История античного платонизма в институциоальном аспекте - Шичалин Ю.А.

Введение. История античного платонизма в институциональном аспекте и периодизация античной философии

2. «Философия истории» и проблема периодизации

4. Проблема источников: первый подступ к периодизации античной философии

5. Институциональный аспект: античная философская школа и ее инструментарий

6. Три этапа бытования античной философии: пребывание — исхождение — возвращение

II. А. Ф. Лосев: значение неоплатонизма для полного представления об античной философии

III. В. Хёсле: структура истории философии

Пифагорейская философия: открытие школьного знания

Непосредственные рефлексы пифагорейской философии: Ксенофан и Гераклит; Парменид, Эмпедокл, Зенон

Экскурс: Фалес и начало европейской философской и научной традиции

2. Расширение философской проблематики, дисциплинарное членение философии и ее техническое оснащение

3. Обретение полноты пребывания античной философии в Платоновской Академии

Начало литературного творчества: речи, в которых Платон-литератор демонстрирует свое владение существующими жанрами и гемами
«Апология Сократа»

80-е — середина 70-х годов: рамка пересказанных диалогов как симптом начала регламентации школьной жизни
«Протагор»

«Государство»: школа как освоенное пространство мысленного эксперимепта

Диалоги 70-х — начала 60-х гг., писавшиеся на фоне «Государства»

Переходный период: «Теэтет» и «Парменид»

Академия при Аристотеле: систематическое изложение философских дисциплин и регламентация стихии диспутов

4. Интеллектуальный кругозор античной философии на этапе пребывания

Аристотель и перипатетики: научные и историографические изыскания

Стоики: первые образцы схоластической рутины

2. Стоики и академики во II — I веках до н.э

Эволюция Академии: от скептицизма к догматизму

3. Изложение философии y филологов и историков

4. Пифагореизм: подчеркнутый эсотеризм философии

2. Аристотелики: первый пример школьной замкнутости, опирающейся на толкование текстов основателя школы

Оснащение школьного платонизма учебными пособиями

Жанровал эволюция: комментарии к диалогам Платона

Популярный платонизм и постепенная сакрализация образа Платона

4. Школьный платонизм к началу III века н.э

5. Плотин: усмотрение бытийной основы школьной учености

6. Амелий, Порфирий: эволюция школьной организации в связи с осознанием оппозиции язычества и христианства

7. Ямвлих: окончательное оформление школьной организации позднего платонизма

Император Юлиан: неудачная попытка расширить рамки языческой школы до пределов империи

9. Афинская школа: расцвет платонической схоластики

10. Александрийская школа: христианство принципиально готово к адаптации языческой системы философского образования

Автор: Шичалин Ю.А.

Теги: история античная литература

ISBN: 5-87245-047-8

Год: 2000

Похожие

История философии Древнего мира

История социологических учений. Древний Восток

Что такое античная философия

Античность - Европа - история

Текст

Институт философии Российской Академии каук
Ю.АШичалин
ИСТОРИЯ АНТИЧНОГО
ПЛАТОНИЗМА
В ИНСГИТУЦИОНАЛЬНОМ АСПЕКГЕ
Москва 2000

Греко-латинский кабинет* Ю. А. Шичалина
ЛР № 040433 от 3 июня 1997 г.
119035, Москва, Новодевичий проеэд, д. 6а
тел.: (095) 246-97-26, 246-83-47, факс: (095) 246-83-47
e-mail: info@mgl.ru, http://www.mgl.ru
Подпнсано в печать 15.08.2000. Формат 60 х 90 '/Іб.
Гарнитура Баскервилл. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 28,0. Тираж 2000 экз. Зак. 36.
ISBN 5-87245-047-8 © Ю. А. Шичалин. 2000
9

Я отваживвюсь опубликовать текст диссертации почти без из-
мвнений не потому, что считаю, будто в данной работе история
янтичного платонизма представлена исчерпывающе полно или сама
тема не нуждается в дальнейшей разработке и более представи-
тельном цзложении. Но мне кажется. что защищаемые в ней тезисы
нѵждаются сегодня в осмыслении и обсуждении, a обозримая исто-
пия языческого платонизма просто необходима для понимания зтого
многовекового явления, оказавшего исключительное влияние на
христианское богословие и всю последующую европейскую филосо-
фию. В истории актичной философии остается все меньше так на-
эываемых белых пятен — во всяком случае, в той части зтой дисци-
плины, которая является историей. Что же касается философии, то
здесь, как мне кажется, сегодня обнаруживается все болыие про-
блем и вопросов, не в последнюю очередь связанных как раз с тем,
что усилиями ученых последних двух столетий фактический матери-
ал предстает перед нами в полноте, которая едва ли будет когда-
нибудь сильно превзойдена. При этом необходимость современного
осмысления зтого материала становится все более очевидной для
исследователей не отдельных частных или маргинальных проблем
античной философии, a как раз для тех, кто занимается самыми ее
важными разделами: так называемыми досократиками, философией
Платона и Аристотеля. эллинистическими школами и поздним эта-
пом развития античной философии... Более того. На мой взгляд, ряд
проблем, всегда бывших в ведении истории и классической филоло-
гии (хронология, авторство, жанровая природа текста), сегодня могут
получить сколько-нибудь убедительное решение только при их фи-
лософском пониманиі^ то есть при понимании безусловной фило-
софской значимости зтих проблем.
В важности такого подхода к истории философ^м меня убедило
обсуждение данной диссертации на заседании Ученого совета Ин-
ститута философии РАН под председательством Л. Н. Митрохина. В
свяэи с этим еще раз благодарю зэ сделанные замечаиия мо'/.х офи-
циальных оппонентов А. Л. Доброхотова, A. A Столярова и A. B. По-
досинова; a за всю техническую реботу по псдготовке текста к пе^а-
ти и содержательное обсуждемие его окончательного варканта —
A. B. Пахомову.
Ю.Ш.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ. История античного платонизма
в институциональном аспекте и периодизация
античной философии 9
1. Постановка проблемы 12
2. «Философия истории» и проблема периодизации ... 13
3. Терминологическая проблема 27
4. Проблема источников: первый подступ
к периодизации античной философии 36
5. Институциональный аспект: античная
философская школа и ее инструментарий 41
6. Три этапа бытования античной философии:
пребывание — исхождение — возвращенис 48
7. План работы 54
Прѵлоэісепия 61
I. С. Н. Трубецкой: образ сущей и всеединой
Истины в истории философии 61
II. А. Ф. Лосев: значение неоплатонизма
для полного представления об античной
философии 66
III. В. Хёсле: структура истории философии 71
Глава I. ПРЕБЫВАНИЕ {\іоѵц) 105
1. Предыстория и начало античной философии 107
Мудрецы и ученые 109
Пифагорейская философия: открытие
школьного знания 116
Непосредственные рефлексы пифагорейской
философии: Ксенофан и Гераклит; Парменид,
Эмпедокл, Зенон 123
Экскурс: Фалес и начало европейской
философской и научной традиции 130

СоЬержапие
5
2. Расширение философской проблематики,
дисциплинарное членение философии и ее
техническое оснащение 140
Софисты I40
Сократ и сократики 144
3. Обрегение полноты пребывания античной
философии в Платоновской Академии 146
Традиционные взгляды на хронологию
сочинений Платона и новая модель
X. Теслефа 147
Начало литературного творчества: речи,
в которых Платон-литератор демонсгрирует свое
владение существующими жанрами и гемами ... 153
«Апология Сократа» 153
«Мепексеп» 156
«Федр» 157
«Пир» 158
80-е — середина 70-х годов:
рамка нересказанных диалогов как симіпом
начала регламентации школьной жизни 160
«Протагор» 160
«Пир» и «Федо?і» : 161
«Государство»: шкояа как освоепное простраштво
мыслепного эксперимепта 162
Диалоги 70-х — начала 60-х гг., ішсавшиеся
на фоне «Государства» 165
Переходный период: «Теэтет» и «Парменид» .... 169
Академия при Аристотеле: систематическѳе
изложемие философских дисциплин и
регламентация сшхии дисп)топ 177
4. Интеллектуальный кругозор античной
философии на этапе пребыпания 185
5. Заключеиие к первой главе 190

6 Содержапие
Глава II. ИСХОЖДЕНИЕ (ттрбобо?) 193
1. Академия и другие философские школы
вІѴ — ШвекахдоР.Х 193
Древняя Академия: систематизация
и догматизация учения основателя школы,
комментарии и диспутации 193
Аристотель и перипатетики:
научные и историографические изыскания 199
Стоики: первые образцы схоластической
рутины 207
Эпикурейцы и популяризация философии 215
2. Стоики и академики во II — I веках до н.э 221
Средняя Стоя: поворот к Платону 221
Эволюция Академии: от скептицизма
к догматизму 222
3. Изложение философии y филологов
и историков 225
4. Пифагореизм: полчеркнутый эсотеризм
философии 227
5. Заключение ко второй главе 230
Глава III. ВОЗВРАЩЕНИЕ (етотрофт)) 234
1. Эпикурейцы, стоики, Вторая софистика:
интерес к истории философских школ на фоне
глобального іюзвращения к истокам греческой
культуры 235
2. Аристотелики: первый нример школьной
замкнутости, опирающейся на толкование
текстов основателя школы 242
3. Платоники до Плотина 246
Мдожество платоновских школ и их основные
доктринальные тенденции: пифагореизм и
антиарисготелизм 246
Оснащение школьного платонизма учебными
пособиями 251

Содержание '
Жанровал эволюция: комментарии к диалогам
Платона 254
ПЬпулярный платонизм и посгепенная
сакрализация образа Платона 256
4. Школьный платонизм к началу III века н.э 258
5. Плотин: усмотрение бытийной основы
школьной учености 260
6. Амелий, Порфирий: эволюция школьной
организации в связи с осознанием оппозиции
язычества и христианства 276
7. Ямвлих: окончательное оформление школьной
организации позднего платонизма 284
8. Ученики Ямвлиха 290
Школы в Апамее и Пергаме: теургия
и хранение священных текстов 290
Император Юлиан: неудачная попытка
расширить рамки языческой школы
до пределов империи 292
9. Афинская школа: расцвет платонической
схоластики 293
Плутарх, Сириан 295
Прокл и его преемники 296
Дамаский 301
10. Александрийская школа: христианство
принципнально готово к адаптации языческой
системы философского образования 309
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 318
Список сокращений , 324
Список работ 327
Библиография 329
Хронологическая таблица 434

ВВЕДЕНИЕ
История античного платонизма
в институциональном аспекте и периодизация
античной философии
Рассмотрепгіе ипституцгюпального аспекта истории аптично-
го плйтонгима е настоягцей работе имеет более копкретный и бо-
лее общгаі смысл.
Конкретный смысл работы захяючается в том, что мы мо-
жем отнетливей проследитъ и яснее понять мехапизмъг бытова-
ния и раэвития этого внушітеяъпого многовекового феномепа —
анчпачного пяатонизма — благодаря специалъпому вниманию к
уястпитущіоналъпому аспеюпу его истории.
Более общий соапоит в том, чгпо в шторихо-фгиюсофской рабо-
те па современном этапе развития европейской философии неиз-
бежно обнаружгшается, что опа имееѵг совершеппо отчетливые
предпосыяки в іпой илгі иной философии истории. Специальпое еы-
деление и рассмотрение пяатопической традиции заставляет пас
пересмотретъ самые общие подходы х истюрии аптичпой филосо-
фии в целом. В даііиом Введепии преимущественно подчеркивастся
второй аспект, ѵюгда как первъгй аспеюп естественпъгм образом
усматривается из основпой части работы.
Необходимостъ пересмотра традиционпых подходов к изложе-
нию гюпории античной философии в щком. (а опо, разумее?пся,
предваряется ее определеиным понимапием) провоцируется как
обгцими методологическиті соображениями, так и разеитием коп-
кретных истюрическгіх, филологическкх и историко-философских
исследований. Имеино совокуппость этих провоцирующгіх момен-
тов обусловила то понимапие истпории античного платонизма, ко-
торое предлагаетсн g насттюнщей работпе и хотпорое, как пред-
ашівляется, может во многом уточнить традиционпое попима-
иие истории античпой философии в і^елом.

10
Введение
Проблема периодизации — первая из проблем, коѵюрые встают
перед исследователем и излагателем штории античной филосо-
фии. Впрочем, уто отпосится и к любому другого периоду еоропей-
ской философии и к другим философским традициям. Для
совремепігой историко-философской мысли, a ?пем самым и для
совремеппой философии как таковой все болъше стаповится оче-
видным, до какой степени и эта проблема сама no себе — no само-
му сеоему существу — является философской.
В самом деле, от того, іш каких философских позициях стояли
исследователи, зависела и их интерпретация античной филосо-
фии. Лод влияпгіем Канта паписаіш история философии Tenne-
Manna, nod влияпием Шеллипга — Фр. Аста. Едва ли удгшительпо,
что сама испюрия философии как философская паука в современ-
ном смьгсле пачипаегпся после Гегеля, чшо первые серъезпые труды
no истории античпой философии в совремеппом попимапии были
предприпяты учепиками и последователями Гегеля и Шлейермахе-
ра, что пеокаптиапца П. Наторпа прежде всего затшает исто-
рия проблемы позпапия в аптичиости, что позитшист Т. Гом-
перц рассмашривал развитие европейской философии исхлючи-
телыіо в связи с ѵсторией пауки, что Хайдеггер, призывая к дест-
рукции, одновремеино считал пеобходимым вернутъся к досокра-
тикам, стремился заиоео иитерпретировать Плаѵюна, отыскать
исконпые аттшчные чершы y томштски близкого ему Аристотеля,
etc.
Для отечественных историков философии советского псриода,
работаеишх no марксѵстско-лепипским схемам, едва ли случайным
было выделение линий Демюкрита и Платопа и поачеркнутое вни-
мание к матергшлис7ітческим, телеснъгм, рабоелааепьческам и
прочим такого рода аспеюпам аптичиой философии. Поэтому с
исчезновепием искусственио воздвигавишхся идеологичестаіх подпо-
рок тпрадициоиной схемы изложепия апшичной философии необхо-
димостпъ для отечествеипой историко-философской традиции но-
вых подходов стаповится все более очевидиой. При этом g особенно-
сти важной оказывается самостоятельная иптерпретация исто-

Введенш
11
фико-философского маѵіериала, то есть непосредственпая работпа с
истпочнишмгі, a ne со сложивгиимгісн вокруг пих идеологемами.
Таким образом, этотп более общий смысл предлагаемого рас-
САютреішя античного неоплатопизма самым теспым образом
связан с более коикретным его смыслом. Сам общий взгляд па гсс-
торию антличной философии и ее периодизацию, предлагаемый в
наапоящей работе, устанавливался на основе конкретных исследо-
ваний греческих текстов Платопа, Плотина, Прокла, a также ау-
дитпориого чтпеішн ряда других греческих aemopoe классического и
позднего периодов. Именио этой коикретной работой и спровоциро-
вано стремлеиие сделать при изложении аитичпой философии уз-
наваемыми ne me или иные схемы ее понимапия, a самое аитич-
ную философию, доступиую нам в виде вполпе обозримого чгісла
лучше или хуже сохранившихсн и издаииых и пепрерывно толкуе-
мых текстов.

12
Введение
1. Постановка проблемы
Античная философия не предсгавляет собой некоеіо пер-
воздаыного неисследованного пространства. Несмотря на не-
полноту наших источников мы знаем античную философию
достаточно хорошо. He в последнюю очередь это связано с
тем, что европейская философия с самого своего возникнове-
ния y греков есть сфера постоянной рефлексии, то есть по-
стоянного самосоотнесения на каждом этапе ее бытования с
тем, что уже было сделано и делается в этой сфере. Поэтому с
первыми изложениями предшествующей философской тра-
диции мы сталкиваемся уже в самой античности, и уже в ан-
тичности этих изложений много. В античности этот вид реф-
лексии преимущественно принимает форму доксографип.
Еще от Аристотеля мы знаем, что история греческой фи-
лософии начинается с Фалеса (Arist. Met. I 983b21: eaXfjç jxèv ô
Tfjs" tolclvtt)s архцуас фіХоаофшс ктХ.), и тот же Аристотель
первый систематически приводит мнения предшествующих
философов при изложении отдельных проблем физики, пер-
вой философии и других разделов философии. Разработкой
доксографической проблематики был специально занят уче-
ник Аристотеля Теофраст, автор знаменитого в античности
компендия Фиаікоѵ 6<5{са. Изложение по проблемам дополня-
ется изложением по школам. Наиболее знаменитый и до сего
дня используемый доксографический компендий Диогена
Лаэртия, который уже опирается на длительную доксогра-
фическую традицию, выделяет ионийскую, италийскую, пла-
тоновскую, аристотелевскую, стоическую и эпикурейскую
школы, а ряд философов рассматривает отдельно — в»е этих
школ.
Но известно также, что такое деление на школы (в частно-
сти, выделение ведущих четырех школ античносш — Акаде-

Введетіе
13
мии, Перипата, Портика и Сада) до известной степени отра-
жает реальное положение в эпоху эллинизма, тогда как более
ранниЙ период оказывается представлен в данной классифи-
каідии совсем условно, a на более поздний она естественным
образом вообще не распространяется.
Осознание того, что античная доксография дает нам не
сам материал как таковой, a ero всегда тенденциозную вы-
борку и известную интерпретацию, было чрезвычайно важ-
ным для исгориков философии XIX века, и одним из резуль-
татов этого осознания было, в частности, то специфическое
направление в историко-филологической науке, которое
стремилось выделить и рассмотреть самостоятельно подлин-
ные фрагменты древних философов. Так в новоевропейской
науке было положено начало совершенно определенной тен-
денции: проверить возникшие еще в античности схемы рас-
смотрения философии, выработать адекватное представление
отом, что было на самом деле, и на основе подлинных мате-
риалов заново выстроить понимание того, с чем мы имеем
дело, когда говорим об античной философии. H a этом пути
возникал ряд частных проблем, важнейшие из которых рас-
сматриваются ниже.
2. «Философия истории»
и проблема периодизации
, Укажем на три основные тенденции в подходе к самому
полю исследования, каким является история античной фило-
софии. По существу дело и речь идет о том, что как y истори-
ка вообще, так в особенности y историка философші уже в
основе отбора свсего материала и его организации лежит не-
кое предпонимание, то есть в большей нли меньшей степени
осознаваемая, но всегда предшествующая работе с материа-
лом философия истории.

14
Введение
Эта неизбежная — хотя, может быть, и невольная — фи-
лософская ангажированность историка, во-первых, может
подчеркнуто сннматься за счет объективирования материала
и методов его исследования; во-вторых, специфика филосо-
фии может редуцироваться как несамодовлеющая за счет пе-
реключения виимания на внефилософские моменты, объяв-
ляемые первичными по отношению к философии; и, в-
третьих, самодовлеющиЙ философский характер историко-
философской работы декларируется, и в этом случае мысль
исследователя рассматривает себя как находящуюся в самой
исследуемоЙ сфере.
а) Первая тенденция — наиболее наивная с фнлософской
точки зрения и в то же время наиболее продуктивная с точки
зрения развития наших конкретных представлений об ан-
тичности — исходила из представлении о наличии объек-
тивной науки (например, некоей единой исторической науки
от Геродота до наших днеЙ), которая сама по себе — на осно-
ве своих постепенно выработанных досгаточно точных и ве-
рифицируемых методов — получает результаты, которые мо-
гут быть использованы в качестве материала, в частности, и
историком мысли. Именно эта претензия на объективность
способствовала мощному развитию комплекса историко-
филологических наук, традиционно включавшихся в класси-
ческую филологию1, которая стремилась максимально осво-
бодиться от какоЙ бы то ни было идеологической предБзято-
сти, в частности, от фнлософскоЙ ангажированности. Исгина,
достигаемая изысканиями ученого, есть истина научная и
1 Сокрушалсь о том, что ограннчеиность человеческого знанкя ненз-
бежно прнвела к уэкой спсцнализацин в рамках отдельных дыгциплнн,
сосгавллющнх класснческую филологню, У. фон Виламовнц-Меілендорф
пнсал об этой последней: «Поскольку жнзнь, о пониманин которой мы
ревнуем, есть единство, наша наука такжс есть едннство» (Wüamomli-MölUn-
dorffü. von. Geschichte der Philologie. Leipzig; B.: B. C. Teubner, 1921 S. 1).

Ваеденгіе
15
объективная, и при этом не так важно, идет ли речь об исто-
пнн греческой вазописи, скульптуры или о философских уче-
ниях.
И действительно, классическая филология с ее отдельны-
ми отраслями — наука, причем наука кумулятивная и разви-
вающаяся, так или иначе давшая начало всему комплексу ис-
торико-филологических и лингвистических дисциплин, сде-
лавших исключительные успехи в XIX веке. Именно с ре-
зультатами, полученными филологами-классиками или исто-
риками и философами, получившими соответствующую фи-
лологическую подготовку, и с проблемами, которые были
ими осознаны, поставлены и так или иначе разрешены, мы и
будем преимущественно иметь дело в дальнейшем, посколь-
ку именно здесь был достигнут наиболее реальный прогресс
в нашем знании как античности вообще, так, в частности, и
античной философии. Зафиксировав, что в данном случае мы
имеем дело со стремлением обрести гістину, которая находит-
ся вне нашей (шследующей) мысли, укажем на две другие тен-
денции.
б) Одна из них исходиі из того, что исгория мысли, буду-
чн включена в некоторый более общий процесс развития
цнвилизации и культуры, определяется этим процессом. Ис-
торические формы философии есть проявления чего-то дру-
гого, и понять философию означает понять, как в ней это
другое проявляется. Таким образом, согласно этому подходу
истина находится une гісследуемой намгс мъгсли. На этом пути
возникали разиого рода редукционистские концетіии, кото-
рые давали удобную канву для рассмоіреиия истории фило-
софии.
Ницшевское понимание системы ценносгей как одного из
проявлений воли к власти и их смены как смены здоровых

16
Введенгіе
инстинктов их вырожденческим извращением2; марксистское
рассмотрение философии как идеологии господствующего
или угнетенного класса и истолкование смсны идеологий как
отражения надстройкоЙ изменений экономического базиса4;
2 «Сократ представляет в псторпп цснностсй момент плубочайшей из-
вращенноспі... Что собственно произошло?.. — чсрнь одержала победу...
Иронил дналекпікп — это форма плебейской мести: угнстенные проявлл-
ют свою жестокость в этііх холодных ударах ножом снллогнзма... Опьяне-
ние дналекпікой: как соэнанмс, что прн ce помощи получаешь некоторое
господство над самим собой — как орудис воли к власги». — Ницше Ф.
Полное собранне сочннений. Т. IX: Воля к власпі. Опыт переоценкн всех
ценносгсй (1884-1888). Под ред. Г. Рачинского п Я. Бермана. М., 1910.
Фрг. 430-421. С. 190-191.
3 Сущсство этого подхода в нашей стране в совстское оремя по отно-
шенпю к Платону сформулировано в статье Ф. X. Кессидп «Изучение фпло-
софіш Платона в СССР- (сб. «Платон и его эпоха». М.. 1979. С. 289): «Со-
ветская іісторпя фіілософнп, нензменно руководствуясь маркснстско-
лсніінскнм принцппом парпійносги фіілософіш п посгоянно ведя борьбу
против отступлений от него, выдвигала п выдвигает на первын план изу-
ченне нсгории матерналнзма п нсторііи дііалекпіки в качестве основных
направлений нсслсдоватсльской работы и распространения нсторико-
фіілософских знаніій». О классовом подходе см., например, характернсгику
озглядов С. Я. Лурье (с. 251): «В статьс "Платон и Арпстотель о точных
науках" С. Я. Лурье выдвинул тезис, согласно которому "пропаганда" Пла-
тоном геометрнн, не преследуя каких-лпбо познавательных цслей. была
полносгью направлена на порабощенне народа, на защіггу ннтсресов арн-
сгократнн своего временн...» Ср. там жс (с. 267) характернстику подхода к
античной культуре вообще и, в частности, к фіілософнн Платона, проводц-
мого А. Ф. Лосевым, выдающимся знатоком н нсследователем Платона, нс
избежавшіім, однако, марксистской ангажнрованносгн: «Счіггая вопрос "о
существснной связн взаіімоотношений рабовладсльческой формацнн с
возннкшен ііз нее культурой" кардинальным вопросом всеГі теоріпі антііч-
ной культуры... полагая, что "чсловек рабовладсльчсской формаціш обяза-
тельно должен решительно все на свете понпмать либо как всщь, как фи-
знческое тело, лнбо как жнвое сущсство, неразумное и безличиое"... огова-
риваясь, однако, что сказанное нмсст цслью вовсе не отрііцание духовноіі
жнзнн в антнчности и расгворение антнчных надстроек в рабовладсльче-
ском базнсе... a выявленне общсго способа "развертыванпя этих (антич-

Введепие
17
дильтеевское понимаиие языка, ыравов, правовых форм, ис-
кусства, a также философии как органов и форм само-
познания, миросозерцания, корснящегося в жизни4; шпенг-
леровский, так сказать, биологический редукционизм5;
ных. — Ф. X.) культурных надстроек" н показ их сущссгвсннон связи с "ба-
знсом рабовладсльческой формацшГ... А. Ф. Лосев находігт и d таком спс-
цпфііческом вопросе, как платоновская теорил пдей. орнгинальные чсрты
— черты матерпального, тслесного. зримого п даже скульптурпого воспри-
япія Платоном провозглашснного им царства вечных іідей».
4 Ср. характсрпстику Х.-Г. Гадамера (Истина н метод. Перевод с нем.
М., 1988. С. 285-286): «ДильтеГі псходігг нз жіізин: сама жизнь сориентиро-
вана на осознанпе себя.. Отсюда понятно, что он мог рассматривать объек-
тіівность научного познанпл н фіілософского самосознания как завершенме
есгесгвенной тенденции жизнц. См. выдержки из сочнненнл В. Днльтея
«Структура іісторнческого мнра в науках о духе» в переводе А. П. Огурцова
в «Вопросах фіілософнп» (№ 10, 1995. С. 129-143): «Царсгво жнзни, поня-
тос как объектнваціія жпзни во временп, как организацня жизни в соот-
ветствиіі с оттюшеннями времеіш и денствия, является историей. Она то
целое, которое никогда не завершаемо...» (с. 137); «История, будучи реали-
зацпеіі жнзніі в течение времени или в одноврсменносги, также может
бьпъ категорнально рассмотрена, a в дальиейшем п расчленена в соответ-
ствіш с отношением элемента с целым...» (с. 139).
5 «...я вижу феномен множсства мощных культур, с первобытной сплоіі
вырастающпх из нсдр породнвшей нх страны... Есгь міюгочпсленные, в
самоГі своеГі супі друг от друга отличные пластііки, жіівопнсп, математикп,
физпкп, каждая с огранпченной жнзиенной деятельностью. каждая замк-
нутая в себе, подобпо тому как y каждого вида растений есть свои собст-
венные цветы п плоды, свой собсгвенный тип росп* и смсрти Культуры
эти, живые существа высшего порядка, вырастают со своей возвышенной
бесцсльносгью, подобио цветам в поле...» {Шпенгпер О. Закат Европы. Пе-
рев. с нем Н. Ф. Гарелина. Новосибирск, 1997 Т. 1. С. 56). Замечу по ходу
дела, что хотя Р. Дж.Коллингвуд рассматривает Шпенглера в разделе «На-
учная нсгорил», основная усгановка самого Шпснглсра в подходе к исто-
ріш если и научная, то скорсе — традпционио естественнонаучная. Начи-
ная главу «Проблема мировой истории», Шпснглер пишст: «До сего вре-
мени главным недосгатком этой картины [разумеется картнна іісгорин,
которая нс будет завнсеть от случайного месгонахождення зрителя в пре-
делах какой-нибудь — т.е. его - «современносгн» н от его свойств, как за-

18
Введение
стрсмление свести исгорию мысли к смене мифолоі ических
моделей мира6, к социологическим и психологическим pea-
лиям; структуралистские подходы — все эти разные типы
редукционизма отбирают y истории философии сам ее пред-
мет и тем самым, разумеется, не предполагают специального
внимания к его специфике.
в) Наконец, третья тенденция историко-философских ис-
следований в наибольшей, как представляется, степени
стремится совместить равно профессиональный интерес как
к истории, так и к философии, то есть проявить интерес к ис-
тории как к царству истины, иетпделимой отразума исследующе-
го и исследуемого, a тем самым и от философии.
Тот факт, что в истории философии мы всегда имеем дело
с философией в истории, с абсолютной четкостью был впер-
вые осознан Гегелем7. Но как его адепты, так и противники,
интересованного члена отдслыюй культуры. — Ю. Ш.] было отсутствис
днстанцип от предмста. По отношению к прнроде нужная днстанцня была
давно досгигнута. Конечно, последнее было легче осущесгвимо. Физнк ес-
тесгвенно строит механііческіі-причннную картішу своего мира так. как
будто бы самого наблюдателя совсем не было. Но н в мире форм исторни
воэможно то же самое...* (с. 156). Нечуткосгь Шпенглера проявнлась здесъ
по отношению нетолько к пстории, но и к физпке.
6 В отечественной траднцші сошлюсь только на напра&ленис, пред-
стааленное в работах О. М. Фрейденберг, испытавшей влпянне Э. Кассире-
ра, 3. Фрейда н К. Юнга.
7 С отменной четкосгью это было сформулмровано Хайдеггсром в док-
ладе «Гегель и грекн»: «...Гегсль впервые мыслігг философню греков как
целое, a это целое — фіілософски. Почему это возможно? Потому что Ге-
гель опрсделяет саму по себе нсторню таким образом, что в своей основной
черте она должна оказаться фнлософской... философия как саморгзвнтис
духа к абсолютному знанию н іістория философии для Гегеля тождествен-
ны. До Гегеля нн один философ не достигал такого обоснования филосо-
фип, которое позволяло бы н требовало, чтобы философия одновременнои
двигалась в своеіі нсторни и чтобы само это движение было фплософией»
(цнт. по кн.: Хайдеггер М. Врсмя ц бытііс. Сосг., перев., вступ. ст., коммент.
н указ. В. В. Бибнхина. М., 1993. С. 381-382).

Введение
19
среди которых были прежде всего представители только на-
биравшей силу и еще молодой для Европы исторической
иаѵкИі чьи успехи были связаны в том числе и с развитием
классической филологии, не сумели воспользоваться этой
прекрасной тавтолоі ией.
Тому были причины. Основная, как представляется, со-
стоит в том, что сам Гегель не показал, как и в чем индивиду-
альная мысль, имеющая дело с исторически конкретным ма-
териалом, может опознавать себя в качестве того, что убеди-
тельно для другого, то есть для другой мысли, которая рас-
сматривает тот же материал вне гегелевской схемы в целом и
самостоятельно интерпретирует отдельные моменты этого
целого8. Собственно говоря, эта задача и не возникала, по-
скольку она не была поставлена как самостоятельно значимая
проблема факта, то есіь гого, что является главным сосгав-
ляющим моментом исторического и историко-философского
опыта.
Определяя философико как познание развития конкрет-
ного (Erkenntnis der Entwicklung des Konkreten9), как систему
в развитии, в кэчестве каісовой она и есть история философии
(So ist die Philosophie System m der Entwicklung, so ist es auch
die Geschichte der Philosophie10), Гегель я каждом данном
конкретном случае ке испытывает необходимости показать,
что речь идет именко о том, о чем он говорит. Поэтому про
красиый общий тезис, согласно которому прсдметом мыслн
8 Подход Гсгел.ч яьгэвал со стороны несомнснно зіахсушвшеготл под его
влкяннсм Эдуарда Цсллера в статъе 1843 года унреки в емешени;; двух
логик н в подчнненЕін историческоге раэвития науке логкки. Zqüer Ed. D.e
Geschichte der alten Philosophie in der letztverilossexien 50 Jahren mit
besonderen Rücksicht a«f die neuester* Bearbeitungen derselbe». Кіевле Schriften,
1. Band. B., 1910. S. 52-83.
0 ІДитирую no изданіѵю: Hegel G. V/. Fr. Vorlesungen über die Geschichte
der Philosophie. 1. Bd. Leipzig 1971 S. 117.
10 Ibid. S. 119

20 Введенш ___
является сама мысль как конкретное исгорическое бытие,
практически не приводит к конкретным историко-
философским исследованиям.
Для того чтобы понять, почему общий плодотворный
взгляд Гегеля на историю философии оказался непродуктив-
ным в конкретных историко-философских исследованиях
(хагя в качестве катализатора конкретных исследований «Ис-
тория философии» Гегеля и его философия в целом имела
безусловное влияние и значение10"), рассмотрим несколько
примеров.
Гегель, рассуждая о божественном логосе y Гераклита
приводит начало его сочинения: «Da das Umgebende die
Vernunft (Aôyoç) ist, so sind die Menschen unvernünftig, sowohl ehe
sie hören, als wenn sie zuerst hören. Denn da, was geschieht,
nach dieser Vernunft geschieht: so sind sie noch unerfahren,
wenn sie die Reden und Werke versuchen, welche ich aufzeige
(Ôirjyeuuai, auseinandersetze, erzähle, erkläre) nach der Natur
jegliches unterscheidend und sagend, wie es sich verhält».
To, что Гераклит понимает окружающий мир как разум,
или разумное рассуждение, безусловно, возможно11; но при
этом исчезало еще одно понимание его текста, которое во
всяком случае необходимо иметь в виду для исторически
корректного толкования, в особенности, если этот фрагмеит
относится к началу сочинения:
«Хотя существует это-вот (= мое) рассуждение, однако
люди всякий раз оказываются неспособны к поннманию: и
10ft Cm., например, о влпяннн Гегеля на развнтие интереса к Проклу и
его сочинениям в статье: Saffrey H.D. Proclus, diadoque de Platon / Recherches
sur le néoplatonisme après Plotin. P., 1990. P. 143-145.
11 Cp. A. B. Лебедев, Гераклит. — ФЭС. M., 1989. C. 117: ««Метафориче-
ское выраженне "эта-вот речь" (логос, фрг. 131) отсылает к "тому, что y нас
перед глаэамн\ квіідіімоп "речн" прнроды, к фпзпческому космосу, непо-
срсдственно воспрннимаемому чувствамп».

Введенш
21
ло того, как выслушали (его), и выслушав впервые. В самсм
деле, хотя все возникает в соответсгвии с этим рассуждснием,
они, судя по всему, не имеют опыта в своих попытках схва-
гить те слова и вещи, которые я излагаю, разделяя каждое в
соответствии с природой и показывая его как есть».
При таком понимании этого текста (абсолютно естествен-
ном с точки зрения греческого языка) мы попросту сгараемся
не забыть, что он, вероятнее всего, стоит в начале конкретно-
го сочинения, написанного в совершенно определенное вре-
мя, сочинения, которое по своей заносчивости и чувству соб-
ственного интеллектуального превосходства оказывается аб-
солютно сопоставнмым с началом сочинения презираемых
Гераклитом Гекатея Милетского («...я пишу это так, как мне
прсдставляется исгииным, ибо рассказы эллинов многораз-
личны и смехотворны» — fr. 1 Jacoby, перев. A. В. Лебедева)
и Ксенофана («Истины точной никто не узрел и никто не уз-
нает/ Из людей о богах и о всем, что я только толкую...» — В
Î4 DK, перев. A. B. Лебедева).
Исторически корректно восстанавливаемый образ Герак-
\ита очень хорошо впишется в историю интеллектуальных
^вижениЙ его времени как фсномеи безусловно интересный,
ю даже не центральный, a скорее периферийныЙ. И нам
рудно будет усмотреть в нем предвестника гегелевской диа-
^ектики просто потому, что мы постараемся остаться в пре-
[елах V века до Р. X., где такого факта быть просго не может.
Однако для фгиіософского подхода все эти конкретные со-
бражения могут представляться просто несущественными и
ефилософскими по сравнению с гераклитовской Ьгиіііектгѵкой
te. Когда же исторически конкретный феномен оказывается
»илософски неинтересным, тогда и конкретные историчео
ие и филологические изыскапия для фгиюсофа проскакмвают
имо существа дела. Но это же делает его собственные по-
гроения неинтересными для филолога и историка, причем

22
Введенгіе
тоже как не имеющие отношения к существу дела. И хотя это
явственное и исходное расхождение между преимуществен-
ным интересом историка и филолога к тому, что вне нашего
раэума, g самой исторической действитепъности, и исключи-
тельными претеизиями философского понимания, претен-
дующего на схватывание существа дела в обход фактической
стороны самого дела, оказалось при всей взаимной ограни-
ченносги этих расходящихся подходов весьма продуктивньш
как для европейской историко-филологической науки, так и
философии, — тем не менее его принципиальная неудопле-
творительность представляется очевидноЙ.
Чтобы показать, что дело идет вовсе не о возможности
раэличной интерпретации отдельных фрагментов, приведу
другой пример — гегелевское изложение философии Плато-
на. Рассмотрев отдельные платоновские концепции, Гегель
затем излагает его диалектику, философию природы и фило-
софию духа, то есть в несколько модифицированной форме
воспроизводит сформированное еще в Древней Академнл
деление философии на логику, физику и этику (политику)".
С точки зрения исторической реконструкции платоновской
философии такое изложение оказывается безусловным ана>
хронизмом и никак не позволяет нам понять, каким образом
развивалась платоновская мысль и как та же Академия по-
степенно пришла к такому разделению философии При всем
желании нельзя свести платоновскую философию к трек
диалогам — «Государству», «Тимею» и «Пармениду», — разве
что вмесге с неоплатониками рассматривать два последних
12 Нужно эаметить, что это разделсннс философин прсдставлялось само
собой разумеющимся — естественным — и Канту: «Древнсгреческая фило-
софня раздслялась на трн науки: фнзику, этику н логику. Это делемие пол-
ностью сооівеісгвует природс вещей, ц нег нужды в нем что-либо исправ-
лять...» (Основы метафизнкн нрявсгвенностн / И. Кант. Сочинения: В 6 т
М., 1965. Т. 4. Ч. 1. С. 221).

Введение
23
диалога как вершину платоновской философии, на самой вы-
сокой ступени представляющую ее в целом.
Такого рода исторически некорректные интерпретации
мы можем обнаружить на каждой странице гегелевской ис-
тории философии, хотя те же страницы для понимания са-
мой гегелевской философии дают прекрасные примеры глу-
бокомысленного философского отиошения к знаменитым
философским текстам античности. Именно эта несогласован-
ность конкретной работы по исторически корректной рекон-
струкции и интерпретации текстов, традиционно относя-
щихся к философии, в специальном труде, провозгласившем
изучение конкретного своей целью19, с общими прекрасными
и глубокими с философской точки зрения установками и
спровоцировала длительное расхождение между философ-
ской и историко-филологической интерпретацией истории
философии. Но при этом необходимо помнить, что до из-
вестной степени эта несогласованность y Гегеля отражала ре-
альную неразвитость историко-филологической науки и
столь же реальную высоту философии Гегеля, в которой ев-
ропейская философия впервые достигла понимания истории
философии как целого.
Поэтому понятмо и во всяком случае неудивителъно, что
именно гегелсвский подход уже в XX веке оказал влияние на
герменевтическую традицию: y Хайдеггера и Гадамера14 мы
13 «Ist das Wahre abstrakt, so ist es unwahr... Die Philosophie ist dem
Abstrakten am feindlichsten, führt zum Konkreten zurück... Man muß nur
historisch zu Werke gehen; nur dies ihr zuschreiben, was uns unmittelbar
angegeben wird» (Op. cit. S. І14, 136).
14 Гегель для Хандеггера — классический примср опоры-оппонеита.
Помимо указаиноп сгатыі «Гегель и греки» см. «Sein und Zeit», §§ 78, 82 (17.
Aufl. Tübingen: Max Niemeyer, 1993. S. 405, 428 ff.). До какой степени в
двадцатые годы Хайдеггер ннтенсивно осванвает историческую проблема-
тику философии, можно отчетлнвейшим образом судить также no его «Кас-

24
Введение
можем усмотретъ целый ряд чисго философских подходов к
соіімсщению истнны как гаковой (безусловно относящейся к
философскому ведению, то есть наличнон в нсследусмоЙ фи«
лософии и в то же время в существе своем доступной иссле-
дующсму разуму) с научной истиной историков и филологов.
Однако несмотря на то, что именно в герменевтической тра-
диции, как прсдставляется, в принципе наиболее вероятно
можно было бы предположитъ указанное совмещение науч-
ной истины и истины философской, эволюция герменевтиче-
ской мысли от Хайдеі гера к Рикёру, например, заставляет в
целом осторожно относиться к перспектнвам развития этой
сельским докладам» 1925 года (Исследоватсльская работа Віілыельма
Діільтея: борьба за нсторпмеское мировоззреине в наши дни. Дссять док-
ладов, прочиташіых d Касселе. Перев. с нсм. А. В. МпхаПлова / Два текста
о Віільгельме Діільтее. М., Гнозііс, 1995. С. 137-185). В послсднсм из этих
докладов (с. 182 указанного пздания) Хаіідеггер прнводит выдсржку из
письма графа Йорка В. Діільтею 11 февраля 1884 года: «...впредь не будет
ннкакого насгоящего философствования, коггорое не было бы нсторіічно.
Разделение снстематііческоіі фіілософии и нсторимеского изложсния в са-
мом существе своем неверно». Что касается Гадамера, то обратнм вннмаиие
только на однн аспект, специально им выдсленный и рассмотреиный:
«...уже первыіі взгляд на историю слова "образование" вводііт нас в круг
историческпх понятіііі, размещенных Гегелем в сфере "псрвой фіілосо-
фніГѴ На практнке Гегель тончайшим образом разработал понятііе о том,
что же такое образоваине. Мы следуем здесь за ним. Он увіідел также, что
для фіілософіш "условпя ее существования кроются в образованнн", a мы
добавим к этому, что это справедливо н в отношсинн гумаинтарных наук в
целом. Ибо бытмс духа в существениой степенн связано с ндеей образова-
ния»> (Гадамер Х.-Г. Испіна и метод. Основы фіілософскоіі герменевтики.
Перев. под общей ред. Б. Н. Бессонова. М., 1988. С. 53). Непосредствеино
опнрается на Гегеля и анализпрует его коицепцню фнлософіш истории
Витторио Хёсле, кингу которого «Истниа н нстория» (Штугттарт, 1984) я
специальио рассматриваю нижс.

Введение
25
алиции, іде все меньше места остается для онтологической
проблематики,г\
Однако мы можем указатъ и на несомненную тенденцию
нуТЬСЯ к собственно историко-философской проблематике
ѵ ояДа современных исследователей, имеющих опыт истори-
кснЬилологических исследований в области античной фило-
софии. С этой точки зрения чрсзвычайио перспективное на-
поавление современной фнлософии, неразрывно связанное с
самостоятельными историко-философскими штудиями, пред-
сіавлеио в рабогах одного из наиболее авторитетных совре-
меиных французских мыслителей Пьера Адо.
Воспитанный в духе томистской философии и испытав-
ший влияние Жака Маритена, Пьер Адо приобщился к само-
сгоятельной филологической и историко-философской рабо-
■ге под влиянием знаменитого издателя Плотина П. Анри и
сначала приобрел известность своими публикациями по ис-
тории античного неоплатонизма и патрисгики. Но уже для
Мишеля Фуко Пьср Адо становится авторитетом именно как
философ. Благодаря выходу кннг «Духовные упражнения и
античная философия» (3-е издание вышло в 1993 году),
«Внутрснняя цитадель. Ввсдение в "Размышления" Марка
Аврелия» (1992), «Что такое философия» (1995), a также сбор-
нику английских переводов, объединенных под заглавием
15 Необходимосгь актуаліізацші онтологнческой проблематикн в гер-
мсиевтической сфере подчеркнвается Полем Рпкёром. Сам он называетэто
унаследованным от Хаіідеггсра и Гадамера упорным стремлением нару-
шіггъ замкнутость языка (Что меня заніімает d последнне тридцать лет. —
Цит. по изданию: Рикёр П. Герменевтика, этнка, полптнка. М., 1995. С. 10).
Однако оговоркп самого Поля Рнксра о необходимости заботы «о допол-
нении онтологическон аггесгации точносгью аналнза» (там же, с. 91) де-
моисгрирует, как предсгавляется, где лежит сокровнще и сердце y автора
«Времеии и повествоваішя».

26
Введение
«Философия как образ жизни- (1995),п философская значи-
мость Пьера Адо сл-аповится несомненной, но подлннное
приобщение к его опыту требует от современности иемалых
усилий.
Другое соврсмснное направленне в подходе к античной
философии, уже проявившее себя достаточно ярко в исследа-
вании Платона, также связано с именем издателя Pseudepi-
grapha Pythagorica, исследователя стиля и хронологии плато-
новских диалогов Холыера Теслефа. С его участием (и под
его, на мой взгляд, сильным влиянием) был, в частностн. вы-
пущен сборник «Диалоги Платона: новые исследования н
интерпретации»17. Хотя издатель отмечает, что направление
этого сборника было задано рядом исследователей еще в XIX
веке и представлено оно как филологами-классикамн (начи-
10 Нанболее прсдставіггельные попыткп осмыслнть фіілософскую п ис-
торііко-фіілософскую позиціію Пьсра Адо прннадлежат А. И. Дэшідсону:
Arnold I. Davidson. Reading Hadot Reading Plotinus / P. Hadoi. Plotimis or The
Simplicity of Vision. Transi, by Michael Chase. Chicago; L., 1993. P. 1-15, Idem.
Pierre Hadot and the Spiritual Phenomenon of Ancient Philosophy / P. Hadot
Philosophy as a Way of Life. Oxford; Cambridge (Mass.), 1995. P. 1-45.
17 Plato's Dialogues: New Studies & Interpretations. Ed. by Gerald A Press.
Boston. 1993. Издатель отмечает как самыП большой грех предшестоующей
исключнтельио доктрннальноП интерпретаціш Платона желанне нгходитъ
из собственных фіілософскііх теорип, a не из понпмания фплософип и ролв
литературной формы ее изложения самим Платоиом, a также консгатнрует
ясное осознаиие необходнмоспі обсуждать новые методы и прішцнпы ин-
терпретации его сочииеиий. Трн принципа, объедиияющне исследоватс
леп этого сборника, Дж. А. Пресс формулирует так: объединение фплософ-
скоП н филологической орпентации предполагает, что драматические и
лнтературиые характернстики диалогов должиы быть приняты во внима-
нни при пониманип выраженных в них философскнх учеиий; учение Пла-
тона, уясняемое благодаря интерпретации его дналогов. может оказаться
не совсем похожнм на те его изложения, которые вошли в традиинониыс
школьные учебники равно уніггаристской и эволюционистской ориеігпь
цин; наконец, диалоги должны толковаться в их собственном іісториче-
ском контексге (р. 5-6).

Введеиие
27
ная со Шлейермахера), так н философами экзистенциалъно-
феноменологической орнентации (начиная с Ницше, фило-
лога-класснка, и Хаіідеггсра, возвращавшего европсйскую
философию к грекам), a также представителями американ-
ской прагматико-натуралнстнческой школы (идущей от Вуд-
брііджа), однако тот факт, что теперь драматическая интер-
претацгія платоновских диалогов становится, no мнению ряда
исслсдоватслей, доминирующей, весьма показателен.
Если отвлечься от частных проблем, разрабатываемых
этим направлением, ею общая ориентация может оказаться
весьма перспективной для работы в указанном русле: совме-
щение отиосящейся к фияософскому ведепию истины с научпой
истииои историков и фгиіояогов. И именно это представляется
по существу возможным при последовательном проведении
того инстптуциональноіо подхода, который развивается в
данной работе.
Итак, поставив данкую проблему в общей форме, не бу-
дем выпускагь ее из виду при изложении более частных про-
блем, связанных конкретио с периодизацией античной фило-
софии.
3. Терминологическая проблема
Эта проблем^і распадается на две части: во-первых, речь
идет о терминоАогии, используемой современными исследо-
вателями для о6о?.начения опреде/>енных исторических фе-
иоменов, во-втэрых, о терминах, в которых интерпретирует-
ся античная фнлосифия лачинак с самой анткчности. Прин-
ципиальная значимостъ этой пробдемы соетоит в том, что
философы, филологи, историки по существу равно безраз-
личны к тому, какоз тот терминологический инструмента-
рий, которым они пользуются, как если бы его характер был
совершенно безразличен как для изучаемых фактов, так и
для нашего их понимания.

28
Введепие
a) Проблема терминологии, исполъзуемой современными
учеными, можст показаться не слишком существенной. В са-
мом деле, если выделен определенный класс исследуемых
предметов, то используемый для его обозначения термин
может быть, как представляется, почтн случайным, и часто с
такими случайными, ad hoc возникшими терминами мы н
сталкиваемся. Один из таких терминов — досократики.
Ряд ранних философов были объединены в собрании
Фрагменты досократинов (первое издание вышло в 1903 юду),
составленном знаменитым Германом Дильсом и впоследст-
вии дополненном его учеником Вальтером Кранцем. Шестое
издание Дильса-Кранца вышло в 1951-1952 годах и выдер-
жало еще ряд репринтов. Как назваиие первоначальною со-
брания фрагментов термин «досократики» был абсолютно
уместен, но постепенно — в силу того, что собрание фраг-
ментов прочно вошло в научный обиход, — он приобрел не-
свойственный ему смысл исторического понятия. за которым
невольно усматривается самостоятельная исторнческая ре-
альность, некий особыЙ самобытный феномен.
Выделение философии досократиков в качестве первого
этапа античной философии фазу придает ей определенный
характер, потому что начало — как известно — полдела: a
именно, досократики трактовались — с опорой на Арнстоте-
ля, менее всеіо озабоченного исторически корректной ин-
терпретацией своих предшественников, — преимущес^венно
как натурфилософы, и тем самым вся античная философия
начиналась с натурфилософии. Таким образом, квазиистори-
ческие характеристики приобретала no существу пекая фик-
ция (посколъку даже в самом грубом очерке нельзя свести все
разнообразие мысли ѴІ-Ѵ вв. к натурфилософии), и никакое
самое углубленное понимание и толкование этой фыкции не
приближает нас к подлинной исторической реальностн. При
всем том, что фигура Сократа действительно была рубеж-

Введение
29
ной'8, — попытки установить, например, логику развития
досократовской философии, проследить ее основные тенден-
ции неизбежно имеют результатом произвольные конструк-
ции, не имеющие реального исторического наполнения, то-
гда как реальные и весьма определенные тенденции разви-
тия данного периода греческой мысли оказываются вне поля
зрения исследователей.
Введенное И. Г. Дройзеном в XIX веке понятие эллиниз-
ма, войдя в обиход, также обросло целым рядом ассоциаций,
никак не предполагавшихся в исходном греческом слове: оно
стало противопоставляться эллинству — подлинной грече-
ской культуре эпохи ее расцвета — и обозначать синкретиче-
скую культуру на просторах империи Александра Македон-
ского, распавшейся на отдельные монархии. О том, что само
слово èXAr]viaiiôç означало следование грекам и использова-
ние чистоги греческого стиля речи, при размышлениях об
эпохе эллинизма вспоминается редко. В свое время специ-
альное внимание к эпихе между расцветом греческой куль-
туры и утвсрждением Рима было чрезвычайно важным и
способствовало вмещениіо в поле зрения европейцев замеча-
тельных страниц их собственной истории. Но будучи вос-
принято как обозначение самостоятельного феномена, под-
лежащего специальному изученню, это понятие породило
многочисленные споры о начале н конце этого периода, a
18 06 этом в первую очередь свидетельствует тот факт, что исгорически
совершенно конкретным и чрезвычайко важным феноменом были сокра-
тііки. Чрезвычайная значіітсльность фшуры Сократа проявляется имснио
в этом феномене Бозніікнопенпя множества фплософских школ, созданных
его непосредственными учсішкаші, но никак нс в том, что он был целью,
завершеннем нли нтогом прсдшествующего развнтия мекоей досократов-
ской философіш, пли что вся она жііла в своего рода ожиданпп Сократа.

30
Введсние
также понятие позднего эллиниэма, эллинистически-рим-
ской философии etc.19
Несмотря на наличие уже в греческом языке модели гла-
голов на 4£ü), в частности глагола ттХатшѵіСш, само слово «пла-
тонизм» (platonisme», platonisme, Piatonismus) возникает толь-
ко около середины XVI в. Из свидетельств XVII в., когда это
слово стало уже модным, можно привести Мольера — в его
Femmes savantes, 3 акт, есть сцена, где одна из ученых дам
говорит:
et pour les abstractions, j'aime le platonisme.
B XVIII веке под платонизмом понимали предосудитель-
ную склонность к учению Платона, проявившуюся уже y От-
цов Церкви, в Никейском символе якобы подменивших ис-
ходное учение о Логосе конструкцией в платоновском духе,
либо как еретическое учение, в корне противоположное хри-
стианству20. У историков философии под платонизмом пони-
малась история влияния Платона, которое могло проявлятъ-
ся в том или ином философском построении (напрнмер, пла-
тонизм в теории познания).
19 О понятіш эллинизма, его возникновенин и разных толкоьакнях см.:
Ucberweg-Flashar. Bd. 4, Basel, 1994. S. 3-8; 10 (литература). Отом, что само
введение понятия «эллиннзм» основано на недоразуменни (неверном тол-
ковании текста из «Деянигі апостолов» 6, 1), ср.: Крискі К. Иснанн Густав
Дройзен (1808-1884). — Перев. Э. Д. Фролова в кн.: Дройзен И. Г. История
эллииизма. I. СПб., 1997. С. IX. По поводу спецнально философнп инте-
ресно заметнть, что введший термин «эллинизм» И. Г. Дропзея начинал
философию эллииизма с Аристотеля. учителя Александра Македоиского;
тогда как на сегодняшнип день установившееся представление о филосо-
фии эллинизма разумеет послеаристотелевскую фклософию (имснно так в
своей «Философин греков» называл этот период Эд. Целлер).
20 Souverain N. Le platonisme dévoilé ou essai touchant le Verbe Platonicien.
Cologne, 1700; Battus P. Défense des SS Pères, accusés de Platonisme. P., 1711.
Cm. об этом подробнее в статье Dörrie H. Was ist 'spatantiken Piatonismus' /
Platonica minora. München, 1976. S. 508-523.

Введение
31
Слово «неоплатонизм» появляется еще позднее — в XIX
веке, однако поиачалу оно используется не как термин, a на-
ряду со словом «платонизм». У Гегеля, впервые в новоевро-
пейской истории философии давшего целостный обзор и
глубокую оценку позднеантичной философии, термины пла-
тоиизм и неоплатонизм исполъзуются как взанмозаменимые:
«Diese Philosophie heißl neupythagorisch und neuplatoiiisch,
man kann sie auch neuaristotelisch nennen»; «Wir sehen in
dieser Periode die platonische Philosophie hervorkommen, die aber
als eins mit der Aristotelischen gewußt wurde. Die Grundidee
dieser neupythagorischen auch neuplatonischen oder alexandri-
nischen Philosophie war: das Denken, das sich selbst denkt, der
voöS", der sich selber zum Gegenstande hat»21.
Только co второй половины XIX — в начале XX века на-
чииается отчетливое выделение в истории платонизма пе-
риода, начинающегося с Плотина. Основания для такого по-
иимаиия истории позднего платонизма можно найти уже в
истории платонизма Генриха фон Штайна22. A Карл Прех-
тер23, заложивший основу современного изучения позднего
платонизма, в статье 1910 года уже абсолютно отчетливо го-
ворит о «школах и направленнях неоплатонизма». И теперь
уже понятие кеоплатонизма (заменившее собою также ус-
ловиое понятне александрийской школы в широком смысле
и приведшее к возникновеиию понятия александрийской
школы в узком смысле), a также понятия Средиего плато-
иизма, неопифагореизма, эклектицизма etc. постепенно нэ-
чинают рассматриватъся как обозначения самостоятельных
21 Цитирую гю изданию: Hegel G. W. Fr. Vorlesungen über die Geschichte
der Philosophie. 1. Bd. Leipzig, 1971. S. 460, 463.
22 Stein И. von. Sieben Bücher zur Geschichte des Piatonismus. Gelangen,
1862-1875.
23 Praedder K. Schulen und Richtungen in Neuplatonismus / Genethlir.kon.
Festschrift für Karl Roheit, 1910. S. 100-156.

32
Введение
феноменов, имеющих свои сущностные характеристики, и
тогда перед исследователями возникают такие проблемы, как
переход от Среднего платонизма к неоплатонизму, вопросы
о том, кто был первым неоплатоником, был ли Платон неоп-
латоником, как соотносятся неопифагореизм и СредниЙ
платонизм, etc.
Ho те, кого стали называть неоплатониками, сами себя
считали просто платониками — последователями учення
Платона и почтительными толкователями его сочинений.
Более всего платоники опасались упреков во введении иов-
шеств, неведомых Платону и другим божественным мудре-
ідам древности, a одной из эаслуг Ямвлиха следует считать
как раз то, что он первым стал рассматривать как едииую
традицию то, что современные исследователи стремятся раз-
делитъ: средних платоников и Плотина с Порфирием, etc.
Конечно, можно сказать, что во всех этих случаях речь
идет о некоторой условности, которая должна пршіиматься
как таковая. Но опыт науки ХІХ-ХХ веков показывает, что
специальный термин, возникая ad hoc, вызывает затем к
жизни представление о некоем реальном феномене, который
— в силу того, что y него на самом деле нет никакой само-
стоятельной исторической реальности, — начинает искусст-
венно конструироваться. Поколения философов, историков
философии, филологов рассматривали досократиков и неоп-
латоников, далеко не всякий раз задумываясь, что эти тер-
мины можно, разумеется, рассматривать как условные обо-
значения хронологически или доктринально определенных
эпизодов истории мысли, но за ними не стоит самостоятель-
ной реальности, какая стоит, например, за известным с ан-
тичности понятием платоновской Академии24.
24 06 осгорожности, которую прнобрела в этом вопросе современиая
история фіілософни, свидетельствует реакция на книгу Дж. Диллона

Введепие
33
С другой стороны, сами древние вообще не были озабо-
чеііы тсм, что мы называем исторически корректным изло-
жеиием истории философии: в такой форме задача просто не
сгавилась. Поэтому проблема классификации исторических
фактов, разделения истории на псриоды, именования того, с
чем мы имеем дело, не должна, конечно, превращаться в са-
моцель. Но наличне такой проблемы нужно иметь в виду, и
при чтении того или иного изложения античной философии
необходимо пытаться увидеть за схемами и терминами то,
что характеризует автора схемы и термина, a что — истори-
ческую реальность. Сама же уверенносгь в том, что совер-
шенно определсниая историческая реальность действитель-
но существовала и что прм этом она доступна нашему позна-
нию, — совершенно необходима историку философии.
б) Помимо этиго в античных изложениях предшествую-
щей философии мы сталкиваемся с целым рядом терминов,
ксггорыс были использованы позднейшими мыслителями для
описания того, с чем они сталкивались y своих предшествен-
ников, еще не разработавших соответствующий категори-
альный аппарат. К такого рода терминам принадлежит пре-
жде всего понятие начала (архл), разработанное Лристотелем
и применявшееся им при описании учений о природе: именно
так — ттері фѵсеыс — y Аристотеля и в более поздней тради-
ции назывались сочинения болыиинства раниих греческих
мыслителей, a сами они тем же Аристотелем, впервые специ-
ально разработавшим понятие фіктіс, назывались оі ттері
фѵоеьзс Хеуоѵтес, ol фіхлкоі, ol фиочоХоуоі. Обязательные поиски
начал и природы y Фалеса, Анаксимандра, Анаксимеаа и
«Средние платоиики» (1977): рецензенты отмечалн, что сами средние пла-
тоннкіі таковымн себя, разумеется, не считали, и что онн не составлялн
оэзнательно еднного движения. См. об этом в послесловии ко второму из-
данию кннги: Dillon J. The Middle Platoiiists. A Study of Platonism 80 B. C. to
220 A. D. L., 19962. P. 422-423. .-.

34
Введение
другііх досократовских философов определенным образом
сбивалн внимание исследователей и провоцировали анахро-
нисгическую интерпретацню древних учений.
Тот же Аристотель называет начала y Анаксагора гомео-
мерии (та оцоіоцер^), применяя свой термнн, не употребляв-
шийся Анаксагором.
Само слово «философия» в применении к ранним мысли-
телям, в часгности к милетцам, такжс до извесгной сгепени
вводит в заблуждение, поскольку пониманис философии, ко-
торое было постспенно выработано в платоновской Акаде-
мии, не может быть механически перенесено на более ран-
ыюю эпоху.
Понятие диалектики, имевшее в античности совершенио
определенный технический узус, поо\е Гегеля сглло рас-
сматриваться в некоем расплывчатом смысле учення о един-
стве и борьбе противоположностей и т.п., так что начало
диалектики усматривалось уже в мифилогііческих представ-
лениях, a Гераклит едва ли не основывал диалектику как
науку.
Применительно к Платону Аристотель и поздкис авторы
говорят об идеях как об отдельных сущностях, началах etc.,
что засгавляло искать теорию иден в философнн Платона как
ее главную характеристику. Но сделать это на оскованни
платоновских диалогов 6ыао достаточно сложно, поскольку
Платон нигде специально и систематнчески не выстраивает
такой концепции, точно так же y ііего нег спецнально и сис-
тематически разработанной концепцни самосущих чисел и
других концепций, успешно разрабатывавшнхся ею после-
дователями. Это заставляло искать y Платона тайное, сокро-
венное учение, тем более что Армстотель и ряд гюздних ав-
торов говорили о неписаном учении Платона (аурафа
ббуцата). Стремление выяснить, чем было это сокровенное уче-
пие Платона, заставляло пренебрежительно относиться к со-

Введение
35
хранившимся письмснным текстам Платона. причем опира-
ясь на те же самые всем известные тексты (напримср, пасса-
жи нз «Федра» и VII Письма), и выстраиватъ платоновскую
философию на основании Аристотеля и поздних авторов. Ог-
ромная литература по этому вопросу™ ясно демонстрирует
важиосгъ корректного использования терминологии и необ-
ходіімость следовать рекомендации Аристотеля: до выясне-
ния того, чем нечто является, убсдиться, сущесгвует ли оно .
Эти и другие подобного рода проблемы в определенной
последовательности всгавали преимущественно перед фило-
логами-классикаміі и так или иначе ими решались. Но нель-
зя не заметить, что за этими частными проблемами стоит
один общий и в оспове своей философский вопрос. Суть его
состоит в следующем.
в) Когда мы занимаемся историей философской мысли и
способов ее выражения, мы сталкиваемся прежде всего c оп-
ределенного рода рсфлексией, результатом которой как раз и
является та или иная терминология, сознательно конструи-
руемая и развиваемая. В истории мысли мы имеем дело не с
безгласными объектами, a всегда с сознательными субъекта-
25 Представление о -нсписаном ученпи» Платона спецнально развігто
т.н. Тюбингенскоіі школой, то есть после работ Х.-Й. Кремера. {Krämer H.-J.
Arete bei Platon und Aristoteles. Zum Wesen und zur Geschichte der
platonischen Ontologie. Heidelberg, 1959) и K. Гаіізера (Gaiser K. Platon's
Ungeschriebene Lehre. Studien zur systematischen und geschichtlichen Begründung
der Wissenschaften in der Platonischen Schule. Stuttgart, 1963). Сочувстзен-
ная сводка более чем двадцатилетнего развития этого наирагѵлення (вместе
с собранпем свид^тельств) дана в книге: Richard M.-D. L'enseignement oral
de Platon. Préface de P. Kadot P.: Cerf, 1986.
20 où \ibvov t( ècTiv, <iXXà каі ei сотіѵ. аттораѵ аѵаукаіоѵ — эту ціітату из
аристотелевской «Физнки» (209 f 30) A. В. Лебедев взял в качестве эпигра-
фа к статье «TO AÏTE1PON: не Апаксимандр, a Платон и Аристотель» (ВДИ,
1. С. 39-54, 2- С. 43-58, М., 1978), где прнвел ряд резонов, позволяющих
усомниться в а)тснтичностп еще одного знаменитого термина: «беспре-
дельного» (то Дттеіроѵ) Анаксымаидра.

36
ßeedemie
ми, характер и тип самисознания которых и важен для нас в
первую очередь. Реалии истории мысли сутъ реалии, выра-
жаемые в языке (хотя их при этом нельзя смешивать с язы-
ковыми реалиями) и определенным образом фиксируемые.
Покамесг определенная культура не знает того или иного
понятия, не фиксирует это понятие с помощью определенно-
го термина, пока она тем самым не осознаёт, не мыслит его
как извесгную ей духовную реальность, оно в известном
смысле и не существует. Парменидовское совпадение мысли
и бытия можно считать представленным в данной сфере па-
радигмально.
Мы можем сколь угодно много рассуждать о всяких про-
тофеноменах (протофилософии или протонауке, например), о
прообразах и предвосхищениях той или иной концепции
иаи идеи; но покамест культура вообще, a философская куль-
тура в частности, не опознаёт, не сознаёт и не называет их, —
это значит тоаько одно: они не стали еще фактом ее созна-
ния, a значит и ее бытия. Пытаясь втиснутъ болсе раннюю
мысль в чуждую ей более позднюю терминологию, мы неиз-
бежно совершаем подмен и лишаем мысль возможности
осознать чужое как ее собсгвенное, вместо этого создавая не-
кую фикцию. Конечно, в науке неизбежно сознателыюе соз-
дание определенного рода фикций — инструментов гюзна-
ния. Но бессознательное следование фиктивным моделям
уводит мысль в ту бездну имагинативного зазеркалья, из ко
горой трудно выбратъся к свету подлинного бытия-ума.
4. Проблема источников: первый подступ
к периодизации античной философии
Ход предшествующих рассуждений приводит нас к сооб-
эажению элементарному и очевидыому, но, тем ые менее,
іринципиально важному как раз в этих своих элементарнос-
ги и очевидности. Занимаясь историей мысли, мы должны

Введепш
37
исходйть из ее исторически реального, причем доступного
нам бытия: мы доажны опираться на источники, каковыми в
случае истории античной философии в преимущественной
степени оказываются письменные тексты античных фило-
софов.
Между тем дошедшие до нас тексты античных философов
представляют собой неравномерную выборку из значительно
большего числа созданных в античности, причем выборку,
произведенную как античностью, так и Средними веками и
Возрождением. Вот почему перед нами неизбежно встает
проблема интерпретации источников и создания общей кар-
тины на основе известных фрагментов. Научное изучение
античности привело к освоению практически всего корпуса
античных источников, число которых велико, но ограничен-
но (конечно) и увеличивается от случая к случаю благодаря
фавнительно редким открытиям новых рукописей, папиру-
сов, надписей, переводов на другие языки (арабский, армян-
ский etc.). Большинство античных текстов хорошо изданы, a
теперь доступны изучеыию и благодаря специальным ком-
пьютерным программам. Вся история аитичиой философии
может быть представлена сегодня как единый текст, нерав-
номерно отражающий разные эпохи античной мысли27.
Этот простой и очсвидный факт и является той отправной
точкой для периидизации античной философии, которая из-
брана в иастиящей работе. С учетом тех трудностей в адек-
ватной интерпретации античной философии, которые были
очерчены вышс, мы можем подступиться к вопросу об ее пе-
риодизации на основе гого, что ина была зафиксирована в
тексгах, часть которых реально доступна для изучения. Нам,
27 Теперь — при налпчіш компыотерной версіш Тезауруса греческого
языка (TLG) — этот сдпиыіі текст пересгает быть метафорнчесьнм обозііа-
чением некоего Н/деального требованпя, a является обпходіюй реа/\ьио-
стью.

38
Введение
таким образом, нужно прежде всего понять, насколько эта
выборка репрезентативна.
Первый по времени дошедший до нас безусловно пред-
ставительный корпус философских текстов — т.н. Пштонов-
ский корпус. Как известно, тексты, из которых состоит корпус,
были изданы в 1 в. н.э. придворным астрологом императора
Тиберия Трасиллом, и вопрос о составе корпуса, о подлинно-
сги входящих в него сочинений стал основой так называемо-
ги платоновского вопроса, который уже в начале XIX века
встал перед европейской историко-филологической и исто
рико-философской наукой28. Почти за два века корпус был
исследован с самых разных точек зреиия» в том числе под-
вергся компьютерной обработке, в результате чею появился
индекс всех имеющихся в корпусе слов и проведена разбивка
текстов корпуса на блоки, могущие дать представление об
относительной хронологии входящих в корпус текстов, но
также соотносимые и с абсолютно определенными хроноло-
29
гическими отрезками .
Однако принципиально новое для современиой науки
понимание корпуса текстов, реально приближающее нас к
исторически корректному представлению об его возникно-
вении, было отражено только в специалыю посвященном
платоновской хронологии исследовании Хольгера Теслефа.
Книга Теслефа заслуживает специальиого рассмотрения в
целом30, поскольку она до сих nop не вошла должным обра-
зом в научный оби.ход. Сейчас же заметим только, что одним
из результатов этого нового взгляда на корпус платоиовскнх
28 История платоновского вопроса изложена d книгс: Tigersledt E. N.
Interpreting Plato. Stockholm, 1982.
29 Brandwood L. A word Index to Plato. Leeds, 1976; Idem. The Chronology
of Plato's Dialogues. Cambiidge, 1990. Новая моделъ X. Теслефа специально
рассмотрена мною ннже — в третьем параграфе главы первой.
30 Подробнее об этом в разделе о Платоне.

Введение
39
сочинений является вывод, согласно которому большинство
входящих в корпус текстов написаны в Академии или самим
Платоном, или при жизни Платона, — безусловно первого
по величине греческого философа.
Другой иаиболее представительный корпус философских
текстов, дошедший до нас от античности, — т.н. Лристотеяев-
ский корпус. В отличие от Платоновского корпуса корпус Ари-
стотеля представляет собой выборку совершенно определен-
ного характера: преимущественно это трактаты, написанные
Аристотелем для нужд школы, так называемые прагматии,
тогда как более популярного рода тексты Аристотеля — его
диалоги — были утеряны. В дошедшем до нас собрании тек-
сгов Аристотеля отражено их издание, предпринятое во вто-
рой половине 1 в. до І\ X. Андроником Родосским31. Дая на-
стоящего рассмотрения важно отметить, что согласно ряду
современных исследований значительная часть текстов, во-
шедших в корпус Аристотеля, была написана им еще во вре-
мя его пребывания в платоновской Академии32. Таким обра-
зом, IV век до Р. X. оказывается представлен еще одним зна-
чительным корпусом школьных текстов — сочинениями вто-
рого по величине античного философа.
Еще раз отмегим, что оба эти корпуса текстов ь том виде,
в каком они до нас дошли, были составлены в конце I в. до
Р. X. — в начале I в. по I3. X. Чрезвычайно показательно, что
прочие представительные философские тексты на греческом
языке относятся к этому или более позднему периодувз. Из
Sl Об Андронике н сго работе над текстами Арисготеля более подрсбно
речь идет во втором параграфе главы третьей.
и См. об этом разде/ѵ «Акалемия при Арисготеле» в третьем параграфе
главы первой.
ss Таковы тексіъі пиатоника Фиу\она Алексаидрийского, лежащие зне
основного русла развитня акпічной философии, но нмевшне популярносгь

40
Введенш
них наиболыиее число текстов, значителъно превосходящих
по объему тексты Платона и Аристотеля, — тексты их ком-
ментаторов, созданные в последние пять веков (1-ѴІ вв. по
Р. X.), отпущенные античной филсхюфии. Все остальное — за
редкими исключениями34 — либо вторично, либо компиля-
тивно, либо дошло до нас во фрагментах.
Задумаемся над этим очевидным фактом: самый большой
корпус философских текстов, дошедший до нас от антично-
сти, — комментарии к двум наиболее представительным фи-
лософским текстам предшествующего периода. Заметим так-
же еще одно очевидное обстоятельство: большинство наших
фрагментарных сведений и свидетельств как о доплатонов-
ской, так и о послеаристотелевской философии содержатся в
текстах этого последнего периода античной философии. И
хотя именно с конца IV — начала III века до Р. X. в антично-
сти развивается историко-филологическая работа по собира-
нию, изданию, каталогизации предшествующих текстов, что
и обеспечило более позднему периоду (начиная с конца I ве-
Ка до Р. X.) возможность глобального возвращения к насле-
дию раннего периода, сам факт фрагментарной представлен-
ности философскимм текстами периода с конца IV до I в. до
н.э. едва ли можио счестъ случайным.
Исходя нз этого, мы предварительным образом можем
выделить в античной философии три периода. Первый за-
вершается в IV веке созданием основного блока платонов-
ского и части аристотелевского корпуса в Платоновской Ака-
демии; тогда же — с созданием поздней части аристотелев-
в хриспіанской траднцин, a также огромиый корпус текстсв пяатониха
Плутарха Херонейского, объединяемыіі под общіім наэванисм Могаііа.
214 К чнслу такнх нсключеннй относятся прежде всего корпус текстов
платоника Плотнна, составленный н пзданный его ученнком Порфирнем
под общим названием «Эннеады», которые, однакот совершенно опреде-
ленным образом включаются в комментаторскую традицию.

Введение
41
ского корпуса и с началом самостоятельной деятельности
Аристотеля и созданной им школы — начинается второй пе-
риод, представленный для нас преимущественно фрагмента-
ми и длящийся до того момента, когда тексты Платона и
Аристотеля заново переиздаются в конце I века до Р. X. —
начале I века по Р. X.; именно это введение в обиход новых
изданий текстов Платона и Аристотеля создает предпосылку
для развития третьего и последнего этапа античной филосо-
фии, преимущественно посвященного толкованию этих текс-
тов.
5. Институциональный аспект: античная философская
школа и ее инструментарий
Итак, если посмотреть на основной массив представитель-
ных философских текстов античносги в целом, его можно
охарактеризовать следующим образом: перед нами полный
корпус текстов божественного (Ѳеіос) Платона, предсгави-
тельный корпус текстов его ученика, божественного (8аі_
p.ôvLOS') Аристотеля, и комментарии к этим священным текс-
там. Античная философия оказывается преимущественно
представлена сакрализованными текстами и их толкова-
ниями.
Естественный и первый вопрос, который встает в связи с
таким взглядом на античную философию, можно сформули-
ровать так: каков был институт создания, сохранения и пере-
дачи философских текстов в античности, обеспечивший
именно гакую безусловно искусственную, но в то же время
представительную их выборку. — Ответ на него напрашива-
егся сам собой: таким институтом была философская школа.
Первая философская школа, которая обеспечила создание
и сохранение представигельного корпуса текстов своего ос-
нователя, была Академия, или школа Платона, просущество-

42
Введение
вавшал до самого конца античности*5 и включившая в поле
своего зрения все прочие тексты; в их числе — тексты ото-
бранные и сохраненные последователями Аристотеля, пери-
патетиками, из которых была сделана соответствующая вы-
борка, сохраненная наряду с текстами самого Платона.
Прочие философские школы, возникавшие и угасшие еще
до того, как целиком угасла античность, так или иначе ори-
ентировались на школу Платона. Поэтому именно история
платоновской школы в первую очередь провоцирует рас-
смотрение всей античной философии в институциональном
аспекте. При таком рассмотрении античной философии мы
можем выделитъ в ее истории целый ряд преходящих мо-
ментов, характеризующих ее временный аспект. Таковы
прежде всего разнообразные мнения, высказывасмые раз-
ными античными мыслителями: одно мнение сменяет дру-
гое, и эта их смена наиболее ярко проявляется в тоіі полеми-
ке, которую каждый мыслитель н каждая школа вели со
своими предшественниками и современниками,
Но стремясь обеспечить себе самое возможность сущест-
вования и развитня, античная философия, то есть первая ев-
ропейская философия, a потому — философия par excellence,
создает институт школы, который постепенно оснащается
всеми необходимыми инструментами приобретения, сохра-
85 Несмотря на то, что последнне представнтелн афинского неоплато-
ннзма считали себя диадохами (=преемникамп no руководсгв) школой)
Платона, Академия как ннстнтуцня, основанная Платоном. прекратила
свое сущесгвованне после Филона из Ларпсы, покинувшего Афпны нз-за
воііны с Міггридатом в 88 г. до Р. X. Однако это ие мешало платоиикам
осознавать свою тесную связь с основателем школы н в свопх школах куль-
тивировать тексты Платона: именно онп репрезснтировали его учение, a
их толкование н сосгавляло существо школьного философствования. To же
относится и к школе Аристотеля: ее единство в поздннй псриод репрезен-
тнровалось тексгами основателя, находнвшнмися в научном и учебном
обнходе его последователей (=толкователей).

Введение
43
нения, развития и передачи знания. Что же касается самой
школьной органнзации, то ее основная примета формирует-
оі еще в школе древнпх пифагорейцев: речь идет о система-
тической работе по толкованию священных текстов, которая
y элеатов дополняется еще одним важнейшим элементом
всякой школьной жизни — сисгематическим обсуждением
отдельных тсзисов. Аристотель называет Зенона изобретате-
лем диалектики (фр. 54 Rose), что означает составление спе-
циальных рассуждеппй (Хоуоі) на определенную тему. Зна-
ния фиксііруются в специально отбираемых и создаваемых
авторитетных («священных», сакрализованных) текстах (іероі
Хбуся), читаемых и толкуемых профессором в ходе системати-
ческих занятиіі; мнсння (которыс наряду с прочим могут из-
влекатьоі из гсх же самых текстов) рассматриваются и обсу-
ждаются в ходс диспутов.
Эта простая структура школы безусловно предполаі ает
развитис и доиусьает самою разного рода модификации. Но
она всегда остастся лсгко узнаваемоіі не только на протя-
жении всей аптнчности, но еще и в средневековом универ-
ситете.
Таким образом, школа предполагает наличие по крайнсй
мере трех видои текстов. Одни тсксты, будучц пыделены в
качестве авторптетных, читаются на занятиях и толкуются;
другие іюзникают и іюлучают разработку в ходе школьного
обсуждения. Перьые, став предметом постоянного и система-
тического толкования, создают предпосылку для формиро-
вания коммеитария, возникшего уже y пифагорейцев и по
лучившего нанбольшее распростраиение в иоздней античію-
сги.
Помимо этого может воспроизводиться сам процесс обсу-
ждения, — так вознпкают диалоги, диатрнбы, затруднеыия
(апории) и их разрешения.

44
Введенш
Сводка того, что уже достигнуто в определенной обласги
знания, вызывает появление рассуждений, трактатов и учеб-
НИК015. Сводка уже существующих мнений дается в доксогра-
фических компендиях, для опровержения мнений пишутся
полемические сочинения, для побуждеиия к знанию и при-
общения к нему — увещания и наставления. Так античная
школа осыащается набором литературных жанров, в рамках
которых воспитывается влексМая к истине мысль ученика.
Именно с этими жанрами философской литературы мы и
сталкиваемся при изученим античной философии. Именно
жанровая определенность дошедших до нас текстов и позво-
ляет нам в первую очередь говорить об институциональном
аспекте античной философии как о том, без понимания чего
недоступной пониманию оказывается и философия как тако-
36 Для исторнка фіілософии совсем небезралнчно, почему вдруг в оп-
ределенный период философня хочет быть оысказлна в «богословских»
текстах, в «священных речах», в эпнческих нронзведениях, лочсму вдруг
этот періюд столь же решитсльно меняется пернодом составления речей,
которые признаются фіілософскнми и называются эпидііктмческнмн, по-
чему как фіілоссч^ские в опредсленный момент осознаются рсчн полнтиче-
скне. в какой сіпуацни самым фіілософскпм жанром оказывастся сократи-
ческнй диалог, почему после блнстательного, но короткого расцвета ои
решительно и навсегда нсчезает как живоГі жанр, необходнмыіі для фило-
софствующей мысли, хотя и может впоследствпн воспроизводиться в более
ііли менее искусных подражаниях, почему прагматііи-трактаты, внезапно
вторгшіісь в академическую жиэнь, стех nop навсегда оста/\псь достоянием
фіілософии, почему, тем не менее, наряду с иимн очень скоро иачішает
развиваться диатрнба (споего рода «снятый«» днаѵ\ог), пз какііх потребно-
стеГі возникают учебные сводки и учебникп в собственном смысле, как п
почему, вознпкнув в незапамятной древноспі, комментарпй прнобретаег
все разнообразие своих форм y поздних аристотеликов if платоников, —
это явственное желанне философсгвующей мыслн в опре/делеииые перио-
ды высказываться именно таким образом нельзя считать случайным и без-
различным для исторнка философии тем более потому, что пменно жанры

Введение
45
Помимо этого философия никогда не выступает в антич-
носги как самостоятельная абстрактная наука наряду с про-
чими самостоятельными науками. Будучи тесно связана со
школой, философия всегда — с самого своего возникновения
мыслится как занятие определенным набором дисциплин.
Этот набор дисциплин формируется постепенно, но уже y
софистов и в школе Платона мы сталкиваемся с основными
дисциплинами, на протяжении всей античности пребывав-
шими в поле зрения философии, a впервые они опознаются,
вероятно, еще в школе Пифагора.
В поле зрения школы Пифагора находятся все предше-
ствующие н новые авторитеты, их идеи и тексты, которые
собираются и продуцируются в великом множестве; a также
новые дисциплины: грамматика и возникающая риторика;
учение о числе, геометрия и музыка; учение о человеческом
теле — медіщина, a также о человеческом социуме — поли-
тика, которой пифагорейцы энергично занимаются и в прак-
тическом плане; и кроме того — начало и цель всего — язы-
ческое богословие '.
философской литературы нанболее непосрелственно вводят нас п ннспіту-
циональную опрсдсленіюсть фіілософской школы
37 Показательно, что словом ОеоХоуІа Платон и Аристотель иазывают со-
чинение соответствующнх (а именно, «эпическихѵ, то есть гексаметриче-
ских) текстов, установіівшийся характер такого словоупотреблення очеви-
ден, поскольку мы сталкиваемся с ним не в специальных рассужденпях, а
по ходу дела. Сократ в «Государстве» Платона (II 379а) рассуждает с Адн-
мантом об нзображешіи богов y Гомера и говорнт, что им в даином случае
не подходит такой тпи рассуждения о богах; тогда Адимант спрашивает: 01
тіптоі ттсрі OeoXoytaç тіѵес аѵ €іт\ѵ, Арнстотель в начале II книгп «Мегеороло-
гики» (353а35) рассматривает мнення древних об псточнпках моря и прн-
водит мнения древнііх тсологов (біатріроѵтес ттері тцс OeoXoytas"), причем нз
последующего тскста оказывается ясно, что имеется в виду автор стихо
творной поэмы Эмпедокл. Ср. также Met. A 3. 983b29: ol ттацттаХсиоі. каі
FpaJTOL OeoXoyl'iaai/Tes". «Теологиями» называліісь орфпческие сочинения (ср.
Diod. Sic. I 23, 6: Opcpéa, \i£.yàXr]\ èxovto ôôÇav mpà xoîç "EXXNcnv етсі neXcpCLa

46
Введение
Мы неполно восстанавливаем историю раннего пифаго-
реизма, но даже если бы в сознании живших после него гре-
ков Пифагор остался только как создатель первой философ-
ской школы, — и в таком случае он свершил бы самое важ-
ное, поскольку таковым оказывается само открытие этой
сферы совершенно нового применения человеческого разума
и новой организации жизни, сферы, которая мгновенно на-
чинает разрабатываться и наполняться конкретным содер-
жанием.
Роль Платона в расширении и фиксации дисцнплинарной
сгруктуры философии весьма специфична. ßo-первых, Пла-
тон и его школа внимательно следили за тем, что делали в
этой области софисты. Например, оба диалога платоновского
корпуса, названные именем софиста Гиппия («Гиппнй Боль-
ший» и «Гиппий Меньший») перечисляют дисциплкиы, ко-
торыми тот занимался; вторая часть «Федра» показывает, что
Платон следил за риторическими пособиями софистов.
Во-вторых, «Тимей» показывает, до какой степени внима-
тельно Платоы следил за развитием медицмны и связанных с
ней наук.
Наконец, в «Государстве» Платон специально рассуждает
о роли арифметики, геометрии, астрономии, музыки (то есть
того набора дисциплин, который впоследствии составит
квадривиум), a также диалектики в образовании философа.
Все существующие науки Платоном названы, они им яв-
ственно используются и дают результаты. Ho no гексгам
Платона мы не можем их восстановить и учить им, хотя и
каі теХЕхаіс каі ѲЕоХоуІаіс. Damasc. d. princ. 124, I 319, 8 Ruelle, f| 6è тсара
хф ПЕрі-тсаттітікф Ейбтціср [fr. 117 Speng.] аѵауЕѴрацріѵіі cbç xoû 'Орфешс oïïaa
ѲЕоА.оуіа яаѵ xô votjxôv есісЬ7іт)сеѵ... èv p.èv xoivov xaîç (pepojiévaiç xaùxaiç
'Pa\j/CDi6iaiç 'Орфікаіс f| ѲЕоХоуіа t$e xtç ècxiv f) тері xô voTyrôv, j}v каі оі
фіХбаофоі БіЕрцт)ѴЕІюі)аіѵ-.. xoiaùxri jièv f\ оя)ѵтіѲт]с 'Орфікі1! ѲЕоХоуіа...)-

Введенш 47
можем воспитать свою душу так, чтобы — оттолкнувшись от
текстов Платона — обратиться к названным им наукам и
учениям и с их помощью снова вернуться к тексгам Платона,
что и делали поздние платоники. Но ситуация решительно
меняется в той же Академии уже при Аристотеле.
Выше указывалось, что именно в Академии Аристотель
пишет значительную часть сочинений, дошедших до нас.
Здесь впервые не только рассуждения о науках, их необхо-
димости, пользе, последовательности их изучения, но и кон-
кретные пособия, по которым можно учиться тому, о чем
идет р>ечь: риторике, поэтике, диалектике, или топике, ана-
литике; физике, науке о небе, первой философии; этике, пси-
хологии, биологии; наконец, политике. Философия теперь
представляет собой набор дисциплин, большая часть кото-
рых изложена самим Аристотелем. Правда, логика так и ос-
талась аристотелевской логикой, физика — аристотелевской
физикой; но ведь и геометрия платоника Евклида осталась
евклидовой геометрией и несмотря на то, что появились не-
евклидовы, не перестала быть наукой.
Нельзя сказать, что какая-то из этих наук не была пред-
положена Платоном. Но в полноте платоновского представ-
ления об универсуме еще не было места для такой дробно-
сти, какую мы находим y Аристотеля: Аристотель дает нам
предсгавление о тех формах гораздо более развитой жизнн
школы, организованной Платоном, которые былн свойст-
венны ей в конце 60-х — начале 40-х годов IV века до Р. X.
Именно эта развитая школьная жизнь оказала влияние на
возникшие в конце IV века школы стоиков и эпикурейцев,
разрабатывавших уже отдельные философские дисциплины
(этику — физику — логику, или диалектику, или замещав-
шую ее y эпикурейцев канонику), которые понимались и как
часги философи и.

48
Введенгіе
Наконец, в последний период мы сталкиваемся с необык-
новенным разрастанием функций школы, поскольку она бе-
рет на себя функции воспитательные, образовательные, на-
учные и религиозные — включая религиозную практику. И
именно это позволяет поздней языческой культуре в полноте
продемонстрировать возможности самого института школы и
тем самым обеспечить возможносгь ее сохранения в качесгве
основной образовательной структуры, воспринятой Средни-
ми веками.
6. Три этапа бытования античной философии:
пребывание — исхождение — возвращение
Попытка дать периодизацию и систематизировать — одна
из первых, предпринимаемых человеческмм разумом при
встрече с незнакомым материалом: чем приблизительнее его
знание, тем легче он укладывается в схему. Вместе с тем, обо-
зримая и легко схватываемая схема безусловно нужпа изла-
гателю любого осмысленного материала. Определеппый схе-
матизм при любом общем изложении того или пного кон-
кр>етного материала неизбежен. Поэтому — помня о неиз-
бежной философской ангажированности самого объективно-
го излагателя — важно сразу указать на существо предлагае-
мой ради удобства изложения схемы, a также искать такую
схему, которая по возможности не чужда излагаемому мате-
риалу, a в идеальном случае заимствуется из него. И нужно
сказать, что античная философия прекрасно соотвстствует
исполнению данного разумного требования: ее история, как
предсгавляется, вполне может быть понята нами на основе
категорий, разработанных самой античностью.
В философии позднего платонизма для описания любого
процесса развертывания, раскрытия, эволюции некоего на-
чала была продумана и разработана триада пребывание-

Введение
49
вьіступленііе-іюзврлідсннг'8. Прскрасиые образцы этой тон-
чайшей разработки мы находпм y схолархов Платоновской
Дкадемии в V н VI вске Прокла н Дамаския. Существо этой
триадической структуры в следующем.
Длд того чтобы печто могло проявляться и развиватъся,
оно должно устойчиво пребывать. Пменно полнота бытия-
пребывнния (цоѵт)) всякой реальности, являющаяся ее бла-
гом, провоцнрует исхождение, выступлепие, продвижение
вперед (ттрбобос), сопровождающееся раскрытием возможно-
стеіі и дробным воспроизведением пребывающего; но чтобы
это продвижение не ушло невозвратио в дурную бесконеч-
ность и не рассталось навсегда со своим благом, необходимо
обращение к нему, возвращение к исходной полноте
(етгштрофг)), спремлсние обрести ее если не во всей ее жиз-
ненной проявлениосги или безусловности ее источного бы-
тия, to no крайней мере в полноте ее познания.
Так и античная мысль, ее специфическое качество и на-
правленность, названные философией, обретя однажды соб-
ственную полноту и раскрыв затем все богатство своих от-
дельных возможностей, неизбежно вновь устремилась к себе
самой — к своіім истокам и к своей полноте: завершив тем
38 Предсгавляется, мто примененпе этой схемы в гораздо большен сте-
пени соответствуст самому анализируемому материалу, нежели все апри-
орные тнпологическне, линеариые, цпклическпе, спнральные и пр. моде-
ли, предлагавшігсся в последнне два века и проанализированные, в част-
носги, в рабсте В. Хёсле (см. Приложенне III). B особенности на этом
можно настапвать гютому, что феномен возвращения, который я анализн-
ровал в специальной работе 1994 года (см. Библиографию), является од-
ним из важнеГішпх для понимания развитіія всей европейской духовной
жизни іі культуры. Но, разумеется, эта схема ніі в каком смысле не являет-
ся некопм жестким трафаретом, по которому очерчивается упирающийся
материал, хотя тот факт, что сама же античносгь предсгавила в таком виде
идею любого процесса (как временного, так п вневременного), ие может
быть вовсе безразличен для использующего ее исследователя.

50
Введенш
самым свой путь и таким образом вновь представ в виде пол-
ноты своего бытия-пребывания, она дала возможность раз-
виться этой новой полноте уже в пределах средневековой
мысли и вновь вернулась к себе в эпоху Возрождения. Тако-
го рода высгупления и возвращения мысли неизбежны и в
каждом ее более частном движении, и именно они обеспечи-
вают до наших дней единство европейской философии и
культуры в целом.
Итак, первый этап античной философии был завершеи
Платоном; философия т.н. эллинистического периода знаме-
новала продвижение вперед, a поздняя философия — начи-
ная с I века до н.э. — устремилась в едином, хотя и разнооб-
разном возвратном порыве обрести первоначальную полноту
и собрать все то, что было ею до сих nop сделано, чем она до
сих nop была. Поскольку Платон символизирует полноту
пребывания и тем самым завершает первый период, естест-
веыно, что последней философской школой, достигшей пол-
ноты возвращения, был поздний платонизм. Все прочие
школы помещаются в промежуточной области — между Пла-
тоном и поздним платонизмом.
Так — от Платона и к Платону — развивалась античная
философия.
Сама философия как таковая осознается, называется и тем
самым начинается с организации первой философской шко-
лы, основанной Пифагором, шкоаы, главные установки ко
торой были восприняты в школе Платона. To, что y Пифаго-
ра и пифагорейцев только обозначено, уже сформулировано
Платоном и развито Лристотелем, причем результаты их
школьной деятельности зафиксированы в их текстах, сохра-
ненных тою же школой.
Едва ли случайно, что философия ІІІ-І веков до н.э. пред-
ставлена преимущественно — почти исключительно — фраг-
ментами: именно таким и должно быть наиболее адекватнос

Введение
51
предсгавление эпохи исхождения, дробления, частичного
воспроизведения образца, сохраненного в своей безущерб-
ной полноте (Платоновский корпус), тогда как уже его пер-
вое совершенное иодобие (Аристотелевский корпус), сохра-
нив существо своей внутришкольной определенности, утеря-
ло полноту и внешнюю представительность.
Значительно превосходят по объему оба эти корпуса тек-
сгов тексты комментаторов того и другого — безусловно
предсгавительный корпус разнородных тексгов, главной
объединяющей чертой которых оказывается их соотнесен-
ность стексгами-образцами в их толковании.
Таким образом, дссять веков античной философии рас-
пределяются прммерно так.
Первые двести лст, или эпоха пребывания (\±оѵц), — фор-
мирование того устоіічивого целого, в котором европейская
мысль уверенно опознаёт свое начало и начало своей фило-
софии, завершаспся этот периид смертыо Платона, основате-
ля первой наиболее представительной постояпной философ-
ской школы. Эгот этап представлен для нас почти исключи-
тельно его текстами. В самом деле, представнм, что по тем
или иным причянам мы не можем воспользоваться после-
платоновскими тскстами, — чем для нас окажстся представ-
ленафилософия с момента ее возникиовения y пифагорсйцев
и до Платона? Отдельными именами, упомкнаемыми Геро-
дотом (Пифагор), Аристофаном (Фалес, Сократ), встре-
чающимися в надписях. на монетах, «Еленон» Горгия... — все
же остальные тексгы либо прямо (через ученика и сотрудни-
ка Академии Армстотеля и платоников), либо косвеныо опо-
федованы традицией, связанной с Платоном39
59 Исключеннем являются весьма предсгавптельные тексты, вошедшис
в т.н. Гнппократовскин корпус, создание и хранение которого шло, несо-
мненно, пракпічески вне какон бы то ни было завнсимосгн от школ гъ\аіо-
ннческой ориентацни. Несмотря на то что этот корпус тексгов чрезвычан-

52
Введение
Следующие триста лет, или эпоха исхождения (тгрообос),
— дробление и развитие этого начала, разработка отдельньіх
философских дисциплин и одновременное существование
нескольких философских школ; завершается этот период
стремлением обнаружить общий исток y разных философ-
ских школ, обретением и изданием потерянных текстов Ари-
стотеля и новым изданием текстов Платона.
Третий период, или эпоха возвращения (етгіатрофт)),
длившаяся в общей сложности пятьсот лет, отмечен стремле-
нием философии — как и античной культуры в целом — вер-
нуться к своим истокам, максимально осознать специфику
философской школы и развить школьную организацню пу-
тем освоения и интерпретации текстов ее основателей.
Первыми исчерпывают свои возможности эпикурейцы:
уже к первому веку нашей эры они теряются из поля зрения.
Между тем эпикурейская кафедра в Лфинах продолжала су-
щесгвовать с тех nop, как была заново учреждена императо-
ром Марком Аврелием, и те, кто стоял во главе ее7 осознава-
ли себя преемниками Эпикура и получали поддержку от
римских императоров.
Во втором веке пришел черед стоиков: после Марка Ав-
релия мы не знаем ни одного представителя этой школы и
но оажен для полного представления о сгановленіш греческой фіілософни
в этот періюд, он ие рассматривается в даннон работе в силу специфично-
стн материала. Кстагпі сказать, этот корпус существует в русском переводе
(о значенни Гпппократовского корпуса для правнльного понимания грече-
ского культуры и спецпально фіілософіін см.: Йегер В. Пайденя Воспита-
ние антнчного грека. М: ГЛК, 1997. Глава «Греческая меднцнна как Пай-
дейя. Греческая медііцмна — часгь сисгемы воспптания^. С. 13-47; Реам
Дж., АнѵішеррмД. Западная философия от нстоков до нашпх дней. Книга I.
Античносгъ. Гл. 5: «Зарождение медицины как автономного научного зна-
нпя-. С. 83-91. СПб., 1994).

Введение
53
самих стоических школ, хотя стоическое влияние заметно в
Среднем платонизме, неоплатонизме и в христианстве.
К концу третьеі о века как самостоятельная школа окон-
чательно угасают перипатетики. Вместив все эти традиции,
пифагорейски окрашенный платонизм оказывается единст-
венным представителем античной философии. Вдобавок пла-
тонизм вмещает все достижения античной общеобразова-
тельной школы и потому оказывается для средневековья, —
a значит, и для всей последующей европейской философии
(но также и для мусульманской культуры), — представителем
всей античности, донеся до последующих времен и тексты
Аристотеля, служившеіо введением в платоновскую филосо-
фию в школах позднего платонизма, вкупе с традицией их
40
толкования
40 Посгавнв своен целью рассмотрение античного (=языческого) пла-
тоннзма и тем самым искусственно ограничивая сферу рассмотрения ан-
•пічной (=языческой) философией, я вынужденным образом сосредоточил
вннмание на внутришкольных аспектах ес эволюции. Между тем совершен-
но очевидно. что эта «эволюция» в значіггельной степени определялась и
внешкольными факторами. Я разумею в данном случае не экономнческне и
социальные аспекты исторни антіічных фіілософскнх школ, a прежде всего
те принципнально иопые условия существования античной философни, в
когорые она была поставлена, во-первых, тем, что к греческой философип
был привит латинский язык и римская гсч^дарсгвенносгь; во-вторых, тем,
что сама греческая фплософия (вместе с римской государственносгью) сга-
ла одним пз сосгавляющпх моментов хрисгианпзированного европеизма,
начиная со второго века прпиципиально определявшего н жесгко направ-
лявшего развітіе школьной жизнн языческнх философских школ. Именно
сознательный отказ от рассмотрения этнх двух факторов обусловил прак-
тіічески полное отсутствие в пзложенпи латинской традицпн (даже плато-
ннзма в узком смысле слова), a также то, что о влиянни христиансгва на
поэдний платоиизм не говоріггся qu'en passant.

54
Введенгіе
7. План работы, ее новизна и актуальность
Такой взглид на историю античной философни предгюла-
гает следующий план дальнейшего изложения.
Несмотря на то что и история античного платонпзма, и
институцнональный аспект эволюции античных школ были
предметом специального рассмотрения зарубежных исследо-
вателей, необходимо заметить следующее.
В отечественной литературе история античного плато-
ннзма никогда не рассматривалась монографически. Матери-
ал, связанный с этой школоп, полно представлен только в
трудах А.Ф. Лосева, но и здесь он включеи либо в общую ис-
торию античной эстетики, лнбо связан с общим представле-
нием об античном космосе в сопоставлении с соврсменной
наукой, либо дан в системе очерков античного спмволизма и
мифологии и т.д. (см. «Библиографию»). К сожаленню, для
настоящей работы практически не мог быть исполь юван и
тот огромный труд по рецепции Платона, который был про-
делан при издаиии трехтомника Платона под редакцисй
А.Ф. Лосева и В.Ф. Асмуса, поскольку в данном случне иссле-
довалось и толковалось по преимуществу идсйнос боі атство
платоновских диалогов, a ие их жанровая и школьиая опре-
деленность. Помимо этоі о в последние два десятилетия поя-
вился целый ряд зарубежных работ, которые пролинают но-
вый свет как на творчество Платона, так и на отдельные эта-
пы развития платоновской школы в античности.
В европейской историко-философской науке уже в XIX в.
возник интерес к монографическому изложению истории
платонизма41, не говоря уже о включении соответслвующих
разделов по истории платонизма в знаменитые общие рабо-
ты, например Целлера и Прехтера, каждый из когорых по-
41 Stein И. von. Sieben Bücher zur Geschichte des Platonismus.
1862-1875.

Введение
55
димо универсальной эрудиции в сфере античной философии
;пециально занимался именно историей платонизма. Б част-
иости, Карлу Прехтеру принадлежит знаменитая сгатья 1910
года, посвященная школам и направлениям античного нео-
платонизма, в которой, пожалуй, впервые для европейской
историко-фиАОсофской науки было подчеркнуто значение
институционального аспекта при изучении античного плато-
низма. Однако в дальнейшем это направление не встретило
решительной поддержки, и вплоть до работ Хайнриха Дёр-
ри интерес к истории платонизма как к самостоятельной те-
ме исследований никогда не был главенствующим. Работы X.
Дёрри помимо исследования отдельных проблем специаль-
ное внимание привлекли именно к характеру школьной тра-
диции в платонизме и в конце концов спровоцировали появ-
ление монументального собрания свидетельств по исгории
античного платонизма, которое после смерти Дёрри про-
должает М. Балтес (см. «Библиография», разд. «Платонизм в
Академии и средний платонизм»).
Однако, несмотря на тончайшую разработку материалов,
связанных с плохо документированными периодами истории
платонизма, этот огромный труд не дает общей картины су-
ществования этой философской школы в античности.
К необходимости институционального рассмотрения ан-
тичного ігчатонизма несознательно и как бы против воли
пришла т.н. Тюбингенская школа (Гайзер и Кремер) и ее
итальянские последователи (Дж. Реале). В погоне за неписа-
ным учением талантливые исследователи, в частности Кре-
мер, сделали дейгтвительно ряд существенных открытий,
связанных с правильным пониманием роли школы в форми-
ровании специфики платоновского учения42.
42 В часгности, классической следует считать главу о скептнческой ака-
демин в книге: Krämer H. J. Piatonismus und hellenistische Philosophie. B.;
N.Y., 1971.

56
Введение
Чрезвычайно важный аспект был рассмотрен в рабогах,
специалыю посвященных истории платоновскнх школ и во-
обще школьной организации философии в античности. Здесь
прежде всего следует выделить работу Линча"", показавшего
статус философских школ в античности и предложившего це-
лый ряд существенных уточнений в нашем представлении о
самом понятии философской школы. В частности, Линч по-
казал, что греческие школы не являлмсь религиозными объ-
единениями — тиасами, что в свое время предположил Ви-
ламовиц. Точно так же прекрасно документированная работа
Глакера44 существенно скорректировала некоторыс традици-
онные представления о преемственности схолархов и внеш-
ней истории платоновских школ. Первая работа дает пози-
тивный материал, который прочно вошел в современпые на-
учные представления, в том числе и о платоновскои школе45.
Что касается второй работы, то, несмотря на то что критиче-
ский пафос Глакера чаще всего убедителен, его позптивные
предположения — скорее сомнительны, деструктивный па-
фос — чрезмерен, что вызвало соответствующую реакцию в
еще одном важном исследовании платонизма, праьда только
в эллинистический период40.
Пожалуй, наиболее подробно интересующий нас аспект
был разработан по отношению к школам позднего плато-
43 Lynch J. P. Aristotle's School. A Study of a Greek Educational Institution.
Berkeley; JL, 1972.
44 GluckerJ. Antiochus and the Late Academy. Göttingen, 1978.
45 Мне ие кажется убедительной попытка вернуться к мненпю У. фон
Внламовица о том, что философскііе школы — в частности, Академия —
предсгавляли собой Otaaot (cf.: Müller C. W. Piatons Akademiebegi ündung /
Hyperboreus, vol. 1, 1994, fasc. 1. S. 68-69).
40 Görler W. Die Philosophie der Antike. Bd. 4: Die hellenistische
Philosophie. Fünftes Kapitel: Älterer Pyi і honismus, Jüngere Akademie, Antiochus aus
Askalon. Basel: Schwabe & Co., 1994.

Введение
57
шзма прежде всего в работах Л.Г. Весгеринка47. Однако, не-
-маГря на действительную обособленность позднеплатониче-
-Ких школ, их связи с предшествующим развитием плато-
дизма принципиальны и существенны. Однако необходи-
ѵіость общего взгляда на историю античного платонизма по-
прежнему остается desideratum.
Поэтому в настоящей работе изложение начинается с
возникновения философии и философской шкоаы, оснаще-
ния ее соответствующим инструментарием; затем рассматри-
вается механизм возникновения текстов, вошедших в т.н.
Платоновский корпус, то есть выявляются основные интен-
ции, руководпвшие Платоном-писателем и Платоном-схо-
лархом, которые провоцировали именно такое развитие пла-
тоновского литературного творчества, a также определяли
харакгер, который Лкадемия посгепенно приобрела как фи-
лософская школа; далее естественным образом анализирует-
ся, какие изменения произошли в Лкадемии с появлением
там Аристотсля. Таков этап пребывания.
Древняя и Скептическая Лкадемии рассматриваются на
фоне общих процессов развития философских школ ІѴ-І вв.
до Р. X.; именио совокупность разных школ, каждая из кото-
рых претендует на то, чтобы дать целостный взгляд на мир,
и проповедует свой образ жизни, составляет специфику пе-
риода исхождения.
Развитие платонизма до Плотина излагается на фоне об-
щих реакционных процессов в I и II вв. по Р. X., характер-
ных для последнего этапа возвращения, a также на фоне эво-
люции и постепенного угасания прочих философских школ;
47 Ряд прннципнальных сгатей сведены в сборник: Texts and studies in
neoplatonisni and Byzantine literature. Coll. papers by L. G. Westerink.
Amsterdam, 1980; всякігіі раз драгоценны также введения Весгеринка к его
многочисленным иэданням поздних платоников.

58
Введение
завершается изложение историей школ позднего плато-
низма.
Понятным образом изложение основного блока проблем,
связанных с историей платонизма, везде строится не на про-
слеживании эволюции взглядов, концепций, теорий etc., a на
прослеживании эволюции института школы; эта эволюция
проявляется в первую очередь в возникновении новых жан-
ров философской литературы, доступной нашему непосред-
ственному изучению и безусловно представительной. Поэто-
му несколько более подробно оказываются изложены копцеп-
ции как раз эпикурейцев и стоиков конца IV — П вв. до Р. X.,
сочинения которых дошли до нас не в виде целостных
Teuerem, но либо в виде популярных сводок (что само по себе
также показательно), либо во фрагментах; но, с другой сто-
роны, как раз на примере этих оппозиционных платонизму
школ видна зависимость всей послеплатоновской философии
от общей школьной окрашенности философии, заданной
платонизмом.
По той же причине в данном изложении не идст речи о
развитии отдельных понятий: понятийный аппарат рассмат-
ривается только как один из необходимых инструментов
всякого философствования, возникающий при определенной
организации философской школы.
При всех этих оговорках соответствующие выводы для
полной картины истории античной философии в цслом, как
представляется, напрашиваются сами собой, и наиболее
принципиальные из них сформулированы в заключении.

Введение
59
* *
Несмотря на то что общий подход в данной работе к ис-
гории античной философии по существу нов, тем не менее
эбщим пониманием исключительной роли платонизма в ис-
гории не только античной философии, но и всей европейской
культуры я обязан моему учителю, покойному А. Ф. Лосеву.
Для меня очень важно, что при известном своеобразии
предлагаемого подхода он регулярно приводил меня к ре-
зультатам, сходным с теми, которые получали работающие на
основе других исходных установок отечественные исследова-
тели, чье мнение для меня безусловно авторитетно: проф.
Ц П. Гайденко (роль пифагорейцев по фавнению с ионий-
цами в развитии науки, роль софистов, понимание ряда пао
сажей Платона н Прокла и др.), проф. А. И. Зайцева (роль
Гомера и письменный характер его поэм, роль учебного
процесса в станозлении понятийного аппарата философии),
А. П. Огурцова (дисциплинарный подход к истории науки,
— дающий свои результаты и для истории философии).
Основные положения настоящей работы были представ-
лены мной в ряде публикаций (перечисленных в специгль-
ном разделе библиографии), в большинстве своем обсуждав-
шихся на стадии их подготовки в секторе «Философские
проблемы истории науки», который возглавляет проф.
П. П. Гайденко; из числа публикаций следует выделить раз-
дел, посвященный античной философии, написанный мною
для первого тома «Истории философии: Запад-Россия-Вос-
ток» под ред. проф. Н. В. Мотрошиловой: для меня имело
большое значение обсуждение этого раздела с проф.
Н.В.Мотрошиловой; ряд тем был изложен на международ-
ных конференциях, a также в лекциях и докладах: мои сооб-

60
БвеЬепие
ражения о хронологии платоновских сочинений были выска-
заны в докладе на П Платоновском симпозиуме в Перудже
(1989); специфике позднеантичного рационализма был по-
священ доклад на Международной конференции no поздне-
античному и раннесредневековому рационализму в Москве
(1990); концепция трех ипостасей y Плотина и в позднем пла-
тонизме была изложена в лекции в Коллеж де Франс (1991);
роль Порфирия для формирования отдельных положений
философии Прокла была рассмотрена в докладе на Между-
народной конференции по неоплатонизму в Дублине (1992);
общая концепция начала и периодизации античной филосо
фии была изложена в ряде лекций, прочитанных в Коллеж
де Франс (1993); Дамаскию, последнему схоларху Академии,
был посвящен доклад на заседании Гусской секции Между-
народного неоплатонического общества в Москве (1993); о
роли письменной фиксации философских текстов для пони-
мания характера античной и в целом европейской филосо-
фии был прочитан доклад в университетс Фрибура (1994).
Понятию философии в позднем платонизме и y Отцов Церк-
ви IV века был посвяіден доклад в Сорбоние, на совместном
семинаре философского факультета Парижского университе-
та (Paris 1) и Национального центра научных исследований
Франции (1998). Концепции генад Прокла 6ыао посвящено
выступление на конференции, посвященной завершению из-
дания «Платоновской теологии», в институте философии Ка-
толического университета в Лёвене (1998). Помимо этого
общая схема изложения античной философии уточнялась
мною в ряде лекционных курсов в вузах Москвы и в Москов-
ской Духовной Академии. Я благодарен моим коллегам и
слушателям за возможность продуктивного обсуждения мно
гих положений этой работы.

Приложения
1
С. H- Трубеідкой: образ сущей и всеединой Истины
в истории философии
Хотя лекции кн. С. Н. Трубецкого по истории древней
философии не были им самим в окончательном виде подго-
товлены к печати, тем не менее их общий план и основные
усгановки вполне могут быть усмотрены из того компиля-
тивного текста, который вышел в свет в двух частях в Москве
в 1912 году (Курс истории древней философии. Собрание со-
чинений кн. С. Н. Трубецкого. T. V-VI), то есть через семь
лет после смерти автора.
Указывая во введении на традиционное противопостав-
ление философии и точной науки, кн. С. Н. Трубецкой отме-
чает, что, тогда как. наука дает нам частное знание, филосо-
фия стремится к универсальному, целостному миропонима-
нию, что и служит поводом для утверждения ее невозможно-
сги, поскольку в истории всякий раз на место целой всееди-
ной истины ставится человеческое представление (с.2). Но
попытки скептического отрицания философии всегда оказы-
ваются бесплодны, потому что они не могут остановить то
«высшее, жизненное, идеальное влечение нашего познающе-
го духа к Истине, стремление "войти в разум Истины,\ как
выражался Вл.Соловьев».
«Такое стремление, — продолжает кн. Трубецкой, — не
может быть бесплодным, ибо оно вызвано самим образом
этой универсальной Истины, который внутренне присущ
нашему разуму как идеал, направляющий его познаватель-
ную деятелъность» (с.9). Истинная философия созидает обра-
зы всеединой истины, но такжё и критикует ложь, неполную
исгину, выдающую себя за целое (с.9).

62
Beeèemie
«Это влечение к Истине, сосгавляющее самую суть фило-
софии, определяет собою ее значение не только в развитии
человеческих знаний, но и в развитии человеческого духа
вообще: философия, будучи идеальной образующей силой,
является вмесге с тем величайшей освобождающей силой че-
ловечества, снимающей с него оковы духовного рабства, ука-
зывающей ему путь истинной свободы» (с.10).
Поэтому мы должны изучать историю философии в ее
действительности, то есть в ее истории. Здесь мы сталкива-
емся не-только с разнообразием мнений, сводящихся к осо-
бенностям умственного склада отдельных мыслитслей, но и с
противоречиями, коренящимися в самой природс человече-
ского разума. Мы сталкиваемся в истории с нскоторыми об-
щими формами миропонимания: идеа/\измом и реализмом,
материализмом и спиритуализмом, дуализмом и монизмом,
эмпиризмом и рационализмом, скептицизмом и пр.; помимо
этого перед нами основные направления философского ра-
зума, имеющие классическое значение, напримср картезиан-
ство или платонизм. При недостаточности отдельных форм и
односторонности направлений, нужно признать, что y них
есть объективные основания и внутренняя необходимосгь,
каковые и должно понять научное рассмотренис философии.
И здесь кн. С. Н. Трубецкой делает одно очень сильное ут-
верждение, — остается только сожалеть, что он не развивает
его: недостаточно понять ту крупицу истины, которая содер-
жится во всяком человеческом заблужденим: надо понять
философию этих философий, их действительное отношение к
Истине, то есть надо понять, каким образом те или другие
философии видели образ сущей и всеединой Истины в своих
концепциях (с.П). Такое научное рассмотрение философии
кн. С. Н. Трубецкой считает одним из величайших философ-
ских приобретений XIX столетия.

Приложенил
63
И еще раз (с.12) кн. С. Н. Трубецкой настаивает: «...наибо-
лее общие основные понятия о Сущем, которым соответст-
вуют общие философские концепции, могут быть сведены к
сравнительно весьма немногим идеям, предзаложенным в
самых основных отношениях нашего разума к познаваемому,
в самой объективной логике чистого разума». История фило-
софия нужна ради самой философии: «Мы должны не выду-
мывать свою собственную субъективную метафизику, a изу-
чать ее вмесге с философией, изучать те основные проблемы,
которые ставились человеческому разуму, и те способы, ко-
торыми он их решал» (там же).
Кн. С. Н. Трубецкой отмечает связь историко-философ-
ских исследований с развитием исторических и филологиче-
ских знаний, но подчеркивает, что как самостоятельная фи-
лософская дисциплина история философии впервые предста-
уѵа y Гегеля. Ценя понимание Гегелем истории философской
мысли как процесса целостного и логически последователь-
ного развития, все моменты которого в самых своих разли-
чиях и противоречиях представляются разумными и необхо-
димыми в целом, кн. С. Н. Трубецкой с сожалением кон-
статирует, что абсолютизация Гегелем собственного учения
как завершения всей философии обрекает это учение на не-
избежное диа.\ектическое разложение.
Протесіуя против априорного построения истории фило-
софии, кн. С. Ы. Трубецкой требует исторического изучения
философии в свяэи с общей культурой и еще раз подчеркива-
ет значение истории философии в оправдании философии
(с.15-16).
Изучая историю философии, мы понимаем, что филосо-
фия есть один из факторов всемирно-исторического процес-
са: «...тот идеа^ѵ истины, которому служит философия, есть
реальная образующая сила. Греческая философия создала ту
"эллинскую образованность", которая стала всемирною обра-

64
Введение
зованиостыо, грсческая образованность сообщила этой обра-
зованности ce запас общих идей, сделавших ее универсаль-
ной; и она впервые формулировала тот идеал человечества,
всечеловеческого братства и всечеловеческого единства, ко-
торому впоследствии христианство дало религиозную, ре.
ально-мистическую основу, a Рим попытался дать практиче-
ское осуществление во всемирном государстве. Таким обра-
зом, "бесполезнейшая из всех наук" не только открыла чело-
вечеству мир духовных ценностей, но создала новый мир
общечеловеческого просвещения...» (с. 17-18).
Это прекрасное представление о том, что античная фиЛо-
софия была активной образовательной силой европейского
разума, является сильнейшей стороной общего подхода кн.
С. Н. Трубецкого, к сожаленпю, почти не получившего
сколько-нибудь конкретного развития непосредствснно вего
изложении античной философии, которое в общем плане та-
ково.
Отмечая, что.несмотря на неполноту матсриала мы в об-
щих чертах представляем ход аитичной мыслн, кн. С.Н.Тру-
беідкой называет основные труды по истории древней фило-
софии с XVIII века и после рассмотрения проблемы источ-
ников переходит к периодизации. Древняя философия де-
лится иа три периода:
— досократовский, когда философская мысль направлена
исключительно на космологию, или мнрообъяснение, и на-
чинает со стихийного монизма ионийцев, переходит к дуа-
лизму пифагорейцев, затем к идее тождества сущего y Герак-
лита; Анаксагор противопоставил Дух, илн Ум, веществен-
ной массе, но и то, и другое наделяет вещественными свойа-
вами, что ведет к недоверию к такого рода умозрению и при
водит к скептицизму софистов;
— второй период, включающий Сократа, Платона и Ари
стотеля, с которыми философия открывает нравственную об

Пргиюжения
65
ласть, гносеологию, науку идей и реализацию этой первой
величественной системы идеализма;
— и третий, когда ослабевает дух свободного философско-
го умозрения, философии Платона и Аристотеля обращаются
в школьные учения, наряду с которыми возникают новые
догматические системы стоиков и эпикурейцев, a также скеп-
тическая критика всякого догматизма, свидетельствующая об
отчаянии мысли; затем эклектизм, затем неопифагорейцы и
Филон Александрийский, обратившиеся к древнему Пифаго-
ру и еще более древнему Моисею, развитие религиозной фи-
лософии и философия неоплатоников, оказавших могущест-
веннос влияние на средневековье. Философию нео-
платонизма кн. С. Н. Трубецкой не излагает, замечая, что
она относится к новой эпохе.
Очерку философии предшествует очерк религии, завер-
шающийся изложением орфических учений, a начало фило-
софии кн. С. Н. Трубецкой усматривает в Ионии y Фалеса,
выдвинувшсго первое учение о единстве материи.
Диспропорции в изложении античной философии y кн.
С.Н.Трубецкого обычны: изложение третьего периода вклю-
чая неоплатонизм занимает едва десятую часть — столько же,
сколько ионнйцы и Гераклит.
Поэтому стремясь сегодня к исторически корректному и
достоверному осмыслению античной философии, мы едва ли
много почерпнем в изложении кн. С. Н. Трубецкого, которое
вполне находилось на уровне современной ему учености; но
его основные установки явно превосходят ту частичную и
неполную реализацию, которую они нашли в этом изложе-
нии.

66
Введение
II
A. Ф. Лосев: значенне неоплатонизма для палного
представления об античной философии
«История античной эстетики» А. Ф. Лосева, моего учителя
в платонизме, представляет собой грандиозный план и не
менее внушительную реализацикх Задуманная, в значитель-
ной степени написанная еще в тридцатые годы и подготов-
ленная к печати к началу войны, «История античной эстети-
ки»> стала публиковаться начиная с 1963 года — в необыкно-
венно расширенном и существенно переработанном виде.
Марксистский пласт первой кциги, начинающейся парагра-
фом «Марксисгский принцип понимания античной культу-
ры», не следует преувеличиватъ, поскольку марксизм А.Ф.Ло-
сева несколько странно совмещался с Гегелем, Шеллингом,
Шпенглером, Наторпом, Гуссерлем, Флоренским4\ Еіце в ра-
боте «Очерки античного символизма и мифологии» (1930) эти
основные ориентиры названы, и А. Ф. Лосев проанализиро-
вал их место в системе своего мировоззрения и их роль как
дналектически снятых моментов в своем пониманин плато-
низма. Уже тогда А. Ф. Лосевым был сформировак ряд ос-
48 В заключіггельном томе «Исгорни анпічной эстепікн», названном
«Итопі тысячелетнего развігпія>», Маркс присугствует только как интер-
претатор Эпикура (Книга I. М., 1992. С. 466); ко общая характерисгика
исторни антіічной эстепіки сгроится, тем не менее, на фоне общинно-
родовой іі рабовладельческой формации: «...как бы нп была сложна после-
дующая античная фіілософия, ее интуитнвные корни уходят в общинно-
родовую формацию» (там же, с. 837); «...вся античная фіілософгкая эсгетика
была только выдвііженііем тех ііли иных сторон древней мнфологии. Чув-
ственно-матерпальная мифология была основой, поскольку под кей лежала
общннно-родовая формация. Но она никогда не была абсолютной и бук-
вальной мифологией, поскольку она всегда разрабатывалась на п>тях весь-
ма сложной и глубокой рефлексіш, диктовавшейся разделением умсгвен-
ного и фнзического труда в условиях рабовладельческой формащш» (там
же, с 849).

Приложения
67
новных установок в подходе к античности, которые хотя и
эволюционировали, в существе своем оставались неизмен-
ными.
Главный феномен, который изначально и всегда привле-
кал А. Ф. Лосева, — античный платонизм: «Почти с первых
лет занятий древней философией я никак не мог понять ряда
вопросов, которые только теперь начинают для меня более
или менее уясняться. Самое разительное было — общее зна-
чение платонизма. ...О неоплатонизме я уже не говорю.
...Неоплатонизм есть чисто греческое явление. ...В эпоху
упадка (как просветительская и либеральная точка зрения
оценивает период неоплатонизма) часто ярче всего осознает-
ся и выяв-ляется подлинный дух нации»49. Поэтому неудиви-
тельно, что еще в «Античном космосе», но в особенности в
«Истории античной эстетики» впервые были переведены на
русский язык, a также в великом множесгве изложены и про-
анализированы гексты Платона и неоплатоников, причем
значительная часть последних вообще впервые вводилась в
обиход отечественных исгориков философии. Более того, по
изложению ^ последних итоговых томах «Истории античной
эстетики» м.ы видим, что и основная структура всей фактиче-
ской развертки античной эстетики представляет собой неоп-
латоническую в своей основе иерархию единое-число-ум-душа-
материп-теио.
В отечествениой историко-философской традиции именно
в трудах А. Ф. Лосева было впервые последовательно прове-
дено требование полного рассмотрения всей античной фило-
софии вплоть до неоплатоников VI века н.э. включительно, и
тем самым был необыкновенно расширен общий кругозор
историка античной философии. Отмечая, что рассмотрения
49 Цит. по изданню: Лосев А. Ф. Очеркн антнчного символнэма и мифо
логин. М., 1993. С. 6-7.

68
Введепие
досократиков, Плитоиа и Аристотеля совершенно недоста-
точно для понимания античной философии в целом,
А. Ф. Лосев пншет: «С этой постоянной тенденцией — сво-
дить античную философию только к периоду до Аристотеля
включительно — в настоящее время необходимо решительно
покончить. Историк должен учитывать всю фактнческую
действительность независимо от своих личных вкусов и ин-
тересов и учитывать решительно все ее исторические перио-
ды» .
Узкая направленность иастоящего обзора не позволяет
сколько-нибудь подробно анализировать философский под-
ход A Ф. Лосева к общим проблемам эстетическоі о и совме-
щение историко-эсгстического и историко-философского
подхода. Для нашей цели достаточно замстить, ч го для А.Ф.
Лосева античная филосифия как одна из возможпых форм
выразительности-выраженности общего первопринципа,
лежащего в основе всей античпой культуры, имсст общую
историческую канву с историей эстетики51. Поэтому история
эстетики и исгория философии имеют одну п ту же периоди-
зацию:
— ранняя классика (до софистов),
— средняя классика (софисты и Сократ),
— зрелая классика (Платон),
— поздняя классика (Аристотель),
Ы)ЛосееА. Ф. Итоги тысячелетнего раэвітія. Кнііга I. М., 1992. С. 324.
51 Там же. С. 402: «Предложенное иамн вышс іісследованне с полной
очешідностью приводігг к тому заключеиіію, что атичиая эстепіка, вооб-
ще говоря, есть не что пное, как антѵічная фіілософня. Почему это так? Эго
так потому, что последним абсолютом для антпчиого мышленил, как мы
установііли, является не что пное, как чувственно-матернальный космос,
данный как живое существо. A это значігг, что чувственно-матернальныЙ
космос является в аіітнчііости н выражаемым, п выражающіім. и выражен-
ным. Следовательно, нужно считать окоичательно усгановлениым, что ан-
тичная эстетика и антнчная философия есть одно и то же».

Лриложения
69
ранний эллинизм (до Посидония),
поздияя стадия раннего эллинизма (стоический плато-
ннзм),
поздний эллинизм (неоплатонмзм).
Эта периодизация опирается на традиционную периоди-
зацию античной литературы (архаика, классика, эллинизм,
римский период), причем изложение всей истории эстетики
и начинается с представляющего архаический период Гоме-
ра. Эллинистически-римский период специально рассмотрен
в отдельной книге, и после неоплатонизма — эпоха синкре-
тизма, с которой соотносятся Халдейские оракулы, Сивилли-
ны оракулы, герметизм и гностицизм. Здесь уже не идет ре-
чи о хронологической последовательности, хотя и подразу-
мевается, что пазванные феномены свидетельствуют о за-
вершении исторического развертывания некоего единого
принципа античной культуры в целом и ее переходе к ново-
му принципу, сформировавшему уже культуру христианского
средневековья. Самую сильную сторону эпохи Возрождения
А- Ф. Лосев также усматривал в неоплатонизме, и он часто
сочувственно цитировал замечание Уайтхеда о том, что вся
современная философия есть не что иное, как подстрочное
примечание к Платону.
К сожалению, на мой взгляд, платоноцентризм А. Ф. Ло-
сева практически не отразился на его периодизации антич-
ной философии. Общее деление всей античной культуры на
два периода — классику и эллинизм — с подробным члене-
ннем обоих пернодов, огромный объем и жанровая разно-
родность сочинения в целом (его значительную часть состав-
ляют рефераты, сводки, изложения и критические разборы
отдельных современных исследований) не позволяют соста-
вить четкого представления об эволюции античной филосо-
фии. Опора в периодизации на смену формаций мало что да-
ет, потому что несмотря на все метаморфозы рабовладения

70
Введенш
телесный и зримый космос от Гомера до последних неопла-
тоников должен оставаться все тем же телесным и зримым
космосом; и несмотря на все изменения личности, самой
личности, по А. Ф. Лосеву, в рабовладельческой античности
так и не появляется: «Другими словами, вся античная фило-
софия в связи с тысячелетним рабовладением оказалась не
чем иным, как рефлексией над общинно-родовой формаци-
ей, насквозь материальной, насквозь родовой и насквозь чув-
ственно материально космологичной»*2. Но то, что огромный
историко-философский материал — и в первую очередь
множесгво текстов платоников и неоплатоников — был впер-
вые представлен в «Истории античнон эстетики» A Ф. Лосева
как безусловно необходимый для скольконибудь полного
осмысления этой «неизменной» античности, является фактом
непреходящего значения.
52 Там же. С. 413. Предсгавляя многие тысячп странпц, иссвященных
А. Ф. Лосевым рабовладеніію, я многократно спрашнвал себя, чем можно
объяснить эту піпертрофированную, но безусловно искреннюю любовь-
ненависгь к анпічному рабовладению, и не мог найти отвста, покаместсам
А. Ф. Лосев не дал некоторого, конечно, неполного, но все жр психологи-
чески достоверного объяснення этого пораэительного феногіена. Давая
«Последнее дііалектическое обобщение» рабовладельческоіі формацин,
А. Ф. Лосев прііпомннает (там же. С. 399-400) слова вечногс сгѵдента Псти
Трофнмова нз чеховского «Вишневого сада»: «ПодумаГгге, Аня: ваш дед,
прадед и все вашн предкн былн крепосгники, владевшие жнвымн душамн,
и неужели с каждой вишни в саду, с каждого ліісгка, с каждого ствола нс
глядят на вас чсловеческне существа, неужеліі вы не слышите их голосов...
Х^кова н античностъ, и вообще такова неумоліімая и жесточаіішая дналек-
тика пcropии>♦. И таков характер свойсгвенного автору «Исторші античной
эстетики» эстетического пережнвания не только произвсденнй античного
искусства, но н всей античной философиіі.

Приложения
71
III
В. Хёсле: структура нстории философии
Основная задача, которую ставит перед собой Витторио
Хёсле58, — опираясь на Гегеля, предложить вариант реше-
ния проблемы соотношения философии и исгории филосо-
фии. Эта задача представляется весьма актуальной в силу
чрезвычайного размаха современных историко-философских
исследований и иктересом историко-философской науки к
своей истории, Во введении к первой части В. Хёсле отмеча-
ет, что самоочевидность сегодняшнего интереса к истории
философии кажущаяся: мы видим, что философия лишена
ннтереса к собственной истории еще y Спинозы или Лейб-
ница, то есть тогда, когда возникает философская историо-
графия (с. 17-19). В то же время современность потеряла ве-
ру в то, что философия может познать истину, так что всякий
интерес к систсматической философии кажется наивным и не
учитывающим самый факт истории философии. Похоже,
единственнос, что остается, — изучать предшествующие фи-
лософии, потому что философия современности — это фило-
софская историография без философии (с. 19-22).
Хёсле начинэст рассмотрение этого феномена с В. Диль-
тея, который шіервые сознательно использовал факт истори-
ческой измеичивости мировоззрений против притязаний
философии иа истину. Введенное им понятие жизни пре-
враицало всякую философскую мысль в простую форму, вы-
ражающую определенный эмоциональный склад (в связи с
чем Дильтей такое значение придавал биографиям филосо-
фов). Личгіость и жизнь души философа формируют его ми-
53 Hösle V. Wahrheit und Geschichte. Studien zur Struktur der
Philosophiegeschichte unter paradigmatisclier Analyse der Entwicklung von Parmenides bis
Piaton. Stuttgart; Bad Cannstadt. Frommann-Holzboog, 1984. 774 S. (Instituto
Italiano per gli studi filosofici. Elea, I).

72
Введенш
ровоззрение наряду с климатом, расой, национальностъю.
Поэтому сами философии не только коренятся в жизни, но и
оказываются реальными историческими силами, которые ве-
дут борьбу за существование (с. 22-26).
Другая попытка свести философию к внешним по отно-
шению к ней факторам была в марксизме, дая которого оп-
ределяющим был социально-экономический базис и класоэ-
вые отношения (с.26-33). £ще одной формой редукционизма
было спровоцированное Дильтеем стремление свести исго-
рические формы философии к определенным психологиче-
ским данностям. Таков К. Ясперс с его «Психологией миро
воззрений» (1919). Дело здесь идет не о критике аргумента-
ции того или иного философа, a o том, насколько образ его
мысли коренится в его субъективности, в его экзистенцин
(с.33-35). В. Хёсле считает, что в этом же русле лежит прнн-
ципиальная темпорализация человека в «Бытии и времени»
Хайдеггера (с.ЗЗ), a также интенция раннего Гадамера, y ко-
торого все, что остается от философии и ее исгории, оказыва-
ется связано со здесь-бытием философствующсго человека
(с.37).
Перенос внимания на экзистенцию, постановка в центр
историко-философских исследований человеческого индиви-
дуума среди последствий имеет жесткое отличение филосо-
фии от наук, в связи с чем перед нами оказывается дискрет-
ное поле монадическн отдельных философских индивидуу-
мов и, разумеется, отрицается прогресс в области философин
(с. 37-38). Философия сближается с искусствами именно по
этому принципу отсутствия прогресса. Таков Гадамер с его
теорией о нормативном аспекте классиков (с. 41^2), a также
Геру («Законность истории философии», 1954), решительно
отвергавший претензии философии на истину: философски-
ми построениями можно любоваться как произведениями

Пргіложения
73
искусства, поскольку каждая философия имеет значение
только как проявление субъекта (с. 40-41).
Последователъно критикуя исторический скептицизм,
редукционизм, субъективистский и эстетический взгляды на
историю философии, В. Хёсле справедливо, на мой взгляд,
отмечает, что и в истории наук каждая отдельная концепция
исгорически определена и опровергается ходом дальнейших
исследований, что, однако, не является основанием для отка-
за or идеи прогресса в науке; что только по опровержении
той или иноіі теории можно говорить, что она неверна в силу
несовершенства породившей ее системы общесгвенного уст-
ройства, в противном случае тесная связь между обществен-
ным устройством н философией (например, между платонов-
ским идеализмом и рабовладельческой идеологией, гегелев-
ской философией права и прусским государственным устрой-
сгвом) будет служить только длн подтверждения законности
существования того или иного общественного устройства;
что для выделенчя психологических типов философов нужно
иметь предварительное понятие самой философии, точно так
же как им должен обладать нейтрально-объективный фило-
логический ана^лил, потому что в противном случае мы не
сможем выделить ни философов, принадлежащих к опреде-
леиному психологическому типу, ни философских текстов;
что, наконец, для отнесения истории философии к истории
искусства нужно предварительно убедиться, что помимо ис-
тории точных наук и истории искусства нет ничего третьего
(с. 43-59).
Очерку собственного философского представления о
структуре истории философии Хёсле предпосылает изложе-
ние основных концепций линеарного и диалектического раз-
вития философии, a также типологического и циклического
рассмотрения многообразия историко-философского мате-

74
Введение
риала, объединяя их в рубрике «История философии с точки
зрения философского интереса».
Во введении к этому разделу В. Хёсле делает ряд сильных
утверждений54 и показывает, что в решении вопроса об ис-
тине и истории мы попадаем в некий порочныіі круі : иали-
чие истины несмотря на историчность является необходи-
мым для теории, выдвигающей подобный тезис, поскольку
только оно может обусловить и ее истинность.
Предсгавители типологического подхода исходят из того,
что во все времена существования философпи мы сталкива-
емся с сосуществованием ограниченного числа ce тппов, в
силу чего представление о прогрессе в этоп области может
быть подвергнуто справедливой критике (с. 97).
1 В. Хёсле рассматривает типологические работы Л. Трен-
Іделенбурга («Об окончательном различии филсчофских сио
Ітем», 1847), В. Дильтея («Типы мировоззрения н и\ форми-
I рование в метафизических системах», 1911), Л. Шісииа («Фи-
'лософские устремления настоящего», 1908), Ст. С. Пеппера
(«Гипотезы мира», 1948).
Для типологического рассмотрения характерен априо-
ризм, что как раз и видно y A. Тренделенбурга, считнвшего,
что основные типы философий должны быть усгамовлены
исходя из того, как решается основная проблема фплософии,
каковой Тренделенбург считает проблему соотношсния объ-
екта и субъекта, или проблему соотношения слепсй силы и
осознанной мысли. Отсюда вытекает классификация фило
софских систем: торжесгво силы над мыслью дает материа-
лизм, торжество мысли над силрй — идеализм, редкий тип
«Только когда в истории фмлософин есгь исгина, разум, нз нес может
возиикнуть истина, разум; только когда исгория истшіна, исгина также
можег быть исгорической, ие отказываясь, однако, в силу этого от притя-
замнй на исгинносгь» (с. 61).

Приложепин
75
уравновешенности мысли и силы предсгавлен y Спинозы
(с.98-99).
В отличие от Тренделенбурга один из представителей
культнвированного историзма В. Дильтей строит свою типо-
логическую систему на основе исторического сравнения.
В. Днльтен усматривает четыре основные типа философии:
натурализм (представленный сенсуализмом в теории позна-
ния и маіериализмом в качестве метафизики y Демокрита,
Гоббса, Гольбаха); идеализм свободы, исходящий из невоз-
можности натуралистически объяснить феномен человече-
ской свободы (его представители суть Анаксагор, Сократ,
Платок, Аристотель, Цицерон, Шотландская школа, Кант,
Якоби, Ши.ѵлер, Бергсон, Вольтер, Руссо, Фрис, Гербарт и
многочислснкые христианские философы); объективный
идеализм (элеаты, Гераклит, Бруно, Гегель, Шопенгауэр,
Шлейсрмачер). Типологическая близость подкрепляется ис-
торически рсальным влиянием более ранних философов род-
ственных типов на более поздних: например, Платона на
Шеллин« а, Арисготеля на Гегеля, Лукреция на современный
натуралгізм (с 99—101).
Л. Штскн, гюдчеркивая ограниченное число соперни-
чающих мировоззрений, выделяет (с. 101) идеализм (Платон,
Кант), натурализм (плюралистический вариант представлен
Демокрнтом и Гоббсом, монистический —. Спинозой), орга-
нико-эстетнческий тип мысли (Арнстотель, Бруно, Лейбниц,
Оствальд). a также позитивизм и релятивизм (Протагор, Юм,
Ницше, Авенариус, в определенном аспекте — Max и
Джеймс).
Ст. С. Пеппер также рассматривает (с. 101-102) четыре
типа философских построений: формизм (платоновское уче-
ние об идеях, реалистические философии Аристотеля и схо-
ластики), механизм (или натурализм, или материализм: Де-
мокрит, Лукреций, Декарт, Гоббс), контекстуализм (или

76
Введение
праіматизм: Пирс, Дыои, Протаіор), организм (или абсо-
лютный идеализм: Шеллинг, Гегель, анілийские іеіельянцы
— Грин, Бредли, Бозанкет).
В. Хёслс правильно, на мой взгляд, отмечает (с. 104) из-
вестную нанвносгь типологов, которые самн принадлежали к
опредсленноыу типу философствования и тем самым неиз-
бежно ограничивали рамки собственною рассмотрения де-
лением философий прежде всего на их собственную и все ос-
тальные. Между типами философствоваиия необходимо ус-
мотреть определенную иерархию, a также установпть их ис-
торичсскую взаимозависимость, что прнведет к поннманию
соответствия между логической иерархией и інторнческоЙ
последовательностью тмпов философствования, смепяюідих
друг друга (с. 104-107). Поэтому в дальнейшем В. Хссле рас-
сматривает концспцнп, устанавлпваіощпе цпкличсские
структуры в истории философнп, начпная с Франци Брентано
(«Четыре фазы философии н ce совремсннос сопояние»,
1895) н Фридриха Аста («Очерк истории фплософпп», 1807).
Брентано исходит из того, что в пределах трсч основных
эпох — античность, Среднне века н Новое нрсмя — история
философии проходит четыре основные стадии: первая, охва-
тывающая период ее восходящего развития, харак/прнзуется
живым и чисто теоретическим интерссом и природосообраз-
ным методом и соответствующеіі здоровому человеческому
разуму метафизикой. За ней следуют три фазы упадка: ослаб-
ление чисто теоретического пнтереса за счег тсх или иных
практических мотивов, сопровождающесся развитием собст-
венно научности; скептицизм; иррационализм и мпстицизм
(с. 108-110).
В античности тем самым выделяются следующие фазы:
философия от ионийцев до Аристотеля; Стоя и эпикуреизм;
академический скепсис, пирронизм и эклсктизм; неопифаго-
реизм и неоплатонизм. В Средние века этому соответствует

Приложенин
77
период до Фомы Аквинского — вершины средневековой фи-
лософим; начало упадка — Дунс Скот; номинализм, который
предсгавляет в Средние века форму скептицизма, и волюн-
таристская философия Оккама; иррационализм, представ-
ленный Менстером Экхартом, Таулером, Сузо, Луллием,
Николаем Кузанским. В Новое время перед нами период от
Бэкона и Декарта до Лейбница; французское и немецкое
Просвещенне; скепсис Юма; субъективистская теория позна-
ния Каита и пустые смстемы немецкого идеализма. Сам
Брентано начинает новый этап и соотносит себя с Аристоте-
лем, Фомой іі Лейбницем (с. 110-111).
В. Хёсле не принимает оценок Брентано, но считает его
схему в принципе верной. В своей работе он стремится пока-
зать, что в нстории философии античности, Средних веков и
Нового времени мы имеем дело с последовательностью фи-
лософских направлений, близкой к той, которую дает Брен-
тано: реалистическая и рационалистическая метафизика
(Verstandcsnielaphysik) сменяется просветительским эмпи-
ризмом, скептнцизмом и завершается диалектической и
идеалисіической метафизикой разума (Vernunftmetaphysik).
Критикуя Брентано, В. Хёсле отмечает, что его циклическая
схема в значительной степени совпадает с гегелевской ин-
терпретацией диалектического развития философии Нового
временп, a нсдостатком его систематизации прежде всего яв-
ляется (отсутсівующая y Гегеля) необоснованность перехода
от вершины к падению философии: по существу мы имеем
дело только с философией Аристотеля, Фомы, Лейбница и
самого Брентано, тогда как все промежуточные фазы оказы-
ваются лмшены всякого смысла (с. 111-113).
Это ссшмещение диалектической конструкции истории
философии с концепцией ее циклической структуры В. Хёсле
усматривает в старой работе Фридриха Аста, появившейся до
построений Гегеля и Брентано. Истинная философия, no Ac-

7g Введение
ту, сгоит над отдельными системами. Все философии суть от-
кровения единого духа, и истинная философия снимает про-
тивоположности реализма и идеализма, то есть не сводится к
обособленному рассмотрению бытия и знания: она мирит
вечносгь и время, единство и множественность, ее метод
объединяет эмпирический и спекулятивный подходы, лишая
их односторонности (с. 114-115).
Вся история человечества делится Асгом на четыре пе-
риода: восточный мир представляет собой нераздельное, за-
крытое в себе единство; греки и римляне — выступившую из
единства внешнюю жизнь, характеризуемую свободным об-
разованием и открытым обществом; христианское средневе-
ковье — жизнь, перешедшую от внешнего к внутреннему,
устремленную к духу; новый и і рядущий пернод характерн-
зуется совокупным образованием внешнего и внутреннего в
единую свободно создаваемую жизнь. Каждая ііз зтих эпох
делится на реалистический, идеалистический и идеально-
реалистический периоды. Таким образом, в построении Аста
совмещается диалектнческое развитие истории философии со
структурными аналогнями между античной, средневековой и
современной эпохами (с. 116-117).
В. Хёсле анализирует также ряд работ, в которых иссле-
довались циклические структуры истории философии. Фон
Рейхлин-Мельден в работе «Параллелизм античной и новой
философии» (1965), которую он сам понимает как <Филосо-
фию истории философии», стремится соединить геделевский
априорно-абсолютизирующий метод с филологическим и
наметить аналогии между греческой и новоевропейской ис-
торией философии, поскольку в восточной и т.н. средневеко-
вой философии он отрицает какую-либо самостоятельность
мысли. При анализе выделяются три момента, необходимые,
вечные, исходящие из природы человеческой способности
познания: объективный, субъективный и момент тождества

Приложения
79
(Identitätsstandpunkt). Первый представлен в античности до-
сократикамм от ионийцев до атомистов, в Новое время —
системами Бекона, Декарта, Спинозы и Лейбница; второй —
от софистов до неоплатоников в античности и от Юма до
фихте в Новое время; третий — неоплатониками и Шеллин-
гом и Гегелем. Рейхлин-Мелъден в своем анализе диалекти-
чен, но он отказывается от понятия системы (с. 118-120).
Г. Кафка в работе «Философия истории философии» (1933)
предлагдет модель циклических аналогий. Кафка анализиру-
ет периодическое возвращение типических структур, начи-
иающееся с исходного периода (Гесиод и орфики; гносис и
антигносис; Ренессанс и Реформация), за которым идет коо
моцентрический (досократики; Августин, Эриугена; великие
системы Д^карта и Лейбница); затем следует антропоцен-
трическая фаза (софисты, Сократ, «диалектики», Ансельм etc.;
Просвещение); за ней — период интеграции (Платон, Ари-
стотель; Фома; Кант и немецкий идеализм), разрешающийся
в период дезинтеграции (эллинистически-римская филосо-
фия; Дунс Скот> Оккам, мистики; послегегелевская филосо-
фия). Эта последовательность объясняется психологически:
ей соотвегствуют стадии индивидуума — детство, отрочесгво,
юность, зрелость, старость. К достоинствам работы В. Хёсле
относит отмеченное автором соответствие сократовской ре-
акции на софистику и ее систематическую разработку y Пла-
тона преодолению Просвещения y Канта и формированию
систем немецкого идеализма. Шпенглеровский фон построе-
иия Кафки очевиден (с. 120-123).
А. Демпф («Самокритика философии и очерк сравнитель-
ной истории философии», 1947) указывает, что философская
история философии остается неосуществленным пожелани-
ем. Демпф рассматривает западную, индийскую, китайскую и
исламскую культурьь В европейской выделяются греческий,
эллинистически-римский период, раннехристианский, схо-

80
Введение
ластический, гуманистический период н Новое время. Ос-
тавляя в стороне сопоставления типа «Будда — индийский
Сократ», «Аммоний Саккас — по существу египетский Со-
крат», «христианский Сократ — это Феодор Антиохийский»,
В. Хёсле затрудняется найти что-нибудь положительное в
содержании работы Демпфа (с. 123-126).
К. Шиллинг («История философии» в 3-х томах, 1951-
1964), опирающийся на Шпенглера с его 1000-1200-летним
сроком жизни культур, не слишком конкретен в выстраива-
нии последовательности дофилософсхая мудрость — зншіие зна-
ния и незпания — догматико-мировоззренчесхая мстафижка, a
его исторические параллели (софистика — Просвещение,
Платон — Кант, Аристотель — немецкая философия) не все-
гда корректны (с. 126-128).
Рассмотрение предложенного раздела позвоаяст понять
основную ориентацию и интенции автора. A имешш, дело
идет о том, чтобы учесть как несомненные резоны типологов,
так и диалектический подход к истории философии, которые
в сочетании и должны обеспечить реальное пониманме исто-
рии философии как философской дисциплины.
Но, разумеется, наиболее интересным является рассмот-
рение в книге конкретного периода истории античной фило-
софии — от Парменида до Платона — которое должно задать
парадигму для всех последующих периодов европейской фи-
лософии. Чтобы сразу отчетливо представить схему рассмот-
рения, предлагаемую В. Хёсле, приведу его понимание
позднейших циклов: эллинистически-римского, средневеко-
вого и философии Нового времени.
Тезис:
Аристотель / Фома Аквинский / Метафизика (Декарт,
Спиноза, Лейбниц).
Переход тезис-антитезис:
Стоя, Сад / — / Эмпиризм.

Приложения
81
Антитезис:
Скептицизм / Номиналнзм; мистика / Субъективный
идеализм, скептицизм, Просвещение.
Переход антитезис-синтез:
Филон из Ларисы, Антиох / — / Критицизм, трансценден-
тальная философия,
Синтез:
Неоплатонизм / Николай Кузанский / Абсолютный идеа-
лизм.
Помимо этого В. Хёсле рассматривает современную фило-
софию. Думаю, что уже эта схема — при всем восхищении,
которое вызывает эрудиция автора, — обнаруживает некото-
рую искусжтвенность типологического подхода. В самом деле,
средневековая философия вмещается в нее более чем услов-
но; авторы и направления, рассматриваемые параллельно во
всех отделах за исключением синтеза, иногда решительно
несопоставимы (например, я не вижу никакого смысла в
coli оставлеиии Антиоха Аскалонского и трансцендентальной
философии). Кроме того из схемы ясно, что по существу
В. Xëcj\e исходит из традиционного деления европейской
историн на античность, Средние века и Новое время, но
только предлагает дополнительное дробление первого и по-
следнего этапа. Второе дробление — естественно в конце XX
века, псрвое — небезынтересно и по существу правильно;
поэтому рассмотрим первый образцовый период развития
античнон философии по В. Хёсле.
В. Хссле подчеркивает, что именно выделение в антично-
сти двух цикаов является его новостью по сравнению с Геге-
лем, Бренгано и прочими теоретиками циклической струк-
туры истории философии (с. 172). Схема первого периода, по
В. Хёо\е,такова:
а) «метафизика», чистый рационализм, объективизм и реа-
лизм (тезис): элеаты;

82
Введепие
б) «эмпиризм», взаимодействие рационализма и открове-
ния, переход к субъективности (переход тезис-антитезис):
Эмпедокл, Анаксагор, атомисты;
в) скептицизм, чистая субъективность (антитезис): софио
тика;
г) самоотрицание негативности, критическое обоснование
знания (переход антитезиосинтез): Сократ;
д) тождество объективности и субъективностн, эбсолют-
ный идеализм (синтез): Платон (с. 174-175).
Считая, что начинают цикл элеаты, В. Хёсле, в сиоем из-
ложении посгоянно опирающийся на Гегеля, рассматривает
предшесгвующий период как доэлеатскую т.н. философию
(«философию»): собственно философия начинается с рассмот-
рения проблемы бытия элеатами, a y милетцев и пифагорей-
цев физика и математика еще не позволяют появиться чисто
философской мысли (с. 181). В. Хёсле подчеркивает. что «фи-
зика» y милетцев и «математика» y пифагорейцсв пред-
ставляли собой трудно разделимое единство с философией, и
отказывается входить в детали, отсылая к работам Франка и
Буркерта, которые по существу отрицают научную и фило-
софскую значимость ранних пифагорейцев, a также к работе
Ван дер Вардена о пифагорейцах, который, с одной сіороны,
подчеркивает y Пифагора шаманизм и шарлатанство, a c дру-
гой — анализирует собсгвенно математические, астрономи-
ческие и прочие собственно научные идеи и концепции,
связь которых с Пифагором и древними пифагорейцами не-
очевидна (с 182). В. Хёсле отмечает, что относить реферат
Секста Эмпирика (X 248 слл.) к самим пифагорейцам, как это
делает Гегель, с филологической точки зрения ошибочно, но
что это не мешает признать глубокую спекулятивную цен-
носгь этого пассажа.
В. Хёсле специально останавливается на оценке Геракли-
та y Гегеля, признавая, что рассмотрение Гераклита как сле-

Приложения
83
дующего шага в развитии философии после Парменида сле-
дует признать вынужденным требованием системы. Сам
В. Хесле считает, что подлинным философским достижением
Гераклита было скорее не выделение ритмического измене-
ния, a разработку постоянного в нем, которое определялось
как огонь и Xôyoç и понималось как единство в противопо-
ложностях. Однако понятийная, a не только образная, осно-
ванная на игре слов, разработка этого учения была для Ге-
раклита проблемой, которая находилась за пределами его
горизонта; но возможность мысли, освобожденной от чувст-
венного ьосприятия для понятия, принципиально признает-
ся, но не проводится (с. 187-188).
Хотя и понятио, что В. Хёсле сознательно отказывается от
подробиого рассмотрения философии до элеатов, однако мы
не находим y ыего самостоятельного и сколько-нибудь фун-
дированыого подхода к этому периоду, проведенного пусть
даже в самой общей форме. Игровое смешение гегелевского
подхода <: принципиально признаваемым исгорическим под-
ходом оборачивается квазиисторическим анализом периода,
который в результате оказывается вообще без характеристи-
ки. Причин длн этого две: во-первых, этот период y B. Хёсле
находится сне его схемы; во-вторых, несмотря на то, что В.
Хёсле, разѵмеется, ориентируется в современной исгорико-
филологической литературе по излагаемым вопросам, ни од-
ним из них он сам не занимался специально: все материалы,
факты, схемы рассмотрения берутся им из вторых рук, при-
чем обращение к тем или иным работам и рассмотрение тех
или иыых проблем спровоцировано не материалом, a пре-
зумциями исследователя и лишь косвенно связанной с мате-
риалом целью исследования.
Констатируя это очевидное обсгоятельство, я, разумеется,
далек от мысли требовать от этой теперь уже давнишней ра-
боты В. Хёсле того, что он счел возможным опустить: как и y

любоі о другого исследователя, y него есть безусловное право
на проведение собственного подхода и ограничение рассмат-
риваемого материала; ио зафиксировать характерные черты
такого подхода необходимо. Стремление сохраішть идущую
от Гсгсля историко-философскую парадшму рассмотрения
античносги и совместить ее с современной иаучноіі нсгори-
ко-филологической традицией, с Гегелем не связаніюй, при-
водит к известному эклектизму и оборачиваетоі нгкоей ин-
теллектуальной игрой, лишенной, однако, опрсделенных и
строго соблюдаемых правил. Начиная вместе с Гегслем соб-
ственно философию с Парменида, провозгласиізшсі о укоре-
ненносгь мысли в бытии (на с. 19 y Пармешіда подчеркива-
ется именно этот ход мысли), сам В. Хёсле по сущсству не за-
нят онтологической фундированностью прсдлагасмой им
схемы, что в конечном счете оборачивается ее іісторической
нскорректностью.
Приступая к рассмотрению алеатов, В. Хёслс сразу отме-
чает, что он надеется показать во фрагментах элсатов струк-
турные элементы тетической философии: догматизм (прини-
мается познаваемость абсолюта), рационализм, рсализм, де-
терминизм, абсфактно-логическое рассудочное мышление,
опора на язык, изоляция абсолюта в некоем чистом монизме
и резкий переход к дуализму (с. 180). Но поскольку эти чер-
ты устанавливаются до анализа текста, текст решительно ни-
чего не может прибавить (и не прибавляет) к ним. хотя при
желании в тексте, конечно, можно найти иллюстрацию к лю-
бому элементу устанавливаемой сфуктуры, что и делается. В
этом изложении, покуда мы находимся в его рамках, ие с чем
спорить, но не с чем и соглашаться: для В. Хёсле на первом
месте стоит его схема, a исгорически конкретный Парменид
исходно заменен директором нюренбергской гимназии.
Но все же нельзя не заметить, что y Парменида подчер-
кивается только один аспект его учения: учение о бытии, и В.

Приложенин
85
Хёсле сам замечает, что его интересует только этхх Таким об-
разом, из поля зрения автора (и читателя) выпадает вторая
часть поэмы Пармеиида: путь мнения, путь множесгвенного;
a необходимо это для того, чтобы разработка конкретного,
множествснкого осталась на долю следующей ступени: эмпи-
ризма. Замечания о второй части, — что она y Парменида
необъяснима и он поэтому оказывается величайшим дуали-
стом etc. (c. 202-203), никак не могут служить оправданием
одностороннего подхода к его поэме.
Псрсход тезис-антитезис, который — согласно Гегелю и
В. Хёсле — должен реализоваться в эмпиризме, безропотно
реализуется в нем: его репрезентируют, как было указаыо
выше, Эмпедокл, Анаксагор и атомисты. Все стилистические
различікя между указанными авторами, разумеется, исчеза-
ют; то, что Эмпедокл безусловно связан с пифагорейцами, a
Демокрнт с софистической ттаібеіа, не принимается во вни-
мание, л поэтому вне поля зрения оказывается и то, что пе-
ред нами — три принципиально разные эпохи даже в чисто
хронолоіическом аспекте, поскольку Демокрит умер значи-
телыю позднее первых двух. Поэтому поыятно, что В. Хёсле
сразу отказывается от изложения отдельных учений, a сгре-
мится показать во всех трех феноменах и считает важным в
них «только те сфуктурные элементы, которые являются
приметой эмпиризма и его промежуточного положения ме-
жду метафизикой и скептицизмом» (с. 205).
Вывод, который В. Хёсле делает, можно было сделать без
обращения к текстам: «Исходным пунктом является воля со-
четать элеатские воззрения и мир, данный в чувственном
восприяіии; этот критический эмпиризм ведет... к опреде-
ленного рода скептицизму, субъективизму и релятивизму»
(с. 224).
Так В. Хёсле переходит к софистам, уже рассмотрев их
ученика Дсмокрита. Отметив заслугу Гегеля, который «раз-

86
Ввсдетіе
демонизировал» софистов и подчеркиул их значение для фи-
лософии, В. Хёсле намерен рассмотреть собсгвеныо философ-
скую софисгику, то есть Горгия, Протаіора, іераюмітовцев.
При этом В. Хёсле отмечает, что более общий феномеи тол-
куется как «отрицание данноіо объективного духа (религии,
права, государства) во имя субъективности, короче говоря —
как просвещение» (с. 227). Как это совместить с гсм, что со-
фисты первыми вознамерились «воспитывать людсп» ради
политической деятельности, сами были политикамн и зако
нодателями, дали первые концепцни развития челивеческо-
го общества и государства, о чем В. Хёсле гоьорит ппже, —
остается только гадать, опираясь на соответствующпе разде-
лы гегелевской «Феноменологин духа».
Представителей собственно фіілософскоп софистики
В. Хёсле толкует как антиэлеатов, имея в виду преждс всего
сочинение Горгия тгері тои \щ оі>тос, хотя предстаиляет его
позицию (опираясъ на Жигона) текстами из псевдодристоте-
левского трактата «О Мелиссе, Ксенофане и Горгпи» (с. 228).
Горгий противопоставил Пармениду ничто, небытие абсо-
лютное, Протагор и гераклитовцы — становление, иебытие
относительное, кажимость чувственно воспришімаемого
(с. 237-238). «Внутри этого универсального скеп гицизма и
релятивизма метафизические вопросы становятся ирреле-
вантными» (с. 239). «Вопрос о сущности природы, сущего, его
начале, становится вместе с Горгием и Протагором бессо-
держательным» (с. 240-241). В. Хёсле полагает, что из такого
рода философских подходов возникает риторика и учение о
языке, что, разумеется, не имеет никакого отношения к ре-
альному исгорическому процессу развития ни софистики, ни
риторики (с. 282-243).
В главе «Софистика как просвещеиие» В. Хёсле, рассмот-
рев софистические концепции языка, государства, права, вос-

Приложения
87
питанпя, делает следующее общее заключение: «Софистика...
по своему существу есть отрицаыие: в сгрого философской
сфере — отрицание элейцев через онтологизацию небытия,
через переход к онтологическому релятивизму и скептициз-
му... y Горгия и к субъективизму и сенсуализму y Протагора,
a также через критику языка» (с. 266). Хотя с точки зрения
избранноіі В. Хёсле схемы этот вывод безусловно предпола-
гается и имеііно этой схемой он и оправдан, тем не менее его
конкретно-историческая наполненность вызывает сомнения,
причем сами категорми для характеристики периода имеют
к нему весъма косвенное отношение.
В самом деле, за онтологизацией небытия легко усматри-
вается платоиовский ход мысли в «Теэтете», но соотнести это
с исторически конкретными софистами труднее. Когда
В. Хёсле констатирует, что «вместо систематической, направ-
леыной ни единство мысли дозволяется, и даже требуется,
несобранная многосгоронность» (с. 245), то здесь мы с легко-
стью узнаем софистику в критическом и насмешливом ее
изображеиии y Арисгофана и Платона, на которых Хёсле по-
сгоянно ссылается; но едва ли можно согласиться с тем, что
«строго философская сфера» в данный период исключительно
и только терпит ущерб. Софистов легко упрекать в поверхно-
стном подходе, сознательной ограниченности и концентра-
ции на собнрательсгве, склонности к «археологии» — пред-
шественннце современной филологии, etc. Ho, видя в софис-
тах предшественников французского Просвещения с его
Словарями и Энциклопедиями, Хёсле, как кажется, забыва-
ет, что в отличие от французов софисты впервые открывают
эту сферу дисциплинарно расчлененного и систематического
знания для мысли.
Именно на примере софистов, как мне представляется,
отчетливо видны преимущества предлагаемого в настоящем

88
Beedemte
изложении понимания трех стадий любого осмысленного
фрагменга из истории мысли с помощыо неоплатоиической
триады ^оі^-тгрообос-бттіатрофт), нежели с помощыо іегелев-
ской триады тезис-аптитезш-синтез. При поііимании софис-
тического периода не как отрицания предшествующсй фило-
софми элеатов, a как исхождения, высгупления, дробиого и
дегализированного рассмотреиия того, что в предшествую-
щий период рассматривалось в целостном и неразвсрнутом
виде, мы, во-первых, констатируем, что софисты не просго
отрицают Парменида с его бытием и знанием, a спсциалыю
разрабатывают принципиально заданную тем же Пармени-
дом профанную сферу мнения, которая, как оказывается,
может быть представлена как сфера дисциплннированной
мысли, то есть знания как определенного набора дисцііплин.
Платон критикует софистов, но по существу идст ироложен-
ным ими путем: философ, по Платону, должен быгь воспитан
(не забудем, что тгсиБейеіі' аѵѲрштгоис — софмстпческая і-ідея)
не в последнюю очередь путем изучения определенного на-
бора дисциплин.
Наконец, и сам Хёсле отмечает роль софистов в развитии
прозаических жанров, без чего, согласимся, также нсвозмож-
но все последующее развитие философии; таким образом, и
здесь перед нами не отрицаниег,г\ a насыщенный созидатель-
ной деятельностью процесс освобождения европейской фи-
лософской мысли от неразвернутой скованносги предшест-
вующего периода. Именно поэтому не имело смыо\а вынуж-
денное y Хёсле исключительно его схемой рассмотреиие Де-
мокрита до софисгов, потому что именно овладевший благо-
даря софистам прозой — и потому плодовитый — Демокрит
* У меня, разумеется, нет намерення говорпть о непрііменимосги геге-
левской триады в исторпкофнлософском рассмотрешіи, a npnqnrcTByer
только желанне показать большую применнмость неоплатонической триа-
ды — во всяком случае к античности.

Приложепия
89
в тоіі сфере, которая традиционно признается философской,
впервые дал образец получившей дисциплинарное дробле-
ние н оснащенной соответствующими прозаическими жан-
рами мысли: вместо одного сочинения о природе y его пред-
шественников мы находим y него около семидесяти тракта-
тов.
Подробнее об этом пойдет речь в тексте первой главы, a
сейчас рассмотрим дальнейшее изложение В. Хёсле. Перехо-
дя к этапу антитезис-ситпез, на котором в лице Сократа про-
исходит сиятие негативности, Хёсле замечает, что y него, ра-
зумеетсп, не пойдет речи о той или иной реконсгрукции ис-
торичсскоі о Сократа (с. 267). Следует ли из этого делать вы-
вод, что п в данном случае Сократ для В. Хёсле высгупает
только как необходимая иллюстрация, долженствующая за-
полнить соответсгвующую клеточку его схемы? По-види-
мому, слсдует, потому что и сам Хёсле готов предположить,
что эту роль мог выполнить и юный Платон, который тем
самым вмсстил и этот этап развития античной философии, и
следующнй, то есть синтез. И действительно, В. Хёсле пере-
ходит к анализу платоновских диалогов, причем зрелого пе-
риода, 1Т4К что совершенно очевидно, что никакого стремле-
ыия установить то, что было на самом деле, y B. Хёсле нет и
что чем дальше, тем болыие мы переходим к подчеркнуто
фиктивному историческому анализу и все более приспосаб-
ливаемся к требованиям некоей априорной схемы. Вместе с
тем В. Хесле для чего-то нужно настаивать на персонально
историчсской закрепленности за Сократом ряда идей, оче-
видно носившихся в воздухе конца V — начала IV века.
Рассматривая параллельно платоновский диалог «Евти-
дем» и анонимный памятник конца V века «Двойные речи»,
В. Хёсле утверждает, что именно в «Евтидеме» впервые после
«Двойных речей» появляется эта фигура самоснятия. Ею ока-
зывается стандартный аргумент всякой критики, направлен-

ной на любую форму релятивизма, с которым мы сгалкива-
емся y Цицерона и Августина, критикующих академический
скепсис, в статье Гегеля 1802 года «Отношение скептицизма
к философии», y Гуссерля в «Лоіических исследованиях*
(глава «Психологизм как скептический релятивизм»), в нео-
кантианской полемике с философией жизни и экзистенци-
альной философией, наконец, в современности y Апеля
(с. 272-273). Речь идет об утверждениях типа «все утвержде-
ния ложны»: если оно истинно, то — будучи тем самым од-
ним из ложных утверждений — оно ложно, a если ложно, —
то истинно50.
Рассмотрение в одной плоскости памятипка школьной
учености конца V века и платоновского диалога зрслого пе-
риода (вероятнее всего — второй половины 70 х голов IV ве-
ка) уже само по себе является сознательным отказом от уяс-
нения реального исторического движения мысли, хотя, ра-
зумеется, специальное внимание к тем формам, з которых
происходит переход от скептицизма и субъективнзма к дог-
матизму и объективизму, всегда оправданно и интересно.
Скептицизм, переходящий к утверждениям «понятно, что
ничего понять иельзя», В. Хёсле считает метаскеіт-щизмом,
или скептицизмом второго круга. Именно здесь появляется
фигура Сократа («я знаю, что ничего не знаю»), осуществ-
ляющего этот переход от субъективизма к объективнзму.
Рассматривая «Евтидема» под знаком «негативпых» форм
философии, которые могут быть определены именно через эту
возможность самоснятия (с. 274), утверждая, что саморазру-
шение негативности в высказываниях указанного типа с ewe-
He считать ли «родоначальником» такого рода утверждений кріггя-
ннна Эпименііда, в «Оракулах» которого было утверждение все критяш
яжецыг Пример обращения к такого рода снимающим себя формулам дает
н Св. Григорий Богослов (в речи XXI), — но не знаю. в каком смысле н его
можно вместнть в данную тнпологнческую консгрукцню.

Пргиюжепия
91
видностыо указывает на онтологический характер позитив-
ности, выделяя поэтому в «Евтидеме» только эпизод 286Ь8-
287Ь, гдс речь идет о невозможности лжи, то есть об утвер-
ждении, которое само себя опровергает, В. Хёсле решитель-
но не нуждается в «Евтидеме» как платонбвском диалоге оп-
ределенного периода. Поэтому на многих страницах, посвя-
щенных аыализу диалога (с. 272-286), о самом диалоге почти
не идетречи.
После этого изложение переходит к «Двойным речам»,
где, как утверждает В. Хёсле, аналогичный ход мысли про-
водится впервые. В самом деле, в «Двойных речах» 4(6) чита-
ем: «Если спросить y тех, кто утверждает, что одна и та же
речь ложна и истинна, каково само это их утверждение, то
если оик ответят, что ложно, то ясно, что истина отличается
от лжи, ео\и же истинно, то и само их утверждение ложно».
В. Хёсле считает, что этот ход мысли не мог исходить от со-
фистои, в частности от Протагора, a потому в нем следует ис-
кать влияиия Сократа, поскольку Платон ко времени созда-
ния памятника (конец V в.) был еще очень молод (с. 290).
Проводя определенные параллели между «Двойными реча-
ми», «Евтидемом» Платона и некоторыми пассажами из Ксе-
нофонта, В. Хёсле стремится показать, опираясь на А. Э.
Тейлора (1911) и в особенности на В. Кранца (1937), что и все
сочинение в целом должно быть признано сократоческим57.
Более того, В. Хёсле полагает, что понимание «Двойных ре-
чей» как сократического текста позволяет разгадать загадку
Сократа, который через отрицание самых радикальных со-
фистических положений приходит к утверждению интер-
субъективной истины.
Ä7 При этом не совсем ясно, как мы должны интерпретировать дорнй-
скнй диалект памятника.

У2 Введеппе
Однако «Двойные речи» — стандартный текст, неориги.
нальный свод школьной премудрости. Сократ как посгоян-
ный собеседник софистов наверняка был знаком с такого ро*
да сводкой наиболее расхожих образцов рассужденнй за и
против. Попытка усмотреть за школьным штампом, неиз-
бежно возникающим в ходе развития техникн диспутов, ии-
дивидуальный жест должна быть признана анахронизмом.
Интересно, что аналогичные попытки найти индивидуально-
го автора (попытки безусловно неудачные) предпринпмались
после открытия т.н. Дервени-папируса, содсржащего ком-
ментарий к орфическому гимну; но драгоценность обоих па-
мятников сосгоит как раз в том, что они позволяют иам пред-
ставить имевшие широкое хождение стандартныс тексгы,
дававшие в качестве сводки то, что уже было огобрано и
культивировалось школой.
В. Хёсле рассматривает в связи с Сократом этические
проблемы и усматривает в Сократе (вместе с Гегслем) пере-
ход от наивной нравственности к моральности (с. 307). Гегель
(а также Ницше) считали, что моральная усгановка Сократа
подрывает наивную нравственность. Хёсле считасг этот под-
ход односгоронним и даже ложным, поскольку сократовская
моральность стоит на пути возвращения к позитішности. Та-
ким образом и здесь доминирующей оказывастся схема, ус-
тановившая за софистами чистую негативиость, a за Сокра-
том — отрицание отрхіцания, переход к положительному.
В интересах настоящего изложения я вынужден прежде
всего отмечать эти пункты принципиального несогласия с
позицией и подходом В. Хёсле, что совершенно не означает,
будто я не замечаю посгоянно встречающихся y него инте-
ресных замечаний и анализов. Так, безусловно удачным сле-
дует считать замечание В. Хёсле о том, что «выразивший себя
в языке рассудок, Логос, является — в качестве интерсубъек-
тивной ннсганции — синтезом неподвижного бытия элеатов

Приложенин
93
и хаотичного изменения субъективиого произвола» (с. 315).
Но в силу чего, блаі одаря какому механизму язык оказывает-
ся этоп интерсубъективной инстаицией и каково реальное
историческое происхождение такого рода инстанции и
функционирование языка в качестве таковой, — об этом y B.
Хёслс речи не идет. Привлечение разных диалогов Плато-
новского корпуса для иллюстрации отдельных тезисов также
не способствует исторической корректности изложения, и
его единственным стержнем оказывается избранная схема.
Точно так же безусловно интересно рассмотрение прин-
ципиального значения диалогической формы для дальней-
шего развития философии и нссомнсниая связь платонов-
ских диалогов с образом Сократа. Но диалогическую форму
никак нелъзя объяснить глубокомысленными замечаииями
Гегеля об этом литературном жанрс как о синтезе эпоса и
лирики; или Киркегора, столь же глубокомысленно заме-
тившего, «что не по чисгой случайности, a в силу глубокой
обосновіініюсти диалог оказался ведущей формой» платонов-
скоіо философствования (с. 333). Что же касается предлагае-
мого В. Хссле подхода к объяснению диалогической формы,
изложенного им в главе «Несправедливость и диалог», то оно
безусловно остроумно и в той его части, которая не является
воспроизведением тезисов Х.-Й. Кремера, опирается на сле-
дующее яаблюдения.
A именно, В. Хёсле обращает специальное внимание на
то, что в 1 книге «Государства» и в диалоге «Горгий» мы на-
ходим первые попытки установить некую этику разговора
(этику диалога), причем оба эти диалога посвящены установ-
лению понятия справедливости и обнаружению самопроти-
воречивости, несостоятельрости понятия несправедливости.
Если «крайней несправедливостью (=абсолютной неправдой)
является предположение, что справедливости (=правды) не
существует» («Государство» 361а), то несправедливость = не-

94
Введепие
правда не может быть ни выражена, ни защищена: ее нелъэя
сообщить и к ней нельэя приобщить, то есть и с точки зре-
ния яэыковой, и с точки зрения экзистенциально-
онтологической она недействительна (с. 339-340). Как само
себя снимает утверждение невозможности что-либо утвер-
ждать, так и утверждение несправедливости в существе своем
снимает само себя: в несправедливом сообществе, чтобы оно
существовало, должен быть минимум справедлиности, — со-
общество, основанное на несправедливости, само должно ог-
раничить применение этого принципа по отношению к себе;
точно так же софисты, обучающие несправедливым речам за
деньги, вынуждены брать деньги за обучение вперед, потому
что в проттівном случае их ученики, обратив усвоенное от
них искусство против них же самих, сумеют обосьовать своЙ
отказ расплатиться за обучение. Так проявляется сірах нега-
тивности перед собственными плодами и тем самым перед
самою собой (с. 349-356).
Как сопоставление двух ходов мысли — это сгмо по себе
небезынтересно, но как попытка понять реалъныіі ход исго-
рического продвижения философии по определеіжому пути,
реальные следы которого нам известны, — это абсолютно не-
состоятельно. Я позволяю себе столь решительно'. утвержде-
ние потому, что здесь, как мне кажется, я могу еще раз попы-
таться сформулировать существо предлагаемоіо гюдхода, ко-
торый покамесг выступает, разумеется, как свиего рода
desideratum, но все же поддается некоторой хотя бы предва-
рительной формулировке.
Что хочет показать В. Хёсле? To, что появляются опреде-
ленные суждения, которые отменяют сами себя (все утвержде-
ния — ложпы), в их появлении следует видеть фигуру само-
отрицаиия софистической негативности (неправда, что всеут-
верждения ложнъг); что есть аналогичный ход мысли, относя-

Приложения
95
щийся к несправедливости = неправде (справедливости = прав-
ды ne сугцествует), которые точно так же отменяют само это
понятие (если нет справедливости, то и несправедливости бъгть
не может ни в каком сообществе — будь то минималъное сообще-
ство учитглъ-ученик, будь то государство). И с этим спорить не
приходится.
Но когда этим ходам мысли приписывается персональная
закреплснность (их открыл Сократ), когда на основе этого
делается вывод, что таким образом происходит переход от
софистов через Сократа, открывшего такого рода утвержде-
ния, к Платону, — это положение повисает в воздухе, и даже
если бы оно было фактически верным, сама структура и связь
этих ходов мысли не могут служить ни его подкреплением,
ни его опровержением.
Как бы ни были остроумны и эффектны сопоставления
отдельных ходов мысли в разных сочинениях одной эпохи, a
тем болсе в текстах разных эпох, и какие бы убедительные
последоіііпельности умозаключений мы ни получали, мы ни-
чего не можем сказать об их реальном историческом соотно-
шении, покамест не знаем, какими реально устанавливаемы-
ми исторкческими связями они опосредованы. Например,
сопоставл.ѵя текст платоновского «Горгия» (а также «Апо-
логии» 25е, где Сократ говорит о том, что он знает, что, сде-
лав своих близких дурными, он сам себя подвергает риску
общения с дурными) с Ксенофонтом («Воспоминания о Со-
крате» I 266 слл., где Сократ подчеркивает, что в отличие от
софистов он не берет денег за обучение, чтобы не стать рабом
учеников и. избежать угрозы быть обманутым ими, вместо то-
го, чтобы приобрести в их лице друзей) и с заключительны-
ми сценами (1311 слл.) «Облаков» Аристофана (где Хор пред-
видит, какая расплата ждет Стрепсиада за дурное воспитание
сына, отданного в учение софистам, которых представляет y
Арисгофана Сократ), В. Хёсле в очередной раз пытается уг-

9(5 Beedeniœ
лядеть за их совпадениями исторического Сократа. Но мы
ничего не можем сказать в данном случае просто потому, что
прежде необходимо выяснить тот общий для всех трех вы-
сказываний контекст, в составе которого они впервые и П0-
лучают смысл. Но тогда придется добавитъ к нему и тексіы
ученика Горі ия Исократа совершенно того же толка («Про-
тив софисгов»: за малые деньги софисты обещают научить
добродетели, но требуют надежных поручителей, веря
больше тем, которых они не учили, нежели тем, кого они
обещают научить добродетели), в которых о Сократе не идет
речи, но из которых ясно, что перед нами — общесофистиче-
ский штамп.
Итак, из того, что форма суждений указанного рода об ис-
тине и справедливости достаточно спецнфичид (по сущесгву,
они имеют смысл тогда, когда самн изъяты из того множесг-
ва, о котором делается утверждение, a в протпином случае
они сами себя снимают), еще нельзя сказать, что они и в ис-
торическом плане представляют некоторыіі переходный
этап, напримср — от скептицизма к догматнзму. Из наличия
ряда схожих высказываний или ходов мысли следует только
то, что есть некая общая структура, порождающая их и еще
определенное множество высказываний и ходов мысли, но
никак не более.
He может ли этой «структурой» быть Сократ? — В прин-
ципе, может; но из всего того, что нам реалыю известно об
этой эпохе, приходится сказать, что это не гак, причем по
той простой причине, что Сократ со всеми своими содержа-
тельными и формально-логическими аспектами вполне вме-
щается в пределах гораздо более мощной порождающей
структуры: софистической организации преподавания. Нель-
зя приписать софистам только отрицательное значение в ис-
тории мысли просго потому, что ими была проделана огром-
ная положительная работа по самому выявлению педагоги-

Приложенин
97
ческой сферы и ее разработке. Выше уже отмечалось, что в
русле этой структуры принципиально остается Платон; но и
Аристотсль с его интересом ко всем формам рефлектирован-
ной рсчн и прагматиями подчеркнуто возвращается к софис-
тической традиции писания «Руководств». При этом, разуме-
ется, нсобходимо отказаться от такой фикции, как собственно
философскил софистика, потому что aar того же Горгия, на-
пример, его «Апология Елены» и его же «О не-сущем» были
произведеннями с общей тенденцией и в очень близких
жанрах (еслн нс в одном и том же жанре эпидиктической ре-
чи).
С точкн зреиия институционального развития философии
отличие Сократа от софисгов состояло совсем не в том, что он
разрабоѵал повые логические ходы или открыл новыс пред-
метныс области, и даже не в том, что он учил бесплатно, по-
тому что он (если верить Платону) принципиально не учил,
то есть ne был профессионалом: дилетантизм — обязательная
примета его образа, и здесъ нужно верить единодушным сви-
дстеуѵьсівам о том, что он, по его собственным заверсниям,
никогда ие был ничьим учителем и не учил никакой отдель-
ной дисциплине58. Решительное и принципиальное отличие
Сократа от софистов было в том, что его участие во всех бесе-
дах, которые имели место в Афинах, носило постоянный ха-
рактер и поэтому послужило прообразом постоянных фило-
софских школ, существующих на одном месте59. Именно по-
:'8 Кстати заметнм, что если Сократ н преподавал какую-нибудь дисци-
плину, то ею была риторика, то есть самая софистическая из софиспіческнх
днсцііпліін: «Фаворин в "Разнообразном повествовании" говорит, будто
Сократ со CDOHM учеником Эсхииом первымм занялнсь преподаваннем ри-
торикн; об этом же пншет ИдоменеЙ в кннге мО сократиках"» (Диог. Л. II
20).
л9 Здесь не идет речи о другой заслуге Сократа, вернувшегося — во
всяком случае, уже в платоновской «Апологии» — к религиозной устаиовке,
своііственной пифагореизму: поскольку В. Хёсле не признает Пифагора в

q« Введение
этому с феноменом множества философских школ мы реаль-
но впервые сталкиваемся y сократиков, впервые начавщйх
культивировать эрисгику60 — искуссгво спора как таковос.
Заметим, что ни один из софистов не мог себе позволить ог-
раничиться только искусством спора: такая специализация
досгупна только постоянной философской школс.
Еще раз подчеркну, что дело здесь не в том, что я не со-
гласен с теми или иными конкретными ннтерпретациями
В. Хёсле, a в том, что сам предлагаемый им (и свойственный
множеству других исследователен) подход представляется
мне некорректным по существу. При таком подходе смеши-
вается принципиально вневременной характер того или
иного логического построения с историческим фактом, вре-
меиным по существу и конкретным по своеіі фактической
представленности, a именно это смешенис обсссмысливает
исторический анализ, a тем самым и нсторикофилософское
посгроение.
Обеспечив таким образом переход к Платонѵ (a no суще-
ству, ужеопираясь на его диалоги), В. Хёсле анализируетряд
платоновских концепций (учение о знаниипрмпоминании;
теория познания Платона в «Теэтете»; дналектика и учениео
началах; индивидуум и полис; душа, эрос, миф. религия, ис-
кусство; идея и природа). Я не буду их рассматривать, по-
скольку хотя они иногда и интересны сами по себе, но в це-
лом подтверждают прежнее впечатление (схема доминируст,
вкус к конкретному самостоятельному историко-философско-
му исследованию неразвит, что подтверждается почти не-
корректированным влиянием т.н. Тюбингенской школы),ас
качсстве родоиачальиика философии, рассуждать об этом в данном случас
бессмыслеино.
О том, что Платон, споря с эрнсгнкой и эристикаміі в своих диало-
гах, нмеет в виду не софисгов V в., a современных ему сократиков, см.:
RaederH. Platon und die Sophisten. K0benhavn, 1939.

Пргіложения
99
непосредсгвенно интересующей нас точки зрения (институ-
циональный аспект) иррелевантны; но на предпоследней
перед заіѵлючительной сводкой главе «Онтология и история»
считаю нужным остановиться.
В. Хёсле начинает раздел с анализа работы К. Гайзера
«Платон и история» (1961), a также соответствующего разде-
ла в книіе «Неписаное учение Платона» (1972), он подчерки-
вает заслугу Гайзера, показавшего, что Платон предложил в
Академин развитую и онтологически фундированную фило-
софню нстории, рефлексы которой мы находим в диалогах, и
намерен обсудить некоторые новые выводы и аспекты. Пре-
жде В. Хёсле констатирует, что основанисм теории историч-
ности y Платона является диалектическая онтология прин-
ципов. Поскольку принципы подвижиы, ими может быть
определено и собственно движущееся, и если в элеатски-
спинознстской метафизике нет месга для истории, y Платона
и Гегеля именно она оказывается интереснейшей и наиболее
собственной сферой применения онтологии. При этом в отли-
чие от софистики и Просвещения интерес к исгории опреде-
ляется нс релятивистскими устремлениями и радостью перед
бесконечиосгыо, но возможностью установить в изменениях
устойчивое, пребывающее и разумное (с. 589-590).
В. Хёсле считает, что установки Платона в чем-то совпа-
дают с его собственной работой. В принципс для Платона
значим тот же основной ритм развития, определенное чере-
дованис некоего лишенного истории, нерасчлененного в се-
бе, лишенного негативносги периода со врсмснем, которое
предполагает постоянную дифференциацию и тем самым са-
моснятие в одновременном падении и подъеме в трех облас-
тях: в космосе, истории полиса, то есть некоего народа, и в
индивидууме. Знаменитый миф «Политика» (264d-274e) раз-
вивает эту двойственность временного процесса: космос то
вращается правильным круговым движением, то — предос-

100
Введение
тавленный самому себе — меняет характер движения и даже
направление времени; человеческое общество живет при
Кроносе, опекаемое благими демонами, в некоем райском
состоянии, но затем — в царствование Зевса — предостав-
ленное самому себе, испытывает нужду и изобретает ремесла,
что позволяет ему некоторое время жить самостоятельно, но
в конечном счете приводит к сосгоянию, требующему вме-
шательства богов (с. 591-593).
Первое состояние есть некое тетическое время (соотноси-
мое с единым), второе (соотносимое с неопределенной двои-
цей) — время нужды, войн etc., но именно оно пробуждает
дух-ум (Geist), обнаруживающийся в изобретении ремесел, но
затем и в политике и в философии, указывающеіі ему на его
божественное происхождение.
Эта платоновская философия историн тем более драго-
ценна, что она сочетает циклическое, статическое и линеар-
ное осмысление истории. Для Платона, как убеди гельно воо
станавливает К. Гайзер, характер исторического развития
можно проследить на примере его родного города Афин, ис-
торию которого Платон отчасти описал в «Тимее» и «Кри-
тии». Что же касается человеческой души, то тамошняя ее
жизнь соответствует единому, a здешнее состояние опреде-
ляется двоицей (с. 593-595).
Платон стоит перед трагической дилеммой: философия,
то есть сознательное возвращение души к своему исходному
состоянию, возможна только после ее падения; только после
падения добродетель как принцип (добродетель-в-себе) ста-
новится добродетелью-для-себя, то есть философией. Но это
возвращение происходит в идеальном плане, a в исгории оно
невозможно. Возможность «Государства» обусловлена тем об-
стоятельством, что исторически идеальное государство ока-
залось невозможным. В. Хёсле считает, что резиньяция Геге-
ля в предисловии к «Очерку философии права» по поводуто-

Приложенгш
101
го, что философия есть некая поздняя форма, последнее вы-
ражение некоей культуры, в основе своей имеет платонов-
скуіо мыслъ.
Именно поэтому, по мнению В. Хёсле, в «Государстве»
речь идет не о государстве будущего, но скорее об идее госу-
дарства в прошлом и приводит ряд сопоставлений с «Тиме-
ем» и «Критием» (с. 599-600). Но это утверждение представ-
ляется ие совсем корректным, поскольку в отличие от «Зако-
нов» Платон в «Государстве» как раз не рассматривает исто-
рического государства и даже его возможности, a в ходе мыо
ленного эксперимента6* выстраивает структуру души, тожде-
ственную структуре государства.
Зато нсльзя не согласиться с В. Хёсле, когда он отмечает,
что Платону было свойственно чувство рсальной истории:
эта реальная историческая прозорливость Платона, отме-
ченная некогда знаменитым Эдуардом Мейером62, может
быть признана одним из ярких подтверждений искусствен-
ности ноіюевропейского мифа о принципиально аисгориче-
ской природе эллинской мысли.
Выше была указана схема рассмотрения периода от Ари-
стотеля до неоплатоников (тезис: Аристотель; тезис-анти-
тезис: стоики, эпикурейцы; антитезис: скептики; антитезис-
синтез: Филон из Ларисы, Антиох Аскалонский; синтез: нео-
еі Это настойчнво подчеркивается Платоном: «...это мы легче всего за-
метнм, если мысленно сделаем вот что...» (359Ь); «если мы мысленно пред-
сгавнм себе возникающее государство...» (369f).
02 Завершая свою «Историю аитнчноспі» середнной IV века, Эд. Мейер
цитирует VIII Письмо (353е) Платона 452 года: «В конце концов получится
— и это очень вероятно, хотя и ужасно, — что во всей Сицилии перестанет
звучать греческпй язык, и она попадет под власгь финикийцев или опи-
ков» (под которыми следует понимать карфагенян-пунийцев и осков, то
есгь в конечном счете римлян), продолжает: «Веком позже наступил мо-
мент, когда это предскаэанне исполнилось... Это был конец греческой ис-
тории».

Ю2 Введение
платоники). Два ее последние момента безусловно отражают
реальное положение дел, хотя самый продолжительный и
представительный период античиой философии изложен
подчеркнуто лапидарно и потому абсолютно гхематично
(с. 667-676). Совершенным анахронизмом является рассмот-
рение гегелевской философии как возрождающей александ-
рийскую философию, a Гегеля при этом как немецкого Про-
кла, при том что Прокл рассматривается как подлинный пе-
реход старой философии к христианству... Вся эта главка
преимущественно построена на гегелевских и прочих цита-
тах, что говорит само за себя.
Что же касается предшествующих разделов, го к ним есть
целый ряд замечаний, аналогичных предыдущим, главноеиз
которых — отсутствие самосгоятельной историіш-философ-
ской разработки античной философии.
Поэтому без ответа остаются вопросы, как быть с гем фак-
том, что Аристотель стал Аристотелем в рамках пліітоновской
Академии; что в той же платоновской Академин были пред-
ставлены все предпосылки скептического периода; что, с
другой сгороны, скептические построения Секста Эмпирика,
например, лежат совершенно в русле общих собираѵіелъных и
возвратных тенденций его времени; что стоики развивали
диалектику параллельно с акадсмиками; что и стоики, и эпи-
курейцы в своем требуемом схемой В. Хёс\е эмпиризме были
перелагателями платоновских и аристотелевских построе-
ний; etc
Подводя итог рассмотрению некоторых наиболее инте-
ресных для настоящего исследования аспектов работы
В. Хёсле, необходимо прежде всего отметить, что ее историо-
графическая часть весьма представительна и поучительна.
Во-вторых, несмотря на целый ряд неприемлемых с моей
точки зрения моментов она отражает одну чрезвычайно
важную тенденцию в современной истории философии. Что-

Пргіложения
103
бы лучше понять эту тенденцию, хочу еще раз обратить вни-
мание на тот явственный зазор между систематической фило-
софией и историей философии как исторической наукой, о
котором Хёсле говорит в предисловии (с. 12). Но, далее, в
связи с этим необходимо обратить внимание и на то, как В.
Хёсле стремится восстановить это явственное несхождение.
Рассматривая современную философию, В. Хёсле совер-
шенно справедливо отмечает ряд течений, которые — в про-
тивоположность немецкому идеализму с его опорой на разум
— стремились строить свои историко-философские концеп-
ции, опираясь не просто на неразум (материю в различных
вариантах), но именно на антиразум (волю, жизнь, экзистен-
цию и др. — с. 745). Стремление В. Хёсде в известном смысле
верну гься к Гегелю не только свидетельствует об его личной
приверженности великому немцу, но означает волю сохра-
нить преемственность в истолковании современностью евро-
пейской философии. С этой точки зрения показательно от-
ношенне В. Хёсле к Ницше, Дильтею, Хайдеггеру etc., y ко-
торых ему видится разрыв в современной традиции истори-
ко-философского постижения духовного пути Европы. Нелъ-
зя не согласиться с Хёсле, что экзистенциальный подход таит
в себе опасности редукционизма; но мне кажется, Хёсле не
придаег серьезного значения тому несомненному обстоя-
тельству, что именно y трех названных мыслителей достиг
своих предельных форм тот самый новоевропейский исто-
ризм, который стольким обязан тому же Гегелю и без учета
которого едва ли можно всерьез пытаться выяснить отноше-
ние истины и истории. В. Хёсле, в частности, пишет: «Анализ
y Хайдепера человеческой экзистенции остается большим
достижением и с точки зрения материала имеет значение в
противовес предшествующей философии; но его претензия
утвердить некую онтологию на человеческом существовании
должна быть отклонена как несостоятельная» (с. 142). В этом

104
Введение
с В. Хёсле можно безоговорочно согласиться; но когда он сам
хочет утвердить некую историю философии и философию ио
тории без учета этих достижений философии жизни y Дилъ-
тея или экзистенциализма y Хайдеггера как ярчайших форм
новоевропейского историзма, здесь приходится признать его
недальновидность.
Более того. По-видимому, само стремление выстроить ти-
полого-диалектическую картину историко-философского раз-
вития следует сегодня считать чрезвычайно покаэателъным
анахрониэмом, отвечающим на определенный запрос совре-
менности, но не состоятельным по существу. Поэтому, безуо
ловно соглашаясь с убедительной критикой В. Хёсле разного
рода редукционистских концепций, в заключение еще раз
хочу подчеркнуть: философ, историк философии, исгорик как
таковой и филолог не могут при типолого-диалектическом
подходе осознать свое единство, поскольку, покамест любая
сколь угодно совершенная и развитая схема не обнаружива-
ется в самом материале как форма его самосознания, до
тех nop наше вхождение в материал и его вмещснке нами не
могут быть и считаться действительными.

Глава I
ПРЕБЫВАНИЕ
(и.оѵг|)
При рассмотрении проблемы периодизации во введении
были выделены три этапа бытования античной философии:
пребывание — исхождение — возвращение. Эта триада была
разработана античными неоплатониками для рассмотрения
прежде всего вневременного движения в пределах чистого
бытия и вообще любой внечувственной реальности. Но когда
мы имеем дело с конкретным истррическим бытием, взгляд
стремится разглядетъ, как вневременная структура ведет ce-
бя во времени: в реальной истории мы сталкиваемся с опре-
деленной последовательностью событий и фактов, и только в
этой исторической последовательности (линейный характер
которой, впрочем, не следует преувеличивать) раскрывается
структура того условного целого, которое мы в данном случае
рассматриваем как философию европейской античносги.
Нам предстоит рассмотреть все три этапа в целом, уделяя
преимущественное внимание не столько эволюционному
моменту в развитии философских идей, сколько тому меха-
низму, благодаря которому греческая культура ко времени
Платона вместила полноту своего духовного самоопределе-
ния, начиная с Аристотеля сумела раскрыть ее, дробно вос-
произвести и развить в отдельных аспектах, a на завершаю-
щем этапе — преимущественно в философии позднего пла-
тонизма — вновь вернуться к исходной собранности и цело-
стности.
Еще раз подчеркну, что при подходе, предлагаемом в

106
Глава 1
данной диссертации, преимущественное внимание уделяется
институциональному аспекту античной философии, прояв-
ляющемуся в созданных античностыо и дошедших до нас
тексгах: институту философской школы в целом и тем его
моментам, которые обеспечивают специфические формы по-
рождения, передачи и распросгранения философского об-
раза мысли и жизни в античности — жанрам философской
литературы, способам преподавания в философской школе,
межшкольной и внутришкольной полемике, формам диспу-
тов, посгепенному формированию техники и инструмента-
рия философского исследования. Понятно также, что в дан-
ном случае исходно важно всякий раз фиксировать, как сама
античность осознает и формулирует те или иные аспекты сво-
его философского самоопределения, и ставить сшідетсльства
такого рода рефлексии во главу угла нашего рассмогрения.
Рассматривая специально этап пребывания, который на-
чинается с началом философии, a завершается смертыо Пла-
тона, я в качестве введения предлагаю краткин очерк того
реального и релевантного фона, на котором возникла и раз-
вивалась философия; затем в самом первом этапе можно вы-
делить три основные периода, которые также могут быть
рассмотрены соответственно как периоды пребывания, то
есть отправной точки, в которой уже наличествует основной
принцип всего последующего развития (такова школа пифа-
горейцев); исхождения, или тиражирования и дробления, но
в то же время и развития этого исходного принципа (таковы
софисты); и период возвращения ко всему пройденному
предшесгвенниками пути и тем самым обретения полноты
античной философии на этом первом этапе ее бытования (та-
кова школа Платона при жизни ее создателя).

Пребыватм (jioirf)
107
1 Предыстория и начало античной философии
Нссколько независимых друг от друга античных авторов
едннодушно утверждают, что первым назвал философию фи-
лософпей, a себя философом Пифагор. Но, говоря об истории
античной философии, мы безусловно должны иметь в виду ее
предысгорию. В связи с этим обратим внимание на несколь-
ко важиых моментов.
Европсйская цивилизация относится к числу письменных
цивилизаций. Более того, греки впервые изобретают алфа-
витнос письмо. Это произошло, вероятно, в IX веке до н.э., a
уже в VIII Гомер создает первые великие письменные па-
мятники — поэмы «Илиаду» и «Одиссею»63. Мы, разумеется,
не будсм вместе со многими античными авторами возводить
к Гомсру все науки включая философию, но, тем не менее,
пріізиаем, что факт соэдания этих поэм был безусловно кон-
ституирующим для всей греческой культуры, a сами они
символи-чировали единство греков — первого европейского
народз — на протяжении всей античности.
В 776 году были учреждены всегреческие спортивные со-
стязаішя — Олимпийские игры; второе значение вслед за
Олимпийскими играми имели Пифийские игры (в Дельфах).
Для исіорика философии это небезразлично, поскольку в 582
году Пифийские игры были реорганизованы, в частности,
были ввсдеиы состяэания в мудрости. Позднейшая легенда о
семи мудрецах связывает их с Дельфами. «Состязания муд-
рецов» могли состоять в загадывании и разгадывании зага-
док, в демонстрации умения давать в сжатой форме настав-
ления на разные случаи жизни, a также сочинять стихотвор-
ные тексты в традиционных жанрах (ср. Солон, Фокилид,
63 Принимаемая мною точка зрения на изобретеннс грскамн алфавита.
авторство Гомера п письменную фиксацию его поэм проведена в статье
«Осевыс века свропсйской псгории* (ВФ, 1995, № 5. С. 76-77, 84-85).

10g Глава I
Феогнид). Среди мудрецов — эаконодатели и государсгвен-
ные деятели. Сама письменная фиксация законов началась в
этот период — во второй половине VII — начале VI века.
Посде 594 года в Афинах проводит реформы п издает законы
Солон.
В середине — второй половине VI века вед> щим центром
греческой цивилизации становятся ионийские города на по-
бережье Малой Азии. Один из крупнейших — Мплет, роди-
на Фалеса, предсказавшего солнечное затмение 25 мая 585
года04; Анаксимандра, издавшего около 546 года первое y
греков прозаическое сочинение; Анаксимеиа, научившегося
писать стилем простым и безыскусственным; и I екатея, авто-
ра многочисленных прозаических сочнненин по ггографии,
этнографии, мифологии.
При таких предшественниках и на таком фоис возникает
пифагорейская философия, которая, согласію лптнчным ав-
торам, впервые представляла собой фіілософпю как таковую.
Поэтому теперь, переходя к более подробному (в меру необ-
ходимости и с интересующей нас точки зрення) рассмотре-
нию времени возникновения философин, мы можем поста-
вить вопрос так: каков исторический смыо\ ирсдания, о>
гласно которому Пифагор первым назвал философню фило-
софией, a себя — философом? Для совремепного сознания
этот вопрос может быть поставлен и таким образом: почему в
одно и то же время в Греции VI века воэмикаст институт
школы, философия и наука, — три феномеиа, кшорые в ан-
тичносги были неразрывно связаны друг с другом?
Прежде всего обратим внимание на то, что имена «фило-
софия» и «философ», a также глагол «философствовать» воз-
Традицнонно принимаемая дата; ср. статью Д. В. Панченко «Фа-
лес, солнечные затмения и возникновение науки в Ионіш в иачалс VI в.
дон.э.» (Hyperboreus, vol. 2, 1996, Fase. I, c. 47-124): эдесь речь іадет о
582/581 г., т.е. времени признания Фалеса мудрецом.

Пребывание (y.ovfj)
109
никают в совершенно определенной исторической ситуации
и создаются для того, чтобы противопоставить уже сущест-
вующим нскую новую позицию человеческого раэума, новое
отношеиис к божеству, к миру чувсгвенно воспринимаемому
и к миру человеческого знания. Первые философы (фіЛбао-
фоь), то есть почитатеш мудрости, оказываются противопос-
тавлепы прежде всего мудрецам (аофоі)05; помимо этого исто-
рическн философы-пифагорейцы противопоставили себя
представителям недавно возникшей и развивающейся ио-
нийскоіі науки (шторіл-)). Рассмотрим оба эти духовные и ин-
теллектуальные движения ближе66.
Мудрецы и ученые
ß рашое время называлось разное число мудрецов: тра-
дицноііное число семь в применении к мудрецам носит явно
фольклориый характер, что вполне соотносится и с традици-
онными состязаниями в мудрости, которые в Греции были
институализованы: мы уже обращали внимание на то, что
начиная с 582 года они проводились в честь Аполлона во
время и в рамках Дельфийских игр. Создание такого инсти-
тута было очевидным образом вызвано тем, что возникла но-
вая иніел.лектуальная элита, нуждавшаяся в общегреческом
приэнанин. Агоны мудрецов — состязания в мудрости на
65 Это ие означает, что само слово философия было создано в оппозицин
к софии, хотя впоследсгвии оно и получило такую интерпретацпю, про-
явнвшуюся как раз в анекдоте о Пифагоре — первом философе. См. ниже,
примечаипе 70.
60 О возішкновении философии в пифагорейской школе (со ссылками
на литературу) см. в моей брошюре: 'Еттиггрофч, или Феномен воэвращения
в первоіі свропейской культуре. М., 1994. С. 36-65 (вошла в сб. «Антич-
носгь-Европа-пстория». М.: ГЛК, 1999). Ниже приводятся только ссылки
на работы, вышедшие позднее. Ціггаты из «раннііх греческих философов»
прнводятся по кн.: Фрагменты ранних греческих философов. Часть I. От
эпическпх теокосмогоний до возникновения атомистики. Издание подго-
товил А. В. Лсбедев. М.: Наука, 1989.

HO
Глива I
общегреческих играх — были единствениым институтом, ко-
торый начал реально формироваться в территориально раз-
бросанной Греции начала шестого века и давал иовой элите
возможность закрепить определенные формы кѵльтивирова-
ния интеллектуальной деятельности, достаточно независи-
мые от непосредсгвенных практических нужд.
Кем были мудрецы? — Законодателями, государственны-
ми и политическими деятелями. Элиан (Песграя история 3,
17) замечает, что «Солон <был во благо> афинянам, Биаити
Фалес оказали большую помощь Ионни, Хилон — лакедемо-
нянам, Питтак — митиленцам, К-леобул — родосцам». 0
большинстве мудрецов дошли совсем незначптсльные сведе-
ния, но о некоторых мы знаем немного болыпе. 1 аковы пре-
жде всего Солои и Фалес.
Знаменнтый афинский законодатель Солон іивестен нам
по целому ряду стихотворных фрагмеитов: он пспользовал
традиционные а*я литературы того врсмепп »легию и ямб.
Диоген Лаэртий в первой книге своего сочннсния сообщает,
что практически все мудрецы писали стихи. Ппгание стихов
представителями новой интеллектуальноп а\;пм подтвер-
ждало их умение использовать традиционныс формы прояв-
ления мудрости. Но помимо этого они же — нз п^рвых про-
заиков. Законы были первыми представитсльиыми прозай-
ческими тексгами, сопосгавимыми со множсстном стихотвор-
ных текстов, которые до сих nop былп y греков прсимущест-
венной сферой применения письменности67.
07 Важная особенность этііх запіісанных законов по сравненпю с ближ-
невосгочиыми состояла в том, что их могліі читать н обсѵждать обычныс
горожане (ср. Плутарх. Солон 25, 6), тогда как для чтения зиамеиіітых за-
конов Хаммурапп, напріімер, хотя оин іі бььмі выставлены на всеобщее
обозрение, иужно было обращаться к спсциальному зиатоку клннопися
{СоиШ С. Communiquer en Grèce ancienne. Ecrit, discours, information,
voyages... R; Les Belles Lettres, 1996. P. 53).

Пребывание (fioirf)
111
До какой степени непростым было овладение прозой,
можно судить на примере того же Солона, который, по со-
общению Плутарха, поначалу и законы хотел изложить в
стпхах. Плутарх сообщает (Солон 3):
«Некоторые говорят, что Солон и законы пробовал изло-
жить стихами и приводят такое начало его поэмы:
Будемте прсжде молиться владыке Крониону Зевсу:
Этим законам судьбу да пошлет on u славу благую».
Однако текст его законов был прозаическим, и Аристо-
тель относительно этого текста замечает: «...так как законы
не были написаны просто и ясно... то неизбежно воэникало
мною споров... Некоторые думают, что Солон нарочно сде-
лал законы неясными, чтобы решение дел зависело от наро-
да. Однако это предположение неправдоподобно, a скорее
этот факі объясняется тем, что ои ве умел в общей форме
выразить наилучшее» (Афмнская полития 9, 2).
Несмотря на очевидные труднсхгги, с которыми сгалкива-
лись псриые составители проэаических текстов, конец седьмого
— шестои век оказываются временем активного законо-
творчестьа, или — если использовать слова Аристотеля — вре-
менем, когда греки впервые опознают это специфическое уме-
ние в общсй форме выразить наилучшее. Для этого нужна была
именно проза и оказавшееся непростым умение ею поль-
зоваться как таковой, то есть освободившись от более привыч-
ной условнссти стихотворных жанров.
Другая сфера применения исключительных интеллекту-
альных способностей мудрецов на первых порах могла обхо-
диться традиционными стихотворными жанрами или же во-
обще ограничивалась для своего выражения практическими
советами. Так, говоря о Фалесе, Геродот упоминает его роль
в государственных и военных делах: он предлагал ионийцам
держать один булевтерий в Теосе — центре Ионии (1 170 —
A4), помоі Крезу переправить войско через реку Галис (1 75
— А6); помимо этого Геродот рассказывает о предсказании

112
Гшва I
Фалесом солнечного затмения (1 74 — А5). Ряд источников
юворят также об «открытии» Фалесом Малой Медведицы.
Фалсс, вероятно, ннчего не пнсал, a если и писал, то «Астро-
номию для мореходов» в стихах (Диоген Л. I 23). Помимо
этого Фалес занимался торговлей и путешествиями08.
Эта вторая сфера применения исключительных интел-
лектуальных способностей, связанная со знаиием астрономии
и географни, стала решительным образом развиваться после
распространения в Греции папируса, что происходит в том
же шестом веке. Сочетание алфавитного письма с наиболее
удобным в то время писчим материалом способствовало воз-
никновению «научной» прозы и «науки» (lüTOpLT)).
Если прежде для фиксации и широкого распространения
даже самых необходимых сведсний использовалпсь преиму-
щественно стихи (прекрасный пример такоіо рода сводки
практических советов на все о\учаи жизнн — «Труды и дни»
Гесиода), то теперь в руках y тех, кто хотел устаповить и за-
фиксировать определенные факты, был удобныіі ппсчий ма-
териал и проза. Этот переход к прозаической фиксации све-
дений по географии, метеорологии, астрономпи происходит
как раз между Фалесом и Анаксимандром. Этот переход и
был переходом от эпохи мудрецов к ионийской «науке».
Напомню еще раз, что, согласно ряду свидстельств, Анак-
симандр — первый в целом ряде областей: он ^первым от-
крыл равноденствие, солнцевороты, <изобрел> часы и <ус-
тановил>, что Земля находится в самом центре <космоса>»
(12A2), «первым соорудил гномоны для распознавания солн-
цеворотов, времени, времен года и равноденствия» (A4), пер-
вый занялся географией, начертил геоірафическую карту
(А68) и сконструировал небесный глобус (AI); наконец, он
1 См. ниже экскурс «Фалес и начало европенскон философской и науч-
ной традиции».

Пребъгвание (/uoirf)
113
«первым из известных нам эллинов осмелился написать и
обнародовать речь о природе» (А 7). Оставим на совести Ари-
сготсля это название сочинения Анаксимандра о природе, но
зафиксируем несомненный факт: Анаксимандр первым напи-
сал прозаическое сочинение, в котором «сделал суммарное
изложение своих воззрений» (Диоген Л., II 2).
Как н писание прозой первых законов, писание первого
прозаического научного сочинения — дело трудное и абсо-
ліотно пепрнвычное: Анаксимандр явно использовал в своем
сочинении ілубокомысленные поэтические метафоры. Но
все-такп самым важным было то, что с появлением прозаиче-
ского сочинения такого рода возникала реальная основа для
форміірования научной традиции, то есть фиксации, переда-
чи и виспроизведения определенных мыслительных ходов,
приобретавших при этом неприкладной, самостоятельный и
вполнс самодовлеющий смысл.
Даже о Геродоте спорят: был ли он историком в нашем
понимании, или же первоначально он был скорее географом
и этнографом. Однако нужно сказать, что четкое разделение
на отдельные научные дисциплины было вообще менее всего
свойственно ионийской ісггоріт), к каковой традиции Геродот
— несмотря на все свое критическое к ней отношение —
принадлежал. Скорее общим пафосом этого взгляда на мир,
впервые старавшегося опереться преимущественно на разум,
было стремление исчерпатъ его мысленно в его временном и
пространственном протяжении. Важно было дойти до пре-
дела в пространстве и во времени, то есть дойти до края ми-
ра в пространстве и мысленно вернуться к его началу во вре-
мени. На краю земли мысленный взор мог, например, вмесге
с Гомером и представлениями египтян предположить Океан
или вообще водную стихию, окружающую Землю; но мог
создать и иное мысленное представление о том объемлющем

114 Глава I ___^
(tö шфіеХоі>), В пределах которого помещается наш мир. Оно
же оказывалось началом, из которого мир некогда возник.
В качестве такового могло высгупать некое беспредельное
начало, что, вероятно, и предположил Анаксимандр, считав-
ший его вечным и несгареющим (12B2, ср. А9); заметим, что
эти же эпитеты имело y орфиков Время (Орфические фраг-
менты, 66 Kern, в издании А. В- Лебедева с. 48), которое
«всему отец» (Пиндар, II Олимпийская ода 17). Или же таким
началом мог быть воздух, также понимаемый как некое бес-
предельное (А5), о чем учил Анаксимен, составивший про-
заическое сочинение на ионийском диалекте, написанное,
согласно Диогену Лаэртскому (II 3), «слогом простым и безы-
скусственным»; сгущаясь, воздух становится ветром, облаком,
водой н землей, a разряжаясь — огнем (А5). Это замечание
Дногена Лаэртия чрезвычайно важно: эволюция осваивае-
мой «иаучной» прозы свидетельствует о том, что соответст-
вующая научная традиция реально формируется.
В дальнейшем ионийская laroptri преимущественно раз-
вивает рационалисгически достоверный аспект географиче-
ских, этнографических и собственно исгорическнх построе-
ний, фиксируемых в прозаических сочинениях. о которых
мы можем составить реальное представление по Гекатею
Милетскому. Гекатей Милетский — ближайшая фигура, со-
относимая с Анаксимандром и Анаксименом, автор «Генеало-
гий», «Описания земли» в двух частях, посвяіденных Европе
и Азии; как уже отмечено, к той же традиции примыкает Гс-
родот, однако для него исследование реальной Земли и дей-
ствительно бывшего исторического прошлого оказывается
продуктивней отвлеченных спекуляций о сгроении мира и
его происхождении или возникновении. Традпция, зарож-
давшаяся в сочинениях ионийской іаторіті, пошла по этому
пути, приведшему ее в конечном счете к тому, что и мы на-
зываем историей; а другие ходы мысли, приведшие к появ-

Пребывание (fuowj)
115
лению пауки stricto sensu, to есть математики, нуждались еще
в обретеиии своей собственной ниши.
На пути рационалистического исследования мира разум
осознает свою самостоятельность и преисполняется извест-
ным презрением к мифологическому прошлому и традици-
онным взглядам на мир, a это значит, что он преисполняется
презрением и к традиционным авторитетам и недостаточно
обосноваііным мнениям. Геродот осмеивает представления
Гекатея об очертаниях Земли так же, как сам Гекатей осмеи-
вал своих предшественников. К тому же в поле зрения новой
генерации эллинских интеллектуалов попадает множество
других традиций: Египет и Восток служат для них богатой
питательной почвой, так что еще в античности многие от-
крытия первых ученых рассматривались как простое заимст-
вованис. Геродот замечает, что «полюс, гномон и двенадцать
частей дня эллины узнали от вавилонян» (11 109), — a имен-
но эти открытия приписывали Аиаксимандру. Ряд исследова-
телеіі усматривают влияние на Анаксимандра зороастризма.
Такос исобыкновенное расширение кругозора развивает
свободомыслие. В то же время процесс рационализации и
секуляризации традиции происходит в городах, получивших
письмсниые законы: теперь каждый мог толковать их и от-
стаивать свое понимание (=защищать свою позицию) в суде.
О том, что эти две сферы — законодательство и опирающая-
ся на еі о способы осмысления мира «наука» — вместе опре-
деляли мировоззрение, можно судить no единственному
фрагменту Аиаксимандра, согласно которому возникающие и
гибнущие всщи этого мира «выплачивают друг другу право-
законное возмещение неправды <=ущерба> в назначенный
срок иремени» (В1).
Обратим внимаиие на то, что благодаря деятельности
мудрецов-законодателей и представителей ионийской Іаторіті
в обиход греческой культуры первой половины — середины
шестого вска вошли новые письменные тексты, одни из ко-

116
Глава I
торых претендовали на исключительное значеппе и автори-
тет в городской жизни (записанные законы), другие («науч-
ные» прозаические сочинения) грозили путем расширенщ,
кругозора и использования рационалистических моделей
мира замснить, a посредством рационалистической критики
отмеиить, то есть лишить доверия уже сущесгвующие тради-
ционные авторитеты. К ним принадлежнт прежде всего Го-
мер, a также Гесиод, в «Теогонии» изложивший происхожде-
ние богов н мира, a в «Трудах и днях» — историю человече-
ского общества и практические советы па всякий день и слу.
чай. Когда угроза сокрушения традншюппых авторитетов
осознается как безусловно реальная, на сцеиу выходят пифа-
горейцы.
Пифагорейская философия: открытие школьного зианні
Пифагор перебирается с Бостока на Запад u организует
некий союз единомышленников, объедпнениых общнми по-
литическими, религиозными, научными и псдагогическими
задачами. В рамках пѵфагорейского союза, который оказался в
значительной степени прообразом реально возинкшей позже
философской школы в собственном смыслс с\ова, преясде
всего культивируется определенная политичгская ориента-
ция (аристократическая), a также опредсленпый образ жиз-
ни, предполагающий не столько ее едпнообразно конкрет-
ную жесткую регламентацню, сколько особьпі взгляд на че-
ловеческую душу, ее бессмертие и загробиос сущесгвование,
a в здешней жизни — определенное воспптлшіе. Но длятого
чтобы изложить этот особый взгляд, необходимо было найти
самое возможность для него.
Эту возможность давало подчеркнутое благочестие, кото-
рое пифагорейцы стремились поддержать традиционными
средствами: изложением своего учения — безусловно нового
для toi дашней Греции — в стихотворной (і ексаметрической)

Пребывание (fuonj)
117
[юрме. Пифагорейцы создают множество тексгов, приписы-
іая их мудрецам седой древности — Орфею, Мусею, Лину, и
гем самым не голько сохраняют, но и укрепляют традицию.
Гакого рода тексты — фальсификации — могут показаться не
:овсем законным и добросовестным средством поддержаиия
и укрепления традиции. Но не следует забывать о том, что
сам Пифагор ощущал себя более чем обыкновенным челове-
ком, и такой его образ культивировался его учениками и по-
следователями. Мудрость основателя учения представлялась
богооткровенной, и его адепты ощущали себя причастными
к подлинному божественному истоку всякой мудрости: им,
однако, была доступна только любовь к этой божественной
мудрости, выраженной в сгихах, и ее смиренное толкование
на основе «наѵчных» текстов, написанных в прозе69...
Имеини в этон иерархии находит свое место и наука: оиа
призвана теперь не противопосгавлять себя традиции, как
это ярко проявилось y ионийцев, a служить для объяснения,
исголкования ce. Она теперь может также развиваться и са-
мостоятельно, a не быть так или иначе прикованной к обще-
городской іі вообще практической жизни: y нее есть теперь
своя особая ииша — политически защищенный кружок еди-
номышлешшков, школа, в рамках которой не нужно больше
оправдывать и объяснять самое возможиость заниматься
наукой, не приносящей непосредственно практической поль-
зы.
Метод совмещения благочестия и учености был также
найден в рамках школъной разработки священных текстов.
Деятельность Феагена из Регия, которая по времени (по-
следняя треть шестого века), месту и направленности безус-
ловно сопоставима с тенденцией сохранения эпической тра-
69 Именно таким образом, на мой взгляд, и усганавливаегся возникно-
венііе философии: новая позиция познающего и знающего о границах и
исгочнике своего познания разума возникает в этот самый момент исполь-
зования «научной» прозы для толкования сгихотворных *<богооткровен-
ных» тексгов.

j lg Гішва I
диции, характерной и для пифагорейцев, приводит к созда-
нию аллегорического метода толкования Гомера, a кромето-
го способствует развитию того, что мы теперь называем гу.
манитарной наукой. Работа над изданием и толкованием тек-
сгов Гомера приводит Феагена к созданию грамматики. Схо-
лии к Дионисию Фракийскому проводят различение грамма-
тики: одна возникла еще до Троянской войны, и она бьіла
занята буквами и их произнесением; другая, тгері Tôv
еХХтіѵіацоѵ, — это наука, исследующая использование чистого
греческого языка, которую впоследствии усовершснствовали
перипатетики (1а).
Таким образом, культивирование естественных и точных
наук, которые, собственно говоря, только тсперь, то есгь в
рамках школы, получают почву для свосго самостоятелыюго
— неприкладного — развития, в рамках так иазываемой пи-
фагорейской школы, также оказывается совершенно понят-
ным; это же относится и к возникновеиию науки о языке y
Феагена из Регия, вероятнее всего нспосредгтвенно связан-
ного с пифаіорейцами. У пифагорейцев и ь блпзких к ним
кругах между непосредственной реальностыо физического
мира и социальной действительносгыо возникает институ-
циональная прослойка, оправдывающая эту независимую
интеллектуалъную деятельность, более того — провоцирую-
щая ее и приводящая к возникновению традиции, то есть к
созданию и воспроизведению определенного рода какстихо-
творных, так и прозаических текстов.
Феаген дает нам возможностъ представить, как можнобы-
ло направить и использовать стремление к рациональному
объяснению мира и не позволить в то же время рационали-
стическому напору уничтожить традиционные ценности.
Нам известны физические аллегории Феагена, согласно ко-
торому Гомер называет огонь Аполлоном, Гелиосом, Гефе-
стом, воду — Посейдоном и Скамандром, воздух — Герой и

ПреЬываиие (jiovfi)
119
пр. (A. В. Лебедев, с. 89-90). В то же время Ономакрит изла-
гал учение о стихиях в «Орфической поэме», в которой при-
знавал началом всех вещей огонь, воду и землю (там же,
с. 99). Попытаемся представить, к каким последствиям при-
вело это объединение традиционных авторитетных текстов и
рациональноі о объяснения мира.
Итак, оказывается, что гомеровские поэмы целиком по-
священы рассуждению об элементах природы и за перипе-
тиями сюжета разглядывается борьба сухого и влажного, го-
рячего и холодного, тяжелого и легкого; отдельные боги
символизируют элементы; наряду с этим создаются гекса-
метрические тексты, непосредственно описывающие строе-
ние мира из тех или иных стихий, причем эти тексты припи-
сываются божественным мужам, жившим до Гомера, и пото-
му претендуют на авторитетность. Таким образом, между не-
посредственной реальностыо и способом ее осмысления по-
является реальная прослойка в виде самостоятельно культи-
вируемой определенным институтом группы авторитетных
текстов. Наличие такой прослойки имело принципиальную
важность дая осознания совершенно специфического и авто-
номного хнрактера интеллектуальной деятельности, впервые
отделенной от решения практических задач.
Наконец, необходимо обратить внимание еще на один
принципиалыю важный момент, связанный с культивирова-
нием эпической литературы (включая создание «Орфических
поэм» и «Священиых речей») в специально создаваемых ин-
сгитутах, какими были пифагорейские кружки. Одной из
важнейших функций, впервые закрепляемых за литератур-
ной продукцией, была функция педагогическая. Осознаиие
ее важности и особенной значимости могло приводить к из-
вестной независимосш даже от традиционно авторитетных
текстов, в том числе от поэм Гомера. И здесь принципиаль-
ную роль играл как раз тот факт, что культивирование тра-

220 Глава J
диционного эпоса сопровождалось интенсивным самосгоя.
тельным творчеством.
Согласно Диогену Лаэртию (VII 6), Пифагор написалтри
сочинения: «О воспитании», «О государстве», «О природо,
или, по другим источникам, «О вселенной», в гексаметрах, а
также «Священное слово», которое начинается так:
Юнаши, свято блюдите в безмолвии все эти речи...
Мы можем сомневаться, что именно Пифагор сам был ав-
тором этих или подобных им сочинений. Но в том, что
именно такого рода тексты начинают функционировать вего
школе, — сомневаться не приходится.
Педагогическая направленность деятельности пифаго-
рейских кружков объясняет постепенный переход от собсг-
венно ритуального функционирования создаваемых сакралъ-
ных текстов к их автономному функционированию в рамках
школы в качестве учебных. Именно этот момент отражается
в замечанин Исократа о Пифагоре (Бузирис 28), который
«первым ввел в Элладу философию вообще и в особенноспі
отличился рвением, с которым подвизался в науке о жертво-
приношениях и торжественных богослужениях... все юноши
мечтали быть его учениками, a старшие с большим удоволь-
ствием взирали на то, как их дети учатся y него, нежели на
то, как они пекутся о домашних делах». Исократ (имея в виду
Платона) рассуждает об этом несколько иронически, однако
его замечание очень хорошо отражает реальную ситуацию
постепенного формирования той сферы, a точнее — того ии-
ститута, в котором было естественное место как дая филосо-
фии в широком смысле этого слова, так и для собственно иа-
учных занятий.
Все эти замечания позволяют понять ту несвойственную
для новоевропейской науки стилистику преподнесения ма-
тематики и других наук, характерную, заметим, не только
для раннего пифагореизма, но сохранявшуюся на протяжс-

Превываиие (ßoirf)
121
нии всей античности. Два способа преподавания в школе
Пифагора, о которых отчетливо говорит Порфирий (Жизнь
Пифагора 36), — символический и дискурсивный — отража-
ïot как раз стремление постепенно, то есть через усвоение
определенной почтенной традиции, подвести ученика к сти-
хии собственно науки, что для него было совершенно необ-
ходимо в силу новизны и непривычносги этой области. Но
главное, пожалуй, в том, что это было необходимо и для са-
мой этой новой области незаинтересованной интеллектуалъ-
ной деятельности: в рамках пифагорейских кружков она на-
ходила для себя законное и точно установленное в иерархии
традиционных цениостей место и не нуждалась более в ка-
ком-либо дополнительном обосновании.
Точно так же, как сочетались аллегорический метод тол-
кования Гомера и начало собственно научных занятий, свя-
занных с изучением греческого языка, сочетались между со-
бой символическое толкование отдельных чисел и специаль-
ная разработка математических проблем. В знаменитой пи-
фагорейской таблице противоположностей, приводимой
Аристоте/\ем в «Метафизике» (I 5), такие ее алементы, как
свет-тьма, хорошее-дурное, мужское-женское вполне сопос-
тавимы с парами на культовых костяных табличках середины
V в. из Ольвии, посвященных Дионису Орфическому:
жизнь-смерть, истина-ложь, душа-тело; они согласуются с
ними, но уже предполагают самостоятельную, причем специ-
ально научную, разработку путем добавления к ним таких
противоположностей, как прямое-кривое, правое-левое,
предел-беспредельное, покоящееся-движущееся, единое-
множество, нечет-чет, квадрат-параллелограмм.
Аристотель пишет: «элементами числа они <то есть пифа-
горейцы> считают чет и нечет, из коих первый является не-
определенным, a второй определенным; единое сосгоит y
них из того и другого — оно является и четным и нечетным,

jog Глава I
число — из единого, a различные числа... — это вся вселен-
ная». Этот шучпый подход совершенно соответствует в сим-
волическом или аллегорическом изложении тому, что мы иа~
ходим в «Орфической теогонии», сохраненной на древней-
шем папирусе из Дервени (см. А. В. Лебедев, с. 46-47). Па-
пирус относится к первой четверти IV века, но отражаетзиа-
чительно более раннюю традицию: с Зевсом «срослись во-
едино все бессмертные блаженные боги и богини... и все
прочее, что тогда существовало, — всем этим... стал он один...
Зевс стал первым, Зевс — последним... Зевс — глава, Зевс—
средина, все произошло от Зевса...»
Насколько перспективным было такое выде ление собсг-
венно научных занятий в специальную сферу, показывает
пример пифагорейца Гиппаса из Метапонта, достигшего оче-
видных успехов в специальных исследованиях как математи-
ческих, так и естественионаучных. И здесь же происходит
неизбежное и закономерное явление: будучи одпн раз выде-
лена и оправдана в рамках религиозно-филосифской школы,
наука тут же стремится к обособлению. Гиппас разгласад
учение школы, был изгнан из нее, более того — предан риту-
альному погребению. «После разглашения, — пишет Ямв-
лих, — математические науки приумножились, в особенносги
их продвинули вперед двое: Феодор из Киреііы и Гиппократ
из Хиоса. По словам пифагорейцев, геометрия была разгла-
шена так: один из пифагорейцев утратил состояние, и после
этого несчастья ему было разрешено зарабатывать препода-
ванием геометрии» (De comm. math. sc. 25, 33-38; cp. De vita
Pyth. 88-89).
После того как подлинный путь развития науки в рамках
пифагорейской школы был найден, она более не нуждалась
для своего существования и развития в специальном сакра-
лизованном институте, благодаря которому и в рамках кото-

Пребывание (fiowj)
123
рого возникла: сама структура учитель — предмет исследования
__ учеиик могла теперь репродуцироваться в самых разнооб-
разных индивидуальных формах.
Таким образом самый этот институт уже получил и свое
самостоятельное значение: философия, которая предполагает
и вмещает все виды независимой интеллектуальной деятель-
ности, которая опирается на сакрализованные тексты и куль-
тивирует приемы их толкования, впервые осознается здесь
же как самостоятельная сфера, стоящая в неразрывной связи
своспитательным аспектом.
Это осознание и одновременно создание той исключи-
телъноп интеллектуальной ниши, которую с этих nop обре-
тает для гебя европейская философия, включавшая в себя все
виды научной и педагогической деятельности и прочно свя-
занная с культивированием рефлектированных форм тради-
ционноіо благочестия, и было главным достижением Пифа-
гора и пнфагорейцев.
Непосредственные рефлексы пифагорейской философии:
Ксенофан и Гераклит; Парменид, Эмпедокл, Зенон
О том, до какой степени было влиятельно направление,
заданное пифагорейцами, мы можем судить, с одной сторо-
ны, по Ксенофану и Гераклиту, с другой, — по Пармениду,
ЭмпедокУчу и Зенону. Если первые два дают представление
об ироническом и прямо негативном восприятии нового фе-
номена — возникшей y пифагорейцев философии, то в лице
трех последних мы обретаем первое плодотворное усвоение
пифагорейского понимания философии и его развитие.
Ксенофан дает нам первое достоверное свидетельсгво о
Пифагоре (21 В 7 = Diog. L. VII 36), из которого видно, что с
его именем было связано учение о метемпсихозе — пересе-
лении бессмертной души из одного тела в другое. В то же
время по целому ряду свидетельств мы можем судить о том,
что деятельность Ксенофана до известной степени строилась

124
Глава 1
в оппсхзиции к тому, что делали пифагорейцы. Ксенофан —
из первых бичевателей Гомера и сокрушителей традицион-
ного благочестия, и в этом смысле он поддерживает иоиий-
скую традицию, которой противопоставил себя Пифагор.
Вмесге с тем Ксенофан излагает свое учение в гсксаметрах,
но он — странствующий поэт — не создает школы, что в зна-
чительной степени обессмысливает стихотворную форму из-
ложения его учения. Рационалистическая конструкция еди-
ного бога (В 23-26), которую он предлагает, нензбежно соче-
тается y него со скептицизмом в вопросах познания (В 34).
Ксенофан хорошо включается в общую духоішую историю
своего времени, но сам по себе он не составил не только эпо-
хи, но и направления, хотя доксографмческая традиция,
стремившаяся по географическому прннципу выделить ита-
лийскую школу, и называет в числе его учеников Парменида
(21 A 2) и Эмпедокла (21 A 5).
В отличие от него Гераклит — явстнгнмыіі противник
Пифагора. Именно y Гераклита мы находим первое обозна-
чение пифагорейцев как философов (fig. 7 Maicovich)70 — и
70 Известно, какие споры вызывает этот доиессннмй Іѵмімеіггом Алек-
сандрпііским фрагмент. Кстатн, приведу его в болсе luh|jokom контексге.
Климент завершает V книгу «Стромат- (V 140, 1-4) эакреплснием тезиа,
согласно которому грекн занмствовали своп ученіія y варваров, н что необ-
ходнмо знать, как обращаться к эллинским кингам; затем Клнмент сочув-
ственно прнводігг ссылку на Эмпедоьла, фрг. 132, 2-3:
oXßios-, Ъс Оеішѵ тгратгібол/ ектт^аато ttXoûtov.
86iXôs 6', ші акотбеоаа Оеыѵ тгері 86£а \iéjirjXev,
ii непосредственно продолжает: «XP"h Y°P с& ^â\a тгоХЛоп/ іоторас фіХоабфоис
dvSpaç eîvai» каО* ' НракХеітоѵ, каі тф оѵті аѵаукг) тгоХХа ттХаѵт)Оі}ѵаі
8i£t)jjl£i/ov élevai еоОХбѵ (ср. Фокилид, фрг.ІЗ, 2).
Мне представляется совершснно очевидным, что Климент, приводя
эти три ціггаты, менее всего заботился о том, чтобы фальсифнцировать Ге-
раклита, вставіів слово фіХоабфои?, точно так же как и Порфіірий (De absL
II 48: еікбтсо? dpa ö фіХбсгофос каі Oeoû тог) етті ттаспѵ i€p€Ùs тгаат)с ànéxcrait?
фѵхоѵ ßopac, цбѵо^ ^ібѵш &' еаитои (kù ттрооіеѵаі отгоиБаСия/ йѵеѵ тт& tûv ігаро*

Пребывание (jiovfi)
125
благодаря ему видим, до какой степени была универсалъной
ученость Пііфагора: бичуя его многознание (16) и презирая
эрудированность (= оснащенность текстами как традицион-
ными. так м новыми), Гераклит реагирует именно на этот но-
вый тип интеллектуальной работы, опирающейся на все
jiapTOÛmw èvoxXfjGfcoff. каі еотіѵ eiXaßfjs тас ті)? фиабыс аѵаукас с£ісгторт|кис.
іатыр yàp ттоХХшѵ ö оѵтыс фіХбоофо? каі ат^ібКитікос каі катаХтітгпкос т€я> тпс
фіК7€0)? ттрау^ато^ каі оѵѵетЬс каі кбацюс каі иетріод, ттаѵтахбОеѵ oéCuv саитбѵ
ктХи) не задумываясь убрал avôpaç, поменял число и субстантивировал прн-
лагательное ф.Хоаофос, поскольку оио было в тексте Гераклнта, и добавил к
нему Ьѵтыс, іюскольку было к чему добавлять. В противном случае необхо
днмо предполагать головоломной сложности ситуации, которые независи-
мым образом іірквсли обонх к придумыванию за Гераклнта тексга, которо-
гоу него нс было, и к ссылке на этот несущесгвующий текст.
He входя здесь в бесконечную полемнку no поводу аутентичности при-
лагательного фіХоаофо? y Гсраклнта, замечу только, что бесспорные ранние
случаи употреблення соответствующих слов указывают на их связь с эру-
дициеп п школоГі. Первое надежно засвидетельсгвованное в ионийскоіі
форме причастііе фі\ооофеш іімело в внду примерно то же, что мы наэыва-
ем лю6о-з7іотелъиосмью: Геродот (I 30) говорнт о путешествующем из любо-
знательноапѵ Солоне, что вполне согласуется с известным пентаметром
самого Солопа ут\раокш old тгоХХа оібасжб^ібѵос іі гераклитовскоіі ттоХицаѲІп,
характеризующеп Пифагора (ср.: Hadot P. Qu'est-ce que la philosophie
antique. P., 1095. P. 35-37); в дальиейшем соответствующие причастие и при-
лагательное отиосіілись к тем, кто «любил мудрость» профессіюнально, и
приобрели значение технического термина, обозначавшего проведение
школьного рассуждення на определенные темы: y Горгия (Похвала Елене
13, 103-104) рсчь идет о трех видах прозы — во-первых, речи tw ^ібтеш-
роХбуші/, то есть представіггелей и последователей іюнийской «науки»; во-
вторых, судебиое красноречие — tous аѵаукаіои^ ЬЧа \6уш ауші>ас; и трепііі
вид прозаическоіі речи — фіХоабфсоѵ Хоушѵ ацІХХас; ср. ДвоЙные речіі, 1:
Бшаоі Хбуоі Хеуоѵтаі сѵ -щ *ЕХХа& ѵгто тшѵ фіХоаофоиѵтыѵ тг€р\ tû ауаОш каі
какй). Это професснональное заиятие «спорами» Исократ называет і\ тгері
тас €pi6as- фіЛооофІа (Елена 6, 3), a свое собственное — і\ тгері тоъс Хбуои^
фіХооофІа (Ианегприк 10, 3); ср. также т.н. «Риторику к Александру», при-
писывавшуюся Аристотелю (Anaximeiiis Ais Rhetorica, I 1421П6), где рігго-
рика Исократа назваиа fj tûv Хоусл; фіХооофІа.

126
Глава I
письменно зафиксированиые досгижения предшествующей
и современной мысли. В отличие от Пифагора Гераклит от-
рицает все предшествующие и современные традиции.
«Книга» Гераклита представляет собой ряд изречений на Ma-
Hep мудрецов, и сам Гераклит мыслит себя последним муд.
рецом, в его время — единственным и потому одиноким.
Гераклит подчеркнуто анахронистичен: в его время уЖе
была прекрасно развита ионийская проза (и ои ее знал, раз
бранил Гекатея); однако Гераклит предпочитает на манер
мудрецов писать сентенции, и тоскует по премудрой невра-
зумителъности высказываний Дельфийскою бога, на состя-
заниях в честь которого те же мудрецы демонстрировали
свою мудрость.
Гераклиту несомненно принадлежит осозиание и кулътиви-
рование ряда мыслительных ходов, вошедших в обиход после«
дующей философии: прежде всего, разумеегся, речь идето прин-
ципе «знать все как одно» (26), что недоступно тупому болъшин-
ству, людям с варварскими душами. Однако в свосм непродук-
тивном противосгоянии всему на свете Гераклит, разумеется, не
мог создать школы, хотя y него и были толкователи и последсша-
тели: его мудросгь остается некультивированным порывом ума
сильного и глубокого, но ослепленного собсгвенной исключи-
тельностъю. К самому Гераклиту можно применить его же выска-
зывание: «большинство живет так, как если бы y них был сюобен-
ный рассудок» (23а).
Поэтому первым реальным и плодотворным шагом евро-
пейской мысли на ее собственном пути после Пифагора сле-
дует считать Парменида Элейского. По Диогену Лаэртию
(IX 21 = A 1), Парменид учился y Ксенофана, но не стал сго
последователем, a примкнул к пифагорейцу Аминию, чтил
его как учителя, «а после его смерти воздвмг ему усыпальни-
цу как герою». В духе пифагорейского почитания традици-
онной гексаметрической формы как наиболее пригоднойдля

выражения богооткровенного учения71, Парменид пишет
поэму, состоящую из введения, в котором как раз и подчер-
кивается боі ооткровенный характер его учения, и двух час-
тей, излагающих путь истины и путь мнения.
Это продуктивное различение двух сфер позволяет вме-
сгить все предшествующие устремления греческой мысли в
ее подлинном месте: таковым оказывается бытие, впервые
предсгавленное y Парменида как собственный и подлинный
предмет всякого подлинного собственно философствования,
то есть как то, на что направлена мысль; но при этом мысль,
мысляшня бытие, и есть единственная мысль, каковая един-
сгвенно и в собсгвенном смысле есть. В то же время все раз-
нообразие рационалисгических набросков бытия («бросков
на бытие»), производимых человеческой мыслью, помрачен-
ной небытием, также не остается беспризорным: его вмещает
сфера мнения. Невероятная отчетливость и безусловная яс-
ность противопосгавления сферы подлинного бытия, кото-
рое есть a которое тождественно мысли, сфере того, что было
и будет, то есть уже и еще не есть, но возникает и исчезает и
потому подлежит неизбежно изменчивому мнению, — как
раз и очерчивает горизонт философии.
С этой точки зрения, то есть исходя из того, что дальней-
шее развитие философии идет путем освоения открытого ав-
тономного поля мысли и осознания ее горизонта, фигура
Эмпедокла является чрезвычайно показательной.
7і Это усгаиовление жанровой традиции поэмы Парменида избавляет
нас от необходнмости (вместе, например, с Гатри: GvJÜme W. К. С. A History
of Greek Philosophy. T. 2: The Presocratic tradition nom Parmenides to De-
mocritus. Cambridge, 1965, p. 12, который, кстати сказать, говорит в связи с
поэмоіі Пармеиида и об Орфее, и о Пифагоре) сокрушаться о том, что вы-
дающиеся интеллектуальные достижеиіія Парменида — как, впрочем, и
других мыслителей архаической эпохи — оставались в рамках весьма при-
митивного иррационализма.

1 og Глава I
Прежде всего, Эмпедоклом безусловно усвоена основная
установка Парменида: необходимо установпть умом сферу
пребывающего, некоего единого бытия, которое обеспечива-
ет множественность видимого мира. Эмпедокл стремится
выявить структуру этой исходной и конечной данности, оп-
ределив ее четыре элемента и две силы, Любовь и Нена-
висть, производящие смешение и разделение элементов.
Ничто не может возникнуть из того, чего нет, поэтому эле-
менты и силы — вечны. Люди же полагают, что может ро-
диться то, чего прежде не было.
Далее, сама форма, в которой Эмпедокл изѵагает свою
концепцию, также инспирирована и освящена пифагорейца-
ми и Парменидом: Эмпедокл пишет гексаметрпческие no-
эмы, явно давая понять, что он отваживается высказать не
просго свою точку зрения, но богооткровенние зпание. В по-
эме «О природе» он обращается к Музе из страны Благочес-
тие и прямо говорит читателю: «слово, уочышанное тобой,—
от бога»; и в «Очищениях» он объявляет себя божеством, то
есть тем, кто непосредственно связан с божссгвенным един-
ством.
Поэтому — в отличие от ионийских «учсных», принадле-
жавших другой традиции, — излагаемое Эмпсдоіслом устой-
чиво помещено в сакральной сфере, отведеиной человеку
для достодолжного размышления об истине, которое не ис-
ключает благочестия, но предполагает его. Эго — подлинная
философия, хорошо знающая границу между невыразимым
божественным бытием и несовершенным, опирающимся на
недосговерные чувства, человеческим познанием, границу,
которая не только раэделяет, но и объединяет две названные
сферы.
Нам может показаться излишним и нефилософским столь
прямолинейное самообожествление, необходимое Эмпедок-

Пребывание (цоѵті) 129
лу ради пребывания на этой границе. Но это сгранное и не-
обоснованное длн чисто рационалисгического взгАяда на
мир притязание человеческого ума на обладание божествен-
ной истиной, сформулированное в пифагорейских кружках,
естественно для ученика пифагорейцев Эмпедокла.
Поэмы Парменида и Эмпедокла, как и положено всякому
подлинному и лежащему в русле соответствующей традиции
«священному тексту», нашли своего толкователя: им был уче-
ник Парменида Зенон Элейский. В «Пармениде» Платона
Зенон объясняет Сократу, что цель его сочинения отнюдь не
заносчива: она состоит в том, чтобы защитить тезис Парме-
нида. По сообщению словаря Суда (в сгатье «Зенон» = 29
A 2) Зенон ііаписал также толкование стихов Эмпедокла. Так
была поддержана традиция, четко усгановленная в пифаго-
рейских кружках: подлинная философия предполагает нали-
чие «священного текста», преподносящего богооткровенную
мудрость. и его прозаического толкования.
С имепем Зенона свяэано еще одио очень важное обстоя-
тельство. Аристотель называет Зенона изобретателем диа-
лектики (29 AI). Дело идет, по-видимому, вот о чем.
Можно усомниться в том, что изображенная Платоном
сцена присзда Парменида и Зенона абсолютно достоверна.
Однако несомненно, что именно Зеион начинает системати-
ческую разработку определенных тезисов, их защиту и опро-
вержение. Этот элемент был абсолютно необходим для фи-
лософской школы, поскольку сосгавлял один из главных спо-
собов обучения и упражнения, и очень быстро он стал одним
из конститутивных признаков философской школы вообще.
Зенон предвосхитил ту сгихию диспутов, которая развилась
y софистов, расцвела в школах сократиков, достигла своего
плодотворного предела в Академии времен Аристотеля, a за-
тем стала обязательной рутинной приметой всякой философ-
ской школы.

130
Гяава 1
Экскурс: Фалес и начало европейской философской и
научной традицин
В новоевропейской традиции принято начинать и грече-
скую философию и науку с Фалеса, поскольку именно ему при-
писывается ряд дсхггижений в области астрономии и математи-
ки, a платоник Плутарх специально отмечает, что «мудростъ од-
ного только Фалеса вышла за іраницы человеческих нужд и
пошла далыие них в умоэрении» (Солон 3, 8). Традиция счигать
Фалеса родоначальником философии идет от Арисготеля. Но
при этом не следует забывать, что y Аристотеля речь идет не о
философии вообще, a о том, что Фалес был родоначальником
«такого рода филошфии», то есть определенного рода учений «о
природе» (Метафизика 983 b 20). Если учесть, что слово филосо-
фия продолжало употребляться достаточно широко, и Исократ,
например, занимался «филсхюфией, относящсйся к речам», к>
ясно, что по Аристотелю Фалеса можно считить разве что родо-
начальником «фисиологии».
Другая традиция провоцирует признать Фалеса не только
первым философом, но и первым ученым. Главным резоном
для признания того, что за Фалесом достаточио рано закре-
пилась слава специфической учености в областн геометрии,
может служить тот факт, что Аристофан даахсды (в «Облаках»,
посгавленных в 423 году, стих 180, и в «Птицах», посгавлен-
ных в 414 году, стих 1009) использует имя Фа^еса в качестве
нарицательного для обозначения ученосги »і асфономии и
геометрии.
Однако Геродот (последние по времечм. сьедения в «Ис-
тории» которого отиосятся к 430 году), говсря о том, что гео-
метрия перешла к грекам из Египта (II 109), не упоминаето
Фалесе; когда же он говорит о Фалесс, то уіюминает только
его роль в государственных и военных делах, a также расска-
зывает о предсказании им солнечного затмения (I 74).

Пребывание {ßovn)
131
Ряд источников говорит также об «открытии» Фалесом
Малой Медведицы, хорошо известной финикийским морехо-
Дам: не случайно философски неангажированный Каллимах
(HA3f = Ямбы, фрг. 191, 33-35 Pfeiffer) характеризует его как
того, кто «вообще был сноровист умом / И, как говорили, вы-
мерил звездочки Воза, / <Ориентируясь> по которому пла-
вают финикийцы».
Рядом с утверждениями, согласно которым Фалес ничего
не писал, a если и писал, то «Астрономию для мореходов» в
сгихах, странно звучат свидетельсгва Прокла в комментари-
ях к Евклиду, согласно которым Фалесом было открыто мно-
го теорем. Более того, Прокл тут же отмечает (250, 20-251, 2
Friedlein), что равные» углы в равнобедренном треугольни-
ке Фалес на оаринный манер назвал «подобными», то есть
речь, таким образом, идет не только о доказательстве теорем
в строгом смысле слова, но и о соответствующей каким-то об-
разом дошедшсй до Прокла терминологии, что в случае Фа-
леса едва ли во^можно, поскольку научной прозы (да и вооб-
ще сколько нмбудь развитой прозы) в его время просто не
было.
В исключительно интересной и богатой конкретным ма-
териалом кѵіиге А. И. Зайцева «Культурный переворот в
Древней Грегчии ѴШ-Ѵ вв. до н.э.»72 известное сомнение y
меня вызывает как раз параграф, посвященный возникнове-
нию дедуктнвиой математики, в частности с. 172-173, поле-
мика со стаіьей Дикса73. По существу, как признает иА.И.
Зайцев, единственным ранним свидетельством о «геометри-
ческих» занятнях Фалеса являются два названных текста из
Аристофана (Nub. 177-180, Av. 999-1009), в которых однако
ЛЛ., 1985.
73 Dicks К D. Thaies // CQ, 1959, ѵ. IX, № 2. Р. 294-309.

132
Глава I
не идет — и не может идти — речи о геометрических доказа-
тельствах Фалеса, a упоминается циркуль.
Каково его применение, видно как раз по цитате из
«Птиц», где с помощью циркуля нужно расчертить небо, как
делят землю (у€ы\хетрт\оаі). Nub. 202-204 показывает, в каком
смысле Аристофан использует слово уешцетріа: геометрия по-
зволяет измерить всю землю (xpfictaov... улѵ аѵацетрбІстѲаі...
ті\ѵ Еииттаааі/), очертания которой можно представить с по-
мощью географической карты, которая тут же и демонстри-
руется. Если учесть, что ионийцы первыми из греков сталы
чертить географические карты, образ Фалеса Милетского с
циркулем, приметой «геометра», приобретает гораздо более
понятный и естественный смысл.
А. И. Зайцев считает, что упоминание имени Фалеса y
Аристофана в связи с циркулем (и «іеометрией»?) позволяет
нам с доверием относиться к поздней традиции (Проклу),
приписывающей Фалесу доказательство ряда теорем, и пола-
гает, в соответствии с общепринятым до недавнего времени
мнением, что она восходит к Евдему Родосскому, который в
свою очередь мог опереться на Гиппия. В чрезкычайно ин-
тересной статье Д. Панченко74 обосновывается абсолютно ве-
роятное предположение, согласно которому упоминание reo
метрии в комедиях Аристофана спровоцировано деятельно
стью в Афинах преподавателей этой дисциплины, прежде
всего — Гиппократа Хиосского, автора первых «Начал», гдеи
мог упоминаться Фалес и где уточняется его терминология,
что и воспроизводит Евдем.
Однако необходимо иметь в виду, во-первых. что между
Евдемом и Проклом мог быть по крайней мерс еще один по-
средник. В статье Conrado Eggers Lan, посвященной каталогу
74 OMOIOZ and OMOIOTHZ in Thaies and Anaximandei // Hyperboreus,
Vol 1, 1994, Fasc. 1. P. 28-55.

Пребыванш (ixovrj)
133
геометров Прокла75, показано, что этот знаменитый текст —
позднего происхождения, что, конечно, не исключает воз-
можности отражения в нем традиции, восходящей к Евдему,
но заставляет подойти к нему более осгорожно. В статье
«L'imagination chez Proclus, Porphyre et Erigène» я предпола-
гаю, что источником Прокла был, вероятно, Порфирий, без-
условно модифицировавший текст Евдема76.
Но даже если бы Порфирий и Прокл буквально воспро-
изводили Евдема, a Евдем действительно опирается на Гип-
пократа Хиосского, то мы таким образом добираемся до ве-
роятного письменного источника второй половины V в.77, a
это никак не середина ѴІ-го, не знавшего ни научной прозы,
ни развктой геометрической традиции, в связи с чем в наз-
ванной сгатье Д. Панченко призывает «not underestimate the
power of oral tradition»78. Эта устная традиция, замечает
Д.Панченко, могла опираться на Энопида Хиосского, учи-
теля учителей которого могли непосредственно слушать
Фалеса.
He касаясь специально этого вопроса, замечу только, что
гораздо более вероятная традиция связывает Энопида с пи-
75 Emerita LUI 1985, p. 127-157.
76 Hei matena. A Trinity College Dublin Review. № CLVII, 1994. P. 7-6, cp.
также вступительную статью к подготовленному мною изданию: Прокл.
Комментарий к первой книге «Начал» Евклида. Введение. М., 1994. С. 26-
33. Это предположение прннял и развил Л. Я. Жмудь в сгатье «Исгория
математикн Евдема Родосского» (Hyperboreus. 1997, vol. 3, fasc. 2).
77 "Еѵ аурйфоіс cruvouolaiç проф. A. И. ЗаЙцев предположил, что пнсь-
менным исгочником может быть трактат того же Анаксимандра, упомя-
нувшего об открытиях в геометрин своего учителя; однако мне кажется,
что наличие доксографического пласга в сочнненни Анаксимандра нужда-
ется в специальном обоснованни.
78 OMOIOZ and 0MO1OTH2 in Thaies and Anaximander // Hyperboreus.
Vol 1, 1994, Fasc. 1. C. 41.

фагорейцами: Диодор Сицилийский (I 98, 2) сообщает, что
Энопид учился y жрецов и астрологов (как и Пифаіор узнал
от египтян «Священное слово», геометрические теоремы и
науку о числах); в «Мнениях философов» (II 12, 2) читаем, что
Пифагор впервые открыл наклонение зодиакалъноі о круга, a
Энопид приписал это открытие себе; там же (32, 2) утвержда-
ется, что Энопид и Пифагор полагают, что Великий год ра-
вен 59 годам (4L7, 9); эта связь Энопида с многознающим Пи-
фагором, в школе которого собирали записанные тексты и
писали их сами, представляется мне более реальной, нежели
более чем вековая устная традиция, соединявшая ero c Фале-
сом; но, повторяю, этот вопрос требует специальною рас-
смотрения, тогда как здесь мне важно зафикснроБатъ только
огромную лакуну в реальной традиции о Фалесе-геометре,
что требует дополнительных размышлений и соображениЙ о
возникновении образа Фалеса с циркулем y Аристофана и or
происхождении свидетельств о специфической терминоло-
гии Фалеса.
Один из вероятных путей, на котором возникла доксо-
графическая традиция, приписавшая Фалесу доказательство
определенных теорем, подсказывает текст того ,ке Прокла
(352, 14-18 = 11A20): «Евдем в "Истории геометрии" возво-
дит эту теорему (ЕВКЛИД, 1 2: «два треугольника равны, ес-
ли два угла и одна сгорона одного из них равны двум углам и
одной стороне <другого>») к Фалесу. По его словам, чтобы
найти расстояние <от берега> до находящихся в море ко-
раблей тем способом, которое предание припысызает Фалесу,
необходимо использовать эту теорему».
Из текста Прокла ясно, что для корректного с научной
точки зрения решения той задачи, которую Фалес решал
практически, необходимо использование соответствующеЙ
теоремы. Но это не значит, что Фалес ее действительно от-
крыл и что им, таким образом, была опознана и культивиро-

Пребыванш (jioirf)
135
валась область геометрического доказательства как такового,
как, например, использование Платоном тех или иных фигур
силлогизма не значит, что он, a не Аристотель открыл силло-
гисгику, хотя именно это и старается показать не упоминаю-
щий Аристотеля Алкиной в «Учебнике платоновской фило-
софии»79. Одно дело сообразитъ, что в определенный момент
длина предмета и длина его тени швпадает, и совсем другое
— задаться отвлеченным вопросом и в рамках и пределах
определенных искусно отобранных и все же вполне искусст-
венных правил найти на него корректный ответ.
Поэтому, если мы всерьез задумаемся над тем, действи-
телыіо ли можно реально представить такую ситуацию, при
которой один человек, занимавшийся государственной дея-
тельносѵыо, торіовлей и путешествиями, a также собравший
ооответствующие практические сведения в стихотворное ру-
ководстно по астрономии для мореплавателей (что совер-
шенно иероятно, поскольку были соответсгвующие преце-
денты. :оставление стихотворных сводок по разным облас-
тям знания существовали и были достаточно традиционны, a
все мудрецы были авторами стихотворных текстов), мог по
сущестьу изменить отношение греков и всего Востока к ас-
трономии и математике и положить начало твердой научной
традиции: — ответ на вопрос будет, вероятнее всего, отрица-
тельным.
Основной резон для такого ответа — не сомнение в инди-
видуальной одаренности Фалеса, a несомненный факт: ника-
79 Didasr. VI. P. Il, 17 sqq.: Хрятси Ьк Ь ТТХатшѵ каі ifj тшѵ аиХХоуіоцыѵ
ттра-урлтеіс.. "Еаті Ьк 6 сгиХХоуюце? Хбуос ктХ. — Если бы мы пользовались
этим текстом как свидетельством о Платоне, то несомненносгь, с которой
из него следует знакомсгво Платона с наукой о силлопізмах, заставило бы
нас искать в нем предшесгвенннка Арнсготеля и усомниться в добросове-
стноспі утверждений последнего о своем новаторстве на заключительных
сграницах «Софиспіческих опровержений».

136
Глава I
кие специальные занятия наукой даже в ее самой первой и
элементарной форме невозможны без создания соответст-
вующих институтов, поддерживающих такой вид интеллек-
туальной деятельности, a фиксация результатов этих занятий
требует научной прозы и соответствующей системы жанров.
Можно безусловно согласиться с О. Нейгебауэром, что
«все исгорически хорошо известные периоды велнких мате-
матических открытий достигли своего кульмннационного
пункта после одного или двух веков быстрого проі ресса»80.
Но предположить начало бысфого прогресса наукп в вакуу-
ме, без каких бы то ни было институциональных предпосы-
лок, не предсгавляется возможным.
Для возникновения самой науки par excellence — матема-
тики (цабі^ата от раѵѲаѵа) — «научиться») — налпчче процес-
са преподавания в рамках соответствующего инсгитута явля-
ется безусловно необходимым. И если мы с этоіі гочки зре-
ния припомним, чем школа Пифагора безусловно отличается
от так называемой «Милетской школы», родоіінчальником
которой как раз и считается Фалес, то, согласно аитичным
авторам (разумеется, не исходившим из предлагаемой здесь
точки зрения), именно наличие обучения (учебного процес-
са) y пифагорейцев и его отсутствие y Фалеса бросается в гла-
за, причем это единодушно отмечается как в ранних, так и в
поздних свидетельствах.
ß самом деле, гераклитовская ттоХицаѲіт] как основное ка-
чество Пифагора наряду с Гесиодом, Kceнoфaнo^ï и Гекатеем,
конечно, не прямо свидетельствует об этом; но общий харак-
тер отношения Гераклита к Пифагору скорее предполагает,
нежели исключает, что Пифагор, собравший множество со-
Точные науки в древносги. М., 1968. С. 45.

Пребыванш {jiovf})
137
чинений, щеголял своей эрудицией словно мудростью преж-
Де всеі о перед учениками (frg. 17 Marcovich, 22 В 129 DK)81.
Конечно, из свидетельства Геродота (IV 95-96) о том, что
Залмоксис общался с Пифагором, который назван 'ЕШіѵшѵ
oùk ааѲеѵвататос аофіатт)с, нельзя прямо вывести наличие
регламентированного учебного процесса y пифагорейцев; но
то, что Залмоксис (если такой вообще был в то время) пере-
нимает учение Пифагора и начинает тому же учить сам,
предстаізляется Геродоту естественным.
Ho y Исократа (Bus. 28) уже прямо говорится о том, что
«все юноши мечтали быть учениками Пифагора, a старшие с
большнм удовольствием взирали на то, как их дети учатся y
него, нежели на то, как они пекутся о семейных делах».
В свяии с этим еще раз отмечу, что хотя этот пассаж косвен-
ным обр;иом задевает Платона, однако имеет в виду сло-
жившиися образ именно Пифагора, тогда как Платон, несо-
мненио, и есть один из тех учеников Пифагора, молчанием
которых «восхищаются более, нежели <речами> самых про-
славле н я ы х ораторов».
Чрезнычайно важен с интересующей нас точки зрения
пассаж мз платоновского «Государства» 599с слл., поскольку в
данном случае мы толкуем целостный авторский текст, a не
по случаю сохранившийся фрагмент или к случаю подобран-
ное свидстельство. В «Государстве» Платои, на протяжении
всей жизни молчавший о своем пифагореизме, единственный
раз упоминает Пифагора. Напомню контекст. Платон рассу-
ждает о Гомере и пытается найти ту сферу, в которой он был
действктельно сведущ, что оказывается трудным: Гомер, как
81 Ср. А. И. Зайцев, ук. соч. С. 176: «...Гераклит вполне определенно
прнписывает Пнфагору накопление многнх знаний. ...исгочником для су-
жденнй о Пнфагоре могли быть сочннення пнфагорейцев, либо нх устное
преподавание для внешнего мира...»

138
Глава I
все поэты, — не врач и не представитель какоі о-либо другого
ремесла; он и не военачальник, хотя описывает войны, ц не
законодатель (599c-600f); также Гомер ие знаменит и много-
численными хитроумными выдумками, связанн^іми с ремес-
лами и другой практической деятельностыо, как это свойсь
венно мудрым в делах мужам, например Фалесу и Анахарси-
су (*АХХ* оіа бт) eis та еруа аофоѵ аѵброс ттоХХаі émvoiai каі
tw^éxavoL els* тех^ас f\ тіѵас dXXaç ттра£еіс Хвуоѵтаі, акптвр al
ѲаХво) те ттері каі 'Ашхарочос toö ZkvOou; Оъбацйс toioûtov où8é).
Ho, может быть, продолжает допытываться Сократ, если не
на государственном поприще, то как частный человек Гомер
при жизни руководил чьим-либо воспитанием, и ученики
почитали его за его занятия с ними (\Ыа тіоіѵ тіуедшѵ
чтаіббіа?.- уеѵеаѲаі. oï екеіюѵ ^уаттшѵ біті аиѵошіа) и псредали
гомеровский образ жизни последующим поколениям, за что
как раз был почитаем как сам Пифагор, так и его последова-
тели, которые и по сейчас называют свой образ жизни пифа-
горейским? — Но и на этот вопрос Главкон отвечаст отрица-
тельно (600 а-Ь).
Этот пассаж примечателен, по крайней мере, а двух от-
ношениях. Во-первых, Платон, создавший образ Фалеса, на-
блюдающего небесный свод, свалившегося в колодец и осме-
янного за это фракиянкой (Theaet 174а), считает его пред-
ставителем мудрых практиков и человеком изобретатель-
ным, и ни в «Теэтете», ни в «Государстве» ничего не говорит
ни об его научных занятиях, ни тем более об их сисгематиче-
ском характере, предполагающем письменную фиксацию и
передачу учения. Наоборот, несмотря на то, что кому-то из
толпы Фалес мог показаться чудаковатым, он в ирактическом
отношении прославился как раз своей изобретателыюстью, с
чем совпадает по смыслу и анекдот о том, что Фалес предви-
дел богатый урожай оливок и сумел практически исполъзо-
вать свою проницательность.

Во-вторых, самым ярким примером систематического об-
разовання (ттаіоеіа) и занятий с учениками (оѵѵоѵоіа62) для
Платона является Пифагор и его последователи. Заметим
при этом, что чрезвычайно важно также и отмечаемое Пла-
тоном наличие традиции y пифагорейцев: образ жизни, уста-
новленный Пифагором, передается из поколения в поколе-
ние. Разумеется, ни о чем подобном в связи с Фалесом речи
не идет
Таким образом, едва ли мы можем исторически коррект-
но иитерпретировать ряд свидетельств, приписывающих Фа-
лесу периеиство в философии и науке, если хотя бы в какой-
то сгепрци учтем самые элементарные требования институ-
циона-льного подхода к решению этих вопросов83.
82 Теркпш сиѵоиаіа регулярно используется Платоном в указанном зна-
ченин; из многочисленных случаев употребления ср. один, наиболее ясный
(Polit. 2£5 (.s): занятия с учениками грамматикой Платон называетт?)ѵ ттері
ус&щхал a ovvovolav тйѵ \іаѵОаѵЬѵтыѵ.
83 Поэтому все соображения в пользу возникновения науки y Фалеса,
высказанньк в очень интересной н ученой сгатье Д. В. Панченко «Возннк-
новеннс науки в Ионни», ничего не доказывают, покамест не решен пер-
вый и глаг.ный вопрос: можем ли мы считать Фалеса родоначальннком
твердой школьной траднцин? Именно этот момент является решающим, и
при создинин такой традиции возможно становление науки «на основе
прнмеров, на основе иаучного и при этом успешного решения конкретных
задач» (Hyperboreus, vol. 2, 1996, Fase. 1, с. 91), что, собственно, и произош-
ло y пифагорейцев. В этом смысле я — вместе с Д. В. Панченко — безус-
ловно соглашаюсь с тем представленнем о Пифагоре «как о мыслителе с
научныміі иитересами н достиженнями», которое дает Л. Я. Жмудь в своей
книге «Наука, философия il релнгня в раннем пифагорензме» (СПб., 1994;
ф. Д. В. Панченко, там же. С 108).

140
Глава 1
2. Расширение философской проблематики,
дисциплинарное членение философии
и ее техническое оснащение
Два наиболее мощных интеллектуальных течения пред-
шествующего периода — ионийская наука и пифаі орейская
философия — были приостановлены искусственно: ионийцы
попали под владычество персов, a пифагорейцы потерпели
поражение от противников их политического аристократиэ-
ма. Таким образом, примерно к началу V века прекратилось
естественное развитие одной традиции. a к его середине —
другой, что нисколько не означало прекращения развития
наукй и философии как таковых, но предполагало появление
новых интеллектуальных центров. Таким центром все более
оказываются Афины, хотя и города Великоіі Греции про-
должают сохранять свое значение. Преимущсстшлшо с
stumm областями и связана деятельность софистов — платных
учителей красноречия, впервые для европеііской философии
оценивших и показавших исключительную роль чзыка и ак-
туализовавших самостоятельную роль политнчсской пробле-
матики, не связанной непосредственно с конкрепной (прак-
тической) политической деятельностью.
Софисты
Существо софистического влияния на расшнрсние фило-
софской проблематики можно определить так: софисты впер-
вые стали разрабатывать прозаические жанры и определять
все виды речевой активности в социуме за счет все того же
института школы, который впервые целенаправленно осна-
щается необходимыми инструментами — учебмыми посо-
биями. За этим институтом сознательно закрепляется та
функция, о которой мы уже говорили в связи с прообразом
философской школы в пифагорейских кружках — воспита-
тельная. «Воспитывать людей» (тшібеііеіѵ аѵѲраптоис) — лозунг,

ПреЬъгвапш (fiowj)
141
провозглашенный Протагором, — становится отныне зада-
чей философии, a необходимость дать программу воспитания
и образования юноши определяет ее дисциплинарную
структуру84.
Речь, понимаемая как «созидательница убеждения» (ттеі-
Ѳоос 8г)^101;РУос)> становится предметом специальной разра-
ботки в зависимости от ее предмета и задачи. Горгий в «Еле-
не» утверждает, что «слово — величайший владыка», и рас-
сматривает виды речей. Он называет— наряду с «речами ме-
теорологов» (то есть тех, кто занимается исследованием не-
бесных явлений, рациональной наукой ионийского проио
хождения) и речами судебными (естественным образом раз-
вившимися после появления записанных законов) — «состя-
зании в философских речах» (фіХоабфші/ Хоуыѵ аціХХас), выде-
ляя тем самым три основных вида прозаической речи.
Для Горгия философские речи — это то искусство диспу-
тов, которое ввел Зенон и которое стало основным методом
поддсржаііия школьной жизни. Горгий противопоставляет
его дпум важнейшим видам прозаической речи, развитым
рансс в сферах, связанных с законодательством и наукой.
Имеино это искусство философскш речей и культивируют со-
фисты, сознательно откликаясь на установку, данную элей-
цами. Так, Парменид ввел в поле зрения философии самое ее
сущсство — учение о бытии и сущем, a его ученик Мелисс
написал сочинение «О природе, или О сущем» (30А4). Горгий
84 Если не учитывать проводимого здесь подхода, приходится всячески
выкручпваться с введением софисгов в историю философии, хотя ясно, что
обойтнсь без них никак нельзя. Поэтому В.Хёсле (см. Приложение III)
делает нх «скептиками» в противовес «эмпирикам»» Пармениду, Эмпедоклу
и атомистам; a Гатри замечаст: «Нельзя говорить о софисгах как о школе. С
другой сгороны, утверждать, что y ннх нет инчего общего с философней, —
значнт заходітть слишком далеко...», и осгавляет на долю софисгов сразу н
эмпиризм, и скептицизм {GuÛirie W. К. С. A History of Greek Philosophy. T. 3:
The Fifth-century enlightenment. Cambridge, 1969, p. 47).

142
Глава I
же, демонстрируя независимую и универсальную мощь сло-
ва, пишет «О не-сущем, или О природе», и вообще он — как
и Протагор — готов в порядке школьной игры, словесной
забавы, писать рассуждения за и против, причем на любую
тему.
Софистами начиная с Горгия развивается показательное
красноречие — эпидиктические речи, не имеющие никакого
смысла вне школы (axoXf|, біатрфт)), то есть вне досужего вре-
мяпрепровождения в кружкс знатоков и ценителей красно-
речия как такового, независимо от его практического приме-
нения. Продик пишет назидательные притчи и рассуждаето
правильности имен, Гиппий сосгавляет учебные доклады по
геометрии, астрономии, музыке, ритмике, живописи, вая-
нию, грамматике и истории. Во множестве появляются «Ру.
ководства» (Téx^ai) no риторике, и тем самым сфера культи-
вированной и рефлектированной речи расширяется необык-
новенно.
Все это привело к одной очень важной перемсне в функ-
ционировании слова: восприятие любого вида очовесного
искусства оказывается опсч:редовано учителем красноречия и
школой, которая оснащена учебной литературой. Впервые
появляется понятие образованной публики. На нее уже пря-
мо ориентирован Еврипид, y которого мы можем найти
множество примеров софистических диспутов. причем уже в
самоЙ ранней его трагедии «Алкестида» (438).
Становится хорошим тоном уметь рассуждать на опреде-
ленные темы, незнание которых означало невоспитанность,
неприличную для свободного человека. Ксенофонт в «Вос-
поминаниях о Сократе» пишет, что Сократ не исследовал
природу универсума, а занимался установленнем того, «что
благочестиво, что нечестиво, что прекрасно, что безобразно,
что справедливо, что несправедливо, что здравомыслие, что
безумие, что храбрость, что трусость, что государство (ttôXls"),

Пребывание ([іои])
143
что государственный человек, что власть над людьми, что
властитель» (I 17). Во-первых, заметим, что Ксенофонт здесь
практически дает оглавление дошедшего до нас учебного по-
собия конца V в. «Двойные речи», дававшего образцы рассу-
ждений за и против на указанные темы. Во-вторых, Ксено-
фонт после этого перечисления добавляет: «...а кто не знает
этого, тот no справедливости заслуживает названия хама»
(так, удачно используя анахронизм, переводит аѵБраттобшбеіс
С. И. Соболевский). Из этого примера очевидна воспитанная
софистами ориентация на приличную публику, получившую
соответствующее образование.
Этическая и политическая проблематика с этого времени
раз и навсегда входит в сферу философского рассмотрения, a
натурфилософская получает дисциплинарное дробление и
также рассматривается как предмет определенного вида ре-
чей. С этой точки зрения показательно сопоставление Анак-
сагорй и Демокрита.
Анаксагор из Клазомен, в течение долгого времени жив-
ший н Афинах и принадлежавший к кружку Перикла и Ев-
рипида, вполне вписывается в рамки предшествующих тен-
денцнй: с одной стороны, он, как и его ученик Метродор
Лампсакский, занимается аллегорическим толкованием Го-
мера, с другой, — пишет одно натурфилософское сочинение,
в котором первым принципом движения оказывается ум (ве-
роятно, не без влияния Ксенофана, бог которого «помыш-
леньем ума все потрясает» — 21В 25). Так в Афинах тридца-
тых годов отражаются италийские и ионийские установки.
В отличие от него Демокрит, которого называют учени-
ком Аііаксагора и который во всяком случае учился в Афинах
и получил хорошую софистическую выучку, пишет свыше 70
сочинений (Диоген Лаэртий, IX 46-49): по физике, матема-
тике, искусствам, прикладным наукам, a также разного рода
«Причины» и отдельные «Записки», многие из которых по-

144 Главаі _
священы этическим проблемам. Влияние софисгических ус-
тановок высвобождает философскую прозу, и теперь уже
единственное всеобъемлющее сочинение, трактующее сра3у
все вопросы, становится забавным анахронизмом.
Сократ и сократики
Выше уже упоминалось, что Сократ фактичсски занимал-
ся трактовкой обозначенных софисгами проблем, знакомство
с которыми было обязательно для всякого приличного чело-
века (= свободного гражданина). Ho no сравнению с софис-
тами y Сократа было одно — вольное или невольное, но во
всяком случае чрезвычайно важное — преимущество: Сократ
посгоянно находился в Афинах, и вокруг него постоянно су-
щесгвовал кружок слушателей, обсуждавших все вопросы,
преподносимые заезжими софистами. Если софисты весь свой
школьный инструментарий всегда «носили с сооой», to Co
крат в силу своего домоседства фактически окаматѵся ядром
первой постоянной философской школы в Афинах.
Поэтому неудивительно, что именно ученикн Сократа ор-
ганизуют во множестве посгоянные философские школы в
собственном смысле: речь идет о школах, y которых была ру-
тинная практика школьных упражнений и прсемственносгь
руководителей школы — схолархов. Такова шко/.а в Мегарах
со схолархами Евклидом, Евбулидом (чьими учениками были
Евфант, Апоалоний Кронос, Стильпон), Алексином; школав
Элиде с Федоном во главе, преемником которого был Пли-
стен, за ним — Менедем Эретрийский (начиная с которого
школа называлась Эретрийской) и Асклепиад Флиунтский;
школа в Кирене, первый схоларх которой Арѵістипп учил
Арету, Эфиона и Антипатра; Арета — Аристиппа Младшего,
тот — Феодора; Антипатр — Эпитимида, тот Паребата, тот
Гегесия и Анникерида. Своя школа в Афинах и ряд последо-
вателей были также y сократика Антисфена.

Пребывание (цои^)
145
Сократики пишут разного рода речи и диалоги. Диоген
Лаэртий их перечисляет (II 48-144), и хотя аг многих сокра-
тиков не сохранилось даже фрагментов, мы агчетливо видим,
что постепенно открывавшиеся и культивировавшиеся кон-
сганты школьной организации философии начинают устой-
чиво рабсггать.
Все сократики — прежде всего спорщики. Это означает,
что в их школах посгоянно функционировал институт диспу-
тов. Диалоги в письменной форме фиксировали эти диспуты,
закрепляя гехнику ведения спора, то есіъ философского ар-
гументированного рассуждения. Сочинение речей позволяло
быть на уровне других школ, которые также возникают в это
время — рпторических. Проблематика речей и споров заве-
щана софистами и Сократом. Занятия в школе, никак не
включешюй в систему государственных и религиозных уч-
режденин8', но всегда бывшей результатом частной инициа-
тивы, всдуг к совершенствованию ученика и достижению
добродеіели.
Пользуясь современным термином, мы можем сказать:
теперь, наконец, создается инфраструктура, позволяющая
философии в полноте осознать себя и сделать новый реши-
тельныіі шаг вперед в осмыслении и раскрытии своего ин-
теллектуа-льного горизонта. Европейская философия перехо-
дит от периода прозябания к явственному росту и созрева-
нию. Это происходит в школе Платона.
85 Мне не кажстся убедительной попытка вернуться к миению У. фон
Виламовица о том, что философские школы — в частности, Академия —
представляли собой Gtaaoi (cf.: Müller C. W. Piatons Akademiebegi*ündung //
Hyperboieus, vol. 1, 1994, fasc 1. S. 68-69).

!46 ГлаваІ
3. Обретение полноты пребывания
античной философии
в Платоновской Академии
Пдатон — представитель старинного аристократического
афинского семейства, исконно связанного с поаитикой. В
«Хармиде» (155а) и «Тимее» (20d-e) он сам припоминает сво
его предка Солона, законодателя и поэта; его дядя Критий,
также учасгник ряда платоновских диалоі ов, софист и поэт,
приверженец олигархии, сгоял во главе «тридцати тиран-
нов» в 404--403 годах. Но Платон попадает под влияние ни-
щего разговорщика Сократа и вопреки семейной традиции
отказывается от активной политической деятельности, хотя и
не теряет интереса к политике.
Когда вернувшиеся к власти демократы казнили Сократа,
Платон на некоторое время уезжает в Мегары, затем возвра-
щается в Афины и, вероятно, принимает участие в Коринф-
ской войне. За пределы Греции Платон выбирастся в 388 го-
ду, возможно, — в Кирену, во всяком случае — в Южную
Италию (в Локры86, славные благодаря первым записанным
законам Залевка, хранившие аристократическую ориента-
цию, имевшие политическое влияние в Южной Италии и
тесно связанные с Сицилией) и в Сициаию (в Сиракузы), где
знакомится с Дионом, приближенным правителя Сиракуз
Дионисия I. Знакомство с Дионом, попавшим под обаяние
аичности Платона и его образа мыслей, предопределило
впоследствии еще две поездки Платона в Сицилию, — свое-
образный эрзац политической деятельности. A Дион, зани-
мавшийся поаитикой реально, был убит своими политиче-
скими соперниками в 354 году.
80 Из Локров происходит пифагореец Тимен, именем которого иаэван
знаменитый диалог.

Пребывание {[loirf)
147
He рассматривая подробно биографию Платона87, отме-
тим только, что вскоре после І-й Сицилийской поездки Пла-
тон приобретает участок близ общественного гимнасия Ака-
демия, і де постепенно формируется кружок интеллектуалов,
ставший в скором времени тем, что мы привыкли называть
Академией88, то есть школой Платона.
Традициоыные взгляды ыа хроиологию сочииеыий
Платоиа и ыовая модель X. Теслефа
Б биографии Платона y Диогена Лаэртия (III 35) есть такой
эпизод: «Сам Сократ, говорят, послушав, как Платон читал "Ли-
сия", воскликнул: "Клянусь Гераклом! сколькоже навыдумал на
меня этот юнец!" — ибо Платон написал много такого, чего Со-
крат вовсе не говорил» (перев. М. Л. Гаспарова). Б «Анонимных
пролсюменах к платоновской философии» (3, 35-39) VI века
такжс встречаем аналогичный эпизод: «...он еще при жизни Со-
крата написал диалог "Лисид", и диалог этсгг попал в руки к
учителю. Прочитав его, Сократ сказал своим друзьям: иЭтот
• t» 89
юноша яедет меня как хочет, сколько хочет и к кому хочет »
(перев. Г. Бородай и А. Пичхадзе).
87 СліеіднальныЙ обзор биографических материалов о Платоне см. в ио
следовапіні: Alice Swift Rigînos. Platonica. The anecdotes concerning the life and
writings oi Plato. Leiden, 1976.
8H Последняя известная мне безусловно предсгавительиая сводка мате-
риалов об Академии «Académie (topogiaphie et archéologie)» прииадлежит
Marie-Fi ançoise Billot (помещена в качестве прнложения к I тому
Dictionnaire des philosophes antiques. P.: Editions du CNRS, 1989. C. 693-789; cm.
раздел IV, спецнально посвященный Платону и академической школе в
Академии (с. 780-787). Автор отмечает впрочем, что использовать общест-
венные гпмнасни для свонх занятин было в обычае философских школ в
Афинах(с 781).
89 Это место в свою очередь цитирует Михаил Пселл (Philosopliica
minora, ed. Duffy. Leipzig, 1990, 33, 2-4). Эпі свидетельства в конечном счете
определяют подходы н совремеииых ученых, усматривающих в Платонов-
ском корпусе наличііе ранних «сократических» сочинений.

j^g Глава J ^^
Оба анекдота отражают единую традицию, согласно кото-
рой Платон начал писать диалоіи еще при жизни Сократа.
Откликом на смерть Сократа была «Апология», написанная
во всяком случае до основания Академии. При всем разнооб-
разии мнений относительно хронологии сочинений Платона
для нас именно эти два вопроса являются кардинальными:
во-первых, писалли Платон диалоги при жизни Сократа; во
вторых, написал аи Платон вообще что-нибудь помимо
«Апологии» до основания Академии.
Основные тенденции в истории изучения Илатона с кон-
ца XVIII века до середины 70-х годов XX века изложены в
книге Тигерстедта90. Несмотря на то что нзложсние Тигер-
стедта содержательно и местами остроумно, мне кажется, он
не усмотрел подлинного пути действительноі о > і лубления и
сущесгвенного уточнения наших знаний о Илитоне. Завер-
шая свое исследование банальными соображсниями относи-
тельно того, что «всякое чтение предполагаст интерпрета-
цию, a всякая интерпретация — трансформаишо»91, Тигер-
стедт считает, что дело должно идти о аоискс разумного
компромисса между догматическим и скептичсским подхо-
дом к Платону...
Представляется, что перспективный путь .\ежит в другоЙ
плоскости, a сказать вернее — как раз в объемном историче-
ски-корректном взгляде на вещи, который не ограничивает-
ся уяснением отдельных платоновских концепций, интер-
претацией отдельных диалогов или даже попыткой предста-
вить эволюцию платоновского творчества в целом, a усмат-
ривает само условие возможности появления именно такого
корпуса текстов.
TigerstedtE. N. Interpreting Plato. Stockholm, 1977.
Ibid. P. 105-107.

149
Решенне этой задачи в конечном счете сводится к сгрем-
лению понять, когда, из каких побуждений, при наличии ка-
ких условий и в какой последовательности могли появиться в
великом множестве совершенно исключительные и с литера-
турной, и с философской точки зрения прозаические тексты,
составившие дошедший до нас Платоновский корпус. Таким
образом, наиболее выразительно и просто весь комплекс из-
ложенных проблем включает в себя проблема платоновской
хронологии.
Все подходы к хронологии Платона с конца XVIII века до
начала 80-х годов нашего столетия были учтены в книге
Хольгера 1 еслефа92. Давая сводку всех релевантных исследо-
ваний от Теннемана (1792) до Кана (1981), Теслеф позволяет
представить основные тенденции по этому вопросу. Тенне-
ман (1792), Шлейермахер (1804), Зохер (1820), Херман (1839),
Зуземиль (1855), Ибервег (1861), Иммиш (1899), Т. Гомперц
(1902), ІѴіпер (1910), Вундт (1914, 1949), фон Виламовиц
(1919), Вольф (1957) — все эти исследователи, принадлежа-
щие, как ішдим, к числу наиболее авторитетных филологов и
философов, считалн, что Платон написал ряд диалогов до
смерти Сократа. В большинстве исследований из 136 рас-
смотренных Теслефом предполагаются диалоги, написанные
до основания Академии.
Теслеф показывает, что y нас нет никаких серьезных ос-
нований предполагать диалоги, написанные до казни Сокра-
та, отвері аег необходимость выделять группу раннш т.н. со-
кратических диалогов, в том числе мегарскую группу, написан-
ную якобы во время переезда учеников Сократа после его
казни в Мегару, где Платон едва ли пробыл долго93. Совер-
92 Thesleff H. Studies in Platonic Chronology. Helsingfors, 1982; Idem.
Platonic Chronology // Phronesis 34, 1989. P. 1-26.
os Ibid. P. 24-26.

150
Глава I
шенно резонно замечая, что болъшинство наших представ-
лений о платоновском творчестве исходит из анахронистиче-
ского представления о публикации произведений в антично-
сги94, Теслеф возвращается к уже высказывавшейся идее о
ревизии (постоянном исправлении и переписывании) диало-
гов, хотя по существу именно он впервые всерьез и последо
вательно ее проводит. Теслеф напоминает, что опубликоватъ
то или иное произведение означало прочесть его перед заин-
тересованными и компетентными слушателями в рамках то-
го, что можно назвать философским кружком или школой.
Главной приметой такой школы на протяжении всей антич-
ности оставались дискуссии. Будучи частыо рутинной прак-
тики школьных дискуссий, платоновские диалогн системати-
I чески подвергались коррекции9г>. За немногими исключе-
ниями дошедшие до нас диалоги входят в нзданне Трасилла
(I век по Р. X.), и хотя есть ряд свидетельств о других вари-
антах текстов, известных нам по этому изданию., в основном
тексты, вошедшие в сосгав корпуса Трасилла, бы\и, по мне-
нию Теслефа, собраны в Академии в 340-е годы46.
Мы видим, что при таком подходе к проблеме издания и
аутентичности платоновских текстов по-новому нужно ста-
вить вопрос об авторстве: при несомненном лидерстве Пла-
тона в созданной им Академии и при несомненной принад-
лежности ему целого ряда диалогов, которые он же сам моги
переделыватъ, значительная часть дошедших до нас текстов
представляет собой плод академической школьной жизни и
отражает основные методы и темы академических дискуссий.
На этих предпосылках строится «новая модель» Теслефа,
которая содержит следующие моменты97.
94 Ibid. P. 83.
95 Ibid. P. 84.
06 Ibid. P. 84-87.
97 Ibid. P. 97-98.

Пребывание (fioirf)
151
а) Теслеф, разумеется, учитывает все т.н. внешние крит*-
98
puuVt.
б) Помимо этого Теслеф исходит из того, что Платон ме-
нял технику письма: a именно, он перешел от пересказанных
диалогов, которые были распространены в первой половине
90-х годов в школах сократиков, к прямой драматической
форме ; при этом учитываются и другие структурные мо-
менты.
в) Диалоги имели разные цели написания и в соответст-
вии с этим — разный уровень подробности и ясности изло-
100
жения
г) Короткие диалоги не суть ранние.
д) Н( которые из больших диалогов, как было отмечено
выше, подвергались переделке либо самим Платоном, либо
при его согласии.
е) Наконец, как тоже отмечалось выше, по мнению Тес-
лефа подавляющее большинство диалогов, входящих в пла-
тоновский корпус, были составлены при жизни Платона.
Теслеф прекрасно сознает, что его критерии носят фор-
мальный характер, — но зато практически все они верифи-
цируемы; и принятие его модели, разумеется, не исключает,
08 Например, речь в «Менексене» откликается на заключение Анталки-
дова мира в 386 г.; речь Аристофана в «Пире» написана после 385 г., когда
лакедемоияне разрушилн аркадскин город Мантинею, поскольку в ней
упоминается связаниое с этим переселение аркадян; «Гиппнй Большіій»
напнсан около 360 г., поскольку в нем есгь намек иа Евдокса Книдского,
пребывавшего в Академии в конце 360-х; etc.
м Часто прннимается обратное: более развитые в литературном отно-
шении дналоги счіггаются и более поздними; между тем чистая драматиче-
ская форма диалога бсз рамки — прнмета развитой техники болес поздне-
го периода.
100 Это, на мой взгляд, одии нз очень важных моментов схемы Теслефа:
характер изложения определяется жанром, a не тем непосредственио.
ранниіі диалог или поздний.

J52 Глава I ^
a предполагает параллельное содержательное прочтение
платоновских текстов, тогда как обратная процедура оказы-
вается невозможной1 .
В издании платоновского «Федра» я предложил ряд но-
вых соображений, позволяющих говорить по крайней мерео
двух редакциях этого диалога — очень ранней и очень позд-
ней (что не исключает предложенной Теслефом промежу-
точной редакции); в заметке о «Филебе» мной приведены до-
полнительные аргументы в пользу безусловно позднего ха-
рактера этого диалога и его ориентированности на Аристоте-
ля, загаданного в имени Протарха; в работе о феномене воз-
вращения в греческой философии и культуре мною также
предложены некоторые наблюдения над техникои платонов-
ских пересказанных диалогов.
В нижеследующем изложении я не имею возможности
вдаваться в детали, хотя и привожу необходимые и досгаточ-
ные соображения, позволяющие со всей возможной опреде-
ленностью дать общее понимание эволюции литературного
творчества Платона, причем связываю ее с еще одним фор-
малъным моментом: эволюцией платоновской школы. Имен-
но этим определяется сущесгво проводимого подхода, выте-
кающего из общей направленности работы, поскольку пони-
мание жанра и школьной определенности платоновских тек-
стов обеспечивает нам принципиальную корректность в прд-
ходе к самому существу его философствования.
101 Это сущесгвенный момент в работе историка фіілософиіі: как исго-
рик он обязан исходнть из фактов, подлежащих, так сказать. независимой
экспертизе философски иеангажированных наблюдателен. Все попытки
посгроить хронологию, то есть реальиую последовательносгь появления
текстов во времени, исходя из содержательных критериев н тех или ииых
представлений об эволюцин мыслн, неизбежно оказываются подчииены
принципу дыіила. Историку философин никак недьзя забывать, что сфсра
идеального изъята из иепосредсгвенного течения временп н ее логнка ис
совпадает с «логикой истории».

Пребывание (iiovrj)
153
Что касается специального рассмотрения вопроса о хро-
нологии платоновских сочинений, то здесь от него прихо-
дится отказаться: он требует специального же внимания, сво-
ей методики исследования и другого технического оснаще-
ния. Тем не менее представляется, что общая обозримая
схема эвоаюции платоновского творчества в связи с эволю-
цией института школы небесполезна и в решении частных
проблем. Поскольку при этом мы практически не располага-
ем прямыми и надежными сведениями ни об основании, ни
тем более об этапах ее эволюции, но зато располагаем ог-
ромным корпусом сочинений Платона, написанных в разных
литературкых формах, отражающих их возникновение и
функционирование в школе Платона, именно релевантный
анализ литературной формы входящих в корпус сочинений
приобретаст решающее значение для корректной исгорико-
философской интериретации его творчества в целом.
Начало литературного творчества:
речи, п которых Платон-литератор демонстрирует свое
владение существующими жанрами и темами
«Лпология Сократа»
Платон начинает писать в том жанре прозаических сочи-
нений, который в его время был наиболее развит и распро-
странен: он пишет речи. Во второй половине 90-х годов Пла-
тон пишет защитительную судебную речь «Апология Сокра-
та», где использует целый ряд штампов, применявшихся в
судебных речах того времени логографами (профессиональ-
ными литераторами, писавшими на заказ речи для неиску-
шенных в красноречии граждан, которым предстояло высту-
пать перед судом присяжных). Один из логографов, наиболее
проочавившийся как раз благодаря воспроизведению инди-
видуального стиля, — Лисий; другой, переставший писать

154
Глава I
речи на заказ и основавший в конце 90-х собственную школу
риторики, — Исократ (первый недаром привлекается в каче-
сгве автора первой речи в «Федре», a второй цитируется в
середине и многозначительно упоминается в конце диалога).
Когда Сократ в «Апологии» предупреждает о своем не-
умении говорить, о том, что он произносит речь без подго-
товки, когда он зачитывает текст своих старинных обвините-
лей (в числе которых Аристофан), задает вопросы реальному
обвинителю Мелету и пр., — все эти моменты еіо речи абсо-
лютно традиционны. Живосгь воспроизведения сгиля Co-
крата, его абсолютная узнаваемость и правдоподобие также
сами по себе не были чем-то исключительным. Исключи-
тельной была литературная одаренносгь Платона, a также то,
что он пишет судебную речь для процесса, который состоял-
ся семь лет назад и завершился казнью подсудимого.
Парадоксальное воскрешение Сократа, сделанное стаким
литературным блеском, очевидно имело успсх y публики,
подготовленной к восприятию этого литературиого жанра.
Для самого Платона это имело чрезвычайно ьажное зиаче-
ние: фигура Сократа оказалась удобной для проведения соб-
ственных взглядов. Но творчество Платона-лиі ератора, сде-
лавшего Сократа главным действующим лицом своих диало-
гов, постепенно обрело и более общее значение: благодаря
сочинениям Платона — начиная уже с «Апологии» — сгано*
вится очевидным и все более уясняется, что Сократ возвра-
тил философию к ее первоначальной установке: философия
есть человеческое Сфемление к божественной мудрости, от-
крываемой Богом через избранных представителей рода че-
ловеческого102. Но это Платон оценивает не сразу, a поначалу
При этом поразительна та последователыюсгь, с которой Платон
проводит пифагорейскнй мотив в «Апологнн». Напомню осиовиые момен-
ты: осиову сократовской познции составляет тексг оракула Аполлона, на-

Пребывание (ßovrj)
155
продолжает писать речи, явно соревнуясь с наиболее извесг-
ными ораторами того времени.
Помимо этого до основания собственной школы Платон
так или иначе публикует первый очерк «Государсгва»: как и
«Апологию», Платон создает его во второй половине девяно-
103
стых годов , поскольку отклик на него мы находим y Ари-
стофана в «Экклесиазусах» («Женщины в народном собра-
нии»), поставленных в 392 году и, вероятно, подтолкнувших
Платока к написанию «Апологии». Исходный интерес Пла-
тона к политике и законодательсгву определяет все его твор-
чество (над «Законами» Платон рабагает до последних дней
своей жизни). Ho c того момента, как Платон приобрел после
возвращения из Сицилии небольшое имение рядом со зна-
менитым общественным гимнасием, носившим имя героя
Академа, и начал вести беседы в кругу учеников и едино-
мышлснников, его размышления над проблемами государст-
ва и npaj3a сопровождались активным литературным творче-
сгвом: к нему Платон-схоларх был постоянно подвигаем как
внешними обсгоятельствами школьной жизни и межшколь-
ной полемики в Афинах, так и внутришкольными задачами.
звавшнй его самым мудрым ira людсй; опиралсь иа этот «священиый
текст», Сократ начинает его интерпретацию и проверку; осиованием для
того, чтобы прсиебрсчь всем ради этой службы богу, является сго увсрси-
ность в бсссмертии души и в том, что мы здесь и сейчас обеспсчивасм ес
посмертную судьбу. При этом карпгинка загробиой жизни в «Апологии»
предвосхнщает развитые описания «Горгня», «Федра», «Фсдоиа» и *Госу-
дарства».
103 О формс этой «публикации» можио только гадать, поскальку нельзя
даже утверждать, был ли этот очерк государсгва записаи: в частностн,
можио прсдполагатъ иекое усгное сообщсиис или обсуждение, — наподо-
бис тсх, которые вел ничего ис писавшнй Сократ, сгавший в 423 г. объек-
том арнстофановской иасмешки в «Облаках».

156
Глава I
«Менексен»
Едва ли «школа Платона» сложилась к моменту создания
политической речи в «Менексене», написанной в распро-
страненном жанре надгробной речи в связи с конкретным по-
водом: заключением осенью 386 года т.н. Анталкидова мира
— позорного для греков в целом и для афинян в часгносги
соглашения с персидским царем. Согласно этому соглаше-
нию малоазийские греки и киприоты должны были признать
власгь персов, a над городами материковой Грецни, которые
признавались свободными, в том числе над Афинами, усга-
навливалось главенсгво Спарты. В написанпой Платоном
речи восхваляется доблесть павших афинян и припоминает-
ся славная история Афин. В связи с недавними событиями
эти хвалы и прославления звучат несколько саркастически,
но сарказм относится скорее не к Афинам, a к риторам, не к
месту использовавшим свое искусство: «они превозносят на
все лады наш город...», так что н самим афипянам, и чуже-
земцам «наш город представляется... более чудесным, чем
раньше» (235а-Ь, перев. С. Я. Шейнман-1 општейн).
Традиция состязания в произнесении речей во время
своего рода поминальных торжеств, установлснных в Афинах
в середине V века и проходивших во второй половине ок-
тября даже в дни мира, способсгвовала популярности этого
жанра, образцы которого дошли до нас. зиаменитая речь
Перикла y Фукидида и речь Лисия, написанная, вероятнее
всего, после второго поражения Афин в Коринфской вой-
не104. Отметим кстати, что эти сосгязания проходили в Ака-
демии. Ko времени написания «Менексена» речь Лисия была
еще y всех на памяти. Такмм образом, хотя тема речи-
пародии в «Менексене» прямо определялась политическими
событиями, поводом для ее написания для Платона послу-
,м Cm.: Lysias. Discours. Texte et. et trad, par L. Gernet et M. Bizou. T. I,
P., 1955. P. 41-43.

Пребывание (ßowj)
157
жило также стремление вступить в состязание с одним из
сильнейших ораторов ближайшего прошлого105.
Помимо этого Платон не забывает указать, что «государ-
ство растит людей, прекрасное — хороших, противополож-
ное — дурных» (238b), a также делает замечание, весьма зна-
менательнос в свеге его общих политических воззрений и
пифагорейсішй ориентации: «само наше государственное
устройство н тогда, и ныне называется аристократией... Одни
называют ее демократней, другие — кто во что горазд, на са-
мом же деле это правление лучших с одобрения народа»
(238c-d). He забьшает Платон сказать и о нсправильных ви-
дах государственных устройств: тирании и олигархии (238е).
«Федр»
Итак, в Аіюлогии» Платон отдал дань судебным речам, в
«Менексенг > — политическим К гретьему основному роду
красноречая относятся гри эпидпктические, или показа-
тельные, рсчи в <Федре», разрабатывавшие парадоксальную
тему — восхваленис невлюбленного поклонника и божест-
венноіо бсзуміія. Сама эта тема была удобна и привлека-
тельна для литературной нгры потому, что уже получила
разработку в иредшествующей градицни в связи с образом
Елены: об этом писал Стесихор, y Еврипида есть разработка
этой темы в «Троянках» н «Елене», знаменитая показатель-
ная речь «Апология Елены» прикадлежала Горгию, наконец,
ученик Горі ия ритор Исократ написал в середине 480-х го-
дов свою «Елену», которая как раз и стала поводом для паро-
дии Платона. Помимо этого в содержательном плане Платон
сделал предметом пародии сократика Антисфена с его грубо
утилитарным подходом к красоте и любви. Поэтому в целом
три речи, содержащиеся в известном нам варианте «Федра»,
105 Я полагаю. что к этому сосгязанию до извесгной сгепенн прдключаегся и
Исократ в «Панегирике», иапнсаином, впрочем, в смешаниом жанре.

158
Глава I
предсгавляли собой сложную литературную игру, демонсг-
рировали необыкновенную литературную одаренность Пла-
тона и свидетельствовали об его готовносги к содержатель-
ной полемике по отдельным вопросам, непосредственно не
связанным с основным направлением его мысли (то есгь с
проблемой добродетели и справедливого государсгва), как то
было в «Менексене», в котором рассматривались виды госу-
дарсгвенных устройсгв. Главный из этих получающих разра-
ботку вопросов — человеческая душа, ее бессмертие и ее ме-
сто в универсуме, разные уровни которого оказываются дос-
тупны для души в силу свойственной ей любви к разным ви-
дам прекрасного.
«Пир»
В конце «Пира» Сократ заставляет Агафоиа и Арисгофана
признать, «что один и тот же человек должен уметь сочинить
и комедию и трагеділю, и что искусный трагмческий поэт
также является и поэтом комическим» (223 d) B этом заме-
чании давно усматривали намек на то, что Пллтон писал па-
раллельно диалоги «Пир» и «Федон», или на то, что «Пир«
был создан после «Федона». Безусловно следует согласиться с
мнением Теслефа об обратной последовательносги106; более
того, «Пир» знаменует явсгвенный переуѵоіи ß творчестве
Платона, причем как с литературной, так и с содержательной
стороны.
С точки зрения литературной, мы должны отметить, что
это последний диалог, в котором речи, написанные в тради-
ционных жанрах, играют совершенно самостсятельную, при-
чем ведущую, роль (например, протрептическая речь в более
позднем «Евтидеме» написана исходя из требований, выра-
,0G Ibid. P. 142. Правда, Теслеф такжс считает, что второн вариант«Пи-
ра» был закоичен послс «Федона».

Пребывание (і±ощ)
159
ботанных уже внутри школы; монолог Тимея в одноименном
диалоге позднего периода также нельзя отнести к традици-
онным речам, etc.).
В «Пире» — семь речей в жанре энкомия: шесть пред-
ставляют собой похвалу божеству Эроту и седьмая — Сокра-
ту. Но из них традиционны только шесть, потому что речь
Сократа, в структуре текста функционирующая так же, как и
прочие похвальные речи Эроту, уже представляет собой
диалог. И есть еще один важный момент: эти семь речей мо-
гут быгь сведены воедино только при наличии той рамки,
которая позволяет объединить тех, в чьи уста эти речи вло-
жены.
О содержательной специфике этого диалога речь пойдет в
следующем разделе. Здесь отмечу только следующее. С «Фе-
дром» и <Пиром» в поле зрения Платона и всей последую-
щей (причем не только платоновской) философской тради-
ции входит тема красоты и любви, которую она вызывает.
Мы до такой степени привыкли к этой теме как к собственно
платоновской, что почти не вспоминаем о том, что Платон в
этих дьух диалогах взялся разработать одну из тем эпидик-
тического красноречия, уже получившую разработку y Гор-
гия в «Похвале Елене» и в «<Елене» Исократа, с оглядкой на
которого Платон писал вторую и значительную часть третьей
речи «Федра», a самое тему любви и красоты специально раз-
работал в «Пире». Эта тема, войдя в поле зрения Платона-
литератора. соперничавшего с ведущими и признанными
мастерами и образцами прежнего и современного красноре-
чия, стала одной из важнейшихтем Платона-философа.
Платон, таким образом, написал в общей сложности 12
речей, представляющих собой осмысленные построения не-
зависимо от общего контекста диалога, частью которого они
являются в дошедшем до нас издании Трасилла. Но к мо
менту создания речей «Пира» им уже явственно эксплуати-

160
ГлаваJ
руются и диалоги, имеющие рамку: одни из них пересказаны
самим Сократом, другие — его учениками.
80-е — середииа 70-х годов: рамка пересказапных
диалогов как симптом начала регламентации
школьпой жизни
«Протагор»
Я полагаю, что пёресказанным диалогом Платона был
уже первый вариант «Федра»: желание сочетать в одно целое
три речи наряду с уяснением того, что Сократ может служить
объединяющим принципом всего литературноі о творчесгва,
провоцировало создание общей рамки, представляющей со-
бою беседу, пересказанную самим Сократом; резоны для та-
кой точки зрения приведены мной в издании этого диалога
1989 года, атакже в «Етатрофт)»107. В сохранившсмся корпусе
текстов первым пересказанным диалогом является «Прота-
гор». И если стремление создать общую рамку для трех ре-
чей в «Федре» носило чисто формальный характер, в «Прота-
горе» роль рамки отражает тенденции совсем другого рода.
H a мой взгляд, «Протагор» показывает, что Платон впервые
решил всерьез организовать свою школу и найги некоторые
стилистические ограничения, способствующис ее объедиие-
нию и провоцирующие в рамках школы самостоятельное
творчесгво, в том числе литературное.
Такой стилистической приметой оказалась подчеркнутая
обращенность Платона ко времени его юности при жизни
Сократа, a затем шире — ко времени жизни Сократа, — ради
чего ситуации, в которых находились беседующие, задава-
лись в артистическом воспроизведении этого ушедшего вре-
мени. Современное оказалось под запретом, на него можно
См. в сб. «Античность-Европа-исгория». С. 43-44.

Пребывание (fiowf))
161
было откликаться только в игровом намеке. Таким образом,
основное правило игры формулировалось очень просто — не
выходить за хронологические рамки жизни Сократа, но для
того, чтобы побудить к этой игре, нужны были образцы, и
первым серьезным образцом как раз и стал «Протагор».
Сократ подробно рассказывает о том, как к нему пришел
Гиппократ, вместе с которым они отправляются в дом Кал-
лия, где остановился Протагор, a также Гиппий из Элиды и
Проднк Кеосский и множество других, хорошо знакомых
Платону, в числе которых его родственники Хармид и Кри-
тий, — всего названо и так или иначе описано 20 человек.
Нссмотря на то что в «Протагоре» мы встречаемся с
длиішыми монологами (Протагор пространно рассказывает о
своей профессии, излагает миф о возннкновении справедли-
вости и доказательство возможности научить добродетели;
Сократ пространно толкует сгихи Симонида), они в отличие
от «Федра» представляют часть единой беседы. Сама основ-
ная тема — возможность научить добродетели — представ-
ляст собой разработку традиционной софистической про
блематики, которой неизбежно приходилось касаться при
изложении программы своей школы всякому, кто намеревал-
ся ее открыть. Такова, например, речь Исократа «Против со-
фистов», написанная им, по-видимому, как раз при открытии
школы в конце 90~х годов.
«Пир» и «Федон»
После «Протагора», пересказанного самим Сократом,
Платон создает два блестящих диалога «Пир» и «Федон», пе-
ресказанных учениками Сократа: что касается последнего,
Сократ не мог ни пересказать энкомий себе, ни рассказать о
дне своей смерти. Если в «Пире» великолепно выписанная
рамка все еще служит преимущественно объединению речей
(как это было и в «Федре»), то в «Федоне» речи уже органич-

162
Jjiaea J
ho связаны c самим существом ситуации: в диалоіе описаны
последние часы жизни Сократа, и естесгвенным образом об-
суждается проблема бессмертия души' . Помимо этого в
«Федоне» рассказать о дне казни Сократа просит Эхекрат,
ученик Филолая и Эврита, a среди активных участников по-
следней беседы Сократа — пифагорейцы Сммон и Кебет. Это
также задает естественную и необходимую тональность диа«
лога, поскольку одним из его отправных пунктои оказывает-
ся пифагорейская идея oû\ia~of\\ia.
Наконец, «Федон» примечателен также и тем, что здесь
впервые усматривается реальное развитие в Академии сги-
хии диспутов: в отличие от «Пира» с его речаміі на одну тему,
«Федон» дает четыре варианта доказательства утверждения
душа бессмертна. При этом второй аріумснт (знание-
припоминание) сопровождается замечанием: «Поставь чело-
века перед чертежом или чем-нибудь еще в таком же роде —
и ты с полнейшей очевидностью убедишься, что так оно и
есть», то есть, что при соответствующнх вопросах он «при-
помнит», как нужно доказывать (73Ь). Отсюда мы с очевидно-
стью заключаем, что математические занятия воіхьхи в круго-
зор Академии, что подтверждается развитой сцсной из позд-
нейшего «Менона», где этот самый опыт проведен и подроб-
но описан.
«Государство»: школа как освоенное пространство
мысленного эксперимента
Уже в «Апологии» Платон определил основные интере-
сующие его темы и выявил тот движущий механизм разви-
тия идей, который продолжал работать на протяжении всего
его творчесгва: им стало противоречие между индивидуаль-
«Мие кажется, что тепсрь никто, даже комическни поэт, ие решится
утверждать, будто я попусгу мелю языком и разглагольствую о вещах, ко-
торые меия ие касаются» (Федон 70с).

Пребывание (jiovrj)
163
ной добродетелью и несовершенным государственным усг-
ройством, которое привело к гибели, как пишетсам Платон в
VII Письме (324е), «старшего моеіо друга, дорогого мне
Compara, которого я, не обинуясь, могу назвать справедливей-
шим из живших тогда людей». Поэтому в течение всей своей
жизни Платон работает над двумя беспрецедентно огром-
ными произвсдениями, «Государсгвом» и «Законами», кото-
рые были призваны разрешить это противоречие в принци-
пиальном плане и в конкретном приложении к реальному
человеческому бытию. Более того, в практическом плане
Платон, вобрав все реальные досгижения предшествующей
филоссфіш и ее институционального развития, нашел способ
до известной степени снять этот противоречие, организовав
свою собственную школу, где идеальные нормы воспита-
ння могли быть продуманы, обсуждены и мысленно проиг-
раыы.
С этой точки зрения показателен жанр «Государства». Зто
диалог, псресказанный самим Сократом, причем в нем есгь
специнльная часгь, посвященная жанровой природе предла-
гаемого рассуждения: Главкон, отмечая, что нет ничего более
приятного, нежели «возможность почаще беседовать о таком
предмете», то есть о справедливости, предлагает Сократу вес-
ти беседу на примере мысленно заданных образцовых пред-
ставителей законченной справедливости и
несправедлиbooth; Адимант дополняет это требование совершенного мыс-
ленного эксперимента другим — предположить, что речь
идет о справедливосги и несправедливости как таковых, и
рассуждать о том, как они сами по себе воздействуют на душу
человека, — безотносительно от того, как оценивают это не
только люди, но и боги.
Сократ, принципиалъно принимая предложение провес-
ти этот мысленный эксперимент, дополняет его еще одним:
рассматривать не отдельного человека и его душу, a «про-

154 Глава I
чесгь сперва крупное, a затем разобратъ и мелкое, если толь-
ко это одно и то же» (369d); поэтому необходимо разобрать
сперва справедливосгь и несправедливость в государстве, a
затем уже — и в отдельном человеке, то есть подметить «в
идее меньшего подобие большего» (369f). «Если мы мыслен-
но представим себе возникающее государство, мы, не правда
ли, увидим там зачатки справедливости и несправедливо-
сти?» — спрашивает Сократ и начинает этот поразительный
по размаху мысленный эксперимент (там же).
Проблемы педагогические и политические рассматрива-
ются в «Государсгве» до такой степени слитно потому, что са-
мо государство, по Платону, отражает строенис нашей души
с ее вожделеющим, пылким и разумным началом, которым в
государстве соответствуют сословия ремесленпиков, воинов н
философов- правителей.
Воспитание отдельной души, каковым занята философ-
ская школа, и построение истинного государсткенного усг-
ройсгва совпадают по сущесгву, поскольку, правнльно уста-
новив способности и потребносги людей, распределив все
население государства по сословиям, дав предпавителям ка-
ждого сословия соответствующее воспитание и приобщив к
соответствующему образу жизни, мы и получасм совершен-
ное государсгвенное устройсгво: здесь воииы и правители
суть философы, для которых при извращеииом государсг-
венном устройстве не находится должного места. Его выс-
шими типами оказываются монархия и аристократия, a низ-
шими — олигархня (власть немногих богатых) н демократия
(власть народа, то есть всех полноправных граждан), которая
слишком легко превращается в охлократию (власть толпы), a
та, в свою очередь, неизбежно скатывается к тирании. И если
подлинный правитель — философ — строит всю свою дея-
тельносгь на основе созерцания подлинного бытия и умения
согласовывать ее с общим божественным замыслом мирозда-

Пребывание (jioirf)
165
ния, то тиранн является символом нарушения всех божест-
венных и человеческих законов и установлений.
Этот необыкновенно детализированный и мощный мыс-
ленный эксперимент представляет собой абсолютно беспре-
цедентную новость, потому что сама возможносгь такого мыс-
ленного эксперимента обеспечивается только наличием оп-
ределенной среды, подготовленной к его восприятию, и ус-
тановлением некоего общего мысленного поля, на котором
можно не только спорить по определенным правилам, но и
строить такого рода обширные мысленные конструкции.
Итак, само появленне «Государства» оказалось возможным
потому, что платоновская школа как работающая институ-
ция стала реальностью.
Диалогн 70-х — начала 60-х гг., писавшнеся
на фоне «Государства»
Итак, «Государство» Платон завершает как схоларх Ака-
демии, школьный быт которой уже устоялся. Об этом не в
последнюю очередь свидетельствует то исключительное вни-
мание, которое Платон уделяет в этом диалоге проблеме
воспитания и образования. Впрочем, не следует забывать,
что исходной предпосылкой размышлений такого рода были
еще концепцни образования и воспитания первых профес-
сиональных педагогов — софистов. Совершенно очевидно,
что Платон в своем творчестве с самого его начала неизбежно
откликается не только на литературные формы, культиви-
руемые в предшесгвующей и современной ему традиции, но
и на традиционную «софисгическую»109 проблематику: воспи-
109 Я сгавлю кавычки потому, что софисгической оиа остается только в
игровом поле платоиовских диалогов, в которых учасгвуют современные
Сократу софисты, a также в сочинеииях сократика Ксенофонта, тогда как
иаибольшее число реальиых содержательных параллслей Платону мы иа-
ходим y знаменитого обличителя софистов Исократа: деятельность его в

Ібб Гяава I
тание благородного юноши, возможностъ иаучить доброде-
тели, возникновение справедливости в обществе и в отдель-
ном человеке.
Правда, уже в самом раннем «Горгии» Платон ииспровер-
гает риторику, отказывая ей в праве называтъся искусством.
Но «софистическая» проблематика остается п в более позд-
них диалогах рассматриваемого периода, где Платон также
дает часгную разработку более общих проблем, параллелъно
рассматриваемых в «Государсгве».
Для развития этой проблематикн н тем самым для сочи-
нения соответствующих дналогов были и внутришкольные
сгимулы, из которых прежде всего следует назва п, все более
развивавшуюся в школе Платона стихию диспутов, которая
провоцирует написание «Евтидема». О том, какмс темы об-
суждались в Академни, дает представлеиие «Хармид» (пред-
метом которого является одна из главных добродетелей —
здравомыслие) и «Лисид» (рассуждающий о дружбе). Все три
диалога, написанные примерно в одно время (серсдина 70-х),
принадлежат к поре расцвета литературного масгерства Пла-
тона, который исполъзует совершенную литературную форму
для того, чтобы задать правильный тон и стилнстику этих
обсуждений: Сократ подчеркнуто заботится о том, чтобы хрд
беседы не травмировал благородного юношу, чтобы он полу-
чил правильные установки не техническоіо, a содержателъ-
ного характера. A чтобы юноша был правнльно обращен к
философии, Платон дает в «Евтидеме» образец протрептиче-
ского жанра, a в «Хармиде» проводит обсгоятельное рассуж-
дение о невозможности подлинного воздействпя на тело без
качестве главы риторической школы началась еще до основания Академии
н затем обе школы развнвалнсь параллельно. И хотя Академия как инсти-
туция оказалась иесопоставнмо мощнее риторпческой школы Исократа,
сам Исократ пережил Платона и за несколько дней до смсрпі успел по-
здравіпъ Филиппа Македоиского с победой при Херонее (338 г.).

Лре&ывание (ііоѵц)
167
воздействия на душу, a также опровергает и просто высмеи-
вает традиционные софистические или эрисгические подхо-
ДЫ-
По «Менону» мы можем судить о том, что математика по-
степенію занимает в Академии все большее место. Решение
задачи удвоеиия квадрата, которую Платон доверяет в этом
диалоге малъчику-рабу, свидетельствует о том минимальном
уровис знакомсгве с геометрией, ниже которого не мог сто-
ять адепт платоновской школы.
Раскрытие этих и ряда других тем доверяет Сократу не
только Платон: постепенно и неведомые нам другие пред-
ставиіч ли Академии по образцу и при вероятном непосред-
сгвенним участии самого Платона входят в литературную иг-
ру воаоздания жизни ушедшего V века, когда Сократ мог
вести подобного рода беседы. Как и Платон, авторы этих
диалопш подробно описывают действующих лиц и прежде
всего самиго Сократа, месго и характер ведения беседы» со-
стояиие духа ее учасгников, постоянное внимание Сократа к
досгодолжному ведению беседы, учитывающему запросы се-
рьезного и искреннего благородного юноши, стремящегося
развить добродетели и правильно сформировать свою душу.
Так, по образцу и при участии Платона неведомыми нам
участниками платоновского кружка создаются знаменитый
диалог «Критон», a также диалоги «Лахет», «Алкивиад I»,
«Гиппий меньший», «Ион» и др. По этим диалогам мы ви-
дим, что школа Платона этого период стилисгически спло-
чена некоим консервативным и реакционно-аристократичес-
ким пафосом. Ясно также, что именно в этот период посте-
пенно определяется круг проблем, подходов и понятий, ко-
торые со времен Платона и до сего дня считаются главными
длн философии.
Само слово «философия» во времена Платона употреб.ля-
лось в довольно широком значении: им, в частности, пользу-

168
Гяава I
ется знаменитый оратор и политический мыслитель Исократ
для того, чтобы обозначить то, чем он сам занимался в своей
ритормческой школе, которая одновременно была — подоб-
но Академии и даже в более высокой степени — своего рода
политическим клубом. Платон, отстаивая позиции своей
школы, постепенно переходит от более общего значения
слова «философия» — стремление к учению, страсть к зна-
нию, с какими мы всіречаемся, например, в диалогах «Гор-
гий» (484с), «Федр» (239Ь), «Евтидем» (288d) и др., к подчер-
киванию в нем совершенно определенного аспекта.
В VII книге «Государства» (521с) Платои рассуждает об
образе жизни, посвященном истинной философии, и замеча-
ет, что именно он позволяет возвести душу к истинному бы-
тию. Вслед за этим Платон разбирает, какис науки позволя-
ют душе ученика постепенно отвлечься от мира зыбкого
мнения и перейти к истине и бытию: ими оказываются пре-
жде всего арифметика, геометрия, астрономия м музыка, a
венчает все науки диалектика, то есть искусство рассуждать,
благодаря которому человек, «минуя ощущения, посредсгвом
одного лишь разума, устремляется к сущносги любоіх>
предмета (тф біаХеуеаѲаі... аѵеѵ ттаоыѵ аіаѲеаеыѵ Ьіа тои Хбуои
етт' аігго ô еатіѵ ёкаатоѵ) и не отступает, пока при помощи са-
мого мышления не постигнет сущности блага (аито Ъ еотіѵ
àyaOoi' airrQ vorjaei)» (532а).
Эта простая и прекрасная формула позволяет Платону
вместить в понятие философии все основные черты ее пред-
шесгвующего развития: завещанная пифагорейцами любовъ к
мудростпи, проявляющаяся прежде всего в изучении матема-
тических наук; парменидовское стремление освободиться от
мира мнения и подняться к миру подлинного бытия, которое
совпадает с подлинной мыслью; а осознанная и сформулиро-
ванная софистами необходимость воспитыватпъ людей транс-
формируется в стройную систему формирования совершен-
ной добродетели, явленной в полноте Сократом.

Пребывание (jionj)
169
Однако, когда Платон продумывает принципы и содер-
жание образования подлинного философа, то есгь по сущест-
ву — программу обучення в философской школе, и в ходе
этих размышлений выстраивает свое идеальное государство,
он одновременно оказывается перед необходимостью понять
месго государства и образования,і0 внутри человеческой ис-
тории и укоренить социум в космосе. Так Платон постепенно
обретает и подготавливает почву для диалогов более поздне-
го периода, прежде всего «Тимея», где будет дана величест-
венная картина мироздания в целом — макрокосма, и описа-
ние человека — микрокосма — во всей его психофизической
определенности.
Замечательным образом решение всех этих проблем ока-
зывается значимым прежде всего для расширения кругозора
философской школы и тем самым для расширения компе-
теиции философии как таковой и сферы философского зна-
п ия. Однако здесь же встает вопрос и том, как мы получаем
те или иные знания вообще, как их следует излагать и как
доказатъ истинность или обнаружить ложность тех или иных
философских построений.
Переходный период: «Теэтет» и «Парменид»
Еще в «Тимее», завершенном вскоре после третьей поезд-
ки в Сицилию, мы видим, что проблема изложения своего
взгляда на мир решается Платоном в чисго литературном
плане: Платон оговаривает, что он предлагает вероятное
рассуждение, и безусловно не стремится к его абсолютной
доказательности. С тактом подлинного ума Платон вплоть до
110 Припомннм, что персд речью Тимея Платои приводит рассказ Кри-
тия о пребывании Солона в Египте, где египетский жрец связывает разви-
тие государсгва с выработкой письменносги и тем самым с иаличием обра-
зованиой прослойки, которая погибает во время мировых катасгроф, «ос-
тавляющих нз вссх вас лишь неграмотных и иеучеиых» (23f).

170
Глава I
сих nop удерживался от попыток доказать то, что коренится
в недрах божесгвенного величия. Он предпочитал использо-
вать мифы и притчи наряду с математическими аналогиями,
a его доказательства всегда носили неокончательный харак-
тер.
Так, в «Федоне» Платон предлагает четыре доказателъсгва
бессмертия души (на основе взаимоперехода противополож-
ностей: поскольку живое переходит в мертвое, мертвое
должно переходить в живое — душа, находившаяся в теле,
переходит к неземному состоянию вне тела, то есть умирает,
a бестелесная душа внедряется в тело, которое тем самым
живет, понятия прекрасного, благого, справсдливого нельзя
I создать на основе впечатлений от чуветвешіо воспринимае-
мого, но мы ими обладаем, — следовательно, они даны нам в
припоминании того, что наша душа видсла в истинном мире
до внедрения в тело; постоянно изменяющийся человек ос-
тается тем не менее одним и тем же человеком, — это обес-
печено тем, что y него наряду с изменчивым и смертным те-
лом есгь всегда тождественная себе бессмертиая душа; как
четное никогда не становится нечетным, так и душа, дающая
жизнь смертному телу, не смешивается с ним и потому бес-
смертна); однако более убедительной для него оказывается
мифологическая картина загробного существования души,
претерпевающей наказание за нечестие и отличаемой за
добродетель, a самым достоверным свидетсльством — дос-
тойное поведение Сократа в день его смерти, описанию ко-
торого и посвящен диалог. Точно так же в «Пире» Сократ
является наилучшим примером подлинного служения фило-
софии и философского образа жизни.
Примерно то же самое происходит и с диалектикой. Вос-
хвалив диалектику в «Государстве», Платон в качестве образ-
цов диалектики мог бы привести только свои диалоги, но не
какую-то определенную методику ведения беседы, которая

Пребыванш (i±ovf)) 171
бы обеспечивала это безусловное овладение подлинным бы-
тием п проинкиовение в сущность блага. И его ученики в ка-
честве упражнения в этом прекрасном искусстве также писа-
ли в подражание учителю диалоги, a не овладевали диалек-
тикой как некоей наукой со своими категориями, определе-
ниями, строгими правилами и законами, систематически из-
ложенными в специальном руководстве. Овладение диалек-
тикой в Лкадемии могло идти только на ремесленном уровне
подражания мастеру и еще не могло оперетъся на соответст-
вующис учебнмки мли хотя бы учебные сводки материала,
какие уже были y софистов или y автора «Двойных речей».
Платон нс принимал y софистов как раз и прежде всего
их сгремлення свести процесс воспитания добродетели к
техническпм приемам, и именно за это он их прежде всего и
высмсішал. Разумеется, ирония Платона направлена не
сголько ни ушедшую эпоху расцвета софистики, сколько на
совремепных ему сократиков: Антисфена, мегарских спор-
щиков и др. Но постепенно в самой Академии утвердилась
стихия школьных диспутов, и тогда оказалось, что методика
их всдения — предмет, требующий совершенно сознатель-
ной іі специальным образом направленной рефлексии.
Этот переход Академии к новому состоянию отражается и
в изменснии самой формы платоновского диалога: Платон
переходит к прямой драматической форме и отказывается от
рамкн. Зафиксирован этот переход в известном пассаже из
«Теэтета» (143 Ь-с): «Разговор я записал не так, будто Сократ
пересказывает мне его, a так, как если бы он сам разговари-
вал с тем, кто был при этой беседе... A чтобы записи не ме-
шали такие разъяснения, как: "а я заметил" или ина это я
сказал"т — когда говорит Сократ, либо о собеседнике: мон
подтвердиѴ' или ион не согласился", — я написал так, будто
они просто беседуют сами между собой, a всякие подобные
пометки убрал». Тот факт, что Платон считает своим долгом

172
Гяава 1
специально обратить внимание на форму диалога, следует
считать чрезвычайно важным. Хотя и нельзя иа основе этого
сделать какие-то слишком прямолинейные выводы о хроно-
логии платоновских сочинений (например, предположить,
что прямая драматическая форма автоматически означает
после «Теэтета»), тем не менее общая эволюция формы пла-
тоновских сочинений прослеживается достаточно отчетливо:
отдельные речи; включение их в общую рамку; специальное
внимание к рамке и состоянию собеседников по ходу беседы,
при каковом допускается введение в это пространство общей
беседы отдельных элементов других жаиров; специальное
внимание к формальной стороне рассуждения н его доказа-
тельносги; снятие рамки и развитие прямой драматической
формы.
Еще раз подчеркну: необходимость в разработанной ли-
тературной рамке, подробно описывающей место и время
действия и самих действующих лиц, была обусловлена
сгремлением Платона задать общий сгиль и тон академиче-
ских бесед; но когда школа утвердиласъ и школьный быт с
его диспутациями и их письменной фиксацисй становится
привычным и начинает приобретать рутииные приметы,
рамка может стать либо формальной, либо вообще исчезнуть.
Но зато проблема ведения беседы и те пути, которыми мы
приходим к знанию, должны стать предметом присгального
внимания. И весьма симптоматичным следует призгіать тот
факт, что в том же «Теэтете» перед Платоном впервые в
практическом плане встает эпистемологическая проблема, то
есть проблема структуры знания и критерия знания111.
Именно рассмотрением этой проблематнки объясняется исклю-
чительный интерес к этому диалогу y Беркли, Витгенштейна н других
философов, прояалявших специальный ннтерес к теории позиаиия (см.:
Burnyeat M. The Theaetetus of Plato. Indianapolis, 1990. P. 1-2; cm. там жс,
p. 243-248).

Пребывание (цоіл))
173
В «Теэтете» Платон задается вопросом: этот мир мнения,
эта ориентация на преходящее, эта поверженность человека
в стнхию ощущений, когда каждый оказывается мерой всех
вещей, их существования и несущесгвования, — не связано
ли все это с некоим странным существованием небытия, или
становлением бытия, благодаря которому наряду с непра-
вильнымн мнениями возможны и правильные?
Hob таком случае, где критерий, позволяющий отличить
одно от другого? Где верное средство правильно ориентиро-
ватъся в этом мире объективных чувственных данностей? За-
долго до Канта Платон формулирует: «...не во впечатлениях
заключается знание, a в умозаключениях о них, ибо, видимо,
имеі-шо здесь можно схватить сущносгь и истину, там же —
нет» (Тсэтет 186d). Ho когда мы создаем некое мысленное
представление в пределах мысленной же реальности, мы
также можем сделать ложное умозаключение, например,
принмп 11 за 12, сказать, что сумма 5 и 7 равна 11 (196а-Ь).
Ни ощущения, ни правильные мнения, то есть представле-
ния, возникающие в нас благодаря восприятию чувственной
или мысленной данности, ни объяснения в связи с правилъ-
ными мнениями не дают нам еще знания как такового, хотя
они и нсобходимы для подступа к нему.
Имя, словесное определение, мысленный образ вещи, то
есть возникающее в нас представление о ней, или ее идея,
независимое от нас бытие которой от века мы предпола-
гаем, — все это необходимо для познания; сопоставляя их,
душа сама с собой ведет разговор об этом; но как убедиться в
том, что результат этого сопоставления, этой внутренней бе-
седы — истинное знание? Так проблема критерия и метода
достижения знания постепенно выходит на первый план, и
тогда оказывается, что общих прекрасных рассуждений о
диалектике, подводящей нас к подлинному бытию, недоста-
точно, что необходимо всерьез задуматься об этом пути при-

174
Глаеа I
обретения истинного знания и дать соответствующий путе-
водитель — обеспечивающую нам истинное знание систему
умозаключений и их правила.
Примечатсльным представляется и еще один аспект диа-
лога. Сократ подробно рассуждает в «Теэтете»» о своей не-
плодности, но в то же время н о своей незаменимости для
освобождения собеседника от всякого вздора и тем самым
для порождения им подлинных знаний. Так Платои анстру-
ментализует образ Сократа и тем самым подчеркиваст ролъ
процедуры обсуждеиия для формироошшя подяинного зпатін неза-
висимо от его содержанин. Отсюда нужно было сделать только
один шаг: свести в единое руководство правила ведения спо-
ра так же, как уже софистами были сведены правила по-
строения речей. Но сам Платон этого шага сдслать не может.
С аналогичной сптуацией мы сталкиваемся и в «Парме-
ниде», где Платон вынужден приступмть к обсуждемпю про-
блем, возникших в ходе школьных дискуссип относительно
онтологического статуса идей и их гносеологпческой функ-
ции.
Заметим здесь, что как раз диалектика и идеи, которые
традиционно считаются едва ли не основным достоянием
платоновской философии, не получаюг y неіо никакон систе-
матической разработки. В «Государстве» Платои говорит о
том, что «диалектика подобно венцу находится над всеми зна-
ниями» (йаттер Ѳріуко? toÎç \іаот\\іаоіѵ т\ бтХектікт) т\\ііѵ е-паѵы
KeîaGaL — 534е); что «диалектиком называется тот, кто пости-
гает понятие сущности каждого предмета» (біаХектікбѵ каХеіс
тоѵ Хоуоѵ екасгтои \а\і$аѵоѵта тт\с ouatas" — 534Ь97), но о «диа-
лектическом методе» (f) біаХектікті цеѲобос — 533с) мы узнаем
только, что он, освобождаясь от предположений, подходит к
самому исходному принципу каждой вещи, чтобы доказать
его, и высвобождает око нашей души, как бы зарывшееся в
некоей варварской грязи, и влечет его ввысь. Но как он это

175
делает, и в чем, собственно, состоит этот метод, и как мы по-
стигаем сущносгь каждой вещи, мы ниоткуда не узнаем. Из
написанного в период завершения «Государства» «Кратила»
мы узнаем еще, что диалектиком называется тот, кто умеет
задавать вопросы и давать ответы (390с), но и только.
He лучше обстоит дело и с идеями. При сколько-нибудъ
трезвом взгляде на вещи мы принуждены будем констатиро-
ватъ, что до «Парменида» Платон ни разу не говорит об иде-
ях не то что систематически, но хотя бы просто сколько-
нибудь развернуто112. Поэтому мы можем анализировать пла-
тоновский характер употребления этого слова, но говорить
хотя бы о намеке на специалъно продуманную и сознательно
сформулмрованную концепцию идей до «Парменида» не
1,? Cf. Legg. 895d: Платон здесь рассуждает о том, что при рассмотре-
ніш каждого предмета мы выделяем его сущносгь, определение сущносги
— гт^ owlaç toi/ Хб-уоѵ — н имя, но аля этого Платону эпохи «Законов» нн
іідеи, un лііа.\сктнка, ставшая к этому времени благодаря Аристотелю тех-
ническим термином для обоэначения наукн об умоэаключеннях, сделан-
ных на осіювс правдоподобных посылок, уже не нужны. «Отсутствис про-
думанной и сформулнрованноіі, фіілософски обоснованной теории идеГі y
Платона — факт очевидный н не требующнй спецнального доказательства;
но поскольку теорня іідсй активно обсуждалась начиная с Арнстотеля н
интсрпретацня теории іідей составляст эначительную часть псгорни за-
падной философпи» {Reale G. Piatone. Milano, 1984. P. 171), — подступ к
этой очсвидностіі оказался для современной наукн не столь простым. Ре-
шителыюе н хорошо фунднрованное опроверженне предсгавлення о тео-
рин ііде» как о сгрежне платоновской метафнзики, предпринятое предста-
віітелями іі последователями т.н. «эсотериков», «Тюбннгенской школы»
Кремсра іі Гайзера, провсдено, в частносги, в цнтированной кннге Дж.Ре-
але. Но вместо одного мифа «эсотернки» сгремятся ввесгн другой: Платон
устно разыівает теорию начал, следы которой обнаружнваются начнная с
дналогов среднего периода; те нзменения теории идсй, которые обнару-
живаются в диалогах, свидетельствуют не об иэмененин учения, но об из-
мсненпн сообщення и характера пнсъменной фнксацнн этой теории начал.
Свое отношеине к концепцни «эсотериков» я в свое время сформулнровал
в рецензпп «К вопросу о платоннческой традиции в эллинистичсскнй пе-

176
Піава I
приходится. Что же касается «Парменида», то здесь, как из-
вестно, дело обстоит следующим образом.
Например, мы пытаемся различить подобные и неподоб-
ные вещи путем возведения их к идее подобия и неподобия;
но когда речь идет о грязи, cope и другой не заслуживающей
внимания дряни, то «предположить для них сущсствование
какой-то идеи было бы слишком странно» (Парменид 130c-d).
Проблема существования идей вызывает множество и других
трудностей.
Как, например, понимать причастность вещей идеям? Ес-
ли некое множество вещей причастно к идее целиком, оно
должно раздробить ее; если к части — зиачит она уже мно
жественна. Могут ли вещи быть причастными сразу несколь-
ким — причем противоположным — идеям? Например, не-
что малое — больше своей части, и то, к чему добавляется
малая часть малого, становится больше, a не меньше прежне-
го. Или если мы принимаем, что общим мелду великими
предметами будет некая идея великости, го сами великие
вещи и идея великости — будут ли они иметь в качестве об-
щего между ними еще некое великое, и если да, то не уйдем
ли мы таким образом в бесконечность?
Может быть, мы должны понимать идею как образец? Но
в чем тогда смысл приобщения вещей к идее, если они не
могут уподобиться ей в главном, то есть в том, что она —
идея? Идеи соотносятся с идеями и как таковые подобны од-
на другой, a не вещам; точно так же и вещь в качестве вещи
будет подобна другой вещи, но никак не идее. Поэтому об-
ладая опытом вещей мы ничего не сможем сказать об идеях,
a от идей никак не перейдем к вещам. Но разве может в этом
состоять подлинное знание?
Рассматривая все эти вопросы в «Пармениде», Платон не
дает их решения, но мы прекрасно понимаем, что эти вопро-
сы настойчиво вставали не только перед ним, но и перед его

Пребыванш (fiovfj) 177
учениками: потребностъ разрешить их и найти игчетливо
выстроенную систему рационального знания все более осгро
ощуща-лась в Академии. И хотя Платон устами Парменида
продолжает настаиватъ на необходимости диалектики для
рассуждений, эта диалектика уже не может ему помочь. Од-
нако она позволяет ему предложитъ поразительной красоты
и силы рассуждение об едином и многом, которое Парменид,
глашіый гсрой одноименного диалога, развивает перед
юиым Аристотелем — будущим политиком, реальной фигу-
рой давно ушедшего V века.
Едва ли случайно Платон дал это имя собеседнику боже-
стнгнноі о старца Парменида: во время второй поездки Пла-
тона, :шаменитого политического мыслителя, главы ведущей
фплософской школы Афин, в Сицилию в 366 году в Академии
появляется будущий основатель Ликея, Аристотель из
Cramp, іі Академия вступает в новый этап своего существова-
ния.
Академия при Аристотеле:
систематическое изложеиие философских дисциплии
и регламеитация стихии днспутов
Приехав в Афины, Аристотель113, чей отец был связан с
македонским царем Аминтой, вероятно, поначалу становится
слушателем ритора Исократа, известного своими промаке-
донскими настроениями. Но очень скоро он переходит к
Платону, оценив необыкновенные преимущества его школы
и широту кругозора ее гениального схоларха. Сам этот при-
ход Аристотеля в школу со стороны был очень важен: оценив
благоприятный для научных занятий духовный климат, об-
1,3 Сводка биографических материалов и свидетельств в иэдании:
During L Aiistotle in the ancient biographical tradition. Göteborg, 1957; Idem.
Aristoteles / RESuppl. XI, col. 171-184; cm. также: ChroustA. H. Aristotle. New
light on his life and some of his lost works. Vol. I. L., 1973.

178 Глава I
щую творческую атмосферу созданной Платоном школы и
активно включившись в школьную жизнь, Аристотель изна-
чально был свободен в своей интеллектуальной орпентации
и не был связан предрассудками, пристрастиями и предпоч-
тениями, неизбежно возникшими в кружке адептов Платона
за двадцать лет его существования.
В часгности, он сразу отказывается от пренебрежителъно-
го отношения к риторике и стремится охватиіь все виды
рефлектированной речи, сформулировав их специфпку и уо
тановив соответствующие правила. Одно из первых сочине-
нийІІ\ которое пишет гениальный молодой человек. вошед-
ший в академический кружок, — «Топика». В первой книге
(глава первая) мы находим определения умозаключения и
его видов: доказательства, или научного умозаісмочения в
строгом смысле слова, исходящего из первых и истинных на-
чал; диалектического, или непротиворечивого умозаключе-
ния, исходящего из правдоподобных положений; эрнстиче-
ского умозаключения, исходящего из того, что кажется прав-
доподобным; и паралогизма, основанного на неистинных по
ложениях той или иной часгной науки.
Исследование некоторых общих способов (тоттоі) построе-
ния умозаключений, исходящих из вероятных, или правдо-
подобных, положений, Аристготель и называет топикой, или
диалектикой. Определив во второй главе, в чем польза диа-
лектики (а она полезна для упражнения, для устных бесед и
для философских знаний), Аристотель в главе третьей (101Ь5
слл.) замечает: «Мы будем вполне владеть этим способом ис-
следования, когда мы им овладеем так же, как в искусстве
красноречия, искуссгве врачевания и подобных искуссгвах...
Ведь не любым способом искусный в красноречии будет убе-
В хронологнн сочнненнй Аристотеля я пркдержпваюсь основных
усгановок И. Дюринга (Aiistoteles / RESuppI. XI, col. 171-184).

Пребывание (fioirf)
179
ждать, a врачеватель — лечить, но только тогда, когда он ни-
чего нс упускает из возможноіо, мы скажем, что он в доста-
точной мере владеет своим искусством».
Аристотель явственно выполняет задачу, поставленную
перед диалектикой Платоном. Однако его ориентация была
для Платона безусловно шокирующей: в свое время в «Гор-
гии» Плитон назвал риторику сноровкой вроде поварского
искуссгва иліі искусства макияжа, a в «Пармениде» постарал-
ся даіь Аристотелю образец диалектического рассуждения об
едііном н многом. Для Аристотеля же очевидно, что ритори-
чсскис руководства, разрабатывавшиеся еще софистами, дают
гораздо болсс эффективный тип анализа искусства рассуж-
дать, иежели отдельные образцы рассуждений или благие
пожслаиня, выдвигаемые по отношению к диалектике Пла-
TüiiOM. Аристотель развивает эту традицию руководств (тех-
ѵш) іі вводит в обиход Академии сочинения, которые сам он
называл ттраур.ате1а, a мы можем назвать более привычным
для ііас срсдневековым латинским термином трактат, то есть
дидакшчсское сочинение, систематически излагающее опре-
делепную тему или круг тем.
В tot жс период (366-355), что и «Топика», были написа-
ны трактаты «Категории» и «Об истолковании», где Аристо-
тель специально рассматривает речь, ее виды, структуру и
типы предикатов. Впоследствии Аристотель пишет трактаты
о доказательном, или научном силлогизме — «Аналитики».
Завершая «Софистические опровержения» (приложение к
«Топике»), Аристотель отмечает, что, тогда как искусство ри-
торики, например, уже приобрело определенную полноту
благодаря Тисию, Фрасимаху, Феодору, учение об умозаклю-
чениях он разрабатывает впервые, не имея в этом предшесг-
венников: «...мы не нашли ничего такого, что было бы сказа-
но до нас, a должны были сами создать ero c большой затра-
той времени и сил» (184Ы слл.)-

IgO Глава I
У нас нет никаких оснований оспорить это абсолютное
новаторство Аристотеля. Но при этом необходимо обратитъ
внимание на то, что условием самой возможности такого рода
интеллектуалъной деятельности была соответствующая атмо-
сфера и общие установки, которые культивировались в Ака-
демии Платона. Так, Платон не был ни математиком, ни ас-
трономом, но в еіо Академии — виднейшие представители
этих наук: Евдокс Книдский, математик и асгроном, актив-
ный учасгник академических дискуссий, выведенный Плато-
ном под именем Филеба в одноименном диалоге; асгроном
Гераклид Понтийский; математик Гермодор Сиракузский;
геометр Менехм, ученик Евдокса; автор «Начал» Тевдий
Магнесийский. По «Тимею» видно, до какой степени основа-
тельно Платон знакомился с предшесгвующими п современ-
ными медицинскими учениями, по второй часги «Федра»
можно судить, что и риторическая традиция была в поле его
зрения.
Однако Платон — создатель философской школы, поли-
тический мыслитель и педагог, никогда сам не занимался ча-
стными науками как таковыми, например диалсктикой в том
техническом и инсфументальном смысле, который ей при-
дал Аристотель. Более того, он никогда специально не разра-
батывал и отдельные концепции, которые мы привыкли счи-
тать платоновскими. В частности, как уже отмечалось, специ-
альная разработка концепции идей была гораздо интереснее
для его учеников, нежели для самого Платона.
Задавая ту или иную тему, предлагая определенную про-
блему, Платон активно включался в ее рассмотрение, о чем
мы судим по тому же «Пармениду». Но мироздание в целом,
государство и человек как таковые занимали его гораздо в
большей степени, нежели профессионалъная разработка от-
дельных дисциплин, занятия которыми сам же Платон и
провоцировал. И когда Аристотель так решительно и мощно

Пребыеание (fioirf)
181
откликнулся на эту провокацию, Платон оказался до извест-
ной степени обескуражен, следы чего носит его творчество в
период после третьей сицилийской поездки115. Конечно,
Аристотель не мог заставить Платона отказаться от второго
главного труда его жизни — «Законов». Но пытаясь развить
ряд тем, непосредственно с этим связанных, Платон теперь
ощущает иеобходимость найти некий надежный и верифи-
цируемый метод их изложения.
Он не может завершить трилогию «Тимей», «Критий»,
«Гермократ» — последний диалог не написан вообще, второй
— не завершен. Задумывая трилогию «Софист», «Политик»,
«Философ», Платон находит метод диерезы, или деления по-
нятмй и составления на этой основе определения сущносгей.
Например, софистическое искусство определяется так: твор-
ческое искусство делится на божественное и человеческое;
человеческос — на создающее вещи и отображения; отобра-
жения — иа реальные и призрачные; призрачные — на соз-
даваемые посредством орудий и подражания; подражание —
на умелое и мнимое; мнимое — на наивное и притворное;
притворное — на подражание перед толпой (таково оратор-
ское искусство) и отдельным человеком (это и естъ софисти-
ка). Отсюда определение софистики таково: творческое чело-
веческое искусство, создающее призрачные отображения по-
федством мнимого притворного подражания перед отдель-
ным человеком (Софист 267f-268c).
Ho Платону плохо даются онтологически ненаполненные
конструкции. В основе того же метода диерезы лежиттехни-
ческий прием, который сам по себе не работает без при-
сгального вглядывания в сущность вещи. В «Филебе» Платон
115 Cf.. Ryle G. Plato's Progress. Cambridge, 1966; Idem. Dialectic in the
Academy / Aiistotle on Dialectic. The Topics. Proceedings of the thud Symposium
Aristotelicum. Ed. by G. E. L. Owen. Oxford, 1968. P. 69-79.

182
Глава I
предлагает глубокомысленный метод смешения, при кото-
ром все, допускающее больше или менъше, рассматривается
в своих проявлениях как то или иное сочетаине беспредель-
ного и предела. Но он ие мог победить в сгюре с Аристоте-
лем, подвергшим эти методы сокрушителыюй критике, спе-
циально рассмотревшим всю сферу языковых выразптельных
средсгв и создавшим соответствующие науки (топику, анали-
тики, риторику, учение о языковом выражении и категори-
ях). При этом победа Аристотеля была всего ліішь одним из
явленнй школьной жизни Академии при жизни ее первого
схоларха. Но для самого схоларха это создавало иемалые
трудности.
Так, Аристотель расправляется с методом диерезы в
«Аналитике Первой»: «деление есть как бы бсс< мльный сил-
логизм... то, ч-ю должно быть доказано, оио посгулирует...»
(131, 46а32-34: ёаті уар ч біаіреаіс oïov ааѲеѵт]^ агЛХоуіацос-
ô цеѵ yctp 5eî ÔeîÇca аіхеітаі). Точно так же Лригготель ранее
(в «Аналитике Второй», I 11, 77а5-6) отверг исобходимость
идей (эйдосов) для рассуждения: «Таким образом, не необхо-
димо, чтобы существовали эйдосы или нечто единое помимо
многого, если должно быть доказательство» (e'iôtj \iè\ oûv eîvai
т\ Ev xi rcapà Tct noXkà оѵк àvàyicn, еі ànôÔeiÇiç еатаі). Помимо
этого Аристотель полемизирует с Платоном u другими пла-
тониками буквально по всем самым существенным вопросам,
причем как в трактатах, так и в диалогах: «Об идеях», «О ри-
торике, или Грилл», «О поэтах», «О философии», «Евдем, или
О душе» и в других.
Но при этом y Аристотеля меняется сама техника диало-
га: он вводит в число действующих лиц диалога современни-
ков. В диалоге «Евдем» он описывает путешествие своего
знакомца Евдема Кипрского в Македонию и его провидче-
ский сон, часто главным действующим лицом диалога высту-
пает он сам. Ученику Платона и члену Академии Аристотелю

Пребывание (ßoirq)
Ш
был чужд коисервативнын дух платоновского кружка, за-
ставлявшнй его оставаться в искѵсствениых рамках V вска.
Помимо этого Аристотель специально разрабатывает, с
одноп стороны, этическую проблематику и, с другой, — в ка-
честве огдельных дисциплин — натурфилософскую: он пи-
шет «Большую этику» и «Эвдемову этику», a также трактаты
«Физпка>, «О иебе», «О возникновении и унмчтожеиии»,
«Мстсорологику». Помимо этого ои рассматривает наиболее
общис іі достоверные начала и причины, позволяющие нам
поиять существо позиания и познать сущее. Это дело опять-
таки спсциальной науки, которую Аристотель во второй гла-
ве перной книги «Метафизики» называет мудростью, или
первоіі фиАософиеп, — иаукой, в каком-то смысле превосхо-
дящен ч^ловеческие возможиости, наиболее божествеиной и
потому наиболее драгоцеииой110.
Имснно Аристотель вводит в качестве обязателъного эле-
мента философского рассмотрения исторические экскурсы:
доксоірафическая традиция в собственном смысле слова воз-
иикает y него, хотя предпосылки для нее были созданы в
Академии, активно практиковавшей обсуждение отдельных
тезисов, высказаииых предшествующими мыслителями. A
именно, в главе 14 первой книги «Топики» Аристотель объ-
ясняет, как следует выбирать положения для тех самых дис-
путов, которые уже заияли столь важное место в школыюй
жизии Академии: «Следует... выбирать <положения> из со-
чинений, a записи делать о каждом роде отдельно, например,
о благе или о живом существе, причем о всяком благе, иачи-
ная с того, что оно есть. Следует также помещать рядом мне-
ния отдельиых <философов>, например, то, что говорил
Эмпедокл: что существует четыре элемента тел, ведь можно
1,6 Ср. Met. Г 2 1004а 2-А: ксгі тоосЛта церл сріАосскріас ёсттіѵ остаі ісер аі
оіюіаг актте аѵауксаоѵ еіѵаі тіѵа лрсЬттіѵ каі ехоцеѵтіѵ а-отоѵ.

184
Глава I
выставлять в качестве тезиса высказывания известных <фи.
лософов>».
Здесь же Аристотелъ производит разделение осиовных
видов философских проблем, легшее в основу співшего для
европейской философии классическим делеиия на этику, фИ-
зику и Аогику: «...имеется три вида положений и проблем, a
имснно: одни положеиия, касающнеся иравственности, дру-
гие — природы, іретьи — построенные на pact уждении»117.
Таким образом, европейская философия в рамках плато-
иовской школы прнобретает благодаря Лрисготелю ту дис-
циплинариую расчлененность, методичсскую разрабоган-
иостъ и полноту, которая обеспечила в далънсйшем ее устой-
чивое школьное функциоиироваиие.
Однако для Платона все эти новшсства. внесепиые Ари-
стотелем в Академию, былн за пределами еі о ілавных забот.
В «Филебе», сократическом диалоге, иаписинном Платоиомв
коице пятидесятых годов (хотя начатом, вероятно, десятиле-
тием раиьше), ои последний раз непосредственно откликает-
ся на ход школьиой полемики в Академии и выводит под
именами Фитѵеба и Протарха членов академического кружка
Евдокса и Аристотеля. Но естествеиным образом сиюминут-
ные заботы шкоаьной жизни отходят от него все дальше, и
1,7 105Ы2-25: екХеуеіѵ Ôè ХРЛ каі ек хб>ѵ уеТР<*ЦЦеѵшѵ Хоусоѵ, xàç 6è 5ia-
Ypatpàç лоіеюѲаі гсері екаахои yévovç {жохіѲеѵхас %<ùpiç, oiov яері àya9o0fl
тсері Сфо-о, каі лері ауаѲоі) яаѵхбс, арСацеѵоѵ ало хоЪ хі écxiv. яарааіщаіѵЕ-
оѲаі бе каі xaç екбохсоѵ SôÇaç, oîov бті 'ЕцяебокХіУ; xéxxapa ё<рттсе xûv осоцб-
тсоѵ oxoixeîa eîvai Ѳеіті yàp аѵ хц то хжо xivoç еіртціеѵоѵ еѵббСоах "Еоті 6' cbç
тСжф nepiXaßeiv xöv яротаоесоѵ каі xûv ярорХтщахсоѵ церт) хріа- ai цеѵ yàp ißi-
каі ярохйоеіс еіоіѵ. ai 5è qmaiicat, ai 5è Хоуікаі. т]Ѳікаі цеѵ ot>v ai xoiavtm,
oîov itôxepov беі xoîç уоѵеОаі цаЯЛоѵ f) toîç ѵоцоіс 7ieiGapxew, èàv 6iaqxûvûoiv
Хоуікаі 6è oîov ябхероѵ xôbv èvavriov fj aùxf) ет.охцц) т\ ou- <ріхпкаі 6è oîov ic6-
xepov ô кбоцос àiôioç fj ou.

Лребывание (fioirf)
185
его внимание все более сосредоточивается на «Закоиах». И
тем нс менее Платои ие выпускает из поля зрения гносеоло-
гическон проблематики: в VII Письме, которое представляет
собоіі иервый прекрасный памятник европейской автобио-
графичсской традиции и в то же время — яркое свидетелъст-
во рефлексии европейского философа par excellence, ои успе-
вает бросить взгляд не толъко на всю свою жизнь, но и очер-
тить в ежатой форме свое понимание мира бытия и знания,
вплетя еіо в повествоваиие о иесбывшихся политических
проеістах н омрачивших конец его жизни исторически ре-
альных политических катастрофах.
До какой степени эта историческая и политическая ре-
альносгь была внятна в кружке афииских «идеалистов», сви-
детсльстиует VIII Письмо, где Платон (иаи близкий ему че-
ловск из Академии) успевает в середине IV века дать своего
рода прорицание о Великой Греции, предсказав усилеиие
карфагенян и римлян, которые вытеснят греков из Сициаии
и Италин: «В конце концов... — и это очень вероятно, хотя и
ужасио, — вся Сицилия станет пустыней для эллинского на-
речия и подпадет под власть и господство финикийцев или
опиков». На фоне этих общегреческих бед в мире времени и
истории и перед лицом вечности и божественной сверхбы-
тийности развитая и насыиценная философскими трудами
академическая школьная жизнь, уже налаженная и в целом
идущая по заданной колее, не могла занимать великого стар-
ца во всех ее деталях.
4. Интеллектуальный кругозор античной философии
на этапе пребывания
Co смертью Платона завершается первый этап развития
античной философии, который мы назвали этапом пребыва-
ния, то есть этап формирования устойчивого образца, послу-

186
Глава I
жившего точкой отсчета дая всего дальнейшего развития ев-
ропейской филисофии и утверждением той полиоты, которая
в дальнейшем — в период исхождения — претерпела разви-
тие в отдельных своих частях, получила их более детальиую
разработку, хотя и ие воспроизводиласъ более как таковая
вплоть до определениой ступеии третъеіо этапа — возвра«
щения. Очертим тот иителлектуальный горизонт, который
был освоен античной философией к этому врсмени.
В результате развития философии от пифагорейцев до
Платоиа была четко очерчена оппозиция двух сфер: са-
кральной и профаииой, небесиой и земной, вечиой и прехо-
дящей. С первой отчетливо связывается подАинное бытие н
подлинное знание, со вторий — мир стаиовления и мнения.
Философия посредничает между тем и другим мирами, по-
скольку сами подлииные философы — божеапвениые мужиш,
и ими (иаи за них) создаются свяіценные тексты, подлежащие
изучению и толковаиию адептами-учеииками. Отношение
учитекъ — священный текст — ученик предполагает все более
четкую оргаиизацию того института, который позволяет
воспитыватъ начиная с юиости гюдлинного почитатепя муЬро-
сти — философа — путем обучения его определенному набо-
ру дисциплин, прежде всего — математмческнх, которые по-
звоаяют отвлечься от мира становления и подводят к миру
подлинного бытия.
Дая чеАОвека этот переход возможен потому, что его ду-
ша — божественного происхождеиия, но только осознать это
118 Этих божественных фіілософов, безусловно, немного: божественный
Пифагор, почіггатель божественного Орфея, божественный Парменид,
божественный Эмпслокл, божесгвенный Сократ и, наконсц, божествснный
Платон. Из вссх перечисленных Сократ безусловно ничего не пнсал, но
Платон, написавшнй за него множество тексгов, как Пифагор и пнфагорсй-
цы гіисялн Ja Орфея, в «Пире» устами Алкивиада говорпт о «божественных
речах» этого Силена, полного «божесгвенными изваяниями» (216d, 222f).

Пребывание (iiovfj) 187
и культивировать ее божествениость могут очень немногие.
Странное промежугочное положение души, безусловно бес-
смертной и далеко не столь безусловно связанной с этим те-
лом — дли философа, безусловно связанной с этим телом и
далеко не столь безусловно бессмертной — для обывателя,
души, постоянно ведущей безмолвную беседу с самою собой,
души, испытывающей необъяснимую бессозиательную тягу к
прекрасному и благому и постоянно свергающейся от этих
прекрасного и благого к безобразному и злому, делает ее
первым н постояниым предметом заботы философа. Душа
посредством чувств воспринимает здешиий мир, a посредст-
вом расхуждения строит истинные или ложные умозаключе-
ния о нем; но она также приобщеиа и к божественному уму, a
черсз пего — к созерцанию подлинного бытия и к подлин-
ному знанию.
Именно овладение подлинным знанием и позволяет фи-
лософскои душе осозиать, что эта проявляющаяся в человеке
тяга к прекрасному есть след ее божесгеенного происхожде-
ния. Культивируя прирожденное душе стремление вернуть-
ся к своей духовиой родине, восходя от зримой красоты тел к
незримой красоте посгупков и наук, душа благородного
юноши под руководством опытного наставиика перестает
подчиняться воздействию страстей: она учится управлять
ими и вести себя в соответсгвии с требованиями разума. То-
гда она постепенно иачинает понимать природу блага, кото-
рая превосходит даже природу прекрасного, блага, ради ко-
тороги можно пожертвовать и жизиью, потому что жизнь во
зле пагубна для души.
Подлиииый наставник не придумывает для ученика не-
кие искусственные правила жизии, a показывает ему, что
достойное поведение человека, развившего соответствующие
добродетели, позволяет ему жить в согласии с общим устрое-

188
Глава I
нием мироздания. Властвуя над вожделениями, лодлинный
философ достигает здравомыслия-воздержности; умеряя
пылкое начало души, которое без призора ведет к бесчинству
и дерзости, он обретает подлинное мужество; культивируя
разумное начало, достигает мудрости; a умея совмесгить все
эти добродетели и должным образом примеиять каждую,
обретает справедливость.
Подлинным и наилучшим образом такая душа могла бы
проявиться при некоем идеальном государсгвенном устрой-
стве, которое само отражало бы структуру души и в полноте
позволяло бы проявиться справедливости. Оно было бы со-
отнесено с высшим благом, которое безущербно изливается
из своей вышебытийной полиоты, но вместить которое каж-
дое из сущих может тоаько в меру свосй сознателъной при-
общениости к нему. Мир подлинного бытия, который втоже
время, a сказать вернее, — вечно соответствует подлинному
знанию и сам есть надмирный ум, вмещает это благо во всей
его доступиой бытию-уму полноте. Душа вечио устремленак
этому миру надмирного ума, она вечно воспроизводит его и
стремится вместить его в уделенной сй мсре, но в этом вос-
произведении она не в силах оставаться на уровне ума и по-
тому начинает опекать его создаиное в материи совершенное
подобие: прекрасный космос. Так y мира ума-образца —
умопостигаемого космоса — появляется его ирекрасное оду-
шевленное подобие — чувственно воспринимаемый космос
To, что в умопостигаемом космосе дано в единораздельной
цельности бытия и ума, в вечности, являющейся жизнью ума,
то в здешием мире воспроизводится во времени, которое
есть жизиь души и зримым образом проявляется прежде все-
го в движении иебесного свода. Но посколъку в этом мире
мы сдишком часто сталкиваемся с упорством зла, — не следу-
етли предположить в нем наличие и злой души?

Пребывание {iiovfj)
189
Этот макрокосм целиком воспроизводится в микрокосме,
каким является человеческое существо, одно из множества
живых существ. Наделенный умом, душой и телом, человек
тем самым причастеи ко всем уровням мерархически устро-
ениоі о унпверсума. Он обладает доброй и злой волей: сми-
ряя последнюю, он может постичь себя и мир. Для созиа-
тельного постижения филосиф культивирует систему наук,
которые определяют поведение и душевиый склад (этику)
человека, сго место в социуме и структуру этого социума (по-
литику), правила владения языком, рассуждения о любом
предмете и умение убеждать (грамматику, логику и ритори-
ку), понмманис строения здешиего подвижиого мира в целом
(физику и астрономию), знание невещественного мира не-
подиижных матсматических сущностей (арифметику, геомет-
рню и музыку); наконец, оии обеспечивают философу пости-
жение божества, даваемое первой философией, той наукой,
которая, как пишет Аристотель, «могла бы быть итѵи только
иаи больше всего y бога: все другие науки более иеобходимы,
нсжели она, но лучше — нет ни одной» (Метафизика I 2, 983 f
9-11).
Гаким образом, философия стала общим именем для вся-
кого рациинального знания, помнящего о своем божествен-
иом рационально непостижимом первоистоке, и тем самым
— для всей иерархии знания, при том что каждое знание
опирается на соответствующую познавательную способность.
И поэтому когда все указанные науки постепенно вошли в
поле зрения философии и стали предметом ее компетенции,
toi да и вся предшествующая история постепенно и разнооб-
разно развивающейся мысли могла быть воспринята как ис-
тория философии: к философам мог быть отнесеи и мудрец
Фалес, и ученъге Анаксимандр и Анаксимен, и запоздалый по-
клоииик Дельфийского бога Гераклит, и стремящиеся куль-
тивировать прежнюю ионийскую науку в век софистического

190
Глава I
просвещения Анаксагор или Диоген Аполлонийский, и уче-
ник софистов Демокрит, и другие. В обретенной полноте
философского ведения всем им нашлось свое место: все
предшествующие мыслители разместились на одной плоско-
сти перед испытуюицим их филогофским умом.
5. Заключение к первой главе
Таким образом, европейская философия возникает в пи-
фагореизме как реакциониое, охранителъное отношение
мысли к собственному пришлому, репрезентан гами которого
оказываются наиболее авторитетные и траднционио почи-
таемые стихотворные тексты. Само сгремление мысли опо-
знать и сохранитъ (или даже заиово создать) это писъменно
зафиксированное в стихотворной форме прошлое как под-
линное настоящее, то есгь наиболее интересносг для мысли и
свойствеииое ей, сразу придает мысли иисти і уциональную
определенносгь: структура свяіценный текст — эісрец — адепт
в процессе работы над текстом очень быстро трансформиру-
ется в сфуктуру предмеѵі обучения — обучающий — учащийся.
Эта последняя сгруктура начинает мгновенно тиражирова-
ться и расширяться: устаиавливается разнообразие прсдмегов
обучения, появляются методы и федства обучения, наконец,
вырабаіъіваются литературные формы (жанры), в которых учи-
тель и учеиик выражают свое поиимание предмета и демонсг-
рируют соответсгвенно масгерство в его ірактовке и степень
приобщеннсх:ти к этому масгерству, владеиие им.
С появлеииелі постояиных школ развивается и второй ос-
новной элемент всякой научиой и философской деятельно-
сги: диспуты. В связи с этим постепенно разрабатывается и
совершенствуется понятийный аппарат философии, стано-
вится абсолютио отчетливой ее дисциплинарная структура, a
таклсе входит в поле зрения история разработки тех или
иных проблем предшествующими мыслителями, — появля-

Пребывание (fiomj)
191
ются предпосылки доксографии. Таким образом, философия
начинается с момента инструментализации знания, в резуль-
тате которого оио впервые иачииает выделяться и разраба-
тываться как таковое, как особая сфера между человеком и
богом, человеком и миром. Но на первом этапе еще видно и
то, что эту промежуточную сферу осеняет сверху («богоот-
кровеннос знание») и отторгает снизу (необученностъ и не-
всжество не прошедшего школу хама).
Основной приметой следующего этапа, исходящего из того,
что философия уже есть, спшовится разработка отделъных
предметных областей и проблем. При этом сам факт, что бытие
философии обеспечено наличием философской школы, — вы-
падает из поля умозрения и рефлексии как нечто самоочевид-
ное: имтеллектуальный іоризонт нового этапа ограничен шко-
лой, и y предсгавителей шкоаьной философии этого этапа нет
незаьисимой {тго my сторону школьного бытия) платформы для
философского взгляда на философию в целом со стороны. По-
эт\)му поле философии начинают кроить на отдельные учасгки
и появляются отдельные одновременно сущесгвующие и кон-
курирующие между собой философские школы. В отличие, на-
пример, от разных сократических школ, так или ииаче, но при-
знававших свою связь с общим учителем, и в спорах между со-
бой каждая иа свой лад разрабатывавших общее поле филосо-
фии, новые схолархи стремятся противопосгавить себя прежде
всего Платону, a затем и Друг Аругу.
С этих nop начииает казаться, что действительно в рамках
одной культуры возможиы миогие философии и тем самым
многие истины, и — неспешный вообще — ход истории не
спешит и в данном случае разбивать эту иалюзию. В первую
очередь ее поддержанию способствует то, что y греков этого
периода необыкновенно расширяется географический, исто-
рический и интеллектуальный горизоит, и сразу вместить все
многообразие нового материала в рамках единого мировоз-

192
Глава I
зрения оказывается невозможным. Раздробить истину, искус-
ственно свести ее к той нли иной доступной «простому чело
веку» частности, и развить эту частность в целостное миро
воззрение и воспитать школяра, который чувствует себя
гражданином мира, — таковы задачи, стоящие перед фило-
софскими школами на этапе исхождения.

Глава II
ИСХОЖДЕНИЕ
(ттрообо?)
1. Академия и другие философские школы
в IV — III векахдоР. X.
Древняя Академия:
систематизация и догматизация учеиия
основателя школы, комментарии и диспутации
Приняв Академию от Платона, его племянник Спевсипп
был ее схолархом вплоть до своей смерти в 339 году. По спи-
ску из тридцати названий, приводимому Диогеном Лаэртием
(IV 4—5), можно судить о том, что Спевсипп разрабатывал те-
мы, так или иначе представленные в платоновском корпусе
сочинений: «О наслаждении», «О справедливости», «О друж-
бе», «О душе», «О богах», «О философии», «О законодательст-
ве» и др., причем среди его сочинений были как диалоги, так
и записки'19. Помимо этого Спевсипп написал «Энкомий
Платону», где, в часгности, речь шла о том, что основатель
Академии был сыном Аполлона. Таким образом, уже со Спев-
сиппа начинается та сакрализация образа Платона, которая в
позднем платонизме обеспечила ему постоянный эпитет
«божествен ный ».
Спевсипп, сохраняя платоновское деление мира на чувст-
венный и умопостигаемый, признавал знание на основе
119 Собрания фрагментов Спевсиппа: LangP. L. F. De Speusippi Academi-
ci scriptis. Bonn, 1911 (repr. Fr. a. M., 1964); Frammenti, a cura di M. Isnardi
Parente. Napoli, 1980. Diog. L. IV 4, 6 —5, 18: КахаКеХоѵкг 6è тіацяХешта
іжонѵтщата каі ôiaXôyouç яХеіоѵас, èv otç каі... 'Уттоцѵііцатікоі біаХоуоі, Та-
Çeiç \жо|д.ѵццатсоѵ.

194.
Глава II
ощущений. Аристотель сообщает (Метафизика VII 2, 1028 b
18 слл.), что Спевсипп по сравнению с Платоном увеличивал
число сущностей, призыавая отдельные начала для чисел, ве-
личин, души. В рамках сверхчувственноіо бытия он призна-
вал вышебытийное Единое, источник бытия, которое Спев-
сипп отличал от начала, каковым он считал неопределенную
двоицу. Это мнение Спевсипп стремился возвести к древним
пифагорейцам, сохраняя и здесь консервативную позицию
Платона. Пифагорейская ориентация Спевсиппа безусловно
лежит в русле основных установок платонизма, и если Пла-
тон в своих сочинениях всего один раз упоминает Пифагора,
Спевсипп подчеркивает пифагорейскую ориентацию пла-
тоиизма, то есть искоииую ориентацию самого осиователя
школы, Платоиа, начиная с его первою сочинения, «Аполо-
гии Сократа».
В трактате «О пифагорейских числах» Спевсипп отожде-
ствляет умопостигаемую парадигму с декадой, которая и бы-
ла образцом для творящего демиурга.
В области этики Спевсипп проповедова,\ бестревожностъ
(аохХт)аСа), с которой вполне сопоставима развитая концеп-
ция невозмутимости (атараССа) Эпикура. В области логики
признавал платоновскую диерезу: в трактате «О подобном»
на материале биологии и боганики проводил логическое
различение родовых и видовых признаков.
Говоря о Спевсиппе, мы по преимуществу находимся в
институциональных и интеллектуальных рамках Академии
при Аристотеле, который постоянно полемизировал со Спев-
сиппом. Осознание того, что наряду со школой Платона и
уже независимо от нее имеет возникнуть сопоставимая с ней
другая школа, a не просто представители других точек зре-
ния и выразители других мнений, по-видимому, впервые
приходит к Ксенократу.

Исхождетіе (тгроодос)
195
Покинув Академию после смерти Платона вмесге с Ари-
сготелем, Ксенократ120 сгановится ее главой после смерти
Спевсиппа. Ксенократ первым дает четкую систематизаідию
и школьную догматизацию платоновского учеиия, тем са-
мым консервируя еіо. Ксенократ впервые проводит наме-
ченное в Академии деление философии на физику, этику и
логику, ставшее классическим в эпоху эллинизма. Во главе
всего Кгенократ помещает монаду, отождествляя ее с умом и
Зевсом, и диаду, принцип множественности и неопределен-
ности. Наши нсточиики ничего нс говорят о вышебытийном
начале бытия y Ксенократа, но иерархия бытия y него дана с
абсолютной отчетливостью. Выделяя умопостигаемос, пред-
сгавляемое (боСаатп) и чувственное бытие, Ксенократ с пер-
вым соогносит идеи-числа; со вторым — небесный свод, ко-
торый одновременно к зрим, и подлежит научному изуче-
нию посредством астрономии; к чувственному бытию при-
надлежит все в иределах небесного свода, который, в свою
очередь, делится на две области — надлунную и подлунную.
В надлунной сфере — боги, к числу которых относятся
планеты, в подлунной помещаются демоны — человеческие
души, не прошедшие очищения и не могущие вернуться к
своему солнечному отечеству. Признавая бессмертной чело-
веческую душу (включая и ее неразумную часть), Ксенократ
предписывает ей в качестве цели ее пребывания в этом мире
очищение от всего того, что причиняет ей тревогу. Блажен-
ство достигается человеком на пути следования первона-
чальным природным задаткам (та ттрыта ката фиаіѵ), первый
из которых — инстинкт самосохранения, a no достижении
120 Фрагменты Ксенократа собраны в классическом издании R. Heinzc:
Xenociates- Leipzig, 1982 (repr. Hildesheim, 1965), дополненном только че-
рез 70 лет: Pines S. A New Fragment of Xenociates and its Implications /
Transactions of the American Society, vol. 51, Part 91(61). P. 3-34. Cm. также биб-
ліюграфню.

196
Глава II
разумного возраста — в культивировании добродетелей. При
этом Ксенократ признает наличие благих, дурных и безраз-
личных с этической точки зрения вещей.
Иерархии бытия и живых существ соответствует иерар-
хия знания. Сверхчувственной реальности соответствует зна-
ние, чувственной — чувственное восприятие, промежуточ-
ной сфере — мнение. По-видимому, Ксенократу принадле-
жит также теория разных типов материи, более и менее тон-
кой. Вероятно, таким образом он пытался перейти от неве-
щественной сферы образцов ко все более плотным матери-
альным сферам. Продумывание и упорядоченьс иерархии
бытия — одна из ілавных забот Ксенократа, что в сочетании
с подчеркнутым пифагореизмом открывало его учению боль-
шие перспективы, однако в значительно болес поздний — и
в значительно большей степеии схоластическм окрашенный
— период.
Ксенократ напнсал 75 сочинений, часть которых трактует
традиционные академические — отчасти восходящие еще к
эпохе софистики — темы: «О государстве», «О силе закона»,
«О справедливости», «О добродетели», «О том, что можно
научить добродетели» и др.; часть его сочинений посвящена
отдельным наукам: шесть книг «О науках», «О геометрах», «0
геометрии», «О числах», «Наука чисел», «Об астрономии». Он
специально занимался также проблемами логики. Ему при-
надлежали трактаты «О диалектике», «О противоположно-
стях», «О родах и видах».
Мы, к сожалению, не знаем содержания этих его сочине-
ний, но можем предположить, что, во-первых, он продолжал
развивать некоторые платоновские методы (диерезу), a кро-
ме того при Ксенократе в Академии не прерывалась традн-
ция диалектических споров, диспутов. Для Академии, в ко-
торой уже продуктивно работал Аристотель, это обилие спе-
циализированных сочинений и четкая дисциплинарная

Исхождение (npooSoç)
197
структура философии, разумеется, не новость. Но если учесгь,
что перед нами творчество непосредственного ученика и
адепта платоновской философии, жанровая эволюция
школьного платонизма бросается в глаза.
В 314 іоду Ксенократ умирает, и его сменяет Полемон.
Перед нами — новое поколение платоников, не знающих
уже не только Платона, но и Спевсиппа. Диоген Лаэртий (IV
18) сообщает о нем следующее: «Полемон говорил, что долж-
но упражнять себя на поступках, a не на диалектических уп-
ражнениях: выучить гармонику по учебнику, но без упраж-
нений — это все равно, что изумлять всех вопросами, но про-
тиворечить самому себе в распорядке жизни». Этот подчерк-
нутый имтерес к практической этике не означает, что Поле-
мон — и Академия при нем — пренебрегала диалектически-
ми упражнениями: «Он, говорят, даже не присаживался,
чтобы разобрать утверждения собеседников, a разделывался
с ними на ходу» (IV 19). Во всяком случае, при Полемоне в
Академию приходит Аркесилай, с которого начинается но-
вый этап ее эволюции: скептический.
Диоген Лаэртий говорит, что Полемон оставил многие
сочинения, но не дает их названий121. При Полемоне в Ака-
демии развивалась еще одна очень важная сфера внутри-
школьной активности: Крантор, слушавший еще Ксенократа,
комментирует платоновского «Тимея». Это показывает, что
если y последователей Ксенократа и не шла речь о догмати-
ческой разработке платонизма, платоновские сочинения
продолжали быть предметом изучеиия и толкования в
Академии.
Итак, начиная с Полемона можно говорить о все большем
сужении академического горизонта: этика и логика (диалек-
тика) начинают безусловно доминировать, a практика дис-
Gigante M. Polemonis Academici fiagmenia. Napoli, 1977.

198
Глава II
путаций становится конструктивным стержнем школьной
жизни. В 265 году после смерти Кратета122, недолгое время
бывшего схолархом после Полемона, во главе Академии стал
Аркесилай из Питаны (эолийский порт в Малой Азии)123, ро
доначальник так называемой новой Академии124, который
провозглашает в качестве цели философии нс обладание ио
тиной, a отсутствие заблуждений, a также выдвигает знаме-
нитый принцип воздержания от суждений (еттохл).
Для Аркесилая множество соперничающнх школ в Афи-
нах было исходной реальностью его философского образова-
ния: в Афинах он учился музыке y Ксанфа, a затем слушал
Теофраста н после него перешел к Крантору (Диоген Лаэр-
тий, IV 29), через которого хотел попасть в А:кадемию к По-
лемону (там же, 24). Показательно, что Аркссилай еще y себя
на родине занимался математикой, и по приездс в Афины
изучал геометрию y Гиппоника (там же, 32). Но не это было
главным и для него, и для Академии в целом.
Основной в Аісадемии становится полемика с догматиз-
мом других философских школ, к рассмотреиию которых те-
перь и следует перейти. Выше речь шла о том, что наличие
другой конкурирующей школы как конститутивный при-
знак школьной жизни было впервые осозиано Ксенократом,
что и привело к догматизации пла гоновского учения. Но на-
чиная с Аркесилая это наличие оппонентов и спор с ними
,лг Диоген Лаэртий говорігг о сочинениях Кратета, посвященных фи-
лософіш, ие приводя пх названий, книгах о комеднп іі речах; собраиіія
фрагмеитов Кратета нет; аиа.міз Дног. Л. IV 4 н лптературу см. в работе:
Doravdi T. Il quarto libro délie «Vite» di Diogeno Laertio. Acadeinia da Speuâp-
po a Clitomaco/ANRW II 36, 5, 1992. P. 3773-3774.
123 Матсрналы no названному выше Крантору h Аркеснлаю собраиы в
работе: Mette H.J. Zwei Akademiker heute: Kraiitor von Soloi und Arkesilaos
von Pitane / Lustruin 26, 1984. P. 41-94. Матерналы no Аркеснлаю см. также
в собранни Scettici antichi a cura di A. Russo. Torino, 1978. P. Kil-202.
^4 O разделенпп псторип Академии на псрноды, ставшие модной те-
мой размышленнй ко времени Цицерона, см. ннже в разделе «Эволюция
Академии».

Исхожаепие (ттроодос)
199
становится обязательным условием и основным направлени-
ем всей школьной жизни Академии почти на полтора века.
Сам Аркесилай выразительно подчеркивал, что он опирается
исключительно на Сократа (разумеется, героя платоновских
диалоіов, поскольку никакой иной непосредственно сокра-
товской традиции не было) и Платона (Сіс. Acad. I 46), но его
противники инкриминировали ему зависимость от других
школ.
Тот же Диоген Лаэртий передает, что Аркесилай сам по-
буждал своих учеников слушать и других философов (там же,
42)> В этом следует видеть его широту и понимание изме-
нившсйся ситуации. Но самого Аркесилая обвиняли в том,
что он миогое заимствовал y Пиррона, y мегарика Диодора и
y Менедема Эретрийского (там же, 33). Подробнее об этом
речь пойдет ниже. Однако уже теперь ясно, что эволюция
Академии в сторону скептицизма не была результатом за-
имствования одним из схолархов чьих-то взглядов: таково
было закоиомерное развитие внутреиней жизни школы,
оказавшейся в новых условиях.
Аристотель и перипатетики:
иаучные и историографические изыскаиия
В отличие от Платона, вся творческая жизнь которого
прошла в Афинах, Аристотель длительное время после два-
дцати лет ровной и налаженной академической жизни про-
водпт вке Афин: в течение трех лет он сначала в Ассосе в Ма-
лой Азии (Адрамиттский залив, близ Лесбоса), где благодаря
тиранну Атарнея Гермию, учившемуся в Академии, двумя
другими платониками, Эрастом и Кориском125, была открыта
философская школа, привлекшая помимо Аристотеля Ксено-
крата, Каллисфена и позднее Теофраста; затем он в Митиле-
,2:" К этим троим платоникам обращено VI Письмо Платона, подлин-
ность которого вызыв^ла сомнения (Platon. Lettres. Traductions inédites,
introduction, notices et notes par L. Brisson. P., 1987. P. 127-128).

200
Глава II
не и Стагире; следующие восемь лет — при Филиппе Маке-
донском в качестве воспитателя Александра Македонского.
За это время Аристотель, вероятно, пишет «Историю живот-
ных», «О частях животных», «О передвижении животных», —
биология входит в число главных интересов Аристотеля, с
чем, в частности, связано создание трактата «О душе», — a
также совместно с Теофрастом описывает 158 государствен-
ных устройств греческих городов (из них до нас дошла
«Афинская полития»), негреческие обычаи и установления,
пишет часть «Политики», a также делает эксцерпты из «За-
конов» Платона.
Аристотель возвращается в Афины только в 334 году и на-
чинает вести собственную школу в Ликее. По возвращении
он перерабатывает «Риторику», завершает «Политику» и до-
писывает «физику», пишет ряд книг, вошедших в «Метафи-
зику», «О рождении животных», редактирует трактат «О
Aymé» и «Никомахову этику».
Перед нами новый тип философа, профессионально сфор-
мировавшегося в школе Платона и ведущего независимый
образ жизни педагога и ученого. На примере Лристотеля и
других учеников Платона видно, как феномен развитой фи-
лософской школы начинает тиражироваться, a профессио-
нальные научные занятия плодотворно ведутся в рамках той
ниши, которая была опознана и освоена Академией.
Внутри очерченного выше интеллектуального горизонта
находили свое естественное место занятия отдельными нау-
ками и их специальная разработка. Однако само это нахож-
дение внутри естественным же образом сужает взгляд: и уже
y Аристотеля мы отчетливо наблюдаем это сужение. Таким
образом, уже на примере Аристотеля мы убеждаемся в том,
что ннституциональные предпосылки в определенном смыс-
ле предопределяют образ мира философа и характер фило-
софсгвования.

Исхождение (irpôoSoç)
201
Для Аристотеля — как и для Платона — высшее начало
есть безусловное благо. Ho y Арисготеля — в отличие от Пла-
тона — оно больше не усматривается за пределами ума и бы-
тия. Первое начало есгь полная осуществленность: это ум,
вечно обладающий предметом мысли, то есть непрерывно
существующий как ум, или бог. Природа этого блага абсо-
лютно постижима: бодрствование, восприятие, мышление —
приятнее всего, a именно это и свойственно вечно деятель-
ному уму. Мы — как и весь мир — стремимся к нему, потому
что ему так хорошо всегда, как нам — бывает иногда, a может
быть ему м еще лучше. Арисготель прекрасно понимает, что
такое первоначало ничего не может породить, но его это
очевидно не смущает: когда нечто уже есгь, его не нужно по-
рождать, и тревожащий Платона и предшествующих мысли-
телей вопрос о происхождении мира — не вопрос для Ари-
сготеля. Платон в «Тимее» не дает прямого ответа на этот
вопрос: он укрывается за рядом метафор, но вопрос о проис-
хождении этого порядка вещей безусловно существует для
него. Для Аристотеля же (Метафизика XII 10) все в мире уже
«упорядочено для одной <цели>... так, как это бывает в до-
ме». И этот порядок можно изучить и непротиворечиво опи-
сать с помощью соответствующих наук.
Точно так же вопрос о душе для Аристотеля — предмет
исследования специальной рациональной науки, принадле-
жащей к числу наук о природе. Вопросы о возникновении
души, о душе мира, о наличии доброй и злой души, то есть
все то, что занимало Платона, — теперь философски нереле-
вантны для Арисготеля. О существовании души мы судим по
определенным ес проявлениям (все одушевленные существа
находятся в движении и обладают ощущением), которые
можно изучить и квалифицировать. Можно описать виды
движения (перемещение, превращение, убывание, возраста-
ние) и зафиксировать, что если движение и свойственно душе

202
Піава II
как таковой, то толъко привходящим образом. Можно также
установить число ощущений, которых может быть ровно
столько, сколько их есть (зрение, слух, обоняние, вкус, осяза-
ние), и указать на связь души и ума y разумічых одушевлен-
ных существ.
Чтобы показать все логические несообразности, выте-
кающие из признания отдельного существовання души от
тела, Аристотель рассуждает следующим образом: предполо-
жим, что топор был бы естественным (существующим ог
природы) телом; тогда его сущностью, без которой он не мог
бы оставаться самим собой, было бы бытие в качестве топора,
— это и было бы его душой, без которой он не был бы топо-
ром. Точно так же сущность живого существа, обладающего
органами (органического), его бытие в качсстве такового и
единство всех его функций и проявлений, и является его ду-
шой. Бессмысленно спрашивать, отделена ли душа от тела,
как бессмысленно спрашивать, отделен ли отпечагок на воске
от воска; поэтому душа — как совершенная осуществлен-
ность живого органического тела — не может существоватъ
без него точно так же, как живое органическое тсло не может
существовать без души. Как благо-ум иммаиснтно миру, так
душа имманентна одушевленному (=живому органическому)
телу.
Аристотель с такой легкостью уходит от умножения
трансцендентных сущностей и отказывается от признания
вышебытийного начала потому, что он замечательным обра-
зом расширил категориальный аппарат описаішя наблюдае-
мых явлений, которые впервые с такой решительностью ста-
новятся исходной реальностью научного знания. В самомде-
ле, сама механика определения и уяснения сущности любого
предмета — той же души, например, — в корне меняегся:
сущносгь есть либо форма, либо материя, либо то, что состо-
ит из того и другого; форма есть осуществленность (энтеле-

Исхождение (npôoSoç)
203
хия), материя — возможность. Одушевленное существо со-
стоит из материи и формы, то есть из тела и души. Тело оду-
шевлено в возможности, душа — осуществленность этой воз-
можности, или энтелехия некоторого тела. Душа не есть те-
ло, a нечто, принадлежащее определенного рода телу, некое
осуществление его возможности быть живым; ясно, что эта
возможность тела быть живым не может реализоваться вне
тела.
Таким образом, с одной стороны, душа как некая само-
стоятельная сущность исчезла; но в то же время она оказа-
лась подлииной сущностью одушевленного тела, подробно
рассмотренной и описанной. Одушевленные тела могут рас-
ти, вожделеть, ощущать, перемещаться, мыслить. Одни жи-
выс суидества обладают всеми этими способностями, другие
некоторыми или одной. При внимательном рассмотрении
мышлсния мы такжс обнаруживаем между ним и ощущени-
ем сщс одну промежуточную способность воображения. Все
это миогообразие естественным образом существующих ве-
щей, к числу которых относятся и элементы, Аристотель объ-
единяет единым понятием природы, которая, вытеснив
трансцендентную платоновскую мировую душу, и оказалась
имминснтным принципом движения и изменения, но также
и покоя — для тех вещей, которым по природе свойственно
покоиться.
Абсолютная очевидность того, о чем говорит Аристотель,
его умение учесть все уже высказанные точки зрения и пред-
восхитить все возможные вопросы, — все это заставляло за-
бывать самые обычные и здравые вопросы по поводу его ут-
верждений. Так, Аристотель обращает внимание на то, что
два элемента — земля и вода — естественным образом дви-
жутся вниз, a два другие — воздух и огонь — вверх, но ни
одному из этих элементов не свойственно непрерывное кру-
говое движение: но именно так движется небесный свод;

204
Глава II
следовательно, заключает Аристотель, существует еще один
элемент — эфир, которому свойствен именно этот вид дви-
жения. Его мы должны признать первым, самым совершен-
ным и всчным. Аристотель приводит множество логически
безупречных, но с физической точки зрения совершенно бес-
смысленных доказательств этого тезиса, как бы не замечая
исходной несводимости описываемой им зримой реальности
к нашему способу анализировать и объяснять ее.
Это же наивное стремление овеществитъ наши рациоиальлые
построения проявилось и в том, с какой готовностью Аристо-
тель придает физический смысл геометрическим моделям
небесного свода Евдокса и Каллиппа (Метафизика XII 8).
Безусловный прорыв, осуществленный Аристотелем в ра-
ционализации познания, был ошеломляющнм и для него, и
для многих поколений мыслителей после нсго, и это рацио-
налистическое ослепление решительно сужало тот интеллек-
туальный горизонт, который принципиально уже был от-
крыт для философии в предшествующий период.
Но этот школьный имманентизм, это обсспеченное шко-
лой стремление не выходить за пределы здешнего мира в
рассмотрении трансценденталий, то есть того, что непосред-
ственно не дано нам ни в чувстве, ни в рассудке, этот піпзе-
мый стихисй школьных диспутаций рационализм в интер-
претации физических явлений, a также твердая уверенность
школяра в том, что данность явлснного мира — вечная, без-
условная и окончательная, — все эти новые установки куль-
тивируемого школой познания открывали философскому ра-
зуму огромный простор в конструировании его основных ка-
тегорий. Разрабоганные Аристотелем понятия начала, при-
чины, формы, материи, возможности, действительности и
окончательной осуществленности — энтелехии, a также кате-
гории движения, места, времени, бесконечности, непрерыв-
ности и других впервые и навсегда показывают, до какой

Исхождение (wpôoôoç)
205
степени совершенствование понятийного аппарата филосо-
фии принадлежит к ее основным заботам.
Арисготель закрепляет деление науки на теоретическую и
практическую. Ko второй относится этика и политика. И та и
другая связаны с культивированием добродетелей. И хотя
для Аристотеля — как и для Платона — воспитание доброде-
телей связано с представлением о высшем благе, которое по-
стигается некоей высшей наукой о государсгве, но для Ари-
сготеля бессмысленно искать некое всеобщее высшее благо, a
предпочтительнее рассматривать те блага, которые можно
реально преследовать в разных видах деятельности.
Спсциальное рассмотрение, на какое стали претендовать
в этом сузившемся аристотелевском мире явления природы
и факты человеческой деятельности, было продолжено его
ближайшими учениками и последователями.
Теофраст, приобретший для нужд школы крытую гале-
рею (перипат) с садом, по которой последователи Аристотеля
стали называться перипатетиками, был первым после Ари-
стотеля схолархом основанной им школы. Его лекции поль-
зовались чрезвычайной популярностью. Теофраст занимался
школьной разработкой отдельных проблем, встающих в рам-
ках открытых, развитых или намеченных Аристотелем наук:
логики, физики, метафизики, этики, a также историей зако-
нов, риторикой, поэтикой, ботаникой. Ему принадлежит сио
тематическая подборка «мнений» физиков — доксографиче-
ский компендий, лежащий в основе наших сведений по ис-
тории ранней греческой философии и науки. Огромный кор-
пус его сочинений — так же как и всех прочих перипатети-
ков IV — II веков — дошел до нас во фрагментах, об его иде-
ях мы можем судить благодаря поздним свидетельствам,
Евдем Родосский, Дикеарх и Арисгоксен — также непо-
средственные ученики Аристотеля. Из них первый впослед-
ствии организовал собственную школу на Родосе, специально

206
Глава II
занимался толкованием трактатов учителя, разрабатывал
проблемы аристотелевской логики и физики, a также изучал
историю арифметики, геометрии и астрономии и теологии.
Второй прилежал к трудам исторического толка: помимо
общей истории греческой культуры от золотого века до оэ-
временности и государственных устройств ряда греческих
городов, Дикеарх составил жизнеописание Платона и других
философов, a также писал о Гомере, Алкее, о состязаниях в
музыке и поэзии. Аристоксен, учившмйся также y пифаго-
рейца Ксенофила, составил жизнеописания Пифагора, Архи-
та, Сократа, Платона, собрал пифагорейские шречения, пи-
сал о воспитательных и политических законах и составил це-
лый ряд исторических записок. Наиболее известны его сочи-
нения по музыке, из которых до нас дошла «Гармоника».
Учеником Теофраста был Деметрий Фалерсюш, в течение
десяти лет (317-307) стоявший во главе Афин. По изгнанин
из Афин он в конце концов (в 297) перебирастся ко двору
Птолемея I Сотера в Александрию и переносит туда самый
тип перипатетической учености, адекватно характеризующей
одну из важнейших тенденций эллинизма: іштеллектуальная
сфера развивается в этот период не столько в замкнутых
школах, культивирующих божественную мудросіь, сколько в
открытых научных центрах, предполагающих специализацию
и самостоятельную разработку отдельных научных дисцип-
лин.
Известны имена схолархов и представитслей перипатети-
ческой школы более позднего времени: все они заыимались
сходного рода историческими и филологическими штудия-
ми, a также этикой. Но как философская школа Аристотеля
Перипат перестает существовать. И дело здесь не только в
том, что школьные сочинения основателя школы, после
смерти Теофраста no наследству перешедшие Нелею из
Скепсиса и забытые его наследниками, на два века выпадают

Исхождение {ттроодос)
207
из поля зрения перипатетиков, хотя и это сыграло свою
роль : за/\оженные Аристотелем основы конкретных науч-
ных, в частности исторических, занятий на данном этапе ока-
зываются гораздо более важными, нежели репрезентирую-
щие школьную премудрость философа тексты. Ученость
опять — как y софистов — оказывается транспортабельной и
тиражируемой, чем, собственно, и определяется главная
сиецифика этапа исхождения.
Стоики: первые образцы схоластической рутины
Диогсн Лаэртий (IV 21) приводит эпиграмму на общей
гробнице Полемона и Кратета:
Путннк, поведай отом, что в этой гробннце сокрыты
Рядом мудрец Полемон и богоравный Кратет,
Великодушием схожие двое мужей, y которых
Сонмы божесгвенных слов жилн на вещих устах.
Чистою жиэнь их была, посвященная вечным заветам,
К мудрости высшей стремясь, в коей бессмертие их.
He будсм придавать слишком буквальное значение сооб-
щсниям Диогена относительно образа жизни философов рас-
сматриваемого периода, но все ж таки отметим резкое изме-
ненис самого описываемого Диогеном типа тех, кто теперь
прилежал философии. Диоген Синопский, сын менялы Гике-
сия, за свой образ жизни и бесстыдство получивший прозви-
ще собаки (киыѵ) и ставший родоначальником кинизма, Мо-
ним Сиракузский, ученик Диогена, раб одного коринфского
126 О последсгвиях, к которым привел тот факт, что Нелей из Скепсиса
продал подборку рукописей Арисготеля Птолемею II, благодаря которому
они попалн в Александрийский музей, исключив из нее подготовительные
материалы магисгра к читавшимся нм курсам, которые попали в его нме-
ние в Скепсисе н стали жертвой невежесгвенных родствеиников (так мож-
но контамниировать две версии Athen. I 3 a-b и Sü-ab. XIII 1, 54. P. 9), cm.:
IrigoinJ. Les éditions de texte / La philologie greque à l'époque hellénistique et
romaine (Entretiens sur l'antiquité classique. Publiés par Olivier Reverdin et
Bernard Grange. Tome XL). Vandcevres; Genève, 1994. P. 52.

208
Глава II
менялы, Кратет, человек благородного происхождения, раз-
давший свое имущество и несмотря на уговоры родственни-
ков отдавший предпочтение тому, чтобы «жевать бобы и не
знавать забот» (там же, VI 86), и другие прямые представите-
ли кинического образа жизни, так же как до известной сге-
пени и философы вообще, в общественном мнении сгановят-
ся предметом насмешек.
Вероятно, этому в первую очередь способствовало общее
изменение духовного климата эпохи, предпочитавшей ду.
ховной собранности и глубине активную и разнообразную
практическую деятельность на необозримых просторах эл-
линистических монархий. Однако и сам тип людей, изби-
равших философию своим главным занятием, меняется.
Основатель стоического учения Зенон из Китиона, «что
на Кипре, греческого города с финикийскими поселенцами»,
тридцати лет прибыл с грузом пурпура в Пирей, попал в
Афины и, познакомившись со II книгой «Ьоспоминаний о
Сократе» Ксенофонта, «пришел в такой восторг, что спросил,
где можно найти подобных людей»; был on c кривой шеей,
худой, с толстыми ногами, нескладный и слабосильный, но
закаленный и неприхотливый, скупой, мрачный, едкиЙ, с
напряженным лицом, но распускавшийся на попойках (VII1,
16, 26-27); Клеанф из Асса, в молодости кулачный боец, бед-
ный, трудолюбивый, но недаровитый, ставший преемником
Зенона во главе школы (VII 168, 170, 174); ученик Клеанфа
Хрисипп, родом из Сол или из Тарса, поначалу — бегун,
тщедушный телом, даровитый и остроумный философ, одна-
ко неблагородно плодовитый, постоянно погруженный в
бесконечные выписки, причем любивший гадости и непри-
стойности (VII 179-182, 187). Таковы, по Диогену, наиболее
выдающиеся представители Древней Стои127.
Такого рода характерисгикн Диогена всякий раз напомннают мне
знаменитые страницы из «Го^дарсгва- Платона (495Ь-е): «Когда... от фн-
лософии отпадают те люди, которым всего болыие надлежит ею заиимать-

Исхождение (тгрбооос)
209
Из тех, кто прибывал в Афины со всего света, иные, обна-
руживая там философские школы и философов, сгановились
их учениками, переходили от одного к другому и стремились
создать на основе усвоенной науки и свои собсгвенные уче-
ния. Зенон учился y киника Кратета, потом — y академиков
Ксенократа и Полемона. Зенон принимает принятое в Ака-
демпм начиная с Ксенократа деление философии на физику,
этику и логику. Однако Зенон и Хрисипп ставили на первое
месго логику, причем последний предлагает ее в особенности
подробную разработку. Это специальное внимание к логике
в стоицизме чрезвычайно показательно, поэтому начнем рас-
смотрение с нее.
Сталкиваясь в Академии с практикой диалектических
рассуждсний и будучи вовлечены в сгихию школьных диспу-
тов, новообращенные философы стремились прежде всего
овладеть логикой128, которую стоики разделяли на две части:
риторику и диалектику, которая является «крепосгью разу-
ся, она остается одинокой н незавершеиной... К философии... приступают
уже другне лица, вовсе ее не достойные... Ведь иные людишки чуть увидят,
что область эта опустела, a между тем полна громких имен и показной
пышности, тотчас же, словно те, кто из темницы убегает в святилище, с
радостъю делают скачок прочь от ремесла к философни — особеино те, кто
половчее в своем ничтожном дельце. Хотя фіілософия находится в таком
положении, одиако сравнителъио с любым другим масгерством она все же
гораздо больше в чесги, что и привлекает к ней многих людей, несо-
вершенных по природе: тело y иих покалечено ремеслом и производством,
да и душн их сломлены н изнуреиы грубым трудом... A посмотреть, так чем
онн отличаются от разбогатевшего кузнеца, лысого и приземисгого, кото-
рый недавно вышел из тюрьмы, помылся в бане, приобрел себе новый
плащ и нарядился — ну прямо жеиих?»
128 В настоящее время я могу — как и прочие отечествениые исследо-
вателн — при изложеиии сгоицизма с удовольсгвнем сослаться на кннгу
А. А. Столярова «Сгоя и сгоицизм» (М., 1995), где, в частности, обращается
специальное внимание на особую роль логики для сгоической филoœфии
(с. 42-43).

210
Глава II
ма» (Секст Эмпирик, VII 23). Самые элементарные вещи той
и другой сгановятся предметом школярски прилежного рас-
смотрения.
Стоики «открывают», что риторика делится на три часги:
совещательную, судебную и хвалебную, a диалектика — на
две области: обозначаемого и звука, соответствснно рассмат-
ривая предсгавление и суждение, составленное из подлежа-
щего, сказуемого, умозаключение, софизм и т.п., a также бук-
вы, части речи, обороты и т.п. To, что еще y Аристотеля было
великолепным жестом гения, впервые осознавшего и специ-
ально рассмотревшего стихию культивированной и рефлек«
тированной речи, то в стоицизме становится предметом ру-
тинной схоластической разработки, при которой, разумеется,
могут быть и свои открытия. Но тот факт, что стоическая
разработка логики никак не повлияла на последующее раз-
витие этой науки, признают даже поклонники стоиков.
Область представления, рассматриваемая Платоном в
общей иерархии бытия и знания, оборачивается плоским
(обывательским) противопоставлением постигающего пред-
ставления (катаХт|тттікт) фаѵтасгСа) и непостигающего пред-
ставления: первое запечатлевает существующее как оно есть
и потому является критерием правильного постижения вся-
кого предмета, второе — несуществующее или неправильно
запечатлевшееся существующее. Если y Платона в «Теэтете»
эта возможность правильного постижения рассматривалась
на фоне общих философских проблем бытия и знания и вы-
зывала больше вопросов, нежели окончательных ответов, то
для стоиков все достаточно просто и ясно: «...на первом месте
речь должна идти о представлении и чувстве, потому что
именно представление как таковое есть критерий, которым
распознается истинность вещей, и потому без представления
нельзя составить понятие о признании, о постижении и о
мышлении, a оно предшествует всему остальному. В самом

Исхождение (npôoôoç)
211
деле, в начале бывает представление, a уже за ним — мысль,
способная выговориться, и она выражает в слове то, что ис-
пытывается в представлении» (там же, VII 49).
Но само внимание к этой сфере представления (фаѵтасгіа),
искусственно выделенной в качестве предмета специального
рациональноіо рассмотрения, было безусловно продуктив-
ным, и впоследствии, будучи введено в общую иерархию
знания неоплатониками, оно стало важной сферой собствен-
но философского интереса. Точно так же показательно с точ-
кн зрения четкой рационализации стихии высказывающей
речп стсшческое учение о Хектбѵ: есть некое означающее сло-
во «Дион», которое равно слышат и греки, и варвары; есть
обозначасмыи им и находящийся вне нас предмет, сам Дион;
но грски воспринимают обозначаемое данным словом, как
нечго < установившееся в нашем разуме», варвары же нет; са-
мо слоьо и обозначаемый им предмет телесны, a промежу-
точная рациона,\ьная структура, позволяющая объединить
слопо и предмет, — бестелесна; это и есть Хектоі/, с которым
соотнесена сфсра истинного и ложного (Секст Эмпирик, VIII
12;ср. VII 38).
Бестелесны y стоиков также пустота, в которой помещено
одушевленное и разумное тело мира, a также пространство и
время. ß мире царит Зевс-Логос, который является его ак-
тивным началом (то тгоіоОѵ), имманентным рациональным
планом и законом всех происходящих в мире изменений. Ак-
тивности Логоса противостоит пассивное начало — бескаче-
ственная материя (тб ттаохоѵ, ôttolos" ûXq). Начала вечны. Но
Логос — своего рода семя, которое, приспосабливая к себе
материю, раскрывается и создает четыре элемента: огонь-
эфир, в котором возникает сфера неподвижных звезд и пла-
нет; воздух, вода и земля — середина всего. Элементы не
вечны. Из них два (огонь, воздух) соответсгвуют активному
началу, два (вода, земля) — пассивному.

212 Глава II
Единый, конечный и шарообразный мир — как и все те-
лесное — подвержен гибели. Его природа — огненное дыха-
ние, само от себя движущееся в некоем созидательном поры-
ве (иѵеиіш, тгир tcxvlkov) к порождению и дальнейшему выжи-
ганию всего порожденного. На этом пути пнсвма представ-
ляет собой покамест некоторое неопределенное нечто, под-
лежащее оформлению (to ті, to шгокеір.еѵоѵ), получающее ка-
чество (то тгоіоѵ \гтжеі\хеѵоѵ) и переходящее в определенное
сосгояние (то тгыс €Х0Ѵ тгоіоѵ ітокеі\іеѵоѵ, 'éÇiç), после чего каж-
дая такая определенность вступает в отношения с внешним
миром и формируется им (то irpos* tl тгсос ё\оѵ тгошѵ ілтока-
\xevov, axéciç). Так y стоиков сочетается их система категорий
и физических характеристик, контаминирующая представ-
ления, понятия и термины платоновский и аристотелевской
философии.
Душа мира — теплое дыхание, которое одушевляет и нас,
причем стоики спорили, то ли души людей смертны, то лн
бессмертны, то ли бессмертны только душн мудрецов, то ли
только мировая душа, частью которой являются отдельные
души живых существ.
Но в любом случае, раз возникнув, живое существо стре-
мится к самосохранению, что возможно благодаря согласию
со всеобщим всепроникающим Логосом, то есть благодаря
жизни, соответствующей природе, что гождественно добро-
детельной жизни и есть конечная цель человека. Среди доб-
родетелей первичные — разумение, мужество, справедли-
вость, здравомыслие. Они суть знание некоторых предметов,
а пороки — незнание. Добродетели взаимосвязаны одна с
другой, и кто имеет одну, тот имеет и все. Добродетель и
приносимые ей радость, удовольствие и прочее, а также сами
добродетельные люди — благо, противоположное этому —
зло, но есть и безразличное с этической точки зрения: то, что
само по себе не ведет ни к счастью, ни к несчастью (напри-

Исхожаенш (wpôoôoç) 213
мер, богатство) и не возбуждает в нас ни склонности, ни от-
вращення (например, четнос или нечетное число волос на
голове).
To из безразличного, что содействует жизни, согласован-
ной с природой, — предпочтительно, a что нет — избегаемо.
Разум побуждает нас к надлежащим поступкам, но отвращает
от ненадлежащих, a есть посгупки ни те, ни другие (напри-
мер, собирать хворост). Есгь посгупки, надлежащие безус-
ловно и по обстоятельсгвам, посгоянно и непостоянно, над-
лежащие среди надлежащих и среди безразличных и пр. К
неразумному нас подвигают страсти и избыточные побужде-
ния, вызывающие несогласные с природой движения души.
Но как тело бывает предрасположено к простуде или поносу,
так и душа — к тем или иным дурным склонностям.
He впадает в страсти мудрец, который при случае может
заняться и гисударственными делами, и тогда он будет обуз-
дывать пороки и поощрять добродетель в других. Мудрец
занимается физическими упражнениями, молится богам и
дружит с другими мудрецами, a также любит молодых лю-
дей, чей прекрасный облик обнаруживает врожденное рас-
положение к добродетели, но не ради соития, a ради друж-
бы. «Так, Фрасонид, хоть и имел любовницу в своей власги,
но воздерживался от нее, потому что она его не любила»
(Диоген Лаэртий, VII 130).
В государсгве, по мнению Зенона (VII 32-33), не нужно
строить храмы, суды и училища. Странным образом Зенон
объявляет бесполезным весь общий круг знаний. Все, кто не
стремится к добродетели, — враги, ненавистники, рабы и
чужаки, жены — общие, с чем соглашался и Хрисипп (там
же, 131), одежды y мужчин и женщин одинаковые, причем
не прикрывающие полностью ни одну часть тела, денег нет.
Лучшим государственным устройством, согласно сгоикам,
является смешанное из демократии, монархии и арисгокра-

214
Глава II
тии. Это нсльзя воспринимать иначе, как карнкатуру на пла-
тоновскос государсгво.
Стоикн — необыкновенно плодовитые писатели: сигласно
Диогену, число сочиисннй только Хрисиппа — н<> мепее 705.
Так или иначе они были связаны с Акадсмиеіі: Зснин, как
уже упомііналось, учился y Ксенократа и Полемона Хрисипп
— y Аркесилая и Лакида. Их несамосгоятельносіь была оче-
видной: ученик знамснитого Аристарха Алоллодир Афин-
ский замечал, что «если бы из книг Хриспппа изъять все, что
он повыписал из других, y нсго остались бы одпи пустые
страницы» (Диоген Лаэртип, VII 181).
Это краткое изложение фнлософнп стоиков, сделанное в
основном по Дногену Лаэртшо, показывает, чти они были
хотя и иедалекими, но бсзусловно положнтсльными людьми;
но в то же время это изложенмс производит псскилько коми-
ческое впечатление, причем нс по вине Дногена Ааэртия, a
благодаря той ученической прилежности, когорая вообще
свойственна популярной по своим установкам философии:
она опознает освоенную уже сущесгвующсп фплософией ве-
личественную картину мира, так нли нначс вмещает ее в
форме, доступной для торговца, кулачного бойца. бегуна и
т.п., прпобщает к ней своих домочадцев, рабов, родственни-
ков и вообще юных сограждан, причем делает это к удоволь-
ствию и под плески всего города, увенчавшего Зенона вен-
ком за добродетель и безусловно изменившегося с тех nop,
как был казнен развратитель юноіиества Сократ.
В то же время нельзя не признаться, что для арисгокра-
тической философской выдержки платоновского толка и
впрямь не было места в деятельном и практическом мире
эпохи эллинизма, тогда как досгупная стоическая мораль,
построенная на незамысловатой физике и школьной логике,
имела свое воспитательное значение в необыкновенно рас-
ширившемся и впервые осваивавшем европейскую цивили-

Исхождетіе (тгрдодос)
215
зованность мпре. Наименее перспективной оказалась как раз
активная аитиплатоновская позиция сгоиков: сгоики отказы-
ваются от нес уже во II веке до Р. X.
Эпикурейцы и популяризация философии
Если стоикп, начав свое знакомство с уже существующей в
Афинах фнлософией, прежде всего увлеклись логикой и по-
пытались в том или ином виде воспроизвести и другие части
философші. разработанные прежде всего Академией, Эпи-
кур129, родившийся через семь лет после смерти Платона и
прожнвшіш 72 юда, вообще отвергает логику (диалектику), a
в физике п этнке объявляет себя самоучкой.
Между тем по свидетельствам, приводимым Диогеном
Лаэртием (X 13), он был слушателем последователя Демок-
рита Навсифана, ученика Теофраста Праксифана, a также
платоников Ксенократа и Памфила (причем, согласно Diog.
L. X 14, последнего слушал еще на Сасмосе). Школу свою он
основал сначала в Митилене и Лампсаке, a затем перебрался
в Афины. К занятиям философией он приобщил братьев Не-
окла, Хередема и Арисгобула, раба Миса, a также других ра-
бов. Его отличала благодарность родителям, любовь к брать-
ям, гостеприимство, с которым он принимал друзей в куп-
ленном им имении с прекрасным садом, по которому и вся
его школа — четвертая из главных школ в Афинах эллини-
стического периода наряду с Академией,Ликеем и Портиком
— стала называться Садом.
«Простые основы» и «простые слова» — вот что объявляет
Эпикур главным признаком совершенного знания (X 36) в
«Письме к Геродоту», которое дает популярную сводку эпи-
куровского учения о природе. Эти простые основы, легкие
т Последнюю сводку современной ученосги по Эпикуру н его школе
(включая Лѵкреция) лаег Michael Ei 1er (GGP, Antike 4. S. 29-490).

216
Гміва II
для усвоения, и просгые слова, удобные для запомннания,
были призваны не обратить душу к истине, но доставить
виутренний мир любому человеку, молодому и старому, ко-
торому для достиженпя этого прежде всего нужно было отка-
заться от всех прочих философских учений. Поэтому в
«Письме к Пифоклу», объясняющему небесные явления (X
84-116), Эпикур увещевает: «От всякого воспнтанпя, радосгь
моя, спасайся на всех парусах» (X 6).
Впрочем, было и другое устойчивое мнение об этой вра-
ждебности Эпикура учению: «Эпикур выступаег против на-
ук... надеясь прикрыть собственное невсжсство (ведь Эпикур
во многом уличается как человек невежсственнын и не
умеющий даже говорить чистым языком в повседневных
разговорах). Возможно, причиной была и его непрнязнь к
сторонникам Платона и Аристотсля и подобным, поскольку
те отличались большой ученостыо. He является неправдопо-
добным, что это произошло из-за его вражды к Навсифаиу...
Хотя Эпикур был его учеником, он, чтобы казаться самоуч-
кой и самородным философом, всячески старался это скрыть,
стремясь ослабить его славу, и стал яростным обвинителем
наук, которыми тот гордился» (Секст Эмпирик, I 1-5). Таким
образом, в самой античности явственно обнаруживается по-
нимание позиции эпикурейской школы как в существе своем
оппозиции по отношению к другим уже существовавшим
школам.
Эпикур разрабатывает канонику, иаи учение о критерии
познания, которым объявляются ощущения, дополняемые
предвосхищениями и аффектами, — это изложено в не до-
шедшем до нас сочинении «Канон»; физику, знание которой
избавляет нас от страхов, смятения духа и позволяет сохра-
нять безмятежность: «О природе» — главное сочинение
Эпикура в 37 книгах, об этом идет речь также в приводимых
Диогеном Лаэртием «Письме к Геродоту» (X 35-83) и «Писъ-

Исхожаспис (ттрооЗос)
217
ме к Пифоклу» (X 84-116); этику, которая должна толпу из-
бавить от мнений, свойственных толпе, и привести ее к на-
слаждению, которое есть устрансние всякой боли, начало и
конец блаженной жизнн, — этому посвящено «Письмо к Ме-
некею» (X 122-135). Помимо этого Диоген Лаэртий приво-
дит «Главные мысли» Эпикура (X 139-154).
Ощущенис неразумно, не подвержено влиянию разума и
не зависит от памяти, оно неопровержимо, но само опреде-
ляет все наши помышления. Предвосхищения, формируе-
мые на основе частого явления определенных вещей и как
бы остающисся в памяти, позволяют опознавать то, чем вы-
зываются ощущения и назвать их. Аффектов — два: наслаж-
дение и боль.
Вечный и беспредельный мир всегда был таков, каков он
сейчас, ему не во что изменяться, потому что ничего кроме
него нет. В мире есть боги, блаженные и бессмертные, кото-
рые суть определенного рода тела, поскольку в мире нет ни-
чего, кроме вечно существовавших атомов и пусготы. Все
сложное разлагается на атомы, которые несутся в пустоте и
отличаются друг от друга видом, величиной и весом. Помимо
разнообразных атомов существуют неделимые минимальные
частицы, которые суть меры атомов. Сами по себе они не мо-
гут двигаться, но будучи в составе атома, они движутся вме-
сте с ним.
Все вещи испускают непрерывно исходящие от них обра-
зы (еібшХа), которые, возбуждая наши чувства, оседают в
мысли и так дают нам возможность видеть и мыслить вещи,
от которых они изошли. От этих материальных истечений в
нас происходит некоторое движение, из-за которого возмож-
ны ошибки в суждении. Поэтому мы должны всегда держать-
ся критерия очевидности, но не допускать беспорядка от
ошибки, принятой за истину.

218
Глаоа II
ß мире Эппкура едііііствсіінос Get гглссиос — пустота.
Поэтому іісе рассуждсния о душс иіодиюі к ощущениям и
аффсктам, так чю вся суть этикіі loiіиіп в іом, чтобы изба-
liiiTbCfl or аіих ошпбочиых дііііжсііпіі, иоліпкающих в нас,
ііриподящнх к ошіібочиым іуждсипям іі пы іыпающнх больн
страдаііис. Но пе надо бояться момшп, наііріімср, и впадатъ
в баснословііи п сияш с псчі плн другнмн янлсішями приро-
ды. Молішя іфонсходпі опою, чіо мііожі-сгно веіров скап-
лнваются вмесгс, пачііпают нращаться п not иламсняются,
землстряссішс оттого, что .іаключгішміі и it м \е ветер, пере-
мсжаясь ( часпщамн зсмліі прпводііт их н дішжсііие, и про-
чая н прочая. ГІоішмая мпр, мудрсц пс іибсгасг жнзни н ne
боніся ііс-жпіпіп, гаіѵ чю ссли on пс бѵдіі допусклть ошнбок,
то будст здорои н бсзмятсжсіі.
Это пснсроятіюс сужеішс ннтеллектуалыюго кругоэора,
с которым мы сгалкіінасмся y Эпнкура, во всяком случае бы-
ло псобходимо для сго учспиков, ікц-ко\ьку в противноы
случас oui! моглн бы обпаружпть, что цслыіі ряд положеннй
их учнтсля заимствоваііы как раз нз тсх самых учсний, отко
торых on нх всячсскн остсрегает.
Сама основиая установка Эпнкура ни насчаждение явио
восходнт к Лрнстотелю, который в «Мспіфизмке» (XII 7,
1072Ь25 слл.) и «Никомаховоіі этііке» (X L178Ь21 слл.) под-
робно рассуждает о том, что высшее блаженство мудреца.да-
руемое мыслыо, которого он достигает інюгда, всегда своЙст-
венно богу. Эпнкуровские боги также обладают высочайшиы
блаженством («бог ссть существо бессмертное и блаженное»
— X 123), к которому последователь Эпикура приобщен че-
рез «блаженство познания природы» (X 78).
Отношение Эпикура к традиционной мифологии также
безусловно соотносится с аристотелевским. Рассматривая в
«Метафизике» (XII 8, 1074а38 слл.) предания о светилах-
богах, Аристотель отмечает: «А все остальное добавлено в ви-

Исхождетіе (npôoÔoç)
219
де мнфіі для нпушсііііи толпс, для соблюдення закопов іі для
выгоды, мЬо в псм утверждается, что боги человскопидобііы
н похожп иа нскитирые другпс жіівыс сущестна...» Так н
Эпикур с піічаче пнсьма к Менскею пншет: «Да, бигн сѵщсст-
вуют... no оііп пс таковы, какими их полагает толпа... выска-
эываішя го.-мім о богах — это... домыслы, и притом ложныс»,
хотя оііп п • ддют надсжду умилоспівить богов почнтаннсм»
(X 123-Г-М. Г34). Прсдставлепие Эпикура об отрсшснностн
богов оі мпра также базируется на Лристотеле и тилкованііи
в Акадсмпп пчаіоповского «Федра», где идст речь о том, чтб
за прсдс \;імп псба (247с2: та eÇu тоъ oùpavoû).
HccoMiiL'iiiiu также влияинс перипатетиков на фіізику и
метеорологию Эіінкурн. Но и его этическос учспнс такжс во
многнх пѵпмдх »ыводится из Лристотеля. В «Главиых мыс-
лях» (XI) »ішкура чптасм: «Бескомечнос время и копечиое
время сидср/кит равное паслаждение, если мсрить его преде-
лы разумом». что являстся прямым переложением того, что
пишет Арттотсль в «НикомаховоЙ этике* (X 3, 1174а 17 слл.):
«...за сколь уі одно малый срок можно испытать наслаждение,
которсге ne станет совершеннее, продлившись большее вре-
мя». Вышс уже говорилось о том, что учение Эпикура о бес-
тревожности есть вариант соответсгвующего учения Спев-
сиппа.
He менсе интересно также и происхождение эпикуров-
ского учения об атомах. В «Письме к Геродоту» (X 55-59)
Эпикур специально и подробно рассуждает о минимальных
частицах, которые служат мерой длины атомов: «Мельчай-
шие и несосгавные частицы следует считать пределами дли-
ны, которые от самих себя дают мерило для меньших и
больших <длин> при рациональном рассмотрении невиди-
мых предметов». Собсгвенно говоря, в этой концепции ми-
нимальных заключается вся особенность эпикуровского ато-

220
Глава 11
мизма: мы нмеем дсло не просто с атомами разной величины,
a с частицами минималыюй длины, которые их составляют.
Но эти миними_льные частицы не могут двиіаться сами по
себе, a только войдя в состав атомов. Этот момент прямо от-
сылает нас к шестой кннге «Физики» Аристоте^я, где он, до-
казывая необходимость бесконечной делимости для возмож-
ности движсния, критнкует академическое учение о не
имеющем частей, поскольку таковое ис может двигаться.
Эпмкур же явно был знаком с этнм ученпем, a критику его
Арисготелем он учсл в той части, которая запрсщает движе-
ние не имеюидего частей.
Отечество почтило Эпикура медиымн статуяміі, число его
друзей измерялось целымп городамн, его ученнки были
приковапы к его учеиию словно песнями Сирен... — Эпикур,
как мы видим по этим сообщениям Диогеиа Ааэртия (X 9-
10), придал философіш еще большую популярность по срав-
нснию со стоиками и сделал ее доступноіі для всех. Об этой
необыкновенной популярности эпнкуреизма мы можем су-
дить по тому, с какой легкогтью он сам популяризует свое
учение в дошедших до нас «Письмах» и «Главных мыслях», a
также по тому, как им увлекались впервые знакомившиеся с
философией римляне.
Известны имена учеников и последователей Эпикура. Его
преемником был Гермарх Митиленский, автор сочинений
«Против Платона» и «Против Аристотеля» (Диоген Ааэртий,
X 25). Среди его учеников и восторженных почитателей —
Колот из Лампсака, писавший против отдельных сочинений
Платона (Pap. Here. 208 и 1032 сохранили фрагменты «Про-
тив Аисида», «Против Евтидема»), a также трактат о том, что
«Невозможно жить в соответствии с учениями прочих фило-
софов». Но вплоть до Лукреция среди эпикурейцев не было
ни одной значительной фигуры.

Исхождение (irpôoSoç)
221
2 Стоики и академики во II — I веках до н.э.
Средняя Стоя: поворот к Платону
Стоицизм, подобно другим эллинистическим школам,
выходит за пределы Афин. Перипатетики нашли примене-
ние в Александрии, где Птолемей I Сотер организовал зна-
менитые Музей и Библиотеку, опекаемые после Птолемеем
II Филадельфом. Стоики же были связаны с другим центром
эллинистической учености — Пергамом, который расцвел
при Аіталидах: библиотека Пергама уступала только алек-
сандрийской, и здесь со 168 года процветала школа находив-
шегося под влиянием стоицизма грамматика Кратета, учени-
ком которого был Панетий. В 144 году Панетий приезжает в
Рим, где сблнжается с кружком интеллектуалов вокруг Пуб-
лия Сцнгінопа Эмилиана, a в 141 году сопровождает его в по-
ездке на Восток. Co 129 no 102 год Панетий возглавляет
Портик и открывает период так называемой Средней Стои.
Наивное заимствование отдельных достижений предше-
сгвующей философии, ее частичное усвоение и самостоятель-
ная схоластическая разработка, свойственные представите-
лям Древней Стои, оказываются в принципе неубедитель-
ными для Панетия и его ученика Посидония, который впо-
следствии организовал собственную школу на Родосе, где в
78 году его слушал Цицерон, и оказал большое влияние на
современников. И Панетий, и Посидоний отказываются от
непродуктивной оппозиции предшеапвовавшим философ-
ским школам со значительно более мощным интеллектуаль-
ным и духовным потенциалом: Панетий выдвигает концеп-
цию единого Логоса, который во все времена проявляет себя
в мудрецах, разумеется, независимо от их школьной принад-
лежности; и он сам (фіХотгХатшѵ каі фіАаріатотеХт}С, как назы-
вает ero Stoicorum index Herculanensis, col. 61), и Посидоний
(признававший Платоиа божественным — Ѳбіос, согласно
Цицерону, Тускуланские беседы, I 79) прилежат учениям

222
Глааа II
Платона и Аристотеля130, хотя и толкуют пх и свойственном
стоицизму духе: Панетий признает вечность мира, Посидо-
ний отличает от бога мировую душу, чнслешіо выражаемую
идею мира, которая, однако материалыіа. Однако гораздо
более важным оказывается не сголько разработка тех или
иных учений в стоицизме этого периода, сколько само осоэ-
нание того, что философский горизонт не ограничен одной
школой.
Эволюция Академии: от скептицизма к догматизму
Как уже отмечалось, конститутивпым прнзиаком Акаде-
мии начиная с Аркесилая131, то есть с 265 юда, становится
полемика с представителями других школ; эта полемика
принимает систематический характер при Карнеаде из Ки-
рены (ум. ок. 129 года до Р. X.)132.
Аркесилай не писал прозаических тскстов философакого
содержания133, но по изложению его ученмм y Секста Эмпи-
рика (Adv. math. VU 151-153) мы знаем, что он выступал
прежде всего против стоиков, тогда как Карнеад «вооружил-
ся не только против сгоиков»134, «но и против всех, кто был
1S0 Эта тенденцня обнаружилась уже y непосредственного прсдшсст-
венннка Панстия по схолархату Антипатра нз Тарса, обращавшегося к
авторіггету Платона в решенин этііческих вопросов.
131 См.: Görler W. Jüngere Akademie / GGP, Antike 4. S. 775-937.
132 История Академии этого періюда, когда домпнировала школьная
рутина, восстанааліівается очень прнблизительно, даже об ее схолархах
сведеніій практііческіі нет. Схолархи между Аркеснлаем и Кариеадом: Ла-
кид 113 Кнрены (его знаменитые ученпки — стонк Хрнсипп н ау\ександрий-
ский поэт Евфорион), фокеГщы Телеклет н Евандр, Гегесин нз Пергама.
133 Дноген Лаэртий говорігг, что Аркеснлан слагал стііхи и прнводит
его эпнграммы (IV 30-31). — Хотя Цицерон н говорнт (Acad. I 45), что Ар-
кесилай опровергал «положення всех>» (omnium sententias), но здесь имеет-
ся в виду скорее то, что Аркесилай мог опровергнуть любые утверждеиия,
нежелн систематическая сводка всех точек зренпя ради нх опровержения.
,м Стоики, разумеется, быліі н для Карнеада однпм из преимущест-
венных предметов спора. Карнеад учился диалектике y Діюгена Вавилои-
ского (Лукулл, 98) н прилежно нзучал других стоиков, прежде всего Хри-
снппа. Диоген Лаэртий (IV 62) приводит его пароднйное замечанне *Не

Исхождение {irpôoSoç)
223
до него» (там же, 159) (во всяком случае в вопросах гносеоло-
гии). Хотя Карнеад также ничего не писал135, его учеі-іие бы-
ло изложено и разъяснено его учеником Клитомахом. Кли-
томах,лг' в отличие от своего учителя был весьма плодовит:
Диоген Лаэртий говорит (IV 67) об его 400 сочинениях, a
также (II 92) приводит замечание Клитомаха о киренаиках из
его сочимсння «О школах» (Пері аіреаешѵ), что подчеркивает
ту же тсііденцию систематического обзора учений пред-
шественников.
Об этой академической школьной тенденции дать сводку
догм разных философских школ вместе с их сисгематическим
опровержсннем мы можем судить по значительно более
позднему (II века по Р. X.) сочинению Секста Эмпирика
«Против ученых». Указанное сочинение никак нельзя счи-
тать оригинальиым: оно восходит во всяком случае к Энеси-
дему, современнику Антиоха Аскалонского и Цицерона, при
котором скептики противопоставили себя Академии137.
будь Хріісиппа — и меня бы не было» (пародия на спіх, приводимый Дио-
геном Лаэртием в VII 183: «He будь Платона, не было б и Портика»). Не-
посрсдсгвснным предметом нападок Карнеада был его современннк Анти-
патр из Тарса (Лукулл, 28. 109).
135 При этом Карнеад был искушенным ритором и его выступления
производнліі на современников огромное впечатление: «даже риторы по-
кндалн своіі школы, чтобы его послушать» (Диог. Л. IV 62), a когда он,
прибыв в 155 году в Рнм, прочел двойную речь в пользу и против справед-
лнвости, то cl фіХоХоуытатсн тшѵ ѵеаѵіокыѵ, оставнв прочие развлечения и
заняпія, предаліісь фіілософии (Плутарх, Катон, 22, 2-3). Разработанный
еще софнстамн жанр двойных речей, образец которого дал Платон в «Фед-
ре», был популярен в традііціш платонизма во всяком случае вплоть до II
века (Максим Тирскпй).
136 Схолархи после Карнеада нз Кирены, сына Фіілокома (Лиог. Л. IV
62) ііліі Эпикома (там же, со ссылкой на Александра Полигистора): «Когда
он в снлу возраста отошел от дел, его сменил Карнеад, сын Полемарха; за
ннм — Кратет из Тарса, Клнтомах из Карфагена, после которого схолархат
перешел к Филону из Ларнсы».
137 Ср. замечание фон Арнима: «Сочинения Секста содержат не столько
достнжения его собствениой авторской мыслительной деятельностн,

224
Глава II
Подчеркнутое заострение скептической позиции очевид-
но было вызвано неприятием того направления, какое по-
сгепеннр принимала Академия в конце II — начале I века до
Р. X. при Филоне из Ларисы. Филон возглавил Академию в
109 году и покинул Афины из-за войны с Митридатом в 88
году, перебравшись в Рим, где его слушал Цицерон. Филон
стремился показать, что Академия едина. Как и Аркесилай,
он считал, что предпосылки скептицизма можно найти y Co-
крата и в диалогах Платона. Вместе с тем, хотя Филон отри-
цал возможность восприятия на основе постигающего впе-
чатления стоиков, однако он признавал восприятие вещей в
соответствии с их природой (Секст Эмпирик, Три книги
пирроновых положений I 235). Это уже был путь к догма-
тизму.
Этот путь был продолжен слушателем и оппонентом Фи-
лона Антиохом Аскалонским138. В 88 году Антнох вместе с
Филоном в Риме, но впоследствии ои возвращастся в Афины
и преподает платоновскую философию, правда, уже не на
прежнем месте (поскольку Академия была разрушена во
время взятия Афин Суллой в 86 году), a в городской черте, в
собственной школе, которую он называл Древней Академи-
ей: здесь Цицерон слушал его зимой 79/78 года и «под руко-
водством этого великого ученого и наставника возобновил
занятия философией» (Брут, 315). Если Филон стремился по-
казать единство академической традиции, то Антиох настаи-
вал на ее разрыве в скептической Академии и призывал вер-
сколько результаты всей работы пирроновской школы со временн ce об-
новления во времена Цнцерона-..» (Н. von Ainim. Sextus Empiricus/ RE IIA
4, 1923, Sp. 2058). Происхождение независимой от Академни пирроновской
или сократической скептической традиции заслуживает специального рас-
смотрения, но, я думаю, она всерьез возникла не раньше рассматриваемого
времени, см. об этом в заключении к этой главе.
138 Cm.: Gorier W. Antiochos aus Askaloii und seine Schule / GGP. Antike 4.
5. 938-989.

Исхождение (npôoôoç)
225
нуться к древним (veteres sequi), to есть к учению Древней
Академии1*9.
Это одновременное физическое расставание платоновской
школы с Академией и призыв платоника Антиоха вернуться
к древнсму состоянию школы и ее учения представляются
весьма снмволичными и явственно знаменуют насгупление
нового этапа всей античной философии — этапа возвраще-
ния. Однако прежде чем речь пойдет об этом, необходимо
упомянуть еще два чрезвычайно важных явления этого пе-
риода, без которого нельзя правильно понять и представить
последующип, — работу филологов и историков по рецепции
и представлению философии и пифагореизм.
3 Изложение философии y филологов и историков
Закрсплению представления о том, что философия отны-
не немыслима без деятельности множества школ способству-
ет научная деятельность филологов и историков, развивав-
139 Именно в этот период возникает потребность прсдставить историю
Академни. Цицерон (Acad. I 13) говорит о древней и новой Академии,
причем новая начинается с Аркесилая; о древней, срадней и новой Акаде-
мии говорігт Acad. Ind. XXI 37-^42, причем основателем срсдней считается
Лакнд (ср. Дног. Л. I 14, I 19, IV 59, где Лакид назван основателем Новой
Академии); Секст Эмпирик (Pyrrh. Hyp. I 220) говорит о первой, или древ-
неіішей, Академни, объединениой вокруг приверженцев Платона; о вто
рой, ііли срадней, — из приверженцев Аркесилая; о третьей, или новой, —
из приверженцсв Карнеада и Клитомаха, н говорит далсе, что некоторые
добавляют и четвертую Академию — из привержеицев Филона и Хармида
(разумеется Хармад), и пятую — из приверженцев Антиоха; в сочиненин
Нумения «<0 расхождении академиков с Платоном» (у Евсевия, Ргаер. Еѵ.
XIV 7, 15. 963) речь идето Карнеаде как об основателе третьей Академии,
a об Антиохе Аскалонском говорнггся как о начинателе другой Атдемии; все
эти деления явио были спровоцированы полемикой Филона нз Ларисы н
Антиоха Аскалонского, возникшей в связи с различным толкованием исто-
рии школы. Фрагменты из «Academica» Цицерона, посвященные изложе-
нию учений древних философов по Антиоху Аскалонскому и расхождению
Антіюха с Филоном, собранные и персведенные A. E. Кузнецовым, см. в
книге: Учебники платоновской философии. М.: Греко-латинский кабинет;
Томск: Водолей, 1995. С. 147-158.

226
Глава II
шаяся прежде всего в главных центрах эллинистической
учености: в Александрии, где исходным было перипатетиче-
ское влияние, и в Пергаме, где были влиятельны стоики, a
также на Родосе, который стал центром риторики.
Сводки учений философов и ученых по отдельным про
блемам — доксографические компендии, восходящие к Тео-
фрасту и Евдему; жизнеописания философов. которые начали
составляться в Древней Академии (Спевсипп) и y перипате-
тиков (Аристоксен и Неанф) и в александрийский период
были продолжены Гермиппом и Сатиром; био? рафии совре-
менных философов, которые составил Антигон нз Кариста, в
середине III века живший в Афинах и связаниый с Академи-
ей, a затем работавший в Пергаме140; «Преемства филосо-
фов», то есть изложение философских учений по школам, от
учителя к ученику, составленные в начале II иека Сотионом
Александрийским141 и переработанные затем Гераклидом
Лембом, Сосикратом Родосским и Антисфеном Родосским142;
списки философских сочинений, над которыми филологи
Александрийской библиотеки работали начиная с Каллима-
ха143, a также хронологии древних философов, составлявшие-
140 Фигура, восстановленная У. фон Виламовицем-Меллендорфом на
основе ндентнфикацни трех персонажей: автора опнсаний произведсний
искусства, парадоксографпческого сочинения и жизнеоннсаний фнлософов
(Amigonos von Karystos. B., 1881). Cm. также: Pfeiffer R. History of classical
scholarship. Vol. 1, Oxford, 1968. P. 246-247.
141 По-внднмому, именно Сотиону в его Ліабохаі tûw фіХообфыѵ принад-
лежало, в частности, деление фііуѵософских школ на иоиийскнс и италий-
ские.
142 Фрагменты его издавались во «Фрагментах греческнх историков»
Якоби (FGrHist 508) и отдельно: Giannattasio A-ndria R. I frammenti delle di
Antistene di Rodi / Gallo I. (ed.). Miscellanea filologica. Salerno, 1968. P. 111-
155.
143 Знаменитый поэт н ученый, Каллпмах получил философскую выуч-
ку y перипатетика Праксифана Митнленского, ученика Феофраста; впо-
следсгвии он, однако, написал сочинение, в котором выразііл несогласие с
принципами перипатетической литературной критики. Вероятио, был
библиотекарем Александрийской библиотеки (хотя его не упоминает РОху
X 1241). Списки философских сочинеиий входили в огромный труд Піѵакес

ся в III веке Эратосфеном144, a во II Аполлодором Афин-
ским14', — все эти материалы безусловно расширяли интел-
лектуалъный кругозор и к первому веку привели к созданию
ряда компендиев, о которых речь пойдет ниже.
4. Пифагореизм: подчеркнутый эсотеризм философии
Пифагореизм — единственный в своем роде феномен, ко-
торый на протяжении всего сущесгвования античной фило-
софии играет роль подводного течения и, никогда не стано-
вясь доминирующим, всегда присутствует в качестве фона.
He забудем о том, что сама философия возникает в школе
Пифаі ора как новый феномен в качестве оппозиции к двум
ведущим направлениям в духовной жизни шестого века:
уходяідсму движению мудрецов и набирающему силу движе-
нию ионийских ученъгх. И те, и другие — на поверхности, и
те, и другие определяют стиль и общую светскую установку
своего времени. Пифагор и его окружение также представ-
тш èv тгаоцс ттаібеіас БіаХацф<іѵтии/ каі оя> оѵѵеурафаѵ, где помещались в раз-
деле «разное» (вместе, например, с пирами и кулинарными сочинениями).
См.: Pfeiffer R. Callimachi fi*agmenta nuper reperta. 1923; Idem. Callimachus.
Vol. 1-2. Oxford, 1949-1953; Idem. History of classical scholarship. Vol. 1.
Oxford, 1968. P. 95, 122-140.
144 Эратосфен был учеником Каллимаха и Лисания, провел несколько
лет в Афпнах, где слушал Аркесилая и Аристона, возглавил Александрий-
скую бпблиотеку после Аполлония Родосского; первый назвал себя
фіХ6Хоуо5, используя слово как термин, в отличие, например, от платонов-
ского Сократа, «любителя речей» (ср. Федр 236е); заннмался литсратурной
кріггикой, географией, математикой (одно из его математических сочине-
ний называлось «Платоник»»), астрономией; его Хроѵоурафіаі представляют
собой первую попытку дать научную хронологию политической и литера-
турной нсторни; фрагменты y Якоби (FGrHist 241).
145 Аполлодор был ученнком стоика Диогена Вавилонского (как и Па-
нетай) и сотрудником знаменитого Аристарха в Александрии; автор *Хро-
иологнн^, начинавшеііся разрушением Трои (по примеру Эратосфена прн-
ннмалась дата 1184/3) и охватывавшей 1040 лет. Фрагменты y Якоби
(FGrHist 244) и в Index Academicoium Филодема (Pap. Here. 1021, col.
XXVII-XXXII. P. 93-105 Mekler; вероятао, также col. XXVII, 32-XXV. 19.
P. 87-89).

228
Глава II
ляют чрезвычайно важную тенденцию греческого мысли
шестого века — тенденцию консервативную и религиозную,
но она всегда до известной степени под спудом. На поверх-
ности лежит политическая активность пифагоренцев, — она
до такой степенм решительна, что вызывает противодейст-
вие, и пифагорейские общины оказываются смстены с поли-
тической арены, одиако еще в четвертом веке пифагорейцы
сохраняют некоторое политическое влияние.
Выше уже шла речь отом, что над ученнем пііфагорейцев
посмеиваются начиная с Ксенофана; что Гераклит их поно-
сит и вероятнее всего ыменно он изобретает для них ирони-
ческое прозвище «философы»; что Зенон пишст «Против фи-
лософов» специальный трактат, поскольку смысл учения его
учителя Парменида по существу направлен против учения
пифагорейцев, хотя создается в той же традицни. Геродот
обвиняет их в фальсификациях. Но мы находим почтитель-
ное и восторженное отношение к Пифагору y Эмпедокла; о
Пифагоре пишет Демокрит; Исократ признаст ею первым,
принесшим философию грекам, a само слово «философия»
употребляет уже совершенно всерьез и называет философией
— как и Платон — собственную педагогическую и литера-
турную деятельность; Платон, единственный раз упоминаю-
щий Пифагора по имени в «Государстве» (600 ab), тем не ме-
нее очевидно — прмчем исходно имснно как философ — свя-
зан с пифагорейцами и с пифагорейским учением.
О пифагорейцах пишут Аристотель и Аристоксен. Диоген
Лаэртий (VIII 45-46) сообщает, что установления Пифагора
«держались еще девять или десять поколений — ибо послед-
ними из пифагорейцев были те, которых еще застал Аристок-
сен... они были слушателями Филолая и Еврита Тарентских».
Таким образом, Аристоксен осознавал непрерывность пред-
шествующей традиции, но, вероятно, на нем она прерыва-
лась. Влияние пифагорейцев и специальные сочинения, им
посвященные, были y Спевсиппа и Ксенократа. Порфирий в
«Жизни Пифагора» (53) замечает: «...пифагорейцы жалуются,

что Платон, Арисготель, Спевсипп, Аристоксен, Ксенократ
присвоили себе все их выводы, изменив разве лишь самую
малость...»
Зенон также посвятил пифагорейцам специальное сочи-
нение «Пифагорейские вопросы» (Диоген Лаэртий, VI 4).
При всем том пифагорейское учение не выходит на поверх-
ность, п при изложении эллинистической философии его
практнчески не учитывают. Однако Феокрит (14, 5) в на-
смешливом сравнении упоминает «ученика Пифагора, жел-
того и босого», что свидетельствует о том, что и в его время
пифагорейская аскеза была достаточно известна. Именно
пифагорсизм был одним из первых философских учений, ко-
торое вошло в моду y римлян, едва они стали приобщаться к
греческой философии. Последователем Пифагора объявляет-
ся царь Нума и под его именем появляется сочинение пифа-
горейского толка. С пифагорейским учением очевидно зна-
ком Эиинй, написавший «Эпихарма».
Пифаюрейское учение знает Цицерон, a его современник
Нигиднй Фигул осуществляет, по словам Цицерона, восста-
новлсние пифагореизма («Тимей», 1). Можно предположить,
что Ншидий Фигул познакомился с пифагореизмом благо-
даря греческому ученому Александру Полигистору, который
преподавал в Риме в 70-е годы. Александр написал сочине-
ние о пифагорейских символах, a также «Историю филосо-
фии», изложенную по школам («преемствам»), которая со-
держала, в частности, очерк пифагорейского учения. С пифа-
гореизмом безусловно знаком организовавший философскую
школу при Августе Квинт Секстий.
Наконец, на протяжении четырех веков — с IV до I века
до Р. X. — в Южной Италии и в Греции создаются пифаго-
рейские тексты, часть которых приписывается Пифагору или
древним пифагорейцам. С пифагорейцами на всем протяже-
нии их существования постоянно связано изготовление
фальсификаций. Начинается пифагореизм с изготовления
орфических сочинений в ѴІ-Ѵ веке, подложные сочинения в

230
Глава II
стихах и в прозе создаются и позднее146. Неизменная потреб-
ность европейского созиания — обрести своих духовных
предшественников в далеком прошлом н тем самым обосно-
вать свои духовные поиски древним авторитетом — оказыва-
ется выражеиа пифагорейцами в самой высокой степени.
Неудивительно, что обновление платоиизма на рубеже
двух летосчислений оказывается тесно связано с возрождаю-
щимся пифагореизмом. И здесь впервые пифагореизм выхо-
дит на поверхность и оказывается одним нз ведущих духов-
ных движений, о чем пойдет речь в следующеіі главе.
5. Заключение ко второй главе
Период исхождения характеризуется иаличием несколь-
ких философских школ и постепенным увеличснием числа
философских центров (перипатетики в Афинах и Александ-
рии, стоики в Афинах и Пергаме, etc.), причсм каждая школа
претендует на то, чтобы дать целостную картниу мира.
При этом однако существенно меняется само понятие фи-
лософии: определяющим для него становится тип поведе-
ния, и всеми школами и в качестве основы школьной жизни
так или иначе разрабатывается практическая этика.
В связи с этим меняется облик платоновской школы147,
перестает развиваться аристотелевское учение, a стоицизм и
эпикуреизм — несмотря на интенсивную разработку логики
стоиками и «физику» эпикурейцев — также прежде всего за-
дают определенную этическую норму.
146 Вопрос о хронологин и атрибуции пнфагорейскпх сочннений чрез-
вычайно сложен и вплоть до работы X. Теслефа специально практнчески
не изучался: Tliesleff H. An Introduction to the Pythagorean writings of the
Hellenistic period. Abo, 1961 (обзор лптературы на с. 30--45); Idem. The
Pythagorean texts of the Hellenistic period. Abo, 1965. O полемикс, вызванной да-
тировками Теслефа, можно судить по статье В. Буркерта и дискуссии в
Entretien 18, p. 25-55, 88-102.
147 Припомним, что воздержание от суждений в Академии Аркесилая
не в последнюю очередь является нормой поведения.

Исхождтие (npôoSoç)
231
Ho ïcm не менее за этими школами (в качестве точки опо-
ры и точки отсчета — хотя бы и ради отгалкивания от нее)
стоит платоновская школа, в которой филооэфия впервые
уже оказалась принципиально предсгавлена в своей полноте.
В связи с этим интересно обратить внимание на то, что с
арены фактически исчезают развивавшиеся параллельно с
платоноъской Академией прочие сократики как самостоя-
тельные философские школы: киренаики (последователи
Арисппша, Гегесия, Анникерида, Феодора); элидо-эретрий-
ская школа (последователи Федона и Менедема); мегарики
(после/юватели Евклида и Стильпона). Несмотря на то, что в
этих школах было и преемство схолархов, и несколько поко-
лений учеников, они могли развить только отдельные аспек-
ты того, что уже было вмещено в предметную область фило-
софии как цслого; a без соотнесения с этим целым его от-
дельные предварительные аспекты не имели серьезиых пер-
148
спектив развития .
Вместе с тем, в связи с явственным перемещением акцен-
та на преимущественное значение для философии типа пове-
дения философа, a не его учения, философами могли призиа-
вать, например, киников; только в силу этого смещения в
числе философов оказался Пиррон. Рассмотрим последний
пример более подробно.
Дающий сводку современных представлений о так назы-
ваемом «раннем скептицизме» В. Гёрлер149 отмечает, что мы
практически ничего не можем сказать об учении и о школе
Пиррона. Действительно, очень похоже, что Пиррон не дал
так называемому пирронизму I в. до Р. X., провозглашенно-
148 Прежде всего речь ндет о софисгике и эриспже etc. без соотнесения
их с развитыми формами платоновской диалектики и развитой в платонов-
ской Академии аристотелевской логикой.
ш Görler W. Pyrrlion aus Elis / Grundriss der Geschichte der Philosophie.
Völlig neubearbeitete Ausgabe. Band IV: Die Hellenistische Philosophie. Basel,
1994. S. 73Iff.

232
Глава II
му Энесидемом, ничего кроме имени, a представление об его
«школе» формируется не раньше II в. до Р.Х. л Оно было яв-
но спровоцировано угрозой исчезновення скептицизма как
самосгоятельного направления в Академии іі возникло путем
развития и заострения тех же академических існденций, ко-
торые были теперь противопоставлены Акадсмии, обна-
ружившей тенденцию к догматизму151. Точио так же акаде-
микам, поскольку за ними, тем не менее, уже Ьыла закрепле-
на слава «скептиков», будут себя протиіюпосгавлять плато-
ники.
150 Пирронизм времени Энесидема уже очевидно исиользуст напнсан-
ную ок. 225 года (примсрно черсз 50 лет после смсртіі Пиррона) Анпіго-
ном из Карисга биографию Пиррона, к которому тспч-рь возводіггся неза-
висимая от вернувшейся к догматіізму Акадсмни скем шческая традиция, a
также исгорию «пирроновскон школы» Сотиона /Ѵлсксндрііпского: Пир-
рон был учеником Анаксарха и іікдиііскііх гимнософіістов (! — Дног. Л. IX
61); Тимон — слушателем Пиррона (IX 69), учспиком Стпльпона (IX 109),
который в свою очередь был либо учеником сократпка Іівк^чида Мегарско-
го, либо учеником кого-то из его учеников (II 112). Гппііобот и Сотион на-
зывают ряд учеников Тимона, к череде которых Дпоген Лаэртіій присое-
диняет н Энесидема (там же, Диог. Л. IX 115), автора «ІІіірроновых рассу-
ждений>', современннка Антиоха Аскалонского, прпзнавшсго разрыв ака-
демической традиции y Аркесилая и прнзвавшего вернуться к догматизму.
Но Менодот (врач-«эмпирик» II в. по Р. X.) свидетельсгвует (там же), чтоу
Тимона последователей не было вовсе и что его ученис возобновил только
Птолемей Киренскип (врач-«эмпирпк» рубежа II—I вв. до Р. X.); Цицерои
(De orat. Ill 62) говорнт о пирроновцах как о школе, давно уничтоженной
доказательсгвами ведущих школ.
,йІ Пассаж Sext. Emp. Pyrrh. hyp., 220-235, посвященный отличию
скептиков от академиков, представляет собой корректную и осмысленную
сводку истории Академии. в которой выделяется пять этапов ее развигия
(см. выше). Как позиция наиболее блнзкая скептикам оценивается, разуме-
ется позиция академика Аркесилая. Однако радн того. чтобы противотюс-
тавить Академни скептическую познцню как таковую, ее основателем объ-
является Пиррон. Ср.: Sedley D. The Protagonists / M. SchoGeld, M. Bumyeat
and J. Baines (ed.). Doubt and Dogmatism. Studies in Hellenistic Episte-
mology. Oxford, 1980 (repr. 1989). P. 16^17 (автор, b частности, считает, что
Энесидем был членом Академии при Фіілоне).

Исхождтие (wpôoSoç)
233
Это стремление увеличить в прошлом число «философ-
ских школ», никогда реально не существовавших, — харак-
терная примета второго периода. Именно тогда закрепляет-
ся прсд( гавление о так называемой Милетской школе Фале-
са, Люксимандра, Анаксимена. К сократику Антисфену воз-
водится школа киников. Само понимание того, что филосо-
фия псмысѵима без школы, начиная именно с этого периода
станови гся общим местом. Поэтому все, что теперь относится
к фнлософии, прсдполагает школьную организацию.
Янствемно обнаруживаются в рассматриваемый период и
две тспденции: центробежная и цснтростремительная. Вто-
рая ужс к первой половине I в. до Р. X. провоцирует переход
к трстьому периоду —- эпохе возвращения.

Глава III
ВОЗВРАЩЕНИЕ
(етатрофт))
Когда мы выше говорили о периодизации античной фи-
лософии, речь шла о том, что на последнем этапе развития
античной философии ведущие философские школы антично-
сти угасают в последовательности, определяющейся их ми-
ровоззренческим и культурным горизонтом. Поэтому пер-
выми сходят с арены эпикурейцы, уже при жизни основателя
этой школы получившие «награду свою» в виде необыкно-
венной популярности и широкого признанпя; затем прихо-
дит черед стоиков; позже перестают существоватъ как само-
стоятельная школа перипатетики; и последними представи-
телями античной языческой философии были платоники,
вплоть до конца античности репрезентировавшие и культи-
вировавшие все богатство ее духовной жнзни. Этот многове-
ковой процесс подведения итогов был также временем раз-
вития второй европейской культуры — римской, включив-
шейся в духовные движения общей греко-римской культуры,
теперь уже окончательно переросшей рамки одной нацио-
нальной культуры и одного языка. Философия обретает свой
дом в латинском языке, который наряду с греческим стано-
вится родным языком не знающей национальных границ
мысли и вселенской духовности. Однако сколь бы ни была
значима латинская культура для последующего развития Ев-
ропы, в пределах античной философии она была только эпи-
зодом, значение которого определили сами римляне, ста-
равшиеся выстроить свою культуру и систему авторитетов на
основе греческих.

Возвращение (етсгтрофт])
235
1. Эпикурейцы, стоики, Вторая софистика:
интерес к истории философских школ на фоне глобального
возвращения к истокам греческой культуры
Б ту самую эпоху, когда меняется очерченная выше об-
щая ориентация стоицизма и платонизма, эпикуреизм зани-
мает довольно прочное положение в кругах римских интел-
лектуалов. Эпикурейцев изгоняли из Рима уже во II веке, но
их популярность продолжала расти. 06 этом мы можем су-
дить по сочинению Лукреция «О природе вещей» (ок. 55 го-
да до Р. X.), где он возносит в прекрасных латинских стихах
хвалы своему греческому кумиру, a также ведет традицион-
ную для эпикурейцев полемику с Платоном.
Об этой же распространенности эпикуреизма свидетель-
ствуст и Цпцерон, которому в свою очередь приходится вес-
ти решительную полемику с эпикуровым учением. В тракта-
те < О высшсм благе и крайнем зле» (45 г.), в первых двух
кнш ах, действие которых относится к 50 году и представляет
собой беседу Цицерона с двумя достойными юношами, Ци-
церон нзлагает и опровсргает учение Эпикура о наслажде-
нин, a в трактате «О природе богов» (45/44 г.), якобы воспро-
изводящем беседу 77/76 года между тремя образованными
римлянамн, эпикурейцев представляет друг оратора Красса
сенатор Гап Веллей.
Ыеириемлемость и прямой вред эпикурова учения оче-
видны для Цицерона (что не помешало ему ознакомиться с
еще не изданной поэмой Лукреция и выправить ее), но не
меньшс его раздражает невежество эпикурейцев. В ответ на
речь Веллея другой участник диалога, Котга, замечает: «...вы
твердите словно заученный урок то, что Эпикур, зевая, на-
бредил. a сам он, между прочим, хвалится, как мы видим из
его писем, что он-то не имел никакого учителя. Да если 6ы
он и не предупредил, я мог бы легко в это поверить... He
пахнет от Эпикура ни Академией, ни Ликеем, не чувствуется

236
Глава III
в нем даже школьного образования» (I 72). Хотя мы уже ви-
дели, что к образу Эпикура-самоучки нужно относнться осто-
рожно, в данном случае необходимо обратить внпмание на
другое: изложение учеиия Эпикура Веллеп предваряет кри-
тической сводкой платоновского и стоического учения и об-
наруживает явное знакомство с доксографическпми компен-
диями того времени, излагавшими взгляды ражшх филосо-
фов (18-^1).
И действительно, к этому времени эпикурейцы явственно
цивилизуются, и общее сгремление сознательно вместитъ в
свой кругозор предшесгвующую философшо свойственно
также и им. Об этом можно судить по бнблнотекс современ-
ника Цицерона друга Пизонов эпикурейца Филодсма1,?, най-
денной на так называемой «вилле папирусов» и ГѴркулану-
ме153. Библиотека дает представленис и пеобыкиовенной
эрудиции ее владелыда. Эпикурейцы этоіо псриода погру-
жены в изучение платоновской и стоичсскоГі традіщин154, и в
данном случае не так важно, что целыо этих учспых штудий
могла быть и полемика. Просвещеныыи эпикѵремзм оказал
несомненное влияние на поэта Горация. Отмігпім также, что
доксографический компендий Филодсма по историн филосо
фии в десяти книгах был, в частности, одішм из г.ажнейших
источников для Диогена Лаэртия.
Судя по той полемике, которая велась с эпнкурейским
учением в I—II веке по Р. X., можно счнтагь, чго их учение
прочно вошло в обиход школьных дискуссий. H частности,
152 Eiier M. Philodeni aus Gadara / GGP, Antike 4. S. 289-W2.
,r>3 Среди обширной литературы, посвященной библнстеке Филодема,
отметим лекции Marcello Gigantc в Collège de France в началс 1985 года: La
bibliothèque de Philodème et i'épicurisme Romain. Préface de Pierre Grimai. P.,
1987.
154 06 исторнографііи античной философпи Филодема cm. y M. Erler'a
(ук. соч. С. 297-301).

Возвраирние (етотрофг)) 237
Плутарх Херонейский в своих «Моралиа» опровергает ряд
положенип эпнкурейской философии в трактатах «Хорошо
ли сказано пРожши нешштно», «О невозможност жить в
удовольствис соіласно Эпикуру», «Против Колота».
Извесшо имя еще одного эпикурейца Диогена из Эноан-
ды, составнвшего сводку эпикуровского учения и записавше-
го ее на камснной стеле, фрагменты которой были найдены в
1884 і оду. Ее датировка спорна: либо — что более всего ве-
роятно — конец I в. до Р. X., либо II в. по Р. X.155, что в свете
излагаемоі о менее вероятно, потому что уже задолго до этого
временп y эпикуровского учения и его школы не было ника-
ких перспсктив плодотворного развития.
Еслн тснденция популяризации философии в эпикуреиз-
ме прояиилась уже y его осыователя, то в стоицизме с его
подчсркнутой в ранний период школьной окрашенностью
она разішваласъ постепенно, причем собственно популяриой
философия стоиков становится y римлян. К концу первого
века обралованность в Риме уже явно предполагала знаком-
ство с философией, и такой необходимой для образованного
человека фнлософией все более оказывается стоицизм, не ис-
ключавшнн после Панетия и Посидония платонического
влияния и могущий при необходимости заимствовать эле-
менты эпикуреизма. Таким образом, теперь дело идет не об
исключитсльном случае Цицерона, например, сознательно
ставившсю своей целью ознакомление римлян со сгоициз-
155 Cm. Diogenis Oenoandensis fragmenta. Ed. C. W. Chilton. Lipsiae, 1967
(praet., p. IX: constat inter omnes inscriptionem secundo saeculo p. Chr. n.
exeunre vel fortasse ineunte tertio incisam esse). Cp., однако, изданне
M. F. Smith (Diogenes of Oenoanda. The Epicurean inscription. Ed. with in-
trod., transi, and notes. Napoli, 1993), где более вероятной признается дагга
ок. 120 г. (p. 38-48); однако наиболее вероятна датировка конца (послед-
ней третн) I в. до Р. X. в работе: Canfora L. Diogene di Enoanda e Lucrezio //
RFIC 120, 1992, p. 39-66.

238
Глава III
мом ii платшшзмом, a о превращении философии в необхо-
днмый элемент общего образования.
В частности, о влнянии стоіщнзма н сго влнятелыюсги
можно судить по тому, до какой степени іімеино стоицизм
ииспнрировал всликою эпика Всршлия, «Эіісида» которого
пронизаііа стоическим ученнсм о роковой предопределеино-
сти мирового и исторпчсского процссса.
Всроятііес всеіо к традиціш просвещсііного стоицнзма
прииадлежал Арий Діідим, друг и совспшк нмператора Ав-
густа, наставник Мецената, автор сводкн фнлософских уче-
ний стоиков, перипатетнков н академнков, іізложсішых по
школам, a в рамках школы — по нроблсмам (логнка, этика,
физика, — здесь Лрий опнрался на плаіиішка Ьлідора Алек-
сандрнйского). По-віідимому, Аріій нс ііспытыііал никакого
шітереса к эпнкурензму и не нзлагал сго.
Войдя в полс зрсння обраэоваішых рпмляіі. пс стремя-
щихся стать профсссііональныміі («школьными») философа-
міі, стоицизм предполагает теперь iiinciiciiiumo разработкув
соответствующих популярных жапрах: уисщанпя, > ісшсния,
пнсьма. Имснію сэтимн жанрамн мы сіалкпвасмся y Сенеки.
Воспитатель будущсго императора Нсрона прсждс вссго раэ-
вивал этическую проблематику1'6, то есть ;,чил цнннмізован-
но н осмысленно рсагнровать на любыс жіізнснііыс прояв-
ления.
Для этого в качестве основной модсли поведеніія созда-
вался идеал мудреца, умеющего достоііно вестн себя при всех
обстоятельсгвах: перед лицом неудач, болезней, смерти.
Мудрец знает, что и весь міір ждет «выжиганнс», и для него
всегда открыто избавление от невзгод этого мира: путсм са-
моубийства он может добровольно уйти пз жнзііи. Философ-
стоик становится нравственным руководмтелем для тех, кто
146 Это не нсключало вннмания н к школьной физііке, о чем свіідетель-
ствуюг «Фіізпчсскпе вопросьі» Сенскн.

Возвращение (етотрофгі) 239
не хочст безвольно подчиняться превратностям судьбы, но
стремитси поиять свой рок и, лоняв, любит его. Метафора
философа-врача, исцеляющего души сгановится чрезвычайно
распространснной в этот период.
Фнлософ-сгоик, постоянно контролирующий себя и стре-
мящппся излечить обращающихся к нему за духовной под-
держкои, не чувствует необходимости писатъ, но устные на-
ставлеиші, беседы, проповеди стаиовятся важным и культи-
вирусмьім жаиром. Так, неизвестны сочинеиия влиятельного
рнмского стоика Мусония Руфа (ум. ок. 101), ничего не писал
ею учсннк Эпнктет (ум. ок. 140); обращенные «К самому се-
бе», соспшленные на греческом языке записки римского им-
псратора (со 161 по 180) Марка Аврелия свидетельствуют о
том, что нмснно совершенный человек, a не совершенное со-
чіінсііііс было целью подлиниого философа-стоика.
Мсжду тсм и записки Марка Аврелия, и «Беседы» Эпикте-
та, занпсганиыс его учеником Флавием Аррианом, стали чрез-
вычаиііо влиятельными греческими текстами, представляю-
щими стомцизм римского периода. Имя Арриана отсылает
нас к том y чрезвычайно важному движению II века, которое
получнло название Второй софистики и самым ярким обра-
зом спмволизировало тот возвратный пафос всей греко-
римской культуры, который определяет ее характер в этот
период.
Эта нсизбежная метаморфоза всей античной культуры в
Риме подготавливалась стех самых nop, когда римляне толь-
ко-только стали приобщаться к достижениям греческой
культуры. Естественным и в то же время исключительным
образом (ни одна другая культура, сталкивавшаяся до сих
nop с і реческой, этого ие делала) римляне стремились обрес-
ти на латинском языке и в пределах собственной культуры
то, что уже стало достоянием греков, достижения которых
воспринимаются в качестве образцов. Именно это отноше-
ние к более развитой культуре как к образцу побуждает рим-

240
Глава III
лян уже во II — I веках до н.э. подражать грекам и соревно-
ваться с иими. Цицерон в «Бруте» (67/68) говорит о римля-
нах, которые восхищаются і реческой стариной и «хотят быть
Гиперидами и Лисиями; прекрасно, но почему они не хотят
быть Катонами? ...Откуда это восхищение Лисием и Гипери-
дом, в то время как Катон совершенно забыт?»
Сам Цицерон полон патриотического внимания к исто-
рии римского красноречия и ко всему тому, что способствует
культивированию мудрости в Риме. Но вместе с тем, что за-
нимает Цицерона, как не идея быть Платоном для римлян?
И поскольку Платон написал «Государство» и «Законы»157,
Цицерон делает то же самое. Если y греков были Гомер, Ге-
сиод, Феокрит, то y римлян их стремится заместить Верги-
лий. Гораций воспромзводит поэзию эолнйцев, Катулл —
александрийцев, Теренций стал для римлян вторым Менан-
дром, a Сенека с гораздо меньшим успсхом стрсмился в сво-
их трагедиях предсгавить римлянам Софокла и Еврипида,
усовершенствовав их в стоическом духе.
Тот же Сенека ополчается против авторитета Цицерона,
его племянник поэт Лукан — против Вергилия. Но класси-
цисгическая реакция становится преобладающеп тенденци-
ей, и римские авторы постепенно начинают входить в число
бессмертных, заслуживающих безусловного почитания и
подражания: те же Цицерон и Вергилий воспринимаются
как Платон и Гомер римлян, и вокруг них постепенно вы-
страивается универсум римской культуры.
Эта тенденция сблизить две культуры и культивировать в
Риме их общий греческий исток свойственна римлянам, но и
157 Цицерон, по его собственному замечанию (Legg. I 15; H 14), ориен-
тирован на два главных сочинения Платона, что не исключало влняиия
Аристотеля, Днкеарха и Полнбня. Наиболес полная сводка современной
ученосги о Цицероне в главе, написанной Gunter Gawlick и Woldemai"
Görler (GGP, Anüke 4. S. 991-1168).

Возвращенш (етатроф/j)
241
греки в лице Плутарха проявляют понимание того, что речь
идет о единой культуре, имеющей общие корни, и в «Парал-
лельных жизнеописаниях» он рисует греческое прошлое в
сопоставленни с прошлым римлян. В конце I века н.э. циви-
лизованные римляне проявляют становящийся модным ин-
терес к греческим древностям, но уже во втором веке проис-
ходит решительная метаморфоза: Антонины и специально
император Адриан на уровне империи поддерживают эту
тенденцню восстановления греческой культуры. Адриан рао
сматривает Рим как греческий город и, в частности, создает в
Риме Атенеум — цеитр благородных искусств, — однако не
для воссоздания исконной римской культуры, a для того,
чтобы в Риме развивать культуру греков. Император Марк
Аврелин, сам писавший по-гречески, в 176 г. начинает вы-
плачивать жалование профессорам четырех философских
«кафедр» в Афинах, воссоздавая тем самым существовавшие
здесь четыре традиционные философские школы. Имеыно в
этой атмосфере и развивается Вторая софистика.
Стремление восстановить в буквальном виде традиции
греческой литературы Ѵ-ІѴ веков до нашей эры приводит к
появлению таких фигур, как Элий Аристид (умер в 189),
блюдущий чистоту аттического сгиля и воспроизводящий
буквально сгиль Демосфена; он также многим обязан Плато-
ну, a из историков предпочитает Фукидида. Флавий Арриан,
о котором шла речь выше, хочет быть Ксенофонтом, который
написал «Воспоминания о Сократе»: именно по его образцу
Арриан записывает «Беседы Эпиктета». При этом речь идет
именно о том, чтобы быть вторым Ксенофонтом, a не просто
его подражателем.
Стремление восстановить чистот)' греческого языка и вве-
сти его в круг благородных забав образованного человека
свойственна Лукиану из Самосаты (родился ок. 120), в ряде
своих блестящих безделок воспроизводившему, в частности,

242
Глава III
особенности учений современных и предшествовавших фи-
лософов.
Еще раз подчеркну, что это стремление буквально возро-
дить греческую культуру давно прошедших веков ее клас-
сического расцвета происходит в Римской империи и по-
ощряется римскими императорами: в частности, для многих
из них греческий становится вторым родным языком. Это
способствует тому, что ко второму веку мы можем говорить
об единой греко-римской культуре, в пределах которой и го-
товилось постепеино глобальное возвращение к истокам
первой европейской культуры — греческон, предполагавшее
вмещение всех ее достижений. Поскольку речь идет о фило-
софии, это общее возвратное движение античной культуры
было связано прежде всего с деятельностыо аристотеликов,
пифагорейцев и платоников.
2. Аристотелики: первый пример школьной замкнутости,
опирающейся на толкование текстов основателя школы
Пифагорейцы, своим именем всегда связанные с учите-
лем, a не с тем местом, где располагалась школа (Академия,
Ликей, a затем Перипат, Стоя), и в этом упрсждают предста-
вителей прочих эллинистических школ, y которых в первом
веке до Р. X. начинается противопоставление академиков и
платоников, a также появляется ілаі ол для обозначения тех,
кто следует или подражает Аристотелю (аріатотеХі£еіѵ). И то,
и другое связывается с потребностъю вернуться к подлинно-
му учению основателя школы, которое черпается из его тек-
стов, a не продолжать искаженную школьную традицию. Эта
тенденция впервые четко проявилась y последователей Ари-
стотеля, свою основную задачу видевших в толковании тек-
стов учителя158.
158 См. классическое нсследование об этом: Могеаих Р. Der Aiïstotelismus
bei den Griechen. T. 1: Die Renaissance des Aristotelisrnus im I. Jh. v. Chr. B.;
N. Y.f 1973.

Возвращение (ітотрофф
243
Более чем вековое почти полное исчезновение перипате-
тиков из школьной жизни эллинистической философии
можно объяснять разными причинами, но в любом случае
отсутствие в обнходе перипатетической школы специальных
работ Аристотеля в области основных дисциплин и проблем
философии — его прагматищ или трактатов по логике, физи-
ке и первой философии и др., — было весьма существенным.
Завещанные Теофрастом Нелею из Скепсиса, эти сочинения
пролежали y его наследников без всякого применения до тех
nop, пока не были куплены вместе с библиотекой Теофраста
бмблиофилом перипатетиком Апелликоном из Теоса, полу-
чившим афинское гражданство (умер между 88 и 84 годами
до н.э.). После захвата Афин Суллой в 86 году, рукописи Ари-
стоте>\я переправляются в Рим. Благодаря имевшему к ним
доступ грамматику Тиранниону (умер в Риме около 26 года
до н.э.), сделавшему копии, корпус школьных текстов Ари-
стотеля попадает к Андроннку Родосскому, которого поздние
авторы называют одиннадцатым схолархом Перипата. Еще в
44 году Цицерон в «Топмке» (3) замечает, что большинству
Аристотель нсизвестен, и что сам он знает только его диало-
ги. Но Андроник, заново издав школьные сочинения Аристо-
теля, тсм самым приводит к возрождению арисготелизма.
Андроник использует традиционное, начиная с Ксенократа,
деление фиу\ософии на логику-этику-физику и добавляет к
нмм «то, что вслед за физикой» — первую философию, кото-
рой блаюдаря такому ее месту в издании Андроника было
обеспсчено имя метафизики. Практически без изменений
изданис Андроника дошло до нас.
Возвращение корпуса школьных сочинений Аристотеля в
поле зрения его последователей дает реальную базу для раз-
работки его учения. Андроник пишет парафраз «Категорий»
и трактата «О душе». По сохранившимся y поздних авторов
текстам из Андроника видно, что и для него древнеакадеми-

244
Глава III
ческая традиция, объединявшая платонизм и пифаюреизм,
была известна и небезразлична; очевидно, на него влияла
также и стоическая традиция.
Боэт Сидонский, ученик Андроника, также хорошо знав-
ший учение Древней Академии, продолжил толкование «Ка-
тегорий», активно привлекая и другие сочинения Аристоте-
ля. В отличие от Андроника Боэт подчеркнуто консервати-
вен: он отвергает новации Андроника и спорит со стоической
традицией.
Трактат «Категории» одним из первых приобретает ши-
рокую популярность: против аристотелевского учения о ка-
тегориях пишет платоник и пифагореец Евдор, но также соз-
дается версия «Категорий» на дорийском диалекте (датиров-
ка которой, впрочем, крайне затруднительна), приписанная
пифагорейцу Архиту с целью показать, что еще до Аристоте-
ля данная проблематика была в поле зрения самой древней
философской школы. Против учения Аристотеля о категори-
ях пишет стоик Афинодор, и если в платонизме стремление
оспорить Аристотеля сопровождалось устойчивой тснденци-
ей вместить его философию в качестве подступа к платонов-
ской, в стоицизме главной была тенденция обособитъся от
ар и стотелизма.
Из дошедших до нас комментариев к сочмпсниям Ари-
стотеля самые ранние восходят ко II веку н.з. Это коммента-
рии к «Никомаховой этике» Аспасия Афинскою1 '9 и, вероят-
,г,° Сохранились комментарии к кмпгам І-ІѴ п ѴІІ-ѴІІІ НпкомаховоЙ
этіікп»» (éd. G. Heylbut, CAG XIX, Pars 1); Лспасий коммситировал также
«Категорші» (Galen. De Iibr. propr. 11), «Об іістолкопашпь (фрагменты в
комментаріш Боэцня на этот трактат), «Физііку» (фрагменты в коммента-
ріш Сіімпликіія на этоттрактат, éd. H. Diels, CAG IX, X), «O небе» (такжеу
Симпліікия в комментарші на этот трактат, ed. J. L. Heiberg, CAG VII),
«Метафнзику» (регулярные ссылки на нее в комментаріш Ачександра Аф-
родисийского, ed. Hayduck, CAG 1); фрагмент из его толковання прнводит
Александр Афродисийскніі (In De sensu, 9, 24-10, 4).

245
но, Адраста Афродисийского160. С огромным корпусом тек-
стов аристотелевских комментариев мы сталкиваемся только
y Александра Афродисийского, возглавлявшего кафедру ари-
стотелевской философии в Афинах между 198-209 годами но-
вой эры. До нас дошли комментарии Александра к «Первой
Аналитике» (к первой книге), к «Топике», к «Метеорологике»,
к трактату «Об ощущении», к «Метафизике» (к 1-5 книгам);
утеряны комментарии к «Категориям», «Об нстолковании»,
ко второй книге «Первой аналитики», ко «Второй аналити-
ке», «Физике», «О небе», «О возникновении и уничтожении»,
«О душе». Таким образом, мы видим, что почти весь корпус
аристотелевских сочинений был в поле зрения школы Ари-
стотеля на рубеже 11 — 111 веков.
Помимо этого Александру принадлежит ряд трактатов,
посвященных отдельным проблемам: «О душе» (две книги),
«О роке», «О смешении». Александр использует также жанр
оЬсуждаемых в школе затрудиений и разреіаений (ахоХікаі атгоріаі
каі Хшеіс) для ряда физических и этических проблем. Боль-
шое чнсло сочинений Александра дошли только в арабском
переводе: «О промысле», «О времени» и ряд других. Алек-
сандру принадлежит также ряд полемических сочинений
(«Протиь Галена», «Против Ксенократа»), что является важ-
ной чгістыо развитой школьной жизни; об этом свидетельст-
вуют такжс полемические пассажи, отражающие разногласия
100 Афішсіі в «Ппрующих софистах» (XV 673 e-f) говорит о пяти книгах
Адраста, посвященных Псрі fjOûv Теофрасга, и шестой, посвященной «Ни-
комаховои этике» Аристотеля; согласно П. Моро (Т. 2. S. 323-33), часть
этих матсриалов нашла отражснпе в анонимном комментарии на «Нико-
махову этику» (éd. G. Heylbut, CAG XX. P. 123-255). Помимо этого Адраст
комментпровал «Категории» (Galen. De libr. propr. 11) и «Физику» Аристо-
теля. Выдсржку из последнего приводит Симпликий (In Phys.. P. 123, 2-
125, 9) со ссылкой иа Порфирия, который в «Жпзнн Плотина» (14,13) го-
ворит об Адрасге как об одном из тех, чьи сочинения разбнрались на заня-
тиях в кружке Плотина. Адраст написал также комментарий на платонов-
ского «Тимеяѵ, опять-таки извесгный Порфирию (In Ptol. Harm. P. 96, 126
During).

246
Глава III
с эпикурейцами, сгоиками и платониками, в его трактатах и
комментариях.
По сочинениям Александра можно судить о том, что дог-
матическая разработка учения Аристотеля досгигла к этому
времени классических форм: ученис Аристотеля рассматри-
вается как самодовлеющая система взглядов, нашедших от-
ражение в конкретных текстах его сочинений и могущих на
их основе быть объясненными и непротиворечиво изложен-
ными. Духовный кругозор аристотелевской школы к этому
времени достаточно широк: он вмеідает полноту аристоте-
левского мира и все последующие школы, но не выходит за
эти пределы, хотя и ведет внутри них самостоятельную раз-
работку отдельных проблем.
История аристотелевской школы после Александра из-
вестна плохо: пройдет еще немного времени, и труд толко-
вания всей предшествующей философскоіі традицпи, вклю-
чая Аристотеля, возьмут на себя плагоники.
3. Платоники до Плотина
Множество платоновских школ и их основные
доктринальные тенденции:
пифагореизм и антиаристотелизм
Возвращение к подлинному учению Платона и его бли-
жайшнм последователям было декларнровано Аитиохом Ас-
калонским, назвавшим свою школу «Древняя Академия»161.
161 Об этом сообщает Цицерон в «Бруте» (Ml5), слушавшин Антиоха в
79 г. (sex menses cum Aiitiocho veteris Academiae... pliilosopho fui). Разрыв
Антиоха с главой Академип Фнлоном пз Ларпсьт, которыіі произошел ок.
87-86 г., н организация um школы на новом месіе (Сіс. De fin., V 1 sqq.:
Алтнох вел занятия в пределах Афин, в Птолемеііоне) — означали факти-
ческіііі перерыв схолархата; но внутреииин пафос разрыва состоял в воз-
вращенші к нстоку, нарушенпе подлинной связн с которым сгало болез-
ненно ощущаться.

Возвращение (етатроф^)
247
Учитель Антиоха Филон отрицал неортодоксальность акаде-
мического скепсиса и стремился показать единство Акаде-
мии, тогда как Антиох, полемизируя с ним в сочинении
Zûcros" (вероятно, по имени одного из собеседников стоика
Coca Аскалонского), подчеркивал необходимость вернуться к
искаженному скептиками, начиная с Аркесилая, учению
Древней Академии, к которой помимо Платона, Спевсиппа,
Ксенократа и Полемона он относил Аристотеля и Теофраста.
Сам прецедент основания «подлинной платоновской» школы
и эта установка Антиоха чрезвычайно показательны. Однако
стоические черты его учения1" и принципиальное объеди-
нение платоников и перипатетиков заставляют видеть в нем
скорее эклектика. И тем не менее именно Антиох сумел за-
дать принципиально новую ориентацию самого типа фило-
софствоваиия: оно теперь немыслимо без оглядки на древнѵх,
на автормтсты, между которыми и с которыми необходимо
установить согласие. Эта ориентация постепенно стала глав-
ной в платонизме, все более ориентированном натолкование
текстов основателя школы, но развивался обновленный пла-
тонизм прежде всего в Александрии.
Евдор Александрийский, которого, собственно, и следует
назвать первым представителем периода так ыазываемого
Среднего платонизма, решительно вновь признает пифаіо-
ремзм в качествс отличительного элемента платонизма. При-
помним, что уже Ксенократ в качестве первых принципов
принимал монаду и диаду, однако Ксенократ считал монаду
умом, a очевидный интерес к пифагореизму еще y Спевсиппа
ІС'2 Учение Антноха — при практически полном отсутсгвии греческих
исгочннков восстанавливаемое по Цицерону — обнаруживает явные сгои-
ческнс fi перипатетические черты. Цицерои (De nat. deorum, I 160) гово-
рит о иексем сочинении Антиоха, где утверждалось, что сгоики и перипа-
тетики едины на деле и расходятся только на словах.

248
Глава III
и признание им единого в качестве истока бытия, который
выше бытия, красоты и блага, очевидно, носило в большей
сгепени методический нежели метафизический характер. У
Евдора речь идет о первом начале — Едином — и подчинен-
ной ему паре противоположностей — монаде, соответствую-
щей идее, и двоице, соответствующей материи. Объединяя
Платона и пифагорейцев, Евдор не только создает основу
для построения иерархии онтологических принципов уни-
версума в платонизме, но и принципиально возвращает его к
исходной установке, безусловно характерной для Древней
Академии.
Евдор пишет сводку философских учений по проблемам, a
также комментирует «Тимея» (об этом мы знает по отсылкам
Плутарха в трактате «О порождении души в "Тимее"») и, ве-
роятно, занимается астрономией. Считая, что занятия фило-
софией следует начинать с этики, он опредеу\яет цель фило-
софии в соответствии с «Теэтетом» Платона (176Ь) как «упо-
добление богу».
Следует отметить, что пифагорейская ориентация y Евдо-
ра сопровождается y него антиаристотелевской тенденцией.
Он толковал «Метафизику» и критиковал аристотелевские
«Категории». Таким образом, с самого начала развития
Среднего платонизма в нем обнаруживаются две тенденции:
одна связана со стремлением дать очищенный вариант под-
линного платонизма, — она же оказывается антиаристоте-
левской и пропифагорейской. Эта тенденция была продол-
жена в Афинах Никостратом и Аттиком. Другая была оче-
видна еще y Антиоха Аскалонского, которого Евдор несо
мненно слушал во время его пребывания в Александрии, и
предполагала возможность совмещения в рамках платонизма
разных философских школ. Именно в русле той и другой
тенденции создаются предпосылки для расцвета платонизма,
с которым мы несомненно сталкиваемся уже во втором веке.

249
Показательно, что предсгавители и той и другой тенден-
ции посгепенно переходят к систематическому толкованию
Платона. Возможность такого толкования текстов Платона
была обеспечена их новым изданием, которое предпринял
придворный астролог императора Тиберия Трасилл (ум.
36 г. по Р. X.), издавший сочинения Платона по тетралогиям.
Именно это издание сохранено традицией и извесгно нам.
В том же первом веке — традиционно относимый к пифа-
гореизму Модерат, который формулирует вышебытийную
природу первоначала, называемого им Единое, и признает
иерархию мз трех единых. Соответствующий текст представ-
ляет собой выдержку из сочинения Порфирия «О материи»,
приведенную Симпликием (In Arist. Phys., p. 230, 34 sqq:
Diels). Эта концепция была сформулирована Модератом в
ходе комментирования второй части платоновского «Парме-
нида».
Необходимо также иметь в виду Второе платоновское
письмо, толкование которого провоцировало подобного рода
концепцию трех иерархически соподчиненных начал (312е:
«Все тяготеет к царю всего, и все совершается ради него; оно
— причина всего прекрасного. Ko второму тяготеет второе, к
третьему — третье»). Второе письмо и было, вероятнее всего,
специально добавлено к группе сочинений Платона, чтобы
подчеркнуть пифагорейский характер платоновского учения.
Решительность, с которой формируется пифагорейский ха-
рактер платонизма, заставляет обратить на себя внимание в
той же мере, в какой для этого периода все более необходи-
мым оказывается обращение к платоновским тексгам. Имен-
но с пифагореизмом оказывается связана сакрализация об-
раза Платона и корпуса его текстов, a также тот специфиче-
ский акцент в понимании его учения, который в конечном
счете позволяет платоникам придать иерархии универсума
действительно универсальный характер и охватить не только

250
Глава III
всю сферу бытия, но и его вышебытийный исток, a также его
недосягающую бытия низшую границу.
Школьная разработка платонизма, отмеченноіо сильным
пифагорейским влиянием, представлена в многочисленных
сочииениях Плутарха Херонейского, традиционно объеди-
няемых под общим названием Мораяиа. Эти сочинения по-
мимо всего прочего позволяют представитъ жанровое разно-
образие школьной литературы этого периода.
У Плутарха мы находим толкование отдсльных проблем,
вызванных платоновскими текстами («Платоновские вопро-
сы», отдельные пассажи в «Пиршественных вопросах»), спе-
циальное рассмотрение больших фрагментов платоновских
текстов («О порождении души в "Тимее"»), полемику с эпи-
курейцами и стоиками, a такжс разработку огдельных тем,
традиционно входящих в поле зрение школьной философии
(«О добродетели и порочности», «Можно ли иаучить добро-
детели», «Об удаче», «О роке» и пр.), причем часть из них
рассматривается в жанре двойных речей, то есгь парных рас-
суждений за и против («Об удаче или доблесги Александра»).
Ряд текстов представляют собой аллегорическое и символи-
ческое толкование мііфа или знаменитых изрсченнй («Об
Изиде и Озирисе», «Об/s в Дельфах»).
Тексты Плутарха, в значителъной сгепени сохранившиеся
целиком, показывают вероятное хождение и распростране-
ние идей платонизма и их школъной разработки: Плутарх
учился в Афинах y некоего Аммония, прнбьшшего из Алек-
сандрии. Если учесть, что восстановление пифді орейски ок-
рашенного платонизма было начато Евдором Александрий-
ским, этот факт представляется немаловажным.
Рядом с корпусом сочинений Плутарха в меиьшей изоля-
ции оказываются, в частности, более ранние сочинения Фи-
лона Ллександрийского (ок. 25 до Р. X. — ок. 50 no P. X.), яв-
но прошедшего школьную выучку (его стоически окрашен-

Возвращение (ётатрофф
251
ный и при этом пифагорейски ориентированный платонизм
типичен для Александрии) и сумевшего распространить тра-
диционные для платоновской и пифагорейской традиции
методы аллегорического толкования на экзотическую для
греко-римской образованности группу тексгов Пятикнижия
Моисеева, но практиковавшего также и школьную разработ-
ку традиционных тем школьной философии («О добродетс-
лм», «О созсрцательной жизни», «О промысле», «О вечности
мира» и пр.)-
Филон оказал исключительное влияние на формирование
христианской мысли, но также и для языческой философии
его фигура чрезвычайно показательна: в лице Филона мы
впервые сталкиваемся с открытостыо школьной философии
для новых авторитетных текстов, позволяющих существенно
расшпрмгь духовный горизонт поздней античности. Позд-
нейшес понимание пмфагорейцем и платоником Нумением
Платона как Моисея, говорящего по-аттически, было прин-
ципнально подготовлено деятельностью Филона.
Оснащение школьиого платонизма
учебными пособиямн
У платоииков подчеркнуто пифагорейской ориентации
также яветвенно обнаруживается стремление ввести плато-
нпзм в рамки строгой школьной организации, для чего было
необходимо опереть платонизм на четкую систему наук, в
первую очсредь тех, необходимость которых для воспитания
философа признавал сам Платон.
В первой половине второго века появляется сочинение
Теона Смпрнского «Изложение математических учений, не-
обходимых для понимания Платона». Оно тем более показа-
тельно, что по существу представляет собой компиляцию,
включающую пассажи из перипатетика Адраста Афродисий-
ского и выдержки из Деркиллида (Трасилла). Однако сама

252
Глава 111
потребностъ истолковатъ корпус текстов на основе набора
определенных дисциплин чрсзвычайно показательна.
Другим явлением того же примерно времени, однако го-
раздо более заметным и оказавшим чрезвычайное влияние
на все последующее развитие платонизма, были сочинения
Никомаха Геразского «Введение в арифметику», «Теологуме-
ны арифметики», «Гармоника», a также не дошедшее до нас
«Введение в геометрию». Фактически мы сталкиваемся с соз-
нательной разработкой квадривиума в рамках платоновской
философии, причем Никомах создает пособия, которые ре-
ально использовались впоследствии в школах позднего пла-
тонизма.
Потребность изложить не просто учение платонизма, но
дать именно набор дисцнплин, необходимых для его пра-
вильного освоения, характеризует и другую тенденцию пла-
тонизма II века, представленную прежде всеі о в «Учебнике
платоновской философии» Алкиноя, a также в трактате Апу-
лея «Платон и его учение».
Апулей учился в Афинах, поэтому его сводка платонизма
отражает соответствующую ориентацию афинского плато
ыизма. Апулей начинает изложение с биографии Платона, в
которой подчеркивается божественный статус учителя. По-
этому и набор дисциплин, необходимых для философа-
платоника, Апулей даст в виде перечня наук, изучавшихся
самим Платоном: «...видя, что мысль пифагорсйцсв опирает-
ся на ряд наук, он отправляется к Феодору Киренскому, что-
бы изучить геометрию, a ради астрологии добирастся до са-
мого Египта... Поскольку Парменид и Зенон уже изобрели
диалектику, он прилежно изучил ее... он первый сочетал три
часги философии... физическую... логическую... моральную...»
Апулей (и та школьная традиция, к кспорой он примы-
кал) еще, как видим, смешивает набор дисциплин и общее
деление философии на части, что было, впрочем, характерно

Возвртцение (етатрофт])
253
и для всей античной традиции. При этом, признавая логику
в числе изучавшихся и разрабатываемых Платоном дисцип-
лин, Апулей возводит ее к элеатам и не излагает ее. Алкиной
дает юраздо более четкую последовательность именно дис-
циплин: диалектика, математика, физика и теология. Поми-
мо того рассмотрены моральная философия и учение о госу-
дарстве. Содержание каждого раздела Алкиной раскрывает
досгаточно подробно, и тем самым платоновское учение как
набор дисциплин устанавливается здесь достаточно четко. У
Алкиноя, принадлежность которого к конкретной школе уо
тановить трудно, явственно прослеживается сгоическое вли-
яние. Несомненно также его сознательное стремление вклю-
чить аристотелевскую логику в число дисциплин, необходи-
мых для философа-платоника, — тенденция, оказавшаяся
доминирующей в школах позднего платонизма.
Необходимо заметить также, что несомненный эклектизм,
свойствеыный платоиикам второго века, совмещается y них с
тенденцией продемонстрировать, что Платон безусловно
превзошел все прочие школы. Наиболее отчетливая форму-
лировка — в ^Анонимных пролегоменах к платоновской фи-
лософии»: «И до Платона, и после него существовало множе-
ство философских школ; Платон же без труда превзошел их
все как учением своим и умом, так и во всех прочих отноше-
ниях». Хотя данный текст более позднего происхождения
(VI в.), однако он отражает тенденцию еще среднеплатони-
ческих школ. Для выполнения той задачи, которая была воз-
ложена на поздний платонизм — репрезентировать всю гре-
ческую философию — данная тенденция была безусловно
весьма знаменательной.
Форма учебника вполне отвечала стремлению вернуться к
Платону и его учению, но y нее был и очевидный недостаток:
как и всякая рациональная конструкция, учебник обращает
внимание ученика только на логическую структуру предмета,

254
Глава 111
но ne на форму его выражения. Учебник, таким образом, не
только открывает предмет, но и до известной степени скры-
вает его. Войдя по учебнику Алкиноя в курс основных про-
блем платоновской философии, чнтатель нисколько не при-
ближается к шчатоновскому тексту, потому что учебник за-
мещает его, что возможно, покуда речь идет о вводном курсе
для дилетантов. Но подлинный специалист — профессио
иальный философ — должен вернуться к Платону через уо
воение его диалогов.
Жанровая эволюция: комментарии к диалогам Платона
Именно поэтому для понимания развития платонизма в
этот период важен небольшой текст платоника Альбина
«Введение в платоновские диалогн», содержащпй классифи-
кацию платоновских диалогов и порядок их чтения. Бсе это
предполагало наличие в рассматриваемый период коммента-
торской традиции в платоиовских школах. H a А-льбина (ко-
торого между 149 и 157 годами слушал в Смирне знаменитый
философ и врач Га/\ен) и его учителя Гая неоднократно ссы-
лается Прокл в комментарии на «Тимея». Заметим, что ср>еди
многочисленных сочинений Галеиа, имеющих непосредст-
венное отношение к философии школьного платонизма, так-
же есть сводка платоновского «Тимея» — вообщс одного из
наиболее популярных платоновских диалогов ніічиная с I
века до н.э. Его комментировал еще стоик Посидоний. Со-
хранился значительный фрагмент цицероновского перевода
«Тимея» иа латинский язык. Речь шла о толковании «Тимея»
y Евдора и Плутарха. Но мы не можем сказать, комментиро-
вался ли до сих nop «Тимей» целиком.
О том, что представляли собой комментарии к отдельным
диалогам Платона в период Среднего платонизма, можно
судить только по фрагментам «Анонимного комментария к
"Теэтету"» первой половины II века, сохранившимся на па-

Возврагцетіе (ітогроф^) 255
пирусе, найденном в Египте в 1901 году. Автор комментария
ссылается на другие принадлежащие ему комментарии к
«Федону», «Пиру» и «Тимею».
Помимо этого существует ряд свидетельств о составлении
комментариев, в частности, афинскими платониками П века.
«Горгия» и «Тимея» (из последнего выдержки приводит Ио-
анн Филопон, De aet. mundi 6, 8, p. 145, 13 ff; 6, 20, p. 186, 23
ff; 13, 5, p. 520, 8 Rabe) комментировал в Афинах во второй
четверти 11 века Кальвен Тавр, очевидно слушавший Плу-
гарха; «Тимея» и «Федра» комментировал Атгик (frg. 12-39
Des Places), глава афинской школы платоников в середине II
века; его ученику Гарпократиону принадлежит «Коммента-
рий к Платону» в 24 книгах, который скорее всего содержал
толкования отдельных пассажей платоновских диалогов (со-
хранились фрагменты к «Алкивиаду I», «Федону», «Федру»,
«Тимею», «Государству), но отражал их последовательное
чтение и интерпретацию во время занятий163; Север, также
вероятно принадлежавший к афинской школе, комментиро-
вал «Тимея» (In Tim. I, 204, 17; 227, 15; 255, 5; 289, 7; II 95,
29; 152,28; 153,25; 170,3; 171,9; 191,1; 192, 11.26; III 212, 8).
Прокл упоминает гакже (In Remp. II 96, 12) некоего Максима
Никейского, комментировавшего «Государство».
Появление систематических комментариев к платонов-
ским диалогам и их последовательное чтение в школе важно
отметить на фоне комментаторской деятельности аристоте-
ликов: два наиболее представительных корпуса текстов двух
крупнейших философов античности практически одновре-
менно входят в сферу преимущественных забот платонов-
ской и арнстотелевской школы, и комментарий с тех nop ока-
m Фрагменты комментариев Гарпократиона собраны в работе: Dillon J.
Harpocration's Commentary on Plato: Fragments of a Middle Platonic
Commentary // California Studies in Classical Antiquity, 4, 1981, p. 125-146.

256
Глава 111
зывается наиболее перспективным философским жанром
вплоть до конца античности, прекрасно привившимся также
и в Средние века.
Популярный платониэм и постепенная
сакрализация образа Платоыа
Однако при этом никак нельзя сказать, что жанр коммен-
тария уже теперь становится ведущим. Очевидно, причиной
здесь является то, что хотя платоновские тексты и осознают-
ся как безусловно значимые, хотя образ Платона уже безус-
ловно до известной степени сакрализован, однако сами шко-
лы еще носят вполне светский характер: и Альбин, и Апулей,
и Алкиной признают, что платоник в конечном счете занят
созерцанием божества и стремится достичь приобщения к
высшему интеллекту, но тем не менее данныс задачи ставят-
ся вполне светским образом и в принципе значимы они не
абсолютно, но только для тех, кто предпочитает платонизм
прочим философским учениям.
Платон еще вполне может быть предметом популярной
лекции, отнюдь не рассчитанной на профессионала. Об этом
свидетельствует представительный корпус текстов Максима
Тирского, ритора и философа-платоника второй половины П
века. Его речи посвящены как самым общим темам школь-
ной философии («Искусство ли добродетель», «Наилучшие
речи — согласные с делами», «Нужно ли молкться», «Нужно
ли воздвигать статуи богам» и др.)> так и специально пробле-
мам платоновской философии («Что есть бог согласно Плато-
ну», «О цели философии», «О божестве Сократа», «Являются
ли знания припоминаниями» и др.)-
Ряд рассуждений Максим строит в жанре двойных речей,
то есть рассуждений за и против («Что лучше: жизнь деятель-
ная или созерцательная, — речь первая: лучше деятельная;
речь вторая: лучше созерцательная», «Кто полезней: воины

или земледелыды, — речь первая: лучше воины; речь вторая:
лучше земледельцы», «Есть ли благо, блага большее: речь
первая: нет; речь вторая: есть»). Школьные штампы, исполь-
зуемые Максимом, мы находим как в современной ему, так и
в последующей платоновской традиции.
Однако потребность обрести подлинно священный текст
как безусловно притягательный предмет, к которому нужно
обратиться целиком в силу его абсолютной предпочтитель-
ности, заставляет искать исключительных средств. Одним из
таких средств оказалось обращение к душе самого Платона,
которому можно было задать вопросы и получить ответы:
они уже, разумеется, не нуждались в дополнительном обос-
новании и проверке. Именно такого рода опыт и предпри-
нял Юлиан Халдей, который заставил вступить душу своего
сына Юлиана Теурга в контакт с душой Платона и таким об-
разом нмсл возможность спрашивать Платона обо всем, что
его интересовало. Б этой атмосфере в последней четверти II
века появляются знаменитые «Халдейские оракулы», кото-
рые известны по многочисленным цитатам y неоплатони-
ковІГ,2а.
Б очередной раз для поддержания и сохранения опреде-
ленной культурной традиции ее оказалось необходимо ре-
шительным образом сакрализовать и в качестве таковой
,52н О сложностях, связанных с авторством, составом текста «Халдей-
скнх оракулов> cm.: Hadot P. Bilan et perspectives sur les Oracles Clialdaïques —
Post-face K переизданию Lewy H. Chaldean Oracles and Theurgy. P., 1978;
воспроизведен. Hadot P. Plotin, Porphyre. Etudes néoplatoniciennes. P., 1999
(coll. «L'âne d'or»), p. 89-114. Cp. также: Hadot P. Théologie, exégèse,
révélation, écriture dans la philosophie grecque // Les règles de l'interprétation. P.,
1987, где проф. Адо замечает (с. 28), что y нас нет никаких оснований за-
ключать, чго известные нам «Халдейские оракулы» и есть именно те, кото-
рые получил Юлиан Халдей посредством Юлиана Теурга; однако тот факт,
что в русле платонизма конца II в. no Р.Х. проводятся такого рода опыты и
возникает текст «Халдейских оракулов», — чрезвычайно знаменателен.
9 Звкаэ 36

258
Гяава 111
культивировать. Будучи сакрализована, данная традиция
вполне могла выдерживать конкуренцию со всей прочей
мудростью, активно вторгающейся в поле зрения тех же пла-
тоников второго века. Поэтому, когда Нумений из Апамеи (в
Северной Сирии) — пифагореец и платоник второй полови-
ны II века — вопрошает: «Что такое Платон, как не Моисей,
говорящий по-атгически?» (frg. 8, 13 Des Places), становится
совершенно ясно, что традиция греческой философии оказы-
вается уже защищенной: среди многочисленных источников
божественной премудрости Платон — один из самых полных
и чистых, и он предпочтителен, поскольку существует соответ-
ствующий институт, культивирующий платоновское учение. Ну-
мений специально озабочен чистотой платоновского учения.
Он пишет «О сокровенном учении Платона», a также трактат
«О расхождении Академии с Платоном», где показывает, что
уже в Древней Академии, сохранившей в основном верность
платоновскому учению, есть ряд отступленнй от него. Важно
отметитътакже, что во фрагментах Нумения мы находим ряд па-
раллелей с «Халдейскими оракулами», и в обоих текстах — во-
обще свойственное пифагорейски окрашенному платонизму
специальное внимание к разработке иерархичссьой структу-
ры универсума.
4. Школьный платонизм к началу III века н.э.
Теперь мы можем подвести основные итоги рассмотрения
тех процессов, которые в конце античности прнпсли к пре-
обладанию определенного типа духовной ориеитации и
школьной организации философии, предпосылки для кото-
рых возникли в Греции вместе с самим возиикновением фи-
лософии.
В период Среднего платонизма происходит развитие са-
мого института философской школы, причем дело теперь
идет не о параллельном развитии разных философских школ,

Возврагцение (етотрофг))
259
a о жесткой конкурентной борьбе за право репрезентироватъ
греческую мудрость. Платоновская школа очевидно оказа-
лась в данном процессе победителем, поскольку она сумела
охватить всю предшествующую философскую традицию и
вместить ее в рамках четкой иерархической структуры бытия
и знания, которое было осознано как — с одной стороны —
система дисциплии, в которую вошли все достижения всей
предшествующей мысли, и — с другой стороны — система в
той или иной степени сакрализованных текстов, подлежа-
щих последовательному прочтению и систематическому
школьному толкованию.
В период Среднего платонизма была подготовлена база
для того, чтобы ни один авторитетиын текст и ни одно ав-
торитстное имя не повисали в воздухе, но несли свою педа-
гогическую нагрузку: в области моральной философии мож-
но было опираться на стоиков, в области логики, физики,
психологии — на Аристотеля, в математике — на пифагорей-
цев, причем даже философия Эпикура могла служить пла-
чевным примером того, к чему приводит исключительная
опора на чувственность. Но главной целью ознакомления со
всеми традициями было признание приоритета платонов-
ской традиции и возможность подойти к правильному пони-
манию платоновского учения через тексты самого Платона.
Консервативная тенденция всех указанных процессов
очевидна, очевидно и то, что данная система наук и образо-
вания не предполагала исключительного развития только
одной рациональной сферы. Материализованная в виде ряда
священкых текстов, вся рациональная сфера была непосред-
ственно — через те же сакральные тексты — связана со сфе-
рой божесгвенной премудрости благодаря институту школы,
которая в конце концов берет на себя все функции, принци-
пиально могущие быть распределенными между религиоз-
ными, иаучными, образовательными и социальными инсти-
тутами.

260
Глава 111
Эта чрезвычайная концентрация всех видов научной, ду-
ховной и религиозной деятельности в пределах одного ин-
ститута оказалась исключительно действенной. Однако пере-
ход к тому периоду, когда платоновская школа полностью
станет автономным институтом, самой своей жизныо репре-
зентирующим все достижения предшествующей культуры,
происходит только после того, как вся предшесгвующая ио
тория мысли оказывается четко соотнесена с онтологической
структурой универсума, a также с иерархией знаыня. Это бы-
АО делом послеплотиновской философии, a сама фигура Пло-
тина оказывается необходима aar того, чтобы скрепить пер-
вые два и последующие три века развития позднего плато-
низма.
5. Плотин: усмотрение бытийной основы
школьной учености
Плотин родился в 205 году164, вероятно, п Египте (может
быть, в Ликополе) и принадлежал к обеспеченному семейст-
ву, имевшему связи с римскими сенаторами. Это позволило
ему довольно долго размышлять о своем призвании. Двад-
цати восьми лет он решает посвятить себя философии и ищет
наставника. После долгих поисков он встречаегся с некоим
Аммонием. Всіреча оказывается определяіоідеіі для его
дальнейшего духовного становления, и Плотин, заключив:
«Его искал», остается в школе Аммония иа одиннадцать лет.
Мы не знаем, Плотин ли оставил учителя или Аммоний
ушел из жизни, но в 243 году мы засгаем Плотіша в Месопо-
тамии при войске императора Гордиана, задумавшего поход
на Восгок: Плотин хочет познакомиться с мудросіыо персов
и индийцев. Однако в следующем году Гордиан убит, и Пло
104 Воспроизвожу хронологическую канву по 4-му пзданию кннги:
Hadot P. PJoün on la simplicité du regard. P., 1997, где учтены последние ре-
левантные исслеловання.

Возвртцение (етотрофі)) « 261
тин, едва спасшись, сначала укрывается в Антиохии, a затем
оказывается в Риме. Частное лицо без определенных заня-
тий, Плотин благодаря семейным связям становится опеку-
ном детей-сирот знатного происхождения и следит за их
имуществом и доходами. В то же время он начинает вести
беседы с желающими, достаточно беспорядочные: Плотин
скорее побуждает их к самостоятельному размышлению и
исследованию, нежели чему-то сисгематически обучает. Так
проходит десять лет.
Плотин ничего не пишет, но среди его слушателей посте-
пенно выявляются ученики: Амелий Гентилиан, грек из Эт-
рурии, прежде учившийся y некоего Лисимаха, a также со-
бравший и переписавший все сочинения Нумения, составля-
ет конспекты бесед Плотина. К пятидесяти годам (254 —
первый і од правления императора Галлиена) Плотин оказы-
вается сс главе небольшого кружка любителей мудрости, —
философской школы: наличие школы побуждает его записы-
вать свои разработки отдельных тем платоновской филосо
фии — преимущественно в виде трактатов протрептического
(побуждающего к философии) и полемического (дабы проде-
монстрировать безусловные преимущества платоновской фи-
лософии і характера. Подбирая возражения против традици-
онных оппонентов платонизма — прежде всего эпикурейцев,
стоикоіі и аристотеликов, Плотин в то же время полемизиру-
ет с гностиками и мыслителями близкой платоно-
пифаі орейской ориентации, в часгности с Нумением.
Школа Плотина становится известной за пределами Рима,
и в 263 і оду к Плотину приезжает тридцатилетний Порфи-
рий, родом из Тира, учившийся до этого в Афинах y знаме-
нитого ритора и философа Лонгина, который впоследствии
(ок. 268) стал советником Зенобии, царицы Пальмиры. Пор-
фирий обретает в Плотине уже насгоящего схоларха, веду-
щего с учениками регулярные занятия, на которых разбира-

262
Глава III
лись ученые сочинения платоников (Севера, Крония, Нуме-
ния, Гая, Аттика) и перипатетиков (Аспасия, Александра, Ад-
раста) предшествующего периода.
Взгляды школы излагаются в виде письменных текстов
как самим Плотином, так и его учениками — часто по пору-
чению учителя. Так, Амелий написал по просьбе Плотина
«Об отличии учения Плотина от учения Нумения», полеми-
ческое сочинение против книги гностика Зостриана «Против
недоумений Порфирия»; Порфирий в школе Плотина и по
его просьбе написал против толкования «Пира» Платона ри-
тором Диофаном, a также собрал доводы против Зороасгра,
доказывая подложность имевшей хождение под его именем
книги.
Потребность придать своему благоговейному почтению к
учителю общезиачимый характер побуждает Амелия после
смерти Плотина обратиться к Дельфийскому оракулу с во
просом, куда переселилась Плотинова душа (так в свое время
Херефонт обратился к Пифии с вопросом, есть ли кто мудрее
Сократа). Порфирий в своем жизнеописанни ГІАотнна при-:
водит ответ Аполлона: гексаметры числом 51, из которых яв-
ствует, что Плотин вместе с Платоном и Пифагором веселит
свою бессмертную душу в небесных застольях. Но умирает
Плотин тяжело и одиноко.
В 268 году в Сицилию по совету Плотина уезжает Порфи-
рий, впавший в депрессию. Следом. присоединмвшись к
Лонгину, ко двору Зенобии уезжает Амелий, чсрез год обос-
ыовавшийся в Апамее. Плотин заболевает, теряст і олос, руки
и ноги перестают его слушаться. С ним избегают встреч, и
Плотин в 269 году перебирается в Кампанию; в имение сво
его уже умершего друга Зета, куда ему посылает аропитание
Кастрикий и где перед смертью его засгает Еьстохий, благо-
даря которому до нас дошло последнее наставление учителя:

263
«Старайтесь возвести божество в вас к божественному во
165
всем» -
Странная судьба Плотина заставляет нас задуматься о
том, какими тонкими скрепами держится история человече-
ской мысли. Плотин поздно приходит к философии, случай-
но обрстает учителя, случайно спасается от гибели во время
неудачного похода Гордиана, не сразу осознает себя схолар-
хом, ради учеников начинает записывать свое учение, по
слабости зрения не имея возможносги ни выправить, ни да-
же перечесть написанного. Он не говорит ни о своем проис-
хождении, отказывается позировать для портрета, стыдится
своего плотского обличия...
Но посгепенно — уэісе в окружении учеников — Плотин на-
чинает формулировать то, что было ему безмолвно ясно, —
как бы поневоле снисходя от чисгого умозрения к слабости
человсческого существования, нуждающегося в веществен-
ной фихсации невещесгвенной мысли. И осознав это своей
здешнсй обязанностью, Плотин в течение нескольких лет
добросовестно посредничает между открытой для него про-
зрачной сферой божественного и вечного и божеством в нас,
сокрытым стихией человеческого и преходящего.
Однако для того, чтобы исполнить эту обязанносгь, он
припоминает уроки Аммония, и несмотря на всю специфич-
ность плотиновского писательства, мы опознаем, чему он
научился g школе Аммония: технике протрептических бесед,
полемической технике, технике толкования отдельных пас-
сажей и систематического развития определенных тем
школьного платонизма.
Вместе с тем, мы должны заметить и следующее. Плотин,
несомненно, — платоник, но не потому, что он — адепт од-
ной из платоновских школ, вне которой он не видит истины.
165 SchuryzerH.-R. Plotins letztes Wort// MH, 1976. S. 85-97.

'264
Глава III
Мы видим, что он готов ознакомиться и с восточной мудро-
стью и ради этого пускается в самые реальные странствия: до
него это делали и Пифагор, и Платон, — согласно их имев-
шим хождение в то время и дошедшим до нас жизнеописа-
ниям. Разумеется, для Плотина странно выглядело бы ут-
верждение, будто исгина, — то, что есть на самом деле и что
превосходит любое часгичное бытие, — достояние той или
другой школы. Просто Плотин вместе с Платоном и другими
божественными мужами сам видел и знает то, о чем можно
предположить по их сочинениям. И когда он счел, что его
долг — донести весть об этом, он обрагцается к сочинениям и
текстам Ппатона и близкой ему традиции как к тому, что бо-
лее всего — применительно к нашей человеческой слабости
— способно возвести нас к божественному во всем.
Мы видели в предшествующий период постепенное раз-
витие и укрепление школьного платонизма, все более осна-
щенного соответствующим инструментарием. Мы видели
также, что потребность придать платоновскому учению бо-
жественный статус провоцирует стремление укоренить его в
самой божественной реальности. Плотин, как говорилось,
использует технические приемы предшествующего школь-
ного платонизма и не добавляет ничего прннцнпиально но-
вого к техническому оснащению школы. И если он нс испы-
тывает означенного стремления укорениться в истине, то
просто потому, что для него эта укорененность платонизма и
его собственная в подлинном бытии — вещь очеиндная.
Но именно поэтому странная заброшенная судьба Плоти-
на и его несколько сгороннее положение пс> отношению к
предшествующей традиции школьного платонизма оказыва-
ются необходимы для дальнейшего развития как раз школы,
потому что именно с Плотином она за текстами Платона и
способами их толкования обретает безусѵѵовную и не тре-
бующую дальыейшего обоснования реальность. Это прекрас-

Возвращение (етатрофф 265
но ощутил Порфирий, собравший записанные тексты Пло-
тина и построивший из них величесгвенную пирамиду, под-
ражающую в своем строении мирозданию и символизирую-
щую его. Опыт Плотина оказался тем более необходим для
подлинного расцвета позднеантичного платонизма, что для
Плотина м через него обнаружилась и была опознана как та-
ковая бытийиая основа школьной учености, всерьез усом-
ниться в которой все более заставляло набиравшее силу хри-
стианство: но не случайно также и то, что Отцы Церкви и на
Восгоке, и на Западе именно в Плотине обрели очень важ-
ное подспорье для собсгвенного богословия.
Часть дошедших до нас текстов Плотина он сам рассмат-
ривал как отдельные законченные рассуждения, a часть во-
шедших в «Зннеады» трактатов была результатом произве-
денного Порфирием искусственного разделения простран-
ных сочинений Плотина на несколько меньших, чтобы таким
образом получить число трактатов, равное шести девяткам.
И то, и другое число — священны и совершенны, поскольку
шестерка есть одновременно и сумма и произведение первых
трех чисел, a девятка символизирует полноту как последнее
из первых чисел. Сами девятки Порфирий распределил на
три гр) ппы: три девятки в первой, две во второй и еще одна
эннеада. Поэтому и весь изданный Порфирием в 301 году
корпус сочинений Плотина получил свое знаменитое назва-
ние. Учсник филолога Лонгина, Порфирий, придав своему
изданию систематический порядок, предварил его «Жизнью
Плотииа», где указал также и хронологический порядок, в
котором Плотин писал свои трактаты.
Осиование плотино-порфириевой пирамиды текстов —
первые три эннеады — трактаты, в которых речь идет о чув-
ственном космосе, здешнем мире со всеми вопросами,
встающими при его рассмотрении; центральная частъ — чет-
вертая и пятая эннеады — символизирует и рассматривает

266
Глава III
умопостигаемый космос ума и души; венчает пирамиду шес-
тая эннеада, посвященная вышебытийному началу всей сфе-
ры бытия и становления — единому. Эннеады были изданы
Порфирием в форме кодекса — книги со страницами, плато-
нической Библии, которую Порфирий противопоставил
главной Книге христиан.
Эта ясная и простая структура «Эннеад» соответствовала
той структуре универсума, которая впервые с абсолютной от-
четливостью была усмотрена Плотином no my сторону текстов
Платона и обнаружена в самих этих текстах: вышебытийное
начало — единое; сфера подлинного бытия — ум и душа;
сфера становления — космос. На фонс этой иерархии теперь
мог быть рассмотрен как корпус сочинений Платона в целом,
так и его отдельные диалоги.
Плотин впервые дает эту структуру универсума в ходе
полемики с Нумением по поводу толкования Второго письма
и «Тимея» Платона (вошедшей, в частности, в тракгат V I)166.
Традиционно считалось, что отец и создатель (демиург) в
«Тимее» относятся к одному началу. Нумений же отнес эпи-
тет отец к уму, a создатель — к душе, благодаря чему мог тол-
ковать трех царей из Второго письма как иерархию ірех бо-
гов: бога-ума (парадигму), демиурга-души и созданного ей
космоса.
Плотин не был согласен с Нумением в целом ряде момен-
тов: во-первых, нельзя разделять парадигму и демиурга, по-
тому что тогда ум окажется чем-то внешним по огношению к
созданному космосу; во-вторых, нельзя приписывагь демиур-
гические функции душе, которая, по Платону, сама была соз-
дана богом; наконец, необходимо понять, что все эти три на-
166 Этот вопрос специально рассмотрен мною в сгатье: Chitchaline Y. A
propos du titre du traité de Plotin Пері тыѵ трішѵ архікйі/ ѵтгоатеоеыѵ (Enn.
V, 1) // REG CV, Janvier-Juin. P., 1992, первоначальный вариант которой
опубликован в ВДИ (1986, № 4, с. 118-125).

Возвращение (етотрофт))
267
чала в мире бытия имеют свой вышебытийный исток: ум,
душа и космос суть не столько самосгоятельные начала,
сколько начальные проявления в бытии (ипостаси) более вы-
сокого начала — превосходящего бытие единого. Поэтому,
идя сверху вниз, мы можем противопоставить вышебытий-
ное единое трем его ипостасям в сфере бытия — уму, душе и
космосу; или же, идя вверх, отделить чувственный космос от
трех сверхчувсгвенных природ — души, ума и единого.
Плотина специально занимал второй ход, позволяющий
показать переход души от чувсгвенного мира к его сверхчув-
ственному истоку. Порфирий же стремился подчеркнуть
первый ход, почему в его издании этот трактат — первый
трактат пятой эннеады, десятый по хронологии {10, V 1), —
называстся «О трех начальных ипостасях». Вообще при чте-
нии Эннеад мы должны помнить, что само издание Порфи-
рия представляет собой уже известную интерпретацию Пло-
тина, тогда как чтение плотиновских текстов в хронологиче-
ском порядке (к которому все более склоняются современные
исследоватсли) позволяет нам ближе понять ход мысли само-
го Плотмна.
Основное стремление Плотина в трактатах первого пе-
риода (і-21 по хронологии) — показать божественный статус
души и подчсркнуть, что именно душа — самое драгоценное
в нас, то, что соединяет нас со сверхчувсгвенным миром.
Восхождемие души к уму и единому возможно благодаря ее
очищепшо посредством культивирования добродетелей. В
связи с этим возникает необходимость дать очерк этого
сверхчѵвсівенного мира, в частности, показать сгруктуру бо-
жественниго ума и его отношение к вышебытийному исгоку
всего сущего — единому.
Второй период (трактаты 22-45) посвящен строению умо-
постигаемого мира, присутствию умопосгигаемого в чувст-
венном, a также полемике с гностиками: Плотину важно по-

268
Глава III
казать, что здешний мир — не творение доброго или злого
демиурга, a отражение мира сверхчувственного, имеющего
основание в себе самом. Размышляя об этом, Плотин специ-
ально рассматривает проблему чисел, высших родов бытия и
вечности, a также подробно исследует проблему единого-
Блага, последнего основания всего и полной свободы.
Трактаты третьего периода (46-54) посвящены проблеме
зла, счасгья, досгупного мудрецу несмотря на страдания, a
также возможности самопознания и любви к красоте, истине
и благу.
В трактатах Плотина мы сталкиваемся с несколькими
преимущественно развитыми y него интуициями. Первая —
твердая уверенность в бессмертии человеческой душн, ее аб-
солютной драгоценности. Плотин использует все рацнональ-
ные резоны, имеющиеся y платоников против эппкурейцев,
стоиков и аристотеликов, признававших душу л;ібо матери-
альной, либо являющейся энтелехией органического гела, но
главным основанием для него является непосредственная
очевидность этого.
«Что душа сродни природе божественнейшей и вечной,
ясно уже из доказательства того, что она не тело. К тому же y
нее нет очертаний, цвета и она неосязаема. Однако это мож-
но показать исходя и вот из чего.
Поскольку мы безусловно соглашаемся, что всс вечное и
сущностно с^щее обладает жизнью благой и рсзумпой (Plat.
Resp. 521а4), следует рассмотреть и относитеѵхьно низшего, —
какова его природа, и начать с нашей души. Но только душу
возьмем не в теле, когда она приобрела неразумные вожде-
ления и порывы и вместила другие сграсти,. a душу, очи-
сгившуюся от этого и в меру возможного не имеющую с те-
лом дела. Любая такая душа как раз и покажет, что зло y ду-
ши — привнесенное и чужеродное, a если она чиста, то в ней

269
обнаруживается наилучшее —разум и прочая добродетелъ (Plat
Symp. 209a3-4), — причем как свойственное ей.
Но ежели душа такова, когда возвратится к себе самой,
как не признать, что она — той же природы, какую мы при-
знаём во всем божественном и вечном? В самом деле, разум и
подлинная добродетель, будучи божественны, не могут воз-
никнуть в чем-либо ничтожном и смертном, так что необхо-
димо таковому быть божественным, раз y него есть доля в
божественном в силу сродства и единосущия с ним.
В силу этого всякий из нас, кто таков, может мало отли-
чаться от горнего, уступая душою как таковой только в том,
что она — в теле. В силу этого также — если бы всякий чело-
век был таким или же y какого-то сообщества людей были бы
такие души, то не нашлось бы никого столь недоверчивого,
чтобы не уверовать в полное бессмертие души как таковой.
Но на деле, видя, что дуіпа y большинства повсюду пока-
лечена, аіоди не думают о ней как о чем-то божественном
или бессмертном. Однако следует рассматривать сущность
каждого взирая на него в его чистоте, поскольку привнесен-
ное всегда мешает познанию того, во что оно привнесено.
Рассматривай же, отделив... — a лучше так: пусть отделив-
ший узрит самого себя и пусть уверует в собственное бес-
смертие, когда станет созерцать себя уже в умопостигаемом и
чистом. Ведь он увидит ум, зрящий не это чувственно вос-
принимаемое и смертное, но вечным осмысляющий вечное
— все то, что в умопостигаемом, и себя самого, ставшего умо-
постигаемым и светлым миром, который освещается исти-
ною, исходящей от блага, дающего свет всему умопостигае-
мому. И не раз он подумает, что поистине хорошо сказано:
Радуйтвсь, я же вам бог бессмертный (Змпедокл, фрг. 112, 4),
когда возвысится до божества и вглядится в свое с ним сход-
сгво» (2, IV 7, 10, 1-39).

270
Глава III
Приведенный фрагмент — прекрасный образец школь-
ного увещания (протрептика), в котором Плотин-метафизик
и Плотин-мистик находятся под строжайшим контролем
Плотина-педагога, прежде всего размышляющего о духов-
ном развитии адепта его школы.
Поэтому перед Плотином стоят два основных вопроса:
почему душа отпала от этого светлого умопостигаемого мира
и оказалась здесь, во мраке тела, и как она можст вернуться к
своей умопостигаемой отчизне. И в этом раннем грактате «О
бессмертии души», который только что процитирован, ответ
на эти вопросы уже дан, но в силу его непривычности он не
сразу понятен. Для того чтобы лучше еіо понять, ученик
должен еще больше развить важное качество: умение вгля-
дываться в самого себя, потому что, чтобы вернѵться к себе и
тем самым к своей умопостиіаемой природе, душс нужно
всего только вглядеться в свое собственное сущссгво. a стоит
нам потерять эту зоркость, наша душа оказывается поверже-
на в мир зла и безобразия, — всего того, что по существу ей
чуждо. Эта необыкновенная роль созерцания в плотиновской
философии — ее вторая отличителыіая особсиность, a необ-
ходимость соответсівующих духовных упражмений — при-
мета его школы, в рамках которой и получает развитие пло-
тиновская философия.
«Тогда как телам тела мешают ощущать свою взаимную
общность, бестелесные сущности не разобщаются телами, и
тем самым они не отделены одна от друіой местом. инород-
ностью и различием; вот почему, когда ннородность отсутст-
вует, они присутствуют друг для друіа как не инородные.
Поэтому тамошнее, не имеющее инородносты, прпсутствует
всегда, a мы — когда не имеем; и тамошнее не стремится к
нам, чтобы быть с нами, a мы сгремимся к тамошнему, чтобы
быть с ним. При этом хотя мы всегда с ним, но мы не всегда
взираем на него... Но когда мы узрим его, тогда для нас на-

Возвращение (етатрофт})
271
ступит завергшнш cmpahtmeuu u отдохновение (Платон, Государ-
ство 532еЗ)...» (9, VI 9, 29-44).
Но дело не только в том, что нашей душе ее божесгвенная
природа позволяет обращаться взором к уму, a в том, что все
мироздание выступает y Плотина как иерархия созерцания:
ум вечно созерцает сам себя и поэтому он есгь живой и всегда
прекрасный умопостигаемый космос, мировая душа вечно
созерцает ум, и потому она живой рассказ об уме, и природа
есть результат созерцания душою ума и сама — созерцание,
правда уже более смутное, поскольку это уже созерцание не
себя самого, a иного, a «плод немощного созерцания — не-
мощное зрелище» (30, III 8, 4, 30-31).
Но когда все мироздание оказывается иерархией созер-
цания, это в свою очередь предполагает возможносгь рас-
смотрения данной иерархической структуры как иерархии
красоты и прозрачности. И действительно, интуиция про-
зрачности — одна из наиболее сильных интуиций Плотина.
Развивая платоновское понимание иерархии прекрасного
как иерархии бытия, в большей или меньшей степени про-
зрачноі о для ума, Плотин видит и его исток, единое, которое
«не хочет быть даже прекрасным» (31, V 8, 8, 5), и его ниж-
нюю границу, материю, которая оказывается «более всего
удаленной» (38, VI 7, 33, 32) от этого истока красоты, от света.
«Материя — глубина всякой вещи, поэтому всякая материя
— темна. .» (12, II 4, 5, 6-7).
Однако эта глубинная темнота — странного свойства:
ведь материя не тело, и она — как и все бестелесное — не
подвержена аффектам. Материя более всего подобна зеркалу,
создающему мнимые образы, но не пропускающему, a отра-
жающему свет. «Если сказать, что зеркала и вообще прозрач-
ные предметы ничего не испытывают от видимых в них от-
ражений, это будет подходящим примером: потому что и то,

272
Глава HI
что в материи, — отражения, a сама она испытывает еще
меньше, чем зеркала» (26, III б, 9, 17-20).
Но точно так же невещественна и душа: она — материя
ума и отражает его, но она способна обращаться также и к
этому отражению. Обратившись к нему, она начинает опе-
кать его: так душа входит в тело космоса и в отдельное чело
веческое тело. Но при этом она ничего не испытывает от сво-
его союза с телом, хотя одушевленное тело и подвержено
аффектам. В отличие от материи собственно, которая не мо-
жет обратиться к бытию, повернуться к свеі7, душа обращена
не только к подобиям в этом чувственном мире, который она
пронизывает, словно солнечные лучи, осветившис темное
облако и позолотившие его (10, V 1,2,20-22), но н к светлому
умопостигаемому миру, — к этому прозрачному свотящемуся
шару. переливающемуся всеми цветами радуги (31, V 8, 9, 3
слл.).
Внезапно вспыхивающий свет, внезапно возі-шкающее
отражение — эти образы постоянно встречаются y Плотина,
и может показаться, что его мир, как и мир позднего плато-
низма в целом, становится иллюзорным и в этой сбоси зазер-
кальности не знает изменения и развития.
Всякая низшая ступень в нем вечно рождается от высшей,
причем высшая вечно остается неизменной и, порождая, не
терпит ущерба. Единое вечно сияет в своей сверхпрекрасной
благости, вечно прекрасен созерцающий себя ум, всчно душа
устремляется к уму и единому и оглядывается на чувствен-
ный космос, тем самым вечно одушевляя его. Космос же веч-
но вращается круговым движением, и в подлунной части его
вечно чередуются возникновение и гибель.
Вечны взаимное истребление животных, вечны войны и
убийства среди людей. Но ничто не властно над благой ду-
шой, даже рок, которому подвластна вся сфера времени.
Здешний мир подобен игре на театре. Из того, что в мире

Возврагцение (етатрофт})
273
есть зло. не с\едует, будто божество не заботится о мире, буд-
то мир лишен разумного плана: ведь и в драме не все герои,
но есть и рабы. Разнообразие, вносимое злом, только укра-
шает пьесу, a наша истинная отчизна — всегда рядом с нами.
Но это осознанное переживание вечности сочетается y
Плотина с таким же острым чувством времени. С Аристотеля
античность не знала столь отчетливой рефлексии времени,
какое мы находим y Плотина. Однако мы не поймем харак-
тера этого нового плотиновского опыта времени, если не уч-
тем ещс одной важной интуиции Плотина: речь идет об его
интуиции жизни.
Плотин безусловно исходит из Платона, y которого в
«Тимес» речь идет об умопостигаемом космосе как о совер-
шенном живом существе, которому подражает здешний ви-
димый космос, a также о том, что вечности в тамошнем мире
подражает время в мире здешнем: время, согласно Платону
(Тимей 37d-38b), есть подвижной образ вечности. Плотин
трактуст всчность как жизнь ума, и тогда время есгествен-
ным образом оказывается жизнью души. Именно этим объ-
ясняется то, что мы, — не всегда умея определить, что это
такое, — тем не менее обладаем опытом как вечности, так и
времени.
И умопостигаемый космос, и вечность охватывают все
умопостшаемое, но это не значит, что они тождественны.
Вечность Платон определяет как «пребывание в одном» (Ти-
мей 37d6) всего того, что мы усматриваем в умопостигаемом
космосе.
«И усіремивший взор к этой множественной мощи назо-
вет то, что там наподобие подлежащего, сущносгью, и назо-
вет движением то, в чем — как он видит — пребывает жизнь,
покоем — постоянное пребывание в одном н том же состоя-
нии, a также иное и тождественное, благодаря которому все
это совокупно одно. И сочетав это вновь в совокупно одно

274
Глава III
бытие единой жизнью, и сняв в этом инородность, и видя
непрерывность и тождественностъ деятельности, которая
никогда не становится иной, a гакже ьидя мышление и
жизнь, не переходящие от одного к другому, но непрерывно
находящиеся в одном и том же состоянии, итак, увидев все
это, он увидел вечность, поскольку увидел жизнь, пребы-
вающую в тождественном, вечно обладающую присутствием
всего, a не так, что теперь — этим, a затем иным, но сразу
всем, и не так, что теперь одним, a затем другим, но недели-
мым совершенством...» {45, III 7, 3, 8-18).
В отличие от ума, жизнь которого такова, душа, будучи
«некоей беспокойной силой, всегда стремящейся перенести в
иное то, что она зрит там, не захотела, чтобы перед ней при-
сутствовало все в совокупности» (там же, 11, 19-22); создавая
чувственно воспринимаемый космос, которьш движется,
подражая тому, умопостигаемому и желая, чтобы y него было
хотя и не тамошнее движение, однако же сходпое с тамош-
ним и его подобие, душа прежде всего ввергла во время себя,
создав его вместо вечности, a затем определила и возникше-
му служить времени, охватив в нем все движения возникше-
го: двигаясь в ней (поскольку y этого нашего мира нет друго-
го места, кроме души) он стал двигаться и в ее времени.
«Проявляя свою деятельность последовательно, a вслед за
тем переходя к другой, она породила вместе с такой деятель-
ностью само это вслед за тем и стала проводить вместе с дру-
гой мыслью после прежней то, чего прежде не существовало,
поскольку ни мысль ее не стала действительностью, ни тепе-
решняя жизнь не подобна предшествующей» (27--40).
Эта констатация относительного несовершенсгва души и
ее здешнего бытия, связанного со временем, не приводит
Плотина к нервозности, беспокойству, тревоге, томительной
заботе или истерике потому, что здешнее бытие души он
твердо соотносит с ее прикосновенносгью к вечному — на-

Возортіцение (етотрофг)) 275
шему подлинному отечеству. Он скорее недоумевает, почему
происходит это ее падение; но как подлинный педагог он
твердо знает о том, что возможность возвращения — всегда
рядом.
И рассуждая о времени, и рассматривая проблему катего-
рий, и высфаивая концепцию бессмертия души, Плотин
спорит с Аристотелем. Эта постоянная полемика с Арисготе-
лем была одной из ярких тенденций «ортодоксального» пла-
тонизма предшествующего периода (Евдор Александрий-
ский, Плутарх Херонейский, Аттик). Но вмесге с тем именно
Плотин ввел в платонизм аристотелевскую концепцию двух
материй, стал активно использовать аристотелевские поня-
тия возможности и действительности (потенции и энергии)
и, в часгаости, — использовать аристотелевские представле-
ния об умс как созерцании. Платонизм с его учением о при-
мате созерцательной жизни есгественным образом вбирает
Аристотсля как свое достояние и помещает его мыслящий
себя ум на определенной ступени, выше которой уже нет
места созсрцанию, но есть место странному опыту прикосно-
вения к единому-благу и любви к нему.
«Видимый образ — только след того, что не имеет образа,
и именно оно рождает видимый образ, a не образ — его,
причем рождает его, когда подступит материя. A материя
оказывае гся самым удаленным от него, поскольку она от себя
самой не обладает ни одним даже из самых низших образов.
Если лсе то, что вызывает любовь, — не материя, но
оформленное благодаря виду, a вид в материи — от души, a
душа — сще в большей степени вид и еще в большей степени
вызывает любовь, a ум — еще в большей степени вид, чем
она и еще в болыпей степени вызывает большую любовь, —
то первую природу прекрасного следует считать лишенной
вида. Поэтому не будем более удивляться, ежели то, что вы-

276
Глава III
зывает столь томительную страсгь, свободно даже от умопо-
стигаемого образа...» (38, VI 7, 33, 30-34, 2).
Так мы обретаем y Плотина еще один вертикальный срез
бытия: иерархию того, что вызывает любовь. Ее платонов-
ская основа очевидна, однако y Плотина совершенно отсутст-
вует несомненно знакомая Платону реальная плотская
страсть, лежащая в основе этой образности, как отсутствует y
него реальное любование непосредственными зримыми кра-
сотами этого мира. Этот рафинированный платонизм, уже в
своих источных интуициях очищенный от плотского и чувст-
венного, горазда легче вмещается в рамки школьного круго-
зора. При всем том плотиновское острое чувство и непос-
редсгвенное переживание. стихии жизнн и двух ее форм —
вечности и времени — обеспечивает его спнритуализму ту
завораживающую реалистичность, которая дается человеку
стоянием в бытии, открытом для него целиком м сразу.
6. Амелий, Порфирий:
эволюция школьной организации в связи с осознанием
оппозиции язычества и христианства
Амелий Гентилиан167, родом из Этрурии, был одним из
первых постоянных учеников Плотина: он начал поссщать
его занятия с 246 года, то есть через два і ода после прибытия
Плотина в Рим. К этому времени Амелиіі осозн;ол свои фило-
софские интересы и предпочтения: он чтиі пмфагорейца и
платоника Нумения, собирает и переписывает все его сочи-
нения. Он также ведет записи бесед Плотина (составившие
ок. 100 книг) н правит написанные им тексгы. Выше речь
шла о сочннениях, написанных Амелием по просьбе Плоти-
,ü7 Brisson L. Ajnélius. Sa vie, son œuvre, sa doctrine, son style / ANRW II
36, 2, 1987. S. 793-860.

Возвращение (етотроф^)
277
на,бн. В 269 году Амелий покидает Рим и перебирается в
Апамею (Сирия) — родной город Нумения, где, вероятно,
основывает свою школу и умирает ок. 300 года.
Будучи в школе Плотина, Амелий написал «О справедли-
вости согласно Платону», a также ряд толкований платонов-
ских текстов из «Тимея», «Государства», «Парменида» и «Фи-
леба» (ссылки в комментариях Прокла и Дамаския). По-
видимому, Амелий придерживался плотиновской триады
трех природ (единого, ума и души). Ему принадлежит ори-
гинальное толкование II Письма Платона о трех царях, под
каковыми Амелий понимал три ума (ум, который есть умопо-
стигаемое, который обладает умопостигаемым и который со-
зерцает умопосгигаемое), которые суть в то же время три де-
миурга. Как толковатедь Платона Амелий нашел продолжа-
теля в Феодоре Азинском, a критика — в Ямвлихе (Prod. In
Tim. 226b). Наконец, Амелию принадлежало толкование
Евангелия от Иоанна, Логос в прологе которого Амелий
отождестилял с мировой душой (Euseb. Ргаер. Еѵ. XI 18-19),
что было приметой открытости плотиновского кружка пла-
тоников хрмстманскому влиянию.
Деятельносгь Амелия в Апамее обеспечила здесь воз-
можность продуктивного развития платоновской школы и
достижсния ее институциональной завершенносги и вмесге с
тем замкнугостм, что связано с именем Ямвлиха, учившегося
y друг^го наиболее выдающегося ученика Плотина — Пор-
фирия.
Порфмрий169 родился 5 октября 234 года в Тире (Пале-
стина), учнлся в Афинах y Лонгина, знаменитого ритора, не
168 Вге гвсдеиия об Амелни в школе Плотина — y Порфнрия (V. Plot.
2.3.4.16.17.18.20).
169 Блистательный очерк эволюции и основных интенцин духовного
развнтпя. литературного творчества и нздательского труда Порфіірня см. в
работе: Saffrey H. D. Pourquoi Porphyre a-t-il édité Plotin / La vie de Plotin. II:

278
Глава III
чуждого философии, который и иарек его Порфирием («но-
сящим порфнру», «царственным»), переведя так сирийское
ммя Малх (Мелех); затем — с 263 по 268 — он в Риме, y Пло-
тина; одко время преподавал в Сицилии (в Ліілибее), куда
уехал по совету Плотина ради излечения от депрессии, тол-
кавшей Порфирия к самоубийству. Он поддерживает отно-
шеиия с Плотином до смерти последнего и получает все его
записаниые сочинения. Он также в переписке со своим на-
ставником Лонгином, который, находясь при дворе царицы
Зенобии, приглашает (ок. 271) Порфирия присхать к нему в
Финикию. Порфирий много путешествуст: возвращается в
Рим, какое-то время живет в Карфагене, ездит на Восток.
Между 301 и 305 годами (вероятно, после смсрти Амелия)
Порфирий издал трактаты Плотнпа и вскоре после этого
умер.
Пребывание в Афннах не прошло для Порфирия даром:
широко образованный, он писал по грамматикс, риторике,
истории философии170, составил схолпи к Гомеру. Как плато-
иик Порфирий сформировался под влиянием Плотина,
сводкой мнениіі которого в зиачительнои степени является
сочиненне Порфирия «Подступы к умоиостіп аі*мому».
Вероятно, среди причин отъезди ПорФирня в Сицилию
было его несогласие с рядом установок Плотнна, в частности
с его антпаристотелизмом. Но лля исторіш платонизма Пор-
фирий важен прежде всеіо потому, что именно он впервые
Etudes d'intiodiiction, texte grec et traduction française, commentaire, notes
complémentaires, bibliographie par L. Brisson, J.-L. Chcrlonneix, M.-O. Gou-
let-Cazé, R. Goulet, M. D. Gimek, J.-M. Flamand. S. Matron, D. O'Brien, J.
Pépin, H. D. Saftrey, A.-Ph. Segonds, M. Tai dieu et P Tillet Préface de J. Pépin.
P.: Librairie philosophique J. Vrin, 1992 (Histoire des doctrines de l'antiquité
classique IG).
1/0 Cm. b khi ire; Porphyre. Vie de Pythagore. Lettres à Marcella. Texte et et
trad, par E. des Places. Avec les fragments de l'Histoire de la philosophie par A.
Segonds. P.: Les Belles Lettres, 1982 (Collection Budé).

Возвращение (етотрофг))
279
всерьез включил арисготелевские тексты в качестве пропе-
девтического курса к изучению Платона в образовательную
программу платоновской школы. Порфирию принадлежало
специальное сочинение «О единстве учений Платона и Ари-
стотеля», что свидетельствует о стремлении осмыслить и оп-
равдать эту акцию. Порфирий составляет ряд комментариев
к логическим текстам Аристотеля (к «Категориям», «Об ис-
тоілковании», «Первой аналитике» — Simpl. 503, 34; 506, 13), a
его введение к чтению «Категорий» сгало одним из наиболее
популярных и читаемых тексгов по аристотелевской логике в
школах позднего платонизма и в Средние века. Специальное
внимание к логике всегда является приметой стремления к
институциональной упорядоченносги школы, и, действи-
тельно, y Порфирня мы сталкиваемся и с тем, и с другим.
Помимо этого Порфирий комментирует «Физику» Ари-
стотеля, «Начала» Евклида, «Гармонику» Птолемея, что сви-
детельствует об его стремлении расширить круг читаемых в
платоновской школе текстов научного характера. Кроме того
Порфирий комментировал аристотелевские «О душе» и «Ме-
тафизику».
Порфирий составил также комментарии к диалогам Пла-
тона «Кратил», «Федон», «Софист», «ФиАеб», «Парменид» и
«Тимей». Порфирий толкует Платона исходя из наличия уже
сущесгвующих толкований отдельных пассажей, но его еще
не заботит согласование разных толкований между собой и
установлкние единообразного понимания аллегорического
смысла диалога в целом.
Хотя до нас дошли только фрагменты комментариев
Порфирия к Платону и его комментарий к «Категориям»
Арисготеля, тем не менее именно эти его сочинения важны
длп понимаиия того пути, по которому пошло развитие
позднего платонизма уже y ученика Порфирия Ямвлиха. Су-
дя по тому, что комменгарии к «Пармениду» были также y

280
Глава III
другого ученика Плотина, Амелия, мы можем предположитъ,
что какие-то предпосылки к тому, чтобы поместить толкова-
ние платоновских текстов на первый план жизни школы,
были уже в кружке Плотина, часть трактатов которого также
представляет собой толкования отдельных платоновских тек-
стов. Порфирий пишет по просьбе учителя опровержение
ритора Диофана, доказывавшего в качестве апологии плато-
новского Алкивиада из «Пира», что ради научения доброде-
тели следует допустить плотскую близосгь с наставником (там
же, 15, 6-12); отвечает Евбулу, диадоху афинской школы, по
поводу его толкования некоторых платоновских вопросов
(тамже, 15, 18-21).
Обращает на себя внимание также общая этическая на-
правленность философии Порфирия, проявившаяся, в част-
ности, в дошедших до нас трактатах «Воздержание от живот-
ной пищи»171 и «Увещание к Марцелле»172. В связи с этим
специальным интересом к этической проблематике Порфи-
рий проявляет самостоятельность в разработке ряда проблем
души. Так, по сообщению Прокла, согласно Порфирию (и в
отличие от Плотина, специально разбиравшего этот вопрос)
не ум, a душа является демнургом. Что касастся частной ду-
ши, то Порфирий подчеркивает ее свободу воли. Рассуждаяо
том, как соединена душа с телом, Порфирмй усматривает ряд
ее частичиых воплощений, псрвым из котирых является дух
воображеиип, занимающий среднее место между чувствами и
умом.
Порфирию принадлежала также «История философии»,
доведенная до Платона включительно, из которой помимо
1/1 Porphyre. De l'abstinence. Texte et. et trad. par. J BoufFartigue, M. Pa-
tillon et A.-Ph. Segonds. avec le concours de L. Bi isson. T l-ÏV. P.: Les Belles
Lettres, 1977-1995 (Collection Budé).
172 Cm. d KHiire: Porphyre. Vie de Pythagoi e. Lettres à Marcella. Texte et. et
trad, par E. des Places... P.: Les Belles Lettres, 1982 (Collection Budé).

оозврагцение {етатрофт}) 281
фрагментов дошла «Жизнь Пифагора», где Порфирий под-
черкивает педагогический момент и рационалистическую
ориентацию в деятельности пифагорейской школы.
Несмотря на то что Порфирий как платоник был сформи-
рован Плотином, по дошедшим до нас его сочинениям и
свидетельствам других авторов легко судить, что он в значи-
тельной степени оставался на позициях платонизма предше-
сгвующего периода. Огромная эрудиция Порфирия отнюдь
не всегда совмещалась со стремлением добиться доктриналь-
ной четкости и единообразия в формулировке своей пози-
ции: в сочетаиии с его несомненным интересом к этике это
показывает, что школа для него прежде всего образ жизни, a
не образ мысли, поэтому совершенно определенные тенден-
ции развить и регламентировать школьную жизнь носят y
него преимущественно институциональный, a не доктри-
нальный характер. Ho y Порфирия мы еще не сгалкиваемся
со стремлением целиком вместить все стороны жизни в рам-
ки школы.
Вместе с тем Порфирий испытывает настоятельную
потребность опереть свое философствование на свягцениый
текст: эту тенденцию отражает аллегорическое толкование
пещеры нимф, описанной в «Одиссее» (XIII 102-113), реши-
тельно отличающееся от обычных школьных «Гомеровских
вопросов». Порфирий первым ввел в поле зрения школьного
платонизми «Халдейские оракулы» (несмотря на отсутствие y
него ямвлиховской безоглядности по отношению к этому
тексту): еще y Плотина (на основании I 9, 1) мы можем в
лучшем случае предположить знакомство с «Халдейскими
оракуламіі>-, завершающими изучение платоновской филосо-
фии в постямвлиховской традиции. Порфирий толкует пла-
тоновские тексты («Кратила», «Федона», «Софиста», «Государ-
ство», «Филеба», «Тимея», «Парменида»), и сама мысль издать
сочинения своего учителя Плотина в виде Эннеад отражает

282
Гпава III
эту потребность в авторитетном тексте как опоре для фило-
софствования.
Наряду с этим еще в школе Плотина Порфирий по его
просьбе показывал ложность «священных текстов», признава-
емых другими сектами, в частности доказывал, что так назы-
ваемая книга Зороасгра подложная, сочинена недавно и вы-
дает мнения современных гностиков за древнее учение зо-
роастризма (там же, 16, 14-18). Систематическая критика
христианских священных текстов имеет в своей основе не
только полемическую тенденцию, но и уверснность в том,
что язычники располагают своими подлиниыми священны-
ми текстами.
И хотя Порфирий стремится расширить круг авторитет-
ных (священных) текстов, тем не менее главными для него
остаются все те же Гомер и Платон, к которым он добавляет
специально выстроенные в виде шести девяток (эннеад) со-
чинения своего божественного учителя Плотина, Само изда-
ние Порфирием тексгов своего учителя Плотина как своего
рода языческой Библии173, некоего священного текста, могу-
щего спорить с христианским каноном, свидетсльствует об
одном очень важном подтексте развития позджлілатониче-
ских школ: их деятельность — в значительной степени за-
щитная реакция no отношению к набирающему силу хри-
стианству. Выполнение охранительной функцни, которую
все больше берет на себя языческая шкила, списобствует ук-
174 «Избрав для систематического издания Эниеад форму кодекса,
Порфирин превращал сочпнення Плотнна в род Бнблин, в языческую ан-
тіібиблню» (Тардъе М. Антибиблизм как концепция и іісторическая кріггика
в эпоху поздней аитичности / Международная конференцкя < Средневеко-
вый тііп рациональностн и его античные предпосылкн». М.: Греко-
латннский кабицет, 1993. С. 15. Ср.: Tardieu M. Les giiostiqiies dans la vie de
Plotin/ La vie de Plotin. IL P.: Librairie philosophique J. Vrin, 1992 (Histoire
des doctrines de l'antiquité classique 160). P. 523-527).

Возвращение {етгштрофті) 283
реплению ее организации, но в то же время сужает (ограни-
чивает) ее кругозор.
Принадлежащее Порфирию сочинение «Против христи-
ан» — второй после «Истинного слова» Кельса сисгематиче-
ский выпад платоников против христиансгва. В то же время
Порфирий через Мария Викторина оказал чрезвычайно
сильное влиянне на западную христианскую теологическую
традицию, в частности на Августина. Из-за фрагментарности
дошедшего до нас наследия Порфирия создать полное пред-
ставленне об его философии сложно. В частности, y нас нет
полной оиределенности об отношении Порфирия к религии.
Так, по дошедшим до нас двум произведениям Порфирия по
философии религии («Философия, почерпнутая из оракулов»
и «Письмо к Анебону») мы не можем с уверенностью сказать,
принима\ Порфирий теургию или нет. Но при этом несом-
ненно, что Порфнрий с большим интересом и доверием от-
носился к самым разнообразным языческим верованиям и
культам и придавал серьезное значение проблемам спасения
дуШИ.
Другой пример такого рода неопределенности: в трактате
«Философия, почерпнутая из оракулов» Порфирий отождест-
вляет бог.ч евреев с высшим началом, a no другим свидетель-
ствам он же отводил ему всего лишь второе место в божест-
венной иерархии. Поэтому наиболее знаменитые из его уче-
ников — Ямвлих и Феодор Азинский — были в то же время и
его оппонентами, a хорошо знавший его сочинения Прокл
даже та.м, где использует точку зрения Порфирия, делает
оговорки и уточнения.
Фигура Порфирия несомненно была трагической, и мы не
до конца понимаем свойственное ему сочетание утонченного
интеллектуализма с наивным и непоследовательным стрем-
лением защитить языческие верования со всеми их подчас
забавными фольклорными нелепостями. И Порфирию безус-

284
Глава III
ловно не хватало решительности Ямвлиха, с которой тот
стремился окончательно закрыть философию платонизма от
влияыня христианства.
7. Ямвлих: окончательное оформление школьной
организации позднего платонизма
Ямвлих был немного моложе своего учителя Порфирия:
принимаемая последнее время дата его рождения — 250
(или даже 245 илн 242) год. До Порфирия (в Рнме) Ямвлих
учился (в Александрии?) y некоего Анатолия (перипатетика,
написавшего среди прочего трактат в 10 книгах по пифаго
рейской аритмологии?),78а. Впоследствии Ямвлих перебира-
ется в Апамею (в Сирии), где, вероятно, становится во главе
школы, основанной там учеником Плотина Амелием. Мы ед-
ва ли можем достоверно представить философское развитие
Ямвлиха и эволюцию его творчества. Но основные его дос-
тиження, приведшие к существенному ра.шитию и обогаще-
нию позднего платонизма как содержательно, так и струк-
турно, мы может наметитъ совершенно опрсделенно несмот-
ря на фрагментарность дошедших до нас тексіой Ямвлиха.
Ямвлих написал «Свод пифагорейских учений» в десяти
книгах, из которых до нас дошли «Протрептик», «Жизнь Пи-
фагора» и два трактата по математике: «Общая математиче-
ская наука» и комментарий на «Введсшіс в арифметику» Ни-
комаха. К своду относятся также «Теолоі умены арифметики»
— ученический текст, едва ли принадлсжащий Ямвлиху. Это
стремленне Ямвлиха популяризовать ггіфаі ореизм и при-
дать математике статус методическоі о ішедсчия a платонизм
лежнт в русле еще среднеплатонических и неопифагорей-
ских тендснций (Евдор, Модерат, Никомах.) подчеркнуть ак-
174,1 Ср.: Goulel R. «Aiiatoliiis» / DPhA. 1., p. 179-183, коюрыіі не отожде-
ствляет учптеля Ямилиха неоплатомика Апатолня іі псрипатетнка Анато-
лия, автора трактата о ппфагорейской аритмологим.

Возврсѵщение (етитрофі))
285
туальностъ пифагорензма и включнть его в ПАатоновское
174
учение
Вместе с тем Ямвлих — в отличне от представителей
Среднего платонизма и Плотина, но в согласии с Порфирием
— систематически комментирует Арисготеля. Так проблема
примирения Платона н Аристотеля и их доктриналъная не-
согласованность снимается в институциональном аспекте:
тексты Аристотеля прочно входят в образовательную про-
грамму платоиивской школы.
Наконсц, Ямвлих реформирует технику комментария к
платоновским сочинениям175 и разрабатывает круг из двена-
дцати диалогов, составляющий полный цикл обучения в пла-
тоновской школе. Обучение делится на два этапа. Первый
включает в себя десять диалогов и состоит из следующих
курсов:
— пропедевтика, побуждение к философии («Алки-
виад 1»),
— этика (< Горгий», «Федон»),
— логнка («Кратил», «Теэтет»),
— фікшка («Софист», «Политик»),
— теолпгия («Федр», «Пир»),
— аііКлючитеАьная сводка основных проблем платонов-
ской философин («Филеб»).
Второч ^гап дает на более высокой ступени очерк физики
(«Тимеи >) и геологии («Парменид»).
Сущ^тво реформы комментария, проведенной Ямвли-
хом, состояло в установлении едннственной цели диалога и
174 Поэгому представляется несколько преувеличенной тенденция ус-
мотреть в пифагорепском своде Ямвлиха глобальную программу «матема-
тизацніі' философші. Ср.: O'Meara D. Pythagoras revived. Oxford, 1989.
175 Помимо класснческой работы К. Прехтера 1910 года см. собрание
фрагмснтов Дж. Диллона (1973) и критпковавшуюся, но очень небеспо-
лезную работу. Dalsgaard Larseii B. Jamblique de Chalcis. Exégète et
philosophe. 2 vol. Aarhus, 1972.

286
Глава III
подчинения ей всего толкования. В отличие от Порфирия,
считавшего возможным предлагать, например, этическую
трактовку физического диалога («Тимея»), Ямвлих последо-
вательно проводит единообразную — в данном случае физи-
ческую — интерпретацию текста, a пассажи математические
или метафизические толкует исходя из того, что всякая низ-
шая область может рассматриваться как образ более высокой,
a более высокая — как прообраз более низкой. Аналогиче-
ское строение разных иерархически соподчиненных уровней
универсума позволяет как истолковать тот или иной пассаж
буквально, так и усмотреть его символическую значимосгь в
соответствии с общим характером диалога.
Помимо этого необходимо отметить расширение про-
странства священных текстов, опекаемых школой: Ямвлих
стремился ввести в русло ортодоксальноі о платонизма тек-
сты, имевшие хождение y предшествующих платоииков, но
не вошедшие в круг безусловно почитаемых. Прежде всего
необходимо назвать введенные в поле зрения платонизма
еще Порфирием «Халдейские оракулы», ставшме предметом
специального рассмотрения в «Халдейской теологии» Ямв-
лиха, a также в его трактате «О богах». Помимо этого Ямвлих
несомненно знаком с корпусом сочинений, приписываемых
Гермесу Трисмегисту, на которого он ссылается в фактате «0
египетских мистериях». Эти тексгы оказал^^сь необходимы
при попытке уточнить структуру универсума, в особенности,
— установить иерархию божественных сущносггей.
ß этом также одно из важных достижений Ямвлиха: во-
первых, он по сравнению с Плотином и Порфирием уточня-
ет и развивает понимаиие иерархии универсума; во-вторых,
Ямвлих вводит в неоплатоническую школу в качестве ее
обязательиого алемента языческую религию н языческие

Возвращение (етотрофті) 287
культы, в результате чего жизнь платонической школы ока-
зывается организована в трех основных сферах: «пифагорей-
ская» пропедевтика: математика и вообще совокупность «точ-
ных» наук, толкование священных текстов — прежде всего
Платона, но также и других божественных теологов и — в
качестве подготовительного логического и общефилософско-
го этапа — Аристотеля; и религия — религиозная практика,
отправление языческих культов, теургия.
Это привело к весьма важным последствиям как для са-
мой платоновской школы, которая благодаря Ямвлиху всту-
пила в пору последнего расцвета, так и для формирования
христианского богословия и самого типа европейской шко-
лы, которые развивались параллельно и в отличие от языче-
ства, закрывшегося для христианства, были открыты к сво-
ему предшсственнику и оппоненту. Рассмотрим и тот, и дру-
гой аспекты, начав с доктринального.
Если Паотин на осиовании платоновского «Парменида»
различал единое как таковое, единое-сущее (=ум) и единое-
и-сущее (=душа), то Ямвлих различает единое, полностью
неизреченное, добытийное, которое через пару противопо-
ложностей (предел и беспредельное) соединено с единым-
сущим. В сфере ума Ямвлих твердо различает намеченную
Плотином и развитую Порфирием триаду бытие-жизнь-ум,
то есть умопостигаемое бытие, мыслящий ум и тождество то-
го и другого, или жизнь, которая в триаде помещена между
полюсами «немыслящего» бытия и «не-сущего» мышления.
Таким образом, Ямвлих наряду с умопостигаемым космосом
(kôo\loç voi^tôs") вводит космос мыслящий (коацос ѵоербс) и,
объединяя их в сфере ума, на этом основании связывает с
умом и парадигматическую, и демиургическую функции.
Душа причастна уму в меру своей разумности и помещена
над всеми внутрикосмическими душами как монада. Ямвлих

288
Глава III
строго различал чины душ человеческих и душ животных и
не допускал взаимоперехода душ из одного чина в другой.
Эта четкая структура универсума была выстроена не из од-
них только внутренних предпосылок учення, но и выполня-
ла совершенно определенную функцию, связанную с инстіь
туциональным аспектом. A именно, она позволяла Ямвлиху и
последующему платонизму естественным образом развивать
релкгиозно-культовый аспект школьной жизни и дать тем
самым единственное оставшееся пространство для призрач-
ной и сумеречной жизни умирающего языческого полите-
изма.
Классификацию богов, идущую от Ямвлиха, можно пред-
сгавить по трактату одного из его последователей Саллюсгия
«О богах и о мире». Саллюстий (по-видимому, адресат посла-
ния императора Юлиана «Утешение к самому себе по поводу
отьезда Саллюстия») делит богов на надкосмических (рас-
пределяя их по сферам сущего, ума и души) и внутрикосми-
ческих {деля последних на созидающих, одушевляющих, со-
четающих и сохраняющих). Через Прокда Ямвлих повлиял
на автора Ареопагитик (трактаты «О божественных именах»,
«Небесная иерархия»), a тем самым на мноі овековую тради-
цию христианского богословия.
Объединение трех сфер (научные занятия, толкование
священных текстов, религиозная практика) в платонических
школах после Ямвлиха было чрезвычайно важно и значи-
тельно потому, что, во-первых, это в очерсдной раз возвра-
щает нас к моменту возникновения философии; во-вторых,
свидетельствует о том, что языческая школа достигла своей
полноты и тем самым предела, поскольку — объединив и за-
ключив в себе сферы интеллектуальную, духовную и мисти-
ческую — она в структурном плане могла полностью опекать
душу ученика; и, в-третьих, это объединение трех достаточно

разработанных по отдельности сфер оказалось чрезвычайно
перспективным для всей последующей европейской куль-
туриой традиции.
Ямвлих с точки зрения институциональной оказал на
развитие платонизма такое же примерно влияние, какое
Плотин — с точки зрения уяснения основных интуиций и
доктринальных установок. Предшествующий период, от ко-
тхэрого не отошел еще Порфирий, для Ямвлиха оказывается
окончательно преодоленным, о чем можно судитъ, в часгно-
сти, по самой форме его текстов: y Ямвлиха наряду с древни-
ми авторитетами появляются сводки мнений средних плато-
ников и неопифагорейцев, которых он называет по имени, a
также Плотина, Амелия и Порфирия, что показывает нали-
чие y него самостоятельной платформы, стоя на которой он
сознательно и отсграненно пересматривает и разбирает мне-
ния своих предшественников. Еще y Плотина нет указания
ни на одно имя его непосредственных предшественников
периода Среднего платонизма; и Порфирий, называя в жиз-
неописанни Плотина многих авторов, которых тот читал на
занятиях, в своих собственных сочинениях — во всяком слу-
чае, в полемике и увещаниях — избегает ссылок на непо-
средственных предшественников, хотя специально собирает
их мнения по разным вопросам в специальном сочинении
«Смешанные исследования». Ямвлих же, опираясь на того же
Порфирия, уже совершенно свободно и сознательно цитиру-
ет своих ближайших предшественников и современников,
создавая единое поле авторитетов от божественных Орфея и
Пифагора до божественного Плотина и своего наставника
Порфирия.
10 Звказ 36

290
Глава III
8. Ученики Ямвлиха
Школы в Апамее и Пергаме:
теургия и храыение священных текстов
Из учеников Ямвлиха известны Дексипп, Феодор Азин-
ский, Сопатр Апамейский, Эдесий Каппадокийский, a также
Евсгафий и Евфрасий170. Непосредственные ученики Ямвли-
ха не сумели использовать те необыкновенные преимущест-
ва, которые давали новые установки и подходы Ямвлиха, но
двое последних сумели их вместить и сохранить труды учи-
теля.
Феодор Азинский, учившийся, вероятно, и y Порфирия,
критикует Ямвлиха, в ряде положений возвращается к Пор-
фирию и предлагает курьезные толкования отдельных пла-
тоновских пассажей, a также Халдейских оракулов, лежащие
вне основного русла развития школьного плагонизма.
О Дексиппе мы можем судить только по дошедшему до
нас написанному в диалогнческой форме комментарию к
«Категориям» Арнстотеля, в котором Дексипп, в частносги,
опирается на Порфирия.
Сопатр Апамейский177, вероятно, стал главой философ-
ской школы в Апамее после смерти Ямвлиха. Можно пред-
176 Дексипп назван ' I außAtxeios" y Симпликия (In cat. 8,2,25). Cm. также
перечень учеников Ямвлиха y Евнапия (V. Soph. 5, 1. 5, 1-5: «...были там
Сопатр ііз Сіірііп, муж способнейший как в красиоречии. так и в сочннн-
тельстве, Эдесий и Евстафнй из Каппадокии, из Эллады — Феодор и Ев-
фрасий, мужн высшей добродетелн...»; цігг. в перев. Е. В. Дарк и М. Л.
Хорькова в пзданіш: Рнмские историки IV века. М., 1997. С. 233). Об уче-
никах Ямвлмха и его преемниках по Евнапию cm.: Goulet R. Aidésius de
Cappadoce / DPhA I, p. 77.
177 O возвышеніш и гнбели Сопатра прн дворе императора Константи-
на cm. Eunap. V. Soph., 6,2,1,3 sqq (c. 238 слл.); ср. «Суда»: Еожатрос, 'Ала-
це-ùç, aoqaoxfjç, каі cpiXôoocpoç. ішѲтртчС ІацрХІхогз- ôv ô Kaîaap Kcùvaxavxîvoç

Возвращенщ (етатроф^)
291
положить, что все его семейство чувствовало себя философ-
ски ангажированным: его дочь принимала императора Юли-
ана в Гиераполисе в 363 году во время персидского похода,
из которого ему не суждено было вернуться; сын Сопатра
Гимерий своего сына назвал именем великого учителя своего
отца, и Ямвлнх Младший впоследсгвии сыграл важную роль
в сохранении непрерывной традиции ямвлиховского плато-
низма.
Эдесий Каппадокийский — один из наиболее блестящих
учеников Ямвлиха — организовал собственную школу в Пер-
гаме, где его учениками были Максим Эфесский, Хрисанфий
из Сард, Приск из Эпира, Евсевий из Минда (Кария) (Eunap.
V. soph. 481-482).
Учеником Хрнсанфия был Евнапий, автор сочинения
«Жизнеописания философов». Именно от Евнапия мы пре-
имущественно и знаем о представителях Пергамской школы,
однако Евнапий сосредоточил свое внимание не на их фило-
софских и научных занятиях (несмотря на то, что он отмечает
диалектические способности Евсевия и чрезвычайную эру-
дированность Максима), a на их личных качествах и фантас-
тических эпизодах их биографий. Пергамская школа тради-
ционно считается преимущественно религиозной, нежели
философской. К занятиям практической магией был склонен
Максим, который был опытен и в толковании оракулов; Хри-
санфий также толковал оракулы и предсказывал будущее.
Но наряду с этим нельзя не отметить другой момент, ока-
завшийся наиболее значимым для дальнейшей эволюции
школы: как и в эпоху зарождения философии, именно рели-
гиозная (языческая) ориентация философской школы позво-
àveîXev еіс ліахіѵ xoft цт| EXA-rjviCeiv Іхі xà каха Ѳрт^ткеіаѵ fjv yàp сЛхф стоѵ-
fj6Tjç ярбхероѵ. EYpayE ГІБрі яроѵоіас каі xôv itapà т?|ѵ сфаѵ Еіжрауойѵхюѵ f[
бшярауоѵѵтшѵ. öxi xôv Еажахроѵ Kcovaxavxîvoç ôlveîXev, où каХ&с noiûv ô fôtp
Xpiaxiavôç t% àyàitr^, оіж ек аѵауктіс.

292
Глава III
ляет ей в полноте выполнять охранительные функцни; буду-
чи сакрализованы, тексты того же Ямвлиха —- a вместе с нн-
ми и традиция толкования других священных текстов — бы-
ли сохранены его последователями и в дальнейшем реципи-
рованы Афинской школой.
Среди учеников Пергамской школы — будущнй импера-
тор Юлиан, которого Эдеснй, сам будучи уже в преклонном
возрасге, поручил заботам Хрисанфия и Евсевия. Максим и
Приск сопровождали императора Юлиана в его персидском
походе и присутствовали при его кончине.
Император Юлиан: неудачная попытка расшнрить
рамкн языческой школы до пределов империи
Флавий Клавдий Юлиан (331-26.6.363, император с 361)
испытал обаяние личности Эдесия и благодаря ему узнал и
оценил сочинения Ямвлиха. Однако его занятия философией
— как и литературные труды — носиан фрагментариый ха-
рактер. Сохранившиеся его сочинения (рсчн, гимны, беседы,
письма) часто полны энтузназма и блеска, но нс отличаются
глубиной.
Под снльным влиянием Ямвлиха ниписана рсчь Юлиана
«К царю Солнцу», в духе аллегорнческого толковання мифа
(сопоставимого с Саллюстием, утверждавшим, чго миф есть
мир и мир есть миф) речь «К матери богов», мифологии по-
священа речь «Против киника Гераклня». Юлиану принад-
лежало сочинение «Против христиан», где он рассуждал так-
же вообще о происхождении релнгии, справед.ливо отделяя
мистическое чувство, посредством котороі о нам дается вера в
бога, от приобретаемого научением знания о нем.
Энтузиасгическое отношение к философии платонизма в
его постямвлиховском варианте побудило Юлиана, племян-
ннка Константина Великого, к восстановлению языческих
культов и к попытке возродить политеизм в качестве новой

Возвращение (етсгтроф^)
293
государственной религии. Юлиан избегал гонений на хри-
стиан, считал необходимым создать иерархию жречесгва по
образцу христианской церкви, намеревался разработать сим-
волику и догматику новой религии и создать новое (плато-
ническое) богословие.
Для этапа возвращения эта энергичная деятельносгь
Юлиана, направленная на буквальную ресгаврацию язычесг-
ва, весьма показательна, но она безусловно запоздала. To, что
Ямвлих разработал для нужд маленькой философской шко-
лы, Юлиан стремился распространить на империю в целом,
что, разумеется, было обречено на неуспех. Единственно
возможным и более плодотворным путем развития поздне-
античного платонизма — a также сохранения самого типа
античной духовности — был путь передаваемой от учителя к
ученику утонченной, веками культивируемой премудросги, и
именно на этом пути заданные Ямвлихом установки были
реализованы Афинской школой, где вновь после долгого пе-
рерыва псрежил свой последний в античносги расцвет пла-
тонизм, родившийся здесь более 700 лет назад.
9. Афинская школа: расцвет платонической схоластики
После платоников II века, названных выше, разработка
платоновской философии в Афинах сменяется, видимо, об-
щеобразовательными штудиями. Известен только один педа-
гог в Афинах середины III века, занятый проблемами плато-
низма: Порфирий сообщает в «Жизни Плотина» (20) о Евбу-
ле, написавшем сочинение «О "Филебе", 'Торгиии и аристо-
телевских возражениях на "Государсгво" Платона»; Порфи-
рий также говорит о сочинении Евбула «Платоновские во-
просы» (15). Несмотря на то что в это время в Афинах знают
сочинения Плотина, учение Плотина не находит там откли-
ка. В IV веке Афины известны как центр риторики: Евнапий
называет преподававших там знаменитых риторов Юлиана

294
Глава 111
Каппадокийского, Проэресия, Гимерия из Прусы. Там в 336-
340 учитсн Либаний, в 355 будущий император Юлиан, по-
лучивший y христиан прозвище Отступника, знакомится в
Афинах с обучающимися там будущими представителями
каппадокийского кружка православноіо богословия Васили-
ем, которого назовут Великим, и Григорием, Богословом par
excellence святоотеческой традиции. В 362 году там учится
сам передавший эти сведения Евнапий.
На основании одной из речей (48, 20-25) названного Ги-
мерия можно заключить о том, что в Афинах обучали не
только риторике, но и философии, причем не только Плато-
на и Аристотеля, но также Зенона, Клеанфа и Хрисиппа, и
даже знакомили с мнениями Демокрита и Эпикура. К сожа-
лению, на эти указания Гимерия нельзя безусловно поло-
житься. Однако по свидетельству другого ритора IV века
Либания (письмо 390 года) можно заключить, что в Афинах в
конце IV века находился Приск, упомннавшыйся выше уче-
ник Эдесия, представитель Пергамской школы. В свое вре-
мя, став императором, Юлиан сделал Приска (вместе с Мак-
симом Эфесским) своим придворным философом. Ещс рань-
ше Юлиан обращался к Приску с просьбой поддержать по-
зицию Ямвлиха против Феодора Азинского, который был
очень популярен в Афинах во второй полоьине IV века. По-
этому можно предположить, что Приск был тем философом,
через которого в Афины попадают ямв.\иховские идеи и,
что гораздо важнее, тексты сочинеыий Ямклиха.
Помимо этого к концу IV века в Афинах находится внук
Сопатра Апамейского — упоминавшийся Ямвлих Младший.
Из переписки того же Либания можно заключить, что Ямв-
лих, серьезно занимавшийся философией, побывал в Афинах
еще в 357 и 362 годах; по-видимому, здесь же он обретался с
начала гонений императора Валента против язычников в 371
году, из-за которых, в частности, погиб Максим Эфесский. Из

Возвращетіе (ітатрофі^)
295
писем Либания и Симмаха известно, что он был в Афинах и в
390-391 годах: он становится афинским гражданином, и над-
пись на герме в его чесгь ок. 400 года отмечает его вклад в
воссгановление городских стен и его мудросгь, украсившую
город.
Таким образом, благодаря ученику Эдесия Приску и вну-
ку Сопатра Ямвлиху платонизм возвращается в Афины, и го-
род, давший миру Платона, оказывается приобщен к фило-
софии реформатора платонизма Ямвлиха, ученика Порфи-
рия и знатока Плотина, a также платонической и пифагорей-
ской традиции предшесгвующего периода.
Плутарх, Сириав
Первым философом-платоником, дейсгвительно вернув-
шимся к разработке платоновской философии и так или ина-
че вместившим ямвлиховское влияние, был Плутарх Афин-
ский (ум. ок. 432). Плутарх был сыном Нестория, о котором
мы ничего не знаем; однако известно, что дед Плутарха, так-
же Несторий, был жрецом в Афинах, a также занимался аст-
рологией и психотерапией (историю о том, как Несторий из-
лечил знатную римлянку от терзавших ее воспоминаний,
связанных с прежними жизнями, в комментарии на «Госу-
дарство» II 324.13-325.10 рассказывает Прокл). Марин в
жизнеописании Прокла (12) сообщает, что с Плутархом
Прокл прочел «О душе» Аристотеля и «Федона» (или «О ду-
ше») Платона. Помимо этого Плутарх комментировал «Пар-
менида» — вершину платоновского богословия. К сожале-
нию, мы очень плохо знаем о Плутархе177', и не можем уве-
ренно говорить об его философских взглядах; однако чтение
им в Академии платоновских и аристотелевских тексгов было
,77n Cm.: Westeri-nk L. G. La famille de Plutarque d'Athènes / Proclus.
Théologie platonicienne. Livre L P., 1968. Introduction, P. XXVI-XXX.

296
Глава III
той базой, на которой очень быстро выросли две традиции
школьного платонизма V века: афинская и александрийская.
Учеником и преемником Плутарха в руководсгве Акаде-
мией был Сириан (ум. ок. 437)177Ь. Марин сообщает (там же,
13), что Прокл под руководством Сириана прочел «все писа-
ния Арисготеля по логике, этике, политике, физике и пре-
выше всего по богословию, a укрепившись в этом словно в
малых предварительных таинствах, присгупил он к исгин-
ным таинствам Платонова учения». Таким образом, Сириан
читал в Академии уже, по-видимому, полный курс аристоте-
левской и платоновской философии. О том, насколько остро-
умным и глубоким толкователем философских текстов был
Сириан, мы можем судить по дошедшим до нас его толкова-
ниям III, V, XIII и XIV книг «Метафизики» Арисготеля. По
комментарию Сириана видно, до какой сгепени понимание
необходимости изучения сочинений Арисготеля в качесгве
введения в платоновскую философию не отменяет острой
критики целого ряда его положений, неприемлемых для ор-
тодоксального платонизма со времен Евдора Александрий-
ского. Помимо того Сириан толковал Гомера, Орфея и Хал-
дейские оракулы.
Прокл и его преемники
После смерти Сириана схолархом платоновской Акаде-
мии становится Прокл (8.02.412-17.04.485), учившийся y него
и Плутарха. Прокл, приняв от Сириана руководство школой,
в течение более чем сорока лет поддерживает в Академии
насыщенный распорядок разнообразных научных занятий,
философских бесед и трудов благочестия. При Прокле Ака-
демия пережила свой последний расцвет.
Прокл читал курсы по Аристотелю (комментировал «Вве-
дение» Порфирия, написаА введение к «Категориям», ком-
См. там же, сХѴІ-ХѴІІ.

Возврагцение (етатрофтЦ) 297
ментировал «Об исголковании», «Первую» и «Вторую Анали-
тики», a также рассматривал отдельные проблемы арисготе-
левской философии (о чем свидетельсгвует написанный, ве-
роятно, Проклом трактат «О месте», ср. Simplic In Phys. 9,
601, 14-16; 611, 10-13) и Платону (курс включал коммента-
рии ко всем 12 диалогам ямвлиховского цикла, из которых
дошли комментарии к «Алкивиаду I», «Кратилу», «Тимею»,
«Пармениду», a также записки по отдельным проблемам «Го-
сударства», не входившего в основной курс), a также, вероят-
но, написал общие введения в философию того и другого;
толковал Гомера, Гесиода, орфические тексты и Халдейские
оракулы, написал специальное сочинение «Согласие между
Орфеем, Пифагором, Платоном и оракулами», a также теоре-
тическое сочинение, посвященное аллегорическому толкова-
нию мифов («О мифических символах»).
Помимо этого y Прокла есть систематические сводки ма-
териала: изложение проблем аристотелевской физики (уче-
ние о движении) представляют собой «Начала физики», ос-
новные категории рассмотрения сверхчувственных начал
сведены в «Началах теологии», изложение платонического
учения о высших началах и богах дано в систематическом
сочинении «Платоновская теология».
«Комментарий к I книге "Начал" Евклида» предваряется
очерком философии математики, базирующимся на Ямвлихе
и Порфирии, но дающим представление о взгляде на этот
вопрос самого Прокла; «Очерк астрономии» излагал совре-
менные Проклу асгрономические учения.
В латинском переводе до нас дошли три трактата «О про-
видении», «О свободе», «О зле», написанные в жанре цоѵб-
ßLßXa.
Прокл написал также ряд сочинений по теургии, от кото-
рых до нас дошли названия («Об иератическом искусстве эл-

298
Глава III
линов», «О Гекате») и незначительные фрагменты. Однако о
важности теургии Прокл выразительно говорит в «Плато-
новской теологии»: «Всё... воссоединяется с первозданными
причинами, — во-первых, благодаря любовному безумию,
во-вторых, благодаря божественной философии, в-третьих,
благодаря теургической мощи, которая превосходит всякое
человеческое здравомыслие и науку, поскольку объединяет в
себе плоды провидческого искуссгва, очистительные силы
обрядов и вообще все без исключения воздействия божест-
венной одержимости» (I, р. 113 Saffrey-Westerink). В Акаде-
мии при Прокле соблюдались не только исконные греческие
языческие праздники и обряды, но также и египетские, фри-
гийские и др. И сам Прокл, по свидетельству его ученика и
і биографа Марина (19), «говорил, что философ должен быть
I не только священнослужителем одного какого-иибудь города
или нескольких, но иереем целого мира». Помимо теорети-
ческих сочинений по теургии Прокл иапнсал также несколь-
ко стихотворных гимнов к богам.
Таким образом, Прокл, вместив в поле зрения все автори-
тетные тексгы и разнообразие предшествующих традиций, в
полноте воспроизвел тот интеллектуальный горизонт, кото
рый был принципиально намечен еще Платопом и специ-
ально развит в традиции позднего платоиизма, Плотина,
Порфирия и Ямвлиха. Особенносгью воспропзведения этой
общей картины универсума y Прокла является ее яркая схо-
ласгическая окраска. Прокл рассматривает корпус платонов-
ских сочинений как единый священный тексг; в коммента-
риях к отдельным диалогам Прокл стремится учесгь все ре-
левантные точки зрения на толкуемую проблему и тем са-
мым исчерпать все уже предпринятые его толкования; в сис-
тематических сочинениях Прокл мсчерпывает все релевант^
ные платоновские материалы (прежде всего в «Платоновской

Возвращение (етсгтрофі^)
299
теологии») и логические подходы к каждой данной теме (в
«Началах теологии»).
Иерархия универсума в целом строится y Прокла по схе-
ме платоновского «Парменида* и задается уже в первой его
предпосылке («Комментарий на Парменида» ѴІ-ѴИ, «Пла~
тоновская теология» II 12): сверхсущее единое, не допус-
кающее прмчасгносги себе, оно же — благо и верховный бог;
сверхсущие единицы-боги, к которым причастны сущие бо-
ги-умы; последние представляют собой умопосгигаемых бо-
гов, или сферу бытия-жизни-ума, понимаемую на основе пла-
тоновского «Филеба» (23 c-d) как единство предела, беспре-
дельного и их соединения; за бытием и умопосгигаемыми
богами следует жизнь и умопостигаемые-мыслящие боги, за
ними — ум как таковой и мыслящие боги; с мыслящими бо-
гами связаны мыслящие души; следующая ступень — демо-
нические просто души: ангелы, демоны, герои; еще ниже —
частичные души, одушевляющие тела, к которым принадле-
жит и душа человека. Ниже всего — неодушевленные тела.
В эту расчлененную иерархическую структуру Прокл
включает традиционных греческих богов, распределяя их по
триадам и разделяя на трансцендентных, находящихся вне
мира, и связаиных с нашим миром, a последних на тех, кто
находится » надлунной и подлунной области.
Между телами и душой посредствует природа, бестелес-
ная, но неотделимая от тел бессознательная сила, тождест-
венная с силой рока. Материя, не будучи ни злом, н.и благом,
необходимо появляется в процессе ослабления первонача\а
и происходит от высших начал.
Наряду с иерархией бытия выстраивается иерархия наук
и добродетелей: физика, этика, математика и философия со-
ответствуют теоретическим добродетелям, свидетельствую-
щим о приобщенности человека к сфере ума извне. Слияние

300
Глава III
человека со сферой ума обесгкчено парадигматическими
добродетелями. Выход за пределы ума к единому дают иера-
тическне добродетели. При э 1'ом всякиіі высший тип знания
связан с божесгвенным озарением: любовь соединяет нас с
божесгвенной красотой, исгина открывает божественную
мудросгь, вера соедиияет с благостью богов.
Прокл представляет собой великолепный расцвет плато-
нической схоластики, оказавшей исключительное влияние
как на современников, так и на все последующее представле-
ние об античной философии. Однако этот расцвет оказался
последним: академическая жизнь была столь же детально
разработана Проклом, как и структура универсума, и после
того как Прокл к семидесяти годам потерял способность
полноценно весги занятия, его преемпики оказались неспо-
собны без него справиться со школой и поддсржать задан-
иый им сгиль преподавания.
Старейший и способнейший ученик Прокла Асклепиодот
которого Прокл хотел видеть своим прсемником (Олим-
пиодор знал его комментарий на «Тнмея»), посвятил себя те-
ургии; преемником Прокла стал Марин, его біюграф, больше
математик, чем философ; равно связанный с Афинами и
Александрией Исидор Александрийский, учитель Дамаския,
доверял озарению свыше больше, чсм спстематнческой раз-
работке философии; о Гегип, преимуществеино склонном к
теургической практике, и Зенодоте, после которого Дама-
ский стал во главе школы, известно очень мало. Едва ли в
Академии продолжали читать полный курс арнсготелевской
и платоновской философии, вплоть до Дамаския в ней не по-
является значительных мыслителей; но заданная Проклом
развитосгь и мощь школьной организации обладала досга-
точной устойчивосгыо для появления и новых крупных фи-
гур, и новых предсгавительных текстов.

Дамаский
Точная дата рождения Дамаския неизвесгна. Он учился
риторике в Александрии и философии в Афинах, где еще за-
сшл Прокла, преподававшего до начала 480-х годов. Одно
время Дамаский был преподавателем риторики, но, осознав
свое истинное призвание, стал заниматься математикой под
руководством Марина, слушал курсы по философии Зенодо-
та. Очевидно, решающим для философского обращения Да-
маския оказалось влияние Исидора. Составленная Дамаски-
ем «Жизнь Исидора» (ее фрагменты сохранены Фотием и в
словаре Суда) представляет собой своего рода историю афин-
ской школы платонизма с конца IV века н.э., a также содер-
жит сведения о философии в Александрии, куда Дамаский
вновь персбпрается и где читает с Гелиодором и Аммонием
Платона и Птолемея. «Жизнь Исидора», как и другое сочи-
нение Дамаския, «О невероятном», полны историями о чу-
десных и фантастических явлениях. Дамаскин считает, что
уже Платон, говоривший о философском неистовсгве
(фіХоаофос ßaKxeLa — Пир 218Ь) объединил в одно философию
и теургию, и сам он, признавая, что среди платоников были
преимущественно философы (Плотин, Порфирий и многие
другис), вместе со своим учителем и ближайшими предшест-
венннками стремится объединить философию и иератиче-
ское искусство. Дамаский живет в эпоху все более решитель-
ного преследования язычников хрисгианами и испытывает к
последним вражду и презрение,
Дамаский возглавляет школу в Афинах после Зенодота и
читает здесь курсы аристотелевской и платоновской филосо-
фии. По упоминаниям в сочинениях самого Дамаския, а так-
же по ссылкам и эксцерптам y других авторов можно заклю-
чить, что он комментировал «Категории», «О небе» (1 книга
комментария Симпликия к этому трактату фактичёски при-

302
Глава 111
надлежит Дамаскию), «Метеорологику» Аристотеля, «Ал-
кивиада I», «Федра», «Софиста», «Тимея», «Государство и
«Законы» Платона, a также Халдейские оракулы.
До нас дошли также приводимые Спмпликием в коммен-
тарни на «Физику» выдержки из трактата Дамаскня «О числе
месте и времени», свидетельствующие об его чрезвычайной
тонкосги и философской самостоятельности в разработке
этих понятий. В часгносги, Дамаский выделяет два вида
времени: одно время постоянно течет, другое же является
как бы саммм принципом временпости, благодаря которому
время микогда не исчезает; как вечность обеспечивает пре-
бываиие в бытии, так это последнее обеспечнвает пребыва-
ние в сгановлении и порядок частей времсни, то есгь про-
шедшего, настоящего и будущего.
Полностью или болыпей часгью сохраішлнсь коммента-
рии Дамаския к «Федону» (в двух редакциях)1™, «Филебѵ»179
«Пармениду»180 и трактат «О первых началах»181. В коммен-
тарии к «Федону» чрезвычайно интереспа игрархия доброде-
телей — наиболее полная разработка этой традиционной для
платонизма проблематики. Дамаский выделяст добродетели
природные, нравственные, гражданские, каіартические, тео
ретические, парадигматические и иератические, по поводу
последних специалыю замечая, что заслуга в их разработке
принадлежит школе Прокла.
l7H The Creek Commentaries on Plato's Phaedo, vol. II? Damascius, by L. G.
Westerink. Amsterdam, 1977.
170 Damascius, Lectures on the Philebus, by L. G. Westerink. Amsterdam,
1959, réimpr. 1982.
180 Damascius, Commentaire du Parmévide de Platon, par L. G. Westerink
et J. Combes avec la collaboration de A. Ph. Segond, vol I- II. P., 1997.
,ЯІ Damascius, Traité des premiers principes, par L. G. Westerink et J.
Combes, vol. [-111. P., 1986-1991.

Возвращенш (етстрофф 303
Комментарий к «Филебу» также позволяет предсгавить
разработку этого диалога в утерянном комментарии Прокла,
но и здесь Дамаский отличается самосгоятельносгью. Для
Дамаския целью диалога является не благо, к которому
стремится вся сфера умопостигаемого, но благо, которое дос-
тупно всем существам, иаделенным жизнью: это благая
жизнь, которая есть смешение знания и удовольствия. Точно
так же в комментарии к «Пармениду» Дамаский в основном
следует Проклу, что не мешает ему критически относиться к
нему и подчеркнуто проявлять свои симпатии к Ямвлиху.
Уровеиь философствования Дамаския показывает, что
фактическое завершение платонизма афинской школы, свя-
занное с ее закрытием, не было ее завершением принципи-
альным, связанным с окончательной исчерпанностъю самого
данного типа философствования.
В конструировании сферы сущего Дамаский в основном
следовал Проклу, однако более решительно подчеркивал не-
адекватность всех наших представлений о том, как соотно-
сится первоначало с низшими ступенями бытия. Известную
новизну представляет также развиваемое Дамаскием в ходе
толкования третьей предпосылки «Парменида» учение о ду-
ше. В отличие от Плотина, который признавал субстанци-
алыюе единство отдельных душ с мировой душой (точка
зрения, принимавшаяся и в афинской школе), и Ямвлиха,
учившего о разрядах душ, по-разному причасгных мировой
душе, существенно меняющейся при переходе от бытия к
становлению, Дамаский считал, что индивидуальная челове-
ческая душа, оставаясь нумерически единой и в этом смысле
тождествсыной себе, есть единственная сущность, вольная
изменить себя самое, то есть обладающая не только само-
движностью, но и самоопределением в пределах данного ей
вида бытия (elbos Tf)ç итгарСеш?). Сходный взгляд развивали
также ученики Дамаския Прискиан и Симпликий. He полно-

304
Глава III
сгью дошло до нас монументальное произведение Дамаския
«О первых началах»». Основная проблема этого сочинения
(близкая, как сказано, к основной проблеме комментария к
«Пармениду») — как происходит переход от всецело невыра-
знмого первого начала к низшим уровням иерархии уннвер-
сума. Трактат построен в традиционной для школьного пла-
тонизма форме эатруднеііий и их разрешепий (гітгоріаі каі Лшеіс,
dubitationes et solutiones) и выясняет основные принципы ис-
хождення нз первоиачала низших структур.
Первая часть трактата посвящена проблеме того высшего
начала, которое Дамаский называет невыразимым, и едино-
го. С невыразимым можно соотнестись только в сверхнезпании
(ілтер<іуі>оі.а), поскольку первое ие допускает никаких атрнбу-
тов и определений. Мы должны призиать абсолютную невы-
разимость первого начала и единственное представление о
нем могли бы составить по аналогии с первым члсном триа-
ды ііребывапие-исхожаение-возвращепие, no при этом так, чтобы
эта триада в целом уже была его прояіілсннем; само оно
как не исходящее (атгрбпоѵ) — могло бы быть на:шано пребы-
вающим, но при этом так, чтобы об исшедшем от нсго также
можно было сказать, что оно пребывает (О нерпых началах I
129, 16-26 Westerink). Единое — та первая мпнпмаѵчьная оп-
ределенность начала, которая позволяет нам говорить о нем
как о начале той именно иерархической поочедовательности,
которая приводит нас к бытию, уму, душе, прнроде и тому
мноі ообразию обладаюіднх определеннымн качествами тел,
данных нам в чувственном восприятии. В связп с этим рас-
сматрнваются начала еднноіо-предела, неонределенной
множествениости и объединенного.
Вторая часть посвящена триаде и объединенному. Триада
(заданная во второй предпосылке «Парменида» «единое
есть») понимается как «единица-неопределенная двоица-
троица», конституирующая сферу умопостигаемого в целом

Возвраіцение (етатрофф
305
(пифагорейцы), либо как «предел-беспредельное-смешан-
ное» (Платон), либо как «отец-потенция-ум» (Халдейские
оракулы). Рассмотрение триады no существу является рас-
смотрением проблемы появления бытия, которое является
единым и многим. От невыразимого первого единого Дама-
ский отліічает единое-многое (£ѵ тгаѵта) и многое-единое
(ттаі>та €ѵ), соответствующее прокловским сверхсущим еди-
ницам. Дамаский рассматривает триаду как смешанное пла-
тоновского «Филеба». «Смешанное» Платона — просто: оно
не есть результат сочетания предела и беспредельного. Оно
— то первое единое, о чем мы можем что-то сказать, есть
единство трех ипостасей (треіс аѵтаі штоотаоеіс — I 129, 1):
едниого-мпогою, многого-единоіо и объединенного; это
объединсппое, которое есть бытие, или сущность, как нераз-
личпмое смешение единства и множества можно назвать
единственным сыном, первейшим из всех порождений (II 55,
1-5). Но еі о бытие не есгь ни бытие как полнота всех родов
(ср. Плотіііі); ни бытие как одна из категорий платоновского
Софисѵш (II 56, 15-18), потому что все это — в более низкой
сфере. Это проявлеиие невыразимого первоначала есть про-
стое бытис всех сущих, единое всех многих и объединенное
всех раздсленыых (II 58, 6-9). Как таковое, то есть как объе-
диненное всех разделенных, оно есгь первое умопостигаемое
и первый член триады бъгтпие-жизнъ-ум. После этого в связи с
проблемой умопостигаемого рассматривается проблема мно-
жественности, которая в пределах умопостигаемого рассмат-
ривается не как таковая, a как принцип действительной мно>
жествениости в низших сферах.
Третья и последияя часть дошедшего до нас текста трак-
тата «О первых началах» посвящена проблеме исхождения.
Дамаский рассматривает, как в умопостигаемом бытии пред-
суідествует множество сущих, живых существ и умов. От
принципиального рассмотрения этой проблемы Дамаский

306
Глава III
переходит к анализу традиционных теологнй: халдейской,
орфнческой, Гомера, Гесиода, Акусилая, Эпимеиида, Фере-
кида Сиросского, a также восточных — вавилонской, персид-
ской (магов), сидонян, финикийцев, египтян.
Это глобальное возвращение к древнейшим и авторитет-
нейшим языческим траднциям весьма символическим обра-
зом завершает дошедший до нас текст Дамаския. Последний
схоларх афииской школы платоников специально рассматри-
вает проблему возвращения и в чисто концептуальном пла-
не, что предсгавляет безусловный ннтерес для проводнмого
здесь подхода к истории античной фнлософии, начавшейся с
сакрализации тексгов Гомера и «древнейших теологов» и за*
вершающейся их ГАобальным осмыслением. Приведем неко-
торые размышления Дамаския о возвращеили.
| «Познаваемое является предметом сгремления для по-
знающего; следовательно, познаиие есть обращение по-
знающего к познаваемому, a всякое обращсние есть сопри-
косновение. Обусловлениое некоторой прнчниой соприкаса-
ется с самой причиіюй или на уровне познаішя, или на
уровне жизни, или на уровне самого бытия, причем обраще-
нию на уровнс познания предшествует обращение на уровне
жмзни, ему — обращение на уровне бытпя, a до названных
отдельных обращений существует обращение и прикоснове-
ние как таковое; причем оно либо тождсственно знанию как
таковому, либо вернее — единству, которое ему предшеству-
ет, поскольку единое также предшествует и уму, и жпзни, и
бытию, даже тому, которое всецело объединсио. Таким обра-
зом, единство — за прсделами каждого внда знания. Вот по-
чему обращающееся к единому обраідается к нему не как по-
знающее и не как к предмету познания, но как единое к еди-
ному, причем посредством единения, a не познания, потому
что и следует к первому обращаться посредством первого об-
ращения, тогда как знание не является первым, a no крайней
мере третьим; a to обращение является первым, и оно скорес

Возвращение (етатрофф
307
является общим для первых трех, a вернее — предшествует
и ему» (1, 72-73 Westerink).
«Ум, прстерпев в себе самом разделение, сгал целиком и
во всех своих частях знающим и знаемым, потому что, будучи
разделенным с самим собой и остановившись в таком разде-
лении, он посредством знания сохраняет связь с самим со-
бой... Но он и к единому устремляется посредсгвом знания...
Восхотев соприкоснуться и сочетаться с ним, он свел все свое
знание в единую сводку всех знаний и, произведя одно объе-
диненное знание, изо всех, так сказать, сил стал устремляться
к предмету своего знания, который поистине неразделен... И
хотя он устремился к нему, как знающий устремляется к
предмету своеі о знания, поскольку он удален от него, однако
же, соединившись с ним и достигши еіо, он понял, что это
соедииенпе не есть соединение знающего с предметом его
знания, a Оытия с бытием: оказалось, что восхождение к нему
— бытийное, a к себе самому — скорее в знании» (II, 154-
155).
«Нелегко чсловеку — в особенности пока он еще живет
здесь, на земле — проводить такой род умопостижения, од-
нако жс мы стремимся хотя бы каким-то обраэом, но все-таки
созерцать и тамошнее, сокрытое в тамошней глубине и как
бы размытое (во всяком случае, для нашего взора), попытав-
шись охватить тамошиюю природу так, как можем, то есгь
еще ие сведя на уровень единого умопостижения, который
мы выше назвали средоточием всех постижений... И тем не
менее мы любим хотя бы так узревать его и именовать: с од-
иой стороны, как не само единое мы называем его множест-
венным, с другой, поскольку оно все же оказалось единым,
применяем к нему имя приобретшего единство. Но тамош-
няя природа — едина..> (III, 89-90).
«...И тогда, убоявшись этой растерзанности наших мыс-
лей, поистине чудовищной и титанической (причем растер-

308
Глава III
заыности не в сфере делимого ума, a той, что нечестивым и
бесконечно дерзостным образом проявляется по отношению
к целиком и всецело неделимому), мы довольствуемся вос-
приятнем триады; рнскуя быть совлеченными к крайнему
разделению и ограничивая себя в таком падении, мы дерза-
ем предицировать умопосгигаемому тройное разделение,
потому что хотим ограннчить наши понятия, не способные к
большей собранности, однако не могущие также и отказаться
от умозрительных построений в умопостигаемой сфере, в
нашем страстном влечении к исходным причимам природы в
целом» (III, 91-92).
Эти рассуждения Дамаския — драгоценные свидетеАьства
свойственного позднему платонизму стремления вернуться
как к подлннному первоистоку всего мироздания, так и ктем
священным текстам, которые символизируют полыоту чело
веческого вмещемия божественной мудрости. Онн — резуль-
тат отчетливого самоосознания многовековоп традиции
позднеантичной философии, которая шла к своему заверше-
ншо.
Историк Лгафии сообщает, что после издания эдикта
Юстиниана 529 года о закрытии языческнх философских
школ Дамаский из Сирин, Симпликий нз Кпликіін, Евламий
(или Евлалий) из Фригии, Прискиан из Лидип, Гермий и
Диоген нз Финикии, Исидор из Газы, «достойнейший цвет
нашего времени», покинули Византийскую империю по
причине преследования язычников и обрелись при дворе
персидского царя Хосрова182. Намерение укрыться y персов
было продиктоваію вполне реальнымн расчетом на
известную благосклопность персидских царей к греческой
культуре, примером чего была школа несториан в Нисибиде.
Однако в 532 году персы заключают мирный договор с
Юстинианом, один из пунктов которого обеспечивал фило-
См.: TardieuM. Chosroès / DPIiA II. P. 309-318.

Возвращенш {етитрофт})
309
софам возвращение на родину и гарантировал им отсутсгвие
преследований за их взіляды. Вероятнее всего, как уже упо-
миналось в хронологическом обзоре, философы ізозвратились
в ближайшие к персам пределы Византийской империи — в
Харран (Карры), город в Месопотамии в 30 километрах на
юго-юго-восток от Эдессы185. Ориентированный на языче-
ские верования Харран был в оппозиции к христианской
Эдессе. Последннй языческий храм в Харране был разрушен
в 1081 году, и еще в X веке здесь была известна философская
школа платоников. Оснащенная необходимыми текстами,
школа платоников в Харране поддерживала уровень грече-
ской языческой учености и стала одним из важных путей ее
распространения на Востоке.
Дамаский умер после 538 года, но ни место, ни точное
время его смерти неизвестно.
10. Александрийская школа: христианство
принципиально готово к адаптации языческой системы
философского образования
По целому ряду текстов и свидетельств мы можем утвер-
ждать, что в отличие от Афин Александрия посгоянно куль-
тивировала платонизм, причем не только язычники, но и
христианскне писатели находились под его влиянием. Дос-
183 Эта гипотеза была выскаэана н доказана в книге: Tardieu M. Les
paysages reliques. Routes et haltes syriennes d'Isidore à Simplicius. Louvain; P.:
Peeters, 1990 (Bibliothèque de l'Ecole des hautes études. Sciences religieuses.
Vol. XCIV). Варпант реконструкцни: к Хосрову ездил однн Дамаский, до-
бившийся включенпя в мнрный договор пункта о возможности языческнм
философам жнть в пределах Византіійской имперни, a прочие платоники
оставались d Харране. Точка зрення М. Тардье принята и сочувсгвенно
учтена в обзоре мадам Адо в кн.: Simplicius. Sa vie, son oeuvre, sa survie.
Actes du Colloque international de Paris (28 Sept. / Vя Oct. 1985). Edités par
Ilsetraut Hadot. B.; N. Y.: Walter de Gruyter, 1987. P. 10-21. Cm. также:
Tardieu M. Les calendriers en usage à Harran d'après les sources arabes et le
Commentaire de Simplicius à lu Physique d'Aristote/ Ibid. P. 40-57.

310
Глава III
таточно упомянуть Еіздора Александрийского, Филона Алек-
сандрийского, Аммония, учителя Плутарха, перебравшегося
в Афины из Александрии в середине I века н.э., Аммония,
учителя Плотина, a также христианина Оригена, старшего
совремснника Плотина (которого не следует отождествлять с
соучеником Плотина y Аммония т.н. Оригеном-язычни-
ком184), чтобы утверждать о наличии платонизма в Александ-
рии в первой половине I и в первой половине Ш века, то
есть тогда, когда об афинском платонизме сказать практиче-
ски нечего185.
В IV веке в Александрии философшо Платона и Арисго-
теля преподает Гипатия, которая также составила коммента-
рии к Аполлонию и Диофаиту, a также к Птолемею, то есгь
|ы О необходимости разлпчать двух Оріігенов cm.: Schwyzer H.-R. Am-
monios Sakkas, der Lehrer Plotins / Reinisch-Westfälische Akademie der
Wissenschaften. Vorträge. Geistwissenschaften 260. Opladen, 1983. S. 22-25; Gou-
let-Cazé M. O. Arrière-plan scolaire de la Vie de РЫЫ l L. Bi isson, M. O. Goulet-
Cazé, R. Goulet et D. O'Brien. Porphyre, La Vie de Plotin, t. 1: Travaux
préliminaires et index grec complet. P., 1982. P. 257-261 (Histoire des doctrines
de l'antiquité classique 6). Cf.: Goulet R. Amnionitis/ DPliA I. P. 165-168. Мне
не кажется убедптельной попытка сконструнровать едішственного Ориге-
на, предпрішятая P. F. Beatrice (Porphyry's Judgment on Origen / Origeniana
quinta. Ed. by Robert J. Daly. Leuven, 1992. P. 351-367): автор, на мой
взгляд, не может убедптсльно объяснпть тексты Порфпрпя в «Жизни Пло-
тпна» (3, 24-33; 14, 21-25), вынужден устанавливать совершенно фантасти-
ческие (п хронолоі ически невозможные) отношенпя между конструнруе-
мым um Орнгеном п Аммоннем, Лонгином, Порфіірисм и Плотнном, прн-
пнсать Оріігеііу-хріістпаиину единственные два трактата, иапнсанные
Оріігеном из «Жпзни Плотииа» Порфііріія (V. Р. 3. 31-32), в качестве его
последннх сочиненнй, etc.
185 He приходится предполагагь, что платошіческая традпция всерьез
была представлена в Афннах филологом Лонгииом. ГІрактичсскп ничего
нельзя сказать о «днадохе Платона Евбуле пз Афнн» (Porph.,V. P. 15, 18-
20), приславшем Плотину некоторые сочинення по «платоновским вопро-
сам», хотя ііз этого сообщения Плогнна п впдио. что этот жанр школьных
сочішений был представлен в Афинах в это время.

Возвращение (етсггрофт])
311
была профессиональным математиком и асгрономом. Гипа-
ТИя была растерзана толпой фанатиков-хрисгиан в 415 году.
Но ее ученик Синесий Киренский принял хрисгиансгво и
стал епископом Птолемаиды в 410 году. Его сочинения
(трактат «О сновидениях» и гимны) предсгавляют собой сме-
шение христианства и платонизма, затронутого влиянием
Плотина.
Развитой постямвлиховский платонизм появляется в
Длександрии начиная с Гиерокла, ученика Плутарха Афин-
ского180. Согласно свидетельству Дамаския (Жизнь Исидора
54), Гиерокл отличался великолепным языком и богатсгвом
мыслей, чем приводил в восхищение своих слушателей, со-
перничая едва ли не с самим Платоном. Гиерокл толковал
платоиовские диалоги (в частности, «Горгия»), но до нас до-
шел только его комментарий к пифагорейским «Золотым
стихам», a также сведения об его трактате «О провидении».
Комментарий к «Золотым стихам» представлял собой введе-
ние в философию, поэтому он носит элементарный характер.
Гиерокл подвергся преследованию и изгнанию за привер-
женность к язычеству, но, вернувшись через некоторое вре-
мя в Александрию, он продолжал преподавание платонов-
ской философии.
В Афинах же, но уже y Сириана учился Гермий, от кото-
рого дошла запись толкований Сириана иа платоновского
«Федра», y Прокла учился сын Гермия Аммоний (родился до
445, умер между 517 и 526)187. Он был знаменит своими тол-
186 HoAot J. Le problème du néoplatonisme alexandrin. Hiérodès et Simpli-
dus. P.: Etudes Augustiniennes, 1978; Eadem. A propos de la place ontologique
du démiurge dans le système philosophique d'Hiérodès le néoplatoniden.
Dernière réponse à M. Aujoulat / REG, CV1, Juillet-Décembre 1993. P. 430-459.
187 Инструктивная сводка исторші александрийской школы после Гер-
мия дана во введешш Л. Г. Вестеринка (p. X-XLII) к иэданню: Prolégo-
mène à la philosophie de Platon. Texte et. par L. G. Westerink et trad, par

312
Глава III
кованиями Аристотеля (до нас дошел единственный текст,
написанный самим Аммонием, комментарий к трактату «Об
истолковании»; изданные его слушателями и носящие имя
Аммония комментарии к «Введению» Порфирия и к аристо-
телевским трактатам «Категории», «Аналитика Первая»; a
также комментарии Аммония на «Метафизику» и на «Введе-
ние» Никомаха, записанные его учеником Асклепием), но чи-
тал также тексты Платона: его толкования Платона слушал
Дамаский между 475 и 485 годами; толкование «Горгия» зна-
чительно позднее слушал Олимпиодор; о комментариях Ам-
мония к «Теэтету» упоминает Асклепий. И хотя слава Аммо-
ния основывалась на его комментариях к Аристотелю, есгь
все основания предполагать, что при нем в Александрии
преподавался развитой курс платоновской философии в духе
афинской школы, хотя, может быть, немногие из его учени-
ков достигали вершин — «Парменида» и «Тимея». Вероятно,
непосредственным преемником Аммония был Евтокий, чи-
тавший курс no «Органону» Аристотеля.
Учеником Аммония был также Иоанн Филопон (иаи Ио-
анн Грамматик, что свидетельствует о том, что он не был
профессиональным преподавателем философии), от которого
дошли издания комментариев Аммония на Аристотеля («Ка-
тегории», «Аналитика I и II», «Метеорологика», «О возникно-
вении и уничтожении», «О душе», «Физика»), переиздание
комментария на «Введение» Никомаха, знамеиитое сочине-
ния «Против Прокла по вопросу о вечности мира», сочине-
ние «Против Аристотеля», известное нам благодаря цитатам
и критике Симпликия, a также поздний трактат «О творении
мира», посвященный Сергию, патриарху антиохийскому в
546-549 годах.
J. TrouiUard avec la collaboration de A. Ph. Segonds. P., 1990 (Collection
Budé).

Возвращение (етотрофті)
313
Иоанн Филопон — фигура чрезвычайно интересная и
„ажная, во-первых, потому, что он был христианином, при-
чем, вероятно, был крещен еще в самом нежном возрасге; во-
вторых, потому, что в его развитии мы наблюдаем два пе-
риода. Первый представлен комментариями к Аристотелю в
духе Аммония: для этого периода свойсгвенно традиционное
р^я позднего платонизма представление о структуре универ-
сума, в целом ряде моментов объединяющее Платона и Ари-
стотеля (вышебытийное единое, ум-демиург, являющийся и
производящей, и целевой причиной, трансцендентные умы,
рациональные души, сфера небесная, сфера подлунная, че-
тыре элемента, материя). Второй период, начииающийся с
529 года (то есгь времени появления эдикта Юсгиниана о за-
крытии философских школ, что и послужило поводом для
декларации новых взглядов), характеризуется упрощенной
схемой универсума (личный бог-ум есть высший уровень ие-
рархии, творение мира — результат свободного божесгвен-
ного изволения, мир не является больше божественным) и
противопоставлением Платона и Аристотеля. Новая установ-
ка Иоанна Филопона прежде всего проявляется в сочинении
«О вечности мира», которое было написано в 529 году, в пе-
ределке уже составленных комментариев — к «физике» пре-
жде всего, в сочинении «Против Аристотеля». Впоследствии,
вероятно под влиянием монофизитов, почитавших Аристо-
теля, Иоанн Филопон смягчается в своем его неприятии, о
чем можно судить по сочинению «О твореиии мира» («Семь
книг толкований на творение мира по Моисею»).
Но это уже не имело никакого отношение к развитию
Александрийской школы и потому не входит в задачу данно-
го изложения, тогда как критическое отношение Иоанна
Филопона к Аристотелю задевало интересы платоновской
школы и потому вызвало резкую критику другого ученика
Аммония (учившегося также y Дамаския и вместе с ним no-

314
Глава III
кинувшего Афины после 529 года) — Симпликия108. Д0 нас
дошли его комментарии к сочинениям Аристотеля «Катего-
рии», «О небе», «Физика», a также комментарий к «Руково-
дсгву» Эпиктета.
В комментарии к трактату «О небе» Симпликий называег
Филопона новичком, представителем новомодной болтовни
(под которой разумеется хрисгиансгво), чей платонизм по-
верхностен, в силу чего он не может понять и глубокой ссь
гласованности учений Платона и Арнсготеля; душа Филопо-
на, согласно Симпликию, одержима не разумом, a страстьми
и воображением; то, что он так многословно излагает, не
представляет интереса для знатоков, a предназначено ддя
непросвещенной публикн, нмеет своей целыо дерзостно
привлечь к себе внимание и продиктовано пустым и бес-
смыслеиным честолюбием. Нападки Филопона на Аристоте-
ля Симпликий сравнивает с акцией Герострата, сжегшего
храм Артемиды Эфесской.
Симпликий остается непоколебим в своей гтриверженно-
сги к язычеству, что поддерживалосъ исключительной и ио
кусственной атмосферой кружка неоплатоников в Харране
близ Эдессы — последнего оплота просвещениого язычества.
О том, иасколько хорошо была оснащена эта маленькая фи-
лософская школа всеми необходимыми текстами — исгочни-
ками языческой премудрости, можно судить по тому же
Симпликию, в частносги, по его коммеитаршо к «Фиэике»
одному из важнейших исгочников наших сведений о ранней
греческой мысли.
188 Состояние ученосш о Симпликии на середнну 1980-х годов отраже-
но в кн.: Simplicius. Sa vie, son œuvre, sa suivie. Actes du Colloque
international de Paris (28 Sept. / lcl Oct. 1985). Edités par Ilsetraut Hadot. B.; N. Y.:
Walter de Gruyter, 1987. Современное положеіше дел — во введении к
«Комментарию на "Руководство" Эпнктета»>: Simplicius. Commentaire sur le
Manuel d'Epictète. Introduction, édition critique du texte grec par Ilsetraut
Hadot. Leiden; N. Y.; Köln: E. J. Brill, 1996.

Возвращенш (етатроф^)
315
Однако несмотря на доктринальную несовмесгимосгь
язычесша н христианства, в силу институциональной инер-
ции языческая философия развитого платонического толка
еіде некоторое время могла развиватъся и в Александрии. Об
этом можно судить по коммеитариям еще одного ученика
Аммония и профессора фиАософии в Александрии — Олим-
пиодора.
Олимпиодор родился до 505 года и во всяком случае пре-
подавал в 564 і оду189. До нас дошли его комментарии как к
Аристотелю (к «Категориям» и «Метеорологии»), так и к Пла-
тону (к «Алкивиаду Ь, «Горгию», «Федону»), что свидетельст-
вует о том, что Олимпиодор вел занятия с продвинутыми
слушателями, a курс обучения включал в себя во всяком слу-
чае платоновскую этику. Из комментария к Горгию мы мо-
жем заключить, что слушатели Олимпиодора были христиа-
нами, a Олимпиодор при этом не скрывал своей принадлеж-
ности к язычникам: «Нужно заметить, что и мы <платоники,
философы-язычники> знаем, что первая причина, бог —
един, то есть мы знаем, что нет множесгва первых причин.
Философы полагают, что есть единое начало всего и единая
первейшая надмирная причина. И не думайте, будто фило-
софы почитают камни и изображения как богов: просго мы,
живя с оиорой на ощущения, не можем подступиться к бес-
телесной и невещественной силе, и изображения были при-
думаны ради напоминания о тамошнем, то есть ради того,
чтобы, взярая на них и им поклоняясь, мы приходили к
мысли о бестелесных и невещесгвенных силах» (р. 32, 16-17;
р. 243, 16-18; р. 246, 12 Westerink).
Однако развитой языческий платонизм Олимпиодора уже
не нашел для себя продолжателей: Элиас (Илия) и Давид,
,то Cf. Westennii L. G. Ein astrologisches Kolleg aus dem Jahre 564//
Byzantinische Zeitschrift, 64, 1971. S. 6-21 (Texts and Studies. P. 279-294).

316
Глава III
преподававшие философию в Александрии во второй поло-
вине VI века, были хрисгианами. Об этом свидетельствуют
их имена и отдельные пассажи в их сохранившихся тексгах.
Это же — вкупе с отсутствием каких бы то ни было упомина-
ний об их курсах платоновской философии — заставляет нас
предположить, что обучение философии в Александрии сво-
дилось в это время к элементарным курсам по логике Ари-
стотеля.
От Элиаса, вероятнее всего непосредственного ученика
Олимпиодора, дошли «Введение в философию», коммента-
рий к «Введению» Порфирия, пролегомены к Аристотелю,
комментарий к «Категориям», комментарий к «Аналитике I»
(начало — по-гречески, значительная часть в переводе на
армянский), ряд схолиев к трактату «Об истолковании». От
Давида (которого ни в каком случае нельзя смешивать с Да-
видом Непобедимым, учеником Месропа Маштоца и Саака
Партева, армянином, учившимся греческой философии во
второй четверти V века190) дошли пролегомены к философии
общего характера и коммснтарии к «Введению» Порфирия
(оба сочинения — по-гречески и в армянском переводе). По-
мимо «Органона» Давид комментировал «Физику» К этой же
традиции Элиаса-Давида принадлежит еще один коммента-
рий ко «Введению» Порфирия.
Примечательно, что в этих написанных христианами тек-
стах упоминаются учения о вечности материи, божественно
190 См. в моей заметке к переводу фрагмента Элмаса: Элнас. Коммента-
рпй к «Первой Аналнтике» Арнстотеля. Перевод н пріімечания 10. А. Ши-
чалина / Время, нсгнна, субстаііцпя: от античной рациональности к qp^-
невековой. М., 1991. С. 68-76. Ср. замечание Л. Г. Весгеринка во введении
к «Анонимным пролегоменам к платоновской фіъѵософии»: Prolégomènes à
la philosophie de Platon. Texte et. par L. G. Westcrink et trad. par. J. Trouill-
ard avec la collaboration de A. Ph. Segonds. P., 1990 (Collection Budé).
Introduction. P. XXXVII, Ann. 102.

Возвращение (ém атрофф 317
сги небесных тел, a также идет речь об иррационалъных ду-
хах-мстителях и нимфах-долгожительницах без высказыва-
ния к этим представлениям собственного отношения. Созда-
ется впечатление, что философские представления и религи-
озная истина y Элиаса и Давида разведены и не согласуются
между собой. Ho no существу это свидетельствует о том, что в
этот период y христиан уже была принципиальная готов-
ность вмещения языческой премудрости в ее школьной оп-
рсделенности, что подтверждает, по-видимому, последний
представитель александрийской школы Стефан Александ-
рийский.
От Стефана дошел фрагмент комментария к третьей кни-
ге «О душе» Арисготеля, a также комментарий к трактату «Об
исголковании». Стефан безусловно признает христианское
вероученис и авторитет Библии, и вместе с тем излагает язы-
ческие учення о вечносги мира («согласно Аристотелю»), о
пятой сущности («согласно некоторым»), о предсуществова-
нии человеческой души и разумном характере небесных тел
(не высказывая своего отношения к этим вопросам). Эта
сдержанность Стефана объясняется тем, что он — в отличие
от Иоанна Филопона — был профессиональным философом и
как таковой был связан существующей традицией. После
восшесгвия на трон императора Ираклия (в 610 году) Стефан
обретается в Константинополе и становится профессором
императорской Академии, где (согласно позднему свидетель-
сгву) преподает платоновскую и аристотелевскую филосо-
фию, квадривиум, алхимию и асгрологию.
Так языческая образованность постепенно ассимилирует-
ся христианством, и благодаря тому, что христиансгво реци-
пирует прежде всего образовательные сгруктуры, то есть ин-
ституции, a не содержание, начинается бытование филосо-
фии в Средние века.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Платоноцентрическая коицепция античной фиАософии
безусловно может вызвать упреки в присграстносги излага-
теля. Но в данном случае речь шла не о том, чтобы защищать
платоноцентризм, a o том, чтобы выделить исгорию антич-
ного платоиизма в ее институциональном аспекте в качесгве
предмета специального рассмотрения. Античный платонизм
с его тысячелетней исторпей заслуживает такого рассмотре-
ния в качестве наиболее представительного течения антич-
ной фиАОСофии.
Более того. У нас есгь все основания заключить, что ан-
тичный платонизм — иесущая конструкция всего здания ан-
тичной философии, причем в самом широком смысле этого
созданного первыми европейцами слова философия. He слу-
чайно именно он оказался посреднической структурой, объе-
динившей европейскую образователыіую систему, созданную
язычникамн, и христианство. И нменно платоннзм оказал
исключительное влияние как на всю последующую европей-
скую философию (поскольку, в частносіи, вместил в себя сис-
тему свободных искусств, посредсгвом которой в Средние века
приобщалось к европейской философии западиое хрисгиан-
ство), так и на арабо-мусульманскую традицию, сформиро-
вавшуюся, в частности, под непосредствениым влшінием ор-
ганиэованной в Каррах последними платоннками философ-
ской школы, просуществовавшей до X века: здссь одним из
важнейших факторов оказалось вмещение поздиим плато-
низмом Аристотеля и твердая традиция его комментирова-
ния.
Что касается основных требований проведениого здесь
институционального подхода, то в самой общей форме его

исходный принцип может быть сформулирован так: ни по-
следовательная смена одних философских концепций други-
Ми, ни эволюция взглядов греческих философов на те или
иные проблемы, никакой другой аспект становления фило-
софской мысли сам по себе не даст нам понимания ее непре-
ходящего существа и стабильной формы; или, говоря иначе,
без учета требований институционального подхода мы не
можем ухватить специфики того бытия, которое обеспечило
философской мъгсли непрерывную жизнъ в течение всего
времени, отпущенного античности. Это специфическое бы-
тие оказывается доступно рациональному и вполне научному
анализу — историческому и философскому — только благо-
даря вниманию к институализованной форме, вне которой
философия иикогда не выступает в исгории.
Три посгулата инсгитуционального подхода, невыполне-
иие которых неизбежно приводит историка философии к до-
садньім промахам в конкретной работе и закрывает от него
существо дела, в более схоластической форме могут бытъ
сформулированы следующим образом.
1. Предание, представляющее нам тот или иной факт ис-
тории философии, является условием возможности нашего
восприятия этого феномена и определяет специфический
характер его явленности нам, но не его бытия.
2. Любая последовательность любых философских идей
не образует исгории, если не соотносится с теми института-
ми, при посредсгве которых обретает историческое бытие.
3. Философские поиятия и жанры философской прозы не
суть в себе, но и не просто конвенциональны, a являются ин-
струментами, благодаря которым существование институции
совпадает с ее бытием для нас.
Примеры невыполнения данных постулатов, которые
приводятся ниже, и попытка следовать им в выстраивании
достаточно полной внешней истории платонизма в контексте

320
Заключение
всей истории античной философии в то же самое время пред-
ставляют собой форму подведения основных итогов настоя-
щего исследования.
I. Из того, что в ряде античных доксографических сводок
речь ндет о Милетской школе философни, не следует, будто в
Милете середины VI в. до Р. X. дейсгвительно была сложив-
шался школьная организация, непрерывная традиция пре-
подавания и преемсгво схолархов; и независимые свидетель-
ства покаэывают, что этого дейсгвительно не было. Разумеет-
ся, в этот период еще не было ни слова философия, ни разви-
той прозы. Следовательно, философия не могла воэникнуть в
Милете и нельзя считать Фалеса первым философом.
II. Прообраз философской школы возникает в рамках пи-
фагорейского союза и вмесге с осознанием специфики этого
инсгитута и вида деятельносги возникает само слово философ
(или глагол фгілософствовать и соответсгвующие причастные
формы): возможно, применительно к пифагорсйцам его иро-
нически употреблял Гераклит, или оно возішкает y кого-то
иного из ионийцев, но в этот период специфический и новый
вид интеллектуальной деятельносги (опирающиііся на суще-
ствующие и вновь создаваемые авторитетные тексты и их
толкование) осознается и именуется, о чем свидетельствует
название трактата Зенона «Против философов» (Суда) и
употребление между прочнм, то есгь как общепонятного и не
требующего разъяснения, глагола философсіпбиватъ в значе-
нии «проявлять любознательность» y Геродота (I 30).
III. Инсгитут школы воспроизводится в элейской школе
(«священный текст» Парменида и толкования Зенона), раз-
вивается и тиражируется софистами, впервые создавшими
традицию школьной литературы, которую в разной форме
продоАЖили школы сократиков, Платона и Аристотеля. И
они же, то есгь Зенон и софисты, создают диалектику и рито-
рику, то есть оріанизуют сгихию диспутов, рассуждений за и

Закяюченые
321
протгіву осознание каковой сферы как философской зафикси-
ровано Горгием, в «Похвале Елене» (13) выделившим в каче-
сгее специфического прозаического жанра состязания в фияо-
софских речах.
IV. Таким образом, школа Платона возникает уже при
иаличии весьма разработанной инфрасгруктуры философ-
ской школы, которая в институциональном аспекте поддер-
живается Сократом — олицетворением философии для всей
последующей траднции. В основе этого лежит тот несомнен-
ный факт, что Сократ был единсгвенным в Афинах, кто в те-
чение десятилетий неизменно участвовал во всех софисгиче-
ских затеях (докладах, беседах, диспутах и пр.) и естествен-
ным образом организовывал всех тех, кто так или иначе при-
лежал фнлософии. To, что в сознании афинян это было так,
подтверждается поставленной в 423 году (через 4 года после
приезда в Афины Горгия) комедией Арисгофана «Облака»,
где Сократ изображен главой софистической школы-
«мыслильни». Именно поэтому множесгво посгоянных фило-
софских школ возникает y т.н. сократиков, в числе которых
первой по значению и стала школа Платона.
V. Создание и сохранение в школе Платона огромного
корпуса текстов — первое свидетельство прочности этого ин-
сгитута. Вместе с тем сами тексты могут быть правилыю по-
ияты и исторически корректно интерпретированы только
при рассмотреиии их как одной из форм жизнедеятельности
школы и как свидетельств об ее эволюции. В частносги, диа-
логи Платона раннего периода (написанные после «Аполо-
гии Сократа» — примерно с середины 480-х гг.) дают дейст-
вительное представление об эволюции его творчества, если
мы соотносим их с этапами формирования Академии; a диа-
логи, относяідиеся к позднему периоду, могут быть правиль-
но интерпретированы при учете того факта, что они создают-

322
Зашюченш
ся в Академии, необыкновенно развившейся как институция
с появлением там Аристотеля.
VI. Школы учеников Платона, некогда работавших в од-
ной Академии, либо развивают отдельиые аспекты академи-
ческой жизни при Аристотеле (Спевсипп), либо сисгематизи-
руют наследие учителя и дают его схоласгическую разработ-
ку (Ксенократ), либо разрабатывают отдельные методы и да-
ют детализированную школьную разработку отдельных об-
ластей философского ведения (Аристотель). Так дробится
единый школьный организм, выявляя на инсгитуциональ-
ном уровне разработанные в его рамках разнообраэные точ-
ки зрения и методические подходы.
VII. Открытие самой сферы школьной философии и воз-
можносгь обучаться в школах Платона и Аристотеля приво-
дит к открытию в Афинах двух других философских школ:
таковы эпигоны-оппоненты платоно-аристотелевской тради-
ции стоики и эпикурейцы. Их полемический пафос обостря-
ет развитие стихии диспутов в Академии, которая в связи с
этим переходит в скептическую стадию.
VIII. Первоначальная оппозиция других философских
школ Академии и Ликею сменяется сначала в стоицизме (у
Панетия и Посидония), a затем и в эпикуреизме (в первом
веке до Р. X.) стремлением освоить учения предшествующих
школ. Но наиболее полно это стремление вернуться к исго-
кам было реализовано самими аристотеликами и платоника-
ми, заново иэдавшими тексгы своих основателей и присту-
пившим к их систематическому освоению. Основу школьной
организации с этого времени все более сосгавляет работа с
этими текстами, которые в той или иной степени сакрализу-
ются.
IX. На этой основе начинается тиражирование платониз-
ма (платонизм преподают и изучают помимо Афин в Алек-
сандрии, Риме, Херонее, Апамее, Смирне, Пергаме и др.),

Зшаѵючепие
323
который в этот период постепенно воспроизводит и развива-
ет всю инфраструктуру философских жанров (популярных и
школьных), преимущественное внимание все более уделяя
комментированию сакрализованных текстов.
X. Исходная для греческой философии усгановка на свя-
щенный текст как на вместилище божественной истины по-
лучает реализацию в разного рода мистификациях, покамест
не наталкивается на серьезный мистический опыт Плотина,
давшего новый импульс для толкования текстов Платона. У
Порфирия эта тенденция расширяется за счет принципи-
ального вмещения в философский горизонт платоника тек-
стов Аристотеля; y Ямвлиха окончательно выстраивается ие-
рархия пиука, философия-богословие, теургия, замкнувшая шко-
ду и тем самым искусственно ограничившая возможности
расширсния ce кругозора.
XI. В этой искусственной ограниченности есть, однако,
свои положительные стороны и безусловные преимущества:
строгая школьная организация позволяет платоникам (от
Плутарха Афинского до Симпликия) вместить все богатство
философии прошлого и хранить предание о ней. Внутренняя
самодостаточность школы в сочетании с внешними обстоя-
тельствами приводит к замкнутости, которая размыкается
уже в других культурах (на латинском Западе, в арабо-
мусульманской мысли и в богословии восточного христиан-
ства), сознательно и последовательно вмещавших сакрализо-
ванные платониками-язычниками тексты и строивших на их
основе жизнь новых инсгитуций, сменивших языческую фи-
лософскую школу.

СОКРАЩЕНИЯ
AGPh
AncPhil
ANRW
By/anüon
By/.Z
CMG
Collection Budé
CJ'F
CQ
CronErc
CSCA
Dioiima
DPhA
Elcnchos
EPRO
cgp.
Antike 3-4
Helikon
Hcrmalhcna
Hermes
Hyperborcus
JA
Jan us
JHPh
JHS
Archiv für Geschichte der Phihtsophie. Berlin
Ancient Philosophy. Pittsburg
Aufstieg und Niedergang der römischen Well.
См. библиоі рафиіо «СЧіщие работы no истории философии
и классичсской учспости»
ßymnlion. Revue iniernalionale des éludes byzantines. Bruxelles
Bymntinischc Zeitschrift. München
Coll. «Corpus Medicorum Graccorum-. Leip/.ig; Berlin 1908-
Coll. des Universités de France. Publiée sous le patronage de
l'Association Guillaume Budé. Texte et traduction
Corfms dei paftiriJîlvsojki gret:i e latini. Testi e lessico n« papin di cutiura
grtca e latina. Firen/c
Classical Quarterly. Oxford
Crvnache Ercolanesi. BoUelu'no del C^enlro internationale
per lo studio dei Papiri Ercolanesi. Napoli
(Udifornia Studies in Classical Antiquity. Berkeley
Divlima. Revue de recherche philosophique. Athene
Dictionnaire des philosophes antiques. Cm. библиоі рафшо: «Эп-
циклопсдии, слоиари, спраіючііики»
Elenchos. Rivisla di studi sul pensiero antico. Roma. Napoli
CU>1I. «Éludes préliminaires aux religions orientales dans l'Empire
romain». Leiden 1961-
Grundriss der Geschichte der Philosophie. Begründet v. Friedrich
Ueberweg. Völlig neubearbcilele Ausgabe. Oie Philosophie der
Antike. Band 3-4. Hrsg. v. H. Flashar. Cm. библиоірафию «Общие
работы no истории философии и классичсской учсішсти»
Helikon. Rivisla di iradi/jonc e culiura classica. Roma
Hentiathena. Papers by Members of Trinity College. Dublin
Hermes. Zeitschrift für klassische Philologie. Wiesbaden
Hyptrrboreus: Sludi/i Classica. Peiropoli
Journal Asiatique. Paris
Janus. Revue international de l'hisloirc des sciences, de la medicine,
de la pharmacie el de la technique. Amsterdam
Journal of Üie History of Philosophy. Berkeley
Journal oj Hellenic Studies. London

Сокращенин
325
jll^jj Journalof lliealogualStudies. Oxford
Kairos Kairos. Zcilschrili for Rcligioiiswisscnsdiart und 1'heologic.
Salzburg
Kernus Kernus. Kcvuc internationale el pluridisciplinaire de religion
grecque antique. Univ. de Liège. Cenire d'éludés de la religion grecque
antique. Liège
Kuinoiiia Koutûidu. Organo dell'Associa/jonc di Studi lardoanlîchi. Napoli
U roue à livres Coll. dirigée par Fr. Hariog, M. Gascviiy. et J. Sdicid.
Paris: Les Helles Lettres
Laiumus Latomus. Revue d'études latines. Bruxelles
Long/Scdley Long A. A., Scdley D. N. The Hcllenislic Philosophers. Cm. библио-
i рафию «Ліітилогии, собраіши текстои и фраімсцтои»
Lustrum Lustrum. Internationale Forschungsbcrichle aus dein Bereich des
klassischen Altertums. Göllingen
j^H Museum Helvetkum. Revue suisse pour l'élude de l'Antiquité das-
sique. Bale
Mnemosyne Mnemosyne. llibliulhcca Classica Batava. Leiden
OSAPh Oxford Studies in Ancient Philosophy. Oxford
l'hilolugu.s Phdologus. Zeilsdirill for klassisdic Philologie. Berlin
Phoenix The Phoenix. The Journal ol" ihe Classical Associalion of Canada.
Toronto
Phronesis Phrtmesis. Ajournai lor ancient philosophy. Assen
RAAN liciulicunti delCAccademia di Archeologia. Lettere e BeUc Атіі di Napoli.
Napoli
Rlii Revue Biblique. Paris
pjr Paulys Realcncyclopadie der classischen Altertumswissenschaft.
С:м. библиографию «Эициклоіісдии, словари, спраиочиики»
REA Revue des Etudes Anciennes. Talcnce
REAug Revue des Éludes Augustiniennes. Paris
REG Revue des Études Grecques. Paris
KEL Revue des Études Latines. Paris
RESuppI Paulys Realcncydopüdic der classischen Altertumswissenschaft.
Neue Bearbeitung unter Mitwirkung/.ahlreidicr Fachgenossen.
Suppleincntbände 1-XV. 1903-1978.
RFN Riitista difilosofia neoseofastka. Milano
RhM Rheinisches Museum für Philologie. Frankfort am M.
RHPR itevw d'Histoire et de Philosophie Religieuses. Paris

326
Сокрагцения
RHT Revue d'Histoire des Textes. Paris
RlPh Revue Internationale de Philosophie. Paris
KMcla Review oj Metapliysiis, Calhol. Univ. ol America. Washington D.C.
KMM Revue de Aâét/iphysi/pie et de Morale Paris
RPh Revue de philologie, de littérature et d'histoire anciennes. Paris
RPhilus Revue Philosophique de la France et de l'étranger. Paris
RPhL Revue Philosophique de Louvain. Louvain
RSPh Revue des St:iences Philosophùpies et Ihcologiques. Paris
RThPh Revue de Théologie et de Philosophie, Ancienne Académie. Lausanne
SC Collection «Sources «retiennes». Paris 1941 —
SO Symbolae Usloensis, auspîciis Socielaüs liracco-Latinac. Oslo
SPliA The Sludia Philonica Annua)
TAPliA 'l ransaetiuns and Proceedings oj the American Philological Association.
Lancaster (Pennsylvania)
VChr Vigitiae Chrhtiuntte. A review ol'early christian lile and language.
Amsterdam
ВДИ BecmuuK дретіей ѵстории. Москііа

Список работ, опубликоваиных автором
после 1988 года
1-40. Академия платоновская, Альбин, Антиох из Аскало-
на, Апулей, Аркесилай, «Государство» Платона, Дамаский,
Диэреза, Евдор Александрийский, Единое, Иное, Иоанн Фи-
лопон, Карнеад, «Книга о причинах», Ксенократ, Марий Вик-
торин, «Начала теологии» Прокла, Неопифагореизм, Нео-
платонизм, Нус, «Парменид» Платона, «Пир» Платона, Пла-
тон, Платонизм, Плотин, Порфирий, Прокл, Спевсипп,
Средний платонизм, «Теология Арисготеля», «Тимей» Пла-
тона, Трасилл, Триада, «Федон» Платона, «Федр» Платона,
феодор Азинский, Эманация, «Эннеады» Плотина, Юлиан
Отсгупник, Ямвлих / Философский энциклопедический сло-
варь. M., 19892.
41. Платон. Федр. Перевод А.Н. Егунова. Ред. греч. и рус.
текста, вступительная сгатья, комментарии, составление хро-
нологических таблиц и указателя имен и наиболее употреби-
тельных терминов Ю.А.Шичалина. М., 1989. 132 с.
42. Шичалин Ю.А. Поздний Платон и Аристотель (поста-
новка вопроса) / MATHESIS. Из истории античной науки и
философни. М., 1991. С. 81-84.
43. ОЪЪе yàp оѵдк тоѵ ооѵ етаіроѵ 6eî ттареХѲеХѵ (Phèdre 278e) /
Understanding the Phaedrus. Proceedings of the II Symposium Pla-
tonicum. Ed. by L. Rossetti, Sankt Augustin, 1992, p. 226-228.
44. A propos du titre du traité de Plotin ПЕРІ TON TPI ON
APXIKON YTTOZTAZEON // REG CV, 1992, p. 253-261.
45. Позднеантичная и средневековая рациональносгь как
единый тип / Международная конференция «Средневековый
тип рациональности и его античные предпосылки». М., 1993,
с. 78-93 (с французским переводом).
46. 'Етатрофт|, или Феномен «возвращения» в первой ев-
ропейской культуре. М., 1994. 127 с.
47. L'Imagination chez Proclus, Poq^hyre et Érigène // Her-
matena. A Trinity College Dublin Review CLVII, 1994, p. 57-66.
48. Прокл. Комментарий к Первой книге «Начал» Евкли-
да. Введение. Редакция греч. текста, русский перевод, всту-

328
Виблиографин
пительная статья и комментарии Ю.А.Щичалина. М., 1994.
224 с.
49. Учебники платоновской философии. Ю.А. Шичалин,
составление, перевод следующих текстов: Альбин, Введение
к диалогам Платона, с. 7-10; Апулей, Платон и его учение,
с. 39-66; Алкиной, Учебник платоновской философии, с. 67-
100; Саллюстий, О богах и о мире, с. 105-120. М.; Томск,
1995. 159 с.
50. История философии: Запад-Россия-Восток. Книга
первая: философия древности и средневековья. Учебник для
вузов под ред. проф. Н.В. Мотрошиловой. М., 1995. 2Ö003.
С. 15-28, 98-194, 242-244 (разделы «Проблема изложения,
хронологические рамки и периодизация античной филосо-
фии», «Три этапа исторического развития античной филосо-
фии» и Литература).
51. Инстнтуциональный аспект проблемы рационально-
сти: развитие образовательных и научных школ / Историче-
ские типы рациональности. Т. II. М., 1996. С. 140-172 (пере-
печатано в двухтомнике «Рациональность на перепутье», т. 2,
М., 1999, с. 166—202).
52. Статус науки в орфико-пифагорейских кругах / Фило-
софско-религиозные истоки науки. М., 1997. С. 12-43 (пере-
печатано в «Вопросах натуральной философии» № 1. СПб.,
1998. С. 59-79.
53. Замечания о переводе текстов Ареопагитского корпу-
са (СПб.: Глагол, 1994, XXIII. 370 с.) // Встреча № 2(8), Сер-
гиев Посад, 1998. С. 26-27.
54. Античность-Европа-история. М., І999. 207 с.
55. Плотин. Об уме, идеях и сущем (J, V 9). Перевод,
комментарий и вводная статья «Трактат Плотина "Об уме,
идеях и сущем" в связи с проблемой природы» Ю.АШнчали-
на / Философия природы в античности и в срсдние века. Ч. 2.
М., 1999. С. 95-120.

БИБЛИОГРАФИЯ*
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ИЗДАНИЯ
MarouzeauJ. (éd.) Dix années de bibliographie classique.
Bibliographie critique et analytique de l'antiquité gréco-latine pour
la période 1914-1924. Publ. par J. M. T. 1-2. P.: Les Belles
Lettres, 1927-1928.
Marouzeau J. (éd.) L'Année philologique. Bibliographie
critique et analytique de l'antiquité gréco-latine (1924—). Publ. sous
la dir. de J. M. P.: Les Belles Lettres, 1928—.
Lustrum. Internationale Forschungsberichte aus dem Bereich
des klassischen Altertums, hrsg. v. H. Gärtner, H. Petersmann.
Göttingen: Vandenhoeck & Ruprecht.
См. также библиографические обзоры в: ANRW, REG и
Hermes.
ЭНЦИКЛОПЕДИИ, СЛОВАРИ, СПРАВОЧНИКИ
A Greek-English Lexicon, compiled by H. G. Liddell and
R.Scott, revised and augmented throughout by H. S.Jones with
the assistance of R. McKenzie, with a Supplement 1968 (c заме- '
ной Addenda et Corrigenda из 9-го изд. 1940 r.). Oxford, 1968.
Reallexikon für Antike und Christentum, ed. T. Klauser.
Leipzig, 1941; Stuttgart 1950—.
Totok W.y Schröder И. Handbuch der Geschichte der
Philosophie. Bd 1: Altertum. Frankfurt a. M., 1964.
Paulys Realencyclopädie der classischen
Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung begonnen v. G. Wissowa, fortgefürht v.
W. Kroll und K. Mittelhaus unter Mitwirkung zahlreicher Fach-
Настоящая библиография и хроиологическая таблица представляют
собой рабочий варпант справочио-библиографического компендиума по
античной и раннехристианской философин, подготавливаемого совмесгно
сА.В.Пахомовой.

330
Библиографгія
genossen. Stuttgart; München, 1893-1972. Register der
Nachträge und Supplement v. H. Gärtner und A. Wünsch. München,
1980.
Paulys Realencyclopädie der classischen
Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung unter Mitwirkung zahlreicher
Fachgenossen. Supplementbände I-XV, 1903-1978.
Der Kleine Pauly. Lexikon der Antike auf der Grundlage v.
Pauly's Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft
unter Mitwirkung zahlreicher Fachgelehrter bearbeitet und
herausgegeben v. K. Ziegler und W. Sontheimer. V. 1-5. Stuttgart,
1964-1975.
Historisches Wörterbuch der Philosophie, hrsg. v. J. Ritter
und K. Gründer. Basel. Bd. 1-8. (См., в частности статью
Philosophie b 7 томе, ряд разделов для которой — Institutionelle
Formen, Sp. 795—800; Literarische Formen der Philosophie, Sp.
I 848—858; Hellenismus, Sp. 592—599; Die Einleitung der Phi-
I losophie in der Antike, Sp. 599—607 — написал Г1. Адо.)
Europäische Enzyklopädie zu Philosophie und
Wissenschaften, hrsg. v. Sandkueher H. J. Hamburg, 1990—.
Hauptwerke der Philosophie: Antike, v. A. Graeser. Stuttgart,
1992.
Dictionnaire des philosophes antiques, publié sous la direction
de R. Goulet, avec une Préface de P. Hadot. Édition du Centre
Nationale de la recherche scientifique. T. 1: Abbam(m)on à Axio-
théa P., 1989. T. 2: Babélyca d'Argos à Dyscolius. P., 1994.
Энцнклопедический словарь Брскгауэа ц Ефрона: В 43 т.
(86 полутомов). М.; СПб., 1890-1907.
(См. статьи В.В. Бобынина Ямвлих как математик, Ни-
комах Геразский; В.В. Витксвскогс Евдокс Книдский; Ив.
Грееса Юлиан; И. Грушке Ямвлих; AM. Аовлгипа Плутарх
Херонейский, Зеновия; Э. Рсдлсва Новоплатонизм,
Скептицизм, Эклектизм; Вл. Сслоеьева Крантор, Ксено-
крат, Лонгин, Платон, Плотин, Порфирий, Прокл; кн.

Библгюграфия
331
С.И. Трубецкого Филон Александрийский; a также ста-
тьи, авторы которых не указаны: Апулей, Аркесилай,
Викторин Гай-Марий, Гален, Гипатия, Давид, Дама-
ский, Евнапий, Иоанн Филопон или Грамматик, Кле-
анф, Кратес, Максим Ефесский, Олимпиодор, Саллю-
сгий, Симпликий, Синезий, Спевзипп, Цельз и др.)
Философская энциклопедия. Т. 1—5. М., 1960-1970.
(См. статьи А.Ф. Аосева Академия платоновская, Алек-
сандрийская школа, Аммоний Саккас, Андроник Родоо
ский, Антиох из Аскалона, Аполлоний Тианский, Арке-
силай, Варрон, Гераклид Понтийский, Гипатия из
Ллександрии, Дамаский, Диоген Лаэртский, Зенон
Элейский, Карнеад из Кирены, Ксенократ из Халкедо-
на, Макробий, Марциан Капелла, Пифагор, Пифаго-
рейство, Неопифагорейство, Нигидий Фигул, Платон,
Платонизм, Спевсипп, Нумений, Панэций, Посидоний,
Неоплатонизм, Олимпиодор Ст., Олимпиодор Мл.,
Плотин, Порфирий, Прокл, Саллюстий, Симпликий,
Сириан, Ямвлих и др.)
Философский энциклопедический словарь. M., 19892.
АосевА. Ф. Словарь античной философии. М., 1995.
АНТОЛОГИИ, СОБРАНИЯ ТЕКСТОВ
И ФРАГМЕНТОВ
Mullach F. W. A. (ed.). Fragmenta Philosophorum Graecorum.
V. 1-3. P., 1860-1881. Переизд.: Darmstadt, 1968.
Diets H. (éd.) Doxographi Graeci, collegit recensuit prolego-
menis indkibusque instruxit H. D. B., 1879. Репринт: В., 1958.
Jacoby F. (ed.) Die Fragmente der griechischen Historiker.
T. 1-3 C 2. B.; Leiden, 1923-1958; «vermehrte Neudrucke»,
Leiden, 1954—.
Vogel C. de (ed.). Greek Philosophy. A collection of texts
selected and supplied with some notes and explanations. T. 1: Thaïes
to Plato. Leiden, 1963 s (перепечатка 1969 г. содержит доп.

332
Библиография
библиографию). T. 2: Aristotle, the Early Peripatetic School and
the Early Academy. Leiden, 19673. T. 3: The Hellenistic-Roman
period. Leiden, 19642.
Garbarino G. Roma e la filosofia greca dalle origini alia fine del
II secolo A. C. Raccolta di testi con introduzione e commento,
coll. «Historica Politica Philosophica. II Pensiero antico — Studi e
testi» 6. Torino, 1973. T. 1: Introduzione e testi. T. 2: Commento
e indice.
Texts and studies in neoplatonism and Byzantine literature.
Coll. papers by L. G. Westerink. Amsterdam, 1980:
I. Produs, Procopius, Psellus (Mnemosyne, S. Ill, 10, 1942, 275-
280);
II. Some Unpublished Letters of Blemmydes (Byzantinoslavica,
12, 1951.43-55);
III. Exzerpte aus Proklos' Enneaden-Komnientar bei Psellos
(ByzZ, 52, 1959, 1-10);
IV. (In collaboration with B. Laourdas:) Scholia by Arethas in
Vindob. Phil. Gr. 314 (*EX\T)i>iKd 17, 1960, 105-131);
V. Elias on the Prior Analytics (Mnemosyne, S. IV, 14, 1961, 126-
139);
VI. Notes on the Tria Opuscula of Proclus (Mnemosyne, S. IV, 15,
1962, 159-168);
VII. Philosophy and Medicine in Late Antiquity (Janus, 51, 1964,
169-177);
VIII. Elias und Plotin (ByzZ, 57, 1964, 26-32);
IX. Deux commentaires sur Nicomaque: Asclépius et Jean Philo-
pon (REG, 77, 1964, 526-535);
X. Quotations from Attic Comedy in Olympiodorus (Mnemosyne,
S. IV, 19, 1966, 175-176);
XL Le Basilikos de Maxime Planude (Byzantinoslavica, 27, 1966,
98-103; 28, 1967, 54-67; 29, 1968, 34-50; S. I. Kourouses, Neos
kuôiÇ toü "BaaiXiKoö" MaÇ[u.ou то0 ITXavouSr], 'AOTjvâ, 73-74, 1973,
426-434);

Библиографгщ
333
XII. Trois textes inédits sur Saint Diomède de Nicée (Analecta
Bollandiana, 84, 1966, 161-227);
ХШ. Ein unbekannter Brief des Prokopios von Gaza (ByzZ, 60
1967, 1-2);
XIV. Nikephoros Gregoras, Dankrede an die Mutter Gottes
(Helikon, 7, 1967, 259-271);
XV. Ficino's Marginal Notes on Olympiodorus in Riccardi Greek
MS 37 (Traditio, 24, 1968, 351-378);
XVI. Damascius, Commentateur de Platon (Le Néoplatonisme,
Paris, 1971,253-260);
XVII. Ein astrologisches Kolleg aus dem Jahre 564 (ByzZ, 64,
1971,6-21);
XVIII. Marginalia by Arethas in Moscow Greek MS 231 (By-
zantion, 42, 1972, 196-244);
XIX. Proclus on Plato's Three Proofs of Immortality (Zetesis,
...aangeboden aan Prof. Dr. Emile de Strijcker, Antwerpen;
Utrecht, 1973, 296-306;
XX. Nicetas the Paphlagonian on the End of the World (Essays in
Memory of Basil Laourdas, Thessaloniki 1975, 177-195).
La Scuola di Platone. Collezione di testi, diretta da M. Gigante
(Napoli, 1980 ff.). T. 1: Speusippo. Frammenti, edizione,
traduzione e commente a cura di Margherita Isnardi Parente (1980)
[11-25: M. Gigante: Testimonianze smTAccademia. Дополнение
в: Elenchos 3 (1982) 355-359]; T. 2: De Léodamas de Thasos à
Philippe d'Oponte. Témoignages et fragments. Édition,
traduction et commentaire par F. Lasserre (1987); T. 3: Senocrate, Er-
modoro. Frammenti. Edizione, traduzione e commento a cura di
Margherita Isnardi Parente (1982). Еще не рассмотрена (за ис-
ключением Gigante, том 1) эллинистическая академия. Объ-
явлены тома по Аркесилаю (A. A. Long) и Карнеаду
(J. Glucker).
Long A. A., Sedley D. N. The Hellenistic Philosophers. V. 1:
Translations Principal Sources, with Philosophical Commentary.

334
Библиография
V. 2: Greek and Latin Texts with Notes and Bibliography.
Cambridge, 1987, repr. 1988.
Corpus dei papiri filosofici greci e latini. Testi e lessico nei pa-
piri di cultura greca e latina. Parte 1: Autori Noti. Vol. 1*. Firen-
ze, 1989.
Учебники платоновской философии (составление Ю. A.
Шичалина). M., 1995.
— Альбин. Введение к диалогам Платона. Перевод
Ю.АШичалина;
— Диоген Лаэртий. О жизни и изречениях знаменитых
философов. Кн. III "Платон". Перевод М.Л.Гаспарова;
— Апулей. Платон и его учение. Перевод Ю.А.Шича-
лнна;
— Алкиной. Учебник платоновской философии. Пере-
вод Ю.АШичалина;
— Ипполит Римский. Опровержение всех ересей. Кн. I,
гл. 18-20. Перевод Е.Д.Матусовой;
— Саллюстий Философ. О богах и мире. Перевод
ЮА.Шичалина;
— Аноннмные пролегомены к платоновской филосо-
фип. Перевод Т.Ю.Бородай, ЛА.Пичхадзе;
— Учение древних философов, изложенное Цицероном
по Антиоху Аскалонскому (Сіс. Academica lib. I 13-43, lib.
II 11, 12, 16, 17). Перевод А.Е.Кузнецова.
ИСТОРИЯ АНТИЧНОЙ ФИЛОСОФИИ
И КЛАССИЧЕСКОЙ УЧЕНОСТИ
Stein H. von. Sieben Bücher zur Geschichte des Piatonismus.
Göttingen, 1862-1875.
HirzelR. Der Dialog. Bd. 1-2. Leipzig, 1895.
Zeller Ed. Die Philosophie der Griechen in ihrer
geschichtlichen Entwicklung. 3 Teile in 6 Bdn. Leipzig, 1879-1922 (3.-6.
Aufl.).

Zelter Ed. Die Geschichte der alten Philosophie in der
letztverflossenen 50 Jahren mit besonderen Rücksicht auf die neuesten
Bearbeitungen derselben / Kleine Schriften, I. Band. B., 1910.
Witamowitz-MölUmdorffU. van. Geschichte der Philologie.
Leipzig; B.: Teubner, 1921.
Schmidt V. Les dialogues de Platon. P., 1948.
Überweg Fr. Grundriss der Geschichte der Philosophie.
Begründet v. Friedrich Ueberweg. Die Philosophie des Altertums.
Hrsg. v. K. Praechter. Leipzig, 1926 (12. Aufl.). Völlig
neubearbeitete Ausgabe. Die Philosophie der Antike. Band 3: Ältere
Akademie — Aristoteles — Peripatos. Hrsg. v. H. Flashar. Basel;
Stuttgart, 1983. Band 4: Die Hellenistische Philosophie. Hrsg. v.
H. Flashar. Basel, 1994.
Geffcken J Zur Entstehung und Wesen des griechischen
wissenschaftlichen Kommentars // Hermes, 1932. Bd 67. S. 397-^112.
AndrïeuJ. Le dialogue antique. P., 1954.
Festugière A.-J. La révélation d'Hermès Trismégiste. I—III. P.:
Les Belles Lettres, 1990 (перепечатка 2-го изд. 1950 года).
Joly R. Le thème philosophique des genres de vie dans
l'Antiquité classique. Bruxelles, 1956.
Guthrie W. K. C. A History of Greek Philosophy. T. I: The
Earlier Presoa atics and Pythagoreans. Cambridge, 1962. T. 2: The
Presocratic tradition from Parmenides to Democritus.
Cambridge, 1965. T. 3: The fifth-century enlightenment. Cambridge,
1969. T. 4: Plato. The man and his dialogues: Earlier period.
Cambridge, 1975. T. 5: The later Plato and the Academy.
Cambridge, 1978. T. 6: Aristotle. An encounter. Cambridge, 1981.
Dodds E. R. Pagan and Christian in an Age of Anxiety.
Cambridge, 1965.
Pfeiffer R. History of classical scholarship. Oxford, 1968.
Vol. 1.
Reale G. Storia deila filosofia antica. I-V. Milano, 1975-1987.

336
Библиография
Untersteiner M. Problemi di filologia filosofica. Milano, 1980.
Hadot P. Éloge de la philosophie antique. P., 1983; 1998.
Hadot P. Exercices spirituels et philosophie antique. P., 19872;
19933.
Hadot P. Théologie, exégèse, révélation, écriture dans la phi-
losophie grecque // Les règles de l'interprétation. P., 1987.
Hadot P. La citadelle intérieure. Introduction aux Pensées de
Marc Aurèle. P., 1992.
Hadot P. Qu'est-ce que la philosophie antique. P., 1995. Русск.
nep.: Ado /7. Чтотакое античная философия. M., 1999.
Hadot P. Plotin, Porphyre. Études néoplatoniciennes. P., 1999,
Hadot L Arts libéraux et philosophie dans la pensée antique.
P., 1984.
TardieuM. (éd.). Les règles de l'interprétation. P., 1987.
Aufstieg und Niedergang der römischen Welt: Geschichte
und Kultur Roms im Spiegel der neueren Forschung. Hrsg.
Haase W., Temporini H. Teil II. Principal. Bd. 36. Teilbd. 1-6.
Philosophie, Wissenschaften, Technik, ß.; N.Y.: de Gruyter,
1987-1992. Tlbd. 1. Philosophie (Historische Einleitung;
Platonismus). Bibl. 1987. Tlbd. 2. Philosophie (Platonismus [Forts.];
Aristotelismus). 1987. Bibl., Indices. Tlbd. 3. Philosophie
(Stoizismus). 1989. Bibl. Tlbd. 4. Philosophie (Epikureismus,
Skeptizismus, Kynismus, Orphica; Doxographica). 1990. Tlbd. 5.
Philosophie (Einzelne Autoren; Doxographica). 1992. Tlbd. 6.
Philosophie (Einzelne Autoren; Doxographica [Forts.]). 1992.
Dorandi T. Ricerche sulla cronologia dei filosofi ellenistici.
Stuttgart, 1991.
Philosophie grecque, sous la direction de M. Canto-Sperber,
en coll. avec J. Barnes, L. Brisson. J. Brunschwig, G. Vlastos. P.,
1997.
История философии: В 3 т. Под ред. Г. Ф. Александрова и
др.Т. І.М., 1940.

Бибяиография 337
Исторня философии: В 6 т. Под ред. М. А. Дынника и др.
Т. 1. М-, 1957.
Лосев А. Ф. История античной эстетики. Т. 1-ѴШ. М.,
1963-1992.
Лосев А. Ф. История античной философии в конспектив-
ном изложении. М., 1989.
Гайденко П. /7. Эволюция понятия науки. М., 1980.
Богомояоѳ А. С. Античная философия. М., 1985.
Зайцев А. И. Культурный переворот в Древней Греции
V111-V1 вв. до н.э. Л., 1985.
Доброхотов А. Л. Категория бытия в классической западно-
европейской философии. М., 1986.
Огурцов А.П. Дисциплинарная структура науки. М., 1988.
История философии: Запад - Россия - Восток. Учебник
для студ. вузов. Кн. 1: Философия древности и средневе-
ковья. 1995, 1996, 2000. 480 с; Кн. 2: Философия XV-X1X вв.
1997, 1998. 560 с; Кн. 3: Философия ХІХ-ХХ вв. 1998. 448 с;
Кн. 4: Философия XX века. 1999, 2000. 448 с.
История платонизма
а) Платонизм в Академии и средний платонизм
Theiler W. Vorbereitung des Neoplatonismus. B., 1930; пере-
издание: 1964.
Krämer H. J. Der Ursprung der Geistmetaphysik.
Untersuchungen zur Geschichte des Piatonismus zwischen Piaton und
Plotin. Amsterdam, 1967 (2. Aufl.).
Krämer H. J. Piatonismus und hellenistische Philosophie. B.;
N.Y.,1971.
BeierwaUes W. Piatonismus und Idealismus. Frankfurt a. M.,
1972.
Dorne H. Von Piaton zum Piatonismus. Ein Bruch in der
Überlieferung und seine Überwindung // Reinisch-Westfalische

338
Бгіблгюграфин
Akademie der Wissenschaften. Vorträge. Geistwissenschaften,
211,1976.
DörrieH. Piatonicaminora. München, 1976 (библ.):
A. Zur geistigen Umwelt des Piatonismus
«Hypostasis». Wort- und Bedeutungsgeschichte;
Emanation. Ein unphilosophisches Wort im spätantiken
Denken;
Divers aspects de la cosmologie de 70 av. J.-C.
à20ap.J.-C;
Rez.: A.-J. Festugière OP: La révélation d'Hermès Trismé-
giste, 4 vol. P., 1944-1954;
Spätantike Symbolik und Allegorese;
Präpositionen und Metaphysik. Wechselwirkung zweier
Prinzipienreihen;
Die Epiphanias-Predigt des Gregor von Nazianz (hom. 39)
und ihre geistesgeschichtliche Bedeutung.
B. Zum Piatonismus vor Plotin
Die Erneuerung des Piatonismus im 1. Jahrh. vor Christus;
Der Piatonismus in der Kultur- und Geistesgeschichte der
frühen Kaiserzeit;
Die Frage nach dem Transzendenten im Mittelpia tonismus;
Die platonische Theologie des Kelsos in ihrer
Auseinandersetzung mit der christlichen Theologie, auf Grund von Ori-
genes, c Celsum 7, 42 ff.
Rez.: C. Andersen: Logos und Nomos. Die Polemik des
Kelsos wider das Christentum;
Rez.: Ph. Merlan: From Platonism to Neoplalonism;
Zum Ursprung der neuplatonischen Hypostasenlehre.
C. Zu einzelnen Piatonikern vor Plotin
Der Platoniker Eudoros von Alexandreia;
L. Kalbenos Tauros. Das Persönlichkeitsbild eines
platonischen Philosophen um die Mitte des 2. Jahrh. n. Chr.;
Ammonios, der Lehrer Plotins.

Библиограф
D. Zu Plotin
Plotin. Philosoph und Theologe;
Tradition und Erneuern in Ploüns Philosophieren;
Der König. Ein platonisches Schlüsselwort, von Plotin mit
neuem Sinn erfüllt.
E. Zu Porphyrios
Die Schultradition im Mittelplatonismus und Porphyrios;
Kontroversen um die Seelenwanderung im kaiserzeidichen
Piatonismus;
Porphyrios' Lehre von der Seele.
F. Zur Auseinandersetzung zwischen Piatonismus und
Christentum
Porphyrios als Mitder zwischen Ploün und Augustin;
Das fünffach gestufte Mysterium. Der Aufstieg der Seele bei
Porphyrios und Ambrosius;
Une exégèse néoplatonicienne du prologue de l'Évangile
selon St. Jean [Amélius chez Eusèbe, prép. év. 11, 19, 1-4];
Was ist «spätantiker Piatonismus»? Überlegungen zur
Grenzziehung zwischen Piatonismus und Christentum.
Dillon J. The Middle Platonists. A study of Platonism 80 B.C.
to 220 A.D, L., 1977; 19962 [c послесловием автора, где он ана-
лизирует новые работы по среднему платонизму, появивши-
еся после первого издания].
Dillon J. The Golden Chain. Studies in the Development of
Platonism and Christianity. Norfolk, 1990.
Der Mittelplatonismus, hrsg. v. C. Zintzen. Darmstadt:
Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1981 [Wege der Forschung 70].
Der Piatonismus in der Antike.
Grundlagen—System—Entwicklung. Begründet v. H. Dörrie, fortgeführt v. M. Baltes unter
Mitarbeit v. F. Mann (Stuttgart; Bad Cannstatt, 1987ff.). Bd. 1:
Dörrte H. Die geschichtlichen Wurzeln des Piatonismus. Bausteine
1-35. Text, Übersetzung, Kommentar. Aus dem Nachlass hsg. v.
Annemarie Dörrie (1987); Bd. 2: Dörrie H. Der hellenistische

340
Ьибпіюграфин
Rahmen des kaisei/eillichen Piaionismus. Bausteine 36-72. Text,
Übersetzung, Kommentar. Aus dem Nachlass hg. und beai b. v.
M. Balles unter Mitarbeit v. Annemarie Dönie und F. Mann
(1990); Bd. 3: Dorne H., Baltes M. Der Plaionisnius im 2. und 3.
Jahrhundert nach Christus. Bausteine 73-100. Text,
Übersetzung, Kommentar (1993); Bd. 4: Baltes M. Die philosophische
Lehre des PLuonismus. Einige grundlegende Axiome /
Platonische Physik (im antiken Vcrständniss) 1. Text, Übersetzung,
Kommentar (1996). — Предполаіается ііздаішс Iütomob. Из-
даіше, перевод и коммеитириЛ фрагмситои. базікиых для
іісторііп платоіінзма.
Goulet H. La Philosophie de Moïse. Essai de reconstitution
d'un commentaire philosophique prcphilonieu du Peiitateuque.
P., 1987 [Histoire des doctrines de l'Antiquité classique 11].
Billot M.-F. Académie (topographie et archéologie) / DPhA I,
p. 693-789.
Ulla S. Inlroduzione al medio platonisino lnsututo Patristico
Augustianum. Roma, 1993.
Görler W. Die Philosophie der Antike. Bd. 4: Die hellenistische
Philosophie. Fünftes Kapitel: Allerer Pyrrhonisiniis, Jüngere
Akademie, Antiochus aus Askalon. Basel: Schwabe £.- Co 1994
S. 717-1168.
Псевдопифагорейские mehcmbi
Thesleff H. An Introduction to the Pythagorean Writings of
die Hellenistic Period. Abo, 1961 [Acta Acadennae Aboensis.
Humaniora 24. 3].
Thesleff H. (cd.) The Pythagorean Texts of the Hellenistic
Period. Abo, 1965 [Acta Acadcmiae Aboensis. Humaniora 30. 1].
Burkcrt W. Hellenistische Pseudopythagonca. 3. Zum Problem
der Kontinuität pythagoreischer Tradition // Philolojnjs 105
1961,226-246. '
Bmkert W. Zur geistergeschichüichen Einordnung einiger
Pseudopythagonca IPseudepigmpha I. Fondation Hardt. [31 août-

Бибяиография 341
septembre 1971]. Vandœuvres; Genève, 1972. 23-55 [Entretiens
sur l'Antiquité classique 18].
Thesleff H. On the Problem of die Doric Pseudopythagorica. An
alternative Theory of Date and Purpose. Ibid., 59-87.
Cetitrone B. lntrodu/ione a i Pilagorici. Bari: Laterza, 1996.
б) Неоплатонизм
Simon J. Histoire de l'école d'Alexandrie, 2 vol. P., 1843-1845.
Vacherot E. Histoire critique de l'école d'Alexandrie, 3 vol. P.,
1846-1851.
Whittaker T. The Neoplatonists, 1901; 19182.
Praechter K. Schulen und Richtungen in Neuplatonismus / Ge-
nethliakon. Festschrift für Karl Robert, 1910.
Dodds E. R. The Parmenides of Plato and the origin of the Neo-
platonic «One» // CQ, 1928, v. 22, p. 129-43.
Vancourt R Les derniers commentateurs Alexandrins d'Aris-
tote. Lille, 1941.
Merlan Ph. From Platonism to Neo-platonism. La Haye, 1953.
Caurcelle P. Travaux néoplatoniciens / Association G. Budé...
Actes du... congrès. P., 1954.
pépin J. Mythe et allégorie. Les origines grecques et les
contestations judéo-chrétiennes. P., 1958. Новое издание, пересмот-
ренное и расширенное: P., 1976.
Theïler W. Forschungen zum Neuplatonismus. B., 1966.
The Cambridge history of later Greek and early medieval
philosophy, ed by Л. H. Armstrong. Cambridge, 1970.
Le Néophaonisme, colloques intern, du CNRS [Royaumont
9-13 juin 1969]. P.: Éd. du CNRS, 1971.
Wallis R. T. Ncoplatonism. L.: Duckworth, 1972.
Hadot J. Le problème du Néoplatonisme Alexandrin. Hiéro-
dès et Simplicius. P., 1973.
Praeclüer K. Richtungen und Schulen im Neuplatonismus /
Kleine Schriften. Hildesheim, 1973.

342
Библгюграфия
The significance of Neoplaionism, ed. R. B. Harris. Norfolk,
1976.
Die Philosophie des Neuplatonismus, hrsg. v. C. Zintzen.
Darmstadl, 1977.
Steel C. G. The changing self. A study on the soul in later
Neoplaionism: laniblichus, Damascius and Priscianus. Bruxelles,
1978.
Bibliogralîa medioplaionica a cura di C. Mazzarelli. 1: Gaio,
Albino e Anonimo commentaiore del Teeteto // RFN, LXXII,
1980, 108-144. 11: Apuleio — LXXlll, 1981, 557-595; III: Nu-
mcnio d^Apamea — LXXIV, 1982, 126-159.
Symbolon. Studi e testi di filosofia antica e médiévale. Univer-
sità di Catania:
n°l. Scolnicov S., Stefano E. Di, Taonnma D.P., Martelto C,
Manganaro P. Moment! e Problcmi di Sloria del Platonismo.
1984;
n°3. Romano F. Porfirio e la fisica aristotelica (in Appendice
la trad, dei frammenti c delle testimonialize del "Commen-
tario alia Fisica*). 1985;
n°4. Cardullo L. 11 Linguaggio del Simbolo in Pi odo (Analisi
filosofico-scmantica dci termini symbolori/cikon/synthêma
nel Commentario alia Repubblica). 1985;
nw6. Questione Neoplatoniche, a cura di F. Romano e A
Tiné. 1988;
n°7. Romano F. Prodo, Lczioni sul Cratilo di Pia tone;
n°8. Taonnina D.P. Plutarco di Atene L'Uno, TAnima, le
Forme. Saggio introduttivo, Fonti, Traduzione e
Commente. 1989.
Deilz L. Bibliographie du platonisme impérial antérieur à Plo-
tin: 1926-1986/ ANRW 11 36, 1. B., 1987, p. 124-128.
Saffrey H. D. Recherches sur le néoplatonisme après Plotin. P.,
1990. Сборникстатей:
— Connaissance et inconnaissance de Dieu : Porphyre et la
Théosophie de Tübingen // Gonimos. Neoplaionic and By-

Библиографин
343
zantine Studies presented to Leendert G. Westerink at 75,
Buffalo, N.Y. 1988,3-20;
— La théurgie comme pénétration d'éléments
extra-rationnels dans la philosophie grecque tardive / Wissenschaftliche
&: außerwissenschaftliche Rationalität. Referate und Texte
des 4. Internationalen Humanistischen Symposiums 1978.
Athènes, 1981, 153-169;
— La théurgie comme phénomène culturel chez les
néoplatoniciens (IVe—Ve siècles)// Koinônia, 8, 1984. 161-171;
— Les néoplatoniciens et les oracles chaldaïques // REAug
27, 1981,209-225;
— Nouveaux oracles chaldaïques dans les scholies du Paris
Gr. 1853 II RPh 43, 1969, 59-72;
— Abamon, pseudonyme de Jamblique // Philomathes.
Studies and Essays in the Humanities in memory of Philip
Merlan The Hague, 1971,227-239;
— Plan des livres 1 et II du 'De mysteriis' de Jamblique //
Zetesis. Bijdragen... aan Prof. Dr. Emile de Stricker.
Antwerpen; Utrecht, 1973,281-295;
— École néoplatonicienne d'Athènes / Encyclopaedia
Universalis, vol. 2. P., 1968, 723-724;
— Comment Syrianus, le maître de l'école néoplatonicienne
d'Athènes, considérait-il Aristote? / Aristoteles Werk und
Wirkung Paul Moraux gewidmet. IL Bd. B., 1987, 205-
214;
— Pioclus, diadoque de Platon / Produs, lecteur et
interprète des Anciens. Actes du Colloque international du
CNRS, 1985. P., 1987, ХІ-ХХѴШ;
— Théologie et anthropologie d'après quelques préfaces de
Proclus / Images of Man in Ancien and Medieval Thought.
Studia Gerardo Verbeke dicata. Leuven, 1976, 199-212;
— La Théologie platonicienne de Proclus, fruit de l'exégèse
du Parménide ff RThPh 116, 1984, 1-12;

344
Бибяиография
— La Théologie platonicienne de Proclus et l'histoire du
néoplatonisme / Produs et son influence. Actes du Colloque
de Neuchâtel. 1985. Zurich, 1987, 29-44;
— Allusions anti-chrétiennes chez Proclus, le diadoque
platonicien// RSPh 59, 1975, 553-563;
— Quelques aspects de la spiritualité des philosophes
néoplatoniciens de Jamblique à Proclus et Damascius // RSPh
68, 1984, 169-182;
— Un lien objectif entre le Pseudo-Denys et Proclus / Studia
Patristica. Vol. IX. B., 1966, 98-105;
— Nouveaux liens objectifs entre le Pseudo-Denys et
Proclus// RSPh 63, 1979, 3-16;
— АГЕПМЕТРНТОЕ MHAEIZ El SI TO. Une inscription
légendaire// Études grecques. 81, 1968. 67-87;
— «Cy n'entrez pas, hypocrites...» Thélème, une nouvelle
Académie?// RSPh 55, 1971, 593-614;
— Le Père André-Jean Festugière, O. P. (1898-1982).
Portrait / Mémorial André Jean Festugière. Antiquité païenne
et chrétienne. Genève, 1984, VII-XV.
Hyparxis e hypostasis nel Neoplatonîsmo. Atti del 1 Colloquio
Internationale del Centro di Ricerca sul Neoplatonîsmo (Univer-
sità degli Studi di Catania, 1-3 ottobre 1992) a cura di F. Romano
e D.P. Taormina. Firenze: Leo S. Olschki editore, 1994.
Лосев A. Ф. История антич. эстетики. T. 6: Попдний элли-
низм. M., 1980; T. 7: Последние века, кы. 1—11. М., 1988; Т. 8:
Итоги тысячелетнего развития, кн. I. M., 1992
Светлов Р.В. Античный неоплатоыизм и александрийская
эксегетика. СПб, 1991.
Аатинская традиция
Courcelle P. Les lettres grecques en Occident de Macrobe à
Cassiodore. P., 1943.
Gersh S. Middle Platonism and Neoplatonism. The Latin
Tradition, Publications in Medieval studies. The medieval Institute.

Бгсблиография
345
University of Notre Dame XXIII 1 et 2, Notre Dame [Indiana]
(Univ. of Noue Dame Press), 1986, 2 vol. [Главы о Цицероне,
Сенеке, Авле Геллии, Апулее, Асклепии (герметический трак-
тат), Калкидии, Макробии, Марциане Капелле и Боэции;
экскурсы о Цензорине (De die Natali), Амвросии (доксо-
графия к Hexameron 1,1, 1-4), Августине (De diversis Quaestio-
nibus, LXIIIIII, quaest. 46), Марии Викторине (Commentarius
in Ciceronis Rhetoricam), Фирмике Матерне (Mathesis), Фаво-
нии Евлогии (Disputatio de Somnio Scipionis), Сервии (Com-
mentarii in Virgilii Carmina), Фульгенции (Mithologiae et Expo-
sitio Virgilianae Continentiae), Прискиане Лиде (Solutiones er-
rorum de quibus dubitavit Chosroes Persarum Rex); заметка о
Прискиане-грамматике и Приложение no Варрону. В конце
2-го тома — подробная библиография.]
Средневековый неоплатоншм
Klibansky R. The continuity of the Platonic tradition during
the Middle ages. Together with Plato's Parmenides in the Middle
Ages and the Renaissance. München, 1981 (19391).
Piatonismus in der Philosophie des Mittelalters, hrsg. v. W.
Beierwaltes. Darmstadt, 1969.
Imbach R. Le néoplatonisme médiéval. Proclus latin et l'école
dominicaine allemande // RThPh 1978, v. 6, p. 427-48.
Неоплатонизм в патпристике
Henry P. Plotin et l'Occident. Louvain, 1934.
Іѵапіш Е. v. Plato Christianus. Übernahme und Umgestaltung
des Platonismus durch die Vater. Einsiedeln, 1964.
Chadwick H. Early Christian Thought and the Classical
Tradition. Oxford, 1966.
Ulla S. Clemens of Alexandria: A Study in Christian Platonism
and Gnosticism. Oxford, 1971.
Aubin P. Plotin et le Christianisme. P., 1992.

346
Библгшграфия
Неоплатонизм в арабской философии
Neoplatonici apud arabos, ed. B. Badawi. Le Caire, 1955.
Walzer R. Greek into Arabic. Oxford, 1962.
Badawi A La transmission de la philosophie grecque au
monde arabe. P., 1968.
Западноевропейский неоплатонизм XI-XIV вв.
Mittelalterliche Mystik unter dem Einfluß des Neupiatonis-
mus, hrsg. v. W. Schultz. B., 1967.
Garin E. Platonici bizantini e platonici italiani del Quatrocento
// Veltro XXVII, 1983, 219-232.
Saffrey H. D. Recherches sur la tradition platonicienne au
Moyen âge et à la Renaissance. P., 1987.
Материалъг конгрессов, конференций, симпозиумов
no неоплатонизму
Recherches sur la tradition platonicienne. Genève, 1958
[Entretiens sur l'antiquité classique 3].
Les sources de Plotin. Genève, 1960 [Entretiens sur l'antiquité
classique 5].
Porphyre, Genève, 1965 [Entretiens sur l'antiquité classique
12].
Pseudepigrapha I. Genève, 1972 [Entretiens sur l'Antiquité
classique 18].
De Jamblique à Proclus. Neuf exposés suivis de discussions
par B. Dalsgaard Larsen, R. E. Witt, Ed. Des Places, J. M. Rist, H.
J. Blumenthal, W. Beierwaltes, J. Wittaker, J. Trouillard, H. Dör-
rie. Avec la participation de F. Brunner. Entretiens sur l'Antiquité
classique, préparés et présidés par H. Dôme. Fondation Hardt.
Vandœuvres; Genève, 1975 [Entretiens sur l'Antiquité classique
21]:
I. Lalsgaard Larsen B. La place de Jamblique dans la philosophie
antique tardive;
II. Witt R. E. Iamblichus as a Forerunner of Julian;

Библиография
347
III. Des Places Ed. La religion de Jamblique;
IV. RistJ. M. Prohairesis: Proclus, Plotinus et alii;
V. Blumerülial H. y. Plutarch's Exposition of the De anima and die
Psychology of Proclus;
VI. Beienoaltes W. Das Problem der Erkenntnis bei Proklos;
VII- WhittakerJ. The historical Background of Proclus' Doctrine of
the АіЮшгбсттата;
VIII. TrouïllardJ. L'activité onomastique selon Proclos;
IX. Dorne H. Die Religiosität des Platonismus im 4. und 5.
Jahrhundert nach Christus.
Aspects de la philosophie hellénistique. Genève, 1986 [Entre-
ns sur l'antiquité classique 32].
Le Néoplatonisme. P., 1971 [Colloques Internationaux...].
Études Néoplatoniciennes. Conférence... Neuchâtel, 1973.
Atti del convegno Internazionale sul tema: Plotino e il Neopla-
»nismo in Oriente e in Ocddente. Roma, 1974.
Доплатоновские философы
Diels //. (ed.). Die Fragmente der Vorsokratiker. Griechisch
jnd Deutsch v. H. D. (1903). 6. verbesserte Auflage, hrsg v.
W. Kranz. T. 1: Zürich, 1951. T. 2: Zürich, 1952. T. 3:
Wortindex, Namen- und Stellenregister. Zürich, 1952. Dublin; Zürich,
1972.
Freeman K. The Pre-Socratic Philosophers. A Companion to
Diels, Fragmente der Vorsokratiker. Oxford, 1946; 2nd ed.,
Oxford, 1966.
Freeman K. Ancilla to the Pre-Socratic Philosophers. A
complete translation of the Fragments in Diels, Fragmente der
Vorsokratiker. Oxford, 1947. «Sixth impression» 1971.
Dicks R. D. Thaïes // CQ, 1959, v. IX, № 2, p. 294-309.
Vogel C. J. de. Pythagoras and early Pythagoreanism. Assen,
1966.

348
Библиографин
DumontJ.-P. Les Présocratiques. Édition établie par J.-P. Du-
mont avec la collaboration de D. Delattre et de J.-P. Poirier, coll.
«Bibliothèque de la Pléiade- 345. P., 1971.
Kirk G. S.t Raven J. E.t Schofield M. The Presocratic
Philosophers. A Critical History with a Selection of Texts. Cambridge,
1983.
Mansfeld J. Die Vorsokratiker. Griech./deutsch. Auswahl der
Fragmente. I-II. Stuttgart, 1983-1986.
Фрагменты раниих греческих философов. Ч. 1. Оттеокос-
могоний до возникновения атомистики. Изд. А. В. Лебедев.
М., 1989.
Жмудъ Л. Я. Наука, философия и религия в раннем пифа-
гореизме. СПб„ 1994.
Шичашп ЮЛ. Статус науки в орфико-пифагорейских кру-
rax / Философско-религиозные истоки науки. М., 1997. С. 12-
43 (перепечатано в «Вопросах натуральной философии» 1.
СПб., 1998. С. 59-79).
Стоики
Stoicorum Veterum Fragmenta, collegit loannes ab Arnim.
T. 1: Zeno et Zenonis discipuli. Leipzig, 1905. T. 2: Chrysippi
fragmenta logica et physica. Leipzig, 1903. T. 3: Chrysippi
fragmenta moralia. Fragmenta successorum Chrysippi. Leipzig, 1903.
T. 4: Indices, éd. M. Adler. Leipzig, 1904. Русский перевод A.A.
Столярова: Фрагменты раниих стоиков. Т. I. Зенон и его
ученики. М.: ГЛК, 1998; Т. II. Хрисипп из Сол. Ч. 1. Логиче-
ские и физические фрагменты. М.: ГЛК, 1999.
Epicteti Dissertationes ab Airiano digestae. rec. H. Schenkl.
Accedunt fragmenta, Enchiridion ex rec. Schweighaeuseri. Lip-
siae, 1916.
I frammenti degli Stoici Antichi, ordinati, tradotti e annotati
da N. Festa e R. Anastasi. V. 1-3. Bari; Padova, 1932-1962.

Библиография
349
Épictète. Entretien, texte établi et trad, par J. Souilhé avec la
coll. de A. Jagu. V. 1-4. P., 1943-1965.
Pohlenz M. Die Stoa. Geschichte einer geistigen Bewegung.
T. 1 (1943), «3. unveränderte Auflage». Göttingen, 1964. T. 2:
Erläuterungen (1949), «4. Auflage. Zitatkorrekturen,
bibliographische Nachträge und ein Stellenregister v. H. T. Johann».
Göttingen, 1972.
Panaeüi Rhodii Fragmenta, coll. M. van Straaten. Leiden,
1952; 1962 2.
Posidonius. The fragments. Ed. by L. Edelstein and 1. G.
Kidd. V. 1: The fragments. Leiden, 1972. V. 2: The
Commentary. Cambridge, 1988. V. 1-2. 2 ed. Cambridge, 1989.
Poseidonios. Die Fragmente. Hrsg. v. W. Theiler. Bd. 1-2. B.;
N.Y., 1982.
Hüber K. Die Fragmente zur Dialektik der Stoiker. Neue
Sammlung der Texte mit deutschen Übersetzung und Kommentar.
Bd. 1-4- Stuttgart, 1987-1988.
Беседы Эпиктета. Пер. Г. A. Тароняна // ВДИ, 1975, 2-4;
1976, 2.
Стояяров A. A. Стоя и стоицизм. М., 1995.
Прочие философские направления
Giannattasio Andria R. I frammenti delle di Antistene di Rodi /
Gallo I. (ed.) Miscellanea filologica. Salerno, 1968, p. 111-155.
Giannantoni G. (ed.) Socraticorum Reliquiae. Vol. I-IV. Roma;
Napoli, 1983-1985.
Alexandre d'Aphrodise. Traité du destin. Texte et. et trad,
par P. Thillet. P.: Les Belles Lettres, 1984 [Collection Budé].
Gigante M. La bibliothèque de Philodème et l'épicurisme
Romain. Préface de P. Grimai. P., 1987.

350
Бгіблиографин
ПЕРСОНАЛИИ
Авл Геллий
Сочинения и переводы:
Aulu-Gelle. Les Nuits Attiques. Livres I-IV. Texte et. et trad.
R. Marache. P., 1967. Livres V-X, ibid., 1978. Livres XI-XV,
ibid., 1989. [Четвертый том — в печати.]
Aulus Gellius. Noctes Atticae. Rec. brevique adnotatione in-
struxit P. K. Marshall. Vol. I (libri 1-X) - II (libri XI-XX).
Oxford, 1968.
Литература:
Berthold H. Aulus Gellius. Aufgliederung und Auswahl seiner
Themen. Leipzig, 1959 (Diss.).
Gassner J. Filosophie und Moral bei Gellius. Innsbruck, 1972,
p. 197-235.
Dorne H. L. Kalbenos Tauros. Das Persönlichkeitsbild eines
platonischen Philosophen um die Mitte des 2. Jahrhunderts nach
Chr. // Kairos, 15, 1973, 24-35.
Holfold-Streveiu L. A. Towards a chronology of Aulus Gellius //
Latomus 36, 1977, p. 93-109.
Goulet R. Art. Aulu-Gelle / DPhA L P., 1989, p. 675-687.
Алкиной
Сочинения и переводы:
Épitomé, par P, Louis. P.: Les Belles Lettres, 1945.
Alcinoos. Enseignement des doctrines de Platon.
Introduction, texte et. et comm. par J. Wittaker et trad, par P. Louis. P.:
Les Belles Lettres, 1990. — Оіень полезное введение
Алкиной, Учебник платоновской философии. Перев. Ю. A
Шичалина / Учебники платоновской философии. М.; Томск,
1995, с. 67-100.

Библиографин
351
Бнблиография:
Deitz L. Bibliographie du platonisme impérial antérieur à Plo-
tin: 1926-1986/ANRW II 36, 1. B., 1987, p. 136-137.
Альбин
Сояинения и переводы:
Elaayuyf) elç tous ПХатыѵос ДшХоуоис / Piatonis dialogi
secundum Thrasylli tetralogias disposiü, ed. C. F. Hermann. Vol.
VI. Leipzig: Teubner, 1853, 19073, p. XVII-XVIII, 147-151.
Dübner F. (ed.). Œuvres de Platon [éd. Firmin-Didot], t. III.
P., 1873, p. 22^228.
Muüach F. W.A. Fragmenta philosophorum graecorum, t. III.
P.t 1881, p- 20-27 (repr. Darmstadt, 1968).
le Corre R. Le prologue d'Albinus // RPhilos, 146, 1956, p. 28-
3g. — францѵзский перевод.
Invernizzï G. Il Prologo di Albino. Introduzione, traduzione e
note//RFN,7l, 1979,352-361.
Nüsser 0. Albins Prolog und die Dialogtheorie des Platonismus.
Stuttgart: Teubner, 1991 [Beiträge zur Altertumskunde 13].
Альбин. Введение к диалогам Платона. Перев. Ю. А. Ши-
чалина / Учебники платоновской философии. М.; Томск,
1995.С.7-І0.
Литература и библиография:
Anonymer Kommentar zu Platon's Theaetet... bearb. v.
H.Diels und W. Schubart. B., 1905. S. XXVI-XXX (подборка
свидетельств).
WhittakerJ. Platonic philosophy. An the early centuries of the
Empire/ANRW II 36, 1. B., 1987, 81-123.
Deitz L. Bibliographie du platonisme impérial antérieur à Plo-
tin: 1926-1986/ANRW II 36, 1. B., 1987, 135-137.

352
Ьиблиографин
Амелий
Фрагменты:
Zoubos fZoumposJ A. N. (ed.) Amelii Neoplatonici Fragmenta.
Афины, 1956.
Zoubos [Zoumpos] A. N. Amelius von Etrurien. Sein Leben und
seine Philosophie. Beitrag zur Geschichte des Neuplatonismus.
Афины, 1956.
Dorne H. Une exégèse néoplatonicienne du Prologue de VÉvan-
gile selon St. Jean (Amélius chez Eusèbe, Prép. év. 11. 19, 1-4) /
Epektasis. Mélanges Patristiques offerts au Card. Jean Daniélou,
1912, p. 75-87.
Dôme H. Platonica Minora. München, 1976. S. 491-507.
Brisson L. Amélius. Sa vie, son œuvre, sa doctrine, son style /
ANRW II, 36.2. B., 1987, 793-860.
Corrigan K. Amelius, Plotinus and Porphyry on Being,
Intellect and the One. A reappraisal / ANRW II, 36.2. B., 1987, 975-
993.
Аммоний Саккас
Goulet R. Ammonius, les deux Origène, et les autres // RHPR
57, 1977, 471-496.
Schwyzer H.-R. Ammonius Sakkas, der Lehrer Plotins //
Rheinisch-Westfälischen Akademie der Wissenschaften. Geisteswiss.
Vorträge, G 260. üpladen: Westdeutscher Verlag, 1983, S. 1—93
(S. 7—9 — библиография, S. 10-14 — собрание свндетельств).
Schröder F. M. Ammonius Sakkas / ANRW 36, 1. B., 1987, p.
493-526.
Goulet R. Ammonios dit Saccas / DPhA I. P., 1989, p. 165-168.
Аммоний, сын Гермия
Сочинення и переводы:
CAGIV3-6.

Библиография
353
Pelletier Y. Les attributions (Catégories) de texte aristotélicien
et les prolégomènes d'Ammonios d'Hermeias. P.; Montréal, 1983.
Ammonius. On Aristotle's Categories, transi, by Cohen S. M.
and Matthews G. B. / The ancient commentators on Aristotle. L.:
Duckworth, 1991.
Литература:
Westerink L. G. The Alexandria School since Hermias /
Anonymous Prolegomena to Platonic Philosophy. Introd., text, trans,
and indices by L. G. Westerink. Amsterdam, 1962, p. X-XIII.
Panaea M. Traditions et innovations dans Técole
néo-platonicienne d'Alexandrie: Ammonius Hermias et David l'Invincible //
Bedi Kai tlisa 40. P., 1982, p. 216-227.
Panaea M. Сочинения A., сына Гермия, в грузинской лите-
ратуре. Тбилиси, 1983 (на груз. с резюме на нем.).
«Анонимные пролегомены
к платоновской философии»
Anonymous Prolegomena to Platonic Philosophy by L. G.
Westerink. Amsterdam, 1962.
Prolégomènes à la philosophie de Platonr texte établi par L. G.
Westerink et traduit par J. Trouillard, avec la collaboration de
A. Ph. Segonds. P.: Les Belles Lettres, 1990. [Введение к этой
работе содержит необходимые начальные сведения об исто-
рии александрийской школы.]
Анонимные пролегомены к платоновской философии. Перевод
Т.Ю.Бородай, А.АПичхадзе. / Учебники платоновской философии.
М.;Томск, 1995. С. 121—146.
Анонимный комментарий к «Теэтету»
Anonymer Kommentar zu Piatons Theaetet, bearb. v. H. Diels
und W. Schubart. B., 1905.

354
Библиография
Bastianini G., Sedley D. N. (éd.) Commentarium in Platonîs
Teaetetum I CPF, parte III. Commentant. Firenze: Olschki, 1995,
227-562. [Тщательно выверенное издание, перевод и очень
детальный комментарий.]
Tarrant H. The date of Anon, in Theaetetum II CQ 33 (1983). P.
173-178.
Антиох Аскалонский
Фрагменты:
Luck G. Der Akademiker Antiochus. Bern; Stuttgart, 1953.
Russo A. Scettici antici. Torino, 1978, p. 411-421 [ит. перевод
некоторых фрагментов].
Mette H. J. Phiion von Larissa und Antiochos von Askalon //
Lustrum 28-29, 1986-1987, p. 25-63.
Учение древних философов, изложенное Цицероном по
Антиоху Аскалонскому (Сіс. Academica lib. I 13-43, lib. II Ц,
12, 16, 17). Перевод А.Е.Кузнецова / Учебники платоновской
философии. М.; Томск, 1995. С. 147—158.
Литература:
Lüder A. Die philosophische Persönlichkeit des Antiochos von
Askalon. Göttingen, 1940.
Dillon y. The middle Platonists. L., 1977, 19962, p. 52-113.
GluekerJ. An tiochu s and the Late Academy. Göltingen, 1978.
Barnes J. Antiochus of Ascalon / Miriam Griffin, J. Barnes
(ed.). Philosophia togata. Essays on Philosophy and Roman
Society. Oxford, 1989, p. 51-96.
Görler W. Antiochos aus Askalon / GGP, Antike 4. S. 938-967.
Апулей
Сочинення и переводы:
Opera, v. 3; De philosophia libri, ed. P. Thomas. Leipzig,

Библиография
355
Apulée, Opuscules philosophiques (De deo Socratis, De Pla-
tone et eius dogmate. De Mundo) et fragments, texte et. et trad,
par J- Beaujeu. P.: Les Belles Lettres, 1971.
Apulei Platonici Madaurensis opera quae supersunt, III: De
philosophia libri très, éd. Moreschini O. Stuttgart: Teubner,
1992.
Апулей. Апология. Метаморфозы. Флориды, О божестве
Сократа. M., 1988.
Апулей. Платон и его учение. Перевод Ю.А.Шичалина /
Учебники платоновской философии. М.; Томск, 1995. С. 39—
66.
Литература:
Regen F. Apuleius Philosophus Platonicus. B.; N.Y., 1971.
Dillon J. The middle Platonists. L., 1977; 19962, p. 306-340.
Hijmansjr. B. L. Apuleius Philosophus Platonicus / ANRW II,
36. 1, 1987, 395-475.
Flamand J.~M. DPhA I, 1989, s.v. Apulée de Madame, 298-317.
Apuieio Filosofo Platonico 1940-1990 (M. G. Bajoni) //
Lustrum 34, 1992.
Аристотель, его школа и комментаторы
Coro men taria in Aristotelem Graeca, édita consilio et auctori-
tate Academiae Litterarum Regiae Borussicae. B.f 1891-1909.
Chemiss И. F. Aristotle's Criticism of Plato and the Academy.
Vol. I Baltimor: Johns Hopkins Press, 1944. — C последующи-
ми многочисленными перепечатками.
Hamelin O. La théorie de l'intellect d'après Aristote et ses
commentateurs. P., 1953.
During L Aristotle in the ancient biographical tradition.
Göteborg, 1957.
During I. Aristoteles. Darstellung und Interpretation seines
Denkens. Heidelberg, 1966.

356
Библиография
During!. Aristoteles/ RESuppl XI, col. 171-184. 1968.
Wehrli F. (hrsg.). Die Schule des Aristoteles. Bd. 1-10. Basel;
Stuttgart, 1967-1969. Suppl. 1-2. 1974-1978.
Lynch J. P. Aristotle's School. A Study of a Greek educational
Institution. Berkeley; L., 1972.
Chroust A. H. Aristode. New light on his life and some of his
lost works. L., 1973. Vol. 1.
Moraux. P. Der Aristotelismus bei den Griechen. Von Andro-
nikos bis Alexander von Aphrodisias. T. 1: Die Renaissance des
Aristotelismus im 1. Jh. v. Chr. B.; N.Y., 1973 [Peripatoi 5]. T. 2:
Der Aristotelismus im I. und II. Jh. n. Chr. B.; N.Y., 1984
[Peripatoi 6].
Aristode Transformed. The Ancient Commentators and Their
Influence. Ed. by R. Sorabji. L.f 1990.
Hadot I. The Role of the Commentaries on Aristode in the
teaching of philosophy according to prefaces of the Neoplatonic
commentaries on the Categories I Oxford Studies on Ancient
Philosophy, ed. J. Annas, Supplementary volume: Aristode and the
later tradition, ed. by H. Blumenthal and H. Robinson. Oxford,
1991. P. 175-189.
IrigoinJ. Les éditions de texte / La philologie greque à
l'époque hellénistique et romaine. Vandcevrcs; Genève, 1994
[Entretiens sur l'antiquité classique 40].
Зубов B. П. Аристотель. M., 1963.
Аристотель. Сочинения: В 4 т. / Под ред. В. Ф. Асмуса,
3. H. Микеладзе, И. Д. Рожанского, A И. Доватура, Ф. X.
Кессиди. М., 1975-1982.
Аркесилай
Свидетельства:
МиЩ Р. ѵ. der. Die Gedichte des Philosophen Arkesilaos / Stu-
di in onore di U. E. Paoli (Fiienze 1955), 717-724.

Библиография
357
Mette H. J. (Hg.) Zwei Akademiker heule: Krantor von Soloi
und Arkesilaos von Pitane // Lustrum 26 (1984) [§ 46 *42: 41-94].
Long/Sedley. 1987 [§ 1 *295: 1, 438-467; 2, 432-457].
Литература:
Coussin P. Le Stoicisme de la Nouvelle Académie // Revue
d'Histoire de la Philosophie, 3, 1929, p. 241-276.
Gigon 0. Zur Geschichte der sogenannten Neuen Akademie //
MH, 1944, 1,47-64.
Weische A. Cicero und die Neue Akademie. Münster, 1961.
Kramer H. J. Piatonismus und hellenistische Philosophie. B.;
N.Y., 1971. S. 33-54.
Levy C. Scepticisme et dogmatisme dans l'Académie. «L'ésote-
risme» d'Arcésilas / REL, 1978, v. 56, p. 335-48.
Scettici antichi, a cura di A. Russo. Torino, 1978, p. 161-202.
Аттик
Фрагменты:
Atticus. Fragments, coll. par J. Baudry / Eusebius, Praeparatio
evangelica XI 1-2; XV 4-12. P., 1931.
Baudiy J. (éd.). Atticos: Fragments de son œuvre. P., 1931
[Nouvelle collection de textes et documents].
Atticus. Fragments. Texte et. el trad, par Éd. des Places. P.:
Les Belles Lettres, 1977 [Coll. des Univ. de France].
Литература:
Moreschini C. Attico: una figura singolare del medioplatonismo
/ANRW 11 36. 1, B., 1978,477^91.
Baltes M. Zur Philosophie des Platonikers Attikos / Piatonis-
mus und Christentum, Festschrift H. Dörrie, Jahrbuch für Antike
und Christentum. Ergänzungsband 10, 1983, 38-57.

358
Библиография
Варрон
Фрагменты:
Langenberg G. (hg.) M. Terentii Varronis Liber de philosophia.
Ausgabe und Erklärung der Fragmente. Diss. Köln, 1959.
Литература:
Delia Corte F. Varrone. Genova, 1954.
BoyancéP. Sur la théologie de Varron // REA 57 (1955) 57-84;
переиздание в: Études sur la religion romaine. Rom, 1972 [Coll.
de l'École Française de Rome 11] 253-282.
Entretiens sur l'antiquité classique (Fondation Hardt), t. 9
(Varron). Vandœuvre; Genève, 1963 (pp. 210-212 — библио-
графия).
SkydsgaardJ. E. Ѵагго the Scholar. Copenhagen, 1968.
DahlmannH. Varroniana/ANRW I 3 (1973) 3-25.
Boyancé P. Les implications philosophiques des recherches de
Varron sur la religion romaine // Atti del Congresso internazio-
nale di Studi Varroniani. Bd. 1. Rieti, 1976, 80-103.
Gorier W. Brutus und Varro/ GGP, Antike 4. S. 971-975.
Hadot I. Geschichte der Bildung; artes liberales / Einleitung in
die lateinische Philologie. Hrsg. v. F.Graf. Stuttgart; Leipzig:
B.G.Teubner, 1997. S. 17 ff. (специально о Варроне — S. 32-
34).
Гай
Sinko T. De Apulei et Albini doclrinae Piatonicae adumbratio-
ne. Krakow, 1905.
PraechterK. Zum Platoniker Gaios// Hermes, 51, І9І6. S. 510-
529 = KLSch., S. 81-100.
Witt R. E. Albmus and the History of Middle Platonism.
Cambridge, 1937; 19712.
Dillon J. The middle Platonists. L., 1976; 19962, p. 266-340.

Библиографи
Гален
Сочинеыия н переводы:
Opera omnia, ed. К. G. Kühn. V. 1-20. Leipzig, 1821-33
(изд- сильно устарело).
Scripta minora. V. 1-3. Lipsiae, 1884-92.
Einführung in die Logik. Komm., übers, v. J. Mau. B., 1960.
Galen's Institutio logica. Transi., introd., comm. by J. S. Kief-
fer. Baltimore, 1964.
Gale ni, Compendium Timaei Piatonis aliorumque dialogorum
synopsis, quae extant fragmenta, ediderunt P. Kraus et R. Walzer
/Corpus Platonicum medii aevi. Plato Arabus 1. L., 1951. Пере-
печатка: Nendeln [Liechstentein] Kraus reprint, 1973.
Galeni, De placitis Hippocratis et Platonis, edidit, in linguam
Anglicam vertit, commentatus est Ph. de Lacy / CMG V 4, 1, 2, 3).
3 vol. B: Akademie Verlag, 1978, 1980, 1984; vol. 1, libri 1-V; vol.
2, libri VI-IX; vol. 3, commentarius et indices.
Galeni De optimo docendi génère; Exhortatio ad medicinam:
(Protrepticus) = Galeno, Sull' ottima maniera d'insegnare; Esor-
tazione alla medicina, testo e trad, di Barigazzi A. Corpus Medico-
rum Graecorum. B.: Akademie-Verl., 1991.
Galens Kommentar zu Piatons Timaios, hrsg. v. C.J. Larrain.
Stuttgart: Teubner, 1995 [Beiträge zur Altertumskunde 29].
Литература:
Moraux P. Galien et Aristote, Image of man in ancient and
medieval thought / Studia Gerardo Verbeke ab amicis et collegis di-
cata. Leuven: Leuven Univ. Press, 1976, 127-146.
Moraux P. Galien comme philosophe: la philosophie de la
nature / Galens. Problems and prospects [1979, Cambridge
Conference], ed. by V. Nutton. L.: Wellcome Institute for the History
of Medicine, 1979,87-116.

360 Библиография
Гарпократион
Dillon J. Harpocration's Commentary on Plato: Fragments of
a Middle Platonic Commentary// CSCA4, 1981, p. 125-146.
Гермий Александрийский
Hermiae in Platonis Phaedrum scholia éd. P. Couvreur. P., 1901;
Hildesheim, Olms, 19712 (индекс и предисловие — C. Zintzen).
Bielmeier A. Die neuplatonische Phaidros-interpretation.
Paderborn, 1930.
Moreschini C. Alcuni aspetti degli Scholia in Phaedrum di Ermia
Alessandrino / Mélanges J. Pépin, p. 451-460.
Гиеракс
Praechter K. Hierax der Platoniker // Hermes, 41, 1906.
S. 593-618.
Гиерокл
Сочинення н переводы:
Van der Horst. Les vers d'or Pythagoriens, ed. avec une
introduction et un commentaire. Leiden, 1932.
In Aureum pythagoreorum carmen commentarius. Ed. F. W.
Köhler. Stuttgart, 1974.
Малеванский Г. B. Il Bepa и разум, № 16, 1897. C. 130-158;
№ 17. C. 177-206; № 18. C. 22^254; № 20. C. 335-360; № 23.
C. 429-290.
Комментарий к Золотым Пифагорейским стихам / Пер. с
древнегреч. И. Петер. М.: Гнозис, 1995.
Литература:
Kobusch Th. Studien zur Philosophie des Hierokles von Ale-
xandrien. München, 1976.

Hadot 1. Le problème du néoplatonisme alexandrin. Hiéroclès
etSimpliaus. P.: Etudes Augustiniennes, 1978.
Hadot 1. A propos de la place ontologique du démiurge dans
le système philosophique d'Hiérodès le néoplatonicien. Dernière
réponse à M. Aujoulat // REG CVI, Juillet-Décembre 1993
p. 430-459.
Гипатия
RistJ. M. Hypatia// Phoenix XIX, 1965, p. 214-225.
Давид
Сочинения и переводы:
Davidis Prolegomena et in Porphyrii Isagogen commenta-
rium, ed. A. Busse. B., 1904.
Pseudo-Elias (Pseudo-David), Lectures on Porphyry's Isagoge,
ed. L. G. Westerink. Amsterdam, 1964.
Литература:
Westerink L. G. Anonymous Prolegomena to Platonic
Philosophy. Amsterdam, 1962, p. XXIII-XXIV, XXIX-XXXII.
Prolégomènes à la philosophie de Platon par L. G. Westerink,
J. Trouillard et A-Ph. Segonds. P., 1990, p. XXXVI-XXXVII.
Westeiink L. G. Philosophy and medicine in Late Antiquity //
Janus 51, 1964, p. 169-177.
Kendall B., Thompson R. W, Definitions and Division of
Philosophy by David the Invincible Philosopher. English transi, of the
Old Armenian version with introd. and notes. Chico [California]
1983.
Wildberg Chr. Three Neoplatonic introductions to philosophy:
Ammonius, David and EUas // Hermathena CXUX, 1990, 33-51
(o okottôç, содержании и контекстах Isagoge Порфирия, слу-

362
Бгіблиографин
жившею протрептическим увещанием в александрийской
школе).
Давид Анахт. Сочинения, пер. н вступ. статья С. С. Арев-
шатяыа. М., 1975 (русский перевод армянской версии Проле-
гоменов и комментария на Введение Порфирия, с. 31-195).
Дамаский
Сочинення и переводы:
Asmus R. Das Leben des Philosophen Isidores von Damaskios
aus Damaskus. Leipzig: Meiner, 1911 [Philosophische Bibliothek.
Bd 125].
Damascii, Vitae Isidori reliquiae, edidit adnotationibusque in-
struxit C. Zintzen. Hildesheim: Georg Olms, 1967.
Damascius. The Philosophical History. A newly edited text
with translation and notes by P. Athanassiadi. Athens, 1999.
The Greek Commentaries on Plato's Phaedo. Vol. II :
Damascius, text and english translation by L. G. Westerink,
Verhandelingen der Koninklijke Nederlandse Akademie van Wetenschap-
pen, Afd. Letterkunde, Nieuwe Reeks, deel 93. Amsterdam;
Oxford; N.Y.: North-Holland Publishing Co., 1977.
Damascius, Lectures on the Philebus, wrongly attributed to
Olympiodorus, text, translation, notes and indices by L. G.
Westerink. Amsterdam: North-Holland Publishing Co., 1959; pe-
принт [с несколькими дополнениями], 1983.
Damascii successoria, Dubitationes et Solutiones de primis
principiis, In Platonis Parmenidem, partim secundis curis recen-
suit, partim nunc primum edidit, Car. Aem. Ruelie, Pars prior;

Библиография
ЪЬЪ
Pars altera. P.: Kliiicksieck, 1889 [очень спорное издание] (ре-
принт: Bruxelles, 1964).
Damascius le Diadoque, Problèmes et solutions touchant les
Premiers Principes avec le Tableau sommaire des doctrines des
Chaldéens de Michel Psellus, traduits pour la première fois (...)
par A. Éd. Chaignet. P.: 1898 [репринт: Bruxelles (Culture et
civilisations), 3 t., 1964].
Des premiers principes. Aporie et résolutions. Trad, par M.-
Cl. Galpéi ine. Lagrasse, 1987.
Новое издание и новый перевод предпринят Les Belles
Lettres: Damascius, Traité des Premiers Principes, vol. I: De l'ineffable
et de l'Un, texte établi par L. G. Westerink et traduit par Joseph
Combes. P.: Les Belles Lettres, 1986; vol. 11: De la triade et de
l'unifié, texte établi par L. G. Westerink et traduit par J. Combes.
P.: Les Belles Lettres, 1989; vol. Ill: De la procession de l'unifié,
1991. [Для характеристики Дамаския важно введение к кни-
ге I: CovibèsJ. Damascius: l'homme et penseur etc, p. IX-LXXIL]
Commentaire du Parménide de Platon. Texte et. par L. G.
Westerink, introd., trad, et annoté par J. Combes avec la
collaboration de A.-Ph. Segonds. T. ML P., 1997 [Collection Budé]. 4e-
тыре последнихтома в печати (Combès-Westerink-Segonds).
Дамаский Диадох. О первых началах: Апории, относя-
щиеся к первым началам, и их разрешение; Комментарий к
«Пармениду» Платона. Изд. подготовили Л.КХЛукомский и
Р.В.Свеглов. СПб.: Изд-во Русского Христианского гумани-
тарного института, 2000.
Литература:
Ruelle Ch.-E. Le philosophe Damascius. Études sur sa vie et ses
écrits. P., 1861.

364
Библиография
Steel C. G. The changing self. A study on the soul in later Neo-
platonism: Iamblichus, Damascius and Priscianus. Bruxelles,
1978, p. 77-119.
Samburski S. The concept of place in late Neoplatonism. Texts
with transi., introd. and notes. Jerusalem, 1982, p. 83-95 (фраг-
менты трактата «O числе, месте и времени»)-
Tardieu M. §âbiens coraniques et <S$biens> de Цаггап //JA
274, 1986, p. 1-44.
Tardieu M. Les paysages reliques. Routes et haltes syriennes
d'Isidore à Simplicius. Louvain; P., 1990 (c. 19-69: o сирийском
путешествии Дамаския и Исидора).
Combes J. Études néo-platoniciennes [1989]. Grenoble: Jérôme
Millon, 1996 [издание пересмотренное и расширенное].
— «Damascius, lecteur de Parménide» [1975], 63-99.
— «Négativité et procession des principes chez Damascius» [1976],
101-129.
— «Damascius et les hypothèses négatives du Parménide, du
phénomène, des simulacres, des impossibles»» [1977], 131-187.
— «L'Un humain selon Damascius» [1978], 189-197.
— «La théologie aporétique de Damascius» [1981], 199-221.
Brisson L. Damascius et l'Orphisme, Orphisme et Orphée, en
l'honneur de Jean Rudhardt. Genève: Droz, 1991; перепечатано
в: Orphée et l'Orphisme dans l'Antiquité gréco-romaine. Alder-
shot, 1995 [Variorum reprint].
Hoffmann Ph., s.v. Damascius / DPhA U, 1994, 593-641.
Дексипн
Сочинения и переводы:
In Categorias dubitationes et solutiones, ed. A- Busse. B., 1888
(Commentaria in Aristotelem Graeca. V. IV 2).

ьиолиограф
Dexippus. On Aristotle Categories, transi, by J. Dillon. L.:
Duckworth, 1990 [The ancient commentators on Aristotle].
Литература:
Hadot P. The harmony of Plotinus and Aristotle according to
Porphyry (b комментарии Д.) / R. Sorabji (ed.). Aristotle
Transformed. The Ancient Commentators and Their Influence. L.,
1990.
Диоген Лаэртий
Long H.S. (ed.) Diogenis Laertii Vitae Philosophorum. 2 vol.
Oxford, 1964 [coll. «Oxford Classical Texts»].
Gigante M. (éd.) Diogene Laerzio: Vite dei Filosofi. Roma;
Bari, 1962\ 19874.
Brisson L. Diogène Laërce, Vie et doctrines des philosophes
illustres, livre III. Structure et contenu / ANRW II, 36. 5, 1992,
3619-3760. Index 1*—25*. — Перевод и комментарий текстов
книги III, относящихся к Платону.
Dorandi T. Il quatro libro délie Vite di Diogene Laerzio:
TAccademia da Speusippo a Clitomaco / ANRW II, 36. 5, 1992,
3761-3792. — Комментарий к каждому из отделов книги IV,
посвяиденных Спевсиппу, Ксенократу, Полемону, Кратету,
Крантору, Аркесилаю, Лакиду, Карнеаду и Клитомаху.
Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаме-
нитых философов (пер. М. Л. Гаспарова). М., 2-е изд., 1986,
Домнин
Сочинения и переводы:
Ruelle С. £., Riemann 0. (éd.) Texte inédit de Domninus de
Larissa sur l'arithmétique avec traduction et commentaire // RPh
7, 1883, p. 82-92.

366
Библиография
Tannery P. (éd.) Le Manuel d'introduction arithmétique du
philosophe Domninus de Larissa // REG 19, 1906, p. 360-382 =
Mémoires scientifiques, t. III. P.; Toulouse, 1915, p. 255-281.
Литература:
SegondsA. Art. «Domninus de Larissa» / DPhA IL P., 1994.
Евдокс Книдский
Die Fragmente des Eudoxos von Knidos, hrsg., übers, und
komm. v. Fr. Lasserre. B.: De Gruyter, 1966 [Texte und
Kommentare 4].
Евдор Александрийский
Raccolta e interpretazione delle testimonianze e dei
frammenti del medioplatonico Eudoro di Alessandria. Parte prima:
Testo e traduzione delle tesimonianze e dei frammenti sicuri //
RFN 77 (1985), 197—205; Parte seconda: Testo e traduzione
delle testimonianze non sicuri // ibid., 535—555.
Dorne И. Der Platoniker Eudoros von Alexandreia // Hermes,
1944, Bd 79. S. 25-39 (то же в кн.: Platonica minora. München,
1976. S. 297-309).
Dillon J. The middle Platonists. L> 1977; 19962, p. 115-135.
Moraux P. Der Aristotelisinus bei den Griechen. Von Andro-
nikos bis Alexander von Aphrodisias. T. 2: Der Aristotelismus im
I. und IL Jh. n. Chr. B ; N.Y., 1984. S. 509—527.
Евтоісий
Waerden B. L. van der. Erwachende Wissenschaft. 1956.
Passim.

ьиьлиография
367
Иоанн Фвлопон
Сочинення и переводы:
Commentaria in Aristotelem Graeca. V. 13 (1-3); v. 14 (1-2);
,. 15-18.
De opificio mundi, rec. G. Reinhardt. Leipzig, 1897.
De aeternitate mundi contra Proclum, ed. H. Rabe. Leipzig,
1899» repr. Hildesheim, 1963.
Sanaa A. Opuscula Monophysitica lohannis Philoponis.
Beirut, 1930.
Le commentaire de Jean Philopon sur le troisième livre du
«Traité de l'âme» d'Aristote..., éd. par M. de Corte. Liège; P.,
1934.
SegondsA. Jean Philopon, Traité de l'Astrolabe. P., 1981.
Segonds A. À propos d'une page du «De aeternitate mundi» de
Jean Philopon / SOPH1HS MA1HTORES, Mélanges Jean Pépin,
publiés sous la direction de M. O. Goulet-Cazé, G. Madec, D.
O'Brien. P., 1992, p. 461-479 (перевод и комментарий двух
текстов Филопона о творении души в «Тимее»: De aeternitate
mundi, p. 115, 22-121, 9 Hayduck).
Английстсие переводы в серии The ancient commentators on Aristotle
[L.: Duckworth]:
Against Aristotle, on the eternity of the world, transi, by Chr.
Wildbeig, 1987.
Corollaries on plate and void. With Simplicius, Against Philo-
ponus on the eternity of the world, transi, by D. Furley and Chr.
Wildbeig, 1991.
On Aristotle On the intellect: (de Anima 3, 4—8), transi, by
Charlton, with the assistance of F. Bossier, and a preface by R.
Sorabji, 1991.
On Aristotle Physics [V-Vlll] , transi, by P. Lettink et J.O.
Urmson; [III] , transi, by M.J. Edwards, 1994.

368
Библиография
Литература:
Saffrey H. D. Le chrétien Jean Philopon et la survivance de
l'école d'Alexandrie // REG, 1954, v. 67, № 316-18, p. 396-410.
Lucchella G. A. Aristotelismo e cristianismo in Giovanni Filo-
pono // Studi Patavina, XXV, 1978, p. 573-93.
Hadot /. Le problème du Néoplatonisme Alexandrin. Hiéro-
cles et Simplicius. P.: Études augustiniennes, 1978.
Tae-Soo L. Die griechische Tradition der aristotelischen Syllo-
gistik in der Spätantike. Eine Untersuchung über die
Kommentare zu den analytica priora von Alexander Aphrodisiensis, Am-
monius und Philoponus. Göttingen, 1984.
Verrycken K. The development of Philoponus* thougtht and its
chronology // Aristotle Transformed. The Ancient Commentators
and Their Influence. Ed. R. Sorabji. L., 1990, p. 233-274.
Ebbesen S. Philoponus, 'Alexander' and the origins of medieval
logic//Ibid., p. 445-462.
Verrycken K. De vroegere Philoponus. Een studie van het Al-
exandrijnse Néoplatonisme / Klasse de Letteren, Jaargang 56,
No. 153. P. 284. Brussels, 1994.
De Haas F.A.J. John Philoponus' New Definition of Prime
Matter. Aspects of its Background in Neoplatonism and the
Ancient Commentary Tradition. (Philosophia Antiqua 69.). Leiden:
Brill, 1996.
Калкидий
Сочинения:
Timaeus, a Calcidio translatus commentarioque instructus. In
societatem operis coniuncto P. J. Jensen edit J. H. Waszink. L.;
Leiden: Brill, 1962 [Plato Latinus 4].
Литература:
Winden J. C. M. van. Calcidius on Matter. His Doctrine and
Sources. A chapter in the History of Platonism. Leiden: Brill,
1959, 1968* [Philosophia antiqua 9].

Бгіблиография 359
WaszinkJ. H. Studien zum Timaioskommentar des Calcidius
Bd 1: Die erste Hälfte des Kommentars (mit Ausnahme der Ka-
pitel über die Weltseele). Leiden, 1964 [Philosophia antiqua 12].
BoeftJ. den. Calcidius on Fate. His Doctrine and Sources.
Leiden: Brill, 1970 [Philosophia antiqua 18].
BoeftJ. den. Calcidius on Demons (Comrmmtarius Ch. 127-136).
Leiden: Brill, 1977 [Philosophia antiqua 33].
Gersh S. Middle Platonism and Neoplatonism: The Latin
Tradition. Notre Dame, 1986. T. 11, p. 421-492.
DiUon J. The Middle Platonists. L.: Cornell, 1977, 19962, p.
401^08.
Карнеад
Фрагмеиты:
Karneades. Fragmente. Text und Kommentar v. B. Wisniew-
ski. Breslau; Wroclaw; Krakau, 1970 [Archiwum Filologiczne 24].
Mette H.J. (Hg.) Weitere Akademiker heute: Von Lakydes bis
zu Kleitomachos // Lustrum 27 (1985) [§ 46 *43: 53-141].
Long/Sedley 1987 [LS] [§ 1 *295: 1,448-467; 2,443-457].
Литература:
Nouvel Pïeri St. Carneade. Padova, 1978.
Кельс
Bader R. Der Alèthes Logos Des Kelsos / Tübingen Beiträge zum
Altertumswissenschaft 33. Stuttgart; B.: Kohlhammer, 1940.
Celso, Il Discorso vero, a cura di G. Lanata. Milano: Adolphi,
1987.
Origenes, Contra Celsum, transi, with intr. and notes by
H. Chadwick. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1953.
Andresen C. Logos und Nomos. Die Polemik des Kelsos wider
das Christentum. B., 1955 [Arbeiten zur Kirchengeschichte 30].

370
Библгюграфим
Dôme H. Die platonische Theologie des Kelsos in ihrer
Auseinandersetzung mit der christlichen Theologie, auf Grund von
Origenes, c. Celsum 7, 42 ff. // Nachrichten der Akademie der
Wissenschaften zu Göttingen, phil.-hist. Klasse 1967, Nr. 2; 19-55
= Platonica minora 229-262.
Frede M. Celsus Platonicus Philosophus / ANRW II, 36. 7,
1994,5183-5213.
Крантор
Фрагменты:
Kayser F. De Crantore Academico. B., 1841.
Mette И. J. Zwei Akademiker heute: Krantor von Soloi und
Arkesilaos von Pitane // Lustrum 26, 1984, p. 8-40.
Dorandi T. I DPhA П, 1994, 482-483.
Аитература:
Kassel R. Untersuchungen zur griechischen und römischen
Konsolationsliteratur. 1958.
Krämer H. J. Die Ältere Akademie // GGP, Antike 3, 1983, p.
151 sq., 161-164, 167-174.
Dorandi T. Filodemo e PAcademia Nuova (PHerc, 1021,
XVIII-XXVI)//CronErc 17, 1987, p. 121.
Dorandi T. 11 quarto libro dellc «Vite» di Diogene Laerzio:
rAcademia da Speusippo a Clitomaco / ANRW II 36, 5, 1992, p.
3774-3777.
Кроний
Фрагменты:
Leemans E.-A. Studie over den Wijsgeer Numenius van Apa-
mea met uitgave der fragmenten. Bruxelles, 1937, p. 153-157
(frg. 3 из Procl. In Remp. 11, p. 109, 7- 16 Kroll, как показал Фес-
тюжьер, не имеет к К. никакого отношения).

^___ Библиография 371
Литература:
WlùttakerJ. Cronios / DPhA, IL P., 1994, p. 527-528.
Ксенократ
фрагмеиты:
Heinze R. Xenokrates. Leipzig, 1892; [repr.] Hildesheim,
1965.
Pines S. A New Fragment of Xenocrates and its Implications //
Transaction of the American Society, vol. 51, Part 2 (1961), 3-34.
Senoci ate, Ermodoro, Frammenti. A cura di M. Isnardi
Parente. Napoli: Bibliopolis, 1982.
Литература:
Krämer H. J. Der Ursprung der Geistmetaphysik.
Untersuchungen zur Geschichte des Piatonismus zwischen Piaton und
Plotin. Amsterdam, 1967 (2. Aufl.). S. 21-191 u.a.
Лонгин
фрагменты ' PTjTopucfj техіт):
Spengel L. Rhetores Graeci. Bd I2. Leipzig, 1894, pp. 179-207.
Лнтература:
Biisson L. hoyyivos—Longin / Porphyre. Vie de Plotin. Vol. I.
P., 1982.
Brisson L., Patillon M. Longinus Platonicus philosophus et phi-
lologus / ANRW II, 36. 7, 1994, 5214-5299. — Первая часть ра-
боты, вѵорая часть в: ANRW II, 34. 4.
Макробий
Ambrosi Theodosi Macrobii Opera, ed. I. Willis. Leipzig:
Teubnei, 1994, 2 vol. [Французский перевод, уже устаревший,
всех работ: M. Nisard. P.: Gamier, 1850.]

372
Библиография
Macrobius, Commentary on the Dream of Scipio, translated
with an Introduction and notes, by W. H. Stahl N.Y.; L.:
Columbia Univ. Press, 1952.
Macrobius, The Saturnalia, translated with an Introduction
and notes by P. V. Davies. N.Y.; L.: Columbia Univ. Press, 1969.
Macrobe, Les Saturnales, Livres I—III. Introd., trad, et notes
par Ch. Guittard. P.: Les Belles Lettres, 1997 [La roue à livres].
Flamant J. Macrobe et le néo-platonisme latin à la fin du IVe
siècle // EPRO 58. Leiden: Brill, 1977.
Максим Тирский
Сочниения и переводы:
Maximus Tyrius, Dissertationes, ed. M. B. Trapp. Leipzig:
Teubner, 1994; англ. перевод M. B. Trapp — Oxford: Oxford
Univ. Press, 1997.
Maximus Tyrius, Philosophumena, éd. G. L. Koniaris. B.: De
Gruyter, 1995 [Texte und Kommentare 17].
Литература:
Soury G. Aperçus de philosophie religieuse chez Maxime de
Tyr, platonicien éclectique: la prière, la divination, la problème
du mal. P.: Les Belles Lettres, 1942.
Марий Викторин
Сочинения и переводы:
Marius Victorinus, Traités théologiques sur la Trinité. P.:
Cerf, 1960, 2 vol.: 1 [SC, n° 69], texte établi par P. Henry et
traduit par P. Hadot; 2 [SC, n° 70], commentaires par P. Hadot.
Commentarii in aposlolum. Ed. A. Locher. Leipzig, 1972.
Opera theologica. Ed. A. Locher. Leipzig, 1976
Литература:
Hadot P. Porphyre et Victorinus. P.: Etudes augustiniennes,
1968.

£>иолиограф
HadolP. Marius Victorinus. Recherches sur sa vie et ses
œuvres. P.: Etudes augustiniennes, 1971.
Марин
Сочинения и переводы:
Marini, Vita Procli. Graece et laüne, rec. J. F. Boissonnade.
Leipzig: Weigel, 1814; éd. H. D. SafFrey et A.-Ph. Segonds [Coll.
des Univ. de France].
Модерат
Dodds E. R. The «Parmenides» of Plato and the Origin of the
Neoplatonic «One» // CQ 22 (1928), pp. 129-142.
Whittakei J. Epekeina nou kai ousias // VChr 23 (1969), pp.
91-104.
WhittakerJ. Neopythagoreanism and Negative Theology // SO
44 (1969), pp. 109-125.
WhittakerJ. Neopythagoreanism and the Transcendent
Absolute // SO 48 (1973), pp. 77-86.
Никомах Геразский
Enchiridion harmonici / Musici scriptores Graeci, hrsg. v. K.
Jan. Leipzig: Teubner, 1895, 235-282. Перепечатка:
Hildesheim; Olms, 1962.
Barker A. Greek Musical Writings. Cambridge: Cambridge
Univ. Press, 1989. Vol. II, p. 245-269 — англ. перевод.
Nicomachi Geraseni Pythagorei introductionis arithmeticae
libri II, rec. R. Hoche. Lipsiae, 1866.
Nicomachus of Gerase, Introduction to Arithmetics, translated
by M. L. D'Ooge with Studies in Greek Arithmetic by F. E. Rob-
bins and L. C. Karpinski, Univ. of Michigan Studies. N.Y.; L.:
Macmilian, 1926 [Humanistic Series 16]. Перепечатка 1972.

374
Библиографин
Nicomaque de Gérase, Introduction arithmétique.
Introduction, traduction, notes et index par J. Bertier. P.: Vrin, 1978
[Histoire des doctrines de l'Antiquité classique 2].
Нумений
Фрагменты, свидетельства н переводы:
Thedinga F. De Numenio philosopho platonico. Bonn, 1875.
Leemans E. A. Studie over den wijsgeer Numenius van Apamea
met vitgave der fragmenten. Bruxelles, 1937.
Numénius. Fragments. Texte et. et trad, par Éd. des Places.
P.: Les Belles Lettres, 1973 [Coll. des Univ. de France].
Литература:
Dodds E. R. Numenius and Ammonius / Fondation Hardt, t. 5:
Les sources de Plotin. Vandoeuvres; Genève, 1960.
Frede M. Numenius /AN RW 11,36. 2, 1987, 1034-1075.
Оккел Луканский
Ocellus Lucanus. Ed. R. Harder, ß., 1926.
Okkelos / ThesleffH. (ed.) The Pythagorean Texts of the
Hellenistic Period. Abo, 1965 [Acta Academiae Aboensis Humaniora
30. 1]. P. 124—138 (свадетельства и фрагменты).
Литература:
Thesleff H. An Introduction to the Pythagorean Writings of
the Hellenistic Period. Âbo, 1961 [Acta Academiae Aboensis.
Humaniora 24. 3] (v. Subject index, Okkelos).
Олимпиодор
Olympiodori in Platonis Gorgiam commentarii, ed. L. G.
Westerink. Leipzig: Tcubner, 1970.
The Greek Commentaries on Plato's Phaedo> vol. I: Olympio-
dorus' text and English translation by L. G. Westerink, Verhan-

Виблиография 075
gelingen der Koninklijke Nederlandse Akademie van Weten-
schappen, Aid. Letterkunde, Nieuwe Reeks, deel 92, by L. G.
Westerink. Amsterdam: North-Holland Co., 1976.
Ориген-платоник
Goulet R. Sur la datation d'Origène le platonicien / Porphyre
La vie de Plotin. P., 1992.
Орфнческие сочинения
Orphïcorum fragmenta coll. Otto Kern. B., 1922.
West M. L. The Orphie Poems. Oxford, 1983 (c реконструк-
цией фрагментов Дервени-папируса),
Жмудь A. Я. Орфический папирус Дервени // ВДИ, 1983,
№2. С. 118-139.
Платон
Сочннення и переводы:
Platonis dialogi, ed. K. Fr. Hermann — Wohlrab, I-1V. Lip-
siae: Teubner, 1921-1927.
Œuvres complètes. V. 1-13. P., 1921-1956 (текст с критич.
аппаратом, франц. пер., ст. и komm.).
Plato, with an English translation. V. 1-12. Camb. (Mass.),
1921-1966.
Dialogues, transi, with analyses and in trod, by B. Jowett. 4th
ed. by D.J. Allan and H. E. Dale. V. 1-4. Oxford, 19534.
Opera, ed. I. Burnet. T. 1-5. Oxford, 1956-1962.
Hamilton E., Cairns H. Plato, The Collected Dialogues,
including the Letters (translated by various hands). N.Y., 1961.
Werke. Studienausgabe (text, übers, v. F. Schleiermacher und
H. Müller). Bd. 1-8. Darmstadt, 1970-1983.
Платон. Сочинения: B 3 т. / Под ред. А. Ф. Лосева и В. Ф.
Асмуса. М., 1968-1973.

376
Библиография
Платон. Собрание сочинений: В 4 т. / Под общей ред.
А. Ф. Лосева, В. Ф. Асмуса, A. A Тахо-Годи. М., 1990-1994.
Платон. Федр / Пер. А. Н. Егунова, вст. статья и коммен-
тарии Ю. A Шичалина. М., 1989 (с греч. текстом).
Платон. Диалоги. М., 1986.
Аитература:
Dodds Е. R. The Parmenides of Plato and the origin of the
Neoplatonic «One« // CQ, 1928, v. 22, p. 129-143.
Raeder H. Platon und die Sophisten. Köbenhavn, 1939.
MoreauJ. L'âme du monde de Platon aux Stoïciens.
Hildesheim, Olms, 1965 (penp. 1939).
Krämer H.-J. Arête bei Platon und Aristoteles. Zum Wesen und
zur Geschichte der platonischen Ontologie. Heidelberg, 1959;
Amsterdam, 1967.
Rist J. M. The Neoplatonic «One» and Plato's Parmenides //
TAPhA, 1962, v. 93, p. 389— 401.
I Gaiser K. Platen's Ungeschriebene Lehre. Studien zur
systematischen und geschichtlichen Begründung der
Wissenschaften in der Platonischen Schule. Stuttgart, 1963.
Ryle G. Plato's Progress. Cambridge, 1966.
Ryle G. Dialectic in the Academy / Aristotle on Dialectic. The
Topics. Proceedings of the thud Symposium Aristotelicum. Ed.
by G. E. L. Owen. Oxford, 1968, p. 69-79.
Thesleff H. Studies in the style of Plato. Helsinki, 1967 [Acta
philosophica fennica 20].
Thesleff H. Studies in Platonic chronology. Helsinki, 1982
[Commentationes Humanarum Litterarum 70].
Thesleff H. Platonic Chronology // Phronesis 34, 1989, p. 1-26.
Tigerstedt E. N. The decline and fall of the Neoplatonic
interpretation of Plato. An outline and some observation. Helsinki,
1974 [Commentationes Humanarum Litterarum 52].
Tigerstedt E. N. Interpreting Plato. Stockholm, 1982.

Библиография 377
Müüer С. W. Die Kurzdialoge der Appendix Platonica.
Philologische Beiträge zur nachplatonischen Sokratik. München: Fink,
1975.
Riginos A. Swift. Platonica. The Anecdotes concerning the life
and writings of Plato. Leiden, 1976.
Reale G. Piatone. Milano, 19844.
Ricliard M.-D. L'enseignement oral de Platon. Préface de P.
Hadot. P.: Cerf, 1986.
Brandwood L. The Chronology of Plato's Dialogues.
Cambridge, 1990.
Press, Gerald A. (éd.) Plato's Dialogues: New Studies 8c
Interpretations. Boston, 1993.
Robinson Thomas M. Plato's Psychology. Toronto: University of
Toronto Press, 19952.
Irigoin J. Tradition et critique des textes grecs. P.: Les Belles
Lettres, 1997. (Conférences de l'École pratique des hautes études.
iVe section. 1970-1971 — Platon: La tradition médiévale; 1971-
1972 — Platon: la tradition papyrologique; les versions
anciennes; 1972-1973 — Platon: tradition indirecte et
commentaires; 1973-1974 — Platon: histoire du texte dans l'antiquité. —
Les premières collections d'épigrammes. Leçons du Collège de
France. 1986 (avril-juin) — Deux tradition dissymétriques: Platon
et Aristote; 1986-1987 — Deux tradition dissymétriques: Platon
et Aristote (suite).)
Словари:
Ast F. Lexicon Platonicum. B., 1835-38 (repr. Bonn, 1956).
Stockliammer M. Plato dictionary. N.Y., 1963.
Des Places É. Lexique de la langue philosophique et religieuse
de Platon. V. 1-2. P., 1964 (Œuvres complètes. V. 14).
Perls И. Lexikon der Platonischen Begriffe. Bern; München,
1973.
Brandwood L. A word index to Plato. Leeds, 1976.

378
Ьиблгюграфия
Схолии:
Scholia Platonica, ed. by G. C. Greene, Societas Philological
Americana. Havenford, Penn., Philological Monographs publ. by
the American Philological Association, 8, 1938.
Библиография:
Chermss H. Platon 1950-1957 // Lustrum 4, 1959; 5, 1960.
Brisson L. Platon 1958-1975 // Lustrum 20, 1977.
Brisson L., loannidi H. Platon 1975-1980// Lustrum 25, 1983.
Brisson L., loannidi H. Corrigenda// Lustrum 26, 1984. p. 205-
296.
Brisson L., loannidi И. Platon 1980-1985 // Lustrum 30, 1988.
Platon 1985-1990 // Lustrum 34, 1992 (c добавлениями к
предыдущим выпускам).
Platon 1990-1995 // Lustrum 40, 1998.
Kirahan R. D. Plato and Socrates. A comprehensive
Bibliography, 1958-1973. N.Y.; Garland, 1978.
Bibliographie Platonicienne par L. Brisson. CNRS Paris:
1992-1994, 1994-1996, 1996-1998,1997-1999.
Plato Bibliography 1988-1991. International Plato Society.
Sep. 1991; 1988-1992. International Plato Society. Aug. 1992 by
C. Rowe and P. Pritchard.
Платоновские конгрессы:
I: Platon. Los Dîâlogos tardios (Actas del Symposium Platoni-
cum [I, 1986]), compilado por Conrado Eggers Lan [1987],
International Plato Studies 3, Sankt Augustin (Academia Verlag)
1994, Preface to the second edition by Conrado Eggers Lan.
II: Understanding the PJmedrus (Proceedings of the Second
Symposium Platonicum, Perugia 1989), ed. by Livio Rossetti.
1992. 328 pp. Supplement to Vol. I, Index compiled by Gerardo
Ramirez Vidal: index fontium, index nominum, ancient and
modern.

Библиография
379
111: Reading the Statesman (Proceedings of the Third
Symposium Platonicum, Bristol 1992), ed. by Christopher J. Rowe.
1995'
IV: Interpreting the «Timaeus-Critias» (Proceedings of the IV
q mposium Platonicum, Grenade, 4-9 septembre 1995), ed. T.
falvo, L. Brisson, International Plato Studies, published under
the auspices of the International Plato Society, nc. 9. Sankt
Augustin: Akademia Verlag, 1997.
V: Virtute, Eudaimonia and the Facilitators in the Evihydemus
(Proceedings of the V Symposium Platonicum, Toronto 1998),
ed. T. Robinson, C. Gill, C. Rowe.
ПЛАТОНОВСКИЕ ДИАЛОГИ
«Алкнвиад I, II»
Cm. «Гиппий»; «Лахет»; комментарии Прокла и Олимпио-
дора.
«Апология Сократа»
Stock St. G. The Apology of Plato. Introd., text and notes.
Oxford, 1890 (repr. 1953).
Adam /- Platonis Apologia Socratis. Introd., text, notes and
appendices Cambridge, 1910.
Apelt O. Platon Apologie des Sokrates und Kriton. Leipzig,
1922*.
Meyer Th. Piatons Apologie. Stuttgart. 1962.
Weber F J. Platons Apologie des Sokrates. Paderborn, 1971.
De Striker £., SUngs S. K. Plato's Apology of Socrates. A
literary and philosophical study with a running commentary. Uiden;
N.Y.; Köln, 1994.
Cm. «Гиппий»; «Евтифрон».

380
Библиография
«Гиіший Старший», «Гиппий Меныпий»
Croiset A. Hippias Mineur, Alcibiade 1, Apologie de Socrate,
Euthyphron, Criton. Introd., texte et trad. fr. P., 1920 (Assoc.
Budé).
Croiset A. Hippias Majeur, Charmide, Laches, Lysis. Introd.,
texte et trad. fr. P., 1921 (Assoc. Budé).
Tarrant D. The Hippias Major Attributed to Plato. Text,
introd. and notes. Cambridge, 1928.
Cm. «Менексен».
«Горгий»
Lodge G. Plato, Gorgias. Introd., text and comm. Boston; JL,
1896.
Croiset A. Gorgias, Ménon. Introd., texte et notes. P., 1923
(Assoc. Budé).
Dodds E. R. Plato, Gorgias. Introd., text and comm. Oxford,
1959.
Cm. также комментарий Олимпиодора.
«Государство»
Текст:
Plato's Republic, the Greek text, ed. with notes and essays by
B. Jowettand L. Campbell. V. 1-3 (1894'). Oxford, 1953.
The Republic of Plato, transi, with introd. and notes by
F. M. Cornford. N.Y.; Oxford, 1958.
Platon. Der Staat, übers., erläutert v. O. Apelt. Hamburg,
[196lf.
The Republic of Plato, ed. with critical notes, comm.,
appendices by J. Adam. V. 1-2. Cambridge, 1926; 1929; 2nd ed. revised
by D. A. Rees, Cambridge, 1963*.
Plato. The Republic, with an English transi, by P. Shorey, rev.
red. L.; Cambridge (Mass.), 1969.

Бидлиография
381
Plato. The Republic, transi, by A. D. Lindsay. L., 19762.
Avenoès' commentary on Plato's Republic, ed., introd., transi,
and notes by E. I.J. Rosenthal. Cambridge, 1956.
Cm. также комментарий Прокла.
Литература:
Murphy N. R. The interpretation of Plato's Republic. Oxford,
1951.
NeUleship R. L. Lectures on the Republic of Plato. L.; N.Y.,
19612.
Andersson T. J. Polis and Psyche. A motif in Plato's Republic.
Stockholm, 1971.
Annas J. An introduction to Plato's Republic. Oxford, 1982.
«Евтидем»
Gïfford £. H. The Euthydemus of Plato. Text, introd. and
notes. Oxford, 1905.
Amendola G. Platone, Eutidemo. Introd uz., testo e comm. Mi-
lano, 1957.
Sprague R. K. Plato, Euthydemus. Introd., transi, and notes.
N.Y., 1965.
Platone, Eutidemo. Traduzione di A. Zeppi Tutta, introd. e
comm. di S. Zeppi. Firenze, 1969.
Cm. «Ион».
«Евтифрон»
Adam J. Platonis Euthyphro. Introd., text and notes.
Cambridge, 1890.
Burnet J. Plato's Euthyphro, Apology of Socrates and Crito,
ed. with notes. Oxford, 1924.
Reich K. Euthyphron. Deutsche Übersetz, mit einem Vorwort
und Kommentar. Hamburg, 1968.
См. «Гиппий».

382
БиЬмюграфия
«Законы»
Engfond £. B. The Laws of Plato. Introd., text and notes. V. 1-
2. Manchester, 1921 (repr. Arno Press, N.Y., 1976).
Taylor A. E. The Laws of Plato. Introd. and transi. L., 1934.
«Ион»
Mendier L. Ion, Ménéxène, Euthydème. Introd., texte et
notes. P., 1931 (Assoc. Budé).
Cm. «Менексен».
«Кратил»
Mendier L. Cratyle. Introd., texte et notes. P., 1961я (Assoc
Budé).
Cm. также комментарий Прокла.
«Крытнй»
Cm. «Тимей».
«Критон»
Cm. «Гиппий»; «Евтифрон».
«Лахет»
Stallbaum G. Laches, Charmides, Alcibiades I and II. (Введ.,
тексти примеч.) Gotha; Erfurt, 1857.
Vicaire P. Platon, Lâchés et Lysis. Ed. avec une introd. et un
comm. P., 1961.
Cm. «Гиппий».
«Лисид»
Cm. «Лахет»; «Менексен».
«Менексев»
Stallbaum G. Menexenus, Lysis, Hippias Major and Minor,
Ion. (Введ., текст и примеч.) Gotha; Erfurt, 1857.
См. «Ион».

Ьиблгюграфин 3go
«Менон»
Thomson E. S. The Meno of Plato. Imrod.. notes and ex-
curses. L.. 1901 (repr. 1937).
Brown M. S. (ed.) Plato-s Meno. Guthrie's transi, with essays by
various authors. Indianapolis and N.Y. 1971
Cm. «Горгий».
«Парменнд»
Текст:
Taylor A. E. The «Parmenides. of Plato transi, into English
with Introd. and Appendices. Oxford, 1934.
Comford F. M. Plato and Parmenides. Parmenides' «way of
truth» and Plato's «Parmenides», transi, with a running comm. L.,
1939.
Plato. Parmenides, übers, und hrsg. v. H. G. Zekl. Hamburg,
1972.
Plato's Parmenides. Transi, and analysis, [ed. by] R. E. Allen.
Minneapolis, 1983.
Cm. также комментарии Прокла и Дамаския.
Литература:
Niewöhner F. W. Dialog und Dialektik in «Parmenides».
Meisenheim am Glan, 1971.
Kühne W. Dialektik und Ideenlehre in Piatos Parmenides.
Heidelberg, 1975.
Ferfers F. D. Der erste Teil von Piatons «Parmenides». Bonn,
1978
Klibansky R. The continuity of the Platonic tradition during
the Middle ages. Together with Plato's Parmenides in the Middle
Ages and the Renaissance. München, 1981.
Haegler R. P. Platos «Parmenides». Probleme der
Interpretation. B.; N.Y., 1983.

384
Библиография
«Пнр»
Plato. The Symposium of Plato, ed. with introd., critical notes
comm. by R. G. Bury. Camb., 1909, 1932 2.
Isenberg M. W. The order of the discourses in Plato's
Symposium. Chicago, 1940.
Hoffmann E. Über Piatons Symposion. Heidelberg, 1947.
Koller H. Die Komposition des platonischen Symposions.
Zürich, 1948.
Marcel R. Marcile Ficin sur «Le Banquet de Platon ou de
l'amour». P., 1956.
Dover K.J. The date of Plato's Symposium // Phronesis, 1965,
v. 10,№ L, p. 2-20.
Rosen S. Plato's Symposium. New Haven; L., 1968.
«Политик»
SkempJ. B. Plato's Statesman. Transi., essays and footnotes. L.,
1952.
Cm. «Софист».
«Послезаконие»
Harward I. The Epinomis of Plato. Transi, with introd. and
notes. Oxford, 1928.
Novotny F. Platonis Epinomis commentaiiis illustrata. Прага,
1960.
Castorina E. lntroduz., testo, traduz. e comm. Firenze, 1967.
Specchia O. lntroduz., trad, e comm. Firenze, 1967.
Cm. «Филеб».
«Протагор»
Adam J., Adam A. M. Platonis Protagoras. Introd., text, notes
and appendices. Cambridge, 1921.
Nestle W, Platon, Protagoras. Введ., прилож., текст и при-
меч. B., 19317.

Vlastos G. Plato's Protagoras. Jowetfs transi, revised by M.
Ostwald, ed. with introd. by G. Vlastos. N.Y., 1956.
«Софнст»
Campbell L. The Sophistes and Politicus of Plato, with a revised
text and English notes. Oxford, 1867.
Apelt 0. Platonis Sophista. Текст, введ. и komm. Leipzig,
1897 \
Dies A. Sophiste. Introd., texte et trad. fr. P., 1925 (Assoc.
Budé).
O'Brien D. Le Non-être. Deux études sur le Sophiste de Platon.
Sankt Augustin. 1995.
Cm. «Теэтет».
«Теэтет»
Schmidt И. Exegetischer Kommentar zu Piatos Theätet.
Leipzig, 1880.
Camphell L. The Theaetetus of Plato, with a revised text and
English notes. Oxford, 1883.
CoiTiford F. M. Plato's theory of knowledge. The Theatetus
and the Sophist of Plato, transi, transi, with a running œmm.
N.Y.; L.f 1935.
Fowler И. N. Text and translation. Loeb ed., Cambridge,
Mass.; L., 1921 (repr. 1967).
Apelt O. Translation and commentary. Leipzig, 1944 \
Zeppi S., Zeppi T. A. Introd., comm. et traduz. Firenze, 1966.
Russi A., Santanelli M. Introd., trad, e note. Messina, 1967.
McDowell y. H. Plato, Theaetetus, translated with notes.
Oxford, 1973.
Bemyeat M. The Theaetetus of Plato. Indianapolis, 1990.
«Тнмей»
Текст:
The Timaeus of Plato, ed. with introd. and notes by R. D.
Archer-Hind. L.; N.Y., 1888.

386
Ьиблиография
Rivaud A. Timée, Critias. Introd., texte et trad. fr. P., 1925
(Assoc. Budé).
Plato's cosmology: The Timaeus of Plato, transi, with running
comm. by F. M. Cornford. N.Y.; L., 1937.
Platon, Timaios: griechisch-deutsch, hrsg., mit einer Einl. und
mit Anm. vers. v. H. G. Zekl. Hamburg: Meiner, 1992.
См. также переводы и комментарии Цицерона, Плутарха,
Галена, Калкидия, Прокла.
Литература:
Martin Т Я. Les études sur le «Timée»» de Platon. V. 1-2. P.,
1841.
Taylor A. £. A commentary on Plato's Timaeus. Oxford, 1928.
Baltes M. Die Weltentstehung des Platonischen Timaios nach
den antiken Interpreten. Tl. 1-2. Leiden, 1976-78.
Brisson L. Le Même et l'Autre dans la structure ontologique du
Timée de Platon. 1995.
«Федон»
Текст:
The Phaedo of Plato, ed. with introd., notes and appendices
by R. D. Archer-Hind. L., 1894х.
Robin L. Phédon. Introd., texte et trad. fr. P., 1929 (Assoc
Budé).
Plato's Phaedo, transi, with introd., notes and appendices by
R. S. Bluck. Cambridge, 1955.
Plato's Phaedo, transi, with introd. and running comm. by
R. Hackforth. Cambridge, 1955.
Phédon, comm. et trad, par R. Loriaux.. 2 vol. Gembloux;
Namour, 1975.
Литература:
Schmidt H. Kritischer Commentar zu Plato's Phaedon. Halle,
1850.

Бийлиографин
387
Carlini A. Studi sulla tradizione antica e médiévale del Fedone.
Roma, 1972.
Festugière A.J. Les trois «protreptiques» de Platon. Euthy-
dieme, Phédon, Épinomis. P., 1973.
Cm. также комментарии Дамаския, Олимпиодора.
«Федр»
Текст:
Thompson W. H. The Phaedrus of Plato. Text, notes and essays.
L., 1B68.
Thompson W. H. The Phaedrus of Plato. Introd., text, notes
and appendices. L., 1868; N.Y., 1973.
Platonis Opera, rec. J. Burnet, t. 2, 1901.
Robin L. Phèdre. Introd., texte et trad. fr. P.: Les Belles
Lettres, 1933 [Collection des Universités de France].
Plato's Phaedrus, transi, with introd. and running comm. by
R. Hackforth. Cambridge, 1952 (repr. 1972).
Phèdre, texte et. pat C. Moreschini et trad, par P. Vicaire. P.:
Les Belles Lettres, 1985 (сохранено введение P. Robin1 a)
[Collection des Universités de France].
Cm. также комментарий Гермия Александрийского.
Литература:
Речь Алкидаманта «О тех, кто записывает свои речи, или
О софистах» в кн.: Antiphon. Orationes adiunctis Gorgiae Antis-
thenis Alcidamantis declamationibus, ed. Fr. Blass. Lipsiae, 1908.
Regenbogen O. Kleine Schiften. München, 1961. S. 248-269:
«Bemerkungen zur Deutung des platonischen Phaidros».
De Vries G. J. A commentary on the Phaedrus of Plato.
Amsterdam, 1969.
Griswold C. Self Knowledge in Plato's «Phaedrus». New Haven,
1985.

388
Библиография
Ferrari G. Я. F. Listening to the Cicadas. A Study of Plato's
«Phaedrus». Cambridge, 1987.
Платон. Федр. Пер. A. H. Егунова, вступительная статья и
комментарии Ю. А. Шичалина. М., 1989 (с греч. текстом).
Oùôè -yàp oùôè toi/ oov етаіроѵ bel irapeXOelv (Phèdre 278e)
/ Understanding the Phaedrus. Proceedings of the II Symposium
Platonicum. Ed. by Rosetti, Sankt Augustin, 1992, p. 226-228.
«Филеб»
Bury R. G. The Philebus of Plato. Introd., text, notes and
appendices. Cambridge, 1897 (repr. Arno Press, N.Y., 1973).
Hackforth R. Plato's Examination of Pleasure. A Transi, of the
Philebus with Introd. and Comm. Cambridge, 1945 (repr. 1958
etc.).
Dies A. Philèbe. Introd., texte et trad. fr. P., 1949 (Assoc.
Budé).
Gosling J. C. Plato: Philebus. Transi, with notes. Oxford, 1975.
Taylor A. £. Transi, (with Epinomis) Posthumously edited by
R. Klibansky and with an introd. by A. C. Lloyd.
Шичалин Ю.А. Поздний Платон и Аристотель (посгановка
вопроса) / MATHESIS. Из истории античной иаукн и фило-
софии. М., 1991. С. 81-84.
«Хармид»
См. «Гиппнй»; «Лахет».
Сомнительные и подложные дналогн
SouilhéJ. (1) Dialogues suspects, (2) Dialogues apocryphes.
Introd., texte, trad, et notes. Vol. XIII, p. 2 et 3. P., 1930 (Assoc.
Budé).
Calogero G. Platone, L'Hipparco, con introd. e comm. Firenze,
1938.

Библиография
389
Carlini A. Piatone, Alcibiade, Alcibiade Minore, Ipparco, Ri-
vali. Introd., testo crit., trad. Torino, 1964.
Письма
Howald E. Die Briefe Platons. Zürich, 1923 (введение, текст,
нем. пер. и примеч.).
Novotnj F. Piatonis epistulae commentariis illustratae. Brno,
1930.
Harward J. The Platonic Epistles. Introd., transi, and notes.
Cambridge, 1932 (repr. 1976).
Bluck R. S. Plato's Seventh and Eighth Letters. Introd., text
and notes. Cambridge, 1947.
Morrow G. R. Plato's Epistles: a translation with critical essays
and notes. Indianapolis; N.Y., 1962.
Neumann W., Kerschensteiner J. Piaton: Briefe,
griechischdeutsch. München, 1967.
Pasquaü G. Le Lettere di Piatone (Essays). Firenze, 1967 2.
Серия «GF», Flammarion (traduction inédite, introduction et
notes):
Gorgias, trad, par Monique Canto, 1987.
Lettres, trad, par Luc Brisson, 1987.
Euthydème, trad, par Monique Canto, 1989.
Ion, trad, par Monique Canto, 1989.
Phèdre, trad, par Luc Brisson, 1989.
Ménon, trad, par Monique Canto-Sperber, 1991.
phédon, trad, par Monique Dixsaut, Paris, 1991
Tmiée et CriHas, trad, par Luc Brisson, avec coll. de M. Patdlon
pour la traduction, 1992; 1999 .
Sophiste, trad, par Nestor Cordero, 1993.
Parrrwnide, trad, par Luc Brisson, 1994.

390
Библгюграфия
Théétète, trad, par Michel Narcy, 1994.
Apologie et Criton, trad, par Luc Brisson, 1997.
Laches et Eiühyphron, trad, par Louis-André Dorion, 1997.
Плотин
Издания «Эннеад» н переводы:
Plotini Opera, ed. Paul Henry et Hans-Rudolph Schwyzer:
— editio maior, Leuven; P.; Leiden: Desclée de Brouwer, Brill,
vol, I: Vita Plotini + Enn. I-III, 1951; vol. II: Enn. IV-V, 1959;
vol. Ill:£nn. VI, 1973;
— editio minor, Oxford Classical Texts, Oxford (Clarendon
Press), vol. I: Vita Plotini + Enn. I-III, 1964; vol. II: Enn. IV-V,
1977; vol. Ill: Enn. VI, 1982. B конце HI тома есть список рас-
хождений между ed. maior и minor, a также поправки к двум
первым томам ed. minor.
Plotin, Ennéades, texte et. et trad, pai É. Bréier. P.: Les Belles
Lettres, en 7 vol., 1924-1938.
Plotino, Enneadi, a cura di G. Faggin [1947-1948], ит.
перевод, греч. текст. Revisione finale dei testi, appendici e indici
di R. Radice. Milano: Rusconi, 1992. Греч. текст первых трех
Эннеад принадлежит Faggin, остальных — мз Анри-Швицера
(ed. minor).
Plotino, Enneadi. Итальянский перевод и критический
комментарий V. Cilento, библнография до 1949 г. В. Marien.
V. 1-3. Bari: Laterza, 1947-49.
Plotins Schriften, übers, v. R. Haider, Neubearbeitung mit
griechischem Lesentext und Anmerkungen fortgeführt v. R.
Beutler und W. Theiler. Hamburg: Verlag Felix Meiner, 1956-71
[Philosophische Bibliothek 211-216], 6 томов в 12 книгах.
Трактаты представлены в хронологическом порядке. Нем.
перевод сверен с изд. Анри-Швицера.

Библиография
391
piotinus, Enneades, Greek text, with an English translation by
a H. Armstrong (The Loeb Classical Library), 7 vols., nos 440-
445, 4^8. L.; Cambridge, Mass.: William Heinemann; Harvard
Univ. Press, 1966-88.
Porfirio, Vida de Plotino. Plotino Enéadas 1-11; 111-1V (=
Biblioteca Clâsica Gredos 57; 88). Испанский перевод и приме-
чания J. lgal. Madrid: Editorial Gredos, 1982-85.
Отдельные трактаты Эинеад:
B списке отмечены сочинения Плотииа, публикуемые в
хронологическом порядке, под руководством Пьера Адо.
I6[l]etV8[31]
Ploûn, Du Beau, Enn. 1, 6 et V, 8, préf., trad, et comm. par
Paul Mathias. P.: Presses Pocket, 1991.
Ploûno, Sul Bello (Enneade 1, 6), introd., trad, e comm. a cura
di D. Susanetti. Padova (Imprimatur), 1995.
Us deux matières. Enn. Il, 4 [12], par Jean-Marc Narbonne. P.:
Vrin, 1993.
III 5 [50]
Piotinus, On Eros, trad, par A. Wolters. Toronto: Toronto
Univ. Press, 1984.
Plotm, Traité 50, introd., trad., comm. et notes par P. Hadot
P.: Cerf, 1991.
S^ 111, 6. On the Impassivity of the BoäUss, trans,
and comm. by B. Fleet. Oxford: Clarendon Press, 1995.
PbunfL EwigkeU und Zeit, иек, перевод и комментарии
W. ^^FnLn a. M,. Klostermann, 1967,1981*, и-ль-
янский перевод, 1995-

392
Библиография
III 8 [30], V 8 [31], V 5 [32], II 9 [33]
Plotin, Die Großschrift, comm. par D. RolofF [Untersuchungen
zur antiken Literatur und Geschichte 8]. B.; N.Y.: De Gruyter,
1970.
Paideia antignostica, texte grec (H.-Seh.), in trod, et comm. par
V. Cilento. Florence: Le Monnier, 1971.
IV 3 [27] 1-8
Soul-Sisters. A Commentary on Enneads IV, 3 [27] 1-18, par W.
Heileman-Eigersma. H., Amsterdam: Rodopi, 1980.
V 1 [10]
Ennead V, 1, On the Three Principal Hypostases, ed. M.
Atkinson. Oxford: Oxford Univ. Press, 1983.
V 3 [49]
| Selbsterkenntis und Erfahrung der Einheit, introd., texte grec,
k trad, et comm. par W. Beierwaltes. Frankfurt a. M.: Klostermann,
f 1991. [Итальянский перевод: Vita e Pensiero, 1995.]
Modes of Knowledge and the Transcendental, An Introduction to
Plotinus' Ennead V, 3 [49], with a Commentary and a Translation
by H. F. R. M. Ossthout. Amsterdam: Grüner, 1991.
VI 1, 2, 3 [42, 43, 44]
Wurm K. Substanz und Qualität. Ein Beitrag zur Interpretation der
Plotinischen Traktate VI, 1, 2 und 3. B.: De Gruyter, 1973.
Plotino, Enneadi VI, 1-3, a cura di M. lsnardi Parente. Napoli:
Loffredoed., 1994.
VI 6 [34]
Plotin, Traité sur les nombres, introd., texte grec, trad., comm. et
index grec par J. Bertier, L. Brisson, A Charles, J. Pépin, H. D.
Saffrey, A-Ph. Segonds. P.: Vrin, 1980 [Histoire des doctrines de
l'antiquité classique 4].

ВѵЬяьографин 3g3
VI 7 [38] '
r JA ТГаШ 38 ^ 7)* ^ " COmm- ** P- ***• »■»
Cerf, 19öö.
VI 8 [39]
Traité sur b liberté et la volonté de VUn, Enn. VI, 8 [39] introd
texte grec, trad, et comm. par G. Leroux. P.: Vrin, 1990 [Hist
des doctrines de l'Antiquité class.].
VI 9 [9]
Plotinvs on tlie Good or the One, P. A. Meijer. Amsterdam- I C
Gieben, 1992. *J' *
Сводка no переводам на новые европейскне языки:
англнйский — Th. Taylor (отдельные тексты), 1817* St
Mackenna, тт. 1-5, 1917-1930. 19694 (revised by В. S. Page); K.
S. Guthrie, т. 1-4 (в хронологическом порядке), 1918; A H
Armstrong, тт. 1-7, 1966-1988.
французский — M. N. Bouillet, тт. 1-3, 1857-1861; L'Abbé
Alta (псевдоним L'Abbé Calixte Mélinge), тт. 1-3, 1924-1926; É
Bréhier, TT. 1-6, 1924-1938.
немецкий — H. Fr. Müller, тт. 1-2, 1878-1880; R. Harder,
тт. 1-5, 1930-1927, 1956-1971 (переработано при участии W.
Theiler и R. Beutler).
испанский — аноним, 1923 (калькирован французский
перевод М. N. Bouillet); J. M. Q. [José Maria Quiroga], тт. 1-4,
1930; J. lgal,TT. 1-2,1982-1985.
итальянский — V. Cilento, тт. 1-3, 1947-1949; G. Faggin,
TT. 1-3 (Enn. 1-3), 1947-1948 (зависит от перевода É. Bréhier).
польский —A. Krokiewicz, TT. 1-2, 1959.
нидерландский — R. Ferwerda, 1984.
японский — M. Танака, M. Мицуши, Я. Таногашира, тт.
1-5, 1986-1988.
русские переводы отдельных трактатов (начиная с 1868
года) сведены в издании: Плотин. Сочинения (Плотин в рус-
ских переводах). Составитель М. Солопова. М.; СП6., 1995.

392
Бибпиография
III 8 [30], V 8 [31], V 5 [32], II 9 [33]
Plotin, Die Großschrift, comm. par D. RoIofT [Untersuchungen
zur antiken Literatur und Geschichte 8]. B.; N.Y.: De Gruyter,
1970.
Paideia antignostica, texte grec (H.-Seh.), introd. et comm. par
V. Cilenlo. Florence: Le Monnier, 1971.
IV 3 [27] 1-8
Soul-Sisters. A Commentary on Enneads IV, 3 [27] 1-18, par W.
Helleman-Elgersma. H., Amsterdam: Rodopi, 1980.
V 1 [10]
Ennead V, 1, On the Three Principal Hypostases, ed. M.
Atkinson. Oxford: Oxford Univ. Press, 1983.
V 3 [49]
Selbsterkenntis und Erfahrung der Einheit, introd., texte grec,
trad, et comm. par W. Beierwaltes. Frankfurt a. M.: Klostermann,
1991. [Итальянский перевод: Vita e Pensiero, 1995.]
Modes of Knowledge and the Transcendental, An Introduction to
Piotinus' Ennead V, 3 [49], with a Commentary and a Translation
by H. F. R. M Ossthout. Amsterdam: Grüner, 1991.
VI 1, 2, 3 [42, 43, 44]
Wurm K. Substanz und Qualität. Ein Beitrag zur Interpretation der
Pbtinischen Traktate VI, 1, 2 und 3. B.: De Gruyter, 1973.
Plotino, Enneadi VI, 1-3, a cura di M. lsnardi Parente. Napoli:
Loffredoed., 1994.
VI 6 [34]
Plotin, Traité sur les nombres, introd., texte grec, trad., comm. et
index grec par J. Bertier, L. Brisson, A. Charles, J. Pépin, H. D.
Safirey, A.-Ph. Segonds. P.: Vrin, 1980 [Histoire des doctrines de
l'antiquité classique 4].

Бгіблиография ggg
VI 7 [38]
Florin, Traüi 38 (VI, 7), trad, et comm. par P. Hadot P.:
Cerf, 1988.
VI 8 [39]
Traité sur h. liberté et la volonté de VUn, Enn. VI, 8 [39], introd.,
texte grec, trad, et comm. par G. Leroux. P.: Vrin, 1990 [Hist!
des doctrines de l'Antiquité class.].
VI 9 [9]
Plotinus on the Good or the One, P. A. Meijer. Amsterdam- 1 C
Gieben, 1992.
Сводка no переводам на новые европейские языки:
английский — Th. Taylor (отдельные тексты), 1817; St.
Mackenna, тт. 1-5, 1917-1930. 19694 (revised by В. S. Page); K.
S. Guthrie, т. 1-4 (в хронологическом порядке), 1918; A. H.
Armstrong, тт. 1-7, 1966-1988.
французский — M. N. Bouillet, тт. 1-3, 1857-1861; L'Abbé
Alta (псевдоним L'Abbé Calixte Mélinge), тт. 1-3, 1924-1926; É.
Bréhier, TT. 1-6, 1924-1938.
немецкий — H. Fr. Müller, тт. 1-2, 1878-1880; R. Harder,
тт. 1-5, 1930-1927, 1956-1971 (переработано при участии W.
Theiler и R. Beutler).
испанский — аноним, 1923 (калькирован французский
перевод М. N. Bouillet); J. M. Q. |José Maria Quiroga], тт. 1-4,
1930; J. lgal,TT. 1-2, 1982-1985.
итальянский — V. Cilento, тт. 1-3, 1947-1949; G. Faggin,
TT. 1-3 (Enn. 1-3), 1947-1948 (зависит от перевода É. Bréhier).
польский —A. Krokiewicz, TT. 1-2, 1959.
нидерландский — R. Ferwerda, 1984.
японский — M. Танака, M. Мицуши, Я. Таногашира, тт.
1-5, 1986-1988.
русские переводы отдельных трактатов (начиная с 1868
года) сведены в издании: Плотин. Сочинения (Плотин в рус-
ских переводах). Составитель М. Солопова. М.; СПб., 1995.

394
Бибпгіография
Литература:
Словари, библиографии:
Marien В. Bibliogiafica critica degli studi plotiniani / Enneadi,
перевод и komm. V. Cilento [1947-1949]. Bari: Laterza, 19492, t.
Ill, 2, 389-651. Реприит Dubuck [Iowa], 1966; Bari: Laterza,
1973.
Schwyzer H.R. Plotinos / RE. Bd. 21. Heidelberg, 1951.
S. 471-592; RESuppI. Bd. 15. 1978. S. 311-27.
SleemanJ. H., Follet G. Lexicon Plotinianum. Leiden; Louvain:
E. J. Brill; Leuven University Press, 1980.
ANRW, 2. P., Bd. 36. 1: S. 528-70. Blumenthal H. J. Plotinusin
the Light of Twenty Years' Scholarship, 1951-1971; S. 571-623.
Corrigan K., O'Cleirigh P. The Course of Plotinian Scholarship
from 1971 to 1986.
Thittet P. httpiWcallimac.vjf.inserm.fr\BiblPloLin\Titre.html.
История текста
Henry P. Etudes plotiniennes. T. I: Les Etats du texte de
Plotin. P.; Bruxelles, 1938; 19612; T. II: Les Manuscrits des En-
néades. Ibid., 1941. 19482.
Schwyzer H. -R. Plotins letztes Wort// MH, 1976. S. 85-97.
Goulet-Cazé M. O. L'édition porphyrienne des Ennéades /
Porphyre. La vie de Plotin, I: Travaux préliminaires et index grec
complet. P., 1982, p. 280-327.
Brisson L. Une édition d'Eustochius? / Porphyre. La vie de
Plotin, II: Etudes d'introduction, texte grec et tradiction
française, commentaire, notes complémentaires, bibliographie. P.,
1992, p. 65-70.
Goulet-Cazé M. O. Remarque sur l'édition d'Eustochius /
Porphyre. La vie de Plotin, II, p. 77-86.
Saffrey H. D. Pourquoi Porphyre a-t-il édité Plotin? /
Porphyre. La vie de Plotin, II, p. 31-64.

Библиография 395
Общне работы
МіШег И. F. 1st die Metaphysik des Plotinos ein Emana-
tionssyslem? // Hermes, XLV111, 1913, p. 409.
Inge W. R. The Philosophy of Plotinus. L., 1918.
Heinemann F. Plotin, 1921.
Anion R. Le désir de Dieu dans la philosophie de Plotin P •
Alcan, 1921, 19672.
Anwu R. Praxis et Theoria, Étude sur le vocabulaire et la
pensée des Ennéades de Plotin. P.: Alcan, 1921, 19722.
Bréhier É. La philosophie de Plotin // Revue des cours et
conférences, 1922 = / P., 1922; 2e éd.; cm. также: Études de
philosophie antique. P., 1955, section D.
Armstrong A. The architecture of the Intelligible universe in
the Philosophy of Plotinus. An analytical and historical Study
[1941]; французский перевод: Ottawa: Presses de l'Univ.
d'Ottawa, 1984.
Gandillac M. de. La sagesse de Plotin. P., 1952; 2e éd. revue et
augmentée, 1966.
Trouûlard J. La purification plotinienne. P., 1955; La
procession ploiinienne, ibid.; La genèse du plotinisme // RPhL 1955, p.
469; La médiation du Verbe selon Plotin // RPhL 1956, p. 65 sq.
Ruttcii J. La doctrine des deux actes dans la philosophie de
Plotin // Revue philosophique, 81, 1956, 100-106.
Aubin P. Le problème de la conversion. P.: Beauchesne, 1963.
Ferwerda R. La signification des images et des métaphores
dans la pensée de Plotin. Groningen: J. B. Wolters, 1965.
Rist J. M. Plotinus. The Road to Reality. Cambridge:
Cambridge Univ. Press, 1967.
Moreau J. Plotin ou la gloire de la philosophie antique. P.:
Vrin, 1970.
Hadot P. Plotin ou la simplicité du regard [1973], P.: Études
augustiniennes, 1989*; dans la collection «Folio/Essai». P.:
Gallimard, 1997. [Русский перевод: Ado Я. Плотин, или Простота

396
Библиография
взгляда. M.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина,
1991.]
O'MearaJ. Structures hiérarchiques dans la pensée de Plotin.
Leiden: Brill, 1975 [Philosophia an tiqua 27].
Charme J. Plotin, lecteur de Platon. P.: Les Belles Lettres,
1978.
Schwyzer H.-R. Plotinos. München, 1978 = RE XXI, 1, 471-
592, 1276 [1951] = Suppl. XV, 311-328 [1978].
Santa Cruz de Peines M. La genèse du monde sensible dans la
philosophie de Plotin. P.: PUF, 1979.
O'Meara D. Plotin. Une introduction aux Ennéades. P.: Éd. du
Cerf, 1992.
NarbonneJ.-M. La métaphysique de Plotin. P.: Vrin, 1994.
Cambridge Companion to Plotinus, ed. by. Lloyd P. Gerson.
Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1996.
Связь c другими философскнми течениями
Les sources de Plotin / Fondation Hardt [21-29 août 1952].
Vandœuvres; Genève, 1960 [Entretiens sur l'Antiquité classique
5].
Graeser A. Plotinus and the Stoics. Leiden: Brill, 1972
[Philosophia an tiqua 22].
Elsas Chr. Neuplatonische und gnostische Weltablehnung in
der Schule Plotins. B.: De Gruyter, 1975.
Szlezâk Th. Platon und Aristoteles in der Nuslehre Plotins.
Basel: Schwabe 8c Co., 1979.
O'Brien D. Théodicée plotinienne, théodicée gnostique.
Leiden: Brill, 1992 [Philosophia antiqua 57].
Отдельные темы
Единое
Rist J. M. Mysticism and Transcendance in later Platonism //
Hermes 92, 1964, 213-225.

ьиотюграф
Rist J. M. The One of Plotinus and the God of Aristotle //
RMeta 27, 1973, 75-87; перепечатано в: Rist J. M. Platonism
and his Christian Heritage, Variorum reprint, CS 221, 1985.
O'Daly G. The Presence of the One in Plotinus / Le
Néoplatonisme, colloques intern, du CNRS [Royaumont 9-13 juin 1969]. P.:
Éd. du CNRS, 1971, 159-169.
O'Meara D. A propos d'un témoignage sur l'expérience
mystique de Plotin (Enn. IV, 8 [6] 1, 1-11) // Mnemosyne 27, 1974,
238-244.
Bussanich J. The One and its Relation to Intellect in Plotinus,
A preliminary Study. Leiden: Brill, 1988 [Philosophia antiqua
49].
Rist J. Back to the Mysticism of Plotinus: Some More Specifics
//JHPh27, 1989, 183-197.
O'Mcara D. Le problème du discours sur l'indicible chez Plotin
// RThPh 122, 1990,145-156.
Chïtchaline Y. A propos du titre du traité de Plotin TTepl tûv
тріыѵ архікыѵ ілгоатааеыѵ (Enn. V, 1) // REG CV, Janvier-Juin. P.,
1992.
Ум
Perler O. Der Nus bei Plotin und das Verbum bei Augustinus
als vorbildliche Ursache der Welt. Vergleichende
Untersuchungen. Freiburg, 193L
Pépin J. Éléments pour une histoire de la relation entre
l'intelligence et l'intelligible chez Platon et dans le Néo-
Platonisme // RPhilos 146, 1956, 39-55; перепечатано в: De la
philosophie ancienne à la théologie patrisüque, CS 233,
Variorum reprint 1986.
Szkzdk Th.-A. Piaton und Aristoteles in der Nuslehre Plotins.
Basel; Stuttgart, 1979.

398
Библиография
Lloyd A.-C. Plotinus and the Genesis of Thought and Existence
/OSAPh, Vol. V. Oxford, 1987, p. 157-186.
Alfino M. Plotinus and the Possibility of non-proposirional
Thought//AncPhil 8, 1988, 273-284.
Brisson L. Comment Plotin interprète-t-il les cinq genres du
Sophiste? I Études sur le Sophiste de Platon, éd. P. Aubenque et M.
Narcy. Napoli: Bibliopolis, 1991,449-473.
Душа
Blumenthal И. Nous and Soul in Plotinus. Some Problems of
Demarcation / Le Néo-Platonisme, colloques intern, du CNRS
[Royaumont 9-13 juin 1969]. P.: Éd. du CNRS, 1971, 203-219.
Blumenthal H. Soul, World-Soul, Individual Soul / Le Néo-
Platonisme, colloques intern, du CNRS [Royaumont 9-13 juin
1969]. P.: Éd. du CNRS, 1971, 56-63.
BlumentJml H. Plotinus* Psychology. The Hague: NijhofT, 1971.
O'Daly G. Plotinus* Philosophy of the Self. Shannon: Irish
Univ. Press, 1973.
O' Meara D. Plotinus on How Soul acts on Body / Platonic
Investigations, ed. D. O'Meara, 1985, 247-262.
Тело
Rich A. Reincarnation in Plotinus // Mnemosyne 10, 1957,
232-238.
Rich A. Body and Soul in Plotinus//J H Ph 1, 1963, 2-15.
Emilsson E. K. Plotinus on Sense-Perception. A philosophical
Study. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1988.
Природа
Rutten C. Les Catégories du monde sensible dans les Ennéades
de Plotin. P.: Les Belles Lettres, 1961.
LassègueJ. Le temps, image de l'éternité chez Plotin // RPhilos
107, 1982,405-418.

- Киблиографин 3gg
LassègueJ. Note sur la signification de la notion d'image chez
Plotin // Revue de l'enseignement philosophique 33,1983,4-12.
Материя
RistJ. Plotinus on Mauer and Evil // Phronesis 6, 1961 154-
166.
RistJ. The Indefinite Dyad and Intelligible Matter in Plotinus
//CQ 12, 1962,99-107.
O'Brien D. Plotinus and the Origin of Matter. Napoli: Biblio-
polis, 1991.
Этика
Himmerïch W. Eudaimonia. Die Lehre des Plotin v. der Selbst-
Verwirklichung des Menschen. Würzburg: K. Triltsch Verlag
1959.
Эстетика
Anton J. Plotinus* Refutation of Beauty as Symmetry //Journal
of Aesthetics and Art Criticism 23, 1964-1965, 233-237.
MoreauJ. Origine et expression du beau suivant Plotin / Néo-
Platonisme. Mélanges à J. Trouillard, Les Cahiers de Fontenay,
19-20-21-22, 1981, 249-263.
Aocee A. Ф. История античной эстетики. Т. VI. M., 1980.
Плутарх Афинский
Фрагменты:
Plutarco di Atene. L'uno, l'Anima, le Forme / Symbolon 8.
Firenze: La Nuova Italia, 1989. [Собрание фрагментов с пере-
водом и комментарием, введение D. P. Taormina.]
Литература:
Віитепііші Н. J. Plutarch's exposition of the De anima and the
psychology of Proclus / De Jamblique à Proclus. Vandceuvres;
Genève, 1975, p. 123-147 [Entret. sur l'antiquité classique 21].

400
Бибпиография
Плутарх Херонейский
Сочииения и переводы:
Параллельные жизнеописания:
Греч. текст и франц. перевод с кратким комментарием
R. Flacellière, É. Chambry, M. Juneaux. P.: Les Belles Lettres,
1957-1985. 16 vol.
Греч. текст и англ. перевод В. Реггіп. Cambridge [Mass.];
L., 1967-1975. 11 vol. [The Loeb Classical Library.].
Moralia, ed. G. N. Bernardakis. V. 1-7. Leipzig, 1888-1896.
Moralia, ed. and transi, by F. C. Babbitt, etc. L., 1927—. [Loeb
Classical Library.]
Moralia, ed. C. Hubert, M. Pohlenz, etc. Leipzig, 1952—.
i Plutarch's Moralia in 15 [затем 17] volumes. [Loeb Classical
Library]. Cambridge [Mass.]; L., 1962-1976. Содержание от-
Еельных томов: Vol. 13/1-2, 999c—1086b: [Vol. 13/1]: Plato-
rnicae quaestiones. De animae procreatione in Timaeo.
Compendium libri de animae procreatione in Timaeo. [Vol. 13/2]: De
Stoicorum repugnantiis. Compendium argumenti Stoicos ab-
surdiora poetis dicere. De communibus notitiis adversus Stoicos.
With an Engl, transi, by H. F. Cherniss (Cambridge, Mass., L.,
1976). — C замечательными комментариями.
Plutarch's Moralia in 15 [затем 17] volumes. Vol. 14: 1086c—
1147a: Non posse suaviier \ïvï secundum Epicurum. Adversus
Colotem. An recte dictum sit latenter esse vivendum. De musica.
With an Engl, transi, by B. Einarson and Ph. H. De Lacy
(Cambridge: Mass.; L., 1967) [Loeb Classical Library].
Moralia, texte grec et trad, française par divers auteurs sous la
direction de J. Defradas. P.: Les Belles Lettres. 1972, 18 vol.
parus. — Общее введение (R. Flacelière, J. Irigoin / T. I, 1987, 324
p.) имеетсущественный характер.

Ьибмюграфия 401
Corpus Plutarchi Moralium, dir. da Gallo I. e Laurenti R. Na-
poli d'Auria, 1988—. Testo crit., introd., trad, e comm.
Лятература:
Soury G. La démonologie de Plutarque. Essai sur les idées
religieuses et les mythes d'un Platonicien. P.: Les Belles Lettres,
1942.
Brenk F. E. In mist apparelled: religious themes in Plutarch's
Moralia and Lives II Mnemosyne, supp. 48. Leiden, Brill, 1977.
Dorandi T. Gli scritti antiepicurei di Plutarco // Syzetesis. Studi
sulTepicureismo greco e romano ofFerti a Marcello Gigante, Vol.2
(Неаполь, 1983) 679-682 [Biblioteca della Parola del Passato 16].
Froidefond Chr. Plutarch et le Platonisme / ANRW II, 36. 1,
1987, 184-233.
H erstell J. P. Plutarch's De animae procreatione in Tvmaeo. An
analysis of structure and content / ANRW 11,36. 1,1987,235-
247.
Brenk F. E. An Imperial Heritage: The Religious Spirit of
Plutarch of Chaironeia/ANRW II, 36. 1, 1987,248-350.
Bianchi U. Plutarch und der Dualismus /ANRW II. 36. 1,
1987, 350-365.
Dombrowshi D. Pythagoreanism or Platonism and ancient
Medicine. The Reasons for Vegeterianism in Plutarch's Moralia I
ANRW II, 36. 1,1987,366-393.
Полемон
Gigante M. (ed.) I frammenti di Polemone academico // RAAN,
NS 51, 1976, 91-144.
Gigante M. (ed.) Polemonis Academic fragmenta. Napoli,
1977.

402
Библгюграфин
Порфирий
Сочинення и переводы
Сборники
Opuscula selecta [De Antro Nympharum, De Abstinentia, Ad
Marcellam, Vita Pythagorica], iterum recognovit Aug. Nauck.
Leipzig: Teubner, 1886; reprint Hildesheim, Olms, 1963.
Pros Markellan, trad, allemande et comm. par W. Pötscher.
Leiden: Brill, 1969 [Philosophia antiqua 15].
Porphyre, Vie de Pythagore. Lettre à Marcella, texte établi et
traduit par Éd. des Places, avec un appendice (les fragments de
Y Histoire de la philosophie) d'A. Ph. Segonds. P.: Les Belles Lettres,
1982 [Collection Budé].
Porfîrio, Vangelo di un pagano. Lettcra a Marcella. Contre
Boeto, sull'anima. Sul conosci te stesso, Eunapio, Vita di Porfîrio,
a cura di A. R. Sodano, presentazione di G. Reale, testo greco a
fronte. Milano: Rusconi, 1993.
Фрагменты
Fragmenta, éd. A. Smith. Leipzig: Teubner, 1993.
Порфирий. Жизнь Пифагора. Переіюд М.Л.Гаспарова /
Диоген Лаэртий. О жизни, учениях и изречениях знамени-
тых философов. М., 1995. С. 459-475.
Ad Gaurum
Ad Gaurum, hrsg. K. Kalbfleisch, Philosophische und
historische Abhandlungen der königlichen Akademie der
Wissenschaften zu Berlin. B., 1895.
Festugière A.J. A Gauros. Sur la manière dont l'embryon reçoit
l'âme / La Révélation d'Hermès Trismégiste, t. III: Les doctrines
de Tâme. P., 1953, 265-302. [Trad, française annotée.]

Библиография
403
De abstinentia
Porphyre, De l'abstinence. P.: Les Belles Lettres, t. 1:
Introduction par J. Bouffartigue et M. Patillon; liv. I, texte établi et
traduit par J. Bouffartigue, 1977; t. II: liv. II et III, texte établi
par J- Bouffartigue et M. Patillon, 1979; t. III: liv. IV, texte établi,
traduit et annoté par M. Patillon et Alain Ph. Segonds, avec le
concours de L. Brisson, 1995 [Collection Budé]. [Имея значи-
тельно болыиий аппарат, этот том содержит index nominum
и index verborum — весьма ценные.]
Sententiae
Sententiae ad intelligibilia ducentes, éd. E. Lamberz. Leipzig:
Teubner, 1975.
Porfirio, Introduzione agli intellegibili, trad. comm. e note,
testo gieco in app., a cura di A. R. Sodano. Napoli, 1979.
Porphyry's Laivnching^points to the realm of Mind. An
introduction to the Neoplatonic philosophy of Plotinus, transi, by
Guthrie K. S., with an introd. by Hornum M. Grand Rapids,
Mich. Phanes Pr., 1988.
Porfirio, Sentenze, introd., trad, e comm. di M. Delia Rosa.
Milano: Garzanti, 1992.
Schxvyzer И. R. Plotinisches und Unplotinisches in den Aphor-
mai des Porphyres / Plotino e il Neoplatonismo in Oriente e in
Occidente [Atti del Convegno intern. Roma 5-9 ott. 1970], Ace.
Naz. dei Lincei 198. Roma, 1974, 221-252.
Lurram C. J. Die Sentenzen des Porphyrios, Handschriftliche
Überlieferung; die Übersetzung v. Marsilio Ficino; deutsche
Übersetzung. Frankfurt; Bern; N.Y.: Lang, 1987.
Порфирий. Отправные положения к умопостигаемому
(фрагменты). Вступит. сгатъя, перевод, комментарий В.В.
Петрова // Историко-философский ежегодник-95. М., 1996. С.
231-247.

404
Ьиблгшграфия
Vita Plotini
Porphyre. La vie de Ploün. I: Travaux préliminaires et index
grec complet par L. Brisson, M.-Ü. Goulet-Cazé, R. Goulet, D.
O'Brien. Préface de J. Pépin. P.: Vrin, 1982 [Histoire des
doctrines de l'antiquité classique 6], 11: Études d'introduction, texte
grec et traduction française, commentaire, notes
complémentaires, bibliographie par L. Brisson, J.-L. Cherlonneix, M.-O.
Goulet-Cazé, R. Goulet, M. D. Grmek, J.-M. Flamand, S. Matton,
D. O'Brien, J. Pépin, H. D. Safïrey, A.-Ph. Segonds, M. Tardieu
et P. Tillet. Préface de J. Pépin. P.: Vrin, 1992 [Histoire des
doctrines de l'antiquité classique 16].
Порфирий. Жизнь Плотина. Перевод М.Л.Гаспарова /
Диоген Лаэртий. О жизни, учениях и изречениях знамени-
тых философов. М., 1995. С. 476-496.
Пещера нимф
Porphyry, The Cave of the Nymphs in the Odyssey. A revised
text with translation by Seminar Classics 609, State Univ. of New
York at Buffalo, 1969.
Simonini, L'Antro delle Ninfe. Milano: Adelfi, 1986. [Греч.
текст, перевод и komm.]
Porphyre, L'Antre des Nymphes dans Y Odyssée, trad, par Y.
Le Lay, précédée de G. Lardreau. La philosophie de Porphyre et
la question de l'interprétation. Lagrasse [Aude], Verdicr, 1989.
Buffière F. Les mythes d'Homère et la pensée grecque. P.: Les
Belles Lettres, 1956.
Тахо-Годи A.A. Художественно-символический смысл трак-
гата Порфирия «О пещере нимф» / Вопросы классической
филологии. М., 1976. С. 3-27 (с переводом: Порфирий.
О пещере нимф. С. 28^15).

Бибпиография 405
Комментарий иа Птолемея
During I. Porphyrios Kommentar zur Harmonielehre des Ptol-
emaios // Göteborg Högskolas Arsskrift 28. 1932. 2. Göteborg,
1932; Ptolemaios und Porphyrios über die Musik. Göteborg,
1934.
Catalogus codicum astrologorum Graecorum V, 4, Accedunt
Porphyrii Philosophi lntroductio in Tetrabiblnm Ptolemai, ab Ae.
Boer et S. Weinstock édita. Bruxelles (in aed. Academiae), 1940,
187-228.
Комментарий на «Парменнда» Платоиа (?)
Hadot P. Porphyre et Victorinus, vol. 11. P., 1968 [Études au-
gustiniennes]. (Texte, traduction et commentaire.]
Unguitï A. Commentarium in Platonis Parmenidem / CPF, parte
III: Commentarii. Firenze: Olschki, 1995, 63-202.
Комментарий на «Тнмея» Платона
Sodano A, R. Porphyrii In Platonis Timaeum commentariorum
fragmenta. Napoli, 1964. Автор дал перевод этих фрагментов
в: 1 irammenti dei commentari al Timeo di Platone, trad, a cura di
A. R. Sodano, pref. di G. Beschin. Napoli, 1974. [B своем собра-
нии фрагментов A. Smith добавляет один фрагмент (172 F),
восходящий к komm, на «Тимея».]
Хронологня
Jacoby F. Die Fragmente der Griechischen Historiker, vol. II
B, nc 260. Leiden, 1930, репринт 1962.
Письмо к Аыебону
Poifirio, Lettera ad Anebo, a cura di A. R. Sodano. Napoli,
1958. [Издание и перевод.]

406
Бибяиографин
Contra Christianos
Porphyrios, Gegen die Christen, hrsg. v. A. von Harnack //
Philosophische und historische Abhandlungen der Königlichen
Akademie der Wissenschaften zu Berlin. B., 1916.
Neue Fragmente des Werks des Porphyrios gegen die
Christen // Philosophische und historische Abhandlungen der
Königlichen Akademie der Wissenschaften zu Berlin. B., 1921.
Naidin P. Trois autres fragments du livre de Porphyre Contre
les Chrétiens // RBi 57, 1950.
Barnes T. D. Porphyry, Against the Christians. Date and
attribution of Fragments//JThS 24, 1973, 424-442.
Discorsi contro i Cristiani, a cura di C. Mull Padova, 1977.
[Итальянский перевод.]
Beatrice P. F. Le traité de Porphyre contre les chrétiens. L'état
de la question // Kei nos 4, 1991, 119-138.
Гомеровские вопросы
Schroder И. Porphyi ii Quaestionum Homericarum ad llïadem
pertinentium reliquiae. Leipzig, 1882.
Porphyrii Quaestionum Homericarum ad Odyssmm
pertinentium reliquiae. Leipzig: Teubner, 1890.
Porphyrii, Quaestionum Homericarum liber 1. te:sto critico a
cura di A. R. Sodano. Napoli: Giannini, 1970; tiad. a cura di A. R.
Sodano, pref. di A. Garzya. Napoli: M. d'Auria. 1973.
Philosophia ex oraculis haurienda
Porphyrius, De philosophia ex oraculis haurienda librorum
reliquiae, ed. G. Wolff. B.? 1856, Hildesheim, Omis, 1962
O'Meara J. Porphyry's Philosophy from. Oracles in Augustine. P.,
1959.

ыюпиоград)
Haussleiter J. Prolegomena zu einer neuer Ausgabe der
Orakelphilosophie des Porphyrios // Helikon 18-19, 1978-1979,
438-496.
Symmikta Zetemata
Dorne H. Porphyrios1 Symmikta Zetemata. Ihre Stellung in
System und Geschichte des Neuplatonismus, nebst einem
Kommentar zu den Fragmenten. München: Beck, 1959.
Комментарнй на «Физику» Аристотеля
Portirio e la fisica aristotelica. In appendice la traduzione dei
franimenti e dette testimonianze del Commentario alla Fisica, a
cura, di Fr. Romano // Symbolon 3, Catania, 1985.
Isagoge и Комментарий на «Категории» Аристотеля
bagoge et In Categorias / Ed. A. Busse. B., 1887.
Portirio, Isagoge, pref., intr., trad, et app. di G. Girgenti. Mi-
lano: Rusconi, 1977.
Porphyry, On Aristotle Categories, transi, by Strange S. K. L.:
Duckworth, 1992 [The ancient commentators on Aristotle] (cp.
CAG IV, 1).
Porphyre, Isagoge, texte (= Busse / CAG), introd., trad, et
notes par A. de Libera, A. Ph. Segonds. P.: Vrin, 1997. (C латин-
ским переводом Боэция.)
Литература:
Общие работы
Bidez J. Vie de Porphyre. Gent, 1913; reprint Hildesheim,
Olms, 1964.
Beutler R. RE Xll [1953], col. 175-313.
Sndth A. Porphyry's place in the Neoplatonic Tradition. A
Study in Post-Plotinian Neoplatonism. The Hague: Nijhoff, 1974.
Romano F. Porfirio di Tiro. Filosofia e Cultura nel 111 secolo
d.c. Catania, 1979.

408
Библиография
Smith A. Porphyrian Studies since 1913 / ANRW 11, 36.2,
1987,719-773.
Girgenti G. Porfirio negli ultimi cinquant* anni. Bibliografia sis-
tematica e ragionata delle letteratura primaria e secondaria
riguardante il pensiero porfiriano e i suoi influssi storici. Milano:
Vita e Pensiero, 1994.
Отдельные вопросы
Предшественники
Därrie H. Die Schultradiüon im Mittelpiatonismus und Por-
phyrios / Porphyre. Fondation Hardt, Entreüens sur l'Antiquité
classique 12, 1966, 3-32.
Waszink J. JH. Porphyrios und Numenios / Porphyre.
Fondation Hardt, Entretiens sur ГAntiquité classique 12, 1966, 33-83.
Theiler W. Ammonios und Porphyrios / Porphyre. Fondation
Hardt, Entretiens sur PAntiquité classique 12, 1966, 85-123.
Порфирий как комментатор
Pépin J. Porphyre, exégète d'Homère / Porphyre. Fondation
Hardt, Entretiens sur l'Antiquité classique 12, 1966, 229-272.
Sodano A. R. Porfirio commentatore di Platone / Porphyre.
Fondation Hardt, Entretiens sur l'Antiquité classique 12, 1966,
193-228.
Evangeliou Chr. Aristotle's Categories and Porphyry. Leiden:
Brill, 1988 [Philosophia an tiqua 48].
Философская система
Hadot P. La métaphysique de Porphyre / Porphyre. Fondation
Hardt, Entretiens sur l'Antiquité classique 12, 1966, 125-163.
Edwards J. Porphyry and the intelligible Triad //JHS 110,
1990, p. 14-24.

Бибмюграфіія 409
Единое
Шіюп J, Porphyry's Doctrine of the One / SOPHIHS
MAIHTORES, Mélanges Jean Pépin, publiés sous la direction de
M. O. Goulet-Cazé, G. Madec, D. O'Brien. P.: Études augusti-
niennes, 1992,356-366.
Ум
Dense W. Der Demiurg bei Porphyrios und Iamblich / Die
Philosophie des Neuplatonismus, 1997, p. 238-278.
Душа
Dorne И. Die Lehre von der Seele / Porphyre. Fondation
Hardt, Entretiens sur ГAntiquité classique 12, 1966,165-191.
Dense W. Untersuchungen zur mittelplatonischen und
neuplatonischen Seelenlehre, Akademie der Wissenschaften und der
Literatur zu Mainz, Abhandlungen der geistes- und
sozialwissenschaftlichen Klasse, EinzelveröfFentlichung 3. Wiesbaden: Steiner,
1983.
Smith A. Did Porphyry reject the Transmigration of human
Souls into Animals? // RhM 127,1984, 276-284.
Dombrowski D. A. Porphyry and Vegetarianism. A
contemporary Philosophical Approach/ANRW 11,36.2,1987, 774-791.
Влияние
Theiler W. Porphyrios und Augustin / Forschungen zum Neo-
plalonismus. B., 1966. S. 160-248.
Walzer R. Porphyry and the Arabic Tradition / Porphyre.
Fondation Hardt, Entretiens sur l'Antiquité classique 12, 1966,
273-299.
Hadot P. Porphyre et Victorinus. 2 vol. P.: Études augusti-
niennes, 1968.
Madec G. Augustin et Porphyre. Ébauche d'un bilan des
recherches et des conjectures / SOPHIHS MAIHTORES, Mélanges
Jean Pépin, publiés sous la direction de M. O. Goulet-Cazé, G.
Madec, D. O'Brien. P.: Études augustiniennes, 1992, 367-382.

410
Библиография
«Против христиан»
Barnes T. D. Porphyry, Against the Christians. Date and
attribution of Fragments //JThS 24, 1973, p. 424-442.
Beatrice P. F. Le traité de Porphyre Contre les Chrétiens. L'état
de la question// Kernos 4, 1991, p. 119-138.
Прокл
Сочинения и переводы:
Библиография
Scotti Miäh N. Proclo negli ultimi quarant'anni. Temi metafisici
e problemi del pensiero antico. Milano, 1993 [Studi e Testi 27,
Vita e pensiero].
Жнзнь Прокла
Marini, Vita Procli, Graece Se latine, rec. J. F. Boissonnade.
Leipzig: Weigel, 1814.
Marino di Neapoli, Vita di Proclo, testo critico, introd.»
traduz. e comment, a cura di R. Masullo. Napoli: M. d'Auria,
1985. Прскрасный ит. перевод в: Marino di Neapoli, Vita di
Proclo, Traduzione, prefazione, note e indici a cura di Gh. Farag-
giana di Sarzana [cf. 1 Manuali, infra].
Marinus of Samaria, The life of Proclus, or Concerning
Happiness, transi, from the Greek by K. S. Guthrie, including Five
Hymns of Proclus, transi, by Th. Taylor, with an Introduction by
J. Michell, ed. by D. R. Fidelei, Grand Rapids [Mich.], 1986.
Марин. Прокл, или О счастье. Перевод М.Л.Гаспарова /
Диоген Лаэртий. О жизни, учениях и пзречениях знамени-
тых философов. М., 1995. С. 497-518.
Сочинения
НачаАа теологии
Proclus, The Elements of Theology. A revised Text with
Translation, Introduction and Commentary by E. R. Dodds. Ox-

Библиография
411
ford. Clarendon Press, 1933; 1963 [2-е издание, пересмотрен-
ное и расширенное].
Proclus, Éléments de théologie, trad, par J. Trouillard. P.:
Aubier, 1965.
Elementatio theologica translata a Guillelmo de Morbecca, éd.
H. Boese / Ancient and Medieval Philosophy. De Wulf-Mansion
Centre Series 1, V. Leuven, 1987.
Pi oclo, Elementi di teologia, intr., trad e comm. a cura di E. di
Stefano / Symbolon 12. Firenze: La Nuova Italia, 1994.
Прокл. Первоосновы теологии (nep. A. Ф. Лосева). Гимны
(nep. O- B. Смыки). M., 1993. С. 7-139.
Платоновская теология
Proclus, Théologie platonicienne, texte établi et traduit par H.
D. SaiTrey et L. G. Westerink, 6 vol. P.: Les Belles Lettres, 1968-
1997. [Введение к книге 1 необходимо при изучеиии проис-
хождения и истории афинской школы. Введения к прочим
книі ам позволяют прояснить существенные момеиты учения
Проі^ла.]
Комментарий к «Работам и дням» Гссиода
Scholia Vetera in Hesiodi Opera et dies, ed. A. Pertusi. Milano:
Univ. di Sacro Cuore, 1955.
Комментарий на «Алкивиада I»
Commentary on the first Alcibiades of Plato, ed. by L. G.
Westerink. Amsterdam, 1954.
Proclus, Sur le Premier Aläbiade de Platon, texte établi et
traduit par A. Segonds. P.: Les Belles Lettres, 1985-1986,2 vol.
Комментарий на «Кратила»
Prodi Diadochi, In Piatonis Cratylum commentaria, ed. G.
Pasquali. Leipzig: Teubner, 1908. [Репринт 1994.]

412
Бгіблиография
Proclo, Lezioni sul Cratilo di Platone, intr., trad e comm. a
cura di F. Romano / Symbolon 7. Firenze: La Nuova Italia, 1989.
Комментарий на «Парменида»
Prodi Commentarium in Piatonis Parmenidem / Prodi Philoso-
phi Platonici Opera inedita [1821], ed. V. Cousin, pars tertia. P.:
Durand, 1864, p. 617-1258. Репринт Hildesheim, Ulms, 1961,
1979. [2-е изд., расширенное и исправленное.]
Commentaire sur le Parménide, suivi du Commentaire
anonyme sur les sept dernières hypothèses traduit pour la première
fois en français par A. E. Chaignet et accompagné de notes, d'une
table analytique des paragraphes et d'un index étendu [1900-
1903], репринт Frankfurt, 1962, 3 vol
Klibansky R., Labovsky Ch. Parmenides... nec non Prodi
commentarium in Parmenidem. L., 1953.
Proclus, Commentaire sur le Parménide de Platon, trad, de
Guillaume de Moerbeke, édition critique par C. Steel / Ancient
and Médiéval Philosophy, De Wulf-Mansion Centre, Series 1, III,
Leuven: 1: liv. I-IV, 1983; II: liv. V-VII (c маріинальными схо-
лиями Николая Кузанского), 1985.
Proclus, Commentary on Plato's Parmenides, transi, by G. R.
Morrow, with introd. and notes by J. M. Dillon. Princeton [NJ]:
Princeton Univ. Press, 1987.
Комментарий на «Тимея»
Prodi Diadochi, In Piatonis Timaeum commentarii, ed.
E. Diehl. Leipzig: Teubner, 1903-1906, 3 vol. [Репринт 1965.]
Proclus, Commentaire sur le Timée, traduction et notes par
A. J. Festugière, avec le concours de Ch. Mugler [в математичес-
ких пассажах] et de A. Ph. Segonds [index]. P.: Vrin, 1966-1968,
5 vol.
Комментарий на «Государство»
Prodi diadochi in Piatonis Rempublicam commentarii, ed.
VV. Kroll. Leipzig: Teubner, 1899-1901, 2 vol. [Репринт 1965.]

Proclus, Commentaire sur la République, trad, et notes par
Ky Festugière avec le concours de A. Ph. Segonds [index]. P.:
Vrin, 1970,3 vol.
Sheppard A. D. R. Studies on the 5th and 6th Essays of Proclus'
Commentary on the Republic. Göttingen: Vandenhoeck &
Ruprecht, 1980.
Cardullo L. 11 linguaggio del Simbolo in Procio. Analisi filoso-
fico-semantica dei termini symbolon / eikôn / synthêma nel Com-
mentario alla Repubbüca / Symbolon 4, Catania, 1985.
ßouffartigue J. Représentations et évaluations du texte
poétique dans le Commentaire sur la République de Proclos / Le texte et
ses représentations. P.: ENS, Études de littérature ancienne, 3,
1987, p. 129-143.
Комментарий на первую киигу «Начал» Евклида
Prodi Diadochi, In primum Euclidis Elementorum librum
commentarii, ed. G. Friedlein. Leipzig: Teubner, 1873. [Репринт
Hildesheim, Ulms, 1967.]
Prodi Diadochi, In primum Euclidis Elementorum librum
commentarii, нем. перевод Schönberger, c предисловием М.
Steck. Halle, 1945.
Proclus de Lyde, Les commentaires sur le premier livre des
Éléments d'Euclide, trad, française avec introd. et notes par P. Ver
Eecke. P.: Blanchard, 1948.
A Commentary on the first Book of Euclid's Elements, with
introduction and notes by R. G. Morrow. Princeton [NJ]: Princeton
Univ. Press, 1970.
Прокп. Комментарий к первой книге «Начал» Евклида.
Введение. Перевод, сгатья, komm. Ю. А. Шичалина. М., 1994
(с греч. текстом).
Жмудъ Л. Я. История математики Евдема Родосского //
Hypeiboreus 1997, vol. 3, fasc. 2, p. 274-297 (o возиикновении
«каталоіа геометров» в комментарии Прокла на «Начала*
Евклида).

414
Ьиблиография
Начала физики
Procli Diadochi Lycii, Elementatio physica, rec. A. Ritzenfeld.
Leipzig: Teubner, 1912.
Procli Diadochi Lycii, Elementatio physica. Die mittelalterliche •
Übersetzung der Stoikheiosis phusike des Proclus, ed. H. Boese.
Deutsche Akademie der Wissenschaften zu Berlin. Institut für
griechisch-römische Altertumskunde, Arbeitsgruppe für hellen-
istischrömische Philosophie 6. B., 1958. [Латинский перевод.]
Proclo, I manuali (Elementi di Fisica; Element! di Teologia) e I
testi magico-teurgici, Marino di Neapoli, Vita di Proclo. Traduzi-
one, prefazione, note e indici a cura di Ch. Faraggiana di Sar-
zana, Saggio introduttivo di G. Reale. Milano: Rusconi, 1985.
Прокл. Элемеиты физики. Вступит. статья, иеревод, при-
меч. С.В.Месяц / Философия природы в античности и в сред-
ние века. Ч. 2. М., 1999. С. 192-232.
Малые трактаты
Prodi Diadochi, Tria Opuscula (De Providentia, Libertate,
Malo), latine Guilelmo de Moerbecka ver. et giaece ex lsaacii Se-
bastocratoris aliorumque scriptis collecta, cd. H. Boese. B.: De
Gruyter, 1960. [Очень полезный пндекс]
Proclus, Trois études sur la Providence, texte établi et traduit
par D. Isaac. P.: Les Belles Lettres [Collection Budé]. I: Dix
problèmes concernant la Providence, 1977, II: Providence,
Fatalité, Liberté, 1979; III: De l'existence du mal, 1982.
Издание Cousin латинского перевода G. de Morbeeke трак-
татов «О провидеиііи >, «O сиободе», «O зле>- и «Комментария
нлАлташгшда», 1864.
Гнмны
Prodi, Hymni, ed. E. Vogt, Klassisch-philologische Studien
18. Wiesbaden: Harrassowitz, 1957.
Proclus, Hymnes et Prières, texte grec er trad, de H. D. Saf-
frey. P.:Arfuyen, 1994.

Бибяиография 415
Прокл. Гимны. Перевод О. Смыки / Прокл. Первоосновы
теологии. М., 1993. С. 151-161.
De aeternitate mundi
Текст y Филопона:
Anawati G. C. Un fragment perdu du De aeternitate mundi de
Proclus / Mélanges de Philosophie grecque offerts à Monseigneur
A. Diès. P.: Vrin, 1956, 21-25.
Saffrey H.-D. Recherches sur le Néo-Platonisme après Plotin.
p.: Vrin, 1990. [Сборник статей о различных авторах и идей-
ных течениях после Плотина.]
Hypotyposes astronomicarum positionum
Hypothèses et époques des planètes de G. Ptolémée et Hypotyposes de
proclus Diudochus, trad, pour la première fois du grec par l'abbé
Halima. P., 1830.
Procli Diadochi, Hypotyposes astronomicarum positionum,
éd. C. Manitius. Leipzig: Teubner, 1909.
Сомнительные и несохранившиеся произведения:
Aujac G. Une source de la pensée scientifique de Proclus:
Geminos de Rhodes // Diotima 4, 1976,47-52.
Хрестоматия
Severyns A. Recherches sur la Chrestomathie de Proclos. Liège;
P.: Les Belles Lettres, 1938-1963, 4 vol. [Фундаментальная ра-
бота.]
Prodo, Crestomazia, texte grec et traduction par D. Ferrante.
Napoli: Armanni, 1957.
Арнстотель против «Тимея»
Sambursky S. The physical world of late Antiquity. L.: Rout-
ledge & Kegan Paul, 1962.
Комментарий на «Филеба»
Combes J Les trois monades du Phïlèbe selon Proclus / Proclus,
lecteur et mterprète des Anciens. P.: CNRS, 1987, 177-190.

416
Бгіблиография
Комментарий на «Федра»
Cf. Proclus, Théologie Platonicienne, liv. IV, dans
l'Introduction.
Комментарий на Плотина
Westcriyik L. G. Exzerpte aus Proklos' Enneadenkommentar
bei Psellus // ByzZ 52, 1959, 1-10.
Комментарий на пнфагорейские Золотые стихн
Ibn at-Tayyb, Proclus* Commentary on the Pythagorean
Golden Verses. Arabic text and translation by N. Linley. Buffalo,
1984 [Arethusa Monographs].
Liber de causis
Thomas d'Aquin, Super librum de causis, texte établi et
présenté par H. D. Saffrey. Fribourg; Louvain: Nauwelaerts, 1955.
D'Ancona Costa C. Tommaso d'Aquino, Commenta al Libro
délie cause. Milano: Rusconi, 1986.
O бессмертии души y Платона
Westerink L. G. Proclus on Plato's three Proofs of Immortality /
Zetesis. Mélanges E. de Strycker. Antwerpen; Utrecht: De Neder-
landsche Boekhandel, 1973, 296-306.
Эпиграммы
Geizer Th. Die Epigramme des Neuplatonikers Proklos // MH
23, 1966, 1-36.
Литература:
Klibansky R. The Continuity of the Platonic Tradition during
die Middle Ages, [1939, 1950], with a new preface and four
supplementary chapters together with Plato's «Parmenides» of the
middle Ages and the Renaissance, with a new introductory preface.
Nendeln [Lichstentein]: Kraus reprint, 1982.
Rosàn L. J. The philosophy of Proclus. The final Phase of
ancient Thought. N.Y., 1949. [Обширная библиография.]

BeuÜer R. Proklos der Neuplatonikcr / RE, Hlbbd 45, 1957
col- 186-247. ' *
TrouillardJ. Convergence des définitions de l'âme chez
Proclus // RSPh, janvier 1961, p. 1-20.
TrouilbrdJ. L'Un et l'âme selon Proclos. P.: Les Belles Lettres
1972.
TrouillardJ. La mystagogie de Proclos. P.: Les Belles Lettres
1982.
Beierwaltes W. Proklos, Grundzüge seiner Metaphysik.
Frankfurt a. M.: Klostermann, 1965, 1979 [2-е издаиие]. [Ит. перевод.
Vita et Pensiero, 1988, 19902.]
Bäerwaltes W. Piatonismus und Idealismus. Frankfurt a. M.:
Klostermann, 1972. [Ит. перевод, Vita et Pensiero, 1987.]
Beierwaltes W. Identität und Differenz. Frankfurt a. M.: Klos-
termann, 1980. [Ит. перевод, Vita et Pensiero, 1989.]
Beierwaltes W. Denken des Einen. Frankfurt a. M.:
Klostermann, 1985. [Ит. перевод, Vita et Pensiero, 199L]
Gersh S. E. Kinesis akinetos. A Study of Spiritual Motion in the
Philosophy of Proclus, Leiden: Brill, 1973 [Philosophia antiqua
26].
Mariano G. Prodo di Atene. L'ultima voce speculativa del ge-
nio ellenico. Napoli, 1974.
Lowry J. M. P. The logical principles of Proclus' Етоіхеіыаіс
ѲеоХоуікт) as systematic ground of the cosmos. Amsterdam, 1980»
Wcslerink L. G. Texts and Studies in Neoplatonism and
Byzantine Literature. Amsterdam; Hakkert, 1980.
Clmrles-Saget A. L'architecture du divin. Mathématique et
philosophie chez Plotin et Proclus. P.: Les Belles Lettres, 1982.
Moutsopoulos E. A. Les structures de l'imaginaire dans la
philosophie de Proclus. P.: Les Belles Lettres, 1985.
Chitchaline I. L'Imagination chez Proclus, Porphyre et Érigène
// Hermatena CLVII, 1994, p. 57-66.
14 Заказ 36

418
Библиографим
Sioivanis. Produs. Neo-PIatonic Philosophy and Science.
Edinburgh, 1996.
Сборники статпей
PROCLUS ET SON INFLUENCE. Actes du Colloque de Neuchâtel
[juin 1985], éd. par G. Boss et G. Seel, avec une introduction de
F. Brunner. Zürich: Grand Midi, 1987:
— Beienoaltes W. «Das Seiende Eine. Zur neuplatonischen
Interpretation der zweiten Hypothesis des platonischen Parmenides; das
Beispiel Cusanus », 287-297;
— Benakis L. «Neues zur Proklos-Tradition in Byzanz», 247-259;
— CambèsJ. «Proclus et Damascius», 224-246.
— Erler M. Interpretieren als Gottesdienst. Proklos' Hymnen vor
dem Hintergrund seines Kratylos-Kommentars, 179-217;
— Lloyd A. C. «Parhyposlasis in Proclus», 145-157;
— SchwyzerH. R. «Proklos über den Platoniker Oiigenes», 45-59;
— Segonds A. Ph. «Philosophie et astronomie chez Proclus»», 159-
177;
— Steel C. «L'anagogie par les apories», 101-128;
— Sturlese L. «II dibattito sul Proclo latino nel medioevo fra l'uni-
versità di Parigi e lo Studium di Coloria ». 261-285;
— Westerink L. G. «Proclus commentateur des Vers d'Or»% 61-78;
— Westra L. «Proclus'Ascent of the Soul towards the One in the
Elements of Theology: is it Piotmian?», 129-143.
proclus, Lecteur et interterprète des Anciens. Actes du
Colloque international du CNRS [Paris 2-4 octobre 1985], publiés
par J. Pépin et H. D. Saffrey. P.: Éd. du CNRS, 1937:
— Beienualtes W. «Proklos. Ein "systematischer" Philosoph?», 351-
368;
— Brisson L. «Proclus et l'Orphisme», 43-102;
— Combes J. «Les ux>is monades du Philèbe selon Proclus», 177-
190;

Ьибпиографин
419
— Dillon J. «Proclus and the Pamienides and Dialectics», 165-175;
— Erler M. «Piatons Schriftkriuk und der Sinn der Aporien im
Pamienides nach Piaton und Proklos», 153-163;
— Faraggiana di Satiana Ch. «Le commentaire à Hésiode et lapai-
deia encyclopédique de Proclus», 21-41;
— Guérard C. «L'hyparxis de l'âme et la fleur de l'intellect dans la
mystagogie de Proclus», 335-345;
— Kristellei P. 0. «Proclus as a Reader of Plato and Plotinus, and
his Influence in the Middle Ages and in the Renaissance», 191-
211;
— Lambert E. «Proklos und die Form des philosophischen
Kommentars», 1-20;
— Mueller I. «Mathematics and Philosophy in Proclus'
Commentary on Book I of the Euclid's Elevients», 305-318;
— Romano F. «Proclo lettore e interprète del Cratilo», 113-136;
— Saffrey H. D. «Proclus, diadoque de Platon», XI-XXVII,
— Segonds A. Ph. «Proclus. Astronomie et Philosophie», 319-334;
— Sheppard A. D. R. «Proclus, Philosophical method of Exegesis.
The Use of Aristotle and the Stoics in the Commentary on the Cm-
lylus», 147-151;
Sorabji R. «Proclus on Place and Interpénétration of Bodies»,
293-304;
Steel C. «Proclus et Aristote sur la causalité efficiente de
l'intellect divin»», 213-225;
— Tarân L. «Proclus and the Old Academy», 227-276;
— Westerink L. G. «Proclus et les Présocratiques», 105-112;
— WlûtlakerJ. «Proclus and the Middle Platonists», 277-291.
ON PROCLUS AND HIS INFLUENCE IN MEDIEVAL PHILOSOPHY, ed.
by E. P. Bos and P. A. Meijer. Leiden: Brill, 1992 [Philosophia
antique 53].
— Bdenvaltes W. «Primum est dives per se. Meister Eckhart und
der Libei de causis», 141-169.

420
БііЬміографин
— De Rijk L. M. «^Causation and Participation in Proclus. The
pivotal Role of "Scope distinction1' in his Metaphysica», 1-34.
— Mcijer P. A. «Participation and Henads and Monads in the Theo-
logia Platonica III 1-6», 65-87.
— Saffrey И. D. -Accorder entre elles les traditions théologiques:
une caractéristique du Néoplatonisme athénien», 35-50.
— Steel C. «Le Sophiste comme texte théologique dans
l'interprétation de Proclus», 51-64.
Саллюстий
Трактат «О богах и мире» (название дал Leo Allatius, nep-
вый издатель текста 1638). Французский перевод: Huchefort G.
P., 1960. Комментарий: Nock A. D. Salustius — concerning the
Gods and the Univers. Cambridge, 1926.
Саллюстия-философа книга о богах и мнре. Перевод
Ю.А.Шіічалпна / Учебники платоновскоп философин. М.:
ГЛК; Томск: «Водолей», 1995. С. 105-120.
Симпаикий
Сочинения и переводы:
CAG VII 1: In de Caclo, J. L. Heiberg, 1894.
CAG VIII: In Cat, C. Kalbfleisch, 1907.
CAG IX: In Phys. 1-4, H. Diels, 1882.
CAG X: In Phys. 5-8, H. Diels, 1895.
CAG XI: In de Anima, M. Hayduck, 1882.
Англ. перевод в колл. «The Ancient Commentators on
Aristotle», под руководством Richard Sorabji, London: Duckworth:
2. On Aristotle Physics VI, D. Konstan, 1989;
12. Corrolaries on place and time, transi, by J. O. Urmson,
annot. by L. Siorvanes, in trod, by R. Sorabji, 1991;
14. On Aristotle Physics [Phys. IV, 1-5, 10-14], J. O. Urmson,
introd. by R. Sorabji, 1992;

_____ ѢиЬлиографин 421
19. On Aristotle Physics [Phys. Vll], Ch. Hagen, 1994-
22. On Anstotle, On the Soul [de Anim. 1, 1-11, 4], rransl. by
J. O. Urmson and notes by P. Lauthner, 1995.
Латинский перевод в колл. Corpus Latinum Commentari-
orum m Anstotelem Graecorum. De Wulf-Mansion Centre.
V. 1 Commentaire sur les Catégories d'Aristote. Traduction
de Guillaume de Moerbeke, éd. critique, vol. 1 par A Pattin
1971.
V. 2 Commentaire sur les Catégories d'Aristote. Traduction
de Guillaume de Moerbeke, éd. critique, vol. 2 par A. Pattin
1975.
Simplicius. Commentaire sur le Manuel d'Épictète.
Introduction, édition critique du texte grec par 1. Hadot. Leiden; N.Y.;
Köln: E. J. Brill, 1996 [издание греч. текста и комментарий;
заменило усгаревшее издание: Dübner F. P., 1840. (Вместе с
«Характерами» Теофраста.)].
Ліітература:
Hudol L La tradition manuscrite du Commentaire de
Simplicius sur le Manuel d'Épictète // RHT 8 (1978) 1-108; Addenda et
corrigenda // RHT 11 (1981) 387-397. — Работы, предваряю-
щис издание: Simplicius. Commentaire sur le Manuel d'Épictète.
Hadot I. (éd.) Simplicius. Sa vie, son œuvre, sa survie. Actes du
Colloque international de Paris, 28 sept.—1er oct. 1985 (B.; N.Y.:
De Giuyter, 1987) [Peripatoi 15]:
— Blwnentlial H. «Simplicius (?) on the first book of Aristotle's de
Anima», 91-112;
— Bossier F. «Traductions latines et influences du Commentaire in
de Caelo en Occident (XIIIc-XIVe s>, 289-325;
— Cordero N. L. «Simplicius et l'école éléate*, 166-182;
— Hadot I. «La vie et Гоеиѵге de Simplicius d'après des sources
grecques et arabes»», 3-39;

422
Библиография
— Hadot L «Recherches sur les fragments du Commentaire de
Simplicius sur la Métaphysique d'Aristote», 225-245;
— Hadot P. «La survie du commentaire de Simplicius sur le
Manuel d'Épictète du XVe au XVIIe siècle: Perotti, Politien,
Stcuchus, John Smith, Cudworth», 326-367;
— Hoffmann Ph. «Catégorie et langage selon Simplicius. La
question du skopos du traité aristotélicien des Catégories», 61-90;
— Hoffvtann Ph. «Sur quelques aspects de la polémique de
Simplicius contre Jean Philopon», 183-221;
— Sorabji R. «Simplicius. Prime matter as extension», 148-165;
— Tarân L. «The text of Simplidus' Commentary on Aristotle's
Physics», 246-266;
— Tardieu M. «Le calendrier en usage à Harran d'après les
sources arabes et le Commentaire de Simplicius à la Physique
d'Aristote», 40-57.
Сириан
Syrian! In metaphysica commentaria, ed. G. Kroll / CAG VI 1.
B., 1902.
Siriano. Exegeta di Aristotele, I: Frammenti e testimonianze
dei Commentari all' Organon / Symbolon 14, lntroduzione, testo,
traduzione, note e commentari a cura di L Cardulio Firenze: La
Nuova Italia, 1995.
Спевсипп
Фрагменты:
Speusippus. Fragmenta, ed. i\ L. F. Lang / De Sneusippi Aca-
demici scriptis. Bonn, 1911; (repr.) Frankfurt a. M., 1964.
Speusippo, Frammenti, a cura di M. Isnardi Parente. Napoli:
Bibliopolis, 1980.
Spensippos of Athens. A critical study with a collection of the
related texts and commentary by L. Taran. Leicien: Brill, 1981
[Phiiosophia an tiqua 39].

Литература:
Merlan Ph. Zur Biographie des Speusippos// Philologus 1959,
Bd 103, H. 3/4, S. 198-214.
Tarrant H. A. S. Speusippus ontological classification //
Phronesis 1974, v. 19, № 2, p. 130-45.
Dillon J. The middle Platonists. L., 1977,19962, p. 11-22.
HalfwassenJ. Speusipp und die Unendlichkeit des Einen: ein
neues Speusipp-Testimonium bei Proklos und seine Bedeutung //
AGPh LXX1V 1992,43-73.
Тавр Кальвен
Dörrte И. L. Kalbenos Tauros. Das Persönlichkeitsbild eines
platonischen Philosophen um die Mitte des 2. Jahrh. n. Chr. //
Kairos 15, 1973, 24-35 = Idem. Platonica minora. München,
1976. S. 310-323.
«Теология Аристотеля»
Plotini Opera, ed. P. Henry et H.-R. Schwyzer, 1.11, P.;
Bruxelles, 1959 (p. XXV1-XXX1V: сведения о рукописях, изданиях
и, отчасти, составе арабских переложений Плотина; в этом
же томе в качестве параллели к соотв. местам греческого тек-
ста Плотина дан английский перевод арабского текста).
Badawi A. Plotinus apud Arabes. Cairo, 1955; ibid. 1966;
Koweït, 1977, p. (43)—(55), 1, 255.
Badawi A. La transmission de la philosophie grecque au
monde arabe. P., 1968 [Études de philosophie médiévale 56];
rééd. F., 1987.
Thillet P. Note sur la Théologie d'Aristote / Porphyre. La vie de
Ploûn. P., 1992.
Тимей (Псевдо-) из Локр
Timaios Lokros, Über die Natur des Kosmos und der Seele.
Komm. v. M. Baltes. Leiden: Brill, 1972 [Philosophiaantiqua21].

424
Библиографин
Timaeus Locrus, De natura mundi et animae. Überlieferung,
Testimonia, Text und Übersetzung v. W. Marg. Editio maior.
Leiden: Brill, 1972 [Philosophia antiqua 24].
Timaios of Locri, On the Nature of the World and the Soul.
Text, translation and notes by Th. H. Tobin. Chico [Cal]:
Scholars Press, 1985 [Texts and translations 26. Graeco-Roman
religious series 8].
Centrone B. La cosmologia delle pseudo-Timeo di Locri ed i]
Timeo di Platone // Elenchos 3, 1982. 293-324.
Трасилл
Tan ant H. Thrasyllan Platonism. Ithaka [NY]: Cornell Univ.
Press, 1993.
Феодор Азинский
Theodoros von Asine, Sammlung der Testimonien und
Kommentar von Werner De use / Palingenesia 6. Wiesbaden: Steiner,
1973.
Saffrey H. D. Le «philosophe de Rhodes» est-il Théodore
d\Asinée? / Mémorial André-Jean Festugière, études réunies par
E. Lucchesi et H. D. Saffrey. Genève: P. Cramer, 1984, 65-76.
Феон Смирнский
Theonis Smyrnaei philosopha platonki. Expositio rerum ma-
thematicarum ad legendum Platonem utiliuin. Rec. F. Hiller.
Leipzig, 1878 (repr. 1995)
Œuvres de Théon de Smyme traduites par j. Dupuis. P.:
Hachette, 1892. [Réimpression: Bruxelles, 1966. Texte grec et
traduction française.]
Филипп Опунтсккй
Philip of Opus, and the pseudo-Platonic Epinomis, изд. и ком-
ментарий L. Tarân. Philadelphia, 1975 [Memoirs of the
American philosophical Society 107].

Библпографин
425
De Laodamos de Thasos à Philippe d'Oponte, изд., перевод
и комментарий Fr. Lasserre. Napoli: Bibliopolis, 1987.
Филодем
Gaiser K. Philodems Academica. Die Berichte über Piaton und
die Alte Akademie in zwei herculanenschen Papyri. Supplemen-
tum Platonicum 1. Stuttgart; Bad Cannstatt: Fromman-Holzboog,
1988.
Filodemo, Storia dei Filosofi /Piatone e l'Academia (PHerc,
1021 e 164). Edizione, traduzione e commento a cura di T. Do-
randi. Napoli: Bibliopolis, 1991 [La Scuola di Epicuro 12]. —
Основополагающая работа при изучении истории Академии.
Филон Александрийский
Сочинения и переводы:
Editio maior. Cohn, Wendland, Reiter. 7 vol. B., 1896—1930;
ed. minor, 6 vol., 1895—1915.
Œuvres complètes, texte grec et traduction française sous la
direction de R. Arnaldez, C. Mondésert et J. Pouilloux. P.: Cerf,
1961—1975,35 vol.
La creazione del mondo. Filone di Alessandria. A cura di
G. Reale. Milano: Rusconi, 1978 [1 classici del pensiero: Sezione 1,
Filosofia classica e tardo antica].
On Flaccus. Ed. with an introd., transi, and commentary. Ed.
H Box. N.Y.: Arno Pr., 1979 [Greek texts and commentaries].
Kraus Reggiam CI. Filone Alessandrino. De opificio mundi. De
Abrahamo. De Josepho. Analisi criL, tesü tradotti e commentaü
Roma: Ateneo, 1979 [Bibliotheca Athena 23].
De Gigantibus and Quod Deus sit immutabilis, Tvvo treauses
of Philo of Alexandria. Ed. J. Dillon, D. Winston. Unco, 1983
[Brown Judaic Studies 25].

424
Библиѵграфин
Timaeus Locrus, De natura mundi et animae. Überlieferung,
Testimonia, Text und Übersetzung v. W. Marg. Editio maior.
Leiden: Brill, 1972 [Philosophia antiqua 24].
Timaios of Locri, On the Nature of the World and the Soul.
Text, translation and notes by Th. H. Tobin. Chico [Cal]:
Scholars Press, 1985 [Texts and translations 26. Graeco-Roman
religious series 8].
Centrone B. La cosmologia delle pseudo-Timeo di Locri ed il
Timeo di Platone // Elenchos 3, 1982, 293-324.
Трасилл
Tarrant H. Thrasyllan Platonism. Ithaka [NY]: Cornell Univ.
Press, 1993.
Феодор Азинский
Theodoros von Asine, Sammlung der Testimonien und
Kommentar von Werner Deuse / Palingenesia 6. Wiesbaden: Steiner,
1973.
Saffrey H. D. Le «philosophe de Rhodes» est-il Théodore
d'Asinée? / Mémorial André-Jean Festugière, éludes réunies par
E. Lucchesi et H. D. Saffrey. Genève: P. Cramer, 1984, 65-76.
Феон Смирнский
Theonis Smyrnaei philosophi platonici. Expositio rerum ma-
themaucarum ad legendum Platonem utilium. Rrc. F. Hiller.
Leipzig, 1878 (repr. 1995)
Œuvres de Théon de Smyrne traduites par j. Dupuis. P.:
Hachette, 1892. [Réimpression: Bruxeli.cs, 1966. Texte grec et
traduction française.]
Филипп Оиунтскнй
Philip of Opus, and the pseudo-Platonic Epinomis, изд. и ком-
ментарий L. Tarân. Philadelphia, 1975 [Memoirs of the
American philosophical Society 107].

,__ Библиография 425
De Laodamos de Thasos à Philippe d'Oponte, изд., перевод
„ комментарий Fr. Lasserre. Napoli: Bibliopolis, 1987.
Филодем
Gaiser K. Philodems Academica. Die Berichte über Piaton und
die Alte Akademie in zwei herculanenschen Papyri. Supplemen-
tum Platonicum 1. Stuttgart; Bad Cannstatt: Frornman-Holzbooff,
1988. 6
Filodemo, Storia dei Filosofi /Piatone e rAcademia (PHerc.,
1021 e 164). Edizione, traduzione e commente a cura di T. Do-
randi. Napoli: Bibliopolis, 1991 [La Scuola di Epicure 12]. —
Основополагаюшая работа при изучении истории Академии.
Филон Александрийский
Сочинения и переводы:
Editio maior. Cohn, Wendland, Reiter. 7 vol. B., 1896—1930;
ed. minor, 6 vol., 1895—1915.
Œuvres complètes, texte grec et traduction française sous la
direction de R. Arnaldez, C. Mondésert et J. Pouilloux. P.: Cerf,
1961—1975,35 vol.
La creazione del mondo. Filone di Alessandria. A cura di
G. Reale. Milano: Rusconi, 1978 [I classici del pensiero: Sezione 1,
Filosofia classica e tardo antica].
On Flaccus. Ed. with an introd., transi, and .commentary. Ed.
H. Box. N.Y.: Arno Pr., 1979 [Greek texts and commentaries].
Kraus Reggiani Cl. Filone Alessandrino. De opificio mundi. De
Abrahamo. De Josepho. Analisi crit., testi tradotti e commentati
Roma: Ateneo, 1979 [Bibliotheca Athena 23].
De Gigantibus and Quod Deus sit Immutabilis, Two treatises
of Philo of Alexandria. Ed. J. Dillon, D. Winston. Chico, 1983
[Brown Judaic Studies 25].

426
Ьаблиография
Paramelle J. Philon d'Alexandrie: Questions sur la Genèse 11,
1-7. Texte grec, version arménienne, parallèles latins. Genève:
Cramer, 1984 [Cahiers d'orientalisme 3].
Le origini del male. Filone di Alessandria. Trad, di Claudio
Mazzarelli. Milano: Rusconi, 1984. [1 classici del pensiero / Sezi-
one 1, Filosolia classica e lardo anticaj.
Filone di Alessandria: La filosofia Mosaica. La creazione del
mondo secondo Mosè; Le allégorie délie leggi. pref., apparati e
com men tari di R. Rad ice. Milano: Rusconi, 1987 [1 classici del
pensiero: Sez. Filosofîa class, e tardo-antîca].
Литература:
Leisegang H. Philon / RE XL1.
Mayei- G. Index Philoneus. B.: deGruyter, 1974.
Radice R. Filone di Alessandria. Bibliogr. generale; 1937—
1982. Napoli: Bibliopolis, 1983 [Elenchos 8].
ANRVV11 21:1. B., 1984.
Philo of Alexandria. An annotated bibliography, 1937—1986,
by R. Radice et D. T. Runia. Leiden: Brill, 198S.
Studia Philonica Annual. Ed. R. Radkc. 1989—
Billings Th. H. The Platonism of Philo Judaeus. Chicago, Diss.
1919.
Bréhier É. Les idées philosophiques et religieuses de Philon
d'Alexandrie [1925]. P.: Vrin, 1950.
Goodenough E. R. Introduction to Philo Judaeus. Oxford,
19622.
Philon d'Alexandrie. P., 1967 (материалы спмпозиума, по-
священного Филону; Лион, 1966).
Frazer D. M. Ptolemaic Alexandria. Oxford, 1972.
Nikiprowetzski V. Le Commentaire de l'Ecriture chez Philon
d'Alexandrie. P.: Cerf, 1977.
Nikiprowetzski V. Études philoniennes. P.: Cerf, 1997 (сборник
опубликованных раыее статей).

Ыіолиограф
Tobin Th. The Creadon of Man: Philo and the history of
interpretation. Washington, 1983.
Tobin Th. Was Philo a Middle Platonist? Some suggestions //
SPhA5(1993). P. 147-150.
Berchman R. M. From Philo to Origen: Middle Platonism in
transition // Brown Judaic Studies 69 (1984).
Runia D. T. Philo of Alexandria and the Timaeus of Plato.
Leiden: Brill, 1986 [Philosophia an tiqua 44].
Runia D. T. Redrawing the map of early middle Platonism;
some comments on the Philonic evidence // Mélanges Nikipro-
wetzky. 1986.
Runia D. T. Exegesis and philosophy. Studies on Philo of
Alexandria. Aldeishot: Variorum, 1990 [Getr. Zählung: 111.,
Collected studies series 332].
Runia D. T. Philo Alexandrian and Jew. Exegesis and
Philosophy / Studies on Philo of Alexandria. Great Yarmouth, Norfolk,
1990.
Runia D. T. Philo in Early Christian Literature: a Survey.
Assen, Minneapolis, 1993.
Runia D. T. Was Philo a Middle Platonist? A difficult question
revisited // SPhA5 (1993). P. 113-140.
Runia D. T. Philo and the Church Fathers, A collection of
papers by David Runia. Leiden: Brill, 1995.
Runia D. T. The text of the Platonic, citations in Philo of
Alexandria / Studies in Plato and the Platonic tradition. Essays
presented to J. Whittaker. Mark Joyal (Ed.). Aldershot/Brook-
tield/Singapore/Sydney: Ashgate, 1997.
Riedxveg Ch. Mysterienterminologie bei Platon, Philon und
Klemens von Alexandrien. B., 1987.
Riedweg Ch. Jüdisch-hellenistische Imitation eines orphischen
Hieros Logos. Tübingen, 1993.
Radice R. Platonismo e Creazionismo in Filone di Alessandria.
Milano, 1989.

428
Библиюграфия
Sterling G. E. Platonizing Mozes; Philo and Middle Platonism //
SPhA5(1993).
Borgen P. Philo of Alexandria, an exegete for his time. Leiden,
NY, Köln, 1997.
Филон изЛарисы
Фрагменты:
Wisniexvskï B. Philon von Larissa. Testimonia und Kommentar.
Breslau, 1982.
Mette И. J. Philon von Larissa und Antiochos von Askalon //
Lustrum 28-29 (1986-1987), p. 9-24.
Long/Sedley. Vol. I, p. 438-467; vol. II, p. 432-457.
Литература:
Glucker J. Antiochus and the Late Academy. Göttingen, 1978,
p. 13-91, 391-420.
Tanant И. Scepticism or Platonism? The Philosophy of the
Fourth Academy. Cambridge, 1985.
Görler W. Philon aus Larisa / GGP, Antike 4. S. 915-937.
I Фирмик Матерн
Firmicus Maternus Julius Junior, Mathesis. texte établi et
traduit par P. Monat. P.: Les Belles Lettres: liv. 1-11, 1992; liv. III-
V, 1994.
«Халдейские оракулы»
Фрагменты:
Kroll W. De oraculis Chaldaicis. Breslau, 1894 (repr.
Hildesheim, 1962).
Oracles Chaldaïque avec un choix de commentaires
anciennes. Texte et. et trad, par Ed. des Places. 3'* tir. revu et corrigé
par A. Segonds. P.: Les Belles Lettres, 1996* (1971, 1989")
[Collection Budé].
Литература:
Eclogae e Proclo de philosophia chaldaica, éd. A Jahn. Halle,
1891.

Бѵйяиография
429
Kroll G. De oraculis chaldaicis. Breslau, 1894 (Breslauer phi-
olog. Abh. VII, l) (penp. Hildesheim, 1962).
BidezJ. Vie de Porphyre. Gand, 1913 (Hildesheim, 1964).
Theiler W. Die chaldaïschen Orakel und die Hymnen des Sy-
nesios. Halle, 1942 [Schriften der Königsberger Gelehrten
Gesellschaft XVIII, 1], перепечатано в: Forschungen zum Neuplaton-
ismus. B., 1966.
Cumont F. Lux perpétua. P., 1949.
Festugière A.-J. La Révélation d'Hermès Trismégiste. P., 1953.
Vol. III.
Festugière A.-J. Hermétisme et mystique païenne. P., 1967.
Lewy H. Chaldaen Oracles and Theurgy. Le Caire, 1956 (P.,
1978) (1FAO, Recherches d'archéologie, de philologie et
d'histoire 13); b переиздании M. Tardieu (P., 1978) ценные
Compléments, среди которых cm.: Dodds E. R. New Light on the
«Chaldaean Oracles»; Hadot P. Bilan et perspectives sur les
«Oracles chaldaïques».
Woodhouse G. M. Gemistos Plethon, The Last of the Hellenes.
Oxford, 1986 (особенно р. 48-61: The Chaldaen Oracles).
Хрисанфий
Goulet R. Chrysanthios de Sardes / DPhA II, p. 320-323.
Цицерон
Lévy Carlos, Cicero Academicus. Recherches sur les Académiques
et sur la philosophie cicéronienne, 1992 [Coll. de l'École française
de Rome 162].
Грималъ /7. Цицерон. M., 1991. (O платонизме Цицерона:
c. 97 слл., c. 412 слл. и др.).
Элиас
Сочинення и переводы:
Busse A. (ed.) Eliae in Porphyrii Isagogen et Aristotelis Cate-
gorias commentaria. B., 1900 [CAG XV1I1 1].

430
Библиография
Элиас. Комментарий к Первой Аналитнке Аристотеля.
Перевод и примечания Ю. А. Шичалина / Время, истина, суб-
станция: от античной рациональности к средневековой. M.,
1991. G. 68-76.
Лнтература:
Sorabji R. (ed.). Aristotle Transformed. The Ancient Gommen-
tatoi s and Their Influente. L., 1990, p. 336-339.
Elias on the Prior Analytics (Mnemosyne, S. IV, 14, 1961,
126-139) / Texts and studies in neoplatonism and Byzantine
literature. Goll. papers by L. G. Westerink. Amsterdam, 1980.
Юлиан Отступник
Сочинения и переводы:
Juliani imperaloris quae supersunt, ret. F. G. Hertiein, t. 1—.
I Lipsiae, 1875-76.
j Julien (L'Empereur). Oeuvres complètes. P.: Les Belles Let-
' très [Gollettion BudéJ. 1, 1: Discours I-V, texte et. et trad, par J.
Bidez, 1932; 19722; I, 2: Lettres et fragments, texte et. et trad,
par J. Bidez, 1924; 1972'; II, 1: Discours Vl-IX, texte et. et trad,
par G. Rochefort, 1963; II, 2: Distours IX X1I: texte et. et trad,
par G. Lacombrade, 1964.
Пнсьма, пер. Д, E. Фурмана// ВДИ, 1970. № 1-3.
Литература:
Bidez J. La Vie de l'Empereur.Julien P., 1930.
Leipoidt J. Der römische Kaiser Julian in der Rcligionsge-
schichte. B., 1964.
Bowersock G. ИЛ Julian the Apostate. Gamb. (Tviass.), 1978.
Boujfartigue J. L'empereur Julien et îa culture de son temps.
P.: Etudes augustmiennes. 1992.
Аверинцев C. C. Император Юлиан и становлеиие «визан-
тинизма» / Традиция в ксторин культуры. М., 1978. С. 79-84.

Библиография
431
Ямвлих
De vita Pythagorica
De vita Pythagorica liber, ed. L. Deubner [1937], cur.
U. Klein. Leipzig: Teubner, 1975.
Переводы — нем. с греч. текстом: De vita Pythagorica liber,
hrsg., übersetzt und eingeleitet v. M. v. Albrecht. Zürich;
Stuttgart: Artemis, 1963; итальянский: Giamblico, La vita pitagorica,
a cura di L. Montoneri. Bari: Laterza, 1973, 1984; английский:
lamblichus, On the Pythagorean Life, translated with notes and
introduction by G. Clark. Liverpool: Liverpool Univ. Press, 1989;
на аніл. с греч. текстом: lamblichus. On the Pythagorean Way
of Life, text, translation, and notes by J. Dillon and J. Hershbell.
Atlanta: Scholars Press, 1991; французский: L. Brisson et A Ph.
Segonds. P.: Les Belles Lettres, 1996 [La Roue à Livres].
Protrepticus
Protrepticus, ed. H. Pistelli [1888]. Stuttgart: Teubner, 1967
[index verborum].
Aufruf zur Philosophic Übers, v. O. Schönberger. Würzburg:
Könighausen & Neumann, 1984. [Интересный немецкий пере-
вод.]
Jamblique, Protreptique, texte établi et traduit par Éd. des
Places. P.: Les Belles Lettres, 1989 [Collection Budé].
De communi mathematica scientia
De communi mathematica scientia, éd. N. Festa [1891], cur.
U. Klein. Leipzig: Teubner, 1975.
Ит. перевод F. Romano / Giamblico, 11 numéro et il divino.
Milano, 1995, p. 60-202.
In Nicomachi arithmeticam introductionem über
In Nicomachi arithmeticam introductionem liber, ed. H. Pis-
teüi [1894], cur. U. Klein, 1975. Stuttgart: Teubner, 1975. [Ит.
перевод F. Romano / Giamblico, Il numéro et il divino, Milano:
Rusconi, 1995, 203-39L]

432
Библгюграфия
De mysteriis
Les mystères d'Egypte, texte établi et traduit par É. des Places.
P.: Les Belles Lettres, 1966; 19953 [Collection Budé].
Theologoumena arithmeticae
Theologoumena arithmeticae, éd. V. de Falco [1922], cur. U.
Klein. Stuttgart: Teubner, 1975 (эти пять трактатов — 1, 2, 3, 4
и 7-я кн. «Свода пифагорейских ученмй»); ит. перевод F.
Romano / Giamblico, Il numéro et il divino. Milano, 1995, 394-530.
Фрагменты
De anima, trad, par A. J. Festugière / La Révélation d'Hermès
Trismégiste, t. Ill: Les doctrines de l'âme, 177-264. [Обширные
комментарии.]
In Piatonis Dialogos Commentariorum Fragmenta, with text,
transi, and comm. by J. M. Dillon. Leiden: Brill, 1973
[Philosoph ia antiqua 23].
O'Mearu D. Pythagoras revived. Oxford: Clarendon Pr., 1989.
Larsen I. B. t. Il, v. infra.
A
Литература
Общне работы
BidezJ. Jamblique et son école // REG, 1919, p. 29^0. (Cf.
Bulletin de l'Académie royale de Belgique, 1904, p. 499.)
Sichert M. Die Handschriften, Ausgaben und Übersetzungen
von Iamblichos De mysteriis. B., 1957.
Larsen ß. Dalsgaard. Jamblique de Chalcis. Exégète et
philosophe. Aarhus, 1972 (App. Testimonia et fragmenta exegetica).
Dillon J. Iainblichus of Chalcis/ AN RW II, 36.2, 862-909.
Taormina D. P. Critique de Plotin et de Porphyre. Quatre
études. P.: Vrin, 1999 (1: Formes qui jouissent de l'identité et du
repos et Formes qui jouissent du movement et de l'altérité dans la
métaphysique de Jamblique; II: De l'éternité et des temps chez
Jamblique; III: Jamblique contre Plotin et Porphyre: le débat sur

БѵЬлиография
433
l'acte et le mouvement; IV: Philosophie, théologie, théurgie. Le
débat sur le rôle et les limites de la raison).
Значение
Praechter K. Richtungen und Schulen im Neuplatonismus /
Genethliakon für Carl Robert. B.: Weidmann, 1910, 103-156.
Larsen B. D. La place de Jamblique dans la philosophie
antique tardive / De Jamblique à Proclus. Vandceuvres; Genève,
1975, 1-34 [Entretiens sur l'Antiquité classique 21].
Witt R. E. lamblichus as a Forerunner of Julian / De
Jamblique à Proclus. Vandceuvres; Genève, 1975, 35-68 [Entretiens
sur l'Antiquité classique 21].
Gersch S. From lamblichus to Eriugena. Leiden: Brill, 1978.
Steel C. The changing Self. A study on the Soul in later Neo-
platonism: lamblichus, Damascius, and Priscianus. Bruxelles,
1978.
Taormina D. P. 11 lessico delle potente delVanima in Giamblico
/Symbolon 10. Catania, 1990.
Религиозные воззрения
Cremer F, W. Die chaldaischen Orakel und lamblich. De mys-
teriis. Meisenheim am Glan: Hain, 1969 [Beitr. z. klass. Philol.
Heft 26].
Places É. des. La religion de Jamblique / De Jamblique à
Proclus. Vandceuvres; Genève, 1975, 69-102 [Entretiens sur
l'Antiquité classique 21].
Nasemann B. Théurgie und Philosophie in Jamblichs De Myst.
Stuttgart: Teubner, Beiträge zur Altertumskunde n° 11, 1991.

ХРОНОЛОГИЧЕСКАЯ ТАБЛИЦА
Хроіюлогнческнн пріінцііп в данноіі табліще может нарушаться в
юльэу расположсішя авторов по пресмствам (учіітелъ-учеіиік) н школам.
Напрпмср, сначала даются трн прсдставнтеля АфинскоГі школы: Тавр,
Ѵгтик, Гаргіократион, a затсм т.н. -иікола Гая». хотя сам Taft жііл раньшс
Гарпократпона. Особо отмсчены схолархп платоновскоП Академші. По-
кіимо платоников включсны представптелі» другнх школ, ііз сочшісішн
чоторых чсрпаются свсдеінія о сосгояііии соврсмснного платошізма (на-
ірнмср, Сснека). Отсугствне непосрсдствснііон хронолопіческои ііліі пре-
:мствснной связн отмечсио пустой сгрокой.
Ѵ/ІѴвек
Платин
ІѴвек
Филипп Опунтскин
Епдокс Кііидский
Спевсипп
Аристотель
Ксенократ
ІѴ/ІІІ век
Крантор из Сол
Полемон
Кратет из Трои
Аркссилай
Швек
Лакид из Кирены
ІІІ/ІІвек
Гегесин
Карнеад из Кирены
ок. 427—347
floruii 350
ок. 391—338
ум. 340/39, схоларх 347—339
384/3—322/1
396/95—312, схоларх 339—315
ок. 340/35—ок. 275
ум 266/5, схоларх 315/4
ум. 266/5, схоларх после Полемона
315/4—241/0,
схоларх после Кратета
ум. ок. 207,схоларх
214/3—129/8, схоларх до 137/6
Карнеад Младший,
сын Полемарха
схоларх 13 7/6—131/0

Хронологіічестя таблица 435
ІІвек
Гкратст из Тарса
Клитомах
рПанетий
[U/1 век
ГПоспдоніій
Гфилон 113 Ларисы
Гантіюх Аскалонский
Г Цицерон
Ѵівек
ІАндроніік Родосский
1 филодем
схоларх 131/0—127/6
187/6—110/109^
схоларх после Кратета |
ок. 185—109
135—51/50 1
ІІ/І в., схоларх после Клитомаха |
130/120 —после 69 ~ |
106—43, слушал Антиоха в Афинах 1
зимой 79/78 года |
11-й (10-й) глава Перипата 1
ок. 80—78 J
ок. 50
Деркиллид середина века
ІдоР.Х.— ІпоР.Х.
Евдор Алсксандрийский
Филоіі Ллександрийский
\Івск
1 Трасилл
1 Сенека
род. ок. 35
15/10доР.Х-
ум. ок. 36
ок. 5/4—65
- после 40

436
Хронологическая таблица
Аммоний, учитель Плутарха
Плутарх Херонейский
Эпиктет
Модерат
//// век
Никомах из Геразы
Теон из Смирны
II век
Апулей
Авл Геллий
Аноннмный комментарий к
"Теэтету"
Тавр (Кальвен)
Аттик
Гарпократион
Марк Аврелий Антонин
Гай
Альбин
Галси
Алкиной
Максим Тирский
ок. 5 — ок. 85
после 45 — после 120
ок. 55 — ок. 135
вторая половина века
деятсльность ок. 100
первая половина II века
ок. 125 — после 170
125/8? — после 177?
первая половина века
floruit 145
floruit 17G
вторая половина века
121—180
первая половина века
середина века
129—199
середина века?
ок. 125 — ок. 185
Ксльс
трактат «Против христиан» 178

Хронологичестя таблица
Халдейские оракулы
Гиеракс
Адраст Афродисийский
Кроний
Нумений Апамейский
ІІ/ІІІвек
Александр Афродисийский
/// век
Аммоний (Саккас)
Ориген-платоник
Плотин
1 Амслий
1 Диоген Лаэртий
1 Лонгин
[ ІІІ/ІѴвек
1 Порфирий
1 Ямвлих
1 Феодор АзинскиЙ
[іУееу
1 Дексипп
Марий Викторин
конец века " 1
середина века?
середина века " \
вторая половина века
вторая половина века
середина II—первая половина III
ум. после 242 |
середина века "|
ок. 205—270 ~~ |
середина — вторая половнгіа века
середина века |
|
210—275 1
232—301/5 "|
245 или до 280 — ок. 325 |
ок. 275 — ок. 360 1
первая половина века |
середина века

436
Хронологическая таблица
Аммоиий, учитель Плутарха
Плутарх Херонейский
Эпиктет
Модерат
І/ІІвек
Ннкомах из Геразы
Теон из Смирны
II век
Апулей
Авл Геллий
Лнонимный комментарий к
'Теэтету"
Тавр (Кальвен)
Аттик
Гарпократион
Марк Аврелий Антонин
Гай
Альбин
Гален
Алкиной
Максим Тиргкпй
ок. 5 — ок. 85
после 45 — после 120
ок. 55 —ок. 135
вторая половина века
деятельность ок. 100
первая половина II века
ок. 125 — после 170
125/8? — после 177?
первая половина века
floruit 145
floruit 176
вторая половина вска
121—180
первая половина века
середнна вска
129—199
ссредина века?
ок. 125—ок. 185
Ксльс
трактат «Против христиан» 178

ПХалдейские оракулы
І^Гиеракс
Адраст Афродисийский
рКроний
| Нумений Апамейский
\ІІ/ІІІвек
| Александр Афродисийский
| ПІ век
Аммоний (Саккас)
Ориген-платоник
1 Плотин
1 Амелий
1 Диоген Лаэртий
1 Лонгин
J Ш/ІѴвек
1 Порфирий
1 Ямвлих
1 Феодор Азинский
\ІѴвек
1 Дексипп
1 Марий Викторин
1
конец века I
середина века? |
середина века
вторая половина века
вторая половина века |
середина II—первая половина III |
ум. после 242 |
середина века |
ок. 205—270 |
середина — вторая половина века |
середина века
210—273 J
232—301/5 |
245 или до 280 — ок. 325 |
ок. 275 — ок. 360 J
первая половина века
середина века

438
Хронояогическая таблица
Сопатр Апамейский
1 Гимерий, сын Сопатра
Ямвлих Мл., сын Гимерия
Эдссий Каппадокийский
Максим Эфесский
Хрнсанфий из Сард
1 Евнапий из Сард
Саллюстий неоплатоник
Юлиан Отступник
Либаний
Гимерий из Вифинии
J ІѴ/Ѵвек
Гипатия
Синесий Киренский
Калкидий
Макробий
1 Ѵвен
1 Плутарх Афинский
Снриан
Домнин
Прокл
Марии
глава школы в Апамее после
смерти Ямвлиха в 325
первая половина — середина века
ок. 335—после400 |
ок. 280-290—до 355 |
казнен в 372 |
ок. 310—ок.390 1
345/346—ок. 420 |
трактат «О богах и мире» 363
331—363 |
314—393 1
между 300 и 310 — после 380 |
370?^ 15 1
370—413 J
IV—V век? |
floruit 400 1
ум.432 |
псрвая половина века
серсдина вска, ум. ок. 470
412—435 |
V/VÏ век?, свидетельсгва: вторая
половина V века

Хронологическак таблица
**-fsvnujiucï
Гиерокл
Гермий Александрийский
Ѵ/ѴІвек
Аммоний, сын Гермия
Исидор Александрийский
Дамаский
Симпликий
Иоанн Филопон
1 Олимпиодор Младший
\ѴІвек
1 Евтокий
1 Анонимные пролегомены
I к платоновской философии
1 Элиас
ѴІ/УІІвек
1 Давид-неоплатоник
1 Стефан Александрийский
іческая таЬлица 439
слушал Плутарха Афинского 1
первая половина — середина века
435/45—517/26
середина — втор. половина V века
ок. 462 — после 538
покинул Афины вскоре после 529
—______ 1
ок. 490—57(Г~
ок. 495 — после 565 |
1
первая половина века
середина века ~"~ ~|
вторая половина века|
конец VI — начало VII века
конец VI — начало VII века '

ГРЕКО-ЛАТИНСКИЙ КАБИНЕТ* Ю.АЛІІИЧАЛИНА(ГЛК)
РАЗВИВАЕТ СВОЮ ИЗДАТЫЬСКУЮ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
ПО СЛЕДУЮЩИМ НАПРАВЛЕНИЯМ
УЧЕБНИКИ, УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ И СЛОВАРИ
Для высшей школы
Вышли в свет
Козаржевский А. Ч. Учебник древнегреческого языка. 3-е изд.» испр. и
дополнеыное хрестоматией, включающей в себя ветхозаветные и иово-
заветныетексты, святоотеческие и богослужебныетексты. 1998.336 с.
Хрестоматия по истории древнего мира. Эллинизм. Рим. (Кафедра ис-
тории древиего мира Саратовского государственного универсктета.) 1998.
528 с.
Снеллъ Б. Греческая метрика. 1999.120 с.
История философии: Запад - Россия - Восток. Кн. 1. Философия древ-
ности и средневековья. Учебник для студ. вузов. 1995,1996,2000.480 с.
История философии: Залад-Россия -Всхжж. Кн. 2. Филгсофия XV—
XDC вв. Учебник для студ. вузов. 1997,1998.560 с.
История философии: Запад—Россия-Восток. Кн. 3. ФилоссхфияХІХ—
XX вв. Учебник для стуц. вузов. 1996,1998.448 с.
История филсхюфии: Запад - Россия - Всхлчж. Кн. 4. Философия XX
века. Учебник для студ. вузов. 1999.448 с.
Соколое Г. И. Ольвия и Херсонес (ионическое и дорическое искусст-
во).569с.(316илл.)
ШичалинЮ.А. История античного платонизма (в инстіпуциональном
аспекте). 2000.439 с.
Готоеятся к печати
Словарь церковнославянско-русских паронимов.
Суини Майкл. Курс лекций по средневековой философии, прочитан-
иых в ГЛК и ИФРАН в 1998/99 учебном году. Выпуск 1. Средневековая
христианская философия Запада. Выпуск 2. Средневековая мусульман-
ская и еврейская философия. Выпуск 3. Политическая философия Сред-
них веков.
Для начальаой н средней школы
Выииіи в свет
Кун H.A. Что рассказывали греки и римляне о своих богах и героях.
1992.272 с.
Коцман Н.Л., Ульянова И.Л. Учебник латинского язьжа для лицеев и
гимназий (часть 1). 1993.128 с.
ГаспароеМ.Л. Занимательная Греция. 1995.20003.384 с. (Совместно с
изд-вом «Новое литературкое обозрение».)

ЯковлевИ.В. Физика-9 в билетах. 2000.64 с.
ТрухинаН. Н., СмышляевА. Д Хрестоматия по истории Древней Гре-
ции(длясреднейшколы). 2000.377 с.
Готовятг.а ц- ПЪЧШН
Козловская М. В. Homo sapiens: морфология, физиология, психология,
экология, медицина (учебноепособие по анатомиии физиологиичелове-
ка для 9 класса средней школы).
Александроеа Н. В. Земля и люди. Часть L Пособие для 2-3 класса на-
чальнон шкзолы.
Длякласснчесіснхгнмяазнй
Вышли й сяет
ВейсманАД. Греческо-русский словарь. (Репршггнздания 1899 г.) 1991
688 с.
Петрученко О. Латинско-русский словарь. (Репршгг издания 1914 г.)
1994.816 с.
Orbis Romanus pictus. Римский мир в картинках. Началъная латинская
хрестоматия. 1994.144 с.
Книга для чтения по древнегреческому языку. 1996.144 с.
Книга для чтения по древнегреческому языку. 1999.2гс изд., испр. и
дополненное (с грамматическим справочником).
М. Tullius Cicero. Pro M. Caelio Oratio. Латинский текст и юмментарий
А.И. Ліобжина. С приложением статьи Ф.Ф.Зелинского о Цицероне.
Готовятсякпечати
Попов А. Н. Краткая грамматика гречесюго языка.
Овиднй. Избр. отрывкииз «Метаморфоз». Латинскийтекст(скомм.).
ПАРАЛЛЕЛЬНЫБ ТЕКСГЫ (Г№ЧЕСКИЙ/РУССКИЙ,
ЛАТИНСКИЙ/РУССКИЙ) С НАУЧНЫМ КОММЕНТАРИЕМ
Вышли в свет
Бонавентура. Путеводкгель души к Богу. (Л атинский и русскии тексты)
1993.192 с. j
Прокл. Комментарий к первой книге «Начал» Евклида. Введение. (Гре-
ческий и русский тексты) 1994.224 с.
йоанн Скотг Эриугена. Гомилия на ПрологЕвангелия отИоанна. (Ла-
тинскийирусскийтексты) 1995.352 с. _
Геаньини А. Описание Московии. (Латинский и русскии тексты) 199 й.
Бл. Августин. Пгзотивакадемиков.(Латинскийирусскийтекстьі) 1999.
192 с
Аврелий AezycmuH. Письмо к Целестину. (Латинский и русский тексты)
2000.16с.

Платон. Апология Сократа. (Совместно с издательством «Les Belles
Lettres».)
Филон Алсксандриііский. Толкования Книги Бытия.
Платои. Горгий. (Совместно с издательством «Les Belles Lettres».)
Платон. Фсдр. (Совместно с издательством «Les Belles Lettres».)
Платон. Филеб. (Совместно с издательством «Les Belles Lettres».)
Проісл. Комменгарий к I книгс «Начал» Евклида. Введсние. Изд. 2-е,
исправлснное и дополнеиное.
ГТрокл. Элемснты физики.
Плотии. Сочинсния (в хронологическом порядке).
АНТИЧНАЯ ПБДЛГОГИКА
Вышли н свет
Йегер В. Паидсіія. Том П. 1997.336 с.
МарруА.-И. История воспитания ваитичности (Греция). 1998.384 с.
Готовятся к печати
Йегер В. Пайдсйя. Том I (перевод с нсм.).
Йегер В. Пайдейя. Том Ш (псревод с нем.).
Йегер В. Греческая пайдейя и раннсе христианство (псревод с антл.).
МарруА.-И. История восггаташія в античности (Рим) (псревод с фраяц.).
Адо И. Свободныс искусства и философия в іслассичсской лревности
(псревод с франц.).
ФИЛОСОФСКИЕ ШКОЛЫ АНТИЧНОСТИ
Выщц y cffçm
Учсбники платоновской философии. (Совмсстно с изд-вом «Водолей»,
Томск.) 1995.160 с.
Фрагмеіпы ранних стоиков. Том 1. Зенон и его ученики. 1998.256 с.
Фрагменты ранних стоиков. Том 2. Хрисипп из Сол. Часті. I. Логичес-
кие и физические фрагменты. 2000.272 с.
СЕРИЯ «іМЕМУАРЫ РУССКОЙ ПРОФЕССУРЫ»
Вьчти ѵ cßtm
Шварц А.Н. Моя переписка со Столыпнным. Мси всспоминания о
Государе. 1994.368 с.
Воспоминания министра народного прссаещекия графа Ив. Ив. Тол-
стого. 1997.336 с.
Готовятся к тчсти
Модестов В. И. Виспоминапия и гтисьма.
КЛАССИЧЕСЮІЯ ДРШЕЮСТЬ СЖЩНЯ
Выииш a ceem
ШичилинЮ. А. Акіичіюсть-Европа-исторіія. 1999.208 с.

Готовятсякпечати
ОстерманЛ. A. О Солон! (История афинской демократии.)
Скобепьцин А. Нарцисс, или Мастерская взгляда (перевод с француз-
ского).
Столяров А. А. Свобода воли как проблема европейского морального
сознания (Очерки нстории: от Гомера до Лютера). 2000.208 с.
ЖУРНАЛ «ГРЕКШІАТИНСКИЙ КАБИНЕТ»
Вышли в свет
Выпуск 1.1992.80с. Выпуск2.1997.96с. ВьтускЗ. 1999.128с.
Готомтсякпечапт
Выпуск4.
Все имеющиеся в наличии издания можно приобрести,
a планируемые издания—заказать по почгге, по адресу:
.119435, Москва,Новодевичийтіроезд, д. 6а
тел.: (095)246-97-26,246-83-47, факс: (095)246-83-47
e-mail, info@mgl.ru http://www.mgl.ni

ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ СТРУКТУРЫ
ГРЕКО-ЛАТИНСКОГО КАБИНЕТАФ
Курсы древних языков (древнегреческого и латыни) работают с 1990
года. Основной курс рассчитаи на четыре семестра: I — основы грамма-
тикн м синтаксиса; 11 — продолжеиие курса грамматики и сикгаксиса,
переход к орнгинальным текстам; 111 — классическая проза (Ксенофонт,
Исократ, Платон), закрепление павыков чтенпя связного текста; IV ce-
местр — проза и стихи (возможно чтение авторов по выбору группы).
Закончившим курсы предоставляется право бесплатно посещать лк>-
бые занятия по древним языкам, и для них—также бесплатно—организу-
іотся специальные курсы.
Запись на курсы: каждыГі сеитябрь u январь.
Занятия: февраль—апрель, октябрь—декабрь.
Подготовігтелыіый класс класснческой гимиазии (прогимназия) ра-
ботает с 1992 года. Занятия в прогимназни ведутся для детеіі 9—10 лет,
нерешедших в иоследний ісласс начальной школы н желающих в донолне-
ние к школьным прсдметам изучать латынь, геомстрию Евклида, нсторию
дрсвнегомііра, исторню нскусства. Едннствениып кріітерий иабора в про-
гнмназшо — жслание детеіі занііматься теми предметамп, которые мы
предлагаем. Занятня проводятся два раза в неделю. Детям. успешно
заннмавшнмся в прогнмиазин, предлагается продолжить образование в
Класснческоп і нмназин.
Запись в пропімназию с мая до 30 сентября.
Классическая гимназпя при Греко-лятиііском кабинетс^ Ю. А. Ши-
чалина. Лнцснзия СЛОД 002496-Ы, per. № 067.98У.
Гимназия открьиіась 1 сеитября 1993 іх>да молебиом в Спасской церк-
ви Заиконоспасского монастыря, где размсщалась Славяно Грско-Латин-
ская Академия. Мы стремимся визродить в Москвс традіщиопиый для
Россин коица XIX— начала XX вска тііп учебиого заведения копсерватмв-
нон орнентации, имеюшего иелью формнрование целостнон социально
активной лнчисхгги, нодготовленной к полученню высшего (уииверситет-
ского) образования ио любой специальностіі и способиоіі к активной дея-
тельности на любом общественно полезком поирищс.
Первыіі класс гнмназніі соответствует пятому классу срсднен школы.
Обучение проводится втечсние семи лет. Основу образоваиия составля-
ют три блока днсииплин: древшіе языки, магематические науки, Закон
Божий. Заиятня по Закону Божию проводит иравославныл священник
по благословению Святеншего Патриарха Московского и Всея Руси Алек-
сия II. Для поступления в прогимназию и обучения в гимназии нет кон-
фессионального барьера, наша гимназия — светское учебное заведение.
Но выбор в пользу нашей гимназин предполагаетответствепное отноше-
нне родителей и детей к ее установкам и программе.

Занятия Закоиом Божиим включают знакомство с иерковиославяиским
языком h дополняются занятиями хоровым пеиием; no благословению
священника дети участвует в церковных службах.
Специальное внимание уделяется отечествеиной литературеи истории.
В нрограмму входит изучение новых языков: обязательное—аиглий-
ского и французского, немеикого — по желанию учащсгося.
Серьезное внимание уделяется воспитанию художествеииого вкуса
учащихся: пімназисты занимаются рисованием, аходящим в состав курса
по истории искусства, пластикой и бальиыми танцами; иачиная с прогим-
назии ведется серьезное музыкальное образование: помимо занятий в
православиом хоре, детіі знакомятся с историей музыки, поютпо-латыии,
по-французски, по-анпіийски. В конце каждого полугодия гимназисты ста-
вятспектакли.
Программа предполагает регулярное посещение музеев Москвы и экс-
курсші по городу, практику в Государственном Эрмитаже в Санкт-Петер-
бурге, поездки no историческим центрам России.Греции.
В 1999 н 2000 гп состоялось два выпуска Классической гимиазии. Все
выпускники классической гимназии успешио поступили в различные вузы
Москвы (МГУ. МГИМО, РГГУ, Высшую экономическую школу, Тимиря-
зевскую Академию).
Проводится набор в I класс Начальной школы при ГЛК (per.
№ 002001139) детей в возрасте 6,5—7 лет. Кроме обязательных предметов,
предусмотренных базисным планом, предлагаются заиятия лепкой и ри-
сованнем, хореографией, церковным пением.
3 мая 2000 года начальная школа прошла государствениую регистра-
цию в Московской регистрациоиной палате.
С 1 октября 1999 года работает Подготовительиое отделение Высшей
классической школы при Г^еко-латинском кабинете®. Занятие проходят
в очной (вечерней) и заочной форме обучения по следующим ііредме-
там: русскіій язык и литература, иностраииый язык, история, математика,
физика, латинский и древнегреческий языки, закон Божий. Сотрудники
ГЛК разрабатывают авторские программы и методические пособия, иа-
правленные на полноценное освоение школьного материала по перечис-
ленным дисциплинам, a также на подготовку к посіуплению ие только в
Высшую классическую школу, но и в любое другое высшее учебное заве-
деиие.

ОБЩЕСТВЕННАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ
«Ренннтели просвещемия»
По инициативе Греколатинского кабинета* Ю. А.Шичалина н учрсж-
денной им Классической гимназии в Москве создана региональиая обще-
ственная организация «Ревнители просвсщения» (свидетельство о регист-
рации Миішстерства іостиции РФ № 9344 от 10 июня 1998 г.). Цель органи-
зации — развитие традиционных форм добротного начального, среднего
и высшего образования в России в государственньтх и частиых, a также в
духовных школах: в гимназиях (в псрвую счередъ—классических), лицеях,
ссминариях и других традициоиных для России образовательных структу-
рах. С целью формирования инфраструктуры, обсспечивающей реаль-
ный подъем средиего образования в России, предполагается:
-=- сотрудничество с дошкольными, начальиыми и высшими учебны-
ми заведсниями, государствеииыми и частными, a также с высшнми ду-
ховиыми школами;
с российскими, иностранными и мсждународными образовательны-
ми и научными организациями;
с федеральными и городскими правитсльствснными структурами,
занимающимися образованисм (министсрствами, комитетами), атакжс с
Учебным Комитстом при Священном Синоде Русской Православной
Церкви;
с государственными и частными фондами;
со всеми издатсльскими, производствсннілш, строительными, торго-
выми, туристическими, реіслалшыми и др. организациями любых форм
собственности, обеспсчивающими организацию и всдеігие образователь-
ных процессов;
—созданис методичсских и информационных центров, обслуживаіо-
щих образовательный процесс;
—создание юридических служб, обеспечивающих правовую поддер-
жку семей, обучающих детей в России, и оргаиизаций ліобых форм соб-
ственности, занимающихся обучением детей;
— всесторонисс содействие созданиюструктур, занимающихся под-
готовкой и переподготовкой кадров, организацисй и оснащением учебно-
го процесса;
—привлечение средств государственных структур, отечествеиных и
зарубежиых органиэаций к прздприятий любых форм собствснности н
частных лиц на развитке традиционных форм добротного образования в
России.
В мае 1999 года созлан Пермсхкй фготаал «Ревнителей просвещения»,
целъю которого является учреждение Пермской классичсской гіпѵжазии.

Аналогичная работа ведется в Екатерннбурге, Томске, Саратове, Ульянов-
ске, Псрсславлс Залесском, Рязанн, Клнну, в связи с чсм встает вопрос о
прндании обществснной организации «Ревнители просвещения» статуса
общероссийской.
Олной из ближайших целей общсственной организадии «Ревнители
просвещения» является созданис в Москвс Центра классического образо-
вання и учености на базе Греко-латинского кабинета* и учрежденной им
Класснческой гимназнн.
Для центра первоочередной задачсй является создание библиотеки,
содержащсй лучшие серийные издания греческих и латинских авторов
классического и позднего периодов, a такжс сочннения Отцов Церквн,
внзантийских и западных авторов Средних веков и Возрождения, равно как
н представнтелей гуманнстичсской традиции Нового времени.
30 марта 2000 года Московский Благотворнтельный совет (пред.
ІО.М.Лужков) утвердил и присвоил статус «московская городская благо-
творнтельная программа» программе «Создание Московского междуна-
родного Цснтра Классического образования» (протокол № 7-96^003/0), пред-
ставлснной Классической гимназией при ГЛК(сертификат№136).
Деятельность организации «Рсвнители просвещения» получила бла-
гословение Святейшего Патриарха Московского и Всся Руси Алсксия II.
Все образоеателыше структуры ГЛК и правление общественной
оргаішіации «Ревншпсли просвещеиия» находятся no адресу:
119435, Москва, Новодевичий проезд, д. 6а
Справки no тсл. 246-97-26, 246-83-47
факс: 246-83-47
e-mail: info@mgl.ru
http://www. mgl.ru