прямого падежа личных и возвратного местоиме-
ний НИА языков представлены в табл. XIX, где они распределены не
этимологически, а функционально, чтобы нагляднее показать случаи
переосмысления форм и перестройки системы.
НЕЛИЧНЫЕ МЕСТОИМЕНИЯ
§ 131.	Система неличных местоимений в НИА языках лексически
организуется противопоставлением тоже по двум основным парамет-
рам, но иным, чем у личных. Первым является семантический пара-
метр, разделяющий местоимения на шесть разрядов: указательные
ближнего плана, указательные дальнего плана, соотносительные,
относительные, вопросительные и неопределенные. Второй - слово-
образовательно-морфологический, согласно которому внутри этих
160
разрядов местоимения делятся на существительные, прилагательные
и наречия (ср. §§ 20-21) и, более узко, на частные словообразо-
вательные типы с характерной семантикой. Получается четкая двух-
мерная схема, обладающая высокой степенью симметрии. Регуляр-
ность лексической системы неличных местоимений подчеркивается
здесь тем, что каждому семантическому разряду соответствует свой
тип основы, а каждому морфологическому типу внутри разрядов -
общий (в пределах данного языка) словообразовательный аффикс2.
Уместно заметить, что это членение, выводимое здесь из чисто
синхронного анализа, в достаточной мере механистично и может не
всегда соответствовать строгому этимологическому делению, хотя в
основе своей и опирается на последнее. Наглядным примером строе-
ния НИА системы неличных местоимений может служить таковая в
хинди (см. табл. XX; ср. [Катенина 1957, 1312—1313]).
Неполным по сравнению с остальными во всех НИА языках высту-
пает разряд неопределенных местоимений, членами которого служат
производные от вопросительных.
Ослаблен во многих НИА языках и разряд соотносительных мес-
тоимений. Так, в современном литературном хинди соотносительные
местоимения практически вытеснены указательными дальнего плана и
сохранились только в устойчивых сочетаниях, а самостоятельно - в
его диалектах. Любопытно,-что один из членов этого разряда - на-
речие времени tab - практически перешел в разряд указательных,
где соответствующая позиция иначе не замещается. Соотносительные
местоимения обычно отсутствуют в западных НИА языках, но наличе-
ствуют в восточных. Правда, в ория, ассамском и непальском они
2 Ч. Фергюсон [Ferguson 1964, 884] , напротив, трактует в бен-
гальском языке начальную морфему как "коррелятивный префикс",
считая "корнем" вторую морфему. Подобная трактовка объяснима
для бенгальского, где в ряде производных местоименных образо-
ваний, особенно наречийных, относительно легко прослеживается
структура сложного слова с первым местоименным и вторым имен-
ным компонентом [ср. Chatterji 1926, 857]. Однако даже для
этого языка такая трактовка не универсальна (сам Фергюсон
указывает, что не во всех случаях может быть предложена бес-
спорная сегментация) и не является общепринятой (ср., напри-
мер: "суффиксы -tha, -thay, -khane с местоименными основами
образуют наречия места” [Быкова 1966, 70]). Тем более сомни-
тельна применимость ее к другим НИА языкам, особенно в син-
хронном их описании.
1 1 4:;(i	16Т
Таблица XX
Система неличных местоимений хинди
Морфологический класс	Лексическое значение	Указательные		Соотноси- тельные *	Относи- тельные	Вопросительные		Неопределенные	
		ближнего плана	дальнего плана			лицо	предмет	лицо	предает
Существительное и прилагательное	лицо, предмет, признак	yah	vah	so, taun	jo	kaun	kya	koi	kuch
Прилагательное	признак количество	aisa itna	vaisa utna	taisa	jaisa jitna	kaunsa, kaisa kitna		kai | kuch	
Наречие	место направление время образ действия	yaha idhar ab yo alee	vahS udhar VO vaise	tahd t idhar tab* * tyo	jahd jidhar jab jyo jaise	kahi kidhflr kab kyofkar] kaise		kahi kabhi	
В современном стандартном хинди вытесняются указательными дальнего плана.
Практически перешло в разряд указательных дальнего плана.
ныне переосмыслены и выступают в качестве указательных местоиме-
ний дальнего плана, исконные формы которых в первых двух языках
вышли из употребления.
В полном виде совокупность всех трех разрядов представлена в
бенгальском языке, где соотносительные местоимения ставятся в
один ряд с указательными - как третья ступень удаления (лицо,
предмет или явление, находящееся вне поля зрения собеседников
или же просто упоминавшееся раньше). В непальском наблюдается
сходное трехступенчатое отношение, но местоимения, формально по-
добные соотносительным и указательным дальнего плана других НИА
языков, здесь поменяли свои функции: первые указывают на просто
удаленный объект, вторые - на объект, лежащий вне поля Прения
говорящего.
Сравнительно тесная связь, ощущаемая между двумя разрядами
указательных и разрядом соотносительных местоимений, может найти
себе и грамматическое обоснование. Если вопросительные и относи-
тельные местоимения маркированы на синтаксическом уровне (явля-
ясь организующими членами: первые - вопросительных, а вторые -
придаточных предложений), то местоимения названных выше разрядов
такой маркировки не имеют и грамматически взаимно нейтральны,
будучи синтаксически взаимозаменяемы. В этом плане с ними смыка-
ются и неопределенные местоимения. Под этим углом зрения можно
предложить двухступенчатую классификацию неличных местоимений,
разделив их по синтаксическому признаку на вопросительные, отно-
сительные и указательные, а последние - семантически, по харак-
теру указания - на ближние, дальние, соотнесенные (с разъяснени-
ем в придаточном предложении или предшествующим упоминанием) и
неопределенные.
Своеобразная шкала градаций указательных местоимений сложи-
лась в сингальском языке, где различаются местоимения, указываю-
щие на близость к говорящему (те ‘этот*), близость к слушателю
(оуа ‘этот’, ‘тот’), удаленность от обоих (ага ‘тот’), отнесен-
ность к ранее упомянутому (анафорическое ё ‘тот’).
§ 132.	Основы неличных местоимений каждого из перечисленных
разрядов обладают во всей группе НИА языков значительным едино-
образием. Приведенные выше сингальские указательные местоимения
на общем НИА фоне выглядят исключением.
Значение указательного местоимения
ближнего плана обычно соотнесено с элементом, вы-
ражаемым гласным или дифтонгом переднего ряда (i, I, ё, ai) или
же регулярно чередующимся с ними палатальным сонантом у, который
I I ' I !(»
163
в отдельных диалектах реализуется (иногда альтернативно) как
палатальный аффрикат j (бундели, брада, некоторые говоры кочи
и др.). Последний случай может приводить к частичной нейтрализа-
ции формального противопоставления местоимения ближнего плана
относительному (например, бундели: 3® ‘этот*, ‘он’ и ja ‘эта’,
‘она*—jo ‘который* / ‘которая’ при also ‘такой* ~ jaiso ‘ка-
кой’ ит. п.; ср.,однако, рампурский кочи: jo ‘этот*,эта*—dzo
‘который’, ‘которая’). Наконец, этот фонетический элемент может
выпадать, противостоя как "нулевой” эксплицитно выраженным пока-
зателям других разрядов (например, х. ab ‘теперь*—tab ‘тогда* —
jab ‘когда*—kab ‘когда?* [Hiltner 19652» б-8]» ср. мевари о /
уо ‘этот*, ‘он*, а / уа ‘эта’, ‘она’ при а / vu ‘тот*, ‘он*, va
‘та’, ‘она’). Реже значение местоимения ближнего плана выражает-
ся при помощи а- (цыганский), &- (гуджарати; наряду с ё-) и ь-
(маратхи, конкани).
Значение указательного местоимения
дальнего плана соотнесено о огубленными гласными
заднего ряда и, и, о, аи и соответствующим им сонантом v (w), а
через последний - со смычным Ь.
Отклонения от указанных соответствий весьма редки. В качест-
ве одного из немногих можно привести формы алигархского говора
брадаа: указательные ближнего плана - gi (м.р.), gu ^ж.р.);
дальнего плана - gu (м.р.), gwa (ж.р.) [Dh. Varma, 77-81].
Еще большее единообразие демонстрируют основы других место-
именных разрядов:
соотно	сительные - s/t (прямой падеж),
t (косвенные падежи);
относи	тельные - j (изредка реализуется как
dz), в восточных НИА языках - у (фонетически - /J/);
вопросительные и неопределен-
ные - к (неопределенные местоимения дифференцируются от
вопросительных аффиксальными наращениями, обычно соотносимыми,
если не всегда синхронно, то диахронически, с таковыми эмфати-
ческих форм местоимений других разрядов, ср., например, х. kahfi
‘где?* — kahi ‘где-нибудь’ и х. yaha ‘здесь’ — yahi ‘именно
здесь*; х. koi ‘кто-нибудь’ и ко ‘кто?*; н. kehi ‘что-нибудь’ и
кё ‘что?’; б. кёи ‘кто-нибудь* и кё ‘кто?* [ср. Chatterji 1926,
845]); выпадают из общего ряда вопросительные неодушевленные ти-
па г. ёй ‘что?’, с. cha ‘что?* (ср., однако, г. kayut с. kohu).
Распределение перечисленных признаков в конкретных формах
местоимений-существительных, принимаемых нами за исходные для
164
системы неличных местоимений, по отдельным НИА языкам показано
в табл. XXI.
Формальные признаки различных лексико-грамматических классов
и лексико-семантических типов производных местоимени;! внутри
этих классов, обычно сохраняющие последовательное единство в
каждом НИА языке, могут существенно разниться между языками
(см. табл. xxv).
МОРФОЛОГИЧЕСКИЕ КЛАССЫ МЕСТОИМЕНИЙ
МЕСТОИМЕНИЯ ( >ЩЕСТВИТЕ.1ЬНЫЕ
§ 133.	Инвентарь местоимений-существительных состоит из лич-
ных, возвратного и тех неличных местоимений, которые были пере-
числены выше как исходные для соответствующей системы. Его реа-
лизация в различных НИА языках приведена в табл. XIX и XXI. t
Категориальная классификация личных местоимений-существи-
тельных была рассмотрена выше (§§ 124-128). Подобная морфологи-
ческая классификация, наряду с лексико-семантической (см. выше),
присуща и неличным местоимениям-существительным. По одним пара-
метрам (субординация) она сближает их с личными местоимениями,
по другим (род, одушевленность/персональность) - со знаменатель-
ными существительными. Лишь в исключительных случаях неличные
местоимения выступают в качестве единственной для данного языка
сферы проявления той или иной категории (например, рода - в ас-
самском). Но в том, что касается взаимосвязанной совокупности
категорий, их наполнения и способов материального выражения, ме-
стоимения обнаруживают немало своеобразия.
§ 134.	Категория рода присуща неличным местоимениям в
маратхи, конкани, раджастхани, синдхи, сингальском, цыганском,
ряде диалектов хинди и пахари (она отмечена Т. Г. Бейли в поло-
вине описанных им говоров), а также (в ограниченной степени) гу-
джарати и ассамском.
Наиболее полно эта категория манифестируется в маратхи и
конкани. Противопоставление по трем родам распространяется здесь
на указательные, соотносительные и относительные местоимения,
проявляясь в прямом падеже обоих чисел и в общекосвенном единст-
венного числа. В конкани оно охватывает и одушевленное вопроси-
тельное местоимение (в прямом падеже единственного числа). Толь-
ко в прямом падеже единственного числа противопоставление по
Двум родам реализуется в синдхи (для местоимении всех разрядов,
Iь { 436
165
кроме неопределенных), раджастхани (исключая также вопроситель-
ные), цыганском, брадже, бундели, частично авадхи и др. (преиму-
щественно для указательных).
В разговорном сингальском противопоставление в роде, как и в
случае с числительным "один” (см. § ИЗ), релевантно для одушев-
ленных местоимений, заменяющих имена "низшего" класса (неперсо-
нальных, но применимых к лицам, как фамильярно-уничижительная
форма, например: жёка ‘этот’, ‘эта’, ‘это* —тёк! ‘эта’), хотя в
частных языковых подсистемах оно допустимо и для персональных
(нейтрально вежливо о человеке: жеуё ‘этот’, ‘эта’ ~ ж£ ‘эта’).
Характерно, что в обоих случаях здесь форма женского рода высту-
пает маркированной и противостоит "общей", нейтральной по роду.
Ограниченный и необязательный характер имеет в гуджарати
противопоставление "общим" формам форм женского рода на -ni,
свойственных в первую очередь южным диалектам (ё ‘этот’, ‘эта*,
•это’^ёп! ‘эта*; te ’тот’, ‘та’, ‘то* ~ ten! *та*; je ’кто* ~
Дёп! ж.р. ’кто* [fi&atri, 149]).
Во всех перечисленных случаях противопоставление граммати-
чески подкрепляется согласованием изменяемых в роде форм гла-
гола-сказуемого.
В большей мере лексический характер имеет противопоставление
указательных местоимений в роде (мужской ~женский) в диалектах
пахари и ассамском языке. В первых оно манифестируется преимуще-
ственно в общекосвенном падеже и агенсе единственного числа, за
немногими исключениями нейтрализуясь во множественном числе и в
прямом падеже единственного. В ассамском это противопоставление,
подчиненное субординативному, релевантно только для нейтральных
форм местоимений, нейтрализуясь в почтительных. Кстати, для дан-
ного языка это - единственная сфера манифестации названного про-
тивопоставления.
§ :35. Категория одушевленности или п е р -
сональности наиболее универсальна для НИА языков, хо-
тя выражена она в местоимениях столь же нечетко, как и в знаме-
нательных существительных. Противопоставление местоимений, обо-
значающих лицо или одушевленное существо, местоимениям, обозна-
чающим не-лицо или предмет, в разрядах вопросительных и неопре-
деленных местоимений релевантно, по-видимому, для всех НИА язы-
ков. Граница меги у теми и другими не прослежена должным образом
ни по одному языку. В грамматических описаниях ее обычно соотно-
сят с одушевленностью ~ неодушевленностью, хотя НИА языкам, ви-
димо, более свойственно противопоставление по персональности
166
[Бабакаев, 67; Gill & Gleason, 11-8]. В непальском и ассам-
ском по признаку одушевленности или персональности различаются и
относительные местоимения (в непальском - в прямом, а в ассам-
ском - в косвенных падежах).
В восточных НИА языках эта категория находит выражение и в
словоизменении - в выборе общеименных вторичных аффиксов множес-
твенного числа (ср. выше, § 45), например: ор. уёшиапё ‘[те,]
кто’ (о людях) yeugurika ‘[те,] что* (о неодушевленных предме-
тах). В бенгальском языке местоимения всех разрядов, кроме неоп-
ределенных, подразделяются на: I) персональное (оно же - почти-
тельное), 2) неперсональное и 3) нейтральное (в плане как пероо-
нальности, так и субординации).
Как две самостоятельные категории персональность (отождест-
вляемая здесь с субординативной почтительностью или, во всяком
случае, с элементарной вежливостью в отношении лиц) и одушевлен-
ность реализуются в разговорном сингальском, различающем в раз-
рядах указательных местоимений наряду с упомянутыми выше одушев-
ленными (§ 134) и неодушевленные (шёка ‘это’, [‘этот’, ‘эта’]).
§ 136. Категория субординации у неличных место-
имений имеет то же содержание, что у личных, и проявляется в тех
же языках (см. § 127). Полнота ее манифестации по разрядам раз-
лична. Максимума она достигает в бенгальском и ория, распростра-
няясь на местоимения всех разрядов, кроме неопределенных. Почти-
тельные местоимения, противостоящие нейтральным, здесь одновре-
менно обладают значением персональности. Однако, если в бенгаль-
ском языке местоимения субординативно различаются по всей пара-
дигме, например, ё (нейтр.) ~ini (почт.) ‘этот’, ёкё (нейтр. )~
ihake /ёкё (почт.) ‘этого*, ‘этому’ и т. д., то в ория это раз-
личие проявляется преимущественно в производных формах - косвен-
ных падежей и множественного числа, например, её ‘тот’ (‘он*),
но ta[ha]ku (нейтр.) ~ ta[ha]nku (почт.) ‘того’, ‘тому’ (‘его’,
‘ему’). Последнее характерно и для бенгальского вопросительного
местоимения: кё ‘кто?*, но какё (нейтр.)~ каке (почт.) ‘кого?*,
‘кому?*.
В ассамском, непальском и языках Бихара суоординативные про-
тивопоставления проявляются наиболее отчетливо в сфере указа-
тельных (соотносительных) местоимений, особенно при употреблении
их в функции личных 3-го лица: ас. ёо (почт.) ~ i (нейтр.)
‘этот*, ‘он*; ас. Ъё8 (почт.)^ si (нейтр.) ‘тот*, ‘он’; н. yahi
(почт.; применимо также и ко 2-му лицу - ‘Вы*)—уо, yini
(нейтр.) ‘этот’, ‘он’; н. tyahl (почт.)—tyo, tin! (нейтр.)
1 1-4 436
167
Ооиовные неличные
Язык	Указательные											
	ближнего плана								дальнего плана			
Сингальский Цыганский Конкани Маратхи (диал.) Гуджарати Раджастхана Синдхи Пахари Панджаби Хинди Бувдели Брадж Авадхи Бходжпури Непальский Ория Бенгальский Ассамский 		вб (от говорящего; ср. oga - от служащего)								ага			
	персон.			одуж.				неодуи.				
	(м.р.)	ж.р.				x.p.						
	жоуб	aS		meka		eki		вбка				
	м.р.		x.p.				ср.р.		м.р.		x.p.	
	adava ho hl уо		adaya hi hl yi				нА hS У<		odova		odoya	
	ё (диал. х.р. бп1) &											
	м.р.	ж.р.								м.р.		x.p.	
	о, уо hi, hiu	а» ya hl, hla				(прям, пад.) Зщекосв. пад.)			й, та hCL, ho		▼6 hd, hda	
	б, Sh, < еа, ie ih, 	J	io, Io, yo, jo | lA, eesi (o< . aih rah								uh, auh vah, vuh			
	do (обо dao, ju yu, yo gi iu yahu	1 оекоов. пад. I - общий) d* ya gu У» yah							bo (общекоов. i bao, bu wao, wo «и а ▼ahu		1 bl ид. - a, o) b& w& gwi ▼i ▼ah	
	нейтр.				почт.				нейтр.		почт.	
	I, hai yo				Ihlkl yahi				a, had u, а		uhikl ▼ahi	
	Shu, y&											
	общий		неодуж.				ПОЧТ.		общий	неодуж.		ПОЧТ.
	6		ihl				ini		0	uhi		uni
	м.р.		ж.р.				почт.					
	i		6i				бо					
168
Таблица Ш
местонменжя-существительные
Соотносжтельнне		Относительные	Вопросжтелънне	Неопределенные
			персон, одум, неодум.	
	i		ката, вок! пока,	
			катала	вопа	
м.р	. ж.р. op.p.	м.р. ж.р. ср.р.	одум.	неодум. (персон.)	(непере.)	одум. неодум. (персон.)(неперо.)
		so	ко, коп	во	Tarikon variso
			м.р. ж.р. ср.р.	
to	ti ti	J. Ji	копи koni копа 0	о	о л	
to	ti ti	jo Ji Ji	коп	кау	koni к&1
t6 (tin!)		J» (jeni)	коп	йй	koi. kil
м.р. м.р.		M.p.	Ж.р.		*
во, tiko tiki		Jyo, Jo, Jiki,	kun, кйп,	kal, kil	koi, koh, kai, кИ
		Jiko	Jaki	кап, коп	капо
			м.р. ж.р.	м.р. ж.р.
		jo	Ji	kirn kirn kohu,chi	ко ki
si	, so, sau			
tea, i	is |toi, tessi			
		jo	каш	ki	koi	kujh
so, tarn		jo	каш	kyi	koi	kuoh
		jo		кой
		Jo, Jao	ко	ki	кой
		Jo, Jaun	ко, kaun	ki	koi
si, t<	i, taun, tawan	Ji, jam, Javan '	ki	ki	кой	kichu
neirj	з. почт.	одум. неодум.		
tyo	tyihi	jo	Ji	ко	ki	kohl kihi
ai		У®	kii	ki, kou	kihi kiohi
обод*	неодум. почт.	ободе неодум. почт.	обод! неодум. почт.	
si	ta[ht] tint	yi yihi ylni	ki	ki	kint	kihi,kiu kichu
м.р.	ж.р. почт.	одул. |неодум.	одум.	неодум.	
si	til tio	yi (прям.пад.)	коп	ki	kono
		yi- | yih-		
		(косвенная основа)		
169
‘тот’, ‘он’; н. vahfi (почт.)—и, й, uni (нейтр.) ‘тот», ‘он’;
бходж. ihfika (почт.)~1, hai (нейтр.) ‘этот*,‘он’; бходж. uhfikfi
(почт.)^й, hail (нейтр.) ‘тот*, ‘он*.
Зачатки рассматриваемого противопоставления проявляются в
широко практикуемом в языках и диалектах хиндиязычного ареала
использовании форм множественного числа указательных местоимений
в качестве вежливого обозначения 3-го лица - человека (например,
I. yah un-ki kitfib hai < это его / их книга’ ~ yah us-ki kitfib
hai ‘это его книга’). Подобное употребление имеет тот же харак-
тер, что и "множественное почтительное" у существительных, но к
перестройке системы местоимений оно еще не привело.
Инвентарь неличных местоимений-существительных основных НИА
языков см. в табл. XXI.
§ 137. Перечисленные выше категории в различных НИА языках
взаимодействуют по-разному, что приводит к значительному разно-
образию в строении системы неличных местоимений внутри разрядов.
Рассмотреть эти различия удобно на примере указательных место-
имений, представляющих во всех НИА языках наиболее полный случай
реализации потенциальных возможностей (исключая противопоставле-
ние по одушевленности или персональности, полнее отражаемое воп-
росительными местоимениями) •
Простейший случай иррелевантности всех названных противопос-
тавлений, в результате чего система местоимений-существительных
в пределах разряда сводится к одному члену, демонстрируют лите-
ратурный хинди и панджаби:
х. vah (урду vuh) 1 ‘тот’, ‘та*;
п. uh / auh J ‘он’, ‘она’
Ту же картину дает гуджарати, однако здесь допустима, осо-
бенно в диалектах, также форма женского рода (tfi ‘тот’, ‘та’,
‘To’^teni ‘та’).
Двучленное противопоставление по одному параметру - роду -
имеют синдхи, раджастхани, диалекты хинди, большинство диалектов
пахари, цыганский, например:
с. hu, uho ‘тот’, ‘OH’^(hii), hila, uhfi ‘та’, ‘она’
мужской род
женский род
Это противопоставление подвержено широкой нейтрализации, и во
всех названных языках оно релевантно только для единственного
числа, причем лишь в цыганском проявляется в полном объеме форм.
170
Дальнейшая его нейтрализация в диалектах пахари затрагивает пря-
мой падеж, в остальных перечисленных языках и диалектах - кос-
венные падежи.
Трехчленное противопоставление по тому же параметру в более
полном объеме (нейтрализуется только в общекосвенном падеже мно-
жественного числа) свойственно маратхи и конкани:
м. to ‘тот’, ‘он’—ti ‘та*, ‘она*—t§ ‘то’, ‘оно’
Двучленное линейное противопоставление, но по другому пара-
метру - субординации - представлено в непальском, языках Бихара
и ория, например:
бходж. й, hau ‘тот’, ‘он’ [‘та’, ‘она’]~uhika ‘Он’, ‘Она’
нейтральное
почтительное
Более сложное - двухступенчатое по двум параметрам - проти-
вопоставление наблюдается в бенгальском языке, где проявляются
категории субординации и персональности, и в ассамском, где дей-
ствуют категории субординации и грамматического рода. При этом
дихотомическое членение в обоих случаях асимметрично:
б. её ‘тот’ [‘та*, ‘то’],
‘он* [‘она’, ‘оно’]
taha ‘то’ [‘тот’, ‘та’],
‘оно* [‘он’, ‘она’]
tini ‘тот’ [‘та’], ‘Он’ [‘Она’]
ас. si ‘тот’, ‘он* [‘то*, ‘оно’]]
I	[ ~teo ‘тот’, ‘Он’ [‘та’, ‘Она’]
I — tai ‘та’, ‘она’ J
I7T
Та же категориальная структура указательных местоимений, что
и в ассамском языке, наблюдается в читтагонгском диалекте бен-
гальского [Hal, 29].
В разговорном сингальском языке система осложняется третьим
противопоставлением и принимает следующий вид:
шбк& ~ тёк! — теуа ~	(м£
‘это [животное]* ‘эта [самка]* ‘этот [человек]* ‘эта [женщина]’)
Словоизменение местоимений-суще^ твительных
§ 138.	Словоизменение местоимений-существительных строится
по тем же словоизменительным категориям (число, падеж), что и
общеименное, но обладает некоторыми характерными отличиями, ка-
сающимися как набора граммем, так и, особенно, принципов строе-
ния форм. Это выражается прежде всего в многоосновности, часто
выходящей за рамки формального несовпадения основ прямого и кос-
венных падежей (соответствует первичному именному противопостав-
лению общекосвенного падежа прямому) и особенно заметной благо-
даря широкому распространению супплетивизма. Для западных и цен-
тральных НИА языков характерны также сохранение некоторых пер-
вичных падежных' форм, отсутствующих в общеименной парадигме
(прежде всего, направительно-объектной) и особая роль, которую в
словоизменении местоимений I-го и 2-го лица играют их адъектив-
ные формы, способные функционировать в качестве основы, присо-
единяющей послеложные показатели не только III (что обычно для
знаменательных существительных), но и II яруса. Наконец, место-
имениям несвойственна форма звательного падежа.
172
Таким образом, специфика местоименного словоизменения огра-
ничена по преимуществу формами первичного образования, соответ-
ствующими I ярусу общеименного словоизменения. Обладая общими со
знаменательными существительными вторичными словоизменительными
показателями, местоимения отличаются специфическими правилами их
сочетаемости с той или иной формой основы. Характерно, что вос-
точные НИА языки, сохранившие в именной сфере лишь рудименты
первичного словоизменения и выработавшие универсальную систему
склонения, базирующуюся на вторичных формах, характеризуются
значительно большим соответствием местоименного словоизменения
общеимениому, чем центральные и западные. Однако и здесь обычно
сохраняется специфически местоименное различие между основой
производных форм и формой прямого падежа единственного числа,
рассматриваемой как исходная.
Наибольшие отклонения от регулярной общеименной словоизмени-
тельной схемы демонстрируют личные местоимения. Промежуточное
положение между ними и знаменательными существительными занимают
неличные, включая и те, которые выступают в функции местоимений
3-го лица4
§ 139.	Противопоставление множественного числа единственному
находит исчерпывающее формальное выражение у личных местоимений,
манифестируясь в восточных НИА языках вторичными показателями
множественного числа (теми же, которые используются для персо-
нальных или одушевленных существительных), а в остальных - пока-
занным выше (§129) различием основ. Оно одинаково последова-
тельно выражается для прямого и косвенных падежей.
У неличных местоимений возможна его нейтрализация в прямом
падеже в хинди и его диалектах (особенно свойственна относите-
льным и вопросительным), панджаби, диалектах пахари и, частично,
синдхи (например: х. vah ‘тот’, ‘он’~ vah, ve ’те’, ’они’; х. jo
ед. и мн. ч. ‘кто’; п. uh ‘тот’ и ‘те*; чамеали её ‘тот’ и ‘те’;
с. Ьй ‘тот’, ‘он’~Ьй, hui ‘те’, ’они’; но, напротив, брадж wo,
wao ‘тот’, ‘oh’^wq, wae ‘те’, ‘они*; кулуи sau ‘тот’, ‘он* ~
te ‘те’, ‘они’; шахп. ё ‘этот’, ‘oH’^in, innh ‘эти’, ‘они’
и т. д.). В косвенных падежах формальное противопоставление в
числе проявляется более последовательно.
§ 140.	Категория падежа у местоимений имеет различное на-
полнение в разных НИА языках.
В восточных НИА языках им свойствен тот же набор падежей,
что и знаменательным существительным, за исключением ория, где
местоимения обладают неполной - трехпадежной - парадигмой (пря-
173
мой, дательный, притяжательный). Особенности их формообразования
сводятся к сохранению отдельных супплетивных основ для множест-
венного числа (главным образом, в I-м лице: ас. mai ‘я’ — ami
‘мы’; ор. мй ‘я’ — атё ‘мы’) и к отличию основы косвенных паде-
жей, часто выступающей и как основа форм множественного числа,
от исходной основы прямого падежа единственного числа (например:
б. ami ‘я’—ama-кё ‘мне’, ‘меня’ ~~ amra ‘мы’—amfi-diga-ke ‘нам’,
‘нас’; ас. tumi ‘ты’ / ‘Вы’ — toma-k ‘тебе’ / ‘Вам’ — toma-lok
‘вы’ —tomfi-lok-ak ‘вам’ и т.п.; см. табл. XXII и XXIII). В этом
различии основ отражаются рудименты прежнего первичного падежно-
го противопоставления, сохранившиеся у местоимений в большей ме-
ре, чем у существительных.
Местоимения 1-го и 2-го лица и почтительные формы неличных
склоняются по парадигме персональных существительных, прочие не-
личные местоимения - соответственно своей классификационной при-
надлежности по названному параметру (см. § 135), хотя здесь воз-
можны некоторые отклонения. В частности, противопоставление бен-
гальских неперсональных местоимений общим нейтральным (типа вё —
•ta[ha] , уё —ya[ha]) в косвенных падежах нейтрализуется (основа
y&[ha]- для обоих), а во множественном числе как непер-
сональные могут употребляться наряду о обычными для них формами
типа se-sab-, se-gula-, вё-guli-, вё-gulo- также и формы типа
tfi[hfi|-dig-. Обычно же категория персональности, когда она не
находит отражения в местоименной основе, проявляется в выборе
вторичного показателя множественности, как это 'было показано для
ория. Парадигма форм неличных (указательных) местоимений нахо-
дит в восточных НИА языках дальнейшее развертывание за счет оп-
ределительных показателей (например, б. вё-ta ~вё-Ьа-кё ~ вё-
ta-te — вё-ta-r; вё-ккапё—вё-кЬапа-кё и т. д.).
В остальных языках может различаться от двух (прямой и обще-
косвенный) до четырех (те же с направительно-объектным^ и оруд-
но-тагенсным) падежей первичного образования, если не причислять
к ним в качестве еще одного падежа адъективно-притяжательную
форму, имеющую обычно свою, несходную с другими, основу. При
этом набор материально различающихся форм у личных и неличных
местоимений часто не совпадает, достигая у первых максимума, а у
вторых сводясь к минимуму (например, в маратхи).
3 Соответствуя общеименным формам дательного падежа или обще-
косвенного с направительным послелогом, эта форма регулярно
обозначает не только адресата, но и прямой объект.
174
§ 141.	Два падежа (прямой и общекосвенный) представлены в
сингальском языке, причем у таких местоимений, как umba, numba
«ты*, oba ‘Вы’ и 3-го лица и неличных, типа ohu, й, их противо-
поставление нейтрализуется, например: ohu ‘он*, ‘его* - ohu-ta
‘ему’ (местоимение & ‘она’ в сочетании с послелогами допускает
вариантное чередование прямой и косвенной основ: Sy ‘её’, но Sy-
ta и S-ta ‘ей’).
Рудименты более сложной системы противопоставлений демонст-
рируют синг. mama ‘я’ и to ‘ты’, различающие два алломорфа осно-
вы косвенных падежей: с долгим гласным - ma, ta (самостоятельно
и со вторичными послелогами) и с кратким - ma, ta (с первичными
послелогами: направительным -ta, отложительным -gen й притяжа-
тельным-ge). Кроме того,api ‘мы’, topi ‘вы’, а также umba,numba
и oba помимо сочетаний с отложительным и притяжательным послело-
гами образуют вариантно чередующиеся с ними стяженные (старые
синтетические?) формы, например: apa-gen и ареп ‘от нас’, apa-ge
и арё ‘наш*. Характерно, что притяжательная форма образуется
здесь регулярно от форм косвенного падежа по вторичному (после-
ложному) типу. Этим она подобна притяжательному падежу восточных
НИА языков.
Те же два падежа различаются в цыганском языке. Адъективно-
притяжательные формы здесь структурно обособлены от основных па-
дежных, как и во всех западных и центральных НИА языках.
§ 142.	В способах формальной манифестации противопоставления
косвенного падежа прямому каких-либо общих для всех НИА языков
закономерностей не наблюдается. В конкретных языках обычен па-
раллелизм образования форм косвенного падежа у неличных место-
имений различных разрядов в обоих числах. Исключением служит
синдхи, где формы косвенного падежа указательных местоимений от-
личаются от соответствующих форм для относительных, вопроситель-
ных и неопределенных.
Местоимения I-го и 2-го лица обычно тоже обнаруживают между
собой значительный параллелизм формообразования, особенно во
множественном числе.
Характерной структурной особенностью форм косвенных падежей
личных местоимений ряда НИА языков является использование в их
функции производных от соответствующего адъективно-притяжатель-
ного местоимения (в форме косвенного падежа мужского или средне-
го рода). Такие формы, нередко имеющие альтернанты, восходящие
непосредственно к основе местоимения-существительного, широко
распространены у личных и неличных местоимений в гуджарати и ма-
ратхи и у ЛИЧНЫХ в парья (г. mara-thi ‘от меня’; г. temna-ma,
teona-жИ и teo-mS ‘среди них’; м. tujhya-Si и tuj-SI ‘с тобой’;
м. Sacyit и &nh?<t ‘в нас’; м. ticya-hun и ti-hun ‘от нее’; парья
tare-naia ‘с вами’ и т. п.). Характерно, что такая конструкция с
направительным послелогом невозможна - о ним сочетается особая
местоименная основа (ср. § 144). Аналогичное использование формы
косвенного падежа притяжательных местоимений I-го и 2-го лица
наблюдается также в бходжпури.
В других НИА языках притяжательные формы выступают в функции
местоимения-существительного только при производных послелогах,
регулярно сочетающихся с адъективной формой имени (см. §§ 89 и
92). При этом в случае необходимости они изменяются в роде ана-
логично адъективирующему послелогу.
§ 143.	Третий член оппозиции - падеж агенса - выражен глав-
ным образом в сфере местоимений I-го и 2-го лица. Те или иные
формальные его проявления отмечены почти по всей западной части
ИА региона, достигая западных диалектов хинди, а также обнаружи-
ваются в непальском и парья. В одних случаях (маратхи,конкани,
гуджарати, непальский, парья, ряд диалектов пахари) агенс пред-
ставлен обособленными формами, противостоящими формам прямого и
общекосвенного падежей, причем такое обособление форм не обяза-
тельно наблюдается в обоих числах обоих местоимений. В других
случаях основанием его выделения служит специфическая синтакси-
ческая дистрибуция форм, материально совпадающих то с одной, то
с другой из названных выше. Так, в хинди с послелогом агенса в
единственном числе I-го и 2-го лица сочетается местоименная фор-
ма, идентичная не косвенному (mujh, tujh), а прямому падежу (mai
пё, ta пё). Эта своеобразная сочетаемость подкрепляется здесь
еще и тем, что неличные местоимения во множественном числе при
послелоге агенса принимают особую, в других окружениях не встре-
чающуюся форму (ипЬБ пё и т. п.). В панджаби в качестве форм
агенса (беспослеложных) в единственном числе используются формы
прямого падежа личных местоимений, во множественном же могут ис-
пользоваться и формы косвенного (такова, в частности, норма для
северо-западного' разговорного стандарта). На подобных же основа-
ниях строится выделение этого падежа в диалектах панджаби, лахн-
да и раджастхани, причем не всегда оно представляется бесспорным
(например, в случае последовательного совпадения форм агенса и
косвенного падежа в марвари).
§ 144.	Выделение четвертого члена оппозиции - направительно-
объектного (дательного) падежа - лишь в немногих случаях основы-
176
Таблица Ш1
12 436
Формы словоизменения местоимений I-го лица
		Единственное число					Множественное число			
Язык	форма прямого падежа	основа косвенных падежей	направитель- но-объектная форма	форма агенса	адъективно- притяжатель- ная форма	форма прямого пядажа	основа косвенннх падежей	направитель- но-объектная форма	форма агенса	адъективно- притяжательная форма
Сингальский Цнганокий Конкани Маратхи Гуджарати Марвари Джайпура Синдхи Лахнда	мала ьйГи ж! Ьй bi aai «i aS	вё, аа зап вё, аа aaj/aAJhy& вёгё ahai за аа aS	aa-ta вё-кё ва-1ё/ваj-Тё ва-пё aha-nai au-khe aiehi	hivi Mi (aya) её ahai aai ай <	аа-её Biro aajjo / ko^o B&jh£ вёго вЬёго auhljo ваЬёйё	api аве, ве ёа1, Йвл1 ёвЫ авё she she asi as, asi	ара алеп ёа aaha/ёвсуё ааёгё вЬё вЬё asi asi	apa-ta ёвЬХ-1ё ав-пё abi-nai	ёва! iahi aai ahi вЬё asi asi	ара-её / арё аааго Хв-оо ёв-сё авёто ahiro аяё^о авХгё
Панджаби Бхадарвахи Чамеали Мацдеали Кудуж Котгуру Киунтхали Багхати	aai ай Ьай Ьай hau вй or a au	aai ai за! ai, вё ай, ай aS, ай ai аа	aai-nu ai Binjo aijo ай-be вй-lai ai / aA-khe вё-khe	aai Bl aai aai aai aai вое воё	вёгё вёго, вёгй вёгё лёта лёта аёгаи вёго, вёгё вёгё	asi as asi asse аваё Ьавё base haai	[а]вё asan asi аваё аввё Ьама Ьаао Ьалвё		asi авё! asi assi аавё ha^A Ьавё haai	[а]вёйё ishft Ьааёгё аавёгё аввёгё вёЬго вёЬто вёЬгё
Парья Хинди Брадж Авадхи Гархвали Кумаони Непальский Бходжпури	ae aai aai, аё; hau,ho,hi aai aai аё за (haul) haa	шаге sujh во, aohl во ла! аё аа ham/Нятя	aa-ta aujhS/auJh-ko aoy, воё / ao-ko ao-kS. aal[-sani] шё—kanl aa-lii haaara-ka	ainja aai-пё aal-пё / hau aal-пё аё-1ё mai-le	вито вёгё того, аёгаи ВОГ вёго вёго вёго Иядяг	haa Ьав haa baa [-sab] haa baa hSal [нягц haani	ваге Ьав Ьав / Ьалап Ьав [-sab] Ьав, Ьалй Ьавап Ьёа1[Ьагй] haani	aa-ta baas/haa-ко baaal / haa-kau haau[-sani] haaan—kani	haa-na Ьав-пё Ьаа-пё Ьаа[й]-пё Ьааап-1ё	ваго Ьааёгё Ьаваго, Ьааёгаи Ьалаг Ьавёго Ьааго ИДтп-го

Продолжение табл. XXII
Язык	Единственное число					Множественное число				
	форма прямого падежа	основа косвенных падежей	направитель- но-объектная форма	форма агенса	адъективно— притяжатель- ная форма	Форма прямого падежа	основа косвенных падежей	направитель- но-объектная форма	форма агенса	адъективно- притяжательная форма
Ория Бенгальский Ассамский	mu imbhi BU1 ЙЛ1 nai	по- ina- ne-	note / mate imhha[n]ku		mo [ha] га . inbha[ra]	ш inbhenine nori inrl ini	nod[ig]- inid[ig]- inl-	inaku inbhaniaauku		ana [га] inbhaninanka [га]
Таблица XXIII
Формы словоизменения местоимений 2-го лица
Язык	Единственное число					Множественное число				
	форма пряюго падежа	основа косвенных падежей	направи- тельно- объектная форма	форма агенса	адъективно- притяжатель- ная форма	Форма правого падежа	основа косвенных падежей	направитель- но-объектная форма	форма агеиса	ажьективно- притяжателывя форма
Сингальский (фам.)	to	ta, ta	ta-ta		ta-gi	topi	topa	topa-ta		topa-gi / topi
(нейтр.)	unba	unba				unball	unball			
(почт.)	oba	oba			oba-ga / oM					
Цнгвиский	tu	tut, tu	tu-ke		tiro	tune	tuneu			
Конкани	ta	tu		tfihri	tujjo	tunni/tunl	tun			tun 00
Маратхи	ti	tuj[hyij-	tu[j]-ia	tS (tri)	tu^hl	tunhl	tunhi /~ tuncyi	tunhl-U	"tushl	tun 01
Гуджарати	tu	tirl	ta-ni	ti	tiro	tani	tanirl	tan-nS	tani	taniro
Марвари	thi	that	tha-nai	thal	thlro	thi	thi		thi	thiro
Джайпурж	ta	ta		ta		thi	tbi		thi	
Синил	ti	to	to-khe	to	tuhljo	[t]avh£	[t]avhi		[t]avhi	[tjarhljo
Лахнда	ti	tC, tuddh		tuddh/ti		tun / tusi	tusi		tusi	twirl
12-2 436
Иандаябж Бхвдврввхи Чааеали анжеалж Кулуж Котгуру Кнуитхалн Багхати	«а tA ta ta ta ta ta ta	tai ta tai ta, tuddh taa ti ti ti	tai-ai tui tljo tdJ6 tau-bo ti-lai ti[-khi] ta-ш	ti tai tai tai tai tai toi toi	tdrt tert tart tSrt tSrt tixau tart tart	tusi toe tool tusea tusea tuai tuao tuai	tub! tuaan tuai tuas! tuesA tuai tuaao tuaaA		tuai tuaai tuai tuaai tuaaA tuai tuai tuai	tuhiAl tunhAr! tuaaA-rt tuaaA-rt thArt tuaAhrt tAbrt
Пярт, «г Хжвдж Бреда Авали Гархвалж ВУмаоии Непальски! (фак.) (не!тр.) (почт.) Бходжпури	(фак.) (це!тр.) (почт.)	ta ta tu,ta, tai taya ta,tin ta ta tinl tapAI ti ta, ti rauA	tore tajh to to to! tval t& tin! tapAI tor! to,tohart raui	ta-ta tujhA / tujh-ko toe, toya to-ка toi[-ka] tvai-kanX ta-iai*	tinja tA-ni ta-na, tai-na tAx-rt trai-ld tal-18	tore tart taro, t8rau tor tart tart tart tiart tapii-ko tor tohlr	taa tua tua tua[-eab] tuafiytuaaa tua	tare tua tua tua [-sab] tua, tuai tua, tuaan	tuahS / tun—ko tuaai / tua-kau tuau[-aani] tuaan [-kanX]	tan-na tun-ni tun-ni tua-ni tuaau-li	taro tuHMrt tunhArt, tunhArau tunAr tunart tuaart, tunrt tiaX-hart-ko tapAi-hart-ki
						tiaX-hart tap&i-hart toban, tohanX, tohanik! 	rauiTaabh					
Ория	(феи.) (нейтр.) (почт.) Бенгальски! (фак.) (нейтр.) (почт.) Аооамский .(фак.) (нейтр.) (почт.)	tu tua! tumbhA tul tuai Apni tai tUKi Apuni	to- tOUA- ApnA- to— tonA- AponA-	tote tunaku tunbbankn		to[ra] tuaafra] tuabhafra]	(tant) «шШЫ tuabhaeana tort tcmrt !pnar& ta-hat toaA-lok AponA-eakal	tod[ig]- tonAd[ig]- ApnAd[ig]- ta-hat- toaA-lok- AponA-sakal-	tunananaiku tuabhenananku		tunaaAnaAka [ra] tunbhaaAnaika [xej
CD
О
Таблица xnv
Формы словоизменения указательных местоимений (местоимений 3-го лица)
Язык	воинственное число					Множественное число				
	прямой падеж	общекосвен- ный падеж	направитель- но-объектная форма	форма агенса	прямой падеж	общекосвенный падеж		направительно- объектная форма	форма агенса
Сингальский Цыганский	(м.р.) (ж.р.) Конкани	(м.р.) (ж.р.) (ср.р.)	ohu you yoi to ti te	ohu les la ta ti ta			ovuhu | yone te tyo ti		own len ti		
Маратхи	(м.р.) (ж.р.) (ср.р.)	to ti te	tya / tyacya ti / ticya tya / ty4cya	tya-la, tyaj-la ti-la, ' tij-la tyfi-la, ty&j-lfi	tya-пё (tyani) ti-пё, (tine) tyS-ne (tyane)	ts ty& ti		ty* / tySncya	tyis / tytn-ni / tyinj-ll	
1Удаарати (ж.р.) Раджастхани	(м. р.) (марвари)	(ж.р.) Синдхи	(м.р.) (ж.р.) Хятттдя	te (tSni) И (^tt) va hu hu, hixa oh	te (teni) nr> ( vaai f vi huna us		tSnS un, vani, ▼1 ’ huna us	too ▼ai ha[l] oh, un		1 teo / t6an& [	/ teoni ▼ani, vi hunanfi] un&, unhA	tia-nS / teo-ni	tin* / t*3-e ▼ani, ▼! tamanfi] uni, unhi
Панджаби Бхадарвахи Чамеалн Мандеали Кулуи	(м.р.) (ж.р.)	uh oh её, о }“ul	uh, us us us tis, tie tel teas a	useru users	uh-nS / on uni unx tine teie tease	uh Qnhft e •ta 1 ••	uhn& unan unht tinhi tinh*		unherft	unif unhi tlnhi tXahl
12-3 436
00
Коитру	(м.р.) (Ж.р.) Киунтхали	(м.р.) (ж.р.) Багхати	(м.р.) (ж.р.)	ттт		tea taifi til tossau tie tea		tlnl tai tlnle teas* tennS tei		! * { вб	tine tlhnau tDml tinni |		tin* tlhni tlhnil tinni tlnnl
Парья Хижди Б^адж	(м.р.) (ж.р.) Авадхи	(м.р.) (ж.р.)	а, о vah vau, vo vt a (▼i)		U0 US | vft, vie 1 5	uni/us-ko vShi, vise / vi-kau, vls-kau		u, о vah, vS vi, vai о[-sab]		un (unun?) un un[i] , vin un[-sah]	unhi / unhal, vinhaL / un-kau, vin-kau	unho-ni unhau-ni / un-ni
НвпахьокжЯ (aeirp.) (почт.) Бходжпури	(фам.) (ие!тр.) (почт.)	u vahi u unhi ahfikl		US vahi o, oh unhuU ahi	-		uni [-hard] vahi-hazd unhan [1] [kl] unhan [I] -loganl uhi-iahhan [ХкЖ]		unl[-harfi] vahi-haxfiL unhan [I] unhan [1] -loganl uhi-eahhan [I]		
Ория	(неперо.) (персом, netrp.) (пероон. почт.)	1			| tl[hl]ku t&[h&]nku		sigurlka | вШпб			sigurlku sininanku	
Бежгальожж* (неперо.) (netrp.) (почт.)	at tin!		t£[u]-			seguli tl[ha]r& ti[h&]r&		siguli- tS[hi]d[ig]- tiCh&]d[lg]-		
Аооааюжн!	(м.р.) (ж.р.) (почт.)	81 t&i tSo		tl- tii- t«0-			el-hat 7 81-bntt tai-hat / tli-bUSk teo-lok / teo-sakal				
Направительно-объектная и агенсная формы приведены для тех случаев, когда они образуются с отклонением
от общеименного типа.
застоя на налган присущей ему самостоятельной синтетической
формы, как это имеет место дая личных и неличных местоимений в
хинди (aujhS, Ьашё, неё, unhe и др.) и его западных диалектах.
Кстати, здесь зти формы находятся в свободном чередовании с пос-
лелохннми регулярного образования (wijh ко, haa ко и т. п.). В
большинстве же случаев свидетельствам некоторой формальной обо-
собленности направительно-объектного падежа служит использование
при регулярном общеименном послеложном направительном показателе,
главным образом в I-м и 2-м лице (причем чаще в единственном
числе, чем во множественном) местоименной основы, отличной от
формы косвенного падежа, выступающей при других показателях, на-
пример: м. ша-1а / aaj-la ‘мне*, ‘меня* при aajhya-Si ‘со мной*;
г. taa-пё ‘вам*, ‘вас* при tamara-thi ‘вами’; марв. tha-nai ‘те-
бе*, •тебя* при tbai-вё ‘с тобой*. Подобные формальные расхожде-
ния наблюдаются в диалектах лахнда и западного пахари и в парья
(см. табл, xxii-xhv).
МЕСТОМ МЕНИ Я-ПРИ Л АГ АТ ЕЛ ЬН ЫЕ
§ 145.	Инвентарь местоимений-прилагательных в НИА языках со-
стоит из неличных местоимений, формально идентичных перечислен-
ным выше местоимениям-существительным (исключая производные по
параметрам субординации и персональности в восточных НИА языках;
ом. табл. ХИ), и собственно адъективных неличных местоимений.
Последних обычно различается два: одно содержит качественную ха-
рактеристику (значение "такой"), другое - количественную ("столи-
кий"). Возможны и другие разновидности со своими оттенками зна-
чений, например, размера (см. табл. xxv). К ним можно было бы
добавить адъективно-притяжательные формы личных и возвратного
местоимений (см. табл. XXII и XXIII), если бы трактовать их не
как словоизменительные, а как словообразовательные типы. Однако
последняя трактовка неудобна, поскольку она нарушает целостность
общей системы словоизменения личных местоимений (ср. § 138).
§ 146.	В восточных НИА языках местоименные прилагательные
неизменяемы, а в центральных и западных изменяемы. При этом при-
тяжательные и собственно адъективные формы, морфологически соот-
ветствующие прилагательным сильного типа, полностью следуют при-
сущей им парадигме. В рамках той хе парадигмы склоняются и неко-
торые местоименные прилагательные, тождественные неличным место-
имениям-существительным, а именно - те из них, которые обладают
характерными родовыми окончаниями (указательные и относительные
182
Таблица xxv
12-4 436	183
Основные типы местоименных прилагательных и наречий *
Язык	0	оно	в H	о e	з н a	ч e н	и	e
	качество	количество	размер	место	направление	время	обра:	з действия
Ли ирялхс.и и И Цыганский Ыаратхи	авК ав!&	itka	evadhd	nehe adai yithd	ikde	evhS	Svi	
Гуджарати Синдхи Панджаби	ётб Stlo (jiharo) ihojeha	innfi	dvdo edda	ahi (jit!) _ ethe, etho	ahlya (jede) Sdhar	atyarS (jadhS) SdO	вв (dia) ёт8	ini
Хинди	aia&	itna*		yahi	idhar	ah	yo	aiai
Бходжпури Непальский Ория Бенгальский Ассамский	aisan ёжап ёпё	etek, etana yati CyetS) eta etSk	yatro. lain	ihd, ethl yahi (youth!) hgtha, ё-khtaS iy&t, a’t	ehar, 5ni yata (yuarS) (ttai)	eh-berX ahilS (yehe) ёЪё, Skhan etiy&, athani		aisi yaso [ri]
* Для синдхи и ория даны относительные местоимения, для остальных языков - указательные
ближнего плана.
в маратхи и конкани, вопросительные в гуджарати). Остальные,
представляя морфологически атематический тип, отличаются от зна-
менательных прилагательных этого типа тем, что изменяются в чис-
ле, падеже и в некоторых языках в роде, повторяя словоизмене-
ние соответствующих местоимений-существительных. При этом пара-
дигма их сокращается до двух падежей: прямого и общекосвенного.
Другое важное отличие таких местоимений-прилагательных от место-
имений-существительных представляют свойственные им ограничения
дистрибуции: они выступают в препозиции к существительным и не-
способны принимать послелоги (ср., например, х. us ghar шё *в
том доме9 и us кё ghar тё ‘в его доме9).
МЕСТОИМЕНИЯ-НАРЕЧИЯ
§ 147.	Местоименные наречия обычно представлены компактной
группой, члены которой обозначают место, направление движения
(иногда и отправную точку), время, образ действия. Они большей
частью восхочет к ДИА сложным словам и словосочетаниям, первый
компонент которых был представлен неличным местоимением того или
иного разряда, а второй - соответствующим по значению существи-
тельным в косвенном падеже (обычно - локативе), причем не везде
одним и тем же. В ряде случаев такие сочетания оказались вытес-
нены аналогичными СИА и НИА новообразованиями, что особенно за-
метно в восточных НИА языках. Ввиду этого семантически однотип-
ные местоименные наречия демонстрируют значительное формальное
разнообразие от языка к языку (см. табл. XXV).
МЕСТОИМЕННЫЕ ЭНКЛИТИКИ
§ 148.	В синдхи, лахнда, парья и ассамском имеются постфик-
сальнне частицы, которые, присоединяясь к глаголу, существитель-
ному, а в синдхи и к некоторым послелогам, замещают личные мес-
тоимения (включая и указательные, выступающие в роли местоимений
3-го лица) в функциях подлежащего (в форме агенса), дополнения и
определения. Например, в синдхи to mS-khA puchyo ‘ты [у] меня
спросил9 может быть передано и через puchyu-i-r-m, где -i- - эн-
клитика, замещающая форму агенса местоимения 2-го лица, а -
энклитика, замещающая форму местоимения I-го л^ца с направитель-
ным послелогом (возможен и вариант: mS-khS puchyu-i); ср. также
с. huna-jo сасо и cacu-s ‘его дядя9; л. тК-пй kass ё и kass-im
‘У меня жар9; л. mahada ghar и gharam / gharhim ‘мой ДОМ9.
184
гтто лгпг Лве °?ЛН0 систем& таких энклитик представлена в синдхи,
« MOr^Tz ыть Разделены на три группы согласно синтаксиче-
функции (и, соответственно, морфологической форме или сово-
купности форм) замещаемого ими местоимения: агенояых, объектных
и притяжательных (см. табл, xxvi; ср. [Khubchandani 1962, 72-
показывает табл, xxvi, одна и та же по форме энклитика
может выступать в разных функциях.
Сходные энклитики имеют и диалекты лахнда [Егорова 1968; Во-
робьев-Десятовский 1956 135-145; Wilson, 20-24 ; 0’Brien, 20-24;
Bailey 1904, 20-22].	1
Энклитиками замещаются полные формы местоимений, стоящие в
косвенном падеже с послелогом или без него (в случае агенса),
енсные энклитики сочетаются с финитными формами совершенного
-ида переходных глаголов. Объектные энклитики сочетаются с пере-
ходными и непереходными глаголами в различных видо-временных
формах, причем они могут присоединяться к глаголу, уже оформлен-
ному агенсной энклитикой. В синдхи эти энклитики сочетаются, хо-
тя и значительно реже, также с отдельными послелогами, преимуще-
ственно пространственного значения, выступая альтернантами соче—
кший полных местоимений с теми же послелогами (например, hunan-
а и kha-un ‘от них’). Сочетаясь с традиционно квалифицируемым
послелог полностью изменяемым архаичным прилагательным sando,
эти энклитики заменяют адъективно-притяжательные формы местоиме-
(например, muhujo gharu и sandu-m gharu ‘мой дом’, hunan-je
g an me и sandyuni-n gharan ml ‘в их домах’ и т. П.).
Адъективно-притяжательные формы местоимений, определяющие
существительные, заменяются также и энклитиками притяжательного
типа. Но если в лахнда чередование такой энклитики о полной при-
Т а б л и ц а XXVI
Местоименные энклитики синдхи
Тип энклитики	I-е лицо		2-е лицо		З-е лицо	
	ед.ч.	мн.ч.	ед.ч.	мн.ч.	ед.ч.	мн.ч.
Агенсный Объектный Притяжательный	-т, -т&* -т -т	-si / -su -й	-i -i -ahi, -ii -[h]S	-va -va	-f -8 -8, -[h]as	-d —n -n
Энклитика -тй (совпадает с полной формой прямого падежа соот-
ветствующего местоимения) выступает в случаях, когда за ней
следует объектная энклитика.
185
тяжательной формой местоимения не имеет строгих ограничений, то
в синдхи эти энклитики допустимы лишь при именах родства и на-
именованиях частей тела.
Характерно, что функционально сходные с ними постпозитивные
показатели крайне узкой дистрибуции - они способны сочетаться
исключительно с именами родства - имеются в ассамском языке. Они
передают отношение ко всем трем лицам, включая и субординацион-
ное противопоставление во 2-м лице, например: bopai ‘мой отец* —
Ъёрёг ‘твой отец* ~ Ъёрёга ‘Ваш отец*'— Ъарёк ‘его отец* при Ъар
•отец’ [Kakati, 271].
Притяжательные энклитики 3-го лица (м.р. -во, ж.р. -si,
мн.ч. м.р. -ее) отмечены также в парья. Здесь с ними сближаются,
дополняя систему» постфиксируемые к существительным адъективные
формы местоимений 1-го и 2-го лица и возвратного, претерпевающие
при этом фонетическую редукцию (сообщено Т. И. Оранской).
функционально соответствуя местоимениям, энклитики не явля-
ются в строгом смысле принадлежностью их формальной системы. С
грамматической точки зрения, они скорее могут быть отнесены к
сфере приглагольных и приименных частиц, на базе которых форми-
руются новые реляционные показатели. Так, в частности, произошло
в синдхи и лахнда: один из наборов таких частиц дал здесь сов-
ременные вторичные личные окончания предикативных форм глагола,
восходящих к причастиям (см. ниже, § 176 и табл. XXXIII).
Заслуживает внимания то обстоятельство, что конструкции с
энклитиками в названных здесь языках представляют собою не един-
ственно допустимые, а альтернативные способы выражения. Так, в
синдхи энклитики принадлежат в первую очередь разговорной речи
неформального стиля, тогда как нормализованный литературный язык
использует их ограниченно^. Они служат здесь стилистическим це-
лям, позволяя избегать повторений одной и той хе или сходных по
строю конструкций и содействуя сжатости изложения. В разговорной
речи обычны избыточные построения с одновременным использованием
и полной формы местоимения, и соответствующей энклитики, но ли-
тературная норма их отвергает.
4 В связи с этим уместно вспомнить, что лахвда - это совокуп-
ность диалектов, не имеющих собственного письменного стан-
дарта.
часть вторая
ГЛАГОЛ
ВВОДНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
от всех лпут^^°Л01,11ЧеС}К11 ЯНА глагол наиболее четко отграничен
только ему п грамматических классов. Его отличает присущая
тельными кя арадигма со специфическими глагольными словоизмени-
характеонойТеГ°Р111/]МЯ наклонения» ®ВДа, времени и лица. Наиболее
тивных, или480™ глагольной парадигмы служит система предика-
о п р я ж е ЛИЧНЫХ’ обычно определяемая как парадигма
дипцу глагола в тал Однако наряду со спрягаемыми в полную пара-
(неппАтгтевт^ языках целесообразно включать и неспрягаемые
словоо^оХ^н^ НеЛИЧНЫе) рассматривая их не как
мости и удобств ™e* а словоизменительные типы. Приемле-
0 такого решения основывается на следующих оооб-
ражениях.
Во-первых,
универсальны,
зуютоя от его
языка модели,
разовательным
непредикативные формы НИА глагола практически
т. е. присущи любому члену' класса "глагол и обра-
словарной основы по единой внутри каждого данного
Здесь возможны лишь единичные исключения. Словооб-
же типам в НИА языках такая высокая степень уни-
Во-вторых^ обэтом У*6 говорилось, несвойственна.
в НИА языках^ I'^aRz^9, MeW личными и неличными формами глагола
некоторые из ОКазываетоя в значительной мере условной, поскольку
ственную по Последних (особенно причастные) играют весьма суще-
мостоятельноЬ * °ОВременноР системе спряжения, выполняя, как са-
ми и	И В сочетага® со вторичными личными окончания-
ельными глаголами, функции целого ряда видо-вре-
менных форм.
Таким образом, нельзя сказать, что глагол и имя
совершенно изолированы друг от друга. ---- оТ имени>
купности его форм легко и однозначно дифференцирует твимы с
отдельные из этих форм, а именно непредикативные, от
xv *______ _____} НИА языках
.. Хотя глагол во всей сово-
187
именными. Этим обусловлена распространенная их квалификация как
"глагольно-именных”. Можно говорить о непредикативных формах,
соответствующих существительным, прилагательным и наречиям. Им
присущи те же словоизменительные категории, что и названным
именным классам. Как правило, словоизменение глагольно-именных
форм, соотносимых с первыми двумя именными классами, полностью
или в основных своих чертах следует в конкретных языках словоиз-
менению соответствующих формальных типов существительных и при-
лагательных (обычно - сильных тематических). Поэтому в дальней-
шем изложении при освещении словоизменения как собственно непре-
дикативных, так и опирающихся на них синтетических и аналитичес-
ких предикативных форм в рамках согласовательных категорий числа
и рода мы ограничимся отсылками к общеименным словоизменительным
типам, подробнее останавливаясь лишь на отклонениях от них, ког-
да таковые обнаруживаются.
Глава V
ПРОБЛЕМА КЛАССИФИЦИРУЮЩИХ
КАТЕГОРИЙ ГЛАГОЛА
§ 150.	Возможности использования для грамматической класси-
фикации НИА глаголов особенностей их словоизменения невелики
ввиду господствующего в НИА языках тяготения к монотипности гла-
гольной парадигмы. Каждый язык обладает универсальным набором
изменяемых глагольных окончаний, общим для всех глаголов. Фор-
мальные различия могут здесь проявляться лишь в способе сочета-
ния таких универсальных окончаний с основой, но и они отмечены
лишь в единичных языках.
В маратхи и синдхи различаются два типа спряжения, разграни-
чение которых идет в целом по линии противопоставления непере-
ходных глаголов переходным, хотя возможны частичные отклонения
(некоторая нечеткость этой границы в НИА языках и по другим кри-
териям будет показана ниже): I типу спряжения, соотносимому о
непереходностью, свойственно присоединение глагольных окончаний
к основе через с. -а- / 0, м. -й-, -ё-; II типу, соотносимому с
переходностью, - через о. -1- / -у-, м. -i- / -I-. Три словоизме-
нительных типа традиционно различаются в сингальском соответст-
венно исходному гласному основы глагола: I —а-, II —1-,
III —е-. При этом последний представляет собой регулярную сло-
вообразовательную модель непереходных (или, как их принято здесь
квалифицировать, "инволитивных") глаголов. Наибольшим разнообра-
зием типов и подтипов спряжения обладает цыганский, где основы
настоящего и прошедшего времени глаголов образуются при помощи
богатого набора различающихся между собой аффиксов.
Иной характер имеет различие глагольных основ в бенгальском
языке, особенно явно выступающее в "чолит бхаша". Говорить о
разных морфологических типах словоизменения в строгом смысле
здесь трудно, поскольку наблюдаемые альтернации корневых гласных
в значительной части объяснимы на фонетическом уровне как ре-
зультат гармонии гласных (регрессивной ассимиляции по признаку
раствора, или полнозвучности, в пределах сдвига на одну ступень)
189
и, как правило, предсказуемы, исходя из формы присоединяемого
аффикса [Diaock 1957» 175-177I Cattopftdhyfiy, 233-241]. Однако
при желании здесь можно выделить до двадцати шести разновиднос-
тей парадигмы спряжения [Ray 1966 , 21].
Особый случай представляет собой характерное для центральных
и западных НИА языков несовпадение парадигм непереходных и пере-
ходных глаголов. Приводимые в грамматиках парадигмы последних
показывают нейтрализацию в формах совершенного вида (изредка и
некоторых других) противопоставлений по согласовательным катего-
риям - лица, числа и рода. Правда, число и род здесь не манифес-
тируются потоку, что в таких парадигмах опускается прямой объект
(т. е. тот именной член предикативной конструкции, с которым
осуществляется согласование соответствующих видовых форм глаго-
ла-сказуемого) . При наличии надлежащего окружения категории рода
и числа эксплицитно выражены теми же формальными показателями,
что и в аналогичных формах непереходных глаголов, имеющих субъ-
ектное согласование. В этом плане отличие парадигмы переходных
глаголов лишь видимое. Реально оно сводится к отсутствию у них в
формах совершенного вида противопоставления в лице Столько в ма-
ратхи оно находит частичное выражение благодаря двойному согла-
сованию сказуемого во 2-м лице). Но и это уже вполне достаточное
основание для того, чтобы выделять здесь повсюду два словоизме-
нительных типа.
§ 151.	Практически используемая в описаниях НИА языков клас-
сификация глаголов опирается на смешанный лексико-семантический,
синтаксический и словообразовательный критерий и заключается в
разграничении прежде всего непереходных и переходных глаголов, а
далее - в выделении каузативных, с одной стороны, и (реже и в
меньшинстве языков) пассивных и/или потенциальных - с другой.
Следует отметить, что интерпретацию приведенного членения
как классификационного (в принятом нами смысле) нельзя считать
традиционной. В большинстве описаний НИА языков какая-либо его
квалификация вообще не находит эксплицитного выражения1, но сам
характер подачи материала позволяет заключить, что переходность
— непереходность понимается обычно как классифицирующая катего-
рия, служащая основанием для различения двух основных, если не
чисто морфологически, то, во всяком случае, синтаксически неравно-
1 Ср., однако: "Производные глаголы здесь, как правило, следует
считать не новыми словами, а формами исходных глаголов" [Ка-
тёнина I963p 177].
190
ценных друг другу подклассов глагола. Каузатиъность же освещает-
ся, как правило, в связи с рассмотрением способов регулярного
образования производных глагольных основ, и в этом контексте
глаголы, признаваемые каузативными, мохут трактоваться не только
как классификационный тип (т. е. в плане деривации), но и как
формы словоизменения.
Обе трактовки наталкиваются однако на трудности в связи с
семантической и синтаксической неадекватностью таких производных
глаголов, отнюдь не во всех случаях выражающих подлинную понуди—
тельность и, соответственно, не всегда выступающих ядром конст-
рукции, в которой предусмотрено "место" непосредственного испол-
нителя действия, отличного от инициатора. Ввиду этого чаще всего
каузативные глаголы в грамматиках даются в одном ряду с переход-
ными при освещении основных типов глагольных основ, понимаемых
как: I) простая, или непроизводная (непереходная / переходная),
2) первая производная (переходная / каузативная I степени) и
3) вторая производная (каузативная I / II степени). В некоторых
описаниях маратхи, гуджарати, синдхи и лахнда, т. е. языков и
диалектов, обладающих образованными посредством суффиксации пас-
сивными / потенциальными глаголами (или формами), этот ряд ока-
зывается продолжен за счет соответствующих основ [см., например:
Trumpp, 250-2605 Катенина I963j, 177-181]. Но более часто осве-
щение пассива, как аналитического, так и синтетического, дается
при описании словоизменения.
В свете сказанного представляется уместным рассмотреть и со-
поставить различные основания подобных членений гласса глагола.
§ 152.	Уже само формальное членение связано с определенными
сложностями. Характерные НИА показатели производности глагольных
основ, обладающие в рассматриваемых языках наиболее высокой ре-
гулярностью, представлены суффиксами, присоединяемыми к первич-
ной основе (последняя в этом случае обычно претерпевает морфоно-
логическое изменение: долгий / периферийный гласный в ней заме-
няется кратким / центральным). Таких суффиксов, традиционно по-
нимаемых как каузативные, в большинстве НИА язы-
ков бывает два. Хотя диахронически суффикс каузатива II степени
должен трактоваться как результат вторичного наращения на осно-
ву, осложненную первичным суффиксом каузативности, расчленение
его на синхронном уровне анализа обычно приводит к обратному по-
рядку следования составляющих: материальный элемент, тождествен-
ный суффиксу каузатива I степени, чаще составляет конечную часть
показателя II степени (ср.: х. I -а-и II -va-; м. I -av-и
191
II -var-; о более сложном в действительности характере этого со-
отношения свидетельствует вариант суффикса х. I -1ё- и II -Iva-;
см. также табл, xxvil, где каузативные показатели II степени,
ввиду сказанного, приводятся без расчленения на первичный и вто-
ричный их элементы).
Сама возможность варьирования показывает, что такие суффиксы
не универсальны. Хотя распределение вариантов в значительной ме-
ре диктуется фонологически - структурой глагольной основы (так,
суффиксы типа х., п. -1й-, с. -dr-, -га-, г. -[v]rdv- появляются
преимущественно при одно- [дву-] сложных основах с исходом на
гласный), возможны и их свободные чередования (ср., например:
X. bithdnd / bithland 1 усаживать9, П. dikhauna / dikhdlna /
dikhidund «показывать9 и др.). В гуджарати, наряду с преобладаю-
щей реализацией этого суффикса -av-, употребляются сочетающиеся
каждый примерно с четырьмя десятками основ -av- и -аа- (обыкно-
венно требуют тех хе морфонологических преобразований в основе,
что и -av-), а также -[v]rdv- (при основах на гласный, Vh- и Vv-)
и в единичных случаях -аг-, -6d-, -ddv- (информация Л. В. Са-
вельевой) •
Наряду с суффиксальным имеется и другой, менее регулярный
тип производности по той хе семантической линии, выражающийся
грамматическими чередованиями звуков в основе. Они покоятся в
первую очередь на отмеченном еще древнеиндийскими грамматиками
распределении гласных по "ступеням подъема.": передним (1, крайне
редко I) и задним (и, редко й) гласным "слабой ступени", высту-
пающим в непроизводной основе, в производной соответствуют глас-
ные "средней ступени" (а, о), а гласному среднего ряда а, отно-
симому к "средней ступени" - гласный & "сильной ступени". Сопут-
ствующим явлением служит при этом обычный переход конечного глу-
хого ретрофлексного исходной основыt в звонкий d и далее - в г,
реже в г. Примеры подобных соответствий обычны во всех северно-
индийских языках, заметно убывая, правда, в восточной подгруп-
пе (полное исключение составляют только сингальский и цыганский
[Bloch 1965,		239])s		
м.	padnd	«падать9	z -	padnd	«ронять9
г.	carvu	«пастись9	carvu	«пасти9
с.	baranu	«гореть9	baranu	«сжигать9
п.	varnd	«входить9	vania	«вводить9
X.	ladnd	«быть нагруженным9	ladnd	‘нагружать
н.	dabnu	«быть раздавленным9 -	dabnu	«давить9
ор.	nariba	«умирать9	maribd	«убивать9
192
6.	cal	‘двигаться’	-	сй1	‘двигать’
ас.	par	‘падать’	-	par	‘срывать (плоды)’
м.	phirai	‘поворачиваться’	-	рЬегпё	‘вертеть’
г.	phitvu	‘ослабевать’	-	phSdvu	‘распускать’
с.	phiranu	‘поворачиваться’	-	pheranu ‘поворачивать’
п.	digna	‘падать’	-	degna	‘квдать’
х.	chidna	‘быть проткнутым’ -	chedna	‘протыкать’
н.	phimu	‘изменяться’	-	phemu	‘менять’
м.	judnS	‘прикладываться’	-	jodni	‘прикладывать’
г.	tiitvu	‘ломаться’	-	torvu	‘ломать’
с.	БиЗапи	‘тонуть*	-	Ъогапи	‘топить’
п.	шигпа	‘возвращаться’	-	тогпа	‘возвращать’
х.	khulna	‘открываться’	-	kholnfi	‘открывать’
н.	chutnu	‘ освобождаться’	-	chornu	< освобождать’ •
Реже и, по-видимому, только в области распространения хинди
подобное противопоставление основ опирается на квантитативную
оппозицию гласных верхнего подъема (1^1и и~й), например:
х. pisna ‘перемалываться’ - plena ‘молоть’
х. lutna ‘быть ограбленным’ - lutna ‘грабить.’
ав. khicab ‘тянуться’ - khicab ‘тянуть’.
Такие соответствия обладают невысокой, но достаточно явной
регулярностью, хотя этот способ образования производных основ ни
в какой мере не является продуктивным для современных НИА язы-
ков. Об этом свидетельствуют как ограниченность в них числа та-
ких производных, исторически восходящих в общем к одному и тому
же узкому кругу ДИА корней, так и случаи наличия их альтернантов
регулярного суффиксального типа, например:
х.	dabna ‘быть раздавленным’	-	dabna	и	dabana	‘давить’
х.	phasna ‘попадать в сети’	-	phlsna	и	phasana	‘ловить’
с.	parhanu ‘читать’	-	parhanu	и	parhainu	‘учить’.
Тем не менее само наличие таких производных основ нарушает
стройность современной системы. Вклиниваясь между непройзводной
и первой суффиксальной производной основой, которой они нередко
противостоят семантически и синтаксически, эти основы включаются
в четырехступенчатую иерархию производности "по переходности-
Каузативности". Например, в хинди встречаются ряды типа:
ladna	‘быть нагруженным*	-	ladna	-	ladana	-	ladvana
phirna	‘ бродить ’	-	pherna	-	phi ranfi	-	phirvana
ghulna	‘растворяться*	—	gholna	—	ghulana	—	ghulvana.
14 436
193
На практике такой ряд обычно сводится к трехчленному путем
функционального отождествления либо второго и третьего его чле-
нов, как это только что было показано, либо третьего и четверто-
го [Еяизаренкова 1962, 85]. Другой путь его упрощения - практи-
ческая неупотребительность в подобных случаях либо первого суф-
фиксального каузатива (показательно, что в авторитетных словарях
хицци в таких лексически активных семантических рядах, как опи-
рающиеся, например, на khuina ‘открываться’ и khudna ‘быть выко-
панным’, приводятся производные kholna, khulvana и khodnS, khud-
▼ini, но отсутствуют *khulana и *khudana), либо второго, который
во всех тех НИА языках, где он отмечен, представляет собою лишь
изредка реализуемую потенцию регулярной глагольной деривации.
В результате оказывается невозможным сколько-нибудь надежно
предсказать форму "каузативного” деривата от той или иной конк-
ретной непроизводной основы, причем степень такой надежности
снижается по мере приближения к наиболее активным лексическим
группам. Сложившееся положение может быть представлено в виде
своего рода "скользящей шкалы", где соседствующие ступени фор-
мальной производности перекрывают одна другую, вследствие чего
граница между ними "плывет" (см. схему II).
"первый каузато"
Схема II
Степень регулярности образования рассмотренных производных
основ достаточно высока. Первый каузатив того или иного типа об-
разуется от большинства непроизводных глагольных основ во всех
НИА языках. Однако это общее правило сопровождается существенны-
ми исключениями. Не образуют каузативных производных деномина-
тивные и, главное, некоторые из употребительнейших собственно
глагольных основ' (например, в хинди: hona ‘быть’, rahnfi ‘оста-
ваться’, cahna ‘хотеть’, вакаа ‘мочь’, 1йпа ‘приносить’, рйпй
‘получать’, ana ‘приходить’, janS. ‘уходить’, socnfi ‘думать’,
tarna ‘понимать’, bhana ‘нравиться’, ратпа ‘падать’).
Второй ("двойной") каузатив несвойствен бенгальскому, ория,
ассамскому (встречающиеся отдельные формальные соответствия вто-
рому каузативу лишены здесь функциональных отличий от первого:
194
karay / karovfiy ‘он побуждает сделать* [Kakati, 313]), непаль-
скому» В сингальском каузатив II возможен только как наращение
регулярного каузативного аффикса -av- на апофонически производ-
ную основу с геминированным конечным согласным, притшаецую двд
замкнутой группы глагольных корней (главным образом глаголи II
спряжения) как несуффиксальный вариант каузатива I. В остальных
НИА языках возможность образования вторичных суффиксальных про-
изводных реализуется реже, чем в отношении первичных производных
(обоих типов образования), хотя возможны случаи, когда при нали-
чии второго производного отсутствует первый. Например, в хинди и
маратхи его не имеют некоторые глаголы с односложной исходной
основой, оканчивающейся на долгий гласный: х. gand ‘петь* (про-
изводный - только gavfinA) и др. [Guru, I65]; м. deni ‘давать*
(devavni / dewini) и др. [Катенина I963j, 179]. Правда, в боль-
шинстве таких примеров можно усмотреть закономерное фонетическое
преобразование основы перед суффиксом каузатива I.
К описанным выше можно добавить еще и используемый в бен-
гальском языке перифрастический способ образования каузативов,
представляющих собою сочетание глагольной основы (в диалектах
возможно и глагольное имя на -a [Chatter;)i 1926, 1033]) о кауза-
тивным производным от глагола "делать" (ката-; реже - рагИ-
‘укладывать’), например, daur karana ‘гнать* от daurfina ‘бежать*.
Аналогичные образования отмечены в диалектах конкани, например,
baska:rayi ‘усаживать* (от baysa ‘сидеть*), nidkasrayi ‘усып-
лять’ (от nidde ‘спать’) и др. [SMD, I, 62].
§ 153. Другое направление суффиксальной производности гла-
гольных основ представляют так называемые пассивные или потенци-
альные (пассивно-потенциальные) глаголы. Этот тип свойствен за-
падным НИА языкам, а также непальскому и в меньшей мере языкам
Бихара. Отдельные образования такого типа сохраняются и в диа-
лектах хинди и панджаби. С ним может быть соотнесен тип так на-
зываемых глаголов III спряжения в сингальском.
Пассивно-потенциальные суффиксальные показатели в НИА языках
могут быть разделены на две формальные группы: I) выраженные
гласным переднего ряда и (или) j: с. -[i] j-, марв. -ij-, л. -1-,
н. -1-, [брадж и др. диалекты хинди -1- / -1у-], синг. -е- и
2) выраженные гласным среднего ряда: г., ав., бхода.,майтх. -А-,
м. -av-. В некоторых НИА языках присоединение такого показателя
может сопровождаться морфонологическими изменениями в основе,
сходными с теми, которые наблюдаются при образовании суффиксаль-
ных каузативов. Так, в гуджарати обычен переход корневого (но не
13-2 436
195
Таблица xxvii
Суффиксальные показатели производных основ
Язык	Пассивно- потенциальный	.Каузатива I степени	Каузатива II степени
Цыганский Сингальский Маратхи Гуджарати Синдхи Марвари Мултани Панджаби Хинди Брада Бходжпури Майтхили Магахи Непальский Ория Бенгальский Ассамский	-ре (возвратно- пассивный) -е- (медио- паосивный) -av- -а- -[!> -ij- -I- (-1-) (-1- / -iy-) (-а-) (-а-) (-а-) (-1-)	(-av) - a va- / -0- -av[i]- / -iv- -av- / -ad- -a- / -ar- / —ra— -a- -fi- -a- (-au-) / -dl- / -lau- -a- / -la- -av- -a- —Sv— -a[u]- / —ySu— / —Ifiu— / -vau- (-a-) -a- -&-	(CC)av- -vav[i]- -[a]vav- / -[a]dav-/-avdav- -ara- / -rara- -va- -va- -va- (-vau-) / -Ivau- -va- / -Iva- -va- -v&v- -vav- -[a]bA- -vav- (-ova- / -uva-)
суффиксального - в случаях образования пассивно-потенциального
глагола от производной основы) а в а, например: vaparvu ‘упот-
реблять* - vaprfivu ‘употребляться*; apvu ‘отдавать* - apavu ‘от-
даваться*; javu ‘уходить* - javavu ‘быть в состоянии уйти’; но
karfiwu ‘побуждать сделать* - kar&vavu ‘быть побуждаемым сде-
лать*. В диалектах лахнда также возможно сокращение корневого
гласного: i&run ‘бить* - marivun ‘быть битым*. В сингальском
языке показатель глаголов III спряжения -е- присоединяется к
глагольной основе совершенного вида, при образовании которой
значительная часть корней претерпевает морфонологические измене-
ния [Краснодембская 19722, 6-7; Bhat, 8-9].
196
Отношения производности, в которых пассивные основы стоят к
остальной массе глагольных основ, как непроизводных, так и про-
изводных, отличаются от приведенных выше для каузативных. Суф-
фиксальные каузативы I и II выступают как линейная иерархия про-
изводности: с учетом диахронических преобразований в суффиксах,
каузатив II может рассматриваться только как опосредованное че-
рез каузатив I, но не непосредственное наращение на непроизвод-
ную основу. Возможность образования двух однокоренных каузати-
вов II - одного от непроизводной, а другого от первой производ-
ной основы - попросту исключается. Не меняют положения и случаи
образования первой производной основы путем апофонических чере-
дований - та же последовательность производности с какими-то ва-
риациями сохраняется и тут.
Пассивные основы такой линейной зависимости от других произ-
водных основ не имеют. В языках, обладающих сравнительно высокой
регулярностью образования пассивно-потенциальных глаголов, ис-
ходными для них могут служить как простые, так и производные оо-
новы всех названных выше типов,	например:
с. ghatijanu ‘уменьшаться’	'от ghatanu ‘уменьшаться’
с. marjanu ‘быть битым’	от marinu ‘бить’
с. vinaijanu ‘быть упущенным’ от vinainu ‘выпускать’ н. jaginu ‘быть в состоянии бодрствовать’ от jagnu	‘бодрствовать’ н. garinu ‘быть сделанным’, ‘делаться’ от garnu	‘делать’	
н. garainu ‘быть сделанным’ (чужими руками)	от garatmu ‘делать’ (через пос- редство кого->л.)
(ор. также выше примеры пассивно-потенциальных глаголов гуджара-
ти). Здесь можно говорить о широкой их производности.
В языках и диалектах, где пассивные и потенциальные глаголы
образуются менее регулярно,, они восходят главным образом к не-
производным глаголам или производным апофонического типа образо-
вания. В сингальском языке глаголы III спряжения (т. е. имеющие
суффиксальный показатель -е-) не образуются от каузативных и,
наоборот, каузативные не образуются от глаголов III спряжения,
поскольку каузативный суффикс присоединяется непосредственно к
глагольному корню, а не к производным основам. Производность
пассивно-потенциальных глаголов здесь узкая.
Таким образом, общая схема отношений производности в системе
НИА глагола может быть представлена'трояко. Наряду о предложен-
ье з 43G
197
Hot ваше схемой 11, отражающей положение в тех языках, где пас-
сивные и (или) потенциальные глаголы как сколько-нибудь регуляр-
ный тип производности отсутствуют (восточные ЙИА языки, хинди,
павджаби), выделяется еще одна в двух разновидностях, характери-
зующихся:
а) ш	ирокой производностью пассивно-потенциальных
глаголов (см. схему 12):
Схема 12
б) у	зкой производностью пассивно-потенциальных гла-
голов (см. схему 13):
* первичные
/ суффиксальные
каузативные
производные
Схема 13
вторичные
суффиксальные
каузативные
производные
В последнем случае (схема 13) при образовании нерегулярных
или слабо-регулярных пассивно-потенциальных глаголов посредством
суффикса возможна их формальная омонимия каузативным произ-
водным, что наблюдается, в частности, в авадхи, где dekh&eu мо-
жет означать как 4[я] показался*, так и ‘[я] показал*. Дифферен-
циация таких форм осуществима только на синтаксическом и семан-
тическом уровнях, исходя из контекста. Однако наряду с ними име-
ются формы (со словоизменительным аффиксом, начинающимся с -а),
различимые и на морфологическом уровне благодаря расхождению в
словоизменении непереходных и переходных глаголов, например:
dekhfit[1] hai ‘[он] кажется*, ‘выглядит*~ dekhfivat[i] hai ‘[он]
показывает» [Saksena 1937» 293-294, 287].
§ 154.	Семантическая интерпретация производных глаголов не-
однозначна и непосредственно вытекает из того, как квалифициру-
ется исходный простой глагол. Если он по значению активно-непе-
198
реходный или медиопассивный, то первый каузативный производный
обладает значением переходности, а второй - собственно каузатив-
нос ти, понимаемой здесь не столько как выражение побррмпя ко-
го-либо к совершению действия, выраженного переходным глаголом
(т. е. в данном случае первым производным), сколько как побужде-
ние к достижению результатов такого действия через чье-либо пос-
редство, как инициативное содействие его совершению. Так, в хин-
ди, в ряду baaut ‘делаться’ - ЬапйпД ‘делать’ - banvSnfi, последний
член ближе передает значение ‘добиваться, чтобы было сделано*,
чем ‘заставлять делать9 (например, карта buvd husaini banvi d§ti
thi ‘Одеждой его обеспечивала тетя Хусейни9,’т.е. ‘делала так,
что одежда делалась9). В случае, если такой формальный ряд со-
держит четыре глагола (например, ladna ‘быть нагруженным9
ladna ‘нагружать9 - ladana, lad vdnfi‘добиваться, чтобы было на-
гружено [кем-то]9), третий и четвертый идентичны по значению, но
последний полнее выражает идею действия через посредника, а по-
тому предпочтителен в конструкциях, где таковой находит экспли-
цитное выражение [Bailey 19292» 519-522].
"Пассивный" производный от непереходного глагола имеет по-
тенциальное значение, т. е. выражает возможность (а чаще, пос-
кольку обычно он употребляется о отрицанием, - невозможность)
совершения действия или достижения пкого-то состояния. Глаголы
III спряжения в сингальском языке обладают относительно широким
набором медиопассивных значений: возвратности, взаимности, не-
произвольности действия.
Семантический ряд глаголов, производных от простой основы с
непереходным значением, в максимальной своей реализации (практи-
чески не достигаемой вследствие обычного выпадения того иди ино-
го из его членов) имел бы следующий вад (ом. охецу 14):
потенциальный		активно- непереходный / медиопассивный		переходный		побудительный (к опосредован- ному совершению исходного дей- ствия)		побудительный 0 подчеркнутой опосредован- ностью
Схема 14
Если исходный глагол имеет переходное значение, то первый
каузативный производный обозначает неопосредованное, а второй -
опосредованное содействие (или побуждение к) совершению дейст-
вия, выраженного исходным глаголом, наприме;»: х. parhnd ‘изу-
13-4 436
199
чать’ - parhana ‘обучать’ (непосредственно) - parhvanfi ‘обучать’
(с помощью третьего лица, например, учителя). Как и в предшест-
вующем случае, • дифференциация значений производных проводится
здесь не особенно четко, и при отсутствии эксплицитно выражен-
ного посредника некоторые из них оказываются взаимозаменимы.
Пассивно-потенциальные производные от переходных глаголов
могут совмещать оба значения - страдательное и потенциальное. В
результате семантический ряд глаголов, производных от простой
основы с переходным значением, оказывается подобен представлен-
ному выше, но его исходная точка сдвинута на одну позицию впра-
во, а крайне левая позиция совместилась со следующей за ней,
ставшей, как и она, производной (см. схему 15; ср. схему 14):
Схема 15
Строгого совмещения обоих рядов не происходит не только
вследствие стертости левой части второго ряда (схема 15). Сама
исходная точка оказывается не вполне определенной ввиду наличия
в различных НИА языках небольших групп основ, совмещающих непе-
реходное и переходное значения, например: х. badaina ‘изменять-
ся’ и ‘изменять’, х. ghabrana ‘беспокоиться’ и ‘беспокоить’,
х. bhiilna ‘быть забытым’ и ‘забывать’; х. ulatna ‘переворачи-
ваться’ и ‘переворачивать’, х. khujlana ‘чесаться’ и ‘чесать’
и др.; п. kheina ‘играть’ (развлекаться) и ‘играть [в какую-либо
игру]*» п. bharna ‘наполняться’ и ‘наполнять’, п. lajauna ‘позо-
риться’ и ‘позорить’ и др.; г. bolvu ‘говорить’ и ‘говорить [на
каком-либо языке]’, г. Sikhvu ‘учиться’ и ‘изучать’, г. cukvu
‘ошибаться’ и ‘упускать’ и др.; м. ughadnd ‘открываться’ и ‘от-
крывать’, м. modnd ‘разрушаться’ и ‘разрушать’, м. samajne ‘быть
понятным’ и ‘понимать’ и т. д.
Стройность семантических рядов нарушается также наблюдаемыми
иногда более или менее существенными сдвигами в лексическом зна-
чении производных глаголов, например, в хинди: dikhna ‘быть ви-
димым’ - dekhna ‘смотреть’; sunn а ‘слышать’ - sunana ‘рассказы-
вать’; bolna ‘говорить’ - bulana ‘звать’; likhna ‘писать* -
likhanfi ‘диктовать’; milna ‘встречаться’ - milana ‘знакомить*.
§ 155.	Грамматическая классификация описанных простых и про-
изводных глаголов опирается, как было сказано выше, на синтакси-
v?n
чеокий признак - то окружение, в котором они выступают. Ее опре-
деляет число субстантивных членов с субъектными и объектными
значениями, участвующих в конструкции, ядром которой служит гла-
гол, а также характер морфологического оформления этих членов.
Непереходным глаголам свойствен простейший вид субъектно-
предикативной конструкции, который можно считать немаркирован-
ным2 * *:
fair — у	CD
(например: н. chori muskurai ‘девочка улыбнулась’).
Конструкция, свойственная переходным глаголам, представляет
расширение приведенной выше за счет второго субстантивного чле-
на, выражающего прямой объект:
С	G  -----------Л
S<iir/[ag]	sdir/dat J
(например: ac. si bhat / bhatak khaiche ‘он ест рис’).
Данная конструкция является единственной для восточных НИА
языков; в западных и центральных при глаголе в форме совершенно-
го вида она имеет еще две согласовательных реализации:
*ag — fdir/[dat] —<2a>
(например: п. naukranl лё darvaza kholhia ‘служанка открыла
дверь’, г. orate сЬокгапё maryo ‘женщина побила сына’);
— Hat] —(2Ь)
(например: п. munde пё kuri nu vekhia ‘парень увидел девушку’,
г. Ьёпё kahyu ‘он сказал»).
Логически рассуждая, следующей ступенью развития должна быть
конструкция с первым каузативным производным от переходного гла-
2 Используемые символы: S - существительное, р - послелог (до-
полнительные символы при них означают падеж или соответству!>-
щее послеложное образование: dir - прямой, id - общекосвен-
ный, dat - дательный, instr - орудный, аЪ1 - отложительный,
ag - агенс; цифрами показан линейный порядок следования имен-
ных членов конструкции); V - глагол. Стрелки снизу показывают
согласование, сверху - управление.
201
гола, расширенная за счет еще одного именного члена, обозначаю-
щего инициатора действия, по схеме "инициатор - исполнитель -
объект”:
।dir/ag bdat
fz--
— 7
(3)
Такая конструкция с согласованием глагола (в зависимости от
его видовой формы и языка) по первому (S1) или третьему (&Ъ
именному члену действительно реализуется в предложениях типа
м. Siksak	vyfikaran Sikvito ‘Учитель скучает детей грамма-
тике’ , что может интерпретироваться как "учь^ль побуждает детей
изучать грамматику". Однако эта конструкция образуется лишь от
весьма ограниченного числа подобных производных глаголов. Напри-
мер, в хинди при отмеченном арпа bhfii ko khilati thi ‘Я раз-
влекала своего брата игрой’ ("побуждала играть") и bhai kabaddi
khelta tha ‘Брат играл в пятнашки’ предложение типа *ва1 bhai*ко
kabaddi khilati thi ‘Я развлекала брата игрой в пятнашки’ проти-
воречит языковой норме. Дело в том, что допустимость рассматри-
ваемой конструкции определяется конкретным лексическим содержа-
нием глагола. Ее образуют переходные глаголы двойного управления
со значением передачи чего-л. кому-л. (физически или через орга-
ны чувств) или превращения чего-л. во что-л., например: op. raja
tfinku puraskara daia ‘ Раджа дал ему награду’; г. ёпё chokrane
dak khavdavyd ‘Он накормил ребенка овощами’; х. yah’aari us ko
apua beta samajhti hai ‘ Эта женщина считает его своим сыном’.
Степень* формальной производности глагола при этом определяющей
роли не играет [ср.: Kachru, 71].
Как собственно каузативная выступает переходная конструкция,
расширенная именем с инструментальным показателем (II или III
яруса), обозначающим непосредственного исполнителя действия:
Sdir/ag sid + pinstr Sdir/dat V
например: г. me ёШ-рйвё te kam karavdfivyu; m. tydcyd-kaddn mi
ta kam kararia ‘Я сделал то дело через него’ ("побудил его сде-
лать то дело"); X. thSkSdfir quliyo её [l&ri par] bore ladvSyS
‘Подрядчик велел грузчикам погрузить ("сделал так, что грузчики
погрузили") мешки [на грузовик]’. Так же преобразуется в кауза-
тивную и конструкция с глаголами двойного управления, например:
X. mat maulvi sahib её арцё beta ko urdu parhvfita h3 ‘Я обучаю
своего сына урду у маулави’ ("делаю так, что маулави обучает").
202
Характерно, что замещение "места" реального исполнителя дей-
ствия (s2d + в каузативной конструкции представляет со-
бою относительно редко реализуемую потенцию. На практике кауза-
тивные производные чаще встречаются в регулярной переходной кон-
струкции с двумя эксплицитно выраженными основными именными чле-
нами, обозначающими инициатора (S1) и объект (S2) действия, по-
нимаемого в зависимости от степени выраженности каузативной се-
мантики глагола как непосредственное или как опосредованное.
Аналогичным образом в регулярной пассивной конструкции очень
часто отсутствует первый именной член (с инструментальным или
отложительным показателем), обозначающий субъект действия. В ре-
зультате конструкция
Sid + pinstr/abl ^dir/[dat] J ^5)
(например: г. sarkar-thi/-vade [garibo-пё] paisfi арауй ‘прави-
тельством отпускаются средства [для бедняков]’) 'уподобляется
конструкции I, обычной для непереходных глаголов, например:
мулт. bajhre кар is in ‘просо будет сжато*; г. [fi niSSl-rnft] rekhfi-
ganit fiikhvay che ‘[в этой школе] преподается геометрия*.
Сходным образом оформляется потенциальная конструкция, с тем
отличием, что первый именной член (субъект) здесь обязателен, а
второй (объект) может опускаться. При потенциальных глаголах,
восходящих к непереходным, последний отсутствует закономерно. В
этих случаях глагол имеет лишь одну "нейтральную" личную форму -
3-го лица единственного числа мужского / среднего рода. Примеры:
марв. ЬЙ marijyo ‘меня побили* ("я побит"); м. majhya-пё he к&п
karavti ‘я могу выполнить эту работу’ ("эта работа может быть
мною выполнена"); г. a kam koi-thi karatu nathi ‘эту работу ни-
кому не сделать’ ("эта работа никем не может быть исполнена");
марв. mhai su avijai nahi ‘я не могу прийти* ("мною не приходит-
ся"); н. mai-le/-b&t sutindai-na ‘мне ( мною ) не спится*.
Следовательно, ’в конструкциях 4 и 5 характерным, хотя и не
обязательным,именным членом служит субстантив в косвенном паде-
же, обозначающий субъект действия.
Таким образом, хотя "валентностная" оценка глаголов по чис-
лу и характеру субъектно-объектных связей в конструкциях, ядром
которых эти глаголы способны служить (иначе говоря, по совокуп-
ности замещаемых субстантивами "мест" в соответствующих предика-
тивных конструкциях) и имеет определенные объективные преимущес-
тва, она также сопряжена с некоторыми трудностями. Их порождает.
203
о одной стороны, преобладающая на практике неполнота замещения
"мест" в конструкциях на базе производных глаголов, требующая
привлечения к анализу в первую очередь случаев максимальных, не
являющихся самыми распространенными. С другой стороны, к ним ве-
дет внешнее формальное тождество некоторых семантически и струк-
турно невдентичных конструкций. Для последовательной и адекват-
ной дифференциации необходимы дополнительные операции, что зна-
чительно осложняет процедуру.
В общих чертах иерархия определяемых глаголом основных син-
таксических конструкций может быть передана схемой 16:
Схема 16
Первый (левый) член здесь выражен в двух вариантах, потен-
циальном и пассивном, различающихся тем, какой из двух именных
членов требует обязательного выражения.
§ 156.	Полученные схемы классификации, опирающиеся на три
разных критерия, оказываются, несмотря на внешнее сходство, сов-
местимыми лишь частично. Границы формального членения по способу
(или степени) производности нигде не совпадают с границами чле-
нения по семантическому и синтаксическому признакам. Наиболее
сближаются они на рубеже, отделяющем пассивно-потенциальные гла-
голы от непроизводных переходных и непереходных. Но и тут семан-
тическая граница между собственно пассивными (производными от
переходных) и медиопассивными (непроизводными) крайне неопреде-
ленна, а синтаксическая может быть проведена только при усло-
вии, если принять нормативной для пассивных глаголов конструк-
цию с эксплицитно выраженным субъектом действия (sjnetr/abl^’
что отнюдь не бесспорно, поскольку она употребительна главным
образом в формальном стиле (деловом, газетном) и, по мнению мно-
гих исследователей, причем особенно тех, кто сами являются носи-
телями описываемых ими языков, нашла распространение в НИА язы-
ках под влиянием английского. О каком-либо взаимном соответствии
этих границ в области каузативных производных говорить едва ли
возможно.
204
Такое отсутствие однозначной семантической и функциональной
соотнесенности рассмотренных производных глаголов вместе с отме-
ченными отступлениями от строгой регулярности в их образовании
выделяет их на фоне НИА глагольного словоизменения, отличающего-
ся практически исчерпывающей полнотой образования форм, струк-
турно идентичных (отклонения редки) и тождественных в основных
своих функциях. С этой точки зрения, их удобнее отнести к слово-
образованию, а не словоизменению, и соответствующие аффиксы рас-
сматривать как деривационные, а не реляционные. Такая интерпре-
тация подкрепляется неполным совпадением лексических значений
исходного глагола и его производных. Она находит подтверждение и
в лексикографической практике - словари НИА языков часто, хотя и
не всегда последовательно, дают подобные производные глаголы са-
мостоятельными статьями.
Оснований для выделения морфологических подклассов глагола
рассмотренная система глагольных производных не дает.
КАТЕГОРИЯ ПЕРЕХОДНОСТИ
§ 157.	Собственно морфологическая классификация глаголов на-
ходит основания в тех НИА языках, где противопоставление по не-
переходности — переходности выражается не только в синтаксичес-
ком окружении глагола, но и в его согласовании, чем порождается
специфический состав его парадигмы (см. § 155), а в синдхи и ма-
ратхи и в показателях типа основы (ср. § 150). В этом смысле
классифицирующая морфологическая категория переходности присуща
всем центральным и западным НИА языкам, за пределами которых ее
обнаруживает также парья. Восточная граница ее распространения
проходит через восточные диалекты хинди, где она находит нес-
колько иное формальное выражение. Например, в авадхи (лакхимпу-
ри) противопоставление в лице свойственно формам совершенного
вида как непереходных, так и переходных глаголов, но набор лич-
ных окончаний у переходных несколько отличается от такового для
непереходных. Аналогичное расхождение в окончаниях отмечено для
западных диалектов бенгальского языка и для бходжпури (только в
фамильярной форме 3-го лица), но здесь оно ныне стирается. Вто-
ричные окончания 3-го лица различаются у непереходных и переход-
ных глаголов также в майтхили, но еще более характерно здесь
различие в структуре перфектных аналитических форм. Непереходный
глагол выступает в них в виде основы причастия совершенного вида
(на -1а), а переходный - в виде глагольного имени на -пе. Оба
205
сочетаются с одними и теми хе формами вспомогательного глагола.
Любопытно, что использование причастия на -1а от переходного
глагола также допустимо, но эта форма противостоит форме с -пе в
залоговом плане - как пассивная активной (ср. майтх. dekh^e
chathinha «он увидел его* И О Ъага dekhala ohahu ‘тот КОНЮХ был
увиден тобой* [8. Jha, 527]).
Следы морфологического противопоставления переходных глаго-
лов непереходным сохранились в ассамском, что проявляется в раз-
личии окончаний 3-го лица форм простого прошедшего времени:
-[i]l для непереходных глаголов, -[i]l-e для переходных (напри-
мер, fihil ‘он пришел*, но lais ‘он взял’).
Характерно, что морфологическая граница между переходными и
непереходными глаголами в 2ИА языках несколько смещена относи-
тельно синтаксической. Так, в ассамском языке окончание -ё при-
нимают и некоторые глаголы, не имеющие прямого дополнения, на-
пример: SulS ‘он заснул*, h&ciyale ‘он чихнул*, larile ‘он побе-
жал* [Бабакаев, 86]. В хинди помимо отмеченных выше переходно-
непереходных глаголов имеются глаголы, синтаксически воспринима-
емые как переходные, но морфологически оформляемые как непере-
ходные: bolna ‘говорить*, bakna ‘болтать*, Janna ‘рождать’ (при
наличии в предложении прямого дополнения они могут оформляться и
как переходные); land ‘приносить*, pfinfi ‘иметь возможность’
(также в сочетаниях с другими переходными глаголами: mat аЪЫ
yah citthi nahi likh payfi ‘Я еще не успел написать это письмо*);
phfdnS ‘перепрыгивать* и др. Вце более обширна их группа в мара-
тхи: athavnS ‘помнить*, cavnS ‘жевать*, prasavnS ‘рождать’ и др.
[Катенина I963j, 177-178]. Напротив, возможны случаи, когда се-
мантически и синтаксически непереходный глагол оформляется как
переходный. Таковы, например, в хивди: chikna ‘чихать’, jhSkna
‘подглядывать*, nuitaS ‘мочиться* [Bailey 1956» 108].
Глава VI
СЛОВОИЗМЕНЕНИЕ ГЛАГОЛА
ПРИНЦИПЫ СТРОЕНИЯ ГЛАГОЛЬНЫХ ФОРМ
И СЛОВОИЗМЕНИТЕЛЬНЫЕ КАТЕГОРИИ
§ 158.	Словоизменительные категории глагола удобно рассмат-
ривать в виде двух больших групп.
К первой - назовем ее ’’высшей” - группе можно отнести те
собственно глагольные категории, в рамках
которых характеризуется само действие (или состояние) в различ-
ных аспектах его соотношения с действительностью или в зависи-
мости от внутренних особенностей его протекания, отвлекаясь от
непосредственных указаний на связь с конкретным субъектом или
объектом. Последние будут манифестироваться категориями, которые
отнесем к группе "низших” и согласно исполняемой ими функции
определим как согласовательные или гла-
гольно-именные . Соответственно мы будем говорить
далее о "высшем” и "низшем" глагольном словоизменении.
Выделение согласовательных категорий не вызывает сколько-
нибудь существенных затруднений. Сада должны быть включены, с
одной стороны, такие общие для глагола и знаменательных имен
(существительных, прилагательных) категории,как род, чис-
ло и, учитывая специфические возможности словоизменения неко-
торых субстантивных и адъективных глагольно-именных форм, также
падеж. С другой стороны, сада входят категории, общие для
глагола и местоимения, - лицо и субординация.
Не так легко определить круг собственно глагольных категорий.
Значительные трудности на этом пути проистекают из того, что в
НИА "высшем" глагольном словоизменении большое место принадлежит
аналитическим формам. Они различаются числом входящих в них ком-
понентов, степенью внутренней спаянности, регулярностью образо-
вания и употребления. В связи с этим возникает проблема разгра-
ничения сложных форм и словосочетаний, т. е. глагольной морфоло-
207
гии и синтаксиса, с тем чтобы отделить грамматические значения,
выраженные самой глагольной формой, от значений, лежащих вне ее
и выражаемых неглагольными вспомогательными словами или специфи-
ческим строением синтаксических конструкций. Вопрос осложняется
еще и тем, что в традиционно выделяемых категориях не всегда об-
наруживается однозначное соотношение формального и функциональ-
ного аспектов. Нередки примеры, когда под одно грамматическое
значение подводится несколько разных форм (т. е. описывается
несколько альтернативных способов его выражения) и, напротив,
возможны случаи различной грамматической интерпретации одной и
той же формы. Отсюда проистекают достаточно распространенные
разногласия по поводу как наполнения основных грамматических ка-
тегорий глагола, так и самого наличия той или иной из них в кон-
кретных НИА языках.
Менее всего сомнений вызывает наличие категории в р е м е -
н и , которая безоговорочно признается для всех НИА языков.
Правда, содержание ее толкуется весьма различно. В частности,
многие англоязычные исследователи НИА языков не отделяют от нее
категорию вида. Но и последняя, в тех случаях, когда она
признается, воспринимается далеко не однозначно и часто крайне
широко. Представляется необходимым использовать все доступные
формальные основания для отделения от нее категории спосо-
ба действия.
Большие споры вызывает интерпретация категории накло-
нения. Признанию ее способствует четкое формальное и син-
таксическое противопоставление императива "неимперативу", но ре-
шение дальнейших вопросов ее наполнения на чисто формальной ос-
нове оказывается подчас затруднительным. Что касается зало-
га, то различная актуализация одного и того же действия в за-
висимости от выделения на первый план его логического субъекта
или объекта осуществима во всех НИА языках, но используемые для
этого грамматические средства разнятся не только от языка к язы-
ку, но нередко и в пределах одного и того же языка. Наиболее ха-
рактерным ее выражением служат специфические синтаксические кон-
струкции, в связй с чем возникает необходимость рассмотреть воп-
рос о правомерности интерпретации залога в НИА языках как слово-
изменительной категории глагола.
Некоторые НИА языки, и в первую очередь непальский, дают ос-
нования обратиться к вопросу о наличии в них глагольной катего-
рии утверждения-отрицания, в той мере, в
какой отрицание выражается не только при помощи специальных час-
208
тиц, сопровождающих регулярные глагольные формы, но и посредст-
вом специфического "негативного” словоизменения самостоятельного
или вспомогательного глагола. Наконец, следуя А. И. Смирницкому,
целесообразно ввести для глагола категорию репрезен-
тации [Смирницкий 1959, 245 сл.], отражающую противопостав-
ление личных форм неличным и позволяющую построить морфологичес-
кую классификацию последних.
Ввиду заметной неустойчивости многих интересующих нас кате-
гориальных интерпретаций представляется более удобным в освеще-
нии "высшего" словоизменения НИА глагола принять тот порядок из-
ложения, который был использован в разделе "Категория падежа",
т. е. начать с. описания формальной системы глагольно-
го словоизменения, лежащего над сферой согласовательных катего-
рий, и далее на основе полученных схем рассмотреть объективные
основания выделения собственно глагольных словоизменительных ка-
тегорий и показать, как они выражены по конкретным языкам.
§ 159.	По структуре НИА глагольные формы могут быть разделе-
ны на синтетические и аналитические. Последними представлено их
подавляющее большинство. Каждая группа форм допускает дальнейшее
членение на первичные и вторичные.
Синтетические формы образуются присоединением
личных окончаний (как частный случай их реализации допустима ну-
левая морфема - 0) или аффиксов непредикативных форм. Если эти
окончания и аффиксы сочетаются непосредственно с основой (прос-
той или производной), форма признается первичной (на-
пример: х. cal-ё ♦ пойдем [-ка] ’; м. khai-s ‘ты едал’; ав. dekh-au
‘[если] я увижу'; о. galhay-i ‘расскажу’, ‘рассказал бы’; г. teo
mag-ё ‘они просят’; op. кат ‘делай'). Если они присоединяются к
основе, уже осложненной словоизменительной же морфемой (чаще
всего - аффиксом какой-либо непредикативной формы), т.е. опосре-
дованно, форма признается вторичной (например: м. каг-
av-ё ‘сделал[-^а/-о] бы’; м. Sik-t-is ‘если бы ты училась’;
о. hal-iu-si ‘мы пришли’- ж.р.; с. hal-andu-si ‘я приду’).
Одной из распространенных разновидностей вторичных синтети-
ческих форм в НИА языках являются предикативные формы, полностью
идентичные некоторым непредикативным (обычно - причастным). Их
можно интерпретировать как личные формы о нулевым личным оконча-
нием. Правомерность этого подтверждают маратхи и сивдхи, дающие
многочисленные примеры появления в формах аналогичной структуры
личных окончаний I—го и 2—го лица обоих чисел при отсутствии та-
ких окончаний в 3-м лице.
I 4 436
209
Аналитические формы представляют собою сочета-
ния значащего глагола с вспомогательными. Членение их на первич-
ные и вторичные определяется типом последнего. Оно основывается
на свойстве первичного вспомогательного глагола служить в данной
его функции конечным элементом аналитических форм, не-
способным присоединять (справа) никакие другие вспомогательные
глаголы^. Напротив, вторичные вспомогательные глаголы свободно
присоединяют первичные, являя этим регулярное развитие аналити-
ческих форм. Например, в хинди [vah] parhta hai ‘[он] читает’,
[us-ne] parhS hai ‘[он уже] прочел’, [us-пё] parha hogfi ‘ [°н],
вероятно, прочел* и т. п. являются первичными аналитическими фор-
мами, поскольку они не допускают дальнейшего присоединения дру-
гих вспомогательных глаголов, a [vah] parhta raha ‘[он] продол-
жал читать* или [mai yah nahl] kar eakta ‘[я не] могу [этого]
сделать* и им подобные - вторичными, поскольку имеются формы
[vah] parhtfi rahtfi hai ‘[он] продолжает читать*, [aai yah nahl]
kar eakta thfi ‘ [я не] мог [этого] сделать* и т. п.
На практике первичными вспомогательными обычно служат глаго-
лы связочного типа с самостоятельными значениями бытия, нахожде-
ния и т. п.; вторичными вспомогательными - глаголы более кон-
кретных значений (’’уходить", "делать", "мочь", "кончать", "начи-
нать" и др.), как правило, имеющие достаточно широкое самостоя-
тельное употребление в функции глагольного сказуемого.
В первичных аналитических формах значащий глагол выступает
чаще всего в форме причастий несовершенного и совершенного вида,
реже - некоторых других непредикативных, еще реже - в первичной
синтетической личной форме. Во вторичных аналитических формах
значащий глагол обычно представлен более широким набором непре-
дикативных форм, чем в первичных.
х Это отнюдь не означает недопустимости таких сочетаний при
употреблении того же глагола в самостоятельной, а не вспомо-
гательной роли. В рассматриваемой же функции он может, как
редкое исключение, осложняться только самим собой, т. е. вы-
ступать в одйой из аналитических своих форм, образуя разго-
ворные аналитические гиперформы, иногда наблюдаемые в панджа-
би, гуджарати, хивди, непальском и др., например: х. vah ftt&
hot a hai ‘он обычно приходит* [Dimfiiss, 1JO]; ср. регуляр-
ное at& hai, а также &t& raht& hai и буй kartft hai; ом. так-
же: [Бескровный I960, 98-99; Королев 1968, 1300; Cardona, 107-
108; Gill & Gleason, 74].
210
Таким образом, парадигму словоизменения НИА глагола образуют
следующие элементы, непосредственно или опосредованно присоеди-
няющиеся к его исходной форме - основе:
I)	первичные окончания (аффиксы) синтетических форм, разде-
ляющиеся на: а) неличные (непредикативные) и б) личные;
2)	вторичные окончания синтетических форм;
3)	первичные вспомогательные глаголы в совокупности их форм,
выступающих в сочетании со значащим глаголом;
4)	вторичные вспомогательные глаголы.
Для каждого типа таких элементов, кроме первого, необходимо
определить правила их сочетаемости. Если элементы первого типа,
согласно определению, присоединяются непосредственно к основе
значащего глагола, то остальные - к различным производным от нее
формам, что и требует в каждом случае конкретного указания. Джя
вторичных аналитических форм было бы полезно проследить границы
их дальнейшего словоизменения (т. е. практическую способность
каждого вторичного вспомогательного глагола сочетаться в данной
его функции с различными наборами окончаний и формами первичного
вспомогательного глагола), но этот вопрос ни в одном НИА язике
еще не исследован в достаточной мере.
КАТЕГОРИЯ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ
И ОСНОВНЫЕ ТИПЫ НЕЛИЧНЫХ ФОРМ
§ 160.	Категория репрезентации отражает способность глагола
выступать помимо собственно глагольных также и в именных функци-
ях, принимая специальные формы, обладающие соответствующим сло-
воизменением, и представляя процесс под различными углами зре-
ния: как чистое действие или состояние в ходе его протекания,
как некоторую предметность или как некое качество, присущее ка-
кому-либо лицу, предмету, явлению, а также другому процессу. Со-
ответственно можно говорить о четырех основных репрезентациях
глагола: I) собственно глагольной, или вербальной, * 2) субстан-
тивной, 3) адъективной и 4) адвербиальной [Кузнецов 1971, 6-11].
Вербальная репрезентация представлена широкой системой лич-
ных (предикативных) форм глагола, к специальному анализу которой
мы обратимся ниже.
Субстантивная, адъективная и адвербиальная репрезентации
представлены значительно более ограниченным набором форм, опре-
деляемых как неличные (непредикативные), или глагольно-именные.
Каждой из этих репрезентаций в НИА языках соответствует обычно
14-2 436
211
не одна, а несколько форм, объединяемых их общей грамматической
характеристикой, но различающихся конкретным грамматическим зна-
чением, способом материального выражения (нередко и вытекающими
отсада особенностями частного словоизменения) и набором синтак-
сических функций, отражающимся в специфической дистрибуции. Та-
ким образом, названные общие репрезентации допускают даль-
нейшее членение на конкретные, или частные.
§ 161.	К субстантивной репрезентации должны
быть отнесены те неличные формы, которые обладают способностью
изменяться в падеже и (или) числе, но не изменяются в роде. Сюда
входят формы, традиционно определяемые как инфинитив
или, достаточно расплывчато, как "глагольное имя"
(в восточных НИА языках), а также герундий (в маратхи и
сингальском) и "имена действия" в сингальском
(являющиеся ныне сугубо предикативными формами, сохранившими, од-
нако, способность принимать некоторые 'падежно-послеложные показа-
тели [Краонодембская 19722> 8; Белькович 1970, 774-775]). Приме-
ры: ас. parhiba-lai ‘дня чтения*; op. cinhiba-ra iccha ‘желание
узнать1; ав. dhSrai call (общекосв.пад. от dh&rabu)«пошла [что-
бы] искать’; п. jfin nu tifir (общекосв.пад. с направительным пос-
лелогом от jana) ‘готовый к отъезду’; г. piva-ne pan! (то же от
pivu) ‘вода для питья’; м. thevnya-s yogya (то же от theviid)
‘годный для хранения’; синг. karan-ta / karanna-ta ‘чтобы сде-
лать’ и т. п.
Круг отглагольных оубстантивов может существенно расширяться
за счет вторичных, третичных и т. д. форм, образующихся путем
субстантивации адъективных форм причастного и послеложного (с
адъективирующим послелогом) типов, а также "имен деятеля", обыч-
но тоже принадлежащих к адъективному типу. Так, например, в ходе
формально-морфологического анализа отглагольных имен маратхи
Б. И. Кузнецов выделяет наряду с герундием еще шесть субстантив-
ныд их типов: два типа имени деятеля, выраженные "краткими"
(т. е. лишенными характерного именного окончания -й, допускающе-
го изменение в роде) разновидностями собственно имени деятеля
(kar-пйг) и причастия несовершенного вида (kar-it, pah-at), и
четыре типа "отпричастных оубстантивов" - два непосредственно на
основе причастий (совершенного вида кё-1ё <кё-1а, сй1-1ё <cal-
ls и необходимости kar-ave <kar-ava) и два опосредованно - че-
рез адъективные формы (kar-nyfi-сё - от герундия каг-ne и каг-
avyfi-сё - от приведенного выше субстантивного производного каг-
йтё)‘[Кузнецов 1970].
212
Связь глагольных субстантивов с другими морфологическими ти-
пами глагольных имен проявляется не только в отмеченном переходе
форм из одного морфологического класса в другой, но и в совмеще-
нии признаков различных классов в одной и той же неличной форме.
Например, неличная форма хинди на -nA и панджаби на -nA / -nA,
обладающая свойством изменяться в падеже и представляющая дейст-
вие в предметном плане, вследствие чего она квалифицируется как
глагольный субстантив - инфинитив, в определенных окружениях
(обороты долженствования) обнаруживает способность изменения в
роде и числе по парадигме прилагательного (х. aiei avasthA honi
cahiye ‘должно наступить такое положение*, п. kitAbA parbnIA
cAhidiA пё ‘книги нужно читать* ит. п.). Разрешить это противо-
речие можно только признанием того, что в едином материальном
выражении совместились две формы различного морфологического
статуса, а именно инфинитив и герундив, являющийся глагольным
адъективом, передающим значение долженствования. Правомерность
такой интерпретации подтверждают синдхи и диалектй лахнда, где
названные формы дифференцируются (например, инфинитиву с. khAinu
‘есть*, представляющему слабый тематический именной тип, проти-
востоит герундив с. khAino ‘нужно съесть*, ‘должен быть съеден*-
адьектив, относящийся к сильному тематическому словоизменитель-
ному типу; ср. шахп. khawun и khAunA).
В большинстве центральных и западных НИА языков формально
сходны имя деятеля и перспективное причастие (см. табл. XXVIII),
противостоящие друг другу не только семантически, но и синтакси-
чески. Морфологически оба они могут интерпретироваться как адъ-
ективные формы, но имя деятеля (если оно не субстантивируется)
функционирует главным образом в качестве присубстантивного опре-
деления, а перспективное причастие - в качестве присвязочного
члена в составе сказуемого. Некоторая их формальная дифференциа-
ция намечается в маратхи [Катенина I963j, 198-200].
Особо стоят сингальское имя деятеля мужского родя на -хшА и
его коррелят женского рода на -ani. Такое противопоставление в
роде, несвойственное сингальским прилагательным, равно как и по-
следовательно субстантивные ^функции этих формальных образований
в их именном употреблении четко определяют их соответствие пер-
сональным существительным.
Наименее четки морфологические признаки неличных форм в вос-
точных НИА языках, где прилагательные неизменяемы. Субстантивы
здесь могут быть выделены по их способности присоединять падеж-
ные показатели и послелоги. Но те же самые формы без таких пока-
14-3 436
213
зателей нередко функционируют как атрибутивные! а в некоторых
случаях и как чисто вербальные. Это делает допустимой различную
их интерпретацию. Так, если можно говорить о последовательно
субстантивном функционировании бенгальского глагольного имени на
-[1]ы (свойственное ему значение перспективного причастия про-
является в форме родительного падежа, т. е. формально адъективи-
рованной: &въа-г ‘долженствующий прийти*), то глагольное имя на
-а / -па (-по) совмещает в себе функции субстантива (герундия) и
адъектива (пассивного причастия совершенного вида), а потому
Е. М. Быкова предлагает определять его как "герундий-причастие”
[Быкова 1966, 59]. В ория форма на -iba широко употребительна
субстантивно, как имя действия, обладая в этом случае полной па-
радигмой падежей существительного, но в то же время она регу-
лярно выступает и в адъективной функции перспективного причастия
в составе сказуемого со связкой и без нее (в последнем случае
смыкается с личными формами будущего времени), а также в качест-
ве присубстантивного определения [Карпушкин 1964j, 46-50].
§ 162.	Признаком глагольных имен адъективной ре-
презентации в центральных и западных НИА языках служит их спо-
собность изменяться в роде. Однако, как и в случае о собственно
прилагательными, ею обладают почти исключительно формы с оконча-
ниями сильного тематического типа. Остальные приходится класси-
фицировать, опираясь на их синтаксические функции и, в частнос-
ти, взаимозаменимость с названными выше. В восточных НИА языках
синтаксический критерий становится основным. Характерными част-
ными типами глагольных имен адъективной репрезентации являются
причастия.
§ 163.	Обычным показателем причастия несо-
вершенного вида служит суффикс -t- (-d-, -nd-),
к которому в основных центральных и западных НИА языках и в не-
пальском присоединяются соответствующие адъективные показатели
сильного словоизменительного типа. Наряду с такой полной формой
причастия в маратхи и гуджарати имеется краткая, лишенная изме-
няемых окончаний; она же, как основная, свойственна большинству
диалектов хинди й языкам Бихара, сохраняя подобно прилагательным
некоторые рудименты дальнейшего словоизменения. В восточных НИА
языках роль этой формы как непредикативной ослаблена. В бенгаль-
ском она сохраняется в неизменяемой (абсолютной) форме на -[i]te
и чаще интерпретируется как деепричастие. В ассамском наряду с
общей (абсолютной) формой на -ote употребляется специальная ат-
рибутивная на -ota (также неизменяема). Те же две разновидности
214
(на -ants и -anta) отмечены в ория, но здесь они малоупотреби-
тельны и образуются нерегулярно. Атрибутивная форма на -at& от-
мечена в бходжпури, на -andaru - в синдхи.
Особую форму приняли причастия несовершенного вида в син-
гальском языке. Форма на -ta сохранилась здесь лишь как личная
форма условного наклонения и компонент некоторых модальных соче-
таний. Общий характер приобрела форма на -аа. Вторичные синтети-
ческие личные формы настоящего времени опираются на основу с аф-
фиксом -пп[а].
§ 164.	Причастие совершенного вида
представлено несколькими подтипами. Наиболее общий подтип имеет
показатель -1- / -у- / 0, сопровождающийся адъективными показа-
телями сильного типа, и обладает соответствующим словоизменени-
ем. Этот подтип - основной для центральных и западных НИА язы-
ков, исключая маратхи. Сходные формы, трактуемые двояко - как
причастные и деепричастные, распространены и в восточных НИА
языках, где они утратили способность к дальнейшему словоизмене-
нию. В сингальском языке соответствующая форма сохранилась толь-
ко в его литературной разновидности, имея ограниченное употреб-
ление - в определенных модальных сочетаниях; более употребитель-
ны - как в причастных оборотах, так и в роли основ вторичных
синтетических форм прошедшего времени - причастные образования,
различающиеся своими аффиксами соответственно названным выше ти-
пам спряжения глаголов (см. § 150): I —й- (-uv-), II —i[y]-,
III - -un-.
Второй подтип, для которого характерен показатель -1-, рас-
пространен в юго-западных и в восточных НИА языках. В языках Би-
хара этот показатель реализуется как -all; в ория - как -lift,
причем образуемая им форма совмещает адъективное употребление с
субстантивным (в функции имени действия принимает форму косвен-
ного падежа с послелогами). Наряду с нею здесь употребляется
"абсолютная" (соответствующая местному падежу) форма на -lie,
интерпретируемая как "условное деепричастие". Только эта форма
с той же интерпретацией сохранилась как регулярная в бенгальском
и ассамском языках. В гуджарати данный подтип реализуется в двух
разновидностях: краткой (на -el - главным образом в диалектах)
и полной (на-elo), обладающей парадигмой изменяемого прилага-
тельного и употребляемой не только предикативно, но и атрибутив-
но. В маратхи обе реализации этого подтипа (на -1а и на -1ё1а)
изменяются как прилагательное, причем вторая отличается преиму-
щественно атрибутивным употреблением.
14-4 436
215
Аффиксы основных
Язык	Герундий	ВДмнитив / глагольное имя	Герундив
Сингальский Маратхи ТУджаратж	-Ina (-ilia) -п§	-ппа; -па; -патА -VU	
Ли идти		-inu / -апп	-1по /-апо
Панджаби Хинди		-nA / —nA ’ -nA	
Бувдели		-Ъо / -по	
Авадхи Бходжпури Непальский		-аЪа -пи; -па	
Ория Бенгальский Ассамский		-ibA -[i]bA -а, -па (-по) -[1]ЬА -ап	
Преббладащий морфологичес- кий тип	субстантивный ;		
1	Прмчаотие				
	перспективное	неопределенное	несовермеиного вида		
			"краткое*	”полное”	h Я. ** s
—ппА (ж.р.-nni) -рАгА	-рАг		-па -[IJ* -t	-to	
-пАгб; -пАг					
-ina-тАгб -п-ЬАг; -n-vAlA -пб-ЬАгА; -пё-тА1А		-nA		-indo /-ando -ti	-andara
- [а] п-ЪАто -Ъё-ЬАго, -[bJaiyA -ana-bar; -[v]aiyA		-лё	-at -ati -at	-do / —to	-atA
				-i-tA	(-antA) -otA
адьекпвннй
Атрибутивная форма, производная от причастия первого подти-
па, имеется в синдхи (на -yalu - слабый тематический тип) и ра-
джастхани (на -[у]ого). В непальском языке появилась своеобраз-
ная вторичная форма, образованная аффиксом -ёко (5 + адъективи-
рующий послелог ко), вытесняющая первичную. В письменном языке
она изменяется в роде и числе (ед.ч. ж.р. -eki; мн.ч. м. и ж. р.
-ёМ), в разговорном неизменяема. Особую форму имеют показатели
причастий совершенного вада в сингальском (см. табл. XXVIII),
где также различаются краткая (преимущественно атрибутивно и в
причастных оборотах) и полная (в функции предикативных форм про-
шедшего времени) разновидности.
216
Таблица xxvili
неличных форм глагола
В цыганоком сохранилось только причастие совершенного вида»
Оно имеет у переходных глаголов страдательное значение и изменя-
ется как прилагательное сильного типа. Обычные его» показатели
-dlo, -do, -lo (jin-dlo ‘известный*, aang-lo ‘спрошенный*, ker-
do ‘сделанный*), реже —no, -to (lino ‘взятый’, auto ‘спящий*,
‘уснувший*).
В центральных и западных НИА языках образование причастий
совершенного видя от некоторых наиболее употребительных основ
(kar- ‘делать», jfi- ‘уходить*, <15— ‘давать*, 15- ‘брать* и др.)
сопровождается нерегулярными изменениями в них. Особенно много-
численны такие иррегулярные образования в панджаби и лахнда.
217
§ 165.	Из других типов причастий» имеющих узко локальное
распространение» следует назвать маратхское причастие необходи-
мости (на -&▼&)» пассивное причастие синдхи (на -ibo) и неопре-
деленное ("инфинитивное") причастие (на -пё) в непальском.
Адъективную репрезентацию представляют такие упомянутые выше
герундивы и имена деятеля / перспективные причастия центральных
и западных НИА языков. Последние в большинстве случаев являются
формами вторичного образования - производными от косвенного па-
дежа ИЯфИ НИТИНАт
Среди вторичных неличных форм адъективной репрезентации сле-
дует назвать дуративное причастие» играю-
щее значительную роль в структуре системы аналитических предика-
тивных форм. Образуется оно присоединением к деепричастию совер-
шенного вида значащего глагола (см. нике) причастия совершенного
вида от основы rah- ‘оставаться* (например, х. kar-rah& ‘[непре-
рывно] действующий*); употребляется главным образом в составе
предикативных форм, но также и атрибутивно. Наиболее широко рас-
пространено в хинди» где его употребление имеет четкий системный
характер [Бескровный I960 , 93-102]. Аналогичные формы отмечены и
в других НИА языках, но здесь их роль исследована недостаточно.
Заслуживает внимания такие аналитическая атрибутивная форма
причастий несовершенного и совершенного вида, образуемая присое-
динением к соответствующим причастиям значащего глагола причас-
тия совершенного вида первичного вспомогательного глагола. Наи-
более обычны такие формы в хинди (например: ubalta hua ‘кипящий*,
ubia hut ‘ кипяченый *).
§ 166.	Глагольные имена адвербиальной репре-
зентации характеризуются отсутствием дальнейшего словоизменения.
В восточных НИА языках они смыкаются по этому признаку с именами
адъективной репрезентации и могут быть дифференцированы только
синтаксически и семантически.
Основной первичный тип адвербиальной репрезентации представ-
лен деепричастием совершенного ви-
да на i (такие 0, -ё, -un - см. табл, xxviii). В бенгальском
языке форма на -1 в какой-то мере сохранилась только в поэтичес-
кой речи; в остальном ее практически вытеснила этимологически
причастная форма на -iya. Наряду с названной первичной формой
деепричастия, выступающей основным компонентом многих аналити-
ческих предикативных сочетаний, в самостоятельном употреблении
распространена и вторичная, образованная наращением на первичную
аффиксов -кё, -kar, -kari, -кагё, -пё и др.
218
Первичная форма деепричастия несовер-
шенного вида имеется в ория (на -и / -и) и сингаль-
ском (на -min / -ddi). в остальных НИА языках в этой функции вы-
ступают формы, которые можно рассматривать как вторичные - про-
изводные от причастия несовершенного вида, принявшего в этом
случае "абсолютную” (неизменяемую) форму косвенного падежа или
присоединившего специальный аффикс (см. табл, xxvili).
В хинди и панджаби употребляются аналогичные производные и
от причастия совершенного вида, функционирующие как активное
деепричастие совершенного вида. В восточных НИА языках имеется
"условное деепричастие" (форма на
§ 167.	Из сказанного видно < что границы между основными мор-
фологическими репрезентациями неличных форм достаточно расплыв-
чаты. Особенно нечетки они в восточных НИА языках. Более после-
довательного разграничения можно достичь, используя понятие фор-
мальной омонимии и дифференцируя формы по их функциям и семанти-
ке. Однако преимущества такого пути сомнительны, поскольку он
потребует значительного усложнения процедур идентификации форм и
сделает общую картину более громоздкой. К тому же он явится от-
ступлением от последовательно морфологического анализа.
Относительным богатством непредикативных форм обладают за-
падные НИА языки (см. табл, xxvili). Их набор здесь может быть
увеличен за счет вторичных и третичных производных синтетическо-
го и аналитического образования. Напротив, в восточных НИА язы-
ках набор форм невелик, и в них наиболее широко практикуется сов-
мещение функций.
/1ИЧНЫЕ ФОРМЫ
ПЕРВИЧНЫЕ СИНТЕТИЧЕСКИЕ ЛИЧНЫЕ ФОРМЫ
§ 168.	Первичные синтетические личные формы в НИА языках не-
многочисленны. Таковы, во-первых, формы повелительного наклоне-
ния во всех НИА языках, а во-вторых - формы, в большинстве язы-
ков и диалектов определяемые как "простое настоящее" время со-
слагательного (условного), реже - изъявительного - наклонения.
Функция изъявительного наклонения у последних исторически пер-
вична. Сами их формальные показатели восходят к ДИА окончаниям
презенса индикатива, и еще в ранний НИА период названная функция
У таких форм преобладала. Но с распространением аналитических
форм, принявших на себя функцию прямой констатации реального со-
219
вершения действия в настоящем, эти синтетические формы приобрели
те ши иные модальные оттенки значения и оказались вытеснены за
пределы сферы изъявительного наклонения.
Отт сохраняются в ней лишь в периферийных языках: ассамском
("настоящее неопределенное"), бенгальском, ория и сингальском
("настоящее общее"), в меньшей степени в парья, гуджарати и ма-
ратхи. В парья эти формы "настояще-будущего времени изъявитель-
ного наклонения" перемежаются с аналитическими (во 2-м и 3-м ли-
це мн.ч.); например: tu parai ‘ты читаешь’, taa ратаи бо ‘вы чи-
таете’. В гуджарати преобладает использование таких форм в зна-
чении сослагательного наклонения, а функция изъявительного может
пониматься у них как остаточная. В маратхи набор этих форм при-
обрел значение "прошедшего обычного" времени, сохраняя в устой-
чивых фразеологических сочетаниях (пословицы и т.п.) и поэтичес-
Таблица XXIX
Первичные окончания личных форм в восточных НИА языках
Наклонение	Лицо	Форма су бординации	Ассамский i		1 о 1 а	Ория	Магахи	Майтхили	Бходжпури
	1-е	(ед.ч.) (мн.ч.)	| —О	I-1	i i Ф)	IH 1 ‘7’"? >—*	.	| -i	ТЭ Mrl | 1 HH 1
Изъявительное Сослагательно	2-е	фам. нейтр. почт.	-а -а	-[1]8 -a/-aha -Ип	—u -а -anti	0 -ah [in]	-ae -aha —i	—u / -a -I
	З-е	фам. нейтр. почт.	-ё	-е[ф	-ё -anti	-а1,-ё -in,-I, -athi	-ae -athi	-0 -asu -i
<D	1-е			-1			—u	
!лительно	2—е	фам. нейтр. почт.	0 —а (—5.)	0 -a/-aha -[u]n	0 -antu		0 / -a -aha -u (—u)	
Пове	З-е	нейтр. почт.	-ак	-[u]k -[ujn	—u -antu		-ao -thu	
220
ком стиле языка значение настоящего. В стандартном маратхи эти
формы теряют употребительность в I-м и 2-м лице, заменяясь ана-
литическими, а в ряде диалектов утрачены целиком [smd, I - VTiJ.
В цыганском языке они выступают преимущественно в составе
аналитических (с препозитивной частицей te) форм сослагательного
(условного) наклонения, но в отдельных диалектах встречается и
самостоятельное их употребление в функции настоящего времени
изъявительного наклонения (регулярно или хе в свободном чередо-
вании с формами, где на первичное окончание наращивается -а).
Формы повелительного наклонения во всех НИА языках обособле-
ны во 2-м лице единственного числа, а в том хе лице множествен-
ного числа они часто оказываются идентичны названным выше формам
сослагательного / изъявительного. За счет последних обычно до-
стигается приводимое в грамматиках расширение парадигмы импера-
тива на I-е и 3-е лицо. Формальной обособленностью обладает 3^-е
лицо императива в восточных НИА языках и маратхи.
§ 169.	Первичные окончания личных форм обоих названных типов *
приведены в табл. XXIX и XXX (анализ приводимых парадигм в рам-
ках согласовательных категорий см. в §§ 224-227).
Окончания обоих типов в большинстве случаев универсальны.
Варианты окончаний, проявляющиеся в первую очередь в языках и
диалектах с неустойчивой орфографической традицией, редко выхо-
дят за рамки фонетически допустимых альтернаций и обычно морфо-
нологически обусловлены. Например, в непальском языке показатель
множественного числа императива -а присоединяется к основам с
согласным исходом (garau ‘делать’ - gara ‘делайте’), а показа-
тель -о / -а - к основам с гласным исходом (ubhinu ‘стоять’ -
ubhio / ubhiu. ‘стойте’). О морфологическом противопоставлении
окончаний можно говорить применительно к маратхи и синдхи, где
различаются два спряжения, граница которых сближается, но не
совпадает полностью с разграничением основ по непереходности
(обычно I спряжение) и переходности (преимущественно II спряже-
ние). Однако и здесь те и другие окончания обладают принципиаль-
ным сходством (см. табл. XXX).
ВТОРИЧНЫЕ СИНТЕТИЧЕСКИЕ ЛИЧНЫЕ ФОРМЫ
§ 170.	Вторичные синтетические личные формы можно разделить
на две группы, включив в первую формы непричастного образования,
а во вторую - формы, синхронно или диахронически соотносимые о
причастными (реже - другими йе личными).
221
Первичные окончания личных форм
Наклонение	i	Число	Непальски*	Гархвали	Чхаттисгархи	Авадхи	Брадж	!
Изъявительное / Сослагательное	1-е	ед. мн.	-й -ай, -й	-й -&, -ай	-ай -ап	-ай	-ао, —и -аё	1 1 ФН рн
	2—е	ед. мн.	1 Xi Xi Pl - ю \ 1 № 1 1	- ф| OI - 1SX 		0 -а, -уа, -уйп	-as -аи	-ai -аи, -0	-а© -ао	10) IO 1	1
	3—е	ед. мн.	—08 —ип, —йл	—0 —п, -аип	-а! -al	-ai -ai	-ае -ае	—ё -е
Повели- тельное	2-е	ед. мн.	0, -1 -а; -о /-й			-и / 0	0 -ао	0 —0
	3-е	ед. мн.						
• Римскими цифрами обозначены I и II спряжение.
Первые, представленные в НИА языках простыми формами будуще-
го времени, обычно могут быть более или менее четко соотнесены с
первичными личными, а потому условно приняты как производные от
таковых, хотя с диахронической точки зрения это не всегда верно.
Здесь возможны два основных случая. В первом вторичная
форма образуется присоединением вторичного (именного по характе-
ру своего словоизменения) окончания к первичному личному. Во
втором личные окончания, идентичные рассмотренным выше
личным или близкие им, присоединяются к основе, осложненной пер-
вичным суффиксом, восходящим к ДЙА показателю футуральной основы
(-вуа- / -isya-). Возможен и промежуточный вариант, когда явно
вторичный по происхождению показатель вклинивается между основой
и личным окончанием. Во всех этих случаях допустимы некоторые
несоответствия личных окончаний, выступающих в формах будущего
времени, основному набору первичных, что позволяет трактовать их
и иначе - как особый набор (ср. табл. XXX и XXXI).
222
Таблица XXX
в НИА языках (кроме восточных)
Парья	Панджаби	Мултана	' Сиидти		Гуджарати	Маратхи		Сингальский	Цыганский
			I	II		I	II		
{В pi 5Н1 Н- Л g	io naJ id i i	-А -й	нФ nd i 1	-уй	1	1 Н« pt ф|	нФ из	1 1 Р« ни	-mi -mu	-av -as
-ai -au	-1 —о	-ё —о	1 НН OI - 1 ФИ	}|ф '.'R ПН 1 		-ё/-у —о	-аз,-ёв -ё	-is st -а	-hi -hu	-Э8 -en
-ai -i(in)	-ё -ап	-ё -in	-ё -ап[1]	-в	-ё/-у —ё	—ё -at	-at (-it)	-/I -ti (-ya)	-el -an
	0 —О	0 —О	—U —О	-i -уо	0 —О	0 -а			
						-О -ot			
§ 171.	Вторичными показателями будущего времени» относимыми
к первому типу» служат элементы: -g- (в литературном хинди, бра-
дже, панджаби, диалектах раджастхани, а также говорах мавдеали,
где он реализуется чаще как -ng- и -gh-); -d- (в диалектах пан-
джаби - как альтернант -g— ив халби) и -1- (в непальском» ку-
маони, гархвали» большинстве диалектов западного пахари» запад-
ных диалектах раджастхани и в маратхи). Обычно они присоединяют
именное окончание сильного тематического типа» изменяющееся в
роде и числе» как у соответствующих прилагательных. Отклонения
достаточно редки. Одно из них демонстрирует брадж» где это окон-
чание обладает способностью выражать противопоставление в числе
не только в мужском (как у прилагательных), но и в женском роде:
calaegi ‘она пойдет’ — calangl ‘они (ж.р.) пойдут’ (ср. отпри-
частнне предикативные формы литературного хинди - § 177). В от-
личие от большинства языков» маратхи и отдельные говоры пахари
именных окончаний к этой форме не присоединяют.
223
Показатели форм
Лицо	Число	Непальский *	Чхаттисгархи	Авадхи
1-е	ед. мн.	-U1A -aula	-ihau, -hau, -hu -ab, -bo, -bon, -bo; -ihan	-ihau -iba, -ib
2—е	ед. мн.	-las -aula, -ISu	-be -ihau, -hau, -hu	-ihai -ihau
3—е	ед. мн.	-la -lan	-ihai, -hai, -hi -ihai, -hai, -hi	-i -ihai
Для восточных НИА языков см. табл. XXXII.
Строгое соответствие личных окончаний при названном показа-
теле и окончаний первичных синтетических форм сослагательного
наклонения демонстрирует хинди (V cal- ‘идти’):
I-e л.	Сослагательное наклонение		Будущее время	
	ед.ч. calQ	МН.Ч. calf	ед.ч. caldgfi	мн.ч. calfge
2-е л.	cale	calo	calega	caloge
З-е л.	cale	calf	calega	calfge
В панджаби расхождение проявляется в I-м лице множественного
числа (asi karie ‘мы сделали бы’ - asi karAge ‘мы сделаем’); в
брадже - в I-м лице единственного числа (calao - caluhgo) и 1-м
и 3-м лице множественного числа (calae - calange). В говорах за-
падного пахари первичные личные окончания (особенно во 2-м и 3-м
лице обоих чисел) обычно опускаются, в результате чего вторичный
показатель будущего времени присоединяется прямо к основе (иног-
да через соединительный гласный), например, в переходном от киун-
тхали к панджаби говоре хандури (V kar- ‘делать’) и в сираджи,
говоре мандеали bol- ‘говорить’; имеет три альтернативные
формы: две изменяются в числе и роде, третья - неизменяема):
Хавдури Сираджи
	ед.ч.	МН.Ч.	ед.ч.	МН.Ч.
I-e л.	karuga	kardge	a) bolgha	bolghe
2-е л.	kargfi	karge	> 6) holla	boll©
З-е л.	karga	karge	в) bolang	bolahg
224
Таблица XXXI
будущего времени
Бреда			Хицци		Гудаа- рати	Маратхи	Халби	Сингаль- ский**
I тип	II тип							
			м.р.	ж.р.				
	м.р.	ж.р.						
-ihao	-ungo	-ungl	-ug&	-Sgi	-IS	-ёп, -in	-SdS	-anneal
-ihae	-ange	-adgi	-5ge	-Sgi	-iSu	-Q.	-ud6	-annenu
-ihae	-aego	-aegi	-ega	-5gi	-as	-Sil	-авё	-annehi
-ihao	-aoge	-aogi	-oge	-ogi	-So	-fil	-fisS	-annahu
-ihae	-aego	-aegi	-eg&	-eg!	-ss	-51, -il	-ede	-anneyi
-ihae	-ange	-angi	-5ge	-Sgi	-ss	-til	-ade	-annoya
** В 3-м л. ед.ч. также -ашпуа - для женского рода.
Достаточно стерты соответствия генетически
форм в маратхи; ср. формы от уГ cal- ‘идти’:
тождественных
		Прошедшее обычное		Будущее простое	
		ед.ч.	МН.Ч.	ед.ч.	мн.ч.
I-e	Л.	cfil§	calS	cfilfin	cfilu
2-e	Л.	c ales	cfilfi	cfilSil	cfilfil
3-e	Л.	c file	cal at	cfilfil	cfiltil
В формах будущего времени здесь привлекает внимание отсутст-
вие показателя -1 / -11 в обоих числах 1-го лица (правда, -п в
ед.ч. I. Блок объясняет как результат преобразования -1 под вли-
янием предшествующего юсового гласного [Bloch 1920, 86, 329]) и
сохранение во 2-м лице единственного числа оказывающегося в дан-
ном случае избыточным старого показателя футуральной основы -в-
(ср. § 172).
Характерно, что обособленные формы 1-го лица будущего време-
ни (иногда в свободном чередовании с обычными для других лиц)
отмечаются в говорах западного пахари (в примерах везде корень
со значением "падать" [Bailey 1908, I - 59. I - 14» Ш - 30
и др.; Bailey 1915, 221 и др.]):
Киунтхали Кулуи
	ед.ч.	МН.Ч.	ед.ч.	МН.Ч.
I-e л.	rirufi	riruinS	dzhauyau / dzhauynu	
2—e л.	rirelfi	rirole	dzhaurlfi	dzhaurle
3-е л.	rirola	rirole	dzhaurlfi	dzhaurle
15 436
225
	Чурахи	Сукетский	сираджи
	ед.ч. мн.ч.	ед.ч.	мн.ч.
I-е л.	jharimfi, jharlme	pome,	pome,
	jharilfi	porang	porang
2-3-е л.	jharilfi jharilS	porang	porang
Любопытные вариации способов сочетания первичных окончаний
со вторичным показателем демонстрирует непальский язык (V gar-
‘делать’):
"Будущее вероятное" "Желательное наклонение"
	ед.ч.	мн.ч.	ед.ч.	МН.Ч.
I-e л.	garuli	garaulft	garu	garu / garau
2-е л.	garlas	gar aula / garlau	gar / gates	gara / gate
3-е л.	gar la	garlan (gaman)	garos	garun
Ко вторичным формам этого типа можно отнести также цыганские
формы настоящего времени изъявительного наклонения (в украинском
диалекте трактуются как будущее время), образуемые наращением на
первичные личные окончания (см. табл. XXX) неизменяемого -а (те
kerava ‘я делаю’ и т. д.; ср. me te kerav ‘я делал бы’, а также
укр. цыг. me kerav ‘я делаю’), и формы прошедшего несовершенного
с наращением -аа (те keravas ‘я делал’ и т. д.).
§ 172.	Показатель будущего времени второго типа сохранился
главным образом в хиндиязычном ареале (но не в самом литератур-
ном хинди), а также в гуджарати и диалектах лахнда. Он реализу-
ется как -ih- в западных и восточных диалектах хинди, а также в
остаточных формах "будущего времени повелительного наклонения" в
бходжпури и майтхили; как -[e]s— в лахнда и восточных диалек-
тах раджастхани и как —[i] й— в гуджарати. Регулярное соответст-
вие окончаний таких форм основному набору первичных находим в
брадже; ср. формы от тГ cal- ‘идти’:
	Сослагательное наклонение		Будущее время	
	ед.ч.	МН.Ч.	ед.ч.	МН.Ч.
I-e	л.	calao	calae	calihao	calihae
2-e	л.	balae	calao	calihae	calihao
3-e	л.	calae	calae	calihae	calihae
Отдельные расхождения фонетического характера (типа различия
гласного по степени раствора) наблюдаются в других западных диа-
лектах хинди, раджастхани и лахнда, например, в мултани (только
в 3-м лице ед.ч.): таге ‘он умер бы’ - mars! ‘он умрет’. Сущест-
венно различаются окончания I-го лица обоих чисел в гуджарати:
226
hu кати ‘я делаю9 - каг!й ‘сделаю9; шб кагТё 4нн делаем9 -
кагХйй ‘сделаем’.
В таких диалектах, как брадж и канауджи, названные формы на-
ходятся в свободном чередовании с формами первого типа, имеющими
аффикс -g-. Таким образом, для будущего времени здесь имеются
две альтернативных частных парадигмы.
Иначе обстоит дело со структурно разнородными формами в вос-
точных диалектах хинди, где наряду с описанными (с аффиксом-ih-)
имеются формы с аффиксом -ъ- (ср. § 173). Последние выступают
здесь обычно как регулярный член единой парадигмы, вытеснивший
исторически более старую форму. Например, в авадхи имеем в 1-м
лице множественного числа dekhiba / dekhib 4 увидим9 при dekhihau
‘увижу9 и т. п.; форма 3-го лица единственного числа dekhl ‘уви-
дит9 вообще лишена какого-либо специфического показателя футу-
ральности. В чхаттисгархи аффикс -ь- свойствен форме 2-го лица
единственного числа при -ih- в остальных, а в I-м лице множест-
венного числа допускается альтернация форм обоих типов. *
§ 173.	Вторичные синтетические личные формы причастной эти-
мологии могут быть классифицированы по типу нелично-глагольной
формы, с которой они соотносятся. Здесь выделяются, во-первых,
производные от причастий несовершенного вида и соответствующих
им форм (см. § 163) и, во-вторых, производные от причастий со-
вершенного вида и соответствующих им форм (см. § 164). В тех
случаях, когда причастия имеют более одной реализации (краткую-'
полную; с -у- / 0 ~ о -1-), предикативные формы обычно возводят-
ся к каждой из них, исключая собственно атрибутивную.
При этом возможно различное соотношение образуемых форм: они
либо грамматически противопоставлены (как, например, корреляты
краткого и полного причастий несовершенного вида в гуджарати),
либо чередуются без практически заметных семантических отличий
(как корреляты причастий совершенного вида на -1 и -16, там же),
либо выступают в дополнительном распределении, когда на основе
одной частной реализации неличной формы образуется одна предика-
тивная, а на основе другой - другая предикативная форма. Приме-
ром последнего может служить непальский, где общие формы прошед-
шего времени совершенного вида (синтетические) соотносятся с
причастием на -уб, тогда как прочие формы совершенного вида
(аналитические) - с причастием на -ёко (-ё). Аналогичное явление
наблюдается в восточных НИА языках, где формы на -1-, вышедшие
или выходящие из употребления в функции непредикативных, активно
Функционируют в качестве основы вторичных синтетических форм
1г>-2 436
227
прошедшего времени; в аналитических же формах вспомогательные
глаголи здесь присоединяются к причастно-деепричастным формам на
-iyi и -1.
Наряду с двумя названными типами отпричастных синтетических
форм, обычных для большинства НИА языков (исключение составляют
ассамский и цыганский, где утрачиваются производные от причастия
несовершенного вида), существует третий, имеющий более узкое
распространение. Он представлен в восточных НИА языках формами
будущего времени, образуемыми от основы на -ъ-, соотносимой с
глагольными именами на -ib& (-iba) и восходящей к ДИА пассивному
причастию будущего времени (на -tavya). В западных НИА языках к
мему относятся только маратхские формы желательно-предположите-
льного (сослагательного) наклонения, образуемые от утратившего
собственно причастные функции "причастия необходимости" на -av
(< ДИА -tavya).
§ 174.	Морфологическая классификация отпричастных предика-
тивных форм может опираться на их "низшее" словоизменение, т. е.
на характер присоединяемых ими окончаний. Здесь выделяются еле-
дупдо основные случаи:
а) ф	орма присоединяет собственно глагольные, т. е. личные,
окончания;
б) ф	орма присоединяет именные окончания, манифестирующие род
и число, но не манифестирующие лица;
в) ф	орма не присоединяет изменяемых окончаний, в результате
чего не имеет дальнейшего словоизменения (ее "низшая" парадигма
представляется состоящей из омонимичных форм).
Первый и второй случаи могут совмещаться. Это выражается в
том, что показатели лица накладываются на показатели рода и чис-
ла, образуя сложные показатели. Большинство таких составных по-
казателей ныне достигло настолько высокой морфонологической спа-
янности, что при синхронном анализе вполне допустимо принимать
их в качестве целостных морфем, хотя не так уж редки примеры,
когда их составляющие легко выделимы (в частности, в I-м лице
обоих чисел в синдхи или во 2-м лице единственного числа в ма-
ратхи - см. табл. XXXIII).
§ 175.	Вторичные личные окончания в наиболее чистом виде вы-
ступают в восточных НИА языках (табл. XXXII). Набор их обычно
несколько варьируется в зависимости от видо-временной основы
глагола, к которой они присоединяются. Например, в литературном
бенгальском ("шадху бхаша") различаются следующие окончания
( дЛcal- ‘ идти9):
228
I-e л.
2-е л. (фам.)
(нейтр.)
(почт.)
3-е л. (нейтр.)
(почт.)
Прошедшее
обычное время
cal-it-am
cal-it-is
cal-it-ё
cal-it-ёп
cal-it-a
cal-it-ёп
Прошедшее
общее время
cal-il-am
cal-il-i
cal-il-ё
cal-il-ёп
cal-il-a
cal-il-ёп
Будущее
время
cal-ib-a
cal-ib-i
cal-ib-ё
cal-ib-ёп
cal-ib-ё
cal-ib-ёп
Отправляясь от набора окончаний "прошедшего общего времени",
мы видим, что парадигма "прошедшего обычного" отличается оконча-
нием фамильярной формы 2-го лица, совпадающим с соответствующим
первичным (ср. табл. XXIX), а парадигма "будущего времени" -
своеобразным окончанием формы I-го лица и окончанием нейтраль-
ной формы 3-го лица, также соответствующим первичному. Универ-
сальный характер имеют окончания почтительных форм, общие для
первичного и вторичного глагольного словоизменения.
В ассамском языке набор окончаний форм прошедшего времени
(с -ii-) близок к первичному, отличаясь фамильярной формой 2-го
лица (-1 вместо первичного -а) и формой 3-го лица от непереход-
ных глаголов, лишенной личного окончания (ср. § 170); в I-м лице
с первичным окончанием -о чередуется -о. Большим своеобразием
обладает набор окончаний форм будущего времени (с -ib-), совпа-
дающих с первичными только в нейтральной форме 2-го лица. Форма
I-го лица здесь образуется присоединением окончания -im непос-
редственно к исходной основе (например, kar-im ‘сделаю’), но ди-
алекты сохраняют и суффиксальную, структурно подобную форме про-
шедшего времени (kar-ib-o ‘сделаю’, ср. kar-ii-o ‘я сделал’).
Сравнительно единообразен набор вторичных окончаний в ория.
От основных (принятых для форм прошедшего времени с -1- - см.
табл. XXXII) отклоняются окончания нейтральных форм I-го лица
будущего времени (имеет вариант: -а / -й) и условного наклонения
(лишено назализации - -и), а также нейтральной формы 3-го лица
будущего времени (-а). Окончания фамильярной и нейтральной форм
2-го лица и нейтральной I-го идентичны первичным (ср. табл. XXIX
и XXXII).
Аналогичным образом построен набор вторичных окончаний в
бходжпури [Tiwari i960, 170-175]- Здесь также наблюдаются неко-
торые отклонения в реализации окончаний будущего времени (основа
на -аь-) и условного наклонения (оснсза на -it-). Совпадает о
первичным только одно окончание - общее для I-го лица и почти-
тельных форм 2-го и 3-го лица.
15-з 436 229
Показатели предикативных форм вторичного
	Лицо	Форма субординации	Ассамский	Бенгальский	Ория
Прошедшее обычное время / Условное наклонение	1-е	фам. (ед.ч.) нейтр. (мн.ч.)		| -item	-nti -ntu
	2—е	фамильярная нейтральная почтительная		-itifl -ite -iten	-ntu -nta -nte
	З-е	фамильярная нейтральная почтительная		-iba -iten	-nta -nte
Прошедшее общее время	1-е	фам. (ед.ч.) нейтр. (мн.ч.)	j -ilo	| -ilam	-Ш1 • -lu
	2—е	фамильярная нейтральная почтительная	-ili -ila	-ili -ile -ilen	-lu -la -le
	З-е	фамильярная нейтральная почтительная		-ila -ilen	-la -le
Будущее время	1-е	фам. (ед.ч.) нейтр. (мн.ч.)	| -im	j -iba	-ibi -ibu, -iba
	2-е	фамильярная нейтральная почтительная	-ibi -iba	-ibi -ibe -iben	-ibu -iba -ibe
	З-е	фамильярная нейтральная почтительная	-iba	-ibe -ibSn	-iba -ibe
В круглых скобках даны формы женского рода.
230
Таблица XXXII
образования в восточных НИА языках *
Майтхили		Бходжпури	
| -ЧаЬй		j -iti	
-Цае -^а -ЧаЬи		-ite -ita (- -iti	itu)
-aita	(-ait1)	-it	(-iti) -it	(-iti) -iti	
		I тип	II тип
} -а1аЬй		) -Ui	-ali
•	1 - fid jS «S cd cd cd 1	1 I	-alaha (-aliha, -alahi)	-ue -ua (-uu) -ui	-ale -ala (-aid) -ali
1	1	1 P P9 £. 1 ₽."	(-al1) (-aliha) -alainha	-ue -uani -ui	-alasi -alani, -ale, -ali -ali
) -aba		| -abi	
-abae -abiha -aba		-abe	/	-ihe -aba (-abii) / -iha -abi	
-ata -ataha	(-at1) (-%1Ьа, -ati)	—i -ihe -abi	
15-4 436
231
Характерные вторичные окончания личных форм
Лицо	Число	Непальский	Чхаттисгархи	Авадхи		
				пере- ходные	непереходные	
		(ж.р.)			м.р.	ж.р.
1-е	ед. мн.	-ё -уай	-ёу, -е, -ё -ёп	-ей -еп	-ей/-а -еп	-1Й/-1 -еп
2—е	ед. мн.	-is -уаи	-ё, -ёа -ёу	-ё/-1з! -ей	-а -ей	—1 -iu
3-е	ед.	-уо (-1)	-is	-isi о	-а	—I
	мн.	-ё (-in)	-in	-ini о	-ё	-1
В майтхили универсальный набор вторичных окончаний, совпада-
ющих с первичными лишь в отдельных вариантах, осложняется нара-
щением третичных показателей, отражающих согласование в лице и
субординации помимо субъекта (выражено вторичными окончаниями)
также с прямым или косвенным объектом (см. § 226 и табл, xxxvi).
Вторичные окончания, отличные от первичных, присоединяются к
причастным основам в восточных диалектах хинди (чхаттисгархи,
авадхи - см. табл. XXXIII). Наборы таких окончаний варьируют по
говорам, причем они не всегда идентичны для форм совершенного и
несовершенного вида; так, приведенные в табл. XXXIII для авадхи
(лакхимпури) окончания, дифференцирующиеся по переходности и ро-
ду, свойственны первым, последние же имеют универсальный набор
окончаний, идентичный показанному здесь хе для женского рода, но
с редукцией -х в -1 (в отдельных говорах соответствующие формы
м.р. отличаются его полной утратой: dekhati ‘[если] смотрел [а]»
~ dikhat ‘[если] смотрел*) [Saksena 1957» 260-261, 272-275]•
В гархвали вторичные окончания (исключая варианты) почти по-
вторяют первичные. Присоединяются они к основе причастия как не-
совершенного (простое настоящее время), так и совершенного вида
(простое прошедшее). Они же в сочетании с корнем дают формы со-
слагательного / повелительного наклонения.
В непальском языке вторичные окончания совпадают с первичны-
ми только для I-го лица множественного числа. Характерно, что в
3-м лице вторичные формы имеют именной характер, хотя их слово-
изменение (в числе) и отличается от принятого ныне для существи-
232
Таблица XXXIII
в центральных и западных НИА языках
Синдхи	Маратхи		Сингальский
	набор I	набор II	
м.р. ж.р.	м.р. ж.р. ср.р.	м.р. ж.р. ср.р.	(Ж.р.)
~[i]usi -iasi	fi OR 1 Ф1? 1 |ФН	fi OR 1 or I ©R	-emi
-[1] Ssi -iisi	а -0	к -0	-emu
-ё	-а/-ё - [i] au -iS	—6в —ёв -ёв -5	-ав -1в -ев -et -y&t -it / -а	-ehi -ahu
-[у] 5	-i_ -Су] a	-ta	1 Of 1	1 POI ф| ct 1 |ф«	1	1 ф| ©1 Ч HI AM 1	1 HW ФН	-eya(-I[ya], -SjreJ -oya
тельных и прилагательных (ср.: м.р. garyo ‘он сделал*, gare ‘они
сделали* и ж.р. gari ‘она сделала*, garin ‘они сделали*). Вце в
XIX в. здесь были употребительны синтетические формы настоящего
времени изъявительного наклонения, образованные от основы, соот-
ветствующей причастию несовершенного вида, специфическим набором
окончаний, отличных от упомянутых [Kellogg, 508]. Современные
описания непальского языка их не приводят.
§ 176.	Глагольные черты с именными совмещают вторичные окон-
чания в синдхи, маратхи, сингальском и цыганском. Сугубо именной
характер имеют отпричастные формы 3-го лица в синдхи, изменяю-
щиеся как прилагательные сильного типа. Вторичные личные оконча-
ния выступают в этом языке только в I-м и 2-м лице. В результате
стяжения с именными они образуют свой набор для каждого рода
(см. табл. XXXIII). Эти наборы идентичны для обоих рядов форм -
производных от причастий несовершенного и совершенного вида.
В маратхи различаются три набора вторичных аффиксов. Аффиксы
первого набора, сочетающиеся с основой, соответствующей причас-
тию несовершенного вида, и образующие простые формы настоящего
времени изъявительного наклонения, отличаются наиболее выражен-
ным глагольным характером. Они совпадают с именными только в
формах 1-го и 3-го лица единственного числа среднего рода. Вмес-
те о тем в сфере единственного числа они различаются в роде (во
многих диалектах это противопоставление нейтрализуется [Ghatage
1968, 99-102]). Названный набор имеет следующий вид (в скобках
приведены малоупотребительные и архаичные варианты):
233
Единственное число	Множественное
м.р. ж.р.	ср.р.	число
I-е л.	-о	-ё (-уё)	-ё (-о)	-о
2-е Л.	-os	-ёб (-уёа, -is)	-ев	-8 (-iti, -Isi)
З-е Л.	-о	-ё (-уё, -I)	-ё	-at (-ati)
Аффиксы второго набора, сочетающиеся с основой, соответству-
ющей причастию совершенного вида (а также несовершенного вида -
при образовании форм условного наклонения и, кроме того, связки
прошедшего несовершенного времени изъявительного наклонения),
имеют смешанный глагольно-именной характер. В формах I-го лица и
во множественном числе 2-го употребляются окончания, приведенные
выше; в 3-м лице - чисто именные (прилагательных тематического
типа - ср. табл. XVII), различающиеся в роде не только в единст-
венном, но и во множественном числе; в единственном числе 2-го
лица - они же, но о третичным глагольным наращением -fl (ср. аф-
фиксы первого набора); наконец, во множественном числе 2-го лица
для условного наклонения допустимы, как альтернативные, разли-
чающиеся в роде именные окончания с наращением -t.
Третий набор составляют чисто именные окончания (см. табл.
xvii). Их присоединяет к себе основа, восходящая к причастию не-
обходимости на -av и образующая формы желательно-предположитель-
ного (сослагательного) наклонения. При субъектном согласовании с
местоимением 2-го лира эти формы принимают те же наращения
(ед.ч. -в, мн.ч. -t), что и окончания второго набора.
Вторичные окончания I-го и 2-го лица в литературном сингаль-
ском повторяют первичные, отличаясь от них восходящим к именному
окончанию соединительным гласным -е- (для 2-го л. мн.ч. —а-).
Рефлекс именного словоизменения виден в окончаниях 3-го лица,
противопоставленных не только по числу, но в единственном числе
также и по роду. Различаются они как раз соединительным гласным:
общее (и мужского рода) единственного числа -еуа ~ женского родр
единственного чисда -I [уа], -ауа — множественного числа -оуа.
Смешанный характер имеют и окончания прошедшего времени в
цыганском языке. Например, в украинском диалекте встречаем гла-
гольные окончания в единственном числе (I-е л. -от, 2-е л. -ап,
но З-е л. -а) и именные во множественном (I-3-е л. -в).
§ 177.	Выраженным именным характером словоизменение отпри-
частных предикативных форм обладает в литературном хинди и его
западных диалектах, панджаби и лахнда, раджастхани и гуджарати,
большинстве диалектов пахари и парья. Противопоставление в лице
здесь такими формами вообще не передается. Обычно изменение этих
234
форм в числе и роде строго повторяет соответствующее словоизме-
нение прилагательных сильного тематического типа (табл, xviii).
Исключение представляет хинди, где подобные формы, функционируя
самостоятельно (как конечный предикатив, но не как член сочета-
ния с вспомогательным глаголом), манифестируют противопоставле-
ние по числу в женском роде, нейтрализовавшееся у прилагатель-
ных. Иными словами, во множественном числе они обладают специфи-
ческой формой женского рода, отличной от формы единственного,
чего нет у прилагательных (ср., например: х. lapki ayi ‘девочка
пришла’ — larkiyfi ayi ‘девочки пришли’, но acchi lark!‘хорошая
девочка’ и acchi larkiyl ‘хорошие девочки’).
§ 178.	Отпричастные предикативные формы, лишенные изменяемых
окончаний, в НИА языках редки. Единственным подобным примером в
литературных СИ языках служит гуджаратская парадима простых
форм условного наклонения, равных краткому причастию несовершен-
ного вида. Обычны они в разговорном сингальском, где неизменяе-
мые формы, восходящие к непредикативным, вытеснили большинство
старых видо-временных личных форм.
ПЕРВИЧНЫЕ АНАЛИТИЧЕСКИЕ ЛИЧНЫЕ ФОРМЫ
§ 179.	Первичные аналитические личные формы свойственны всем
СИ языкам, а также парья. В сингальском и цыганском их нет.
Первичная аналитическая личная форма включает в себя два не-
обходимых компонента: значащий глагол и вспомогательный глагол.
"Первичность" аналитической формы, в нашем понимании, опре-
деляется типом вспомогательного глагола. Как было сказано выше
(§ 159), в качестве первичных целесообразно принять те вспомога-
тельные глаголы, которые регулярно и закономерно выступают в ка-
честве конечного элемента аналитических предикативных
форм любой структуры и в этой функции никаких других вспомога-
тельных глаголов к себе не присоединяют. Этого признака, однако,
оказывается недостаточно для ограничения совокупности первичных
аналитических форм, отделения их как чисто грамматических соче-
таний от структурно подобных им сочетаний лексико-грамматичес-
кого характера, несущих дополнительную семантическую нагрузку.
Примером последних могут служить сочетания причастия как преди-
кативного члена со связочным глаголом, обладающим значением
"бытия" или "наличия", которые внешне тождественны аналитическим
видо-временным формам, ср.: х. khane ki ciz samne rakhi hai ‘еда
лежит (букв, положена есть) рядом’ и us-пё khane ki ciz samne
235
rakhi hai ‘он положил еду рядом’ [Porizka 1954, 118]. Дифферен-
циация таких формально совпадающих сочетаний осуществима в син-
таксическом контексте, в данном случае - через координацию под-
лежащего и сказуемого: первый пример демонстрирует конструкцию с
именным сказуемым, согласующимся с подлежащим; второй - объект-
ную конструкцию с глагольным сказуемым, согласующимся с прямым
дополнением и диктующим подлежащему форму падежа агенса.
Возникает соблазн относить к числу аналитических глагольных
форм любые сочетания, в которых участвует первичный вспомога-
тельный глагол, например, его сочетания о герундивом, образующие
конструкцию долженствования. Так, М. К. Джетли в своем описании
морфологии синдхи [Jetley] выделяет серию "обязывающих времен"
(obligatory tenses) типа huna khe halino ahe ‘ему надо пойти’,
buna khe halino ho ‘ему надо было пойти* и т. д. (ср. подобное
для гуджарати’ [Sfistri, 215-217]). Но правомернее эти сочетания
трактовать как синтаксические образования - сложные сказуемые,
где герундив выступает в качестве предикативного члена, а вспо-
могательный глагол служит связкой. На это указывает возможность
замены последнего (с небольшими вариациями оттенков модальности)
другими глаголами и даже наречийными словами со значением "сле-
дует", "нужно". Так, в хинди с глаголом hona ‘быть* в этой функ-
ции чередуется глагол рагпй (ср. с. pavanu) ‘падать*, ‘случать-
ся*, ‘бывать* (с оттенком неизбежности) и наречие cahiye ‘жела-
тельно*, ‘следует* (ср.: mujhe yah pustak parhni hai / cahiye
‘мне нужно прочесть эту книгу* и aujhe yah pustak parhni paregi
‘мне придется прочесть эту книгу*).
Таким образом, определение первичной аналитической формы
следует дополнить указанием, что образующему ее первичному вспо-
могательному глаголу в данном контексте не может быть приписана
самостоятельная (сказуемостная) или полусамостоятельная (связоч-
ная) синтаксическая функция и что он не должен замещаться други-
ми служебными словами, кроме отрицаний и вариантных форм первич-
ного же вспомогательного глагола.
§ 180.	В большинстве НИА языков различаются пять основных
разновидностей вспомогательного глагола. Глаголы первых двух вы-
полняют четко выраженную временную функцию, служа показателями
настоящего и прошедшего времен изъявительного наклонения. Глаго-
лы третьей разновидности в самостоятельном и связочном употреб-
лении обладают двояким значением: будущего времени с обычной для
изъявительного наклонения категоричностью (например, х. accha
hogfi ‘будет хорошо*), но также могут выражать и модальный отте-
236
нок допущения, предположения (х. hogs ‘может быть’ - как ответ
на вопрос). Последнее значение в аналитических формах о такими
вспомогательными глаголами преобладает. Глаголы двух остающихся
разновидностей обладают выраженной модальностью и обычно опреде-
ляются как показатели сослагательного и условного наклонений.
Такой пятичленный набор первичных вспомогательных глаголов
представлен в литературном хинди и большинстве язнков и диалек-
тов хиндиязычного ареала, в панджаби и гуджарати. Судя по описа-
ниям, в отдельных диалектах он сокращается за счет какого-оибо
из последних трех членов или всех их в совокупности. Возможно,
однако, что подобное сокращение набора не отражает реального по-
ложения в диалектах, а вызвано неполнотой описаний, вполне объ-
яснимой, поскольку и в литературных НИА языках аналитические
формы о этими тремя вспомогательными глаголами обладают заметно
пониженной частотой употребления. Расширение набора возможно в
результате как появления альтернативных вариантов, образуемых от
другой основы или корня (ср., например, в чхаттисгархи вспомога-
тельные глаголы прошедшего времени от корней ho- / bha- / rah-),
так и функционального обособления разнокоренных вспомогательных
глаголов, имеющих один и тот хе формальный набор окончаний. По-
следнее более существенно, поскольку оно ведет к преобразованию
и обогащению системы аналитических форм, пример чего мы находим
в маратхи. Наконец, в дополнение к перечисленным выше в отдель-
ных языках появляются вспомогательные глаголы иди частицы гла-
гольной этимологии, отличающиеся от них как корневой морфемой,
так и характером словоизменения (см. § 186).
Общее представление о системе первичных вспомогательных гла-
голов в различных НИА языках может дать табл.хххгу. Привлекает
внимание широкое распространение здесь супплетивизма основ. В
парадигму вспомогательного глагола свободно включаются в качест-
ве различных ее членов (а иногда их альтернантов) производные от
двух или трех (редко - более) глагольных корней, имеющих обычно
и самостоятельное (связочное) употребление в значениях бытия или
нахождения. Правда, часть их (особенно те, которые наиболее упо-
требительны в качестве вспомогательных глаголов настоящего и
прошедшего времени изъявительного наклонения) имеет дефектную
парадигму» ограничивающуюся каким-то одним временным или модаль-
ным планом. Наиболее обычны здесь корни ach- / ch-, ah-, h[o]—,
th-, thak-, несколько реже встречаются as-, bha- и rah-.
§ 181.	Вспомогательный глагол настоящего времени в восточных
НИА языках образуется от основы ach- / ach-, редуцирующейся в
237
Таблица xxuv
Основные типы первичных вспомогательных глаголов *
Язык	Время /		Наклонение		
	настоящее	промедмее	будущее / предполо- жительное	сослага- тельное	условное
Ассамский	chi	chil	(thikiba)	hay**	hitin**
Бенгальский	chi	ohila	thtkibi		(thikita)
Ория	aohi	(thili)	(thibi)		(thinti)
Бхатри Бходжпури	Авё / ici hao / [b]i	ralo rahai	(rahl)	ho / hokhe	rahit
Майтхили	Hob1	chAla	hoeta	hoe	rahaita
Непальский Гархвали Чхаттисгархи	cha / (ho) cha hai	/ rahae thiyo / (bhayo) chau, chayo*** thau, thayo*** hois	/ rahata holi (holo) hohai	hoai	hotis
Авада	hai	/ bhais / rahis rahai	hoi		hot!
Брадж	hae	ho / hato***	(huihae)	(hoe)	(hot©)***
Бундели	hai	/ rahai hato / to***	hue	ho[y]	hoto***
Хинди	hai	thi***	hogi	ho	hoti***
Парья Зап. пахари Панджаби	She hai chu Asa, si*** hi*** asi, asa, a** e, eh, ai** hai	dho*** buto iti thi, thiyi*** thiyo, tho*** tau*** thi, ti** si	hovegi	hovi	huxjdi***
Jig тя ттй	he	ahi	hosi		hi**
Синдхи	ihe	ho	hundo	hue	hi**
Раджастхани	chai	cha***	hvesi	hvai	
Бхили	se / he**	tho * * *	hohe**	(hoe)	hot© * *
Гуджарати	che	hato***	hade	hoy	hot**
Маратхи**** 1) 2)	ahe asto (I)	hoti (II) ase	asel	asivi (III)	anti (II)
* Приведены.формы 3-го лица единственного числа / нейтральные.
Вспомогательные глаголы, заключенные в скобки, образуют ана-
литические формы, лежащие на периферии системы.
** Не изменяется.
*** Изменяется только в числе и роде.
Римская цифра обозначает набор присоединяемых вторичных
окончаний.
238
бенгальском и ассамском в ch-. Та же основа функционирует в не-
пальском, гархвали, кумаони и отдельных западных диалектах паха-
ри (сираджи), в гуджарати, диалектах раджастхани и парья. В диа-
лектах наблюдается также переход ch>s/h (например, бхатри йсё
/ авё, бхили вё / he, кулуи ей). В хинди, включая его диалекты,
а также в бходжпури, панджаби, лахнда и многих диалектах запад-
ного пахари рассматриваемый глагол образуется от основы ha- /ь-,
которую здесь удобно интерпретировать как редукцию корня ho-. В
синдхи и маратхи такой основой служит ah-.
Словоизменение данного глагола в большинстве НИА языков об-
ладает заметным своеобразием. Только в литературных восточных
НИА языках он спрягается по общеглагольной парадигме простого
настоящего времени изъявительного наклонения (ом. табл. XXIX),
отличаясь, однако, в ория окончаниями для I-го и 3-го лица (-1
вместо -ё). В остальных языках и диалектах, где первичные синте-
тические формы изменили свою модальную семантику (см. § 168),
вспомогательный глагол оказывается единственным, сохранившим
синтетическую парадигму настоящего времени изъявительного накло-
нения, и занимает, таким образом, морфологически обособленное
место как в классе глагола, так и в системе глагольного словоиз-
менения. Данные его формы присоединяют по существу те же самые
первичные окончания, посредством которых весь класс глагола об-
разует формы, выпавшие из плана изъявительного наклонения. Одна-
ко присоединяются они в большинстве случаев к ослабленной или
редуцированной основе (полная ее форма сохраняется в частной па-
радигме сослагательного наклонения, соответствующей общеглаголь-
ной) , претерпевая при этом достаточно существенные морфонологи-
ческие преобразования, чтобы можно было говорить о возникновении
иррегулярного набора окончаний (примеры см. в табл. xxxv).
Словоизменение вспомогательного глагола сохраняет регулярный
характер в тех случаях, когда наблюдается явный супплетивизм ос-
нов изъявительного и сослагательного наклонений, что исключает
возможность формальной омонимии (например: м. ah- и asav-;
г. ch- и ho-; р. ch- и hv-; с. ah- и hu-). В целом во всех СИ
языках вспомогательный глагол настоящего времени изменяется в
лице и числе. Лишь в некоторых диалектах пахари (мандеали, ку-
луи) он утратил собственно личное словоизменение и стал изме-
няться в числе и роде (по парадигме прилагательного), реже -
превратился в неизменяемую частицу (кочи ё / eh / ai; котгуру а
/ ааа; сукетский сираджи asi / а; внутренний сираджи asa; сайн-
джи а).
239
Та б ла ц а хат
Примеры иррегулярного словоизменения первичных вспомогательных глаголов
		Лицо» субордина- ция	Бходжпури	Лицо, число	Непальский	Авадхи	Брали	Хинди	Панджаби	Мултани	Маратхи
Изъявительное наклонение	I л 0) ! 1	1-е 2-е фам. нейтр. почт. З-е фам. нейтр. почт.	hai bani haue bSre haua Ьйга haul bani hao bafts] haue bare haul bani	I-e ед. MH. 2-е ед. MH. З-е ед. MH.	chu hu chau han chas hos chau hau cha ho chan hun	hau han hai hau hai hai		hi hai hai ho hai hai	ha hi hai ho hai han	h& hai hi ho he Ып / han	ihi iho Ш8 ihift] Shi Shot
	т 8. д ф ! & и			I-e ед. MH. 2-е ед. MH. З-е ед. MH.		rahau rahan rahai rahau rahai rahai	rahao rahai rahai rahau rahai rahai		si si sal san / sao si san	h&uu/h&us hSse havi/h&i Mv« h& h&in/ahin	
Сослагательное наклонение				I-e ед. MH. 2-е ед. MH. З-е ед. MH.	hu / hou hoau bhaes bhae hos / hoves hun / houn		hou hoe hoe hou hoe hoe	hou/ho hovS/ho hove/ho hoo/ho hove/ho hove/ho			
§ 182.	Вспомогательный глагол прошедшего времени в большин-
стве НИА языков этимологически связан с неличными формами (при-
частиями) , что в центральных и западных НИА языках нашло отраже-
ние в его словоизменении - почти повсеместно наблюдаемой способ-
ности его к изменению в роде. Однако формально сопоставим он с
современными причастными основами соответствующего исходного
глагола сравнительно редко. Таковы в первую очередь соотносимые
с причастием совершенного вида формы на —[i]l— в восточных НИА
языках (см. табл. XXXIV), а также формы на -у-/ 0 в синдхи (ho),
непальском (thiyo / bhayo) и гархвали (chayo / thayo) и соотно-
симые о причастием несовершенного вида формы маратхи (hota) и
гуджарати (hato). Как причастные же, но образованные от ослаб-
ленной основы (ср. вспомогательный глагол настоящего времени)
можно рассматривать аналогичные формы в брадже и бундели (hato;
ср. регулярное причастие несовершенного вида hoto).
В остальных случаях приходится признать специфический харак-
тер форм прошедшего времени, имеющих, как правило, супплетивную
основу, которая опирается чаще всего на морфему th-. Следует от-
метить, что супплетивизм основ прошедшего и настоящего времени
вспомогательного глагола распространен в НИА языках весьма широ-
ко. Совпадают эти основы редко, причем почти исключительно на
базе морфемы ch- (восточные НИА, гархвали, раджастхани, парья).
В компактной группе восточных диалектов хинди и языков Бихара в
качестве первичного вспомогательного (особенно для прошедшего
времени) выступает глагол rah-, шире функционирующий как вторич-
ный (см. § 196). Здесь же, но реже, появляется и bha-.
Словоизменение вспомогательного глагола прошедшего времени
обладает регулярным характером в тех языках, где имеются вторич-
ные синтетические личные формы прошедшего времени (§ 173 сл.).
Оно следует общеглагольной парадигме в восточных НИА языках, не-
пальском, центральном пахари, восточных диалектах хинди, а также
в синдхи (здесь глагольное словоизменение совмещается с именным;
см. § 176) и в гуджарати (словоизменение именное; ом. § 177).
Вспомогательный глагол обладает специфической парадигмой
прошедшего времени, присущей (как и в настоящем) ему одному, в
литературном хинди и его западных диалектах, панджаби, лахнда,
западных диалектах пахари, раджастхани и парья. При этом, в от-
личие от всех других языков, в панджаби и лахнда он спрягается
по первичному типу, а в отдельных говорах западного пахари (си-
раджи, рамбани) имеет смешанное спряжение, аналогичное формам
настоящего времени, в I-м и 2-м лице и именное в 3-м лице; ср.:
Hi 416
241
	Сираджи			Рамбани	
	настоящее		прошедшее ед.ч. мн.ч.	настоящее ед.ч. мн.ч.	прошедшее ед.ч. мн.ч.
	ед.ч.	МН.Ч.			
I-е л.	chi [в]	cha [в]	but© [в] but а [в]	chus chasam	at us atasam
2-е л.	chi[в]	с hath	but© [в] butath	chus chath	atus atath
З-е л.	chu	chu	buto but&	chu chi	atu Sta
		(ж.р. buti)			
В остальных перечисленных выше языках и диалектах он имеет
чисто именное словоизменение. При этом форма множественного чис-
ла женского рода, будучи по самой своей функции вспомогательного
глагола неизменно конечной, обладает в литературном хинди и ряде
диалектов его ареала дифференцирующим ее назализованным оконча-
нием (например, х. thi ‘была’ ~ thi ‘были’; ср. § 177). Исключе-
нием на общем фоне служит неизменяемая форма этого глагола во
внутреннем сираджи (thi) и сайвджи (ti), где он не изменяется и
в настоящем времени. В маратхи он присоединяет (к основе hot-)
регулярные вторичные окончания второго набора (§ 176).
§ 183.	Функциональная интерпретация третьей разновидности
вспомогательного глагола (ср. § 180) вызывает серьезные сомне-
ния. Модальный оттенок предположения обычно преобладает над зна-
чением чистого будущего времени в образуемых посредством данного
глагола аналитических формах, по крайней мере в центральных и
западных НИА языках. Предпринимавшиеся некоторыми авторами НИА
грамматик попытки истолкования таких форм, по аналогии с англий-
скими Future in the Past, как "будущего в прошедшем" или "буду-
щего, предшествующего другому будущему", не находят убедительно-
го подтверждения в языковом материале. Сомнительна интерпретация
их и как "будущего несовершенного" и "будущего совершенного".
Всякое употребление аналитических форм со вспомогательным глаго-
лом этой разновидности может интерпретироваться как выражение
гипотетичности безотносительно к конкретному временному плану,
т. е. в любом грамматическом времени, включая будущее как один
из частных случаев (см., например, у А. П. Баранникова для хинди
и урду: "Futurum ш употребляется преимущественно для выражения
предположения или возможности в прошлом, так как предполагаемое
действие представляется законченным. Реже эта форма употребляет-
ся для выражения будущего времени, которое должно предшествовать
другому будущему". Показателен перевод примера, приводимого как
иллюстрация последнего случая: ”jab han vah& pahucSge to vuh
cala gay& hoga ‘Когда мы прибудем туда, то он, должно
быть, уж уйдет’" [Баранников 1934, 84].
242
Характерно, что в маратхи различаются два типа связки, вы-
ступающих в форме будущего времени: ho 11 (от Ьопё), передающая
значение будущего времени (м. kitl divaed-ci sutl*holl? ‘сколько
дней будут каникулы?’ и ааё1 (от аапё), выражающая значение ги-
потетичности (ml sahA sat varsd-ci asen ‘мне, должно быть,шесть-
семь лет’ [Катенина I963j, 241]• Вспомогательным глаголом в ана-
литических формах выступает связка только второго типа, и это
может служить косвенным указанием к предпочтительной общей ин-
терпретации таковых.
Значение будущего времени приписывается подобным аналитичес-
ким формам в восточных НИА языках. Но и здесь их отличие от со-
ответствующей синтетической формы и друг от друга раскрывается
не столько во временном (в смысле последовательности действий),
сколько в видовом плане [см. Cattop&dhygy, 214; Карпушкин 1964р
71-72; Dasgupta, 119]. Показательно в этой связи, что в ассам-
ском языке гипотетичность выражается не рассматриваемой формой,
образуемой вспомогательным глаголом thdkiba, а лексически - при
помощи наречия habala (haba, haba pay) ‘возможно*, ‘вероятно’,
восходящего к застывшей форме 3-го лица единственного числа бу-
дущего времени haba (от ha ‘быть’), которое сочетается постпози-
тивно с личными формами, причем только настоящего и прошедшего,
но не будущего времени.
Основа рассматриваемой разновидности вспомогательного глаго-
ла более единообразна, чем предыдущих. В большинстве НИА языков
она восходит к корню ho-. Исключение составляют маратхи (аа-),
бенгальский и ассамский (thak-), ория (th-), языки Бихара (rah-;
в майтхили - как альтернант ho-).
Словоизменение вспомогательного глагола будущего времени ре-
гулярное, по общеглагольному типу. Возможные частные отклонения
объясняются как результат морфонологических взаимодействий. Ис-
ключением из общего ряда служит бундели (например, форма 3-го л.
ед.ч. hue). В разговорном непальском этот глагол проявляет тен-
денцию к утрате словоизменения, выступая преимущественно в за-
стывшей форме 3-го лица единственного числа мужского рода, на-
пример: timi thAkyau hold ‘Вы, должно быть, устали’ [Clark, 228;
ср. Королев 1968, 1295-1299]. Не изменяется он в бхили (hohe).
§ 184.	Вспомогательный глагол четвертой разновидности, ин-
терпретируемый обычно как показатель сослагательного наклонения,
представлен теми же основами, которые свойственны третьей. В
этом случае они присоединяют первичные личные окончания. Отлича-
ет эту разновидность от вспомогательного глагола настоящего вре-
16-2 436
243
мени изъявительного наклонения помимо иной реализации основы бо^-
лее регулярный характер словоизменения.
Обособленно стоит функционально соответствующий данному ряду
вспомогательный глагол маратхи: его формы образуются присоедине-
нием к генетически причастной основе на -av- (asav-) третьего
набора вторичных окончаний (см. § 176). Напротив, при формальном
соответствии вспомогательного глагола общеиндийокому типу (ас.,
б. thdke, op. thae, изменяемые по парадигме настоящего времени)
функционально отличаются аналогичные аналитические формы в лите-
ратурных восточных НИА языках. Здесь они передают значение спо-
соба действия - продолженного или обычного (повторяющегося)
[Cattopadhyay, 215; Карпушкин 1964j, 70; Бабакаев, 99]. Современ-
ные исследователи бенгальского и ория отрицают наличие форм со-
слагательного наклонения в этих языках (в ория функция сослага-
тельного, наряду с условным, иногда приписывается формам причас-
тной этимологии на -nta). В ассамском как рудимент общеиндий-
ских аналитических форм сослагательного наклонения может рассма-
триваться неизменяемая ныне частица глагольной этимологии - hay.
Характерно, однако, что она отличается от вспомогательного гла-
гола сослагательного наклонения центральных и западных НИА язы-
ков, во-первых, своеобразной дистрибуцией (сочетается с синтети-
ческими личными формами прошедшего времени), а во-вторых, сво-
бодным чередованием с ней неизменяемой же частицы причастной
этимологии - he ten.
§ 185.	Вспомогательный глагол пятой разновидности, образую-
щий формы условного наклонения, почти во всех СИ языках соответ-
ствует причастию несовершенного вада (в большинстве случаев от
корня ho-, в маратхи от as-, в языках Бихара от rah-, в ория от
th-). Только в синдхи и лахнда этот показатель обособился в фор-
ме неизменяемой частицы ha. В бенгальском языке соответствующая
аналитическая форма (о thakita), как и предыдущая, находит свое-
образную функциональную интерпретацию - как выражение обычности
действия или его возможности [Cattopadhyay, 215] 2. в ассамском
2 Нужно отметить, что эта функция аналитических форм прямо со-
относится с основной для бенгальского языка функцией вторич-
ных синтетических форм соответствующей структуры (т. е. вос-
ходящих к причастию несовершенного вида) - выражением обыч-
ности действия в прошлом. Значение условности, передаваемое
этими же формами, является для них здесь вторичным. Характер-
но, что совмещение тех же двух функций наблюдается у вторич-
244
языке как показатель условности функционирует застывшая форма,
восходящая к причастию несовершенного вида - hetsn и свободно
чередующаяся с производными от причастия совершенного вида -
hale / haii. В любой из названных разновидностей этот показатель
сочетается о неизменяемым глагольным именем (причастием) на
что обособляет данную аналитическую форму от остальных.
Словоизменение этого вспомогательного глагола в большинстве
НИА языков сходно со словоизменением показателя прошедшего вре-
мени (ср. § 182). Он присоединяет вторичные глагольные окончания
в восточных НИА языках (кроме ассамского), языках Бихара, вос-
точных диалектах хинди, маратхи (второй набор окончаний). Слово-
изменение именного типа присуще данному вспомогательному глаголу
в хинди и его западных диалектах, панджаби и бхили. В гуджарати
он неизменяем (hot).
§ 186.	За рамки рассмотренных основных разновидностей выхо-
дят показатели синдхи tho (обладает словоизменением именного ти-
па; сочетаясь с личными формами сослагательного наклонения, об-
разует аналитические формы "настоящего общего” времени изъяви-
тельного наклонения) и the (неизменяем; сочетаясь с синтетичес-
кими формами прошедшего времейи, придает им значение длительнос-
ти или повторяемости действия).
Более широким, чем другие НИА языки, набором первичных вспо-
могательных глаголов обладает маратхи. Вторичные синтетические
формы прошедшего времени от корня as- служат здесь вспомогатель-
ным глаголом в модальных аналитических формах, квалифицируемых
как условно-предположительное наклонение. Кроме упомянутого выше
(§ 181) вспомогательного глагола настоящего времени (корень Ah-;
участвует в аналитических формах "настоящего продолженного")
употребляется еще один с корнем as- (во вторичных аналитических
формах настоящего общего времени, образуемых от причастия несо-
вершенного вида), который, сочетаясь с тем хе кратким причастием
ных синтетических форм, соотносимых с причастием несовершен-
ного вида, и в других НИА языках, но здесь более обычным для
них стало значение условности. Тем не менее значение обычнос-
ти действия в прошлом не исключено у них как для вторичных
синтетических форм, так и для аналитических с соответствующим
вспомогательным глаголом (ср., например, х. па5ё тё... abhx
has-rahe hote ki abhi sir phorne-phorvane par tul-jate ‘На-
пившись, он ... то смеялся, то примерялся раскроить [кому-
нибудь] голову’).
16-3 436	245
несовершенного вида, дает аналитические формы "настоящего обыч-
ного" времени. Таким хе образом, наряду со вспомогательным глаго-
лом от основы hot- (§ 182), образующим аналитические формы "не-
совершенного прошедшего" и "предпрошедшего" времен, имеется
вспомогательный глагол от корня ае- (с первичными личными окон-
чаниями прошедшего времени), образующий в сочетании с кратким
причастием несовершенного вида "сложные формы прошедшего обычно-
го времени", равнозначные простым (первичным синтетическим) и
ныне их вытесняющие. В результате в маратхи наряду с двумя раз-
новидностями вспомогательного глагола от корней ah- и ho- имеют-
ся еще шесть его разновидностей от корня as-.
§ 187.	Другой компонент первичной аналитической формы - зна-
чащий глагол - выступает обычно в виде той или иной непредика-
тивной, в редких случаях - синтетической спрягаемой формы. Наи-
более обычны в НИА языках в этой роли причастия несовершенного и
совершенного вида. Как правило, те и другие сочетаются с одними
и теми хе вспомогательными глаголами, образуя два симметричных
ряда аналитических форм. Исключение представляет ассамский язык,
имеющий всего один такой ряд.
Расширение системы первичных аналитических форм за счет до-
полнительных рядов достигается различными путями. Один из них -
использование в качестве первого компонента помимо названных еще
и других непредикативных форм, прежде всего дуративного причас-
тия, а также "неопределенного", или "инфинитивного" (в непаль-
ском). Заслуживает изучения вопрос о степени функциональной диф-
ференциации аналитических форм, содержащих причастия совершенно-
го вида различных морфологических типов, в гуджарати. Возможны
случаи не только чередования с отпричастными формами, но и про-
тивопоставления им некоторых аналитических образований, где зна-
чащий глагол выступает в первичной или вторичной синтетической
личной форме.
Причастия в составе аналитических форм обладают тем же сло-
воизменением, которое присуще прилагательным соответствующего
типа в каждом данном языке. Отклонений, подобных отмеченным выше
для вторичных синтетических форм, равных причастным (см. § 177),
данные формы как неконечные не обнаруживают (например, х. larki
gati hai, П. kvqpi gaundi hai ‘девочка поет’ и X. larkiyS gdti
hai, n. kuri& gaundifi haa ‘девочки ПОЮТ’; ср. табл. XVIII). В
переходной зоне (языки Бихара, непальский, восточные -диалекты
хинди), где словоизменение прилагательных имеет стертый харак-
тер, наблюдаются остаточные и не всегда регулярные противопо-
246
ставления причастных форм в числе и роде, сходные о наблюдаемыми
у прилагательных в предикативном употреблении (ср. § 103). На-
пример, в авадхи причастие несовершенного вида (атематический
тип) во 2-м и 3-м лице множественного числа имеет форму женского
рода (на -ati), противостоящую общей для единственного числа и
1-го лица множественного числа женского рода и обоих чисел муж-
ского рода (на -ati), а причастие совершенного вида (тематичес-
кий тип) различает три формы (на -а, -ё и -I, как в литературном
хинди). В письменном непальском противопоставление в роде и чис-
ле обычно манифестируется (формы на-о, -I и-i), но нейтрали-
зуется в разговорном.
§ 188.	Причастие несовершенного вида и соответствующие ему
формы в подавляющем большинстве НИА языков имеют аффикс -t-. Из
двух возможных его реализаций в гуджарати в первичных аналити-
ческих формах участвует полная (изменяемая), в маратхи - неизме-
няемая краткая (ср., однако, ниже). Формально обособлено несо-
вершенное деепричастие ория (на -и). В ассамском языке соответ-
ствующей формы нет.
В формах со вспомогательным глаголом настоящего времени,
т. е. наиболее, употребительных, компактная группа языков и диа-
лектов на юго-западе СИ региона (гуджарати, бхили, раджастхани,
западные говоры браджа) имеет вместо причастия несовершенного
вида личные формы глагола первичной парадигмы сослагательного /
изъявительного наклонения (см. § 168), например: г. hu &тй chu
‘я прихожу’, марв. 6 jfivai hai ‘он уходит’, брадж (Булавдшахр)
calae Ьаё ‘мы идем*. Функциональная соотнесенность таких форм о
причастными подтверждается не только тем, что они служат единст-
венным заполнителем соответствующей позиции в общей формальной
схеме (в ряду аналитических форм, содержащих причастие несовер-
шенного вида, сочетание последнего со вспомогательным глаголом
настоящего времени отсутствует, хотя повсеместно имеется сочета-
ние с этим глаголом причастия совершенного вида). Весьма показа-
телен и отрицательный коррелят таких форм, представленный соче-
танием причастия несовершенного вида с отрицательным вспомога-
тельным глаголом (связкой), например: г. ё kam кате che ‘он ра-
ботает’, но в kam karto nathi ‘он не работает’.
Примеры аналитических форм настоящего времени, включающих
форму глагола, которую можно интерпретировать как личную, дают
отдельные говоры западного пахари. Например, в хандури (Нала-
гарх) формы 1-го лица обоих чисел (кагй Ьё ‘я делаю’, ‘мы дела-
ем’) противопоставляются формам 2-го и 3-го лица также обоих чи-
16-4 436
247
сел (кате Ы ‘та делаешь* и т. д.). Характерно, что здесь эти же
спрягаемые форма значащего глагола выступают и при вспомогатель-
ном глаголе прошедшего времени (к&гй ths / thi *я делал[а]’,
к&гй the / thi ‘ма делали*; ср. кате th& / thi ‘ты делал[а]’)
[Bailey 1915, 26?]. Однако чаще отклонения от обычной причастной
структура таких аналитических форм в диалектах пахари выражаются
в замене причастия несовершенного вида неизменяемой формой, со-
поставимой с личной (форма на -& / -а, -а в отдельных говорах
мандеали и кулуи [Bailey 1908, 1-59, И-4, IV-38, IV-47]).
Интересно, что в парадигме настоящего времени парья, состоя-
щей в основном из первичных синтетических форм, вспомогательный
глагол во множественном числе регулярно присоединяется к форме
3-го лица и альтернативно к форме 2-го (засвидетельствован не у
всех информантов, но варьирование форм наблюдается и в отдельных
идиолектах), например: же ruti k^avai *я ем хлеб*, но ши ruti
J^ain 5hl ‘они едят хлеб* при"taa ruti k^avai ‘вы едите хлеб* и
taa kitab ратей So ‘вн читаете книгу* [Оранский 1963, 165-166].
При этом отрицательные форма и здесь имеют отпричастный харак-
тер: ni karta ‘[они] не делают*.
Другое отклонение от универсализма в строении аналитических
форм, причем только настоящего времени, отмечено в маратхи. Фор-
ка "настоящего продолженного" времени, имеющие вспомогательный
глагол She, могут быть образованы здесь двояко: I) от краткого
причастия (как все остальные в том же ряду) и 2) от форм "прос-
того настоящего" времени - вторичных синтетических с той же при-
частной основой и личными окончаниями первого набора (§ 176),
заменяемыми в 3-м лице на чисто именные (т. е. полного причас-
тия), например: ‘та идешь* - t£ calat ahee (и., ж. и ср. р.) или
ti cSlto[a] Shea (м.р.), ta cUt6[e] Shoe (ж.р.) и т. д. Обладая
одной и той же категориальной интерпретацией в видо-временном
плане, названные разновидности форм "настоящего продолженного"
времени различаются главным образом стилистически - принадлеж-
ностью к разным языковым подсистемам. Вторая, определяемая как
"настоящее эмфатическое", свойственна разговорному языку.
§ 189.	Аналитические формы, образованные от причастия (дее-
причастия) совершенного вида, обладают в целом большим единооб-
разием, чем рассмотренные ваше. Правда, некоторые вариации воз-
можны и здесь. Так, в говорах авадхи в качестве альтернантов для
t-го и 2-го лица фигурируют два типа форм: I) общеиндийский,
представленный сочетанием изменяемого в роде и числе причастия
со спрягаемыми формами вспомогательного глагола, и 2) образован-
248
ный сочетанием спрягаемых отпричастных форм (со вторичными лич-
ными окончаниями - см* табл. XXXIII) и неизменяемой формы (3-го
лица ед.ч.) вспомогательного глагола настоящего или прошедшего
времени, например: marl hau и aariu hai 4я умерла*; ваге hau и
mareu hai 4 вы умерли* (м.р.); aai gawfi rahau и gaeu rahai ‘ж
[давно] сходил* и т. п. В 3-м лице непереходные глаголи имеют
обычно формы первого типа, переходные - второго. Только формы
первого типа образуются с другими вспомогательными глаголами.
В маратхи причастный компонент аналитических форм совершен-
ного вида принимает вторичные личные окончания второго набора
(но без -в во 2-м лице; ср. § 176): mi &1о fihfi 4я примел* и т.п»
Особый случай представляют формы, образованные от причастия
совершенного вида в гуджарати. Здесь в их образовании мохут
участвовать обе морфологические формы причастия - с -у- и с -1-.
Причастия с -у- более обычны, причастия же с -1- относительно
редки. В описаниях гуджарати те и другие обычно приводятся хак
функционально равнозначные и взаимозаменимне. Однако П. Дж. Мкс-
три, посвятивший глагольным конструкциям в гуджарати свою дис-
сертацию [Mistry], определяет формы, содержащие причастия с -1-,
как выражающие более отдаленное действие в прошлом, иллюстрируя
это примером: Bill avyo tfi pahfili Jia fivelo 4Джим примел до то-
го, как пришел Билл’, где поменять местами глагольные формы не-
льзя. Исходя из этого, он выделяет три ряда форм прошедшего вре-
мени: "имперфектные* (с причастием несовершенного вида), ’’пер-
фектные* (с причастием на -у-) и "плюперфектнне" (с причастием
на -1-). Характерно, что формы с причастием на -1- не составляют
полного ряда - в описаниях оно обычно приводится в сочетании со
вспомогательными глаголами только настоящего, прошедшего и из-
редка будущего времени изъявительного наклонения.
§ 190.	Менее универсальны для НИА языков аналитические фор-
мы, образованные от дуративного причастия. Наиболее полно и по-
следовательно они представлены в хинди, образуя законченный ряд,
симметричный двум описанным выше. Правомерность отнесения таких
форм к первичным подтверждает их анализ, проведенный В. М. Бес-
кровным [Бескровный I960, 93-95]. Он показывает, что линия пер-
вичного грамматического членения проходит здесь не между деепри-
частием (в литературном хинди равно основе) значащего глагола и
корнем rah- (+ показатель причастия совершенного вида и первич-
ный вспомогательный глагол), а между сочетанием этого деепричас-
тия + rahfi. и вспомогательным глаголом (т. е. dfikh rahfi || hai.
HO не dfikh || rahfi hai).
249
В отличие от вторичных аналитических форм здесь нет свобод-
ного сочетания значащего глагола (в данной или какой-либо иной
непредикативной форме) с более или менее широким набором струк-
турно различных (синтетических и аналитических) форм вторичного
вспомогательного глагола. Аналитизм сочетания "деепричастие зна-
чащего глагола + таьа" относится к предшествующему, причастному,
морфологическому уровню, и целостности этого сочетания не проти-
воречит возможность дистантного расположения элементов, примеры
чего в НИА языках дают не только аналитические, но и отдельные
вторичные синтетические формы. Морфологическая целостность дура-
тивного причастия как непредикативного элемента и первичность
образующихся на его базе лично-глагольных аналитических форм
подтверждаются, с одной стороны, возможностью использования это-
го причастия в атрибутивной функции, а с другой - свободой обра-
зования подобных форм практически от любого глагола без каких-
либо заметных исключений. Последнее особенно существенно, потому
что сочетания деепричастия с другими формами глагола rahna, хотя
и встречаются достаточно часто, но допустимы лишь от ограничен-
ного круга глаголов. При этом такие сочетания функционально не
идентичны дуративным, хотя в отдельных случаях могут быть фор-
мально тождественны им. Ср., например, х. tumhare Mpre gac ho-
rah§ hai ‘одевда на тебе заскорузла9 (совершенный вид от ho-
rahna * становиться9) и х. bftdal cM-rahe hai ‘стелются тучи9
(дуратив от chana ‘стлаться’).
Как убедительно показал В. М. Бескровный, здесь выступают
два типа структурно и функционально различных образований: ин-
тенсивные глаголы и формы, связанные с дуративным причастием.
Интенсивные глаголы в отличие от дуративного причастия представ-
ляют собою сочетание деепричастия-основы значащего глагола с об-
разующим rahna в широком наборе непредикативных и предикативных
его форм. Такие сочетания, как с rahna, так и с небольшим кругом
других глаголов, представляют весьма обычное для НИА языков яв-
ление [Баранников 1927; ср. Por£zka 1954; Pof£zka 1967; Vale].
Обладая значительным функциональным сходством с русскими приста-
вочными глаголами, они стоят на границе глагольного словоизмене-
ния и словообразования (мы предпочитаем относить их к последне-
му). Для всех них характерна избирательная сочетаемость, в нема-
лой мере зависящая от семантической совместимости компонентов.
Интенсивные глаголы с rahna "производятся от ограниченного
круга непереходных глаголов, обозначающих состояние или процесс.
Значёние интенсивных форм приобретает оттенок фиксированности
250
состояния на определенном отрезке времени" [Бескровный 1960,85].
В отличие от них дуративные формы образуются от любого глагола,
как непереходного, так и переходного, и служат выражением "дли-
тельной и процессивной характеристики действия-состояния". Чет-
кое видовое различие внешне тождественных форм демонстрирует
приведенный выше пример. Те же два типа образований противопо-
ставляются и в других НИА языках, например в гуджарати [Cardona,
123]. С дуративными формами могут внешне совпадать и свободные
синтаксические последовательности деепричастия какого-либо гла-
гола и личной формы глагола rahna (ср. г. kari rahyo ‘кончил
[делать]’, с. khai rahyo ‘кончил есть* и др.).
Выделение дуративов в качестве специфических первичных ана-
литических форм в какой-то мере затруднено еще и высокой актив-
ностью корня rah-, выступающего в качестве вспомогательного гла-
гола. В восточных диалектах хинди и языках Бихара он использует-
ся как первичный вспомогательный глагол (см. табл. XXXIV). Почти
по всему СИ региону распространены сочетания указанного глагола
(как вторичного вспомогательного) с причастием несовершенного
вида (см. ниже, § 196).
Особенно богатые сочетательные возможности демонстрирует он
в непальском, присоединяясь и к деепричастию (gari rahechu ’я
делаю’), и к причастию несовершенного вида (gardo rahechu ‘я де-
лаю’), и к неопределенному (инфинитивному) причастию (game
rahechu ‘я делаю’) и к причастию совершенного вида (gareko rahe-
chu ‘я сделал’) [Королев 1968, 1286-1287]. Большинство таких со-
четаний в той или иной степени выражает значение длительности
действия, что весьма затрудняет их функциональную дифференциа-
цию. Об этом наглядно свидетельствуют три первые из приведенных
выше примеров. Во всяком случае, того разграничения интенсивных
сочетаний и дуративных форм, какое наблюдается в хинди* здесь
провести не удается. Значение дуративности передают здесь любые
сочетания корня rah- с деепричастной основой, обладающие в срав-
нении с другими повышенной морфологической цельностью. Они обыч-
ны здесь в форме не только причастия совершенного вида, от кото-
рого образуются "настоящее длительное" (garirah§[ko] chu) и
"прошедшее обычное" (garirahe[ко] thie 4я делывал’), но и не-
определенного причастия, образующего "будущее несовершенное"
(garirakme chu ‘я буду делать’), и инфинитива, служащего компо-
нентом регулярных почтительных форм (garirahanu-huncha ‘он изво-
лит делать’, garirahanu-bhayo ‘он изволил поделывать’ и др.; ср.
§ 226) [Clark, 276-277]-
251
Сходный характер имеют сочетания глагола rah- в широком на-
боре личных форм с деепричастием совершенного вида (единственной
эдеоь перфектной формой) в ория. Они обозначают "состояние, в
котором продолжает пребывать предмет", например: еёлшпё тапатё
luci r&hilfi ‘они спрятались в лесу*; tu pathara hoi rahihu ‘ты
обратишься в камень* [Карпушкин 1964у, 72].
Дуративнне формы типа описанных в хинди, по крайней мере на-
стоящего, а часто и прошедшего времени изъявительного наклоне-
ния, отмечены в большинстве СИ языков, кроме бенгальского и ас-
самского. Не зафиксированы они в описаниях авадхи и бходжпури
(возможно, их распространению здесь препятствует использование
rah- как первичного вспомогательного глагола). Явно пониженной
употребительностью они обладают в маратхи, где их появление объ-
ясняют влиянием хинди. Очевидно, они представляют собою разви-
вающееся явление, распространяющееся от центра СИ региона к пе-
риферии. Их роль в системе глагольного словоизменения конкретных
языков и диалектов требует специального изучения.
§ 191.	Помимо, названных можно отметить еще ряд непредикатив-
ных форм, вступающих в сочетание с первичными вспомогательными
глаголами. Такие комплексы, обычно функционально близкие описан-
ным выше регулярным аналитическим формам, если прямо их не дуб-
лирующие, смыкаются со свободными синтаксическими сочетаниями, и
степень их морфологизации может оспариваться. Наиболее часты они
в разговорных разновидностях литературных языков и в языках с
недавней и недостаточно устойчивой письменной традицией.
В непальском языке находят все более широкое распространение
аналитические формы, содержащие неопределенное (инфинитивное)
причастие с -пё. Передавая значение будущего времени (обычная
форма "будущего неопределенного": game chu ‘буду делать’), они,
подобно вторичным синтетическим формам (с -1-), ныне почти цели-
ком вытесненным в сферу предположительного наклонения, могут со-
держать оттенок гипотетичности или нереальности, особенно в пла-
не прошедшего времени [Королев 1968, 1299-1300]. Любопытно, что
показатель неопределенного причастия обладает здесь повышенной
подвижностью и не закреплен исключительно за значащим глаголом -
он может сочетаться и с основой вспомогательного глагола, высту-
пающего в этом случае в аналитической форме (например: gardo
Ьипё chu ‘я буду делать*, gareko Ьипё chu ‘я сделаю* [Королев
1968, 1292]). Принадлежность подобных гиперформ регулярной гла-
гольной парадигме вызывает, однако, сомнения, и приводятся они
далеко не во всех грамматических описаниях этого языка.
252
В центральных и западных НИА языках к личным формам будущего
времени близки по значению сочетания перспективного причастия со
вспомогательным глаголом настоящего времени (последний может и
опускаться). Модальный оттенок, присущий таким конструкциям (вы-
ражение намерения совершить действие), нередко стирается. Так, в
маратхи в отрицательных предложениях названная конструкция вы-
тесняет синтетические формы будущего времени, особенно, когда
нужно выразить уверенность говорящего в том, что действие не со-
вершится (например, ma-la vel lagnar nahl ‘я не задержусь’).
Употребляют ее и при утверждении, например: to agbbtitdn janfir
ahe ‘он поедет на пароходе* [Катенина 1963р 198-199]. Однако
включать эту конструкцию в регулярную парадигму глагольного сло-
воизменения, хотя бы в качестве отрицательной формы будущего
времени, как это делают авторы некоторых практических грамматик
маратхи, представляется преждевременным, поскольку строго сис-
темного характера она еще не приобрела. Тем меньше оснований для
этого в других НИА языках, где аналогичные сочетания обладают
достаточно выраженной модальностью, но не имеют четкой временной
отнесенности (последнюю передает вспомогательный глагол), напри-
мер, в хинди: ma! dilli janevala hd ‘я собираюсь ехать в Дели* и
mai dilli Janevala tha ‘я собирался ехать в Дели’, но kal mai
dilli jadga ‘завтра я поеду в Дели*.
О конструкции долженствования с герундивом см. § 179.
§ 192.	Обладая заметным семантическим и фонетическим единст-
вом (в большинстве случаев вспомогательный глагол лишен само-
стоятельного словесного ударения), оба компонента аналитических
форм продолжают сохранять, особенно в письменных НИА языках,
определенную самостоятельность. В центральных и западных НИА это
выражается превде всего в способности каждого компонента к соб-
ственному словоизменению в рамках присущих ему грамматических
категорий, причем последние часто не совпадают для обоих. На это
указывает также традиция раздельного написания здесь компонентов
аналитических форм. Бресте с тем достаточно отчетливо проявляет-
ся тенденция к стяжению компонентов и образованию на этой основе
новых синтетических форм, которые можно определить как тре-
тичные. Она заметна прежде всего в разговорных разновид-
ностях языков и в некоторых диалектах. На востоке СИ региона та-
кое стяжение коснулось и литературных стандартов.
В бенгальском и ассамском языках формы вспомогательного гла-
гола ach- не только регулярно пишутся слитно с непредикативными
формами значащего глагола, но и утратили начальный гласный, со-
253
храняемый глаголом-связкой настоящего времени, чем формально
обособились от него; ср., например: б. сёуагё basiyache ‘[он]
сел в кресло’ и сёуагё baaiyS ёсЬё ‘[он] сидит (букв, севший
есть) в кресле’. Но если в "шадху бхаша" непредикативные компо-
ненты аналитических форм сохранили свои характерные показатели,
то в "чолит бхаша" они настолько редуцировались, что идентифици-
ровать их приходится путем сопоставления с первыми, например:
korcci < karitdchi (< * karitd + achi) ‘я делаю*; korecci <
kariyachi (< * kariya + achi) ‘я сделал*. Еще сильнее проявляет-
ся стяжение в диалектах. Например, в диалекте раджшахи форме
"шадху бхаша" &в11;ёсЫ и "чолит бхаша" ajc€i ‘я прихожу* соот-
ветствует форма atti.
Характерно, что формы с вспомогательным глаголом thak- не
подверглись такому стяжению: в "шадху бхаша" они последовательно
пишутся раздельно, а в "чолит бхаша" в этом случае при основе
значащего глагола сохраняется показатель причастия несовершенно-
го вида - korte tcakbo (< karite thakiba) ‘я буду делать*.
Столь явное различие в формальном выражении степени морфологи-
ческой связанности названных вспомогательных глаголов со знача-
щим побуждает многих исследователей бенгальского языка выносить
сочетания с th&k- за рамки парадигмы регулярных словоизменитель-
ных форм глагола. Аналогичные сомнения высказываются и относи-
тельно границ парадигмы глагола ория, но здесь они не имеют под
собой столь четких формальных оснований.
Стяжение аналитических форм в восточных НИА языках, очевид-
но, облегчается неизменяемостью их непредикативного компонента.
Сходную тенденцию обнаруживает и непальский язык, обладающий
исключительным разнообразием аналитических форм, по-видимому, не
вполне еще устоявшихся. Наряду с полными здесь употребляются
стяженные формы, демонстрирующие иногда не одну, а две последо-
вательных ступени стяжения. Например, "настоящее несовершенное"
выражается полными формами gardo chu ‘я делаю* (причастный ком-
понент может изменяться в роде и числе) и gardai chu (причастный
компонент неизменяем) и стяженной gardachu. В этот же ряд можно
поставить и форму garchu ("настоящее общее"), не имеющую четких
функциональных отличий от первых и обладающую тем же отрицатель-
ным коррелятом, что и gardai chu, - формой причастной этимологии
gardina ‘я не делаю*, gardainas ‘ты не делаешь* и т. п. [ср. Ко-
ролев 1968, I28I-I282 и Clark, 87-88, 296 ]. Аналогичные ряды об-
разуют варианты форм "прошедшего несовершенного" (gardo / gardai
hit- gardathS - garthd ‘я делал*), "настоящего совершенного"
254
(gareko chu - garechu) и "прошедшего совершенного" (garSko thi§
- garethS).
Стяжения вследствие редукции вспомогательного глагола (преж-
де всего, настоящего времени) обычны в диалектных и разговорных
формах центральных и западных НИА языков. Например, в авадхи
khati hau ‘вы едите’ дает khatiu; dhare hai ‘они поставили* -
dharei (dhard) и т. п. [Saksena 1957» 97-98]. В диалектах пан-
джаби и лахнда стяженные формы вспомогательного глагола настоль-
ко обычны, что приводятся в грамматиках наряду с полными [Cum-
mings & Bailey, 82-85; Wilson, 45, 51; O’Brien, 52]» В бомбей-
ском жаргонном хиндустани наблюдаются стяжения типа miltfiy ‘по-
лучается]’ (< milts hai), sunay ‘услышал’, ‘известно’ (< suna
hai) [Чернышев 1971, 130]. Возможно, их появление здесь служит
отражением аналогичного процесса-в маратхи, где происходит такое
же стяжение характерных для разговорного языка аналитических
форм настоящего продолженного времени ("эмфатического"): to
karatoyk <он делает* (kartoy< karito ahe\ te karatay^t ‘они
делают’ (kartayt < karat ahet) и т. п. [Катенина 19632» 74]. Еще
дальше этот процесс зашел в маратхских диалектах, охватив и дру-
гие аналитические формы, например, прошедшее совершенное (куна-
би: baslavtas ‘ты свдел’, cuklivti ‘она ошиблась’; диалект Каса-
ргода: nisarlonto ‘он поскользнулся’, nisarlinti ‘она поскольз-
нулась’; ср. стандартные basla hotas ‘ты сидел*, basil hot! ‘она
сидела’ и т. п.).
ВТОРИЧНЫЕ АНАЛИТИЧЕСКИЕ ЛИЧНЫЕ ФОРМЫ
§ 193.	Вторичные аналитические личные формы, как и первич-
ные, могут классифицироваться двояко - по типу непредикативной
формы, в которой выступает значащий глагол, и по типу вспомога-
тельного глагола. В отличие от первичных вторичные вспомогатель-
ные глаголы, как правило, связаны с какой-либо одной формой зна-
чащего глагола. Способность некоторых из них присоединяться к
нескольким непредикативным формам, образуя функционально нерав-
нозначные сочетания, должна рассматриваться как их индивидуаль-
ное свойство. Регулярной перекрестной системы сочетаний, подоб-
ной той, которую создают первичные аналитические формы, здесь не
складывается. Поэтому каждый частный тип сочетания следует рас-
сматривать отдельно, причем теоретически безразлично, какой из
двух компонентов брать во главу классификации. Ради практическо-
го удобства сопоставления мы будем отправляться от вспомогатель-
255
них глаголов, опираясь не столько на их материальное выражение,
сколько на значение (лексическое и, главное, грамматическое),
хотя во многих современных описаниях НИА языков принято отправ-
ляться от формы значащего глагола.
Вторичные аналитические личные формы изучены в различных НИА
языках далеко не равномерно. Поэтому предлагаемый ниже список
этих форм (§§ 194-198) не претендует на абсолютную полноту и
призван отразить лишь наиболее характерные из них с указанием
тех языков, где таковые особенно типичны. Наибольшую сложность и
вместе с тем значительный теоретический интерес представляют во-
просы, касающиеся ограничения круга вторичных форм. Как и пер-
вичные, они требуют дифференциации от структурно подобных им
свободных синтаксических сочетаний. Особенно сомнителен грамма-
тический статус сочетаний с инфинитивами и им подобными именами
действия. Представляется, что их правомернее интерпретировать
как свободные, по крайней мере, во всех тех случаях, когда по-
добное имя принимает форму косвенного падежа или оформляется по-
слелогом. Наконец, от сочетаний, рассматриваемых как аналитичес-
кие формы словоизменения, нужно отделить сочетания, более соот-
ветствующие словообразовательным типам. Избирательная сочетае-
мость компонентов так называемых сложноинтенсивных глаголов
(деепричастия совершенного вида значащего глагола и небольшой
замкнутой группы вспомогательных, или "образующих”) заставляет
нас исключить их из числа словоизменительных форм и отнести к
словообразованию, несмотря на то, что таким сочетаниям нередко в
большей мере присуще новое грамматическое, чем новое лексическое
значение3.
§ 194.	Глагол со значением ”мочь" (х., бих., н., п. sak- ;
с. sagh-; м., г. Sak-; op., б., ас. par-; майтх. sak- и par-)
образует формы, выражающие возможность совершения действия (по-
тенциальные) . Глаголы с корнем sak- и этимологически ему родст-
венные во всех центральных и западных НИА языках, кроме маратхи,
сочетаются с деепричастием совершенного вида значащего глагола,
например: бходж. jai sakal ‘смог пойти*, г. tame avi Sakso? ‘вы
сможете прийти?*'; в маратхи - с инфинитивом (м. to уёй Saknar
3 С этой точки зрения, предлагаемые Р. Н. Вале [Vale 1948] спи-
ски, насчитывающие для каждого основного НИА языка многие де-
сятки вспомогательных глаголов, нуждаются в критическом пере-
смотре, хотя его работа и являет собою богатую сводку исход-
ного материала [ср. Porlzka 1954].
256
nahi ‘он не сможет прийти*). Глаголы с корнем pir- сочетаются в
ассамском языке и восточных говорах майтхили с глагольным именем
на -[i]ba (ас. mai kariba раго ‘я могу сделать’; отрицательный
коррелят вспомогательного глагола - novfir: ас. ei yiba novice
‘он не может идти*; майтх. Ьажа nai aba piraliai ‘я не мог прий-
ти*; ср. майтх. hae1 eakata ‘он сможет засмеяться*); в бенгаль-
ском - с причастием / деепричастием несовершенного вида (йв!
parte piri ‘я могу читать*), но в ория - с деепричастием совер-
шенного вида. Таким образом, тип таких сочетаний, распространен-
ный в восточных НИА языках, отличается от общего не только вспо-
могательным глаголом, но и своей структурой. Маратхский тип, хо-
тя и обособлен, тяготеет к общему типу, свойственному централь-
ным и западным НИА языкам, поскольку инфинитив здесь является
неизменяемой (адвербиальной) неличной формой.
Значение структуры сочетания наиболее наглядно проявляется в
непальском, где оба типа, употребляясь параллельно, выполняют
различные функции. Сочетание sak- с инфинитивом выражает здесь
возможность (gama sakyo ‘смог сделать*), но в сочетании о дее-
причастием то же sak- обозначает завершенность действия (Ьйтго
budha dhoke astinai marisakyo ‘наш старый привратник на днях
скончался*). Можно сказать, что непальский и ория демонстрируют
две противоположных реализации промежуточного типа, тяготея по
вспомогательному глаголу к одной группе, а по форме значащего -
к другой.
Приведенные сочетания - не единственный способ выражения по-
тенциальности в НИА языках. Это же значение, особенно при отри-
цании, передается пассивно-потенциальными глаголами (см. § 154)
и "лже-паосивной" (потенциальной) конструкцией.
§ 195.	Глагол со значением "кончаться” (cuk— в основных
центральных и западных НИА языках; г. cuk-) образует формы, вы-
ражающие завершенность действия (комплетивные). Повсюду сочета-
ется с деепричастием совершенного вида (например: х. kha сока,
м. khiun cukla ‘съел* и т. п.). Бенгальское сочетание причастия/
деепричастия совершенного вида с этим вспомогательным глаголом
(б. khaiya cukla ‘съел’) считается заимствованием из хинди.
В непальском языке функцию комплетивной формы выполняет от-
меченное выше сочетание деепричастия с sak-. Глагол cuk- в этой
функции здесь не употребляется.
§ 196.	Глагол со значением "оставаться" (в большинстве НИА
rah-, м. гйЬ-; тот же, при помощи которого образуется дуративное
причастие - см. §§ 165 и 190) в западных и центральных НИА язы-
17 436
257
ках, вплоть до бходжпури и непальского включительно, сочетается
о причастием несовершенного вида, образуя "длительные” формы. В
маратхи причастие реализуется в своей краткой форме (to pahat
rihiia * он всё смотрел9)» в непальском - в абсолютной, или "эм-
фатической* (на Ш gardai гаЬё 4я всё работал9), в остальных
языках - в полной форме, изменяясь по обычной для них парадигме
(например, х. vah dikhtl rahegi ‘она всё будет смотреть9). Пол-
ная форма причастия возможна и в непальском языке при вспомога-
тельном глаголе в форме, соответствующей настоящему времени ду-
ратива (bfihinx-lfii u caupattai шауа gardi rahi cha ‘она очень
любит младшую сестру9 [Королев 1968, 1287]. Для этих форм наибо-
лее характерно значение устойчивого состояния.
§ 197.	Глагол со значением "идти", "уходить" (х., п., м., г.,
бих., н. ji-; б., ас. ya-; с. van-), сочетаясь с различными не-
предикативными формами значащего глагола, образует наиболее мно-
гочисленные вторичные аналитические формы.
I. С причастием несовершенного вида он образует "длительно-
прогрессивные" формы, структурно подобные названным выше "дли-
тельным" формам с rah-, но отличающиеся значением развития дей-
ствия, непрерывного движения вперед или повторности отдельных
актов (например: г. te marta etlu-j kaheto gayo ‘умирая, он про-
должал твердить всё то же9; бходж. pan! bahat jat bate ‘вода те-
чет [и течет]9). Распространены эти формы в тех же языках, что и
длительные.
Названный вспомогательный глагол в этой функции нередко за-
меняется другими глаголами движения, например: м. уё-, г. av-,
с. ас-, х. а-‘приходить9; г.,м. cSl-, п. cal-, н. hind- ‘идти9.
2. С причастием совершенного вида (в восточных НИА языках -
глагольным именем на -а) он образует сочетания, трактуемые как
аналитические формы пассива, например: с. jahaza khe pan! тё
latho vio ‘корабль был спущен на воду9; х. ve татё gay§ ‘они бы-
ли побиты9; б. betasi-ke sedin paoyA ySy ‘Баташи в тот день на-
шлась9. Морфелогичность таких сочетаний вызывает сомнения вслед-
ствие наличия почти во всех языках альтернативно чередующихся с
ними структурно отличных форм. В большинстве западных НИА языков
и непальском в той или иной мере распространены пассивно-потен-
циальные глаголы суффиксального образования.
В ряде НИА языков параллельно названным употребляются иные
аналитические сочетания, такие как сочетание местного падежа ге-
рундия значащего глагола с вспомогательным уёпё ‘приходить9 в
маратхи (rasty&var-ce dive band thevny&t ale ahet ‘уличное осве-
258
щение прекращено’) и местного падежа инфинитива с тем же вспомо-
гательным в гуджарати (a v&t tapSa к&гтё-лА ftvl ‘это дело под-
верглось расследованию*) или как сочетание основы (деепричастия)
значащего глагола со вспомогательным ghattna ‘бросать’ в диалек-
тах панджаби (kanak& waddhift geiA и kanaka waddh ghattli ‘пшени-
ца [была] сжата’). В восточных НИА языках сочетание с уё- пред-
ставляет лишь один из нескольких способов передачи пассивных
значений, причем не универсальный [Световвдова 1962, 68 ол.].
Даже в хицди, где рассматриваемое сочетание наиболее универсаль-
но, рядом с ним можно найти и некоторые другие формы выражения
пассивности, опирающиеся на причастие совершенного вида, пассив-
ное по своей природе. Правда, они не имеют той регулярной соот-
несенности с активными конструкциями, как сочетание с jini.
§ 198.	Глагол со значением "делать” (kar-, н. gar-) в соче-
тании с неизменяемым глагольным именем, обычно идентичным при-
частию совершенного вида, образует формы многократности действия
(фреквент /явные). Они распространены в хинди и соседствующих о
ним языках, подвергавшихся наиболее заметному влиянию с его сто-
роны, таких как гуджарати, панджаби, непальский и языки Бихара.
В хинди и его диалектах и панджаби значащий глагол в этом соче-
тании имеет форму, совпадающую с причастием совершенного вида в
прямом падеже единственного числа мужского рода*; в гуджарати -
с причастием совершенного вида (с -у-) в косвенном падеже; в
языках Бихара он совпадает с причастием на -1; в непальском же,
в отличие от остальных языков, - с неопределенным причастием на
-пё или с абсолютной (эмфатической) формой причастия несовершен-
ного вида на -dal. Примеры: г. ё to thftyfi кжгё сЬё ‘так оно
[всегда] и случается’; п. mai othi baithia kardfi si ‘я часто си-
живал там*; н. ma yaato кёт game garchu ‘ так я и буду делать*;
майтх. pan1 bhela karata ‘дождь [так и] будет идти’.
§ 199.	Выше приведены лишь основные и наиболее общие для НИА
языков вторичные вспомогательные глаголы. Этот список мог бы
быть расширен, причем в первую очередь за счет тех или иных их
альтернантов, функционирующих в отдельных языках, но перечислен-
ные уже дают достаточное представление о главных типах вторичных
4
Характерно, что в этом случае глагол Jtaft ‘идти’ имеет форму
регулярного образования: х. jfiyft, п. jaifi (ср. причастную -
х. gayat п. gift). В гуджарати глаголы, образующие причастие
совершенного вида аномально, здесь присоединяют к основе ре-
гулярный аффикс -у-.
17-2 436
259
аналитических форм, об их семантике и структуре и о характере
расхождений, существующих между отдельными языками.
Описания НИА языков в один ряд с названными формами часто
ставят сочетания герундивов, инфинитивов и эквивалентных им гла-
гольных имен с глаголами, передающими начинательное значение, а
такие модальные оттенки желания, возможности, допустимости, дол-
женствования и т. п. Вое они легко интерпретируются на синтакси-
ческом уровне как словосочетания, члены которых обладают доста-
точной грамматической и лексической самостоятельностью, и отно-
сить их к числу аналитических словоформ нет необходимости.
§ 200.	Своеобразным явлением на фоне описанных глагольных
форм выглядит сочетание причастия совершенного вида от с. pavanu
и п. P&1A& ‘выпадать* с личными формами значащего глагола. Это
узко локальное образование, свойственное синдхи и диалектам пан-
джаби, выделяется тем, что фиксированную непредикативную форму
принимает здесь вспомогательный компонент, тогда как значащий
глагол сохраняет способность образовать личные формы различных
времен и наклонений. Свойственный таким сочетаниям линейный по-
рядок соответствует форме компонентов: значащий (личный) глагол
следует за вспомогательным (неличным). Сочетаясь с формами нессь»
вершенного вида, данный вспомогательный глагол подчеркивает дей-
ствительное совершение действия (например: п. tukkar раб khande
hange ‘[свой] кусок они [непременно] съедят*; с. мй to dfiha руб
khatu likhandusi ‘я [действительно] напишу тебе письмо*); другим
формам он может сообщать оттенок длительности (например, п. пах
рей kh&agfi, ttt gall! рей kar 4 я буду есть [дальше], а ты давай
рассказывай*) [Cuaaiugs & Bailey, 94-951 Егорова 1971].
СТРУКТУРА ЛИЧНЫХ ГЛАГОЛЬНЫХ ФОРМ
§ 201.	Если обозначить символом основу значащего глаго-
ла, а символами:
t* - первичное личное окончание,
t” - вторичное личное окончание,
а* - первичный глагольный суффикс (будущего времени),
а" - вторичный глагольный суффикс (будущего времени),
aip - суффиксальный показатель непредикативной формы,
f - именной показатель рода и числа,
v* - первичный вспомогательный глагол,
Vм - вторичный вспомогательный глагол,
- основу вспомогательного глагола,
260
то структура описанных выше личных форм глагола может быть схе
матически представ- °на следующими моделями:
I.	Первичные синтетические формы:
vb + t-
(н. gar - а ‘делайте’).
2.	Вторичные синтетические формы:
а)	непричастного типа - Vb + а* + t*
(брадж cal - ill - ао ‘пойду’)
или чаще -	Vb + t1 + а" + f
(х. cal - ё - g - ё ‘пойдем’);
б)	отпричастные - Vb + aip + f / t”
(6. cal - il - ёп ‘[Вы] пошли’,
м. pfih - t - ё ‘[она] смотрит’);
как исключение - Vb + aip
(г. kar - at ‘если бы сделал[-а / -о]’).
3.	Первичные аналитические формы:
Vb ♦ ai₽ [+ f] + V’
(п. gau - nd - ban ‘поют* - Ж.р.),
реже -	Vb + t* + v*
(p. jav - ai hai ‘[он, она] уходит’),
причем v’ обязательно оформляется здесь по одной из описанных
выше моделей, так что форма в целом реализуется как:
% + *ip [* f] * Ч * *’
(op. kar - u	ach - i	‘делает’),
Vb + aip [+ f] +	+ a’ + t‘
(ав. dekh - ati ho - ih - au ‘[наверное], видите’),
vb + aip + f + v£ + t1 + a” + f
(x. аю - t - i ь - о - g - i ‘[наверное], слышат’- ж.р.),
Vb + aip + f/t” + v£ + aip + f/t"
(m. a - 1 - i ho - t - I ‘[она уже] пришла’)
или	Vb + t* + v£ + t’
(г. av - u ch - u	‘прихожу’) и т. д.
17-3 1.И,
261
4.	Вторичные аналитические формы:
vb + а1* [+ f] + V ,
где Vй может оформляться по описанным выше трем* типам моделей,
в результате чего форма в целом принимает вид от кратчайшей -
% *	[* f] * ’ъ ♦
(ас. kar - iba р&г - о ‘могу сделать’)
до наиболее развернутой -
тъ + aip [+*]+▼£ + »ip [♦ f/t"] + % + aip + t/t"
(x. likh - 0 - a	- t - &	ho - t- a 4 [если]
пишется*).
Характерно, что развертывание формы здесь осуществляется не
последовательным линейным наращением показателей каждой очеред-
ной формообразовательной ступени на показатели предыдущих, как
это имеет место у имени (ср. § 99), а "вклиниванием" их между
личным окончанием и основой или между носителем личного оконча-
ния (первичным вспомогательным глаголом) и значащим глаголом.
Порядок следования словоизменительных показателей здесь склады-
вается обратный: чем выше степень "аналитизма" формы, тем ближе
к основе стоит соответствующий показатель. Так, если форма вклю-
чает вторичный вспомогательный глагол, он следует непосредствен-
но за значащим; первичный вспомогательный следует за вторичным и
в свою очередь присоединяет личные окончания (первичные или вто-
ричные). Названные компоненты, кроме последнего, обычно оформля-
ются неличными показателями - непредикативных форм и именными.
При этом, если именной показатель выполняет чисто согласователь-
ную функцию, то непредикативный передает то или иное собственно
глагольное грамматическое значение. Это значение меняется в за-
висимости от позиции показателя в цепи относительно других фор-
мантов. Например, показатель -t- в конечной позиции передает
обычно значение-условности, в позиции перед первичным вспомога-
тельным глаголом - значение несовершенного вида, перед вторичным
вспомогательныи глаголом этот показатель может либо выступать
автоматически (например, в длительных формах), либо дифференци-
ровать частные вторичные формы (например, длительно-прогрессив-
ные от пассивно-потенциальных).
Отклонения от указанного порядка возможны, но не часты. Наи-
более характерным из них является строение форм будущего време-
ни, присоединяющих вторичный показатель к первичному (§ 171). В
262
синдхи не имеет твердой фиксации позиция тех вспомогательных
глаголов, которые сочетаются с первичными и вторичными личными
формами значащего глагола. Здесь возможно как следование, так и
предшествование. Существенно, что эти вспомогательные глаголы
лишены личных окончаний, тогда как значащий глагол их имеет.
На этом фоне структура глагольных форм во внеиндийских НИА
языках выглядит весьма простой. Их разнообразие сводится к не-
большому набору первичных и вторичных синтетических форм. Напри-
мер, для разговорного сингальского в качестве собственно личных
Д. Н. Ш. Бхат называет по одной (неизменяемой) форме настоящего,
прошедшего й "внезапного прошедшего1* времени изъявительного на-
клонения, одну форму сослагательного и пять (различаются в лице,
числе и субординации) повелительного наклонения. Остальные 11
приводимых им форм он квалифицирует как неличные [Bhat, 10-11].
В цыганском языке обычно выделяются изменяемые (в лице и числе)
формы настоящего, прошедшего (возможна дифференциация совершен-
ного и несовершенного вида) и будущего времени изъявительного
наклонения, а также формы сослагательного / условного и повели-
тельного наклонений. Они различаются типом окончаний и аффиксами
[Вентцель, 74-99; ср. Barannikov, 94-99]. Глагольные сочетания
в этих языках не играют такой роли, как в других НИА. Они не об-
разуют симметричной системы, и их удобнее анализировать на син-
таксическом уровне.
§ 202.	Принципами строения глагольных форм СИ языки мало
различаются между собой. Наиболее существенным общим отличием
языков восточной подгруппы является отсутствие именных (согла-
совательных) показателей (f), что приводит к большей компактности
форм и определяет относительно высокую связанность их компонен-
тов. На западе СИ региона - в маратхи и синдхи - картина, напро-
тив, несколько осложняется в результате замены именных показате-
лей (f) вторичными личными окончаниями (t"), которые могут быть
представлены не одним, а несколькими наборами, и расширения кру-
га первичных вспомогательных глаголов (или частиц, исполняющих
их функции). Однако основные опорные точки структурной схемы,
определяющие интерпретацию формы в рамках собственно глагольных
категорий, остаются во всех случаях теми же. Это - непредикатив-
ные показатели, формы вспомогательного глагола и тип личных /
именных окончаний. Сказанное достаточно наглядно иллюстрируется
приводимыми ниже схематическими парадигмами предикативных форм
глагола в трех литературных НИА языках: маратхи, хинди и бен-
гальском.
П-4 436
263
Схема 17 воспроизводит основные формы словоизменения (до
первичных аналитических включительно) маратхского непереходного
глагола (I спряжения). Первичные личные окончания, отличающие
глаголы II спряжения, даны под [*£]. В столбцах и при-
водятся, соответственно, первый, второй и третий наборы вторич-
ных Личных окончаний (ср. § 176). Нужно иметь в виду, что конеч-
264
ные формы о третьим набором окончаний присоединяют во 2-м лице
—s для единственного числа и -t для множественного.
Окончания, объединенные в столбцы по шесть строк, дифферен-
цируются (сверху вниз) как I-е, 2-е и З-е лицо единственного чи-
сла и I-е, 2-е и З-е лицо множественного числа; при двух стро-
ках - как единственное число и множественное число; в строке че-
рез косую скобку приводятся окончания, противопоставленные по
роду (м.р., ж.р. и ср.р.).
Линиями показаны допустимые сочетания формальных элементов,
идущих в последовательности слева направо:
--------- формы, образующиеся непосредственно от основы (корня);
---------формы, образующиеся от причастия несовершенного вида;
---------формы, образующиеся от причастия совершенного вида;
---------формы, образующиеся от основы причастия необходимости.
Вспомогательный глагол ah- присоединяется к формам со вто-
ричными личными окончаниями только в случае, когда эти окончания
(tj) сочетаются непосредственно с основой причастия несовершен-
ного вида значащего глагола.
Дальнейшее развертывание форм во вторичные аналитические
достигается включением вторичных вспомогательных глаголов между
значащим и первичным вспомогательным.
vb alp f vb atp V al! f
б
Схема 18. Парадигма x. calnl ‘идти*, ‘двигаться’
265
Схема 18 воспроизводит парадигму непереходного глагола хин-
ди. Парадигма переходных аналогична по структуре, но в ней не
реализуются формы, сочетающие непредикативный показатель 0 с
вспомогательным глаголом в I-м и 2-м лице.
Выбор личных окончаний (t') и именных показателей (f), при-
водимых группами, определяется числом (верхние трехчленные груп-
пы - I-е, 2-е и 3-е л. ед.ч., нижние - мн.ч.) и родом (слева от
косой черты - м.р., справа - ж.р.). Исключение - верхняя группа,
содержащая показатели категорических (ед.ч. и мн.ч.) и вежливых
форм императива (наращение -ga к -iye факультативное). Вторая
сверху группа первичных окончаний образует и конечные формы (со-
слагательного наклонения). С основой вспомогательного глагола
ho- эти окончания вступают в стяжения (см. табл. XXXV).
Вторичные аналитические формы образуются по той же схеме пу-
тем включения после Vb соответствующего дополнительного "блока”
формальтах показателей: а1р + f + ▼£ , например для пассива:
0 + j | + J&-. В подобных случаях не при всяком вторичном
вспомогательном глаголе словоизменительные возможности, преду-
сматриваемые парадигмой, реализуются полностью.
Схема 19. Парадигма б. caia ‘идти’, ‘двигаться*
Схема 19 воспроизводит орфографическую норму "шадху бхаша"
("классического" бенгальского языка). В "чолит бхаша" ("разго-
266
ворном") наблюдаются стяжение компонентов и морфонологические
преобразования в корне.
В первой группе окончаний даны показатели нейтральной и по-
чтительной форм 3-го лица императива (для I-го и 2-го лица см.
вторую группу) и форм вежливого пожелания. Вторая и третья груп-
пы включают показатели 1-го, трех субординационных градаций 2-го
и показатель 3-го лица (нейтральный; почтительный - как во 2-м
лице). Вторичные показатели (а) и (ё) используются при непреди-
кативном аффиксе -ib-, а показатель (is) - при аффиксе -it-. Из
трех альтернативных первичных показателей нейтральной формы 2-го
лица при вспомогательном глаголе употребителен -а. Непредикатив-
ная форма несовершенного вида перед вспомогательным глаголом
принимает гласный -ё-.
СИСТЕМА ЛИЧНЫХ ФОРМ ГЛАГОЛА
В НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ ЯЗЫКАХ
§ 203.	Приведенные выше модели (§ 201) показывают, что число
формальных показателей (включая сюда и основы вспомогательных
глаголов), участвующих в образовании личных форм, особенно ана-
литических, может быть достаточно большим. В первичных аналити-
ческих формах оно доходит до четырех (например, в бенгальском),
а максимально - шести (например, в маратхи, хинди); во вторич-
ных - девяти, учитывая, что формант одного и того же класса
(непредикативный аффикс или именное, реже личное, окончание) мо-
жет включаться в цепочку неоднократно. Сочетаемость формантов
отнюдь не произвольна. Даже в рамках показанной выше иерархии
следования обнаруживается вполне определенная избирательность,
допускающая практическую реализацию лишь незначительного числа
сочетаний. Допустимость того или иного форманта в данной позиции
диктуется всем его окружением, включая не только непосредственно
предшествующий и непосредственно следующий формант, но нередко и
некоторые из дистантно расположенных (например, в случаях согла-
сования в числе, лице или роде).
Описание-системы, построенной на таком значительном числе
исходных элементов, обладающих к тому же существенными ограниче-
ниями сочетаемости, было бы крайне громоздким. Более четкое и,
главное, легко обозримое ее воспроизведение можно получить, ис-
ходя из более крупных структурных единиц - своего рода "блоков”,
охватывающих группы перечисленных выше элементарных формантов.
Для уровня первичных аналитических форм, наиболее характерных,
267
по нашему мнению, для системы НИА глагольного словоизменения,
поскольку именно к ним относится большинство личных форм, вклю-
чая и наиболее употребительные, такими составляющими могут слу-
жить, с одной стороны, непредикативная (причастная или отприча-
стная) форма значащего глагола, а с другой - вспомогательный
глагол, Удобство подобного членения подтверждается давней прак-
тикой. Мы находим его в большинстве описаний НИА языков. О его
объективности свидетельствует орфографическая традиция раздель-
ного написания значащего и вспомогательного глагола, принятая во
всех НИА языках, кроме восточных, где стяжение первичных анали-
тических форм распространилось и на литературный стандарт.
В этом случае система форм может быть организована по двум
параметрам: типу непредикативной формы значащего глагола (прича-
стия) и типу вспомогательного глагола. Располагая причастия по
одной оси (горизонтальной), а формы вспомогательного глагола по
другой (вертикальной), получим плоскостное табулярное воспроиз-
ведение основных формальных соотношений в системе НИА глагольно-
го словоизменения, обнаруживающее в зависимости от конкретного
языка более или менее высокую степень симметрии. Собственно, в
соотнесении первичных аналитических форм, образованных от прича-
стий несовершенного и совершенного вида при помощи одних и тех
же вспомогательных глаголов, нет ничего нового - этот метод при-
меняется давно. Но представляется целесообразным, взяв его за
основу, расширить схему за счет тех аналитических форм, также
относимых к числу первичных, которые опираются на другие непре-
дикативные образования, а главное - включить в нее и синтетичес-
кие личные формы. Последнего можно достичь, рассматривая их в
качестве минимальных вариантов аналитических сочетаний - с одним
нулевым компонентом. При этом формы с личными окончаниями (пер-
вичными или вторичными) соотносятся с соответствующими формами
вспомогательного глагола и входят в общие с ними горизонтальные
строки, а формы причастного типа о чисто именным словоизменением
соотносятся с причастным компонентом аналитической формы и поме-
щаются в один с ним вертикальный столбец. Случаи, когда послед-
ние допускают неоднозначную интерпретацию и могут быть размещены
двояко, рассмотрены ниже применительно к конкретным языкам.
Характерно, что подобные схемы допускают в целом приемлемую
функциональную интерпретацию (ом. §§ 215-221 и схему 29).
Ниже дается схематическое воспроизведение систем личных форм
глагола для основных литературных НИА языков (схемы 20-28). Для
облегчения сопоставлений столбцы и строки в этих схемах обозна-
268
ченн арабскими цифрами, начиная с 0. В результате каждая клетка
(позиция) получает двузначный индекс, первая цифра которого обо-
значает ее принадлежность к определенному столбцу, а вторая - к
строке. Этот же индекс служит символом формы, отражая первой ци-
фрой тип ее причастного компонента, а второй - тип вспомогатель-
ного глагола. Таким образом, индекс 0.1 обозначает оинтетичеокум
форму, соответствующую первой разновидности вспомогательного
глагола (настоящего времени - см. § 181) и обладающую общими о
ним личными окончаниями; 1.0 - форму, равную первому типу прича-
стия (несовершенного вида) без вспомогательного глагола; 1.1 -
форму, представленную сочетанием названного причастия с назван-
ным вспомогательным глаголом и т. д. Следовательно, одними и те-
ми же индексами во всех схемах обозначены взаимно сопоставимые и
функционально близкие, если не равнозначные, формы.
Видо-временные формы в схемах представлены одной и той же
своей частной реализацией - формой 3-го лица единственного числа
(мужского рода). В случаях, когда нужно продемонстрировать вто-
ричное личное окончание или аффикс, не находящие выражения в 3-м
лице, параллельно в круглых скобках приводится форма I-го лица
того же числа (и рода). В квадратных скобках дани формы, статус
которых по какой-либо причине вызывает сомнения и которые требу-
ют специальных оговорок. В угловых скобках дается форма глагола-
связки, когда этот глагол оказывается едннотвеншм, замещающим
формально или функционально изолированную позицию.
§ 204.	Один из наиболее удачных примеров симметричной реали-
зации предлагаемой схемы дает хинди (схема 20). Здесь выделяются
четыре столбца, соответствующие "беспричастинм" формам (0) и
формам о причастиями несовершенного вида (1), совершенного вида
(2) и дуративным (3), и шесть строк, соответствующих формам без
вспомогательного глагола (0) и формам о описанными выше пятью
его основными разновидностями (см. табл, xxxiv и § 180 сл.).
При этом следует отметить два обстоятельства.
Во-первых, в схему укладываются вое видо-временные формы до
уровня первичных аналитических включительно, традиционно вводи-
мые в парадигму регулярного словоизменения, и в дополнение к ним
признаваемые не всеми исследователями достаточно редкие формы
дуратива (3.3, 3.4 и 3.5). Вне ее здесь, как и в других НИА язы-
ках, остается только императив, обладающий на фоне других личных
форм специфическим статусом (ом. ниже, § 220).
Во-вторых, примечательна высокая полнота замещения отмечен-
ными формами позиций схематической сетки. Естественно, остается
269
		0	1	2	3
		0	calta	cal a	cal raha
0	0		calta (1.O)	cala (2.0)	cal raha (з.о)
1	hai	<hai> (0.1)	calta hai (1.1)	cala hai (2.1)	cal raha hai (3.1)
2	tha	<tM> (0.2)	caltg tha (1.2)	caia tha (2.2)	cal raha tha (3.2)
3	hoga	oalega <hog&> (O.3)	calta hoga (1.3)	caia hoga (2.3)	cal raha hoga (3.3)
4	ho [▼§]	cale (0.4)	calta ho (1.4)	caia ho (2.4)	cal rah& ho (3.4)
5	hota	caltfi (0.5)	calta hota (1.5)	cala hota (2.5)	cal raha hota (3.5)
Схема 20. Система личных форм глагола хинди
пустой позиция 0.0. Она могла бы быть условно замещена императи-
вом, но это нарушит стройность функциональной интерпретации схе-
мы. Сомнительно замещение позиции 3.0. Предикативная форма, рав-
ная дуративному причастию, отмечена в хинди, но она рассматрива-
ется предпочтительно как причастие совершенного вида (т. е. фор-
ма прошедшего общего времени) от интенсивного глагола типа cal
rahna (ср. cal rahSga). Характерно, однако, что В. М. Бескров-
ный, дающий данной форме последнюю интерпретацию, подчеркивает
свойственное ей значение "сохранения длительного действия или
состояния" [Бескровный I960, 90]. Кроме того, позиции 0.1 и 0.2
замещаются каждая всего лишь одной словоформой - глаголом-связ-
кой "быть". Тем самым "простые" формы глагола-связки, обычно
воспринимаемые как исключение, находят свое место в общей НИА
системе глагольного словоизменения.
Как формальная непоследовательность может рассматриваться
замещение одной и той же формой, равной причастию несовершенного
вида, двух позиций: 1.0 и 0.5. На функциональном уровне она, од-
нако, снимается, поскольку названная форма обладает двумя основ-
ными'значениями: обычного действия (1.0) и условного действия
270
(0.5). 0 том, что такое "раздвоение” формы представляет собою
частную особенность хинди, но не принципиальный недостаток пред-
лагаемой схемы применительно к НИА языкам вообще, свидетельству-
ют гуджарати и маратхи, где одна и та же причастная основа при-
обретает в каждом из названных случаев различное оформление (см.
схемы 26 и 27).
Аналогичная схема применима к диалектам хинди, западным и
восточным, но здесь вызывает сомнения полнота замещения столбца
дуративных форм (3) и двух нижних отрок в их правой части.
§ 205.	Сходным образом формируются глагольные системы боль-
шинства языков восточной части СИ региона, например, бенгальско-
го. Образуемая здесь система (схема 21) отличается отсутствием
столбца дуративных форм (3) и незамещенностью позиций отроки 0.
Формы, соотносимые с причастными без вспомогательного глагола в
хинди (позиции 1.0 и 2.0 в схеме 20), здесь удобнее поместить по
формальному признаку в позиции 0.5 и 0.2, поскольку они обладают
теми же словоизменительными показателями, что и вспомогательные
		0	1	2
		0	barite /kor[te]/	kariya /kore/
0	0			
1	-che /-с*е/	kare /kore/ (0.1)	kariteche /korc*e/ 	(1.1)	kariyfiche /korec*e/ (2.1)
2	-chila /-0*110/	karila /korlo/ 	(0*2)	кагitёchila /кого* Но/ 	(1*2)	kariyachila /когес* Но/ (2.2)
5	thfikibe /tcakbe/	karib6 /korbe/ (0.3)	karite thakibe /korte t'akbe/ 	(1*3)	kariya thfikibe /kore t'akbe/ (2.3)
4	thake		karite thake (1.4)	kariya thake /kore tcake/ (2.4)
5	thakita	karita /korto/ (0.5)	karite thakita (1.5)	kariya thSkita (2.5)
Схема 21. Система личных форм глагола в бенгальском языке
271
глаголы соответствующих строк, т. е. относятся ко вторичным син-
тетическим, тогда как непредикативный компонент аналитических
форм в обоих столбцах неизменяем, а в совершенном виде еще и от-
личается от изменяемой формы своим суффиксальным показателем.
Ввиду того, что оба вспомогательных глагола во всех формах обла-
дает регулярным словоизменением, позиции столбца 0 находят пол-
ное замещение, кроме позиции 4.0, остающейся пустой, так как
формы отроки 4 отличается от форм строки 1 только основой вспо-
могательного глагола, но не его словоизменением (на этом основа-
нии данную строку можно квалифицировать и иначе - как 1а).
Аналогичные схемы выводятся для ория и бходжпури. При этом
ория дает дополнительное подтверждение правомерности отнесения
отпрнчастных спрягаемых форм к столбцу 0 тем, что в аналитичес-
ких формах здесь не только в совершенном виде, но и в несовер-
шенном участвуют структурно отличные непредикативные образования
(ср.: 0.2 kalft ‘ОН [с]делал9, но 2.1 kari-achi / karichi ‘он
сделал9; 0.5 karanta ‘если бы он сделал9, но 1.1 karu-achi /
karuchi ‘он делает9). В бходжпури те и другие при общей основе
•(непредикативном показателе) различаются словоизменением. В от-
личие от бенгальского и ория регулярные первичные синтетические
формы в бходжпури тяготеют к позиции 0.4, тогда как позиция 0.1
может быть замещена, как и в хинди, только глаголом-связкой нас-
тоящего времени.
В обоих языках встречаются формы, которые можно интерпрети-
ровать как дуративные, но регулярность их вызывает сомнения.
§ 206.	Своеобразное развитие предшествующей схемы в послед-
нем ее варианте (с позицией 0.1, замещенной глаголом-связкой)
демонстрирует майтхили (схема 22). Здесь выделяются две дополни-
тельные строки (3 и 4а), отличающиеся основой вспомогательного
глагола (rah-), принимающей те хе суффиксы и окончания, что и
вспомогательный глагол ho-, фигурирующий в строках 3я л 4. Но
особенно характерна не имеющая параллелей в других НИА языках
дифференциация непредикативного компонента форм совершенного ви-
да в зависимости от переходности ~ непереходности значащего гла-
гола. Если непереходные глаголы принимают в этом случае обычный
для майтхили причастный показатель -1а-, то переходные выступают
с показателем -пе (интерпретируется как один из показателей дее-
причастия совершенного вида [S. Jha, 467; ср. Chatterji 1926,
1007]), образуя два столбца формально различающихся, но функцио-
нально идентичных форм. Характерно, что вторичные синтетические
личные формы глаголы обоих подклассов образуют одинаково - при
272
		0	1	2	
		0	dekhaita	непереходный oalala переходный dekiAie	
0					
1	ah1	<ahi/aohi)> (0.1)	dekhai[ta] ah1 (1.1)	caldla 1 dekhane J	 dh1 (2.1)
2	chala	dekhala (0.2)	dekhalta chala (1.2)	calala 1 dekiAie J	f chala (2.2)
3	rahata (rahaba)	dekhdta (dekhaba) 	(0.?)	dekhaita rahAta (1.3)	calAla dekiAie	rahata (2.3)
За	hoeta (hoeba)		dekhaita hoeta (1.3a)	calala dektAie	hoeta (2.3a)
4	hoe	dekhae (0.4)	dekhaita hoe (1.4)	calala dekhane .	hoe (2.4)
сб 1	| (А	rahae		dekhaita rahae (1.4a) dekhaita rahaita (1.5)	caldla dekhae	rahae (2.4a)
	rahaita	dehkaita (0.5)		calala deklAie ,	rahaita (2.5)
Схема 22. Система личных форм глагола в майтхили
помощи суффикса -1-, и в этом случае все их различие сводится к
несовпадению окончаний почтительной формы 3-го лица (caialaha
‘Он пошел’, caiaiiha ‘Она пошла’ ~ dekhaianh1 ‘Он увидел’ / ‘Она
увидела’). Еще одну особенность системы личных форм глагола май-
тхили представляет выпадающая за рамки схемы форма "настоящего
совершенного мгновенного времени", образуемая присоединением не-
изменяемой нейтральной формы 3-го лица вспомогательного глагола
настоящего времени (ach1 / ah1) к личным формам простого прошед-
шего времени значащего глагола (вторичным синтетическим - 0.2).
§ 2U	7. В сильно деформированном виде рассматриваемая система
предстает в ассамском языке (схема 23). Поскольку здесь нейтра-
лизовалось противопоставление непредикативных компонентов анали-
тических форм по виду, предлагаемая схема сохраняет лишь два ре-
гулярных столбца: 0 и 1-2. При этом уже в строке 3 аналитическая
18 436
273
форма вызывает сомнения в смысле ее принадлежности к регулярной
парадокс. Дальнейшее развитие схемы представляют формы "третье-
го измерения", т. е. разложимые на три составляющих (включая и
нулевой). Они образуются присоединением к спрягаемым формам зна-
чащего глагола, входящим в ядро схемы, неизменяемых частиц. Так,
личные формы настоящего времени (строка 1), сопровождаемые час-
тицей haba (варианты - habala и haba pay), ВОЗВОДИМОЙ К ЛИЧНОЙ
форме будущего времени, выражают предположение, а сочетание син-
тетической формы настоящего времени (0.1) с частицей hay / hiten
рассматривается как регулярная форма сослагательного наклонения.
Изолированным на фоне остальных оказывается понимаемое как форма
условного наклонения сочетание неизменяемого глагольного имени
на -а о неизменяемыми хе частицами hi ten / hale / hall. Опираясь
на функциональную соотнесенность с регулярными формами других
НИА языков, а также учитывая соответствующую глагольную природу
указанных неизменяемых частиц, служащих их конечными компонента-
ми, мы можем с оговорками признать эти формы замещающими строки
3*, 4 и 5 общей для НИА языков функциональной схемы.
§ 208.	Иного типа деформацию системы, обусловленную не толь-
ко утратой или атрофией известных по другим языкам аналитических
личных форм, как в ассамском, но и появлением новых, на базе
стяжений, с одной стороны (ср. § 192), и не вполне устоявшихся
		0		1-2 .	
		0		kari	
0					
1	-che	кагё	(0.1)		kariclw (2.1)	
2	-chil	пер. каг11ё НП. ah11	(0.2)		karichil (2.2)	
3	thakiba	kariba (0.5)		kari thakiba (2.5)	
И м		1) кагё (kariche) 2) karile ahil	. + habala (haba / haba pay)		
		кагё + hay / hiten			
[5]					likha + hiten (hall / hale)
Схема 23. Система личных форм глагола в ассамском языке
274
		0	1	2	5	4
			gardo	gareko	garirahd[ko]	game
0	0			[gardko] [gar6] (2.0)		
1	cha / [ho]	<(cha^> <ho> (0.1)	gardo cha / ho gardai cha gardacha garcha (1.1)	gardko cha / ho gard cha (2.1)	gariraheko cha garirahdcha (5.1)	[garaS cha] (4.1)
2	thiyo	garyo (вагв) (0.2)	gardo thiyo gardai thiyo gardathyo garthyo (1.2)	gardko thiyo garethyo (2.2)	garirahdko thiyo garirahethyo (5.2)	[game thiyo] (4.2)
5	hold	garld (garula) (0.5)	gardo hold (1.5)	gardko hola / garyo hold (2.5)		
4		garos (gard) (0.4)				
И			[gareko thiyo hola]	[game thiyo hola] 	(2.2+5) |	 	(4.2+5)			
Схема 24. Система личных форм глагола в непальском языке
сочетаний - с другой» демонстрирует непальский язык (схема 24).
Аналитические формы» сведенные в одну позицию» обычно функцио-
нально тождественны. Расхождение между ними» когда оно имеется»
проявляется не столько на грамматическом» сколько на стилистиче-
ском уровне. В отдельных случаях намечается» однако» и функцио-
нальная их дифференциация» она сказалась» в частности» в проти-
вопоставлении форм типа garcha (1.1)» как "настоящего общего"
(Simple Indefinite Tense) остальным» помещенным в той же пози-
ции» которые интерпретируются как "настоящее несовершенное"
(imperfect Tense). Обычно варьируются генетически однородные
формы, но в позиции 2.3 в качестве альтернанта причастию совер-
шенного вида на -ёко выступает изменяемая вторичная синтетичес-
кая личная форма прошедшего времени (0.2). Еще дальше от основ-
ного альтернативный вариант формы 2.2» образуемый сочетанием
неопределенного причастия на -пе с вспомогательным глаголом про-
шедшего времени от корня bha- (game bhayo [Королев 1968» 1291]).
Особенностью данной системы является» с одной стороны» от-
сутствие аналитических форм» замещающих строку 4» и каких-либо
форм строки 5. Вместе с тем» помимо дуративных (столбец 3), ре-
гулярность которых сомнительна, здесь наличествуют формы, обра-
18-2 436
275
зованные от неопределенного причастия (столбец 4). Они, однако,
не являются общепризнанной принадлежностью основной парадигмы и,
главное f не находят однозначной функциональной интерпретации,
другой пример периферийных образований являют трехчленные "пред-
положительные" или "ирреальные" формы (строка 3й), представлен-
ные сочетанием спрягаемой аналитической формы прошедшего времени
значащего глагола с обычно неизменяемой формой будущего времени
вспомогательного глагола (ср. также второй вариант формы 3.2) и
структурно сходные с формами, отмеченными выше в ассамском языке
(схема 23, строка 3й). Но в отличие от ассамского здесь употреб-
ляются и аналитические формы предположительного наклонения обыч-
ного для НИА языков двучленного структурного типа (строка 3).
§ 209.	Панджаби, ближайший сосед хинди на западе, обладает
сходной о ним глагольной системой. Набор форм здесь укладывается
в ту же схему (схема 20) с самыми небольшими отклонениями. Во-
первых, вызывает сомнение полнота замещения столбца дуративных
форм. Во-вторых, как альтернанты форм общего несовершенного
(1.0) и настоящего несовершенного времени (1.1), причем только
для I-го и 2-го лица, выступают формы с причастным компонентом
на -па (при регулярном на -nda), например: is khirki to mai
bands aunde jand§ vekhna ‘Из этого окна я обычно гляжу, как
ладн идут туда и сюда*; bahut accha ji, a jane & ‘Хорошо, госпо-
дин, мы идем* [Gill & Gleason, II - 87]. В западных диалектах
панджаби эти формы выступают в дополнительном распределении по
лицам, например: na! eddharo lagd aunna w&, te oh oddharo bhajja
lagA janda ё ‘Я ИДУ отсюда, а ОН бежит оттуда*[Cummings & Bailey,
127, ср. 71 и 87].
Несколько упрощается эта система в диалектах лахнда. Судя по
большинству их описаний, здесь утрачивают регулярность не только
дуративные (столбец 3), но и аналитические формы сослагательного
н условного наклонений (строки 4 и 5). Альтернантом простой фор-
мы условного наклонения, равной причастию несовершенного вида,
выступает сочетание изменяемой первичной синтетической личной
формя 0.4 с неизменяемой частицей ha, что обычно для синдхи.
§ 210.	Система форм синдхи (схема 25), будучи построена на
тех же основаниях, отличается отсутствием форм условного накло-
нения, опирающихся на причастие несовершенного вида, и появлени-
ем целого ряда выпадающих в "третье измерение" схемы аналитичес-
ких сочетаний личной формы значащего глагола с неспрягаемыми
частицами. Это - формы условного наклонения (0.4+ м) и "настоя-
щего общего времени изъявительного наклонения" (0.4 + tho), опи-
276
		0	1	2
		0	halando	halyo
0				
1	ahe	<(ahe > (O.l)	halando ahe (1»1)	halyo ahe (2.1)
2	ho	halyo (haliusi)	(0.2)	halando ho (1.2)	halyo ho (2.2)
	hundo	halando (halandusi) (0.3)	halando hundo (1.3)	halyo hundo (2.3)
4	hue	hale (0.4)	halando hud (1.4)	halyo hue (2.4)
[5]	hale ha (halfi ha)	(0.4 +	ha)
И	hale tho (hala tho)	(0.4 +	tho)
	halyo the (haliusi the)	(0.2 +	the)
Схема 25. Система личных форм глагола в синдхи
роющиеся на первичную личную форму 0.4, и форма "прошедшего по-
вторно-длительного" (0.2 + the), опирающаяся на вторичную синте-
тическую форму прошедшего времени (0.2). Все они различаются
формой вспомогательного элемента, в первом (ha) и третьем (the)
случаях неизменяемого, а во втором - изменяющегося в числе и ро-
де (tho, tha; thi, thia).
Спорна здесь позиция простой формы прошедшего времени (вто-
ричная синтетическая от основы причастия совершенного ввда).
Формально она тяготеет к позиции 0.2, хотя функционально может
быть соотнесена с формами столбца 2 (в позиции 2.0). В принятой
интерпретации строка 0 схемы остается пустой.
Предлагаемое иногда расширение основной парадигмы за счет
форм с руо (см. § 200) нерационально, поскольку этот вспомога-
тельный элемент присоединяется не только к синтетическим, но и к
аналитическим формам, выходя за рамки, установленные нами для
первичных аналитических форм. Образуемые им сочетания и функцио-
нально стоят ближе к вторичным аналитическим, передавая, как и
последние, главным образом значение способа действия.
§ 211.	К исходной системе хинди в ее полном объеме (кроме
столбца дуративных форм) мы возвращаемся при анализе личных форм
Ш- ' 4 i(j
277
		О	1* 1	2	-.a c.
		0	fivto	avyo	five 16
0	0		avto (1.0)	avyo (2.0)	avelo (2a.O)
1	сЬё	<ch6> (O.l)	ave che / avto nathi (1.1)	avyo che (2.1)	avelo che (2a.l)
2	hato	<hato> (0.2)	fivto hato (1.2)	avyo hato (2.2)	avelo hato (2a.2)
5	Ьаёё	avSe <Ьайё> (0.3)	avto Ьаёё (1.3)	avyo Ьаёё (2.3)	avelo hade (2a.3)
4	hoy	4ve (0.4)	avto hoy (1.4)	avyo hoy (2.4)	[ачё16 hoy] (2a.4)
5	hot	a vat (0.5)	avto hot (1.5)	avyo hot (2.5)	[avelo hot] (2a.5>
Схема 26. Система личных форм глагола в гуджарати
глагола в гуджарати, причем здесь она расширяется за счет форм
совершенного вида, образующих два параллельных столбца: 2 и 2а
(схема 26). Данная схема, кстати, лишена отмеченного для хинди
недостатка - омонимии форм в позициях 1.0 и 0.5. Зато позиция
0.2 замещается здесь глаголом-связкой в форме, свойственной по-
зиции 1.0, что открывает возможность неоднозначной интерпретации
форм, соответствующих полному причастию несовершенного вида.
Формы типа kare сЬё (значащий глагол в форме, свойственной пози-
ции 0.4) здесь представляют собой регулярный аналог причастным,
на что указывает как отрицательный их коррелят (kartо nathi),
так и возможность чередования их с формами типа kart о сЬё, отме-
чаемыми в некоторых диалектах [Cardona, 100].
Переход от системы личных форм хинди к системе гуджарати (но
без столбца 2а) демонстрируют диалекты раджастхани.
§ 212.	Система личных форм в маратхи расширяется прежде все-
го благодаря многообразию вспомогательных глаголов (ср. § 186),
что отражается в увеличении числа строк схемы, причем некоторые
из них, оказываясь неполными, содержат формы преимущественно ва-
риантного характера (схема 27). Число основных столбцов ограни-
278
чено здесь тремя. Формы, восходящие к причастию необходимости,
органичнее ложатся в горизонтальную строку, так как носителем
характерного суффиксального показателя в аналитических их разно-
видностях служит в первую очередь вспомогательный глагол.
Выходящее за рамки симметричной схемы допустимое сочетание
личной формы значащего глагола с соответствующим суффиксальным
показателем (0.4) и вспомогательного глагола прошедшего времени
(0.2), употребительное только в нейтральной конструкции (м. ti
jave hote ‘тебе надо было уйти»), утратило регулярность и вытес-
няется перифрастической конструкцией с отпричастнам субстантн-
вом - супином II (ta / tula jSycS hots). Эта строка форм, струк-
турно отличных от функционально близких в других языках, пред-
ставляет, как и строка 6, интерпретируемая в качестве "условно-
предположительного наклонения", специфику системы маратхи. Выпа-
дают из общего ряда формы настоящего обычного времени (1.1а) и
		0	1	la	2
		0	calat	calto (I)	calls (II)
0	9			calto (la.0)	calla (2.0)
1	ahe	(0.1)	calat She / calto ahe (1.1)	(la.,l)		calla ahe (2.1)
1а	asto	[calto] (0.1a)	calat aeto (l.la)		
2	hota	<hot&> (0.2)	calat hota (1.2)		cilia hotfi (2.2)
2а	ase	[cile] (0.2a)	calat ase (1.2a)		
5	asel	calel (0.3)	calat asel (1.3)		calls asel (2.3)
4	asava	calavS (0.4)	calat asava (1.4)		callfi asava (2.4)
5	asta	cSlta (0.5)	calat astS (1.5)		calls asta (2.5)
6	asla	[calla] (0.6)	calat asla (1.6)		calls aslS (2.6)|
Схема 27. Система личных форм глагола в маратхи
1«-4 436
279
прошедшего обычного времени - синтетическая (0.2а) и аналитичес-
кая (1.2а). Формы столбца 1а, синтетическая (1а.О) и аналитичес-
кая (1а.1), соотносятся со столбцом регулярных форм 1, первая по
своему отрицательному корреляту (cfilat nahi), а вторая как
альтернант формы 1.1. Характерно, что формы 1а.О и 0.5 при общей
для них причастной основе различаются типами вторичных окончаний
(первого набора для 1а.О и второго - для 0.5; см. § 176). Прича-
стный компонент столбца 2 всюду изменяется в лице (ср. § 189).
§ 213.	Как показывают приведенные выше примеры ассамского,
непальского и синдхи, на периферии СИ региона система форм пре-
терпевает существенные изменения, выражающиеся, с одной стороны,
в нейтрализации некоторых противопоставлений и утрате ряда регу-
лярных сочетаний, а с другой - в появлении взамен форм, обычных
для центральных языков (или в дополнение к ним), некоторых ново-
образований, нередко структурно отличающихся от них, например,
изменяемостью первого компонента и, напротив, неизменяемостью
второго. Особенно заметны такие отклонения в диалектах, отдален-
ных от стандартных разновидностей соответствующих языков, напри-
мер в диалектах пахари, маратхи, восточных диалектах бенгальско-
го языка. Показанная выше система в них размывается, теряя преж-
нюю стройность. Возникающие в ней пробелы заполняются различным
образом - вторичными аналитическими формами, морфологизировавши-
мися интенсивами (например, в рамешвари гархвали интенсивы с за-
интерпретируются как перфектные формы) и различными новообразо-
ваниями. Тем не менее элементы общеиндийской системы наблюдаются
повсеместно.
Поддаются выделению они и в парья, развивающемся в иноязыч-
ном окружении и имеющем ныне достаточно стертые формы (схема 28).
Ядро парадигмы здесь составляют формы настоящего (настояще-буду-
щего) времени, в частной парадигме которого первичные синтети-
ческие формы соседствуют с аналитическими (для 3-го и, частично,
		0	[1]	[2]
1	8h. (6*4)	parai (З-е л. мн.ч. pari ёЬ1) (0.1) / ni-partu (1.1)		[pare б^е] (2.1)
2	С 0	раг[у]о (0.2)	para бЬо (1.2)	[pare ёЬо] (2.2)
3		[parago] (0.3)		
4		para	(0.4)		
Схема 28. Система личных форм глагола в парья
280
2-го лица множественного числа), и формы прошедшего времени, со-
относимые с причастием совершенного вида. Помимо них в текстах
опознаются синтетические формы, соответствующие общеиндкйоким
сослагательного наклонения и будущего времени изъявительного
(последняя редка, так как значение будущего присуще первичным
формам настоящего), и аналитические форш строк 1 и 2. Поскольку
причастный компонент несовершенного вида (с -t-) реализуется
только в отрицательных формах, дифференциация форм совершенного
и несовершенного вида здесь ослаблена.
Форш, определяемые И. М. Оранским как аспектуальные ("опре-
деленный аспект I и II "h разнородны. Первые (с неизменяемой ча-
стицей de, присоединяемой к личным формам 0.1 - 1.1 и 1.2) по
типу сходны с внесистемными формами синдхи. Вторые, образуемые
от причастия несовершенного вида (на -to / -ti)t представляют
собой выраженные вторичные форш со значением способа действия -
аналоги обычных для других НИА языков "длительных" и "длительно-
прогрессивных" (см. §§ 196-197).
§ 214.	Вторичные аналитические форш могут быть организованы
в аналогичные схемы, образуя последующие "этажи" системы. Прак-
тический интерес здесь представляет вопрос полноты замещения по-
зиций схемы з каждом частном случае. Хотя этот вопрос почти не
исследован, априорно можно сказать, что она должна быть ни-
же, чем у первичных форм, и будет варьироваться в зависимости
от конкретных глагольных сочетаний.
КАТЕГОРИАЛЬНАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ
СИСТЕМЫ ГЛАГОЛЬНЫХ ФОРМ
§ 215.	Предложенная систематизация форм может лечь в основа-
ние выделения важнейших словоизменительных категорий НИА глаго-
ла. Вытекающая отсюда их интерпретация не будет, естественно,
единственно допустимой хотя бы потому» что сами приведенные схе-
мы представляют лишь один из возможных путей организации форм.
Вместе с тем, очевидным достоинством такой интерпретации являет-
ся относительная ее объективность, поскольку она опирается на
реально существующие в НИА языках формальные противопоставления
и с ними соотносится, а не выводится из внешних по отношению к
рассматриваемым языкам или чисто умозрительных критериев. Тем
самым создается возможность отграничить собственно морфологичес-
кие категории данного языка (или языков) от логически допустимых
(универсальных), характерные значения которых также могут нахо-
281
дать здесь то или иное выражение, но не на морфологическом, а на
каком-либо ином уровне (синтаксическом, лексическом) или нес-
кольких уровнях одновременно, и главное, не принимают последова-
тельно системного характера.
Приведенные схемы показывают, что основные категориальные
противопоставления следует искать на организующих их горизон-
тальной и вертикальной осях. Противопоставления по горизонталь-
ной оси достаточно последовательно интерпретируются как видовые,
по вертикальной - как временные. На последние, однако, налагают-
ся также различия модального характера, так что категории време-
ни и наклонения в НИА языках требуют дополнительной дифференциа-
ции, причем соотношение их по языкам оказывается неодинаковым.
Случаи появления на той или иной оси форм, не поддающихся ука-
занной интерпретации, редки и могут рассматриваться как исключе-
ния. В частности, в бенгальском языке формы, лежащие на времен-
ной оси в отроках 4 и 5, могут толковаться и как несущие значе-
ние способа действия. Вообще же категория способа (протекания)
действия находит в НИА языках формальное обособление от катего-
рии вида, будучи выражена, как правило, вторичными аналитически-
ми формами, выходящими на третью ось предлагаемой схематической
сетки. На эту хе ось выходят и аналитические формы страдательно-
го залога в тех НИА языках, где он имеет регулярное выражение.
В предлагаемых ниже интерпретациях не следует ожидать повсе-
местной жесткой соотнесенности формы и функции. Они призваны пе-
редать прежде всего наиболее общие соответствия, характерные для
современного состояния НИА глагольных систем, обладающих лишь
относительным равновесием. Развитие языка, выражающееся в стира-
нии одних форм, их переосмыслении или отмирании и замене други-
ми, ведет к постоянным сдвигам в системе, затрагивающим в первую
очередь функциональную сферу. Тем большие расхождения возможны в
целой группе языков. Предложенная интерпретация схем отражает
кос.тяк современной НИА глагольной системы в самом общем ее пред-
ставлении, а потому вполне естественно, что в конкретных ее реа-
лизациях применительно к отдельным языкам и диалектам она может
потребовать внесения каких-то частных корректив и дополнений.
§ 216.	Выразителем морфологической (словоизменительной)
категории вида в НИА языках служит непредикативный
компонент личной формы. Трактовка первичных аналитических форм,
имеющих в своем составе причастие (деепричастие) несовершенного
вида (по более старым дефинициям - "настоящего времени"), в ка-
честве форм несовершенного вида ныне является общепринятой. То
282
же относится к первичным аналитическим формам с причастием (дее-
причастием) совершенного вида ("прошедшего времени"), повсемест-
но трактуемым как личные формы совершенного вида. Таким образом,
противопоставленность по видовому признаку форм, отнесенных в
схемах к столбцам 1 и 2, не вызывает сомнений. Первые - несовер-
шенного вида - показывают действие в процессе его протекания,
соотнесенным с каким-то моментом любого временного плана, обо-
значенным как другим действием, так и иными средствами. Сущест-
венными для них оказываются значения незавершенности, продолжен-
ности и одновременности действия. Вторые - совершенного вида -
показывают действие в его результатах, и им присущи значения за-
вершенности, результативности и предшествования.
Формы, не имеющие причастного компонента (столбец 0), отли-
чаются невыраженностью названных двух групп значений или их не-
существенностью. Это отчетливо видно на примере регулярных пер-
вичных и вторичных синтетических форм, относимых к позициям 0.1
и 0.2. В тех языках, где они есть, они обычно определяются как
"настоящее общее" и "прошедшее общее" (в противо-
положность "длительному", "результативному" и др.) [см., напри-
мер, Световидова 1968]. Там, где их нет, соответствующие позиции
замещают "простые" формы глагола-связки, выражающие наиболее об-
общенную констатацию факта. Во всех анализируемых языках весьма
показательны в этом плане и "простые", или "общие", формы сосла-
гательного (0.4) и условного (0.5) наклонений. Исходя из этого,
формы столбца 0 могут быть определены как формы "общего вида",
для которых значения незавершенности или завершенности, одновре-
менности или предшествования, продолженности, результативности
и т. п. иррелевантны.
Такая трехчленная оппозиция типична для большинства СИ язы-
ков. Сужение ее демонстрирует только ассамский язык, где функции
совершенного и несовершенного вида совместились в одном столбце
аналитических форм, выражающих и одновременность, и результатив-
ность (предшествование) действия. Противостоя синтетическим,
служащим более общим выражением действия, эти формы сохранили
частичную способность дифференцировать оба значения контексту-
альными средствами. Чаще встречаются случаи расширения оппозиции
в результате дополнительного выделения какого-либо из упомянутых
выше оттенков значений. В хинди и смыкающихся с ним диалектах и
языках дифференциация значений несовершенного вида ведет к появ-
лению длительного вида, или дуратива (4); в гуджарати от совер-
шенного вида обособляется "предшествующий вид" (2а).
283
Естественно, что в ряде случаев здесь, и особенно в столбце
форм "общего вида", допустимы семантические сдвиги. Так, простая
форма будущего времени, оказавшаяся во многих НИА языках в функ-
ционально неоднозначной строке (синтетическая форма трактуется
хак будущее время изъявительного наклонения, аналитические - как
предположительное наклонение), семантически тяготеет к совершен-
ному ваду, что вызывает тенденцию замещения позиции несовершен-
ного вида вторичными аналитическими образованиями, не укладываю-
щимися в предложенную схему. Например, Абдул Хак в своей стан-
дартной грамматике урду включает в парадигму спряжения в качест-
ве "будущего несовершенного" форму типа х. caita rahega ‘будет
ходить’ [Haq, 90], извлекая ее одну из целого ряда "длительных".
Результатом такого сдвига можно объяснить и появление форм
дуратива. Характерно, что распространены они преимущественно как
формы настоящего и прошедшего времени изъявительного наклонения,
причем как раз в тех языках, где соответствующие регулярные син-
тетические формы "общего вида" отсутствуют, т. е. позиции 0.1 и
0.2 пустуют или замещены только связкой. Функция выражения "об-
щего вида" (т. е. обычного действия или действия вообще, ирреле-
вантно к его завершенности или незавершенности) здесь перешла к
аналитическим формам с причастием несовершенного вида (1.1 и
1.2). В результате собственное их видовое значение оказалось
ослабленным, что потребовало включения в оппозицию нового члена,
подчеркивающего "продолженность" действия^. Появление же дура-
тивных форм в остальных строках схемы (3-5) объясняется как
следствие выравнивания системы по аналогии.
Наиболее сложна интерпретация вторичных синтетических форм
отпричастного образования, имеющих личные окончания. Если фор-
мально они часто оказываются соотносимы со вспомогательными гла-
голами (типом словоизменения) и на этом основании попадают в
первый столбец соответствующих строк (см. схемы 22-25), то функ-
ционально они могут тяготеть, соответственно типу причастия, к
совершенному или несовершенному виду.
Противопоставление в виде в СИ языках релевантно для боль-
шинства предикативных форм и таких непредикативных, как причас-
тия и некоторые деепричастия. Остальные непредикативные формы
к
Отсюда проистекает возможность интерпретации форм 1.1, 3.1 и
2.1 (а также 1.2, 3.2 и 2.2) как, соответственно, форм "обще-
го", несовершенного и совершенного вида [ср.: Elizarenkova;
Lienhard, 39-40].
284
могут быть отнесены к общему виду. У личных форм противопостав-
ление в виде нейтрализуется (в пользу "общего”) повсеместно в
императиве, а изредка в условном (сивдхн, лахнда, парья, ассам-
ский) и сослагательном (непальский, ассамский) наклонениях.
В сингальском и цыганском языках система видовых форм типа
описанных выше не устанавливается. Формами совершенного вида в
литературном сингальском признаются вторичные аналитические со*
четания ряда вспомогательных глаголов (со значениями "брать",
"класть", "идти”, "быть") с деепричастием совершенного вида (на
-а, -1); в разговорном видовое противопоставление личных форм
стерто. Отдельные диалекты цыганского (например, севернорусский)
различают формы прошедшего совершенного (отпричастнне: kerdom<
kerdo + вот <я сделал9) и прошедшего несовершенного (производные
от личных форм настоящего времени: keravas «я делал9).
§ 217.	Категория способа действия соотне-
сена нами со вторичными аналитическими формами, функциональные
границы ее менее четки, чем формальные (ср. § 193). С одной сто-
роны, такие формы как "длительные" (§ 196) и "длительно-прогрес-
сивные" (§ 197) семантически мало отличаются от дуративных, ко-
торые выше определены как длительный вид. Различие между
ними в первую очередь формальное. С другой стороны, значительная
функциональная разнородность делает эту группу форм расплывчатой
и никак не способствует уточнению ее верхней границы, которая и
по формальному признаку проводится достаточно условно. Только
всестороннее исследование включаемых сада форм сможет дать более
солидные основания их классификации и соответствующей функцио-
нальной интерпретации, а это, в свою очередь, позволит четче
определить объем категории по языкам.
§ 218.	Категории времени и наклонения
в НИА языках выражаются средствами одного порядка - типом вспо-
могательного глагола и личных окончаний. Эти показатели в схемах
ложатся на одну ось, что во многом объясняет обычные среди ис-
следователей НИА языков разногласия, как интерпретировать ту или
иную конкретную форму - в плане выражения времени или наклонения
[ср.: Липеровский 19642? Scholberg, 76; Cattopadhyay, 208-209].
Попытки дифференциации двух названных признаков и соотнесе-
ния одного из них - окончаний - со временем, а другого - типа
вспомогательного глагола - с наклонением не дают приемлемого ре-
шения. Можно, например, в хинди принять первичные окончания в
обеих их разновидностях за показатель настоящего времени, а вто-
ричные (именные) - за показатель прошедшего времени и отнести,
2RR
таким образом, формы строк 1 и 4 к настоящему, а строк 2 и 5 - к
прошедшему времени, одновременно противопоставляя их по типу
основы вспомогательного глагола как выражение изъявительного
(1 и 2) и "неизъявительного" (4 и 5) наклонений.
Действительно, трактовка форм строк 4 и 5 в качестве настоя-
щего и прошедшего времени сослагательного или условного наклоне-
ния нередко встречается в описаниях НИА языков (ср.: Contingent
Imperfect и Past Contingent Imperfect [Kellogg, 228]). Однако, С
формальной точки зрения, такое соотнесение выглядит неоправданна
поскольку полного соответствия личных окончаний для изъявитель-
ного и "неизъявительного" наклонений нет ни в хинди, ни в других
НИА языках, а в типе основ вспомогательного глагола вообще не
наблюдается регулярной соотнесенности - они варьируются от стро-
ки к строке, выступая в каждом языке в каком-то своем сочетании
(см. табл, xxxiv). Приблизительной и неадекватной выглядит и
функциональная интерпретация строк 4 и 5 как форм одного накло-
нения, различающихся во временном плане.
Вследствие этого остается принимать формы первых трех строк
(О - 2) как формы изъявительного наклонения и дифференцировать
их в плане времени, а формы строки 4 и следующих - как выражение
модальных значений и относить их к косвенным наклонениям. Формы
строки 3, как ухе говорилось выше (§ 183), допускают двоякое
толкование: синтетическая форма (0.3) во всех НИА языках (сомне-
ние в этом смысле вызывает только непальский) определяется как
будущее время изъявительного наклонения; аналитические же обла-
дают выраженной гипотетической модальностью, что дает основание
выделять их в предположительное наклонение. Строка 3, таким об-
разом, претерпевает функциональный излом. Исключение составляют,
видимо, только восточные НИА языки, где такие формы сохраняют
значение будущего времени, хотя они способны передавать и гипо-
тетичность. Формально обособились будущее время (3) и предполо-
жительное наклонение (За) в ассамском и майтхили, причем если в
первом это достигается за счет внесистемных форм (см. § 207),
то во втором - благодаря введению в систему двух разновидностей
вспомогательного глагола, имеющих при разных основах один и тот
же набор личных окончаний будущего времени (ср. также маратхи -
§ 183). В непальском обе отроки, как основная (3), так и допол-
нительная (За), заполненная внесистемными формами типа ассам-
ских, передают значение гипотетичности.
функционально обособлена строка 4 в бенгальском и ория, где
этим формам присуще значение обычности действия. Оно же характе-
286
ризует формы строки 5 в бенгальском и форму 4а.1 в майтхили
(форма 4а.2 здесь служит альтернантом регулярной формы прошедше-
го времени совершенного вида - 2.2). Названные формы бенгальско-
го (кроме синтетической 0.5) и ория обычно не включаются в ос-
новную парадигму регулярного глагольного словоизменения.
Формы дополнительных строк 1а и 2а в маратхи и синдхи отно-
сятся, собственно, к настоящему и прошедшему времени изъявитель-
ного наклонения, отличаясь видовой характеристикой. Обе строки в
маратхи и строка 1а в синдхи должны быть отнесены к "общему ви-
ду" (функционально соответствуют позициям 0.1 и 0.2), строка 2а
в синдхи - к длительному. Форма 0.4 + ha в синдхи трактуется как
условное наклонение, формы строки 6 в маратхи - как условно-
предположительное наклонение.
§ 219.	Выразителями категории времени служат, таким
образом, формы верхних строк приведенных схем (до строки 3 или,
по крайней мере, ее первой позиции - 0.3 - включительно). Эта
категория представлена оппозицией форм настоящего (строка 1),
прошедшего (строка 2) и будущего (строка 3) времени.
В центральных и западных НИА языках (кроме синдхи) противо-
поставление включает в качестве четвертого члена формы, равные
причастиям несовершенного и совершенного вида (строка 0). Первая
из них (1.0) традиционно определяется как "прошедшее обычное",
вторая (2.0) - как "прошедшее общее". Временное значение таких
форм ослаблено. Не случайно та же форма, которая служит в хинди
для выражения "прошедшего обычного времени", играет роль и вне-
временной формы условного наклонения. Еще более характерен круг
значений формы "прошедшего общего времени", употребляющейся по
всему СИ региону для передачи совершенного действия, представля-
ющегося реальным условием в будущем (например, х. turn па ai, to
mai naraz hugi ‘[Если] ты не приедешь, я рассержусь*). В маратхи
на этом основании она получила двойную интерпретацию - как "пре-
терит изъявительного наклонения" и как "будущее время условно-
предположительного наклонения" [Катенина I963j, 249].
Отнесение обеих форм (1.0 и 2.0) на практике к плану прошед-
шего времени- логически легко объяснимо: "обычность" действия,
как и его "общий" характер (особенно при завершенности) выводят-
ся из прошлого опыта и с ним соотносятся. Но формально их после-
довательнее было бы определить как "общее время", причем такая
интерпретация имеет под собой и некоторые функциональные основа-
ния. Особенного внимания в этой связи заслуживают отпричастные
формы, присоединившие личные окончания и включенные выше в стол-
287
бец форм "общего вида". Вопрос об их функциональной трактовке
должен решаться конкретно для каждого языка на основе выделения
преобладающего в них значения - видового или временного.
Категория времени релевантна только в сфере личных форм изъ-
явительного наклонения. Выделяемое в отдельных НИА языках "буду-
щее время повелительного наклонения" представляет собою частную
функцию первичных аналитических форм, принадлежащих парадигме
изъявительного / сослагательного наклонения. Нейтрализация про-
тивопоставлений крайне редка. Она возможна лишь для отрицатель-
ных форм настоящего и "общего" времени. Например, м. calat nahi
соотносится как с calto (0.1а), так и с calat (calto) ahe (1.1).
Обычно же они дифференцируются и в этом случае, например, х.
calta - на calta (0.1) и caltfi hai - calta nahi [hai] (1.1).
§ 220.	Категория наклонения по формальным при-
знакам требует двухступенчатого членения. Строго говоря, здесь
следовало бы выделить две категории.
На первой ступени выделяется императив , противо-
стоящий всей совокупности видо-временных форм ("неимператива"),
представленных в приведенных схемах. Правомерность такого члене-
ния подтверждается исключительным положением форм повелительного
наклонения и в других отношениях. На синтаксическом уровне форма
повелительного наклонения закономерно образует односоставное
(бесподлежащное) предложение, тогда как при всех других формах
глагольного сказуемого предложение подобного типа в НИА языках
должно рассматриваться как эллиптическое. Показательна и непол-
нота "низшей" (согласовательной) парадигмы императива.
С собственно императивом в НИА языках смыкается "оптатив" -
побудительные формы повышенной вежливости (на -iye, -iyo, -io
ит. п.), этимологически возводимые к пассивным. В синхронном
аспекте они во всех рассматриваемых языках принадлежат к повели-
тельному наклонению, противостоя исторически первичным его фор-
мам в плане субординации. Обычное для НИА языков использование в
побудительном значении форм сослагательного наклонения и инфини-
тива выходит за рамки императива как морфологической категории.
Противопоставление императива "неимперативу" релевантно для
всех НИА языков.
§ 221.	Дальнейшая дифференциация наклонений представляется
нам следующим образом.
Изъявительное наклонение свойственно всем НИА
языкам, причем в полном объеме присущих каждому из них видо-вре-
менных противопоставлений.
288
Сослагательное наклонение (иногда оно опреде-
ляется и иначе, например, как "желательное" в непальском, "жела-
тельно-предположительное" в маратхи) представлено во всех НИА
языках, кроме восточных. В бенгальском и ория выступающие в этой
функции формы не дифференцируются от форм изъявительного; в ас-
самском они выходят за рамки собственно глагольного словоизмене-
ния, так как носителем данного значения здесь выступают неизме-
няемые частицы. В цыганском языке показателем сослагательного
(условного) наклонения служит стоящая в препозиции к глаголу
частица te; в дополнение к этому его могут отличать и сами гла-
гольные окончания. Так, в севернорусском диалекте окончания нас-
тоящего времени изъявительного наклонения отличаются от оконча-
ний сослагательного (условного) наращением -а (ср. § 171); в
украинском же диалекте те и другие совпадают, а наращенные вос-
принимаются как формы будущего времени (me marav ‘я бью’ - же te
жагау ‘чтоб я бил* - me marava «я буду бить*)-
Условное наклонение представлено регулярным набором
допускающих соответствующую интерпретацию и противопоставленных
по виду форм в хинди и основных его диалектах, в западных НИА
языках, кроме синдхи и диалектов лахнда, и в ория. Набор может
сокращаться до одной синтетической формы в пахари и других .диа-
лектах. В бенгальском языке аналогичные формы выступают в полном
наборе, но интерпретируются иначе. В синдхи и диалектах лахнда
принадлежность так называемого условного наклонения к собственно
глагольному словоизменению может оспариваться, так как соответ-
ствующие формы выпадают здесь из регулярной системы, являясь
производными от синтетических личных форм сослагательного, обра-
зуемыми присоединением неизменяемой частицы. Вне системы услов-
ное наклонение стоит и в ассамском языке, будучи сочетанием двух
иррегулярных неизменяемых компонентов. В сингальском употребля-
ется синтетическая отпричастная форма условного наклонения, не
изменяющаяся ни в лице ни в числе, но в разговорной разновиднос-
ти языка обладающая противопоставлением во времени (настоящее ~
ненастоящее [Bhat, 11]). В парья и цыганском условное наклонение
не дифференцируется от сослагательного.
Предположительное наклонение выделяется в
центральных и западных НИА языках, имея везде здесь неполную па-
радигму. Она включает только аналитические формы несовершенного,
совершенного (и длительного), но не синтетические "общего" вида,
т. е. представлена лишь частью строки 3, первая позиция которой
принадлежит будущему времени изъявительного наклонения.
19 436
289
290
Наклонение— и (или) время			0 "общий"	1 несовершенный	2 совершенный	3 продолженный
0	ф о - и Л ч ф Е. Я я ч * ст К предо	"общее"		прошедшее обычное (1.0)	прошедшее совершенное (претерит), прошедшее общее	(2.0)	
1		настоящее	настоящее общее (вост. НИА), простое настоящее связки (центр.и зап.НЙА) (0.1)	настоящее несовершенное (вост. НИА), настоящее общее (центр, и зап. НИА)	(1.1)	настоящее совершенное (перфект) (2.1)’	настоящее продолженное (3.1)
2		прошедшее	прошедшее общее (вост. НИА), прошедшее обычное (м.), простое прошедшее связки (центр.и зап.НИА) (0.2)	прошедшее несовершенное (имперфект) (1.2)	прошедшее совершенное, предпрошедшее (плюсквамперфект) (2.2)	прошедшее продолженное (3.2)
3 3й		будущее оложительное	простое будущее, будущее общее пред связки	(0.3)	"будущее II", будущее длительное положитель | несовершенная форма (1.3)	"будущее III", будущее совершенное ное. наклон I совершенная форма	(2.3)	е и и е | [продолж. форта] (3.3) -
4 [4а]	сослагательное [изъявительное]		сос общая (простая) форма (0.4)	лагательн» несовершенная форма настоящее длительное обычное (б., ор.), прошедшее обычное (майтх.) (1.4)	г о е	наклоне совершенная форма настоящее обычное (б., ор.), прошедшее совершенное (майтх.) (2.4)	н и е [продолженная форма] (3.4)
5 [5“]	условное [изъявительное]		У с общая форма проведшее обочное (б.) (0.5)	л о в н о е несовершенная форма длительное обычное (б) (1.5)	наклонен совершенная форма совершенное обычное / возможное (б.)	(2.5)	и е [ продолженная форма] (3.5)
Схема 29. Интерпретация основных видо-временных форм
Как правило, значение гипотетичности соотносится о формой
будущего времени от глагольной основы h[o]-, независимо от того,
выступает ли она самостоятельно (как связка) или в функции вспо-
могательного глагола в аналитических формах. И наоборот, таким
вспомогательным глаголам, как б., ас. thak-t op. th-, бходк.,
майтх. rah-, значение гипотетичности в этой форме несвойственно.
Весьма показательна дифференциация функций вспомогательных гла-
голов rah- и ho- в майтхили: первый образует аналитические формы
будущего времени, второй - предположительного наклонения (см.
схему 22). Явное отклонение от этого правила демонстрирует ма-
ратхи, где у связки ho- в форме будущего времени (hoil) преобла-
дает футуральное значение, тогда как у связки as- (as§l) - зна-
чение гипотетичности. В аналитических формах (предположительно-
го наклонения) выступает только последняя (см. схему 27).
Несколько сложнее идентифицировать предположительное накло-
нение в непальском, где типологически сходные с представленными
в других НИА языках формы будущего времени вытесняются новообра-
зованиями на базе неопределенного причастия. Но и тут вневремен-
ное значение гипотетичности свойственно преимущественно глаголу
ho 1а ‘будет* (он же - вспомогательный); синтетические формы дру-
гих глаголов приобретают это значение (как альтернативное) толь-
ко при отрицании [Королев 1968, 1296-1297; op. Clark, 226].
Условно-предположительное наклоне-
ние выделяется в маратхи (отрока 6). Спорным представляется от-
несение здесь к нему в качестве "будущего времени" синтетической
формы совершенного вида "общего" времени изъявительного наклоне-
ния (ср. § 219).
Изложенная выше общая интерпретация основных НИА видо-вре-
менных форм представлена схемой 29, в клетках (позициях) которой
приведены общепринятые наименования соответствующих форм.
§ 222.	Залог проявляется в НИА языках в двучленном
противопоставлении: действительного (активного) и страдательного
(пассивно-потенциального). Указанное противопоставление манифес-
тируется в НИА языках неодинаково и притом на разных граммати-
ческих уровнях. Универсальным, для НИА языков признаком страда-
тельного залога в его грамматическом (а не семантическом) проти-
0
Ср. ория, где значение гипотетичности присуще глаголу heba,
служащему связкой, но не выполняющему функции вспомогательно-
го, например: sehi gl relstesanaru рапса mail diira heba ‘Эта
деревня будет милях в пяти от станции* [Карпушкин 1964j, 60].
вопоставлении действительному служит специфическая пассивно-
потенциальная конструкция предложения (см. § 155). С этой точки
зрения, нет оснований отрицать наличие в НИА языках залога как
грамматической категории, хотя роль его здесь относительно неве-
лика, особенно в диалектах, где пассивная конструкция малоупот-
ребительна. Но на морфологическом уровне, как регулярная слово-
изменительная категория глагола, залог проявляется далеко не во
всех языках и не о равной последовательностью. Наиболее регуляр-
ное выражение страдательный (потенциальный) залог находит во
вторичных аналитических формах в хинди. Менее последовательный
характер он имеет в панджаби (особенно в диалектах), сингаль-
ском, гуджарати и маратхи, где допускаются альтернативные формы
его выражения. В последних двух языках имеются, в частности, и
синтетические его формы, функционирующие в качестве основных в
синдхи, лахнда, раджастхани и непальском. Эти формы, стоящие на
границе словоизменения и словообразования, удобнее отнести к
последнему ввиду их пониженной регулярности и неуниверсальности
(ср. § 151 сл.). Наименее четкое морфологическое выражение стра-
дательный залог имеет в восточных НИА языках.
ОТРИЦАНИЕ В ЕГО ОТНОШЕНИИ
К МОРФОЛОГИИ ГЛАГОЛА
§ 223.	Наряду с чисто синтаксическим выражением отрицания
действия при помощи отрицательных частиц, стоящих рядом с глаго-
лом, но не влияющих на его форму, в отдельных НИА языках имеются
способы отрицания, которые можно назвать морфологи-
ческими (или морфолого-синтаксическими). В этих случаях
отрицание настолько тесно смыкается со значащим глаголом или
вспомогательным компонентом его аналитической формы, что в ре-
зультате происходят некоторые изменения в самой структуре формы.
Суть дела заключается отнюдь не в традиции слитного или раздель-
ного написания формального показателя отрицания и глагола, а в
том, что отрицательную форму оказывается невозможно представить
в виде механической суммы утвердительной формы и отрицания (мес-
то отрицания по отношению к синтетической глагольной форме или
компонентам аналитической существенной роли здесь не играет).
С этой точки зрения, свободными синтаксическими сочетаниями
предстают не только такие образования, как с. mA па milando hosi
‘я не встречался* (при ma milando hosi ‘я встречался*) и natho
<iie 'не дает* (при die tho ‘дает*), но и ас. mai nakaro ‘я не
292
делаю9 (при mai кагё ‘я делаю9), tai nimila ‘ты не соглашаешься9
(при tai mila ‘ты соглашаешься9), ami nobole ‘мы не разговарива-
ем’ (при ami bole ‘мы разговариваем9) и т. п., поскольку чередо-
вания гласных здесь обусловлены фонетически и строго предсказуе-
мы. Напротив, н. dekhoina ‘я не увижу9 (при dekhdlS ‘я увижу9),
м. td aia nahis ‘ты еще не пришел9 (при td aia ahes ‘ты уже
пришел9),, г. ё kam karto nathi ‘он не работает9 (при ё кат кагё
che «он работает9) и им подобные образования следует признать
новыми морфологическими формами по сравнению с приведенными в
скобках утвердительными, так как мы наблюдаем здесь замену
структурно значимых формальных показателей.
Явления такого рода в НИА языках сводятся к трем случаям.
Первый, наиболее яркий, представлен непальским языком, где
показатель отрицания либо стоит в препозиции к глаголу, вступая
с ним в свободное синтаксическое сочетание (в неличных и синте-
тических личных формах непричастной этимологии), либо, что про-
исходит чаще, постфиксируется к основе значаще!*© или вспомога-
тельного глагола, присоединяя к себе видоизмененные личные окон-
чания и таким путем образуя морфологически обособленные отрица-
тельные формы, например: chaina (0.1), garena (0.2), garoina /
nagaria (0.5)» gardai thiena / gardainathyo (1.2) и др. (ср. со-
ответствующие утвердительные формы в схеме 24). Не менее показа-
тельны расхождения форм I-го и 2-го лица [Королев 1965, 89-95].
Второй случай, более узкий, демонстрируют маратхи, диалекты
лахнда, пахари и некоторые другие, где различаются утвердитель-
ное и отрицательное спряжения вспомогательного глагола (иногда
также и связки). Например, в маратхи имеем следующие формы нас-
тоящего времени:
	Вспомогательный глагол		Глагол-связка	
	утвердит.	отрицат.	утвердит.	отрицат.
I-е л. ед.ч.	ahe	nahl	hoy	navhi
мн.ч.	aho	nahl	vho	navho/navhe
2-е л. ед.ч.	аЬёэ	nahis	hos	navhes
мн.ч.	shift]	nahi	vhfi	navhl
3-е л. ед.ч.	ahe	nahl	hoy	navhe
мн.ч.	ahet	nahit	hot	navhet
Вспомогательный глагол прошедшего времени в отрицательной
форме имеет видоизмененную основу (hota - navhta), прочие вспо-
могательные глаголы (от корня as-) образуют отрицательны^ формы
автоматически - префиксацией п- (asel - nasel и т. п.). В диа-
19-3 436
293
лектах маратхи могут быть противопоставлены и некоторые синтети-
ческие формы» например будущего времени» постфиксирующие отрица-
ние» как это имеет место в непальском [smd» VI» 66-67].
В шахпурском лахнда встречаем следующие формы вспомогатель-
ного глагола настоящего времени:
Утвердительная форма Отрицательная форма
I-е л.	ед.ч. мн.ч.	hS hS / hai	nimhS / nissS nisse
2-е л.	ед.ч.	hi	nihu / nih
	мн.ч.	ho	nihe
З-е л.	ед.ч.	he	nissu / neih
	мн.ч.	bin	ninne / ninnhe
В прошедшем времени отрицательные формы выражаются префикса-
цией п- (Shus - nShus ит. п.) [Wilson, 45-47]. Подобные примеры
могут быть приведены и из других диалектов лахнда. В ряде языков
и диалектов, как» например, в бенгальском и ория, отрицательное
спряжение имеет только связка.
Существенно, что система отрицательных личных форм может до-
пускать нейтрализацию некоторых противопоставлений, манифестиру-
емых утвердительными формами. Так» в маратхи не различаются от-
рицательные формы настоящего и "общего" времени (1а.О и 1а.1 -
1.1; 2.0 и 2.1), так как для всех них используется один и тот же
формальный показатель - nahi • В бенгальском языке нейтрализуется
противопоставление настоящего и прошедшего времени в формах со-
вершенного вида, имеющих один и тот же отрицательный коррелят,
образуемый сочетанием личных форм настоящего времени с отрица-
тельной частицей связочной этимологии - nai . Например, кате nai
‘[он] не сделал’ (ср. кате па ‘не делает’) соответствует утвер-
дительным формам kariyache (2.1) и kariyachila (2.2) ‘ [он]
сделал’.
Рудименты противопоставления утвердительной и отрицательной
форм вспомогательного глагола (настоящего времени) мы находим в
таких отрицаниях, как х. nahi, op. nahi, б. nai и др. Ныне они
являются застывшими частицами, и отношение дополнительной дис-
трибуции, в котором они стояли к частице па (па), уже в значи-
тельной степени отерлось [Зограф I9562; Ray, 63; Pancholi].
Третий случай морфологического противопоставления отрица-
тельной и утвердительной форм имеет место там, где при отрицании
изменяется тип основы первого компонента аналитической формы.
Примером этого служат формы настоящего (реже - прошедшего) несо-
294
вершенного времени в гуджарати, диалектах раджастхани, пахари и
парья (ор. парья о parai ‘он читает' - ni-partu ‘не читает’).
Характерно, что при этом обычно происходит "выравнивание* систе-
мы отрицательных форм по основному ее НИА типу в тех пунктах,
где система утвердительных обнаруживает отклонения.
СОГЛАСОВАТЕЛЬНЫЕ КАТЕГОРИИ ГЛАГОЛА
§ 224.	Категория лица, общая для глагола и местоиме-
ния, присуща глагольному словоизменении всех НИА языков. Напол-
нение ее повсюду одинаково - она проявляется в противопоставле-
нии трех граммем: I-го, 2-го и 3-го лица. Различие между языками
заключается в способах манифестации и допустимой степени нейтра-
лизации противопоставления. Категория лица свойственна только
предикативным формам глагола.
Формальными ее показателями служат первичные (f) и вторич-
ные (t") личные окончания, присоединяемые к значащему жди вспо-
могательному глаголу (см. §§ 168-176; табл. XXIX, XXXIII, XXXV).
В аналитических формах показатель лица обычно выступает одно-
кратно: при вспомогательном, изредка - значащем глаголе (напри-
мер, в формах с неспрягаемыми вспомогательными в синдхи). Избы-
точное - двукратное - выражение лица на общем фоне выглядит ис-
ключением. Примером его служат формы совершенного вида в маратхи
(схема 17) и аномальные, о точки зрения общей НИА модели, форма
несовершенного вида гуджарати, раджастхани и пахари (ом. § 188).
Нейтрализация противопоставления может быть полной, охваты-
вающей всю частную парадигму, или частичной, выражающейся в сов-
падении каких-то отдельных ее членов.
Полная нейтрализация противопоставления в лице свойственна
тем видо-временным формам, которые обладают словоизменением чис-
то именного характера или вообще утратили "низшее* словоизмене-
ние (см. §§ 177-178 и табл XXXIII). Это - синтетические формы
"общего* времени и аналитические формы прошедшего- времени и
условного наклонения в западных и центральных ВИА языках, за ис-
ключением синдхи, маратхи и некоторых диалектов. В отдельных ди-
алектах пахари (чурахи, группа мацдеали) она распространяется и
на формы настоящего и будущего времени. Во всех центральных и за-
падных НИА языках противопоставление в лице нейтрализуется также
в формах совершенного вида переходных глаголов.
Частичная нейтрализация в разных НИА языках проявляется лишь
на отдельных участках парадигмы, не обнаруживая какой-либо общей
19-4 436
295
Вторичные личные окончания
'''•'-^Дополнение Подлежащее''---^	—	I-e л.	2-е л. (фам.)
I-е л.	-h“		-iau, -iauka
2-е л. (фам.) (нейтр.) (почт.)	-е, -ае, -ае, -hi -ha -hs	-ае -&ha -аЬй	
З-е л. (нейтр.) (почт.)	(пер.) -aka (нп. 0) пер. -anh1, нп. -8ha, -iha	(пер.) -aka -anhi -аьа	-kau
закономерности. Например, в восточных НИА языках нейтрализуется
противопоставление 2-го и 3-го лица в почтительных формах; в
хинди (включая большинство его диалектов), панджаби, гуджарати и
многих диалектах пахари - 2-го и 3-го лица единственного числа;
в литературном хинди и брадже - I-го и 3-го лица множественного
числа; в цыганском - 2-го и 3-го лица множественного числа. С
утратой фонологической назализации стерлось противопоставление
первичных и вторичных (набор I) окончаний I-го и 3-го лица един-
ственного числа в маратхи. В отдельных диалектах маратхи ней-
трализация охватывает всю сферу множественного числа настоящего
времени [Ghatage 1968]•
Наиболее стерто противопоставление в лице в разговорном син-
гальском, где его сохранили только формы императива [Bhat, 10].
§ 225.	Словоизменительная категория числа выражена в
глагольных формах всех НИА языков, кроме восточных, где прежнее
противопоставление в числе переосмыслено как субординационное.
Следы его первоначальной функции сохранились в формах I-го лица
в ория и магахи. В бходжпури используются новые агглютинативные
показатели множественности для I-го лица (-j§) и для фамильярных
форм 2-го и 3-го лица (-sanhi / -san / -за / -за); нейтральные и
почтительные формы здесь обычно не выражают противопоставления в
числе (значение множественного передает агглютинативный показа-
тель при подлежащем, например: tu dekhala ‘ты увидел9 — tohahi-
log dekhala ‘вы увидели9). Показатель подобного типа (-hak) мо-
жет факультативно употребляться при формах I-го и 2-го лица и в
ассамском.
296
Таблица XXXVI
двойного согласования в майтхили
2-е л. (нейтр.)	2-е л. (почт.)	З-е л. (нейтр.)	З-е л. (почт.)
-iahu	-АЬй	-iai, -talk*	-iainh1, -iainha
		-hi, -hika -AkAka -iai, -ialka	—ihunha -ihunha -iainh1, -iainha
-kahu -thdnha			-ai, -kaika, -kai	-kaiah* -thiaha
Последовательное отражение, охватывая все личные и неличные
формы, кроме адвербиальных по типу, категория числа находит во
всех центральных и западных НИА языках и непальском. Показателя-
ми числа служат как личные окончания (первичные и вторичные),
так и именные окончания (X) непредикативных форм. Поэтому в ана-
литических формах вполне обычно избыточное выражение числа через
оба компонента (исключение - формы, где один из компонентов не-
изменяем). Двойное выражение число находит и в формах будущего
времени, обладающих личным окончанием и именным показателем.
Случаи нейтрализации противопоставления в числе редки. На-
блюдаются они главным образом в первичных синтетических формах
ряда Диалектов пахари (багхати, киунтхали, кулуи, мандеали).
§ 226.	Категория субординации , отражающая че-
рез соответствующее согласование глагола (сказуемого) иерархи-
ческое отношение говорящего к субъекту высказывания (подлежаще-
му) , свойственна личным формам в восточных НИА языках. Она пред-
ставлена противопоставлением трех значений - фамильярно-уничижи-
тельного, нейтрального и почтительного, - формально реализующим-
ся с различной степенью полноты во 2-м и 3-м лице. Выражается
эта категория при помощи первичных и вторичных окончаний (табл.
XXIX и XXXII). Ей соответствует классифицирующая категория суб-
ординации у личных и указательных местоимений (ом. § 127).
Специфический характер принимает она в майтхили, где форма
глагола отражает иерархическое отношение не только к субъекту,
но и к объекту, выраженному прямым или косвенным дополнением
[8. Jha, 469-477]. Сочетание формальных показателей по этим двум
297
линиям дает необычайно богатый для НИА языков набор вторичных
личных окончаний (см. табл, xxxvi).
Особый случай развития категории субординации, когда к пере-
осмыслению старых форм множественного числа в нейтрально вежли-
вые добавляется образование независимых от них инноваций, демон-
стрирует непальский язык. Здесь наблюдается развернутая система
употребляемых при подлежащем в единственном и множественном чис-
ле 2-го и 3-го лица почтительных аналитических форм. Они опи-
раются не на простой, а на ооставной причастный компонент, обра-
зованный сочетанием инфинитива на -пи ("имя действия") значащего
глагола с требуемой причастной формой вспомогательного глагола.
Это дает исходные типы "почтительных причастий": несовершенного
вада (garnu-hudo), совершенного вида (garnu-bhae [ко]) и неопре-
деленного, или инфинитивного (garnu-hune), От них присоединением
личных форм вспомогательного глагола образуются основные видо-
временные аналитические формы. Например, для позиции 1.1 (см.
схему 24) получаем garnuhuncha, для позиции 1.2 - garnuhunthyo,
для позиции 2.1 - gaxnubhaSko cha и gaxnubhaS cha, для позиции
2.2 - gamubhaeko thiyo, для позиции 4.2 - garauhune thiyo.
Структурно выделяются формы, которые можно назвать неприча-
стными: они образуются присоединением к инфинитиву на -пи вспо-
могательного глагола в формах сослагательного (желательного) на-
клонения (0.4) или простого будущего времени (0.3) и передают
значение особо вежливого приказа или просьбы - gaxnu-hos/gamu-
holfi ‘не соизволите ли Вы сделать9. Сходны с ними дуративные
формы, опирающиеся на "почтительный дуративный инфинитив": gari-
rahanu huncha (ср. позицию 1.1), garirahanu hoe и др. С систем-
ной точки зрения, особенно существенным здесь представляется по-
явление категории субординации наряду с сохраняющейся категорией
числа.
§ 227.	Категория рода в системе глагола центральных и
западных НИА языков изначально связана с непредикативными форма-
ми адъективной репрезентации (см. §§ 162-165). Помимо этой сферы
она проявляется во вторичных синтетических и в аналитических
личных формах. Противопоставление в роде несвойственно первичным
синтетическим формам.
Категория рода применительно к глаголу имеет по языкам то же
наполнение, что и у имени (ср. § 38). Характерно при этом, что в
Переходной зоне, охватывающей восточные диалекты хинди, языки
Бихара и непальский, в сфере глагола противопоставление в роде
имеет более четкое выражение, чем в сфере имени. Согласование
298
здесь проводится по реальному роду (т. е. формы женского рода
используются при принадлежности субъекта к женскому полу, осо-
знаваемой как актуальный факт) . Однако формы женского рода, от-
личные от мужского (или общего), отмечены не для всей парадигмы.
Большей частью они имеются для 3-го лица, реже для 2-го, совсем
редко для I-го. Например, аналитические формы несовершенного ви-
да в лакхимпури различаются в роде только во 2-м и 3-м лице мно-
жественного числа. Потенциальные возможности противопоставления
в роде не всегда реализуются полностью. Так, в непальском разли-
чение рода более свойственно письменному стандарту, чем разго-
ворному языку.
В центральных и западных НИА языках, где противопоставление
в роде имеет регулярный характер, эта категория манифестируется
именными и глагольно-именными окончаниями непредикативных форм и
вспомогательного глагола (см. табл, xxxi, хххш nxxxiv). Как
правило, формальные показатели рода здесь совпадают с именными
окончаниями сильного типа, но в сочетании со вторичными личными
показателями они могут претерпевать существенные изменения (на-
пример, в синдхи уподобляются окончаниям слабого тематического
типа; см. табл, xxxiu). Отличными от именных они выступают в I
и II наборах вторичных окончаний маратхи (табл, xxxiu, ср.
табл. xvii). Котати, эти же наборы во множественном числе демон-
стрируют относительно редкий для форм причастной этимологии слу-
чай нейтрализации рассматриваемого противопоставления. Нейтрали-
зуется род также в тех маратхских формах несовершенного вида,
где причастный компонент выступает в краткой разновидности, а
вспомогательный глагол в роде не изменяется (1.1, 1.2а, 1.3).
§ 228.	Категория падежа не является в строгом смыс-
ле согласовательной для глагола. В качестве таковой она присуща
непредикативным формам адъективной репрезентации, выступающим в
функции приименного или предикативного определения и изменяющим-
ся как прилагательные сильного типа.
Изменение в падеже свойственно также формам субстантивной
репрезентации. Здесь обращает на себя внимание специфическая
форма общекосвенного падежа инфинитива в диалектах хинди (авадхи
-ana; брадж, бунде ли -ап) и в панджаби (-[а]п).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ОСНОВАНИЯ МОРФОЛОГИЧЕСКОЙ типологии
НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ языков
§ 229.	Попытаемся теперь суммировать описанные выше конкрет-
ные факты согласно тем методическим приемам, которые были пред-
ложены во "Введении" (см., особенно, § 3), и дать на этом осно-
вании некоторые общие выводы.
Инвентарем морфологических категорий НИА языки
различаются между собой сравнительно мало (см. табл, xxxvii)1.
Показательны в этом плане лишь категории рода, субординации и, в
меньшей степени, персональности / одушевленности и определеннос-
ти. Категория рода отсутствует в восточных НИА языках и подвер-
жена стиранию в языках и диалектах переходной к востоку зоны
(начиная с восточных диалектов хинди)» а также в парья. Как раз
на востоке СИ региона, начиная с непальского и языков Бихара, в
той или иной мере сложилась категория субординации, намечающаяся
* Наличие морфологических противопоставлений (или граммем), ре-
гулярно выражаемых в свойственной им в данном языке (диалек-
те, группе диалектов) сфере манифестации, обозначается в сле-
дующих ниже таблицах знаком + ; отсутствие соответствующего
противопоставления (или граммемы) обозначается знаком -. Знак
(+) обозначает, что регулярность манифестации противопостав-
ления нарушается, т. е. достаточно распространены случаи бо-
лее или менее'свободной замены маркированных членов формаль-
ных оппозиций немаркированными (чередования, понимаемые как
отступление от нормы, и статистически редкие случаи здесь не
учитываются). Знаком (-) обозначается возможность окказио-
нального проявления на периферии системы категории или грам-
мемы, данным языком практически утраченной. Знаком [+] отме-
чены явления, морфологический статус которых сомнителен.
300
Т а б л i ц a xxxvii
Инвентарь основных морфологических категорий
Морфологическая категория	П					
	Лит. сингалз Разг, сингалз Цыганский	Маратхи	d	Панджаби Пахари Парья	Хинди Брадж Авадхи Непальский Бходжпури Майтхили Ория	Бенгальский Ассамский
Род Одушевленность	+ + + + + +	+	+ + + +	+ + (+)	+ + (+)(+)(+)(+)(-)	(-)(-)
Персональность	- + -	+	+ + + +	+ + +	+ + + + + + +	+ +
Определенность	+ + -	(+)(+)(+)(+)(+)(+)(+)(+)(+)(+)(+)(+)(+)(+) +				+ + ’
Число	+ + +	+	+ + + +	+ + +	+ + + + + + +	+ +
Падеж	+ 4-4*	+	+ + + +	+ + +	+ + + + + 4-4-	+ +
Лицо	+ (-) +	+	+ + + +	+ + +	+ + + + + + +	ц. +
Субординация	(+)(+) -		- - -		--- + + + +	+ +
Вид	НИИ	+	+ + + +	+ + (+)	+ + + + + + +	+ [+].
Время	+ + +	+	+ + + +	+ + +	+ + + + + + +	+ +
Наклонение	+ + +	+	+ + + +	+ + +	+ + + + + + +	+ +
также в сингальском (дня других НИА языков говорить о ней еще
рано, так как значение подчеркнутого почтения представляет в них
лишь одну из функций неоднозначных форм, не вполне утративших
свое первоначальное, иное по функции, место в системе). Катего-
рии персональности и одушевленности, нечетко дифференцирующиеся
во всех северновддийоких языках (см. §§ 44-46), обособлены во
внеиндийских: ^цыганскому и литературному сингальскому присуща
категория одушевленности, а в разговорном сингальском параллель-
но фигурируют обе (первая иерархически подчинена второй, т. е.
проявляется в сфере одушевленных имен). Категории определенности
нет в цыганском.
Менее ясны вопросы, касающиеся инвентаря собственно глаголь*
ных категорий, поскольку сама идентификация таковых в ряде слу-
чаев достаточно условна (см. § 215 сл.). В основном, эти катего-
рии для НИА языков универсальны. Расхождение обнаружится, если
рассматривать как две различные категории: а) противопоставление
императива "неимперативу" и б) в пределах последнего противопос-
тавление изъявительного и "косвенных" наклонений. Вторая как
морфологическая категория глагола, по-видимому, отсутствует в
бенгальском, а также в ассамском и сингальском, где "косвенная"
модальность манифестируется неглагольными средствами - присоеди-
нением неизменяемых частиц.
301
Таблица xxxviii
Наполнение характерных морфологических категорий
| Категория |	Граагема		d h 0111 i 111111 h 11
ч О Рч	мужской женский средний		+	+	+	+	+	+	+	4-	+	+ + +	+ + (+)(+)(+) - - - +	+	+	+	+	+	+	+	+	+(+)+	+ (+)(+)(+)(+)(-)(-)(-) + + - + +	(-Г	
М Ф Ч «J К	первичные формы	прямой общекосвенный* ** звательный агенс дательный	+ (+) +	I +	+ +	+	+	+ (+) +	+	+ (+)U)(+)(-)(-)(-) + + +	+ -	+ +	+	+	+(+)+	+	 	(+)	 	[+][+][+] -([+])- [+][+](+)(+)	
	вторичные формы****	агенс дательный*** орудный отложительный социативный внутр.-местный внешне-местный предельный притяжательный винительный	7+1 1 + 1 1 + + 1 7	+	।	।	।	।	।	+	+	। 1	1	1	1	+	1	+	+	+	1 1	1	1	1	+	+	+	+	+	1 1	1	1	1	+	1	+	+	+	I 1	1	+	1	1	1	1	+	+	1 1	1	+	+	+	+	+	1	+	1 ।	।	।	+	।	।	+	।	+	T 1	1	1	+	1	1	+	1	+	+ 1111+	+	+1 1	1	1	+	+	1	+	+	+	+ 1	I	+	+	+	+	+ + 1	1	+	+	+	+	+ + 1	+	1	+	+	+	+1 1	1	1	1	+	1 + + + 1 1	+	1	+	+	+	+1 1	+	1	+	+	+	+1 1	+	1	1	+	1	+	1	+	1 1	+	1	1	+	1	1	1	+	1 i	+	i	i	+	t	i	+	+	7
	адъективная форма		-- + + + + + + + + + + + - + -- -- -
Ч м PQ	"общий" несовершенный совершенный предшествующий (?) продолженный			+ + + + + + (+)(+) + + + + + + + + + [+][+](+)+	+	+	+	+	+	+(+)+	+	+	+	+	+	+	+] [+][+](+) +	+	+	+	+	+	+ (+) +	+	+	+	+	+	+	+ J 	 (+)(+)(+)(+) - (+) - - + (+) - + - (+)(+) - -
В р е м я|	"общее" настоящее прошедшее будущее			+ + + - + + (+)- + + -(-)	 + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + + -[+]+ + + + + + +(+)+ + + + + + + + +
| Наклонение |	изъявительное повелительное сослагательное условное предположительное условно-предполож.		[+][+]] Л +	I	+ + +	+' + (+)	I	+	+	+	I + - - W + +J 1+	+	+[+][+]	+ (+)-	+	+	+	-	+ + +(+)[+] 	+	+	+ + +	+ __	+	..	+	+(+)+--[+]
* В бхадарвахи отмечен средний род.
** В случаях, обозначенных (-), проявляется в супплетивизме местоименных основ и в
остаточных противопоставлениях в сфере множественного числа существительных.
Только у местоимений (в случаях, обозначенных [+], выделение его опирается на
специфическую форму основы, сопровождаемой регулярным вторичным показателем).
**** Данные по этой группе форм имеют предварительный характер.
302
Таким образом, максимальный набор характерных морфологичес-
ких категорий, выделяемых в НИА языках, состоит из одиннадцати
членов (см. табл, xxxvii) и реально присущ разговорному сингаль-
скому (в литературном - 10). Минимальный теоретический включает
семь (выпадают род, субординация, определенность и персональ-
ность или одушевленность). Ближе всего к нему оказывается цыган-
ский с его восьмью категориями. Северноиндийским языкам свойст-
венны два девятичленных набора, которые можно признать оп-
тимальными ; различаются они наличием либо рода, либо
субординации. Однако для сколько-нибудь далеко идущих типологи-
ческих заключений одного этого параметра как слишком общего, а
потому малоинформативного, явно недостаточно.
§ 230.	Значительно более выразительно наполнение
категорий. Однако не все категории показательны в этом плане. Из
рассмотрения здесь можно исключить такие категории повсеместно
одинакового наполнения, как одушевленность, персональность, оп-
ределенность, число (все построены на бинарных противопоставле-
ниях), лицо и субординация (всюду трехчленны). Наполнение ос-
тальных представлено в табл, xxxvrn.
Категория рода позволяет разделить имеющие ее языки на
"двухродовые” и ’’трехродовые" (см. табл.xxxvill и § 38). Даль-
нейшее их расхождение обнаруживается в характере наложения рода
на другие классифицирующие категории существительного. Соотноше-
ние рода с персональностью (и / или одушевленностью) порождает
существенные различия в группировке основных именных подклассов
(см. табл. XXXIX).
В большинстве "родовых" северноивдийских языков род симмет-
рично распределяется по подклассам как персональных (одушевлен-
Таблица XXXIX
Распределение морфологических подклассов существительного
Морфологический подкласс		Сингальский	Цыганский	S 8 I 1 ц £ 3 £? а	dnh	Парья Авадхи	Непальский Языки Бихара	Ория Бенгальский Ассамский
Персон. / Одуш.	м.р. х.р. ср.р.	+ +	+ +	+ + + +	+ + + + + + + + + + + +	(+)(+)	(+).(+) (+)(+)	(-)(-)(-)
Непере. / Неод.	м.р. ж.р. ср.р.	+	+	+ + + + + + + +	+ + + + + +	(+)(+)	(+)(+)	— — -
303
инх), так и неперсональных (неодушевленных) имен. Аналогично об-
стоит дело в цыганском, который, однако, от "двухродовых” север-
иожцдийских языков отличается четким противопоставлением сущест-
вительных по одушевленности (но не персональности)• Симметрия
нарушается в языках с остаточным родом, где данное противопос-
тавление оказывается релевантным только для подкласса персональ-
ных иди одушевленных имен (кстати, к этой же сфере относятся
случаи окказионального согласования в женском роде в "безродо-
вых" языках).
Системный характер такая асимметрия приобретает в литератур-
ном сингальском, где мужской и женский род различаются только в
подклассе одушевленных имен, а "средний род" отождествляется с
подклассом неодушевленных. В разговорном сингальском противопос-
тавление существительных в роде (женский—мужской) стирается, но
в узкой сфере, охватывающей числительное "один" и указательные
местоимения, классификационная схема осложняется далее, вследст-
вие того что категории персональности и одушевленности наличест-
вуют здесь совместно - в иерархическом подчинении одна другой;
при этом употребление непероональной формы женского рода факуль-
тативно (в чередовании с "общей" = м.р.), а персональная обычно
выступает лишь для какого-либо из указательных местоимений в
идиолектах. Складывающиеся отношения можно представить следующим
образом:
Одушевленный		Неодушевленный
персональный	неперсональный	(неперсональный)
(м.р.)(ж.р.)	м.р. ж.р.	("ор. р.")
+ (-)	+ (-)	+
Наполнение категории падежа определяется в первую
очередь соотношением первичных и вторичных форм. В восточных НИА
языках рудименты первичных противопоставлений в падежной системе
проявляются в словоизменении местоимений (через супплетивизм ос-
нов прямого и косвенных падежей), а в бенгальском также и в
наиболее общих аффиксах множественности персональных имен. Стер-
тая в промежуточных языках' (непальский, языки Бихара), пер-
вичная падежная парадигма отчетливо проявляется в северно-
индийских языках центра и запада, а также во внеиндийских, как
преимущественно трехчленная (прямой—общекосвенный—звательный).
Отличается здесь от общеименной местоименная система первичных
падежей, не имеющая звательного, но часто приобретающая обособ-
304
ленную форму (или основу) дательного, иногда агеноа. Выделяется
гуджарати, вообще не имеющий обособленных форм звательного паде-
жа. Специфично наполнение категории падежа в литературном син-
гальском, где выделимы две трехчленные парадигмы первичных форм:
для одушевленных имен (как выше) и неодушевленных имен (прямой—
орудно-отложительный ~ местно-притяжательный; прослеживаются и
рудименты общекосвенного).
Состав вторичных падежей установлен нами предварительно и не
может пока служить твердым основанием классификации, но и здесь
можно отметить особенности, весьма показательные для тех или
иных групп языков. Обращает на себя внимание относительная не-
многочисленность вторичных падежей в восточных НИА языках и син-
гальском. Центральные НИА языки выделяет наличие специального
падежа агенса (в западных он формально совпадает с общекосвенным
или орудным). Сингальский обладает альтернативной формой вини-
тельного, не совпадающей, как в остальных НИА языках, с формой
дательного (характерна также функция винительного падежа, прису-
щая общекосвенному в цыганском).
Адъективная форма существительного, выделяемая по ее способ-
ности к дальнейшему словоизменению, в общем НИА масштабе стоит
в дополнительном распределении к форме притяжательного (или ро-
дительного) падежа. Этот признак может рассматриваться как про-
изводный от морфологических свойств прилагательного в соответст-
вующих языках.
Словоизменительная категория вида представлена в се-
верноиндийских НИА языках, кроме ассамского, противопоставлением
трех групп форм, соотносимых с двумя.типами отпричастных и одним
типом непричастных образований, которые интерпретируются как не-
совершенный, совершенный и "общий" вид. В ассамском языке ней-
трализация фбрмального противопоставления двух первых приводит к
деформации категории. Расширение ее наполнения за счет продол-
женного вида наблюдается в хинди, непальском и, менее последова-
тельно, в ряде западных НИА языков. Выделение еще одного члена -
"предшествующего вида" в гуджарати - проблематично. Во внеицций-
ских НИА языках прослеживаются рудименты двучленного видового
противопоставления (совершенный ~ несовершенный), менее регуляр-
ного, чем в северноиндийских, и построенного на иных формальных
основаниях.
Категория времени строится на общем для НИА противо-
поставлении трех граммем: настоящего ~ прошедшего ~ будущего.
Сужение его за счет последнего происходит в разговорном сингаль-
20 436
305
оком и парья (возможны» однако» окказиональные формы будущего»
отличные от настоящего); в диалектах цыганского языка будущее
может передаваться вторичными аналитическими формами. Данное
противопоставление расширяется четвертым членом - "общим” време-
нем (см. § 219) - в центральных и западных НИА языках» кроме
синдхи и парья.
Противопоставление повелительного наклонения изъ-
явительному универсально для НИА языков. Набор трех косвенных
наклонений (сослагательное — условное — предположительное) свой-
ствен большинству центральных и западных НИА языков (не всегда»
однако» находит полное отражение в диалектах и бесписьменных
языках). Сокращается за счет условного в непальском (а также в
синдхи и лахнда» где условность имеет неглагольное выражение).
Расширяется "условно-предположительным" в маратхи и "[предполо-
жительно-] ирреальным” в непальском языке (грамматический статус
последнего сомнителен). В восточных НИА языках система косвенных
наклонений стерта: в бенгальском соответствующие формы находят
иную функциональную интерпретацию» в ория в регулярную парадитчу
включается только общая форма условного наклонения» в ассамском
модальные значения передаются неизменяемыми частицами. Во внеин-
дийских НИА языках косвенные наклонения (условное и/или сослага-
тельное) тоже выделяются не вполне четко.
§ 231.	Способы выражения категориальных зна-
чений демонстрируют очень значительные расхождения как между са-
мими северноиндийскими НИА языками (прежде всего восточными и
западными)» так и. особенно» между ними и внеивдийокими. Рас-
смотрим их здесь о двух точек зрения» характеризуя, во-первых,
основные морфологические типы формальных показателей» служащих
для выражения тех или иных категориальных значений» а во-вторых,
сферу манифестации этих значений в рамках свойственных НИА язы-
кам основных морфологических классов и подклассов слов.
Манифестация категории рода опирается на первичные
именные словоизменительные показатели, посредством которых диф-
ференцируются типы словоизменения существительных и выражается
согласование изменяемых прилагательных, а также на вторичные (со-
гласуемые) глагольные показатели, в свою очередь обычно восхо-
дящие к именным. Распределение таких показателей по основным НИА
языкам показано в табл. хъ. Но кроме этого сфера манифестации
определяется и полнотой формального выражения противопоставления
внутри основных морфологических классов. Например, в центральных
и западных НИА языках изменяемые прилагательные, для которых ка-
306
Таблкца хь
Сфера манифестаци протжвопоставленжя в роде
Существительные *
Местоимения: личные**
неличные
Прилагательные
Глаголы***
+ (+)+ + + + + + + +(+)+ + -(+)-----
(+)---------------+-------------------- -
+ (+)++(+)+ + -- ± - - + +----------- - +
-- + + + + + + + +(+)+ + (+)(+)(+)(+) _ - -
w _ _ + + + + + + + (+) + + + [+][+][+]--
Различие типов словоизменения (в парья и непальском выделяется только темати-
ческий тип имен мужского, в гуджарати - такие и среднего рода).
** Сре	ди диалектов пахари данное противопоставление отмечено б бхадарвахи.
***	Формы со вторичными аффиксами именной или местоименной этимологии ([+] обозна-
чает манифестацию противопоставления только в формах 3-го, изредка 2-го лица).
тегорня рода является словоизменительной, манифестируют ее по
всей парадигме; то хе относится и к глагольным формам с изменяю-
щимися в роде вторичными аффиксами. Но в непальском языке проти-
вопоставление прилагательных в роде нейтрализуется во множест-
венном числе, а в цыганском также и в косвенных падежах единст-
венного (альтернативно); в сингальском, в языках Бихара и не-
пальском в роде различаются лишь отдельные вторичные глагольные
формы 3-го и, реже, 2-го лица; в авадхи - вторичные формы непе-
реходных глаголов.
Несколько иначе обстоит дело с формальным различением рода у
существительных - по типу словоизменительной парадигмы. Диффе-
ренцировать род существительного в НИА языках позволяют лишь от-
дельные формы парадигмы - чаще всего формы прямого падежа множе-
ственного числа и общекосвенного падежа единственного числа, ко-
торые здесь могут служить диагностическими (ом. Табл. УП-ХП).
Если в маратхи, синдхи и цыганском такие диагностические формы
присущи именам всех основных словоизменительных типов, причем
нередко ими служат сразу обе названные выше, то в хинди, панджа-
би и раджастхани, где определить род существительного можно пре-
имущественно по форме множественного числа, атематический тип
имен мужского рода выделяется как немаркированный на фоне марки-
рованных. Дальнейшая утрата формальных показателей или их совпа-
дение ведут к тому, что определить род большинства существитель-
ное 436 3Q7
ных по их парадигме оказывается невозможно. Так обстоит дело в
ряде диалектов западного пахари (см. табл. XIII). В гуджарати
формально отличимы только имена тематических типов мужского и
среднего рода, в непальском - тематического типа мужского рода,
причем нерегулярно. Сфера манифестации рода неличными местоиме-
ниями показана в табл. XXI.
Способами выражения категорий персональности
и определенности выделяются восточные НИА языки и
сингальский. Первая категория выражается в них при помощи вто-
ричных аффиксов множественности; вторая - посредством специфи-
ческих показателей определенности (восточные НИА языки) или не-
определенности (сингальский).
Различия в выражении категории числа основываются на
характере преобладающих в языке показателей множественности: на
Первичные (флективные) аффиксы
Первичные формы имеют:
цыганский
все основные типы существительных
синдхи
пахари (мандеали, кулуи
тематический м.р^>
браДЖ, авадхи
все основные типы,
кроме атематического м.р.
атематический ж.р. (не
везде последовательно)
тематический м.р.
(и ср.р.)
маратхи — все основные типы,
кроме атематического м.р. и ж.р. на -а
сингальский
панджаби
раджастхани
пахари (багхати.
бхадарвахи)
литературный хинди
буцдели
канауджи
конкани
бхаЛеСИ, ШОДОЧИ. трматъптротгбгй /
гархвали, кумаони} •
гуджарати
парья
чхаттиогархи
непальский.
ория
бенгальский
ассамский
Вторичные (агглютинативные) аффиксы
Схема 30
308
западе СИ региона превалируют первичные (флективные), на восто-
ке - вторичные (агглютинативные). В ряде языков наличествуют те
и другие, причем по мере возрастания роли вторичных показателе!
снижается роль первичных, что позволяет воспроизвести соотноше-
ние языков по этому признаку в виде гиперболы (см. схему 30).
Естественно, что приведенный в схеме порядок условен. Так,
сингальский язык, который по роли в нем первичных аффиксов бли-
зок к маратхи, по четкости дистрибуции вторичных тяготеет к бен-
гальскому. В то же время помещенные рядом с ним диалекты хинди,
пахари и парья меньше, чем он, сохранили от первичной системы
и не выработали столь же стройной вторичной. Таким образом, если
центральное положение сингальского языка мотивируется позитивны-
ми факторами, то соседствующие с ним в схеме языки заняли эту
позицию на основании факторов негативных.
Меняется по языкам и сфера манифестации противопоставления.
Если на западе СИ региона оно проявляется в словоизменении не
только существительных и местоимений, но также оогласуемых при-
лагательных и глаголов, то в восточных НИА языках прилагательные
лишены словоизменения, а для глагола категория числа ныне утра-
чена. Здесь ее сменила категория субординации. Любопытно, что в
непальском, а в какой-то мере и в языках Бихара, обе категории в
глагольной сфере проявляются параллельно; при этом в непальском
языке число выражается первичными показателями, а субординация -
вторичными (или даже третичными), в бходжпури же, наоборот, пер-
вичные показатели передают субординацию, а вторичные - число. В
других восточных НИА языках обе категории манифестируются парал-
лельно только в формах местоимений - сочетанием основы оуборди-
нативно значимого типа с общеименным вторичным аффиксом числа.
Сложной схемой двойных субординационных отношений (к субъекту и
объекту), порождающей многообразие личных окончаний, выделяется
спряжение глагола в майтхили.
К оказанному выше о соотношении двух типов падежных
форм - первичных и вторичных (§ 230) - остается добавить, что
если вторичные падежные показатели присоединяются только к суб-
стантивам (существительным, местоимениям, глагольным формам суб-
стантивной репрезентации), то первичные падежные формы, главным
образом общекосвенного падежа, выражаются и согласуемыми адьек-
тивами (прилагательными, притяжательными местоимениями, адъек-
тивными формами имени). Манифестация вторичных падежей регуляр-
на, противопоставление же первичных может нейтрализоваться. Так,
выделение звательного падежа опирается на статистическое мень-
20-3 436
309
Т а б л х ц а хы
Формальная манифестация противопоставления
общекосвенного падежа существительннх прямому
Род	Словоизмени- тельный тип	Число	11	I « й 1 hlUiiiHhslJi
Мужской	тематический	ед. мн.	- + + + + + + + + + +(+)+ + +(+) + + + + + + _ + + + +(+)--(+)-
	атематический	ед. * мн.	1 1 1 1 1 1 1 + । т 1 + 1 + 1 + + + + + +1 + + + + + + + 1 +
Женский	тематический	ед. МН. **	- + + - + + (-)	 + + +[+]+-(-) +	(+)	
	атематический	ед. мн.**	+ + +[!]+-(-)+ — (+)	
Средний	тематический	ед. мн.	+ + + + + + - -
	атематический	ед.*** мн.**’	+ - + + -
В синдхи и лахнда зависит от словоизменительного подтипа.
** в маратхи различие, опиравшееся на назализацию гласного, стирается.
*** В сингальском - у неопределенной формы и формы множественного числа неодушев-
ленных имен, имеющих вторичный характер.
шинство тех случаев» когда его форма не совпадает ни с формой
прямого» ни с формой общекосвенного падежа. О том» насколько ши-
роко может различаться по языкам диапазон формального противопо-
ставления наиболее характерного первичного падежа - общекосвен-
ного - прямому, свидетельствует табл. хы. У прилагательных сфе-
ра манифестации этого противопоставления обычно уже, чем у суще-
ствительных. Она охватывает только изменяемые прилагательные
(сильный тип)» причем и здесь часты случаи омонимии словоформ»
возрастающей в объеме при движении с запада на восток СИ регио-
на. Наиболее полно это противопоставление выражено в цыганском
языке, где прилагательным, кроме заимствованных, присуще харак-
терное окончание (правда, принципиальные возможности манифеста-
ции реализуются здесь нерегулярно), а для прилагательных сильно-
го типа - в синдхи и конкани. В маратхи оно нейтрализуется во
множественном числе женского рода; в остальных западных и цент-
ральных НИА языках - в обоих числах женского рода; в хинди, па-
хари, раджастхани и гуджарати - также и во множественном числе
мужского (и среднего) рода, в непальском утрачено целиком.
310
Категория лица выражается посредством первичных и вто-
ричных личных окончаний. Языки, обладающие вторичными личными
окончаниями (восточные НИА; языки Бихара, восточные диалекты
хинди; маратхи, синдхи, цыганский), манифестируют противопостав-
ление в лице полнее, чем хинди, панджаби, гуджарати и смыкающие-
ся с ними диалекты. В первых возможны лишь отдельные случаи час-
тичной нейтрализации (ср. § 224), во вторых противопоставление в
лице нейтрализуется на целых участках парадигмы (в формах "обще-
го" и прошедшего времени; условного наклонения; изредка будущего
времени). В центральных и западных НИА языках оно нейтрализуется
также в формах совершенного вида переходных глаголов.
Способы выражения основных собственно глагольных словоизме-
нительных категорий при относительно высокой их общности обнару-
живают заслуживающие внимания различия. Особенно выделяются на
общем фоне внеиндийские НИА языки.
Противопоставление основных типов причастных и непричастных
образований, манифестирующее категорию вида, в сингальском и цы-
ганском языках приняло рудиментарный характер; нарушено оно в
ассамском и стирается в парья. В раджастхани, гуджарати и неко-
торых говорах пахари и браджа симметрия системы колеблется в ре-
зультате замены причастия несовершенного вида в аналитических
утвердительных формах настоящего (изредка и прошедшего) времени
личной формой глагола. Обычным показателем форм несовершенного
вида в северноиндийских языках служит аффикс соответствующего
причастия (-t-, -а-, -па-); в ория его заменяет -и-. Показатели
совершенного вида делятся на две группы: 1) -i-, -ё-, -у- или ft
в большинстве языков (в непальском также и с наращением -ко);
2) -1- в маратхи и языках Бихара (майтхили в дополнительном рас-
пределении к нему - для переходных глаголов - имеет показатель
-пе). Гуджарати допускает использование обоих, причем намечается
их семантическая дифференциация (см. § 189).
Основные структурные (а также некоторые наиболее характерные
материальные) признаки форм времени и наклоне-
ния приведены в табл. ХЪИ. Из нее явствует, что формы кос-
венных наклонений (то же относится к повелительному, сюда не по-
мещенному) обладают в НИА языках высоким единообразием структу-
ры. Отклонения дают лишь немногие периферийные языки. Специфи-
ческой формой сослагательного наклонения особенно выделяется ма-
ратхи. В плане выражения времен изъявительного наклонения, на-
против, прослеживаются достаточно показательные различия, выде-
ляющие, с одной стороны, сингальский и цыганский, а с другой -
20-4 436 ЗП
Таблица xlii
Способы выражения времен и наклонений*
Время/Наклонение	Средство выражения1	Лит. сингальски! Разг.сингальски! Циганеки!	Маратхи ТУджарати Раджастхани	lih	ш	di!	11 ill
Настоящее	V t' + £ -t-/-d-[+ t] 1	+ +2 + +	+4 +4 + + +	+5	+2 + + + + +2	+ +2 +4 + +	+ + + +	•» •» +
|	Прошедшее	t' t' + A t’ + ▼' t" -1- + t" -У-/ 0 + t" —u— + t" + t" ▼ * + t' ▼ ' + f VJ ♦ A	+6 +6	+5	+2 + + +2 +	+ + +	1 ♦ + + +	1 + + •»
ф I	V + a"[+ f] a» ♦ t -b- + t" -t-/-nd- + tH	♦		♦ ♦	+7 + +	+ +4 +4	* ♦*	+ •» •»
Предполо- жительное	▼' + a./a-		+ + ♦	+ ♦ ♦	+	♦3 +3 ♦ +8	
Сослагательное	▼ ' ♦ t' -fiv- ♦ t" A P	+	+ ♦ ♦	+ ♦ + +		+ ♦ ♦ ♦	[♦ +]10 +9
Условное	-t-/-d-[+ f] p	♦ +	+ + ♦	+ ♦ + ♦			* [+1Х°9
• Примечания к табл, xlii см. на стр. 318.
ЗТ2
восточные НИА языки, граница которых хотя и "плывет", но не вы-
ходит за пределы переходной зоны (ср. § 31). Структурные отличия
первых при этом значительнее, так как они касаются самого строе-
ния форм (что проявляется особенно ярко в отсутствии первичных
аналитических). Вторые же отличаются главным образом выбором ха-
рактеризующего данное время формального показателя или его соче-
таемостью. Например, личное окончание настоящего времени изъяви-
тельного наклонения сочетается в восточных НИА языках как с пер-
вичным вспомогательным глаголом, так и с основой значащего, а в
центральных и западных - только с вспомогательным.
Вторичные личные окончания, присоединяющиеся к основе глаго-
ла (значащего или вспомогательного) при посредстве аффиксальных
показателей прошедшего и будущего времени, характеризуют опять
же восточные НИА языки. Из западных сходное строение форм обна-
руживает синдхи, но он выделяется своим будущим временем, строя-
щимся на базе причастной основы несовершенного вида (аналогичную
трактовку допускает и форма будущего времени в сингальском; в
майтхили с причастием несовершенного вида совпадает только форма
3-го лица). Некоторые более частные особенности (неспрягаемость
форм прошедшего времени, показатель будущего) позволяют выделить
группу языков и диалектов, тяготеющих к центру СИ региона.
Складывающаяся картина соотношения северноиндийских НИА язы-
ков подкрепляется категорией переходности , если
понимать ее не в синтаксическом, а в чисто морфологическом смыс-
ле (ср. § 157). В центральных и западных НИА языках отличие пе-
Примечания к табл. XLII:
1	Основные символы соответствуют приведенным в § 201. Помимо
них используются: ¥£ - преобразованная основа значащего гла-
гола; А - неизменяемый аффикс; р - неизменяемая частица; де-
фисами выделены конкретные реализации аффиксов.
2	Характерно для отдельных диалектов или говоров.
3	Как дополнительное значение формы.
4	Проявляется лишь в части парадигмы.
5	Формы, выпадающие из общей системы*.
6	Формы противопоставлены по виду.
8 Проявляется окказионально.
Отличается от формы будущего времени типом вспомогательного
глагола.
9
Вспомогательный глагол в застывшей форме.
Имеет иную функциональную интерпретацию (см. 184 и ;85).
3-3
реходных глаголов от непереходных выражается регулярной неполно-
той их согласовательной парадигмы в формах совершенного вида; в
крайних западных языках - маратхи и синдхи - также и суффиксаль-
ными показателями (о некоторой непоследовательностью). В восточ-
ных и тяготеющих к ним НИА языках и диалектах переходность мор-
фологически либо не выражается, либо выражена противопоставлени-
ем единичных окончаний (авадхи, ассамский), а в майтхили в до-
полнение к этому - и выбором формы непредикативного компонента
перфектных аналитических форм.
Характерен в этой связи такой показатель, как тип спряжения,
выражающийся в различении глагольных основ. Если для подавляюще-
го большинства НИА языков спряжение может быть признано в прин-
ципе монотипным (с отмеченными выше расхождениями, касающимися
полноты реализации парадигмы и различия отдельных окончаний), то
для маратхи и синдхи выделяются по два основных его типа, а для
сингальского и цыганского - по три.
§ 232. Совокупность перечисленных категориальных признаков,
в той мере в какой они присущи всем рассмотренным языкам, могла
бы.служить обобщенной характеристикой морфологичес-
кого типа составляемой ими языковой группы. Но в силу
отмеченных различий как в инвентаре категорий, так и, особенно,
в их наполнении и способах выражения, такой единый сводный тип
оказался бы чересчур общим, чтобы обладать значительной информа-
тивной ценностью. Помимо внеиндийских НИА языков, отличающихся
от остальных членов группы рядом характерных признаков структуры
форм, сами северноивдийские обнаруживают настолько существенные
различия, что удобнее рассматривать их в виде двух подгрупп,
представляющих два основных современных НИА морфологических ти-
па, которым присущи следующие черты:
I тип ("западный")
II тип ("восточный")
1.	Грамматические (морфологические) значения передаются:
флективными и аналитическими показателя-
ми; вторые наращиваются на первые, обра-
зуя двух- и трехъярусные системы форм.
по преимуществу агглютинативными показа-
телями, на которые могут наращиваться
аналитические; флективные формы (главным
образом глагольные) немногочисленны.
2.	Существительным присущи:
1) классифицирующая категория ро-
да: две (мужской — женский), реже три
(+ средний) граммемы. Выражается как в
словоизменении самих существительных
(включая, но не обязательно,и местоимен-
ные), так и в согласовании о ними изме-
[манифестация женского рода (нерегу-
лярная и допустимая лишь для персональ-
ных и одушевленных имен) возможна окка-
зионально на периферии системы];
314
няемых прилагательных, отдельных качест-
венных наречий и большей части глаголь-
ных форм (с причастным компонентом и/или
вторичным окончанием);
2)	классифицирующая категория персональности: две граммемы (пер-
сональный ~ неперсональный) . Определяет выбор предпочтительной формы имени в функции
прямого дополнения
и вторичного аффикса множественного чис-
ла;
3)	словоизменительная категория числа :
ственное. Выражается:
две граммемы (множественное ~един-
флективными окончаниями самого существи-
тельного в различном объеме (в зависимо-
сти от падежной формы и языка) и согла-
сованием изменяемых прилагательных .и
всего круга глагольных форм (с редкими
исключениями); у местоимений - суппле-
тивными основами;
4) словоизменительная категория
(определенный ~
агглютинативными аффиксами множествен-
ности, присоединяемыми к существительно-
му (мохут опускаться, если значение мно-
жественности вытекает из контекста); у
местоимений - теми же аффиксами или суп-
плетивными основами;
две граммемы
определенности:
неопределенный). Выражается выбором формы прямого дополнения
5) словоизменительная категория п а
включает два яруса форм - первичных
(флективных) и вторичных (аналитических
или агглютинативных). Первичное противо-
поставление - двух- трехчленное: прямой-
общекосвенный (~ звательный). Первые два
различаются флективными аффиксами (хотя
бы одного из чисел) в большинстве слово-
изменительных типов; собственному слово-
изменению существительных может сопутст-'
вовать согласование изменяемых прилага-
тельных. У местоимений набор падежей мо-
жет расширяться за счет дательного и/или
агенса; им свойствен супплетивизм основ.
Вторичное противопоставление обычно че-
тырех- шестичленное, выражается монотип-
ными аффиксами < аналитического (или аг-
глютинативного) характера, сочетающимися
только с именами субстантивного типа
(включая и глагольные) в общекосвенном
падеже.'
[Существительным присуща вторичная
адъективная форма, обладающая парадигмой
изменяемого прилагательного].
| и вторичными аффиксами;
дежа
содержит четыре-пять граммем. Противопо-
ставление косвенных падежей выражается
вторичными (агглютинативными) аффиксами,
присоединяемыми к основе, как правило,
равной прямому падежу (непосредственно
или через аффикс определенности или мно-
жественности) . У местоимений допустим
супплетивизм основ прямого ~ косвенных
падежей.
3.	Прилагательные
Делятся на два подкласса: изменяемых и
неизменяемых. Первые обладают суженной
по сравнению о существительными падежной
парадипюй (общекосвенный ~ прямой) и
допускают более широкую омонимию форм.
неизменяемы.
315
В качестве семантического (и синтаксического)' подкласса прилагательных интерпре-
тируются морфологически смыкающиеся с ними числительные.
4.	Наречия
соотносимые с прилагательными изредка
проявляют остаточную способность к сло-
воизменению.
неизменяемы.
5.	Местоимения
словоизменением несколько отличаются от
знаменательных существительных (суппле-
тивизмом основ, набором падежей).
[Субординативное противопоставление
местоимений (только во 2-м лице) не на-
ходит подтверждения в словоизменении
глагола].
изменяются в основном по общеименному
типу, допуская иногда супплетивизм ос-
нов.
Имеют классифицирующую категорию
субординации: три граммемы
(фамильярное ~ нейтральное ~ почтительное).
Выражается (наиболее последовательно во
2-м лице) противопоставлением основ и
глагольным согласованием.
3. Глаголу присущи:
1)	классифицирующая категория пе-
реходности : две граммемы (пе-
реходный ~ непереходный). Выражается мор-
фологически - неполнотой согласователь-
ной парадигмы форм совершенного вида у
переходных глаголов;
[категория переходности
может находить остаточное морфологичес-
кое выражение в противопоставлении аф-
фиксов единичных форм];
2)	словоизменительная категория р е
собности образовать:
изменяемыс вербальные, субстантивные и
адъективные формы и неизменяемые адвер-
биальные;
3)	словоизменительная категория наклонения
презентации выражается в спо-
изменяемые вербальные и субстантивные и
неизменяемые адъективно-адвербиальные
формы;
характеризуется противо-
поставлением императива "неимперативу", 'выражаемым первичными показателями,
и широким разгитием косвенных наклонений
(обычно три: сослагательное ~ условное~
предположительное), кавдое из которых
включает набор форм, противопоставленных
по виду, и обладает характерным типом
формальных показателей (сослагательное -
первичными глагольными; условное - при-
частными несовершенного вида; предполо-
жительное - вторичными футуральными);
и слабо выраженными косвенными наклоне-
ниями;
4) словоизменительная категория времени
релевантная только для форм
изъявительного наклонения:
три-четыре граммемы: настоящее ~ прошед-
шее ~ будущее (~ общее); выражается фор-
мами вспомогательного глагола (настоящее
и прошедшее), вторичными окончаниями
(будущее) или их отсутствием (общее);
5) словоизменительная категория вид
три-четыре граммемы: общий несовершен-
ный — совершенный (~ продолженный); ре-
левантна для всей системы личных форм,
три граммемы: настоящее~прошедшее-^бу-
дущее; выражается противопоставлением
первичных личных окончаний (настоящее)
вторичным, сочетапцимся с аффиксами про-
шедшего и будущего времени;
а :
три граммемы: общий~несовершенннй~оо-
вершенный; релевантна для изъявительного
наклонения. Выражается противопоотавле-
316
кроме повелительного наклонения. Выража-
ется противопоставлением синтетических
форм (общий вид) и аналитических, опира-
ющихся, соответственно, на причастия не-
совершенного, совершенного и продолжен-
ного вида;
6) словоизменительная категория л и
ражается противопоставлением личных окончи
нием синтетических форм (общий вид) и
аналитических, опирающихся на специфи-
ческие неспрягаемые формы значащего гла-
гола (в разговорных и диалектных разно-
видностях языков последние подвержены
стяжению);
а : три граммемы (I-е ~ 2-е ~ З-е); вы-
Нейтрализуется в формах совершенного ви-
да переходных глаголов.
Глагольные формы обычно передают
также значение числа, а многие из них и
рода.
Глагольные формы передают также зна-
чение субординации. Значение числа для
них не характерно.
Первый ("западный**) тип свойствен западным и центральным НИА
языкам» второй - восточным. Разумеется, в предложенные рамки всё
многообразие северноиндийских НИА языков и диалектов укладывает-
ся с известной долей условности. Даже по приведенным здесь пара-
метрам отдельные языки могут отклоняться от их окружения (ср.,
например, соотношение флексии и агглютинации в именном словоиз-
менении гуджарати, стирание ввда в ассамском и т. п.), не говоря
уже об индивидуальных чертах их специфики, которые в обобщенную
характеристику не вошли (например, субъектно-объектное согласо-
вание глагола по субординации в майтхилй, отрицательные формы
глагола в непальском, местоименные энклитики в синдхи и др.).
Эти отклонения имеют, однако, частный характер. Они достаточно
серьезны, чтобы свидетельствовать о дивергентных тенденциях и
служить основанием дальнейшей, более дробной, морфологической
классификации НИА языков. Но основные структурные соответствия
явно преобладают над ними.
Языки и диалекты переходной между центром и востоком зоны СИ
региона в той или иной мере сочетают структурные черты обоих вы-
деленных типов, иногда добавляя некоторые свои, специфические.
Им можно приписать переходный структурный* подтип, ха-
рактеризующийся последовательными градациями утраты черт I ("за-
падного") типа и приобретения черт II ("восточного").
Наконец, обособленно стоят внеиндийские НИА языки - сингаль-
ский и цыганский, отличающиеся, каждый по-своему, от северноин-
дийских по основным линиям представления морфологических катего-
рий (см. §§ 229-231 и табл. XXXVII-XLII). Не останавливаясь на
полной характеристике присущих им типов (как периферийных для
НИА общности), отметим лишь, что система глагола у них, лишенная
317
первичных аналитических форм, строится на совершенно отличных
морфологических принципах, и применимость к ним общих НИА кате-
гориальных интерпретаций оказывается достаточно шаткой. В сфере
имени наблюдается параллельное функционирование первичных и вто-
ричных морфологических показателей, а наряду с этим - специфи-
ческое членение существительных на подклассы (см. § 230). Можно
добавить, что разговорный сингальский типологически обособляется
от литературного, проявляя тенденцию к полной утрате согласова-
тельного словоизменения не только у имени, но и у глагола.
§ 233. Обе основных северноиндийских подгруппы морфологичес-
ки не вполне однородны. В восточной подгруппе ория и ассамский
обособляются от бенгальского языка словоизменением и имени (на-
пример, составом падежной парадигмы), и глагола (в первую оче-
редь - способами выражения категориальных значений). Но особенно
заметны расхождения языков, относимых к I ("западному") типу.
Здесь отличие центральных языков от западных в узком смысле
заключается прежде всего в высокой степени аналитизма форм, при-
сущей первым, при более явном синтетизме вторых. Это сопровожда-
ется в первом случае тенденцией к монотипности словоизменения,
особенно четко проявляющейся применительно к глаголу, при сохра-
нении многотипности во втором. Западным языкам свойственна также
относительная полнота манифестации категориальных противопостав-
лений, снижающаяся по мере движения к центру СИ региона.
Так, хинди обладает наиболее четкой "ярусной" иерархией фор-
мальных показателей именного словоизменения, которые могут быть
представлены как элементы, последовательно наращивающиеся один
на другой. В синдхи и маратхи, являющих собой наиболее характер-
ные образцы западных языков, такой строгой последовательности не
наблюдается, а спаянность вторичных показателей с именем здесь
выше, чем в центральных. Хинди практически не знает "старых"
косвенных падежей, еще играющих некоторую роль в словоизменении
западных НИА языков. Глаголу хинди несвойственны вторичные лич-
ные окончания, которые служат характерным элементом глагольного
словоизменения маратхи и синдхи. Именное словоизменение хинди
сводится к четырем характерным типам - по два (тематический и
атематический) для каждого рода. В синдхи к ним добавляется сла-
бый тематический тип имен мужского рода (ср. также конкани) и,
кроме того, выделим ряд частных подтипов для имен с исходом на
гласный. Число таких частных подтипов, представленных весьма
ограниченным крутом основ, особенно велико в маратхи; при этом
число характерных типов здесь (а также в конкани) увеличивается
318
за счет среднего рода. Спряжение глагола в хинди осуществляется
по одному универсальному типу, тогда как в маратхи и синдхи раз-
личаются по два типа спряжения.
Уровень формальной омонимии как в именном, так и в глаголь-
ном словоизменении хинди значительно выше наблюдаемого в маратхи
и синдхи. Например, восьмиместная парадигма изменяемого прилага-
тельного в хинди различает лишь три словоформы, а в синдхи - вое
восемь (ср. также семь словоформ в двенадцатиместной парадигме
прилагательного конкани). Сходные соотношения в парадиплах су-
ществительного демонстрирует объем формальной манифестации обще-
косвенного падежа (см. табл. хы). Глагольные формы со вторичны-
ми окончаниями (включая и соответствующие формы вспомогательного
глагола, а следовательно, и образованные при их помощи аналити-
ческие формы) в хинди не выражают категории лица, а в синдхи и
маратхи выражают ее регулярно, допуская лишь частную омонимию
форм. Западным НИА языкам свойствен суффиксальный способ образо-
вания пассивных (или потенциальных) глаголов, чуждый современно-
му хинди. Перечисленные самые общие отличия сопровождаются целым
рядом более детальных особенностей.
По всем основным параметрам панджаби весьма близок к хинди.
Его немногочисленные структурные отличия имеют преимущественно
частный характер. Среди них можно назвать своеобразие классифи-
кации и дистрибуции вторичных именных показателей (как при зна-
менательных существительных, так и при местоименных), большую
полноту формальной парадигмы прилагательного, наличие специфи-
ческих глагольных форм настоящего времени (с -па), рудиментарные
случаи функционирования "старых” первичных падежных форм и суф-
фиксальных пассивных глаголов, характерный для северо-западных
НИА языков тип вторичных аналитических форм глагола с paina. Од-
нако этих и некоторых других черт сходства с языками и диалекта-
ми северо-запада СИ региона недостаточно для того, чтобы морфо-
логически обособить панджаби от центральных НИА языков.
Несколько большими структурными отличиями от хинди обладают
западные диалекты пахари.
Сложнее позиция гуджарати. Принципами строения форм, моно-
типностью словоизменения и высоким уровнем формальной омонимии в
парадигмах он вполне соответствует основным характеристикам цен-
тральных НИА языков. Вместе с тем его отличает ряд существенных
структурных особенностей. Одни (различение трех родов, сохране-
ние форм "старых" косвенных падежей, наличие пассивно-потенци-
альных глаголов суффиксального образования) сближают его с мара-
319
тхж; другие (перестройка падежной система, включившей в число
новых показателей наряду со вторичными один из "старых” первич-
ных - инструментально-агенсный; появление универсального агглю-
тинативного показателя множественного числа) свидетельствуют о
его тяготении ко II ("восточному") типу. Обнаруживает он и черты
своеобразия (формы "предшествующего совершенного вида", строение
аналитических форм настоящего времени несовершенного вида и др.).
Характерные западные НИА. языки - маратхи и синдхи - несмот-
ря на принципиальное сходство в самых общих морфологических ха-
рактеристиках, имеют важные структурные расхождения. Они выража-
ются в наполнении таких категорий, как род, наклонение, время
(при формальной интерпретации последнего), и в несходстве строе-
ния именных (обладающих большим синтетизмом в маратхи) и, осо-
бенно, глагольных форм (см. табл. XLII; ор. также схемы 25 и 27),
а также в неравной полноте выражения отдельных категориальных
противопоставлений (например, в исключительной широте и полноте
словоизменения прилагательных в синдхи). Своеобразной чертой
синдхи как языка."северо-запада" служит употребление энклитичес-
ких местоимений.
§ 234. Рассмотренные выше аспекты представления грамматичес-
ких категорий тесно связаны между собой. Инвентарь и наполнение
категорий обнаруживают вполне определенное соотношение с прева-
лирующими в языке способами морфологического выражения граммати-
ческих значений. Здесь 'имеется в виду не -та прямая зависимость
категориальных интерпретаций от системы формальных показателей
языка, которая является следствием принятого в данной работе
принципа выведения категорий из формально манифестируемых проти-
вопоставлений, а более общее соответствие между основными пара-
метрами системы категорий и преобладающим типом морфологических
показателей - флективных, аналитических и агглютинативных. Изло-
женное выше показывает, что категориальной структуре языков II
("восточного") типа соответствует сформировавшаяся система аг-
глютинативных показателей, а языкам I ("западного") типа - соче-
тание флективных и аналитических, выступающих в различных про-
порциях, чем в значительной мере и определяются отмеченные выше
расхождения между языками, относящимися к последнему. Характер-
ным соотношением флективных и аналитических (или агглютинатив-
ных) элементов выделяются и внеиндийские НИА языки.
Если расположить НИА языки в порядке последовательного "убы-
вания" флективного словоизменения (и, соответственно, "возраста-
ния" аналитического и агглютинативного), то первое место в ряду
320
займет цыганский, сохраняющий в максимально полном объеме фор-
мальное противопоставление общекосвенного падежа существительных
прямому, изменяемость прилагательных и многотипность спряжения и
в то же время обладающий минимумом аналитических форм глагола.
За ним последуют собственно западные НИА языки - маратхи, конка-
ни и синдхи, совмещающие высокую степень синтетизма (это касает-
ся не только первичных, но и вторичных образований) с развитым
аналитическим формообразованием, присущим НИА языкам в целом.
После смыкающихся с ними диалектов лахнда идут тяготеющие к цен-
тральной подгруппе языки, еще не утратившие регулярности первич-
ного словоизменения, но обнаруживающие преобладание аналитичес-
ких форм: панджаби, диалекты пахари и раджастхани и, наконец,
наиболее яркий ее представитель - хинди с его западными диалек-
тами. К этой подгруппе следует отнести также гуджарати, который,
хотя и не совсем оторвался от своего географического соседа -
маратхи, отличается от него повышенным аналитизмом в структуре
форм, . а словоизменением существительных, сохранившим минимум
флективных показателей и проявляющим явную тенденцию преобразо-
вания в агглютинативное, приближается к восточным НИА языкам.
Рядом с центральной подгруппой станет и парья, а за ним - вос-
точные диалекты хинди, непальский и языки Бихара, утрачивающие
регулярность все еще сохранившихся первичных противопоставлений.
Завершают ряд ория, бенгальский и ассамский, где сформировалось
новое словоизменение агглютинативного типа. Вне этой цепочки на-
ходится сингальский, совмещающий такие характерные признаки
Северноиндийские НИА языки				
I ("западный") тип			П ("восточный") тип	
западные	центральные	переходные		восточные
синдхи	| панджаби	восточные диа-	| ория
(лахнда)	। хинди	|	лекты хинди	бенгальский
конкани маратхи	।	(с западными * । диалектами) | раджастхани | (пахари)	| гуджарати	языки Бихара непальский	1 ассамский । I 1 1
Цыганский		Сингальский
Схема 31
21 436
321
флективного строя, как многотипность склонения существительных и
спряжения глаголов (при слабом развитии аналитических форм обыч-
ного НИА типа), с тенденцией к полной утрате согласовательного
словоизменения (особенно в разговорном языке) и формирующейся
агглютинацией.
Таким образом, морфологическая классификация НИА языков (см.
схему 31) расходится с генеалогической (см. схемы 4 и 5) в двух
принципиальных отношениях. Во-первых, она не подтверждает члене-
ния северноиндийских НИА языков на внутреннюю и внешнюю подгруп-
пы. Здесь мы наблюдаем относительно плавную последовательность
переходов, в основном в широтном направлении. Структурные выпа-
дения, разумеется, есть, но они не нарушают стройности доминиру-
ющих соотношений. Во-вторых, основным структурным сечением, мор-
фологически делящим северноиндийские НИА языки, следует считать
границу между II ("восточным") и I ("западным") типами. Остальные
классификационные членения, такие как выделение "центрального"
и "собственно западного" подтипов, а в последнем -’Ъеверо-запад-
ного" (синдхи) и "южного" (маратхи), играют по отношению к нему
подчиненную роль.
Вся в целом группа НИА языков в современном ее состоянии от-
четливо демонстрирует постепенный сдвиг в морфологическом строе
близкородственных языков - от флективного к агглютинативному.
Становлению агглютинации здесь, видимо, способствует фиксирован-
ная позиция определения перед определяемым и развившаяся на этой
основе система послелогов, а ее закреплению - утрата категории
рода и первичного словоизменения, ведущая к унификации парадигм
[ср.: МТИПКЯ, 9 сл.].
Проецируя современную синхронную картину на диахроническую
ось, ее можно представить себе как обобщенное отображение тех
последовательных ступеней развития морфологического строя, кото-
рые должны были пройти наиболее продвинувшиеся по этому пути
языки. В принципе это не противоречит доступным историческим
данным, и в этом свете было бы небезынтересно провести, пользу-
ясь аналогичными методами, историческое сопоставление ряда хро-
нологических срезов морфологии какого-то конкретного НИА языка и
сравнить обе картины.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
В предлагаемый список включены специальные исследования
гравшатического строя (в первую очередь морфологии) НИА языков,
непосредственно использовавшиеся в работе, а из трудов более об-
щего характера - только те, на которые в тексте даются ссылки.
Алексеева -Е. А. Алексеева, 0 категории наречия в современном бенгальском
языке, - об. "Бенгальский язык. Вопросы гравшатики", М., 1962.
Андронов -М. С. Андронов, 0 типологическом сходстве новоиндийских и драви-
дийских языков, - "Лингвистическая типология и восточные языки. Материалы сове-
щания", М., 1965.
Аксенов 1961 - А. Т. Аксенов, Краткий очерк гравшатики языка панджаби, -
"Панджабско-русский словарь”, М.
Аксенов I968j - А. Т. Аксенов, Опыт статистического исследования гравшати-
ческого рода имен существительных, совпадающих с глагольными основами, в языке
панджаби, - ЯИПНЦ.
Аксенов I9682 - А. Т. Аксенов, Опыт экспериментального и статистического ис-
следования имен существительных общего рода в современном панджаби, - ЯИПНЦ.
Бабакаев - В. Д. Бабакаев, Ассамский язык, М., 1961.
Базелл - Ч. Е. Базелл, Лингвистическая типология, - ПТАЯРС.
Баранников 1927 - А. П. Баранников, Сложновербальные глаголы хиндустани и
их смысловые эквиваленты в русском языке, - "Язык и литература”, т.2, вып.1, Л.
Баранников 1934 - А. П. Баранников, Хиндустани (урду и хинди)» Л.
Баранников 1949 - А. П. Баранников, Флексия и анализ в новоиндийоких язы-
ках, - УЗЛГУ, * 98 (СЕН, выл. I), Л.
Баранников -0. Баранн1ков, Украхнськ! та п1вденно-рос1йоьк1 циганоьк!
д!алекти. Л., 1933.
Бархударов - А. С. Бархударов , Словообразование в хинди, М., 1963.
Бархударова - Л. А. Бархударова, 0 синтаксических функциях падежных форм
в'языке маратхи, - УЗМПШО, ВЯЛ, вып. 7, М., 1971.
Белькович 1970 - А. А. Бель.кович. Краткий очерк гравшатики сингальского
языка, - "Сингальско-русский словарь”, М.
Белькович 1971 -А. А. Белькович, Система причастных имен в сингальском
языке, - УЗрГИМО, ВЯЛ, вып. 7, М.
Бескровный I960 - В. М. Бескровный, 0 сочетаниях глагольных основ хинди о
«Лай, - УЗЛГУ, * 279 (СЕН, вып. 9), Л.
Бескровный 1964 - В. М. Бескровный, 0 вспомогательной функции опшенного
глагола khart honl в хинди, - КСИНА, мп. 62.
Быкова I960 -Е^М. Быкова, Подхежащее и сказуемое в современном бенгальском
языке, М.
21-2 436
323
Быкова 1962 - Е. М. Быкова, Значения и синтаксические функции падежных форм
имен существительных в современном бенгальском языке (Материалы и наблюдения),-
сб. "Бенгальский язык. Вопросы грамматики”, М.
Быкова 1964 -Е. М. Быкова, Система падежей в древнебенгальском языке, - сб.
"Вопросы грамматики бенгальского языка", М.
Быкова 1966 - Е. М. Быкова, Бенгальский язык, М.
Быкова 1968 - Е. М. Быкова, Соотношение морфологии и синтаксиса и описание
грамматического строя языка (на материале бенгали), - ЯИПНЦ.
Быкова 1970 -Е. М. Быкова, Об изучении и описании языка как системы (на ма-
териале бенгальского языка), - НАА, № I.
Вентцель -Т. В. Вентцель, Цыганский язык, М., 1964.
Воробьев-Десятовский I956j - В. С. Воробьев-Десятовский, Разви-
тие личных местоимений в индоарийских языках, М.^Л.
Воробьев-Десятовский 19562 - В. С. Воробьев-Десятовский, К во-
просу о роли субстрата в развитии индоарийских языков, - СВ, М.
Воробьев-Десятовский 1958 - В. С. Воробьев-Десятовский, 0 неко-
торых закономерностях развития указательных местоимений в индоарийских язы-
ках, - УЗИВ, т. XIII.
Выхухолев - В. В. Выхухолев, Сингальский язык, М., 1964.
Грамматика 1970 - "Грамматика современного русского литературного языка", М.
ТУров - Н. В. Г у р о в , Выражение субъектно-объектных отношений в языке хинди
("простые" и производные глаголы), - УЗЛУ, > 279 (СВН, вып. 9), Л., I960.
Давидова 1958 - А. А. Давидова, Некоторые вопросы глагольного словообразо-
вания в языке хиндустани, - УЗИВ, т. XIII.
Давидова 1961 - А. А. Давидова, Основные синтаксические функции сложных
причастий в урду, - УЗМГИМО, ВЯЛ, вып. 5.
Дымшиц 1958 - 3. М. Дымшиц, К вопросу о категории грамматического рода в язы-
ке хинди, - УЗМГИМО, ВЯЛ, вып. 2.
Дымшиц 1962 - 3. М. Дымшиц, Язык урду, М.
Дьяков - А. М. Дьяков, Языковая проблема в Индии, - сб. "Современные литера-
турные языки стран Азии", М., 1965.
Егорова I964j - Р. П. Егорова,’ Местоименные энклитики, присоединяемые к гла-
голу в языке синдхи, - сб. "Индийская и иранская филология", М.
Егорова I9642 -Р. П. Егорова, Формы пассива в синдхи, - КСИНА, вып. 62.
Егорова 1966 - Р. П. Егорова, Язык синдхи, М.
Егорова 1968 -Р. П. Егорова, Местоименные энклитики в новоиндийских язы-
ках, - ЯИПНЦ.
Егорова 1971 -Р. П. Егорова, К вопросу о сложных глагольных образованиях с
pio в языке синдхи, - УЗМГИМО, ВЯЛ, вып. 7.
Елизаренкова 1962 -Т. Я. Елизаренкова, Об асимметрии в системе кауза-
тивных глаголов в языке хинди, - сб. "Вопросы грамматики языка хинди", М.
Елизаренкова 1967 -Т. Я. Елизаренкова, Эргативная конструкция в ново-
индийских языках, - сб. "Эргативная конструкция предложения в языках различных
типов", Л.
Елизаренкова 1971 -Т. Я. Елизаренкова, Об одной словообразовательной
модели хинди (к постановке проблемы), - УЗМГИМО, ВЯЛ, вып. 7.
Еловков -Д. И. Еловков, 0 сложных глаголах в языке хиндустани, - сб. "Фило-
логия стран Востока", Л., 1963.
Есперсен -0. Есперсен, Философия грамматики, М., 1958.
Нмотова 1961 -0. Д. Нмотова, Глагольные черты инфинитива в хинди и урду, -
сб. "Языки Индии”, М.
Нмотова 1962 - 0. Д. Нмотова, Именные признаки инфинитива в хинди и урду, -
сб. "Вопросы грамматики языка хинди”, М.
Зализняк 1964 - А. А. Зализняк, Грамматические категории рода и одушевлен-
ности в русском языке, ВЯ, № 4.
324
Зализняк 1967 - А. А. Зализняк, Русское именное словоизменение, М.
Захарьин - Б. А. Захарьин, 0 месте хинди в типологической классификации
языков, - НАА, Л 5, 1965.
Захарьин л Эдельман - Б. А. Захарьин, Д. И. Эдельман, Язык кашми-
ри, М., 1971.
Зограф I956j - Г. А. Зограф, Хинди, урду и хиндустани (об употреблении терми-
нов), - КСИВ, вып. 18.
Зограф 19562 - Г. А. Зограф, Отрицания при глаголе в хиндустани, - КСИВ,
вып. 18.
Зограф 1958 - Г. А. Зограф, Вопросы формирования урду, - УЗИВ, т. XIII.
Зограф I960j - Г. А. Зограф, Иранские и арабские элементы в урду, - об. "Хин-
ди и урду", М.
Зограф 19602 - Г. А. Зограф, Языки Индии, Пакистана, Цейлона и Непала, М.
Зограф 1961 - Г. А. Зограф, Хиндустани на рубеже xviii и XIX вв., М.
Зограф 1963 - Г. А. Зограф, Калькуттский хиндустани конца xviii в. в освеще-
нии Г. С. Лебедева, - КСИНА, вып. 61.
Зограф 1966 - Г. А. Зограф, рец. на: М. Р. Jaiswal, A Linguistic Study of
Bundeli, - НАА, № 3.
Зограф 1968 - Г. А. Зограф, 0 грамматической категории одушевленности в новых
индоарийских языках, - ЯИПНЦ.
Зограф 1970 - Г. А. Зограф, Языковая ситуация и классификация языков, - об.
"Проблемы изучения языковой ситуации и языковой вопрос в странах Азии и Северной
Африки", М.
Зограф 1976 - Г. А. Зограф, Северноиндийские языки, - "Языки Азии и Африки,
I. Индоевропейские языки (хетто-лувийские, армянский, индоарийские)", М.
Истомин -П. Истомин (Патканов) , Цыганский язык. Грамматика и руко-
водство, М., 1900.
Карпушкин 1962 - Б. М. Карпушкин, Основа глагола в бенгальском языке, -
об. "Бенгальский язык. Вопросы грамматики", М.
Карпушкин I964j - Б. М. Карпушкин , Язык ория, М.
Карпушкин 19642 - Б. М. Карпушкин, Обороты долженствования в восточной
группе индоарийских языков, - КСИНА, вып. 62.
Карпушкин 1964^ - Б. М. Карпушкин, Совершенное деепричастие в бенгальском
языке, - сб. "Вопросы грамматики бенгальского языка", М.
Карпушкин 1964^ - Б. М. Карпушкин , Сочетание совершенного деепричастия с
глаголами бытия и становление сложных временных форм глагола в бенгальском язы-
ке, - сб. "Вопросы грамматики бенгальского языка", М.
Катенина 1957 -Т. Е. Катенина, Краткий очерк грамматики языка хинди, -
"Русско-хинди словарь", М.
Катенина I960 -Т. Е. Катенина, Язык хинди, М.
Катенина I963j - Т. Е. Катенина, Очерк грамматики языка маратхи, М.
Катенина I9632 -Т. Е. Катенина, Язык маратхи, М.
Катенина J965 -Т. Е. Катенина, 0 главных членах предложения в новоиндий-
ских языках, - "Филология и история стран зарубежной Азии. Тезисы научной конфе-
ренции Восточного факультета [JTV], 1964/65 уч. г.", Л.
Катогощина -Н. А. Катогощина, Сравнительно-сопоставительное изучение
близкородственных языков и проблемы типологии, - сб. "Проблемы языкознания",
М., 1967.
Кацнельсон - С. Д. Кацнельсон, Типология языка и речевое мышление, Л. ,1972
Клюев 1962 - Б. Клюев , Практический учебник языка урду, М.
Клюев 1974 - Б. И. К л ю е в , Хинди как система национального языка, - сб. "Индия.
Современность и история", М.
Королев 1965 -Н. И. Королев, Язык непали, М.
Королев 1968 -Н. И. Королев, Краткий очерк грамматики языка непали, - "Не-
пальско-русский словарь", М.
325
Краснодембская 1972^ -Н. Г. Краснодембская, Парадигматика неличных
форм глагола в сингальском языке, - HAA, Jfc I.
Краснодембская 19722 - Н« Г. Краснодембская, Неличные формы глагола в
сингальском языке (основообразование, парадигма, синтаксис), автореф. кавд.
дисс., Л.
Кузнецов Т968 - Б. И. Кузнецов , Синтаксические функции зависимых оборотов в
маратхи, - ЯИПНЦ.
Кузнецов 1970 - Б. И. К у з к е ц о в , Формальные (морфологические) классы гла-
гольно-именных форм маратхи, - сб. "История, культура, языки народов Востока",М.
Липеровский 1961^ -В. П. Липеровский, Употребление форм сослагательного
наклонения литературного хинди и урду в самостоятельном предложении, - сб. "Язы-
ки Индии", М.
Липеровский 19612 - В. П, Липеровский, Употребление форм сослагательного
наклонения литературного хинди и урду в придаточных предложениях различного ти-
па, - сб. "Языки Индии", М.
Липеровский 1962 - В. П. Липеровский, Сослагательное, условное и повели-
тельное наклонение в современном литературном языке хинди, - сб. "Вопросы грам-
матики языка хинди", М.
Липеровский I964j - В. П. Липеровский, Категория наклонения в современ-
ном литературном хинди, М.
Липеровский 19642 - В. П. Липеровский, К вопросу о выделении предположи-
тельного наклонения в хинди, - КСИНА, вып. 62.
Липеровский 1971 - В. П. Липеровский, 0 категории числа существительных
в хинди, - УЗМГИМО, ВЯЛ, вып. 7.
Лозовой - Л. Г. Лозовой, Условные предложения в современном литературном
хинди, - УЗИВ, т. XIII., 1958.
Макаев -Э. А. Макаев, Сравнительная, сопоставительная и типологическая грам-
матика, - ВЯ, № I, 1964.
Мейе - А. Мейе, Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков,
М. - Л., 1938.
Милтнер -В. М и л т н е р , 0 дистрибуции членов предложения в хинди,- ВЯ,№ 3,1963.
Мухамеджанов - Р. Му хамеджанов , Синтаксические сочетания или личные
формы глагола? - "Научные труды [ТГУ]", вып. 404, Ташкент, 1971.
Оранский I960 -	И. М. 0 р	а н с к	и й , Об обнаруженном в	Средней Азии	индийском
диалекте, -	"XXV МКВ,	Доклады	делегации СССР", М.
Оранский 1963 -	И. М. О р	а н с к	и й , Индийский диалект	группы парья	(Гиссарская
долина). Материалы и исследования, вып. I: Тексты (фольклор), М.
Оранский 1967 - И. И. Оранский, Индоиранские диалекты Гиссарской долины
(индийский диалект парья, говоры и арго таджикоязычных этнографических групп).
Материалы и исследования, автореф. докт. дисс., Л.
Ревзин - И. И. Ревзин, Метод моделирования и типология славянских языков,
М., 1967.
Савельева - Л. В. Савельева, Язык гуджарати, М., 1965.
Световидова 1962 - И. А. Световидова, Конструкции с пассивными значения-
ми в современном бенгальском языке, - сб. "Бенгальский язык. Вопросы грам-
матики", М.
Световидова I964j - И. А. Световидова, Некоторые особенности склонения
имен существительных в бенгальском языке, - КСИНА, вып. 68.
Свеховидова 19642 - И. А. Световидова, Повелительное наклонение в бен-
гальском языке, - сб. "Вопросы грамматики бенгальского языка", М.
Световидова 1968 - И. А. Световидова, Время, вид и способ действия в со-
временном бенгали, - ЯИПНЦ.
Сергиевский - [М. В. Сергиевский] , Краткая грамматика цыганского язы-
ка, - "Цыганско-русский словарь", М., 1938.
Смирницкий 1957 - А. И. Смирницкий , Синтаксис английского языка, М.
326
Смирницкий 1959 - А. И. Смирницкий, Морфология английского языка, М.
Омирнов 1968 -Ю. А. Смирнов, Категория полупассива и иррегулярного пассива
в языке панджаби, - ЯИПНЦ.
Смирнов 1970 - Ю. А. Смирнов, Язык ленди, М.
Толстая I960 -Н. И. Толстая, Язык панджаби, М.
Толстая 1961 - Н. И. Т о л с т а я , основных функциях образующих глаголов в
сложных глагольных сочетаниях в панджабском языке, - сб. "Языки Индии", м.
Трубецкой -Н. С. Трубецкой, .Мысли об индоевропейской проблеме, - ВЯ,
Л I, 1958.
Ульциферов I97Ij -0. Г. Ульциферов, Словосочетания в хинди, М.
Ульциферов 19712 -0. Г. Ульциферов , Некоторые замечания о категории гла-
гола в современном литературном языке хинди, - УЗМГИМО, ВЯЛ, вып, 7»
Успенский - Б. А. Успенский, Структурная типология языков, М., 196 о.
Холева -Р. Г. Холева, К вопросу о развитии категории послелога в индоарий-
ских языках, - УЗЛГУ, № 279 (СВН, вып. 9), I960.
Холодович - А. А. Холодович , Опыт теории подклассов слов, - ВЯ, # I, I960.
Чевкина 1958 -Л. М. Чевкина, Сочетания с послелогами в современном бенгаль-
ском литературном языке, - УЗИВ, т. XIII.
Чевкина 1964 - Л. М. Ч е в к и н а , Система постпозиционных определителей в совре-
менном бенгальском языке, - сб. "Индийская и иранская филология", М,
Черникова - С. А. Черникова, Простые и сложные причастия урду в функции
предикативного члена именного сказуемого, - "Научные труды [ТГУ]”, вып. 404,
Ташкент, 1971.
Чернова - Л. А. Чернова , Структура склонения в маратхи, - ЯИПНЦ.
Чернышев 1961 - В. А. Чернышев, Фразеологические сочетания имя * глагол
(karna, hona, dena) и сложноотыменные глаголы в современном литературном хин-
ди, - сб. "Языки Индии”, М.
Чернышев 1965	-	В.	А.	Чернышев,	Синтаксис	простого предложения	в хивди, М.
Чернышев 1968	-	В.	А.	Чернышев,	К вопросу	о специфике языковой	ситуации в
области распространения хинди, - НАА, Л 2.
Чернышев 1969	-	В.	А.	Чернышев,	Диалекты и литературный хинди,	М.
Чернышев 1971	-	В.	А.	Чернышев,	Некоторые	черты бомбейского говора хинду-
стани (на материале современной прозы хинди), - сб. "Индийская и иранская фило-
логия. Вопросы диалектологии", М.
Шаматов - А. Н. Шаматов, Классический дакхини (южный хиндустани х/п. в.),
М., 1974.
Эдельман -Д. И. Эдельман, Основные вопросы лингвистической географии,
М., 1968.
Ярцева 1966 - В. Н. Ярцева, Типологическое исследование морфологических струк-
тур в родственных языках, - СТОСГЯ.
Ярцева 1967 - В. Н. Ярцева, Принципы типологического исследования родственных
и неродственных языков, - сб. "Проблемы языкознания", М.
AgravAl -R. Р. Agraval , В unde li ka bhAsasAstriya adhyayan, Lakhnaii, 1965.
Allen 1957^ - W. 8. Allen , Aspiration in the Harauti Nominal, - ’’Studies in
Linguistic Analysis. Special Volume of the Philological Society”, Oxford.
Allen 1957g -W. 8. Allen, Some Phonological Characteristics of Rajasthani,
BSOAS, vol. XX.
Allen I960 - W. 8. A 1 1 e n, Notes on the Rajasthani Verb, - IL, vol. 21.
Ambike - S.Aabike , The Connotation of the Conditional in Spoken Hindi, - IL,
vol. 21, I960.
Anderson -J. D. Anders on , A Manual of the Bengali Language, Cambridge, 1920.
Bahl - К. С. В a h 1 , A Problem in Panjabi Substantive Inflections, - IL, vol. 23,
1962.
Bailey 1904 -T. G. Bailey, PanjAbi Grammar. A Brief Grammar of Panjabi as
Spoken in the WasirAbAd District, Lahore.
-’I 4 4 к,
327
Bailey 1908 -T. G. Bailey, The Languages of the Northern Himalayas, London.
Bailey 1915 - T. G. Bailey , Linguistic Studies from the Himalayas, London.
Bailey 1928 -T. G. Bailey, The Gender of Arabic Infinitives in Urdu, -
BSOS, vol. IV.
Bailey 1929^ - T. G. Bailey, Grammatical Nomenclature: Unnecessary Names, -
BSOS, vol. V.
Bailey 19292 - T. G. Bailey, The Meaning and Usage of Causal Verbs in Urdu
and Panjabi,	- BSOS, vol. V.
Bailey 1951	-T.	G.	Bailey,	Urdu Grammatical	Notes, I - II,	-	JRAS.
Bailey 1954	- T.	G.	Bailey,	The Pour Classes	of Urdu Verbs,	-	BSOS,	vol.	VII.
Bailey 1957	-T.	G.	Bailey,	Interesting Genet ive Prepositions	in Rajasthani,-
JRAS.
Bailey 1956 - T. G. Bailey, Teach Yourself Urdu, London.
Barannikov - A. P. Barannikov , The Ukrainian and.~ South Russian Gypsy
Dialects, Leningrad, 1955»
Basu - D. В a s u , On the Negative Auxiliary in Bengali, - IL, vol. 15, 1955»
Beames - J. Beames, A Comparative Grammar of the Modern Aryan Languages of
India, vol. I - III, London, 1872-1879.
Bhagvat - Sh. V. Bhagvat , Phonemic Frequencies in Marathi and their Relation
to Devising a Speed-script, Poona, 1961.
Bhandarkar -R. G. Bhandarkar , Wilson Philological Lectures on Sanskrit
and the Derived Languages, Delivered in 1877, - “Collected Works of Sir R. G.
Bhandarkar”, vol. IV, Poona, 1929.
Bhat - D. N. S. В h a t , Verb Morphology of Spoken Sinhalese,- BDCRI, vol.29» 1969*
Bhatt - R. P. Bhatt , Comparative Rameshwari Garhwali Grammar, Lahore, 1941.
Bloch 1920 -J.Bloch, La formation de la langue marathe, Paris.
Bloch 1929	-	J.	В	1	о	c	h	,	Some Problems of Indo-Aryan Philology, - BSOS, vol. V.
Bloch 1954	-	J.	В	1	о	c	h	,	L’indo-aryen du Veda aux temps modernes, Paris.
Bloch 1946	-	J.	В	1	о	c	h	,	Structure grammaticale des langues dravidiennes, Paris.
Bloch 1965	-	J.	В	1	о	c	h	,	Indo-Aryan from the Vedas to Modern Times. English
Edition Largely Revised by the Author and Translated by A. Master, Paris.
Breton - J.-L. Breton , Les langues de 1'Inde depuis 1’independance. Etude de
geographie culturelie du monde indiep: Inde - Pakistan - Ceylan - Nepal, Aix-en-
Provence, ''964.
Burrow - T. Burrow , The Sanskrit Language, London, 1965. .
Burton-Page 1957^^ - J. Burton-Page , The Syntax of Participial Forms in
Hindi, - BSOAS, vol. XIX.
Burton-Page 19572 -J. Burton-Page , Compound and Conjunct Verbs in
Hindi, - BSOAS, vol. XIX.
Burton-Page 1953 - J • Burton-Page , Notes on Two Problems in New Indo-
Aryan, - BSOAS, vol. XXI.
Burton-Page 1959 -J. Burton-Page , The Gender of Loan Words in Hindi, -
TJV, vol. II.
Caldwell -R. Caldwell, A Comparative Grammar of the Dravidian or South-
Indian Family of Languages, London, 1875.
Cardona -G.Cardona, A Gujarati Reference Grammar, Philadelphia, 1965»
Catak - G. C a t a к , Madhya pahari ka bhasadastriya adhyayan, Dilli, 1966.
Cattopadhyay - S. Cattopadhyay , Saral bhasa-prakaS bdngdla vydkaran,
’*Kalikatfi, I960.
Cdturjya - S. Caturjya , Rajasthani bhasd, Indaur, 1949.
Chatter ji 1926 - S.K. Chatterj i , The Origin and Development of the Bengali
Language, vol. I - II, Calcutta.
Chatter ji 1927 - S. K. Chatterji , Bengali Self-taught, London.
Chatter ji 1951 - S.K. Chatterji , Calcutta Hindustani: A Study of a Jargon
Dialect, - IL, vol. 1.
328
Chatterji I960 - S. К. Ohatterji , Indo-Aryan and Hindi, Calcutta.
Chaudhuri 1939 - S. C. Chaudhuri , Notes on the Rangpur Dialect,- IL, vol.7*
Chaudhuri 1944 - 8. C. Chaudhuri , North Bengali Dialects: Rajshahi, -
IL, vol. 8.
Clark - T. W. Clark, Introduction to Nepali, Cambridge, 1963.
Cummings & Bailey - T. F. Cummings and T. G. В a i 1 e у , Panjabi Manual
and Grammar. A Guide to the Colloquial Panjabi of the Northern Pan jab, Calcutta,
1925.
Dasgupta - В. B. Dasgupta, Assamese Self-taught, Calcutta, 1966.
Das Gupta & Das - В. B. Das Gupta and B. Das, Oriya Self - taught,
Calcutta, 1967.
Das Gupta & Karmaoharya - В. B. Das Gupta and M. L. Karmaoharya ,
Nepali Self-taught, Calcutta, 1969.
Debreczeni — A.Debreczeni , Some Ch^T^^-taristics of the Hindi Verbal
System, - "Acta Orientalia", vol. 17, 1964.
Dimock 1957 - E. C. Dimock, Notes on Stem-vowel Alternation in the Bengali
Verb, - IL, vol. 17.
Dimock I960 -E. C.Dimock, Literary and Colloquial Bengali in Modern Bengali
Prose, - IJAL, vol. 26, N 3, pt III, paper 13.
Dimfiits -J. M. DimSits , Hindi vydkaran ki ruparekha, Dilli, 1966.
Elizarenkova -T. Elizarenkova , About the Verbal System of Hindi, -
"Symbolae linguisticae in honorem Georgii KuryZovicz", Wroclaw - Krakow, 1965»
Emeneau 1955 -M. B. Emeneau, India and Linguistics, - JACS, vol. 75»
Emeneau 1956 - M. В. E m ,e n e a u , India as a Linguistic Area, - Lg, vol. 32.
Ferguson 1945 - Ch. A. Ferguson, A Chart of the Bengali Verb,- JACS,vol.65.
Ferguson 1964 - Ch.A. Ferguson, The Basic Grammatical Categories of Bengali,-
"Proceedings of the Ninth International Congress of Linguists", The Hague.
Ferguson & Chawdhry - Ch. A. F e r g u s 0 n and M. Chawdhry, The Phonemes
of Bengali, - Lg, vol. 36, I960.
Gair - J. W. G a i r , Colloquial Sinhalese Inflectional Categories and Parts of
Speech, - IL, vol. 27, 1966.
Geiger - W. Geiger, A Grammar of the Sinhalese Language, Colombo, 1938.
Ghatage 1962 - A. M. Ghatage , Historical Linguistics and Indo-Aryan Langua-
ges, Bombay.
Ghatage 1964 - A. M. Ghatage , Phonemic and Morphemic Frequencies in Hindi,
Poona.
Ghatage 1968 - A. M. G h a t a g e , The Present Tense in Some Marathi Dialects, -
SIL.
Gill & Gleason - H. S. G i 1 1 and H. A. Gleason, A Reference Grammar of
Panjabi, Patiala, 1969.
K. Goswami 1959 - K. Goswami , Linguistic Notes on Matmansing Dialect;, -
IL, vol. 7.
K. Goswami 1944 -K. Goswami, Linguistic Notes on Chittagong Bengali,
IL, vol. 8.
8. Goswami -S. N. Goswami , The Plural Suffixes in Assamese, - BPSC,v.4,1963.
Greaves -E. Greaves , Hindi Grammar, Allahabad, 1921.
Grierson I883-I885 -G. A. Grierson, Seven Grammars of the Dialects and
Subdialects of the Bihfirl Language, Calcutta. (1 - Introductory; 2 - Bhojpiirl
Dialect of ShdhAbdd, Siran, Champfiran, North Muzaffarpur and the Eastern Portion
of the N.W.P.; 3 - Magadhi Dialect of South Patna and Gaya; 4 - Maithil-Bhojpdri
Dialect of Central and South Muzaffarpur; 5 - South Maithill Dialect of South
Darbhanga, North Munger and the Madhepurd Subdivision of Bhagalpur).
Grierson 1920 -G. A. Grierson, Indo-Aryan Vernaculars,- BSOS, vol.I, pt.3«
Gumperz 1964 - J. J. q u m p e r z , Hindi-Punjabi Code-switching in Delhi, -
"Proceedings of the Ninth International Congress of Linguists", The Hague.
329
Gumperz 1968 -J. J. Gumparz, Some Desiderata in South Asian Areal Linguis-
tics, - SIL.
Gumperz & Naim - J. J. Gumperz and С. M. N a i m , Formal and Informal
Standards in the Hindi Regional Language Area, - IJAL, vol. 26, NJ, pt III,
paper 15, I960.
Gupta - В. P. G u p t a , The Problem of Gender as a Concord Category in Hindi, -
IL, vol. 26, 1965-
Guru - K. Guru , Hindi vyakaran, Kafii, [sam. 2009] (1955)»
Hacker 1958 -P. Hacker , Zur Funktion einiger Hilfsverben im modemen Hindi,
Wiesbaden.
Hacker 1961 - P. Hacker, On the Problem of a Method for Treating the Compound
and Conjunct Verbs in Hindi, - BSOAS, vol. XXIV.
Hacker 1965 -P. Hacker , Einiges zur Hindi-Grammatik, - IIJ, vol. 6.
Hai - M. A. H a i , A Study of Chittagong Dialect, - SPL.
Hag - «Abdul Haq, Qava’id-i urdu, Dilli, 1940.
Harley - A.H. Harley, Colloquial Hindustani, With an Introduction by
J. R. Firth, London, 1946.
Harris -R. M. Harris , Regional Variation in Urban Hindi, - IL, vol.27, 1966.
Hendriksen - H. Hendriksen, Two Problems in New Indo-Aryan, - BSOAS,
vol. XX, 1957-
Hoenigswald - H. M. Hoenigswald , Declension and Nasalization in Hindu-
stani, - JAOS, vol. 68, 1948.
Hoernle -A. F. R. Hoernle, A Comparative Grammar of the Gaudian Languages,
London, 1880.
Jaiswal -,M. P. Jaiswal, A Linguistic Study of Bundeli (A Dialect of Madhya-
desa), Leiden, 1962.
Jetley -M. K. Jetley, Morphology of Sindh (A Descriptive Analysis of Vicoli,
the Standard Sindhi Dialect), Deccan College, Poona, 1964 (рук.).
G. Jha - G. J h a , Maithilika udgama 6 vikaea, Kalkatta, 1968.
S. Jha - S. J h a , The Formation of Maithili Language, London, 1958.
Kachru -Y. Kachru, An Introduction to Hindi Syntax, Urbana, 1966.
Kakati - B. К a k a t i , Assamese, its Formation and Development, Gauhati, 1941.
Karan 1961 -S. K. Karan, Contaj Dialect of South Western Bengali,- BPSC,vol.2.
Karan 1965 - S. К. К a r a n , Some Aspects of Simanta-Radhi Dialect, - BPSC, vol.4.
Katre -S. M. Katre , The Formation of Konkani, Poona, 1966.
Kavadi & Southworth - N. B. Kavaci i and F. C. Southworth, Spoken
Marathi, Philadelphia, 1965.
KeLkar -A. R. Kelkar , The Category of Case in Marathi. A Study in Method, -
TJV, vol. 11, 1959*
Kelkar - G. H. Kelkar, Marathi vyakaranaci multattve, Pune, 1966.
Kellogg -S.H. Kellogg, A Grammar of the Hindi Language, London, 1938.
Khajuria 1939^ - T. R. Khajuria , The Conjunctive Participle in Northern
Dogri, - IL, vol. 7.
Khajuria 19392 -T. R. Khajuria, An Occurence of the Perfective in Dogri, -
IL, vol. 7.
Khubchandani 1962 - L. M. Khubchandar. i , Pronominal Suffixes in Sindhi,-
IL, vol. 25.
Khubchandani 1964 -L. M. Khubchandani , Noun Declensions in Sindhi and
Hindi, - IL, vol. 25.
Khubchandani 1968 -L. M. Khubchandani , The Gender of English Loan
Words in Sindhi, - SIL.
Kochanowski -J. Kochanowski , Gypsy Studies, vol. I - II, New Delhi,1965^
Lienhard - S.Lienhard, Tempusgebrauch und Aktionsartenbildung in der
modemen Hindi, Stockholm, 1961.
Master - A. Master, Indo-Aryan and Dravidian, - BSOAS, vol. XI, 1944.
330
Matthews - W. К. Matthews , The Ergative Construction in Modern Indo-Aryan, -
"Lingua", Я III (4), Haarlem, 1953.
Matzel -K.Matzel , Einftihrung in die singhalesische Sprache, Wiesbaden ,1966.
Mehendale - M. A.Mehendale , Historical Grammar of Inscriptions! Prakrits,
Poona, 1948.
Meile - P. M e i 1 e , Infinitifs adjectives en hindi, - BSL, t. 44, 1948.
Miltner 1965^ -V. Miltner , From OIA Passive to NIA Active, - "Asian
and African Studies", vol. 1, Bratislava.
Miltner 19652 -V.Miltner, A Zero Morpheme in Hindi, - "Bharatiya vidya",
vol. 25, Bombay.
Miltner 1966 -V. Miltner, Early Hindi Morphology and Syntax, Prague.
Mistry - P. J. Mistry, Gujarati Verbal Constructions. [Ph. D. Dissertation]
University of California, Los Angeles (рук.).
Mukherji -T. Mukherji, The Old Bengali Language and Text, Calcutta, 196J.
Navalkar - G. R. Navalkar, The Students Marathi Grammar, Poona, 1925.
Newton - E. P. Newton, Panjdbi Grammar, Ludhiana, 1898.
O’Brien -E. O’Brien, Glossary of the Multani Language, or South Western
Panjabi, Lahore, 1903.
Page -W.S.Page, An Introduction to Colloquial Bengali, Cambridge, 1934.
Pancholi - R. M. Pancholi , The Negative Particles in Gujarati, - IL,
vol. 26, 1965.
Pandit 1965 -P. B. Pandit , Phonemic and Morphemic Frequencies of the Guja-
rati Language, Poona.
Pandit 1968 -P. B. Pandit , Some Pronominal Forms in New Indo-Aryan, - SIL.
Pattanayak -D. P. Pattanayak, A Controlled Historical Reconstruction of
Oriya, Assamese, Bengali and Hindi, The Hague - Paris, 1966.
Pischel -R. Pischel , Grammatik der prakrit Sprachen, Strassburg, 1900.
Platts -J. T. Platts, A Grammar of the Hindustani or Urdu Language, London,
1920.
Poflzka 1950 -V. Pof£zka , Hindi Participles Used as Substantives, - AOr,
vol. 18.
Porlzka 1952 -V. Porizka, The Adjectival and Adverbial Participles in Hindi
Syntax, - AOr, vol. 20.
Pofizka 1954 — V. Porizka, Notes on R.N. Vale's Theory of Verbal Composition
in Hindi, Bengali, Gujarati and Marathi, - AOr, vol. 22.
PoHzka I960 -V. Porfzka, New Indo-Aryan and Modern Slavonic, - IL, vol. 21.
Pof£zka 1963^ -V. Pohizka, Hindstina. Hindi Language Course, Praha.
PoHzka 19632 -V. Pofizka, Deictic Demonstratives in Indo-Aryan,-AOr,vol.31.
PoHzka 1967 -V. Porizka, On the Perfective Verbal Aspect in Hindi. Some
Features of Parallelism Between New Indo-Aryan and Slavonic Languages, - AOr,
vol. 35-36.
Raeside - I. R. M. R a e s i d e , The Marathi’’Compound Verb", - TJV, vol. I, 1958*
Яау -P. S.Ray, M. A.Hai, L. Ray, Bengali Language Handbook, Washing-
ton, 1966.
Regamey —C. Regamey, A propos de la «construction ergative’ en indo-aryen
moderne, - "Sprachgeschichte und Wortbedeutung. Festschrift A.Debrunner", Berne,
1954.
Saksena 1937 -B. Saksena, Evolution of Awadhi, Allahabad.
Saksena 1952 - B. Saksena , Dakkhini hindi, Ilahabad.
Saksena 1959 -B. Saksena, A peculiar Use of the Conditional in Spoken
Hindi, - TJV, vol. I.
Sandhu - B. S. Sandhu, Descriptive Grammar of Puadi, Chandigarh, 1968.
Sasfcri -K.K.Sastri, Gujarati vyakaranasastra, Mumbai, 1963.
Scholberg - H. C. 8 c-h о 1 b e r g , Concise Grammar of the Hindi Language,
Bombay, 1955.
331
Sen - S. S e n , The Position of the Negative Particle in Bengali,- TJV,vol.I,1959*
Shahaney -A. T. Shahaney , Sindhi Self-instructor, Bombay, 1967.
Shankar - G. Shankar, A Short Account of Dogri Dialect, - IL, vol. 1, 1951.
Sharma - M. M. Sharma , Assamese for All or Assamese Self-taught, Jorhat,1965.
Singh -A. B. Singh, Hindi Verbs - an Outline, - IL, vol. 26, 1965.
Southworth 1961 - F. C. Southworth, The Marathi Verbal Sequences and
their Co-occurences, - Lg, vol. 57.
Southworth 1967 - F. 0. Southworth , Nepali Transformational Structure,
A Sketch, Poona.
Spolsky -B. Spolsky, рец. на: Language Structures in Contrast, By R. J. Di
Pietro, Rowley, Mass., 1971, - Lg, vol. 49, 1975.
Srivastava I960 - D. Srivastava , Syntax of the Voice in Hindi, - BPSC,
vol. 1.
Srivastava 1962 - D. Srivastava , Syntax of Mood in Hindi, - BPSC, vol. 5»
Srivastava 1970 -D. Srivastava, Historical Syntax of Early Hindi Prose.
1800 - 1850 A. D. Pt 1, Syntax of the Cases, Calcutta.
‘Suman’ - Ambaprasad * S u m a n ’, Hindi aur uski upabhasao ka svarup, Prayag
Sak. 1888 (1966).
Tagare -G. V. Tagare , Historical Grammar of Apabhramda, Poona, 1946.
Telang - B. R. T e 1 a n g , Chattisgarhi, halabi, bhatari boliyo ka bh&Bdvaijnfinik
adhyayan, Bambai, 1966.
Tessitori - L. P. Tessitori, On the Origin of the Perfect Participles inT
in the Neo-Indian Vernaculars, - ZDMG, Bd 68, 1914.
Tiwari I960 -U.N. Tiwari , The Origin and Development of Bhojpuri, Calcutta.
Tiwari 1964 - U. N. Tiwari , The Pronouns of Standard Bhojpuri, - IL, vol. 25*
Tripathi - К. В. T г 1 p a t h i , The Enclitic Definitive ‘-ti* in Oriya, - TJV,
vol. 11, 1959.
Trumpp - E. Trumpp , Grammar of Sindhi Language, London - Leipzig, 1872.
Turner 1927 - R. L. Turner , The Position of Romani in Indo-Aryan, London.
Turner 1966 - R. L. Turner, A Comparative Dictionary of the Indo - Aryan
Languages, London.
Vale 1948 - R. N. Vale , Verbal Composition in Indo-Aryan, Poona.
Vale 1962 - R. N. Vale , Kriyasamasas in Marathi, - HDCRI, vol. 22.
Dh. Varma - Dh.	V a г m a ,	La	langue braj. (Dialects de Mathura),	Paris,	1955»
S. Varma	1951	-	S.	Varma	,	The	Neuter Gender in	Bhadarwahi, -	IL,	vol.	1.
S. Varma	1956	-	S.	Varma	,	The	Rudhari Dialect,	- IL, vol. 6.
S. Varma	1948	-	S.	Varma	,	The	Bhalesi Dialect,	Calcutta.
S.	Varma	1957	-	S.	Varma	,	The Shiuti Dialect of North-West Pahari,- IL, vol.17.
S.	Varma	1959	-	3.	Varma	,	Gender in the Languages of India, - TJV, vol. I.
S.	Varma	I960	-	3.	Varma	,	The Concept of Case* in Modern Indian Languages, -
BDCRI, vol. 20.
Whitney -W. D. Whitney, A Sanskrit Grammar, Including both the Classical
Language and the Olaer Dialects of Veda and Brahmana, London, 1889.
Wilson -J. Wilson , Grammar and Dictionary of Western Panjabi as Spoken in
the Shahpur District, Lahore, 1899.
DI 1Г».ЛИОГ1’АФИЧЕСТИ1. ( OKI’AIIЦ.НИЯ
ВЯ - "Вопросы языкознания", М.
КСИВ - "Краткие сообщения Института востоковедения АН СССР", М.
КСИНА - "Краткие сообщения Института народов Азии АН СССР", М.
МТИПКЯ - Сб. "Морфологическая типология и проблема классификации языков",М.-Л.,1965.
НАА - "Народы Азии и Африки. История, экономика, культура", М.
ОЯ ВСЯ - "Общее языкознание. Внутренняя структура языка", М., 1972.
332
ПТАЯГС " Orf64»6 ввыкознате- Мвтади липздотичеожжх исследований", М., 1973.
- Сб. "Принципы типологического анализа языков различного строя", М., 1972.
ССГРЯ т1?Сов®тс*°® востоковвдв1ив*, М.
-м. С. Гурнчева, Н. А. Катогощина, Сравннтельно-со-
ССГРЯ т<У79°СТ^В,1ТеЛьная грамматика романских язиков. Галло-романская подгруппа, М.
2 -"Сравнительно-сопоставительная грамматика романских языков. Проблема
структурной общности", И.
- Сб. "Структурно-типологическое описание современных германских языков”.
М., 1966.
яипнц
AOr
BDCHI
BPSC
BSL
BSO(A)S
IIJ
IJAL
JAQB
JRAS
Ьв
LSI
6XL
SMD
SPL
TJV
ZDMG
УЗЛГУ	Запискя Института востоковедения АН СССР", М.
,	- Учение записки Ленинградского ордена Ленина Государственного универси-
учмгимп ТвТа ИМ* Жданова, Серия востоковедческих наук", Л.
оМГИМО, ВЯЛ - "Ученые записки. Московский Государственный институт международных
отношений. Вопросы языка и литературы", И.
Языки Индии, Пакистана, Непала и Цейлона. Материалы научной ковферешщи
18 - 20 января 1965 года", М., 1968.
-	"Archiv Orientalni", ГрдЬя.
-	„Bulletin of the Deccan College Research Institute", Poona.
Bulletin of the Philological Society of Calcutta", Calcutta.
"Bulletin de la Societe de Linguistique", Paris.
» - "Bulletin of the School of Oriental (and African) Studies", London.
"Indo-Iranian Journal", The Hague.
- * International Journal of American Linguistics”, Baltimore.
„Indian Linguistics", Poona (Lahore, Calcutta).
- ^Journal of the American Oriental Society", Hew Haven.
Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland",London.
- "Language", Baltimore.
- "Linguistic Survey of India", Compiled and Edited by G.A.Grierson,Calcutta:
vol.I, pt i - Introductory, 1927; vol.V, pt i - Specimens of the Bengali
and ^samese Languages, 1903; vol.V, pt ii - Specimens of the Blhfiri and
Oriyi Language8,1903; vol.VI - Specimens of the Eastern Hindi Language,1905;
vol.VII-Specimens of the Marathi Language, 1905; vol.VIII, pt i - Specimens
of Sindhi and Lahndi, 1919; vol. IX, pt i - Specimens of-Western Hindi and
Pa^ftbi» 1916; vol.И, pt ii - Specimens of RSJasthfinI and Gujarati, 1908;
V°L«IX, pt ill-The Bhfl Leuguagee, Including Khanddfii, BanJdri or Labhanl,
Lebrdpifi & c., 1907; vol.И, pt iv - Specimens of the Pahirl languages and
Gujurl, 1916; vol.XI - Gypsy Languages, 1922.
"Studies in Indian Linguistics" (Prof. M. B. Eaeneau Sastipurti Volume),
Poona - Annamalainagar, 1968.
A Survey of Marathi Dialects", by A. M. Ghatage, Bombay t I - KonkanI of
the South Kanara, 1963; II - Kud«ll, 1965 ; HI - KunabI of Mahad, 1966;
IV - Cochin,1967; V - KonkanI of Kankon,1968; VI-Marathi of Kasargod,1970;
VII - Wirli of Thana, 1969.*
- "Studies in Pakistani Linguistics" (Pakistani Linguistics Series, vol. 5),
Lahore, 1965.
- "Sir Ralph Turner Jubilee Volume", vol. I - II ("Indian Linguistics"),
Mad~» 1958 - 1959.
Zeitschrift der Deutschen MorgenlKhdischen Gesellschaft", Leipzig.
УКАЗАТЕЛЬ ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКИЙ
Указатель содержит отсылки ко воем упоминаниям словоизменительных аффиксов, слу-
жебных слов (послелогов, вспомогательных глаголов) и форм местоимений, включая их
использование в иллюстративных примерах независимо от целенаправленности последних.
Отсылки даются к параграфам (арабские цифры) и таблицам (римские цифры); схемы
отмечены особо. Номера параграфов (или таблиц) , сообщающих гравшатическое толкование
данного показателя, подчеркнуты.
Показатели не дифференцируются по языкам и диалектам. Омонимичные показатели
(омографы) помечены надстрочными цифровыми индексами и могут быть функционально
отождествлены по основной отсылке (подчеркнута). При отсылке к одному и тому же па-
раграфу (таблице) двух или более омонимов таковые различаются путем сообщения о них
минимальной дифференцирующей информации (приводится в скобках). Показатели цыганско-
го языка и парья выделены фигурной скобкой.
Показатели приводятся в порядке латинского алфавита. Гласные со значками назали-
зации (~), долготы С), долготы с назализацией (£) и умлаута ("), а также согласные
со значком ретрофлексии (.) помещаются после соответствующей графемы, не имеющей до-
полнительных знаков; ё после в. Другие диакритические значки не учитываются, и несу-
щие их буквы (равно как и надстрочные обозначения "очень кратких" гласных - а и др.)
идут в общем алфавите. В общий алфавит включаются и знаки фонетической и фонологи-
ческой транскрипций (ср. § 33), причем ее дается после 5.
-а YTTY
-а1 /-э/ 39, 104; XXI
-а2 /—э/ 52, 104, 114;
VIII, XVI
-	а5 /-л/ 70, 72, 76, 84,
104, 197; VIII, IX,
XVI, XXVIII
-	а4 84, 137; XXI
-	а5 (2-е л. фам.) 175,
223; XXIX, XXXII
-	а6 (-а) (2-е л. нейтр.)
202; XXIX, XXXV
-	а7 169, 171» 201; XXX
-	а8 (I-е л.) 175; xxxii
-а9 (З-е л. нейтр.) 175»
202; XXXII
I-*1} 52, 97; VIII-X,
XVIII
{-а2} 72, 107; IX,X,XVII
{-а3} 77
{-а4} 80
{-а5} 168, 171
-а-1 (НП.) 150,161;XXVIII
-а-2 (I спряжение) 150
-ab- ом. —Ь—
-ab1 [-Abu] 161; XXVIII
-ab2 ХХХ1°
ab 152; XX, XXV
-4ъа xxxii; схема 22
-aba XXXII
-аЪае XXXII
-abaha XXXII
-abe XXXII
-abi XXXII
-abu XXXII
ach- 181, 201, 205
ach1 (cp. ch1) 206; XXXIV
схема 22
achi 201, 205; ДПУ
-ad§ XXXI
{adai} XXV
{adava} XXI
{adaya} XXI
-ae1 XXIX
-ae2 XXXII, XXXVI
-aegi (-ae1 + -g- ♦ -I1)
m; XXXI
-aego (-ae1 ♦ -g- ♦ -o1)
XXXI
-aS1 171; XXX
-ae2 XXIX, XXXII, XXXVI
agfiri IV
{-ago} схема 28
-4ha XXIX. XXXII, XXXVI
-aha 202; XXIX
Ah1 206; схема 22
ahilS XXV
-ah [in] XXIX
ahi XXV
334
ahfyl XXV
ahS 97
-Ahunh4 XXXVI
-ahu XXXII, XXXVI
-ai1 [-Ai] 80
-ai2 85
-ai3[-xi] (op. -ab1) 161
-ai* XXIX, XXXVI
-ai5 [-Ai,-ai] (op.-ae1)
155. 168, 171, 172,
188, 201, 202, 223,
XXX, XXXV, XXXVI
ai1 V
ai2 VI
ai5 /е/ 119
ai4 181| XXXIV
aih ON. ih
aina 223
aisan XXV
aisA XX, XXV
aisA XX, XXV
aisl XXV
aieC 132
-ait4 XXXII । схема 22
-ait1 XXXII
-aivA [-zija:] XXVIII
-al1 53, X
-ai2 80
-а15[-л1] (op.-ai1) 172,
188, 202, XXX, XXXV
ai (op. hai) 103. 119
ajl 97
-ak1 71
-ak2 ХХП
-ak4 XXXVI
-aka 71
-Akak4 XXXVI
-а1-см. -1-
-al- см. -1-
-Ai4 xxxii, схема 22
-ala 225, XXXII
-alah4 XXXII
-alahi XXXII
-®1аЬй XXXII
-alainh? XXXII
-alas XXXH
-alanhi 206, XXXII
—alani XXXII
-alaai XXXII
-alAha 206, XXXII
-ala XXXH
-ale XXXII
-al1 XXXII
-aliai 19*
-all XXXTI
-“la4 206, xxxii
-ali XXXII
-alu cm. -yalu
-aid XXXII
{аааго} XXII
анА XXII
amArA XXII
amArd XXII
{ame} XIX, XXII
{amen} XXII
aad 126, 172, XIX, XXII
ааЗ XXII
amuk 122
-an1 57, 73, 85,108,114,
148, VII-X,НИ,XVI,
XVII, XXIV
-an2 XXVIII
-an5 228, XXVIII
-an4 (I-e х. мн.ч.) XXX
-an5 (З-е л. мн.ч.) XXX,
XXXV
-an6 (-a-1 + -n5) XXX
-ana [-апл] 228, XXVIII
-ana-bar [-лпл-Ьлг] XXVIII
-anA XXVIII
-an-ЪАхо XXVIII
andar 94
-andaru 163, XXVIII
andarS 94
-and© cm. -nd©
-andusi (-a-1 ♦ -nd- +
-»i) 159,200, схе-
ма 25
-aig (-&£g) 171
-angd 121, XXXI
-ang£ 171, XXXI
-anh[i] 57, 58, 74, VII,
VIII
-anh1 XXXVI
-ani1 CM. -an1
-ani2 ом. -an6
-ani5 XXXII
—annahn XXXI
-axmehi XXXI
—annemi XXXI
-annemu XXXI
-anneyi XXXI
-anniya птт
-annbya text
antar 99
-antA 163, 205, XXVIII
-ante 163, XXVIH
-anti XXIX
-ano (-a-1 ♦ -n ♦ -o1)
* XXVIII
—anu	(-a-1 ♦ —n ♦ —u1)
* XXVIII
-ao1 XXIX
-a©2 CM. -au4
-aoge (-ao2 + -g- + -A1)
XXXI
-aogi (-ao2+ -g- + -I15)
XXXI
-ao cm. -au5
apa- 141, XXII
apanA XIX
apen 141
apd 141, XXII
api 141, XIX, XXII
apnA 130, 155
are 131J XXI
and 97
-as XXX
{-as} 171, XXX
as XIX, XXII
[aA] 128
as- 180, 183, 185, 186,
202, 221, 223
asan XXII
[•два] 128
asA1 ОМ. bA
asA2 XXV
asAdA CM. sAdA
asAdd CM. sAdd
asAv- (as- + -Av-2) 181,
184
asAvA (as- + -Av-2+ -A1)
xxxiv, схема 27
ав& XIX, XXII
as&A XXII
-asd XXXI
asA xxxiv, схема 27
asdi XXII
asdl 18^,221,223, XXXIV,
схема 27
asi 181, XXXIV
asi 89, 1711 XIX, XXII
aslA1 XXV
asiA2 схема 27
assA XXII
assA XIX
assA XIX, XXII
assd XIX, XXII
assi XIX
astA (as- + -t- ♦ -A1)
xxxiv, схема 27
asto (as- ♦ -t- ♦ -015)
xxxiv, схема 27
-asu XXIX
-at1 [-At [i]j 155,	165,
335
187, 188, 192, 196,
197, 201; XXVIII ;
схема 26
-at2 (-a-1+-t-) 161,219;
схема 27
-at5 171, 202; XXX
a’t XXV
-ata 194, 193, XXXII;
схема 22
-ata 163; XXVIII
-ЧаЬа XXXII
athani XXV
-ath1 XXIX
-athi XXIX
-at1 XXXII
-ati XXXII
-ati [-ati:] 187
-atiha XXXII
atyare XXV
-au1 39; XIII,XVII,XXII,
XXIII
-au2 78; VII
-au5 V, VI
-au4 /-ли/ [-au] (cp. -ao)
168, 172/188, 201;
XXX, XXXV
-au5 cm. -au1
auh cm. uh
-aula (-au4 + -la) 171
-aun XXX
-au1 57; VII - IX
-au2 115
-ай5 /-ли/ (cp.-ao) 159,
171, 172, 201; XXX,
XXXV
ай XIX, XXII
-aula (-au5 + -la) 171;
XXXI
-au CM. -iaii
{-av} XXX
-av-1 152; XXVII
-av-2 152; XXVII
-av-5 155, 155; XXVII
{-av-} XXVII
{-avas} 216
avhd CM. tavhd
avhi CM. tavhi
-avi- XXVII
-i /-a/ 104
с." XXXIII
-ahi XXVI
-as XXVI
-aL [-a:] 39, 52, 55,56,
70, 76, 84, 85, 88,
99, 103, 104,. 109,
114, 118 - 120, 132,
155, 157, 159, 161,
165, 201, 202; VII,
XIII, XVII, XVIII,
XX - XXIII, XXVIII;
схемы 20, 27
-а2 (ж.р.) 39, 55, 72
-a5 52, 63, 67, 70, 78,
103, 114, 155, 187;
VII, XVI - XVIII
-a4 53, 202; IX, X
-a5 70-72, 85,88,95,109,
120, 155; VII-XIII,
XVII, XVIII, XXII,
XXIII, XXVIII
-	a6 77; VII
-	a7 78; VII
-	a8 152, 161, 185, 197;
XXVIII
-a9 216; XXVIII
-a10 (0 + -a1; cp. -ya4)
119, 164, 183, 187,
189, 192, 195, 201,
209; XXVIII, XXXIII;
схема 20
-a11 XXIX, XXXII
-a12 202; XXX
-a15 175; XXXI1
-a14 (0/-y-+-a5) XXXIII
-a-1 150
-a-2 152, 154,155; XXVII
-a-5 153, 155; XXVII
a1 V, VI
a2 155, 197» XXI
а5 (Ж.р.) 132; XXI
a4 181; XXXIV
a5 (Cp. ba) XXXIV
[a'] 128
a- 197
ace 181; XXXIV
ach- 180, 181, 192
ache 192, 216
-ad- 152; XXVII
aga VI
age1 90, 99; IV
age2 VI
agd VI
ah- 180, 181, 186, 202
-aha XXXII, XXXVI
aha XXXIV
ahi[t] 223; XXXV
ahe 179, 188, 191, 192,
219,223; XXXIV, XXXV
ahes 188, 223; XXXV
ahet 192, 197, 223; XXXV
ahe 223; XXXV
ahin xxxv
aho 223; XXXV
ahufi 223
-ail 164; XXVIII
-al 171, 202; XXXI
-al- XXVII
-am 175; XXXII
am- XXII
ama- 140; XXII
ambha- XXII
ambhe 127, 129; XIX.XXII
arnca XXII
amcya- 142; XXII
ame 122, 1405 XLX’
amhS- 142; XXII
amhi 126; XIX, XXII
amhi XXII
ami 122, 14°, 194, 223
ami XIX, XXII
amme XIX
amme XIX
ammi XIX, XXII
amra-140; XIX
-ant[u] V
ap 122, 129, 1305 XIX
apan 126, 127; XIX
apajia 122; XIX, mi1
Spa*126; XIX
ape XIX
aphu XIX
apna- XXIII
apni 122; XIX, mi1
apne 126; XIX
apBna- XXIII
appan XIX
apun’xiX
apuni 122; XIX> mTI
-ar- 152; XXVII
-ага- XXVII
-as 202; XXXIII
as a1 (as + -a1) XXXIV
asa2 181; XXXIV
-aee XXXI
ase 181; XXXIV
-asi cm. -iasi
-at 176, 202; XXXIII
atasam 182
atath 182
ata 182
-ati 176
atus 182
336
Situ 182; XXXIV
-fiu- XXVII
fiuri VI
au xix
-Sv-1 [-a:w-] 152; XXVII
-av-2 159» 161, 173,176,
181, 184, 202; схе-
ма 27
av- 197
-avail 59, 64
-ava (-av-^a1) 161,165
-avdav- XXVII
-ave1 (-av-2 ♦ -e12) 159
-ave2 (-av-2 + -S1) 161
-avyg (-av-2 + -ya1) 161
-fivySci (-av-2 + -ya1 +
-ce) 161
-ayce 212
-a1 52, 65
-a2 53, 58, 99, 105,114,
119,177,187,197,200;
•IX,X,XIII,XVII,XVIII
-a5 54, 114,155; XI,XII,
XVII, XVIII
-a4 55, 57, 58, 69, 75
-	a5 57, 73» 85,88,89,99,
108,114,155.161,185,
197; VII-XII, XVII,
XVIII
-	a6 (cp. -a5) 71, 85,
119; xi
-	a7 82, 85
-	a8 (I-e л. ед.ч.) 159;
YYTt XXXV
-	i9 (be л. МН.Ч.) xxx
-	а10 (2-е л. мн.ч.) 171,
176,202; XXX,XXXIII,
XXXV
-	a11 xxix
a1 xix, xxii
S2 (cp. ha2) 209
[a'j 128
-aga (-a^g-d-a1) 200
-aga 171
-asi 176
-at (-J10 ♦ -t5) 202
at 99
Xti 176
fiy 141
8 141
-b VI
-b- 172, 175, 175, 202;
XXXli, 2XXIV; схемы
21, 2$
"ba- CM. Iba
-baiya CM. -aiya
bao XXI
-bata 45
-[а]ьа XXVII
-Ei]ba CM. -iba
ьа1 xxi
ba2 XXXIV, XXXV
babatit 99
bad 99
-bahgr 99
bahir 94
bani XXXV
bara XXXV
bat 94, 155; V
bate 197; XXXV
baz 122
be V, VI, XXII, XXIII
-be XXXI
-bg-baxo XXVIII
bha- 180, 182, 208, 226
bhae XXXV
bhags XXXV
bhais XXXIV
bhanda IV
bhayo 182,190,208; XXXIV
bhitar 94
bhitarg 95
bhitar 90
bicc VI
-bilak 45, 65; XIV, XXIV
bina IV
-bo1 (-b- + -o1) XXVIII
-bo2 XXXI
bo1 VI
bo2 XXI
-bon XXXI
-bo XXXI
-bor 45, 65, 99; XV
bu XXI
buta 182
butafs] 182
butath 182
butgfs] 182
buti 182
buto 182; XXXIV
{ca} cm. {aa}
cal- 197
cand 122
ca 57,92,99;v,xxii,xxiii
cawyg 161, 179
cal- 197
eg1 (c- + -g1)	99,
197
eg2 ом. cya
eg 99, 161
-ch VI
ch- 180,181,182,188,201.
202; схемы 21, 22
cha1 196.226 ;ХХХГУ,XXXV;
схема 24
cha 2 182
chahu 157
chai XXXIV
chala XXXIV; схема 22
chan XXXV
chanal VI
chas1 XXXV
chas2 182
chasam 182
cbath 182
chathinha 157
chau1 XXXV
p
chau
chau XXXV
chayo 182; XXXIV
cha1 152; XXI
chg2 (ch- + -a1) XXXIV
chara 99
-che /-5‘e/ 155, 216 ;
схемы 21, 25
che 119,155,188,198,211,
225; XXXIV; схема 26
{dhe} XXXIV; схема 28
ch1 XXXIV
-chi /-d'i/ 192, 205
chi 182, 188
chil XXXIV; 25
chila /6‘ilo/ XXXIV;схе-
ма 21
chis 182
{dho} XXXIV; схема 28
chu1 182, 190-192; XXXIV
chu2 198; XXXV
chus 182
схема 28
ci I85
ci 99
co V, XXII, XXIII
{60} 168, 188
cuk- 195
ciik- 195
cya1 (c— + -ya1) 99
cya2 (c-+-yg2) 93,94,99,
142,155;IV,XXII-XXIV
-d-1 64
-d-2 161, 165; схема 24
-d-5 171
-dai 192, 196, 198, 225;
XXVIII; схема 24
-dainas 192
22 436
337
-da1 (-d-2+-a1) 119,198;
XXVIII
-da2 (-d-2+-a5) XXVIII
da1 (d-4—а1) 89,92;V,VI
da2 V, VI
da5 VI
-ddi 166; XXVIII
{-de) cm. {-te)
{de) 21J
-dena 115
de1 (d-+-d5) 89,92,93»IV
de2 V, VI
de5 VI
de4 V, VI
dhard 99
-di- 64
-dia XXVIII
-dig. [a]- 51, 64, 88, 99,
140; XIV, XXII-XXIV
dike 99
-dina 192
diyd 99
-di (-d-2*-!1) 119,196
di1 (d + -I1) 89; IV
di2 VI
-did (-d-2+-i1+-32) 161
{-dir} Cm. {-tir)
{-dlo) 164
{-do) 164, 216
—do (-d-^-o1) 190-192;
XXVIII; схема 24
do1 V, VI
do2 V, VI
du VI
du VI
dvara 89, 99
dzo 152
-dal 49
-dav-1 152, 155
-La]dav-2 XXVII
{-e1)’ 52, 70, 97; VII,
XVII, XVIII
{-e2} CM. -ё6
{-e5} XVII, XVIII
{-e4} схема 28
-e 72
-e XXXII
-e- 150, 153; XXVII
e 119
/-ecci/(cp.-iya+chi) 192
eh 181; XXXIV
ehar XXV
eh-Ъёгё XXV
-el 85
-ek 70
-eku 70
{-el} XXX
-en 82
{-en1} 73,97; VII, VIII,
XVII,XVIII,XXII-XXIV
{-en2} XXX
-era XXVIII
{-es1} £0,88,97,107,119;
VII,VIII,XVII,XVIII,
XXIV
{-es2} XXX
-es- CM. —s—
es- XXI
8s- 119
essa XXI
etana XXV
etdk XXV
ethd XXV
[-eu] 189; XXXIII
[-ей] XXXIII
-e1 85
-ё2 XXXVI
-e1 [-e:] 52, 55, 58,69,
70, 89, 99, 104,114,
155, 190, 197, 201,
202, 209; VII, XIII,
XVII, XVIII
-ё2 53; XVII
-ё5 70, 76, 85, 88, 97,
105, 104, 108, 109,
118, 119, 132, 155,
179, 185; VII, VIII,
XIII, 4XVI-XVIII, XX,
XXVIII
-e4 72; IX, X, XIII
-ё5 76, 77; XIII
-ё6 ({-e}) 50, 80,84-86,
97,99, Ю9, 118-120,
192, 202; V, XIV
-ё7 81, 85,90,97,99,109,
155; V, XIII-XV.XXIV
-d8 116
-ё9 (ж.р.) XVII
-ё10(общекосв.пад.ср.р.)
XVII
•ё11 166, 173; XXVIII
ё12 (ср. -ё5) XXVIII
•ё15 157; XXXII
•ё14 (I-е Л. фам.) 181;
XXIX
•ё15 (З-е л.нейтр.) 155,
175, 194, 202, 225
XXIX, XXXII; схемы
21, 25
-ё16 (2-е л. ед.ч.)ххх
-ё17 ( 2-е в З-е л. ед.
ч.) 119, 171, 172,
181, 188, 198, 202,
211, 225; XXX, XXXV;
схемы 20, 25-27
-ё18 (2-е л. мн.ч.) 171;
XXX, XXXV
-ё19 (З-е л. мн.ч.) 159;
YYT
-ё20 (2-е л. фам.) XXXII
-ё21 (2-е л. нейтр.) 175,
202; XXXII
-ё22 (2-е н З-е л.почт.)
XXXII
-ё25 (I-е л.ед.ч.)XXXIII
-ё24 (2-е л.ед.ч.)XXXIII
-ё25 (З-е л. ед.ч. ж.р.)
176, 201; XXXIII
-ё26 (мн.ч.м.р.; ср.-ё1)
119, 175, 187, 189,
192, 197; XXXIII
-ё- 150
ё1 VI
ё2 151; XXI
ё5 у4, 156, 159, 155,
188, 198, 225; XXI
ё4 181; XXXIV
ё5 (Ср. hd) 148, 209
ёЪё XXV
-dd- CM. -d-1
—ddd XXXI
ddhar XXV
ddo XXV
-dd- 152
edda XXV
-dga (-ё17 + -g- + -а1)
171, 204, 216; XXXI;
схема 20
-dgi (-ё17 + -g- + -i1)
179, 196; XXXI
dh XXI
dhu XXI
ё! XXI
-ёк 148
-ёка (-ё^к-ч-йЪ 164
ekhan XXV
e-khand XXV
-ёк! (-ё11+к-+-!1) 164
-ёко (-ё11 + к- + -о1)
164.173,190-192,208,
226 ;ххmi; схема 25
-ё!1 164, 173; XXVIII
-ё12 (ср. -И) 171, 202;
XXXI; схема 27
-ё1а 171
338
-elo 164,173,189;XXVIII;
схема 26
ёт XXV
ётап XXV
-ёп1 202; XXIX
-ёп2 175,201, 2025 XXXII
-ёп5 171» 2°2; XXXI
-ёп4 /-еп/ XXXTII
-ёпа 223
ёпё XXV
ёп! XXV
ёпё 155
ёп! 134; XXI
ёб XXI
ёб 136; XXI
-ёг1 см. - [ё] г
-ёг2 97, 148
-ёга1 102
-ёга2 148
-ёгё 85
-ёг! 102
-ёб1 171, 202; XXX, XXXV
-ёа2 XXXIII
-ёа5 (ж.р.) 176,188,202;
XXXIII
-st1 202
-6t2 xxxiii
ёЪа XXV
ёЪёк XXV
ethS XXV
6tho XXV
ёЪ1уа XXV
ёЪ15 197; XXV
-iy xxxiii
evadha XXV
evdd XXV
ёте XXV
evhi XXV
ёу! XXV
ёуо XXV
-е1 39, 54, 71, 119,137,
155, 159, 161, 202,
212; XI, XVII,XVIII,
XXI, XXVIII
-е2 53, 119; X
-I5 54; XII
-е4 80
-е5 81, 84, 85, 98, 99,
109*, 120; V
-е6 XXVI
(I-е л. ед.ч.) 171,
202; XXX, XXXV; охе-
ма 24
“ё8 (2-е л. ед.ч.) ххх,
XXXIII
-ё9 (I-е и 3-е л. мн.ч.)
159,171,201.202;ХХХ
-е10 196; XXXIII
-е11 (Ж.р.)	176, 202;
XXXIII
-е12 (ср.р.; ср. -ё1)
176, 202,212; XXXIII
ё 136
-©её (-е9+-б-+-ё1) 171,
183, 201; XXXI
-Sgi (-e^-g-^-i1) XXXI
-ёа (-ё1,12+-а) 176,202;
XXXIII
-ёу XXXIII
-ае XXXVI
fall 122
-В- 159, 171, 172, 179,
201,202,216,219 ;ХХХ1
-ga 114
-gan/-gan a 60-62,64,99
-gano 116
gar- 198
-ga (-g- + -a1) 171
gS VI
-gacha 49
-gfi 114
{-ge} CM. {-ke}
-gel5 V
gen 86, 141; V.
-ge (-g- + -S1) 171
ga1 141; V, XXII, XXIII
gё2 V, VI
g65 V, VI
gёri V
-gh- 171
ghatt 197
-ghfi (-gh- + -a1) 171
-ghe (-gh- + -ё1) 171
ghaan 99
gi 132; XXI
{-giro} см. {-kiro}
go VI
-gora 45
gu 132; XXI
-gula (-gulo) /-guli 45,
64,88,99,140;XV,XXIV
-guna 116
-guna cm. -na1
-guri[ka] 61, 135; XV
gwa‘132; XXI
-h- cm. -ih-
h- (cp. ho-) 180, 181,
201, 202, 221, 226
-ha XXXVI
ha- (cp. ho-) 181
haba [pay] 183,207;cx.23
habala 183,207; схема 23
--------- 2
hae cm. hai
-hai (-h- + -ai5) XXXI
hai1 ([he:] /hoy/) VI
hai2 [hAi] (h- + -ai5)
102, 103, 119, 136,
153, 159, 179, 187-
189, 192, 201, 219;
xxxiv.XXXV; схема 20
haite 99
-hai (-h- + -ai5) XXXI
hai1 (2-е Л. ед.ч.) XXXV
hai2 [hAi] (h- + -ai5)
103,119,155,187,188,
190, 192, 223; XXXV
hai1 136; XXI
о -------
hai XXXV
hale 185, 207; схема 23
hali CM. Ьа1ё
ham 144, 159, 183, 194;
XIX, XXII
hamai XXII
haman XXII
hamani XIX
hamanika XIX
hamarni XIX
haman XXII
hamarau XXII
hamara XXII
hamfiro XXII
hamS XXII
hamS 144; XIX, XXII
hami 121
hamma XXII
hamni XIX
hamo XXII
hamra XIX
hamro XXII
hamu XXII
-[a] han 102
han1 /Ьлп/ (I-e Л.) XXXV
han2 (3-е Л.) 187, 201;
XXXV
hani VI
hao XXXIV, XXXV
—har cm. —ana—har
bar 122
-hard 62, 67, 78, 103;
VII, XIX, XXII-XXIV
Ьаёё XXXIV; схема 26
hato 182;XXXIV; схема 26
-hau XXXI
hau [hAu] 189, 192; XXXV
haua XXXV
22-2 43(i
r<39
haue XXXV
haue XXXV
haul XXXV
-hau (-h- + -au5) XXXI
hau1 119; XIX, XXII
hau2 189; XXXV
hau5 (h- + -au5) XXXV
hau 156, 137; XXI
hay 184; XXXIV
-hdk 225
-h&B XXVI
-hat 45 , 65J XIX, XXIII,
XXIV
hSve XXXV
hd1 XXI
hfi2 (h- ♦•-a1) XXXIV
ha5 185, 209,210; XXXIV;
схема 25
ha4 xxxv
hai XXXV
hage V, VI
h8go VI
hain XXXV
hime XIX
h&ai 127; XIX, XXII
hamme XIX
hfimro 194; XXII
-har CM. -n-har
-hara cm. -ne-hara
base XXXV
-baton 95
haum XXXV
haus XXXV
have XXXV
ha1 XIX
hS2 223; XXXV
hava / hava XIX, XXII
havi XXII
he1 97
he2 181; XXXIV
ha5 223; XXXIV. XXXV
he4 188
hgba 221
-herd CM. -hard
hetha XXV
hetdni 99
-Ьё XXVI
ьа1 xxi
he2 223; XXXV
hl5 188
hetan 184,185,207; XXXIV,
схема 23
-hi XXX
bin 223; XXXV
hind- 197
-hl1 116
-hi2 121
-hi5 XXXI
-hi4 XXXVI
hi1 XXI
hi2 (ж.р.) XXI
hia XXI
-hika XXXVI
hiu XXI
-hi CM. - [h] i
hi XXXI
hoe XXXIV
hokhe XXXIV
-ho 78
ho1 XXI
ho2 223; XXXIV, XXXV
ho 5	(сослагательное)
XXXIV,XXXV; схема 20
ho4 (h- + -o1) 179, 182,
223: xxxiv; схема 25
ho- 159.179-181.183,185.
186,201,202,206,221
hoai XXXIV
hoau XXXV
hoe XXXIV,XXXV; схема 22
hoeba схема 22
hoeta XXXIV; схема 22
hoe XXXV
hoga (ho-+-g-+-a1) 159,
180,183; XXXIV; схе-
ма 20
hohai XXXIV
hoha 183; XXXIV
hois XXXIV
hoi XXXIV
boil 183, 221
hold 183,221,226; XXXIV;
схема 24
holo XXXIV
-hon 62
-hono 62
honge 200
boo XXXV
-hor[o] 62
hos1 (2-е л.) 223; xxxv
hos2 226; XXXV
hosi XXXIV
hose CM. hafia
hot1 185;XXXIV; схема -26
hot2 [ho:ti] (условное)
XXXIV
hot5 (З-е л. мн.ч.) 223
hot- 182, 186
hota1 (hot^-a1/-?) 182,
223; XXXIV; схема 27
hota2 (ho- + -t- ♦ -a1)
XXHV; схема 20
hotas 192
hota 185
hotis XXXIV
hot! 192
hoto 182; XXXIV
hou XXXV
houn XXXV
hou XXXV
hove XXXIV,XXXV;охема 20
h5v5gS XXXIV
hovgs XXXV
hove XXXV
hoy 223; XXXIV; схема 26
ho1 XIX, XXII
ho2 201; XXXV
hogi 201
-hu XXX
hu- 181
hua 165
hue XXXIV; схема 25
huihae XXXIV
hun XXXV
huna 148, 179; XXIV
hunanfi] 148; XXIV
huncha 190, 226
hunda XXXIV
hundo XXXIV; схема 25
huna 191, 226
-Ьй XXXVI
hu1 172, 188; XIX, XXII
hu2 XXXV
hv.do 226
-hu XXXI
hd 137, 159; xxi, XXIV
hua 137; XXI, XXIV
haa 183; xxxiv
hui 139; XXIV
hun 99, 142; V
-hd XXXI
hd1 155; XIX, XXII
hu2 155, 191; xxxv
hdgi 219
hv- 181
hvai XXXIV
hvasi XXXIV
-i1 (-1, [-i]) 102, 104,
115, 175; XVI, XVII,
XXI
-i2 72; III
-i5 28
-i4 79, 80, 84
-15 £
-ib 148; XXVI
340
155» 166, 175» 190,
194,205} XXVIII
-i8 194, 202; XXIX
-i9 (I-e Л.) XXXII
-i10 (2-е л.) 175, 202;
XXXII
-i11 tyt
-i12 181, 201; XXXIV
{-i ) (op. -I1) 59, 72
-i- yo, 155,161} XXVIII
-i-2 152, 155
-i[y]-5 155, 155, 161;
XXVII
-i-4 (op. —y—2) 159, 164
i 156; XXI
-iAhu XXXVI
-iai XXXVI
-iaika XXXVI
-iainha XXXVI
-iainh1 XXXVI
-iasi (-i-1 + -fi4 + -si)
XXXIII
-iau XXXVI
-iauka XXXVI
-iau XXXIII
-ia1 77; vii
-ia2 (op. -a10) 155,198;
XXVIII
-iasi / -ia«a (-i-^-a3*
-ai / —eu) XXXIII
-ii1 cm. -a1
-ii2 XXVIII
-ib 172; XXXI
-ib- OM. —b—
-iba1 161, 175, 194,201;
XXVIII
-iba2 (-ib- + -a8) 175;
XXXII
-iba5 (-ib- +-a9) XXXII;
схема 25
-iba1 (op. -[i]ba) 161,
175; XXVIII
-iba2 c-iba:] 1?2; XXXI
-iba3 (I-e Л.) xxxii
-iba4 (2-е Л.) XXXII
-iba1 (нейтр.) 179;
xxxti; схема 21
-iba2 (почт.) xxxii
-iben 175; XXXII
-ibi1 (I-e л.) XXXII
-ibi2 (2-е л.) 175;XXHI
-ibo 165; XXVIII
-ibo 175
-ibu 190; XXXII
-ibu XXXII
idhar XX, XXV
-ih- C-ifi-1 I?2» 2°1;
XXXI, XXXII
ih 102; xxi
-Ы XXXII
-ihai, -ihae 172; XXXI
-ihai, -ihae 172; XXXI
.ihan XXXI
-ihau, -ihao 172; XXXI
-ihafi.-ihaff 172,201;XXXI
-ihfi XXI
-ihiKS 156} XXI
—he ЛXXII
-ih$ XXXII
ihojaha xxv
-ij3 XXVIII
-iji XXVIII
-ikaxia XXVIII
5кАЙ XXV
-ii- cm. -i-
-ila 175, 195; xxxii;
схема 21
-Hat XXVIII
-U*1 (op- -IS5)	164;
XXVIII
-U«2 XXXII
-ilB® 175; XXXII
-ua1 (-H- + -a6) 164,
166; XXVIII
-ilS^C-il- + -ё21) 175;
XXXII
-iiaxx ly, 201; XXXII
-ill 175; XXXII
-ilia XXVIII
-no 175; XXXII
-ia 175; XXXII
ImSa XXV
-in1 82, 86
-in2 155, 188; XXX; схе-
ма 28
-in3 [-ini] 175; XXXIII
in 159
-indo CM. -Udo
ini 156; XXI
inj
<ттН XXV
innb 159
-ino 179; XXVIII
-jyiU JUL VIII
-151	-o14
-io2 202, 220
-i^l 202; XXIX
-ia2 172» 202; ШИ
-ia3 [-iei] XXXIII
is 209; XXI
ighu XXII
-isya- ом. -sya-
-it XXXII
-4- CM. -t-
-it- cm. -t-
-Ца XXXII
-ita 175; XXXII
-ita XXXII
-Чае^ХХХИ
Jt4ha XXXII
-item 175; XXXII
-ita1 ом. - i ta4
-ite2 XXXII
-ite5 (нейтр.) 175;
XXXII
-itan 175; xxxii
-iti XXXII
-itiB 175; XXXII
-it! XXXII
-iti XXXII
itka XXV
{-itko} 115
itna xx, xxv
-itu XXXII
[-iu] XXXIII
iu 119; XXI
-iusi (-i-1 + -u1 + -si)
xxxm; схема 25
[-iu) 189; xxxni
-id XXXIII
-ids! 159; XXXIII
-iya1 59
-iya2 XXVIII
-iya 166. 175, 192, 195,
2O2;XXVIII; схема 21
iyat xxv
-iya 202, 220
-iyo 202, 220
{1} CM. {in}
ihl- 156
ihl XXV
-I1 L-is] 59, 55, 55,72,
77, 84,85,88,99,105,
104,114,115,119,157,
154,155,159,161,177,
179,187,201,202,219;
IX, XVI-XVIII, XXI
-I2 55, 104; XIII
-I3 72,85,88,191; I,XIII
-I4 80, 99
-[h]x5 116
-I6 XXVI
-I7 216; XXVIII
-I8 (I-e л.) xxix
-2-3 436
341
-i9 (2-е л.) mi
-i10 (3-е л. ед.ч.) 202;
ТУТ
-i31 (I-e л. мн.ч.) XXX
-i12 172; XXXI
-х15 XXXII
-I14 (<-у-2/0+-11) 155»
161.175.176.177.179.
187,189,196,197,219;
XXXIII
-х-1 150.159.161 ДУШ.
YYT
-X-2 155, 155,161; XXVII
х1 156; XXI
х2 (общекосв. пад.) xxi
-ха (-i1*14+-а2) 197,201
ха xxi
-xda C-х-2 + -а-2 + -а1)
XXVIII
-1ё 171, 172; XXX
-xha XXXII, XXXVI
-ij- 155, 155; XXVII
-II 202; XXXI
-на 171
-Пё 171
-1ла XXVIII
-1ла 171
-1лё 171
-in1 XXIX
-in2 202; XXXI
-in[i]5 XXX
io XXI
—is1 159, 202; XXX
—is2 176, 202; XXXIII
-хй 172; XXXI
—хй— см. —Й—
-хйи 172; XXXI
-it1 (-Х-1 + -t-) 161;
XXVIII
-it2 202; ЕЕ
-it5 XXXIII
-iv- XXVII
-	i1 59, 71; XI
—	i2 55, 57; Xlii
-	i5 54,202;XI,XVII,XVIII
-	I4 75
-i5 79, 80, 84, 109
-I6 81, 98, 99
-[h]F 116
-[h]i8 121
—	x9 XXVI
-	i10 XXIX. XXXII, XXXV
-	i11 (I-e Л.) 202; XXX
-	X12 (2-е л.) xxx
-	x15 171, 177, 182, 202;
XXXIII
-J14 (cp. -x5) XXXIII
-5-jS xxix
-[i]d- 155; xxvii
jab 152; XX
jadh6 XXV
jagah 99
jaha XX
jaisfi XX
jaiea XX
jaiso 152
jaka XXI
-jan1 49
-jan2 60
-jane 45
-jana / -jani 49
-jade 49
jao XXI
jaun XXI
-javal ^4
-javliin 94
jawan cm. jaun
ja1 (указ.) 152; XXI
ja2 (oth.) XXI
ja- 197, 201, 202, 215
-jati 60
-ja 225; XXIX
je1 (j- + -ё5) 148; IV
je2 154; XXI
jede XXV
jeni 154; XXI
ji*XXI
jidhar E(
jiharo XXV
jike’xxi
jiko XXI
jiti XXV
jitne XX
ji XXI
jia XXV
jo1 (j- + -o1) 92, 148;
V, XXII, XXIII
jo2 V, VI, XXII, XXIII
jo5 (oth.) 152, 159; XX,
XXI
jo4 (указ.) 152; XXI
jode 95
ju’xxi
jure 99
jyi xxi
jy5 XX
-k[a] V
-[a]k 90, 99, 140, 155;
V, XIV, XV
-[e]k 50
-[u]k ом. -uk
-ka 74
ka1 /ке/ V, VI
ka2 /ко/ (адьект.) VI
kab 152; XX
kabhl XX
kacha VI
-kade 99
-kadun 155
kahi 152; XX
kah£ 152; XX
-kahu XXXVI
-kai XXXVI
-kaika XXXVI
-kainha XXXVI
kale a XX
kaise XX
kai VI
kai1 XX
kai2 157; XXI
капа VI
kani VI
kan XXI
kani XXII, XXIII
kano XXI
-kar 166; XXVIII
kar V
kar- 159, 198
kara VI
kara- 152
-кагё 166; XXVIII
-kari 166
karu XXTV
-karun 99
-kau XXXVI
kau1 (k- + -au1) V
kau2 XXIV
kaun XX, XXI
kaunsfi XX
kau XXII-XXIV
kava, kavara XXI
-[a]kawft 102
kayo 157; XXI
kayu 152, 154, 157; EE
kai XXI
-[a]ka 102
ka1 (к-4-ё1) 88, 90, 92
97, 99, 117, 150; V
кё2 (напр.) V, XXII
ka5 (отлож.) VI
кё4 (вопр.) xxi
кё5 (неопр.) xxi
кё- 156
кёу XXI
кё- 156
342
kihf ш
kXi XXI
Ш xxi
ke1 /кв/ (адъект.) v, vi
кв2 (напр.) xxii
{-кв} 97; v, хин
ке& VI
kerehi V
кеа XXI
-кё1 88, 99»156,140,197;
IV» V, VI, XIV, XV
-кё2 166; XXVIII
кё1 (к-+-ё5) 88-90, 95,
97, 99, 119, 146
кё2 152, 1J6; XXI
кёЬ& XXI
kehi XXI
кёг V
кёта XXI
кёги XXI
кёи 132
-kh V, VI
-khan / -khani 49, 99
-khanda / -khandi 49
khft VI
-khfili 94
-khftlQn 94
-khan / -khftna / -khani
/ -khani 49, 140
-Шпё 131
khi 94, 148; V
khe VI
khe 76, 94, 97, 108,179,
197; V,VI,XXII,XXIII
khi VI
kho V
khu V, VI
khud 122
khuni VI
ki XXI
kichi XXI
kichu XXI
kidhar XX
ki6 XXI
kini XXI
{-klzo} V
kitnft XX
tt1 (к- +	-I1)	89,
90, 92,	95,	97,
99, 119, IV	156, 179;
ki2 VI ki5 HI	
ко VI	
{to»1} V	
{ko2} XXI
(kon) XXI
ко1 (напр.) 90, 97, 99,
114, 118, 144, 155;
V, VI, XXII-XXIV
ko2 (k- + -61) 164; IV-
VI, XXIII
ko5 (BOnp.) 132; XXI
ко4 (неопр.) ш
koh XXI
kohi XXI
kohu 132; XXI
k51 132, 155; XX, Ш
kol_94
kolo 94
kono XXI
kon XXI
kSna XXI
koni XXI
konl XXI
копи XXI
kou XXI
кой XXI
ко V
-ku 74, 118, 136; IV, V,
XIV, XV, XXII-XXIV
ku VI
kuoh XX, XXI
kujh XXI
kun XXI
ku*VI
ku VI, XXIII
kun XXI
ku’v
куй XX, XXI
kyo[kar] XX
-[ajl1 /-[]1/ VI
-[i]l2 157 ;XXXII,XXXIV;
схема 23
-I-1 155, 161, 164, 173,
175, 182, 189, 194,
198, 201, 202, 223;
XXVIII, XXXII,XXXIV;
схемы 22, 26, 27
-I-2 171, 191, 221, 223;
схемы 24, 27
-I-5 157, 175, 205, 206;
xxxii, xxxiv; схемы
21-23
-la 157, 198, 206
-la XXXII
{la}XXIV
la /1Э/ VI
lai1 99, 161; V, VI,XXII,
XXIII
lai2 /1е/ VI
lau V
-IS1 66, 127; XU
-ll2 76, 84, 88, 98, 99,
144, 191, 212; IV,
V, XXII-XXIV
-Ifi3 (-1-1 + -ft1) 119,
161.164.192.195.196.
223;XXViii; схема 27
-ia4 (-1-5 + -a11) 205;
XXXII
-is5 (cp. -i-2)	171;
xxxi; схема 24
-is6 (-1-2 + -a1) 171,
223; схема 24
-1ft- 152; XXVII
Iftgftn 88, 99
Ifti 196; V, XXII, XXIII
-Iftn 171; XXXI
-Ifta 171; xxxi
-i&u 171; xxxi
-Ifiu- XXVII
{-le} 78
le V, VI
{len} XXIV
{lea} XXIV
-161 (-1-2 + -ё17) 171
-1ё2 (-1-1 + -ё26) 197
-1ё5 (-1-5 + -ё15) 155,
157; xxxii; схема 23
-1ё4 (-1-5 + -ё22) 190;
XXXII
1ft1 (напр.) V, vi
1ё2 (инстр.) 155; V, VI,
XXII, XXIII
-1ё1й 164; XXVIII
-Iftrfi VI
-13* (-1-4 -ё1’12) 161
-11 XXXII
11уё 99
-li (-1-4 -I1) 119,192,
201
{-1о} 164
16 V
-log 45, 58, 60-62, 99,
225; XIX
-16к 45, 65, 140; XIX,
XXII, XXIII
-lokan- 74
-1окё 74
Io V
-1и XXXII
-lu XXXII
-1тй- 152; XXVII
-Ivftu- XXVII
22-4 416
343
-11 114
-io 114
15 V
-m[i] 97» 148; XXVI
ma1 V.
ma2 126, 196, 198; XIX,
XXII
{ma } 94; V
ma-1 141; XXII
ma-2 144, 191; XXII
madhye 98
mahada 148; XXII
mai1 [me:, may] VI
mai2 [mAi] 140, 155; XIX
mai (mai) 119, 121, 150,
145,155,157,159,191,
200,209,219 ;ХП,XXI I
maj- 144; XXII
majhya 144; XXII
majjo XXII
mama 141; XIX, XXII
-man 61
{man} XXII
-mans 61
mang VI
man! 94
mafije VI
mafijh V, VI
manjha VI
manjhe VI
{mare} XXII
{maro} XXII
mata 99
mate XXII
ma1 V, VI
ma2 141; XXII
maai V
-mage 94
-mfigun 94
mihai V
mahra XXII
mShro XXII
majha XXII
majhya 155
-man 61
—mana 61
-manan[ka]- 74;XIV,XXII-
XXIV
-mane 57, 61, 74, 155,
190; XIV,-XIX, XXII-
XXIV
шага 142; XXII
maro XXII
mate 88
-mfi XXVI
ml1 85, 90, 94, 118,142,
155, 197; V, VI
ma2 94
mfi5 200, 225; XIX, XXII
mfi4 126
mfi 148; XXII
mfi ИХ, XXII
mfi 154, 157; XXI
-me 171
{me} 188; XIX.XXII
mehe XXV
meyfi 154, 157; XXI
-me 171
me1 V, VI
me2 151; XXI
тёка 155, 137; XXI
mekfi 154, 157; XXI
тёк! 154, 157; XXI
merau XXII
merfi 150; XXII
тёго XXII
тёгй XXII
me1 84, 88, 90, 94, 95,
97, 99, 119,146,148,
185, 197; I
тё2 155; XIX, XXII
mha XXII
mhai1 XIX
rahai2 155i XXII
mharo XXII
mhS XXII
mhlro XXII
mhe XIX, ^XII
тЬй XIX
-mi1 CM. -m[i]
-mi2 XXX
mighi XXII
-min 166; XXVIII
minjo XXII
{miro} XXII
mi 185; XIX, XXII
-minfi 61
mi 155; XXII
тока XXI
тока XXI
топа XXI
monjhe VI
-mo 115
то1 V, VI
то2 XXII
тоё XXII
тоё XXII
mohi XXII
mojo XXII
mor XXII
morfi XIX
mote XXII
moy XXII
то V
-mu XXX
mu VI
mui 127; XIX. XXI
mujh 145, 144; XXII
mujhe 144, 179; XXII
mujhi 121
{muro} 105; XXII
mu 127, 140 > mi
muhijo 148; XXII
тй XXII
mu 148; XIX, XXII
mftjh VI
myfi XXII
-n1 (-n; см. также -an1,
-Aka, -nku) £7, 88
—n2 161
-n5 XXX
-[ё]п4 cm. -Sa
-[u]n5 148; XXVI
-[u]n6 cm. -un
n— 225
-na1 161, 194; XXVIII
-na2 165; XXVIII
па1 V, VI
na2 155, 225
{na} 105; V, XXII, XXIII
nahi 225
nahi 155,157.159,219,225
nai 144; V, XXII, XXIII
nai V
{nal[a]} V
nas- 225
nathi 119, 155, 188,211,
225;схема 26
-navfi XXVIII
navha 22>
navhS 225
navhes 225
navhet 225
navhS 225
navho 225
navhtfi 225
-na1 57, 76, 98, 99,155»
XXIV
-na2 161, 179, 185, 204;
XXVIII
-na5 209; xxvili
na1 (n— + -a1) v
na2 (n— + -a5) 90, 142
na5 225
nahi 225
344
nfihi 191.192.212.219.223
n8h£a 223
n8h£t 223
nidus 223
n&i 223
-nfin 171
-nfir XXVIII
-naro XXVIII
-n-baro ОМ. -ап-Ьёго
па 90
-nd- 155. 159, 163, 201;
охема 25
-ndai (op. -dal) 155
-nda (cp. -da) 198 , 209;
XXVIII
-nde 200, 209
-ndia 187, 201
-ndo 223 , 226; XXVIII;
схема 25
-ne 157, 206; схема 22
ne / пё V
nelh 223
-пё1 165, 190, 191, 198,
208, 226; схема 24
-пё2 166; XXVIII
пё1 88, 90, 109,144,155,
161; IV, V.XXII-XXIV
пё2 (агенс) 89, 90, 97,
99, 143, 155, 159,
179; V, XXII-XXIV
—пв—hard XXVIII
-пё-vdla 191; XXVIII
пёгё 93
-пё 76, 95, 98, 99, 118,
120, 155; V, XXIV
-п«- 171
(ni) 188, 223; схема 28
п!её 99
п1мЬ& 223
ninne 223
ndnnhe ^^3
nisbat 99
Шяаё 223
niaau 223
niasu 223
п^гё 99
ni1 (n_ + _£1) 90, 93,
155; iv
ai2 VI
alhi 223
nihS 223
57, 76, 98,99,114; V
-*** 57, 74, 88, 89
-nku 74, 136; XXH^XHV
-ana XXVIII
-xma 161, 163; xxvni
-ппё XXVj.II
-nni 161
{-no} 164
-no1 77, 78; V
-no2 161; XXVIII
-no3 (n— + -о1) XXVIII
no 90, 92, 109; V, VI
nov8r 194
-nt- cm. -t-
-nta 184; XXXII
-nta XXXII
-nta xxni
-nti XXXII
-ntu XXXII
-nu1 226; XXVIII
-nu2 171
-nu-bhai[ko] 226
-nu-hune 226
-nu-htido 226
numba 127, 129, 140; XIX
nu 90, 109
-nil 85
nd 88, 89, 118, 148,155,
161; V, XXII, XHII
nuh 223
-n (cp. -n&2) 161, 228
-[ijna-viro XXVIII
-паГ116
-nfi2 161; XXVIII
-nir 161,191,194; XXVIII
-nirfi XXVIII
-ne 161; XXVIII
-n-hdr XXVIII
-nl 134, 137
—no 161; XXVIII
n5 VI
-nu 161; XXVIII
-n-vaia xxviii
-ny& 161
-пуАсё (п-^-уйЧс—н-ё1)
161
-nydt	(n-t-ya1*- [a] t2)
197
-[i]3 72
—O1 XXIX
—o2 188
{-o1} 39, 52, 70,97,103,
119; vii, xvii,xviii
{-02} 77
о 157
{о} 223; XXIV
oba 127, 141; XIX, XXIH
obi XXIII
{odora} XXI
{odoya} XXI
oga XXI
oh 119; XXIV
ohu 141; XXIV
ovuhu XXIV
own XXIV
oya 131
-o1 39, 52, 67,76,85,97,
103,109,115,118,119,
132,137,155,161,187;
VII,XIII, XVI-XVHI,
XXI - XXIII, XXVIII;
схемы 24-26
-	о2 52, 55, 70; VII
-	o3 53, 56; IX
-	o4 17, 63, 67, 85, 114;
142,155,159; VII-XII
-	o5 20; VII, XIII
-	o6 78, 99; VII, XIII
-	67 82
-o® 82
-o9 202
-о10 (3-е л. ед.ч.) 202;
-о11 (2-е л. мн.ч.) 169,
171, 20-; Ш
-о12 175; XXXII
-о13 176,202,219; ХИГИ,
XXXIV; 27
-о14 ( -у-2 / 0 ♦ -о1)
197; XXVIII
-о- XXVII
о1 V, VI
о2 XXI, XXIV
о3 (м.р.) 132, 188; XXI
О4 (обиюкосв.пад./мн.ч.)
XXI. XXIV
-oga 171; xxxi
-6gi xxxi
oh XXIV
-oina 223
-6ina 223
-oil 171
-01ё 171
on XXIV
-or 62
or 99
-oro- 164
-os1 171; XXX; схема 24
-oa2 176,188,202; XXXIII
-ot 202; XXX
-6tA 45
-©▼a- xxvii
-oya xxviii
-51 39, 54, 103
345
—о2 57, 60, 75, 88, 99,
114, 155; VII-X
-S5 82, 85, 209; IV
-о4 115
45 lie
-о6 125, W, 201, 225;
ХХП, XXII
-о7 176, 202; XXXIII
-ota 165; XXVHI
-Ote 165; XXVIII
pa V
pad 200
pahelfi 189
pahlie IV
pahle 99; IV
pai V
-pan 120
-panand 120
-pane 120
par*90, 94, 97, 99, 155,
185; V, VI
{para} V
para- 152
pari 89, 99
pari V
par- 179
patti 94
pav- 179
picat 95
pice 95
рйпа XIX
par- 194, 201
pas 90, 99
pase 90, 155
paai 99
pfide vi
{-ре) XXVII
{ре} ХП
ре V
pea 200
-peksS 99
pha VI
piccho 94
picche 94
piche 95
potd 127; XIX
-pudhe 94
-pudhun 94
-panj 60
pOrv 99
puda VI
pyo 200, 210, 255
—г1 VI
-[a]r2 89, 90, 99; IV,
V, XIV, XV
346
-Mr5 64, 88 , 90>, 95,
97, 99, 140,161; IV,
V, XIV, XV
-ra 74, 97, 161; IV, V,
XIV, IV, XXII-XXIV
rah- 159, 165, 180, 182,
185, 185, 190, 126,
197, 202, 206, 216,
221; схема 20
rahAba схема 22
rahae XXXIV; схема 22
rahai 189; XXXIV, XXXV
rahaita XXXIV; схема 22
rahai XXXV
rahai XXXIV
rahan XXXV
-rahanu 190, 226
rahao 189; XXXV
rahata XXXIV; схема 22
rahau XXXV
-raha (rah- + -a1) 165,
185,190,202;схема 20
-rahe 185, 190
rahechu 190
-rahe[ko] 190; схема 24
rahis XXXIV
rehit XXXIV
rahi XXXIV
-rahne 190
ralo XXXIV
rau VI
rauft 129; XU, XXIII
raura 129
raura 129
-[e]ra 45 , 51, 64 , 99;
XIV, XU, XXII-XXIV
-ra- 152; XXVII
ra 119; V, VI,XXII,XXIII
rah- 196
-гага- XXVII
-rafii 61
-[v]rav- 152
-[e]re 89,99,190;V,XIV,XV
го V, VI
—	ru 221; V, XIV, XV
гй VI
—	s1 90, 98,99,161; XXII-
XXIV
-	s2 148; XXVI
-	a5 (op. также -as, -is)
159, 176
-	[i]s4 ом. —is
—	s— 155, 172
-	sa 225
{sa} 97; V
-sab 60, 140; XIX
sab 122
-aabh 60; XIX
-sabhai 60
-sabu 61
sagh- 194
saha 89
sal XXIV
sal XXXV
sak- 159, 194, 195
sakal ([ho:ol]) 45 , 64,
65,99,XIX, XXIII, XXIV
-samor 99
-saaah[a] 45,60,61,64,99
-san 225
san XXXV
sando 148
-sanhi 225
sani VI, XXII, XXHI
• i —	____
sau 159; XXI, XXIV
sau2 XXXV
-sa 225
sfi1 XXII
sa2 181; XXXIV
sada xxii
sada 89
saktmu V
е&жё 90
sama 95
sXo XXXV
sath 88, 90, 99
satha 90
sa1 90; V
si2 198; XXXV
{se} 148
seo XXIV
sa1 60, 89, 90,94,97,99,
117,118,144,155|IV,V
s32 156,157,159,140,190,
197, 221; XXI, XXIV
s65 181; XXXIV
sene V
s8ti V
ее 58; V
-si 159, 225
{-si}148
si 156, 157, 155, 194;
XXI. XXIV
slbi 60
-sin 155
aivfiy 90
-si 172
si XXXIV, XXXV
-si1 XXVI
-si2 159; XXXIII
{so} XXI
{«.} 216
so1 V
во2 XX, XXI
so V
sudhi 90
вйп V
—su1 XXVI
-ей2 XXXIU
sS 155J V
-sya- 170
-й- 171, 172; схема 26
йак- 194
-Йв XXXI; схема 26
-Й1т8у 99
Й1 XXI
-fill 1?1, 202; XXXI
-61 57,90,99,142,144; V
-йо 194; XXXI
йо XXI
йи 152, 154; XXI
-Ы*1 89 , 90 , 99, 118;
V, XIV, XV
-[i]t2 84, ^0 , 98 , 99,
142, 197; V
-t3 176,202; XXXIII,XXXV
-t- 154,155,159,165,165,
175,188,201,202,215,
216, 219, 225;XXXII;
CXeMH 20-22, 26-28
-ta1 165; XXVIII
-ta2 [te:] VI
{ta} 94,105;V,XXII,xnil
ta- 141; XXIII
{ta-} XXIII
tab 151, 152; XX
tabhi 121
ta-hit XIX
tahl XX
-tai XXVIII
tai1 127, 225; XIX, XXIII
tai2 (обцекоов.о.) xxiii
tai3 XXIV
taift XXIV
taisd XX
tai1 VI
tai2 XIX, XXIII
tab 90, 99, 117; V
tale 99
{taa} 188; XXIII
tan- 144
taafiri- 144; XXIII
taairo XXIII
tane 194; ИХ, XXIII
taaS XXIII
tap&f 122; XU, XXIII
taraf 99, П9
tarafa 93
taraph 90
tarah 90
tare 142
{tare, tore} XXIII
{taro} XXIII
tau1 XXIII
tau2 XXXIV
taun XX, XXI
tavhi XXIII
tarhi XIX, XXIII
-tavya 175
tawan cm. taun
taya XXIII
ta 127; XIX, XXIII
-ta1 (—t—+—a1) 119, 155,
159,165,192,216,219;
xxvili; схемы 20, 27
-ta2 (-t- + -a5) xxviii
ta1 128, 141; XXIII
ta2 xxiv
ta- CM. tBha
-taa 49
taha 127, 140; xxi, xxiv
taMku cm. tabu
tihanbu CM. tSnku
лаьга xxiii
tai 137; ni, xxiv
taf v
tabu 156
tanbu 156, 155
tara xxiii
taro XXIII
-ti 197; XXVIII
ta1 94
ti2 xxiii
ta3 xxiv
ti- cm. tiha
taha xxiv
-tana xxviii
ta- xxiii
{-te} 88, 97; У
{te} 168, 171, 221
te VI
tei XXI
tennS XXIV
teru XXIII
tes XXI, XXIV
tessau XXIV
tessa XXI, XXIV
tessS XHV
te XIX
-ta1 C-t- + -a3) xxviii
-ta2 C-t- + -a1) 185
-ta3 (-t-н-а25) 119, 201
-[i]ta4 (-t- ♦ -a6) 165,
192, 194; XXVIII;
XXXVII
-[a]ta5 50, 86, 88, 99,
140; V, XIV, XV
ta1 (инстр.) у, vi
ta2 (мести.) 89,90,94; у
ta3 154, 137, 155, 159?
197; hi, xxiv
ta4 (мн.ч.) 159,192;XXIV
taa xxiv
tai xxiv
tai xxiv
taia xxiv
ten- 142; XXIV
temnS XXIV
teal XXV
tana 155; xxiv
tanx 134, 157; ш, xxiv
tai 156, 157; xxi, xxiv
tarau XXIII
tara xxiii
taro xxiii
-tas 188
-te <-t- + -a12) 155
te1 V
te2 xix. XXIII
ti3 (агенс) xxiii
ta4 157, 155; ni, xxiv
th- 154, 155, 159, 180,
182.183.185.202.221
tha- XXIII
thai1 VI
thai2 XIX
thai- 144; XXIII
-thaba XXVIII
than XXXIV
than V, VI
thayo 182; XXXIV
-tha 151
tha1 (th-ь-а1) 155, 159,
188, 191; ЩЦ
tha2 (th- + -a3) 210
thaa 184
thab- 180, 185, 192,202,
221; схемы 21, 25
thaba 184; схема 21
thabiba 182, 1$2; XXXIV;
схема 25
thabiba xxxiv; схема 21
thabita 182; xxxiv; схе-
ма 21
347
thakunu V	tishd XXIII ,	tox 84, 89, 94, 102,209;
thantS XXXIV	-ti (-t- + -i1) 119,154,	IV, V
thAro XXIII	155, 187, 196, 201	to2 Ш
tharu 89	ti1 VI	toh XIX
-thiy 151	ti2 128; Ш	{-tu} (cp. {-to2}) 225
thayi 95, 99	ti5 157; XXI. XXIV	{tu} XIX, XXIII
tha XXIII	ti4 182; XXXIV	tu 127,190,225;XIX,XXIII
the1 V, VI	tihnau XXIV	tu- 212; XXIII
thS2 XH, XXIII	tihnS XXIV	[tu4cO 128
thS5 (th- + -S1) 188	tihni XXIV	tuddh XXIII
the4 186. 210j схема-25	tihniS XXIV	tuha XXIII
thekS 9*, 99	-til 1£1, 202; XXXI	tuhadfi XXIII
thi cm. thie	tinft XXIV	tui 127; XIX, XXIII
thiba XXXIV	tine XXIV	tui XXIII
thiSna 225	tinh& XXIV	tuj— 142; XXIII
thie 190, 192	tinhS XXIV	tujh 145; XXIII
thila XXXIV	tini XXIV	tujhfi XXIII
thift 210	-tie 159	tujhe XXIII
thiyfi XXXIV	-ti XXIV	tujhya- 142; XXIII
thiyo 182,225,226; XXXIV,	{-tir} 97} 5	tujjo XXIII
схема 24	{-tiro} XXIII	turn 219; Ш, XXIII
thi1 90, 94, 118, 142,	{-toljlis	tuna- XXIII
144, 155; V	{-ter} (cp. -to) 215	tuna XIX
thi2 (th—1—i1) 155, 182,	{—to5} 164	tuna! XXIII
188, 210	tohan XXIII	tunan XXIII
thi5 182; XXXIV	tohanika XIX, XXIII	tumau XXIII
-thinha XXXVI	tohani 225; XIX, XXIII	tunahro XXIII
thi 182	tohara XXIII	tuna XXIII
the1 V	toharni XIX	tumbha- XXIII
tho2 186,210,219; XXXIV;	tohar XXIII	tunbhS 127.129;XIX,XXIII
схема 25	topa XXIII	tune XIX, XXIII
-thu XXIX	tope XXIII	{tune} XIX, XXIII
-thunha XXXVI	topi XIX, 4XXIII	{tumen} XXIII
thd XIX, XXIII	tora XXIII	tune 127; XIX, XXIII
-thyo cm. thiyo	—to (-t- + -o1) 119,155,	tunS XIX, XXIII
-ti XXX	188, 192, 197, 211,	tunhara 190; XXIII
{-ti} (cp. -ti) 215	225;xxvni; схема 26	tunhSrau XXIII
ti- 142; XXIV	to1 127, 128, 141, 148;	tumharo XXIII
tidhar XX	XIX, XXIII	tunha XXIII
-tie 49	to2 (общекосв. пад. и	tunhS XXIII
tij- CM. ti-	агенс) xxiii	tunhi XIX, XXIII
ti-jo XXIII	to5 157, 192, 194, 196;	tunhi XXIII
tika XXI	XXI. XXIV	tuni 127, 140; XIX,XXIII
tiko XXI	to4 XXXIV	tuni XIX, XXIII
tini 127,185; XIX, XXIII	to— XXIII	tunna xxiii
tinro XXIII	toe XXIII	tunme tty
tin XXIII	toh XXIII	tunni XIX, XXIII
tin§ XXIV	toi XXIII	tunu XXIII
tini 157; XXI, XXIV	tona- 140; XIX, XXIII	tunu XXIII
tini 156	tomrfi XIX	{turo} 105; XXIII
tinie XXIV	tdr "XXIII	tus XIX, XXIII
tinne XXIV	tora XIX	[ tu a] 128
tinni XXIV	-toe 188	[’tu'ea] 128
tine XXIV	to-te XXIII	tusan XXIII
tie XXIV	toya XXIII	tusfira XXIII
348
tual XIX, XXIII	{u}xxiv	ua 102, 150,156,146,155,
turf XXIII	u 156; XXI, XXIV	159, 179; Щ, XXIV
tuae XIX	-ua XXXII	{ua} XXIV
tuai XXIII	-uani XXXII	uaert XXIV
tus! XIX, XXIII	udhar XX	uaeru XXIV
tueaa XXIII	-ue XXXII	ua3 144; XXIV
tuaai XIX	uh 157, 159; xxi, xxiv	-uai cm. -iuai
tuaai XXIH	uha1 157	Uta 89, 94; V
tueaS XXIII	uha2 xxi	utna xx
tnsei xix	uha xxiv	uto 94
tuaso XXIII	uh&a 156, 157; xxi.xxiv	-uu XXXII
{tut} (cp. {tu}) XXIII	uhnS XXIV	-uv- 164
-ta 155	uho 157	-uva xxviii
tu XIX, XXIII	-их XXXII	-uva- xxvii
tuhijo XXIII	-uk 202; XXIX	-uva xxviii
tfi 145, 159J ш. XXIII	unba 127, 129, 140; XIX,	-u1 59, 54, 71, 109,119,
ta-jo nni	XXIII	152,157,155;XI,XVII,
-[a] tan 84, 99, 191; V	-un1 57, 75; VIII-X.XVI-	XVIII, XXI, XXVIII
tS 188, 200, 212, 225;	XVIII	-u2 (—u) 57, 85
XIX. XXIII	-un2 202; XXIX	-u? 65
tava xxiii	-un^ XTT	-u4 166; XXVIII
tvai XXIII	{-un} 64, 75; VII	-й5 201; XXIX, XXXII
tva xxiii	un 119, 156; XXIV	-a6 119, 172, 188; XXX
tyaha 156{ XXI	{ un [un] } XXIV	-fi7 172; 23X11
tya xxiv	una xxiv	{-u} 57, 75; VII
tya- 155; xxiv	-ungi XXXI	-йе 85
tyaj- cm. tya-	-ungo 171; XXXI	{-ui} xxx
tyine XXIV	unhai XXIV	-a1 /—a/ 52, 104
tySfij- CM. tyS-	unhan [I] XXIV	-a2 54
tya iv	unhannka XXIV	-a5 Z2; X
tya- xxiv	unhau XXIV	-a4 xxviii
tyo1 156j XXI	unhi XXIV	-a5 ххд
tyo2 XXIV	unhera XXIV	-a6 XXX
tyo XX	unhd 144; XXIV	-a7 xxxii
ta 141,161; V,XXII.XXIII	unhi XXIV	-a- 164
-ta 49, 88, 99, 140	unho 145; XXIV	a1 156, 157, 141; Щ
-ti 49, 99	unhuka XXIV	a2 (м.р.) 152; XXI, XXIV
-ti 49	-uni cm. -un1	a^ (общекосв.пад.) ш
-ta 49	uni1 XXI	-аа 171
—to 49	uni2 cm. un	-шаЗ i7i
-u1 59, 52, 67, 70, 76,	uni1 156; XXIV	-an1 82, 84, 99
79, 84, 85, 97, Ю5,	uni2 XXIV	-On2 166, 195; XXVIII
118, 148, 159, 161;	{unu} 188	-On5 171; XXX, xxxv
VIII, XIII, XVI, XXI	-un 161	anha XXIV
—u2 56	-un- 164	-Ono 116
-u5 65	un’xiIV	aparai V
—u4 82; V	unan XXIV	-[yjS1 55, 159; IX, X,
-U5 105; XVII	-una XXVIII	XVI-XVIII
-u6 166, 188, 201, 205,	unii xxiv	-a2 81
XXVIII	uni XXIV	-a5 XXVI
-u7 ххд	un-karu XXIV	-й4 194; xxvnl
-u8 XXX	-unu XXVIII	-a5 ПД
-U9 (-U) XXIX, XXXII	upar 90	-a6 171, 188, 202; XXX,
-u[n]10 XXX	uparant 99	XXXI, XXXV; схема 24
-U- XXXII	apart 88, 99	a v
349
-Ide XXXI		via XXIV-	ya2 [ja:] (ж.р.) 2.9,
-uga 171, 191; XXXI		vinhai XXIV	132; XXI
-dge 171		vis XXIV	ya- /Ja-/ 197
-ugi XXXI		vise XXIV	ya[ha]- 140; XXI
-ula 171,223; XXXI;	cxe-	vi XXIV	yaha XXI
ма 24		{voj) 124	-yen XXX
-va XXVI		{vone} 124	-yanno 57, 99; VII
-[a]va- XXVII		{vo»J 124	-yat XXXIII
-vade 155		VO (wo) 139; XXI, xxiv	-yau- XXVII
-vado 116		VO XX	-yd1 CM. -a4
vah 137, 159, 159,	183,	-vmd 62	-ya2 CM. -a5
196; EC, XXI. XXIV		vuh CM. vah	-ye3 (-y-1+-a8) 159; ни
vaha1 136; XXI, XXB	T	—vu 161; XXVIII	-y^4 (-y-2 + -a5) 155
vaha2 183; XX		vu 132; ECI, XXIV	-ye1 71, 72; XI
vahi 121		vha 223	-ye2 (-y-^-e1; cp.-e26)
vahu XXI		. vho 223	155
vai (wae) 139; XXIV		wa и т.п. см. va и т.п.	-уё5 (ср. -ё25) 176
{-vai) 188		wS (op. ha2) 209	уё 140; XXI
vaisa XX		-xel 62	уё- 197
vaise XX		-y1 50, 86, 97, 99; XV	уёЪё XXV
-vaiya CM. -aiya		-y2 155, 197; XXX	-yes 176
-vai 66		-y-1 150, 159; XXVIII	yete XXV
van- 197		-y-2 155, 157, 159, 164,	yethe XXV
vana XXIV		175, 182, 189, 198	уёи- 135
van! XXIV		-ya XXX	yeuthi XXV
-varg 60, 62, 64		{-ya-} 72	-уё‘176
{varikon} XXI		yah 136, 155, 157, 179;	ye XXI
{variso} XXI		XX, XXI	yi XXI
-varu 66; IX		yahi1 136; XXI	yih- XXI
-varun IX		yahi2 132; XX, XXV	yini XXI
vata 94		yahi 121, 132	yini 136
vau (wao) 139; XXI,	XXIV	yahu XXI	-yi XXX
-vav- 152; XXVII		-yalu 164;x XXVIII	yi XXI
-vavi- XXVII		yasofri] XXV	{yoi} 124, 179; XXIV
-[ajva1 115		yata XXV	{yone} 124; XXIV
-va2 (-v-+-a5) 161,	197	yati XXV	{you} 124; XXIV -yo1 /-y / 104 -yo2 (—y—1 + -о11) XXX
-va- 132, 154, 155, XXVII	185;	yatro XXV -yau 183; XXXIII	
va (wa) 132; XXI, XXIV		-yau XXXIII	-yo5 (-y-2 + -o1) 119,
vahi XXIV		-ya1 70, 71, 84, 99,142,	148, 155, 175, 175,
-vai a CM.-ne-vala		161; VII, XI, XVII,	189,194,197; XXVIII,
-vau-1 XXVII		XVIII, XXII, XXIII	XXXIII; схемы 24-26
-vau-2 XXVII		_2	_4 -ya cm. -a	yu1 136; XXI
-vav- [-wa;w-] XXVII		-ya5 Ш	yo2 (M.p.) 132; XXI
-[a]vav- XXVII		-ya4 (-y-2 + -a1) 157	-yoro- CM. -ОГО-
-va 115		-ya5 (—y—2 + -a5)	155;	yo XX, XXV
vd XXIV		XXXIII	yu XXI
ve (we) 139, 197; XXIV		-ya6 (—y—2 + -a5) 198	уиатё XXV
vic 89, 94, 108		-ya7 (op. -ya2) XXXIII	-уй’(-у-г + -U1) 155
vicco 94		ya1 XXI	-ya (-y-1 + -a6) xxx
УКАЗАТЕЛЬ ЯЗЫКОВ И ДИАЛЕКТОВ
авадхи 2, 28, 32, 37» 39, 52, 55, 58,
80, 81, ЮЗ, 104, 119, 134, 152,153,
157, 159, 161, 172, 175, 187, 189,
190, 192, 201, 228, 231; V, VII - X,
XIX, XXI - XXIV, XXVII, XXVIII, XXX,
XXXI, XXXIII-XXXV, XXXVII-XL, XLII
английский 156
апабхранша 3
арабский 105, 122
ассамо-бирманские 27
ассамский (см. такие восточные НИА)
27, 28, 30, 31, 36, 42, 45,46,49,50,
61,65,69,80, 81, 84, 85, 89, 90, 92,
93, 97-99, ЮЗ, 106,118,119,127,131,
133-137, 140, 148, 152, 155,157,161,
163,164,168, 173, 175, 181, 183-185,
188, 190, 192, 194, 197,201,207,213,
216, 218, 221, 223, 229-234; IV, V,
XIV, XV, XXI-XXV, XXVII-XXIX, XXXII,
xxxiv, xxxvii-xl, xlii; схема 23
аустроазиатские 27
афганский (пашто) 27
багхати 28, 53, 55, 72, 85,225, 231;
VI, X, XIII, XXII, XXIII, XXIV
багхели 28
бангару 28, 39
бангла см. бенгальский
барари 52, 72, Ю7
белуджский 27
бенгальский (см. такие восточные НИА)
2, 18, 27, 28, 30-32, 36, 42, 44-46,
49-51, 59, 61, 64, 69, 80, 81,83,86,
. 88, 90, 92-94, 97-99, ЮЗ, 106, 118,
119, 127, 131, 132, 134-137,140,150,
152, 157, 161, 163, 164, 166, 168,
175, 181, 184, 185, 190, 192, 194,
195, 197, 201-203, 205, 213,215,218,
221, 223, 229-231, 233, 234; IV, V,
XIV, XV, XIX, XXI-XXIII, XXV, XXVII-
XXIX, XXXII, XXXIV, XXXVII-XL, XLII;
схемы 21, 29
биласпури 72
бихари см. языки Бихара
бишау 52
брада [бхакха] 28, 32, 39, 52, 53,55,
57, 70, 132, 134, 139, 153, 171,172,
182, 188, 201, 224, 228,231; V, VII-
X, XVIII, XIX,'XXI, XXIV, XXVII,XXX,
XXXI, XXXIV, XXXV, XXXVII, XXXVIII,
XL, XLII
бундели 27, 28, 32, 39, 52, 53,55,57,
70, 80, 132, 134, 182, 183, 228,231;
V, XIX, XXI, XXVIII, XXXIV
бхадарвахи 28 , 38 , 39 , 52 , 54 , 55,57,
70, 72, 73, ЮЗ, 128 , 231; VI, XIII,
XXII-XXIV, XXXIX
бхалеси 39, 52, 55, 231; XVII
бхатеали 28, 72, 73, Ю9; и, х
бхатри 28, 39, 61, 181; XXXIV
бхили 28-30, 38, 39, 52, 55,57,69-71,
80, 81, 84, 85, 96, 106,181,183,185,
188; V, VII-IX, XI, XII, XXXIV, XLI
бходапури 27, 28, 30, 32, 37, 58, 60,
61, 69, во, 81, 102-104,115,127,128,
136,137,142,153, 157, 163, 172, 175,
181, 190, 194, 196, 197,205,221,225,
231; V, VII-X, XIX, XXI-XXV, XXVII-
XXIX, XXXII, XXXIV, XXXV, XXXVII,
XXXVIII, XL, XLII
вазирабадский (панджаби) 44
варли (маратхи) 73
вархади 28
ведический 3
ВИЧОЛИ 28
восточные НИА 24 , 31, 34 , 36 , 37 , 45,
49,59,66 , 70 , 75 , 88-90 , 92 , 97-Ю1,
115, 117, 118, 123,125,127, 131,135,
138-140, 145, 146, 153, 155,163,184,
166,173,182,183, 199, 202, 218, 221,
222, 224, 226, 229-234; схема 29
"восточный хинди" см. хинди, восточ-
ные диалекты
351
гархвали 28, 52, 55, 57, 62, 70, 171,
175, 181, 182, 215, 251; VI-X, XXII,
XXIII, XXX, XXXIV
гималайские 27
горкхали см. непальский
гуджарати 10, 28-51, 58, 59, 52, 55,
65, 67, 69-71, 75, 80, 81, 84, 85,
88-90, 92-94, 96, 98, 106, 108-110 ,
114-116, 118, 119, 126, 127,132,154,
157, 142-144, 146, 151-155, 159,161,
165,164,168, 172, 173, 177-182, 185,
187-190, 195, 197, 198, 201,204,211,
216,222-224, 230-254; IV, V.VII-XII,
XVII-XIX, XXI-XXV, XXVII, XXVIII,
ххх, xxxi-xxxiv, xxxvii-xlii; схема
26
гуджури 52, 53, 55, 57, 73
дакхини 27, 55, 57, 58, 69, 73, 96,
106, 108; XVII, XVIII, XLI
дардские 27, 30, 31
дети 28
джайпури 28, юз; ххи, ххш
джатки (лахнда) 69
ДЖауНСарИ 28; VI, XIII
догри 28, 70, 72
дравидийские 27, 31, 38
древнеиндийский 2, 3, Ю, 36, 61, 79,
85, 147, 152, 168, 170, 173
Дхунди 72
западные НИА 24, 51, 34, 52, 53, 59,
69, 84, 88, 94, 97, 99, 100,115-119,
125, 131, 138, 146, 150, 153, 155,
157, 163, 164, 182, 183, 191, 195,
196,199,219, 221, 224, 227, 230-254;
схема 29
западный пахари см. пахари, западные
диалекты
"западный хинди" см. хинди, западные
диалекты
иранские 27
кабули 62
канаудаи 28, 59, 52, 53, 55, 57, 70,
231; V, VI1-Х
кангри 28, 69, 72, 109; viil-x, XLI
каннада 28
кашмири 27
киунтхали 28, 55, 69, 72, 85,107,171,
225; vi, X, XIII, XVII, XII-XXIV
конкани 27, 28, 31, 32, 38, 39,52-55,
57, 69-73, 76, 78, 80, 81, 96, 104,
106-110, 114, 132, 134, 137,143,146,
152, 231; 233, 234; V, VII-XII,XVII-
XIX, XXI-XXIV, XXXIX, XLI
конканские стандартные (диалекты мара-
тхи) 28
котгуру 85, 181; XXII - XXIV
КОЛИ 39, 52, 85, 108, 152, 181
кулуи 28, 55, 72, 85, 139, 171, 181,
188,225, 251; VI, X, XIII, XXII-XXIV
кумаони 28, 59, 52, 55, 57, 70, 73,
171, 181, 231; VH, XXII, XXIII
кунаби 57, 192
кхандеши 28-50, 58, 59, 109
кхарва 62
кхари боли 28, 59
кхаси 27
кхас-кура см. непальский
кхашали 128
лакхимпури (авадхи) 104, 175, 227
лахнда 27 , 28 , 50-52 , 58 , 39 , 44 , 52,
53, 55, 57, 58, 69, 70, 73, 76, 78-
82, 84, 85, 96, 101, 102, 106, 109,
110, 114-116, 119, 143, 144,148,151,
153,164,172,177, 181, 182, 185, 192,
209, 216, 221-225, 250, 251, 234; V,
XVII-XIX, XXII-XXIV, XXXIV, XXXVII-
XLII
магахи 27, 28, 224; XIX, XXVII, XXIX
маджхи 28
майтхили 28 , 50 , 52 , 42 , 44 , 60 , 69,
153, 157, 172, 175, 183, 194, 206,
218, 221, 226, 251, 252; V,	XIX,
XXVII, XXIX, XXXII, XXXIV, XXXVI -
XXXVIII, XL, XLII; СХвМЫ 22, 29
Малви 27, 28, 62
мавдеали 28, 55, 69, 72, 119,171,181,
188, 224, 225, 251; ’vi, XIII, XXII-
XXIV
маратхи 2, 5» 18, 19 , 24 , 27 , 28-51,
53, 38-40, 42, 52-55, 57, 61, 69-73,
76-78, 80-82, 84, 88-90, 92-96, 98,
99, 104, 106-110, 114-116, 118-120,
122, 126, 127, 132, 134, 137, 140,
142-144, 146, 150-154, 157, 159,161,
163-165, 168, 169, 171, 173,174,176,
180,181-186, 188, 190, 192, 194-197,
201-204, 212, 213, 218, 219,221-224,
227, 250, 231, 253, 254; IV, V, VII-
XII, XVII-XIX, XXI-XXV, XXVII,XXVHJ
XXX-XXXII, XXXIV, XXXV, XXXVII-XLII;
схема 27
марвари 28, 50, 32, 39, 119, 143,144,
153,. 155, 188; V, VII-X, XXII-XXIV,
XXVII
мевари 28 , 32, 126, 132; V
мултани 28, 32, 44, 155, 172; XXVII,
XXX, xxxv
мувда 27
нагпури 28
найпали см. непальский
352
непальский 27 , 28, 30, 31, 37-39, 42,
45, 46, 49, 52, 53, 55, 62, 67, 69,
70, 75, 76, 78, 89, 92, 94, 96-98,
105, 106, 107, 111, 115, 125, 127,
151, 152, 155-137, 143, 152,153,155,
165,169,171, 173, 175, 181-185, 187,
190-192, 194-198, 200, 208, 213,216,
218,221-223, 225, 226, 227, 229-232,
234; IV, V, VII-IX, in, XXI - XXV,
XXVI I, XXVI11, XXX, XXXI, XXXIII-XXXV,
XXXVII-XLII; схема-24
нимади 27, 28
ория (см. такие восточные НИА) 18, 27,
28, 50, 31, 36, 46, 49, 57,61,80-83,
88, 89, 96-98, 105, Юб, 118, 125,
127, 131, 134-157, 140, 152,153,159,
161, 165, 164, 166, 168, 175, 181,
183-185, 188, 190, 192, 194,201,205,
218, 221, 223, 225, 231, 233, 234;
IV, V, XIV, XV, XIX, XXI-XXV, XXVII-
XXIX, XXXII, XXXIV, XXXVII-XL, XLII;
схема 29
охомия см. ассамский
панджаби 26-28, ЗО, 31, 38, 39, 42,
44, 52, 53, 55, 57, 58, 69, 70.
72, 73, 76-78, 80-82, 84, 85, 88-90,
92-94, 96, 97, 101, 102,106,108-110,
114-116, 118-120, 122, 137, 139,143,
152-155,161, 164, 171, 177, 180-182,
185, 187, 192, 194, 197, 198, 200,
201, 209, 222, 224, 228, 231, 233,
2J4; IV, V, VII-X, XVII-X^X,XXI-XXV,
XXVII, XXVIII, XXX, XXaIV, XXXV,
XXXVII-XLII
парбатия см. непальский
парья 27, 31, 36, 38, 39, 42, 52, 55,
57, 62, 69, 70, 73, 76, 80, 103,106,
108, 110, 111, 142-144, 148,157,168,
177, 179, 181, 182, 213,216,221,223,
229-231, 234; V, VII, VIII, XXII-
XXIV, xxx, xxxiv, xxxvii-xlii; схема
28
пахари 27, 28, 32, 53, 55, 56, 69,70,
. 106-110, 134, 137, 139, 143,177,181,
213, 221, 223-225, 231, 233, 234; V,
VI, XVIII, XIX, XXI, XXXVII-XLII
пахари, западные диалекты 28 , 30 , 31,
38. 39, 52, 53, 55, 57, 70, 72, 76,
78, 80, 81, 84, 85, 96, 119,128,144,
171, 181, 182, 188, 231; VII-X,XIII,
XXXIV
пахари, центральные диалекты 28, 30,
31, 38, 39, 76, 78, 182
персидский 105, 122
потхвари 28
пракриты 3
раджастхани 28, 30-32, 38 , 39 , 52,53,
55, 57, 58, 69, 70, 73, 76, 78, 80,
ЮЗ, 106, 108-110, 134, 137,143,164,
171, 172, 177, 181, 182, 188, 201,
211, 222-224, 231, 234; XVII - XIX,
XXI, XXXIV, XXXVII-XLII
рамбани 182
рудхари 128
савайн 28
сайнджи 181, 182
санскрит 3, 36, 39, ЮЗ, 115, 122
сингальский 27, 28, 31, 32, 38, 39,
47, 50, 52, 56, 57, 66, 69, 70, 71,
78 , 80 , 82 , 89 , 96, 101, ЮЗ, Ю6,
113, 115, 127, 128, 131, 132, 134,
135, 137, 141, 150, 152, 153, 161,
163, 164, 166, 168, 176, 178, 179,
201, 216, 221, 222, 224,229-232,234;
IV, V, VII-IX, XI, XII, XIX,XXI-XXV,
XXVII,XXVIII, XXX, XXXI, XXXVII-XLII
СИНДХИ 2, 27, 28, 30, 31, 38, 39, 52,
53,55,57, 69, 70, 72, 73, 76-82, 84,
85, 89, 90, 93, 94, 96, 97, 101,105,
106, 108-110, 114-116, 118, 119,122,
132,134,137, 139, 142, 148, 150-153,
159, 161, 163-165, 169, 174,176,179,
181,182,185, 186, 194, 197, 200-202,
210, 213, 216, 218, 219,221-224,227,
230-234; IV, V, VII-X, XVI-XIX, XXI-
XXV II I, XXX, XXXII, XXXIV, XXXVII -
XLII; схема 25
сираджи 72, 107, Ю8, 171, 181, 182;
XVII
сирыаури 28 , 85; VI, xin
среднеиидийские 2, з, 10, 63 , 79, 147
таджикский 27, 122
тамильский 27
телугу 27
тибето-бирманские 27, 31
тибетские 27
узбекский 27
УРДУ 28 , 40 , 42 , 44 , 216
халби 28 , 39 , 61, 80 , 81, 171; XXXI
хавдури 171, 188
хараути 28, 32, 38
хариани см. бангару
ХИНДИ 2, з» 6, 12, 18, 24, 28, 30,31,
34, 37-40, 42-44, 50, 52, 53, 55-57,
59, 60, 69, 70, 73, 76, 78, 80, 81,
84, 88-90, 92-97, 99, 101, 104, 106,
108, 110, 114-122, 127, 131,132,136,
137, 139, 143, 144, 146, 151, 153,
154,159,161, 171, 177, 179-183, 185,
187,190, 191, 194-198, 201-205, 209,
2 1 4'16
353
211,216,218, 219, 221-224, 2J0, 2JI,
2JJ, 234; IV, V, VII-X, XVII - XXV,
XXVII, XXVIII, XXX, XXXI,XXXIV,XXXV,
XXXVII-XLII; схема 20
хинди, восточные диалекты 28, 30, 52,
57» 38, 45, 46, 53, 57, 58, 60, 61,
67, 69, 73, 75, 84, 98, 102-104,106,
115, 125, 127, 134, 137, 153, 157,
163, 172, 175, 181, 182, 185, 187,
190, 204, 225, 227-229, 231, 234;
XVII
хинди, западные диалекты 28 , 30-32,
53, 57, 69, 73, 76, 84, 106,108,127,
134, 137, 143, 144, 153, 163, 165,
172, 177, 181, 182, 185, 204, 224,
228, 234J XVII
хиндустани 28, 192
центральные НИА. 24, 31, 34, 52, 69,
88, 97, 99, 100, 115-119, 125, 138,
146, 150, 155, 157, 163, 164, 182,
183, 191, 195, 196, 219, 221, 224,
227, 230-234; схема 29
центральный пахари ом. пахари, цент-
ральные диалекты
цыганские диалекты см. цыганский
цыганский 27, 31, 38, 39, 47, 52, 55,
57, 69, 70, 72, 73, 76-78, 80, 84,
88 , 92 , 96 , 97, ЮЗ, 106-110, 115,
119, 124, 132, 134, 137, 141, 150,
164, 168, 171, 173, 176, 179, 192,
201, 216, 221, 222, 224, 229, 232,
234; V, VII-X, XVII-XIX, XXI - XXV,
XXVII, XXX, XXXVTI-XLII
чамеали 28, 57, 69, 72, 73, 85, 109,
139; Vi, xxii-xxiv
читтагонгский (бенгальский) 64
"чолит бхаша" 28, 150, 192, 202
чурахи 171, 224
чхаттисгархи 27, 28, 37, 55, 61, 172,
175,180; V, XXX, XXXI, XXXIII, XXXIV
"шадху бхаша" 28, 192, 202
шахпурокий (лахнда) 28, 32, 44, 139»
161, 223
ШОДОЧИ 28, 55, 72, 85, 231; VI, XIII
языки Бихара 28, 30-32, 37, 38, 46,
57, 58, 60, 67, 75, 80, 81, 90, 96,
98, 102-104, 106, 111, 115, 125,127,
136, 137, 153, 163, 164, 182, 183,
185, 187, 190, 194, 197, 198, 227,
229-231, 234; XXXIX
ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ И СИМВОЛЫ
ав.	- авадхи	нп.	- непереходный
адьект.	— адъективирующий показатель	общекосв	•пад. - общекосвенный падеж
англ.	— английский	о душ.	- одушевленный
араб.	- арабский	опр.	- определенная форма
ас.	- ассамский	ор.	- ория
б.'	- бенгальский	отн.	- относительное местоимение
багх.	- багхати	п.	- павдкаби
бих.	- языки Бихара	пах.	- диалекты пахари
бхад.	- бхадарвахи	пер.	- переходный
бходж.	- бходжпури	перо.	- персидский
ваз.	- вазирабадский панджаби	персон.	- персональный
вопр.	- вопросительное местоимение	почт.	- почтительная форма
г.	- гуджарати	прям.пад	. - прямой падеж
гарх.	- гархвали	Р-	- диалекты раджастхани
дат.пад.	- дательный падеж	ро, ,пад.	- родительный падеж
ДИА	- древний ивдрарийский	с.	— синдти
	(древнеиндийский)	СИ	- северноиндийский
диал.	- диалектная форма	СИА	- средний индоарийский
дравид.	- дравидийский		(среднеиндийский)
ед.ч.	- единственное число	СИНГ.	— сингальский
ж.р.	- женский род	скр.	- санскрит
з.пах.	- западные диалекты пахари	ср.р.	- средний род
зват.пад.	- звательный падеж	тадж.	- таджикский
ИА	- индоарийский	указ.	- указательное местоимение
ИЕ	- индоевропейский	укр.	- украинский диалект (цыган-
инкл.	- инклюзивное местоимение		ского языка)
инстр.	- инструментальный показатель	устар.	- устаревшая форма
к.	- конкани	фам.	- фамильярная форма
кум.	- кумаони	X.	— х и И,цй
л.	- а) диалекты лахвда	хар.	- хараути
	б) лицо (I-е л.)	ЦЫГ.	- цыганский
лит.	- литературный	ц.пах.	- центральные диалекты пахари
м.	- маратхи	чам.	- чамеали
м.р.	- мужской род	шахп.	- шахпурский диалект лахнда
мяг.	- МАГАУИ		
майтх.	- майтхили		• *
манд.	- мавдеали		*
марв.	- марвари		
мев.	- мевари	~ - противополагается	
мн.ч.	- множественное число	/	- чередуется с	
мулт.	- мултани	[] - а)	допускается как необязательное
и.	- непальский		наращение
напр.	- направительный показатель	б)	транскрипция фонетическая
нейтр.	- нейтральная форма	в)	библиографическая ссылка (см.
неод.	- неодушевленный	Список использованной литературы)	
неопр.	- неопределенная форма	/ / - транскрипция фонологическая (фо-	
непере.	- неперсональный	нематическая)	
НИА	- новый индоарийский	*	- искусственно сконструировано	
	(новоиндийский)	0	- нулевой показатель	
355
SUMMARY
G. A. Zograph
THE MORPHOLOGICAL STRUCTURE
OF NEW INDO-ARYAN LANGUAGES
(A Typological Study)
Introduction
Tha aim of the present work is to give an outline of the
morphological structure of N1A languages with the help of what
may he called the method of typological (analytical) comparison.
The method just indicated differs from the more traditional for
indological studies historical-comparative method in at least
two aspects: (1) of primary importance to the method of typolo-
gical comparison is determining certain regular systemic corre-
lations between the morphemes of the languages analyzed rather
than the material similarity of the morphemes; (2) the typologi-
cal comparison is independent from the common genesis of the
language phenomena described, it deals with their strictly syn-
chronic features with special reference to the similarity of
functions.
The main object of our study are grammatical categories,
which are established by analyzing the grammatical correlations
of respective morphemes. Two major types of categories are dis-
tinguished, viz. classifying categories, which reflect the exis-
ting word-classes, and inflexional categories, which deal with
different forms of one and the same word.
The following hierarchically organized set of oategorial
features is used to make the comparison between different
languages possible: (1) the repertory of categories; (2) the
contents of each category (i.e. the nomenclature of grammemes
included into it); (J) structural means of categories’ manifes-
tation (first of all the dominant structural type - inflectio-
nal, agglutinative, or analytic - is stated, while the second
step consists in listing actual markers - affixes and structural
words)•
356
The markers and corresponding word-forms are grouped into
primary and secondary ones. Primary markers are those which are
added to the stem immediately after it, that is they are not
separated from the stem by any relational morpheme of the same
class (including zero marker)» Secondary markers are added to
the stem indirectly - through the primary markers. Some further
types of markers may be thought of as well, viz. tertiary
markers, etc.
The first three sections of the Introduction (§§ 1-26) dwell
on the method adopted by the author, on the procedures of morpho-
logical analysis and, finally» on the principles according to
which the main morphological classes are singled out. Section 4
(§§ 27-33) is devoted to a general description of the NIA group
of languages. In addition to the existent (genealogical) classi-
fication of NIA languages a grouping based on some typological
considerations is offered by the author, viz:
A. North Indian: (I) Western - Marathi (M.), Konkani (X.),
Sindhi (S.), Lahnda (L.); (II) Central - Hindi (H.) with its
Western dialects, Rajasthani (R.),Paharl (Pah.); (III) Eastern -
Bengali (B.), Oriya (Or.), Assamese (As.); the intermediate
position between (I) and (II) is occupied by Gujarati (G.) and
Panjabi (P.), that between (II) and (III) - by Nepali (N.), the
languages and dialects of (Bih.) and Eastern Hindi (EH);
B.Sinhalese (Sinh.);
C. Gypsy, or Romani (Gy.) (the latter two are defined as
"non-Indi an" ).
Part one. Noun
In the present work adverbs are non-traditionally included
into nominal parts of speech (for reasons see § 20 and Ch. III).
Chapter I.	Substantive
1.	Gender (§§ 36-40, Tables XXXTX, XL). There are NIA
languages having no gender (B., Or., As.), languages with two
genders (H., Pah., R., P>, L., 6.^ Gy.), languages with three
genders (M., X., G., Bhili, Bhadarwahi) ,and a group of languages
and dialects in which gender is gradually dying out (N., Bih.,
EH., Parya). The analysis of this category makes it also
possible to show a specific position occupied by Sinh, in which
nouns are divided into animate and 1 nani mate (as well as into
human and non-human) and only the animate are grouped according
23-3 436
357
to their gender. Gender in NIA is struct orally manifested in
different ways, vis.: (a) by means of specific nominative
endings; (b) by means of specific inflexional types; (c) through
adjective (verb) - substantive agreement. (A) and (b) enable us
to distinguish specif io inflexional types for each gender: the
thematic (with its strong and weak sub-types) and the athematic.
2.	Moons are also divided into animate and inanimate as well
as into .human and non-human subclasses. This classifying catego-
ry finds its" expression in just one form of the noun - that of
direct object. The analysis presented in §§ 41-47 shows that
respective opposition for Morth Indian languages should be trea-
ted as human vs. non-human rather than as animate vs. inanimate.
In Eastern MIA this opposition is also manifested through the
choice of the secondary affixes of the plural. Colloquial Sinh,
occupies a specific position. There the grouping of nouns into
human and non-human subclasses is hierarchically dependent upon
the grouping into animate and inanimate ones. For Gy. the notion
•animateness’ holds well.
J. Definite (inflected) and Indefinite (uninflected) objects
form an inflexional category of ‘definiteness’ closely linked
with the previously mentioned one. In most NIA the definite
object takes the form of the Dative (or the Oblique with the
Dative postposition) while the indefinite object takes the form
of the Direct. In Eastern MIA this opposition is additionally
manifested by postpositional definitive particles. Sinh, .is cha-
racterized by the specific indefinite form of noun (§§ 48-50).
4.	Number (§§ 51-67) • All NIA have two numbers - Singular
and Plural, but they differ in the expression of the latter. In
Western and Central NIA, primary (inflexional) markers of the
Plural prevail. In Eastern NIA as well as in the languages of
the intermediate group, secondary (agglutinative) markers pre-
vail. The latter are more or less typical for Central and some
Western NIA as well. A specific position among them is occupied
by G. which is somewhat closer to the Eastern type. In Sinh, a
considerable role is still played by the primary markers, though
a new system of secondary markers is being developed. The
proportional interrelationship between primary and secondary
markers in various NIA is shown in Fig. 50.
5.	Case (§§ 68-98). The notion ‘case’ in the strict sense
can hardly be applied to all NIA languages, the forms traditio-
nally treated as such being too different structurally and funo-
358
tionally. Primary (synthetic, inflexional) foms are used In VIA
side by side with secondary ones (agglutinative and analytical)!
besides,irregular foms are not uncommon alongside regular foms
in each class. Accordingly! three problens face the analyst,
viz.: (1) fixing boundaries of the prinary fores paradigm,
(2) finding out boundaries of the secondary foms paradigs,
(3) theoretical admissibility of the two types of foms to co-
exist within one and the sane paradigm •
So far as no a priori solution can bo offered -for those
problems we have attempted to represent the HIA case system as a
hierarchy of three ‘levels’ of foms distinguished by their res-
pective markers: the primary (I), the secondary (II), and the
tertiary (III). In those cases when not all the three types of
markers are present in a given form, it is possible to assign a
marker to a particular level with the help of various additio-
nal criteria (such as the structural type of the marker, its
distribution, its frequency, etc.).
Primary markers, characterizing Western and Central HIA,
form, first of all, the opposition Oblique vs. Direct. She scope
and means of its manifestation are dealt with in §§ 69-7A and
shown in Table ХЫ. The Vocative is added to the opposition. Its
specific positive features are narked less distinctly than those
of the Oblique (§§ 75-78). Synthetic foms of other cases,
labelled here as "Old indirect cases" (Locative, Instrumental,
Ablative), present in various MIA the following throe types:
(1) those which are relevant for just limited number of nouns
and tend to be lexicalized; (2) those which have at present
become rather agglutinative in nature and are included, along-
side secondary foms, into the new inflexional system as regular
members of the paradigm; (3) case foms which are distributed
complementarily with respective secondary foms (§§ 79-86).
The boundary-line between the secondary marker-forms and
those with tertiary markers Is discussed in §§ 87-90, where some
possible means of discriminating between "simple" postpositions
and derived "compound" postpositions are analyzed.
The conclusion made is that the main types of the HIA case
systems (see §§ 98-96) are distinguishable by the presence vs.
absence of the foms belonging to the 1st ‘level’ • These foms,
common for Western and Central HIA, Gy. and, partly, Sinh., have
ceased to function in Eastern NIA and are gradually dying out in
H., Bih., EH., and G.
23-4 436
359
6.	The main types of the NIA noml nal inflection can be redu-
ced to the following two patterns:
the "Western" pattern - B + [f + n] + f ♦ [p * [+ f ]] + [p”]
I	II	III
and the "Eastern" pattern - В ♦ [d / n] ♦ c ♦ [p’’]
II	III
(B - stem; f - case and number ending; n - secondary number
affix; о - secondary case affix; d - definitive particle, in
ooiiplementary distribution with ‘n’; p’ - primary postposition;
p” - derived postposition)» Pig. 7-Ю serve to illustrate the
realization of the above patterns with respect to various types
of nouns in IL, H., B. and As. The main inflexional forms of the
principal types of nouns are shown in Tables VII-XV.
Chapter II.	Adjective
In Eastern NIA and in Sinh, the adjective has no inflexion;
in most Central and Western NIA, adjectives fall into two sub-
classes : the inflected (the so-called strong thematic) and the
>L4inflected. Some rudiments of the third sub-class (the so-
called weak thematic) can be found in K., EH., Bih. Even more
complicated is the system of adjective inflexion in S., although
there, as well as in K., one may observe a tendency to reduce it
to a two-class system. In Bih., EH., N. and Parya the adjectival
inflexion tends to be irregular. In Gy. adjectives of IA stock
are, generally, inflectible, albeit this potential is realized
rather irregularly.
Adjectives' gender, number and case inflexion generally
follows the nominal strong thematic type, although a neutrali-
zation of certain oppositions (number, case) is not uncommon.
Only 8. displays all these categorial oppositions in full.
Adjectives have only primary case forms: Direct, Oblique,
only rarely Agentive (some dialects of P., Pah., R.) and rudi-
mental forms of Locative-Instrumental (P., L., G.). Inflexion of
adjectives is dealt with in §§102-111.
As a sub-class of adjectives numerals can be treated. Their
morphological and syntactical peculiarities are clearly manifes-
ted in Sinh, alone where they form an independent class.
Chapter III.	Adverb
There is no strict boundary in NIA between adverbs and
adjectives. The chapter deals with the interrelationship between
360
the former and the latter, as well as with the rudimentary
inflection of adverbs derived from adjectives.
Chapter IV.	Pronoun
From the point of view of their functions and their semantic
characteristics, NIA pronouns fall into two groups: Personal and
Non-per sonal. It is reasonable to group pronouns in just this
way because the non-personal pronouns form a symmetrical system
of derivatives.
Morphologically pronouns are divided into substantives,
adjectives and adverbs.
The system, of personal pronouns (1st and 2nd person and
Reflexive pronoun) is dealt with in §§ 123-130 and shown in
Table XIX; the system of non-personal pronouns (Near and Remote
Demonstrative pronouns - which at the same time serve as pro-
nouns of the 3rd person; Correlative, Relative, Interrogative,
Indefinite) is presented in §§1^1-132 and Tables XX-XXI.
The system of substantive pronouns displays different pat-
terns in different NIA. In Central and Western NIA with the
exception of H«, P., and a number of dialects, pronouns have a
gender opposition while in Eastern NIA a category of ‘subordina-
tion* is relevant for pronouns. The aforesaid category has deve-
loped from the old forms of number. It reflects the hierarchy of
traditional etiquette in the use of the three types of forms -
the familiar, the neutral and the respectful (most fully repre-
sented in the 2nd person). The system is further complicated by
the opposition human vs. non-human or animate vs. inanimate,
which results in asymmetrical patterns like B.: neutral common
vs. non-human vs. human respectful. The point of interest here
is that in As. the category of gender is relevant for non-perso-
nal pronouns (§§ 133-137).
Inflexion of pronouns (§§ 138-144, Tables XXII-XXIV) in
Central and Western NIA does not strictly follow that of sub-
stantives. It is characterized by the suppletion of the plural
stem and the indirect case stem, by specific Dative and Agentive
case-forma, by the relevancy of the Adjective form (or ‘posses-
sive pronoun*) for producing the forms of the third ‘level’ and,
sometimes, of the second ‘level’ too. In Eastern NIA, common
nominal secondary markers of number and case are, as a rule,
used for pronouns, though they are normally added to the changed
(cindirect’) stem.
361
Adjectival (§§ 145-146) and Adverbial (§ 147) pronouns do
not reveal any specifio morphological features.
InS., L., as veil as in As. and Parya, there are pronominal
enclitics to be found (§ 148).
Part two. Verb
Chapter V.	The problem of verbal classifying categories
Three stages of verb derivation are considered: if an in-
transitive stem is taken as the take-off point, these stages are
presented by (1) transitive stem, (2) causative stem, (5) poten-
tial stem; in the case of a transitive stem the stages are
(1) causative stem X, (2) causative stem II, (5) passive (poten-
tial) stem.
All the stem types and regularities of their derivation are
analyzed with respect to their formal-derivational, semantic and
syntactical characteristics. Lack of strict regularity in the
stem formation, together with the functional non-identity of
formally identical derivatives lead us to believe that respecti-
ve processes belong to the sphere of derivation (word formation)
rather than to that of inflexion.
As a classifying categcxy, morphologically manifested in
Central and Western MIA (certain traces of which are also retai-
ned in some Eastern NIA - As., Bih., and EH.), the category of
transitivity vs. Intransitivity must be accepted.
Chapter VI.	Verbal inflexion
Verbal Inflexional categories are described rather diffe-
rently in the existing NIA grammars. That is why we have to
begin with the analysis of the over-all system of forms. The
actual descript ion is preceded by stating some general princip-
les of the analysis (§§ 158-159)•
One of the oppositions described first is that of ‘represen-
tation’which reflects the existence of finite and non-finite
forms. The following four types of representation can be consi-
dered: the verbal, the nominal (infinitive, verbal noun, nomina
agent!), the adjectival (participles) and the adverbial (con-
junctive participles). The distribution of particular non-finite
forms varies in different languages. Eastern NIA can be distin-
guished where non-finite forms (especially those of adjectival
representation) are comparatively few. Sometimes the boundary
362
lines between the representation types are not strictly narked
(e.g. infinitive / gerundive; nomlna agenti / perspective parti-
ciple, etc.)*
Participles display most of all pronounced structural uni-
formity: in almost all the languages we find imperfect particip-
les (affixed in -t-, -d-, -nd-) and perfect participles (affixed
in -i- / —y— / 0 in Central and Western NIA, excluding M., and
in -1- in Eastern NIA, М», and G.). Their importance follows
from the part they play in the formation of analytical finite
forms. Sinh, is characterized by specific non-finite forms (see
§§ 160-167, Table XXVIII).
Verbal finite forms are divided into synthetic and analyti-
cal types, both types being, in turn, subdivided into primary
and secondary subtypes. The particular subtype is determined
depending on how the affix is linked to the stem (in the case of
synthetic forms) or by the choice of the auxiliary verb (in the
case of analytical forms).
Primary synthetic forms in NIA are but few (§§ 168-169, Tab-
le XXIX, XXX). They are: (1) Imperative and (2) "Simple Present"
Indicative (in Eastern NIA and Sinh.) or Subjunctive (for the
rest of NIA, except M., in which they form "Simple Past").
Secondary synthetic forms fall into two groups: (1) those
which are derived from a non-participial stem, and (2) those
which are derived from a participial stem.
The first group comprises stems of Future tense, formed in
two ways: (1) by adding an augment (-g-, -d-, -1-) to the (pri-
mary) personal inflexion, the augment being usually followed by
the nominal inflexion (f); (2) by adding personal inflexions
(similar with the primary) to the stem followed by affixes -h- /
—s— / -ё- (§§ 170-172, Table XXXI).
The second group forms are derived from the stems with par-
ticipial affixes - imperfect participle affix -t- (Habitual Past
and Conditional), perfect participle affixes -y- / 0 or -1-
(Preterite, Past, or Indefinite Perfect), verbal noun affix -b-
(Future, in Eastern NIA), or necessity participle affix -av-
(Subjunctive, or Voluntative, in 14.). The forms in question can
further have secondary inflexions of three types: (a) verbal
proper (the word being inflected for person and number - common
for Eastern NIA); (b) nominal proper (the word being inflected
for number and gender - common for H., P., G.); (c) verbal-nomi-
nal (the word being inflected for person, number and gender - in
363
К., 8.). В ов e times (e.g. In Conditional, in G.) such forms are
devoid of inflexions (see §§ 170-178, Tables XXXII-XXXIII).
The forms with the auxiliary "be", characteristic of all
llorth Indian NIA, should be classified as primary analytical
forms. Their position in a sentence or a clause is invariably
final. Ve distinguish between five main types of * be ’-like verbs
which serve to express: (1) Present and (2) Past Indicative,
(?) Presumptive (the Future form of the auxiliary), (4) Subjunc-
tive, (5) Conditional, and, in certain languages (e.g. S., M.),
some other as well (§§ 180-186, Tables XXXIV-XXXV).
When in combination with the verb ’be’, the head verb takes
the form of a participle - (1) imperfect, (2) perfect or (3) du-
rative - thus producing the corresponding series of aspect forms
(§§ 187-19^)• Sometimes the non-finite component of analytical
forms can differ from the abovementioned (e.g. in Or.).
In Eastern NIA, as well as in some colloquial modifications
of Western NIA, a contraction of primary analytical forms can be
observed.
Secondary analytical forms are built with the help of auxi-
liaries of various semantic characteristics. Such forms can be
qualified as those expressing the mode of action (Aktionsart) •
Some most typical forms of this kind are discussed in the pre-
sent study, particularly those with the verbs "can" (Potential),
"finish" (Completive), "stay" (Contlnuative), "go" (Progressive
and Passive), "do" (Frequentative) and some others (§§ 193-200).
The structure of NIA verbal forms can be represented by a
set of patterns (cf. § 201), beginning with the simplest + tv
up to the expanded one - Vfc+ а^Р+ f + vg+ а^+ f/t"+ v^+a^-P+f/t"
(Vfc - stem of a head verb; v£ - stem of a primary auxiliary;
vg - stem of a secondary auxiliary; aip - affix of a non-finite
form; t' - primary personal inflexion; t" - secondary personal
inflexion)»
It is noteworthy that the expansion of the verbal analytical
form, contrary to that of the nominal form, is carried out not
by just concatenating its components in a linear order, but
rather by inserting them between the stem of the head verb and
the personal inflexion. Fig. 17-19 exemplify the respective
paradigms for M., H., and B.
It seems appropriate to analyze the analytical form accor-
ding to the type of its constituent (blocks’ - the head and the
auxiliary verbs. Thus, primary analltical forms, most typical
364
for North Indian NIA (usually just these forms, together with
respective synthetic forms, are found in standard verbal para-
digms) can be schematized as follows*
Let us arrange all such forms in a sort of matrix where
columns reflect the participle component types while lines
reflect the verbal auxiliary types, viz*: (0) "zero participle”,
(1) imperfect, (2) perfect, (3) durative participle (columns)
and (0) "zero auxiliary", (1-5) five principal types of the
auxiliary (lines)* Such a scheme will allow, then, of a Quite
feasible functional interpretation where aspect distinctions are
represented along the horisontal axis, while tense and mood on
the vertical. The scheme is exemplified in §§ 203-214 (Tig* 20-
28) and discussed in §§ 215-222 (Fig. 29)•
Some specific features of negation in connection with the
morphology of verb are dealt with in § 223 •
§§ 224-228 deal with the concord categories of person, num-
ber, ‘subordination’, gender and case*
Conclusion
A Summary of the main NIA categorial features is given in
§§ 229-231 (Tables XXXVII-XLII). One of the first conclusions to
be drawn is an isolated position of the non-Indian NIA languages
(Sinh, and Gy*) which is clearly seen in the repertory of cate-
gories, their contents and, especially, in the ways and means of
their manifestation*
In North Indian NIA two distinct morphological types can be
singled out - the "Western" type (I) and the "Eastern" type (II),
The former can be defined as inflexional with a considerable
number of analytical forms, the latter - as mainly agglutinative.
If we arrange NIA languages according to the gradual decrea-
se in the number of inflexional forms (and, on the other side,
according to the growing prominency of analytical and agglutina-
tive forms), first in the sequence would come Gy., which is
demonstrated by its fully manifested opposition of the Oblique
and Direct cases, by its adjectival inflexion and multiple verb-
conjugation types, and, at the same time, by its minimal number
of analytical forms. Next would come Western NIA proper - M*,
K*, and 8. - in which a high degree of synthetism (reflected in
the primary and secondary formations) goes hand in hand with the
newly-acquired analytical forms, characteristic of the majority
of NIA. L. is closely allied with the aforesaid languages. Then
3^5
comes the Central group - the languages not yet devoid of the
regularity in the primary inflexion, though exhibiting clear
preference for analytical forms (P., R., Pah., and, last of all,
H. - its most typical representative). To the same group belongs
G., which, though having much in common with M., still stands
apart from it due to a high proportion of analytical , features
while in the nominal forms, where a minimal number of primary
inflexions has survived, G. reveals a marked tendency to become
a language of the agglutinative type, like Eastern NIA . Parya
would come next, followed by EH., N., and Bih., which have lost
the regularity of the primary oppositions. Our list is termina-
ted by Or., B., and As. in which agglutinative forms obviously
prevail. Sinh, would hardly come into the picture. In that
language most characteristic synthetic features are present,
while the analytical forms of the common NIA type are rather
rare to find. Besides, it reveals a tendency toward a complete
loss of concord categories (especially, in the Colloquial Sinh.)
while agglutination is being developed.
Thus the morphological classification of NIA (Fig. J1) dif-
fers from the genealogical classifications (see Fig. 4 and 5) in
two main aspects. Firstly, it does not result in the division of
North Indian NIA into the Inner and Outer sub-groups. The tran-
sition is more or less smooth, and follows mainly the latitudi-
nal direction. Some structural inconsistencies do violate the
general scheme but, nonetheless, the plausibility of the classi-
fication presented can hardly be denied. Secondly, the main
structural cut, which divides North Indian NIA morphologically,
follows the boundary between the "Western" and "Eastern" types.
The subsequent classificational groupings, such as Ring!ing out
the "Central" and "Western proper" sub-types, as well as the
"North Western" (S.) and the "South Western" (M., K.) within the
latter are clearly subordinate with respect to the above bain
division.
СОДЕРЖАНИЕ
От автора........................................................................ 3
Введение
I.	Сопоставительная грамматика генетической группы языков (§§ 1-7) .	.	5
2.	Принципы морфологического описания новых индоарийских языков (§§ 8-14)	18
3.	Части речи и основания их выделения в новых индоарийских языках
(§§ 15-26).................................................................. 25
4.	Новые индоарийские языки (состав группы и вопросы классификации)
(§§ 27-33).................................................................. 34
Часть первая. Имя
Глава I. Существительное (§§	34-100) ........................................... 47
Категория рода (§§ 36-40)................................................... 48
Категория персональности (одушевленности) (§§ 41-47)	................. 55
Категория определенности (§§	48-50) ........................................ 64
Категория числа (§§ 51-67).................................................. 67
Категория падежа (§§ 68-98) ................................................ 79
Формы с первичными показателями (§§ 69-86)................................ 82
I.	Общекосвенный падеж (§§ 69-74)...................................... 82
2.	Звательный падеж (§§ 75-78)......................................... 87
3.	"Старые" формы косвенных падежей (§§ 79-86)......................... 90
Вторичные показатели (§§ 87-95)	..................................... 98
I.	Иерархия вторичных показателей (§§ 87-90)	..................... 98
2.	Инвентарь первообразных послелогов и агглютинативных аффиксов
(§§ 91-92)..............................................................106
3.	Морфологическая структура производных послелогов и составные
послелоги (§§ 93-94)..................................................  109
4.	Устойчивые послелогообразные	сочетания (§95)	  НО
Падежные системы новых индоарийских языков (§§ 96-98) ................... III
Структура словоизменительных форм и характерные парадигмы существительных
(§§ 99-100)................................................................ 117
Глава II. Прилагательное (§§ I0I-II6)...........................................130
Словоизменение прилагательных (§§ 102-III) ................................ 132
Счетные прилагательные - числительные (§§ II2-II6) ........................ 143
Глава III. Наречие (§§ II7-I20).................................................147
Глава IV. Местоимение (§§ I2I-I48)..............................................153
функционально-семантические классы местоимений (§§ 123—132) ....	155
Личные местоимения (§§ 123-130).......................................... 155
Неличные местоимения (§§ I3I-I32).........................................160
Морфологические классы местоимений (§§ 133-147)............................ 165
Местоимения-существительные (§§ 133-144) ................................ 165
Словоизменение местоимений-существительных (§§ 138-144) ....	172
Местоимения-прилагательные (§§ 145—146)	  182
Местоимения-наречия (§ 147)	  184
Местоименные энклитики (§ 148)..............................................184
367
Часть вторая. Глагол
Вводные замечания (§ 149)........................................................187
Глава V. Проблема классифицирующих категорий глагола (§§ T50-I57) .	.	.	189
Категория переходности (§ 157)............................................. 205
Глава VI. Словоизменение глагола (§§ 158-228)................................ 207
Принципы строения глагольных форм и словоизменительные категории
(§§ 158-159)........................................................... 207
Категория репрезентации и основные типы неличных форм (§§ 160-167) .	.	211
Личные формы (§§ 168-222)................................................   219
Первичные	синтетические	личные	формы	(§§	168-169)...................... 219
Вторичные	синтетические	личные	формы	(§§	170-178)..................... 221.
Первичные	аналитические	личные	формы	(§§	179-192) ...................... 235
Вторичные	аналитические	личные	формы	(§§	193-200) ...................... 255
Структура личных глагольных форм (§§ 201-202)............................ 260
Система личных форм глагола в новых индоарийских языках (§§ 203-214) .	267
Категориальная интерпретация системы глагольных форм (§§ 215-222) .	.	281
Отрицание в его отношении к морфологии глагола (§ 223)..................... 292
Согласовательные категории глагола (§§ 224-228) ........................... 295
Заключение
Основания морфологической	типологии новых индоарийских языков (§§ 229-234)	300
Список использованной литературы .............................. .	323
Библиографические сокращения....................................................332
Указатель лексико-грамматический .............................................. 334
Указатель языков и диалектов	............................................... 351
Принятые сокращения и символы...................................................355
Suraazy.........................................................................356
Георгий Александрович Зограф
МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ СТРОЙ
НОВЫХ ИНДОАРИЙСКИХ ЯЗЫКОВ
Утверждено к печати Институтом востоковедения
Академии наук СССР
Редактор Л.М. Белоусов. Художник А.Г. Кобрин. Художественный редактор Э.Л.Эрман
Технический редактор Т.В. Клубникина. Корректор Г.А. Дейгина
Сдано в набор 22/VII-1975 г. Подписано к печати 12/XI-1975 г. А-12799
Формат 60x90 1/16. Бум. № 1. Печ.л. 23. Уч\-изд. л. 23,95. Тираж 1500 экз. Изд. № 3786
Зак. № 436. Пена 2 руб. 63 коп.
Главная редакция восточной литературы издательства "Наука"
Москва, Центр, Армянский пер., 2
Офсетное производство типографии № 3 издательства "Наука"
Москва, Центр, Армянский пер., 2