Ш

NEW
THEORIES
OF REVOLUTION
by Jack Woddis
A commentary on the views
of Frantz Fanon, Regis Debray
and Herbert Marcuse
LAWRENCE AND WlSHART
LONDON 1972

ДЖЕК УОДЛИС
ШОБЫЕ»
ТЕОРИИ
РЕВОЛЮЦИИ
Критический анализ взглядов
Ф. Фанона,
Р. Дебре,
Г. Маркузе
Перевод с английского
Общая редакция и предисловие
Ю. А. КРАСИНА
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»
МОСКВА 1975

Перевод
С. К. АЛЕКСАНДРОВА, Е. С. ЛАГУТИНА,
В. П. УЛАСЕВИЧА, Д. А. ШАРИФА
Научный редактор Л. В, БЛИННИКОВ
Редакция литературы по философии
© Перевод на русский язык с изменениями, «Прогресс», 1975
yJ0506i81 13.75
006(01)—75 °

ПРЕДИСЛОВИЕ
Имя Джека Уоддиса хорошо известно советскому
читателю. Книги английского ученого-коммуниста, видного
исследователя-африканиста уже не первый раз
переводятся па русский язык. Предыдущие работы Дж. Уоддиса
были посвящены истории национально-освободительного
движения в Африке, его особенностям, движущим силам,
перспективам развития. Настоящее исследование выходит
за рамки этих проблем. Автор обращается к анализу
содержания, истоков и методологии современного
мелкобуржуазного радикализма. И хотя пик влияния Ф. Фано-
на, Р. Дебре, Г. Маркузе — теоретиков, с которыми
полемизирует Дж. Уоддис, уже миновал, книга целиком
сохраняет свою актуальность, так как в ней подняты
принципиальные вопросы теории современного мирового
революционного процесса, которые при каждом обострении
классовых боев вновь и вновь выдвигаются на авансцену
идеологической борьбы.
Характеризуя социальную революцию пролетариата
как мировой процесс, В. И. Ленин указывал на ее
сложность и противоречивость. Эта революция не представляет
собой фронтального столкновения двух противостоящих
друг другу армий, одна из которых выступает за
социализм, а другая — за капитализм. В мировом
революционном процессе переплетаются многообразные течения
и'потоки освободительного движения. Наряду с рабочим
классом в нем участвуют полупролетарские и мелкобуржуазные
массы. При этом мелкая буржуазия включается в
революционное движение со всеми своими предрассудками,
вносит в него присущие ей слабости: анархизм, нетерпение,
национализм^ колебания, ультрареволюционные настрое-

6
ПРЕДИСЛОВИЕ
ния. Эти слабости сказываются и на развитии общественно-
политической мысли. Их теоретическим выражением и
являются концепции мелкобуржуазного радикализма.
В наше время на обширных территориях Азии,
Африки и Латинской Америки в борьбу против империализма
включились огромные, исчисляемые сотнями миллионов,
массы крестьянского и мелкобуржуазного населения. Этот
в целом прогрессивный процесс имеет вместе с тем и
некоторые побочные продукты негативного характера. В
частности, рост освободительного движения сопровождается
возрождением на почве мелкобуржуазной
революционности наивных и ошибочных теоретических представлений,
с которыми рабочее движение развитых капиталистических
стран уже сталкивалось в прошлом. Казалось бы, навсегда
похороненные воззрения мелкобуржуазного радикализма
заново рождаются даже в зоне развитого капитализма, где
вступающие в активную борьбу массы молодежи,
студенчества, радикальной интеллигенции, городских средних
слоев как бы повторяют по-своему этапы пути, давно
пройденные рабочим движением. Анализ и критика взглядов,
в которых мелкобуржуазная революционность находит
теоретическое выражение,— одна из актуальных задач
марксистской науки. Большой позитивный вклад в решение
этой задачи вносит новая книга Дж. Уоддиса.
Несколько слов о подходе автора к предмету
исследования. Критика мелкобуржуазных концепций революции
в книге не ограничивается просто противопоставлением
последних выводам и положениям марксистско-ленинской
теории. Марксизм-ленинизм — творческое, развивающееся
учение, постоянно обогащаемое опытом революционного
движения. Практика революционной борьбы нуждается в
творческом осмыслении с марксистских позиций. Именно
таков фундамент действительно научной критики
немарксистских и антимарксистских концепций, вырастающих
из ложного или одностороннего объяснения особенностей
и черт реального революционного процесса. Революция —
слишком серьезное дело, чтобы игнорировать новые
теории. Их надо подвергнуть тщательному анализу в
сопоставлении с действительностью, научно объяснить те
явления и процессы, на ошибочном толковании которых
строятся тенденциозные выводы^ «Мы должны уметь от-

ПРЕДИСЛОВИЕ
7
личать творческое развитие науки о революции,— пишет
Дж. Уоддис,— от новых мифов и легенд, пользующихся
временной популярностью среди определенных кругов в
силу своей внешней привлекательности, «революционной»
дерзости или чаще всего в силу содержащихся в них
отдельных правильных положений, применимых в
определенных специфических условиях» (стр. 34) К
Главная тема исследования Дж. Уоддиса — роль
рабочего класса в современном мире. Выбор этой темы не
случаен. Мелкобуржуазный радикализм, в какой бы форме
он ни выступал, подвергает сомнению или просто
отрицает революционность рабочего класса. Поэтому, критикуя
взгляды Фанона, Дебре и Маркузе, автору приходится
концентрировать внимание на обосновании
революционной роли современного рабочего класса, привлекать
фактические данные, характеризующие развитие рабочего
движения в различных зонах мира.
Структура книги весьма проста. Она состоит в
основном из трех разделов, не считая вводной теоретической
главы. В первом рассматриваются воззрения Франца
Фанона и соответственно проблемы революционного
движения в Африке. Второй раздел посвящен критике
концепции Режи Дебре и проблемам освободительной борьбы в
Латинской Америке. В третьем — анализируются взгляды
Герберта Маркузе и ставятся вопросы революционного
движения в зоне развитого капитализма. Каждая часть
представляет собой самостоятельное исследование, в то же
время все они внутренне связаны и в совокупности дают
целостную картину борьбы рабочего класса
несоциалистической части мира.
Раздел об Африке написан с большим знанием дела.
Вопросы, о которых повествует автор, изучены им очень
тщательно. Он оперирует большим фактическим
материалом, подробными статистическими данными чуть ли не
но каждой стране этого района мира. Поэтому, как
правило, его выводы в полемике с Ф. Фаноном выглядят
весьма убедительными, обоснованными.
Ф. Фанон известен не только как идеолог левого
радикализма. Он был выдающимся революционером,
активным участником алжирской революции. И автор отзывает-
1 Здесь и далее указаны страницы настоящего издания.

8
ПРЕДИСЛОВИЕ
ся о нем с большой теплотой и симпатией. Заблуждения
Фанона — это заблуждения борца, вся жизнь которого
отдана революции. Именно поэтому необходимо давать отпор
всем попыткам реакционных идеологов использовать
непоследовательность и ошибки Фанона в целях изоляции
развивающихся стран от естественных союзников —
социалистических стран, рабочего класса и демократических
движений зоны развитого капитализма. Несомненная
заслуга Фанона заключается в том, что он попытался
оценить перспективы революции в Африке, исходя из
анализа ее классовой структуры. И вместе с тем ошибочные
представления африканского революционера о движущих
силах революции на континенте нуждаются в
принципиальной научной критике.
Ф. Фанон идеализирует крестьянство, не замечая
таких его слабостей, как неграмотность, забитость,
политическая пассивность. Впадая в обычную для левого
экстремизма крайность, Ф. Фанон абсолютно отрицает какие-либо
революционные возможности национальной буржуазии.
Вскрывая несостоятельность этих взглядов, Дж. Уоддис
стремится показать конкретно лицо африканской
буржуазии: ее особенности, противоречивость положения,
незрелость, дифференцированность. «Путь африканских стран,—
замечает он,— не будет легким и коротким. Энтузиазм
в отношении социалистического будущего не должен
заслонять ни достигнутой стадии, ни громадных
препятствий, которые еще предстоит преодолеть. Экономическая,
социальная и культурная отсталость Африки требует от
революционных сил использования любой возможности
для изменений, извлечения пользы из каждого
потенциального противоречия между национальной буржуазией и
империалистами» (стр. 133).
Основная ошибка Фанона состоит в отрицании
революционной роли рабочего класса, который якобы
«обуржуазился» и занимает привилегированное положение в
обществе.
Вопреки этим утверждениям факты свидетельствуют,
что только небольшая часть рабочих континента занимает
привилегированное положение. Подавляющее же
большинство африканских рабочих относится к числу
неквалифицированных и низкооплачиваемых. Но главное состоит в
том, что по своему объективному положению рабочий класс

ПРЕДИСЛОВИЕ
9
дфрики обладает большим революционным потенциалом.
Об этом говорят приведенные в книге данные о развитии
рабочего движения в странах Западной, Восточной,
Центральной, Северной и Южной Африки. Именно
рабочие часто задавали тон национально-освободительной
борьбе. Своими самоотверженными действиями, инициативой,
жертвами, решительностью они пробуждали другие слои
населения, вдохновляли весь народ на сопротивление
колонизаторам. Истинный смысл попыток преуменьшить
роль рабочего класса в национально-освободительных
революциях состоит в том, что рабочий класс хотят
отстранить от участия в определении путей развития
освободившихся стран.
Дж. Уоддис решительно отстаивает тезис об
авангардной роли рабочего класса в африканской революции. И эта
позиция является совершенно правильной. Думается,
однако, что в самом подходе к обоснованию роли рабочего
класса в Африке было бы неправомерно ограничиваться
«континентальной меркой». «Африканские
страны,—отмечается в монографии,— либо станут капиталистическими, и
в этом случае у руководства страны будет стоять
буржуазия, либо пойдут по пути к социализму, что требует
создания государства, руководимого рабочим классом» (стр. 223).
При такой постановке вопроса перспективная цель
довольно длительного процесса революционного развития
африканских стран — политическое созревание рабочего
класса, создание и превращение в ведущую силу революции
марксистско-ленинской партии, утверждение
государственной власти, руководимой рабочим классом,—
выдвигается в качестве предварительного условия
социалистической ориентации освободившихся стран. Тем самым
борьба за продвижение в направлении к социализму
(конечно, через промежуточные ступени переходных
социально-экономических и политических форм) на
неопределенный период времени, по существу, снимается с повестки
дня, так как на нынешнем этапе во многих африканских
странах пролетариат еще малочислен и политически
неорганизован.
Конкретный анализ структуры африканского
пролетариата, его общественного сознания, психологии, мотивов
поведения, политических симпатий, идеалов, стремлений
Довольно ясно обнаруживает противоречие между нынеш-

10
ПРЕДИСЛОВИЕ
ним низким уровнем развития африканского пролетариата
и весьма высокой степенью пролетарского,
социалистического влияния на весь ход национально-освободительных
революций. Именно благодаря этому для освободившихся
стран открылась возможность реальных шагов по
некапиталистическому пути, возможность социалистической
ориентации еще до того, как национальный пролетариат
превратится в «класс для себя», во вполне самостоятельную
политическую силу, в гегемона революционного движения.
Объяснить это своеобразие революционного процесса
в зоне национального освобождения невозможно, если
учитывать только континентальные масштабы. Влияние
пролетариата на африканскую революцию значительно
шире. Оно включает в себя воздействие на
революционный процесс в странах континента международного
рабочего класса, его высшего завоевания — реального
социализма. Это воздействие выразилось в том, что коренное
изменение соотношения мировых сил в пользу социализма
создало благоприятные условия для ликвидации
колониальной системы империализма на большей части Африки.
Оно выразилось в прямой поддержке
национально-освободительных революций социалистическими странами,
рабочим классом бывших колониальных держав. Кроме того,
это было воздействие притягательной силы примера,
исторического опыта социалистического преобразования
общества. Реальный социализм и его международное
влияние стали фактором, в огромной мере способствовавшим
распространению в Африке идей марксизма-ленинизма.
Воздействие реального социализма сказалось на
расстановке, позициях, политическом поведении
социально-классовых сил национально-освободительных революций на
континенте.
Стремлепие объяснить роль пролетариата в Африке,
не раскрывая одновременно воздействия мирового
социализма на ход и перспективы
национально-освободительного движения, может привести к упрощению сложной
диалектики взаимодействия революционных сил
современности, к односторонним оценкам сущности и
возможностей национально-демократических партий. Политика
последних часто непоследовательна, что объясняется в
конечном счете их противоречивой социальной природой.
Однако развитие национально-освободительного движения

Предисловий
11
jюназывает, что у них есть способность двигаться по
некапиталистическому пути. Кстати, в книге Дж. Уоддиса это
понятие, как и понятие «революционная демократия», не
раскрывается. По мнению английского ученого,
социальная база национально-демократических партий и
режимов — мелкая буржуазия, крестьянство,
люмпен-пролетариат. Идеалом их воззрений, в том числе и воззрений Фа-
нона, выступает утопическое социалистическое общество,
основанное на крестьянстве и других непролетарских слоях.
Несомненно, социальная база националыю-демократи-
ческих партий довольно пестрая. В их социалистических
теориях зачастую содержатся утопические и религиозные
элементы. Но если брать процесс возникновения и
развития этих партий во всей его сложности, то необходимо
признать, что во многих странах они опираются и на
определенные пролетарские слои. В развитии
национально-демократических партий наряду с консервативными, а порой
даже антикоммунистическими тенденциями наблюдаются
и прогрессивные тенденции, тяготеющие к научному
социализму, к марксистско-ленинской идеологии.
Характеризуя утопический социализм начала XIX в.,
К. Маркс и Ф. Энгельс отмечали, что он отражает и
взгляды пролетариата того периода, когда этот класс «еще
находится в очень неразвитом состоянии и представляет себе
поэтому свое собственное положение еще
фантастически...» 1. В иной обстановке, на ином витке всемирной
истории и потому в иной форме это явление повторяется
в зоне национального освобождения. В политике и
идеологии революционно-демократических партий отражается,
видимо, -не только мелкобуржуазная природа сил,
входящих в состав их социальной базы, но и, по крайней мере
в ряде стран, недостаточный уровень политической и
идейной зрелости пролетариата.
Пути дальнейшего развития
национально-демократических партий не предопределены фатально. В их
политике и идеологии верх могут взять консервативные
тенденции, и тогда, конечно, дорога для социалистической
ориентации в их деятельности будет перекрыта. Но могут
одержать победу и прогрессивные тенденции, что откроет
путь для более смелых шагов по некапиталистическому
1 К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. 4, стр. 456.

12
ПРЕДИСЛОВИЕ
пути. В этом случае, как уже отмечалось в дискуссиях
марксистов, в перспективе не исключена возможность
постепенного перехода революционно-демократических
партий на платформу научного коммунизма. Эволюция
революционной демократии, конечно, во многом будет
зависеть от темпов роста и развития пролетариата, от
активности марксистских сил, от позиций коммунистических
партий там, где они есть.
Дж. Уоддис решительно осуждает преследования
коммунистов в некоторых странах, сбросивших колониальное
иго. В марксистских документах не раз подчеркивалось,
что коммунистов нельзя отстранить от участия в
национально-освободительных революциях. Антикоммунизм в
освободившихся странах может лишь ослабить эти
государства перед лицом империализма и поставить под угрозу
достигнутые завоевания. Напротив, сотрудничество
коммунистов и революционных демократов создает прочную
базу единства прогрессивных патриотических сил,
способных не только отстоять и упрочить национальную
независимость, но и осуществить глубокие
социально-экономические преобразования.
За последние годы марксистская теоретическая мысль
все чаще обращается к Латиноамериканскому континенту.
Кубинская революция дала мощный толчок глубинным
процессам серьезных изменений в массовой базе
революционного движения. Эти изменения в своеобразной форме
прорываются на поверхность то в одной, то в другой
стране, служат источником исторического опыта,
обогащающего теорию и практику революции. В книге Дж. Уоддиса
эти вопросы рассматриваются в связи с критикой
леворадикальных концепций Р. Дебре, получивших в середине
60-х годов XX в. довольно широкую известность.
Р. Дебре — личность иного типа, нежели Ф. Фанон.
Последний прежде всего революционер. Он ошибается, но
он пишет о проблемах, выстраданных им в практической
борьбе, пишет страстно, самозабвенно. Дебре — не
лишенный таланта французский публицист. Он учился
марксизму, но так и не смог понять живую душу марксова
учения — диалектику. Отсюда его доктринерская склонность
к преувеличениям, односторонним безапелляционным
оценкам, беспомощность в анализе противоречий
революционного процесса, соотношения объективного и субъективно-

ПРЕДИСЛОВИЕ
13
го факторов общественного развития. Естественно, Дебре
не вызывает к себе тех симпатий, которые по праву
выпали на долю мятущегося революционера Фанона.
Дж. Уоддис спокойно, но беспощадно вскрывает
невежество Дебре в вопросах теории, его поверхностность, его
упрощенческий подход к революции. «Революция,—
пишет английский ученый,— дело серьезное. Ее нельзя
осуществить субъективными пожеланиями или бодрым
выкрикиванием революционных лозунгов. И серьезные
революционеры должны чувствовать ответственность перед
народом — перед рабочими, крестьянами, студентами,
интеллигенцией, перед всеми теми, кто на своей спине
ощущает любые ошибки людей, претендующих на руководство
ими» (стр. 239). С этих позиций ученый-марксист сурово
осуждает субъективистскую и безответственную
концепцию французского публициста.
Для Дебре «весь процесс революции можно объяснить
как действия нескольких сотен партизан, которые
лавиной обрушились с гор, освободили города и начали строить
социализм. Какую помощь они получили, как была
завоевана поддержка народа, как народ, особенно рабочий
класс, был привлечен на сторону социализма, как был
выкован союз рабочих и крестьян, как были полностью
разбиты враги революционного единства, поборники
антикоммунизма, и как были свергнуты их марионетки в
профсоюзном движении...— все это для Дебре книга за семью
печатями. Но именно эти проблемы составляют
сердцевину революции. Без их решения вообще не было бы
разгрома Батисты и тем более перехода к социализму»
(стр. 285). В противовес легковесным претенциозным
выводам французского публициста Дж. Уоддис дает
широкую и всестороннюю картину нарастания и
развертывания кубинской революции, анализирует ее предпосылки,
прослеживает цепь политических событий 20—40-х годов,
подготовивших почву для ее победы.
Воздавая в полной мере должное выдающемуся
революционному лидеру Фиделю Кастро, его ближайшим
соратникам, английский ученый скрупулезно анализирует
взаимодействие тех социальных и политических сил,
которые подготовили и обеспечили блестящую победу,
Документы, статистические данные, высказывания Ф.
Кастро, Че Гевары, других деятелей революции, свидетельства

14
ПРЕДИСЛОВИЕ
участников борьбы, исследования историков не оставляют
камня на камне от досужих вымыслов Дебре о
пассивности рабочего класса, о якобы решающей роли в
революции студентов, о бездеятельности коммунистов. В
монографии не обходятся ошибки, допускавшиеся в тех или
иных вопросах Народно-социалистической партией Кубы,
говорится и о трениях, существовавших одно время
между коммунистами и другими революционными
организациями, о предрассудках, затруднявших
взаимопонимание. Это были моменты сложного процесса сближения
родственных по духу революционных сил. В практике
совместных действий, в ходе обмена мнениями противоречия
преодолевались, ошибки исправлялись, и процесс
закончился объединением революционных организаций в
единую Коммунистическую партию. При этом, говоря об
отношении к старым коммунистам, в речи, произнесенной
25 марта 1962 г., Ф. Кастро подчеркнул: «Мы должны
уважать их, признавать их достоинства, отдавать должное
их боевому духу» (стр. 287). Как это расходится с
попытками Дебре вычеркнуть коммунистов из истории
кубинской революции!
Анализ развития классовой борьбы на Кубе тесно
связан с такими важными вопросами методологии и теории
революции, как диалектика объективного и субъективного,
стихийности и сознательности, взаимоотношения партии
и масс в революционном процессе. Согласно
субъективистской схеме Дебре, революция на Кубе явилась плодом
деятельности небольшой группы повстанцев, победивших,
несмотря на отсутствие революционной ситуации. В
действительности же героический вызов, брошенный Ф.
Кастро и его соратниками режиму Батисты, привел к победе,
потому что смелые действия вооруженных бойцов шли в
одном направлении с нарастанием революционной
ситуации в стране, с подъемом массового движения рабочего
класса и крестьянства. «...Развитие революционной
ситуации в стране,—-пишет автор,—и годы терпеливой и
самоотверженной работы коммунистов и других
революционеров способствовали формированию условий, которые
создали благоприятную почву для вооруженных выступлений
50-х годов. Когда партизаны спустились с гор, народ в
городах поднялся в ответ на их призыв, и Гавана была

ПРЕДИСЛОВИЕ
15
нзята без единого выстрела, так как трудящиеся твердо
стояли на стороне революции» (стр. 250).
Примитивизм взглядов идеологов мелкобуржузного
радикализма на вооруженную борьбу выражается в том, что
вооруженная борьба отрывается ими от других сторон
революционного процесса, противопоставляется
политической борьбе, деятельности партии рабочего класса,
идеологической работе. «Партизанский очаг», созданный в
горах группой повстанцев, изображается Дебре как
единственный двигатель революции независимо от состояния и
деятельности других объективных и субъективных
компонентов революционного движения. Вскрывая
несостоятельность этих воззрений, Дж. Уоддис справедливо
замечает, что главная причина неудач партизанских отрядов
во многих странах Латинской Америки заключалась в том,
что восставшие революционеры пытались создавать
«очаги» без учета объективной обстановки, без необходимой
политической подготовки, которая могла бы обеспечить
им прочную поддержку и сочувствие широких народных
масс.
Уроки кубинской революции чрезвычайно ценны для
других латиноамериканских стран. Для того чтобы извлечь
эти уроки, необходимо иметь в виду диалектику общего
и особенного в развитии революционного процесса на
континенте. Дж. Уоддис замечает: «...Использование уроков
кубинской революции не означает, что ее нужно брать за
образец и пытаться делать то же самое во всех других
странах. Куба, как мы видели, обладала многими
совершенно специфическими чертами, не повторяющимися в
других странах Латинской Америки. Более того,
революция там произошла в условиях, которые вряд ли
повторятся где-либо еще в той же форме» (стр. 304). Резонно,
например, думать, что американский империализм сделает
все, чтобы помешать возникновению «второй Кубы».
Примеры других стран континента показывают, что
революционный процесс там, будучи внутренне связан с опытом
Кубы, развертывается в формах, отвечающих условиям
этих стран.
Представляется необходимым сказать несколько слов
0 критике Дж. Уоддисом скептических замечаний Дебре
относительна мирного развития чилийской революции. Это
тем более важно в связи с тем, что книга была написана

16
ПРЕДИСЛОВИЕ
до фашистского переворота в Чили. При поверхностном
подходе может сложиться впечатление, что свержение
реакционной военщиной правительства Народного
единства и злодейское убийство президента С. Альенде в
какой-то мере подтверждают скепсис Дебре, считающего, что
мирного развития революции не может быть. Однако
серьезное осмысление чилийских событий доказывает
несомненную правоту Дж. Уоддиса, опровергающего рассуждения
Дебре. В интервью С. Альенде французскому публицисту,
отрывки из которого приводятся в книге, президент
прямо допускал возможность временной победы
контрреволюции. Тем не менее он подчеркивал, что и подобный
исход революции не сможет перечеркнуть ее значения.
Развиваясь в рамках возможностей мирного пути,
чилийская революция, опираясь на массовое движение,
добилась значительных завоеваний для трудящихся. Такие
завоевания были бы просто невозможны на пути левацких
авантюр, вытекающих из рецептов Дебре. Революция в
Чили еще раз наглядно показала, что не рабочий класс, не
трудящиеся, а реакционные классы являются
инициаторами вооруженного насилия. Как предсказывал Ф. Энгельс,
реакция начала стрелять первой, страшась победы
рабочего класса. Буржуазия первой нарушила ею же
установленные нормы права и законности, обнаружив свою
неспособность сохранить господство в
буржуазно-демократических формах. Обнажив свою подлинную сущность, реакция
посеяла семена грядущей революционной бури.
Еще раз в ходе чилийской революции наглядно
обнаружилась непреложная истина марксистско-ленинской
теории: при всех условиях революция должна уметь
защищать себя, на любом пути для ее продвижения вперед
необходим перевес сил на стороне рабочего класса и его
союзников.
Уроки чилийской революции еще долго и тщательно
будут изучаться марксистами. Опыт Чили показал всю
важность союза рабочего класса не только с крестьянством,
но и с мелкобуржуазными городскими слоями. Он доказал
решающее значение единства рабочего класса в борьбе за
власть, необходимость последовательной и твердой
марксистско-ленинской линии политического руководства
массами на крутых поворотах революционного пути. Несмотря

ПРЕДИСЛОВИЕ
17
л поражение, опыт чилийской революции намного обо-
атил теорию и практику классовой борьбы на
Латиноамериканском континенте, создал важные предпосылки для
tcnexa грядущих революций. Историческое значение
«чилийского опыта» заключается и в том, что он выявил
необходимость творческого и искусного применения
принципов теории, стратегии и тактики ленинизма при
использовании тех новых реальных возможностей, которые
открываются сегодня перед революционным движением. Но
именно этот творческий и гибкий подход к теории и
политике в корне противоречит догматическим установкам
мелкобуржуазного радикализма, отличающегося
прямолинейностью, односторонностью, сектантством.
Догматизм Дебре мешает ему понять всю сложность
формирования массовых политических сил революции в
странах Латинской Америки. Абсолютно несостоятельны
попытки втиснуть антиимпериалистическое движение на
Латиноамериканском континенте в узкие рамки
альтернативы: либо руководство буржуазии и поражение, либо
руководство рабочего класса. Такая постановка вопроса
ошибочна. Она исключает переходные фазы развития,
в течение которых массы обучаются на собственном
опыте, вокруг рабочего класса формируется широкая
коалиция антиимпериалистических сил и сам рабочий класс
становится лидером революции. Некоторые особенности
латиноамериканского пролетариата явно затрудняют его
выдвижение на руководящие позиции: сравнительная
малочисленность боевого ядра — индустриального
пролетариата в ряде стран, сильная разбавленность его выходцами
из крестьянства и мелкой буржуазии, влияние
реформизма среди высокооплачиваемых категорий рабочих,
политическая неустойчивость той части пролетариата, которая
еще не обрела своего постоянного места в общественной
структуре. Слабости рабочего движения могут быть
изжиты лишь в практике политического движения, в
процессе прохождения революции через промежуточные фазы,
в борьбе за укрепление широкого союза революционных
сил, за пролетарскую гегемонию в этом союзе.
В марксистской литературе утвердился
дифференцированный подход к оценке роли буржуазии в
латиноамериканских странах. Крупная буржуазия в этой зоне мира
110 способна занимать подлинно революционные позиции,,

18
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если говорить о национальной буржуазии в целом, то,
как показывает опыт, она не может играть руководящую
роль в революции. В лучшем случае ее политическая
линия — это реформа. Наряду с этим жизнь показывает, что
мелкобуржуазные слои на континенте обладают весьма
большим зарядом революционности. Представители
студенчества, офицерства, низшего духовенства, радикальной
интеллигенции принимают активное участие в самых
острых формах классовой борьбы. Более того, в
некоторых странах мелкобуржуазные силы претендуют на
гегемонию в революции, создают свои партии pi организации,
выдвигающие программу глубоких революционных
преобразований. В лице радикальной мелкобуржуазной
демократии рабочий класс, коммунистические партии имеют
довольно сильного потенциального союзника. И в то же
время в их взаимоотношениях часто обнаруживаются
элементы соперничества в борьбе за руководство
революционным процессом. Поиск таких форм союза с мелкой
буржуазией, которые позволяют в полной мере раскрыться ее
революционности и в то же время способствуют
нейтрализации слабостей, колебаний, экстремистских крайностей
мелкобуржуазного радикализма, содействуют его
эволюции в направлении к научному коммунизму,— одна из
актуальных проблем революционного движения в странах
Латинской Америки.
При всех особенностях Латинской Америки именно от
рабочего класса зависит ход и исход революции на этом
континенте. Непонимание этой истины лежит в основе
всех ошибок Дебре и других мелкобуржуазных идеологов.
Как справедливо замечает Дж. Уоддис, Р. Дебре мог бы
еще внести свой позитивный вклад в революционную
теорию. Но он никогда не сделает этого, пока сохраняются
его враждебное отношение к коммунистическим партиям,
его неправильное толкование рабочего движения. В
сущности, практика революционного движения уже дала
оценку теоретической деятельности Дебре. Латинская
Америка отвергла его искусственные схемы как не отвечающие
потребностям революционного развития континента.
Идейная борьба вокруг вопроса о роли рабочего
класса, как известно, захватывает и зону развитого
капитализма. Здесь защита марксистских позиций требует
разбора и критики концепций Г. Маркузе, Работы последнего

ПРЕДИСЛОВИЕ 1§
олучидй в 60-х годах широкое распространение, стали
своего рода знаменем мелкобуржуазного радикализма.
Г Маркузе подметил некоторые весьма важные аспекты
развития современного капитализма. Он подвергает острой
критике капиталистическую действительность, довольно
jkhbo и даже красочно изображает атмосферу духовной
пустоты и бесчеловечности так называемого
потребительского общества. Однако главный мотив его концепции —
идея «интеграции» рабочего класса в капиталистическую
систему, якобы утраты последним своих революционных
качеств. Иными словами, острие маркузианства
направлено против главного в марксизме-ленинизме — против
учения о всемирно-исторической роли рабочего класса.
По мнению Маркузе, капитализм, опираясь на
достижения научно-технической революции, выработал
эффективный механизм подавления революционных
устремлений рабочего класса. Этот механизм действует путем
навязывания трудящимся потребительского образа жизни,
при котором погоня за товарами, за удобствами быта
выступает смыслом и целью всей деятельности рабочего.
В итоге человек превращается в «добровольного» раба
системы, утрачивает способность относиться к ней
критически. В сущности, весь рабочий класс, по мнению
американского профессора, превращается в «рабочую
аристократию», прикованную к капитализму цепями
обывательского благополучия. Носителями же оппозиционного
настроения становятся студенты, угнетенные расовые
меньшинства, обездоленные группы населения, народы
«третьего мира».
Первое, что обращает на себя внимание,—это полное
незнание Маркузе условий жизни и борьбы рабочего
класса. Он далек от рабочего движения, и его теоретические
построения основываются не на анализе фактических
классовых взаимоотношений современного буржуазного
общества, а на априорных посылках абстрактной схемы,
абсолютизирующей-отдельные черты и тенденции
капиталистического развития. Эти посылки в воззрениях
Маркузе выступают не как обобщение реального опыта, а как
карьер, наглухо отделяющий теорию от практики. В моно-
графии Дж. Уоддиса тонко подмечены методологические
кории ложной платформы Маркузе. Заранее созданные
Искусственные схемы мешают американскому профессору

20
ПРЕДИСЛОВИЕ
видеть живую реальность. Поэтому тщетно было бы
искать в его трудах анализ действительной борьбы
рабочего класса за последние десятилетия, масштабов и
характера требований рабочих, их воздействия на
классовую борьбу, реакции на них монополистического
капитала.
Автор монографии избирает наиболее эффективный
путь критики маркузиаиских абстрактных конструкций.
Он сталкивает их с практикой реальной классовой борьбы
в странах развитого капитализма. Майско-июльские
события 1968 г. во Франции, мощный подъем стачечного
движения в 1968—1970 гг. в Италии, широкий размах борьбы
против антипрофсоюзного законодательства в Англии —
все эти факты опровергают доводы Маркузе. При этом
дело не просто в количественном росте стачечной борьбы.
Новые требования, выдвигаемые в ходе этой борьбы,
свидетельствуют о том, что рабочее движение поднялось
качественно на более высокую ступень. Рабочие борются
против сверхурочных работ и закрытия предприятий, за
признание профсоюзов, за более продолжительные опла-
чимаемые отпуска, за улучшение системы социального
страхования и пенсионного обеспечения, за расширение
прав рабочих на предприятиях и т. д. «Все это,— делает
вывод автор,— убедительно доказывает, что рабочие отнюдь
не «интегрированы» в систему, а, напротив, ведут
против нее повседневную борьбу. И сам факт, что в ходе
этих крупных забастовочных боев выдвигаются
требования коренных изменений в функционировании системы,
национализации ключевых отраслей промышленности,
ограничения власти крупных монополий, повышения роли
рабочих в управлении производством, свидетельствует
также о растущем политическом сознании рабочих...»
(стр. 462).
Дж. Уоддис останавливается и на вопросе о роли
студенчества в революционном движении. Он высказывает
интересные соображения об изменении численности,
положения и состава студентов, о возрастании их роли в
общественно-политическое! жизни капиталистических стран.
Одновременно он вскрывает всю нелепость
неоанархистских идей о создании в университетах «красных баз»,
которые якобы пробьют бреши в системе буржуазной власти.
Достаточно поставить вопрос о том, кто будет финансиро-

ПРЕДИСЛОВИЕ
21
ать деятельность «красных университетов», чтобы
похить бессмысленность этой затеи в рамках системы госу-
арСТвенно-монополистического господства. Буржуазное
государство, располагающее армией и полицией, не
потерпит существования локальных центров власти. Поэтому
перспектива выполнения требований студенчества о
коренном изменении системы высшего образования
органически связана с борьбой рабочего класса за ликвидацию
власти крупного капитала, за революционное
преобразование общества.
Какие бы трудности ни переживало рабочее
движение той или иной страны, в каком бы состоянии оно ни
находилось сегодня, в капиталистических странах нет
другой силы, способной осуществить социалистическое
преобразование общества. «...Никакая революция,—
справедливо замечает Дж. Уоддис,— невозможна в
основных капиталистических странах без массового
движения многомиллионного могучего рабочего класса» (стр.
419).
Маркузианской концепции внутренне присущ
глубокий пессимизм. Маркузе правомерно обращает внимание
на новые средства, с помощью которых монополистическая
буржуазия пытается привязать рабочий класс к
капиталистической системе. Но это лишь один аспект проблемы.
Наряду с этим действуют мощные противоборствующие
тенденции, опрокидывающие буржуазную стратегию
приспособления. Маркузе их не видит. В результате у пего
получается, что капитализм обладает неограниченными
возможностями подкупать, дезориентировать,
нейтрализовать волю рабочего класса. Безысходность и пессимизм
маркузианства — неизбежное следствие оторванности
идеологии мелкобуржуазного радикализма от рабочего класса,
без которого немыслимо противостоять мощи современного
капитализма и в союзе с которым только и может на деле
раскрыться революционный потенциал других
оппозиционных монополистическому капиталу общественных слоев
и групп.
Критика маркузианства предполагает позитивное
рассмотрение реальных проблем рабочего движения в зоне
Развитого капитализма. И с этой точки зрения прав
Дж. Уоддис, когда он отмечает, что марксисты всегда
видели в рабочем классе капиталистических стран две тен-

22
Предисловие
депции: одна, реформистская, приемлет существующую
систему, другая, революционная, направлена на ее
устранение. Монополистическая буржуазия, используя
современные средства информации и пропаганды, культивируя
потребительский образ жизни, пытается на расширенной
основе воссоздать в рабочем движении социальную базу
реформизма, которая значительно ослаблена завоеваниями
рабочего класса, достижениями реального социализма. Эта
политика встречает в рабочем движении нарастающее
противодействие. Дж. Уоддис правильно замечает, что
рабочий класс зоны развитого капитализма — это «поле битвы
двух тенденций — реформистской и революционной, поле
битвы, в которой революция — веяние будущего —
способна одержать крупные победы сегодня и еще большие —
завтра» (стр. 471).
Рабочее движение развивается через противоречия и
борьбу направлений, в том числе через борьбу против
реформизма, против праворевизионистских тенденций.
Иллюзорные представления о мирном переходе к социализму
как плавном и бескризисном развитии, преувеличение
парламентских методов борьбы в ущерб ее массовым формам,
недооценка значения пролетарского интернационализма,
изоляционистские идеи, недооценка роли реального
социализма — все эти негативные тенденции, несомненно,
связаны с социальной политикой
государственно-монополистического капитализма, они импонируют и обывательским
настроениям тех слоев рабочего класса, которые временно
оказались в плену потребительства. Появление
праворевизионистских течений — это своего рода издержки
развития рабочего движения, его перехода в новую, более
высокую фазу, связанную с выдвижением на первый план
в повседневной борьбе более глубоких требований. При
этом в самом положении рабочего класса все с большей
силой действуют объективные факторы, способствующие
преодолению реформистских тенденций. Интенсификация
труда и нервные перегрузки, новые формы эксплуатации
рабочих, рост травматизма, бессодержательность и пустота
потребительского образа жизни, усиление социальных
контрастов, фактическое отстранение трудящихся от
реального участия в решении коренных общественных
вопросов — таков далеко не полный перечень объективных
условий, свидетельствующих о том, что известный рост жиз-

ПРЕДИСЛОВИЕ
23
ценного уровня и расширение потребления ни в малейшей
стеяени не устраняют социального бесправия и угнетения
рабочего класса. Социальные противоречия между трудом
и капиталом воспроизводятся в расширенных масштабах
й на новом витке исторической спирали, становятся
источником назревания острых классовых столкновений,
угрожающих самому существованию капитализма.
Марксистские исследования последних лет
убедительно доказывают, что рост рабочего класса, изменения в его
структуре, повышение квалификационного и
образовательного уровня создают новые предпосылки для овладения
научным мировоззрением и возрастания его роли в
политической жизни. Но это не происходит стихийно.
Необходимым фактором реализации этих возможностей является
сознательная деятельность революционного авангарда ра-
бочего класса — марксистско-ленинских партий.
На разных континентах, в различных странах
идеология мелкобуржуазного радикализма имеет свои
специфические особенности. Но при этом ей присуща одна общая
черта. И Фанон, и Дебре, и Маркузе направляют стрелы
против рабочего класса. Не зная и не понимая условий
жизни и борьбы пролетариата, они хотят казаться левее
рабочего класса, левее коммунистов. На деле же они
объективно льют воду на мельницу тех, кто мешает делу
социалистической революции. Дж. Уоддис абсолютно прав,
когда он пишет: «Те, кто поворачивается спиной к
рабочему классу, на практике, какие бы надежды они ни
лелеяли, поворачиваются спиной к социалистической
революции. И те, кто носит антикоммунистическую мантию,
даже если она окрашена в яркие цвета «левых», только
ослабляют революционное движение. Социалистическая
революция никогда не осуществляется без рабочего класса
и под знаменем антикоммунизма» (стр. 504).
Книга английского ученого-коммуниста посвящена
критике леворадикальных концепций революции. Задача
эта решена со знанием дела, серьезно и обстоятельно.
К сожалению, вне поля зрения автора остаются
буржуазные и ревизионистские теории революции, атакующие
марксизм-ленинизм справа. Конечно, нельзя требовать,
чтобы в одной монографии была раскрыта
несостоятельность всех антимарксистских концепций, извращающих
закономерности революционного процесса. Речь идет не

24
ПРЕДИСЛОВИЕ
об этом, а о воссоздании общего фона идеологической
борьбы, позволяющего точнее определить место в ней
мелкобуржуазного радикализма. В конце книги автор сам
ссылается на слова В. И. Ленина, что леворадикальные
идеи часто являются своего рода наказанием за грехи
правого оппортунизма.
Смысл многочисленных концепций «трансформации
капитализма», «постиндустриального общества»,
«постцивилизации», «супериндустриальной революции» и т. д.
заключается в том, чтобы доказать ненужность
социалистической революции. Этой же цели подчинены и абстрактно-
философские буржуазные исследования, выхолащивающие
из понятия социальной революции всякое реальное
содержание. Буржуазные идеи проникают и в рабочее
движение, находят благоприятную социально-психологическую
почву в потребительских настроениях,
распространившихся среди части рабочих, обретают форму реформистских
концепций о переходе к социализму без обострения
классовой борьбы и коренного изменения классовой сущности
государства. Известное оживление правоопортунистиче-
ских тенденций, затронувшее и некоторые звенья комму-
иистичского движения, происходит в обстановке резкого
обострения противоречий капитализма. Идеология
мелкобуржуазного радикализма спекулирует на этих
явлениях, на росте революционных настроений среди
молодежи, на негативной реакции масс по отношению к
реформизму.
Борьба с левым радикализмом требует решительной
критики реформизма, правого оппортунизма с позиций тех
новых революционных возможностей, которые открылись
сегодня перед рабочим классом, коммунистами. Чтобы
новый мощный- заряд революционности, накопившийся в
различных зонах мира, не был впустую растрачен на
пути левацких авантюр, он должен быть
аккумулирован, политически и теоретически, революционным
авангардом рабочего класса. На это ориентирует марксистско-
ленинские партии международное Совещание
коммунистических и рабочих партий 1969 г., разработавшее
боевую программу широкого антиимпериалистического
единства.
Необходимо также подчеркнуть, что критика теорий
мелкобуржуазного радикализма требует глубокого и об-

ПРЕДИСЛОВИЕ
25
тоятельного рассмотрения роли рабочего класса
социалистических стран. Непонимание значения реального
социализма — одна из главных методологических посылок
мелкобуржуазных концепций революции. Узкое, подчас
примитивное толкование самого содержания революционности
теоретиками этого направления связано с игнорированием
или недооценкой гигантской, созидательной,
преобразующей мир человеческих отношений революционной работы,
проводимой в странах социалистической системы.
Поэтому и критика леворадикальных теорий революции не
может быть полной и всесторонней, если не показана
роль реального социализма в мировом революционном
процессе.
В наше время невозможно говорить о революционной
миссии рабочего класса, отвлекаясь от его главного
завоевания — реального социалистического общества. Главным
в марксизме В. И. Ленин считал выяснение
всемирно-исторической роли рабочего класса как созидателя
социалистического общества. Ныне эта работа успешно
осуществляется в целой группе стран, где строится социализм и
коммунизм. Ясно, что рабочий класс этих стран
выступает как передовой отряд международного пролетариата.
Его достижения являются перспективой для рабочего
движения капиталистических стран. Он несет на своих
плечах основную тяжесть экономического и
политического противоборства с капиталистической системой.
Реальный социализм оказывает глубочайшее воздействие на
расстановку сил в странах капитала, на ход и результаты
классовой борьбы, на сознание, психологию, поведение
всех отрядов рабочего класса, где бы они ни действовали.
Ни в малейшей мере не преуменьшая значения
деятельности рабочего класса стран развитого капитализма,
Латиноамериканского континента, зоны национального
освобождения, следует подчеркнуть, что усилия и достижения
реального социализма — это ключ к раскрытию
революционной роли международного рабочего класса в
современном мире.
Давая общую оценку новой книге Дж. Уоддиса, можно
с уверенностью сказать, что это полезная творческая
работа. Она обогащает читателя знанием конкретных
фактов революционной борьбы рабочего класса в разных ча-
стях мира. Она наводит на размышления, ставит острые

26
ПРЕДИСЛОВИЕ
проблемы современности, над решением которых работает
теоретическая мысль мирового коммунистического
движения. Несомненно, книга Дж. Уоддиса привлечет внимание
как ученых-специалистов, исследующих проблемы теории
революции, так и всех интересующихся вопросами
развития современного мирового революционного процесса.
Ю. Красин
© «Прогресс», 1975 г.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
РЕВОЛЮЦИЯ И РОЛЬ КЛАССОВ
Когда завершится XX век и будут подведены его итоги,
он, несомненно, войдет в историю как век борьбы и
революций. Век, на протяжении которого велось непрерывное
наступление на укрепленные позиции отживающей
государственной системы. Век борьбы против бедности и
войны; против тирании и фашизма; против колониализма и
расизма; против косной системы образования и
бюрократии. Борьбы против феодальных землевладельцев и
монархов, военщины и продажных политиканов. Борьбы,
изменившей также взгляды на культуру, отношения между
полами, брак и семью.
Но прежде всего это век революций против
капитализма и империализма; гигантский шаг вперед в
построении социализма и создании фундамента подлинно
бесклассового общества; изменение характера и развитие
демократии, основанной на власти трудящихся и
обеспечивающей наиболее полное участие каждой нации и
каждой личности в решении своего собственного будущего и
п Достижении своих целей.
Это уже не та ограниченная демократия, когда можно
говорить все, что угодно, но нет ни средств, ни
возможностей для проведения сказанного в жизнь. И не та
урезанная демократия, при которой народ не в состоянии
вырабатывать или принимать важные решения, а может лишь
Участвовать в осуществлении решений, уже принятых за
Него теми, кто в силу занимаемого высокого положения
или поста считает, что именно они лучше, нежели кто-

28
ГЛАВА ПЕРВАЯ
либо иной, способны вершить судьбы и определять
будущее других.
И нет ничего удивительного в том, что в нашу эпоху,
эпоху исторических потрясений, перехода от капитализма
к социализму во всемирном масштабе, наиболее
политически сознательные люди, жаждущие революции и
стремящиеся внести свой вклад в политические и социальные
преобразования, постоянно изучают прошлый
революционный опыт и пытаются избрать самый верный путь к
победе.
«Как совершить революцию?» — таков, коротко говоря,
основной вопрос, овладевший умами тех, кто
действительно стремится к революционным преобразованиям. И чтобы
найти ответ на этот животрепещущий вопрос, они
изучают опыт прошлых лет, анализируют победы и поражения,
отмечают сильные и слабые стороны.
Утвердившиеся теории вновь подвергаются
тщательному анализу. Изучаются не только произведения К.
Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина. Растет интерес к
взглядам Розы Люксембург и Джеймса Конноли, Георгия
Димитрова и Аытонио Грамши. Кое-кто черпает
вдохновение из опыта Кубы и деятельности Че Гевары. Другие
считают единственным источником мудрости опыт Китая
и теории Мао Цзэ-дуна. Третьи — их, правда, несколько
меньше — провозглашают себя последователями Хо Ши
Мина и Во Нгуен Зиапа.
Нет недостатка и в новых теоретиках. Среди них
немало таких, кто сам не принимал непосредственного
участия в «свершении революции». Но они пытаются дать
ответы на крупнейшие проблемы, которые ставят сегодня
революционная борьба, массовые выступления трудящихся.
К их числу, в частности, относятся Дебре, Фанон, Марку-
зе и некоторые другие.
Все подвергается скрупулезному анализу и выносится
на суд общественности: роль стихийности и задачи
политического авангарда; массовая борьба и военные
перевороты; парламентская деятельность и партизанская война;
забастовки, занятие рабочими фабрик и заводов,
установление рабочего контроля; мирный переход и вооруженное
восстание; роль различных классов — рабочих, крестьян,
национальной буржуазии и люмпен-пролетариата; особая
роль студентов и интеллигенции; захват университетов й

РЕВОЛЮЦИЯ И РОЛЬ КЛАССОВ
29
о3дапяе «красных баз»; изменения в структуре капита-
изма, а также в стратегии и тактике империализма;
изменения в составе рабочего класса; влияние
научно-технической революции.
Одни, стремясь быстрее покончить со старым миром
капитализма и лицемерия, ищут кратчайшие пути к
созданию нового общества. Другие ограничивают свои цели
разрушением старого, не имея ясного представления о том,
что же должно занять его место. А кое-кто даже признает
(не без самолюбования), что не имеет даже понятия о том,
как будет выглядеть его новое общество. Есть и такие, кто
проповедует осторожность, используя это в качестве
оправдания отказа принять на себя руководство и
бросить решительный вызов старому порядку. По существу,
это новая форма политики выжидания.
В этом хаосе прогнозов и контропрогыозов, низложении
старых богов и возведении новых настоящие
революционеры, обязанные всегда учитывать новое, должны без
колебаний отбрасывать все, не представляющее уже ценности,
каким бы верным оно ни считалось в прошлом. Они
должны со всей тщательностью, смело и решительно, вновь и
вновь оценивать прошлый опыт, анализировать старые
теории и современные концепции, изучать практику
борьбы, чтобы с честью выполнить свою роль — помочь
изменить мир.
Революционеры при этом должны избегать всяческих
догм. Не только не цепляться за устаревшие идеи и
теории, но не впадать и в другую крайность — пытаться,
исходя из конкретного опыта и специфических условий
отдельных стран или же из собственной неверной трактовки
каких-то событий или явлений, выработать новые пути,
создать новые «модели», обязательные для всех стран.
Вопросы, рассматриваемые в этой книге, представляют
интерес не только для революционеров, марксистов. Они
затрагивают судьбы всего человечества, широко
обсуждаются и в социалистических странах, и на Западе, и в
«третьем мире». Им посвящаются многочисленные статьи
и книги, семинары, дискуссии и конференции.
Хотя марксистам и принадлежит особая роль в
решении этих исторических вопросов, они не захватывают мо-
нополшо на мудрость и не претендуют на нее. Марксизм
насчитывает немногим более ста лет. На большинстве кон-

30
ГЛАВА ПЕРВАЯ
тинентов эта наука значительно моложе. «Манифест
Коммунистической партии» был написан в 1848 г. К концу
XIX в. марксизм стал признанным научным течением
лишь в Европе. В Латинской Америке он получил
распространение только после 1917 г. То же относится и к Азии,
за исключением Японии, где капитализм и крупная
промышленность сложились значительно раньше и где Сен
Катаяма и молодые социалисты смогли начать свою
деятельность еще до того, как русско-японская война дала
толчок революции 1905 г. в России.
Что касается Африки — если исключить Южную
Африку, в которой марксизм появился до 1917 г. благодаря
иммигрантам из России, Восточной Европы и
Великобритании,— то знакомство с марксистскими идеями началось
здесь только после второй мировой войны, причем в
период, когда в международном коммунистическом движении
возникли серьезные разногласия, особенно в связи с
идеями руководства Компартии Китая.
Таким образом, мы, по существу, находимся пока еще
на начальной стадии применения марксизма в качестве
руководства к действию и для решения стоящих перед
человечеством проблем. Хотя опыт революций, особенно
совершенных в XX в., исключительно богат, он ни в коей
мере не является исчерпывающим. Каждая новая
революция вносит в него свой вклад в виде новых подходов,
новых методов и новых идей.
Мы живем в эпоху, когда треть мира строит социализм
и целый ряд стран, добившихся независимости, стоит
перед трудными и разнообразными проблемами
экономического, социального и политического развития. Капитализм
вступает в новый этап общего кризиса, хотя он все еще
силен и его экономический рост продолжается.
Возникают новые проблемы в связи с научно-технической
революцией и растущей концентрацией капитала в руках
гигантских монополий. Последние захватывают целые
континенты, не считаются с государственными границами и
правительствами, располагают ресурсами, значительно
превышающими ресурсы национальных бюджетов большинства
стран «третьего мира», и в силу этого сосредоточивают в
своих руках огромную политическую власть.
Миллионы людей в различных уголках земного шара
вовлекаются сегодня в политическую борьбу. Их сознание

РЕВОЛЮЦИЯ И РОЛЬ КЛАССОВ
31
побуждается в беспрецедентных масштабах, и, естествен-
1 они приносят с собой свои идеи в оценке того, что тхе-
. праведливо в этом мире и что необходимо сделать для его
изменения. Подчас это старые идеи в новом обличье, но
редко это действительно новые идеи, вытекающие из
новых условий. Они требуют непредвзятого анализа, ибо
в противном случае человечество не сможет двигаться
вперен, какими бы благоприятными ни были условия.
Мы сталкиваемся со столь большим числом новых и
острых проблем, что не можем допустить косного,
догматического подхода к ним, считать, что все проблемы были
давно решены К. Марксом и В. И. Лениным.
Классики марксизма пришли бы в ужас, если бы узнали, что
их авторитет и труды используются для защиты косных
идей, для сдерживания революционных выступлений.
К. Маркс без колебаний пересмотрел все
предшествовавшие ему теории общественного развития. В свою очередь
В. И. Ленин не колеблясь использовал новые данные для
развития учения К. Маркса, например, в исследовании
монополистического капитализма. И он отнюдь не считал
ревизионизмом открыто заявить, что выводы К. Маркса о
возможности мирной революции в Англии в XIX в. не
применимы в условиях кровавой бойни 1914—1918 гг.
Но если нам не следует колебаться, когда возникает
необходимость отбросить устаревшие, изжившие себя идеи,
мы с неменьшей решительностью должны избегать
утверждения новых догм взамен старых: считать, к примеру,
образцом для всех стран Китай вместо Советского Союза
или Кубу вместо Китая. От нас требуется подлинная
широта взглядов, способность объективно и непредвзято
исследовать происходящее, быть восприимчивыми ко всем
новым явлениям, к новым, более эффективным путям
продвижения вперед.
У марксистов нет готовых ответов на все вопросы. Но
У них есть марксистская наука, являющаяся руководством
к действию. И эту науку необходимо творчески применять
Для изучения всего происходящего в мире. Лишь
конкретный и тщательный анализ объективной реальности, уже
Свершенных и происходящих ныне революций может
помочь сделать правильные выводы.
о. И. Ленин особо подчеркивал необходимость для
Марксистов самостоятельно развивать революционную

32
ГЛАВА ПЕРВАЯ
теорию на основе применения общих принципов
марксизма к конкретным странам и конкретным условиям. «Мы
вовсе не смотрим на теорию Маркса как на нечто
законченное и неприкосновенное; мы убеждены, напротив, что
она положила только краеугольные камни той науки,
которую социалисты должны двигать дальше во всех
направлениях, если они не хотят отстать от жизни. Мы думаем,
что для русских социалистов особенно необходима
самостоятельная разработка теории Маркса, ибо эта теория
дает лишь общие руководящие положения, которые
применяются в частности к Англии иначе, чем к Франции, к
Франции иначе, чем к Германии, к Германии иначе, чем
к России» 1.
XX век, безусловно, исключительно богат
революциями. И каждая из них обогатила революционную теорию и
практику опытом и уроками — положительными и
отрицательными,— на которых воспитываются последующие
поколения. Каждая революция имела также свои
уникальные черты, которые никогда не повторятся даже в той же
самой стране, не говоря уже о других странах.
Поражение декабрьского восстания в Москве и в
других городах России в 1905 г. не означало, что баррикадные
бои потеряли свое значение. Оно лишь показало, что
марксисты еще не завоевали на свою сторону большинство
рабочих страны и не смогли вовлечь основные массы
многомиллионного крестьянства в революцию против царя,
хотя крестьяне и восставали против местных помещиков.
Победа Октябрьской революции 1917 г., разрушившая
устои капитализма в России, явилась результатом
выступления под знаменем большевиков большинства рабочих в
тесном союзе с миллионами крестьян. Октябрь 1917 г.
показал, что даже в России, в стране с преобладанием
крестьянского населения, революционеры смогли взять власть
сначала в городах, а затем установить ее в деревне. Опыт
революции в Китае уже иной. Относительная слабость
молодой Коммунистической партии Китая и ее
неспособность удержать власть в городах после контрреволюции
1927 г. вынудили ее отступить в деревенские районы,
вынести долгую, тяжелую, горькую войну, чтобы освободить
вначале деревню, а затем уже взять города как заключи-
1 В. И. Лени н, Поли. собр. соч., т. 4, стр. 184.

РЕВОЛЮЦИЯ И РОЛЬ КЛАССОВ
33
тельный аккорд более чем двадцатилетней вооруженной
борьбы.
Коммунисты России были правы, взяв власть вначале
в городах, а затем установив ее в деревне. Точно так же
китайские коммугтисты поступили правильно, отступив из
городов, освободив вначале сельскую местность, а затем
установив свою власть в городах. Перед каждой из этих
революций стояли специфические проблемы,
определявшиеся различными факторами: исторической эпохой,
географическим положением, расстановкой политических сил.
Единого образца не было. Его и не могло быть, как
часто подчеркивал В. И. Ленин. Однако это не означает, что
одна революция не использует опыт другой. Уроки
извлекаются как из побед, так и из поражений.
Опыт истории свидетельствует о том, что не может быть
двух революций, похожих одна на другую. Внутренняя и
международная обстановка, в которой созревают
революционные перемены в данной стране, всякий раз имеет свои
специфические черты. Поэтому задача революционеров
состоит не только в том, чтобы понять общие законы
социальной революции. Не менее важно (и это требует
больших усилий, подлинно творческого подхода) суметь
выявить новое, специфическое для данной обстановки,
нащупать в сложной революционной ситуации главное,
решающее звено для завоевания на свою сторону основных
слоев населения, вовлечения их в активную деятельность,
для выбора на каждом этапе тех форм борьбы, которые
народ готов принять и которые в конечном счете
окажутся наиболее эффективными в свержении власти
правящего класса.
Величайшая заслуга К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И.
Ленина состоит в том, что они применили научный подход
при решении вопросов революции и построения
социализма.
Следуя их заветам, коммунистические партии многих
стран и их ведущие представители внесли творческий
вклад в марксистскую теорию и практику в ходе
повседневной борьбы за подготовку и свершение революций.
Многие деятели, не являющиеся членами
коммунистических партий, но руководствующиеся идеями марксизма,
также во многом способствовали прогрессу человечества в
различных областях.
Уоддис

34
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В последние годы в области революционной мысли и
политической теории появился ряд новых имен,
привлекших широкий интерес. Среди них — Франц Фаион, Режи
Дебре и Герберт Маркузе. На основе критики
капиталистической системы они создали новые теории
революционного преобразования общества. Поднимаемые ими
вопросы и ответы, которые они пытаются дать на них,
представляют большой интерес для всех революционеров и
заслуживают терпеливого и подробного изучения. Но,
анализируя их теории, мы должны придерживаться строгого
научного подхода. Революция — слишком серьезный
вопрос, чтобы игнорировать новые концепции. Но именно
поэтому нельзя опрометчиво полагаться на модные теории,
беспрекословно следовать необоснованным лозунгам или
некритически воспринимать широковещательные
декларации, носящие довольно общий характер, но не
выдерживающие критики и противоречащие объективным фактам,
если их подвергнуть тщательному изучению.
Мы должны уметь отличать творческое развитие
науки о революции от новых мифов и легенд, пользующихся
временной популярностью среди определенных кругов в
силу своей внешней привлекательности, «революционной»
дерзости или чаще всего в силу содержащихся в них
отдельных правильных положений, применимых в
определенных специфических условиях. Мы должны прежде
всего отбрасывать любые теории, которые опровергает сама
жизнь, суровый опыт революционной борьбы.
Марксисты никогда не цепляются за отжившие
формулы и идеи, если сама жизнь доказывает, что они уже
неприменимы. Марксизм — это постоянно развивающаяся
наука. Она учитывает все новые явления, происходящие в
обществе, пытается оценить их и выделить из них то, что
имеет значение для дальнейшего развития революции.
Вместе с тем настоящие революционеры отвергают
любые теории, несмотря на их новизну, кажущуюся
революционность и внешнюю привлекательность, если они
несостоятельны, не приносят пользу и даже опасны для дела
самой революции.
Именно поэтому К. Маркс боролся против Бакунина и
анархистов в I Интернационале столь же решительно, как
и против реформистов. По этой же причине большевики
на первом этапе вели борьбу с идеями народников (при-

РЕВОЛЮЦИЯ И РОЛЬ КЛАССОВ
35
доживавшихся концепции, что революции совершаются
маленькими группами активных героев, вставшими на
путь индивидуальных актов террора) столь же упорно,
как против Мартова и меньшевиков. В. И. Ленин никогда
не допускал, чтобы его непримиримая борьба против
оппортунистического предательства лидеров II Ицтернацио-
нала''мешала его такой же бескомпромиссной полемике с
ультралевыми в международном рабочем движении, столь
блестяще разоблаченными в работе «Детская болезнь
«левизны» в коммунизме».
Марксисты всегда исходили из необходимости
развенчивать и неустанно бороться против теорий и политической
линии как правых социал-демократических лидеров,
пытающихся убедить рабочий класс примириться с
капиталистической системой, так и ультралевых. Теории и
политические установки последних также вредны для дела
революции, даже если их выдвигают и отстаивают люди,
искренне борющиеся против капитализма и империализма.
Каковы цель и характер новых теорий революции,
составляющих предмет столь многочисленных сегодня
дискуссий? Каковы их основные положения, которые нам
предстоит проанализировать в свете теории и практики
революционной борьбы?
Они, конечно, многочисленны. Однако ядро всех новых
теорий, которые охватывают как путь к социалистической
революции, так и к национальному освобождению и,
таким образом, наряду со странами «третьего мира»
включают и развитые капиталистические государства, составляет
вопрос о роли социальных классов в революции. Изучая
этот вопрос в том виде, как он выдвинут в работах Фано-
ыа, Дебре и Маркузе, нам потребуется рассмотреть роль,
которую играют в революционной борьбе рабочие,
крестьяне, интеллигенция, студенты, «национальная» буржуазия,
мелкая буржуазия, военные круги и люмпен-пролетариат.
Мы должны будем остановиться на таких понятиях, как
«главная сила», «руководящая сила» и «решающая сила».
Нам также придется учитывать отношения между
различными классами и слоями на каждом этапе революции.
Предметом нашего исследования будут взгляды Фанона
на классы в Африке, Дебре — на классы в Латинской
Америке и Маркузе — на классы в развитых
капиталистических странах, в частности в Западной Европе и США.
2*

36
ГЛАВЛ ПЕРВАЯ
С вопросом о роли классов в революции связана
широко обсуждаемая проблема о формах борьбы -—
вооруженной или «мирной», в городах или в деревне. Нам также
необходимо будет рассмотреть вопрос о соотношении
политической деятельности и вооруженной борьбы; насколько
обоснованна теория «очага» *; какой необходим
инструмент для осуществления революционных перемен; могут
ли стихийность ж практический опыт заменить
революционную партию, руководствующуюся
марксистско-ленинской теорией; различные формы самой вооруженной
борьбы, теорию и практршу «красных баз» и «студенческих
коммун».
Эта группа вопросов и связанных с ней проблем
составляет предмет данной книги. Короче говоря, это коренные
вопросы революции — кто может ее совершить, кто может
возглавить ее, как следует ее совершить?
Поэтому естественно, что нам необходимо коротко
остановиться на вопросе: что же такое революция?
Среди широких слоев общественности, в буржуазной
печати и, к сожалению, среди некоторых левых кругов
революция отождествляется с самыми воинственно
звучащими лозунгами, крайними и сумасбродными идеями и
прежде всего с насилием и кровопролитием, уличными
баррикадами, схватками с полицией, вооруженной борьбой
в горах и джунглях.
Конечно, иногда революция требует сооружения
уличных баррикад, ведения вооруженной борьбы в городах или
деревне. Однако эти особые формы борьбы не составляют
сущности революции. Социально-политическая революция
представляет собой коренное изменение в базисе и
структуре общества при переходе от феодализма к
капитализму, от капитализма к социализму. Это такое изменение, в
котором политическая и экономическая власть переходит
из рук уходящего правящего класса, отжившего свой век,
в руки нового, восходящего класса, которому суждено
привести общество к новой ступени развития.
Такова была сущность, несмотря на всю сложность и
запутанность, английской революции 1640 г. и Француз-
! «Очаг» — термин, употребляемый леворадикальными
теоретиками для обозначения созданной группой революционеров
партизанской базы, которая призвана подтолкнуть революцию.—- Прим*
ред.

РЕВОЛЮЦИЯ И РОЛЬ КЛАССОВ
37
{ой революции 1789 г., которые ознаменовали гибель
феодализма и переход власти в руки поднимающейся
буржуазии, приведшей общество к победе капитализма.
Переход власти от одного класса к другому составляет также
содержание социалистической революции, что видно из
опыта всех стран, где была свергнута власть капитализма.
В. И. Ленин писал: «Переход государственной власти
из рук одного в руки другого класса есть первый,
главный, основной признак революции как в строго-научном, так
и в практически-политическом значении этого понятия» *,
Социалистическая революция означает переход
государственной власти из рук класса капиталистов в руки
рабочего класса и его союзников. Понятие «государственная
власть» охватывает вооруженные силы, полицию, силы
безопасности, суд, тюрьмы, государственные
департаменты и министерства, экономические институты государства,
средства массовой информации. Все это в условиях
капиталистической системы контролируется представителями
класса капиталистов. Цель социалистической революции
состоит в том, чтобы изъять эти институты из рук
буржуазии и передать их в руки рабочего класса и его
союзников, составляющих большинство народа. Пролетариат
и его союзники используют государственную власть для
того, чтобы сломить экономическую мощь монополий,
капитализма.
Такое коренное историческое преобразование требует
активного участия в революции миллионов людей.
Поэтому В. И. Ленин подчеркивал, что революция есть переход
власти от одного класса к другому, что это не заговор и
не переворот, совершаемый небольшой группой людей.
Революция не является также единичным, драматичным,
насильственным актом, а есть целый период сражений,
принимающих различные формы и протекающих с
различной скоростью, период наступлений и отступлений,
идущих по сложному, зигзагообразному пути, а не по заранее
установленному плану. Революция постоянно вынуждена
вносить коррективы в свой ход в самом процессе борьбы
в зависимости от быстро изменяющегося соотношения
сил, что происходит на всех ее этапах. Именно в ходе
такого процесса революционные организации содействуют
1 В, И. Л е и ш д, Поля, собр. соч., т. 31, стр. 133*

38
ГЛАВА ПЕРВАЯ
поднятию уровня политического сознания парода до
понимания им своей роли в истории и готовности бороться и
приносить жертвы во имя великой цели. В ходе
социалистической революции трудящиеся демонстрируют свою
силу, в ней выражается их стремление к коренным
преобразованиям. Она приводит к переходу власти в руки
трудящихся, использующих последнюю для построения новой
общественной системы — социализма.
В основе этого процесса лежит использование, по
словам К. Маркса, «массовой силы», заставляющей
капитализм сдаться, Но для этого требуется установление союза
рабочего класса со всеми другими классами и слоями
народа, эксплуатируемыми монополистическим
капитализмом.
Теперь мы подходим к основному положению
марксизма — вопросу о роли рабочего класса в социалистической
революции.
В статье «Исторические судьбы учения Карла
Маркса», написанной в 1913 г., В. И. Ленин подчеркивал:
«Главное в учении Маркса, это — выяснение всемирно-
исторической роли пролетариата как созидателя
социалистического общества» 1.
Открыто бросая вызов этому выводу, Ч. Райт Миллс
заявил: «Для Маркса пролетариат был творцом истории.
Сейчас любой дурак видит, что это неверно» 2.
Фанон, Дебре и Маркузе, чьи взгляды будут
рассмотрены в этой работе, поднимают вопрос о роли
пролетариата: первый по отношению к Африке, второй — к
Латинской Америке, третий — к западному миру. В
последующих главах я попытаюсь подробно проанализировать их
теории. Пока же необходимо сделать некоторые
предварительные замечания общего характера.
Положения, на которых я хочу остановиться, хорошо
известны марксистам. У некоторых из них даже может
вызвать недоумение, зачем в работе подобного рода
напоминать об идеях, которые всегда признавались ими. Однако,
как ни жаль, многие из тех, кто опрометчиво принимает
новые лозунги и новые концепции, делают это потому, что
они либо плохо знакомы с марксизмом, либо не поняли
1 В И. Лени н, Поли. собр. соч., т. 23, стр. 1.
2 «Ramparts», August, 1965,

РЕВОЛЮЦИЯ Й РОЛЬ КЛАССОВ
39
некоторых из его основных положении. Поэтому мы и
считаем необходимым изложить здесь основные идеи К.
Маркса и Ф- Энгельса, относящиеся к вопросу о решающей
роли рабочего класса в ниспровержении капитализма и
построении социализма.
]3 предисловии к английскому изданию 1888 г.
«Манифеста Коммунистической партии» Ф. Энгельс отметил, что
достигнута такая ступень классовой борьбы, когда
пролетариат «не может уже освободить себя от ига
эксплуатирующего и господствующего класса — буржуазии,— не
освобождая вместе с тем раз и навсегда всего общества от
всякой эксплуатации, угнетения, классового деления и
классовой борьбы» \
В самом «Манифесте Коммунистической партии»
объясняется, почему рабочий класс является главным врагом
капитализма: «Из всех классов, которые противостоят
теперь буржуазии, только пролетариат представляет собой
действительно революционный класс. Все прочие классы
приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной
промышленности, пролетариат же есть ее собственный
продукт» 2,
Другими словами, историческая роль пролетариата
вытекает не из какого-то особого субъективного его качества,
а из его объективного положения в капиталистическом
обществе.
К. Маркс указывал в «Святом семействе» (1844 г.):
«Дело пе в том, в чем в данный момент видит свою цель
тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело
в том, что такое пролетариат на самом деле и что он,
сообразно этому своему бытию, исторически вынужден
будет делать» 3.
Вот почему, если некоторые рабочие, поддерживающие
консерваторов, ограничивают свои интересы владением
Дома или автомобиля или если некоторые отсталые слои
Рабочего класса увлекаются идеями Инока Пауэлла, то это
не колеблет положения Маркса об исторической роли
пролетариата, которая зависит пе от его конкретного
классового сознания или политической активности на любом
данном этапе, а от его особого положения в обществе.
J К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. 21, стр. 367.
2 К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. 4, стр. 434.
К. Маркс и Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. 2, стр. 40,

40
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Чем это вызвано?
Капиталистическое общество основано на частной
собственности на средства производства. Оно базируется на
личной прибыли, получаемой в результате эксплуатации
рабочего класса. Источником этой прибыли является
прибавочная стоимость, создаваемая классом наемных
рабочих.
Рабочие ведут борьбу за сохранение и повышение своей
заработной платы и улучшение условий жизни, тогда как
предприниматель стремится выжать из рабочих
наибольшую прибавочную стоимость. Это определяет
повседневное противоборство за уровень заработной платы,
продолжительность рабочего дня, интенсивность труда, за
оплачиваемые отпуска, перерывы на обед и т. д. От результата
этой борьбы зависит, какую долю получают рабочие и
какую — наниматель. Отсюда также вытекают организация
рабочих в профсоюзы для ведения этой борьбы и
постоянные попытки предпринимателей и капиталистического
государства ослабить профсоюзы, ограничить их права,
подкупить и приручить их руководителей.
Непримиримый антагонизм между рабочим классом и
классом капиталистов составляет основу классовой
борьбы. По мере развития капитализма растет экономическая
и политическая мощь крупнейших предпринимателей,
растет и сила рабочих. С одной стороны, появляются
гигантские монополии, создаваемые путем экспансии и
слияний предприятий и получающие помощь со стороны
капиталистического государства. С другой стороны, по мере
роста капитализма увеличивается армия наемных рабочих,
хотя в ее составе происходят важные изменения.
На возросшую силу мирового рабочего класса
указывает его численный рост — с 30 млн. в начале XX в. до
540 млн. в 1969 г. В то же время о росте организованности
пролетариата свидетельствуют данные о численности
профсоюзов. Если в 1910 г. число членов профсоюзов
составляло 9 млн. человек, то в 1920 г.— 50 млн., в 1945 г.—
64 млн. и в 1970 г.— 230 млн. человек.
Повседневная борьба рабочих за свои самые
непосредственные нужды, как бы ни было ограничено их
мировоззрение, объективно является частью борьбы протргв
капиталистической эксплуатации. Покончить с этой
эксплуатацией рабочий класс может лишь единственным путем —

РЕВОЛЮЦИЯ И РОЛЬ КЛАССОВ
41
взяв в свои руки средства производства. Это означает, что
установление формы собственности, соответствующей
общественному характеру производства, отвечает коренным
интересам рабочих как класса. Именно в этом смысле
К. Маркс рассматривал рабочий класс как революционный
класс в отличие от всех других классов.
Основным противоречием капиталистической системы,
открытым и доказанным К. Марксом, является
противоречие между общественным характером производства и
частной формой присвоения. Это противоречие может быть
разрешено путем приведения формы присвоения в
соответствие с характером производства, что требует
установления общественной собственности на средства
производства. Классом, историческая роль которого состоит в
осуществлении этого коренного преобразования, является
рабочий класс, поскольку, как мы уже отмечали, его
собственная борьба против эксплуатации ведет к
установлению общественной собственности на средства производства.
Технические изменения в производстве, появившиеся
при капитализме, привели к замене индивидуального
производителя «совокупным рабочим», как его называл
К. Маркс. Следствием этого, пишет К. Маркс, явилось
следующее: «Здесь дело идет не только о повышении путем
кооперации индивидуальной производительной силы, но и
о создании новой производительной силы, которая по
самой своей сущности есть массовая сила» К
Тот, кто работал на крупном предприятии, кто
принимал участие в профсоюзной деятельности, в забастовках и
других формах борьбы, испытал эту массовую силу.
Рабочий не владеет средствами производства. Он
продает свою рабочую силу, чтобы заработать на жизнь. Он
связан с самой передовой формой производства —
промышленным производством, которое сегодня подвержено
радикальным переменам, вызванным научно-технической
революцией. Он работает совместно с другими рабочими и
объединяется с ними для защиты своих интересов.
Рабочий приобретает чувство принадлежности к классу,
имеющему общие организации, цели и стремления. Это чувство
принадлежности к классу ограничено тред-юнионистским
сознанием, если в среде рабочего класса не ведется про-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 23, стр. 337,

42
ГЛАВА ПЕРВАЯ
паганда научного социализма. Рабочий исключительно на
основе собственного опыта не может стихийно приобрести
социалистическое мировоззрение и не осознает
историческую миссию пролетариата как могильщика капитализма.
На него постоянно тысячами путей обрушивается
капиталистическая пропаганда, особенно в наши дни широкого
распространения телевидения и монополистической
ежедневной печати. Более того, верхушка рабочего класса
периодически подкупается капитализмом и способна
временно убедить значительные слои рабочих поддерживать ее
оппортунистическую политику.
В этих условиях рабочий класс может продолжать
бороться в течение длительного периода времени за свои
ближайшие интересы, не осознавая конечной цели —
изменения системы, взятия власти в свои руки и построения
социализма. Социалистическое мировоззрение, глубокое
понимание того, что порочно в обществе и как
ликвидировать такое общество, должно быть сознательно внесено в
экономическую борьбу рабочего класса теми, кто владеет
марксизмом и организован для осуществления этой задачи.
Именно по этой причине рабочему классу требуется
собственная политическая партия, партия, базирующаяся на
идеях марксизма.
В свете этих предварительных замечаний приступим
теперь к рассмотрению некоторых новых теорий борьбы и
революции.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
Франц Фанон, трагически скончавшийся от лейкемии
в 1961 г. в 36-летнем возрасте, стал уже почти легендарной
личностью. Он родился на Мартинике в 1925 г., спустя
20 лет покинул Вест-Индию и после прохождения военной
службы изучал медицину во Франции, специализируясь в
психиатрии. В 1952 г. Фанон уехал в Блиду (Алжир), где
продолжал работать психиатром. Вскоре он связал свою
судьбу с Фронтом национального освобождения Алжира и
включился в борьбу за его независимость. Фанон умер в
США накануне победы алжирской революции.
Его труды оказали огромное влияние па образованные
слои африканцев и такое же, а может быть и большее, на
европейскую интеллигенцию. В Италии был создан Центр
Франца Фанона, по его произведениям проводились
семинары, выпускался журнал «Бюллетино ди ноте ияформа-
циони э документа». Разумеется, его книги имели
широкое хождение во Франции, а об их влиянии можно судить
по страницам журнала «Презанс Африкен». Четыре тома
произведений Фанона были изданы в Англии, а в
Оксфордском университете был создан кружок по изучению его
Деятельности.
Вся короткая жизнь Фанона прошла под знаком
неистовой и жгучей ненависти к колониальному и расовому
Угнетению. Особенно ярко об этом свидетельствует его вы-

44
ГЛАВА ВТОРАЯ
дающееся произведение «Проклятьем заклейменные».
Каждая страница книги говорит о глубине чувств.
Излагая свои мысли чрезвычайно образно, он беспощадно
нападает на всех, кого считает стоящим на пути к
освобождению миллионов угнетенных африканцев. Сомнительно,
чтобы какому-либо другому автору удавалось с такой
убежденностью и с такой страстью описать чувства
угнетенного народа к своему ненавистному угнетателю.
Каждое яркое слово, направленное против колонистов
Алжира,—это как бы копье, брошенное в Форстера и Смита,
приговор империалистическим правительствам,
помогающим угнетателям удержаться у власти.
И все же порой в его обличении империализма и
колониализма можно обнаружить некоторую фальшь и
преувеличение. Он часто делает выводы, которые не ведут
никуда, и поэтому некоторые из них противоречат его же
собственным красноречивым суждениям.
В приводимой ниже выдержке из его книги можно
сразу почувствовать огромную силу его стиля и в то же время
заметить проблематичность выводов.
«Город поселенцев — это прочно построенный город,
все в нем сделано из камня и стали. Он ярко освещен,
улицы его покрыты асфальтом, а мусорные ящики
проглатывают все отбросы — их не видят, о них не знают и
едва ли думают. Босых ног поселенца никогда не видно,
за исключением, вероятно, тех моментов, когда он бывает
на пляже, но там вы не можете подойти к нему
достаточно близко, чтобы разглядеть их. Его ноги защищены
прочными туфлями, хотя улицы его города чисты и ровны, на
них нет ни ям, ни камней. Город поселенцев ~- это сытый,
беззаботный город. Город поселенцев — это город белых,
иностранцев.
Город же, принадлежащий колонизованному народу,
город коренного населения, негритянская деревня, меди-
на, резервация пользуются дурной славой. Он населен
людьми с порочной репутацией. Его жители рождаются в
нем, и никого не интересует, где или как это происходит,
они умирают в нем, и никого не интересует, где и как это
случается. Такой город — мир без просвета. Люди живут
там практически друг на друге, и их лачуги ютятся на
крышах друг друга. Город коренного населения — голодный
город. Он испытывает острую нужду в хлебе, мясе, обу-

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
45
и угле, свете. Это — раболепствующий город, город на
коленях, город, погрязший в нечистотах» х.
Однако Фанон прекрасно знает, что население колоний
не стоит «на коленях». Вероятно, это можно сказать лишь
о некоторых, особенно приспешниках колониализма.
Однако Фанон не проводит различия между ними. В данную
минуту он готов заслонить все классовое общество
колониализма неклассовым понятием «колонизированные» и
применить к нему единую общую характеристику.
С полным пренебрежением ко взглядам представителей
различных классов он сразу же подводит читателя к
обобщенной, но столь же противоречивой оценке: «Коренной
житель всегда настороже... Он подавлен силой, по не
приручен; с ним обращаются, как с неполноценным, но он не
убежден в своей неполноценности. Он терпеливо ждет,
когда поселенец потеряет бдительность, чтобы напасть на
него. Мускулы коренного жителя всегда напряжены.
Нельзя сказать, что он терроризирован или хотя бы устрашен.
По существу, он готов мгновенно поменять роль
преследуемого зверя на роль охотника» 2.
У Фа нона есть много верных замечаний об отношениях
между колониалистами и их жертвами. Он блестяще, с
глубоким знанием предмета пишет о национальной
культуре и ее влиянии на национально-демократическую
революцию. Он вскрывает губительные последствия
колониализма на европейское общество, показывает трагическое
влияние садизма как на мучителя, так и на его жертвы.
Однако сила его антиколониального настроя иногда
настолько велика, что она затмевает его разум и ведет его к
ненаучным суждениям.
Он проповедует почти мистическую веру в насилие.
«Только насилие, насилие, совершаемое людьми, насилие,
организуемое и насаждаемое руководителями, помогает
массам понять социальные истины и дает ключ к ним» 3.
Фанон утверждает это потому, что видит
колониальную систему, покоящуюся на насилии. С самого начала,
1 F. F a n о n, The Damned, Paris, 1963, p. 32. (Впоследствии эта
книга вышла в Англии под названием «The Wretched of the Earth»),
I Ibid., p. 42.
3 Ibid., p. 117.

46
ГЛАВА ВТОРАЯ
пишет Фан он, отношения между африканцем и
поселенцем строились на «базе штыков и пушек» 1.
Столкнувшись с таким насилием, заявляет он,
африканцы вынуждены прибегнуть к собственному насилию —
к «вооруженной и открытой борьбе» 2. По существу,
«ведение вооруженной борьбы показывает, что народ решил
обратиться только к насильственным методам».
Насилие в руках колониальных держав было,
несомненно, существенной частью колониальной системы. Но
видеть лишь насилие — значит становиться на очень
ограниченную и политически опасную точку зрения, Насилие
со стороны войск и полиции не было насилием ради
насилия. Это — насилие ради экономических и политических
целей. Колониальная система есть режим иностранной
государственной власти, империалистического правления,
поддерживаемого войсками, полицией, законами и
тюрьмами империалистических государств. Все это
предназначалось для обеспечения абсолютной власти крупных
империалистических монополий. Данная система базировалась
на особых методах и формах экономической
эксплуатации — принудительном труде, избирательном налоге,
миграции рабочей силы, нищенской заработной плате, захвате
земли, запрете выращивания определенных культур,
правовых барьерах на пути к квалифицированной работе,
дискриминационной заработной плате, низких ценах на
продукты крестьян. Идеология этой системы была
направлена на удержание рабочих и крестьян колоний в
пассивности, на укоренение пораженческих настроений, на
преднамеренное увековечивание невежества. Она покоилась па
поддержке внутренних, местных союзников, готовых
отказаться от чести быть независимыми ради своих
собственных привилегий и прибылей. Признание лишь насилия
может привести к ошибочному выводу, что для
достижения подлинной независимости достаточно покончить с
насилием со стороны империализма. Тем самым
игнорируется «ненасильственное» продолжение эксплуатации и
вложения капиталов.
Чрезмерно упрощенный подход Фанона к
колониальной системе, его неспособность охватить ее во всей слож-
1 F. F a n о п, The Damned, p. 30.
2 Ibid., p. 65.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
47
эсти — военной, политической, экономической и
идеологической — неизбежно должны были привести его к сверх-
уррощеииым оценкам роли, которую играют различные
гяассы в антиколониальной революции в Африке и к
ошибочным выводам в отношении будущего пути революции.
Джеймсу Конноли также пришлось бороться с
твердолобыми защитниками «физической силы» х. Он неустанно
критиковал сторонников превращения одного из средств
борьбы — насильственных действий — в единственное ее
средство. Конноли подчеркивает, что важнее всего
достижение сначала согласия «в отношении преследуемой
цели». Иначе говоря, ясные политические цели имеют
первостепенное значение. «Другими словами, социалисты
считают, что вопрос о силе играет второстепенную роль.
Действительно важное значение имеют лишь принципы, на
которых основано движение. А уж затем движение решает,
применить силу для достижения своих целей или нет».
Конноли употребил здесь понятие «сила» в том смысле,
в котором оно употреблено в заглавии его книги, то есть
как физическая сила или насилие. И когда, по мнению
Конноли, в 1916 г, на пасху пришло время применить эту
силу, он ни секунды не колебался — и заплатил жизнью
за свое революционное мужество и смелость.
Уместно привести высказывание Кабрала о роли
вооруженной борьбы. Выступая перед крестьянами в Маке, он
заявил: «Вооруженная борьба очень важна. Но важнее
всего понимать условия жизни нашего народа. Он
поддерживает эту борьбу, и мы должны заверить его в том, что
те, кто держит оружие в руках, являются сынами народа
и что оружие не превозносится выше орудий труда. Если
один несет на плече винтовку, а другой — орудие труда, то
важнее из этих двоих тот, кто несет орудие труда. За
оружие берутся для того, чтобы победить португальских
колонизаторов. Но если мы хотим изгнать их из страны, то мы
Должны защищать тех, кто работает с орудиями труда» 2.
Хотя Фанон подчеркивает важность насилия, в его
высказываниях по этому вопросу много неясного. «Именно
интуиция колонизированных народов подсказывает им,
^2_°_свобождение должно и может быть достигнуто только
., J. Connolly, Physical Force in Irish Politics.—«Workers
'^Public», July 22, 1899.
Цит. по: G. С h a 1 i a n d, Lulte Armee en Afrique, PariSj 1967.

48
ГЛАВА ВТОРАЯ
силой» 1. Для Фанона понятие «сила» означает
вооруженную борьбу. И вновь, противореча себе (что весьма
характерно для него), он пишет: «Сегодня мы совершенно
точно знаем, что в Алжире применение силы было неизбежно.
Однако другие страны привели свои народы к тем же
результатам через политическую деятельность и
разъяснительную работу, предпринятую партией» 2.
Таким образом, получается, что «освобождение может
быть достигнуто только силой» (понимаемой как
вооруженная борьба), но в то же время в других странах
освобождение было завоевано «через политическую
деятельность». Это противоречие в мыслях Фанона возникает в
связи с тем, что он не может выделить то общее, что
характерно для всех путей к освобождению, а именно
политическую борьбу. Борьба подразумевает использование
силы, то есть стремление народа колоний навязать свою
волю колонизаторам и вынудить их отказаться от прямого
колониального правления. Однако борьба, использование
силы не обязательно доляшы включать вооруженную
борьбу или вооруженное насилие. Многотысячная
демонстрация, забастовки, захват земли являются применением
силы. Отказ платить налоги или купать скот в
дезинфицирующем растворе есть также своеобразное выражение
силы. Каждое выступление народа в его повседневной
борьбе против колониализма содержит в себе
определенное проявление силы, демонстрацию мощи и воли
угнетенных и попытку использовать эту силу для того, чтобы
вынудить колониалистов отступить. Во многих африканских
странах, по существу в большинстве стран, использование
таких форм борьбы и такое применение силы было
достаточно в условиях общего кризиса капитализма после
второй мировой войны, чтобы завоевать национальную
независимость. Другим же странам было необходимо
прибегнуть к вооруженной борьбе. В некоторых из них (например,
в Египте в 1952 г. рли Занзибаре в 1964 г.) одного
военного выступления было достаточно, чтобы свергнуть
правительство. Позднее, в других условиях подобные
непродолжительные военные действия принесли успех в
Судане, Ливии, Сомали (1969 г.). В отдельных случаях осво-
1 F. Fanon, The Damned, p. 57,
2 Ibid, p. 154,

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
49
, ,.ительная борьба сопровождалась более
продолжительными военными действиями, даже если сами вооружен-
Т ьте выступления и силы, которые они представляли, не
Исегда добивались военной победы над колониальной
р?кавой (например, в Марокко, Тунисе, Кении,
Камеруне). В Алжире семилетняя война велась для того, чтобы
заставить французов отказаться от своего правления и
передать власть Фронту национального освобождения.
Вооруженная борьба ведется1 в Гвинее (Бисау), Анголе,
Мозамбике, Намибии, подготовка к такой борьбе,
совершенно очевидно, происходит в Южной Африке.
Таким образом, вооруженные выступления были
характерной чертой антиколониальной борьбы лишь в
меньшинстве африканских колоний, и уже один этот факт
опровергает утверждение Фанона о том, что «вооруженная и
открытая борьба» является единственным путем вперед.
Фан он никогда не допускает, чтобы в вопросе расы и
цвета кожи справедливая ненависть к белому расизму
привела его в стан черного расизма. Наоборот, он был
одинаково обеспокоен как развращающим и растлевающим
влиянием белого расизма на самих белых, так и
ужасными последствиями белого расизма для черных.
« Белый человек изолирован в своей белизне.
Черный человек — в своей черноте» 2.
Целью Фанона было «освобождение в цветном
человеке человека». В то же самое время он пытался «показать
белому человеку, что он является одновременно
обманщиком и жертвой обмана». Как черный, так и белый
развращены и искалечены системой, при которой черный
подавляется, угнетается, подвергается дискриминации,
презирается. Но, несмотря на это, белый боится его. В
стремлении походить на белого у черного нет будущего.
Единствен пЫМ будущим для них обоих является полное
уничтожение расизма во всех его формах.
1 О событиях и положении в португальских колониях автор
писал еще до свержения фашистского режима в Португалии.—
11 Рим, ред.
1ЧР 2 Р" Fanon» Black Skin, White Masks (Paris, 1952), London,

50
ГЛАВА ВТОРАЯ
Выступая против расовых предрассудков как черных,
так и белых, Фанон заявлял: «Я — цветной, но мои
усилия не должны быть направлены на выяснение того, в чем
состоит превосходство или неполноценность моей расы по
сравнению с другой... Я — цветной, но я не вправе
пытаться унизить моего бывшего хозяина... Нет особой
негритянской миссии, как и бремени белого человека... Никто
не давал мне права высказывать белому человеку мою
ненависть к нему. Но я не обязан и нашептывать слова
благодарности белому человеку... Я признаю за собой лишь
одно право — требовать от других человеческого
отношения... Я не должен посвящать всю свою жизнь
составлению баланса негритянских ценностей. Мира белых, этики
белых не существует, как нет и интеллекта белых. Во всех
уголках земного шара есть люди ищущие, с пытливым
умом» 1.
Этот волнующий призыв Фанона затрагивает до
глубины души. Его голос, вызывающий трепет у белых
расистов, не приносит успокоения и тем, кто хочет заклеймить
Фанона как черного расиста. Отбрасывая все
предубеждения о цвете кожи, Фанон утверждает, что везде, во всех
странах, каков бы ни был цвет кожи населяющих их
народов, есть люди, ищущие люди, которые борются за
создание братства людей.
Типичным для антирасистской позиции Фанона
является тот факт, что в ходе алжирской войны он мог с теплотой
и благодарностью писать о тех французах в Алжире,
включая некоторых поселенцев, которые помогали
алжирцам в их борьбе 2. Таким же образом и по тем же
принципиальным мотивам его поддержка мусульман не помешала
ему процитировать с одобрением декларацию 1957 г.
группы алжирских евреев, заявивших, что «евреи вступили в
ряды алжирцев, сражающихся за национальную
независимость... Некоторые поплатились жизнью, другие
мужественно вынесли самые отвратительные полицейские
варварства, а многие томятся за тюремными решетками и
воротами концентрационных лагерей. Мы также знаем, что
в общей борьбе мусульмане и евреи поняли, что они яв-
1 F. Fanon, Black Skin, White Masks, p. 228-229.
2 F. Fanon, Studies in a Dying Colonialism (Paris, 1959),
New York, 1965, p. 157—178,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
51
сЯ братьями по расе и испытывают глубокую и проч-
лЯК прИверженность к алжирскому отечеству...» 1
иУ фапоп был антиимпериалистом и антиколониалистом,
с расистом. Поэтому он никогда не забывал, по его соб-
В венным словам, что «во всех уголках земного шара есть
£оди ищущие».
К сожалению, крайняя позиция Фанона в отношении
гогих важных вопросов и зачастую их неверная трактов-
% привели к тому, что его идеи перенимаются и
используются в искаженном виде сторонниками «холодной войны».
Они игнорируют основную цель его работы и не способны
признать тот факт, что он ненавидел не только
колониализм и расизм. Фанон в равной степени презирал как
европейский капитализм, так и его жалкого подражателя в
Африке. К ним он не испытывал ничего, кроме
уничтожающего презрения.
Некоторые самые страстные высказывания Фанона
использовались теми силами, которые хотели бы изолировать
«третий мир» от его естественных союзников —
социалистических стран, рабочего и демократического движения
самих империалистических метрополий. Фанон иногда
путался. Его подход был часто ненаучен и противоречив.
У него не было еще вполне последовательного понимания
современного мира. Но в его произведениях достаточно
высказываний, опровергающих попытки тех, кто хотел бы
использовать его имя для целей, которые он открыто
презирал. Он заявлял без всяких колебаний: «Для
колониальных народов, порабощенных западными нациями,
социалистические страны являются единственными странами,
которые во всех случаях становились на их защиту.
Колониям нет нужды заниматься выяснением того,
продиктовано ли это отношение интересами коммунистической
стратегии. Им прежде всего важно, что эта общая
позиция отвечает их интересам» 2.
В то же самое время он понимал важность того, чтобы
само население колоний сомкнуло ряды для укрепления
°°Щей антиимпериалистической борьбы. «Достижение
независимости, освобождение новых народов расцениваются
a *bid-> P- 157.
iVm, л? , an°n, Towards the African Revolution (Paris, 1964),
At* York, 1967, p. 94.

52
ГЛАВА ВТОРАЯ
другими угнетенными странами как приглашение,
одобрение и обещание. Каждая осечка колониального господства
в Америке или в Азии укрепляет национальную волю
африканских народов. Именно в национальной борьбе
против угнетателя народы колоний воочию убедились в
солидарности колониалистского блока и в неизбежной
взаимозависимости освободительных движений» 1.
Фанон не игнорировал также и роли рабочего класса
капиталистических стран, значения для него
освобождения колоний. «...Зачастую отбрасывается и, по существу,
забывается диалектическая связь, существующая между
движением за освобождение народов колоний и борьбой за
эмансипацию эксплуатируемого рабочего класса в
империалистических странах».
Хотя Фанон действительно призывал народы Африки
повернуться спиной к Европе, однако не может быть двух
мнений, что он осуждал именно капиталистическую
Европу. «Колониализм и империализм не оплатили свой счет,
когда они сняли флаги и вывели полицейские силы с
наших территорий. Веками капиталисты вели себя в
неразвитом мире ни больше, ни меньше как военные
преступники. Ссылки, массовые убийства, принудительный труд и
рабство были основными методами, используемыми
капитализмом для увеличения своего богатства, золотых и
алмазных резервов, для установления власти... Используя
любой конкретный способ, Европа стремилась захватить
побольше золота и сырья колоний в Латинской Америке,
Китае и Африке. Со всех этих континентов, на глазах
которых Европа возводит сегодня башню изобилия, веками
текли туда алмазы и нефть, шелк и хлопок, древесина и
экзотические товары. Европа является буквально
творением третьего мира. Богатство, в котором она купается,
украдено из неразвитых стран» 2.
В этом высказывании трудно найти подтверждение
того, что намерением Фанона было изолировать Африку и
«третий мир» от всего прогрессивного в остальном мире,
хотя иногда его неудачная манера изложения
действительно создает такое впечатление, особенно когда он
призывает «третий мир» начать «новую историю Челове-
1 F. Fanon, Towards the African Revolution, p. 145.
2 F. F a n о n, The Damned, p. 79—81.

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
53
ка» ]. Но даже и в этом месте он сразу же уточняет свой
призыв, признавая необходимость принять во внимание
«порой удивительные тезисы, выдвинутые Европой».
Он утверждает без оговорок: «Холодной войне должен
быть положен конец, ибо она ведет в тупик» 2. Он сделал
ясный выбор в пользу социализма — «строя, который
полностью ориентируется на людей в целом и основан на том
принципе, что человек является самым ценным
достоянием. Этот строй позволит нам идти вперед быстрее и
гармоничнее и таким образом исключит карикатуру на
общество, в котором вся экономическая и политическая власть
находится в руках отдельных лиц, смотрящих на всю
нацию с презрением» 3.
Он призывал приложить все силы к тому, чтобы
«восстановить в правах человечество и сделать человека
победителем всюду раз и навсегда». Эта задача «будет
осуществлена при непременной помощи европейских народов»,
которые сами должны осознать, что в прошлом в
колониальном вопросе они часто «вставали на сторону наших
общих хозяев. Для этого европейские народы должны
сначала пробудиться, пораскинуть мозгами и прекратить
разыгрывать глупую игру в Спящую Красавицу» 4.
Мало кто из тех, кто был настроен столь антиевропей-
ски и столь узко ограничивал круг своих интересов
«третьим миром», мог проявить такую подлинную заботу
о судьбе и будущем Европы. Европа, утверждает Фаноы,
благодаря колониализму и капитализму сделалась
чудовищем. Ее самые ужасные преступления были совершены
«в духовном мире человека». Они вели его к «расовой
ненависти, рабству, эксплуатации и прежде всего
бескровному геноциду, состоявшему в отвержении пятнадцати
миллиардов человек» 5.
Поэтому давайте отвернемся от всего этого,
провозгласил Фанон. «Мы доляшы открыть новую страницу истории
для Европы, для себя и для всего человечества. Мы
должны выработать новые концепции и попытаться создать
нового человека».
1 Ibid., p. 255.
2 Ibid., p. 83.
3 Tbid., p. 78.
4_ Ibid., p. 83.
0 Ibid., p. 255. Неясно, почему Фанон использовал эту цифру.

54
ГЛАВА ВТОРАЯ
Таким образом, Фапоп настолько увлекся собственным
красноречием и страстным желанием революционного
преобразования, что выплеснул из ванны вместе с водой и
ребенка. То он обращается за «обязательной помощью
европейских народов», то он стремится создать впечатление,
что нечему учиться у Европы, что должны быть
выработаны «новые концепции» и создан «новый человек».
Однако основные концепции уже выработаны. Это концепции
того самого социализма, в пользу которого Фанон уже
сделал выбор. Более того, эти концепции впервые сложились
в Европе как в теории, так и на практике.
Однако Фанон хочет, чтобы Африка подвергла
забвению не только европейскую социалистическую мысль. Он
открыто осуждает также индустриальную и техническую
базу Европы, поскольку для него она приносит лишь «цепь
унижений человека и поток убийств» *.
Комментируя это суждение, Мартон правильно отметил:
«Не машина и не автоматика калечат человека.
Промышленная техника освобождает его от слепых сил природы.
Она выступает как освободитель, если используется на
службе человека, и усугубляет его отчуждение, если
применяется для увеличения прибылей капиталистов» 2.
* * *
Центральное место в теории Фанона занимают его
взгляды на роль социальных классов в африканской
революции. Его заслуга именно в том и состоит, что он
попытался проанализировать классовые силы в Африке, ибо без
этого невозможно понять характер и перспективы
предстоящей борьбы. Его заслуга вдвойне велика, потому что
он предпринял эту попытку как раз в тот период, когда
среди ряда африканских лидеров было модно отрицать
само существование социальных классов в Африке.
Однако слабость подхода Фанона проявляется в том,
что он опрометчиво полагался на поверхностные
впечатления, почерпнутые из опыта немногих стран, и впоследствии
1 F. F a n о п, The Damned, p. 253.
2 I. Marton, A Propos des Theses de Fanon.— «Action»,
№ 8—9, 1965 (Revue Theorique el Politique du Parti Gommuniste
Martiniquais).

ФАНОИ И КЛАССЫ В АФРИКЕ
55
проводил широкие обобщения, которые, как правило, не
подтверждались фактами. Его работы ие содержат
никаких статистических данных для обоснования анализа, а
зачастую и подробностей, конкретных примеров для
подтверждения выразительных и образных утверждений.
Это, впрочем, не умаляет значения большей части того,
что им было написано. Перечитывая в 1971 г. книгу
«Проклятьем заклейменные», написанную почти за десятилетие
цо этого, невольно вновь и вновь поражаешься блестящей
интуиции Фанона во многих вопросах, его способности
подчеркнуть, пусть даже преувеличенно, какой-либо аспект
процесса, достигшего сегодня зрелости и в основном
подтвердившего его предвидение.
Полностью оправдалась, например, его характеристика
большинства новых правителей неоколоний. Он
предостерегал, что ввиду неспособности решить стоящие перед
страной проблемы и вследствие паразитического
прислужничества империализму они поведут Африку по
латиноамериканскому пути — к нестабильности и неизбежным
военным переворотам. «В этих бедных, отсталых странах,
где повсеместно огромное богатство окружено
беспросветной нуждой, опорой режима являются армия и полиция,
которые получают советы от иностранных экспертов (что
выступает еще как одна закономерность)» *.
Молодая же африканская буржуазия, предупреждает
Фанон, слишком поглощена своим обогащением, чтобы
хотя бы оценить опасность, которую представляет для нее
это положение. «Именно армия становится арбитром».
Еще в начале 60-х годов, задолго до наступления в
Африке эры военных переворотов, Фанон отмечал с
поразительной проницательностью: «Разукрашенные
спекулянты, чьи жадные руки выжимают банкноты из бедной
страны, рано или поздно превратятся в подставных лиц
армии, которой искусно управляют иностранные
эксперты. Таким образом, бывшая метрополия осуществляет
косвенное правление как через поддерживаемую ею
буржуазию, так и через возглавляемую ее экспертами
национальную армию, которая подавляет народ, парализуя его волю
11 терроризируя его» 2.
1 F. F a n о n, The Damned, p. 139.
2 Ibid, p. 140.

56
ГЛАВА ВТОРАЯ
Книга «Проклятьем заклейменные» была впервые
опубликована в 1963 г. Этот год начался с военного
переворота против президента Того Олимпио. К концу 1968 г.
в африканских странах произошло уже не менее сорока
переворотов, попыток совершить переворот или
правительственных кризисов *. Причины и характер их, конечно,
были различны. Не все они являлись чисто военными
переворотами. Не во всех случаях происходил сдвиг вправо.
В некоторых странах эти перевороты представляли лишь
перестановку в рядах наемников империализма. Но среди
них были, конечно, и такие, которые соответствовали
описанию процесса, глубоко предвиденного Фаноиом. И
каждый год приносит новые подтверждения его вывода.
К сожалению, утверждение Фанона о фактическом
распаде крупных национальных партий вскоре после
завоевания независимости также подтверждается уж слишком
часто. «В ходе борьбы за независимость действительно была
создана партия, возглавляемая теперешним руководителем.
Но с тех пор эта партия самым печальным образом
распалась. Ничего не осталось от нее, кроме партийной
оболочки, названия, эмблемы и лозунга... После провозглашения
независимости эта партия уже не помогает народу
выдвигать свои требования, полнее осознать свои потребности и
упрочить свою власть. Сегодня задача ее состоит в том,
чтобы доводить до народа инструкции, принимаемые на
заседаниях в верхах. Уже не существует плодотворного
обмена мнениями снизу доверху и сверху донизу, которое
обеспечивает и гарантирует партийную демократию.
Совсем наоборот, партия превратилась в щит, отделяющий
массы от руководителей. Нет больше никакой партийной
жизни, так как партийные секции, созданные во время
колониального режима, сегодня совершенно
демобилизованы... После достижения независимости партия
погружается в летаргию... Местные партийные руководители
получают государственные посты, сама партия превращается в
администрацию, а ее активисты растворяются в толпе...
Партия становится средством для продвижения частных
лиц по служебной лестнице... Растут привилегии,
господствует коррупция... Партия, являющаяся орудием власти
1 См.: J. W о d d i s, Military Coups in Africa.—«Marxism Today»,
December, 1968; R. First, The Barrel of a Gun? London, 1970.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
57
в руках буржуазии, усиливает этот аппарат и стремится
сковать и лишить воли народ. Она все более и более явно
превращается в антидемократическую силу, орудие
принуждения» \
Вновь приходится восхищаться способностью Фанона,
сумевшего на столь раннем этапе развития независимой
дфрики распознать важную тенденцию, которая станет,
сколь это ни печально, господствующей чертой в жизни
многих новых африканских государств. Многих, но не
всех. Именно здесь утверждения Фанона начинают
принимать характер догмы. Она не помогает понять ту сложную
обстановку, которая сложилась во многих африканских
странах. Дело в том, что Фанон не смог предвидеть
появления группы африканских стран, в которых главы
государств и партий попытались (несмотря на собственную
слабость и недостатки, на тяжелое бремя империализма,
все еще оказывающего давление на их экономику и
политику, на честолюбие и карьеризм в высших слоях партии
и нового государственного аппарата) вывести свои страны
из орбиты империализма, из состояния апатии, нищеты и
невежества. Они также сделали попытку приступить к
решению смелой и трудной задачи создания новой Африки,
которая отвечала бы чаяниям ее народов.
Таким образом, анализ, проведенный Фаноном, не
может объяснить важные внутренние перемены,
происшедшие после 1960 г. в АРЕ, Алжире, Мали, Гвинее, Гане,
Конго (Браззавиль), Танзании и позднее в Судане,
Ливии, Замбии и Уганде, а также их
антиимпериалистическую позицию. Создается впечатление, что Фанон не
видит разницы между этой группой государств и такими
достойными сожаления зависимыми странами, как Берег
Слоновой Кости, Лесото, Малави и Малагасийская
Республика.
Слабость анализа Фанона таких важных вопросов
объясняется тем, что он не владеет научным методом, а
также тем, что стремится дать обобщенную характеристику,
которая, по его мнению, применима ко всем африканским
госУДарствам (поскольку он нигде не ссылается на
исключения и не указывает на конкретные страны, о которых
°н пишет). В действительности же во всех своих деталях
1 F.Fanon, The Damned, p. 137-138.

№
ГЛАВА ВТОРАЯ
эта характеристика не применима вообще ни к одной
африканской стране.
Особенно очевидно отсутствие у Фанов а научного
метода в объяснении сущности африканских социальных
классов, хотя и по этому вопросу у него есть много
глубоких высказываний. Его идеи столь же часто заставляют
задумываться, как и вызывают раздражение и чувство
протеста.
Анализ классовой структуры африканских государств,
который пытались провести и другие авторы, было бы
правильно начать с определения, что такое классы. Это
особенно важно, если принять во внимание тот факт, что
некоторые из теоретиков смешивают крестьян с наемными
сельскохозяйственными рабочими или относят
высокооплачиваемых специалистов и рабочих, связанных с техникой,
к «среднему классу».
В. И. Ленин дал научное определение социального
класса, применимое к любому обществу и любой стране мира:
«Классами называются большие группы людей,
различающиеся по их месту в исторически определенной системе
общественного производства, по их отношению (большей
частью закрепленному и оформленному в законах) к
средствам производства, по их роли в общественной
организации труда, а следовательно, по способам получения и
размерам той доли общественного богатства, которой они
располагают. Классы, это такие группы людей, из которых
одна может себе присваивать труд другой, благодаря
различию их места в определенном укладе общественного
хозяйства» 1.
Таким образом, В. И. Ленин указывал, что
принадлежность к тому или иному классу определяется отношением
к средствам производства. И, следовательно, это
обусловливает «размеры той доли» общественного богатства,
которой располагают классы, и способы ее получения.
С этой точки зрения африканское общество
действительно очень сложно. Даже до наступления эры
колониализма XX в. в большинстве стран Тропической Африки не
было так четко очерченного классового деления, как,
например, в Азии, где феодальная система складывалась в
течение многих веков. Приход европейцев и последовав-
1 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 39, стр. 15.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
59
шая за этим работорговля принесли в Африку
опустошение. В то время как Европа совершала прогрессивный
переход от феодализма к капитализму и добивалась
огромных технических успехов, Африка в силу господства
европейских держав была отброшена назад, а ее экономика
порыкивала застой. Европейский капитализм, особенно
английский и французский, процветал на крови и костях
африканских рабов. В Европе появлялись новые города,
совершались открытия, возводились фабрики. Она смогла
заложить основы для перехода к современному уровню
промышленного развития. Африка же, намного отставшая
13 экономическом развитии, пережила в конце XIX в. еще
один сильный удар. Не успела она оправиться от четырех-
векового рабства, как оказалась в тисках империализма,
ито вновь нарушило ее нормальное экономическое
развитие. В результате этого Африка вступила в XX век, не
имея собственного развитого класса капиталистов, а ее
рабочий класс находился в зачаточном состоянии. Несмотря
па то что имелись районы крупного феодального
землевладения (например, Северная Нигерия, Буганда, Эфиопия,
Верхняя Вольта, северные районы «французского»
Камеруна), большинство населения по-прежнему вело
натуральное сельское хозяйство на общинных землях,
занималось местными ремеслами и кустарным производством.
Эта структура экономики африканских государств начала
претерпевать изменения лишь в последние шестьдесят
лет — и особенно прошедшие два десятилетия.
Этим, в частности, объясняется тот факт, что анализ
становления новых классов в африканском обществе или
основных классов — рабочих и капиталистов — зачастую
неудовлетворителен. Рабочие и капиталисты все еще
находятся в процессе формирования и отнюдь не являются
сложившимися, четко очерченными классами, с которыми
мы привыкли иметь дело в промышленпо развитых
странах Запада. Африканские рабочие, как правило, заняты
часть времени в сельском хозяйстве, а крестьяне — в
промышленности. Миграция рабочей силы приняла огромные
масштабы. Рабочий-мигрант периодически покидает свой
надел на общинных землях, чтобы наняться на работу на
шахтах или плантациях. На свой участок в деревне он
возвращается только через год или два. Среди крестьян
происходит расслоение, но, как правило, оно не зашло еще

60
ГЛАВА ВТОРАЯ
далеко. Начинает распространяться частная собственность
на землю, однако полного распада общинного
землевладения еще не произошло. Основные земли по-прежнему
принадлежат крестьянским общинам. Появляются
африканские капиталисты, которые, однако, составляют
относительно малочисленную группу и не отвоевали у
монополий империалистических стран сколько-нибудь крупных
сфер экономики. Учитывая также идеологическое
влияние объединенной борьбы за национальную независимость,
охватившей все без исключения африканские страны,
становится понятным, почему некоторые африканские
руководители при рассмотрении современного этапа развития
проявляют колебания в отношении признания наличия
социальных классов. Однако нельзя отрицать значения их
существования в африканском обществе.
Особая заслуга Фанона состоит в осознании того, что
ключ к пониманию будущего Африки лежит в анализе
классовых сил. Он пытался разобраться в трудных
проблемах формирования классов и классовой борьбы в
Африке, чтобы помочь освобождению этого континента от
империализма, ускорить наступление социальной
революции, призванной освободить миллионы столь близких его
сердцу крестьян.
КРЕСТЬЯНСТВО
КАК РЕВОЛЮЦИОННЫЙ КЛАСС
Каковы же взгляды Фанона на классы в Африке?
Прежде всего он особо выделяет роль крестьянства.
Это связано с его настойчивым утверждением о
необходимости «насилия»: «Националистические партии в
своей пропаганде, как правило, не принимают в расчет
крестьянство. Однако совершенно очевидно, что в
колониях революционны только крестьяне, ибо им нечего
терять — завоюют же они все. Голодающий крестьянин,
стоящий вне классовой системы, первым из
эксплуатируемых приходит к выводу, что только насилие приносит
плоды» 1.
Не затрагивая частного вопроса о роли африканского
крестьянства, который будет рассмотрен ниже, следует
1 F. F а п о n, The Damned, p. 48,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
61
прежде всего отметить ненаучный подход Фанона.
Крестьянин, по его утверждению, стоит «вне классовой
системы» и в то же время «первым из эксплуатируемых» видит
необходимость в насильственных действиях. Однако если
крестьяне подвергаются эксплуатации, то лишь со
стороны другого социального класса. Таким образом, они
должны быть частью классовой системы и иметь совершенно
определенные отношения с другим классом. Все равно, кто
будет этим другим классом: иностранные плантаторы,
местные феодальные помещики, местцые фермеры, ведущие
капиталистическое хозяйство, или/торговцы. Вся суть
вопроса об империализме и колониальной системе XX в.
состоит в том, что империализм в/гягивает в свою орбиту
всех угнетенных. Он нарушает /их традиционный образ
жизни, даже несмотря на то, что натуральное хозяйство
и общинное землепользование сохраняются в чахлом и
искаженном виде. \
Однако вернемся к рассмотрению взглядов Фанона.
Он не только утверждает, что\«именно крестьянство
составляет единственную стихийную, революционную
силу страны» К Он также заявляете что в ходе
неизбежной вооруженной борьбы «крестьяне, непрерывно
обогащающие на опыте свои знания, проявят себя способными
руководить борьбой народа» 2. '
Таким образом, согласно точке зрения Фанона,
африканское крестьянство есть единственный революционный
класс, и оно не только составляет основную силу
сопротивления, но и способно выполнять роль его руководителя.
Однако этим не исчерпываются основные положения
анализа крестьянства Фаноном. Как указывает Мартин
Стэнилэнд в недавно опубликованном глубоком
исследовании теории Фанона3, решение Фаноном этой проблемы
путанно и противоречиво. Подчеркнув стихийный
революционный характер африканского крестьянства (а не
его потенциальную роль), Фанону приходится признать,
следовательно, возможность для колониалистов
использовать его в реакционных целях.
1 Ibid., p. 99.
2 Ibid., p. 114.
3 М. S la nil a nd, Frantz Fanon and the African Political
■ss.— «African Affairs», vol. 68, № 270, January 1969, p. 4—25.

62
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Мы должны помнить,— признает он,— что
колониализм часто укреплял или устанавливал свое господство
путем увековечивания порядков, существующих в сель-
ских районах. Большинство сельских жителей,
окруженных марабутами j, знахарями и вождями, живет как при
феодализме. Вся эта средневековая структура общества
поддерживается военными и административными
чиновниками поселенцев» 2.
Вожди и феодальные князьки, объясняет Фанон,
выполняют крайне реакционную роль: «Феодальные князьки
отгораживают прозападных националистов от основной
массы народа... Эти традиционные власти,
поддерживаемые колониальной державой, взирают с неодобрением на
попытки элиты проникнуть в сельские районы. Они очень
хорошо понимают, что идеи, которые, вероятно,
проникнут из городов, поставят под сомнение саму природу
неизменного, вечного феодализма. Таким образом, их враг —
это не колониальная держава, с которой они в целом очень
хорошо ладят, а люди с современными идеями,
стремящиеся разрушить туземное общество и тем самым отнять у
них кусок хлеба» 3.
Предшествующие революции, совершенные буржуазией
и рабочим классом, заявляет Фанон, показали, что
«основная масса крестьян часто является тормозом революции».
Поэтому вполне естественно, отмечает он, что в борьбе
против движения за национальную независимость
колониалисты используют антагонизм между городом и
деревней. Они «подстрекают жителей горных районов и
отдаленных деревень против горожан» 4. «Колониальные
секретные службы, которые не были распущены после
предоставления независимости, поддерживают в стране
настроения недовольства и все еще чинят препятствия
деятельности молодых правительств» 5.
В борьбе против национально-освободительного
движения попользуется также трайбализм деревенских жителей.
«Колониальные державы иногда опираются на бурный рост
национального самосознания, чтобы ликвидировать или на-
1 Марабут — мусульманский монах или святой.-— Прим. пер ев.
2 F. F a d о n, The Damned, p. 89,
3 Ibid, p. 89.
4 Ibid., p. 91.
5 Ibid,, p. 95.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
63
править по ложному пути национально-освободительное
движение. Вместо подстрекательства шейхов и вождей
против городских «революционеров» комитеты местных
деятелей организуют партии из племен и братств.
Образование городской партии, претендующей на «воплощение
воля нации», представляет большую опасность для
колониального режима. Поэтому создаются раскольнические
группы, возникают движения и партии, берущие свое
начало из этнических или региональных различий. Все
племя превращается в политическую партию, /получающую
подробный инструктаж от колониалистов» !. /
Таким образом, Фанон пришел к выводу о
консерватизме крестьянства вопреки собственному/ утверждению,
что оно является стихийной и, по существу, единственной
революционной силой. Однако, несмотря на этот вывод,
Фанон выступает в защиту вождей, которых он ранее
осудил как «традиционных коллаборационистов» 2, первейших
сторонников феодализма и колониализма, главных врагов
национально-освободительного движения. Излагая позиции
националистических партий, Фанон не может скрыть
своего сочувствия к вождям. «Традиционных вождей
игнорируют, иногда даже они подвергаются гонениям...
Старейшины, окруженные уважением и пользующиеся
непререкаемой моральной властью в традиционном обществе,
публично выставляются на осмеяние»3. Такое сочувственное
отношение Фанона к вождям связано с его оценкой роли
традиционного общества. Он считает его единственным
подлинным выразителем национального развития в
противоположность современным западным идеям, приходящим
из городов. Таким образом, несмотря на то что Фанон сам
является типичным, современным горожанином
европейского склада, он в некотором смысле подобен Ганди,
призывавшему вернуться к идеализированной индийской
деревне. Фанон решительно выступает на стороне
крестьянства, «отстаивающего дисциплину» 4. Крестьянин остается
«альтруистом», отказывается от собственного «я» в пользу
общины. Фанон считает, что крестьянин составляет
полную противоположность рабочему, которого он обвиняет в
1 Ibid., p. 95-96.
2 Ibid., p. 109.
3 Ibid., p. 91.
4 Ibid., p. 90.

64
ГЛАВА ВТОРАЯ
«индивидуализме». Фанон утверждает, что крестьянство
более революционно, чем пролетариат. По его мнению,
революционность крестьянства обусловлена его
экономическим положением в колониальном обществе. Фанон
заявляет, что крестьянство «не получает выгоды от
колониализма», тогда как рабочие «ухитряются использовать
колониальную эксплуатацию в своих интересах» 1.
Обилие противоречий в анализе классовых сил заводит
Фанона в тупик. Он пытается выйти из него посредством
принижения роли рабочего класса в национальной
революции, открытой враждебности к
национально-демократическим партиям, помогавшим вести борьбу за независимость,
и, в частности, полного осуждения всех слоев местной
буржуазии.
Фанон указывает, что городские «революционеры»,
вытесненные из националистических партий, идут в
деревню, чтобы набраться там сил и создать подлинную базу
революции. Они «считают, что большинство крестьян
всегда связывало свое освобождение с применением насилия,
возвращением земли, отнимаемой у иностранцев
национальной борьбой и вооруженным восстанием» 2. Городские
революционеры сплачивают эти «смелые массы —
прирожденных мятежников», дают им политическую и военную
подготовку. Появляется оружие, «начинается вооруженная
борьба». Вскоре «на каждом холме создается
правительство в миниатюре, захватывающее власть. Везде — в
долинах и лесах, джунглях и деревнях — мы находим
национальную власть»3. Фанон не указывает, где это
происходило. Ход революции в Тропической Африке носил
совершенно иной характер. События в Алжире также
далеки от описанного Фаноном процесса установления
национальной власти.
Конечно, при анализе такой сложной проблемы, как
африканская революция, нелегко избежать ошибок. Фанон
пытается найти пример для подтверждения своей
концепции о ходе революционной борьбы в Африке и впадает
при этом в грубейшую ошибку. Он характеризует Роберта
Холдена как подлинного национального руководителя
партизанских сил. В действительности же Р. Холден — откро-
1 F. Fanon, The Damned, p. 91.
2 Ibid., p. 101.
3 Ibid., p. 105.

ФАНОН Й КЛАССЫ В АФРИКЕ
65
венный трайбалист, ставленник империализма. Он
повинен в жестоком убийстве сотен истинных ангольских
патриотов, сражавшихся под знаменем Народного движения
за освобождение Анголы (МПЛА).
ОТРИЦАНИЕ ФАНОНОМ
РОЛИ РАБОЧЕГО КЛАССА
Анализ африканского рабочего класса Фаноном не так
противоречив, как его оценка роли крестьянства. Однако
и в данном случае ненаучный метод, примененный им,
неизбежно приводит к противоречивым выводам. Так, он
признает, что «городские трудящиеся классы,
квалифицированные рабочие и государственные служащие»
являются наиболее «политически сознательными»
элементами1. Однако, утверждает Фанон, несмотря на
политическую сознательность рабочего класса, нельзя /быть
уверенным, что последний вступит в революционнуюЧюрь-
бу, поскольку является привилегированным классом.
«Не будет преувеличением отметить, что пролетариат
составляет ядро населения колоний, наиболее
избалованное колониальным режимом. Нарождающийся городской
пролетариат занимает сравнительно привилегированное
положение. В капиталистических странах пролетариату
нечего терять — в конечном же счете он завоюет все. В
колониях пролетариат потеряет все. Он составляет ту часть
угнетенной нации, которая совершенно необходима и
незаменима для безотказного функционирования
колониального общества. Он включает кондукторов трамваев,
шоферов такси, шахтеров, докеров, переводчиков, медицинских
сестер и т. д. Именно эти элементы образуют
«буржуазную» часть колониальной системы» 2.
Таким образом, в дополнение к теории Маркузе об
«обуржуазившихся рабочих» капиталистических стран мы
сталкиваемся с теорией Фанона об «обуржуазившихся
рабочих» Африки. Довольно странное разделение труда!
Фанон считает рабочий класс капиталистических стран
Революционной силой, которой «нечего терять», но
отрицает революционность африканских рабочих. В свою оче-
1 Ibid., p. 88.
2 Ibid.
Уондис

ее
ГЛАВА ВТОРАЯ
редь Маркузе убежден, что пролетариат развитых
капиталистических стран потерял свой революционный запал.
По его мнению, массы в «третьем мире», из которых он
никогда не исключал рабочий класс,— это одна из
главных революционных сил нашего времени, У Фаноиа и
Маркузе одно общее — рабочий класс тех стран, о
которых они пишут, сбрасывается ими со счета как
нереволюционная сила.
Фанон считает рабочий класс Африки «буржуазной»
частью нации. Однако он вынужден признать, что
создание профсоюзов, свободных от контроля и влияния со
стороны империалистических государств, «является в руках
городского населения новым орудием борьбы против
колониализма... Национальные профсоюзы рождаются в ходе
борьбы за независимость, ведущейся в городах. Их
программа — это прежде всего политическая и национальная
программа. Создание на решающем этапе движения за
независимость таких национальных профсоюзов
представляет собой по существу узаконенное привлечение в ряды
сражающихся сознательных, энергичных национальных
сил... Национальные профсоюзные организации
составляют мощную ударную силу в период колониального
господства. Выступления организованных в профсоюзы
городских рабочих могут парализовать экономику колонии или,
во всяком случае, замедлить ее развитие в любой момент» *.
Однако Фанон полагает, что в деревнях об этом не
знают. Он утверждает, что выступления городского
пролетариата являются лишь островками борьбы в стенах
колониальной крепости. И, наоборот, когда крестьяне
организуют вооруженные выступления в деревне, городские рабочие
«продолжают вести нормальный образ жизни, как
будто они не поняли, что началась борьба за национальное
освобождение. Города молчат. Их монотонный,
неизменившийся образ жизни вызывает у крестьянина горький
осадок — целая часть нации готова отсидеться в стороне.
Такое проявление безразличия к
национально-освободительной борьбе вызывает негодование у крестьян. Они все
больше склоняются к осуждению горожан в целом» 2.
Таким образом, Фанон делает следующее заключение:
1 F. F a n о п, The Damned, p. 97—98,
2 Ibid., p. 114.

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
67
мв>кДУ пролетариатом и крестьянством лежит
непреодолимая пропасть, каждый класс ведет борьбу
самостоятельно, отрезан от жизни и деятельности другого класса и
безразличен к ним.
Мы в дальнейшем более подробно проанализируем это
положение. Сейчас же неизбежно возникают вопросы: о
какой стране Фанон пишет? В каком африканском
государстве он обнаружил это явление? К сожалению, Фанон
вновь не приводит никаких примеров.
Завоевание национальной независимости, продолжает
фанон, дает толчок росту политической сознательности
рабочих и их профсоюзов. «Профсоюзные руководители
начинают понимать, что они уже не могут ограничивать
свою деятельность проведением агитационной работы
среди пролетариата» К Они вынуждены выходить на
политическую арену и бороться с буржуазией за
«государственную власть». Руководители профсоюзов требуют
закрытия иностранных баз на территории своих стран, осуждают
неравноправные торговые соглашения и выступают против
внешней политики правительства. Однако, кроме этого,
«они не знают, что делать». Если бы профсоюзы
выдвинули свои социальные требования, то «они шокировали бы
остальную часть нации», поскольку рабочие, повторяет
Фанон, «составляют наиболее привилегированную и
зажиточную частьнарода».
Какой же вывод делает Фанон? Назад, в деревню.
Городские «революционеры» «начинают понимать, что
политические выступления в городах всегда будут бессильны
изменить или свергнуть колониальный режим. Это
открытие приводит их в замешательство, которое с этого
момента уже никогда не оставляет их» 2. Поэтому они отходят
от «бесполезной политической деятельности в городах»3
и направляются в деревню, где «политика выступает не
как средство для убаюкивания народа или мистификации,
а как единственный способ усиления борьбы».
Итак, вооруженная борьба начинается в деревне.
Крестьянские массы приходят в движение. Борьба
перекидывается от деревни к деревне, от племени к племени.
Колониалисты идут на уступки, пытаясь обезглавить эту борь-
1 Ibid., p. 98.
2 Ibid,, p. 101.
3 Ibid., p. 108.
3*

68
ГЛАВА ВТОРАЯ
бу. Такая тактика приносит им временный успех —
неопытные и не изощренные в политике крестьяне на время
отвлекаются от борьбы. Но это лишь временная неудача.
Борьба разгорается вновь. Национально-освободительные
силы идут в наступление. Однако без завоевания городов
не может быть окончательной победы. Фанон понимает,
что «когда-нибудь восстание должно охватить города...
Несмотря на то что деревни представляют собой
неистощимый резерв народной энергии, а группы вооруженных
людей создают там напряженное положение, колониалисты
не сомневаются в силе своей системы. Они не чувствуют,
что им грозит смертельная опасность. Поэтому
руководители восстания решают перенести очаг войны в лагерь
врага, то есть в огромные мирные города» *.
Однако Фанон считает городской пролетариат
неспособным к революционным выступлениям. К кому тогда
необходимо обратиться? На кого, по мнению Фанона, можно
полояшться как на городских союзников крестьян?
Здесь мы подходим к другой важной составной части
концепции Фанона. «Восстание, начавшееся в сельских
районах, просочится в города через ту часть
крестьянского населения, которая ютится на городских окраинах и
которая еще не нашла в колониальной системе
тепленького местечка. Мужчины, которых растущая
перенаселенность в деревне и экспроприация земли колониалистами
вынудили оставить свои семейные наделы, постоянно
находятся около различных городов. Они надеются, что в один
прекрасный день им будет позволено осесть в них.
Именно в этой человеческой массе, в этрхх жителях городских
трущоб, в люмпен-пролетариате восстание обретет свой
городской авангард. Ибо люмпен-пролетариат, эта орда
голодающих людей, вырванных с корнем из своего
племени и клана, составляет одну из наиболее стихийных и
радикальных революционных сил колонии» 2.
Фанон признает, что люмпен-пролетариат — это
«гангрена, вечно присущая колониальному господству».
Однако он считает его основной революционной силой,
забывая о той опасности, которую может принести эта
гангрена. «Итак, подталкиваемые сзади сводники, хулиганы,
1 F. F a n о n, The Damned, p. 102.
2 Ibid., p. 103.

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
69
безработные и мелкие преступники вступают в освободи^
тельную борьбу наравне со стойкими трудящимися. Эти
бесклассовые бездельники боевыми и решительными
действиями откроют путь, ведущий к созданию нации,..
Проститутки и горничные, получающие два фунта в месяц,
все безнадежные отбросы человечества, все, кто стоит на
грани самоубийства или сумасшествия, обретут себя, вновь
выдвинутся вперед и гордо зашагают в рядах великой
процессии пробужденной нации» 1.
И все же Фанон вновь вынужден отойти от своей точки-
зрения и признать, что слишком часто именно
империалисты и использовали люмпен-пролетариат против
национально-освободительной борьбы. Угнетатель искусно
воспользуется «невежеством и несознательностью люмпец-
пролетариата. Если восставшие немедленно не организуют
этот резерв человеческих сил, то он превратится в
наемников, сражающихся бок о бок с колониальными войсками».
Фанон напоминает об использовании французами хар-
ки и мессалистов2 Против национально-освободительных
сил Алжира, о предателях ангольского народа, открывших
путь для вторжения португальских вооруженных колонн,
об организованных демонстрациях сепаратистов в Кисаи
и Катанге в Конго, об участниках массовых «стихийных»
митингов против Лумумбы в Леопольдвиле.
Использование империалистами люмпен-пролетариата не вызывает
удивления, поскольку для последнего характерна
«духовная неуравновешенность». «Над всеми действиями
люмпен-пролетариата постоянно довлеет тот факт, что эти
отбросы общества уже давно смирились с безысходностью
своего положения, унижением и безответственностью»,
ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
И НАЦИОНАЛЬНАЯ БУРЖУАЗИЯ
Нам осталось рассмотреть еще две группы городского
населения: интеллигенцию и местных капиталистов.
Фанон правильно отмечает, что в среде африканской
1 Ibid., p. 104.
2 Харки — алжирцы, вооруженные наемники французских
колонизаторов. Мессалисты — последователи Ахмеда Мессали
Хаджа — реакционного деятеля, выступавшего против национально-
освободительного движения,— Прим. перев*

70
ГЛАВА ВТОРАЯ
интеллигенции есть два течения. С одной стороны,
некоторые представители интеллигенции освобождаются в ходе
национально-освободительной борьбы от идеалов
колониального общества, преодолевают свой индивидуализм и
вместе с народом принимают к сердцу такие слова, как
«брат», «сестра», «друг». Фанон считает это возможным
лишь при условии, что ведется «подлинная вооруженная
борьба за свободу», в которой «проливается народная кровь
и продолжительность которой способствует восприятию
отсталыми слоями интеллигенции идеалов народа» 1.
Фанон также указывает, что некоторые представители
интеллигенции вступают на прогрессивные позиции и
после завоевания независимости. Они «искренни», готовы
признать «необходимость планового развития экономики,
запрещения спекуляции и обмана. Кроме того, они
выступают за участие народа в управлении государственными
делами» 2.
Как уже говорилось, для Фаиона подлинное
освобождение приносит лишь вооруженная борьба, очищающая и
закаляющая народ. Поэтому он указывает, что в тех
странах, где деколонизация произошла без вооруя^енной
борьбы и где народ не был в «достаточной мере пробужден
освободительной борьбой»3, процесс становления
национальной интеллигенции носит совершенно иной характер.
Он утверждает, что в таких случаях «хитрые
интеллигенты», эти «испорченные дети вчерашнего колониализма
и сегодняшних национальных правительств... становятся
на путь грабежа национальных ресурсов. Они
безжалостно используют бедственное положение страны, чтобы
проложить себе путь наверх путем интриг, узаконенного
грабежа, за счет импортно-экспортных объединений, компаний
с ограниченной ответственностью, спекуляции на фондовой
бирже или нечестного продвижения по служебной
лестнице».
Робость интеллигенции и отсутствие у нее
решительности, утверждает Фанон, отчасти объясняются
«несомненной силой буржуазии» 4. Поэтому для того, чтобы предот-
1 F. Fanon, The Damned, p. 37—38.
2 Ibid., p. 142.
3 Ibid., p. 39.
4 Ibid., p. 143.

ФАЙОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
П
вратитъ распространение коррупции, упадок хозяйства,
установление режима тирании, насилия и запугивания,
необходимо воспрепятствовать формированию буржуазии
после завоевания национальной независимости. Это
«единственный путь к прогрессу».
Фанон открыто презирает местную буржуазию. Он
считает ее враждебной силой в национально-освободительной
борьбе.
Фанон опасается, что национально-освободительная
борьба под руководством национальной буржуазии примет
реформистский характер и не приведет к достижению
подлинного национального освобождения. Вместо
национальной свободы будет лишь «пустая скорлупа, горькая
пародия на то, что могло бы быть» 1.
Фанон обосновывает позицию национальной буржуазии
в освободительной борьбе с экономической точки зрения.
«Национальный средний класс, берущий власть после
свержения колониального режима, есть неразвитый средний
класс. Он практически лишен власти в экономике и не
может сравниться с буржуазией метрополии, которую он
надеется заменить... Интеллигенция и торговцы,
составляющие наиболее образованную часть населения молодого
национального государства, малочисленны. Они
сосредоточены в столице и заняты в таких сферах, как бизнес,
сельское хозяйство и свободные профессии. В этот
национальный средний класс не входят ни финансисты, ни
промышленные магнаты. Национальная буржуазия слаборазвитых
стран не участвует в производстве, научных
исследованиях, строительстве. Она направляет все свои силы на
посреднические операции. Цель ее жизни состоит в том,
чтобы не отстать в погоне за наживой и участвовать в
извлечении прибыли незаконным путем. Психология
национальной буржуазии — это психология бизнесмена, а не
руководителя хозяйства. Жадность поселенцев и система
запретов, установленная колониальным режимом, не
оставила ей никакого иного выбора» 2.
Таким образом, Фанон вновь подчеркивает, что
национальная буржуазия африканских стран — это лишь
призрачное видение буржуазии, слабый прихлебатель ино-
1 Ibid., p. 121.
2 Ibid., p. 122.

ft
ГЛАВА ВТОРАЯ
странного капитала. Она не обладает ни силой, ни
стремлением создать свое собственное капиталистическое
хозяйство, поскольку «в условиях колониальной системы
средний класс, накапливающий капитал,-— это
невозможное явление». Итак, после завоевания независимости этот
слабый капиталистический класс не предпринимает
серьезных усилий изменить экономическую жизнь страны. Он
по-прежнему занимается исключительно производством
сырья; «в стране не создается ни одного промышленного
предприятия» К
Не составляет труда привести данные о создании новых
предприятий и отраслей промышленности в ряде
африканских стран. АРЕ и Гана при Нкруме — вот два
характерных примера. Но Фаыона не интересуют факты,
действительность, он поглощен лишь собственными
обобщениями.
Фанон отмечает, что национальная буржуазия, не
располагающая достаточными материальными ресурсами,
опытом и знаниями, стремится к тому, чтобы операции
всех крупных иностранных компаний проходили через ее
руки. «Национальный средний класс обнаруживает свою
историческую миссию — миссию посредника» 2.
Национальная буржуазия, довольствующаяся ролью
«посредника западной буржуазии», превращается после завоевания
независимости во внутреннего союзника неоколониализма.
Выполняя эту роль, она создает единую национальную
партию. «Буржуазия бессильна экономически. Она не
способна построить общество, основывающееся на
капиталистических общественных отношениях, однако считает себя
господствующим классом. Поэтому национальная
буржуазия выбирает самое простое для себя решение — создание
"единой партии. Она лишена спокойствия и безмятежности,
Которые могут быть достигнуты лишь господствующим
положением в экономике и контролем над государственным
"аппаратом» 3.
Таким образом, устанавливается однопартийная
система, «современная форма диктатуры буржуазии,
незамаскированная, неприкрашенная, беспринципная и цинич-
1 F.Fanon, The Damned, p. 123.
2 Ibid, p. 124.
3 Ibid., p. 133.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
73
иая» *. Во главе такой партии стоит национальный лидер.
В период борьбы за национальное освобождение он
воплощал стремление народа к независимости. После ее
завоевания раскрываются его истинные цели — «стать
генеральным президентом компании спекулянтов,
составляющих национальную буржуазию и стремящихся как можно
скорее нажиться» 2.
Партия становится «средством продвижения наверх
частных лиц»3. Процветают привилегии и коррупция.
«Партия является объективно, а иногда и субъективно
сообщником торговой буржуазии». Однако эта пародия на
буржуазию не способна создать «сложное буржуазное
общество» 4. В бывших африканских колониях «нет
настоящей буржуазии». Есть лишь маленькая жадная каста,
алчная и прожорливая, с робким умишком барышника,
готовая с радостью принять дивиденды, протягиваемые ей
бывшей колониальной державой» 5.
В анализе национальной буржуазии Фанон обращает
также внимание на ее стремления использовать свое
положение в правительственном и государственном аппарате
для компенсации своей экономической слабости,
состоящей в том, «что у нее отсутствует главное, что
характеризует буржуазию,— капитал. Ее своеобразная
принадлежность к буржуазии определяется не ее экономической
силой, не динамизмом ее лидеров, не широтой ее идей.
Следовательно, она является с самого начала и остается в
течение длительного времени буржуазией государственной
службы. Силу и безмятежность обеспечивает ей то
положение, которое она занимает в новой национальной
администрации. Если правительство предоставит этой
буржуазии достаточно времени и возможностей, то она сумеет
накопить капитал для укрепления своего господства.
Однако она не способна создать подлинное буржуазное
общество с присущей ему экономической базой... Сила
буржуазии заложена в ее способности к ведению торговых и
Других мелких предприятий и умении получать
комиссионные. Доходы приносит не ее капитал, а предпринима-
1 Ibid.
2 Ibid,, p. 134,
3 Ibid., p. 138.
4 Ibid., p. 140.
5 Ibid., p. 141,

74
ГЛАВА ВТОРАЯ
тельская жилка. Она не делает инвестиций и не может
накопить капитал в таких размерах, которые обеспечили
бы ей прочное положение и процветание» *.
Ни один человек, беспристрастно следящий за
развитием независимых африканских государств за последние
несколько лет, не может позволить себе отбросить этот
сильный обвинительный акт Фанона против национальной
буржуазии. Слишком большими были потери и слишком
тяжелыми поражения, чтобы настоящие революционеры
не приняли во внимание его аргументы. Однако и в
данном случае при более глубоком изучении процессов,
происходящих в молодых независимых африканских странах,
оказывается, что его характеристика национальной
буржуазии слишком обобщенна. Ей не хватает точности и
фактических данных, которые позволили бы сделать
правильные выводы. Фанон нигде не дифференцирует
национальную буржуазию.
Показав ту совершенно бесполезную и даже опасную
роль, которую играет африканская буржуазия, Фанон
указывает, что народные массы постепенно освобождаются от
сложившихся у них иллюзий. Народ ничего не получил от
завоевания национальной независимости. Усиливается его
изоляция от правительства, национальной партии и ее
руководителей, которые в свою очередь отвернулись от него.
«Бывшая колониальная держава предъявляет все
больше требований к молодым африканским государствам,
увеличивает количество принадлежащих ей концессий,
добивается все больших преимуществ и все меньше заботится
о том, чтобы замаскировать свою власть над
национальными правительствами. Народ прозябает в беспросветной
нужде. Он постепенно начинает понимать, что его лидеры
жестоко изменили ему. Это пробуждение происходит тем
сильнее, чем неспособнее оказывается буржуазия извлечь
уроки из создавшегося положения. Она не распределяет
национального богатства между многими секторами, на
различных уровнях. Эта новая каста еще более
отвратительна, если учесть, что огромное большинство — девять
десятых населения — продолжает умирать от голода.
Баснословное и быстрое обогащение этой касты за счет народа
1 P. F a n о n, The Damned, p. 143—144

ФАИОИ И КЛАССЫ Б АФРИКЕ
'75
сопровождается ростом его сознания и активности,
предвещающим бурю» *.
Таковы вкратце взгляды Фанона на роль различных
классов в африканской революции. Нам пришлось
довольно подробно разъяснять их и привести много цитат из его
основной работы «Проклятьем заклейменные», чтобы
впоследствии мы смогли приступить к их критике.
Подведем итоги теоретических взглядов Фанона на
классы в Африке.
Рабочий класс является привилегированным классом,
«буржуазной» частью нации, который в революции
потеряет все. Поэтому он с отвращением относится к
революционной борьбе.
Крестьяне составляют единственный революционный
класс, которому нечего терять и который завоюет в
революционной борьбе все. Поэтому они стихийно готовы
прибегнуть к насильственным действиям, к вооруженной
борьбе, совершенно необходимой для достижения подлинной
независимости, и возглавить ее.
Вожди и феодальные князьки получают поддержку от
империалистических держав и выступают против
национальной партии. Они обладают моральной властью над
крестьянами, с помощью которых защищают
традиционное общество — источник силы нации.
Люмпен-пролетариат представляет собой ту
революционную силу в городах, которая выступит в качестве
основного союзника крестьянства, «городского авангарда»
восстания.
Некоторые представители интеллигенции встанут на
сторону народа. Однако многие из них после завоевания
независимости вступят на путь грабежа национальных
ресурсов и будут робко поддерживать буржуазию.
Буржуазия является лишь пародией на
капиталистический класс. Она не способна действовать как
самостоятельный класс. Буржуазия может лишь выполнять роль
посредника иностранного капитала и наживаться за счет
народа.
Такая трактовка роли классов в африканских странах,
несомненно, вызывает удивление у марксистов. Однако они
не должны игнорировать взгляды Фанона только потому,
1 Ibid., p. 135.

76
ГЛАВА ВТОРАЯ
что они новы или противоречат ранее принятым
положениям. Они доля-сны быть исследованы с научной точки
зрения, прежде чем будут сделаны хотя бы частные и
предварительные выводы.
Фанон был искренен. Он посвятил свои последние годы
справедливому делу алжирской революции. Его взгляды
сложились в период воспитания на Мартинике, где он
непосредственно ощущал на себе все тяготы колониализма
и расизма. Большое влияние на их формирование оказало
также непосредственное участие Фанона в алжирской
революции. В Алжире он стал очевидцем варварских актов,
совершаемых империализмом против народа, ведущего
справедливую освободительную войну.
Как уже отмечалось, слабость взглядов Фанона состоит
в том, что он пытался создать обобщенную теорию о роли
классов в африканской революции без тщательного
научного исследования действительности. Его высказывания о
классах содержат много глубоких замечаний. Однако, как
правило, они носят интуитивный характер. Фанон пришел
к своим выводам в отношении роли и положения классов
на основе поверхностных наблюдений и изучения узкого
круга стран, а не на основе глубокого научного анализа
более широкого материала. Он не приводит статистических
данных о численности различных классов, размерах
земельных владений, уровне жизни, заработной платы и
других источниках дохода. Более того, Фанон делает общие
утверждения о ходе африканской революции до и после
завоевания независимости, однако ссылается лишь на
несколько частных примеров и нигде не анализирует
подробно, что в действительности произошло.
Вполне естественно, что исключение составляет Алжир,
в отношении которого Фанон приводит некоторый
уникальный материал, особенно в книгах «Исследование
умирающего колониализма» и «На пути к африканской
революции». Однако, несмотря даже на глубокое знание
Фаноном алжирской действительности, он не смог
предвосхитить развитие алжирской революции после завоевания
страной независимости. Само по себе это, конечно, не
является упреком Фанону, поскольку в начале 60-х годов
было просто невозможно предсказать тот извилистый путь,
по которому придется пойти различным независимым
африканским государствам. Однако для нас важен тот факт,

ФАНОН Й КЛАССЫ В АФРИКЕ
11
-что метод Фанона неизбежно приводил его к слишком
обобщенным утверждениям. Он полагал, что вооруженная
борьба как таковая станет чистилищем, из которого выйдут
новые люди, опытные, чистые в помыслах и
самоотверженные в поступках. Они будут хорошо подготовлены для
выполнения задачи освобождения и совершения
революции против империализма pi национального капитализма.
Фанои возлагал особые надежды на Алжир потому, что
народ этой страны перенес семь лет самой суровой
освободительной войны. Однако он недооценил те задачи,
которые еще предстояло решить, и не уделил достаточного
внимания созданию революционной политической партии
рабочего класса, руководствующейся теорией научного
социализма. Лишь такая партия способна помочь народу
проложить путь вперед и решить те многочисленные
политические, социальные и экономические проблемы, с
которыми он столкнулся непосредственно после завоевания
независимости.
МОГУТ ЛИ КРЕСТЬЯНЕ
ВОЗГЛАВИТЬ РЕВОЛЮЦИЮ?
Для того чтобы определить, насколько верны взгляды
Фанона на классы в Африке, и сделать правильные
выводы, необходимо подробно рассмотреть ту роль, которую
эти классы играли в последние два десятилетия. Для этого
следует проанализировать процессы их формирования и
роста, условия жизни, особо выделяя рабочий класс и
крестьянство. Кроме того, необходимо непредубежденно
изучить ход освободительной борьбы в Африке и ту роль,
которую играл в ней каждый класс. Требуется более подробно
остановиться на рабочем классе, роль которого
принижается Фа ионом.
Фанон утверждает, что уровень жизни крестьянства
ниже уровня жизни пролетариата. По его мнению, это
автоматически ведет к тому, что крестьяне являются бо~
лее революционным классом.
Мы еще вернемся к вопросу об уровне жизни как
африканских наемных рабочих, так и крестьян. Здесь же
необходимо отметить, что любая попытка сравнить уровни
жизни рабочих и крестьян связана с большими трудно--
отями.

78
ГЛАВА ВТОРАЯ
Конечно, высокооплачиваемые квалифицированные
рабочие-африканцы, занятые в медной промышленности
Замбии, получают гораздо более высокие доходы, чем
средние крестьяне той же страны. Совершенно ясно также, что
экономическое положение некоторых категорий
государственных служащих и квалифицированных рабочих в ряде
африканских городов лучше, чем бедных крестьян. В то
же самое время имеется значительный слой африканских
крестьян, которых нельзя отнести к категории бедняков,
например богатые крестьяне в Гане, Нигерии, Береге
Слоновой Кости, занимающиеся выращиванием какао и кофе,
Они используют наемных рабочих, особенно в уборочный
сезон, и, конечно, имеют более высокий уровень жизни,
чем нанимаемые и эксплуатируемые ими рабочие. Часто
их уровень жизни выше, чем у большинства рабочих в
данной стране.
Однако, даже если можно показать, что заработная
плата среднего рабочего-африканца обеспечивает ему
более высокий жизненный уровень, чем жизненный уровень
среднего крестьянина, это еще ничего не говорит об
относительной революционности этих классов. Бедность как
таковая не поднимает революционный дух и не ведет к
восприятию революционного мировоззрения. Достаточно
упомянуть о высказывании В. И. Ленина в связи с
революцией 1905 г. в России. Революционные выступления
1905 г. продемонстрировали, что высокооплачиваемые
металлисты были более политически сознательны,
революционны и лучше подготовлены к сражениям на
баррикадах, чем низкооплачиваемые текстильщики. Рабочих
текстильной промышленности необходимо было вовлекать в
борьбу шаг за шагом, начиная с оказания им помощи
в выступлениях за неотложные экономические требования.
В. И. Ленин писал: «Металлисты являются наилучше
оплачиваемыми, наиболее сознательными, наиболее
культурными пролетариями. Текстильные рабочие, количество
которых в России в 1905 году более чем в два с половиной
раза превышало количество металлистов, представляют
самую отсталую, хуже всех других оплачиваемую массу...» х
Безземельные и безлошадные крестьяне царской
России, несомненно, находились в худшем положении, чем
1 В. И, Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 30, стр. 314.

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
79
рабочие-машиностроители Путиловского завода в
Петрограде. Тем не менее рабочие-путиловцы, верные сторон-
ники большевиков, составляли гораздо более передовую
революционную силу.
Амилкар Кабрал, генеральный секретарь Африканской
партии независимости Гвинеи и островов Зеленого Мыса,
говорил: «Многие считают, что именно крестьяне несут
основное бремя эксплуатации. Может быть, это верно.
Однако в вопросе о революционной борьбе значение имеет
тге столько степень испытываемых страданий и лишений.
Даже крайне бедственное положение само по себе не
ведет неизбежно к prise de conscience \ необходимого для
ведения национально-освободительной борьбы. В Гвинее
крестьяне подвержены эксплуатации, равносильной
рабству. Однако их очень трудно убедить с помощью простых
технико-экономических доводов в том, что они
принадлежат к категории наиболее эксплуатируемых, В то же
самое время гораздо легче растолковать городским рабочим
и другим трудящимся, получающим, скажем, 10 эскудо в
день за работу, приносящую европейцу от 30 до 50 эскудо,
что они эксплуатируются и к ним несправедливо
относятся, потому что они видят это» 2.
Ледда также указывает, что возможность выступления
крестьян в качестве стихийной руководящей
революционной силы весьма ограничена. «Этот крестьянский мир с
отсталыми формами производства и сельскохозяйственной
техники охватывает тысячи деревень и составляет оплот
племенных традиций. И в данный момент он оказывает
массовую пассивную поддержку власти
привилегированных групп благодаря влиянию религиозных и
феодальных вождей. Такое положение ставит под сомнение
утверждение Фанона, что в африканских странах «только
крестьяне революционны». Несомненно, крестьяне в Черной
Африке играют огромную роль в силу их численности
(они составляют 70—80% всего населения). Кроме того,
борьба не может быстро и широко развиваться без их
участия. Однако не в этом дело. Вопрос состоит в том, спо-
1 Рост сознания (франц.).— Прим. перев.
2 А. С а Ь г а 1, Brief Analysis of Social Structure in Guinea,—
«Revolution in Guinea», London, 1969, p. 51—52. Краткое изложение
текста доклада, зачитанного на семинаре, проведенном в Центре
Фванца Фанона в Тривидлио, Милан, с 1 по 3 мая 1964 г.

80
ГЛАВА ВТОРАЯ
собны ли крестьяне стать самостоятельной революционной
силой и сыграть роль авангарда в борьбе против
неоколониализма. Вероятно, нет. Если мы исключим
сельскохозяйственных наемных рабочих, которые по своей природе
ближе к пролетариату, то окажется, что при данном
положении в деревне только внешняя сила способна
осуществить совершенно необходимую, но трудную задачу
мобилизации и организации крестьянских масс» К
Конечно, было бы совершенно неверно недооценивать
роль крестьянства в демократической, антифеодальной и
антиимпериалистической революции в Африке, Азии и
Латинской Америке. В конечном счете крестьянство
составляет подавляющее большинство населения на этих трех
континентах, и оно в особенности подвержено феодальной
и империалистической эксплуатации. В работе
«Крестьянская война в Германии» Ф. Энгельс подчеркивал, что
крестьянство является мощной силой в антифеодальной
революции. В то же время Ф. Энгельс указывал, что для
достижения победы в революционной борьбе крестьянство
нуждается в классовом союзнике. Это доказала сама
история. Крестьянство было мощной силой в антифеодальных
и антиимпериалистических выступлениях, но оно никогда
самостоятельно не могло одержать крупной победы. Успех
приходит либо в союзе и под руководством буржуазии,
как во Французской революции 1789 г., либо в союзе и
под руководством пролетариата, как в России в 1917 г.
Крестьяне смогли получить землю и таким образом
вступить в новое будущее только потому, что в революциях
побеждали именно такие союзы. Революции,
совершенные позднее в азиатских странах, также подтвердили
правильность этого положения. Крестьяне Китая, Кореи и
Вьетнама получили землю только благодаря победе,
одержанной под руководством рабочего класса. Национальная
буржуазия Индии при поддержке рабочих и крестьян
изменила феодальную систему землевладения и открыла
путь к развитию капитализма в деревне. После пораже-
1 К Led da, Social Classes and Political
Struggle.—«International Socialist Journal», vol. 4, № 22, August 1967, p. 574—575.
В 20-х годах Антонио Грамши отметил те же недостатки у
крестьянства Южной Италии. Он указывал, что крестьянство
находится «в постоянном брожении, но, как масса, оно не способно
осуществить централизованное выражение своих чаяний и нужд».

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
81
ния Японии во второй мировой войне
государственно-монополистический капитализм при поддержке
американского империализма уничтожил пережитки феодализма в
деревне и ввел капиталистические отношения в сельском
хозяйстве. Ни в одной из этих совершенно разных стран
крестьянство не выступало инициатором и не возглавляло
аграрные преобразования. Оно тем более не стояло во
главе движений за достижение более широких политических
и экономических целей.
В странах Восточной Европы и на Кубе аграрный
вопрос был решен в пользу крестьян в результате
осуществления ряда мер марксистскими организациями,
объединяющими рабочих и других трудящихся.
При анализе роли крестьянства в антиколониальных
революциях нельзя забывать, что крестьяне являются
мелкими собственниками. (Исключение составляет население
ряда крупных районов Тропической Африки. Основная
масса крестьян, проживающих здесь, ведет натуральное
хозяйство, основанное на общинной системе
землевладения. Кроме тех стран, где господствуют белые поселенцы,
крестьяне, в общем, не испытывают острой нехватки
земли.)
Крестьянство не является однородным классом. Если
взять, например, тюбик пасты, открытый с обоих концов,
и нажать на него в середине, то мы получим некоторое
представление о происходящих в деревне процессах. При
расслоении армии мелких землевладельцев внизу
оказывается масса бедняков, часто не имеющих земли, тогда как
небольшой слой богатых крестьян, эксплуатирующих
наемных рабочих, выходит наверх. Другими словами,
происходит дифференциация крестьянства на три четко
отличающихся друг от друга слоя, имеющих совершенно
различные интересы. Безземельный бедняк очень часто
превращается в наемного рабочего, эксплуатируемого
зажиточным крестьянином. Поскольку богатый крестьянин
является часто и ростовщиком, то он эксплуатирует
бедняка также посредством ростовщичества.
Развитие капитализма, рост промышленного
производства и урбанизация ускоряют расслоение крестьянства.
Многие крестьяне уходят в города или нанимаются
работниками в деревне. Численность крестьян уменьшается
как относительно, так и абсолютно.

82
ГЛАВА ВТОРАЯ
Большинство крестьян неграмотно, невежественно и
религиозно. Они находятся в кабале у вождей и
феодальных помещиков, которые оказывают на них также
большое идеологическое влияние.
Английский военный эксперт Уильям Гаттеридж
указывает на весьма примечательный факт. Англичане, как
правило, вербовали в свои колониальные армии крестьян,
а не рабочих или других городских жителей (за
исключением старших чинов). Было установлено, что крестьяне
послушно выполняют приказы даже в том случае, когда
от них требовалось выступление против своего же народа.
У. Гаттеридж писал: «... идеальный солдат должен быть
неграмотен, не заражен миссионерскими проповедями,
происходить из отдаленного района, где его воспитание
привило бы ему „политическую несознательность"» 1.
У. Гаттеридж отмечает, что такая практика
колониальных властей была вполне оправдана. Солдаты,
набранные из отдаленных деревень, «имели мало общего с
народами, живущими на побережье. В случае
возникновения серьезных проблем внутренней безопасности они были
способны на беспристрастные, даже враждебные действия
по отношению к этим народам».
У. Гаттеридж утверждал, что «отдаленность жителей
глухих внутренних районов от политической деятельности,
в которую вовлечены городские слои, была основным
доводом с точки зрения внутренней безопасности» 2 в пользу
политики вербовки в колониальную армию крестьян, а не
городских жителей. Так, в 50-х годах по крайней мере
70% низших чинов колониальных армий Ганы и Нигерии
были выходцами из отдаленных северных районов.
Кваме Нкрума отметил в одном из выступлений:
«Рядовые чины армии и полиции происходят из крестьянства.
Многие из них неграмотны. Их учили беспрекословно
подчиняться приказам, и они стали орудием в руках
капиталистов» 3.
1 W. F. Gatteridge, The Military in African Politics,
London, 1969, p. 9.
2 W. F. Gatteridge, The Military Legacy oi the British
Empire.— «The Listener», November 7, 1968. (Изложено по
выступлению по радио.)
3 К. Nkrumah, Class Struggle in Africa? London, 1970,
p. 42-43.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
83
Такая же политика вербовки в армию крестьян
проводилась французскими властями в африканских колониях.
Дж. Уотербери 1 указывает, что в Марокко французы
отдавали предпочтение «новой деревенской элите», а не
городской верхушке. Действия французов ничем не
отличались от политики англичан, которые предпочитали
использовать обитателей пустынь на Ближнем Востоке, горные
«племена» в Бирме, воинственные «племена» глухргх
районов в Индии, народы, обособленно живущие во
внутренних районах в Тропической Африке. Дж, Уотербери
указывает, что «французский военный персонал и officiers des
affairs indigenes2 считали простых, драчливых берберов3
вполне подходящими для достижения своих целей.
Делалось все возможное, чтобы уберечь деревенских жителей
от «разлагающего» влияния проживающих в городах
арабов и их «религиозного фанатизма». По мере того как
национальное самосознание начинало охватывать все
большие массы населения вне городов, эта политика считалась
все более правильной». Однако надежды французов не
оправдались. «Настроения, господствующие ' в городах,
в частности националистическое движение, просочились...
в деревенский мир вообще» 4. Дело в том, что французы
упустили из виду не только развивающиеся торговые
связи между городом и деревней, но и постоянную миграцию
населения. Такое упущение, как мы видели, характерно
и для Фанона, полагавшего, что деревенские жители и
горожане живут и борются в полной изоляции друг от друга.
Интересно отметить поведение алжирских крестьян
после освободительной войны. Д. и М. Оттауэй пишут:
«Крестьяне со своей стороны не оказались так же
революционны, как во время войны за независимость. Они не
требовали проведения аграрной реформы или уделения
правительством большего внимания их проблемам» 5.
1 J. W а 1 е г b u г у, The Commander of the Faithful: The
Moroccan Political Elite, London, 1970, p. 112—113.
2 Чиновники по делам местного населения (франц.).— Прим,
перев.
о 3 Берберы — коренное население главным образом стран
Северной Африка.—Прим. ред.
4 J. Waterbury, The Commander of the Faithful: The
Moroccan Political Elite, London, 1970, p. 114.
5 D. and M. Ottaway, Algeria: The Politics of a Socialist
devolution, Berkeley and Los Angeles, 1970, p. 41.

84
ГЛАВА ВТОРАЯ
Правительство обратилось к ним с призывом принять
добровольное участие в послевоенном восстановлении
деревень. Однако крестьяне, отмечают Д. и М. Оттауэй,
более охотно объединяли свои скудные сбережения для
строительства мечетей, а не школ или общественного
фонтана. «Число новых мечетей,— отмечают они,—- является
как раз одним из свидетельств того, что после вызванного
войной перерыва крестьяне вернулись к старому образу
жизни и старым традициям». Возобновление интереса к
религиозным братствам, дискредитированным во время
освободительной войны как центры реакции, является еще
одним подтверждением стремления крестьянства
вернуться к старым, консервативным обычаям. Поэтому
необходимо неустанно привлекать крестьян на сторону
прогресса путем последовательного распространения
революционной идеологии и путем их организации. «При отсутствии
руководства со стороны партии или правительства,—
заключают Д. и М. Оттауэй,— крестьяне вновь подпали под
влияние традиционных властей — марабутов, религиозных
и деревенских вождей и старейшин».
Фанон верил в стихийную революционность
крестьянства и презирал несуществующий консерватизм
городских рабочих. Английские и французские империалисты
не имели ни малейшего сомнения в отношении того,
откуда исходила большая опасность для их системы. Они
видели угрозу в крупных городах и в установлении союза
между рабочими и крестьянами1. Поэтому империалисты
старались воспрепятствовать созданию прежде всего
именно такого союза. Фанон же не делает ничего для его
укрепления. Наоборот, все его рассуждения ведут к
сохранению недоверия между рабочими и крестьянами, к их
противопоставлению.
Я не имею в виду, что крестьяне, особенно середняки
и бедные, безземельные сельскохозяйственные рабочие не
играют большой роли в борьбе за независимость, а также
против феодализма. Об этом свидетельствуют вооружен-
1 Оуэн Леттимор отметил, что в довоенной Японии
поддержание феодальных отношений в армии достигалось посредством
«отсеивания студентов и городских рабочих при призыве в армию в
мирное время для того, чтобы поддерживать в действующей армии
сильные прокрестьянские настроения». См. «Solution in Asia»,
London, 1945, p. 26.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
№
лая борьба в Китае, освободительные войны Вьетнама за
последние 25 лет, участие крестьян и рабочих сахарных
плантаций в кубинской революции, вооруженные
выступления крестьян и рабочих плантаций в Гватемале,
вооруженная борьба крестьян под руководством коммунистов
в Колумбии, а также сражения в Гвинее (Бисау), Анголе
и Мозамбике.
Однако крестьянство не является однородным, хорошо
организованным классом, который мог бы выработать
идеологическую платформу и возглавить борьбу народа. Тем
ке менее оно способно воспринять марксизм, философию
рабочего класса, если эта идеология вносится в
крестьянские массы марксистской партией. Поэтому вполне
естественно, что в аграрных странах крестьяне должны
составлять одну из основных сил революции. Широкое участие
крестьян в революционных выступлениях объясняется
также и тем, что, согласно марксизму, основным вопросом
буржуазно-демократической революции является аграрный
вопрос, то есть уничтожение феодальных земельных
отношений и присущей им политической и социальной
надстройки. Однако при оценке роли крестьянства нельзя
делать слишком обобщенные выводы. Каждая
революция имеет свои характерные черты, которые следует
изучать.
Кроме того, необходимо различать такие понятия, как
главная сила, составляющая по численности большие
массы, участвующие в борьбе, и руководящая сила, или
ведущая революционная сила, которая вырабатывает
идеологическую платформу и политическую линию и обладает
опытом и способностями в деле организации масс.
Вероятно, наиболее часто встречающейся причиной заблуждения
в вопросе о роли классов в революции является как раз
неумение провести это различие.
Интересно отметить, как один из вьетнамских
руководителей, Чыонг Тинь, трактует этот вопрос.
«Кто должен возглавить революцию, чтобы свергнуть
империализм и феодализм? Народ состоит из четырех
классов: рабочего класса, трудящегося крестьянства,
мелкой буржуазии, национальной буржуазии. Они
составляют силы революции.
Движущая сила революции включает рабочий класс,
крестьянство и мелкую буржуазию.

86
ГЛАВА ВТОРАЯ
Рабочий класс играет руководящую роль.
Трудящиеся крестьяне составляют основную армию
революции.
Мелкая и национальная буржуазия являются
союзниками рабочего класса. Разница между ними состоит в том,
что национальная буржуазия на всех этапах борьбы
является условным союзником» [.
Конечно, характеристика классов, данная Чыонг Ти-
нем, основана на опыте вьетнамской революции. В
приведенном виде она еще не объясняет процессов,
происходящих в Африке. Некоторые революционеры могут даже
сомневаться в ценности подобной, четко очерченной схемы
тех ролей, которые играют различные классы в революции.
Но для нас важно, что эта схема помогает определить
различие между руководящим классом и классом,
составляющим основные силы революции.
Фанон утверждает, что в африканских странах
крестьянство является единственным революционным классом,
«способным направлять борьбу народа», и что рабочие
избалованы и подкуплены. Следовательно, крестьянство, по
его мнению, составляет руководящую революционную силу,
прочным союзником которой является лишь городской
люмпен-пролетариат. Фанон считает это утверждение
правильным не только для стадии борьбы за национальную
независимость, но также и для периода развития
революции после завоевания независимости.
Каковы бы ни были мотивы Фанона, он объективно
прикрывает и оправдывает идеологически тех, кто для
достижения совершенно иных целей желает поставить
рабочий класс в подчиненное положение после завоевания
страной независимости.
Руководители национально-освободительного движения
в Африке не разделяют взглядов Фанона на роль
крестьян в революции. Им хорошо известно из собственного
опыта, насколько трудной является задача вовлечения их
в активную борьбу против феодализма и колониализма.
Фанон, вероятно, забывает о том, что большинство
африканских крестьян, особенно в странах Тропической
Африки, вели при колониализме и в значительной степени и
1 «Hoctap», January 1960 (monthly review of Vietnam Workers'
Party),

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
87
сейчас про7дол5кают вести натуральное хозяйство. Они еще
не втянуты полностью в рыночные отношения.
Африканские крестьяне поддерживают связь с рынком лишь в тех
случаях, когда им приходится мигрировать, чтобы
заработать деньги для уплаты налогов и покупки товаров первой
необходимости, или когда они производят для продажи и,
таким образом, участвуют в возникновении слоя
фермеров-капиталистов, эксплуатирующих наемных рабочих-
африканцев.
Во многих африканских странах плотность
деревенского населения крайне низка. Иногда крестьяне живут даже
ие в деревнях *, ведя изолированный, замкнутый образ
жизни, поэтому организовать их для коллективных
выступлений удается лишь с большим трудом. Маджемуд
Диоп, бывший руководитель Африканской партии
независимости Сенегала, указывал, что в Сенегале «крестьяне
большей частью неграмотны, неорганизованны и
разбросаны среди 12 000 деревень и сельских поселков 2.
Примитивные формы производства и организации и
соответствующая им надстройка далеко отстают от требований
современного мира. Вследствие этого вовлечение крестьянства
в активную борьбу в качестве естественного союзника
рабочего класса будет, очевидно, трудной задачей еще в
течение некоторого времени» 3.
А. Кабрал указывал, что такие же трудности
присущи Гвинее (Бисау). «При данных традициях Гвинеи или,
вернее, при данной надстройке, обусловленной
экономическими условиями, среди крестьян племени фула прочно
сохраняется власть вождей. Поэтому для мобилизации их
на борьбу необходима кропотливая и упорная работа...
Я хотел бы здесь начать дискуссию по одной ключевой
проблеме, имеющей для нас огромное значение, поскольку
Гвинея является крестьянской страной. Проблема состоит
1 После завоевания независимости правительство Танзании
было вынуждено начать кампанию за переселение в деревни
изолированных друг от друга крестьян-единоличников.
2 В них проживает два миллиона человек, то есть в среднем
мепее 200 человек в деревне или поселке. Ясно, что многие из этих
Деревень заселены крайне слабо.
3 М. Diop, Structure and Position of the Working Class in
Senegal, включено в «Africa — National and Social Revolution»,
Prague, 1967, p. 102. (Сборник докладов, зачитанных на каирском
семинаре.)

88
ГЛАВА ВТОРАЯ
в следующем: является ли крестьянство основной
революционной силой. Я ограничусь рассмотрением лишь своей
страны. Крестьянство Гвинеи не является революционной
силой. Это может показаться странным, особенно если
учесть, что вся наша вооруженная борьба за
освобождение опирается на крестьянство. Однако следует проводить
различие между физической силой и революционной
силой. В отношении первого момента крестьянство Гвинеи
представляет собой огромную силу. Оно составляет почти
все население страны, контролирует национальное
богатство, производит материальные блага. Но мы знаем по
опыту, с какими трудностями мы столкнулись, убеждая
крестьянство сражаться»1. (Курсив мой.—Дне. У.)
А. Кабрал подробно описывает, как его партия
сначала подготовила кадровых бойцов из «работников торговых
и иных коммерческих предприятий и других наемных
рабочих и даже некоторых крестьян». Подготовка их велась
таким образом, чтобы «они могли приобрести, что
называется, склад ума рабочего класса». Он отмечает, что
около тысячи кадровых бойцов было подготовлено таким
образом в партийной школе в Конакри. Затем они были
направлены в сельские районы, где старались передать
крестьянам мировоззрение рабочего класса. А. Кабрал
указывает, что ПАИГК2 не является коммунистической, или
марксистско-ленинской, партией. Тем не менее
«руководители борьбы гвинейских крестьян в своем большинстве
происходят из городских слоев и связаны с городскими
наемными рабочими» 3. (Курсив мой.— Дж. У.)
1 А. С a b r a 1, op. cit., p. 50.
2 Африканская партия независимости Гвинеи и островов
Зеленого Мыса»
3 А. С a b г а 1, op. cit., p. 55.
Интересно проследить события, происшедшие после того, как
были опубликованы в 1964 г. приведенные слова Кабрала. В
разговоре с автором в октябре 1971 г. А. Кабрал отметил, что в
результате расширения освободительной борьбы и проведения
политики ПАИГК, направленной на выдвижение и подготовку
крестьянских кадров, крестьяне играют сейчас решающую роль в
руководстве этой борьбой. В Верховном Совете Борьбы (руководящем
исполнительном органе ПАИГК) крестьяне сейчас составляют 60%
из 85 его членов, рабочие — около 15% и мелкая буржуазия—■
также около 15%. Таким образом, руководство борьбой со стороны
рабочих и мелкой буржуазии на первом ее этапе обеспечило успех

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
89
Это вновь подчеркивает высказанную выше мысль о
необходимости проведения различия между основной
силой по численности и той революционной силой, которая
выполняет роль руководителя борьбы. Конечно, в странах
Тропической Африки, где крестьяне составляют
подавляющее большинство населения, никакие глубокие
революционные перемены не могут произойти без их активного
участия. Опыт последних двух с половиной десятилетий
ясно показывает, что африканское крестьянство играло
важную роль в борьбе против колониализма. Крестьяне
использовали различные формы борьбы: сопротивление
захвату земли колониалистами, бойкот выплаты налогов,
выступление против принудительного труда, поддержку
национально-освободительных движений и политических
партий, солидарность с забастовками рабочих (например,
в Эиугу в Нигерии в 1949 г. и во время забастовок 1952 и
1955 годов в «медном поясе» в Замбии).
Крестьяне играли активную роль в тех странах, где
вооруженная борьба началась до завоевания
независимости, например в Алжире, Кении, Камеруне и позднее в
Конго (Киншаса) К То же самое было характерно и для
Гвинеи (Бисау), Анголы, Мозамбика, Намибии и Зимбабве.
Но даже и в этих случаях крестьянством руководили
политические движения, сложившиеся в городах и
возглавляемые, как правило, представителями интеллигенции,
бывшими профсоюзными руководителями и рабочими.
Существенное влияние на эти движения оказал марксизм, то есть
философское мировоззрение рабочего класса. Крестьяне,
конечно, также принимали участие в становлении этих
движений, но не возглавляли их. В настоящее время
крестьяне широко вовлечены в борьбу также в Южной
Африке, особенно в последние годы в Секукунеленде и
Зеерусте. Они оказывают большую поддержку
национально-освободительному движению на его новой ступени —
вооруженной борьбе. Однако опять это относится к
движению, возглавляемому Африканским национальным кон»
j* завоевании значительных слоев крестьян, которые играют все
большую роль в руководстве. Осуществляя эту роль, крестьяне'
приобрели политическую сознательность и пришли к восприятию
иДой, близких к марксизму, то есть идеологии рабочего класса»
1 Сейчас республика Заир.

90
ГЛАВА ВТОРАЙ
грессом и Коммунистической партией — двумя
организациями, которые в своей деятельности опираются на
рабочий класс и другие городские слои.
ВЛИЯНИЕ МИГРАЦИИ РАБОЧЕЙ СИЛЫ
НА КРЕСТЬЯНСТВО
В анализе положения и роли крестьянства Фанон
упускает из виду основные черты их реальной жизни в
Африке XX в, После завоевания независимости отмечалось
определенное улучшение положения африканцев. Однако
не следует забывать, что широкое распространение
миграции рабочей силы в Тропической Африке при
колониализме нанесло серьезный ущерб традиционному сельскому
хозяйству и лишило деревни значительного числа
трудоспособных мужчин. Я довольно подробно рассмотрел этот
вопрос в предыдущей работе *, однако здесь необходимо
остановиться на некоторых соображениях, которые Фанон
явно игнорирует.
Статистические данные за 50-е годы свидетельствуют
о том, что колониальное хозяйство африканских стран в
значительной степени базировалось на миграции
рабочей силы.
В обзоре ООН за 1959 г.2 отмечалось, что «огромное
большинство наемных рабочих к югу от Сахары являются,
вероятно, иммигрантами».
Имевшиеся в это время данные указывали на то, что
большая часть миллионной армии горняков-африканцев
были рабочими-иммигрантами. Почти половина рабочей
силы в Южной Родезии — рабочие-иммигранты.
Большинство рабочих в Уганде составляли иммигранты. Четвертая
часть африканских горняков в Северной Родезии (сейчас
Замбия) были выходцами из других стран.
Движение рабочей силы из стран — поставщиков
рабочих в страны, где они находили работу, имело такие же
огромные масштабы. Ежегодно свыше половины
трудоспособного мужского населения Басутоленда (сейчас Лесото)
покидало страну. 25—30% взрослых мужчин отсутство-
1 J. W о d d i s, Africa: The Roots of Revolt, London, 1960
(особенно главы I и IV).
2 «Economic Survey of Africa Since 1950»,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
91
рало в Бечуаналенде (в настоящее время Ботсвана) и
Свазиленде. Более 40% взрослых трудоспособных мужчин
Р1"ьясаленда (Малави) работало за пределами страны.
Свыше 50% взрослого мужского населения Мозамбика
трудилось за его пределами на предприятиях европейцев,
Но даже эти поражающие воображение цифры не дают
полного представления о масштабах миграции. Дело в том,
qTo в дополнение к огромному миграционному потоку,
пересекающему границы государств, массовая миграция
отмечалась и внутри каждой страны — из деревень в
города и другие центры занятости, обычно на предприятия
европейцев. Различные исследования свидетельствуют о
том, что часто 60, 70, 80 и даже 100% взрослых мужчин
уходили из своих деревень.
Лорд Хейли подсчитал, что в Северной Родезии в
целом «по крайней мере от одной трети до половины
здоровых мужчин обычно отсутствует в деревне» 1.
Многочисленные доклады, опубликованные в то время,
свидетельствовали о том, как миграция рабочей силы опустошала
африканские деревни.
«Я побывал во многих деревнях Северной Родезии,
расположенных в сотнях миль от «медного пояса», где жили
только старики и женщины. Все здоровые мужчины... ушли
из деревень на шахты...»2 «Отсутствие до 70% взрослых
мужчин грозит для деревень Иьясаленда крахом всего их
хозяйственного уклада» 3.
Описывая влияние миграции рабочей силы на
хозяйственную жизнь Южной Родезии, М. Юдельман отмечает,
что «в структуре населения районов проживания
африканцев преобладают женщины, дети и мужчины старше
35 лет» 4.
Исследование, проведенное в период между 1947 и
1951 гг. в округе Кейскаммахек, одной из резерваций в
районе Сискея Южно-Африканского Союза, показало, что
«большинство населения отправляется на работу на один
ГоД или примерно на такой срок... Однако некоторые эми-
1 Lord H a i 1 е у, An African Survey Revised, 1956, London, 19579
381.
2 «Times Educational Supplement», March 6, 1959, p. 388.
J. A. Noon, Labour Problems in Africa, Pennsylvania, 1944,
4 M. Yudelman, Africans on the Land, Oxford, 1964, p. 132.

92
ГЛАВА ВТОРАЯ
грируют в города, остаются там на постоянное
жительство и не возвращаются в резервации» 1. В исследовании
отмечалось, что в результате миграции молодых мужчин
и в определенной степени также молодых женщин в
конце 40-х годов наметилась тенденция к тому, что
«сельское население состоит в основном из стариков и молоде-
уш» 2. В момент проведения исследования старики в
возрасте 65 лет и старше и дети до 15 лет составляли уже
более половины населения. Было подсчитано, что эти две
возрастные группы — молодежь и старики — «составят в
следующем поколении 60% населения».
Такова была структура населения в целом ряде
обширных районов Африки при колониализме. Крестьянин-«ре-
волюционер» Фанона очень часто на деле оказывался
ребенком, стариком или замученной работой женщиной.
Женщины выполняли тяжелую работу в традиционном
африканском сельском хозяйстве, воспитывали детей, носили
издалека дрова и воду, строили, ремонтировали и
содержали свои лачуги. И среди этих слоев населения Фанон
пытался отыскать «единственную революционную силу».
Завоевание независимости не ликвидировало эту
структуру хозяйства, для которой характерен отток населения
из деревень. По существу, он даже усилился. Достижение
независимости породило у африканцев надежды на
лучшую жизнь. Поэтому тысячи молодых людей устремились
в города, надеясь получить работу, воспользоваться
благами городской жизни, получить образование и преуспеть.
Этот приток молодежи в города является одной из
основных проблем, перед которыми стоят молодые африканские
государства.
Конечно, нельзя преувеличивать его масштабы.
Подавляющее большинство африканцев по-прежнему живет в
деревнях. Отток взрослых мужчин из деревень
вследствие миграции рабочей силы не так значителен в Западной
Африке, как в районах, в которых издавна селились белые
поселенцы. К числу последних относятся Ангола,
Мозамбик, Малави, Замбия, Южная Родезия, Лесото, Свазиленд,
Ботсвана и Южно-Африканская Республика. Тем не менее
1 D. Н. Но ugh to n and E. M. Walton, The Economy of a
Reserve, 1952, p. 4.
2 Ibid., p. 34

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
93
влияние миграции рабочей силы, вызванной господством
колониальных держав в Африке, на хозяйство и жизнь
африканских деревень настолько значительно, что полное
пренебрежение Фаноном этим фактором (или, возможно,
незнание им его) в значительной степени лишает
обоснованности его анализ роли классовых сил,
КЛАССОВАЯ ДИФФЕРЕНЦИАЦИЯ
АФРИКАНСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА
Взгляды Фанона на африканское крестьянство
неверны также и в других отношениях. Хотя Фанон пишет
о классах, он не проводит научного исследования
аграрного вопроса в Африке. Профессор И. Потехин правильно
отметил, что едва ли можно считать крестьянство
однородной массой, не дифференцированной в классовом
отношении. В сегодняшней Африке такого крестьянства не
существует 1.
По существу, Фанон обходит вопрос о феодальном
землевладении, являющемся важным аспектом аграрной
проблемы в африканских странах. До проведения аграрной
реформы в Египте 72% землевладельцев располагали
лишь 15% земли. Остальная ее часть находилась в
основном в руках крупных помещиков, у которых безземельные
крестьяне арендовали землю или на чьих поместьях они
работали в качестве наемпых рабочих. В Марокко
крупные помещики владели четвертой частью всей
обрабатываемой земли. Крупное феодальное землевладение
характерно для Эфиопии. Феодальное землевладение
господствовало в Королевстве Буганда до его недавней
ликвидации. Феодальное землевладение отмечается также в
Северной и Западной Нигерии, Баротселенде (в Замбии),
Верхней Вольте и северных районах Камеруна.
Европейские колониальные власти помогали
поддерживать феодальные порядки. Они опирались на
феодальных правителей и помещиков, которые рассматривались
ими в качестве главной социальной опоры и союзника
империализма.
Однако в большинстве районов Африкрг феодальная си-
1 И. П о т е х и н. Поземельные отношения в странах Африки.—
«Народы Азии и Африки», 1962, № 3, стр. 26.

94
ГЛАВА ВТОРАЯ
стема землевладения не существовала и не существует.
Здесь сохраняется общинное землевладение. Профессор
И. Потехин подчеркивает, что общинное землевладение
как таковое не определяет способа производства в
сельском хозяйстве, поскольку эта форма землевладения
существует в первобытнообщинном, рабовладельческом и
феодальном обществе и даже на начальных ступенях
развития капитализма. Указывая, что основные земельные
участки по-прежнему принадлежат крестьянским
общинам, И. Потехин отмечает, что крестьянское хозяйство
большинства африканских стран остается, по существу,
натуральным, а в деревне преобладают бедные крестьяне,
ведущие нищенский, полуголодный образ жизни. Как мы
видели, миграция рабочей силы наносит огромный ущерб
именно этому натуральному хозяйству.
У крестьянина, работающего на своем участке на
общинной земле и ведущего натуральное хозяйство, обычно
остается лишь небольшой излишек продуктов для
продажи. Становление капиталистических отношений в
сельском хозяйстве происходит медленно также в связи с тем,
что частное владение землей не получило еще широкого
распространения. Крестьянину, ведущему натуральное
хозяйство, разрешается пользоваться участком на общинных
землях, но не владеть им. В то же время в последние два
десятилетия отмечается рост частной собственности на
землю. Отчасти это явилось естественным следствием
внедрения культур, выращиваемых для продажи,
закладывания земли для покрытия долгов, ее дарения, аренды и
в конечном счете продажи. Частная собственность на землю
получила распространение также в Восточной и
Центральной Африке. В этих районах приобретение земли в частную
собственность преднамеренно поощрялось английскими
колониальными властями через проведение программ
«образцового фермера», «фермера средней руки»,
«консолидации земли» и им подобных. Одной из причин внедрения
английским империализмом частной собственности на
землю было желание облегчить появление африканского
«среднего класса» в земледелии, который выступал бы в
обществе как консервативная сила, поддерживая статус-кво.
Так, Леннокс-Бойд, бывший государственный
секретарь по делам колоний в правительстве консерваторов,
утверждал, что «наличие черного африканского среднего

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
95
класса в стране имеет первейшее значение» для
Центральной Африки, поскольку было «совершенно необходимо,
чтобы социальная революция подобного рода произошла
до того, как народ» оказался бы «охвачен политической
революцией» 1. Объединенное управление по делам
Восточной и Центральной Африки также возлагало надежды
на появление «африканского среднего класса» 2. На
совещании западногерманских дипломатов в Аддис-Абебе в
октябре 1959 г. было подчеркнуто, что политика Западной
Германии в отношении Африки должна строиться из
необходимости «стабилизации социально-экономической
структуры путем создания среднего класса в различных
африканских странах» 3.
Трудно в точности определить, как далеко зашел про*
цесс создания буферного класса в лице африканских
землевладельцев. Говоря в целом о частном землевладений,
профессор И. Потехин косвенно указывает, на масштабы
его распространения. Однако в данном случае его
высказывание непоследовательно, что нехарактерно для него:
«В ряде стран уже получило широкое распространение
частное крестьянское землевладение... Определить его
размеры невозможно, однако с полной уверенностью можно
утверждать, что этот вид землевладения еще не получил
сколько-либо заметного распространения» 4.
Получила ли частная собственность на землю широкое
распространение или нет, ясно одно — происходит ее рост.
Под влиянием распространения частной собственности на
землю проявляются признаки распада общинного
землевладения, которое все еще господствует в сельском
хозяйстве. Однако его распад носит ограниченный характер.
Ту же мысль проводит Ходак: «В общем, по-прежнему
господствуют традиционные формы землевладения.
Однако чистое традиционное хозяйство приходит в упадок, а
деньги проникают в каждое захолустье и пронизывают
общественные отношения» 5.
Рост капитализма в африканской деревне нельзя от-
1 Речь, произнесенная в Веймуте 1 мая 1959 г. Цит> по: «East
Africa and Rhodesia», May 7, 1959, p. 1053.
2 «East Africa and Rhodesia», April 23, 1959, p. 991.
3 «The Times», November 17, 1959.
4 И. Потехи н, указ. соч., стр. 27—29.
5 «Africana Bulletin», № 4, 1966, Warszawa.

96
ГЛЙАВА ВТбРАЙ
рицать. Этот факт уже сам по себе в значительной сте~
пени опровергает выводы Фанона. В последние два
десятилетия классовая дифференциация африканского
крестьянства начала проявляться довольно явно. Происходит
становление небольшого слоя богатых крестьян, тогда как
среди массы крестьянства происходит обнищание. Обзор,
проведенный в Басутоленде (в настоящее время Лесото)
в 1950 г. среди 160 500 хозяйств площадью менее 80 акров,
показал, что почти 7 % крестьян безземельны, а одна треть
их обрабатывает участки площадью менее 4 акров. Около
90 тыс. хозяйств имели земельные участки от 4 до 15
акров, а 6740 хозяйствам принадлежали участки земли от
15 до 80 акров. Ряд вождей располагали участками в 100—
200 акров. На вершине же пирамиды стояли фермеры-
капиталисты, имевшие еще большие земельные владения 1.
В Замбии, где лучшие земли были захвачены белыми
поселенцами, дифференциация африканских крестьян
начала происходить в последние годы. Исследование,
проведенное А. Д. Джоунсом 2, показало, что из 600
африканских земледельцев, проживающих на территории 100
квадратных миль в районе производства маиса, пятнадцать
были отнесены к категории «фермеров-капиталистов». Эти
пятнадцать земледельцев имели больше земли, машин,
орудий, рабочей силы и получали больший доход, чем
остальные крестьяне, и выделялись из крестьянской
массы как обособленный слой. Они совместно владели
четырьмя кукурузными мукомольнями, одной лесопильной
фабрикой, шестью автомобилями, тремя тракторами, одним
насосом с ветряным двигателем, четырьмя магазинами, одной
пекарней и одной бензиновой помпой. Остальным 585
земледельцам принадлежали лишь две кукурузные
мукомольни.
В Южной Родезии, где белое меньшинство
осуществляет диктаторский режим и всеми силами стремится
ограничить экономический рост африканского большинства,
появление слоя африканских капиталистов в сельском
хозяйстве крайне затруднено. Средний доход земледельца-
африканца с земли составляет здесь лишь 14 фунтов стер-
1 «Special Study on Economic Conditions in Non-Self-Governing
Territories», United Nations, 1958, p. 120—121.
2 «Farmers Among the Plaleau Tonga» (семинар в Ибадане по
вопросу социальных классов ж элиты в Африке, июль 1964 г.).

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
97
лингов в год без учета того, что потребляется им в
натуральном виде на собственные нужды. И все же даже
в этих тяжелых условиях происходит дифференциация
крестьянства. Очень небольшое число африканских
фермеров смогло создать Группы развития, нечто подобное
кооперативным обществам, чтобы объединить свои
скудные сбережения и таким образом создать неофициальную
кредитную ассоциацию для оптовых закупок. Сообщалось,
что в 1966 г. Группы развития объединяли 1100 фермеров.
Некоторые из этих фермеров получали доходы до 2000
фунтов стерлингов в год.
Интересен анализ кооперативных обществ десяти
различных районов выращивания какао в Гане,
осуществленный в 1954—1955 гг. Он приведен в классических
исследованиях Полли Хилл положения фермеров, занятых
выращиванием этой культуры. Анализ свидетельствует о
значительной дифференциации крестьянства. 34 фермера
имели чистый годовой доход от продажи какао в 500
фунтов стерлингов; 98 фермеров — от 100 до 199 фунтов
стерлингов; 83 фермера — от 200 до 499 фунтов
стерлингов; 542 фермера получали менее 100 фунтов стерлингов;
причем 140 фермеров из этой последней группы — менее
50 фунтов стерлингов.
Дифференциация крестьянства происходила и в ряде
других африканских территорий после второй мировой
войны. Исследование положения в сельском хозяйстве
Сенегала в 1960—1961 гг., где основной культурой
являются земляные орехи, выявило 127 800 хозяйств площадью
менее 2 га каждое. Им принадлежало лишь 12%
обрабатываемой земли. Еще 40 700 хозяйствам площадью более
7 га каждое принадлежало в целом 43% обрабатываемой
земли. На самой нижней ступени этой лестницы
находились 63 500 хозяйств площадью менее одного гектара
каждое. Их общие земельные угодья составляли 33 535 га, на
которых трудились 134500 человек. На верхней ступени
стояли 2800 хозяйств площадью свыше П га каждое,
занимающих в общей сложности 77 239 га земли.
Еще более значительный рост класса африканских
плантаторов отмечается в Береге Слоновой Кости,
особенно среди производителей кофе и какао1. По данным Рай-
1 R. В а г b ё, Les Classes Sociales en Afrique Noire, Paris, 1964.
^ Уоддис

98
ГЛАВА ВТОРАЯ
мона Барбе, в богатом районе Бонгуанон 500
крупнейших плантаторов владеют более чем 12 га посадок кофе
и какао каждый и нанимают по крайней мере по пять
рабочих. Они составляют лишь около 7% общего числа
плантаторов, но производят около одной четвертой части
всего количества какао и кофе в районе. Р. Барбе
подсчитал, что во всей стране имеется около 8—10 тыс.
плантаторов, владеющих от 10 до 12 га земли каждый и
нанимающих по крайней мере пять рабочих. «Некоторые из
них, включая Феликса Уфуэ-Буаньи, политического
руководителя и президента Республики Берег Слоновой Кости,
владеют более чем 100 га земли». Р. Барбе указывает, что
именно этот слой плантаторов способен накопить
достаточный капитал, чтобы внедриться в коммерцию и
транспорт и таким образом положить начало созданию класса
африканской буржуазии. В последнее десятилетие этот
процесс происходил очень быстро. Появление 10 тыс.
зажиточных африканских плантаторов в Береге Слоновой
Кости происходило за счет обнищания и разорения сотен
тысяч бедняков. Многие из них превратились в наемных
рабочих, которые трудятся на этих плантациях. Вопреки
Фанону они сочли бы странным утверждение об общности
их интересов с интересами эксплуатирующих их
зажиточных крестьян.
Даже в менее развитых странах, таких, как Дагомея,
где основной культурой являются пальмовые орехи, третья
часть собственников, владеющих 60% обрабатываемой
земли, использует сейчас наемных рабочих. В 1957 г., после
снятия установленных колониальными властями
ограничений на производство африканцами кофе, в Камеруне
было только 17 500 африканских производителей этой
культуры. Они владели 50—60 тыс. га плантаций и
получали в среднем 100 тыс. африканских франков
(франков КФА) в год каждый. Это почти равняется среднему
уровню доходов в более богатом Береге Слоновой Кости.
И. Потехин отметил, что в Мали имеются крупные
хлопководческие хозяйства, в которых используется труд
наемных рабочих для сбора хлопка, а в Гвинее крупные
частные плантации по производству кофе и бананов *.
1 «Аграрный вопрос я крестьянство в Тропической Африке».
'М., 1964, стр. 286.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
х 99
Такой же процесс дифференциации крестьянства
происходит в Уганде, Кении и Нигерии. Он является
результатом раскола старой общинной системы землепользования,
втягивания африканской деревни в рыночное хозяйство,
перехода от общинного землевладения к частной
собственности на землю и от натурального хозяйства к
производству для продажи.
Таким образом, семидесятилетнее господство
империалистических держав вызвало глубокие перемены в
африканском сельском хрзяйстве. Вполне понятно, что
по-прежнему широко распространены пережитки феодализма. Они
выражаются в правах вождя распределять землю,
получать подарки, требовать отработки, контролировать
«туземные» суды и т. д. В некоторых районах, например в
Северной Нигерии, права вождей очень значительны.
Однако главным врагом африканского крестьянина были не
столько феодальные землевладельцы, сколько
империалисты. Они часто лишали крестьян земли с целью создания
поселков для белых, строительства шахт, городов,
шоссейных и железных дорог в стратегических целях, а иногда
просто для того, чтобы обездолить крестьян и тем самым
заставить их покинуть землю и наняться на работу на
предприятия европейцев. Империалисты облагали
крестьян высокими налогами, разрушали их натуральное
сельское хозяйство, отбраковывали скот, ограничивали участие
африканских крестьян в производстве некоторых культур
для продажи. Тем самым европейцы ставили крестьян
перед экономической необходимостью покинуть свою
землю и вступить в ряды рабочего класса, хотя бы даже в
качестве временного рабочего-мигранта.
Положение даже тех крестьян, которые преуспевали
в рыночном сельскохозяйственном производстве и сами
становились нанимателями рабочих-африканцев, не всегда
беззаботно. Им приходится сталкиваться с конкуренцией
со стороны ферм и плантаций европейцев, с господством
на рынке крупных империалистических монополий,
стремящихся уплатить африканскому производителю по
возможности наименьшую цену за его товары и постоянно
повышающих цены на машины и промышленные товары,
которые требуются крестьянину.
Аграрный кризис, охвативший многие африканские
страны и явившийся естественным сдедствием правления
4*

100
ГЛАВА ВТОРАЯ
колониальных держав, в определенной степени скрыт
миграцией рабочей силы. Общинное землевладение и
натуральное производство сохраняются, но они испытали
сильные удары со стороны колониализма, господствовавшего
в течение 70 лет. В настоящее время на них наступают
силы местных капиталистов, растущие в африканской
деревне.
Фанон дает обобщенную и упрощенную оценку
африканского крестьянства. Он рассматривает его как
застывшую, статическую массу, не затрагиваемую важными
переменами, происходящими в хозяйстве африканских стран.
Поэтому Фанон не видит, что происходит расслоение
крестьянства. Вместо анализа различных его слоев он
исследует недифференцированное и, по существу,
вымышленное африканское крестьянство. Его анализ крестьянства
напоминает пустословие защитников кулака в России о
неклассовом мужике.
АФРИКАНСКИЕ ВОЖДИ
Неспособность Фанона понять экономические и
социальные процессы, подтачивающие устои старого
традиционного сельского хозяйства, логически ведет к тому, что
он не может дать точную характеристику роли
африканских вождей. Несмотря на признание Фанона, что вожди
часто играют реакционную роль, он видит в них также
единственную оставшуюся базу подлинных традиций
нации, борющейся против колониализма. Фанон полагает,
что, защищая национальные традиции, вожди стоят в
оппозиции к городским национальным партиям. Он считает эти
партии «модернизированными» и «построенными на
западный манер», применяя эти термины, совершенно явно,
в уничижительном смысле. Конечно, имеются примеры
выступлений вождей вместе со своим народом в защиту
традиционных земель предков от захвата их
колониалистами или белыми поселенцами. В таком случае они
выступают против империализма вне зависимости от того,
сознают ли они это или нет. Хорошо известным недавним
примером такого поведения является мужественная и
упорная борьба вождя Рекаи Тангвена. Вместе со своим
народом он отказался покинуть традиционные земли
племени, с которых режим Смита приказал им уйти в спе-

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
101
циальном правительственном постановлении от 21
февраля 1969 г.
Некоторые вожди тесно связали свою судьбу с самим
национальным движением и тем самым сыграли важную
роль в борьбе народа за национальное освобождение.
Прекрасным тому примером был покойный вождь А. Лутули,
генеральный президент Африканского национального
конгресса Южно-Африканской Республики. Однако не только
он один играл такую роль в Южной Африке. X. Бернштейн
писала: «С 1948 г. не менее 133 вождей было выслано в
различные районы, где они не могли прокормиться» К
Вожди играли прогрессивную роль в ходе борьбы за
независимость также в Танганьике, Малави и Замбии. В
Замбии многие из них оказывали даже прямую материальную
помощь горнякам медных шахт в ходе проведения ими
крупных забастовок до завоевания страной независимости.
Дилемма многих вождей в послевоенный период
национально-освободительной борьбы в ряде африканских
стран хорошо проиллюстрирована судьбой вождя Нсоколо.
Его конфликт с английским империализмом прекрасно
описан Уильямом Уотсоном в книге о народе мамбве,
проживающем в бывшей Северной Родезии2. У. Уотсон
указывает, что вождь находится в трудном положении. Он
играет, или пытается играть, двойную роль. «Он является
агентом английской администрации и главным
проводником ее политики. В то же время он выступает
представителем своего народа перед Англией и защитником и
выразителем его интересов» 3.
При возникновении конфликта между интересами
англичан и своего народа вождь «вынужден либо идти на
компромисс, приемлемый для обеих сторон, либо встать на
позицию одной из них». В последнем случае перед
вождем встает дилемма. «Полное слияние с англичанами
лишит вождя уважения народа, тем самым подорвет его
власть и, следовательно, сделает менее полезным для
англичан. Принятие же стороны своего народа против Англии
поставит под угрозу пребывание вождя у власти».
1 Н. Bernstein, The World That Was Ours, London, 1967,
p. 176.
2 W. Watson, Tribal Cohesion in a Money Economy,
Manchester, 1958.
3 Ibid., p. 187,

102
ГЛАВА ВТОРАЯ
Период, к которому относится исследование У. Уот-
сона, характеризовался крайним обострением борьбы в
Северной Родезии. Поэтому положение вождя все более
осложнялось. У. Уотсон правильно указывает, что вождь
находился «в точке соприкосновения двух систем, которые
становились все более враждебными друг другу». Народ
вождя Нсоколо вел борьбу по трем важным направлениям.
Многие крестьяне превратились в наемных рабочих,
вступили в профсоюзы и принимали участие в демонстрациях
в городах против расовой дискриминации, в забастовках
против создания Центральной Африканской Федерации,
навязанной Англией. Многие крестьяне присоединились
к политическому движению — в то время к Африканскому
национальному конгрессу. Крестьяне также нарушали
правила рыболовства и ведения сельского хозяйства,
введенные английскими властями. Они делали это по
призыву вождя Нсоколо, который солидаризировался со всеми
выступлениями своего народа, включая забастовку
протеста против создания Федерации.
«Забастовки в промышленности и открытое
неповиновение в сельском хозяйстве,— пишет У. Уотсон,— были
двумя последними мерами, которые африканцы могли
применить против белых. Эти меры носили политический
характер. Народ заставил Нсоколо выступить в качестве
своего представителя» 1. Как следствие этого, английские
власти сместили вождя Нсоколо.
Схожий пример приводит Чарлз Хупер в отношении
вождя Абрама Мойлоа из округа Зееруст Трансвааля
(Южно-Африканская Республика). Проблема с вождем
Абрамом возникла в связи с отказом африканских
женщин подчиниться правительственной инструкции о
предъявлении пропусков. Указывая, что законы правительства
не являются законами племени, вождь Абрам сказал
женщинам: «Вопрос касается вас и белых властей».
Однако эта попытка избежать принятия решения не
спасла вождя. Правительство требовало от него введения
законов в силу, а не простого информирования женщин о
том, каковы эти законы. Вождь Абрам был смещен. Вожди
•в более мелких деревнях сталкивались с такой же дилем-
1 W. Watson, Tribal Cohesion in a Money Economy.
Manchester, 1958, p. 219,

ФАНОН И КЛАССЫ Ё АФРИКЕ
103
мой. Ч. Хупер писал, что вожди в округе Зесруст, как и
вождь Нсоколо, были «полем столкновения враждебных
сил. Они представляли власть, исходящую из двух
различных источников, а сами же источники находились в
противоречии» 1. Фанон не говорит ни слова о конфликтах
такого рода, в которых вождь «становится воланом»
(Хупер), что ведет к крушению системы подчинения вождям.
Руководители национально-освободительного движения
считают необходимым вести самую энергичную борьбу
против вождей в тех случаях, когда последние представляют
сильные феодальные интересы (как, например, в Северной
Нигерии, Уганде или Гане), которые часто простираются в
сферу капиталистического предпринимательства. Они
объявляют подлинную войну вождям — марионеткам
колониального правительства. Борьба за независимость в Гвинее
была непосредственно связана с борьбой против вождей.
Сайфулай Диалло осуждал их за то, что они превратились
в «раболепствующее орудие колониального государства и
выступают против коренных интересов народа.
Большинство из них было назначено незаконно и занимало свой
пост только благодаря тому, что они стали выразителями
и защитниками интересов колониальных властей» 2.
Благодаря ограничению власти вождей в Гвинее в период
проведения доктрины loi-cadre3 Секу Туре смог завоевать
большинство народа на свою сторону по вопросу выхода Гвинеи
из Французского сообщества. В Нигере Джибо Бакари,
один из выдающихся прогрессивных африканских
деятелей и руководитель партии Саваба, не провел аналогичных
мер против местных вождей. Поэтому вожди смогли
повернуть голоса крестьян против предоставления
независимости, и таким образом Джибо Бакари и его правительство
были свергнуты. Его партия была вынуждена уйти в
подполье, а ему самому пришлось выехать из страны.
Амилкар Кабрал неоднократно указывал, что
некоторые племенные вожди играли роль «предателей нации».
«Колониалисты,—пишет Кабрал,—рассчитывавшие ранее
на предательство со стороны некоторых племенных
вождей (которые обещали им преданность деревень, находя-
1 С. Hooper, Brief Authority, London, 1960, p. 170.
2 «La Liberte», Juine 5, 1956. Цит. по: R. S. Morgenthau,
Political Parties in French-Speaking West Africa, Oxfordj 1964,
3 Принципиальный закон,— Up им. перев.

104
ГЛАВА ВТОРАЯ
щихся под их контролем), должны, по существу, признать
свою неудачу в этом смысле. Они арестовали или сместили
некоторых из них. Население, которое эти вожди
возглавляли, постепенно покидает их. Племенные вожди, эти
предатели нации, не пользуются сегодня доверием у
колониалистов и не могут скрыть свой страх и опасение перед
лицом успехов нашей борьбы» 1.
Покойный Эдуардо Мондлане также указывал на
проблему вождей и на те препятствия, которые они часто
воздвигали на пути революционной борьбы в Мозамбике. Он
приводит пример из журнала «Э воз дереволюсиао». Вождь
Иапале относится к числу тех вождей, которые, «боясь
потерять свои феодальные привилегии с победой
революции и установлением народного правительства, вступили
в союз с колониалистами» 2. Народ выступил против
вождя Напале, направился к нему с протестом и заявил, что
ФРЕЛИМО3 воздаст ему по заслугам. Затем командир
подразделения ФРЕЛИМО обратился к собравшимся. Он
обвинил вождя в том, что тот сжег заживо двух невинных
людей, двух патриотов. «Вы хотите сохранить у себя
такого вождя?» — спросил командир подразделения.
«Собравшиеся ответили: «Нет». Подбадриваемые присутствием
партизан, они без промедления подвергли вождя суду и
приговорили его к смерти... Напале был казнен».
Р. Ротберг отмечает, что губернатор Ньясалеида, «в
общем, считал членов традиционной иерархии власти —
всех, кто был обязан ему своим назначением,—
единственными подлинными представителями коренного
населения» 4. Губернатор признал, что «он больше всего ценил
мнение вождей племен». Вожди были на первом месте и в
Северной Родезии в начале 40-х годов, когда были
созданы провинциальные советы в качестве «формы
страхования от роста национализма коренного населения» 5. В эти
1 «The Struggle for Liberation in Guinea-Bissau and Cape
Verde», Выдержка из доклада Амилкара Кабрала на заседании
Исполнительного секретариата Организации солидарности стран
Африки, Азии и Латинской Америки, декабрь 1966 г.
2 Е. Mondlane, The Struggle for Mozambique, London, 1969,
p. 164.
3 Фронт освобождения Мозамбика.
4 R. I. R о t b e r g, The Rise of Nationalism in Central Africa,
Cambridge, Mass., 1966, p. 122.
5 Ibid., p. 200.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
105
советы входило большинство вождей и других видных
деревенских деятелей. В них «преднамеренно слишком
широко были, представлены интересы деревни в ущерб
интересам городских жителей» 1.
Несмотря на то что Фапон был предан делу
национального освобождения, его взгляды на роль вождей в
значительной мере подобны взглядам колониалистов. Как и они,
Фанон видел в вождях «подлинных представителей
коренного населения» и противопоставлял их «жителям
городов».
В анализе роли вождей Фанон пытается совместить два
непримиримых, противоречащих друг другу утверждения.
С одной стороны, Фанон признает, что вожди традиционно
сотрудничают с колониальными и империалистическими
державдми. С другой стороны, он считает их наряду с
крестьянами защитниками подлинных традиций нации в
отличие от изощренных националистических политиканов
из городов. Такой анализ роли вождей, конечно, не
представляет никакой ценности и не может восприниматься
всерьез. Фанон не объясняет диалектически проблему,
стоящую перед вождями, и изменяющуюся роль самих
вождей, хотя он видит то влияние, которое оказывает на
них национально-освободительное движение.
Обостряющаяся борьба все настойчивее требует от вождей сделать
выбор — либо стать предателями национального дела, либо
покинуть своих бывших хозяев и связать свою судьбу с
освободительной борьбой. Фанон не освещает того факта,
что позиция сильных вождей, находящихся в условиях
феодализма, отличается от позиции многих более слабых
вождей, проживающих в районах ведения натурального
сельского хозяйства и более примитивного общинного
земледелия, где даже по экономическому положению вожди
гораздо ближе к народу.
ЛЮМПЕН-ПРОЛЕТАРИАТ
Утверждение Фанона, что люмпен-пролетариат
является руководящей революционной силой, не может
приниматься всерьез, особенно если учесть, что он имеет в виду
» Ibid., р. 201,

106
ГЛАВА ВТОРАЯ
сводников, хулиганов, мелких преступников,
проституток — «все безнадежные отбросы человечества». Давид
Кот правильно отмечал: «Фанон не может отличить
закоренелых развращенных люмпен-пролетариев от крестьян-
мигрантов, которые вращаются между городом и
деревней. Последние более способны на революционные
выступления, которые Фанон описывает и которые он желает» К
К. Маркс неоднократно указывал на опасность, исходящую
от люмпен-пролетариата. В «Манифесте
Коммунистической партии» люмпен-пролетариат охарактеризован как
«пассивный продукт гниения самых низших слоев старого
общества»; люмпен-пролетариат «местами вовлекается
пролетарской революцией в движение, но в силу всего своего
жизненного положения он гораздо более склонен продавать
себя для реакционных козней» 2.
В работе «Классовая борьба во Франции с 1848 по
1850 г.» К. Маркс на основе опыта французской
революции дополняет свой анализ люмпен-пролетариата и
указывает на его реакционную роль. К. Маркс отмечал, что
люмпен-пролетариат «имеется во всех больших городах и
резко отличается от промышленного пролетариата. Этот
слой, из которого рекрутируются воры и преступники
всякого рода, состоит из элементов, живущих отбросами с
общественного стола, людей без определенных занятий,
бродяг —gens sans feu et sans aveu3; они различаются
в зависимости от культурного уровня нации, к которой
принадлежат, но везде и всегда они сохраняют
характерные черты лаццарони» 4. К. Маркс подчеркивал, что
некоторые молодые люди из люмпен-пролетариата были
способны «на величайшее геройство и самопожертвование, но
вместе с тем и на самые низкие разбойничьи поступки и
на самую грязную продажность» 5. Такова в
действительности была роль этих молодых людей, завербованных
временным правительством в мобильную гвардию. К. Маркс
указывает, что пролетариат Парижа считал эту
реакционную силу — мобильную гвардию — «пролетарской гвардией
1 D. Caute, Fanon, London, 1969, p. 74.
2 К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с, Соч., т. 4, стр. 434.
3 Люди без огня или веры.
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 7, стр. 23.
Лаццарони — кличка люмпен-пролетарских элементов Италии.-—Ярил*, ред.
5 Там же.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
107
в отличие от буржуазной национальной гвардии. Его
ошибка была простительна» 1.
Последствия этой «простительной ошибки» не
заставили себя долго ждать. Восстание парижского
пролетариата против буржуазной республики потерпело
поражение, поскольку на ее стороне стояли «финансовая
аристократия, промышленная буржуазия, средние слои, мелкие
буржуа, армия, организованный в мобильную гвардию
люмпен-пролетариат, интеллигенция, попы и сельское
население... После победы над ним свыше трех тысяч
повстанцев было убито, пятнадцать тысяч сослано без суда» 2.
Как и в 1848 г., в 1851 г. Луи Бонапарт, используя
Общество 10 декабря, опирался в проведении государственного
переворота на люмпен-пролетариат.
По моему мнению, К. Маркс выделил два основных
момента в анализе люмпен-пролетариата. Во-первых, то, что
последний «гораздо более склонен продавать себя для
реакционных козней»3. Во-вторых, что люмпен-пролетариат
может быть вовлечен в революционные выступления
пролетарской революцией и что некоторые молодые люди из
его среды способны на величайшее геройство и
самопожертвование. К. Маркс не отрицал, что некоторые
люмпен-пролетарии способны сыграть положительную роль. Но как
слой люмпен-пролетариат может быть вовлечен в
революционное движение лишь пролетариатом в ходе
революции. Люмпен-пролетариат, конечно, не может начать или
возглавить революцию. Его также нельзя считать основной
силой революции. Он не может заменить пролетариат как
руководящую силу в революционной борьбе в городах, о
чем заявляет Фанон.
Конечно, в условиях колониализма и массовой нищеты,
которую империализм сделал характерной чертой всего
«третьего мира», вопрос о непролетарских слоях больших
городов и деревень представляет в определенном смысле
гораздо более сложную проблему для революционеров этих
стран, чем в развитых капиталистических государствах.
Однако, как указал Айдит, и при учете этого фактора
люмпен-пролетариат в первую очередь выполняет
разрушительную и контрреволюционную роль. «Бездельники и бро-
1 К. М а р к с и Ф. Э и г е л ь с, Соч., т. 7, стр. 24.
2 К. М а р к с и Ф. Энгель с, Соч., т. 8, стр. 126.
3 К. М а р к с и Ф. Э и г е л ь с, Соч., т. 4, стр. 434.

108
ГЛАВА ВТОРАЯ
дяги являются одним из продуктов полуколониального и
полуфеодального общества, если учесть тот факт, что это
общество породило безработицу в деревне и городе. Эти
безработные ведут бродяжнический образ жизни, не зная,
что делать. В конечном счете они вступают на путь
преступлений, становятся ворами, грабителями, гангстерами,
попрошайками, проститутками и в целом ведут
ненормальный образ жизни. Люди, принадлежащие к их числу,
имеют различные характеры. Некоторых из них могут
подкупить реакционеры, тогда как других можно вовлечь в
революционную борьбу» К
Однако Айдит подчеркивает, что даже в тех случаях,
когда такие люди присоединяются к революционной
борьбе, они становятся «идеологическим источником
разрушительных действий и анархизма в рядах революционеров.
Их легко можно отвлечь от борьбы как путем
материального подкупа, так и путем подстрекательства к актам
ненависти и к уничтожению всего конструктивного.
Контрреволюционеры могут без труда подбить их на
революционное фразерство для того, чтобы выступить против партии
рабочего класса и разгромить ее, а также против рабочего
и революционного движения в целом».
Профессор Д. Эпштейн дал такую же отрицательную
характеристику люмпен-пролетариата
латиноамериканских стран. Он видит «основания для осторожности, если
не пессимизма, в отношении политического потенциала
городского „непролетарского класса"»2. Д. Эпштейн
признает, что эти люди испытывают относительные и
абсолютные лишения. Однако он указывает, что ohpi «часто
поддерживали закоренелых консервативных популистов,
таких, как Одриа в Перу и Рохас Пинилья в Боливии,
либо же были втянуты в патронажную политику, как в
Бразилии».
Профессор Дж. Уотербери указывает, что в Марокко
обитатель bidonvilles3 Касабланки, часто безработный, «не
является политическим радикалом, отчужденным проле-
1 D. N. A i d i t, Problems of the Indonesian Revolution, 1963,
p. 56.
2 D. G. Epstein, A Revolutionary Lumpenproletariat?—
^Monthly Review». December, 1969, p. 55.
3 Городские трущобы.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
109
тарием, каким некоторые хотели бы видеть его» *.
Дж. Уотербери отмечает, что «обитатель трущоб может
быть политически послушным, если же он не является
таковым, то он отвергает власть таким же образом, как и
жители деревень». Часто случается, что обитатель трущоб
«никогда не имел постоянной работы». Его повседневное
существование чаще всего находится «во власти
государства». Следовательно, хотя житель трущоб способен на
насилие и протест, «его протест непродолжителен,
неуправляем и бесформен. Он не такой человек, которому нечего
терять. Его bidonville более привлекателен для него, чем
blad» 2. Это помогает объяснить тот факт, что обитатель
трущоб часто проявляет «политическую робость».
Если бы Фанон имел доказательства того, что в
африканских странах люмпен-пролетариат играет иную роль,
то он представил бы их. Однако его смелое утверждение о
руководящей роли люмпен-пролетариата нигде не
подтверждается фактами. Как уже отмечалось, Фанон
приводит лишь примеры использования люмпен-пролетариата
на стороне колониализма, как было в Алжире, Конго и
Анголе.
Интересно отметить, что несколько по-иному к вопросу
о люмпен-пролетариате подходил А. Кабрал. Он четко
отделял деклассированные элементы, настоящий люмпен-
пролетариат, от молодых людей, приезжающих из деревень
в города в поисках работы и связанных с семьями рабочих
или мелкой буржуазии.
По мнению А. Кабрала, опыт свидетельствует о том, что
первая группа — «вечные шарлатаны, проститутки
и т. п.» — «оказывала большую помощь португальской
полиции, снабжая ее информацией. Эта группа открыто
выступала против нашей борьбы» 3.
А. Кабрал отмечает, что, с другой стороны, молодежь,
недавно прибывшая из деревни в город и связанная с ними,
«постепенно сравнивает уровень жизни своих семей с
уровнем жизни португальцев. Молодые люди начинают
понимать, какие жертвы несут африканцы. Они проявили себя
в борьбе как чрезвычайно динамичные элементы. Многие
1 J. W a t e r b u г у, op. cit., p. 202.
2 Сельская местность, деревня.
3 А. С a b г а 1, Revolution in Guinea, p. 49—51.

110
ГЛАВА ВТОРАЯ
из этих молодых людей вступили в наши ряды с самого
начала. Многие из них после подготовки стали нашими
кадровыми бойцами».
В некоторых случаях отдельные представители люмпен-
пролетариата порывают со своей средой и вступают в ряды
революционеров. Однако нельзя утверждать вслед за Фано-
ном, что люмпен-пролетариат как социальный слой
«составляет одну из наиболее стихийных и радикальных
революционных сил народа колонии». Фанон, преследуемый
навязчивой идеей насилия, ставит знак равенства между
революцией и разрушением. Деклассированные pi
преступные элементы всегда готовы принять участие в городских
бунтах, мгновенно направить свой слепой гнев против
общества в целом, жечь, грабить, разрушать. Но это не делает
их «революционной силой» К Революция приводит к
замене старого общества новой, более высокой формой
общества. Такое коренное преобразование требует знания
класса или классов, против которых направлена революция,
оценки классовых сил, составляющих революционный
союз, и понимания формы нового общества, которое
должно возникнуть в результате осуществления революции.
Тем не менее Фанон достиг определенной цели, хотя и
дал искаженную трактовку роли люмпен-пролетариата.
Своим анализом этой роли Фанон привлек внимание к
необходимости более тщательно исследовать различные
слои, составляющие сегодня городское население
африканских стран. Как уже отмечалось, А. Кабрал указал
на особую роль, которую играют новые пришельцы из
деревень, та группа, для которой «мы еще не нашли
точного названия». Она появляется в связи с распадом
старого общества и в связи с широким распространением
в африканских странах миграции рабочей силы, о которой
уже говорилось.
К сожалению, я не располагаю статистическими
данными об уровне безработицы в африканских городах. Однако
даже случайный приезжий сразу же отмечает наличие
большого числа людей, не имеющих постоянной работы:
Исследование уровня занятости в Дакаре, проведенное в
1 Интересно привести здесь высказывание Хобсбаума о
городской «черни» европейских стран до промышленного переворота.
«Готовность «черни» бунтовать облегчала задачу революционеров
в первые дни революций, но она сводилась на нет почти полной

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
111
1955 г., показало, что только 27% африканского городсжь
го населения имело определенное занятие. Даше среди
здорового, трудоспособного населения этот уровень составлял
лишь 42% 1.
В городах имеется и другая группа населения, которая
может играть и действительно играет большую роль в
борьбе. Для этой группы также трудно подобрать точное
название. Это растущая армия выпускников школ, не имеющих
работы.
Гай Хантер привлек острое внимание к этой проблеме
всех стран «третьего мира». «Во многих странах молодые
люди в возрасте от 10 до 18 лет вступают со школьной
скамьи в мир, который может предложить лишь мизерной
части из них некоторые перспективы, отличающиеся от
возможности трудиться в застарелом семейном или
деревенском натуральном хозяйстве. Международная организация
труда подсчитала, что чистый прирост рабочей силы в
развивающихся странах составил в 1960—1970 гг. около
162 млн. человек, а в 1970—1980 гг. он достигнет уже
226 млн. по сравнению с 50 млн. и 55 млн. человек
соответственно для стран развитого мира. Какая часть из них
сможет получить оплачиваемую работу? Для Латинской
Америки этот прирост оценивается в 9%. В ряде стран
он может быть значительно меньше. Более половины этих
новых граждан вступит в жизнь после школы. Во
многих развивающихся странах дети моложе 16 лет
составляют 50% общей численности населения. Эта огромная
проблема молодых людей, полуобразованных,
полубезработных, вероятно, является вслед за проблемой
демографического взрыва, который обостряет ее, самым
серьезным вопросом, стоящим перед развивающимися
странами» 2.
Эти молодые люди происходят из различных семей —
рабочих, представителей свободных профессий, торговцев
неспособностью понять, что социальная агитация не кончается,
когда бунт достиг своих непосредственных целей, и отсутствием
Дисциплины». (Е. J. Hobsbawm, Primitive Rebels, Manchester,
1959, p. 123—124)
1 «Les Cahiers d'Outre—Mer», 1961, № 56, p. 383—385.
2 G. Hunter, Modernising Peasant Societies, London, 1969,
p. 12—13. Предупреждение Г. Хантера подтвердилось в
определенной степени беспорядками на Цейлоне в 1971 г,

112
ГЛАВА ВТОРАЯ
и других мелких буржуа, крестьян. Таким образом,
социальное происхождение этой молодежи смешанное. Никогда
не работая, они не являются безработными в обычном
понимании этого слова. У них нет опыта работы по найму.
Они вынуждены жить на средства своих семей и дальних
родственников (обычное явление в Африке) или кое-как
изворачиваться. Эта растущая армия молодых людей,
получивших неполное образование, неудовлетворенных,
разочарованных, представляет собой обычно сплоченное ядро,
которое участвует в крупных демонстрациях, составляет
молодежные отделения национальных партий и быстро
откликается на радикальные лозунги. Они также могут стать
жертвой демагогии и быть использованы в реакционных
целях, как это было в Малави.
Ходак указал на тот факт, что в настоящее время
безработица не носит такого характера, как при
колониализме. «Современный африканский безработный имеет по
крайней мере зачатки образования и с каждым днем
получает все больше знаний... Сегодня умение читать и писать
не является исключением. Однако грамотность порождает
самосознание, понимание собственного положения,
неотложные потребности и более высокие устремления» *.
Утверждение Ходака в отношении уровня грамотности
современного африканского населения, вероятно, слишком
преувеличено2. Тем не менее оно верно в отношении многих
молодых людей из числа нового поколения безработной
молодежи, причем, несомненно, оно находит все большее
подтверждение.
В общем, эта группа составляет потенциальную базу
недовольства и может быть бесповоротно завоевана на
сторону революции. Фанон же уделяет ей недостаточно
внимания. Он сильно обеспокоен тем, что эта группа наи-
1 S. С h о d a k, op. cit, p. 45.
2 В докладе комиссии Пирсона указывается, что в
развивающихся странах только 30% детей, поступающих в начальную
школу, оканчивают ее и что только 50% из них доходит до 2-го класса
(См: «Partners in Development: Report of the Commission on
International Development», Chairman, Lester B. Pearson, New York, 1969,
p. 67). В докладе также подчеркивается, что «застой в сельском
хозяйстве и безработица в промышленности, дополняя друг друга,
несут самые отрицательные последствия как раз для изменчивых
городов развивающегося мира» (стр, 60).

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
113
более податлива влиянию «западной культуры» *. Однако
абстрактные антизападные настроения не являются
признаком революционного сознания. Фанон сам был
продуктом западной культуры. Его обеспокоенность судьбой
африканской молодежи перекликается с отвращением Ганди к
«современному миру», идеализацией крестьянства,
противопоставлением деревни городу, отбросов общества
промышленным рабочим.
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ АФРИКАНСКАЯ
НАЦИОНАЛЬНАЯ БУРЖУАЗИЯ?
Как мы видели, Фанон полностью отрицает
возможность хотя бы частичного и временного участия
африканской буржуазии в проведении революционных
преобразований. Он рассматривает африканских капиталистов и
цепляющихся за них «хитрых интеллигентов» в качестве
одной реакционной массы, полностью зависящей от
иностранных империалистических держав. Фанон утверждает,
что нет «подлинной буржуазии». Есть лишь группа
жадных торговцев, которые с готовностью принимают чаевые,
протягиваемые им бывшей колониальной державой.
Фанон не одинок в своей оценке африканской
буржуазии. Р. Ледда2 выделяет пять основных групп
африканской буржуазии: компрадоров, которые выступают в
качестве посредников крупных иностранных торговых фирм;
предпринимателей из коренного населения;
бюрократическую буржуазию, появляющуюся из среды
националистической элиты и включающую как новых политических
руководителей, так и бывших государственных служащих;
местных плантаторов; феодальных помещиков. Он
отмечает, что в некоторых случаях эти группы сливаются и
превращаются, по существу, в единый капиталистический
класс. Однако Ледда утверждает, что такой класс нельзя
считать «национальной буржуазией» в смысле «социальной
силы, способной обеспечить высокий уровень развития
производительных сил страны на основе своего собственного
выбора». Ледда подчеркивает, что африканская буржуазия
«привязана душой и телом к иностранному капиталу» и ее
1 F. Fanon, The Damned, p. 156.
2 R. L e d d a, op. cit, p. 565—566,

114
ГЛАВА ВТОРАЯ
интересы «не могут существовать и отстаиваться
независимо от него».
Данные об африканской буржуазии ни в коем случае
не являются исчерпывающими. Однако они достаточны для
того, чтобы показать, насколько сложился класс
африканских капиталистов, каковы его основные черты и какую
роль он играет на данной ступени африканской революции.
Мы уже отметили значительный рост капитализма в
сельском хозяйстве ряда африканских стран. Однако
сельское хозяйство не является единственной отраслью
экономики, где происходит становление капиталистического
класса из местного населения. Как правило,
возникновение класса африканских капиталистов связано с торговлей.
Конечно, экспортные и импортные операции прочно
находились в руках крупных торговых компаний
капиталистических государств еще до установления колониальной
системы XX в. Однако африканцы внедрялись во внутреннюю
торговлю, особенно в странах Западной Африки, где
производство и обработка пальмовых плодов уже находилась
в руках африканцев и где местная торговля получила
широкое распространение. «Поставляемые в обмен импортные
товары шли в руки африканцев и на африканские рынки.
Компании по скупке продукции крестьянства постепенно
проникли в глубь страны, отыскали африканцев —
поставщиков продукции и африканцев, доставляющих
европейские товары даже в самые маленькие деревни» 1.
Отсутствие экспортных сельскохозяйственных товаров
и плохое состояние транспорта в Восточной и
Центральной Африке по сравнению с Западной Африкой
задержали появление здесь африканских торговцев,
связанных с европейским рынком. Большая часть торговых
операций проходила через руки азиатов, которые затем
внедрились в хлопкоочистительную промышленность и
плантационное производство сахара. Заселение
европейцами Восточной и Центральной Африки означало, что
они монополизировали также некоторые отрасли
торговли.
В странах Западной Африки африканские торговцы
имели большие возможности, а с появлением в начале
1 G. Hunter, The New Societies in Tropical Africa, London,
1962, p. 129-130,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
115
XX в. грузовиков в торговле произошла подлинная
революция. Открылась возможность перевозить тяжелые грузы
на большое расстояние в короткое время. Внутренние
районы стали более доступны для торговца. Можно было
создать магазин в деревне и постоянно снабжать его
товарами.
Этот процесс ускорился в ходе второй мировой войны и
в послевоенные годы. Гай Хантер отмечает, что в
Западной Африке «из массы мелких торговцев и ремесленников,
рыночных торговок и коробейников начала выделяться...
группа состоятельных африканцев, занятых в
современных сферах бизнеса. К их числу могут быть отнесены
крупные торговцы Аккры, Кумаси, Кано, Лагоса, Порт-Хар-
корта, Оничи, торгующие как местными, так и
европейскими товарами, строительные подрядчики, владельцы
судов и грузовиков. Они были связаны с банками,
пользовались кредитом, выплачивали заработную плату и
таможенные пошлины и всячески стремились стать
современными бизнесменами. Это явилось подлинным началом
перехода от традиционной торговли к коммерции XX в.» 1
(Курсив мой.— Дж. У.) \
Большинство африканских торговцев до сегодняшнего
дня по-прежнему ведет мелкие торговые операции. Для
многих из них торговля является побочным занятием.
В любом большом африканском городе можно обнаружить
сотни, тысячи мелких торговцев. Некоторые из них
раскладывают свои товары прямо на земле, другие имеют
прилавки или мелкие магазины. В г. Кумаси в Гане
насчитывается 8000 торговцев. На закрытом рынке г. Онича в
Нигерии имеется 3000 магазинов. Подавляющая часть
африканских торговцев крайне бедна — они зарабатывают
лишь несколько пенсов в день. Доход более удачливых
составляет несколько шиллингов. Для многих африканцев
торговля является побочным занятием, позволяющим им
продавать излишек выращенных овощей или ремесленные
поделки. Среди торговцев есть много женщин. Д. Мак-
колл2 насчитал на рынке в г. Кофоридуа в Гане «в
торговый день почти 3000 продавцов. Эта цифра не включает
1 Ibid., p. 131.
2 См.: «Social Change in Africa» (edited by A. Southall), 1961.

116
ГЛАВА ВТОРАЯ
женщин, торговавших на всех перекрестках и на улицах».
Он подсчитал, что «не менее 70% взрослого женского
населения продавало товары».
Некоторые торговцы реализуют товары на местном
рынке. Ряд других занят в оптовых операциях. Они скупают
товары у иностранных импортеров и продают их во
внутренних районах страны, куда доставляют их на
грузовиках. В Западной Африке некоторые торговцы заняты
также выращиванием какао. Они используют часть прибыли
от реализации урожая для расширения торговли и,
наоборот, вкладывают часть выручки от торговых операций в
расширение производства какао.
Среди тысяч африканских торговцев произошла
довольно глубокая дифференциация. На основании исследования
положения африканских торговцев в городах Кумаси и
Аккре Питер Гарлик показал, что годовой оборот 150
крупнейших торговцев в г. Кумаси составлял от 5 до 20 тыс.
фунтов стерлингов, что было вполне обычным явлением.
У некоторых торговцев он достигал 100 тыс. фунтов
стерлингов. Более 60 торговцев из этой группы (на период
исследования— 1959—1960 годы) вели прямые импортные
операции. Большинство из них нанимало до 3—4
помощников (часто родственников), а некоторые даже больше.
Анализ операций 251 африканского торговца, проведенный
Гарликом в Гане, показал, что шесть имели годовой оборот
от 20 до 25 тыс. фунтов стерлингов, девятнадцать — от 25
до 50 тыс.; девять — от 50 до 75 тыс.; четыре — от 70 до
100 тыс.; шесть —от 100 до 200 тыс. фунтов стерлингов.
Еще 55 торговцев имели оборот от 5 до 20 тыс. фунтов
стерлингов. Это означает, что в целом 44 торговца из 251 могут
быть отнесены к категории богатых, а 55 торговцев — к
категории средних.
В работе Э. К. Хокинса «Дорожный транспорт в
Нигерии» (1958) отмечается, что иностранные транспортные
фирмы господствуют в морских перевозках, тогда как
перевозка пассажиров и грузов внутри страны находится в
руках африканских фирм. Э. Хокинс указывает, что
африканский капиталист «утвердился особенно прочно в сфере
дорожного транспорта, а также в розничной торговле,
строительстве и подрядных работах». Он отмечает далее,
что в Нигерии «ряд африканцев занимает видное
положение» в таких областях, как восстановление протекто-

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
117
ров покрышек, производство изделий из дерева, спабжение
строительными материалами и печатание.
Такие же процессы происходят в Береге Слоновой
Кости, Сенегале и Камеруне. Ж. Л. Бутилье в исследовании
района Бонгуанон Берега Слоновой Кости показывает, как
некоторые зажиточные крестьяне начали в последнее
десятилетие вкладывать прибыль вне сельского хозяйства. Они
покупают легковые и грузовые автомобили, занимаются
перевозкой грузов, торговлей, создают в деревнях
магазины и иногда также ведут ростовщические операции.
В одном из докладов о Сенегале описывается, как
зажиточные земледельцы начинают заниматься торговлей,
причем некоторые из них уже забросили земледелие и живут
полностью на торговую выручку. В Камеруне особую
активность в торговле проявляют бамилеке. В тех районах,
где отмечается большое сосредоточение бамилеке,
четвертая часть их занята в торговле. Описывая деятельность
торговцев Камеруна в районе выращивания какао, Жак
Бине указывает: «Торговцы представляют состоятельную
часть населения» 1.
В общем, можно сказать, что африканской
промышленной буржуазии еще не существует.
Собственники-африканцы не заняты в крупном промышленном производстве. В то
же время в ряде стран уже имеются мелкие предприятия,
принадлежащие африканцам. В некоторых странах число
их неуклонно растет. В исследовании «Развитие мелких
предприятий в Восточной Нигерии», подготовленном для
Управления международного развития США, подсчитано,
что в Восточной Нигерии мелкая промышленность
обеспечивает работой примерно втрое больше африканцев, чем
крупная обрабатывающая промышленность. В
четырнадцати обследованных городах этого района насчитывалось
10 728 фирм, на которых работало 28 721 человек, что в
среднем равняется 2,7 человека на одно предприятие. Этот
средний показатель включает также владельцев
предприятий, управляющих и учеников. Лишь на 332 фирмах,
составляющих 3% общего количества предприятий, число
наемных рабочих достигало 10 или более человек. 55%
фирм нанимали от 6 до 9 рабочих, а 38% составляли
предприятия из одного человека.
1 «Budgets Familiaux des Planteurs de Cacao au Cameroun»,

118
ГЛАВА ВТОРАЯ
Некоторые африканские капиталисты в Нигерии
расширили круг своей деятельности. Они выступают в
качестве директоров английских торговых фирм,
самостоятельно экспортируют каучук и древесину, внедряются в
промышленность, создавая лесопильни и фабрики по обработке
каучука. В целом каждый из них нанимает несколько сот
производственных рабочих, судовых агентов и т. д.
Некоторые африканские капиталисты, начинающие свою
деятельность как мелкие торговцы, постепенно превращаются
в скупщиков продукции для крупных иностранных
монополий. Впоследствии они занимаются прямыми
экспортными операциями за свой счет, принимают назначения на
посты директоров иностранных монополий и затем открывают
собственные обрабатывающие предприятия. Этот процесс
показывает связь африканских капиталистов с
иностранными монополиями, а также направления, по которым
возникает их конкуренция с монополиями в торговле и в
промышленности.
В большинстве случаев к прежним слоям капиталистов
присоединяется новая бюрократическая буржуазия, слой
политиков-карьеристов — адвокаты, государственные
служащие и другие мелкобуржуазные слои (иногда дети
землевладельцев, торговцев и зажиточных фермеров). Они
используют свое положение в правительственном и
государственном аппаратах для собственного обогащения и
утверждения в бизнесе. Часть этой бюрократической
буржуазии, хотя в некотором отношении независимой от нее,
составляют армейские и полицейские офицеры,
получившие, как правило, подготовку в военных училищах
западных держав. Зачастую именно эта бюрократическая
буржуазия стоит у власти. Иногда она владеет
государственной властью в союзе с внешними империалистическими
силами. Маджемут Диоп, бывший генеральный секретарь
Африканской партии независимости Сенегала, заявляет в
своей книге «Классы и классовая идеология в Сенегале» !,
что эта бюрократическая буржуазия, насчитывающая
свыше тысячи человек, узурпировала политическую власть в
Сенегале и выступает в качестве агента неоколониализма.
М. Диоп отмечает, что торговая буржуазия Сенегала край-
1 М. D i о р, Glasses et Ideologies de Classe au Senegal, 1963,
p. 51-61.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
119
не слаба и по уровню дохода она скорее относится к
категории мелкой буржуазии. В 1961 г. африканские
промышленники владели лишь 15 из 320 предприятий, имевшихся
в стране. Таким образом, не кто иной, как эта новая
бюрократическая буржуазия, составляет главное
препятствие на пути Сенегала к прогрессу. «Бюрократическая
буржуазия — это сорняк на полях нации,-—заявляет
М. Диоп.— Если наш народ хочет жить и выжить, то
этот сорняк должен быть выкорчеван с нашей родной
земли».
Молодые африканские государства, в которых власть
полностью принадлежит соглашательской буржуазии,
совершенно открыто пытаются пойти по капиталистическому
пути развития, ориентируясь главным образом на рост
местного капитализма. 16 октября 1961 г. в обращении к
Национальной ассамблее президент Центральноафри-
канской Республики Давид Дако заявил о поддержке
«буржуазии республики. Вот что мы решили, поскольку мы
считаем, что таково будет будущее нашей страны. И я
обращаюсь к элите страны, с каждым днем растущей на наших
глазах: не стыдитесь быть буржуа, не стыдитесь стать
богатыми...».
Совершенно естественно, что такая позиция получает
поддержку со стороны империалистических держав. Они
понимают, что эти буржуазные силы могут стать опорой
для продолжения империалистической эксплуатации.
Одним из важных тактических приемов неоколониализма,
оказывающих влияние на положение класса африканских
капиталистов, является привлечение торговой и
бюрократической буржуазии в аппарат и сеть монополий.
Например, такие крупные торговые компании, как ЮАК
(«Юнайтед Африка компани»), СКОА («Сосьете коммерсиаль де
л'Уэст Африкэн»), СФАО («Компани Франсэз де л'Африк
оксиденталь»), «Компани дю Нигер Франсэз»,
крупнейшая дочерняя компания ЮАК в бывших французских
владениях в Западной Африке, «Барклей бэнк» и другие,
сочли необходимым «ввести» в свой штат африканцев,
предлагая им в некоторых случаях управленческие посты или
Даже кресла директоров. Иногда привлечение африканцев
в управленческий аппарат сочетается с уходом
иностранных компаний из крупных отраслей торговли, в частности
торговли сырьем и традиционными импортными потребив

120
ГЛАВА ВТОРАЯ
тельскими товарами, и передачей их в руки африканцев.
Африканские торговцы по-прежнему являются
преимущественно лишь агентами крупных европейских монополий,
которые импортируют товары для продажи внутри страны
и которым в конечном счете продается сырье,
произведенное в Африке. Однако в целом новая обстановка
благоприятствовала дальнейшему увеличению торгового оборота и
обогащению африканских торговцев, особенно
крупнейших, занимающих уже прочное положение и
использующих новые возможности.
Империалисты, приспосабливающиеся к новой
обстановке, озабочены не только экономическими проблемами.
Как подчеркнул Р. Барбе, они надеются, что в обмен на
экономические уступки африканские капиталисты
«обеспечат им политическую поддержку в различных странах» К
Правительство Гвинеи строго контролировало
деятельность африканских торговцев, справедливо рассматривая
их в качестве базы реакции и контрреволюции. В
последние несколько лет борьба народа и передовых
демократических сил против торговой буржуазии была основным
источником напряженности в этой стране. В 1962 г. Секу
Туре вынужден был призвать к «революционной
твердости» в отношении «торговой буржуазии». Это
предостережение было совершенно необходимо, поскольку после
введения правительством в 1963 г. 10-процентного торгового
налога многие торговцы забастовали. В письме к
отделениям и комитетам Демократической партии Гвинеи (ДПГ)
Секу Туре потребовал: «Торговцы должны либо открыть
свои магазины, либо же закрыть их навсегда». Секу Туре
многократно отмечал опасную роль, которую играет
торговая буржуазия в Гвинее. Он охарактеризовал ее как «базу
всей подрывной, уклонистской и контрреволюционной
деятельности».
Президент Секу Туре совершенно ясно показал, что эти
капиталистические элементы в Гвинее являются не только
экономической преградой на пути страны к прогрессу. Они
составляют также «основу эксплуататорского
капиталистического общества, которое является естественным
союзником империализма и неоколониализма». Таким образом,
гвинейские руководители признали, что предоставление
1 $. В а г b ё, op. cit.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
121
свободы этому слою поставит под угрозу национальный
суверенитет, задержит рост экономики и развитие страны.
Значительное обострение борьбы отмечалось в Гане до
осуществления государственного переворота, приведшего к
свержению К. Нкрумы. Эта борьба велась между
передовыми слоями народа, желающего идти вперед и открыть
путь к социализму, и теми элементами торговой и
бюрократической буржуазии, которые стремились получить все
выгоды от завоевания независимости и повести страну по
капиталистическому пути развития. Еще в 1961 г.
правительство Ганы в Белой книге — «Заявление правительства
по поводу недавнего заговора» — сочло необходимым прямо
указать на новую растущую буржуазию, которая в союзе
с империализмом саботировала развитие страны.
«Колониализм несет ответственность за создание небольшой
реакционной элиты в Гане, вышедшей из представителей
свободных профессий, посредников и старших служащих
могущественных торговых домов и обученных смотреть на
любую социальную проблему с точки зрения колониализма.
После завоевания независимости они полагали занять
место бывших колониальных правителей, однако не
собирались менять общественную систему, которую надеялись
унаследовать».
Эту нарождавшуюся буржуазию можно было
обнаружить не только в рядах так называемой «оппозиции», но и
в самой Партии национальный конвент, а также среди
министров. В широкоизвестной «Радиопередаче на
рассвете» президент Нкрума осудил новые буржуазные элементы
ганского общества, которые использовали свое положение
в государственном аппарате для собственного обогащения
за счет интересов развития страны и народа.
Оботан Авуку указал в статье, помещенной в ганском
еженедельнике «Спарк» от 27 ноября 1964 г., что во
многих случаях местные торговцы «помогают увековечить
колониализм, поскольку их интересы совпадают с интересами
капиталистов. Это вершина неоколониализма». Критикуя
эти слои местной буржуазии, Оботан Авуку писал:
«Некоторые местные предприниматели, обладающие большим
чутьем к наживе, вступают в неравноправно© и
невыгодное партнерство с иностранными капиталистами в
создании производственных предприятий. В связи с
нехваткой у них опыта2 капитала и по другим экономичен

122
TJlABA ВТОРАЯ
ским соображениям они превращаются лишь в простое
орудие в руках капиталистических предпринимателей. Они
руководят предприятиями, которые, если судить по их
названиям, являются местными, но которые на самом деле
принадлежат иностранцам. Тому есть несколько примеров.
Даже министры и высокопоставленные чиновники ведут
дела с иностранными капиталистическими
предпринимателями».
В пасхальном обращении к нации в апреле 1965 г.
президент Нкрума вновь счел необходимым подвергнуть
критике эти капиталистические элементы Ганы, которые
набивали свои карманы за счет государства и национальной
экономики.
«Давайте все вместе начнем безжалостную войну
против всех стяжателей, выжимающих богатство из рабочих и
трудящихся масс. Мы должны выкурить этих укрывателей
товаров и спекулянтов из их незаконных складов».
К сожалению, призыв президента Нкрумы «выкурить
укрывателей товаров и спекулянтов» не имел успеха.
Развивающаяся буржуазия, которой было дозволено
обогащение в прошлое десятилетие, не желала, чтобы Гана шла
по пути к социализму. Реакционные силы ганского
общества, поддерживаемые иностранным империализмом,
воспользовались неудачами правительства, в частности
провалом попытки обуздать рождающийся капиталистический
класс, чья жадность и хвастовство вызывали отвращение
и злобу у всего народа. Они поднялись и свергли
правительство президента Нкрумы и Партию национальный
конвент. Цель этого переворота состояла не в том, чтобы
ликвидировать коррупцию. Он был совершен для того, чтобы
столкнуть Гану с прогрессивного пути и превратить ее в
союзника неоколониализма. Переворот был совершен
невзирая на то, что некоторые продажные буржуазные
элементы занимали высокие посты в самой Партии
национальный конвент.
Из всего вышесказанного можно сделать некоторые
предварительные выводы о роли африканских
капиталистов.
1. В большинстве африканских стран слой
африканских капиталистов, занятых в основном в торговле,
транспорте и сельском хозяйстве, начал складываться еще до
завоевания национальной независимости.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
123
2. Некоторая часть африканских капиталистов
принимала участие в национальных движениях, хотя и зависела
от крупных иностранных монополий, которые были либо
скупщиками продукции крестьян, либо поставщиками
товаров для продажи их африканскими торговцами. Это, в
частности, помогает понять, почему после завоевания
независимости они смогли стать у власти в ряде стран,
3. После завоевания независимости в некоторых
странах начала появляться национальная буржуазия,
заинтересованная в развитии промышленности и экономики. Эта
часть буржуазии играет прогрессивную роль, поскольку она
не желает, чтобы национальная экономика оставалась в
тисках империализма. Поэтому она связала свою судьбу
с большинством народа, борющегося за экономическую не-
зависимость и развитие национальной экономики.
Национальная африканская буржуазия, то есть та часть ее,
которая искренне заинтересована в национальной
независимости, росте национальной экономики, расширении
внутреннего рынка и создании национальной
промышленности, сталкивается с большими трудностями. Она в целом
экономически слаба, испытывает нехватку капитала,
квалифицированных африканских рабочих и техников, опыта
и знаний в области управления и организации
современного промышленного производства. В связи с этим в
настоящее время она не в состоянии самостоятельно
организовать крупное промышленное производство и зачастую
даже и не пытается сделать это. Однако ввиду
заинтересованности в развитии экономики и росте национального
производства она понимает необходимость создания новых
национальных отраслей промышленности и поддерживает
начинания государства в этой области. Именно эта
прогрессивная часть африканской буржуазии в союзе с рабочим
классом, крестьянством и революционными демократами
оказывает сопротивление наступлению империализма и
борется с интригами соглашательской буржуазии.
4. Экономические мероприятия (учреждение
государственных торговых агентств, фискальные и налоговые меры
и т. д.), проводимые государством в прогрессивных
странах, подрывают экономическую и политическую власть
торговой буржуазии и вызывают острое столкновение с нею,
так как это самым решительным образом связано с
разрывом с империализмом и с открытием пути к социализму,

124
ГЛАВА ВТОРАЯ
5. Несмотря на значительный рост кооперативов,
практически в каждом государстве происходит глубокое
расслоение крестьянства. При этом появляется небольшой, но
четко очерченный слой капиталистов, эксплуатирующих
африканских наемных рабочих.
6. Образование новых государств и новых правительств
означало появление слоя капиталистов-бюрократов,
включая армейских офицеров. Они играют роль агентов
неоколониализма в том случае, если связаны с
империалистическими державами. Этот слой выступает иногда в союзе с
феодалами, но, как правило, в союзе с другими слоями
африканской буржуазии, особенно торговцами.
7. Процесс становления буржуазии ведет к
образованию не просто отдельных слоев капиталистов. В ряде
африканских стран складывается совершенно определенно
капиталистический класс. Он имеет общие классовые
интересы, выраженные в контроле над политической партией,
господстве над государством и правительством и растущем
переплетении его экономической и политической власти.
Этот процесс нигде не получил полного развития, однако
было бы ошибочно не отметить его.
8. Внутренняя классовая борьба обостряется во всех
африканских государствах — как в тех, во главе которых
стоит прогрессивное руководство и которые стараются
отмежеваться от империалистических держав, так и в тех,
которые возглавляются реакционными
капиталистическими элементами и стремятся установить тесные отношения
с империализмом. В реакционных государствах обострение
борьбы принимает форму открытых классовых боев
(забастовки, демонстрации и даже свержение правительств),
ведущихся по широкому кругу вопросов — от требований
повышения заработной платы и снижения цен до
пересмотра всего направления правительственной политики.
В прогрессивных же государствах эта борьба принимает
форму сопротивления реакционных капиталистических
кругов мероприятиям правительства и государства,
нацеленным на дальнейшее развитие
национально-демократической революции. В таких странах, как Гана,
сопротивление со стороны реакционных капиталистических кругов,
выступающих в союзе с империализмом, достигло своей
цели и привело к свержению прогрессивных правительств.
Аналогичные заговоры плелись в Гвинее и Конго (Бразза*

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
125
виль). Это контрнаступление неоколониализма,
охватившее в настоящее время многие африканские страны, осно-
вапо на союзе между империалистическими державами и
местными капиталистами. Как те, так и другие
заинтересованы в том, чтобы воспрепятствовать переходу
африканских стран на путь, ведущий к социализму.
Исследование частного вопроса о национальной
буржуазии должно быть проведено в рамках анализа
африканской буржуазии в целом. Это особенно важно,
поскольку Фанон не видит никакой разницы между национальной
буржуазией и другими слоями африканских капиталистов.
Вопрос о национальной буржуазии стоял на повестке
дня международного коммунистического движения с
первых же дней его возникновения. Он обсуждался, в
частности, в 1920 г. на II конгрессе Коммунистического
Интернационала, на котором В. И. Ленин представил свои
широкоизвестные «Тезисы по национальному и
колониальному вопросу», и на VI конгрессе, который принял
резолюцию «Революционное движение в колониях и
полуколониях».
Ледда определяет национальную буржуазию как
«социальную силу, способную обеспечить высокий уровень
развития производительных сил страны». По-моему, он в
известной мере смешивает в этом определении способность
с намерениями, которые определяются другими
объективными факторами, Безусловно, из приведенного Леддой
списка групп африканской буржуазии некоторые могут быть
исключены из национальной буржуазии, если брать это
понятие в общепринятом смысле, то есть как относящееся
не ко всей местной буржуазии, а лишь к той ее части,
которая заинтересована в установлении контроля над
внутренним рынком и расширении его (что вызывает
стремление уничтожить феодализм или по крайней мере ослабить
его, а также соперничество и борьбу с империализмом).
Компрадорская буржуазия и феодальные помещики, как
правило, не относятся к национальной буржуазии. Но
можно ли с такой же легкостью отбросить африканских
предпринимателей и некоторых представителей новой
бюрократической буржуазии (которую в определенной степени
следует отличать от старой бюрократической буржуазии,
выросшей при колониализме) ? Не связаны ли чаяния
мелкой буржуазии, включая некоторые слои крестьянства и

126
ГЛАВА ВТОРАЯ
некоторых представителей элиты, с чаяниями
национальной буржуазии?
Эта проблема отчасти объясняется игнорированием
достигнутого этапа развития и неправильным пониманием
характера современной революции в африканских странах.
Хотя мир в целом переходит от капитализма к
социализму, африканские государства находятся лишь в начале
этого пути. Большинство стран уже завоевало
национальную независимость. Однако все еще остаются
нерешенными основные задачи демократической,
антиимпериалистической, антифеодальной революции (в некоторых странах
должны быть заменены даже более ранние формы
общества). Конечно, решение некоторых из этих задач не
может быть достигнуто до завоевания социализма.
В этом вопросе Фанон плохой помощник. Не ясно,
считает ли он, что непосредственной задачей, стоящей перед
африканскими странами, является социалистическая
революция, или полагает, что они должны пройти через
демократический переходный этап, прежде чем серьезно
задуматься о социализме. Этот вопрос имеет первостепенное
значение, поскольку характер данного революционного
периода определяет объективно возможные и необходимые
формы классового союза и отношения различных классов
внутри его.
В наши дни среди некоторых кругов «новых левых»
стало модным подчеркивать зависимость и соглашательство
местной и даже национальной буржуазии. Как правило,
этот довод приводится в качестве доказательства того, что
во всех странах «третьего мира»
национально-демократический этап революции уже невозможен и поэтому
непосредственной задачей должно быть создание
правительства рабочих и крестьян. Успехи социалистических стран
и возрастание влияния социализма на мировые процессы,
несомненно, ограничивают в определенной степени рост
.национальной буржуазии и возможности ее
самостоятельного развития по капиталистическому пути, поскольку бо-
.язнь растущей силы социализма толкает ее назад в объятия
империализма. Однако несомненно и то, что само
существование социалистической системы дает национальной
буржуазии новые возможности получить помощь в создании
самостоятельной экрномикц й.рслдбленщи зависимости от

ФАНОЙ Й КЛАССЫ Ё АФРИКЕ
Ш
империализма, что приводит ее к конфликту с
империалистическими державами.
Эти две возможности, стоящие сегодня перед
национальной буржуазией, являются лишь еще одним
подтверждением ее двойственного характера. Такова суть дела.
Вопрос не в том, стоит ли национальная буржуазия на
стороне революции или контрреволюции. По существу, можно
сказать и то, и другое. Эту мысль В. И. Ленин подчеркивал
еще в 1920 г. Он указывал: «Между буржуазией
эксплуатирующих и колониальных стран произошло известное
сближение, так что очень часто... буржуазия угнетенных стран,
хотя она и поддерживает национальные движения, в тс же
время в согласии с империалистической буржуазией, т. е.
вместе с нею, борется против всех революционных
движений и революционных классов» 1.
Вопрос о национальной буржуазии заключается в том,
что она, подобно двуликому Янусу, смотрит в двух
направлениях. Как буржуазия, она заинтересована в
эксплуатации собственных рабочих и подчинении их своему
господству. В то же самое время ее попытки установить
контроль над внутренним рынком и обеспечить развитие
национальной экономики втягивают ее в конфликт с
крупными империалистическими монополиями, которые,
естественно, стремятся сохранить свое господствующее
положение на рынке и направить развитие экономики данной
страны не в интересах ее народа, а в интересах извлечения
собственной прибыли.
Таким образом, национальная буржуазия вступает в
конфликт как со своими рабочими, так и с
империалистами. Сама зависимость ее от империализма является
признаком наличия у нее противоречий с последним.
Зависимость национальной буржуазии является формой
угнетения ее со стороны крупных монополий. Несмотря на свою
слабость, она пытается разжать эту железную хватку.
С этой целью национальная буржуазия часто опирается на
массовое движение рабочих и крестьян, пытаясь
воспользоваться им как дубинкой для получения уступок от
империалистов. Однако национальная буржуазия поспешно
отступает и иногда даже обращается к империалистическим
державам за помощью, чтобы сломить народное движение,
1 В, И. Л е н и и, Шля. собр. соч., т. 41, стр. 243,

128
ГЛАВА ВТОРАЯ
как только рабочие и крестьяне начнут подвергать
сомнению цели буржуазии, выдвигать свои собственные
классовые требования и даже направлять борьбу против самой
буржуазии.
Национальная буржуазия Китая неоднократно
становилась на сторону революции и также неоднократно
покидала ее. С 1924 по 1927 г. она была на стороне революции,
с 1927 по 1931 г. основные слои буржуазии поддерживали
контрреволюцию. В течение короткого времени в 1931 г.
национальная буржуазия поддерживала революционные
силы, но затем отошла от них. С 1937 по 1945 г. она вновь
стояла на стороне национальной революции, но в 1945 г.
вновь дезертировала. После победы китайского народа в
1949 г. некоторые слои национальной буржуазии
вернулись к народу и сыграли положительную роль в создании
нового Китая.
Было бы неверно утверждать, что африканская
буржуазия подобна буржуазии, существовавшей в Китае. Даже в
Африке есть существенная разница между буржуазией
Гамбии, население которой составляет менее полумиллиона
человек, и буржуазией Нигерии, в которой проживает
около 50 млн. человек и которая располагает гораздо
большими возможностями для роста относительно сильной
буржуазии. Фанон и Ледда правильно указывали, что
африканская буржуазия исключительно слаба и зависима.
Однако этот фактор сам по себе не оправдывает отрицания
роли африканской национальной буржуазии. Несмотря на
свою слабость, нерешительность, зависимость, она имеет
противоречия с империалистическими державами, которые
(противоречия) могут быть использованы для усиления
национальной борьбы. Общеизвестно положение
марксизма, что революционеры никогда не должны пренебрегать
союзниками, как бы ни были они слабы, временны,
ненадежны и коварны. В этом отношении африканская
буржуазия, несмотря на ее слабость, не составляет исключения.
Как было отмечено выше, взгляды Фанона па развитие
африканской революции не могут объяснить
прогрессивные изменения, проведенные в Гане при президенте Нкру-
ме, в Уганде при Оботе, в Замбии при Кауяде, в Танзании
при Ньерере, а также в некоторых других африканских
странах. Они также не объясняют, почему в Гане
произошел переворот, почему он был успешным (хотя это

ФЛНОН PI КЛАССЫ В АФРИКЕ
129
уже совершенно другой вопрос). Совершенно очевидно,
что рабочие и крестьяне не стояли у власти в Гане и
социализм там не строился. Ясно также, что лица,
стоявшие у власти в этой стране, не принадлежали к старым
феодальным и компрадорским классам, через которые в
прошлом империализм осуществлял прямое правление над
колониями. Простое утверждение, что это было
правительство мелкой буржуазии или представителей элиты, лишь
частично объясняет процессы, происходящие в этой стране.
До переворота страна ослабляла старую,
докапиталистическую общественную систему, шла по пути прогресса,
возводила новую промышленность, создавала государственный
сектор в экономике и подрывала господство империализма
над некоторыми отраслями экономики. Государственная
власть в этой стране представляла интересы национальной
буржуазии, несмотря даже на то, что часто
государственные деятели говорили о строительстве «социализма».
Находящиеся у власти представители мелкой
буржуазии и элиты занимают такое положение, благодаря
которому они легко могут превратиться в буржуазию 1. Проводя
важные мероприятия по укреплению экономики, они
прокладывают путь либо к переходу к социализму, если
трудящиеся массы достаточно сильны, чтобы взять власть в
свои руки и еще глубже провести эти преобразования, либо
к установлению капитализма. Африканские
предприниматели, в общем, слишком слабы, чтобы создать крупную
промышленность (им не хватает капитала, технического и
управленческого опыта, квалифицированных и опытных
рабочих и т. д.). Поэтому задача перекладывается па плечи
государства. Однако это не исключает дальнейшего роста
местного капитализма. В Японии после «реставрации Мэй-
дзи» государство построило современные промышленные
предприятия. Позднее они перешли в руки дзайбацу2,
и таким образом стал возможен рост японского
монополистического капитализма. Африка — это не Япония.
Однако наличие государственного сектора, играющего
важную роль в экономике страны, и создание
государственных предприятий ни в коем случае не исключает рост
частного капитала и возможность перехода на определен-
1 См., например: J. Bellamy, African Elites—a Study of
Ghana.—«Marxism Today», February 1967, p. 37—43.
2 Дзайбацу — крупнейшие японские монополии,— Прим. перев.
Уоддис

130
ГЛАВА ВТ0Р4Я
ной ступени развития к частному сектору какой-либо
части или даже всех построенных государством предприятий.
Например, свержение в Гане Нкрумы сопровождалось
частичной распродажей, в основном иностранным фирмам,
многих принадлежащих государству предприятий.
При рассмотрении теории «новых левых» невольно
вспоминаешь, что они выдвигают те же положения
революционной стратегии и тактики, которые неоднократно
выносились на обсуждение в прошлом и также неоднократно
опровергались как ошибочные. Тем не менее нельзя
впадать в догматизм и автоматически отбрасывать эти теории
только потому, что в прошлом, при совершенно других
обстоятельствах, они оказались неверными и даже опасными
для дела революции. С другой стороны, не следует
полностью игнорировать дискуссии, имевшие место ранее в
международном революционном движении.
Различные мнения, выраженные В. И. Лениным и
Н. М. Роем в 1920 г. относительно «Тезисов по
национальному и колониальному вопросу», во многом касались
национальной буржуазии. Рой видел ее отрицательную
сторону и хотел противопоставить вопрос об организации
рабочих и крестьян вопросу об оказании помощи буржуазно-
демократической революции. В своих «Мемуарах» Рой
пишет: «Я указал, что буржуазия как класс с
экономической и культурной точек зрения не ушла далеко от
феодального общественного порядка даже в таких более
передовых колониальных странах, как Индия. Поэтому
националистическое движение было идеологически реакционным
в том смысле, что победа буржуазии не означала бы
обязательно буржуазно-демократическую революцию» ].
В своем проекте тезисов, подготовленном для конгресса
Коминтерна, Рой даже утверждал: «...мы имеем две
противоречивые силы в колониях. Они не могут идти вместе.
Поддержка буржуазно-демократических движений в
колониях означала бы содействие росту национального духа,
который непременно помешает пробуждению в массах
классового сознания. Поощрение же и поддержка через
коммунистическую партию пролетариата массовых
революционных выступлений приведет в действие подлинные
революционные силы, которые не только свергнут господ-
1 N. М. Roy, Memoirs, Bombay, 1964, p. 379.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
131
ство иностранного империализма, но и постепенно
приведут к установлению Советской власти. Таким образом, это
исключит становление вместо изгнанного иностранного
капитализма местного капитализма, продолжающего угнетать
и эксплуатировать народ».
По совету В. И. Ленина весь этот абзац, тезис № 10,
был вычеркнут из окончательного варианта тезисов Роя.
Придерживаясь своего взгляда, Рой выступил в
комиссии против пункта 5 тезиса №11 проекта В. И. Ленина,
в котором подчеркивалась необходимость поддержки
буржуазно-демократического освободительного движения. Рой,
по существу, хотел, чтобы этот пункт был вычеркнут. Как
отмечено в протоколе, Рой заявил, что Коммунистическая
партия Индии «должна заниматься только организацией
широких масс па борьбу за свои классовые интересы» 1.
В. И. Ленин не отвергал полностью взгляда Роя. Он
считал, что в его аргументах есть положительный момент, а
именно тот факт, что национальная буржуазия может
играть чреватую опасностями негативную роль, и это следует
постоянно учитывать. По этой причине В. И. Ленин сделал
свои тезисы более конкретными, изменив пункт 5 тезиса
№ 11. Термин «буржуазно-демократическое движение» был
заменен термином «национально-революционное
движение». В. И. Ленин объяснял, что он сделал это для того,
чтобы провести различие между реформистскими и
революционными течениями. В. И. Ленин отмечал: «Смысл
этой замены тот, что мы, как коммунисты, лишь в тех
случаях должны и будем поддерживать буржуазные
освободительные движения в колониальных странах, когда эти
движения действительно революционны, когда представители
их не будут препятствовать нам воспитывать и
организовывать в революционном духе крестьянство и широкие
массы эксплуатируемых» 2.
Однако сектантская позиция Роя и его взгляды не
исчезли бесследно. Их можно отчетливо проследить в тезисах
по «Революционному движению в колониях и
полуколониях», принятых в 1928 г. на VI Всемирном конгрессе
Коминтерна. Комментируя эти тезисы и данную в них
1 См., в частности, интересное сообщение Г. Адхикари: «Lenin
on Roy's Supplementary Colonial Theses».— «Marxist Miscellany»,
№ 1, January 1970 (New Delhi).
2 В. И. Ленин, Полы. собр. соч., т. 41, стр. 243—244.
5*

132
ГЛАВА ВТОРАЯ
оценку роли национальной буржуазии, О. В. Куусинен
отметил: «Такая оценка еще в то время, когда упомянутые
тезисы по колониальному вопросу были выработаны,
носила определенный налет сектантства» *. Далее О. В.
Куусинен указывал, что недооценка революционного потенциала
национальной буржуазии ведет к забвению того очевидного
факта, что освободительная борьба является движением
не только за социальное освобождение, но и за
национальную свободу. Забвение этого может привести, и иногда
действительно приводило, к изоляции передовых
революционных сил от других демократических сил страны и таким
образом к ослаблению революции.
Было бы опасно забывать эти уроки. Взгляды В. И.
Ленина, высказанные им в 1920 г., верны и для сегодняшнего
дня, несмотря на слабость африканской национальной
буржуазии. В предвоенные годы национальная буржуазия
Вьетнама была также крайне слаба. Ле Зуаи однажды
отметил, что она была настолько слаба, что даже весь
капитал национальной буржуазии, собранный вместе, был бы
недостаточен для создания хотя бы одной современной
фабрики средних размеров. И все же Партия трудящихся
Вьетнама взяла курс на создание национального союза сил,
включая национальную буржуазию. И именно эта
политика позволила ей объединить подавляющее большинство
вьетнамского народа и выстоять затем перед мощными
натисками американского империализма.
Любая попытка перескочить через стадии борьбы,
отвергнуть возможных союзников, хотя бы временных и
непрочных, и искать более прямой путь, основанный на
узком союзе, состоящем из рабочих и крестьян, может иметь
гибельные последствия. Соблазн более короткого пути, как
показала трагедия в Индонезии, может привести к
катастрофе — тем самым в конечном счете этот путь становится
длиннее. Попытка Фанона и его последователей сбросить
со счета национальную буржуазию ведет лишь к усилению
этого опасного течения.
Нельзя строить иллюзий в отношении национальной
буржуазии. Она может быть угнетаемой буржуазией, но
все же она остается буржуазией. И когда она играет ру-
1 О. В. Куусинен, Избранные произведения, М.? 1966,
стр. 509,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
133
доводящую роль в африканской революции, она не
допустит перехода к социализму. Слаба не только она, но и
африканский рабочий класс, который в большинстве стран
не смог еще создать свою партию, основанную па
марксизме-ленинизме. Это еще раз подтверждает, что путь
африканских стран к социализму не будет легким или коротким.
Энтузиазм в отношении социалистического будущего не
должен заслонять ни достигнутой стадии, ни тех
громадных препятствий, которые еще предстоит преодолеть.
Экономическая, социальная и культурная отсталость Африки
требует от революционных сил использования любой
возможности для изменений, извлечения пользы из каждого
потенциального противоречия между национальной
буржуазией и империализмом.
ЖИЗНЕННЫЙ УРОВЕНЬ
АФРИКАНСКИХ РАБОЧИХ
Всю свою аргументацию Фанои строит на собственной
интерпретации роли рабочего класса Африки. И здесь
нельзя не заметить, что, хотя он испытывает огромную
ненависть и презрение к классу африканских капиталистов и
его прихлебателям из кругов бюрократии и
интеллигенции, отношение Фанона к рабочему классу Африки харак-j
теризуется не меньшей враждебностью. У Фанона яевоз-'
можно найти ни одного доброго слова в адрес рабочего
класса, он обходит полным молчанием и жертвы, которые
рабочие Африки понесли в борьбе за независимость. В то
же время он почти не скрывает как свою неприязнь и
презрение к африканскому рабочему классу, так и страх перед
ним. А поскольку, как мы увидим ниже, все утверждения
Фанона, касающиеся африканских рабочих, совершенно
голословны, то, само собой разумеется, возникает вопрос:
почему же Фанон столь враждебно настроен против них?
Конечно, это может объясняться простым отсутствием
необходимых данных, однако совершенно очевидно, что,
несмотря на полное незнание борьбы и положения
африканского рабочего класса, отнюдь не недостаток сведений
привел Фанона к его выводам. Взгляды Фанона, как
справедливо заметил Имре Мартон *, являются естественным след-
* I. М а г 1 о n, op. citf

134
ГЛАВА ВТОРАЯ
ствием его в основном мелкобуржуазной точки зрения на
революцию в Африке и ее перспективы. Кратко позицию
Фанона можно изложить следующим образом: он
рассматривает рабочий класс как противника городской и сельской
мелкой буржуазии, которой Фанон отводит основную роль
в создании новой Африки, соответствующей его идеалам.
Однако сначала следует рассмотреть, насколько
справедливы взгляды Фанона на рабочий класс Африки.
Противопоставляя крестьян рабочим, Фанон исходит из
того, что материальное положение последних лучше и что
это якобы превращает рабочих в избалованных,
развращенных и пользующихся привилегиями эгоистов,
заинтересованных в сохранении существующего положения и
поэтому играющих в обществе консервативную роль.
Утверждения о существовании противоречий между интересами
рабочих и крестьян Африки характерны не только для
одного Фанона. Эту же точку зрения широко пропагандирует
президент Сенегала Леопольд Сенгор, которого по иронии
судьбы Фанон резко критикует за приверженность
империализму (Сенгор является типичным примером
африканского руководителя, впитавшего в себя идеи Запада),
Утверждая, что заработная плата рабочих почти в 20 раз
превышает средний доход крестьян, «составляющих более
90% населения страны», Сенгор выступил против
повышения зарплаты рабочим: «Увеличение диспропорций между
жизненным уровнем различных классов, находящихся в
настоящее время в процессе формирования, не отвечало бы
интересам общества» {.
Такой довод полностью игнорирует особенности
классовой структуры Африки, где в колониальный период
подавляющее большинство рабочих состояло либо из
неквалифицированных, не имеющих постоянной работы отходников,
либо из сезонных сельскохозяйственных рабочих. Оплата
их труда была крайне низка, а условия жизни и труда
ужасны, в то время как, по Фанону, они пользовались
особыми привилегиями. Этот вопрос я уже подробно
рассматривал в другой работе 2; и здесь достаточно отметить, что
приведенные в ней данные свидетельствуют о
неодинаковом уровне минимальной заработной платы в различных
1 «Report to the Constitutive Congress of the PFA», July 1, 1959.
2 Дж. Уоддис, Африка. Причины взрыва, ИЛ, М., 1962
(особенно гл. 7).

ФАНОИ И КЛАССЫ В АФРИКЕ
135
странах, которая составляла от одного до пяти шиллингов
в день. В колониальной Африке минимум зарплаты
проявлял тенденцию стать основной зарплатой и фактически
вся структура заработной платы рабочих строилась, исходя
из этого основного минимума, хотя очень часто рабочие
получали даже меньше и этой жалкой суммы. Следует
помнить также и о том, что во многих странах минимум
рассчитывался на основе так называемого «уровня нищеты»,
то есть суммы в размере, достаточном лишь для
поддержания минимального жизненного уровня рабочего без учета
нужд его семьи.
В 1954 г. колониальное правительство Кении
опубликовало доклад Комиссии по вопросам заработной платы
африканцев, известный как доклад комиссии Карпептера. В нем
говорилось, что «минимум заработной платы в большой
мере превратился в реальную зарплату», что он «сыграл
роль фактора, снижающего заработную плату». Далее в
докладе отмечалось, что очень немногие из опрошенных лиц
брались утверждать, что нынешний минимум заработной
платы «достаточен для покрытия расходов холостяка,
живущего в городских условиях. В то же время многие,
включая и лиц, могущих с известным основанием причислить
себя к «специалистам» в этих вопросах, решительно
заявляли, что этот минимум совершенно недостаточен».
В постановлении о минимуме заработной платы,
изданном в 1957 г. в Ньясаленде, прямо говорилось, что
«обязанности рабочего по отношению к семье в расчет не
принимаются». Точно так же и в отчете Плюмана (1958 г.)
о положении рабочих Солсбери (Южная Родезия)
отмечалось, что при разработке «системы заработной платы за
основу всегда берется взрослый холостой рабочий». В
исследовании «Структура заработной платы рабочих,
принадлежащих к различным расовым группам Африки»
(«Интернэшнл лейбор ревью», июль 1958 г.) излагалась
точка зрения, что еще не всегда удается установить
минимум заработной платы, достаточный для поддержания
«покупательной способности наиболее низкооплачиваемых
рабочих по меньшей мере на уровне, соответствующем
минимальному уровню жизни, то есть равном прожиточному
минимуму или превышающем его». Далее в работе
говорится, что минимум заработной платы устанавливался в
размере, достаточном лишь для поддержания минимального

ш
ГЛАВА ВТОРАЯ
жизненного уровня: холостого рабочего; для покрытия
расходов по содержанию его семьи он совершенно
недостаточен.
В подготовленном незадолго до завоевания Танганьикой
независимости отчете Комиссии о минимуме заработной
платы (1962 г.) чрезвычайно ясно показывалось, сколь
низкой была минимальная заработная плата и насколько
ограниченной основа ее расчета. «Совершенно ясно,—
говорилось в отчете,— что при существующем низком уровне
заработной платы и отсутствии дополнительных
источников дохода независимо от того, какие цены на продукты ни
принимались бы в качестве необходимого минимума, семья
с детьми, по крайней мере в городах, не может избежать
недоедания». В отчете со ссылкой на меморандум,
представленный Комиссии колледжем Кивукони, где среди прочего
речь шла о долгах рабочих, подводится следующий итог:
«Ни в одном из рассмотренных случаев рабочие не имели
доходов, достаточных для обеспечения необходимыми
вещами и нормальным питанием хотя бы себя, не говоря уже
о семье. В то же время почти во всех этих случаях
рабочие частично или полиостью содержали, кроме своих жен
и детей, еще кого-нибудь. Долги рабочих — это долги
исключительно за предметы первой необходимости».
В обзоре «Положение рабочих в Африке»
(Международная организация труда, 1958 г.), охватывающем всю
Африку, за исключением ее северной части, отмечалось, что
большинство рабочих получает настолько мало, что этих
денег «не хватает даже на минимум предметов первой
необходимости для семьи». В обзоре «Положение рабочих
Северной Африки» (1960 г.) подчеркивалось, что прожиточ-
ный уровень «больших групп населения, в число которых
необходимо включить и большинство рабочих, очень
близок к минимуму, который может удовлетворить лишь
основные насущные нужды». А далее говорилось, что, «по
крайней мере согласно статистическим данным, многим
суждено влачить существование даже еще в худших
условиях».
В постановлениях о минимуме заработной платы 1954
и 1955 гг. в Бельгийском Конго и Руанда-Урунди
говорилось, что при расчете минимальной зарплаты необходимо
брать за основу расходы холостого рабочего, впервые
поступающего на работу. Данные, представленные правитель-

ФАТ-ЮН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
137
ством Португалии Межафрикапекой конференции по
вопросам труда (Лусака, 1957 г.), также свидетельствовали
о том, что «при установлении основы минимальной
зарплаты обязательства рабочего по отношению к семье не
учитываются». Во французских колониях размер
минимальной зарплаты определялся аналогично — минимум
жизненно необходимых потребностей, а он в свою очередь
иодсчитывался, исходя из минимума основных
потребностей неквалифицированного холостого рабочего.
В обзоре МОТ «Положение рабочих в Африке» (1958 г.)
указывалось: «Фактически минимальная заработная
плата для всех категорий работников далеко не всегда
находится на уровне, обеспечивающем прожиточный минимум,
однако имеет место тенденция к поэтапному достижению
этого уровня».
Фактором, ограничивающим размер минимальной
зарплаты, является то, что в основе ее расчета лежит
прожиточный минимум взрослого несемейного и обычно
неквалифицированного рабочего-мужчины. Однако если принять
во внимание также и критерии определения
прожиточного минимума, то станет еще более очевидно, на сколь
низкую установленную властями заработную плату вынужден
жить африканский рабочий.
В приложении к отчету комиссии Карпентера о
заработной плате в Кении д-р И. М. Кейс разъяснял, на основе
какого рациона питания исчислялась минимальная
зарплата: «Пищевые продукты, составные элементы рациона
должны исполнять три основные и важнейшие функции.
Во-первых, они должны обеспечивать энергию,
необходимую для поддержания жизни и деятельности человека; во-
вторых, они должны поставлять материал для роста, для
постоянной замены и восстановления тканей и для
продолжения рода; и, в-третьих, они должны снабжать организм
веществами, необходимыми для направления и
регулирования происходящих в нем бесчисленных физических и
химических процессов, совокупность каковых и есть жизнь».
Мысль, содержащаяся в этом отрывке, напоминает нам
слова К. Маркса о том, что минимум заработной платы
сводится к «издержкам существования рабочего и
продолжения его рода» '. Или, другими словами, минимальная зара-
1 К, М а р к с и Ф. Э и г е л ь с, Соч., т. 6, стр. 440.

138
ГЛАВА ВТОРАЯ
ботная плата представляет собой сумму, которая дает
рабочему возможность не умереть с голода, сохранять свои
физические и умственные силы и способность работать,
возможность породить себе подобных, то есть будущих
рабочих, которые в конечном итоге придут ему на смену.
Однако в условиях колониальной Африки, где не было
недостатка в дешевой неквалифицированной и
мигрирующей рабочей силе, минимальная заработная плата не
отвечала даже этим требованиям. Ее хватало только на то,
чтобы человек в течение длительного времени мог влачить
жалкое существование и не умереть с голода, и исключала
возмояшость воспроизводства рабочей силы. Таким
образом, фактическая минимальная зарплата в колониальной
Африке даже в размере, установленном властями, была
ниже уровня, соответствующего теоретическому понятию
«минимальная зарплата».
Вероятно, именно на примере Родезии наиболее
отчетливо видны способы исчисления минимальной заработной
платы для африканских рабочих, легшие в основу единого
метода для всех стран колониальной Африки и
используемые даже до сих пор.
Доктором Д. Беттисоном был рассчитан «уровень
нищеты» для африканцев, прошивающих в Солсбери и его
пригородах. Этим преследовалась только одна цель —
определить наименьшую сумму, на которую несемейный
взрослый человек может лишь влачить существование, но не
более. Для расчетов была использована система важности
расходов, которая позволяет учесть потребности в пище,
одежде, транспорте, топливе, освещении, предметах
санитарии, а также расходы на квартплату и налоги. Профессор
И. Батсон писал в книге «Уровень нищеты в Солсбери»:
«Что касается пищи, одежды, топлива, освещения и
предметов санитарии, то предполагается, что все покупки
производятся на самом дешевом рынке, доступном
обыкновенным покупателям».
Другими словами, как отмечалось в отчете о положении
в Солсбери (1958 г.), «уровень нищеты» — «это попросту
статистическое определение того, что требуется для
удовлетворения основных, элементарных потребностей
человека. Оно принимает в расчет лишь такие предметы
жизненной необходимости, как пища, одежда, кров, и не
учитывает вещей, не являющихся дасутцными для поддержу.

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
139
ния жизни, и даже тех, которые штогда называют
традиционными предметами первой необходимости».
Как заметил профессор Батсон, «подобная система
примечательна, пожалуй, не столько тем, что она учитывает,
сколько тем, что она обходит. Она не выделяет ни одного
пенни на такие вещи, как развлечения, спорт, лекарства,
образование, сбережения, покупка товаров в рассрочку,
отдых, непредусмотренные поездки на автобусе, газеты,
канцелярские принадлежности, табак, сласти, любимые
занятия в часы досуга, подарки, карманные деньги и какие
бы то ни было предметы комфорта или роскоши. Она не
ассигнует ни одного пенни на замену вышедшей из строя
мебели, одеял или посуды. Это не «человеческий» уровень
жизни. Таким образом, эта система великолепно отвечает
своей цели, определяя абсолютный минимум, с помощью
которого теоретически возможно поддерживать
существование и здоровье».
Следовательно, уровень жизни, открыто считавшийся
для человека неприемлемым, по мнению колониальных
властей, «великолепно» выполнял свое предназначение,
заключавшееся не в чем ином, как в целенаправленном
сведении зарплаты африканцев до уровня, дающего им
возможность вести лишь крайне нищенское существование.
Однако и этот уровень не отражал наихудшего, поскольку,
как признавалось в отчете о положении в Солсбери,
зарплата многих рабочих была даже ниже «уровня нищеты».
Говоря в целом, во всех колониях Африки для установления
зарплаты рабочим-африканцам использовалась система,
подобная южнородезийской. И вот, согласно Фанону,
именно такая низкая зарплата превратила африканский
пролетариат в наиболее «избалованный» и
«привилегированный» «буржуазный слой» африканского колониального
общества. Тем не менее, каким бы смехотворным ни
показалось это утверждение Фанона, если его сопоставить с
'фактами, следует признать, что довольно большое число
африканистов, в том числе и из «левых», попались на эту
антинаучную приманку.
В официальных отчетах о положении в странах
колониальной Африки за 50-е годы XX в., то есть накануне
достижения ими независимости, подчеркивалось, в какой
ужасной нищете и невыносимых условиях вынуждены
жить рабочие-африканцы. К примеру, в Леопольдвиле

140
ГЛАВА ВТОРАЯ
(ныне Киншаса) «многие дети очень рано познают
голод» 1. Считалось, что в колониальном Леопольдвиле
ребенок-африканец в возрасте 6 лет уже должен уметь
поститься по 24 часа. Среди семей бедных рабочих
«приучение к голоду» было обычным явлением, и, по оценкам,
около половины всех детей недоедало.
В колониальной Африке для рабочих-африканцев
практически не существовало социального обеспечения. Это
прежде всего касалось колоний Англии, где для
африканских трудящихся отсутствовали пособия по безработице pi
болезни, пенсии, бесплатное образование и больничное ме~
дицинское обслуживание.
«Средний горожанин-африканец,— писал Гуссман,—
слаб здоровьем, живет в плохом помещении, не имеет
образования, и в городе у него нет никакой гарантии
материальной обеспеченности, хотя бы даже он там родился» 2.
В отчете инспектора по городскому хозяйству
африканских районов Момбасы (Кения) (стр. 21, отчет не
опубликован) описывались жилищные условия в этом городе в
1953 г. Там говорилось: «Произведенное недавно полицией
ночное обследование выявило, что в одном одноэтажном
строении временного типа ночевало шестьдесят человек».
Подсчитано, что в Дар-эс-Саламе «в комнате размером
менее 16 на 20 футов живут в среднем восемь человек, а
в некоторых комнатах — до двенадцати человек» 3.
В том же отчете отмечалось, что «зарплата
большинства африканских рабочих слишком низка для того, чтобы
они могли иметь хоть сколько-нибудь сносные жилищные
условия... Высота квартплаты по сравнению с заработком
сама по себе является причиной скученности, так как люди
селятся вместе, чтобы меньше платить. Это обстоятельство
в сочетании с высокими ценами на продовольствие в
городах приводит к тому, что для большинства семейная жизнь
совершенно невозможна» (стр. 209—210).
Согласно цитированному выше докладу ЮНЕСКО, по-
1 «Socia] Implication of Industrialisation and Urbanisation in
Africa South of the Sahara», prepared for UNESCO by the Africa
Institute, 1956.
2 B. Gussman, Industrial Efficiency and the Urban African.—
«Africa», April 1953, XXIII № 2, p. 141.
3 «Eeasl African Royal Commission Report, 1953—1955», Cmd.
9475, 1955, p. 211.

ФА НОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
141
добиое ужасающее положение существовало во всех
колониях Африки. В нем давалась общая оценка положения
городского африканского населения: «Характерными
чертами являются ужасающая нищета, недоедание и болезни,
а также скученность...» (стр. 211).
В представленном в 1956 г. Англией докладе, озаглавь
ленном «Социальный фактор и его значение для
производительности труда в Африке» \ читаем: «Все имеющиеся
данные свидетельствуют о том, что основным недостатком
африканского рабочего является физическая слабость в
результате недоедания». Д-р Жозуэ де Кастро заявляет, что
Африка, «вне всякого сомнения, одно из наиболее темных
пятен на мировой карте недоедания и голода». Он
указывает, что питание африканских наемных рабочих (в
отличие от «патриархально-родового общества туземных
племен, занимающихся из поколения в поколение
примитивным земледелием, скотоводством, охотой и
рыболовством») «стоит на самом низком уровне на всем контипенте,
а быть может, как полагают эксперты Продовольственной
и сельскохозяйственной Организации ООН, и «на самом
низком уровне во всем мире»» 2.
Война в Нигерии открыла миллионам людей за
пределами Африки глаза на такую болезнь, как квашиоркор,
или злокачественное истощение. Создавалось впечатление,
что эта болезнь вызвана войной, однако на самом деле
злокачественное истощение было широко распространенным
явлением в колониальной Африке и рассматривалось
специалистами по питанию как главная причина заболевании
рабочих-африканцев, поскольку люди, которым в детстве
удалось победить болезнь, на всю жизнь сохраняли ее
следы3.
Однако от истощения страдают не только дети
африканских рабочих, но и сами взрослые. Д-р Г. К. Трауэлл
указывал на очень малое количество продуктов,
потребляемых рабочими-африканцами в Кении в 40-х годах,
причем многие уходили из дому на работу, не позавтракав,
1 Доклад представлен Межафриканскому институту труда при
Комиссии по техническому сотрудничеству в странах Африки
южнее Сахары.
2 Ж. де Кастро, География голода, М.. ИЛ, 1954, стр. 289, 269.
3 Дж, Уоддис, Африка. Причины взрыва, ИЛ, М., 1962,
стр. 211.

142
ГЛАВА ВТОРАЯ
не обедали днем и фактически ели лишь раз в день, поздно
вечером.
«Посещение в начале дня районов, где живут
железнодорожные рабочие,— писал д-р Трауэлл,— подтвердило
заявления многих рабочих о том, что по утрам перед уходом
из дому они обычно едят очень мало и что в середине дня
некоторые из них, получающие низкую зарплату, совсем
ничего не едят. Некоторые рабочие на протяжении многих
часов не имеют возможности утолить голод» 1.
Обследование домов 153
железнодорожников-африканцев в Кении, в районе Маконгени, показало, что
нормальный завтрак в полдень получало менее 25 % рабочих и что
многие рабочие не только обходились без завтрака, но,
выпив чашку чая в половине пятого, ждали затем до вечера
и ели как следует не ранее половины девятого.
Дж. Винсент писал о тяжелом положении городского
рабочего Берега Слоновой Кости: «В конце месяца2 он
уходит на работу голодным. Позавтракав, он ест очень
мало, и чем дальше позади остается день получки, тем
круче идет вниз кривая его производительности труда» 3.
Мы уделили достаточное внимание совершенно
неверному утверждению Фанона, что рабочие колониальной
Африки были наиболее «избалованной и привилегированной,
буржуазной» частью населения колоний континента.
Чтобы опровергнуть эти вредные и ошибочные утверждения,
нам пришлось привести большое число примеров 4.
Все имеющиеся факты и статистические данные,
которые Фанон либо игнорировал, либо не знал, полностью
опровергают тезис Фанона. Причем, если Фанон
действительно их не знал, то утверждать что-либо огульно, даже
не позаботясь о выяснении подлинных фактов, было со
стороны Фанона совершенно безответственно. Составители
почти всех официальных и полуофициальных отчетов вы-
1 «African Labour Efficiency Survey», ed. by C. H. Northcott,
London 1949 p. 87
2 В Африке зарплату африканским рабочим обычно
выплачивают раз в месяц.
3 «Brief Study of the African Worker's Output in the Ivory
Coast», Ecole Nationale de la France d'Outre-Mer.
4 Более широко вопросы зарплаты, условий жизни и труда,
борьбы африканских рабочих освещены в книгах Уоддиса «Африка.
Причины взрыва», М., ИЛ, 1962 и «Африка. Лев пробуждается», М.,
ИЛ, 1962.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
143
нуждены признать, что в колониальных условиях рабочий-
африканец не только не был «избалован», но, наоборот,
был вынужден жить в невыносимых условиях. Низкая
зарплата, плохая одежда и плохое жилье, скудная еда,
недоедание и болезни — вот что в большей степени было
типичным для жизни рабочего-африканца.
Тезис Фанона ошибочен, как мы уже видели, не только
в сопоставлении с подлинным, конкретным положением
вещей, но и по другим причинам. Во-первых, Фанон не
учитывал огромных расходов на жизнь, которые была
вынуждена нести большая часть городских рабочих (причем
высокий уровень этих расходов сохранился и до сих пор).
Во-вторых, он забывал об обязательствах рабочих перед
семьей в условиях постоянной миграции рабочей силы и
традиционных для Африки обширных семейных связей.
Согласно данным, представленным Комитетом
совместных действий профсоюзов Нигерии, еще до всеобщей
забастовки 1964 г. рабочий в Лагосе вынужден был тратить
ежемесячно 4 фунта стерлинга на жилье и по 1 фунту
10 шиллингов на транспорт и одежду, что в целом
составляло 7 фунтов стерлингов при ежемесячной зарплате в
9 фунтов 2 шиллинга. Таким образом, на питание в
течение 30 дней, не говоря уже о чем-либо другом, оставалось
лишь 42 шиллинга. И неудивительно, что, по мнению
комиссии Моргана, «большинство рабочих живет в нужде» \
Правильно сказал президент Танзании Джулиус Нье-
рере: «Мы часто говорим о ежемесячной зарплате в
150 шиллингов, как будто бы, подняв нижний предел
зарплаты до такой суммы, мы тем самым дали рабочим и их
семьям возможность жить прилично. Давайте на
мгновение задумаемся, что для них значат эти 150 шиллингов.
Из этой суммы рабочий, вероятно, 40 шиллингов платит за
одну комнату в Кариаку или Магомени. Следовательно,
у него остается 110 шиллингов на приобретение для семьи
продовольствия и одежды, на оплату воды, топлива и
освещения, на оплату обучения в школе и на другие
необходимые в городских условиях первейшие нужды; другими
словами, на все эти расходы у рабочего остается всего по
1 «Report of the Commission on the Review of Wages, Salary
and Conditions of Service of the Junior Employees of the
Governments of the Federation and in Private Establishments, 1963—1964»,
Federaf Ministry of Information, Lagos, 1964, para. 50.

144
ГЛАВА ВТОРАЯ
30 шиллингов в неделю, то есть меньше, чем многие из нас
тратят в ресторане за один вечер» 1.
Противопоставление Фаноном заработной платы
рабочих крестьянскому доходу, во всяком случае, не учитывает
отходничества, характерного для большинства рабочих
Африки, и тесной связи рабочего класса и крестьянства.
Эта связь существует, поскольку часто семья рабочего
остается в деревне и пользуется мизерными сбережениями
от его зарплаты, так как просуществовать на один лишь
крестьянский доход очень трудно. Именно нищета
заставляет бедного крестьянина стать наемным рабочим,
поскольку он надеется, что новая деятельность позволит ему
не только заработать достаточно для своей жизни в городе,
но и сделать сбережения для семьи в деревне.
Следовательно, снижение зарплаты рабочих до абсолютного
минимума ударяет и по крестьянам, живущим отчасти за счет
переводимого им заработка рабочих.
Именно об этом говорится в докладе консультативного
комитета МОТ по Африке относительно методов и
принципов выработки постановлений о зарплате (Тананариве,
апрель 1962 г.): «Поскольку в различное время года или
в различные годы одни и те же люди являются то
крестьянами, ведущими натуральное хозяйство, то наемными
рабочими, повышение уровня заработной платы в стране
может быть для них и их семей выгодно...»
Того же мнения придерживается и Юдельман: «Доходы
в наличных деньгах в африканской системе общинного
землепользования очень низки, в то время как сочетание
свободного землепользования с системой помощи через
родственные связи дает возможность довольно дешево
жить, обеспечивая себя необходимым для пропитания
продовольствием. С другой стороны, средние доходы рабочих-
африканцев в секторе наемного труда низки по сравнению
со стоимостью содержания семьи, проживающей вместе
с рабочим» 2.
Далее Юдельман делает вывод, что в этих условиях ре-
альпый доход всей семьи будет низким независимо от того,
проживают ли все члены семьи в деревне и занимаются
земледелием или же все они перешли в область наемного
1 «Vigilance Africa», November 4, 1964.
2 Y u d e 1 m a n, op. cit., p. 131.

ФАНОЫ И КЛАССЫ В АФРИКЕ
145
труда- Эту трудность можно преодолеть лишь одним путем
(и то частично) — разделить семью между натуральным
сельским хозяйством и сектором наемного труда. «Если
семья разделится таким образом, что муж становится
наемным рабочим, а остальные члены семьи, оставаясь в
деревне, имея бесплатное жилье, обеспечивают себя
продовольствием, общий доход семьи будет выше, чем если бы
все члены семьи жили вместе» 1.
Эти выводы, сделанные на опыте Южной Родезии, в
целом верны и для большинства стран Африки.
Подтверждением тому являются исследования Т. М. Есуфу в Нигерии:
«О тесной связи между семьей и деревней...
свидетельствует та часть зарплаты рабочих, которую они направляют на
питание, обучение и другого рода помощь родственникам,
не являющимся членами его семьи. 80% рабочих
железнодорожных мастерских и 90% рабочих лесопильных заводов
компании «Африкэн тимбер энд плайвуд» либо регулярно
переводили деньги своим родителям, братьям и сестрам,
либо предоставили им свой кров и взяли их на свое
иждивение. На такую помощь уходило у железнодорожных
рабочих в среднем 9%, а у рабочих лесопильных заводов
12% их зарплаты, хотя подсчет часто затруднялся из-за
большего числа родственников, проживающих в семьях
рабочих» 2.
Интересно, что не только радикал Фаион доказывает,
будто в Африке рабочие являются привилегированным
классом. То же самое повторяют некоторые экономисты pi
комментаторы, явно поддерживающие существующий
порядок, и доводы которых используются, чтобы оправдать
сдерживание борьбы рабочих за повышение оплаты труда3.
В недавно вышедшем (размноженном на мимеографе)
исследовании проблем, связанных с оплатой труда в
странах Западной Африки, указывается, что «для правительств
западноафриканских стран, после того как они стали неза-
1 Y u d е 1 m a n, op. cit., p. 131.
2 Dr. Т. М. Y e s u f u, An Introduction to Industrial Relations
in Nigeria, Oxford, 1962, p. 120—121.
3 См., например: W. A. Lewis, Reflections on Nigeria's
Economic Growth, Development Centre of the OECD, Paris, 1967, p. 42;
P- Kilby, Industrialisation in an Open Economy: Nigeria, 1945—
1966, London, 1969, p. 301; and E. J. Berg, Major issues of wage
policy in Africa, in: «Industrial Relations and Economic
Development», ed. by A. M. R о s s, London, 1966, p. 189,

146
ГЛАВА ВТОРАЯ
висимыми, фактически стало системой сдерживать рост
зарплаты и, несмотря на рост цен, допускать падение
реальной заработной платы, подчас очень резкое и на долгий
срок» *.
Риммер подчеркивает также тот огромный масштаб
поддержки, которую африканские рабочие оказывают своим
бедным или безработным родственникам. Они это делают
либо в виде длительного содержания родственников в своей
семье, либо направляя родственникам товары и часть своей
зарплаты.
Гаткинд приводит как пример слова одного рабочего из
Лагоса, который говорит: «Почти каждый месяц
кто-нибудь приходит ко мне за помощью. Но, чтобы оказывать
помощь всем своим родственникам и друзьям, я
зарабатываю недостаточно. Причем здесь дело не в размере
заработка, поскольку, чем больше я работаю, тем больше денег
требуют от меня друзья» 2.
Изучение положения 188 промышленных рабочих
Дакара, сделанное Пфеферманом в 1965 г., показало, что это
число рабочих содержало еще не менее 1802 человек,
причем почти половину этого количества мояшо скорее отнести
к дальним родственникам, а не к непосредственным членам
семей рабочих. В среднем каждый рабочий имел на своем
содержании 9,6 человека, а в отдельных случаях более
20 человек. Но, вероятно, в примере Пфефермана
примечательным является другое — доход на каждого члена в семье
рабочего составлял всего лишь 2075 африканских
франков (франков КФА) в месяц. А это, согласно данным,
опубликованным Клодом Адамом и приводимым Пфеферманом,
приблизительно соответствует среднемесячному доходу на
душу населения в тот же период в районе производства
земляного ореха в Сенегале.
Возможно, данный пример является исключением, но
общая ситуация, отражаемая в нем,— обычное явление для
всей Африки.
Как справедливо замечает Риммер, «если принять во
внимание тот факт, что обычно у рабочего больше ижди-
1 D. Rimmer, Wage Politics in West Africa.— «Occasional
Paper», № 12, February 1970, Birmingham University, Faculty of
Commerce and Social Science.
2 P. C. W. G u t ki n d, African responses to urban wage
employment— «International Labour Review», vol. 97, 1968, p. 151—152» .

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
147
венцев, чем у сельского работника, то станет ясно, что
разница в пользу рабочего при сопоставлении их доходов
совсем не обязательно предполагает в среднем более
высокий уровень жизни рабочего по сравнению с тружеником
деревни» К Наемных рабочих, как он ядовито добавляет,
можно считать аристократами только в том смысле, что они
«аристократия по положению (noblesse oblige), но не по
уровню жизни».
Рассматривая вопрос об отношениях между рабочими и
крестьянами, Джибо Бакари делает следующее замечание:
«Повышение минимума заработной платы рабочим
непосредственно затрагивает и крестьян, поскольку, во-первых,
сельская молодежь в периоды, когда не ведутся
сельскохозяйственные работы, пополняет ряды наемных рабочих,
а, во-вторых, городские рабочие продолжают оказывать
материальную помощь своим родителям в деревне. Кроме
того, профессиональные союзы наемных рабочих
совершенно пе намерены получать какие-то выгоды, которые могли
бы привести к ухудшению положения крестьян» 2. У
Джибо Бакари мы находим интересное замечание. Он пишет,
что после победы рабочих французских колоний в Африке,
когда они добились введения в декабре 1952 г. кодекса
о труде, обеспечившего повышение заработной платы и
улучшение положения рабочих, колонизаторы «начали
кампанию лжи. Она преследовала цель заставить людей
поверить, что улучшение условий жизни рабочих
непременно приведет к еще большему обнищанию крестьян».
Сравнивая положение крестьян и рабочих Африки, Фа-
нон забывает о многом: крестьянин сам снабжает себя
продовольствием, а рабочий, особенно городской, должен
покупать продукты питания по сравнительно высоким ценам;
у крестьянина есть свой собственный дом, а рабочий вы-
нуждеп за жилье платить довольно дорого3; крестьянин,
работающий и живущий на своем собственном клочке
земли, не несет никаких транспортных расходов, а у рабочего
часто уходит большая сумма на оплату проезда на работу
1 D. R i щ m e r, op. cit., p. 57.
2 «World Trade Union Movement», № 16, August 1953, p. 25.
3 «Важным фактором, снижающим реальные доходы в семье
наемного рабочего, является высокая стоимость квартплаты»
U u d е 1 m a n, op., cit., p. 266). Для подтверждения своего
высказывания Юдельман приводит ряд источников.

148
ГЛАВА ВТОРАЯ
и с работы. Обо всем этом так же, как и о необходимости
содержать семью, мы уже говорили.
В докладе ООН «Социальные условия в странах мира в
1969 г.» делается ссылка на отчет МОТ («Проблемы
занятости и подготовки кадров в связи с процессом
урбанизации в Африке») и отмечается, что, несмотря на более
высокий средний уровень доходов городских рабочих по
сравнению с доходами тружеников деревни, «это превышение
полностью компенсируется тем фактом, что городской
рабочий может лишь в очень малой степени воспользоваться
плодами натурального крестьянского хозяйства.., в то
время как на проживающего в городе рабочего ложатся заботы
и по поддержанию семьи, и по оказанию помощи
нуждающимся родственникам, проживающим не с ним».
0 том, в какой степени зарплата рабочих Африки
служит поддержкой для крестьян, красноречиво говорят
данные ООН, приводимые профессором Потехиным: 95% всех
доходов крестьян Северной Родезии составляли
поступления от отходников. Для Южной Родезии, Кении и
Бельгийского Конго эта доля соответственно составляла 78, 73
и 55% К
В отчете о Солсбери за 1961 г. отмечается: «Можно
почти не сомневаться, что большую часть, если не все 100%,
доходов семьи, живущей в деревне, составляют в
настоящее время поступления от членов семей, работающих по
найму» 2.
В свете всех этих фактов нельзя не видеть, что подход
Фанона к данному вопросу не только ошибочен и
запутан — он, кроме всего прочего, наносит явный вред
созданию прочного политического союза между рабочими и
крестьянскими массами, в то время как такой союз весьма
необходим для успеха борьбы за независимость и еще
более важен для достижения национального освобождения и
проведения коренных социальных и экономических
изменений, обеспечивающих подлинное улучшение жизни как
рабочих, так и крестьяп.
Однако никто не станет отрицать, что в колониальной
1 «Народы Азии и Африки», 1962, № 3, стр. 26. Данные взяты
из «Enlargement of the Exchange Economy in Tropical Africa»,
United Nations, 1954.
2 «Report of the Mangwende Reserve Commission of Inquiry,
1961», Salisbury, 1961, p. 30.

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
149
Африке среди большинства рабочих существовала часть,
яшзненный уровень которой был выше других. В нее
входили некоторые слои работающих по найму на
государственных предприятиях и в учреждениях и небольшое число
рабочих, сумевших получить квалификацию. Но такое
привилегированное положение удалось занять лишь немногим,
поскольку в колониальной Африке рабочие в подавляющем
большинстве оставались неквалифицированными и не
имеющими постоянной работгл, низкооплачиваемыми
отходниками, так что их никак уж нельзя считать
«избалованными». Но даже если рабочие добивались некоторого
повышенрш зарплаты и улучшения своего положения, то
это удавалось лишь в результате необычайно упорной
забастовочной борьбы, причем за требование прибавки всего
в несколько пенсов в день их часто арестовывали и сажали
в тюрьмы, а иногда и расстреливали \
Остается еще один, касающийся зарплаты рабочих
вопрос, который Фанон игнорирует. Как мы уже видели,
сохранение зарплаты рабочих на низком уровне может
отрицательно сказаться на доходах семьи в целом, поскольку
большая часть ее членов часто остается в деревне. Но для
кого же все-таки выгодно сдерживать рост зарплаты
африканских рабочих? Хотя большое число рабочих и занято
в государственном секторе, основными эксплуататорами
африканских рабочих продолжают оставаться иностранные
монополии и прежде всего крупные компании по добыче
полезных ископаемых и по производству
сельскохозяйственных продуктов. Именно эти монополии, а не
крестьянство получают основные выгоды от замораживания
зарплаты африканских рабочих.
Дадли Джексон2, например, вторя утверждениям Фа-
нона об относительно высокооплачиваемом рабочем и
низкооплачиваемом крестьянине, предлагает снизить зарплату
рабочих Ботсваны до предела, соответствующего уровню
жизни большинства населения, то есть «тех, кто живет в
сельских районах» страны. Подлинная цель такого
предложения становится ясна, когда Джексон начинает
доказывать, что низкий уровень зарплаты, установленный в ре-
1 См.: Дж. У о д д и с, Африка. Лев пробуждается. М., ИЛ, 1962.
2 D. J а с k s о n, Income Differentials and Unbalanced Planning—
the Case of Botswana,— «The Journal of Modern African Studies»,
vol. 8, № 4, 1970.

150
ГЛАВА ВТОРАЯ
зультате резкого сокращения правительством оплаты
труда, могли бы взять за основу горнодобывающие компании,
стоящие перед дилеммой значительного увеличения своих
инвестиций в Ботсване. Однако он не упоминает здесь о
том, что для горнодобывающих компаний это прежде всего
обернется дополнительными прибылями. Не сопровождает
он свое предложение об установлении более низкой
зарплаты (которое делается якобы с целью оказания
содействия экономике Ботсваны) и каким-либо советом
потребовать от горнодобывающих компаний выплаты в виде
налогов хотя бы части дополнительной прибыли, которую они
будут получать за счет сокращения заработной платы.
На утверждения, аналогичные утверждениям Фанона и
Джексона, указывается в недавней работе Уикса 1. Он
ссылается на Килби, У. А. Люиса, Эллиота Дж. Берга и
других, которые заявляют, будто бы «организованные рабочие
уже являются высокопривилегированным меньшинством»,
и говорит, что «эта оценка... уже стала общепринятой
истиной» и используется в качестве основания для «усиления
наступления на профсоюзы в менее развитых странах и
даже становится оправданием подрыва организующей силы
профсоюзов».
Уикс выступает, в частности, против попыток подобных
авторов превращать уровень доходов сельского населения
в довод для требования ограничить рост зарплаты рабочих.
Такое ограничение, пишет Уикс, возможно, было бы
теоретически выгодно для тех, кто не относится к лицам
наемного труда: для крестьян-земледельцев, для не
использующих чужой труд мелких городских ремесленников,
торговцев и т. д., а также для предпринимателей. Однако
практически «крестьяне-земледельцы и не использующие
чужой труд городские ремесленники, торговцы и т. д. не
располагают никакой политической властью (а рабочим
в ней отказано)», чтобы воспользоваться выгодами от
ограничения роста зарплаты рабочих. И в этих условиях
выгоду соответственно могут получить, как логично замечает
Уикс, лишь предприниматели2.
1 J. F. Weeks, The Problem of Wage Policy in Developing
Countries with Special Reference to Africa.— «The Economic Bulletin
of Ghana», vol. 1, № 1, 1971, p. 31—44.
2 Членам английских профсоюзов подобные утверждения
хорошо знакомы. Им пришлось бороться с ними у себя в стране, ко-*

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
151
Таким образом, к заявлениям Фанона о
«привилегированном положении» рабочих по сравнению с
крестьянством часто прибегают те, кто на самом деле заинтересован
не в оказании помощи крестьянам, а лишь в утверждении
новых «общепринятых истин», используемых в интересах
предпринимателей.
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что,
выдвигая теории о «привилегированном положении»
рабочих, Фаиои и те, кто сознательно или бессознательно
разделяет его взгляды, не вносят решительно никакого
положительного вклада в дело борьбы против империализма.
ПРИНИМАЛИ ЛИ РАБОЧИЕ АФРИКИ УЧАСТИЕ
В НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЕ?
К разработке своего мифа об обуржуазившемся
рабочем классе Африки Фанон подошел безответственно.
Совершенно то же самое можно сказать и о его попытке
сочинить легенду о вытекающем из этого мифа врожденном
консерватизме африканских рабочих и их ограниченном
участии в национально-освободительной борьбе. По Фано-
ну, «единственной революционной силой» является
крестьянство, поскольку с ликвидацией колониализма рабочие
«потеряют все»; крестьянство способно на
самопожертвование, рабочий класс эгоистичен.
И опять факты опровергают «теории» Фанона. В
каждой стране Африки рабочие шли в авангарде национально-
освободительной борьбы; именно они вступали в основные
схватки с империализмом, вели мужественную и упорную
забастовочную борьбу, погибали в тюрьмах и от пуль,
помогали пробудить к действиям весь народ. Всеобщие
забастовки превратились в форму
национально-освободительной борьбы и открыли миллионам людей глаза на су-
гда рабочим говорили ad nausenm (до отвращения.— Пер ев.), что
они должны отказаться от повышения зарплаты в интересах
низкооплачиваемых трудящихся. Рабочие автозаводов «Форд» и
«Бритиш мотор корпорэйшн» достаточно хорошо знают, что если они
откажутся от своих требований повышения зарплаты, то от этого
выиграют не мусорщики или медсестры, а владельцы заводов,
совершенно и не помышляющие выделить в качестве помощи
мусорщикам, медсестрам или кому-либо еще хоть часть полученной
таким путем дополнительной прибыли.

152
ГЛАВА ВТОРАЯ
ществование целой системы колониального угнетения и
дискриминации, на необходимость борьбы против этой
системы и на возможность ее уничтожить. Решительные
действия дали рабочим богатый опыт борьбы и
воодушевили весь народ. «Они явились искрой, из которой
возгорелось пламя национально-освободительной борьбы» К
Африканские рабочие, которых Фанон обвиняет в
эгоизме, в условиях колониализма подвергались
невыносимым страданиям. За десятилетия, в течение которых
пролетариат вел классовую и национально-освободительную
борьбу, сотни рабочих были убиты, тысячи ранены и
брошены в тюрьмы.
Столкновения с колонизаторами привели рабочих и их
профессиональные организации к пониманию
необходимости участия в политической жизни. Сознание этой
необходимости вырабатывалось каждодневно, рабочие не
могли не видеть, что низкая оплата их труда, нищета и
ограниченные права порождены самим существом
колониализма, в условиях которого они вынуждены жить.
Законы о минимуме заработной платы, об ограничении
передвижений и проживания в городах, расовая
дискриминация, подушный налог, принудительный труд, нехватка
школ и других учебных заведений, недостаточная
индустриализация и механизация труда, отсутствие как
оплаты по болезни, так и пособий по безработице и пенсий
после ухода с работы, плохие, как правило, жилищные
условия и подорванное здоровье рабочих, предоставление
лучших земель европейским поселенцам, тысяча законов,
ограничивающих права африканцев в их собственной
стране,— все это являлось следствием политики и практики
правительств, представлявших колониальную державу.
В ходе ежедневной борьбы против конкретных
проявлений колониального господства рабочие убеждались в
необходимости уничтожения основ своего угнетения, а
значит, ликвидации и самого колониализма. С целью
сохранения своего господства над народами Африки
колонизаторы создали такую систему правления, которая отказывала
1 Н. Deutschland, Traiblazers: Struggles and Organization
of African Workers Before 1945, Berlin, 1970, p. 161. Эта книга
является неоценимым источником сведений о борьбе рабочих против
колониализма в Африке,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
153
народу в политических правах, использовала законные и
незаконные методы подавления и ограничения
деятельности профсоюзов, узаконила произвол и эксплуатацию,
охватившие политическую, социальную, экономическую и
культурную стороны жизни людей. Одно лишь отсутствие
политических прав заставило африканских рабочих понять
связь политики с их собственными жалкими условиями
жизни и труда.
С каждым днем рабочие яснее и яснее осознавали эту
связь. Уже сам факт отсутствия крупных компаний, шахт,
рудников и других крупных предприятий, принадлежащих
африканцам,— факт, вполне естественный для
колониальной системы,— превращал рабочих в противников
колониализма. Именно предприятия, принадлежащие
европейцам, выплачивали рабочим низкую зарплату и
сопротивлялись их требованиям повысить оплату труда. Поддержку
предпринимателям, как правило, оказывали чиновники
правительства метрополии и их специальные «советники
по профсоюзным делам». Законы, препятствующие росту
зарплаты, ограничивающие профсоюзную деятельность,
навязывающие рабочим подушный налог и систему
пропусков,— все эти законы были введены европейской
колониальной державой. Если же рабочие в качестве крайней
меры для защиты своего профсоюза и улучшения
условий жизни объявляли забастовку, осуждали их как раз
газеты, находящиеся в руках европейцев; небольшие же
газеты, принадлежащие африканцам и выступавшие в
защиту рабочих, постоянно находились под угрозой
закрытия, а их редакторам угрожал арест за «клевету» pi
«подстрекательство к бунту». Приказ вооруженной полиции и
солдатам стрелять в забастовщиков и арестовывать
профсоюзных руководителей отдавали именно
офицеры-европейцы. Приговор выносили судьи-европейцы, а
начальниками тюрем были также европейцы.
Обо всем этом писал член исполкома профсоюза
железнодорожников Судана Гасим Амин в «Эль Сахара»
(14—17 августа 1953 г.): «Рабочие Судана должны
попять одну непреложную истину, а именно: когда они
пытаются добиться каких-либо экономических завоеваний,
они всегда вступают в прямую схватку с политической
силой, стоящей у власти. Так случилось и в июле 1947 г.,
когда железнодорожники решили организовать демонстра-

154
ГЛАВА ВТОРАЯ
цию у здания управления железных дорог, а их там
встретил не генеральный управляющий, а вооруженная
полиция. То же самое имело место и в других случаях.
Поэтому совершенно ясно, что, если рабочие хотят добиться
повышения зарплаты или сокращения продолжительности
рабочего дня, они должны прежде всего бороться против
господствующей политической силы».
Таким образом, ясно, что политика борьбы против
колониализма, за национальное освобождение порождена
самим жизненным опытом африканских рабочих,
большинство которых по себе знало, что такое зарплата, равная
голодному пайку, национальное унижение, дубинки, пули
и тюрьмы. И этот опыт неизбежно приводил рабочих к
пониманию того, что их жизнь коренным образом не
изменится и никакие решающие успехи в социальной и
экономической области не станут возможны без
политической перестройки, в основе которой должно быть
завоевание национальной независимости.
если Фанон не ведал о причинах, формировавших
образ мыслей и действий африканских рабочих и
определивших их основную роль в борьбе за национальное
освобождение, то европейцы, конечно, прекрасно сознавали все это,
так же как и ту опасность, которую подобное положение
представляло для сохранения колониального господства
европейских стран в Африке. Они ясно видели, что если
трудящимся предоставить свободу действий, то они не
ограничатся экономической борьбой и «внеполитической»
профсоюзной деятельностью. Колониальные власти
беспокоило не то, решат ли рабочие стать политической силой
или нет, а то, согласятся ли они покорно с
существованием колониальной системы и откажутся ли от борьбы
против нее или же сознательно встанут на путь борьбы за
национальную независимость и ликвидацию
колониализма и используют для достижения этой цели все свои силы.
"^ Без сомнения, у колониальных властей было еще одно
опасение, хотя о нем и не говорилось открыто. Рабочие
и их профсоюзные организации не только численно
увеличивали, организационно усиливали и
дисциплинировали антиколониальное движение; более важным с точки
зрения перспективы, возможно, являлось то, что рабочие
делали более радикальным образ мыслей и действия
участников движения за национальную независимость. Именно

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
155
0т организаций рабочих в конечном итоге исходило
требование национализировать предприятия, принадлежащие
иностранному капиталу. Такие требования выдвигали,
например, шахтеры оловянных рудников в Джосе
(Нигерия), шахтеры медных разработок «медного пояса»
(Замбия) и золотодобытчики Ганы. И, несмотря на
отрицательное отношение Фанона к национализации в Африке
предприятий, принадлежащих империалистическим державам,
это требование всегда было самым уязвимым местом в
положении иностранных монополий.
Указывая на участие рабочего класса в борьбе за
национальную независимость в колониях Африки, Т. М. Есу-
фу отмечал: «Это является вполне нормальным явлением,
поскольку рабочие обычно наиболее организованны, более
образованны и четче могут выразить требования
трудящихся этих стран. Именно поэтому политические курсы
рабочего и национально-освободительного движения, как
правило, сближаются» {.
Разъясняя далее эту мысль, он писал: «Рабочие
составляют большинство образованного населения страны, и
поэтому они активно участвуют в формировании
общественного мнения крестьян, на которых они оказывают влияние
в результате постоянных поездок в деревню, через
родственные связи и деятельность племенных организаций.
В городах именно рабочие посещают политические
митинги и выступают с резкой критикой властей. Поэтому-то
наемные рабочие и являются, так сказать, барометром
политической атмосферы в стране...» 2
Сознавая опасность, которую несут африканские
рабочие существованию колониальной системы, власти делали
все возможное для сдерживания выступлений
пролетариата и роста его организаций. В течение первых сорока
лет нынешнего века они усиленно пытались
воспрепятствовать созданию профсоюзов в Африке. Когда же
колониальная администрация была вынуждена отказаться от
подобных попыток и отступить, она поставила перед
собой цель изолировать африканских рабочих и их
профсоюзы от политического и национально-освободительного
1 Т. М. Y e s u f u, An Introduction to Industrial Relations in
Nigeria, London, 1962, p. 137,
2 Ibid., p. 148,

156
ГЛАВА ВТОРАЯ
движения. Для достижения этой цели власти
использовали средства пропаганды и убеждения, вводили новые
законы, навязывали профсоюзам своих «профсоюзных
советников» из Европы, а в крайних случаях прибегали к
прямым запретам и репрессиям К
Если бы африканские рабочие действительно были
настолько «избалованы», находились в «привилегированном
положении» и играли бы столь незначительную роль в
национально-освободительной борьбе, как утверждает Фанон,
то едва ли колониальным властям пришлось
предпринимать колоссальные усилия для сдерживания рабочего
движения и лезть из кожи вон, чтобы изолировать рабочий
класс от борьбы за национальное освобождение.
Подобные действия властей, а Фанон их игнорирует,
затрудняли развитие национально-освободительного движения,
создавали серьезные трудности для рабочих и их
профсоюзов, причем эти трудности унаследованы и по сей день
профсоюзами даже тех стран Африки, которые добились
наибольших успехов в борьбе за независимость. Однако
приходит момент, когда запреты и насилие со стороны
колониальных правительств уже не могут определять ход
событий, поскольку по велению времени, под воздействием
борьбы африканских рабочих, видящих необходимость
покончить с колониализмом и самим избрать для себя новую
жизнь, рушатся сршой насажденные барьеры.
Кроме того, расширение кругозора рабочих,
преодоление в их среде узкотред-юнионистских взглядов,
осознание ими необходимости борьбы за национальное
освобождение, что дало бы рабочим новые возможности
осуществить экономические и социальные преобразования и свои
классовые цели,— все это было постоянной заботой
выдающихся национальных лидеров африканского рабочего
класса. На тесную связь профсоюзной борьбы, рабочих
с широким движением за национальное освобождение
неоднократно указывали Секу Туре, Кваме Нкрума, Альберт
Лутули и другие. Бывший президент Мали Модибо Кейта,
выступая в июле 1963 г. на первом съезде Национального
союза рабочих Мали, подчеркнул, что наиболее передовые
рабочие ясно понимали свою роль. Он сказал:
«Профсоюзы являются двигателем революции в Мали; они пред-
1 См.: Дж. У о д д и с, Африка. Лев пробуждается,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
157
ставляют собой наиболее надежную гарантию того, что
партия и народ изберут путь социализма» К
Однако утверждения Фанона о роли африканского
рабочего класса в национальной борьбе опровергаются не
только заявлениями национальных руководителей стран
Африки и выводами африканистов. Наиболее
убедительным аргументом против Фанона является сама история
национально-освободительной борьбы.
Забастовки африканских рабочих и их первые
попытки создать профсоюзы относятся еще к началу XX в.,
причем, как правило, профсоюзы возникли ранее ныне
существующих национальных политических организаций2.
Но именно в послевоенный период организованные рабочие
Африки продемонстрировали свою силу и показали, сколь
значительную роль они играют в
национально-освободительной борьбе. То в одной, то в другой стране вспыхивали
забастовки, многие из них продолжались по нескольку
недель, некоторые приняли всеобщий характер. Иногда
забастовки переходили в жестокие столкновения с полицией
и войсками, приводили к массовым арестам трудящихся
и расстрелам. Часто колониальные власти объявляли в
стране чрезвычайное положение, что влекло за собой
политический кризис и приводило страну на грань взрыва.
Рабочие же неизменно выдвигали политические
требования и объединялись с другими силами в борьбе за
национальную независимость.
а) Западная Африка
Как раз такое положение сложилось в Западной
Африке. Например, в Нигерии основным фактором в
подъеме национальных чувств, несомненно, была борьба
рабочих прежде всего против владельцев шахт и рудников и
могущественной английской торговой компании
«Юнайтед Африка компани». Коулмэн3 писал, что, несмотря
на относительно небольшой процент рабочих в Нигерии,
«основную поддержку национализм получил от 100-тысяч-
1 G. J n lis, L'Action des Masses Populaides en Mali, Centre
d'EUides et de Recherches Marxistes, Paris, 1967, p. 22.
9 См. более подробно: Дж. Уоддис, Африка. Лев
пробуждается.
3 J. S. С о 1 m a n, Nigeria: Background lo Nationalism, Los
Angeles, 1958, p. 70.

158
ГЛАВА ВТОРАЯ
ной армии служащих, ремесленников и
квалифицированных рабочих, прежде всего занятых в горнодобывающей
промышленности, на транспорте, в торговле и на
государственной службе». Он подчеркивал, что «не численность
рабочих и служащих, а стратегическое положение,
занимаемое ими в системе экономики и управления»,
объясняет, почему они играют решающую роль в национально-
освободительном движении. В условиях Нигерии особо
важное значение в подъеме национальных чувств не
только рабочих, непосредственно участвующих в экономической
борьбе, но и народа в целом имели выступления шахтеров,
железнодорожников и служащих «Юнайтед Африка».
Конфликт с «Юнайтед Африка компани» (ЮАК),
олицетворявшей в глазах нигерийцев британское
колониальное господство, имел особое значение, поскольку против
этой гигантской торговой монополии, эксплуатировавшей
как работавших на ее предприятиях, так и крестьянство
и рядовых покупателей всей страны, в течение многих лет
вели бюрьбу не только рабочие, но и другие слои
населения Нигерии. Как писал Коулмэн, всеобщая забастовка
1945 г., в которой важную роль играли служащие ЮАК,
«стала драматическим началом новой эры национализма»
и породила новые радикальные и политические
настроения даже на феодальном Севере, «хотя в забастовке и
участвовало всего лишь несколько северян» К Ананаба,
умеренный профсоюзный деятель Международной
конфедерации свободных профсоюзов, также отмечал значение
всеобщей забастовки 1945 г., длившейся 44 дня в Лагосе
и 52 дня в провинции. Он характеризовал ее как «одно
из самых важных событий в истории рабочего движения
Нигерии», которое, подобно забастовкам 1949 и 1964 гг.,
потрясло все «основание государства» 2.
Ананаба писал в книге о профсоюзном движении в
Нигерии: «Забастовка коснулась практически всех промыш-
ленно-технических государственных предприятий.
Исключение составили лишь объекты, функционирование
которых жизненно необходимо, как, например, электростанции
и больницы. К забастовке присоединились даже
служащие. Были парализованы железные дороги и порты, теле-
1 J. S. С о 1 m a n, op. ciL, p. 259.
2 W. Ananaba. The Trade Union Movement in Nigeria.
London, 1969, p. 44.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
159
граф и телефонная связь. Никогда еще нигерийские
рабочие не демонстрировали такой непоколебимой
солидарности, никогда раньше не были они так сплочены в борьбе
против уготованной им жестокой судьбы и
несправедливости со стороны колониальных властей»1. (Курсив
мой.—Даю. У.)
Еще большее воздействие на национальное движение
оказала всеобщая забастовка 1949 г. и всенародный
протест против нападения полиции на беззащитных шахтеров
в Энугу, когда был убит 21 и ранен 51 человек. Ричард
Л. Склар писал в этой связи; «Историки могут сделать
вывод о том, что в результате убийства полицией
шахтеров в Энугу впервые было продемонстрировано
субъективное проявление сущности нигерийской нации. Ни одно
из событий прошлого не приводило к выражению столь
сильного чувства национального самосознания, подобного
негодованию, охватившему страну в результате трагедии
в Энугу» 2.
По характеристике Ананабы, расстрел в Энугу
является, «возможно, наиболее значительным эпизодом в
истории рабочего движения Нигерии» 3. О воздействии этого
события на население страны он писал так: «С точки
зрения понесенных потерь, эмоций, вызванных расстрелом,
и общенародной скорби никакой конфликт в области
промышленности в Нигерии не может с ним сравниться».
Расстрел шахтеров в Энугу произошел 18 ноября 1949 г.
Народное негодование было столь велико («вся страна
негодовала»4), что 8 декабря на заседании Национального
чрезвычайного комитета Национального совета Нигерии и
Камеруна был выдвинут лозунг немедленного
предоставления Нигерии самоуправления.
На протяжении 50-х годов забастовочное движение
продолжало оставаться основной формой национально-
освободительной борьбы, причем особо важное значение
имели забастовки 40 тыс. рабочих оловянных рудников
в Джосе в 1955 г. и несколько забастовок
железнодорожников.
1 Ibid., p. 44.
2 R. L. Ski а г, Nigerian Political Parties, New Jersey, 1963.
p. 76-77.
3 A n a n a b a, op. cit, p, 98.
4 Ibid., p. 109.

160
ГЛАВА ВТОРАЯ
В Гане всеобщая забастовка 1950 г. не только дала
толчок национально-освободительному движению, но и
явилась самым крупным выступлением трудящихся Ганы
за всю ее историю. Она сыграла решающую роль в победе
Кваме Нкрумы и Народной партии конвента (НПК) на
выборах 1951 г., в достижении внутреннего
самоуправления, а также в завоевании Ганой полной независимости
в 1957 г. В своей автобиографии Нкрума так описывал
реакцию рабочих на призыв к всеобщей забастовке 1950 г.:
«Ответная реакция народа была немедленной.
Политическая и социальная революция в Гане началась» 1. Во
время десятидневной забастовки трудящиеся проявляли
неизменную солидарность. Поезда остановились, учреждения
опустели, шахты обезлюдели, строительные работы
прекратись, ни одно судно не покинуло гавань Такоради и
не вошло в нее.
В ответ на небывалый подъем пролетарского единства
правительство объявило чрезвычайное положение, ввело
комендантский час и арестовало руководителей
профсоюзов и Народной партии конвента, в том числе и Нкруму.
Подобные действия властей показали, что правительство
отдает себе отчет в политическом значении этой
забастовки. Однако репрессивные действия правительства еще
больше способствовали подъему национальных чувств и
росту стремлений к национальной независимости. Гана
1950 г. была уже не той страной, которая существовала
в 1940 г., и уже стало невозможно проводить репрессии
против одной группы населения так, чтобы к этому
оставалось безучастным все остальное население страны. Точно
так же уже нельзя было и сломить народ, вставший на
путь борьбы. И когда в следующем, 1951 году состоялись
выборы, они принесли ошеломляющую победу Народной
партии конвента, причем наибольшее число голосов
получили арестованные и заключенные в тюрьму в 1950 г.
руководители профсоюзов и НПК.
В Гвинее быстрый рост политического движения в
течение нескольких лет перед завоеванием страной
независимости в 1958 г., несомненно, стал возможным благодаря
активности рабочих и профсоюзов, в том числе благодаря
забастовочной борьбе. Особое значение имела 66-дневная
1 К. Нкрума, Автобиография. ИЛ,, М., 1961, стр. 112.

ФАТТОИ И КЛАССЫ В АФРИКЕ
161
забастовка 1953 г., объявленная в знак протеста против
затягивания властями претворения в жизнь трудового
кодекса. Эта забастовка ознаменовала начало нового этапа
в борьбе народа Гвинеи за независимость. Забастовка,
писала Руфь Шехтер Моргентау1, «в которой приняли
участие ранее стоявшие в стороне жители гвинейских
деревень», «оказала очень глубокое» воздействие на
положение в стране. Отмечая, что «небывалый рост популярности
Демократической партии Гвинеи (ДПГ) после забастовки
явился выражением революционного протеста сельского
населения страны», Р. Моргентау указывает, что
«забастовка имела чрезвычайно важные политические
последствия, поскольку во главе Демократической партии стояли
руководители профсоюзного движения». Далее автор
пишет: «После 66-дневной забастовки партия завоевала
популярность на всей территории страны, она имела всеми
признанного лидера Секу Туре2, в жизни партии начался
новый этап... Менее чем за два года руководители
демократической партии заняли выборные места, ранее
принадлежавшие лидерам этнических и региональных
организаций, менее чем за четыре года они ликвидировали
существовавшую власть на местах и, в частности,
отстранили от власти вождей» 3.
Р. Моргентау описывает также в своей книге, как опыт
профсоюзной работы национальных политических
лидеров Гвинеи сказывался на стиле их работы, «Опыт работы
многих руководителей ДПГ в профсоюзах оказал влияние
как на их идеологию, так и на образ жизни, манеру речи,
письма и поведения. Поскольку на административной
иерархической лестнице они занимали низкие посты, жили
они почти так же, как и большая часть трудового
народа. У многих из них не было постоянного источника
доходов, одевались они просто, жилищные условия были
плохие, автомобиль имели лишь немногие, В случае нужды они
пользовались помощью своих коллег и гордились такими
1 «Political Parties in French-Speaking West Africa», Oxford,
j964, p. 228—229.
2 Заметьте, что он одновременно был генеральным секретарем
профсоюзов и генеральным секретарем партии, что
символизировало единство двух составных частей
национально-освободительного движения.
3 «Political...», p. 230.

162
ГЛАВА ВТОРАЯ
приклеиваемыми им их противниками ярлыками, как
«неграмотные», «бродяги», «оборванцы»,.. Опыт профсоюзной
деятельности научил их работать с массами, мобилизовы-
вать людей на широкие акции и протесты, организовывать
бойкоты, забастовки и демонстрации...»
И насколько же этот портрет руководителей
гвинейских трудящихся — как людей в основном простого
происхождения, ведущих скромный образ жизни и
принимающих самое непосредственное участие в борьбе
народа,— отличается от характеристики, данной им Фаноном,
согласно которой они «избалованные», «пользующиеся
привилегиями» пособники колониализма.
Можно, конечно, допустить, что в большинстве
колоний Африки перед самым завоеванием ими независимости
в общем-то имелась группа профсоюзных деятелей,
главным образом связанных с Международной конфедерацией
свободных профсоюзов, которые были, безусловно,
«избалованы» и находились на «привилегированном»
положении, однако это нисколько не было характерным для
рабочего класса стран Африки в целом.
Говоря о профсоюзном движении Гвинеи в 1956 г.,
Диалло Сейду призвал профсоюзы «стать среди
прогрессивных политических сил страны силой
национально-революционной, а не реформистской. Их действия всегда
носят политический характер» 1. Именно профсоюзы,
сотрудничавшие с Демократической партией Гвинеи и
завоевавшие на свою сторону большую часть народа,
способствовали тому, что во время референдума о
независимости Гвинеи в сентябре 1958 г. население страны сказало
решительное «нет» генералу де Голлго.
Также и в Мали рабочие и профсоюзы, хотя их
численность была невелика, играли важную роль в создании
политического крыла национально-освободительного
движения. Мы уже говорили о высокой оценке, которую дал
профсоюзному движению Модибо Кейта. «Основной
опорой» политического движения Мали назвал рабочий класс
страны Мамаду Фадьяла Кейта. Р. Моргентау дала яркое
описание того, как трудящиеся Мали (в том числе и
очерненные Фаноном водители такси) помогали создавать
партию Суданский Союз, «Водители, обслуживающие авто-
1 «La Liberte», орган ДПГ, December И, 1956.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
163
дорогу Дакар — Нигер, развозили почту, посылки и
печатные издания. Почтовые служащие использовали периоды
неполной нагрузки телефонных линий для передачи
партийной информации «надежным» активистам. Во время
поездок по стране большинства представителей
французских властей их развозили на машинах
шоферы-африканцы, которые были среди первых, кто вступил в
профсоюзы» 1.
Эти шоферы, по словам Модибо Кейты, стали не
только активными профсоюзными деятелями, но и «лучшими
работниками пропаганды» в партии. Р. Моргентау писала,
что «первыми повернулись» в сторону партии Суданский
Союз как раз наемные рабочие.
Национальные руководители Мали, подобно лидерам
профсоюзов и Демократической партии Гвинеи, вели
скромный образ жизни и были тесно связаны с массами,
которые они сплачивали и направляли на национально-
освободительную борьбу. Этот дух преданности делу
нашел прекрасное отражение в докладе Модибо Кейты,
сделанном им на съезде партии в 1952 г. Вспоминая о тех,
«кто познал, что такое тюремные застенки, и кто погиб»,
М. Кейта заявил: «Мы наметили путь, по которому
пойдем, и у нас будут первые потери и трудности, поскольку
мы будем первыми, кто прокладывает путь» 2.
Точно так же и в Камеруне в авангарде национально-
освободительной борьбы шли рабочие и их
профессиональные организации. Забастовочная борьба в Камеруне в
послевоенный период в большой степени способствовала
подъему национальных чувств и боевого духа народных
масс в целом. «В первые послевоенные годы наиболее
активными политическими организациями Французского
Камеруна были профсоюзы»,— так писал Ле Вайн3. В этой
стране, как и в Гвинее и Нигере, лидер самой
прогрессивной политической партии одновременно стоял и во гла-
не профсоюзов. Так, основателем и руководителем Союза
народов Камеруна стал Рубен Ум Ниобе, профсоюзный
1 М о г g e n t h a u, op. cit, p. 286—287.
2 «Afrique Noire», Octobre 16, 1952.
3 V. Т. Le Vine, Cameroun.—«Political Parlies and National
Integration in Tropical Africa», edited by J. S. Coleman and G. G, Ros-
berg Jr., Berkeley, Los Angeles, London, 1964, p. 137,
6*

164
ГЛАВА ВТОРАЯ
деятель, убитый французскими колонизаторами в ходе
партизанской борьбы, которую он возглавлял.
Огромный вклад в развертывание
национально-освободительной борьбы в Сьерра-Леоне внесло рабочее
движение. Первая забастовка в этой стране зарегистрирована
в 1874 г. *, важное значение имели забастовки железно-
дорожников в 1919 и 1926 гг. и в особенности всеобщая
забастовка 1955 г. в столице Сьерра-Леоне — Фритауне.
Забастовка, начавшаяся 9 февраля 1955 г., была
объявлена в знак протеста против роста стоимости жизни.
Во Фритауне она приняла всеобщий характер и в течение
пяти дней полностью парализовала город. Массовые
демонстрации бастующих, к которым присоединились члены
их семей и представители других слоев населения,
превратились в манифестацию народного негодования против
колониального режима. Колониальные власти,
столкнувшись со столь энергичным выступлением трудящихся,
вынуждены были ввести в город войска и пустить в ход
против демонстрантов оружие, в результате чего много людей
было убито, десятки, если не сотни, ранены. Довольно
примечательным фактом явилось то, что, едва известия о
забастовке вышли за пределы Фритауна, движение
протеста было подхвачено и крестьянством. Под влиянием
борьбы пролетариата —- еще до того, как начались
длительные открытые столкновения с властями,— более ста тысяч
крестьян приняло участие в митингах и демонстрациях
в западных районах страны, некоторые из которых
продолжались вплоть до первых месяцев 1956 г. Под
влиянием именно этих событий основные политические
партии начали активно добиваться полной независимости
страны.
В Гамбии главной политической силой в борьбе за
независимость стал созданный в 1958 г. Союз рабочих
Гамбии. Всеобщая забастовка, которую объявил профсоюз
24 января 1961 г., явилась пробой сил трудящихся и
правительства колонии. Власти с самого начала отнеслись к
стачке рабочих, требовавших повышения зарплаты, как
к попытке восстания. Полиция разгоняла мирные пикеты
и массовые митинги рабочих, применяя дубинки и
слезоточивые газы. Как сообщалось, один ребенок умер от газа,
Дейчланд пишет о первой забастовке еще в 1793 г.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
165
а один рабочий, по принимавший участия пи в каком
митинге, скончался от увечий, которые ему были нанесены
1зо время повальных налетов полиции на жилища рабочих.
Газета «Тайме» в сообщении, опубликованном через три
дня после начала забастовки, писала, что число рабочих,
пострадавших в столкновениях с полицией, составило
29 человек. Был арестован ряд рабочих, в том числе и
генеральный секретарь профсоюза трудящихся Гамбии.
События, связанные с забастовкой, жестокостью
полиции, судом над генеральным секретарем профсоюза
трудящихся, всколыхнули не только портовых рабочих,
которые непосредственно участвовали в стачке, но и другие
слои трудового народа. Тысячи людей собрались перед
зданием суда, все юристы столицы объявили о поддержке
борьбы профсоюза, в знак протеста против жестоких
методов полиции забастовали государственные служащие.
Данный пример, относящийся к небольшой территории с
населением всего лишь 300 тыс. человек и рабочим
классом, насчитывавшим в то время менее 12 тыс. рабочих,
еще раз иллюстрирует ту чрезвычайно важную роль,
которую сыграли в подъеме народа всей страны на борьбу
с колониализмом выступления промышленных рабочих и
забастовочное движение. Забастовки, возможно, и имели
в своей основе экономические требования, однако раз они
объявлялись в знак протеста против низкого уровня
оплаты труда, навязанного трудящимся колониальной системой
и охраняемого колониальными властями, то они
неизбежно становились и формой борьбы против всего
существующего порядка. Это еще одна реальность, которую Фанон
игнорирует.
Важную роль рабочие и их профессиональные союзы
играли в антиколониальной борьбе в Дагомее. Особо
значительным было выступление железнодорожников,
бастовавших в течение пяти месяцев в конце 1947 — начале
1948 г. После 1957 г. дагомейская секция Всеобщего
объединения трудящихся Черной Африки (ВОТЧА)
сплотила, в своих рядах довольно большую часть трудящихся;
она не ограничивала свою деятельность лишь
узкоэкономическими требованиями, а строила ее на основе
антиимпериалистической и антиколониальной политической
программы. Из-за своей бескомпромиссной позиции по
вопросу о национальной независимости Национальная кон-

166
ГЛАВА ВТОРАЯ
федерация труда Дагомеи (секция ВОТЧА) постоянно
подвергалась яростным нападкам со стороны французских
властей.
На Мадагаскаре (ныне Малагасийская Республика)
первыми, кто начал реорганизовывать народное движение
за независимость, были рабочие страны. Французские
власти жестоко расправились с ними в 1947 г. (было убито
около 100 тыс, человек). В ноябре 1949 г. состоялся
конгресс профсоюзов, в декабре 1956 г. прошла 22-дневная
забастовка рабочих ремонтных доков Диего-Суареса, и в
том же году была создана малагасийская организация
солидарности. К середине 50-х годов в стране уже были
основаны и функционировали политические партии, а в
августе 1956 г. большинство профсоюзов острова основало
Федерацию профсоюзов трудящихся Мадагаскара. В
ноябре 1957 г. 15 тыс. рабочих провели двухдневную
забастовку, мгновенно охватившую все основные города и
поддержанную крестьянами, мелкими торговцами и
владельцами магазинов. Требования бастующих не
ограничивались лишь вопросами повышения зарплаты и пособий
для многосемейных, рабочие выдвигали также и свое
основное требование — предоставить стране независимость. В эти
годы движение за независимость все больше принимало
политическую окраску. В июне 1960 г. Мадагаскар стал
независимым государством. Было бы ошибкой заявлять,
что независимость Мадагаскара завоевана лишь одними
рабочими, или даже утверждать, что вклад рабочих в
борьбу был основным. Но в то же время было бы в равной
степени неправильно игнорировать роль рабочих в
движении за независимость.
б) Восточная Африка
Что касается многолетней борьбы рабочих стран
Восточной Африки, то она носила самый широкий характер
и способствовала усилению национально-освободительного
движения в целом. Забастовки за повышение зарплаты в
Энтеббе, Джиндже, Кампале и других городах Уганды в
январе 1945 г., по существу, стали выражением народного
требования расширить представительство в люкико
(Ассамблее федерального королевства Буганда, наиболее
развитой провинции страны). С помощью вооруженной силы

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
167
забастовки были подавлены, и двадцать африканцев
погибло в этой борьбе. Однако благодаря своим
выступлениям рабочим удалось добиться политических успехов, и
в ноябре 1945 г. в законодательный совет Уганды были
избраны первые три африканца. В 1949 г. история
повторилась. Во время этой забастовки угандийские трудящиеся
наряду с требованием более высокой оплаты труда
выдвинули требование дальнейшего увеличения числа
представителей парода в законодательном совете и люкико. В 50~х
годах забастовки продолжали оставаться постоянным
оружием в арсенале национально-освободительного движения
сначала в борьбе за конституционную реформу, а в
конечном итоге и за полную независимость,
Тот факт, что начало политическому и национально-
освободительному движению в Уганде положили
профсоюзы, подчеркивается Роджером Скоттом. В своей книге
он пишет, что с первого дня существования профсоюзы
«в условиях отсутствия какой-либо альтернативы
служили средством выражения политической мысли» 1 и что
только позже «политические функции... приняли на себя
легальные политические организации». Скотт указывает
на примечательный момент — британские колониальные
власти неизменно стремились держать профсоюзы в
стороне от политики и разрушать взаимосвязь между
рабочим движением и национально-освободительной борьбой.
Если Фанон, возможно, делал оговорки относительно роли
рабочего класса Африки в национально-освободительной
борьбе, то точка зрения британских империалистических
кругов в этом вопросе совершенно ясна, и в своих
действиях они руководствовались именно ею. Уже в 1944 г.
министерство труда выражало недовольство тем, что
деятельность Ассоциации автоводителей Уганды «по-прежнему
продолжает строиться вокруг внутриполитических
вопросов». Комиссия, созданная для расследования причин
январской забастовки 1945 г., пришла к выводу, что
забастовка и демонстрации вызваны скорее политическими,
нежели экономическими причинами, и что Буганда «сильно
заражена политическим вирусом». В 1952 г. был принят
Указ о профсоюзах, направленный на установление над
, R. S с о 11, The Development ol Trade Unionism in Uganda,
Kampala, 1966, p. 9.

168
ГЛАВА ВТОРАЯ
ними правительственного контроля и изоляцию их от
политического движения. В последующие годы колониальному
правительству с помощью Международной конфедерации
свободных профсоюзов удалось добиться значительного
успеха в изоляции профсоюзов от
национально-освободительного движения, однако огромные усилия,
приложенные для этого, сами по себе опровергают теорию Фанона
о природном консерватизме африканского рабочего класса
и о его приверженности колониализму.
Основную роль в борьбе с империализмом в Танзании
играли рабочие этой страны. Это подтверждается
замечанием Р. Б. Дэвисона, что промышленные рабочие в
Африке независимо от того, насколько велика их
численность, являлись «движущей силой
социально-политических сдвигов» 1. В 1950 г. британские войска расстреляли
пикеты бастовавших докеров Дар-эс-Салама, в результате
чего один человек был убит и семеро ранены, а вслед за
этим на рабочих обрушились новые репрессии. До конца
50-х годов по Танганьике прокатилась новая волна
забастовочной борьбы, которая во многом способствовала
дальнейшему формированию
национально-освободительного движения. К конституционной реформе, к победе на
выборах Национального союза африканцев Танганьики в
1960 г. и к независимости в 1961 г. проложила дорогу
восьмидневная забастовка докеров Дар-эс-Салама 1958 г.,
55-дневная забастовка почтовых служащих в 1959—
1960 гг., забастовка 10 тыс. железнодорожников в 1960 г.,
забастовка горняков алмазных копей Вильямсона в
декабре 1960 г. и др.
Большое значение имела забастовочная борьба рабочих
сизалевых2 плантаций, особенно в период 1957—1960 гг.,
когда было потеряно несколько сот тысяч человеко-дней.
Это были жестокие столкновения с колониальными
властями, которые не останавливались ни перед арестом
забастовщиков, ни перед применением против них
слезоточивого газа, дубинок и даже оружия, что приводило и
1 «The Study of Industrial Relations in West Africa».—
«Proceedings of the Annual Conference of the West African Institute of
Social and Economic Research», Achimota, April 1953.
2 Сизаль — грубое, натуральное текстильное волокно,
получаемое из агавы и других видов растений.— Прим. ред.

ФАЫОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
169
к человеческим жертвам, В течение всего данного периода
рабочие и профсоюзы поддерживали самые тесные связи
с политической партией, с Национальным союзом
африканцев Танганьики. Изучив статистику забастовочной
борьбы в Танганьике в 1955 — 1961 гг. и обратив внимание
на совпадение ее постоянной активизации с неуклонным
ростом национально-освободительного движения вплоть до
завоевания страной независимости, невозможно еще раз
(и уже в который!) не подвергнуть серьезному сомнению
безответственные клеветнические утверждения Фанона об
африканском рабочем классе.
В качестве наиболее яркого примера вооруженной
борьбы крестьянских масс часто приводят Кению, однако
именно рабочий класс этой страны первым проложил путь
этой борьбе. Он так же, как и крестьянство, подвергался
эксплуатации и приносил жертвы вплоть до объявления в
Кении чрезвычайного положения, связанного с
развертыванием движения «May-May» \ он продолжал играть
основную роль в борьбе и во время сохранения
чрезвычайного положения в стране 2.
Не следует забывать о том, что первые крупные
столкновения между кенийскими трудящимися и английскими
властями после первой мировой войны произошли в 1921 —
1923 гг. В этот период забастовочная борьба рабочих
слилась с требованиями широких слоев населения. Она была
связана с политическим крылом
национально-освободительного движения. Тысячи рабочих, недовольных
безработицей, реквизицией земель, сокращением зарплаты,
ростом подушного налога и практикой принудительного
труда, влились в только что созданную организацию «Янг
кикуйю ассосиэйшн». Были проведены массовые
демонстрации, объявлена всеобщая забастовка, первая в Кении
и одна из первых в истории Африки. Бастовали тысячи
рабочих, руководители забастовки были арестованы.
Правительство бросило на борьбу с трудящимися войска,
броневики, пулеметы. Солдаты открыли огонь, во время
кровавой расправы около 150 человек было убито, сотни
ранены.
' «May-May» — крестьянская война против колонизаторов.—
Мрим. ред.
Более подробно этот вопрос освещен в книге: Дж. Уоддис,
«Африка, Лев пробуждается».

170
ГЛАВА ВТОРАЯ
Справедливое замечание сделал Макан Сииг,
описавший события тех дней в своей книге. «Таким образом, в тот
исторический день дерево Свободы было полито кровью
наших мучеников, представителей
национально-освободительного и профсоюзного движения Кении. Борьба за
независимость страны и права рабочих началась
по-настоящему с использованием современных методов. И именно
в Кении была проведена первая на территории Восточной
Африки всеобщая забастовка африканских рабочих,
выдвинувших политические и экономические требования. Так
в истории Кении началась новая глава» 1.
Двадцать последующих лет, вплоть до введения
чрезвычайного положения, были ознаменованы крупными
схватками рабочих с колониальным правительством
Кении. Правительство с помощью репрессий и новых
законов нанесло тяжелый удар по профсоюзному движению
страны. В Момбасе в 1939, 1944 и 1947 гг. состоялись,
несмотря на угрозу жестоких репрессий, всеобщие
забастовки.
Макан Синг постоянно обращает внимание читателей
на тесное сотрудничество между руководителями
профсоюзов и национально-освободительного движения, на
степень «активного участия в организации за национальную
независимость также руководителей и рядовых членов
профсоюзов» 2.
В отчете министерства по делам африканского
населения за 1946—1947 гг. отражена оценка правительством
положения в стране: «В январе в Момбасе прошла
всеобщая забастовка, причем ее влияние имело больше
политический, чем чисто экономический характер».
Далее в отчете приводятся слова чиновника
муниципалитета по делам африканского населения: «Впервые
африканцы начали проводить в своих районах массовые
митинги под открытым небом, в которых принимало
участие до 5 тыс. человек. Поначалу эти митинги были местом
обсуждения главным образом условий труда африканцев
в Найроби, но постепенно они принимали все более
политическую окраску и переключились преимущественно
на рассмотрение условии труда за пределами столицы».
1 М. S i n gh, History of Kenja's Trade Union Movement to 1952,
Nairobi, 1969, p. 16.
2 Ibid., p. 132,

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
171
1 мая 1949 г. в Кении был основан Конгресс
профсоюзов Восточной Африки. Примечательно, что на
торжественной церемонии, посвященной этому событию,
присутствовали Джомо Кениата и /другие лидеры национально-
освободительного движения.
Газета белых поселенцев «Кеииа уикли ньюс» не
скрывала своих опасений, вызванных степенью участия
рабочих и их профсоюзов в национально-освободительной
борьбе. Хочет того Фанон или нет, но европейцы основную
угрозу системе колониального господства видели в
рабочих. В большой редакционной статье 24 февраля 1950 г.,
озаглавленной «Профсоюзы в Африке», газета
предостерегала от опасности использовать профсоюзы «в качестве
орудия политической агитации» и призывала
правительство применить «сдерживающие меры и санкции» против
тех профсоюзов, которые занимаются «подрывной
деятельностью и агитацией» \
С наибольшей четкостью обрисовал то, чего боялись
белые поселенцы, генеральный секретарь Конгресса
профсоюзов Восточной Африки Макан Синг в своей статье,
посвященной международному первомайскому празднику и
опубликованной 1 мая 1950 г. Он писал: «Влияние
рабочих и профсоюзов на политику будет неуклонно
возрастать, поскольку стоящие перед ними проблемы невозможно
решить окончательно до тех пор, пока Восточная Африка
не добьется полной свободы и не будет уничтожена
эксплуатация человека человеком» 2.
В день опубликования этой статьи собравшийся в
Найроби представительный форум профсоюзных делегатов
принял первомайское заявление, в котором, в частности,
есть и такие слова: «Мы торжественно обещаем, что
представляемые нами профсоюзы и Конгресс профсоюзов
Восточной Африки сделают все возможное для
удовлетворения требований рабочих и достижения странами
Восточной Африки полной свободы и независимости» 3.
Вскоре же по требованию европейских поселенцев
против профсоюзов были предприняты репрессивные
действия, страну захлестнула волна террора.
) Цит. по: М. S i n g h, op cit, p. 250—251.
2 Цит. по: «Daily Chronicle», May 1, 1950.
3 Цит. по: М. Sing h, op. cit, p. 263.

172
ГЛАВА ВТОРАЯ
Пустив в ход новое антипрофсоюзное законодательство,
правительство запретило собрания, учинило налеты на
помещения профсоюзов и 15 мая 1950 г, арестовало Фреда
Кубаи, президента, и Макана Синга, генерального
секретаря Конгресса профсоюзов Восточной Африки, Ответом
трудящихся на эти шаги стала всеобщая забастовка в
Найроби, которая затем охватила города Накуру, Момбаса,
Кисуму, Какамега, Кисии, Тика, Ньери и другие. Она
явилась крупнейшим выступлением рабочих за всю
историю Кении и, несомненно, оказала огромнейшее влияние
на население страны в целом. В забастовке, длившейся
9 дней в Найроби и 2—3 дня в большинстве других
городов, приняло участие 100 тыс. человек. Для подавления
забастовки власти использовали исключительно большое
число солдат. Правительство применило против рабочих
самолеты, бронемашины, бронетранспортеры и
пуленепробиваемые вездеходы. Сотни людей были арестованы. Могло
далее показаться, что в стране началась освободительная
война. Не стоит особого труда представить себе, сколь
огромное воздействие оказало это выступление рабочих
против колониальных властей на
национально-освободительное движение, в целях борьбы с которым двумя
годами позже правительство ввело чрезвычайное положение.
Макан Синг совершенно правильно охарактеризовал
забастовку как «величайшую антиимпериалистическую акцию».
Даже в период действия чрезвычайного положения,
когда велась широкая вооруженная борьба в сельских
районах, рабочее движение продолжало играть важную роль.
Правительство ни на минуту не прекращало репрессий
против профсоюзов. Было арестовано большое число
профсоюзных деятелей по обвинению в связях с движением
«May-May». В течение всего срока действия в Кении
чрезвычайного положения трудящиеся Найроби и Момбасы
(традиционных оплотов рабочего движения страны)
использовали различные формы борьбы, в том числе и
забастовки. Правительство считало, что рабочие Найроби,
в большинстве своем выходцы из племени кикуйю,
представляют для него опасность и являются союзником сил,
сосредоточенных в лесах. Это видно, в частности, на
примере непрекращающихся попыток властей «очистить»
город. Колониальная администрация постоянно
использовала против рабочих войска. Она провела операцию

ФЛНОИ И КЛАССЫ В АФРИКЕ
173
«Энвил» по проверке «благонадежности» рабочих, в
результате которой несколько тысяч человек попало в
концентрационные лагеря. Эта операция преследовала цель
лишить городских рабочих возможности оказывать
материальную помощь силам, ведущим вооруженную борьбу, и
пополнять их ряды.
В своей очень интересной книге, посвященной периоду
чрезвычайного положения, Дональд Барнетт описывает
связи рабочих с наиболее радикальным крылом
национально-освободительного движения Кении и с «May-May» [,
В ней он дает яркую картину того, как рабочие,
крестьяне, профсоюзные организации и политические течения
включались в движение, в авангарде которого шла и
готовила основы для следующего этапа борьбы запрещенная
Центральная ассоциация кикуйю (ЦАК). Барнетт
описывает их борьбу за повышение заработной платы, за
распределение земель, против расизма, за участие в
деятельности органов власти; показывает, насколько движение
было готово применить в качестве оружия наряду со
всеобщей забастовкой другие формы давления на
колониальные власти, такие, как бойкот и в крайнем случае
вооруженные акции. Позже, во время активных действий «May-
May» одним из значительных событий борьбы городских
рабочих был бойкот автобусов в Найроби в 1954 г. Как
указывает Барнетт, «отходничество, в соответствии с
которым подавляющее большинство городских рабочих
обязано было иметь два места жительства — в городе и в
сельской местности»,— постепенно стало содействовать
увеличению численности ЦАК как в городе, так и в деревне.
Кроме того, автор книги совершенно определенно
заявляет, что руководители национально-освободительного
движения в основном являлись жителями Найроби и что
после их ареста в октябре 1952 г., когда в Кении было
объявлено чрезвычайное положение, «руководство
перешло в руки не связанных в тот момент между собой
районных советов и советов более низкого звена в Найроби
и сельской местности». Однако вскоре «между городскими
группами и группами, создаваемыми в лесных массивах
1 D. L. В а г п е 11 and К. N j а га a. Man Man from Within. Lon-
Ч 1966.

174
ГЛАВА ВТОРАЯ
в горах Кения и Абердэр, начали устанавливаться
контакты».
Нет нужды приписывать рабочему классу Кении
заслуги большие, чем те, которые он имел в борьбе за
национальную независимость. Наш спор с Фаноном сводится
не к различной оценке степени участия рабочего класса
Африки в национально-освободительной борьбе, а к
вопросу, выступал ли вообще рабочий класс на стороне
национальной революции. Пример Кении, так же как и
других стран Восточной Африки, опровергает утверждения
Фанона.
в) Центральная Африка
В странах Центральной Африки недовольство рабочего
класса также являлось фактором формирования
национально-освободительного дгажения. «Индустриализация
труда еще больше усилила то бесправие и
дискриминацию, которым население Ньясаленда и Родезии
подвергалось до второй мировой войны. Чувство недовольства
рабочих в значительной степени усилилось в результате
опыта, приобретенного на рудниках и предприятиях «медного
пояса», причем это недовольство выражалось в конечном
счете в агрессивной форме. Со временем рабочие «медного
пояса» и рудников Южной Родезии и Южно-Африканской
Республики отдали свои силы делу национализма, однако
их протест принимал также и религиозную форму, форму
создания различных обществ или (по существенным
поводам в начальный период борьбы) форму демонстрации
против господства белого человека, сопровождавшейся
насилием» *.
Ряд мощных забастовок рабочих «медного пояса»
Северной Родезии в 1935, 1940, 1952, 1955 и 1956 гг.
способствовал пробуждению националистических настроений
в странах Центральной Африки как до, так и после
создания Федерации Родезии и Ньясаленда. Забастовочная
борьба 1935 и 1940 гг. была жестоко подавлена, против
бастовавших рабочих полиция использовала оружие. Во
время расправ в 1935 г. было убито шесть и ранено два-
1 R. R о t b e r g, The Rise of Nationalism in Central Africa,
Cambridge.. Massachusetts, London, 1966, p. 156.

ФАНОН И КЛАССЫ Б АФРИКЕ
175
дцать два человека, а в 1940 г.—соответственно
семнадцать и шестьдесят девять.
Мощная забастовка 1952 г. стала важным шагом в
установлении связи между действиями шахтеров и
борьбой трудящихся в более широком масштабе. Для того
чтобы голод не заставил рабочих сдаться, а недостаток
продуктов питания не спровоцировал их на налеты на
продовольственные магазины на территории рудников, что
дало бы полиции повод применить против рабочих
огнестрельное оружие, как это случилось в 1935 г.,
руководители профсоюзов обеспечили бесплатную доставку
продовольствия из сельских районов. Вожди племен оказали
забастовщикам помощь, чего не случалось прежде; они
обеспечили доставку мяса, которое высушивалось и солилось
и шло в продовольственный фонд бастующих шахтеров.
Подобная помощь оказалась важным фактором,
обеспечившим стойкость позиций забастовщиков в течение трех
недель, а также получение ими от компаний значительного
повышения зарплаты. В 1955 г., предприняв аналогичные
меры, шахтеры бастовали 58 дней. Волна забастовок
потрясла предприятия «медного пояса» и в 1956 г. За период
с мая по сентябрь этого года состоялось 16 забастовок в
защиту профсоюза, против которого компании и
правительство вели наступление. Будучи неспособным
помешать этим выступлениям рабочих, правительство ввело
чрезвычайное положение. Профсоюзные лидеры были
арестованы и выселены из района «медного пояса».
Судя по жалобам европейских горнодобывающих
компаний, а также по позиции колониальных властей,
горняки-африканцы в ходе этих крупных классовых боев не
ограничивались лишь выдвижением насущных
экономических требований, касающихся непосредственно их самих.
Примечательно, что созданная в 1956 г. для
«расследования беспорядков в добывающей промышленности
Северной Родезии» комиссия Брэнигана обвинила руководителей
профсоюза африканских горняков в том, что их
деятельность основывается не на «желании защищать законные
интересы африканских рабочих и способствовать их
осуществлению, а на стремлении добиться прогресса в
политических и национальных вопросах для африканского
населения всей страны в целом». В отчете приводятся также
жалобы компаний по добыче меди, недовольных тем, что

176
ГЛЛВЛ ВТОРАЯ
многие профсоюзные деятели являются членами
Африканского национального конгресса (АНК) или занимают
в нем какой-либо пост и что деятели профсоюзов и АНК
взаимно произносят «политические речи» на своих
собраниях. (Из АНК образовался Африканский национальный
конгресс Замбия, который в последующем превратился в
Объединенную партию национальной независимости.)
Точно так же важным моментом в создании
кризисного положения в Цеитральноафриканской федерации в ее
последние дни стала забастовка рабочих чайных плантаций
Ньясаленда (ныне Малави). Большое значение в
политической борьбе против создания Федерации, господства
белых, за национальную независимость и установление вла-
стрт большинства имел ряд забастовок в Южной Родезии
(Зимбабве). Здесь можно упомянуть забастовки горняков
Ванкие в 1954 г. и строителей гидростанции в Карибе в
1959 г., которые привели к введению в стране
чрезвычайного положения. Выступления рабочих имели место также
в Булавайо, Хараре и Кве-Кве, центре сталелитейной
промышленности.
Об отношении рабочих к борьбе против правления
белых писал Франклин. Говоря о забастовке горняков
Ванкие, он отмечает, что «она в некоторой степени вызвана
«болезнью», порожденной созданием Федерации, хотя и
не связана непосредственно с самим ее образованием,
преследующим цель сохранить превосходство белого человека
с помощью непрочной системы партнерства» 1. Ссылаясь
далее на забастовочную борьбу в последующие годы, в том
числе на забастовку железнодорожников 1956 г.,
Франклин пишет: «Ухудшение отношений между расовыми
группами населения и быстрый рост африканского
национализма во время этих выступлений рабочих совершенно
очевидно объяснялись навязыванием создания Федерации».
Когда в июле 1960 г. правительство Южной Родезии
арестовало лидеров Национально-демократической партии
(предшественницы Союза африканского народа
Зимбабве— ЗАПУ), ответом рабочих была мощная 100-тысячная
забастовка, охватившая 8 городов в районе Булавайо и
приблизительно столько же в районе Солсбери. Во время
этой недельной забастовки, сопровождавшейся демонстра-
1 Н. F г а 11 к 1 i n, Unholy Wedlock, London, 19G3.

ФЛПОТТ И КЛАССЫ В АФРИКЕ
177
циями трудящихся, сотни людей были арестованы и по
крайней мере девять убито, когда полиция и войска
открыли по рабочим огонь. В июле следующего года в знак
протеста против намерения правительства провести
референдум о новой конституции, увековечивающей господство
белого меньшинства, рабочие вновь объявили забастовку,
Следует также отметить выступление безработных
шахтеров-африканцев Бельгийского Конго, организовавших на
улицах Леопольдвиля марш протеста против лишений, на
которые они обречены. Именно этот шаг шахтеров,
поддержанный десятками тысяч докеров, железнодорожников
и фабрично-заводских рабочих, помог зажечь в начале
1959 г. искру национально-освободительной борьбы,
которая через год привела страну к завоеванию независимости.
г) Северная Африка
Борьба рабочего класса являлась основной составной
частью национально-освободительного движения также и
в странах Северной Африки. Например, рабочие и
Федерация рабочих профсоюзов Судана с самых первых своих
выступлений поняли необходимость сочетания экономической
борьбы с политической, а также участия в движении за
национальную независимость. В заявлении, опубликованном
Исполкомом Федерации рабочих профсоюзов Судана в
1951 г., говорилось: «Мы выступаем против
сотрудничества с империализмом в любой форме. Мы рассматриваем
его как своего врага и посему не пойдем ни на сделки, ни
на сотрудничество с империализмом... Федерация, которая
направляет каждодневную борьбу рабочих за
удовлетворение их требований, указывает теперь путь, пойдя по
которому, рабочие вместе с другими слоями населения страны
сбросят империалистический гнет со своих плеч...»
Претворяя эти цели в жизнь, Федерация поддержала в начале
1951 г. забастовку студентов, в мае того же года
—забастовку работников полиции Судана, выдвинувших
требование признать их профсоюз, оказывала помощь
выступлениям крестьянства, а также арендаторам Джезиры в деле
создания своей организации. Федерация с должной
ответственностью отнеслась к своей политической деятельности
и создала систему вечерних политических курсов для
рабочих.

178
ГЛАВА ВТОРАЯ
В декабре 1951 г. съезд Федерации рабочих профсоюзов
открыто заявил о своих политических целях. Он
высказался за полную поддержку объединенного фронта всех
антиимпериалистических организаций и призвал рабочих отдать
все свои силы борьбе за самоопределение Судана. Вне
всякого сомнения, что не только энергичной деятельностью
Федерации за удовлетворение своих экономических требований,
но и прежде всего ее решимостью сыграть важную роль в
широкой борьбе за национальную независимость
объясняются постоянные нападки на руководителей Федерации и
преследование их со стороны британских властей. Не раз
подвергался тюремному заключению генеральный
секретарь Федерации, а английский советник по делам
профсоюзов неоднократно предпринимал попытки сковать силы
профсоюзов, ограничить их политическую деятельность.
Выдающуюся роль в национально-освободительной
борьбе в Тунисе сыграли рабочие и профсоюзные
организации этой страны. В марте 1951 г. и в ноябре 1952 г. во
время двух крупных выступлений (забастовок и уличных
демонстраций) рабочие выразили свою поддержку народу
Марокко и Египта. В знак протеста против французского
колониального правления в стране с 21 по 23 декабря
1951 г. в Тунисе была проведена всеобщая забастовка.
Особо выдающееся значение имела всеобщая забастовка
18—20 ноября 1952 г., проведенная после запрета
генеральным резидентом съезда партии Новый Дустур, а
также ареста и депортации руководителей этой и
коммунистической партии и двух профсоюзных центров —
Всеобщего объединения тунисских трудящихся (ВОТТ) и
Объединения профсоюзов трудящихся Туниса (ОПТТ).
Забастовка охватила всю страну, прекратили работу
промышленные предприятия, закрылись магазины, опустели
рынки. На призыв политических лидеров Туниса
ознаменовать 1 февраля 1952 г. крупными выступлениями
рабочие и их профсоюзы ответили единодушно, причем не
только забастовочной борьбой, но также и участием в
массовых демонстрациях в крупнейших городах страны. 6
декабря 1952 г. по всему Тунису прошли массовые
забастовки и демонстрации в знак протеста против убийства
французскими террористами профсоюзного руководителя
Фархата Хашеда. Значимость участия рабочего класса и
профсоюзов в национально-освободительной борьбе был#

ФЛ1Т0П И КЛАССЫ В АФРИКЕ
179
также подчеркнута, когда Тунис в 1956 г, завоевал
независимость: не менее 5 человек сформированного в марте
1956 г. правительства были членами единого Всеобщего
объединения тунисских трудящихся 1.
Все выступления трудящихся Марокко, которые
охватили страну в 1950 г., особенно города Касабланку и
Рабат, все крупнейшие демонстрации, марши, движения
протеста и другие формы борьбы против иностранного
господства возглавляли большой по численности и хорошо
организованный рабочий класс и профсоюзное движение
страны. Описывая роль рабочих, доктор Эшфорд писал о
периоде 1952 г., что «предотвратить народные
демонстрации становилось все труднее, особенно в Касабланке, где
марокканцы активно вступили в профсоюзы и где жажда
независимости усиливалась узами солидарности между
рабочими» 2.
Символичной для этого периода явилась всеобщая
забастовка 8 декабря 1952 г., объявленная в знак протеста
против убийства профсоюзного лидера Туниса Фархата
Хашеда и в поддержку требований предоставить
независимость Марокко. Французские власти ответили на
забастовку террором. Как сообщалось, сотни человек были убиты
во время событий 7—9 декабря. Эти жертвы, принесенные
рабочими Марокко, так же как и рабочими других стран
Африки, о которых речь шла выше, опровергают
утверждения Фанона о том, что для африканских рабочих
характерен абсолютный эгоизм и заинтересованность в
улучшении лишь своего собственного экономического положения.
Как видно из подробного описания доктора Эшфорда,
борьба рабочих Марокко превратила их в основную силу
национально-освободительного движения. Он писал, что
жертвы, которые профсоюзное движение понесло во
время выступлений 1952 г., способствовали значительному
росту его авторитета и еще до 1955 г., когда в страну
возвратился бывший в изгнании король, профсоюзам
«удалось взять на себя руководство борьбой за независи-
1 ОПТТ слилась с ВОТТ еще до завоевания Тунисом
независимости.
,ап 2 ^ Е. Ashford. Political Change in Morocco, Princeton,
1961, p. 72.

180
ГЛАВА ВТОРАЯ
мость» !. Характеризуя роль политической партии Истяк-
ляль, партий, входивших в движение Сопротивления, а
также профсоюзов, доктор Эшфорд указывал, что «и
движение Сопротивления, и профсоюзы могли с полным
основанием утверждать, что за прошедшие три года (1954—
1956 гг.— Дж. У.) они понесли такие же, если не большие,
жертвы, чем Истикляль» 2.
О роли профсоюзов в Марокко доктор Эшфорд пишет:
«Хотя численность Марокканской федерации труда в три
раза меньше численности Истикляль, в политической
деятельности она добилась определенно большего. Например,
большинство членов Федерации было сконцентрировано
в городах, что облегчало решение вопросов связи и
контроля. Работа большинства членов Федерации в сфере
промышленности и торговли приучила их к коллективизму и
обогатила опытом, которого никогда не было у многих из
тех, кто принадлежал к партии Истикляль. Благодаря
своему пролетарскому составу МСТ3 сохранил свое
положение и влияние и в период после достижения Марокко
независимости. Чрезвычайно тяжелое экономическое
положение марокканских рабочих за 30 лет,
предшествовавших независимости, находилось в центре внимания МСТ...
Поэтому МСТ выражал как интересы рабочего класса, так
и интересы общенациональные. Если затрагивались
специфические интересы рабочих, МСТ мог остановить всю
экономическую жизнь страны, если же на повестке дня
стояли общенациональные проблемы, МСТ имел даже
больше оснований говорить от имени народа, чем сама
Истикляль» 4.
Фанон утверждает, что рабочие в Африке
«избалованы» и «занимают привилегированное положение».
Наоборот, говорит доктор Эшфорд, положение рабочих
колониального Марокко было «более ненадежно», чем положение
политических руководителей, и они, кроме того, «в
значительной степени подвергались полицейскому контролю и
жестокому угнетению» 5. Однако, какой бы ни была оценка
1 D. E. A s h f о г d, Political Change in Morocco, Princeton, 1961,
p. 75.
2 D. E. A s h f о г d, op. cit., p. 223.
3 Марокканский союз труда.
4 D. E. A s h f о г d, op. cit., p. 270.
5 D. E. A s h f о r d, op. cit, p. 272.

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
181
фаионом роли рабочих, французская администрация, как
пишет доктор Эшфорд, не строила абсолютно никаких
иллюзий относительно деятельности марокканских рабочих.
Массовая демонстрация рабочих в Касабланке 1 мая 1951 г.
«показала их растущую силу и, возможно, даже вынудила
французские власти предпринять меры для подавления
л тобой деятельности националистических сил».
Даже в Алжире, второй родине Фанона, роль рабочего
класса была явно противоположна оценке, данной ей Фа-
нояом. Начало вооруженных выступлений в 1954 г.,
безусловно, было поворотным моментом в борьбе Алжира за
национальную независимость. Но как до 1954 г., так и
в ходе семилетней освободительной войны рабочие и
профсоюзы Алжира активно выступали против колониальных
властей и понесли в борьбе за независимость
значительные жертвы. Здесь можно упомянуть забастовку 100 тыс.
рабочих в 1947 г., когда на улицах городов велась
вооруженная борьба и рабочие захватили промышленные
предприятия; забастовку шахтеров 1948 г., которая на
некоторых шахтах продолжалась 4 месяца; забастовку десятка
тысяч сельскохозяйственных рабочих в 1948 г. в
провинциях Оран и Алжир; многочисленные выступления
докеров; победу трудящихся в результате последовательной
борьбы за принятие системы социального обеспечения в
стране, на что колониальные власти вынуждены были
пойти в 1949 г.; шестидневную забастовку рабочих
табачной промышленности в 1950 г.; забастовку рабочих
газовой и электрической промышленности в марте — апреле
1951 г.; 60-дневную забастовку шахтеров в сенятбре—
ноябре 1951 г.; забастовки 1951 г. трамвайщиков, докеров,
медицинского персонала больниц, сельскохозяйственных
рабочих. Таковы некоторые из крупных выступлений
рабочего класса до 1954 г., которые способствовали
принятию алжирским народом решения стать на путь борьбы за
национальное освобождение.
Факты, свидетельствующие об ответственности
рабочих Алжира за интересы других слоев общества, особенно
крестьян и других представителей сельского населения,
полностью разрушают миф Фанона о «бескорыстном»
крестьянине и «корыстолюбивом рабочем». IV конференция
профсоюзов Алжира, состоявшаяся в январе 1950 г. в г,
Алжире и имевшая важное значение, поставила вопрос о

182
ГЛАВЛ ВТОРАЯ
проведении аграрной реформы с передачей земли тем, кто
ее обрабатывает. Когда же в ноябре 1951 г. состоялась
конференция сельскохозяйственных рабочих Алжира,
требование предоставить землю трудящимся стало призывом
к объединению.
Брахам Мусса, в то время секретарь
координационного комитета алжирских профсоюзов, так писал о
поддержке рабочими сельского населения страны: «Весьма важно
отметить, что трудящиеся города все яснее сознают
необходимость оказания помощи своим братьям — труженикам
деревни. Так, например, проведение конференции
сельскохозяйственных рабочих Алжира в значительной мере
финансировалось профсоюзами трудящихся
промышленности, торговых предприятий и учреждений. Каждый из
этих профсоюзов взял шефство над одним или
несколькими делегатами и обязался помогать им в организации
профсоюзной работы и в борьбе за их требования.
Солидарность проявляется также в оказании помощи
сельскохозяйственным рабочим, томящимся в тюрьмах. Это
выражается не только в сборе денежных средств, но и в
организации мощного забастовочного движения» К
Алжирские рабочие на IV конференции профсоюзов
Алжира также выступили против колониализма и
призвали все профсоюзы страны принять участие в борьбе за
национальную независимость. Они не ограничились лишь
общими декларациями и призывами к совместным
действиям, а практически доказали свою преданность делу
национальной независимости. Так, например, они приняли
участие в совместном проведении алжирскими
профсоюзами и Алжирским фронтом 27 апреля 1957 г. Дня
солидарности с народами Туниса и Марокко, которые в то время
вели борьбу против колониального ига. Можно также
упомянуть массовую первомайскую демонстрацию 1952 г.,
в колоннах которой шло 100 тыс. рабочих и которая
стала пробой сил рабочих и колониальных властей;
забастовку 7 мая с требованием освободить тех, кто подвергся
аресту во время первомайской демонстрации; массовое
участие рабочих и в проведении Дня национальной борьбы
против колониализма 23 мая 1952 г.
1 Б. Мусса, Рост профсоюзного движения в Алжире.-—
«Всемирное профсоюзное движение», 1952, июль, № 13, стр. 10.

ФАЫОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
183
Еще одним показателем зрелости алжирских рабочих
и их беззаветной преданности антиколониальной борьбе
явились выступления алжирских докеров. Несмотря на
трудности и лишения, они в течение многих месяцев от-
назывались грузить на суда военные материалы,
предназначенные для грязной войны, которую французские
империалисты в то время вели во Вьетнаме, На какие
жертвы пошли алжирские докеры, говорится в отрывке из
сообщения за 1957 г.: «С самого начала этой войны во
Вьетнаме алжирские докеры отказались грузить
направляемое туда военное снаряжение. Больше того, в 1949 г.
опи приняли решение отказаться от погрузки и разгрузки
любых товаров: будь то ружья или спички, вино или
пробка, отправляемые во Вьетнам или поступающие оттуда.
До тех пор пока Женевские соглашения не положили
конец войне, ничто не могло заставить докеров нарушить
принятое решение: ни полицейские угрозы, ни лишение
их профсоюзных прав, ни голод. Они потеряли 4,6 млрд.
франков заработной платы, но не отступили. С такой же
стойкостью шли на жертвы жены и семьи докеров.
Трудящиеся других профессий, а также мелкие торговцы делали
все возможное, чтобы помочь докерам и поддержать таким
образом борьбу вьетнамского народа. Так продолжалось
5 лет» *.
9 мая 1953 г. в знак протеста против попыток
администрации подтасовать результаты местных выборов в
Оране докеры и строительные рабочие организовали,
несмотря на репрессии полиции, массовые демонстрации
перед избирательными участками. Массовые демонстрации
продолжались в течение всего дня, и в них приняло
участие 270 тыс. рабочих.
Когда в 1954 г. началась вооруженная борьба,
французским властям не потребовалось много времени для того,
чтобы решиться нанести удар по рабочим и их
организациям. В 1956 г. был запрещен Всеобщий союз алжирских
трудящихся (BGAT). Но еще до этого, вслед за
объявлением 4 апреля 1955 г, чрезвычайного положения,
последовали повальные аресты и заключение в концентрацией-
1 Приложение к журналу «Всемирное профсоюзное
ние», 1957? № 7, стр. 8.

184
ГЛАВА ВТОРАЯ
ные лагеря профсоюзных лидеров и активистов. Многие
из них были убиты, в том числе Ладжаби Мохаммед Та-
хар, секретарь профсоюза работников больниц города
Константины, Будур Али (профсоюз железнодорожников
Алжира), Бузур (профсоюз муниципальных работников) и
делегаты шахтеров из Сиди-Мааруф.
Несмотря на жестокие репрессии, аресты и пытки,
несмотря на то что тысячи рабочих были брошены в
тюрьмы, рабочий класс Алжира^ продолжал вносить свой вклад
в национально-освободительную борьбу. Рабочие горячо
откликнулись на решение Фронта национального
освобождения (ФНО) провести по всей стране неделю
забастовочной борьбы в начале 1957 г., когда на Генеральной
Ассамблее Организации Объединенных Наций предстояло
обсуждение алжирского вопроса.
«28 января, в день, когда рабочие прекратили работу,
вся страна представляла собой необычное зрелище, хотя
власти не упустили ни одной возможности, чтобы
помешать этому выступлению трудящихся. Администрация
предприняла чрезвычайные меры, такие, как внезапные
налеты и обыски, насильственная вербовка рабочих в
армию, патрулирование рабочих районов городов с
вертолетов... Несмотря на это, в ночь с 28 на 29 января
забастовали алжирские связисты. Утром не открыли свои лавки
торговцы и ремесленники. Забастовка, в которую
включились рабочие всех отраслей промышленности и
государственные служащие, стала всеобщей... Жизнь в городах
замерла, они выглядели вымершими. Особенно это было
заметно в рабочих районах, где обычно жизнь бьет ключом.
Как и было намечено, забастовка длилась неделю...
Несмотря на угрозу увольнения, почти полугодового
тюремного заключения и огромного штрафа, государственные
служащие бросили работу, pi власти могли заставлять их
исполнять свои обязанности, только насильственно
доставляя на место службы. Никогда ранее забастовка в Алжире
не была столь успешной» 1.
Участие алжирских рабочих в борьбе против
французского империализма вызвало злобу и репрессии со стороны
1 El Djezairi, Whole World Demands a Peaceful Solution
to the Algerian Problem.— «World Trade Union Movement», April,
1957.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
185
властен. Всемирная федерация профсоюзов 29 января
1956 г. направила Международной организации труда
протест, в котором обращалось внимание на жестокие условия
содержания профсоюзных деятелей в концентрационных
лагерях Джорф, Беронайя, Эфлу, Гуэльт-эс-Стэль, Лоди,
Босу, Эйн-Сэфра. В протесте также приводился
«неполный список интернированных членов профсоюзов», а
также фамилии ответственных профсоюзных деятелей,
отстраненных от работы, В результате мер, осуществленных
властями, отмечалось в протесте, секретариаты, бюро и
исполнительные комитеты недосчитывались всех или
некоторой части своих членов, причем это касалось
выборных органов не только общенационального масштаба, но
и профсоюзных советов городов: Алжир, Оран,
Константина, Бонэ, Сидибель-Абес, Блида, Филиппвиль, Джидь-
елла, Буги, Гуэльма, Южный Охрам, Тимсон и Орлеан-
свиль. В том же 1956 г. подвергли пыткам и убили Эйсата
Идира, генерального секретаря Всеобщего союза
алжирских трудящихся. В призыве ВСАТ 1958 г. говорилось,
что 76 тыс. руководителей и членов профсоюзных
организаций находятся в тюрьмах и концентрационных
лагерях.
Существует мнение, что основу Армии национального
освобождения составляли жители сельских районов.
Однако вышеизложенные факты достаточно ярко говорят о том,
что рабочие никогда пассивно не соглашались с
колониальной системой, никогда не принимали ее. Они вели
против нее борьбу в городах, на фабриках и в
учреждениях, в концентрационных лагерях и тюрьмах. Ради дела
национального освобождения они переносили
экономические трудности, преследования и пытки. Таким образом,
факты еще раз свидетельствуют против той
характеристики, которую Фанон дал роли рабочего класса в
антиколониальном движении на Африканском континенте.
д) Южная Африка
1963 год ознаменовался подъемом
национально-освободительного движения в Свазиленде. В этом году
забастовали рабочие асбестовых рудников и сахарных плантаций,
требовавшие повышения оплаты труда и протестующие
против конституции, навязанной стране консервативным

186
ГЛАВА ВТОРАЯ
правительством Великобритании в мае 1963 г. Около 4 тыс.
рабочих приняли участие в забастовке в районе Биг-Бенда,
3400 — на рудниках Хэвлок и более 3 тыс.— в Мбабане.
Когда же в июле 1963 г. забастовали рабочие других
отраслей промышленности и забастовка приняла всеобщий
характер, английское правительство перебросило из
Кении 700 английских солдат и объявило о введении в
стране чрезвычайного положения. Забастовки подавлялись
с неимоверной жестокостью. Сотни рабочих были
арестованы, ряд руководителей забастовок, которые были
одновременно также — и на это следует обратить внимание —
членами Конгресса национального освобождения Нгване
и членами Конгресса профсоюзов Свазиленда, после
нескольких месяцев содержания в тюрьме были преданы
суду, и некоторым из них вынесли приговоры о
тюремном заключении. На этом примере еще раз можно
убедиться, насколько тесно борьба рабочих была
связана с широкой борьбой масс за национальную
независимость !.
Если рассматривать положение в тех странах Африки,
где продолжается борьба против колониализма и
господства белого меньшинства, то можно увидеть, что и здесь
тезис Фанона не подтверждается фактами. Например,
борьба рабочих-африканцев Южно-Африканского Союза
(ЮАС) тесно переплеталась с
национально-освободительным движением этой страны в течение нескольких
десятилетий, что чрезвычайно подробно описано X. и Р. Си-
монсами2.
Особенно явственным это стало в послевоенный период,
когда борьба за независимость во всех странах Африки
приобрела необычайный размах. Забастовка
золотодобытчиков ЮАС 1946 г., несомненно, ознаменовала собой
новый этап борьбы. Хотя эта забастовка и была жестоко
подавлена полицией (сообщалось, что девять африканцев
1 Это нашло выражение в лозунге, который принял (см.
G. E. Lynd, The Politics of African Trade Unionism, New York —
London, 1968, p. 927) во время забастовки Конгресс национального
освобождения Нгване: «Требуем фунта в день и Amandla Awelhu
(демократической конституции)».
2 Н. J. and R. Е. S i m о n s, Glass and Colour in South Africa
1850-1950, London,, 1969.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
187
6WJJO убито и 1248 ранено), однако она еще больше
открыла глаза африканскому населению страны на подлинные
причины его угнетения и на необходимость борьбы за
освобождение. В результате этой забастовки, отмечали
X. и Р. Симонсы, был создан «союз между коммунистами и
африканскими националистами» и на свет появился
Народный конгресс Южной Африки: союз между Африканским
национальным конгрессом, Конгрессом цветного
населения, Южноафриканским индийским конгрессом,
Южноафриканским конгрессом профсоюзов и Конгрессом
демократов. Внутри этого Союза и каждой организации, в него
входящей, важную роль играли южноафриканские
коммунисты, которые в течение многих лет прилагали огромные
усилия для достижения такого действенного союза всех
сил, выступающих против сегрегации, дискриминации и
угнетения. И прежде всего именно коммунисты в течение
длительного времени целенаправленно работали над
объединением сил рабочего класса и африканского
освободительного движения, именно коммунисты яснее
других сознавали, что без сильного и обладающего
потенциально еще большей силой африканского рабочего
класса национально-освободительная борьба в ЮАС никогда
не сможет увенчаться победой над апартеидом и
тиранией.
Рабочие активно откликнулись на призыв провести
26 июня всеобщую забастовку в рамках кампании
«неповиновения», начатой в 1952 г. В марте 1960 г. в ответ на
расстрелы в Шарпевиле тысячи рабочих не вышли на
работу, приняли участие в демонстрациях и в течение
нескольких дней бастовали, несмотря на то что
правительство впервые в таком огромном масштабе прибегло к
использованию силы и, в частности, направило солдат и
бронетранспортеры в поселения для африканцев с целью
силой заставить рабочих выйти на работу. Когда
правительство Фервурда в 1961 г. провозгласило республику,
основанную на апартеиде, рабочие провели героическую
трехдневную забастовку протеста. На призыв Совета
национального действия ЮАС, руководимого Нельсоном Манде-
лой, тысячи трудящихся не вышли на работу 29—31 мая
1961 г. О забастовке было объявлено задолго до ее
начала — это было необходимо, и поэтому правительство имело
возможность принять меры для ее предотвращения. В но-

188
ГЛАВА ВТОРАЯ
селениях для африканцев pi других районах были
сконцентрированы войска, полиция и вооруженные отряды
гражданских лиц европейского происхождения. Правительство
предприняло отчаянную попытку запугать рабочих и еще
до начала забастовки арестовало 10 тыс. африканцев.
Однако, несмотря на такие методы противодействия со
стороны властей, рабочим удалось провести всеобщую
забастовку, по своим масштабам небывалую в ЮАС забастовку
чисто политического характера в знак протеста против
новой конституции страны. Как писала газета «Стар», в
Иоганнесбурге на работу не вышло 40—75% трудящихся.
В Порт-Элизабете в забастовке 30 мая участвовало 75%
небелых рабочих. Забастовка парализовала Дурбан,
Кейптаун и другие города. Таким образом, несмотря на
усиленную концентрацию вооруженных сил, аресты и
запугивания, африканскому рабочему классу и его
союзникам удалось в День республики с помощью
забастовки переключить внимание общественности страны с
провозглашения Южно-Африканского Союза
республикой на общенародный протест против этого акта
правительства.
В португальских колониях —- Анголе, Мозамбике,
Гвинее и островах Зеленого Мыса — рабочие составляли
неотъемлемую часть движения за независимость и в
определенном смысле являлись застрельщиками национально-
освободительной борьбы. Выступления рабочих,
начавшиеся в конце 40-х годов, способствовали росту боевого
народного духа, который затем перерос в активные военные
действия, охватившие все португальские колонии в
Африке. Особое значение имели забастовки докеров в Лоу-
ренсу-Маркише (Мозамбик), рабочих сахарных плантаций
островов Зеленого Мыса, железнодорожных строительных
рабочих в городе Тэте (Мозамбик), некарей Луанды
(Ангола), моряков рыболовного флота Португальской Гвинеи.
Определенную роль в подготовке широкого
антиколониального восстания 1961 г. сыграли забастовки рабочих
плантаций Северной Анголы в том же году.
Покойный доктор Мондлане указывал, что борьба
рабочих Мозамбика не только предшествовала широкой
национально-освободительной борьбе, но также стала и
источником вдохновения для многих представителей
интеллигенции. «Страдания рабочих и шахтеров вдохновили на

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
189
создание поэм» К Здесь следует отметить и горячий
призыв к восстанию Ноэмиа де Соуза, с которым он обратился
в своем произведении, написанном после забастовки 1947 г.
Более того, писал Мондлане, «первые попытки
активного организованного сопротивления предпринял городской
пролетариат. Концентрация рабочих в городах и около
них, а также ужасные условия труда и нищета послужили
толчком к восстанию» 2. Вполне очевидно, что бедные и
угнетенные рабочие Мозамбика совсем не походили на
«избалованных и привилегированных рабочих», которых
изобразил Фанон. «Сильное недовольство рабочих», а
также политическая агитация, писал Мондлане, вызвали ряд
забастовок докеров и рабочих плантаций в конце 40-х
годов, которые закончились «неудавшимся восстанием в
Лоуренсу-Маркише в 1948 г.».
В 1956 г. докеры Лоуренсу-Маркиша вновь
забастовали, и это стоило жизни 49 человекам. Несмотря на столь
тяжелую потерю, героические докеры Лоуренсу-Маркиша
провели в 1963 г. новую серию забастовок, теперь более
тесно сотрудничая с освободительной подпольной
организацией ФРЕЛИМО. И на этот раз были произведены
массовые аресты, несколько докеров было убито. Эти
выступления убедили руководителей ФРЕЛИМО в
необходимости изменить тактику, перейти к вооруженной борьбе и
создать опорную базу в сельских районах страны. Однако
столь оправданное изменение тактики ни в коей мере не
дает Фанону оснований для пренебрежительного
отношения к усилиям, мужеству и жертвам рабочих Мозамбика,
которые внесли важный вклад в
национально-освободительную борьбу. Упоминание Мондлане о массовых
арестах в Мозамбике после начала вооруженной борьбы «лиц,
которые симпатизируют национально-освободительному
Движению», подчеркивает то, что рабочие этой страны
продолжают вносить вклад в борьбу и подвергаются
репрессиям со стороны правительства. «Большинство из них
крестьяне и работники физического труда»,— писал
Мондлане (курсив мой.— Дж У,).
Говоря о Гвинее (Бисау), Амилкар Кабрал указывал,
1 Е М о n d 1 a n e, The Struggle for Mozambique, London, 1969,
2 Ibid., p. 115.

190
ГЛАВА ВТОРАЯ
что, несмотря на трудности в деле мобилизации на борьбу
некоторых слоев рабочих, «большая их часть участвует в
национально-освободительном движении» \ Кабрал писал,
что рабочим легче, чем крестьянству, понять природу
эксплуатации и поэтому они включились в борьбу с самого
ее зарождения.
В этот период среди рабочих начала действовать и
«добилась некоторого успеха» группа представителей
«мелкой буржуазии, которые понимали причины тяжелого
положения и страданий народа Гвинеи и в
определенной степени находились под влиянием событий,
развертывавшихся в Африке и других районах мира». Эта
группа впоследствии стала ядром Африканской партии
независимости Гвинеи и островов Зеленого Мыса (ПАИГК).
«Мы сосредоточили усилия,— писал Кабрал,— на работе
среди группы рабочих, которые доказали правильное
понимание своей роли и долга — докеров и моряков речных
торговых судов, которые жили в самом Бисау... Наш труд
принес превосходные плоды, и вскоре эта группа рабочих
стала чем-то вроде ядра, который оказывал влияние на
позицию городских трудящихся других профессий —
промышленных рабочих и шоферов. Более того, если ^ можно
так выразиться, мы создали нашу небольшую по
численности пролетарскую базу» 2.
Вслед за этими первыми организационными
мероприятиями Кабрал и его соратники перешли ко второму этапу
в своей деятельности — подготовке кадров, которые могли
бы работать в сельской местности и готовить крестьян к
вооруженной борьбе. В эту группу вошли прошедшие курс
обучения в школе ПАИГК в Конакри рабочие, крестьяне,
молодежь из деревень, пришедшая в город в поисках
работы.
Эти люди получили, «если можно так сказать,
пролетарское мышление», они «прививали определенный
образ мышления крестьянам» и «теперь руководят борьбой».
Объясняя, что ПАИГК не является коммунистической или
марксистско-ленинской партией, Кабрал заявлял, что
«люди, ведущие за собой крестьянство в борьбе за незави-
1 А. С a b г а 1, Revolution in Guinea, London, 1969, p, 51,
2 ibid., p. 54,

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
191
симость Гвинеи, в основном городского происхождения,
они имеют связи с наемными рабочими» 1.
Таким образом, если рассмотреть подлинный ход
развития национально-освободительной борьбы в конкретных
странах, если взвесить все факты и изучить мнения
руководителей национально-освободительных движений, то
сразу же станет ясно, что оценка Фаноном роли рабочего
класса несостоятельна и абсолютно не соответствует
действительности.
РОЛЬ РАБОЧИХ В ПЕРИОД
ПОСЛЕ ДОСТИЖЕНИЯ СТРАНАМИ АФРИКИ
НЕЗАВИСИМОСТИ
Нисколько не оправдан фактами также и тот резко
критический тон Фанона, когда он пишет о роли рабочего
класса в период после завоевания странами Африки
независимости. Ни в одной африканской стране после того, как
она добилась независимости, не произошло революции по
сценарию, написанному Фаноном: вооруженное восстание
против колониалистского марионеточного правительства
начинается в сельских районах и имеет в своей основе
вооруженную борьбу крестьян, которую поддерживает
городской люмпен-пролетариат, а рабочие в лучшем случае
остаются пассивными наблюдателями или даже находятся
«но другую сторону баррикад».
Однако это не единственная ошибка Фанона. Главное,
что характерно для африканских стран после завоевания
ими независимости (за последнее десятилетие) и что
крайне важно для нашего понимания настоящего и
будущего этого континента,— это развертывание в этих
странах классовой борьбы. По Фанону, африканский рабочий
класс данного периода является продажным и
избалованным союзником национальной буржуазии или в лучшем
случае ее экономическим союзником. Фанон не понимает,
нто борьба между рабочими и капиталистами ведется не
только за распределение национального богатства в
интересах того или иного класса, но во все большей степени по
вопросам политическим. По какому пути пойдет Африка —
Капиталистическому или социалистическому? Невозможно
1 Ibid., p. 55.

192
ГЛАВА ВТОРАЯ
закрывать глаза на то, что африканский рабочий класс,
несмотря на все его нынешние слабости, призван помочь
пародам своих стран сделать выбор и претворить его в жизнь.
Кроме того, абсолютно не помогает понять Фанона
путаная система изложения материала и его стиль. Он
перескакивает с одного на другое во времени и пространстве.
Подчас невозможно понять, говорит ли он о борьбе
против прошлого колониального ига или о событиях после
завоевания страной независимости. Часто также трудно
следить за ходом мыслей Фанона и понять форму, в
которую они облечены. Например, колониальное
правительство вдруг непонятно почему становится правительством
национальной буржуазии, а далее речь опять идет об
антиколониальной освободительной войне.
Даже если сделать скидку на такие неясности, то все
равно приходишь к убеждению, что теория Фанона о
развитии стран Африки после достижения ими независимости
не менее ошибочна, чем его оценка того, как эта
независимость была завоевана. Следует, однако, сказать, что Фа-
нон правильно подметил некоторые тенденции.
Безусловно, что большинство массовых партий после завоевания
африканскими странами независимости стали фактически^
безжизненными, их руководители переключились на
государственную и другую непартийную деятельность, сами
партии, их первичные организации стали распадаться, а
политическое образование трудящихся часто подменялось
культом личности лидера партии. Но в противоположность
мнению Фанона в некоторых странах предпринимались
попытки направить развитие в иное русло, так, например,
в Танзании, Замбии, Конго (Браззавиль), Гвинее, а также
в Гане до военного переворота. Правда, эти попытки были
слабы и непоследовательны, но они все же имели место, и
именно из этого, учитывая все сопутствующие сложности,
следует исходить.
Фанон был совершенно прав, когда указывал на ту
роль, которую, вероятно, будет играть армия, а также
когда предсказывал реакционные военные перевороты,
ставшие столь тревожной чертой для Африки 60—70-х годов.
Однако в своем анализе Фанон полностью обходит
стороной объяснение абсолютно иных и более сложных по своим
причинам и последствиям переворотов в Египте (1952 г.)
и Судане (1969 и 1971 гг.).

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
193
Как мы уже видели, до завоевания странами Африки
независимости борьба рабочего класса этого континента за
повышение оплаты труда, лучшую жизнь, против расизма
и угнетения являлась составной частью общего
антиимпериалистического движения. Рабочий класс выступал как
против крупных иностранных монополий, так и против
империализма в целом. Африканская буржуазия была, в
общем, довольно слаба, она не стояла у власти, но в
определенной степени некоторые ее слои участвовали в
национально-освободительной борьбе.
С завоеванием независимости, то есть решением
первой, политической части вопроса о подлинной
национальной независимости, класс африканских капиталистов
начал набирать силу. Используя политическую власть,
национальной буржуазии удалось укрепить свое
экономическое положение и поставить под контроль определенную
часть национальной экономики. Для того чтобы
продолжать обогащаться и эксплуатировать трудящихся,
которым они обязаны своим благополучием,
капиталистические классы Африки считают необходимым ограничить
права рабочих и их возможности бороться против
угнетения. В некоторых государствах Африки правительства,
пришедшие на смену колониальным властям,
сформированы прогрессивными слоями мелкой буржуазии. В таких
случаях существует основа для создания союза рабочих с
правительственными кругами, союза, направленного на
ослабление экономического контроля над страной со
стороны иностранных монополий, на создание
возможности для всестороннего развития экономики и
достижения экономической независимости. Такой прогрессивный
союз должен базироваться на широкой поддержке части
населения, составляющей большинство, то есть
крестьянства.
Однако новые руководители большинства независимых
африканских государств стремятся лишь к сотрудничеству
с империалистическими кругами и используют свое
положение в государстве скорее для личного обогащения и для
обогащения своего класса, чем для развития национальной
экономики и улучшения жизни трудящихся. В этих
случаях правительства занимают открыто антирабочую
позицию и часто наносят рабочему классу и профсоюзам
жестокие удары.
Уоддис

194
ГЛАВА ВТОРАЯ
Такое положение ха]эактерно, например, для Нигера,
Верхней Вольты, Берега Слоновой Кости, Конго
(Браззавиль) и Сенегала периода 1959—1960 гг. Правительства
этих стран проводили аресты, массовые увольнения,
высылали из страны руководителей профсоюзов, запрещали
профсоюзные организации, прибегали к другим формам
репрессий, В некоторых случаях, как, например, во время
забастовки в знак протеста против высылки из Верхней
Вольты Йао Нго Блэза, генерального секретаря Всеобщего
объединения трудящихся Черной Африки, манифестации
рабочих расстреливались, а в данном конкретном случае
один рабочий был убит и 23 ранены.
Однако приблизительно в 1963 г. начали происходить
определенные сдвиги. Рабочие и профсоюзы от простой
конфронтации с марионеточными правительствами перешли
в наступление и в некоторых случаях добились большого
успеха. Такой поворот имеет огромное политическое
значение. До начала 60-х годов перед народами Африки
стояла задача покончить с прямым колониальным
господством и завоевать национальную независимость. Теперь
же, когда эта задача была выполнена *, они
присматривались, как будут действовать новые правительства в их
странах, какие шаги они предпримут для улучшения
жизненного уровня трудящихся, для осуществления коренных
изменений в экономической и социальной областях. Но за
довольно короткий срок стало ясно, что в ряде государств
основные блага политической независимости пожинает
лишь немногочисленная верхушка — африканская
буржуазия, государственные деятели, торговцы и
землевладельцы. Старая колониальная политическая структура ушла
в прошлое, но для большинства народа социальное и
экономическое положение сколько-нибудь значительно не
изменилось. Крупные иностранные компании и
плантационные хозяйства продолжают получать огромные доходы за
счет дешевого труда африканцев. Все еще существует и
продолжает расти безработица, цены взвинчиваются, а
зарплата увеличивается лишь незначительно.
Может быть, рабочий класс согласился бы временно на
подобные трудности, но лишь в том случае, если бы он ви-
1 Эту задачу, безусловно, еще предстоит решить на юге
Африки и в некоторых других районах континента»

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
195
дел, ради чего ок иа это идет, если бы он чувствовал, что
в данный момент это необходимо для укрепления
экономики страны и создания основы для будущего
благополучия. Однако в большинстве стран Африки рабочие
сталкивались лишь с расточительством, личным обогащением,
коррупцией, подкупом, семейственностью и карьеризмом.
Здесь на глазах у людей, часто не имеющих и куска
хлеба, приличной одежды и жилья, со всей отвратительностыо
предстали наихудшие черты волчьей борьбы за лакомый
кусок, столь характерной для Запада. В таких условиях
блага, которые может принести независимость, должны
казаться чрезвычайно иллюзорными.
Сложилось такое положение, что народы Африки
должны теперь терпеть на своей шее не только иностранные
монополии, но еще и правителей своих стран, которых все
чаще рассматривают как марионеток крупных
иностранных компаний и бывших колониальных властей. Как
следствие этого в ряде африканских стран все в большей
степени растут противоречия между правительством и
трудящимися. Начался второй этап борьбы, главную роль в
которой играют рабочие и профсоюзы, доказавшие, что
всеобщая политическая забастовка в африканских
условиях иногда может иметь решающее значение в свержении
непопулярного правительства.
Однако проимпериалистические правительства ряда
стран, конечно, свергались совсем не теми способами,
которые предсказывал Фанон. На Занзибаре правительство
пало в результате решительного выступления против
довольно слабого государственного аппарата относительно
небольшой группы противников существовавшего режима.
Укрепить свое положение новому режиму помогла
народная поддержка этого выступления, полученная уже после
того, как оно имело место. Примечательно, что
совершившая переворот группа в значительной степени состояла из
профсоюзных деятелей, причем некоторые из них вошли
в состав Революционного совета, созданного после
завоевания страной независимости.
Решающую роль в свержении правительства Юлу в
Конго (Браззавиль) сыграла Конголезская федерация
профсоюзов, которая в августе 1963 г, призвала рабочих
к трехдневной забастовке. Вслед за забастовкой и
демонстрациями рабочих на улицах Браззавиля состоялась встре-
W

196
ГЛАВА ВТОРАЯ
ча 30 профсоюзных лидеров в Президентском дворце 15
августа, в результате которой было создано новое
временное правительство.
Несомненно, отказ армии выступить в поддержку Юлу
явился в то же время фактором успеха его противников,
но также ясно, что массовые выступления рабочих и
других слоев населения столицы оказали на армию сильное
сдерживающее влияние. Газета «Монд» 17 августа 1963 г.
так комментировала значение этих событий: «Быстрое
устранение населением Браззавиля под руководством
профсоюзов президента страны... является первым примером
свержения народными массами африканского правителя,
пришедшего на смену колониальной системе, по чисто
политическим причинам».
Всеобщая забастовка и массовые демонстрации
рабочих Котону, столицы Дагомеи, состоявшиеся по призыву
профсоюзов, стали решающей силой движения
национального протеста в октябре 1963 г., которое привело к
свержению режима. Однако трудящиеся были лишены плодов
этой победы в результате интриг военных и старых
продажных политиканов типа Апити и Ахомадегбе.
Ценным уроком является опыт Судана, где в конце
октября 1964 г. была свергнута военная диктатура
генерала Аббуда. Суданская армия представляла собой
довольно значительную силу, однако, когда настал момент
«испытания», она не смогла или не захотела, чувствуя
народные настроения, спасти диктатуру Аббуда. По
мнению большинства обозревателей, именно всеобщая
политическая забастовка совместно с демонстрациями студентов
сыграла решающую роль на обеих стадиях борьбы в
октябре и ноябре 1964 г.
В результате широкого движения протеста и
трехдневной всеобщей забастовки генералу Аббуду пришлось в
конце октября согласиться на роспуск военной хунты и
формирование гражданского правительства. В течение
недели новое правительство находилось под угрозой
контрпереворота со стороны военных. 9 ноября рабочие
Хартума провели забастовку в защиту своего нового
правительства. Население города вышло на улицы, окружило все
важные здания и, вооружившись кто чем только мог,
организовало демонстрацию перед посольствами
Великобритании и США, выкрикивая лозунг «Долой колониализм!».

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
Ш
Были сорваны и сошжеиы английский и американский
флаги. Перед лицом такого общенародного протеста
правительство лишило генерала Аббуда поста
главнокомандующего армией, который он все еще занимал, а
вскоре после этого его заставили уйти и с поста
президента.
О свержении военной хунты в конце октября «Дейли
телеграф» писала следующее: «Эффективность всеобщей
забастовки в Хартуме и Омдурмане поразила иностранных
обозревателей. Вся жизнь в столице была парализована в
течение четырех дней. Именно забастовка стала тем ору-
жием, которое заставило генералов уступить в
переговорах с Национальным фронтом и стерпеть оскорбление,
когда их не включили в состав нового правительства страны».
О падении Аббуда в ноябре в ходе второй стадии
борьбы «Файнэншл тайме» 1 писала: «Хартумские студенты,
политики, придерживающиеся коммунистических
взглядов, и профсоюзные лидеры показали возможность
свержения непопулярной военной диктатуры. Решающей в
падении Аббуда была забастовка железнодорожников,
которая грозила отрезать столицу от ее важных источников
снабжения нефтепродуктами... То же самое может
случиться и в других странах». Однако ликвидация
диктатуры Аббуда не решила проблем Судана. К 1965 г.
реакционные политические силы вновь восстановили контроль над
правительством. В конечном счете в мае 1969 г. власть
захватила группа молодых офицеров. Это был шаг,
поддержанный рабочими, профсоюзами и народом в целом. Говоря
об опыте Судана в свете нашего изучения теорий Фанона,
следовало бы отметить, что ни в 1964, ни в 1969 гг.
свержение непопулярного правительства не произошло так,
как предсказывал Фанон. В падении Аббуда решающим
явились массовые выступления рабочих, и прежде всего
забастовки. Что касается переворота в 1969 г., то в
нем основная роль принадлежала военным. Ни в 1964,
ни в 1969 гг. не произошло крестьянского восстания,
которое началось бы в сельских районах,
распространилось на города и было бы поддержано
люмпен-пролетариатом.
1 «Financial Times»4 й$$адЬег 2, 1964

(98
ГЛАВА ВТОРАЯ
Свержение непопулярных проимнериалистических
режимов в Ливии и Сомали также произошло в результате
захвата власти армией при значительной народной
поддержке.
Хотя Фанои и предсказывал, что продажные военные
группировки будут совершать реакционные перевороты в
угоду реакции и империализму, он, очевидно, не понимал,
что армии в молодых независимых странах Африки также
подвергаются классовому и политическому влиянию и что
внутри их могут укрепиться прогрессивные силы. Эти силы
появляются и растут под воздействием окружающей
политической обстановки. Именно постоянные выступления
масс, рост их недовольства и возмущения, которые подчас
выражаются в забастовках, демонстрациях и беспорядках,
заставляют действовать наиболее дальновидных военных
деятелей и создают основу для укрепления новой власти.
Опыт Египта (1952 г.), Судана, Ливии и Сомали (1969 г.)
является подтверждением такой возможности.
Поворот правящих военных кругов Судана в 1971 г.
вправо и преследования коммунистов, пользовавшихся
единодушной поддержкой рабочего класса страны, лишний
раз подтверждают тот факт, что если прогрессивный этап
революции в Африке осуществляется непролетарскими
слоями населения, то его легко может сменить период
реакции и репрессий против рабочего класса и его партии.
Примечательно, что после свержения старого режима в
1969 г. некоторые из пришедших к власти офицеров
начали выражаться в лирической форме в духе Фанона о
революционной роли крестьянства, которое они надеялись
использовать в качестве основы своей политической
власти. Гонения правительства против суданских
коммунистов представляют опасность не только для самих
коммунистов и грядущей цели создания социалистического
общества в этой стране, но также и для ближайших
национальных интересов страны.
Но вернемся к роли рабочих в странах Африки после
достижения ими независимости и к предсказанию Фанона
относительно превращения рабочих в консерваторов,
защитников статус-кво. Опыт Сенегала и Нигерии, двух
западноафриканских государств с довольно хорошо развитой
буржуазией, демонстрирует растущую классовую
дифференциацию между рабочим классом и новыми правителя-

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
199
ми страны, а также рост потенциальных возможностей
африканских рабочих свергнуть эти правительства,
сотрудничающие с империалистическими кругами и
отказывающиеся развивать дальше африканскую революцию.
В Сенегале, где, по словам Маджемута Диопа,
«находящаяся у власти парламентская и бюрократическая
буржуазия всегда являлась классом реакционным, связанным
с колониальным строем, подобно тому как плод связан
с материнским организмом» \ рабочие непрестанно вели
борьбу против правительства. Правящие круги Сенегала
часто прибегали к открытой демагогии и предпринимали
попытки посеять вражду между рабочим классом и
крестьянством, утверждая, что повышение зарплаты рабочих
будет означать сохранение нищенского уровня жизни
крестьян. В 1964 г. столицу страны Дакар потрясла волна
забастовок и демонстраций. Во время одной из
демонстраций, проводившейся под лозунгом освобождения
политических заключенных, ее участники взломали ворота
тюрьмы. Через четыре года, в 1968 г., сенегальские профсоюзы
призвали ко всеобщей забастовке в знак солидарности с
бастовавшими студентами Дакара. На борьбу с этими
выступлениями трудящихся были брошены войска,
подверглись аресту руководители профсоюзов, которые были
освобождены вскоре после того, как правительство согласилось
на повышение зарплаты рабочим и взяло на себя
обязательство создать в стране систему социального
обеспечения. В июне 1969 г. профсоюзы Сенегала опять провели
всеобщую забастовку, на этот раз в поддержку
бастовавших банковских служащих. Правда, введение
чрезвычайного положения в стране и раскол профсоюзных рядов
прервали забастовку через два дня после ее начала.
Выступая с комментариями по поводу этой забастовки и
разъясняя, в чем кроется политическая сила Сенгора и его
способность справляться с борьбой рабочих, лондонский
еженедельник «Уэст Африка» писал, что Сенгор
пользуется «не только доброжелательным отношением со стороны
Франции», но и поддержкой исламских религиозных
руководителей, «сельских масс» и «армии»2. Таким
образом, единственный, согласно Фанону, «революционный
1 М. D 1 о р, op. cit., p. 51.
«Wesl Africa», June 14 and 21, 1969; p. 666 and 709.

200
ГЛАВА ВТОРАЯ
класс» — крестьянство — в Сенегале стал основной
социальной опорой бюрократической буржуазии, зависящей
в основном от «доброжелательного отношения со стороны
Франции».
Что касается Нигерии, то важная роль рабочего класса
в борьбе против проимпериалисгического правительства
после завоевания независимости была еще более
очевидной. Преодолев раскол в своих рядах, профсоюзы страны
в 1964 г. смогли объединить усилия и провести
крупнейшую в истории Африки забастовку. Это было самое
мощное и длительное выступление рабочего класса
независимого африканского государства. Забастовка, охватившая
почти миллион рабочих и длившаяся около двух недель,
пролила свет на подлинное состояние экономики и
положение трудящихся в Нигерии и помогла на примере этой
страны ясно увидеть проблемы, стоящие перед рабочими
многих других стран Африки.
Как отмечалось выше, профсоюзы Нигерии
участвовали во многих выступлениях промышленных рабочих
страны за последние 20 лет, и прежде всего в забастовках
1945, 1949, 1950, 1955—1966 гг. Все эти забастовки,
состоявшиеся до завоевания Нигерией независимости, были
направлены главным образом против крупных
иностранных компаний, шли дальше чисто экономических
требований и поэтому вызвали горячую поддержку со стороны
других слоев населения, ясно сознававших значение этих
выступлений для страны в целом. Всеобщая забастовка
в июне 1964 г. проходила при совершенно иных
обстоятельствах, почти через четыре года после получения Нигерией
независимости. За прошедшие годы не произошло
никаких коренных изменений в оплате труда рабочих,
минимальная ежемесячная зарплата в Лагосе, по заявлениям
властей, составляла в середине 1964 г. лишь 7 фунтов
11 шиллингов 8 пенсов, а в сельских районах севера
страны даже 4 фунта. Несмотря на то что зарплата
удерживалась на столь низком уровне, цены постоянно росли,
а условия жизни рабочих вопреки их надеждам
ухудшались.
Еще в начале 1963 г. страну потрясла двухнедельная
общенациональная забастовка докеров (1 — 14 февраля),
когда 16 тыс. рабочих семи портов Нигерии потребовали
повышения оплаты труда и улучшения условий жизни.

ФАНОЯ И КЛАССЫ В АФРИКЕ
201
Правительство решило силой подавить забастовку и
использовало для этого полицию и армию, в результате чего
три забастовочных пикета были избиты до смерти. Однако
рабочие проявили твердость и получили самую широкую
поддержку по всей стране.
27 сентября 1963 г. к забастовке протеста против пра-
тзительственной политики в области оплаты труда призвал
Комитет совместных действий, который координировал
деятельность трех основных профсоюзных организаций
Нигерии — Нигерийского конгресса профсоюзов,
Объединенного конгресса труда и Совета рабочих Нигерии. В ней
привяли участие железнодорожники, докеры и
муниципальные служащие, всего около 200 тыс. человек. Через три
дня после того, как правительство пообещало создать
комиссию для: рассмотрения вопроса о повышении
заработной платы, забастовка окончилась.
Во всеобщей забастовке 1963 г. наиболее отчетливо
выявилось глубокое недовольство рабочих. Газета «Гар-
диаи» 29 сентября 1963 г. в статье «Рост недовольства в
Нигерии» отмечала, что в стране имело место «всеобщее
разочарование в связи с низкой заработной платой, ростом
цен и безработицы, сильной коррупцией и отсутствием
прогресса». Журнал «Уэст Африка» 5 октября того же
года писал, что сентябрьская забастовка «показала,
насколько широко недовольство рабочих и служащих
Нигерии», и что «организованные рабочие теперь представляют
собой, даже если они составляют небольшую часть
населения Нигерии, значительную политическую силу...»
Под давлением забастовочной борьбы 1963 г.
правительство создало Комиссию из шести лиц
(государственных служащих, бизнесменов и представителей
интеллигенции) под председательством генерального прокурора
Л. Моргана. В течение нескольких месяцев Комиссия
собирала факты и в апреле 1964 г. закончила свою работу,
представив отчет федеральному правительству Нигерии.
Однако шло время, отчет Комиссии не предавался
гласности, правительство не вносило никаких предложений со
своей стороны, и это все больше беспокоило рабочих и
профсоюзы. Поэтому Комитет совместных действий 26 мая
поставил перед правительством ультиматум — «либо в
течение 72 часов будут обнародованы правительственные
пРедло?кения, либо в стране начнется всеобщая забастовка».

202
ГЛАВА ВТОРАЯ
Наступила суббота 30 мая, однако отчет не был
опубликован, а правительство не выступало ни с какими
предложениями. И тогда рабочие начали готовиться к
забастовке. В этот день по призыву Комитета совместных
действий рабочие собрались на массовый митинг, где заявили
о своей решимости провести забастовку. На рабочих,
направившихся, несмотря на запрет властями массовых
манифестаций, в старую часть Лагоса по мосту,
соединяющему острова Иддо и Икойи, напала полиция, в
результате чего были раненые. Подвергся аресту ряд
профсоюзных деятелей, в том числе ветеран профдвижения Майкл
Ималу и генеральный секретарь Нигерийского конгресса
профсоюзов Вахаб Гудлак. Чувства рабочих были
накалены до предела. Было решено дать правительству мощный
отпор сплоченными силами, и по призыву профсоюзов
рабочие с энтузиазмом пошли на историческую забастовку,
начавшуюся 31 мая в ночь на понедельник.
Через три дня правительство опубликовало отчет
Комиссии Моргана и свою Белую книгу. Факты,
приведенные в отчете, свидетельствовали о нищете рабочих, о
коррупции, расточительности и избалованности в высших
сферах. В сущности, в нем содержалось обвинение
правительства в том, что оно фактически ничего не сделало для
повышения оплаты труда рабочих, и косвенно
показывалась неспособность правительства принять решительные
меры для ликвидации системы дешевого рабского труда,
унаследованной Нигерией от английских колониальных
властей.
Правительственная Белая книга, игнорируя выводы
отчета Комиссии Моргана, предлагала повысить основную
минимальную ежемесячную заработную плату до 9
фунтов 2 шиллингов (то есть 7 шиллингов в день) для
районов наивысшей оплаты (Лагос) и до 4 фунтов 15
шиллингов 4 пенсов (то есть 3 шиллинга 8 пенсов в день) для
районов наименьшей оплаты (сельскохозяйственные
районы севера).
Однако предложенная правительством жалкая подачка
вызвала еще большее недовольство рабочих, и уже не было
силы, которая могла бы их сдержать. Даже те профсоюзы,
которые до этого не участвовали в забастовке, вынуждены
были под давлением своих возмущенных рядовых членов
присоединиться к общему выступлению рабочего класса.

Фанон и Классы в африкё
203
В забастовке, продолжавшейся несколько дней и
охватившей около миллиона крепко сплоченных людей, приняли
участие рабочие как государственных, так pi частных
предприятий и организаций во всех основных городах страны.
На восьмой день забастовки правительство попыталось
сломить ее, объявив, что оно уволит всех работников
государственных предприятий, которые не приступят к
исполнению своих обязанностей, и что эти работники
потеряют все права на получение пенсий. Правительство
надеялось, что в условиях массовой безработицы и отсутствия
всеобщей системы социального обеспечения можно будет
с помощью этой угрозы запугать рабочих и они из-за
боязни потерять рабочее место и право на пенсию
вернутся на предприятия и в учреждения. Такой же
ультиматум выдвинули и частные предприниматели.
Однако это не принесло успеха. Рабочие не поддались
давлению, раскола в их рядах не произошло. Через
несколько дней правительство было готово согласиться на
любые условия — двухнедельная забастовка почти
поставила его на колени. В субботу 13 июня забастовка
окончилась. Правительство и предприниматели согласились на
то, что они не будут увольнять за участие в забастовке,
все уведомления об увольнении объявлялись
недействительными, рабочие за участие в забастовке не
штрафовались, а двухнедельный период забастовки рассматривался
как полностью оплачиваемый отпуск, причем это не
затрагивало очередного отпуска.
Результаты переговоров после прекращения
забастовки явились для рабочих дальнейшим, хотя и неполным
успехом. Заработная плата в Лагосе повышалась до
10 фунтов в месяц (по сравнению с 7 фунтами 11
шиллингами 8 пенсами до забастовки; 9 фунтами 2
шиллингами — предложением правительственной Белой книги;
12 фунтами — рекомендацией Комиссии Моргана; 20
фунтами — требованием Комитета совместных действий). В
северных сельскохозяйственных 'районах заработная плата
повышалась до 5 фунтов 4 шиллингов в месяц при
существовавшей до этого зарплате в 4 фунта и предложением
правительства в 4 фунта 15 шиллингов 4 пенса.
Повышение зарплаты вводилось с января 1964 г., то есть
предусматривалось, что рабочим будет выплачена разница за
первые пять месяцев 1964 г. В дополнение к этому пра-

204
ГЛАВА ВТОРАЯ
вительство согласилось улучшить транспортное
обслуживание рабочих и снизить стоимость транспортных услуг
для них, установить контроль над квартплатой, ускорить
строительство дешевого жилья для трудящихся и
остановить рост цен. Разработка этих мер была поручена
комитетам экспертов, в которых рабочие должны были иметь
своих представителей. Правительство также обещало
периодически публиковать обзоры по вопросам заработной
платы.
Таким образом, в результате забастовки рабочие
добились определенных экономических уступок, причем они
видели, что это достигнуто благодаря их решительной и
сплоченной борьбе. Однако значение забастовки выходило
за рамки непосредственных выгод для рабочих, забастовка
имела огромное политическое значение. За три с
половиной года независимого развития страны жизнь рабочих
практически не улучшилась, даже наоборот, положение
для многих из них ухудшилось. В то же время у них на
глазах Нигерия становилась олицетворением коррупции и
быстрого жульнического обогащения. В африканских
странах Нигерию начали рассматривать как классический
пример неоколониализма, страны, где империализм
располагал экономической властью и пользовался политическим и
идеологическим влиянием.
Общим достоянием стал тот факт, что по сравнению со
временем до получения Нигерией независимости возросло
число крупных английских и американских монополий,
эксплуатирующих эту страну. Укрепить свои позиции в
нигерийской экономике удалось «Барклайз бэнк», «Шелл»,
«Мобил ойл», «Тексако», «Эссо», «Ай-си-ай», «Юнайтед
Африка компани», «Данлоп раббер компани», «Амальга-
мейтед тин майнз» и многим другим компаниям Англии
и США. Нигерийские политиканы вели между собой
борьбу за наиболее выгодные места в иностранных фирмах и
во все большей степени становились простыми
марионетками в руках иностранного капитала. Установление в
стране неоколониальных порядков привело к
крупномасштабному разбазариванию национальных природных ресурсов.
Согласно отчету Комиссии Моргана, сумма скидок на
приобретение государственными служащими автомобилей
составила за предшествующие три года не менее 4300 тыс.
фунтов стерлингов, а субсидирование оплаты стоимости

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
205
жилья обошлось в 1200 тыс, фунтов стерлингов.
Ответственные государственные служащие за роскошные
апартаменты платили ничтожно мало, в основном благодаря
правительственному субсидированию.
Сравнение своего нищенского существования с
расточительным образом жизни правящих кругов страны еще
больше ожесточало рабочих Нигерии и придавало им
решимость в борьбе за уступки со стороны правительства.
В то же время рабочие все яснее и яснее осознавали, что
власти отказываются выполнять свои прошлые обещания
не столько из-за того, что обогатились сами, сколько из-за
того, и это главное, что они продают страну тем, кто
больше платит. Бывшие союзники рабочего класса —
политические деятели, стоящие у власти, феодалы и торговцы,—
получив возможность, просто-напросто пожинали плоды
общей победы, встав в один ряд с силами, грабящими
Нигерию с помощью неоколониальных методов.
Всеобщая забастовка 1964 г. открыла новую главу в
борьбе нигерийского народа. Основной целью забастовки
было повышение заработной платы, но если приглядеться
повнимательней, то видно, что она нанесла сильный удар
но правительству и становившейся все более
непопулярной системе правления и была проявлением новой
назревающей бури в Нигерии. Забастовка, без преувеличения,
всколыхнула всю страну и прошла под лозунгом «К
прошлому Нигерии возврата нет!».
Правильность вышеизложенной оценки подтвердилась
менее чем через полгода, когда Нигерия встала перед
лицом наиболее серьезного с момента завоевания
независимости политического кризиса и кризиса избирательной
системы. Забастовка прямо, непосредственно не вызвала
кризис избирательной системы, но она полностью
разоблачила наиболее реакционные правящие круги, усилила
народное недовольство ими и тем самым создала условия
для организации широкого оппозиционного движения.
Всеобщие выборы 1965 г. и последующие выборы в
Западной провинции показали, что в стране произошла
поляризация сил. Однако реакционные круги Нигерии и не
Думали отказываться от власти. Феодалы и их сторонники
бесцеремонно заявляли о недействительности кандидатур
своих противников на выборах, арестовывали, похищали
11 в ряде случаев убивали этих людей. К 1966 г. обета-

206
ГЛАВА ЁТОРАЯ
новка в стране накалилась до предела, и в январе в
результате военного переворота, совершенного молодыми
офицерами, правительство пало. Однако осуществлению
народных чаяний воспрепятствовали последующие
военные перевороты. Затем в стране наступил кризис в связи
с отделением Биафры, и в течение двух с половиной лет
в Нигерии шла война. Что касается причин этой войны,
то здесь могут быть различные мнения и, несомненно,
различные оценки ее исхода. Ио тем не менее на кризис
власти в Нигерии в 1965 г., несомненно, наложили
отпечаток массовые выступления рабочих в 1964 г. В борьбе
против реакции основную политическую роль играл
организованный рабочий класс, а не крестьянство. И снова,
теперь уже пример Нигерии, ставит под сомнение тезис
Фанона.
Против Фанона свидетельствует и опыт независимого
Алжира. Хотя он коренным образом и отличается от
опыта нигерийских рабочих, однако еще раз показывает,
насколько далека от действительности оценка Фанона,
принижающая роль рабочего класса. Как уже говорилось
выше, подлинная роль алжирских рабочих до начала в
1954 г. вооруженной борьбы и во время освободительной
войны вовсе не соответствует тому, что писал о ней Фанон.
Точно так же и в первые годы независимого развития
Алжира рабочие этой страны показали примеры
самопожертвования, проявили способность руководить борьбой, что
опровергает выдвинутое против них Фаноном обвинение
в «эгоизме» и лишний раз подтверждает ту важную роль,
которую рабочий класс играет на пути от завоевания
независимости до построения социализма.
В течение всего периода освободительной войны среди
трудящихся, как сражавшихся в рядах армии, так и
использовавших другие формы борьбы в городах и сельских
районах, велась длительная творческая дискуссия о
будущем Алжира — какое государство будет создано, по
какому пути пойдет строительство новой экономики страны,
какие будут созданы социальные институты, какую роль
будут играть рабочие и профсоюзы. Опыт семилетней
войны за независимость и эти дискуссии способствовали
рождению нового Алжира, вооруженного программой,
принятой на сессии Национального совета алжирской революции
в г. Триполи. Перед молодым государством была постав-

ФЛНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
207
лена цель перейти от капитализма к социализму, и оно
было полно решимости дать новую жизнь миллионам
бедных крестьян и рабочих.
Алжирский народ жаждал коренных социальных и
экономических перемен, однако в этот период в стране
царили разорение и разруха, вызванные войной и тактикой
выжженной земли, к которой усиленно прибегали,
особенно в последние месяцы войны, оасовцы. Страшась нового,
независимого Алжира, огромное число предпринимателей
и землевладельцев-французов бежало из страны, бросив на
произвол судьбы заводы и фермы. Стремясь поставить
экономику страны на ноги, правительство провело довольно
радикальные мероприятия, которые усилили роль
рабочего класса и профсоюзов в стране. Основным новым
моментом явилось введение рабочего самоуправления. Однако
это отнюдь не было совершенно новым делом для
алжирских рабочих. Во время освободительной войны они
участвовали в управлении освобожденными районами, в
регулировании фондов, в распределении финансовых и
материальных средств, получаемых из других стран в знак
солидарности.
Летом 1962 г. после того, как независимость уже была
завоевана, рабочие, поначалу совершенно стихийно,
главным образом для сохранения своих рабочих мест, начали
создавать на брошенных заводах и фермах комитеты
самоуправления. Эта инициатива получила распространение, и
в стране была создана целая система комитетов
самоуправления из представителей рабочих. Считая такие
действия со стороны рабочего класса необходимым шагом для
ликвидации тяжелого экономического положения страны,
правительство президента Бен Беллы пошло навстречу
трудящимся и издало в марте 1963 г. три исторических
декрета, согласно которым утверждался и получал
юридическую силу принцип рабочего самоуправления, уже
осуществляемый на практике.
Декрет от 18 марта 1963 г. объявлял коллективной
собственность сбежавших из Алжира колонистов и
капиталистов и распространил это положение на все брошенные
или не используемые французами предприятия и земли.
«Этот акт правительства нанес удар по капиталистическим
элементам Алжира, которые надеялись завладеть бесхоз-

208
ГЛАВА ВТОРАЯ
ной собственностью *. Декрет от 22 марта 1963 г.
юридически оформил принцип рабочего самоуправления и
четко определил формы и функции органов, через
которые рабочие должны были осуществлять руководство
предприятиями.
По указу на каждом промышленном предприятии или
в поместье, находящемся под контролем рабочих,
избирались общая ассамблея рабочих (высший орган), совет
рабочих, комитет самоуправления и президент комитета. Все
лица подлежали избранию демократическим путем —
общей ассамблеей рабочих. Директора предприятия
назначало правительство. Создавался также общенациональный
орган содействия развитию государственного сектора
экономики, состоящий из президентов комитетов
самоуправления отдельных предприятий, представителей Фронта
национального освобождения, Всеобщего союза алжирских
трудящихся, Армии национального освобождения, а также
представителей местных властей.
Третий декрет, от 28 марта, устанавливал систему
распределения доходов национализированных поместий и
промышленных предприятий. Часть доходов
использовалась для общенациональных нужд и состояла из
амортизационного фонда, фонда национальных
капиталовложений и фонда по стабилизации безработицы. Остальная
часть доходов шла непосредственно рабочим: либо в виде
зарплаты и премий по перепроизводству, либо
направлялась на социальное обеспечение, образование, жилищное
строительство, культурно-бытовые цели и т. д.
25—27 октября 1963 г. состоялся съезд делегатов
самоуправляемого сектора сельского хозяйства, в котором
приняло участие более 3 тыс. человек. 29—30 марта 1964 г.,
то есть через год после принятия знаменитых мартовских
декретов, был проведен съезд представителей
самоуправляемых и других государственных промышленных
предприятий, который подытожил опыт органов рабочего само-
1 В действительности все было не так просто, как кажется.
Еще до издания декрета, а в некоторых случаях и после ряд лиц,
жаждущих быстрого обогащения, скупили или продолжали
скупать в городах брошенную владельцами собственность. Что
касается сельских районов, то руководящая верхушка вилайев
(областей,— Перев.) вместе со своими приспешниками прибрала к
рукам большое число оставленных колонизаторами поместий,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
209
управления и рассмотрел пути дальнейших действий.
В работе этого съезда участвовало 1134 делегата,
представлявших 10 тыс, рабочих приблизительно 450 промышленных
предприятий, а также члены Всеобщего союза алжирских
трудящихся. Съезд всесторонне обсудил роль профсоюзов,
вопрос о помощи рабочих правительству и Фронту
национального освобождения в преодолении экономических
трудностей и создании основ экономического прогресса, а
также вопрос об обеспечении в этих условиях конкретных
интересов трудящихся. Проблемы, связанные с
производством, снабжением, управлением, торговлей, нехваткой
запасных частей, задержкой в поставках сырья, с работой
банков и предоставлением кредитов, прямым
экономическим саботажем со стороны вреждебных режиму сил,—
все это было предметом оживленной и всесторонней
дискуссии на съезде. Призывая к скорейшему
осуществлению более эффективных мероприятий, делегаты съезда
особо подчеркивали необходимость расширения
государственного сектора экономики, развития по пути
национализации и увеличения числа предприятий, находящихся
в системе рабочего самоуправления.
Что касается последнего предложения, то в своей
заключительной речи на съезде представителей
самоуправляемых и других государственных промышленных
предприятий Бен Белла отметил, что в 1964 г. на
государственный промышленный сектор приходилось только 12—
15% промышленного производства страны, и выразил
уверенность в том, что эта доля будет расти максимально
быстро. На проходившем в следующем месяце (16—29
апреля 1964 г.) съезде Фронта национального освобождения
выдвигались требования национализировать внешнюю
торговлю, банки и транспорт. Вскоре после этого были
национализированы и переданы в руки рабочих предприятия
пищевой и мукомольной промышленности, заводы по
производству алюминия.
Фанон — мы к этому еще вернемся — отрицательно
относился к мерам новых независимых африканских
государств по национализации иностранных предприятий. Он
признавал абсолютную необходимость национализации
лишь «посреднической торговли», для того чтобы она не
копала в руки «молодой буржуазии». Он утверждал, что
в Условиях колониальной экономики посреднический ры-

210
ГЛАВА ВТОРАЯ
нок имеет чрезвычайно важное значение и, следовательно,
«для достижения прогресса необходимо решиться на
национализацию этого сектора в течение первых же часов» 1
после провозглашения независимости. Затем, следуя
типичной для него и вызывающей раздражение манере, Фа-
нон говорит совершенно противоположное, а именно что
«средний класс постоянно требует национализации
промышленных и сельскохозяйственных предприятий и
торговли» с тем, чтобы передать в «национальные руки»
оставленные «в наследство от колониализма» выгоды,
получаемые за счет эксплуатации трудящихся. Нечеткость
позиции Фанона и противоречивые заявления
относительно национализации являются не только результатом
путаницы понятий «африканизация» предприятий и их
«национализация», но и следствием его мелкобуржуазных
взглядов — с одной стороны, его способности видеть
опасность новой алчной буржуазии и, с другой стороны, его
неспособности или нежелания признать, что под
руководством рабочего класса можно было бы создать
государственную экономику, отвечающую интересам всего народа.
Совсем иной точки зрения на роль рабочих
придерживался Бен Белла. Выступая на съезде представителей
самоуправляемых и других государственных промышленных
предприятий (март 1964 г.) по вопросу о важной роли
комитетов рабочего самоуправления, он заявил: «Каждому
следует знать, что эта форма управления выкована в
жестокой борьбе трудящихся и что она прославила Алжир
больше, чем все высокие слова о революции и социализме,
вместе взятые. Несмотря на всевозможные критические
замечания, причем некоторые из них вполне законны,
именно благодаря трудящимся земли стали опять
обрабатываться и предприятия начали опять нормально
функционировать, хотя со стороны полностью
дезорганизованного в то время управленческого аппарата не было
никакого содействия, в том числе финансового и технического».
На том же самом съезде стало известно и о
планируемых мерах по укреплению экономики, которые
предполагалось осуществлять при непосредственном участии
рабочих. В частности, намечалось создание комиссий по
вопросам торговли, в состав которых входили бы промыш-
1 F. Fa 11 о п, The Damned, p. 144.

ФАЙОЙ И КЛАССЫ Й АФРИКЕ
211
ленпые рабочие, а также назначение правительственного
уполномоченного вместо неэффективно работающей или
пе выполняющей экономические постановления дирекции
предприятия. Содействовать этим уполномоченным
должны были комитеты, избираемые рабочими.
Оказывая поддержку этим мерам, рабочие хорошо
знали, что их сотрудничество с правительством дало работу
дополнительно 400 тыс. человек. Они знали также и то,
что правительство и правящая партия с пониманием
рассматривают вопрос оплаты труда и социального
обеспечения и поэтому, относясь с чувством полной
ответственности к задачам, стоящим перед народом в целом, съезд
в то же время призвал в своих резолюциях выплачивать
рабочим ежегодные премии в размере месячной зарплаты,
премии на основе квалификации и выработки,
ликвидировать дифференциальные зоны в оплате труда, принять
систему пособий для всех многодетных рабочих и тарифную
систему, единую для всех отраслей промышленности и для
всех предприятий, независимо от того, в частной или
государственной собственности они находятся.
Дух алжирских рабочих и профсоюзов того времени
частично отражен в первомайском (1964 г.) послании
Всеобщего союза алжирских трудящихся. «В этот
первомайский день BGAT, объединяющий всех алжирских рабочих,
правильно понимающих свою роль в деле обновления
нашей страны, обращается к вам с призывом построить
социализм. Два съезда — представителей промышленных и
сельскохозяйственных самоуправляющихся предприятий —
выразили глубокие надежды в светлые чаяния рабочих.
Предложения, выдвинутые съездом, свидетельствуют о
наличии у рабочих города и деревни социалистического
мышления и зрелости. Трудящиеся мужчины и женщины!
Будущее социализма в ваших руках! Эта возвышенная
Цель требует от вас бдительности и огромных усилий.
Сегодня ваш труд не напрасен. Каждый рабочий уверен, что
он трудится на благо страны и народа. Увеличить
производство и улучшить качество выпускаемой продукции —
это значит опять поставить страну на ноги и заявить все-
МУ миру, что наш народ обладает жизнеспособностью,
энергией и силой. Теперь мы трудимся на себя и свою
страну. Время эксплуатации ушло в прошлое, открыта
новая страница нашей истории...»

212
ГЛАВА ВТОРАЯ
К августу 1964 г. Раба Джермейн, генеральный
секретарь ВСАТ, мог уже доложить, что в эту организацию
входит 14 профсоюзов, объединяющих 800 тыс. человек,
или 80—90% всех промышленных рабочих, и
значительную часть рабочих государственных
сельскохозяйственных предприятий. Говоря о том, что алжирские
профсоюзы «своей основной задачей» считали «расширение и
защиту завоеваний нашей социалистической революции»,
Раба Джермейн подчеркивал, что профсоюзы, играющие
столь первостепенную роль в жизни страны, могут быть
названы «правящими профсоюзами». Это подтверждалось
участием профсоюзов в составлении производственных
планов и планов экономического развития и их ролью в
деятельности рабочих комитетов самоуправления как в
промышленности, так и в сельском хозяйстве. Профсоюзы
предпринимали также энергичные усилия в подготовке
технических специалистов и руководящих кадров,
особенно для предприятий, находящихся под управлением
рабочих. Для этой цели была открыта центральная
профсоюзная школа, выпускники которой могли выступать на
заводах и фермах как преподаватели. Раба Джермейн в
качестве подтверждения своих слов указывал и на
регулирование профсоюзами фондов социального страхования,
а также на их помощь бедным крестьянам, получившим
государственные земли, особенно в создании
сельскохозяйственных кооперативов.
В еженедельнике ВСАТ «Революсьон э травай» 5
ноября 1964 г. приводятся два типичных примера проблем,
стоящих перед африканскими профсоюзами, и пути их
решения. Эти два примера — один положительный, другой
отрицательный — касаются обстановки, сложившейся на
двух совершенно различных алжирских самоуправляемых
предприятиях. На одном из них — в строительной
организации, национализированной в августе 1963 г. и
оставленной своим бывшим владельцем в хорошем состоянии,—
новый директор стал местным диктатором; никаких
реальных консультаций с рабочими он не проводил, и в
результате этого предприятие стало работать все хуже. По
этому поводу журнал писал: «В данном случае может быть
только одно решение: уважать мартовские декреты и
восстановить законные права рабочих, поскольку в Алжире
нет места для боссов. Как неоднократно говорил прези-

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
213
дсит Сен Белла, „рабочие должны быть подлинными
творцами своей судьбы"».
На другом предприятии -— крупнейшей в Северной
Африке фабрике по обработке кофейных зерен «СИРАТ» —
был достигнут исключительный прогресс. Об этом
предприятии «Революсьон э травай» писал следующее:
«Рабочие не жалеют своих сил, и сегодня они уже гордятся
своими результатами... На фабрике чистота и порядок,
работа идет нормально. Хорошая организация производства
обеспечивает бесперебойную работу предприятия и
ликвидировала саму возможность мелких краж или саботажа.
Рабочие поняли, что у них есть способности, о которых
он** ранее не подозревали... Систематически проводились
мероприятия, ведущие к повышению жизненного уровня
рабочих... Правильно применяемая материальная
заинтересованность, бригаданая система труда, основанная на
взаимном доверии, товарищеские дискуссии и тесная связь
между управленческим аппаратом, членами комитета
самоуправления и всеми работниками постепенно
превратили «СИРАТ» в одну большую семью, в которой трудности
и радости поровну делились между работниками,
сознающими, что они являются первооткрывателями более
гуманного и справедливого общества... Опыт «СИРАТ» несет
в себе много уроков, и прежде всего для самоуправления,
связанного с совместным руководством государственными
и частными предприятиями. Рабочие отчетливо осознают
свои права и обязанности».
Безусловно, скорее именно эти слова, а не эгоистичные
настроения, приписываемые Фаноном африканским
рабочим, отражают подлинную позицию рабочего класса
Алжира. Журнал алжирских профсоюзов выражает чувство
полной ответственности перед страной в целом,
признание поровну поделенных трудностей, стремление к
самопожертвованию ж преданность народу — свидетельство
непосредственного опыта борьбы алжирцев за
освобождение.
Можно, конечно, спорить о месте в истории Алжира
первых нескольких лет его независимого развития, когда
страной руководил Бен Белла. Тогда разговоров о
«социализме» было больше, чем на то давало право развитие
Алжира в этот период. Имели место заблуждения, тенденции
говорить выспренно и забегать вперед подлинного хода со-

214
ГЛАЙА ВТОРАЯ
бытии. Для взглядов Майкла Рэптиса (Пабло) и
окружавших его троцкистов, занимавших довольно влиятельное
положение советников и технических специалистов в
экономической области и толкавших Бен Беллу на
непродуманные действия, было характерно отсутствие реализма и
трезвой оценки ситуации.
Но, несмотря на все трудности, страна вполне
определенно отходила от капитализма. Бен Белла все яснее
понимал необходимость привлечния рабочих к управлению
экономикой, и они со своей стороны не руководствовались
узкими эгоистичными целями, а, наоборот, были готовы к
борьбе и жертвам за счастье народа.
Развитие независимого Алжира абсолютно не
укладывается в рамки формулы Фанона. В своем неправильном
анализе классовых сил этой страны он не в состоянии
объяснить то, что произошло в Алжире.
ПОСЛЕДОВАТЕЛИ ФАНОНА
Пытаясь определить, насколько аргументы Фанона
справедливы, необходимо было подробно рассмотреть роль
различных социальных классов в
национально-освободительной борьбе на Африканском континенте и прежде
всего тщательно изучить, какова же роль рабочего класса.
Примеры, приведенные выше и показывающие
действительное участие рабочего класса в
национально-освободительной борьбе, охватывают Нигерию, Гану, Гвинею, Мали,
Нигер, Дагомею, Камерун, Сьерра-Леоне, Гамбию, Уганду,
Танзанию, Кению, Замбию, Малави, Южную Родезию,
Свазиленд, Малагасийскую Республику, Судан, Тунис,
Марокко, Алжир, Конго (Киншаса), Южно-Африканскую
Республику, Анголу, Мозамбик, Гвинею (Бисау)—в
общей сложности не менее 26 различных африканских
территорий, в которых, как уже было показано, борьба
рабочих тесно переплеталась с борьбой за национальное
освобождение. Для иллюстрации периода независимого
развития в качестве примера были приведены Сенегал,
Нигерия, Конго (Браззавиль), Дагомея, Судан и Алжир.
Было бы, конечно, легко опровергать утверждения
Фанона, не подтвержденные какими-либо фактами, при
помощи таких же резких и огульных контрутверждений.
Однако в ходе такой полемики ничего не будет доказано.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
215
J3 равной же степени и простое упоминание одного или
двух примеров могло бы быть расценено как неправильное
обобщение на основе нетипичных случаев. Есть надежда,
что большое количество представленных здесь
доказательств посеет по крайней мере сомнения в отношении анализа
Фаноиом роли классов в Африке, тем более если учесть,
что сам Фанон не приводит ни одного доказательства,
а ограничивается лишь глубоко эмоциональным
«осуждением» рабочего класса в форме поспешных обобщений, не
подтвержденных фактами или событиями в какой-либо
африканской стране,
Целый ряд исследователей, которые совсем не
обязательно разделяют антиколониалистскую позицию Фанона,
откликнулись, каждый по-своему, на принижение Фаноном
роли африканских рабочих в
национально-освободительной борьбе. Так, например, Эллиот Дж. Берг и
Джеффри Батлер (первый — доцент американского
университета, второй — южноафриканец, ведущий
исследовательскую работу в США) пришли к выводу, что «наиболее
примечательной чертой политической роли рабочего
движения стран Тропической Африки является его
неспособность включиться в политику в колониальный период, его
ограниченное политическое влияние, когда оно включилось
в политическую жизнь, и его незначительная роль в
период после завоевания странами независимости» \
Излагая свою точку зрения, Берг и Батлер заявляют,
что «многие факты не зафиксированы». Может, это и так
в отношении тех источников, на основе которых авторы
делают свои выводы, но нам кажется, что приведенные
выше факты дают полное основание сделать совершенно
иной вывод. Но самое удивительное заключается в том,
что Берг и Батлер тем не менее допускают не только
факт частого применения репрессий по отношению к
африканским рабочим. Они отмечают также, что рабочие,
особенно в английских колониях, подвергались
постоянному давлению со стороны властей, стремившихся
воспрепятствовать организованному участию рабочего класса в
борьбе за национальную независимость. Безусловно, данный
факт свидетельствует о сознательном стремлении органи-
1 Е. J. Berg and J. Butler, Trade Unions.—«Political Parties
and National Integration in Tropical Africa», edited by J. S, Cole-
щаи and С G. Rosberg, Jr., Los Angeles, 1964, p. 340,

216
ГЛАВА ВТОРАЯ
зованного рабочего класса влиться в
национально-освободительную борьбу. И если участие рабочих в борьбе и
носило подчас ограниченный характер, это ни в коем случае
нельзя ставить им в вину. Скорее, это является
осуждением колониальных властей, которые, стремясь отстранить
африканских рабочих от борьбы, исключительно ярко
продемонстрировали свою классовую боязнь их
потенциальных возможностей. Постоянная настороженность
империалистических кругов в отношении африканских рабочих,
их попытки на протяжении первых сорока лет нашего века
отказать рабочим в праве на создание профессиональных
организаций и последующие непрестанные усилия этих
кругов превратить организации рабочих в прирученный
аполитичный инструмент сотрудничества с колониальными
властями — все это служит еще одним доказательством
стремления рабочих Африки занять должное место в
национально-освободительном движении. Больше всего
империалисты боялись, что рабочие возглавят национально-
освободительную борьбу и тем самым придадут ей более
радикальную направленность, что в свою очередь поставит
под угрозу существование экономических основ
империалистической эксплуатации.
С целью осовременить Фанона некоторые авторы,
принадлежащие к «новым левым», вновь ставят под вопрос
способность рабочего класса африканских стран
участвовать в дальнейшем развертывании революции после
достижения странами национальной независимости.
Указывая, в частности, на рост в странах Африки
капиталовложений, требующих больших финансовых, а не трудовых
затрат, Арриги утверждает, например, что интересы
международного капитализма соответствуют интересам, как он
называет, «рабочей аристократии стран Тропической
Африки». Однако само определение — «рабочая аристократия
стран Тропической Африки» — только вводит в
заблуждение, поскольку Арриги под ним понимает африканскую
«элиту и ее окружение» 1.
Эта элита и ее окружение, по мнению Арриги,
включает преподавателей, квалифицированных ремесленников,
правящую верхушку, духовенство, высшее чиновничество,
1 G. A r r i g h i, International Corporations, Labour Aristocracies
and Economic Development in Tropical Africa (неопубликованная
статья, 1969).

ФАНОН Й КЛАССЫ В АФРИКЕ
217
управляющих предприятиями, сотрудников службы связи
с общественностью, юристов и врачей. Арриги сваливает
в кучу «се эти слои населения вместе с «подлинным
пролетариатом» (но исключает отходников, составляющих
основную часть армии труда) и получает выдуманную им
«рабочую аристократию». То, что в африканских странах
появилась элита и близкие к ней круги, не вызывает никакого
сомнения. Кроме того, существует прослойка имеющих
постоянную работу квалифицированных и более высоко
оплачиваемых рабочих, к которой, однако, принадлежит лишь
меньшинство рабочего класса, в то время как большинство
остается в основном неквалифицированными,
полуквалифицированными и, вне всяких сомнений,
низкооплачиваемыми рабочими. К примеру, подавляющее большинство
нигерийских рабочих, по данным Комиссии Моргана, в 1964 г.
находилось в состоянии крайней нищеты, а героических
горняков Ганы, объявивших забастовку против нищенских
условий жизни, в которых они оказались после свержения
Нкрумы, беспощадно расстреливали.
Арриги не приводит каких-либо убедительных
статистических данных для подтверждения своего тезиса о рабочей
аристократии. Он утверждает, что в большинстве стран
Тропической Африки феодальные элементы, класс
землевладельцев и национальная буржуазия либо отсутствуют,
либо слишком слабы, чтобы стать опорой государства.
Затем он приходит к выводу, что «стабильность системы»
(о какой «стабильности» можно говорить, когда в этих
странах прошел ряд государственных переворотов!)
должна обеспечиваться соответствием интересов
«международного капитализма» интересам некоторых других классов,
которые, по его мнению, сгруппированы в «рабочую
аристократию».
Для подтверждения своей точки зрения Арриги и те, кто
разделяет его мнение, оперируют цифрами и делают из них
такие выводы, которые, безусловно, можно оспорить.
Арриги, к примеру, дает таблицу, взятую из статьи К.
Доктора и X. Галлиса \ согласно которой общая численность
рабочей силы во всех странах Африки составляет 100 млн.
человек, из них 19,2 млн.— это наемные рабочие, причем
1 К. С. Doctor and H. G а 11 i s, Size and Characteristics of
wage employment in Africa: some statistical estimates.— «Interna^
lional Labour Review», February 1966,

218
ГЛАВА ВТОРАЯ
5,8 млн. человек заняты в сельском хозяйстве. Арриги
приводит вторую таблицу (без ссылки на источник), где
указывается численность рабочих (исключая занятых в
сельском хозяйстве) лишь по 9 странам и дается процентный
состав рабочих только по двум категориям: занятые в
госсекторе и в секторе услуг.
Поддерживая позицию Арриги, Рут Фёрст 1 приходит к
странному и необъяснимому выводу, что из каждых ста
работающих одиннадцать — это наемные рабочие (в то
время как по данным Арриги — девятнадцать). Далее она
заявляет, что «во всех странах правительства являются
крупнейшими работодателями», и утверждает, что будто бы все
получртшие работу от правительства являются «белыми
воротничками». Она даже говорит о «большой доле «белых
воротничков» в составе рабочего класса Африки», хотя для
подтверждения этого тезиса нет никаких статистических
данных. Трудно поверить, что человек, объездивший
Африку вдоль и поперек, подобно Рут Фёрст, может вести спор
таким способом.
Предположение, будто бы «работающие по найму
правительства» являются «белыми воротничками», ошибочно.
К. Доктор и X. Галлис указывают, что госсектор в странах
Африки охватывает не только сферу государственной
службы, образование, здравоохранение и т. д., но также целый
ряд предприятий, которые явно используют ручной труд,
неквалифицированных, полуквалифицированных и отчасти
квалифицированных рабочих. Сюда входят фермы,
плантации, шахты, заводы, общественные мастерские, стройки,
предприятия коммунального обслуживания, железные
дороги, почта, телеграф и т. д. Исследования К. Доктора и
X. Галлиса, в которых приводятся цифровые данные, не
подтверждают вывода Рут Фёрст, что «во всех странах
правительство является крупнейшим работодателем». Более
того, они совершенно категорически заявляют, что их
выводы «не подтверждают утверждения, что большинство
наемных рабочих находится на службе у государства».
Мы уже отмечали, что большая часть армии труда,
бесспорно, занята в сельском хозяйстве, и здесь нет никакой
«рабочей аристократии». Что же касается сферы «услуг»,
о которой говорит Арриги, то сюда входят транспорт и ком-
1 Л. F i r s t, The Barrel of a Gun, London, 1970, p, 455.

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
219
мунальное обслуживание. Рабочие коммунальных служб —
1фупнейшей составной части рабочей силы сферы услуг —
явно не могут относиться к «рабочей аристократии». По
данным К. Доктора и X. Галлиса, в И из 26 стран Африки
обрабатывающая промышленность по численности занятых
в ней наемных рабочих стояла на первом или втором месте
после сельского хозяйства.
Рут Фёрст, резюмируя позицию Арриги, выделяет две
основные прослойки рабочего класса Африки. «Первая
состоит из рабочих, которые унаследовали ставки зарплаты
колониальных времен и имеют уровень жизни среднего
класса», во вторую входят низшие слои: «жители городских
трущоб, низкооплачиваемые, занятые неполный рабочий
день, либо вообще безработные» [. Основная же часть
африканского рабочего класса — сельскохозяйственные рабочие
на фермах, плантациях и лесозаготовках, рабочие
коммунальных служб, шахтеры, докеры, железнодорожники и
строители — повисает где-то в воздухе. А именно из этой
группы рабочих в основном вышли последовательные
борцы против колониализма и неоколониализма. Самые
крупные и, как правило, самые кровопролитные забастовки
проводили именно шахтеры, докеры, железнодорожники и
рабочие плантаций, и их никак не назовешь «белыми
воротничками». Наоборот, они являются основной составной
частью рабочего класса Африки, и никакие беспочвенные
теории о рабочей аристократии не в состоянии
опровергнуть это.
Расширение промышленного производства в
африканских странах может создать возможность превращения
небольшой прослойки высокооплачиваемых
квалифицированных рабочих в рабочую аристократию. Однако это не
является основной характерной чертой современного рабочего
класса Африки. Чрезмерно упирая на какую-то одну
тенденцию, Арриги и его последователи фактически списали
со счетов большую часть африканских рабочих. Энтони
Стил в рецензии на книгу Рут Фёрст приветствует ее
выход в свет, поскольку автор «не сбилась с правильного пути
и не рассматривала рабочих, занятых в промышленности,
как пролетариат» 2. Поэтому и изменения в стране, утверж-
1 R. F i г s t, op. cit, p. 456.
2 A. S t e e 1, Real Power in Africa,— «Tribune», January 29, 1971,

220
ГЛАВА ВТОРАЯ
дает Стил, будут проведены не рабочими, а теми, кто
околачивается «на перекрестках, так как им некуда идти и не
на что надеяться».
Такова механика влияния мифа, созданного Фаноном.
Но поскольку этот миф имеет в себе крупицу правды, он
может слишком легко восприниматься как правда в целом.
Фанон, по всей видимости, и не подозревал, что его
попытки принизить роль африканского рабочего класса могут
стать источником неразберихи и что на них откликнутся,
пускай по-разному, поборники «холодной войны», которые
игнорируют главную цель его труда, но пытаются так же,
как и Фанон, правда исходя из собственных интересов,
выкинуть рабочий класс Африки из истории эксплуатации
африканских стран и их борьбы за свободу. Однако
жизнь — жестокий учитель, и поэтому, хотел того Фанон
или нет, логика приводит его к оказанию поддержки всем
тем, кто желает сохранить в Африке существующий
капиталистический уклад и подчиненное положение рабочего
класса. Попытки принизить роль африканского рабочего
класса в борьбе за национальное освобождение являются
частью идеологической и политической борьбы,
направленной на недопущение рабочих к подлинной власти и на
ограничение их влияния в период после завоевания
независимости странами Африки К
Если бы была доказана правильность оценки Фаноном
роли рабочего класса Африки в
национально-освободительной борьбе, то тщетно было бы ее игнорировать. Даже
наоборот, африканскому революционному движению было бы
крайне необходимо проанализировать это явление. Однако
Фанон не привел ни одного подлинного доказательства
своей теории. Заполнить эту пустоту не смогли и его
последователи. Общее заявление о том, что африканский рабочий
класс не играл никакой роли или играл незначительную
роль в национально-освободительной борьбе, ничего не
доказывает. Наоборот, все факты этой борьбы в различных
странах Африки свидетельствуют как раз об обратном.
1 В качестве примера можно привести преследования, которые
обрушились на рабочий класс и Коммунистическую партию Судана.
Их объявили врагами революции. В действительности суданские
рабочие и коммунисты являлись наиболее мужественными и
последовательными борцами против империализма на протяжений
последних двадцати лет,

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
221
Удивление вызывает также и то, что Фанон, хотя и
признает опасность со стороны люмпен-пролетариата,
призывает тем не менее опереться на него как на важную
революционную силу и подчеркивает необходимость завоевания
его на cbojo сторону. Однако, когда он обращается к
анализу рабочего класса, он указывает на слабости
последнего не для того, чтобы преодолеть их. И нигде вы не
найдете у Фанона призыва предпринять усилия для
завоевания на сторону революции рабочих, так же как и указания
на то, что для развития революции решающее значение
имеет союз рабочих и крестьян. Фанон просто сбрасывает
рабочих со счетов, и тем самым он, в сущности, ставит их
по ту сторону баррикад как контрреволюционную силу.
Какую же цель преследует Фанон, заняв
пренебрежительное отношение к рабочему классу? Может быть, точку
зрения Фанона 'опровергнет «пролетарский мессианизм»
(по терминологии Арриги и Саула *)? Независимые страны
Африки стоят теперь перед новым трудно преодолимым и
сложным этапом борьбы. Они должны разрушить оковы
империализма, сорвать маневры неоколонизаторов и
сделать все, чтобы пойти по некапиталистическому пути, по
пути к социализму. Империалистические круги и его
сторонники, включая некоторую часть молодого класса
капиталистов в независимых африканских странах,
совместными усилиями стремятся внести раскол в отношения
рабочих и крестьян и преследуют цель сохранить политическую
власть в руках проимпериалистических
коллаборационистских сил. Отрицание той роли, которую рабочий класс
играл в национально-освободительной борьбе, служит
оправданием отказа предоставить ему подлинную власть в
строительстве нового общества в стране после завоевания
ею независимости и является не чем иным, как частью
политического и идеологического наступления. Любое
непродуманное согласие с тезисом Фанона о роли рабочего
класса африканских стран на руку лишь тем, кто хотел бы
сохранить подчиненное положение рабочих, направить
развитие своих стран по капиталистическому пути,
включить их в систему неоколониализма и поставить в
зависимость от империализма. Это выгодно и тем, кто тешит себя
1 G. А г г i g h i and J. S. Saul, Nationalism and Revolution
Sub-Saharan Africa,— «Socialist Register», 1909, p. 137,

222
ГЛАВА ВТОРАЯ
тщетной надеждой создать у себя в стране независимую
капиталистическую экономику. Поэтому и необходимо
задуматься над вопросом, поставленным выше.
Естественно, нет никакого смысла преувеличивать или
принижать подлинную роль как рабочего класса, так и
крестьянства. Но было бы в равной степени антинаучно и
политически вредно преднамеренно преуменьшать роль
рабочих, и ни в коем случае нельзя отмахиваться от
восстановления фактов участия африканского рабочего класса в
национально-освободительной борьбе, объявляя их
«пролетарским мессианизмом».
К сожалению, от принижения роли рабочих
выигрывают не только империалистические державы и
коллаборационистская буржуазия. Патриотически настроенные
националистические круги, некоторые руководители
антиимпериалистической борьбы и определенные слои
радикальной мелкой буржуазии, которые искренне хотят
ослабить зависимость своей страны от империализма,
также часто предпринимают шаги, направленные на
ограничение роли рабочих в независимых странах Африки.
Профсоюзам отказывают в автономии, их ставят, согласно
принимаемым законам, в подчиненное государству положение,
а кое-где они превращены в одно из отделений
национальной партии, руководимой мелкой буржуазией. Рабочим
отказывают в праве создать свою партию рабочего класса,
а там, где она действует, оказывают нажим с целью
заставить ее распустить свою организацию, а ее членов
превратить в молчаливых сторонников правительства и
национального руководства.
Такое положение часто создает серьезные трудности
для марксистских партий, и бывает, что они принимают
тактические решения, ограничивающие их роль и
наносящие вред не только дальнейшему развитию национально-
освободительного движения, но и перспективам перехода
к социализму.
Те, кто, подобно Фанону, возлагает свои надежды на
крестьянскую революцию, игнорируют тот простой факт,
что пока еще ни в одной стране крестьянство не свергло
капиталистический режим, кроме как в союзе с рабочим
классом или под его руководством. Ни в одной стране
крестьянство еще не создало собственной устойчивой
социальной системы. Африканские страны либо станут капитали-

ФЛНОТТ И КЛАССЫ Б АФРИКЕ
223
стическими, и в этом случае у руководства страны будет
стоять буржуазия, либо пойдут по пути социализма, что
требует создания государства, руководимого рабочим
классом.
Чтобы добиться успеха на пути к социализму, народам
африканских государств необходимо нанести поражение
империализму и осуществить социальную революцию./
Столь грандиозная по масштабам и сложная по характеру]
задача, требующая полной перестройки общества, не под)
силу крестьянству. Тот же, кто считает себя марксистом
и утверждает, что крестьянство может претворить эту
задачу в жизнь, забывает суть марксистского учения, а
именно: свержение капитализма может произойти только в том
случае, если трудящиеся под руководством рабочего класса
возьмут политическую власть в свои руки. Как указывал
В. И. Ленин, признание классовой борьбы еще не делает
человека марксистом, марксист от реформиста отличается
тем, что свое понимание классовой борьбы он доводит до
признания необходимости диктатуры пролетариата.
Установление диктатуры пролетариата требует руководства со
стороны рабочего класса и предполагает наличие
марксистской организации с марксистской философией. Построить
крестьянский социализм невозможно. Построение
социализма означает создание высокоиндустриального общества,
а это предполагает в социальном плане постоянный рост
рабочего класса и соответствующее уменьшение
численности крестьянства за счет постепенного ухода крестьян
из сельской местности и превращения их в наемных
рабочих.
С проблемой достижения полного освобождения после I
завоевания независимости и последующего перехода к
социализму связан вопрос о демократии. Основным слабым
местом многих молодых государств и одной из главных
причин задержки в развитии ряда таких стран является 1
подмена демократического участия народа в управлении \
концепциями <<нанраш1яемот>^емокда^та11, иногда военного
характера, которая часто сопровождается чрезмерным вое- J
хвалением отдельных руководителей. Согласно этим кон- |
Цепциям, массы рассматриваются не как творчески мысля- I
Щие люди, из сферы которых выходят руководители, а как ,
пассивные сторонники властей. Над профсоюзами устанав- \
ливается правительственный контроль, создается однопар- J

224
ГЛАВА ВТОРАЯ
тийная система, а партии рабочего класса, марксистской
партии, либо чинятся препятствия, либо ее вообще
запрещают.
Причины культа личности в этих странах кроются в
характере крестьянского общества, в котором на протяжении
десятилетий людей учили пассивно выполнять то, что
говорил феодал-землевладелец, вождь племени или марабут.
Основной проблемой в условиях Африки остается
возможность демократической деятельности для всего народа.
В течение веков народные массы были объектом угнетения
и в патриархальном, и в феодальном, и особенно в
капиталистическом обществе. Из года в год им твердили, что они'
граждане второго сорта, существа подчиненные, не
способные сами руководить собой. Часто от них можно
услышать такие слова: «Мы, черные, даже не знаем, как
сделать спичку. А у белых есть и ружья, и самолеты. Так как
же мы можем избавиться от белых?» *
Поэтому одна из первоочередных задач, стоящих перед
национально-освободительным движением в настоящее
время,— это разбудить миллионные народные массы, дать
им понять и почувствовать, что они должны сыграть роль
творца истории, а не ее жертвы. Однако такая задача
может быть осуществлена только в том случае, если
народные массы руководствуются ясной научной системой
взглядов, если их ведет организация, основывающая свою
деятельность на этих взглядах, если эта организация —
партия, в которой по крайней мере руководство — марксисты.
Эта партия должна творчески применять марксизм для
решения специфических проблем своей страны,
использовать опыт международной революционной борьбы и
социалистического строительства, искать свой собственный путь
к полному освобождению своей страны и построению в ней
социализма в соответствии с ее классовой структурой,
историей, традициями, имеющимися институтами и конкретной
обстановкой.
Тот, кто обдуманно или необдуманно принижает роль
рабочего класса африканских стран, тем самым подрывает
основы марксизма, воздвигает идеологические препятствия
1 Из разговора, переданного Б. Дэвидсону Антонио Баиа,
политработником Африканской партии 'независимости Гвинеи и
островов Зеленого Мыса (ПАИГК). Цит. по: «The Liberation of
Guinea», p. 54,

ФАНОН И КЛАССЫ Ё АФРИКЕ
225
на пути расширения влияния рабочего класса и
способствует распространению мелкобуржуазных концепций. Нигде
у" Фанона нет хоть какого-нибудь понимания марксизма.
Он проповедует форму утопического социалистического
общества, основанного на крестьянстве и других
непролетарских слоях. Выработанное Фаноном «решение» не решает
абсолютно ничего, поскольку оно игнорирует роль рабочего
класса как единственной в настоящее время силы,
способной возглавить борьбу, завоевать на свою сторону другие
слои городского населения, в том числе выпускников
учебных заведений и только что приехавших из деревень
крестьян, и создать союз с крестьянством. Конечно, отдельные
представители и группы лиц из среды мелкой буржуазии
и интеллектуалов пойдут по дороге революции, а некоторые
из них могут даже играть решающую роль в руководстве
движением. Но нас здесь интересуют не отдельные
личности или группы лиц, а социальные классы. Списывая со
счетов рабочий класс, Фанон отвергает саму суть
марксизма. И тем не менее довольно странно, что находятся еще
деятели левого направления, расценивающие
антимарксистские взгляды Фанона как новый вклад в теорию
марксизма.
Рассматривая взгляды Фанона и роль классов в
революции, мы спорим с ним не только по вопросу о степени
участия каждого класса в революции. Здесь главным
образом спор идет по вопросу об идеологии. Фанон сам
признает, что Африке нужна идеология, однако он не может
дать ответ на вопрос о связи между идеологией и
классами. Какая же идеология способна привести африканские
страны после достижения ими независимости к полному
освобождению и социализму? Может, идеология,
основанная на спонтанности крестьянского движения с его
утопизмом, левачеством, порожденным отчаянием, и с
отсутствием какой-либо четкой организации и теории? Или
идеология, основанная на демагогии национальной буржуазии,
разглагольствующей о социализме, а тем временем
укрепляющей капитализм и не допускающей рабочий класс к
власти? А может, идеология, основанная на авантюризме
и колебаниях мелкой буржуазии, которая на словах — за
коренные изменения и социализм, но в то же время тоскует
о «потерянном целомудрии» африканской деревни после
прихода европейцев, поскольку она страшится силы и дш>
УОДДИС

226
ГЛАВА ВТОРАЯ
циплинированности рабочего класса и боится потерять свое
привилегированное положение? Или, может быть, это
идеология рабочего движения, марксизм, которому одному под
силу решить нынешние трудные проблемы африканских
стран, выковать союз рабочих, интеллигенции, мелкой
буржуазии и крестьянства и даже определенной части
национальной буржуазии с целью проложить путь социализму
в Африке?
Вопрос состоит не в том, кто с большим упорством и
дольше вел борьбу и поэтому может с большим правом
считать себя руководящей силой революции, хотя само участие
в борьбе и принесенные в ее ходе жертвы и являются
частью процесса формирования опытной,
дисциплинированной и теоретически вооруженной силы, способной
выполнить роль руководителя. Вопрос, скорее, заключается в
том, какой идеологии придерживается эта руководящая
сила и на какой классовой основе эта сила должна
строиться, если ставится задача продвижения стран Африки к
социализму. Для достижения этой цели необходимо
политическое оружие — партия рабочего класса. В этом
заключается кардинальная проблема, и без ее решения никакое
продвижение к социализму невозможно.
Фанон же абсолютно ничем не помогает ее решить.
Наоборот, его теория может лишь привести к путанице и
расколу в революционном движении. Фанон прав, когда
подчеркивает необходимость уделить внимание крестьянским
массам. Он прав и тогда, когда указывает на
пренебрежительное отношение руководителей национальных партий и
реформистских профсоюзов к бедному крестьянству.
Однако его позиция в целом не только не помогает созданию
союза рабочих и крестьян, но, даже наоборот, затрудняет
его. Вся теория Фанона, от начала до конца,
дискредитирует рабочий класс и увеличивает недоверие к нему
крестьянства. Он нигде не обращается к рабочим как к
союзникам крестьянства в революции с советом, каким образом
лучше всего укрепить свои связи с тружениками деревни.
А обращаясь к крестьянству, мелкой бурягуазии и люмпен-
пролетариату, Фанон призывает их отвернуться от
рабочих.
Таким образом, несмотря на свою довольно
воинственную фразеологию, страстное обличение колониализма и
призывы к радикальным изменениям, Фанон отворачивает-

ФАНОН И КЛАССЫ В АФРИКЕ
227
ся от основного революционного класса современности и
создает идеологическое прикрытие для союза элиты,
мелкой буржуазии, люмпен-пролетариата и крестьянства,
союза, направленного против рабочих. Такой союз является
основой режимов в ряде стран Африки, некоторые из
которых достигли со времени завоевания независимости
определенного прогресса, но все еще подвергаются
эксплуатации со стороны империализма. Ни одна страна
Африканского континента пока что не освободилась полностью от
империалистической зависимости, и лишь потому, что
рабочий класс Африки еще не настолько развит, чтобы
выступить идеологической, организованной и политической
руководящей силой 1. И поскольку теории Фанона
являются препятствием на пути превращения африканского
рабочего класса в эту руководящую силу, их воздействие на
дальнейшее развертывание революционного процесса
оказывается отрицательным.
Но Фанон желал совсем не такого исхода, ведь он был
человеком прежде всего преданным борьбе против
колониализма и расизма. Он умер сравнительно молодым. Жизнь
Фанона оборвалась, когда его идейное развитие еще не
завершилось, и честность его намерений могла бы помочь
привести его — если бы ему было дано жить и дальше —
к более ясному пониманию революционного процесса.
Учитывая опыт Фанона и то, что он своими глазами
видел ужасные пытки и массовые убийства алжирцев
солдатами империалистической Франции, было бы
удивительным, если бы в его словах не было горечи или если бы в
его произведениях не было преувеличения или даже
искажения. Но в Фаноне жила не только ненависть к угнетению
и расизму. Его внутренняя сущность жаждала того
времени, когда будет ликвидирован старый мир капитализма и
появится новое, более справедливое общество, где люди
будут братьями, хотя очертания этого общества
представлялись Фаноиу туманными и неопределенными.
Совершенно не удивительно, что для названия своей
наиболее известной книги «Проклятьем заклейменные»
Фанон взял слова из текста «Интернационала» Эжена По-
1 Это объясняется тем, что он относительно малочислен, сильно
связан с деревней практикой отходничества и пока еще не
является стабильной силой, неразрывно связанной с современной
индустрией, фабричным производством и урбанизацией,
8*

228
' ГЛАВА ВТОРАЯ
тье, гимна международного рабочего класса, который
заканчивается словами: «С Интернационалом воспрянет род
людской». Судьба «рода людского» — вот что находилось в
центре дум Фанона, и поэтому, когда забудутся
теоретическая путаница и политические противоречия в его трудах,
в памяти людей останется его благородная борьба против
колониализма, которой он посвятил всю свою короткую
жизнь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ
В 1967 г. Режи Дебре был арестован в Боливии; то же
самое правительство, на чьей совести лежит захват в плен
и убийство Че Гевары, вынесло ему жестокий приговор —
тридцать лет тюремного заключения. Достойное и
мужественное поведение Дебре в суде и вынесенный ему затем
суровый приговор вдвойне свидетельствуют о его
искренней преданности делу борьбы против империализма.
В декабре 1970 г. новое правительство Боливии
освободило его из тюрьмы, а затем ему предоставилась
возможность получить убежище в Чили, и оба эти факта сами по
себе являются событиями, указывающими на
несостоятельность тех взглядов, которые он выражал в своих работах
до того, как был схвачен и заключен в тюрьму. Изменения,
осуществленные в Боливии после свержения старого
режима вооруженными силами, поддержанными сочувствующим
им народом, и избрание Альенде президентом Чили —- две
важнейшие победы, достигнутые в Латинской Америке
путями, безусловно не предвиденными Дебре в ранее
сделанном им анализе.
Хотя Дебре и молод, он еще до того, как его схватили,
уже пробудил большой интерес в революционных кругах
своими сочинениями о Латинской Америке и в особенности
книгой «Революция в революции?» 1. Эта работа вместе с
Другими его опубликованными трудами2 вызвала значи-
1 R. D e b r а у, Revolution in the Revolution? New York, 1967.
2 Большая часть их появилась в томе «Strategy for Revolution»,
edited by Robin Blackburn, London, 1970,

230
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
тельную дискуссию, которая, возможно, в Европе и
Северной Америке приняла такие же масштабы, как и в самой
Латинской Америке. Рассмотрение его взглядов
необходимо для понимания кубинской революции и ее уроков, и
особенно их значения для революции в Латинской
Америке. Более того, хотя сам Дебре предупреждал, что его
теории предназначаются только для Латинской Америки,
появились люди, которые пытались придать им большее
значение, чем придавал им сам автор, и найти в них
оправдание своих взглядов на революцию вообще, своего
отношения к роли классов в революции и той роли, которую
играет вооруженная борьба, а также оправдание своего
огульного осуждения «ортодоксальных» или «традиционных»
коммунистических партий.
«Революция в Латинской Америке избирает третий
путь, первые этапы которого уже проявились на опыте
Кубы. Отсюда следует, что у латиноамериканских
революционеров существует потребность, перерастающая в
необходимость,— изучить кубинский опыт, извлечь из него
уроки и соответственно направить свои действия.
Но это касается не только революционеров Латинской
Америки. Если Дебре прав, «латиноамериканский путь»
может иметь решающее значение для других стран мира,
в которых существуют условия, в основном похожие на
условия Латинской Америки. А если третий путь
возможен, тогда тем из нас, кто живет в странах, где условия
коренным образом отличаются от тех, которые
преобладали в царской России, гоминьдановском Китае или
современной Латинской Америке, следовало бы самым
серьезным образом спросить себя, не возможны ли и еще другие
образцы революций» 1.
Мне представляется, что Губерман и Суизи сами
совершают новую догматическую ошибку, группируя революции
по типам — советский тип, китайский тип, кубинский тип.
Конечно, существуют законы революции, общие для всех
социалистических революций, а на ход революции в любой
отдельно взятой стране неизбежно оказывают влияние
мировые процессы и соотношение сил в мире. Но является
также законом и то, что каждая социалистическая револхо-
1 L. H u b e r m a n and P. M. S w е е z у, Foreword to
«Revolution in the Revolution?»,

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 231
ция представляет собой свой собственный тип, свой
собственный образец, и, хотя она может изучать и заимствовать
опыт других революций, может подражать духу,
политической сущности всех социалистических революций, она
должна в то же время развиваться в соответствии со
специфическими условиями, классовой структурой, традициями,
национальными особенностями, институтами, опытом
данного народа и т. д. Не было просто «советского пути»,
«китайского пути», «кубинского пути» — социалистические
революции совершились в четырнадцати странах, каждая
со своими особенностями и вариантами; и каждая будущая
социалистическая революция, совершится ли она в
странах Европы, Азии, Северной и Латинской Америки,
Африки или Австралазии, будет иметь свои собственные
отличительные черты. Не существует единого образца
революции, нет и ее образца для одного континента.
В работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме»
В. И. Ленин подчеркивал, что революционеры должны
учитывать «конкретные особенности» борьбы в каждой
стране, применять основные принципы коммунизма таким
образом, чтобы правильно видоизменять эти принципы в
частностях, правильно приспособлять, применять их к
национальным и национально-государственным различиям1.
Он обращал внимание на необходимость «исследовать,
изучить, отыскать, угадать, схватить
национально-особенное, национально-специфическое в конкретных подходах
каждой страны к разрешению единой интернациональной
задачи» — свержению капиталистической системы и
замене ее властью рабочего класса и социализмом. Эта «единая
интернациональная задача» и является общей для всех, но
путь, избранный для ее выполнения, и конечные формы
различны в каждом конкретном случае.
22 ноября 1919 г., обращаясь к делегатам II
Всероссийского съезда коммунистических организаций народов
Востока, В. И. Ленин сказал: «Здесь перед вами стоит
задача, которая не стояла раньше перед коммунистами всего
мира: опираясь на общекоммунистическую теорию и
практику, вам нужно, применяясь к своеобразным условиям,
которых нет в европейских странах, суметь применить эту
теорию и практику к условиям, когда главной массой
1 В. И. Лени и, Полы. собр. соч., т. 41, стр. 76, 77.

232
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
является крестьянство, когда нужно решать задачу
борьбы не против капитала, а против средневековых
остатков» К
2 марта 1921 г. в письме Орджоникидзе В. И. Ленин
советовал грузинским коммунистам помнить, что условия
Грузии требуют от них «не применения русского
шаблона, а умелого и гибкого создания своеобразной тактики,
основанной на большей уступчивости всяческим
мелкобуржуазный элементам» 2. Месяц спустя, 14 апреля 1921 г.,
в письме коммунистам Азербайджана, Грузии, Армении,
Дагестана и Горской республики он снова подчеркивал
«необходимость не копировать нашу тактику, а
обдуманно видоизменять ее применительно к различию конкретных
условий... применять у себя не букву, а дух, смысл, уроки
опыта 1917—1921 годов»3.
Этими предупреждениями В. И. Ленина явно пренебрег
Робин Блэкберн, который высказал относительно значения
Реши Дебре самые невероятные претензии, утверждая, что
сочинения последнего «помогли новому стилю
революционной политики распространиться из «третьего мира»
обратно в метрополии, являющиеся оплотом империализма.
Такого рода непосредственное участие масс, которого может
добиться стратегия «очага», была также достигнута в
действиях революционного движения Европы и Северной
Америки — в занятии помещений предприятий и
университетов, восстаниях негров, движениях за захват бездомными
пустующих жилых домов и тому подобном» 4.
Выражаясь в таком же духе, довольно значительное
число «революционеров» с Флит-стрит в своих статьях,
помещенных в воскресных газетах, изображали захват Сорбонны
и других парижских зданий в мае — июне 1968 г. как
пример применения выдвинутой Дебре теории «очага» к
условиям французских городов. Были еще и другие, включая
самого Робина Блэкберна, которые подобным же образом
характеризовали временную «оккупацию» или захват
зданий университетов в Англии. Студенты и другие участники
указанных выступлений настолько подверглись воздейст-
1 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 39, стр. 329.
2 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 42, стр. 367.
3 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 43, стр. 198, 200.
4 R. Blackburn, Introduction to «Strategy for Revolution»,
p. 11, footnote.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 233
вию данной теории, что считали эти ограниченные
действия прелюдией «освобождения» или даже фактическим его
актом. Столь чрезмерное расширение сферы применения
концепций Дебре Блэкберном скорее наносит вред
революционной борьбе, а не помогает ее развитию. Но к этому
аспекту проблемы я вернусь в следующей главе.
Между прочим, сам Дебре не претендует на такой
универсальный характер своих взглядов, какой приписывает
им Блэкберн. Наоборот, он утверждает, что «смехотворно
и ошибочно превращать Кубу в «модель» или основной
тип, который необходимо осуществить в нескольких
изданиях либо путем размножения, либо путем точного
копирования... Каждый знает, что ирония «всеобщей истории»
заключается в ее привычке разрушать установившиеся
обычаи и прорываться в неожиданное, добиваясь успехов
на неправильном направлении, то есть том направлении, к
которому ученые мужи повернулись спиной» К
К сожалению, далеко не «каждый знает» Это. И
прежде всего самые горячие сторонники Дебре пытаются
превратить кубинскую революцию и сами сочинения Дебре в
новую догму, которая для них обладает всеобщей
применимостью.
Вопреки попыткам Блэкберна использовать «очаг» в
условиях Западной Европы и США Дебре утверждает
совершенно категорически: «Если бы этот комплекс новых идей
был перенесен из одного конкретного сочетания
исторических условий в другое, например из некоторых
латиноамериканских стран, откуда он вышел, в Соединенные Штаты
Америки или Западную Европу, тогда, конечно, возникла
бы опасность того, что он лишился бы своего
практического значения. Революционная политика в этих идеях
свелась бы к пантомиме или просто романтическому
радикализму» 2.
Увы, слишком часто пантомима заканчивалась не
смехом, а трагедией и слезами.
Это еще раз подчеркивает, что сама попытка придать
сочинениям Дебре характер универсальности и считать,
что они имеют всеобщую применимость в революционной
борьбе повсюду, является одной из главных причин того,
. ' R. Debray, Reply to Mv Critics (1969).—«Strategy for
Revolution», p. 232.
2 Ibid., p. 233.

234
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
почему необходимо относиться к нему серьезно. Следует
рассмотреть его теории и удостовериться, содержат ли они
правильные выводы и научные заключения, или же Дебре
выработал свои идеи слишком поспешно, преуменьшил,
игнорировал или полностью отверг факты и опыт, не
соответствовавшие его теориям, и даже выдвинул общие идеи,
которые он иногда должен был опровергать при помощи
совершенно иных идей.
Большая часть написанного Дебре появилась за
короткий пятилетний срок, в 1965 —1970 гг., период, в течение
которого, очевидно, формировался его подход ко многим
фундаментальным вопросам революции на Кубе и в других
латиноамериканских странах. Что бы ни утверждали его
самые ярые сторонники \ он сам никогда не претендовал
на научную точность или окончательность своих взглядов,
хотя, к сожалению, временами он пишет с несколько
высокомерной самонадеянностью и самоуверенностью, что
оправдывает мнение, что такая претензия у него есть.
Поэтому, изучая его работы, следует отмечать те изменения,
которые происходят в его подходе, и те очевидные
несоответствия, которые появляются то в одном, то в другом
очерке.
Далее, подвергая теории Дебре критическому анализу,'
никогда не следует забывать четыре года, проведенные им
в тюрьме, и его горячее желание служить делу революции.
Но его недавнее пребывание в тюрьме не должно и
помешать провести тщательно продуманное исследование
проповедуемых им взглядов. Несомненно, что сам он, как
искренний противник империализма, ожидает, что эти идеи
будут изучены серьезно и, если необходимо, подвергнуты
критике.
Дебре отрицает, что его статьи о Латинской Америке
были чем-то большим, чем «просто обзорными статьями,—
черновыми набросками, предназначенными для
европейских читателей» 2. Он считает их «легким багажом, кото-
1 «Реши Дебре написал три тесно связанных между собой
очерка о революции в Латинской Америке. Взятые вместе, они
составляют один из самых блестящих примеров марксистско-ленинского
анализа, появившегося за последние годы»,— говорится в
редакционной статье «New Left Pieview», September — October, 1967, p. 8.
2 R. Deb ray, Reply to My Critics (1969).—«Strategy for
Revolution», p. 238,

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 235
рый никогда не претендовал, да и не мог бы претендовать
на то, чтобы быть собранием «тезисов», строго выведенных
один из другого, установленной системой окончательного
определения «образца». Такая терминология в отношении
революционного действия настолько устрашающа, что
заставляет улыбнуться». Что касается работы «Революция в
революции?», то Дебре считает ее «просто политическим
сочинением...», которое привлекло внимание в основном
из-за его ареста и осуждения и особенно из-за «все
покрывающей тени Че Гевары». В своих трудах Дебре
рассматривает опыт ряда стран Латинской Америки. При этом он
резко осуждает коммунистические партии Латинской
Америки. Никто не оспаривает право Дебре критиковать
революционеров любой страны, но, осуждая эти организации,
Дебре выносит огульные приговоры, которые требуют
расследования, не просто в силу их отличия от мнений
коммунистических партий, работающих на континенте, но — и
это еще более важно — потому, что они представляют такие
взгляды на прошлый и будущий ход революции в
латиноамериканских странах, которые можно поставить под
сомнение, даже если не подвергать острой критике.
Основные идеи Дебре возникают не только на
основании проводимого им исследования ошибок, якобы
допущенных латиноамериканскими революционерами, и проблем,
стоящих перед ними, но прежде всего из его оценки
событий, происшедших на Кубе. Очевидно, он много думал об
уроках кубинской революции, и ему посчастливилось
беседовать с ее руководителями, в особенности с Фиделем
Кастро и Че Геварой, хотя, естественно, выводы из этих бесед
являются его собственными. При этом он уделяет
внимание вещам, по его мнению, значительным, подчеркивает
их, но они вовсе не обязательно складываются в
правильный и объективный рассказ о революции на Кубе.
Обсуждая сделанный Дебре анализ кубинской
революции, сталкиваешься с проблемой недостатка подробной
информации, ртсходящей из официальных кубинских
источников. Конечно, имеются речи Фиделя Кастро, являющиеся
неоценимым источником. Имеются также работы Че Ге-
вары, хотя по понятным причинам в них главное внимание
сосредоточено на механике вооруженной борьбы и в
особенности партизанской войны, а не на общей картине
революции, участвующих в ней силах, ее политических эта-

236
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
пах и т. п. Далее, известны взгляды руководителей
Народно-социалистической партии Кубы (бывшей
Коммунистической партии), таких, как Блас Рока, Фабио Гробарт и
Карлос Рафаэль Родригес, суждения которых и
сообщенные ими сведения также следует принять во внимание,
если предпринимается попытка получить всестороннюю и
объективную картину развития кубинской революции и
прежде всего причин, приведших к ее успеху.
Отчасти в результате работ Дебре, а отчасти в силу
чрезмерно упрощенных выводов, сделанных из них теми,
кто использует кубинскую революцию и идеи Дебре как
оружие в борьбе против большинства латиноамериканских
коммунистических партий, возникло такое представление
о кубинской революции, которое не только противоречит
фактам, но и вообще является неправильным, так как при
этом одни факты опускаются, другие преувеличиваются, и
делаются выводы, в действительности не подкрепленные
фактами. Этот вопрос не является чисто академическим, он
представляет интерес не только для историков, ибо
ложные посылки и заключения относительно кубинской
революции сослужили немалую службу тем, кто пытается
бросить вызов марксизму, прикрываясь марксизмом.
Возможно, еще более опасно то, что эти ложные
заключения часто используются с целью ввести в заблуждение
и запутать тех, кто осознал ныне необходимость
революционных изменений и кого эти заключения ведут или
завлекают на авантюристический путь. Несмотря на героизм
и революционную искренность этих людей, такой путь
может привести и фактически уже привел многих к
катастрофе и гибели.
Дебре сам предупреждал об этом: «Куба дала толчок к
возникновению полусотни революционных организаций,
стоящих где-то близко к коммунистическим партиям и
решительно настроенных на ведение прямых действий. К
настоящему моменту опыт нескольких лет революционных
действий ясно показал, что одного героизма недостаточно,
что этим организациям не хватало идеологической зрелости
и прежде всего чувства политики и серьезности в
подготовке вооруженной борьбы, что им мешало сектантство.
Слишком незрелые и созданные стихийно, воодушевленные
примером Кубы и ставшие пленниками кубинской модели
революции, эти так называемые организации фиделистов,

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 237
по крайней мере в их первоначальном виде, погибли в
Колумбии, Эквадоре, Перу, Уругвае» К
Какова же, коротко говоря, суть тех идей, которые Де-
бре выводит из своего рассмотрения опыта Кубы?
Во-первых, он считает, что революция началась 26 июля
1953 г. нападением на казармы Монкада под руководством
Фиделя Кастро.
Во-вторых, он опровергает те взгляды на роль классов
в революции, которых обычно придерживаются
коммунистические партии в Латинской Америке. Он считает
крестьянство первоначально «пассивным», но способным стать
главной силой революции; национальную буржуазию — не
играющей никакой роли в революции; рабочий класс —
силой, развращенной городской жизнью, играющей
незначительную роль или вообще не играющей никакой роли, а
студентов, и дшшл,лигенци1С^^~ведашщм^аламшт^.
В-третьих, он полностью игнорирует роль
Народно-социалистической партии Кубы (кубинских коммунистов) и
в период до 1953 г., и в период вооруженной борьбы до
1959 г., и в период последующего перехода к
социалистическому строительству.
В-четвертых, он считает, что было достаточно
вооруженной борьбы небольшой группы во главе с Фиделем, чтобы
поднять народ против Батисты. «Маленький мотор»
привел в действие «большой мотор». Он противопоставляет
вооруженную борьбу партизан «чисто массовым действиям».
В-пятых, он считает «очаг» (первоначально
изолированную партизанскую группу) единственной формой
вооруженной борьбы, которая может принести успех в
большинстве латиноамериканских стран.
В-шестых, он утверждает, что революционный авангард
создается военными действиями партизан, а не наоборот.
Именно это прежде-всего и составляет «революцию в
революции».
В-седьмых, он стремится свести революцию почти
исключительно к свержению Батисты и всячески
подчеркивает это. Вооруженная борьба и была «революцией». Нигде
Должным образом не анализируются конфликты между
различными социальными силами внутри лагеря противни-
1 К. Debray, Problems of Revolutionary Strategy.—«Strategy
Revolution», p. 126.

238
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ков Батисты и практически ничего не говорится об
изменениях, происшедших после 1960 г., о борьбе за переход к
социализму и о строительстве нового общества. Конечно,
чтобы это сделать, нужно было бы по-повому посмотреть на
роль различных классов в революционном процессе, и в
особенности на решающую роль рабочего класса.
Совершенно очевидно, что эти положения Дебре ставят
целый ряд коренных проблем революции, и в особенности
вопрос о роли различных классов в кубинской революции.
Нельзя так легко отмахнуться от роли кубинских
коммунистов, как это пытается делать Дебре. Как я позднее
попытаюсь показать, их участие в кубинской революции в ходе и
после вооруженной борьбы явилось важным фактором ее
успеха. Тезисы Дебре заставляют также рассмотреть
вопросы: где должен находиться плацдарм борьбы — в городе или
в деревне; чему отдать предпочтение — стихийности,и во-
люнт^ищ^или^
идеологической" работе; взаимоотношения между военной и
политической организацией; вооруженная борьба и
действия масс; «очаг» как особая форма партизанской войны.
Нельзя не обратить внимания и на то обстоятельство, в
какой мере кубинский опыт основывался на конкретных
условиях Кубы и ее истории и в какой степени ее успеху
содействовали положительные внешние факторы. Нельзя
игнорировать вопрос о позиции, занятой правящими
кругами Белого дома и Пентагона по отношению к кубинской
революции до 1959 г., и их прямо противоположное
отношение к вооруженной борьбе в Доминиканской Республике в
1965 г. и к другим случаям вооруженных выступлений в
Латинской Америке после кубинской победы. Извлекая
уроки из опыта Кубы, было бы глубоко ошибочным не
учитывать новые опасности и препятствия, которые ныне
стоят перед революционерами в Латинской Америке именно в
силу успеха кубинской революции. Хотя было бы слишком
необоснованно утверждать, как это сделали некоторые, что
каждая успешная революция закрывает дверь для
подражания ей по форме и по способу в других странах, ни один
серьезный революционер не может не учитывать, что
империализм тоже делает вьщоды из революционных дейст-
ви^^гуспехов и как следствие заостряет свое оружие и
приспосабливает свои методы к новым опасностям,
угрожающим ему.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 239
Естественно, любая попытка проанализировать
кубинскую революцию и решить многочисленные проблемы,
упомянутые выше, может быть предпринята только в порядке
эксперимента. Но каковы бы пи были трудности и
вытекающие из них недостатки, такую попытку необходимо
предпринять, потому что постоянное повторение
неправильных выводов придало им некоторую значимость. В
результате в ряде латиноамериканских стран, а иногда и в
весьма удаленных от них местах революционные группы,
взявшие эту тактику на вооружение, преждевременно
бросились в бой в условиях, которые привели их к изоляции
и поражению. Более того, как бы ни были храбры
участники этих вооруженных выступлений и как бы искренни и
оправданны ни были их мотивы, подобные действия были
использованы реакционными режимами для еще большего
ограничения демократических свобод, усиления репрессий
против демократического и антиимпериалистического
движения в целом, и часто наносили огромный ущерб всему
ходу революции.
Революция — дело серьезное. Ее нельзя осуществить
субъективными пожеланиями или бодрым выкрикиванием
революционных лозунгов. И серьезные революционеры
должны чувствовать ответственность перед народом — перед
рабочими, крестьянами, студентами, интеллигенцией, перед f5
всеми теми, кто на своей спине ощущает любые ошибки
людей, претендующих на руководство ими. Страдания на- i
рода, обусловленные неспособностью его руководителей на-1
чать наступление против тирании, могут быть столь же ве-)
лики, как и те страдания, которые выпадают на долю наро-1
да после провала такого наступления. Сама революционная;
организация не может уклоняться от страданий; не может)
она и скрывать от людей, что борьба за освобождение
принесет и им страдания. Но революционеры должны всегда!
стремиться избегать ненужных страданий и уберегать
людей от жертв, вызываемых прежде всего ошибками
руководителей.
СТО ЛЕТ БОРЬБЫ
Чтобы понять кубинскую революцию и причины ее
успеха, нам нужно — и это главное — правильно оценить
кубинскую историю и установить, какие цеджл^тавддеиоеред
собой революция. Поскольку наиболее драматический и

240
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
важный этап кубинской революции начался в 50-е годы,
некоторые люди, и особенно молодежь, очевидно, склонны
считать, что события на Кубе начались только в этот
период.
Однако на Кубе не разделяют этого мнения — ни
Фидель Кастро \ ни Коммунистическая партия, которую он
возглавляет. Патриоты Карлос Мануэль де Сеспедес, Хосе
Марти и Антонио Масео почитаются наравне с Кастро и
Геварой. Более того, реорганизованная Коммунистическая
партия Кубы в равной мере гордится как своими героями,
проявившими себя в рядах ранее существовавшей
Коммунистической партии, так и другими, которые, каждый по-
своему, работали, сражались и жертвовали собой ради
освобождения.
Вступление Фиделя и Рауля Кастро, Че Гевары, Ками-
ло Сьенфуэгоса, Хуана Альмейды и их товарищей из Сьер-
ра-Маэстры в Гавану в январе 1959 г. успешно завершило
борьбу, продолжавшуюся целое столетие. И в первую
очередь победа была неизбежным результатом сопротивления
кубинского народа эксплуатации со стороны
империализма США, продолжавшейся шестьдесят лет. Когда в конце
XIX столетия Хосе Марти возглавил восстание кубинского
народа против испанских угнетателей, империализм США
воспользовался этой возможностью для того, чтобы
объявить войну Испании, проникнуть на Кубу и установить
там свой фактический контроль. С того времени и до
января 1959 г. Куба по сути дела была американской
полуколонией, несмотря на внешнюю формальную независимость,
собственный национальный флаг и национальный гимн и
правительство, состоявшее из кубинских граждан.
К 1958 г. Соединенные Штаты владели одной третью
всей земли, занятой под сахарным тростником, и вложили
956 млн. долларов в горную, нефтяную промышленность
(которую они поделили с Англией), торговлю, обрабаты-
1 «Что означает для нашего народа 10 октября 1868 г.? Какое
значение имеет эта славная дата для революционеров нашего
народа? Она просто означает начало столетия борьбы, начало
революции на Кубе, потому что на Кубе была только одна революция:
та, которая была начата Карлосом Мануэлем де Сеспедесом 10
октября 1868 г., революция, которую наш народ по-прежнему ведет
вперед» (Фидель Кастро, Речь на торжественном митинге,
состоявшемся в Ла Демахагуа 10 октября 1968 г.).

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 241
вающую промышленность и предприятия сферы
обслуживания, которые целиком и полностью принадлежали США.
Их господство в сахарной промышленности и в целом во
всей экономике придало уродливый характер
экономической жизни острова. Куба должна была ввозить рис,
помидоры, лук, цыплят, яйца и платить доллары за эти
продукты, которые совершенно свободно могли быть произведены
на острове.
Для народа это означало нищету и угнетение. Из
примерно шести с половиной миллионов населения один
миллион никогда не носил обуви. Полмиллиона
сельскохозяйственных рабочих никогда не пробовали молока и мяса; их
пища состояла главным образом из риса и бобов. Из 2 млн.
400 тыс. человек, составлявших рабочую силу на острове,
не менее 700 тыс. были безработными в период между
сезонами уборки сахарного тростника — сезон длился всего
три месяца. А 200 тыс. были без работы круглый год.
Исследование, проведенное в 1957 г. Ассоциацией
католического университета, вскрыло всеобщую нищету, голод
и болезни среди крестьян и батраков.
Если для кубинского народа эта система несла нищету,
для крупных монополий США, послы которых фактически
говорили кубинским правительствам, что они должны
делать, это была в высшей степени прибыльная система.
Чтобы сохранять ее и по-прежнему поддерживать систему
эксплуатации, империалисты США помогали устанавливать
диктаторские режимы.
В своих работах В. И. Ленин охарактеризовал условия,
которые создают революционную ситуацию. Это
неспособность правящего класса продолжать управлять по-старому,
нежелание народа продолжать жить по-старому и
готовность большинства политически активных рабочих умереть
ради изменения своего положения.
Для того чтобы такая ситуация привела к успешной
революции, должна быть руководящая сила, революционная
организация, способная понять, что нужно сделать,
способная планировать и организовывать свои собственные силы,
вдохновлять и вести за собой народ. Другими словами,
чтобы революция была успешной, должно быть сочетание
объективных факторов, возникающих в результате
исторического развития, с субъективным фактором —-
организованной, сознательной силой и руководством, которое исполь-

242
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
зует решающий момент для того, чтобы направить народ
на захват власти. Правильное руководство со стороны
этого авангарда может в свою очередь оказать влияние на
объективные факторы и ускорить процесс их созревания.
Начиная с 1917 г., а сейчас более чем когда-либо,
огромную роль играют международные факторы — соотношение
сил между империализмом и его противниками
(социалистическими странами, международным рабочим и
демократическим движением, национально-освободительным
движением).
В течение шестидесяти лет, предшествовавших
свержению Батисты, на Кубе постоянно шла борьба против
различных диктаторов, поддерживаемых Соединенными
Штатами. И в этой длительной борьбе всегда принимал участие
кубинский рабочий класс. Политическая партия Марти,
Кубинская революционная партия, основанная в 1892 г.,
включала представителей рабочих клубов, а в ее
руководстве был Карлос Балиньо — марксист, который в 1925 г.
стал одним из основателей Кубинской коммунистической
партии. Еще в 1904 г. была создана Рабочая партия,
переименованная в 1905 г. в Социалистическую рабочую
партию. В 1925 г. была образована Коммунистическая
партия ! под руководством Карлоса Балиньо и легендарного
Хулио Антоиио Мелья, который еще молодым человеком
был убит в Мексике тайной полицией диктатора Мачадо
в 1929 г.
К 1946 г. Коммунистическая партия насчитывала
значительное число членов и пользовалась большим влиянием,
особенно среди рабочих. С ее помощью кубинский народ в
течение многих лет вел героическую борьбу. Тысячи пали
жертвами в этой борьбе — были посажены в тюрьмы,
замучены, убиты.
Ничто и никогда не сможет заставить померкнуть
славную память о героях, штурмовавших казармы Монкада
26 июля 1953 г., о тех, кто участвовал в нападении на
дворец Батисты 13 марта 1957 г., и тем более о тех, кто плыл
на «Гранме» в декабре 1956 г.
Но, к сожалению, сочинения Дебре, в которых
игнорируется борьба кубинского народа до 50-х годов, а в пе-
1 Позднее она стала называться Народно-социалистическая
партия (НСЛ).

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 243
риод после начала 50-х годов все внимание почти
целиком сосредоточивается на вооруженных акциях последнего
периода правления Батисты, породили такую концепцию
кубинской революции, в которой опущены многие
важнейшие факты. Дебре и те, кто принимает большую часть его
главных посылок, демонстрируют какое-то презрение к
огромным жертвам, принесенным Коммунистической
партией и кубинскими рабочими, или же проявляют свое
полное невежество. Между тем участие коммунистов и
рабочих в борьбе было решающим для свержения диктатуры
Мачадо в 1933 г. и было одним из факторов, приведших
к поражению Батисты в 1959 г, и в равной мере, если не в
большей, к быстрому переходу к социалистическому этапу
кубинской революции.
Именно после создания Коммунистической партии в
1925 г. действительно начался рост забастовочного
движения рабочих. Начиная с 1927 г. было проведено несколько
стачек по экономическим вопросам — в текстильной,
обувной промышленности, на предприятиях по производству
шляп и на транспорте. В ходе этих забастовок коммунисты
помогали рабочим понять необходимость расширения
масштабов ртх действий и борьбы за свержение диктатуры
Мачадо. В 1925 г. кубинские коммунисты понесли тройную
утрату — умер Карлос Балиньо, был выслан из страны
генеральный секретарь партии Мигель Перес, а Хулио Анто-
нио Мелья был вынужден искать убежища в Мексике, где
его застрелили бандиты Мачадо. Тяжесть руководства
партией пала на Рубена Мартинеса Вильена, который был
также руководителем Национальной конфедерации кубинских
рабочих.
«В начале 1930 г.,— пишет Фабио Гробарт,—
забастовочное движение плюс авторитет и доверие, которым
пользовалась партия среди рабочих, достигли такого уровня,
что стало возможным перейти от отдельных выступлений
к действиям, охватывающим весь рабочий класс» К
Латиноамериканская федерация профсоюзов объявила
20 марта 1930 г. континентальным днем борьбы в
поддержку требований безработных. Национальная конфедерация
кубинских рабочих, входившая в состав континентальной
1 P. Gr о bar t, 36 Years Since First General Strike Against
Machado.— «Granma», March 27, 1966 (English edition).

244
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
федерации, объявила о своей готовности участвовать в этом
дне борьбы и начала организовывать «голодные марши».
В ответ Мачадо запретил Национальную конфедерацию,
которая ответила на этот вызов назначением на 20 марта
всеобщей забастовки не только в поддержку требований
безработных, но также и в знак протеста против
запрещения Конфедерации. Это была первая в истории Кубы
всеобщая забастовка, и значение ее еще более возрастает в
связи с тем, что она была организована несмотря на
жестокую диктатуру Мачадо.
«Всеобщая забастовка 20 марта,—пишет Гробарт,—
завершилась полным успехом. Более двухсот тысяч
рабочих и служащих бастовали в течение 24 часов. В Гаване и
Мансанильо прекращение производства, торговли и
движения городского транспорта было полным» 1.
Характеризуя всеобщую забастовку 20 марта 1930 г. как
«первое выступление масс под руководством марксистско-
ленинской партии того времени», Гробарт высказывает
мысль, что именно эта всеобщая забастовка, за которой
сорок дней спустя последовали крупные демонстрации 1 мая
в Гаване и других городах, «изменила панораму борьбы
против Мачадо», вдохновив студентов и другие слои тоже
вступить в борьбу.
«Воодушевленные победоносными выступлениями
рабочего класса, студенты университета вновь вступили в
активную борьбу, а за ними последовали учащиеся старших
классов средних школ. Нет сомнения в том, что
состоявшаяся в сентябре 1930 г. героическая демонстрация
студентов, во время которой погиб Рафаэль Трехо, была
вдохновлена героическим примером выступлений пролетариата
20 марта и 1 мая, В этой демонстрации, в которой также
приняло участие много рабочих, вновь
выкристаллизовалась старая идея Хулио Антонио Мелья, выраженная в
резолюции первого конгресса студентов, состоявшегося
в 1923 г.: «необходимость тесного союза между рабочими и
студентами в борьбе против империализма и за более
справедливый социальный строй» 2.
Важность демонстрации студентов в сентябре 1930 г.
1 F. G г о b a r t, 36 Years Since First General Strike Against
Machaclo.— «Granma», March 27, 1966 (English edition),
2 Ibid.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 245
как составной части борьбы против Мачадо
подчеркивалась часто, но, как справедливо замечает Гробарт,
«допускалась очевидная историческая несправедливость, когда
игнорировалась всеобщая забастовка 20 марта, несмотря на
то что благодаря своему размаху, содержанию и влияпию
она была началом мощного народного движения,
положившего конец тирании Мачадо и углубившего борьбу против
империализма».
Гробарт указывает, что забастовка 20 марта положила
также начало процессу коренных изменений в самом
рабочем движении. «Рабочий класс начал преобразовываться
в активную и независимую революционную силу, со своей
собственной программой и собственной политикой».
Компартия расширила свою деятельность за пределы Гаваны и
других городов. Она пошла в деревню, чтобы работать
среди крестьян, где создала «крестьянские союзы» 1. Она
пошла в деревню, чтобы организовать рабочих, занятых на
плантациях сахарного тростника и на сахарных заводах,
ибо понимала, что этот отряд рабочего класса Кубы был
самым важным, потому что он был по численности самым
большим, одним из наиболее эксплуатируемых и был занят
в главной отрасли экономики Кубы. Коммунисты
организовали рабочих сахарной промышленности и повели их на
борьбу за восьмичасовой рабочий день, за увеличение
заработной платы, за права профсоюзов, за страхование от
безработицы, за право на забастовку. «За короткий срок,—
пишет Гробарт,—коммунисты стали душой мощного
забастовочного движения этих рабочих».
Именно забастовочное движение рабочих кубинской
сахарной промышленности вместе с борьбой рабочих и
студентов в городах завершилось в августе 1933 г. второй
крупнейшей всеобщей забастовкой, которая в конечном
итоге привела к свержению диктатуры Мачадо.
1933 год начался забастовкой рабочих сахарной
промышленности провинции Лас-Вильяс. Они быстро
захватили несколько сахарных заводов, требуя установления
1 В период после падения Мачадо крестьяне под руководством
НСП в нескольких местах захватили землю и создали свою
собственную «Красную гвардию» для ее защиты. Выдающейся была
освобожденная коммуна «Реланго 18» в провинции Ориенте, где
были предприняты шаги для улучшения питания людей и дивер-
сификации сельского хозяйства.

246
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
восьмичасового рабочего дня и улучшения системы
заработной платы. Соединенные Штаты, опасаясь
немедленного падения Мачадо, режим которого неуклонно слабел под
воздействием нарастающих выступлений народа,
попытались вмешаться. Они надеялись, что посол США на Кубе
Самнер Уэллес сможет достичь компромисса с буржуазной
оппозицией. Это позволило бы осуществить мирное
устранение Мачадо и его замену без каких-либо существенных
уступок народу.
Попытка вмешательства со стороны США встретила
широкую оппозицию, которая нашла выражение в
выступлениях Национальной конфедерации кубинских рабочих,
Коммунистической партии, Студенческого революционного
директората, левого крыла студентов и
Антиимпериалистической лиги. В июле 1933 г. начали забастовку водители
автобусов, протестуя против увольнений. В том же месяце
в Камагуэе состоялась вторая конференция национального
союза рабочих сахарной промышленности. Конференция,
на которой присутствовали семьдесят делегатов от
сахарных заводов и плантаций, а также представители
Национальной конфедерации, Организации международной
защиты рабочих, Антиимпериалистической лиги,
Коммунистического союза молодежи и Коммунистической партии
Кубы, выработала тактику борьбы за требования рабочих
в предстоящий сезон сбора урожая.
1 августа орган Центрального Комитета
Коммунистической партии Кубы «Эль трабахадор» призвал к
расширению забастовочного движения и развертыванию массовой
борьбы «против кровожадного Мачадо» и против попыток
«посредничества» со стороны США. Забастовка быстро
распространилась и охватила внутренние районы благодаря
сети забастовочных комитетов, поддержанных комитетами
помощи бастующим. Мачадо попытался потопить
забастовочное движение в крови. Распространив 7 августа слух о
своей отставке, он выманил тысячи людей на улицы
Гаваны, где войска косили их пулеметным огнем. Жестокая
расправа обернулась против режима Мачадо. Забастовочное
движение превратилось в национальное восстание под
лозунгом «Долой Мачадо!», и 12 августа диктатор пал1.
1 См.: P. L. P a d г 6 п, The people's revolutionary action
overthrew Machado.—«Granma», August 23, 1970 (English edition).

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 247
В следовавшие за этим два десятилетия кубинские
коммунисты были в первых рядах, организуя рабочих
города и деревни. «Доклад о Кубе», подготовленный в 1951 г,
для Международного банка реконструкции и развития,
упоминает «исключительную добросовестность,
преданность, подготовку и тактическое умение» коммунистов,
что позволило им добиться решающего влияния в
кубинском рабочем движении. Христианский реформист
Фелипе Сапата описал, как коммунисты завоевали
поддержку рабочих своими «исключительными
способностями, принципиальной честностью и моральной
силой» {.
Рабочие сахарной промышленности играли ключевую
роль в течение всех 30-х, 40-х и 50-х годов, а также после
свержения Батисты, и решающим влиянием в этом
важном отряде кубинского пролетариата пользовалась HCIL
Выдающимся руководителем профсоюзов был
коммунист Хесус Менендес. Он был уволен за «двойное
преступление» — за то, что он коммунист и негр,— с сахарного
завода в Констансиа, где он родился. Как один из
крупнейших рабочих лидеров Кубы, Менендес стал постоянной
мишенью сахарных компаний, которые убили его 22 января
1948 г. С того же самого сахарного завода вышел и Абель
Сантамария, которому суждено было стать одним из
героев-мучеников битвы за Монкаду.
Когда сразу же после революционной победы 1959 г.
американский журналист Джозеф Норт посетил Кубу, ему
показали кипу литературы, изданной кубинскими
коммунистами и их молодежной секцией во время режима
Батисты. В этой пачке было по одному экземпляру каждого
названия для архива; она была почти два метра высотой.
В ней были листовки и брошюры по вопросам заработной
платы, снижения арендной платы, жилья,
здравоохранения, демократии. «Все эти листовки и брошюры писались
тайно, печатались тайно и распространялись тайно в
миллионах экземпляров. Все это происходило в дни правления
диктатора, чья полиция и сыщики рыскали день и ночь,
1 F. Zapata, Esquemas у noias para una hisloria de la orga-
nizacion obrera en Cuba. Unidad Gastronomica, June—November
1948, p. 13. Цит. по: O'Connor, The Origins of Socialism in Cuba,
Ithaca, 1970, p. 180,

248
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
выслеживая тех, кто занимался этой опасной работой.
И горе тем, кто попадал в их руки!» *
Таково было положение, когда в начале 50-х годов
появился молодой Фидель Кастро и задумал нападение на
казармы Моикада 26 июля 1953 г.
Мы еще вернемся позднее к этим событиям, но на
данном этапе мы стремимся зафиксировать на фактах, что
революция началась не 26 июля 1953 г. и не в декабре 1956 г.
События 50-х годов явились кульминацией борьбы,
длившейся сто лет, и особенно последние шестьдесят лет,
предшествовавшие 50-м годам,—борьбы, в которой постоянно
участвовали кубинские рабочие и которой более трех
десятилетий руководили кубинские коммунисты, принесшие
огромные жертвы.
Важно подчеркнуть одно обстоятельство. Именно
благодаря этой длительной и тяжелой борьбе, возглавляемой
главным образом кубинскими коммунистами, к 50-м
годам обстановка на Кубе созрела до такой степени, что
выступления Фиделя Кастро и его героических товарищей
смогли вызвать благоприятный отклик у народа. Те, кто
впоследствии попытался на основе поверхностного
понимания кубинской революции подражать «кубинскому
примеру» в других местах (уходя в горы, чтобы начать
вооруженную борьбу, или даже начиная ее в городах) и кто
потерпел полную неудачу, не смогли понять одной из
главных причин успеха Кастро, объяснявшей и их собственный
провал. В течение нескольких десятилетий главным
образом благодаря работе кубинских коммунистов, партия
которых была одной из самых мощных коммунистических
партий Латинской Америки, было создано в массах
настроение в поддержку антиимпериалистической революции
и социалистических перемен.
В течение многих лет на Кубе вызревали те условия,
которые, как учил В. И. Ленин, создают революционную
ситуацию. Режиму Батисты все труднее и труднее
становилось управлять по-старому, и, не считая оппозиции со
стороны определенных слоев буржуазии, с самого начала
выступавших против него, его начали покидать и другие
группы кубинского правящего класса. Большинство
рабочих все сильнее проявляло свое нежелание жить по-старо-
1 Д ж. Н орт. Куба — надежда континента, М., 1961, стр. 23—24

ДЕЁРЁ И РЕВОЛЮЦИЙ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 249
му, а часть их, как о том свидетельствовали вооруженные
выступления, начатые нападением на казармы Монкада
в 1953 г., были готовы отдать свою жизнь за революцию.
Проводя имеющий большую ценность анализ теорий
Дебре, Д. Слово 1 обращает внимание на формулировку,
содержащуюся в книге Че TeBapHj^a^ragaHCKaH война»:
кубинская революция показала, что" «не всегда нужно
ждать, пока созреют все условия для революции:
повстанческий центр может сам их создать». Че Гевара делает
вывод, что опыт Кубы опровергает позицию тех, кто
«намерен ждать, пока все необходимые объективные и
субъективные условия для революции создадутся сами собой,
ничего не делая для того, чтобы ускорить их созревание» 2.
Д. Слово приводит также интересное высказывание
Г. Е. Глезермана, что «решительные действия
революционных сил, поддерживаемых массами, могут оказаться
толчком, ускоряющим созревание революционной ситуации, но
лишь в том случае, если в стране накопилось достаточно
горючего материала, если налицо объективные условия,
создающие революционную ситуацию. Представление о том,
что достаточно смелости, решительности революционного
авангарда, чтобы поднять массы на революцию,— опасная
иллюзия» 3.
Че Гевара был прав, утверждая, что революционер не
должен ждать, пока созреют все условия, и что
деятельность самого революционера может ускорить процесс
революции. Но и Глезерман совершенно справедливо
указывает на то, что решительные действия авангарда помогают
двигать вперед революцию «лишь в том случае, если в
стране накопилось достаточно горючего материала». Такой
горючий материал накопился на Кубе, и это обстоятельство
в сочетании с работой, проделанной вначале Марти, а
затем продолженной кубинскими коммунистами, привело к
возникновению такой ситуации, при которой героические
действия, начатые Фиделем, оказались той искрой, которая
дала начало пожару. В других странах Латинской
Америки, где «горючий материал» не дозрел до такой же степени,
или другие факторы, которых не было на Кубе, встали на
1 J. SI о v о, The Theories of Regis Debray (African Communist
Pamphlet, London, 1968), p. 8.
2 Э. Че Гевара, Партизанская война, М., 1961, стр. 11.
3 «Вопросы философии», 1967, № И, стр. 37,

250
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
пути революции, попытки механически подражать
партизанам Кастро потерпели неудачу.
В лекции, прочитанной 1 декабря 1961 г., Фидель
Кастро заявил, что «среди бедных крестьян в горах Сьерра-
Маэстры мы встретили некоторое число членов Народно-
социалистической партии» ! (кубинских коммунистов).
Кастро неоднократно отмечал высокую степень
политической сознательности и организаторских способностей,
которые он обнаружил у крестьян и сельскохозяйственных
рабочих в Сьерра-Маэстре.
Таким образом, развитие революционной ситуации в
стране и годы терпеливой и самоотверженной работы
коммунистов и других революционеров способствовали
формированию условий, которые создали благоприятную почву
для вооруженных выступлений 50-х годов. Когда
партизаны спустились с гор, народ в городах поднялся в ответ
на их призыв, и Гавана была взята без единого выстрела,
так как трудящиеся твердо стояли на стороне революции.
И если в 1960 г. был так сравнительно гладко осуществлен
радикальный переход к социализму, эта было сделано не
только благодаря коренным изменениям, происшедшим в
людях (ибо в дни революции народ постигает больше, чем
за годы более нормальных, спокойных условий), но также
благодаря годам пропаганды социализма и политической
работы, проведенной коммунистами Кубы.
Отмечая сорок пятую годовщину Коммунистической
партии Кубы, «Гранма» дала следующую глубокую и
блестящую характеристику основателям партии: «В трудных
условиях, вызванных необходимостью работать в
подполье, эта небольшая группа людей, создавшая
Коммунистическую партию Кубы, взяла на себя задачу
распространения и популяризации марксизма-ленинизма среди
рабочих и крестьян и призывала народ на борьбу против
империализма и за национальное освобождение и социализм...
Коммунистическая партия Кубы неустанно трудилась над
тем, чтобы организовать рабочих и крестьян, и была
направляющим маяком в борьбе за социальные завоевания и
окончательное торжество социализма... Плоды труда,
начатого этой группой людей 16 августа 1925 г., мы обнару-
1 Фидель Кастро, Речи и выступления 1961—1963 гг., М.,
1963, стр. 442.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 251
живаем иыие в нашей победоносной революции и в той
сознательности, с которой весь наш народ сегодня решает
гигантскую задачу — выиграть битву против отсталости и
построить социалистическое, коммунистическое обще-.
ство» 1.
Таким образом, современная единая Коммунистическая
партия Кубы, в которой объединились силы Движения
26 июля, Революционного директората и
Народно-социалистической партии, признает непрерывность своего
существования и историческую роль кубинских коммунистов
в борьбе против империализма и за социализм.
В противоположность этому Дебре утверждает:
«Партии столько же лет, сколько революции, 26 июля 1967 г. ей
будет четырнадцать» 2. Как видно, это утверждение
противоречит как точке зрения Фиделя, который говорил, что
революция началась почти за сто лет до нападения на
Монкаду, так и официальной точке зрения
Коммунистической партии, возглавляемой Фиделем, которая считает
ныне существующую Коммунистическую партию прямой
преемницей партии, созданной в 1925 г. Следовательно, в
отношении обоих этих вопросов Дебре не имеет права
претендовать на то, что он представляет мнение Кастро.
Однако Дебре интересует главным образом период
1953—1959 гг., на основании анализа которого он и делал
свои выводы. Рассматривая его идеи, мы сразу же
сталкиваемся с оценкой роли, которую играли различные классы
и кубинские коммунисты в кубинской революции, а также
с его взглядами на вооруженную борьбу, на отношение
политики к партизанской войне, на вопросы идеологии и
вопросы тактики.
По утверждению Дебре, «кубинская революция
установила, что, хотя на повстанческом этапе революции
необходимо иметь какую-то организацию и твердое политиче-'
ское руководство (Движение 26 июля), можно обойтись без'
авангардной марксистско-ленинской партии рабочего
класса» 3. Однако такое утверждение полностью игнори-4
рует тот факт, что во время повстанческого этапа кубин-
1 «Granma», August 23, 1970 (English edition).
2 R. D e b r a y, Revolution in the Revolution?, p, 106. Здесь
упоминается дата нападения на Монкаду в 1953 г.
3 R. D ebr а у, Castroism: The Long March in Latin America,-^
«Strategy for Revolution», p. 53,

252
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ской революции существовала «марксистско-ленинская
партия рабочего класса», которая обеспечивала и
организовывала все более широкую поддержку повстанческой
армии среди народа, в особенности среди рабочих. Без этой
поддержки вооруженная борьба не смогла бы завершиться
успехом. Можно возразить, что на этом этапе НСП не
выступала как истинный авангард, поскольку она не
возглавляла вооруженную борьбу сама. Тем не менее, несмотря
на этот недостаток, нельзя просто игнорировать роль НСП.
Каковы бы ни были ее недостатки и каковы бы ни были
ее ошибки (к которым мы перейдем позднее), Народно-
социалистическая партия была необходима для победы
революции, и, как мы уже видели, Фидель Кастро и
нынешнее руководство Коммунистической партии Кубы считают
ее руководителей и героев составной частью истории своей
партии.
Многозначителен тот факт, что в своей речи,
произнесенной в Гаване 3 октября 1965 г., Фидель Кастро,
объявляя об образовании Центрального Комитета новой единой
Коммунистической партии Кубы, сказал: «В истории
нашей революции нет такого героического периода, который
не был бы представлен здесь». Для иллюстрации этого
положения он стал называть имена, первым упомянув
«товарища Фабио Гробарта, который был одним из
основателей первой Коммунистической партии».
Разумеется, справедливо, что главное руководство
вооруженной борьбой осуществлялось Фиделем и
«Движением 26 июля». Эти же силы доминируют сегодня и в
руководстве Кубинской коммунистической партии; но они
действуют в сотрудничестве с руководителями бывшей
НСП, ныне включенной в единую Коммунистическую
партию. Упрощенное изложение событий, данное Дебре,
создает впечатление, будто возникновение
марксистско-ленинской партии явилось исключительно результатом
вооруженного этапа борьбы. Как мы позднее увидим,
в действительности это произошло по-другому.
СТУДЕНТЫ И РАБОЧИЕ
Мы уже видели, что рабочий класс Кубы и его партия,
НСП, последовательно боролись против тирании, помогли
свалить диктатора Мачадо в 1933 г. и продолжали наносить

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 253
удары по его преемникам в течение двух десятилетий
после его падения и до наступления на Монкаду. Более того,
эти выступления рабочих помогли создать условия, в
которых, как можно было ожидать, историческое выступление
Фиделя, взявшегося за оружие, встретит поддержку и в
конечном итоге одержит победу.
Однако все это для Дебре остается, вероятно, книгой
за семью печатями. Он не испытывает никакой веры в
рабочих и предупреждает, что «город может обуржуазить
пролетариев» \
В другой работе 2 он упоминает «неграмотных
крестьян... задушенных столетиями «социального мира» при
феодальном режиме...». Он пишет, что такие крестьяне «не
могут быть разбужены или приобрести политическую
сознательность при помощи процесса мышления,
обдумывания и чтения».
Итак, кто же, по мнению Дебре, может руководить
революцией? Он утверждает: «По иронии судьбы, именно эта
авангардная роль была отведена студентам и
революционным интеллигентам, которым пришлось применить или,
скорее, взвести высшие формы классовой борьбы» 3. И еще
он пишет: «Студенты находятся в авангарде революции в
Латинской Америке»4. По Дебре выходит, что именно
студенты и интеллигенты положили начало революции,
взявшись за оружие,, тем самым подняв неграмотных
крестьян, которые, неспособные самостоятельно достичь
политической сознательности, мгновенно были выведены из
своего феодального оцепенения примером партизан. Если
подытожить взгляды Дебре на роль классов в кубинской
революции (и революционном движении других стран
Латинской Америки), то они сводятся к тому, чтобы
очернить рабочий класс и возвысить крестьянство как главную
потенциальную революционную силу, которую можно
завоевать только благодаря усилиям студентов и
интеллигентов. Никто не будет отрицать того, что на Кубе сельское
население стало костяком революционной армии, или того,
1 R. D e b г а у, Revolution in the Revolution?, p. 77.
2 R. D e b r a y, Castroism: The Long March in Latin America,—
«Strategy for Revolution», p. 57.
3 R. D e b r a y, Revolution in the Revolution?, p. 21.
4 R. D e b r a y, Castroism: The Long March in Latin America,—
«Strategy for Revolution», p. 44.

254
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
что революционные интеллигенты, такие, как Фидель
Кастро и Че Гевара, играли решающую роль в руководстве
борьбой (хотя не следовало бы забывать о том, что
В. И. Ленин и целый ряд других руководителей
большевиков были революционными интеллигентами). Справедливо
и то, что часть кубинского рабочего класса под влиянием
агента Батисты Мухаля и других реформистских
руководителей профсоюзов, которые были навязаны рабочему
движению, склонялась к экономизму и неохотно
включалась в политическую борьбу против Батисты. Но было бы
совершенно неправильно делать из этих фактов
обобщающие выводы, подобные тем, которые были сделаны Дебре.
Необходимо полностью признать решающую роль,
которую играли такие интеллигенты, как Фидель, Рауль и Че.
Среди участников нападения на казармы Монкада, а также
среди находившихся на шхуне «Гранма» была группа
интеллигентов, которые начинали и планировали
выступления и приняли решение начать этап вооруженной борьбы,
и все это является фактом. Но было бы совершенно
неверно на основании этого утверждать, что все это было делом
интеллигентов и студентов, а рабочие, «обуржуазившиеся
в городе», стояли в стороне, слишком безразличные,
слишком развращенные или слишком напуганные, чтобы
принять в нем участие. (В любом случае было бы опасным
делать выводы о поведении целых общественных классов
просто на основании того, что наиболее известными
участниками выступлений оказались интеллигенты. Никто не
станет утверждать, что во главе Октябрьской революции
1917 г. в России стояли интеллигенты, хотя В. И. Ленин и
другие руководители большевиков происходили из
интеллигенции. Мы говорим не об отдельных личностях, а о
классах, а ведущим классом в октябре 1917 г. был
рабочий класс.)
Научный анализ социального и классового состава тех,
кто принял участие в героических делах Монкады и
«Гранма», вскрывает картину, несколько отличную от той,
которую считают истинной последователи Дебре. Возможно,
самого Дебре не следует судить слишком строго за мнения
или суждения его последователей, но его нельзя и
совершенно освободить от ответственности за то, что эти мнения
по-прежнему в ходу, так как он вообще не дал себе труда
их опровергнуть.

ДЕВРЁ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 255
Герберт Мэттыоз, первым описавший партизанские
силы Кастро в «Нью-Йорк тайме», утверждал, что те, кто
вместе с Фиделем принял участие в нападении на Монка-
ду, были «почти все студенты» 1. Это повторили Губерман
и Суизи («большинство их были студенты или
выпускники») 2, О'Коннор3 и, как это ни удивительно, Гил Грин
(«студенческая молодежь, которая начала партизанскую
войну, в основном происходила из средних слоев»4). Так
создаются мифы. Фактически в настоящее время можно
считать в большей или меньшей степени само собой
разумеющимся, что в значительной части левых кругов верят
этому утверждению относительно главной роли студентов.
Но каковы факты? На основе тщательного социального
анализа фактических участников нападения на казармы
Моикада Хью Томас утверждает, что «единственную
организованную группу студентов, принявшую участие в
штурме Монкады, составляли пятеро человек, в последний
момент уклонившихся от выступления» 5. Среди тех, кто
действительно участвовал в штурме, он называет одного
студента, Рамиро Вальдеса, ставшего в 1965 г. министром
внутренних дел, и Рауля Кастро, тогда только что
окончившего университет. Томас отмечает, что из остальных
165 участников только семь, не считая самого Фиделя
Кастро, «кажется, имели какое-либо высшее образование,
и, вероятно, большинство не имело среднего. Безусловно,
в то время большинство последователей Кастро по своему
происхождению были из низших классов, какой бы смысл
ни вкладывался в это выражение».
Проведенный Томасом анализ в отношении тех
участников, о ком он смог получить необходимую информацию,
показывает, что среди них были десять заводских рабочих,
восемь продавцов, восемь рабочих из города, пять
сельскохозяйственных рабочих, девять интеллигентов (в их числе
студенты, юристы, бухгалтеры, доктор, зубной врач, кар-
1 Н. L. Matthews, The Cuban Story, New York, 1961, p. 144.
2 L. H uber m a n and P. M. S w e e z y, Cuba, Anatomy of a
Revolution, New York, 1960, p. 28.
3 J. O'C onnor, The Origins of Socialism in Cuba, Ithaca, 1970,
p. 38.
4G. Green, Revolution Cuban Style, New York, 1970, p. 69.
5 H. Thomas, Middle-Class Politics and the Cuban
Revolution.— «The Politics of Conformity in Latin America», ed. by Claudio
Veliz, Oxford, 1967, p. 259.

256
ГЛАВА
тограф), один фермер и несколько ремесленников или
мелких бизнесменов (мясник, булочник, трубочист, часовщик,
дубильщик, фотограф). Из пятидесяти занятий,
перечисленных Томасом, более тридцати относятся к наемному
труду того или иного рода, и они составляют самую
большую категорию, намного превосходящую другие.
Этот анализ очень хорошо подтверждается
семьюдесятью двумя мемориальными фотографиями мучеников Моы-
кады, опубликованными 2 августа 1970 г. в английском
издании газеты «Гранма». Кроме тех семидесяти двух,
фотографии которых опубликованы в газете, «Граима»
приводит также имена еще четырех мучеников, фотографии
которых, очевидно, не удалось найти, но данные об их
занятиях приведены. Подписи под этими фотографиями
(и сведения об упомянутых отдельно четырех) совершенно
отчетливо характеризуют классовый состав павших при
Монкаде: учитель, медицинский работник, продавец,
шофер, электрик, врач, служащий похоронного бюро,
помощник шофера, рабочий-строитель, клерк, служащий и
фотограф, каменщик, плотник, бухгалтер, оператор центрифуги,
мелкий фермер, продавец устриц, молочник, рабочий
черепичного завода, рабочий на автостоянке, буфетчик,
портовый грузчик и мясник, плотник, клерк, металлист и
торговец цветами, каменщик, а также булочник и пирожник,
сельскохозяйственный рабочий, клерк, рабочий и
профессиональный спортсмен, сапожник, рабочий-строитель и
студент (погиб позднее при высадке со шхуны «Гранма»),
рыночный торговец (погиб позднее при высадке со шхуны
«Гранма»), учитель, клерк, рабочий пекарни, судовой
агент, фотограф, рабочий мясоконсервной
промышленности, рабочий молочной фермы, банковский служащий,
рабочий ресторана, докер, боксер-любитель, коммивояжер,
рабочий-строитель, посыльный, работник культуры,
сельскохозяйственный рабочий, каменщик, студент, фермер,
краснодеревщик, ученик каменщика, цветовод, рабочий
обрабатывающей промышленности, рабочий каменоломни,
подсобный рабочий на кухне, повар, рабочий-строитель,
рабочий-строитель, переписчик на пишущей машинке и
фермер, рабочий пивоваренного завода, рабочий сахарного
завода, шофер, рабочий в животноводстве, фермер,
дубильщик (погиб позднее при высадке со шхуны «Гранма»),
маляр (погиб при высадке со шхуны «Гранма»), служащий.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 257
магазина (погиб позднее в Сьерра-Маэстре), коммивояжер
(погиб позднее в Сьерра-Маэстре), рабочий на автостоянке
(погиб позднее в ходе подпольной борьбы), механик по
холодильникам (погиб в ходе подпольной борьбы),
радиотехник (погиб в ходе подпольной борьбы).
Некоторые факты, представленные газетой «Грапма»,
слегка расходятся с теми, которые изложил Томас, но эти
различия совершенно незначительны и ни в коей мере не
меняют выводов, сделанных Томасом. Из семидесяти шести j
имен и занятий, перечисленных в «Гранма», только двое -
из героев Монкады названы студентами и лишь небольшая
горстка может быть отнесена к интеллигенции. Хотя име- i
ется прослойка ремесленников и других представителей
низших непролетарских слоев (цветовод, продавец устриц,
буфетчик, продавец цветов и т. п.), подавляющее
большинство является наемными рабочими того или иного вида,
а из них около тридцати" шшяютсТ^
чнми или работниками физического труда l. \
И все же миф о том, что участники нападения на Мон-
каду были «почти все студенты», распространенный
Гербертом Мэттыозом и повторенный другими, живет; и Дебре
своей склонностью принижать роль рабочих и
подчеркивать роль студентов и интеллигенции помогает
увековечиванию этого мифа. Учитывая искренность участия Дебре
в антиимпериалистической борьбе, следует надеяться, что
он не откажется от переоценки некоторых своих взглядов
в свете реальных фактов.
Рабочие составляли большинство не только мучеников
Монкады. Как показывает Хью Томас, и в отношении тех,
1 Позднее в своей книге («Cuba», London, 1971) Хью Томас
приведет в приложении данные о 154 участниках нападения па
Монкаду и Байамо 26 июля 1953 г. Он утверждает, что его список
включает 90% участников, которых всего было 170. Социальное
происхождение тех 90%; о которых он говорит, показывает
совершенно ясно, что подавляющее большинство участников были
рабочими или людьми низкого происхождения и положения. Самую
большую категорию составили наемные рабочие; студентов было
только шесть; и лишь примерно двадцать человек могли быть
отнесены к интеллигенции или служащим (см. стр. 1546—1547). То-
Ыас отмечает: «В 1953 г. за Кастро шли почти исключительно
представители низших средних слоев или рабочего класса» (стр. 824).
В примечании он добавляет: «Кастро сказал Локвуду, что 90% его
Последователей были «рабочими и фермерами». Кажется, он был
«рав».
9 Уоддис

258
ГЛАВА ТРЕТЬИ
кто участвовал в высадке со шхуны «Гранма», вскрывается
в основном такая же картина. Томас отмечает, что
«большинство опять-таки происходило не из средних слоев».
Нападение на дворец президента и захват Радио Релох,
осуществленные Революционным директоратом 13 марта
1957 г., представляют собой более яркий пример участия
студентов в кубинской революции, но даже в этом случае,
как указывает газета «Гранма» (22 марта 1970 г,,
английское издание), «группа революционеров», погибших в тот
день, «состояла главным образом из молодых студентов и
рабочих». Снова факты говорят о том, что и в этом
выступлении участвовали рабочие.
Уместно отметить, что сам Кастро, характеризуя роль,
которую сыграли различные классы в кубинской
революции, сказал: «Все участники революции были молодыми
ребятами скромного рабочего происхождения; рабочие и
крестьяне, сыновья трудящихся, служащих» \ О'Коннор
утверждает, что эта оценка неправильна, но не приводит
вообще никаких доказательств своего тезиса, что
студенты, интеллигенты были главными героями2.
КОММУНИСТЫ КУБЫ
И БОРЬБА ПРОТИВ БАТИСТЫ
Но какова же роль рабочих как класса и их партии,
НСП, в период вооруженной борьбы? Прав ли Дебре, когда
пишет, что рабочие сыграли в ней незначительную роль,
а НСП еще меньшую?
Мы уже отметили ту роль, которую кубинские
коммунисты играли в длительной борьбе кубинского народа еще
до 1953 г. и сослались на мнение Фиделя Кастро и
нынешних руководителей Коммунистической партии, что в
течение всего периода борьбы против Батисты деятельность
кубинских коммунистов была постоянной.
Более трудным для анализа является период 1953—
1959 гг., если мы хотим дать ему правильную оценку.
Когда 10 марта 1952 г. Батиста произвел государственный
переворот, НСП была первой политической партией на Кубе,
осудившей его. В тот же день, 10 марта, она организовала
1 Интервью для газет «Правда» и «Известия».— «Правда», 29
января 1962 г.
2 J. О'С о n n о г, op. cil., p. 42—44.

ДЕБРБ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 259
протест против переворота, выведя массы на улицы в
провинциях Ориенте, Камагуэй и Лас-Вильяс, и разоблачила
роль империализма США в заговоре. Это было важно,
потому что в тот период у некоторых противников Батисты
были иллюзии относительно возможной поддержки со
стороны Соединенных Штатов попыток свергнуть тиранию
Батисты.
НСП не только выступила против Батисты и
разоблачила роль США. Она выдвинула и распространила в
народе всестороннюю программу создания
демократического народного правительства для достижения
национального суверенитета, установления демократических прав
народа, осуществления земельной реформы, поощрения
единства рабочего класса и профсоюзной демократии,
прекращения расовой дискриминации, национализации сферы
обслуживания и проведения индустриализации с целью
содействия экономической независимости страны. Она
призвала к чистке и реорганизации вооруженных сил1, с тем
чтобы они могли стать подлинным орудием защиты
национального суверенитета и завоеваний народа. Главные
направления этой программы — за подлинную народную
демократию, за национальный суверенитет, за коренные
изменения в государстве и за экономическое и социальное
переустройство — давали ориентацию борьбе народа
против Батисты, с тем чтобы она не ограничивалась только
свержением Батисты, но открыла бы путь к
революционному преобразованию.
Эта программа НСП, известная как «Демократическое
решение кубинского кризиса», была в дальнейшем
развита и дополнена в 1957 г. Национальным комитетом
который считал ее орудием борьбы не только за
ближайшие требования, какими бы важными они ни были,
но и за коренные изменения.
Объясняя это VIII Национальному съезду НСП,
состоявшемуся в августе 1960 г., после свержения Батисты,
генеральный секретарь НСП Блас Рока заявил:
«Сегодня мы можем еще лучше оценить значение этой
программы нашей партии.
1 В действительности, конечно, вопрос об армии был разрешен
по-иному. Армия Батисты была распущена и заменена народной
повстанческой армией и новым государством,
9*

260
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Эта программа была серьезным, действенным вкладом
в процесс осознания нацией того, что в борьбе за
свержение батистской тирании нельзя ограничиться только
сменой людей, стоящих у власти, что кубинская
действительность требовала прежде всего замены существующего
режима, глубокого преобразования всей системы и всех
учреждений.
Наша программа показывала, что изменения, которые
необходимо было провести, не только касаются
политической и административной сферы, но и носят главным
образом социально-экономический характер; что борьба против
батистского режима неотделима от борьбы за ликвидацию
полуколониального положения Кубы и обусловливавшего
его империалистического гнета...
Правильное отношение к непосредственным
требованиям трудящихся, с одной стороны, и выдвинутые нами
принципиальные решения стоявших тогда вопросов — с
другой, правильное сочетание и соотношение того и другого
позволили преодолеть попытки ограничить борьбу против
тирании простыми политическими изменениями и
устранить влияние проимпериалистически настроенных людей,
надеявшихся на то, что новое правительство, которое
должно было прийти на смену тирании, продолжит, как и
прежнее, политику подчинения империализму» *.
26 июля 1953 г., в день, когда Фидель Кастро и его
сторонники напали на казармы Монкада, НСП была
объявлена вне закона и должна была уйти в подполье, но
продолжала свою героическую борьбу вплоть до свержения
Батисты в январе 1959 г. Как справедливо замечает Блас
Рока, эта борьба «требовала принципиальности, мужества
и стойкости, так как все, кто был арестован, подвергались
пыткам, издевательствам, а многие были зверски убиты.
Подавляющее большинство наших арестованных
товарищей вели себя героически, показав особую закалку,
полученную в партии» 2.
НСП особенно активно способствовала развертыванию
выступлений разных слоев кубинского народа, и прежде
1 Блас Рока, Куба — свободная территория Америки.
Доклад на VIII Национальной ассамблее Народно-социалистической
партии Кубы, М., 1961, стр. 17—19.
2 Там же, стр. 21,

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 261
всего рабочих. Эта борьба достигла наиболее высокого
уровня и носила самый боевой характер в декабре 1955 г.
и августе 1957 г., когда выступления рабочих вышли за
рамки требований непосредственного улучшения их
экономического положения. Национальная забастовка рабочих
сахарной промышленности, состоявшаяся в декабре 1955 г.,
явилась результатом громадной агитационной работы,
проведенной нелегальной ИСП и комитетами, созданными
рабочими для защиты своих требований. Забастовка носила
необычайно боевой характер и охватила все сахарные
заводы.
«К ней сразу же присоединились рабочие многих
других отраслей промышленности. Населенные пункты,
расположенные вблизи сахарных сентралей или связанные
с ними, буквально замерли. В Санта-Клара и в других
местах пришедшие в движение народные массы блокировали
главную магистраль и приостановили движение на ней,
В некоторых районах Камагуэя и Гаваны народные массы
практически контролировали положение, хотя и не были
вооружены. Вступая в борьбу, бастующие не только
требовали выдачи «дифференциальной» надбавки1, но и
боролись за свержение тирании. „Долой преступное
правительство!" — таков был лозунг, повторяемый вышедшими
на улицы трудящимися» 2.
Характеризуя эту забастовку, выдающийся боевой
руководитель профсоюзов Ласаро Пенья, который был
генеральным секретарем Конфедерации трудящихся Кубы до тех
пор, пока правительство Батисты не лишило его этого
поста и не вынудило эмигрировать, писал: «В конце декабря
1955 года диктатор Кубы Фульхенсио Батиста шесть дней
трясся от страха в казармах, крепко запертых и тщательно
охраняемых от возмущенных рабочих, а посол США
прервал отпуск и вновь прилетел на остров, спеша
возобновить свою закулисную деятельность.
Причиной переполоха явилась шестидневная
забастовка в сахарной промышленности, длившаяся с 26 по 31
декабря и охватившая не только трудящихся этой отрасли,
но и рабочих распределительной сети, табачников, ж&рз-
1 Требование о выплате так называемой «дифференщшдщсф*
надбавки было главным экономическим требованием бастующих/
2 Б л а с Рока, указ, соч., стр. 31.

262
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
нодорожников, студентов, мелких лавочников и лиц
свободных профессий» 1.
Шестьдесят из 126 муниципалитетов были объявлены
«мертвыми». Это означало, что вся экономическая и
общественная жизнь здесь прекратилась. Некоторые города
находились, по существу, в руках рабочих. Забастовки
сопровождались массовыми демонстрациями, на что
правительство ответило применением войск. Сообщалось, что
солдаты и вооруженная полиция убили несколько рабочих.
После этого выступления рабочие начали все больше и
больше бороться непосредственно под политическими
лозунгами, протестуя против террора и жестокого обращения
с политическими заключенными. Гнев рабочих масс в
связи с убийством Франка Пайса и Рауля Пухоля 1 августа
1957 г. выразился в мощной забастовке, которая вспыхнула
в Сантьяго. Оттуда она распространилась по всей
провинции Ориенте, а затем в Камагуэй, Лас-Вильяс и Пинар-
дель-Рио. «5 августа, после того как многочисленные
массы рабочих Гаваны откликнулись на призыв и
присоединились к бастующим, забастовка охватила всю страну» 2.
НЕУДАЧА ВСЕОБЩЕЙ ЗАБАСТОВКИ
1958 ГОДА
Совершенно по-иному сложилась судьба забастовки,
объявленной в апреле 1958 г. Дебре использовал ее
провал, чтобы обосновать свой аргумент о соотношении роли
«гор» и «города» в кубинской революции и, как он
подразумевает, в большинстве латиноамериканских революций
вообще. Однако факты о забастовке 1958 г. ни в коей мере
не служат подтверждением доводов Дебре по этому
вопросу. Напротив, они, скорее, опровергают их.
Развивая свое положение, что «горы пролетаризируют
буржуазные и крестьянские элемепты, а город может
обуржуазить пролетариев» 3, Дебре стремится доказать, будто
ответственность за неудачу забастовки 1958 г. лежит на
1 Ласаро Пенья, Всеобщая забастовка дала рабочим
6,5 миллиона долларов.— «Всемирное профсоюзное движение»,
май 1956 г., стр. 16.
2 Блас Рока, указ. соч., стр. 32.
3 R. D e b г а у, Revolution in the Revolution?, p. 76—77s

ДББРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 263
«обуржуазившемся» городском населении К Поскольку
анализ этой забастовки проводится им в контексте его
довода о соотношении роли рабочих и крестьян, то читатели
делают вывод, что этот провал отчасти был провалом
рабочего класса.
Правда, Дебре этого прямо не пишет. Более того, он
указывает на ту огромную ответственность за провал
забастовки, которую должны нести мелкобуржуазные
руководители в городе. Но отсутствие научной ясности у Дебре
при освещении роли классов в революции часто приводит
к возникновению ложных выводов относительно роли,
которую играют рабочие и крестьяне. Принижение им роли
рабочих и довольно романтическая надежда на то, что
один акт взятия в руки оружия и ведения борьбы в
сельской местности создаст революционные силы и обеспечит
руководство, показывают его очевидное сходство с Фа-
ноыом.
Используя неклассовый термин «житель города», Дебре
затемняет вопрос, ибо, как показали события, только
некоторые «жители города» приняли решение об этом
выступлении. Безусловно, это не было самостоятельной ини-.
циативой рабочих в городах.
Дебре заявляет, что забастовка была подавлена, потому
что «правящий класс обладал всеми средствами разгрома
и подавления» ее. Но он идет еще дальше и утверждает,
что революция «была поставлена под угрозу городом»,
который вызвал забастовку, потому что стремился
осуществить государственный переворот в столице и тем самым
обеспечить замену Батисты «гражданским»
правительством, а не правительством, возглавляемым Повстанческой
армией.
Чтобы доказать свою точку зрения, Дебре довольно
широко ссылается на высказывания Че Гевары.
Поскольку этот спор достаточно важен, процитируем здесь слова
Че Гевары: «Почему была объявлена забастовка в
апреле? Почему внутри движения между «Сьерра» 2 и «Лья-
1 Представляется, что Луис Альтуссер прав, замечая, что Дебре
«испытывает соблазн провести между горами и городом классовую
границу» (письмо к Режи Дебре, 1 марта 1967 г.).
2 Горный хребет.

264
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
но» \ как мы их называли, был целый ряд противоречий,
проявившихся в диаметрально противоположных
толкованиях тех элементов, которые, как считалось, имели
первостепенное значение при принятии решений относительно
вооруженной борьбы?
«Сьерра» была готова вступить в борьбу с армией
столько раз, сколько было необходимо, выигрывать битву
за битвой, захватывать оружие и в конечном итоге прийти
к полному захвату власти, имея в качестве своей основы
Повстанческую армию. «Льяно» предпочитала общую
вооруженную борьбу по всей стране, которая завершалась бы
революционной всеобщей забастовкой, последующим
свержением диктатуры Батисты и созданием правительства
«гражданских лиц». Новая армия тогда оказалась бы «вне
политики».
...Апрельская забастовка была подготовлена и
осуществлена по приказу «Льяно». Это было сделано с согласия
руководства «Сьерры», которое считало, что оно не может
предотвратить забастовку (хотя у него были серьезные
сомнения относительно ее исхода), и при заявленном
особом мнении ECU, которая вовремя предупредила об
опасности... Эти разногласия значительно глубже, чем просто
расхождения по вопросам тактики. Повстанческая армия
уже по своей идеологии является пролетарской и думает,
как неимущий класс; город остается мелкобуржуазным,
имеет среди своих руководителей будущих предателей и
находится под очень сильным влиянием той среды, в
которой он развивается» 2.
Приводимое Че Геварой противопоставление «города» pi
«гор» ни в коей мере не объясняет классовой сущности
затронутых нами явлений. В конце концов «будущие
предатели» были обнаружены не только «в городе», но также
и «в горах», в Повставческой армии, например Уберт
Матос и Педро Диас Ланс. Рабочие же «города», рабочие
Гаваны, в январе 1959 г. поднялись как один и устроили
четырехдневную всеобщую забастовку, которая помогла
Фиделю Кастро и его героическим товарищам захватить
столицу без единого выстрела. Своей мощной забастовкой
1955 г., в которой участвовало 500 тыс. человек, и заба-
1 Равнина (буквально), но в терминологии партизан означает
город.
2 Che Guevara, Preface lo «El ParLido marxista-leninisla».

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 265
стовкой 1957 г, рабочие Кубы уже показали, что они
могут приносить жертвы и умирать во имя революции и что
они могут организовывать эффективные действия протеста
против диктатуры Батисты, действия, которые помогали
поднимать боевой дух народа, возбуждали его гнев
против режима и давали ему необходимый опыт борьбы.
Поэтому со стороны Дебре бесполезно цитировать Че Гевару
или использовать неудачу забастовки в апреле 1958 г. для
пропаганды своей «теории» противопоставления сельской
местности, «горы», партизана — «городу», равнине,
рабочему. Снова очевидно, что Дебре, стремясь развить свой
тезис, игнорирует или опускает некоторые факты или же
делает из них такие выводы, которые в действительности
нельзя оправдать. Может быть, если бы он преодолел свое
явное нежелание оценить критическим взглядом
некоторые положения Че Гевары, то был бы менее уверен в
своих собственных теориях.
Фактически сам Че Гевара по другому поводу
совершенно по-иному говорил о «городе». Выступая 30 ноября
1964 г., когда отмечалась годовщина восстания в Сантьяго-
де-Куба (которое началось в ноябре 1956 г. и должно было
по времени совпасть с высадкой людей со шхуны «Гран-
ма» — плохая погода задержала их прибытие до 2
декабря), а также годовщина состоявшегося позднее
героического выступления 1957 г. (когда погиб Франк Пайс),
Че Гевара заявил: «Мученики, смерть которых мы
вспоминаем сегодня, являются лишь звеньями в длинной цепи
мучеников, погибших за два года революции в городе
Сантьяго. Каждый день люди из народа отдавали свои
жизни за свободу Кубы — здесь, в окрестностях этого
города, и в рядах Повстанческой армии, в которую они
щедро направляли своих сынов» '.
Че Гевара отметил, что в той группе людей, которая
первой присоединилась к партизанам, большинство
«пришло из Сантьяго-де-Куба, их направил Франк Пайс».
Затем Че Гевара сделал следующие красноречивые
замечания о населении Сантьяго, полностью опровергающие
утверждение Дебре о том, что город развращает и
«обуржуазивает» людей: «Мы часто думали об опасностях,
которые грозят людям в городе, о том, как трудно, должно
1 Цит. по: «Granma» (English edition), December 6, 1970,

266
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
быть, известному революционеру продолжать подпольную
борьбу, когда над его головой постоянно висит смертный
приговор, вынесенный приспешниками Батисты. Вот
почему однажды ночью, в конце июля 1957 г., в тот момент,
когда формировались две колонны Повстанческой армии,
все офицеры написали письмо с выражением
благодарности Франку Пайсу и городу Сантьяго за их героическую,
решительную и продолжительную борьбу в поддержку
революционного движения. Однако это письмо так и не было
получено адресатом, потому что Франк Пайс тоже отдал
свою жизнь в восстании против диктатуры Батисты.
Этот город заслужил благодарность всего народа».
Всеобщая забастовка, назначенная на 9 апреля 1958 г.,
не была обычной. Она должна была сопровождаться
вооруженными выступлениями, захватом арсенала и другими
действиями. В некотором смысле сама забастовка
планировалась как аккомпанемент военному наступлению, но
такому военному наступлению, которое, кажется, было
исключительно плохо организовано. Критические
замечания Губермана и Суизи сами по себе указывают на
определенное отсутствие ясности в отношении того, какого
рода выступление планировалось — забастовка или
переворот, или сочетание того и другого?
Они писали: «Фаустино Перес, возглавлявший
операцию по проведению забастовки (один человек, «возгляв-
лятощий» забастовку,— это сама по себе весьма странная
идея.— Дж. У.), держал время ее начала в таком секрете,
что о нем не были информированы многие рабочие.
Некоторые подпольщики, получившие задание бросать бомбы,
не получили этих бомб вовремя. Проведение всеобщей
забастовки при самых благоприятных обстоятельствах —
чрезвычайно трудное дело, а в данном случае были
допущены серьезные ошибки... Забастовка имела успех, по
крайней мере временный, в Матансасе, Санта-Кларе, Ка-
магуэе, Ольгине и Сантьяго. Но в главном городе, в
Гаване, она была успешной только частично, так что войска
из лагеря «Колумбия» смогли быть переброшены по
воздуху в другие города, где восставшие на короткое время
захватили власть» *.
1 L. Huberman and R S w e e z у, Cuba; Anatomy of a
Revolution, p, 62,

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 267
Торрес и Арояде занимают еще более критическую
позицию: «За несколько дней до 9 апреля, когда руководство
«Льяио» встретилось в Гаване с теми, кто руководил
организацией «Действие и саботаж», последние были
совершенно определенно настроены против такой стратегии,
которая обрекала их не только на политическое поражение,
но и на гибель. Когда им был объявлен план, одно было
очевидно: не считая обеспечения вооруженной поддержки
забастовке, им было поручено осуществить путч, хотя — и
это еще более усугубило их положение — для этого у них
не было оружия. Они должны были начать с того, чтобы
раздобыть это оружие... В конечном итоге операция, в
которой их посылали на верную смерть, была принята ими
из соображений дисциплины... 9 апреля 1958 г. Марсело
Пла должен был вести на верную гибель группу бойцов,
чтобы осуществить операцию (нападение на арсенал), в
которую они не верили. В течение нескольких дней более
ста кадровых бойцов организации «Действие и саботаж»
были уничтожены полицией» 1.
Следует напомнить, что эта неудача не была неудачей
кубинского рабочего класса, по отношению к которому
Дебре явно не испытывает симпатий. Рабочие Гаваны
вообще не принимали решения о проведении забастовки —
это решение было принято за них. Та партия, которая
больше всех могла претендовать на представительство их
интересов и их мировоззрения,—НСП — открыто заявила
о своих серьезных сомнениях в отношении всей операции.
Следовательно, провал забастовки не может быть
поставлен в вину «городу» (под которым Дебре часто
подразумевает рабочий класс). Что касается неудачи
вооруженных выступлений, которые сопровождали «забастовку»
9 апреля, то и ее нельзя поставить в вину городским
массам, а нужно отнести на счет тех руководителей в городе
и Повстанческой армии, которые планировали или
поддерживали такие выступления.
Поэтому события 9 апреля ни в коей мере не
подтверждают теорию Дебре относительно необходимости все
ставить на «пролетарские горы» и не доверять
«буржуазному городу». Если они что и доказывают, так только то, что
1 S. Torres and J. А г о n d e, Debray and the Cuban
Experience.— «Monthly Review», July—August 1968.

268
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
решения о проведении забастовок должны приниматься
при непосредственной консультации с самим рабочим
классом. Любая попытка организовать забастовку извне, не из
рядов самих рабочих, не учитывая должным образом
настроений и мнений рабочих и их организаций, является
отчаянной азартной игрой, каковой и оказались события
9 апреля. Возможно, если бы лучше прислушались к
предостережениям, высказанным НСП, этой неудачи можно
было бы избежать. Но Дебре не хочет заставить себя
принять это во внимание, потому что он связан желанием
представить явления в соответствии со своей предвзятой
теорией, к которой он пытается приспособить факты.
Разумеется, такой метод прямо противоположен марксизму.
Идеализация крестьянства и проявляемая Дебре
враждебность по отношению к «городу» и его «предательству»
представляет собой любопытный и интересный отзвук
взглядов украинского анархиста Махно, который
противопоставлял «естественную простоту» и «анархистскую
солидарность» крестьян «политической отраве городов»,
которые «всегда отдают ложью и предательством» К Фанон
тоже разделял предпочтение, отдаваемое Дебре
крестьянству, и нелюбовь к городу. Кон-Бендвгг» неоднократно
показывавший свое враждебное отношение к массовым
организациям французских рабочих, является
восторженным поклонником Махно. Во всех трех примерах
мелкобуржуазный интеллТтгент совершенно явно обнаруживает,
что ему легче солидаризироваться с крестьянином (в
основе своей тоже мелким буржуа), чем с рабочим классом.
Разумеется, субъективно такие интеллигенты выражают
свое сопротивление status quo. Однако, как мы отметили,
обсуждая взгляды Фанона, хранители status quo
испытывают такую же самую симпатию к «неиспорченному»
крестьянину, которого они всегда противопоставляют
«испорченному западной цивилизацией» и «развращенному»
жителю города, и в особенности занимающему якобы
«привилегированное» положение наемному рабочему. Ни
у Фанона, ни у Дебре нет ни малейшего намерения
оказать поддержку существующему строю. Но идеи и
теории — не предметы роскоши. Они являются оружием в
1 См,: Е. J. Hobsbawm, Primitive Rebels. Manchester, 1959.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 269
борьбе. А если они направлены не па того врага, то их
жертве не послужит утешением запоздалое признание:
«Я хотел стрелять в другого»,
ОТНОШЕНИЕ НСП
К ВООРУЖЕННОЙ БОРЬБЕ
Если принять, что руководство НСП ясно понимало
необходимость борьбы против тирании Батисты, а также
понимало роль Соединенных Штатов и необходимость
разработки и широкой популяризации программы
революционных изменений после свержения Батисты, остается
вопрос о его отношении к вооруженной борьбе и
выступлениям, начатым Фиделем Кастро и его товарищами,
особенно после высадки со шхуны «Гранма».
Является ли утверждение Дебре о том, что «город»
размягчает руководителей революции и заставляет их
воздерживаться от вступления на путь вооруженной борьбы,
действительно справедливым? И что можно сказать о его
другом предположении — что «город» слишком наглухо
задавлен репрессивным аппаратом тирании и поэтому
городское население не может начать вооруженную борьбу?
Мне представляется, что ни одно из этих предположений
не дает удовлетворительного объяснения роли НСП в
вооруженной борьбе.
Во всем написанном Дебре подразумевается (хотя
открыто и не говорится), что НСП не играла никакой роли
в вооруженной борьбе и целиком и полностью
ориентировалась на другие, не очень эффективные формы борьбы.
В работе «Революция в революции?» Дебре упоминает
НСП только однажды — в сноске, в связи с провалом
забастовки 9 апреля 1958 г.
Безусловно, исторический вклад Фиделя Кастро в дело/
свержения Батисты состоял в осознании им первостепен-,
ной важности организованных шагов для начала воору-|
женной борьбы и в правильном выборе времени для
начала вооруженных выступлений,— правильном не в смысле
года или месяца, а в историческом смысле. По его оценке,
в 50-х годах события достигли такой стадии, что для
Дальнейшего ускорения развития революционного
процесса стало необходимым смелое вооруженное выступление.'

270
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Но положение НСП вовсе не было легким или простым.
Самым первым последствием нападения на казармы Мон-
када, выпавшим на ее долю (а относительно этого
выступления с ней не советовались), было усиление репрессий
со стороны режима Батисты против самой НСП и других
отрядов рабочего класса. Фактически НСП была
запрещена в самый день нападения на Монкаду, помещения ее
газеты были разгромлены, а один из ее руководителей, Ла-
саро Пенья, был арестован вместе с сотнями других.
Нельзя игнорировать тот факт, что опыт рабочего
класса всего мира в течение по крайней мере ста лет до Мон-
кады научил рабочих с осторожностью относиться к
действиям маленьких групп людей, часто приводивших к
наступлению правящего класса на рабочих и их организации.
Если кубинские коммунисты и не оказали немедленной и
полной поддержки выступлениям, начатым «Движением
26 июля», к ним (коммунистам) следовало бы отнестись по
крайней мере с пониманием, если не с одобрением.
Осторожность, проявленную кубинскими коммунистами в этих
условиях, понять нетрудно, особенно потому, что
некоторые люди, имевшие отношение к нападению на Монкаду,
были связаны с буржуазными оппозиционными партиями1.
Последний факт дал основание для того первоначального
мнения, что это выступление было просто буржуазным
путчем, имевшим целью заменить Батисту бывшим
президентом Прио Сокаррасом. А Всемирная федерация
профсоюзов, проводившая в то время кампанию за
освобождение Ласаро Пенья, Карлоса Фернандеса и Хоакина
Ордоки, квалифицировала нападение на Монкаду как
авантюристический путч, который «организован
некоторыми представителями буржуазной оппозиции в интересах
бывшего диктатора Прио и, конечно, не имеет ничего
общего с интересами трудящихся» 2.
В первоначальном заявлении НСП в связи с
нападением на Монкаду содержалась та же самая оценка: «Мы
отвергаем путчистские методы, характерные для
буржуазных политических фракций и использованные при
выступлении в Сантьяго-де-Куба и Байамо, которые явились
1 Сам Фидель Кастро был членом организации «Ортодоксы»,
хотя и не разделял всех ее официальных взглядов.
2 «Всемирное профсоюзное движение», № 20, октябрь 1953 г.,
стр. 14.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 271
авантюристической попыткой захватить оба военных
центра. Героизм, проявленный участниками этого
выступления, является ложным и бесплодным, потому что он
руководствуется ошибочными буржуазными концепциями» 1,
И далее: «Вся страна знает, кто организовал, вдохновлял
и направлял выступление против казарм, и знает, что
коммунисты к этому не имеют никакого отношения. Линия
НСП и массового движения заключалась в том, чтобы
бороться с тиранией Батисты и разоблачать путчистов и
авантюристические действия буржуазной оппозиции как
идущие против интересов народа. НСП ставит вопрос о
необходимости создания единого фронта масс в борьбе
против правительства, за демократический путь разрешения
ситуации на Кубе, восстановление конституции 1940 г.,
гражданские права, всеобщие выборы и создание
правительства Национального демократического фронта,
выдвигающего программу национальной независимости, мира,
демократии, осуществления аграрной реформы, которая
даст бесплатно землю крестьянам, и удовлетворения
требований рабочих.,, НСП основывает свою борьбу на действии
масс, на борьбе масс и разоблачает авантюристический
путчизм как идущий вразрез с борьбой масс и
противоречащий демократическому пути, которого желает народ» 2.
То, что НСП подчеркивала необходимость выступления
масс, было абсолютно правильным. Однако она не видела,
что в тот момент на повестку дня встал вопрос о
сочетании вооруженных выступлений с другими действиями
жителей городов и сел и что необходимо развивать
активность на обоих фронтах. Вместо этого она
противопоставила действиям масс вооруженные выступления и
квалифицировала их как «путчистские» и
«авантюристические».
В некотором смысле первоначальная реакция НСП на
выступление 26 июля напоминала ту позицию, которую
заняли некоторые отряды международного рабочего
движения по отношению к пасхальному восстанию,
происшедшему в 1916 г. в Ирландии. В то время газета «Бернер таг-
вахт», орган циммервальдистов вплоть до некоторых ле-
^bix, охарактеризовала пасхальное восстание как «путч»,
1 «Daily Worker», New York, August 5, 1953.
2 «Daily Worker», New York, August 10, 1953,

272
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В. И. Ленин квалифицировал эту оценку как «чудовищную
по своему доктринерству и педантству», а затем дал
следующее ценное определение путча: «О «путче», в научном
смысле слова, говорить можно только тогда, когда попытка
восстания ничего кроме кружка заговорщиков или нелепых
маньяков не обнаружила, никаких симпатий в массах не
вызвала, Ирландское национальное движение, имея за
собой века, проходя через различные этапы и сочетания
классовых интересов... выразилось в уличных битвах части
городской мелкой буржуазии и части рабочих, после
долговременной массовой агитации, демонстраций, запрещения
газет и т. п. Кто называет такое восстание путчем, тот либо
злейший реакционер, либо доктринер, безнадежно
неспособный представить себе социальную революцию как живое
явление» 1.
Необходимо заметить, что для В. И. Ленина решающим
были позиция масс и их отношение к вооруженным
выступлениям, а отнюдь не ограниченные масштабы участия
в них подавляющей массы народа на первоначальном
этапе. В пасхальном восстании приняло участие только около
3000 человек. Но «симпатии в массах» были гораздо более
широкие, id именно это, а также цели тех, кто взялся за
оружие, определили позицию В. И. Ленина. В. И. Ленин
подчеркивал, что не существует такой вещи, как «чистая»
социальная революция. Он указывал, что революция 1905 г.
в России охватывала людей «с самыми дикими
предрассудками, с самыми неясными и фантастическими целями
борьбы», «были группки, бравшие японские деньги, были
спекулянты и авантюристы и т. д.» Но — и для Ленина это
имело решающее значение — «объективно, движение масс
ломало царизм и расчищало дорогу для демократии,
поэтому сознательные рабочие руководили им» 2.
Ошибочная оценка НСП «Движения 26 июля» как в
основе своей «путчистского» преобладала в рядах
коммунистов в течение значительного времени и снова нашла
выражение в некоторых кругах даже после высадки со
шхуны «Гранма». Но надо еще раз сказать: ни в коей мере
не прощая этой ошибки и не пытаясь принизить ее
значение, важно видеть, какие обстоятельства привели к ней.
1 В. И. Л е и и н. Поли. собр. соч., т. 30, стр. 53—54.
? Там же, стр. 54.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 273
За высадкой Фиделя Кастро и его товарищей со шхуны
«Гранма» в декабре 1956 г. вновь последовали жестокие
репрессии Батисты, направленные против трудящихся,
В рождественский день 1956 г. 22 человека, в основном
профсоюзные руководители и рабочие, были грубо
вытащены из своих домов и убиты головорезами Батисты. В
течение нескольких последующих недель та же страшная
участь постигла многих других профсоюзных активистов.
Перед лицом этих жестоких преследований Ласаро Пенья
писал: «Вооруженное выступление, возглавленное
Фиделем Кастро, прибывшим на Кубу из Мексики, и ряд
террористических актов послужили предлогом для чудовищных
преступлений, совершенных в последнее время и
вызвавших всеобщее негодование.
После этого вооруженного мятежа репрессии еще более
усилились. «Меры предосторожности» доведены до крайней
степени — по ночам полицейские отряды совершают
налеты на тысячи квартир. Сотни людей арестованы,
заключены в тюрьмы, подвергаются пыткам» 1.
В тот период Пенья считал, что вооруженные
выступления Фиделя Кастро и его товарищей «обречены на
неудачи». Однако к концу 1958 г. Пенья изменил свою позицию
и в позитивном плане отзывался о партизанах, воюющих
в горах, как о «патриотах», которые вместе с растущим
«широким народным движением» в конечном итоге
«свергнут деспотический режим Батисты» 2.
Как мы увидим ниже, данная вначале Ласаро Пенья
оценка высадки с «Гранмы» и последующих действий не
совпадала с официальной позицией НСП. Разногласия в
оценке только подчеркивают сложность положения и
помогают понять, как смотрела НСП на развертывание
вооруженной борьбы.
НСП допустила две ошибки. Во-первых, она слишком
поздно осознала историческую правильность действий,
начатых Фиделем Кастро и его товарищами. Во-вторых, она
не начала вооруженную борьбу сама — это было упуще-
нртем с ее стороны. Что касается первой ошибки, то мы
пытались объяснить те обстоятельства, в которых она была
совершена. Тем не менее, как мы увидим ниже, несмотря
1 «Всемирное профсоюзное движение», 1957, апрель, стр. 28.
2 «Всемирное профсоюзное движение», 1958, декабрь, стр. $9-

274
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
на проявленную вначале осторожность, НСП все более и
более энергично поддерживала Фиделя Кастро. Что
касается второй ошибки, то и здесь дело обстояло не так просто,
как склонны считать некоторые последователи Дебре.
Генеральный секретарь НСП Блас Рока в своем
докладе VIII Национальному съезду партии дал следующее
самокритичное объяснение причины второй упомянутой нами
ошибки, допущенной НСП: «Партия уже давно правильно
поставила вопрос о том, что в условиях, созданных
тиранией, вполне возможно перерастание массовых
выступлений в вооруженную борьбу или всенародное вооруженное
восстание. Однако для осуществления этой возможности
мы в течение длительного времени не предпринимали
никаких практических мер. Мы считали, что подобные
выступления народных масс, в том числе и длительная всеобщая
забастовка, могут перерасти во всеобщее вооруженное
восстание спонтанно. Мы не готовились надлежащим образом,
заранее не создавали, не обучали и не вооружали наши
кадры с тем, чтобы превратить эту возможность в
действительность. И в этом была паша ошибка» *.
Мне это объяснение не представляется вполне
удовлетворительным. Даже после событий, происшедших в 1956—
1959 гг., Блас Рока все еще говорит о «всеобщем
вооруженном восстании», как будто для него существует только
образец Октября 1917 г. или Парижской Коммуны и нет
других путей, по которым возможен и фактически был
осуществлен захват власти.
Во всяком случае, он не пытается объяснить, почему
сама НСП не предприняла организованных шагов для
подготовки не просто к вооруженной борьбе вообще, а к той
конкретной форме партизанской войны, которая была на-
• чата «Движением 26 июля». Так же как в Алжире, не
только не была должным образом оценена необходимость для
самой партии организовывать вооруженные выступления,
но и вначале давалась неправильная оценка и занималась
неправильная позиция по отношению к тем, кто смело стал
на путь организации такой вооруженной борьбы.
Однако, анализируя степень тяжести ошибки,
допущенной НСП, следует также рассмотреть, что произошло бы,
если бы сама НСП начала вооруженные выступления в
Блас Рока, указ. соч., стр. 33,

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 275
1953 или 1956 гг. Получила ли бы она такую же широкую
поддержку, какую смог завоевать в ходе борьбы Фидель
Кастро, чья приверженность идеям социализма была менее
очевидной до 1959 г.? Это соображение фактически было
высказано самим Фиделем Кастро: «Разумеется, если бы
в то время, когда мы поднялись на пик Туркипо (высшая
точка в Сьерра-Маэстре.— До/с. У.), когда нас можно было
сосчитать по пальцам,— если бы мы оттуда стали говорить:
мы марксисты-ленинцы, то вряд ли мы смогли бы с пика
Тур кино спуститься в долину» 1.
Была бы реакция Соединенных Штатов на партизанские
силы, возглавляемые НСП, такой же, какой она была на
силы во главе с Кастро, цель которого Соединенные
Штаты, безусловно, недооценили или неправильно оценили?
Они вообще не послали на борьбу с ним ни одного
американского солдата, хотя, конечно, они поддерживали
Батисту и обеспечивали его экономической и военной помощью,
включая посылку военной миссии. (Это явилось
разительным контрастом не только по отношению к агрессии США
в далеком Вьетнаме, но и по отношению к прямой и
массированной вооруженной интервенции, осуществленной
Соединенными Штатами в Доминиканскую Республику
в 1965 г.)
Возможно, Моррей прав, утверждая: «Если бы он
(Кастро) был членом Коммунистической партии, революция,
несомненно, не произошла бы так скоро. Соединенные
Штаты фактически лишили бы его власти, либо сдерживая
его при помощи реальной угрозы интервенции, либо в
случае необходимости действительно осуществив
интервенцию, как это было в 1947 г. в Греции, с таким расчетом,
чтобы лишить латиноамериканского коммуниста
преимуществ, которые дает государственная власть. Кастро
представлял тот единственный вид революционера, который мог
иметь успех в данной исторической ситуации» 2.
То же самое подчеркивает О'Коннор: «У
государственного департамента США было мало оснований полагать,
что кубинская революция представляет какую-либо
опасность для Соединенных Штатов. Когда революционное ру-
1 Речь Фиделя Кастро 20 декабря 1961 г. См. Фидель Каст-
Р о. Речи и выступления 1961—1963 гг., М., 1963, стр. 522.
2 J. Р. М о г г а у, The Socond Revolution in Cuba, New York
1962, p. 33.

276
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ководство объявило о программе глубоких экономических
и социальных реформ, настойчиво продолжало проводить
ее в жизнь вопреки сопротивлению госдепартамента и
конгресса США, национализировало промышленность и
сельское хозяйство, оторвало остров от системы мирового рынка
и преобразовало национально-демократическую революцию
в революцию социалистическую, политики Соединенных
Штатов были захвачены совершенно врасплох» К
Че Гевара высказал то же самое мнение, заметив, что
«североамериканский империализм был дезориентирован и
не сумел понять подлинно далеко идущих аспектов
кубинской революции» 2. Че Гевара добавляет следующее
многозначительное рассуждение: «Монополии, зная, что народ
выступает против Батисты, начали, как это обычно
происходит в таких случаях, подумывать о его преемнике и
искали руководителя революционного толка. Разве может быть
более умный ход, чем сместить уже непригодного
диктатора и поставить вместо него новых «ребят», которые в
подходящее время послужат интересам империализма?
Империализм неоднократно разыгрывал эту карту из своей
континентальной колоды, но на этот раз безнадежно проиграл.
Перед нашим успехом они подозревали нас, но не боялись.
Эмиссары США под видом репортеров несколько раз
проникали в горные районы, охваченные революцией, но они
не смогли установить каких-либо симптомов
надвигающейся опасности. Когда империализм был готов действовать,
когда он осознал, что группа неопытных молодых людей,
с триумфом шагавших по улицам Гаваны, ясно понимала
свой политический долг и обладала несгибаемой волей,
чтобы его выполнить, уже было слишком поздно. И таким
образом, в январе 1959 г. родилась первая социальная
революция в Карибском бассейне и самая глубокая из всех
американских революций».
Возможно, Че Гевара тогда даже несколько упрощал
положение, потому что отнюдь не все те, кто вошел в
Гавану, «ясно понимали свой политический долг». В
Повстанческую армию входили силы, которые еще не были
завоеваны на сторону социализма, и даже такие, которые впо-
1 J. О' С о n n о г, op. cit., p. 2.
2 Che Guevara, Cuba — Exception or Vanguard? — «Verde
Olivo», April 9, 1961. Цит. по: «Venceremos! Speeches and Writings
of Che Cuevara», ed, by John Gerassi, London, 1968, p. 133.

ДЕБРТС PI РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 277
следствии выступили против поворота к социализму, и в
частности против сотрудничества с коммунистами. И хотя
в историческом смысле к январю 1959 г. для Соединенных
Штатов тоже было «уже слишком поздно», все же в
Вашингтоне и на Уолл-стрите могли еще питать надежду, что
с помощью таких людей, как Уберт Матос, Роберто Агра-
монте, Педро Диас Ланс и президент Уррутиа !, Куба
могла быть сохранена для империализма.
Справедливости ради отметим, что и Дебре признает то
единственное в своем роде положение, в котором очутился
Фидель Кастро и его товарищи, поднявшиеся в Сьерра-
Маэстре не с красным флагом социализма (и тем более не
коммунизма), а с патриотическим и демократическим
флагом Кубы: «Исторически судьба кубинской революции
сложилась так, что она смогла получить материальную и
моральную поддержку старых либеральных политиков,
которых Фидель и Рауль Кастро, Камило Сьенфуэгос, Эрнесто
Гевара и Альмейда, молодые люди без политического
прошлого, но обладающие энергией и честностью, вскоре
убрали с дороги... В самый напряженный момент подпольной
борьбы «Движение 26 июля» могло собирать денежные
средства в Нью-Йорке от имени организации «Права
человека»; принимать материальную помощь президента
Коста-Рики Пене Фигереса для защиты демократии; получать
официальную денежную помощь от Венесуэлы, которая
незадолго до того освободилась от диктатуры Переса Химене-
са, а также самолет с грузом оружия от президента
Демократической хунты Ларрасабаля; и убедиться в том, что
благодаря буржуазной печати (журналам «Лайф» и «Пари-
матч») оно получило благожелательное отношение к себе
во всем мире» 2,
1 Уррутиа в качестве президента и Роберто Аграмонте в
качестве мииисара иностранных дел были теми двумя членами первого
правительства, созданного после свержения Батисты, которые
хотели ограничить перемены небольшими изменениями в
направлении к буржуазной демократии без какого-либо коренного
революционного преобразования в экономической, социальной и
политической структуре. В июне 1959 г, Уррутиа начал открытую
антикоммунистическую кампанию. Его поддержали командующий рево-
•'Поддонными ВВС Педро Диас Ланс и командующий войсками
провинции Камагуэй Уберт Матос.
/* R. D e b r а у, Problems ol Revolutionary Strategy.— «Strategy
tor Revolution», p. 133—134.

278
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
То, что Дебре признавал в 1965 г., он, кажется, в
основном забыл в 1967 г., когда начал писать «Революцию в
революции?». Несмотря на свои предостережения
относительно «кубинской модели», он, исходя из конкретных и особых
условий кубинской революции, пытается побудить
революционеров почти всей Латинской Америки превзойти
Фиделя Кастро и его товарищей, уйдя в сельскую местность и
подняв знамя вооруженного восстания путем организации
небольших партизанских групп, создав «очаг». Он ругает
коммунистические партии Латинской Америки за их
нежелание действовать таким образом, хотя сам вынужден
признать, что если знамя вооруженной борьбы поднимет
какая-либо коммунистическая партия, то она и во
внутреннем и в международном плане столкнется с совершенно
иной реакцией, чем та, которую с самого начала (и почти
до самого конца) вызывал Кастро, Разумеется, не следует
терять из виду и то обстоятельство, что позиция
коммунистических партий в вопросе начинать или нет вооруженную
борьбу основывается на гораздо более серьезных моментах,
чем характер отклика, который они могут получить от
либеральных политиков, реформистских президентов или
даже от некоммунистических кругов империалистических
стран (хотя, естественно, они не будут полностью
игнорировать эти факторы).
То обстоятельство, что Кастро смог обеспечить
поддержку, а в некоторых случаях нейтралитет сил, обычно
выступавших против социалистических преобразований, ни в
коей мере не умаляет исторического значения его
инициативы в развертывании вооруженной борьбы. Но этим
отчасти объясняется та дилемма, которая стояла перед
коммунистами и раньше (например, в Алжире и на Кипре),
когда другие организации или группы начинали
вооруженные выступления против империализма не в составе союза
антиимпериалистических сил, включавшего коммунистов,
а проявляя инициативу совершенно независимо от
коммунистической партии.
Блас Рока заявил: «Историческая заслуга Фиделя
Кастро — несмотря на то что он не уделял достаточного
внимания другим сторонам борьбы — состоит в том, что он
подготовил, организовал и обучил боевые группы,
необходимые для развертывания и ведения вооруженной борьбы
как средства свержения тирании и прокладывания пути

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 279
для кубинской революции. Вооруженная борьба, начатая в
Сантьяго-де-Куба небольшим партизанским отрядом и
несколькими вооруженными группами, которые превратились
затем в боевые колонны и в Повстанческую армию, стала
решающим средством для свержения тирании и
установления революционной власти» К
Блас Рока справедливо замечает: «Несмотря на то что
вооруженная борьба явилась решающим средством
свержения тирании и победы революции, не следует
недооценивать и ту роль, которую сыграли другие формы борьбы,
содействовавшие достижению этих целей. Мелкие и крупные
выступления, постоянно происходившие в городах и
деревнях, вне театра военных действий, и сопровождавшиеся
агитацией, отвлекали часть правительственных карательных
войск, мешали сосредоточивать крупные воинские
соединения против партизан, оказывали политическое влияние на
многих военных и полицейских, внося дух разложения и
парализуя их.
Подобные выступления в городах и деревнях
эффективно способствовали тому, что Повстанческая армия смогла
отбить все атаки армии тирании и в конце концов выиграть
окончательное сражение за революционную власть» 2,
НСП не ограничивалась такими выступлениями,
проводившимися параллельно с вооруженной борьбой, которую
вели партизаны. Она также непосредственно помогала
вооруженной борьбе. Блас Рока утверждает: «С того
момента, как на Сьерре появились первые повстанческие отряды,
мы старались оказывать им всевозможную помощь.
Общеизвестно, что мы обратились с письмом ко всем
оппозиционным партиям сразу же после высадки отряда с
«Гранин» с предложением предпринять совместные или
раздельные действия с целью «удержать преступную руку
правительства и не допустить, чтобы оно своими
превосходящими силами уничтожило Фиделя Кастро и его товарищей...»
Наша практическая помощь повстанцам постоянно росла
в ходе борьбы с тиранией. Она включала буквально все —
от снабжения, связи, медицинской помощи, пропаганды до
мобилизации бойцов» 3.
Как сообщают Торрес и Аронде, «в Мексике также были
Блас Рока, указ. соч., стр. 33—34,
2 Там же, стр. 34.
3 Там же, стр. 34—35.

280
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
установлены контакты с руководителями НСП —
организации, пользовавшейся влиянием среди рабочих сахарной
промышленности,— чтобы обеспечить одновременность
прибытия шхуны «Гранма» и политических выступлений
рабочего сектора» 1.
Голденберг пишет, что боевая часть Че Гевары в горах
Сьерра-Маэстры «в основном снабжалась организацией
коммунистической партии города Байамо» 2.
Моррей отмечает: «К концу войны некоторые
партизаны-коммунисты, в частности те, которыми командовал
Феликс Торрес в провинции Лас-Вильяс, были включены в
колонны Повстанческой армии, а отдельные коммунисты и
до этого принимались в качестве добровольцев без всякой
дискриминации. Но они составляли очень небольшой
процент повстанческих сил» 3.
Три добровольца НСП, непосредственно участвовавшие
в боях, получили высокое звание Comandante 4. Всего же
было только семнадцать Comandante, избранных бойцами
и командирами Повстанческой армии за мужество и
умение воевать. Среди членов НСП, пришедших в горы
служить под командованием Фиделя Кастро, был Карлос
Рафаэль Родригес, бывший главный редактор
коммунистической газеты «Ой», а ныне один из руководящих деятелей
единой Коммунистической партии Кубы. Фактически
Родригес был официальным представителем НСП в штабе
Фиделя Кастро в Сьерра-Маэстре с июня 1958 по январь
1959 г.
Джозеф Норт сообщает, что, когда он вскоре после
освобождения Кубы брал интервью у Че Гевары, последний
гневно оборвал корреспондента «Чикаго трибюн»,
задавшего провокационный вопрос о коммунистах. «Хотя я не
коммунист,— сказал он твердо,— я скажу вам вот что:
когда коммунисты дрались и умирали вместе с нами в
Сьерра-Маэстре, я не видел там ни вас, ни других
представителей вашей газеты» 5.
^.Torres and J. А г о n d e, Debray and the Cuban
Experience».
2 B. Goldenberg, The Cuban Revolution and Latin America,
London, 1965, p. 161.
3 J. P. M о г г а у, op. cit., p. 60.
4 Майор (ucnanj.— Прим. перев.
5 Д ж. Н о р т, указ. соч., стр. 16. Заметьте, что это произошло
до создания единой Коммунистической партии Кубы.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 281
Когда после падения Батисты, в октябре 1959 г., в
провинции Камагуэй стремительно разразился кризис,
вызванный массовой отставкой офицеров Повстанческой армии
во главе с Убертом Матосом, который требовал чистки
страны от коммунистов, Фидель и Рауль Кастро выступали
свидетелями на последовавшем за этим суде над Матосом и
«защищали уважительное отношение правительства к
коммунистам, которое было заслужено ими в гражданской
войне.*.»1• (Курсив мой.— Дою. У.) Моррей пишет, что вся
страна теперь слышала, как «Камило Сьенфуэгос и
Фидель Кастро хвалили и защищали» коммунистов.
Разумеется, отсутствие взаимопонимания имело место с
обеих сторон —и со стороны «Движения 26 июля», и со
стороны коммунистов — начиная с 1953 г. и позже. А
некоторые сторонники «Движения 26 июля» сохранили
подозрительное отношение к коммунистам и после свержения
Батисты и стали добычей антикоммунизма тех, кто не
хотел, чтобы за поражением Батисты следовали
революционные изменения. В конечном итоге антикоммунизм привел
некоторых из них в лагерь врага.
Фидель Кастро сам объяснил, почему коммунисты
сначала подозрительно отнеслись к нему и его товарищам:
«Эта подозрительность была совершенно оправдана,
потому что мы, бойцы-партизаны в горах Сьерра-Маэстры,
несмотря на прослушанные нами курсы марксизма, были все
еще полны мелкобуржуазных идей. У нас отсутствовала
идеологическая ясность, и мы хотели только силой
уничтожить тиранию и привилегии» 2.
С такой же самой революционной честностью Фидель
Кастро объяснил характер сомнений, которые он имел в
отношении коммунистов: «Был ли я предубежден против
коммунистов? Да. Подпадал ли я иногда под влияние
пропаганды империализма и реакции против коммунистов?
Да. Что я думал о коммунистах? Считал ли я, что они
бандиты? Нет, вовсе нет; к коммунистам я — в
университете и повсюду — относился как к честным людям,
честным... Вот мнение, которое у меня было о коммунистах,
но чем это было вызвано? Я совершенно убежден, что
такое мнение, которое у меня было о коммунистах — не о
1 J. P. M о г г а у, op. cit, p. 66.
2 Интервью корреспонденту газеты «Унита», январь 1961 г,
Цит. по: В. G о 1 d е п Ь е г g, op. cit.

282
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
марксизме, не о коммунистической партии,— сложилось,
как и у многих других людей, просто в результате
пропаганды и бесчисленных предрассудков,
распространявшихся у нас практически почти со школьной скамьи...
Наконец, я хотел сказать, что у меня было
предубеждение против Социалистической партии (НСП), возникшее
главным образом во время (политических) кампаний.
Я признаю это с той честностью, с какой это следует
признавать...
В какие-то моменты, в начальный период
революционного движения, у нас были трения, вызванные,
по-видимому, какими-то различными концепциями, какими-то
различиями, главным образом тем, что мы не старались
понять друг друга...
Я думаю, что в первые дни отрицательно сказывалось
отсутствие взаимодействия между различными
организациями. Мы до некоторой степени действовали каждый сам
по себе. Но сама революционная борьба заставляла нас
все более вступать в контакт между собой, с каждым
разом обсуждать все больший круг вопросов, все больше
обмениваться мнениями и все настойчивее добиваться
объединения» *.
Со стороны членов НСП также были допущены
сектантские ошибки и серьезные извращения, вытекающие из
стремления части таких руководителей НСП, как Анибал
Эскаланте, занять монопольное положение и установить
свой контроль после того, как было принято решение
слить «Движение 26 июля», НСП и «Революционный
директорат» в единую организацию. Летом 1961 г. созданием
Объединенной революционной организации (ОРО) —
первоначальной формы будущей Единой партии
социалистической революции — была осуществлена первая стадия
этого процесса. К марту 1962 г. Фидель был вынужден
открыто обвинить Эскаланте и разоблачить серьезный
характер его попытки поставить своих доверенных людей
на ключевые командные посты в новой организации.
Обвинение Эскаланте было поддержано подавляющим
большинством членов НСП; Б лас Рока и Карлос Рафаэль
Родригес полностью присоединились к критике в адрес
1 Речь 1 декабря 1961 г. См.: Фидель Кастро, Речи и
выступления 1961—1963 гг., М., 1963, стр. 486, 487, 488.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 283
Эскаланте, а брат последнего, Сесар, был в числе
руководителей-коммунистов, проголосовавших за решение снять
Анибала Эскаланте с занимаемого им поста 1.
Несмотря на эти трудности, члены НСП сыграли свою
роль в осуществлении объединения трех революционных
организаций, которое завершилось 3 октября 1965 г.,
когда Фидель Кастро объявил о создании Центрального
Комитета Коммунистической партии Кубы. В состав
Секретариата партии были включены Блас Рока и Карлос
Рафаэль Родригес.
ПОСЛЕ БАТИСТЫ — ПЕРЕХОД К СОЦИАЛИЗМУ
Утверждение Дебре, что революционная партия
родилась в 1953 г., прямо противоречит прошлому кубинских
коммунистов, которое полиостью признается Кастро и
другими нынешними руководителями Кубы. Более того,
Дебре совершенно не признает, что НСП явилась важной
составной частью новой объединенной партии и что это
стало возможным только благодаря той роли, которую сыграла
НСП, помогая осуществлять революционные
преобразования после поражения Батисты. Дебре излагает свои
доводы так, как будто революция была только физическим
свержением ранее существовавшего режима. Такой подход
игнорирует главную цель революции — строительство
нового общества. А для выполнения этой задачи
деятельность НСП имела решающее значение.
Один из наиболее ярких и убедительных показателей
недостаточности даваемого Дебре анализа кубинской
революции состоит в том, что он фактически не идет
дальше военного поражения Батисты. Проблемы
строительства социализма на Кубе, роли и соотношения классов в
период после Батисты не находят практически никакого
освещения в сочинениях Дебре.
Между тем период с 1959 по 1961 г. был критическим
для Кубы. Не так уж далеко с точки зрения современных
средств сообщения и военной техники были Соединенные
[ Несколько лет спустя Аиибал Эскаланте был обвинен в
серьезной фракционной деятельности и заговоре против руководства
партии и осужден на 5 лет тюремного заключения. Сообщалось,
что вскоре после этого он был освобожден и ему разрешили рабо-
тать на ферме под наблюдением властей.

284
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Штаты, изрыгавшие огонь и пламя, как разгневанный и
доведенный до отчаяния дракон. На Кубе сначала
действовали силы, хотевшие заменить Батисту буржуазным
реформистским правительством, которое в основном оставило
бы капиталистическую систему нетронутой. Такие
элементы обнаружились в первом послебатистском
правительстве — а именно Уррутиа и Аграмонте — и даже в
Повстанческой армии (Педро Диас Ланс и Уберт Матос).
Их главным оружием, с помощью которого они
стремились расколоть революционные силы и помешать
осуществлению коренных революционных преобразований,
был антикоммунизм. Кастро и его товарищи разгромили
эту контрреволюционную политику, защитили коммунистов
и предприняли шаги с целью объединения всех
революционных сил в единую марксистско-ленинскую партию.
Такой поворт событий был необходим для защиты
революции и продвижения к социализму. Члены же НСП
своим терпеливым и в то же время принципиальным
поведением после свержения Батисты помогли Кастро
добиться того, что большинство кубинского народа
поддержало социалистический путь развития страны, и
облегчили создание единой коммунистической партии для
достижения этой цели.
«После падения Батисты революция вступила в
новую фазу. В своем движении вперед она создала себе
новых врагов и подвергла свои ряды качественно новым
испытаниям. Коммунисты, давно подготовленные к такой
борьбе, начали выделяться своей верностью и пониманием
задач» 1.
Моррей объясняет: как только в период после
свержения Батисты встала задача перехода от
буржуазно-демократического этапа революции к социалистическому —-
перехода, который на Кубе был осуществлен за несколько
коротких месяцев (так же, кстати, как и в России в
1917 г.),— стала необходимой опора на рабочий класс,
а чтобы получить его поддержку, нельзя было обойтись
без коммунистов. «...Солидарность пролетариата стала
вопросом жизни и смерти для революции. Но там, где был
пролетариат, были и коммунисты» 2, Революционное мыш-
1 J. Р, М о г г а у, op. cit, p. 33,
2 Ibid., p. 48.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 285
ленис помогло Кастро ясно увидеть свой путь в этой
обстановке и объединиться с коммунистами. Но, безусловно,
необходимо отдать должное и коммунистам за то, что они
вели себя ответственно и тем самым способствовали росту
этого единства.
«Одной из жертв, принесенных кубинскими
коммунистами и делающих им честь, была полная поддержка,
оказанная ими беспартийному деятелю, который появился
поздно, но перехватил у них славу тем, что привел страну
в землю обетованную. Кастро знал, как оценить их
бескорыстие. Историческое бракосочетание «гор» с
пролетариатом было облегчено великодушием руководителей обеих
сторон» ].
Дебре, вероятно, не понимает этого. Для него весь
процесс революции можно объяснить как действия
нескольких сотен партизан, которые лавиной обрушились с гор,
освободили города и начали строить социализм. Какую
помощь они получили, как была завоевана поддержка
народа, как народ, особенно рабочий класс, был привлечен
на сторону социализма, как был выкован союз рабочих и
крестьян, как были полностью разбиты враги
революционного единства, поборники антикоммунизма, и как были
свергнуты их марионетки в профсоюзном движении, где
в течение нескольких лет в официальных организациях
господствовали мухалисты2, поддерживавшиеся
Соединенными Штатами,— все это для Дебре книга за семью
печатями. Но именно эти проблемы составляют сердцевину
революции. Без их решения вообще не было бы разгрома
Батисты и тем более перехода к социализму.
Даже Голденберг, которому никак нельзя приписать
симпатий к коммунистам, вынужден был признать, что
повышение роли кубинских коммунистов после падения
Батисты происходило благодаря не только «радикализации
революции», но и тому факту, что «лишь они
(коммунисты) располагали дисциплинированной организацией»3,
1 Ibid., p. 49.
2 Сторонники Эусебио Мухаля, руководителя профсоюзов при
Батисте; Мухаля поддерживала ОРИТ (организация МКСП на
Американском континенте, за спиной которой стояли госдепартамент
США и ЦРУ), После падения Батисты Мухаль бежал с Кубы,
прихватив с собой нажитые бесчестным путем богатства,
3 В. G о 1 d e n b e r g, op. cit., p. 298,

286
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Макс Кло писал: «Среди поразительной анархии,
которая существует на Кубе, иногда встречаешь островки
какого-то порядка, например в политической полиции, а
также в организациях, осуществляющих проведение
земельной реформы. Каждый раз можно обнаружить
присутствие коммунистов. Еще один пример —- народная
милиция... Милицию нужно было обеспечить кадрами, и
именно здесь пригодились коммунисты, не по
идеологическим причинам, а потому, что они были самыми
способными людьми, имевшимися в наличии» 1.
О'Коннор объясняет, что НСП занимала выгодные
позиции и тем самым могла играть важную роль, оказывая
помощь Кастро в осуществлении серьезных изменений
после свержения Батисты. «НСП пользовалась
расположением многих отрядов рабочего класса, особенно рабочих
сахарной промышленности, рабочих нефтяной
промышленности и банковских служащих, и могла черпать из
огромного резервуара их доброй воли...» 2 Рабочие
сахарной промышленности, особенно рабочие сахарных заводов,
считались Кастро и его товарищами надежнейшей силой
революционных преобразований. О'Коннор указывает, что
100 тыс. рабочих сахарных заводов, географически не
привязанных к одному месту, были в состоянии оказывать
свое революционизирующее влияние по всей стране. Че Ге-
вара назвал их «самой боевой, классово сознательной
группой рабочих» 3. Кастро призвал рабочих сахарных
заводов вступить в милицию и стать «самыми
организованными, обученными и дисциплинированными» 4. К середине
1961 г. более половины из 122 тыс. членов кооперативов
по выращиванию сахарного тростника были членами
милиции, составляя не менее одной трети ее общей
численности в тот период.
Дело не только в том, что НСП предоставила
способные и преданные кадры, которые помогли осуществить
переход к социализму. Годы их терпеливой и
самоотверженной работы явились важнейшим фактором в развитии
политического сознания рабочих, которые поддерживали
1 «Figaro», June 15, 1961.
2 J, О' С о n n о г, op. cit, p. 192.
3 Речь Че Гевары 8 июня 1960 г.— «Obra Revolucionaria», 1960,
№ 11.
4 Цит. по: «Habana Post», March 19, 196Ga

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 287
«социалистические я коммунистические идеи благодаря
трем десятилетиям просветительской и пропагандистской
работы НСП в городах и сельской местности» *.
Даже после исключения из партии Эскаланте и его
сектантских сторонников Кастро вновь особо отмечал
положительную роль членов бывшей НСП, одновременно
подчеркивая необходимость проявления с их стороны
«скромности»: «Какова должна быть наша позиция в отношении
старых коммунистов? Мы должны уважать их, признавать
их достоинства, отдавать должное их боевому духу» 2.
Следует помнить, что эта похвала была высказана в
самый критический момент трудной ситуации, когда
сектантское поведение Эскаланте вызвало совершенно
оправданную критику со стороны Кастро такой позиции НСП.
(Даже интриги и козни Эскаланте в более поздний период
не смогли поколебать высокого мнения Фиделя Кастро
о «старых коммунистах».)
Нам необходимо было более или менее подробно
осветить роль кубинской НСП, потому что Дебре пытается
фактически вычеркнуть НСП из истории кубинской
революции и тем самым развить свою теорию относительно
создания революционной партии партизанскими отрядами.
Дебре утверждает, что Кастро якобы сказал: «Кто
совершит революцию в Латинской Америке? Кто? Народ,
революционеры, с партией или без нее» 3.
Дебре замечает: «Фидель Кастро просто говорит, что
революции без авангарда не бывает; что этот авангард не
обязательно должеп быть марксистско-ленинской партией
и что у тех, кто хочет совершить революцию, есть право
и долг сделать себя авангардом независимо от этих
партий» 4.
Совершенно невозможно поверить тому, что эти строки
написаны в 1967 г. Их появление можно было бы извинить,
если бы они были написаны под первым впечатлением
событий 1959—1960 гг., хотя даже тогда они ни в коем
случае не были бы правильными. Но выдвижение таких идей
ъ 1967 г. лишь разоблачает ограниченность понимания Де-
1 J. О'С о n n о г, op. cit, p. 302.
2 Речь Фиделя Кастро 26 марта 1962 г. См.: Фидель Каст*
Ро, Речи и выступления 1961—1963 гг., М., 1963, стр. 697.
3 См.: R. Deb ray, Revolution in the Revolution?, p. 98*
4 Ibid., p. 98.

288
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
бре революции вообще и кубинской революции в
частности. Что талое эта «революция», о которой здесь
говорится? По словам В. И. Ленина, революция есть переход
власти от одного класса к другому. Она требует коренных
изменений во всей политической, социальной и
экономической системе. Такая революция, безусловно, была
совершена на Кубе, но она началась не в июле 1953 г. и
завершилась не в январе 1959 г. вместе с бегством Батисты. Это
был только первый важный шаг; чтобы завершить
революцию, необходимо было провести борьбу против врагов
революции, которые спрятались за антикоммунистическими
лозунгами — в правительстве, в Повстанческой армии, в
«Движении 26 июля» и в профсоюзах. Революция
потребовала проведения радикальных мер — национализации и
земельной реформы; она сделала необходимым создание
нового государственного аппарата. И революцию надо было
защитить от империализма США, который начал
контрнаступление извне, а также воспользовался силами,
находившимися на самой Кубе, тоже выступившими против
социалистических преобразований.
Все факты свидетельствуют совершенно ясно, что для
развития социалистической революции на Кубе после
свержения Батисты нужно было иметь
«марксистско-ленинскую партию», что это был именно тот вид авангарда,
который был нужен; и он ни в коей мере не был создан
«независимо» от существующей марксистско-ленинской
партии. Читая «Революцию в революции?» Дебре, никак
нельзя сделать вывод, что деятельность НСП вплоть до января
1959 г. имела какое-либо отношение к разгрому Батисты
или что роль НСП после свержения тирании была в равной
мере важна для нового этапа революции. Прочтя Дебре,
никто бы не мог даже догадаться, что объединенный
авангард, возникший в 1961 г., включал и НСП в качестве
важного составного элемента.
Пытаясь отвести эти возражения, Дебре пишет: «С
беспокойством говорили, что партия, которая обычно является
орудием захвата власти, была создапа после того, как
власть уже была завоевана. Но это не так, она уже
существовала в зародыше — в виде Повстанческой армии.
Фидель, ее главнокомандующий, к началу 1959 г. был уже
неофициальным лидером партии... Так же, как название

ДЕБРЁ Й РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 289
«социалистическая» было официально приложено к
революции после года социалистической практики, слово
«партия» вошло в обиход три года спустя после того, как
пролетарская партия начала свое существование в военной
форме... Первые руководители партии были созданы 26 июля
1953 г. у Моикады. Партии столько же лет, сколько
революции, 26 июля 1967 г. ей будет четырнадцать» К
Дебре утверждает, что Коммунистическая партия Кубы
была создана «другими политическими силами», которые
смогли сблизиться и объединиться вокруг политического и
военного руководства Повстанческой армии. Дебре не
может даже заставить себя упомянуть о том, что среди этих
«других политических сил» была НСП, которая дала
кубинской революции таких выдающихся деятелей, как Карлос
Балиньо, Хулио Антонио Мелья, Рубен Мартинес Вильена,
Фабио Гроб&рт, Ласаро Пенья, Сесар Эскаланте, Хесус
Менендес, Блас Рока, Карлос Рафаэль Родригес и
многие, многие другие. Нет, заявляет Дебре, «то, что
сегодня является Коммунистической партией Кубы», есть
партия, в которой «основа и руководство продолжают
состоять из товарищей, входивших в партизанскую
армию».
Как мы уже заметили, в рядах партизанской армии
были уже члены НСП, но более того, члены НСП в городах
и сельской местности, которые разными путями
способствовали свержению Батисты, в трудный период 1959—1961 гг.
твердо сохранили верность Кастро и призванные на борьбу
за социалистические преобразования и строительство
социализма тоже стали членами новой объединенной партии,
и их можно найти как в ее «основе, так и в руководстве».
Это полностью скрыто Дебре. Не может быть, чтобы он не
знал о роли НСП как до, так и после 1959 г. Можно только
предположить, что, поскольку ее присутствие и роль никак
не укладываются в его теорию «революции в революции»,
он просто исключает ее из обсуждения.
Разумеется, было бы совершенно неправильно
приписывать НСП главенствующую роль. Все три составные
части ~- «Движение 26 июля», НСП и Революционный
директорат — имели право гордиться каждая своими
собственными крупными достижениями, и их сотрудничество было
1 R. D e b г а у, Revolution in the Revolution?, p. 106.
Ю Уоддис

290
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
жизненно важным для образования единой
Коммунистической партии Кубы, в которой уже не существует какого-
либо различия в отношении первоначальной основы
членства в партии. Все три течения имеют одинаковый статус
в партии и пользуются одинаковым признанием в
отношении их доли участия в революционной борьбе.
Вполне возможно, что у читателя может сложиться
впечатление, что в ходе полемики с Дебре и в стремлении
восстановить историческую справедливость, показав истинную
роль НСП как важной составной части истории кубинской
революции, автор прощает ошибки кубинских
коммунистов. У меня нет ни малейшего намерения так поступать *.
НСП, как и любая другая ответственная партия,
озабоченная судьбой революции и благосостоянием трудящихся, во
все времена руководствовалась тем, что она считала
наивысшими интересами кубинских трудящихся. Если она
совершала ошибки — а то, что она не сумела должным
образом подготовиться к вооруженной борьбе, было ею самою
признано как крупная ошибка,— она совершала их не из
трусости (что, я уверен, Дебре признает одним из первых)
и не в силу преднамеренного оппортунистического
желания сдержать борьбу, а, как объяснил Блас Рока, из-за
неверной политической оценки пути будущего развития
революции на Кубе. Но когда эта ошибка была допущена,
руководство НСП оказалось достаточно принципиальным и
мудрым, чтобы понять, в чем оно ошиблось, и стать под
знамя Фиделя Кастро, которому оно служило искренне,
преданно и дисциплинированно.
Однако, оценивая роль НСП, нельзя допускать, чтобы
хоть в какой-то мере принижалась решающая роль Фиделя
Кастро. Главным образом именно он и его товарищи
проявили революционную смелость и мужество и вопреки
препятствиям, казавшимся непреодолимыми, выбрали
правильный революционный момент для начала вооруженной
1 Ни одна коммунистическая партия не утверждает, что она
не допускала ошибок. НСП, как и другие коммунистические партии,
тоже совершила достаточно ошибок. Например, можно поставить
под вопрос ее тактику в некоторые периоды — во время режима
Мачадо, правления Грау Сан Мартина и Прио Сокарраса и первого
периода господства Батисты, с 1940 по 1944 г. Самым важным
является отношение революционной партии к своим ошибкам.
В 1959 г. НСП сделала правильные выводы и тем самым помогла
осуществить революционный поворот в 1959—1961 гг.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 291
борьбы1. И у них также хватило силы воли продолжать
ее, несмотря на такие неудачи, которые убедили бы людей
менее сильных, что они совершили страшную ошибку и
должны искать иную тактику.
Фидель Кастро — один из величайших сынов
Латинской Америки. Слишком часто его заслуги
характеризуются только как заслуги героя, который возглавил партизан
в горах и сверг диктатуру Батисты. Однако вклад Кастро
не ограничивался только этим этапом борьбы. Его
природной храбрости соответствовало и равное ей
интеллектуальное мужество, что позволило ему идти в ногу с историей.
Когда после января 1959 г. пришло время испытаний,
Фидель рос вместе с революцией. При каждом резком повороте
истории он шел вперед, учился, усваивал уроки, схватывал
очередное ключевое звено цепи и тем самым помогал
тянуть вперед все революционное движение. Он никогда не
колебался и не позволял надвигающимся сложностям
ситуации поглотить себя; он не сдавался и не уступал
отчаянным и опасным устремлениям контрреволюции. Он
держался близко к народу, стремился понять и в то же время
поддержать его боевой дух, одновременно оценивая его
политическую сознательность, чтобы решить, что необходимо
сделать на каждом решающем этапе революции.
Как объяснил сам Фидель Кастро, он стал марксистом-
ленинцем в процессе революции. Не то чтобы он до 1959 г.
совершенно не знал трудов К. Маркса и В. И. Ленина. Но
именно в течение этих критических лет — конца 50-х и
начала 60-х годов — он созревал шаг за шагом вместе с
революцией; и именно эта зрелость привела его к
пониманию роли НСП, к союзу с кубинскими коммунистами и
сделала возможным создание единой Коммунистической
партии Кубы. Изложенное мною не соответствует картине,
представленной Дебре, но соответствует историческим
фактам и больше согласуется с пониманием происшедшего
самим Кастро, чем картина, нарисованная Дебре в работе
«Революция в революции?».
1 Мне кажется, что Эдвард Бурштейн («The Economic
Transformation of Cuba», New York, 1969) совершенно правильно
приводит в отношении Кастро и его товарищей хорошо известное
высказывание Дантона, цитируемое Энгельсом: de l'audace, de l'audace,
encore de l'audace (смелость, смелость и еще раз смелость.— Пе*
рев.).
10*

292
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НЕКОТОРЫЕ ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ
КУБИНСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
В своем рассказе о кубинской революции Дебре не
склонен уделять достаточного внимания характерным
особенностям Кубы, ее истории, ее классовой структуры.
Многие комментаторы уже отмечали отсутствие
экономического анализа в очерках Дебре о Кубе и Латинской
Америке. Альтуссер заметил: «Напрасно искать в вашем
тексте анализ, или намек на анализ, или указание на
абсолютную необходимость анализа, который идет в глубь
явлений, который, иначе говоря, признает, что политика, как
говорил В. И. Ленин, есть лишь «концентрированное
выражение» экономических условий. Вы где-то упоминаете о
необходимости проанализировать специфическое сочетание
способов производства, которые существуют в Латинской
Америке, но вы не идете дальше такого упоминания, и это
серьезное упущение, ибо именно данный вопрос является
абсолютно решающим» 1.
Что касается самой Кубы, то особо важное значение
имеет проблема сельского населения. Общее упоминание о
«крестьянах» фактически мало поможет нам в данном
случае для понимания вопроса. В отличие от большинства
стран Латинской Америки сельское хозяйство на Кубе
характеризовалось не крестьянскими мелкими наделами и
не примитивными методами экстенсивного ведения
сельского хозяйства для обеспечения существования крестьян,
а системой наемного труда на плантациях.
Существовавшие до революции рта Кубе латифундии были не
феодальными, а капиталистическими. В своей знаменитой речи
«История меня оправдает» Фидель Кастро упомянул в
качестве основной массы живущих землею людей пятьсот
тысяч сельскохозяйственных рабочртх, которые четыре
месяца в году работали, а восемь — голодали. За ними шли
сто тысяч мелких арендаторов, которые жили и умирали,
обрабатывая не принадлежавшую им землю. (По
некоторым оценкам, численность этих арендаторов и издольщиков
несколько меньше.) П. Баран подчеркнул, что
«подавляющее большинство campesinos2... состояло из сельскохозяй-
1 L. А11 h u s s e r, op. cifc.
2 Крестьяне (испан.).-— Прим, перев.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 293
ственных рабочих, трудившихся на сахарных, табачных и
кофейных плантациях и зарабатывавших в течение
нескольких месяцев сезона урожая жалкую плату, едва
обеспечивающую существование» ]. Он указывает, что таким
образом сельское население Кубы состояло в основном из
«полностью отделенных от средств производства (и
существования) пролетариев, которым нечего было продавать,
кроме своей рабочей силы». Вследствие этого они
«выступали и вели борьбу не за землю, которую обрабатывали, а
главным образом за требования, характерные для рабочего
класса: постоянную занятость, более человеческие условия
труда pi более справедливую заработную плату». Они были
также в необычайно высокой степени организованны — как
в сахарной, так и в табачной промышленности, где сначала
первые коммунисты, а позднее их последователи создали
развитый профсоюз. (Такая обстановка в земледелии
позже облегчила переход к социализму в сельском хозяйстве
Кубы, потому что не возникало проблемы удовлетворения
сначала земельного голода массы крестьян — бедняков и
середняков, главное стремление которых состояло в том,
чтобы владеть собственным клочком земли.)
Прослеживая эту «пролетаризацию земли» на Кубе,
Д. Вуд2 отметил, что она быстро развивалась как следствие
захвата Кубы Соединенными Штатами после 1898 г.
Старая плантация, основанная на рабском труде, уступила
место не феодальной, а капиталистической плантации,
которая вытеснила мелкого фермера и создала огромную армию
наемных рабочих. Ф. Ортис в 1947 г. заметил: «Мелкий
кубинский землевладелец, независимый и процветающий,
основа сильной сельской буржуазии, постепенно исчезает.
Фермер вступает в ряды пролетариата, становится просто
еще одним рабочим, не имеющим корней в земле,
переходящим из одного округа в другой» 3.
Этот процесс был наиболее заметен в сахарной
промышленности, которая доминировала в экономике Кубы, но он
1 Р. А. В а г a n, Reflections on the Cuban Revolution, New York,
1961, p. и.
2 D. B. W о о d, The Long Revolution; Class Relations and
Political Conflict in Cuba, 1868—1968.— «Science and Society». Spring
1970, p. 7.
TT 3 F. О r t i z, Cuban Counterpoint, New York, 1947, p. 53—54
Цит. по: D.B.Wood, op. cit.

294
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
был также характерен и для табачной промышленности,
где число независимых производителей упало с 11 тыс.
в 1925 г. до 3 тыс. в 1949 г.1
Указывая, что «в большинстве округов Кубы
крестьянин был постепенно пролетаризирован в соответствии с
потребностями крупного полумеханизированного
капиталистического хозяйства и поднялся на новый уровень
организации, давший ему более высокую классовую
сознательность» 2, Че Гевара добавляет: в том районе, где
оставшиеся в живых участники высадки со шхуны «Гранма»
впервые получили поддержку, сельское население состояло
главным образом из мелких арендаторов, крестьян,
ушедших в Сьерра-Маэстру, чтобы «найти новый клочок земли,
который они ухватили у государства или у какого-нибудь
жадного землевладельца в надежде заработать немного
денег». Однако, хотя эти мелкие арендаторы и были
пропитаны мелкобуржуазным духом, они вскоре обнаружили, что
необходимо уничтожить капиталистическую систему
аренды земли й что в борьбе за ее уничтожение пролетариат
был их союзником.
Эти специфические черты кубинской сельской
экономики в общем и целом не имеют параллелей в большинстве
других стран Латинской Америки, где, несмотря на
поступательное движение капитализма, все еще имеется
значительный груз полуфеодальных систем, которые надо
уничтожить, и где, следовательно, вопрос организации сельского
населения ставит ряд совершенно иных проблем.
Блас Рока указал еще на одну отличительную черту
кубинской революции, а именно, что Куба была последней
латиноамериканской страной, вырвавшей независимость у
Испании. Он отмечает, что в результате «борьба за
независимость на Кубе имела широкую социальную основу, она
возглавлялась не владельцами плантаций сахарного
тростника, а радикальными революционными лидерами из
крестьян и средних городских слоев, которые не только
боролись против испанского колониализма, но и выступали про-
1 J. О'Сonnor, The Foundations of Cuban Socialism.— «Studies
on the Left», IV, Fall, 1964, p. 98.
2 Che Guevara, Cuba — Exception or Vanguard? — «Vencere-
mos!», p. 133—134, Заметьте: Че Гевара правильно понимает в
данном случае, что крестьянина «пролетаризирует» не географический
фактор «гор», а коренное социально-экономическое преобразование.

деврё й революций в Латинской америке 2Й5
тив надвигающегося империализма США»1. Подхватив
знамя национально-освободительной борьбы против импе-
риализма США и подняв, кроме того, знамена демократии
и социализма, экономических и социальных
преобразований, Фидель Кастро смог наряду с Масео и Марти
утвердиться в рамках национальной традиции Кубы и тем самым
привлечь под свои знамена подавляющее большинство
кубинского народа.
Кубе благоприятствовало также и то обстоятельство, что
на ней не было языковых различий, а различия в области
культуры были невелики. На Кубе не было проблемы
индейцев. Во многих латиноамериканских странах живут
значительные группы коренного населения — индейцев 2,
а в некоторых они составляют большинство сельских
жителей. Часто они живут вне сферы товарной экономики,
подвергаются полуфеодальной по форме эксплуатации,
обособлены от остального мира, обладая отдельным языком
и самостоятельной вековой культурой и верованиями.
Однако на Кубе имеется большое число негров, составляющих
около 25—30% населения. Хотя до революции эта
негритянская прослойка на практике во многих отношениях
подвергалась дискриминации, она в значительной мере была
интегрирована в нормальную культурную, экономическую
и социальную жизнь кубинского народа. Традиционными
героями Кубы были белый Марти и черный Масео. Среди
высших руководителей Повстанческой армии Фиделя
Кастро был негр Хуан Альмейда. Среди выдающихся
руководителей профсоюзного движения были герой-мученик Хе~
сус Менендес, рабочий сахарной промышленности, и
рабочий-табачник Ласаро Пенья — оба негры.
Две главные опоры консерватизма и контрреволюции в
Латинской Америке — церковная иерархия и армия,
традиционно связанные в большинстве латиноамериканских
стран с земельной олигархией,— играли на Кубе
ограниченную роль. Как мы уже отмечали, в сельском хозяйстве
Кубы господствующее положение занимали не кубинские
землевладельцы, а контролируемые США
капиталистические плантации. Что касается церкви, то она никогда не
1 Bias R о с a. Historic Significance of the Cuban Revolution*-^
«Cuba Socialista», 1964, № 29.
2 Три четверти населения в Боливии и половина в Перу.

296
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
играла на Кубе такую роль, как в других странах
Латинской Америки1. Церковь на Кубе не принимала никакого
участия в борьбе за независимость. Большинство
священников были испанцами, их продолжали приглашать из
Испании даже после 1898 г. Было нетрудно ассоциировать их
с испанским колониализмом и тем самым считать врагами
нации. Их численность была невелика — до революции на
каждые 10 тыс. жителей приходился примерно только один
священник,— и их социальная поддержка была
ограниченной. Таким образом, церковная иерархия на Кубе была не
в состоянии влиять на широкие круги населения и
настраивать их против Повстанческой армии, а после победы
революции ее позиции в этом отношении еще более ослабли, к
тому же большинство священников не были кубинцами.
Поскольку на Кубе ни церковь, ни земельная олигархия
не были сильны, армия Кубы в отличие от других
латиноамериканских стран не могла опираться на эти
традиционные два столпа. Армия Батисты в основном была его
собственным личным орудием. Вуд пишет, что она была
«политически и социально изолированна, так как не имела
подлинных корней в виде классовых потребностей» 1.
Средние слои ей не доверяли, а ее корыстность вообще привела
к отчуждению от большей части населения.
Следуя примеру Батисты, его офицеры занимались
главным образом накоплением огромных богатств и вели
богатую и праздную жизнь. Они были замешаны во всех
грязных делах, где можно было заработать деньги,— в
контрабанде, торговле наркотиками, проституции, азартных
играх и взяточничестве. Ст. Андрески пишет: «Как
неотесанные парвеню, приобретшие богатства благодаря
удачному случаю, они были ленивы и беспутны. Возвысившись
путем предательства, они не испытывали чувства
лояльности ни по отношению к своему шефу, ни по отношению
друг к другу, в то время как обладание огромными счетами
в иностранных банках подрывало их решимость
подвергаться опасностям ради сохранения власти» 3. Вполне
естественно, что солдаты, сражавшиеся под их командованием,
не проявляли желания отдавать свои жизни за такую раз-
1 См,: D. В. W о о d, op. cit, p. 33—34.
2 D.B.Wood, op. cit, p. 35.
3 St Andreski, Parasitism and Subversion. London. 1966,
p. 247-248.

ДЕБРБ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 297
ложившуюся компанию. Боевой дух был на стороне
Повстанческой армии, которая с каждым месяцем
завоевывала все более широкую поддержку народа. Сравнительно
ограниченных военных успехов людей Фиделя Кастро —
ограниченных не по их значению для революции и не по
умению и преданности партизан, а по масштабам боевых
действий — в конечном итоге оказалось достаточно для
развала армии Батисты, к которой стала враждебно
относиться почти вся нация.
Особенности исторического развития Кубы и возникшая
в результате их классовая и социальная структура оказали
влияние и на национальную буржуазию, которая была
очень немногочисленной и слабой. Бурштейн указал на ее
ограниченную базу в национальной экономике и торговле
Кубы 1. Высшие классы Кубы в основном были прочно
привязаны к империализму США. К ним принадлежали
сахарные магнаты, владельцы сахарных сентралей и
латифундий, крупные импортеры (которых Бурштейн
характеризует как «ядро городской олигархии»), банкиры и агенты
по торговле недвижимостью и большая часть владельцев
крупных магазинов розничной торговли. Владельцы
небольших лавок и предприятий, которые, как правило, были
делом одной семьи, не принадлежали к категории
господствующей буржуазии. Бурштейн отмечает, что они были
слишком слабы и малочисленны, чтобы «в целом составить
силу, которая могла бы обеспокоить мировой империализм
и его местных партнеров».
Как заметил О'Коннор, средние слои на Кубе были
относительно многочисленны по сравнению с другими
латиноамериканскими странами, но были «малы по сравнению
с городским и сельским пролетариатом и мелкими
фермерами Кубы. Раздробленные, зависимые и
деморализованные, средние слои не были в состоянии последовательно
применять государственную власть для достижения своих
Целей. Правительство Кубы и государственный аппарат
состояли из приспособленцев, оппортунистов и воров. По этим
причинам быстрой социализации кубинской экономики не
было оказано сколько-нибудь значительного
организованного сопротивления» 2.
[ Е. В о о г s t e i n, The Economic Transformation of Cuba, New
iork- London, 1968, p. 12—13.
2 J.O'Connor, op. cit, p. 280,

298
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Вследствие этого предпринятая после свержения
Батисты попытка увести Кубу по пути, ведущему в сторону от
социализма, провалилась. Однако такая опасность все же
существовала, ибо в первый период после падения Батисты
внутри антибатистского лагеря быстро развился классовый
конфликт, и если бы силы революции не сумели
объединиться для преодоления этой угрозы, могло бы произойти
слияние всех отрядов буржуазии с целью сохранения
капиталистической системы на Кубе. Несомненно, задача
революции облегчалась тем, что высшие круги буржуазии были
дискредитированы своей прошлой службой американскому
империализму, а национальная буржуазия была слишком
слаба, чтобы заменить их или захватить в свои руки
руководство революцией.
Однако не следует игнорировать определенную роль
национальной буржуазии в борьбе против Батисты. Даже
некоторые слои крупной буржуазии отошли от него,
сохранив, разумеется, надежду на то, что его устранение будет
означать просто смену правительства, но никак не самой
системы. Че Гевара писал: «Не является исключительным
тот факт, что буржуазия, или по крайней мере
значительная часть буржуазии, благоприятно относилась к
революционной войне против тирании, одновременно с этим
поддерживая и развивая другие движения, чтобы найти путем
переговоров такое решение, которое позволило бы им
заменить правительство Батисты элементами, склонными
остановить революцию... Не является исключительным и то, что
некоторые крупные землевладельцы заняли нейтральную
или по крайней мере не воинственную позицию в
отношении повстанческих сил.
Можно понять, почему национальная буржуазия,
угнетаемая империализмом и тиранией, войска которой грабили
ее владения, с симпатией смотрела на то, как молодые
повстанцы с гор наказывали вооруженных слуг
империализма, составлявших наемную армию» *.
Как уже было отмечено, после падения Батисты
некоторые слои национальной буржуазии выступили против
сотрудничества с коммунистами и перехода к социализму,
Развернулась ожесточенная политическая борьба, закон-
1 С h e Guevara, Cuba — Exception or Vanguard? — «Ven-
ceremosS», p. 133.

ДЕБРЁ Й РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ %Ш
лившаяся их поражением. Но этот неизбежный конфликт
никоим образом не опровергает правильности позиции
Фиделя Кастро и его товарищей, в полной мере
использовавших антибатистовское течение национальной буржуазии и
сохранявших с ним союз до тех пор, пока оно продолжало
идти в рядах революции.
ПРОТИВНИК ТОЖЕ УЧИТСЯ
Какие бы уроки ни были извлечены из опыта кубинской
революции, было бы ошибочно отрицать, что империалисты
также сделали из него выводы. Как отметил Хобсбаум,
одним из последствий победы Фиделя Кастро (и того
способа, каким она была достигнута) является то, что «силы,
которые теперь мобилизованы против латиноамериканских
партизан, неизмеримо более эффективны и решительны и
пользуются гораздо большей поддержкой Соединенных
Штатов, чем это было до 1959 г.» х. Сам Хобсбаум приводит
примеры новых методов антипартизанской борьбы, в
которой используется множество технических и
тактико-стратегических новшеств — применение вертолетов, планомерное
окружение партизан, лишение партизан их политической
базы и базы снабжения путем насильственного
переселения крестьян в концентрационные лагеря, изоляция
партизан в пределах ограниченного пространства и затем
выслеживание их специально обученными и снаряженными
подразделениями войск. В качестве альтернативы
переселению крестьян в деревнях иногда располагают
антипартизанские силы, а чтобы отучить жителей от поддержки
партизан, применяют террор и запугивание в сочетании с
политической пропагандой. Дебре сам отметил новые методы
борьбы с повстанцами: «...Каналы связи все
увеличиваются; аэродромы и посадочные площадки строятся в самых
отдаленных районах, ранее недоступных наземным путем...
Что касается североамериканского империализма, то он
выделил для этой цели большие силы и средства и
предпринимает все усилия, чтобы предстать не в обличье карателя, а
в роли благодетеля, оказывающего социальную и
техническую помощь» 2.
1 E. J. H о b s b a w m, Guerrillas in Latin America.— «Socialist
Register», 1970, London, p. 52.
2 R. Debray, Revolution in the Revolution?, p. 52,

300
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Среди форм, используемых в последнем случае, Дебре
упоминает социальные программы, «корпус мира» и
христианских миссионеров.
Через два года после свержения Батисты президент
США Джон Кеннеди начал организовывать американский
аппарат противопартизанской борьбы. Очевидно, Роберт
Кеннеди и Ричард Биссел из ЦРУ тоже были
«энтузиастами антипартизанской войны» 1. В конце 1961 г. был
учрежден специальный «противоповстанческий комитет» под
председательством генерала Максуэлла Тейлора.
Сообщается, что начиная с 1960 г. более 20 тыс. офицеров из
латиноамериканских армий обучалось на организованных
американцами специальных учебных курсах в Панаме методам
борьбы с партизанским движением. В ряде
латиноамериканских стран были введены в действие «особые силы»
(«зеленые береты»), которые сыграли свою роль в
карательных действиях против партизан в Гватемале, Боливии,
Венесуэле и Никарагуа. Американские офицеры не
ограничивали свою роль только обучением, они выполняли «боевые
военные и разведывательные задания по всей Латинской
Америке» 2.
Правительство Гватемалы, действуя'по совету США,
сочетало безжалостные карательные акции против партизан
с «Plan Piloto» — первым планом социального и
экономического развития, имевшим целью отвлечь крестьян от
оказания поддержки партизанам, обеспечив им минимальное
благосостояние. В 1967 г. вице-президент Гватемалы Мар-
рокин Рохас проговорился, что американские летчики с баз,
расположенных в Панаме, вели свои самолеты на
Гватемалу и сбрасывали напалм на предполагаемые убежища
партизан. Он сказал, что в дополнение к этим прямым военным
действиям войска Соединенных Штатов «сотрудничали в
выполнении планов «гражданского действия» в сельской
местности, распределении продовольствия (например,
порошкового молока) и медикаментов и в выполнении
простейших работ для общественных нужд» 3.
1 R. G о 1t, Guerrilla Movements in Latin America, London, 1970,
p. 360.
2 Ibid., p. 361.
3 Интервью в «Латин Америка» (интерпресс ныослеттер),
15 сентября 1967 г. Цит. по: R. G о 1t, op. cit.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 301
В Перу партизанский отряд, возглавляемый Луисом де
ла Пуэнте Уседа, тоже столкнулся с вмешательством США.
«Сообщалось, что по крайней мере один эксперт по борьбе
с партизанами из армии США помогал планировать и
направлять» * наступление, в результате которого был
разгромлен партизанский отряд ла Пуэнте. В той короткой
битве партизанам пришлось выдержать безжалостную
бомбардировку с применением напалма и фугасных бомб.
В Боливии, куда американцы направили свои
вертолеты, советников и офицеров разведки, чтобы помочь
правительству выследить Че Гевару и его группу, в
антипартизанскую войну было введено новое важное
усовершенствование. Жители деревень, которые уже посещались
партизанами и в которые, как ожидали, эти последние могли
вернуться, были вывезены. Весь район буквально кишел
осведомителями, переодетыми в крестьян. Р. Готт заметил:
«Не следует также недооценивать вклад США в
разведывательную деятельность внутри Боливии. Партизанские
организации в городах были раскрыты не усилиями
боливийской разведки, она прибегла к посторонней помощи.
Не боливийцы придумали внедрять в партизанскую зону
солдат, переодетых в крестьян» 2.
Возможно, в большей степени, чем какая-либо другая
страна Латинской Америки, испытала на себе в полном
объеме новую тактику США Колумбия. Рассказывая об
организованной американцами в 1964 г. «операции Марке-
талия», когда для нападения на базу партизан-крестьян
Маркеталия было использовано 16 тыс. солдат,
генеральный секретарь Коммунистической партии Колумбии Хиль-
берто Виейра определил пять этапов новой тактики3.
«Этап первый: подготовка и организация. Как только
войска обучены для ведения антипартизанской войны, в
район, занятый партизанами, засылаются шпионы и там
вербуются осведомители. Для этой цели организуется
«гражданско-военная акция», в ходе которой армия
выступает как благодетель, раздавая крестьянам подарки
(одежду, медикаменты, американские продукты от «Care and Ca-
1 R. G о 11, op. cit., p. 355.
2 Ibid.
3 G. Vieira, La Colombie & l'heure du Marguetc\Ha?— «Demo-,
cratie Nouvelle», juillei— aout, 1965,

302
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ritas»), оказывая различную медицинскую помощь, строя
мосты, дороги и школы.
Этап второй. Вводится в действие широкая программа
психологического воздействия с использованием фактора
внезапности. Принимаются меры по контролю над
гражданским населением. Это — первый этап в установлении
блокады района.
Этап третий. Последующими операциями пытаются
изолировать вооруженные повстанческие группы, чтобы их
уничтожить.
Этап четвертый. Вооруженное повстанческое движение
планомерно раскалывается с применением психологических
методов. Используются внутренние расколы, вытекающие
из политических разногласий, честолюбие руководителей,
человеческие слабости или же ошибки партизанских
командиров. Это — попытка привлечь на свою сторону тех, кто
скорее всего мог бы продолжать партизанскую войну.
Этап пятый. Экономическое, политическое и социальное
«переустройство» зоны операций, с использованием
американской помощи, которая ранее употреблялась на
разрушение района» 1.
Нет сомнения, что эти новые методы играли ваяшую
роль в выслеживании Че Гевары в Боливии. Были
применены также новые технические усовершенствования.
Утверждалось, что один из новых приборов, использованных
боливийскими вертолетчиками, обученными американской
армией, для обнаружения присутствия Че Гевары, измерял
тепло, исходящее из его переносной печи. Говорили, что
эта печь была бездымной, специально сконструированной
таким образом, чтобы с воздуха нельзя было заметить
предательские следы дыма. Однако при использовании новой
техники не нужно было видеть дыма. Печь можно было все
равно «видеть». Президент Организации народов
Юго-Западной Африки (СВАПО) Сэм Нуйома сообщил, что США
продали правительству Южно-Африканской Республики
радарные устройства по обнаружению тепла, которые были
разработаны во Вьетнаме и которые могут обнаруживать
тепло, исходящее от тел солдат, находящихся на
поверхности земли2. В одном из сообщений печати о вторжении в
1 Цит. по: R. G о 11, op. cit.
2 Reuter report, August 26, 1970.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 303
Лаос в 1971 г, говорится об «электронных приборах,
улавливающих передвижение людей по тропе» 1, Война во
Вьетнаме была для Соединенных Штатов настоящим полигоном
для испытания методов и техники антипартизанских
операций. Не считая всех прибавлений к арсеналу убийств и
разрушений (напалм, бомбовые контейнеры, различные
бомбы для поражения живой силы, бомбы, наводимые по
лазеру, и так далее), в распоряжении армии США теперь
имеются приборы ночного видения, «вынюхиватели
людей», или химические детекторы, реагирующие на запахи
тел солдат противника, тепловые приборы, реагирующие
на тепло, испускаемое телом человека, и сейсмические
регистрирующие приборы, улавливающие колебания почвы
при движении грузовиков или пеших войск2. Для
обнаружения того, были или нет в данной местности партизаны,
в Латинской Америке применяются и такие методы, как
анализ видов веток или сучьев, использованных для
разведения костров3, и изучение окурков сигар и сигарет (так
как сорт табака в изделиях, присланных из города, резко
отличается от того, который содержится в тех сортах
сигарет, которые обычно можно достать в деревне).
Новая техника борьбы против революционного
движения ни в коем случае не должна оказывать сдерживающее
влияние на развитие партизанской войны. Но отряды
революционного движения, безусловно, должны принять ее во
внимание и соответствующим образом видоизменить свои
методы борьбы. Несомненно, что неспособность сделать
это — и почти неизбежное отсутствие профессионального
умения у большей части первых партизанских групп —
вызвала большие потери.
Необходимо было довольно подробно разобрать взгляды
Дебре на главные характерные черты кубинской
революции и поспорить с ними, потому что при отсутствии
какого-либо всеобъемлющего анализа этого исторического
события со стороны самих кубинцев данное им описание полу-
1 «Guardian», February 23, 1971 (Цит. по: «Washington Post»),,
2 P. Dickson and J. Rothschild, Automated Battlefield.—*
«Washington Monthly». Воспроизведено в: «Sanity», September 1971.
3 Партизаны, не знакомые с местностью, берут первые
попавшиеся сучья и ветви, местные жители берут такие, которые, как
им известно, лучше горят.

304
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
чило определенное распространение в некоторых кругах
«новых левых» сил и вые их, а на этой основе были
сделаны очень спорные общие выводы.
Ни один серьезный революционер не может
игнорировать колоссальное влияние победы кубинской революции,
особенно в странах Латинской Америки.
Не может быть сомнений в том, что полное усвоение
уроков кубинской революции окажет огромную помощь всем
странам Латинской Америки. Однако, чтобы извлечь эти
уроки, нужно прежде всего дать правильную оценку самим
событиям на Кубе. Я попытался показать, что Дебре не
дал такой оценки. Во-вторых, использование уроков
кубинской революции не означает, что ее нужно брать за
образец и пытаться делать то же самое во всех других странах.
Куба, как мы видели, обладала многими совершенно
специфическими чертами, не повторяющимися в других странах
Латинской Америки. Более того, революция там произошла
в условиях, которые вряд ли повторятся где-либо еще в той
же форме. И это особенно справедливо в отношении
реакции со стороны Соединенных Штатов, которые ныне более
настойчиво стремятся избежать «еще одной Кубы». В
результате событий на Кубе и распространения
революционного процесса в его первоначальных и различных формах
на Перу и Чили, а также в результате реакции во всем
мире на агрессию американского империализма в
Индокитае Соединенные Штаты должны теперь столкнуться с
большими трудностями, если захотят осуществить прямое
вмешательство крупными военными силами в Латинской
Америке1.
Дебре не ограничивается тем, что «объясняет» Кубу.
На основе искаженной, как нам представляется, картины
кубинской действительности, он делает весьма спорные
1 Выводы автора подтверждены дальнейшим развитием
событий в Чили. Факты неопровержимо доказывают, что с самого
начала американский империализм занял резко враждебную
позицию по отношению к правительству Народного единства. Однако
США не прибегли к открытой военной интервенции против Чили,
а предпочли встать на путь экономического саботажа и прямой
поддержки сил внутренпей контрреволюции. Деятельность ЦРУ в
Чили стала одним из факторов, подготовивших фашистский
переворот в стране.— Прим. ред.

ДЕБГЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 305
теоретические выводы, а, как показывают последние
события, способ, которым он пытается решать проблемы
революции в других странах Латинской Америки, часто
является поверхностным.
Среди таких теоретических выводов — его трактовка
роли национальной буржуазии и характера революции в
Латинской Америке; вопрос о вооруженной борьбе и
соотношении между военным и политическим руководством;
роль идеологии.
НАЦИОНАЛЬНАЯ БУРЖУАЗИЯ
. В феврале 1970 г. Карлос Рафаэль Родригес
опубликовал в высшей степени интересную статью *, в которой
затрагивается первый из упомянутых выше вопросов. В
разделе о буржуазно-демократической революции на Кубе он
проводит важное различие между содержанием буржуазно-
демократической революции и осуществлением мер,
отвечающих потребностям капиталистической стадии развития.
Он совершенно справедливо указывает, что иногда
завершение выполнения главных задач
буржуазно-демократической революции, в том числе проведение антифеодальной
земельной реформы, прекращение иностранного господства
и создание независимой экономики, остается на долю
социалистической революции. Так, безусловно, было в
России в 1917 г., в Китае после 1949 г., во Вьетнаме и Корее
после 1945 г. (Даже в такой развитой капиталистической
стране, как Англия, ликвидация пережитков феодализма —
монархии и палаты лордов, которые в их современной
форме служат, разумеется, интересам капитализма,-— почти
наверняка будет осуществлена лишь после прихода к
власти трудящихся.)
Рафаэль Родригес утверждает, что между социально-
экономическим развитием Латинской Америки, с одной
стороны, и большинства стран Азии и Африки — с другой,
существует принципиальное различие. Оно, по его словам,
заключается в том, что в Латинской Америке давно уже
Достигнуты многие цели буржуазно-демократической рево-
1 С. R. R о d г i g u e z, Lenin and the Colonial Question,— «Casa
«e las Americas», supplement, February, 1970.

306
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
люции и капитализм является господствующей
характерной чертой экономической и социальной системы, хотя все
еще остаются некоторые полуфеодальные черты. Не
понимать этого — значит подвергать революционное движение
риску вступления в союз с отдельными слоями
буржуазии (во время выборов или с иными целями) на такой
основе, которая приведет не к нейтрализации буржуазии,
а к тому, что сам пролетариат окажется
нейтрализованным.
В то же время, утверждает он, было бы неправильным
ввиду этого заключать, что нет национальной буржуазии
и нет буржуазно-демократического этапа революции. Он
делает следующее интересное замечание: «Понятие
«национальная»... возникает не на основе происхождения
собственности, а на основе политической позиции, к которой
эта собственность привела часть буржуазии. Это
политическое, а не географическое понятие».
Правильное понимание этой проблемы позволяет
революционному движению избегать ошибок, вытекающих из
революционного нетерпения, порождающего стремление
перепрыгнуть через буржуазно-демократический этап и
перейти прямо к социализму. Такая попытка противоречит
учению К. Маркса и В. И. Ленина. Более того, она
расходится с тем, что произошло во всех социалистических
революциях. В период до 1917 г., призывая трудящихся
России не отстраняться от буржуазной революции \ В. И.
Ленин одновременно убеждал русских рабочих взять в свои
руки руководство этой буржуазно-демократической
революцией, чтобы сделать возможным переход к
социалистическому этапу.
«...От революции демократической мы сейчас же начнем
переходить и как раз в меру нашей силы, силы
сознательного и организованного пролетариата, начнем переходить
к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную
революцию. Мы не остановимся на полпути» 2.
В России этот переходный период между двумя
этапами продолжался с февраля по октябрь 1917 г., хотя, как
мы уже заметили, даже после Октября оставалось
завершить некоторые задачи буржуазно-демократической рево-
1 См.: В. И, Ленин, Поли. собр. соч., т. И, стр. 39.
2 Там же, стр. 222.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 30?
люцпи. Родригес утверждает, что на Кубе
буржуазно-демократический этап продолжался до августа 1960 г., а
начало социалистического этапа было положено призывом, с
которым вдохновенно обратился Фидель Кастро к бойцам,
следовавшим на защиту Кубы в залив Кочинос: «Да
здравствует наша социалистическая революция!»
Дебре понимает необходимость включения
национальной буржуазии в антиимпериалистический фронт. Он
считает, что после кубинской революции «включать сколько-
нибудь значительную фракцию национальной буржуазии»
в такой фронт «...стало гораздо труднее», но тем не менее,
утверждает он, это «может и должно по-преяшему быть
первоочередной целью» *. В то же время, утверждает он,
поскольку в отличие от Азии и Африки Латинская
Америка в течение длительного времени пользуется политической
независимостью, борьба здесь против империализма «не
принимает форму единого фронта против иностранных
оккупационных сил, а развивается посредством
революционной гражданской войны: поэтому социальная база
уже, а идеология вследствие этого более определенна и
менее смешана с буржуазным влиянием... В то время как в
Африке и Азии различие между классовой борьбой и
национально-освободительной борьбой может быть
затушевано тактическими соображениями, вытекающими из
существования национального фронта, или же его выявление
отложено до освобождения, в Южной Америке классовая
борьба и национально-освободительная борьба должны в
конечном итоге идти вместе. Путь к независимости
лежит через военную и политическую ликвидацию
господствующего класса, органически привязанного к
Соединенным Штатам совместным обеспечением их
интересов» 2.
Хотя Дебре довольно односторонне считает только
«революционную гражданскую войну» средством
антиимпериалистической борьбы, представляется, что в отношении
классов он правильно ставит вопрос о направлении острия
борьбы против внутреннего классового союзника
империализма как составной части антиимпериалистической борь-
1 R. D e b г а у, Castroism: The Long March in Latin America,
op. cit., p. 72.
2 Ibid. p. 75-76.

soa
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
бы, Это, однако, не должно означать (и здесь нам
приходит на помощь опыт Кубы), что следует пренебрегать
использованием в борьбе против империализма каждого
потенциального союзника, каким бы неустойчивым,
колеблющимся и временным тот союзник ни был. Наиболее важно
не смешивать этапы революции, даже если они связаны и
часто переходят друг в друга.
В написанном позднее очерке по этому вопросу Дебре
предупреждает: «Рассчитывать, что «национальная
буржуазия»... совершит буржуазно-демократическую
революцию, рискованно, так как она очень хорошо знает, какой
процесс она развязала бы в этом случае» *, Если позволить
национальной буржуазии захватить в свои руки
руководство этим этапом революции, отмечает он, тогда
произойдет эволюция в направлении, как он называет, «демо-бур-
жуазного фашизма».
Хотя справедливо, что для перехода
буржуазно-демократической революции к социалистическому этапу
необходимо руководство революционного рабочего класса, было
бы неверным принимать тезис Дебре, будто руководство
со стороны национальной буржуазии (которое иногда
осуществляется мелкой буржуазией) должно неизбежно
привести к «демо-буржуазному фашизму». При руководстве
национальной буржуазии может быть этап, когда
предпринимаются позитивные шаги для ослабления империализма
и его полуфеодальных и буржуазных союзников. Это дает
рабочему классу и его союзникам определенную
передышку; в ходе ее они могут сплотить свои силы, укрепить свою
организацию и политическое влияние и тем самым
подготовить путь для взятия руководства революцией в свои
руки. Если видеть только простую альтернативу —
руководство национальной буржуазии, приводящее к
катастрофе, или руководство революционного рабочего
движения -и не видеть переходных этапов, в рамках которых
рабочий класс может продвинуться вперед, к руководству
революцией, то это может привести к определенной
тактической косности, которая создала бы ненужные проблемы
для революции.
В очерке, опубликованном гораздо позднее (удивитель-
1 R. Debray, Problems of Revolutionary Strategy,—«Strategy
for Revolution», p. 147.

ДЕВРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 30§
но, что его игнорируют1), Дебре дальше развивает свои
мысли о национальной буржуазии.
Начав с анализа различий между последними
событиями в Перу и Боливии, он утверждает, что боливийская
революция 1952 г., несмотря на неудачу, которую она
потерпела позднее, более или менее достигла главных целей
буржуазно-демократической революции. С другой стороны,
в Перу, где такой этап еще не достигнут,
буржуазно-демократический характер революции не мешает ей играть
положительную роль. Он полагает далее, что в Перу, в Лиме
и на побережье, имеется более многочисленная
промышленная буржуазия, которая способна поддержать и
использовать в своих целях антифеодальную,
антиимпериалистическую революцию. Однако в Боливии «в результате
крайней слабости капиталистического развития создалась такая
национальная буржуазия, которая откровенно робка,
малодушна, не верит в собственные силы и в экономическом
и идеологическом отношении зависит от империализма».
Вследствие этого революция в Боливии уже не может
больше возглавляться мелкой буржуазией или теми, кто
утверждает, что они составляют национальную
буржуазию, потому что эти классы уже выполнили свою
историческую роль во время революции 1952 г., а затем в
течение последующего десятилетия показали на практике
неспособность быть на высоте своей исторической задачи и
осуществить национальное строительство.
Несмотря на заговор против правительства Торреса в
августе 1971 г., последующие события в Боливии ни в коей
мере не подтверждают данную Дебре оценку мелкой и
1 R. D e b г а у, Notes. Эта работа вначале была распространена
агентством Пренса Латина 17 февраля 1970 г. и затем
опубликована в февральском (1970 г.) номере кубинского журнала «Пен-
самиенто критико», хотя была написана уже в октябре 1969 г.
В «Заметках», написанных Дебре в то время, когда он еще
находился в заключении в Боливии, и вскоре после того, как генерал
Овандо захватил там власть и начал осуществлять
антиимпериалистические мероприятия, Дебре совершенно очевидно изменил
некоторые свои взгляды —не только на национальную буржуазию,
но и на роль рабочего класса, теории, массовой политической
деятельности, моделей социализма и социалистических стран. Ни «Ныо
лефт ревыо», с самого начала поддерживавшее Дебре, ни «Манели
ревыо», первым опубликовавшее на английском языке
«Революцию в революцию?», не сочли уместным даже упомянуть этот
очерк, не говоря уже о том, чтобы его опубликовать.

310
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
национальной буржуазии Боливии, За последние
несколько лет боливийская революция прошла очень сложный
путь. В 1969 г., после смерти диктатора Барриентоса,
генерал Овандо сверг официального вице-президента и взял
власть в свои руки. Несмотря на свое реакционное
прошлое и ту роль, которую он в качестве
главнокомандующего боливийской армией сыграл в войне с партизанами
Че Гевары, Овандо, взяв власть, вступил на путь
антиимпериалистических действий. Он осуществил
национализацию собственности компании «Галф ойл», ввел
государственную монополию на экспорт всего минерального сырья,
установил дипломатические отношения с
социалистическими странами и заключил с ними экономические
соглашения с целью ускорить индустриализацию и достижение
экономической независимости Боливии.
Попытки «заморозить» этот процесс не увенчались
успехом. Заговор правых сил в октябре 1970 г.
провалился, и в результате Овандо был заменен генералом
Торресом, который был при Овандо главнокомандующим армии.
При нем Боливия продолжала идти дорогой
антиимпериализма и демократических преобразований. На этом пути
ее удерживало давление народа, а также готовность части
боливийской национальной и мелкой буржуазии идти по
такому пути. В течение первых двух лет за каждой
попыткой заговора реакционных кругов буржуазии и армии,
поддержанных Соединенными Штатами, фактически
следовал еще больший политический крен влево.
Естественно, это само по себе создало дополнительную
напряженность в стране. Рабочее движение Боливии не
имело ясной политической перспективы в отношении
направления дальнейшего развития событий и не было в
достаточной мере объединено, чтобы быть решающей
движущей силой и обеспечить руководство революционным
процессом. Некоторые крайне левые организации
настаивали на осуществлении таких мер, которые отталкивали
определенные слои национальной и мелкой буржуазии и
даже крестьянство, раньше в значительной степени
служившее политической базой бывшего диктатора Барриен-
тоса. Торрес и окружавшая его группа военных начали
колебаться, их, с одной стороны, подталкивало вперед
давление масс, а с другой — тянули назад те, кто опасался,
что революция развивается слишком быстро. В этих уело-

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 311
виях правые силы нанесли свой удар. Патриотических сил
в армии оказалось недостаточно, чтобы разгромить
реакцию. Горняки, хотя и плохо, но вооруженные, были
удалены на многие километры от главных центров борьбы,
рабочие и студенты в городах были фактически безоружны и
не составляли еще достаточно сплоченную силу, чтобы
объединить вокруг себя сопротивление масс.
В Боливии существовали иллюзии двоякого рода. Были
те, кто верил в аккуратный либеральный путь прогресса
и полагал, что внутренняя реакция и Соединенные Штаты
позволят правительству Торреса идти по этому пути. В
результате подобной иллюзии правительство Торреса было
захвачено врасплох, когда был нанесен удар. Однако были
и представители левых сил, питавшиеся иллюзиями
второго рода и ошибочно принимавшие свои собственные
революционные позиции за позицию масс. Вследствие этого
они выдвигали лозунги, требования и организовывали
выступления, которые не только не расширяли и не
углубляли базу революции, а, напротив, сужали ее и вызывали
расколы, неуверенность и колебания среди ее
потенциальных сторонников.
Следует решительно выступить против мнения, что
этап Овандо —- Торреса был фарсом, что революционное
движение не должно было оказывать этим правительствам
никакой поддержки и что единственным вопросом,
который стоял тогда и стоит теперь, является вопрос о
подготовке вооруженной борьбы. Это не значит, конечно, что
боливийский народ не должен готовиться к вооруженной
борьбе. Из бурной истории этой страны можно усвоить,
что идти вперед безоружными необычайно трудно, а
демократические процессы и институты плачевно хрупки.
И все же считать оружие единственным ответом на
проблемы — значит делать чрезвычайно упрощенный вывод из
боливийской трагедии.
Если бы В. И. Ленин и большевики после поражения
революции 1905 г. сделали вывод, что единственный
ответ — это оружие, тогда не была бы достигнута победа
вооруженным путем в 1917 г. Для В. И. Ленина ответ был
следующий: конечно, оружие, если необходимо. Но
главный вывод, который он сделал, состоял в том, чтобы
расширять и углублять базу революции, объединять рабочих,
завоевать большинство их на сторону революции, убедить

312
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
крестьян, что им нужно идти вместе с рабочими, если они
хотят получить землю и победить нищету и голод, объ-
Уединить все различные ручейки классового, социального,
| экономического и национального недовольства в один
мощный поток революционной борьбы, который опрокинет
1царя, сметет феодализм и проложит дорогу к власти
рабочего класса и движению к социализму.
Нет сомнения, что революционеры Боливии тоже
сделают политические выводы из своего опыта,— выводы,
в которых они не ограничатся решением того, какие
формы должна принять их борьба, вооруженные или какие-
либо иные, а уделят главное внимание тому, как
завоевать на свою сторону и объединить рабочих, крестьян,
студентов и тех, что хочет положить конец этой жалкой
истории, состоящей из непрерывной цепи переворотов,
являющейся печальным уделом Боливии в течение более
ста лет.
В своих «Заметках» Дебре тоже пытается прийти к
каким-то общим выводам относительно национальной
буржуазии в Латинской Америке. Так, он пишет:
«Каким бы колеблющимся и слабым ни был этот класс,
он не может больше сохранять свою подчиненность
североамериканскому империализму, он не может больше расти
и развиваться, не отказавшись сначала от своей
национальной независимости. И в этом смысле между ним и
империализмом существует объективное противоречие.
В самых развитых странах континента первую попытку
разрешить это противоречие составляет христианская
демократия («революция в условиях свободы»). В менее"
развитых странах (Перу, Боливия) решением является
неомилитаризм. Но у этой национальной буржуазии, или
среднего класса, как ее называют, с другой стороны,
имеется также вполне определенное противоречие с
пролетариатом как классом, ей противостоящим и бросающим
вызов ее власти. В результате она вынуждена бороться на
два фронта:
— с одной стороны, она стремится вернуть богатства
и прежде всего право эксплуатировать национальные
богатства в своих собственных интересах и ради
собственной выгоды —и в этом выражается ее «аитиимпериализм»;
— с другой стороны, она стремится защитить свои
интересы как эксплуатирующего класса от рабочих, защи-

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЙ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 313
тить свое идеологическое руководство, защитить свои
политические позиции — ив этом выражается ее
антикоммунизм, подавление, использование карателей и т. п. *.
Складывается парадоксальное положение, потому что
для укрепления своего господства этот правящий класс
должен опираться на одного из своих противников, чтобы
победить другого, и наоборот. То есть, с одной стороны,
ему нужна политическая и военная поддержка
империалистической системы, чтобы справиться с неизбежной
вооруженной борьбой (очевидно, для Дебре это все еще
единственный.путь движения революции вперед.— Дж. У,),
а с другой стороны, чтобы полностью воспользоваться
своими правами в борьбе против империализма, он должен
объединить все силы народа в антиимпериалистический
фронт. Именно это объясняет его шаги вперед и шаги
назад, его двойственность, его традиционные шатания
и т. п...
Второй момент, который относится к данной проблеме,
заключается в том, что армия как институт и как
социальная сила представляет (особенно в такой стране, как
Боливия) интересы не олигархии, а среднего класса, как
мы его определили. Другими словами, в странах, в силу
исторических условий менее развитых, армия выражает
экономические и политические интересы промежуточных
слоев, зажатых между двумя противостоящими им
силами, внешней — империализмом и внутренней — фронтом
пролетариата, бедного крестьянства и революционной
интеллигенции» 2.
Отсюда видно, что в вопросе о роли национальной бур*
жуазии Дебре, как и Фанон, близко подошел к
марксистской позиции3, и все же иногда он проявляет какой-то
схематизм и косность. Недостаточно понимать, что
национальная буржуазия двулика и, следовательно, колеблется.
1 Ссылка Дебре на логику «неомилитаристского» решения
ситуации в Боливии и Перу вовсе не подтверждается последними
событиями. Внутренняя политика правительства Торреса в
Боливии и военного правительства в Перу никоим образом не может
быть охарактеризована как «антикоммунизм, подавление,
использование карателей и т. п.» По иронии судьбы Дебре обязан своим
освобождением из тюрьмы именно повороту к демократии,
осуществленному военным правительством Торреса в Боливии,
2 «Nouvelle Critique», June, 1970, p. 25,
3 См. выше стр. 125—133.

314
Глава третьи
В революционной практике имеет значение прежде всего
способность правильно оценивать определенную
направленность национальной буржуазии на каждом этапе,
использовать ее положительные возможности и в то же
время сохранять бдительность в отношении ее склонности
повернуть против революции. Короче говоря, объединяться
с национальной буржуазией против феодализма и
империализма и бороться против национальной буржуазии,
когда она колеблется, пытается остановить революцию или
даже выступает против нее. В процессе этого может
случиться так, что рабочий класс лишит национальную
буржуазию руководства революцией и сам возьмет на себя
эту роль.
РЕВОЛЮЦИЯ В РЕВОЛЮЦИИ?
Вся сущность теории Дебре заключена в его подходе
к вопросу о вооруженной борьбе и политическом
содержании вооруженной борьбы, подходе, вытекающем из его
особой концепции пути развития кубинской революции и
из его взглядов на роль, которую играли различные классы
и политические силы в ходе борьбы на Кубе.
Марксисты не расходятся с Дебре в отношении права
трудящихся (а часто и необходимости для них)
использовать формы вооруженной борьбы для свержения тирании,
освобождения от империалистического господства или
иностранного гнета или для ликвидации капитализма и
перехода к социализму.
Как сказал В. И. Ленин, «марксизм безусловно не за-,
рекается ни от каких форм борьбы» *. Напротив,
«марксизм требует внимательного отношения к идущей
массовой борьбе, которая с развитием движения, с ростом
сознательности масс, с обострением экономических и
политических кризисов порождает все новые и все более
разнообразные способы обороны и нападения» 2.
Марксисты не выступают и против партизанской
войны как законной и часто эффективной формы
вооруженной борьбы. Фактически, как писал В. И. Ленин,
«партизанская борьба есть неизбежная форма борьбы в такое
1 В. И. Л е н и н, Поли, собр. соч., т. 14, стр. 1.
2 Там же.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 315
время, когда массовое движение уже дошло на деле до
восстания и когда наступают более или менее крупные
промежутки между «большими сражениями» в гражданской
войне» 1.
Но В. И. Ленин также подчеркивал, что марксизм
требует, безусловно, исторического рассмотрения вопроса о
формах борьбы, применительно к конкретной
исторической обстановке.
«В различные моменты экономической эволюции, в
зависимости от различных условий политических,
национально-культурных, бытовых и т. д., различные формы
борьбы выдвигаются на первый план, становятся
главными формами борьбы... Пытаться ответить да или нет на
вопрос об определенном средстве борьбы, не рассматривая
детально конкретной обстановки данного движения на
данной ступени его развития — значит покидать совершенно
почву марксизма. ...Марксист стоит на почве классовой
борьбы, а не социального мира. В известные периоды,
острых экономических и политических кризисов классо-i
вая борьба доразвивается до прямой гражданской войны,
т. е. вооруженной борьбы между двумя частями народа.
В такие периоды марксист обязан стоять на точке зрения
гражданской войны» 2.
Че Гевара, критикуя тех, «кто намерен ждать, пока все
необходимые объективные и субъективные условия для
революции создадутся сами собой, ничего не делая для
того, чтобы ускорить их созревание», в то же время не
преминул указать на необходимость учитывать конкретную
историческую обстановку: «Там, где правительство
пришло к власти более или менее демократическим путем
(пусть даже при этом дело и не обошлось без
фальсификации) и где поддерживается по крайней мере видимость
конституционной законности, возникновение
партизанского движения исключено, поскольку еще не исчерпаны
возможности борьбы мирными средствами» 3,
Для Дебре вооруженная борьба — все. Он пишет, что
«социалистическая революция является результатом во-
1 Там же, стр. 7. В. И. Ленин здесь имеет в виду ту конкретную
форму главным образом городской партизанской борьбы, которая
возникла в России после революции 1905 г., окончившейся неудачей.
2 Там же, стр. 2, 8.
3 Э. Ч е Гевара, Партизанская война, М., 1961, стр. И, 12.

316
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
оружейной борьбы против вооруженной власти
буржуазного государства», утверждая, что это «старый закон
истории» 1. Тем более он считает вооруженную борьбу
решающим и единственным путем развития для Латинской
Америки.
«В современной Латинской Америке политическая
линия, которая в смысле ее последствий не поддается
выражению как точная и последовательная военная линия, не
может считаться революционной» 2.
Последующие события в Перу, Боливии и Чили никак
не укладываются в этот категорический прогноз. Более
того, Дебре сам проявляет поразительное отсутствие
последовательности в вопросе о вооруженной борьбе в
Латинской Америке и в значительной мере отсутствие
ясности в том, как он излагает свои взгляды. Например, в
противоположность приведенной выше цитате из «Революции
в революции?» двумя годами ранее он писал: «Абсолютно
нельзя выставлять вооруженную борьбу в Латинской
Америке как категорический императив или как средство, само
по себе способное решить проблему. Можно задать много
вопросов: вооруженная борьба, проводимая как, когда, где,
с какой программой, в союзе с кем? Все это конкретные
проблемы, которые никто в мире не может решить
абстрактно,— только национальный авангард, который один
может нести бремя политической ответственности.
Другими словами, «очаг» не может сам по себе определять
стратегию, не осудив себя на провал. Это один из моментов
борьбы, место которого может быть определено только в
рамках общей, все включающей в себя стратегии» 3.
Дебре отмечает, что в Уругвае нет условий для
ведения вооруженной борьбы. Эта мысль совпадает с мнением
Кастро, выраженным им в речи в Гаване после конферен-
1 R. D e b r а у, Revolution in the Revolution?, p. 19.
2 Ibid., p. 24. Заметьте, как эта идея становится составной
частью современных взглядов некоторых левых кругов. Майя Кам-
пиос пишет о руководителе гватемальских партизан Луисе Турси-
осе Лиме: «Смелые действия привели его к открытию того пути,
который, как уже доказала кубинская революция, является
единственным революционным путем для Американского континента:
путь винтовок и динамита» (курсив мой.— Дж. У.). См.: «Turcios
Lima», Habana, 1970, p. 167.
3 R. D e b r a y, Castroism: The Long March in Latin America.—
«Strategy for Revolution», p. 49—50.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 317
ции солидарности народов Азии, Африки и Латинской
Америки, состоявшейся в январе 1966 г. Что касается
Чили, то, несмотря на точку зрения, высказанную
делегацией Кубы на конференции Организации солидарности
народов Латинской Америки в августе 1967 г. и
состоящую в том, что было бы «глупо и нелепо» говорить о
партизанской войне в Чили, Дебре включает
Коммунистическую партию Чили в список тех компартий, которые он
критикует за их «откровенную враждебность вооруженной
борьбе» К Он также осуждает как «неразумный оптимизм»
изложенное в Программе Коммунистической партии Чили,
утвержденной ее XII съездом в марте 1962 г., положение,
что «современное соотношение внутренних и внешних сил
увеличило возможность достижения революции (в Чили.—
Дж. У.) без вооруженной борьбы» 2.
Читая раздел о Чили в очерке Дебре «Проблемы
революционной стратегии», в некотором смысле испытываешь
боль. Дебре совершенно не исследует реальную обстановку
в Чили. Он исходит не из нее, а из своей теории о
невозможности какого-либо иного пути вперед, кроме
вооруженной борьбы. Он высмеивает роль, которую
Коммунистическая партия Чили и Социалистическая партия,
возглавляемая Альенде, играли на президентских выборах
1964 г., не только на основании того, как они провели
избирательную кампанию, и даже не по причине поражения,
которое они потерпели при голосовании. Как он
утверждает, было хорошо известно, что даже «победа Альенде на
выборах не привела бы к коренному изменению структуры
государственного аппарата, и ни чилийский правящий
класс, ни империалистические силы не были бы побеждены
в результате выступления народа» 3.
Разумеется, явилось бы пустой тратой времени
утверждать, что победа, одержанная все же в 1970 г. Фронтом
народного единства Чили на выборах, и избрание Альенде
президентом страны автоматически привели к «коренному
изменению структуры государственного аппарата». И
никто всерьез не скажет, что чилийский правящий класс и
империалистические силы уже «побеждены в результате
1 Ibid., p. 53.
2 R. D e b r а у, Problems of Revolutionary Strategy.— «Strategy
"or Revolution», p. 139.
3 Ibid., p. 136--140.

318
ГЛЛВА ТРЕТЬЯ
выступления народа». Но было бы глупо не видеть, что
победа на выборах 1970 г. и события, происшедшие после
нее, явились важным и необходимым этапом на пути
трудящихся Чили к достижению ими полной власти, А чего бы
Дебре хотел от Коммунистической партии Чили и сил
Народного единства? Ясно, что он не верил в возможность
победы Фронта народного единства на выборах.
Комментируя выборы 1964 г., он подчеркивал, что против Фронта
действовали факторы, обладавшие подавляющим
превосходством над ним: «решающее влияние католической
церкви..., полный контроль над крупными газетами и всеми
средствами пропаганды со стороны господствующего
класса», возможность того, что «благотворительная
организация» Каритас скупит голоса рабочих, бесплатно
распределив продовольствие, выделенное «Союзом ради прогресса»,
антикубинская кампания, проводимая США. Он полагал,
что все это «с самого начала гарантировало буря^уазии
превосходство на выборах». Обосновывая таким образом
свою точку зрения, Дебре использовал по сути те же
самые аргументы, к которым вновь обратились в 1970 г. все
ультралевые группировки в Чили (маоисты, троцкисты
и т. п.), приведенные в замешательство не только
результатами выборов, но и способностью Фронта народного
единства руководить страной и осуществлять ряд.
радикальных мер («...проиграли (вместе с олигархией)
ультралевые и те, кто предпочитал путь восстания... События
произошли по-другому, не как ожидалось, и ввергли
большую часть вышеупомянутых групп в кризис: они не знают,
что делать в ближайшем будущем») 1.
Если, как правильно утверждала делегация Кубы на
конференции Организации солидарности народов
Латинской Америки в 1967 г., было «глупо и нелепо» говорить
о вооруженной борьбе в Чили, то почему Дебре считает
«неразумным оптимизмом» со стороны чилийских
коммунистов утверждать, что можно победить в революции без
вооруженной борьбы. Если народ Чили не может идти
вперед при помощи невооруженных форм борьбы, включая
борьбу на выборах, то что же еще ему остается? Конечно,
трудящиеся Чили еще не установили своей полной власти,
1 «Chile: September 4 to November 5» by Special
Correspondent.™ «Monthly Review»j January t 1971, p. 21—22.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИЙСКОЙ АМЕРИКЕ 319
они все еще живут при капиталистической системе, их
богатства все еще подвергаются империалистической
эксплуатации. Более того, попытка продвинуться вперед от
нынешнего этапа и начать подкапываться под самые
корни системы может встретить насилие со стороны
внутренней или внешней реакции; и, следовательно, народу,
может быть, придется применить вооруженную силу для
того, чтобы свергнуть тех, кто временно одержит над ним
победу К Но речь идет не об этом. В 1965 г. Дебре
утверждал, что невооруженный путь вперед для Чили
невозможен и что победа сил народа на выборах не может
открыть путь для крупных преобразований.
Интервью, взятое Дебре у Альенде в марте 1971 г.,
свидетельствует, что он по-прежнему сохраняет остатки
своего догматического неверия в какую-либо иную форму
борьбы, кроме вооруженного выступления. Отвечая Дебре,
Альенде обратил его внимание на интересное посвящение
одной из книг Че Гевары: «Альенде, который пытается
добиться того же самого результата при помощи других
средств».
Однако Дебре не так уж верит этому, о чем говорят
следующие выдержки из интервью:
«Дебре. Поставив вас у власти, народ Чили избрал
дорогу революции, но что такое революция? Это переход
власти от одного класса к другому. Революция есть
разрушение аппарата буржуазного государства и замена его
другим, а в Чили ничего такого не произошло. Что же
тогда происходит?
Альенде. Действительно, народ Чили избрал дорогу
революции, и мы не забыли основополагающий принцип
марксизма — классовую борьбу. Во время предвыборной
кампании мы сказали, что целью нашей борьбы является
изменение режима, системы, чтобы, получив власть,
осуществить революционное преобразование, которое нужно
Чили для ликвидации зависимости страны; а вы говорите,
1 Когда возникнет какая-либо подобная ситуация, трудящиеся
Чили будут знать, что мирные, легальные формы борьбы
исчерпаны ими до предела, и поэтому будут в большей степени готовы
прибегнуть к вооруженному выступлению и поддержать его, если
оно станет необходимым. Более того, социальные и политические
завоевания, полученные ими после выборов Альенде, дадут им то,
нто стоит защищать.

320
ГЛАЁА ТРЕТЬИ
что ничего не произошло? Как вы думаете, в какой стране
вы находитесь? За те несколько месяцев, что мы стоим
у власти, мы...
Дебре. Сделали многое?
Альенде. Да, мы сделали довольно много. Народ
направляет деятельность правительства, и в этих условиях
борется за захват власти при помощи программы
Народного единства 1. Это — правительство рабочего класса,
потому что господствующая идеология — идеология рабочего
класса. Интересы эксплуатирующего класса не
представлены в правительстве — наоборот, в состав кабинета
входят лица наемного труда, четверо из них рабочие. Что
касается буржуазного государства на данном этапе, то мы
стремимся преодолеть его. Сбросить его!
Дебре. Но буржуазная демократия остается в Чили
нетронутой. Вы фактически обладаете исполнительной
властью, но не законодательной, не судебной, не аппаратом
полицейской власти. Право, институты не были творением
I пролетариата, буржуазия сформулировала конституцию
для достижения своих собственных целей.
Альенде. Конечно, вы правы, но что мы говорили во
время предвыборной кампании? Мы говорили: если
трудно, хотя и не невозможно, победить на выборах, то этап
между этой победой и взятием управления страной в наши
руки будет очень труден, а проложить новый путь для
Чили будет еще более трудно...
1 Генеральный секретарь Коммунистической партии Чили Луис
Корвалан излагает это следующими словами: «Левые партии
сформировали правительство, то есть завоевали ту часть механизма
политической власти, которой принадлежит основная роль в
государственном управлении. Однако олигархия по~преяшему занимает
прочные позиции в законодательных и судебных органах. Ей
принадлежат средства массовой информации. Вместе с американским
империализмом она занимает господствующие позиции в
экономике. Это означает, что чилийский народ и его правительство, с
одной стороны, империализм и олигархия — с другой, вступают в
период непрерывных схваток... Поэтому не исключена возможность,
что в будущем народ окажется вынужденным пойти на ту или
иную форму вооруженной борьбы. В этой связи задача
сегодняшнего дня состоит в том, чтобы загнать в угол противников
преобразований, связать им руки, надеть на них смирительную рубашку,
избавить страну от гражданской войны, в которую они хотели бы
«ее ввергнуть». («Чили: к власти приходит народ»,— «Проблемы
мира и социализма», декабрь 1970 г.; стр. 4).

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 321
Дебре. Интересно, чт.о вместо традиционного
уменьшения поддержки «левого правительства» после прихода его
к власти в вашем случае поддержка растет. Предвидите
ли вы такое время, когда будет подлинно народное
революционное большинство? 1
Альенде. Мы еще не настолько долго были у власти,
чтобы сказалось уменьшение поддержки, но я уверен в
одном — в том, что реакция, правые и даже многие
представители левых сил прежде всего не верили в нашу
победу. А потом они думали, что мы не осуществим обещанное
нами. Затем мы наносили сильные удары по реакции.
Постоянно. Мы бьем ее, она не сдается, и мы опять бьем ее.
Например, реформа конституции для национализации мед-!
ной промышленности, экспроприация крупной
текстильной компании в Консепсьоне, национализация
сталелитейной промышленности, национализация угольной промыш-j
лешюсти, законопроект о национализации банков. Теперь
как же, Дебре, ищем мы или не ищем дорогу к
социализму?..
Дебре. Я вернусь к вопросу, заданному мною ранее,
товарищ Альенде: рабочие, поддерживающие вас, своим
голосованием выбрали вас на этот пост, но если я вас
спрошу, как и когда вы собираетесь, завоевать реальную
власть, каков будет ваш ответ?
Альенде. У нас будет реальная власть, когда медь и
сталь будут наши, когда нитраты будут действительно
наши, когда мы осуществим на практике далеко идущие
мероприятия земельной реформы, когда мы обобществим
большую часть нашего производства... Теперь, если все
это — утверждение нашего национального суверенитета,
возвращение нашего основного богатства и наступление на
монополии — не ведет к социализму, тогда я уже не знаю,
что ведет...
Дебре. Товарищ президент, разрешите мне заглянуть
немного вперед. Как может быть достигнут без взрыва
переход от буржуазной системы к другой, более
демократической, более революционной, более пролетарской системе?
Несомненно, я чрезмерно обобщаю, но по сути мой вопрос
1 После того как было взято это интервью, 4 апреля 1971 г.
в Чили состоялись муниципальные выборы, которые принесли
Фронту народного единства 50,86% голосов, по сравнению с 36,3%,
полученными во время избрания Альенде в сентябре 1970 г.
11 Уоддис

322
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
заключается в следующем: «Кто кого использует? Кто кого
дурачит?» Вопрос поставлен грубо и, возможно, слегка
провокационно... Есть такие, которые говорят, что я
профессиональный «агент-провокатор», товарищ президент.
Альенде. Я не допущу, чтобы меня провоцировали.
Дебре. Вопрос важный.
Альенде. А ответ короткий: пролетариат» 1.
Я полагал необходимым привести довольно длинную
цитату из этого интервью, чтобы дать возможность
читателю понять, как Дебре подходит к вопросу о власти.
Конечно, в принципе он правильно обращает внимание на
проблемы, которые должны быть решены рабочим классом
и трудящимися Чили, если они хотят завершить захват
политической власти. Но нельзя не почувствовать, что
Дебре испытывает какое-то романтическое желание
присутствовать при внезапной драматической перемене,
сопровождаемой трубными звуками, свистом пуль, громом
взрывов,— при насильственном свержении вооруженной
силой нынешнего «буржуазного» государства Чили.
В ноябре 1970 г. в своем отчете Центральному
Комитету Коммунистической партии Чили Луис Корвалан
сказал: «Народ взял в свои руки правительственную власть
и тем самым часть политической власти. Это завоевание
необходимо защитить и укрепить, с тем чтобы в его руки
перешла вся политическая власть, весь государственный
аппарат. Более того, необходимо изгнать империализм и
олигархию из центров экономической власти, поставить
всю политическую и экономическую власть на службу
национальному прогрессу...» 2.
В приведенном выше интервью Альенде не освещает в
полном объеме поднятый Дебре вопрос о государственном
аппарате и не делает никаких замечаний по вопросу о
вооруженных силах. Конечно, как президент он мог бы
посчитать вопрос Дебре провокационным, особенно в период
политически очень сложный и опасный.
Взгляды Дебре на положение в Аргентине тоже не
более ценны. Очевидно, у него нет времени рассмотреть
лозунг, выдвинутый XII съездом Коммунистической партии
Аргентины в 1963 г.: «К завоеванию власти через выступ-
1 «Sunday Times», March 14, 1971.
2 См. «New Age» (India), January 3. 1971.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 323
дение масс» К И тем не менее он не может предложить
никакого серьезного практического революционного пути
вперед. Представляется, что Д. Слово проницательно
указал на неудачу Дебре в этом случае: «Его общая формула
в данном случае не применима. Дебре сам признает, что
в Аргентине, где 75% населения сосредоточено в городах,
повстанческий центр в сельской местности «может иметь
только вспомогательное значение», что ничего нельзя
добиться без активного участия городских рабочих, что
всеобщая забастовка, не говоря о восстании, «скорее всего,
будет подавлена силой». Говорится в общей форме о
вооруженной борьбе и подготовке к такой борьбе. Но если, как
он неоднократно подчеркивает, восстание в городе
фактически стало невозможным, если «выступление масс» (без
вооруженной борьбы) отвергается, какое же будущее
может ожидать массы в Аргентине? Каков ответ на
коренной вопрос стратегии — о передаче власти в Аргентине?
Дебре мало проясняет его» 2.
В свете событий, происшедших в Боливии за
последние пять лет, взгляды Дебре на положение в этой стране
тоже представляются не соответствующими реальной
действительности. В 1965 г. Дебре придерживался того
мнения, что «Боливия — та страна, где наилучшим образом
сочетаются субъективные и объективные условия. Это
единственная страна в Южной Америке, где несмотря на
восстановление армии, полностью уничтоженной в 1952 г.,
на повестке дня стоит социалистическая революция. Она
является также единственной страной, где революция
может принять классическую большевистскую форму;
свидетельство тому — пролетарское восстание 1952 г. на
основе «советов», которое «взорвало» государственный
аппарат при помощи короткой и решительной вооруженной
борьбы» 3.
С того времени, когда были написаны эти строки,
Боливия пережила три важных этапа. Первый — в 1965 г.,
когда выступления горняков и других рабочих были
подавлены армией, устроившей кровавую резню. Второй —
партизанская борьба, возглавлявшаяся Че Геварой в 1966 —
1 См. «Strategy for Revolution», p. 32.
2 J. S 1 о v о, The Theories of Regis Debray, p. 10.
3 R. Debray, Castroism: The Long- March in Latin America.—
«Strategy for Revolution», p. 38.
11*

324
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1967 гг. Третий — новый антиимпериалистический путь,
избранный военным правительством во главе с генералом
Торресом, который пришел к власти в октябре 1970 г, и
три месяца спустя освободил самого Дебре из тюрьмы1.
Ни одно из вышеперечисленных событий не
продемонстрировало даже подобие того, что революция в Боливии
принимает «классическую большевистскую форму». Можно
предположить, что под этим выражением Дебре понимает
быстрый захват власти в основных городах,
осуществляемый вооруженным путем рабочим классом в союзе с
определенными слоями армии (крестьянами в военной
форме), которые перестали поддерживать существующую
систему и перешли на сторону революции.
Вскоре после поражения выступления 1965 г. Дебре
сам, очевидно, изменил свою точку зрения. В работе
«Революция в революции?», написанной в 1967 г., он дает
драматическую картину жестоких репрессий, которые
обрушили на горняков организованные с помощью США
карательные войска, когда по настоянию троцкистов
началась всеобщая забастовка. Дебре делает следующий
вывод: «Если бы было поднято всеобщее восстание
одновременно на нескольких рудниках, а также в Ла-Пасе и
некоторых сельских районах и если бы это восстание
завершило длительную войну на истощение, проводимую
в других местах другими средствами, горняки,
организованные в революционные профсоюзы, могли бы сыграть
решающую роль. Но одно представляется невозможным:
чтобы стихийное восстание оказалось в состоянии в
течение нескольких дней разгромить современную армию,
обученную и усиленную отлично оснащенными
североамериканскими войсками, располагающими ударными
частями, немногочисленными, но агрессивными» 2.
В данном случае Дебре, принимая концепцию
«длительной войны на истощение», очевидно совершенно
отказывается от мысли, что революция в Боливии примет
«классическую большевистскую форму». Двумя годами
ранее он писал: «Таким образом, для Боливии, по
причинам исторического процесса ее образования, которые яв-
1 Этот третий этап закончился в августе 1971 г. в результате
переворота, свергнувшего Торреса.
2 R, D е Ь г а у, Revolution in the Revolution?, p. 34,

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 325
ляготся единственными в своем роде в Америке, теория
«очага» если не является совершенно неподходящей, то,
во всяком случае, имеет второстепенное значение» К
В 1967 г. теория «очага» была испытана в Боливии
Че Геварой; результаты оказались трагическими. В тот
период Дебре арестовали — в той же Боливии; а ведь
имеется достаточно свидетельств, подтверждающих, что он
возлагал большие надежды на предпринятую Че Геварой
инициативу. Таким образом, за два года Дебре отказался
от своей идеи «классического большевистского» восстания
в Боливии в пользу длительной войны, а теперь он сделал
ставку на «очаг», который он ранее считал если не
совершенно неподходящим, то, во всяком случае,
второстепенным для Боливии. Разумеется, само по себе
поражение Че Гевары не опровергает аргументации Дебре
относительно «очага» вообще, не делает оно недействительной
и его поддержку «очага» в Боливии. Но оно не оказывает
и сколько-нибудь значительной поддержки его теории.
Спустя два года после разгрома «очага» в Боливии
Дебре еще раз пытается объяснить путь развития
революции в этой стране, отрицая, что национальная буржуазия
и мелкая буржуазия могут вырваться из-под своей
зависимости от империализма и проводить
антиимпериалистическую политику2. Но жизнь снова ставит под сомнение
теории Дебре.
Уже при правительстве генерала Альфредо Овандо,
которое пришло к власти в 1969 г., был предпринят ряд
важных шагов с целью ослабить экономическое давление
монополий США, укрепить национальную экономику и
ввести демократические реформы3. После замены Овандо
генералом Торресом были проведены новые
демократические и антиимпериалистические мероприятия,
освобождены политзаключенные. Возможно, еще более
многозначительно то обстоятельство, что правительство генерала
Торреса считало необходимым более решительно опираться на
поддержку рабочих, их профсоюзов и крестьян. В
конечном итоге именно выступления рабочих (и других) сыгра-
1 R. D e b г а у, Castroism: The Long March in Latin America,^*
«Strategy for Revolution», p. 38.
2 См. выше, стр. 309-314.
9 Qn, выше, стр. 31Q,

326
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ли решающую роль в том, что позволили генералу Торресу
разгромить два первых заговора правых сил,
направленных против него.
О многом можно было бы поспорить относительно
характера правительства генерала Торреса и тех
социальных и экономических изменений, которые были
осуществлены в Боливии после Барриентоса. Конечно, ни у одного
революционера не должно быть никаких иллюзий
относительно способности правительства Торреса покончить
с господством империализма и с отсталостью и тем
более — начать строительство социализма. Но так же, как
в случае с Чили, ни один серьезный революционер не
игнорировал бы новые возможности для движения вперед,
которые открылись в тот период, и не отказался бы от них
ради вооруженной борьбы против правительства,
проводившего чрезвычайно важные реформы. Во всяком случае,
можно сказать достаточно определенно, что большинство
народа не поддержало бы этого вооруженного
выступления в тех условиях, так как оно могло бы сыграть на руку
олигархии, которая была повержена, но не разбита.
Кажется, Дебре сам отказался от выдвинутой им
перспективы развития вооруженной борьбы в Боливии,
которая должна была принять форму либо «классического
большевистского восстания», либо затяжной войны,
завершающейся широким восстанием на рудниках, в столице
и сельских районах, либо «очага». Какой путь он
предсказывает Боливии или даже вообще всей Латинской
Америке в настоящее время, еще не ясно, хотя его «Заметки»,
опубликованные в 1969 г. и представляющие собой самый
полный анализ рассматриваемых проблем, сделанный им
после «Революции в революции?», свидетельствуют о
появлении у него каких-то новых мыслей по этому вопросу.
В работе Дебре «Революция в революции?» и других,
более ранних произведениях двумя главными идеями
являются следующие: а) вооруженная борьба в Латинской
Америке должна принять форму «очага»; б) не
политический авангард формирует военную организацию, а,
наоборот, последняя порождает политический авангард.
Дебре полагает, что именно решительное выступление
группы боевиков может само породить революционную
ситуацию в Латинской Америке и что требуемое
выступление есть вооруженная акция по созданию «очага», или

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ Ё ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 327
ядра, которое распространяется как «масляное пятно...
через крестьянские массы на маленькие города, а в конечном
итоге на столицу»1. На первый взгляд эта идея—«из
сельской местности в города» — кажется удивительно
похожей на взгляды как Линь Бяо и других последователей
Мао Цзэ-дуна, так и Фанона. Однако в отличие от Фано-
иа, Дебре, по крайней мере в этом раннем очерке, не
сбрасывает со счетов рабочих и не считает
люмпен-пролетариев основным союзником крестьян в городах. По
мнению Дебре, распространение волны из деревни в города
вызывает ответную реакцию, «поскольку из самих
городов идет движение в виде массовых забастовок,
демонстраций в защиту общественных свобод, кампаний по сбору
средств и подпольного движения сопротивления,
возрожденного к деятельности подвигами сельских партизан» 2.
Партизаны найдут поддержку у рабочих,
«сельскохозяйственных рабочих равнины: рабочих с плантаций
сахарного тростника на севере Аргентины..., безработных из
торговых городов Фалькона, наемных рабочих с
северо-восточного побережья Бразилии». Все они, по утверждению
Дебре, «образуют социальный слой, который гораздо
более восприимчив и лучше подготовлен к борьбе в силу
своей концентрации, хронической безработицы,
подчиненности колебаниям капиталистического рынка». И наконец,
в близлежащих городах «произойдет сближение с
небольшими группами политически сознательных рабочих», с
которыми не будет «необходимости вести медленную
подготовительную работу, неизбежную в горах». Позднее Дебре
станет гораздо менее определенно и уверенно
высказываться о роли «политизированных рабочих».
Дебре убежден, что мотором, необходимым для
приведения масс в движение, должен быть вооруженный
«очаг», созданный в сельской местности и в конечном итоге
вырастающий в народную армию, которая освободит
города в союзе с организованным городским движением, где
ключевую роль будут играть университеты3. Развивая
свою теорию, Дебре утверждает, с одной стороны, что те,
кто остается в городах, размягчаются, в сущности «обур-
1 R. D е Ь г а у, Castroism: The Long March in Latin America.—
«Strategy for Revolution», p. 39.
2 Ibid.
3 Ibid., p. 44-45.

328
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
жуазиваготся» и в силу этого становятся неспособными
вести борьбу, а фактически и не желают этого делать.
Следуя своей странной, присущей ему манере выдвигать
противоречащие друг другу тезисы (особенность, общая у
него с Фаноном), он одновременно утверждает, что
революционная борьба не может быть начата в городах, так
как существующий в них мощный аппарат подавления
делает их опасными для руководителей революции,
которые должны уйти в сельскую местность, где более
безопасно начать и организовать борьбу. Как он сам
указывает, списки потерь — погибших и заключенных в тюрьмы
в Латинской Америке — включают главным образом
руководителей коммунистических партий. «Боевые
коммунисты вынесли на себе главную тяжесть» репрессий. Это
едва ли согласуется с его утверждением, что боевики в
городах ведут легкую жизнь и размягчаются.
В рассуждениях Дебре по этому вопросу содержится
слишком много противоречий, чтобы из них можно было
сделать четкий вывод. Но суть его утверждений состоит
в том, что в большинстве латиноамериканских стран
борьба должна начаться в сельской местности и что она
должна принять форму «очага». Он отвергает другие формы
вооруженной борьбы, основывающиеся на политической
мобилизации рабочих и крестьян, как это было сделано
в Китае и Вьетнаме, заявляя, что этот опыт, правильный
для упомянутых стран, не применим в Латинской
Америке, хотя доказательство этого положения ни в коей мере
не является убедительным. Подобным же образом он
отвергает другие формы вооруженной борьбы, такие, как
вооруженная самооборона1 (применена в Колумбии),
вооруженная пропаганда (использована во Вьетнаме, в
Китае и на Филиппинах), создание прочных партизанских
баз (как в Китае). По утверждению Дебре, только
маленький «очаг» подходит для Латинской Америки. И это
маленькое подразделение должно, по его мнению, начинать
совершенно самостоятельно, намеренно изолируясь от
крестьян, которые не доверяют ему и могут даже его предать.
Как же обостоит дело в отношении политического ру-
1 Опровержение взглядов Дебре по этому вопросу см.:
W. G. В u r с h e 11, «Self-Defence» Centres in a People's War. Цит. по:
«Guerrilla Warefare and Marxism» (ed. by W. J. Pomroy), London,
1969, p. 225-229.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 329
ководства, которое требуется для ведения такой борьбы?
На основе своего неправильного анализа хода кубинской
революции Дебре утверждает, что политическое
руководство (или авангардная организация) появляется только
после захвата власти и что оно возникает в результате
вооруженной борьбы. По его схеме военное руководство
пользуется приоритетом перед политическим руководством.
«Партизанское войско есть партия в зародыше. Таково
поразительное новшество, открытое кубинской
революцией» {.
«Любое партизанское движение в Латинской Америке,
которое хочет довести народную войну до конца... должно
стать неоспоримым политическим авангардом» 2.
«Народная армия станет ядром партии, а не наоборот.
Партизанское войско представляет собой политический
авангард в зародыше, и в результате его развития может
возникнуть настоящая партия» 3.
Эта концепция кратко выражает выдвинутую Дебре
теорию «револ^цшсд^еь^олпщии».
Опыт современных партизанских движений и
вооруженных выступлений на других континентах совершенно
не подтверждает этот тезис. В Китае именно политический
авангард, Коммунистическая партия Китая, создал
китайскую «Красную Армию», позднее переименованную в
«Народно-освободительную армию». Во время войны против
японских оккупантов в Малайе именно Коммунистическая
партия Малайи в союзе с другими политическими силами
создала Малайскую народную антияпонскую армию, а
после начала борьбы с британским империализмом в 1948 г.
именно Коммунистическая партия Малайи создала
Малайскую национально-освободительную армию. Во Вьетнаме
именно коммунистическая партия создала силы
освобождения, которые боролись с французскими, японскими,
снова французскими, а затем американскими интервентами.
На юге Вьетнама Национальный фронт освобождения
создал освободительную армию, а не наоборот. По случаю
25-й годовщины со дня основания вьетнамской Народной
армии 22 декабря 1969 г. ежедневная газета «Нян зан»
1 R. D e b г а у, Revolution in the Revolution?, p. 106,
2 Ibid., p. 109.
3 Ibid., p. 116.

330
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
поместила статью начальника общего политического
отдела армии генерал-лейтенанта Сонг Хао,
многозначительно озаглавленную: «Партийное руководство: источник силы
и побед нашей армии». Генерал Во Нгуен Зиап сказал:
«Все великие успехи нашего народа имеют своим
источником правильную революционную линию и умелое
руководство нашей партии... Правильность революционной и
военной линий нашей партии доказана успехами,
одержанными на поле боя. Эти линии являются самим
источником нашей неистощимой силы и всех наших побед» 1.
В Анголе, Мозамбике, Гвинее (Бисау) вооруженные
силы создавались политическими партиями, а не наоборот.
Амилкар Кабрал, который, безусловно, может говорить на
основе опыта, притом опыта успешного, объяснил
соотношение между политическим и военным руководством в
Гвинее (Бисау) в следующих словах: «На вопрос, какое
должно быть руководство борьбой — политическое или
военное,— ответ может быть один: политическое. В своей-
борьбе мы избежали создания какого-либо военного
руководства. Мы — политики, и наша партия, политическая
организация, руководит борьбой в гражданской,
политической, административной, технической и, следовательно,
также и в военной сферах. Наши бойцы называются
вооруженными активистами. Политбюро партии руководит
вооруженной борьбой и жизнью как освобожденных, так и
неосвобожденных районов, где у нас есть активисты.
В рамках Политбюро имеется Военный совет, состоящий
из членов Политбюро, руководящих вооруженной борьбой.
Военный совет является орудием Политбюро, орудием
руководства вооруженной борьбой» 2.
Похожие на теорию «исключительности» концепции
Дебре, утверждающие, что в Латинской Америке
необходимо произвести «революцию в революции», создать
сначала партизанские силы, из которых возникнет
политическая партия, не подтверждаются фактами. Как уже было
показано, события на Кубе развивались не таким путем,
что бы ни утверждал Дебре в противовес. В конце кон-
1 Vo Nguyen Giap, Vietnam People's War Has Defeated
U. S. War of Destruction, Hanoi, 1969, p. 22, 29.
2 А. С a b r a 1, Practical Problems and Tactics, интервью,
опубликованное в «Tricontinental magazine», № 8, September 1968. См.:
A. G a b r a 1, Revolution in Guinea, p. 118.

ftEGPE И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛЛТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 33i
нов, вооруженную борьбу начала группа, у которой были
совершенно четкие политические мотивы. Кубинские
партизаны во все большей степени поддерживались
населением городов и деревень, организованными политическими
движениями, включая организацию кубинских
коммунистов ИСП; и именно объединение этих политических сил
и вооруженных бойцов создало нынешнюю
Коммунистическую партию Кубы.
Одной из главных причин поражения многих
партизанских движений в других странах Латинской Америки была
именно эта попытка создать «очаг» без необходимой
политической подготовки, без связей с политическими
организациями в ключевых центрах, способными обеспечить
поддержку народа и материальную помощь, способными
воспользоваться обстановкой, созданной партизанами, для
ускорения политического кризиса правительства. Не будет
преувеличением сказать, что принятие упомянутой теории
Дебре явилось серьезным фактором, способствовавшим
возникновению конфликтов между партизанами и
политическими организациями, а также внутри самих партизанских
сил и политических организаций, в том числе внутри
некоторых коммунистических партий.
Многозначительно, что самое мощное и дольше всех
существующее партизанское движение Латинской
Америки — колумбийское —- возникло в начале 50-х годов (до
начала вооруженной борьбы на Кубе) и что оно было
создано Коммунистической партией Колумбии. Член
Исполкома Компартии Колумбии и Генерального штаба
Революционных вооруженных сил Колумбии (ФАРК) Якобо
Аренас очень подробно разъяснил ту роль, которую
сыграла Компартия Колумбии в создании партизанского
движения. Он подчеркнул, что именно компартия «возглавляет
и направляет связи с массами, вырабатывает политику,
военную и политическую линию, которой будет следовать
партизанское движение» 1.
Дебре и те, кто в значительной степени принимает
многие из его доводов, не могут легко отбросить пример
Колумбии. Колумбийские коммунисты сражались бок о бок
с крестьянами во время страшного периода La Violencia2
1 J. Arenas, Colombie: Guerillas du Peuple, Paris, 1970, p. 112.
2 Насилие (испаи.).— Прим, перев.

332
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
(1949 — 1953 гг.), помогли им создать первые партизанские
группы (1954—1957 гг.), а после 1957 г. создали и
возглавили зоны самообороны, которые отразили нападение
правительственных войск численностью 7 тыс. в 1962 г., затем
еще одно наступление 16 тыс. солдат в 1964 г. Это
последнее наступление вынудило партизан уступить территорию
в зоне самообороны Маркеталия, но правительственные
войска не смогли добиться своей главной цели —
уничтожить партизан, которые в апреле 1966 г. создали
Революционные вооруженные силы Колумбии (ФАРК). В 1967 г,
ФАРК успешно отразили еще одно наступление — на этот
раз 25 тыс. солдат правительства. До сего дня
правительство не смогло уничтожить эту партизанскую армию,
возглавляемую коммунистами.
Несмотря на эти выдающиеся успехи, у коммунистов
Колумбии нашлись хулители. Ричард Готт утверждает, что
якобы обнаружил определенное отсутствие «энтузиазма в
отношении вооруженной борьбы» у колумбийских
коммунистов. Чтобы доказать свою точку зрения, он даже
неправильно излагает заявление коммунистов Колумбии. Так,
касаясь X съезда Компартии Колумбии, Готт пишет:
«X съезд подчеркнул, что партизанская борьба в Колумбии
обогнала развитие революционной ситуации...
Партизанское движение сопротивления не является самым важным
фактором в революционном процессе. В глазах
ортодоксальных коммунистов «борьба масс» имеет большее
значение» ].
На самом же деле X съезд Компартии Колумбии
заявил нечто иное, как мог бы заметить Ричард Готт, если
бы прочитал документ X съезда, который он воспроизводит
в качестве приложения в своей собственной книге. В том
виде, как Готт излагает его в приведенной выше цитате,
документ, безусловно, мог бы создать впечатление, что у
колумбийских коммунистов отсутствует энтузиазм в
отношении вооруженной борьбы. Но вот что в действительности
говорится в докладе съезда:
«1. Вооруженное сопротивление нападению на Марке-
талию, Эль-Пато, Гайаберо, Рио-Чикато, Южную Толиму
и другие участки доказывает, что партизанское движение,
которое порождается массами, выражает их нужды и руко-
R. G о 11, Guerrilla Movements in Latin America, p. 193—194.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛЛТИНСКОП АМЕРИКЕ 333
водствуется марксистско-ленинскими принципами,
непобедимо, какими бы могущественными ни были силы врага,
даже если условия не созрели для превращения боевых
действий в главную форму борьбы.
2. Вооруженная борьба в ее современной партизанской
форме развивалась в Колумбии еще до того момента, когда
можно было сказать, что в стране существует
революционная ситуация. Было бы неправильным и пагубным для
колумбийского революционного движения стоять в стороне
и наблюдать уничтожение этой силы, ожидая, пока
созреет революционная ситуация, и только потом начать
вооруженную борьбу. Вооруженную агрессию врага надо
встречать партизанским сопротивлением и вооруженной
борьбой в сельской местности. Когда условия позволят,
надо распространить эту тактику на города и рабочие
районы.
3. Между борьбой масс и вооруженной партизанской
борьбой нет конфликта. Партизанская война является
одной из высших форм борьбы масс. Она развивается и
распространяется только там, где она может получить
массовый характер, где исходит от масс, где является точным
отражением их насущных и исторических интересов. Опыт
революционеров, пытавшихся в течение последних
нескольких лет начать вооруженную борьбу без опоры на
крестьянские массы, их пассивной и активной поддержки,
показывает, что эти идеалистические планы приводят к легким
победам армии, полиции или бандитов, контролируемых
местными властями и землевладельцами» К
Готт вводит в заблуждение, заявляя, будто
колумбийские коммунисты считают «борьбу масс» более важной, чем
партизанское движение сопротивления. Там, где он видит
конфликт между борьбой масс и партизанской борьбой,
выбор между одним или другим, колумбийские коммунисты
видят обе эти формы борьбы как неразрывно связанные —
«между борьбой масс и вооруженной партизанской борьбой
нет конфликта». Более того, они подчеркивают, что
«партизанская война является одной из высших форм борьбы
масс».
Подобно Дебре, Готт стремится умалить роль
коммунистических партий в Латинской Америке, и, подобно Дебре,
1 См.: R G о tt, op. cit., p. 381—382.

334
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
который презрительно оценивал лозунг «К завоеванию
власти через выступление масс», Готт, очевидно, тоже не
может принять идею, что какое бы оружие ни применяли,
требуется борьба масс.
Элитарный подход характерен также для отношения
Дебре к теории и идеологии. Он явно не приемлет
марксистской концепции, что «без революционной теории не
может быть и революционного движения». Вместо этого он
предпочитает стихийность, считая, что люди стихийно
становятся революционерами и приобретают революционное
сознание при помощи одной практики, которая, по его
мнению, должна быть военной практикой. Эти идеи,
связанные с попыткой Дебре умалить роль политического и
идеологического руководства борьбой и включающие
убеждение, что военный «очаг» создаст политический авангард,
а не наоборот, порождаются его представлением, будто
народные массы пассивны и инертны и оживятся
только тогда, когда небольшая группа активистов покажет им
путь своими героическими вооруженными выступле-"
ниями.
Дебре явно игнорирует предостережение В. И. Ленина
относительно опасности считать партизанскую войну
решающим оружием и особенно относительно опасности
пренебрежения идеологией. Защищая в 1906 г.
бойцов-партизан царской России от нападок клеветников, В. И. Ленин
утверждал, что «...никогда партия пролетариата не может
считать партизанской войны единственным или даже
главным средством борьбы; что это средство должно быть
подчинено другим, должно быть соразмерено с главными
средствами борьбы, облагорожено просветительным и
организующим влиянием социализма. А без этого последнего
условия все, решительно все средства борьбы в буржуазном
обществе приближают пролетариат к различным
непролетарским слоям вверху или внизу от него и, будучи
предоставлены стихийному ходу вещей, истрепываются,
извращаются, проституируются» К
В истории есть несколько примеров, иллюстрирующих
это положение, в их числе —- судьба некоторых
партизанских групп на Филиппинах, которые в конце концов
скатились до бандитизма.
1 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 14, стр. 9—10.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 335
Взгляды Дебре на теорию и роль идеологии, пожалуй,
удивляют в некотором смысле больше всего. Он затратил
много сил, чтобы разработать свой собственный комплекс
взглядов на революцию в Латинской Америке, хотя, как
мы отметили, отрицает какое-либо намерение создать
целую теорию. Как бы он ни пожелал назвать свои идеи,
остается фактом, что он их записал и опубликовал,
вероятно, потому, что считал необходимым, чтобы его идеи
были приняты и использованы для дела революции. В
таком поступке нет ничего плохого. Напротив, каждый
искренний революционер сделал бы то же самое. Но очень
немногие были бы настолько противоречивы, чтобы,
излагая свои идеи о том, как развивать революцию,
одновременно утверждали бы, что идеи о революции не имеют в
действительности большого значения.
Дебре постоянно принижает роль теории: «Посылать
кадры в школы для политической учебы и ставить рядом
с военными кадрами «политических комиссаров» — значит
препятствовать естественному выдвижению руководителей
из народа, всесторонне развитых военно-политических
руководителей» К
«Лучший учитель марксизма-ленинизма — враг, при
столкновении с ним лицом к лицу во время народной
войны. Учеба и ученичество необходимы, но они не имеют
решающего значения. Кадры в академиях не готовятся» 2.
Поразительно, что Дебре пытается таким образом
очернить роль теории и распространить иллюзию, будто лишь
одно участие в борьбе, пусть революционной борьбе, может
породить социалистическое сознание. Сам Дебре в большой
сноске на стр. 20 своей работы «Революция в революции?»
подробно рассказывает о том, что читал и изучал Кастро
даже еще до вооруженной борьбы. Среди авторов, которых
он называет,— К. Маркс, Ф. Энгельс, X. Марти и, позднее,
Мао Цзэ-дун. Таким образом ясно, что Фидель Кастро
видел необходимость теоретической и идеологической учебы
как важной составной части революционной борьбы, хотя
Дебре и преуменьшает роль идеологии.
Якобо Аренас охарактеризовал политическую роль
партизан следующими словами: «Боец-партизан сегодня —
1 R. Deb ray, Revolution in the Revolution?, p. 90,
2 Ibid., p. Ill,

336
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
профессиональный революционер, который должен не»
устанно повышать свой политический и культурный
уровень. Мы (компартия) никогда не упускали случая
встретиться с нашими боевыми частями, организовать
просветительные собрания и интенсивные учебные курсы на
основе простого и ясного плана занятий. Центральный
печатный орган нашей партии является для нас ценным
орудием обучения. Каждая статья, каждая новость, каждое
сообщение изучаются, и соответственно определяются
задачи» 1.
Командующий ФАРК Мануэль Маруланда еще более
подробно рассказал о политической деятельности
колумбийских партизан: «Боец-партизан, как и каждый участник
революционного движения, должен быть подготовлен
всесторонне и прежде всего в отношении политических и
военных вопросов, чтобы стать примерным борцом и
политическим деятелем, способным объяснить политику
революционного движения; он не должен допускать, чтобы его
вводила в заблуждение демагогия противника, который
будет использовать всевозможные уловки для обмана народа.
Наш долг — овладевать политикой, с тем чтобы партизаны
могли убеждать людей вступать в борьбу. Не только
крестьян, но и всех людей. В противном случае революция не
сможет победить» 2.
Критикуя презрительное отношение Дебре к теории,
Д. Слово справедливо замечает: «Это противопоставление
революционной теории революционной практике, которые
якобы соперничают между собой, это отрицание истинной
роли теории и ее места в революционной борьбе вытекают
из абсолютно неправильной посылки, будто научные
принципы марксизма-ленинизма естественным путем и почти
стихийно вырастают из борьбы. Ключом к тому, что имен1
но так считает Дебре, служит следующее его заявление:
«Существует еще одна причина, почему фиделизм придает
большее значение революционной практике, когда она
честная и искренняя, чем идеологическим ярлыкам. Это —
убеждение в том, что в особых условиях Южной Америки
динамизм национально-освободительной борьбы приводит
ее к сознательному принятию марксизма» (R. Debray,
1 J. A r e n a s, op. cit, p. 49.
2 J, A r e n a s, op. cit., p. 60.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 337
Latin America: The Long March.— «New Left Review»,
№ 33, p. 54).
Я подчеркиваю это потому, что, если Дебре прав,
утверждая, будто принятие правильной идеологии и научного
социализма в особых условиях Латинской Америки
определяется самим процессом борьбы, тогда действительно не
нужно начинать с теоретического освоения научных
принципов или с создания авангардной партии для их
распространения. Борьба все это создаст сама.
Но вера в то, что народ или класс, занятый честной и
искренней революционной практикой, в силу
необходимости дойдет до правильной идеологической системы,-— это
старая иллюзия, не в первый раз возникающая в
революционном движении. Она лежала в основе тезиса
русских «экономистов» и их германских коллег —
ревизионистов» 1.
Д. Слово совершенно правильно утверждает: «И если
справедливо, что рабочие, находящиеся в прямом
конфликте со своим классовым врагом, но предоставленные самим
себе, склоняются скорее к буржуазной, чем к пролетарской
идеологии, то насколько это более справедливо в
отношении такой борьбы, главное содержание которой по своему
характеру является национальным».
Разумеется, данный вывод подтверждается опытом
освободительного движения как в Азии, так и в Африке, где
напряженная политическая и идеологическая работа
проводилась как до, так и во время этапа вооруженной борьбы.
Примеры Китая и Вьетнама слишком хорошо известны,
чтобы их нужно было здесь приводить. Как
свидетельствует мой личный опыт, партизанские силы в Африке,
готовясь к вооруженной борьбе, прошли интенсивную
подготовку; обучение включало как практику партизанской
борьбы, так и изучение идеологических и теоретических
вопросов. Политические занятия продолжают оставаться
важной обязанностью этих бойцов-партизан.
Попытки Дебре игнорировать международный опыт не
могут быть удовлетворительно объяснены ссылками на
специфические условия Латинской Америки. По общему
признанию, в каждой латиноамериканской стране имеются
характерные черты, которые должны быть приняты во вни-
* S 1 о v о, op. cit., p. 16,

338
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
мание революционными движениями. Но ни одна из этих
особенностей не является такой, чтобы могла каким-либо
образом оправдать надежды на теорию стихийности. Хобс-
баум указывает, что «Маруланда, как командир
колумбийских партизан, состоящих из крестьян, не сомневается в
том, что организация, беседы и учеба необходимы для
поддержания морального духа партизан, хотя бы для того,
чтобы занимать их чем-то в периоды между боями» х. («Вот
почему мы во что бы то ни стало должны иметь
политического инструктора в партизанском лагере» 2.)
УРБАНИЗАЦИЯ И РАБОЧИЙ КЛАСС
Как уже было отмечено, Дебре не осуществляет никакого
глубокого анализа классов и социальных явлений на Кубе
и вообще в Латинской Америке. Но нельзя предпринять
ни одной серьезной попытки понять революционные
процессы на этом континенте, если не начинать с основы — с
анализа реальной действительности. Конечно между
латиноамериканскими странами существуют значительные
различия. Но если брать континент в целом, то
обнаруживаются определенные главные характерные черты, которые
необходимо принять во внимание.
Численность наемных рабочих в процентном отношении
к общей численности населения Латинской Америки
гораздо выше, чем в большинстве стран Азии и Африки.
Более того, общая численность рабочей силы в
промышленности, торговле, банковском деле и т. д. сейчас выше, чем
в сельском хозяйстве (см. таблицу, стр. 339).
За последние десять лет эта тенденция продолжала
расти. Количество рабочей силы в сельской местности
уменьшается, в то время как в промышленности растет. В 1967 г.
Луис Корвалан заявил, что 40 млн. людей — или больше
половины самодеятельного населения между рекой Рио-
Гранде и мысом Горн — зарабатывают себе на жизнь,
продавая рабочую силу. По некоторым оценкам, в 1968 г.
соответствующая цифра равнялась 50 млн. Рост урбанизации
также отражает происходящие изменения. Городское
население Латинской Америки выросло с 61 млн. 369 тыс. в
1 «Socialist Register», 1970, p. 60.
% J. Arenas, op. cit., p. 118,

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 339
Общая численность рабочей силы
(в тыс.)
В сельском хозяйстве
В процентах
В промышленности, торговле,
банковском деле и т. д.
В процентах
1940 г.
42 810
24 830
58
17 980
42
1950 г.
52 950
28160
53
24 790
47
I960 г.
68 630
32 260
47
36 370
53
1950 г. до 119 млн. 362 тыс. в 1965 г.— рост с 33,5% всего
населения в 1950 г. до 50,3% в 1965 г.
Хотя в Центральной Америке сельское население все
еще составляет где-то около 60% всего населения, в ряде
других районов удельный вес рабочего класса в общей
численности населения и рост урбанизации действительно
значительны.
Уже в начале 50-х годов считалось, что наемные
рабочие составляли: на Кубе, в Чили и Аргентине — 70%
общей численности рабочей силы; в Уругвае — более 60%;
в Бразилии, Венесуэле, Эквадоре и Сальвадоре — более
50%. В Аргентине заводской пролетариат вырос с 876 тыс.
в 1948 г. до 1 млн. 700 тыс. в 1958 г., почти на 100% за
10 лет; в Бразилии — с 669 тыс. в 1939 г. до 2 млн. в 1956 г.,
рост на 200% за 17 лет; в Мексике — с 379 тыс. в 1945 г.
до 1 млн. в 1958 г., рост на 150% за 13 лет; в Уругвае —
с 90 тыс. в 1936 г. до 263 тыс. в 1958 г., рост почти на 200%
за 22 года.
Уже к 1961 г. в Аргентине городское население
составляло 62,5% всего населения, в Бразилии (1960 г.) —45,
Чили —66, Колумбии —46, Мексике (1960 г.)—50,71,
Перу — 48, Уругвае — 82 и Венесуэле (1960г.)
—62%.Население столицы Чили Сантьяго выросло с 1 млн. в 1930 г.
почти до 2,5 млн. в 1960 г., то есть составило одну треть
всего населения Чили.
В Бразилии два города имеют более 5 млн. жителей, а
три — более 1 млн. Правда, на сегодняшний день
значительную часть населения таких городов в Латинской
Америке составляют крестьяне, которые в поисках работы на-
воднили города, а многие из них остаются без работы и

340
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
пополняют ряды собственно люмпен-пролетариата. Это
создает свои, особые проблемы для революционного
движения, но в любом случае никоим образом не опровергает того
положения, что численность сельского населения падает.
Приведенные выше данные показывают совершенно
ясно, какое решающее значение имеют городские центры и
скопления наемных рабочих в очень важной группе
латиноамериканских стран. Увеличение процента рабочих в
общей численности рабочей силы отражается также в росте
забастовочного движения за последние два десятилетия.
В 50-х годах число рабочих Латинской Америки,
охваченных забастовками, выросло с 2,5 млн. до 6 млн. в 1954 г.,
до 9 млн. в 1957 г. и свыше 11 млн. в 1958 г. В первой
половине 60-х годов средняя годовая численность
забастовщиков достигла 20 млн. За последние несколько лет
произошли крупные выступления масс в городах, всеобщие
забастовки, мощные демонстрации, баррикадные бои,
схватки с полицией и войсками. В каждом, случае эти
выступления охватывали сотни тысяч рабочих, особенно в
городе Мехико накануне Олимпийских игр, во время
волнений и баррикадных боев в Кордобе (Аргентина) в 1969 г. и
еще раз в 1971 г., в целом ряде всеобщих забастовок и
крупных демонстраций в Уругвае в 1967 г.
Однако не следует игнорировать и некоторые другие
черты рабочего класса Латинской Америки. Хотя он уже
представляет собой значительную силу, его ядро, а именно
промышленный пролетариат, все еще сравнительно
невелико, насчитывая только около 7 млн. *, или менее одной
четверти общей численности лиц наемного труда в городах
континента. Имеются и другие характерные черты
рабочего класса Латинской Америки, которые тоже не следует
забывать и которые помогают объяснить, почему в ряде
стран пролетариат еще не выступил как ведущий класс.
В прошлом подчеркивание коммунистическими партиями
Латинской Америки авангардной роли рабочего класса не
всегда сопровождалось целенаправлеггаой работой,
необходимой для достижения этого на практике. Теперь эта
работа проводится более эффективно и больше принимаются
во внимание особенности рабочего класса, включая то об-
1 По некоторым оценкам, его численность приближается
к 9 млн.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 341
стоятельство, что быстрый рост его в период между 1940 и
1955 гг. означал наплыв большого числа новичков как из
сельской местности, так и из среды городской мелкой
буржуазии, у которых не было опыта борьбы рабочего класса.
Некоторые группы более высоко оплачиваемых рабочих
попали под влияние реформизма и социальной демагогии,
стремились воздержаться от участия в боевых формах
выступлений. Другие находятся под влиянием главным
образом люмпен-пролетарского или мелкобуржуазного
окружения, откуда они вышли. Условия их жизни, их неотложные
социальные проблемы, ужасающие жилищные условия и
постоянная угроза безработицы делают их важным
контингентом революционного движения протеста. Но они также
характеризуются определенной неустойчивостью,
готовностью переметнуться с одной политической позиции на
другую, а также склонностью слишком легко принимать
общие авантюристические лозунги. Так, некоторые слои
рабочего класса Латинской Америки, на ранних этапах его
формирования иногда проявлявшие анархистские
настроения, в последний период выражали чувства нетерпения и
ультралевачества. В некоторых случаях это привело к
использованию форм партизанской борьбы (похищения,
убийства, ограбление банков, поджог или взрыв зданий) *,
что не содействовало развитию самого движения масс.
Здесь не место подробно анализировать рабочий класс
Латинской Америки. Но при любой серьезной попытке
рассмотреть теорию «очага», выдвинутую Дебре, и все, что с
ней связано, нельзя игнорировать главные тенденции
общественной жизни — урбанизацию, рост рабочего класса и
относительный упадок сельского населения. Эта тенденция
продолжает чувствоваться и не может не влиять на форму
и картину революции в большинстве стран Латинской
Америки.
Совершенно ясно, что как демографические тенденции,
так и возросшая способность Соединенных Штатов и
зависимых от них правительств стран Латинской Америки
более эффективно противодействовать выступлениям
партизан в сельской местности должны оказать большое влияние
на стратегию и тактику революционеров. Простого peine-
1 Следует учесть, что большая часть этих акций была
проведена не промышленными рабочими.

342
ГЛАВА ТРЕТЬЯ*
ния проблемы — «из деревни в города» — не достаточно.
В ряде стран Латинской Америки города фактически все
больше становятся основной ареной классовой
конфронтации и освободительной борьбы. В то же время нельзя
утверждать, что сегодня в сельских районах Латинской
Америки уже нет места партизанской войне. В ряде стран
такая война еще ведется, в других может возникнуть
необходимость развернуть ее. При определенных условиях,
если накопится достаточно «горючего материала», ее роль
может быть абсолютно необходимой. В других случаях
партизанская борьба, даже если временно она потерпит
неудачу, может явиться одним из факторов, способствующих
достижению значительных успехов в других формах
борьбы. Например, нет сомнения в том, что хотя в Перу и
Боливии партизаны потерпели поражение и несмотря на
ошибки, которые они, вероятно, допустили (а когда вообще
героическая борьба протекала без ошибок?), и
самодеятельность (иногда, но не всегда неизбежную), которой часто
были отмечены их усилия, их схватки с войсками и
благородные цели их заявлений, безусловно, были в числе тех
факторов, которые оказали влияние на вооруженные силы
упомянутых двух стран, привели к изменениям в них, в
результате чего в обоих случаях к власти пришли
прогрессивные антиимпериалистические правительства.
Говорили, что, хотя в ряде латиноамериканских стран
потерпевшие поражение партизаны были храбрыми
людьми, боровшимися за справедливые цели, они не имели
права ни так легко отдавать свои жизни, ни сражаться в
условиях, приведших к поражениям, поскольку это может
лишь дискредитировать саму идею вооруженной борьбы и
вызвать определенное разочарование и даже
деморализацию трудящихся, включая само революционное движение.
С другой стороны, в равной мере можно утверждать, что
мужество и самопожертвование героев, таких, как Че Ге-
вара, Турсиос Лима, Камило Торрес, Луис де ла Пуэнте,
Карлос Маригела, Гийермо Лобатон, Эктор Бехар, Инти
Передо, Коко Передо, Тамара Бунке и многих других,
содействовали углублению кризиса в Латинской Америке и
помогли в нескольких странах открыть дорогу важным
демократическим изменениям, хотя это произошло и не так,
как ожидали того партизаны, ставшие мучениками.
Успехи были достигнуты не тем путем, который пред-

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 343
видел Дебре, они возникли не непосредственно в
результате вооруженной борьбы, превращения ««очага» в
освободительную армию», наступления «деревни на город». Тем не
менее можно сказать, что действия партизан в Латинской
Америке, которые многими так часто непосредственно
связываются с идеями Дебре, оказали, хотя часто косвенным
путем, большое воздействие на мощные движения,
ставящие своей целью достижение перемен и ныне
сотрясающие континент. Но это ни в коей мере не подтверждает
теорий Дебре относительно «очага», его упора на
вооруженную борьбу, предпочтения, оказываемого им деревне
перед городом, его попыток принизить роль теории и
идеологии, его суровой критики в адрес латиноамериканских
компартий, его склонности умалить роль рабочего класса
и отдать предпочтение студентам, интеллигенции и
крестьянам, его презрительного отношения к массовой
политической деятельности и его убеждения в том, что
политический авангард порождается вооруженным партизанским
войском.
Не следует игнорировать рост коммунистических
партий Латинской Америки за последние годы.
Эти партии ныне насчитывают все вместе около 300 тыс.
членов и в нескольких странах представляют собой
значительную политическую силу. В ряде этих партий состав
преимущественно пролетарский, особенно в Уругвае, где
рабочие составляют 78% членов партии, 70% —в Чили и
63 % — в Аргентине.
Немарксистские авторы часто характеризуют Дебре как
марксиста. Но стержнем марксизма является положение,
что рабочий класс должен заменить класс капиталистов
как правящую силу общества, с тем чтобы все
эксплуатируемые могли быть освобождены и могло быть создано
новое общество. Сторонники Дебре могут, конечно,
отбросить этот центральный тезис марксизма, но, делая это,
они не могут одновременно объявлять Дебре марксистом.
Если рабочий класс не должен стать руководящим классом
латиноамериканского общества, если он «обуржуазился»
и должен уступить свою руководящую роль интеллигенции
и крестьянству, тогда как же нужно создавать новое
общество? И какую же роль отвести рабочему классу?
Если Дебре просто утверждает, что в настоящее время
рабочий класс большинства латддаоамериканских стран де

344
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
выполняет роли авангарда, тогда можно было бы ожидать,
что он уделит большое внимание вопросу о том, как
преодолеть эту временную слабость рабочего класса. Но Де-
бре подчеркивает слабости рабочего движения, пусть даже
в преувеличенном виде, не для их устранения, а, скорее,
в качестве оправдания своего отречения от рабочего клас-
са (то же самое мы наблюдали выше в отношении Фа-
нона) .
Ни один марксист не будет утверждать, что
крестьянство Латинской Америки не является жизненно
необходимой силой революции (хотя необходимо определить это в
более четких классовых терминах). Ни один марксист не
будет также отрицать, что студенчество и интеллигенция
сыграли исключительную роль во многих
латиноамериканских странах. Фактически это составляло особенность
борьбы в большинстве стран Латинской Америки в
течение нескольких десятилетий, хотя сейчас эта особенность
проявляется более отчетливо, чем когда-либо раньше.
Однако Дебре в поисках оправданий своей теории
игнорировал многие факты, а другие раздул. Тем самым он пришел
к выводам, иногда противоречивым, которые не
подтверждаются реальными фактами и которые, если их
безоговорочно принять и последовать им на практике, могут только
внести сумятицу в ряды тех, кто борется за революционные
изменения, могут привести их к поражению.
ПОСТСКРИПТУМ О ДЕБРЕ
Можно надеяться, что Дебре еще сможет научиться на
своих собственных ошибках и выработать более научный
подход к проблемам Латинской Америки. Он, конечно,
способен сделать свой вклад в решение этих вопросов. Его
интервью с Альенде и «Заметки» 1969 г. свидетельствуют о
том, что он несколько изменил свою позицию в свете
реальных событий, хотя явно сохраняет еще некоторые
догматические и сектантские иллюзии.
Тем не менее в «Заметках» имеются признаки
определенного изменения некоторых его идей. Комментируя
события в Боливии, Дебре утверждает, что «только в том
случае, если рабочие в союзе с революционной интеллигенцией
играют руководящую роль, можно в полной мере защитить
национальные интересы». Этот новый момент — подчерки-

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 345
вание необходимости руководящей роли рабочего класса,—
безусловно, можно только приветствовать, так же как и
его новый подход к теории: «Популистская болтовня вроде
национализма является эфемерной опорой, а хорошие
намерения, искренность, истинное и достойное уважения
патриотическое чувство не заменяют организованных
общественных сил, руководствующихся научной теорией
общественного развития». (Курсив мой.— Дж. У.)
В «Заметках» Дебре довольно подробно развивает
новые взгляды на теорию, работу в массах и роль классов в
революции. Говоря об имевшей решающее значение
поддержке, оказанной народными силами правительству Овап-
до в Боливии, он отмечает, что эта поддержка «всегда
должна сопровождаться идеологической ясностью и точным
знанием классового характера того или иного
политического течения, соотношения сил между различными классами
страны и изменений в этом соотношении, вызванных
дальнейшими событиями. Необходимо вести интенсивную
идеологическую и политическую борьбу с иллюзиями и
колебаниями мелкой буржуазии... Совершенно ясно, что вся эта
идеологическая работа может осуществляться только в
ходе каждодневной политической борьбы, общественной
практики, защиты экономических интересов народа...
Короче говоря, необходимо бороться за идеологическое
руководство народных сил против сил буржуазии... Единство с
мелкой буржуазией — да. Под ее руководством — нет».
Интересно также, что он подчеркивает необходимость
для каждой страны найти свой собственный путь к
революционным изменениям. Он пишет, что народу Боливии
нужно найти «свои собственные формы, свой собственный путь
к социализму, основанный на своих традициях, на своих
национальных особенностях, своей истории и своих
ценностях... Каждый народ должен искать и выбирать ту
дорогу, которая ему подходит, не забывая, однако, опыта
Других народов, которые раньше вступили на эту дорогу
(к социализму) или вступают на нее сейчас».
Однако это напоминание о том, что каждый народ
должен найти свой собственный путь к социализму, делается
Дебре отнюдь не в духе какого-либо изоляционизма.
Напротив, он пишет: «...полуколониальная страна может
сохранять и развивать свое независимое национальное
существование, только опираясь на солидарность социалистиче-

346
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ского лагеря и мирового революционного движения.
Главной базой поддержки народного национального режима
должны быть эксплуатируемые классы, а в международном
плане — социалистические страны и дружественные или
соседние страны, находящиеся в таком же положении» К
Этот новый момент — признание Дебре необходимости
связать борьбу в Латинской Америке с борьбой,
развертывающейся во всем мире, подчеркивание им роли
социалистических стран — представляет собой еще один
положительный поворот в его мышлении. «Заметки», написанные
Дебре в тюрьме, могли бы оправдать надежду на то, что
теперь, когда он на свободе и может продолжать свою
теоретическую работу, он по-новому оценит свои прежние
сочинения и публично отбросит все, что может принести вред
революции в Латинской Америке.
К сожалению, первая работа, опубликованная им после
освобождения из тюрьмы2, вряд ли оправдывает эту
надежду. Как мы уже отмечали выше, беседы Дебре с
Альенде о событиях в Чили указывают, что он не избавился от
склонности к высокомерному догматизму, типичной для
его работ, написанных до тюремного заключения. Не
отбросил он и своей антипатии к коммунистическим партиям.
В большом введении к «Беседам» Дебре не может
заставить себя как-либо положительно упомянуть о ведущей
роли Коммунистической партии Чили, которая в течение
тридцати лет боролась за объединение рабочего класса с
народными силами и создание правительства, подобного
правительству Народного единства, которое
представляло эти силы. По мнению Дебре, политическая
система Чили сумела «поглотить ударную и разрушительную
силу» рабочего движения, а участие в парламентской
борьбе привело к тому, что «прямое действие сил рабочего
класса лишилось запала и испарилось» 3. Такое суждение о
рабочем классе Чили, высказанное в «Беседах»,
свидетельствует также о том, что на Дебре оказали влияние взгляды
Маркузе. Совершенно ясно, что Дебре остается
интеллектуальным попутчиком борьбы, «учителем», который из своего
1 «Nouvelle Critique», June 1970 (№ 35), р, 24—30.
2 R. D e b r а у, Conversations with Allende — Socialism in Chile,
London, 1971.
3 R. D e b r a y, Conversations with Allende — Socialism in Chile,
London, p. 35—36.

ДЕБРЕ И РЕВОЛЮЦИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ 347
теоретического кресла, не участвуя непосредственно в
деятельности масс, пытается учить тех, кто стремится
осуществить революционные изменения. Несомненно, этот отрыв
от реального, живого движения народа способствует
появлению догматических и часто волюнтаристских
утверждений. Однако Дебре все же мог бы внести полезный вклад
в развитие революционной теории, но он никогда этого не
добьется, пока сохраняет враждебность к
коммунистическим партиям и не понимает рабочего движения.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
За последнее десятилетие основные политические идеи
Герберта Маркузе получили широкое распространение
среди различных политических кругов стран Запада.
Интересы Маркузе не ограничивались узкими политическими
вопросами. Он заставил заговорить о себе как о философе,
теоретике-психологе и социологе. Маркузе родился в
Берлине в 1898 г. Он был членом Социал-демократической
партии с 1917 по 1918 г., но порвал с ней после убийства Розы
Люксембург и Карла Либкнехта. Учился в Берлинском и
Фрайбургском университетах, где обучался вместе с Хай-
деггером. Позднее он был связан с Франкфуртским
институтом социальных исследований. После прихода к власти
нацистов Маркузе переехал в Женеву, где преподавал в
течение года, а затем эмигрировал в Соединенные Штаты
Америки. С 1934 по 1940 г. работал в Институте
социальных исследований, который был переведен из
Франкфурта в Колумбийский университет. В эти годы в том же
институте сотрудничали Макс Хоркхаймер, Фромм и Адор-
но, которые, по общему признанию, заслоняли собой
Маркузе. В годы второй мировой войны Маркузе был
приглашен на работу в Управление стратегических
исследований. После окончания войны он сотрудничал в научно-
разведывательном отделе Госдепартамента, где дослужился
до поста исполняющего обязанности заведующего сектором
Восточной Европы, а в 1950 г. занялся
научно-исследовательской работой в Русском институте Колумбийского
университета, Он работал также в русском исследовательском

МЛРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
349
центре Гарвардского университета, а затем, с 1954 по
1967 г., в Университете Брандис. Некоторое время он
руководил учебной работой в научно-исследовательском
институте при Сорбоннском университете в Париже. С 1967 г.
Маркузе преподает в Калифорнийском университете, где
получил звание профессора политических наук в Сан-
Диего.
Нас интересуют в первую очередь политические теории
Маркузе, поскольку они имеют прямое отношение к
основной теме данной книги, а именно — роли классов в
революции. Кроме того, точка зрения Маркузе именно по этому
вопросу принесла ему значительную популярность среди
представителей интеллигенции и в студенческих кругах
западных стран. Его политические взгляды, несомненно,
формировались в течение многих лет, и на них не могли
не оказать влияние пережитые им события в Германии и
рост нацизма (хотя, как это ни странно, в его более
поздних, чисто политических работах, этот вопрос практически
не затрагивается), а также 37-летнее пребывание в
Соединенных Штатах. Однако лишь после выхода в свет в 1964 г.:
его книги «Одномерный человек», политические теории
Маркузе приобрели широкую известность. Его взгляды
получили дальнейшее развитие в работах «Очерк о свободе»
(1969 г.) и «Пять лекций» (1970 г.). В наиболее острой и
прямой форме он излагал свои теории в интервью,
лекциях, речах, выступлениях на семинарах и конференциях.
Как и работы Фанона и Дебре, книги Маркузе
опубликованы буржуазными издательствами большими
тиражами, переведены на несколько языков и стали предметом
дискуссии и исследований в различных кругах, причем не
только левых. Как Фанон и Дебре, он также грешит в
своих работах непоследовательностью. И причина отнюдь не
в том, что в его произведениях происходит развитие мысли,
появляется более глубокое знание, приобретенное с
годами,—подобная «непоследовательность» была бы вполне
естественна и ее можно было бы только приветствовать, так
как она свидетельствовала бы о возросшей зрелости.
«Непоследовательность» Маркузе, однако, совсем иного рода.
Она является, скорее, отражением определенной путаницы
в мыслях, тенденции игнорировать «неприятные» факты,
^бирать и акцентировать внимание на тех явлениях и
фактах, которые подтверждают его теории, и отмахиваться ох

350
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
тех, которые не укладываются в готовую схему, даже если
они имеют важнейшее значение для выработки
сбалансированного и научно обоснованного вывода.
И все это несмотря на провозглашенную им цель
изучить современное капиталистическое общество, а также на
его кажущуюся способность схватывать все новое.
Маркузе в значительной степени помогает нам обнаружить
некоторые важные тенденции в сложном механизме
капитализма XX в., что позволяет более четко представить себе
характер и форму грядущей революции. Нет никакого
сомнения в том, что он обращает свое и наше внимание на
многие важные аспекты современного развития; даже его
однобокий акцент на определенные вопросы, равно как и
необоснованные и вызывающие сожаление обобщения по
другим вопросам (а в некоторых случаях и прямые
искажения) в некотором смысле помогают сконцентрировать
наше внимание на ряде важнейших проблем, имеющих
отношение к коренным вопросам стратегии и тактики
социалистической революции в основных империалистических
государствах. Но неспособность Маркузе строго научно и
всесторонне проанализировать конкретную
действительность нашей эпохи (разве может, например, претендовать
на научность точка зрения, которая практически
исключает современную борьбу рабочего класса?) приводит к
неуклюжим и путаным попыткам оправдать свою «новую
теорию»; он просто вносит изменения в свои взгляды,
когда убеждается, что действительность обогнала его и
опровергла его прежние смелые утверждения. Как мы сможем
убедиться ниже, характерным примером явилась его
неудавшаяся попытка осмыслить события 1968 г. во
Франции.
Рассматривая политические теории Маркузе, мы
остановимся, в основном, на трех главных вопросах, которые
являются предметом широкой дискуссии в радикальных
кругах.
Во-первых, роль студентов в мире капитализма. Какие
факторы выдвинули их на политическую авансцену, что
отличает нынешнее студенчество от прошлых поколений
студентов, какого рода вклад вносят они в революционную
борьбу, в какой степени их можно считать руководителями
революции, в чем суть теории «красных баз» в
университетах?

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
351
Во-вторых, опыт событий во Франции в мае — июне
1968 г. Этот опыт используется некоторыми радикалами
для «подтверждения» взглядов Маркузе о руководящей
роли студентов, «неспособности» рабочего класса и
«провале» коммунистической партии. Данные взгляды, по мое-
му мнению, опровергаются подлинными фактами кризиса
во Франции в 1968 г., которые не только не подтверждают
анализ, осуществленный Маркузе, но свидетельствуют о
поверхностном характере этого анализа и, что еще более
важно для рабочего движения, об опасностях для
революции, проистекающих из попыток действовать на основе
оценок Маркузе.
В-третьих, роль современного рабочего класса в странах
Запада. О влиянии научно-технической революции на
структуру и мышление рабочих; вопрос о рабочей
аристократии; роль реформизма в рабочем движении; новые
научно-технические отряды рабочего класса; политика
коммунистических партий в капиталистических странах;
положение «аутсайдеров и отщепенцев», бедных,
безработных, негров.
ВЗГЛЯДЫ МАРКУЗЕ
НА СОВРЕМЕННОЕ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО
Основу политической теории Маркузе составляет его
критика того, что он называет «индустриальным
обществом». Иногда он отождествляет его с современным
капитализмом, но это не всегда выражается с достаточной
четкостью. В «Одномерном человеке» (1964 г.) и в речи на
конференции в Корчуле (1964 г.), пожалуй, наиболее полно
освещен подход Маркузе к вопросу о роли классовых сил
в революции в промышленно развитых странах Запада.
Изучение этих двух работ позволяет легко выявить
главные направления, доминирующие в политической
концепции Маркузе. В них поднимается ряд фундаментальных
вопросов современного капиталистического мира, которые
необходимо изучить, чтобы найти удовлетворительные ответы
на проблемы, стоящие перед социалистической
революцией в развитых капиталистических странах. Некоторые
из этих вопросов уже рассматривались ранее в этой книге;
Другие в той или иной степени являются отражением опре-

352
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
деленных идей Фадона и Де^ре, которые мы попытались
проанализировать во второй и третьей главах.
Одномерный человек, в представлении Маркузе,— это,
как писал один из обозревателей, «хорошо упитанный
полудикарь, неспособный на сильные эмоции, обворованный
в человеческих взаимоотношениях, мещанская марионетка,
действиями и поступками которой искусно управляют от
самой колыбели до могилы» 1. Основывая свои идеи
главным образом на американской действительности, Маркузе
видит общество, в котором господство над личностью все
больше возрастает; общество становится все более богатым
и могущественным'; научно-технический прогресс приводит
к огромному росту эффективности производства и к
постоянно растущему уровню материальной обеспеченности.
Деятельность всех оппозиционных сил ограничивается, они
подавляются или поглощаются системой. Все потребности
человека и сама его свобода направляются массовыми
средствами информации, которые в свою очередь подверглись
изменениям и превратились во всемогущий фактор,
формирующий общественное мнение.
Это общество, согласно Маркузе, основано на союзе
большого бизнеса с рабочим классом, который оболванен
идеологической пропагандой и устремился в погоню за
растущим потоком товаров и техническими безделицами,
ставшими доступными для него в условиях относительного
благосостояния. Опутанный сетями этого
«потребительского общества», рабочий класс поддался коррупции и
присмирел, потерял свою политическую ориентировку, не
только лишился своего революционного потенциала, но
добровольно согласился на эксплуатацию и превратился в
стойкого и консервативного защитника status quo. Все
существующие демократические институты и права, завоеванные
народом, а также созданные им общественные и
политические организации, включая профсоюзы и политические
партии (не исключая и коммунистические партии),
оказались якобы интегрированными в систему. Рабочий класс
со своими организациями и партиями перестал, по
Маркузе, выступать против общества, он перестал быть
основным противником и превратился в главного соглашателя.
1 W. Thompson, Review of Marcuse's book.— «Morning Star»,
July 26, 1968.

МАРКУЗЕ Й СТРАНЫ ЗАПАДА
35.1
Эти идеи, изложенные в «Одномерном человеке» *,
нелегко выявить при беглом чтении, но смысл их вполне
очевиден. Во вступлении к книге Маркузе пишет:
«Способности (интеллектуальные и материальные) современного
общества неизмеримо выросли; а это означает, что
масштабы господства общества над личностью неизмеримо
большие, нежели в прошлом. Наше общество отличается тем,
что оно побеждает центробежные социальные силы с
помощью Техники, а не Террора, опираясь на двойную
основу — неизмеримо выросшую эффективность и растущий
уровень жизни» 2.
Технический прогресс, утверждает он, распространился
на всю систему господства и управления, создав такие
формы жизнедеятельности и власти, которые, по-видимому,
способны «умиротворять силы, выступающие против
системы, и срывать или отклонять все протесты во имя
исторических перспектив освобождения от изнурительного труда
и господства. Современное общество, кажется, способно
сдерживать социальные перемены... Подобное
сдерживание, возможно, является самым уникальным достижением
передового индустриального общества» 3.
Рассматривая двух главных антагонистических
противников в современном капиталистическом обществе —
буржуазию и пролетариат, Маркузе признает, что они
«продолжают оставаться основными классами». Он утверждает,
однако, что «капиталистическое развитие таким образом
изменило структуру и функции этих двух классов, что они
перестали выступать в качестве носителей исторических
преобразований». Более того, продолжает он, «их глубокая
заинтересованность в сохранении и совершенствовании
status quo объединяет этих в прошлом антагонистических
противников в наиболее передовых областях современного
общества» 4.
Маркузе, очевидно, сознает, что этот тезис может
показаться чрезмерно пессимистическим и, с самого начала,
указывает на наличие альтернативы, хотя даже в ней он не
вполне уверен:
1 Н. Marcus e, One Dimensional Man, London, 1964.
2 Ibid., p. 9.
3 Ibid., p. 11.
4 Ibid.
Уоддис

354
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«Одномерный человек будет постоянно метаться между
двумя противоположными гипотезами, между тем, (1) что
развитое индустриальное общество способно сдерживать
качественные изменения в течение обозримого будущего,
и тем, (2) что существуют силы и тенденции, могущие
разорвать эту узду и взорвать общество» 1.
Но затем вновь проявляются его пораженческие
настроения: «Я не думаю, что возможен ясный ответ...
Первая тенденция превалирует, и какие бы ни имелись
условия для изменения существующего положения, все будет
делаться для того, чтобы не допустить этого. Возможно,
обстановку изменит какая-либо случайность. Однако даже
катастрофа не будет способна вызвать изменения, если
только в сознании и поведении человека не произойдет
перелом, связанный с пониманием того, что именно
происходит и что препятствует осуществлению перемен» 2.
Глубоко укоренившееся неверие Маркузе в народные
массы, его почти суеверный ужас перед кажущейся
всемогущей системой вновь и вновь дают о себе знать и в
критике этой системы, и в провозглашаемом им стремлении
стать свидетелем ее уничтожения.
(1) «Независимость в мышлении, автономность, право
на политическую оппозицию лишаются своей основной
функции в обществе, которое благодаря своей
организационной структуре кажется способным в растущей степени
удовлетворять потребности личности» 3.
(2) «В условиях роста уровня жизни протест против
самой системы кажется общественно бесполезным, тем
более если он влечет за собой ощутимые негативные
экономические и политические последствия и ставит под угрозу
отлаженное функционирование всей системы» 4.
(3) «Отличительной чертой развитого индустриального
общества является его способность эффективно подавлять
потребности, для удовлетворения которых необходима
свобода..., и наряду с этим сохранять и оправдывать
разрушительную силу и репрессивные функции общества
изобилия... В условиях, когда все подавляется, свобода
1 Н. Marcus e, One Dimensional Man, p. 13.
2 Ibid.
3 Ibid., p. 19f
4 Ibid.

МЛРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
355
может быть превращена в мощное орудие
господства» *.
(4) «Мы вновь сталкиваемся с одним из наиболее
досадных аспектов развитой индустриальной цивилизации —
рациональным характером ее нелогичности. Высокая
производительность и продуктивность индустриальной
цивилизации, способность увеличивать удобства и
распространять их вширь и вглубь, превращать расточительство в
потребность, заниматься не разрушением, а созиданием до
такой степени превращают объективный мир в
продолжение человеческого организма и мышления, что сам вопрос
отчуждения ставится под сомнение. Люди осознают себя
в приобретенных ими товарах; их душа находится в
автомобилях, стереофонических комбайнах, домах, кухонном
оборудовании. Изменились и сами товары, привязывающие
личность к обществу, а социальный контроль
осуществляется с помощью новых потребностей, вызванных к
жизни индустриальным обществом... Массовое производство и
массовое потребление предъявляют свои права на каждого
человека, на личность в целом...» 2
(5) «Самая высокая производительность моя^ет быть
использована для увековечивания физического труда, а
самая продуктивная индустриализация может служить
целям ограничения и манипулирования потребностями.
Когда достигается эта точка, то господство под маской
благосостояния и свободы распространяется на все сферы
личной и общественной жизни, интегрирует любую
оппозицию, не оставляет никакой альтернативы» 3. ^_
Учитывая этот постоянно повторяющийся мотив
пораженчества и уныния, нет ничего странного, что в
«Одномерном человеке» отсутствует подлинный анализ борьбы
против системы и ее результатов. Сторонники Маркузе
часто называют его марксистом, да он и сам претендует
на это. Однако сердцевину марксизма, как неоднократно
подчеркивалось К. Марксом и Ф. Энгельсом, а позднее
В. И. Лениным и другими марксистами, составляют
классовая борьба и миссия рабочего класса в развитых
капиталистических обществах (Маркузе предпочитает
применять неклассовое выражение — «развитые индустриальные
: Ibid., p. 23.
2 Ibid., p. 24—25.
3 Ibid., p. 31.
12*

356
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
общества») как решающая общественная сила,
призванная положить конец капитализму и построить социализм.
Как уже указывалось выше, В. И. Ленин подчеркивал, что
«главное в учении Маркса, это — выяснение
всемирно-исторической роли пролетариата как созидателя
социалистического общества» 1.
Конечно, Маркузе вправе не соглашаться с этим
основным тезисом К. Маркса и приводить доказательства,
подтверждающие его точку зрения (подобно Фанону и Дебре,
он проявляет склонность больше к общим утверждениям,
нежели к научному анализу действительности). Но если
он подобным образом отвергает краеугольный камень
марксизма, он не может одновременно претендовать на то,
чтобы называться марксистом или считаться им.
ОТРИЦАНИЕ МАРКУЗЕ
РОЛИ РАБОЧЕГО КЛАССА
При рассмотрении рабочего класса Маркузе видит лишь
«сговор и союз между бизнесом и организованными
рабочими» 2. Нельзя, конечно, игнорировать тот факт, что в
Соединенных Штатах сговор между крупными
монополиями и реакционными профсоюзными лидерами типа
президента АФТ — КПП Джорджа Мини — вещь вполне
реальная. Это характерно и для всех капиталистических
стран. Более того, сговор оказывается возможным в силу
того, что значительные слои рабочего класса продолжают
находиться в плену реформистских иллюзий, а правым
профсоюзным лидерам все еще удается обманывать
рабочих. Это не исключает применения угроз, давления и силы
(с помощью государства) по отношению к тем, кто
выступает против скомпрометировавшего себя профсоюзного
руководства. Но видеть один лишь сговор, либо выпячивать
его и полностью заслонять им борьбу рабочего класса —
значит, давать нереалистическую картину современного
капиталистического общества, что я и попытаюсь доказать
ниже.
Под гневное осуждение Маркузе попадают и
коммунистические партии. Он утверждает, будто бы «сильные ком-
1 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 23, стр. 1.
2 Н. Marcus e, One Dimensional Man, p. 32,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
357
муяистяческие партии во Франции и Италии... являются
примером общей тенденции, проявляющейся в
приверженности к программам-минимум, которые отодвигают на
задний план революционный захват власти и строго
придерживаются правил парламентской игры» х. Программы-ми-
нимум, частичные требования, борьба за реформы,
использование парламента в качестве необходимой формы
борьбы — все это составляет важную часть марксистской
и коммунистической теории и практики. Достаточно лишь
вспомнить, например, замечания Ф. Энгельса по поводу
успехов социал-демократической партии Германии на
выборах в конце XIX в. и его слова о важной роли, которую
играют парламентские выборы. В. И. Ленин настаивал на
том, чтобы русские рабочие вошли даже в урезанную в
правах я почти опереточную царскую Думу (парламент).
Тем не менее Думу необходимо было использовать в
интересах революции.
И если коммунистические партии в странах, имеющих
старые демократические и парламентские традиции,
сравнительно сильное рабочее движение и основу для
достижения широкого союза народных сил, делают особый
акцент на использовании парламента в сочетании с
проведением различных внепарламентских массовых действий
для подрыва власти крупного капитала, для ослабления
его контроля и господства в национальной экономике, для
ограничения его роли в различных институтах государства
с тем, чтобы открыть путь к осуществлению коренных
социальных преобразований, то это полностью соответствует
реальным возможностям в этих конкретных странах и
современному соотношению сил на мировой арене. И то, что
коммунистические партии в некоторых странах, таких, как
Франция, Италия, Великобритания или Япония, имеют
подобные перспективы, ни в коей мере не оправдывает
брошенное Маркузе обвинение, будто бы подобные партии
«играют историческую роль легальных оппозиционных
партий, «обреченных» на отсутствие радикальности» 2.
В другой работе Маркузе обвинил французскую и
итальянскую компартии в том, что они являются
«врачами у постели капитализма» 3. Маркузе, очевидно, не заме-
1 Н. М а г с u s e, One Dimensional Man, p. 33.
2 Ibid., p. 33.
3 «Praxis», Zagreb, 1965.

358
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
чает противоречивости своих утверждений. Все, что им
написано, нацелено на то, чтобы дать почти устрашающую
картину всемогущего капиталистического общества, кото»
рое «не оставляет никакой альтернативы» и, судя по
всему, пребывает в добром здравии. Трудно объяснить тогда,
почему французская и итальянская компартии оказались
вдруг в роли врача капиталистического общества, которое
теперь уже находится чуть ли не на смертном одре.
Объясняя свою критику рабочего класса и
коммунистических партий, Маркузе действительно увязает в глухих
дебрях. Он утверждает следующее:
«Нет никакой нужды в глубоком анализе, чтобы найти
причины подобных тенденций. Что касается Запада, то
прежние конфликты внутри общества модифицируются и
улаживаются под двойным (и взаимосвязанным)
воздействием — технического прогресса и международного
коммунизма. Классовая борьба ослабляется, и
«империалистические противоречия» отодвигаются перед угрозой извне.
Мобилизованное перед лицом этой угрозы
капиталистическое общество демонстрирует внутреннее единство и
сплоченность, неизвестные на предыдущих этапах
индустриальной цивилизации. Это — сплоченность на вполне
материальной основе; мобилизация против врага служит
мощным стимулом для роста производства и занятости,
обеспечивая тем самым высокий уровень жизни» К
В соответствии с этим аргументом коммунистические
партии на Западе перед лицом «угрозы извне», а именно
«международного коммунизма» (что бы это ни означало
в данном контексте), сплачиваются вокруг своего
собственного капиталистического класса, помогают ослаблению и
модификации классовой борьбы и способствуют перед
лицом внешнего врага достижению беспрецедентного
классового сотрудничества — и все это для защиты страны от
коммунизма! Трудно согласиться с тем, что Маркузе
действительно верит этому. Можно лишь сделать вывод, что
его стремление доказать тезис о «неспособности»
коммунистических партий и их «предательстве» дела борьбы
против капитализма до такой степени ослепляет его и
лишает чувства реальности, что он уже не отдает себе отчета
в том, что пишет.
1 Н. М а г с u s б, One Dimensional Man, p. 33.

МАРКУЗЁ И СТРАНЫ ЗАПАДА
359
Используя некоторые аспекты научно-технической
революции и ее воздействие на структуру рабочего класса,
на роль рабочих в производстве, Маркузе утверждает, что
«трудящиеся классы в развитых районах индустриальных
цивилизаций претерпевают решающие изменения». Он
перечисляет следующие основные факторы этих
изменений 1:
(1) «Механизация в растущей степени сокращает
количество и интенсивность физической энергии,
затрачиваемой в труде». Вместо «физических мук и страданий,
которые приносил труд» и которые сопровождали извлечение
прибавочной стоимости на ранних стадиях капитализма,
когда рабочий был «вьючным животным», в настоящее
время возрастает роль умственной деятельности и
технического мастерства и рабочий в большей степени
пользуется производимыми им богатствами по сравнению с
прошлыми периодами, когда он, производя богатства для
общества, «прозябал в нищете и грязи». Таким образом,
рабочий становится «членом технологического сообщества
управляемого населения».
(2) Число рабочих, занятых физическим трудом
(«синие воротнички»), сокращается по сравнению с числом
рабочих в «белых воротничках»: растет численность
рабочих, не занятых в производстве.
(3) Изменения в характере труда и орудиях
производства меняют поведение и сознание рабочих, «что находит
свое отражение в широко дискутируемой «социальной и
культурной интеграции» трудящегося класса с
капиталистическим обществом».
(4) Новый «технологический рабочий мир» приводит
к «ослаблению негативной позиции рабочего класса:
последний уже не вступает в противоречие с
существующим обществом». Эта тенденция усиливается под
воздействием тех изменений, которые якобы произошли в
управлении и контроле в результате технологических
преобразований. «Господство перевоплощается в
администрацию. Капиталистические боссы и собственники все
меньше выступают как люди, ответственные за свои деяния;
они приобретают функции бюрократов в корпоративной
машине. Внутри обширной иерархии исполнительных и
1 Н. М а г с u s et One Dimensional Man, p. 35—52,

360
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
управленческих советов, выходящих далеко за пределы
отдельных предприятий и охватывающих научные
лаборатории и исследовательские институты, равно как и
национальное правительство и национальные цели, видимые
источники эксплуатации исчезают за фасадом
объективной рациональности. Ненависть и озлобление не могут
уже быть направлены против конкретных виновников, и
технологическая завеса надежно скрывает
воспроизводство неравенства и порабощения».
Невозможно игнорировать глубокое влияние научно-
технической революции на все стороны жизни, и прежде
всего ее воздействие на масштабы и характер борьбы
против капитализма. И Маркузе абсолютно прав, когда обра-*
щает наше внимание на необходимость изучать эти новые
явления и извлекать из них необходимые выводы. Но его
рассуждения, приведенные выше в четвертом пункте, ясно
свидетельствуют о его полном отрыве от современного
рабочего движения и абсолютном непонимании повседневной
борьбы промышленных рабочих и их отношения к этим
конфликтам:
«Конкретные источники эксплуатации» отнюдь не
исчезают, рабочие нисколько «не лишаются конкретных
целей», и «технологическая завеса» далеко не скрывает
существующего неравенства. Напротив, рабочие в развитых
странах все в большей степени осознают источники
эксплуатации и природу стоящих перед ними целей, все
лучше и лучше видят взаимосвязь между своим
непосредственным хозяином, многочисленными щупальцами
международных монополий, ролью капиталистического класса в
целом, включая монополистическую прессу и другие
средства массовой информации и пропаганды, а также
политикой правительства, которые ведут атаку на профсоюзы,
пытаются заморозить заработную плату и прибегают к
другим мерам, направленным на снижение уровня жизни.
Мы не собираемся упрекать Маркузе в том, что он
никогда не принимал участия в забастовках; но дело в том,
что миллионы рабочих принимали и принимают в них
участие и в ходе классовых боев повышают свой
политический уровень, глубже понимают характер борьбы и
природу своего противника.
Не следует, конечно, преувеличивать степень
развития этого процесса. Если бы подавляющее большинство

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
361
рабочих в США, Западной Германии, Великобритании,
Франции, Японии и Италии уже достигло высокой степени
классовой политической сознательности, то капитализм
находился бы ближе к своей гибели, чем сегодня. Но
процесс политического образования идет не вспять, как это
вытекает из теорий Маркузе, а развивается по
восходящей, что мы и попытаемся подробно проанализировать
несколько ниже.
Центральным моментом в рассуждениях Маркузе
является отрицание революционной роли рабочего класса в
развитом капиталистическом обществе. Это
доминирующая идея не только в его работе «Одномерный человек».
В той или иной форме она повторяется почти во всех его
выступлениях и сочинениях. В докладе, прочитанном
Маркузе летом 1964 г. на конференции в Корчуле
(Югославия), он довольно пространно развивает эту мысль,
повторяя в основном идеи, заложенные в «Одномерном
человеке». Утверждая, что система «поглощает весь
революционный потенциал», он делает вывод, что «те самые классы,
которые в прошлом являлись абсолютными отрицателями
капиталистической системы, все в большей степени
интегрируются с ней» '. Он признает, что капиталистическое
общество все еще остается классовым обществом, «но это
такое классовое общество, в котором рабочий класс более
не представляет собой абсолютного отрицателя
существующего строя».
Касаясь ленинской теории о рабочей аристократии,
Маркузе утверждает, что эта теория, как она
сформулирована В. И. Лениным, уже не подходит к условиям
развитых капиталистических стран. Рабочая аристократия,
заявляет он, уже «не составляет незначительную часть
рабочего класса, интегрированного в капитализм, а
является, как в Соединенных Штатах сегодня, его
подавляющим большинством»2. Изменения в процессе
производства и в методах труда, наряду с повышением
жизненного уровня, говорит он, «превратили большинство
организованного рабочего класса в рабочую аристократию,
1 Н. Marcuse, Socialism in the Developed Countries (доклад,
прочитанный в Корчуле).—«International Socialist Journal», April
1965, p. 140.
2 «International Socialist Journal», April 1965, p. 145,

362
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
тогда как во времена В. И. Ленина она представляла
собой лишь незначительное меньшинство». Маркузе
утверждает, что изменение форм труда, связанное с
научно-технической революцией и развитием автоматизации, «делает
рабочего более пассивным», хотя Маркузе не приводит ни
одного доказательства для подтверждения столь
категорического заявления. То, что он называет «гомогенизацией
рабочих в белых и синих воротничках», приводит, по его
мнению, к тому, что рабочие становятся «политическрх
апатичными», а рабочие в «белых воротничках» «не
проявляют желания к организации». И вновь не приводится
ни одного доказательства, ни одного убедительного
примера для подтверждения этого заявления. В то же время
одной из примечательных черт последнего десятилетия в
Великобритании как раз и являлось стремление и
готовность различных слоев «работников в белых воротничках»
(учителей, государственных служащих, банковских
клерков, технических работников, служащих управленческого
аппарата и т. д.) вступать в профсоюзы, что в свою
очередь привело к их растущему участию в коллективных
действиях, включая забастовки.
«По моему мнению,— заявляет Маркузе,— налицо
определенная тенденция к тому, что политическая
оппозиция — оппозиция рабочего класса — все больше слабеет
как в Соединенных Штатах, так и в менее развитых
промышленных странах» \ Маркузе достаточно сведущ, для
того чтобы понимать, что в некоторых основных
капиталистических странах, таких, как Франция, Италия и
Япония, а также в менее развитых странах, как Испания,
растет и ширится поддержка коммунистических партий. Он
отлично понимает также, что многими это может
рассматриваться как признак роста «политической оппозиции —
оппозиции рабочего класса», а не ее ослабления, как он
утверждает. Поэтому для доказательства своей правоты он
обвиняет французскую и итальянскую компартии «в
сползании к социал-демократии. По-видимому, эти
коммунистические партии в изменившихся условиях капитализма
занимают исторические позиции социал-демократии.
Имеется, правда, одно коренное отличие: очевидно, их левое
крыло не обладает никакой реальной силой. В этих странах
1 «International Socialist Journal», April 1965, p. 148,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
363
снижение эффективности забастовки как политического
оружия идет одновременно с растущей апатией внутри
движения рабочего класса».
Все это, конечно, говорилось за четыре года до
событий во Франции в мае — июне 1968 г. и до начала
великого забастовочного движения в Италии в 1968—1970 гг.,
что свидетельствует о поверхностном и недальновидном
характере аргументов Маркузе. Точно так же бурный
подъем забастовочной борьбы в Великобритании в 1970—
1971 гг., развернувшийся против антипрофсоюзного
законодательства правительства консерваторов (хотя это и не
остановило проведение правительством билля через
парламент), служит ярким опровержением утверждений
Маркузе, что рабочий класс якобы становится более
апатичным, более пассивным и что его сила как политической
оппозиции слабеет.
Свой доклад в Корчуле Маркузе закончил
рассмотрением вопроса о том, продолжает ли рабочий класс
оставаться «исторически революционным классом»,
«абсолютным отрицателем существующего строя» 1. Он, очевидно,
полагает, что нет. Те перемены в обществе, которые он
попытался объяснить, привели, по его мнению, к тому, что
«рабочий класс более не способен создать качественно
отличное общество», очевидно имея в виду социализм.
Более того, он идет еще дальше и ставит вопрос: «возможно
ли помышлять о революции, когда в ней нет насущной
необходимости?» Характерно, что в его системе мышления
вопрос о «необходимости» революции связывается не с
коренными противоречиями современного капитализма, а
лишь с мнимым удовлетворением потребительских
запросов рабочих.
После всего этого не вызывает удивления вынужденное
признание самого Маркузе, что он представил «глубоко
пессимистический анализ» 2.
В докладе «Маркс устарел», прочитанном в апреле
1966 г., Маркузе вновь выражает свое неверие в рабочий
класс, заявляя, что «именно в развитых промышленных
1 «International Socialist Journal», April 1965, p. 150.
2 Пьер Седжвик тоже отметил пессимизм Маркузе,
охарактеризовав его «Одномерного человека» как выражение «грандиозной
обреченности» («Natural Science and Human Theory».— «Socialist
Register», 1966, p. 166).

364
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
странах, где возможен переход к социализму, трудящиеся
классы ни в коей мере не являются революционным
потенциалом».
В интервью, данном в 1967 г., он высказал мнение,
что «в капиталистических странах Европейского
континента необходимым условием возникновения серьезной
оппозиции продолжает оставаться политическое оживление
рабочего движения в международном масштабе» 1. И здесь,
как мы видим, он осуждает рабочий класс за его мнимую
политическую апатию и пассивность, иначе не было бы
необходимости «оживлять» его,
В статье2, написанной накануне событий во Франции
в мае — июне 1968 г., Маркузе возвращается к нападкам
на промышленный пролетариат, который, по его мнению,
«перестал быть «взрывной силой»», хотя все еще «остается
потенциальным проводником возможной революции».
Признавая революционный потенциал рабочего класса,
Маркузе противоречит самому себе, так как в цитированном
выше докладе «Маркс устарел» он начисто отрицает
потенциальные возможности рабочего класса. В то же время
Маркузе слабо верит в то, что рабочий класс способен
использовать свои возможности, поскольку считает его
«пленником своей собственной интеграции,
бюрократических профсоюзов и партийного аппарата,
поддерживающих эту интеграцию». Маркузе опасается того, что если
рабочий класс не сумеет добиться союза с силами
«новой оппозиции», не входящими в ряды
промышленного пролетариата, то последний может стать, «по
крайней мере отчасти, массовой базой неофашистского
режима» 3.
Маркузе приходит к выводу, что «марксистская
концепция революции, осуществляемой большинством
эксплуатируемых масс и завершающейся «захватом власти» и
установлением диктатуры пролетариата, открывающей
путь к социализации, «отстала» от исторического
развития». Новый этап капиталистического производства с его
1 Н. Marcuse, The Question of Revolution, интервью в: «New
Left Review», September — October 1967, p. 4.
2H. Marcuse, Re-Examination of the Concept of
Revolution.— «Diogenes», Winter, 1968, № 64.
3 Ibid., p. 21.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
365
постоянно растущей способностью удовлетворять
материальные потребности народа, с его «разрушающей
производительностью» и с огромной концентрацией средств
идеологической обработки в руках правящих классов —
все это создает такие новые исторические условия,
которые, согласно Маркузе, лишают промышленный
пролетариат способности выполнить свою роль основной силы
социальной революции. ~—
В 1969 г., после событий во Франции 1968 г., Маркузе
все еще продолжал выдвигать свой тезис об «интеграции
организованного (и не только организованного) рабочего
класса в систему развитого капитализма» К Он вновь
утверждает, что ^большинство организованного
пролетариата разделяет стабилизирующие, контрреволюционные
потребности средних классов, о чем свидетельствуют его
поведение как потребителя материальных и культурных
товаров, его эмоциональное отвращение к
неконформистской интеллигенции». Рабочий класс в силу той роли,
которую он играет в производстве, в силу эксплуатации и
своей большой численности все еще является, по
признанию Маркузе, «историческим агентом революции»; но
поскольку рабочий класс разделяет стабилизирующие
потребности системы, «он превратился в консервативную и даже
в контрреволюционную силу»).
В июльском интервью 15ю9 г.3, которое дало ему
возможность пересмотреть его прежние убеждения и
сопоставить их с крупными классовыми боями 1968—1969 гг.,
особенно во Франции, Италии, Японии и Испании,
Маркузе не проявил ни малейшего стремления отказаться от
своих теорий. Несмотря на массу убедительных
доказательств, которые каждодневно давала жизнь, он
продолжал отстаивать свои взгляды в отношении промышленных
рабочих в наиболее развитых капиталистических странах.
«Пролетариат К. Маркса,— утверждает он,— больше
не существует в промышленно развитых странах... Та
роль, которую К. Маркс отводил пролетариату в свое вре-
1 Н. Marcus e, An Essay on Liberation, London, 1969, p. 14.
2 Ibid., p. 16.
3 H. Marcuse, Revolution Out of Disgust,— интервью в
журнале «Der Spiegel», July, 28, 1969; английский вариант в журнале
«Australian Left Review», December 1969.

366
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
мя, не может механически переноситься на рабочий класс
этих стран» 1.
Нынешний пролетариат, по Маркузе, все больше
обуржуазивается. Само рабочее движение, включая как
профсоюзы, так и его политические партии, получило такое
развитие, которое делает его неспособным «бороться с
противоречиями, раздирающими капитализм» 2.
По Маркузе, профсоюзы и «коммунистические партии
просоветской ориентации» (!) играют на руку
капиталистам. Сами капиталисты, однако, придерживаются иного
мнения, о чем могли бы убедительно рассказать на основе
собственного конкретного опыта профсоюзные
активисты — коммунисты фордовского завода в Дагенхэме
(Англия), заводов «Рено» в Бийанкуре (Франция) или же
заводов «Фиат» в Турине (Италия).
Даже в 1970 г. Маркузе все еще считал, что взгляды
К. Маркса на промышленный пролетариат как на ведущий
революционный класс устарели. «Сегодня,—■ писал он,—
это уже не соответствует действительности в большей части
наиболее высокоразвитых капиталистических стран» 3.
Рабочий класс, полемизирует он, «уже больше не
выступает с позиций отрицания насущных потребностей».
Эта точка зрения является центральной в его подходе, хотя
он готов признать, что в Европе могут быть слои рабочего
класса, «которые пока еще не стали жертвой процесса
интеграции».
Из вышесказанного становится вполне ясно, что во
всех своих работах, интервью и докладах начиная с 1964 г.,
когда был написан «Одномерный человек», Маркузе
последовательно защищает, почти буквально повторяя, один
главный тезис своей политической теории, а именно: что
рабочий класс в наиболее развитых капиталистических
1 «Australian Left Review», December 1969, p. 42.
2 Это довольно странная формулировка. Революционное
движение не ведет борьбу с противоречиями в обществе. Противоречие
между рабочими и капиталистами исчезнет после того, как рабочие
положат конец господству капиталистов и приступят к построению
бесклассового общества. Противоречие между общественным
характером производства и частной формой присвоения исчезнет после
того, как рабочие отменят частную собственность на средства
производства и установят социалистическую систему, основывающуюся
на общественной собственности.
3 Н. Marcuse, Five Lectures, London, 1970, p. 70.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА 367
странах не является больше активной силой социальных
перемен. Хотя временами он и признает, что рабочий класс
является потенциальной революционной силой, это
признание делается им с явным нежеланием и, как правило,
сопровождается такими оговорками, которые, по сути дела,
отвергают возможность превращения этой потенции в
действительность, в революционное действие. Ясно, в
частности, что Маркузе не верит в способность рабочего класса
и его организаций, которые «интегрированы» и
«поглощены» капиталистической системой, когда-либо выполнить
роль, отведенную пролетариату К. Марксом и В. И.
Лениным, а именно: быть руководящим классом в свержении
капитализма и построении социализма. По этой причине,
следуя законам логики, Маркузе отрицает роль
коммунистических партий в развитых капиталистических странах,
обвиняя и их в том, что они стали составной частью
системы. Маркузе не исключает даже, что революционерам,
на которых он возлагает свои надежды, чтобы изменить
существующую систему, придется выступать против
коммунистических партий. Антикоммунизм Маркузе, как,
впрочем, и Дебре, возмояшо, не проистекает из
субъективного стремления оказать помощь капиталистическому
классу; но объективно результат один и тот же. Как я уже
отмечал в другом контексте, вряд ли для жертвы могут
служить утешением обращенные к пей слова: «Я хотел
застрелить совсем другого человека».
НОВАЯ ОППОЗИЦИЯ
Но если, как неоднократно заявляет Маркузе, рабочий
класс не является более решающей силой социальных
перемен, то к кому же он обращает свои взоры?
В зависимости от периода времени, когда Маркузе
отвечает на этот вопрос, существуют некоторые оттенки в
его ответе. В «Одномерном человеке» он пишет следующее:
«...противоборство в решении проблемы возникло из
традиционных форм. Тоталитарные тенденции одномерного
общества сделали традиционные пути и средства
выражения протеста неэффективными, возможно даже опасными,
поскольку в этом случае сохраняется иллюзия народного
суверенитета... Однако под консервативной народной ба-

368
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
„г
зоич^имеется слои отщепенцев и аутсайдеров,
эксплуатируемых и преследуемых представителей других рас и
иного цвета кожи, безработных и обездоленных. Они
существуют вне рамок демократического процесса; их жизнь
требует самого немедленного и насущно необходимого
уничтожения невыносимых условий и институтов. Таким
образом, их оппозиция революционна, даже если они
лишены революционной сознателы-юст^/Оппозиция их
наносит удары по системе извне, и поэтому система не может
отклонять эти удары; это элементарная сила, которая не
следует правилам игры, нарушает их и тем самым
показывает, что рггра эта бесчестна» {.
Здесь Маркузе откровенно отрицает роль
организованного рабочего класса, его профсоюзов и партии, его форм
борьбы. Столь же откровенно он выступает от имени
«аутсайдеров», которые никак не зависят от существующих
организаций и институтов и отказываются «играть в
бесчестную игру», то есть использовать традиционные формы
борьбы.
Эти «аутсайдеры», однако, не исчерпывают, по
Маркузе, альтернативу рабочему классу. Во-первых, он
добавляет к ним миллионные массы «аутсайдеров» в Африке,
Азии и Латинской Америке. Во-вторых, он включает в
свой «революционный» альянс слои, которые ни с какой
стороны не подходят к определению «отщепенцев и
аутсайдеров», а именно студентов и интеллигенцию.
Рассуждения Маркузе об этих различных слоях не
всегда отличаются последовательностью. Поэтому вначале
необходимо выяснить, что же он утверждал в различных
работах, начиная с «Одномерного человека» в 1964 г. и
кончая «Пятью лекциями» в 1970 г.
Так, в докладе «Социализм в развитых странах»
(1964 г.) он говорит: «...Массы интегрируются и
направляются в рамках демократического плюрализма. Вне этих
рамок, а вернее, под ними, существуют целые слои,
которые не интегрированы в демократию и которые, по всей
вероятности, никогда не будут интегрированы — расовые
и национальные меньшинства, постоянно безработные,
бедняки. Они являются живым отрицанием системы. Однако
и их организация, pi их сознательность недостаточно раз-
1 Н. М а г с u s e, One Dimensional Man, p. 200.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
369
виты для того, чтобы они стали способными осуществить
переход к социализму» 1.
Выдвижение им на первый план «аутсайдеров»
порождает у некоторых мнение, что Маркузе превозносит
люмпен-пролетариат в промышленно развитых
капиталистических странах, хотя он никогда прямо об этом не говорил.
Его «аутсайдеры» — это «эксплуатируемые и
преследуемые представители других рас и другого цвета кожи»,
«безработные и обездоленные», «расовые и национальные
меньшинства», «бедняки» и «содержащиеся в тюрьмах и
психиатрических лечебницах». I
Пришлось бы расширдхь^понятие
«люмпен-пролетариат», чтобы включить сюда все эти различные
категории людей. Несомненно, в этих слоях имеются элементы
люмпен-пролетариата, но они составляют лишь какую-то
часть. Ссылка Маркузе на расовые и национальные
меньшинства и на цветных, которые эксплуатируются и
преследуются, не исключает рабочих, являются ли они неграми,
американцами мексиканского происхождения,
пуэрториканцами или американскими индейцами. Безусловно,
безработица среди этих слоев рабочих исключительно высока,
особенно среди молодых негров, и именно последние
являются основной динамичной силой бунтов, происходящих
в гетто.
Но тем не менее одним из дополнительных факторов,
приведших к нарастанию справедливого гнева и
укреплению организованности среди негритянского населения
Соединенных Штатов в последние 30 лет, вне всякого
сомнения, явилось массовое перемещение негров с Юга в
промышленные районы и города Севера. Это привело к
пролетаризации миллионов бывших издольщиков или бедных
фермеров-арендаторов. В Соединенных Штатах сегодня
уже нельзя игнорировать миллионы негров, работающих на
производстве. Во многих отраслях промышленности негры
представляют собой основную силу; в одних они
составляют значительное меньшинство всех работающих, а в
некоторых — почти большинство. Следует ли их
рассматривать как рабочих, «интегрированных» в систему?
Отбрасывает ли Маркузе вообще основную часть негритянского
1 Н. Marcus e, Socialism in the Developed Countries.—
«International Socialist Journal», April 1965, p. 143.

370
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
населения? Или ше он считает, что белые рабочие
«интегрированы», а черные — нет?
Направление, в котором Маркузе развивает свои идеи,
чревато опасностью, опасностью для негров, американцев
мексиканского происхождения и пуэрториканцев,
защитником которых он выступает. Он пытается убедить их в
том, что белые рабочие, являющиеся на самом деле их
подлинными классовыми союзниками, главными
союзниками, являются для них потенциальными врагами (либо,
в лучшем случае, ими можно пренебречь). Тем самым
Маркузе возлагает всю тяжесть борьбы на плечи
угнетенных национальных меньшинств, ставя их в такое
положение, когда им приходится бороться в одиночку без
малейшего шанса на успех. Студенты, представители
интеллигенции, беднейшие слои белого населения хотя и могут
быть союзниками в борьбе против капитализма, никоим
образом не в состоянии заменить собой мощь и
потенциальную коллективную силу шестидесяти миллионов
американских наемных рабочих, которые, несмотря на свой
нынешний ограниченный политический кругозор, должны
быть завоеваны на сторону революции, ибо только они
могут создать тот прочный фундамент, на котором будет
основываться все движение, если оно намерено
преодолеть капитализм.
Маркузе, как мы уже имели возможность заметить,
видит главный недостаток капиталистической системы не в
сфере производственных отношений — а именно такова
марксистская позиция,— а в сфере потребления. В этой
связи Гил Грин делает следующее любопытное
замечание:
«Бунт белой молодежи из средних классов был вызван
не материальной нуждой; он был направлен против
отсутствия духовных ценностей. У них вызывал чувство
отвращения тот акцент, который общество делает на
материальные блага, находящиеся в прямой пропорциональной
зависимости от способности получать эти блага... Таким
образом, нападки Маркузе на «потребительство» как на
порок, используя который правящие классы держат в узде
личность и делают рабочий класс бессильным, нашли
горячий отклик среди этой молодежи. Идеи Маркузе
отвечали как их ненависти к системе, так и их чувству
превосходства над рабочим классом. В результате того, что

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
371
концепция угнетения была сдвинута из сферы
производственных отношений в сферу потребления, мужчины и
женщины, работающие, чтобы удовлетворить свои
материальные потребности, оказываются низведенными на самый
низ, а неработающие и непроизводительные слои
населения выдвигаются на передний план» *. —
Отвергая рабочих, с одной стороны, и разглагольствуя
о бедняках, безработных, угнетенных национальностях и
заключенных в тюрьмы — с другой, Маркузе тем самым
проявляет свое полное непонимание природы социальных
классов. Гил Грин совершенно справедливо указывает:
«Рассматривать рабочий класс как класс, состоящий
только из тех, кто имеет работу, или только из тех, кто
получает высокую заработную плату, или только из белых,—
значит описывать рабочий класс на основе собственных
предрассудков, а не таким, каким он есть на самом деле» 2,
Вопрос о заключенных в тюрьмы в США, особенно
неграх, американцах мексиканского происхождения и
пуэрториканцах,— это совершенно особый вопрос. Среди тысячи
заключенных в Соединенных Штатах большую часть
составляют негры, но необходимо понимать, чем это
вызвано.
Анджела Дэвис пишет: «По крайней мере 30%
негритянской молодежи не имеет работы. В условиях классовой
эксплуатации и национального угнетения ясно, что
большое число людей вынуждено вставать на путь
преступлений, причем делается это не по свободному выбору, когда
имеется другая альтернатива, а в силу того, что общество
объективно лишило их всех других возможностей не
умереть с голоду» 3.
Многие из заключенных негров невиновны даже в тех
мелких преступлениях, которые они якобы совершили;
иногда им выносят суровые приговоры за незначительные
нарушения закона, а затем создают вокруг них
нетерпимую обстановку, подвергают постоянным придиркам и
преследованиям, за ними закрепляется «слава» закоренелых
1 G. Green, The New Radicalism: Anarchist or Marxist? New
York, 1971, p. 110-111.
2 G. Green, The New Radicalism: Anarchist or Marxist? New
York, J971, p. 113.
3 A. D a v i s, If They Come in the Morning, London, 1971, p. 35.

372
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
преступников, и они все чаще оказываются за решеткой.
Д-р Уильям Дюбуа, арестованный в 1951 г, за свою
деятельность в защиту мира, когда ему уже перевалило за 80,
убедился в этом на своем собственном опыте. Говоря о
«тысячах невинных жертв», брошенных в тюрьмы, потому что
у них «не было ни денег, ни друзей, могущих оказать им
помощь», оп писал: «Каждый день они выходят из
тюремных дверей с обидой в душе, жаждущие мести, без
всякой надежды, без гроша в кармане. В этой армии
незаслуженно пострадавших число негров чрезвычайно
велико» \
Но рядом с этими жертвами капиталистического
общества, томящимися в тюрьмах Соединенных Штатов,
находится другая категория заключенных — сознательные
политические борцы. В Соединенных Штатах, где
официально нет категории политических заключенных, людям,
бросаемым в тюрьмы за политическую деятельность,
выносятся приговоры за якобы совершенное уголовное
преступление. Иногда обвинение просто выдумывается; иногда оно
строится на действии обвиняемого, совершенном по
глубоким политическим мотивам, но технически
квалифицируемом как уголовное.
Анджела Дэвис отмечает, что «существует четкое и
качественное различие между нарушением закона ради
собственных корыстных интересов и его нарушением в
интересах класса либо народа, угнетение которого
осуществляется и направляется на основе существующих законов.
В первом случае можно говорить о преступлении (хотя
зачастую обвиняемый является просто жертвой), во втором
же случае речь идет о реформисте или революционере,
заинтересованном в коренной социальной перемене. Если
такой человек будет арестован, то он является
политическим заключенным» 2.
Сегодня в тюрьмах Соединенных Штатов содержатся
сотни таких политических заключенных. Их воздействие
на тюремное население, пишет Анджела Дэвис, является
«решающим». И находясь в стенах тюрьмы, они
продолжают свою политическую воспитательную работу,
пропагандистскую деятельность, агитацию и организационную
1 Цит. по: A. D a v i s, If They Come in the Morning, p. 33.
2 A. Davis, If They Gome in the Morning, p. 29.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
373
работу. Они помогли привлечь внимание общественности
к ужасным условиям в тюрьмах и стимулировали
массовое движение протеста вне стен тюрем, В свою очередь
движение протеста, особенно если в нем принимает
участие большое число негров, американцев мексиканского
происхождения и представителей других угнетаемых
меньшинств, вызывает соответствующий отклик у
заключенных, все в большей степени возбуждает их интерес к
политике. Таким путем, отмечает Анджела Дэвис,
заключенные, посаженные в тюрьму за уголовные преступления,
превращаются в «превосходных политических борцов».
Кому довелось читать Манифест узников Фолсома [ или
обращение и четкие требования заключенных Аттики, тот
не может не оценить быстрого роста политической
сознательности узников американских тюрем. Примечательно,
что одним из основных требований тех, кто возглавил бунт
заключенных в Аттике, было право читать политическую
литературу. Это уже не голос люмпен-пролетариата, а
крепнущий голос людей, поднимающихся на борьбу.
После столь ясных политических заявлений можно ли
называть узников американских тюрем просто
люмпенами и на этом ставить точку? Напротив, не является ли
это доказательством того, что определенные слои, если
даже они раньше опустились до уровня люмпенов,
могут быть завоеваны на сторону революционных перемен и
сыграть ценную роль в борьбе? Это, на мой взгляд, еще раз
подтверждает мысль Маркса, которую мы приводили уже
в связи с Фаноном: хотя люмпен-пролетариат (или его
часть) может быть использован реакцией для поддержания
своей системы, многих из люмпенов можно привлечь на
сторону революции с помощью сознательной политической
работы. Тот факт, что люмпен-пролетариат необходимо
завоевать с помощью политически более грамотных
рабочих, лишний раз свидетельствует о неспособности этого
слоя играть руководящую роль в революции. Этот слой
может быть завоеван до такой степени, что он начнет
отказываться от взглядов, присущих люмпенам и, по сути
Дела, бороться против них. -—<
Хотя Маркузе, как и Фанон, выступает защитником
люмпен-пролетариата, он не верит, что слои, находящиеся
1 Приводится в книге Анджелы Дэвис5 стр, 57—66.

374
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
на самом дне общества, способны выработать
революционную теорию или овладевать ею. Поэтому Маркузе как
приверженец элиты обращает свой взор на интеллигенцию
и студентов^
"~'15ы15тупая в дискуссии на конференции в Корчуле, он
назвал эти слои населения «гуманистическими». Это,
объяснял он, «те представители интеллигенции, которые не
согласны просто сидеть за своими рабочими столами, а
уже сегодня рискуют своей жизнью на Юге, ведя борьбу
за буржуазные свободы, элементарные гражданские права
негров». Предостерегая об опасности «недооценки»
интеллигенции, он указывает и на другую группу, «обладающую
хаким же „боевым гуманизмом»,—на студентов.
Судя по всему, «боевой гуманизм», с его точки зрения,
не присущ рабочему классу. Трудно сохранять спокойствие
перед лицом подобного высокомерия и неприкрытого
презрения к рабочему движению, а также столь очевидного
незнания этого движения. Повседневная борьба рабочего
класса уже сама по себе является доказательством его
гуманизма, более высокого, нежели мелкобуржуазный
гуманизм, взгляды которого выражает Маркузе.
Самопожертвование, солидарность, честность и цельность, подчинение
личных интересов коллективным интересам группы и
целого класса, стремление покончить с несправедливостью —
все эти качества постоянно проявляются рабочими в
борьбе, в забастовках, демонстрациях и пикетировании. Когда
бастующие рабочие фордовского завода в Дагенхэме
собрали деньги в помощь бастовавшим почтовым
работникам, разве не было это актом гуманизма, актом классовой
солидарности? Когда водители лондонских такси платят
из своего собственного кармана, чтобы дети бедняков
могли поехать на отдых на побережье, разве это не акт
гуманизма? А когда английские почтовые работники в ходе
забастовки в виде исключения открывали окна касс, чтобы
выплатить пенсии престарелым, разве не было это актом
гуманизма? Когда рабочие многих стран отправились в
Испанию в 1936—1938 гг. и отдавали жизни, чтобы нанести
поражение фашизму, чем же это было, как не величайшим
актом «боевого гуманизма», основанного на классовой
сознательности?
Какими бы мужественными и гуманными ни были
действия отдельных студентов и представителей интеллиген-

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
375
ции или их групп (я ни в коей мере не хочу умалить
храбрость и неподкупность молодых белых студентов,
рисковавших своей жизнью на Юге), факт остается фактом, что
именно в программах и политике организаций и партий
рабочего класса содержатся основные требования
гуманизма современности. Изучение резолюций и политических
заявлений профсоюзов и Коммунистической партии
Великобритании, например, сразу же выявляет их
озабоченность такими крупными гуманистическими проблемами,
как борьба за мир, уничтожение классовой
дискриминации в образовании, равная плата за равный труд,
ликвидация неравноправия женщин, радикальные меры для
решения жилищной проблемы, повышения заработной
платы и пенсий, уничтожения расовой дискриминации,
солидарность с национально-освободительной борьбой в
странах «третьего мира», борьба против загрязнения
окружающей среды и прежде всего борьба за то, чтобы
положить конец бесчеловечной системе капитализма и
заменить ее социализмом, который ставит удовлетворение
материальных и духовных потребностей человека во главу
угла своей философии.
Однако Маркузе, во всех работах которого проявляется
исключительная неосведомленность о движении рабочего
класса, предпочитает, очевидно, принимать на веру
буржуазную версию о природе рабочего класса, а затем,
оперируя этой лживой версией, противопоставлять его
студентам и интеллигенции, которыми, по его словам,
«пренебрегают» марксисты. Какие бы сектантские ошибки в
то или иное время ни допускались отдельными
коммунистическими партиями, важная роль интеллигенции и
студентов, которую они могут играть в революционной
борьбе, всегда признавалась как в теории, так и на практике.
Иначе и быть не может, коль скоро наше движение
базируется на четкой философии и уделяет столь огромное
внимание идеологической работе. *—-""Л
В «Вопросах революции» (1967 г.) Маркузе,
ограничиваясь главным образом Соединенными Штатами, делает
основной упор на молодежь, которая, как он утверждает,
«свободна от идеологии или проникнута глубоким
недоверием ко всякой идеологии (включая социалистическую);
это — сексуальный, моральный, интеллектуальный и
политический бунт, слитый в единое целое. В этом смысле

376
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
он тотален и направлен против всей системы в
целом»,1.
*" Причина революционного потенциала молодежи, по
Маркузе, заключается в отвращении последней «к
обществу всеобщего благосостояния» 2 и испытываемой ею
насущной необходимости «нарушить правила фальшивой и
мерзкой игры — перестать сотрудничать». Маркузе строит
свои умозаключения на отрицании мнимого «общества
всеобщего благосостояния». Именно это, по его мнению,
является наиболее предосудительным аспектом
капиталистической системы, а вовсе не прямая эксплуатация рабочего
класса и частная форма присвоения прибавочной
стоимости, создаваемой трудом рабочих (а следовательно, и все
социальные, политические и культурные последствия,
вытекающие из данного основного факта и требующие
«экспроприации экспроприаторов»). Исходя из этого, Маркузе
провозглашает молодежь в качестве главного социального
.„проводника перемен.
«Если эти молодые люди,— пишет он,— испытывают
отвращение к существующей системе потребительства и к
ее все более растущей массе товаров, то происходит это
потому, что они видят и знают, как много страданий, как
много жестокости и глупости требуется ежедневно для
воспроизводства системы. Эти молодые люди больше не
испытывают унижающей потребности в благополучии и в
чувстве господства; в них, возможно, созревает новая
сознательность, новый тип личности, обладающий иными
ощущениями реальности, жизни и счастья; они обладают
чувством свободы, которая не имеет и не хочет иметь ничего
общего с той свободой, которая практикуется в обществе.
1 Н. М а г с u s e, The Question of Revolution, p. 6.
2 Один из основных аргументов, приводимых Маркузе в
«Одномерном человеке», состоит в том, что правящие круги для
сохранения своего господства используют язык в качестве орудия
контроля, формируют привычное мышление, помогающее
поддерживать систему, насаждают термины, скрывающие подлинную
суть вещей. Частым и некритическим использованием выражения
«общество всеобщего благосостояния» сам Маркузе, не ведая того,
становится жертвой и оказывается на том же самом
семантическом крючке. А может быть, он делает это и намеренно. Та же
дурная привычка сказывается и в его частом употреблении слова
«Вьетконг» — термина, изобретенного ЦРУ. Он ни разу не
употребил правильного названия — Национальный фронт освобождения
Южного Вьетнама.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
37?
Короче говоря, здесь мы имеем «решительное отрицание» j
существующей системы...» [ -^^J
В то же время он отмечает, что это «решительное
отрицание» лишено «эффективных организационных форм и
само по себе не способно осуществлять решающее
политическое давление». Он далее предупреждает эту молодежь,
что она сможет стать новым «авангардом» только в союзе
с силами, противостоящими системе «извне».
В других своих произведениях и докладах он более
подробно останавливается на характере этих «сил извне».
В докладе «Переоценка концепции революции» (1968 г.)
Маркузе обращает особое внимание на
национально-освободительную борьбу в странах «третьего мира»,
утверждая, причем абсолютно несправедливо, что хотя
марксисты и говорили о «колониальных и отсталых районах», они
якобы рассматривали колониальные народы лишь как
придаток «главного исторического агента революции».
В этом вопросе Маркузе извращает основную позицию
марксизма2. Сама концепция союзников основывается на
том, что одни и те же силы монополистического
капитализма эксплуатируют как рабочий класс метрополий, так
и народы в странах «третьего мира»; и как союзникам им
противостоит один и тот же враг, а следовательно, они
заинтересованы в том, чтобы помочь друг другу свергнуть
общего противника. Не может быть и речи о том, чтобы
рассматривать национально-освободительное движение в
качестве «приложения»; напротив, марксисты считают
одной из первейших обязанностей рабочего движения в
империалистических странах оказывать прямую и
эффективную материальную помощь национально-освободительным
движениям, о чем может свидетельствовать, например,
помощь рабочего класса Западной Европы вьетнамскому
народу и борьбе народов Южной Африки. Можно сказать, и
вполне справедливо/что эта помощь далеко не достаточна;
но это ни в коей мере не подкрепляет аргументы Маркузе
по данному вопросу. Точно так же и социалистические
страны оказывают прямую и всестороннюю материальную
и политическую помощь национально-освободительным
1 Н. Marcuse, The Question of Revolution, p. 7.
2 He Маркс и не Ленин, а, скорее, Сталин развил теорию о
колониальном «резерве» пролетарской революции.

378
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
движениям во всех странах «третьего мира». Создание в
нашу эпоху в мировом масштабе союза социалистических
стран, международного рабочего и
национально-освободительного движений само по себе является практическим
результатом правильного марксистского подхода к этому
вопросу.
Маркузе прав, когда он предостерегает от «тенденции
рассматривать национально-освободительное движение в
качестве основной, если не единственной, революционной
силы». Но затем он увязает в своей собственной
концепции о характере мирового революционного процесса, а
также о классах и социальных слоях, которые будут
выступать в нем в качестве решающей силы. Вместо основного
мирового конфликта между капитализмом и социализмом
он усматривает «трехсторонний раздел исторических сил,
который проходит через первый, второй и третий миры.
Соперничество между капитализмом и социализмом
разделяет также и третий мир, и там в качестве новой
исторической силы появляется то, что можно назвать...
альтернативой как капитализму, так и установившимся
социалистическим обществам, а именно борьба за иной путь
социалистического строительства, строительства «снизу», но
с «нового низа», не интегрированного в систему ценностей
старых обществ,— социализма сотрудничества и
солидарности, где мужчины и женщины коллективно определяют
свои потребности и цели, первоочередность задач, методы
и темпы модернизации» К Здесь, как и во всех других
своих работах, Маркузе говорит о характере нового
общества, к которому он стремится, в очень туманных
выражениях. Анархистские тенденции, проявляющиеся во
многих слоях «новых левых» (преклонение перед
стихийностью в теории, если не на практике; оппозиция по
отношению к организациям рабочего класса; отрицание
существующих социалистических обществ), постоянно
присутствуют в мышлении Маркузе.
Выдвинув предостережение против того, чтобы не
рассматривать национально-освободительные движения в
качестве простой «вспомогательной силы» борьбы в
развитых капиталистических странах, Маркузе тем не менее
1 Н. Marcus e, Re-Examination of the Concept of Revolution.—
«Diogenes», Winter 1968, № 64, p. 20. -

МАРКУЗЕ Й СТРАНЫ ЗАПАДА
379
выдвигает мысль, что, «несмотря на очевидные
свидетельства обратного, судьба революции (как глобальной
революции) может быть решена в метрополиях». Маркузе,
конечно, прав постольку, поскольку основной базой —
экономической, политической и военной —
империалистических держав продолжают оставаться их собственные
метрополии. Корни, которые империалисты пустили в
странах «третьего мира», являются ответвлениями от
основной базы; и даже если отрубить эти ответвления (как это
было сделано, например, в Северном Вьетнаме, Китае,
Северной Корее и на Кубе), главная задача борьбы
продолжает оставаться прежней — уничтожить чудовище в его
собственном логове. Но в выполнении этой задачи,
решение которой главным образом лежит на рабочем классе
и его союзниках в метрополии, большую помощь, конечно,
оказывает борьба в странах «третьего мира». В конечном
итоге ведь именно удары, нанесенные по империализму
США героической борьбой вьетнамского народа (а также
народами Лаоса и Камбоджи), явились, несомненно,
главной причиной подъема народного движения в Соединенных
Штатах; они не только нанесли военное поражение США,
но и ослабили их экономику и валютно-финансовую
систему, вызвали к жизни новые течения радикальной
политической мысли среди широких слоев американского
народа.
Маркузе представляет силы, ведущие борьбу в
метрополиях, в виде союза «аутсайдеров» с интеллигенцией и
.студентами.
«Оппозиция в центре монополистического капитализма
концентрируется на двух противоположных полюсах
общества: в населении гетто (которое само по себе
неоднородно) и интеллигенции из средних классов, особенно
студенчества» 1.
Маркузе утверждает, что он нашел общие черты у этих
различных слоев, которые составляют его «оппозицию»,
1 H.Marcus e, Re-Examination of the Concept of Revolution.—
«Diogenes», Winter 1968, № 68, p. 20.
С научной точки зрения положение о «двух противоположных
полюсах общества» неверно. Верхним полюсом, который, как это
ни удивительно, не рассматривается в работах Маркузе, являются
крупные монополии, а их главным антагонистическим
противником объективно является рабочий класс.

380
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Все они, каковы бы ни были их различия, являются
«носителями отрицания и бунта». Развивая этот тезис, Map-
кузе отмечает следующие три пункта, характеризующие
«отрицание и бунт»:
«1. Настоятельное требование порвать с
существующим господством и эксплуатацией — неважно от чьего
имени; требование не только новых учреждений, но и
самоопределения.
2. Недоверие ко всем идеологиям, включая социализм,
превращенный в идеологию 1.
3. Отрицание псевдодемократического процесса,
сохраняющего корпоративный капитализм» 2.
Маркузе понимает, что ни одна из его двух групп —
«гетто» и интеллигенция из средних классов, включая
студентов,— «не составляет «человеческой основы»
общественного процесса производства», что, по его словам,
являлось для Маркса «решающим условием при определении
исторического творца революции». Эти группы не
образуют большинства населения. По его мнению, они не
только не пользуются поддержкой, но даже осуждаются
организованными рабочими, которые «все еще остаются
потенциальными агентами возможной революции». И наконец,
они не имеют эффективной организации ни в
национальном, ни в международном масштабе.
Каким же образом тогда Маркузе решает
поставленную им проблему? Ведь признавая, что «эта оппозиция
не может рассматриваться в качестве проводника
радикальных перемен», он добавляет, что она может
превратиться в творца таких перемен «лишь в том случае, если
1 Здесь мы наблюдаем отголосок теорий Дебре и его нелюбви
к идеологии. Маркузе, как и Дебре, очевидно, исключает свою
собственную идеологию из числа тех, которые вызывают недоверие.
Нельзя винить его за чрезмерное самовосхваление, нашедшее
отражение на титульном листе его «Одномерного человека», где
начертано, что он возник как «доминирующая интеллектуальная сила
на нынешней волне студенческой революции»; но вряд ли Маркузе
столь старательно развивал бы свои идеологические концепции,
если бы не надеялся на то, что они получат какое-то признание.
Вполне очевидно, что, если бы его идеологические концепции не
пользовались доверием и отметались вместе с другими
идеологиями его учениками-студентами, то не было бы никакого смысла
и разрабатывать новые теории.
2 Н. Marcuse, The Re-Examination of the Concept of
Revolution.— «Diogenes», Winter 1968, № 68, p. 21.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
381
получит поддержку со стороны рабочего класса, который
перестанет быть пленником своей собственной интеграции
и освободится от бюрократических профсоюзов и
партийного аппарата, поддерживающих эту интеграцию». Но он
уже отверг возможность того, что рабочий класс в про-
мышленно развитых капиталистических странах вырвется
из этой «интеграции». Где же тогда этот необходимый
союзник «гетто» и интеллигенции? Маркузе находит такого
союзника в «третьем мире».
«Революционный пролетариат,— пишет он,—
становится творцом перемен там, где он продолжает составлять
основу общественного процесса производства, а именно
в преимущественно аграрных районах «третьего мира», в
котором оказывает народную поддержку национально-
освободительным фронтам» [.
Говоря о том, как он представляет себе
взаимоотношения между национально-освободительной борьбой и
революцией в метрополиях, Маркузе утверждает, что «силы
отрицания за рубежом должны быть «синхронизированы»
с такими же силами внутри страны». Под
непосредственным влиянием событий во Франции, происшедших
незадолго до того, как были высказаны эти мысли, Маркузе
пришлось изменить некоторые из своих прежних взглядов и
«допустить» рабочий класс метрополий, или хотя бы часть
его, в свою революционную оппозицию. Но он так и не
смог заставить себя посмотреть в лицо реальности
событий мая — июня 1968 г., когда всему миру была
продемонстрирована организованная мощь французского рабочего
класса в действии. Он все еще продолжает не признавать
«традиционные классы» в качестве «исторических творцов
перемен». В лучшем случае он готов признать союз лишь
между «группами рабочего класса» и «боевой
интеллигенцией». Позднее он ссылается на «политически грамотные
и активные группы среди рабочего класса». Таким
образом, рабочий класс по-прежнему отвергается. Наиболее
«политически грамотные и активные» — пять миллионов
членов и сторонников Французской коммунистической
партии,— судя по всему, тоже отвергаются Маркузе,
поскольку и они, по его мнению, «поглощены» и
«интегрированы» системой.
1 Ibid., p. 22.

382
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Не будет ли, таким образом, справедливым вывод, что
для Маркузе «политически грамотными» рабочими
являются не те, кто создал свою собственную пролетарскую
коммунистическую партию, а скорее, те небольшие
ультралевые группки, которые находятся под влиянием идей
интеллигенции из средних слоев и студентов, то есть тех, кто
в свою очередь в какой-то степени использует теории са-
.„мого Маркузе?
Сочинения Маркузе после событий во Франции в мае —
i июне 1968 г. свидетельствуют о его попытке сохранить
основные идеи своей теории и в то же время внести в нее
новые элементы для объяснения того, почему большинство
французского рабочего класса, несмотря на концепцию
Маркузе об «интеграции», все же продемонстрировало
столь убедительно свою классовую мощь. Таким новым
элементом в его теоретических построениях является идея
о политическом катализаторе, силе, которая находится вне
рядов пролетариата и которая своей идеологией и
примером приводит в движение массы. Так, в «Очерке о
свободе» (1969 г.), начав с определения «оппозиции» как
«рассредоточенного бунтарства среди молодежи и
интеллигенции, а также повседневной борьбы угнетенных
меньшинств» при поддержке вооруженной борьбы, ведущейся
за пределами страны «обездоленными людьми» 1, он
заявляет: «Было бы, конечно, абсурдом утверждать, что
оппозиция средних классов заменяет собой пролетариат как
революционный класс и что люмпен-пролетариат
превращается в радикальную политическую силу. В
действительности же происходит формирование пока еще
относительно небольших и слабо организованных (зачастую
неорганизованных) групп, которые по своему сознанию и нуждам
действуют в качестве потенциального катализатора бунта
в большинстве населения, к которому они принадлежат по
своему классовому происхождению. В этом смысле,
боевая интеллигенция действительно порвала со средними
классами, а. население гетто — с организованным рабочим
кдлссрш).2^
Йо такой разрыв не означает, что они действуют в
вакууме. «Их сознательность и их цели делают их предста-
1 Отголосок троцкистского Интернационала или теорий Фанона?
2 Н. М а г с u s e, An Essay on Liberation, p. 51—-52.

Маркузе! и страны Запада
383
вителями и выразителями вполне реальных общих
интересов угнетенных».
Маркузе признает, что подобная концепция вызовет
отпор со стороны «марксистской теории», но он настаивает
на том, что перемены, происшедшие в развитых
капиталистических странах, привели к глубоким и коренным
преобразованиям, «далеко перешагнувшим за рамки
традиционной социалистической теории». Ссылаясь на
«медленное формирование новой базы», выдвигающей на передний
план «нового исторического творца перемен», Маркузе
привлекает внимание к тем изменениям, которые
происходят в структуре самого рабочего класса. Он отмечает
«пропорциональное сокращение рабочих в «синих
воротничках», рост численности и важности рабочих в «белых
воротничках», то есть техников, инженеров и
специалистов», что приводит, по его глубокому убеждению, к тому,
что интеллигенция приобретает «все более решающую
роль» в процессе производства, Он утверждает, что этот
«новый рабочий класс» в силу занимаемых им позиций
«может разрушить, реорганизовать и изменить характер
производства и производственные отношения»; но и эту
прослойку рабочего класса Маркузе не считает
революционной, поскольку и она «целиком интегрирована и высоко
оплачиваема».
Таким образом, opi вновь возвращается к своему
основному «субъективному фактору», а именно к
«неконформистской молодой интеллигенции», к «населению гетто» и
к «непривилегированной части трудящихся классов в
отсталых капиталистических странах». Эти факторы,
указывает он, совпадают с событиями в «третьем мире», где
«ведется партизанская война при поддержке и участии
класса, являющегося основой процесса производства, а
именно преимущественно аграрного и нарождающегося
промышленного пролетариата» Ч
Останавливаясь на положении в американских «гетто»,
Маркузе выдвигает идеи, которые отвечают сокровенным
мечтам ультралевой группы «уэзерменов» и других
подобных экстремистских групп.
«В замкнутых небольших районах, где суждено жить и
умирать людям гетто,— пишет Маркузе,— их легко орга-
1 Н. М а г с u s ег An Essay on Liberation! p. 56.

384
глава Четвертая
низовать и направлять. Более того, расположенные в
основных городах страны, гетто представляют собой
естественные географические центры, из которых можно
наносить удары по жизненно важным целям, имеющим
огромное экономическое и политическое значение; ...их
месторасположение способствует распространению
«заразительных» потрясений» 1.
Даже эксплуатируемое белое население, по
утверждению Маркузе, «стало партнером и получает выгоды» от
жестокого угнетения негров. «Классовые конфликты
перекрываются или уступают место конфликтам расовым».
Следовательно, заявляет он, «в настоящее время в
Соединенных Штатах негритянское население выступает
наиболее естественной бунтарской силой».
Эта сила, однако, нуждается в поддержке «молодой
оппозиции из средних классов». Студенчество, большая
часть которого является «в перспективе рабочим классом»,
продолжает Маркузе, не может игнорироваться, поскольку
оно имеет жизненно важное значение для развития
существующего общества и в силу этого способно «наносить по
нему ощутимые удары». Революционная по своей теории,
инстинктам и целям студенческая масса, по оценкам
Маркузе, «не является революционной силой; возможно даже,
не является авангардистской силой до тех пор, пока нет
масс, способных и желающих следовать за ней». И тем
не менее, заявляет он, «студенчество — это луч надежды
во всемогущих и удушающих капиталистических
метрополиях; оно свидетельствует о правильности
альтернативы, о необходимости и возможности создания свободного
общества» 2. Маркузе не скрывает своих надежд на то, что
студенты станут авангардом революционной борьбы.
Эта идея Маркузе, которая в чем-то совпадает с
концепциями Фанона и Дебре, играет в его теории отнюдь не
второстепенную роль. Она то и дело появляется в разных
контекстах. Но это и не удивительно, поскольку в
конечном итоге такой подход — логическое следствие отрицания
им руководящей роли рабочего класса.
Позднее, уже в 1969 г., в интервью журналу
«Шпигель» Маркузе возвращается к вопросу о новой техниче-
1 Н. М а г с u s e, An Essay on Liberation, p. 57.
2 Ibid., p. 60.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА 385
ской интеллигенции, которую он рассматривал ранее (см.
приведенную выше цитату из книги «Очерк о свободе»)
как «полностью интегрированную и высоко
оплачиваемую», чтобы быть способной сыграть революционную роль.
Модифицируя свои прежние взгляды, Маркузе теперь уже
считает, что «техническая интеллигенция может стать
радикальной потенциальной силой»; и хотя она не способна
влиять на решение «всех важных социальных вопросов»,
она тем не менее играет «решающую роль... в
производственном процессе» 1. Понимание технической
интеллигенцией этого противоречия, по его мнению, может привести
к тому, что она займет важное место в рядах оппозиции.
Ее участие в оппозиции, по всей вероятности, будет
расти в силу «постоянного роста численности
высококвалифицированных работников, инженеров, специалистов,
ученых и относительного сокращения числа так называемых
рабочих в «синих воротничках»».
И в этом интервью Маркузе вновь подчеркивает роль
молодого поколения, особенно студентов.
«Я считаю,— говорит он,— что эта новая концепция
развивает центральную идею марксистской теории, а
именно что социалистическая революция может быть
осуществлена лишь таким классом, потребности и интересы
которого уже не совпадают с потребностями и интересами
классового общества, то есть классом, представляющим
новый тип человека и радикальную переоценку всех
ценностей. Я полагаю, что начало такой переоценке, причем
на очень глубокой основе, положено молодым поколением,
в частности боевыми студентами» 2.
Маркузе волен, конечно, претендовать на то, что
говорит от имени «марксистской теории», но научное
марксистское определение общественных классов ничего общего не
имеет с мешаниной Маркузе, который сперва ставит знак
равенства между общественными классами и поколениями
(включающими в себя все классы), а затем выделяет из
этой категории студенчество, не являющееся
общественным классом, а включающее в себя в развитых
капиталистических странах, о которых ведет речь Маркузе, сы-
1 Н. Marcuse, Revolution Out of Disgust,—«Australian Left
Review», December 1969, p. 42.
2 Ibid., p. 46. . . .. , .
Уоддис

386'
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
новей и дочерей представителей буржуазии, мелкой
буржуазии, интеллигенции и в некоторых случаях рабочих.
Маркузе, однако, так жаждет выкроить это особое место
для студентов, что далеко отходит от марксистской
теории классовой борьбы и превращает студентов в
общественный класс, в котором он видит олицетворение всех
чаяний относительно коренных социальных преобразований.
Пятидесятилетняя последовательная, терпеливая,
самоотверженная (а иногда и с самопожертвованием в лучшем
смысле этого слова) деятельность коммунистических
партий в капиталистических странах, целеустремленное
распространение ими марксистских идей и как результат
всего этого — создание политически зрелого революционного
отряда рабочего класса, способного возглавить
большинство класса и его союзников для захвата политической
власти в целях ликвидации капиталистической системы и
построения социализма,— все это с легкостью отбрасывается
Маркузе. Нигде и никогда он не обмолвился даже словом
об этой важнейшей деятельности. И в этом вновь
проявляется его приверженность элите.
Даже спустя более года после массовых битв рабочего
класса в Европе в 1968 г. Маркузе продолжает делать
основной упор на студентов.
«Хотя сегодня нас это все еще поражает,— пишет
он,— но достаточно только обратиться к истории, чтобы
убедиться в том, что отнюдь не в первый раз коренные
исторические преобразования начинались студентами.
Ц это относится не только к Европе, но и к другим
районам мира. Сегодня роль студентов, как и интеллигенции,
из которой, как хорошо известно, выходят руководящие
деятели даже существующих обществ, исторически более
важна, чем когда-либо в прошлом» *. •
И затем с явной неохотой и с большими оговорками
он соглашается с тем, что, «возможно, здесь, в Европе, нам
следует присоединить те части рабочего класса, которые
еще не стали жертвой процесса интеграции». Отрицание'
роли рабочего класса в революции не может быть уже
столь безапелляционным после событий 1968 г., и Маркузе
вынужден уже говорить о «неинтегрированных частях ра-.
бочего класса», хотя в других своих работах он неизменно
1 Н. М а г с u s e, Five Lectures, p. 71*

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
387
называл их группами «молодых рабочих». Он, однако, даже
не допускает мысли, что именно «группы молодых
рабочих», а не студенты способны возглавить борьбу. Маркузе
не останавливается специально на вопросах руководства
борьбой, но он неоднократно дает понять, что гегемоном
будет студенчество.
Таким образом, если суммировать взгляды Маркузе на
роль классовых сил в революции в промышленных
капиталистических странах, то мы получим следующее:
1. Большинство рабочего класса стало рабочей
аристократией, «интегрировано» в систему, пассивно,
консервативно и даже контрреволюционно. Единственными слоями,
которые можно завоевать на сторону революции, являются
молодые рабочие и новые технические кадры.
2. Решающая новая оппозиция в метрополиях состоит
из: а) «аутсайдеров», безработных и обездоленных, негров
и других угнетаемых меньшинств, действующих
совместно со студентами; б) студентов и интеллигенции, от
которых исходят вдохновляющие идеи и знания о характере
необходимых преобразований; в) главным пролетарским
союзником этих сил являются эксплуатируемые массы в
странах «третьего мира».
С этой концепцией связан еще один основной элемент
теории Маркузе, а именно утверждение о
неэффективности, бесполезности и даже опасности традиционных форм
борьбы, равно как и традиционных институтов и
организаций рабочего класса. Парламентские выборы служат
лишь тому, чтобы сбивать с толку массы и удерживать их
в повиновении. Профсоюзы сотрудничают с большим
бизнесом и сами стали частью механизма капиталистического
управления (очевидно, именно поэтому английское
консервативное правительство стремится лишить профсоюзы их
прав и ограничить применение такого оружия, как
забастовки). Даже коммунистические партии считаются
частью капиталистического правопорядка. Все
демократические права и институты, завоеванные рабочим классом
за десятилетия и даже столетия борьбы, объявляются
ничего не стоящими и даже того хуже — ловушкой и
обманом, средством заставить рабочий класс признать
status quo.
Многие критики Маркузе обращали внимание на
опасность подобных взглядов. В современный период государ-
13*

388
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ственно-монополистического капитализма, когда имеет
место все большее число слияний гигантских компаний,
когда растут многонациональные фирмы и происходит
концентрация огромной экономической мощи в руках
сравнительно небольшой кучки богатейших людей, пользующихся
большой властью, развивается вполне естественная
тенденция: эта экономическая сила стремится найти
соответствующее политическое выражение. Как указывал в свое
время В. И. Ленин, свободной конкуренции соответствует
буржуазная демократия, монополиям — поворот к
реакции, ее усиление по всем линиям. Этим и объясняются
развернутые атаки на демократические права и институты
в западном мире. Даже национальные парламенты в
странах Европейского экономического сообщества должны
передать большую часть своих полномочий кучке безликих
международных бюрократов, сидящих в Брюсселе.
По этим причинам защита демократических прав и
институтов (не как воплощение власти рабочего класса, а как
опорные пункты для продолжения борьбы за власть)
является сегодня центральным аспектом борьбы за
социализм. Нападки Маркузе на эти демократические
институты, хотя они и делаются как будто бы с «левых» позиций,
играют на руку правым силам, выступающим против тех
же институтов. Маркузе намекает на то, что современный
капитализм скатывается к фашизму. Но ему следовало бы
знать на собственном опыте, полученном в Германии, что
одним из факторов, облегчивших захват власти нацистами,
как раз и было сектантство некоторых отрядов
антифашистского движения, которые слишком поздно поняли,
что защита демократии, создание в этих целях как можно
более широких союзов являлись средством, могущим
перекрыть путь к фашизму. Если бы историческая речь Г.
Димитрова на VII всемирном конгрессе Коминтерна в 1935 г.
была бы произнесена пятью годами раньше и
содержащиеся в ней бесценные советы были выполнены, то фашизм
мог бы быть остановлен. Маркузе полностью игнорирует
этот горький опыт, за который мир заплатил столь
дорогой ценой. Не акцентируя внимание на необходимости
защищать демократические завоевания от тех, кто жаждет
любой ценой растоптать их, Маркузе предает тот «смелый
новый мир», к которому он, судя по его словам, так
стремится. Ведь Маркузе прожил долгую жизнь, накопил до-

МАРКУЗВ И СТРАНЫ ЗАПАДА
389
статочный опыт и приобрел необходимые знания для того,
чтобы понять опасность выдвигаемых им идей.
Своим отношением к социалистическим странам он
также вносит путаницу и замешательство. Вполне понятно,
что, отрицая руководящую роль рабочего класса в
антикапиталистической революции, а вместе с ней и
руководящую роль коммунистической партии, Маркузе не может
признать новые общества, созданные под этим
руководством. Он утверждает, что имеется много общего между
социалистическими и развитыми капиталистическими
странами — и те и другие являются «передовыми
индустриальными обществами». Тот факт, что одно общество
зиждется на общественной собственности на средства
производства и на политической власти рабочего класса, а
другое — на частной собственности на средства
производства и политической власти крупных монополий, по всей
видимости, не имеет значения для Маркузе, хотя и
признается им. В его сочинениях вообще очень мало
говорится о классовом характере власти, о природе государства, о
собственности на средства производства. Эти вопросы им
практически не затрагиваются. И несмотря на это, он
претендует на то, чтобы говорить от имени марксизма.
Отвергая социализм, который уже построен или еще
строится, Маркузе испытывает большие затруднения, когда
пытается обрисовать черты нового общества, к которому
он призывает. Его мысли до предела неопределенны, когда
он пытается описать то, что должно занять место
«передового индустриального общества». Общие ссылки на
кубинских партизан и китайскую культурную революцию
практически ничего не дают. То же самое относится и к
таким общим словам, как «освобождение», «солидарность»,
«сотрудничество», «строительство свободного общества».
Пытаясь объяснить это новое общество, Маркузе
пишет: «Элементы анархизма являются важным фактором в
борьбе против господства: сохраненные, но подчиненные
дисциплине в ходе подготовительных политических
действий, они будут освобождены и aufgehoben l после
достижения целей борьбы. Используемые для создания
начальных революционных институтов, антирепрессивные
чувства, не терпящие никакого господства, будут проявлять.
1 Быть поднятым на более высокий уровень (нем.),

390
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
нетерпимость к длительному сохранению «первой фазы»,
то есть авторитарного бюрократического развития
производительных сил. Новое общество сможет сравнительно
быстро достигнуть такого уровня, когда будет уничтожена
бедность (этот уровень может быть значительно ниже
уровня производительности передовых капиталистических
стран, характеризующихся отвратительным изобилием и
разбазариванием средств). Затем развитие может
коснуться сферы духовной культуры (в области чувств), которая
будет резко отличаться от монотонной культуры
социалистических обществ Восточной Европы. Производство будет
видоизменено, чтобы покончить с голым рационализмом
Принципа по труду 1; общественно необходимый труд
будет направлен на строительство скорее эстетической, а не
угнетающей среды, на строительство парков и садов, а не
шоссейных дорог и стоянок для автомашин, на создание
уединенных районов, а не мест для массовых увеселений
и отдыха. Подобное перераспределение общественно
необходимого труда (времени), несовместимого с любым
обществом, в котором царит Закон прибыли или Принцип по
труду, постепенно полностью изменит весь облик общества;
это будет означать возвышение Эстетического принципа
как формы принципа реальности: рецепторной культуры,
основанной на достижениях промышленной цивилизации и
кладущей конец беспрерывно растущей
производительности» 2.
Эта туманная концепция вряд ли способна вдохновить
рабочий класс на революцию; но это, очевидно, и не было
намерением Маркузе. Его обращение, судя по языку и
слоту изложения, равно как и по содержанию, может найти
ртклик лишь у части найденного им «нового творца»
социальных перемен. Ясно, что оно рассчитано не на
«аутсайдеров», которые не будут это читать, не говоря уже о
том, что они ни слова не смогут понять из этой концепции;
то же относится и к пролетариату в Африке, Азии и
Латинской Америке. Таким образом, лишь третий элемент в
его оппозиции — студенты и интеллигенция, да и то толь-
1 Чьей же задачей будет «видоизменение производства»?
Маркузе ни слова не говорит об этом. Но если будет покончено с
«принципом по труду», то есть «каждому по его труду», то на
какой основе будет происходить распределение?
2 Н. М а г с u s e, An Essay on Liberation, p. 89—90?

МЛРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
391
ко часть,— может быть соблазнен риторикой и
фальшивым тоном этого нового откровения.
Но даже для студентов идеи Маркузе не могут быть
привлекательными в течение длительного времени,
поскольку они не только не основываются на научном
анализе современного капитализма (хотя и бросают свет на
некоторые его аспекты), но и не отражают подлинного
понимания положения самих студентов, их места в
капиталистическом обществе, того вклада, который они могут
внести в развертывание социалистической революции.
Лесть, после того как она высказана и воспринята, не
может заменить собой политического руководства; а именно
в таком руководстве студенчество будет испытывать все
большую нужду, а отнюдь не в заверениях, что оно
является надеждой будущего.
МОЛОДЕЖЬ И РЕВОЛЮЦИЯ
Настолько внушительным был бунт молодежи в 60-х
годах, причем в одной стране за другой, что нет, кажется,
необходимости специально подчеркивать этот момент. Но
для серьезных революционеров недостаточно лишь
регистрировать это явление или только оценивать его
масштабы; намного важнее проанализировать причины явления,
правильно оценить его характер, полностью учесть как
огромные потенциальные возможности, так и недостатки
бунтов молодежи.
Маркузе абсолютно справедливо привлекает внимание
к этому явлению, хотя мы и не можем согласиться с
большинством из его выводов. Представляется уместным
напомнить, что молодежь всегда играла видную роль во всех
революционных движениях; то же самое, несомненно,
относится и к XX в. Так было в революциях 1905 и 1917 гг.
Так было в Испании в 1936—1939 гг., если говорить как
об испанцах, взявших в руки оружие для борьбы с
Франко, так и об интернациональных бригадах, пришедших к
ним на помощь. (Двадцать восемь членов английского
комсомола, погибших в боях за республиканскую Испанию,
являются далеко не единственным подтверждением этого,
поскольку большое число английских коммунистов, а
также лейбористов и беспартийных, сложивших свои головы
в Испании, тоже были молодыми людьми.) Молодежи при-

392
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
надлежала видная роль и в движении Сопротивления в
Европе в годы второй мировой войны. То же самое можно
сказать и о партизанах, сражавшихся против японского
фашизма в Азии; и те, кто видел представителей
малайской народной антияпонской армии, принимавших участие
в параде победы в Лондоне в 1945 г., несомненно,
обратили внимание на молодость этих героических борцов. Точно
так ж,е те, кому довелось встречаться с борцами за
освобождение Бирмы после 1945 г., конечно же, были
поражены их молодостью. И в Китае наряду с ветеранами 1925 г.
в победоносных армиях 1949 г. сражались тысячи юношей
и девушек. А на Кубе, во Вьетнаме? Всегда, когда
создавалось критическое положение, молодежь — юноши и
девушки смело включались в борьбу и не задумываясь
отдавали свои жизпи делу революции.
В этом смысле нынешний бунт молодежи в
промышленных капиталистических странах, ее участие в
современном революционном движении не являются чем-то
новым. Тем не менее было бы ошибкой считать участие
молодежи в революционном движении сегодня простым
повторением прошлого, ибо нынешний бунт имеет много
новых черт и порожден новыми обстоятельствами.
Когда многие взрослые рабочие задумываются над
нынешними условиями жизни, они полагают, что обеспечили
себе значительные материальные блага. Телевизоры,
стиральные машины, возможно даже личная автомашина и
отпуска, проводимые за рубежом, более высокий по
сравнению с ними образовательный уровень их детей — целый
ряд подобных материальных благ взвешивается, и
невольно проводится сравнение с прошлым. И дело не в том, что
взрослые рабочие удовлетворены своей жизнью, тем более
что многие из них лишены всех этих благ. Многим
приходится работать сверхурочно; растут интенсивность и
напряженность труда; над их головами висит угроза
безработицы или преждевременный выход на пеней го. И тем не
менее, несмотря на трудности и напряжение, они
ощущают, что жизнь стала лучше, чем 20 или 30 лет назад,
что они живут, несомненно, лучше, чем жили их отцы.
Но для молодого поколения на Западе перемены в
материальном положении, происшедшие за последние 30 лет,
не имеют такого же значения. То, что взрослый рабочий
часто считает достижением, с точки зрения молодого ра-

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
393
бочего, являетЬя лишь отправной точкой: он стремится
пробиться вперед, получить больше. Он почти ничего не
знает о той длительной, напряженной и жестокой борьбе,
которую пришлось вести его отцу, чтобы достичь
нынешнего уровня жизни. Оглядываясь вокруг, он видит на
вершине пирамиды все тот же богатый класс, который с
каждым днем становится все могущественнее, аккумулирует
огромные богатства путем использования новейшей
техники производства, поглощения более мелких фирм и
изобретения все новых средств, с помощью которых он
отбирает у людей заработанные ими деньги.
Молодые люди на Западе взрослеют сегодня
значительно раньше; они созревают раньше и психологически,
и эмоционально, имеют более свободный доступ к
информации и возможность дольше учиться; они живут в
обществе, которое в целом нуждается в более образованных
людях. Мы живем в век научно-технической революции,
когда происходит целая серия драматических перемен в
методах труда, в господстве человека над природой. По
мере того как расширяются горизонты знаний, человек
продвигается все дальше в космос, все глубже проникает
в тайны мироздания. Школьники наблюдают за движением
космических кораблей на своей учебной аппаратуре. Они
делают математические расчеты, которые находятся
далеко за пределами знаний их родителей. Они изучают
предметы, о существовании которых их родители даже не
знают. Телевизионные камеры открывают абсолютно
новый мир .знаний наряду с целым потоком чепухи.
Неизмеримо выросла скорость перемен, как физических, так и
политических. Новые научные открытия следуют
буквально одно за другим, и каждое открытие раскрывает для
изучения новый мир, создает возможности для
применения вновь полученных знаний. Пауза между каждым
научным открытием, а также между открытием и его
применением в производстве все больше сокращается. Дух
медленного, кажущегося статичным консерватизма
отошел в прошлое.
Но,наряду со всеми этими быстрыми переменами
сегодняшние молодые люди все в большей степени замечают
недостатки общества. Войны в Индокитае и Биафре,
разрушительные наводнения в Восточной Бенгалии, резня в
Бангладеш — все это четко демонстрируемое на телеви-

394
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
^ионных экранах говорит молодому человеку о том, что
миллионы людей живут в условиях неописуемых лишений,
голода, нищеты и болезней. Он знает о вреде ядерных
осадков, об еще большей угрозе ядерной войны. Со всех
сторон он видит разрушительные результаты
необузданной деятельности капитализма — роскошные квартиры,
великолепные конторы, отели, автогаражи. И это в то
время, когда миллионы людей нуждаются в крыше над
головой. Богатые становятся богаче, а бедные — беднее.
Шум наших городов становится все более нетерпимым, и
даже сам воздух, которым мы дышим,— все более
ядовитым. Ежедневно молодой человек слышит о том, что мы
находимся на грани экологической катастрофы, что слепая
алчность капиталистической системы уничтожает все
ресурсы жизни.
Молодежь начинает сознавать, что умопомрачительное
богатство, которым пользуются правящие круги,
основывается на страданиях и эксплуатации миллиопов людей
в «третьем мире», на интенсификации труда и
эксплуатации рабочих и в метрополии, на новых океанах нищеты и
голода.
Молодые люди начинают также больше узнавать о
борьбе народов против этих ужасающих условий. Им много
ближе Хо Ши Мин, Че Гевара и Анджела Дэвис, нежели
Никсон, Хит или Помпиду, являющиеся для них
олицетворением всех негативных аспектов современного
капиталистического общества — самодовольства, лицемерия,
алчности, консерватизма, мещанства и мотовства.
Они живут в эпоху перехода от капитализма к
социализму. Влияние великих идей социализма, марксизма
расширяется и углубляется день ото дня.
Конечно, было бы абсурдом утверждать, что именно
так мыслит большинство сегодняшней молодежи или что
большинство активно выступает против системы. И Мар-
кузе, и другие мыслители справедливо отмечают, что
правящие круги в империалистических странах довели до
совершенства широкий набор пропагандистских средств,
с помощью которых они одурачивают народ, включая мо-
додежь и студентов. Монопольный контроль над
крупнейшими газетами, над радио, телевидением и фильмами,
контроль над системой образования — все поставлено на
службу монополистическому капитализму. Масштабы этор

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
395
пропаганды, изощренность ее методов; помогают извращать
сущность подлинных проблем, ш главный враг,
капитализм, остается частично укрытьш от глаз большинства
людей. Огромную услугу этой деятельности по
оболваниванию людей оказывают гарольды вильсоны, которые4
стремятся, и не без успеха, отвлечь гнев трудящихся от
подлинного врага, притупить их борьбу, уговорить их
признать реформированное status quo.
Но видеть только эту, или главным образом эту,
огромную идеологическую машину, находящуюся в руках
капиталистического класса, и не замечать противостоящие
силы — значит давать искаженную картину объективной
реальности. Само политическое пробуждение
значительных слоев молодежи уже является доказательством
способности человека пробиться сквозь нагромождения лжи
и фальсификаций. Волна борьбы в 60-х годах является
лишь предвестником грядущей бури. И кроме того, она
свидетельствует о способности народных масс пробиться
через стены «интегрированного общества» Маркузе.
Маркузе и те, кто подхватывает его идеи, говорят и
пишут о революционной роли молодежи так, словно они
сделали какое-то сногсшибательное открытие. К. Маркс
и Ф. Энгельс неоднократно обращали внимание на
важность этой роли, указывая как на опасность
пренебрежительного отношения к молодежи, так и на успехи, которых
можно добиться, если включить ее в борьбу. Говоря о
парижской революции 1848 г., К. Маркс подчеркивал, что
буржуазия, оказавшись не в состоянии справиться с
рабочим классом своими собственными силами, прибегла к
единственному возможному для нее пути:
«противопоставить одну часть пролетариев другой» К С этой целью
буржуазия создала 24 батальона мобильной гвардии из
молодых людей в возрасте от 15 до 20 лет. Хотя они
принадлежали большей частью к люмпен-пролетариату, своими
командирами, как отмечал К. Маркс, они выбрали
«буржуазных сынков, которые пленили их громкими словами
о смерти за отечество и о преданности республике» \ Этот
печальный опыт, однако, не помешал К. Марксу правильно
оценить роль трудящейся молодежи в целом, которая в ре-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 7, стр. 23,
2 Там же.

396
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
волюционных боях 1848 г. сражалась рядом со своими
отцами на стороне революции. К. Маркс имел все основания
писать, что «наиболее передовые рабочие вполне сознают,
что будущее их класса, и, следовательно, человечества,
всецело зависит от воспитания подрастающего рабочего
поколения» 1.
Ф. Энгельс также отмечал важную роль студентов,
выступающих вместе с молодыми рабочими. В своем
послании Международному конгрессу студентов-социалистов,
проходившему в Лондоне в декабре 1893 г., он писал:
«Пусть ваши усилия приведут к развитию среди
студентов сознания того, что именно из их рядов должен выйти
тот пролетариат умственного труда, который призван
плечом к плечу и в одних рядах со своими братьями
рабочими, занятыми физическим трудом, сыграть значительную
роль в надвигающейся революции» 2.
Отлично понимал важность завоевания молодежи на
сторону революции, ее готовность участвовать в борьбе и
приносить жертвы и В. И. Ленин. Это, по его мнению,
особенно относилось к молодым рабочим. «Молодежь,—
писал он,— решит исход всей борьбы, и студенческая и
еще больше рабочая молодежь»3. В. И. Ленин считал
вполне естественным, что в партии преобладает молодежь,
поскольку, отмечал он, «мы партия будущего, а будущее
принадлежит молодежи. Мы партия новаторов, а за
новаторами всегда охотнее идет молодежь. Мы партия
самоотверженной борьбы с старым гнильем, а на
самоотверженную борьбу всегда первою пойдет молодежь» 4.
Сегодня, как мы уже отмечали, молодежь в общем и
целом играет еще более значительную роль, чем прежде,
в том числе и в империалистических странах. В этой
общей активности молодежи значительное место
принадлежит студентам5. И студенты не в первый раз вносят важ-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 16, стр. 198.
2 Там же, т. 22, стр. 432.
3 В. И„ Лени и, Поли. собр. соч., т. 9, стр. 247.
4 Там же, т. 14, стр. 163.
5 Не следует игнорировать тот факт, что борьба молодых
рабочих привлекает значительно меньше внимания, нежели более
сенсационная деятельность студентов; нужно иметь в виду и то,
что во всех крупных боевых выступлениях рабочих принимают
участие большие группы молодых рабочих. Недавним примером

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
397
ный вклад в революционную борьбу. Мы уже ссылались
на оценки, данные К. Марксом и Ф. Энгельсом. И было бы
странно, если бы основоположники марксизма не говорили
об этом, ибо они сами были студентами, когда впервые
вступили в революционное движение. Многие из числа
их соратников и сподвижников также вышли из рядов
студенчества и молодой интеллигенции. В своей известной
статье «Студенческое движение и современное
политическое положение» В. И. Ленин охарактеризовал
студенческую забастовку в Петербургском университете в 1908 г.
как «политический симптом... всего современного
положения, созданного контрреволюцией. Тысячи и миллионы
нитей связывают учащуюся молодежь с средней и низшей
буржуазией, мелким чиновничеством, известными
группами крестьянства, духовенства и т. д.» 1. В. И. Ленин
понимал огромное значение этой забастовки и полностью
поддержал ее, призвав партию рабочего класса
использовать ее, «как бы слабо и зачаточно ни было это начало».
И хотя это выступление студентов произошло в то время,
когда рабочее движение временно находилось в упадке,
В. И. Ленин в противоположность Маркузе никогда не
допускал односторонних выводов. Его слова, приводимые
ниже, полностью справедливы и сегодня:
«Пролетариат не заставит себя ждать. Он часто
уступает буржуазной демократии первенство выступлений на
банкетах, в легальных союзах, в стенах университетов,
с трибуны представительных учреждений. Он никогда не
уступает и не уступит первенства в серьезной, великой
революционной борьбе масс» 2.
И в Азии студенты играли очень важную роль в
революционном движении на протяжении всего нашего
столетия. После революции 1905 г. студенты в Иране были
на переднем крае великих боев, в результате которых шах
был вынужден ввести новую конституцию, разрешающую
парламентское правление. Борьба началась в декабре
1905 г. всеобщей забастовкой рабочих в Тегеране; но
вскоре в нее включились студенты. И в Оттоманской империи
студенты и молодая интеллигенция активно поддержали
этому может служить участие девушек в забастовке почтовых слу^
жащих в Англии в 1971 г.
1 В. И. Ленин, Поли. собр. соч., т. 17, стр. 219.
2 Там же, стр. 220.

398
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
революционное движение младотурков, возглавленное Му-
стафой Кемалем после 1905 г., движение, завоевавшее
сторонников не только в столице империи, но и в Каире,
Дамаске, Салониках.
Под влиянием Октябрьской революции 1917 г. волны
борьбы захлестнули всю Азию. Большую роль в этой
борьбе в ряде стран сыграли студенты. Это особенно относится
к Движению 4-го мая в Китае в 1919 г. На этот раз
студенты сыграли роль катализатора массового движения;
более того, они выступили непосредственными инициато-?
рами массовых действий, последовавших за демонстрацией
студентов, и призывали ко всеобщей забастовке,
получившей немедленный отклик во всей стране. В более
поздние годы в Китае, вплоть до свержения Чан Кай-ши,
студентам принадлежала центральная роль в борьбе,
особенно в Шанхае, где погибло много молодых
революционеров.
Участие студентов в антиимпериалистической борьбе
в Индии началось в первые годы XX в. К 1930 г. это уже
стало характерной чертой политической жизни в Индии,
особенно в Бомбее.
«Союз студентов Бомбея включался в более широкое
политическое движение города. Студенты развернули
активную деятельность по организации рабочих и
сотрудничали с коммунистами, а после 1934 г.— с
Социалистическим конгрессом. Студенты являлись ценным источником
активных кадров для профсоюзного движения. Активную
роль играли студенты в партии Национальный конгресс.
Более того, студенческое движение публично потребовало
предоставления Индии полной независимости еще до того,
как партия Национальный конгресс официально приняла
эту политическую линию в январе 1930 г.» 1.
Студенты в Индии и в дальнейшем продолжали
участвовать в политическом движении и поставляли кадры
для всех основных партий. Важную роль в
революционной борьбе играли студенты также в Бирме и Корее. В
Латинской Америке и на Среднем Востоке, особенно после
второй мировой войны, студенты занимали видное место
в национально-освободительной борьбе.
1 P. J. A 11Ь а с h, Students Politics in Bombay, London, 1968,
p. 76.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
399
Даже на Западе деятельность студентов в последние
десятилетия не является чем-то новым. Правда, во время
всеобщей забастовки 1926 г. в Англии студенты — в
основном юноши из буржуазных семей — играли позорную роль
штрейкбрехеров. Но уже в 30-х годах наметились
значительные перемены. Джон Корнфорд и другие студенты-
коммунисты выступали на профсоюзных митингах,
организовывали кампании солидарности с маршами
безработных, развивали сознательное социалистическое движение
в университетах. Молодой коммунист Ричард Фриман был
брошен в тюрьму, когда он приехал в Бразилию, чтобы
выразить солидарность с находившимся в заключении
лидером бразильских коммунистов Луисом Престесом. Когда
в Испании создавались Интернациональные бригады, в
них вступил ряд английских студентов и
представителей интеллигенции. Среди тех, кто отдал свою жизнь в
Испании, были Джон Корнфорд, Давид Гест, Лоример
Бёрч и Кристофер Спригг (более известный под
фамилией Кодвелл). Все четверо были молодыми коммунистами.
И в самих Соединенных Штатах, как напоминает нам
Беттина Аптекер, «...имеется достаточно примеров
массовых студенческих протестов в конце 20-х и в период
30-х годов. К 1939 г. более одного миллиона студентов
колледжей и институтов принимало участие в
студенческих забастовках за мир. Студенты предыдущих поколений
использовали многие из тех форм, которые
применяются и сегодня,— петиции, референдумы, сидячие
забастовки и стачки. Что же касается администрации колледжей
и университетов, то и она применяла те же меры:
запрещение посещать занятия, исключения и аресты» 1.
СТУДЕНТЫ И ОБЩЕСТВО
Тем не менее широкие по масштабам и зачастую,
драматические выступления студентов в Западной Европе и
в Соединенных Штатах за последнее десятилетие (что
особенно ярко проявилось в бурных событиях 1967—
1969 гг. в Японии, Западной Германии, Италии, Испании,
Франции, Великобритании и США) нельзя рассматривать
1 В. Aptheker, The Student Rebellion,— «Political Affairs»,
March 1969,

400
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
как повторение или же простое продолжение предыдущей
борьбы студенчества.
Борьба студентов на Западе в 60-х годах отличается
рядом специфических черт, связанных с изменениями в
самой системе монополистического капитализма; и, как
следствие этого, студенческие волнения оказывают
значительное влияние на общую борьбу против господства
монополистического капитализма.
Как справедливо подчеркивает Маркузе и другие
исследователи студенческого движения, та роль, которую
играют сегодня студенты в политике, тесно связана как
с научно-технической революцией, так и с растущим
господством военно-промышленного комплекса современного
государственно-монополистического капитализма над
всеми сферами жизни и социальной деятельности в
капиталистических странах.
Рост производительных сил в основных
капиталистических странах и развитие научно-технической революции
оказали глубокое воздействие на масштабы высшего
образования, а также и на его функции. Наука превратилась
в непосредственную производительную силу; постоянно
растет спрос на научно-технические кадры, на инженеров
и самых разнообразных специалистов, без которых не
может обойтись современная промышленность. В дополнение
к тем, кто непосредственно связан с производством,
существует целая армия идеологических специалистов —
социологов, кадровиков, экономических советников,
психологов, специалистов по рынкам сбыта, по общественным
отношениям и вереница других экспертов, обязанности
которых состоят в том, чтобы помочь эффективной
деятельности монополистических фирм, вводить в заблуждение
рабочих, защищать интересы предпринимателя в трудовых
спорах, убеждать потребителя покупать товары,
производимые данной фирмой, то есть делать все, чтобы
монополии могли получать максимальную прибыль.
Раздутый бюрократический государственный аппарат
также испытывает нужду во все большем числе
технически грамотных людей. Армия, органы безопасности,
полиция в растущих масштабах используют в своей
деятельности новейшее оборудование, все более изощренные
оружие и аппараты. Таким образом, и им в свою очередь
требуются тысячи специалистов, в том числе и на саэдш

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
401
верхних ступеньках. Интересы крупных монополий и их
государства за рубежом также требуют целую армию
советников и практиков — ирригаторов, геологов,
экономистов, агрономов.
Радио- и телекомментаторы, журналисты, «эксперты»-
обозреватели тоже необходимы, чтобы «продавать»
народным массам политику монополий и капиталистического
государства. А для подготовки этой огромной армии
различных экспертов расширяются университеты, создаются
новые факультеты и кафедры, что в свою очередь требует
все большего числа профессоров, преподавателей, научно-
исследовательских работников, многие из которых
работают по совместительству на монополии, расточая
«благоразумные» и хвалебные слова в их адрес через теле- и
радиокомпании или прессу.
Технологический прогресс и новые потребности
современного капитализма требуют все более высокого
образовательного уровня работников, участвующих во всех
сферах производства и общественной деятельности. В
Соединенных Штатах, например, потребность в работниках,
проучившихся 16 и более лет, выросла за последние
десятилетие на 67%, а в работниках со средним образованием
на 40%. По оценкам американской статистики, к 1975 г.
число рабочих в «белых воротничках» составит 48% всей
рабочей силы в США К
Вследствие этого численность студенчества неизмеримо
выросла, а в его социальном составе произошли
существенные изменения. Наряду с этим устанавливаются более
тесные связи между высшими учебными заведениями,
с одной стороны, и большим бизнесом и государством —
с другой. Вся деятельность, учебная программа,
администрация высших учебных заведений подчинены интересам
монополий и государства, и в первую очередь военщины.
Рост численности студентов действительно
феноменален. В Соединенных Штатах она выросла с 2 млн. до 7 млн.
человек за десятилетие с 1958 по 1968 г. За 15 лет (с 1950
по 1964 г.) число студентов во Франции, Западной
Германии и Бельгии увеличилось в три, а в Швеции — почти
в четыре раза. За десять лет, к 1968 г., численность сту-
1 См.: P. R e s h e t о v, The World of Capital and the Alienated
Youth.— «The Yoath and Contemporary Society», Moscow, 1970, p. §§•

402
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
дентов в Западной Германии выросла со 110 тыс. до
500 тыс., во Франции — с 200 тыс. до 680 тыс., в
Великобритании (где до войны насчитывалось всего 70 тыс.
студентов) с 216 тыс. до 418 тыс. Сегодня в Западной Европе
насчитывается уже свыше 3 млн. студентов и в Японии —
1 млн. Эти цифры постоянно растут. Вполне очевидно, что
мы являемся свидетелями появления новой быстро
растущей общественной силы, причем такой, которая, по
выражению В. И. Ленина, тысячами и миллионами нитей
связана со средней и низшей буржуазией, а сегодня можно
уже добавить, хотя и в ограниченной степени,— также и
с рабочим классом.
Одним из результатов этого количественного скачка
являются несомненные изменения в характере
университетов и других высших учебных заведений. Хотя до сих
пор еще сохраняются старые университеты с
традиционной, сравнительно тихой и замкнутой атмосферой, новые
колледжи все более приобретают массовый характер и
начинают скорее походить на учебные заводы. Огромные
студенческие столовые, в которых подаются дешевые
субсидируемые обеды, используются простые столы, стулья,
обычная дешевая посуда и приборы, где постоянно стоит
шум сотен людей, одновременно принимающих пищу,
очень напоминают заводские столовые и даже отдаленно
не похожи на торжественную обстановку обедов в старых
университетах. Поверхностный и отчасти по-детски
наивный характер старых дискуссионных обществ уступает
место массовым собраниям и серьезной дискуссии, цель
которой состоит в выработке конкретных решений и акций;
причем такую дискуссию уже не приостановишь яростым
голосованием по общим расплывчатым вопросам. В этой
новой атмосфере массовости студенты приобретают
чувство сплоченности, проникаются сознанием своей
коллективной силы. Подобная обстановка дает большие
возможности для пропаганды, организации и проведения быстрых
массовых действий.
Развитие средств связи также оказало свое влияние.
Студенты, в большинстве своем одинокие юноши и
девушки, естественно, менее привязаны к дому, семье, нежели
взрослые; но сейчас неизмеримо увеличилась мобильность,
скорость средств связи. Обмен новостями между
студентами различных колледжей, личные контакты между ними

МАРК УЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
403
требуют лишь нескольких часов, а то и минут. Повышение
же скорости международных средств передвижения и
связи, превратившиеся уже в привычку поездки молодежи за
рубеж свидетельствуют и о повышении международной
мобильности студентов. В результате идеи очень быстро
распространяются из одной страны в другую; легче
организовываются кампании солидарности; более часто и
много проще происходят личные контакты студентов из
различных стран. Нет сомнения в том, что возросшая
международная «мобильность» явилась одним из факторов
крупных студенческих выступлений в Западной Европе
в 1967—1969 гг. Этому, конечно, способствовали и
сообщения о событиях в прессе, по радио и телевидению,
разнесшие по всему миру идеи студенческого бунта.
Но студенчество не только выросло численно;
претерпел изменения и его социальный состав. Это явилось
естественным следствием того, что изменились функции
университетов, что они стали более непосредственно служить
интересам большого бизнеса, армии и других атрибутов
государства. В прошлом студенты являлись в основном
выходцами из буржуазных семей, они обучались
юриспруденции, музыке, живописи и т. п., становились
управляющими, бюрократическими чиновниками,
государственными служащими высокого ранга, возглавляли колониальную
администрацию, становились учителями, профессорами и
даже членами парламента от консервативной партии.
Потребность в этой категории работников все еще
сохраняется; однако с ростом нужды в хорошо подготовленном
персонале, которого требуют развитое капиталистическое
общество, научно-техническая революция и
милитаризованное государство, стало необходимым выйти за пределы
богатых и аристократических семей, набирать студентов
из среды мелкой и средней буржуазии и даже из рабочего
класса. Последние все еще составляют меньшинство:
26% —- в Великобритании, 12 — во Франции, 5 —в
Западной Германии и 3% — в Испании !.
1 Первое место, занимаемое Великобританией в
капиталистическом мире по процентному соотношению числа студентов из
представителей рабочего класса, было недавно подвергнуто
сомнению в докладе (статистическое приложение к Восьмому докладу
Центрального совета по набору студентов в университеты, сентябрь
1971 г.), в котором отмечалось, что основа, на которой высчиты-

404
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Перед новыми армиями студентов, которые
набираются уже в основном не из высших слоев общества, стоят
совсем другие проблемы. Им уже не приходится
рассчитывать на финансовую помощь богатых родителей. Даже
в таких странах, как Англия, где студенты получают
государственные стипендии, они в течение всего срока
обучения вынуждены преодолевать постоянные финансовые
затруднения. Гардероб их очень ограничен, и одежду даже
с натяжкой нельзя назвать модной; питаются они более
чем скромно, и жизнь их довольно буднична. Работа во
время каникул, чтобы хоть немного заработать,— а работа
эта, как правило, низкооплачиваемая и
неквалифицированная (разбор почтовой корреспонденции, уборка
урожая, обслуживание отдыхающих в столовых в качестве
официанток и судомоек, служба в гостиницах на морских
курортах и т. п.) — стала обычной среди английских
студентов и студенток. А венчает все это страх за будущее,
возможность остаться без работы. Студент хорошо
понимает, что даже после получения высшего образования ему
придется включиться в капиталистическую крысиную
гонку, чтобы получить работу; он даже не уверен, что ему
удастся устроиться по специальности.
Более того, он все лучше сознает, что его готовят к
тому, чтобы стать винтиком в капиталистической машине,
служащей интересам крупных международных компаний,
военно-промышленного комплекса и его
империалистического государства.
Каких размеров это достигло, было наглядно
продемонстрировано, например, во время кризиса в Уорвикском
университете в 1970 г.1. Связь этого университета с
большим бизнесом наглядно демонстрирует состав Совета
университета. В него входят директора компаний и банков
вается процентное соотношение студентов из различных слоев в
Англии, неверна, поскольку в категорию «рабочий класс»
включаются студенты, которые в других капиталистических странах
входят в иные категории. Изменив цифры, чтобы сделать их более
сопоставимыми, авторы доклада приходят к иным процентным
соотношениям: доля студентов из рабочего класса в Англии не
уменьшается, но она значительно увеличивается в других
странах, в результате чего Франция, Западная Германия, Норвегия,
Швеция и Дания оказываются впереди Великобритании.
1 Е. P. Thompson (editor), Warwick University Ltd., London,
1970. В этой книге содержится блестящий анализ этого вопроса.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
405
«Хаукер Сиддли», «Феникс Эшуранс», «Ллойде бэнк» \
«Куртолдс», «Рид пейпер групп», «Бэрклиз бэнк», «Пор-
тлэнд цемент», «Руте моторе», «Джагуар карз», «Бритиш
лейланд мотор холдинге». Довольно внушительный список
крупнейших английских монополий! Многие из них
связаны с автомобильной промышленностью, интересам
которых должен служить университет. Примечательно
также, что, как указывает Е. П. Томпсон, по крайней мере
три из перечисленных компаний имеют крупные интересы
в Южной Африке. Эти представители большого бизнеса,
как правило, доминируют в Совете университета,
определяют его политику и деятельность администрации. «Когда
дело доходит до стычки,—заявляет Томпсон,—победа
всегда остается за ними» 2.
В этих условиях не вызывает удивления заявление
вице-канцлера Уорвикского университета в 1966 г., что
«подготовка инженеров-автостроителей... должна стоять на
первом месте в университете». Не удивительно также, что
в университете велась научно-исследовательская работа по
таким темам, как усталость металла (компания «Месеи-
Фергюсон»), система подачи горючего в автодвигатели
(компания «Ровер»), система управления и электросхема
автомашин («Руте» и «Форд мотор компани») и
усталость автопокрышек (компания «Данлоп»), Томпсон
справедливо обращает внимание на «опасность того, что
некоторые местные промышленники могут рассматривать
университет главным образом как лабораторию для
проведения своих собственных научных
исследований» 3.
Но университет заставляли выступать не только
научно-техническим придатком (к тому же экономически очень
выгодным) автомобильных монополий, но и кузницей
кадров для управленческого аппарата последних. В
результате «в какой-то момент профессор коммерческих
операций Института директоров (Хоулден) 4, профессор про-
1 Е. П. Томпсон отмечает, что по крайней мере 13 из 31
директора «Ллойде бэнка» являются управляющими,
вице-канцлерами, советниками и т. п. университетов и колледжей (стр. 31).
2 Ibid., p. 61.
3 Ibid., p. 72.
4 Профессор Хоулден является также научным консультантом

406
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
мышленных отношений компании «Преет стил» (Клегг) \
профессор систем управленческой информации банка «Бэр-
клиз» (Р. И. Трикер) и профессор в области конъюнктуры
рынков сбыта компании «Кларксон» (Дж. Д. Уотеруортс)
были объединены в единую группу под названием Школа
производственных и коммерческих наук» 2.
В брошюре, подготовленной для университета в 1967 г.
с целью объяснения характера нового курса лекций по
управлению производством, предложенного этой «единой
группой», говорилось, что в ходе курса будут рассмотрены
и изучены: «основные концепции прибыльности; риск при
капиталовложениях и факторы, которые необходимо при
этом учитывать; управление капитальными средствами и
их оценка; составление бюджета; налоги; решения о
замене капитального оборудования; изыскание финансовых
средств, новые рынки сбыта, аренда, направление
капиталовложений и стоимость капитала; налоги и политика
компании, слияние компаний и поглощение более мелких
фирм; перспективное финансовое планирование».
После всего этого вряд ли может вызвать удивление
заявление вице-канцлера университета Баттеруортса, что
«промышленники, с которыми мы консультировались по
поводу нового курса лекций, проявили энтузиазм после того,
как мы разъяснили им содержание этого курса». А почему
бы им и не проявлять энтузиазм? Университетский совет,
в котором господствуют представители монополий, стал
настолько заинтересован в участии университета в
большом бизнесе, что пригласил крупную фирму
промышленных консультантов «Джон Тизак энд партнерз» для
консультаций по вопросам административной структуры
университета. В их выводах отмечалось, что
администрация университета «неэффективна с точки зрения
нормальных коммерческих или промышленных стандартов». Для
преодоления вскрытых недостатков консультанты
предложили сократить штаты университета и выразили
серьезные сомнения по поводу университетской демократии.
«Рано или поздно,— заявили они,— Уорвикский
университет встанет перед лицом векового конфликта между де-
1 Профессор Клегг прежде входил в Управление цен и
заработной платы, а также в состав Комиссии Доинована.
2 Е. P. T h о m p s о n, op. cit, p. 74

МАРКУЗБ И СТРАНЫ ЗАПАДА
407
мократическими принципами и эффективным
управлением» [.
Мы взяли Уорвикский университет в качестве
примера, но подобные же тенденции наблюдаются и в других
высших учебных заведениях, причем не только в
Великобритании, но и во всех капиталистических странах,
особенно в Соединенных Штатах, где связи между
студенческими городками и военно-промышленным комплексом
еще более развиты. В речи на родительской конференции
в 1961 г. Джон А. Ханна, являвшийся в то время
президентом Университета штата Мичиган, подчеркивал: «Наши
колледжи и университеты должны рассматриваться как
оборонительные бастионы, столь же важные для защиты
нашей страны и нашего образа жизни, как сверхзвуковые
бомбардировщики, ядерные подводные лодки и
межконтинентальные баллистические ракеты» 2.
Использовав в качестве отправного пункта тот факт,
что в годы второй мировой войны американские
университеты, по словам Джерарда Пила, «были превращены в
крупные научные лаборатории по совершенствованию
боевого оружия»3, военные власти США расширили после
войны это сотрудничество в качестве составной части
своей мировой стратегии по «сдерживанию коммунизма»
и ведению «холодной войны». С этой целью министерству
обороны было поручено «создать военные научно-иследо-
вательские центры в отдельных университетах,
использовать помощь администрации университетов в организации
независимых исследовательских институтов (как,
например, Институт аналитических исследований проблем
обороны) и оказывать финансовую помощь университетам,
которые согласятся участвовать в проведении военных
исследований (примером может служить согласие Рочестер-
1 Ibid., p. 80-81. '
2 Цит. по: «The University — Military — Police Complex»
(compiled by Michael Klare, North American Congress on Latin America,
New York, 1970).
Это уникальное исследование является потрясающим
разоблачением того, до какой степени высшие учебные заведения США
подчинены интересам американской военщины.
3 «Conflict Between the Federal Research Programs and the
Nation's Goals for Higher Education», Washington, 1965, p. 362.
Доклад Комитета по правительственным операциям Палаты
представителей Конгресса США.

408
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ского университета руководить работами Центра
аналитических исследований военно-морского флота). В тех
случаях, когда прямое участие университетов по каким-
либо причинам не представляется возможным, Пентагон
счел целесообразным создавать сеть
«пара-университетов» — независимых научно-исследовательских
организаций, которые строятся наподобие «университетских
городков» и соблюдают многие ритуалы академических
учебных заведений (наиболее ярким примером такого рода
институтов является «РЭНД корпорейшн»)» !.
Интерес военщины вызывает не только боевое оружие,
и поэтому она отнюдь не ограничивает свои связи с
университетами лишь научно-техническими вопросами в их
наиболее прямом и практическом смысле.
«...Даже представители гуманитарных наук, от
которых в прошлом требовалось лишь давать консультации по
вопросам официальной истории последней войны, сейчас
получают более конкретные задания «по языковой и
географической подготовке военного персонала и по
изучению конкретных лиц, занимающих стратегические посты».
С выделением щедрых денежных фондов для проведения
исследований во всех областях науки в университетских
городках появился новый тип «научных работников»,
наемников от науки с докторскими степенями, готовых за
плату подрядиться для проведения любых исследований,
оговоренных контрактом» 2.
Само собой разумеется, что связи военщины с
университетами и научно-исследовательскими институтами
служат также и интересам большого бизнеса. Технические
новинки, получаемые в результате военных исследований,
дают чистую прибыль частным предпринимателям,
особенно если они сами не финансируют их. А о том,
насколько широк фронт исследовательских работ, можно
судить хотя бы по тому, что только Радиационная
лаборатория Лоуренса и научная лаборатория Лос-Аламоса,
входящие в Калифорнийский университет, насчитывают в
своем штате не меньше 11850 научных работников,
техников и лиц обслуживающего персонала, а их ежегодный
бюджет в 1968 г. равнялся 288 млн. долларов.
1 «The University — Military — Police Complex», p. 3.
2 J, P i e 1, Talk to the American Philosophical Society, Щ5.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
409
«...Чем глубже проникаешь в сеть
военно-исследовательских работ, тем менее заметна разграничительная
линия между академической и неакадемической
деятельностью. Член опекунского совета или администратор
университета в большинстве случаев входят в совет директоров
промышленной компании (пользующейся плодами
научных исследований и располагающейся в близлежащем
индустриальном районе), и они же являются
консультантами того бюро в Пентагоне, которое распределяет
контракты, имеющие отношение к его области исследований...
Корпорации оборонной промышленности, руководители
которых зачастую доминируют в опекунских советах
исследовательских институтов и научных лабораторий,
получают доступ к секретной информации и имеют
возможность «объективно оценивать» проекты, которые они
пытаются продать правительству. Университеты же за их
участие в консорциуме получают крупные контракты на
проведение исследовательских работ и большие гонорары
за консультации профессуры. Примеры подобного сговора
можно найти в большинстве университетских центров, но
они в значительной степени преобладают в крупных
университетских центрах, ориентирующихся на проведение
исследовательских работ, таких, как Массачусетский
технологический институт, Стэнфордский университет и
университет Джонса Хопкинса.
Дух сотрудничества, объединяющий компоненты
американской военно-исследовательской сети, не вызывает
удивления, если учесть, что в большинстве случаев сами
университеты возглавляются людьми, представляющими
корпорации, которые получают наибольшую прибыль от
научно-исследовательской деятельности университетов» 1.
В состав Опекунского совета Колумбийского
университета входят директора корпорации «Локхид эркрафт»
и «Дженерал динамике» — первый и третий по своим
масштабам подрядчики министерства обороны США в
1969 г. Из 75 крупнейших подрядчиков, получивших
контракты от министерства обороны в 1968 г., 19
представлены в руководящем органе Массачусетского
технологического института. А если учитывать директорство по
совместительству, то это число увеличится до 41.
1 «The University — Military — Police Complex», p. 4—5.

410
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В дополнение к тем связям, которые установлены
между университетами, военщиной и монополистическими
фирмами, военные создали собственные научные
управления, которые пополняются за счет персонала
университета. Эти управления в свою очередь поощряют создание
неправительственных консультативных групп, которые
выполняют исследовательскую работу для вооруженных сил.
Одна из таких групп — Отделение Джейсона в Институте
аналитических исследований проблем обороны —
насчитывает около 40 ведущих ученых университета, которые,
оказывается, «посвящают столько времени, сколько возможно,
изучению перспективных проблем обороны» 1. В 1964 г.
внимание группы было переключено «на такие проблемы,
как борьба с бунтами, восстаниями и шпионажем»2.
В 1967 г. в Таиланде была соответственно проведена
секретная конференция с целью мобилизации
университетских ученых, специализирующихся по общественным
наукам, для участия в американских операциях по борьбе
с бунтом* в стране. А из ежегодного доклада Института
аналитических исследований проблем обороны за 1967 г.
выясняется, что эта группа была занята еще и «работой,
связанной с техническими проблемами ведения военных
действий против восставших, а также анализом
политических систем. И то и другое проводилось в связи с
Вьетнамом».
Таким образом, традиционное представление об
университетах как независимых центрах знания и научных
исследований, абсолютно не связанных с такими
мрачными вопросами, как война и политика, навсегда ушло в
прошлое. Никогда, конечно, университеты не
соответствовали полностью таким представлениям, но за последние
два десятка лет они, особенно в Соединенных Штатах,
оказались полностью подчиненными планам большого
бизнеса и военщины.
Сенатор Дж. Уильям Фулбрайт с печалью отмечал:
«Университеты могли бы стать эффективным
противовесом военно-промышленному комплексу, если бы они
встали на защиту традиционных ценностей нашей демократии.
Однако многие из наших ведущих университетов вместо
1 Institute for Defence Analyses, «Annual Report», 1964.
2 Ibid., for 1966.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
411
этого присоединились к комплексу, в значительной
степени укрепив тем самым его мощь и влияние» К
Сенатор, возможно, питает либеральные иллюзии в
отношении способности университетов в капиталистической
Америке без чьей-либо помощи противостоять господству
военно-промышленного комплекса, И тем не менее он
прав, когда подчеркивает, что в результате отступления
университетов перед этими силами денежные фонды,
которые они получают, заставляют их заниматься
деятельностью, требующей дополнительных фондов, милостиво
предоставляемых им военно-промышленым комплексом.
А эта деятельность, как подчеркивает сенатор Фулбрайт,
«к сожалению, не включает обучение студентов и работу
с аспирантами по таким темам, которые, хотя и обогащают
сумму человеческих знаний, однако, не могут быть
проданы министерству обороны или ЦРУ».
Большую заинтересованность в американских
университетах проявляют не только военщина и ЦРУ. В
последние годы и полиция укрепила свои связи с высшими
учебными заведениями. Более 750 американских колледжей
предлагают сегодня курсы «полицейской науки», то есть
по сравнению с 1960 г. их число выросло в 5 раз. Это
объясняется частично углублением кризиса внутри
Соединенных Штатов, а также возрастающим интересом к
полицейским силам в Латинской Америке, вызванным тем, что
в последнее время военные офицеры в некоторых
латиноамериканских странах стали занимать
антиимпериалистические позиции. Подготовка и инструктаж американским
персоналом полицейских сил для стран «третьего мира»
стали уже обыденным явлением, и университеты США все
в большей степени вовлекаются в эту деятельность.
Хорошо известная операция, проведенная в 50-х годах
в Южном Вьетнаме Университетом штата Мичиган, по
подготовке, оснащению и финансированию полицейского
аппарата для диктатора Зьема стала своего рода
образцом, которому американские власти* следуют в других
странах.
С тем чтобы повысить квалификацию и
профессионализм полицейских сил, администрация содействия
полиции и министерство юстиции США стали перекачивать
1 «Congressional Record— Senate», December 13, 1967, p. S18485.

412
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
средства в американские колледжи. В настоящее время
в 257 колледжах имеются специальные курсы по
подготовке преподавателей по полицейским наукам, а в 44
колледжах подготавливаются кандидаты полицейских наук.
«Как полицейские, так и военные власти,— пишет Уэбб,—
считают, что появление более изощренных систем и
усовершенствованного оружия требует специалистов с более
чем средним образованием... Новые системы «управления
и контроля», современные средства связи, «приборы для
ночного видения», а также электронно-вычислительные
разведывательные системы — все это требует
квалифицированного и хорошо подготовленного персонала.
Университетское образование рассматривается ныне
высокопоставленными чинами полиции как еще одно средство
борьбы с бунтарскими группами внутри населения» \ В
результате в американских колледжах проходят
соответствующую подготовку свыше 65 тыс. полицейских.
Это массовое вторжение со стороны военщины и
полицейских в университеты и колледжи наряду с их
подчинением планам и программам крупных монополий
явилось одним из наиболее мощных факторов, вызвавших к
жизни волну бунтарства среди американских студентов.
Вмешательство армии и полиции в жизнь и деятельность
английских высших учебных заведений не достигло еще
таких крупных масштабов, но ни у кого не должно
вызывать сомнения, что этот процесс происходит. В недавно
опубликованном докладе отмечается, что на секретном и
строго охраняемом факультете одного из английских
колледжей подготавливались и выпускались военные карты,
очевидно, для американских военных властей в
Великобритании.
Новые требования, которые монополистический
капитализм США предъявляет к университетам, оказывают
влияние на всю их структуру, учебную программу и
администрацию. В крупных университетах традиционное
обучение небольших групп студентов в спокойной, почти
интимной обстановке уступает место массовым аудиториям.
Численность студентов по отношению к профессорско-
преподавательскому составу резко растет. В некоторых
1 L. Webb, Training for Repression.— «The University —
Military — Police Complex», p. 63,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
413
наиболее далеко ушедших в этом направлении
университетах и колледжах США профессор читает лекцию по
местному телевидению одновременно сотням студентов,
сидящих в различных аудиториях. Государственные
департаменты и частные монополии, предоставляющие
колледжам денежные средства для изучения различных
дисциплин, требуют все более узкой специализации.
Физическим и бйомедицинским наукам, химии и техническим
наукам уделяется первостепенное значение, гуманитарные
же науки прозябают. В то время когда все более широкие
слои населения требуют большего права распоряжаться
своей собственной судьбой, большего участия в
выработке решений во всех сферах жизни и расширения
демократических прав, военно-промышленный комплекс стремится
к установлению все более жесткого и авторитарного
господства и контроля над всеми аспектами деятельности
университетов. Централизованное бюрократическое
государство требует централизованного бюрократического
высшего образования.
«Университет и отрасли промышленности становятся
все более похожими друг на друга. По мере того как
университет все теснее связывается с миром производства,
профессор — по крайней мере естественных и некоторых
общественных наук — начинает все больше смахивать на
антрепренера... Оба мира сливаются физически и
психологически» 1.
В другом месте Кларк Керр характеризует
сегодняшний университет как «механизм, удерживаемый
административными приказами и приводимый в движение
деньгами» 2.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что
студенты взбунтовались. Удивительным было бы, если бы этого
не произошло. Они взбунтовались против того, что
университет стал придатком большого бизнеса и
военщины. Они потребовали введения демократии и повышения
студенческих стипендий. Они организовывали сидячие
забастовки и другие акции в защиту свободы слова, против
составления и хранения секретных учетных карточек на
1 С. Kerr, The Frantic Race to Remain Contemporary.—
«Revolution at Berkeley», ed. by M. V. Miller and S, Gilmore, p. 14.
? С. К е г r, The Uses of University, New York, 1963, p. 20.

414
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
студентов, за изменение учебных программ — как протест
против бюрократического администрирования или против
конкретных бюрократических и реакционных
администраторов и ректоров. Но их выступления были связаны не
только с собственными проблемами в университетах; они
участвовали также в основных политических
манифестациях, в демонстрациях против греческого фашизма и
апартеида и прежде всего против войны во Вьетнаме.
Важность этого явления не следует преуменьшать.
Если в прошлом радикализация в главных
капиталистических странах затрагивала лишь сравнительно небольшие
группки студентов, порывавших со своей средой и
включавшихся в революционную борьбу, то ныне это приобрело
массовый характер. Большие группы студентов порывают
с прошлым, протестуют против дефектов в системе
высшего образования, ставят под сомнение и бросают вызов
самой общественной системе.
Не следует, однако, и преувеличивать степень
развития этого процесса. Он все еще охватывает лишь
меньшинство студенчества. Но уже тот факт, что студенты
поворачиваются лицом к революционному движению не как
отдельные индивидуумы, а как часть растущего массового
течения, сам по себе является значительной победой
революционного движения и должен всячески
приветствоваться.
Вполне естественно, что в ходе этого процесса
студенты привносят в революционное движение различные идеи,
которые зачастую не до конца продуманы. Иногда они
занимают противоречивые позиции. Здесь и анархистские
тенденции, и маоизм, и троцкизм, и другие ультралевые
идеи. И вполне естественно также, что в некоторых
кругах находят отклик идеи Фанона, Дебре и Маркузе.
Рабочее движение на первых этапах своего развития
(а ныне в странах, где рабочий класс находится пока в
процессе формирования или в основном пополняется за
счет крестьян или разорившихся ремесленников)
сталкивалось с такими же проблемами, что нашло свое
отражение, например, в анархо-синдикализме 1.
1 Небезынтересно отметить, что попытки луддитов в далеком
прошлом разрушить машины получили своеобразный отклик среди
ультралевых студентов в Париже в 1968 г., когда они предприняли
попытку убедить рабочих завода «Рено» впустить их в заводские

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
415
Те, кто вместе с Маркузе претендуют на руководящую
роль студентов, по-видимому, забывают, что студенты не
являются общественным классом в том смысле, в каком
понимал его К. Маркс. Они выходцы из различных
классов и поэтому отражают противоречивые взгляды,
присущие тем общественным классам и слоям, из которых они
вышли; причем выражается это не механически и не в
прямом смысле, а косвенно, в их подходе к вопросам
революции. Студенты в своей основной массе не являются
представителями рабочего класса по социальному
происхождению. Как учащиеся, они не являются
непосредственными жертвами капиталистической эксплуатации; они
не производят своим трудом прибавочной стоимости, хотя
и страдают от пороков капиталистической системы,
которая выплачивает им маленькие стипендии, ограничивает
их демократическое участие в жизни и деятельности
высших учебных заведений, пытается сделать из них
покорных прислужников системы.
Образование, получаемое студентами, готовит их к
определенной роли в капиталистической системе, но
многие из них, скорее всего, получат такую работу, которая
будет связывать их с управленческим аппаратом, а не
с рабочими. Более того, после завершения обучения
студенты скорее окажутся, если использовать терминологию
Маркузе, «интегрированными» в систему, нежели рабочие,
которые имеют коренные противоречия с системой,
основывающейся на частной собственности на средства
производства.
Некоторые писатели, приводя аргументы, рассчитанные
на умаление роли рабочего класса в революции, пытаются
до пеимоверных размеров раздуть роль студентов или
молодежи в целом. Так, в передовой статье в журнале «Ныо
лефт ревыо», написанной по следам событий во Франции
в мае — июне 1968 г., отмечались «противоречия в
современном капиталистическом обществе, которые превратили
Цеха, чтобы помочь рабочим разрушить станки. Рабочие,
руководимые коммунистами и Всеобщей конфедерацией трудящихся,
отказались впустить студентов на завод. Рабочие, проявив завидную
Дисциплину, охраняли станки, тщательно смазывали их, содержали
в..полном порядке, отлично понимая, что после окончания
забастовки им придется снова работать на них; они были уверены
также в том, что в конечном итоге и завод и станки будут
принадлежать им.

416
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
университеты в самое слабое звено в цепи, в наиболее
уязвимое место» К Интересно, придерживается ли автор этой
передовой сегодня той же точки зрения?
Другие попытались развить теорию о том, что молодежь
в целом представляет собой новый «класс». Джои и
Маргарет Рауитри, расходясь с Маркузе по некоторым
вопросам, кроме его основного тезиса о роли рабочего -класса,
пытаются доказать, по крайней мере для условий США,
что новым решающим революционным классом является
молодежь2.
«Мы считаем,— пишут они,— что изменения в
положении рабочих в Соединенных Штатах в 40-х годах
являются результатом «классовых сдвигов» внутри США и
за их пределами. В результате такого «классового сдвига»
новым потенциально революционным эксплуатируемым
классом в Соединенных Штатах являются уже не рабочие
в целом; вместо них новым пролетариатом являются:
(а) массы в отсталых странах и (б) молодежь США».
Этот взгляд на молодежь, однако, они не
распространяют на молодых рабочих. Приводя целый набор
неудобоваримых псевдомарксистских выводов, в которые они
произвольно вкрапливают вырванные из контекста отдельные
слова и выражения К. Маркса, причем не понимая их
смысла, Раунтри проявляют полное невежество в вопросах
взаимоотношений ме^кду классами и производительными
силами. Они игнорируют решающий факт, а именно что
социальные классы различаются в зависимости от их
отношения к собственности на средства производства. Не
удивительно поэтому, что они вконец запутываются в своих
рассуждениях, вначале ссылаясь на мнимое «жизненно
важное центральное классовое положение» молодежи в
США, а затем признавая, что «класс молодежи включает
в себя представителей самых различных социальных,
этнических, имущественных и т. д. слоев американского
общества», что приводит к «межклассовым конфликтам»
внутри «класса молодежи». И выходит, что «класс молодежи»
все-таки вовсе не класс, ибо в эту категорию входят
представители различных классов.
1 «New Left Review», № 52, November — December 1968, p. 5.
2 «Youth as a Class».— «International Socialist Journal», № 25,
February 1968, p. 25-58. ' . .. . ■

МАРКУЗЁ Й СТРАНЫ ЗАПАДА
417
Развивая свою «теорию», Раунтри утверждают, что в
американской экономике «доминируют две отрасли
промышленности — крупные, массовые и быстро растущие —
оборона и образование». Последующие разъяснения
показывают, что, когда они говорят об «обороне» как об отрасли
промышленности, они имеют в виду не военную
промышленность, а саму армию. Таким образом, армия и учебные
заведения превращаются в экономические категории. Ссылаясь
на то, что три четверти военнослужащих армии США имеют
возраст ниже 30 лет, что молодые солдаты получают
меньше, а средняя зарплата военнослужащих в целом ниже
средней зарплаты гражданских государственных служащих,
Раунтри считают молодых солдат основной частью «класса
молодежи». Второе место отводится безработной молодежи,
среди которой уровень безработицы в три раза выше, чем
среди рабочей силы в возрасте 25 лет и выше. На третьем
месте — студенты. Раунтри предлагают подсчеты, согласно
которым, как они утверждают, 52,1% американской
молодежи в возрасте от 18 до 24 лет либо обучается, либо
служит в вооруженных силах, либо не имеет работы. Это и
есть та сила, которую они называют «классом молодежи».
Что же касается крупнейшего отряда молодежи —
молодых рабочих, то Раунтри практически обходят его
молчанием. По всей видимости, они относят их к категории
рабочего класса, который вслед за Маркузе сбрасывают со
счетов, когда речь идет о революции. «Революционная роль,—
пишут они,— которая традиционно принадлежала
промышленным рабочим, перешла к молодежи... К концу второй
мировой войны пролетариат «исчез», поскольку в сфере
производства произошел сдвиг от производства товаров к
управлению мировым империализмом; произошел также
сдвиг в классовой эксплуатации в Соединенных Штатах от
рабочего класса в целом к молодежи».
Маркузе не несет непосредственной вины за подобную
теоретическую путаницу (хотя, как мы убедились в этом
выше, он определяет студентов как «класс»), но нет
никакого сомнения в том, что его упорное осуждение рабочего
класса и несбалансированная оценка роли молодежи и
студентов повлияли на возникновение определенных
течений в кругах «новых левых», которые в некоторых случаях
приводят к появлению подобных ненаучных теорий о
«классе молодежи».
Уоддис

418
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
«КРАСНЫЕ БАЗЫ» В КОЛЛЕДЖАХ
Еще одной «теорией», появившейся главным образом в
результате все той же переоценки роли студентов со
стороны Маркузе, является концепция «красных баз в
колледжах» [. Концепция эта получила особенно большое
распространение в 1968 и 1969 гг., однако, поскольку она не
ограничивалась лишь рамками теории и были предприняты
попытки применить ее на практике — во Франции, Японии
и других странах,— нам представляется важным уделить
ей определенное внимание.
Студенческое движение в 60-х и 70-х годах было в
значительной степени занято двумя основными вопросамрк
1) Как изменить систему высшего и специального
образования, чтобы она соответствовала демократическим
чаяниям студентов и отвечала их подлинным интересам?
2) Каким образом внести вклад в изменяющееся общество,
включиться в более широкую революционную борьбу,
чтобы нанести поражение капитализму, сломить власть
крупных монополий и построить социализм?
Ни один активный студент не считает, что его борьба
ограничивается стенами колледжа или университета, в
котором он обучается; тем более он не считает конечной
целью своей деятельности осуществление изменений в
учебных центрах. Можно с полным основанием сказать, что
одной из наиболее знаменательных черт сегодняшнего
студенческого движения является то, что оно не
ограничивается лишь непосредственными требованиями,
затрагивающими только студентов, а стремится к осуществлению
коренных преобразований в самом обществе.
Конечно, эти две задачи взаимосвязаны. Именно в ходе
борьбы за радикальные перемены в системе высшего
образования большинство студентов (в отличие от передового
меньшинства, которое уже отвергает капитализм как
систему) может получить более полное представление о целях и
задачах, стоящих перед ним, и занять свое место в борьбе
за построение социализма. Более того, уже сама борьба за
изменение системы высшего образования ставит перед
правительством и правящим классом проблемы,
затрагивающие основные вопросы демократии и правительствен-
Сам Маркузе подверг критике эту концепцию.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
419
ной политики, и помогает студентам более четко
осознавать ту роль, которую играют государство и политическая
власть в высших учебных заведениях, а также свою связь
с борьбой за социализм.
Очень важно иметь в виду эти два аспекта
студенческого движения, причем правильно их оценивать. Далее, очень
важно понимать, какой бы точки зрения ни
придерживался Маркузе, что никакая революция невозможна в
основных капиталистических странах без массового движения
могучего многомиллионного рабочего класса. Прежде
всего именно эта массовая сила, эта «коллективная мощь»
рабочего класса должна участвовать в борьбе против
капиталистической системы, если мы хотим положить конец
политической, государственной власти крупных монополий.
Одна из главных задач студенческих выступлений в
60-х и 70-х годах заключалась в том, чтобы добиться
радикальных и давно назревших перемен в структуре и
деятельности высших учебных заведений, в методах
управления ими, в содержании учебных программ, в
экзаменационной системе и в контроле за дисциплиной.
Поднимались и такие вопросы, как материальное обеспечение
студентов, прием в университеты и колледжи, набор в высшие
учебные заведения большего числа представителей
рабочего класса.
Все эти проблемы в общем и целом затрагивались за
последние годы во многих студенческих конфликтах в
Англии, Франции, Италии, Испании, Японии и других
странах. И в Соединенных Штатах эти вопросы занимали
видное место, хотя в некоторых случаях на передний план
выдвигались такие проблемы, как свобода слова и
ассоциации в студенческих городках, протесты против
использования колледжей военными (для вербовки в вооруженные
силы, проведения военных исследований и т. п.) и
требование высшего образования для негров.
Опыт, приобретенный студенческим движением за
последнее десятилетие, подчеркивает необходимость того,
чтобы студенты задумались над тем, как повысить
эффективность своей борьбы.
Для этого необходимо подумать как о формах борьбы,
так и о предельной ясности и четкости целей. И здесь
имеется тесная взаимосвязь, ибо формы борьбы в каждой
конкретной ситуации должны выбираться таким образом, что-
14*

420
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
бы они облегчили достижение конкретных целей; рхсполь-
зование неправильных форм — либо слишком вялых, либо,
напротив, излишне экстремистских — может поставить под
угрозу достижение целей борьбы.
Большинство студентов, выступающих за изменения в
системе высшего образования, несомненно, считают своей
задачей оказывать давление на руководство университетов
и колледжей, на правительственные и местные органы
образования с помощью различных форм массовых
выступлений, вести переговоры с указанными органами с позиции
силы, основывающейся на боевитости студентов и их
широком вовлечении в борьбу за необходимые изменения.
Точно так же как промышленные рабочие справедливо
используют различные формы борьбы, включая забастовки,
чтобы вынудить предпринимателя или правительство
пойти на реалистические уступки, студенты столь же
правильно прибегают к различным формам массовых выступлений,
чтобы заставить пойти на реалистические уступки
консервативную дирекцию университетов и колледжей,
правительственные управления и местные органы образования.
Английские шахтеры, например, в 30-х годах
применяли забастовки с временным занятием шахт для защиты
уровня заработной платы и обеспечения нормальных
условий труда; французские рабочие прибегли к таким те
забастовкам в 1926 г. и в 1968 г., чтобы вырвать у
предпринимателей крупные уступки; ту же форму борьбы
использовали американские рабочие в ходе забастовочных
выступлений в 1937 г. Сегодня и студенты, следуя по стонам
рабочих, убедились в том, что тактика «занятия» или «захвата»
учебного заведения является эффективным и вполне
оправданным оружием, когда другие формы и методы борьбы не
дают необходимых результатов *. Временное занятие
студентами части или всего здания университета как форма
борьбы с целью добиться уступок от дирекции или привлечь
внимание общественности к тяжелому положению студен-
1 Согласно Бетхеллу (N. В е t h е 11, Gomulka, His Poland and
His Communism, London, 1969, p. 12), забастовка с захватом
предприятия была использована польскими рабочими впервые в конце
20-х годов я Гомулка являлся ее инициатором и вдохновителем.
Занятие рабочими предприятий было также примечательной
чертой массового движения протеста итальянских рабочих после
первой мировой войны.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
421
тов (как это было сделано, например, студентами
Лондонской школы экономики, колледжей изящных искусств в
Хорнси и Гилдфорде, Манчестерского университета и др.)
является вполне оправданным и эффективным оруяшем,
если эта форма борьбы применяется правильно и
пользуется поддержкой большинства студентов.
Однако некоторые студенты, равно как и отдельные
комментаторы, выступающие по студенческим проблемам,
рассматривают занятие университетских зданий
студентами не как временную акцию с целью добиться каких-либо
уступок от администрации, а скорее, как средство
установления «студенческих Советов», если использовать
терминологию ультралевых групп французского студенчества в
1968 г., или создания «красных баз в наших колледжах»
(термин Революционной социалистической федерации
студентов Великобритании).
По мнению некоторых апологетов этой теории,
студенческие действия могут «освободить» высшие учебные
заведения от капиталистического контроля, создать оазисы
«социализма» внутри капиталистической системы, которые
будут использованы в качестве «красных баз» и смогут
вдохновлять рабочих на «освобождение» одного завода за
другим до тех пор, пока не будет свергнута вся система.
Идея создания «красных баз» в колледжах является в
некотором смысле применением теории «очага» Дебре к
университетам. В ходе дискуссий некоторые апологеты этих
идей дошли даже до утверждений, что эти
«освобожденные» колледжи станут базами, с которых студенты
смогут предпринять наступление, расширить границы
«освобожденных районов» и таким образом вызвать
революцию.
Описывая мечты подобных «революционеров» из среды
французских студентов в период событий мая — июня
1968 г., Пэтрик Сил и Морин Макконвиль (два
комментатора, которые, как правило, с большой симпатией
относятся к троцкистским и другим ультралевым течениям в
студенческой среде Франции) писали: «Они хотели
предпринять наступление под развевающимся красным флагом от
университета на само общество» К
1 P. S е а 1 е and М. М с С о n v i I i e, French Revolution 1968,
London, 1968, p. 105.

422
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Результаты оказались прямо противоположными. Что
касается самого «Совета» Сорбонны, то достаточно
привести следующий комментарий Сила и Макконвиль:
«Последние дни Совета студентов были столь же безумными, сколь
героическими были первые... полы залов и коридоров
покрылись слоем грязи под ногами тысяч людей. Здесь
разместились и бродяги, и битники, и все те, кому негде было
спать. Из подвалов проникли крысы; через парадные двери
пробрались полицейские шпики. Некоторые юноши и
девушки стали ежедневно употреблять наркотики. Лазарет
приобрел скандальную репутацию. Около 30 уголовников,
мелких жуликов, бывших французских легионеров,
дезертиров — называвших себя «катангезами» — расположились
в подвальных помещениях Сорбоннского университета и
вселяли в окружающих неописуемый ужас. Они тоже по-
своему ненавидели общество и пришли помочь студентам,
но вместе с собой они принесли дурную славу. Они
захватили пару мелкокалиберных спортивных винтовок,
несколько ножей, палок, металлических прутьев,
велосипедных цепей, а также парочку размалеванных девиц...» 1
Таким был печальный конец экстремистского
движения, которое незаконно присвоило себе гордое и почетное
имя «Совет».
Теория «красных баз в наших колледжах и
университетах» получила определенное хождение в Великобритании
после второй конференции Революционной
социалистической федерации студентов в ноябре 1968 г., на которой был
принят манифест, выдвигавший в качестве одной из
главных целей создание «красных баз». Вслед за этим
манифестом журнал «Ныо лефт ревыо» в номере за январь ~—
февраль 1969 г. опубликовал серию статей, развивающих эту
концепцию.
Подчеркивая, что «главнейшим новым моментом в этих
требованиях (то есть в манифесте) является
настоятельная необходимость в создании красных баз», Давид Трис-
ман утверждает: «Создание красных баз является конечной
целью лишь для студентов, как таковых. Ясно, что захват
и удержание за собой красных баз является последним
актом, который студенты в состоянии совершить как студен-
1 P. Seal e and M. McC on v i lie, French Revolution 1968,
p. 109,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
425
ты, ибо, встав на этот путь, они тем самым уже далеко
продвинутся в деле ликвидации различий между умственным и
физическим трудом, так как они уже освободят
университет от выборочной системы» 1.
Трисман следующим образом формулирует задачи
«революционных студентов»:
1) Создать красные базы.
2) Разъяснить рабочим, для чего мы это делаем.
3) Удержать эти базы как можно дольше, чтобы
максимально использовать их2.
Давид Фернбах пишет аналогичным образом: «Красная
база является самым важным оружием, которое может
дать социалистической революции студенческое движение;
она служит связующим звеном с рабочим классом на
революционном политическом уровне» 3.
Он добавляет, что «наиболее важным» является тот
факт, что «университет или колледж с красным
стратегическим большинством может действовать как
революционный политический фактор или «очаг», конкретно выражая
идеи социалистической революции, на сторону которых
должен быть завоеван рабочий класс. Внутри высших
учебных заведений, как и в других местах, борьба имеет
два аспекта: борьба с помощью силы (мобилизация
масс — захват — сопротивление — вооруженная борьба) и
борьба с помощью идей. Стратегия красных баз исходит из
того, что в любом институте, важном для производитель^
пых сил, могут быть немедленно созданы формы
двоевластия». Свои рассуждения он заканчивает ясно выраженной
угрозой, что, если власти перед лицом подобной акции
студентов станут угрожать закрытием колледжа, «мы должны
показать, что готовы управлять им, как коммуной, и что мы
не боимся собственной силы» 4.
Антони Барнетт также считает, что «в университетах
встал вопрос о власти. Революционные студенты должны
быть полны смелости решить его — должны помочь всем
студентам освободиться от гегемонии властей путем созда-
1 «The Impermanent Stronghold».— «New Left Review», Janua-4
ry — February 1969, p. 34.
2 Ibid., p. 35.
3 «Strategy and Struggle».— «New Left Review», January —
February 1969, p. 40.
4 Ibid., p. 42.

424
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ния красных баз, которые выведут студенчество из-под
контроля администрации, установят двоевластие в учебных
городках и создадут постоянную возможность для
революционных действий на самом высоком уровне... В
буржуазном обществе красные базы могут стать Латинскими
кварталами, внутренняя жизнь в которых будет открытой и
боевой, с большинством, готовым за одну ночь перейти в
наступление» 1.
Утверждая, что «капиталистическая власть может быть
отброшена назад в определенных областях» 2, Барнетт
говорит о «красных базах» в колледжах как о «завоеванных
территориях» и проводит параллель с борьбой вьетнамских
крестьян против «определенного звена в цепи
международной власти». Барнетт подчеркивает: «Превращение
университетов в красные базы сегодня означает прежде всего
освобождение массы студентов из тисков административной
власти, то есть от контроля дирекции, от гегемонии
буржуазной идеологии, от щупалец студенческих союзов, от
мистического почитания институтов, от смирительной
рубашки индустриализации и подслащенных смертоносных
пропагандистских пуль» 3. Короче говоря, «красные базы
необходимы для будущего свержения господствующего
класса и немедленного освобождения студентов».
После подобной «революционной» риторики, возможно,
и не удивительно, что Барнетт хочет «уничтожить
студенческий союз», поскольку он рассматривает эти союзы как
«невидимый захват студенческих органов
административными властями» 4.
1 «A Revolutionary Student Movement».— «New Left Review»,
January — February 1969, p. 43.
2 Барнетт, очевидно, не вполне ясно представляет себе, что
означает «капиталистическая власть», не понимает, что основа
власти капиталистического класса связана с его контролем над
государственным аппаратом.
3 «A Revolutionary Student Movement».-— «New Left Review»,
January — February 1969, p. 45.
4 Попытка правительства консерваторов заставить студенческие
союзы регистрироваться свидетельствует о том, что правящий класс
испытывает страх перед потенциальными возможностями
студенческих союзов, точно так же как профсоюзов, и стремится укротить
их. И в то время когда союзы находятся под атакой правящих
классов, довольно странно слышать призывы к их упразднению,
раздающиеся со стороны «революционных кругов».

МАРК УЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
425
После ознакомления с довольно странными, мягко
выражаясь, сравнениями «красных баз» в колледжах с
коммуной, двоевластием, Советами, «очагом» и борьбой
вьетнамского народа, возможно, не приходится уже
удивляться тому, что один из апологетов теории «красных баз» в
колледжах проводит параллель между ними и
освобожденными районами в Китае накануне победы китайского
парода в 1949 г.
«Не следует думать,— пишет Джеймс Вилкокс 1,— что
призыв к созданию красных баз как стратегическая задача
нашей борьбы является лишь пустой риторикой. Настало
время серьезно отнестись к используемым нами формам,
исследовать до конца границы аналогий и пределы
возможного. Мы должны научиться проникать через маски, под
которыми укрывают исторический прогресс. Красные базы
появились впервые в Китае под маской Советов -—
возможно, что Советы возродятся в Европе под маской красных
баз» 2. Вилкокс возвращается к своей аналогии с Китаем,
указывая, что в ходе освободительной борьбы
революционное движение создало «зону народной власти (красные
базы) с собственной народной силой (Красная армия)»3.
Вилкокс не является единственным сторонником этой
идеи. В публичном диспуте, который состоялся между
мною и Робином Блэкберном в 1969 г., последний также
развивал данную «теорию», пытаясь доказать
существование аналогии между ролью, которую способен сыграть
«освобожденный» университет, и ролью, сыгранной
освобожденными районами в Китае до победы 1949 г.
Люди, проводящие подобные параллели, полностью
игнорируют тот факт, что освобожденные районы в Китае
располагали собственными вооруженными силами,
собственной независимой экономикой, основывающейся на
центрах производства, как сельскохозяйственных, так и
промышленных, что они были населены миллионами людей,
имели собственные формы администрации
(государственной власти), и, чтобы вьикить, им пришлось защищать ос-
1 «Two Tactics»,— «New Left Review», January — February 1969,
p. 23.
2 Трудно понять смысл этих рассуждений; я не уверен, что он
понятен самому Вилкоксу.
3 «Two Tactics»,— «New Left Review», January — February 1969,
p. за

426
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
вобождеиные районы на протяжении двадцати лет в
жестоких боях против армий Чан Кай-ши, поддерживаемых
США, и в конечном итоге разгромить их в ходе
развернутых боевых действий. Это была борьба между двумя
государственными центрами, двумя центрами политической
власти.
Апологеты теории «красных баз» в университетах
зачастую сбрасывают со счетов объективность реальной
политической власти в Великобритании и рассуждают так,
словно не существует такой вещи, как мощное
капиталистическое государство с его вооруженными силами и
полицейским аппаратом, словно правящий класс милостиво
разрешит «освобождение» университетов и не предпримет ни
одного серьезного шага, чтобы воспрепятствовать этому.
Вся эта теория, кроме того, пренебрегает простыми
экономическими факторами. Кто будет содержать студентов п
преподавательский состав в «освобожденном»
университете? Кто будет нести административные и иные расходы?
Неужели эти горе-теоретики серьезно верят, что
капиталистическое государство будет продолжать финансировать
подобное предприятие? Либо они действительно считают, что
существует реальная возможность захватить университет
и руководить им как автономным институтом, не
зависящим более от государственного финансирования? И что же,
капиталистическое государство спокойно примирится с
этим и лишь по-отечески «пожурит непослушных деток»?
Возможно, сторонники создания «красных баз в
университетах и колледжах» видят какую-либо иную перспективу
и рассчитывают (или надеются?) на острую реакцию со
стороны государства, на прямую конфронтацию сил, на
схватку с властями, физическую борьбу с силами «закона
и порядка», что поможет, по их мнению, пробудить от
спячки «пассивных», «корруптированных» и
«интегрированных» рабочих и столкнет их с реальной
действительностью классового общества?
Опасным следствием всего этого подхода является
отказ от реалистических компромиссов, иногда даже отказ от
каких-либо переговоров вообще. Одновременно
наблюдается и неоправданное увлечение насилием и вандализмом
над отдельными лицами и зданиями, что в конце 60-х
годов привело к исключительно острому и хаотическому
положению в Японии. Вместо того чтобы добиться немедлен-

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
427
ных уступок, которые явились бы важным шагом вперед,
ультралевые, стремясь к «конфронтации», пытаются
спровоцировать власти к использованию все более широких
насильственных методов против всего студенчества в
надежде, что это расширит масштабы столкновения с властями
и убедит большинство студентов в необходимости
полагаться только на насилие. Опасность подобной тактики
заключается, разумеется, в том, что студенческое движение в
целом может стать игрушкой в руках соперничающих
левацких групп, каждая из которых пытается перещеголять
другую в экстравагантности своих лозунгов и в
использовании насилия. Это может привести, и зачастую приводит,
к нарушению единства, к пораженчеству и разочарованию.
В то же время подобная тактика дает возможность правым
выступить в качестве защитников «порядка», а умеренным
реформистам выдавать себя за единственную
«реалистическую и разумную» альтернативу.
Тот факт, что боевитость студентов столь ярко
проявляется сегодня во всем капиталистическом мире, является
позитивным и отрадным явлением. Однако боевых
настроений и действий недостаточно, чтобы добиться успехов в
борьбе с реакцией. Необходимы еще ясные головы и
трезвый рассудок. Лучшие результаты достигаются не с
помощью самых боевых или революционно звучащих лозунгов,
а посредством выдвижения таких требований и
использования таких форм действий, которые наилучшим образом
соответствуют конкретным условиям, в которых находятся
студенты.
В. И. Ленин неоднократно предостерегал об
опасностях ультралевачества. «Революционная фраза,-- писал
В. И. Ленин в статье «О революционной фразе»,— есть
повторение революционных лозунгов без учета объективных
обстоятельств, при данном изломе событий, при данном
положении вещей, имеющих место. Лозунги превосходные,
увлекательные, опьяняющие,— почвы под ними нет,— вот
суть революционной фразы» К
Он заканчивает свою статью следующим советом: «Надо
воевать против революционной фразы, приходится воевать,
обязательно воевать, чтобы не сказали про нас когда-ни-
1 В.И.Ленин, Полн. собр. соч., т. 35, стр. 343.

428
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
будь горькой правды: «революционная фраза о
революционной войне погубила революцию»» 1.
Опыт японских студентов в 1969 г., несомненно, должен
дать пищу для серьезных размышлений. В январе 1969 г.,
после многомесячной кампании за осуществление
радикальных реформ в университетах, японские студенты добились
от соответствующих властей согласия провести 10 января
в Токийском университете переговоры между делегацией
студентов и дирекцией университета. В самый канун
переговоров студенты-троцкисты, вооруженные железными
прутьями и дубинками, напали на 2 тыс. студентов,
находившихся в университете и готовившихся к переговорам,
которые должны были начаться на следующий день. С криками
«Сорвать переговоры!» и «Смерть прокоммунистическим
студентам!» троцкисты ворвались в здание университета.
Несмотря на эту провокацию, переговоры состоялись
10 января в здании «Принц Чичибу рэгби фильд» в Токио
в присутствии 8 тыс. студентов, преподавателей и
работников университета. Делегаты студентов настаивали на
«установлении демократии в учебном центре путем
достижения единства студентов, профессуры и всех работников
университета». Они выдвинули десять требований, в число
которых входили: прекращение несправедливых наказаний
студентов (именно это послужило в то время началом
борьбы), предоставление студентам права участвовать в
деятельности органов самоуправления, а также
осуществление реформ в управлении и руководстве университетом.
После совещания имели место дополнительные дискуссии
между делегацией студентов и администрацией, в
результате которых состоялся обмен «нотами подтверждения»,
касающимися требований студентов из 10 пунктов.
Так как было не исключено, что требования студентов
будут удовлетворены и осуществлены, правительство и
правящая Либерально-демократическая партия объявили
12 января о своем несогласии решить спор на основе «ноты
подтверждения», хотя восемь из десяти факультетов
университета прекратили забастовку, чтобы облегчить
выполнение соглашения.
Именно в этот момент троцкисты и маоисты
предприняли свою главную провокацию. Вооружившись камнями,
1 В. И. Л е н и н, Поли, собр, соч., т. 35, стр, 353.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
429
дубинками, обрезками металлических труб, самодельными
бомбами и бутылками с серной кислотой, они попытались
силой захватить здание университета и атаковали
студентов, которые оказали им сопротивление. Поступившие
сообщения свидетельствовали о том, что полиция не сделала
никакой попытки воспрепятствовать тому, чтобы
троцкистские и маоистские студенты пронесли в учебный центр
оружие, хотя последние ранее объявили во всеуслышание,
что их цель состоит в «уничтожении Токийского
университета».
Кульминационный момент провокационных действий
наступил 18 января, когда полиция приступила к акции по
очистке учебного центра. Используя создавшуюся
обстановку, правительство объявило, что оно отвергает
согласованную «ноту подтверждения». Полицейские отряды
были введены на территорию учебного центра.
Фактически над университетом был установлен контроль полиции.
Таким образом, борьбу за удовлетворение основных
требований студентов пришлось вести в более тяжелых и
сложных условиях.
Много полезного можно извлечь из этого печального
опыта: в частности, более четко представлять себе роль
университетов, природу студенческой борьбы и абсурдность
«теорий» об «освобождении» университетов или их
«уничтожении».
СПОСОБНЫ ЛИ СТУДЕНТЫ
ВОЗГЛАВИТЬ РЕВОЛЮЦИЮ?
Никому не придет в голову серьезно оспаривать право
студентов на боевые выступления с целью добиться
удовлетворения своих требований. Но экстремизм и
ультралевачество как в характере выдвигаемых требований, так и в
форме действий могут играть лишь на руку противникам
демократических преобразований в университетах и
колледжах. Характер борьбы, по вполне понятным причинам,
вызывает сильные эмоции, но чувства являются плохими
советчиками, когда принимаются важные политические
решения. В. И. Ленин однажды назвал революционную фразу
и левачество «чесоткой». Он отмечал, что «нередко это
извращение происходит из самых лучших, благороднейших,

430
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
возвышенных побуждений... но от этого чесотка не
перестает быть скверной чесоткой» 1.
К такому выводу, по-видимому, пришли после 1969 г.
многие студенты в Великобритании, Западной Германии,
Франции, Японии и США. 1967—1969 годы стали
свидетелями сильного взрыва боевых студенческих выступлений в
этих и других странах, и выше мною была сделана
попытка назвать некоторые причины, объясняющие этот взрыв.
Подъем студенческой борьбы неизбежно сопровождался
проявлением некоторых экстремистских течений,
нашедших выражение как в отдельных акциях, так и в
возникновении ряда концепций. В 70-х годах наблюдается
временный спад и сокращение числа экстремистских акций и
наиболее экстравагантных взглядов (что не означает,
конечно, что они не могут появиться вновь). Наиболее
экстремистские организации (СДС в Западной Германии,
Революционная социалистическая федерация студентов в
Великобритании, троцкистские и маоистские студенческие
фракции в Японии) фактически развалились. Происходит
определенный рост коммунистического влияния в
студенческом движении, что подтверждается увеличением числа
голосов, отданных НСФС-Ренуво во Франции, избранием
коммунистов на руководящие посты в студенческих союзах
Великобритании, быстрым усилением позиций
коммунистов в студенческих организациях Западной Германии.
"""* Нужно будет еще много изучать и размышлять над тем,
почему 1969—1970 гг. были отмечены столь яркими и
драматическими действиями студентов в целом ряде стран.
Волны борьбы, перекатывающиеся из одной страны в
другую, не являются чем-то новым в истории революций.
Революционный 1848 год в Европе, влияние революции
1905 г. в России на борьбу в странах Азии вплоть до 1911 г.
и еще более сильное влияние Октябрьской революции
1917 г. на все страны мира до начала 20-х годов,
возможно, легче для понимания. Однако несомненно, что
среди факторов, способствовавших возникновению боевого
духа у студентов в конце 60-х годов, помимо главных, о
которых говорилось уже выше, следует отметить успехи
национально-освободительного движения, влияние
кубинской революции, нарастание борьбы негритянского населе-
1 В. И. Л е н и н,.Полн. собр. соч., т. 35, стр. 361.

МАРКУЗБ И СТРАНЫ ЗАПАДА
431
ния в США и, возможно самое главное, война во Вьетнаме,
которая так глубоко повлияла на политическую обстановку
во всех крупных капиталистических странах.
Нынешний период, пожалуй, можно назвать периодом
консолидации студентов. ^"Некоторые студенты, которые
вначале были увлечены надеждами на «немедленную
революцию» и были готовы «штурмовать само небо»,
разочаровались, отошли от активной деятельности и обратили все
свое внимание на то, чтобы сделать карьеру.\Это всегда
являлось одним из опасных результатов лебачества. К
счастью, другие извлекли уроки из недавнего опыта и
получили более реалистическое представление о характере
борьбы за улучшение положения студентов и о той роли,
которую они могут сыграть в одном строю с рабочим
классом в общей борьбе за социальное освобождение. Это
проявилось, например, в Великобритании, когда
Национальный союз студентов принял решение найти формы более
тесного сотрудничества с Британским конгрессом тред-
юнионов.
Опыт студенческого движения в минувшие несколько
лет подтверждает, что студенчество, как определенный слой
населения, не может играть руководящую роль в
революционной борьбе. Отдельные студенты могут, несомненно,
выдвинуться и стать частью авангарда; и по мере
распространения влияния марксизма число этих студентов будет
расти. Но вопрос о руководящей роли — это классовый
вопрос. Какое бы число талантливых личностей из среды
студенчества ни выдвинулось в ряды борцов, они не смогут
изменить объективный факт — роль классов в обществе.
Боевой дух студентов, их мужество являются большим
позитивным фактором; столь же отрадным является и их
готовность бросить вызов всем атрибутам
капиталистического общества. Однако буржуазное и мелкобуржуазное
происхождение большинства студентов, их воспитание, тех
будущая функция в обществе — все это порождает
постоянную опасность, что часть студентов может попасть под
влияние различных сумбурных идей, начнет колебаться
между экстремизмом и левачеством, с одной стороны, и
глубокой депрессией или цинизмом — с другой. Лишь в
тесном сотрудничестве с движением рабочего класса, и
прежде всего с его передовым, революционным отрядом —

432
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
коммунистами, студенты смогут преодолеть присущие им
шараханья, вызванные их положением в обществе.
Это отнюдь не означает, что студенчество, или по
крайней мере его наиболее прогрессивная часть, не может
иногда в определенных ситуациях сыграть роль катализатора
и оказать влияние на более широкую борьбу рабочего
класса и других слоев населения. Это, несомненно, имело место
в Китае в Движении 4 мая в 1919 г. Можно было бы
привести и другие примеры, В некоторых странах отдельные
студенты вместе с другими представителями интеллигенции
сыграли на ранних этапах зарождения революционного
движения в своих странах важную роль в пропаганде и
разъяснении революционных и социалистических идей
среди народных масс. Но это всегда было лишь временным
явлением, вытекающим из конкретной обстановки. По мере
развития революционного движения рабочий класс
поставляет из своей среды собственных теоретиков, развивает
собственное коллективное сознание и, овладев
марксизмом — этой революционной наукой, оказывается полностью
подготовленным к выполнению своей основной функции —•
руководителя борьбы. Даже в тех случаях, когда в
результате и под влиянием боевых действий студентов рабочие
усиливают свою борьбу, очень быстро становится
совершенно ясно, кто представляет собой решающую силу.
Происходит это, как только рабочее движение всей своей мощью
включается в борьбу. Как отмечал В. И. Ленин,
пролетариат «никогда не уступает и не уступит первенства в
серьезной, великой революционной борьбе масс» 1.
Студенты не занимают такого стратегического
положения в развитых капиталистических странах, как рабочие,
которые живут и трудятся по всей стране. В численном
отношении они также значительно уступают рабочим. Хотя
они довольно быстро усваивают уроки, у них нет опыта
классовой борьбы, организации. И прежде всего студентов
нет на заводах, в непосредственных местах производства и
эксплуатации. А ведь вопрос о средствах производства, о
собственности на них является решающим вопросом
революции. Невозможно сломить власть класса капиталистов,
пока собственность не перешла к другому классу или
коалиции классов. В современном капиталистическом обще-
1 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 17, стр. 220,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
433
стве именно рабочий класс является основным
объективным антагонистическим противником капиталистического
класса.
«Только определенный класс,— подчеркивал В. И.
Ленин в брошюре «Великий почин»,— именно городские и во-
обще фабрично-заводские, промышленные рабочие, в
состоянии руководить всей массой трудящихся и
эксплуатируемых в борьбе за свержение ига капитала, в ходе самого
свержения, в борьбе за удержание и укрепление победы, в
деле созидания нового, социалистического, общественного
строя, во всей борьбе за полное уничтожение классов» 1,
Студенты призваны сыграть исключительно важную
роль. Она будет увеличиваться по мере роста их
численности, по мере все больших изменений в их социальном
составе, по мере повышения их политического самосознания,
Маркузе справедливо подчеркивает важную роль
студентов в современном капиталистическом обществе; но он
выдвигает от их имени чрезмерные претензии, а его попытка
противопоставить студенчество рабочему движению может,
если его идеи найдут приверженцев, затруднить создание
необходимого союза между студентами и рабочими и путем
изоляции студентов от революционной основы ограничить
их роль в самый ответственный момент свержения
капитализма.
ФРАНЦИЯ. МАЙ - ИЮНЬ 1968 г.
Для Маркузе и его сторонников события во Франции в
мае — июне 1968 г., должно быть, явились вначале большой
неожиданностью, так как здесь налицо был «эффективно»
действующий рабочий класс, демонстрирующий свою
огромную мощь. Но из всех сложных переплетений
создавшейся ситуации сторонники Маркузе (как и другие
представители «новых левых» и старых леваков,
поддерживаемые по иронии судьбы капиталистической прессой) очень
быстро выхватили отдельные факты, подтасовали и
извратили другие и попытались использовать эти события для
оправдания своих теорий. Иа первый взгляд здесь
прослеживался, казалось бы, ряд главных тезисов «новых ле-
1 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 39, стр. 14,

434
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
вых» — насилие Фанона, «очаг» Дебре, преломленные в
маркузианских концепциях «красных баз» в городах и
студенческого авангарда. Здесь также, согласно Маркузе и
заявлениям капиталистической прессы, имелась
«реформистская» коммунистическая партия, «сдерживавшая»
рабочих и пытавшаяся свести их борьбу к простым
требованиям о повышении заработной платы.
В речи, произнесенной перед несколькими сотнями
студентов и преподавателей Калифорнийского университета в
Сан-Диего 23 мая 1968 г., Маркузе повторил ряд главных
мифов, которые были порождены событиями во Франции,
Приводимые ниже цитаты из этой речи 1 дают
представление о ходе мыслей Маркузе; «Их (студентов) молодой
лидер Даииель Кон-Бендит, который организовал баррикады
и находился на них до 6часов утра (10—11 мая.— Ддю:У.),
после того как студенты потерпели поражение в уличных
боях, сказал, что теперь осталось только одно — объявить
всеобщую забастовку. В следующий понедельник его
призыв к забастовке был поддержан на все 100%.
Нет ни малейшего сомнения в том, что студенты в
данном случае показали рабочим, как надо действовать, и что
рабочие откликнулись на лозунги студентов, последовали
их примеру. Студенты являлись фактически авангардом...
Движение протеста вначале подвергалось резкому
осуждению со стороны профсоюзов, находящихся под
контролем коммунистов, и ежедневной газеты Компартии «Юма-
ните». Они не только испытывали подозрение по
отношению к студентам, но и всячески поносили их; они вдруг
вспомнили о классовой борьбе, которую Компартия
предавала забвению на протяжении десятилетий, и заклеймили
студентов, навесив на них ярлык буржуазных сынков...
Студенческая оппозиция с самого начала была направлена
не только против капиталистического общества Франции,
что уже выходит далеко за рамки университета, но и
против сталинского метода построения социализма...
Студенческая оппозиция имела ярко выраженную направленность
против Французской коммунистической партии... Эта
партия еще не стала правительственной, но она ничего не
жаждет больше, чем стать правительственной партией как
1 Н. Marcus еэ The Paris Rebellion,—«Peace News», June 28,
1908, p. 6-7,

МЛРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
435
можно скорее. Именно это является уже на протяжении
нескольких лет политикой Коммунистической партии во
Франции.
...Задолго до начала этих событий предпринимались
настойчивые попытки привлечь к движению протеста
рабочих вопреки запрещениям профсоюзов участвовать в нем.
Студенты были посланы на предприятия, на заводы в
Париже и в предместьях столицы. Они вели беседы с
рабочими и, надо полагать, завоевали сторонников, главным
образом из числа молодых рабочих. Поэтому, когда студенты
перешли к активным действиям и начали занимать здания,
рабочие последовали их примеру и присоединили к
требованиям студентов свои собственные требования о
повышении заработной платы и улучшении условий труда. Оба
эти потока слились в один, причем произошло это
стихийно, без всякой координации, и таким образом студенческое
движение практически превратилось в более широкое
социальное движение, в более крупное политическое
движение. На этом этапе событий, когда сотни тысяч рабочих
уже бастовали и заняли заводы в Париже и его
предместьях, контролируемый коммунистами профцентр (ВКТ)
принял решение признать движение и превратить его в
официальную забастовку. Подобной политики этот профцентр
придерживается уже на протяжении десятилетий. Как
только они видят опасность того, что движение может
уплыть из их рук и выйти из-под контроля
Коммунистической партии, они моментально признают его pi
захватывают руководство.
Я полагаю, в одном мы можем быть уверены. Можно
смело утверждать, что традиционная идея революции и
традиционная стратегия революции навсегда отошли в
прошлое. Они устарели; они просто-напросто безнадежно
отстали от развития нашего общества... Именно поэтому я
подчеркиваю стихийный характер этого движения и
стихийность его распространения. Я говорю теперь
«стихийность», и я придерживаюсь этой концепции, но вы сами
хорошо знаете, что не существует стихийности, которой не
нужно было бы слегка помочь, чтобы она стала
по-настоящему стихийной. Именно это и имело место во Франции...
По сравнению с традиционными формами организации
оппозиции это было стихийным движением, которое, пока это
было возможно, не обращало никакого внимания на суще-

436
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ствующие организации, будь то партия или профсоюзы, и
просто шло вперед».
Для многих события во Франции в мае 1968 г. были
как гром с ясного неба. Создалось впечатление, что
Франция оставалась спокойной и стабильной, пока студенты
Парижа не начали боевые выступления за свои права. Ни
один революционер не может не оценить по заслугам
высокий боевой дух студентов, их мужество и решимость;
никто не может также не признать справедливости их
требований о проведении реформ в университетах. Широкую
симпатию и понимание вызывает и их стремление
участвовать в более широком движении за построение новой
Франции, подлинно демократической и идущей по пути к
социализму. Нет сомнения также в том, что жестокие
полицейские меры, предпринятые против студентов,
особенно в пятницу 10 мая, явились главным фактором,
вызвавшим волну протестов, захлестнувшую Францию и
достигшую кульминационной точки, когда девять миллионов
рабочих объявили забастовку и занятие предприятий
приняло массовый характер. Это парализовало жизнь во всей
стране на несколько недель.
Но историческое общенациональное выступление,
получившее поддержку большого числа научных и технических
работников, представителей интеллигенции, учителей,
журналистов и т. д., было вызвано более глубокими, более
фундаментальными причинами, чем события, непосредственно
предшествовавшие ему, сколь бы важными они ни были.
Более того, что бы ни говорил Маркузе, огромный подъем
борьбы в мае — июне нельзя считать результатом
стихийного движения, хотя элементы стихийности здесь, конечно,
присутствовали, как и в любом другом крупном массовом
взрыве подобного рода.
Взрыв в мае — июне 1968 г. был в значительной
степени вызван недовольством французского народа, которое
накапливалось на протяжении десятилетнего правления де
Голля. Безработица достигла рекордного уровня в 500 тыс.
человек. Заработная плата была практически заморожена
правительством и крупными предпринимателями, а цены
и прибыли неуклонно росли. Большое отставание имело
место в жилищном строительстве. Фонды на социальное
обеспечение урезывались, были введены ограничения на
права рабочих и профсоюзов в области социального обес-

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
437
печения. Мелкие торговцы вытеснялись крупными
монополистическими фирмами, десятки тысяч мелких фермеров
были уничтожены крупными капиталистическими
сельскохозяйственными компаниями. Предложения о проведении
реформ в устаревшей системе высшего образования
наталкивались на упрямый отказ правительства и
университетских властей. Люди, как заявил генеральный
секретарь Коммунистической партии Вальдек Роше 21 мая
1968 г., были «по горло сыты отношением к ним как к
неодушевленным предметам. Они хотят быть гражданами».
Но одного только накопления недовольства было бы
недостаточно, чтобы породить движение, столь глубоко
потрясшее Францию в 1968 г. На протяжении десяти лет
трудящиеся Франции вели борьбу против существующих
условий, причем с каждым годом она усиливалась; и
единственной партией, которая не только не предала «забвению
классовую борьбу», как это утверждает Маркузе, а с
самого начала последовательно боролась против де Голля и его
правительства, была Коммунистическая партия. Когда в
1958 г. де Голль пришел к власти, он получил 80%
голосов в ходе референдума в связи с его новой конституцией.
Коммунистическая партия была единственной
политической партией, призывавшей сказать «нет» конституции де
Голля, и 20% участвовавших в референдуме последовали
ее призыву. По всем крупным вопросам Французская
компартия стремилась объединить народ на борьбу за
перемены: против НАТО, за расширение национализации, за
повышение заработной платы и улучшение условий труда,
за совершенствование системы социального обеспечения.
Именно компартия возглавила во Франции борьбу против
агрессии США во Вьетнаме, организовала широкое
движение по оказанию помощи вьетнамскому народу, в
результате чего за несколько месяцев до начала событий в мае —
июне 1968 г. во Вьетнам из Франции было направлено
судно, груженное медикаментами, оборудованием и другими
материалами.
Именно компартия добивалась единства трех основных
профсоюзных федераций Франции — Всеобщей
конфедерации трудящихся, Федерации демократических профсоюзов
и «Форс увриер». Именно компартия вела на протяжении
десяти лет широкую кампанию против личной власти де
Голля и за передовой демократический режим. И прежде

438
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
всего именно компартия с самого начала борьбы против
власти де Голля выступала за единство не только на
уровне профсоюзов, но и в общенациональном масштабе,
добиваясь объединения всех левых демократических сил в
общее движение против де Голля и крупных монополий,
за создание единого демократического правительства,
способного открыть путь к социализму.
Маркузе обвиняет коммунистов в желании «стать
правительственной партией». А чего бы хотелось Маркузе?
Правительства без каких-либо партий? Или правительства
без коммунистов? Очевидно, он желает последнего,
поскольку Маркузе открыто отдает предпочтение
ультралевым фракциям студентов, которые, по его словам, были
явно настроены против компартии. С полным
пренебрежением к логике маркузианские критики Французской
компартии обвиняли ее также в том, что она не смогла
превратить события в мае — июне в борьбу за изменение системы,
что, несомненно, предполагает смену правительства.
Французская компартия, как об этом свидетельствуют голоса,
получаемые ею на выборах, пользуется большей
поддержкой в рабочем классе, чем любая другая партия.
Присутствие коммунистов во французском правительстве означало
бы, что в нем представлен голос рабочего класса. Маркузе,
по всей видимости, предпочитает, чтобы этот сильный
голос оставался вне правительства. Готовность
Коммунистической партии взять на себя ответственность и участвовать
в правительстве не может быть сама по себе объектом для
критики, все зависит от характера правительства.
Правительство, за создание которого выступает Французская
компартия,— это правительство, основывающееся на
единстве сил рабочего класса и его союзников и отражающее
коалицию всех левых политических сил и
демократического движения. Создание такого правительства означало бы
важный шаг вперед для французского народа и открыло бы
новые перспективы для продвижения к социализму.
В течение десяти лет, предшествовавших событиям
1968 г., вера французских трудящихся в компартию
постоянно росла; объяснялось это в значительной степени ее
последовательной борьбой за насущные интересы
трудящихся, а также тем, что компартия подняла знамя борьбы
за единство, давала ясную перспективу для продвижения
вперед. Насчитывая в своих рядах 400 тыс. членов и еще

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
439
50 тыс. в организации молодых коммунистов, Французская
компартия в 1968 г. представляла собой самую крупную
силу среди левых. Не менее 42% членов партии в 1968 г.
составляли коммунисты, вступившие в ее ряды после
1959 г., то есть в течение десятилетия после прихода к
власти де Голля. Число голосующих за компартию на выборах
также выросло с 3 млн. 870 тыс. в 1958 г. до 4 млн. 3 тыс.
в 1962 г. и 5 млн. 29 тыс. на выборах в марте 1967 г. Эти
голоса — 22,5 % всех избирателей — охватывают основные
слои рабочего класса. Число голосов, отданных компартии
на выборах в марте 1967 г., почти равно числу голосов,
полученных в 1936 г. всем Народным фронтом, включавшим
в себя не только коммунистов, но и социалистов, радикал-
социалистов и др.х.
Эта растущая поддержка Коммунистической партии со
стороны населения, особенно рабочих, приведшая к тому,
что целые департаменты и города страны голосуют за
коммунистов, что в муниципальные советы избрано около
30 тыс. коммунистов, помогла партии завоевать новых
сторонников достижения политического единства. Все это
сделало возможным заключение в марте 1967 г. предвыборного
соглашения между коммунистами, социалистами,
радикалами, республиканскими клубами (совместно создавшими
Левую федерацию) и менее крупной по численности
Объединенной социалистической партией. На выборах 1967 г.
левые силы, составившие эту коалицию, получили почти
47% голосов избирателей, против около 43%, полученных
голлистами. Результаты голосования изменили обстановку,
существовавшую во время президентских выборов 1965 г.,
когда де Голль получил 55% голосов избирателей, а
Миттеран, которого поддерживали все левые силы, включая
компартию,— лишь 45%.
1 О том, что компартия продолжает пользоваться широкой
поддержкой, свидетельствуют почти 5 млн. голосов, полученных
Жаком Дюкло, баллотировавшимся от компартии на президентских
выборах в 1969 г. Эти голоса, составляющие 21% общего числа,
были получены —- и об этом не следует забывать — на прямых
президентских выборах, без каких-либо преимуществ, которые
возможны в ходе парламентских выборов в результате заключения
соглашений на уровне местных организаций и в данном
конкретном случае без какой-либо официальной поддержки со стороны
других политических сил.

440
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Именно эта десятилетняя борьба, которая велась под
ругюводством компартии, создала такую обстановку во
Франции, что на призыв компартии и ВКТ, а также
других профсоюзов организовать массовые демонстрации и
провести всеобщую забастовку 13 мая в знак солидарности
со студентами, откликнулись 800 тыс. человек в Париже,
60 тыс, в Лионе, по 50 тыс. в Тулузе, Марселе и Бордо,
30 тыс. в Мэнсе; а в забастовке приняли участие 9 млн.
человек.
Описывая забастовочное движение и другие акции,
сопутствовавшие ему, Маркузе выделяет три момента,
которые ни в коей мере не соответствуют действительности. Во-
первых, что 9 млн, трудящихся Франции включились в
забастовку якобы в ответ на призыв Кон-Бендита.
Во-вторых, что ВКТ и компартия якобы были в начале против
забастовки и плелись в хвосте событий. И, в-третьих, он
намекает на то, что компартия якобы выступала за
ограничение борьбы требованиями о повышении заработной
платы, была против изменения общественной системы и
«не проявляла энтузиазма» в связи с занятием рабочими
промышленных предприятий.
Сомнительная идея о том, что 9 млн, рабочих, из
которых по крайней мере треть постоянно голосует за
компартию, включились в забастовку по призыву молодых,
антикоммунистически настроенных, анархистских студентов,
могла прийти в голову лишь человеку, абсолютно
невежественному в вопросах, связанных с рабочим движением. Но
давайте оставим в стороне абсурдную идею Маркузе и
попытаемся разобраться в том, что произошло в
действительности 1.
Еще до майско-июньских событртй 1968 г. было ясно, что
недовольство рабочих достигло своего предела. Крупные
массовые выступления и демонстрации промышленных
рабочих произошли еще в 1967 г.— 1 февраля, 17 мая и 13
декабря. В течение января — мая 1968 г. на знаменитых
автозаводах «Рено», являющихся традиционной опорой
Коммунистической партии и ВКТ, прошли буквально десятки
1 Как мы уже имели возможность отмечать при разборе
теорий Фанона и'Дебре, их декларативные заявления зачастую
подменяют собой реальные факты. По этой причине утверждения
теоретиков из «новых левых» необходимо всегда сопоставлять с
реальными фактами,

МАРКУЗЁ И СТРАНЫ ЗАПАДА
441
забастовок рабочих. Растущее недовольство рабочих было
проявлено и на других предприятиях страны. 1 мая 1968 г.
рабочие Парижа впервые за 14 лет получили разрешение
правительства выйти с демонстрацией на улицы столицы.
В демонстрации, организованной ВКТ, приняли участие
100 тыс. рабочих.
3 мая в ответ на протест студентов против фашистских
налетов филологический факультет в Пантере был закрыт
и полицейские силы были введены в Латинский квартал.
4 мая работники почты и телеграфа приняли решение о
проведении с 6 по 10 мая серии забастовок с
экономическими требованиями. В тот же день семь студентов были
арестованы и заключены в тюрьму. 6 мая по призыву ВКТ
100 тыс. шахтеров прекратили работу в знак протеста
против отсутствия на шахтах техники безопасности,
приведшей 3 мая к гибели шести шахтеров; забастовку объявил
технический персонал почты и телеграфа. Члены ВКТ на
заводе «Рено-Бийанкур», которые с начала марта провели
около 80 выступлений, приняли решение еще более
активизировать свою деятельность, а профсоюз
государственных служащих, входящий в ВКТ, решил прекратить
работу в конце месяца.
6 мая, кроме того, стали нарастать выступления
студентов, что вызвало усиление полицейских репрессий против
них. В тот же день парижское отделение ВКТ выпустило
обращение, в котором содержалось «резкое осуждение
провокаций со стороны правительства и жестоких
полицейских мер против студентов», а также протест против
вторжения полиции в Сорбоннский университет; в обращении
«подтверждалась солидарность со студентами и
преподавателями, которые ведут борьбу в защиту и за улучшение
и демократизацию системы образования». Другие
отделения и секции ВКТ последовали его примеру. Бюро
Объединенного союза федераций государственных служащих,
например, выразило «солидарность с жертвами репрессия
и потребовало освобождения арестованных студентов».
Во вторник 7 мая генеральный секретарь ВКТ Жорж
Сеги устроил пресс-конференцию, на которой заявил:
«Нынешние события в университете вызывают глубокие
чувства у рабочих, которые выражают возмущение в связи
с жестокими полицейскими репрессиями, направленными
против студентов. Мы решительно осуждаем и клеймим

442
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
позором жестокость полиции, ее вторжение в университет
и закрытие двух факультетов накануне экзаменационной
сессии. Мы требуем освобождения арестованных
студентов... Солидарность студентов, преподавателей и рабочего
класса в их общей борьбе за социальный прогресс,
демократию и мир является той концепцией, которой
последовательно придерживаются все активные члены ВКТ».
В том же заявлении Жорж Сеги привлек внимание к
провокационной клевете на рабочий класс, к обвинениям
рабочих в том, что они якобы обуржуазились, и
предупредил студентов об опасностях левачества, которое способно
ослабить борьбу Национального союза французских
студентов и играет на руку реакционным кругам. Маркузе
извратил осуждение опасных действий ультралевых и
представил его как нападки на всех студентов. Из
вышеприведенных фактов, однако, вполне ясно, что ВКТ с самого
начала заявила о своей твердой солидарности с борьбой
студентов. То же самое относится к Коммунистической
партии. Так, члены парижского муниципалитета от
компартии призвали 6 мая к солидарности со студентами и
выступили за демократическое решение проблем высшего
образования. В то же время Французская
коммунистическая партия предупредила об опасностях безответственной
позиции, занятой некоторыми левацкими группами.
Вполне оправданная критика Кон-Бендита и других
(кстати, Маркузе признает их антикоммунистические
настроения) не помешала ВКТ и компартии продолжать
кампанию поддержки студентов.
Но давайте вернемся к хронике событий. 7 мая ряд
секций профсоюза работников почты и телеграфа объявили
забастовку. Работу прекратили также водители парижских
такси, рабочие заводов «Рено-Сандувиль» и АКХ (Гавр и
Харфлёр) и служащие центральной конторы Парижского
отделения Института социального обеспечения. В среду
8 мая ВКТ и Французская демократическая
конфедерация труда (ФДКТ) провели одновременную демонстрацию
и забастовку учителей и крестьян в девяти западных
областях страны: 30 тыс. человек вышли на демонстрацию в
Бресте, 20 тыс.—в Квимпере и 10 тыс.—в Рене.
Приветствуя эти демонстрации, Центральное бюро ВКТ выразило
энергичный протест «против жестокостей полиции и
репрессий, направленных против борющихся студентов», и

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
443
подтвердило «чувства солидарности со студентами и
преподавателями, которые требуют, в частности, возобновле-
ния работы закрытых факультетов, немедленного
освобождения арестованных и проведения демократической
реформы системы образования».
В четверг 9 мая в ответ на обращение Национального
бюро Национального союза французских студентов (НСФС)
ко всем национальным профсоюзным центрам с призывом
публично подтвердить свою солидарность со студентами и
провести с этой целью единую профсоюзную демонстрацию
«в защиту профсоюзных прав и политических свобод,
против полицейских репрессий» ВКТ и ФДКТ быстро достигли
соглашения об организации совместного выступления,
В тот же день это решение было доведено до сведения
НСФС. Ссылаясь на достигнутое соглашение, секретарь
ВКТ Мадлен Колин в номере газеты «Юманите» от 10 мая
заявила, что «ВКТ сделает все возможное для того, чтобы
соглашение, достигнутое с НСФС, привело к мощным
совместным массовым выступлениям рабочих и студентов».
В течение всего дня (9 мая) студенческие забастовки и
демонстрации проходили по всей Франции.
Пятница 10 мая была решающим днем. Студенческие
забастовки и демонстрации не прекращались в течение
целого дня, проходили они во всех уголках страны. Было
проведено очередное совещание представителей ВКТ,
ФДКТ и НСФС, был установлен контакт с автономным
Национальным профсоюзом учителей (НПУ) 1. В совместном
коммюнике, принятом па этом совещании, выражались
глубокие чувства возмущения общественности в связи с
действиями полиции против студентов и преподавателей,
действиями, которые «вызвали негодование рабочих против
правительства». В результате совещания ВКТ, ФДКТ,
НПУ, НСФС и Профсоюз преподавателей университетов
(ППУ) обратились с совместным призывом провести
14 мая крупные демонстрации в основных городах
Франции и массовую демонстрацию в Париже. Профсоюзы,
входящие в «Форс увриер» 2, заявили о своем отказе участво-
1 В этот профсоюз входит и профессорско-преподавательский
состав университетов.
2 «Форс увриер» откололась в 1946 г. от ВКТ, выступает против
единства действий профсоюзов.— Прим. перев.

444
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
вать в демонстрации. Вечером 10 мая, после демонстрации
50 тыс. студентов и учащихся средних школ, в Париже
произошли острые столкновения с полицией. Студенты
заняли Латинский квартал и воздвигли баррикады. Ночью
студенты были атакованы специальными штурмовыми
отрядами полиции \ использовавшими гранаты и газ.
Сотни были ранены.
В разгар этих событий Жорж Сеги (которого всячески
чернят антикоммунистические «левые») от имени ВКТ
опубликовал страстное заявление, в котором говорилось:
«ВКТ самым решительным образом и с глубоким
возмущением протестует против действий правительства; если
последнее действительно хочет избежать осложнения
обстановки, оно должно немедленно вывести полицейские
силы из Латинского квартала, объявить амнистию4 всем
арестованным участникам демонстрации и выполнить
справедливые требования студентов университета, которые во
многом совпадают с требованиями рабочих. ВКТ
призывает рабочих выступить с протестом... и подготовить
мощный отпор в соответствии с решениями профсоюзов
рабочих, студентов и преподавателей».
Ранним утром следующего дня Центральное бюро ВКТ
выпустило заявление, в котором выражалась «полная
солидарность со студентами, учителями и
профессорско-преподавательским составом университета» и содержалось
требование о немедленном освобождении арестованных.
В субботу 11 мая ВКТ предложила немедленно провести
совещание представителей всех профсоюзных центров, а
также Национального профсоюза учителей и
Национального союза студентов, с тем чтобы организовать мощный
отпор властям. Рано утром того же дня компартия
опубликовала декларацию, озаглавленную «Остановить репрес-
срш!». Этот же заголовок появился и в газете «Юманите»,
вышедшей тиражом в 300 тыс. экземпляров.
Еще до совместного совещания ВКТ обратилась ко всем
входящим в нее организациям и ко всем своим членам с
призывом «принять немедленные меры» и приступить к
активным действиям. Она призвала организовать на на-
1 В событиях 1962 г., о которых писалось значительно меньше,
этими штурмовыми отрядами были убиты в Шавонне 9 активных
членов ВКТ.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
445
циональном, областном и местном уровнях, а также на
промышленных предприятиях выступления протеста с
использованием всевозможных форм.
В совместном совещании приняли участие
представители ВКТ, ФДКТ, НПУ, НСФС и ГШУ (руководителей
«Форс увриер» найти не удалось). ВКТ предложила
провести в понедельник 13 мая (в первый рабочий день
недели) 24-часовую всеобщую забастовку, которая
сопровождалась бы массовыми демонстрациями по всей Франции.
Поскольку представители НПУ, НСФС и ППУ не были в
состоянии дать согласие на это предложение немедленно,
ВКТ и ФДКТ в полдень сами призвали рабочих к
проведению забастовки. Призыв двух профцентров страны
заканчивался лозунгом «Да здравствует единство рабочих и
студентов!».
Таким образом, не Кон-Бендит, а ВКТ выступила
инициатором проведения всеобщей забастовки и вместе с
ФДКТ публично обратилась с призывом прекратить работу.
Вскоре после этого призыв к забастовке поддержал
Национальный профсоюз учителей, а за ним pi «Форс увриер».
НСФС и ППУ заявили, что поскольку их члены уже
бастуют, то они не могут выступить с новым призывом к
забастовке. ВКТ приступила к немедленным действиям. Были
отпечатаны миллионы листовок. Специальный номер
органа ВКТ «Ви увриер», вышедший под шапкой «Прекратить
репрессии! Да здравствует союз рабочих и студентов!», был
распространен воскресным утром (12 мая) в миллионах
экземпляров. В Париже было выпущено совместное
обращение парижских организаций ВКТ, ФДКТ, НПУ, НСФС
и ППУ, в котором наряду с требованием амнистии,
прекращения репрессий и проведения демократической
реформы системы просвещения содержалось требование
предоставления полной занятости рабочим и служащим и
«преобразования экономической системы народом и для
народа».
В понедельник 13 мая произошло поистине
историческое событие. Казалось, во всей Франции приостановилась
жизнь. 200 тыс. человек приняли участие в демонстрации
в департаменте Рона, 120 тыс.— в Луаре, В Париже на
демонстрацию вышли 800 тыс. человек. Колонны
демонстрантов растянулись более чем на четыре мили, причем
в каждом ряду шагало не меньше 30 человек. Этот день

446
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
подтвердил два важнейших момента: единство рабочих и
студентов и мощь рабочего класса,
продемонстрировавшего решающее значение его участия в борьбе французского
народа. Он подтвердил также руководящую роль и
влияние ВКТ и Французской компартии.
В свете вышеприведенных фактов утверждение Мар-
кузе, что всеобщая забастовка явилась якобы результатом
призыва Кон-Бендита, выглядит слишком глупым и не
нуждается в дополнительных комментариях.
Вечером 13 мая Центральное бюро ВКТ, оценивая
значение этого массового выступления, призвало «рабочих, и
в первую очередь молодежь, укреплять свои организации
и сохранять единство, чтобы добиться экономических и
социальных перемен, которые сделают возможным подлинное,
освобождение рабочего класса».
Из вышесказанного ясно, что ВКТ и Коммунистическая
партия не только не стремились к ограничению целей
движения протеста, как это утверждают их противники,
а, напротив, постоянно подчеркивали перед рабочими
необходимость смотреть дальше, расширять горизонт и
использовать борьбу за ближайшие задачи для достижения
более важных целей.
Наступил следующий этап, этап занятия предприятий
и проведения забастовки девяти миллионов рабочих,
которая должна была продолжаться несколько недель. 14 мая
две тысячи рабочих-металлистов завода «Сюд-Авиасьои»
(Бужюне — Луар-Атлантик) заняли свое предприятие.
15 мая ВКТ опубликовала тиражом 4 млн, экземпляров
обращение, в котором содержались оценка событий
прошедшего периода, а также призыв к рабочим усилить
борьбу и использовать всю свою инициативу на заводах и на
местах, с тем чтобы не только заставить предпринимателей
и правительство отступить и выполнить требования
рабочих, но и ускорить падение режима. В обращении, в
частности, отмечалось: «Определенные мелкобуржуазные
элементы... клевещут на движение рабочего класса,
претендуют на то, что они якобы дают ему уроки. Рабочий класс
отвергает подобные абсурдные утверждения; он уже давно
достиг зрелого возраста; он не нуждается в наставниках;
он также отлично знает, как не поддаваться на
провокации, целью которых является расколоть рабочих,
изолировать их и отвлечь от выполнения поставленных целей.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
44?
Только вместе с рабочим классом, плечом к плечу с ним
должны действовать все те, кто стремится к подлинному
прогрессу па пути коренных экономических и социальных
перемен». Обращение заканчивалось призывом «заменить
нынешнюю власть народным правительством»,
Таким образом, давая отпор ультралевым, ВКТ вновь
ясно призвала к тому, чтобы нанести поражение
правительству. Призыв к созданию народного правительства был
развит Коммунистической партией, которая 20 мая
опубликовала обращение, призвав к созданию тысяч
комитетов действий, выступающих за «народное и
демократическое правительство». Выступая на следующий день в
парламенте с требованием низложить голлистское
правительство, представитель компартии Вальдек Роше заявил: «Это
правительство должно уйти и слово должно быть передано
народу».
16 мая, когда процесс занятия рабочими
промышленных предприятий распространился, охватив заводы «Рено-
Клеон», «Реыо-Флинс», «Рено-де Мэне», а также «Сюд-
Авиасьон» (Бужтоне), рабочие крупнейшего завода «Рено-
Бийанкур» приняли решение взять это предприятие в свои
руки. Входящая в ВКТ федерация рабочих-металлистов
немедленно заявила о «полной поддержке» этого решения.
ВКТ приветствовала тех, кто «в ответ на ее призыв принял
решение бастовать и занять заводы». 17 мая
Коммунистическая партия заявила о своей полной поддержке действий
рабочих по занятию предприятий, которые являются
выражением воли рабочих «добиться выполнения своих
требований и, более того, положить конец голлистскому режиму
и установить как можно скорее демократию, открывающую
путь к социализму». В последующие дни забастовочная
борьба рабочих с занятием заводов расширялась, и к 23 мая
в ней уже участвовало девять миллионов рабочих.
Люди, подобные Маркузе, утверя^дающие, что ВКТ
якобы плелась в хвосте событий, так как занятие заводов
началось по инициативе снизу, а следовательно, в
некотором смысле стихийно, не понимают того, что именно так,
как правило, развиваются важные массовые движения.
В. И. Ленин и большевики, например, не выступали с
инициативой создания Советов в 1905 г. Рабочие сделали это
сами; и это было выражением того, что В. И. Ленин всегда
называл «творческой инициативой масс». Эта инициатива,

448
Май а четвертая
как он неоднократно подчеркивал, развивает формы
организации и борьбы, которые ни одно революционное
движение не в состоянии заранее полностью разработать.
То же самое относится и к действиям судостроителей
Верхнего Клада, которые решили взять в свои руки верфи и
продолжать работу не по заранее выработанному решению
какой-нибудь политической партии, а по собственной
инициативе. И в этом случае мы шмели дело с «творческой
инициативой масс».
Небезынтересно привести здесь объяснение тактики
ВКТ, которое дал Сеги на конференции молодеяшой
секции ВКТ 17 мая 1968 г.: «Поскольку рабочие заводов
«Рено» — особенно завода в Булонь-Бийанкуре,
занимающие особое место как в силу своего значительного влияния,
так и потому, что они дают направление всему движению,
решили провести всеобщую, неограниченную сроками
забастовку и занять заводы, мы поняли с абсолютной
ясностью, что вступаем в новую, исключительно важную
стадию борьбы... Рабочие «Рено» задали тон, и, мне кажется,
очень хороший... Мы, члены Центрального бюро, полагаем,
что Национальный комитет конфедерации должен изучить
вопрос, как продвинуть движение еще дальше вперед. Это
движение началось снизу... Все проходящие сегодня
забастовки были начаты по решению самих рабочих, в
результате обсуждения требований и форм действий, часто путем
избрания забастовочных комитетов, находящихся под
непосредственным контролем рабочих. Иными словами,
возникло руководство движением, ответственное за свои
действия и решения непосредственно перед самими рабочими.
Это лучшая форма, которую мы можем предложить
рабочим. Так было всегда, и особенно справедливо это в
нынешних условиях. В этом наша большая сила.
Конечно, некоторые спекулируют на этом и говорят^
что «ВКТ захватили массы», что «все происходит снизу и
ВКТ не способна взять в свои руки руководство». Но эти
люди ничего не знают о характере нашей организации, о
перспективах и политике, выработанной ею, и прежде
всего сильно недооценивают — причем абсолютно
неверно —- способность членов ВКТ, где бы они ни находились...
проявлять чувство ответственности и инициативу в
подобных ситуациях... Вот почему мы считаем, что самое
лучшее — это дать движению возможность развиваться по взя-

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
449
тому уже им пути и поставить его под контроль и
бдительное око самих рабочих.
Что же касается ВКТ, то мы ничуть не боимся
поставить себя под контроль, поскольку нет никаких
противоречий между теми лозунгами, требованиями и решениями,
которые выдвигаем и принимаем мы, и теми, которые
выдвигаются и принимаются рабочими массами.
Это ни в коей мере не означает, что мы думаем, будто
наши обязанности должны ограничиваться ожиданием,
когда рабочие обратятся к профсоюзным деятелям с
призывом объявить забастовку. Напротив, мы полагаем, что нам
следует указывать путь вперед, что активные члены ВКТ
должны обращать пристальное внимание на то, как
развивается боевой дух рабочих, и действовать так, чтобы по
мере созревания условий выдвигать соответствующие
предложения и ставить их на одобрение рабочих. На данный
момент паша тактика и наша стратегия должны
заключаться в том, чтобы развивать забастовочное движение
снизу».
Говоря о занятии французскими рабочими заводов,
Маркузе утверждает, что рабочие якобы действовали не
обращая никакого внимания «на существующие
организации, будь то партия или профсоюзы, а просто шли вперед».
Это тоже свидетельствует о полном невежестве и незнании
того, что же произошло в действительности. Рабочие столь
«пренебрежительно» относились к ВКТ, что в этот период
в ее ряды вступили 400 тыс. рабочих и были созданы сотни
новых первичных организаций компартии!
Маркузе заявлял также: «Они (рабочие) заняли заводы
и цеха, они оставались там, но вели себя отнюдь не как
анархисты. Например, только вчера пришло сообщение
о том, что рабочие тщательно заботятся о машинах и
станках, внимательно следят за тем, чтобы ничего не ломалось
и не портилось. Они не допустили на заводы никого из
посторонних».
Маркузе, видимо, ничего не знает о том, что эта
инициатива исходила главным образом от членов ВКТ,
занявших заводы, а «посторонние», которых они не допустили
на заводы, были не кто иные, как обожаемые им
ультралевые студенты, некоторые из которых, по сообщениям
очевидцев, заявляли рабочим о своем желании помочь им
«уничтожить машины».
Уоддис

450 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
v
Совершенно ясно, каким бы большим ни было влияние
борьбы студентов,— а мы уже отмечали, что их действия и
жестокие меры, принятые полицией против студентов,
послужили искрой, зажегшей события мая —
июня,—утверждение Маркузе, что «студенты были практически
авангардом...», является непростительным упрощением
действительного хода событий. В словах Маркузе наглядно
проявляется пренебрежение к рабочим и их инициативе, не
говоря уже о фальсификации деятельности компартии и
ВКТ и их отношения к событиям.
Невозможно правильно оценивать события во Франции
1968 г., если не понимать проблемы единства — единства
рабочего класса и более широкого единства всех
существующих и потенциальных антимонополистических сил.
В. И. Ленин однажды отмечал, что слово «единство»
довольно легко написать даже десятиаршинными буквами,
но добиться единства — это длительная, сложная и трудная
задача.
Франция является страной со сравнительно
многочисленным крестьянством, или классом мелких собственников
(хотя он и сокращается), с большим числом мелких
торговцев и значительной городской мелкой буржуазией.
В стране насчитывается 15 млн. рабочих, но лишь 4 млн.
организованы в профсоюзы, к тому же они входят в три
главных профсоюзных центра, не считая ряда автономных
профсоюзных объединений.
В 1934 г. коммунистическая и социалистическая партии
подписали соглашение о единстве. В январе 1936 г.
единство рабочего класса было расширено в результате
соглашения, достигнутого с радикал-социалистической партией
(поддерживаемой главным образом крестьянами) и
другими группами, что привело к созданию Народного фронта.
В 1938 г. лидер социалистов Леон Блюм расколол единство
рабочего класса; радикал-социалисты дезертировали, и
Народный фронт прекратил свое существование.
За этим последовал фашизм. И вновь, через боль и
страдания, необходимо было усваивать урок о важности
единства. Фашизм был побежден, но миллионы людей
испытали жестокие страдания, тысячи погибли. Одна только
компартия потеряла 75 тыс. своих членов, убитых
фашистами. Она понесла столько жертв, что ее стали называть
«партией расстрелянных».

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
451
Антифашистское единство, достигнутое в годы
движения Сопротивления, сделало возможным создание в 1945 г.
широкого единого коалиционного правительства, в котором
коммунисты возглавили несколько министерств. Удалось
добиться важных завоеваний для народа. Рабочие
получили больше прав на предприятиях, была введена более
прогрессивная система социального обеспечения; в обоих
случаях это в значительной степени произошло благодаря
предложениям, внесенным соответствующими министрами-
коммунистами. С началом холодной войны в 1948 г. лидеры
социалистической партии вновь раскололи единый фронт
как в профсоюзах, так и на политической арене. Наступил
десятилетний период нестабильности, постоянных смен
правительства, роста цен, войны во Вьетнаме, а после
войны в Алжире. За этим последовали десять лет правления
де Голля и режима личной власти.
На протяжении этих четырех десятилетий именно
Французская коммунистическая партия была основным
борцом за единство, его организатором. Она всеми силами
популяризировала концепцию единства, терпеливо,
настойчиво и искусно добивалась его воплощения в жизнь. И в
период, предшествовавший 1968 г., усилия компартии
увенчались значительным успехом, о чем, в частности,
свидетельствуют результаты выборов 1967 г., на которых, как
уже отмечалось выше, объединенные левые силы получили
47% голосов избирателей против 43%, полученных голли-
стами. Дальнейшее развитие и укрепление единства
вселяло в начале 1968 г. большие надежды на осуществление
радикальных перемен в правительстве.
У реакции оставался единственный шанс — расколоть
рабочих, отделить их от союзников. Представители
большого бизнеса и де Голль отдавали себе отчет в том, что
демократическое единство означает для них поражение.
Вполне логично поэтому, что французские правящие круги
попытались найти спасение в разъединении народа, стали
использовать в этих целях любую раскольническую силу.
В первую очередь они преследовали цель восстановить
народные массы против коммунистов, изолировать
коммунистов и тем самым лишить рабочий класс мощного голоса
в управлении страной.
События мая — июня 1968 г., которые могли бы
послужить целям дальнейшего укрепления единства левых, по-
15*

452
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
служили вместо этого предлогом для раскола народного
движения; основу этой раскольнической атаки составили
удары по Коммунистической партии, наносимые, с одной
стороны, ультралевыми, а с другой — де Голлем,
превратившими выборы 23 июня в антикоммунистическую
истерию.
Статьи, появившиеся в этот период в английской прессе,
вызывают глубокое отвращение. Такие газеты, как «Обсер-
вер», «Гардиан», «Тайме», «Нью-стейтсмен» и другие,
которые в 1967 г. обвиняли английских коммунистов в
забастовках моряков, докеров, строительных рабочих «Мито-
на», машиностроителей «Роберте Арандела», стали вдруг
печалиться по поводу того, что французские коммунисты
якобы проявили недостаточную боевитость. В то время как
Французская коммунистическая партия призывала к
свержению де Голля и его правительства, английская пресса
вопила об альянсе между коммунистами и де Голлем.
Газета «Тайме» 1 опубликовала статью, в которой с
серьезным видом заявляла, что коммунистам и ВКТ каким-то
образом удалось убедить простых и наивных французских
рабочих занять заводы «не столько для того, чтобы
оказать давление на предпринимателей», сколько для того,
чтобы «защитить заводы от вторжения безответственных
элементов с улицы». С другой стороны, еженедельник
«Ныо-стейтсмен» 2 утверждал, что компартии и ВКТ «не
удалось удержать» рабочих от занятия заводов. «Партия
заперла рабочих на заводах!» «Партии не удалось
удержать рабочих от занятия заводов!» — оба эти мифа
родились из презрительного отношения к рабочим, из
концепции, что рабочие — это простачки, которыми можно
вертеть как угодно и обманом вовлечь во что угодно. Лишь
люди, лишенные какого бы то ни было опыта в вопросах
организации рабочего класса, или те, кто далек от
намерения поддержать продвижение рабочих к политической
власти и социализму, могут писать подобный вздор.
Одним из главных мифов, порожденных событиями
1968 г. во Франции, является утверждение о наличии в
стране революционной ситуации, сорванной тактикой
коммунистов. Кстати, Маркузе говорил в то время, что «это —
1 29 мая 1968 г.
2 24 мая 1968 г.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
453
не революция». Но другие, разделяющие его ненависть к
коммунистам, утверждают обратное. Еженедельник
«Экономист» (25 мая 1968 г.), например, заявил, что это была
«революция, зажженная студентами, но погашенная
коммунистами». Кон-Бендит с типичным для него
преувеличением заявил, что «государство оказалось полностью
бессильным» 1,
Факты же свидетельствуют об обратном. Крупный
подъем политической и экономической борьбы действительно
имел место. Произошла, как об этом заявил председатель
ВКТ Б. Фрашои, первая в современном периоде крупная
конфронтация между рабочим классом и силами
монополистического капитализма. Вне всякого сомнения, это было
одним из самых мощных проявлений силы и решимости
рабочего класса западного мира в нашем веке. Более того,
это было движением, которое по своим формам и целям
далеко вышло за пределы традиционных экономических
выступлений. Занятие заводов явилось как бы тренировкой
рабочих к будущим классовым битвам; а требование
положить конец режиму личной власти и заменить ее подлинно
демократическим правительством наряду с созданием
сотен народных комитетов, которые развернули кампанию за
эти перемены, были показателем того, что основные
отряды рабочих жаждали низложить правительство.
Но всего этого еще недостаточно, чтобы можно было
говорить о революционной ситуации. Большинство рабочих
и служащих все еще поддерживало реформистские партии,
и даже буржуазные. Хотя 1967 год был свидетелем
значительного прогресса в деле достижения единства левых сил,
события в мае — июне 1968 г. сопровождались не только
ультралевыми действиями Объединенной
социалистической партии (ОСП), но и колебаниями и маневрами
лидеров Левой федерация, что привело к временному
нарушению достигнутого ранее политического единства. Все это
усугублялось действиями ультралевых студенческих
фракций, разжигавшими враждебность по отношению к
коммунистам, без которых победа над режимом немыслима. Слои
населения, находящиеся вне рядов рабочего класса, впали
в панику и отошли от борьбы в результате тактики ультра-
1 D, Cohn-Bendit, Obsolete Communism, The Left-Wing
Alternative, London, 1968, p. 123.

454
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
левых студентов, сумасбродное поведение которых,
особенно непрерывные баррикадные бои, поджоги частных
автомашин и акты вандализма, бросргло мелкую
буржуазию обратно в объятия де Голля. Это было подтверждено
во время выборов 23 июня, спустя лишь 11 дней после
официального окончания забастовки. Голлисты одержали
победу. Результаты голосования свидетельствуют о том,
что определенное число рабочих, включая и тех, кто входил
в девять миллионов бастовавших, отдало свои голоса за
голлистских кандидатов вместе с большинством городской
мелкой буржуазии. Тот факт, что городская мелкая
буржуазия голосовала против левых, является отчасти
результатом глупостей, допущенных ультралевыми.
Таким образом, соотношение классовых сил в июне
1968 г. было неблагоприятным для изменения
общественной системы. Более того, чтобы ни утверждал Кон~Бендит,
государство отнюдь не было «бессильным».
Административная власть, несомненно, была в значительной степени
дезорганизована, но два основных репрессивных органа
государства — полиция и армия — остались практически
нетронутыми. Отказ одной части парижской полиции
участвовать в борьбе против демонстрантов ни в коей мере не
означал, что полиция была нейтрализована, а тем
более, что она была дезорганизована или завоевана на
сторону борющегося народа. Хорошо вооруженная и
оснащенная армия была готова к действиям. В ходе забастовки
де Голль нанес визит в Западную Германию, чтобы
договориться о совместных мерах. Танки заняли исходные
позиции вокруг Парижа. Воинские подразделения были
готовы к захвату помещений компартии и редакции «Юмани-
те». Рабочие были безоружны. Все разговоры о восстании
в подобных условиях были по-детски наивными.
Возможно, они были не столько наивными, сколько зловеще
коварными, поскольку многие из тех, кто обрушился на
коммунистов за отказ от попытки «взять власть», были ярыми
антикоммунистами и, несомненно, выступили бы против
коммунистов, если бы последние пошли на подобную
авантюру.
Сеги осветил все эти вопросы 13 июня 1968 г. в своем
докладе Национальному совету ВКТ: «В этих
обострившихся условиях классовой борьбы некоторые сомнительные
элементы, в основной своей массе ренегаты, обрушили на

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
455
нас поток оскорблений за то, что мы упустили возможность
для захвата власти рабочим классом.
Иными словами, за то, что мы не попытались совершить
как раз то, в чем нас обвиняет де Голль. А ведь де Голль
втайне питал надежду потопить нас всех в крови,
проведя необходимую военную подготовку как раз на этот
случай; у нас имеется много оснований думать
именно так.
Если говорить правду, то вопрос о том, настал ли час
для восстания или еще нет, никогда не обсуждался в
Центральном бюро; не обсуждался он и в административных
комитетах, состоящих, как всем известно, из серьезных,
ответственных борцов, которые никогда не смешивают свои
желания с реальной действительностью...
Нет, десять миллионов * рабочих, участвовавших в
забастовке, требовали не захвата власти рабочими, а лучших
условий для жизни и труда; подавляющее большинство
рабочих, выступив против режима личной власти, выразило
тем самым свою приверженность демократии под лозунгом
«Народное правительство».
Таковы были цели и задачи, которые мы ставили перед
забастовочным движением с самого его начала и до вдица;
и сделали мы это не потому, что так нам хотелось, а просто
потому, что именно таким был характер движения.
А если бы мы, согласно одной абсурдной гипотезе,
отказались бы от своей профсоюзной роли, отбросили борьбу
за то, что наши критики с презрением называют
«потребительством», и бросились бы создавать штаб революции
или же приняли участие в темных политических
комбинациях, мы бы одним махом потеряли наш ценнейший
капитал — доверие, которое питают рабочие к ВКТ.
Мы бы на долгие годы лишились симпатии других слоев
трудящихся, которые уважают нашу серьезность, наш
авторитет и наше чувство ответственности.
Мы бы изолировали себя вместе с наиболее
политически сознательной частью рабочего класса, и у нас не было
бы силы, чтобы избежать безжалостного уничтожения.
Пусть псевдореволюционеры... обвиняют нас в том, что
мы лишили их радости похоронить нас».
1 В последующих заявлениях приводилась цифра девять
миллионов, и мы придерживаемся этой цифры.

456
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Разъясняя политику Коммунистческой партии, Валь-
дек Роше заявил: «Единство и сила рабочего движения, в
котором наша Коммунистическая партия и ВКТ сыграли
решающую роль, вынудили крупных предпринимателей и
правительство удовлетворить значительные требования
миллионов трудящихся — от повышения заработной платы
до признания прав профсоюзов внутри предприятий.
Однако не было возможности покончить с властью монополий
и заменить ее передовым демократическим строем,
соответствующим интересам трудящихся и других ыемопополисти-
ческих слоев.
Вопреки уверениям сторонников левацких тенденций
соотношение классовых сил не позволяло поставить на
повестку дня немедленное установление социалистической
власти. Зато можно было устранить голлистскую власть и
установить строй передовой демократии, открывающий
путь к социализму. Для осуществления этой вполне
реальной возможности недоставало единства рабочих и
демократических сил. (Курсив мой.— Дою. У.)
Наша Коммунистическая партия не щадила усилий для
того, чтобы добиться заключения прочного соглашения
левых партий и крупных профсоюзов на основе общей
программы демократических преобразований, которая
позволила бы создать подлинный союз рабочего класса и других
антимонополистических социальных слоев города и
деревни в борьбе за демократическую альтернативу,
открывающую путь к социализму.
Лидеры социалистов упорно отказывались от этого.
Тайком они даже шли па аваптюристические комбинации,
вдохновляемые антикоммунизмом. Голлистская власть
воспользовалась этой ситуацией. Используя в своих интересах
безответственные акты насилия со стороны левацких
группировок, власти выработали план, призванный втянуть
рабочее движение, в частности Коммунистическую партию, в
кровавую схватку с полицией и армией. Необходимые силы
были приведены в боевую готовность. В связи с
отсутствием прочного союза рабочих и демократических сил
крупная реакционная буржуазия могла бы, таким образом,
надолго сломить борьбу рабочего класса и установить в
стране военную диктатуру.
Сознавая свою ответственность перед рабочим классом,
наша партия опрокинула расчеты классового противника.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
457
Сумев обеспечить трудящимся значительный круг
экономических и социальных льгот, она сохранила и упрочила
условия для продолжения политической битвы за
демократию и социализм» 1.
Было бы глупо утверждать, что коммунисты не
совершили ни одной ошибки. В своем докладе Центральному
Комитету 8—9 иго ля 1968 г. Вальдек Роше говорил, в
частности, о том, что некоторые ошибки были допущены. Но
в главном стратегия и тактика коммунистов в майско-
июньском движении 1968 г. были правильными, были
единственно реалистической политикой. Благодаря этому
удалось избежать повторения индонезийской катастрофы,
когда по крайней мере полмиллиона коммунистов были
уничтожены после неудавшейся попытки государственного
переворота против военных лидеров в 1965 г.; были
обеспечены экономические и демократические завоевания для
рабочих; усилилось стремление народных масс покончить
с личной властью де Голля, которому пришлось уйти в
отставку через год после всеобщей забастовки; наконец, эта
политика создала основу для возвращения на путь
достижения левого единства, без которого французские
трудящиеся никогда не смогут положить конец
монополистическому режиму.
«ИНТЕГРИРОВАН» ЛИ РАБОЧИЙ КЛАСС?
Ни в одном из своих очерков, ни в одной речи или
книге Маркузе не говорит, когда именно, по его мнению,
началась мнимая «интеграция» рабочего класса в
крупнейших капиталистических странах. Началась ли она с эпохи
империализма, то есть с начала XX в.? Или, возможно, это
абсолютно новый этап, начавшийся, скажем, с 60-х годов,
то есть с тех нор, когда впервые появилась и стала
последовательно пропагандироваться эта концепция Маркузе?
Сам Маркузе не связывает свой тезис с точным
историческим периодом, ограничиваясь лишь ссылкой на известный
буржуазный термин «потребительское общество»,
охватывающий приблизительно два последних десятилетия.
1 «Международное Совещание коммунистических и рабочих
партий. Москва, 1969 г.», Изд-во «Mpip и социализм», Прага, 1969,
стр. 140—141,

•458
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Хота Маркузе в своих работах постоянно и нарочито
подчеркивает мнимую «слабость» рабочего класса в
странах Западной Европы и в США, его «консервативную» и
«контрреволюционную роль», он нигде не подвергает
анализу борьбу рабочего класса за последние десятилетия,
характер и, масштабы этой борьбы, требования, выдвигаемые
рабочими, их влияние на политическую и экономическую
жизнь страны, реакцию на эту борьбу со стороны
монополий и правительств.
Правда, капиталистическая пресса действительно
пытается замолчать выступления рабочих; исключение
составляют лишь случаи, когда буржуазная печать считает
необходимым разжечь антирабочие настроения,
дискредитировать профсоюзы, ограничить забастовочное движение
или же когда выступления рабочего класса принимают
массовый характер и до такой степени нарушают
внутреннюю жизнь, что обходить их молчанием не представляется
возможным; тогда она широко прибегает к
фальсификациям и извращениям событий.
В конце 60-х годов, когда теории Маркузе начали
приобретать популярность, пресса приложила все силы к
тому, чтобы превратить в сенсацию любое выступление
студентов, говорить о них как о единственном или самом
боевом выражении борьбы против существующего строя,
продолжая замалчивать или полностью игнорировать
намного более важные массовые выступления рабочего
класса.
В октябре 1968 г., например, несколько тысяч японских
студентов, возглавляемые троцкистской организацией,
прорвались в здание парламента и попытались захватить
центральный вокзал в Токио. Обе эти акции не дали никаких
результатов и провалились, но они привлекли внимание
мировой капиталистической печати, и сообщения о них
публиковались под крупными заголовками. В тот же день
700 тыс. японских рабочих вышли на демонстрацию, а еще
3 млн. провели часовую забастовку и митинги против
войны США во Вьетнаме. Эти массовые выступления имели
историческое значение для японского рабочего движения,
так как они были предприняты промышленными рабочими
в общенациональном масштабе по политическому вопросу,
по коренному вопросу войны и мира, и явились
выражением интернациональной солидарности с национально-

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
459
освободительной борьбой вьетнамского народа. Однако, в
то время как пресса подняла шумиху по поводу
сравнительно небольшого выступления студентов, действия
рабочих были практически обойдены молчанием. Это, конечно,
не единичный пример. Когда в мае 1971 г. несколько тысяч
троцкистов и маоистов устроили демонстрацию па
кладбище Пер-Лашез и надругались над могилами Мориса
Тореза и других покойных руководителей компартии,
английская буржуазная пресса расписала эту демонстрацию, не
упоминая, правда, о варварском надругательстве над
могилами коммунистов; но когда по призыву Французской
компартии более 100 тыс. человек вышли на демонстрацию
протеста против этой акции, та же самая пресса ни словом
не обмолвилась об этом.
Тот факт, что капиталистическая печать ведет себя
подобным образом, не может, конечно, вызывать удивления;
и вполне понятно, что многие люди, у которых
представление о событиях в мире складывается главным образом на
основе информации, получаемой из прессы или
телепередач, принимают на веру искаженную картину
происходящего в мире. Но ведь Маркузе не является рядовым
читателем или заядлым телезрителем; он — ученый с именем,
человек, обязанный знать цену историческим фактам, когда
он выносит свои суждения о тенденциях современного
общества. Более того, Маркузе не принадлежит к тому типу
академических ученых, которые находят убежище в
«башне из слоновой кости», ничего не видят вокруг и черпают
всю информацию из манускриптов и толстых фолиантов
или же отрешены от всего и погружены в свои
собственные мысли. Ведь он как-никак сотрудничал в Управлении
стратегических исследований США. Он должен поэтому
знать о тех процессах, которые происходят в мире, и
довольно трудно поверить, что он действительно не
осведомлен о борьбе рабочих. Если же он действительно не знает
об этой борьбе, ему следовало бы вести себя поскромнее и
в менее категорической форме излагать свои взгляды о роли
рабочего класса в обществе. Есть и альтернатива, а именно
что он прекрасно осведомлен об огромном масштабе
классовых боев рабочего класса. Но тогда немедленно возникает
вопрос: почему же он их игнорирует? Ответ может дать
лишь сам Маркузе. Вряд ли, однако, можно критиковать
тех, кто считает, что Маркузе руководствуется чисто поли-

460
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
тическими мотивами и что его политические взгляды
препятствуют научному подходу к этому вопросу, мешают ему
основываться на подлинных фактах. Политические
взгляды сами по себе не должны препятствовать научному
исследованию современного общества, а также ценным
выводам, сделанным на основе проведенных исследований. Но
выводы не могут представлять какую-либо ценность, если
основные факты намеренно отбрасываются, как не
вызывающие интереса, хотя они в действительности являются
сердцевиной рассматриваемой проблемы.
Для тех, кто, судя по всему, ведет счет революционной
борьбе в Европе со времени появления Кон-Бендита и Та-
рика Али, не мешало бы подчеркнуть, что революционная
борьба против капитализма сотрясает Европейский
континент с начала нынешнего века. Она длится почти
непрерывно вот уже 70 лет, и главными ее участниками, без
исключения, являются рабочие, сотни тысяч которых отдали
свои жизни за дело демократии и социализма.
Русская революция 1905 г.; восстание в Ирландии в
1916 г.; Февральская и Октябрьская революции 1917 г. в
России; революционные потрясения в Германии, Австрии
и Финляндии в 1918 г.; Баварская и Словацкая советские
республики в 1919 г.; массовая кампания рабочих по
захвату заводов в Италии в 1920 г.; восстание в Болгарии в
1923 г.; Гамбургское восстание 1923 г.; общенациональное
движение во Франции против войны в Марокко в 1924 г.;
всеобщая забастовка в Англии в 1926 г.; восстание в Вене
в 1927 г.; кровавые первомайские бои в Берлине в 1929 г.;
рзволюция против испанской монархии в 1931 г.; массовое
сопротивление в различных формах против роста нацизма
в Германии в 1932—1933 гг.; вооруженная борьба рабочих
в Вене в 1934 г.; восстание горняков в Овиедо (Испания)
в 1934 г.; антифашистские уличные бои во Франции в
1934 г., приведшие к созданию единого фронта; бои на
Кейбл-стрит в Лондоне против фашистских банд Мосли в
1936 г.; война в Испании в 1936—-1939 гг. и участие в ней
Интернациональных бригад; антифашистское движение
сопротивления в Европе в 1939 — 1945 гг.1; вооруженная
1 В ряде книг, посвященных движению Сопротивления во
Франции, ясно и четко показана роль рабочего класса в
антифашистской борьбе; особенно это хорошо сделано в книге Андре Тол-

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
461
борьба греческого народа в 1944 г. и вторая греческая
война Сопротивления в 1946—1949 гг.; взятие власти
трудящимися в странах Восточной Европы в 1945—1948 гг. Как уже
отмечалось выше, каждая из этих титанических битв и
подлинно революционных выступлений являлась классовым
действием самого высокого порядка — ив каждой из них
без исключения главным участником и руководителем был
рабочий класс, который в большинстве случаев
возглавлялся коммунистическими партиями.
И если в последние 20 лет Западная Европа не была
свидетельницей столь же драматических событий — не
было крупных вооруженных столкновений или
восстаний,— то это отнюдь не означает, что рабочий класс
оставался пассивным или примирился с капиталистической
системой. Формы борьбы, возможно, и изменились, но ее
масштаб и значение не претерпели изхменеиий. Несомненно,
одним из крупнейших аспектов западноевропейской
внутриполитической обстановки в последние 20 лет были
развитие и укрепление организаций рабочего класса, рост
рядов профсоюзов и постоянное расширение борьбы рабочих,
включая забастовки, массовые демонстрации, выступления
против капиталистической системы.
В 1919—1939 гг. общее число рабочих, принимавших
участие в забастовках в развитых капиталистических
странах, составило 74 млн. 500 тыс. человек (во всем
капиталистическом мире — 80 млн. 800 тыс. человек). За 17 лет
после второй мировой войны, то есть в 1946—1963 гг., в
забастовочной борьбе в развитых капиталистических странах
участвовало 224 млн. 800 тыс. рабочих, то есть в три раза
больше (соответствующая цифра для всего
капиталистического мира равнялась 295 млн. 500 тыс. человек). В про-
мышленно развитых капиталистических странах Запада в
забастовках участвовало 20 млн. рабочих в 1965 г. и 28 млн.
в 1966 г. После этого состоялись крупные забастовочные
выступления рабочих в Италии, особенно в 1967 — 1969 гг.;
майско-июньское движение 1968 г. во Франции; массовые
забастовки в Испании, Великобритании, Западной
Германии, Голландии и Швеции. За десять лет, с 1960 по 1970 г.,
ле «Рабочий класс в движении Сопротивления» (Andre Toilet,
«The Working Class in Ihe Resistance»).

462
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
в забастовках в капиталистическом мире приняло участие
около 425 млн. рабочих.
Характерной чертой послевоенных забастовочных
выступлений рабочего класса в Западной Европе (а также и
в Японии) является то, что они ни в коей мере не
ограничиваются экономическими требованиями, борьбой против
конкретных владельцев предприятий с целью повышения
заработной платы или улучшения условий труда. В
растущей степени борьба ведется по широкому кругу вопросов —
против увольнения рабочих и закрытия предприятий, за
признание профсоюзов, за сокращение рабочего дня,
увеличение срока оплачиваемых отпусков, повышение пенсий п
улучшение системы социального обеспечения, в защиту
профсоюзов и их прав. Примечательно, что значительно
увеличилось также число всеобщих забастовок и
забастовочных выступлений, имеющих общенациональное
значение. С 1960 по 1965 г. в капиталистическом мире
состоялось свыше 160 всеобщих или крупных общенациональных
забастовок.
Все это убедительно доказывает, что рабочие отнюдь
не «интегрированы» в систему, а, напротив, ведут против
нее повседневную борьбу. И сам факт, что в ходе этих
крупных забастовочных боев выдвигаются требования
коренных изменений в функционировании системы,
национализации ключевых отраслей промышленности, ограничения
власти крупных монополий, повышения роли рабочих в
управлении производством, свидетельствует о растущем
политическом сознании рабочих. Это находит свое
отражение также в росте рядов компартий, увеличении числа
избирателей, голосующих на выборах за коммунистов,
расширении их влияния в ряде стран, особенно в Италии,
Франции, Японии, Испании и Финляндии.
Размах и значение забастовочного движения
итальянских рабочих, его связь с парламентской борьбой, а также
важность обеих форм борьбы для продвижения по пути к
социализму хорошо показаны в выступлении генерального
секретаря Итальянской коммунистической партии Энрико
Берлингуэра на международном Совещании
коммунистических и рабочих партий в Москве в 1969 г.
«Крупные социальные и политические битвы 1968 г.
нашли свое политическое выражение в сдвиге влево па
прошлогодних выборах, давших нашей партии 8 миллионов

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
463
600 тысяч голосов, или 27 процентов избирателей.
Социалистическая партия пролетарского единства — унитарная
левая партия — собрала в свою очередь около 1,5 миллиона
голосов. Неплохого успеха на тех же выборах добились
также другие левые группировки, присоединившиеся к ИКП
и к Социалистической партии пролетарского единства.
Таким образом, силы левой, рабочей оппозиции, которые
борются в Италии за передовую демократию и социализм,
собрали 10 миллионов голосов, то есть получили поддержку
почти одной трети избирателей. Важность такого исхода
выборов заключается прежде всего в том, что он является
результатом напряженной борьбы рабочих и народных
масс...
После выборов среди трудящихся не обнаружилось
выжидательных тенденций, то есть у них не появилось
иллюзий насчет того, что усиление левых сил в парламенте,
каким бы важным оно ни было, сможет само по себе привести
к изменению политического курса правительства.
Напротив, сразу же было проявлено понимание того, что успех
на выборах создает более благоприятные условия для
борьбы трудящихся классов и для политических битв нашей
партии и других левых сил. Действительно, после выборов
борьба трудящихся достигла широкого размаха и
большой боевитости. Число забастовочных часов превысило в
J 968 г. 68 миллионов, это самый высокий показатель за
последние годы. Но уже за первые два месяца 1969 г.
было зарегистрировано более 44 миллионов забастовочных
часов...
Выступления рабочего класса — авангарда всего фронта
народных масс — не ограничиваются требованиями
повышения заработной платы, но охватывают весь комплекс
проблем, касающихся социального, человеческого и
гражданского положения трудящихся как внутри, так и вне
предприятия. Борьба идет за расширение прав трудящихся
при заключении коллективных договоров, за новые
профсоюзные и политические права, за достижение
существенного сокращения рабочего времени, за различные формы
контроля над ритмами труда, за улучшение санитарных
условий, за право проведения собраний на предприятиях и
к цехах.
По существу, речь идет о том, чтобы изменить
соотношение классовых сил. Во всем этом проявляются более об-

464
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
щие тенденции к активизации масс, к их участию в
политической жизни, к развитию демократии...
Борьба трудящихся все острее ставит проблемы
структурных преобразований экономики и государственной
организации, все конкретнее выдвигает необходимость прихода
рабочего класса и трудящихся к управлению государством
и национальной жизнью. Все более широкие массы
трудящихся проникаются сознанием того, что- крупные
проблемы экономического, социального, культурного роста и
демократии в Италии могут быть решены лишь путем
преобразования самих основ общества, то есть путем
социалистической революции» К
Анализ, сделанный Берлингуэром, в значительной
степени подтверждается последними событиями, имевшими
место в Италии. 1969 и 1970 годы были свидетелями
крупных забастовочных боев в стране, в результате которых
было потеряно 300 млн. рабочих часов в 1969 г. и 150 млн.
часов в 1970 г. Даже последняя цифра вдвое превышает
число потерянных рабочих часов в результате забастовок в
Великобритании в 1970 г., хотя после всеобщей забастовки
1926 г. этот год был рекордным для Великобритании.
Говоря о значении подъема рабочего движения в
Италии, Даниель Синже2 подчеркивает, что забастовочное
движение не ограничивалось лишь требованием повышения
заработной платы (хотя итальянским рабочим никогда еще
не удавалось добиться столь высокого повышения
зарплаты), а «поставило перед собой новые задачи». Это
свидетельствует о том, что Италия достигла «новой эры
классовой борьбы». Сделанный Синже вывод, что «...за последние
три года произошло достаточно, чтобы посеять семена
будущих конфликтов, и именно поэтому призрак
революционных перемен бродит по залам заседаний капиталистических
заправил в Турине и Милане», не так уж далек от истины.
Во всяком случае, он ближе к реальной действительности,
нежели поверхностные и оскорбительные оценки Маркузс
роли рабочего класса в Западной Европе.
События в Италии начисто опровергают утверждения
1 «Международное Совещание коммунистических и рабочих
партий. Москва, 1969 г.», Изд-во «Мир и социализм», Прага, 1969,
стр. 477—481.
2 D. Singer, Italy after the «Miracle»,— «New Statesman»,
September 17, 1971.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
465
Маркузе, будто бы коммунистические партии, подобные
итальянской, превратились в «нерадикальную» легальную
оппозицию, опирающуюся на «парламентскую игру» и
«сползающую к социал-демократии». Они опровергают
также его утверждения, будто «классовая борьба затухает» и
«прежние конфликты внутри общества модифицируются»,
а также что «существует определенная тенденция:
политическая оппозиция — оппозиция рабочего класса —
становится слабее» 1.
Перед лицом нарастающей борьбы рабочего класса
некоторые представители «новых левых» пытаются всячески
умалить значение забастовочных выступлений рабочих,
считают их чуть ли не угрозой для революционного
развития.
«Забастовки, даже всеобщие забастовки,— пишет
Джеймс Вилкокс,— вселяют пассивность в рабочий класс;
ведь в конечном итоге всеобщая забастовка сама по себе
означает, что рабочие просто ничего не делают, причем в
массовом масштабе... Обычно забастовки продолжаются не
больше девяти дней, и они могут даже служить
тонизирующим средством для больного капиталистического класса,
приводить к деморализации рабочих и к более высоким
прибылям» 2.
Если бы это соответствовало действительности, то
следовало бы объяснить, почему английский правящий класс
применил столь жестокие меры против английских рабочих
за их участие во всеобщей забастовке 1926 г. и почему
правые профсоюзные и лейбористские лидеры (которые
страстно желают насадить «пассивность» в ряды рабочего
движения) заявили: «Никогда больше!» Если уж забастовки,
и особенно всеобщие забастовки, действительно
бесполезны и вселяют пассивность в рабочую среду, то следует
также объяснить, почему английское правительство после
многомесячной пропагандистской кампании, которая
велась против забастовок в прессе и по телевидению,
приняло антипрофсоюзные законы, ограничивающие забастовки.
Маркузе и «новые левые», возможно, не слишком
высоко ценят борьбу рабочих, но крупные монополии и
1 См. выше, стр, 356—359,
2 J. Wilcox, Two Tactics,—«New Left Review», January™
February 1969, p, 24—25,

466
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
правящие политические круги Великобритании (а то, что
происходит в Великобритании, характерно и для всего
западного мира) придерживаются иного мнения и не
питают никаких иллюзий. Они-то очень хорошо знают, что
их главным врагом является рабочий класс, если даже
рабочие пока еще и не до конца сознают свою
историческую миссию. Именно поэтому они предпринимают все
усилия, чтобы сломить рабочих, притупить их классовое
самосознание и в первую очередь подорвать их
организации и способность к борьбе. Если бы экономический обман,
так называемое «потребительское общество» и якобы
всемогущая пропагандистская машина (к которой Маркузе
относится с таким почтением) действительно добились бы
успеха в деле «интеграции» рабочих, то правящим кругам
не пришлось бы применять грубую силу, чтобы держать
рабочих в узде. Рабочие не только не «интегрируются», но
с каждым годом усиливают свою борьбу против
капиталистов, вынуждают последних прибегать к новым уловкам и
контрударам для того, чтобы сдержать рабочее движение
или отвлечь его в сторону.
Сами по себе забастовки действительно не в состоянии
изменить политическую систему; и нет ни одного
марксиста, который бы утверждал обратное. Во всяком случае, в
реальной действительности забастовки никогда не
существуют «сами по себе»; они влияют на развитие общества и в
свою очередь подвергаются влиянию различных факторов.
Забастовки — это одна из форм классовой борьбы, в ходе
которой рабочие проходят хорошую школу, а те из них, кто
обладает более высокой политической сознательностью,
могут поднять политический уровень всех участвующих в
забастовке.
«...Стачки,—подчеркивал В. И. Ленин,— приучают
рабочих к объединению, стачки показывают им, что только
сообща могут они вести борьбу против капиталистов,
стачки научают рабочих думать о борьбе всего рабочего класса
против всего класса фабрикантов и против... правительства.
Вот поэтому-то социалисты и называют стачки «школой
войны», школой, в которой рабочие учатся вести войну
против своих врагов за освобождение всего народа и всех
трудящихся от гнета чиновников и гнета капитала» К
1 В. И. Л е д и н, Полы. собр. соч., т. 4, стр. 296,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
467
Конечно, такое понимание не приходит к рабочим
стихийно, лишь в результате их простого участия в
забастовочных выступлениях. Необходимо, чтобы в их среде
существовал передовой отряд, политический авангард, который
помогал бы рабочим извлекать из приобретенного опыта
политические, классовые выводы. Столь же очевидно, что
большинство рабочих никогда не усвоит эти важные
политические уроки лишь благодаря средствам пропаганды,
речам, печатному слову; они должны обладать также своим
собственным опытом, а опыт этот должен содержать в себе
и опыт классовой борьбы, важной частью которой
являются забастовки.
Даже в Соединенных Штатах, где рабочий класс,
включая и те его отряды, которые объединены в профсоюзное
движение, все еще остается под значительным влиянием
буржуазных идей и находится под руководством людей,
поддерживающих существующую политическую систему и
в довольно большом числе случаев занимающих правые
позиции, было бы неверным игнорировать развитие других
течений, бросающих вызов реформистскому руководству.
Первоначально реакция профсоюзов на кардинальный
вопрос о войне США во Вьетнаме была довольно слабой,
пассивной. Однако затем они все более решительно
стали выступать против агрессии США и требовать вывода
из Вьетнама американских войск{. Против войны
выступило не только такое крупное профсоюзное
объединение, как Союз за рабочее действие (профсоюзы рабочих
автомобилестроения, водителей грузовых автомашин и
рабочих химической промышленности), насчитывающий
5 млн. членов, но и такие влиятельные профсоюзы,
входящие в АФТ — КПП, как Объединенный профсоюз рабочих
текстильной промышленности, Объединенный профсоюз
рабочих мясной промышленности и Американский союз
работников газет. Против агрессии США во Вьетнаме
выступили также сотни руководящих деятелей и местных
организаций многих других профсоюзов. Протест
выражался не только в форме принятия соответствующих
резолюций или публикаций статей; многие тысячи рабочих и
1 Очень подробно об этом важном процессе говорится в книге
Филиппа Фонера «Американские профсоюзы и война в Индокитае»,
Нью-Йорк, 1971 (Phillip S. Foner, American Labour and
the Indo-China War, New York, 1971).

468
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
профсоюзных активистов приняли в последние годы
участие в крупных демонстрациях, в частности во время Дня
моратория 15 октября 1969 г., и в массовом походе в
Вашингтон 15 ноября 1969 г. В последующем свой голос
против войны подняли многие руководящие деятели
профсоюзов, о чем, в частности, свидетельствует опубликованная
25 февраля 1970 г. в газете «Вашингтон пост» декларация,
под которой стоят подписи 123 профсоюзных деятелей, в
том числе руководителей 22 профсоюзов. Под этим
заявлением, в котором подчеркивалось, что «мы не можем и не
хотим иметь и пушки, и масло», подписалось больше
профсоюзных лидеров и представителей большего числа
профсоюзов, чем под каким-либо предыдущим манифестом
против войны.
Одним из последствий этого развития явилось
возникновение многообразных форм единства между
профсоюзами и студентами как в забастовочном движении рабочих,
так и в борьбе студентов за демократические права 1.
В связи с аргументами Маркузе и его последователей
о роли рабочего класса определенный интерес представляют
исследования американских социологов и ученых,
специализирующихся в области политических наук. В статье
Харлана Хаггана, опубликованной в журнале «Диссент»
(май — июнь 1970 г.) под заголовком «Антивоенные
настроения среди промышленных рабочих», подчеркивалось,
что исследования, проведенные в общенациональном
масштабе, а также анализ местных референдумов по
вопросу войны во Вьетнаме свидетельствуют, что
«...практически во всех референдумах голоса против войны в
основном принадлежат рабочему классу, а не другим
общественным слоям населения». Исследования, о которых идет речь,
проводились в 1964 г., и их результаты свидетельствуют,
что наибольшая поддержка требования о полном выводе
всех войск США из Вьетнама исходила от той части
населения, которая не имеет среднего образования и ежегодный
доход которой ниже 5 тыс. долларов. Исследования
показали также, что именно промышленные рабочие, то есть
«синие воротнички» больше и активнее всего выступали
против войны. Это может вызвать удивление у многих лго-
1 Более подробно об этом говорится в упомянутой книге
Филиппа Фонера, стр. 98—115,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
469
дей, которых с помощью массовых средств пропаганды
удалось убедить, будто бы в США в движении протеста
против войны во Вьетнаме принимали участие в основном и
главным образом студенты, представители средних слоев и
профессиональная интеллигенция, Таков еще один пример
того, как создаются современные мифы. Теории же Марку-
зе, несомненно, придают подобным мифам видимость
правдоподобия.
Означает ли это, что предупреждение Маркузе о
возможности с помощью экономических льгот и
идеологического давления заставить рабочий класс в развитых
капиталистических странах, и особенно в Соединенных Штатах,
связывать свои надежды и жизненный уровень с
существующей капиталистической системой не имеет под собой
никакой почвы? Было бы абсолютно неправомерным
сбрасывать со счетов такую возможность. Проблема эта,
конечно, не нова, но в сегодняшних условиях она приобретает
ряд новых аспектов. Реформизм — тенденция в рабочем
движении добиваться от капиталистической системы
лучших условий, но не выступать против нее и не
стремиться к ее свержению,— вне всякого сомнения, является на
протяжении последнего столетия самой крупной
проблемой, стоящей перед рабочими развитых
капиталистических стран. Если смотреть в корень, то это более
крупная, более фундаментальная и насущная проблема в
развитых странах капитала, нежели разнообразные
проявления левачества, чему в основном посвящена данная
книга.
Маркузе справедливо привлекает внимание к огромной
пропагандистской мощи, которая сосредоточена в руках
капиталистов благодаря современным массовым средствам
информации. Он справедливо подчеркивает, что крупным
монополиям, использующим экономические уступки и
идеологическую обработку, в значительной степени удается
убеждать крупные слои пролетариата, будто их судьба и
уровень жизни неразрывно связаны с сохранением
капиталистической системы. Но обращать внимание только на это
означает видеть лишь один аспект проблемы, причем в
искаженном виде.
Углубляющийся кризис мирового капитализма,
который сопровождается растущими успехами
социалистических стран, нарастающей национально-освободительной

470
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
борьбой и сопротивлением собственных рабочих, является
реальной действительностью, игнорируемой Маркузе. Он,
судя по всему, питает безграничную веру в
капиталистическую систему, против которой, на словах, выступает.
Он, по-видимому, считает, что система обладает
неисчерпаемой способностью подкупать и вводить в заблуждение
часть, а временами даже большинство рабочих. Все его
смелые слова, несмотря на браваду и кажущуюся
воинственность, выражают на деле печальную и
пессимистическую убежденность во всемогуществе капитализма и
неспособности рабочего класса.
Оспаривая В. И. Ленина, Маркузе утверждает, что
рабочая аристократия не составляет больше меньшинство
рабочего класса, а является «его подавляющим
большинством». Маркузе смешивает здесь два весьма четких
понятия. Бесспорно, рабочая аристократия, особенно в
Соединенных Штатах, представляет собой мощный фактор в
рабочем движении, проявляющийся, в частности, в
деятельности продажной верхушки американского профсоюзного
движения. Но ставить знак равенства между этой
верхушкой и рабочими, которые временно введены ею в заблуяс-
дение,— значит не видеть главной тактической задачи,
стоящей перед революционерами в подобной ситуации, а
именно необходимость завоевать рабочие массы, все еще
находящиеся под влиянием реформизма, разорвать
идеологическую пелену, сотканную правым крылом в рабочем
движении и рабочей аристократией, и вернуть массы
рабочих на революционный путь. Если большинство рабочих
в Соединенных Штатах ограничивает свою деятельность
лишь борьбой за повышение заработной платы и другие
экономические уступки, то долг революционеров состоит
не в том, чтобы проклинать рабочих и отворачиваться от
них, а в том, чтобы расширить их кругозор, внести
социалистическую сознательность.
В. И. Ленин указывал на необходимость верить
рабочим даже тогда, когда кажется, что они сами потеряли
веру в себя. Марксизм всегда исходил и исходит из того,
что внутри рабочего класса в капиталистических странах
борются два основных течения — одно, поддерживающее
систему, и второе, стремящееся к ее свержению, короче
говоря, реформистское и революционное течения, И эта
точка зрения прошла испытание временем.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
471
После 1917 г. революционное течение в рабочем
движении в капиталистических странах воплощается в
основном в деятельности коммунистических партий. Некоторые
отряды революционного движения остаются вне
коммунистических рядов. И сегодня еще не все, кто выступает
против капиталистической системы, являются членами
коммунистических партий. Ио это не меняет того неоспоримого
факта, что коммунистические партии продолжают
оставаться главными выразителями революционного течения
в рабочем движении в капиталистических странах, его
самой последовательной, дальновидной, научной,
организованной и преданной частью. Вот почему именно эти
партии стояли во главе крупнейших классовых и
революционных битв в капиталистических странах на
протяжении последних пятидесяти лет. То обстоятельство, что в
последние годы во Франции, Италии, Испании, Японии,
а также в Великобритании влияние реформистских идей
оказалось подорванным и в рабочем движении в целом
произошел определенный сдвиг влево, уже само по себе
является живым доказательством неоспоримого факта:
рабочий класс представляет собой не «единую реакционную
массу», а поле битвы двух тенденций — реформистской и
революционной, поле битвы, в которой революция —
веяние будущего — способна одержать крупные победы
сегодня и еще большие завтра.
Маркузе не может принять это: даже зная, что такова
объективная реальность нашего века, он не в состоянии ее
признать. Ибо если он это признает, то тем самым вся его
антирабочая и антикоммунистическая концепция рухнет.
Но кто ради защиты своей концепции готов закрыть глаза
на объективную реальность, тот не может считать себя
ученым.
ИЗМЕНЕНИЯ В СТРУКТУРЕ
РАБОЧЕГО КЛАССА
Некоторые теоретики утверждают, что появление
растущей армии «работников в белых воротничках» —
управляющих, инженерно-технических и научных работников —
в качестве основной составной части рабочей силы либо
1) оттесняет в сторону промышленный пролетариат как
главную революционную силу рабочего класса, 2) либо по-

472
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
степенно поглощает большинство рабочего класса,
порождая процесс обуржуазивайся, который превращает
пролетариат в консервативный «средний класс». Концепция
Маркузе содержит элементы обеих точек зрения.
Однако изменения, несомненно происшедшие в
структуре рабочего класса в капиталистических странах, не
дают оснований ни для одного из упомянутых выводов.
Эти изменения, происходящие уже на протяжении
нескольких десятилетий, являются в основном следствием
развивающегося разделения труда в процессе
производства, вызванного техническими преобразованиями.
Во-первых, на протяжении XX в., особенно в наиболее
развитых странах, происходило сокращение рабочей силы,
занятой в сельском хозяйстве. Этот процесс значительно
ускорился после второй мировой войны, когда крупное
капиталистическое земледелие, использование химических
удобрений, возросшее применение сельскохозяйственных
машин и внедрение промышленных методов в сельское
хозяйство получили широкое распространение. С 1920 по
1965 г. численность населения, занятого в сельском
хозяйстве, сократилась в США с 26,5 до 5,6%, в
Великобритании— с 7,3 до 4,1 (1921—1959 гг.), во Франции —
с 42,6 до 20,4 (1921 — 1962 гг.), в Италии — с 59, 8 до 30,8
(1901-1960 гг.) и в Японии-с 50,9 до 33,4% (1920—
1960 гг.). В последующие годы произошло дальнейшее
снижение.
Во-вторых, сократилось число рабочих, занятых в
легкой (главным образом текстильной) и в угольной
промышленности, по сравнению с числом работающих в
промышленности, производящей средства производства. В
Великобритании, например, число рабочих, занятых в легкой
промышленности, сократилось с 51% в 1911 г. до 25%
в 1964 г., в то время как число работающих в тяжелой
промышленности выросло соответственно с 49 до 75%.
Этому в значительной степени способствовало появление
новых отраслей промышленности — электронной,
производство полимеров, ракетостроение, освоение космоса,— а
также милитаризация производства. Уголь уступил место
нефти, природному газу, электроэнергии.
Синтетические материалы заменяют такие
традиционные товары, как текстиль, кожа, древесина и даже металл;
а автомобили и самолеты оттесняют железнодорожный

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
473
транспорт. Промышленные процессы получили большое
развитие в производстве продовольственных товаров, а
химические товары проникают во все сферы.
Степень происшедших перемен видна из следующей
таблицы:
Изменение численности промышленных рабочих и конторских
служащих в различных отраслях промышленности
США
196 2 г.
(1947 г =100%)
Электротехническая промышленность 147,6
Транспортное машиностроение 129,0
Энергетическая и газовая промышленность 121,8
Химическая промышленность 130,9
Угольнаях промышленность 31,9
Железнодорожное оборудование 53,0
Текстильная промышленность 67,8
Железнодорожный транспорт 51,8
1961 г.
Великобритания (1948 г. = 100%)
Машиностроение, судостроение и электротехни- 123,1
ческая промышленность
Металлургия 118,6
Химическая промышленность 119,9
Угольная промышленность 83,2
Текстильная промышленность 90,3
Одежда и обувь 94,0
Консервная промышленность 80,0
Данные по Великобритании не так разительны, как по
США, но тенденция вполне очевидна. Подобные цифры
можно было бы привести и по другим развитым
капиталистическим странам.
Однако изменения в структуре рабочего класса, больше
всего интересующие нас в связи с теориями Маркузе,
касаются вопросов профессиональной и научно-технической
подготовки, удельного веса работников в «синих и белых

474
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
воротничках», а также воздействия, оказываемого этими
изменениями на роль рабочего класса в борьбе за
уничтожение капитализма и построение социализма.
Развитие массового производства на базе поточного
метода в течение первых четырех десятилетий
нынешнего века уже привело к значительному упрощению
функций рабочих. Процесс производства был разбит на
множество самых элементарных операций.
Квалифицированный рабочий уступил место полуквалифицированному
рабочему, обладающему очень узкой специализацией,
заключающейся в умении выполнять ограниченное число,
простейших операций. Численность
полуквалифицированных рабочих быстро росла, и к 1940 г. половина всех
рабочих в Соединенных Штатах относилась к этой
категории. В то же время внедрение специализированного
оборудования и крупного серийного производства
вызвали потребность в ряде категорий рабочих высокой
квалификации, таких, как слесари-сборщики, наладчики,
контролеры, инструментальщики и мастера. В этот
период, таким образом, сокращение общего числа
квалифицированных рабочих было сравнительно
незначительным.
С развитием автоматизации, электроники и
кибернетики в структуре рабочего класса произошли новые далеко"
идущие изменения, появились новые специальности,
модифицировались профессии. Многие традиционные .
профессии, базирующиеся на физическом труде, исчезают;
другие — видоизменяются; появляются абсолютно новые
специальности. Старые традиционные профессии, к
которым принадлежало большое число квалифицированных
рабочих, постепенно исчезают. Массовое производство
стандартных блоков и панелей в строительстве, например,
привело к сокращению числа плотников и каменщиков.
В машиностроении сокращается потребность в
котельщиках. Текстильной промышленности требуется меньше
ткачих и прядильщиц. В справочнике министерства труда
США за 1965 г., в котором содержится информация о
различных профессиях и приводится список 22 тыс. видов
работ, указывалось, что из предыдущего издания
справочника за 1949 г. пришлось исключить 8 тыс. видов
работ и добавить 6432 новых.
Автоматизация привела к резкому увеличению числа

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
475
специалистов. Это особенно заметно в Соединенных
Штатах, где автоматизация достигла наиболее высокого
уровня. С 1950 г. по 1960 г. число электриков и специалистов
в области радиоэлектроники выросло почти в восемь раз.
Автоматизация потребовала также значительного
увеличения числа наладчиков и ремонтников. На заводах «Рено»
во Франции, например, в автоматизированных цехах на
двух операторов приходится один ремонтный рабочий, в то
время как в других цехах один ремонтник обслуживает
восемь операторов. В нефтеперерабатывающей
промышленности США, отличающейся исключительно высокой
степенью автоматизации, соотношение между
операторами и ремонтниками равно 1:1.
Еще одно изменение, вызванное техническим
прогрессом, заключается в том, что рабочий должен быть готов
к неоднократной смене профессии, в то время как в
прошлом он в течение всей своей жизни совершенствовал свое
мастерство в одной профессии. В результате современный
рабочий должен иметь более высокий
общеобразовательный уровень и более широкую профессиояальную
подготовку. Профессиональное мастерство нового типа зависит
не столько от физической силы и сноровки работника,
сколько от его общеобразовательного уровня, технических
знаний и навыков, а также от его способности
принимать правильные решения. Полуквалифицированные
рабочие, занятые на монотонных, бесконечно
повторяющихся операциях, заменяются в первую очередь, ибо это как
раз тот вид операций, которые могут быть с легкостью
автоматизированы. С другой стороны, постоянно растет
потребность в высококвалифицированных рабочих,
обладающих знаниями в области электроники, гидравлики,
пневматики и т. п. Именно они призваны обслуживать и
ремонтировать автоматические линии. «Таким образом,—
пишут В. Любимова и Н. Гаузнер,— интегрированная
автоматизация объективно ставит вопрос о преодолении
противоположности между физическим и умственным
трудом и требует повышения квалификации рабочих до
уровня технических специалистов» 1.
1 V. Lyubimova and N. G a u s n e r, Working Class on the
Wane? Moscow, p. 40.

476
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В условиях капитализма, однако, это не простой
прямолинейный процесс. Во-первых, капиталистическое
государство отнюдь не стремится к выделению средств,
необходимых для того, чтобы рабочий класс мог наряду с
профессиональной подготовкой получать общее широкое
образование. Во-вторых, процесс автоматизации даже в
Соединенных Штатах, где он достиг самого высокого уровня,
еще далеко не завершен. Бок о бок с автоматическими
линиями продолжает существовать и обычная конвейерная
система. Предприниматели, как правило, считают
выгодным внедрять частичную автоматизацию, продолжая
использовать для некоторых стандартных операций
полуавтоматы. Частичная автоматизация зачастую приводит
к замене квалифицированного труда
полуквалифицированным.
Неравномерность, с которой автоматизация внедряется
в США, ее сложное воздействие на структуру и
профессиональную квалификацию рабочего класса показаны в
исследованиях, проведенных в 1960 г. в
металлообрабатывающей промышленности США. На 25% предприятий, где
была внедрена автоматизация, квалификация операторов
повысилась, а на 27% —фактически понизилась.
Аналогичное исследование во Франции показало, что 80%
предприятий используют на автоматических линиях рабочих
более низкой квалификации. Здесь следует учитывать один
важный фактор, а именно существующую в
монополистических компаниях тенденцию считать новые виды работ
неквалифицированным или полуквалифицированным
трудом, с тем чтобы удерживать заработную плату на низком
уровне.
Несмотря, однако, на все эти факторы, статистика
свидетельствует, что процент квалифицированных рабочих
постепенно растет, а неквалифицированных — сокращается.
Примечательно, что средний срок обучения для всех
категорий рабочих в Соединенных Штатах вырос с 9 лет в
1948 г. до 10,7 лет в 1964 г.; даже для
неквалифицированных рабочих срок обучения за тот же период вырос с 8 до
9,3 лет, что ясно свидетельствует о растущей потребности
развитого капитализма иметь в своем распоряжении
рабочий класс с более высоким уровнем образования.
Еще одно следствие научно-технической революции в
капиталистических странах — безработица. Наряду с, так

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
477
сказать, «обычной» безработицей, порождаемой
внутренними противоречиями капитализма, и специальной
политикой по созданию резервной армии труда с целью
ослабления борьбы рабочего класса происходит значительное
убыстрение темпов рационализации и замены рабочей
силы машинами. Производство сосредоточивается на
ограниченном числе промышленных предприятий, заводы
закрываются, рабочие увольняются без предоставления им
какой-либо другой работы или условий для
переквалификации. Безработица затрагивает не только старые
традиционные отрасли промышленности, не только
неквалифицированных или неопытных рабочих; работы лишаются
также квалифицированные рабочие и техники. И тем не
менее, все это не останавливает общего роста численности
рабочего класса в промышленно развитых
капиталистических странах.
В течение XX в. во всех развитых капиталистических
странах имел место значительный рост численности
рабочего класса. Он сопровождался также повышением
квалификации и общеобразовательного уровня рабочих.
Количественный и качественный рост рабочего класса создает
новые условия для того, чтобы пролетариат, как основная
производительная сила общества, мог освоить научное
мировоззрение и играть еще большую роль в обществе и
в политической жизни. Это не прг/гдет само по себе,
стихийно; но нет и такого общественного закона, который мог
бы автоматически превратить более квалифицированный
и образованный рабочий класс, пользующийся
заслуженными социальными благами, в толпу пассивных,
консервативных, оболваненных и меркантильных неудачников,
которых, как считает, по-видимому, Маркузе, породил
современный монополистический капитализм.
«РАБОТНИКИ В БЕЛЫХ ВОРОТНИЧКАХ»
Ну а как быть с управленческим аппаратом,
инженерно-техническими работниками и конторскими
служащими — всеми теми, кого объединяют под всеобъемлющим
термином «работники в белых воротничках»? [. Можно ли
1 Термин «работники в белых воротничках» не является
научным. Буржуазные статистики и социологи называют этим
термином совершенно разные и несовместимые категории работников —

478
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
их с такой легкостью относить к абсолютно иной
категории, противопоставляя «работникам в синих воротничках»?
В первую очередь необходимо проанализировать
перемены, происшедшие в тех категориях работников, которых
называют «белыми воротничками». Наиболее
примечательным является относительный и абсолютный рост
численности этих работников по сравнению с другими слоями
наемной рабочей силы.
Инженерно-технический персонал и конторские служащие
в процентах к общей наемной рабочей силе,
занятой в промышленности*
Годы
1901—1910
1921—1930
1931—1940
1941—1950
1962—1964
США
12,0
17,9
17,7
21,6
26,0
Англия
8,6
13,7
15,0
20,0
23,0
Германия
7,6
11,9
14,0
—
23,0*
Франция
10,4
12,8
14,6
—
23,6
* Данные по ФРГ.
Что касается численности «белых воротничков» в
промышленности, то ее рост в значительной степени
произошел в результате увеличения за последнее десятилетие
числа инженерно-технических и научных работников. Это,
конечно, естественное следствие научно-технической
революции, а также результат усилившейся милитаризации
крупнейших капиталистических государств. Крупные
ассигнования на исследовательские работы привели к
значительному росту численности научно-технического
персонала. Гигантские монополии владеют сегодня собствен-
от низкооплачиваемых клерков до управляющих, тесно связанных
с директорами предприятий и классом капиталистов. В данном
параграфе я использую этот термин лишь для простоты; следует,
однако, иметь в виду, что, говоря о «работниках в белых
воротничках», я имею в виду инженерно-технических работников и
конторских служащих, ставших частью рабочего класса. Сюда не
включается малочисленная группа управляющих и директоров, судьба
которых тесно связана с классом предпринимателей.
1 V. Lyubimova and N. Gausner, op. cit., p. 54.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
479
ными крупными научно-исследовательскими центрами.
В Соединенных Штатах две трети всех
научно-технических работников заняты проведением исследовательских
работ для Пентагона. Щедро финансируемые
научно-исследовательские центры в университетах ведут работы как
для военных ведомств, так и для частных
предпринимателей.
Рост числа конторских служащих связан также с
изменением методов производства и распределения;
повысилась потребность в получении, обработке и классификации
информации, необходимой для современного массового
производства. Неизмеримо вырос объем таких видов работ,
как бухгалтерский учет, регистрация, калькуляция,
переучет — всевозможная документация для
правительственных учреждений, военных ведомств *, полиции и органов
безопасности, кредитно-финансовых систем, социального
страхования, налогообложения и т. д. и т. п. Крупные
компании содержат растущую армию специалистов по сбыту
товаров, изучению конъюнктуры рынков, по рекламе и так
называемым «связям с общественностью». Рост
численности «работников в белых воротничках» в значительной
степени связан с паразитическим характером
монополистического капитализма, с расширением репрессивного аппарата
государства и бюрократического управленческого аппарата
во всех сферах. Все это приводит к крупному росту
численности «белых воротничков» и относительному
сокращению числа рабочих, занятых непосредственно в
производстве. В обрабатывающей промышленности США,
например, количество рабочих, непосредственно занятых в
производстве, снизилось с 72,7% в 1952 г. до 66,5% в 1961 г.,
в то время как число инженеров, техников, конторских
служащих и работников сбыта выросло с 20 до 25%. За
этот период, в течение которого общая численность
рабочей силы, занятой в обрабатывающей промышленности
США, выросла на 3,4%, число инженеров, техников и
других специалистов увеличилось на 75,2%, работников
сбыта—на 25,8 и конторских служащих — на 9,8%.
1 Когда летом 1971 г. достоянием гласности стали документы
Пентагона по Вьетнаму, то оказалось, что разнообразные доклады
и документы насчитывают 7 тыс. страниц; но и это еще не все.
Обнаружилось, что в Пентагоне хранятся буквально миллионы се- *
кретных документов. ~ -

480
ч ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В новых отраслях промышленности численность
инженерно-технических работников особенно высока. Так, в
электротехнической промышленности Западной Германии
она достигает 26%, а в химической — 32%. В химической
и атомной отраслях промышленности США она равна
соответственно 50 и 60 % •
С 1947 по 1965 г. число «работников в белых
воротничках» выросло в США на 9,6 млн, человек, а численность
«работников в синих воротничках» сократилась на 4 млн.
человек. К 1965 г. «белые воротнички» составляли 44,5%
всей рабочей силы США, а обслуживающий персонал —
12,9; «работники в синих воротничках» — 36,7 и
сельскохозяйственные рабочие — 5,9%. Другие крупные
капиталистические страны пока еще не достигли такого же
уровня, однако и там наблюдается аналогичная тенденция.
Но дает ли рост численности «белых воротничков» при
соответствующем сокращении числа «работников в синих
воротничках» основание утверждать, что рабочий класс
якобы «обуржуазивается», превращается в новый «средний
класс»? Те, кто приходят к подобному нелепому выводу,
смешивают изменения в рядах рабочего класса с
основными сдвигами в классовой структуре. Как отмечают
Любимова и Гаузнер: «Фактором, определяющим
принадлежность человека или группы людей к тому или иному
классу, является не наличие или отсутствие мозолей на руках,
а их отношение к средствам производства» 1.
В прошлом веке большинство инженеров и техников,
даже клерков и административных служащих,
пользовалось привилегиями, получало повышенную заработную
плату, занимало определенное положение в обществе. Все
это отрывало их от рабочих, занятых в производстве,
приближало к классу капиталистов, к которому они
стремились принадлежать. В XX в. положение, занимаемое этими
категориями «работников в белых воротничках», стало
подрываться, а в условиях современного
государственно-монополистического капитализма и научно-технической
революции этот процесс заметно ускорился. Многие из тех, кто
в прошлом являлся самостоятельным специалистом, не
работавшим по найму, в настоящее время стали
служащими крупных компаний, получающими заработную плату и
1 V. L у u b i m о v a and N. G a u s n е г, op. cit, p. 63.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
481
подвергающимися капиталистической эксплуатации
независимо от размеров этой платы. Большинство инженеров,
техников, чертежников, конторских и административных
служащих составляет сегодня новый важный отряд
рабочего класса 1.
Это ясно видно из цифр, свидетельствующих о
сокращении числа специалистов, не работающих по найму.
В США, например, количество наемных работников из
числа инженеров и техников выросло с 61,2% в 1870 г.
до 88,1% в 1960 г. В Великобритании численность
инженеров, техников и других специалистов, получающих
заработную плату, увеличилась с 83,5% в 1921 г. до 91%
в 1951 г.
Иными словами, растущая армия
инженерно-технических работников и конторских служащих вынуждена
продавать свою рабочую силу крупным монополиям точно так
же, как это делают другие слои рабочего класса. Они
подвергаются точно такой же эксплуатации со стороны
крупного капитала, как и другие представители рабочего
класса. Их труд сегодня значительно ближе к
производственному труду, чем когда-либо прежде.
В наиболее развитых капиталистических странах
инженерно-технический персонал не представляет собой
больше сравнительно малочисленный и занимающий особое
положение слой. Крупные фирмы используют сегодня труд
многих тысяч подобных специалистов, которые уже не
считают себя привилегированной группой, близко стоящей к
владельцам предприятий и директорам. Более того, эти
специалисты заняты сегодня больше контролем за
работой машин, чем за деятельностью людей.
Внедрение автоматизации оказало глубокое воздействие
на характер труда как инженеров, так и рабочих, усилило
умственное и нервное напряжение и тех и других. «...Если
на обычном заводе рабочий и рядовой инженер трудятся
в разных условиях: первый — постоянно затрачивая
физические усилия, второй — прилагая усилия умственные, то
1 Всех инженерно-технических работников, конечно, нельзя
механически включать в состав рабочего класса, но, как считает
большинство ученых-марксистов, в настоящее время наблюдается
сильная тенденция к сближению интересов и положения
инженерно-технических работников с интересами и положением рабочего
класса.— Прим. pedt
'6 Уоддио

482
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
на автоматизированном предприятии оба поддерживают
свою нервную систему в состоянии непрерывно
растущего напряжения. Нивелируя условия и формы труда,
капиталистическое применение автоматизации влечет за собой
усиление эксплуатации не только квалифицированных и
неквалифицированных рабочих, но и
инженерно-технического персонала» *.
Труд конторских служащих также претерпевает корен-
дые изменения. Механизация получает здесь все более
широкое применение, и конторы начинают походить вд
заводские цехи с целыми батареями пишущих машинок,
счетных /машин и т. п., установленных в едином
разгороженном помещении, связанных в единый непрерывный
производственный процесс вместо многочисленных
отдельных конторских операций, производившихся в прошлом.
Все еще сохраняется, конечно, тип конторского
служащего, который немножко печатает, немножко стенографирует,
ведет несложные подсчеты, наклеивает почтовые марки,
разбирает почту, подшивает письма и документы, а также
заваривает чай; но он уже не типичен для крупных фирм,
где его место в конторах занимают канцелярские машины,
-калькуляторы, компьютеры, фотооборудование и
электрические множительные и копировальные машины. По
данным американской корпорации «Ай-Би-Эм», свыше 7%
всех канцелярских работ в Соединенных Штатах
производится в настоящее время с помощью автоматического
оборудования, а в ближайшем будущем около трети этих
работ будет автоматизировано.
По своей роли в производственном процессе и
характеру труда «работники в белых воротничках» все больше
приближаются к «работникам в синих воротничках» и,
следовательно, становятся частью растущей армии
наемного труда.
Ряд теоретиков, включая и некоторых из тех, кто
причисляет себя к марксистам, стремится применять термин
«пролетариат» лишь к рабочим, занятым физическим
трудом, или даже к самым низким слоям общества. На основе
.подобного искажения взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса
1 «Структура рабочего класса капиталистических стран», под
,общей ред. А. М. Румянцева, Изд-во «Мир и социализм», Прагд,
4963, стр. 113. ,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
483
они затем делают вывод, будто бы сокращение
физического труда и развитие всех видов труда нефизического,
«труда белых воротничков», включая в первую очередь
труд техников, инженеров и научных работников,
знаменует собой сокращение пролетариата и рост «среднего
класса» или «рабочей аристократии».
Но разве К. Маркс или Ф. Энгельс считали
пролетариями лишь рабочих физического труда? Разве они
исключали из этой категории конторских и торговых служащих?
Разве они исключали так называемых работников
«умственного» труда?
Ничто из того, что написано К. Марксом и Ф.
Энгельсом, не может оправдать подобный вывод. Как уже
отмечалось в главе I, в ленинском определении общественных
классов подчеркивается, что решающим является
отношение людей к средствам производства. Иными словами,
пролетариат отличается от капиталистического класса и
мелкой буржуазии тем, что, будучи лишен средств
производства, он тем самым вынужден наниматься к капиталисту*
которому он продает единственный имеющийся у него
товар — рабочую силу. Ф. Энгельс подчеркнул это в своем
примечании к английскому изданию 1888 г. «Манифеста
Коммунистической партии», где говорится, что «под
пролетариатом понимается класс современных наемных
рабочих, которые, будучи лишены своих собственных средств
производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать
свою рабочую силу» Ч
К. Маркс никогда не ограничивал «пролетариат»
только теми, кто имеет непосредственное отношение к
предмету производства. В понятие «рабочий класс» он включал
всех, чей труд производит прибавочную стоимость или
способствует тому, чтобы она попала в руки капиталистов.
Капиталисту безразлично, производит ли рабочий
прибавочную стоимость непосредственно, в виде товара,
либо косвенно, путем создания с помощью труда
условий для ее перераспределения из других секторов
экономики.
Различная роль, которую играют рабочие в
современном производственном процессе, подчеркивал К. Маркс? нц
1 К. Маркой Ф. Энгельс, Соч., т, 4, стр. 424,
16*

484
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
в коей мере не мешает им вносить свой вклад в создание
прибавочной стоимости.
«С развитием специфически капиталистического
способа производства, при котором значительное число
рабочих сообща производит один и тот же товар,— отмечал
К. Маркс,— неизбежно становится весьма различным,
конечно, то отношение, которое непосредственно существует
между трудом тех или иных рабочих и предметом
производства. Например, упомянутые выше чернорабочие на
фабрике совсем не имеют прямого отношения к
обработке сырья. Рабочие, состоящие надсмотрщиками над теми
рабочими, которые непосредственно имеют дело с этой
обработкой, стоят еще несколько дальше. Отношение
инженера опять-таки другое, и работает он
преимущественно только головой — и т. д. Но совокупность всех этих
работников, обладающих рабочими силами различной
стоимости... производит такой результат, который...
получает свое выражение в товаре, в каком-нибудь
материальном продукте. Все эти работники вместе, в
качестве одного производственного коллектива,
представляют собой живую машину для производства этих
продуктов...
Характерную черту капиталистического способа
производства составляет как раз то, что он отрывает друг от
друга различные виды труда, а стало быть разъединяет
также умственный и физический труд... и распределяет их
между различными людьми... Это разъединение нисколько
не мешает... тому, что отношение каждого из этих людей
в отдельности к капиталу неизменно остается отношением
наемного работника, отношением производительного
рабочего в этом специфическом смысле. Все эти люди...
обменивают свой труд непосредственно на деньги как на
капитал и поэтому не только воспроизводят свою заработную
плату, но непосредственно создают еще прибавочную
стоимость для капиталиста» х. В этом отрывке К. Маркс
развивает ту же мысль, которую он высказал в «Капитале»,
где сформулировал свою концепцию «совокупного
рабочего». «Теперь для того, чтобы трудиться
производительно, нет необходимости непосредственно прилагать свои
* Ji Маркс и Ф, Энгельс, Соч., т. 26? ч. 1, стр. 421—422,

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
485
руки; достаточно быть органом совокупного рабочего,
выполнять одну из его подфункций» К
Возвращаясь позднее к тезису о совокупном рабочем,
К. Маркс отмечает, что «все эти работники вместе»
(К. Маркс имеет здесь в виду самых различных рабочих —
от разнорабочих до надсмотрщиков над теми рабочими,
которые непосредственно участвуют в производстве, и до
инженеров, которые работают «преимущественно только
головой») действуют в качестве единого совокупного
рабочего. Согласно К. Марксу, различие в форме труда
разных людей, особенно различие между умственным и
физическим трудом, не мешает материальному продукту быть
продуктом совместного труда всех этих людей.
Специально затрагивая вопрос о торговом рабочем,
К. Маркс высказал мысль, что «торговый рабочий
совершенно такой же наемный рабочий, как и всякий другой».
Торговые наемные рабочие, писал он, «производят прибыль
непосредственно для своих хозяев, хотя и не производят
непосредственно прибавочной стоимости (лишь
превращенной формой которой является прибыль)...
Подобно тому, как неоплаченный труд рабочего
непосредственно создает для производительного капитала
прибавочную стоимость, неоплаченный труд торговых
наемных рабочих создает для торгового капитала участие в
этой прибавочной стоимости» 2.
Правда, в отличие от промышленных рабочих торговые
рабочие, то есть продавцы и конторские служащие, не
участвуют непосредственно в производстве, но тем не менее
их труд необходим капитализму, который не может
функционировать без обращения. «Хотя неоплаченный труд
этих приказчиков,— подчеркивает К. Маркс,— не создает
прибавочной стоимости, но он создает для него (т. е. для
капиталиста.— Дж. У.) возможность присвоения
прибавочной стоимости, что по своему результату
представляет для этого капитала совершенно то же самое;
следовательно, этот труд является для него источником
прибыли» 3.
1 Там же, т. 23, стр. 517.
2 Там же, т. 25, ч. I, стр. 321—322.
s Там же, стр. 322.

486
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
К. Маркс, конечно, подчеркивал, что решающим ядром
рабочего класса является промышленный пролетариат,
то есть та часть рабочего класса, которая непосредственно
связана с промышленным производством. Но как мы уже
имели возможность убедиться, все большее число
«работников в белых воротничках» становится более тесно и
более непосредственно связанным с промышленным
производством. Более того, растущее число отраслей
материального производства приобретает промышленный характер.
•В результате научно-технической революции и
развивающегося общественного разделения труда ряд бытовых
услуг, таких, как отопление и освещение, общественное
питание, различные ремонтные службы, химчистка,
прачечные и т. п., превращается в независимые отрасли
крупного капиталистического производства. Растущее число
.операций в сфере распределения, такие, как развешивание
товаров, упаковка, складское хранение, превратилось в
продолжение производственного процесса. Все рабочие,
•занятые в этих отраслях экономики, являются частью
армии промышленного пролетариата.
Из всего сказанного можно сделать вывод, что
численность промышленного пролетариата, а не только
пролетариата в целом, постоянно растет и его удельный вес в
рабочей силе в целом повышается.
И по размерам своих доходов «работники в белых
воротничках» практически не отличаются от «синих
воротничков». За последние десятилетия разрыв в заработной
плате конторских служащих и промышленных рабочих
сперва сошел на нет, а затем стал расти в
противоположном направлении1. В начале нынешнего века зарплата
конторских служащих была в несколько раз выше
зарплаты промышленных рабочих. В США, например, сред-
■ ний ежегодный доход служащего в обрабатывающей про-
. мышленности составлял 232 % дохода рабочего, занятого
в той же отрасли. К 1926 г. эта цифра снизилась до 177%.
. После второй мировой войны соотношение в доходах
служащего и рабочего менялось еще быстрее, и сегодня
средний доход конторского служащего-мужчины в GIIIA уже
1 Реклама Ассоциации научных, технических и
административных работников использует примечательный лозунг: «Почему я
избрал перо вместо кирки».

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
487
ниже доходов квалифицированного промышленного
рабочего. Он равнялся 97% в 1947 г. и 91% в 1963 г. По
данным английского министерства труда, если в 1959 г.
средняя недельная зарплата служащего-мужчины
(исключая руководящих работников и инженерно-технический
персонал) была на 1 шиллинг 10 пенсов выше зарплаты
рабочего в обрабатывающей промышленности, то к 1960 г.
она была уже на 4 шиллинга 11 пенсов ниже зарплаты
последнего, а в 1963 г. разрыв увеличился до 9 шиллингов
1 пенса.
Вполне естественно, что заработная плата инженеров
и научных работников выше, чем у промышленных
рабочих, однако и здесь разрыв сокращается.
Оплата труда техников, чертежников и лаборантов,
составляющих более половины всего
инженерно-технического персонала, почти вплотную приблизилась к зарплате
квалифицированных рабочих. Уже к 1959 г. средние
доходы инженеров, техников и других специалистов в США
были всего лишь на 24% выше, чем у квалифицированных
рабочих. Цифры по ФРГ в 1961 г. были примерно
такими же.
Таким образом, массы рабочих отнюдь не становятся
частью нового «среднего класса». Развивающийся процесс
со всей очевидностью свидетельствует о растущей
тенденции присоединения новых слоев населения к рабочему
классу, о численном и процентном росте рабочего
класса по отношению к остальным слоям населения и о том,
что эти новые пополнения по условиям труда, по роли в
производстве и по своим доходам становятся частью
рабочего класса.
В результате в целях защиты своих интересов перед
лицом усилившейся эксплуатации новые отряды рабочего
класса становятся на путь борьбы, объединяются в
профсоюзы и начинают связывать свою деятельность и даже
свою политическую борьбу с профсоюзным и рабочим
движением. Это одна из характерных черт внутренней
обстановки в Великобритании в последние годы, о чем
свидетельствует бурный рост рядов Ассоциации научных,
технических и административных работников (АНТАР),
Ассоциации чертежников и техников (АЧТ), Национального
союза учителей (НСУ), Национальной ассоциации местных
государственных служащих (ИАМГС) и других профсою-

488
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
зов, равно как и решение ряда профсоюзов, таких, как
профсоюз учителей, банковских служащих и местных
государственных служащих, вступить в Британский конгресс
тред-юнионов 1. В Соединенных Штатах численность
Межнационального союза конторских служащих выросла
с 26 тыс. 200 человек в 1949 г. до 55 тыс. в 1962 г., а
Американской федерации муниципальных служащих за тот же
период с 75 тыс. до 200 тыс.
Какими бы ни были взгляды некоторых теоретиков, а в
отдельных случаях даже профсоюзных лидеров,
организационная связь их профсоюзов с традиционным
промышленным профсоюзным движением является косвенным
признанием реальностей классовой борьбы и их места
в этой борьбе.
Более 70 лет назад В. И. Ленин отмечал: «Капитализм
во всех областях народного труда повышает с особенной
быстротой число служащих, предъявляет все больший
спрос на интеллигенцию. Эта последняя занимает
своеобразное положение среди других классов, примыкая
отчасти к буржуазии по своим связям, воззрениям и проч.,
отчасти к наемным рабочим, по мере того, как капитализм
все более и более отнимает самостоятельное положение у
интеллигента, превращает его в зависимого наемника,
грозит понизить его жизненный уровень» 2.
С тех пор как В. И. Ленин написал эти слова, факторы,
приближающие все слои «работников в белых
воротничках» к остальной части рабочего класса, стали
преобладающими. Конечно, состав современного рабочего класса
изменился и стал более сложным. Как мы уже отмечали
выше, численность сельскохозяйственной рабочей силы
сокращается, падает число рабочих, занятых в старых
отраслях промышленности, особенно в угольной, текстильной
и на железнодорожном транспорте, растет численность
рабочих в обрабатывающей промышленности, особенно в
новейших отраслях, увеличивается число «работников в
белых воротничках», особенно инженерно-технических и
научных работников.
1 Так, численность АНТАР с 1967 по 1970 г. выросла с 87 тыс.
до 220 тыс.; АЧТ — с 73 тыс. до 105 тыс.; НАМГС — с 367 тыс. до
440 тыс.
2 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 4, стр. 209.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
489
Все это, однако, не означает какого-либо сокращения
самого рабочего класса, а, напротив, знаменует собой
дальнейший его рост и проникновение в другае области
экономической и общественной деятельности, испытывающие
потребность в наемном труде. Этот процесс сближает
различные слои рабочего класса, сплачивает его организации,
укрепляет его единство и способствует расширению
борьбы. Фундамент рабочего класса становится шире, и это не
только не ослабляет, но, наоборот, усиливает способность
рабочих создавать мощное движение против
монополистического капитализма.
Было бы, конечно, несерьезно рисовать упрощенную
картину. Отвергая негативную и пессимистическую оценку
рабочего класса, даваемую Маркузе, мы в то же время
отнюдь не намерены следовать по стопам тех
ультраоптимистичных «марксистов», которые не желают признавать
наличие проблем, испытывают страх перед неудачами и
пытаются представить борьбу за социализм в виде
прямолинейного, несложного и триумфального шествия к
победе.
Пролетарское положение не равнозначно пролетарской
сознательности. Положение «работников в белых
воротничках», их социальное происхождение и родственные связи
зачастую приводят к тому, что их захлестывает волна
индивидуализма и мелкобуржуазных идей. Однако сама
жизнь постоянно разрушает броню индивидуализма, и
яменно этим объясняется примечательный рост в
последние годы рядов профсоюзов «белых воротничков» в
основных капиталистических странах. Но даже в этой области
процесс далеко не завершен. Более того, хотя тот факт,
что профсоюзы «белых воротничков» стали связывать свою
судьбу с традиционными союзами фабрично-заводских
рабочих (о чем свидетельствует, в частности, английское
профсоюзное движение), и является крупным шагом
вперед, необходимо иметь в виду, что этот приток в рабочее
движение новых важных сил может привнести в него
непролетарские идеи, притупить его классовую остроту и
даже посеять семена замешательства и раскола. Нельзя,
конечно, с уверенностью утверждать, что опасности
достигнут катастрофических размеров; но точно так же
нельзя утверждать и обратное, а именно что пролетарские и
социалистические взгляды будут быстро и стихийно усвое-

490
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ны новыми отрядами рабочего класса. Лишь благодаря
сознательным усилиям тех, кто уже обладает
политической сознательностью и классовой убежденностью,
основные слои увеличивающейся армии труда могут быть
завоеваны на сторону социализма.
ОСНОВНОЕ ПРОТИВОРЕЧИЕ
Значительное число последователей Маркузе, а также
его предшественники 1 справедливо привлекают внимание
к важным новым явлениям в современном
капиталистическом обществе. Ни один марксист не вправе игнорировать
значительные изменения, происходящие в структуре и
составе рабочего класса, на которые обращается внимание
в ряде исследований последователей Маркузе, хотя многие
выводы, сделанные ими, остаются спорными.
Маркузе, как мы отмечали, не очень конкретен, когда
говорит о некоторых последствиях происшедших
изменений. Считая, что в целом большинство рабочего класса в
развитых капиталистических странах превращается в
рабочую аристократию, а следовательно, становится в своей
основе консервативной и даже контрреволюционной силой,
он тем не менее полагает, что «техническая
интеллигенция», то есть «высококвалифицированные работники,
инженеры, специалисты, ученые» — все те, кто по высокому
уровню своих доходов и общественному положению
должен был бы входить в отвергаемую им рабочую
аристократию,— может сыграть важную роль в рядах оппозиции.
Маркузе, очевидно, не заметил этого противоречия в своей
позиции.
По всей вероятности, с точки зрения Маркузе, тот факт,
что «техническая интеллигенция» получает более высокую
1 Многие положения Маркузе, которые получили хождение в
основном во второй половине последнего десятилетия, не являются
оригинальными. Элементы его теорий, касающихся роли рабочего
класса в современном капиталистическом обществе, содержатся в
более ранних сочинениях Ч. Райта Миллса, Ралфа Дарендорфа,
Теодора Гейгера, Т. X. Маршалла, Рейнхарда Бендикса и др.
Многочисленные более поздние неомаркузианцы также породили на
свет пухлые исследования, монографии, диссертации и т. п. для
«доказательства» сокращения численности, коррупции, обуржуазив
вания и даже исчезновения рабочего класса.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
401
заработную плату и пользуется такими материальными
благами, как благоустроенные дома, личные автомашины,
телевизоры, стиральные машины и т. п., не оказывает на
нее столь же развращающего влияния, как на
промышленных рабочих, получающих в общем и целом более низкую
зарплату и борющихся за улучшение условий жизни. Мар-
кузе, который также пользуется всеми благами более
высокого жизненного уровня и который, по его глубокой
убежденности, не был развращен этим так называемым
«потребительским обществом», очевидно, считает, что для
него, как и для других, занимающих равное с ним
социальное положение и имеющих равный с ним доход,
действует иной общественный закон, нежели тот, который он
применяет к большинству рабочего класса.
В недавнем социологическом исследовании,
проведенном в Лутоне (Англия) и отвергающем ряд
предположений Маркузе, касающихся рабочего класса, справедливо
отмечается:
«Что касается нас, то мы не считаем неоспоримым и не
требующим доказательства мнение, будто бы стремление
участников нашей анкеты иметь приличные,
благоустроенные квартиры, различные приспособления, облегчающие
труд, и даже такие предметы роскоши, как телевизоры и
автомашины, является выражением «ложных»
потребностей; иными словами, потребностей, которые
«навязываются личности определенными общественными кругами,
угнетающими его» *. Скорее, можно считать, что удобства
и материальные блага, к которым стремятся люди,
охваченные нашим социологическим исследованием,
представляют собой ту минимальную материальную базу, на
которой они и их дети могли бы развивать более
индивидуальный образ жизни с более широким выбором, чем это было
когда-либо возможно для массы наемной рабочей силы.
И особенно если бы перед нами стояла та же жестокая
дилемма, которая зачастую встает перед участниками
нашей анкеты, а именно как совместить размеры получаемой
заработной платы с бюджетными ресурсами,
необходимыми для обеспечения жизни семьи и повышения ее
уровня,— дилемма, с которой в основном не стал-
1 Эта фраза взята из книги Г. Маркузе «Одномерный человек».

492
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
киваются люди, занимающие более выгодные классовые
позиции,— мы бы воздержались от безаппеляционных
заявлений по поводу «чахлого, серийного человечества»,
«скроенного по мерке потребителя» или «возвышенных
рабов»» 1.
Сказано неплохо. Мы, конечно, не ставим под сомнение
искренность Маркузе и его сторонников, рассуждающих,
как и он. Намного более важным представляется нам
отказ Маркузе считаться с коренными противоречиями
капиталистического общества. Создается впечатление, что он
одержим мыслями о так называемом «потребительском
обществе» и неоднократно, если внимательно следить за
ходом его размышлений, говорит об этой проблеме так,
словно она возникает на почве конфликта между способностью
современного общества создавать изобилие материальных
продуктов и его неспособностью предоставить уровень
жизни более высокого качества. Это, безусловно, важная
проблема, хотя для многих миллионов, включая около
40 млн. только в Соединенных Штатах, удовлетворение
насущных и минимальных материальных потребностей
является важнейшим условием для более полной и
насыщенной жизни.
Делая упор на «потребительское общество», Маркузе
тем самым отвлекает внимание от основных противоречий
капиталистического общества. Ведь дело вовсе не в том,
какое число рабочих является владельцами автомашин,
холодильников, телевизоров или даже домов и других
предметов личной собственности. Основополагающим и
важнейшим является то, что средства производства находятся
в руках капиталистов.
Нет никаких признаков, что Маркузе понимает и
признает теорию прибавочной стоимости К. Маркса. Он нигде
не говорит о роли и методах эксплуатации в
капиталистическом обществе, не видно даже, чтобы он вообще
признавал ее существование. Очевидно не замечая, что
главным источником капиталистической прибыли является
экспроприация частным капиталом прибавочной стоимости,
1Н. Goldlhorpe, D. Lock wood, F. Bechofer and
J. Piatt, The Affluent Worker in the Class Structure, Cambridge,
1969, p. 183.

МАРКУЗЕ И СТРАНЫ ЗАПАДА
493
создаваемой трудящимися за счет своей рабочей силы, Map-
кузе, естественно, не замечает и того, что частная
собственность на средства производства, распределение и обмен,
является главным источником несправедливостей и
неравенства в капиталистическом обществе. И для того чтобы
покончить с этой системой, противником которой, по его
словам, он является, необходимо экспроприировать
экспроприаторов, вырвать из рук частного капитала средства
производства, распределения и обмена и превратить их
в общественную собственность. Поскольку собственники
средств производства господствуют в капиталистическом
государстве и осуществляют контроль за массовыми
средствами информации и пропаганды, необходима
ожесточенная борьба, действия миллионных народных масс с тем,
чтобы сломить их господство; а решающей
общественной силой, силой, которая постоянно растет, становится
все более сплоченной и организованной, является
рабочий класс, составляющий подавляющее большинство
населения во всех развитых капиталистических
обществах.
Сама природа современного капиталистического
производства, создание гигантских монополий, слияние этих
гигантов и образование сверхгигантов, которые насаждают
свои отделения и дочерние компании по всему
капиталистическому миру, рост наднациональных фирм,
концентрация огромных капиталов, влияние научно-технической
революции, охватившей сегодня все отрасли
капиталистической экономики,— все это приближает капитализм к его
неминуемой гибели. Уже в 1916 г. В. И. Ленин на
заключительных страницах книги «Империализм, как высшая
стадия капитализма» отмечал происходящий процесс.
«Когда крупное предприятие,—-писал он,—становится
гигантским и планомерно, на основании точного учета
массовых данных, организует доставку первоначального
сырого материала в размерах: 2/з или 3Д всего необходимого
для десятков миллионов населения; когда систематически
организуется перевозка этого сырья в наиболее удобные
пункты производства, отделенные иногда сотнями и
тысячами верст один от другого; когда из одного центра
распоряжаются всеми стадиями последовательной обработки
материала вплоть до получения целого ряда разновиднд-

494
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
стей готовых продуктов; когда распределение этих
продуктов совершается по одному плану между десятками и
сотнями миллионов потребителей (сбыт керосина и в Америке
и в Германии американским «Керосиновым трестом»); —
тогда становится очевидным, что перед нами налицо
обобществление производства, а вовсе не простое
«переплетение»; — что частнохозяйственные и
частнособственнические отношения составляют оболочку, которая уже не
соответствует содержанию, которая неизбежно должна
загнивать, если искусственно оттягивать ее устранение,—
которая может оставаться в гниющем состоянии
сравнительно долгое (на худой конец, если излечение от оппортуни-
стического нарыва затянется) время, но которая все же
неизбежно будет устранена» *.
Процессы, происходящие в настоящее время в
большинстве развитых капиталистических стран, создают
основу для революционных перемен. На протяжении слишком
длительного времени оболочка частнособственнических
отношений благодаря «оппортунистическому нарыву»
остается в гниющем состоянии. Капитализм не исчезнет сам
собой. Нечего ждать его автоматического краха.
Капиталистическая система, какими бы ни были ее трудности и
кризисы, будет продолжать жить, если только сами
трудящиеся не предпримут решительных действий для ее
свержения; и в центре этих действий должна быть
многомиллионная армия рабочего класса. Несмотря на деятельность
тех, кто пытается сбить рабочих с правильного пути — а
Маркузе является видным представителем этих сил,—
несмотря также на то, что большинство рабочих, вероятно,
само до конца еще не осознало своей исторической миссии,
невозможно добиться осуществления радикальных
перемен в существующей системе без непосредственного
участия растущей армии трудящихся. Задача
революционеров именно и состоит в том, чтобы вносить эту
сознательность как в ряды рабочего класса, так и в
ряды его потенциальных и действительных союзников,
включая студентов, интеллигенцию и представителей
средних слоев вместе с наиболее угнетенными слоями
общества.
1 В. И. Лен/ин, Поля. собр. соч.? т. 27, стр. 425,

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
495
Своими теориями, касающимися рабочего класса, Мар-
кузе подрывает веру непролетарских слоев трудящихся в
революционную роль рабочих, а также ослабляет веру
самого рабочего класса в свои силы. Таким образом, какими
бы ни были мотивы Маркузе, он объективно наносит вред
делу антикапиталистической борьбы, от имени которой он,
по его словам, выступает.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Фанон, Дебре и Маркузе пришли к сходным выводам
по многим основным вопросам революционной теории, и
в частности по вопросу о роли классов и коммунистических
партий в современном мире.
Все три теоретика глубоко сожалеют о происходящих в
городах процессах — урбанизации, техническом прогрессе
и росте материальных благ для трудящихся. По мнению
Фанона и Дебре, город является источником коррупции и
упадка. Согласно Маркузе, повышение материального
уровня жизни, «потребительское общество» превращают
рабочего в консервативного сторонника капиталистической
системы. Технический прогресс подвергается нападкам также
со стороны Фанона. Он восхваляет африканское
крестьянство, противопоставляя его «развращенному» рабочему
классу. Дебре призывает революционеров Латинской
Америки идти в «горы» и привлекать на свою сторону
чистосердечных крестьян. Маркузе устремляет взор к
многомиллионным эксплуатируемым массам «третьего мира»,
которые, по его мнению, не заражены гниющими плодами
метрополий. Фанон и Маркузе полагают, что единственной
потенциальной массовой революционной силой в городах
является люмпен-пролетариат — отбросы общества, бед-

Заключение
497
нейшие из бедных, безработные и уже не способные
работать, а в США (в настоящее время, по-видимому, и в
других странах Запада) кроме того и негритянские
меньшинства. Дебре и Маркузе подчеркивают якобы руководящую
роль студентов и интеллигенции. Фанон открыто не
придерживается этих взглядов. Однако в его анализе
классовых сил подразумевается, что именно представители
городской интеллигенции направятся в деревни для
организации крестьянства и сыграют роль руководителя
революционной борьбы К Этот интеллигентский элитизм, или
патерналистское руководство со стороны непролетарской
интеллигенции, не имеет ничего общего с теорией передовой
партии рабочего класса.
Вопрос о насилии занимает большое место во взглядах
как Фанона, так и Дебре. На различных этапах
революционной борьбы вопрос о насилии действительно может
возникнуть. И настоящие революционеры никогда не
уклоняются от необходимости применить насилие. Они
понимают, что пролетариат всегда должен быть готов
применить силу, использовать любые необходимые средства для
того, чтобы сломить сопротивление правящего класса,
ответить на насилие насилием.
Однако Фанон и Дебре подходят к вопросу о насилии
по-иному. Для них насилие является не средством для
достижения какой-либо цели, а самоцелью, необходимым
опытом: насилие — это освобождение, это горнило,
испытывающее и очищающее революционеров. Фанон
утверждает, что, прибегая к насилию, крестьяне колоний, веками
находившиеся в подчинении, преодолевают свой страх пе-
1 На первый взгляд может сложиться иное впечатление,
поскольку Фанон неустанно обрушивается на недостатки
интеллигентов-карьеристов в африканских странах. По этой причине
некоторые авторы, например профессор Э. Шиле, расценили Фанона лишь
как «красноречивого Сореля», так как характерной чертой
взглядов Джорджа Сореля был антиинтеллектуализм. (См. например:
J. J о 11, Anarchism, a Living Tradition.— «Anarchism Today —
Government and Opposition», Vol. 5, № 4, 1970, p. 550—551.)
Однако при оценке взглядов Фанона в целом его позиция
становится очевидной. Он считает, что из среды интеллигенции,
большинство представителей которой он называет лицемерами,
выделится ряд лиц, которые возглавят революцию. Наконец, для кого
писал Фанон? Конечно же, не для презираемых им рабочих и не
для неграмотного крестьянства и люмпен-пролетариата!
17 Уоддис

498
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ред врагом и становятся готовыми принять участие в
революционной борьбе. Дебре также считает, что уже сам по
себе физический акт участия в борьбе с оружием в руках
превращает человека в преданного революционера.
Маркузе не является столь открытым сторонником
насильственных действий. В интервью, взятом у пего в
ноябре 1970 г. *, Маркузе выступил в поддержку мощных
выступлений протеста американских студентов и заявил, что
«значительная часть того, что якобы сделали экстремисты,
лежит на совести агентов, просочившихся в их ряды. В
любом случае я считаю, что подобного рода насильственные
действия обречены на поражение. Они приветствуются
лишь теми, кто стремится к применению еще более
суровых ответных мер». И тем не менее Маркузе всячески
прославлял продолжительные схватки на баррикадах Парижа
в 1968 г., даже после того как стало очевидным, что
подобная тактика не может обеспечить какого-либо
политического успеха.
Маркузе и Дебре на все лады превозносят стихийность.
Дебре принижает роль идеологии. Маркузе,
приветствовавший «стихийный характер» событий во Франции в мае —
июне 1968 г., также одобряет «выступление против всякой
идеологии», что присуще, как он утверждает, современной
молодежи. Напротив, Фанон горько сожалеет о том, что
Африка не имеет своей идеологии.
Фанон, Дебре и Маркузе с презрением относятся к
существующим организациям, учреждениям, институтам.
Они видят мало пользы в работе революционеров в них или
вообще считают ее бессмысленной даже в том случае, когда
эти органы используются в качестве политической
трибуны для разоблачения политики буржуазии и ее
правительства. Все три теоретика враждебно настроены по
отношению к организациям рабочего класса и особенно его
профсоюзам. Дебре и Маркузе направляют свое
злопыхательство в первую очередь против большинства
коммунистических партий.
Некоторые авторы отмечают сходство многих
положений теорий Фанона, Дебре и Маркузе с широко
известными идеями анархистов. Как те, так и другие разделяют не-
1 Интервью в «Observer», November 22, 1970.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
499
нависть к городам и материальным благам современного
капиталистического общества, идеализируют крестьянство
(см. работы Прудона и Бакунина) и люмпен-пролетариат
(«лишь эта чернь, будучи почти не отравленной
буржуазной цивилизацией... представляет сегодня достаточно
мощную силу, чтобы начать социалистическую революцию и
довести ее до победы» *) и превозносят насилие и
стихийность. Даже теория «очага» Дебре имеет своего двойника.
В 1876 г. анархист Эррико Малатеста попытался «завести
большой двигатель» в Италии, запустив сначала
«маленький двигатель» путем взятия власти крестьянами в
небольшом районе.
Как и анархисты, Фанон, Дебре и Маркузе боятся
организованного, дисциплинированного пролетариата и всеми
силами стремятся не допустить перехода политической
власти в его руки. Мелкобуржуазным интеллигентам
больше по душе анархизм и элитизм, чем терпеливая,
организованная, дисциплинированная работа по подготовке и
вовлечению в революционную борьбу миллионов
трудящихся.
В. И. Ленин однажды отметил, что анархизм — это
цена, которую пролетариат вынужден платить за грехи
оппортунизма. Однако возрождение в последнее время
анархистских течений в передовых капиталистических странах
имеет также некоторые специфические причины. Эти
течения проявляют себя не в укреплении организационной
основы анархизма, а в общетеоретической области,
представителями которой являются в определенной степени Фа-
ион, Дебре и Маркузе.
Вопреки надеждам многих трудящихся после 1945 г.
реформизм и правая социал-демократия удерживают
прочные позиции в рабочем движении большинства
империалистических государств. В то же время растет отвращение,
особенно среди молодежи, к капиталистической системе и
к позорному соглашательству реформистских лидеров.
Такое положение вызывает в некоторых кругах отчаяние,
выражающееся политически в различных формах анархизма.
В. И. Ленин писал: «Некоторых людей, невнимательных к
условиям подготовки и развития массовой борьбы, доводи-
1 М. В a k u n i n, Marxism, Freedom and the State, London, I960,
p. 48.
17*

500
ЗА ИЛЮЧЕНИЕ
ли до отчаяния и до анархизма долгие отсрочки
решительной борьбы против капитализма в Европе» 1. Вполне
понятно, что для многих людей, особенно молодежи, такие за-
держки кажутся бесконечными в условиях, когда
материальные предпосылки революции давно созрели в
крупнейших капиталистических государствах. Поэтому не
удивительно, что среди борцов против существующей
системы растет нетерпение. К сожалению, проблема состоит
в том, что большинство рабочих передовых
капиталистических стран, не говоря уже о большинстве народа, не
осознало еще необходимости проведения коренного
преобразования общественной системы. А без этого революцию
совершить невозможно.
В этом вопросе В. И. Ленин был непреклонен. В течение
всего лета 1917 г. В. И. Ленин и большевики
последовательно боролись за завоевание большинства в главных
Советах. Только после достижения этого они призвали к
проведению восстания. После 1917 г. В. И. Ленин энергично
выступал в Коммунистическом Интернационале за
признание необходимости завоевания большинства рабочих на
сторону революционеров. Касаясь поражения
вооруженных восстаний в Германии в марте 1921 г., В. И. Ленин
предупреждал: «...как ни геройски это было, а впредь
принимать такой бой, по провокации правительства, уж
убившего провокациями, с 1.1919, 20 000 рабочих, не
следует, пока большинство не окажется за коммунистами во
всей стране, а не в маленьком только районе» 2. Вопрос о
значении завоевания большинства рабочих стоял на
повестке дня в ходе подготовки к III конгрессу Коминтерна в
1921 г. В. И. Ленин выступил против предложения Карла
Радека вычеркнуть положение о необходимости завоевания
большинства пролетариата и заменить его тезисом о
необходимости завоевания социально решающей части рабочего
класса, В. И. Ленин назвал предложение Радека «верхом
нелепости». Он писал: «Чтобы завоевать власть, нужен при
известных условиях (в том числе при уже состоявшемся
завоевании большинства рабочего класса для принципов
коммунизма) удар в решающем месте большинства соци-
1 В.И.Ленин, Полн. собр. соч., т, 23, стр. 3.
2 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 52, стр. 268—269.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
501
альио решающих частей рабочего класса» '. В. И. Ленин
настаивал на том, что завоевание большинства рабочих
имеет первостепенное значение: «Тактику
Коммунистический Интернационал должен построить на том: неуклонно
и систематически завоевывай большинство рабочего класса,
в первую голову внутри старых профсоюзов. Тогда
победим наверняка при всяком повороте событий» 2. В речи
на III конгрессе Коминтерна, открывшемся 22 июня
1921 г. в Москве, В. И. Ленин выступил против
предложения германской, австрийской и итальянской делегаций
вычеркнуть слово «большинство» в тезисе о необходимости
завоевания большинства рабочих на сторону коммунизма.
В. И. Ленин сказал по поводу этого предложения: «Не
всегда необходимо абсолютное большинство; но для победы,
для удержания власти, необходимо не только большинство
рабочего класса,— я употребляю здесь термин «рабочий
класс» в западноевропейском смысле, т. е. в смысле
промышленного пролетариата,— но и большинство
эксплуатируемых и трудящихся сельского населения» 3.
Эти взгляды в корне подрывают теории тех
революционеров, которым не терпится «выстрелить» революцию из
дула винтовки. Концепция о маленькой, активной группе
героев, выступающей инициатором революции и кладущей
ее начало собственным примером, не нова в революционном
движении. Марксистам всегда приходилось бороться с
такими течениями — анархизмом, бланкизмом,
народничеством, «левым» коммунизмом. В. И. Ленин сказал
однажды Кларе Цеткин: «Нужна неутомимая партийная
агитация и пропаганда, а затем — партийное действие.
Но партийное действие, свободное от безумия, будто оно
может заменить выступление масс»4. (Курсив мой.—
Дою. У.)
Однако современные анархистские теории не являются
результатом лишь нетерпимости к оппортунизму.
Несомненно, дополнительным источником современных
анархистских течений является влияние революций, охватив-
1 Там же, стр. 265.
2 Там же, стр. 266.
3 В. И. Л е н и н, Поли. собр. соч., т. 44, стр. 32.
4 «Воспоминания о В. И. Ленине», М., Политиздат, 1969, т. 5,
стр. 26.

502
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
игах весь «третий мир», и особенно влияние китайской
революции. Неверные представления о ходе событий в Китае
и попытки абсолютизировать довольно специфические
обстоятельства, сложившиеся в этой стране, привели к
ошибочным выводам. Некоторые революционеры на Западе
сделали вывод, что крестьянство является самым
революционным классом, что борьба должна начаться в деревне, что
единственный путь к победе — это вооруженная борьба.
Как мы видели, односторонняя оценка кубинской
революции также привела к сверхупрощеиным выводам, которые
некоторые революционеры попытались механически
применить в совершенно иных условиях. Крайне
обобщенные выводы из опыта революций в африканских странах
также явились теоретическим источником нового
анархизма.
Становлению современного анархизма способствовали
расхождения в международном коммунистическом
движении, включая разногласия между несколькими
социалистическими государствами, и ряд нерешенных проблем
социалистической демократии. В этих условиях определенное
внимание привлекли лозунги анархизма, а также «новых
левых», некоторых разновидностей троцкизма и различных
групп, причисляющих себя к маоистам.
Анархизм — это одна из форм отвержения status quo.
Он является также выражением взглядов мелкой
буржуазии. Анализ круга читателей анархистской прессы и другие
наблюдения привели Давида Стаффорда 1 к выводу, что
«в Англии, как и в других странах, социальная база
анархизма претерпела значительные изменения с момента
наиболее широкого распространения взглядов классических
анархистов и что анархистские теории получают
наибольшую поддержку в высокоразвитых странах среди
среднего класса». Отмечая, что анархисты ставят на первый
план крестьянство, а не пролетариат, Горовиц указывает:
«И хотя анархизм не боготворит образ жизни мелкой
буржуазии... он, несомненно, воспринял некоторые
мелкобуржуазные ценности: индивидуализм, предпринимательство
и аполитичность» 2.
1 D. Stafford, Anarchists in Britain Today.-— «Anarchism
Today — Government and Opposition», Vol. 5. № 4, 1970, p. 492—493.
4.L Horowitz (ed.), The Anarchists, New York, 1964, p. 34,

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
503
О принятии анархистами подобных мелкобуржуазных
ценностей свидетельствуют также их презрение к
современной науке и технике, надежды на возврат к мелкому
индивидуальному производству.
«Анархисты никогда не занимались проблемами
бурного технического развития и пренебрегали ими, пытаясь
отыскать путь назад, к системе производства, отвечающей
интересам индивидуального производителя, а не растущего
массового общества... Анархистская литература полна
ностальгии, стремления вернуться к такому положению,
когда цехи были небольшими, отношения между
предпринимателями и рабочими поддавались регулированию, а люди
с любовью относились друг к другу. Проблемы техники и
материальных благ, которые несет ее развитие, никогда
серьезно не рассматривались анархистами.
Научно-техническое развитие презирается ими за то, что оно разрушает
естественного человека» [.
Анархист надеется отыскать «естественного человека»,
не затронутого цивилизацией и не отравленного плодами
капитализма, среди крестьянства и люмпен-пролетариата,
которые не втянуты в современное производство. По
мнению анархиста, эти «аутсайдеры» призваны выполнить роль
бунтовщиков против общества. Согласно также Фанону и
Маркузе (Дебре не совсем четко излагает свои взгляды по
данному вопросу), эти «аутсайдеры» являются
единственными естественными революционерами.
Анархист считает, что современные пороки
капитализма, на которые совершенно справедливо указывает
Маркузе, подтверждают его взгляды. «Массовое общество и
массовая культура превращаются в постоянную черту
государственного аппарата. Поэтому анархия, для которой
характерен нигилизм, становится воплем против манипуляции.
Анархист — это человек, которым нельзя
манипулировать» 2.
Это вопль, по-видимому, является также воплем
Маркузе, а эхо его прослушивается у Фанона и Дебре.
Но является ли все это действительно вкладом в
революционную теорию? Могут ли идеи Фанона, Дебре и
Маркузе расцениваться в качестве подлинного развития марк-
1 I. L. Horowitz (ed.), The Anarchists, p. 590—591.
2 Ibid., p. 594.

504
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
систской теории, в качестве нового оружия борьбы за
социализм?
Первостепенное значение в этом вопросе, по-моему,
имеет тот факт, что все три теоретика отвергают
организованное рабочее движение. В дополнение к этому Дебре и Map-
кузе отвергают также и коммунистические партии,
утверждая, что они якобы фактически превратились в
реформистские партии. Критика рабочего класса Фаноном, Дебре и
Маркузе была бы вполне оправдана, если бы она вытекала
из их искреннего стремления помочь ему преодолеть
ошибки, избавиться от иллюзий и связать свою судьбу с делом
революции. Марксисты никогда не останавливались перед
критикой ошибок и недостатков организованного рабочего
движения. Например, К. Маркс и В. И. Ленин неустанно
боролись против оппортунизма. Они неоднократно
указывали на тот вред, который идеи реформизма несут рабочему
движению. Однако Фанон, Дебре и Маркузе не обращаются
к рабочему движению. Они не стремятся завоевать рабочих
на сторону революции. Наоборот, они отвергают
пролетариат и призывают к участию в революционной борьбе
студенчество, интеллигенцию, крестьянство и
люмпен-пролетариат. Фанон, Дебре * и Маркузе не считают, что рабочие
введены в заблуждение своими лидерами, что им
необходимо помочь. Напротив, рабочие изображаются этими
теоретиками в качестве противника, стоящего по ту сторону
баррикад. Даже после поверхностного знакомства с их
теориями бросается в глаза отсутствие у них глубокого
знания рабочего движения. В этом нет ничего
удивительного, поскольку все трое пришли к выводу, что рабочий
класс уже не является главной революционной силой,
без какого-либо научного исследования
действительности.
Логика их выступления против рабочего класса
(особенно очевидная у Маркузе и проявляющаяся в меньшей
степени у Дебре) ведет к тому, что они встают на крайне
враждебные позиции в отношении коммунистических
партий. У Фанона эта враждебность не выражена прямо. Это
1 В своей последней работе Дебре несколько изменил взгляды
по этому вопросу. Однако он не отказался от враждебности по
отношению к рабочему классу латиноамериканских стран.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
505
вполне понятно, поскольку он исследует процессы,
происходящие в африканских странах, где имеется лишь
небольшое число таких партий. Антикоммунизм Маркузе и Де-
бре (а также ряда последователей Фанона) вытекает из
их ошибочного анализа роли классов в социалистической
революции. Поскольку они отрицают роль рабочего класса,
они логически должны отвергать наиболее
дисциплинированный, высокоорганизованный и самый боевой отряд
этого класса. Каковы бы ни были ошибки и недостатки
коммунистических партий, все они опираются в своей
деятельности на рабочий класс, в ряды которого они стремятся
внести социалистическое сознание, уверенность в своих
силах, боевитость и чувство локтя.
Если отбросить все второстепенное, то революция
сводится к одному коренному вопросу — вопросу о власти, о
лишении политической власти капиталистов и передаче ее
в руки рабочего класса и его союзников, использующих эту
власть для замены частной собственности на средства
производства общественной собственностью. Те, кто
поворачивается спиной к рабочему классу, на практике, какие бы
надежды они ни лелеяли, поворачиваются спиной к
социалистической революции. И те, кто носит
антикоммунистическую мантию, даже если она окрашена в яркие
цвета «левых», только ослабляют революционное
движение. Социалистическая революция никогда не
осуществляется без рабочего класса и под знаменем
антикоммунизма.
Взгляды Фанона, Дебре и Маркузе могут показаться
радикальными, боевыми и даже революционными тем, кто
не прошел закалки в классовых боях и массовых
революционных выступлениях. Антикоммунизм «левых» не более
прогрессивен, чем антикоммунизм традиционных
«правых». Нас здесь не интересуют мотивы. Фанон, Дебре и
Маркузе могли совершенно искренне стремиться к
уничтожению капиталистической системы. Однако не в этом
дело. Нас интересуют объективные результаты, к
которым ведут их теории. В конечном счете ведь нет такого
прибора, с помощью которого можно было бы определить
искренность и честность стремлений. Единственным
критерием, на который может положиться марксист при
оценке таких теорий, являются их объективные
результаты.

506
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Выдвигаемые Фаноном, Дебре и Маркузе антирабочие
и антикоммунистические взгляды являются одной из форм
элитизма. Он предусматривает, что интеллигенция и сту-
денты возглавят неграмотных крестьян и нищих горожан
и создадут новое утопическое общество по своим
мелкобуржуазным меркам — без власти рабочего класса и без
коммунистов. Такие теории являются ценной находкой для
апологетов капитализма. Поэтому работы этих трех
теоретиков-«революционеров» широко освещаются средствами
массовой информации. Их книги печатаются буржуазными
издательствами. Их теории обсуждаются в телевизионных
программах и на страницах буржуазной печати. Маркузе
заявляет, что в капиталистических странах вся
«радикальная оппозиция» «поглощена», что она становится жертвой
«репрессивной терпимости». Однако невозможно не
заметить того факта, что теории Фанона, Дебре и Маркузе
широко освещаются средствами массовой информации, тогда
как взгляды коммунистов фактически замалчиваются.
Действительно ли коммунисты, а не теоретики «новых левых»
«интегрированы» в капиталистическую систему? Разделяя
враждебность правящего класса к пролетариату и
коммунистам, не выступают ли Маркузе и ему подобные в одном
лагере с теми, кто осуществляет репрессии, а не с теми,
кто является их жертвами?
Основные лозунги и догматы Фанона, Дебре и Маркузе
вызвали значительную путаницу в кругах студенчества и
интеллигенции. К счастью, это не коснулось в такой
степени рабочего класса, для которого они никогда не
предназначались и который прочно стоит на позициях суровой
реальности повседневной классовой борьбы. Вероятно,
некоторым нетерпеливым революционерам иногда
кажется, что пролетариат несколько закостенел на этих
позициях. Порой это справедливо. По-видимому, есть
некоторая инертность, пассивность, нежелание «потрясти
небеса».
Долг революционеров — поддерживать настроения
уверенности в рядах пролетариата, особенно в те моменты,
когда он утратил отчасти веру в себя. Все важнейшие
события XX в., все революционные бои прошедших 70 лет
неопровержимо доказали, что в момент испытания
пролетариат активно и решительно вступает в бой. Когда встают

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
507
коренные вопросы классовой, революционной борьбы,
поднимается на борьбу и пролетариат, который, как класс,
проявляет беспримерное мужество, самодисциплину,
преданность, высокую организованность и творчество. Так было
всегда. Так будет и в грядущих сражениях завтрашнего
дня.

УКАЗАТЕЛЬ
Аббуд 196, 197
Австрия 460
Авуку О. 121
Аграмонте Р. 277, 284
Адам К. 146
Адорно Т. 348
Адхикари Г. 131
Айдит Д. Н. 107, 108
Алжир 57, 64, 76, 77, 89, 181,
182, 184, 206-214, 274, 278,
451
Али Б. 184
Али Т. 460
Альенде С. 16, 229, 317, 319—
322, 344, 346
Альмейда X. 240, 277, 295
Альтбах Ф. Дж. 398
Альтуссер Л. 263, 292
Амин Г. 153
Ананаба В. 158, 159
Анархизм (анархисты) 34, 268,
341, 378, 389, 414, 440, 497,
498, 499, 500, 501, 502, 503
Анархо-синдикализм 414
Ангола 49, 85, 89, 92, 188, 214,
330
Андрески Ст. 296
Антикоммунизм 12, 281, 367,
456, 503, 504
Апити С. М. 196
Аптекер Б. 399
Арабская Республика Египет
57, 72, 93, 178, 193, 198
Аргентина 322, 323, 339, 340
Аренас Я. 331, 335, 336, 338
Аронде Дж. 267, 279
Арриги Г. 216—219, 221
«Аутсайдеры» 368, 369, 379, 387
Африканский национальный
конгресс (АНК) 89, 101, 176
Ахомадегбе 196
Бакари Дж*. 103, 147
Бакунин М. 34, 499
Балиньо К. 242, 243, 289
Бана А. 224
Бангладеш 393
Баран П. 292, 293
Барбе Р. 97, 98, 120
Барнетт А. 423, 424
Барнетт Д. 173
Барриентос 310, 326
Батиста Ф. 13, 14, 237, 238, 242,
243, 247, 248, 254, 258-261,
264, 265, 266, 269—271, 273,
275, 276, 277, 281, 283-286,
288, 289-291, 296—298, 300
Батлер Дж. 215
Батсон И. 138, 139
Баттеруортс 406
Беллами Дж. 129
Бельгия 401
Бен Белла 207, 209, 210, 213,
214
Бендикс Р. 490
Берберы 83
Берг Э. Дж. 145, 150, 215
Берег Слоновой Кости 57, 78,
97, 98, 117, 142, 194
Берлипгуэр Э. 462, 464
Берчет В. Г. 328
Берштейи X. 101
Беттисон Д. 138
Бетхелл Н. 420
Бехар Э. 342
Бёрч Л. 399
Биле Ж. 117
Бирма 83, 392, 398
Биссел Р. 300
Бланкизм 500
Блас Рока см. Рока, Блас
Блэз, Йао Ыго 194
Блэкберн Р. 229, 232, 233, 425
Блюм Л, 450

510
УКАЗАТЕЛЬ
Болгария 460
Боливия 108, 229, 300—302,
309-313, 316, 323—326, 342,
344, 345
Большевики 447, 499
Бонапарт, Луи Наполеон 107
Борьба вооруженная 16, 67, 70,
269, 271, 273, 279, 312, 314—
317, 320, 323, 326, 328, 329,
333, 337
Ботсвана (ранее Бечуаналенд)
90, 92, 148, 150
Бразилия 108, 339
Бузур 184
Бунке Т. 342
Бурштейн Э. 291, 297
Бутилье Ж. Л. 117
Вальдес Р. 255
Великобритания 140, 141, 186,
197, 204, 305, 357, 361, 363,
366, 375, 399, 402-404, 407,
422, 426, 430, 431, 460, 461,
466, 471-473, 478, 481, 487,
491
Венесуэла 277, 300, 339
Верхняя Вольта 59, 93, 194
Виейра Г. 301
Вилкокс Дж, 425, 465
Винсент Дж. 142
Во Нгуен Зиап 28, 330
Вооруженная борьба см.
Борьба вооруженная
Всемирная федерация
профсоюзов 185
Вуд Д. 293, 296
Вьетнам 85, 132, 183, 275, 302,
303, 305, 328, 329, 337, 379,
431, 437, 451, 458, 467, 468,
469, 479, 501
Галлис Г. 217—219
Гамбия 128, 164, 165, 214
Гана 57, 72, 78, 82, 97, 103, 115,
116, 121, 122, 128-130, 155,
160, 192, 214, 217
Ганди М. 63, ИЗ
Гарлик П. 116
Гаткинд П. К. У. 146
Гаттеридж У. 82
Гаузнер Н. Д. 475, 478, 480
Гватемала 85, 300
Гвинея 57, 98, 103, 120, 160—
163, 192, 214, 330
Гвинея (Бисау) 49, 85, 89, 188,
190, 191, 214
— Африканская партия
независимости Гвинеи и
островов Зеленого Мыса
(ПАИГК) 88, 190
Гевара, Че 13, 28, 229, 235, 240,
249, 254, 263, 264, 265, 276,
277, 280, 286, 294, 298, 301,
302, 310, 315, 319, 323, 325,
342, 394
Гейгер Т. 490
Германия 349, 357, 460, 478, 493
Гест Д. 399
Глезерман Г. Е. 249
Голль Ш. де 162, 436-439, 451,
452, 454, 455, 457
Голденберг Б. 280, 285
Гомулка В. 420
Горовиц И. Л. 502
Готт Р. 301, 302, 332-334
Грамши А. 28, 80
Грау Сан Мартин 290
Греция 275
Грин Г. 255, 370, 371
Гробарт Ф. 236, 243, 244, 245,
252, 289
Губерман Л. 230, 255, 266
Гудлак В. 202
Гуссман Б. 140

УКАЗАТЕЛЬ
511
Дагомея 98, 165, 166, 196, 214
Дако Д. 119
Дантон Ж. 291
Дареядорф Р. 490
Дебре Р. 5, 7, 12—18, 28, 34, 35,
38, 229—347, 349, 352, 356, 367,
380, 384, 414, 421, 434, 440,
496—499, 503—506
Дейчланд F. 152, 164
Джексон Д. 149, 150
Джермейн Р. 212
Джоуис А. Д. 96
Джулис Г. 157
Диалло С. 103
Диксон П. 303
Димитров Г. 28, 388
Диоп М. 87, 118, 119, 199
Догматизм 17, 29, 130, 230
Доктор К. К. 217, 218, 219
Доминиканская Республика
275
Дэвидсон Б. 224
Дэвис 371-373, 394
Дэвисон Р. Б. 168
Дюбуа У. 372
Дюкло Ж. 439
Египет см. Арабская
Республика Египет
Есуфу Т. М. 145, 155
Заир (бывшее Бельгийское
Конго, затем Конго
(Киншаса)) 89, 136, 148, 177, 214
Замбия (бывшая Северная
Родезия) 57, 78, 89, 90, 91, 93,
96, 102, 103, 104, 128, 148, 174,
175, 192, 214
Заработная плата 133—138,
143—151
Зьем см, Нго Динь Зьем
Идир Э. 185
Идеология 225, 226, 335, 375,
380
Ималу М. 202
Индия 130, 131, 398
Индокитай 304, 393
Индонезия 132
«Индустриальное общество»
351,354,355,389
Интеллигенция 28, 69, 70, 75,
254, 375, 378, 380, 385, 387^
488, 490, 495—496, 505
«Интернационал», гимн 227—
228
Интернационал I 34
Интернационал II 35
Иран 397
Ирландия 271
Испания 362, 365, 374, 391, 403,
419, 460, 461, 462, 471
Истикляль 180
Италия 20, 357, 361—363, 365,
366, 399, 419, 460, 461, 462,
464, 471, 472
Кабрал А. 47, 79, 87, 88, 103,
104, 109, 110, 189, 190, 330
Камбоджа 379
Камерун 49, 59, 89, 93, 117, 159,
163, 214
Кампиос М. 316
Кастро Ж. де 141
Кастро Р. 240, 254, 255, 277, 281
Кастро Ф. 13, 14, 235, 237, 240,
248, 250—255, 257, 258, 260,
264, 269, 270, 273—275, 277—
292, 295, 297, 299, 307, 316, 335
Катаяма, Сен 30
Каунда К. 128
Квашиоркор 141
Кейс И. М. 137
Кейта М. 156, 162, 163

512
УКАЗАТЕЛЬ
Кейта М. Ф. 162
Кемаль М. 398
Кениата Дж. 171
Кения 49, 89, 98, 135, 137, 140—
142, 148, 169-171, 173, 174,
214
Кеннеди Дж. 300
Кеннеди Р. 300
Керр К. 413
Килби П. 145, 150
Кипр 278
Китай 85, 128, 230, 305, 328, 329,
337, 379, 398, 425, 432, 500
Классовая борьба 40, 124, 223,
319, 355, 358, 360
Классы 41, 58, 416, 433
Клегг X. 406
Кло М. 286
Кодвелл К. (Спригг) 399
Колин М. 443
Колумбия 85, 237, 301, 328,
331—333, 339
Коммунизм 231
Коммунистические партии 33,
343, 356—358, 362, 386, 387,
465, 471
Коммунистический
Интернационал 125, 130—132, 499,
500
Коп-Бендит Д. 268, 434, 440,
442, 445, 446, 453, 454, 460
Конго (Браззавиль) 57, 192,
194, 214
Копго (Киншаса) см. Заир
Конноли Дж. 28, 47
Корвалап Л. 320, 322, 338
Корея 305, 379, 398
Корифорд Дж. 399
Коста-Рика 277
Кот Д. 106
Коулмэн Дж. С. 157, 158
«Красные базы» в колледжах
20, 21, 29, 418, 421—425, 434
Крестьянство 8, 28, 60—65, 75,
77—90, 93—100, 124
Куба 14, 15, 81, 230, 233, 234,
236-238, 240—253, 258, 260,
265, 271, 273, 277, 280, 283—
286, 288—298, 304, 305, 307,
308, 318, 330, 331, 338, 339, 379
Кубаи Ф. 172
Культ личности 224
Куусинен О. В. 132
Ланс П. Д. 264, 277, 284
Лаос 303, 379
Ларрасабаль 277
Ле Вайн В. Т, 163
Ледда Р. 79, 80, 113, 125, 128
Ле Зуан 132
Ленин В. И. 5, 24, 25, 28, 31—
33, 35, 37, 38, 58, 78, 125, 127,
130-132, 223, 231, 241, 248,
254, 272, 288, 291, 292, 306, 311,
314, 315, 334, 355—357, 361,
362, 367, 377, 388, 396, 397,402,
427-429, 432, 433, 447, 450,
466, 470, 488, 493, 498, 499,500,
501, 504
Леннокс-Бойд А. 94
Лесото (ранее Басутоленд) 57,
90, 92, 96
Леттимор О. 84
Либкнехт К. 348
Ливия 48, 57, 198
Лима Л. Т. 316, 342
Линд Г. Е. 186
Линь Бяо 327
Лобатон Г. 342
Луддиты 414
Лумумба П. 69
Лутули А. 101, 156
Любимова В. 475, 478, 480

УКАЗАТЕЛЬ
513
Люис У. Л. 145, 150
Люксембург Р. 28, 348
Люмпен-пролетариат 28, 68—
69, 75, 105—110, 221, 369, 395,
495
Макколл Д. 115
Макконвилъ М. 421, 422
Малави (ранее Нъясалепд) 57,
91, 92, 101, 104, 112, 135, 174,
176, 214
Малагасийская Республика 57,
166, 214
Малайя 329
Малатеста Э. 499
Мали 57, 98, 156, 162, 214
Маыдела Н. 187
Маоизм (маоисты) 428, 459
Мао Цзэ-дун 28, 327, 335
Марабуты 62
Маригела К. 342
Маркс К. И, 28, 31—34, 38, 39,
41, 106, 107, 137, 291, 306, 335,
355, 356, 363—367, 373, 377,
380, 395-397, 415, 416, 482-
486, 492, 503
Маркеизм-ленинизм 6, 29, 30,
34, 223—226, 250, 314, 319, 325,
343, 355, 356, 470
Маркузе Г. 5, 7, 18—20, 21, 23,
28, 34, 35, 38, 65, 66, 346,
348-391, 397, 400, 414—419,
433—438, 449, 450, 457—459,
464, 465, 470—473, 489—492,
493=498, 502-504
Марокко 49, 83, 93, 108, 178—
180, 182, 214, 460
Марти X. 240, 242, 249, 295, 335
Мартинес Вильена Р. 243, 289
Мартов Л. 35
Мартой PL 54, 133
Маруланда М. 336, 338
Маршалл Т. X. 490
Масео А. 240, 295
Матос У. 264, 277, 281, 284
«May-May» 169, 173
Махно Н. 268
Мачадо X. 242—246, 252, 290
«Медный пояс» 155, 174, 175
Международная организация
труда (МОТ) 111, 137, 144,
148, 185
Мексика 242, 273, 279, 339
Мелкобуржуазный радикализм
6, 7, 15, 23
Мелья X. А. 242-244, 289
Мепеыдес X. 247, 289, 295
Меньшевики 35
Миграция 90
Миллс Ч. Р. 38, 490
Мини Дж. 356
Миттеран Ф. 439
Мозамбик 49, 85, 89, 91, 92, 104,
188, 189, 214, 330
— Фронт освобождения
Мозамбика (ФРЕЛИМО) 104,
189
Мойлоа А, 102
Мондлане Э. 104, 187-189
Морган А. 201
Моргентау Р. Ш. 161—163
Моррей Дж. П. 275, 280, 281,
284
Мосли О. 460
Мусса Б. 182
Мухаль Э. 254, 285
Мэттыоз Г. 255, 257
Намибия 48, 89
Напале 104
Народничество (народники)
34, 500
Научно-техническая
революция 19, 351, 353, 359, 360, 362,

514
УКАЗАТЕЛЬ
393, 400, 401, 403, 474-476,
478, 480—482
Национальная буржуазия
113-133, 305—314
Национально-освободительное
движение 151, 157, 160, 163—
214, 220, 222, 377, 378, 383
Нго Динь Зьем 411
Нигер 103, 163, 194, 214
Нигерия 59, 78, 82, 89, 93, 98,
99, 103, 117, 128, 141, 143, 145,
155, 157—159, 198, 200-202,
204-206., 214
Никарагуа 300
Никсон Р. 394
Ниобе Р. У. 163
Нкрума К. 72, 82, 121, 122, 128,
130, 156, 160, 217
Иорт Дж. 247, 248, 280
Нсоколо 101—103
Нуйома С. 302
Нун Дж. А. 91
Ньерере Дж. 128, 143
Ньясаленд см. Малави
Обот М. 128
Овандо А. 310, 311, 325, 345
«Одномерный человек» Мар-
кузе 352, 354
Одриа М.108
О'Коннор Дж. 255, 258, 275, 276,
286, 294, 297
Октябрьская революция 1917 г.
32, 274, 398, 460
Олимпио С. 56
Организация Объединенных
Наций (ООН) 148, 184
Орджоникидзе Г. К. 232
Ордоки X. 270
Ортис Ф. 293
Оттауэй Д. 83, 84
Оттауэй М. 83, 84
Отходничество 134, 227
«Очаг» 15, 36, 230, 232, 237, 238,
278, 325—328, 331, 343, 421,
425, 434, 498
Пайс Ф. 262, 265, 266
Панама 300
Парижская коммуна 274
Партизанская борьба 28, 235,
249, 302, 314, 331—334, 342
Пауэлл И. 39
Педрон П. Л. 246
Пенья Л. 261, 262, 270, 273, 289,
295
Передо И. 342
Передо К. 342
Перес М. 243
Перес Ф. 266
Перу 108, 237, 301, 304, 309, 312,
316, 339, 342
Пил Дж. 407
Пинилья Р. 108
Пла М. 267
Политическая партия 42
Помпиду Ж. 394
Португалия 137
Потехин И. 93—95, 98, 148
«Потребительское общество»
352, 355, 457, 466, 492, 495
Потъе Э. 227
Престес Л. 399
Прио Сокаррас 270, 290
Прудон П. 499
Путч 271, 272
Пухоль Р. 262
Пуэнте Л. де ла см. Уседа
Пфеферман 146
«Работники в белых
воротничках» 218, 362, 383, 401, 471,
474, 477-489
«Работники в синих воротнич-

УКАЗАТЕЛЬ
515
ках» 362, 383, 385, 468, 474,
478, 480, 482, 489
Рабочая аристократия 216, 219,
361, 362, 387, 470
Рабочее движение 502, 503
Рабочий класс 19, 23, 38, 40—
41, 59, 65—69, 75, 343—344,
364—366, 367, 371, 374, 403—
404, 457-494, 503, 504
Радек К. 500
Расизм 49, 50
Раунтри Дж. и М. 416, 417
Ревизионизм (ревизионисты)
22, 23, 24, 337
Революционная практика 336,
337
Революционная ситуация 14,
241, 248, 250, 326, 452, 498
Революционная фраза 427, 428,
429
Революция 28, 33, 34, 36—37,
110, 126, 216, 220, 229—231,
235, 238, 239, 249-253, 272,
285, 288, 304, 306, 307, 308,
311, 314, 323, 363, 364
Реформизм 22, 24, 223, 351,
469-471
Решетов П. 401
Риммер Д. 146, 147
Родригес К. Р. 236, 280, 282,
283, 289, 305, 307
Рой Н. М. 130, 131
Рока, Блас 236, 259—262, 274,
278, 279, 282, 283, 289, 290, 294
Росс А. М. 145
Россия 32, 33, 78, 305, 306, 430
Ротберг Р. 104, 174
Ротшильд Дж. 303
Рохас М. 300
Роше В. 437, 447, 456, 457
Румянцев А. М. 482
Рэптис М. (Пабло) 214
Сальвадор 339
Саятамария А. 247
Сапата Ф, 247
Саул Дж. С. 221
Свазиленд 90, 92, 186, 214
Северная Родезия см. Замбия
Сеги Ж. 441, 442, 444, 448, 454
Седжвик П. 363
Сейду Д. 162
Сектантство 131, 132, 236, 388
Сенгор Л. 134, 199
Сенегал 97, 117—119, 134, 146,
194, 198, 199, 200, 214
Сеспедес К. М. де 240
Сил П. 421, 422
Симоне Р. 186, 187
Симоне X. 186, 187
Смиг М. 170-172
Синже Д. 464
Склар Р. Л. 159
Скоп Р. 167
Слово Д. 249, 323, 336, 337
Смит Я. 44, 100
Совокупный рабочий 484
Соединенные Штаты Америки
197, 204, 233, 240, 241, 246,
259, 269, 275, 276, 277, 283,
285, 288, 293, 295, 299, 300,
301—304, 310, 311, 318, 324,
325, 341, 348, 349, 356, 361,
362, 369, 371, 372, 375, 379,
384, 399, 401, 407, 416, 417,
419, 426, 430, 458, 459, 467—
470, 472-476, 478—481, 486,
487, 492, 497
Сомали 48, 198
Сонг Хао 330
Сорель Дж. 497
Соуз Н. де 189
Спригг К. см. Кодвелл
СССР 31
Сталин И. В. 377

516
УКАЗАТЕЛЬ
Стаффорд Д. 502
Стил Э. 219, 220
Стихийность 497
Студенчество 28, 252—258, 384,
386, 387, 396, 397, 399—404,
413-436, 505
Стэниленд М. 61
Судан 48, 57, 153, 177, 178, 193,
196, 197, 198, 214, 220
Суизи П. М. 230, 255, 266
Сьенфуэгос К. 240, 277, 281
Сьерра-Леоне 164, 214
Тангвеиа 100
Танзания 57, 128, 143, 168, 192,
214
Тахар Л. М. 184
Тейлор М. 300
Теория 31, 32
— ее роль 335, 336
Того 56
Толле А. 460
Томас X. 255-258
Томпсон В. 352
Томпсон Е. Р. 405
Торез М. 459
Торрес, генерал 309, 310, 311,
313, 324—326
Торрес К. 342
Торрес С. 267, 279
Торрес Ф. 280
Трайбализм 62
Трауэлл Г. К. 141, 142
Трехо Р. 244
Трикер Р. И. 406
Трисман Д. 422, 423
Троцкизм (троцкисты) 421,
428, 458, 459
Тунис 49, 178, 179, 182, 214
Туре, Секу 103, 120, 156, 161
Уганда 57, 90, 98, 103, 128, 166,
167, 214
Уикс Ф. 150
Университеты 402, 405—413,
426
Уоддис Дж. 5-9, 11—13, 15, 16,
18-23, 25, 26, 56, 90, 134, 141,
142, 149, 156, 157, 169
Уолтои Е. М. 92
Уотербери Дж. 83, 108, 109
Уотеруортс Дж. Д. 406
Уотсон У. 101, 102
Урбанизация 338—344
Уровень жизни 77—78, 133—
151
Уррутиа 277, 284
Уругвай 237, 316, 339, 340
Уседа Л. де ла Пуэнте 301, 342
Уфуэ-Буаньи Ф. 98
Уэбб Л. 412
Уэллес С. 246
Фанон Ф. 5, 7, 8, И, 12, 13, 23,
28, 34, 35, 38, 43-228, 263, 268,
313, 327, 328, 344, 349, 352,
356, 373, 382, 384, 414, 434,
440, 496, 497, 498, 499, 501—
506
Фашизм 16, 450
Федеративная Республика
Германии 95, 361, 399, 401—
403, 430, 454, 461, 478, 480,
487
Фервурд X. Ф. 187
Фернандес К. 270
Фернбах Д. 423
Фёрст Р. 218, 219
Фигерес П, 277
Филиппины 328, 334
Финляндия 460, 462
Фонер Ф. 467, 468
Формы борьбы 36, 47—48, 314,
315, 333, 334, 419-421, 461
— мирные формы 15, 28, 36,
315, 319

УКАЗАТЕЛЬ
517
см. также Вооруженная
борьба, Партизанская
борьба
Форстер Б. 44
Франклин Г. 176
Франко 391
Франция 20, 200, 227, 350, 351,
357, 361—366, 381, 382, 391,
399, 401-403, 415, 418, 419,
430, 433-437, 440, 443, 450,
460-462, 471, 472, 476, 478
Фрашон Б. 453
Фриман Р. 399
Фромм Э. 348
Фулбрайт Дж. У. 410, 411
Хагган X. 468
Хайдеггер М. 348
Ханна Дж, А. 407
Хаитер Г. 111, 114, 115
Хашед Ф. 178, 179
Хейли 91
Хилл П. 97
Хименес П. 277
Хит Э. 394
Хобсбаум Е. Дж. 110, 268, 299,
338
Ходак 95, 112
Хокинс Э. К. 116
Холден Р. 64
Хоркхаймер М. 348
Хоулден Б. Т. 405
Хоутон Д. X. 92
Хо Ши Мин 28, 394
Хупер Ч. 102, 103
Цеткин К. 501
Чан Кай-ши 398, 426
Чили 16, 229, 304, 316-320, 339,
346
Чыонг Тинь 85, 86
Швеция 401, 461
Шиле Э. 497
Эквадор 237, 339
«Экономисты» 337
Энгельс Ф. 11, 16, 28, 33, 39, 41,
80, 291, 335, 355, 357, 395—397,
482, 483
Эпштейи Д. 108
Эскалаите А. 282, 283, 287
Эскаланте С. 283, 289
Эфиопия 59, 93
Эшфорд Д. Е. 179, 180, 181
Югославия 361
Юдельман М. 91, 144, 147
Южная Родезия 90—92, 96, 135,
138, 145, 174, 176, 214
Южно-Африканская
Республика 91, 92, 101, 148, 174, 186—
188, 214, 302
Юлу Ф. 195, 196
ЮНЕСКО 140
Япония 129, 357, 361, 362, 365,
399, 402, 418, 419, 426, 430,
462, 471, 472

СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие 5
Глава первая. Революция и роль классов 27
Глава вторая. Фанон и классы в Африке . 43
Крестьянство как революционный класс 60
Отрицание Фаноном роли рабочего класса ....... 65
Интеллигенция и национальная буржуазия 69
Могут ли крестьяне возглавить революцию? 77
Влияние миграции рабочей силы на крестьянство .... 90
Классовая дифференциация африканского крестьянства 93
Африканские вожди 100
Люмпен-пролетариат 105
Существует ли африканская национальная буржуазия?.. ИЗ
Жизненный уровень африканских рабочих ....... 133

520
СОДЕРЖАНИЕ
Принимали ли рабочие Африки участие в
национально-освободительной борьбе? 151
а) Западная Африка 157
б) Восточная Африка 166
в) Центральная Африка » 174
г) Северная Африка 177
д) Южная Африка 185
Роль рабочих в период после достижения странами Африки
независимости 191
Последователи Фанона 214
Глава третья. Дебре и революция в Латинской Америке . . 229
Сто лет борьбы 239
Студенты и рабочие 252
Коммунисты Кубы и борьба против Батисты 258
Неудача всеобщей забастовки 1958 года 262
Отношение НСП к вооруженной борьбе 269
После Батисты — переход к социализму . 283
Некоторые характерные черты кубинской революции . . 292
Противник тоже учится 299
Национальная буржуазия 305
Революция в революции? 314
Урбанизация и рабочий класс 338
Постскриптум о Дебре 344
Глава четвертая. Маркузе и страны Запада 348
Взгляды Маркузе на современное капиталистическое
общество 351
Отрицание Маркузе роли рабочего класса 356
Новая оппозиция 367
Молодежь и революция 391
Студенты и общество 399
«Красные базы» в колледжах 418

СОДЕРЖАНИЕ 521
Способны ли студенты возглавить революцию? 429
Франция. Май — июнь 1968 г 433
«Интегрирован» ли рабочий класс? 457
Изменения в структуре рабочего класса 471
«Работники в белых воротничках» 477
Основное противоречие 490
Заключение 496
Указатель , 509

ДЖЕК УОДДИС
«НОВЫЕ» ТЕОРИИ РЕВОЛЮЦИИ
Художник М ШЕВЦОВ
Художественный редактор В. ПУЗАНКОВ
Технический редактор А. ТОКЕР
Корректор Н. ШАРГАНОВА
Подписано к печати 4.04 75.
Бумага тип. № 1 84хШ'/з2 бум. л. 81/*
Печ. л. 27,72. Уч.-изд л. 28,45. Изд. № 17165
Цена 2 р. 03 к. Заказ № 640. Тираж 13 000
Издательство «Прогресс» Государственного
комитета Совета Министров СССР по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли
Москва, Г-21, Зубовский бульвар, 21
Отпечатано в ордена Трудового Красного Знамени
Ленинградской типографии № 2
имени Евгении Соколовой
Союзполиграфпрома при Государственном
комитете Совета Министров СССР
по делам издательств, полиграфии и книжной торговли,
198052, Ленинград, Л-52, Измайловский проспект, 29,
с матриц ордена Трудового Красного Знамени
Первой Образцовой типографии имени А. А. Жданова
Союзполиграфпрома при Государственном комитете
Совета Министров СССР по делам издательств,,
полиграфии и книжной торговли
Москва, М-54, Валовая, 28

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»
Вышла из печати:
КОРФ Г. КРИТИКА ТЕОРИЙ КУЛЬТУРЫ М. ВЕБЕРА И
Г. МАРКУЗЕ.
Перевод с немецкого.
Брошюра представляет собой критический очерк взглядов
двух широкоизвестных буржуазных идеологов, стихийно
отразивших в своих концепциях культуры духовный кризис
капиталистического общества.
Показывая общность исходных социальных позиций Ве-
бера и Маркузе, автор раскрывает специфику теоретических
выводов и политических рекомендаций, к которым они
пришли. Так, если М. Вебер считает, что духовная нищета
капитализма — это неизбежность, бороться с которой
бессмысленно, то Г. Маркузе предлагает, решение иллюзорного
характера, призывая к мелкобуржуазному бунту. Концепции
культуры Вебера и Маркузе, несмотря на их различия,
преследуют одну цель — помешать прогрессивным силам
осознать пути создания передовой культуры, ее подлинных
духовных ценностей.

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»
Выходит из печати:
КУН Т. СТРУКТУРА НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИИ.
Перевод с английского.
Автор — американский ученый, специалист по истории и
методологии науки.
Анализируя природу науки и прежде всего
естествознания, Т. Кун раскрывает характер революций в науке, условия
их возникновения и роль в развитии научного мышления.
Автор обращает внимание главным образом на логическую
динамику революций — открытий, которые кардинально
меняют установившуюся систему научного мышления.

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»
Выходит из печати:
ПРИБРАМ К. ЯЗЫКИ МОЗГА.
Перевод с английского.
Автор — крупнейший американский иейропсихолог,
известный советскому читателю по книге «Планы и структура
поведения» (М., «Прогресс», 1965).
Настоящий труд посвящен исследованиям физических и
биологических основ организации мозга, а также изложению
рефлекторной теории функций мозга в сопоставлении с
современными кибернетическими представлениями о
деятельности мозга.
Значительную часть книги занимает анализ мозговой
организации субъективного отражения внешнего мира,
целенаправленной деятельности, эмоций, интересов и мотивации.
Автор дает характеристику мозговых механизмов, лежащих
в основе применения знаков, символической деятельности и
речи как средства общения.

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРОГРЕСС»
Готовится к печати:
КОММУНИКАЦИЯ В СОВРЕМЕННОЙ НАУКЕ.
Перевод с английского.
В настоящее издание включены статьи зарубежных
буржуазных авторов, опубликованные в различных
научно-социологических и психологических журналах последних лет и
в сборниках материалов международных симпозиумов по
этой проблематике.
Сборник состоит из трех разделов. В первый входят
статьи, освещающие общие вопросы научной коммуникации, ее
роль в развитии современной науки. Второй посвящен
определению специфики научной коммуникации в различных
областях фундаментальных и прикладных исследований, а
также оценке действенности соответствующих методик.
Третий раздел включает статьи, посвященные выявлению
неформальных организационных структур и их
использованию для повышения производительности научного труда.